ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ
ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА В ИССЛЕДОВАНИЯХ ВОСПОМИНАНИЯХ ДОКУМЕНТАХ
АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ МАРКСИЗМА-ЛЕНИНИЗМА при ЦК КПСС
МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ СССР
ГЛАВНОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ
СОВЕТСКОЙ АРМИИ И ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА
МАТЕРИАЛЫ
НАУЧНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ, ПОСВЯЩЕННОЙ 20-й ГОДОВЩИНЕ
ПОБЕДЫ
над фашистской Германией
В ТРЕХ КНИГАХ
ГЛАВНАЯ РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ?
А. М. САМСОНОВ (главный редактор), Е. А. БОЛТИН, П. А. Ж И Л И Н, А. Н. ГР Ы Л ЕВ, В. Л. ИСР А Э Л Я Н,
В. А. К У М А Н Е В, Н. Г. П А В Л Е Н К О, В. Г. П О 3 Н Я К, А. М. ШЕВЧЕНКО
ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА
КНИГА ПЕРВАЯ
ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ
ИЗДАТЕЛЬСТВО -НАуКА-МОСКВА
КНИГА ПОДГОТОВЛЕНА К ПЕЧАТИ ИНСТИТУТОМ ИСТОРИИ АКАДЕМИИ НАУК СССР
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
В. Л. ИСРАЭЛЯН (ответственный редактор),
Р, М. ИЛЮХИНА, А. В. КАРАСЕВ,
А. Н. КРАСИЛЬНИКОВ, А. М. НЕКРИЧ, В. Б. ТЕЛЬПУХОВСКИЙ
1-12-2
ВЗ-25 № 12-66
ПРЕДИСЛОВИЕ
С 14 по 16 апреля 1965 г. в Москве проходила Научная конференция в ознаменование 20-й годовщины победы над фашистской Германией. Конференция была созвана Академией наук СССР, Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Министерством обороны СССР и Главным политическим управлением Советской Армии и Военно-Морского Флота с целью рассмотрения важнейших проблем и подведения некоторых итогов изучения истории Великой Отечественной и второй мировой войн.
К участию в конференции были привлечены ведущие гуманитарные научно-исследовательские институты АН СССР и академии наук союзных республик, филиалы Института марксизма-ленинизма, военные академии и другие научные учреждения и высшие учебные заведения страны.
Организационным комитетом на конференцию были приглашены историки из социалистических стран, а также из ряда капиталистических государств — США, Англии, Франции, ФРГ, Италии, Финляндии, Голландии, Бельгии, Австрии. В числе иностранных участников конференции были известные ученые, военные, общественные и политические деятели: ученый секретарь Польской академии наук академик Г. Яблоньский и член ЦК ПОРП генерал дивизии Г. Корчиньский (Польша), профессор Белградского университета академик В. Чубрилович и зав. отделом Белградского института по изучению рабочего движения профессор П. Морача (Югославия), профессор Будапештского университета Л. Жиг-монд (Венгрия), директор Института истории партии при ЦК РРП профессор И. Попеску-Пуцури (Румыния), член ЦК КПЧ председатель Комитета по истории антифашистского движения ЧССР
5
КНИГА ПОДГОТОВЛЕНА К ПЕЧАТИ
ИНСТИТУТОМ ИСТОРИИ АКАДЕМИИ НАУК СССР
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
В. Л. ИСРАЭЛЯН (ответственный редактор),
Р. М. ИЛЮХИНА, А. В. КАРАСЕВ,
А. Н. КРАСИЛЬНИКОВ, А. М. НЕКРИЧ,
В. Б. ТЕ Л ЬПУ ХО В С К И И
1-12-2
В'3-25 № 12-66
ПРЕДИСЛОВИЕ
С 14 по 16 апреля 1965 г. в Москве проходила Научная конференция в ознаменование 20-й годовщины победы над фашистской Германией. Конференция была созвана Академией наук СССР, Институтом марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, Министерством обороны СССР и Главным политическим управлением Советской Армии и Военно-Морского Флота с целью рассмотрения важнейших проблем и подведения некоторых итогов изучения истории Великой Отечественной и второй мировой войн.
К участию в конференции были привлечены ведущие гуманитарные научно-исследовательские институты АН СССР и академии наук союзных республик, филиалы Института марксизма-ленинизма, военные академии и другие научные учреждения и высшие учебные заведения страны.
Организационным комитетом на конференцию были приглашены историки из социалистических стран, а также из ряда капиталистических государств — США, Англии, Франции, ФРГ, Италии, Финляндии, Голландии, Бельгии, Австрии. В числе иностранных участников конференции были извеСтныё ученые, военные, общественные и политические деятели: ученый секретарь Польской академии наук академик Г. Яблоньский и член ЦК ПОРП генерал дивизии Г. Корчиньский (Польша), профессор Белградского университета академик В. Чубрилович и зав. отделом Белградского института по изучению рабочего движения профессор П. Морача (Югославия), профессор Будапештского университета Л. Жиг-монд (Венгрия), директор Института истории партии при ЦК РРП профессор И. Попеску-Пуцури (Румыния), член ЦК КПЧ председатель Комитета по истории антифашистского движения ЧССР
5
профессор Я. Кладива, директор Института истории КП Словакии профессор Б. Граца (Чехословакия), директор Института истории ГАН профессор Э. Патерна, директор Института марксизма-ленинизма при ЦК СЕПГ профессор Л. Бертольд (ГДР), ректор университета в Сантьяго профессор X. А. Портуондо (Куба), член ЦК ФКП генеральный секретарь Комиссии по истории ФКП В. Жоаннес, председатель Комитета истории второй мировой войны при председателе совета министров Франции академик М. Бомон и генеральный секретарь того же Комитета истории второй мировой войны профессор А. Мишель, начальник исторической службы сухопутной армии генерал Ш. де Коссэ-Бриссак (Франция), член ЦК компартии Финляндии Э. Саломаа, профессор политических наук Чикагского университета Г. Моргентау (США), заведующий библиотекой им. К. Маркса в Лондоне Э. Ротштейн и профессор истории Манчестерского университета Д. Эриксон (Англия), заведующий отделом Института Грамши Ф, Фрассати (Италия), председатель общества немецкой истории профессор К. Эрдман, директор Мюнхенского института современной истории профессор Г. Краусник, доктор Г. Якобсен (ФРГ), академик Ж. Бартье (Бельгия), профессор истории А. Манинг (Голландия), член Комиссии по истории партии при ЦК АКП Г. Штейнер (Австрия) и др. Всего на конференции присутствовало около 1000 человек из 20 стран.
Работа конференции состояла из пленарных заседаний и заседаний секций: 1) секции общих проблем истории войны (политических, экономических и международных) — руководитель профессор В. Л. Исраэлян; 2) секции истории военного искусства л борьбы вооруженных сил — руководитель генерал-лейтенант профессор В. Г. Позняк; 3) секции проблем истории народно-освободительных движений и партизанской борьбы — руководитель генерал-майор профессор Е. А. Болтин.
Пленарное заседание конференции 14 апреля открыл председатель Организационного комитета вице-президент АН СССР академик П. Н. Федосеев. «Мы обращаемся к событиям минувшей войны,— сказал он,— чтобы учесть и использовать уроки войны во имя мира, во имя борьбы за то, чтобы исключить войны из жизни человечества».
С приветственным словом к участникам конференции обратился президент АН СССР академик М. В. Келдыш. Затем были за-6
слушаны доклады: академика П. Н. Поспелова — «Исторические итоги и уроки Великой Отечественной войны», генерала армии профессора П. А. Курочкина — «Основные вопросы истории Великой Отечественной войны» и академика Г. Яблоньского — «Политическая и военная роль антифашистского движения Сопротивления, подпольной борьбы и партизанских действий в Европе во время второй мировой войны».
С научными сообщениями на пленарных заседаниях конференции выступили: профессор П. Морача (Югославия), профессор А. Мишель (Франция), профессор Я. Кладива (Чехословакия), кандидат исторических наук Б. Тудэв (Монголия), профессор Й. Митев (Болгария), профессор Э. Патерна (ГДР), профессор И. Попеску-Пуцури (Румыния), профессор Д. Ранки (Венгрия), профессор К. Эрдман (ФРГ), генерал бригады профессор Б. Бед-наж (Польша), Э. Саломаа (Финляндия). Конференцию приветствовал от ученых Республики Кубы ректор Университета в Сантьяго профессор Хосе Антонио Портуондо.
Международные встречи ученых, разрабатывающих проблемы второй мировой войны, проводились и раньше. Однако данная конференция как по числу участников, так и по широте тематики и актуальности поднимавшихся на ней проблем и вопросов явилась одной из наиболее представительных и значительных встреч подобного характера.
В центре внимания конференции стояли следующие узловые проблемы: 1) причины, характер второй мировой войны, ее последствия и уроки; 2) решающая роль Советского Союза в разгроме фашистской Германии; 3) освободительная борьба народов стран, оккупированных фашистскими захватчиками; 4) значение антигитлеровской коалиции в завоевании победы; 5) военное искусство в годы второй мировой войны; 6) роль коммунистических партий и других демократических партий и организаций в борьбе с фашизмом; 7) происхождение и сущность фашизма.
На заключительном пленарном заседании 16 апреля были заслушаны сообщения о работе секций: профессора В. Л. Исраэляна (первая секция), генерал-лейтенанта профессора В. Г. Позняка (вторая секция), генерал-майора профессора Е. А. Болтина (третья секция). Итоги конференции подвел в своем заключительном слове вице-президент АН СССР академик П. Н. Федосеев.
7
» * * * *
В задачу первой секции конференции входило рассмотрение политических, экономических и международных проблем истории второй мировой войны. В течение трех заседаний выступили 32 советских и зарубежных исследователя, в том числе ученые Польши, Чехословакии, ГДР, Болгарии, Румынии, Венгрии, США, СССР, Англии, Франции, ФРГ.
Научные сообщения советских ученых профессора Г. А. Деборина, генерал-майора профессора П. А. Жилина, кандидатов наук С. М. Абу, Г. А. Куманева, Н. П. Липатова, А. В. Митрофановой, В. Б. Тельпуховского, доцента доктора М. Турлейской (Польша) и др. были посвящены вопросам о происхождении, причинах и характере войны, о вкладе Советского Союза в победу над фашизмом, о роли КПСС в завоевании советским народом этой победы.
Были обсуждены насущные вопросы историографии и методологии. Член-корреспондент АН СССР А. М. Самсонов, генерал-майор профессор Б. С. Тельпуховский (СССР), профессор Н. Кон-стантинеску (Румыния), доктор А. Пшигоньский (Польша), профессор И. Боруш (Венгрия), доктор исторических наук Д. Е. Ме-ламид (СССР) и др. говорили об итогах исследовательской работы по различным аспектам истории второй мировой войны и некоторым проблемам методологии. Эти выступления касались современного уровня развития исследований в различных странах по истории второй мировой войны.
Участники секций заслушали также сообщения о роли трудящихся Польши, Чехословакии, Румынии, Болгарии, Венгрии в борьбе против фашизма. Профессор Б. Граца (Чехословакия), старший научный сотрудник М. Исусов (Болгария), доцент Я. Кржен (Чехословакия) в своих сообщениях привели, в частности, новые материалы о широком антифашистском движении народов в годы войны.
Многие ораторы посвятили свои выступления политическим аспектам истории минувшей войны. Так, академик М. Бомон (Франция) охарактеризовал значение ремилитаризации Рейнской зоны в 1936 г. в подготовке второй мировой войны; доцент М. Михов (Болгария) касался сущности политики великих держав в отношении Болгарии в начале второй мировой войны; профессор Г. Моргентау (США) и доктор исторических наук Н. Н. Яковлев (СССР) осветили некоторые вопросы советско-американских от
8
ношений; профессора Л. Бертольд (ГДР), Г. Краусник и доктор Г. Якобсен (ФРГ), доктор исторических наук Д. М. Проэктор, публицист Л. А. Безыменский (СССР) посвятили свои выступления анализу целей и политики германского фашизма и т. д.
Особое внимание в работе секции было уделено вопросу о происхождении фашизма и межсоюзническим отношениям в годы минувшей войны. В ходе развернувшейся дискуссии были высказаны различные точки зрения.
Историки-марксисты (всего на конференции выступило 42 советских ученых и 35 историков из других социалистических стран) в своих выступлениях убедительно показали, что появление национал-социализма в Германии, а вместе с ним Гитлера и других фашистских главарей — закономерный результат развития германского империализма и милитаризма. Большинство участников дискуссии отметили, что попытки некоторых западногерманских исследователей приуменьшить ответственность немецких монополий и генерального штаба рейха терпят провал при первом же соприкосновении с историческими фактами, событиями и документами. Отвечая на доводы историков ФРГ, участники дискуссии подчеркивали, что нельзя по-настоящему раскрыть содержание такого явления, как национал-социализм, или правильно определить место и роль Гитлера в событиях второй мировой войны, если рассматривать все это вне связи с германским империализмом и милитаризмом, которые породили и фашизм и Гитлера.
Было также опровергнуто имеющее хождение на Западе утверждение, будто агрессия против СССР занимала в гитлеровских планах завоевания мирового господства второстепенное место. Д. М. Проэктор, Л. А. Безыменский (СССР) и другие участники конференции, опираясь на документальные данные, подвергли критике этот тезис и показали, что главным направлением агрессии и всей экспансионистской политики гитлеровцев было восточное направление — Советский Союз.
Ряд выступавших подчеркнули важность изучения вопроса о происхождении и сущности фашизма и высказали пожелание, чтобы это изучение способствовало полному разоблачению идей реваншизма и милитаризма, которые вновь все более активно поднимаются на щит определенными кругами в ФРГ и которые являются крайне опасными для дела мира.
Анализируя политику Соединенных Штатов в годы второй мировой войны, советские историки указывали на то, что при опреде
9
лении американской позиции в отношении Советского Союза отчетливо выявились две тенденции, Представители одной из них, правильно оценивая значение сотрудничества и союза с СССР в условиях расширения фашистской агрессии, высказывались за оказание помощи Советскому Союзу. Но были и весьма влиятельные лица, которые, не скрывая своей радости по поводу нападения гитлеровской Германии на СССР, мечтали о поражении СССР, об уничтожении «советской опасности». Это положение, в частности, отражено и в выступлении профессора Г. Моргентау (США).
Говоря об истоках так называемого жесткого курса в политике западных держав в отношении СССР, многие участники конференции отмечали, что, как свидетельствуют исторические факты, с приближением победоносного окончания войны среди влиятельных кругов западных держав возникла тенденция к разрыву союзнических отношений с Советским Союзом. Участники секции высказали свою глубокую убежденность в том, что положительный опыт англо-американо-советского сотрудничества в годы войны должен быть использован в интересах развития дружественных деловых отношений между государствами с различным социальным строем, в интересах укрепления мира во всем мире.
Во второй секции доклад генерала армии профессора П. А. Курочкина послужил основой для развернувшегося обсуждения военных аспектов истории победы антигитлеровской коалиции над фашистской Германией. По этой проблеме выступили 26 человек.
К числу важнейших тем, рассмотренных на заседаниях секции, следует отнести вопрос о решающей роли Советских Вооруженных Сил в разгроме гитлеризма. Об этом подробно говорили советские исследователи генерал-майор Н. Г. Павленко, профессор полковник А. А. Строков, капитан 1-го ранга Н. А. Волков, генерал-лейтенант С. С. «Потоцкий, доцент полковник К. П. Терехин, полковник М. А. Мартышевский; историки из социалистических стран, а также французский историк генерал Ш. де Коссэ-Бриссак и др.
Военные историки социалистических стран профессор генерал Б. Беднаж, полковник В. Стругар, генерал-майор К. Попа и полковник «П. Логин, профессор Р. Янчев Такев, доктор подполковник К. Собчак, кандидат исторических наук подполковник В. Мелихар и др. в своих выступлениях осветили участие их народов и армий в завоевании победы над фашистской Германией.
Сообщения, сделанные доцентом М. Мониным и академиком
10
АН БССР Т. С. Горбуновым, были посвящены борьбе против фашизма Советских Вооруженных Сил совместно с польскими и чехословацкими армиями, а на заключительном этапе войны — также с вооруженными силами Югославии, Румынии и Болгарии.
В выступлениях ряда других советских историков нашли отражение основные проблемы развития советского военного искусства, являвшегося одной из важных предпосылок военного поражения фашистского вермахта; были рассмотрены и проблемы военной историографии. Подвергся обсуждению ряд вопросов, часто искажаемых историками Запада, в том числе — о решающей роли Коммунистической партии в обеспечении победы советского народа и его Вооруженных Сил над фашистской Германией, об интернациональном характере целей и задач Советской Армии в боевых действиях за рубежами Советского Союза, о значении партийно-политической работы в Советской Армии в 1941—1945 гг. Некоторые делегаты посвятили свои сообщения критическому анализу наиболее существенных сторон немецко-фашистской политики и стратегии, разбору состояния гитлеровских вооруженных сил и способов ведения ими военных действий на отдельных этапах войны.
В работе третьей секции, посвященной проблемам истории народно-освободительного движения и партизанской борьбы, приняли участие не только ученые, но и непосредственные участники освободительной борьбы против фашизма на территории Советского Союза, Польши, Чехословакии, Югославии, Румынии, Болгарии, Венгрии, ГДР, Франции, Италии и Австрии. В основу работы секции легло положение, высказанное в ходе пленарного заседания конференции в докладе академика Г. Яблоньского и др. В этих выступлениях подчеркивалось, что народно-освободительное движение охватило все оккупированные немецкими и итальянскими фашистами страны Европы. В движении Сопротивления проявилась воля народных масс к свободе и независимости, к сохранению и восстановлению национальной целостности государств, решимость народов изгнать и сурово наказать фашистских захватчиков и военных преступников. В капиталистических странах Европы движение Сопротивления выражало также стремление трудящихся масс к установлению более справедливого социального строя. Поэтому оно было не только народно-освободительным, но и революционно-демократическим.
В движении Сопротивления объединились рабочие, крестьяне, интеллигенция, патриотически настроенная часть буржуазии,
11
люди различных политических убеждений: коммунисты, социалисты, католики, буржуазные демократы. Характерной особенностью его была борьба не только против оккупантов, но и против коллаборационистов, реакционных элементов, являвшихся опорой оккупантов. Национальные задачи движения Сопротивления составляли неразрывное целое с его интернациональными задачами. Освободительная борьба развертывалась и в странах фашистской «оси».
В сообщениях участников конференции П. К. Пономаренко (бывший начальник Центрального штаба партизанского движения), М. Д. Скурихина (НМЛ при ЦК КПСС), профессора Г. М. Мултых (Киев), кандидата исторических наук П. П. Липило (Минск), члена-корреспондента АН Латвийской ССР В. П. Самсона (Рига) и в выступлении генерал-майора профессора Е. А. Болтина был затронут ряд вопросов организации и руководства партизанским движением на временно оккупированной территории СССР.
Генеральный секретарь Комиссии по истории Французской коммунистической партии член ЦК ФКП В. Жоаннес и член Комиссии Ж. Виллар рассказали участникам заседания о движении Сопротивления во Франции. Оно носило общенародный характер. Его возглавлял рабочий класс. Был образован Национальный фронт — мощная массовая организация, руководимая коммунистической партией. По словам В. Жоаннеса, Советский Союз был единственным государством, которое могло нанести поражение фашистской Германии, и именно оно, как известно, разгромило фашизм. СССР оказал огромное влияние на развитие движения Сопротивления во Франции. В то же время французское движение Сопротивления активно способствовало борьбе советского и других народов, подвергшихся гитлеровской агрессии. Восстание французского народа в 1944 г. ускорило окончание войны. Оно помогло союзным войскам в их победоносном продвижении по Франции.
Генерал дивизии Г. Корчиньский (Польша) посвятил свое выступление вопросам братского сотрудничества и взаимодействия польских и советских партизан в годы войны. Подполковник Я. Харшаньи (Венгрия) сообщил ценные сведения о движении Сопротивления в Венгрии. Ф. Фрассати (Италия) коснулся некоторых вопросов истории движения Сопротивления в Италии. Большой интерес присутствовавших вызвали также выступления полковника И. Василевича и генерал-майора М. Хотича (Югославия), доктора Я. Тесаржа и председателя Словацкого комитета по истории антифашистского движения Я. Шольца (Чехословакия), про
12
фессора Ф. Рышки, докторов В. Гура и Р. Назаровича (Польша), доктора полковника Брюля и профессора В. Бартеля (ГДР), научного сотрудника С. Петровой (Болгария), ученого секретаря Архива движения Сопротивления в Вене Г. Штейнера (Австрия) и др.
Работа секции показала, что полоса определения и изучения главных этапов истории движения Сопротивления и партизанской борьбы во многом уже пройдена. Однако, видимо, еще не все важные факты известны, о чем свидетельствовали выступления некоторых участников конференции.
На заседаниях секции были рассмотрены также вопросы освещения интернационального и национального моментов в движении Сопротивления. По единодушному мнению участников, работа третьей секции продолжила те полезные дискуссии, которые имели место на предыдущих международных конференциях историков в Милане (1961 г.), Варшаве (1962 г.) и Праге (1963 г.).
* ♦ ♦ * ♦
Конференция выявила единство взглядов подавляющего большинства исследователей по важнейшим вопросам истории минувшей войны; дискуссии в целом проходили на высоком научном уровне. Многие ученые, ссылаясь на историю подготовки второй мировой войны, указали на ту опасность, которую несут в себе милитаризм, реваншизм и гонка вооружений в наше время.
Участники конференции отмечали актуальность изучения природы антигитлеровской коалиции и ее важную историческую роль, особенно в связи с усиленно пропагандируемыми на Западе взглядами реакционных историков, утверждающих, будто антигитлеровская коалиция из-за различия социальных систем входивших в нее государств была случайным и даже «противоестественным явлением». Советские исследователи убедительно показали в своих выступлениях, что эта коалиция сложилась на основе единства национальных интересов народов перед угрозой их порабощения гитлеровской Германией и ее сообщниками. Разумеется, сотрудничество между державами антифашистской коалиции осуществлялось в сложных условиях преодоления подчас весьма острых противоречий. Несмотря на это, руководители входивших в нее держав проявили достаточную мудрость и сознание своей исторической ответственности, чтобы сохранить единство коалиции до полного разгрома фашистских агрессоров.
13
Материалы конференции подтверждают, что историческая наука уже сделала очень много для всестороннего изучения второй мировой войны. В ряде стран изданы многотомные исследования по политической, военной и экономической истории войны. Только в СССР опубликовано более 10 тыс. книг и журнальных научных статей, посвященных Великой Отечественной и второй мировой войнам.
Значительных успехов в изучении истории второй мировой войны достигли историки братских социалистических стран, работы которых широко известны в нашей стране и во всем мире. Сообщения историков социалистических государств свидетельствуют не только о неослабевающем внимании исторической науки этих стран к проблемам второй мировой войны, но и о заметном росте уровня научных исследований. То же можно сказать и о марксистской исторической науке в капиталистических странах — во Франции, Италии, Англии, Австрии и др.
Конференция показала, что среди историков буржуазных стран происходит определенное размежевание во взглядах и что имеются историки, которые ищут ответы на острые вопросы, поставленные перед ними современностью. Если они и не всегда находят правильное решение, то во всяком случае делают попытки оценить исторические факты более реалистично, а некоторые из них отмежевываются от концепций буржуазной историографии, служащих задачам «холодной войны» против СССР и других социалистических стран. В выступлениях зарубежных ученых, выражавших подчас различные точки зрения по отдельным вопросам истории войны, в целом была дана высокая оценка решающего вклада Советского Союза в победу над фашистской Германией.
Многие участники конференции высказывали общую мысль об обязанности исследователей правдиво освещать историю, о долге историков и социологов при изучении прошлого активно участвовать в настоящем, вместе со всеми народами бороться за мир и социальный прогресс. Необходимо пресечь агрессии и военные авантюры в современный период — таков главный вывод, к которому пришло подавляющее большинство участников конференции, подводя итоги изучению истории минувшей войны.
В ходе работы конференции был высказан также ряд предположений, касающихся дальнейшего исследования проблем второй мировой войны. Отмечалось, в частности, что еще недостаточно разработана предыстория войны, политические и дипломатические
14
отношения в Европе, которые привели к кризису и войне, экономические аспекты истории военного времени, особенно в плане того нового, что внесено этим периодом в общий процесс социально-экономического развития общества. Необходимо продолжать разработку истории второй мировой войны в военно-стратегическом аспекте, что позволит еще более убедительно и отчетливо на конкретном материале раскрыть решающую роль Советских Вооруженных Сил в ходе и исходе войны. Заслуживает внимания вопрос о создании совместны^ силами ученых различных стран общей истории движения Сопротивления.
Высказывалось также пожелание, имеющее большой научный интерес,—о координации усилий ученых различных стран в разработке проблем истории антифашистской коалиции и в целом истории второй мировой войны. Путем к этой цели может послужить дальнейшее развитие международного научного сотрудничества историков, заметной вехой в котором была Московская конференция. Конечно, в основе различия исторических концепции лежат глубокие причины. Идеологическая борьба между представителями марксистского и буржуазного мировоззрений обусловлена коренным отличием общественных и политических систем. Однако и среди ученых буржуазных стран немало таких исследователей, которые стремятся к исторической правде, к извлечению из событий второй мировой войны уроков, вооружающих народы знанием для активной борьбы против угрозы третьей мировой войны.
Назрела также необходимость в публикации серии сборников важнейших документов по истории второй мировой войны, что окажет большую помощь исследователям в создании правдивой истории минувшей войны, в разоблачении фальсификаторов, поможет устранить противоречивость многих толкований.
В целом конференция прошла успешно. Она позволила не только решить ряд узловых вопросов и выявить взгляды исследователей по многим кардинальным проблемам, но и помогла систематизировать обширный материал по различным вопросам истории Великой Отечественной и второй мировой войн, представляющий большую научную ценность.
Московская конференция вызвала большой интерес научной и военной общественности и получила широкое освещение на страницах зарубежной и советской печати. На ней присутствовали начальник Главного политического управления Советской Армии и Военно-Морского Флота генерал армии А. А. Епишев, маршалы
15
Советского Союза А. И. Еременко, И. С. Конев, В. И. Чуйков, Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов, Главный маршал авиации А. А. Новиков, генерал армии Д. Д. Лелюшенко, академики И. М. Майский, И. И. Минц, К. В. Островитянов и другие видные военачальники, деятели науки и культуры.
*****
Материалы конференции публикуются в трех книгах.
Первая книга — «Общие проблемы» — открывается вступительным словом на конференции вице-президента АН СССР академика П. Н. Федосеева, приветствием президента АН СССР академика М. В. Келдыша и докладом директора Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС академика П. Н. Поспелова «Исторические итоги и уроки Великой Отечественной войны». В книгу вошли доклады участников конференции, сделанные на пленарных заседаниях по политическим, экономическим и международным проблемам второй мировой войны, а также выступления и некоторые письменные сообщения участников первой секции. Заключительное слово П. Н. Федосеева также помещено в первой книге.
Во второй книге — «Военное искусство» — помещены доклад генерала армии профессора П. А. Курочкина «Основные вопросы истории Великой Отечественной войны», выступления участников конференции по актуальным проблемам истории военного искусства и борьбы вооруженных сил в период второй мировой войны. Здесь же содержатся материалы о связи фронта и тыла, об освобождений стран Восточной и Юго-Восточной Европы от фашизма, выступления по вопросам историографии.
Третья книга — «Движение Сопротивления в Европе» — включает материалы конференции по данной проблематике: доклад академика Г. Яблоньского «Политическая и военная роль антифашистского движения Сопротивления, подпольной борьбы и партизанских действий в Европе во время второй мировой войны», сообщение профессора А. Мишеля «Вклад движения Сопротивления в освобождение Франции», сделанные ими на пленарном заседании, а также выступления участников третьей секции.
Ряд сообщений ввиду их большого объема публикуется с некоторыми сокращениями. В тех случаях, когда стенограммы выступлений участников конференции несколько отличались от представленных ими письменных текстов, редакционная коллегия включала в настоящую публикацию текст по выбору автора.
16
ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТА АКАДЕМИИ НАУК СССР АКАДЕМИКА П. Н. ФЕДОСЕЕВА
Дорогие товарищи! Уважаемые коллеги!
Приближается знаменательная историческая дата — 20-я годовщина победы над фашистской Германией. Учитывая значение этого события в жизни всего человечества, а также пожелания советской и зарубежной научной общественности, Академия наук СССР, Институт марксизма-ленинизма, Министерство обороны, Главное политическое управление Советской Армии и Военно-Морского Флота решили созвать настоящую научную крнференцию с целью подведения итогов изучения Великой Отечественной войны и определения путей дальнейшего углубленного исследования этого важнейшего периода во всемирной истории.
На конференции, которая будет работать три дня, предполагается заслушать научные сообщения советских ученых, историков социалистических и западных стран, участвовавших в войне против гитлеровской Германии.
Мы обращаемся к событиям минувшей войны, к памяти народов, чтобы учесть и использовать уроки войны во имя мира, во имя борьбы за то, чтобы исключить войны из жизни человечества.
Годы войны показали нам пример успешной совместной борьбы народов против фашистской Германии. Люди разных национальностей, политических взглядов и умонастроений с оружием в руках ковали великую победу. Это единство принесло победу в годы войны, это же единство важно сегодня в борьбе за мир.
От имени Оргкомитета позвольте мне объявить конференцию открытой, сердечно приветствовать наших гостей и пожелать успехов в работе.
2 Заказ ЭД 1094
ПРИВЕТСТВИЕ
ПРЕЗИДЕНТА АКАДЕМИИ НАУК СССР
АКАДЕМИКА М. В. КЕЛДЫША
Прежде всего я горячо приветствую наших гостей в столице Советского Союза и желаю творческих успехов всем участникам настоящей конференции.
Вы знаете, что история человечества наполнена войнами. Проходили тысячелетия, менялись общественно-эконо-мические формации, а войны по-прежнему вспыхивали в разных концах земли, унося человеческие жизни, разрушая производительные силы, принося людям неисчислимые страдания. Но никогда еще народы не испытывали таких бедствий, как в годы второй мировой войны, вовлекшей в свою орбиту большинство государств мира. Эта война была небывалой не только по своим масштабам, но и по степени разрушительной силы.
Стремление империалистических кругов ряда крупнейших стран к мировому господству привело к непримиримому столкновению их интересов. Германский империализм разжег мировой пожар. В ходе войны наиболее агрессивные, воинственные силы империализма — германский и итальянский фашизм, японский милитаризм — до конца раскрыли свою человеконенавистническую природу. Не останавливаясь перед истреблением миллионов людей, они стремились обратить в рабство целые народы.
Вместе с тем в этой войне, как никогда раньше, проявилась воля народов к свободе, независимости, прогрессу. Все народы мужественно и стойко сражались против фашизма. Советский Союз принял на себя главный удар вражеских полчищ. Советские люди защищали свою Родину, великие завоевания социализма. Одновременно они защищали все народы, которым грозило фашистское порабощение. Советский Союз никогда не отделял своей судьбы
18
от судеб всего трудового Человечества. Подвиг советских людей, проявивших беспримерный героизм, стойкость, самоотверженность, был по достоинству оценен современниками.
В титанических сражениях под Москвой и Ленинградом, на Волге и у Курской дуги, на Днепре и в Белоруссии, в Прибалтике и на полях Европы советские воины нанесли врагу решающие поражения.
Двадцать лет назад безоговорочной капитуляцией фашистской Германии закончилась Великая Отечественная война Советского Союза. Долгожданный мир был завоеван дорогой ценой, за него было заплачено миллионами жизней.
Однако разгром фашизма не надолго отрезвил агрессивные империалистические круги. Они снова вынашивают планы военных авантюр, ведут агрессивные действия против вьетнамского народа, поощряют рвущихся к атомной бомбе западногерманских реваншистов. Угроза новой войны снова нависает над миром.
Мы живем в эпоху величайших общественных сдвигов и научных открытий. Колоссальный прогресс науки за последнее десятилетие открыл перед человечеством безграничные возможности. Но если достижения человеческого разума будут направлены не на дело мира и созидания, а на войну,— это принесет человечеству колоссальные бедствия. Из века в век нарастали масштабы войн, их разрушительное действие. А новая война, если империалистам удастся ее развязать, приобретет небывало опустошительный характер. Но в ее огне сгорят прежде всего сами агрессоры. Со всей силой мы должны еще раз предупредить о том, что новая война при использовании современного термоядерного оружия грозит разрушением цивилизации, гибелью сотен миллионов людей.
Мы собрались здесь, чтобы подвести итоги изучения истории войны, истории, которая предостерегает народы, мобилизует их на борьбу за мир, за жизнь, против новой войны.
Нельзя забывать уроки войны, которые говорят о значении единства народов в борьбе против общего врага. Это единство принесло победу два десятилетия тому назад. Оно должно принести успех и сейчас, в борьбе против угрозы новой войны. Уроки истории говорят и о том, что в результате минувшей войны империализм понес тяжелые потери, а соотношение сил на мировой арене коренным образом изменилось в пользу сил социализма и мира. Пусть помнят об этом те, кто сейчас столь легкомысленно пытается играть с огнем.
19
Вторая мировая война стала для нас историей. Будем же изучать историю войны в твердой уверенности, что это последняя война, историю которой вы пишете. Пусть ученые, которым доведется в дальнейшем исследовать историю второй половины XX в., будут писать не о войне, а о борьбе за мир и об успехе этой борьбы.
Память о героях войны будет жить вечно. Эта память зовет и будет звать нас к миру, к новым успехам мирного труда, к борьбе за победу коммунизма.
Разрешите от имени Президиума Академии наук Советского Союза приветствовать участников конференции и пожелать им успешной, плодотворной работы.
Академик
П. Н. ПОСПЕЛОВ
О
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИТОГИ И УРОКИ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Введение
Наша научная конференция собралась в дни, когда прогрессивные люди всей земли готовятся отметить как большой праздник 20-летие победы антигитлеровской коалиции свободолюбивых народов над фашистской Германией и ее союзниками.
Это — великая победа сил социализма, демократии, мира, гуманизма над самыми бесчеловечными силами милитаризма, реакции, фашизма. Эта победа поистине избавила человечество от страшной угрозы порабощения народов фашистскими завоевателями, спасла мировую цивилизацию, отстояла прогрессивную линию развития человеческого общества.
История еще не знала войны, столь тяжелой, принесшей народам так много страданий. Германский фашизм — чудовищное порождение милитаризма, империализма и национализма — сознательно ставил своей целью не только порабощение, но и истребление целых народов. Дело шло о жизни и смерти сотен миллионов людей. В величайших сражениях, развернувшихся на территории СССР, а на последнем этапе войны — на территории Германии, решались судьбы поколений. Именно поэтому в борьбе против фашизма сплотились народы большей части земного шара, собравшиеся под знаменами антигитлеровской коалиции. Советский народ по праву гордится тем, что его государство — Союз Советских Социалистических Республик — явилось основной и решающей силой этой коалиции. На долю СССР и его Вооруженных Сил выпала главная тяжесть борьбы с жестоким и сильным врагом. Глубоко символичен тот факт, что знамя победы над поверженной столицей Гитлера было водружено рукой советского воина. Если бы Советский Союз не устоял в страшных испытаниях 1941 и 1942 гг., если бы он не довел борьбу до победного конца, человечество оказалось «бы отброшенным назад на десятки и сотни
21
лет. Черная ночь фашизма могла воцариться не только над Европой, но п над другими континентами, в том числе и над Америкой.
Позвольте в этой связи напомнить свидетельство такого авторитетного деятеля, как покойный государственный секретарь США Стеттиниус, который в свое время писал: «Американскому народу не следует забывать, что он находился на краю гибели в 1942 г. Если бы Советский Союз не удержал свой фронт, немцы получили бы возможность покорить Великобританию. Они были в состоянии захватить Африку, а затем создать плацдармы в Латинской Америке. Президент Рузвельт постоянно имел в виду эту нависшую угрозу» L
Решающее значение борьбы СССР для судеб Соединенных Штатов признавал и такой бесспорный военный авторитет, как американский генерал Маршалл. В докладе военному министру США вскоре после окончания войны он утверждал, что «без успешных действий Советской Армии американские войска были бы не в состоянии противостоять агрессору и война была бы перенесена на Американский континент» 1 2.
Однако в мире есть силы, которые отнюдь не хотят отмечать такое важное событие мировой истории, как разгром фашизма и победа Советского Союза. Им невыгодно вспоминать подлинную историю второй мировой войны. Ведь ее кровавый след вызывает у всех нормальных людей чувство гневного протеста против страшных преступлений фашизма, является обвинением против «бешеных», толкающих народы на путь повой мировой войны. К сожалению, приходится констатировать, что современные империалисты вновь вершат в политике такие дела, которые удивительно повторяют или во всяком случае напоминают обстановку в период между двумя мировыми войнами. Происходит огромный рост военных расходов, численности вооруженных сил, производства средств уничтожения и разрушения. Величайшие открытия науки и техники — атомная энергия, ракеты, электроника — используются прежде всего в военных целях. Империалистические государства создали во всех частях света агрессивные военные союзы. Как и перед второй мировой войной, быстро восстанавливается германский милитаризм, рвущийся к ядерно-ракетному оружию. Под черным флагом антикоммунизма в ряде стран ведутся «локальные» войны, подавляется рабочее и национально-освободительное движение. Широкое распространение получает пропаганда шовинизма, расизма и войны.
В этих условиях празднование 20-летия победы над гитлеровской Германией, изучение и освещение итогов и уроков второй мировой войны приобретают особое значение. Текущие события международной жизни выдвигают перед историками ответствен
1 Edward R. Stettinius. Rossvelt and Russians. London, 1950, p. 16.
2 «The War Report of Teorge S. Marshall, H. H. Arnold, Ernest S. King». New York, 1947, p. 149.
22
нейшую задачу объективного показа истории второй мировой войны. Итоги и уроки этой войны весьма поучительны. Они служат суровым предупреждением против новой войны, мощным средством мобилизации сотен миллионов людей на борьбу за мир.
I
Характер и масштабы войны
Вторая мировая война началась как война империалистическая, захватническая. По своему происхождению она не имеет принципиального отличия от первой мировой войны. Но между двумя мировыми войнами, порожденными империализмом, есть и существенная разница. Война 1939—1945 гг. относительно быстро переросла со стороны государств, боровшихся против фашистской Германии и ее союзников, в войну освободительную, справедливую. Объясняется это конкретной исторической обстановкой, в которой она началась и происходила.
В то время общий кризис капитализма, начало которому положили первая мировая война и Октябрьская революция в России, достиг большой остроты. Империализм, вынужденный значительно потесниться на мировой арене и сосуществовать с первым в мире социалистическим государством, предпринимал все меры, чтобы уничтожить его и вновь установить свое безраздельное господство в мире. После первой мировой войны американские, английские и французские монополии помогли германским монополиям возродить экономику страны. Решающая роль иностранного капитала — прежде всего американского — в восстановлении мощи германского милитаризма, тесные связи между монополиями Германии, США, Англии и Франции были экономической основой политики «невмешательства» и «умиротворения», способствовавшей развязыванию второй мировой войны. Стараясь направить агрессию Германии в Европе и Японии в Азии против СССР, правящие круги США, Англии и Франции надеялись обеспечить свою безопасность и сохранить свои колониальные владения.
Однако основное антагонистическое противоречие между страной социализма и империалистическими государствами отнюдь не устраняло острых внутренних противоречий в лагере капиталистических стран. Конкурентная борьба за рынки, особенно обострившаяся после мирового экономического кризиса 1929—1933 гг., предопределила войну за передел мира. Этого передела требовали империалисты Германии, Италии и Японии.
В 30-х годах Германия представляла собой типичное милитаристское государство. Политика, экономика, идеология — вся жизнь страны была подчинена задачам агрессивной войны. Руководство государством находилось в руках гитлеровцев — самых агрессивных и реакционных кругов, вынашивавших бредовые
23
планы завоевания мирового господства. Миролюбивые демократические силы немецкого народа были разгромлены, подавлены. В стране велась безудержная националистическая и шовинистическая пропаганда. Заводы и фабрики в основном были переключены на производство вооружения, боеприпасов и военного снаряжения. В огромной степени возросли военные расходы Германии, численность ее армии и флота. Фашистская Германия интенсивно готовилась к войне в Европе.
В это время на Дальнем Востоке к агрессивным действиям приступил японский милитаризм, вторгшийся в Китай. Империалистическая группировка, возглавлявшаяся фашистской Германией, поставила своей задачей не только очередной передел мира — колоний, сфер влияния, боролась не только за территориальные приращения. Гитлеровцы понимали мировое господство, как это показал опыт оккупации европейских территорий, куда более широко. Они хотели лишить народы государственной самостоятельности, уничтожить социализм и демократию, подавить революционное и национально-освободительное движение.
Смертельная угроза, которую нес фашизм свободе и национальной независимости многих стран и народов, была одним из тёх факторов, которые обусловили перерастание империалистической войны в войну освободительную. Вторая мировая война с самого начала содержала справедливые, освободительные элементы. Справедливой была, например, борьба китайского народа против японских захватчиков, чехословацких патриотических сил против германских агрессоров. В 1940 г. в освободительную борьбу вступили народы ряда европейских стран, оккупированных фашистской Германией, в частности Франции. Народные массы Англии и США потребовали от своих правительств дать военный отпор фашизму. Господствующие классы этих крупнейших капиталистических государств также вынуждены были считаться с возможностью потери национальной и государственной независимости.
Процесс изменения политического характера войны развивался в тесной связи и зависимости от народной борьбы против фашистских поработителей, нараставшей по мере саморазоблачения гитлеровского «нового порядка». Этот процесс завершился с нападением Германии на Советский Союз.
Социалистическому государству чужды захватнические войны. В Советском Союзе нет классов, заинтересованных в развязывании войн. Внешняя политика его зиждется на принципах равноправия, самоопределения народов, уважения независимости и суверенитета всех стран — как больших, так и малых.
Рабочий класс и все прогрессивные люди капиталистических стран в связи с нападением Германии на Советский Союз резко усилили антифашистскую борьбу, а правительства США и Англии встали на путь соглашения с СССР о совместной войне против фашистской Германии и ее союзников.
24
Вступление Советского Союза в войну, признавал государственный секретарь Хэлл, «возродило в нас надежду на то, что гитлеризм будет побежден»3.
На базе общности интересов свободолюбивых народов в борьбе с фашистскими агрессорами сложилась могучая антифашистская коалиция государств во главе с СССР, США и Англией.
Существенно отличается вторая мировая война от первой и по своим масштабам, размаху и напряженности. Огромный рост производительных сил, науки и техники в период между двумя войнами позволил воюющим государствам создать многомиллионные армии, вооруженные первоклассной боевой техникой. Мощные боевые средства в руках армий блока фашистских государств, их преступная политика в отношении мирного населения привели к невиданным людским потерям и материальным разрушениям. Вот некоторые сравнительные данные, характеризующие мировые войны.
Если в войну 1914—1918 гг. было вовлечено 36 государств с населением свыше 1 млрд, человек, то в 1939—1945 гг. число воюющих государств достигло 61, а население их насчитывало 1,7 млрд, человек. В вооруженные силы было призвано в 1914—1918 гг. 70 млн., а в 1939—1945 гг. — 110 млн. человек.
Еще более разительны сравнительные данные о боевой технике. Шесть государств — США, Англия, Германия, Франция, Италия и Россия — вместе взятые во время первой мировой войны произвели 140 тыс. орудий, 9 тыс. танков и 190 тыс. самолетов. Четыре государства — США, Англия и Германия в 1939—1945 гг. и Советский Союз в 1941—1945 гг.—произвели 1041 тыс. орудий, 287 тыс. танков, 653 тыс. самолетов. При этом тактико-технические данные этих средств борьбы значительно улучшились.
Закономерно, что резко возросшая численность армий, огромный рост убойной и разрушительной силы средств борьбы, действия авиации по тыловым объектам, злодейское истребление гитлеровцами мирного населения, грабеж оккупированных стран намного увеличили людские и материальные потери воюющих государств.
В 1939—1945 гг. человечество уплатило молоху войны страшную дань смертью 50 млн. человек. Наибольшие жертвы понес советский народ, потерявший 20 млн. своих сынов и дочерей. Почти половину из них составили мирные жители и военнопленные, замученные гитлеровцами. Большое число советских людей погибло от воздушных бомбардировок и во время блокады Ленинграда. Огромные людские потери понесли Германия (более 13 600 тыс. убитых, раненых и пленных), Польша (свыше 6 млн. убитых), Югославия (1700 тыс. убитых) и другие страны. Относительно
• С. Hull. Memoirs, vol. II. New York, 1948, p. 973.
25
невелики были потери США (405 тыс. убитых) и Англии (375 тыс. убитых).
Колоссален и материальный ущерб, нанесенный человечеству второй мировой войной. Издержки, связанные с войной, исчисляются астрономическими цифрами. Например, военные расходы СССР и потери от разрушений и оккупации советских территорий оцениваются суммой около 2600 млрд, рублей в ценах того времени. Гитлеровцы разрушили 1710 советских городов и поселков городского типа и более 70 тыс. сел и деревень, 32 тыс. промышленных предприятий, 98 тыс. колхозов, 1876 совхозов. Издержки войны на ряд лет затормозили строительство коммунизма в СССР.
Таковы в общих чертах политический характер второй мировой войны, ее масштабы, напряженность и издержки, понесенные в ней человечеством.
2
Всемирно-историческое значение „победы
Победа свободолюбивых народов над фашистской Германией и ее союзниками имела всемирно-историческое значение. Она оказала огромное влияние на дальнейшее мировое развитие.
Эта великая победа упрочила завоевания социализма. Наша держава, рожденная Октябрьской революцией, стала оплотом развития человечества по социалистическому пути. Отчаянная попытка империалистической реакции руками германского фашизма и его союзников расправиться с быстро растущим социалистическим государством окончилась полным провалом.
Победа СССР показала всему человечеству величайшую, несокрушимую силу социалистического строя. Она показала несостоятельность расчетов империалистов на то, что в ходе тяжелой войны Советский Союз если и не погибнет, то превратится в слабое государство, с которым можно будет не считаться. На деле оказалось, что социалистическое государство, несмотря на оккупацию врагом большой части его территории, на которой до войны проживало 45% населения Советской страны, производило 33% валовой продукции промышленности и 54% валовой продукции сельского хозяйства, создало слаженное военное хозяйство, развернуло могучие вооруженные силы и сыграло решающую роль в разгроме фашистской Германии и ее союзников. Из войны Советский Союз вышел крепким, способным быстро залечить нанесенные войной раны, отстоять интересы сил демократии и прогресса на международной арене.
В результате войны разгромленными оказались два могущественных империалистических хищника — фашистская Германия и милитаристская Япония. Германский фашизм представлял собой самую свирепую открытую диктатуру монополистического капи
26
тала. Гитлеровская Германия была главной силой блока фашистских государств, ударным отрядом международной контрреволюции, реакции.
Разгромив агрессоров, свободолюбивые народы избавились от угрозы фашистского рабства. Из рук международного империализма было выбито мощное орудие контрреволюции.
Разгром германского фашизма и японского милитаризма создал благоприятные условия для свержения власти капиталистов и помещиков народами ряда стран Европы и Азии. Пребывание советских войск на территории стран, освобожденных от фашистского ига, сковало внутренние реакционные силы этих государств, имело революционизирующее значение для народных сил. В результате победоносных революционных выступлений народов в ряде стран Европы были образованы народно-демократические республики. Сильнейшим ударом по империализму была народная революция в Китае.
Сложилась мировая социалистическая система, включившая в себя Албанию, Болгарию, Венгрию, Германскую Демократическую Республику, Демократическую Республику Вьетнам, Китайскую Народную Республику, Корейскую Народно-Демократическую Республику, Монгольскую Народную Республику, Польшу, Румынию, Советский Союз, Чехословакию и Югославию. Позже к этим государствам присоединилась Куба. Определяющим фактором образования мировой социалистической системы явилась победа Советского Союза во второй мировой войне.
Важнейшим последствием разгрома фашистской коалиции было также бурное развертывание национально-освободительных войн и революций. Начало этому процессу положила Великая Октябрьская социалистическая революция. Победа во второй мировой войне многократно усилила национально-освободительную борьбу, вызвала ее бурный подъем в Китае и Индии, в Индонезии и Вьетнаме, в Камбодже и Лаосе, в Бирме, на Цейлоне и в других странах. Появление новых независимых республик на Востоке ознаменовало собой новый этап в распаде колониальной системы империализма. С образованием мировой социалистической системы, ростом международного революционного рабочего движения процесс крушения колониализма значительно ускорился.
В годы второй мировой войны поднялось на новую ступень коммунистическое и рабочее движение. Коммунистические партии были организующей и ведущей силой антифашистской борьбы народов. Они вели борьбу против фашизма наиболее последовательно и решительно, были инициаторами создания национальных антифашистских фронтов. Они формировали партизанские армии, готовили и осуществляли национальные восстания. Свидетельством огромного роста влияния коммунистических партий явилось быстрое увеличение их численности: в 1939 г. в них насчитывалось 4 млн, членов, а в 1945 г.— до 20 млн. После войны возникли все
27
мирные демократические организации трудящихся: Всемирная федерация профсоюзов, Международная демократическая федерация женщин, Всемирная федерация демократической молодежи.
В ходе второй мировой войны и социалистических революций развернулся второй этап общего кризиса капитализма. Прорыв фронта империализма значительно расширился. Изменилось соотношение сил в самом лагере империализма. Из пяти великих капиталистических держав две — Германия и Япония — были разгромлены, Англия и Франция — ослаблены. Лишь США нажились на военных прибылях и гонке вооружений. Захватив важнейшие источники сырья, рынки сбыта и сферы приложения капитала, США стали самой богатой и могущественной страной капиталистического мира и главным оплотом мировой реакции. Но неравномерность развития капитализма, влекущая за собой изменение соотношения сил между империалистическими странами, непрерывно порождает все новые острые противоречия между ними. Каждую из капиталистических стран раздирают глубокие внутренние противоречия.
Таковы итоги и последствия второй мировой войны и ее важнейшего этапа — Великой Отечественной войны. Таково всемирно-историческое значение нашей победы.
Как видим, война в известном смысле ускорила ход общественного развития. Но марксизм-ленинизм никогда не считал войну обязательным условием революционного преобразования мира. Хотя обе мировые войны, развязанные империалистами, завершились социалистическими революциями, однако революции возможны и без войн. Великие цели рабочего класса могут быть осуществлены без мировой войны. Для этого ныне сложились более благоприятные условия, чем когда бы то ни было.
3
Решающая роль Советского Союза в разгроме государств фашистского блока
Победа над фашистской Германией и ее союзниками была одержана совместными усилиями государств и народов антигитлеровской коалиции. Советские люди не забывают и по достоинству оценивают вклад в победу вооруженных сил США и Англии. Союзники, угрожая высадкой своих войск в Западной Европе, заставили гитлеровскую Германию в 1941—1943 гг. держать там часть своих дивизий. Боевые действия в Северной Африке, а позднее в Италии сковывали от 2 в 1941 г. до 22 дивизий в 1943 г. Второй фронт, хотя он был открыт с большим опозданием, серьезно ухудшил положение гитлеровской Германии. После открытия второго фронта немецкие дивизии, находившиеся в Западной Европе, уже не могли рассматриваться как резерв для использования против Крас-
28
ной Армии. Более того, для восполнения потерь на Западном фронте германскому командованию приходилось использовать часть своих стратегических резервов. Германия оказалась перед необходимостью вести войну на два фронта. Осуществление коалиционной стратегии имело большое значение для сокращения сроков войны в Европе.
Следует сказать и о той помощи, которую США и Англия оказали нашей стране по ленд-лизу. За годы войны СССР получил по ленд-лизу весьма важные для народного хозяйства материалы, оборудование, машины. Так, число полученных нами автомобилей составляет 401 400. Большое значение имели поставки паровозов, горючего, средств связи, различных видов цветных металлов и химикатов. Однако в целом поставки по ленд-лизу не оказали и не могли оказать существенного влияния на ход войны. В снабжении Красной Армии оружием и боевой техникой помощь союзников сыграла незначительную роль. Так, если в СССР за годы войны было произведено 489900 орудий, 102 500 танков и самоходно-артиллерийских установок (по декабрь 1945 г.), 136 800 самолетов, то из США и Англии за это же время было получено 9600 орудий, И 567 танков и самоходных орудий, 18 753 самолета, из них 14 013 транспортных4. При этом в самое тяжелое для нашей страны время, когда Красная Армия особенно остро нуждалась в самолетах, танках и орудиях, США и Англия поставляли их в ничтожном количестве. Так, в 1941 г. они передали СССР 750 самолетов (из них только 5 бомбардировщиков) 5, 501 танк и 8 зенитных пушек. А должны были передать, согласно первому протоколу о поставках, с октября по декабрь 1941 г. 1200 самолетов, из них 300 бомбардировщиков, 1500 танков и около 50 зенитных пушек.
Большую роль в достижении победы над германским фашизмом сыграло движение Сопротивления. Патриоты Албании, Бельгии, Греции, Голландии, Дании, Италии, Норвегии, Польши, Франции, Чехословакии, Югославии самоотверженно боролись с оккупантами. Характерно заявление гитлеровского наместника в Польше Франка. «Сегодня,— признавал он,— солдат на фронте находится в большей безопасности, чем чиновник в генерал-губернаторстве»6. И в других странах захватчики чувствовали себя не лучше. В 1944 г. антифашистская борьба в большинстве европейских стран достигла наивысшего подъема. Численность народно-освободительной армии Югославии достигла в то время 400 тыс. человек, французских внутренних вооруженных сил — свыше 500 тыс., итальянских партизан —250 тыс. (1945 г.); около 100 тыс. бойцов насчитывала Народно-освободительная армия Гре
4 Здесь приведены данные об орудиях всех систем и калибров и о всех видах самолетов.
8 «История Великой Отечественной войны Советского Союза», т. 2. М., 1963, стр. 365.
6 «История Польши», т. III. М., 1958, стр. 531.
29
ции, 150 тыс. человек было в вооруженных отрядах бельгийского Сопротивления. Патриоты освободили почти всю материковую часть Греции, значительную часть Югославии, целые департаменты Франции, многие области Италии. Даже гитлеровские генералы вынуждены говорить о важной роли движения Сопротивления во второй мировой войне. Например, Рендулич пишет: «История войн не знает ни одного примера, когда партизанское движение играло бы такую же большую роль, какую оно сыграло в последней мировой войне. По своим размерам оно представляет собой нечто совершенно новое в военном искусстве. По тому колоссальному воздействию, которое оно оказало на фронтовые войска и на проблемы снабжения, работу тыла и управления в оккупированных районах, оно стало частью понятия тотальной войны. Партизанское движение, с годами постепенно усилившееся в России, в Польше, на Балканах, а также во Франции и Италии, повлияло на характер всей второй мировой войны» 7.
Борьбу против фашизма вели народы стран — сателлитов Германии. Кульминационным пунктом этой борьбы явились победоносные восстания 23 августа 1944 г. в Румынии и 9 сентября 1944 г. в Болгарии. Выйдя из войны на стороне Германии, Румыния и Болгария повернули оружие против своего бывшего союзника и внесли свой вклад в общее дело победы.
Но при всем этом людям, признающим факты и объективно оценивающим их, совершенно ясно, что Советский Союз вынес на своих плечах основную тяжесть вооруженной борьбы и сыграл решающую роль в разгроме фашистской Германии и ее союзников.
На решающей роли СССР в войне против фашизма можно было бы не останавливаться долго. Для любого серьезного исследователя по этому вопросу не может быть двух мнений. Однако в послевоенный период вопрос о вкладе членов антифашистской коалиции в победу над державами гитлеровской оси усилиями некоторых реакционных буржуазных историков превращен в орудие антикоммунизма. Реакционная историография умаляет роль Советского Союза и одновременно преувеличивает вклад в победу со стороны западных держав.
С этой целью дается неправильная, искаженная оценка военных операций Красной Армии, делаются попытки объяснить ее успехи различными случайными обстоятельствами. Так, Лиддел Гарт считает, что «если бы было проведено судебное следствие по поводу неудачи немецкой кампании 1941 г., то единственным решением было бы — поражение в результате естественных причин» 8. Лиддел Гарт грубо извращает также и причины разгрома
7 «Итоги второй мировой войны». Сборник статей. М., 1957, стр. 135.
8 Б. X. Лиддел Гарт. Стратегия непрямых действий. М., 1957, стр. 346—347.
30
немецко-фашистских войск в битве на Волге. На первый план оп выдвигает не беззаветный героизм советских воинов и блестяще осуществленную Красной Армией операцию по окружению и ликвидации крупной группировки врага, а «моральное состояние» немецких войск и общую стратегическую обстановку, которая-дс изменилась под влиянием наступления английских войск в Северной Африке осенью 1942 г.9 На помощь Лидделу Гарту и его единомышленникам приходит французский экономист Л. Лора. Он без каких-либо разумных аргументов объявляет «легендой» утверждение о решающей роли СССР в войне и освобождении Европы от гитлеровского кошмара 10 11.
Всех тех, кто преднамеренно искажает историческую истину, мы хотим поставить лицом к лицу с политическими и военными деятелями, которые стояли у кормила государственной и военной власти во время войны и которые высоко оценивали действия СССР и Советской Армии, а главное — привести неоспоримые факты, доказывающие, что именно в гигантских сражениях на советско-германском фронте была разгромлена гитлеровская военная машина.
Вторая мировая война развернулась в Европе, Азии и Африке, на суше, море и в воздухе. Однако, поставив своей целью завоевание мирового господства, гитлеровцы надеялись достигнуть ее на основе континентальной стратегии. Бывший начальник штаба сухопутных войск Германии генерал Бек писал в 1940 г.: «Исход вооруженной борьбы для Германии решается на суше. Победить в сухопутной войне или выстоять в такой войне зависит в первую очередь от сухопутной армии» п.
Следует сказать, что к середине 1941 г. фашисты достигли многого. Они захватили значительную часть Европы. Их войска оккупировали Норвегию, Данию, Голландию, Бельгию, Люксембург, половину Франции, Польшу, Чехословакию, Югославию и Грецию, нанесли серьезное поражение Англии. Тот факт, что в течение нескольких недель гитлеровцы разбили французскую армию, которая в довоенные годы считалась первоклассной, создал миф о непобедимости военной машины фашистской Германии.
К середине 1941 г. среди капиталистических государств Европейского континента не оказалось силы, способной противостоять фашистскому агрессору на его пути к мировому господству. Только социалистическое государство и его вооруженные силы могли дать и действительно дали мощный отпор фашизму. То, что Советский Союз, как сильнейшая континентальная держава, был главным препятствием на пути осуществления агрессивных пла
9 Там же, стр. 386.
10 L. La иг at. Bilan de vingt-cinq ans des plans quinquennaux (1929—1955), Paris, 1955, p. 119.
11 L. Beck. Studien. Stuttgart, 1955, S. 137.
31
нов, признавали сами фашистские руководители. Как пишет генерал Гальдер в своем дневнике, Гитлер на совещании высших германских руководителей 31 июля 1940 г. в Бергхофе сказал: «Надеждой Англии являются Россия и Америка. Если надежда на Россию исчезнет, то Америка также отпадет от Англии, поскольку разгром России будет иметь следствием невероятное усиление Японии в Восточной Азии... Россия является фактором, на который особенно рассчитывает Англия... Если Россия будет разбита, у Англии исчезнет последняя надежда. Тогда господствовать в Европе и на Балканах будет Германия» 12.
Против СССР немецко-фашистское командование развернуло основную массу своих вооруженных сил и средств. Из 214 дивизий и 7 бригад, составлявших сухопутные войска Германии к июню 1941 г., против СССР было брошено 152 дивизии и 2 бригады, в том числе 19 танковых и 14 моторизованных дивизий, или свыше 70% всех сухопутных сил. Включая сухопутные войска стран — сателлитов фашистской Германии, в первые дни войны против Советского Союза действовало 190 дивизий. При этом четыре танковые группы германских сухопутных войск (3712 танков), четыре воздушных флота из пяти (около 4 тыс. самолетов), 1 тыс. самолетов союзников Германии было направлено против СССР.
На протяжении всей Великой Отечественной войны советско-германский фронт был главным фронтом второй мировой войны. Здесь с начала войны вплоть до первых месяцев 1944 г. действовали от 153 до 201 немецко-фашистской дивизии, что составляло 55—72% их общего числа. В это же время английским и американским войскам в Северной Африке и в Италии противостояли от 0,9 до 6,1% немецких дивизий. Остальные дивизии находились в оккупированных странах и в самой Германии. Даже после высадки англо-американских войск во Франции в июне 1944 г. на Западном и Итальянском фронтах было сосредоточено менее одной трети состава сухопутных сил Германии. После открытия второго фронта Советской Армии противостояли 181 немецкая дивизия и 58 дивизий стран — сателлитов Германии, всего 239 дивизий, а американским и английским войскам — лишь 81 дивизия.
Советско-германский фронт отличался от других фронтов второй мировой войны не только тем, что привлекал на себя основные силы немецко-фашистской армии, но также размахом и ожесточенностью сражений.
В ходе войны Красная Армия разгромила основные силы фашистской Германии. За всю войну на советско-германском фронте было уничтожено, взято в плен и расформировано 507 дивизий только немецко-фашистских войск. Кроме того, было разгромлено не менее 100 дивизий стран — сателлитов Германии. Союзники
12 Generaloberst Halder. Kriegstagebush, Bd. II. Stuttgart, 1963, S. 49.
32
СССР по коалиции уничтожили и взяли в плен в Северной Африке, Италии и Западной Европе 176 вражеских дивизий.
На советско-германском фронте была разгромлена основная часть военно-воздушных сил фашистской Германии. Три четверти общих потерь гитлеровской авиации, большая часть потерь в артиллерии и танках приходятся на советско-германский фронт. Советская Армия нанесла гитлеровцам огромные людские потери. Из 13 600 тыс. человек общих потерь фашистской Германии на советско-германском фронте она потеряла убитыми, ранеными и пленными 10 млн.
Таким образом, главной и решающей силой в разгроме фашистской Германии и ее союзников была Советская Армия. Огромную помощь оказали ей советские патриоты, самоотверженно боровшиеся в тылу немецко-фашистских войск. Советский Союз внес основной вклад в победу над агрессором.
Решающая роль Советского Союза в разгроме фашистских агрессоров получила признание всего мира. Широко известны многочисленные высказывания лидеров стран антигитлеровской коалиции — Рузвельта, Черчилля и других — во время войны, содержавшие высокую оценку военных усилий советского народа. Так, в трудные дни мая 1942 г., когда фашисты угрожали Советскому Союзу своим вторым летним наступлением, Рузвельт телеграфировал генералу Макартуру: «С точки зрения большой стратегии ясен простой факт — русские убивают больше солдат противника и уничтожают больше его вооружения и снаряжения, чем остальные 25 государств Объединенных Наций вместе взятые» 13.
Черчилль, которого невозможно заподозрить в симпатиях к Советскому Союзу, вынужден был признать, что «именно русская армия выпустила кишки из германской военной машины» 14.
В момент завершения разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом, 20 января 1943 г., он докладывал военному кабинету: «Следует признать, что все наши военные операции осуществляются в весьма незначительных масштабах по сравнению с огромными ресурсами Англии и Соединенных Штатов, а тем более по сравнению с гигантскими усилиями России» 15.
Известный политический деятель Англии Эрнст Бевин говорил в 1942 г., что «вся помощь, которую мы были в состоянии оказать, была незначительной по сравнению с громадными усилиями советских людей. Наши потомки, изучая историю, будут с восхищением и благодарностью вспоминать героизм великого русского народа» 16.
13 «New York Times», <20.Х 1955, р. 10.
14 «Переписка председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.», т. 1, 1957, стр. 260.
15 W. Shu гс hill. The Second World War, vol. IV. London, 1951, p. 613.
16 Цит. no kh.: A. Werth. Russia at War 1941—1945. London, p. XIV.
3 Заказ Ng 1094
33
Эту оценку повторили многие западные военные историки. Р. Сет, известный своими работами в области истории движения Сопротивления, так оценивает роль Советского Союза: «Что бы вы ни думали о коммунизме, если вы честны, вы не можете не восхищаться русскими и их военными руководителями за то мужество, стойкость и мастерство, с которыми они удерживали немцев под Сталинградом в 1942 г., и Сталинградом как плацдармом, на котором в конечном итоге они повернули ход войны в свою пользу и, кроме того, в пользу западных союзников» Х7,
Хорошо выразил эту мысль в своей последней книге А. Верт, подчеркнувший, что советский народ «нес на себе главную тяжесть войны против нацистской Германии, и именно благодаря ему была спасена жизнь миллионов американцев и англичан» 17 18.
Видный государственный и политический деятель Югославии известный историк Радолюб Чолакович, выступая перед партизанами Словении в день Красной Армии 23 февраля 1944 г., говорил: «Вот уже почти три года ведет она кровавую битву со страшной военной машиной, какой еще не знала история. В бесчисленных сражениях от польской границы до Волги и в обратном, наступательном марше пали миллионы воинов Красной Армии, и, однако, теперь уже всем ясно, что она победит. Тяжка и неведома была бы судьба человечества, если бы не было на свете этой силы, сумевшей противостоять гитлеровским ордам, вступить с ними в длительную схватку и в конце концов победить. Я далек от того, чтобы недооценивать усилия других союзников, но что Красная Армия вынесла на своих плечах главную тяжесть войны —это исторический факт. Должен отметить, что наши бойцы никогда не сомневались в ее окончательной победе, даже в тяжелом 1942 г., когда фашисты захватили Крым, проникли на Кавказ и дошли до Волги» 19.
Эти высказывания видных государственных и военных деятелей не оставляют камня на камне от ложных утверждений реакционных историков, пытающихся умалить, принизить роль Советского Союза в войне с фашистской Германией, в победе над нею.
4
Источники силы и могущества СССР
Великая победа над фашистской Германией была обусловлена рядом закономерностей экономического, политического и идеологического характера.
17 R. Seth. Stalingrad-Point of Return. London, 1959, p. IX.
18 A. Werth. Op. cit., p. XIV.
19 P. Чолакович. Записки об освободительной войне. М., 1963, стр. 674.
34
Советская экономика вышла победителем в единоборстве с экономикой фашистской Германии, наглядно продемонстрировав превосходство социалистического экономического строя над капиталистическим.
Фашистская Германия накануне войны располагала значительно большим экономическим потенциалом, чем Советский Союз. В 1942 г. вследствие оккупации богатейших экономических районов Советского Союза общий объем промышленной продукция Германии в 3—4 раза превосходил продукцию советской промышленности. Хорошо была обеспечена Германия и сельскохозяйственными продуктами, особенно после захвата стран Юго-Восточной Европы и части советской территории. Для нашей страны сложились чрезвычайно тяжелые условия. Однако социалистическая экономика оказалась настолько сильной и жизнеспособной, что выдержала труднейшие испытания.
В течение второй половины 1941 г. из районов, находившихся под угрозой, на восток страны было перебазировано свыше 1360 крупных, преимущественно военных предприятий и свыше 10 млн. человек. Для этого потребовалось 1,5 млн. железнодорожных вагонов. Эвакуация предприятий и организация их работы на новом месте проводились настолько организованно, что выпуск вооружения и боеприпасов нарастал с каждым днем. К концу 1942 г. усилиями народа, руководимого Коммунистической партией, в стране было создано слаженное, неуклонно растущее военное хозяйство.
Приведем основные показатели развития военной экономики СССР за годы войны. Если продукцию наркоматов авиационной и танковой отраслей промышленности, а также промышленности вооружения и боеприпасов 1940 г. принять за 100, то соответственно в 1941 г. она равнялась 140, в 1942 г.— 186, в 1943 г.— 224, в 1944 г.-251.
Рост военной продукции СССР из года в год значительно опережал производство военной продукции фашистской Германии. Так, за годы войны СССР произвел 108 028 боевых самолетов и 95 099 танков и самоходно-артиллерийских установок, 97 768 полевых орудий (калибра 76 мм и более), а Германия — соответственно 78 900, 53 800 и 44800. И это несмотря на то, что Германия в несколько раз превосходила Советский Союз в производстве таких основных видов стратегических материалов, как сталь и уголь.
Известно, что годовое производство стали в 1940—1944 гг. держалось в Германии (вместе с сателлитами и оккупированными странами) на уровне 31,8—32 млн. тонн, а добыча угля — 390—400 млн. тонн (в пересчете на каменный). В СССР в 1940 г., было выплавлено стали 18 миллионов тонн и добыто угля 154 млн. тонн (в пересчете на каменный). С потерей ряда важных экономических районов выплавка стали в 1942 г. снизилась до 8 млн.
3*
35
Тойн, а добыла угля — до 63 млн. тонн. В 1944 г., Когда Советская промышленность достигла максимума производства за годы войны, выплавка стали возросла до 11 млн. тонн и добыча угля — до 99 млн. тонн. Имея в 3 раза меньше металла и в 4 раза меньше угля, СССР в годы войны создал почти в 2 раза больше боевой техники. 8—11 млн. тонн годового производства металла было использовано в СССР более эффективно, чем 32 млн. тонн в Германии. Это — убедительное доказательство превосходства экономики социализма над капиталистической экономикой.
Секрет такого «экономического чуда» заключался в том, что, во-первых, производство в мирных целях было сокращено до минимума, во-вторых, на востоке нашей страны усилиями рабочего класса в содружестве с учеными были произведены поистине революционные изменения путей и способов изготовления высококачественной стали. Златоустовский завод, например, только за первые шесть месяцев войны освоил 78 новых марок стали. До этого заводом за всю его более чем 200-летнюю историю было освоено лишь около 10 сортов стали. На Магнитогорском комбинате высоколегированные стали составляли 85% всей выплавляемой стали.
Гитлеровцам за все время войны не удалось получить сталь такого высокого качества. Об этом свидетельствуют откровенные признания генерал-инспектора немецких бронетанковых сил Гудериана. «Наша легированная сталь,— пишет он,— качество которой снижалось из-за отсутствия необходимого сырья..., уступала легированной стали русских» 20.
Советская военная промышленность превзошла германскую не только по количеству, но и по качеству многих видов оружия. Советские танки Т-34 (даже по вынужденному признанию врага) были лучшими танками в мире. То же следует сказать о реактивной артиллерии, о самолетах-штурмовиках Ил-2 и Ил-10 и многих других видах вооружения и боевой техники.
Справилось со своими задачами и сельское хозяйство. За 1941 — 1944 гг. Советское государство заготовило 4312 млн. пудов зерна, тогда как за годы первой мировой войны в дореволюционной России было заготовлено лишь 1399 млн. пудов. К началу войны в стране имелись значительные запасы хлеба. Поэтому, организовав централизованное снабжение населения продовольствием, Советское государство обеспечило бесперебойное питание армии и удовлетворяло жизненно необходимые потребности населения. Это стало возможным благодаря колхозному строю, прочно утвердившемуся в деревне после преодоления трудностей первых лет коллективизации.
Вся советская экономика имела в своей основе общественную собственность на землю, орудия и средства производства. Это соз
20 Г. Гудериан. Воспоминания солдата. М., 1954, стр. 268.
36
давало возможность организованного, планового ведения хозяйства. Социалистические производственные отношения характеризовались присущим им товарищеским сотрудничеством свободных от эксплуатации людей, массовым соревнованием. Всего этого не было и не могло быть в фашистской Германии.
По определению В. И. Ленина, политика является концентрированным выражением экономики. Экономические интересы правящего класса находят свое наиболее полное и всестороннее выражение во внутренней и внешней политике государства. В лице Советского государства трудящиеся массы видели орудие защиты своих социальных и национальных интересов и готовы были, не щадя сил и самой жизни, отстаивать его свободу и независимость.
Советскому Союзу противостояла фашистская Германия, государство монополистического капитала, орудие угнетения трудящихся масс. Напав на Советский Союз, гитлеровцы рассчитывали на непрочность союза рабочих и крестьян нашей страны, пытались вбить клин между нашими народами. Но они жестоко просчитались. Трудности военного времени не сломили воли советских людей. В тяжелых условиях они не пали духом. Великая Отечественная война еще более сплотила советский народ, вызвала невиданный патриотический подъем. Социалистическое государство, руководимое Коммунистической партией, подчинило всю свою деятельность задаче победы над врагом.
Главными направлениями деятельности Советского государства в годы войны были строительство и укрепление Вооруженных Сил, организация военного хозяйства и упрочение международных позиций СССР. Советская Армия и Военно-Морской Флот представляли собой средоточие военной мощи нашей страны. От их боеспособности зависела судьба Родины. Укреплению армии и флота Коммунистическая партия и Советское государство уделяли большое внимание. В предвоенные годы в связи с нараставшей угрозой войны, а потом и в ходе войны численность Советских Вооруженных Сил выросла в 8 раз — с 1433 тыс. человек в 1937 г. до 13,65 млн. человек в 1945 г. Несмотря на значительные потери, которые восполнялись новыми призывами, боеспособность советских войск не только не ослабевала, но с каждым годом увеличивалась. Новые контингенты, вливавшиеся в армию, несли с собой ту же политическую сплоченность, ту же идейную стойкость, те же настроения непоколебимой готовности победить врага, какими жили все советские люди.
Созданию наиболее благоприятных международных условий для победоносного ведения войны была подчинена и внешнеполитическая деятельность Советского государства. Замечательным ее результатом явилось образование антифашистской коалиции. Этот факт свидетельствует о том, во-первых, что гитлеровцам не удалось изолировать Советский Союз в наиболее тяжелый период его истории, и, во-вторых, что положения нашей партии о возможно
37
сти сотрудничества государства с различным социально-политическим строем были правильными.
Последовательная внешняя политика Советского Союза, направленная на обеспечение национальной независимости народов Европы и Азии, завоевала и признание и уважение во всем мире. Если гитлеровская внешняя политика — политика насилия, грабежа и презрения к другим народам — неизбежно обрекала фашистскую Германию на изоляцию, то внешняя политика Советского Союза — политика дружественного сотрудничества со всеми миролюбивыми народами обеспечивала ему расширение и укрепление международных связей и позиций. Если накануне войны СССР имел дипломатические отношения с 25 странами, то в конце ее — уже с 49.
Несмотря на то, что фашистскому государству посредством демагогии и обмана, разжигания националистических, шовинистических и расистских предрассудков удалось привлечь на свою сторону для осуществления своих кровавых целей значительную часть немецкого народа, оно потерпело крах. Советское государство под руководством Коммунистической партии одержало верх, ибо оно сильно сознательностью масс, у него больше резервов, больше источников могущества, крепкие связи с народными массами.
Война показала не только неоспоримые преимущества экономического и политического строя СССР, но и необычайную силу идеологии социализма — духовного оружия советского народа.
Мораль нашего народа — это коммунистическая мораль; ею руководствуются советские люди во всей своей жизни и деятельности. В их труде господствуют принципы коллективизма и товарищеского сотрудничества. У них развито чувство хозяина своей страны, чувство ответственности за общее дело, забота об интересах своего предприятия, своего колхоза, всего государства.
Истории известны многие факты героизма в войнах прошлого. Но никакая страна, никакое войско не знали и не могли знать такого массового героизма. Более 200 раз был повторен бессмертный подвиг Вячеслава Васильковского и Александра Матросова, грудью закрывших амбразуры вражеских дзотов; свыше 70 раз — подвиг летчика Николая Гастелло, направившего свой подбитый самолет на войска противника. Славная когорта Героев Советского Союза, награжденных за выдающиеся подвиги в войне, насчиты-вает свыше 11 тыс. воинов. За боевые подвиги и отличия советским воинам было выдано около 13 млн. наград, в том числе 5,3 млн. орденов и более 7,5 млн. медалей.
Столь же массовым был трудовой героизм рабочих, колхозников и советской интеллигенции. Наш народ в годы войны самоотверженно трудился под знаком социалистического соревнования. Соревнование приобретало самые разнообразные формы. Создавались фронтовые бригады, было развернуто движение скоростников, соревнование по профессиям и т. д. Главное, что характерно
38
для всенародного соревнования,— это упорная борьба за высокую производительность труда, за выявление и использование новых резервов для увеличения производства. За героический труд в тылу было награждено орденами огромное число рабочих, колхозников, инженеров, техников и других специалистов. Свыше 16 млн. советских граждан были награждены медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне». Массовый героизм, многочисленные подвиги на фронте и в тылу явились ярчайшим выражением патриотизма советских людей, их любви и преданности социалистической Родине, их сплоченности вокруг Коммунистической партии.
'Патриотизм советского народа неразрывно связан с социалистическим интернационализмом. Советский патриотизм по существу своему интернационален. Любовь всех народов СССР к своей Родине органически сочетается с чувством уважения и братской дружбы к народам других стран, к трудящимся всего мира. Идея интернационализма, солидарности и дружбы народов, которая глубоко владеет массами советских людей, нанесла сокрушительный удар по человеконенавистническому мировоззрению фашизма, по его «теории» превосходства и господства «высших» рас над «низшими».
Изуверской фашистской теории и практике истребления всего ненемецкого наша партия противопоставила и претворяла в жизнь политику дружбы народов и социалистический гуманизм. Питая священную ненависть к фашистским извергам, советские люди не отождествляли их с немецким народом. Вступив на территорию Германии, Красная Армия продолжала уничтожать гитлеровских насильников, но по-настоящему гуманно относилась к мирному населению. В этом еще и еще раз сказалось превосходство социалистической идеологии над идеологией фашизма.
Организатором всенародного отпора врагу, вождем и вдохновителем масс выступила Коммунистическая партия Советского Союза.
Смертельная опасность, нависшая над страной, заставила перестроить всю жизнь и работу партии на военный лад. Гранитной основой, позволившей партии справиться с новым тяжелейшим испытанием, были непоколебимое единство ее рядов, революционная теория марксизма-ленинизма, дисциплина и организованность, тесная сплоченность вокруг Центрального Комитета. На протяжении всей войны Коммунистическая партия продолжала действовать как монолитная организация, боевой союз единомышленников, без колебаний и разногласий.
Годы грозных испытаний для нашей страны ознаменовались необычайным подъемом политической активности масс. Советские люди продемонстрировали свою кровную связь с Коммунистической партией и глубокую веру в нее. За годы войны в кандидаты партии вступило более 5 млн. человек, в члены партии — 3,5 млн.
39
И хотя в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками погибло более 3 млн. коммунистов, к концу войны партия насчитывала почти 6 млн. членов, объединенных в 250 тыс. первичных организаций. Никогда в нашей стране не было такого числа коммунистов. Это позволило партии во время войны не только удержать, но и усилить свое влияние на все стороны жизни и деятельности Советского государства, возглавить боевую работу на фронте и героический труд в тылу.
Перестраивая свои ряды, партия сосредоточивала основные силы там, где решалась судьба Родины. На фронт в начале войны ушло 1,5 млн. коммунистов, в том числе десятки тысяч руководящих партийных, государственных, профсоюзных и комсомольских работников. К концу войны в Вооруженных Силах находилось 3325 тыс. коммунистов, или около 60% всего состава партии. Коммунисты были надежной опорой командира в бою. Они всегда находились на самых трудных и опасных участках фронта, там, где требовалось бесстрашие, готовность отдать жизнь во имя победы. Личным примером, страстным большевистским словом они звали массы воинов на героические подвиги, вселяли в них непоколебимую веру в победу.
Организуя деятельность советского тыла, Коммунистическая партия сосредоточила внимание всех государственных, хозяйственных и общественных организаций на создании слаженного военного хозяйства, способного обеспечить фронт всем необходимым для победы. Партия провела большую работу по расстановке своих кадров. Была перестроена партийная работа в промышленности, на транспорте, в сельском хозяйстве. Партийные организации стали полнее использовать предоставленные им Уставом права контроля за деятельностью хозяйственных организаций. Коммунисты направлялись на самые трудные и ответственные участки, чтобы личным примером самоотверженного труда увлечь массы на выполнение производственных планов.
Советские люди единодушно поддерживали Коммунистическую партию. Лозунг партии «Все для фронта, все для победы!» стал лозунгом всего народа, определяющим принципом жизни тыла. Уже в первые дни войны на фабриках и заводах, на транспорте, в колхозах и совхозах развернулось массовое социалистическое соревнование. По примеру коммунистов все советские люди работали, не считаясь со временем, часто по 12—15 часов в сутки, довольствуясь скудным пайком. Они не покидали предприятия сутками, неделями, а иногда и месяцами, отдавая свои силы на выполнение заданий партии и правительства.
За годы войны наш народ перенес огромные материальные лишения, прошел необычайно тяжелый путь, но он твердо верил Коммунистической партии, всегда и во всем следовал ее призывам. И это единение партии и народа явилось той силой, которая преодолела все трудности и привела к победе.
40
Тяжелые испытания войны не только не ослабили нашу партию, но еще более укрепили ее. Партия выросла за годы войны количественно и закалилась идейно. И хотя культ личности Сталина нанес ущерб ее организационной и идейно-политической работе, но он не мог поколебать организационных, политических и теоретических основ партии, разработанных великим Лениным.
5
Уроки войны
Вторая мировая война, принесшая человечеству неисчислимые бедствия, вместе с тем обогатила его суровым, но необходимым опытом.
Главный урок минувшей войиы заключается в непобедимости нового общественного строя — социализма. Как отмечалось, целью фашизма в войне против СССР было уничтожение нового общественного строя, сокрушение социализма, ликвидация самих основ существования советского общества и государства. Для достижения этой цели фашистская Германия мобилизовала не только собственные силы, но и силы всех своих союзников и сателлитов, бросила против Советского Союза самую крупную, хорошо вооруженную и оснащенную армию того времени. И все же она была разгромлена. Это был не случайный результат поединка двух вооруженных сил — немецко-фашистской армии и Красной Армии. В лице последней германский фашизм столкнулся с мощью новой общественной формации, и именно в этом историки-марксисты находят разгадку того, на первый взгляд, поразительного факта, что Советский Союз и его армия сумели так быстро оправиться от тяжелейших ударов и испытаний начала войны, нанести сокрушительные ответные удары, закончить войну полным разгромом вермахта, безоговорочной капитуляцией фашистской Германии.
В войне против Советского Союза и стран антигитлеровской коалиции империализм в лице германского фашизма разоблачил себя как злейший враг человечества. Война была развязана агрессором в империалистических целях. Это был явный, неприкрытый разбой, попрание всех норм международного права, нарушение самых священных основ морали, справедливости и гуманности. Фашизм не остановился перед самыми страшными преступлениями. Возмущенная совесть человечества не могла пройти мимо и оставить безнаказанными чудовищные злодеяния гитлеровцев. В 1946 г. состоялся Нюрнбергский процесс — суд народов, суд истории над главарями гитлеровской Германии, которые и понесли заслуженную кару. В последующие годы к судебной ответственности было привлечено значительное число военных преступников, но далеко не все. Правящие круги Западной Германии саботировали судебное преследование гитлеровцев, совершивших
41
тягчайшие преступления против мира и человечности. А ныне бундестаг ФРГ принял решение прекратить с 1970 г. преследование военных преступников «за давностью». Это решение Бонна вызвало справедливый протест, возмущение народов* всего мира.
Советское правительство приняло указ «О наказании лиц, виновных в преступлениях против мира и человечности и военных преступлениях, независимо от времени совершения преступления». Этот указ полностью соответствует принципам международного права и является выражением неуклонного выполнения международных обязательств, взятых на себя Советским Союзом, выражением солидарности советского народа с народами других стран, выступающими против амнистирования военных преступников, борющимися за мир, против войны.
За 20 лет, прошедших после победы, картина военных преступлений фашистского империализма стала значительно более полной и всесторонней, хотя выявлены и установлены еще далеко не все факты преступной деятельности фашистов. История войны как наука помогает воссоздать эту картину, до конца разоблачить человеконенавистническое лицо фашизма и этим вносит свой вклад в борьбу с империализмом и угрозой войны в современных условиях. Хотя в мире есть реакционные силы, мечтающие о реванше, о том, чтобы «переиграть» войну, сейчас просто невозможно повторить преступления фашизма — этого не допустят народы. Война преподала массам такой наглядный урок преступности империализма, который не может п не должен быть забыт.
Возрастание активной роли народов в самой войне и в решении вопросов войны и мира — характерная и очень важная черта современности. Повышение роли масс, их активное влияние на ход исторического процесса — одна из закономерностей, присущих эпохе империализма и победы социалистической революции. Эта закономерность выявилась еще в начале XX в.
Анализируя ход и исход русско-японской войны 1904—1905 гг., В. И. Ленин писал: «Безвозвратно канули в вечность, те времена, когда войны велись наемниками или представителями полуото-рванной от народа касты. Войны ведутся теперь народами». Первая мировая война подтвердила этот вывод Ленина, но особенно ярко он проявился во второй мировой войне.
В конце 30-х годов рабочий класс — самый революционный и организованный класс современного общества — намного увеличился количественно и вырос политически. Коммунистические партии, возглавившие международный пролетариат, высоко подняли его политическое самосознание, его ведущую роль. Под руководством коммунистов или в результате их сильного влияния народы поднялись на решительную и самоотверженную антифашистскую освободительную войну.
Действия народных масс, их ведущая роль в борьбе с фашизмом и предательством «собственных» капиталистов и помещиков
42
поучительны. Время, когда господствующие классы и выражающие их интересы правительства могли пренебрегать отношением народных масс к войне, прошло. Политика агрессии, проводимая правительствами некоторых империалистических стран вопреки воле и желанию народов, может обернуться против поджигателей войны и ее идеологов. Империалисты сеют ветер, но пожнут бурю. Этот урок весьма полезно усвоить всем тем, кто толкает народы к новой мировой войне.
Борьба народных масс против фашизма в 1939—1945 гг. слилась с революционной борьбой против буржуазно-помещичьих порядков. Народы боролись не только против чужестранной оккупации своих стран, за национальную независимость и свободу, но и за лучшее, более справедливое социальное устройство общества. И не случайно военная победа 1945 г. сопровождалась победой революционных и национально-освободительных движений во многих странах Европы и Азии, пробуждением самосознания народов Латинской Америки и Африки. Победа демократической и социалистической революции в ряде государств Юго-Восточной и Центральной Европы, освобождение от колониального гнета большинства народов огромного Азиатского материка и бассейнов Тихого и Индийского океанов, а позднее и Африки — это закономерное и неизбежное следствие активного вторжения революционных сил в ход исторического процесса, вторжения, ускоренного и усиленного агрессивными действиями империализма и фашизма, преступной войной реакции против прогресса.
В этом один из важнейших уроков минувшей войны, грозное предупреждение всем реакционерам и империалистам, не оставляющим надежды повернуть вспять колесо истории: исход и последствия второй мировой войны свидетельствуют о том, что если темные силы империализма рискнут развязать еще более страшный конфликт — третью мировую, ракетно-ядерную войну, они погибнут под обломками своей собственной системы угнетения и рабства.
Весь ход исторических событий нашего времени отчетливо свидетельствует о том, что империалистическая система изжила себя. Сотни миллионов людей убедились в том, что капитализм — это строй экономической анархии, периодических кризисов, хронической безработицы, нищеты масс, хищнической растраты производительных сил.
Главное обвинение, которое предъявляют народные массы империализму, состоит в том, что он ставит мир на грань новой мировой истребительной войны. Действительно, в наше время создание ракетно-ядерного оружия произвело революцию в военном деле. Две атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки, уничтожившие сотни тысяч мирных жителей,— лишь слабые предшественницы современных водородных бомб. Мощная водородная бомба по своей взрывной силе превосходит силу взрывов всех бое
43
припасов во всех войнах прошлого, вместе взятых. Современные ракеты обладают такой дальностью и точностью полета, что могут доставить смертоносный груз в любой пункт земного шара. Совершенно очевидно, что ракетно-ядерная война будет всемирно-тотальной и может привести к уничтожению целых стран, к превращению в развалины крупнейших промышленных и культурных центров. Жертвы такой войны будут исчисляться уже не десятками, а сотнями миллионов людей, тяжелые страдания обрушатся на будущие поколения. Вот почему народные массы хотят, чтобы вторая мировая война стала последней мировой войной, вот почему в ряды борцов за мир встают сотни миллионов людей.
Коренные изменения в международной обстановке, происшедшие в результате победы демократических сил во второй мировой войне, ставят на новую, более прочную основу дело мира, национальной независимости и общественного прогресса. Однако весь ход развития событий после второй мировой войны свидетельствует о том, что ее уроки не учитываются реакционными группировками в капиталистических странах. Потерпев серьезное поражение в годы минувшей войны, мировая империалистическая реакция стремится в новых условиях проводить все ту же старую, обанкротившуюся политику, направленную против социализма и свободы народов.
В качестве главной силы мировой реакции и империалистической агрессии ныне выступают реакционные элементы в США, определяющие политику этой сильнейшей страны капитализма. Они создали гигантский аппарат войны, осуществили ряд опасных для дела всеобщего мира провокаций и военных нападений на миролюбивые страны и народы.
Особое внимание империалистические круги уделяют вопросу вооружения ФРГ, где с их помощью возрождается милитаризм, форсируется создание массовой армии под командованием бывших гитлеровских генералов. Уроки прошлого не пошли впрок германским милитаристам и реваншистам. Главари агрессивного Атлантического блока настойчиво стремятся создать «многосторонние» ядерные силы с участием ФРГ. В случае, если им это удастся, боннские реваншисты получат ядерное оружие. Об их действительных намерениях свидетельствуют такие факты, как выдвижение руководством бундесвера провокационного плана создания «атомного пояса» вдоль восточных границ ФРГ и провозглашение так называемой стратегии выдвинутых рубежей, которая требует применения ядерного оружия с самого начала любого военного конфликта в Центральной Европе.
Народы мира хорошо помнят страшный облик фашизма. Они не хотят, чтобы наследники Гитлера могли угрожать миру оружием массового уничтожения. Агрессивная политика империализма встречает могучий и все растущий отпор. Силы мира растут изо дня в день.
44
В соьремейных йсторическйх условйях фатальной неизбежности новой мировой войны не существует. Но опасность ракетнотермоядерной войны остается реальной, временами она выступает в очень острых формах. Разве события в Карибском море не заставили содрогнуться миллионы людей, заглянувших в бездну новой мировой войны? Народы гневно осудили агрессию Соединенных Штатов Америки против стран Индокитая, угрожающую серьезными последствиями.
Могущество Советского Союза, объединенные усилия всех социалистических стран, международного коммунистического и рабочего движения, борцов за национальное освобождение колоний и зависимых стран, организованные действия сторонников мира во всех странах — все эти могучие миролюбивые силы в состоянии преградить путь империалистическим агрессорам и сорвать их планы развязывания новой мировой войны.
В результате коренных изменений, происшедших на мировой арене, человечество ныне в состоянии решать такие проблемы, которые были не по плечу предыдущим поколениям. Именно такой проблемой является борьба за предотвращение третьей мировой войны. Глубокие изменения в соотношении сил социализма и капитализма, которые произошли в связи с превращением социализма в мировую систему и его успехами, делают реальной возможность исключить мировую войну из жизни общества. На это направлены усилия миролюбивой внешней политики Советского Союза и всех социалистических стран, борющихся за мирное сосуществование государств с различным социальным строем.
Братское содружество социалистических стран располагает огромными производительными силами и населением. За 20 лет, прошедших после войны, в Советском Союзе, например, объем промышленного производства увеличился в несколько раз. В 1964 г. в СССР было выплавлено 85 млн. тонн стали, что почти в 8 раз больше, чем в 1944 г.; угля в 1964 г. добыто 554 млн. тонн, или в 4,5 раза больше, чем в 1944 г. Добыча нефти возросла до 224 млн. тонн — более чем в 12 раз, выработка электроэнергии составила 459 млрд, киловатт-часов, что тоже почти в 12 раз больше, чем в 1944 г.
Советская страна заняла ведущее место в ряде областей науки и техники, в том числе в строительстве ракет и космических кораблей, в использовании атомной энергии в мирных целях. Уместно еще раз вспомнить, что фашистская Германия в годы войны по производству таких важнейших стратегических материалов, как сталь, уголь и электроэнергия, в 2—3 раза превосходила Советский Союз. Но даже при этом условии германская промышленность выпускала вооружения, боевой техники меньше, чем советская промышленность. Преимущества социалистического хозяйства, как об этом свидетельствует опыт Великой Отечественной войны, позволяют предполагать, что братскому содружеству со
45
циалистических государств в случае необходимости удастся значительно превзойти в производстве современного вооружения любого противника или блок агрессивных государств.
Объединенные силы социалистического лагеря надежно гарантируют каждую социалистическую страну от посягательств со стороны агрессоров. Советский Союз и другие социалистические государства — верные друзья пародов, борющихся против империалистического гнета или уже освободившихся от него. Они последовательно выполняют свой интернациональный долг. Не вмешиваясь во внутренние дела этих народов, социалистические страны содействуют им в борьбе за укрепление национальной независимости, за освобождение от колониального рабства, оказывают материальную помощь. Если германский империализм, опираясь на мощь всех оккупированных стран Европы, не смог сломить сопротивление СССР и потерпел поражение в годы минувшей войны, то всякая новая попытка агрессоров выступить с оружием против лагеря социализма обречена на провал и неизбежно закончится гибелью всей системы капитализма.
Таков конечный и главный вывод, к которому приводит нас изучение исторических итогов и уроков Великой Отечественной войны Советского Союза и всей второй мировой войны в целом.
РЕШАЮЩАЯ РОЛЬ
СОВЕТСКОГО СОЮЗА
В ПОБЕДЕ
НАД
ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИЕЙ
П. А. ЖИЛИН
О
ВОЕННО-ОРГАНИЗАТОРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КПСС В ПЕРИОД ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Деятельность Коммунистической партии Советского Союза в грозные годы Великой Отечественной войны составляет одну из самых ярких страниц героической истории КПСС. Теперь, когда со времени окончания войны прошло 20 лет, все отчетливее и ярче раскрывается гигантская деятельность Коммунистической партии, обеспечившая всемирно-историческую победу Советского Союза в его борьбе с фашистской Германией и милитаристской Японией.
Об авангардной роли КПСС в борьбе с фашизмом написано уже немало книг, брошюр и статей. Ее деятельность освещена и в общеисторических работах о минувшей войне. Однако мы должны признать, что еще не создано таких фундаментальных исследований, в которых глубоко, всесторонне и ярко раскрывались бы колоссальные усилия партии по организации и мобилизации всех людских и материальных сил и средств страны. Эта тема нуждается в дальнейшей систематической разработке.
Раньше, до XX съезда КПСС, под воздействием культа личности творческая инициатива исследователей сковывалась и деятельность партии освещалась упрощенно. Теперь же в научный оборот введен огромный фактический материал, подняты незримые ранее пласты конкретной деятельности армейских и гражданских партийных организаций, позволяющие сделать солидные обобщения и терретические выводы. Ныне имеется полная возможность вести разработку проблемы не только по линии дальнейшего накапливания фактов и их систематизации, но главным образом по линии анализа, синтезирования и научного осмысливания всего пройденного и проделанного.
Проблема — КПСС в Великой Отечественной войне — многоплановая проблема. Она охватывает политические, экономические и военные процессы, происходившие в военные годы, такие
4 Заказ М 1094
49
Важные Стороны жизни и деятельности нашего государства, как перестройка народного хозяйства на военный лад, создание военной экономики, укрепление могущества Советских Вооруженных Сил, развитие партизанского движения в тылу врага, укрепление морально-политического единства советского общества, создание единого фронта свободолюбивых народов для борьбы с фашистской агрессией и многие другие. Все эти вопросы можно глубоко и правильно исследовать лишь в том случае, если они будут раскрываться в непосредственной связи с деятельностью Коммунистической партии. Нам представляется, что методологически невозможно вести исследование этих проблем раздельно.
Возьмем, например, такую кардинальную проблему, как народ и Великая Отечественная война. Война особенно ярко подтвердила бесспорное положение исторического материализма о народе как решающей силе победы. Но эта верная формула, часто упоминаемая в исторических работах в общем ее понятии, нуждается в глубоком конкретном раскрытии. Проблема — народ и война — охватывает большой комплекс вопросов, связанных с рассмотрением форм участия народных масс в войне, их деятельностью как в сфере вооруженной борьбы, так и в сфере производства в тылу.
Но война столь же непреложно подтвердила и другое положение марксизма: народные массы тогда успешно вершат дело, когда они организованы и сплочены, когда их энергия, их усилия к достижению великой цели направляются и координируются. Раскрывая значение организации трудящихся, В. И. Ленин писал: «Сила рабочего класса — организация. Без организации масс пролетариат — ничто. Организованный, он —все!»
Следовательно, рассмотрение конкретных форм участия народа в войне может дать положительные научные результаты лишь при раскрытии организующей роли партии, причем раскрытие этого должно быть не дополнением, не «привеском» к теме, а составной ее частью.
Среди общеисторических работ о Великой Отечественной войне нередко можно встретить такие, в которых лишь отмечается, а не исследуется глубоко организующая и руководящая роль партии. Есть и такие работы, посвященные непосредственно деятельности партии в военные годы, авторы которых сбиваются на хронологический пересказ хода войны, мало чем отличающийся от общеисторических работ.
Таким образом, прежде всего нам необходимо расширение и углубление разработки историко-партийной проблематики периода Великой Отечественной войны, в которой партия была бы показана в действии, в борьбе, как партия сражающаяся.
В самом деле, Коммунистическая партия, являясь организатором и вдохновителем борьбы с фашистскими агрессорами, в то же
50
время Находилась fe авангарде этой борьбы. Если накануне нападения фашистской Германии на СССР в Советских Вооруженных Силах было 560 800 коммунистов, то с началом войны на фронт ушло 1,5 млн. коммунистов. За первые два года войны партийные организации Вооруженных Сил приняли в члены и кандидаты партии более 2 млн. человек, а за все время войны в партию вступило более 5 млн. человек, более 70% которых составляли сержанты и рядовые солдаты. И хотя в ходе войны погибло свыше 3 млн. коммунистов, к концу войны в Вооруженных Силах находилось 3325 тыс. коммунистов, или 60% состава партии. То была действительно воюющая партия, беззаветно сражавшаяся, отстаивавшая с оружием в руках великие коммунистические идеалы. Наш долг — достойно осветить ее героическую деятельность в своих исследованиях.
Сила й авторитет Коммунистической партии заключались в ее теснейшей, постоянной живой связи с массами, в ее, говоря словами В. И. Ленина, «уменьи поднять энергию, героизм, энтузиазм масс, сосредоточивая революционно напряженные усилия на важнейшей очередной задаче».
В годы Великой Отечественной войны партия неуклонно руководствовалась этим ленинским указанием. Так, в первый, наиболее тяжелый для нас, период войны партия направила усилия народа и армии на то, чтобы остановить противника, преградить путь агрессору на всем обширном фронте, не дать гитлеровцам воспользоваться экономическими ресурсами, находившимися в угрожаемых районах, не допустить, чтобы враг овладел промышленными предприятиями, оборудованием, сырьем, переключить народное хозяйство страны на обеспечение военных нужд. Слож* ность работы партии состояла в том, что решать эти задачи нужно было в предельно сжатые сроки и в условиях уже разернувшейся вооруженной борьбы и активных действий гитлеровских захватчиков.
Коммунистическая партия подняла весь советский народ на борьбу с вторгшимся агрессором, мобилизовала миллионные массы людей, значительно увеличила численность Вооруженных Сил, обучила, воспитала новые пополнения в духе высокой идейности, сплоченности, организованности и дисциплинированности. Это была работа небывалых масштабов. Только в первые месяцы войны было мобилизовано и направлено в армию более 5 млн. человек. Эту огромную работу партия проделала в исключительно короткий срок. Надо ясно представить себе, какая огромная работа была проделана местными партийными и советскими органами в этот тяжелый период 1941 г.
Партия успешно справилась с этой задачей. Несмотря на большие потери, понесенные в ходе войны, численность Советских Вооруженных Сил возросла с 4207 тыс. в начале войны до 12 млн. в конце войны.
51
Главным результатом деятельности партии в этой области явился тот важнейший факт, что враг встретил в нашей стране упорное сопротивление не только армии, но всего народа. Армия — организованная, вооруженная и сражающаяся часть народа — вела ожесточенную борьбу с противником на фронте. Советские партизаны — часть сражающегося народа — развернули партизанскую войну на временно оккупированной врагом территории.
Тыл страны тоже представлял собой борющийся народ. Он питал армию людскими резервами, снабжал ее оружием и всем необходимым, поддерживал ее дух, ее волю к сопротивлению, к победе. Армия тысячами нитей была связана с тылом. Организовала и укрепляла эту связь партия.
Одновременно со значительным увеличением численности армии партия решала и другую проблему — проблему подготовки командных, политических и технических военных кадров. В условиях возросшей, многомиллионной армии это была сложная задача. В командно-политических кадрах ощущался острый недостаток еще и потому, что незаконные репрессии, проводившиеся в условиях культа личности, нанесли серьезный урон офицерским кадрам Советских Вооруженных Сил. Гитлеровские генералы считали, что если коммунистам и удастся отмобилизовать значительные людские силы, то создать офицерский корпус они не смогут. Но этот прогноз оказался опрокинутым действительностью. Мы подготовили в ходе войны около 2 млн. командиров, технических специалистов и политических работников и, как явствует из отчета Главного управления кадров, к концу войны не только не испытывали недостатка в офицерских кадрах, но и сохранили большой резерв офицерского состава всех степеней. «Эти величайшие положительные итоги Великой Отечественной войны в деле подготовки офицерских кадров,— отмечается в отчете,— являются прежде всего результатом колоссальнейшей созидательной и политико-воспитательной работы нашей партии».
Для победы над врагом нужны были не только боеспособная армия и квалифицированные командные кадры, но и надежные средства борьбы — военная техника, оружие, боеприпасы, снаряжение. Причем все это было необходимо в достаточном количестве и высокого качества. В результате усилий рабочего класса наша военная промышленность сумела снабдить армию необходимым вооружением и боевой техникой. За годы войны в СССР было произведено 108 028 самолетов, 95 099 танков и самоходно-артиллерийских установок, 97 768 орудий (калибра 75 мм и более). Чтобы достойно оценить значительность этих цифр, следует принять в расчет то обстоятельство, что производство самолетов, танков, орудий и другой военной техники велось в условиях серьезных трудностей, вызванных перебазированием заводов в новые районы, недостатком сырья и рабочей силы.
52
Разумеется, когда мы рассматриваем деятельность партии в годы Великой Отечественной войны и оцениваем ее результаты, мы учитываем при этом все, что было достигнуто партией, народом за все предшествующие периоды истории Советского государства. В войне с особой силой проявилась дальновидная политика партии, направленная на индустриализацию страны и создание в предвоенный период крупных резервов, в том числе резервов стратегического сырья. Фундамент экономической победы в войне с фашистской Германией закладывался уже тогда, когда сооружался Днепрогэс, прокладывались стальные магистрали Турксиба, возводились корпуса Кузнецкого завода в Сибири, Магнитогорского на Урале, Криворожского на Украине.
У советских людей вызывают обиду и возмущение высказывания, появляющиеся по этому поводу в западной литературе, особенно в книгах американских историков, которые, заведомо преувеличивая значение поставок по ленд-лизу, утверждают, будто «США и Англия спасли Советский Союз от неминуемой гибели своими поставками вооружения и стратегического сырья».
Мы не замалчиваем и не принижаем помощь, которую оказал нам американский народ, и признательны ему за эту помощь. Но утверждение, будто эта помощь спасла Советский Союз,— злонамеренное искажение истины.
Советское государство, продемонстрировав свое превосходство над капиталистическим строем в годы мирного строительства, явилось также лучшей формой организации и мобилизации всех сил народа, всех экономических ресурсов в военный период.
Была еще одна необычайно важная область деятельности Коммунистической партии, еще один фронт борьбы. Это — фронт идеологической борьбы, борьбы острой и непримиримой.
Гитлер, готовя нападение на Советский Союз, говорил, что война против России будет борьбой двух идеологий. Идеологической основой войны фашистской Германии против Советского Союза являлся антикоммунизм. Он нашел свое выражение в политической доктрине нацистов и в программных выступлениях Гитлера, неоднократно заявлявшего, будто «коммунизм таит в себе огромную опасность для будущего». В войне с Россией, заявлял Гитлер, «речь идет о борьбе на уничтожение. Если мы не будем так смотреть, то, хотя мы и разобьем врага, через 30 лет снова возникнет коммунистическая опасность».
Борьба против коммунистической идеологии, борьба против Советского государства как воплощения теории научного коммунизма служила основным стержнем политической и военной концепции немецких фашистов в войне против Советского Союза. Гитлеровцы видели в лице Советского Союза принципиального противника фашизма, главное препятствие на их пути к достижению мирового господства. Они хотели уничтожить и наше государство и наш народ. В директивах, наставлениях и инструк-
53
днях давались указания безжалостно расправляться с советскими людьми. «Речь идет не столько о разгроме государства с центром в Москве,— указывается в плане „Ост“.— Дело заключается скорее в том, чтобы разгромить русских как народ».
Коммунистическая партия на протяжении всей истории Советского государства воспитывала у советских людей высокие патриотические чувства. Эти чувства крепли и росли вместе с ростом экономики и культуры страны. И естественно, что в первые же дни войны во всей глубине раскрылся духовный облик советского человека — беззаветного патриота своей социалистической Родины.
Партия идейно вооружила советский народ. Она воспитала у советских людей жгучую ненависть к фашизму и фашистам — злейшим врагам социалистического государства и всего человечества, вселила твердую уверенность в победе над фашистскими агрессорами.
Партия придавала идеологической работе исключительное значение. Главное внимание она сосредоточивала на воспитании у советских людей беспредельной преданности социалистической Родине, сознательности, организованности, дисциплины, звала их к высокой боеспособности на фронте и производительности труда в тылу. Партия неустанно вела активную наступательную контрпропаганду, разоблачала фашистскую ложь о советском общественном и государственном строе, срывала маску с фашистов, именовавших себя «национал-социалистами».
Война явилась проверкой идейной стойкости нашего народа. Эта проверка подтвердила глубочайшую идейную убежденность советских людей в справедливости коммунистического государственного и общественного строя, который был рожден гением Ленина и Великой Октябрьской социалистической революцией и реальные блага которого народные массы познали на деле.
Только великие прогрессивные идеи способны вдохновить массы на героические подвиги. Идейная убежденность советских людей, их беспредельная любовь к своей социалистической Родине, высочайший патриотизм являлись неиссякаемыми источниками невиданного еще в истории массового героизма, самоотверженности, подвигов.
«Патриотизм человека,— говорил Ленин,— который будет лучше три раза голодать, чем отдать Россию иностранцам,— это настоящий патриотизм, без которого мы три года не продержались бы. Без этого патриотизма мы не добились бы защиты Советской республики...»
Эти ленинские слова, сказанные вскоре после окончания гражданской войны, целиком относятся и к периоду Великой Отечественной войны. Без социалистического патриотизма, охватившего широчайшие народные массы, не удалось бы одержать верх над таким сильным агрессором, каким был германский фашизм.
54
В 1957 г. происходила конференция советских и германских историков в Лейпциге. Мне довелось выступить на этой конференции с докладом: «Роль Советского Союза во второй мировой войне и ее отражение в буржуазной историографии». Тогда один из видных западногерманских историков В. Гёрлиц опубликовал в газете «Ди вельт» большой обзор работы конференции. Он назвал свою статью «Историки в красных очках». Говоря о моем выступлении, он, в частности, писал: «Мы согласны с Жилиным, что тезис о превентивной войне Гитлера против Советского Союза в 1941 г. не основателен. Но насколько сильнее была бы позиция Жилина, если бы он подкрепил свой тезис новыми документами. Жилин и его коллеги жаловались на слишком упрощенное понимание немецкими историками советских военных операций. Как можно дать суждение, если Советский Союз упорно держит свои архивы закрытыми?.. Опубликуйте документы, и тогда, может быть, в Советском Союзе поймут, что у нас хватит мужества пересмотреть свои воззрения».
С тех пор прошло восемь лет. Возможно, тогда у нас было еще недостаточно опубликовано работ и документов о Великой Отечественной войне. Но теперь у нас появилось много работ: вышла шеститомная история Великой Отечественной войны, вышли монографии о битве под Москвой, о Сталинградской битве. По свидетельству тех же западногерманских историков, одной из таких работ является работа А. М. Самсонова.
Почему же до сих пор не хватает мужества у господина Гёрлица пересмотреть некоторые свои взгляды? А ведь он прямо заявил: «у нас хватит мужества». Вообще говоря, принято, что если у исследователя нет документов, то он просто не пишет того, чего он не знает, в чем он не уверен. Гёрлиц придерживается другого взгляда: можно писать что угодно, а если тебя уличат, то «наберись мужества» признать свою ошибку. Странная логика!
Одним из наиболее ярких проявлений патриотического подъема советского народа явилось массовое партизанское движение. На Призыв Центрального Комитета партии — развернуть борьбу против оккупантов в тылу врага — откликнулись миллионы граждан нашей страны. Партийные организации Украины, Белоруссии, западных областей Российской Федерации, Прибалтийских республик возглавили это движение, организовали его, создали партийные и комсомольские подпольные организации в тылу врага.
На Украине почти во всех оккупированных областях и районах были созданы подпольные партийные и комсомольские комитеты; в них работали 26 тыс. коммунистов и 3 тыс. комсомольцев. Были созданы и действовали свыше 850 партизанских отрядов. В Белоруссии на подпольной партийной и комсомольской работе осталось 8500 коммунистов и комсомольцев. В августе 1941 г. там уже действовал 231 партизанский отряд, а к концу года — 437 отрядов. В Ленинградской области осенью действовали 400 парти
55
занских отрядов и групп, в Подмосковье — 41 партизанский отряд, в Орловской и Тульской областях — 66 партизанских отрядов, в Крыму — 27 партизанских отрядов. К концу 1941 г. в тылу врага сражалось уже 3,5 тыс. партизанских отрядов и групп, в которых находились сотни тысяч партизан и партизанок. Весной 1942 г. партизанское движение широко развернулось на всей территории Белоруссии, на Украине, охватило значительную часть Прибалтики, Карелии, Молдавии.
В результате большой политической и организаторской работы Коммунистической партии партизанское движение приобрело огромный размах. Оно явилось серьезным стратегическим фактором в борьбе с врагом.
Мобилизуя народные массы, партия успешно решала проблему численного превосходства над противником. Развязывая войну против Советского Союза, гитлеровцы рассчитывали, что им придется сражаться лишь с кадровой Советской Армией, что достаточно одержать над ней одну-две крупные молниеносные победы, и Советский Союз будет разбит. Именно так рассуждал начальник генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковник Гальдер, записавший в своем дневнике 4 июля 1941 г.: «Практически противник уже проиграл войну. Не будет преувеличением, если я скажу, что кампания против России была выиграна в течение 14 дней».
Гальдер считал, что СССР в военном отношении уже не представлял большой силы и что основные усилия следует перенести в сферу экономического подавления страны. «Когда мы форсируем реки Западную Двину и Днепр,— писал он,— то речь будет идти не столько о разгроме вооруженных сил противника, сколько о том, чтобы отнять у него промышленные районы и не дать ему возможность, используя гигантскую мощь своей индустрии и неисчерпаемые людские резервы, создать новые вооруженные силы».
Но гитлеровские стратеги жестоко просчитались. В нашей стране враг встретил упорное сопротивление не только армии, но и всего народа. Партия превратила вооруженную борьбу с немецко-фашистскими захватчиками во всенародную войну. Советская Армия — организованная, сражающаяся часть народа — вела основную, непосредственную вооруженную борьбу. Но борьба разгорелась не только на фронте, но и в тылу у противника. Советские патриоты развернули партизанскую войну: они разрушали коммуникации врага, лишали его подвоза оружия и боеприпасов, лишали его продуктов питания, уничтожали его живую силу, сеяли панику в тылу противника, разлагали его войска, подрывали их боевой дух. Партизанская борьба — составная и очень важная часть народной войны. Тыл — это тоже сражающийся народ. Он питал армию людскими резервами, снабжал ее оружием, всем необходимым, он поддерживал ее морально.
56
Коммунистическая партия Советского Союза, организовавшая борьбу советского народа против сил фашизма, еще раз убедительно продемонстрировала свою авангардную роль, преданность народу, верность идеям коммунизма. Советский народ и его Вооруженные Силы, руководимые Коммунистической партией, выполнили свою историческую миссию, внеся решающий вклад в избавление человечества от фашизма. В период Великой Отечественной войны Коммунистическая партия своей кипучей деятельностью на всех участках фронта и тыла еще более усилила любовь, доверие и уважение к ней со стороны миллионов и миллионов людей. Народ верил своей партии, а партия была верна своему народу. Монолитное единство партии и народа явилось основным условием победы Советского Союза в войне против фашистской Германии.
Г. С. КРАВЧЕНКО
О
ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННЫЕ ПОТЕНЦИАЛЫ СССР И ГЕРМАНИИ
И ЭФФЕКТИВНОСТЬ ИХ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ
Величайшая победа прогрессивных сил над черными силами реакции во второй мировой войне — явление исключительно сложное, многогранное; оно имеет много различных социально-экономических сторон, аспектов, много самостоятельных крупных вопросов, достойных самого пристального внимания и изучения.
Большого внимания заслуживает, в частности, вопрос о состоянии военно-промышленных потенциалов двух крупнейших воевавших стран — Советского Союза и фашистской Германии — и об эффективности их использования в ходе войны. Это один из кардинальных вопросов истории победы над гитлеровской Германией и ее сателлитами. Его изучение дает богатый материал для правильной оценки главных факторов победы, для выводов и заключений, для извлечения поучительных уроков.
Как известно, Германия сразу же после поражения в первой мировой войне начала усиленно готовиться к реваншу. Расстановка социальных сил на мировой арене к тому времени существенно изменилась. На одной шестой части суши земного шара победила социалистическая революция. Вскоре состоялся сговор международного империализма, возглавляемого американским, о перевооружении Германии. Ей были предоставлены многомиллиардные долгосрочные и краткосрочные кредиты. Экономическая помощь Германии не замедлила сказаться на развитии ее военной промышленности. Только с 1933 по 1939 г. расходы Германии на военное производство составили 90 млрд, рейхсмарок, что превышало ее годовой национальный доход.
К началу войны против Советского Союза Германия, ограбив значительную часть Европы, резко увеличила свой военно-промышленный потенциал. Сумма богатства, награбленного гитлеровцами в оккупированных странах до 1941 г., составила 9 млрд, фунтов стерлингов, что вдвое превышало предвоенный годовой национальный доход Германии. Кроме того, она поставила на
58
службу вермахту производственные мощности всех оккупированных ею стран и привлекла свыше 10 млн. иностранных рабочих для работы в своей промышленности. Все это позволило гитлеровской Германии в период от начала второй мировой войны до нападения на Советский Союз израсходовать по имперскому бюджету на военное производство еще более крупную сумму, чем в предыдущие годы,— 138 млрд, марок.
К моменту нападения на СССР Германия сосредоточила в своих руках огромные военно-промышленные производственные мощности. В 1941 г. в Германии было выплавлено 31,8 млн. тонн стали (вместе с оккупированными странами), выработано 70 млрд, киловатт-часов электроэнергии, произведено 126 тыс. металлорежущих станков, было добыто 506 млн. тонн каменного и бурого угля. Она располагала огромным парком металлорежущих станков — 1,7 млн.
Советский Союз в 1940 г. выплавил 18,3 млн. тонн стали, выработал 48,3 млрд, киловатт-часов электроэнергии, выпустил 58,4 тыс. металлорежущих станков, добыл 166 млн. тонн угля, парк металлорежущих станков в стране составлял 710 тыс.
Из сопоставления этих данных видно, что база тяжелой индустрии Германии превосходила базу Советского Союза примерно в 2—2,5 раза.
Перед нападением на СССР Германия накопила большую массу различных средств ведения войны. К этому времени ее промышленность уже была переведена на военные рельсы, она находилась на полном ходу. В 1941 г. она выпустила более И тыс. первоклассных военных самолетов, свыше 5 тыс. танков и бронемашин, 7 тыс. крупнокалиберных орудий (более 75 мм), 325 тыс. штук автоматического оружия для пехоты, около 1,5 млн. винтовок и карабинов, большое количество других видов боевой техники и вооружения, а также боеприпасов. Примерно такая же огромная программа военного производства была ею выполнена и в 1940 г.
Промышленность Советского Союза до нападения фашистской Германии не была перестроена на военный лад, она занималась преимущественно мирным производством. Новейшая боевая техника находилась либо в стадии разработок, либо в малосерийном производстве.
В 1940 г. советская авиационная промышленность выпустила военных самолетов 10,6 тыс., однако новых типов — всего лишь несколько десятков. Основная масса выпускаемых самолетов была устаревших образцов. Такая же картина наблюдалась и в производстве танков. Всего танков в 1940 г. было выпущено 2794, но тоже преимущественно устаревших марок — Б-Т, Т-26 и тому подобных, а танков новых типов было произведено незначительное количество: тяжелых танков КВ только 243, средних — Т-34 — 115. В первом полугодии 1941 г. производство новейших боевых машин увеличилось, но оно было совершенно недостаточным и
59
значительно отставало в это время от темпов производства германской военной промышленности.
Примерно так же обстояло дело с производством других видов боевой техники и вооружения.
В таких неравных военно-промышленных условиях Советский Союз был вынужден вступить в тяжелую затяжную войну против фашистской Германии и ее сообщников. Следует добавить, что к этому времени Германия содержала отмобилизованную и находившуюся в боевой готовности огромную армию. Советский Союз имел армию в соответствии с штатом мирного времени. Такие неравные условия тяжело сказались на состоянии советской промышленности. В результате больших потерь производственных мощностей после первых крупных сражений в СССР в 1942 г. было выплавлено стали всего лишь 8,1 млн. тонн, добыто угля 75,5 млн. тонн, выработано электроэнергии 29 млрд, киловатт-часов, произведено металлорежущих станков 22,9 тыс. Парк металлорежущих станков сократился с 710 тыс. примерно до 600 тыс.
Между тем крупная промышленность Германии за этот период не только не сократила производство этих видов продукции, но даже увеличила ее выпуск.
Соотношение в уровнях производства этих видов продукции к тому времени еще больше изменилось в пользу фашистской Германии. Производство в СССР по отношению только к собственно германскому производству в 1942 г. составило: электроэнергия — 41%, сталь —39%, чугун —31%, уголь (в пересчете на каменный) — 24%, металлорежущие станки —21%, цемент — 13%.
Над Советским Союзом нависла серьезная опасность. Любое, даже самое крупное и высокоразвитое капиталистическое государство не выдержало бы столь сильного натиска врага и неизбежно потерпело бы поражение. Но с социалистическим государством этого не произошло.
Коммунистическая партия руководствовалась указанием В. И. Ленина, что в военное время для обеспечения победы над врагом необходимо все подчинить интересам войны; вся внутренняя жизнь страны должна быть организационно и экономически перестроена в соответствии с требованиями фронта. Центральный Комитет Коммунистической партии и Советское правительство в первый же день вероломного нападения фашистской Германии обратились к народам СССР с призывом превратить страну в единый боевой лагерь. Был принят ряд радикальных организационно-хозяйственных мер, особенно мер по перестройке промышленности, рассчитанных на длительный период ведения войны и на обеспечение победы.
В целях быстрой мобилизации всех сил народа для отпора врагу был создан Государственный Комитет Обороны, в руках которого была сосредоточена вся полнота власти. Партийные, со-
60
ветские, комсомольские и военные органы, все советские граждане были обязаны беспрекословно выполнять постановления и распоряжения ГКО. Чтобы оперативно решать вопросы, связанные с выполнением планов выпуска военной продукции, народным комиссарам было предоставлено право распределять и перераспределять материальные ресурсы наркоматов между отдельными отраслями, строительными организациями и предприятиями. Им разрешалось также по своему усмотрению производить затраты на восстановление разрушенных военными действиями предприятий, железных дорог и т. п.
16 августа 1941 г. Центральный Комитет партии и Советское правительство утвердили представленный Госпланом СССР военно-хозяйственный план на четвертый квартал 1941 г. и на 1942 г. План предусматривал быстрые темпы развития военной экономики в районах Поволжья, Урала, Западной Сибири, Казахстана и Средней Азии. В интересах войны была пересмотрена структура распределения национального дохода и финансовых ресурсов. Доля личного потребления и доля накопления в национальном доходе сократились, а доля расходов на производство боевой техники, вооружения и боеприпасов возросла с 7% в 1940 г. до 29 в 1942 г. В государственном бюджете произошли крупные изменения в пользу финансирования военной промышленности. Достаточно сказать, что расходы на оборону увеличились с 56,7 млрд, рублей в 1940 г. до 83 млрд, рублей в 1941 и до 108,4 млрд, рублей в 1942 г.
Были осуществлены и другие высокоэффективные меры по обеспечению быстрого развития военно-промышленного потенциала СССР. В первую очередь были решены две крупнейшие государственные задачи — эвакуированы главные производительные силы страны в восточные районы и осуществлена перестройка народного хозяйства на военный лад. Только в течение июля — ноября 1941 г. на Восток было эвакуировано 1523 промышленных, преимущественно крупных, военных предприятия.
Удельный вес промышленного производства в восточных районах в общесоюзном производстве значительно возрос. Так, удельный вес выплавки стали поднялся с 36,9% в 1940 г. до 88,6 в 1942 г.; производство металлорежущих станков — соответственно с 14,6% до 52 и т. д.
Удельный вес военного производства возрос следующим образом: по наркомату авиационной промышленности он поднялся с 6,6% в июне 1941 г. до 77,3 в июне 1942 г., по наркомату танковой промышленности — соответственно с 25,7 % до 64,6, по наркомату вооружения — с 18,3 до 65,4 и по наркомату боеприпасов — с 34% до 74. В целом удельный вес военной продукции в восточных районах возрос за указанный период с 18,5% до 76.
К середине 1942 г. была в основном завершена военная перестройка народного хозяйства, было создано слаженное военное
61
хозяйство Советского Союза, а восточные районы были превращены в главную военно-промышленную базу.
Производство военной продукции в СССР с первых месяцев Великой Отечественной войны и до ее конца осуществлялось неизменно высокими темпами. Боевой техники и вооружения выпускалось значительно больше, чем в гитлеровской Германии. Даже в самом критическом, 1942 г., в Советском Союзе было выпущено 25,4 тыс. самолетов, а в Германии только 14,7 тыс., танков — в СССР 24,7 тыс., а .в Германии 9,3 тыс. Примерно так же обстояло дело и с выпуском других видов боевой техники и вооружения.
В 1943 г. советская военная промышленность одержала еще более крупные успехи. Они позволили Советским Вооруженным Силам достичь на советско-германском фронте превосходства над гитлеровской армией в боевой технике и вооружении. Так, по состоянию на 1 января 1944 г. наши фронты и флоты действующей армии имели 8506 самолетов, 5357 танков и самоходно-артиллерийских установок и 92 650 орудий и минометов. Противник на советско-германском фронте в это время имел 3083 самолета, 3700 танков и штурмовых орудий и 54 570 орудий и минометов. Следовательно, Советская Армия превосходила армию противника в самолетах в 2,7 раза, в танках и САУ — в 1,4 раза и в артиллерии — в 1,7 раза. Такое существенное превосходство в важнейших средствах ведения войны сыграло большую роль в осуществлении смелых победоносных стратегических замыслов советского командования.
С каждым новым военным годом советская военная промышленность наращивала темпы производства. Это было закономерно для развития социалистической военной промышленности.
Советское авиастроение находилось на высоком техническом уровне. За военные годы в нашей стране было создано, освоено и пущено в серийное производство (включая модернизацию) 25 типов новых самолетов. Большинство типов советских самолетов относилось к числу лучших в мире. Особенно высокими качествами обладал бронированный штурмовик Ил-2, который советские летчики называли «золотой машиной», а немецкие — «черной смертью». Эта прекрасная машина выпускалась самой крупной серией (например, в 1943 г.— 11 193 машины). За пять лет в СССР было выпущено 142,8 тыс. боевых самолетов. Германия же за пятилетний срок — с 1940 по 1944 г.— выпустила только 99,1 тыс. военных самолетов.
Танковая промышленность также успешно решала поставленные перед нею сложные задачи. В 1943 г. и позже несколько раз был модернизирован тяжелый танк КВ; этот тип танка по мере модернизации выпускался под наименованиями: КВ-1, КВ-2, ИС, ИС-1, ИС-2, ИС-3. Эта боевая машина получила более мощную броневую защиту и была вооружена 122-миллиметровой пушкой
62
образца 1943 г. Модернизирован был и средний танк Т-34; стоявшая на нем 76-миллиметровая пушка была заменена более мощной — 85-миллиметровой. По тактико-техническим данным оба эти типа танков превосходили соответствующие типы танков любой другой страны. С 1943 г. успешно был решен вопрос о производстве различных типов первоклассных самоходно-артиллерийских установок с пушками калибра от 76 до 152 мм.
С июня 1941 г. по сентябрь 1945 г. в СССР было выпущено 102,5 тыс. танков и САУ. Германия за 4 года войны (1941—1944 гг.) выпустила только 61,6 тыс. танков и легких броневиков.
Артиллерийская промышленность также проделала гигантскую работу по модернизации старых систем и созданию новых образцов орудий, минометов, реактивной артиллерии, стрелкового вооружения и по налаживанию их массового производства. Всего с июня 1941 г. по сентябрь 1945 г., т. е. примерно за 5 лет, в СССР было произведено около 490 тыс. орудий всех видов, из них 94,6 тыс. полевых — калибра 76 мм и более.
Германия за пять лет — с 1940 по 1944 г.— выпустила только 92 тыс. орудий калибром свыше 75 мм.
Несмотря на то, что Советский Союз располагал промышленностью, производящей средства производства, значительно меньшей по объему, чем Германия, а также меньшей, чем США и Англия, он производил важнейших видов боевой техники и вооружения в среднем в год, за редким исключением, больше, чем эти страны. Например, СССР производил (июль 1941 г.— сентябрь 1945 г.) в среднем в год 24,1 тыс. танков и САУ, Германия (1940—1944 гг.) — 12,8 тыс. танков и броневиков, США (июль 1940 г.— сентябрь 1945 г.) — 23,8 тыс. танков, Англия (сентябрь 1939 г.— сентябрь 1945 г.) — 6 тыс. танков.
По производству самолетов Советский Союз уступал только США. В СССР производилось в среднем в год 32,5 тыс. самолетов, в США — 59,3 тыс., в Англии — 21,4 тыс., в Германии — 19,8 тыс.
По всем видам артиллерийского вооружения (орудия, минометы, стрелковое вооружение) среднегодовое производство в СССР также было выше, чем в США, Германии и Англии.
Особенно хорошо видно преимущество социалистической военной промышленности перед капиталистической, если исчислить производство военной продукции на 1 млн. тонн выплавляемой стали. В этом случае в СССР производилось бронетанковой техники в 3 раза больше, чем в Германии; в 3,8 раза больше, чем в Англии; в 6,3 раза больше, чем в США. Соответственно самолетов — в 2,6 раза больше, чем в Германии; в 3,2 раза больше, чем в США; в 1,5 раза больше, чем в Англии.
Примерно так же обстояло дело в соотношении уровней производства и других видов боевой техники и вооружения. Это вынуж-
63
дены были признать даже некоторые буржуазные исследователи. В частности, американский публицист М. Вернер писал: «Все имеющиеся ресурсы русских были больше сконцентрированы на военных усилиях и были использованы в большей степени, нежели немецкие. Германия имела больше стали. Однако в России из каждой тысячи тонн стали на производство вооружения использовалось большее количество металла, чем в Германии».	*
Весьма важно заметить, что в военные годы в СССР удельный вес выплавки легированных и специальных сталей (идущих на производство вооружения) в общем выпуске стали был значительно выше, чем в Германии, а качество стали — значительно лучше германской. Это признавали даже немецкие инженеры и военные специалисты, в частности, это признавал генерал Гудериан.
Крупные успехи советской военной промышленности позволили не только полностью обеспечить Советские Вооруженные Силы, за редким исключением, всеми необходимыми средствами вооруженной борьбы, но и оказать большую помощь народам Центральной и Юго-Восточной Европы, боровшимся против фашистских оккупантов.
Многие буржуазные социологи, фальсифицируя историю, немало трудятся над тем, чтобы принизить значение экономической победы Советского Союза в Великой Отечественной войне. Они стараются непомерно раздуть значение поставок в СССР по ленд-лизу. Так, известный гитлеровский генерал Вестфаль, стараясь выслужиться перед новыми хозяевами, пишет: «Американские поставки в огромной степени помогли красному колоссу возместить потери, понесенные в первые месяцы войны, и постепенно усилить военную мощь России... Можно без преувеличения сказать, что без такой огромной американской поддержки русские войска вряд ли были бы в состоянии перейти в наступление в 1943 г.»
Об этом же твердят немецкий военный историк К. Типпель-скирх, бывший гитлеровский фельдмаршал А. Кессельринг, американские генералы Эйзенхауэр, Брэдли, Риджуэй, английские историки Фуллер, Гарт и другие.
Но правда не на стороне фальсификаторов. Никто не скрывает, что по закону о ленд-лизе, а также по торговым соглашениям Советский Союз получал определенное количество боевой техники и оружия из США и Англии. Однако объем этих поставок по сравнению с отечественным производством вооружения был весьма невелик. Вся ввезенная бронетанковая техника, например, составила лишь 8,9% к отечественному бронетанковому производству, а иностранные поставки орудий не превышали и 1,5%. В последний год войны совокупные поставки по ленд-лизу и торговым соглашениям в Советский Союз составили менее 3% отечественного производства.
64
Подлинные причины исторической победы советской военной промышленности — высоких темпов ее технического прогресса, непрерывного бурного роста производительности труда и выпуска продукции даже в тяжелых условиях военных лет — заложены в самом социалистическом общественном строе, в его способе производства, в плановых началах, в великой организующей и вдохновляющей силе ленинской Коммунистической партии, в животворном советском патриотизме рабочего класса, колхозного крестьянства и интеллигенции, в их высокой идейности и монолитной сплоченности, в пролетарском интернационализме советского народа.
Выдающиеся успехи военной промышленности Советского Союза в этой войне, обеспечившей в крупных масштабах производство первоклассной боевой техники и вооружения, оказали огромное благотворное влияние на строительство Советских Вооруженных Сил, на рост их военного искусства, на успешное решение ими сложных военно-стратегических и тактических задач на полях невиданных сражений, на достижение, в конечном счете, полной победы над военной машиной гитлеровского рейха.
Замечательные достижения танковой промышленности позволили советскому Верховному Главнокомандованию создать значительное количество танковых и механизированных соединений, снабдив их по новым, расширенным штатам усовершенствованными средними и тяжелыми танками. Если в боях под Москвой применялись лишь отдельные танковые бригады и батальоны, то в летне-осенней кампании 1943 г. уже участвовало 5 танковых армий и 25 отдельных танковых и механизированных корпусов. Таким образом, совершался быстрый процесс массирования танковой мощи Советской Армии.
В результате бурного развития советской авиаконструкторской мысли и авиационной промышленности стало возможно усовершенствование организационной структуры Военно-Воздушных Сил. Полки бомбардировочной авиации стали включать три эскадрильи вместо двух и по 32 самолета вместо 20. В полках истребительной авиации также стало по три эскадрильи вместо двух, причем с новой организацией звена, в котором вместо трех самолетов стало четыре (две тактических пары). Новые самолеты имели более мощное вооружение н новейшее радиооборудование.
Выдающиеся успехи массового производства ствольной и бес-ствольной артиллерии новейших образцов открыли возможность формировать артиллерийские соединения уже во второй половине 1942 г. К концу этого года было создано 26 артиллерийских дивизий, 16 из которых вскоре были преобразованы в артиллерийские дивизии прорыва резерва Верховного Главнокомандования. Число орудий в каждой из них увеличилось с 168 до 356. Весной 1943 г. началось формирование артиллерийских корпусов прорыва, на вооружении которых находились орудия самых крупных калибров,
5 Заказ 1094
65
в том числе 152- и 203-миллиметровые гаубицы. Почти вся артиллерия была переведена на механическую тягу.
Принципы формирования новых мощных артиллерийских соединений были распространены также на зенитную артиллерию и на гвардейские минометные войска (реактивную артиллерию). Особенно грозную силу явили собой вновь созданные (в конце 1942 г.) дивизии гвардейских минометов. Достаточно сказать, что один залп такой дивизии состоял из 3840 реактивных снарядов общим весом до 230 тонн. Ни одна артиллерийская дивизия, вооруженная ствольной артиллерией, не имела такой мощной огневой силы.
Совершенствование организационной структуры частей и соединений Вооруженных Сил на базе производства новейших материальных средств ведения войны не замедлило сказаться на характере боевых операций Советской Армии и Военно-Морского Флота.
В частности, повысилась плотность артиллерии. Если в битве под Москвой самой высокой плотностью была примерно 100 стволов на 1 км фронта, то уже осенью 1943 г. при освобождении Киева, на участке 38-й армии, где наносился главный удар, было сконцентрировано до 300 орудий и минометов на 1 км фронта. Высокая плотность артиллерийского огня стала законом обеспечения наступательных операций.
В истребительной авиации была разработана новая тактика боя двухпарного звена, которая стала основой боевого порядка. В соответствии с новой тактикой патрулирующие в воздухе истребители эшелонировались «этажеркой» на заданных высотах парами; это увеличивало маневренность звена, улучшало взаимное прикрытие и повышало надежность успеха боя с авиацией противника.
Новая боевая техника, новые величины ее массы, новые организационные формы войсковых соединений и другие успехи привели к тому, что стратегические наступательные операции начали осуществляться в более широкой полосе, на значительно большую глубину и более высокими темпами. При этом Верховное Главнокомандование обеспечивало высококвалифицированную координацию действий между фронтами и группами фронтов.
Прорыв мощными бронетанковыми и артиллерийскими силами при поддержке авиации глубокоэшелонированной обороны противника, стремительное продвижение в боевые порядки его войск, окружение крупных группировок и уничтожение их стало закономерным явлением в стратегических операциях Советской Армии.
В современных международных условиях из анализа^экономи-ческой победы в Великой Отечественной войне следует главный вывод — всемерно и повседневно укреплять обороноспособность Советского Союза и всего социалистического лагеря и прежде всего заблаговременно умножать военно-экономическое могущество.
66
Следует помнить указание В. И. Лепина, который еще в первые годы существования социалистического государства говорил: «Мы требуем серьезного отношения к обороноспособности и боевой подготовке страны». Такая подготовка, указывал он, «требует не порыва, не клича, не боевого лозунга, а длительной, напряженной, упорной и дисциплинированной работы в массовом масштабе».
Это указание Ленина сейчас свято выполняется в нашем государстве; оно воплощено в Программе КПСС, в которой записано: «Советское государство будет заботиться о том, чтобы его Вооруженные Силы были мощными, располагали самыми современными средствами защиты Родины — атомным и термоядерным оружием, ракетами всех радиусов действия, поддерживали на должной высоте все виды военной техники и оружия».
Исторические уроки второй мировой войны показывают, что если агрессоры попытаются нарушить мирный труд народов Советского Союза п других социалистических стран, то ничто не спасет их от сурового возмездия.
А. В. МИТРОФАНОВА, Н. П. ЛИПАТОВ, Г. А. КУМАНЕВ, В. Б. ТЕЛЬПУХОВСКИЙ
О
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ
ПЕРЕСТРОЙКИ НАРОДНОГО ХОЗЯЙСТВА
НА ВОЕННЫЙ ЛАД
Из многих вопросов экономической организации советского тыла в период Великой Отечественной войны в настоящем докладе рассматриваются некоторые основные проблемы перестройки социалистической экономики на военные рельсы: особенности этой перестройки; перебазирование производительных сил — составная часть перестройки; восстановление хозяйства освобожденных районов как фактор упрочения военной экономики; проблема обеспечения народного хозяйства кадрами.
Накануне Великой Отечественной войны Советский Союз имел мощную и устойчивую промышленную базу, располагая крупными материальными резервами и мобилизационными запасами. Вероломное нападение фашистской Германии на СССР, отдельные политические и экономические просчеты, допущенные в подготовке страны к войне, создали немалые трудности в мобилизации и перестройке хозяйства на военные рельсы.
Коммунистической партии, Советскому правительству и всему народу пришлось решать труднейшую задачу — в кратчайший срок провести перестройку всего народного хозяйства на военные рельсы, сочетая перевод отраслей хозяйства на обслуживание нужд фронта с перебазированием главных производительных сил из прифронтовых районов в тыловые восточные районы страны. Перестройка и перебазирование совершались буквально под огнем врага.
Территория, захваченная врагом в первые месяцы войны, была наиболее развитой в экономическом отношении — с мощной индустрией и высокопродуктивным сельским хозяйством. Достаточно сказать, что тяжелая промышленность захваченных противником районов давала до войны 68% всей выплавки чугуна в стране, 58% выплавки стали и почти столько же проката черных металлов. Донбасс перед войной давал 63% всего добываемого угля.
68
Особенно чувствительны были потери военной промышленности: в период с августа по ноябрь 1941 г. выбыли из строя 303 предприятия, производившие боеприпасы. Основные производственные фонды страны в целом сократились в конце 1941 г. на 28% по сравнению с довоенным уровнем.
Несмотря на временную потерю территории, на которой до войны производилось около двух третей всей промышленной и сельскохозяйственной продукции, врагу не удалось сорвать перевод социалистической экономики на военные рельсы. В этом состоит решающая экономическая победа СССР, свидетельствующая о необычайной силе советской социалистической системы. Подобного не было в истории вообще и во второй мировой войне в частности.
Фашистская Германия начала переводить свою экономику на военные рельсы с 1935 г. без всяких помех извне и вступила в войну вооруженной до зубов. Наши союзники по антигитлеровской коалиции — Англия и США — только в 1943 г., спустя более двух лет после нападения фашистской Германии на СССР, сумели развернуть свою промышленность для массового производства вооружения.
Социалистическая система, плановое народное хозяйство, советская государственная организация экономики, сложившаяся и укрепившаяся в период предвоенных пятилеток, явились основными предпосылками успешной перестройки народного хозяйства на военный лад и позволили полностью подчинить всю жизнь страны интересам обороны.
В условиях войны были созданы чрезвычайные органы — Государственный Комитет Обороны (ГКО), новые наркоматы (танковой промышленности и минометного вооружения), новые главные управления и комитеты. В руках ГКО была сосредоточена вся полнота власти. Органы государственной власти и управления в центре и на местах получили новые полномочия, вытекающие из обстановки военного времени. ЦК партии и местные партийные организации оперативно и смело решали сложнейшие военнохозяйственные задачи, направляя все усилия народа к главной цели — разгрому гитлеровской армии.
Перестройка на военные рельсы шла по единому плану, охватывая все сферы народного хозяйства и всю общественную жизнь страны. Основой ее явились государственные планы. Мобилизационный план народного хозяйства на III квартал, принятый 30 июня 1941 г., оказался недостаточным. По указанию ГКО к 16 августа 1941 г. был подготовлен и введен в действие народнохозяйственный план на IV квартал 1941 г. и на 1942 г. для восточных районов. Этот план определил основные направления перестройки. Госплан СССР играл огромную роль в оперативном руководстве ходом перестройки.
Перестройка охватила труднейший период войны — с июля
69
1941 г. до середины 1942 г.— и протекала своеобразно. В первые три месяца войны шло освоение новой продукции в рамках плана III квартала. Период сентябрь — декабрь 1941 г. был самым напряженным периодом перестройки, когда шла массовая эвакуация, восстановление эвакуированных предприятий на новых местах, когда валовая продукция уменьшалась и вместе с тем нарастал выпуск военной продукции.
Перестройка заключалась в коренном изменении структуры материального производства; она имела целью переключение па нужды войны значительной части ресурсов, которые в годы мирного строительства шли на удовлетворение потребления и накопления. Для всемерного развития военного производства пришлось использовать большую часть производственного аппарата промышленности, усилить производственные процессы на действующих предприятиях военной промышленности и одновременно создавать в этой, а также в смежных отраслях промышленности новые производственные мощности путем строительства предприятий металлургии, тепловой промышленности, электростанций, машиностроения и т. п.
Для первой половины 1942 г. характерен массовый ввод в действие эвакуированных предприятий, рост производства освоенной военной продукции. Производство пошло в гору. Во второй половине 1942 г. перестройка в основном была завершена. На ее завершающий этап оказали тормозящее воздействие военные операции лета 1942 г., а также вторая эвакуация предприятий промышленности и сельского хозяйства.
Перестройка в разных отраслях народного хозяйства имела свои особенности, своеобразие. Она явилась крутой ломкой сложившихся пропорций и придала экономике ярко выраженный военный характер. К выпуску военной продукции были привлечены также предприятия, продолжавшие частично производить и гражданскую продукцию, но в гораздо меньших размерах, чем прежде. Предприятия, обслуживавшие военную промышленность, целиком переключались на выпуск продукции для нее. Все это повлекло за собой коренные качественные изменения в номенклатуре промышленной продукции. Если военная промышленность, получив дополнительные мощности и ресурсы, максимально расширяла военное производство, то в гражданском машиностроении происходила коренная ломка, осваивалось производство танков, пушек, минометов и т. п.
Глубокая перестройка шла в металлургии, особенно в восточных районах. Выпуск высококачественного металла занял ведущую роль на восточных заводах (в декабре 1941 г. Магнитогорский металлургический комбинат дал свыше 60% металла, Кузнецкий— свыше 53%). Были увеличены планы добычи угля, особенно коксующегося, усилены разведка и добыча нефти в Баку, на Северном Кавказе и в восточных районах страны.
70
Легкая промышленность — текстильная, шелкоткацкая, кожевенная и другие — почти целиком свернула выпуск гражданской продукции. Объем производства хлопчатобумажных тканей в 1942 г. сократился в 2,4 раза по сравнению с 1940 г., кожаной обуви — в 4 раза. Более того, эти сократившиеся мощности почти полностью были использованы для пошивки обмундирования, палаток, белья, парашютов, обуви и других предметов воинского снаряжения. Пищевая, мясомолочная, рыбная промышленность почти целиком поставляли для армии концентраты и консервы. Местная промышленность и промкооперация были полностью загружены производством вооружения, боеприпасов (патроны, гранаты, пистолеты-пулеметы и др.). Заново складывались производственные связи, кооперирование промышленности.
Стройки мирного назначения были свернуты, продолжалось лишь строительство объектов военной, топливно-энергетической и металлургической промышленности. В восточных районах объем капитальных работ во второй половине 1941 г. по сравнению с первым полугодием увеличился более чем в 1,5 раза.
С первых дней войны перестраивалась работа транспорта, в первую очередь железнодорожного. Несмотря на быстротечность военных действий и удары вражеской авиации, железнодорожный, водный транспорт и гражданская авиация обеспечили движение двух мощных потоков (бесперебойную перевозку войск и военных грузов к фронту, на Запад, а эвакуируемых предприятий и населения — на Восток), а также справились с перевозкой народнохозяйственных грузов для военной и тяжелой промышленности.
В своеобразных условиях перестраивалось на нужды войны сельское хозяйство. Оно отдало фронту значительную часть техники и трудоспособных мужчин. Вся тяжесть труда на полях и фермах легла на плечи женщин и подростков. Из колхозов и совхозов угрожаемых областей вывозились материальные ценности, техника, угонялся скот. В ударном порядке шла уборка урожая. В восточных районах принимались меры для расширения посевных площадей зерновых, огородных, технических культур, увеличения поголовья скота. Озимый клин в тыловых районах в 1941 г. возрос на 2 млн. га.
Соответственно структуре военной экономики было перестроено планирование и снабжение народного хозяйства. На службу фронту были поставлены все достижения науки и техники. Большую помощь в развитии промышленности Урала и Сибири оказала специальная комиссия Академии наук СССР, объединившая свыше 800 ученых, а также Комиссия по мобилизации ресурсов Поволжья, Средней Азии и Казахстана, комитеты ученых в промышленных центрах страны.
На удовлетворение нужд военной экономики была повернута и финансовая система. Военные расходы в государственном бюджете выросли в 1942 г. до 59% против 32,5% в 1940 г.
71
Важной составной частью единой программы перестройки народного хозяйства на военный лад явился перевод производительных сил на восток страны. Сложность и трудность этой задачи заключались прежде всего в огромных, невиданных в истории объеме и масштабах перебазирования, в краткости его сроков, а также в том, что страна не была заблаговременно подготовлена к этому. Некоторые частичные меры по подготовке эвакуации, проводившейся в стране весной 1941 г., были незадолго до войны прекращены. Организацию массовой эвакуации пришлось осуществлять буквально на ходу, когда война уже бушевала на значительной части территории советской страны. Внезапное нападение сильного противника, огромные масштабы военных действий, массированные удары с воздуха, артиллерийские обстрелы создавали исключительно тяжелые условия для эвакуации.
Все мероприятия по перебазированию производительных сил осуществляли — совместно с военными, партийными, профсоюзными и другими общественными организациями — специально созданные государственные органы: Совет по эвакуации (1941 г.), Комиссия по эвакуации (1942 г.), Комитет по эвакуации из районов прифронтовой полосы запасов продовольствия, сырья, промышленных товаров, Комитет по разгрузке транзитных грузов. Все эти органы, имевшие разветвленный, достаточно гибкий аппарат как в центре, так и на местах, действовали в определенные сроки в зависимости от конкретных задач и обстановки.
Осуществленная в 1941—1942 гг. эвакуация населения и различных отраслей народного хозяйства имела свои особенности, свои трудности, свои способы проведения. По экономическим районам она происходила в разные сроки в зависимости от положения на фронтах. Нередко части Красной Армии ценою огромных усилий сдерживали наступающего противника, чтобы дать возможность оборонным предприятиям до последней минуты выпускать продукцию для фронта или обеспечить демонтаж оборудования и отправку эшелонов.
В период эвакуации советская военная экономика переживала самые большие трудности за все годы Великой Отечественной войны. Эти трудности были вызваны прежде всего тем, что перебазирующиеся предприятия, составлявшие по ряду отраслей промышленности более одной трети общей производственной мощности этих отраслей в стране, временно прекратили выпуск продукции, что сразу же привело к падению общего объема промышленного производства. Возникли серьезные транспортные затруднения вследствие колоссальной нагрузки, выпавшей с первых дней войны на долю железнодорожного транспорта. Весьма остро встал вопрос об обеспечении эвакуированных заводов и фабрик работниками необходимых профессий, специальностей и квалификации, так как значительная часть рабочих этих предприятий была при
72
звана в армию, влилась в народное ополчение и партизанские отряды.
В связи с эвакуацией и временной потерей крупных промышленных районов оказались серьезно нарушенными сложившиеся до войны экономические связи.
Перебазирование производительных сил СССР представляло собой единый процесс, который складывался из двух частей:
а)	вывоз населения, промышленного оборудования и других материальных ценностей из прифронтовых районов;
б)	размещение на новых местах и немедленное включение всех эвакуированных людских и материальных ресурсов в работу для фронта.
В конкретных условиях военной обстановки 1941 — 1942 гг. возникла необходимость проводить перебазирование дважды: летом и осенью 1941 г. и летом и осенью 1942 г. Эвакуация 1941 г. была самой массовой. Непосредственное перемещение промышленности (демонтаж, перевозка) и населения охватывает период с начала войны до декабря 1941 г. Только за пять месяцев (июль — ноябрь) 1941 г. на восток было эвакуировано 1523 промышленных предприятия. Эвакуация 1942 г. проходила с середины мая до октября 1942 г. Она проводилась в меньших размерах и с более ограниченной территории (были перебазированы в тыл большие массы населения, около 150 крупных предприятий из Воронежской, Ростовской, Сталинградской, Ворошиловградской областей, районов Северного Кавказа и ряда других). Хотя к этому времени был уже накоплен известный опыт, пришлось пережить немалые трудности и преодолеть много препятствий. Размещение населения и материальных ценностей, вывезенных в 1941 г., продолжалось до середины 1942 г., а вывезенных с лета 1942 г.— до начала 1943 г.
Почти 70% перебазированных в тыл предприятий было размещено на Урале, в Западной Сибири, Средней Азии и Казахстане. Вывезенное оборудование размещалось и монтировалось на имеющихся свободных производственных площадях или в построенных накануне войны фабрично-заводских корпусах. Кроме того, в необходимых случаях использовались непроизводственные здания: помещения учреждений, школ и техникумов, складов. Все это позволило обеспечить быстрый ввод в строй перемещенных предприятий и не только полностью восстановить их на новых местах, но и увеличить их прежние мощности.
Между эвакуацией 1941 г. и эвакуацией 1942 г. лежит период реэвакуации — возврат эшелонов с некоторыми эвакуированными грузами и частью рабочих кадров на старые базы — главным образом в центральные районы. Процесс реэвакуации, начавшийся после разгрома гитлеровцев под Москзой, когда еще продолжалась эвакуация отдельных предприятий, приостанавливался в период битвы на Волге и возобновился в более широких масштабах зимой
73
1942/43 г., а затем в нарастающих размерах продолжался до конца войны.
В результате героических усилий советского народа в короткий срокг к январю 1942 г., в глубь страны было вывезено из фронтовой и прифронтовой полосы только по железным дорогам 10 млн. человек. Всего за 1941—1942 гг. удалось перебросить оборудование свыше 2 тыс. промышленных предприятий, перевезти и перегнать около И тыс. тракторов, эвакуировать множество научных институтов, библиотек, музеев, спасти огромное количество документов государственных архивных фондов. Трудоспособное эвакуированное население активно включилось в работу для фронта. К середине 1942 г. в восточных районах СССР было уже восстановлено свыше 1200 предприятий.
Перестройка экономики шла успешно. Об этом говорят следующие данные: в 1942 г. в промышленности доля продукции, идущей на военные нужды, составила 68% против 26% в 1940 г. В сельском хозяйстве — 24% вместо 9%. Продукция наркоматов военной промышленности на 86% превысила довоенный уровень. Героический переход на новые базы сорвал военно-политические и экономические расчеты врага. В результате перестройки народного хозяйства, перебазирования части производительных сил значительно увеличился удельный вес восточных районов Советского Союза, ставших основной военно-промышленной базой страны.
Одной из особенностей перестройки явилось восстановление народного хозяйства на освобожденной от гитлеровских захватчиков территории СССР в самый тяжелый период войны — в конце 1941 г. и в 1942 г. Враг еще находился на подступах к Москве, оккупировав районы Подмосковного угольного бассейна, а советские люди уже разрабатывали планы его восстановления. Сразу же после разгрома гитлеровцев под Москвой началось возрождение Подмосковного угольного бассейна и промышленных предприятий Центрального района. Многие заводы Москвы и Тулы взяли шефство над угольными шахтами и оказали им большую помощь в проведении восстановительных работ. Уже в сентябре 1942 г. Мосбасс достиг довоенного уровня добычи угля, а к концу войны значительно его превысил.
В начале 1942 г. были начаты восстановительные работы в шахтах, на электростанциях «Донэнерго», на предприятиях Ростовской области и в Крыму (Керченский металлургический завод и железорудный комбинат). 13 апреля того же года ГКО принял обширный план строительства и восстановления черной металлургии в восточных, центральных и южных районах. В частности, восстановительные работы развернулись на 8 предприятиях Центра и 9 заводах Юга. Однако, в связи с летним наступлением гитлеровцев (особенно после операций под Харьковом и Барвенковом) восстановительные работы в южном промышленном районе были прекращены. Вновь в повестку дня встали вопросы эвакуации.
74
Партия и правительство приняли также срочные меры по вос-становлению железнодорожных липий на освобожденной от врага территории. Это имело не только большое народнохозяйственное, но и военно-стратегическое значение. В постановлении ГКО от 3 января 1942 г. указывалось на первоочередность восстановления путей сообщения на таких важнейших направлениях, как Mocit-ва — Ленинград, Москва — Донбасс, Тула — Харьков, Москва — Орша и др. Только в январе и феврале 1942 г. было восстановлено 3043 км стальных магистралей.
Вопросы восстановления занимали одно из центральных мест в развитии советской экономики на протяжении всей войны. Широким фронтом восстановительные работы развернулись с конца лета 1943 г. К концу войны на освобожденной от врага земле восстановленные предприятия уже давали 30% продукции, выпускавшейся ими до войны. История не знала подобных примеров восстановления производства в ходе столь тяжелой войны.
Масштабы фронтов, напряженность сражений и длительность войны остро поставили проблему распределения людских ресурсов между фронтом и тылом, между сферами военного хозяйства и внутри этих сфер. Решение этой проблемы играло первостепенную роль как в перестройке хозяйства, так и на последующих этапах войны. Советской стране пришлось преодолеть огромные трудности. Резко уменьшились трудовые ресурсы: фронт взял самые жизнедеятельные молодые силы народа; непрерывно нарастали безвозвратные потери на фронтах войны и на оккупированной врагом территории; резко изменился состав рабочей силы, остро встали вопросы о новых профессиях, о быстром пополнении кадрами новых промышленных районов. Проблема решалась путем изыскания новых, дополнительных резервов рабочей силы, массовой подготовкой и переподготовкой кадров, улучшением организации производства и повышением производительности труда. К труду для фронта привлекались граждане старших возрастов, домашние хозяйки, подростки, инвалиды, которые ранее не были постоянно заняты в общественном производстве.
Изменились методы вовлечения в промышленность, строительство и на транспорт новых кадров. Советское государство широко использовало массовые призывы, добровольный приход граждан на производство, оперативное распределение рабочей силы между отраслями народного хозяйства, увеличение рабочего дня, отмену отпусков, трудовые мобилизации и трудовую повинность. Основным методом привлечения новых кадров стала трудовая мобилизация. Это была вынужденная мера, вызванная условиями военного времени. Советский народ поддержал ее. С февраля 1942 г. по мобилизации массовым потоком вливались новые кадры на заводы, стройки, транспорт.
Только Комитетом по учету и распределению рабочей силы при СНК СССР было вовлечено в производство около 12 млн. человек.
75
В первую очередь обеспечивались рабочей силой военные отрасли промышленности, тяжелая промышленность, ударные военные стройки. Новые кадры проходили подготовку в учебных заведениях трудовых резервов и непосредственно на производстве. За 1941 — 1942 гг. было подготовлено 7,5 млн. квалифицированных рабочих; из них свыше 1 млн.— в школах и училищах трудовых резервов, остальные — непосредственно на производстве. Всего за годы войны было подготовлено новых рабочих и прошли повышение квалификации 23,4 млн. человек, из них непосредственно на производстве — 20,9 млн. и около 2,5 млн.— в школах и училищах трудовых резервов.
Война отрицательно сказалась на численности и составе кадров, занятых в народном хозяйстве. В 1942 г. в народном хозяйстве СССР было занято 18,4 млн. человек (против 31,2 млн. в 1940 г.), что примерно соответствовало уровню 1930 г. В промышленности было занято в 1942 г. 7,2 млн.— 65% довоенного уровня. В 1945 г. численность рабочих и служащих достигла 27,3 млн. человек, в промышленности — 9,5 млн. (около 87% уровня 1940 г.).
В годы войны ведущее место на промышленных предприятиях, стройках, в колхозном и совхозном производстве заняли женщины. Если накануне войны они составляли 38% занятых в народном хозяйстве СССР, то в конце войны — 55%. На промышленных предприятиях удельный вес женщин возрос до 53% (против 41% в начале войны). В сельском хозяйстве с 1943 г. среди трудоспособного населения женщины составляли 71%. В конце войны среди работников МТС, совхозов и подсобных сельскохозяйственных предприятий женщины составляли 59%. Героические советские женщины вынесли на своих плечах основную заботу о нуждах фронта и народного хозяйства, о семье и детях.
Плечом к плечу со старшим поколением с огромной энергией трудилась советская молодежь. Коллективы промышленных предприятий на 40—50% состояли из юношей и девушек, а в некоторых отраслях производства более чем наполовину. На полях колхозов и совхозов трудились миллионы молодых трактористов и комбайнеров, животноводов и полеводов.
Существенно изменилось географическое размещение рабочей силы. Значительно выросла ее численность в районах Урала, Сибири, Казахстана; сократилась на Украине, в Белоруссии, в районах Северо-Запада, Северного Кавказа и некоторых областях Центра.
Все силы отдавали советские люди разгрому врага. Лозунг «Все для фронта, все для победы!» — стал законом жизни советского народа. Защищая великие завоевания социализма, советские люди сумели с меньшим числом рабочих дать больше продукции фронту и обеспечить победу. Всесоюзное социалистическое соревнование, начатое в мае 1942 г., охватило все отрасли народного хозяйства и превратилось в могучее движение всего советского
76
Народа. Уже в начале 1943 г. соревнованием было охвачено более 77% рабочих промышленности, строительства и транспорта, а в начале 1945 г.—около 85%. Творческая инициатива трудящихся породила новые формы социалистического соревнования (двух-сотники, тысячники, комсомольско-молодежные фронтовые бригады и т. п.), направленного на повышение производительности труда. Во всей промышленности производительность труда уже к 1942 г. выросла на 19% по сравнению с предыдущим годом.
Фашистская Германия не могла преодолеть диспропорции между ростом военного производства и недостатком трудовых ресурсов, несмотря на «тотальные мобилизации», привлечение иностранных рабочих, жестокую эксплуатацию миллионов людей, угнанных в Германию из оккупированных стран, использование труда военнопленных.
4с *	*	*	*
Как видим, на пути создания слаженного, мощного и быстро развивающегося военного хозяйства Советскому Союзу пришлось преодолеть огромные трудности. Одним из решающих этапов на этом пути был перевод всего народного хозяйства на военные рельсы. Советские люди и прежде всего партийные и хозяйственные кадры, проявив высокую дисциплинированность, организованность и патриотизм, осуществили всестороннюю перестройку экономики в исключительно сжатые сроки — в течение первого, самого тяжелого, года войны. Перестройка народного хозяйства на военный лад имела своей целью решить центральную задачу: развернуть в максимальных масштабах военное производство, чтобы в кратчайший срок добиться решающего превосходства над фашистской Германией в количестве и качестве военной техники и тем самым заложить основу победы над врагом. Гигантскими усилиями Коммунистической партии и всего народа эта задача была успешно решена.
Г. Г. МОРЕХИНА
О
МОБИЛИЗАЦИЯ РЕСУРСОВ МЕТАЛЛА
В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ
В ПЕРИОД ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Особая актуальность изучения вопроса о мобилизации металлургических ресурсов СССР в годы Великой Отечественной войны вызвана тем, что в последние годы в буржуазной историографии появился ряд работ, авторы которых ставят под сомнение то, что Советский Союз самостоятельно, без помощи извне, главным образом США, мог успешно решить проблему производства вооружения в таком количестве, которое было необходимо для победы над фашистской Германией.
Исторические факты достаточно убедительно опровергают эти домыслы буржуазных ученых и социологов. Факты свидетельствуют о том, что Советский Союз одержал победу над фашистской Германией, опираясь на социалистический общественный строй, на великую силу Красной Армии, поддержанной всем народом. Военная экономика Советского Союза базировалась на своих собственных сырьевых, производственных и трудовых ресурсах, которые в больших масштабах были развернуты в период войны.
Это подтверждает анализ состояния и развития металлургической промышленности, составляющей основу военной экономики. Советская металлургия, несмотря на огромные трудности, связанные с временной потерей в результате немецко-фашистской оккупации основной угольно-металлургической базы в Донбассе и Приднепровье, в ходе войны была развернута в таких масштабах, которые непрерывно обеспечивали военное производство металлом в достаточном количестве и высокого качества.
Советский Союз производил вооружение только на основе своего собственного металла, своих собственных металлургических ресурсов. Помощь Советскому Союзу со стороны союзников поставками металла была совершенно незначительной, хотя металлургические ресурсы западных стран антигитлеровской коалиции во много раз превышали ресурсы фашистской Германии. Но и то
78
немногое, что поступало в Советский Союз по ленд-лизу, исполь зовалось не в военном производстве, а главным образом как черновой металл ввиду его низкого качества.
К началу Великой Отечественной войны в СССР производилось чугуна 14,9 млн. тонн, стали 18,3 млн. тонн, проката 13,1 млн. тонн. По уровню производства стали Советский Союз вышел на второе место в мире после США. Но фашистская Германия, вероломно напав на СССР, имела в два раза больше металла, чем производила наша страна, так как германский фашизм уже к началу войны с Советским Союзом увеличил свой военно-экономический потенциал за счет оккупированных стран Европы. В порабощенных европейских странах Германия захватила богатейшие металлургические ресурсы, которые были использованы для производства вооружения и восполнения потерь гитлеровской армии в технике и вооружении на советско-германском фронте.
Советский Союз с первых дней войны попал в неблагоприятные условия в обеспечении металлом фронта и испытывал значительные трудности с металлом на протяжении всей войны. Если в начале войны СССР имел почти 19 млн. тонн стали, то к декабрю 1941 г. производство стали упало до критической точки и составляло немногим более 4 млн. тонн, а к концу войны Советский Союз имел всего лишь 12 млн. тонн стали.
Потребовались исключительные усилия для того, чтобы эти металлургические ресурсы были использованы для непрерывного наращивания военного производства.
Как могло совершиться такое «чудо», что Советский Союз, имея меньше, чем фашистская Германия, металлургических ресурсов, составляющих основу военного производства и военной экономики в целом, добился грандиозной всемирно-исторической победы? Это объясняется тем, что Советский Союз в Отечественной войне показал свои преимущества перед капиталистической Германией как в военном, так и в политическом и экономическом отношениях.
Советское государство, опираясь на социалистическую плановую экономику, на общественную собственность на орудия и средства производства, на героический рабочий класс, в кратчайшие сроки перестроило всю жизнь страны, всю экономику на военные рельсы. Наиболее глубокие изменения были произведены в металлургии. На нужды войны были мобилизованы все производственные мощности металлургического производства, все рабочие и инженерно-технические кадры.
В первые месяцы войны военное производство могло расти главным образом за счет перераспределения наличных ресурсов металла, которыми располагала наша страна. Весь металл стал стратегическим сырьем. Однако материальные резервы, в том числе и металлургические, не могли удовлетворить нужды снабжения армии техникой. Поэтому главное в перестройке черной металлургии заключалось в мобилизации всех мощностей на увеличение про-
79
йзвоДства металла. Коренные изменения произошли в структуре металлургического производства. Возрос удельный вес качественной стали и проката. В 1943 г. советская металлургия давала 63% легированного металла в общем выпуске стали. Для того чтобы увеличить производство высококачественного металла, была совершена подлинно техническая революция. Металлурги перешли на производство специальных сталей в мартеновских печах, научились прокатывать броневой лист для танков на обычных прокатных станах — блюмингах, производить феррофосфор и феррохром в обычных доменных печах.
В условиях, когда Советский Союз временно потерял металлургию Юга, которая давала 65% всего металла и почти 70% качественного, центром металлургического производства стали восточные районы страны — Урал и Сибирь. Магнитогорский и Кузнецкий металлургические комбинаты в годы войны производили 80% всего металла; только один Южный Урал выплавлял 40% всего металла. Еще до войны обсуждался вопрос о том, может ли уральская металлургия производить качественную сталь. После начала войны в течение трех месяцев эта проблема была решена, и к концу 1941 г. вся металлургия Востока была переведена на производство качественных сталей.
Магнитогорские и кузнецкие металлурги проявили чудеса героизма, освоив в течение одного месяца производство легированных сталей в крупных мартеновских печах, и прокат броневого листа на блюминге, организовав свое собственное производство ферросплавов и создав свою собственную марганцевую базу, которая была необходима для производства качественных сталей. Металлургия Востока была усилена за счет эвакуированных металлургических заводов Юга. История не знала такого перебазирования производительных сил, которое было произведено осенью 1941 г. в СССР. Из более чем полутора тысяч предприятий с запада на восток были перебазированы 185 металлургических предприятий, из них 94 крупных.
Советское государство нашло в себе достаточно сил, чтобы развернуть огромное наступление на экономическом фронте. Были сделаны крупные капиталовложения в строительство металлургических заводов и агрегатов, которые превзошли' капиталовложения мирного времени. Только за три года войны в восточных районах было заново построено и введено в действие 24 доменных печи, 128 мартеновских печей, 4 бессемеровских конвертора, 70 электропечей, 56 прокатных станов, 67 коксовых батарей.
Одновременно укреплялась угольная и энергетическая база металлургии. Коренным образом решались транспортные проблемы. Неустанная забота проявлялась о кадрах металлургов. Старые кадровые рабочие обучали молодежь; заводы получали многотысячное пополнение из специальных школ трудовых резервов.
Рабочий класс проявил высокий патриотизм п гражданскую
80
ответственность за судьбы своей Родины, он не щадил своих сил, работая в тяжелых условиях, сверхурочно; он делал все, чтобы непрерывно давать для фронта металл и бюеприпасы. Советские металлурги шли в авангарде рабочего класса СССР, выступив инициаторами Всесоюзного социалистического соревнования, зачинщиками многих славных патриотических дел, которые давали значительное повышение производительности общественного труда. А когда Красная Армия, поддержанная всем народом, очистила советскую землю от фашистских захватчиков, металлурги первыми оказали помощь в восстановлении заводов, фабрик и шахт, прежде всего, металлургических предприятий Юга и Центра.
Уже к концу войны восстановленные металлургические заводы юга дали 25% довоенного производства металла. Это была огромная победа всего советского народа. Ведь фашистские захватчики превратили металлургию Юга в развалины. Нельзя забывать и о том, что металлурги, как и весь рабочий класс, непрерывно пополняли ряды Красной Армии, и многие отдали свою жизнь, защищая страну от варварского нашествия фашистов.
Война нанесла тяжелый ущерб металлургической промышленности Советского Союза. Достаточно сказать, что в первый период войны вышли из строя заводы, производившие почти 2/з металла, и к концу войны удалось восстановить только 50% довоенной мощности металлургического производства. Но тем значительнее победа советского народа, сумевшего преодолеть огромные трудности, мобилизовать металлургические ресурсы страны и обеспечивать военное производство непрерывно и во все возрастающих масштабах металлом высокого качества. Не случайно именно в СССР, и нигде больше, был создан танк Т-34, имевший мощную броню и огромную огневую силу.
Броневая сталь высоких марок производилась у нас уже с конца 1941 г. На Урале и в Сибири производство броневой стали увеличилось за короткое время почти в 20 раз. Высококачественный металл, который давала советская металлургия, стал основой технического перевооружения Советских Вооруженных Сил, оснащения их самыми современными видами боевой техники. Советский Союз по производству важнейших видов вооружения значительно превзошел Германию, а также Англию и США. Среднегодовое производство танков в Советском Союзе начиная с 1943 г. было почти в два раза больше, чем в Германии, в полтора раза больше, чем в Англии. А самолетов к концу войны СССР выпускал в два раза больше, чем Германия и Англия, орудий в четыре раза больше, чем США, и в шесть раз больше, чем Англия.
Таковы факты, убедительно говорящие о закономерности победы советского народа, о силе советского социалистического общественного и государственного строя, о том, что эта победа была достигнута ценой колоссального напряжения сил, ценой мобилизации всех материальных и трудовых ресурсов страны.
6 Заказ № 1094
81
П. П. АНДРЕЕВ
О
ВОЕННЫЙ И ТРУДОВОЙ ПОДВИГ МОСКВЫ
В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
В фашистских планах молниеносной войны против СССР центральное место отводилось захвату советской столицы. В плане «Барбаросса» указывалось: «На Севере — быстрое достижение Москвы. Захват этого города означает как с политической, так и с хозяйственной стороны решающий успех».
Гитлеровцы хорошо понимали, что Москва это не только столица первого в мире социалистического государства, политический, индустриальный и культурный центр, мозг и сердце Советской страны, но также идейный центр передовой мысли, притягивающий к себе умы и сердца всех прогрессивных людей на земле.
В 1940 г. предприятия Москвы и Московской области давали почти четвертую часть всей промышленной продукции Советского Союза. Москва — самый крупный железнодорожный узел страны. В канун войны в столице проживало около 4,5 млн. человек. Московская партийная организация, как и ныне, являлась самым крупным и монолитно сплоченным отрядом Коммунистической партии Советского Союза. Перед войной столичная городская партийная организация насчитывала в своих рядах почти 235 тыс. коммунистов.
В годы Великой Отечественной войны Москва стала идейным и организационным центром самоотверженной борьбы советского народа против немецко-фашистских захватчиков. В Москве в самые напряженные для нашей Родины дни оставались на боевом посту Центральный Комитет партии и Государственный Комитет Обороны (ГКО) во главе с генеральным секретарем ЦК партии И. В. Сталиным, обеспечивавшие руководство всей деятельностью партии, народа и армии по разгрому врага. К Москве были обращены взоры и надежды всех прогрессивных людей земли, боровшихся против фашизма, за спасение цивилизации.
Гитлеровские стратеги считали, что быстрый захват Москвы не только заставит капитулировать Советский Союз, но и подорвет
82
моральный дух и силу сопротивления у Всех свободолюбивых пародов мира.
Вырабатывая и осуществляя план окружения и захвата Москвы, гитлеровское командование исходило из своего опыта захвата ряда европейских столиц — Копенгагена, Осло, Парижа, Афин и других, где фашистские армии не встретили серьезного сопротивления.
Располагая значительно превосходящими силами и используя фактор внезапности нападения, ударные группировки фашистских войск стремительно развивали наступление на трех главных направлениях — к Ленинграду, Москве и Киеву. К началу июля 1941 г. враг захватил Литву, часть Молдавии и Латвии, Западную Белоруссию и Западную Украину. Упоенные первыми успехами гитлеровцы в конце июля хвастливо заявили, что скоро над Москвой будет развеваться флаг со свастикой. Спустя несколько дней они уже провозгласили, что путь на Москву открыт, а еще несколько позже заявили, что через две-три недели Москва будет в их руках.
В начале августа ценой больших потерь враг захватил Смоленск и начал усиленную подготовку к так называемому генеральному наступлению на Москву. Свыше миллиона немецко-фашистских солдат и офицеров, не менее двух тысяч танков и до тысячи самолетов было сосредоточено для броска на столицу. Противник превосходил наши войска в живой силе в 1,4 раза, в танках — в 2,2 в орудиях и минометах — в 1,9 и в самолетах — в 2,6 раза.
В конце сентября 1941 г. враг развернул наступление на Москву. Началась великая битва за советскую столицу. Это было одно из крупнейших военных сражений Великой Отечественной войны и второй мировой войны. В нем с обеих сторон участвовали миллионные армии.
На защиту столицы стал весь советский народ. В тяжелые октябрьские дни 1941 г. в Москву со всех концов страны непрерывным потоком прибывали эшелоны с войсками и военной техникой. Это позволило советскому Верховному Главнокомандованию в чрезвычайно короткий срок фактически заново организовать мощные силы для защиты столицы. В великом сражении за Москву насмерть стояли воины центральных областей страны, Урала, Сибири, Поволжья, Дальнего Востока, Белоруссии, Украины, Прибалтики, Средней Азии и Кавказа. Невиданное мужество и доблесть в боях с гитлеровцами проявили целые подразделения, части и соединения.
Поистине выдающаяся роль в героической защите советской столицы, как и в достижении победы в Великой Отечественной войне в целом, принадлежала трудящимся Москвы и Подмосковья. Душой и организатором, боевым штабом мобилизации всех сил и средств москвичей на самоотверженную борьбу с врагом была
6*
83
Московская партийная организация. Руководствуясь решениями и указаниями ЦК партии, она в ходе войны определяла конкретные задачи военно-организаторской, хозяйственной и идейно-политической работы в массах по оказанию всесторонней помощи фронту, по созданию мощного военного производства.
В центре внимания партийных и советских органов столицы, как и всей страны, стояли военные вопросы. В массовое патриотическое движение вылилось вступление москвичей в действующую армию. Только за первую военную неделю в партийные организации и военкоматы Москвы было подано свыше 170 тыс заявлений добровольцев с просьбой о немедленной отправке па фронт. К концу 1941 г. Московская партийная организация дала фронту 114 тыс. человек, в том числе 8 тыс. руководящих партийных п советских работников па политическую работу в армии и на флоте.
Вместе с партией, как всегда, шел комсомол. Москва и Подмосковье в первые месяцы войны дали фронту около 300 тыс. комсомольцев.
К началу героической обороны столицы мобилизация в Москве и Подмосковье в основном была завершена.
Проявляя высокий патриотизм, москвичи показали замечательный пример создания добровольных народных формирований. Уже 27 июня 1941 г. по инициативе партийной организации Ленинского района столицы был организован первый коммунистический полк. В течение двух-трех дней от трудящихся Москвы и области в приемные комиссии и партийные органы столицы поступило 320 тыс. заявлений с просьбой о добровольном зачислении в полки и дивизии народного ополчения. К 7 июля в Москве п Подмосковье уже были сформированы двенадцать дивизий и десятки полков народного ополчения общей численностью 170 тыс. человек. В подразделения народного ополчения вступали старые кадровые рабочие, ученые, писатели, студенты, женщины. Во многих из них партийная прослойка доходила до 50—60%. Тогда же по решению правительства было создано 25 истребительных батальонов общей численностью в 12,5 тыс. человек. Почти половину из них составляли коммунисты. Истребительные батальоны выявляли вражеских лазутчиков, шпионов и диверсантов, вели охрану наиболее важных военно-хозяйственных объектов. По опыту и примеру трудящихся Москвы и Подмосковья народные формирования стали быстро создаваться во всех городах и районах прифронтовой полосы.
13 октября 1941 г., когда фашистские орды прорвались в западные районы Московской области, собралось экстренное заседание партийного актива Москвы. Оно призвало всех коммунистов самоотверженно трудиться на своих постах и выразило твердую уверенность, что и в этом новом испытании Московская партийная организация покажет себя надежным оплотом нашей
84
партии, «сплотит трудящихся Москвы на упорную и беспощадную борьбу против немецко-фашистских захватчиков, на организацию победы». Через три дня МГК партии уже рапортовал Центральному Комитету о дополнительной мобилизации почти 50 тыс. добровольцев. Из них были созданы десятки коммунистических батальонов, которые немедленно были направлены на защиту столицы.
Во второй половине октября 1941 г. из бойцов истребительных и коммунистических батальонов и призывников 1922—1923 гг. рождения были сформированы 2, 4-я и 5-я Московские стрелковые и 3-я Коммунистическая дивизии. Фронт дополнительно получил четыре новых московских дивизии общей численностью почти в 43,5 тыс. человек, в которых было свыше 20 тыс. коммунистов.
Добровольные формирования москвичей составили ядро войск Московской зоны обороны (МЗО), созданной по постановлению ГКО от 12 октября 1941 г. для защиты ближайших подступов к Москве.
В боях под Москвой и в последующих сражениях дивизии народного ополчения Ленинградского, Куйбышевского, Киевского районов, 3-я Коммунистическая дивизия были удостоены звания гвардейских. Двадцать высших орденов украсили знамена московских дивизий народного ополчения. Правительственными наградами были отмечены тысячи москвичей-ополченцев.
Москвичи в военное время показали замечательные образцы работы по подготовке боевых резервов для фронта. С первых дней войны по инициативе партийных организаций на крупных предприятиях столицы и Подмосковья вступили в военизированные подразделения и активно включились в военную подготовку без отрыва от производства не менее полумиллиона рабочих и служащих. В сентябре 1941 г. партийные и советские органы, оборонно-массовые организации Москвы в соответствии с постановлением ГКО «О всеобщем обязательном обучении военному делу граждан СССР» (от 17 сентября 1941 г.) провели большую работу по оборудованию военно-учебных пунктов (ВУП), по формированию подразделений всевобуча.
За годы войны в подразделениях всевобуча и оборонных организациях Москвы получили начальную военную подготовку не менее 700 тыс. будущих воинов, в том числе свыше 300 тыс. снайперов, пулеметчиков, автоматчиков, минометчиков, летчиков, истребителей танков, десятки тысяч медсестер и сандру-жинниц.
Подлинно массовое участие московских рабочих и служащих в защите столицы помогло советскому командованию постоянно наращивать силы сопротивления врагу на подступах к Москве. Подтверждением этого является, в частности состоявшийся в день 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции военный парад на Красной площади. Дав клятву у Мавзолея
85
великого Ленина умереть, но защитить родную Москву, воины Советской Армии прямо с Красной площади шли на передовые позиции фронтов.
В системе мер, направленных на срыв гитлеровского плана захвата Москвы, большое место занимала противовоздушная оборона столицы. Известно, что гитлеровцы намеревались уже в первые недели войны разрушить Москву с воздуха. Для этой цели они подготовили свой 2-й воздушный флот. ЦК партии и ГКО сделали все, чтобы создать мощную противовоздушную оборону Москвы. Для этой цели были выделены лучшие зенитные и авиационные части и подразделения; их пополнили тысячи московских коммунистов и комсомольцев. Воины ПВО Москвы сбили 1305 вражеских самолетов. Фашистские ассы не могли произвести прицельного бомбометания по советской столице. 26 летчиков ПВО удостоены высокого звания Героя Советского Союза.
Укрепление противовоздушной обороны постоянно находилось в центре внимания партийных и советских органов столицы. К на чалу решающих боев за Москву было создано более 8 тыс. различных формирований, объединявших свыше 670 тыс. человек. Москвичи, ставшие бойцами местной противовоздушной обороны, бдительно охраняли родной город от воздушных налетов врага.
Массовый героизм проявили москвичи на строительстве оборонительных сооружений на дальних и ближних подступах к столице. Около полумиллиона москвичей днем и ночью, в дождь и слякоть, нередко под огнем вражеских самолетов строили Можайскую линию обороны, а затем оборонительные сооружения на ближайших подступах к Москве и в самом городе. Только на внешнем оборонительном поясе было возведено около 100 км линий противотанковых надолбов и 177 км противопехотных препятствий, оборудовано более 1100 пулеметных и 360 артиллерийских огневых точек. Все это имело неоценимое значение для превращения столицы в неприступную крепость.
Свыше 15 тыс. жителей Москвы и Подмосковья принимали активное участие в партизанской борьбе против врага. В период обороны столицы по решению бюро МГК партии были созданы и активно действовали в тылу врага партизанский полк, десятки партизанских отрядов и сотни истребительно-диверсионных групп.
Важнейшей особенностью партизанского движения иод Москвой являлась его теснейшая связь с боевыми действиями советских войск, защищавших столицу. Всем советским людям известны и дороги имена московских партизан, удостоенных звания Героя Советского Союза,— 3. Космодемьянской, И. Кузина, С. Солнцева, М. Гурьянова. Многие москвичи активно участвовали в партизанском движении на Смоленщине, Брянщине, в Белоруссии, на Украине, в Крыму и других временно оккупированных врагом районах. На подмосковной земле народные мстители вместе с советскими воинами не только вписали славную страницу в
86
защиту столицы, но я показали замечательный пример организации партизанской борьбы в условиях прифронтовой полосы при крайне большой ее насыщенности вражескими войсками. Опыт подмосковных партизан широко использовался для организации борьбы в тылу врага во многих других районах.
Таковы лишь некоторые данные о военном вкладе москвичей в героическую оборону советской столицы. Можно без преувеличения сказать, что в эти напряженные для Родины дни каждый московский коммунист и каждый беспартийный был активным бойцом великой армии, защищавшей столицу. Своей героической борьбой и трудом труженики Москвы помогли похоронить октябрьское, а затем и ноябрьское наступления фашистов на Москву, дав тем самым возможность советскому Верховному Главнокомандованию накопить силы для дальнейшей решительной борьбы с врагом.
5—6 декабря 1941 г. советские войска перешли в контрнаступление под Москвой. Враг начал отступать, бросая боевую технику и неся огромные потери.
Победа советских воинов под Москвой положила начало перелому в оперативно-стратегической обстановке на фронте и оказала огромное воздействие на весь последующий ход войны. Был сорван план молниеносной войны Гитлера и развеяна легенда о непобедимости фашистской армии. Это было первое крупное поражение немецко-фашистских войск во второй мировой войне. Историческая победа под Москвой вдохновила советских людей и все свободолюбивые народы мира на новые подвиги в борьбе с фашизмом, укрепила их уверенность в том, что враг будет разбит, что час освобождения неизбежно наступит.
Победа под Москвой укрепила международный авторитет Советского Союза и повысила роль Москвы как мирового центра освободительной борьбы против фашизма.
В наши дни фальсификаторы истории второй мировой войны продолжают прилагать немало усилий к тому, чтобы принизить значение великой победы под Москвой и как-то оправдать это первое крупное поражение гитлеровцев. Они сочинили много «теорий» о невыносимых русских морозах, об ошибках гитлеровского командования и т. п. Тщетны эти попытки! Подвиг Москвы в 1941 г. будет жить в веках. Всемирно-историческая победа под Москвой сыграла неоценимую роль в подготовке коренного перелома в ходе Великой Отечественной войны и второй мировой войны в целом.
После разгрома немецко-фашистских полчищ на полях Подмосковья партийные и военные органы столицы продолжали непрерывно пополнять фронт новыми боевыми резервами. За годы войны Москва дала фронту не менее 50 полнокровных дивизий общей численностью свыше 1 млн. человек, в том числе около 500 тыс. коммунистов и комсомольцев.
87
Мужественно сражались москвичи — коммунисты и беспартийные — под Москвой и Ленинградом, Одессой и Курском, на Волге и Днепре. Они участвовали в освобождении Варшавы, Будапешта, Праги, были среди тех, кто очищал от фашистских войск кварталы Вены, Кенигсберга, Берлина. За боевые подвиги и отличия более 1 млн. трудящихся столицы были награждены орденами и медалями, свыше 800 москвичей удостоены звания Героя Советского Союза.
Таков поистине огромный военный вклад москвичей в защиту столицы и достижение победы в Великой Отечественной войне. Он убедительно говорит о выдающихся заслугах москвичей, их массовом героизме, мужестве и стойкости в боях за Родину.
Москвичи, как и все советские люди, были тысячами нитей связаны с фронтом. В действующие части и соединения систематически выезжали делегации рабочих, а также столичные писатели, поэты, художники, композиторы, бригады московских артистов. Трудящиеся Москвы в ходе войны шефствовали над 96 крупными частями и соединениями Советской Армии, внесли в фонд обороны страны, на строительство танков и боевых самолетов 3 млрд, рублей.
При активном содействии трудящихся Москвы и Подмосковья была развернута широкая сеть госпиталей, в которых находились на излечении сотни тысяч раненых воинов; 750 промышленных предприятий, студенты, учащиеся установили постоянное шефство над госпиталями и оказывали им всестороннюю помощь. Активно участвовали в шефской работе женщины-москвички. За ранеными воинами ухаживало 50 тыс. общественниц.
Жизнь сотен тысяч солдат и офицеров, Нередко находившихся на волосок от смерти, была спасена благодаря развернувшемуся уже в начале войны по инициативе работниц Трехгорной мануфактуры движению доноров. К концу войны в Москве в этом патриотическом движении участвовало 340 тыс. москвичей и москвичек; они дали фронту 520 тыс. литров крови.
Трудящиеся Москвы в ходе войны проявляли трогательную заботу о семьях военнослужащих и инвалидах Отечественной войны. С помощью широких масс общественности для этой цели был создан значительный фонд денежных средств, продовольствия, одежды и обуви. По инициативе московских комсомольцев в стране создавались молодежные бригады, которые помогали семьям военнослужащих в ремонте квартир и заготовке топлива. Партийные, профсоюзные и комсомольские организации Москвы проводили большую работу по производственному обучению и трудоустройству членов семей фронтовиков и инвалидов Отечественной войны.
Труженики Московского промышленного района, объединяющего крупнейшие заводы машиностроения, станкостроения, авиапромышленности, электропромышленности, металлургии, а также
88
военной техники, вооружения и боеприпасов, внесли огромный вклад в создание высокоразвитой советской военной экономики.
Трудящиеся столицы показали также замечательный пример исключительно быстрых темпов и высокой организации перестройки промышленности и транспорта на военный лад. Уже к моменту героической битвы за Москву около 2 тыс. предприятий столицы переключились на выпуск новейшей военной техники, вооружения и боеприпасов, снаряжения и продовольствия для Красной Армии. Так, коллектив завода «Компрессор» в первые дни войны получил важный заказ с фронта — изготовить ракетные установки БМ-13, впоследствии любовно названные «Катюшами». Производство нового оружия, обладавшего большой огневой мощью, оказалось сложным и трудоемким. Но рабочие и инженеры проявили невиданную творческую инициативу и успешно справились с заданием Родины. Уже в середине июля 1941 г. изготовленные ими «Катюши» дали первые залпы по врагу.
Когда враг находился недалеко от Москвы, ГКО принял постановление об организации на московских предприятиях массового производства пистолетов-пулеметов (ППШ). К выпуску этого вида оружия было привлечено более 100 московских предприятий. Широкая и хорошо продуманная кооперация предприятий по изготовлению узлов и деталей, высокая творческая инициатива и массовый трудовой героизм рабочих и инженеров определили успех решения и этой задачи. В начале 1942 г. предприятия Москвы выпускали автоматов больше, чем все специальные заводы наркомата вооружения.
В ходе перестройки экономики на военный лад и мобилизации всех сил на укрепление обороны столицы усилиями москвичей были переброшены на восток около 1,5 млн. людей и свыше 400 предприятий столицы и Подмосковья. Эта огромная работа по перемещению промышленности из угрожаемых районов не имела себе равной по масштабам и срокам. В Нижнем Тагиле, Златоусте, Магнитогорске, Кировограде, Перми, Березниках, Челябинске, Томске, Новосибирске, Кемерове, Тюмени и других городах на эвакуированных московских заводах в необычайно короткие сроки было налажено производство военной продукции. Эвакуированные заводы положили начало развитию новых промышленных районов, составивших мощную индустриальную базу на востоке страны. В этом была большая заслуга московских рабочих, инженеров и техников.
После изгнания врага из пределов Подмосковья московские коммунисты, трудящиеся столицы в короткое время завершили перестройку хозяйства на военный лад и обеспечили непрерывный рост военного производства. Были реэвакуированы, восстановлены и заново построены сотни крупных промышленных предприятий, выпускавших новейшую технику и вооружение для фронта. Уже весной 1942 г. начали вновь давать продукцию под-
89
шипниковые, инструментальные заводы, крупнейшие станкостроительные заводы «Красный пролетарий» и имени С. Орджоникидзе. Многие из реэвакуированных предприятий во второй половине 1942 г. достигли довоенного уровня выпуска продукции. Москвичи показали пример успешной мобилизации и экономии всех внутренних резервов и ресурсов на расширение и совершенствование военного производства, на восстановление изношенного и модернизацию устаревшего оборудования.
Московские ученые, конструкторы, инженеры, врачи выполняли самые сложные задания фронта по совершенствованию военной техники и вооружения, по укреплению оборонной мощи страны, по улучшению методов лечения раненых воинов и инвалидов Отечественной войны. С помощью московских ученых и конструкторов были спроектированы многие специальные токарно-расточные, шлице-шлифовальные, плоскошлифовальные, шлифовальные и другие станки для обработки деталей самолетов, танков, орудий и многих других видов военной техники и вооружения. В итоге огромных усилий рабочих и инженеров заводов тяжелого машиностроения Москвы, начиная с середины 1942 г., для металлургии, угольной промышленности и Московского метрополитена стало поступать доменное, прокатное, кузнечно-прессовое, горношахтное, крановое и газово-воздухоплавное оборудование. Значительный вклад в победу над врагом внесли московские автомобилестроители, давшие за годы войны около 100 тыс. легковых и грузовых машин.
Московским коммунистам и трудящимся столицы принадлежит выдающаяся роль в восстановлении Подмосковного угольного бассейна. По предложению МК и МГК партии многие районы и крупные предприятия Москвы шефствовали над восстанавливаемыми шахтами. Подмосковный бассейн получил все необходимое. Некоторые шахты в последние годы войны были оснащены механизмами и ооорудованием не хуже, чем когда бы то ни было * прежде. Внедрение новой техники, напряженный созидательный труд шахтеров обеспечили высокий уровень добычи угля. К началу 1945 г. бассейн давал угля в два с лишним раза больше, чем в довоенном 1940 г. Всего за годы войны Мосбасс дал стране свыше 30 млн. тонн угля. Поистине гигантскую работу в годы войны провели москвичи по восстановлению и улучшению работы электростанций.
В декабре 1944 г., когда на многочисленных фронтах еще шли напряженные бои, было решено подвести в Москву саратовский газ. Использование газового топлива открывало большие перспективы для развития промышленности и благоустройства города. Прокладка газопровода Саратов — Москва явилась одним из крупнейших строек периода войны. Предстояло в труднейших условиях военного времени вырыть траншею длиной в 850 км (из них 183 км — в Московской области) и глубиной 2 м и уложить в 90
нее трубы газопровода. На трассе предстояло пересечь 90 рек, 5 озер, построить 26 переходов через железные и шоссейные дороги. Это был первый в стране опыт по передаче газа на дальнее расстояние. Московская партийная организация объявила сооружение газопровода народной стройкой. Для проведения строительных работ столица выделила свыше 10 тыс. рабочих. Тысячи трудящихся выходили на трассу газопровода в свободные от работы часы. Например, в Москве половину всех работ по отрытию траншеи выполнили труженики города в нерабочее время. Стройка была закончена раньше намеченного срока: летом 1946 г. Москва получила саратовский газ. В результате потребление газа в столице увеличилось в пять раз.
Успешное решение задач восстановления и расширения металлургической и топливно-энергетической базы явилось важнейшим условием непрерывного роста военного производства столицы.
В период войны огромные трудности выпали на долю Московского железнодорожного узла. Фактически на его плечах лежала основная тяжесть всех оперативных воинских перевозок, невиданная нагрузка по эвакуации промышленных предприятий, перевозкам народнохозяйственных и военных грузов и т. д. В целях максимальной разгрузки столицы в тяжелых условиях войны пришлось скоростными методами строить Большую московскую (окружную) железную дорогу, а также продолжать широкое строительство пригородных электрифицированных дорог. Уже к концу 1942 г. в основном были закончены работы по восстановлению разрушенных железнодорожных линий.
Партийные организации предприятий и учреждений столицы обеспечили постоянное и конкретное руководство социалистическим соревнованием, всемерно развивали и направляли творческую инициативу и активность масс на успешное решение военно-хозяйственных задач. В первые месяцы войны в Москве получило широкое развитие движение двухсотников, трехсотников, совместителей профессий и многостаночников, соревнование комсомольско-молодежных оригад. Девизом бригад было: «В труде — как в бою!» Массовый трудовой героизм проявляли женщины, заменившие у станков своих мужей и братьев. На многих московских заводах они составляли более половины всего состава работающих.
Широкое распространение на московских предприятиях получили коллективные формы соревнования между заводами, фабриками, цехами, производственными участками. Всего во Всесоюзном социалистическом соревновании участвовало свыше 90% всех рабочих Москвы.
Труженики Москвы в годы войны явились инициаторами ряда патриотических начинаний, имевших важную роль в совершенствовании производства. В 1943 г. по почину молодых рабочих 1-го Государственного подшипникового завода в стране широко
91
развернулось движение за выполнение и перевыполнение производственных планов при сокращенном количестве рабочих. Московский автомобильный завод выступил инициатором проведения своими силами мелкого и среднего ремонта оборудования. Трудящиеся Москвы в условиях войны первыми в стране показали пример широкого внедрения в производство военной техники, вооружения и боеприпасов поточных методов труда, конвейерных и поточных линий, автоматических агрегатных станков, а также новых технологических процессов — холодной штамповки деталей, изготовленных на мощных прессах, дугово-газовой, водородной и контактной сварки, кокильного и центробежного литья, чеканки деталей и т. д.
Заслуживает внимания опыт Московской партийной организации по внедрению общественных начал в организационно-хозяйственную работу. В частности, была создана на предприятиях и железных дорогах широкая сеть бюро и комиссий по внедрению рационализаторских предложений, регулярно проводились общественные смотры организации труда, партийно-технические конференции и были установлены комсомольско-молодежные посты для обеспечения строгого соблюдения режима экономии сырья, топлива, электроэнергии и т. д.
Достигнутые успехи в развитии военного хозяйства позволили трудящимся столицы из месяца в месяц, из года в год увеличивать выпуск военной продукции для фронта. О трудовом вкладе москвичей в победу над врагом убедительно говорят следующие цифры: всего за годы Великой Отечественной войны московские предприятия дали фронту свыше 16 тыс. самолетов, 3,5 млн. автоматов, более 2 тыс. танков и самоходных артиллерийских установок, 72 тыс. минометов, 4 тыс. реактивных установок, более 280 млн. всех видов боеприпасов, свыше 70 бронепоездов и броне-площадок и многое другое.
Родина высоко оценила трудовые подвиги тружеников столицы. Десятки тысяч москвичей и многие коллективы крупнейших заводов и фабрик были отмечены высокими правительственными наградами.
В годы Великой Отечественной войны Московская партийная организация, как и вся наша партия, еще больше укрепила связь с трудящимися, завоевала их всеобщую любовь и уважение. Это нашло свое отражение в большом росте партийных рядов. При этом значительная часть вновь принятых кандидатами в члены партии вступила в партию в самые тяжелые дни обороны столицы. Так, с 22 июня 1941 г. по 1 мая 1942 г. партийные организации приняли в свои ряды около 10 тыс. человек — значительно больше, чем за соответствующий период предыдущего года. В середине ноября 1941 г. в Москве было 50 585 коммунистов, а к концу марта < 1942 г.—уже 77 485. Это позволило организационно укрепить столичные партийные организации. Всего за годы войны Москов-
92
ская партийная организация приняла в свои ряды 181 092 человека. Начиная с 1 января 1942 г., Московская партийная организация стала систематически пополняться за счет коммунистов, возвращавшихся вместе с реэвакуированными предприятиями и? учреждениями. К концу 1945 г. в рядах Московской партийной организации насчитывалось 404 тыс. коммунистов, в том числе в Москве 208,8 тыс.
Московская партийная организация, являясь одним из передовых отрядов Коммунистической партии Советского Союза п надежной опорой ее Центрального Комитета, не только с честью выдержала тяжелые испытания войны, но и вышла из них как никогда крепкой, монолитной и закаленной.
, А. А. БАЙШИН
О
УЧАСТИЕ ТРУДЯЩИХСЯ КАЗАХСТАНА В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
Исследование вопроса об участии трудящихся национальных республик Советского Союза в Великой Отечественной войне имеет большое политическое и научное значение.
Как известно, Гитлер и его клика, подготавливая разбойничье нападение на нашу страну, рассчитывали на непрочность многонационального Советского государства. Но этот расчет гитлеровцев полностью провалился.
Великая Отечественная война показала несокрушимую прочность и силу советского общественного и государственного строя, дружбы народов нашей страны. Вся история Отечественной войны свидетельствует о ее всенародном характере, об активном и самоотверженном участии в ней всех народов Советского Союза, в том числе и казахского народа.
В дореволюционное время казахи не служили в армии. Царское правительство опасалось давать им в руки оружие. Освобожденный Октябрьской революцией казахский народ вместе с другими братскими народами грудью встал на защиту своего социалистического отечества.
Вероломное нападение гитлеровской Германии вызвало гнев и возмущение трудящихся Казахстана. Тысячи добровольцев вступали в ряды Красной Армии. В городах республики был сформирован ряд воинских соединений и частей, являвшихся многонациональными по своему составу. В их рядах были казахи, русские, украинцы, киргизы, татары, уйгуры и представители многих других национальностей. Так в составе 310-й стрелковой дивизии, сформированной в 1941 г., было 40% казахов, 30% русских, 25% украинцев, 5% представителей других национальностей. В составе 101-й отдельной стрелковой бригады на начало 1943 г. было казахов 50%, русских и украинцев — 37%, узбеков, татар, киргизов и представителей других национальностей — 13%.
94
Всего в республике было сформировано 20 воинских соединений. Кроме того, многие десятки тысяч бойцов были посланы на пополнение других воинских формирований за пределы республики.
Основное ядро воинских соединений составляли коммунисты. Только в первый год войны партийная организация Казахстана послала в ряды Красной Армии около 40%, а всего за время войны — до 60 % своего состава.
Свое боевое крещение сформированные в Казахстане воинские соединения получили в ожесточенных боях с гитлеровскими полчищами, наступавшими осенью 1941 г. на Москву. Прославленная 316-я стрелковая дивизия, которой командовал генерал-майор И. В. Панфилов, прикрывала Москву на Волоколамском направлении, 312-я стрелковая дивизия обороняла подступы к столице в районе Малоярославца, 238-я стрелковая дивизия — в районе Тулы, 310-я и 314-я дивизии стойко сражались в районе Волхова и Свири. Всему миру стал известен подвиг героев-панфиловцев на подступах к Москве. Слова политрука В. Г. Клочкова: «Велика Россия, а отступать некуда — позади Москва!» — стали девизом защитников столицы.
Казахстанские соединения приняли активное участие в разгроме гитлеровских полчищ под Москвой и в зимнем наступлении Советской армии 1941—1942 гг. 316-й и 238-й стрелковым дивизиям было присвоено звание гвардейских.
Трудящиеся Казахстана оказывали большую помощь осажденному Ленинграду. Как голос братской дружбы прозвучало обращение-песня казахского народного акына Джамбула:
Ленинградцы, дети мои!
Ленинградцы, гордость моя!
Доблестью и славой покрыли себя казахстанские соединения в грандиозных битвах в Сталинграде и на Курской дуге. 29-я, 38-я и 387-я стрелковые дивизии обороняли волжскую твердыню в районе Котельникова и Абганерова, а также приняли участие в окружении и ликвидации армии фельдмаршала Паулюса. 29-й и 38-й дивизиям было присвоено звание гвардейских.
Сформированные в Казахстане воинские соединения доблестно сражались в районе Белгорода, приняли участие в освобождении левобережной Украины и в форсировании Днепра, в прорыве блокады Ленинграда, в освобождении Прибалтики.
В этих боях за освобождение советских земель особенно ярко проявилась нерушимая братская дружба народов нашей страны. Газета «Правда» писала о группе бойцов-казахов, с боем форсировавших Днепр: «Вступив на освобожденную украинскую землю, казахи прильнули к ней губами, они целовали очищенную от врага землю».
95
Многие воины Казахстана стойко сражались в рядах партизанских отрядов и соединений, действовавших в Белоруссии, на Украине, в Ленинградской и других областях. По далеко не полным данным, в партизанском соединении С. А. Ковпака было 56 казахов, в партизанском соединении М. И. Шукаева — 79 казахов. Широко известны своими подвигами, партизаны Касым Кайсенов, Жумагали Саин, Петр Шленский, Токтагали Жангель-дин и др.
После освобождения советской земли от гитлеровских захватчиков сформированные в Казахстане соединения вместе со всей Красной Армией сражались за освобождение стран Европы от фашистского ига. 73-я гвардейская дивизия участвовала в освобождении Белграда, 72-я гвардейская и 391-я стрелковая дивизии — в освобождении Чехословакии. В Берлинской операции принимала участие 150-я стрелковая дивизия, сформированная на основе 151-й отдельной стрелковой бригады (г. Кустанай). Первой ворвалась в здание рейхстага стрелковая рота, которой командовал казах И. Я. Съянов. Лейтенант Р. Кошкарбаев вместе с разведчиком Г. Булатовым водрузили один из первых красных флагов над рейхстагом.
Немало казахов участвовало в движении Сопротивления во Франции, Италии, Югославии и других странах Западной Европы.
В битвах с врагом прославились талантливые командиры сформированных в Казахстане соединений: генералы И. Панфилов, Г. Сафиулин, Г. Коротков, С. Нурмагамбетов, С. Козак, А. Наумов, А. Лосев, полковники Б. Момыш-Улы, П. Гудзь, И. Капров и др.; комиссары и политработники М. Габдуллин, П. Логвиненко, X. Халиулин, А. Мухамедьяров и др.
За проявленные в Великой Отечественной войне доблесть и мужество около 500 воинов Казахстана получили высокое звание Героя Советского Союза. Второй медали Золотая звезда были удостоены прославленные летчики Т. Бегельдинов, Л. Беда, С. Луганский, И. Павлов. Бессмертной славой овеяны имена погибших героев — генерала И. Панфилова, В. Клочкова, Т. Тохтарова, К. Спатаева, дочерей казахского народа М. Маметовой, А. Мол-дагуловой и многих других.
В передовой статье 6 февраля 1943 г. газета «Правда» писала: «Хорошо бьются казахи на фронте, хорошо работают для фронта их отцы, матери, жены в тылу. Казахстан могуче подпирает фронт всеми богатствами своей земли, всеми сокровищами своих гор».
Война внесла коренные изменения во все стороны экономической, общественной и культурной жизни республики. Сразу же после начала войны народное хозяйство Казахстана под руководством партийной организации республики было перестроено в соответствии с потребностями военного времени. На удовлетворение нужд фронта переключились производственные мощности про
96
мышленных предприятий, материальные ресурсы сельского хозяйства; на военный график перешел железнодорожный транспорт. Места ушедших на фронт мужчин на производстве заняли женщины и молодежь.
Одновременно с перестройкой народного хозяйства на военный лад партийная организация Казахстана решила не менее трудную задачу по приему и устройству эвакуированного населения, восстановлению деятельности перебазированных из прифронтовых районов промышленных предприятий. Сердечной заботой окружили трудящиеся Казахстана русских, украинцев, белорусов, латышей и представителей других национальностей (всего более 1100 тыс. человек), эвакуированных в нашу республику. На территории Казахстана было размещено свыше 140 эвакуированных промышленных предприятий, в том числе 60 крупных предприятий тяжелой индустрии и более 70 предприятий легкой и пищевой промышленности. В колхозы и совхозы Казахстана было эвакуировано около 600 тыс. голов скота.
Для восстановления и пуска перебазированных предприятий потребовалось огромное напряжение сил и энергии рабочего класса, инженерно-технических работников, умелое и оперативное руководство со стороны партийной организации республики.
За короткое время эвакуированные предприятия были укомплектованы недостающими кадрами рабочих. Для монтажа вновь прибывшего оборудования были высвобождены или заново построены почти 2300 тыс. квадратных метров производственной площади. Восстановив свою деятельность на новом месте, перебазированные предприятия включились в производство вооружения и боеприпасов, снаряжения и продовольствия для Красной Армии.
Одновременно широким фронтом развернулось в Казахстане новое промышленное строительство. Только в системе наркомата цветной металлургии республики было построено и пущено в эксплуатацию 25 рудников и шахт, 11 обогатительных фабрик. В разгар Отечественной войны вступили в строй действующих крупнейший в стране ферросплавный завод в Актюбинске, Казахский металлургический завод в Темир-Тау, 4 нефтяных промысла и нефтеперегонный завод в Гурьеве, Усть-Каменогорский и Теке-лийский свинцово-цинковые комбинаты, Аурахматский плавико-во-шпатный комбинат, 23 новых шахты и 4 угольных разреза в Караганде и много других предприятий.
Неоценимое значение в выявлении природных и материальных ресурсов республики имела деятельность Комиссии Академии наук СССР по мобилизации ресурсов Урала, Западной Сибири и Казахстана на нужды обороны. За период войны учеными, в том числе и казахскими, на территории республики были открыты новые богатейшие залежи руд вольфрама, ванадия, хрома, никеля, молибдена, марганца, столь необходимых для производства броневых и других качественных сталей.
7 Заказ 1094
97
В условиях временной потери жизненно важных центров черной и цветной металлургии юга страны трудом рабочего класса Казахской республики было произведено 30% общесоюзной выплавки меди, 50% добычи медной руды, 60% добычи марганцевой руды, 70% добычи полиметаллической руды, 85% производства свинца в стране. За четыре года войны шахтеры Карагандинского угольного бассейна дали стране десятки миллионов тонн угля, причем добыча коксующихся углей выросла по сравнению с довоенным уровнем на 96%. Казахстанским углем снабжались промышленность и транспорт Урала, Средней Азии и Поволжья, отапливались жилые дома и предприятия Москвы и Ленинграда. С большим энтузиазмом трудились в годы войны нефтяники республики. Казахстан выдвинулся на одно из видных мест по снабжению фронта авиационным бензином, смазочными материалами и другими нефтепродуктами. Казахстан, наряду с Уралом, стал составной частью угольно-металлургического комплекса на востоке страны. Казахстанский марганец покрывал 60% потребности Магнитогорского металлургического комбината.
Материально-производственные ресурсы Казахстана, так же как Урала и Сибири, сыграли важную роль в решении главной экономической задачи советского народа в Великой Отечественной войне — задачи создания слаженного и быстро развивающегося военного хозяйства. Казахстан стал одним из могучих арсеналов Отечественной войны.
Существенный вклад в общее дело победы над фашистской Германией внесли колхозники, работники МТС и совхозов Казахстана. За годы войны колхозы и совхозы республики успешно выполнили государственные задания по сдаче хлеба, мяса, овощей, шерсти, масла, молока и других продуктов полеводства и животноводства. Они передали освобожденным от врага районам свыше 1 млн. голов скота.
Казахстан принимал активное и непосредственное участие в восстановлении народного хозяйства 10 городов и 35 районов Орловской области, 12 районов Ленинградской области, городов и районов Калининской и Курской областей, Северного Кавказа, Белоруссии, Молдавии. Большая помощь была оказана восстановлению экономики и культуры Советской Украины.
Трудящиеся республики осуществляли шефство над рядом соединений и частей Красной Армии. Они собрали из личных сбережений на строительство танковых колонн и авиационных эскадрилий более 1 млрд, рублей. Общая сумма добровольных сборов среди трудящихся Казахстана превысила 4 млрд, рублей.
Героический труд рабочих, колхозников и интеллигенции Казахстана в грозные годы борьбы за свободу и независимость социалистического Отечества неоднократно был отмечен Коммунистической партией и Советским правительством. 23 раза присуж
98
далось переходящее Красное знамя Государственного Комитета Обороны коллективу Балхашского медеплавильного комбината, 6 раз — шахтерам Караганды, неоднократно — рабочим предприятий нефтяной и пищевой промышленности, железнодорожникам и животноводам республики. Свыше 800 тыс. трудящихся Казахстана были награждены орденами и медалями Советского Союза.
Имена гвардейцев трудового фронта Т. Кузембаева, Г. Хай-дина, У. Турмаганбетова, В. Дементюка, А. Сафина, И. Жахаева, А. Казаковой, Ж. Мухановой навсегда вошли в историю Великой Отечественной войны наряду с героическими подвигами воинов Советской армии на фронтах войны.
В ратных и трудовых подвигах трудящихся Казахстана ярко проявилась интернациональная сплоченность и дружба народов Советского Союза, их воля и мужество в борьбе за свободу и независимость социалистической Родины.
Б. С. ТЕЛЬПУХОВСКИЙ
О
ИСТОЧНИКОВЕДЧЕСКАЯ БАЗА ШЕСТИТОМНОГО ТРУДА «ИСТОРИЯ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ СОВЕТСКОГО СОЮЗА 1941—1945» (советские архивные источники)
Военно-историческая наука в СССР, как и другие общественные науки, быстро развивается и движется вперед. Ее развитие обусловлено наличием доступной для исследователей широкой источниковедческой базы. Благодаря привлечению новых архивных материалов советским историкам удалось развить поставленные ранее проблемы, а некоторые из них решить по-новому. Вместе с тем были подвергнуты критике неправильные положения, антинаучные концепции о происхождении и характере второй мировой войны, опрокинуты антинаучные домыслы, что позволило правдиво изложить фактическую сторону важнейших событий Великой Отечественной войны.
Извлечение и использование новых архивных документов позволило коллективу историков и экономистов, работавших над многотомной историей Великой Отечественной войны, уточнить оценку ряда событий второй мировой и Великой Отечественной войны, а по некоторым из них дать более глубокий анализ, по-новому их осветить.
Важнейший вклад в эту работу внесли редакционная комиссия и авторский коллектив шеститомного труда «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945». Этот труд создан на основе глубокого изучения огромного количества документов и архивных материалов, большая часть которых была впервые введена в научный оборот.
Особенно широко были изучены и использованы документы и статистические данные, неопровержимо показывающие решающую роль Советского Союза, его военной и экономической мощи в разгроме фашистской Германии, разоблачающие фальшивые утверждения буржуазных экономистов и историков, преднамеренно преувеличивающих значение американских поставок Советскому Союзу по ленд-лизу.
100
В отличие от большинства имевшихся военно-исторических описаний Великой Отечественной войны, в шеститомном издании военные действия показаны в единстве с развитием военной экономики, героической работой тружеников тыла, борьбой советских людей в тылу врага, антифашистской борьбой народов Европы и Азии, внешней политикой СССР, с оценкой политических отношений внутри антифашистской коалиции и внутри гитлеровского блока. Многие важные события Великой Отечественной и второй мировой войны получили более правильное освещение.
В шеститомном труде раскрыта решающая роль народных масс в войне и гигантская организующая и руководящая деятельность Коммунистической партии по мобилизации народных масс на борьбу с врагом. В труде показан величественный боевой и трудовой подвиг советского народа в годы войны, названы сотни новых имен героев фронта и тыла.
Основополагающими документами многотомного труда явились решения и директивные указания ЦК КПСС и Советского правительства, а также органов, созданных партией и правительством в годы войны, прежде всего Государственного Комитета Обороны и Ставки Верховного Главнокомандования.
Широко использованы решения Политбюро ЦК Коммунистической партии и Совета Народных Комиссаров СССР, секретариата и оргбюро ЦК партии по общим вопросам ведения войны с фашистской Германией и ее союзниками, по руководству вооруженной борьбой советского народа и народным хозяйством, по развитию партизанского движения.
Эти документы характеризуют многогранную деятельность ЦК партии и Советского правительства и являются ярчайшим свидетельством вдохновляющей, организующей и руководящей роли Коммунистической партии в годы Великой Отечественной войны. Решения ЦК партии и Советского правительства, отчеты о деятельности соответствующих министерств легли в основу анализа вооруженной борьбы, деятельности тыла, международных отношений и внешней политики СССР.
Для освещения боевых действий Советской Армии и Военно-Морского Флота были использованы богатые фонды архива Министерства обороны СССР: документы Ставки Верховного Главнокомандования, Главного морского штаба, штабов родов Вооруженных Сил, Центрального управления органов тыла, военных советов и штабов фронтов и армий, документальные материалы корпусов, дивизий и частей сухопутных войск, военно-морских флотов и флотилий, воздушных сил фронтов и воздушных армий.
Из фонда Ставки Верховного Главнокомандования использованы документы кампаний и стратегических операций; материалы согласования с союзными генеральными штабами военных действий на различных театрах войны; материалы, характеризующие строительство Вооруженных Сил в годы войны; докумен
101
ты, обобщающие опыт боевых действий и директивные указания о применении этого опыта; материалы о группировке и перегруппировке Вооруженных Сил в ходе войны; материалы, дающие представление о стратегическом руководстве Ставки военными действиями; распоряжения о назначении высших командных, политических кадров и др.
Из фондов Ставки были привлечены также документы о реализации оперативно-стратегических планов Ставки, об оперативном информировании командования фронтов, использовании людских резервов, о материальном обеспечении, оперативной подготовке высшего командного состава, а также текущие оперативные указания и директивы, расчеты по развертыванию и использованию видов и родов Вооруженных Сил.
Сравнительные статистические данные советских источников и документов фашистской Германии опрокидывают утверждение фальсификаторов истории — бывших гитлеровских генералов о том, что на стороне советских войск в кампаниях и операциях первого и второго периодов войны якобы было значительное превосходство в людях и технике. Документы свидетельствуют, что победы Советской Армии достигались при относительно равном соотношении сил благодаря умелому руководству советских военачальников.
Фонды штабов родов Вооруженных Сил содержат материалы, характеризующие деятельность этих штабов по организации, формированию, подготовке частей и резервов.
Из фондов военных советов и штабов фронтов широко использованы планы наступательных и оборонительных операций, материалы о боевом составе и группировке войск фронтов, соображения и решения командующих, представленные Ставке, планы обеспечения и проведения операций и, наконец, отчеты о проведении операций.
Пополнение Вооруженных Сил СССР резервами, снабжение их боевой техникой и вооружением, средствами транспорта и связи — все это отражено в документах министерств и ведомств, занимавшихся экономическим обеспечением войны в целом, а также в материалах ряда центральных военных управлений и органов тыла.
В труде широко использованы фонды Главного политического управления Советской Армии, Главного политического управления Военно-Морского Флота, политуправлений фронтов, флотов, армий и флотилий, а также политорганов, политаппарата и партийных организаций соединений и частей. Эти фонды содержат богатый материал об огромной организаторской и агитационнопропагандистской работе Коммунистической партии в войсках, о высоких морально-боевых качествах советских воинов и ведущей роли коммунистов, а также ценнейшие документы об опыте партийно-политической работы в условиях боевой обстановки.
102
Фонды корпусов, дивизий и частей дают исключительно интересный материал о боевой деятельности наших войск, о мужестве, стойкости и массовом героизме советских солдат и офицеров на поле боя, их самоотверженности и выдержке, безудержном порыве в наступлении и величайшем упорстве в обороне, их преданности Коммунистической партии, делу защиты социалистического Отечества.
В Центральном государственном архиве народного хозяйства были широко использованы документы и материалы Госплана СССР, Центрального статистического управления и наркоматов черной, цветной, угольной, авиационной промышленности, электростанций, минометного вооружения, морского флота, путей сообщения, речного флота, строительства, судостроительной, лесной, нефтяной промышленности, промышленности мясных и молочных продуктов, земледелия и других.
Из документов Архива внешней политики СССР использованы ноты, меморандумы и заявления Советского правительства, материалы о переговорах руководящих работников министерства с представителями иностранных держав, о подготовке конференций и совещаний, сообщения послов. Эти документы иллюстрируют взаимоотношения держав антифашистской коалиции в годы войны, в особенности по вопросам, связанным с координацией стратегических планов, с переговорами об условиях капитуляции вражеских государств и т. д.; они также касаются послевоенного периода, борьбы Советского Союза за сохранение и укрепление мира, разрешение послевоенных проблем и предотвращение новой войны.
Вопросы организационно-партийной, идеологической и поли-тико-воспитательной работы исследовались в основном по материалам Центрального партийного архива Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС и архивов ЦК коммунистических партий союзных республик, крайкомов и обкомов. Эти материалы и документы характеризуют большую организационно-партийную, идеологическую, хозяйственную и военную работу партийных организаций. Отсюда же взяты материалы о росте рядов партии, подготовке и расстановке партийных, советских и хозяйственных кадров, о материально-бытовом обеспечении трудящихся во время войны.
Впервые широко использованы документы и материалы центральных и местных архивов о партизанском движении.
Из фондов министерств и ведомств использованы богатейшие материалы о работе советской промышленности и транспорта, состоянии военного производства, развитии техники и техническом прогрессе, а также о перестройке промышленности на военный лад, работе крупных эвакуированных предприятий в Поволжье, Сибири, на Урале и в других экономических районах страны, о строительстве новых промышленных предприятий и железных
103
дорог, о переводе предприятий на поточную систему, об оснащении их оборудованием и т. д.
Документы этих фондов раскрывают мероприятия Коммунистической партии и Советского правительства по обеспечению квалифицированными кадрами важнейших отраслей промышленности и транспорта, мобилизации трудоспособного населения для работы на производстве и в строительстве. Из тех же фондов взяты документы, в которых отражена деятельность местных партийных и советских организаций по развертыванию промышленного строительства, развитию черной и цветной металлургии, расширению топливно-энергетической базы на востоке страны, увеличению военного производства.
Большой интерес представляют материалы, свидетельствующие об успехах советских ученых, конструкторов и инженеров в развитии современной боевой техники и вооружения — танков, самолетов, орудий, различных приборов и т. д., а также в разработке и внедрении в военное производство новой технологии.
Из архивных фондов министерства путей сообщения взяты документы и материалы о работе железнодорожного, морского и речного транспорта, о том, как партийные и хозяйственные организации преодолевали трудности на железных дорогах, какие они принимали меры, чтобы увеличить их пропускную способность, как развертывалось новое строительство, расширялась ремонтная база, как транспорт обеспечивался рабочей силой.
Из фондов министерства сельского хозяйства использованы документы, касающиеся жизни и работы тружеников села. Они характеризуют мероприятия по организации ремонтных заводов, работу республиканских, краевых и областных партийных и хозяйственных организаций, претворяющих в жизнь решения партии и правительства по оснащению сельского хозяйства тракторами и другими сельскохозяйственными машинами, по подготовке трактористов, комбайнеров, механиков и укреплению колхозов и совхозов хозяйственными и партийными кадрами. Большой интерес представили и материалы о достижениях передовых колхозов, совхозов, МТС и целых районов в развитии сельскохозяйственного производства. Многие материалы отражают патриотическое движение колхозников по оказанию помощи фронту, созданию фондов обороны, сбору тёплых вещей и подарков для фронтовиков.
Для освещения выдающейся роли рабочего класса в Великой Отечественной войне использованы фонды Центрального архива Всесоюзного центрального совета профессиональных союзов (ВЦСПС). Эти фонды содержат документы и материалы профсоюзных съездов, пленумов ВЦСПС и ЦК союзов, отчетные доклады ВЦСПС руководящим партийным органам и отчеты ЦК союзов перед ВЦСПС, протоколы заседаний президиума и секретариата ВЦСПС. В них всесторонне отражены производственная
104
и воспитательная деятельность профсоюзов, вопросы труда и зарплаты, подготовки кадров, социального страхования и культурно-массовой работы. Широко использованы документы и материалы этого архива о социалистическом соревновании и творческой инициативе новаторов производства, рационализаторов, изобретателей, о научно-технических обществах и секциях инженерно-технических работников, о повышении производительности труда и снижении себестоимости продукции. По материалам этого архива освещены и такие важные стороны деятельности профсоюзов, как военно-шефская работа, сбор средств в фонд обороны, культурное обслуживание воинских частей и госпиталей, забота о материально-бытовых нуждах трудящихся (орсы, подсобные хозяйства, индивидуальное и коллективное огородничество).
Большую ценность для освещения истории Великой Отечественной войны представляют фонды Архива ЦК ВЛКСМ. Изучение решений пленумов ЦК, обзорных отчетов центральных, краевых и областных комитетов комсомола дало возможность показать многогранную деятельность комсомола — верного помощника партии во всех областях общественной и политической жизни страны, великую роль советской молодежи в вооруженной борьбе и в решении важнейших народнохозяйственных задач. Документы этого архива дали возможность показать инициативу комсомольцев в создании молодежных и фронтовых бригад, в шефстве над важнейшими стройками военного времени, в организации производственного обучения и политического воспитания молодежи.
В «Истории Великой Отечественной войны» широко использованы документы и материалы местных партийных и государственных архивов, на основе которых раскрывается деятельность местных руководящих партийных и советских органов и общественных организаций по перестройке народного хозяйства на военный лад, мобилизации людских резервов и материальных ресурсов для нужд фронта. Документы и материалы местных партийных и государственных архивов позволили широко осветить хозяйственную работу партийных и советских органов, вопросы размещения эвакуированных предприятий, восстановления хозяйства и органов Советской власти в освобожденных районах, вопросы трудового и бытового устройства членов семей фронтовиков, инвалидов, эвакуированного населения, а также осветить воспитательную и агитационно-пропагандистскую работу среди трудящихся.
Научными сотрудниками Отдела истории Великой Отечественной войны извлечено из центральных, местных и ведомственных архивов большое количество материалов и документов. Они составляют ценнейшее собрание документов и материалов по истории Великой Отечественной войны Советского Союза.
Таким образом, в шеститомном издании «История Великой Отечественной войны» всесторонне представлены материалы, по-
105
называющие процесс превращения страны в несокрушимый боевой лагерь, единство фронта и тыла, высокие моральные качества советских людей, их пламенный патриотизм. Широкая база источников многотомного труда позволила коллективу историков и Редакционной комиссии сделать крупный шаг вперед в освещении событий Великой Отечественной войны, показать закономерность и всемирно-историческое значение победы Советского Союза и всего прогрессивного человечества над фашистской Германией и ее сообщниками, показать основные итоги и уроки, вытекающие из второй мировой войны. В труде показано, как правящие круги некоторых капиталистических стран, в особенности ФРГ, пренебрегая уроками истории, фальсифицируют историю минувшей войны для идеологической подготовки третьей мировой войны.
Использование огромной документальной базы обеспечило создание труда, научная объективность которого получила признание и высоко оценена советскими читателями и прогрессивными кругами научной общественности за рубежом.
Шеститомная «История Великой Отечественной войны» вызвала большой интерес общественности и в социалистических и в буржуазных странах. Труд одновременно издается на иностранных языках в четырех социалистических странах — Польше, Чехословакии, Венгрии и ГДР,— а также в Японии.
Научно-исторические учреждения, историки социалистических стран приняли и положили в основу своих разработок по истории второй мировой войны ряд принципиальных оценок и положений нашего труда, в том числе положения о характере второй мировой войны, ее перерастания из империалистической в справедливую для стран антигитлеровского блока, о значении советско-германского договора 1939 г., о роли в войне народно-освободительного движения и др. «В настоящее время,— пишет начальник немецкого военного издательства,— этот труд уже занимает ведущее место в общественно-научной литературе нашей республики и стал необходимым орудием труда не только для историков».
Шеститомный труд нанес сокрушительный удар по буржуазным фальсификаторам истории, искажающим факты или замалчивающим гигантские усилия советского народа и решающую роль Советского Союза в победе над фашизмом. Опубликование огромного убедительного фактического материала, многих документов, правильная и ясная трактовка международных отношений в (частности, сложных событий 1939 г.), четкая оценка характера войны и научное обоснование многих других вопросов вынуждают наиболее трезво мыслящих буржуазных историков и даже наших противников признать большое значение «Истории Великой Отечественной войны».
Так, оценивая первые тома «Истории Великой Отечественной войны», американский историк Дж. Армстронг писал, что они «представляют собой самый значительный труд по советской исто
106
рии из всех вышедших за последние 30 лет». Английская газета «Таймс» неоднократно публиковала обширные рецензии на это издание. Признавая научное значение издания, газета особенно подчеркивала тот факт, что рецензированные тома содержат огромное количество фактического материала, большая часть которого станет неоценимой для всех будущих историков второй мировой войны.
Многие зарубежные историки, стремящиеся познать правду о второй мировой войне, положительно приняли выход в свет шеститомного издания, широко используют его в своих работах и пересматривают оценки важнейших событий второй мировой войны с учетом освещения их в труде «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945».
Английский историк Дж. Эриксон отмечает, что «в настоящее время было бы немыслимо пытаться излагать историю участия Советского Союза в войне, не обращаясь к этому изданию». Эриксон признает, что выпуск многотомной истории Отечественной войны «безусловно представляет собой одно из важнейших явлений в советской историографии за долгое время».
Японский историк Дзюдзиро Уэсуги характеризует наше издание, как «издание-памятник», «так как оно представляется основанным на историческом материале и документах, подтверждающих историческую закономерность разгрома германского империализма и милитаризма».
Высокая оценка труда дана английским журналом «Интер-нейшнл афферс» (октябрь 1964 г.) и другими буржуазными органами печати. Английский журналист Давид Шапиро в рецензии на книгу Александра Верта «Россия в войне» пишет, что после XX съезда КПСС наступил «настоящий поворотный момент» в разработке истории Великой Отечественной войны и что «кульминационным пунктом явилось издание в СССР шеститомной официальной истории войны». Сам А. Верт прямо указывает на то, что он широко использовал в своей книге наш труд, а сведения по советской военной экономике целиком заимствовал из него.
В одной из последних рецензий на четвертый и пятый тома «Истории Великой Отечественной войны», опубликованной в журнале «Ревю д’истуар де ля дезьем гер мондиаль» («Обозрение истории второй мировой войны») — органе французского официального Комитета истории второй мировой войны в апреле 1965 г., военный историк А. Безансон пишет:
«Как документ, этот труд весьма впечатляющий и зачастую волнующий. Россия психологически более близко прочувствовала войну, чем мы^ Напряженность была более драматичной, разрушения более ужасными, восстановление более медленным. Чтобы разбить безукоризненную нацистскую военную машину, Россия была вынуждена бросить свою слишком молодую промышленность и миллионы крестьян в технически неравный конфликт. На па
107
мять приходит Франция времен Шарлеруа и Вердена. Вот почему это произведение напоминает по тону те, что появились во Франции в 20-х годах. Та же риторика, та же искренность, та же гордость».
Все эти высказывания еще раз говорят о том, что труд «История Великой Отечественной войны» получил международное признание и несомненно оказал влияние на буржуазных историков, нанеся сильный удар по фальсификаторам истории, которые вынуждены теперь считаться со многими объективными оценками и документальными данными, опубликованными в нашем труде.
В наше время, когда силы международной реакции, чувствуя свою историческую обреченность, идут на провокации и создают угрозу возникновения мировой термоядерной войны, завершение работы по написанию шеститомного труда «История Великой Отечественной войны» приобретает большую актуальность. Это еще один удар по идейным оруженосцам «холодной войны», западно-германским реваншистам и их вдохновителям. Показ бесславного конца германских и японских агрессоров, развязавших вторую мировую войну, служит грозным предупреждением всем, кто, руководствуясь эгоистическими классовыми интересами, не считаясь с уроками истории, готов ввергнуть мир в пучину третьей мировой войны.
С. М. АБУ
О
ГЛАВНЫЙ АРСЕНАЛ
ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Трудящиеся Урала под руководством Коммунистической партии Советского Союза внесли крупный вклад в разгром германского фашизма.
В годы войны Урал стал главным арсеналом страны, стальной опорой фронта и кузницей кадров. Производство военной продукции на Урале за военные годы увеличилось более чем в пять раз, а по некоторым видам продукции — в десятки раз. Урал давал до 60% всего производства черных металлов в СССР и до 40% всей продукции военной промышленности. Здесь были сосредоточены крупнейшие заводы военного машиностроения: танкостроительные, авиационные, артиллерийские, по производству вооружения и боеприпасов. Уральская промышленность давала 60% средних и 100% тяжелых танков. Каждый второй снаряд, выпущенный по врагу, был сделан из уральской стали. Можно привести такие разительные цифры по отдельным крупнейшим предприятиям Урала. Кировский танковый завод за военное время увеличил выпуск продукции в девять раз. Он дал Советской Армии 18 тыс. тяжелых танков и артиллерийских самоходных орудий, 48 тыс. танковых дизель-моторов, 17,5 млн. заготовок для боеприпасов.
Фашистская Германия, как известно, за годы войны изготовила 53 тыс. танков и самоходных артиллерийских установок. Таким образом, Урал производил танков и самоходных артиллерийских установок больше, чем вся Германия.
Громадные успехи советского тыла, советской военной экономики признаются и за рубежом. Американский журналист М. Вернер в своей книге «Восточный фронт» писал: «Весь мир является свидетелем драматической борьбы магнитогорского металла с металлом всей Европы, мобилизованным Гитлером для ведения войны на Востоке». Отмечая огромные преимущества советской
109
военной экономики, он констатировал: «Магнитка победила Рур».
Невиданными в истории быстрыми темпами были осуществлены переключение гражданских предприятий Урала на производство военной продукции, размещение и пуск эвакуированных на Урал предприятий. Из 1523 промышленных предприятий, эвакуированных в восточные районы страны в течение июля — ноября 1941 г., 667 предприятий было размещено на Урале.
Война предъявила большие требования к металлургической промышленности Урала. Она была обязана увеличить выплавку высококачественной стали, выпуск сложных профилей проката, броневого листа, заготовок для снарядов, различных труб, необходимых для производства вооружения и боеприпасов. До войны на Урале качественной стали выплавлялось немного, а броневой металл не производился совсем. Чтобы удовлетворить потребность военной промышленности в специальных сортах черных металлов, металлургам Урала пришлось создать и освоить технологию их производства. Выдающегося успеха добился коллектив Магнитогорского металлургического комбината, в короткий срок освоивший технологию выплавки броневой стали в больших мартеновских печах. Магнитогорские прокатчики 28 июля 1941 г. на полтора месяца раньше срока, установленного Советским правительством, на блюминге № 3 выдали броневой лист. Впервые в истории мировой и отечественной металлургии они применили блюминг для получения танковой брони. Это был технический переворот в сталеплавильном деле, обеспечивший выпуск броневой стали в невиданных размерах. В октябре 1941 г. ее было произведено в 7,5 раз больше, чем в сентябре, в ноябре — в 24 раза больше, в декабре-—в 69,5 раза, в январе 1942 г.—в 98 раз. На комбинате в сжатые сроки была освоена также прокатка на сортовых станах многих сложных фасонных и фигурных профилей, не входящих в их сортамент. Прокатка таких профилей, как бандаж, траковая полоса и другие, ускорила выпуск танков, высвободила большое количество станков, изготовлявших эти детали на танковых заводах. Доменщики Магнитки выполнили важную военно-хозяйственную и техническую задачу по выплавке ферромарганца в больших доменных печах из местных марганцевых руд, а также по производству ферросилиция.
Трудно переоценить вклад магнитогорских металлургов в укрепление оборонной мощи нашей Родины. Коренные вопросы военной перестройки Магнитогорского металлургического комбината — флагмана черной металлургии Советского Союза —- были решены за первые полгода войны.
Быстро перестроились на военные рельсы и другие металлургические предприятия Урала. Златоустовский металлургический завод за первые шесть месяцев войны освоил производство 78 новых марок стали. Коллектив Нижне-Тагильского металлургиче
110
ского завода успешно решил сложную проблему выплавки феррохрома в доменных печах и т. д.
Столь же быстро перестроилась на военный лад и машиностроительная промышленность. Челябинский тракторный завод и эвакуированные на Урал заводы — Ленинградский- Кировский и Харьковский дизельный — составили крупнейшее в стране танкостроительное предприятие, которое народ назвал «Танкоградом». В процессе организации танкового производства коллектив этого предприятия успешно преодолел многочисленные трудности. Всего за три недели было смонтировано несколько тысяч станков для производства моторов. Одновременно шло строительство цехов и установка в них оборудования. Уже в ноябре 1941 г. тяжелые танки этого завода стали поступать на фронт и участвовали в разгроме гитлеровцев под Москвой. Партийная организация и коллектив завода в течение всей войны показывали высокую дисциплину и оперативность в выполнении заданий партии и правительства по производству танковых дизельмоторов, танков КВ, Т-34, ИС, мощных артиллерийских самоходных установок и т. д.
В короткий срок переключился на производство военной продукции коллектив Уральского завода тяжелого машиностроения, освоивший производство бронекорпусов для танков, артиллерийских самоходных установок и др. Заводские инженеры выдвинули и осуществили идею литых танковых башен, что намного ускорило выпуск продукции. Усилиями рабочих было намного сокращено время, уходившее на расточку корпуса танка -—с 18 часов до 2-—1,5 часа. Уже в конце 1941 г. коллектив завода рапортовал о выполнении задания по всем видам военной продукции.
В годы войны на Урале была осуществлена грандиозная программа промышленного строительства. Ее выполнению способствовала перестройка методов строительства на военный лад на основе скоростных методов. Они обеспечивались соответствующей организацией строительства, одновременным сооружением стен, фундаментов и коммуникаций, совмещением строительных и монтажных работ, узловой сборкой укрупненных элементов сооружений. Строительство превратилось в индустриальный скоростной процесс сборки заранее заготовленных деталей и узлов. Для ускорения строительства большое значение имело применение таких новых методов, как электропрогрев бетона, железа и грунта и др. Только в одной Челябинской области за период войны было построено 35 заводов, 25 шахт, 6 доменных печей, 28 мартеновских и электрических цечей, 5 коксовых батарей, 5 прокатных и 3 трубопрокатных стана. Энергетические мощности выросли в два раза.
Широкая военная перестройка была осуществлена на железнодорожном транспорте Урала. На магистралях был введен военный график. Железнодорожники стали широко применять передовые методы работы: скоростное формирование и вождение поез
111
дов, безотцепочный ремонт вагонов, скоростное вождение тяжеловесных составов, почасовое планирование и др. Для увеличения пропускной способности дорог Урала были проведены крупные капитальные работы (сооружение новых путей, развитие железнодорожных узлов, широкое внедрение автоблокировки, сооружение новых подсобных цехов и мастерских).
В течение 1941 г. народное хозяйство Урала — начиная с предприятий тяжелой индустрии и кончая предприятиями местной промышленности было переключено на производство продукции для фронта. Военная перестройка народного хозяйства Урала в целом была завершена к середине 1942 г.
В создании и развитии военного хозяйства большую помощь рабочему классу Урала оказали ученые. В годы войны в Свердловске некоторое время находился штаб советской науки и техники — Президиум Академии наук СССР. В сентябре 1941 г. под его руководством была создана Комиссия Академии наук СССР по мобилизации ресурсов Урала на нужды фронта. Комиссия составила и представила Государственному Комитету Обороны доклад «О неотложных мероприятиях по развитию важнейших отраслей хозяйства Урала». Этот коллективный труд советских ученых оказал ценную помощь Советскому правительству в мобилизации ресурсов Урала для нужд войны. Для деятельности советской интеллигенции Урала в годы войны характерны тесное содружество с рабочими и крестьянами, прочная связь с производством, с практикой. Во многих городах Урала центрами, организующими и координирующими деятельность интеллигенции на помощь фронту, являлись Дома и Комитеты ученых.
Деятельность советской научно-технической интеллигенции в годы войны является ярким подтверждением ленинского предвидения о том, что «перед союзом представителей науки, пролетариата и техники не устоит никакая темная сила». Президент Академии наук СССР академик В. Л. Комаров был совершенно прав, когда говорил, что «научно-технические и хозяйственные работники Урала — авангардный отряд мировой научно-технической армии, мобилизующей против Гитлера неисчислимые ресурсы земли, мощь производства и всепобеждающую силу разума».
В создании военного хозяйства уральцы столкнулись с трудной проблемой обеспечения промышленности, строительства и железнодорожного транспорта квалифицированными кадрами. Уралу для выполнения роли главного арсенала Великой Отечественной войны было недостаточно своих людских ресурсов. Сюда направлялись кадры из ряда союзных и автономных республик, краев и областей страны. Только для работы в промышленности трех основных областей Урала — Свердловской, Челябинской и Пермской — за годы войны было привлечено около миллиона человек. В учебных заведениях трудовых резервов тех же областей прошли обучение свыше 314 тыс. молодых квалифицированных рабочих.
112
В рабочем классе Урала резко возрос удельный вес молодежи и женщин. На Уралмашзаводе молодежь составляла 50%, на Магнитогорском металлургическом комбинате — 40% общего числа рабочих. К концу 1942 г. на Кировском заводе женщины составляли около 40%, на Магнитогорском комбинате — 39,8% работающих. На этом комбинате женщины выполняли работы по 45 ведущим профессиям (вырубщики, автогенщики, помощники паровозных машинистов, электросварщики, электрики, машинисты коксовых машин и др.).
Громадная работа по технической подготовке и переподготовке новых кадров проводилась непосредственно на самих предприятиях. Производственно-техническое обучение рабочих осуществлялось через индивидуальное и бригадно-индивидуальное обучение, обучение на курсах целевого назначения и стахановские школы. Индивидуально-бригадным методом была подготовлена основная масса новых кадров, пришедших на предприятия в первые годы войны. Большую роль в развитии этого метода подготовки кадров сыграла патриотическая инициатива токаря Уралмашзавода П. Спехова. За период войны П. Спехов лично подготовил свыше 50 новичков. Движение, начатое П. Спеховым, было подхвачено и распространено партийными и профсоюзными организациями на предприятиях не только Урала, но и всей страны. В одном лишь Свердловске за короткий срок по методу П. Спехова было подготовлено 120 тыс. новых рабочих. Военное хозяйство Урала было обеспечено необходимыми кадрами квалифицированных рабочих.
Значительно возросла доля трудящихся Урала в общем составе рабочих и служащих СССР —с 8,5% в 1940 г. до 20,5% в 1943 г.
В годы войны уральцы шли в авангарде Всесоюзного социалистического соревнования, проявляя инициативу в дальнейшем развитии его форм и методов. В июле 1941 г. рабочие Уралмашзавода и Горьковского автозавода положили начало движению двухсотников. Они выдвинули лозунг: «Работать не только за себя, но и за товарища, ушедшего на фронт». Инициатором нового движения тысячников стал нижнетагильский фрезеровщик Д. Босый. 12 февраля 1942 г., встав на фронтовую вахту в честь 24-й годовщины Красной Армии, он выполнил норму на 1480%. 12 февраля 1943 г., в годовщину своих первых рекордов, Д. Босый выполнил норму на 6200%. Патриотический почин Д. Босого подхватили горняки А. Семиволос, И. Янкин, П. Поджаров, танкостроители А. Чугунов, Г. Ехлаков и многие другие. Этот почин нашел горячую поддержку среди рабочих Урала и всей страны. Уральские новаторы стремились как можно шире распространить свой метод работы. Так, И. Янкин за 1942—1945 гг. несколько раз ездил на горнодобывающие предприятия страны для показа и внедрения своего метода скоростного бурения. Это было ярким выражением содружества и взаимопомощи, характерных для тружеников со
Заказ 1094
113
циалистического общества, для социалистических производственных отношений.
Уральские металлурги были инициаторами движения за скоростные плавки, уральские строители инициаторами скоростного строительства. Всей стране стали известны имена новаторов — металлургов А. Шаталина, Г. Боброва, А. Позднякова, В. Амосова, А. Сорокового, Н. Базетова, Д. Сидоровского, Д. Каменских, скоростников-строителей — В. Шалаева, Ф. Рахимова, X. Галиуллина и многих других.
В октябре 1941 г., когда советские войска героически обороняли Москву, по инициативе комсомольцев Уралмашзавода и Горьковского автозавода возникли фронтовые бригады. На Уралмашзаводе инициатором этой формы соревнования выступила бригада расточников молодого мастера комсомольца М. Попова. Скоро фронтовые бригады стали одной из самых распространенных форм соревнования советской молодежи. К концу 1944 г. в Челябинской области было 2293 фронтовые бригады. В Пермской области на 1 января 1943 г. было 645 фронтовых бригад, на 1 июля 1944 г. их стало 1618.
Фронтовые бригады являлись высшей формой комсомольско-молодежных бригад. Их лозунгом было «В труде —как в бою». Они отличались высокой организованностью, образцовой дисциплиной. Из месяца в месяц, из года в год росла техническая подготовка и политическая сознательность членов фронтовых бригад. Это дало им возможность выступить застрельщиками новых патриотических начинаний. Челябинский бригадир фронтовой бригады сварщиков бронекорпусов Е. Агарков выступил с предложением: при меньшем количестве людей в бригаде давать большее количество продукции и более высокого качества. Агарковское движение было активно поддержано партийными, комсомольскими и профсоюзными организациями и получило широкое распространение по всей стране. Оно имело большое государственное и народнохозяйственное значение.
Уральцы шли в первых рядах Всесоюзного социалистического соревнования, начавшегося в мае 1942 г. Одним из инициаторов этого соревнования выступил коллектив Кировского танкового завода. Соревнование изо дня в день, из месяца в месяц увеличивало помощь уральцев фронту. За первенство во всесоюзном социалистическом соревновании цехам Магнитогорского металлургического комбината 69 раз присуждалось первое место с вручением переходящего Красного знамени Государственного Комитета Обороны, 42 раза — второе место и 21 раз третье место. В годы войны нередко над Магниткой реяли одновременно 3, 4, 5 переходящих Красных знамен ГКО. Завод имени Коминтерна 38 месяцев подряд удерживал переходящее Красное знамя. Коллективу Кировского завода оно присуждалось 33 раза. Предприятия Пермской области 387 раз занимали первые места.
114
В социалистическом соревновании уральцы уделяли большое внимание также повышению качества продукции, снижению ее себестоимости, техническому прогрессу. Магнитогорцы снабжали военную промышленность не только высококачественным, но и самым дешевым в стране металлом. Тонна чугуна на Магнитогорском металлургическом комбинате стоила в ценах периода войны 159 рублей, между тем как на Кузнецком комбинате 182, а на Чусовском — 267 рублей. На Кировском заводе себестоимость тяжелого танка была к концу войны почти в три раза ниже, чем себестоимость тяжелого танка старого образца в первый период войны.
Даже фашистские генералы признавали высокое качество советской военной техники. Генерал Гудериан считал, что немецкая легированная сталь по качеству значительно уступает легированной стали русских. Он называл советский танк Т-34 прекрасным. Генерал Э. Шнейдер писал, что танк Т-34 произвел сенсацию. Генерал Клейст дал советской военной технике такую оценку: «Вооружение было хорошее даже в 1941 г., особенно танки. Артиллерия была превосходна... Танк Т-34 был лучшим танком в мире».
Известный английский военный писатель Л. Гарт приводит следующее мнение пленных немецких генералов и офицеров: «До войны в Германии, как и всюду, считалось, что русские не имеют способностей к механике и слабо обучены ей. Но опыт опроверг это мнение. Они имеют природный талант к техническим проблемам, пожалуй, в большей степени, чем иные народы Запада».
За доблестный труд в годы войны коллективы многих уральских предприятий были награждены орденами Советского Союза: Магнитогорский металлургический комбинат орденами Ленина и Трудового Красного Знамени, Кировский завод на Урале — орденами Красной Звезды и Кутузова 1-й степени, Уралмашзавод — орденами Красного Знамени и Трудового Красного Знамени, Уральский алюминиевый завод — орденом Ленина, Лысьвенский металлургический завод — орденом Отечественной войны 1-й степени и т. д. Сотни тысяч уральцев за трудовой героизм были отмечены высокими правительственными наградами.
Уральцы прославили свою Родину не только самоотверженным трудом, но и исключительным героизмом на фронтах. Яркий пример тому боевой путь Уральского добровольческого танкового корпуса, сформированного весной 1943 г. по инициативе партийных организаций Свердловской, Челябинской и Пермской областей. В течение нескольких дней в партийные комитеты и военные комиссариаты поступило свыше 100 тыс. заявлений рабочих, инженеров и техников, колхозников и служащих о добровольном вступлении в танковый корпус. В фонд создания корпуса трудящиеся Урала добровольно внесли свыше 70 млн. рублей. В корот
8*
115
кий срок, во внеурочное время, сверх государственного плана, на свои средства уральцы оснастили корпус первоклассными танками, артиллерийским и стрелковым вооружением. Первое боевое крещение добровольцы-танкисты приняли летом 1943 г. в период Курской битвы, проявив массовый героизм и мужество. Уральские танкисты прошли с боями от Орла до Берлина и Праги, освободив сотни городов и тысячи населенных пунктов. Родина высоко оценила их героические подвиги. 23 октября 1943 г. корпусу было присвоено гвардейское звание. Он был награжден орденами Красного Знамени, Суворова и Кутузова. Тридцать восемь воинов, особо отличившихся в боях за Родину, были удостоены высокого звания Героя Советского Союза.
Всего за годы войны звание Героя Советского Союза было присвоено шестистам воинам из Свердловской, Челябинской и Пермской областей. Среди них легендарный разведчик Н. Кузнецов, который со своими боевыми товарищами средь бела дня похитил командующего особыми войсками на Украине генерала фон Иль-гена, расстрелял палача Галиции вице-губернатора Бауэра, генералов Геля, Функе и других; прославленный снайпер Сталинградской битвы В. Зайцев, уничтоживший лично 242 гитлеровца и подготовивший 90 искусных снайперов; дважды Герои Советского Союза Г. Сивков, С. Хохряков, Г. Речкалов и многие другие. Примечательно, что старинное уральское село Петропавловка дало Родине двух Героев Советского Союза — В. Разина и Н. Крылова.
Героизм советских людей на фронте и в тылу является ярким подтверждением пророческих слов В. И. Ленина: «Мы были правы, когда говорили, что Россия даст таких героев из массы, что Россия сможет выдвинуть этих героев сотнями, тысячами».
Большой вклад внесли уральцы в дело восстановления народного хозяйства районов, освобожденных от вражеской оккупации. Они оказали помощь в возрождении города-героя Волгограда, всесоюзной кочегарки — Донбасса, в восстановлении хозяйства Московской, Калининской, Курской, Ростовской и Смоленской областей, Украинской ССР и Краснодарского края.
Глубокое доверие, преданность и любовь советского народа к партии Ленина ярко проявились в небывалом росте партии за счет лучших людей фронта и тыла. Численность партийных организаций Урала к концу войны, несмотря на мобилизации коммунистов на фронт (всего за годы войны было направлено на фронт свыше 80 тыс. коммунистов), не только не уменьшилась, а значительно увеличилась. Если на 1 июля 1941 г. в парторганизациях Свердловской, Челябинской и Пермской областей было 125 696 коммунистов, то на 1 июля 1945 г. их стало 168921.
Героизм уральцев, как и всех советских людей, на фронте и в тылу коренится в великих преимуществах советского общественного и государственного строя над строем капиталистическим, в таких движущих силах советского общества, как морально-по
116
литическое единство советского общества, дружба народов СССР, высокий патриотизм и интернационализм.
Главным источником этого героизма является вдохновляющая и организующая роль Коммунистической партии Советского Союза. Перестройка экономики Урала на военный лад, мобилизация богатейших его ресурсов на помощь фронту осуществлялись при повседневном руководстве и помощи Центрального Комитета Коммунистической партии и Советского правительства.
Великая Отечественная война подтвердила ленинское предвидение о непобедимости того народа, «в котором рабочие и крестьяне в большинстве своем узнали, почувствовали и увидели, что они отстаивают свою Советскую власть — власть трудящихся, что отстаивают то дело, победа которого им и их детям обеспечит возможность пользоваться всеми благами культуры, всеми созданиями человеческого труда».
ВКЛАД НАРОДОВ В ПОБЕДУ НАД ФАШИСТСКИМИ АГРЕССОРАМИ
П. МОРАЧА
(Социалистическая Федеративная Республика Югославия)
О
О НЕКОТОРЫХ РЕЗУЛЬТАТАХ И ПРОБЛЕМАХ ИЗУЧЕНИЯ ИСТОРИИ
СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ В ЮГОСЛАВИИ
Переплетение объективных закономерностей и общественных противоречий, действовавших накануне и в ходе второй мировой войны, обусловило глубокие изменения и коренные перемены в мире в целом и в отдельных странах. В рамках этих перемен внимание ученых привлекла и продолжает привлекать история Югославии в предвоенный период и в годы второй мировой войны. Об этом свидетельствует многочисленная литература, освещающая различные вопросы истории данного периода, появившаяся в Югославии и за рубежом.
Двадцать лет, истекшие после окончания второй мировой войны, являются слишком коротким сроком, чтобы ожидать от исторической науки каких-либо значительных результатов в области исследования причин этого исключительно сложного события в истории человечества. Историография второй мировой войны все еще недостаточна. Большая часть сделанного в этой области отличается присущими каждому начинанию недостатками, вызванными различными объективными трудностями, а также определенными взглядами авторов, которые, к сожалению, не всегда соответствуют научной объективности.
Говоря о таком событии в годы второй мировой войны, каким по своим масштабам и общественно-политическому содержанию явилась народно-освободительная война в Югославии, необходимо в целях лучшего ее понимания отметить, наряду с объективными трудностями, также существование ряда произвольных и ненаучных суждений, часть которых является результатом преднамеренного извращения исторических фактов Ч
1	Здесь мы не имеем в виду таких авторов, как К. Типпельскирх («Geschi chte des Zweiten Weltkrieges». Bonn, 1951), В. Гёрлиц («Der Zweite Weltkrieg», I—II. Stuttgart, 1952), Л. Рендулич (Partisanenkrieg. «Bilanz
121
Необходимо также отметить, что югославская историческая наука все еще не достигла таких результатов, которые позволили бы всесторонне осветить историческое развитие Югославии в 30-е и 40-е годы. Это обстоятельство является одной из главных причин того, что историкам второй мировой войны недостаточно известен этот период югославской истории.
Одна из самых крупных проблем, вставшая перед югославской исторической наукой,—это исследование причин и закономерностей, которые привели к революции в ходе народно-освободительной войны. Это явление невозможно объяснить лишь влиянием внешних факторов, вытекающих из единства антифашистских сил мира в борьбе за уничтожение фашизма. Масштабы, характер и результаты освободительной борьбы порабощенных народов в ходе второй мировой войны опровергают подобные утверждения. Необходимо напомнить, что делались попытки именно такого толкования данного вопроса. Ненаучная и чаще всего злонамеренная трактовка этого явления состоит в объяснении причин и источников югославской освободительной войны и революции исключительно результатом воздействия извне. Бесспорно, вторая мировая война создала благоприятные условия для развертывания освободительной борьбы порабощенных народов. Не подлежит сомнению и исключительное значение Великой Отечественной войны Советского Союза как с точки зрения возможности успешного ведения вооруженной борьбы, так и с морально-политической. Однако масштабы и, в первую очередь, общественно-политическое содержание национально-освободительной борьбы были обусловлены прежде всего внутренними факторами, действовавшими в рамках определенной исторической эпохи (эпоха империализма в условиях обострения противоречий, появление агрессивного фашизма, обострение колониального вопроса и существование первой в мире страны социализма).
Исторические исследования подтверждают, что революционная ситуация, создавшаяся в Югославии в период второй мировой войны, имела глубокие корни в общественно-политической действительности страны. Исследование генезиса основных факторов заставляет нас вернуться к более далекому прошлому югославских народов.
Постоянное вмешательство зарубежных государств (начиная с различных форм давления и вплоть до порабощения) оказывало решающее влияние на судьбы революции и народного движения
des Zweiten Weltkrieges». Hamburg, 1953), и таких университетских профессоров, как Ф. Боркенау («Der europaische Kommunismus». Munchen, 1952) или А. Драгнич («Tito’s Promissed Land Yugoslavia». New Brunswick, 1954) и др., а также историков, труды которых несут отпечаток серьезных и объективных усилий (L. М. С h a s s i n. Histoire militaire de la seconde guerre mondiale. 1939—1945. Paris, 1947), и др.
122
в югославских странах в течение всего XIX столетия. В тот период, когда внутренние объективные и субъективные причины создавали условия для экономического, политического и культурного возрождения этих стран, они оставались расчлененными и подчиненными чужеземным захватчикам. Отрицательное наследие прошлого обусловило возникновение таких внутренних противоречий и проблем, которые наложили отпечаток на развитие югославского государства в течение всего времени его существования с момента его создания в 1918 г.
В экономическом отношении новое государство было ярким примером отсталой аграрной страны, с 80% сельскохозяйственного населения, владевшего в подавляющем большинстве мелкими и средними земельными участками и использовавшего самые примитивные средства производства. Промышленность была разрозненной, разбитой на мелкие предприятия. Рудники, имевшие европейское значение, принадлежали иностранному капиталу. Пути сообщения и транспортные средства были практически неразвиты и т. д. Тяжелым наследием прошлого были и культурная отсталость, религиозный фанатизм, неграмотность населения.
Надежды на создание условий для экономических и социальных реформ благодаря созданию Королевства Югославии оказались иллюзорными. Господствующая в стране буржуазия оказала решительное сопротивление социальным и национальным устремлениям рабочего класса и широких народных масс, которые проявились в движении за освобождение и объединение, а также в борьбе за улучшение положения рабочего класса, за проведение аграрной реформы, за национальное равноправие, демократические права и свободы после 1918 г. Свою систему господства в новом государстве буржуазия упрочила путем расправы с революционным движением рабочего класса и угнетенных народов. Эта система еще более укрепилась, когда полицейский террор вынудил уйти в подполье компартию и революционные профсоюзы (август 1921 г.). Так было определено политическое и социальное положение рабочего класса в новом государстве.
Второй важной чертой политической системы Королевства Югославии являлась сложная и неразрешенная проблема национальных отношений. Национальный индивидуализм, ярко выраженный в националистической узости взглядов буржуазии, стоял непреодолимым препятствием на пути прогрессивного политического, хозяйственного и культурного развития. Централизм и гегемонизм сербской буржуазии, как и националистический федерализм с примесью сепаратизма буржуазии порабощенных народов, неуклонно вели систему к неизбежному кризису, делая национальный вопрос неразрешимым в рамках буржуазной политической системы.
Господствовавший в Королевстве Югославии строй отличался также ясно выраженной непоследовательностью и реакционно
123
стью внешнеполитического курса. Югославия играла роль значительного звена в «санитарном кордоне» против Советского Союза. Позднее, после прихода Гитлера к власти в Германии, внешняя политика Югославии характеризовалась лавированием между блоками фашистских и буржуазно-демократических западных держав. В течение этого времени югославская буржуазия была решительным врагом Советского Союза.
Все дальнейшее развитие Королевства Югославии происходило-в обстановке углубления вышеназванных противоречий. Экономическую стабилизацию, последовавшую после 1921 г., сменил аграрный, а затем всеобщий кризис, последствия которого югославская экономика не смогла преодолеть вплоть до начала второй мировой войны. Для югославской экономики была характерна наследственная отсталость. В социальной структуре, в положении рабочего класса и других слоев трудящихся не произошло никаких изменений к лучшему. В процессе политической борьбы возникали политические партии с централистскими или националистическими концепциями; их политическая деятельность усиливала национальный антагонизм, шовинизм, сепаратизм «пятой колонны», постоянно разрушая единство и связывающие силы государственного содружества народов. В течение 22 лет существования Королевства Югославии все буржуазные политические партии в самых различных комбинациях поочередно приходили к власти. В конце концов в 1939 г. под влиянием внешнеполитической обстановки к власти пришло правительство «народного согласия», провозгласившее мнимое разрешение хорватского национального вопроса. Именно это правительство 25 марта 1941 г. подписало протокол о присоединении Югославии к Тройственному пакту.
Несмотря на то, что создание объединенного государства югославских народов (это было последним прогрессивным шагом югославской буржуазии) для того периода было объективно положительным явлением, общественные проблемы и противоречия, унаследованные от прошлого и сложившиеся в рамках королевства, нельзя было разрешить в условиях капиталистической системы.
В разрешении всех проблем и противоречий были заинтересованы широчайшие слои народа. Вопрос стоял о прогрессе вообще, о разрешении всех тех народных и национальных проблем, которые в определенном периоде истории европейских народов были содержанием буржуазно-демократического преобразования — промышленной революции, экономического прогресса, национального равноправия, демократических прав и свобод, культурных реформ, просвещения. В конечном итоге речь шла о сохранении национальной независимости и национального существования, поставленных под угрозу буржуазной системой2.
2 Из монографий и других научных работ о развитии Югославии в период между войнами приведем следующие: Josip Horvat. PolURka povijest
124
Вторым важным аспектом изучения источников социалистической революции в Югославии была деятельность революционного авангарда пролетариата — Коммунистической партии Югославии — и революционного рабочего движения.
Политическое сознание и уверенность широких народных масс в необходимости коренных общественно-политических преобразований выкристаллизовались вместе с развитием политической деятельности Коммунистической партии Югославии.
Освобождаясь от схематизма и политической узости, КПЮ в условиях подполья постепенно создавала свою стратегию и тактику революционной борьбы. В основу стратегии и тактики было положено сознание того, что революционное преобразование югославского общества совершается в интересах широчайших народных масс и всех югославских народов и что рабочий класс является единственной общественно-политической силой, которая способна взять судьбу народа в свои руки. КПЮ требовала проведения коренных изменений во внутренней и внешней политике, как основного условия сохранения единства югославских народов и защиты его независимости от возраставшей опасности фашизма.
Hrvatske (1918—1929). Zagreb, 1938; Julijana Vrdinac. Kraljevina Srba. Urvata i Slovenaca od Ujedinjenja do Vidovdanskog procesa. Beograd, 1957; Ferdo C u 1 i n о v i c. Odjeci Oktobra u jugoslovenskim krajevima. Zagreb, 1957; Spasoje Medenica. Privredni razvitak Crne Gore 1918— 1941. Titograd, 1957; Ferdo Cu lino vic. Slom stare Jugoslavije. Zagreb, 1958; Mijo M i r k о v i c. Ekonomska struktura Jugoslavije. Zagreb, 1958; Sergije D i m i t r i j e v i 6. Strani kapital u privredi bivse Jugoslavije. Beograd, 1958; Milivoe Eric. Agrarna reforma u Jugoslaviji 1918—1941. Sarajevo, 1958; Gojko P о 1 о v i n a. Privredni sistem i proizvodni odnosi u Jugoslaviji. I deo: Period 1918—1941. Beograd, 1958; Kosta Ba staic. Stvaranje stare Jugoslavije, Narodi Jugoslavije u bordi za slobodu. Zagreb, 1959, str. 9—128; Dragoslav J a n k о v i c. DruStveni i politidki odnosi i Kraljevini Srba, Hrvata i Slovenaca uodi stvaranja Socijalistidke radni-cke partije Jugoslavije (komunista).— «Istorija XX veka», I. Beograd. 1959, str. 7—152; Danco Zografski. Pojavata i znadenjeto na brosurata «Makedonija Maredoncima! Zemlja zemljoradnicima!» — GINI, 1959, J, str. 57—106; Arpad L e b 1. Klasne borde u Vojvodini i revolucionarne veze Vojvodine sa Madjarskom 1918—1919. «Zbornik Matice srpske», 1959, str. 22, 25—70; Ferdo Cui in о vid. Jugoslavia izmedju dva rata, I—II. Zagreb, 1961; Zivko Avr amovski. Sukob interesa Velike Britanije i Nemadke na Balkanu uodi drugog svjetskog rata.— «Istorija XX veka», II. Beograd, 1961, str. 5—158; Ljubo В о b a n. Zagrebadke punktacije.— «Istorija XX veka», IV. Beograd, 1962, str. 309—366; Tomica Nik de vid. Pri-log izucavaniu politidkih borbi u Crnoj Gori 1929—1937.— «Istorija XX vexa», III. Beograd, 1962, str. 5—147.
Следует, в частности, отметить усилия, прилагаемые Отделом исторических наук Института общественных паук, который с 1959 г. работает над реализацией крупного исследовательского проекта «Истории Королевства Югославии». Законченные работы, входящие в этот проект, публикуются в сборнике «История XX столетия» — до настоящего времени выпущено уже 6 томов,— а также в отдельном издании монографий и научных работ. В данный момент коллектив упомянутого отдела продолжает разрабатывать многочисленные темы.
125
В годы, предшествовавшие второй мировой войне, и в начале войны вопросы сохранения югославского государственного содружества и его обороны от фашистской агрессии (все очевиднее становившиеся роковыми для югославских народов) КПЮ тесно связывала с вопросами коренных, глубоких социальных преобразований3.
Однако усилия КПЮ, направленные на демократизацию страны, против фашистских методов во внутренней политике, на достижение равноправия народов, на завоевание народной власти, на признание СССР и установление сотрудничества с ним, не вызвали отклика у буржуазных политических партий. Поэтому главной особенностью Народного фронта в Югославии было то, что он создавался снизу, исключительно на платформе КПЮ, и что по мере его развития и укрепления шел процесс подрыва доверия масс к буржуазным и мелкобуржуазным партиям.
Развертывая политическую деятельность на основе платформы Народного фронта, с успехом разбивая тиски подполья, КПЮ накануне и в начале второй мировой войны добилась влияния в широких слоях народа и встала в ряд самых значительных политических факторов страны4.
Исследования истории общественных отношений и политического движения в королевстве вплоть до начала второй мировой войны освещают сущность роковых мартовских и апрельских событий 1941 г., когда югославские народы были вовлечены в величайший мировой конфликт.
3 За процессом формирования политической линии Коммунистической партии Югославии можно проследить с 1932 г. Первое значительное проявление этой линии в политической жизни страны имело место в 1935 г. Самым подробным образом политическую линию КПЮ разработала Пятая конференция КПЮ, которая состоялась в октябре 1940 г. Более подробные данные об этом вопросе предоставляет «Очерк истории Союза коммунистов Югославии» («Преглед исторще Савеза кому-ниста 1угославще». Београд, 1963).
4 Из числа наиболее значительных работ по истории Коммунистической партии и рабочего движения Югославии в период между двумя мировыми войнами, наряду с «Очерком истории Союза коммунистов Югославии», приведем следующие издания: Рего Dam j ano vic. Revolucio-nama aktivnost u Beogradu 1919 godine.— «Glasnik muzeja grada Beo-grada», 1957, t. IV, str. 503—550; Batrid Jovanovic. Komunistidka par-tija Jugoslavije u Crnoj Gori 1919—1941. Beograd, 1959; Julijana Vr£i-nac. Rad i zakljuCci I, II i III konferencije KPJ.—«Istorja XX veka», I. Beograd, 1959, str. 235—284; Ivan Katardzijev. KPJ vo Makedonija do Obznanata. Skopje, 1961; Franjo Tudjman. Uvod u historiju socija-listiCke Jugoslavije.— «Forum», 1963, № 11, str. 292—352, 529—564, 707— 741, 840-858, 1087-1122.
Начиная c 1962 г., Институт по изучению рабочего движения в Белграде, сотрудничая с соответствующими институтами в югославских республиках, ведет работу по реализации исследовательского проекта «История югославского рабочего движения», в рамках которого запланировано подготовить несколько монографий, которые послужат основой для многотомного издания.
126
Подписанный 25 марта протокол о присоединении Югославии к Тройственному пакту встретил решительное сопротивление народа. Основной силой этого сопротивления был антифашистский народный фронт, возглавляемый КПЮ. Широкие массы трудящихся выступали с лозунгом «Лучше война, чем пакт» и требовали изменения политической системы, союза с СССР и обеспечения его поддержки. Движение народных масс и путч 27 марта, в результате которых произошла смена правительства, побудили Гитлера принять решение о немедленной агрессии против Югославии.
Эти события по своему значению выходили за рамки Югославии. Они были первым выразительным примером сопротивления, которое оказал небольшой народ фашистскому агрессору. Гитлеру пришлось внести значительные изменения в свои захватнические планы, к осуществлению которых он вскоре приступил. Благодаря событиям 27 марта и апрельской войне югославское эмигрантское правительство пыталось заработать политический капитал, укрепляя свое положение в глазах правительств стран — членов антигитлеровской коалиции в целях осуществления своих планов восстановления в Югославии старой политической системы. Поэтому при рассмотрении упомянутых событий и, в частности, в трактовке событий, имевших место 27 марта, в мировой публицистике, да и в исторической науке, образовалась полная неразбериха. Многие журналисты и научные работники использовали такие данные и источники, которые были подготовлены реакционными кругами, близкими к эмигрантскому правительству. Все это увеличивает необходимость объективного и научного анализа и объяснения событий, тем более что они непосредственно предшествовали вооруженной освободительной борьбе.
Путчистское правительство не провело никаких существенных преобразований. Участники путча были прежде всего носителями интересов прозападно настроенной югославской буржуазии, причем ее самой экстремистской части, связанной с зарубежными разведками. Они фактически выражали интересы всей югославской буржуазии, парализуя с помощью путча народное движение, которое было «угрозой общественному порядку» (из декларации правительства от 27 марта). Отражая неустойчивость правящего класса, правительство генерала Симовича не расторгло протокола о присоединении Югославии к Тройственному пакту, а, наоборот, выразило свою лояльность Гитлеру, а возможность сопротивления угрожавшей агрессии обусловило военной акцией английских вооруженных сил на Балканах, о чем вело тайные переговоры с представителями Великобритании. Правительство не провело мобилизации, несмотря на то что угроза агрессии ни для кого уже не была тайной. В такой обстановке невозможно было оказать действенное сопротивление агрессии. КПЮ, видя в народном движении первый серьезный революционный удар по буржуазной
127
политической системе, продолжала требовать укрепления обороны страны, а после нападения фашистов на Югославию, 6 апреля, направила свои усилия на организацию сопротивления и борьбы против агрессора.
Дезорганизация, сдача военных частей без сопротивления врагу, капитулянтство, активность «пятой колонны», бегство короля и правительства с государственным золотым запасом из страны — все, что случилось за десять дней апрельской войны, показало народным массам гнилость государственной системы Югославии и предательство ее правящих верхов5. Апрельская война, оккупация и раздел Югославии явились причинами, которые обусловили создание новых группировок общественных сил и форм их деятельности па базе определенных политических концепций.
Сравнительно большое число предателей, действовавших в то время, было результатом курса, проводимого верхушечной частью буржуазии. Создание квислинговских государственных организаций подтвердило, что за сепаратистскими концепциями скрывалась часть буржуазии, которая играла роль «пятой колонны» — агентуры фашистских государств. Апрельский развал и оккупация благоприятствовали укреплению этих сил. Кроме того, в услужение захватчикам перешла часть гегемонистской сербской буржуазии со старым государственным аппаратом. Для остальной части буржуазии, образовавшей после апрельской войны конгломерат прозападно настроенных групп, было характерно стремление к установлению некоего «модуса вивенди» с оккупантами. Это соответствовало установкам на то, что судьбу Югославии, как впрочем и всех других небольших народов, дескать, решит исход мировой войны. В этом смысле югославское эмигрантское правительство занимало наиболее ясную позицию. Оно стремилось укрепить свое положение среди союзнических стран, связывая возможности восстановления Королевства Югославии с их победой. Ориентация этой части буржуазии в обстановке оккупации была логическим продолжением политики этих сил до апрельской войны.
Третья общественно-политическая сила — антифашистский народный фронт во главе с КПЮ — определила свое отношение к захватчикам уже в ходе апрельской войны. В воззвании от 15 апреля КПЮ заявила, что не признает оккупацию и раздел Югославии, и подтвердила свою готовность бороться против оккупантов и всех их приспешников в стране. Несмотря на существование десятка оккупационных зон и квислинговских государственных учреждений, КПЮ сохранила свое организационное единство и продолжала действовать как единая югославская политическая
5 Bogdan К г i z m a n. Hitlerov «Plan 25» protiv Jugoslavia. Zagreb, 1953, Ferdo C u 1 i n о v i c. Slom stare Jugoslavije. Zagreb, 1958; N. Milo-v a n о v i c. Vojni puc i 27. mart 1941. Beograd. 1960; Velimir T e r z i c. Jugoslavia u aprilskom ratu 1941. Titograd, 1963.
128
сила. На совещании КПЮ в мае 1941 г. была разработана политическая линия партии в обстановке оккупации страны. Исходя из того, что югославская буржуазия предала жизненные интересы народа, что основные народные массы настроены антифашистски, что антифашистские силы во главе с Советским Союзом сорвут захватнические планы Гитлера, КПЮ решительно встала на путь вооруженной освободительной борьбы против оккупантов и их пособников. В то же время КПЮ заявила, что борьба за освобождение есть также борьба за социальное преобразование содружества югославских народов.
Учитывая общенародные цели, борьба против оккупантов и их приспешников в стране была провозглашена общим делом широчайших масс трудящихся, всех югославских народов. Это и явилось основой создания в Югославии широчайшего освободительного фронта. После майского совещания Коммунистическая партия Югославии взяла курс на политическую и военную подготовку вооруженного восстания 6.
Развертывание партизанской борьбы и ее перерастание во всенародное восстание в большинстве районов страны уже летом и осенью 1941 г. явилось новым фактором, оказавшим решающее воздействие на общественно-политическое движение в Югославии. Нападение Германии на Советский Союз, создание антигитлеровской коалиции имели определенное значение в развитии народного восстания в Югославии.
Выступая против партизанской войны и вооруженного восстания, квислинговские части югославской буржуазии с самого начала вступили в войну против собственного народа. Характер этой войны был определен тем фактом, что основная тяжесть борьбы против народно-освободительного движения легла на оккупационные войска. Квислинговские государственные учреждения и организации не оправдали надежд оккупационных сил. Гитлеровцы не могли положиться полностью на квислпнговцев и даже там, где они вынуждены были считаться с таким фактором, как «госу
6 О создании и роли квислинговских государственных организаций в рамках оккупационной системы, позициях прозападно настроенной югославской буржуазии и о подготовке КПЮ к вооруженной борьбе имеется сравнительно богатая литература: «Les systemes d’occupation en Yougoslavie 1941—1945». Rapports et 3е Congres International sur 1’His-toire de la’Resistance europeenne a Karlovy Vary, les 2—4 Septembre 1963. Belgrade, 1963; Sima S i m i c. Vatikan protiv Jugoslavije. Titograd, 1958; I s t i. Tudjinskt kombinacije oko NDH. Titograd, 1958; Jovan Marjanovic. Prilozi istoriji sukoba narodnooslobodilackog pokreta i cetnika Draie Mihailovica u Srbiji 1941. godine.— «Istorija XX veka», Zbornik radova. Beograd, 1959, str. 153—223; Dusan P 1 e n ё a. Medjuna-rodni odnosi Jugoslavije u toku drugog svjetskog rata. Beograd, 1962; Proglas CK KPJ od 15. aprila 1941. i materijali о Sovjetovanju KPJ od pocetka maja 1941, publikovani su u ediciji «Zbornik dokumenata i po-dataka о narodnooslobodiladkom ratu jugoslovenskih naroda 1941—1945», t. V, knj. 1, odnosno Tom II, knj. 2.
9 Заказ X. 1094	1 29
дарственная независимость», должны были в борьбе против восставших брать на себя основную тяжесть борьбы. Квислинговцы, выступившие в апреле 1941 г. в роли «освободителей», «созидателей национальной независимости» и «носителей порядка» и добившиеся на том этапе небольшого влияния среди некоторых слоев народа, в дальнейшем, по мере участия в фашистских расправах с партизанами, разоблачили свою предательскую роль. Таким образом, эта часть югославской буржуазии лишилась влияния в народе и постепенно скатилась на уровень отряда оккупационных сил.
Линия и деятельность остальных сил буржуазии характеризовались неясностью, неопределенностью. Вследствие этого в попытках историков осветить данную сторону общественно-политического развития Югославии имеются немалые заблуждения и такие оценки явлений, которые не выдерживают научной критики. Однако встречаются и явно ненаучные рассуждения, являющиеся отражением определенных политических тенденций.
Нельзя сказать, что югославская историография исчерпала все возможности исследования этой проблемы, тем не менее полученные нами в настоящее время результаты позволяют сформулировать документированные и достаточно полные выводы и оценки.
Политика прозападно настроенной группировки югославской буржуазии в отношении освободительной борьбы имела своей основой ее собственные концепции и политические воззрения, сложившиеся до начала апрельской войны. Скомпрометированные и лишенные широкой поддержки народных масс, эти силы видели в революционном движении, и тем более в вооруженном восстании, угрозу своим классовым интересам. Внутри этих сил не появилось ни одной группы, которая выступила бы с позиций освободительной войны и попыталась бы найти решение в коалиции с Коммунистической партией как в дни после апрельской войны, так и в период развертывания вооруженной борьбы народа. Тем не менее, КПЮ настаивала на создании коалиции и выступала с соответствующими предложениями.
Югославское эмигрантское правительство призывало народ «с достоинством» переносить невзгоды и трудности оккупации, рисовало перед ним радужные перспективы победы союзников и советовало «осторожно» относиться к элементам, «склонным к авантюризму», поскольку-де любая «преждевременная акция» повлечет за собой еще большие жертвы и страдания. На таких позициях стояли все группы буржуазии, отклоняя призывы КПЮ к сотрудничеству в подготовке вооруженной освободительной борьбы. Таким образом, в новой обстановке обострялся старый конфликт между основными антагонистическими классами югославского общества.
Воззвание КПЮ, призвавшее народ к освободительной борьбе, вооруженные действия партизанских отрядов и их перерастание
130
Лётом 1941 г. в восстание усйлйлй процесс объединения и вызвали эволюцию позиций буржуазии. Два основных фактора имели здесь особенно большое значение. Во-первых, основную тяжесть войны против сил фашистской оси после 22 июня взял на себя Советский Союз. Эго подорвало надежду буржуазии на восстановление прежней политической системы в Югославии. Для югославских народов, видевших в Советском Союзе гарантию победы над фашизмом и осуществления своих социальных и национальных стремлений, это послужило исключительной морально-политической поддержкой в борьбе против оккупантов и их приспешников. Во-вторых, народное восстание приобрело революционно-демократический характер. Освободительное движение сметало старые органы власти Королевства Югославии, перешедшие после апрельской войны на сторону оккупантов; на освобожденной территории создавались органы новой, народной власти, новые формы политического объединения, получившие свое воплощение в организациях и комитетах народно-освободительного фронта, в проявлении национальных особенностей, в равноправии югославских народов и т. п. ,
Позиция югославского эмигрантского правительства состояла в том, чтобы воспрепятствовать освободительной борьбе, которую возглавляла КПЮ. Эту позицию поддерживали все группы югославской буржуазии, включая силы, имевшие собственные, особые концепции определения судьбы Югославии после победы антигитлеровской коалиции. Усилия, прилагаемые к осуществлению этих идей, проявлялись в различных формах. Прежде всего — в усиленной пропаганде того взгляда, что вооруженная борьба в данный момент якобы преждевременна, что она приведет к ненужным жертвам. Югославская буржуазия заявляла, что восстание является авантюристической попыткой КПЮ осуществить свои цели, что правительство и лояльно относящиеся к нему силы также стоят за освободительную борьбу, однако начинать ее следует в соответствующий момент, что к ней надо еще долго готовиться и т. д. Подобная пропаганда имела определенный успех. В некоторых областях она была главной помехой в развертывании вооруженной борьбы народа. Такую роль, например, сыграло в Хорватии руководство Хорватской крестьянской партии во главе с В. Мачеком. По мере развития народной борьбы его сотрудничество с предателем Павеличем становилось все более открытым. А там, где дело вскоре дошло до восстания, реакционная буржуазия приступила к созданию своих вооруженных частей. В некоторых районах и областях эти части создавались уже с осени 1941 г. при непосредственной помощи оккупантов. Оккупанты обрели в этих группах буржуазии весьма удобного союзника для осуществления программы «обеспечения порядка и безопасности» и «борьбы против коммунизма». Со своей стороны, буржуазия видела в оккупантах своего союзника по борьбе с восстанием и
9*
131
КИЮ. В Сербии осенью 1941 г. иод предводйтеЛьс1'воМ Полковника Дражп Михайловича и группы офицеров бывшей югославской армии был образован сильнейший опорный пункт прозападно настроенной сербской буржуазии. Михайлович от имени короля и правительства провел мобилизацию призывников в свои вооруженные части как раз в то время, когда народное восстание приобретало все больший размах. Вплоть до октября 1941 г. руководители освободительного движения вели с ним переговоры, пытаясь склонить его включить свои воинские части в борьбу против оккупантов. В исторических исследованиях показано, что Михайлович даже в период высокого подъема народной борьбы применял тактику предательства, вплоть до нападения на освобожденную территорию в ноябре 1941 г., когда партизанским частям пришлось вести тяжелые ожесточенные бои с наступавшими в Сербии гитлеровскими войсками. Михайлович рассчитывал на то, что восстание будет подавлено и на территории Сербии будут подготовлены условия для осуществления идей эмигрантского правительства.
Дальнейший ход событий показал, что антинародные силы просчитались, они недооценили жизнеспособности освободительного антифашистского движения. И все же непосредственные успехи их предательских действий также не следует недооценивать. Это были, однако, не только их успехи. Как уже отмечалось, главная тяжесть борьбы против восстания повсеместно ложилась на оккупационные войска. Именно они вели наступление против очагов восстания, а роль военных частей их пособников была второстепенной. Достигнутые оккупантами успехи были непосредственным результатом военных действий и массовых репрессий, направленных против народа. Эти успехи сказывались в проявлениях деморализации в народе, в распадении некоторых партизанских отрядов или в сокращении их состава, в повторном захвате врагом некоторых освобожденных территорий.
Несмотря на то, что народно-освободительному движению пришлось пережить немало серьезных трудностей, кое-где даже более или менее продолжительные кризисы, оккупантам и их пособникам не удалось добиться решающих успехов. В то время как в одной области восставшим приходилось отступать, в другой — движение шло по пути подъема, от победы к победе. С включением в борьбу на стороне оккупантов всех сил югославской буржуазии социальный конфликт в Югославии приобрел резко очерченные военные и общественно-политические контуры. Именно в этот период освободительное движение приобрело устойчивость и переросло в длительную революционную войну.
В дни, когда оккупанты столкнулись с фактом открытия в Югославии еще одного фронта, который не был ими предусмотрен и который потребовал от них дополнительных сил, югославское эмигрантское правительство и поддерживавшие его силы внутри
132
страны начали войну против освободительного движения своего народа, взяв на себя роль прямых пособников оккупантов. Как только Михайлович со своими вооруженными отрядами начал борьбу против партизанских частей и принял на себя командование всеми вооруженными отрядами, созданными прозападно настроенной буржуазией, его тут же (в январе 1942 г.) назначили на пост министра вооруженных сил эмигрантского правительства, а его отряды были провозглашены «югославской армией на родине».
Этот социальный конфликт, являвшийся выражением классовой борьбы, ставил перед всеми его участниками определяющий вопрос: за или против оккупантов. Стремясь парализовать освободительное движение, возглавляемое КПЮ, югославская буржуазия связала свою судьбу, а тем самым и судьбу буржуазной Югославии, с судьбой фашизма. Все то, чего ей не удалось добиться в первых столкновениях с народно-освободительным движением, буржуазия рассчитывала получить путем еще более тесного сотрудничества с оккупантами и еще более решительными мерами — мобилизацией призывников и т. п. Однако дальнейшее развитие показало, что, сотрудничая с оккупантами, буржуазия не могла создать такие вооруженные силы, которые могли бы противостоять вооруженным силам народно-освободительного движения. Дело в том, что те слои населения, которые в первый период проявили известные колебания в условиях фашистских репрессий и которые в концепциях буржуазии видели путь к спасению от уничтожения, в последующий период, когда сотрудничество буржуазии с оккупантами стало очевидным, было невозможно мобилизовать на борьбу против народно-освободительного движения.
Действуя совместно с немцами, Дража Михайлович на первых порах смог создать себе опорные пункты. На основании соглашений, заключенных непосредственно с оккупантами, его люди создавали органы военной и гражданской власти, брали на себя контроль над территорией, включались в уже существовавшую систему власти и в воинские организации квислпнговцев. Однако все это, наряду с укреплением и развертыванием освободительного движения, с победами народно-освободительной армии, вызвало процесс разложения в силах Михайловича и привело к их изоляции и потере их влияния в народе 7.
7 В Югославии имеется сравнительно большая историческая литература, трактующая эти вопросы. Приведем лишь наиболее значительные работы, которые целиком или преимущественно посвящены разработке этих вопросов: Stevo М а о d u §. Cetyrta i Peta neprijateljska ofanziva i pitanje detnika.— «Vojnoistorijski glasnik», 1951. N 3, str. 45—86. France S k e r 1. Poceci partizanskog pokreta и Sloveniji. Beograd, 1956; Pero Могаба. Prelomna godina narodnooslobodiladkog rata. Beograd, 1957. Drago G i z d i c. Dalmacija 1941. Zagreb, 1957; Rade В a § i 6. Ustanak i borbe na Kozari 1941—1942. Beograd, 1957; Frandek S a j e. Belogardizam. Ljubljana. 1951; Dusan Pie nc a. Partizanski odredi naroda Dalmacije 1941—
133
В 1943 г. народно-освободительное движение одержало ряд решительных побед над силами буржуазии, сотрудничавшей с врагом. Это положительно сказалось на организации Народно-освободительного фронта, на численности Освободительной армии, насчитывавшей уже 300 тыс. человек, на укреплении органов новой, народной власти и единства широких слоев народа, сплоченных программой освободительной революционной борьбы. Как в политическом, так и военном отношении буржуазия потерпела поражение.
В ходе освободительной войны были заложены основы нового югославского государства. Это нашло выражение в решениях Второй сессии Антифашистского веча народного освобождения Югославии (29 ноября 1943 г.), определивших основы нового государства. Принятие этих решений означало, что революция в Югославии одержала решающие победы.
На заключительном этапе войны потерпевшая поражение буржуазия строила свои планы преимущественно на основе поддержки западных союзников. Буржуазия пыталась достичь компромисса между югославским эмигрантским правительством и революционным правительством в стране (Национальный комитет освобождения Югославии), сохранить «законные» позиции за правящими верхами Королевства Югославии. В этом направлении к концу 1943 г. проявил инициативу и английский премьер-министр Черчилль.
После того как попытка руководства новой Югославии добиться признания союзническими правительствами Национального комитета как единственно законного правительства не увенчалась успехом, Национальный комитет в целях международного признания завоеваний освободительной войны и революции решил пойти на компромисс с новообразованным эмигрантским правительством. Разумеется, о равноправии партнеров не могло быть и речи. За Национальным комитетом стояли могущественная армия, которая готовилась к завершающим операциям по освобождению страны в рамках общих, союзнических усилий по разгрому гитлеровской Германии; новая государственная организация с укрепившимся и налаженным механизмом органов народной вла
1942. Beograd, 1960; Batric Jovanovid. Ста Gora u narodnooslobodi-ladkom ratu i socijalistidkoj revoluciji. knj. 1. Beograd, 1960; Drago Gizdid. Dalmacija 1942. Beograd, 1959; Djuro Stanisavljevic. Nastanak i razvitak detnidkog pokreta u Hrvatskoj (1941—1942).— «Isto-rija XX veka», IV. Beograd, 1962, str. 5—138. Isti. Ustanak naroda Like.—«Istorijski glasnik», 1961, str. 79—151, 1—4. Beograd; Metod M i k u z. Pregled zgodovine narodnoosvobodilne borbe v Sloveniji, knj. 1. Ljubljana, 1962; DuSan P1 e n ё a. Medjunarodni odnosi Jugoslavije u toku drugog svjetskog rata. Beograd, 1962; Petar Kacavenda. Kriza detnidkog pokreta u drugoj polovini 1942 godine.— «Istorija radnidkog pokreta», I. Beograd, 1965; Branko Коуаёеу1с, Savo Skoko. Junski ustanak u Hercegovini 1941, isto.
134
сти — начиная с местных и вплоть до общенациональных законодательных и исполнительных органов и Национального комитета; монолитное политическое единство широчайших слоев равноправных югославских народов. Эмигрантская же правящая верхушка опиралась лишь на поддержку западных союзнических государств.
Соглашение Тито — Шубашич, заключенное в июне 1944 г., и образование в марте 1945 г. единого временного правительства означали уступку, которая, однако, с точки зрения соотношения внутренних сил не могла поставить под угрозу завоевания революции. Этот компромисс вызвал усиление разложения в рядах реакционной буржуазии, так как по положениям соглашения новое эмигрантское правительство отреклось от Дражи Михайловича, подвергло осуждению сотрудничество с оккупантами, признало Народно-освободительную армию и ее главнокомандующего, маршала Тито, а свою деятельность согласилось подчинить интересам народно-освободительной войны 8.
Следующим весьма важным аспектом изучения югославской революции являются международная обстановка и ее влияние на события в Югославии, о чем уже упоминалось выше. Результаты исторических исследований этого вопроса все еще недостаточны и не всегда соответствуют научному уровню. Это обусловлено прежде всего недоступностью необходимых источников, а также довольно ясно выраженной тенденцией к обходу «деликатных вопросов» или к изложению их в извращенном свете9.
Исторические факты показывают, что югославское народно-освободительное движение с самого начала и до конца было составной частью сил антигитлеровской коалиции. Руководство движением в ходе всей войны считалось с интересами этой коалиции, способствовало укреплению ее единства и могущества, учитывая при этом профиль и характер партнеров, входящих в ее состав. Не вдаваясь в более глубокий анализ этих отношений, мы хотим указать на ряд известных исторических фактов, относящихся к
8 Makso Snudrl. Zgodovina ljudske oblasti. Ljubjana, 1950; Leon Ger§-k о v i c. Historija narodne vlasti. Zagreb, 1957; Vojislav S i m о v i d AVNOJ. Pravno-politicka studija. Beograd, 1958; Ferdo Culinovid. Stvaranje nove jugoslavenske drzave. Zagreb, 1959; Branko Petr a novid. Pomod UNRE Jugoslaviji —«Istorija XX veka», II. Beograd, 1961. str. 193—223; Branko Petranovic. Politidke i pravne prilike za vreme Privremene vlade DFJ. Beograd, 1964.
9 В этой связи не лишне напомнить о материалах, подготовленных Вторым международным съездом историков движения Сопротивления, проведенным в Милане в 1960 г. на тему: «Союзники и движение Сопротивления». Несмотря на то, что эти материалы, несомненно, представляют собой определенный вклад в освещение этих сложных вопросов, онп все же в некоторой степени обременены различными тенденциями, выражающимися либо в обходе «деликатных вопросов», либо в том, что некоторые авторы шэибегают к такому трактованию вопросов, которое нельзя считать ни объективным, ни научным.
135
международному положению народно-освободительного движения в Югославии.
Югославское эмигрантское правительство продолжительное время имело статус союзнического правительства, и правительства западных государств оказывали ему морально-политическую и материальную поддержку. Благодаря этому югославское эмигрантское правительство продолжительное время держало в заблуждении мировую общественность относительно событий в стране. Сложилось ложное представление о Драже Михайловиче и его «освободительном движении». Это было тогда широко использовано пропагандой югославского правительства по радио, а также для оправдания англо-американской помощи Михайловичу оружием и боеприпасами и пребывания их офицеров в штабах Михайловича.
Югославское эмигрантское правительство не останавливалось на этом. Оно настаивало на неприкосновенности своих прав как «законного» правительства Югославии и выступало с этих позиций. Постепенно теряя надежды на движение Драже Михайловича, эмигрантское правительство все сильнее настаивало на этом своем «праве», не учитывая реальных событий, развертывавшихся в стране. Эта морально разложившаяся и политически дискредитированная буржуазная верхушка считала, что союзнические страны после победы обязаны вернуть ее в Югославию, предоставить ей возможности «навести там порядок», восстановить прежний строй. Более того, она считала, что за политику Коммунистической партии Югославии и за восстание, возглавленное КПЮ, ответственно правительство Советского Союза, и требовала от него таких директив руководству югославского освободительного движения, которые отвечали бы ее интересам. По ее требованию в конце 1941 г. правительство Великобритании предприняло первые шаги в этом направлении перед правительством Советского Союза.
Таким образом, югославская проблема оказалась в числе вопросов и проблем межсоюзнических отношений. Югославская историческая наука стремилась и стремится исследовать п научно осветить также и этот аспект освободительной войны и революции. В этом отношении она достигла некоторых результатов. Однако изучение этой проблемы не является преимущественно делом югославской исторической науки. Она должна быть объектом более широкого интереса. В этом отношении следует ожидать содействия в первую очередь со стороны историков союзнических стран.
Б. БЕДНАЖ
(Польская Народная Республика)
О
УЧАСТИЕ ПОЛЬСКОГО НАРОДА В БОРЬБЕ ПРОТИВ ФАШИЗМА
Период второй мировой войны имел решающее значение для Польши и польского народа. В ходе освободительной войны народные массы — рабочий класс, крестьянство, передовая интеллигенция — под руководством Польской рабочей партии совершили великий социальный переворот, в результате которого было создано демократическое польское государство. Народная революция была поворотным пунктом в тысячелетней истории Польши. Благодаря тесной связи национально-освободительной борьбы поляков с борьбой советского народа против фашизма, благодаря политике братской дружбы с СССР, Польша вернула свои старинные земли до Одры и Нысы. В результате совместных усилий советского и польского народов, всех народов и государств антигитлеровской коалиции, среди которых самую важную и решающую роль сыграл Советский Союз, был похоронен агрессивный, реакционный «Дранг нах Остен», в течение многих веков угрожавший Польше и другим славянским народам смертельной опасностью.
Нападение гитлеровской Германии на Польшу, явившее собой воплощение политики наиболее агрессивного германского милитаризма, уничтожило польское буржуазное государство. Польская буржуазия была не в состоянии обеспечить национальную независимость страны. Не желая сотрудничать с Советским Союзом, буржуазное правительство довоенной Польши в течение ряда лет оказывало поддержку политике Гитлера, а в последний период, когда гитлеризм угрожал Польше, лавировало, старалось найти союзников на Западе.
Развитие военных событий привело к быстрой поляризации политических сил в Польше: по одну сторону находились про- , грессивные силы, действительно выражавшие интересы народа; по другую — реакционные группировки, стремившиеся к реставрации довоенных общественных отношений, к восстановлению власти капиталистов и помещиков.
137
В этот период в истории народа, как никогда прежде, отчетливо проявились законы исторического развития, обострилась борьба сил прогресса и реакции. Развитие политических и общественных отношений в условиях национально-освободительной войны еще раз подтвердило глубокую правильность материалистического, марксистского понимания исторического процесса. События в Польше, как и вся история второй мировой войны, являются подтверждением положения о том, что даже самые варварские действия не могут повернуть вспять ход исторического развития. Именно в такие моменты истории выковываются внутреннее единство народов и международная сплоченность демократических сил. Вместе с тем в эти периоды претворяются в жизнь идеи социального освобождения, подвергаются разгрому силы реакции и империализма, ускоряется процесс развития общества по пути перехода к социалистическим формам общественного устройства.
Исследование закономерностей, проявившихся в период второй мировой войны, имеет огромное значение для выработки сознательного и правильного подхода к общественным явлениям современности, а это чрезвычайно важно для разрешения вопросов войны и мира, развития мировой культуры и цивилизации, свободы и равенства народов, социального прогресса.
Познание этих явлений и закономерностей имеет, в частности огромное значение для успешного строительства социализма й Польше, для формирования социалистического сознания и всего облика нашего народа, в особенности молодежи.
После освобождения страны польские историки занялись организацией изучения истории войны, приводили в порядок собранные во время оккупации источники, составляли и систематизировали необходимую документацию. Были созданы исследовательские институты, издан ряд монографий. Главными этапами изучения истории освободительной войны польского народа явились научные сессии Польской академии наук, организованные при активной помощи военных историков. На сессии, посвященной 15-летию народного Войска Польского (1958 г.), были выдвинуты предложения относительно периодизации войны и представлен предварительный очерк общей истории освободительной войны. В ходе подготовительных работ стало ясно, что нельзя согласиться с выражаемым подчас мнением, будто научные исследования в области новейшей истории пока еще неосуществимы. Поддержка такого мнения способствовала бы только распространению различных мистических оценок, затемняющих факт классовых отношений и борьбы общественных сил, которые имеют место в каждом народе и обществе. Свойственные историческому материализму методы исследования позволяют познать объективно действующие общественные законы, влияние экономических и общественных условий на формирование сознания и целенаправленность действий классов и общественных групп. В 50-х годах несомненно отрица
138
тельным было влияние явлений, связанных с культом личности и проявлявшихся в субъективистском освещении событий. Преодоление этого положительно отразилось на развитии исторических наук.
Новым этапом на пути исследования истории освободительной войны стала Вторая научная сессия Польской академии наук, созванная в связи с 20-летием народного Войска Польского. В течение ряда лет, предшествующих сессии, была создана общая история освободительной борьбы польского народа и вклада Польши в дело победы над гитлеровской Германией. Во время работы сессии, носившей международный характер, были рассмотрены и всесторонне обсуждены многие проблемы. На сессии Польской академии наук в 1963 г. было внесено предложение, поддержанное присутствующими на ней представителями шести стран, об организации именно такой конференции, как нынешняя.
Исследованиями новейшей истории нашего народа занимается Институт истории Польской академии наук, который имеет специальные отделы, разрабатывающие историю этого периода, Институт истории партии при ЦК ПОРП, Военно-исторический институт, Еврейский исторический институт, Высшая школа общественных наук при ЦК ПОРП, областные институты в Познани, Катовицах, Ополе, исторические группы при общественных организациях и политических партиях и особенно кафедры истории Польши и истории военного искусства в семи университетах и пяти военных академиях. Значительную роль в этом деле играют также центральные и местные исторические общества.
Важнейшими периодическими изданиями, уделяющими главное внимание обсуждаемому периоду и вопросам, являются: «Военно-исторический обзор» (министерство национальной обороны), «С поля битвы» (Институт истории партии при ЦК ПОРП), «Новейшая история Польши» (Польская академия наук), «Ежегодник истории крестьянского движения», «Освенцимские тетради», а также бюллетени разных институтов и высших учебных заведений.
На книжной выставке, организованной по случаю настоящей конференции, мы позволили себе показать книги и периодические издания, выпускаемые в Польской Народной Республике.
Большая популярность и общественная значимость вопросов истории войны и оккупации возлагает на историков ряд важных обязанностей в смысле качества и многообразия исследуемых проблем. Своего рода показателями разрешения этих проблем являются публикации книг и статей. За минувшие шесть лет у нас появилось около 500 монографий и работ по отдельным вопросам. Очень полезным и важным является издание источников и мемуарной литературы. За последние годы было издано до 100 мемуаров, посвященных подпольной освободительной борьбе. Сотнями исчисляются кандидатские и докторские диссертации, а так
139
же дипломные (магистерские) работы, которые защищались в высших учебных заведениях по темам, связанным с историей Польши в период второй мировой войны.
*****
История освободительной войны польского народа показательна для борьбы народов Европы против гитлеровских оккупантов. Она характерна и вследствие положения Польши, находившейся на территории главного стратегического района Европы, а также вследствие того, что польский народ принимал активное участие в боях и подпольной борьбе во все периоды второй мировой войны.
Начавшаяся сразу же после нападения гитлеровской Германии на Польшу подпольная борьба польского народа приобрела особый характер, как выражение неизбежного противодействия народа гитлеровским оккупантам, стремившимся превратить Польшу в своего рода испытательный полигон войны. Именно в Польше, на польском народе гитлеровцы с первых же дней войны испытывали средства и методы угнетения, подготовленные ими для покорения и угнетения также других народов. В этой борьбе польский народ понес самые большие потери — 6 млн. убитых всех возрастов и обоего пола. Только в Варшаве было уничтожено 800 тыс. человек. В силу этих обстоятельств сопротивление польского народа — первого европейского народа, порабощенного силой оружия,— сразу же приняло формы ожесточенной борьбы, которые позднее распространились по всей Европе.
Из разбитых воинских частей и добровольцев уже в 1939 г. в Польше были созданы первые партизанские отряды, которые действовали до весны 1940 г. Они не имели возможности продержаться дольше, так как на территории Польши во второй половине 1940 и в 1941 г. концентрировались многомиллионные гитлеровские армии, предназначенные для нападения на СССР.
Однако после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз снова развернулась вооруженная борьба польского народа — сначала стихийно, а затем под руководством прогрессивных сил. Она приобрела форму широкого партизанского движения.
Методы сопротивления народа оккупантам были различные. Все формы борьбы против фашистов, перечисленные в реферате профессора Яблоньского *, можно проиллюстрировать польскими примерами. Это была всеобщая борьба народа, которому угрожало этническое физическое уничтожение.
В условиях усиливавшегося террора оккупантов и расширяющейся борьбы за освобождение формировались политические линии польского революционного движения рабочего класса и его союзников и противопоставленной этому движению деятельности реакционных сил. Линия буржуазных групп исходила из пропа-
* См. том III настоящего издания.
140
(’йИДйруемой имй тёорйй <<ДвуК брагой» й Лозунга «стоять с оружием к ноге». Политика демократических, прогрессивных общественных сил, в которых ведущую роль играли коммунисты, была направлена на организацию беспощадной и непрестанной борьбы с оккупантами.
Буржуазный лагерь, связывавший надежды на победу с действиями западных государств, жаждал восстановления буржуазной Польши,— отсюда его ненависть к революционному движению, с которым он боролся всеми средствами и силами, включая организацию братоубийственного террора. Польские прогрессивные силы связывали вопрос о национальном освобождении с революционными социальными преобразованиями, с союзом с первой в мире страной социализма — Советским Союзом. Только польские прогрессивные силы и их революционная партия (ПРП) были способны выражать и последовательно отстаивать национальные интересы — интересы рабочего класса, крестьянства, всех трудящихся. Политика создания национального освободительного фронта стала генеральной линией деятельности революционной партии. Вокруг коммунистов, которых в предвоенный период так жестоко преследовала польская буржуазия, а затем так беспощадно уничтожали гитлеровские оккупанты, сплачивались демократические элементы, видевшие в коммунистах наиболее стойких борцов, преданных делу народа. Огромную трудность для движения составило отсутствие в начале войны в Польше революционной партии рабочего класса; как известно, в результате бериевской провокации Коммунистическая партия Польши была в 1938 г. распущена.
Вооруженными силами народа стала Гвардия Людова, первые отряды которой, сформированные партией, приняли участие в боях в 1942 г. Все шире развивалось партизанское движение — эта высшая форма вооруженной борьбы народа. Пример Гвардии Людовой вызвал подъем патриотизма среди демократических сил и заставил некоторые буржуазные политические группировки сменить свою тактику лавирования на борьбу с оккупантами, хотя и в ограниченных масштабах.
Чем сильнее свирепствовал террор оккупантов, тем быстрее росло и ширилось сопротивление народа и напряжение подпольной освободительной борьбы. Создание в подполье представителями различных слоев народа Крайовой Рады Народовой и в конце 1943 — начале 1944 гг. Армии Людовой было выражением стремления развернуть партизанскую борьбу в общенациональном масштабе, силами всего народа. Впервые народно-демократические силы лишили буржуазию монополии на господствующее положение в польской армии.
Действия народных партизанских отрядов развивались по следующим направлениям: удары по путям сообщения; борьба с административным аппаратом оккупационных сил и защита насе-
141
Леййя; йодрыв Военной экономики оккупантов. Удары по йутЯМ сообщения противника имели особенно большое значение в связи с близостью Польши к Восточному фронту. По территории Польши осуществлялось более 70% железнодорожных и автотранспортных перевозок из Германии на Восточный фронт. Это говорит о том, какое большое значение имела вооруженная борьба нашего народа и для Польши и для нашего союзника — Советского Союза и его вооруженных сил.
Польское партизанское движение и действия советских партизанских отрядов, действовавших на территории так называемого генерал-губернаторства, нанесли противнику огромные потери. С 1942 до середины 1944 г. оккупанты зарегистрировали более 6 тыс. операций партизанских отрядов, насчитывавших десятки и сотни человек, в том числе около 2 тыс. случаев серьезных разрушений железных дорог. В первой половине 1944 г. число партизанских операций, по гитлеровским данным, достигло 48 тыс.
Значение подпольной и партизанской борьбы состояло в том, что она дезорганизовывала гитлеровские тылы, фактически загоняла оккупантов в замкнутые селения, городские кварталы и здания, вынуждала держать на территории Польши сотни батальонов войск, противодействовала процессу истребления населения. В Польше, как и в других оккупированных странах, к середине 1944 г. это был действующий «второй фронт», наряду с решающим, советским фронтом.
Борьба польских регулярных войск против гитлеровских захватчиков началась в 1939 г. как справедливая оборонительная война. В ожесточенных боях было убито и ранено около 200 тыс. солдат и офицеров врага.
Регулярные польские силы, созданные в эмиграции во Франции и Великобритании, насчитывали уже в 1940 г. около 100 тыс. человек. Польские солдаты сражались в Норвегии и Франции. В битве над Англией польские летчики уничтожили 11% всех сбитых гитлеровских самолетов. Польские солдаты воевали также и в Африке, обороняя Тобрук и принимая участие в битвах на море и в воздушных боях. Польские вооруженные силы, сражавшиеся вместе с армиями западных государств, на завершающем этапе войны насчитывали около, 200 тыс. человек. Польская танковая дивизия овладела городом Вильгельмсгафен; польский 2-й пехотный корпус прославился в битве под Монте Кассино в Ита-i лии, в битве за Анкону, во взятии Болоньи. Польские парашютисты, летчики и моряки участвовали во многих битвах, внося определенный военный вклад в общее дело разгрома врага, причиняя противнику большие потери.
Однако крупнейший вклад в общее дело внесли народные вооруженные силы — Войско Польское, созданное в июле 1944 г. Его основой стала 1-я польская армия, сформированная в СССР, и Армия Людова, объединившая демократические силы польского
142
подполья. Йа важнейшем Восточном фронте Польские реГуЛйрйУё части сражались уже в 1943 г. в известной битве 1-й пехотной дивизии имени Т. Костюшко под Ленино. Совместно с Советской Армией мы сражались за освобождение Польши. Польская армия имела честь освобождать Варшаву. Она участвовала в прорыве сильного Померанского вала, в овладении Колобжегом, в битве за Щецин. Польские танкисты сражались за Гданьск и Гдыню. В начале 1945 г. 400-тысячное Войско Польское, созданное усилиями народа и народной власти благодаря братской, бескорыстной помощи Советского Союза, которая была практически почти неограниченной в отношении боевой техники и инструкторов, являлось серьезной боевой силой. Особенно ярко это провилось во время берлинской операции, когда две польские армии, танковый корпус и десятки крупных частей в содружестве и взаимодействии с Советской Армией добивали гитлеризм.
На Одере и Нейсе-Лужицкой, на нынешних польских границах, на линии наступления 1-го Белорусского фронта и 1-го Украинского фронта, выделенный для польских войск участок составлял около V6 всей ширины этих фронтов.
Почетным и не только символическим было участие 1-й пехотной дивизии и других польских частей в непосредственном штурме Берлина. Определенное выражение исторической справедливости заключалось и в том, что в борьбе за столицу фашистской Германии плечом к плечу с решающей силой — Советской Армией — бились солдаты народа, который первым оказал вооруженное сопротивление гитлеризму.
На завершающем этапе войны одна из наших армий дошла до Эльбы, где встретилась с американскими частями, а другая армия после боев под Будзишином и Дрезденом несла освобождение братскому чешскому народу, дойдя почти до Праги. Всего на европейских театрах военных действий в период завершения разгрома гитлеризма было свыше 600 тыс. польских солдат. Это была серьезная, реальная сила, которая поставила Польшу — наряду с великими державами — в передовой отряд государств антигитлеровской коалиции.
Вместе с тем необходимо отметить и такие формы сопротивления польского народа, как движение Сопротивления в гетто и лагерях; разведывательная деятельность в пользу союзников; трудовые усилия польских граждан для укрепления военного потенциала государств антигитлеровской коалиции; огромные организационные и экономические усилия народного польского государства в 1944—1945 гг., когда оно было непосредственным тылом на решающем фронте войны.
Вторая мировая война была для Польши, как и для других стран, великой школой интернационализма и сплоченности демократических сил в борьбе с фашизмом. Выражением этого было участие польских регулярных частей, а также Войска Польского
143
Ь боях за освобождение Чехословакии, Франции, Бельгии, Голландии, Италии и Норвегии. В группах Сопротивления и партизанских отрядах всех стран Европы сражались поляки. Польские партизанские отряды действовали, в частности, в СССР, Франции, Югославии. Были поляки также и в антияпонских партизанских отрядах на Дальнем Востоке. В ходе войны сражающиеся польские регулярные части и партизанские отряды насчитывали свыше 2 млн. человек.
За свободу Польши боролись солдаты Советской Армии. В польских партизанских отрядах сражались русские, чехи, немцы, представители народов Югославии, грузины, украинцы, белорусы, венгры, французы и представители других национальностей. Нет необходимости говорить о величайшем значении единства демократических сил государств антигитлеровской коалиции для победы над фашизмом, как и для разрешения многих международных проблем, волнующих человечество спустя 20 лет после победы.
От имени польской делегации я хотел бы подчеркнуть большое значение, какое мы придаем настоящей конференции, и выразить слова сердечной признательности и благодарности хозяевам за гостеприимство. Хорошо, что такая международная конференция проходит именно в столице государства, усилия которого имели решающее значение для уничтожения гитлеризма.
Мы считаем также, что целесообразно было бы предпринять при помощи академий наук и научных учреждений всех государств более энергичные шаги, ведущие к укреплению и развитию регулярных международных связей историков второй мировой войны. Необходимо шире и в разных плоскостях, путем двусторонних и многосторонних встреч проявлять инициативу в организации и проведении совместных исследований, конференций, семинаров, путешествий по историческим местам, подготовки изданий. Мы предлагаем свое участие, помощь и взаимодействие в подобных мероприятиях. Мы считаем также, что обстановка позволяет перейти к высшему организационному этапу, к образованию международного комитета истории второй мировой войны.
Исследование этой истории — не только долг перед миллионами наших братьев и сестер, погибших во время войны, и возда-ние им должных почестей, но также и обязанность перед ныне живущими и будущими поколениями. Если история является учительницей жизни, то никогда нельзя забывать уроков последней войны. Нет в мире места для фашизма! Объединенные демократические силы непобедимы!
И. ПОПЕСКУ-ПУЦУРИ, Г. ЗАХАРИЯ, И. РЭДУЛЕСКУ (Социалистическая Республика Румыния)
О
АНТИФАШИСТСКОЕ ВООРУЖЕННОЕ ВОССТАНИЕ
В АВГУСТЕ 1944 г. И УЧАСТИЕ РУМЫНИИ
В РАЗГРОМЕ ГИТЛЕРОВСКОЙ ГЕРМАНИИ
Вторая мировая война, развязанная в 1939 г. гитлеровской Германией, вошла в мировую историю как исключительно важное событие. В эти дни тяжелых испытаний, когда было поставлено под вопрос само национальное существование многих народов, находившихся под угрозой фашистского порабощения, во многих странах мира поднялись на борьбу против гитлеровских захватчиков гигантские социальные силы, образовалась широкая антигитлеровская коалиция.
В достижение победы над гитлеризмом Советский Союз внес решающий вклад. Советский народ, принесший огромные человеческие жертвы, героически вынес на своих плечах основную тяжесть борьбы против Германии во имя освобождения своей родины и избавления человечества от угрозы фашистского порабощения. В крупных сражениях на огромных пространствах фронта славная Советская Армия, воодушевленная и руководимая Коммунистической партией Советского Союза, громила нацистскую военную машину, вдохновляя народы на освободительную борьбу, вливая в них веру в будущее.
Военные действия против фашистских держав на фронтах тесно сочетались с освободительной борьбой всех порабощенных фашизмом народов Европы и Азии. Большую роль в достижении победы над германским фашизмом сыграло движение Сопротивления народных масс Албании, Бельгии, Голландии, Греции, Дании, Норвегии, Польши, Франции, Югославии, Чехословакии, боровшихся во главе с коммунистами против оккупантов. Сопротивление фашистским режимам и войне развернулось и в Болгарии, Венгрии, Германии, Италии, Румынии и Финляндии, также содействуя достижению победы.
Спустя несколько месяцев после капитуляции гитлеровской Германии под ударами антифашистской коалиции капитулировала
10 Заказ Ка 1094
145
2	сентября 1945 г. милитаристская Япония. В поражение последней важный вклад внес китайский народ, под руководством своей коммунистической партии долгие годы героически боровшийся против агрессоров, а также корейский, вьетнамский и другие народы.
В Румынии в мрачные годы гитлеровской агрессии широко развернулась борьба патриотических сил во главе с коммунистами, направленная на подрыв гитлеровской военной машины и освобождение страны от фашистского ига. Используя благоприятные условия, созданные военными успехами антигитлеровской коалиции и в первую очередь блестящими победами Советской Армии, румынский народ сверг военно-фашистскую диктатуру, присоединился к антигитлеровской коалиции и совместно с Советским Союзом сражался вплоть до окончательной победы над гитлеровской Германией. Августовское восстание 1944 г. явилось поворотным пунктом в истории Румынии, ознаменовало собой начало новой эпохи — эпохи глубоких революционных преобразований.
Победа над фашистской Германией имела глубокие политические и социальные последствия в развитии современной истории, в судьбах многих народов. Народные массы ряда стран при авангардной роли прогрессивных демократических сил, возглавляемых коммунистическими и рабочими партиями, использовали благоприятные условия, создавшиеся в результате поражения блока фашистских государств, вырвали свои страны из цепи империализма и пошли по пути строительства новой жизни в свободных и независимых государствах.
Под влиянием великой победы над фашизмом колониальные народы усилили национально-освободительную борьбу, многие из них создали свои независимые государства и добиваются успехов в развитии экономики и культуры.
В течение последних двух десятилетий изменилась политическая география земного шара, сузилась сфера империалистического господства, неизмеримо возросли силы социализма, демократии и прогресса.
*****
Проблемы второй мировой войны в целом и участие Румынии в этой войне являются важнейшими задачами исследовательской работы и находятся в центре внимания историков нашей страны, Научное исследование опирается на обширный архивный материал, содержащий — помимо документов внутренней и внешней политики государственных органов того времени — воспоминания, свидетельства и мемуары политических деятелей, материалы репрессивных органов буржуазно-помещичьего строя, документы коммунистической партии, различных антифашистских организаций и других партий и политических организаций.
На протяжении истекших лет документальная база была рас
146
ширена: обнаружены новые материалы в архивах центральных и местных государственных органов и учреждений, собраны новые многочисленные воспоминания и свидетельства участников важных исторических событий. Исследование архивных материалов, имеющихся в стране, было дополнено, благодаря расширившемуся в последние годы сотрудничеству, изучением некоторых архивных материалов Советского Союза, ГДР, Чехословацкой Социалистической Республики и в настоящее время Венгерской Народной Республики и Австрии. Были изучены документы о Румынии, хранившиеся в архивах министерства иностранных дел Германии и опубликованные в английском и французском изданиях, а также большое число мемуаров и историографических материалов, изданных в других странах.
Эта работа, продолжающаяся и теперь, помогла нам выяснить многие вопросы, связанные с внутренними экономическими, политическими и социальными факторами, с внешнеполитическими условиями Румынии в годы, предшествовавшие второй мировой войне, и в годы войны, с обстоятельствами, которые обусловили или повлияли на политический курс правящих кругов Румынии и на развитие Румынии в этот период. Были собраны новые факты и данные о размахе движения Сопротивления в нашей стране, его взаимосвязи с движением Сопротивления и с развитием политического и военного положения в других странах Европы; об убытках, понесенных румынским народом в результате гитлеровского грабежа и войны; об отношении различных буржуазных группировок к гитлеровской войне и к закабалению страны Германией; о массовом характере антифашистского восстания в августе 1944 г.; о вкладе Румынии в победу над гитлеровской Германией и т. д. Для выяснения этой проблемы важнейшее значение имеет широкий, углубленный анализ, содержащийся в докладах Георге Георгиу-Дежа в связи с 15-й годовщиной Социалистической Республики Румынии и 20-летнем освобождения Румынии от фашистского ига.
Результаты исследований изложены в различных трудах и статьях, среди которых следует отметить: «Вклад Румынии в вой-Цу против гитлеровской Германии», «Экономические усилия румынского народа в войне против гитлеровской Германии», сборники статей «23 августа 1944 года», «Из современной истории Румынии», «Румыния в период второй мировой войны» (на французском языке), «Установление и укрепление народно-демократического режима в Румынии» (на французском языке). Многочисленные статьи и сообщения были опубликованы в журналах «Луп-та де класа», «Студий» (Исторический журнал Академии СРР), «Анналы Института истории партии при ЦК РКП», «Ревиста ар-хивелор» и т. д.
На основе собранного и обобщенного материала были созданы и готовятся к печати два обширных труда, один из которых
10*
147
посвящен антифашистскому вооруженному восстанию, а другой — участию Румынии в войне против гитлеровской Германии. Оба труда предрарительно широко обсуждались. Следует добавить, что современная история Румынии и в особенности история военного периода и народной революции интересует многих зарубежных историков.
Из трудов, вышедших в свет в социалистических странах, первое место следует отвести ценному труду «История Великой Отечественной войны Советского Союза», разработанному Институтом марксизма-ленинизма, в котором события в нашей стране освещаются во многих главах. Отметим также работы историков Н. И. Лебедева, М. Г. Сазиной, работу «История Румынии. Новое и новейшее время» под редакцией В. Н. Виноградова и др.
Труды, посвященные событиям в Румынии периода второй мировой войны, или такие, в которых упоминаются события, связанные с нашей страной, были опубликованы в Чехословацкой Социалистической Республике, Венгерской Народной Республике, Народной Республике Болгарии и Германской Демократической Республике.
Из книг, изданных в капиталистических странах, известны труды А. Тойнби, X. Сетона-Уотсона, В. Ширера, А. Гоулд Ли, А. Верта, А. Хилльгрубера, К. Типпельскирха, Фриснера и др. Во многих из них делаются попытки исказить историческую истину о второй мировой войне, умалить роль Советской Армии в разгроме гитлеризма, роль антифашистского движения Сопротивления, роль народных масс, коммунистических и рабочих партий, антифашистских и патриотических сил. Однако непреодолимая сила исторических фактов вынуждает этих авторов более или менее объективно писать о главных событиях того времени, в том числе и о борьбе румынского народа и его армии против гитлеризма. Одной из задач румынских историков является критика попыток неонацистских и других реакционных историков исказить правду об истории второй мировой войны, извратить историческую истину.
*****
При изучении политических проблем, связанных со второй мировой войной, румынские исследователи, работающие в области истории, ставят в центре внимания углубленный анализ явлений, относящихся к подготовке и осуществлению вооруженного восстания, к историческому значению августовских событий 1944 г. для румынского народа и откликов на них за рубежом.
Исторические успехи, достигнутые румынским народом в экономическом и культурном развитии в послевоенные годы, ярко осветили большое значение антифашистского вооруженного восстания в августе 1944 г. — важнейшего события современной ис
148
тории Румынии, ознаменовавшего решительный поворот в судьбах нашего народа, в его длительной борьбе за национальное и соци» альное освобождение, за осуществление глубоких революционных преобразований и построение новой Румынии.
Историческое значение антифашистского вооруженного восстания в развитии Румынии заключается прежде всего в том, что оно свергло военно-фашистскую диктатуру, террористическую диктатуру наиболее шовинистических и агрессивных кругов румынских правящих классов, связанных с германским империализмом.
Исторические события августа 1944 г. уходят своими корнями в политико-экономические противоречия и социальные волнения периода, предшествовавшего войне. Политические силы, выступившие в августе 1944 г., черпали свою энергию в крупных революционных боях и упорной борьбе против эксплуататорских правящих классов, реакции и фашизма, которую долгие годы вели широкие народные массы во главе с коммунистами. Размах антифашистского движения, борьба широких слоев общественности за демократические свободы, против буржуазно-помещичьей реакции затормозили на некоторое время процесс фашизации Румынии. Однако правящие круги буржуазно-помещичьей Румынии, подражая мюнхенской политике Англии, Франции и США, шаг за шагом отступали перед гитлеровской экспансией. Горькие плоды этой политики предательства национальных интересов оказали катастрофическое воздействие на судьбы страны в следующие годы, когда была установлена военно-фашистская диктатура Антонеску и Румыния была подчинена немецко-фашистскому империализму и ввергнута в гитлеровскую войну.
Многочисленные документы подтверждают историческую истину, заключающуюся в том, что румынский народ никогда не мирился с порабощением страны немецкими империалистами и их пособниками внутри страны. Широкие народные массы — рабочий класс, крестьянство, интеллигенция, ремесленники, служащие — видели в гитлеровских захватчиках непримиримого врага национальных интересов. Даже значительные круги буржуазии выражали отрицательное отношение к союзу с гитлеровской Германией. Территория страны была перекроена, Румынии был навязан фашистский Венский диктат от 30 августа 1940 г., в стране неистовствовал фашистский террор, гитлеровский грабеж причинял тяжелые лишения народному хозяйству и народным массам. Все это с самого начала породило антигитлеровские настроения, которые непрерывно углублялись и усиливались в ходе войны, принимая самые различные формы борьбы против военно-фашистской диктатуры, военного производства и находившихся в стране немецких войск.
Участие в антисоветской агрессии, предпринятой гитлеровской Германией, с самого начала было весьма непопулярно в Румынии.
149
Румынский народ видел в этом одиозный акт, враждебный его национальным интересам и ведущий страну к разрухе и катастрофе. Это цинично подтвердил сам Ион Антонеску во время беседы с Риббентропом, говоря: «...я заявил, не спросив народ, что мы должны вести политику присоединения к странам оси. Я сказал, что это единственный случай в истории, когда два человека осмеливаются выступить с открытым заявлением и призвать народ вести политику, которая безусловно должна казаться ему ненавистной».
В этих трудных условиях, когда правящие круги толкали страну на грань национальной катастрофы, Румынская коммунистическая партия выработала глубоко патриотическую платформу, предусматривавшую свержение военно-фашистской диктатуры, выход страны из антисоветской войны и обращение оружия против Германии, образование правительства из представителей всех антифашистских сил, осуществление демократических реформ. Коммунисты изъявили готовность сотрудничать со всеми партиями, группами и политическими деятелями, независимо от их классовой позиции и идеологических убеждений, во имя осуществления любого из положений этой платформы, выдвигая в качестве единственного критерия сотрудничества борьбу против гитлеровских оккупантов и их слуг в стране.
Деятельность РКП проходила в исключительно сложных условиях. К трудностям, созданным террором, а также тем, что значительная часть видных деятелей партии находилась в тюрьмах и лагерях, прибавилось наличие колеблющихся и капитулянтских элементов в руководстве партии. Вопреки этому партийные организации, коммунисты, рискуя своей жизнью, руководили массами, организовывали диверсии против гитлеровской военной машины, объединяли вокруг себя патриотические силы. Многие документы, обнаруженные в последние годы в архивах фашистских государственных органов, в материалах судебных процессов над антифашистскими борцами и т. д., позволили обогатить документацию о выступлениях трудящихся, забастовках, актах саботажа рабочих на предприятиях, станциях, в шахтах, мастерских и воинских частях, наносивших удары по гитлеровской военной машине, о росте сопротивления крестьянства принудительным поставкам сельскохозяйственной продукции и реквизиции скота, об уклонении от призыва в армию и мобилизации.
Ведя борьбу во главе патриотических сил за свержение фашистской диктатуры и выход страны из войны, коммунисты настойчиво призывали все нефашистские политические группы примкнуть к антигитлеровской борьбе. Долгое время традиционные буржуазно-помещичьи партии — национал-царанистская партия Маниу и национал-либеральная партия Братиану — отказывались от любого сотрудничества с коммунистами и другими патриотическими силами и не пытались организовать какие-либо массовые
150
выступления. Их деятельность внутри страны в первые годы войны ограничивалась бесплодными закулисными действиями и переговорами с правительством Антонеску, которые продолжались вплоть до последних дней перед его свержением.
Как подтверждают многие архивные документы, политические круги, представленные двумя буржуазно-помещичьими партиями, связанными своими экономическими интересами с англо-американским капиталом, в своей ненависти к Советскому Союзу надеялись на то, что гитлеровская Германия и Советский Союз измотают друг друга в войне. Долгое время лидеры этих партий, а также дворцовые круги маневрировали, рассчитывая на осуществление «балканского варианта» Черчилля. Изученные материалы подтверждают также, что главари национал-царанистской и национал-либеральной партий стремились остаться в резерве верхушки господствующих классов, чтобы сохранить возможность маневрировать в случае поражения гитлеровцев и устранения правительства Антонеску. В своем письме к Иону Антонеску в ноябре 1940 г., намекая на свои партии, Маниу и Братиану писали: «Сохранение резервных сил является требованием не только в военных, но и в политических действиях». В свою очередь Антонеску соглашался на то, чтобы представители этих партий, играя в оппозицию, образовали резерв на случай разгрома гитлеровцев. «Хотя я считаю, что шансы на окончательную победу на 90% на стороне Германии, я не думаю уничтожить возможный резерв для политики противоположной той, которой служу я. В доказательство этого, несмотря на то что существует указ, осуждающий на смерть тех, кто ведет политическую деятельность, я приглашаю вас на обед»,— заявил Ион Антонеску посланцу национал-царанистской партии в мае 1941 г.
Коммунистическая партия последовательно выступала в защиту национальных интересов Румынии, за разгром фашизма. На протяжении всей войны Румынская коммунистическая партия, возглавляя антифашистские силы, вела в трудных условиях террора и преследований героическую борьбу в авангарде Сопротивления. Она организовала ряд демонстраций протеста, забастовок, актов саботажа в экономике и в армии; в течение всей войны партия вела широкую пропагандистскую деятельность, разоблачая фашистский строй, его бесчинства, информируя общественность о ходе войны, призывая народ к усилению антигитлеровской борьбы. Эти вопросы широко освещены в докладе профессора В. Романа L
В 1943 г. образовался антигитлеровский Патриотический фронт, объединявший РКП, организацию «Фронт земледельцев», которым руководил д-р Петру Гроза, социалистическую крестьянскую партию, под руководством М. Раля, организацию венгерских
1 См. т. III настоящего издания.
151
трудящихся в Румынии (МАДОС), Союз патриотов и другие демократические организации и группы.
Многие исследованные архивные документы содержат бога-тую информацию о развитии Румынии в 1941—1944 гг. Это позволило восстановить более широкую картину процесса углубления противоречий между широкими демократическими силами народа и военно-фашистской диктатурой, опиравшейся на гитлеровские штыки. Подъем массовой борьбы против фашизма и гитлеровской войны, сокрушительные удары, нанесенные в 1942— 1943 гг. фашистским войскам Советской Армией, и перспектива приближающегося разгрома Германии привели к глубокому политическому кризису военно-фашистской диктатуры, обострили внутренние противоречия режима; фашистский государственный аппарат вступил в необратимый процесс разложения.
Анализируя политическое и социальное положение Румынии, настроение народа, развитие событий на фронте, актив РКП под руководством Георге Георгиу-Дежа наметил летом 1943 г. общий план конкретной подготовки действий по свержению военно-фашистской диктатуры, выводу Румынии из антисоветской войны и ее присоединению к антигитлеровской коалиции. Этого настойчиво требовали жизненные интересы народа. В то же время коммунистам было ясно, что осуществление этих задач явится первым крупным шагом по пути социального освобождения трудящихся, началом революции, которая должна привести к созданию нового общественного строя, соответствующего чаяниям народа.
Исходя из определенных задач, был разработан ряд мер политического и военного характера: укрепление коммунистической партии, осуществление единства действий рабочего класса; создание широкой политической коалиции; создание вооруженных сил рабочего класса — боевых патриотических отрядов; привлечение армии к национально-освободительной борьбе.
В апреле 1944 г. колеблющиеся и капитулянтские элементы были устранены из руководства РКП. Это вернуло коммунистической партии ее мощь и боеспособность, создало возможность мобилизации всех ее сил для подготовки свержения фашистской диктатуры.
Коммунистическая партия укрепила свои организации во всей стране и, в первую очередь, организовала патриотические отряды — обученные и вооруженные. Эти отряды и сыграли решающую роль в свержении фашистской диктатуры, влияя своим боевым духом на позицию дворцовых кругов и других политических группировок, осознавших, на какую силу опирается компартия. Была улучшена также организация выступлений трудящихся с экономическими требованиями, актов саботажа, неподчинения приказам о мобилизации.
Настойчивые усилия, направленные на осуществление единства действий рабочего класса, в котором коммунисты виделй
152
решающий шаг в подготовке к свержению фашистской диктатуры, привели весной 1944 г. к осуществлению единства действий между РКП и СДП путем создания Единого рабочего фронта. Единый рабочий фронт укрепил боевую силу рабочего класса и в то же время оказал большое влияние на другие классы и политические группировки, в первую очередь на основные массы крестьянства и на средние слои города.
В борьбе за свержение диктатуры и присоединение страны к антигитлеровской коалиции РКП использовала все возможности, созданные кризисом фашистского режима, противоречиями между фашистским правительством, высшим офицерством, монархией и буржуазно-помещичьими партиями. Используя эти противоречия, а также ход событий на фронте, действуя с принципиальной твердостью и тактической гибкостью, коммунистическая партия упорно добивалась перегруппировки различных политических сил, чтобы привлечь максимальную часть их к участию в свержении фашистской диктатуры.
Исследованные в последние годы материалы подтверждают, что в условиях углубления кризиса фашистского режима, поражений, которые были нанесены фашистским войскам на фронте, и приближения Советской Армии к границам Румынии среди нефагаи-стских буржуазно-помещичьих политических групп и деятелей усилились поиски выхода из кризиса. Лидеры бужуазно-поме-щичьих партий проявляли все большее внимание к действиям и предложениям коммунистической партии.
Видя наметившуюся перспективу поражения гитлеровской Германии, приближенные к королю Михаю круги не желали до конца связывать свою судьбу с Антонеску и гитлеровцами. Они видели в участии короля в акции по выводу страны из войны на стороне гитлеровской Германии единственный путь к тому, чтобы снять с монархии ответственность за поддержку ею антисоветской войны. Характерен в этом отношении документ, озаглавленный «Коронный совет», который был составлен 3 мая 1944 г. приближенными короля. В случае дальнейшего сотрудничества между монархией и Антонеску, говорилось в этом документе, «румынский народ естественно будет обращать свои взгляды к новым формам организации... Кто может вообразить, что монархия как государственная форма, проявившая таким образом пол* ную солидарность с делом Германии, сохранится?»
Король и дворцовые круги, так же как Маниу и Братиану, считали, что заключение перемирия правительством Антонеску было бы лучшим решением вопроса, что таким образом можно было бы избежать революционного выступления народных масс. Они неоднократно обращались с подобным предложением к Иону и Михаю Антонеску. В отличие от Маниу и Братиану, король и его советники искали также другое решение на случай, если фашистский диктатор откажется заключить перемирие. Они вынуж
153
дены были признать роль коммунистической партии как единственной реальной политической силы, решительно выступающей за свержение военно-фашистской диктатуры и разрыв союза Румынии с гитлеровской Германией.
Коммунистическая партия понимала, что король и приближенные к нему круги, соглашаясь действовать совместно с нею, попытаются дать развитию событий желаемое ими направление, ограничить выступление государственным переворотом с участием узкой группы людей, не привлекая народные массы, и таким образом помешать развитию революционной борьбы. Однако партии удалось сорвать эти намерения. Приближенные к королю круги вынуждены были включить свои действия в общий план, разработанный коммунистами.
Проводя курс на политическую изоляцию фашистских правителей и на создание коалиции широких социальных сил, коммунистическая партия заключила в мае 1944 г. соглашение с либеральной группировкой под руководством Г. Татареску, которая сравнительно трезво оценивала ход событий. Эта группировка представляла часть буржуазии, экономические интересы которой были ущемлены некоторыми мероприятиями режима диктатуры и подчинением Румынии германскому империализму. Она была расположена принять участие в выступлении, направленном на то, чтобы вывести страну из фашистского блока.
В июне 1944 г. лидеры национал-царанистской и национал-ли-беральной партий под влиянием роста антифашистской борьбы внутри страны, побед Советской Армии на фронте, будучи разочарованы тем, что англо-американские войска открыли второй фронт во Франции, а не на Балканах, как они надеялись, и видя, что они рискуют остаться в стороне от событий и в полной изоляции, согласились договориться с коммунистической и социал-демократической партиями о создании Национально-демократического блока на широкой демократической платформе.
Большое значение имело привлечение армии на сторону патриотических сил, участие некоторых генералов и высших офицеров в военной подготовке выступления. Под непосредственным руководством РКП Военный комитет, сформированный на совещании 13—14 июня 1944 г., занялся подготовкой армии к участию в вооруженном выступлении.
Многие документы военных и репрессивных органов, мемуары и воспоминания некоторых генералов и офицеров и другие архивные материалы, изученные в последнее время, освещают сложный процесс, который происходил тогда в армии. Основная масса румынских солдат и офицеров не желала служить пушечным мясом ради совершенно чуждых народу интересов, ради кучки предателей, отдавших страну в кабалу фашистской Германии. Начиная еще с 1941 г., сразу же после вступления в антисоветскую войну, в армии непрерывно нарастали настроения, враждебные
154
фашистскому правительству и гитлеровским захватчикам — главным виновникам катастрофы, в которую была ввергнута Румыния. Обследование, проведенное на фронте 28 июля 1944 г. генеральным штабом, показало, что солдаты и офицеры не хотели продолжать антисоветскую войну. Большинство командиров полков указывало, что на их части нельзя более рассчитывать. Даже командующий группой войск «Южная Украина» немецкий генерал Фриснер отметил рост сопротивления румынских частей гитлеровской войне: «Как видно,— заключал он,— плохое поведение большей части румынских вооруженных сил имеет причиной задолго до этого подготовленный саботаж...»
Общее настроение народных масс и ход событий на фронте оказали сильное влияние на некоторых генералов и высших офицеров, которые не могли не оценить обстановку трезво. Усиливался процесс прозрения среди офицеров, которые все яснее сознавали теперь, в какую катастрофу были ввергнуты страна и армия. Таким образом постепенно созревали условия для того, чтобы армия встала на сторону патриотических сил и повернула оружие против гитлеровцев.
Многие офицеры, в том числе и занимавшие руководящие посты в армии, которым жизнь, ход событий показали, что единственной силой, способной сгруппировать и организовать всех, кто заинтересован в свержении фашистской диктатуры, была коммунистическая партия, присоединились к всенародному делу, практически участвуя в выполнении поставленных задач.
Учитывая ход событий на фронте и внутреннее положение, характерными чертами которого была высокая степень брожения среди масс, паника и растерянность фашистского государственного аппарата, компартия предложила осуществить устранение правительства Антонеску между 24 и 26 августа 1944 г.
23 августа в благоприятных условиях, созданных начавшимся 20 августа наступлением Советской Армии на Ясско-Кишиневском участке фронта, патриотические силы свергли военно-фашистскую диктатуру. Боевые патриотические отряды и румынские воинские части в соответствии с предварительно разработанным Военным комитетом планом и непосредственными указаниями руководства коммунистической партии заняли главные правительственные учреждения и стратегические объекты в Бухаресте и в других областях страны, окружили немецкие объекты в Бухаресте и немедленно атаковали некоторые из них. Вечером того же дня, в 10 часов, переданная по радио декларация короля отмечала, что Румыния находится в состоянии войны на стороне антигитлеровской коалиции, против фашистской Германии и фашистской Венгрии. Утром 24 августа патриотические отряды и румынские воинские части в массовом порядке приступили к штурму гитлеровских военных объектов. Румынская армия повернула оружие против нацистской Германии.
155
Соглашение о перемирии между правительствами Советского Союза, Соединенного королевства и Соединенных Штатов Америки, с одной стороны, и правительством Румынии, с другой, подписанное в Москве, так освещает этот исторический факт: «Румыния с 4 часов 24 августа 1944 года прекратила полностью военные действия против СССР на всех театрах войны, вышла из войны против Объединенных наций, порвала отношения с Германией и ее сателлитами, вступила в войну и будет вести войну на стороне Союзных Держав против Германии и Венгрии в целях восстановления своей независимости и суверенитета...»
Большое число патриотов вступило в патриотические боевые отряды, взяло в руки оружие. Вместе с воинскими частями они развернули бои и разоружили немецкие войска в долине Праховы, в Добрудже, Брашове, Турну Северине, Кэлэраше, Чернаводе, Слободзии, Урзичени, Оршове, Араде, Тимишоаре и других местах. Закрытие границы и бои вдоль нее не позволили немецко-венгерскому командованию подтянуть силы извне и помешали многим немецким частям уйти из Румынии.
До 28 августа патриотические отряды и румынские войска очистили Бухарест и его окрестности от гитлеровцев, а до 31 августа освободили всю южную и северо-западную часть страны, до навязанной Венским диктатом границы.
В это время советские войска окружили и разгромили основные силы группы войск «Южная Украина» и продолжали продвижение на юг. Население страны горячо и восторженно встречало героические части Советской Армии. 30 и 31 августа советские соединения были встречены населением Бухареста знаменами и цветами.
Прибыв на новые боевые позиции в Трансильвании и Банате между 6 и 18 сентября, советские войска немедленно вступили в действие, оказав помощь румынским войскам, которые сопротивлялись ожесточенным атакам противника. Плечом к плечу с Советской Армией-освободительницей Румынская армия сражалась за изгнание гитлеровских и хортистских войск из северо-западной части Трансильвании, а затем за рубежами страны, в Венгрии и Чехословакии вплоть до капитуляции фашистской Германии, в течение 260 дней.
Освобождение 25 октября 1944 г. последних населенных пунктов национальной территории аннулировало фашистский Венский диктат, северная часть Трансильвании была возвращена в естественные пределы Румынии. Этот факт был закреплен в мирном договоре между Румынией и Объединенными нациями.
Победоносное завершение войны 9 мая 1945 г. застало Румынию со всей ее военной и экономической мощью участницей войны на стороне антигитлеровской коалиции. На территории Чехословакии и на границах Австрии находились в этот момент 16 ди-
156
визий, воздушный корпус и другие румынские части и формирования.
Румынский народ хранит и чтит память о доблестных советских и румынских воинах, сражавшихся плечом к плечу за свободу Румынии и разгром гитлеровской Германии. Совместно пролитая кровь скрепила дружбу и союз между румынским и советским народами в борьбе за мир и свободу народов.
Сокрушив военно-фашистскую диктатуру, вооруженное восстание в августе 1944 г. нанесло мощный удар позициям эксплуататорских классов вообще, ознаменовало начало народной революции в Румынии. Высвободив гигантскую революционную энергию трудящихся масс, оно создало благоприятные предпосылки для постепенного завоевания новых важных политических позиций, открыло путь, который привел к установлению в Румынии власти рабочего класса в союзе с крестьянством.
Антифашистский характер восстания в августе 1944 г. тесно переплелся в тех специфических условиях, в которых произошло восстание, с задачами борьбы за национальное освобождение страны. Политическое порабощение и экономическое закабаление Румынии немецким империализмом были ликвидированы. Одновременно были сорваны надежды внутренней реакции при помощи извне вновь привязать Румынию к колеснице одной из группировок мирового империализма. Победоносное вооруженное восстание создало условия для завоевания подлинной независимости и национального суверенитета, для демократического развития страны.
В свете исторических итогов антифашистского восстания становится особенно очевидным авантюристический характер позиции, занятой по отношению к событиям августа 1944 г. фракционной группой А. Паукер — В. Лука. Не веря в способность рабочего класса, румынского народа подняться на борьбу за национальное и социальное освобождение, они попытались опорочить исторический акт 23 августа, выражали свое недовольство и неодобрение его осуществлением, хотели посеять сомнения и неверие в дело, осуществленное румынским народом под руководством коммунистической партии.
Ясно, что если бы не произошло августовское восстание, Румыния превратилась бы в арену опустошительной войны и результатом этого был бы катастрофический разгром страны и румынской армии. Вооруженное восстание сорвало замыслы фашистского правительства продолжать войну на территории Румынии, избавило народные массы от огромных человеческих жертв, а народное хозяйство — от тяжелых разрушений.
Учитывая настроения масс, противоречивые интересы различных социальных и политических группировок, используя благоприятные международно-политические условия, создавшиеся в ходе войны против гитлеровской Германии и в результате побед
157
Советской Армии, коммунистическая партия организовала борьбу народных масс, сумела сплотить широкую коалицию сил, которую она с успехом повела на свержение военно-фашистской диктатуры и осуществление народной революции. Тем самым опыт нашей страны еще раз показал решающую роль внутренних сил в революции.
Акт 23 августа 1944 г. и совместная борьба румынской армии • и Советской Армии против гитлеровской Германии были с удовлетворением приняты и приветствовались антигитлеровскими силами во всем мире, которые придавали им большое значение. «Правда» писала 28 августа 1945 г.: «Значение выхода Румынии из оси выходит за пределы Румынии. Зарубежная печать права, говоря, что это означает крах всей немецкой системы обороны на Балканах. Румыния служила на Балканах ключевой позицией немецкого империализма». Указывая, что «немцы были ошеломлены ходом событий в Румынии», американская газета «Вашингтон пост» подчеркивала, что «решение Румынии будет иметь глубокое влияние на других балканских сателлитов, помимо того, что оно сразу же лишает Германию возможности использовать богатые румынские нефтяные залежи...»
В Информационном бюллетене от 15 октября 1944 г. германское командование в связи с тем, что его войска вынуждены были отступить из Греции, указывало, что одна из главных причин этого отступления заключается в событиях, которые произошли в Румынии и Болгарии и «создали угрозу для тыла немецких позиций на Балканах. В результате мы вынуждены эвакуировать немецкие войска из Южной Греции. Наши войска начали отступать с Эгейских островов и из Пелопоннеса еще несколько недель тому назад. Последние арьергарды покинули Грецию без боев 12 октября».
О значении присоединения Румынии к антигитлеровской войне в советском труде «История Великой Отечественной войны Советского Союза» сказано: «Свержение диктатуры Антонеску, победа антифашистского восстания вызвали патриотический подъем в массах. Изменилась обстановка и в соседних странах. Правящие круги Болгарии и Венгрии под влиянием поражения немецких войск в Румынии переживали острый кризис. 26 августа болгарское правительство заявило о полном нейтралитете; 29 августа в Венгрии было образовано новое правительство. В тот же день вспыхнуло народное восстание в Словакии».
На пленарном заседании мирной конференции представитель Советского Союза отмечал, что в августе 1944 г., «когда еще не определилась перспектива дальнейшего хода военных событий и когда судьба гитлеровской Германии еще далеко не была видна с достаточной ясностью, Румыния сделала решительный поворот в своей внешней политике. Этим актом Румыния оказала свою помощь Объединенным нациям и в первую очередь Советскому
158
Союзу, более других стран пережившему тяжесть военных нападений со стороны Германии и ее сателлитов.
Дальнейшее развитие военных событий подтвердило значение шага, который сделал румынский народ, шага, который заключался в том, что он сверг правительство Антонеску, эту гитлеровскую агентуру, и, встав на сторону демократических сил, стал одним из активных участников борьбы против гитлеровской Германии и оставшихся ей верными сателлитов».
♦ * * * *
Социально-политическое значение исторического события вытекает не только из непосредственных его результатов, но и из совокупности дальнейших последствий, которое оно обусловливает. В этом смысле размах преобразований, осуществленных в Румынии за последние 20 лет, ярко показывает огромное значение вооруженного восстания в августе 1944 г. Для судеб румынского народа.
После войны румынский народ проделал огромную работу по восстановлению и строительству новой Румынии. Осуществив глубокие экономические, социальные и политические преобразования, построив социализм на своей свободной родине, румынский народ с корнем удалил глубинные причины, порождающие реакционность, фашизм и войну. Весь наш народ с воодушевлением трудится над претворением в жизнь политики социалистической индустриализации, максимального освоения национальных ресурсов, интенсивного развития сельскохозяйственного производства, поднятия страны на новые ступени социального и культурного прогресса.
В соответствии с коренными интересами румынского народа и мира во всем мире Румыния проводит политику дружбы и братского союза с социалистическими странами, поддержки права народов свободно распоряжаться своей судьбой, политику развития международного сотрудничества и расширения отношений со всеми странами независимо от их социально-политического строя. В основу своих международных отношений наша страна положила нерушимые принципы соблюдения равноправия, суверенитета и независимости народов, невмешательства в их внутренние дела и выступает за проведение этих принципов в международной жизни.
Вместе со всеми прогрессивными силами наше государство поддерживает предложения, направленные на разрядку международной напряженности, на срыв агрессивных действий империализма; оно солидарно с борьбой народов, завоевывающих и защищающих свободу и национальную независимость, выступает за развитие международного сотрудничества и в защиту мира во всем мире.
Э. ПАТЕРНА (Германская Демократическая Республика)
О
ИСТОРИОГРАФИЯ ГДР
О БОРЬБЕ ПРОГРЕССИВНЫХ СИЛ ГЕРМАНИИ
ЗА СПАСЕНИЕ НЕМЕЦКОЙ НАЦИИ ОТ ФАШИЗМА
Граждане Германской Демократической Республики, все партии и общественные организации, научные институты, университеты и высшие учебные заведения готовятся отметить 20-ю годовщину со дня освобождения Германии от фашизма Советским Союзом и другими государствами антигитлеровской коалиции. В этой подготовке особое участие принимают представители общественных наук и прежде всего историки, которые уделяют большое внимание исследованию характера германского фашизма, закономерности его поражения во второй мировой войне, смыслу и результатам борьбы порабощенных фашизмом народов против фашистской агрессии и выяснению роли антигитлеровской коалиции, и в первую очередь Советского Союза, в победе над гитлеровской Германией.
Выполнению этой задачи посвятили свою деятельность исторические институты нашей страны; они проводят специальные научные конференции и коллоквиумы при активном участии ученых из различных европейских стран. Большое место отводят этим вопросам журналы. Пресса, радио и телевидение с разных сторон освещают новые аспекты событий, которые привели к развязыванию войны и капитуляции 8 мая 1945 г. Они показывают те силы, которые несут историческую ответственность за развязывание войны, а сегодня являются выразителями интересов западногерманского милитаризма. Они исследуют борьбу тех, кто всемп силами, не щадя самой жизни, сопротивлялся фашистскому варварству и войне.
На последних научных конференциях приводились новые материалы о разработке немецкими антифашистами, и прежде всего коммунистами, программ создания новой, демократической Германии.
В Германской Демократической Республике проводились и проводятся различные международные мероприятия, посвященные
160
освобождению узников концентрационных лагерей. Бывшие заключенные концлагерей повторили, как это было, например, вначале апреля 1965 г. в Бухенвальде, свою клятву продолжать борьбу против фашистских преступников, выступать против прекращения преследования нацистских преступников в Федеративной Республике и не успокаиваться до тех пор, пока последний виновный не предстанет перед судом народа.
При этом наши зарубежные товарищи с удовлетворением констатировали, что в Германской Демократической Республике растет молодое поколение, свободное от идеологии фашизма и шовинизма. Это поколение видит в ГДР государство, которое осуществило завещание антигитлеровской коалиции и борцов немецкого антифашистского движения Сопротивления.
В течение многих лет большое место в исследованиях немецких историков занимает изучение фашистского режима как орудия государственно-монополистического капитализма и особенно — ответственности ведущих германских монополий за подготовку и развязывание второй мировой войны, за преступные цели воины германского фашизма. Особое внимание историки Германской Демократической Республики уделяют истории антифашистского движения Сопротивления, в котором участвовали представители всех классов и слоев немецкого народа. В соответствии с исторической правдой главное внимание должно уделяться роли германского рабочего класса и его ведущей силы — Коммунистической партии Германии. В многотомном труде по истории германского рабочего движения, который вскоре будет закончен, освещены такие важные вопросы, как глубина и шпрота антифашистской борьбы в Германии, значение этой борьбы для общей антигитлеровской борьбы народов, а также руководящая роль Коммунистической партии Германии в антифашистском движении Сопротивления. В этой связи дается также ответ на вопрос о том, почему не удалось свергнуть фашистский режим собственными силами.
В 1963 г. для разработки четырехтомного сборника по истории Германии периода второй мировой войны при Институте истории Германской академии наук в Берлине была создана рабочая группа по изучению второй мировой войны. В центре исследования находились такие актуальнейшие проблемы, как цели войны, военное планирование, фашистская оккупационная политика в странах Европы.
В связи с 25-й годовщиной начала второй мировой войны состоялась конференция. В докладах, сделанных на конференции, а также в ходе дискуссии была показана агрессивная политика германского империализма, проводившаяся на протяжении всей его истории вплоть до наших дней. Последним значительным событием в научной жизни Германской Демократической Республики был III съезд Общества историков, на котором рассматрнва-
11 Заказ Kt 1094
161
лись преимущественно вопросы методологии истории и вопросы историографии обоих германских государств. Наиболее важные материалы всех этих конференций и конгрессов были уже опубликованы в соответствующих журналах или станут достоянием общественности в самое ближайшее время.
Характерным является то, что в исследованиях об антифашистской борьбе КПГ теперь особое внимание уделяется до сих пор еще мало изученному периоду — от начала второй мировой войны до нападения на Советский Союз. Позвольте кратко остановиться на некоторых результатах этих работ, в которых подчеркивается неизменность антифашистской политики Коммунистической партии Германии и доказывается неправомерность утверждений историков Западной Германии и других капиталистических стран о том, что в эти годы германские коммунисты якобы прекратили свою борьбу против Гитлера.
Когда разразилась вторая мировая война, Центральный комитет Коммунистической партии Германии опубликовал воззвание, в котором говорилось: «Коммунистическая партия Германии призывает всех антифашистов в Германии и в эмиграции именно теперь по-настоящему упорно действовать в духе объединения германского рабочего движения и германской оппозиции... и мобилизовать все силы для свержения Гитлера». Центральный комитет неустанно разъяснял членам партии и всем германским антифашистам новую ситуацию, возникшую после развязывания фашистской захватнической войны, и принципиальные вопросы дальнейшей борьбы против фашизма. Уделяя особое внимание разоблачению разбойничьего, империалистического характера развязанной Гитлером войны, ЦК одновременно разоблачал намерения и планы влиятельных кругов английского и французского монополистического капитала, стремившегося направить войну германского фашизма против Советского Союза и в то же время ввести в заблуждение народные массы с помощью демагогических фраз о том, что эта империалистическая политика представляет собой угрозу национальным интересам германского народа.
Так, в письме сельским коммунистам от 21 октября 1939 г. Коммунистическая партия Германии предостерегала: «Английский империализм не отказался от своих планов войны против Советского Союза и использует все средства для того, чтобы найти в германской буржуазии силы для поддержки своих планов... Англо-французский империализм ни в коем случае не желает независимости польского народа. Он желает восстановления зависимого польского государства в качестве барьера между советским и немецким народами. Это явилось бы лишь очагом империалистических военных провокаций».
Подробное изложение и обоснование тактической линии партии для ведения антифашистской борьбы в начальный период войны содержит «Политическая платформа Коммунистической
162
партии Германии», которая была разработана и принята на совещании Политбюро с ответственными партийными руководителями в конце декабря 1939 г. В ней констатировалось: «Тактическая линия Коммунистической партии Германии в настоящей ситуации должна быть направлена на создание народного фронта трудящихся масс, включая трудящихся — национал-социалистов, для защиты интересов и прав народных масс, для укрепления и углубления дружбы с Советским Союзом и для окончания в интересах народа империалистической войны».
В этом документе прямо говорилось о том, что эта тактическая ориентация представляет собой объективный пример борьбы как против фашистского режима и сил, во главе которых он стоял, так и против антисоветских сил международного монополистического капитала.
Чтобы усилить боеспособность партии, в «Платформе» выдвигалось требование о создании в стране крупной парторганизации с единым руководством, которая, будучи самым тесным образом связана с массами, должна проводить политическую линию и решать задачи партии.
В своих усилиях, направленных на выполнение задач, поставленных в документах партийного руководства, нелегальная партийная организация Коммунистической партии Германии с самого начала войны натолкнулась на чрезвычайно большие трудности. В первые дни войны гестапо арестовало большое число коммунистов и антифашистов, в том числе около 2 тыс. функционеров Коммунистической партии Германии. Указ о «Принципах внутренней государственной безопасности во время войны» от 20 сентября 1939 г. приказывал фашистским террористическим органгь зациям без всякой пощады расправляться , с антифашистами и разрешал им убивать коммунистов и социал-демократов без всякого суда и следствия. С образованием Главного управления имперской безопасности под руководством Гейдриха все органы подавления и террора фашистского государства были объединены в один аппарат, который покрыл всю страну широкой сетью агентов гестапо и шпиков.
Работа коммунистов среди масс осложнялась также тем, что значительная часть населения под впечатлением военных успехов и шумных победных торжеств перестала сопротивляться влиянию шовинистической пропаганды и фашистской идеологии.
Нелегальная партийная организация Коммунистической партии Германии вела героическую борьбу, связанную с большими жертвами, чтобы, несмотря на эти трудности, выполнить задачи, поставленные партийным руководством. Для ее поддержки ЦК КПГ через Швецию, Швейцарию и Нидерланды послал в Германию много опытных функционеров. Так, с начала войны до лета 1941 г. эти уполномоченные ЦК работали в Берлине, Бремене, Гере, Гамбурге, Йене, Киле, Кёльне, Кёнигсберге, Любеке,
п*
163
Магдебурге, Мангейме, Мюнхене, Штутгарте и других городах п областях. Они не только связывались с нелегальными коммунистическими партийными организациями, но и устанавливали многочисленные контакты с социал-демократами и беспартийными рабочими, с представителями интеллигенции и средних слоев.
Уже на этом этапе войны, в течение которого Коммунистическая партия Германии продолжала свою борьбу против гитлеровской диктатуры и тысячи антифашистов жертвовали своими жизнями в национально-освободительной борьбе, многие социал-демократы, несмотря на отказ правых социал-демократических лидеров от единого фронта, плечом к плечу боролись вместе со своими товарищами-коммунистами. В начале сентября 1939 г. Комитет действия германских социал-демократов и коммунистов в Берлине призвал немецкий народ объединиться со всеми антифашистами в национальный фронт борьбы против Гитлера и окончить войну, направленную против национальных интересов немецкого народа. Это воззвание констатировало: «Теперь Германия может быть спасена лишь самим народом. Победа Германии перед лицом превосходящих сил всего остального мира исключена. Поражение и крах неотвратимы... Поэтому сразу же с началом войны каждый сознающий ответственность немец должен в своих мыслях и действиях воодушевляться одной общей целью: немедленное и быстрое окончание преступной гитлеровской войны, которая грозит уничтожением нашей страны и народа».
Осенью 1939 г. появилось воззвание социал-демократических и коммунистических рабочих и членов профсоюза берлинских заводов Сименса «Нашим товарищам на военных предприятиях, ко всему населению Берлина!» Оно содержало призыв к борьбе за окончание империалистической войны путем свержения гитлеровской диктатуры.
Большую активность развернула, например, партийная организация КПГ округа Адлерсхоф в Берлине, который охватывал городские районы Адлерсхоф, Альт-Глинике и Вонсдорф. Ею руководили уполномоченный ЦК Коммунистической партии Германии Вилли Галль. Он вместе с Отто Нельте установил прочные связи с нелегальными ячейками КПГ и рабочими-антифашистами на военных и многих других предприятиях. В многочисленных листовках Галль и другие разъясняли империалистический характер войны, необходимость борьбы за мир и свержение гитлеровского режима. В одной из листовок читаем: «Мы, коммунисты, представляем интересы всего народа, а народ хочет мира... Лучшей формой нашей борьбы за мир является уничтожение тех, кто принес несчастье войны нашему народу. Настоящий мир может наступить только тогда, когда все виновные в развязывании войны, Гитлер и монополистический капитал, исчезнут».
В октябре 1939 г. этой парторганизации удалось напечатать и распространить в Берлине несколько сот экземпляров первого
164
номера нелегальной газеты «Берлинер фольксцейтунг», которая до этого издавалась в Швеции. На шести страницах в специальном издании этой газеты партийная организация разъясняла многочисленные возможности ведения борьбы за мир. Она писала: «Любой саботаж на предприятии, каждый час работы, когда рабочий работал медленнее и давал продукции меньше, чем должен давать, каждое саботирование выплаты налога средними слоями населения, каждое невыполнение задания по сДаче продуктов питания крестьянами, любое сопротивление солдат и женщин является шагом на пути к миру. Социал-демократ, коммунист или демократ, протестант или католик — все мы имеем одну цель: Мир! Свержение Гитлера, виновного в развязывании войны! Разобщенные мы — ничто, объединенные — все!»
Всего за короткое время парторганизация в округе Адлерсхоф издала 35 нелегальных газет и журналов тиражом от 30 до 250 экземпляров. В конце 1939 и начале 1940 г. гестапо арестовало Вилли Галля и около 80 членов его группы. Вилли Галль и Отто Нельте были казнены в июле 1941 г.
Значительный подъем антифашистской деятельности стал заметен в этот период также в руководимых коммунистами организациях Сопротивления, которые в начале войны только еще начали свои действия. Это относится к группе Урига, к группе Шульца — Бойзена и группе «Внутренний фронт» в Берлине, к группе Лехлейтера в Мангейме, группе Позера — Нейбауэра в Тюрингии и группам в Мансфельдском горнодобывающем районе, из которого вышла Антифашистская рабочая группа Средней Германии. Группе Урига в дальнейшем удалось создать крепкие ячейки на 22 берлинских предприятиях, в том числе на предприятиях Сим-менса, АЭГ, Лоренца, Осрама, Кабельном заводе Обершпрее. Число ее членов превысило 200 человек. Они защищали идею создания широкого народного фронта всех противников Гитлера и устанавливали многочисленные контакты с функционерами коммунистических организаций Сопротивления в Дортмунде, Эссене, Гамбурге, Ганновере, Лейпциге, Мюнхене и других городах. Нити этой организации вели за границу: в Копенгаген, Прагу, Инсбрук, Вену, Голландию. С начала войны в Берлине-Нейкельне антифашистская группа, в которой действовало около 60 молодых коммунистов, социал-демократов, католиков и членов бывших демократических молодежных организаций, усилилась, когда в нее вошли молодые коммунисты Гейнц Капелле и Эрих Циглер.
Уже в ночь на 9 сентября 1939 г. юные борцы этой группы распространили в Берлине несколько сот экземпляров листовки «Я призываю юность мира», написанной членами группы. В листовке говорилось: «Берлинская молодежь, защищайся и возмущайся! Везде, где только можно, оказывай самое упорное сопротивление поджигателям войны. Берлинские девушки! Все зависит от вас. Отказывайтесь участвовать в производстве боеприпасов!
165
Чем активнее вы действуете, тем короче будет война. Думайте о двух миллионах наших отцов и братьев, погибших в первую мировую войну: нельзя допустить, чтобы это повторилось. Только свержение Гитлера и его банды поджигателей войны принесет мир!»
Группе удалось напечатать и распространить ряд других антифашистских листовок, пока гестапо не арестовало Гейнца Капелле и многих его боевых товарищей.
В 1939 г. юный Ганно Гюнтер объединил многих бывших учащихся в антифашистскую группу Сопротивления, которая также распространяла листовки, направленные против фашистской войны. В июне 1940 г. молодые коммунисты выпустили нелегальную брошюру «Свободное слово» в семи частях. В пей мы находим такие лозунги: «Немецкий народ, одумайся в двенадцать часов!», «Национал-социализм служит гитлеровским плутократам лишь ширмой для еще более бесстыдного ограбления народа».
Им удалось распространить шесть номеров этой брошюры и кроме того сотни экземпляров других листовок. Летом 1940 г. эти юные антифашисты попали в лапы гитлеровских палачей. Ганно Гюнтер был казнен 3 декабря 1942 г. в возрасте 21 года. Его последние слова были: «Я умираю за Германию».
Карл-Гейнц Янке в своих работах, посвященных исследованию политики Коммунистической партии Германии средн молодежи в 1939—1945 гг., отмечает, что до настоящего времени удалось обнаружить, что только в Берлине действовало более 20 небольших групп юных антифашистов, руководство которыми осуществлялось молодыми коммунистами и которые в первые месяцы войны вели мужественную борьбу против фашизма и войны.
Особую активность развернула в Берлине группа, руководи-май молодым Гербертом Баумом, которая в основном состояла из юных евреев. Группа насчитывала приблизительно 70 человек и была связана с Робертом Уригом, который разъяснял руководителям группы позицию Коммунистической партии Германии по отношению к войне и давал им указания по организации антифашистской деятельности. Группа вела регулярную и многообразную работу по подготовке своих членов, изучала важнейшие труды Маркса, Энгельса и Ленина, обсуждала актуальные политические вопросы. После введения принудительной работы для евреев члены группы начали решительную борьбу, в частности на предприятии Сименса, за улучшение условий труда рабочих-евреев.
В Берлине, во многих других больших городах и областях Германии мужественные антифашисты начали борьбу против войны и ее фашистских зачинщиков. В Дрездене, Лейпциге, Гамбурге, Штутгарте коммунистические группы распространяли листовки, писали на домах, заводских трубах и фабричных зданиях антифашистские лозунги, устанавливали связи с берлинскими партийными организациями.
166
Более широкого объединения молодых коммунистов и социалистов в антифашистские группы Сопротивления удалось достичь в Лейпциге, где организация Сопротивления коммунистов, руководимая Георгом Шуманом, ее активисты Артур Гофман, Вальтер Ципперер и другие уделяли большое внимание работе среди молодежи, участвовали в молодежных встречах и давали им важные указания по активизации движения Сопротивления. В Штутгарте коммунистам также удалось расширить свою организацию, образовать, особенно на предприятиях, новые группы и установить контакт с берлинскими организациями. В Гамбурге выделялся, в частности, член нелегального заводского комитета Коммунистического союза молодежи Альфонс Гартман, который впоследствии был брошен фашистами в концентрационный лагерь Эстервеген. Сразу же после того, как его выпустили, Гартман возобновил антифашистскую борьбу и вел успешную антифашистскую агитацию среди рабочих судостроительного завода Говальдт-верфт в Гамбурге. Подобным же образом действовали Роберт Бюхнер в Эйсле-бене, Альберт Хэнель в бывшем Хемнице (теперь Карл-Маркс-Штадт) и многие другие руководители коммунистов в самых различных областях страны.
Большое значение имело то, что такие выдающиеся функционеры КПГ, как Антон Зевков, Франц Якоб, Теодор Нейбауэр, Георг Шуман, после того, как их выпустили из фашистских застенков, немедленно возобновляли, несмотря на грозивший им смертный приговор, нелегальную деятельность и сразу же принимали меры для объединения отдельных антифашистских групп Сопротивления и подготовки в округах единых комитетов партийного руководства, как этого требовали резолюции Бернской партийной конференции 1939 г. и «Политическая платформа Коммунистической партии Германии».
Уже эти немногие примеры, взятые из множества им подобных, доказывают, что Коммунистическая партия Германии уже в первой фазе второй мировой войны — от начала войны до нападения на Советский Союз — непрерывно и настойчиво вела борьбу против гитлеровского фашизма, вела работу, направленную на его свержение и окончание развязанной им войны, неся при этом большие потери.
Коммунистическая партия Германии вела эту борьбу, сознавая, что тем самым она действует в интересах не только рабочего класса, но и всего народа, всей нации. Таким образом, она продолжала проводить национальную политику, которой следовала со времени своего основания и которой твердо придерживалась и в условиях фашистского террора, пока гитлеровский режим не был повержен благодаря героической борьбе армий антигитлеровской коалиции и особенно Советского Союза.
В результате победы антигитлеровской коалиции перед немецким народом открылась возможность строительства новой, демо
167
кратической и миролюбивой Германии. Это соответствовало целям антигитлеровской коалиции и программе Коммунистической партии Германии, которую она выработала на Брюссельской и Бернской партийных конференциях (1935 и 1939 гг.) и в рамках Национального комитета «Свободная Германия».
20-я годовщина освобождения от фашизма ставит перед немцами вопрос: «Как мы использовали возможности, предоставленные нам 8 мая 1945 года?» Активная подготовка в Германской Демократической Республике к 8 мая 1965 г., о которой я говорил вначале, показывает: в Германской Демократической Республике этот день используется для того, чтобы подвести итог двум десятилетиям, прошедшим после окончания войны. Население нашей Республики вступает в третье десятилетие с твердым сознанием того, что оно полностью воспользовалось великой возможностью, открывшейся перед ним в результате победы антигитлеровской коалиции. Упомянутые выше обширные труды историков, подготовляемые к 8 мая 1965 г., должны явиться их вкладом в борьбу немецкого народа за то, чтобы немецкая земля больше никогда не была той землей, с которой начинается война.
Тот факт, что 8 мая 1965 г. празднуется в Германской Демократической Республике как 20-я годовщина освобождения, является доказательством полного осуществления в ГДР антина-цистских, демократических и антимилитаристских идей антигитлеровской коалиции, за которые отдали свои жизни воины Советского Союза, солдаты и офицеры США, Англии, Франции и других стран, а также огромное число партизан многих народов, в том числе и немецкие антифашисты.
Б. ТУДЭВ
(Монгольская Народная Республика)
О
МОНГОЛЬСКАЯ НАРОДНАЯ РЕСПУБЛИКА В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Великая Отечественная война советского народа против фашистской Германии, длившаяся четыре года (22 июня 1941 — 8 мая 1945 гг.), закончилась победой Советского Союза и его Вооруженных Сил.
Война советского народа против фашистской Германии была прежде всего войной двух систем — социалистической и капиталистической, войной между силами реакции и прогресса, между идеологией фашизма и марксизмом-ленинизмом. Война подвергла всесторонней проверке государственную, общественную и экономическую систему Советского Союза. Победа Советского Союза в войне с фашистской Германией продемонстрировала преимущества развивающегося социалистического общества перед отживающим свой век капитализмом.
Победа Советского Союза и его Вооруженных Сил в войне против фашистской Германии имела огромное всемирно-историческое значение. Прежде всего это была победа социализма и демократии над силами реакции. Победив фашистскую Германию, Советский. Союз спас все человечество, его многовековую культуру от порабощения и уничтожения фашистскими захватчиками. Советский народ и его Вооруженные Силы с честью выполнили свою освободительную миссию и интернациональный долг, оказав братскую помощь народам Польши, Румынии, Болгарии, Албании, Чехословакии, Югославии, Венгрии в борьбе против немецко-фашистских оккупантов. Советские Вооруженные Силы, разгромив фашистскую Германию и ее военную машину, способствовали освобождению от фашистских захватчиков народов Западной Европы, уничтожили гитлеровский режим «нового порядка» в Европе и ликвидировали фашизм в самой Германии, в результате чего Восточная Германия получила возможность развиваться по демократическому пути.
169
Победа Советского Союза коренным образом изменила международную обстановку, соотношение сил на мировой арене. Образовалась могучая мировая социалистическая общественная система, противостоящая системе капитализма. Советский Союз, явившийся решающей силой в разгроме фашистской Германии и империалистической Японии и понесший большие материальные и людские потери, вышел из войны более могучим, возросли его мощь и международный авторитет. СССР возглавил борьбу демократических сил за прочный мир между народами. Усилилась тяга трудящихся всего мира к социализму. Создались благоприятные условия для развития демократии и социализма.
Победа Советского Союза показала, что страна социализма непобедима и обладает неиссякаемой мощью, защищая революционные завоевания, свою свободу и независимость. Война ярко выявила слабость и реакционный характер капитализма, обострила его противоречия и углубила общий кризис капитализма.
Благодаря победе Советского Союза во второй мировой войне с новой силой стала развиваться национально-освободительная борьба в зависимых и колониальных странах, в результате чего многие страны Азии и Африки добились свободы и независимости. Империализм теряет в колониях одну позицию за другой, лишаясь источников сырья, рынков и прибылей.
Причины поражения фашистской Германии не являются случайными. Общественно-экономический и государственный строй Советского Союза, отношение народных масс к войне, моральный дух войск и тыла явились решающими факторами победы над германским фашизмом. В ходе войны советский народ показал огромную моральную стойкость и духовную силу как на полях сражений, так и на трудовом фронте, в тылу. Вместе с разгромом гитлеровского фашизма были сорваны агрессивные планы германского империализма, стремившегося захватить страны Восточной Европы, а также надежда мирового империализма на уничтожение социализма.
Источники силы и могущества Советского государства, одержавшего победу над фашистскими захватчиками,— в самой природе социализма, в руководстве Коммунистической партии. Социализм показал свою правоту и жизнеспособность. Коммунистическая партия Советского Союза и Советское государство в трудные годы войны сумели организовать и поднять советский народ на борьбу против германского фашизма. На вероломное нападение фашистской Германии советский народ ответил всенародной войной. Коммунистическая партия Советского Союза мобилизовала все материальные и духовные силы народа и направила все ресурсы страны на разгром фашизма и обеспечение полной победы. Героизм советского народа на полях сражений и на трудовом фронте явил миру яркий образец непревзойденного мужества в борьбе за свободу и независимость родины.
170
Монгольский народ принимал непосредственное участие во второй мировой войне на стороне демократических сил, возглавляемых Советским Союзом. Участие в разгроме германского фашизма — злейшего врага всего человечества — явилось интернациональным долгом монгольского народа.
Когда началась Великая Отечественная война против фашистской Германии, монгольский народ проявил свою солидарность с советским народом и заявил о своей готовности принять участие в защите отечества мирового пролетариата — СССР.
Монгольский народ понимал, что эта война является не войной двух армий, а войной между двумя системами — капитализмом п социализмом, борьбой двух мировоззрений. В этой войне решалась судьба социализма, судьба советского народа и всего прогрессивного человечества; решалась и судьба монгольского народа. В одной из своих телеграмм правительство МНР заверило правительство СССР в том, что «МНР будет продолжать укрепление дружбы с советским народом и будет свято выполнять обязательства, принятые на себя договором о взаимной помощи, заключенным между МНР и СССР в м*арте 1936 года, готово оказать любую помощь СССР в победоносном ведении Отечественной войны, которую навязал ему германский фашизм».
Монгольская народно-революционная партия и правительство МНР воодушевили рабочих, аратов (крестьян) и интеллигенцию па новый трудовой подъем, на организацию помощи Советской Армии. На призыв партии и правительства откликнулись все слои населения МНР. В стране развернулась всенародная кампания помощи советскому фронту. В городах и кочевьях, на предприятиях и в учреждениях — всюду рабочие, служащие и араты принимали обязательства давать продукцию сверх установленной нормы, организовывали сбор денежной помощи и подарков фронтовикам — бойцам Советской Армии. По всей стране прокатилась волна митингов и собраний. Был создан фонд помощи Советской Армии, в который вносились деньги, золотые и серебряные вещи, одежда и продовольствие для фронтовиков. Подарки готовились везде: на предприятиях, в учреждениях, в артелях, в школах, в семьях рабочих, аратов и служащих.
В эти годы все трудящиеся МНР напрягали силы, работая под лозунгом «Все для фронта! Все для победы!» Военная обстановка потребовала перестройки народного хозяйства в соответствии с задачами военного времени и усиления обороноспособности страны. Увеличение поголовья скота, сбора и заготовок шерсти и другой продукции животноводства стало главной, решающей задачей. Увеличились заготовки мяса, кожи и пушнины, производство масла, жиров и других продуктов животноводства, а также рыболовства. Наряду с этим рабочие и служащие создавали за счет средств, накопленных во время работы в дни отдыха и во внеурочное время, фонды подарков советским воинам, а араты организо
171
вывали охотничьи бригады для заготовки мяса. Были приняты меры по обеспечению страны товарами собственного производства за счет увеличения выпуска продукции отечественной промышленности, полного использования внутренних ресурсов страны. Все промышленные предприятия страны были подчинены интересам фронта, задаче снабжения Советской Армии и удовлетворения потребностей населения. За годы войны было создано много новых предприятий и значительно расширены ранее существовавшие; особенно быстро росло овчинно-шубное, кожевенное, суконное-войлочное производство, производство сливочного масла, муки, овощей и т. д. В результате в стране накопились значительные материальные и продовольственные запасы, из которых был создан фонд помощи Советской Армии. На предприятиях развернулось патриотическое движение рабочих за выполнение и перевыполнение производственных заданий, передовые рабочие перевыполняли годовые нормы выработки на 500—1000%, в результате чего промышленность МНР в годы войны систематически перевыполняла план.
Откликаясь на призыв партии и народного правительства, трудовое аратство также принимало активное участие в оказании помощи советскому фронту. Подарить своего лучшего коня Советской Армии было делом чести монгольского арата. За годы войны для воинор Советской Армии араты подарили свыше 30 тыс. лучших лошадей. Всего же МНР поставила Советскому Союзу более 430 тыс. лошадей. На средства, собранные трудящимися МНР, были созданы танковая колонна «Революционная Монголия» и авиаэскадрилья «Монгольский арат», снабжение которых до конца войны обеспечивала МНР. Танковая колонна «Революционная Монголия», гвардейская эскадрилья «Монгольский арат» принимали активное участие в разгроме вооруженных сил фашистской Германии, в частности — во взятии Берлина.
В годы войны рабочие, араты и все трудящиеся МНР посылали индивидуальные посылки и подарки, коллективно и лично тысячи писем советским людям, частям, соединениям и воинам Советской Армии и получали многочисленные письма в ответ. Эти письма являются яркими документами солидарности наших народов, их интернациональной дружбы и сплоченности. Первый эшелон подарков бойцам Советской Армии был отправлен на фронт в ноябре 1941 г. к 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. В нем были тысячи меховых полушубков, валенок, меховых рукавиц, меховых телогреек, шерстяных свитеров и т. д. и т. п. Всего на фронт было отправлено шесть крупных эшелонов подарков. Вместе с эшелонами ехали представители монгольского народа, руководители партии и правительства, лучшие люди производства, рабочие, скотоводы и интеллигенты.
Монгольский народ оказал также братскую помощь советским гражданам, пострадавшим от фашистских захватчиков, в особен-
172
йости семьям погибших воинов; помогал тягловым и племенным скотом в восстановлении освобожденных от фашистских оккупантов районов Советского Союза.
Эта братская помощь явилась символом нерушимой дружбы советского и монгольского народов, основанной великим пролетарским учителем В. И. Лениным и неустрашимым монгольским революционером Д. Сухэ-Батором. Развернувшееся в стране массовое движение помощи советскому народу явилось выражением интернационального долга рабочих, аратов и интеллигенции Монголии. Монгольский народ не видел для себя более почетной и важной задачи, чем оказание помощи советскому фронту в целях скорейшего разгрома врага. Помогая советскому народу, МНР честно выполняла положения договора о взаимопомощи между МНР и СССР, заключенного в марте 1936 г. Монголия и в экономическом и морально-политическом отношении активно участвовала в разгроме германского фашизма.
Участие МНР в справедливой антифашистской, освободительной войне, помощь, оказанная Советскому Союзу, явилась скромным вкладом Монголии в разгром германского фашизма и освобождение народов Европы от фашистской тирании. Наряду с этим, МНР всемерно укрепляла свои вооруженные силы, которые не только охраняли границы республики от угрозы нападения со стороны японских империалистов, но и сковывали их значительные военные силы. Это было вкладом в поддержание мира на Дальнем Востоке.
В годы войны японский империализм сконцентрировал вдоль монгольской и советской границ миллионную армию, выжидая удобный момент для вторжения в МНР и СССР. Империалистическая Япония, нарушая договоры и международное право, интенсивно готовила бактериологическую войну против народов МНР и СССР. Это вынудило МНР увеличить численность своих вооруженных сил в 3—4 раза и выделить свыше 60% своего бюджета на содержание армии и усиление обороноспособности страны.
Несмотря на трудности военного времени, Советский Союз в свою очередь помогал МНР в развитии национальной промышленности оборудованием, машинами, техникой и транспортными средствами, а также товарами для населения. Монголия получала от Советского Союза большое количество вооружения и боеприпасов, которые были необходимы ей для обороны. Все это способствовало подъему экономики и обороноспособности страны. Такого сотрудничества и взаимопомощи между нашими странами — двумя социалистическими государствами, находящимися во враждебном капиталистическом окружении,— требовали интересы наших народов и интересы социализма.
После капитуляции гитлеровской Германии МНР участвовала своими вооруженными силами в разгроме империалистической Японии — союзницы фашистской Германии. Вступлением в войну
173
с Японией на стороне Объединенных наций МНР ставила перед собой следующие задачи: во-первых, навсегда уничтожить постоянную угрозу нападения на республику, во-вторых, быстрее добиться долгожданного всеобщего мира на Дальнем Востоке. Монгольский народ, участвуя в разгроме империалистической Японии, внес свой вклад в установление мира на Дальнем Востоке и освобождение народов Северо-Восточного Китая, Внутренней Монголии и Барги.
Угроза империалистической интервенции и война против фашистских захватчиков несомненно тормозили развитие производительных сил, экономики и культуры МНР. Война отвлекала большие материальные средства и силы монгольского народа от задач социалистического строительства.
Разгром японского империализма имел огромное значение для дальнейшего развития МНР. Благодаря этой победе была ликвидирована давняя угроза агрессии в отношении МНР со стороны японских империалистов, значительно укрепились независимость и международное положение страны, возрос ее авторитет во всем мире. В ходе совместной борьбы во имя разгрома фашистской Германии и японских империалистов еще более укрепились братская дружба, сотрудничество и взаимопомощь монгольского и советского народов — надежная гарантия развития и процветания нашей страны. Разгром японского империализма в целом обеспечил создание благоприятных условий для развертывания и ускорения мирного социалистического строительства в нашей стране.
Монгольский народ вместе с другими народами социалистического лагеря и со всем прогрессивным человечеством выступает против войны, за мир и дружбу между народами, за сосуществование стран с различным политическим строем.
Ныне германский милитаризм вновь стал серьезной угрозой делу мира в Европе. Реваншисты угрожают европейским социалистическим странам. Они рвутся к ядерному оружию, добиваются осуществления планов создания ядерных сил НАТО, разрабатывают план и стратегию ядерной войны в Европе. Западногерманское правительство решило прекратить судебное преследование военных преступников «за давностью лет», что является преступлением перед человечеством. Монгольский народ гневно протестует против решения ФРГ об амнистии военных преступников гитлеровской Германии и поддерживает справедливое требование народов Советского Союза, Германской Демократической Республики и других стран Европы об отмене этого решения.
10 марта 1965 г. парламентская группа депутатов Великого народного хурала МНР выступила с обращением, в котором решительно требует, чтобы все нацистские военные преступники, совершившие ужасные злодеяния против человечества, были наказаны, а решение правительства ФРГ отменено.
М. ИСУСОВ
(Народная Республика Болгария)
О
ОТНОШЕНИЕ БОЛГАРСКОГО НАРОДА К ВОЙНЕ ПРОТИВ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ
(Сентябрь 1944 г.—май 1945 г.)
В годы второй мировой войны Болгария находилась на стороне фашистской Германии. Однако вскоре после вторжения гитлеровских войск на Балканы и вероломного нападения гитлеровской Германии на Советский Союз прогрессивные силы болгарского народа поднялись на подлинную революционную войну против оккупантов и? болгарского фашизма. Несмотря на союзнические отношения с правителями Болгарии, гитлеровцы фактически навязали ей режим оккупации, хотя и в специфической форме. 22 июня 1941 г. ЦК Болгарской коммунистической партии заявил в обращении к болгарскому народу: «История не знает более империалистической, бандитской и контрреволюционной войны, чем та, которую начал фашизм против Советского Союза. И наоборот, пег брлее справедливой и прогрессивной войны, чем та, которую советский народ ведет против наступления фашизма и от исхода которой будет зависеть судьба всех народов».
24 июня ЦК БКП взял курс на развертывание вооруженной борьбы болгарского народа против фашизма. На протяжении более трех лет в антифашистской борьбе приняли активное участие свыше 250 тыс. человек. Свыше 20 тыс. стали партизанами, 10 тыс. приняли участие в боевых группах, осуществлявших революционный террор и экономический саботаж.
В политическом объединении масс болгарского народа особую роль сыграл Отечественный фронт, созданный под руководством Коммунистической партии в 1942—1943 гг. Победы Советской Армии на советско-германском фронте и изменение соотношения сил в пользу антигитлеровской коалиции оказывали решающее влияние на развитие революционной борьбы в Болгарии.
Каковы результаты вооруженной борьбы болгарского народа против фашизма и гитлеровской оккупации Болгарии? Во-первых,
175
провалились гитлеровские планы отправки на Восточный фронт болгарских войск. На советско-германском фронте не было ни одного болгарского солдата. Основные силы болгарской армии были направлены против партизанского движения и движения Сопротивления народных масс. Во-вторых, в результате активной работы по разложетпо армии почти во всех ее частях были созданы революционные организации. Переход военнослужащих и отдельных подразделений болгарской армии на сторону партизан принял значительные масштабы. В-третьих, объединились революционные, прогрессивные и демократические силы Болгарии для борьбы за национальную независимость страны и ее освобождение от диктатуры фашизма. Очень сильно было ограничено влияние буржуазной оппозиции, которая стремилась путем сепаратного мира связать страну с западными державами — участниками антигитлеровской коалиции. В-четвертых, позиции фашистской диктатуры в Болгарии были значительно ослаблены. Осенью 1943 г. страна была охвачена политическим кризисом. Летом 1944 г. политический кризис принял все черты революционного кризиса, который в конце августа — начале сентября 1944 г. перерос в непосредственную революционную ситуацию. Восстание 9 сентября 1944 г. явилось неизбежным результатом этого развития событий. Решающее значение в победе восстания имела помощь Советской Армии, которая в конце лета 1944 г. вступила на Балканы.
Отношение болгарского народа к вопросу о войне против фашистской Германии на ее заключительном этапе определялось, с одной стороны, в корне изменившимся внутренним и международным положением страны после сентябрьского восстания 1944 г., а с другой — глубокими революционными традициями борьбы против фашизма. Правительство Отечественного фронта, созданное в ходе вооруженного антифашистского восстания, 9 сентября 1944 г. объявило войну гитлеровской Германии. Народные массы считали участие Болгарии в войне против фашистской Германии продолжением революционной борьбы, которая велась до победы восстания. Самые влиятельные политические организации страны — Болгарская коммунистическая партия, Отечественный фронт и Союз рабочей молодежи — непосредственно после установления народно-демократической власти призвали весь народ принять участие в окончательном разгроме фашистской Германии. Эти организации весьма ясно понимали переживаемые страной трудности. Они были порождены тяжелым состоянием народного хозяйства, разграбленного гитлеровцами, сопротивлением свергнутой фашистской и контрреволюционной буржуазии, разложением армии и колебаниями уставших от войны мелкобуржуазных слоев, международной изоляцией Болгарии и т. п.
Участие в войне против фашизма было одной из самых важных задач болгарского народа, которую нужно было решать одновременно с рядом других задач революции. Ими были —
176
уничтожение старого государственного аппарата и создание новых органов управления; организация суда над военными преступниками и контрреволюционерами; создание революционных политических и массовых организаций различных социальных групп, принявших участие в революции; восстановление народного хозяйства и налаживание работы новых экономических органов. Отношение разных социальных групп к участию Болгарии в войне определялось характером противоречий в болгарском обществе после захвата политической власти рабочим классом в союзе с трудящимся крестьянством. Кроме того победа над фашизмом не сразу разрешила противоречия между революционными, прогрессивными и демократическими силами болгарской нации, с одной стороны, и гитлеровской Германией — с другой. Значительные военные силы Германии, находившиеся на Балканском полуострове, продолжали служить главной угрозой национальной независимости Болгарии*. Поэтому различные социальные группы в Болгарии по-разному относились к вопросу об участии в войне. Перспектива революции и подготовка революционных преобразований еще во время войны, а также антивоенные настроения в общественной психологии вызвали среди некоторых слоев общества колебания в отношении к вопросу об участии Болгарии в войне. Против участия в войне выступили сторонники свергнутых политических фашистских' группировок, а также и некоторые слои буржуазной оппозиции проанглийской и проамериканской ориентации, в частности, буржуазная группа демократов, правые элементы политического союза «Звено», реакционное крыло социал-демократической партии и др.
Участие болгарского парода в войне нуждалось в международном признании. Нужно было, чтобы государства антигитлеровской коалиции признали Болгарию воюющей стороной против фашистской Германии. Решающую роль в этом признании сыграла позиция Советского Союза. В первый же день власти народной демократии Советское правительство сообщило, что прекращает войну с Болгарией. Болгарский народ встретил Советскую Армию с глубоким убеждением, что она является решающим фактором освобождения страны от фашизма, фактором защиты национальной независимости, что она спасет страну от огня гражданской войны, которую готовили силы контрреволюционной и фашистской буржуазии. Революционные организации в Северо-Восточной Болгарии установили связь с Советской Армией еще до победы Сентябрьского восстания.
Сопротивление английского правительства активному участию Болгарии в войне и его стремление разоружить и демобилизовать болгарскую армию не было одобрено другими главными участниками антигитлеровской коалиции. После трехдневных переговоров 28 октября 1944 г. в Москве было подписано перемирие между Болгарией и союзными державами, что обеспечило болгарскому
12 Заказ № 1094
177
народу право на участие в войне против фашистской Германии. Успешному решению этого вопроса содействовала победа народно-демократической революции в Югославии и подписание соглашения между болгарским и югославским правительствами в октябре 1944 г. в Крайове, а также создание правительства народно-демократического фронта Румынии в марте 1945 г. и демократической власти ЭАМ в Греции.
Армия Болгарии, которая приняла участие в войне против фашистской Германии, по своему характеру и назначению не имела ничего общего со старой фашистской армией. Болгарский народ совершил исторический подвиг, создав в короткое время новую, революционную антифашистскую массовую армию. Она участвовала в войне на протяжении восьми месяцев. В первый период (сентябрь — ноябрь 1944 г.) на Балканах — в Македонии и Южной Сербии — сражались три болгарские армии, насчитывавшие около 200 тыс. человек. Во второй период (декабрь 1944 г.— май 1945 г.) на территории Северо-Западной Югославии и Венгрии вела боевые действия одна болгарская армия, насчитывавшая свыше 130 тыс. человек.
Новая армия была создана в результате действия ряда факторов. Самые существенные из них состояли в том, что революционные комитеты солдат успели привлечь на сторону народно-демократической власти массы солдат старой армии. Накануне, во время и после Сентябрьского восстания возникли комитеты солдат в более чем 350 военных частях и соединениях. Во-вторых, в состав революционных войск вошла и слилась с ними партизанская армия. Из частей этой армии и огромного числа добровольцев — 30 тыс. человек — были сформированы 73 гвардейские части болгарской армии. В-третьих из командного состава старой армии в конце 1944 г. и в 1945 г. были выведены 1219 офицеров, не считая демобилизованных после войны. Их места непосредственно после Сентябрьского восстания заняли руководящие деятели народно-освободительной армии. К службе в новой армии было привлечено также большое число прогрессивных офицеров, находившихся в отставке. Так был укомплектован новый командный состав армии- В-четвертых, особое значение получила деятельность помощников командиров по политической части. Начиная с октября 1944 г. они были уже во всех частях, а с февраля 1945 г.— также в ротах и батареях. Весной 1945 г. число помощников командиров по политической части достигло 700, из них 677 были коммунистами. В-пятых, в центральных, областных и околийских комитетах Коммунистической партии, Отечественного фронта и Союза рабочей молодежи были созданы военные отделы, задача которых состояла в организации и координации всей многосторонней деятельности по созданию новой армии. Таким образом создание армии явилось действительно делом всего революционного народа.
178
Отношение народных масс к вопросу о войне против фашистской Германии весьма ярко проявилось, когда решались основные проблемы тыла. «Все для фронта — все для победы!»—это был общенациональный лозунг, под которым болгарский народ вносил свой вклад в дело разгрома фашистской Германии.
В заключительный период войны было положено начало консолидации болгарского рабочего класса. Его отряды находились в разных социальных и экономических условиях, в зависимости от характера и особенностей формировавшейся экономики переходного периода. Несмотря на это, рабочий класс как самая революционная общественная сила играл исключительно важную роль в восстановлении промышленного производства и нормального снабжения фронта. Особое значение имели коммунистические организации на промышленных предприятиях, комитеты Отечественного фронта, комиссии рабочих, профсоюзные комитеты и организации рабочей молодежи. С другой стороны, болгарское крестьянство, которое всегда выглядело как весьма изменчивая и сложная социальная среда, проявило исключительную отзывчивость к основным проблемам войны. Бедняки, середняки и часть крестьянской буржуазии приступили к восстановлению сельскохозяйственного производства, точно выполняя государственные реквизиционные планы военного назначения. Широкие слои прогрессивной интеллигенции поставили перед собой основную задачу осветить перед народом характер и цели войны против фашистской Германии. Значительная часть промышленной буржуазии в условиях новой политической и экономической конъюнктуры путем постепенного восстановления производства стремилась обеспечить постоянный приток прибыли. Ее экономическая инициатива оживилась особенно после того, как весной 1945 г. было подписано болгаро-советское соглашение о торговле.
Проблемы фронта и тыла имели также морально-политическую и психологическую стороны. Обеспечение армии и солдатских семей средствами шло по линии государственных, военных и административных органов. В период войны исключительное значение имела деятельность общественных организаций народа: Организации помощи жертвам фашизма, Союза болгарских женщин, Болгарского красного креста, Союза рабочей молодежи и др. Эти организации создали мощное движение в помощь бойцам на фронте и солдатским семьям. Организация помощи жертвам фашизма проводила сбор денежных средств, продовольствия и одежды для бойцов и солдатских семей. В период войны в Софийской области, например, было распределено среди солдат и солдатских семей 78 млн. левов деньгами, отправлено 100 тыс. посылок и 500 тыс. писем на фронт и т. д. В Пловдивской области было распределено среди солдат и солдатских семей свыше 92 тыс. предметов одежды, свыше 624 тонн продуктов и др. Союз болгарских женщин тоже послал на фронт значительное количество одежды, продовольствия,
12*
179
книг, газет и др. Его организации оборудовали три крупных госпиталя. Женщины Софии стали шефами 16 госпиталей и 5 медицинских пунктов. Революционные организации молодежи организовали донорство, непосредственную помощь солдатским семьям, связь молодежи тыла с бойцами на фронтах. Движение помощи фронту и тылу имело огромную моральную силу и оказало могучее революционизирующее воздействие на массы.
Контрреволюционные элементы приложили немалые усилия к тому, чтобы сорвать или ограничить участие Болгарии в войне. Активную агитационную работу в этом направлении проводили болгарское эмигрантское фашистское правительство в Германии, подпольные фашистские организации в стране и некоторые враждебные центры в Турции. Эта агитация оказала некоторое влияние на часть военнослужащих. Большую опасность представляла пораженческая политика части руководящих деятелей влиятельной крестьянской партии — Болгарского земледельческого народного союза,— которые в условиях войны и победы над фашизмом выдвинули лозунг «Мира, хлеба, народовластия». К этому лозунгу присоединились правые элементы других партий Отечественного фронта. В конце ноября 1944 года эти силы протащили в Совете министров постановление, согласно которому фашистские преступники, изъявившие желание идти на фронт, освобождались от судебной ответственности. Политическая линия правых элементов в Отечественном фронте привела к ухудшению отношений между отдельными партиями в некоторых районах страны, к организации женских делегаций с требованием возвратить сыновей и мужей с фронта, к нарушению дисциплины в отдельных частях на фронте п в тылу. Эти действия имели далеко идущую цель — ослабление и постепенное уничтожение революционных завоеваний болгарского народа. Поэтому они встретили мощное сопротивление революционных организаций народа и органов государства народной демократии.
Таким образом, позиция болгарского народа на заключительном этапе антигитлеровской войны нашла свое воплощение в скромном реальном вкладе в разгром фашистской Германии. По своему характеру и целям война болгарского народа являлась в полном смысле слова Отечественной войной. Болгарская армия потеряла свыше 32 тыс. солдат, сержантов и офицеров — убитыми, ранеными и пропавшими без вести. В период Отечественной войны страна потеряла военное имущество стоимостью свыше 290 млн. долларов.
В результате боевых действий частей болгарской армии в первый период войны были разбиты 8 немецких дивизий и убито и ранено 35 тыс. солдат и офицеров врага. Во второй период число убитых и раненых гитлеровских солдат и офицеров в боях с болгарской армией увеличилось на 61 тыс. человек. Участие болгарского народа в войне имело, конечно, не только непосредственно
180
военное значение. Оно привело к выходу Болгарии из международной изоляции, к укреплению дружбы между болгарским, советским и другими народами, к подготовке условий для заключения справедливого мирного договора.
В исторической литературе по проблемам второй мировой войны у нас и за границей имеется огромное количество исследований, документальных сборников и мемуарных изданий. Значительные исследования проведены и по истории Отечественной войны болгарского народа; самым важным из них является трехтомная история этой войны. Научные исследования по истории Отечественной войны болгарского народа еще не решили некоторых важных вопросов — дипломатическая история войны, отношение разных социальных групп в Болгарии к войне, задачи народно-демократической революции и др. Научную разработку этих вопросов и ряда других более существенных проблем истории второй мировой войны можно осуществить только совместными усилиями ученых многих стран.
Я. КРЖЕН
(Чехословацкая Социалистическая Республика)
О
МЕСТО ЧЕХОСЛОВАКИИ
В АНТИГИТЛЕРОВСКОЙ КОАЛИЦИИ
Свое сообщение я хочу начать с хорошо известного положения, а именно, что без антигитлеровской коалиции и прежде всего без взаимодействия великих держав победа над нацистской Германией была бы невозможна. В этой связи можно размышлять о вкладе отдельных держав; об упорстве Англии и ее народа, которое не может не вызывать восхищения; о колоссальной производственной мощности Соединенных Штатов, которая достигла в то время фантастических успехов; о славном возрождении Франции и стойкости ее борцов; о прочности Советского государства и беспримерном героизме советского народа, который подвергся наибольшему натиску нацистских агрессоров и уничтожил подавляющую часть гитлеровского военного потенциала. Не останавливаясь на этих вопросах, отметим только то, что представляется бесспорным: в тяжелых условиях первых лет войны объединение антифашистских великих держав представляло кратчайший и, очевидно, единственный путь к победе. Если это действительно так, то из этого следует, что поддержка коалиции, и прежде всего единства великих держав, была составной частью борьбы национально-освободительных движений, составной частью их собственных освободительных целей и что каждое освободительное движение имело в этом отношении серьезные обязанности.
Что касается чехословацкого Сопротивления и большинства ого участников, то можно отметить, что сознание этой обязанности и интересов было с самого начала одной из характерных его особенностей. Это сознание исходило из опыта нашего Сопротивления, из уроков Мюнхена. Если допустить, что мюнхенская катастрофа не была неизбежной, вряд ли можно будет спорить о том, что предотвратить ее могло вероятнее всего совместное выступление великих держав в поддержку Чехословакии, против Гитлера. Есть много причин, почему этого пе случилось, и можно размыш-
182
пять о том, насколько это было нереально и иллюзорно. Однако существует достаточное количество доказательств того, что вера в это имела в Чехословакии большое распространение как среди простых граждан, так и в ответственных политических кругах.
В условиях распространения таких представлений начало развиваться и наше Сопротивление. Например, летом 1939 г. большинство чешских подпольных печатных изданий было полно оптимистических надежд на англо-франко-советский договор.
Чешское общественное мнение (если можно пользоваться этим понятием) считало такой договор уже решенным делом и прежде всего с ним связывало перспективы скорого освобождения и восстановления Чехословакии. Это имело большое влияние на планы будущего, которые тогда определяли деятельность чешского Сопротивления.
Широко распространилась весть о том, что великие державы договорились о так называемом ультиматуме всего мира Гитлеру, ультиматуме, который должен был бы заставить фюрера отказаться от своих экспансионистских вылазок. В какой мере эти сообщения отражали действительность? Коснулись ли московские переговоры чехословацкого вопроса или здесь имело место только желание тогдашнего чешского подполья? Наши источники не дают ответа на эти вопросы, и мы были бы очень обязаны советским, английским и французским коллегам, если бы могли получить от них информацию.
Мы далеки от того, чтобы превращать такое направление мыслей и чувств нашей общественности в неоскверненную добродетель; в этих представлениях одновременно таились демобилизующие иллюзии и ориентация на освобождение извне. Однако эти представления играли положительную роль в одном смысле — они жили и в последующий период «странной войны», который привел к политическим конфликтам и расколу в движении Сопротивления.
Даже в обстановке, когда отдельные политические течения занимали во многих случаях полностью противоположные позиции, в сознании широких слоев населения сохранилась надежда, что разобщенность антигитлеровского мира будет преодолена и наступит момент его совместного выступления против нацизма. Эти надежды являлись также причиной определенной умеренности реакционных политических кругов, так что в чехословацком Сопротивлении даже в то время не произошло такого раскола, который нельзя было бы преодолеть.
Особенно ярко это проявилось в тяжелое время после падения Франции. Имелись два фактора, которые действовали возбуждающе и помогали движению Сопротивления противостоять удручающей депрессии: первый — стойкость английского народа и воля правительства Черчилля вести войну против Германии; второй — надежды нашей общественности, обращенные к Востоку. В пора
183
бощенной Чехословакии поднялась большая волна симпатии к Сот ветскому Союзу, а с ней и надежда, что СССР в скором времени включится в борьбу. В этом видели единственную возможность остановить победное шествие гитлеровской Германии. Волна симпатии к СССР захватила не только традиционно левые круги, но и более широкие слои, подавляющее большинство борцов Сопротивления, включая и отдельные консервативные элементы. Очень убедительно об этом свидетельствует содержание переписки эмигрантского (лондонского) правительства с организациями его приверженцев в Чехословакии.
Обращает на себя внимание такой, например, факт: летом 1940 г. руководящие деятели бенешевских подпольных организаций связались с советскими кругами и выступили с инициативой соответствующих неофициальных переговоров. В эмиграции эти переговоры привели весной 1941 г. (еще до вступления СССР в войну) к соглашению о посылке чехословацкой военной миссии в Советский Союз.
В то время высказывались в пользу политического сотрудничества с Советским Союзом и представители подпольных групп в Словакии, которые ориентировались на Бенеша или даже на более консервативные круги подполья. Эти настроения внутри страны имели немалое влияние п на политику эмигрантского чехословацкого правительства. Хотя сторонники Бенеша и приспосабливались к обстановке времени и принимали участие в международных акциях, которые никак нельзя было назвать дружескими по отношению к Советскому Союзу (примером может служить чехословацко-польская конфедерация), они не упускали при этом из виду возможность вступления Советского Союза в войну и соблюдали в этом отношении позицию более сдержанную, чем, например, их тогдашние польские партнеры. Так, доктор Бенеш передавал тогда своим единомышленникам внутри Чехословакии, что хотя Советский Союз якобы перешел на сторону «вражеского нам фронта...», но, несмотря на это, «необходимо соблюдать по отношению к Советскому Союзу спокойное отношение».
Когда Чехословацкий национальный комитет в Париже, этот предшественник и эрзац эмигрантского правительства, обсуждал в начале 1940 г. принципиальное направление своей деятельности, он решил занять позицию, которую заместитель председателя комитета Шрамек сформулировал следующим образом: «...Комитет должен соблюдать большую осторожность и не должен закрывать для себя путь в будущее. Наша программа должна быть гибкой на случай, если международная обстановка полностью изменится. Сегодня эта обстановка обращена против России, но может случиться, что это коренным образом изменится».
Характерным для правительства Бенеша являлось тогда осторожное лавирование. В феврале 1940 г. он официально высказался в поддержку антисоветской позиции польского правительства
184
в Лондоне, заявив, что в случае поражения Германии «Советская Армия не должна идти дальше той линии, которую сейчас занимает, и не должна продвигаться дальше на Запад — па польскую или чехословацкую территории». Но оговорка, которую он сделал при этом, а именно, что эти цели должны быть достигнуты путем соглашения с Советским Союзом, уменьшила остроту антисоветской позиции и вызвала у польской стороны отрицательную реакцию.
Согласно записи разговора с генералом Сикорским от 24 апреля 1941 г., которую составил уполномоченный Бенеша в США Папанек, польские представители подчеркивали, что «чехословацкая позиция по отношению к России усложняет дело, потому что, если должно быть настоящее единство, то во всех отношениях, и вопрос о польской территории (т. е. о Западной Украине и Западной Белоруссии.— Авт,) должен был бы защищаться совместно». Папанек ответил на это словами, что для чехословацкого правительства «важно, чтобы с Россией договорились, потому что трудно вести борьбу с двумя великими державами, и что мы считаем самым большим врагом Германию».
Из этих документов (число их можно было бы умножить) следует, что позиция правительства Бенеша не полностью совпадала с политической позицией польской эмиграции. О политике Бенеша того времени нельзя сказать, что она была просоветской, но она также не была крайне антисоветской.
Имеется ряд причин того, почему бенешевская эмиграция не придерживалась тогда крайне антисоветского курса и почему она проявляла в этом отношении определенную сдержанность. Первой из главных причин является тот факт, что надо было считаться с общественным мнением внутри страны, отношение которого к Советскому Союзу — это относится также к немалочисленным зажиточным и консервативным кругам — не было отрицательным. Об этом свидетельствует, например, такое заявление крайне правого министра лондонского чехословацкого правительства Фейер-абенда в беседе 7 декабря 1940 г. с польским министром профессором Котом: «Имеются у нас люди, которые говорят: если мне суждено потерять имущество, так пусть его возьмет себе Сталин, который оставляет мне язык и национальную культуру, а не Гитлер, который берет все». Чехословацкий министр заметил далее, что именно поэтому чехословацкое правительство «заинтересовано в хороших отношениях с Россией».
Бенеша и его сторонников заставляло придерживаться такой политики и тогдашнее положение чехословацких дел па международной арене. Судьба программной цели нашего Сопротивления — восстановление Чехословакии — в первые годы войны была очень печальна. В официальной политике Англии и Франции все еще давало себя знать влияние мюнхенского соглашения и было неясно, входило ли в их послевоенные цели восстановление самостоятельности и свободы Чехословакии. Осенью 1939 г. не удалось
185
получить согласия западных великих держав на создание эмигрантского правительства. Когда же летом 1940 г. оно, наконец, было создано, его положение все же казалось неустойчивым и оно не занимало того положения, в котором находились остальные эмигрантские правительства. При таком положении Бенеш следил за политикой западных великих держав с недоумением, сдержанностью и с расчетом на то, что при помощи Советского Союза ему удастся укрепить свою позицию на Западе. Уже летом 1939 г. он послал политическую директиву, в которой подчеркивал, что Чехословакия заинтересована в соглашении двух западных великих держав с Советским Союзом, ибо «у трех великих держав наше дело будет лучше обеспечено, так как будет под контролем Советского Союза».
Само собой разумеется, такая позиция не была мотивирована каким-нибудь политическим и социальным радикализмом, скорее наоборот. В доверительной дискуссии, которая проходила в лондонском Государственном совете весной 1941 г., министр Рипка сказал: «Мы против коммунизма, но за хорошие отношения с Советским Союзом».
Еще более определенно эту мысль высказал Бенеш в ноябре 1940 г.: «Необходимо на случай будущей социальной революции не иметь русских против себя».
Все эти высказывания приводятся здесь для того, чтобы было понятно, почему после 22 июня 1941 г., когда начала создаваться антигитлеровская коалиция и закладывались основы англо-американо-советского сотрудничества, в чехословацком движении за свободу возникли оптимистические надежды.
Общественное мнение в порабощенной Чехословакии считало, что отныне наступает «идеальное» соотношение международных сил, которое может привести к освобождению Европы и восстановлению свободной Чехословакии, если, конечно, в тогдашней обстановке вообще можно было говорить о каком-то «идеальном» соотношении сил. Начиная с весны 1941 г. подавляющее большинство наших организаций Сопротивления — коммунистических и некоммунистических — рассчитывало на вступление Советского Союза в войну. С определенностью это можно утверждать о периоде, начавшемся с нападения на Югославию.
Для политических представителей обоих крайних крыльев чехословацкого освободительного движения — Бенеша, с одной стороны, и коммунистов, с другой,— было, конечно, не легко освободиться от концепций, утвердившихся в период «странной войны». Обоим крыльям не удалось сразу справиться с новой обстановкой. Руководящим кругам чехословацкой коммунистической партии пришлось еще довольно долго преодолевать в движении Сопротивления недоверие к западным великим державам и к партнерам по Сопротивлению, которые ориентировались на Запад и на лондонское чехословацкое правительство. Часть коммунистов теоретиче
186
ски обосновывала устаревшие концепции тем, что война со стороны западных великих держав, несмотря на вступление в коалицию с Советским Союзом, продолжает оставаться империалистической. Существовало также представление, что сотрудничество с прозападными группами подполья является исключительно делом временной тактики. Требовалось более длительное время для того, чтобы эти представления части коммунистического актива преодолеть. Коммунисты должны были приложить значительные усилия в этом направлении.
Упрощенно говоря, подобное положение создалось и на другой стороне, в лагере Бенеша. У большинства лидеров этой эмиграции проявлялась значительная сдержанность к политике сотрудничества с Советским Союзом. Дальнейший политический курс лондонской эмиграции был предметом острых споров. Первый из них разгорелся уже через два дня после нападения гитлеровской Германии па Советский Союз. В узком кругу руководящих представителей эмиграции некоторые социал-демократы предлагали тогда, чтобы правительство резко повернуло влево, прежде всего во внешней политике, по отношению к СССР. Однако это предложение было отвергнуто большинством присутствующих и насмешливо названо политикой «редиски» (сверху красная, а внутри белая).
Логика событий оказалась, однако, сильнее, и лондонское чехословацкое правительство (как и ряд других эмигрантских правительств) вскоре установило дипломатические отношения с Советским Союзом и заключило военный союз. Этот шаг для Чехословакии был очень полезным. После Советского Союза и Англия, а позже и другие государства признали чехословацкое правительство де-юре, и тем самым было фактически признано, что восстановление Чехословакии является военной целью великих держав.
Конечно, и впоследствии возникали проблемы, которые уже давно стояли перед заграничным представительством чехословацкого Сопротивления. Основную дилемму коротко можно охарактеризовать следующим образом: будет ли это представительство и после вступления Советского Союза в войну продолжать (хотя и более скрытно) политику «двух врагов» (т. е. нацизм и коммунизм, гитлеровская Германия и Советский Союз) или решится взять новый курс, международно-политической основой которого будет ориентация на антигитлеровскую коалицию и единство великих держав. С внутриполитической точки зрения последнее означало бы ориентацию на сотрудничество с левыми силами Сопротивления и прежде всего с коммунистами.
Во всех этих вопросах правительство Бенеша проявляло большую неустойчивость. Это было обусловлено целым рядом факторов: взаимными нападками консервативных п левых сил Сопротивления внутри страны и в эмиграции, изменениями между
187
народной обстановки и прежде всего ходом войны. Большое значение имел последний фактор. Когда обстановка на Восточном фронте была не в пользу Советского Союза, правительство поворачивало вправо, в противоположных случаях—влево. Но все-таки кажется, что нельзя ограничиться этой принятой поверхностной характеристикой и что надо попытаться проследить в ряде поворотов правительства определенную тенденцию.
Тенденция, которая пронизывала эти повороты, отличалась от тенденций, которые проявлялись, например, в политике польского эмигрантского правительства в Лондоне. Все возрастающая разница в политике этих правительств проявлялась особенно резко в отношении к Советскому Союзу. Эту разницу метко характеризует анекдот, который рассказывали тогда в Лондоне в политических кругах единомышленников генерала де Голля: «Когда побеждают русские, идите к полякам; они вам скажут: эта война необычная и трудно предвидеть ее результат. Нужно ждать и, может быть, все еще изменится. Когда побеждают немцы, идите к чехословакам; они вам скажут: эта война необычная и трудно предвидеть ее результат. Нужно ждать и, может быть, все еще изменится».
В 1943 г. эта разница выявилась и внешне: если между польской эмиграцией и Советским Союзом возник острый конфликт и были прерваны дипломатические отношения, то Бенеш — хотя он долго колебался и выжидал — в декабре 1943 г. заключил с Советским Союзом договор. По моему мнению, этот договор, предусматривавший не только военное, но и послевоенное сотрудничество, представлял собой после англо-советского договора, заключенного в мае 1942 г., самый крупный шаг к усилению сотрудничества с Советским Союзом. Этот договор, по моему мнению, был самым важным вкладом Чехословакии в дело укрепления антигитлеровской коалиции, основанной на сотрудничестве Запада с Советским Союзом.
Было бы ошибкой интерпретировать этот шаг Бенеша, как это иногда делается, как его полный отказ от прежней политической линии и прозападной ориентации. Ошибочность такой интерпретации подтверждают личные документы Бенеша, сохранившиеся в чехословацких архивах. Возьмем, например, его запись разговора с польским министром иностранных дел Рачинским в июле 1943 г. Бенеш тогда следующим образом формулировал преследуемые им цели заключения договора: «Мы хотим... если это возможно, обезопасить себя от интервенции внутрь нашей страны, обеспечить себе суверенитет и самостоятельность в международном отношении, дать особенно им — полякам — и всему остальному миру подтверждение того, что не допустим никакого тесного сближения с Россией и что мы не хотим быть советской республикой... Это должно быть собственно целью моей поездки в Россию».
188
Здесь проявляется одпа из основных черт политической концепции Бенеша. Существует множество подтверждений того, что Бенеш боялся послевоенных социально-революционных потрясений и хотел их избежать.
В отличие от других примерно одинаково мыслящих политиков, он, однако, считал, что этому нельзя воспрепятствовать закостенелой консервативной антисоветской политикой; наоборот, хотя это может звучать парадоксально, но он считал, что этого можно добиться политикой просоветской, сотрудничеством с Советским Союзом. Вообще такое представление было распространено в кругу всех его сторонников. Один из его самых близких сотрудников Г. Рипка писал ему 21 мая 1939 г.: «Знаю, что для нашего будущего весьма существенно, чтобы у нас была общая граница с Россией; таким образом мы приобрели бы противовес как по отношению к Германии, так и по отношению к Польше». При этом Рипка заметил, что такое сопоставление означало бы также «определенное укрепление наших позиций по отношению к России и остальным великим державам».
Независимо от субъективных и прочих целей, которые Бенеш преследовал своей политикой сотрудничества с Советским Союзом, эта политика с международной точки зрения и с точки зрения укрепления единства антигитлеровской коалиции была положительной и полезной. Такую оценку она и получила у авторитетных представителей западных держав — Рузвельта и Черчилля — и у Советского правительства. Вообще Советское правительство заявляло об этом во время войны не один раз. Можно привести, например, запись беседы Рипки с советским послом Богомоловым от 26 января 1943 г. Богомолов подчеркивал, пишет Рипка, что «...Советское правительство доверяет политике, проводимой президентом Бенешем, высоко оценивает, что мы всегда относились по-дружески к Советскому Союзу, не поддались на приманки и не стали проводить политику против Советского Союза. Они хорошо знают, что наш народ в душе русофильский и в своем большинстве решительно демократический... Они также информированы о том, как президент Бенеш и я во всех разговорах с англичанами и остальными подчеркивали необходимость политического сотрудничества с Советским Союзом».
Политика сотрудничества с Советским Союзом, выражением которой было заключение чехословацко-советского договора, была несомненно полезной и для нашего собственного освободительного движения, для единства его рядов. В связи с заключением*договора с Советским Союзом одновременно были заложены основы сотрудничества правительства Бенеша с коммунистами, что содействовало устранению опасности раскола и гражданской войны, черты которых в это время проявлялись, например, в польском и югославском освободительном движении. Мы далеки от того, чтобы делать из этого выводы и ставить отметки этим выдающимся осво
189
бодительным движениям. Условия в Польше и Югославии были, конечно, иные, чем в Чехословакии. Характер движения Сопротивления в этих странах как в целом, так и в его отдельных чертах также был другой.
Тот факт, что чехословацкое освободительное движение и офи- ‘ циальное заграничное представительство — лондонское правительство — развивались именно так, объясняется условиями, существовавшими во время войны в Чехословакии. Этой политической ориентации требовало прежде всего Сопротивление внутри страны, в рядах которого левые силы постепенно приобретали перевес и со взглядами которого лондонскому нравительству приходилось считаться.
«Общественное мнение» чехословацкого подполья, если можно такой парадоксальный термин здесь применить, занимало в этом отношении определенную позицию, и лондонскому правительству она была хорошо известна. Дело в том, что поддержка чехословацким эмигрантским правительством единства антигитлеровской коалиции и сотрудничества с Советским Союзом, насколько это в силах правительства, была требованием не только коммунистов, но и широких кругов чешского и словацкого Сопротивления.
Похожие течения имели место и среди чехословацкой эмиграции. Многочисленные группы эмигрантского «парламента» — лондонского Государственного совета — сильно нажимали в 1943 г. на правительство Бенеша в этом направлении. Решающим моментом, который окончательно перетянул чашу весов в пользу этой ориентации, были победы Советской Армии в 1943 г., показавшие огромную силу и вес Советского Союза в антигитлеровской коалиции и поставившие в повестку дня освобождение Чехословакии с Востока, а не с Запада, как на это до тех пор рассчитывали в Лондоне.
Мне, однако, не хотелось бы создать впечатление, что Бенеш пошел этим путем только и единственно под давлением событий и левых групп нашего Сопротивления. Этот вопрос мне хотелось бы осветить с помощью той терминологии, которая вытекает из моих взглядов и которые, наверное, будут отличаться от взглядов многих коллег, особенно из западных стран. Прошу поэтому проявить терпимость, которая является основной предпосылкой взаимного понимания, несмотря на различие взглядов.
По моему мнению, Бенеш и его правительство выражали взгляды классов, которые правили в довоенной Чехословакии и которые, при определенном упрощении, свойственном любой краткой характеристике, можно отнести к разряду буржуазных. Интересы этих слоев Чехословакии, несомненно, отличались от интересов соответствующих классов, например, в Польше, как их выражало польское эмигрантское правительство. Если восстановление власти этого правительства, создание так называемой Великой Польши, было по существу возможно только одновре
190
менно на антигитлеровской и антисоветской платформе (что являлось дилеммой, которая привела лондонскую польскую эмиграцию к крушению), то перед чехословацкой или чешской буржуазией такая дилемма не стояла. В отличие от польской эмиграции, которая ориентировалась на распад коалиции великих держав и на конфликт Запада с Советским Союзом, восстановление свободы и территориальной целостности довоенной Чехословакии (следовательно, и власти правительства Бенеша и классов, которые его поддерживали) было возможно только при условии существования антигитлеровской коалиции и при союзе с Советским Союзом. Выше уже приводились некоторые данные о том, насколько Бенеш сознавал это.
Здесь хочется лишь заметить, что впервые Бенеш сформулировал этот тезис уже осенью 1938 г., когда писал своим сторонникам внутри страны, что наша настоящая ориентация на союзников «могла быть всегда только европейской: Запад — Восток, Франция — Советский Союз».
Было бы ошибочным определять положительную роль Чехословакии, чехословацкого Сопротивления (в его рамках и определенную положительную роль лондонского правительства) в укреплении антигитлеровской коалиции только из специфических государственных интересов Чехословакии, как они по стечению обстоятельств создавались во время войны.
Антигитлеровская коалиция была, по моему суждению, чем-то большим, нежели обычный военный блок и нежели обычный неизбежный союз держав. Гигантская война и общая опасность невиданных масштабов вызвали во всем мире, а также в жизни великих держав социальные и политические изменения, которые создавали возможность и необходимость их взаимного сотрудничества и сближения. ,
Это сближение, которое развивалось особенно быстро в связи с конференцией в Тегеране, имело значение, далеко выходящее за рамки того времени. Его значение можно было бы кратко характеризовать, как второй Сталинград для гитлеровской Германии (в данном случае в области международно-политической).
Если для определения изменений, происходивших тогда в антигитлеровской коалиции, применить терминологию настоящего времени, мы могли бы сказать, что эта коалиция начала развиваться в плане мирного сосуществования, сосуществования Запада с Востоком, капитализма и социализма. 7
В этот обнадеживающий период «оттепели», происходившей под влиянием «духа Тегерана», возникали, конечно, многочисленные вопросы. Даст ли антигитлеровская платформа, на которой великие державы решили строить свои послевоенные отношения, достаточный простор для решения всех мировых проблем, стоявших во время войны? Устоит ли в надвигающихся переворотах и переменах принцип сосуществования Запада и Востока, основы
191
которого начали тогда закладываться, например, в форме проекта Организации Объединенных Наций? Как обе стороны коалиции — Запад и Советский Союз — смогут разрешить новые противоречия нового мира, контуры которого начали уже тогда обрисовываться? Будут ли великие западные державы продолжать сотрудничать с первым социалистическим государством мира перед лицом нарастающей революционной войны? Найдет ли социализм и прежде всего его центр — Советский Союз — решение, которое дало бы возможность привести естественные интересы прошедшей сквозь тяжелые испытания Страны Советов жить в мире и сотрудничестве с Западом в соответствие с всемирно-историческими революционными задачами Советского Союза?
Кроме того, с приближающейся перспективой победы над гитлеровской Германией появлялись новые вопросы, в разрешении которых были особенно заинтересованы малые государства. Какую систему устройства мира и Европы хотят воплотить в действительность великие державы антигитлеровской коалиции? Малые страны, исходя из печального опыта прошлого,— а у Чехословакии такого опыта было очень много — внимательно следили за поведением великих держав. Как будут поставлены отношения между великими державами, с одной стороны, и «теми остальными», с другой стороны? Будет ли новое международное устройство мира выше желаний великих держав или ограничится их кондоминиумом над миром? Удастся ли найти новые пути или будет в измененном виде повторяться история версальской системы? Наряду с великими надеждами возникали и Сомнения. Так, например, после возвращения из официальной поездки в Соединенные Штаты летом 1943 г. Бенеш обрисовал польскому министру иностранных дел Рачинскому свои впечатления следующим образом: «Прежнего изоляционизма не будет; Америка примет участие в мировой и европейской политике, но рискованно надеяться на обеспечение безопасности Европы со стороны Америки, рискованно ожидать какой-то новой Лиги Наций и тем самым системы коллективной безопасности. Более похоже на то, что они готовят систему великодержавной политики и сотрудничества, в которой положение малых стран не будет легким».
Трудно утверждать, что в этих сомнениях не было рационального зерна. Чего можно было ожидать, например, от проекта «международных полицейских сил», который появился в связи с Атлантической хартией, если не того, что великие державы хотят более или менее монопольно править послевоенным миром? Не скрывались ли подобные намерения за мыслью о «четырех полицейских» — послевоенного «квартета» Соединенных Штатов, Англии, Советского Союза и Китая,— которые должны были, может быть, просвещенно, но все-таки дирижировать послевоенным миром? Проекты такого рода касались не только малых, но и больших государств, каким была, например, Франция. Кажется,
192
что их представители, или хотя бы некоторые из них) разделяли тогда большую часть той горечи, которую чувствовал в то время, например, генерал де Голль.
Отказались ли впоследствии великие Державы от подобных тенденций или они действовали и дальше в их духе, но только в измененном виде? Существует ли какая-нибудь связь между этими концепциями и, например, соглашением о разделении военных сфер в Европе, которое, как отмечают новые работы, якобы было заключено в Тегеране? До сих пор в опубликованных исторических исследованиях и мемуарах эти вопросы, к сожалению, объяснены не совсем ясно, противоречиво, что, несомненно, обусловлено в большей мере самим характером исследуемого вопроса, необязывающим характером тегеранских дискуссий и тем, что не велось официального протокола этих дискуссий.
Если такая договоренность действительно существовала, то с чисто военной точки зрения ее можно считать естественной и нормальной. Но не имела ли она значение более широкое, чем только военное? Можно ли подобные соглашения отождествлять с разделением сфер политического влияния, как это делается в ряде значительных работ, особенно американских, или как на это крайне осторожно и не совсем ясно намекает доктор Бенеш в своих мемуарах?
Мы были бы очень обязаны нашим коллегам — исследователям политики великих держав, если бы они могли объяснить эти вопросы, по которым у нас нет первоисточников, но которые очень важны для истории малых стран, включая и историю Чехословакии.
Как бы то ни было, Чехословакия тогда избрала свой путь. Соглашение великих держав и их послевоенное сотрудничество было основной предпосылкой перспектив мира и безопасности в Европе и во всем мире. Из наших исследований вытекает, что, несмотря на определенные элементы недоверия, которые можно было наблюдать в конце войны, особенно в движении Сопротивления внутри страны (у различных частей движения по мотивам очень различным и в ряде случаев противоречивым), большинство авторитетных чехословацких представителей, особенно из рядов эмиграции, принимало эту ориентацию очень серьезно и считалось с ней как с одним из основных условий послевоенного развития Чехословакии.
Если бы сейчас был 1950 г., было бы легко назвать эту надежду иллюзией и сказать вместе со старым и мудрым английским писателем Джонатаном Свифтом: «Как же вы можете хотеть, чтобы человечество следовало советам, раз оно не считается даже с предостережениями».
Разрешите мне в заключение высказать надежду, что 1965 г., так настойчиво напоминающий о второй мировой войне, не подтвердит этот горький скепсис Свифта.
13 Заказ № 1094
Й. БОРУШ (Венгерская Народная Республика)
О
ВОПРОСЫ ИСТОРИОГРАФИИ
ОСВОБОДИТЕЛЬНОЙ БОРЬБЫ В ВЕНГРИИ
Прошло более 20 лет с тех пор, как победоносная Советская Армия, выполняя свою историческую миссию, изгнала из Венгрии последние остатки нацистского вермахта и началась новая эпоха в истории нашей страны. Советская Армия понесла большие потери ради освобождения Венгрии. Много страданий перенес за полгода боев на территории страны и венгерский народ.
Однако кровь героев не была пролита напрасно. История и достижения Венгерской Народной Республики свидетельствуют о том, что трудящиеся Венгрии сумели использовать завоеванную свободу.
О боевых действиях, имевших место более 20 лет тому назад, написано немало книг и исследований в Советском Союзе, Болгарии, Румынии, Венгрии, а также в странах Запада. Можно назвать сотни работ. Среди этих изданий исследования советских и венгерских историков, воспоминания бывших гитлеровских генералов, публикации венгерских эмигрантов различных политических течений. Первой вышла в свет в 1947 г. книга подполковника Артемьева «Разгром немецко-фашистских войск в Венгрии».
Эту обширную литературу можно подразделить на две большие группы. В трудах, которые были изданы в социалистических странах, бои в Венгрии рассматриваются как часть Великой Отечественной войны, как часть всемирно-исторической победы Советской Армии над немецко-венгерскими фашистскими войсками, как освобождение народов Европы. В книгах и исторических исследованиях, опубликованных на Западе, прежде всего в Федеративной Республике Германии, восхваляются германские вооруженные силы за превращение Венгрии в театр военных действий и тем самым «за спасение Западной Европы»; боевые же успехи Советской Армии на территории Венгрии квалифицируются как «захватнические ».
194
В рамках настоящего сообщения предусматривается рассмотреть те труды, которые были опубликованы в социалистических странах, прежде всего в Венгрии, а затем сделать некоторые замечания по работам, опубликованным на Западе.
Работы о боевых действиях в 1944—1945 гг., опубликованные в Венгрии, можно сгруппировать по времени их выхода в свет. К первым следует отнести труды, вышедшие до или к 10-й годовщине освобождения. Круг доступных в то время источников был относительно ограничен. Кроме газет и сообщений ТАСС того времени, можно было использовать советские работы, написанные на основе этих же материалов.
В условиях культа личности и догматизма освобождение Венгрии в этих работах трактовалось и изображалось как «девятый удар». В них не приводилось подробных данных о составе, численности войск, имели место неточности хронологического порядка. Таким образом, эти работы носили скорее научно-популярный, нежели научный характер. Значение этих трудов заключается в том, что их авторы обратили внимание на эту тему и сделали первые шаги в разработке этой проблемы. Публикации Шандора Тота и статьи в первом номере «Военно-исторических сообщений» за 1955 г. следует считать итогом этого начального периода.
В десятилетнюю годовщину освобождения была опубликована книга Дежё Немеша «Освобождение Венгрии». Два года спустя, в 1957 г., книга вышла в свет в несколько измененном виде на русском языке в Москве, а в 1960 г., в 15-ю годовщину, было опубликовано второе, улучшенное венгерское издание. Освободительные операции Советской Армии Немеш рассматривает на фоне общей политической обстановки. По его мнению, весь процесс освобождения подразделяется на два этапа: «девятый удар» (до осады Будапешта) и затем — освобождение Будапешта и всей страны. В военном отношении его труд содержит не много нового материала. Тем не менее автор постоянно стремится к тому, чтобы возможно многостороннее показать участие венгерского народа в борьбе против фашизма на стороне Советской Армии. Он рассказывает о размахе партизанской борьбы в Венгрии и приводит многочисленные материалы о национальном движении Сопротивления. Теперь нам известно, что это движение было гораздо значительнее и шире, чем отражено в этом исследовании, а также, что гораздо большее количество венгерских солдат и офицеров перешло на сторону Советской Армии и сражалось против фашистов.
Вторая группа трудов на эту тему вышла во втором десятилетии после освобождения Венгрии.
К 15-й годовщине вышел, в частности, сборник «К истории освобождения нашей страны». Книга содержит переводы советских, болгарских и румынских работ, в том числе большой отрывок из отличной книги полковника М. М. Малахова «От Балатона
13*
195
до Вены». Хотя в этой работе имеются отдельные ошибки и неточности, но боевые операции после окружения Будапешта и до полного освобождения Венгрии описаны очень подробно. Немалым достоинством книги являются приводимые в ней данные о воинских соединениях, численности личного состава, боевой технике, а также о планах воюющих сторон.
К третьей группе принадлежат издания, подготовленные к 20-й годовщине и частично уже опубликованные. В конце 1964 г. были изданы на венгерском языке отдельные главы из четвертого и пятого томов «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза». Из четвертого тома переведена глава 13-я, а из пятого тома — глава 5-я, к сожалению, написанная на уровне, не отвечающем освещаемой теме. Журнал «Хадтертенелми Кезлеменьек» уже в 1964 г. опубликовал ряд статей об освободительных боях в Венгрии в 1944—1945 гг. В третьем номере за 1964 г. опубликован доклад о «Значении операции в Венгрии в истории второй мировой войны», прочитанный в мае 1964 г. на заседании Венгерского исторического общества в Солноке. Автор делает попытку рассмотреть боевые действия в Венгрии в рамках общего военного положения. Четвертый номер содержит, в частности, статью полковника Малахова, представляющую собой обзор боев в Венгрии в 1944—1945 гг. Первый номер за 1965 г. целиком посвящен 20-й годовщине освобождения и содержит статьи о боях за Дебрецен, о подготовке последнего контрнаступления немцев в Венгрии в марте 1945 г. и др.
В ближайшем будущем военное издательство «Зрини» выпустит ряд книг, всесторонне освещающих операции Советской Армии по освобождению Венгрии. В книге Шандора Тота «Освободительные бои Советской Армии в.Венгрии» бои в Венгрии показаны на основе материалов венгерских и иностранных архивов. Работа Яноша Харшаньи воздвигает памятник венгерским партизанам, боровшимся против фашизма во время второй мировой войны. Его книга называется: «Венгерские борцы против фашизма». Третья книга посвящена операциям 1-й Болгарской армии в Южной Венгрии в 1945 г.
Совершенно противоположные тенденции проявляются в работах, вышедших на Западе. Мне хотелось бы остановиться здесь только на трех книгах. Генерал Фриснер, в своей книге, вышедшей в 1956 г. под названием «Verratene Schlachten» («Преданные бои. Трагедия немецкого вермахта в Румынии и Венгрии»), го-, воря об этих сражениях, подчеркивает, будто «решающее влияние на ход этих боев оказало предательство. Германский фронт дважды терпел катастрофу: один раз из-за предательства Румынии, а затем в Венгрии из-за предательства Хорти. В обоих случаях это привело к огромным потерям немецких солдат и крайне увеличило лежащее на них бремя». Впрочем, журнал «Хадтертенелми Кезлеменьек» еще в январе 1957 г. подробно прорецензировал
196
книгу Фриснера, но мы считаем, что венгерская историография должна высказать более аргументированное мнение по этому изданию.
Почти то же самое пишет бывший майор хортистского генерального штаба Ференц Адони в своей книге «Венгерский солдат во второй мировой войне». По мнению Адони, сопротивление фашистской венгерской армии на территории Венгрии воспрепятствовало Второму и Третьему Украинским фронтам под руководством Малиновского и Толбухина продвинуться через Вену в Баварию и до Рейна. «Результаты военных действий венгерского солдата в оборонительных боях в Венгрии в 1944—1945 гг. имели решающее стратегическое влияние. Исход войны они, естественно, не решали, однако тем, что затормозили расширение сферы большевистского влияния, они в значительной степени помогли формированию нынешней политической ситуации, которая обеспечивает по крайней мере основу и этим самым обеспечивает надежду свободолюбивых народов на завоевание лучшего будущего. Всего этого не было бы, если бы Европа болыпевизировалась уже в 1945 г.!»
Тенденциозный характер носит и работа Петера Гостопи: «Бои за Будапешт в 1944/45 г.». Эта работа, представлявшая собой первоначально диссертацию, защищенную в Цюрихском университете, появилась сначала в журнале «Вервиссеншафтлихе рунд-шау», а затем в серийном издании эмигрантского Венгерского института в Мюнхене. Гостони подробно рассматривает бои в районе Будапешта и за Будапешт, опираясь на работы, вышедшие в западных и частично в социалистических странах. Он приходит к следующему выводу: «То, что обе воюющие стороны не щадили ни город, ни гражданское население, ни всемирно известные памятники культуры в Будапеште, показывает, что как немецкая армия, так и советские части чувствовали себя одинаково на безразличном для них театре военных действий».
Венгерские военные историки стремятся всесторонне исследовать историю освободительных операций 1944—1945 гг. Для достижения этой цели мы должны знать и оценить соответствующую литературу. Мы считаем, что лучше сможем выполнить свою задачу, привлекая архивные материалы. Для того чтобы полемизировать с западными авторами, иметь возможность соответственным образом опровергать их утверждения, мы должны подробно и точно знать историю боевых действий. Йолемизируя с фактами в руках, мы существенно приблизились бы к общей цели — написанию правдивой истории. Мы убеждены, что такая работа будет полезна не только нашему народу, но и великому содружеству всех народов, строящих социализм.
Г. МОРГЕНТАУ
(Соединенные ПГваты Америки)
О
К ВОПРОСУ О ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ США ВО ВРЕМЯ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Знакомство с докладами и сообщениями, сделанными на этой конференции, дает возможность понять, какие огромные трудности стоят перед научными работниками в области установления объективной исторической истины. Когда мы изучаем вопросы второй мировой войны, сейчас, спустя 20 лет, мы получаем уже несколько иную картину, чем при рассмотрении этой исторической картины вблизи. Нам кажется это чрезвычайно важным, хотя, может быть, с точки зрения советских историков этот вопрос и не имеет существенного значения.
В крупных фундаментальных работах историков второй мировой войны неизбежным является то, что перспектива наблюдателя меняется, что с удалением от времени свершения событий меняется точка зрения. Если прибегнуть к метафоре, то можно сказать, что различные историки, принадлежащие к различным культурам, различным цивилизациям, различным политическим группировкам, рассматривая один и тот же пейзаж с разных мест, по-разному видят егоч Один может стоять на одном конце долины, другой — на противоположном, один стоит на вершине горы, другой стоит в предгорье. Все видят совершенно разные вещи.
Данное сравнение имеет некоторое основание в связи с неизбежностью сравнительного и несколько субъективного подхода к тем явлениям, которые мы рассматриваем с различных точек зрения. Для того чтобы анализ был правильным, самое лучшее, что может сделать историк,— это свести до минимума субъективизм точки зрения. Однако сделать это очень трудно. Было бы оптимизмом думать о возможности полностью, а не до некоторой степени избавиться от субъективного подхода. В связи с этим хочется подчеркнуть, что было бы весьма опасно рассматривать вопросы истории и различные исторические события не с точки зрения
198
простого наблюдателя, а скорее с уже предвзятой философской точки зрения или концепции. В большинстве случаев такое мнение не является справедливым.
Неверно объяснять политические события, происходящие в западном мире и тем более в США, ссылаясь на небезызвестное влияние, якобы оказываемое монополистическим капиталом на правительства западных стран. Конечно, монополистический капитал существует и имеет определенное влияние. Тем не менее нельзя, исходя из этого влияния, строить все выводы и сводить к этому весь исторический процесс. На происходящие события также влияют различные социальные проблемы. Если иметь в виду только одно влияние, то можно прийти к неправильным историческим выводам, впасть в субъективизм оценок.
С точки зрения американской истории, ряд событий прошлых лет ныне рассматривается по-иному. Так, например, «долларовая дипломатия» середины нынешнего столетия имела большое значение, в частности в организации той помощи, которую американское правительство оказывало различным странам и которая не обязательно была связана с экономической экспансией.
Большинство американских историков пытается оценить фактический материал истории без всякого предварительного мнения. Они пытаются исследовать архивные материалы Государственного департамента и выяснить, какова же была в действительности связь между различными событиями и какою была подлинная политика США в период второй мировой войны. Они приходят к выводу, что в большинстве случаев инициатива принадлежала не бизнесменам, которые, мол, определяли политику — изоляционистскую или экспансионистскую,— а, напротив, правительству, использовавшему заинтересованность бизнесменов в своих целях. Когда США стремились приобрести какую-либо военную базу в других странах, например, в Коста-Рике, то они использовали для этого экономические позиции ряда американских концернов в данных странах. Таким образом, американское политическое влияние устанавливалось с помощью использования правительством финансового капитала. Поэтому, если американское правительство поощряет бизнесменов, вкладывающих капиталы в какую-либо страну, то сразу же имеет место обратный процесс влияния; в данном случае бизнесмен выступает в виде посла нации и является орудием политики. Поэтому очень важно определить взаимоотношения между бизнесменами и дипломатами. Исторические факты, действительные факты истории говорят о многом. Поэтому их надо изучать с большой осторожностью. В связи с этим разрешите мне попытаться дать оценку ряда событий, о которых говорилось на конференции, когда политика США подвергалась большой критике.
При общем анализе было сказано или по крайней мере подразумевалось, что Соединенные Штаты Америки относились без
199
особого интереса к поддержке Советского Союза; при этом делались ссылки на то, что монополистический капитализм в США пытался предотвратить экспансию или усиление влияния Советского Союза на Европу. На первый взгляд, мне кажется, так можно было бы сказать. Действительно, многие бизнесмены желали победы Гитлера. ~В Америке были такие дельцы, которые много выиграли бы, как они полагали, от выигрыша Гитлера. Поэтому они не хотели победы Советского Союза. Но вопрос состоит не в том, что хочет одно лицо или группа лиц, а в том, чего не хочет само правительство и что сделало правительство в этой области?
При объективном изучении исторических фактов (если нас не ограничивают какие-то предвзятые мнения) мы видим, что эти • факты опровергают подобные суждения. События войны показывают, что на Западе был по крайней мере один государственный деятель, пытавшийся максимально уменьшить влияние Советского Союза. В 1942—1943 гг. Уинстон Черчилль предложил западным союзникам вступить на Балканы, в подбрюшье Европы, для того, чтобы опередить приход Советской Армии. Что же сделало в связи с этим правительство США? Оно отвергло это предложение г. Черчилля. Вы можете сказать, что оно отвергло не по политическим соображениям, но это надо доказать. Оно отвергло по причине, если можно так сказать, верности своему союзническому долгу по отношению к Советскому Союзу.
Второй пример, который следует привести. Опять-таки здесь нужно говорить о г. Черчилле. В январе 1945 г. г. Черчилль предложил в порядке военной стратегии западных союзников в последней фазе войны в Европе идти напрямик, чтобы захватить Берлин, продвинуться как можно дальше на Восток, войти и остаться в Чехословакии. Если вы изучите документы переписки между Эйзенхауэром, Маршаллом и Брэдли, которые отвергли это предложение Черчилля, то вы опять-таки увидите, что они опровергают то, что говорилось на настоящей конференции о Соединенных Штатах, якобы пытавшихся всячески ограничить рост влияния Советского Союза. Напротив, все крупнейшие американские генералы дружно выступили за то, чтобы не позволить-политическим соображениям подорвать правильность военной стратегии. Поэтому они не согласились с предложением г. Черчилля.
И, наконец, последний пример, который опровергает многое из того, что говорилось в отношении открытия второго фронта. Западные союзники, особенно США, критиковались за то, что они по политическим причинам слишком долго медлили с открытием второго фронта. Однако факты говорят о том, что если бы западные союзники хотели как-то ограничить развитие влияния Советского Союза, то самое лучшее, что они могли бы сделать,— это именно открыть второй фронт как можно быстрее и тем самым освободить большую часть территории Европы до того, как смогла бы это сделать Советская Армия. Тем не менее США отказались
200
пойти на это, отказались спешить, хотя имели для этого возможность. Преждевременные действия могли бы только подорвать успех советских войск. Так что здесь надо правильно оценивать истинные намерения американского правительства, а не говорить, что открытие второго фронта оттягивалось якобы по политическим соображениям. Если мы придем к такому выводу, то станет ясно, что все попытки неправильно или по-новому интерпретировать позицию США в отношении Советского Союза во время второй мировой войны являются продолжением «холодной войны».
Напротив, я могу подтвердить, поскольку был очевидцем и участником всех событий, что на протяжении всей войны, начиная с 1941 г., в США имели место огромная волна восхищения Советским Союзом, огромное движение в пользу Советского Союза, большие симпатии американского народа к Советскому Союзу. Замечу также, что в войне погибло много американцев, в частности из личного состава морских конвоев с военными материалами в Архангельск, Мурманск.
Если и были какие-то ошибки, то нельзя их относить за счет политики, которую проводило правительство США. Однако, находясь на различных местах, с которых мы смотрим на события, мы не можем не рассматривать историю с различных точек зрения, поэтому мы и приходим к различным выводам. Мы можем неправильно обрисовать ситуацию, если вместо фактов подставляет предвзятую концепцию. Этого мы не должны делать.
Н. КОНСТАНТИНЕСКУ
(Социалистическая Республика Румыния)
О
ИТОГИ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ РАБОТЫ ПО ВОПРОСУ
ОБ ЭКОНОМИЧЕСКОМ ВКЛАДЕ РУМЫНИИ
В ВОЙНУ ПРОТИВ ГИТЛЕРОВСКОЙ ГЕРМАНИИ ♦
Вооруженное восстание в августе 1944 г., ознаменовавшее начало народной революции в Румынии, участие Румынии в войне против гитлеровской Германии и ее вклад в историческую победу, одержанную антифашистской коалицией, решающей силой которой был Советский Союз, вписали одну из наиболее славных глав в современную историю румынского народа. В Социалистической Республике Румынии продолжается всестороннее научное исследование этой главы.
Подчеркивая, что главным вкладом румынского народа в разгром гитлеровской Германии был военный вклад, румынская историография провела в то же время большую работу по исследованию экономических и финансовых усилий румынского народа в войне против гитлеровской Германии.
Исследование этой важной стороны вклада Румынии в победу над гитлеризмом требует комплексного изучения глубоких причин, вызвавших огромный трудовой подъем народных масс, считавших участие в военных усилиях страны своим жизненным делом, выявления многочисленных форм, в которых проявилось это участие, определения его масштабов. С этой целью проведена и проводится большая работа по обнаружению архивных источников различных румынских и зарубежных документов, по сличению и анализу этих материалов, по их интерпретации в свете внутреннего и международного положения страны в данный период.
23 августа 1944 г., одновременно со свержением военно-фашистской диктатуры народными силами под руководством Коммунистической партии, Румыния перешла на сторону антигитлеров-
* В разработке данного доклада принял участие В. Анеску.
202
ской коалиции; вся румынская армия повернула оружие против гитлеровских и хортистских захватчиков и сражалась в дальнейшем совместно с Советской Армией-освободительницей вплоть до капитуляции Германии. Расценивая героический подвиг румынского народа как событие огромной важности, способствовавшее краху всей системы гитлеровского господства на Балканах, новые документальные источники свидетельствуют о том, что присоединение Румынии к антифашистской коалиции явилось мощным ударом по военно-экономической мощи гитлеровской Германии; оно привело к резкому изменению соотношения сил, в частности на юго-восточном фронте, в пользу государств антигитлеровской коалиции не только в военном отношении, но и с экономической точки зрения.
Подчеркивая эту сторону вопроса, американская газета «Крисчен сайенс монитор» писала 24 августа 1944 г., что «такое же значение, как и военный удар, нанесенный гитлеровцам утратой Румынии, имеют и потери в хозяйственной области. Это лишает их ресурсов крупнейшей страны, производящей хлеб на Балканах. Это лишает немцев также единственного крупного источника природных нефтепродуктов». 27 августа 1944 г. английская газета «Санди тайме» указывала, что «зерно и экономические ресурсы Румынии теперь находятся на стороне союзников». В сентябре 1944 г. советский журнал «Война и рабочий класс» отмечал: «Поражения немцев в Румынии будут также иметь для Германии тяжелейшие хозяйственные последствия... Немцы потеряли румынскую нефть и румынскую пшеницу. В военном хозяйстве Германии это создает столь значительный пробел, что его значение в настоящее время невозможно оценить».
Много лет спустя западногерманский историк Курт фон Тип-пельскирх, рассматривая последствия потери румынского нефтяного района, писал, что «с экономической точки зрения это был наиболее тяжелый удар, который мог быть нанесен немецкому военному командованию».
Богатый фонд документов, касающихся значения перехода Румынии со всем ее экономическим потенциалом, в частности с ее крупными нефтяными и продовольственными ресурсами, на сторону антигитлеровской коалиции говорит о том, какой широкий международный отклик получило это событие.
Последствия исторического акта 23 августа 1944 г., связанные с экономическими усилиями румынского народа в войне против гитлеровской Германии, проявились также и в другой плоскости. Победа вооруженного восстания сорвала намерение Гитлера и Антонеску провести тотальную мобилизацию в целях продолжения войны на стороне фашистской Германии. Осуществление этих намерений превратило бы Румынию в арену опустошительной войны, привело бы к разрушению производительных сил страны, к гибели сотен тысяч людей.
203
Благодаря бурным темпам развития вооруженного восстания, удалось спасти большую часть путей сообщения, промышленных предприятий, запасов сырья и других ресурсов от разрушений и разграбления гитлеровцами. В то же время соединения румынской армии, начиная с ночи с 23 на 24 августа 1944 г., прикрывали границы Румынии того времени, препятствовали проникновению фашистских сил извне, оставляя для советских и румынских войск свободный доступ на Трансильванский и Банатский участки фронта. За весьма короткий период гитлеровские и хортистские войска были разгромлены, а 25 октября 1944 г. с освобождением последних румынских городов Карей и Сату Маре захватчики были изгнаны из пределов национальной территории Румынии.
Последовательные удары румынских и советских освободительных армий и народных масс помешали фашистам привести в исполнение их преступные планы разрушения городов и сел, из которых они отступали. Проявляя инициативу, самоотверженность и организованность, рабочие многих предприятий сами или во взаимодействии с румынскими воинскими частями спасли большое число фабрик и заводов, помешав гитлеровцам разграбить их или вывезти из страны. На севере Трансильвании еще до вступления румынских и советских войск в этот район на многих фабриках и заводах были организованы рабочие отряды, которые помешали вывозу оборудования фашистами. По мере освобождения страны восстанавливались пути сообщения, вводились в действие станки и оборудование, ремонтировались пострадавшие фабрики и заводы и т. д.
Несмотря на огромные убытки, понесенные в результате гитлеровской эксплуатации, грабежа и войны, Румыния располагала еще к 23 августа 1944 г. значительными материальными ресурсами — нефтью, природным газом, углем, рудой, зерном, продовольственными продуктами, лесоматериалами. Эта продукция, представлявшая большую стратегическую ценность, была предоставлена антигитлеровскому фронту. Румыния располагала также известными запасами сырья, необходимого для производства военной продукции.
Немедленно после 23 августа 1944 г. Румынская коммунистическая партия призвала весь народ отдать все свои силы быстрейшему восстановлению народного хозяйства и оказанию всемерной поддержки антигитлеровскому фронту. Лозунг РКП «Все для фронта, все для победы!» воодушевлял массы трудящихся города и деревни. Однако его претворение в жизнь натолкнулось на сопротивление реакционных сил, монополий и помещиков, которые боялись самостоятельных выступлений народных масс, связанных с борьбой за глубокую демократизацию страны.
Упорно трудясь над ликвидацией последствий разрушений, совершенных гитлеровскими и хортистскими войсками, сознательно отказываясь от ряда продуктов, которые были необходимы для
204
снабжения фронта, преодолевая огромные трудности и разоблачая происки реакции, румынский народ сумел немедленно после 23 августа 1944 г. поставить все экономические ресурсы страны на службу благородному делу разгрома фашизма. Знаменательно с этой точки зрения то, что в течение всей антигитлеровской войны базой снабжения румынской армии оставалось исключительно народное хозяйство самой Румынии. Румыния, кроме того, выполнила и в некоторой части перевыполнила взятые на себя задачи по участию в военных усилиях союзных держав — участниц антифашистской коалиции. Подчеркивая этот факт, министр иностранных дел СССР отмечал на Парижской мирной конференции в связи с вопросом о мирном договоре с Румынией, что «вместе с нами, вместе с союзными войсками новая демократическая Румыния вступила в борьбу во имя разгрома Гитлера, принесла большие жертвы в этой борьбе, и все мы признаем услуги, оказанные румынским народом этому делу».
Указывая на благородный характер и цели участия Румынии в войне против гитлеровской Германии, на неразрывное единство этой войны и борьбы румынского народа за национальную независимость, суверенитет и демократизацию Румынии, историография нашей страны уделила большое внимание анализу конкретных исторических условий, в которых Румыния предпринимала свои экономические усилия, изучению социальных сил, обеспечивших мобилизацию всего народного хозяйства на поддержку антигитлеровского фронта.
Характерная черта социально-политического положения Румынии после 23 августа 1944 г. состояла в том, что ход . событий в стране все более определялся широкими народными массами. Коммунистическая партия успешно организовала и руководила огромными социальными силами, которые во главе с рабочим классом обеспечили осуществление требуемых народом демократических преобразований и всемерную поддержку военных усилий страны.
Румыния приняла участие в войне против гитлеровской Германии всей своей экономической и военной мощью еще в период, когда важные позиции в государственном и хозяйственном аппарате занимала реакция. Такое положение было отражением изменения в соотношении классовых сил внутри страны и результатом сознательной деятельности революционных сил, руководимых Коммунистической партией.
Народноущмократический режим, установленный 6 марта 1945 г., рассматривал вклад Румынии в войну против гитлеровской Германии как свою центральную задачу, как важнейшую государственную проблему, на решение которой он мобилизовал все силы. Работа промышленных, транспортных и других предприятий, которые принадлежали государству или в управлении которыми принимало участие государство, была лучше организо
205
вана и эффективнее использовалась для поддержки антигитлеровского фронта. К этой же цели было направлено использование финансовых ресурсов государства. Демократическое правительство приняло также меры по общему усилению роли государства в экономике. Так, в марте 1945 г. были установлены новые нормы распределения кредитов и сырья между предприятиями, причем преимущество давалось фабрикам и заводам, работавшим для армии; был установлен контроль за использованием кредитов, предоставлявшихся государством, и за использованием сырья. Меры, принятые демократическим правительством, обеспечили армии необходимые материальные средства.
«Если сегодня наши солдаты героически сражаются на фронте, содействуя разгрому фашизма,—указывал 8 апреля 1945 г. Георге Георгиу-Деж,— то это заслуга демократических сил внутри страны, которые сумели мобилизовать весь народ и направить его против внутреннего и внешнего врага. Чтобы успешно продолжать борьбу, необходимо мобилизовать всю экономическую мощь, все производственные возможности страны для поддержки фронта и укрепления морального духа внутри страны».
Всенародное движение поддержки антигитлеровского фронта неизменно возглавлял рабочий класс. Пламенный патриотизм рабочих ярко отражал их высокую политическую сознательность и ответственность, их подход к вопросу о снабжении антигитлеровского фронта с позиций руководящей роли пролетариата в борьбе народа за подлинную независимость страны, за сохранение и развитие свобод, завоеванных в результате победоносного восстания в августе 1944 г.
Союз рабочего класса и крестьянства, скрепленный в огне борьбы за экспроприацию помещичьей земли и ее передачу трудовому крестьянству, был главной социальной силой, решительно выступавшей за мобилизацию всего народа на борьбу за поддержку антигитлеровского фронта.
В ответ на обращение Коммунистической партии, призвавшей в сентябре 1944 г. интеллигенцию поставить свои знания и способности на службу нации, патриотической борьбе против фашизма, инженеры, техники, врачи, научные работники, писатели, верные интересам народа,— цвет румынской интеллигенции — отдавали все свои силы демократическим преобразованиям, которых требовал народ, и благородному делу освободительной борьбы.
Учитывая наличие внутри класса капиталистов различных группировок, зная, что интересы части промышленной и финансовой буржуазии были в той или иной мере ущемлёны режимом военно-фашистской диктатуры, демократические силы разработали меры по привлечению некоторых промышленников, коммерсантов и т. п., заинтересованных в сотрудничестве с демократическими силами, к экономическому восстановлению страны и увеличению помощи фронту.
206
Несмотря на трудные политические и в особенности экономические условия, унаследованные от режима военно-фашистской диктатуры, мощное движение народных масс за экономическую и финансовую помощь антигитлеровскому фронту охватило все области народного хозяйства.
В первую очередь фронт потребовал от Румынии максимального напряжения усилий в области транспорта. Вся железнодорожная сеть протяженностью в 7986 км, а также весь подвижной состав, насчитывавший в начале сентября 1944 г. 52 614 вагонов и 2377 локомотивов, были предоставлены в распоряжение антигитлеровского фронта для военных перевозок. Поскольку сортировочные станции в Бухаресте, Плоешти, Брашове, так же как и многие мосты и туннели, были почти совершенно разрушены, а большое число вагонов и локомотивов было повреждено, восстановление железнодорожного транспорта, в первую очередь в прифронтовой зоне, было одним из самых важных и срочных дел. Именно в целях выполнения этой задачи 5 ноября 1944 г. представитель Румынской коммунистической партии Георге Георгиу-Деж принял на себя руководство министерством транспорта. Воодушевленные патриотическим лозунгом «Все для фронта, все для победы!» рабочие и военнослужащие, занятые на железнодорожном транспорте, при поддержке населения провели большую работу по восстановлению железных дорог. В целях обеспечения движения советских поездов была расширена колея на протяжении 400 км и построены новые ветки. Румыния провела также большую работу по строительству железных дорог для антигитлеровского фронта за рубежами страны — в Венгрии, Чехословакии и Австрии. Отмечая вклад румынских частей, работавших совместно с советскими воинскими частями на восстановлении железных дорог, начальник управления восстановления путей сообщения и командующий железнодорожными войсками 2-го Украинского фронта писал в своем приказе № 95 от 30 мая 1945 г.: «Теперь, когда общий враг побежден и румынские железнодорожные части, которые внесли свой вклад в восстановление путей сообщения в Трансильвании, Венгрии, Чехословакии и Австрии, могут вернуться на родину, я убежден, что восстановительные работы, выполненные совместно с румынскими войсками, будут способствовать дальнейшему укреплению добрососедских отношений между демократической Румынией и Союзом Советских Социалистических Республик».
Одновременно с работой по восстановлению путей, мостов и сооружений, разрушенных войной, румынский рабочий класс провел большую работу по восстановлению железнодорожных мастерских и увеличению их производительности. В результате героических усилий рабочих за короткий срок, к началу февраля 1945 г., уровень выпускаемой мастерскими продукции превысил уровень продукции марта 1944 г., т. е. периода, предшествовавшего бомбардировкам.
207
В ходе восстановления железнодорожных мастерских и борьбы за увеличение их продукции для нужд фронта возникло патриотическое соревнование рабочих. По почину Гривицких железнодорожных мастерских в Бухаресте началось движение за досрочный выпуск из ремонта локомотивов и вагонов для фронта. Этот почин сразу же поддержали рабочие других железнодорожных мастерских Румынии. Только Брашовские железнодорожные мастерские отремонтировали с сентября 1944 г. до мая 1945 г. 8225 вагонов, 120 локомотивов и 56 автомотрис, а Тимишоарские мастерские — 6200 вагонов и более 250 локомотивов.
В целях максимального использования локомотивов, увеличения ежедневного пробега поездов и локомотивов были организованы сдвоенные паровозные бригады, чтобы локомотив не имел ни минуты простоя. Применяя этот метод, железнодорожники Бра-шовского областного управления железных дорог с конца августа 1944 г. до июня 1945 г. провели 31 263 железнодорожных состава, имея в своем распоряжении вдвое меньше локомотивов, чем до войны. Всего же Румыния с 24 августа 1944 г. до конца 1945 г. обеспечила проведение 190 854 составов с общим числом вагонов 701 017, которые покрыли растояние 15 250951 км.
63% всей мощности железнодорожного транспорта Румынии были предоставлены исключительно для выполнения военных задач. Значительная часть подвижного состава — 23 тыс. вагонов, 332 локомотива и 8 автомотрис — была использована за рубежами Румынии по мере продвижения войск.
В военных перевозках важную роль сыграл также речной и морской флот; 92% румынских судов производили в этот период перевозки для союзников. Пристани, порты, доки и склады были полностью предоставлены в распоряжение Советской армии. Одновременно проводились ремонтные работы и строились новые сооружения. На верфях страны ремонтировались как румынские, так и советские суда.
Для военных перевозок была использована также значительная часть гужевого транспорта, принадлежащего крестьянам. Так, например, только в уезде Мехединць с октября 1944 г. до 15 февраля 1945 г. более 24 300 крестьян, используя свыше 10 тыс. подвод, перевозили боеприпасы, работали на восстановлении дорог и т. п.
В войне против гитлеровской Германии участвовал румынский авиационный корпус. Все румынские аэродромы и их оборудование были предоставлены в распоряжение Советской армии, а румынские заводы выполнили большую работу по ремонту самолетов и аэродромных сооружений.
Для нужд войны использовались 70% имевшейся в стране телефонной и телеграфной сети общей протяженностью около 20 тыс. километров. Был также построен ряд необходимых для этой цели новых установок.
208
Важнейшее место в экономическом вкладе Румынии в войну против гитлеровской Германии занимает промышленность. В обеспечении нужд антигитлеровского фронта приняли участие трудящиеся всех отраслей промышленности: черной металлургии, машиностроительной, легкой и пищевой промышленности.
Сразу же после того, как в августе 1944 г. Румыния повернула оружие против гитлеровской Германии, по призыву Коммунистической партии Румынии, преодолевая сопротивление монополий, рабочие нефтепромыслов, нефтеочистительных заводов и мастерских с величайшей энергией приступили к восстановлению разрушенных во время войны сооружений и к возобновлению производства в целях снабжения антигитлеровского фронта бензином и другими нефтепродуктами. Нередко рабочие трудились безвозмездно, на добровольных началах. В результате добыча нефти в Румынии в мае 1945 г. в три раза превысила уровень сентября 1944 г. Всего в 1945 г. в стране было добыто 4680 тыс. тонн нефти. Включившись в патриотическое соревнование, рабочие, инженеры и техники в кратчайшие сроки восстановили разрушенные крупные нефтеочистительные заводы, принадлежавшие компаниям «Астра Ромынэ», «Стяуа Ромынэ», «Колумбия», «Кредитуя минь-ер» и др. При этом был осуществлен также ряд технических усовершенствований. В результате переработка нефти увеличилась, по сравнению с сентябрем 1944 г., в октябре до 193%, в ноябре — до 216%, в декабре —до 284%, а в мае 1945 г. составила 304%. Всего в 1945 г. было переработано 4763 тыс. тонн нефти. Таким образом, благодаря героическим усилиям рабочего класса, румынская нефтепромышленность внесла максимальный вклад в снабжение антигитлеровского фронта бензином, маслами и т. д., одновременно обеспечивая нефтью другие отрасли промышленности, которые также работали на фронт.
Огромное значение для обеспечения военных перевозок, для промышленности и всего народного хозяйства, мобилизованного для нужд антигитлеровского фронта, имел вклад угольной промышленности. Героически преодолевая трудности, вызванные нехваткой орудий труда, одежды, обуви, а часто даже продуктов питания, шахтеры, в первую очередь рабочие долины Жиу, самоотверженно трудясь, увеличивали добычу угля. Разоблачая саботаж капиталистических компаний и противопоставляя ему патриотизм и самоотверженность рабочих, Георге Георгиу-Деж говорил 25 ноября 1944 г. на заседании Совета министров: «Босые, раздетые и голодные шахтеры, несмотря на все эти трудности, работают и предложили увеличить производительность».
По инициативе Коммунистической партии профсоюзные комитеты в долине Жиу создали комиссии по контролю за производством, состоявшие из рабочих, инженеров и техников, которые поставили целью изыскание путей увеличения производства. Развернулось патриотическое соревнование за высокую добычу угля
14 Заказ № 1094
209
между бригадами и сменами; население создало бригады добровольного патриотического труда. В результате добыча угля, непрерывно возрастая, увеличилась с 110 116 тонн в сентябре 1944 г. до 213 200 тонн в марте 1945 г. Более 80% добытого угля использовалось для снабжения железных дорог, обслуживавших нужды фронта.
Большие успехи были достигнуты также в других отраслях добывающей промышленности, связанных с нуждами фронта. Уже в конце 1944 г. добыча железной руды почти достигла уровня 1943 г., а добыча марганца и молибдена превысила уровень 1943 г.
Во время антигитлеровской войны большие задачи стояли перед черной металлургией и машиностроением. Подавляющая часть их продукции предназначалась для непосредственного снабжения фронта или для предприятий, работавших на фронт. Рабочие черной металлургии и машиностроения, героически преодолевая трудности, увеличивали выпуск продукции, которая требовалась фронту. На многих заводах сразу же после 23 августа возникли комитеты по увеличению продукции. Особое внимание уделялось крупным заводам. Завод «Фердинанд» (ныне «Оцелул Рошу») в феврале 1945 г. дал на 53%, а в марте — на 77% стали больше, чем в октябре 1944 г. На Решицком заводе УДР — главной базе военной промышленности — борьба с саботажем со стороны руководства концерна, возглавлявшегося Максом Аусшнитом, была особенно трудной. Руководство концерна не останавливалось даже перед выводом из строя оборудования, чтобы помешать увеличению производства. Несмотря на это, возглавляемые коммунистами рабочие, которых здесь насчитывалось 15 тыс., сумели сохранить установки и оборудование, устранили из руководства ряд реакционеров и саботажников, выявили резервы сырья, необходимых материалов и т. д. В результате продукция завода значительно возросла: в апреле 1945 г. производство проката увеличилось на 412% по сравнению с январем того же года, производство специальных сталей на 23% и т. д.
Большие успехи были достигнуты также на других заводах. На оружейных заводах «Решица», «Астра-Брашов», «Конкордия», «Копша Микэ-Куджир» и других за период с сентября 1944 по апрель 1945 г. было произведено большое количество пушек, противотанковых орудий, минометов, пулеметов, винтовок и т. д. Авиационный э^вод ИАР в Брашове, который вышел из строя, поскольку его цехи были эвакуированы в восемь населенных пунктов, был восстановлен всего лишь за два с половиной месяца и сразу же стал давать фронту самолеты. Авиаремонтные заводы и мастерские также внесли значительный вклад в это дело, и командование советских авиачастей неоднократно выражало им благодарность за качество работы и быстроту выполнения заказов.
210
Оружие, танки, железнодорожный подвижной состав, грузовые автомашины и т. д. ремонтировались на всех румынских предприятиях, которые могли проводить эту работу.
С большим воодушевлением работали для нужд фронта рабочие заводов, производящих боеприпасы. С 24 августа 1944 г. по 9 марта 1945 г. румынская армия получила более 33 тыс. тонн боеприпасов и взрывчатых материалов, помимо запасов, имевшихся на складах вооруженных сил.
В обеспечении нужд антигитлеровского фронта большую роль играло снабжение армии обмундированием и продовольствием. Благодаря самоотверженному труду рабочих и поставкам сельскохозяйственного сырья крестьянами, кожевенно-обувная промышленность изготовила 670 тыс. пар обуви и большое количество полушубков, шуб, шапок и т. д.; текстильная и швейная промышленность поставила армии 133 тыс. шинелей, гимнастерок, кителей, более 6,5 млн. метров различных тканей, а также большое количество брезента, носков, платков, ваты и т. д. Рабочие пищевой промышленности отправили для нужд фронта 45 тыс. тонн пищевых продуктов и различных видов довольствия, помимо таких изделий, как мыло, табак, медикаменты и т. п.
Экономический вклад Румынии в войну против гитлеровской Германии неразрывно связан с огромными усилиями широких масс крестьянства, их революционным подъемом. Подавляющее большинство солдат, воевавших на фронте, происходило из крестьян; в то же время в селах крестьяне, хозяйства которых были разрушены войной и ограблены гитлеровцами, в исключительно тяжелых условиях обрабатывали землю. Трудности еще более усугублялись тем, что помещики препятствовали крестьянам-издольщикам обрабатывать землю, саботировали сельскохозяйственные работы, портили сельскохозяйственный инвентарь. Осенью 1944 г. помещики отказались убрать урожай, а весной 1945 г. пытались сорвать пахоту и сев. Однако с помощью рабочего класса трудовое крестьянство повело ожесточенную борьбу против помещиков и приступило к фактическому разделу помещичьих земель. Образование 6 марта 1945 г. правительства во главе с д-ром Петру Гроза позволило завершить эти действия, узаконив проведение аграрной реформы. Борьба демократических сил под руководством Коммунистической партии за аграрную реформу, ее завершение правительством Грозы породило огромный подъем как среди крестьян в военных шинелях, сражавшихся против гитлеровцев, так и среди трудящегося крестьянства в селах, занятого сельскохозяйственными работами. Весной 1945 г. в Румынии была засеяна большая площадь, чем в 1938 г.
Решающую роль в снабжении фронта сельскохозяйственными продуктами играли крестьянские массы. В то время как помещики систематически саботировали поставки хлеба и скота для армии, трудовое крестьянство, несмотря на исключительно тяжелое поло
14*
211
жение хозяйств, дало для армии более 220 тыс. тонн пшеничной муки, мяса, жиров, овощей и т. д., более 142 тыс. тонн зерна и кормов, несколько сот тысяч голов крупного рогатого скота и лошадей для нужд армии. Только крестьяне Сэлашского уезда сдали для армии 8120 тонн зерна, 10,5 тыс. голов убойного скота, 5 тыс. свиней и 260 тонн подсолнечного масла.
Экономический вклад румынского народа в победу над фашизмом, освещенный здесь лишь в его главных чертах, насколько позволяет объем доклада, потребовал огромного напряжения хозяйственных и финансовых ресурсов страны.
Пока еще неполные подсчеты, произведенные румынскими экономистами, показывают, что хозяйственно-финансовый вклад Румынии в войну против гитлеровской Германии — снабжение румынских войск всем необходимым для военных действий против гитлеровской Германии, которые происходили с 24 августа 1944 г. по 1 сентября 1945 г., когда румынские части вернулись в страну, а также их содержание, поставки военных материалов, ремонтные, строительные и другие работы по обслуживанию советских воинских частей — составил около 700 млн. долларов в ценах 1938 г.
К этому следует добавить стоимость материальных потерь в результате разрушений, бомбардировок и других военных действий, разграбления гитлеровцами общественного и частного имущества с 23 августа по 25 октября 1944 г., которые составили примерно 350 млн. долларов в ценах 1938 г.
Таким образом, только расходы по обслуживанию румынской и советской армий и потери в результате разрушений, причиненных государственному и частному имуществу фашистскими войсками во время отступления, превысили миллиард долларов.
О фактических экономических усилиях румынского народа, которые отражаются в этой сумме, можно судить по тому, что эти затраты были произведены примерно за один год, что в 1945 г. национальный доход Румынии был вдвое меньше, чем в 1938 г., и что эта сумма в четыре раза превышает весь бюджет румынского государства за 1937/38 г.
Экономический вклад Румынии в войну, дополнивший ее военный вклад, говорит о том, что румынский народ был одним из активных участников борьбы за разгром гитлеровской Германии.
Перейдя со всем своим экономическим и военным потенциалом на сторону антигитлеровской коалиции в момент, «когда еще не определилась с очевидностью перспектива дальнейшего хода военных событий и когда судьба Германии еще далеко не выяснилась», своим участием в сражениях и пролитой кровью, усилиями по снабжению фронта румынский народ внес свой вклад в приближение победы над гитлеризмом,— той великой радости, которую принес народам мира день 9 мая 1945 г.
Я. КЛАДИВА (Чехословацкая Социалистическая Республика)
О
СОВРЕМЕННАЯ ЧЕХОСЛОВАЦКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
И ЧЕХОСЛОВАЦКОГО ДВИЖЕНИЯ СОПРОТИВЛЕНИЯ
Фашистская оккупация в 1939—1945 гг. означала для чехословацкого народа такую непосредственную угрозу для самого существования нации, какой он еще не знал. Возникновение одного из крупнейших в чехословацкой истории общественных движений — антифашистского движения Сопротивления — было ответной реакцией на эту угрозу, на это жестокое насилие. В суровых уроках освободительной борьбы и в приобретенном дорогой ценой опыте необходимо искать объяснение послевоенной судьбы страны и ее народа.
В проблематике войны и движения Сопротивления чехословацкая историография нашла свою большую тему, к которой непрестанно возвращается. В настоящее время в Чехословакии изданы около двух с половиной тысяч книг, многочисленные местные публикации, опубликованы тысячи журнальных статей, посвященных войне и движению Сопротивления. Целью исторического исследования является объективное освещение событий периода оккупации, показ и оценка действия основных общественных сил; не последнее место занимает также стремление показать и передать будущим поколениям морально-политические идеалы и цели борьбы нашего народа в тот период.
Историография движения Сопротивления и ее развитие являются живым свидетельством идейной эволюции послевоенного чехословацкого общества. Мы разделяем чехословацкую историографию оккупации на три этапа развития со следующей приблизительной периодизацией: 1945—1948/49; 1949—1955; 1955 — до настоящего времени.
Первый период, начавшийся непосредственно после освобождения, характеризуется живым интересом, проявленным к проблематике оккупации. Это был период, сыгравший важную роль в истории чехословацкого общества и окончательно определивший социалистический путь развития нашей родины.
213
Большая часть работ, в частности те, в которых содержались свидетельства о фашистских преступлениях, по-своему поддерживали происходившие в стране социальные перемены, имевшие последовательно антифашистский, народно-демократический характер, помогали укреплять в этих новых условиях национальное единство и взаимопонимание различных слоев общества. Работы этого периода дали общественному сознанию первое представление об активных силах чехословацкого движения Сопротивления, представление, которое чехословацкое общество не могло получить в годы оккупации вследствие того, что это движение развивалось в условиях подполья.
С научной точки зрения значение этих многочисленных литературных работ, конечно, отнюдь не одинаково. Однако уже в тот период появились некоторые труды, содержавшие элементы научной работы. Мемуарная литература того периода, несмотря на субъективность точек зрения, имеет определенную ценность. Вполне понятно, что некоторые из этих работ, созданные под непосредственным воздействием личных переживаний и еще недостаточно по времени отдаленные от описываемых событий, содержат много неточностей, не сознаваемых авторами, а иногда и заведомую фальсификацию.
Второй период развития историографии оккупации, начавшийся на рубеже 40-х и 50-х годов, характеризовался усилиями по преодолению бесчисленных легенд, фальсификации и искажений истории и сущности событий предшествующего периода. Эти усилия были предприняты в условиях, когда в Чехословакии еще не было научной историографии движения Сопротивления и второй мировой войны. Историки, принадлежавшие к старой школе, не считали период оккупации возможным объектом научно-исторического исследования, поскольку он представлял собой лишь совсем недавнее прошлое. Молодое поколение, духовно выросшее в условиях войны, находилось вне воздействия этого предрассудка, В начале 50-х годов это поколение, не имея еще достаточного опыта по специальности, а также жизненного опыта, не было достаточно подготовлено к выпуску своей собственной научной продукции. Определенное отрицательное влияние на развитие чехословацкой историографии оказали также условия культа личности.
Сравнительно наиболее крупные результаты были достигнуты в этот период словацкой историографией движения Сопротивления. В Словакии до войны работа в области исторической науки практически не велась. Лишь в 50-е годы там стали формироваться во вновь основанных научных учреждениях первые группы профессиональных историков. При этом словацкая историческая наука практически базировалась на исследованиях истории словацкого общества в годы Сопротивления и второй мировой войны, В течение этого периода были организованы научные конференции по проблематике словацкого движения Сопротивления и
214
появилась обширная продукция как в виде самостоятельных работ, так и в виде сборников материалов, с которыми докладчики выступили на этих конференциях. Эти авторы хотя и не располагали достаточным числом фактов, все же дали первый набросок истории словацкого движения Сопротивления.
Третий период развития историографии оккупации Чехословакии начался в 1955 г. и продолжается по настоящее время. Большой размах научной работы, связанный с новыми возможностями развития марксистского мышления и творческой научной работы после XX съезда КПСС, тесно связан с полным включением в работу молодого поколения. Многие молодые ученые были активными участниками движения Сопротивления. Это новое поколение историков ведет исследовательскую работу на основе марксистско-ленинских методологических принципов. Конечно, в этой плеяде ученых не господствует абсолютная тождественность точек зрения. В ее рядах идет плодотворный обмен взглядами по ряду теоретических и методологических вопросов, ведутся научные дискуссии с участием философов, экономистов, юристов. В центре дискуссий стоят вопросы, относящиеся к характеру чехословацкого движения Сопротивления и революции, последовавшей за ним. В результате интенсивного процесса изучения и систематической научной работы появился ряд новых исторических трудов, написанных на широкой базе архивных документов и литературных источников.
Тем не менее до сих пор у нас нет работы, которая давала бы полную картину чехословацкой истории периода второй мировой войны и, в частности, истории антифашистского движения Сопротивления.
В коллективных трудах по истории Чехословакии (составленных в Институте истории Чехословацкой академии наук) и по истории Коммунистической партии Чехословакии дается лишь картина обзорно-информационного характера.
Словацкие историки главное внимание уделяют исследованию истории Словацкого национального восстания 1944 г. Новые результаты этих исследований были подытожены на научной конференции по случаю 15-й годовщины Словацкого национального восстания в 1959 г. (сообщения, сделанные на этой конференции, опубликованы в специальном сборнике) и в работах, которые появились непосредственно поело конференции. Эти работы были направлены на то, чтобы постичь все основные стороны национально-освободительного движения словацкого народа и его отдельные составные части, в частности партизанское движение и историю восставшей армии.
Исследование вооруженной антифашистской борьбы в Чехии и Моравии развернулось сравнительно поздно, практически лишь на рубеже 50-х и 60-х годов. Первыми вышли монографии о партизанском движении в средней Чехии и о пражском восстании.
215
Группа военных историков после этого попыталась дать общую картину истории чехословацкого партизанского движения в годы второй мировой войны. Эта работа сыграла свою роль, но одновременно, конечно, вызвала критику, особенно по вопросам оценки характера расхождений внутри движения Сопротивления. Развернувшаяся научная дискуссия по этим вопросам (о единстве и расхождениях внутри движения Сопротивления) продолжается до настоящего времени.
Развитие чехословацкой историографии периода второй мировой войны происходит в тесной связи с общественной, политической и идейной жизнью страны. Но и чехословацкие историографы не избежали вульгаризации, которая выражалась в неправильном изображении взаимоотношения историографии и политики, когда кратко и односторонне подчеркивается лишь зависимость историографии от политики и умаляется значение познавательной функции самой историографии.
Исследование всех осложнений этих отношений выходит за рамки настоящего сообщения. Нельзя, однако, не подчеркнуть общественно-политические предпосылки, создавшиеся в течение последнего периода, как основную причину, которая сделала возможным и вызвала бурное развитие чехословацкой историографии в течение примерно последних трех лет. Эта «новая волна» тесно связана с борьбой за реализацию политической линии, провозглашенной XII съездом КПЧ (конец 1962 г.). Форма, в которой в течение этого периода выступала традиционная связь чехословацкой историографии с политической жизнью страны, заключала положение, что историография войны и оккупации в целом содействует процессу общественного возрождения страны. Историография сама себя не считает и политика не считает историографию всего лишь составной частью пропаганды и арсеналом аргументов в ее пользу. Ныне полностью признается значение познавательной функции историографии, причем результаты, получаемые исторической наукой, используются коммунистической партией для определения правильного подхода к отдельным политическим вопросам. И именно эта форма, в которой выступает двусторонняя взаимозависимость историографии и политики, форма, которую мы считаем подлинно социалистической и научной, действовала весьма благоприятно как на политику, так и на историографию.
Эти два основных признака, характеризующие нашу историографию в течение последних лет, обусловили весьма существенную перемену еще в одном направлении. Для чешской историографии с самого начала национального возрождения в XVIII в. были характерны особое уважение к ней со стороны народа и ее необычно большой вклад в формирование его общественного сознания. Однако следует признать, что историография войны была не на высоте положения в отношении этой традиции. После XII
216
съезда партии историография стала быстро приобретать авторитет среди народа и находить все больший положительный отклик у общественности.
Наибольшего внимания заслуживают результаты, достигнутые в исследовании истории Словацкого национального восстания. Предпосылки для этого были созданы как традиционным вниманием, уделявшимся этой теме словацкой и чешской историографией в предыдущие годы, и высокой степенью разработки ряда вопросов, так и политическим импульсом. Дело в том, что на основе решения XII съезда КПЧ была организована комиссия по пересмотру обвинений, предъявленных в 1950 г. руководящим политическим деятелям восстания. Эта комиссия в своей работе исходила из экспертизы, разработанной широким коллективом передовых историков, изучающих Словацкое национальное восстание. Результатом этой работы была принципиальная переоценка прежних представлений не только о деятельности отдельных лиц, прежде всего руководителей Коммунистической партии Словакии, но также и некоммунистических элементов словацкого движения Сопротивления. Взгляд, освобожденный от догматических искажений, дал возможность гораздо более глубоко понять многие вопросы, касающиеся возникновения Словацкого государства, подготовки словацкого движения Сопротивления, его начала, хода и последствий; к ним относятся также вопросы, имеющие огромное практическое значение для жизни государства, как, например, вопрос о развитии взаимоотношений между чехами и словаками и последующее решение национального вопроса в послевоенной республике.
Результатом изучения этих вопросов многими передовыми исследователями истории оккупации было множество обширных и хорошо обоснованных документальными материалами исторических работ, которые одна за другой издавались в юбилейном году Словацкого восстания.
В общей совокупности эти работы представляют, по общему мнению словацких историков и всей словацкой общественности, совершенно новый этап развития наших взглядов на Словацкое национальное восстание. Со строго исторической точки зрения нельзя, конечно, не видеть того, что большое внимание, уделенное Словацкому восстанию, было не вполне равномерно направлено на все существенные его стороны. Так, например, остались нетронутыми вопрос о значении этого восстания для Чехословакии в целом и вопрос о восстании как начале национально-демократической революции словацкого народа. Эти вопросы являются главными объектами современных исследований.
По сравнению с этой темой, которая имеет первостепенное внутриполитическое значение и на которой сосредоточены усилия историков, исследующих период оккупации, остались несколько в тени другие темы истории оккупации. Особенно ощущается недо
217
статочность исследования освободительной борьбы чехов. В этом отношении последние годы дали, правда, несколько исследований, импульсом к которым явилась 20-я годовщина покушения на Гейдриха (май —июнь 1942 г.). Но эти случайные работы оставались, как правило, вне комплекса основательных исследований исторических событий и не дали глубокой оценки роли «гейдри-хиады» в развитии чешского движения Сопротивления.
Как положительное явление следует отметить довольно значительное развитие историографии на периферии; в частности, моравские историки в последнее время создали несколько солидных работ. Но тем не менее в области исследования чешского движения Сопротивления предстоит многое сделать.
Если исследование вопросов экономического и социального развития в Чехии и Моравии во время оккупации было начато еще во второй половине 50-х годов, то импульсом для исследования вопросов оккупационного режима послужили лишь подготовка и результаты карловарского конгресса. В связи с этим у нас появилось несколько работ об оккупационной политике фашизма в нашей стране и общих планах фашистов относительно Европы.
Хуже обстоит дело с некоторыми другими важными темами. Пока еще почти не затронуты вопросы деятельности московской эмиграции, несмотря на то что их научный анализ является весьма важным для общего исследования чехословацкой национально-освободительной борьбы. В отличие от этого значительно успешнее велась работа по исследованию деятельности лондонской эмиграции. Особо следует отметить обширную монографию о буржуазном зарубежном движении Сопротивления в 1938—1939 гг., которая является первой частью намечаемой совокупной работы. Эту книгу мы считаем одним из наиболее показательных успехов всей чешской историографии оккупации.
Что касается общей истории второй мировой войны, то роль чешских историков в области ее исследования ограничивается пока изданием в Праге в 1960 г. книги А. Шнейдарека «Вторая мировая война».
В широком потоке чехословацкой историографии по исследованию национальной и всеобщей истории следует отметить результаты работы в специальной отрасли истории — военной истории Содержание и функция этой научной дисциплины получили у нас в послевоенные годы довольно сложное развитие. До конца 50-х годов здесь преобладал взгляд, согласно которому предметом исследования военной истории должно было являться развитие военного искусства: стратегии, оперативного искусства, тактики. Однако другие коллективы ученых, сформировавшиеся при Военном историческом институте, исходили из положения, что такое ограничение исследования военной истории неправильно и что даже изложение истории военного искусства невозможно без глу
218
бокого социального анализа исследуемого периода. Исходя из этого, чехословацкая военная историография придает в настоящее время одинаково большое значение как вопросам развития военного искусства, так и проблематике политических и общественных аспектов строительства армии и вооруженной борьбы. Чехословацкие военные историки приступили, исходя из этого, к исследованию тематики вооруженной борьбы чехословацкого народа на отечественном фронте Сопротивления.
Еще более широко развернулась их работа в области исследования вклада чехословацких воинских частей за рубежом в борьбу с фашистской Германией. В настоящее время подробно разработана история чехословацких воинских формирований в СССР. Историческую оценку получил в последнее время также вклад чехословацких войск в борьбу с фашистской Германией и на остальных фронтах второй мировой войны, а также в воздушной битве за Англию.
Чехословацкая военная историография считает своей обязанностью оказать также помощь исследователям, занимающимся анализом военных операций, которые осуществили союзные войска — преимущественно Советская Армия — на территории нашего государства, чтобы сломить сопротивление гитлеровских армий. Инициативные предложения, относящиеся к разработке этой темы, были представлены еще на конференции чехословацких военных историков в декабре 1960 г. в Праге.
В сотрудничестве с советскими военными историками чехословацкие военные историки приступили к интенсивному исследованию сохранившихся архивных материалов советских войск, сражавшихся в Чехословакии. Результатом нескольких лет работы чехословацких военных историков явилась недавно вышедшая в Праге двухтомная публикация «Освобождение Чехословакии Красной Армией в 1944—1945 гг.» Мы считаем, что эта работа является крупным вкладом в военно-историческую литературу. Она открывает новые аспекты взаимосвязи фронта со Словацким национальным восстанием и с антифашистской вооруженной борьбой в Чехии и Моравии, тем самым помогая объяснить связь военных событий в Чехословакии и в соседних странах — к северу и югу от Карпат. Значение этой работы заключается как в объяснении причин, обусловивших тяжелые семимесячные бои Советской Армии и сражавшихся бок о бок с нею в Чехословакии чехословацких, румынских и польских войск, так и в приведении доказательств того, что чехословацкий народ не был лишь пассивным объектом освободительных боев, что, наоборот, он оказал весьма активную помощь в разгроме общего врага. Своим вкладом в уничтожение военной мощи оккупантов и всей оккупационной системы чехословацкий народ создавал условия для утверждения после войны в Чехословакии новой формы государства — народной демократии.
219
Работа «Освобождение Чехословакии Красной Армией» в то же время показывает, что решающая заслуга в разгроме и изгнании оккупационных войск из Чехословакии принадлежит Советской Армии, что является одним из доказательств решающей роли Советского Союза в антифашистской коалиции, разгромившей гитлеровскую Германию.
Чехословацкая военная историография занимается, конечно, не только изучением истории второй мировой войны. Об этом свидетельствует необычная по своей форме военно-историческая работа, историческая часть Военного географического атласа, который вышел в Праге в начале текущего года. Эта коллективная работа явилась результатом почти семилетней работы нескольких десятков чехословацких историков, занимающихся военной тематикой, исторических географов и военных картографов. Ценность атласа состоит в том, что на нескольких десятках листов карт авторы подытожили развитие военного дела в Чехословакии в периоды господства основных общественно-экономических формаций. И хотя эта работа является результатом деятельности военной историографии, она выполняет, в соответствии с нашим мировоззрением, основную функцию чехословацкой историографии — показать народу облик войны во всех ее проявлениях и таким образом умножить усилия, направленные на предотвращение новой войны.
В связи с результатами работы чехословацкой историографии второй мировой войны и национально-освободительной борьбы чехословацкого народа в этот период нельзя обойти молчанием тот факт, что чехословацкие историки — специалисты по проблематике движения Сопротивления — создали в 1960 г. Чехословацкий комитет по истории антифашистского движения Сопротивления, задачей которого является прежде всего координирование работы по исследованию проблематики движения Сопротивления в общегосударственном масштабе и подготовка обобщающего труда по истории национально-освободительной борьбы чехословацкого народа в 1939—1945 гг. Предполагается издание трехтомного труда, составление которого будет закончено к 1970 г.
Чехословацкий комитет развернул с этой целью обширную организаторскую работу. Около 100 историков заняты написанием монографий, привлечены значительные силы периферийных научных работников.
Одной из дальнейших задач Чехословацкого комитета, имеющих принципиальное значение, является обработка подробной хронологии и всесторонней документации чехословацкого движения Сопротивления. К сотрудничеству в этом деле привлечены главные чехословацкие архивные, музейные и библиотечные организации. Предполагается, что одновременно с работой над трехтомником будут подготовлены издания документов соответствующего периода, хранящиеся в чехословацких архивах.
220
Работа над вышеназванной темой успешно продвигается. Ныне коллектив авторов подготовил «Набросок истории чехословацкого движения Сопротивления в 1939—1945 гг.», который под названием «Война и революция» выйдет как публикация в мае 1965 года, по случаю 20-й годовщины освобождения Чехословакии.
Чехословацкие историки, работающие над тематикой второй мировой войны и антифашистского движения Сопротивления, прилагают немалые усилия, чтобы оказать помощь в создании общей картины европейского движения Сопротивления, которую считают делом всей европейской историографии. Тем самым они хотят одновременно помочь распространению идей подлинного гуманизма, дружбы между народами и общечеловеческого прогресса.
Л. БЕРТОЛЬД
(Германская Демократическая Республика)
О
БОРЬБА КПГ ЗА НОВУЮ ГЕРМАНИЮ
Вторая мировая война, развязанная фашистским германским империализмом, 20 лет назад закончилась полным крахом гитлеровского режима. Фашистские планы мирового господства потерпели провал под ударами армий антигитлеровской коалиции, в которой основную тяжесть борьбы нес Советский Союз, и под ударами героической борьбы антифашистского движения Сопротивления и партизанской войны, в которых принимали участие также немецкие антифашисты. В совместной борьбе против озверелого врага человечества — фашистского германского империализма — в один великий фронт объединились государства с различным общественным строем и различными политическими системами и люди самых различных классов, профессий и мировоззрений. Их объединила общая цель: освобождение оккупированных нацистскими войсками стран, восстановление национальной независимости государств, обеспечение демократических прав народов и принятие мер по предотвращению повторения подобных преступлений после окончательного поражения гитлеровского фашизма. В послании к И. В. Сталину в ноябре 1941 г. Уинстон Черчилль выразил эти задачи словами: «Конечно, первая задача должна состоять в том, чтобы помешать Германии и прежде всего Пруссии напасть на нас в третий раз. Тот факт, что Россия является коммунистическим государством, а Великобритания и США не являются таковыми и не намереваются ими становиться, не является для нас препятствием в смысле разработки хорошего плана для обеспечения нашей взаимной безопасности и наших справедливых интересов».
А Франклин Д. Рузвельт в декабре 1943 г. в письме И. В. Сталину говорил о результатах Тегеранской конференции: Она была* в этом я уверен, «историческим событием, подтверждающим не только нашу способность совместно вести войну, но также работать для дела грядущего мира в полнейшем согласии».
222
Советский Союз был ведущей силой этой коалиции.
Основные цели антигитлеровской коалиции полностью совпадали с программой немецкого антифашистского движения Сопротивления. Перед лицом положения, сложившегося в Германии к настоящему времени,— существования двух германских государств с полностью противоположными политикой и развитием — актуальнее, чем когда-либо, встают вопросы о том, какое германское государство сделало выводы из прошлого, особенно из ада второй мировой войны; какое германское государство выполнило завещание антигитлеровской коалиции и антифашистского движения Сопротивления; какая общественная сила в Германии развернула и осуществила программу мира и демократии в интересах всей нации и в соответствии с программными целями государств, воевавших против гитлеровской Германии?
Результаты исследований немецкой марксистской историографии, полученные до настоящего времени, доказали, что борцами Сопротивления против гитлеровского фашизма были представители почти всех классов и слоев немецкого народа, но прежде всего — рабочего класса. Борцы против гитлеровского режима принадлежали к самым различным политическим лагерям, но все же во главе их стояла Коммунистическая партия Германии.
Д-р Краусник из Федеративной Республики Германии в своем сообщении утверждает, что генерал Гальдер планировал покушение на Гитлера. Но в действительности-то этот генерал работал по поручению Гитлера. Гитлер поручил ему разработку планов нападения на мирные страны, их города, села и население. Этот факт давно доказан документально, и вряд ли следует это повторять снова и снова.
Д-р Краусник утверждает также, что при проведении исследований нельзя пренебрегать дневником Гросскурта и другими материалами, так как в ином случае наступит конец всякому историческому исследованию и всякой историографии. Марксистская историческая наука ни в коем случае не пренебрегает этими и подобными документами. Речь идет, однако, совсем не о том. Проблема значительно глубже. Историк не имеет права только регистрировать документы. Он должен давать им оценку, классифицировать их! Следовательно,, важно, как оценивают историки эти документы; как они их анализируют и классифицируют; правильно ли они оценивают классовый характер этих документов. В этом — истинная научность каждого труда историка.
Общеизвестно, что между Гитлером и некоторыми монополистами были разногласия. Различные представители монополистического капитала и военных кругов придерживались мнения, отличавшегося от мнения фашистского правительства относительно начала агрессии, направления главного удара и методов. Но все это были различия во мнениях лишь относительно осуществления империалистической политики и ничего больше. Эти разногласия
223
не имели никакого отношения к движению Сопротивления, о котором мы здесь говорим. Тем самым не отрицается то, что и в кругах военных и в кругах буржуазии имело место подлинное патриотическое сопротивление Гитлеру и его режиму.
Мне неизвестно, чтобы марксистская историческая наука, как это утверждает д-р Якобсен, когда-либо стояла на той точке зрения, что все мероприятия Гитлера были предприняты в результате непосредственных указаний монополистов. Каждый план Гитлера был, естественно, разработан очень детально, но мы не говорим, что все это было результатом непосредственных указаний монополистического капитала.
Марксистская историческая наука доказывает, что германские монополисты (и не только германские) платили Гитлеру и ориентировались на него, помогли ему захватить власть и вместе с ним готовили войну потому, что он со своей шовинистической, реваншистской и прежде всего антикоммунистической программой лучше всего подходил для выполнения их планов завоевания мира. Они шли вместе с ним, так как полагали, что смогут осуществить свои захватнические планы с помощью Гитлера и фашистской диктатуры. Когда же возникла опасность того, что с уничтожением Гитлера и германского нацистского государства будет ликвидировано также и их классовое господство, они попытались устранить Гитлера.
Это совпадение планов фашистского правительства с политикой германского монополистического капитала, влияние монополистического капитала на фашистский режим подтверждается и подчеркивается в сообщении д-ра Хасса следующими материалами:
1)	меморандумом концерна ИГ Фарбен от 1935 г.;
2)	документами, касающимися планов монополистов по созданию так называемого нового порядка в Европе, выдвинутых ими в 1940 г.;
3)	документами о занятии представителями монополистического капитала ключевых позиций в гитлеровском государстве начиная с 1942 г.
Эти документы легко могут быть дополнены материалами не только периода после 1933 г., но также и периода до 1933 г. Большая часть этих материалов находится, как нам известно, в Мюнхенском институте современной истории.
Речь, следовательно, идет не только об оценке политики отдельных личностей, даже если их действия были очень активны, и мы должны их изучать еще более добросовестно. Речь идет в первую очередь о политической системе, об определенной политике, которую представляли эти лица, которую они проводили или помогали проводить, которой они служили. Речь идет о системе империалистической политики, представителем и наиболее яростным защитником которой был Гитлер. Именно по этой при
224
чине шли вместе с ним представители монополистического капитала.
Мы потому так энергично и настойчиво спорим по этому вопросу, что это не просто академический вопрос, отошедший в историю, а вопрос исключительно актуальный, имеющий жизненно важное значение для Германии. Мы разоблачаем силы фашизма. Это совершенно необходимо, ибо в настоящее время те же самые круги, часто даже те же самые люди, что можно доказать с помощью соответствующих документов, имеют решающее влияние в Западной Германии.
Разрешите мне привести лишь один пример из современной действительности. Недавно по страницам печати ходило интервью, которое генеральный прокурор Гессена д-р Фриц Бауэр, высокопоставленный чиновник западногерманской юстиции, дал копенгагенской газете «Ланд ог фольк». Бауэр сказал в связи с боннским скандалом вокруг вопроса о прекращении преследования военных преступников за истечением срока давности: «Можно было бы поступить, как в ГДР: ликвидировать всю старую бюрократию, найти совершенно новых людей — эксперимент, своего рода революция. Но в западных зонах это было невозможно, поэтому у нас еще до сих пор сохранилась старая правовая машина».
Этот прокурор сказал, говоря о новом законе бундестага о применении срока давности: «Я знаю западногерманских судей; только Гитлер был преступником, а все остальные — его помощниками».
Вот почему мы выступаем против тех, которые говорят, что виноват якобы только Гитлер. Именно поэтому мы в ГДР хотели бы разоблачить германский империализм и империализм вообще.
Все это было некоторым отступлением от темы моего доклада. Но я считал своим долгом сделать это заявление. Разрешите вернуться к теме доклада.
История Коммунистической партии Германии в годы гитлеровской диктатуры является историей самоотверженной, героической борьбы против фашизма и войны, за интересы нации. Она является историей непрерывной активной антифашистской деятельности. Борьба КПГ против фашистского германского империализма, за свержение Гитлера, была неразрывно связана с борьбой за новую, демократическую Германию.
Принципиальную линию политической борьбы против гитлеровского режима и за новую, демократическую Германию Центральный комитет КПГ развил прежде всего на Брюссельской конференции в 1935 г. и на Бернской конференции в 1939 г. Дальше эта политика по инициативе ЦК КПГ была разработана созданным в 1943 г. Национальным комитетом «Свободная Германия», немецкой антигитлеровской коалицией. ЦК КПГ исходил из того, что для свержения фашистского режима в первую оче
15 Заказ Jsft 1094
225
редь было необходимо достигнуть единства действий рабочего класса, совместной борьбы коммунистов и социал-демократов, но прежде всего объединения в широкий фронт всех противников Гитлера из самых различных классов и слоев немецкого народа, вплоть до буржуазии. В своей резолюции, принятой на Бернской конференции КПГ в 1939 г., Центральный комитет КПГ заявил, что «политика Коммунистической партии Германии твердо и прямо направлена на свержение Гитлера в самом тесном взаимодействии со всеми миролюбивыми и свободолюбивыми немцами и замену гитлеровской диктатуры свободно избранным всем народом правительством в новой демократической республике».
Сознавая свою ответственность за судьбы немецкого народа, руководство Коммунистической партии Германии в начале 1944 г. занялось работой по конкретизации решений Брюссельской и Бернской конференций и политики Национального комитета «Свободная Германия». Окончательный разгром гитлеровского режима, все яснее обозначавшийся после поражения фашистских войск на Волге и в битве на Курской дуге, превращал ответ на вопрос о государственном и социальном устройстве послевоенной Германии, о дальнейшем будущем немецкого народа в требование, имеющее исключительно большое национальное значение. От ясности в вопросе о демократическом устройстве Германии после разгрома гитлеровского государства зависело не только обеспечение физического и национального существования немецкого народа, но прежде всего также и формирование политической, экономической, социальной, культурной, да в общем всей общественной жизни.
После основательной подготовки, бесед и соответствующей разработки 6 февраля 1944 г. была образована рабочая комиссия из 20 членов партии, в которую входили все члены партийного руководства, находившиеся в Москве. Эта комиссия подвела итог предшествующим дискуссиям, совещаниям и обсуждениям и разработала основу политики, направленной на свержение гитлеровского фашизма, а также ясные директивы, касающиеся всех сторон создания новой Германии. К своей работе комиссия привлекла других членов КПГ и многочисленных специалистов.
Детальные директивы были, например, подготовлены в экономической области. Они были обсуждены в рабочей комиссии с участием других товарищей 3 июля, 24 июля, 31 июля и 7 августа 1944 г. С какой основательностью и тщательностью проводилась тогда работа, ясно, в частности, из того, что по отдельным вопросам были представлены дополнительные специально разработанные доклады. Так, например, один из сотрудников разработал указания, касающиеся ведения городских финансовых дел, в которых рассматривались вопросы распределения и использования коммунальных средств, налогов, руководства жилищным строительством, управления банками и сберегательными кассами и т. д.
226
Эти отдельные разработки нашли свое отражение в директивах о деятельности местных народных комитетов на оккупированной территории в области экономики. Директивы исходили из того, что в первое время хозяйством будет руководить экономическая комиссия соответствующего местного народного комитета, который создает рабочие комитеты по отдельным отраслям. Наряду с такими общими принципами, как мобилизация всех сил и экономических возможностей, организация руководства и управления, регулирование экономики в целях • удовлетворения мирных потребностей населения, всемерное поощрение свободного товарного производства и частной инициативы, предотвращение всякой спекуляции, были разработаны срочные меры, которые должны были служить цели быстрого преодоления экономического хаоса. Отдельные меры в области возобновления производства, жилищного строительства, транспорта, работы органов здравоохранения и т. д. исходили из того, что из-за катастрофического положения, унаследованного от гитлеровского фашизма, в первое время можно было рассчитывать лишь на местные средства и силы.
14 и 21 августа 1944 г. обсуждались крестьянский и аграрный вопросы. На этой основе позднее были приняты соответствующие постановления в программе действий блока боевой демократии, а также «Советы для работы на селе в оккупированных германских областях». В качестве главных задач были объявлены проведение демократической земельной реформы в пользу малоземельных крестьян и сельскохозяйственных рабочих, свобода крестьянского хозяйства, его государственное поощрение и восстановление свободных крестьянских кооперативов для образования демократических крестьянских организаций. Практические мероприятия должны были сопровождаться интенсивной политической разъяснительной работой прежде всего по вопросам вины Германии в развязывании войны, преступлений гитлеровского фашизма и милитаризма и необходимости его уничтожения, а также распространением правды о Советском Союзе. Было рекомендовано образование общинных и местных комитетов с привлечением всех антифашистских и демократических сил. В качестве первоочередных задач для снабжения народа в программе предусматривалось всемерное обеспечение проведения весеннего сева, сохранение поголовья скота, изыскание посевных материалов и их распределение в соответствии с размерами посевных площадей, ремонт сельскохозяйственных орудий. Одновременно подчеркивалась необходимость организации тесной взаимопомощи между городом и деревней и выдвигались соответствующие предложения.
Основательная подготовительная работа была проведена также в области культуры, народного образования, всей духовной жизни. На многочисленных совещаниях — в рамках руководства КПГ, рабочей комиссии, старейших членов партии, а также среди пленных солдат и офицеров — были разработаны самые детальные
15*
227
предложения. Все они были направлены прежде всего на антифашистско-демократическое воспитание немецкого народа. Рабочие сообщества по отдельным отраслям культурной жизни детально разрабатывали основные линии развития.
Подробное рассмотрение этих основных направлений завело бы нас слишком далеко: они касаются предложений об открытии театров, создании концертного объединения, организации единого профсоюза работников сцены, создании общества посетителей театров, принятии мер для развития немецкого национального театра, возрождения действительно национальной и демократической литературы, подготовки перевода п издания произведений иностранной прогрессивной литературы, мер, касающихся печати и кинематографии, подготовки учебников по всем предметам, подготовки антифашистских учителей.
Эта обширная и ответственная работа служила целям подготовки программы действий блока боевой демократии, которая должна была стать основой деятельности всех антифашистов по созданию новой Германии после разгрома фашистского режима и была предложена на обсуждение во многих вариантах в октябре 1944 г. В этом документе были охвачены все стороны общественной жизни. В основных вопросах, касающихся устранения фашистского господства и строительства новой, демократической жизни в Германии, эта программа действий полностью совпадала с программными целями, провозглашенными государствами антигитлеровской коалиции, которые вели войну против фашистской Германии.
Основные задачи, связанные с антифашистско-демократическим строительством, в сжатой форме были даны в проекте программы действий блока боевой демократии. Программа действий исходила из последующих необходимых шагов для обеспечения антифашистского, антиимпериалистического переустройства, т. е. из требования уничтожить империалистический аппарат войны и насилия, арестовать и наказать военных преступников, ликвидировать власть монополистического капитала путем лишения его экономической силы, преодолеть хаос и переориентировать экономику на службу народу, а также создать сильный демократический, народный режим, который соединил бы миролюбивую внешнюю политику с обязательствами по восстановлению. В программе срочных мер блока боевой демократии были отражены такие важнейшие для всех областей жизни меры, как отмена фашистских законов и запрещение нацистских организаций; чистка государственного аппарата и коммунальных учреждений от фашистских элементов; перевоспитание немецкого народа в духе мира, демократии и дружбы с другими народами; свобода совести и вероисповедания; свобода организаций, печати и собраний, научных исследований, учений и творчества; восстановление хозяйства в интересах народа под руководством и контролем со стороны госу
228
дарственных органов в сотрудничестве с заводскими советами и профсоюзами; планомерное жилищное строительство; установление тарифов заработной платы и определение условий труда; обеспечение снабжения продовольственными товарами; демократическая земельная реформа; обеспечение существования среднего сословия ремесленников и поощрение кооперативов и профессиональных объединений; охрана труда, развитие социального страхования и т. д. Эта программа действий блока боевой демократии создала основу для образования национального антифашистско-демократического фронта, соответствующую конкретным условиям и непосредственным задачам, вставшим перед страной после крушения гитлеровского фашизма.
До мая 1945 г. отдельные положения этого документа были разработаны еще более основательно и многосторонне. Здесь следует указать лишь на некоторые ставшие нам известными материалы: проект аграрной политики блока боевой демократии; предложения в области идеологической разъяснительной работы, в частности, о начале передач на немецком языке через радиостанции Советской Армии на оккупированные области; советы для решения городских финансовых вопросов; советы для работы на селе в оккупированных немецких областях; директивы о работе местных народных комитетов на оккупированной территории в области экономики; проект учебного плана для подготовки антифашистских народных учителей; проект директив по преподаванию истории в Германии.
Коммунистическая партия при разработке этих материалов и постановлений исходила из того, что фашистский режим будет в основном уничтожен извне после военного разгрома, что первые шаги нового режима будут сделаны в условиях временной оккупации страны армиями антигитлеровской коалиции, т. е. войсками государств с различными общественными системами.
Работу по подготовке программных документов Коммунистическая партия Германии выполняла в то же самое время, когда она совместно с антифашистами Национального комитета «Свободная Германия» и другими противниками Гитлера предпринимала все усилия к развитию движения Сопротивления в самой Германии и фашистском вермахте.
Резюмируя изложенное выше, можно сказать, что Коммунистическая партия Германии имела коллективно разработанную, обсужденную в ходе многих дискуссий, учитывающую все стороны общественной жизни программу нового антифашистско-демократического строительства. Эта программа в соответствии с условиями, создавшимися после разгрома гитлеровского фашизма войсками антигитлеровской коалиции, нашла свое отражение в воззвании Коммунистической партии Германии от И июня 1945 г. В последующие 20 лет она нашла свое воплощение в создании Германской Демократической Республики,
А. ПШИГОНЬСКИЙ
(Польская Народная Республика)
О
БУРЖУАЗНАЯ
И НАРОДНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИИ БОРЬБЫ С ГИТЛЕРОВСКИМИ ОККУПАНТАМИ
В ПОЛЬШЕ В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Как и в других оккупированных странах Европы, в Польше имели место два течения в народно-освободительном движении — буржуазное и народно-демократическое. Наличие и того и другого течения было обусловлено объективно существовавшими возможностями и тенденциями. С первых же дней оккупации Польши оба течения нашли свое субъективное проявление в разных формах стихийной и организованной деятельности. Однако по целому ряду причин, о которых пойдет речь в дальнейшем, соотношение сил этих течений складывалось весьма неравномерно. Поэтому параллельная оценка их исторической роли возможна лишь в последнем, решающем этапе войны, т. е. в 1943—1944 гг. В этот переломный период они выступили на историческую арену Польши и Европы в виде вполне сложившихся общественных групп и политических лагерей.
Буржуазное течение базировалось преимущественно на общественных силах классов буржуазии и помещиков, пользуясь также, особенно в начальный период, поддержкой зажиточных слоев крестьянства и даже части рабочего класса. Серьезную роль играли в нем довольно многочисленная в Польше интеллигенция и католическое духовенство. Политическим представителем этого течения был так называемый лондонский лагерь, официальную основу которого составляла коалиция четырех политических партий, объединявшая крупнобуржуазных националистов, демохри-стиан, деятелей крестьянской партии (людовцев) и правых социалистов. Этот лагерь имел свои официальные представительства — польское эмигрантское правительство в Лондоне и его центральное представительство на родине («делегатура»), а также подчиненные им вооруженные силы (Польская армия на Западе и подпольная Армия Крайова). Значительная часть политических сил буржуазного течения в Польше действовала также вне лондонско
230
го лагеря. Это были главным образом крайне реакционные, фашиствующие силы, признавшие необходимость борьбы за независимость Польши, но выступавшие против восстановления этой независимости на демократических началах.
Что касается народно-демократического течения, то его базой были прежде всего рабочий класс и крестьянство. Серьезную силу представляла в нем также прогрессивная, революционная часть польской интеллигенции. Политическим представителем этого течения внутри страны была Крайова Рада Народова (КРН) и сплоченный вокруг нее лагерь народно-демократических сил, роль политического гегемона в котором играла Польская рабочая партия (ППР). С ней взаимодействовали силы единого фронта — левые социалисты, радикальные крестьянские деятели и буржуазные демократы. Подчиненной КРН боевой организацией была Армия Людова. В эмиграции этим силам соответствовал Союз польских патриотов в СССР и созданная им в Советском Союзе Польская армия. Лагерь КРН находил поддержку у части демократических сил польской эмиграции также в некоторых западных странах — во Франции, Англии и Америке.
Часть народно-демократических сил в оккупированной Польше — социалисты, людовцы и буржуазные демократы — оставалась вне лагеря КРН. Главным политическим представителем этих сил был Центральный комитет Людовы (ЦКЛ) и подчиненная ему боевая организация — Польская армия людова (ПАЛ). В последний период войны, в обстановке все большей радикализации масс и обострения внутренних конфликтов, произошло политическое объединение всех народно-демократических сил на платформе лагеря Крайовой Рады Народовой. На платформу борьбы этого лагеря перешла также значительная часть демократических сил буржуазного течения (правых социалистов, людовцев и демократов).
В 1939—1945 гг. на основе этих течений сложились две противостоящие друг другу концепции национально-освободительной борьбы. Противоположность концепций вытекала из принципиального различия ориентации в вопросах как международной, так и внутренней политики. В области международной политики решающим было различное отношение к врагам и союзникам Польши, а во внутренних вопросах — антагонизм обоих течений на почве основных классовых и политических конфликтов.
1 сентября 1939 г. гитлеровская агрессия и война застали Польшу капиталистическим государством, в котором власть осуществляли крайне реакционные социальные и политические силы — фашиствующий лагерь санации1. А спустя шесть лет окончание войны застало Польшу — участницу победоносной коа
1 Санация — название политического лагеря, связанного с маршалом Юзефом Пилсудским. В 1926 г. санация захватила в Польше политическую власть, совершив военный переворот.
-231
лиции — государством народной демократии, возглавляемым объединенными силами прогресса и демократии, уверенно вступившим на путь социализма. Таким образом, между сентябрьской катастрофой 1939 г., когда брошенный на произвол судьбы польский солдат первым в Европе вступил в неравную борьбу с гитлеровскими захватчиками, и победным наступлением Советской Армии в мае 1945 г., в котором тот же польский солдат плечом к плечу с советскими воинами участвовал в историческом штурме Берлина, свершился величайший перелом в истории нашего народа. В условиях войны и гитлеровской оккупации народно-демократические силы сплотились в самостоятельный политический лагерь и, переняв от буржуазии руководство освободительной борьбой польского народа, построили первое в истории государство народных масс. Процесс завоевания народно-демократическим течением роли гегемона в польском национально-освободительном движении происходил на основе народно-демократической концепции борьбы против гитлеровских оккупантов.
I
После поражения в сентябре 1939 г. польский народ не сложил оружия. Он продолжал борьбу в новых условиях, условиях оккупации, развернув широкое подпольное движение Сопротивления. В основе этого движения, нараставшего на первых порах стихийно, была всеобщая ненависть к оккупантам, массовый патриотический порыв широких слоев народа, всеобщее стремление к восстановлению утраченной национальной независимости. Поляки демонстрировали свою враждебность и презрение к германским захватчикам. По мере обострения политической обстановки все шире развертывалась активная борьба с оккупантами, охватившая вскоре все области жизни страны.
В результате поражения в 1939 г. правящий лагерь санации переживал глубокий политический кризис. Этот кризис охватил также и другие правые политические группировки, в реакционной политике которых трудящиеся массы видели основную причину военного поражения Польши. Непосредственным результатом этого кризиса было образование в эмиграции во Франции нового польского правительства во главе с генералом .Владиславом Сикорским — представителем умеренных кругов, противником санации. Новое правительство не было подлинно демократическим; в него, наряду с людовцами, правыми социалистами и буржуазными демократами, вошли также представители крайне реакционных группировок, включая санацию.
Политический кризис в результате сентябрьского поражения и оккупации страны носил особенно острый характер в самой Польше. Для польского подполья в первый период оккупации характерна была большая организационная и политическая раз
2Э2
дробленность. Тем не менее, уже в 1940 г. эмигрантскому правительству и объединившимся вокруг него политическим партиям удалось в значительной степени преодолеть этот кризис. В Польше во время оккупации был создан Союз вооруженной борьбы (ЗВЗ — Звензек вальки збройней) — сильная кадровая организация профессиональных военнослужащих, начавшая на основе правительственных полномочий объединять вокруг себя боевые организации, рассеянные на территории всей страны.
Одновременно происходит объединение политических подпольных организаций. Крупные политические партии довоенной Польши восстанавливают свое влияние среди общественности, устанавливают взаимные контакты, охватывая конспиративной деятельностью всю страну. Четыре политические партии — национальная партия (Стронництво народове), партия труда (Строн-ництво працы — бывшие демохристиане), Крестьянская партия (Стронництво людове) и Польская социалистическая партия (ППС — правое крыло) объединяются в Политическом согласительном комитете, на котором с этого момента базирует свою деятельность в оккупированной Польше эмигрантское правительство, причем его полномочный представитель в польском подполье («делегат») располагал позже широким аппаратом, называвшимся «делегатурой» правительства.
Образовавшийся таким образом политический лагерь (названный впоследствии лондонским лагерем) не был выразителем не только политических сил подпольной Польши, но даже всех сил буржуазного течения. Вне этого лагеря оказались как крайне реакционные группировки (фашистская группа националистов и санация, обладавшая значительным влиянием в Союзе вооруженной борьбы), так и мелкие демократические группировки (демократическая партия, синдикалисты и т. п.). Вне лондонского лагеря находилось, наконец, революционное крыло польского рабочего движения, т. е. коммунисты и левые социалисты; его деятельность положила начало народно-демократическому течению в польском национально-освободительном движении.
Как эмигрантское правительство генерала Сикорского, так и политический лагерь, поддерживавший это правительство внутри страны, строили свои расчеты на скорой победе западных союзников Польши над гитлеровской Германией. В этих расчетах главное место отводилось Франции, на территории которой действовало правительство Сикорского и была сформирована довольно многочисленная польская армия. В то время подпольное движение в Польше вело главным образом подготовительную работу, занималось организацией самообороны.
Вторым основным элементом политики тогдашнего эмигрантского правительства и его представителей в Польше был тезис, что Польша находится в состоянии войны не только с гитлеровской Германией, но и с СССР. Официальные* органы буржуазного
233
течения не хотели признать включения Западной Белоруссии и Западной Украины в состав Советского Союза, а вступление советских войск на эти территории в сентябре 1939 г. рассматривали как агрессию против Польши. Согласно этим тезисам официальной политики эмигрантского правительства буржуазная пропаганда распространяла уже в то время реакционную по своему содержанию теорию «двух врагов Польши» и заявляла о необходимости борьбы не только с гитлеровской Германией, но и с СССР. Эта теория, впрочем, не только провозглашалась, но и воплощалась в практику конспиративной деятельности на этих землях, направленной протий Советского Союза.
Бурное развитие событий 1940—1941 гг. в скором времени скомпрометировало эту политику. Падение Франции в июне 1940 г. лишило правительство Сикорского большей части сформированных там польских вооруженных сил и заставило его перебраться на британские острова — в Лондон. Оккупация Германией всей Западной и Южной Европы указывала на неизбежность германо-советского конфликта, перед лицом которого продолжение политики «двух врагов» становилось политически нереальным и опасным с точки зрения национальных интересов Польши.
Одной из причин относительно быстрого восстановления буржуазией своего влияния в польском подполье после сентябрьского поражения была слабость польского рабочего движения, переживавшего в то время серьезный политический кризис. Этот кризис, начало которому положил роспуск Коммунистической партии Польши в 1938 г., углубился в результате сентябрьского поражения и оккупации страны, охватив не только коммунистическое, но и социалистическое движение (ППС). Открыто реакционная позиция руководства ППС, активно участвовавшего в формировании эмигрантского правительства и его представительства в Польше, стала причиной политического раскола и распада на ряд групп и организаций, в которых были представлены оба крыла — левое и правое — и центристская группа этой партии.
Но важнейшим элементом тогдашнего кризиса в польском рабочем движении было отсутствие марксистско-ленинской, революционной, пролетарской партии, без которой не могло быть и речи о том, чтобы это движение сыграло самостоятельную политическую роль в антигитлеровском подпольном движении. В этих условиях польские коммунисты — в оккупированной Польше и на территории Советского Союза — предприняли усилия для возрождения партии. Это был, однако, трудный и весьма сложный процесс, так как международная обстановка не благоприятствовала принятию Коммунистическим Интернационалом решения о восстановлении партии, а только на основе такого решения в согласовании со всем международным коммунистическим движением она могла быть восстановлена. Но коммунисты в оккупированной Польше рассчитывали на изменение положения в ближайшем бу
234
дущем и проводили широкую подготовку к восстановлению революционной партии. Прежде всего на территории всей страны для борьбы с гитлеровскими захватчиками был создан ряд антифашистских групп и организаций, выпускавших подпольные издания и организовавших саботаж на заводах, фабриках и транспорте.
В начальный период войны и оккупации, в 1939—1940 гг., эти группы и организации вели на страницах своих изданий оживленную идеологическую дискуссию, которая отражала господствовавшие тогда еще среди них сектантские взгляды на социалистическую революцию в Польше и классовую борьбу с отечественной и иностранной реакцией. Позже, на рубеже 1940 и 1941 гг., в польском коммунистическом движении начало уже преобладать понимание необходимости перехода к новой политике, учитывающей возможность и необходимость сплочения всех сил народа на общую борьбу с опасностью физического уничтожения Польши.
II
Нападение гитлеровской Германии на Советский Союз и присоединение СССР к коалиции государств, боровшихся против гитлеровской агрессии в Европе, в корне изменили соотношение политических сил на международной арене. В новой обстановке, когда Советский Союз стал союзником Великобритании и США, польское эмигрантское правительство уже не могло продолжать свою прежнюю политику по отношению к СССР. 30 июля 1941 г. правительство Сикорского заключило соглашение о союзе с СССР и приняло решение о совместной вооруженной борьбе с гитлеровской Германией на Восточном фронте. Согласно этому решению, на основе заключенного в августе 1941 г. в Москве польско-советского военного соглашения польское правительство приступило к формированию на территории СССР польской армии под командованием генерала Владислава Андерса. Первые три дивизии этой армии должны были по достижении состояния боевой готовности выступить на фронт уже в конце 1941 г.
Заключенное правительством Сикорского польско-советское соглашение не регулировало, однако, важнейшей в польско-советских отношениях проблемы — восточных земель и границ. Несмотря на советские предложения о компромиссном решении этой проблемы, польское правительство упорно придерживалось тезиса о нерушимости довоенных восточных границ Польши, в результате чего этот важнейший вопрос не нашел своего решения в соглашении, грозя в будущем польско-советским конфликтом. Уклоняясь от окончательного урегулирования этого вопроса, эмигрантское правительство, как, впрочем, и его западные союзники и покровители, делало ставку на такое соотношение политических сил после войны, при котором Советский Союз, ослабленный гитлеровским нашествием, был бы в состоянии в крайнем случае лишь удержать
235
свои довоенные позиции. Успехи германской армии на Восточном фронте в первой фазе войны утвердили эмигрантское правительство в его расчетах.
Хотя новая политика эмигрантского правительства в отношении Советского Союза не была лишена явно враждебных тенденций и руководствовалась исключительно интересами буржуазного государства, все же она встретила решительное сопротивление со стороны значительной части лондонского лагеря. Протестуя против новой политики Сикорского, из состава правительства вышел ряд министров — представителей санации и эндеции2. В ряды оппозиции перешли также правые социалисты, сотрудничавшие с санацией. Главарем оппозиции генералу Сикорскому стал генерал Соснковский, пользовавшийся широкой поддержкой среди офицерского корпуса польской армии.
Начало германо-советской войны в июне 1941 г. решительно изменило политическое и стратегическое положение Польши. Из страны, лежавшей до сих пор вдалеке от военных действий, Польша вдруг стала важнейшим звеном в тылу Восточного фронта, звеном, связывавшим этот фронт с базами гитлеровской армии в Германии и Западной Европе. В этих условиях освободительная борьба польского народа против гитлеровских оккупантов приобретала особое военное значение, а его вклад в разгром гитлеровской армии на Восточном фронте мог и должен был стать особенно значительным. Перед лицом грозившего польскому народу физического истребления, в условиях, когда быстрое освобождение Польши от гитлеровской оккупации могли прийти только в результате разгрома главных немецких сил, сражавшихся на Восточном фронте, Советской Армией, активная вооруженная борьба польских подпольных организаций в тылу гитлеровской армии отвечала жизненным национальным интересам Польши. Следует также отметить, что эта борьба отвечала также требованиям польско-советского договора, согласно которому Советский Союз был в этой войне союзником Польши.
Действовавшие в подполье буржуазные группировки не откликнулись, однако, на требования обстановки и времени. Крайне реакционная часть этого подполья решительно высказалась за продолжение враждебной Советскому Союзу политики, а более умеренная часть лишь формально одобрила новую политику Сикорского. В сущности оба крыла буржуазного подполья не отреклись от политики «двух врагов», а имевшие место между ними различия касались не содержания этой политики, а только методов ее проведения. Новая международная и внутренняя обстановка все же влияла на дальнейшее формирование этой реакционной антинародной политики лондонского лагеря; была создана дополнитель-
2 Эндеция — популярное название политической партии Стронництво народов©, выражавшей интересы крупного капитала и помещиков,
236
йая теория «йстёченйя кровью во взаимной борьбе обоих врагов Польши».
Сторонники теории «двух врагов» усматривали политическую выгоду в затяжных истребительных боях на Восточном фронте и стремились со своей стороны способствовать их продлению. Они верили, что окончательную победу в Европе одержат всемогущие западные державы, армии которых в последнем этапе войны освободят Польшу и позволят вновь включить в состав буржуазного польского государства украинские и белорусские земли на востоке. В своей классовой ненависти к Советскому Союзу как социалистическому государству буржуазные — особенно крайне правые — круги рассчитывали даже на вооруженную интервенцию западных держав и свержение социалистического строя в СССР.
Эта реакционная политика нашла свое яркое выражение в буржуазной концепции вооруженной борьбы с гитлеровскими оккупантами, разработанной в 1941—1942 гг. командованием ЗВЗ, и затем в созданной на базе этой организации Армии Крайовой. Эта концепция, главным тактическим положением которой было требование «боевой готовности с оружием у ноги» в ожидании «истечения кровью обоих врагов Польши», предусматривала ведение на территории Польши только таких боевых действий (разведка, диверсии, единичные акты вооруженной борьбы, преимущественно покушения на представителей оккупационных властей), которые помогли бы союзническим армиям на Западе, но возможно меньше ослабляли гитлеровскую армию на Восточном фронте.
Ограничивая до минимума вооруженную борьбу подчиненных лондонскому правительству подпольных организаций, командование Армии Крайовой разработало одновременно план всеобщего восстания в Польше, которое в конце войны помогло бы западным союзникам в окончательном разгроме гитлеровской Германии в Европе и освобождении Польши, гарантируя тем самым польской буржуазии возвращение к власти. В результате продолжения реакционной политики «двух врагов» лондонский лагерь — в польском подполье и в эмиграции — уклонился от выполнения параграфов польско-советского договора, отказавшись от участия в вооруженной борьбе против Германии на Восточном фронте. Это нашло свое выражение в пассивности боевых организаций Армии Крайовой в оккупированной Польше и в выводе буржуазной польской армии из СССР на территорию Ирана в августе 1942 г.
237
Ill
Реакционные политические концепции лондонского лагеря встретили, однако, решительный отпор со стороны прогрессивных и революционных сил польского народа. Главным политическим представителем этих сил стала Польская рабочая партия (ППР), образованная в январе 1942 г. в результате объединения действовавших уже в подполье революционных групп и организаций.
Польская рабочая партия была создана и развивала свою деятельность в условиях войны и гитлеровской оккупации, т. е. в условиях, коренным образом отличающихся от тех, в каких действовала ее предшественница — Коммунистическая партия Польши. Этот факт заставил ППР разработать новую стратегию и тактику политической работы, новую программу — основу этой работы.
В Польше, находившейся с 1939 г. под гитлеровской оккупацией, свирепствовал террор, при помощи которого оккупанты осуществляли свою политику физического истребления народа, политику уничтожения его основных материальных, биологических и моральных сил. Интересы всего народа, всех основных общественных слоев требовали решительного отпора вражескому террору, требовали создания единого фронта борьбы с врагом всех патриотических политических сил Польши. Было несомненно, что сдержать оккупанта в его политике массового террора могла только решительная вооруженная борьба польского подпольного движения Сопротивления. Вооруженное сопротивление оккупантам — это был единственный действенный способ сорвать гитлеровские планы истребления польского народа.
Поэтому ППР выдвинула концепцию объединения всех антигитлеровских патриотических сил Польши в общий национальный фронт, главной целью которого была бы борьба с захватчиками за национальное освобождение и построение после войны демократического государства. Партия выражала готовность участвовать в этом фронте на общих началах, как одна из политических сил подпольной Польши. В то же время с самого начала своего существования ППР решительно высказывалась за теснейший союз Польши и СССР в общей борьбе против гитлеровских захватчиков, требуя от правительства Сикорского осуществления положений польско-советского договора путем развертывания активной вооруженной борьбы как на Восточном фронте, так и в тылу гитлеровских армий на территории Польши.
1 мая 1942 г. Центральный комитет ППР опубликовал заявление об отношении партии к правительству Сикорского, в котором, несмотря на все возражения и критические замечания, признал это правительство представителем Польши на международной арене и оказал ему поддержку во всех начинаниях,* на
238
правленных к объединению политических сил Польши на базе общей борьбы с врагом. В этом заявлении ЦК ППР констатирует: «Польская рабочая партия с момента своего образования последовательно стремится к осуществлению общего национального фронта борьбы с гитлеровскими оккупантами и готова идти с каждым, кто искренне хочет бороться с врагом. Исходя из этого, Польская рабочая партия поддерживает направленные к этому усилия правительства ген. Сикорского».
Как это следует из приведенного выше заявления, ППР видела в то время в эмигрантском правительстве Сикорского и подчиненных ему в оккупированной Польше органах руководящие политические силы народа, с которыми хотела сотрудничать на основе выполнения общенациональных задач. Оценивая тогдашнюю ситуацию, партия видела, что в лагере польской буржуазии правительство Сикорского представляет умеренные и демократические силы явно антигитлеровской ориентации. Заключение союза с СССР и организация польской армии на Востоке навлекли на это правительство нападки со стороны крайне реакционных группировок, враждебных Советскому Союзу и выступавших против политики военного союза с СССР. Стремясь к укреплению союзнических польско-советских отношений на основе заключенного правительством Сикорского польско-советского военного договора, партия считала необходимым поддержать это правительство в его борьбе с силами крайней реакции, ориентировавшимися на срыв этого союза, противоречивший бесспорным национальным интересам Польши.
В то же время ППР отмечала в политике и деятельности эмигрантского правительства и связанных с ним политических центров на родине много реакционных сторон, противоречивших интересам народных масс. Это вытекало из того, что эмигрантское правительство было правительством политического компромисса и что сильные, если не ключевые, позиции занимали — как в эмиграции, так и в Польше — представители крупной буржуазии — санации и эндеции.
Именно эти и близкие им группировки саботировали политику генерала Сикорского по отношению к СССР, затягивали процесс формирования польской армии в Советском Союзе и противились ее участию в совместной с Советской Армией борьбе па Восточном фронте. В Польше, же эти силы выступали против вооруженной борьбы Армии Крайовой и других боевых организаций с оккупантами, исходя из того, что такая борьба оказывала революционизирующее влияние, сплачивая в рядах антигитлеровского фронта народные массы Польши, вооружение и участие в борьбе которых явилось бы после войны большой опасностью для классовых интересов польской буржуазии и помещиков. Они не хотели также помогать сражавшейся на Восточном фронте Советской Армии развертыванием вооруженной борьбы в оккупированной Польше.
239
Мелкобуржуазные и демократические группировки, поддерживавшие новую политику Сикорского (Партия труда, людовцы, центристские и левые элементы бывшей ППС), занимали неустойчивую позицию и в ряде основных вопросов поддерживали политику реакции. Это нашло свое яркое выражение в отношении этих группировок к вопросу о вооруженной борьбе с оккупантами и в их отношении к ППР — революционной партии польского рабочего класса.
В то время Польская рабочая партия была единственной политической партией польского подполья, выдвигавшей концепцию объединения всех подпольных организаций в национальном фронте на борьбу против оккупантов, единственной партией, последовательно стремившейся к укреплению новых польско-советских отношений и требовавшей выполнения союзнических обязательств Польши по отношению к СССР.
Указывая на опасность уничтожения, грозившую польскому народу со стороны гитлеровских оккупантов, Польская рабочая партия выдвинула на первый план своей программы требование вооруженной борьбы за национальную независимость. Стремясь придать этой борьбе возможно более широкий и опасный для оккупантов размах, ППР призывала к широкой консолидации национальных сил Польши.
Однако партия не подходила к вопросу о национальном фронте отвлеченно, без учета внутренней и международной обстановки. Исходя из анализа этой обстановки, ППР указывала, что важнейшая задача Польши — взаимодействие с Восточным фронтом, со сражавшейся на этом фронте Советской Армией. Партия считала, что усилия польского народа в борьбе с гитлеровскими оккупантами должны быть неразрывно связаны с решающей для исхода всей войны борьбой советских народов против общего врага. Поэтому основной задачей польского подполья, если оно в самом деле хотело успешно бороться с оккупантами, было наносить возможно больший вред врагу в тылу этого фронта, разжигая в тылу врага очаг вооруженной борьбы, создавая там второй фронт. ППР конкретно представляла себе общую борьбу всех польских боевых организаций.
Стремясь ускорить начало вооруженной борьбы, ППР создала революционно-демократическую боевую организацию Гвардию Людову, боевые действия которой должны были стать и впоследствии действительно стали началом широкой партизанской войны, развернувшейся на наших землях в 1943—1944 гг.
Не обескураживаясь тем, что весь лондонский лагерь отклонил предложения партии о совместной борьбе с оккупантами в форме активных боевых действий, ППР развернула деятельность, направленную на подготовку в Польше условий для создания такого фронта в будущем. Имелось в виду в первую очередь развитие вооруженной борьбы с оккупантами в форме массовых партизан-
240
ских действий и диверсий. Выполнение этой задачи давало возможность действенного сопротивления жестокому террору врага и позволяло внести существенный вклад в борьбу во вражеском тылу.
С этой целью ППР сосредоточила свои главные усилия на формировании Гвардии Людовой, которая и начала активные действия против врага. Создавая партизанские отряды и боевые группы под собственным политическим руководством, ППР принимала меры к тому, чтобы их вооруженная борьба стала примером для других боевых организаций, объединяя эти организации в общем фронте борьбы за свободную и суверенную Польшу. Поэтому созданная Польской рабочей партией Гвардия Людова принимала в свои ряды всех патриотов, признавших необходимость такой борьбы.
Задачи, вставшие перед партией в связи с организацией Гвардии Людовой, были чрезвычайно сложны. ППР располагала лишь немногочисленными обученными кадрами и скромными материальными и финансовыми средствами. Надо было преодолеть много трудностей, связанных с организацией отрядов, подбором людей, их вооружением и экипировкой, сбором финансовых средств для организационной работы партии и для непосредственных нужд борьбы.
Эмигрантское правительство и его представительство в оккупированной Польше выступили против разработанной ППР концепции массовой вооруженной борьбы. Делая ставку на истечение кровью СССР в борьбе с главными силами гитлеровской Германии, главный штаб Армии Крайовой разработал план так называемого всеобщего восстания, который навязывал польским поддольным организациям тактику выжидания «с оружием у ноги», что ставило Польшу в положение наблюдателя борьбы Советской Армии с гитлеровским нашествием на Востоке, а не ее боевого соратника.
Делегатура правительства и Главный штаб Армии Крайовой хорошо понимали значение вооруженной борьбы в Польше для Восточного фронта, на котором разыгрывались решающие сражения. Но политические установки, которыми они руководствовались, не позволяли им признать правильность политических концепций ППР, содействовавших укреплению позиции Советского Союза. Поэтому лондонский лагерь противопоставил разработанной ППР концепции вооруженной борьбы с оккупантами концепцию гражданской борьбы, сводившейся по существу к пассивному сопротивлению (бойкот второстепенных распоряжений оккупационных властей, бойкот издававшейся ими на польском языке прессы, пренебрежительное отношение к гитлеровским чиновникам и солдатам и т. п.). В сознании польского народа лозунги гражданской борьбы, однако, не нашли одобрения перед лицом террористических методов и зверств оккупантов. Ширилось убежде-
16 Заказ М 1094
241
ние в необходимости уже тогда обратиться к методам всеобщей вооруженной борьбы; необходимость вооруженной борьбы и диверсий начинали ясно сознавать также солдатские массы Армии Крайовой.
В отличие от Армии Крайовой и других пролондонских военных организаций Гвардия Людова не ограничивала свою деятельность организацией самообороны населения. Она по мере своих сил и возможностей вела широкую — как по размаху, так и по формам и методам — вооруженную борьбу против оккупантов. Гвардия Людова исходила из того, что вооруженная борьба с оккупантами не может проводиться только в целях защиты от террора и жестокости врага. Сущность вооруженной борьбы с оккупантами в нашей стране она видела в наступательном характере борьбы.
ППР относилась отрицательно также к буржуазной концепции вооруженного восстания, призванного — согласно этой концепции — вспыхнуть в последний момент, во время отступления из Польши германской армии, прежде всего для того, чтобы обеспечить возвращение к власти в Польше буржуазной реакции. Такая концепция восстания противоречила принципу широкой революционной вооруженной борьбы народных масс, не позволяла им вести борьбу во взаимодействии со сражавшейся на Восточном фронте Советской Армией, от победы которой зависело освобождение Польши.
Такая концепция вооруженного восстания не позволяла также успешно противодействовать зверскому террору, целью которого было последовательное уничтожение жизненных сил польского народа и против которого было только одно действенное средство — вооруженная борьба; это подтвердили, в частности, события в Замойщине, где энергичные боевые действия польских вооруженных подпольных организаций (включая отряды Армии Крайовой) дважды заставили гитлеровцев прерывать широкую карательную операцию, жертвами которой пали больше 100 тыс. польских крестьян.
Разоблачая реакционный характер буржуазной концепции борьбы, ППР выдвинула собственную концепцию вооруженного восстания, исходным положением которого были активные действия против оккупантов. По мере развития международных и внутренних событий эта борьба во все большей степени перерастала бы во всенародное вооруженное восстание и была бы призвана выполнить две задачи: сорвать гитлеровский террор и осуществить взаимодействие со сражавшейся на фронте Советской Армией.
Таким образом, в момент создания ППР и в первый период ее деятельности самым важным для судеб польского народа вопросом все еще была разработка правильной концепции и программы освободительной борьбы.
242
Как следует из вышесказанного, эту проблему не способны были решить силы лондонского лагеря, ставка которых на истечение кровью СССР в войне с гитлеровской Германией парализовала вооруженную борьбу с оккупантами и противопоставляла Польшу ее естественному союзнику на Востоке. Стремление этого лагеря восстановить после войны в Польше довоенный общественно-политический строй и вернуться к власти находилось также в резком противоречии с чаяниями широких масс, заинтересованных в установлении демократической власти и проведении коренных социальных реформ. Выработка правильной отвечающей интересам широких народных масс концепции национально-освободительной борьбы — заслуга Польской рабочей партии.
IV
Лондонский лагерь не принял направленное ему Польской рабочей партией предложение о совместной борьбе против гитлеровских оккупантов. Польская буржуазия оказалась неспособной к какому-либо сотрудничеству с революционной рабочей партией и сплоченным вокруг нее политическим лагерем даже тогда, когда этого требовали интересы всего народа. Не считаясь с исключительно трудной, трагической ситуацией в Оккупированной Польше, польская буржуазия развязала разнузданную травлю ППР, сознательно добиваясь раскола народных сил. Это нашло свое выражение в деятельности подчиненного лондонскому правительству антикоммунистического подполья и в попытках навязать польскому народу гражданскую войну еще во время оккупации, т. е. в момент грозившего ему физического уничтожения, требовавшего внутренней сплоченности и консолидации всех народных сил.
В создавшихся условиях национальный фронт борьбы с гитлеровскими оккупантами мог быть создан не на основе соглашения ППР с лондонским лагерем, а единственно на основе политической борьбы с ним, на основе мобилизации партией широких народных масс Польши на борьбу уже не только за национальное, но и за социальное освобождение. Изменившаяся международная обстановка, укрепление сил антигитлеровской коалиции с участием СССР, перелом в ходе военных действий на Восточном фронте и приближение Советской Армии к польским границам — все это ставило партию перед необходимостью взять в свои руки судьбы страны и народа и повести его по пути к новой, народно-демократической, а в перспективе — к социалистической Польше.
Все это поставило ППР перед необходимостью создать новый народно-демократический руководящий политический центр, противопоставленный лондонскому эмигрантскому правительству и его представительству в Польше, центр, призванный руководить
вооруженной борьбой народа против гитлеровских оккупантов, за новую, независимую и демократическую Польшу. Летом 1943 г. объективные условия международной и внутренней обстановки страны поставили перед ППР задачу разработать общественно-политическую концепцию этой новой Польши. Серьезный вклад в разработку программы народной демократии в Польше внес Владислав Гомулка — член ЦК и Секретариата ЦК ППР, а с ноября 1943 г.— генеральный секретарь партии. Он — автор проектов ряда программных документов ППР и многих идеологических и политических статей, опубликованных на страницах конспиративной партийной печати.
Развернутую концепцию народно-демократической Польши ППР дала в своей программной декларации от ноября 1943 г. Эта концепция была прямо противоположна концепции буржуазной Польши, выразителем которой был лондонский лагерь.
Перед лицом враждебной позиции руководимого из Лондона подполья, отвергавшего народно-демократическую концепцию вооруженной борьбы ППР, летом 1943 г. ППР перешла также к новой тактике в вооруженной борьбе, выдвинув концепцию Армии Людовой, создаваемой снизу — на основе боевого союза • военных организаций, сражавшихся с гитлеровскими оккупан- . тами.
Ядром формирования Армии Людовой должна была стать Гвардия Людова, вооруженную борьбу которой с врагом не ограничивали никакие реакционные политические теории и командование которой было инициатором широкого партизанского движения в Польше.
Таким образом, военная ситуация страны, в которой все шире развертывалась всенародная вооруженная борьба с врагом, потребовала создания всенародных вооруженных сил, гарантирующих объединение усилий самых широких слоев народа. Организационной формой такого объединения вооруженных сил страны могла быть только армия, объединяющая в своих рядах все боровшиеся с оккупантами военные организации и отдельные отряды.
ЙПР понимала, что в сложившейся ситуации такая всенародная армия может быть создана только как Армия Людова, т. е. как армия, являющаяся идеологическим и политическим противовесом буржуазной Армии Крайовой. ППР считала, что «только такая армия, выросшая из народа, сможет сбросить ярмо оккупанта», ибо «только такая Армия Людова будет защищать свободу и демократические права народа». Это, однако, не означало, что партия хотела ограничить рамки национального фронта исключительно трудящимися массами. Партия ясно говорила, что «никому нельзя отказать в праве участвовать в организации Армии Людовой, ибо армия — это не просто какая-то военно-политическая организация..., армия объединяет п призывает на борьбу всех».
244
Одновременно партия подчеркивала, что условием объединения в рядах Армии Людовой тех или иных сил должно быть участие этих сил в совместной борьбе с врагом.
В то самое время, когда народно-демократическая концепция освободительной борьбы в Польше нашла свое полное выражение в программе действий ППР, политический курс лондонского лагеря переживал серьезный кризис. Осенью 1943 г., когда Советская Армия, одерживая решающие победы на Восточном фронте, уже приближалась к границам досентябрьокого Польского государства, перед эмигрантским правительством встала необходимость пересмотреть военные планы. Эти планы предусматривали, что Польша будет освобождена не Советской Армией, а войсками западных союзников и что вследствие этого наступит момент, когда выжидавшая до сих пор «с оружием у ноги» 300-тысячная Армия Крайова должна сыграть важную роль в окончательном освобождении страны и завоевании власти в Польше лондонским лагерем.
Но в конце 1943 г. внутреннее и международное положение Польши уже не давало оснований верить в реальность этих расчетов. В этих условиях Армия Крайова не намеревалась осуществить план всеобщего восстания, так как объективно оно лишь содействовало бы ускорению продвижения Советской Армии на Запад и тем самым не дало бы ожидаемых буржуазией политических результатов. Кроме того, гитлеровская Германия, хотя ее поражение уже не вызывало сомнений, не была еще столь слаба, чтобы можно было реально рассчитывать — как это предусматривал план — на ее разгром в ближайшее время.
По указанию эмигрантского правительства Главный штаб Армии Крайовой был вынужден разработать в конце 1943 г. новый оперативный план для рвавшихся в бой отрядов Армии Крайовой. Этот план получил условное название «Буря». Он предусматривал мобилизацию и выход из подполья отрядов Армии Крайовой в ходе советского наступления на территорию Польши и нанесение ударов по отступающим немецким войскам непосредственно перед фронтом советских войск. Это должно было дать подпольным буржуазным органам власти возможность устанавливать свой контроль над отдельными районами страны незадолго до прихода советских войск.
В случае быстрого разгрома немецких войск па всей территории Польши или на части ее территории план предусматривал поднятие всеобщего или местного вооруженного восстания, которое позволило бы быстро овладеть положением в стране и установить власть буржуазии.
Новый оперативный план Армии Крайовой был, таким образом, прямым продолжением прежних реакционных концепций лондонского лагеря. Это не был план всенародного вооруженного восстания, призванного помочь сражавшейся на фронте Советской
245
Армии, а всего лишь план вооруженной политической демонстрации, план создания свершившихся фактов — вопреки существовавшему соглашению трех великих держав и происходившим в народных массах Польши политическим процессам. Ввиду разрыва дипломатических отношений между польским эмигрантским правительством и правительством СССР этот план грозил опасным и чреватым самыми трагическими последствиями вооруженным столкновением между вступающей на бывшие восточные земли и территорию коренной Польши Советской Армией и враждебными СССР отрядами Армии Крайовой.
Таким образом, на рубеже 1943 и 1944 гг., когда международное и внутреннее положение Польши требовало изменения реакционной политики польского эмигрантского правительства и подчиненных ему подпольных органов власти, польская буржуазия, представителем которой было это правительство, не изменила своей политики, а, напротив, усилила ее реакционный, антидемократический и антисоветский характер. Именно в этот момент наметилось резкое противоречие между этой политикой и объективно возникавшими реальными целями освободительной борьбы.. Не имея реальной опоры ни в объективной ситуации, ни в народных массах, переживавших процесс радикализации,— эта политика приобрела черты явного авантюризма, грозящего народу самыми серьезными последствиями.
Разработанная же в программе ППР концепция будущего народно-демократического польского государства отвечала жизненным национальным интересам Польши. Она не противоречила общенациональным задачам борьбы против гитлеровских оккупантов, а, наоборот, способствовала усилению этой борьбы и приданию ей массового характера привлечением широких масс населения. Осуществляя эту концепцию, партия вела активную деятельность, направленную на сплочение вокруг своей программы политических партий и группировок, позиции которых во многом были сходны с позициями ППР и которые могли и должны были стать союзниками партии в борьбе за суверенную народно-демократическую Польшу. ППР стремилась привлечь к участию в этой борьбе прежде всего людовцев и левых социалистов. И хотя ППР в то время еще не смогла преодолеть сопротивления верхушки Крестьянской партии и части руководства тогдашней Рабочей партии польских социалистов (РППС), она все же снискала широкую поддержку своей программы Народной Польши в низах крестьянского и социалистического движений, причем — что касается последнего — также и части его руководства, присоединившейся к усилиям партии по созданию Крайовой Рады Наро-довой.
Политической и организаторской деятельности, развернутой ППР внутри страны, соответствовала на территории Советского Союза политическая и организаторская деятельность польских
246
коммунистов, объединившихся с января 1944 г. вокруг Центрального бюро польских коммунистов в Москве. Эта деятельность нашла свое выражение в создании Союза польских патриотов в СССР и сформировании на территории СССР народной Польской армии, ставшей впоследствии на освобожденной Советской Армией территории Польши основой организации возрожденного Войска Польского. Эта деятельность развивалась во взаимодействии с деятельностью ППР и под влиянием освободительной борьбы на родине.
Создание в январе 1944 г. Крайовой Рады Народовой стало переломным моментом в жизни страны. КРН была народно-демократическим политическим представительством Польши, вторым центром власти в Польше, противостоящим эмигрантскому польскому правительству и ©го подпольным органам. ППР была инициатором и главным организатором КНР. Создав народные советы — соответствующие КРН местные органы власти — и развивая борьбу Армии Людовой — подчиненной КРН вооруженной силы,— партия подготовила элементы будущего аппарата народной власти. Объединяя вокруг КРН, местных народных советов и Армии Людовой все более широкий круг политических организаций и групп, партия создавала прочную внутреннюю опору для работы этого аппарата власти в будущем, обеспечив ему поддержку широких масс в послевоенный период решающей борьбы за власть.
Освобождение Советской Армией и народным Войском Польским восточных районов Польши совпало с периодом, когда организованные в самостоятельный политический лагерь и руководимые такой последовательно революционной марксистской партией, как ППР, народно-демократические силы уже могли взять в свои руки власть. Это нашло свое историческое выражение в создании Польского комитета национального освобождения — первого революционного правительства Народной Польши.
«
*****
Наличие двух основных течений в национально-освободительной борьбе народов оккупированных стран Европы в период второй мировой войны выражает объективную тенденцию этого движения, обусловленную существовавшим в то время соотношением классовых и политических сил. На польской почве эта тенденция нашла яркое выражение, особенно во втором, переломном периоде войны, когда произошло решающее столкновение политических концепций этих двух течений и соответственно противостоящих друг другу концепций борьбы. В благоприятных международных условиях, сложившихся в результате решающей роли СССР в войне, народно-демократические силы Польши возглавили осво
247
бодительную борьбу народа. В условиях, когда под угрозу было поставлено классовое господство буржуазии, она оказалась неспособной разработать новую, соответствующую изменившимся историческим условиям, программу национального возрождения Польши на принципах свободы и демократии. Ее концепции оказались нереальными в политическом отношении и сугубо реакционными в социальном отношении.
Победа народной власти в Польше была таким образом обусловлена решающим участием народных масс Польши в борьбе за свое освобождение от гитлеровского ига. В основе этой победы лежит разработанная ППР народно-демократическая концепция освободительной борьбы.
Ill
ГЕРМАНСКИЙ ИМПЕРИАЛИЗМ.
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В ГОДЫ ВОЙНЫ
К. ЭРДМАН
(Федеративная Республика Германии)
О
МЕТОДЫ И ПРОБЛЕМЫ
НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ РАБОТЫ
ПО ИСТОРИИ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
В ФЕДЕРАТИВНОЙ РЕСПУБЛИКЕ ГЕРМАНИИ
Когда я получил приглашение на этот конгресс, я — как и все мои коллеги из Федеративной Республики Германии, присутствующие здесь,— сразу же изъявил согласие. Во внушительных словах различных докладчиков указывалось на то, что уроки этой войны призывают к сплочению всех сил для укрепления мира. Историческая наука также должна участвовать в разрешении этой задачи. Не затрагивая различных политических исходных позиций, она может осуществлять это до тех пор, пока мы в своих дискуссиях будем придерживаться научных основ, которые мы усвоили от Декарта: в начале всякого познания стоит сомнение в результатах собственного исследования и в предпосылках собственного познания. Наука — это искусство систематического сомнения. JB этом убеждении мы, историки ФРГ, готовы предстать перед лицом любой критики, которая основана на данных, согласных с источниками. Моя задача состоит в том, чтобы дать информацию о некоторых имеющихся в ФРГ научно-исследовательских учреждениях и научных проблемах.
I
1.	Архивы. Научно-исследовательская работа по новейшей истории Германии вне и в самой Гермайии находится в исключительных условиях: для специалистов открыт доступ к архивам недавнего прошлого, пользование которыми, согласно общей практике государств, обычно подлежит ограничениям или же вообще их научная оценка разрешается лишь по истечении 50-летнего срока. В качестве важнейших фондов, находящихся в Германии, следует назвать архивы министерства иностранных дел (Полити
251
ческий архив, Бонн — Politisches Archiv, Bonn), архивы рейхсканцелярии и имперского министерства финансов (и те и другие в Архиве Федеративной республики в Кобленце — Bundesarchiv, Koblenz). Наряду с документами учреждений, для политической истории и предыстории войны величайшее значение имеют материалы архива национал-социалистской партии. Сейчас производится возвращение этих документов в немецкие архивохранилища. То же самое можно сказать и о военных документах, для которых окончательным местом хранения будет также Бундесархив в Кобленце. Немецкие документы общедоступны для всех немецких и не немецких специалистов. Всеобщее пользование ими было облегчено с помощью проведенной в Соединенных Штатах широко-охватывающей съемки их текстов на ленты для проецирования.
Большим количеством документов германского министерства иностранных дел в фотокопиях можно пользоваться, кроме того, в Вашингтоне, а также в Лондоне (Public record office).
Германскую внешнюю политику освещает многотомная публикация документов, которая осуществляется международной комиссией, состоящей из американских, английских, французских и немецких исследователей. Вышедшие до спх пор 10 томов посвящены разработке дипломатической предыстории второй мировой войны и истории самой войны (том 10-й немецкого издания охватывает время до конца августа 1940 г., том 13-й английского— до 1942 г.). Косвенное значение для изучения внутренней истории Германии накануне войны будет иметь серия изданий документов рейхсканцелярии, первый том которых выйдет в следующем году. Издает ее Историческая комиссия при Баварской академии наук и Бундесархив.
Из названных источников исследователи могут еще очень многое почерпнуть. Их ценность заключается главным образом в том, что они многое дают для выяснения вопроса о немецкой военной политике. Правда, вследствие того, что еще не общедоступны архивы второй мировой войны и ее предыстории, принадлежащие бывшим противникам Германии на Востоке и на Западе, значение немецких документов становится ограниченным, но все же его нельзя недооценивать при изучении международных отношений вообще перед и во время второй мировой войны, например, при исследовании дипломатических переговоров между Лондоном и Берлином, а также между Москвой и Берлином в критические летние месяцы 1939 г., непосредственно перед началом войны.
2.	Среди научно-исследовательских учреждений следует также назвать «Библиотеку современной истории» или иначе «Библиотеку истории новейшего времени» в Штутгарте («Bibliothek fur Zeitgeschichte»). Она была основана после первой мировой войны и называлась тогда «Библиотекой мировой войны» («Weltkriegs-biicherei»). Первоначально ее задача состояла в подготовке возможно более полного собрания международной литературы о пер-
252
вой мировой войне, чтобы на этой основе выяснить вопрос о Версальском договоре и в особенности тезис о вине лишь одной Германии и ее союзников в войне 1914 г. Поскольку в отношении второй мировой войны аналогичной проблемы не существует, библиотека ставит теперь перед собой задачи не апологетического, а специфично научного характера. Являясь самой значительной специализированной библиотекой по вопросам этого периода, она регулярно публикует довольно внушительные тома («Библиографические ежегодники Библиотеки истории новейшего времени», ранее называвшиеся «Обзором книг Библиотеки мировой войны»).
3.	Вопросами военной истории занимается специальная секция научных сотрудников (Arbeitskreis fur Wehrforschung), которая, разумеется, преследует в общем военно-научные цели и только с этой точки зрения разбирает военно-исторические вопросы (журнал «Wehrwissenschaftliche Rundschau» — «Военно-научное обозрение»). Здесь прежде всего следует назвать школу геттингенского историка Перси Эрнста Шрамма. Шрамм — один из ведущих медиевистов, но во время войны по заданию верховного командования вооруженных сил ему пришлось перейти к научно-исследовательской работе в области современной истории и истории войны. По поручению главного штаба вооруженных сил он составлял в виде дневника’ сводки их информаций и известий. Они были дополнены другим разнообразным материалом и по поручению Секции по исследованию военных вопросов опубликованы в нескольких томах под названием «Военный дневник верховного командования вооруженных сил». В этих томах содержится основа военно-исторических сведений, необходимых для исследователей. К важнейшим изданиям о военных решениях командования принадлежат далее дневники начальника главного штаба Гальдера, директивы Гитлера о ведении войны и протоколы обсуждений положения на фронтах в главной ставке фюрера.
Существовала легенда, согласно которой военные успехи Германии в первой половине войны приписывались генералам, а поражения после 1942 г., которые в конечном счете окончились катастрофой, объяснялись все более самовольным и тираническим вмешательством Гитлера в военное руководство. Военно-исторические исследования показали, что эта легенда не имеет под собой никакой почвы. Но главную проблему в общей истории этой войны в отношении Германии составляют не события, происходившие на театре военных действий.
4.	Политические и социально-исторические вопросы важнее, чем военные. Большое значение здесь имеет Институт современной истории в Мюнхене (Institut fur Zeitgeschichte). Исходным положением для работы этого института является политическое и моральное положение, в котором оказался немецкий народ в первые годы после войны. К бедствиям внешнего порядка, которые
253
принесла с собой капитуляция, присоединились потрясающие впечатления от всего того, что было выявлено Нюрнбергским процессом о характере национал-социалистского режима. Опубликованные и неопубликованные массы документов этих процессов являются основой для исторического изучения национал-социализма.
Но подход к вопросу со стороны историка не таков, как со стороны обвинителя или защитника. Исследование исторических при чин выявленных событий было задачей, от которой, как от акта самокритики, не мог уклониться немецкий народ.
Был создан Институт истории новейшего времени — соответствующее учреждение для решения этой задачи. Основную часть собранных в институте материалов составляют документы процессов, которые трудно обозреть вследствие их изобилия и лишь незначительная часть которых напечатана. Для использования их при научно-исследовательской работе была составлена систематическая картотека. Наряду с этими материалами в качестве второй главной части является собранная во время чистки публичных библиотек национал-социалистская литература. Кроме этого, имеются материалы широкого опроса лиц, игравших определенную роль в период национал-социализма.
Деятельность этого института развивается в трех направлениях. Экспертиза — как в процессах по возмещению убытков лицам, пострадавшим в период национал-социализма, так и в процессах по наказанию за преступления в концентрационных лагерях и в лагерях массового уничтожения.
Научная деятельность института: главная научная задача заключается в анализе национал-социализма, его внутренних и внешних аспектов, а также в разработке вопроса о его предпосылках и последствиях. Институт в своем органе «Ежеквартальник истории новейшего времени», как и во всей научно-исследовательской работе, руководствуется убеждением, что у исследователя нет беспристрастной нейтральности по отношению к преступнику, но что при исследовании обстоятельств дела должны быть применены испытанные методы критического изучения истории. Сущность этого метода, по мнению сотрудников института, состоит в том, что для него каждый тезис о связи явлений имеет характер гипотезы, которая действительна только до тех пор, пока она может устоять при эмпирических расследованиях.
Из многочисленных публикаций института следует назвать ряд исследований, которые особым образом относятся к политической истории войны. Имеется в виду исследование власти национал-социалистов в других европейских странах. Опубликована работа о национал-социалистской политике в Польше, в которой вещи названы своими именами. Книга «Франция в гитлеровской Европе» закончена и в скором времени будет сдана в печать. Затем выйдет подобная же монография о немецкой власти в Норвегии.
254
Наряду с научной экспертизой и научной деятельностью институт имеет третью задачу: доклады и публикации для широкой публики. Особое внимание привлекала деятельность института по разоблачению не выдерживающих научной критики тезисов американца Хоггана о предыстории второй мировой войны. Хогган, не пользующийся в своей стране научным авторитетом, нашел широкую поддержку своего тезиса о невиновности немцев и виновности Великобритании во второй мировой войне среди неисправимых националистических групп. В ответ на это Институт истории новейшего времени опубликовал сопоставление использованных Хогганом текстов источников в их оригинальной редакции с искаженной интерпретацией, которую они получили в его книге. Это сопоставление — уничтожающая критика Хоггана.
Наряду с книгой Хоггана была разоблачена книга английского историка Тейлора, который защищал подобные же тезисы, но более тонко и в литературном отношении искуснее. И хотя в Федеративной республике есть люди, которые поддаются обману, все большего внимания заслуживает тот факт, что таких людей, которые не смогли противостоять искушению, было в общем мало и что в данном случае поде боя осталось за наукой и здравым смыслом.
5.	Среди учреждений, которые имеют значение для истории довоенного периода, нужно назвать, наконец, Комиссию по истории парламентаризма и политических партий. В отличие от Института истории новейшего времени, труды которого посвящены изучению национал-социалистской диктатуры, здесь, как свидетельствует об этом само название, исследуется предшествующий период — период либерально-демократической Веймарской республики, ее предпосылки в истории парламента и партий в XIX в. Как мы уже сказали, исследование существовавших в национал-социалистском режиме политических предпосылок военных операций важнее, чем изучение самих военных операций. Для исторического самопонимания немецкого народа, так же как и для исследования причин войны, чрезвычайно важно ответить на вопрос, как вообще могло случиться, что первый эксперимент парламентарной демократии в Веймарской республике кончился неудачей и таким образом открылся путь для Гитлера. Среди многих публикаций Комиссии по парламентаризму ио данному вопросу самым важным является объемистый сборник «Конец партий». О том, что говорится в этом сборнике об отдельных партиях, о лежащей на них ответственности за приход к власти национал-социализма в Германии, мнения различных политических лагерей, конечно, весьма расходятся, как расходятся они вообще в оценке Веймарской республики. Нельзя сомневаться, однако, в том, что все партии, начиная от коммунистической и кончая немецкой национальной, не сумели правильно распознать в национал-социализме всей страшной опасности, угрожавшей Германии и всеми миру.
255
II
После этих кратких сообщений хочется указать на результаты научных исследований. Прежде всего нужно перечислить те результаты, которые относятся к исследованию личности Гитлера.
Цели, которые ставил перед собой Гитлер, при некоторых тактических колебаниях в существе своем всегда оставались непоколебимыми, и мероприятия для их достижения проводились со страшной последовательностью. Две призрачные идеи, которых он придерживался до конца,—это его ненависть к евреям, которая привела к ужасному преступлению — истреблению целых народов, и его идея «жизненного пространства», которую он стремился осуществить за счет восточноевропейских народов. Наряду с известными документами, как, например, Госпахские протоколы, исследователями был разработан целый ряд показаний, непрерывная цепь которых позволяет документально доказать, с каким упорством придерживался Гитлер своих концепций. После книги «Моя борьба» он продиктовал в 1928 г. еще одну, вторую книгу. Она была опубликована несколько лет тому назад Институтом истории новейшего времени под заглавием «Вторая книга Гитлера», в которой разбирался вопрос о внешнеполитическом положении Германии. Эта книга направлена против буржуазного национализма, который, по мнению Гитлера, поступал неправильно, довольствуясь пересмотром Версальского договора. Этому он противопоставляет свою идею «жизненного пространства» и программу завоеваний на Востоке. В 1933 г., несколько дней спустя после захвата власти, он провозгласил перед высшим офицерским корпусом рейхсвера целью немецкой политики «завоевание нового жизненного пространства на Востоке и его беспощадную германизацию». Это мы знаем из записок генерал-лейтенанта Либмана, которые были опубликованы в 1954 г. Гитлер в секретном меморандуме к «четырехлетнему плану» 1936 г., опубликованном в 1955 г., поставил перед народным хозяйством ту же цель расширения «жизненного пространства» и этим поставил его на службу подготовки войны. Наконец, в качестве важнейшего, недавно разработанного свидетельства о мировоззрении Гитлера нужно рассматривать так называемые «Застольные разговоры». Речь идет о записках относительно высказываний Гитлера за столом на основании заметок, которые делались по поручению адъютанта Бормана во время общих завтраков, обедов и ужинов. Эти высказывания наводят ужас своим крайним высокомерием, которое руководило Гитлером в его отношении к Советскому Союзу и его народам. Наряду с английским и французским переводами, которые были опубликованы в прошлые годы, имеется два издания текста этих «Застольных разговоров». К первому изданию предисловие написано Герхардом Риттером, ко второму — Персп Эрнстом Шраммом. Обе эти работы наряду с пока еще лучшей
256
биографией Гитлера, написанной английским историком Буллоком, являются значительным вкладом в биографический анализ Гитлера.
Все основанные на фактах работы об отдельных фазах или областях политики Гитлера показывают, что он при всей оскорбительной примитивности и неразумности поставленных перед собой целей обладал значительными интеллектуальными способностями и большой силой воли. Он был вождем масс и как таковой в своих планах и решениях был удивительно независим по отношению к влияниям определенных заинтересованных монополистических групп. Деятели крупной буржуазии и помещики, националисты, вроде Гугенберга и фон Папена, определенные группы промышленников, финансировавшие Гитлера, которые помогли в марте 1933 г. устранить последние препятствия при захвате Гитлером власти, думали, что они нашли в его лице агента, который будет исполнять их указания. Многие противники Гитлера также видели в нем только марионетку, нити которой приводились в движение закулисными деятелями. В документах нельзя найти подтверждения тадой картины. Если бы Гитлер, например, был теснее связан с интересами той или иной группы, то, может быть, на него произвела бы большее впечатление политика Рапалльского договора тех националистов в промышленности, дипломатии и армии, которые придерживались мнения, что хорошие отношения с Советским Союзом — в интересах немецкой экономики и что эти отношения политически жизненно необходимы для Германии. Однако подтвердилось то, что несколько лет тому назад писал Буллок в своей биографии Гитлера: «Гитлер не признавал над собой никаких господ и не позднее, чем с 1938 г., он подчинил в Германии все такому произволу, какого раньше не было, если он вообще существовал в современном развитом государстве».
III
Но если Гитлера нельзя рассматривать как представителя тех или иных заинтересованных кругов, то, с другой стороны, неоспорим факт, что он сумел использовать для достижения своих целей немецкий народ, за исключением тех различных групп, которые оказывали ему сопротивление. Хотя, пока были свободные выборы, голосовавшие за него не составляли большинства, тем не менее в последние выборы перед приходом Гитлера к власти не меньше трети голосов избирателей было подано за него. После первых больших успехов в национальной политике до самого аншлюса Австрии число тех, которые по своему убеждению признавали национал-социалистский режим, несомненно, возросло, хотя, с другой стороны, в некоторых местах стала заметна и оппозиция.
17 Заказ Ki 1094
257
Точное исследование вопроса — отношение немецкого народа, различных его экономических и политических групп, интеллигенции к национал-социализму — является центральной проблемой исторического анализа. В области эмпирической истории при раз боре этого вопроса было и будет необходимо устранить различные запреты. Об исследовании роли, которую играли партии, уже говорилось в связи с работами Комиссии по истории парламентаризма и политических партий. Такие отрасли науки, как историография партий и социология выборов, возникшие в Германии лишь после второй мировой войны, в последние годы приобретают все большее значение. Наряду с обобщающими исследованиями заслуживает одобрения детальное исследование особенностей социально-политического развития отдельных частей германской территории L
Другой метод — исследование отдельных групп и учреждений. Здесь следует назвать, например, многочисленные исследования, которые посвящены анализу политической роли вооруженных сил. Имеется несколько прекрасных американских работ поэтому вопросу. В ФРГ первый шаг в этом направлении сделал, к сожалению, преждевременно скончавшийся директор Института новейшей истории Германн Май своей работой о двойственной роли, которую играли вооруженные силы в 1934 г. в путче Рема. За ликвидацию влияния соперничающих с ними СА они заплатили ценой присяги Гитлеру. Следующим шагом на пути К полному подчинению вооруженных сил воле Гитлера было смещение главнокомандующего армией генерал-полковника фон Фрича, которое было осуществлено с помощью самых гнусных средств клеветы и дискриминации. В других исследованиях было беспощадно обнажено моральное разложение в руководящих военных кругах,
1 Такие исследования были проведены, например, в Шлезвиг-Гольштейне. Эта местность между Северным и Балтийским морями представляет собой интересный объект для исследования, поскольку здесь в роковом политическом развитии Германии произошел перелом в такой радикальной форме, как ни в какой другой части Германии.
На последний королевский рейхстаг 1912 г. были отправлены от этой провинции исключительно социал-демократические и леволиберальные депутаты. Вместе с тем она была первой провинцией абсолютного большинства национал-социалистов. Причины, этой политической радикализации вправо были экономического (кризис в сельском хозяйстве) и социологического характера (страх перед пролетаризацией в кругах мелких крестьян и мелких ремесленников). Почва была уже готова вследствие особой национальной возбудимости, возникшей в результате немецко-датской национальной борьбы. К тому же здесь издавна укоренившаяся антипатия к Берлину и Пруссии: до тех пор, пока там управление было консервативное — Шлезвиг-Гольштейн была левого настроения, когда же там стали управлять социалисты — здесь избрали правых. Но Шлезвиг-Гольштейн, как земля, в которой преобладает сельское хозяйство, не типична для всей Германии. Можно ожидать, что методически подобные работы будут проведены и для других частей Германии.
258
явившееся результатом этого кризиса. Вместе с тем эти И многочисленные другие работы об отношении вооруженных сил к национал-социализму показали, что политические настроения армии нельзя подвести под один знаменатель. Оппозиция в военных кругах начала пускать свои корни уже во время упомянутого кризиса, связанного со смещением Фрича, и достигла, наконец, кульминационной точки в покушении 20 июля.
Позвольте в заключение указать на наиболее важные, с моей точки зрения, задачи в области исторического исследования. Мне хотелось бы назвать две темы:
Политическая позиция университетов в Веймарской республике и в Третьей империи — тема, о значении которой нет необходимости много говорить; необходимо выяснить, в какой мере наука содействовала развитию страшных событий и в какой мере она им противодействовала. Первые шаги в исследовании этой темы уже сделаны. Назову здесь, к примеру, ряд недавно прочитанных в Тюбингенском университете лекций, в которых принимали участие ученые самых различных дисциплин. Но необходимо еще сделать широкий охват всего фактического материала, что превосходит силы одного человека, и провести его систематическую обработку.
Требует разработки также вопрос об отношении экономических кругов и особенно немецкой промышленности к национал-социализму. Благодаря процессам над промышленниками стали известны многочисленные материалы. Этого, однако, оказалось недостаточно, чтобы получить точную картину. Так, два американских историка — Хальгартен и Лохнер,—- работы которых базировались па этих материалах, пришли к совершенно различным выводам. Из научно-исследовательских работ в ФРГ следует назвать, наряду с небольшими работами, прежде всего соответствующие главы из книги К. Д. Брахера, которые посвящены концу Веймарской республики и захвату власти Гитлером. Но для получения объективной картины в этой области остается еще много работы по сбору материалов и систематическому дифференцированному анализу.
Мне хочется закончить доклад выражением убеждения, что как раз в этих областях научное исследование нуждается в международном сотрудничестве и критике. Позвольте выразить благодарность за предоставление мне возможности под знаком такого критического сотрудничества дать краткий обзор научно-исследовательской работы в ФРГ.
17*
A. M. САМСОНОВ
О
ОБЪЕКТИВНОСТЬ И ТЕНДЕНЦИОЗНОСТЬ
В ОСВЕЩЕНИИ СОБЫТИЙ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Научная конференция, участниками которой мы являемся, проводится в дни, когда приближается знаменательная дата победоносного окончания Великой Отечественной войны и второй мировой войны.
То, что произошло 20 лет назад в майские дни 1945 г., составляет одну из самых волнующих страниц всемирной истории. Человечество восприняло тогда победу над фашистской Германией как великое торжество сил прогресса, непобедимости воинского и гражданского мужества тех, кто в тяжелой и упорной борьбе сражался за независимость народов и государств. В войне против фашизма и гитлеризма столкнулись не только вооруженные силы одной коалиции государств против вооруженных сил другой коалиции. Историки, да и все современники событий, хорошо знают, какую колоссальную роль в ходе и исходе войны сыграл моральный фактор. Сражения на фронтах второй мировой войны выигрывались не только численностью войск, их вооруженностью техникой, степенью боевой подготовки личного состава, мастерством военачальников. Глубокий смысл событий второй мировой войны только тогда становится до конца ясным, когда наряду с чисто военными моментами учитываются и морально-психологические. Победа в минувшей войне в конечном итоге была завоевана миллионами людей на фронте и в тылу. В своей борьбе они отстаивали право для каждого человека быть свободным, они сражались за то, чтобы в мире господствовали разум, человечность, гуманизм, а не кровавый вандализм фашистского «нового порядка» с его чудовищными преступлениями и идеологией цивилизованных людоедов.
События второй мировой войны навсегда останутся в памяти человечества не только из-за грандиозности происходившей борьбы и тяжести понесенных жертв, но и в силу огромного влияния, 260
которое оказали ее результаты на всю дальнейшую судьбу народов и государств.
За время, прошедшее после окончания войны, появились сотни и тысячи книг, посвященных ее истории. Эти книги создавались не сразу и не с одинаковыми целями в разных странах, но вне зависимости от этого можно сказать, что за истекшие два десятилетия накоплен обширный конкретно-исторический материал, запечатлевающий ход событий войны, а во многом и раскрывающий их содержание. Создание мировой историографии по рассматриваемой проблеме — очень сложный и противоречивый процесс. Достаточно напомнить хотя бы о том общеизвестном факте, что описанием событий второй мировой войны чуть ли не раньше всех - и во всяком случае активнее всех — занялись бывшие гитлеровские генералы. Это ирония истории, но было именно так. Книга бывшего начальника германского генерального штаба Франца Гальдера «Гитлер как полководец» открыла западногерманскую историографию второй мировой войны.
В кратком сообщении нельзя детально рассмотреть вопрос о развитии историографии второй мировой войны. Скажем лишь, что мемуары и исследования бывших гитлеровских генералов — Гальдера, Гудериана, Манштейна, Типпельскирха, Меллентина, Рендулича, Цейтцлера и многих других — грубо исказили коренные вопросы истории второй мировой войны. В необъективности освещения этих событий повинны и другие представители реакционной историографии. Исследователям, стоящим на позициях научного освещения истории, приходится затрачивать немало усилий на критику и разоблачение всевозможных легенд и вымыслов.
Для написания объективной истории войны необходимо прежде всего знание фактов. Исследователь событий прошедших лет должен изучить документы, литературу, использовать различные источники — свидетельства участников событий и пр. Однако недостаточно просто описывать те или иные факты даже после их критической проверки. Чтобы правдиво прочесть перевернутые страницы жизни народов и государств, требуется всесторонне проанализировать рассматриваемые явления, понять их взаимосвязь ц закономерность. С точки зрения подлинной исторической науки неправильно, например, объявлять виновником войны одного Гитлера, не анализируя условий, породивших германский фашизм и его ‘носителей, не говоря о межимпериалистических противоречиях и пр. Надо видеть социальную обусловленность действий отдельных лиц, политики правящих партий и классов, в том числе в вопросах войны и мира.
В мировой историографии по рассматриваемой проблеме многие события освещаются по-разному. Это относится как к объяснению причин, породивших войну, так и к описанию боевых действий, анализу стратегических планов, освещению положения
261
участвующих в войне стран, политики их правительств, развитию международных отношений. Такое же положение и с трактовкой многих сугубо конкретных фактов, например, вопроса о потерях в войне. Наличие существенных различий при освещении одних и тех же исторических явлений нельзя объяснять лишь тем, что при изучении истории войны, как и других фактов прошлого, исследователям приходится иметь дело с исключительным многообразием источников и документов, отражающих определенные тенденции, а также субъективным отношением к ним или недостаточной их изученностью. Конечно, все это имеет известное значение, но главная причина заключается в различии методов исследования. Отсюда в историографии второй мировой войны, как и в других областях истории, происходит возникновение определенных направлений, борьба между различными, подчас прямо противоположными, концепциями. Эта борьба по своему характер ру является идеологической борьбой, где речь идет о марксистско-ленинском понимании исторического процесса, с одной стороны, и субъективном освещении его буржуазной историографией, с Другой.
Известно также другое. Различие исторических концепций в какой-то мере является отражением политических взглядов, господствующих в тех или иных государствах. Даже на данной конференции представлены историки, придерживающиеся различных позиций не только в оценке событий второй мировой войны, но и в отношении общего мировоззрения, понимания проблем современности и т. д. Бесполезно было бы умалчивать об этом. Такое положение закономерно, как закономерно и существование противоборствующих идеологий двух мировых систем государств с различным политическим и социальным устройством.
Из сказанного может возникнуть вопрос: существует ли вообще объективность в исторической науке? Да, существует, отвечают марксисты, иначе история не была бы наукой. В книгах и статьях по истории, издаваемых в разных странах, отражаются реально происходившие процессы в жизни общества. Но сама историческая наука не является единой. Мы твердо убеждены в том, что только марксистско-ленинская наука способна по-настоящему глубоко, всесторонне и объективно освещать исторический процесс. Это объясняется ее методом исследования, основанным на творческом применении диалектического материализма.
Конечно, не всегда и не все историки, считающие себя марксистами, умеют последовательно и правильно пользоваться диалектическим методом. Любое отступление от него отражается на уровне исследования. Поэтому и в марксистской историографии есть сильные и слабые в научном отношении произведения. Этим часто пользуются в капиталистических странах, выдавая неудачи отдельных авторов и авторских коллективов за коренные недостатки марксистской историографии,
262
Общий уровень любой науки также не является неизменным. В отношении советской военно-исторической науки можно сказать, что в течение определенного времени на ее развитии отрицательно сказывались слабость источниковедческой базы и влияние культа личности. После XX съезда КПСС эти недостатки стали быстро преодолеваться, и советская историография за короткий срок создала много ценных капитальных исследований. Наиболее фундаментальным среди них по истории Великой Отечественной войны является шеститомное издание НМЛ при ЦК КПСС. Ныне вышел из печати новый труд по истории второй мировой войны — X том «Всемирной истории». Особо надо подчеркнуть, что советские исследования по истории минувшей войны, так же как и исследования историков других социалистических стран, в отношении коренных вопросов этой проблемы с самого начала стояли на позициях марксистско-ленинской науки.
Что касается буржуазной историографии, то и в ней существуют различные по своему исследовательскому уровню работы. Однако основа этой историографии подвержена органическому пороку. Самый метод ее исследования ненаучен, поскольку он исключает последовательно материалистическое и диалектическое толкование законов исторического развития. При самом добросовестном отношении к поставленной задаче, стремлении к объективному освещению событий прошлого исследователь, пользуясь субъективным методом изучения фактов, идеалистически их трактуя, не способен полностью раскрыть их историческое содержание. Именно этим прежде всего объясняется недостаточная степень объективности исследователей, стоящих на позициях буржуазной историографии. Известно и другое. В капиталистических странах немало таких произведений по истории минувшей войны, авторы которых сознательно искажают освещение событий, грубо извращают историческую правду. Но об этом дальше. Вначале следует отметить другое.
Мировая историография по второй мировой войне существует, и нельзя не считаться с этим, бездумно перечеркивая все то ценное, что ею создано и продолжает создаваться. Признание этого факта требует изучения, критического осмысливания тех произведений в литературе разных стран, которые заслуживают серьезного внимания. В Советском Союзе и других социалистических странах переведено .немало книг по истории второй мировой войны, изданных в капиталистических государствах. Советские историки и широкие круги читателей знакомы с концепциями западногерманских, американских и других буржуазных авторов. Переводы способствуют накоплению конкретно-исторического материала. И все больше появляется книг, в том числе написанных на основе субъективного метода исследований, где в той или иной степени и форме, наряду с ошибочной трактовкой важных вопросов, показана и объективная сторона минувшей войны.
263
К числу таких работ, например, можно отнести книгу западногерманского автора Иоахима Видера о Сталинградской битве, которая вышла на русском языке в советском издательстве «Прогресс».
Говоря все это, мы хотим подчеркнуть, что идеологическая борьба между марксистско-ленинской историографией и историографией буржуазной не исключает научной целесообразности всестороннего изучения проблемы, выявления всего действительно ценного, исторически правдивого, позволяющего усилить объективное начало в освещении событий. Этой цели должны служить и переиздания зарубежных исторических работ, если они этого заслуживают, а также дискуссии по малоизученным или неправильно освещенным в литературе вопросам. Области исторических знаний, как и любой другой науке, присущи определенные законы и правила развития. История как наука не может двигаться вперед без выявления новых фактов и их критического усвоения, без столкновения мнений.
Борьба между представителями различных исторических концепций должна вестись в рамках научно доказанных фактов и явлений. Это обязательное условие. Приведем такой пример. На страницах советского «Военно-исторического журнала» опубликована рецензия на исследование западногерманского историка доктора Ганса Адольфа Якобсена о Дюнкеркской операции. Несмотря на очевидную разницу в общем понимании событий минувшей войны у доктора Якобсена и написавшего критическую статью советского историка, последний подробно осветил все ценное и новое, что содержится в книге. Вместе с тем он отметил и ошибочную трактовку автором некоторых вопросов. Это принципиальный разговор, полезный для науки.
В США, Англии, Франции и других капиталистических странах существует немало прогрессивно мыслящих людей, не являющихся марксистами, но стремящихся к объективному пониманию истории. Так, известный английский журналист А. Верт, в годы войны находившийся в СССР в качестве военного корреспондента, написал книгу «Россия в войне 1941—1945 гг.», опубликованную в 1964 г. американским издательством «Даттон». В этой книге правдиво и ярко, на большом фактическом материале описывается героический подвиг советского народа в Великой Отечественной войне. Автор делает правильный вывод о том, что именно русским народом, его мужеством и понесенными им жертвами «была спасена жизнь миллионов американцев и англичан». Показательно, что эта правдиво написанная книга была сразу замечена американскими и английскими читателями и за короткий срок вышла несколькими изданиями.
Бывает и так, что честь объективного освещения исторических событий принадлежит не историкам. Недавно в печати сообщалось, что в Лондоне был показан документальный телевизионный
264
очерк «,,Тигры“ горят», посвященный Курской битве 1943 г. В очерке документально воспроизведены заседания гитлеровского главного командования, а также эпизоды исторических сражений, взятые из советских документальных фильмов. Постановщик режиссер Антони Фэрт в беседе с корреспондентом «Правды» рассказал: «Дело в том, что на Западе, в частности, в Англии, не совсем правильно понимают, что представляла собой битва под Курском. Даже многие западные историки, писавшие о второй мировой войне, не оценили правильно исторического значения этой битвы. Мы решили рассказать английскому зрителю о том, что сражение на Курской дуге окончательно сломало хребет гитлеровской Германии и, собственно говоря, означало полный разгром фашизма».
Замалчивание решающей роли Советского Союза в завоевании победы над фашистской Германией является одним из типичных проявлений тенденциозного, антинаучного освещения событий второй мировой войны реакционной историографией. Выше мы отмечали закономерность существования различных концепций, пользу дискуссий и пр. Однако тенденциозность подобного рода выходит за рамки научных споров. Можно по-разному понимать и оценивать факты и события истории, можно и нужно в этой связи спорить, отстаивать свою точку зрения, определенную концепцию. Однако есть факты и события настолько очевидные, что оспаривать, извращать их объективную сущность можно лишь в целях умышленной тенденциозности. К числу таких вопросов, сознательно фальсифицируемых реакционной историографией, относится трактовка военных усилий Соединенных штатов Америки и Англии, оценка решающих битв второй мировой войны, объяснение причин затяжки открытия союзниками второго фронта в Европе и др.
Мы с большим интересом выслушали выступление профессора Эрдмана. Он говорил о проблемах и методах исследования истории второй мировой войны в ФРГ. Среди этих проблем были названы: история национал-социализма, роль Гитлера в событиях второй мировой войны и др. Но спрашивается: разве можно по-настоящему раскрыть историческое содержание такого явления, как национал-социализм, или правильно установить место и роль Гитлера в событиях второй мировой войны, если рассматривать все это в отрыве от германского империализма и милитаризма, которые породили национал-социализм, Гитлера и другие фигуры фашизма? И разве так уж важно при выяснении этих вопросов, каков был интеллектуальный уровень Гитлера? Разве это решало судьбы сотен миллионов людей, которые были вовлечены в события второй мировой войны? Конечно, для историка и эти обстоятельства представляют швестный интерес, но едва ли следует акцентировать на них внимание. Субъективный метод неизбежно отрицательно сказывается на объективности исследования.
265
Едва ли следует подробно объяснять, к чему ведет тенденциозность в освещении событий второй мировой войны. Американский профессор истории Дэвид Лесли Хогган, например, гастролируя в мае 1964 г. с лекциями в ФРГ, выступил с открытым оправданием гитлеровской агрессии. Подобная фальсификация исторических событий прямо направлена на оправдание агрессивных устремлений современного германского милитаризма, а в конечном итоге на идеологическую подготовку третьей мировой войны.
Преднамеренное искажение исторических фактов и событий, препарирование их для заранее готовой схемы, для обоснования определенных политических выводов, все это не имеет ничего общего с наукой. Историю нельзя подчинять политике, не нарушая объективности освещения событий. Это бесспорное положение нельзя подменять принципиально иным вопросом о связи исторической науки с жизнью. Такая связь существует в любой области человеческого знания, а в общественных науках особенно.
Исследование и описание истории второй мировой войны — это не просто рассказ о прошлом, но вместе с тем и ориентация сотен миллионов людей в понимании многих важных и острых проблем современности. Успешное и правильное решение этой задачи возможно лишь на основе подлинной исторической науки, которой чужды тенденциозность в освещении фактов и событий.
20-летие победы над фашистской Германией человечество встречает в сложной обстановке. Международные отношения характеризуются серьезными противоречиями. Американская агрессия во Вьетнаме создает угрозу возникновения крупного конфликта. Вновь возрожденный германский милитаризм все более откровенно готовится к реваншу, рвется к ядерному оружию. Борьба за предотвращение третьей мировой войны является одной из самых важных задач всех прогрессивных людей. В ее решении многое могут сделать и историки. Объективное освещение событий второй мировой войны — это суровый приговор империалистической агрессии.
Г. ХАСС
(Германская Демократическая Республика)
о
НЕКОТОРЫЕ ПРОБЛЕМЫ И РЕЗУЛЬТАТЫ ИЗУЧЕНИЯ ПОЛИТИКИ
ГЕРМАНСКОГО МИЛИТАРИЗМА
ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ
Знаменательная дата 20-й годовщины освобождения 'Германии от фашистской диктатуры дает историкам ГДР повод для рассмотрения вопроса о том, как они на протяжении двух послевоенных десятилетий выполняли свои обязательства по отношению к собственному народу и народам других стран. Наша исследовательская работа по разоблачению военной политики гитлеровской Германии проходила и проходит в полном соответствии с принципами антигитлеровской коалиции. Эта работа соответствует целям, провозглашенным в Ялте, а именно — «уничтожение германского милитаризма и нацизма — гарантия того, что Германия никогда больше не сможет угрожать миру».
Историки ГДР в тесном сотрудничестве с историками СССР начали исследование истории второй мировой войны с критики различного рода публикаций буржуазных авторов. Этому была посвящена совместная конференция в Лейпциге в 1957 г. Изложение первых результатов исследования, которые были опубликованы в пятитомном издании протоколов конференции, имело также место на проведенной в 1959 г. в Берлине совместно с советскими историками конференции, в которой приняли участие представители других народно-демократических государств и прогрессивные ученые из капиталистических стран.
Эти крупные научные конференции значительно продвинули исследовательскую работу в ГДР по истории второй мировой войны.
В мае 1963 г. все ученые ГДР, занимающиеся историей Германии с 1939 по 1945 г., объединились в специальную секцию второй мировой войны. Секция объединяет более 100 историков: ее работой руководит рабочая группа «Фашизм и вторая мировая война» при Институте истории Немецкой академии наук в Берлине. Созданием коллективных работ, проведением коллоквиумов,
267
рабочих заседаний и т. д. секция стремится решать большие задачи. Самой значительной работой секции является подготовка четырехтомной «Истории Германии в период второй мировой войны». В настоящее время идет работа над рукописями первого тома.
Производившиеся в последние годы обсуждения показали также, какие значительные проблемы предстоит еще изучить. Первостепенное значение имеет общая проблематика развития государственного монополистического капитализма в Германии в тот период. Поэтому хочется рассмотреть преимущественно этот вопрос, оставляя в стороне проблемы дипломатии, ведения боевых действий, вопросы борьбы Сопротивления и др.
Для правильного рассмотрения вопроса о причинах, подготовке и развязывании второй мировой войны германским империализмом важным является правильная оценка общественных сил, которые германский милитаризм и нацизм использовали в своих целях и крторые привели нацистскую партию и Гитлера к власти, а затем ввергли мир в войну за их корыстные интересы. В этом, по мнению марксистских историков ГДР, состоит главная задача, поскольку фашизм в Германии был разгромлен антигитлеровской коалицией, а сожженный труп Гитлера не был даже найден. Однако общественные силы, служившие опорой фашистской партии, германские концерны и монополии, капиталистическая государственно-монополистическая система продолжают, к сожалению, существовать и представляют еще и сегодня большую опасность Для мира в Европе.
Уроки второй мировой войны можно извлечь только в том случае, если будут рассмотрены все эти коренные вопросы; поэтому неправильно затушевывать отношение различных классов в Германии к фашизму. Если К. Д. Эрдман заявлял, что фашистская опасность недооценивалась всеми — от КПГ до германской национальной партии, то следует лишь напомнить о том, что националисты создали вместе с Гитлером гарцбургский фронт, в то время как коммунисты заявили: кто голосует за Гитлера, тот голосует за войну!
Конечно, недостаточно чисто декларативно заявить о том, что основными виновниками войны являются крупная буржуазия и монополии, а также об их решающем влиянии на политику. Марксистской исторической наукой, в том числе и историками ГДР, в ходе произведенных ими исследований уже достигнуты значительные результаты, которые нельзя игнорировать, если серьезно подходить к задаче исторического исследования.
Эти работы доказали, что параллельно с процессом сращивания мощи финансовой олигархии и* монополистических магнатов с мощью государства в Германии в 20—30-х годах возрастала агрессивность германского империализма. Признание этого факта требует детального исследования целого ряда проблем, к числу
268
которых относятся: взаимоотношения фашизма и государственно-монополистического капитализма, переплетение монополий и фашистского государства; результаты государственно-монополистического развития и фашистской политики войны для германских концернов; структура и функциональное воздействие государственно-монополистического аппарата управления и власти; роль фашистского руководства и лично Гитлера в системе государственно-монополистического капитализма; особая роль органов военного командования в милитаризации всех сфер общественной жизни, прежде всего военной промышленности; изменения в соотношении сил между различными группами монополистического капитала; специфические формы и методы эксплуатации и угнетения трудящихся, а также подкупа определенных категорий рабочих; обострение внутренних противоречий капитализма в гитлеровской Германии и ее агрессивность вовне.
Разрешите сделать некоторые замечания по указанным выше темам. Никто, ни один марксистский историк не ставит под сомнение роль личности. Однако, по моему мнению, просто антиисторично заявлять, что Гитлер следовал лишь собственным бредовым идеям и что общественные силы, которым политика фашистского руководства принесла миллионные прибыли, не имели якобы на него никакого влияния. Следует кстати заметить, что Гитлеру без миллионов, которые предоставили промышленники для его «избирательных баталий» и для оплаты его ландскнехтов, никогда не удалось бы захватить власть и удержать ее и что если бы речь шла лишь об этой личности, то ее можно было бы очень просто устранить.
Задолго до второй мировой войны созданием имперской группы промышленности и ее отдельных хозяйственных групп, имперских групп банков и торговли, а также органов ведомства четырехлетнего плана и др. были образованы совершенно новые, соединяющие в себе признаки как государственных, так и монополистических — т. е. государственно-монополистические — организации и аппараты, которые заменили собой действовавшие ранее более или менее оформленные объединения и взяли на себя функции правительственных служебных органов. Их задачи состояли, между прочим, в том, чтобы выработать политико-экономические концепции нацистского руководства, распределять государственные заказы, в первую очередь военные заказы, кредиты и сырье, выносить решения по вопросам специализации и ценообразования. Относительно эффективности деятельности этих институтов орган монополистического капитала в конце 1939 г. имел возможность констатировать: «Германская экономика в начале войны подошла к своим задачам с характерным сознанием того, что военно-экономическую систему национал-социализма в ее современном облике и форме не пришлось создавать путем импровизированных или случайных мероприятий».
269
Это утверждение достаточно компетентного органа игнорируется многими буржуазными историками при исследовании причин и истории второй мировой войны.
Государственно-монополистические органы не были лишь исполнительными инстанциями, как это часто изображается — порой в ослабленной форме — в буржуазной литературе; они оказывали решающее влияние на планирование и управление политикой. Так, например, первый проект четырехлетнего плана был разработан аппаратом директора ИГ-Фарбениндустри Карла Крауха. Он возник, когда Гитлер потребовал представить предложения о том, «как можно было бы сделать всю германскую экономику на длительное время устойчивой к кризисам», и вошел в меморандум Гитлера от августа 1936 г., который, как известно, содержал требование: «I. Германская армия должна быть через четыре года готова к войне; II. Германская экономика должна быть через четыре года готова к войне».
Имеются и другие примеры подобного рода. В июне 1940 г., когда германский империализм видел себя уже победителем, все концерны занялись подготовкой так называемых планов «нового порядка». На сотнях страниц, например, ИГ-Фарбениндустри излагала свою точку зрения по вопросу мирного урегулирования с Францией, придерживаясь при этом принципа абсолютного господства Германии. Планы «нового порядка» ИГ-Фарбениндустри, концерна Цейса и других с точки зрения экспансионистских целей гораздо обширнее, чем все зачастую используемые в литературе дипломатические и военные документы. Думается, что эти планы «нового порядка» лета 1940 г., разработка которых была приостановлена в связи с решением напасть на Советский Союз, представляют основные документы, которые свидетельствуют о том, кто являлся ведущей силой в экспансионистской политике германского империализма и какие цели эти круги преследовали.
Прямое участие владельцев концернов в исполнительной власти еще более возросло в период войны. После первых поражений фашистской армии под Москвой нацистское руководство придало всей экономике еще более жесткую организацию. Это соответствовало как желаниям монополий, так и устремлениям фашистского государственного руководства. Война поглощала огромное количество оружия и военной техники, а военные требовали их в еще большем количестве. Монополии видели в этом прибыльное дело, однако стремились обеспечить себе ключевые позиции с тем, чтобы издавать директивы и самим распределять государственные кредиты, сырье и т. д.
Перестройка структуры промышленности, начавшаяся весной 1942 г. и проходившая под лозунгом «самоотверженности промышленности», означала не что иное, как то, что владельцы монополий взяли в собственные руки государственные заказы по колоссальному увеличению военной продукции. Эта новая организа
270
ционная форма государственно-политической военной экономики нашла свое воплощение в создании Совета по вооружениям под председательством министра по вооружениям и боеприпасам Шнеера; в этот совет, наряду с фельдмаршалом Мильхом и четырьмя генералами, входили И видных владельцев концернов, среди них Бюхер, Плейгер, Пенсген, Рёхлинг, Феглер, Цанген и Крупп. Кроме этого координирующего органа государственного капитализма, были созданы промышленные советы при верховном командовании частями вермахта, а также система главных комитетов и комиссий, в которых объединялись целые отрасли промышленности и которые играли огромную роль. Например, директор Мюллер, представлявший акционерное общество Круппа, был руководителем комиссии по оружию, Рёхлинг — руководителем картеля по производству железа, директор акционерного общества Сименс Люшен — руководителем главного комитета по производству средств связи, а директор ИГ-Фарбениндустри Краух — генеральным уполномоченным по химической промышленности. Обстановка кризиса, в которой оказался германский империализм начиная с 1942 г., привела, таким образом, к тому, что ведущие представители монополий вышли из-за кулис, за которыми они еще до войны, большей частью через посредников, готовили экономику для войны. Тем самым государственно-монополистический капитализм в Германии того времени перешел в новую фазу.
Абсолютное подчинение всей германской экономики господству крупнейших монополий вызвало в ней коренные изменения. Тот факт, что после провозглашения «тотальной войны» в 1943 г. в Германии промышленность выполняла почти исключительно государственные заказы, т. е. работала на военную экономику, должен был, естественно, привести к противоречиям внутри крупного капитала и в особенности к противоречиям между мелкими предпринимателями, мелкой буржуазией и крупными монополиями, которые управляли аппаратом государственной власти через государственно-монополистические учреждения.
Из этого вытекает ряд важных исследовательских проблем, которые призваны вскрыть экономические основы сопротивления различных групп крупного капитала и мелкой буржуазии фашистскому режиму.
От правильной оценки сил, в интересах которых гитлеровская Германия проводила агрессивную политику внутри страны и вне ее, зависит также решение таких значительных проблем, активно обсуждающихся в последнее время в ГДР, как проблема последовательной агрессивной экспансионистской политики германского империализма в двадцатом столетии, с одной стороны, и вопрос о противоречии между германским империализмом, Великобританией, Францией и США — с другой.
Вопрос о том, почему германский империализм уже дважды на протяжении этого столетия развязывал мировые войны и дваж
271
ды понес полное поражение, давно занимает не только немецких историков. Еще в октябре 1964 г. американский профессор Ф. Штерн на западногерманском конгрессе историков справедливо поставил вопрос: «Если на предприятии имеется целый ряд несчастных случаев, не приходит ли в голову мысль, что на этом предприятии что-то не в порядке? Не является ли последовательность в планах, надеждах, в стиле и целях просто поразительной?» Ответ на этот вопрос исследование может дать только в том случае, если оно точно изучит вопрос с учетом всех изменений в соотношении сил, происходивших в господствующих кругах Германии в период с 1919 по 1945 г., а также перед первой мировой войной; если оно изучит последовательную ревизионистскую, реваншистскую политику определенных экономических групп. В изложении последовательности этой политики ни в коем случае нельзя недооценивать качественно новую ступень в истории Германии, которую представляет приход фашизма к власти. Приход фашизма олицетворял победу шовинистических, агрессивных сил, выразил имевшиеся экспансионистские планы германских господствующих кругов и придал им новые специфические черты.
Особая агрессивность фашистской Германии, основывавшаяся на продолжавшем существовать и стремившемся к агрессии империализме и милитаризме, превратила ее в годы второй мировой войны во врага всего человечества. Именно отсюда возникли предпосылки для создания широкого антифашистского фронта народов и антигитлеровской коалиции правительств. Именно поэтому возник широкий фронт всех противников гитлеризма в Германии, объединявший и членов КПГ и представителей крупной буржуазии и нашедший свое политическое выражение в Национальном комитете «Свободная Германия».
Названные выше проблемы, а также целый ряд других важных проблем представляют не только академический интерес. Историки ГДР, и прежде всего коллектив авторов четырехтомной «Истории Германии в период второй мировой войны», видят цель их работы в том, чтобы точно и научно решить эти проблемы и правильно оценить причины и итоги второй мировой войны. Этим будет нанесен удар по зловещим планам тех сил, особенно в Федеративной республике, которые фальсифицируют историю второй мировой войны, поддерживают новое издание ревизионистской, реваншистской политики возрождения германского империализма и вновь хотят обмануть народ и ввергнуть его в катастрофу. Решение этих проблем должно также помочь всем, кто стремится к объективному познанию исторических процессов, кто, сделав выводы из прошлого, выступает за сохранение мира во всем мире.
Г. КРАУСНИК (Федеративная Республика Германии)
О
ГЕРМАНСКАЯ ОППОЗИЦИЯ ПРОТИВ ГИТЛЕРА В 1939—1940 гг»
Разрешите еще раз выразить благодарность за любезное приглашение принять участие в настоящем конгрессе.
Задачи и круг деятельности Института современной истории в Мюнхене, директором которого я являюсь, охарактеризованы в докладе г-на Эрдманна.
Настоящее краткое сообщение касается недавнего прошлого Германии, периода 1938—1940 гг., и основано на документах, попавших сравнительно недавно в распоряжение нашего института.
До сих пор — и особенно за пределами Германии — все еще довольно широко распространено мнение, что немцы, и прежде всего высший офицерский состав германской армии, почти все без исключения оставались приверженцами Гитлера, пока он имел успехи. Заговор же против него сформировался лишь тогда, когда поражение Германии стало несомненным. Но такое обобщающее положение уже само по себе не может не вызывать сомнений. Верно, что многие присоединились к антигитлеровской оппозиции довольно поздно. Но уже сравнительно давно известны документы, опровергающие вышеупомянутое обобщение и свидетельствующие о том, что начиная с 1938 г. в военных кругах неоднократно возникали планы не только оказания сопротивления Гитлеру, но даже свержения его. Ниже я более подробно остановлюсь на одном документе, свидетельствующем о существовании одного такого проекта.
Первыми, кто оказывал сопротивление Гитлеру после того, как он стал рейхсканцлером, были, как известно, те группы, которые еще до 30 января 1933 г. были принципиальными противниками национал-социалистов. Я имею в виду социал-демократов и коммунистов. Но к 1936—1937 гг. гестапо удалось обнаружить и почти целиком разгромить подпольные организации этих партий, в результате чего кадры этих организаций сократились до мини
18 Заказ Ki 1094	273
мума и не имели больше сил, необходимых для свержения национал-социалистского режима. В этот момент только германская армия располагала достаточными силами и средствами, пригодными для попытки свержения режима. Таким образом, как раз перед армией — организмом, построенным, как известно, на принципе повиновения,— встал вопрос о выполнении революционно-политической задачи. Даже если мы примем во внимание все несправедливости, совершенные уже тогда гитлеровским режимом, и ту опасность, которую Гитлер представлял для Германии, мы должны отдавать себе отчет в том, что только меньшинство офи церского состава могло переключиться на совершенно непривычный для военных образ мышления и сделать для себя соответствующие выводы.
Но и это меньшинство должно было сначала внутренне преодолеть националистические предубеждения, результатом которых, например, было сочувственное отношение к Гитлеру со стороны широких слоев немецкого народа как до, так и после 1933 г. Эти офицеры лишь постепенно осознали, что Гитлер попрал не только политическую свободу, но также и свободу совести, права и достоинство человека. Кроме того, положение в армии осложнялось следующими двумя обстоятельствами: 1) после введения всеобщей воинской повинности офицерский состав армии перестал представлять собой однородное и внутренне спаянное целое, как это было в период, когда армия, согласно постановлениям Версальского договора, имела численность в 100 тыс. человек; 2) многие офицеры заняли по отношению к гитлеровскому режиму аполитично-нейтральную позицию (по принципу: армия рне политики), какую они занимали и по отношению к Веймарской республике. Здесь можно было бы возразить, что в период Веймарской республики немало офицеров оказало серьезное влияние на политическое развитие в стране. Но это влияние оказывалось без применения насилия, так как в нем не было необходимости. При действиях же против Гитлера нужно было считаться как раз с необходимостью принятия именно самых крайних мер.
Одно событие в феврале 1938 г. привело к известному изменению настроений в офицерских кругах. Гитлеру удалось с помощью мерзкой интриги заставить уйти в отставку главнокомандующего сухопутными силами генерал-полковника фон Фрича. Причины крылись в том, что Гитлеру было ясно, что фон Фрич не станет послушным проводником намечавшейся политики войны и, кроме того, фон Фрич был существенной помехой на пути нацификации армии. Эта интрига усилила оппозиционные настроения и в армии и вне ее. Центром оппозиции, как идейным, так и организационным, и при этом не случайно, стал так называемый «абвер» — служба разведки и контрразведки сухопутных вооруженных сил. Эта организация была лучше, чем кто-либо, информирована о внутренней и внешней политике Германии. Кроме
274
того, глава разведки, известный адмирал Канарис, и особенно его помощник, подполковник Остер, были идейными противниками Гитлера. Оба находились в тесной связи с начальником штаба сухопутных сил генералом Беком, сознававшим огромную политическую ответственность, которая легла на армию после прихода к власти такого авантюриста, как Гитлер.
Масштабы данного сообщения не позволяют уделить Беку больше внимания. Хочется лишь напомнить о его предложении, чтобы весь генералитет отказал Гитлеру в повиновении, когда последний объявил о своем намерении начать войну против Чехословакии. Этим способом он хотел заставить Гитлера прекратить попытки развязать войну. Конечно, это предложение генерала Бека было вызвано прежде всего побуждениями национального характера: он видел в действиях Гитлера опасность, грозящую национальному существованию Германии. Но на его настроения действовало и его цринципиально отрицательное отношение к Гитлеру. Об этом свидетельствуют, например, слова самого Бека, сказанные им одному из офицеров его штаба, которые тот тут же записал в свой дневник. 26 февраля 1939 г. Бек заявил ему, что если национал-социалисты останутся у власти, то будущее Германии может развиться только по двум путям: или война и полное уничтожение извне, иДи внутренняя смерть, как следствие власти радикальных элементов (под «радикальными элементами» подразумевались радикальные национал-социалисты и в первую очередь СС). Именно поэтому Бек считал необходимым, одновременно с протестом против гитлеровских военных планов, проведение акции против СС. Но сменивший Фрича новый главнокомандующий сухопутными силами генерал фон Браухич не решился на предлагаемые Беком меры. После этого Беку, и так уже не пользовавшемуся доверием Гитлера, пришлось покинуть пост начальника генерального штаба. Сменивший его генерал Гальдер не отказался от планов своего предшественника. Он подготавливал акции против диктатора в случае нападения на Чехословакию. Так же, как и Бек, он находился в тесном контакте с подполковником Остером, адмиралом Канарисом и генералом фон Витцлебеном, которые впоследствии поплатились жизнью за участие в антигитлеровском заговоре. Все они хотели начать действовать в случае нападения Гитлера на Чехословакию. В связи с этим во время Судетского кризиса в Англию были посланы связные с просьбой к англичанам оставаться твердыми и не идти во время переговоров р Гитлером ни на какие уступки. Но результаты Мюнхенской конференции испортили все планы заговорщиков. Гитлеру удалось добиться огромного успеха; в то же время надежды внутригерманской оппозиции оказались разбитыми, что привело к падению духа у многих ее участников.
После начала войны, осенью 1939 г., возникла новая ситуация. В октябре Гитлер упразднил военную администрацию в оккупи-
18*
275
роЬДннои Польше и назначил на йост генерал-губернатора ^йндй-ника национал-социалистской партии Франка, получившего задание с помощью войск СС уничтожить ведущие слои польского народа и в первую очередь интеллигенцию. Ответом на это были два меморандума (от ноября 1939 г. и от февраля 1940 г.) главнокомандующего германскими войсками в Польше генерал-полковника Бласковица, в которых он резко выступил против зверств СС. Во втором меморандуме, полный текст которого стал известен во время Нюрнбергского процесса, он пишет, между прочим, следующее:
«Отношение войск к СС и полиции колеблется между отвращением и ненавистью. Каждый солдат ощущает отвращение и омерзение при виде преступлений, совершаемых в Польше представителями рейха и правительственного аппарата. Солдаты не понимают, как могут безнаказанно происходить такие действия, особенно если они происходят как бы под прикрытием армии».
Далее Бласковиц приводит в своем меморандуме следующую выдержку из служебного донесения командующего войсками в Кракове генерала Улекса:
«Я вижу единственный выход из этого недостойного и марающего честь всего немецкого народа положения в немедленном расформировании и разжаловании всех частей полиции, включая полностью и весь их высший командный состав. Это же мероприятие должно коснуться и всех руководящих работников административного аппарата генерал-губернаторства, которые уже месяцами являются немыми свидетелями всех чинимых зверств. Все они должны быть заменены воинскими частями, морально безупречными и обладающими чувством чести».
Впоследствии одному эсэсовскому офицеру стало известно, что копии меморандума генерал-полковника Бласковица «ходили по рукам» в главной квартире германской армии.
Тем временем Гитлер издал распоряжение о подготовке нападения на Францию. Некоторые из руководящих немецких генералов, как, например, генерал-полковник Лееб, командующий одной из групп армий на Западе, в письмах на имя главнокомандующего высказались категорически против этого нападения. Они высказывались так не только из-за опасения возможной неудачи, но и потому, что Гитлер намеревался нарушить нейтралитет Бельгии и Голландии. Как видно из различных записей, оппозиция боялась, что в таком случае тогдашние противники Германии перестанут делать различие между немцами, слепо следовавшими за Гитлером, и немцами, его отвергавшими, но недостаточно активно против него боровшимися.
Теперь хочется вернуться к документу, упомянутому в начале настоящего сообщения. Это дневники полковника германской армии Гельмута Гросскурта, занимавшего в начало войны важный пост в немецкой военной разведке, которую возглавлял уже
276
упоминавшийся адмирал Канарис. В начале войны подполковник Гросскурт был назначен начальником группы связи между военной разведкой и генеральным штабом армии, возглавлявшимся генералом Гальдером. К счастью, сохранились как дневник Гросс-курта, так и большое количество собранных этим офицером документов, содержащих богатый материал, направленный против гитлеровского режима. Это — главным образом документы о зверствах частей СС в Польше. Дневник же, публикация которого в настоящее время подготавливается, дает представление о мыслях и устремлениях различных офицерских кругов, пытавшихся побудить своих начальников к активным действиям против Гитлера. Это поколение офицерства, которое в июле 1944 г., в союзе с представителями всех слоев немецкого народа, попыталось свергнуть Гитлера.
Уже политика Гитлера по отношению к Чехословакии подвергается в записях Гросскурта резкому осуждению. Он тщательно регистрирует все факты, показывающие желание Гитлера развязать войну,— все инциденты, провоцировавшиеся в Судетской области, а также срыв предложений о мирном разрешении спорных вопросов. Речь Гитлера против Бенеша, произнесенную 26 сентября 1938 г., Гросскурт называет «омерзительным и недостойным криком». По поводу недоброй памяти еврейского погрома 9 ноября 1938 г. мы находим в дневнике следующую запись: «В ноябре имела место развернутая акция против евреев. Приказы, вызвавшие стихийные действия, собраны мной отдельно. В таких условиях становится стыдно называться немцем».
После вступления Гитлера в Прагу Гросскурт записывает в связи с обострением англо-германских отношений:
«Кто сможет нам еще верить после того, как мы нарушили все договоры, после того, как мы так грубо попрали принципы демократии».
В конце августа 1939 г. записано следующее:
«26-го, значит, начнется война против Польши. Мой начальник [адмирал Канарис] в течение двух часов показывал мне свои дневники и записанные им в виде тезисов выступления фюрера перед главнокомандующими. Это убийственно. Сплошные ложь и подлог; правда отсутствует. Действительно правильно сказано: «отсутствуют какие-либо моральные основы»».
Далее в дневниках Гросскурта мы находим ряд записей о событиях в Польше и особенно об «акциях» эсэсовцев против польского гражданского населения. 13 октября 1939 г. в дневнике сделана заметка о Гитлере и Риббентропе: «Только из-за этих людей продолжается эта война, которую проклинают народы».
В декабре 1939 г. Гросскурт лично отвозит в штаб германских войск на Западном фронте первый меморандум генерал-полковника Бласковица о зверствах эсэсовцев в Польше. По этому поводу он записывает в свой дневник:
277
«Таким образом удалось вызвать возмущение у значительной части войск на Западном фронте. Будем надеяться, что с успехом! Будем продолжать в этом же духе!»
Эта поездка Гросскурта на Западный фронт была одной из основных причин его отставки, последовавшей 1 февраля 1940 г.
До этого, в начале ноября 1939 г., он еще играл центральную роль в проектировавшемся генеральным штабом армии свержении Гитлера. Вот его записи:
«1/Х1. Положение... невыносимое. Часовой разговор с [начальником генерального штаба] Гальдером... Он сказал, что уже несколько недель ходит к Эмилю [кличка Гитлера] с пистолетом в кармане, чтобы в случае чего его пристрелить.
2-XI. ...Утром поручение [оберквартирмейстера] генерала Штю[льпнагеля] начать приготовления. ...Вечером опять у Штю. У него дислокация войск и разные предложения: ночью составление планов в связи с подготовкой... Впечатление, что необходимо цереходить к действиям. 3/XI. Дальнейшая подготовка, также и4/Х1».
5 ноября 1939 г. у Гитлера произошло объяснение с главнокомандующим армией генерал-полковником Браухичем, во время которого он упрекал командование в недопустимом к себе отношении. Дошли ли до него какие-нибудь слухи о планах генерального штаба, остается неизвестным. Но во всяком случае после этого заговорщики не могли уже больше рассчитывать на Браухича. Начальник генерального штаба Гальдер сообщил Гросскурту, что намечавшуюся акцию приходится отставить, а вечером 5 ноября 1939 г. он передал адмиралу Канарису, что предоставляет на его усмотрение организацию покушения на Гитлера. Канарис отказался.
Гросскурт и некоторые его товарищи продолжали и после этого прилагать все усилия к тому, чтобы организовать акцию генерального штаба против Гитлера. Но их попытки остались тщетными. В конце концов он поехал на Западный фронт с целью «вызвать негодование» у тамошних командующих. Следствием этой поездки была его отставка.
Дневники Гросскурта служат доказательством следующему.
1. Целый ряд немецких офицеров генерального штаба, руководящую роль среди которых играли полковник Ганс Остер и сам Гросскурт, были принципиальными противниками Гитлера, отвергавшими его потому, что проводимая им политика, как они убедились, была «лишена каких-либо моральных основ».
2. Независимо от командования армии, которое они подвергали резкой критике, они начали против Гитлера действия того же порядка, как это сделал позднее граф Штауфенберг.
Г. ЯКОБСЕН
(Федеративная Республика Германии)
О
ВОЕННЫЕ ЦЕЛИ ГИТЛЕРА В 1939-1943 гг.
Остроумный голландский историк и философ, изучавший вопросы культуры, Иоган Гуицинга на заседании историко-литературного отделения Амстердамской королевской академии наук 17 июня 1929 г. дал, как мне кажется, одно из самых блестящих определений того, что мы можем понимать под историей. «История,— сформулировал он тогда,— является духовной формой,' в которой какая-либо культура дает отчет о своем прошлом». Критический отчет о прошлом, взвешивание всех «за» и «против» в действиях и позициях человечества представляет собой, между тем, не только самую благородную, но одновременно и самую трудную задачу для историка в наше время. Но эта задача встает перед ним снова и снова; она особенно тяжела для того, кто через 20 лет после окончания войны, после полного крушения третьего рейха, поражения Японии и военной победы так называемой антигитлеровской коалиции в 1945 г. прослеживает причины этой катастрофы.
Справиться с этой задачей, не поддаваясь каким-либо регламентирующим влияниям и предвзятым мнениям,— не только требование момента, но также и обязанность по отношению к нашей науке. Еще Ранке указывал на то, как бесконечно трудно «отличать истинное от ложного» и что важно тщательно наблюдать «причины и следствия»; различать «планы людей, как ложные пути, которые погубили одних, так и благоразумие, которое привело к победе других»; узнать, почему один оказывается наверху, а другой — проигрывает.
Одной из важнейших предпосылок для такого понимания всего этого, и прежде всего также соответствующей исторической эпохи как таковой, являются неограниченный доступ ко всем документам рассматриваемой эпохи и их оценка. Из этой предпосылки исходили многочисленные историки Федеративной Республики. В 1955 г. они начали издание важнейших первоисточников по истории третьего рейха и второй мировой войны, чтобы сделать возможным деловой и глубокий анализ этого периода времени. С только что закончившимся изданием военного дневника главно-
279
командования вермахта с 1940 по 1945 г. в семи полутомах под редакцией П. Э. Шрамма заложен еще один камень в исследование второй мировой войны с немецкой стороны. Но историки Федеративной Республики не только опубликовали архивы и документы, но также в отдельных работах и монографиях исследовали основные вопросы политики и ведения войны Германией в 1933— 1945 гг* При этом они заняли такую ясную позицию, которая в отношении ее четкости не оставляет желать лучшего. Я хотел бы, назвать из них только некоторые «школы» и представителей, которые в особой мере предприняли критический разбор этой эпохи: Институт истории в Мюнхене (Краусник), семинары истории университетов в Геттингене (Шрамм, Хубач, Росс, Хилльгрубер), Киле (Эрдманн, Иекель), Гамбурге (Мольтман, Иохман, Ровер), Берлине (Херцфельд, Брахер), Фрейбурге (Риттер), Тюбингене (Ротфельс, Зоммер), Кельне (Нольте) и Общество военных исследований в Штутгарте.
Благодаря проделанной ими и другими историками работе, которую следует отнести исключительно лишь на счет личной, независимой инициативы каждого отдельного ученого, мы можем через 20 лет после войны наметить довольно полную картину роковой программы, тактики и целей национал-социалистской политики вплоть до мельчайших ответвлений. Без сомнения, немецкая историография должна еще выяснить массу отдельных вопросов, подобно тому, как об этом сказал член-корреспондент АН СССР А. М. Самсонов в своей последней статье в «Военно-историческом журнале» (март 1965 г.) в отношении исследований советских ученых по истории Великой Отечественной войны.
В докладе хотейось бы изложить отдельные аспекты исследований гитлеровской политики военных целей в 1939—1943 гг., причем я основываюсь также на новейших работах моего коллеги А. Хилльгрубера. Я сознательно ограничиваюсь при этом личностью Гитлера, так как в нем и принятых им преимущественно самостоятельно и самовластно решениях следует искать один из важнейших ключей к пониманию начала, хода и результатов этой глобальной войны.
. Исходным пунктом моего обзора является в первую очередь вопрос о том, обладало ли германское высшее командование вермахта к началу второй мировой войны вообще каким-либо планом войны, в котором, исходя из политических целей национал-социалистского руководства, объединялись все политические, военные и экономические мероприятия в единую общую стратегию и на который ориентировались все усилия личного и материального характера? Или германское командование осуществляло только более или менее ближайшие стратегические задачи с тем результатом, что оно было подхвачено динамикой событий и перспективой осуществления конечной цели и при этом волей-неволей попало в почти безвыходную ситуацию?
280
Конечно, с самого начала своей политической карьеры Гитлер целеустремленно, одержимо и последовательно осуществлял большую мировоззренческую программу; но в области внешней политики он, начиная с 1933 г., никогда не излагал ее совершенно открыто. Он и его ближайшие приверженцы всегда раскрывали цели из тактических соображений постепенно, в зависимости от данной ситуации и собственной силы. Имперский министр д-р Геббельс прямо признал это в одной доверительной беседе в апреле 1940 г.
Однако при всей целеустремленности в большом Гитлер все же оставался таким же не боящимся никакого риска тактиком, который до тех пор, пока он держал политическую инициативу в своих руках, без колебаний умел воспользоваться благоприятным моментом или изменением военно-политической конъюнктуры и который, если нужно, поворачивал штурвал своей политики на 180°, никогда не теряя из виду конечной цели своей политики.
Одной из многих ошибок Гитлера, если не принимать во внимание моральную сторону его способа действий, о чем надо будет еще сказать, несомненно было то, что он проводил «политику риска», которая несла в себе как следствие войну. Когда же в 1939 г. разразилась война, то Германия не имела ни плана войны, ни общей стратегической концепции, в которой рационально были бы согласованы политические задачи, средства и военная цель. К этому добавилось еще то, что она оказалась перед лицом совсем иного соотношения сил, чем первоначально планировал Гитлер. Вместо союза с Англией дело дошло до войны Германии с Англией и Францией, в то время как рейх попал в известную политическую зависимость от Советского Союза — собственного объекта своей внешнеполитической программы. Таким образом, Гитлер в принципе постоянно предлагал частичные планы с тем результатом, что он все более рискованно и сумасбродно гнался за неограниченными военно-политическими целями, в то время как растущее число его противников с их почти неисчерпаемыми резервами преследовало ясно ограниченные цели.
Может быть у Гитлера и было что-то вроде ближних и дальних целей, так как с 1939 г. он сначала сосредоточился на непосредственно стоящих перед ним задачах, которые с точки зрения его дальней цели в зависимости от обстоятельств, правда, являлись логическим шагом вперед, но при котором он далеко не всегда в достаточной мере представлял себе, какие последствия для его политики должен был иметь этот шаг в перспективе. В конце концов, он уже боролся за свою непосредственную дальнюю цель, не достигнув своих ближних целей — безопасности в тылу со стороны Запада. Так из войны Германии на один фронт развилась в скором времени война на много фронтов до тех пор, пока, наконец,- война на всех фронтах не показала бесперспективность немецкой борьбы.
281
Рассмотрим коротко различные фазы ведения Германией войны в 1939—1943 гг. так, как историк, основываясь на изучении источников, представляет их сегодня.
Первая фаза в 1939 г. характеризовалась следующей целью: разбить и вновь разделить польское государство. В различных указаниях и секретных беседах уже перед началом войны Гитлер говорил о том, что на Востоке должна быть создана новая обстановка, приспособленная к требованиям обороны страны. Данциг (присоединение его к территории рейха) не был, однако, единственным «объектом», из-за которого шла война; речь шла «о расширении германского жизненного пространства» на Востоке и «обеспечении его продовольственного снабжения». Для этого всеми новыми способами должна была быть уничтожена живая сила поляков. Как развязать войну, было безразлично, так как важно было иметь на своей стороне не «право», а исключительно лишь «победу». То, что Гитлер еще перед началом войны намеревался уступить России в качестве компенсации за соглашение о ненападении восточную часть Польши, следовало из секретного дополнительного протокола от 23 августа 1939 г. Германо-русская сфера интересов ограничивалась в нем приблизительно по линии рек Нарев, Висла и Сан. Однако, кроме разгрома и раздела Польши, Гитлер сначала не имел каких-либо других конкретных наступательных планов.
Неожиданно быстрые первоначальные успехи вермахта в Польше вначале настроили Гитлера как будто бы мирно, так как 7 сентября 1939 г. он сказал главнокомандующему сухопутными войсками генерал-полковнику фон Браухичу, что готов вести переговоры с поляками, если они порвут с Англией и Францией, уступят Германии оконечность Бескидов, далее — Верхнесилезский промышленный район, не говоря уже о возвращении бывших «имперских областей», и если они к тому же помогут получить самостоятельность польской части Украины. Кроме того, они должны были бы удовлетворить советские притязания в соответствии с секретными соглашениями от 23 августа 1939 г. За это Германия гарантировала бы польское остаточное государство между Наре-вом и Варшавой, включая Краков.
В это же время он придавал большое значение вмешательству Советского Союза в Польше. Он был убежден, что это не только приведет к более быстрому окончанию военных действий, но и поставит Англию и Францию перед альтернативой: либо объявить Сталину войну, либо, наоборот, прийти к соглашению с Германией. Приведут русские в движение свои войска — западные державы должны будут порвать также и с ними. Однако Лондон и Париж основательно подумают, прежде чем сделать такого рода серьезный шаг, так как он может повлечь за собой огромные трудности для них в Индии, на Дальнем Востоке и на Босфоре.
Но тем самым отпадет официальная причина, по которой Ве-
282
ликобритания и Франция объявили войну германскому рейху. Таким образом, по его мнению, вмешательство СССР создало наилучшие предпосылки для скорейшего окончания пока еще ограниченной войны. Для Германии, так думал Гитлер, остается теперь лишь задача завоевания Варшавы и избежания на Западе всего того, что дало бы повод для серьезных военных операций.
Когда же 17 сентября 1939 г. перед лицом германской «молниеносной победы» Советская Армия вошла в Польшу, конец польского государства был, правда, закреплен (Румыния интернировала правительство, президента и военное командование), по ожидаемой Гитлером реакции западных держав не последовало. Между тем его это более не беспокоило. Движимый свойственным ему стремлением выполнить свою «миссию столетия» в лучшем мужском возрасте и в тщеславной надежде «использовать благосклонность момента», он вдруг совершенно самовольно принял план разгрома западных союзников немедленным походом. Позиция Англии и Франции не только укрепила его в этом намерении, но и предоставила ему возможность обеспечить себе благоприятное алиби перед нацией и взвалить ответственность за продолжение борьбы на противника.
После пятого исторического раздела Польши, который был подписан Германией и Советским Союзом 28 сентября 1939 г.!, Гитлер сначала оставил судьбу Западной Польши нерешенной. Первыми указом от 8 октября 1939 г. он отделил от так называемого остаточного государства также и чисто польские территории под официальным названием «Присоединенные восточные области» (имперские провинции Западная Пруссия и Позен); через четыре дня он переименовал последние в «Генерал-губернаторство оккупированных польских областей» (под управлением д-ра Франка). В этой области,-беспощадная эксплуатация которой началась сразу же осенью 1939 г. одно время он, вероятно, видел своего рода объект компенсации при будущих мирных переговорах с Великобританией. К тому же возникло намерение сделать эту область «выдвинутым плацдармом» для будущего германского наступления на Восток; поэтому шоссейные дороги, железные дора-ги и линии должны были «использоваться и поддерживаться в порядке».
Когда, несмотря на победоносный поход на Францию, воля Великобритании к сопротивлению еще более укрепилась, Гитлер теперь уже официально объявил «Генерал-губернаторство» «соседней землей империи». Правда, он хотел оставить полякам оп-
1 28 сентября 1939 г. в Москве был подписан договор между СССР и Германией, установивший западную границу Советского государства примерно по так называемой линии Керзона, предлагавшейся еще в 1919 г. Англией, Францией, США и некоторыми другими странами в качестве основанной на этнографической базе границы между Советской Россией И Польшей. (Прим, ред.)
283
ределенного рода «родной очаг» с собственной национальной, экономической и культурной жизнью, на практике же население держалось «по крайней мере во время войны на ступени полусвободного, политически несознательного и лишь подготовленного технически вспомогательного народа» (Роос). Наконец, осенью 1940 г. было осуществлено окончательное включение «Генерал-губернаторства» в рейх.
Предусмотренное позднее в рамках «Генерального плана Ост» выселение поляков и обусловленное этим «новое германское заселение» естественно прекратилось в самом начале. Напротив, осенью 1939 г. началась «последовательная германизация» в «Присоединенных восточных областях», которую рейхсфюрер СС Гиммлер, имевший поручение укрепить германскую народность на Востоке, пытался осуществить путем беспощадной ассимиляции (в Восточной и Западной Пруссии и Силезии) и путем постепенного искоренения польской интеллигенции (в Вартеланде) с помощью своих соединений СС и полиции.
В центре второй фазы национал-социалистской политики военных целей, которая датируется уже осенью 1939 г., стояла попытка исключить западные державы как факторы силы на континенте.
Когда 1 сентября 1939 г. разразилась война, все военные мероприятия, проводившиеся до сих пор под руководством главнокомандования сухопутными силами, были ориентированы на «оборону Вест». Даже после объявления 3 сентября 1939 г. западными державами войны Германии Гитлер сначала избегал всего того, что могло повести к открытому началу военных действий. Если еще в предписании № 1 от 31 августа 1939 г. он приказывал ответственность «за открытие враждебных действий оставлять исключительно за Англией и Францией» и «отвечать на незначительные нарушения границ сначала чисто местными средствами», то в предписании № 2 он говорил: «Целью германской войны остается сначала победное завершение операций против Польши»; военно-морскому и военно-воздушному флотам он разрешал борьбу с западным противником лишь в ограниченном объеме, только на Западном фронте; как и раньше, «открытие враждебных действий» должно было быть «предоставлено противнику». Если эти директивы по стратегической обороне на Западе и были даны, в первую очередь, принимая во внимание операции в Польше, все же сначала они еще соответствовали превалирующей точке зрения Гитлера. Единственно лишь под впечатлением первых успехов немецкого оружия вечером 12 сентября 1939 г. Гитлер доверительно сообщил своему шеф-адъютанту полковнику Шмунд-ту, что непосредственно после похода на Польшу он хочет повести наступление на Западе; решительная победа над Францией определенно побудила бы Англию к уступкам.
27 сентября 1939 г., едва возвратившись в Берлин, Гитлер со-
284
звйл в имперскую канцелярию главнокомандующих тремя родами войск вермахта и их начальников генеральных штабов, чтобы подготовить их к продолжению войны. «Правда, я не могу высказать никакого мнения на длительный период времени,— заявил он тогда,— но совершенно ясно, что в следующие шесть месяцев ситуация будет далеко не так благоприятна для Германии, как в настоящий момент, тем более, что существующие договоры не образуют в этом смысле никакой твердой основы. Пусть нейтральные государства дрожат перед рейхом, все же они видят в нем «ненасытного». Несмотря на плохое отношение со стороны Англии, они знают, что с этой стороны им не грозит никакая опасность. Их восхищение Германией то же, что восхищение «воробья» «змеей». Ясно, что великие державы увидели в Германии «носителя европейского переворота». Ход войны до того момента внушал им поэтому страх и уважение, но ни в коем случае не любовь к Германии. Это надо было трезво обдумать».
В высшей степени сомнительно, будет ли «через восемь — десять месяцев желание малых государств сохранить нейтралитет все еще таким же сильным», как теперь, под впечатлением германских побед. В любом случае время работало против Германии. С психологической точки зрения ему казалось, что лучше всего теперь действовать, так как уровень вооружения в Европе тоже говорил в пользу Германии. Кроме того, решительное и энергичное наступление на Западе не только защитило бы подвергающуюся чрезвычайной опасности промышленную область, но и вовлекло бы в войну Италию. В качестве следующей военной цели должна была быть поэтому поставлена на колени Англия и разгромлена французская армия.
В своей памятной записке от 9 октября 1939 г. Гитлер еще раз со всей остротой подчеркнул: «Военная цель Германии [состоит] в окончательном военном разгроме Запада..., т. е. в уничтожении способности западных держав снова выступить против государственной консолидации и дальнейшего развития германского народа в Европе». Разумеется, эта «внутренняя цель» по отношению к остальному миру должна «от случая к случаю» претерпевать «психологически обусловленные пропагандистские исправления» без того, чтобы это что-либо меняло в самой военной цели; она есть и остается: «уничтожение наших западных противников».
Поэтому в первую очередь важно уничтожить вражеские вооруженные силы и только во вторую очередь — занять вражескую территорию в качестве предпосылки для успешного ведения воздушной и морской войны против Англии, а также на более длительный период времени.
Эту цель он объявил также 23 ноября 1939 г., когда сообщил генералитету свое «твердое решение» напасть на Англию и Францию в «наиболее благоприятный л быстрейший момент». При этом вопрос о нарушении нейтралитета Бельгии и Голландии не играет
285
никакой роли, так как ни один человек не станет спрашивать об этом, если Германия победит. Без нападения войну победоносно закончить нельзя, заявил он. И в расчете на своих слуша!елей (генералов всех родов войск вермахта) он многозначительно объяснил, что в этом решительном бою речь идет не о «национал-социалистской Германии», а о том, «кто в будущем будет доминировать в Европе».
Таким образом, вторая, значительно более честолюбивая, военная цель Гитлера сводилась к завоеванию господствующего положения Великой Германии в Средней Европе. Одновременно он надеялся тем самым окончить войну в свою пользу. О каких-либо территориальных целях в этот момент еще речи не было. Сначала противники должны были быть разбиты, потом можно было дик-товать им свои собственные условия. Вопрос о том, как они могли бы выглядеть, в частности, дальняя цель, был совершенно открытым; без сомнения это зависело от размера и быстроты военного успеха и от того, что планировалось получить и удержать с по* мощью оружия.
В запланированном предприятии «Везерюбунг» («Везерские учения»), оккупации Дании и завоевании Норвегии в 1940 г., также определенным образом соединялись ближние и дальние цели германского политического руководства. Без сомнения, решающий повод дала сначала косвенная стратегия против Англии. Вообще-то с начала войны Гитлер стремился к тому, чтобы сохранить нейтралитет северных государств. Но аргументы его политических и прежде всего военных советников все более и более убеждали его в том, что Норвегия ни при каких обстоятельствах не должна попасть в руки Англии. На эту опасность указал ему также норвежский государственный советник Квислинг в личной беседе в середине декабря 1939 г. «Холодная оккупация» британскими добровольцами (перед лицом русско-финского конфликта) казалась недопустимой по соображениям морской стратегии, так как Англия тем самым могла перенести войну на Балтийское море. Вряд ли можно было предположить, какие последствия это имело бы для ведения Германией войны в океане и на Северном море. Но укреплению Великобритании на севере Европы следовало воспрепятствовать также и по военно-экономическим соображениям, если германский рейх не хотел потерять важные поставки руды из Швеции. Кроме того, Англия могла оказать на Швецию сильный нажим, чтобы вынудить ее вступить в войну на стороне западных держав.
Сам Гитлер в октябре 1939 г. полностью признавал значение «экономической войны наряду с чисто военной войной» и приказал сконцентрировать все германские усилия на то*м, чтобы отрезать Англию от датских продовольственных поставок и от норвежского и шведского сырья. Чем быстрее это удастся, тем быстрее будет окончена война. Само собой разумелось, что при опера
286
ции против Норвегии для флангового обеспечения Германии под «защиту рейха» должна была быть поставлена и Дания.
Кроме того, и политические аргументы укрепили Гитлера в его мнении. Рейхслейтер Розенберг, покровитель «Нордише ге-зелыпафт» («Северное общество»), хотел, со своей стороны, провести предварительную «психологическую работу» по преобразованию Европы. Между его внешнеполитическим ведомством НСДАП и партией Национальное объединение Квислинга уже давно существовал тесный контакт. Квислинг считал своей большой задачей, «опираясь на небольшое, но полное твердой решимости меньшинство, связать судьбу Норвегии с судьбой Великой Германии — центра мощи северогерманского жизненного сообщества». 15 декабря 1939 г. Гитлер распространил меморандум о необходимости «великогерманского государственного союза». Когда была занята Норвегия, Розенберг отметил с заметным удовлетворением, что его внешнеполитическое ведомство выполнило «историческую задачу». Несомненно также и эта дальняя цель национал-социалистов сыграла роль в немецких соображениях и решениях 1939—1940 гг.
Третья фаза национал-социалистской политики может быть охарактеризована борьбой за «новый порядок» в Европе под гегемонией Германии. Перед лицом новых «молниеносных побед» германского вермахта в Норвегии, Дании и на Западе Гитлер впервые высказался более конкретно о своих дальнейших целях — будущий мирный договор с Францией должен гласить: «Возвратить все области, похищенные у германского народа за 400 лет» и «другие ценности». Англичане могли бы «получить особый мир в любое время» после того, как они возвратят германские колонии. Непосредственным результатом явилась аннексия Ойпен-Мальмеди и Мореснета (де-факто присоединение Люксембурга к рейху последовало 30 мая 1942 г.) и «завуалированная аннексия» Эльзас-Лотарингии в осенние месяцы 1940 г.
В течение нескольких недель Гитлер действительно думал о возможности достижения мира без необходимости отказа от своих последних политических военных завоеваний. Но в этом смысле политическое окончание войны более совсем не зависело от его воли, так как его роковая внешняя политика предопределила ее уже во многих отношениях и он из-за своей предвоенной политики потерял всякое доверие за границей. 23 августа 1939 г. он отдал восточную часть Польши Советскому Союзу; без переговоров, результат которых был сомнителен, восстановить здесь статус-кво было совершенно невозможно. Кроме того, ужасная оккупационная политика национал-социалистов в Польше с примененными впервые «методами массового истребления» осложняла любой разговор о реституции этого государства. И Италия за свое участие в войне выставила большие территориальные требования.
287
«Воззвание к разуму» Гитлера от 19 июля 1940 г. было не чем иным, как попыткой получить алиби перед мировой историей, так как в действительности это «предложение» не содержало никаких реальных предложений, кроме предложения о капитуляции Англии. Но Гитлер — в обращении со своим собственным народом слишком хороший психолог — знал, как полезно было взвалить на противника моральную ответственность за продолжение борьбы. Сначала обозначавшееся летом 1940 г. германо-европейское «мирное устройство» было не ответом на определенные, установленные военные цели противника, а результатом ошибочно предполагаемой окончательной победы над Францией и Англией. Оно еще полностью находилось под знаком отграничения больших территорий против неконтинентальных западных демократий и сводилось, с географическо-политической точки зрения, к германской политике больших территорий, которая в некотором смысле казалась модификацией старой теории Средней Европы (Науман, Йекх) и при которой намеревались выставить в качестве аргумента европейский вариант доктрины Монро. В противоположность англо-саксонскому универсализму она предпочитала территориальный, т. е. ограниченный континентом регионализм. Заключение пакта трех держав (27 сентября 1940 г.) между Германией, Италией и Японией должно было отпугнуть Соединенные Штаты от вмешательства в дела и споры Европейского континента. Гитлер и Риббентроп подчеркивали, что при новом «мировом порядке» Япония должна была бы распоряжаться в Восточной Азии, Россия — в Азии, Германия и Италия —в Европе и Африке. Остров Мадагаскар должен был быть освобожден от всех жителей-французов для заселения его европейскими евреями.
В центре предварительного планирования стояло создание в общем и целом обеспечивающей себя большой экономической территории в Европе под гегемонией Германии. Эта концепция, которая при соблюдении международного права исходила из идеи возможных противоречий с США, во многих пунктах соответствовала скорее представлениям ряда консервативных дипломатов из министерства иностранных дел; однако она ни в коей мере не была идентична национал-социалистской программе, которая, как было указано, только теперь начала постепенно раскрываться.
Вместо последовательного плана — от таможенных преференций до создания таможенного и валютного союза — сразу же было рекомендовано создание экономического союза и увеличение германского влияния в иностранных предприятиях. Разумеется, этот порядок сначала ограничивался Средней и Северной Европой; Гитлер сознательно выделил Южную Европу в качестве итальянской сферы влияния с многозначительным историческим обоснованием, гласящим, что «средиземноморские страны» всегда были «смертью германцев». Политически рейх был мало заинтересован в Южной Европе, но он был заинтересован в ней экономически.
288
В результате политики умиротворения на Балканах Гитлер и Муссолини продиктовали 30 августа 1940 г. второй Венский арбитраж, который урегулировал пограничный вопрос между Румынией и Венгрией. Словакии, являвшейся до сих пор образцом того, как самостоятельно могло жить маленькое государство под «защитой Великогерманского рейха», также было дано понять, что она принадлежит к германскому жизненному пространству, т. е. что она должна выполнять все желания Германии,
Как дополнение к этой большой экономической территории было предусмотрено создание великогермапской западно-восточно-африканской колониальной империи, из которой должен был покрываться спрос Европы на тропические и субтропические материалы растительного происхождения. Речь шла об области, простиравшейся от Камеруна до восточноафриканского побережья, включая Бельгийское Конго и Французскую Экваториальную Африку; кроме того, в германские владения должны были войти Юго-Западная Африка и ряд опорных пунктов на северо-западном побережье Африки (Азорские и Канарские острова, Дакар), последние — по стратегическим соображениям. В середине октября 1940 г. Гитлер заявил Муссолини, что он, может быть, согласится также на один из Канарских островов вместо Агадира или других опорных пунктов; но он отклонил предложение Франко об аренде названных портов. Он хочет иметь собственные порты для того, чтобы «оборудовать их по-военному».
В этом очерке о европейском «преобразований» непроизвольно напрашивается сравнение с известной сентябрьской программой Бетмана Гольвега, выдвинутой в 1914 г., которое, однако, не дает повода для поспешных выводов или даже для спекуляций относительно «преемственности военных целей Германии» в обеих мировых войнах. В то время как рейхсканцлер 1914 г. формулировал свои цели в ожидании военной победы над Францией, т. е. когда оружие только еще должно было создать предпосылки для немецкого победного мира, немецкие предложения и представления летом 1940 г. основывались на только что достигнутом военном успехе. Этот план — никакая, в сущности, не программа — при существовавшем международном положении на какое-то время, возможно, мог бы быть даже осуществлен с той предпосылкой, что это была бы подлинная и последняя цель национал-социалистского руководства, к которой оно стремилось. Уже летом 1940 г. накапливались признаки того, что война выйдет из стадии традиционного спора оружия и постепенно претерпит качественное превращение, получит радикальное направление и идеологию в духе национал-социалистской доктрины.
О том, чего действительно хотели Гитлер и его приближенные, сначала не имелось полной ясности даже в партийных кругах. Поэтому можно, вероятно, с полным правом утверждать, что в 1940—1943 гг. речь шла о более пли менее изолированной кон
19 Заказ № 1094
289
цепции проникнутого своей исторической миссией фанатичного «народного вождя». Для него имело чисто второстепенное значение то, что думали или предлагали политики, специалисты по экономике или военные в отношении будущего «преобразования» континента, поскольку это не совпадало с его мнением. У него были свои собственные радикальные представления, которые, однако, он в военные годы ни разу не обобщил и не зафиксировал письменно. Правда, его приверженцы неоднократно пытались комментировать цели национал-социалистов в зависимости от их частичного изложения в прессе или по радио, будь то выступление рейхсминистра Функа об экономических основах преобразования или защита теоретиком права Карлом Шмидтом своих тезисов о «пространственной революции» в еженедельнике «Дас рейх», все же они каждый раз рисковали при этом либо недостаточно, либо слишком широко интерпретировать намерения фюрера, которые он имел в данный момент.
Летом 1940 г. национал-социалистское руководство полагало, что наряду с боевыми действиямй на море, на суше и в воздухе оно сможет и другими способами убедить Великобританию в бесполезности продолжения борьбы. Исходя из бесед имперского министра иностранных дел фон Риббентропа осенью 1939 г. с японским послом Осима, Гитлер видел решение вопроса в расширении существовавшей до сих пор системы союзов путем создания несокрушимого «блока 4-х» (Германии, Италии, Японии и Советского Союза). Он должен был нейтрализовать США и изолировать Великобританию; возможно, на этой основе можно было достигнуть мира, причем Гитлер в качестве основы для сделки с СССР предусматривал разделение Восточного полушария на три большие территории. Другими словами: планируемое летом и осенью 1940 г. создание континентального блока против Англии, в который должны были быть включены также Испания, вишист-ская Франция и Португалия, представляло собой вполне желательное для Гитлера промежуточное решение в духе его дальних целей. За день до заключения Пакта трех держав, который должен был еще теснее соединить ось с Японией, Гитлер заявил главнокомандующему военно-морским флотом гросс-адмиралу Рэдеру, что после бесед с Муссолини и Франко он должен решить, «имеют ли большую выгоду совместные действия с Францией или с Испанией. Очевидно с Францией, так как Испания много требует (Французское Марокко), но мало предлагает». Он попытается отвлечь Россию на Юг — в Персию, Индию — и там устроить ей выход к океану; такой выход важнее, чем позиции на Балтийском море. Но сначала следовало произвести так называемую пробу: будут ли в ближайшем будущем Германия и Россия стоять «спина к спине или грудь к груди». Хотя советский министр иностранных дел Молотов в ноябре 1940 г. в принципе считал возможным участие Советского Союза в Пакте трех держав, разумеется.
290
с характерным замечанием — в качестве партнера, а не как «объект», Гитлер более, чем когда-либо, приходил к убеждению, что точки зрения Берлина и Москвы несовместимы и что достижение приемлемого применения интересов невозможно прежде всего в Юго-Восточной Европе L В середине ноября в узком кругу Гитлер сказал, что переговоры показали, «в каком направлении идут планы русских». Пустить русских в Европу — означало бы конец Средней Европы. Балканы и Финляндия—также опасные фланги.
Но как все-таки Гитлер в действительности оценивал немецко-русский пакт вне зависимости от преимуществ, которые Германия получала от него в экономическом плане и в смысле стратегического прикрытия с тыла в 1939—1941 гг.; свою оценку он обобщил в конце декабря 1940 г. в следующих словах: «Честно говоря», союза «никогда не было», так как «слишком глубока пропасть между мировоззрениями».
Политика французского маршала Петена, которая, между прочим, достигла своей первой вершины с увольнения дружественно настроенного по отношению к немцам Лаваля, и прежде всего — заключение советско-югославского пакта о дружбе 5 апреля 1941 г., через несколько дней после антинемецкого путча в Белграде, окончательно укрепили Гитлера в его «неизменном решении»: «только меч может закрепить приобретенное», принудить «неразумных» к признанию его требований, завоевать желанные области и тем самым создать основу для позиций Германии как мировой державы.
Как уже было сказано, для ведения Германией войны было характерно то, что Гитлер при всей последовательной, хотя и завуалированной, целеустремленности в большом никогда не исходил из всеобъемлющего общего плана войны, в котором были бы согласованы цель, средства (военный потенциал) и оперативные задачи. Ни в один из моментов он не подходил таким образом и к разработке частичных планов; дело всегда было в том, чтобы разгромить непосредственно стоящего перед ним противника. Характерным в этом смысле является приказ, который Гитлер отдал еще во время боевых действий на Западе: предполагая, что военная победа над Англией и Францией принудит его противников к капитуляции, он распорядился уменьшить число сухопутных дивизий со 160 до 120. Войну на континенте он считал уже выигранной. Только дальнейший военно-политический анализ положения летом 1940 г. постепенно убедил его в том, что он еще не достиг желаемой цели. Теперь началась новая стадия планирований, обсуждений и военной активности, главная целенаправ-
1 В ходе берлинских переговоров Советское правительство решительно отвергло программу захватов и раздела мира, предложенную Гитлером. (Прим. ред.).
19*
291
лейность которой состояла в том, чтобы прямо или косвенно вынудить Англию признать немецкую победу, но в 1939—1940 гг. германский рейх ни на море, ни в воздухе не имел для этого достаточных боевых средств. Эта слабость и неспособность трезво и ясно понять это оказались первой большой роковой и имеющей всемирно-историческое значение ошибкой такого ведения войны, которое, будучи основано на уверенности в том, что обладает «рецептом победы» на полях сражений Европы, скоро окончательно выродилось. Как известно, в начале года Гитлер дал даже указание проверить возможности немецкого наступления па Индию из Афганистана, чтобы таким путем косвенно побудить своего противника пойти на уступки.
Другим психологическим следствием политики Гитлера и его ведения войны до лета 1940 г. было то, что многочисленные пред ставители дипломатии, вермахта и экономики, которые до этого критически или с известной сдержанностью относились к политике НСДАП, с этих пор также начали верить в «миссию» Гитлера Подобным же образом его престиж повышался в глазах многих государств Европы и всего мира. Афганский посол в Анкаре заметил в беседе с германским послом фон Папеном, что Германия «имеет очень много друзей, гораздо больше, чем она думает, только им нужно показать направление движения, по которому должно происходить преобразование мира». Но Гитлер и не думал выдавать основные черты «преобразования» завоеванной им Европы. Геббельс совершенно точно охарактеризовал эту тактику, когда он признал перед приглашенными в апреле 1940 г. представителями немецкой прессы, что, конечно, «мы», национал-социалисты, имеем «представление» о новой Европе, но мы не предлагаем ее общественной критике, так как это только увеличило бы число наших врагов и усилило бы сопротивление. «Когда у нас будет власть (можно добавить: завоеванная в Европе), тогда будет видно»; «если сегодня мы говорим „жизненное пространст-во“, то каждый может представлять себе все, что хочет. То, что мы хотим, в нужное время мы будем знать!»
С начавшейся поздней осенью 1940 г. подготовкой к развертыванию сил по плану «Барбаросса» (поход против Советского Союза) произошел уже указанный качественный переворот в войне. С этого момента Гитлер концентрировал все политические, экономические и военные усилия Германии прежде всего на одной этой большой цели, достижение которой — разрубить гордиев узел! — казалось, обещало ему разрешение еще не решенных и наиболее важных будущих проблем его времени: косвенное подавление Англии, уничтожение большевизма, тем самым одновременно выключение идеологического противника и конкурента, приобретение «жизненного пространства» на Востоке с необходимыми месторождениями сырья и окончание войны (вообще командование немецкого вермахта рассчитывало на поход в
292
3—5 месяцев) прежде, чем в конфликт на Европейском континенте могли вмешаться США. В это время началась четвертая фаза германской военной политики. Фюреру пришлось снова отказаться от своих колониальных планов. В конце июня 1941 г. Гитлер сказал начальнику генерального штаба сухопутных войск генерал-полковнику Гальдеру, что будущие задачи Германии имеют подчеркнуто континентальный характер, конечно, без ущерба для прав на создание колониальной империи, в которую могли бы входить Того и Камерун, включая Бельгийское Конго. В конце концов, ход восточного похода все более и более укреплял старые представления Гитлера о том, что «колонии являются сомнительным владением», русские же земли никто не сможет оспаривать у Германии.
В соответствии со всеми данными, имеющимися сегодня, можно твердо сказать, что планировавшееся с июля 1940 г. германское нападение на Советский Союз не было превентивной войной; решение Гитлера о начале наступательной войны явилось не результатом глубокого беспокойства перед лицом грозящего советского нападения, а было в конечном счете выражением его агрессивной политики, проявлявшейся все более четко с 1938 г.
Хор голосов против этого похода был почти не слышетт. В сравнении с усилиями, предпринимавшимися зимой 1939—1940 гг. против начала военных действий на Западе, возражения офицеров и дипломатов были не более чем слабым протестом. Однако было бы ошибкой думать, что это объяснялось единственно лишь тем фактом, что в случае с Францией и Англией речь шла о таком противнике, с которым при возможности было бы легче под держивать дружбу. Решающим было то, что после «молниеносных побед» в начальной фазе войны командование германского вермахта тоже потеряло способность измерять свои военные возможности; оно разделяло точку зрения и оптимизм Гитлера в том» нто Советскую Армию можно победить в самое короткое время»
Уже в июле 1940 г. в беседах с высшими руководителями армии Гитлер наметил свои обширные военные цели на Востоке: одного выигрыша определенного пространства недостаточно, говорил он, русское государство должно быть «окончательно разбито» и образовано несколько империй (таких, как Украина, Балтийский союз государств и Белоруссия); восточный поход закончится приблизительно на Волге, откуда должны были бы предприниматься рейды для разрушения находящихся дальше военных объектов. Затем были бы созданы новые буферные государства (Украина, Белоруссия, Литва, Латвия) и увеличена территория Румынии, Генерал-губернаторства и Финляндии; около 60 дивизий должны были бы остаться на Востоке.
Несколько недель позднее своему ближайшему военному окружению Гитлер заявил: «Колоссальная русская территория хранит в себе неисчислимые богатства. Германия должна завоевать
293
ее экономически и политически, но не присоединять. Тем самым она обладала бы всеми возможностями для того, чтобы в будущем вести борьбу также с целыми континентами; тогда ее более никто не смог бы победить. Если будет проведена эта операция, у Европы перехватит дыхание». Со ссылкой на то, что «вопрос о европейской гегемонии решается» в борьбе «против России» и что для этого следует выбрать наиболее благоприятный момент, Гитлер в конце 1940 г. дал указание готовиться к борьбе с противником, «людей» которого он считал «неполноценными» и судьба которого, согласно высказываниям Гиммлера об обращении с инородцами на Востоке (1940 г.), должна была стать судьбой «рабочего народа без руководителя». Вероятно в первый раз Гитлер объявил об этих намерениях в более широком кругу представителей партии и вермахта в марте 1941 г.
30 марта 1941 г. в речи перед генералами всех родов войск вермахта, продолжавшейся почти два с половиной часа, Гитлер четко обобщил свою будущую идеологическую концепцию по отношению к России. Исходя из «уничтожающей оценки большевизма», он дал понять, что коммунизм представляет страшную опасность для будущего. «Мы должны отказаться от точки зрения солдатского товарищества», так как коммунист «не был и не будет товарищем». Речь идет о войне на уничтожение. Если Германия не так отнесется к этой войне, то хотя враг и будет разгромлен, через 30 лет коммунистический враг снова будет стоять перед Германией. «Мы ведем войну не для того, чтобы сохранить врага»,-— заявил Гитлер. Эта борьба будет существенно отличаться от борьбы на Западе; на Востоке «твердость является мягкостью для будущего». Без сомнения, Гитлер и его ближайшие политические советники не хотели создавать на Востоке никаких «республик без Сталина» под германским мандатом; они совсем не думали также о том, чтобы снова отдать занятые до Урала области. Напротив того, они хотели беспощадно «завоевывать, управлять и эксплуатировать» их как «жизненное пространство». Геббельс провозгласил «выступление всей Европы против большевизма», а Гитлера — «полководцем Европы». Гиммлер отклонял любое проявление уважения чувств и образа жизни русских как сентиментальную мечтательность. По так называемому генеральному плану Ост 75% славянского населения должно было быть позднее выселено в Сибирь; оставшейся же части «чужих народов» была уготована судьба илотов в стило экстремистской империалистической колониальной политики. Одновременно в восточных областях должна была начаться широкая «политика колонизации», поселяться немецкое население и — как следствие планомерной расовой политики — «норвежцы, шведы, датчане, голландцы».
В циркулярной ноте имперского министра иностранных дел фон Риббентропа от 26 августа 1941 г. всем немецким представп-294
тельствам за границей (за исключением Токио) говорилось, что победа над Россией важна прежде всего по трем причинам:
1.	Завоеванием Украины «на все будущее время» решается проблема снабжения Германии продовольствием.	,
2.	Путем оккупации Южной России в руки Германии попадали важнейшие сырьевые области СССР. Тем самым положение германской военной экономики значительно улучшалось.
3.	Устраняя врага на Востоке и не опасаясь теперь никакой угрозы с тыла, Германия может весь свой военный потенциал обратить на последнего врага — Англию.
В конце сентября 1941 г. Гитлер заметил рейхсминистру Розенбергу, что в течение следующих десятилетий не может быть речи о независимой Украине; он думает о немецком протекторате над Украиной приблизительно на ближайшие 25 лет. То, что в этом смысле, как и в предшествующие годы, цели Германии по отношению к России не были конкретно сформулированы и логически обоснованы, следует отнести за счет тактики вуалирования; кроме того, она должна была воспрепятствовать тому, чтобы враждебные державы могли нажить политический капитал из четко указанных целей войны.
С этим захватническим походом связывалось, между тем, еще одно последствие: в январе 1942 г. Гитлер решил, что евреи должны быть «удалены на Восток», а не на Мадагаскар; поэтому французский остров можно было не предусматривать для «окончательного решения».
Так называемая коалиционная война нескольких европейских государств против Советского Союза, которая национал-социалистской пропагандой прокламировалась как «крестовый поход против большевизма», была для Гитлера лишь второстепенной проблемой, как убедительно доказал также и Хилльгрубер. Гитлер хотел разгромить Советский Союз собственными силами, чтобы независимо от чувств и устремлений других наций навязать порабощенным свой, национал-социалистский господствующий порядок. Поэтому так называемые союзники в этой борьбе должны были играть самое большее роль «вспомогательных войск». То же самое относилось к тем русским солдатам, которые под командованием генерала Власова были готовы воевать на стороне Германии и которые, однако, применялись лиЩь в вихре намечавшейся военной катастрофы 1944 г.
Решение Гитлера напасть на Советский Союз и разгромить его «быстрым походом», без сомнения, явилось одним из самых роковых его решений, отразившихся на всем ходе второй мировой войны, да и вообще на последующем развитии истории. Во-первых, потому, что с этих пор диктатор своей сумасбродной политической целью — вести «самую ужасную захватническую, по-работительную и разрушительную войну» современной истории,— как ее недвусмысленно назвал Нольте, и обусловленной тем са
295
мым в последующее время борьбой на всех фронтах поставил германский вермахт перед неразрешимыми задачами и вызвал военную катастрофу. Во-вторых, потому, что этим 22 июня 1941 г. он сплотил три великие мировые и морские державы — Великобританию, СССР и США — в тот нерасторжимый военный союз против Германии и ее союзников, который расширил европейский конфликт до мировой войны и распался только тогда, когда Третий рейх подписал в 1945 г. безоговорочную капитуляцию.
Несмотря на отвлекающие пропагандистские фразы, в 1941 г. наметилась настоящая большая военная цель Гитлера, заключавшаяся в полном расовом преобразовании Европейского континента в соответствии с национал-социалистскими принципами порядка и «ценности» при одновременном уничтожении «расового врага». Тем самым пятая, последняя, решающая фаза, если смотреть под углом зрения национал-социалистского руководства, была достигнута. Ее кульминационный пункт характеризовался германскими неудачами в 1942—1943 гг. на всех фронтах (Эль-Ала-мейн, Тунис, Сталинград, провал подводной войны и начало стратегического воздушного наступления союзников против рейха).
Уже 9 апреля 1940 г. Гцулер говорил Розенбергу о том, что «как из 1866 года возникла Империя Бисмарка», так «из нынешнего дня» (9 апреля 1940 г.) возникнет «Великая Германская Империя». Если до тех пор это понятие и связанные с ним цели были слишком неопределенны и расплывчаты, то теперь Гитлер впервые немного конкретнее приоткрыл свое намерение объединить несколько «германских народов» под руководством Германии в одну «великую империю».
Теория и практика национал-социалистской военной политики показали, что все другие цели являлись лишь более или менее частичными целями, этапами на длинном, но последовательно соблюдаемом пути к политической дальней цели. При этом стратегия и тактика национал-социалистской политики дополняли друг друга совершенно в духе тех идей, которые Гитлер высказывал уже в 20-е годы. То, что время для осуществления его долго и тайно вынашиваемых планов созрело быстрее, чем он первоначально предполагал, следовало отнести на счет целого ряда обстоятельств внутри Германии и в международной политике, начиная с 1933 г. Разумеется, со времени начала войны Гитлер уже более не был только гонителем, но также и гонимым; серия военных успехов гнала его и его политику все вперед и вперед; он уже более не мог отступить или остановиться, так как с 1939 г., а в принципе с начала своей политической карьеры, он боролся под девизом: «Германия будет мировой державой пли вообще ничем».
Итак, если мы рассмотрим различные фазы национал-социалистской политики военных целей, то видно в общем, как постепенно развивались военные цели Гитлера в 1939—1943 гг.
296
и как они одновременно изменялись в качественном отношении. Поэтому, вероятно, должно быть понятно, что запланированное создание «Великой Германской империи» — новая форма неуязвимой позиции Германии как мировой державы в XX столетии — не может быть объяснено одной лишь мировоззренческой программой национал-социалистов. Без цепи «молниеносных побед» и политико-стратегической конъюнктуры, в период с 1939 г. складывавшейся в зависимости от обстоятельств по-новому и в другом виде, гитлеровскую гибридную программу «преобразования» понять нельзя. К этому добавляется также неспособность германского военного руководства заставить Великобританию в 1940 г. признать немецкие завоевания. Задним числом трудно сказать, рассуждая чисто теоретически, действительно ли в 1941—1942 гг. у Гитлера не было другой стратегической альтернативы, кроме операции «Барбаросса», как говорит в своих исследованиях А. Хилльгрубер. Между тем более важным кажется вывод о том. что Гитлер, несмотря на всю антипатию к ведущим английским политикам, не хотел полностью уничтожать Великобританию. Еще в секретном указании прессе летом 1940 г. говорилось: «Мы уничтожим господствующее положение Англии в Европе, но ни в коем случае не британскую мировую империю». Наконец, Гитлер был убежден, что можно уклониться от прямых военных действий против Англии и быстрее и надежнее разбить Великобританию в России, несмотря на тот факт, что свою стратегию на период времени после «Барбароссы» в 1941 г. уже полностью ориентировал на дальнейшие столкновения с Англией. Тем самым он отказался — что было следствием внутреннего беспокойства и настроения победной заносчивости — от своей до сих пор относительно «успешной» практики в ходе «преобразования» нападать на своих противников и исключать их из «игры» одного за другим. С 1941 г. он практически вступил в борьбу с силами всего мира, объявив И декабря 1941 г. войну также еще и Соединенным Штатам.
Сумасбродная п варварская попытка национал-социалистского руководства разрушить политический и социальный плюрализм Европы тт заменить его тоталитарным господствующим порядком под руководством «германской расы господ» провалилась. Она провалилась благодаря имеющим всемирно-историческое значение непреклонной твердости английского народа, достойному восхищения сопротивлению и силе Советского Союза, участию в войне Соединенных Штатов и самопожертвованию порабощенных пародов. Эти исторические итоги, которые открыто и без обиняков подвели современные исследования в Федеративной Республике, начиная с 1950 г., являются для нашего поколения в одно и то же время предостережением и обязательством,
Д. М. ПРОЭКТОР
о
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ СОЗДАНИЯ ГИТЛЕРОВСКОГО ПЛАНА АГРЕССИИ ПРОТИВ СССР
Д-р Г. А. Якобсен, затронул в своем сообщении целый ряд вопросов, связанных с советско-германским пактом о ненападении от 23 августа 1939 года, дав им весьма тенденциозное освещение. Советская точка зрения по этому вопросу была неоднократно изложена в различных публикациях: в шеститомной «Истории Великой Отечественной войны Советского Союза», во многих научных работах и исследованиях, что с моей точки зрения, делает излишним вновь возвращаться к этому вопросу. Следует лишь заметить, что материалы, приводимые самим же Г. А. Якобсеном, свидетельствуют о том, что в 1939—1941 гг. существовали острейшие противоречия между правительствами СССР и Германии по важнейшим вопросам мировой политики. Одной из главных задач советской внешней политики в этот период являлось, как известно, предотвращение распространения германской агрессии всюду, где для этого представлялись хотя бы какие-то реальные возможности. Эту линию Советскому правительству приходилось осуществлять в весьма сложной и напряженной обстановке, требовавшей большой гибкости и умения маневрирования.
Другой вопрос, который затронул в своем выступлении д-р Г. А. Якобсен, касается ранней стадии выработки гитлеровского плана агрессии против СССР. Д-р Г. А. Якобсен, выдвинул в своем сообщении тезис: главная цель гитлеровского руководства летом и осенью 1940 г. состояла в том, чтобы «быстрее поставить на колени Англию». Напасть же на Советский Союз Гитлер хотел не потому, что такое нападение составляло ведущую цель всей политики фашизма (как считаем мы), а потому что хотел таким путем быстрее победить Англию. Окончательное решение напасть на Советский Союз было принято гитлеровским руководством, по мнению Г. А. Якобсена, лишь глубокой осенью 1940 г., т. е. после ноябрьского визита Молотова в Берлин.
298
Итак, дело упирается в две проблемы: кто был «главный противник» Третьего рейха; куда нацеливались главные усилия гитлеровской стратегии летом 1940 г.?
Вопрос о направлениях главных стратегических усилий германского военного руководства в 1939—1941 гг. имеет существенное значение для историографии второй мировой войны. Если рассматривать события в их последовательности, то очевидно, что в начале войны усилия направлялись против Польши, затем против стран Западной Европы, после чего был осуществлен поворот стратегических усилий в юго-восточном направлении, а затем на Восток, против Советского Союза. Таков элементарный ответ на поставленный вопрос. Но за этими изменениями направления стратегических усилий вермахта обнаруживаются более устойчивые тенденции, связанные с главными аспектами политики гитлеровского рейха.
Если говорить о ведущих линиях агрессивной внешней политики гитлеризма, влиявших на стратегию накануне и в начале второй мировой войны, т. е. о политике, выработанной нацистской партией с 20-х годов, то она была направлена прежде всего против Советского Союза, затем против Англии. Она, безусловно, имела также давнее антифранцузское направление — в той мере, в какой шла речь о реванше, воспоминаниях и последствиях Версаля, о захвате французской экономики; она была и антиамериканской, направлялась и против ряда других стран в духе геополитических устремлений нацизма. Где же находились главные усилия гитлеровской политики и стратегии в первом периоде войны.
Гитлеровский тезис: «Англия — враг номер один», часто повторявшийся в эти годы, более или менее соответствовал действительному мнению руководителей рейха лишь в том смысле, что на первом этапе мировой войны, когда удар направлялся на Запад, Англия рассматривалась как противник наиболее опасный в политическом и военно-экономическом аспектах, и лишь до того времени, пока недооценивалась мощь Советского Союза и пока не начался «поход на Восток».
Вопрос о «главном противнике» в планах германского стратегического руководства может решаться, на наш взгляд, лишь в общей связи с предвоенной политикой гитлеровского фашизма, ее «теоретическими основами», практикой и ходом первых двух лет войны. Завоевание европейской и мировой гегемонии, реванш, ликвидация остатков Версаля, т. е. цели борьбы внутри капиталистического мира, составляли, конечно, важные звенья этой политики и основанной на ней военной стратегии. Здесь борьба, по мнению нацистов, могла вестись гибко и многими средствами: и политическими, и военными, путем сделок и соглашений, угроз и компромиссов, и это вполне сочеталось с лозунгом «Англия — враг номер один». Но готовившаяся с начала 30-х годов война против СССР должна была стать решающей, бескомпромиссной борь
299
бой на уничтожение, борьбой за «жизненные интересы наций», за сырье, нефть, хлеб; борьбой двух идеологий, двух противоположных систем — империалистической в ее крайнем фашистском выражении и социалистической. Решение главных задач и в экономическом, и в политическом, и в философском плане германский монополистический капитал, третий рейх искали в конечном счете на Востоке. Победа над Советским Союзом, в какие бы формы ни облекалось объяснение причин начала агрессии, всегда рассматривалась нацистами как высший пункт захватнических устремлений всей их системы. Поэтому, независимо от частных задач, решаемых на отдельных этапах второй мировой войны, независимо от политической и военной конъюнктуры, главным противником, с точки зрения руководителей третьего рейха, оставался Советский Союз. Грозный и важный противник — Англия,— всегда занимавший умы гитлеровской верхушки, все же никогда не представлялся нацистам в качестве объекта «истребительной войны», «беспощадной германизации и колонизации» по многим соображениям, в том числе классовым и политическим.
Существовал чудовищный план «Ост». Но не было плана «Вест». От полета Гесса до «мирной речи» Гитлера 19 июня, от Бека до Штауфенберга в кругах нацистского руководства всегда существовали сильные тенденции к заключению мира и союзу с Англией.
Заключение договора о ненападении с Советским Союзом временно выдвинул# «английскую проблему» на первый план, но к концу первого периода войны она вновь уступает место генеральной проблеме Востока.
Таким образом, политику гитлеровского руководства до войны и ее продолжение в ходе первого периода второй мировой войны определяло решающее направление стратегических усилий третьего рейха — против Советского Союза. Это направление, с точки зрения «большой стратегии» и конечных целей войны, оставалось главным даже когда вермахт нападал на Польшу, на страны Западной, Северной и Юго-Восточной Европы. Помимо конкретных частных задач, решаемых в каждом из этих походов, гитлеровское руководство в их результате добивалось создания определенных благоприятных условий для будущего нападения на СССР.
В таком смысле захват Польши означал создание плацдарма против Советского Союза на центральном направлении («Польша—плацдарм для будущего»,—Заявил осенью 1939 г. Гитлер), оккупация Норвегии — на северном, Балкан — на южном. Война против стран Западной Европы, помимо ее крупнейшего самостоятельного значения, позволяла Германии создать глубину стратегического тыла для будущей борьбы на Востоке и захватить огромные ресурсы для увеличения военно-экономического потенциала.
Когда же впервые гитлеровское стратегическое руководство приняло решение о непосредственной военной агрессии против
300
Советского Союза? Этот вопрос составляет одну из важных и пока еще далеко не вполне решенных историками проблем германской стратегии в первом периоде второй мировой войны. Действительно, в какой период и в Каких условиях впервые появился замысел следующим актом начавшейся второй мировой войны, после падения Франции, сделать пе продолжение борьбы на Западе путем вторжения в Англию или на ее периферию, а обращение главных усилий па Восток?
Правильный ответ па этот вопрос, во-первых, необходим для понимания германской политической и военной стратегии в начальной стадии второй мировой войны. Намерение повернуть фронт агрессии на Восток до капитуляции Англии означало изменение двухлетнего внешнеполитического курса, сложившегося в августе 1939 г., а также передислокацию главных военных сил на новый театр войны. Оно вызывало риск борьбы на два фронта, но в случае успеха — заманчивую перспективу установления полной гегемонии в Европе. Во-вторых, он актуален для современной историографии второй мировой войны, прежде всего для выяснения все еще пе вполне ясного вопроса, какому же решению гитлеровское руководство в конце лета — осенью 1940 г. отдало предпочтение: вторгнуться в Англию или начать войну против СССР? В-третьих, правильно ответить на поставленный вопрос, значит опровергнуть аргумент в известной концепции, еще, к сожалению, имеющий хождение в буржуазной историографии, о так называемой превентивной войне, которую Германия якобы вынуждена была развязать против Советского Союза в 1941 г.
Мы высказываем предположение, что впервые замысел повернуть фронт агрессии на Восток, против Советского Союза, появился у Гитлера не в конце июля 1940 г., как это почти единодушно признает советская и зарубежная историография, а значительно раньше: в 20-х числах мая —июне 1940 г., в той сложной и противоречивой обстановке, которой характеризовался кульминационный пункт борьбы в Западной Европе.
В ходе борьбы во Франции летом 1940 г., после прорыва германских танковых соединений к побережью Ла-Манша (20 мая), разгрома основной группировки союзных армий (10—20 мая) и окружения главных сил союзников во Фландрии Гитлер и германское верховное командование, как свидетельствует ряд материалов, стали в 20-х числах мая считать войну против Франции практически выигранной.
В то же время Гитлер, ложно оценивая политические и военные возможности Англии, игнорируя ее намерение решительно продолжать борьбу, пришел к ошибочному выводу, будто Англия после потери континентальных союзников находится на грани поражения. Поэтому он рассчитывал с помощью капиталистических элементов быстро получить с Англией мир, развязать себе руки на Западе и немедленно повернуть на Восток, т. е. начать войну
301
против Советского Союза. Йодль считал, что Англия капитулирует в августе — сентябре. По свидетельству Ассмана, Гитлер заявил 24 мая, что через шесть недель он заключит с Англией мир и тогда предложит ей «любую мощь, которая понадобится для борьбы про тив большевизма». Уже после первых военных успехов во Франции, в мае 1940 г., на совещании в присутствии Геринга, Кейтеля, Розенберга и Бормана Гитлер излагал конкретные планы расчленения Советского Союза. Заметим: война идет во Франции, она далеко не окончена, но рассматриваются планы разгрома СССР. Гитлер говорил: «Все балтийские государства должны быть включены в состав рейха. Крым с прилегающими к нему областями также должен войти в рейх... Также и район Баку. Финны хотят получить восточную Карелию. Но полуостров Кольский должен отойти к Германии ввиду наличия там крупных разработок никеля». Йодль говорил в 1943 г., выступая перед гаулейтерами, что Гитлер еще во время западного похода сообщил ему на своем жаргоне о принципиальном решении «выступить против угрозы большевистской опасности как только позволит обстановка».
Гитлеровское руководство использовало летом 1940 г. провокационные в отношении Советского Союза заявления некоторых профашистских режимов стран Северо-Восточной и Юго-Восточной Европы о якобы имевшей место «советской угрозе». Именно в этот период вожди третьего рейха начали формулировать будущую политическую и пропагандистскую аргументацию агрессии против Советского Союза. В конце мая они активно реагировали на провокационные вопли реакционного правительства Румынии. Так, 22 мая румынский министр иностранных дел Гафенку запросил у Берлина «помощи против советских акций», заявляя, будто в Румынию «готовится советское вторжение». Это была грубая спекуляция, позволявшая по расчету румынского правительства ускорить получение столь желанной германской военной помощи, в частности оружием и военным снаряжением, о чем уже раньше велись переговоры и чего упорно добивалось профашистское правительство Румынии. Румынские реакционные правители знали боязнь гитлеровцев потерять румынские источники нефти и действовали наверняка. Реакция на эту провокацию в германских руководящих кругах в конце мая была ярко антисоветской.
Командование германскими военно-морскими силами записало 24 мая: «Опасение русского наступления на Бессарабию». В тот же день Йодль отметил в своем дневнике: «Положение на Востоке стало угрожающим...» Антисоветские тенденции в 20-х числах мая в Берлине еще больше усилились в связи с опубликованием ТАСС 22 мая сообщения о торговых отношениях между СССР и Англией. Составленное строго в духе политики нейтралитета, оно все же было использовано гитлеровцами, чтобы сделать вывод: СССР готов «в принципе прийти к торговому соглашению с Англией».
Именно в эти дни и созрела основа решения.
302
Мы сошлемся на документ, который впервые был опубликован в 1958 г. в работе Клео «Операция ,,Морской лев“», представляющей собой запись бесед автора с бывшим начальником штаба группы «А» генералом Зоденштерном и основанный также на письме последнего к автору. Зоденштерн документально свидетельствует, что 2 июня 1940 г. Гитлер, приехав в штаб группы, расположенный в Шарлевиле, беседовал с глазу на глаз с Рунд-штедтом и с ним, Зоденштерном. В ходе беседы Гитлер заявил, что Англия, как он ожидает, «будет вскоре готова заключить разумный мир». И тогда у него «освободятся руки для выполнения его великой задачи — рассчитаться с большевизмом». Вечером того же дня, как свидетельствует Зоденштерн, «Рундштедт был очень неспокоен. Он понимал, что предстоит война с Советским Союзом».
Есть достаточно оснований верить этим данным о содержании беседы. В ходе войны на Западе отношение Гитлера к Рундштед-ту и его начальнику штаба было особенно хорошим, и он мог доверительно сообщить им о своих намерениях, в которые, он вне всякого сомнения, посвятил также руководство ОКВ — Кейтеля и Йодля. Последний заявил на Нюрнбергском процессе, что «даже во время кампании на Западе, то есть в мае — июне 1940 г. (Разрядка наша.—Авт.), Гитлер сказал ему, что он принял основное решение принять меры против Советского Союза, как только наше военное положение сделает это возможным». Различные источники показывают, что в конце мая — начале июня 1940 г. гитлеровские командные и разведывательные органы проявляли повышенный интерес к Советскому Союзу и «восточным» делам. В документах командования германским военно-морским флотом, о подготовке войны против СССР, содержатся записи конца мая 1940 г., из которых явствует, что гитлеровская верхушка уже в это время искала повода для будущего нападения на СССР.
Авторитетный сотрудник ОКВ, занимавшийся высшим стратегическим планированием, В. Варлимонт, пишет: «Наконец, и не в последнюю очередь, самое позднее весной 1940 г. должен был быть втянут в программу руководства вермахтом русский вопрос». Варлимонт свидетельствует, что внимание военного руководства к Советскому Союзу было привлечено Гитлером уже на совещании в рейхсканцелярии 27 марта 1940 г., а во время западного похода было выдвинуто Гитлером как конкретная задача.
Одновременно уже в июне 1940 г. начали решаться организационные вопросы будущего «восточного похода». 28 м:ая 1940 г. Гитлер и Браухич обсуждали план реорганизации вермахта. Он предусматривал значительное увеличение сухопутных сил, прежде всего танковых и моторизованных соединений. Их общее число предполагалось еще в 1940 г. увеличить с 14 до 30, причем соотношение между подвижными войсками и пехотными соединениями изменялось в пользу первых с 27:73 в 1939 г. до 43:57 по плану 1940 г. Совершенно очевидно, что такой план реоргани-
303
зации был направлен на усиление сухопутной мощи вермахта, необходимой для войны против СССР, а не его морской или воздушной мощи для борьбы с Англией.
Детальный подсчет соотношения сил на море и в воздухе в районе Ла-Манша и Па-де-Кале германских и британских сил приводит нас к выводу, что германское военное командование не могло создать летом 1940 г. никаких предпосылок для успешного вторжения в Англию. В воздухе немцы имели определенное превосходство по бомбардировщикам п примерно равное с англичанами количество истребителей. На море же англичане располагали полным господством. Достаточно сказать, что против 4 германских крупных кораблей англичане имели 17 своих крупных судов. Не хватало у немцев и средств десантирования по морю. Все это стало дополнительным фактором, ускорившим принятие летом 1940 г. решения о войне против СССР.
Хорошо организованная оборона британского побережья, решимость английского народа сражаться до конца — все это делало вторжение бесперспективным.
Итак, Гитлер стремился после победы над Францией заключить мир с Англией, ибо вермахт, особенно военно-морской флот и отчасти ВВС, не были готовы к успешной скоротечной войне против Великобритании и не имели оперативных планов войны с ней. Борьба против Англии приняла бы затяжные формы, связанные с большими потерями, и даже в случае успеха Германия не могла бы использовать плоды победы. Заключением мира Гитлер предполагал заставить Англию, сведенную, как он думал, на положение второразрядной державы, признать его завоевания в Европе, гегемонию «Великой Германии», получить колонии, развязать руки па Западе.
Одновременно с этими расчетами в 20-х числах мая — июне 1940 г. зародилось общее решение о войне против Советского Союза, которое являлось логическим итогом всего многолетнего курса антисоветской политики германского фашизма.
В частности, мы рассматриваем прежде всего именно в связи с данным комплексом событий и складывающимися новыми решениями известную «проблему Дюнкерка», т. е. вопрос о загадочных причинах остановки германского танкового клина на побережье Ла-Манша 24 мая 1940 г.
Таким образом, основы решения об агрессии против СССР в его принципиальной части были приняты Гитлером еще в разгар западного похода. Установление этого факта имеет, как нам представляется, существенное значение для анализа главных аспектов германской стратегии летом и осенью 1940 г., в частности для ответа на вопрос, какой противник в расчетах гитлеровского руководства был главным после победы над Францией: СССР или Англия? Этот факт имеет также существенное значение для опровержения довольно прочно утвердившегося в западногерманской историографии взгляда, будто гитлеровское руководство лишь в ноябре 1940 г. приняло решение напасть на Советский Союз.
304
Л. А. БЕЗЫМЕНСКИЙ
О
К ВОПРОСУ О КОНЕЧНЫХ ЦЕЛЯХ ГИТЛЕРОВСКОЙ ГЕРМАНИИ ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ
В арсенале сил, стремящихся фальсифицировать историю второй мировой войны и умалить роль, которую сыграл в ней Советский Союз, существует много форм идеологического реванша. Чем величественнее выступает в глазах всего человечества советский подвиг, тем изощреннее становятся попытки его скомпрометировать. Социально-классовая подоплека подобных попыток достаточно определенна: колоссальный свиг в соотношении сил на мировой арене, произошедший в результате войны, приводит теоретиков и практиков империализма в состояние бессильной злобы. Они никак не могут примириться с тем, что война, задуманная как средство уничтожения социализма, привела к необычайному его усилению.
В настоящем сообщении мы поставили перед собой ограниченную цель: разбор и критику одной из весьма изощренных форм идеологического реванша, которую мы называем «импровизационной» теорией второй мировой войны. Эта форма появилась на свет не сразу; она постепенно выкристаллизовывалась в произведениях ряда западных буржуазных авторов и, в первую очередь, в некоторых мемуарных произведениях ведущих представителей германского милитаризма.
В чем суть этой теории? Она состоит в том, что, по утверждениям ее сторонников, гитлеровская Германия не имела сколько-нибудь определенного военно-стратегического плана во второй мировой войне и что все совершалось лишь в порядке личной «импровизации» самого Гитлера. Согласно этой теории, роль генерального штаба сводилась к оформлению того или иного замысла Гитлера, который действовал лишь по личной интуиции. Один из первых представителей «импровизационной» теории, адмирал Курт Ассман, в своей книге «Годы, решившие судьбу Германии» образно уподобляет Германию жене рыбака из знаменитой «Сказ
20 Заказ Яя 1094
305
ки о рыбаке и рыбке». Он придерживается мнения, будто гитлеровская Германия вполне могла выиграть войну, если бы своевременно «остановилась» — например, после Западной кампании. Того же мнения и генерал Гальдер, считающий, что Гитлер не имел общего плана войны и «всегда был ограничен задачами сегодняшнего дня». О том же пишет генерал Р. Богач, заявляющий, что у Германии «отсутствовал общий план войны». Вместе с Бога-чем выступает и комментатор «Дневников военных действий ОКВ» профессор Шрамм, считающий немецкое военное планирование спорадическим и нерегулярным.
Собственно говоря, начало подобной интерпретации было положено еще в Нюрнберге. Почти все главные военные преступники, в первую очередь военные деятели рейха (Геринг, Кейтель, Йодль), всячески отрицали существование общего заговора против мира и человечества, не гнушаясь самыми грубыми подлогами и ложью. По их словам, не было в природе ни самого заговора, ни предварительного плана, ни подготовки. Пожалуй, самое анекдотическое изложение этой версии принадлежало Герингу, который с серьезным видом утверждал, будто узнал о существовании плана «Барбаросса» лишь весной 1941 г.
Смысл «импровизационной» теории можно определить, если поставить ее в общий ряд попыток реабилитировать нацистский режим и германский милитаризм. Отрицая наличие общего плана, сторонники теории «импровизации» пытаются создать некую логическую систему. Ибо если не было общего военного плана и не существовало предварительного планирования, то снимаются многие обвинения в агрессивности германского милитаризма. Тогда легче возрождать легенду о превентивном характере войны, как войны «против красной угрозы». Можно снова и снова спекулировать на том, будто гитлеровская Германия вела войну лишь против «коммунизма», а на мировое господство вовсе и не претендовала...
Такова острополитическая и весьма актуальная целенаправленность «импровизационной» теории, которая дает возможность ее апологетам не только оперировать на историческом поле, но и вносить посильный вклад в дело идеологической подготовки новой войны.
Последние публикации западногерманских историков, предпринятые на пороге 20-летия разгрома гитлеровской Германии, в большой мере отдают дань «импровизационной» теории, в чем значительная роль принадлежит д-ру Гансу-Адольфу Якобсену. До недавнего времени Якобсен был одним из официальных военных историков бундесвера, а ныне работает под эгидой Общества по изучению внешней политики. Изданием дневников Гальдера и редактированием «Дневников военных действий ОКВ» он выдвинулся в число тех, кто формирует кредо западногерманской военной историографии.
306
Участие д-ра Якобсена и его коллег из ФРГ в работе конференции дало нам возможность ознакомиться с системой аргументации школы, господствующей в ФРГ. Когда на конференции зашла речь о целях гитлеровской Германии во второй мировой войне, то мы имели возможность слышать мнение и даже требование — рассматривать цели войны только как цели лично самого Гитлера, абстрагируясь от социальной и политической обстановки, от социальных и политических целей. Нам предложили действовать примерно так: если у вас нет документа, по которому Гитлер получал директивы от ИГ-Фарбен, то он не являлся представителем монополистического капитала...
Следует заметить сторонникам этой точки зрения, что они ломятся в открытые двери. Марксистская методология не столь примитивно понимает систему политическо-стратегических решений третьего рейха. Эта методология считает необходимым рассматривать подобные решения не сами по себе, а в их связи, в их социальном и историческом контексте. Иначе нельзя понять смысла минувшей войны и нельзя найти средств предотвращения войны новой.
На самом деле: разве можно говорить о Гитлере и о его планах, игнорируя те силы, которые его выдвинули? Д-р Якобсен даже упрекнул историков-марксистов, будто заранее разработанная методология мешает им видеть факты L Но позволительно спросить — видит ли факты сам убежденный сторонник эмпирического метода д-р Якобсен? С момента нюрнбергских процессов накопилось огромное количество документальных материалов, которые достаточно убедительно говорят о движущих силах гитлеровского режима. И, кроме того, разве не могли бы те, кто отрицает связи Гитлера и монополий, задуматься над тем простейшим фактом, что действия Гитлера и нацизма всегда шли именно в том направлении, которое нужно было германским монополиям? Ведь недаром Крупп однажды писал Гитлеру, что действия последнего «вполне соответствуют моим желаниям и желаниям моих директоров».
В своем выступлении на конференции директор мюнхенского Института современной истории д-р Краусник высказывался в пользу того, чтобы историки учитывали самые незначительные документы, например, вплоть до свидетельства о том, что Гальдер носил в кармане пистолет, чтобы убить Гитлера. Но в таком случае мы с еще большим правом должны настаивать на том, чтобы учитывалось огромное количество материалов, говорящих о государственно-монополистической структуре гитлеровской Германии и связях промышленных кругов с политическим руководством. В конце концов разве не похвальна откровенность Геринга, который сказал в июле 1938 г. группе промышленников: «Если
1 Г. А. Якобсен коснулся этого вопроса во время дискуссии в первой секции конференции. (Прим. ред.).
20*
307
Германия выиграет войну, то она станет величайшей державой в мире, она будет господствовать на мировых рынках. Германия обогатится. Ради такой цели стоит рисковать». И вот д-р Якобсен рекомендует нам забыть эти слова и следовать теории, согласно которой война была лишь плодом собственного измышления Гитлера!
В равной мере не соответствует самим фактам утверждение, будто военные концепции Гитлера рождались вне концепций военной верхушки, то есть вне ОКВ и ОКХ. Как раз наоборот! Эти концепции развивались совместно. Стоит напомнить хотя бы о директиве Бломберга от 24 июня 1937 г. Ведь в этой директиве, как в зародыше, уже предусматривалась и операция против Австрии, и против Чехословакии, и даже действия против Запада, так называемая операция «Рот»!
То же самое можно сказать о предыстории плана нападения па СССР. Разве можно вслед за д-ром Якобсеном считать этот план очередной «импровизацией» Гитлера, предпринятой летом 1940 г. из-за неудачи битвы за Англию? Факты говорят об обратном. Директива № 16 об операции «Зеелеве» была издана 16 июля, основные бои в воздухе развернулись в августе — сентябре. Однако из дневника Гальдера, издателем которого является сам Якобсен, мы знаем, что еще 25 июня Гальдер записал: «Появилась новая точка зрения: сосредоточение ударной силы на Востоке». А генерал Варлимонт свидетельствует, что «в программу разработок руководства вермахта русский восток был включен не позднее, чем весной 1940 года». Все это никак не согласуется с концепцией Якобсена. Точнее, концепция Якобсена не согласуется с фактами.
Бесспорно, что план нападения на СССР присутствовал буквально на всех этапах планирования, начиная с первой встречи Гитлера с высшими офицерами рейхсвера 3 февраля 1933 г. Более того: война против СССР была неотъемлемой составной частью мышления военного руководства. Мы уже не говорим об идеях школы генерала Гофмана. Напомним лишь меморандум генерал-полковника Фрича, составленный в августе 1937 г. и проконсультированный им с генералом Беком. В нем говорилось: «Целью немецкой победы могут быть только завоевания на Востоке». Итак, только в тесной связи с намерениями германского империализма, с намерениями германской военной верхушки можно рассматривать цели Германии в войне, точнее — систему этих целей.
«Импровизационная» теория, пропагандируемая на Западе, обращена не только в прошлое, но и в настоящее. Тем важнее представляется нам ее разоблачение. Общая характеристика и анализ системы конечных целей Германии в войне — предмет крайне важный для понимания методов действия германского империализма.
308
I
Знал ли мир в 30-е годы, что замышляет нацистское руководство? Необходимо напомнить, что в 30-е годы советская внешняя политика, коммунистические партии всех стран единодушно предупреждали о том, какую опасность для мира представлял режим, созданный по воле германских монополий. Слова Эрнста Тельмана: «Гитлер — это война», в сжатой форме выразили суть этих предупреждений. Сегодня, много лет спустя, можно высочайшим образом оценить силу предвидения, основанного на марксистско-ленинском анализе событий. Такое чувство, например, испытываешь при чтении блестящих работ Маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского, посвященных разоблачению военных планов нацистского режима.
Предупреждений было более чем достаточно. Одним из ярких примеров была появившаяся в 1939 г. книга бывшего президента данцигского сената Г. Раушнинга «Беседы с Гитлером», которая рисовала потрясающую по откровенности картину притязаний Гитлера и его клики. Раскрывая свои планы захвата мирового господства, Гитлер пророчествовал перед Раушнингом: «Я поставлю в центр стальной стержень великой Германии... блок ста миллионов... Затем — Восточная федерация: Польша, Прибалтийские государства, Венгрия, Балканы, Украина, Еолга-ланд, Грузия. Федерация — но без армии, без собственной политики, без своей экономики... Западная федерация: Голландия, Франция, Фландрия, Северная Франкония... Северная федерация — Дания, Швеция, Норвегия...» В те годы строки из книги Раушнинга казались почти блефом. Сейчас, более 25 лет спустя, мы знаем, что то, о чем рассказывал Раушнинг, было лишь слабой тенью действительного. Действительные планы германского империализма были еще опаснее и гораздо конкретнее.
Именно поэтому представляется необходимым определить некоторые принципиально важные черты системы военно-стратегического планирования Германии во второй мировой войне, поскольку они являются яркой антитезой всем вариантам «импровизационной» теории:
В первую очередь, необходимо отметить, что эта система планирования была создана не на пустом месте. Вопреки уверениям национал-социалистских демагогов в том, будто они совершили «революцию» и «обновление» Германии, весь образ военно-стратегического мышления вермахта была заимствован у прусско-германского милитаризма. Гитлеровская концепция «Дранг нах Остен» была принята на вооружение руководством Третьей империи непосредственно из рук представителей наиболее реакционных и агрессивных военных и монополистических кругов. Военно-политическая школа Макса Гофмана — Арнольда Рехберга, еще в 20-х годах разработавшая в теснейшей унии с монополистиче
309
скими кругами доктрину антисоветской войны, оказывала нацистскому движению самую непосредственную помощь.
Второй особенностью системы военно-стратегического планирования третьего рейха была его теснейшая связь с интересами и планами крупнейших германских монополий. Эта связь осуществлялась по следующим каналам:
а)	путем личной унии, существовавшей в результате назначения виднейших представителей монополий на государственные посты, а также в результате превращения ряда нацистских лидеров в крупнейших монополистов;
б)	путем создания системы постоянных представителей крупнейших монополий (Сименс, ИГ-Фарбен, АЭГ и так далее) в генеральном штабе и в его военно-экономических органах;
в)	путем проведения «опросов-анкет» среди промышленников и их руководящих органов, в которых последние излагали своп пожелания, касающиеся тех или иных операций;
г)	путем проведения так называемых военно-экономических игр, в которых генштаб отрабатывал экономические аспекты предстоящих операций;
д)	наконец, путем создания специальных военно-экономических огранов, на которые возлагалось экономическое «освоение» захватываемых территорий.
В качестве следующей особенности системы планирования мож-*но назвать ее заблаговременный характер. Так, уже в 1937 г. в директиве Бломберга «О единой подготовке вермахта к войне» были практически упомянуты все операции, в той или иной форме осуществленные в последующие годы (захват Чехословакии, аншлюс Австрии и т. д.). Что касается плана «Барбаросса», то он в общей форме был упомянут Гитлером еще на его встрече с генералитетом 3 февраля 1933 г.
Очень примечательно, что в ОКБ, ОКХ и в руководстве СС было принято говорить о захвате тех или иных стран задолго до практического осуществления соответствующей операции. Например, в январе 1942 г. при составлении плана «Вайнзее» (плап уничтожения еврейского населения Европы) в него были включены такие страны, как Англия, Швеция, Швейцария, Ирландия, Испания и Португалия, которые к тому времени вовсе не были захвачены вермахтом.
Наконец, следует особо подчеркнуть логическую взаимосвязь всех отдельных планов немецкой ставки. Разумеется, не существовало какого-то «единого документа», в котором были бы изложены все планы — от аншлюса Австрии до высадки в Северной Америке. Было бы примитивным именно так понимать проблему «общего заговора» против мира. Но в то же самое время каждое из агрессивных действий как бы вытекало одно из другого. «Важнее всего, чтобы мы не выдавали всему миру наших целей»,— так пояснял Гитлер свою тактику на совещании 16 июля 1941 г. Как
310
цепь складывается из звеньев, так и общий военно-стратегический план Германии складывался из отдельных операций: начиная с операции «Отто» (1938 г.) и вплоть до плана «Барбаросса» (1941 г.). Но и на этом цепь отнюдь не собирались обрывать.
II
Вопрос о том, каковы были конечные цели гитлеровской Германии в отношении Советского Союза, казалось бы, достаточно ясен. Годы оккупационного режима на временно захваченных территориях СССР говорят за себя достаточно выразительным языком. Но для нашего исследования важно констатировать, что «планирование» гитлеровской ставки заходило дальше, чем реально его удалось осуществить.
Что должно было бы произойти, если бы операция «Барбаросса» увенчалась успехом? Было задумано расчленить нашу страну на четыре немецких «рейхскомиссариата»: 1) рейхскомиссариат Москва, в его составе генеральные комиссариаты: Москва, Тула, Ленинград, Горький, Вятка, Казань, Уфа, Пермь; 2) рейхскомиссариат Остланд, генеральные комиссариаты: Эстония, Латвия, Литва, Белоруссия; 3) рейхскомиссариат Украина, генеральные комиссариаты: Волыно-Подолия, Житомир, Киев, Чернигов, Харьков, Николаев, Таврия, Днепропетровск, Сталино, Ростов, Сталинград, Саратов и Немцы Поволжья, Воронеж; 4) рейхскомиссариат Кавказ, генеральные комиссариаты: Кубань, Ставрополь, Грузия, Армения, Азербайджан, Горский комиссариат и главный комиссариат Калмыкия.
Уже к июню 1941 г. в Берлине раздали все посты, в том числе посты 1050 гебитскомиссаров (вплоть до Свердловска и Баку!). В Тбилиси был назначен заместитель Розенберга Арно Шикеданц, в Москву — гаулейтер Зигфрид Каше.
На оккупированных территориях немедля воцарялся режим невиданного террора и колониального угнетения. Но и это не было пределом. Начиная с 1940 г. в Берлине шла разработка планов еще более далекого прицела, рассчитанного не на первые годы оккупации, а на следующие 20—30 лет господства Германии в Советском Союзе и других странах Восточной Европы. Этот план известен в исторической литературе под наименованием «генеральный план Ост». Несмотря на скупость обнаруженной документации, исследования польских, немецких и советских историков помогли восстановить общие очертания этого плана, которые сводились к следующему: биологическое «расчленение» славянских народов Восточной Европы (поляков, русских, украинцев, белорусов) путем массового истребления основного ядра этих народов и насильственной германизации выборочной части. Эта часть программы предусматривала физическое уничтожение по меньшей мере 46—51 млн. человек. Преобразование Восточной Европы в район
311
эсэсовских «военных поселений», которые должны были стать основой всей структуры немецкого колониального господства. Осуществление долговременной программы «евгенического ослабления» славянских народов.
Не ставя себе пелыо подробный анализ этого плана, мы хотели бы подчеркнуть, что в нем нашла особенно яркое выражение та черта немецкого военно-политического планирования, о которой мы говорили выше. Еще не завершив захвата Советского Союза — и будучи не в состоянии его завершить — политическое и военное руководство Германии считало для себя вполне возможным «планировать» систему своего господства на многие годы вперед. На секретном совещании 16 июля 1941 г. Гитлер, Геринг, Кейтель и другие говорили о Советском Союзе как о «гигантском пироге», который предстояло «разделить». Собственно говоря, подобное же предполагалось предпринять и в отношении многих других стран, что мы и собираемся далее показать — сначала в отношении Западной и Северной Европы, затем — Азии, Африки и Америки.
III
К моменту нападения на СССР Западная и Северная Европа почти полностью была под «железной пятой» гитлеровской Германии. Наиболее значительную группу составляли оккупированные страны (Франция, Люксембург, Бельгия, Голландия, Норвегия, Дания); неоккупированными оставались лишь Англия, Швеция, Швейцария и Португалия. Особую группу составляли «союзники» — Италия, Финляндия, Испания. И для каждой из этих групп Германия располагала соответствующим планом!
В первой группе наиболее крупным объектом была Франция. Еще до начала кампании 1940 г. в «предложениях» Имперского союза немецкой промышленности шла речь о территориальном переделе Франции, в частности, об отделении Эльзас-Лотарингии. 20 июня 1940 г. на совещании у Геринга этот вопрос был предрешен. В протоколе указывается, что «Люксембург войдет в Германскую империю»; такою же должна была стать судьба Эльзаса и Лотарингии. На севере Франции предполагалось создать так называемое Бретонское государство, за что выступало и ОКВ.
Подготовка проекта расчленения Франции была поручена стаст-секретарю Штукарту, который представил свои соображения в июне 1940 г. В разделе седьмом этого проекта, озаглавленном «Предложение о начертании границы», говорилось, что от Франции предлагалось отделить около 50 000 кв. км с населением около 7,1 млн. человек. Как подчеркивалось в проекте, «отделяемые районы являются в экономическом отношении наиболее цепной частью Франции», причем из 7,1 млн. человек населения на немецком языке говорило лишь 1,2 млн. Предполагалось лишить Францию
312
почти всего угля, железной руды и значительной части тяжелой промышленности.
Но это был лишь первый этап планирования, на котором Гитлер еще рассчитывал создать сколь-нибудь устойчивое коллаборационистское правительство в той части Франции, которая не подлежала включению в рейх. Когда эти надежды сорвались, пошла речь о практической ликвидации французской государственности. Как и в случае составления «генерального плана Ост», дело было передано в руки СС. Гиммлер собирался создать на территории Франции некое «образцовое» эсэсовское государство Бургундию (в составе провинций Артуа, Лотарингии, Франш-Конте, Прованса, Пикардии и Шампани). Столицу предполагалось устроить в Амьене, либо в Реймсе, причем главой государства должен был стать глава бельгийских фашистов Леон Дегрелль.
Малые государства Западной Европы должны были фактически прекратить существование. Так, Бельгия должна была распасться на Валлонию (в нее предполагалось включить северные провинции Франции) и Фландрию. Норвегия, Дания, Голландия должны были вообще быть ликвидированы. «Норвежцев, шведов, датчан, голландцев мы отошлем на восточные территории»,—говорил Гитлер. Следует отметить, что конечная судьба этих стран не была точно определена. В то время как непосредственное окружение Гитлера склонялось к их полной ликвидации, Гиммлер и особенно руководство войск СС считали возможным создание марионеточных государств под руководством местных фашистских партий.
Что же планировалось в отношении той группы стран, которые еще не были захвачены? И их судьба была «предрешена».
1.	План захвата Англии (операция «Зеелеве») был практически завершен генштабом в 1940 г., причем не только в военном, но и в административном отношении. Так, была полностью разработана структура органов оккупационной администрации. В частности, командующий оккупационными войсками в Англии должен был получить в свое распоряжение 4 полевых комендатуры и 12 местных комендатур; в Лондоне должна была разместиться усиленная комендатура. Система концлагерей была предусмотрена двоякая: как в самой Англии (3 лагеря), так и на континенте (8 лагерей); каждый на 10 тыс. человек. Предполагалось, как и для СССР, создать «военно-экономический штаб Англия».
2.	План захвата Швейцарии (под шифром «Танненбаум») был составлен весной — летом 1940 г. и предполагал операции группы армий «С», дислоцированной в Южной Франции. Основным ядром группы должна была стать 12-я армия, которой предписывалось «перейти швейцарскую границу па широком фронте, разгромить противостоящие немецким войскам швейцарские силы, возможно быстрее овладеть столицей Берном и его индустриальным районом, центром военной промышленности в районе Золотурн, Люцерном
313
и индустриальным Цюрихским районом», а затем «захватить остальные районы сферы немецких интересов».
3.	План захвата Швеции (под шифром «Поларфукс»), разрабатывался в конце 1942 г. штабом командующего войсками в Норвегии генерал-полковника фон Фалькенхорста по указанию ОКБ. Предполагалось вторгнуться в Швецию одной группой — из района Тронхейма в направлении Эстерсунд — Сундсваль, второй группой — из района Осло, третьей группой — из района Халлен — Фредерикстад на Гетеборг. Впоследствии предполагался раздел Швеции между Германией и Финляндией.
Что касается третьей группы стран, т. е. «союзников», то некоторое представление об их возможной судьбе можно составить по планам операции «Феликс — Изабелла», который разрабатывался в генштабе в 1940—1941 гг. Она предусматривала ввод немецких войск в «дружественную» Испанию и в «нейтральную» Португалию. В Испанию же предполагалось не только ввести войска, но и заменить Франко пронемецки настроенным генералом Аугустином Муньосом Грандесом. Что же касается Финляндии, то Гитлер предполагал на последующей стадии войны включить ее в состав рейха.
Подводя краткий итог обзору этой серии планов, следует сказать, что в Западной Европе не должно было практически остаться пи одного самостоятельного государства, кроме сателлитов Германии, самостоятельность которых была, как известно, более чем условной. Говоря словами самого Гитлера, эти страны тоже должны были стать странами «без армии, без собственной политики, без своей экономики».
IV
Особую главу в военно-политическом планировании Германии составляли ее колониальные замыслы. Они являлись неотъемлемой частью программы германского империализма во второй мировой войне и разрабатывались особенно тщательно. В начальный период нацистской диктатуры этим занималось специальное ведомство — Колониально-политическое бюро НСДАП во главе с генералом Риттером фон Эппом, однако с момента начала второй мировой войны колониальный передел мира стал в непосредственную повестку дня планирования ОКВ.
Отличительной чертой колониальных замыслов — в сравнении с планами, касавшимися Западной Европы,— являлся их «сводный характер». Если в отношении Европы составлялись лишь частичные планы, то в отношении колониальных стран руководство НСДАП и ОКВ составляло также и общую наметку раздела того наследия, которое оно собиралось «принять» от Британской империи п Франции. Одним из документов подобного порядка являлся меморандум гаулейтера для особых поручений фон Корсванта,
314
составленный в 1940 г. и предусматривавший следующий раздел азиатских колониальных владений в пользу Германии: в Азии: Индонезия, Новая Гвинея, Британское Борнео, острова в Океании, Сингапур, Малайя, французские владения в Индии; на Арабском Востоке: Палестина, Трансиордания, Кувейт, Бахрейн, Ирак, Египет.	-7-
Эта общая наметка была впоследствии развита в ряде документов ОКВ, среди которых наиболее важным является директива № 32 от 11 июня 1941 г. и дополнение к ней от 14 июля 1941 г. Эти документы предусматривали основные направления действий вермахта на период после осуществления плана «Барбаросса». Директива № 32 прямо указывала эти направления: а) концентрированный удар из Закавказья через Ирак и через Египет к Суэцу; б) операции из Болгарии через Турцию с выходом в Суэц; в) операция из Закавказья против Ирака. В дальнейшем предполагалось развивать успех в направлении Индии, для чего были предприняты соответствующие меры. В частности, был создан специальный штаб «Ф» под командованием генерала авиации Г. Фель-ми, на который была возложена подготовка операций на Ближнем Востоке и в Юго-Восточной Азии, а также сформированы диверсионные части в составе дивизии «Бранденбург» (так называемые индийский легион — «Асад Хинд», персидская рота, иракские подразделения).
Кроме того, обширные подготовительные мероприятия были предприняты по линии министерства иностранных дел и «заграничной организации» НСДАП. Они имели целью организацию диверсионных операций в самой Индии и использование местных националистических организаций в немецких интересах. Что же касается ОКВ, то план операций против Индии разрабатывался как в связи с действиями соединения «Ф», так и в связи с намерением пройти в Индию через Афганистан.
Разработка плана вторжения в Афганистан, по свидетельству Варлимонта, началась в феврале 1941 г., когда штаб оперативного руководства ОКВ получил соответствующее задание; в соответствии с этим была создана специальная «операционная группа Афганистан». Одновременно разрабатывалась авиадесантная операция «Баядера» — высадка в Белуджистане.
В дальнейшем военное обеспечение колониальных притязаний Германии разрабатывалось в нескольких направлениях. Одно из них, отраженное в директиве № 32 и дополнении к ней, предусматривало развитие успеха на Арабском Востоке и дальнейшее продвижение в Азию. Второе предусматривало (как это было сформулировано в одном из документов штаба Йодля) «расширение европейско-западноафриканского плацдарма против англо-американской коалиции». Последнее включало в себя захват Гибралтара и Испанского Марокко (соответствующая «оперативная группа» также была создана внутри ОКВ), Канарских островов и
315
островов Зеленого мыса. Последние планы свидетельствуют, что конечные колониальные цели Германии распространялись и на Африку. Так, в упоминавшемся выше меморандуме фон Корсван-та указывались следующие притязания Германии: Сенегал, Французское Конго, Гвинея, Гамбия, Сьерра-Леоне, Золотой Берег, Нигерия, Южный Судан, Кения, Уганда, Занзибар, часть Бельгийского Конго.
Наличие заранее подготовленных планов, касающихся передела Африки, подтверждает недавно обнаруженный историками ГДР документ командования ВМФ от 27 июля 1940 г. (№ 10488/40). Этот документ представляет собой развернутую программу, согласно которой в руки Германии должны были перейти следующие опорные пункты: Дакар, Конакри, Фритаун, Дуала, Нуанте-Нуар, Бума, Занзибар, Дар-эс-Салам, Момбасса, Диэго-Суарец; острова Фернапдо-По, Can-Томе, Св. Елены, Асенсион, Пемба, Коморские, Сейшельские, Маврикий. В документе прямо говорится о необходимости создания «сплошной немецкой колониальной империи в Центральной Африке» (не считая бывших немецких колоний).
Подводя краткий итог стратегическому планированию Германии в колониальной сфере, можно прийти к выводу: кроме полного передела Европы, конечные цели Германии состояли в разделе Британской и Французской колониальных империй. На развалинах этих империй должна была возникнуть повая — «Великогерманская» колониальная империя.
V
Но и на этом нельзя поставить точку в исследовании конечных целей Германии во второй мировой войне. Как это ни кажется фантастическим, руководство гитлеровского государства предполагало после окончания операций в Европе и Азии перенести свою агрессию в Западное полушарие.
Этот вопрос неоднократно обсуждался как в политическом, так и в военном руководстве Германии. Одно из первых упоминаний об этом мы находим в известной беседе Г. Геринга 8 июля 1938 г. с группой авиапромышленпиков. Именно во время этой важной встречи Геринг указывал на возможность будущих военных действий против США. В этой связи особый интерес представляет меморандум штаба ВВС от 29 октября 1940 г., в котором прямо указывается, что «в настоящее время фюрер занят вопросом об оккупации островов в Атлантике с целью ведения войны против Америки в более поздний период». В меморандуме отмечалось также, что с этой целью были предприняты соответствующие оперативные разработки.
Общие наметки операции против Соединенных Штатов упоминаются в ряде документов, среди которых — дневник штаба Редера (запись от 22 мая 1941 г.) и дополнение к директиве № 32. В по-
316
следней прямо указывалось па возможность военных операций, «если понадобится, и против Америки». Эта возможность рассматривалась особенно часто с момента нападения Японии и упомина-ласв в беседе Гитлера с Осимой 14 декабря 1941 г.
Как явствует из некоторых свидетельств, рассматривалось два варианта операций: а) «Северный вариант» — предусматривавший высадку в Исландию (так называемая операция «Икар») и военные операции в Атлантике б) «Южный вариант» —предполагавший захват островов в Южной Атлантике и последующую высадку в Бразилии.
Последний вариант особенно активно готовился ведомством разведки и контрразведки ОКВ, создавшим в ряде стран Южной Америки сильные резидентуры. Параллельно действовала «заграничная организация» НСДАП, опиравшаяся на немецкое население, проживающее в странах латиноамериканского континента (по оценкам американских источников, гитлеровская Германия могла здесь рассчитывать на поддержку до 1 млн. человек).
Предприняв краткий обзор конечных целей Германии во второй мировой войне, мы видим, что не было буквально ни одной части света, на которую не распространялись бы претензии и планы гитлеровского политического и военного руководства. Своеобразной бесконечной цепью складывались планы захватов в Европе, Азии, Африке и Америке, которые должны были привести к установлению германского мирового господства. Все это было не «импровизация», а заранее обдуманное намерение!
Однако у всех немецких планов была одна кардинальная особенность, мимо которой не должен пройти исследователь. Мы выше уже указывали на логическую взаимосвязь и взаимозависимость отдельных военных планов, как выполненных, так и предназначавшихся к выполнению. Но в цепи было некое основное звено, которым являлась операция «Барбаросса». Для того чтобы убедиться в этом, следует лишь проанализировать те предпосылки, которые считались Гитлером, ОКБ и ОКХ необходимыми для осуществления того или иного оперативного плана. Разберем их по частям:
В Европе:
а) захват Англии: здесь общепризнанным во всей историографии является факт, Что операция «Зеелеве» была отложена па пе-
1 С этой целью разрабатывалась модель подводной лодки, которая могла бы обстреливать береговую полосу США из погруженного состояния. Учебные стрельбы состоялись в середине 1942 г.; ВВС разрабатывали образцы бомбардировщиков с дальностью полета до 10 тыс. км.
317
риод «после разгрома» СССР. Известно, что, по мнению Гитлера и Гальдера, лишь победа на Востоке могла открыть «путь в Лондон», что прямо и оговаривалось в дополнении к директиве № 32; б) захват Швейцарии: он был отложен только потому, что предназначавшиеся для операции «Танненбаум» войска были переброшены из Франции на Восток; в) захват Швеции мыслился только при условии высвобождения немецких войск из-под Ленинграда; г) выполнение плана «Ваннзее» было обусловлено возможностью массовой депортации еврейского населения «на Восток»; д) операции на Пиренеях были перенесены на период «после Барбароссы»; е) ликвидация малых западноевропейских государств предполагалась на базе вывоза населения этих государств «за Урал»; л;) выполнение части «генерального плана Ост», касавшейся Польши и Чехословакии, также обусловливалось возможностью массовой депортации поляков и чехов «за Урал».
В Азии и Африке:
а) генеральной предпосылкой выполнения директивы № 32 был «военный разгром Советского Союза», только в этом случае были возможны действия в Афганистане и Иране; б) для действий на Арабском Востоке предпосылкой был выход «соединения Ф» через Закавказье, а также изменение позиции Турции (последнее мыслилось только в случае поражения Советского Союза); в) колониальный передел Африки предполагался как следствие развала Британской империи, что в свою очередь не могло произойти до успеха операции «Барбаросса».
Наконец, Америка:
в беседе с Осимой Гитлер прямо признавал, что «разгром Рузвельта» возможен только после выполнения «первоочередной цели — сперва уничтожить Россию».
Вполне можно согласиться с мнением П. де Мендельсона, который отмечал еще в 1947 г.: «Если бы Советский Союз не выстоял, то не выстоял бы никто».
Но мы знаем, что Советский Союз выстоял, и тем самым были сорваны все германские планы захвата мирового господства. Таков фундаментальный факт истории второй мировой войны, который не удастся затушевать сторонникам «импровизационной» теории.
Д. Е. МЕЛАМИД
О
ПОРАЖЕНИЕ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ
ВО ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЕ
И ЗАПАДНОГЕРМАНСКАЯ ИСТОРИОГРАФИЯ
Прежде чем перейти к освещению темы сообщения, хочу сделать два предварительных замечания.
Первое касается важности исторического анализа причин поражения гитлеровской Германии во второй мировой войне. Такой анализ важен не только для исторической науки и представляет не только академический интерес.
Опыт говорит о том, что тезисы историков могут играть важную, если не роковую роль в жизни народов. Эти тезисы берутся на вооружение политиками и дипломатами и приобретают грозную силу. Мы видим это особенно ярко на примере развития именно германской историографии. Хорошо известно, что в идеологической подготовке фашистской агрессии немаловажную роль сыграл тезис об «ударе кинжалом в спину», который якобы был нанесен немецким армиям «тыловиками». Эта легенда усиленно распространялась многими представителями реакционной немецкой историографии в период между двумя войнами. Конечно, легенда об «УДаре в спину» сейчас уже непригодна, и ни одно из направлений современной западногерманской историографии не берет ее на вооружение. Даже те, кто хотел бы добиться моральной реабилитации германской армии, вынуждены искать иных объяснений. Но споры, которые ведутся среди западногерманских историков вокруг вопроса о причинах поражения фашистской Германии, отнюдь не столь безобидны, какими они могут показаться с первого взгляда.
Второе предварительное замечание касается вопроса о правомерности исследования причин поражения Германии во второй мировой войне именно историками. Конечно, выяснить эти причины дело не только историков, но и социологов, военных и т. д. Но перед историком здесь стоит задача глубокого комплексного рассмотрения и изучения этой проблемы; он должен вскрыть исто
319
рическую обусловленность и закономерность поражения фашизма. Раскрыть эту закономерность — значит способствовать предупреждению повторений катастрофических поворотов.
В наших дискуссиях выявилось далеко идущее единство по вопросу о том, что в основу исторического исследования должны быть положены объективные факты. Йо факты нельзя рассматривать изолированно друг от друга; Надо выявлять связь между ними и относительную значимость каждого из них в историческом процессе.
Позволю себе проиллюстрировать эту мысль фактами.
Мы узнали из сообщения профессора Г. Краусника об очень интересном новом документе — о дневнике Гельмута Гросскурта. В нем содержатся любопытные данные об оппозиционных настроениях и планах в среде германских военных деятелей в 1938— 1939 гг. Для историка дневник представляет большой интерес во многих отношениях. Но было бы, на мой взгляд, неправильно рассматривать его изолированно от всей остальной деятельности Гросс-курта и других оппозиционно настроенных военных. Ведь Гросс-курт в ту пору, когда писал дневник, точнее — определенное время на протяжении периода, когда он вёл Дневник, был начальником II отдела абвера (начальником отдела саботажа). В это время, в 1938 г., он находился на нелегальной квартире в Судетской области и создавал диверсионные отряды для действия в тылу чехословацкой армии. Именно этот сброд, собранный Гросскуртом, составил ядро дивизии «Бранденбург», творившей неслыханные зверства на территориях многих стран, особенно в Советском Союзе. Что же весит больше: дневник Гросскурта или его деятельность в Чехословакии?
Или возьмем пример с Гальдером. Можно допустить, как это явствует из записей Гросскурта, что Гальдер держал в кармане пистолет и говорил своим друзьям, что намерен застрелить Гитлера. Но Гальдер был начальником генерального штаба в самые ответственные моменты развертывания фашистской агрессии — с 1938 по 1942 г. Под его руководством составлялись все оперативные планы походов германской армии в Польшу, Норвегию, Данию, Францию и, наконец, в Советский Союз. Он оставил подробный дневник, где очень ярко характеризуется эта его деятельность. Думаю, что для историка именно эта деятельность является главной в оценке исторической роли ГаЛЬДера.
Наконец, этот же метод сравнительного противопоставления и оценки фактов хотелось бы применить и к освещению вопроса о причинах поражения Германии И Войне.
Когда мы подходим к аналйзу нрйНМй поражения фашистской Германии в войне, особенно важЦо видеть факты в их взаимосвязи и объективно оценить относительную значимость каждого из них.
Сыграло ли роль в поражении Германий героическое сопротивление английского народа фашистским агрессорам в первые годы
320
войны? Несомненно сыграло, и притом очень большую роль. Имела ли значение для достижения победы борьба народов в гитлеровском тылу и в оккупированных странах? Безусловно, и притом очень важное значение. Точно так же вступление в войну Америки было фактором первостепенной исторической важности для исхода битвы между фашизмом и народами стран антигитлеровской коалиции. Но когда мы группируем и систематизируем эти события, то должны иметь в виду, что решающее значение в войне имеет соотношение военных сил на главных театрах военных действий, имеет столкновение армий и исход битв на основных фронтах войны. Судьба фашистской Германии была решена на советско-германском фронте в столкновении фашистской военной и государственной машины с армией, с государственным организмом, с народами советского социалистического государства. Это факт большой исторической и социальной значимости, и от него никуда не уйти.
Чем же объясняет поражение фашистского государства западногерманская историография?
Прежде всего хотелось бы упомянуть о большой «генеральской» литературе, к которой примыкают труды некоторых профессиональных историков. Эта литература неомилитаристского, а иногда неофашистского толка все сводит к частным просчетам Гитлера. Родоначальником этой литературы как раз и является Гальдер, выпустивший еще в 1949 г. книгу «Гитлер как полководец».
По существу Гальдер сводит причины поражения фашистской Германии в войне к тому, что Гитлер пренебрег советами генералов — сосредоточить основные силы германских войск для захвата Москвы — и в «решающий момент» отдал предпочтение другому направлению, в частности, операциям против Киева. Это якобы привело к перенапряжению войск и дало возможность Советской Армии подготовиться к контрнаступлению.
Книга Гальдера — образчик поистине гигантской литературы, появившейся на книжном рынке в ФРГ. Тезисы представителей этого направления сводятся к тому, что Гитлер пренебрег советами генералов и тем самым обрек вермахт на поражение. Основные пороки, которые всегда были свойственны стратегии германского империализма, представители этого «генеральского» направления приписывают одному лишь Гитлеру.
Думается, что эпиграфом ко всей этой литературе можно было бы поставить слова Кессельринга, произнесенные после выхода из тюрьмы: «Мое будущее — в моем прошлом».
Однако, несмотря на большое распространение литературы такого содержания, нельзя сказать, что она занимает ведущее место среди исторических трудов и оказывает определяющее влияние на общее направление историографии. Попытки реабилитировать фашизм наталкиваются в ФРГ на слишком большое противодействие общественного мнения. Наиболее дальновидные представи
21 Заказ М 1094
321
тели даже реакционной части историков ФРГ понимают, ПтО искать в фашизме или неофашизме опору для своего идеологического влияния на массы — дело бесперспективное.
Поэтому значительное распространение в исторической литературе получило направление, которое пцтается отделить фашизм от милитаризма, объявить гитлеризм «чужеродным телом» в развитии немецкой милитаристской идеологии. Оставаясь всецело на почве поддержки традиционных институтов милитаристской Германии — генерального штаба, вермахта и их идеологии,— представители этого направления приспосабливают милитаристские доктрины к идеям «солидарности с Западом», «атлантического сообщества», «европейской интеграции» и т. п.
Хочу остановиться лишь на двух тезисах представителей этого направления западногерманской историографии, которые имеют, пожалуй, наибольшее распространение в исторической литературе ФРГ.
Первый тезис — утверждение об единоличной ответственности Гитлера за всю политику германского империализма, за все провалы ее и за катастрофу 1939—1945 гг. В этой связи позволю себе высказать еще одно замечание, касающееся общего направления западногерманской историографии.
Следует иметь в виду, что западногерманская историческая наука возникла после тотального краха фашизма, крушения всех его институтов и доктрин. Любое объяснение прошлого предполагало отмежевание — в той или иной степени — от фашизма, приведшего Германию к неслыханной национальной катастрофе. Крах фашизма был фактором всемирно-исторического значения; он избавил также и немецкий народ от самой кровавой диктатуры, которую когда-либо знала история цивилизации. Исходная позиция западногерманских историков была поэтому в известной мере общей для всех исторических направлений и школ. Размежевание между этими школами и направлениями находило свое выражение в различном подходе к критике фашизма. Здесь также появилось множество оттенков в трактовке исторических событий: от критики фашизма с неофашистских позиций и до его безоговорочного осуждения в литературе антифашистской. Эту общую характеристику следует иметь в виду при анализе конкретной позиции отдельных историков в объяснении причин поражения гитлеровской Германии.
Итак, первостепенное значение в ФРГ приобрел тезис о единоличной ответственности Гитлера за поражение Германии. Очень явственно звучит этот мотив, в частности, в трудах Риттера, влияние которого на все развитие западногерманской историографии трудно переоценить.
Тезис о единоличной ответственности Гитлера отвечает общей исторической концепции Риттера. В своей работе «История как образовательный фактор» Риттер заявляет, что история относится
322
к категории веры, подчинена «слепому случаю» и является «субъективным продуктом действия отдельных личностей». 13 соответствии* с этой концепцией Риттер и объявляет фашистского фюрера единственно ответственным за то, что произошло в Германии и с Германией в годы нацистского режима. «Разве не противоречит всем законам разума,— восклицает он в работе «История как образовательный фактор»,— что один человек мог совершить эти чудовищные акты варварства, свидетелями которых мы были, что он по своей личной воле смог разжечь пожар, который охватил буквально весь мир, и что никто не мог воспрепятствова гь этому?»
Риттер пишет, что в период «демонической власти» Гитлера руководители германской армии пытались затормозить агрессивные приготовления фашистского руководства и намеревались использовать армию лишь в чисто оборонительных целях. Полемизируя с английским историком Уилером-Веннетом, автором книги «Немезида мощи», Риттер утверждает, что в отношении германской армии следовало бы говорить не о возмездии за слишком большую власть (такой смысл Уилер-Веннет вкладывает в заголовок своей книги), а скорее о «Немезиде немощи» и, следовательно, о возмездии за то, что генералитет якобы был отстранен от решения как политических, так и военных вопросов.
Согласно Риттеру, гитлеровская Германия потерпела крах лишь потому, что германская армия не имела достаточной силы, не пользовалась достаточным влиянием в стране. Это, конечно, уже равносильно попытке объявить милитаристские институты главным оплотом борьбы против милитаризма.
Интерес к фигуре Гитлера, попытки оторвать его от той политической и социальной почвы, которая породила фашизм, на мой взгляд, в большой мере определяются стремлением найти в его единоличных действиях объяснение причин национальной катастрофы Германии. Но я не думаю, чтобы на этом пути можно было найти ответ на сложный и важный вопрос о причинах поражения гитлеровской Германии в войне.
Второй тезис, получивший распространение в западногерманской исторической литературе, сводит причины поражения Германии главным образом к отказу гитлеровского политического руководства от идеи «антибольшевистского союза» с западными державами. Защитники этого тезиса видят причины поражения гитлеровской Германии в войне главным образом в разладе между Германией и другими западными державами. При этом они считают немецкий милитаризм военным и идеологическим центром западного союза. Отсюда различные оттенки в их трактовке причин раскола «западного мира»: одни считают ответственны^ за это Гитлера, другие возлагают вину за раскол на западные державы, обвиняя их в том, что они отвергли «протянутую руку» фашистского диктатора.
21*
323
К историкам, склонным защищать последнюю из упомянутых точек зрения, принадлежит, в частности, Вальтер Гёрлиц. В его книгах во все большей мере смещаются акценты и в определении «вины» за провал антисоветских планов мирового империализма. Гёрлиц прямо говорит, что Гитлер был «предтечей» нового политического порядка в Европе, при котором под руководством немцев велась бы борьба против «мирового большевизма». По мнению Гёрлица, фашистское руководство придерживалось прозападной ориентации и было вовлечено в войну с Западом как в результате ошибок, проистекавших из необузданного властолюбия Гитлера, так и ошибок, совершенных государственными деятелями США и Англии в период, предшествовавший войне, и особенно в ходе войны. В этом якобы и состояла главная причина поражения Германии в войне.
Следует отметить, что концепция Риттера, Гёрлица и их последователен подверглась критике даже со стороны реакционно настроенных историков, причем эта критика часто исходила из тех же рядов приверженцев «неоранкианской» исторической школы, к которой принадлежит сам Риттер. В условиях современной Западной Германии школа Ранке явно распалась на два крыла. Если крыло, представленное Риттером, можно назвать консервативным, то другую группу этой школы, выступавшую под руководством Людвига Дехио, умершего в 1963 г., и Ганса Ротфельса, можно назвать псевдолиберальной. Ганс Ротфельс идет значительно дальше Риттера в осуждении фашизма, отмежевывается от гитлеровских военных доктрин, считает поражение фашистской Германии закономерным. С консервативным направлением Риттера и Гёрлица его, однако, связывают «антибольшевистские» концепции, стремление видеть в прошлом истоки возможного антисоциалистического союза США, Англии и ФРГ. Ротфельс встает также на защиту германского милитаризма, пытаясь приписать ему всякого рода демократические черты. В своей книге «Немецкая оппозиция против Гитлера» он доходит даже до того, что объявляет «истинный прусский милитаризм»... препятствием для «всякого рода националистических и демагогических извращений».
Комментируя планы заключения сепаратного мира с Англией и США, которые вынашивались заговорщиками, Ротфельс замечает: «Они заслуживают упоминания как свидетельство готовности... закончить бессмысленное кровопролитие путем сепаратной капитуляции и как признак... решимости стать на сторону Европы против Азии». Как видим, Ротфельс не стесняется применять даже терминологию фашистов: именно геббельсовская пропаганда говорила о гитлеровской агрессии против Советского Союза как о борьбе «Европы» против «Азии».
Причины поражения фашистской Германии псевдолиберальная школа видит в отходе фашизма от принципов «абендлянда», которые якобы связывают воедино западные державы. Эта школа
324
склонна трактовать данные принципы в традиционном парламентско-буржуазном духе. Поэтому в работах последователей псевдоли-беральной школы критикуются фашизм и его доктрины. Они пытаются придать германскому милитаризму на его нынешнем этапе более демократическую окраску. Однако псевдолиберальные историки далеки от понимания истинных пороков германского милитаризма и причин его поражения, заражены антикоммунизмом и в силу этого также неспособны извлечь правильные уроки из событий прошлого.
Поиски исторической правды находят свое выражение в том, что за последние годы в Западной Германии появился ряд работ, призывающих к реалистической оценке событий прошлого, к осуждению всего направления германской политики кайзеровского и гитлеровского времени. Эту литературу можно назвать литературой исторического и политического реализма. К ней, в частности, относится глубоко фундированная работа Фишера «Бросок к мировому господству». Характерно, что работа Фишера вызвала яростные нападки историков-милитаристов типа Риттера. Герхард Риттер писал в своей рецензии на книгу Фишера: «Стремление к немецкой мировой политике было не чем иным, как выражением стремления германской нации, обладающей быстро развивающимся самосознанием и колоссальной жизненной силой, добиться равноправия с Британской империей».
Можно также отметить, что в Западной Германии есть небольшой отряд прогрессивных историков, смело ведущих борьбу против закостенелого антикоммунизма, проповеди агрессии и защиты милитаристских доктрин, за новую ориентацию, за пересмотр агрессивного курса политики. К этому отряду относятся литератор и историк Гюнтер Вайзенборн, Гейнц Брюдигам, Курт Гирш, Вольфганг Абендрот, Вилли Бельц. В работе Гирша «Кровавая черта. Заметки по истории антикоммунизма в Германии», в частности, указывается: «Антикоммунизм не может привести ни к чему иному, кроме как к тотальному бедствию, к катастрофе, которую нельзя ни измерить, ни осмыслить». Брюдигам в книге «Правда и фальсификация» заявляет, что извращение и фальсификация немецкой истории уже однажды привели к непоправимым бедствиям и должны быть отброшены.
В исторической науке Западной Германии происходит размежевание по коренным проблемам истории, в том числе по вопросу о причинах поражения гитлеровской Германии. Историки милитаристского направления пока еще находятся в большинстве. Но интересы народа ФРГ требуют, чтобы уроки истории не были забыты. В годовщину победы особенно актуально вспомнить о том, какие бедствия навлекла на все народы, в том числе и на германский народ, политика милитаризма и агрессии. Долг историков внести свой вклад в борьбу против тех, кто хотел бы повторить в повой исторической обстановке деяния фашистских агрессоров.
Э. РОТШТЕЙН (Великобритания)
О
ВНУТРИПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА В АНГЛИИ
ПО ВОПРОСАМ АНГЛО-СОВЕТСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА
В данном сообщении мне хотелось бы остановиться на вопросе о борьбе между массами английского народа и правящими классами Великобритании в 1940 г. по вопросу об антифашистской коалиции. Это был политический аспект войны, который отражал настроения и чувства английского народа. Однако, к сожалению, этот аспект мало отражен в работах по истории, исключая некоторые работы, изданные в Советском Союзе.
Несомненно, что рядовые английские граждане, как в солдатской, так и в гражданской одежде, показали чудеса героизма. Нет необходимости здесь, в обществе историков, приводить примеры этого героизма, показанные в Дюнкерке солдатами, в Лондоне — гражданским населением при бомбардировках с воздуха, в северных водах — моряками торгового флота. Хочется выразить согласие с генералом Курочкиным, отметившим в своем докладе, что именно решительная поддержка широкими слоями населения Англии и США справедливой борьбы советского народа и оказание помощи Советскому Союзу явились главными факторами, определившими позицию правящих кругов этих стран в отношении Советского Союза
Какие бы разногласия ни существовали в то время относительно объяснения американской политики, я должен сказать по поводу объяснения теоретических положений и военных планов Гитлера, только что изложенных уважаемым профессором Якобсеном, что и в Англии были такого же рода мнения и теории (в частности, у историка Тейлора). Мы отвечали тогда, что если у Гитлера не было планов завоевания Европы, то все равно он действовал точно так же, как если бы такие планы у него имелись. Не только коммунисты, но и другие дали ответы на замечания, которые были изложены Якобсеном.
1 См. том. II.
326
Нет сомнений в том, что ненависть правящих кругов Англии цо отношению к Советскому Союзу, которая была проявлена во время интервенции, также ярко была выражена во время второй мировой войны. И, конечно, именно здесь проявился контраст с отношением простого народа к Советскому Союзу во второй мировой войне. В нашей стране издано огромное количество мемуаров, однако не было попытки описать это явление, этот контраст.
Мы имеем достаточное количество иллюстраций, указывающих на чувства ненависти английских правящих кругов к Советскому Союзу. И когда иные авторы публично признают в Англии, что такого рода ненависть существовала, то они часто это делают не намеренно.
Хотелось бы в этой связи упомянуть мемуары Идена, ибо он был одной из основных фигур на политической арене того времени. Его мемуары — это не только мемуары, но также документы важного политического значения. Они являются последним свидетельством официальной политической линии в историографии второй мировой войны. С самого начала в этих мемуарах раскрывается та самая враждебность по отношению к Советскому Союзу, которая послужила основной причиной начала второй мировой войны, поскольку она играла на руку Гитлеру. И мы, по-видимому, ошибемся, если станем рассматривать это как особую черту, характерную только для Чемберлена и его группы. Единственное различие, которое было между ними, это то, что, будучи солидарны по существу, Иден и его группа были более выдержанны, умели держать свое сочувствие этой ненависти в более глубокой тайне. Нет необходимости останавливаться на том, что Иден по сути дела защищает мюнхенскую сделку, что в его мемуарах есть некоторые весьма красноречивые умолчания относительно переговоров, которые шли между Англией и Советским Союзом, и что в это время он и его группа саботировали эти переговоры.
В ноябре 1939 г., однако, некоторые люди в Англии удивлялись тому, что был опубликован памфлет-брошюра, где Гитлера упрекали в том, что он проводил своеобразную политику, заключив пакт о ненападении с Советским Союзом. Эту политическую акцию Гитлера осуждал и Иден. Напомню, что в феврале 1940 г. он выступил с речью в Ливерпуле, где осуждал Гитлера за то, что он заключил договор с «красным драконом», нарушив обещание, данное ранее западной цивилизации.
Однако с июня 1941 г. Англия стала союзником Советского Союза; но и после этого она не знала, как ей быть с этим союзником —- социалистической державой. Так, например, английские лидеры в то время публично заявляли о своей поддержке Советского Союза, однако, как это видно из мемуаров Идена, во многом совпадающих с мемуарами Черчилля, они в то же время между собой высказывали максимальную враждебность к Советскому
327
Союзу. Договор с Советским Союзом был с их стороны вынужденным, временным явлением, следствием тех трудностей, которые испытывала Англия.	|
Нет необходимости останавливаться и на вопросе о второй фронте, поскольку в американских мемуарах имеется достаточно материала по этому вопросу. Или возьмем вопрос о предложении предоставить 10 эскадрилий королевской авиации для участия в боях на Украине, предложении, сделанном 4 декабря 1941 г., а 12 дней спустя взятом обратно. Или такой вопрос, как полное отсутствие всякого сочувствия к огромным жертвам Советского Союза и вместе с тем большое огорчение Идена, которое он высказывал, увидев «приятных ребят» из германской армии пленниками в декабре 1941 г.
Но имеются три из ряда вон выходящих антисоветских выступления британских руководящих деятелей, которые стали широко известными тогда же и вызвали резкие комментарии. О них Иден ничего не говорит.
Речь идет о заявлении министра авиационной промышленности Мур-Брабазона 14 июля 1941 г. насчет того, чтобы немцы и русские были предоставлены сами себе и чтобы они взаимно друг друга уничтожали. Был циркуляр главнокомандующего британскими вооруженными силами на Среднем Востоке генерала Уилсона, в котором он высказал сочувствие тем солдатам и офицерам, которые испытывали «чувство отвращения» по поводу того, что Англия заключила союз с Советским Союзом, и обещал им, что победа скорее избавит русский народ от коммунизма. Была пресловутая речь члена военного кабинета Бевина 7 сентября 1943 г., в которой он выступил против второго фронта на том основании, что надо копить оружие для спасения жизней англичан — в то время как Советский Союз и оккупированные страны Европы уже потеряли миллионы жизней, а все потери Британской империи* составили 320 тыс.
В последней книге своих мемуаров, однако, Иден довольно красноречиво, с приведением фактических материалов, говорит и о другом. Мы имеем здесь свидетельство того, что вскоре после июня 1941 г. английское правительство уже обсуждало вопрос о послевоенной антисоветской политике. Ранее был известен меморандум Черчилля от октября 1942 г. по этому вопросу, который был опубликован спустя 17 лет. Иден теперь сообщает, что еще 28 января того года, за 9 месяцев до меморандума Черчилля, сам Иден предупреждал своих коллег, что если Германии будет нанесено поражение, то никто не сможет выступить против русских в Европе, что появится опасность коммунизирования западных держав, и отсюда делал практический вывод, что советская граница с Польшей не должна быть признана.
До сих пор мы знали, что генерал Смэтс, явно с согласия Черчилля, в ноябре 1943 г. публично требовал объединения запад
328
ных стран во главе с Англией, чтобы «защитить» западную цивилизацию от Советского Союза после войны. Теперь Иден приводит часть текста своего письма к Черчиллю год спустя, в котором он пишет, что отсутствие такого западного блока было причиной несчастья 1940 г., и поясняет, что соответствующим образом организованный союз Западной Европы предоставил бы Англии людские ресурсы до 60 млн. человек и ей не нужно было бы самой содержать «огромную постоянную армию».
До сих пор мы знали только о том, что Черчилль приказал Монтгомери в 1945 г. собрать немецкое оружие таким образом, чтобы «было легко раздать его опять германским солдатам, с которыми нам пришлось бы сотрудничать, если стало бы продолжаться наступление русских». Теперь Иден нам сообщает часть своей телеграммы Черчиллю в Вашингтон 18 апреля 1945 г., в которой он советует, чтобы Монтгомери взял Любек во избежание советской оккупации Дании и что американцы должны занять Штутгарт и Прагу. Затем идет телеграмма, в которой он поясняет: «Я иногда чувствую, что мы вступаем в период, напоминающий вторую Балканскую войну, переведенную на мировую арену». Нужно ли подчеркивать зловещее значение этой фразы? Все помнят, что вторая Балканская война была войной, в которой бывшие союзники по первой войне выступили друг против друга.
В свете этих и других фактов, сообщенных Иденом, известная попытка навязать адмирала Дёница в качестве германского диктатора под контролем союзников в Фленсбурге в 1945 г. явилась лишь логическим шагом к заранее предусмотренной цели. Этот план вызвал возражения не только Советского Союза, но и широкой общественности Англии и поэтому не был осуществлен или, вернее, осуществление было перенесено на более поздний срок.
Однако этот протест был лишь последним в ряду все более и более решительных выступлений английского народа против враждебности по отношению к Советскому Союзу, проявляемой официальными кругами. Эту враждебность было трудно скрыть, и она по существу не была скрыта от общественности. Хотелось бы коротко напомнить о событиях, которые были связаны с этим.
Простые люди Англии верили словам своих лидеров, и среди них существовало огромное тяготение к Советскому Союзу. Приведу несколько типичных примеров. Это чувство выражалось в энтузиазме, с которым рабочие промышленности вооружения трудились над производством танков для Советского Союза и писали на танках мелом слова своей солидарности с советскими людьми в характерных для английского пролетариата выражениях. Оно выражалось в движении шоп-стюардов, профуполномо-ченных, которые по инициативе коммунистов выдвинули лозунг, немыслимый прежде, за все 200 лет существования капитализма в Англии, а именно: создание смешанных производственных комитетов на предприятиях, для того чтобы ускорить производство
329
вооружения для Советского Союза. В первую мировую войну все усилия правительства добиться именно этого ни к чему не привели. Широко распространенным явлением в английской армии в 1941—1942 гг. было приглашение командирами войсковых соединений известных коммунистов, в том числе офицеров и солдат-коммунистов, для проведения бесед и лекций о текущих событиях, о Красной Армии, о Советской конституции, вообще о жизни Советского Союза.
Не останавливаясь подробно на кампании относительно второго фронта, хочу подчеркнуть, что в 1942—1944 гг. происходила настоящая массовая кампания — демонстрации, митинги, посылка делегаций к депутатам парламента — с требованием, чтобы второй фронт был открыт. По мере того как развивалась эта кампания, разгоралась ожесточенная борьба против предательской, вероломной закулисной антисоветской кампании, которая велась в Англии с конца 1941 г. Начиная с осени 1941 г. министерство информации рассылало по стране ораторов антисоветского направления, подобных даже «герою» интервенции сэру П. Дюксу. Нет необходимости напоминать советским историкам о том, что говорилось в Англии в 1941 г. и какие антисоветские брошюры публиковались. Упомяну лишь об обзорах советской и другой печати, выдержанных в антисоветском духе, которые рассылались в редакции газет известным Чатам-Хаузом; о ярой антисоветской кампании польских белоэмигрантов, проводимой с ведома британских властей и с использованием бумаги, предоставленной по лицензии министерства снабжения; о списке книг антисоветского направления, рекомендованном военным министерством в январе 1943 г. для солдатских библиотек.
Все эти меры вызвали бурную волну протеста со стороны широкой общественности, в результате чего власти часто вынуждены были отказываться от своих мер. Но такие меры принимались как консерваторами, так и лейбористами; и против этих кругов боролись английские трудящиеся. Эта борьба в военное время привела к изменению в соотношении сил — хотя, может быть, и временному — в конце войны. И в этом смысле история второй мировой войны также преподает важные уроки.
В. Ф. РОМАНОВСКИЙ
О
ПРЕСТУПЛЕНИЯ ГЕРМАНСКОГО ФАШИЗМА В БЕЛОРУССИИ
История человечества знает немало позорных преступлений, совершенных агрессорами в ходе захватнических, несправедливых войн. Но таких чудовищных зверств и насилий, какие творил германский фашизм на временно оккупированной советской земле в годы второй мировой войны, мир не знал.
Советская Белоруссия одной из первых союзных республик подверглась вражескому нашествию и оккупации. Оккупировав ее, гитлеровцы установили кровавый режим насилия и произвола, который имел целью ликвидировать социалистический строй, закабалить и уничтожить белорусский народ, разграбить национальные богатства и природные ресурсы республики.
Осуществляя колонизаторские планы германских монополистов, гитлеровцы прежде всего разрушили государственную самостоятельность и территориальную целостность республики. Было ликвидировано советское административно-территориальное деление и произвольно введено новое административное деление. Белоруссия, наряду с Латвией, Литвой и Эстонией, была включена в состав рейхскомиссариата Остланд с административным центром в г. Риге. Бывшую Белостокскую область и другие северо-западные районы Белоруссии гитлеровцы включили в состав Восточной Пруссии. Южные районы Брестской, Гомельской, бывших Пип-ской и Полесской областей были переданы рейхскомиссариату Украина.
По административному делению оккупантов Витебская, Могилевская, Гомельская и восточная часть Минской области образовывали так называемую область армейского тыла. Насильственно перекроив политическую карту республики, гитлеровцы собственно Белоруссию свели к территории, которая состояла из бывшей Барановичской области, части западных и северо-западных районов Минской области, а также из лоскутьев Пинской, Вилейской, Полесской и Брестской областей, площадь которых составляла
331
примерно !/4 территории довоенной Белоруссии. По данным оккупантов, к концу 1941 г. здесь проживало 3 138 246 человек, т. е. 22,9% общего количества населения, проживавшего в республике до войны. Вся эта территория составляла «генеральный комиссариат Белоруссия», во главе которого был поставлен один из приближенных Гитлера и Гиммлера, Вильгельм Кубе.
Соответственно требованиям фашистской оккупационной политики был учрежден административный аппарат оккупантов и на местах. Вся территория «генерального комиссариата» была разделена на 10 округов (гебитскомиссариатов). Во главе этих округов были поставлены фашистские диктаторы (гебитскомиссары). Были уничтожены выборные Советы депутатов трудящихся и учреждены районные управы, а вместо сельских Советов — волостные управы. Во главе районных и волостных управ ставились бургомистры, которые являлись особо доверенными у оккупантов лицами. Все эти органы оккупационной власти, осуществляя преступную политику германского империализма, опирались на вооруженные силы вермахта и фашистские карательные органы.
Многочисленные приказы, объявления, инструкции, исходившие от органов оккупационной власти, местных и полевых комендатур, были направлены на ликвидацию всех демократических свобод и завоеваний, достигнутых белорусским народом в результате победы Великой Октябрьской социалистической революции.
Общим политическим целям немецко-фашистских оккупантов вполне отвечала и их экономическая политика.
Составной, органической частью преступной фашистской оккупационной политики были также чудовищные злодеяния гитлеровцев. Эти злодеяния не были случайными эксцессами отдельных недисциплинированных воинских частей, солдат и офицеров германской армии, а явились преднамеренными и тщательно подготовленными актами определенной программы физического уничтожения советских людей.
Главная роль в установлении режима кровавого террора, мучительных пыток и зверских убийств принадлежала фашистским карательным органам: полиции безопасности и СД, тайной полевой полиции (ГФП), жандармерии, охранной полиции, военной контрразведке «абвер» и др.
Столица белорусской республики Минск и его пригороды были превращены полицией безопасности и СД в сплошной застенок и лагерь смерти. Здесь планомерно и изуверски уничтожались тысячи и десятки тысяч советских людей. Настоящий комбинат смерти гитлеровцы организовали в лагере Малый Тростенец, который находился в 8—10 км восточнее Минска. Здесь нацистские преступники уничтожили свыше 200 тыс. человек. Среди сотен и тысяч замученных в этом концлагере были жители не только Минска и других городов Белоруссии, но и тысячи ино
332
странных подданных, привезенных в этот лагерь смерти из многих европейских стран.
Преступления германского фашизма на оккупированной территории Белоруссии — это не только преступления СС, СД, это также преступления и немецко-фашистского вермахта. Гитлеровская армия и ее генералитет повинны в самых тяжелых преступлениях. В подтверждение этого можно привести некоторые документы.
В конце 1941 г., буквально на второй день после захвата Минска, по приказу фельдмаршала фон Клюге, близ г. Дрозды гитлеровцы создали огромный концлагерь. Они согнали сюда около 100 тыс. мирных советских граждан и военнопленных. Жестокое обращение и убийства советских людей приняли в этом лагере невероятные размеры. В докладной записке на имя Розенберга министериальный советник Дорш, посетивший лагерь 10 июля 1941 г., писал, что заключенные загнаны в такое тесное пространство, что «едва могут шевелиться, что они живут по 6—8 дней без пищи и находятся в состоянии животной апатии, вызванной голодом». За короткий срок здесь от голода и болезней умерло или было убито несколько тысяч человек.
Войска вермахта, попирая общепризнанные нормы международного права, под предлогом борьбы с партизанами варварски уничтожали целые населенные пункты и поголовно истребляли их население. В донесении оперативному управлению генерального штаба сухопутных войск от 6 февраля 1943 г. командование группы армий «Центр» сообщало, что по состоянию на январь 1943 г. в тылу группы армий «Центр» было уничтожено свыше 100 тыс. партизан. На самом деле под видом партизан истреблялось мирное население. «Мне известно,— сообщал впоследствии взятый в плен советскими войсками гитлеровский генерал-майор Герф Эбергард,— что в донесении в графу „вражеские убитые" включались расстрелянные дети, женщины и другие граждане, не являвшиеся партизанами».
Неслыханным и чудовищным явилось создание немецко-фашистским командованием специальных концлагерей на переднем крае своей обороны. Такие лагери, по замыслам их организаторов, должны были служить живым заслоном перед наступающими частями Советской Армии. В марте 1944 г. по приказу командующего 9-й армией генерала танковых войск Харце командир 35-й немецкой дивизии генерал-лейтенант Рихерт в районе местечка Озаричи, Полесской области, создал три концентрационных лагеря, в которых находилось до 40 тыс. стариков, детей и женщин. Такой же концлагерь и с той же целью создал в июне 1944 г. бывший комендант Могилева и Могилевского укрепленного района генерал-майор Эрмансдорф на восточном берегу р. Днепр.
Едва ли можно придумать что-либо более гнусное и бесчеловечное, чем эти и другие действия германского вермахта в отно-
333
тении местного населения. Так, в своем приказе от 22 января 1944 г. командир 78-й штурмовой дивизии, которая находилась в районе г. Орши, генерал-лейтенант Траут писал: «Для разминирования дорог собрать мирное население, женщин и детей совместно со скотом, лошадьми и повозками и провести на дистанции 150 м колонна от колонны. Шеренги должны быть тесно сомкнуты на ширину всей дороги, где должны проходить немецкие части».
Бесконечно много тяжелых преступлений совершил германский фашизм на территории Белоруссии в отношении советских военнопленных. Вот некоторые факты, свидетельствующие о том, с какой последовательностью и выходящей за пределы человеческого понимания жестокостью нацистские преступники уничтожали советских военнопленных.
В Бобруйском лагере № 131 в 1941 г. содержалось до 60 тыс. военнопленных. Чтобы «разгрузить» лагерь, гитлеровцы совершили невиданное преступление. Начальник лагеря подполковник Редер и его заместитель Лангут 7 ноября 1941 г. подожгли одно из зданий, где находились военнопленные. Когда из горящего здания люди бросились бежать во двор, расставленные со всех сторон пулеметчики и автоматчики открыли по ним огонь. В результате этой подлой провокации погибло свыше 4 тыс. человек. Такой же участи подвергались военнопленные и в других лагерях, о чем свидетельствуют данные о числе погибших советских военнопленных. Только в лагере Масюковщина в районе Минска было истреблено свыше 80 тыс. советских военнопленных.
В кратком сообщении не представляется возможным воспроизвести полную картину кровавого террора, которому подвергался белорусский народ в годы немецко-фашистской оккупации. Без преувеличения можно сказать, что в Белоруссии нет ни одной семьи, которую бы не посетило горе утраты родных и близких, безмерных лишений, издевательств; многие семьи полностью уничтожены в нескольких своих поколениях.
За годы оккупации на территории Белоруссии гитлеровцы истребили 2 219 366 мирных граждан и советских военнопленных, угнали в фашистское рабство 377 776 человек.
Преступления, совершенные гитлеровцами в Белоруссии, как и на других оккупированных ими территориях, не могут быть забыты. Совесть человечества не может примириться с тем, что в Федеративной Республике Германии пытаются предать забвению нацистские преступления и амнистировать военных преступников. Заявление боннских властей об установлении срока давности и прекращении судебного преследования нацистских военных преступников является не только грубым нарушением важнейших международных соглашений, но и прямым вызовом мировой общественности, всему прогрессивному человечеству, попранием памяти миллионов жертв нацизма.
334
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что власти ФРГ свои незаконные действия пытаются обосновать статьями уголовного кодекса, изданного в Германии еще в 1871 г., который, кстати сказать, не мог предусмотреть преступлений гитлеровцев против мира и человечества, совершенных ими спустя многие десятилетия. Они стараются также убедить мировую общественность в том, что якобы в ФРГ большинство нацистских преступников уже понесло наказание и якобы вряд ли есть возможность выявить новых преступников, что власти ФРГ не имеют доказательств нацистских преступлений и т. п. Подобные заявления боннских властей находятся в резком противоречии с действительными фактами.
Вот один пример. Как известно, не так давно в западногерманском г. Кобленце проходил процесс над группой бывших ответственных сотрудников минского СД, эсэсовцами Хойзером, Шлегелем, Вильке и др. В качестве свидетелей на процессе выступали такие же нацистские преступники, как и подсудимые, на совести которых тысячи невинных жертв. Среди выступивших в качестве свидетелей экономический советник Винкель, бывший заместитель начальника оперативной группы в Минске штурмбанфюрер СС Рейнхольд Брегер, коммерческий служащий оберштурмбан-фюрер СС Норхайм, бывший комендант службы СС в Минске Теодор Андрей, бывший начальник минской тюрьмы Артур Гон-тер. На судебном процессе выступил в качестве свидетеля первый прокурор районного суда в Кайзерслаутерне бывший нацистский прокурор Минска Вильгельм Фоге. Фоге, как явствует из документов, член нацистской партии с 1 октября 1930 г. № билета 334141. С 1930 по 1933 г. он был командиром отряда С А Берлин-Бранденбург. За заслуги перед нацистской партией награжден бронзовой и серебряной медалями. Гитлеровский наместник в Белоруссии Кубе высоко ценил его деятельность. В сентябре 1943 г. Кубе писал: «Еще будучи студентом, Фоге вступил в национал-социалистский союз, а позже в отряды СА, где играл важную роль. С января 1942 г. Фоге возглавляет мою прокуратуру. Здесь он также зарекомендовал себя как весьма примерный национал-социалист».
Эти примеры свидетельствуют о том, что в ФРГ военные преступники не только разгуливают на свободе, но и занимают ответственные посты в различных учреждениях страны.
В связи с процессом в Кобленце властям ФРГ были переданы сборники документов, изобличающих многих нацистских преступников.
За последние годы в Советском Союзе, в частности у нас, в Белоруссии, вышел в свет ряд публикаций — сборники документов и материалов о преступлениях немецко-фашистских захватчиков на оккупированной территории СССР. Многие из них были представлены на выставке настоящей конференции.
335
Наконец, еще на первой сессии Генеральной Ассамблеи ООН в 1946 г. были оглашены данные о нацистских преступлениях. В частности, министр иностранных дел Белорусской ССР передал список более чем 1200 военных преступников, которые совершили злодеяния в Белоруссии.
Таковы факты.
В заключение следует сказать, что как бы старательно ни оберегали нацистских преступников в ФРГ, ничто не спасет их от заслуженного народного гнева.
Наш долг историков, освещая историю Великой Отечественной войны, великий подвиг советского народа, своими исследованиями напоминать людям о том, какое зло таится в возрожденном милитаризме, в деятельности тех, кто пытается предать забвению преступления германского фашизма, кто ведет линию на развязывание новой войны, грозящей человечеству еще большими разрушениями и гибелью миллионов людей.
В. И. САЛОВ
О
ВОПРОС ОБ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ
ЗА ВТОРУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ
Нацистская Германия ввергла мир во вторую мировую войну. Фашистская историография задолго до ее начала подготовляла оправдание гитлеровской агрессии и сделала для этого все, что могла. Апологетическая концепция, в частности, была изложена на коллоквиуме по вопросам внешней политики в июле 1940 г. нынешним профессором Мюнхенского университета (а в те времена профессором Лейпцигского университета) О. Фосслером в докладе «Вопрос о мире в наших мыслях и делах», который был в 1941 г. опубликован в нацистском правовом органе («Zeit-schrift fur gesamte Staatswissenschaft»), а в 1964 г. вновь переиздан в сборнике «Дух и история». Когда ставится вопрос об интересах государства, рассуждал этот нацистский правовед, «оно не принимает в соображение то, насколько эти интересы хороши или плохи, а ставит только вопрос о том, насколько по своему значению, по своей пригодности и своей целесообразности они помогают ему извлечь выгоду».
Для оправдания гитлеровской агрессии О. Фосслер привлек гегелевское учение о государстве. «Что действительно — то разумно?» — вопрошал он и тут же отвечал: «Рассматривая исторически и теоретически: да!» Моральные же соображения, продолжал О. Фосслер, не должны приниматься в расчет, если расходятся с «принципом выгоды». «Предпосылкой,— утверждал он,—является политическая действительность, сложившаяся в соответствии с принципом выгоды. Эта практическая действительность впитывает в себя моральные соображения, растворяет их, превращает в свой материал...» В результате, делает вывод О. Фосслер, «мораль исчезает и остается лишь политика, которую мы проводим». Оправдывая аморальность нацистов, О. Фосслер провозглашал: «Было бы логической ошибкой требовать от государства: поступай согласно заповедям морали; оно должно поступать по своему желанию— иначе оно пе является больше государством».
22 Заказ № 1094
337
Нацистские правоведы (К. Шмидт, Э. Губер, У. Шейнер и др.) провозгласили тезис о том, что ранее сложившийся юридический институт, определяющий взаимные права и обязанности воюющих и не участвующих в войне государств, «устарел» и не должен приниматься во внимание фашистской Германией. Под понятие войны и нейтралитета они подводили геополитическую и расовую основу. Решение Гитлера от 1 сентября 1939 г. было объявлено ими «подлинно правовым решением», вытекающим из необходимости утверждения «нового порядка». Нацистские историки (Г. Уберсбергер, Г. Серафим, Г. Рашхофер) на все лады восхваляли фашистскую агрессию. «Исследователь,— писал нацистский социолог А. Хессе,— может в своих приемах более или менее далеко отходить от действительности». Все зависит от цели, которую ставит историк перед собой, заключал свои рассуждения А. Хессе. Ему вторил нацистский философ О. Вольнов, утверждавший в работе «К вопросу об объективности наук о духе», что смысл истины, которой пользуется исследователь, определяется «особой задачей», встающей перед «определенным кругом людей, для которых признание именно этой истины имеет возможные последствия». Эта «особая задача» состояла в оправдании нацистской идеологией насилия, грабежа, зверств, чинимых гитлеровцами, и все утверждения, соответствующие данной цели, выдавались за «истину», ложь подменяла истину, а идеалы правды и справедливости были преданы забвению.
Крушение гитлеровского режима вызвало определенную переориентацию историков, переживших фашистскую диктатуру. В порядке критического переосмысления и переоценки прошлого они признали за нацистской Германией главную вину за вторую мировую войну. Это признавалось крупнейшим представителем немецкого историзма Ф. Мейнеке в работе «Немецкая катастрофа» (1946 г.), философом-экзистенциалистом К. Ясперсом в работе «Вопрос об ответственности» (1946 г.), западноберлинским историком В. Хофером в книге «Развязывание второй мировой войны» (1955 г.). Под этим углом зрения М. Фрейнд в 1956—1959 гг. пересмотрел составленный им в 1944 г. сборник «Мировая история в документах».
Отказ западногерманской историографии от ряда фашистских мифов и легенд был встречен в штыки представителями неонацистского направления, которые, по словам одного из их вожаков — Г. Вика, лелеют мысль о новом, четвертом рейхе как о прямом наследнике третьего рейха, созданного национал-социалистами, как «последовательное продолжение эпохи просвещения». Вслед за своими идейными предшественниками-фашистами Вик разглагольствует о «мировой опасности большевизма», уверяет, будто немецкие антифашисты были «изменниками родины», «помогали врагам немецкого народа» и т. д. Пугая жупелом «опасности с Востока». Вик требует объединения всех антикоммунисти
338
ческих сил. «Создание общего европейского фронта обороны,— вещает он,— является категорическим требованием времени». «Антикоммунистический фронт» мыслится им на антисемитской основе и полном подавлении демократических свобод и даже буржуазного либерализма. Ссылаясь на высказывание иезуита Г. Гундлаха, он провозглашает: «Мы должны отвернуться от либерализма, будь это буржуазный или пролетарский либерализм». Столь откровенно сформулированная программа неонацизма — явление весьма зловещего характера, связанное с ростом милитаризма и реваншизма в ФРГ.
Наступление неонацизма происходит под девизом: «Война по вине Германии — ложь».
Краеугольным камнем неонацистской концепции является фашистский тезис о том, что ответственность за вторую мировую войну ложится на державы, которые приняли участие в создании «злосчастной» послеверсальской системы и оказали «сопротивление» нацистской Германии в ее попытках «мирной» и «справедливой» ревизии Версальского договора. Неонацистская историография идет в данном вопросе по стопам фашистов, ловко использовавших в своих целях недовольство немецкого народа этим империалистическим договором. Как справедливо отметил либеральный западногерманский историк Г. Гласер в книге «Третья империя. Претензии и действительность», ревизия Версальского договора Гитлером «была использована в качестве трамплина для проведения всеобщей экспансионистской политики».
Оправдывая гитлеризм, неонацист Глазебок пишет: «Что касается конфликта Германии и Польши, из-за которого, наконец, вспыхнула вторая мировая война, то требования Германии к Польше... были полностью обоснованы». Если бы Польша, рассуждает он дальше, «безоговорочно» согласилась со «справедливыми» территориальными требованиями Германии, «тогда бы и не было войны». Таким образом, рассуждения Глазебока обретают концептуальную завершенность: автор выдает правящим кругам нацистской Германии и тем самым теперешнему германскому милитаризму и реваншизму патент на «миролюбие» и «невинность».
В 1964 г. неонацистская историография пополнилась работой Удо Валенди «Правда для Германии. Вопрос о виновниках второй мировой войны», сообщение о появлении которой неонацистский журнал «Национ Ойропа» снабдил словами: «Тезис о „вине44 Германии за вторую мировую войну опровергнут!» Журнал восхвалял книгу неонацистского историка Э. Керна «Преступление по отношению к немецкому народу» за то, что автор в ней доказывал, будто «в последней войне все стороны попрали заповеди рыцарства и человечности».
Неонацисты восторженно встретили появление книги американского автора Д. Хоггана «Вынужденная война», от выпуска
22*
339
которой отказались все американские издательства, ио которая в ФРГ была издана Немецким институтом послевоенной истории в Тюбингене — главным оплотом неонацистской историографии.
Пересмотр неонацистами вопроса об ответственности фашистской Германии за вторую мировую войну связан с их выступлением в защиту палачей Освенцима и других концентрационных лагерей. По словам бывшего сотрудника геббельсовского аппарата — принца Шаумбург-Липпе, гитлеровские лагеря, оказывается, «ничем не угрожали человеческому достоинству». Уничтожение в лагерях 6 млн. евреев объявлено неонацистами «коммунистической пропагандой», а умерщвление гитлеровцами психически неполноценных людей изображается в виде акции, преследующей цель «облегчить умирание обезболивающими средствами». Пожалуй, сам Гитлер мог бы позавидовать цинизму нынешних неонацистов от историографии (Г. Зюпдерман и др.), с которым они пытаются реабилитировать главных немецких преступников, осужденных международным Нюрнбергским трибуналом.
Характерно и то, что свои попытки пересмотреть вину фашистской Германии в развязывании второй мировой войны неонацисты связывают с боннским пониманием «интегральной Европы». Журнал «Национ Ойропа» писал: «Если на одну Германию к в дальнейшем будет возлагаться ответственность за войну и на каждом процессе будут предъявлять ей счет „грехов", то никогда не будет единой Европы». Журнал не оставляет сомнений относительно того, что «единая Европа» мыслится им на антикоммунистической основе. О том, что неонацизм растет в ФРГ подобно злокачественной опухоли, неоднократно писали западногерманские газеты «Да цейт» и «Ди андере цейтунг», которые видят причину этой ужасной болезни в сохранении позиций тех социальных сил, которые ворочали делами гитлеровского третьего рейха. Кто недооценивает неонацизм, справедливо утверждает западногерманский журнал «Геверкшафтлихе монатсхефте», «тот не понимает социальной реальности, при которой мы существуем». Эта мысль обстоятельно развита в книге уже упоминавшегося историка Г. Гласера «Федеративная республика между реставрацией и рационализмом».
Если сторонники неонацистского направления выступают с открытым забралом, то представители консервативной и псевдоли-беральной историографии действуют более осторожно, на словах всячески подчеркивая свое отрицательное отношение к профашистским концепциям. В этом Отношении характерна концепция второй мировой войны, с которой выступил директор исследовательского института Немецкого общества внешней политики профессор Г. А. Якобсен. Основные положения этой концепции были им опубликованы на страницах различных западногерманских периодических изданий. В несколько измененном виде концепция Якобсена появилась в 1964 г. на страницах органа американского
340
Принстонского университета «Уорлд политике». Публикации предшествовало широкое обсуждение, в котором приняли участие сотрудники Института европейской истории в Майнце, Мюнхенского института современной истории и Военно-исторического общества в Фрейбурге. По существу здесь мы имеем дело с концепцией, выражающей мнение всех представителей цеховой буржуазной профессуры ФРГ.
Концепция Якобсена исходит из презумпции равной виновности всех стран в происхождении второй мировой войны и в ее развязывании. «Совершенно ясно,— пишет Якобсен,— что вторая мировая война возникла не только в результате честолюбивых замыслов и жажды власти одной-единственной страны». Оказывается, Польша наряду с фашистской Германией несет равную ответственность за вторую мировую войну из-за «надменности государственных деятелей», страны Юго-Восточной Европы — из-за «своего эгоизма» и т. п.
Представляя дело так, будто наряду с фашистской Германией несут ответственность за войну все страны, участвовавшие в ней, Г. Якобсен во время дюссельдорфского диспута с Хогганом упрекал американского историка в том, что тот «умолчал об ответственности» Советского Союза, Франции и других стран Европы. В признании всеобщей виновности Якобсен пытался растворить различие между агрессией и героизмом народов, ставших объектом этой невиданной агрессии.
Не случайно в западногерманской печати все чаще появляются работы, в которых говорится о том, что вопрос о роли германского милитаризма в развязывании войны «остается открытым». С подобным утверждением выступил профессор Г. Герцфельд на страницах гамбургской газеты «Ди вельт».
Стремление западногерманских реакционных историков обелить немецкий генералитет особенно рельефно выступает в усиленной пропаганде волюнтаристского тезиса об «единоличной ответственности Гитлера за вторую мировую войну». Герцфельд пишет о том, что война «была сознательно развязана одним-един-ственным человеком, который и несет за нее ответственность». «Кто в 1939 г. затеял войну против Польши?» — вопрошает гёттингенский профессор Перси Эрнст Шрам в книге «Гитлер как полководец». И тут же отвечает: «Один Гитлер». «Кто в 1941 г. нападением на Советский Союз расширил войну до необыкновенных размеров и ее продлил?» — ставит он другой вопрос. И снова дает ответ: «Один Гитлер».
Авторы такого рода концепций не замечают, что и в данном случае их волюнтаристский тезис о единоличной ответственности Гитлера уходит своими корнями в нацистскую теорию «фюрер-ства»: «фюрер действует», «фюрер думает за всех нас...»
Вместе с тем этот тезис вписывается в субъективистскую концепцию, согласно которой все преступления фашистов списывают
341
ся за счет восторжествовавшего у Гитлера неистребимого «инстинкта смерти» — изначальной жестокости и страсти к убийству. Этот тезис уходит своими корнями в концепцию философа-психолога Ж. Гебсера, согласно которой ответственность за войну несут не люди, а некое «психическое состояние» и «психические силы», овладевающие людьми и оказывающиеся более сильными, чем политическая власть и тем более экономические условия. «Таким образом,— уверяют сторонники Гебсера,— стало возможным то, что люди уничтожили миллионы себе подобных». Э. Нольте в работе «Эпоха фашизма» изображает дело так, будто установление и крушение нацистской диктатуры является проявлением «консеквентной воли Гитлера». Многие авторы охотно пускаются в рассуждения о том, что нацистский режим следует рассматривать с точки зрения паранойи,— редкой формы психического заболевания, которым страдал германский диктатор.
Следует подчеркнуть, что тезис о «единоличной» ответственности Гитлера воспринят некоторыми представителями официальной боннской политики. Президент бундестага Герстенмайер утверждал в своей речи, посвященной 20-й годовщине начала второй мировой войны, что ни он, ни его коллеги не знают, «кто в Германии, кроме Гитлера, действительно хотел войны».
Но то, что концепция «единоличной» ответственности Гитлера за вторую мировую войну пришлась по вкусу боннским правящим кругам, вовсе не означает, что она соответствует историческим фактам. Как раз последние ее и опровергают. Буквально накануне войны — 28 августа 1939 г.— начальник германского генерального штаба генерал Гальдер в своем дневнике писал о том, что «Гитлер больше не выходит из рук своих эсэсовских советников». Все они входили в «кружок рейхсфюрера СС», в котором были объединены ведущие представители финансово-промышленной элиты фашистской Германии, именуемой «Orden guten Blutes» и среди них такие, как Фридрих Флик, Генрих Ботефиш (ИГ-Фар-бениндустри), Карл Лидеман (Атлас верке), Риттер фон Хальт (Дейче банк), Курт Шмидт (Атлас ферзихерунге концерн) и др. Эсэсовские советники представляли интересы Генерального совета экономики, в составе которого были Карл Бош из «ИГ-Фарбениндустри», Карл Фридрих фон Сименс и другие воротилы монополистического капитала. Они-то и породили фашистскую диктатуру, подготовили нацистский режим к войне и ввергли Германию в пучину преступлений и бедствий. Кстати говоря, вся эта преступная деятельность концернов проводилась под лозунгом: «Третья империя служит своей экономикой благополучию всех» («Юбилейное издание ИГ-Фарбениндустрп. 1863—1938»). Забывать о решающей роли концернов в развязывании войны — значит реабилитировать немецкий милитаризм.
342
ф *	♦	*	♦
Пытаясь снять с германского милитаризма ответственность за вторую мировую войну, реакционные историки ФРГ прибегают к антикоммунистической аргументации. Их усилия направлены на то, чтобы переложить эту ответственность на Советский Союз. При этом они не брезгуют извращением фактов и исторических источников, вольно или невольно, сознательно или бессознательно поступая в данном случае согласно заповеди фюрера «исторического фронта» нацистской Германии В. Франка: «существенное в науке не факты, а предпосылки». «В выборе предпосылок,— разъяснял нацистский социолог А. Хассе,— мы так же свободны, как и в определении своей задачи». Конечно в столь обнаженной форме эта заповедь ныне не формулируется: она внедряется в историографию более осторожно. Западноберлинский историк В. Хофер в 1960 г. писал о том, что историческая оценка факта и источника «немыслима без определенной мировоззренческой, т. е. этической и политической предпосылки». А поскольку предпосылкой является антикоммунизм, то историку предоставляется «свобода» обращения с источниками.
Но было бы совершенно неправильно говорить о том, что на антикоммунистической позиции стоят все западногерманские историки. В недрах западногерманской историографии зреет и начинает явственно проступать подлинно прогрессивное, реалистическое направление. Контуры этого прогрессивного направления определяются работами Г. Гласера, К. Хирша, Ф. Фишера и И. Гейсса, Г. Брюдигама, И. Хиндельса, Р. Хенкиса, Р. Римек, В. Абендрота и многих других авторов, стоящих на подлинно гражданских позициях. Они в меру своих сил доносят до западногерманской общественности правду исторического факта и исторической идеи. Поэтому перед ними большое будущее.
М. ТУРЛЕЙСКА
(Польская Народная Республика)
О
О ПЕРИОДИЗАЦИИ
И ХАРАКТЕРЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
События всемирной истории периода 1939—1945 гг., обычно называемые второй мировой войной, лежат у истоков современности. Чтобы уяснить процесс формирования основных направлений развития современного мира, следует мысленно вернуться к тому периоду, который можно назвать прошедшим временем несовершенного вида, так как именно такой характер носят начавшиеся тогда и развивающиеся сегодня исторические процессы. Я имею в виду такие исторические явления, как попытки передела мира великими державами; движение Сопротивления против оккупантов, которое в последующем двадцатилетии стало вдохновляющим фактом в борьбе колониальных и зависимых народов против империализма; атомное оружие и атомная стратегия, возвестившие начало новой, ядерной эры; образование политических блоков — капиталистического и социалистического лагерей; формирование так называемого третьего мира.
Между довоенным, мирным периодом, который породил войну, и следующим за ним периодом существует тесная связь; подобным же образом в военном периоде следует видеть предпосылки послевоенного, мирного периода. Одновременно надо помнить, что период до 1939 г. не для всех стран был мирным. Война уже раньше опустошала Абиссинию, Китай, Испанию. Также не для всех стран война началась в сентябре 1939 г. Нападение на СССР произошло в июне 1941 г., а на Соединенные Штаты Америки — в декабре того же года. И, наконец, нельзя забывать, что и после 1945 г. война продолжалась в различных районах: в Греции, Вьетнаме п других странах.
Однако в этом процессе развития событий мы должны отыскать какие-то вехи, разделяющие историческое время на этапы, фазисы или периоды; мы должны найти меру, отличную от календар
344
ной, пользующуюся иными единицами измерения, нежели время обращения земли вокруг солнца. И поэтому я хотела бы коротко остановиться на все еще спорном вопросе о критерии периодизации.
Периодизация истории носит вспомогательный характер. Она делит период существования той или иной общественной группы, того или иного общества согласно признанным наиболее характерными, основными для исследуемой структуры в данном периодо чертам. Искусственным, формальным, случайным и поверхностным разделениям, производимым по периодам царствования лиц или династий научная периодизация противопоставляет разделения, вытекающие из совокупности явлений и процессов жизни в технической, экономической, общественной, политической, правовой, культурной, научной, идеологической и нравственной областях. Введение в историю систематики (под этим я подразумеваю группирование подобных структур и механизмов) может оказать большую помощь в исследовании превращений или трансформации огромных, динамических, очень сложных и трудных для наблюдения и описания систем, которыми являются народы, государства, классы общества и пр.
Благодаря введению такой систематики, мы можем пытаться, сравнивая разные системы, выяснить роль факторов, порождающих изменения, иначе говоря, нарушающих равновесие данной системы, а также факторов, укрепляющих ее стабильность. Наблюдая «поведение» данной компактной динамической системы, ее различные состояния путем исследования прямых и косвенных факторов, создающих определенные состояния этой системы, мы сможем приблизить историю к точным наукам. Таким путем мы создадим условия для применения в наших исследовательских методах новейших знаний, в частности, кибернетики, и облегчим программирование процесса исторического развития. Общественные науки в социалистических странах были бы наиболее предрасположены для приложения усилий в этом направлении.
Периодизация истории, ее своеобразная систематика, предполагает разделение исторического процесса на отрезки различных мер, различного порядка и масштаба. Историческое время измеряется иной мерой, нежели физическое. Некоторые историки предлагали принять в качестве единицы измерения исторического времени продолжительность жизни одного поколения — одинаковые по «длине» отрезки продолжительностью, скажем, в 25 или 30 лет. Однако такую стабильную единицу для измерения исторического времени установить невозможно. Его отрезки не могут быть одинаковы. Можно лишь сравнивать подобные системы, т. е. определенные общественные структуры, независимо от длительности их существования.
Исходя из этого: мы принимаем разделение исторического времени по трем масштабам: эпох, этапов и периодов.
345
Говоря об эпохе, мы подразумеваем марксистское понятие общественно-экономической формации.
Что касается разделения на более короткие промежутки времени в рамках данной эпохи (общественной формации), следует признать приоритет политики, классовых факторов, которые в этом случае играют решающую роль. Так как мы занимаемся новейшей историей, нам нетрудно заметить, что решающую роль в сфере экономики играет государство, располагающее огромными экономическими ресурсами, предназначающее одну их часть на военные цели, другую — на мирное строительство и т. д. Так происходит не только в социалистических, но и в капиталистических странах. Изменения в соотношении политических сил на мировой арене оказывают влияние на экономику данной страны, и наоборот.
В рамках данной эпохи (общественной формации) относительное равновесие определенной системы сохраняется, несмотря на непрерывные внутренние социально-экономические противоречия, приводящие в конце концов к ее завершению. Впрочем, эти противоречия могут быть производной внешних факторов, вызывающих распад данной формы общества. Их прочность различна — первобытная община существовала свыше 20 тыс. лет, феодализм — несколько тысяч, капитализм — несколько сот, социализм существует пока только полвека.
Историк не в состоянии объяснить все явления и процессы, развивающиеся в данной эпохе только при помощи ее общей характеристики. Он вынужден делить данную эпоху на этапы с различными специфическими признаками. В начале данного этапа основную роль играют факторы, вызывающие переход к этому этапу от предшествовавшего. В общем эти факторы можно назвать стимуляторами. Наиболее сильно их действие проявляется в первый перио'д данного этапа, и поэтому этот период носит переходный характер. Историки пытались и пытаются установить определенные даты (год или даже день), которые являлись бы порогом, началом нового этапа истории. Эти даты мы должны считать условными рубежами времени, вехами, символизирующими моменты, когда начинают преобладать накопленные в процессе развития новые факторы — количество переходит в качество.
Во второй период данного этапа главную роль начинают играть факторы, которые можно бы назвать стабилизаторами. Их действие способствует упрочению перемен, возникших в предыдущий период.
Наконец, в третий период данного этапа усиливается действие факторов, нарушающих монолитность данной системы. Нарушения равновесия системы либо столь сильны, что приводят к разрыву данной системы и переходу к новому этапу; либо же происходит восстановление равновесия в рамках этой же самой системы.
Попытаемся применить эти положения в конкретной исторической обстановке.
346
1939—1945 гг. являются определенным этапом всемирной истории, который в свою очередь можно разделить на периоды, принимая во внимание изменения в соотношении сил на международной арене. При оценке этих изменений не следует ограничиваться только историей военных действий и международных отношений между великими державами в период войны, как это очень часто до сих пор делали историки второй мировой войны, особенно на Западе. Внутреннее положение в оккупированных странах (политика оккупантов и движение Сопротивления) рассматривалось в отдельных трудах чаще всего в отрыве от хода военных событий. Кроме проблемы специализации, в этом вопросе существенную роль играло то, что историки занимались главным образом политикой великих держав, ведущих войну силами регулярных армий.
Однако исторический процесс, о котором мы говорим, касался разных стран — великих и малых, оккупированных и неоккупиро-ванных, воюющих и нейтральных. Отсюда вытекает необходимость взаимодействия и сотрудничества историков разных стран и различных специальностей.
История второй мировой войны начинается 1 сентября 1939 г. с агрессии гитлеровской Германии против Польши. В западных трудах начало этой войны датируется 3 сентября 1939 г. (например, в восьмом томе издания документов министерства иностранных дел Германии). Мы считаем это неправильным, ибо именно 1 сентября гитлеровская Германия начала развязанную Гитлером агрессивную войну.
В течение первых двух лет войны немецкая армия имела серьезные успехи; только под Москвой провалился миф о ее непобедимости. До этого времени планы молниеносной войны более или менее точно осуществлялись по тем же принципам, применявшимся во все возрастающих масштабах в очередных больших военных кампаниях — в Польше, во Франции, в СССР, причем под руководством того же самого высшего командного состава. Однако в конце 1941 г. военное превосходство Германии окончилось; возникла новая обстановка — неустойчивого равновесия сил обеих военных группировок. Начался новый период войны.
В конце 1941 г. оформилась военная коалиция трех держав: Советского Союза, Великобритании и Соединенных Штатов Америки. Таким образом, начало 1942 г. открывает новый период второй мировой войны, которая теперь действительно охватила страны почти всех континентов мира. Окончательно оформились два военных блока: блок агрессоров — Германии, Италии и Японии и их сателлитов — и блок борющихся с агрессорами — СССР, Англии и США и их союзников. Союзниками были эмигрантские правительства и силы оккупированных стран, на территории которых все шире развивалось движение Сопротивления, приобретая форму партизанской борьбы.
347
Второй период войны продолжался до лета 1944 г. В это время наступило дальнейшее развитие движения Сопротивления на территории оккупированных стран. В этот период гитлеровская Германия (не считая временных успехов, в частности, летом 1942 г.) терпела непрерывные поражения и была вынуждена оставлять захваченные территории. Одновременно антигитлеровская коалиция, несмотря на некоторые внутренние противоречия, укрепляла единство своих действий, которое привело к созданию второго фронта в Европе. Замечательные победы Красной Армии привели к освобождению почти всей территории СССР.
Третий период — это последний год войны. Он был уже своеобразным переходом к послевоенному мирному периоду. Союзные армии, поддержанные партизанскими либо повстанческими частями, принудили оккупационные войска оставить Францию, Польшу, Югославию и другие страны. Война в Европе окончилась раньше войны на Дальнем Востоке, ибо процесс развития этих двух войн был различным.
Я хотела бы обратить внимание на то, что определением — вторая мировая война — мы пользуемся условно. Мы обозначаем этим термином некоторый отрезок времени, когда по сути дела велись разные войны в различных частях земного шара. Начатая агрессией Японии против Китая война на Дальнем Востоке была, несомненно, составной частью второй мировой войны, хотя она началась в 1937 г. Однако принято говорить о начале второй мировой войны с первого или третьего сентября 1939 г., т. е. с момента возникновения состояния войны между Германией и коалицией Польши, Франции и Великобритании.
В результате выступления фашистской Италии на стороне Германии и поражения Франции произошли изменения в составе участников войны: Великобритания (вместе со своими доминионами) в течение года сражалась против коалиции Германии и Италии. Эта война с 22 июня 1940 г. до 22 июня 1941 г. со стороны Великобритании носила неоднородный характер. Воздушную битву с немецкими ВВС в 1940 г. англичане вели в защиту своей национальной независимости, тогда как боевые действия английских войск на африканском материке в этот период велись за завоевание господства британского империализма в Африке. Освобождение африканских народов не принималось в расчет.
Подобный характер носили военные действия на Тихом океане между Японией и Соединенными Штатами Америки. Когда Соединенные Штаты Америки осенью 1941 г. потребовали от Японии, чтобы она вывела свои войска из Китая, правительство Рузвельта руководствовалось стремлением включить Китай в сферу влияния США. Так понималось в Вашингтоне освобождение Китая.
Нападение японских сил на американскую базу Пирл-Харбор повлекло за собой немедленное объявление войны Германией Соединенным Штатам Америки. Германо-американская война до
348
ноября 1942 г. велась только в Атлантическом океане и носила иной характер, чем боевые действия американских вооруженных сил на Тихом океане.
Государства, подвергшиеся агрессии, с самого начала вели оборонительную, справедливую войну, независимо от того, каков был их строй: капиталистический или социалистический, республиканский или монархический, демократический или диктаторский. Они защищали свою территорию от вражеского нашествия, и эта борьба в Европе носила антигитлеровский, антиимпериалистический характер. Так это было в Польше, Норвегии, Дании, Бельгии, Голландии, Франции, Греции, Югославии и СССР. Когда сопротивление регулярных армий было сломлено, а их личный состав после поражения был разоружен, пленен либо рассеян, на оккупированной врагом территории создавалась новая форма борьбы — движение пассивного и активного, а затем вооруженного сопротивления народа. Движение Сопротивления на оккупированных территориях являлось составным элементом, формирующим соотношение сил в Европе.
Когда регулярные действия немецких армий на захваченных территориях прекратились, создалась новая форма более или менее явной колонизации захваченных стран — оккупация, опирающаяся на полицейский аппарат угнетения, террор и геноцид. Этот элемент также влиял на соотношение сил в Европе. По мере роста террора возрастало сопротивление оккупантам; в свою очередь сопротивление вызывало обострение террора. Это порождало рост нестабильности системы, которой в данном случае был так называемый новый порядок в Европе.
Гитлеризм являлся угрозой для всего человечества, а не только для народов Европы. Из арсенала минувших эпох гитлеризм извлек все известные формы угнетения человека; он применил также формы массового истребления миллионов людей.
Этой угрозы в первый период войны недооценивали правительства государств — участников коалиции. Уверенные в своем могуществе, они не приготовились к ведению войны с противником, который применял военную доктрину и технику нового типа. Часто говорят о том, что политики руководствуются классовыми интересами. Для историка важным является интерпретация этих интересов данным политиком; иначе говоря, он должен подвергнуть анализу те формулировки, суждения, соображения, понятия, планы и замыслы, которыми данный политик пользуется, строя свои текущие расчеты частично на реальных соотношениях, частично на фиктивных; историк может сопоставлять их с уже известной ему минувшей действительностью. Последовательность событий является критерием истины и фикции.
Сегодня, с расстояния 20 лет, минувших после окончания войны, мы имеем возможность сопоставить тогдашние представления о положении обеих сторон в начале войны с подлинными данлы-
349
ми, которые тогда были в значительной мере не известны. Мы сейчас намного умнее современников тех событий, так как нам известны дальнейшие судьбы участников войны, так как мы знаем результаты принятых решений и можем оценивать по-другому силы и шансы обеих сторон. Поэтому мы не должны повторять прежних оценок, оставаться в плену отзвучавших суждений и мнений.
Польско-германская война вспыхнула между государствами, политический строй которых был разным, но их общественно-экономические отношения в принципе не отличались друг от друга. Это были капиталистические государства. Однако не это решало характер войны. Польша вела оборонительную войну против гитлеровского рейха, который был агрессором, стремился к порабощению Польши, уничтожению ее как государства, а в дальнейшей перспективе — к истреблению значительной части ее граждан, искоренению ее культуры.
Больше всего споров вызывает вопрос о характере войны между Германией, с одной стороны, и Францией и Англией — с другой, в период «странной войны», т. е. в течение первых восьми месяцев (до мая 1940 г.). Некоторые авторы растягивают этот период до июня 1941 г., а другие — даже до 1943 г.
Встречаются утверждения, что «странная война» в своеобразной форме являлась продолжением мюнхенской политики; следовательно, это была своего рода капитуляция перед агрессором, новый фазис его умиротворения, Однако трудно примирить этот тезис с другим, высказанным неоднократно теми же самыми авторами: с обеих сторон — немецкой и англо-французской — это была империалистическая, захватническая война, война за новый передел мира, сходная по своему характеру с первой мировой вой* ной, будто бы не было разницы между гогенцоллерновской и гитлеровской Германией, будто Октябрьская революция не изменила соотношения сил в мире. Мы должны выбирать одно из двух положений: либо то, что западные державы вследствие своей пассивности бросили Польшу на произвол судьбы, ослабляя свои позиции; либо то, что они стремились к новым империалистическим захватам.
Иначе мы будем оценивать политику государств, входящих в состав коалиции, если в качестве критерия оценки будем применять объективные факторы (реальная угроза Польше, Франции и СССР со стороны третьего рейха), и по-другому, если в качестве критерия оценки будет принят субъективный фактор (цели, замыслы, стремления и планы заинтересованных правительств, не принимая во внимание степени их реальности).
Следует также помнить, что ни общественная, ни политическая структура Великобритании не изменились — ни после поражения Франции, пи после нападения Германии на Советский Союз. Британское правительство и впоследствии сохранило свой
350
империалистический характер. Если принять предпосылку, что в вопросе о характере войны решает только общественный пли политический строй, можно прийти к выводу, что западные страны все время вели империалистическую войну. Движения Сопротивления там ведь не было, а следовательно, и народные элементы не могли иметь решающего влияния на политику правительств. Таков вывод был бы неправильным.
Мы стремились показать опасность схематизма в рассуждениях, касающихся характера второй мировой войны, расцениваемой как единое целое. Это угрожает превращением термина «вторая мировая война» в абсолют, тогда как этот термин играет вспомогательную, условную, а не познавательную роль. Этому наименованию в действительности не соответствует какой-либо общий, идеальный, лишенный своего конкретного содержания объект. Такого рода «идеальный предмет» затрудняет познание реальных отношений и фактического соотношения сил в 1939— 1945 гг., которые мы хотели бы подвергнуть научному анализу. Из различных войн, проводившихся тогда, нельзя создать одну войну, которая якобы постепенно меняла свой империалистический характер. Такая точка зрения не помогает нам объяснить, например, причины немецких успехов, достигнутых в первый период войны, т. е. до декабря 1941 г.
В отдельных кампаниях — 1939, 1940, 1941 гг.— вермахт нанес своим противникам тяжелые потери, взял в плен в Польше почти 0,5 млн., во Франции — около 2 млн. и в СССР — до 2 млн. солдат, в течение нескольких недель или месяцев захватил огромные территории. Это заставило польское правительство покинуть страну, большинство французского правительства — предложить перемирие победителю, вынудило советское правительство после оккупации гитлеровцами западных советских республик перенести оборону в глубь территории РСФСР.
Немцы планировали свои очередные захваты — «Фалль-Вейс», «Фалль-Гельб», «Барбаросса» — по схожим схемам, применяя новую военную доктрину, новую стратегию и новую военную технику.
Материально-техническое и численное превосходство немецкой армии в 1939 г. казалось решающим фактором поражения Польши. Оно было намного больше, чем превосходство над Францией и Советским Союзом. Но ни одна из этих стран не была в достаточной степени подготовлена к обороне. Кроме недостатков в области военной доктрины и связанных с этим недостатков в технике, организации и подготовке армий, существенную роль сыграли здесь политические факторы. Правительства стран, которые подверглись гитлеровской агрессии, сначала считали, что им удастся на ближайшее время избежать войны, предполагали, либо что Гитлер повернет в другую сторону, либо что он не посмеет начать войну против коалиции, либо что он не будет начинать новой войны, пока не окончит уже развязанной.
351
Факторами, действовавшими в пользу третьего рейха, было применение гитлеровской армией внезапности и недостаточная подготовленность системы союзов ее противников. Политические и военные руководители коалиции, хотя это и парадоксально, в оперативной области по-прежнему опирались на схему войны 1914—1918 гг., в то время когда обстановка в мире коренным образом изменилась.
Когда была образована коалиция трех великих держав, располагающих огромными материальными и людскими ресурсами, возникли предпосылки для достижения победы, основанной на применении современной военной доктрины, что лишило противника монополии в этой области.
Если мы сегодня, в двадцатилетие победы, одержанной над гитлеровской Германией, обращаем внимание на причины первоначальных поражений жертв ее агрессии, мы делаем это не только для удовлетворения чисто интеллектуальной потребности открыть истину, но также потому, что считаем, что, думая над этим вопросом, сумеем найти ответ, как в будущем человечество может избежать подобной катастрофы.
Г. А. ДЕБОРИН
О
РОЛЬ НАРОДНЫХ МАСС В ЗАВОЕВАНИИ ПОБЕДЫ НАД ГИТЛЕРОВСКОЙ ГЕРМАНИЕЙ
Вопрос о роли народных масс в историческом процессе — один из важнейших вопросов общественных наук. Великой заслугой марксизма явилось открытие решающей роли народных масс в развитии общества. Марксизм-ленинизм научно доказал, что подлинным творцом истории является народ — создатель всех материальных и духовных благ. Этот вывод проложил один из коренных водоразделов между материализмом и идеализмом.
Признание деятельности исторических личностей главной движущей силой истории представляет собой отражение субъективизма и волюнтаризма в науке об обществе. Марксистское же учение о решающей роли народных масс в истории неразрывно связано с признанием первенствующего значения материальных условий жизни общества и является глубоким философским обобщением всемирно-исторической практики человечества.
Перед второй мировой войной многие буржуазные военные теоретики, руководствуясь свойственным им субъективизмом и выполняя определенный социальный заказ, утверждали, будто с развитием военной техники снижается роль в войне человека и его морального духа. Этому их выводу противостоит марксистское положение, развитое В. И. Лениным еще в годы русско-японской войны, о взаимосвязи человека и техники. В статье «Падение Порт-Артура», представляющей собой одно из классических произведений марксистско-ленинской военной науки, Владимир Ильич отмечал теснейшую «связь между военной организацией страны и всем ее экономическим и культурным строем», между современной техникой и необходимым для нее высококачественным человеческим материалом. «Без инициативного, сознательного солдата и матроса,— продолжал он,— невозможен успех в современной войне». В отличие от тех, кто и тогда считал, будто война — дело техники, В. И. Ленин приходил к противоположно
23 Заказ М 1094
353
му выводу: «Войны ведутся теперь народами». Этот важнейший для понимания природы войн ленинский вывод отнюдь не умалял значения военной техники, ибо, как отмечалось в статье «Падение Порт-Артура», «никакая выносливость, никакая физическая сила, никакая стадность и сплоченность массовой борьбы не могут дать перевеса в эпоху скорострельных малокалиберных ружей, машинных пушек, сложных технических устройств на судах, рассыпного строя в сухопутных сражениях».
К вопросу о роли народных масс в войне В. И. Ленин неоднократно обращался и впоследствии, творчески обобщая новый исторический опыт. В декабре 1919 г., анализируя факторы, обусловившие победы советского народа над иностранными интервентами и белогвардейцами, Владимир Ильич говорил, что этот новый опыт, накопленный партией, дает все основания «сделать тот вывод, который является самым существенным для нас и во всей нашей деятельности должен нами руководить: исторически побеждает тот класс, который может вести за собой массу населения». Если, продолжал Ленин, «война есть продолжение политики» и империалистическая война продолжает империалистическую политику, то гражданская война «против помещиков и капиталистов была продолжением политики свержения этих помещиков и капиталистов».
Перед второй мировой войной Коммунистическая партия Советского Союза привела народы СССР к победе социализма, что коренным образом изменило весь облик советского государства. Гигантски выросла непосредственная роль советских людей в экономике, политике и культуре. Сознательная деятельность миллионов, направляемых Коммунистической партией, стала фактором, ускоряющим ход истории, развитие производительных сил общества, расцвет всех сторон его жизни. Впервые в истории единство цели, единство экономических и политических интересов объединило действия широких народных масс. Именно благодаря победе социализма в СССР Великая Отечественная война Советского Союза против вероломно напавшей на него гитлеровской Германии стала всенародной, подлинно Отечественной войной. Она представляла собой новое социально-историческое явление в сравнении не только с Отечественной войной 1812 г., но даже и с гражданской войной, которая также была Отечественной. Великая Отечественная война 1941—1945 гг. по всему своему характеру и социальному содержанию была войной победившего социализма против главной в тот момент ударной силы международного империализма, каковой являлась гитлеровская Германия. Никогда еще в истории не было такой степени слияния фронта и тыла, единения всех социальных слоев общества, такого активного участия народа в мероприятиях и патриотических движениях, когда сам народ был инициатором многих мероприятий и патриотических движений. Социализм дал великие силы
354
советскому народу, й эти силы былй поставлены на службу Родине.
В. И. Ленин учил, что война есть продолжение политики другими средствами, прежде всего политики внутренней. Великая Отечественная война была продолжением политики Коммунистической партии, ставшей политикой всего советского народа, политики уничтожения эксплуататорских классов и утверждения социалистических производственных отношений, политики построения коммунизма.
Сравнивая первую мировую войну со второй, мы видим, что в последней резко возросли масштабы вооруженной борьбы. В войну было втянуто большинство стран мира, и военные действия в той или иной степени затронули территории трех континентов: Европы, Африки и Азии, включая тихоокеанский бассейн.
Широта масштабов вооруженной борьбы была обусловлена рядом причин. Стремление германского империализма к мировому господству и колониальному порабощению всех народов не могло не вызвать широкого мощного отпора. Большое значение имело также развитие международных экономических и политических отношений и связей, а также пронизывающих их противоречий.
По мере развития военной техники вооруженная борьба развертывается на более обширной территории, втягивая все большее число государств, протекая и на фронте и в тылу. Усовершенствование орудий смерти увеличивает количество человеческих жертв и разрушений, придает войне всеобъемлющий характер. Следует также отметить, что в вооруженной борьбе с фашизмом приняли участие и миллионы участников советского партизанского движения и движения Сопротивления в странах Европы и Азии.
Мы произвели следующий, ориентировочный подсчет числа людей, в той или иной форме принявших участие во второй мировой войне. 110 млн. было мобилизовано в армии, 10—12 млн. участвовало в движении Сопротивления в Европе и Азии, а также в советском партизанском движении. Если учесть, что за спиной каждого солдата должно было находиться 4—5 тружеников тыла, производящих материальные средства ведения войны, то число этих тружеников составляло не менее 500 млн. Следовательно, воевало (либо было подготовлено к участию в военных действиях) и работало в тылу примерно 600—620 млн. человек.
Прямое или косвенное участие в войне многих сотен миллионов людей было главнейшей ее характерной особенностью. Одним из важнейших источников внутренней слабости гитлеровского блока явилось то обстоятельство, что как солдаты, так и рабочие тыла, среди которых было немало иностранцев, действовали либо по принуждению, либо (в первые годы войны) в расчете на
23*
355
обогащение. Ё противоположность этому в антигитлеровской коалиции преобладали представленные советским народом и другими свободолюбивыми народами, а также движением Сопротивления высокие моральные побуждения, и движимые ими народные массы выступали как сознательная и решающая сила исторического процесса.
Вторая мировая война в несравненно большей степени, чем любая предыдущая война, отличалась участием в ней широких народных масс, которые отнюдь не были пассивными исполнителями воли своих правительств. Величайшая активность свободолюбивых народов пронизывает собой всю историю второй мировой войны. С этой активностью нельзя было не считаться. Именно могучая воля народов, включая и самоотверженную вооруженную борьбу советских воинов, срывала попытки правительств США и Англии к заключению сделок с фашистскими агрессорами, вынуждала эти правительства вести войну с фашизмом, опрокидывала их антисоветские и антинародные планы. Могучая воля народов сказалась в развитии движения Сопротивления, в быстром развитии условий для национального и социального освобождения многих стран Европы и Азии.
На стороне национального освобождения, на стороне демократии и социализма против главных ударных сил мировой реакции выступили на фронтах и в тылах миллионы людей. Союзниками СССР явились народы США, Англии, Китая, стран, оккупированных фашистскими захватчиками, подлинные патриоты Германии, Италии и Японии, развернувшие подпольную борьбу против фашистского режима.
Для того чтобы понять, и притом правильно, особенности второй мировой войны, ее ход и исход, ее итоги и уроки, необходимо исходить из той роли, которую сыграли в этой войне народные массы, по-марксистски оценить соотношение масс и исторических личностей в годы войны, соотношение определенных классовых сил и тех или иных личностей.
Бытующее в буржуазной литературе, в частности, в ФРГ, мнение, что единственным человеком, определявшим всю политику Германии, включая и политику мировой войны, был Гитлер, с нашей точки зрения является несостоятельным. Мог ли Гитлер самолично действовать? Разве не было таких внутренних сил, которые его породили и на которые он опирался? Чем был бы Гитлер, если бы его партия не располагала в изобилии финансовыми средствами и оружием, которое ей предоставляли крупнейшие промышленники и банкиры? Был ли бы Гитлер канцлером и президентом, если бы на своих тайных совещаниях монополисты не решили передать власть в его руки? Смог ли бы Гитлер столько лет вести войну, если бы в его распоряжение не были предоставлены все материальные силы Германии, находящиеся во власти монополий?
356
Вопрос о том, был ли Гитлер маньяком-одиночкой или представителем определенных классовых сил, далеко не академический вопрос. Этот вопрос имеет огромное актуальное значение по той причине, что у власти в Западной Германии находятся те же классовые силы, которые породили Гитлера и фашистскую диктатуру. Развертываешь иной раз западногерманские газеты и читаешь заголовки, которые были в ходу 30 лет тому назад: «Коммунистическая партия остается запрещенной», «Приняты чрезвычайные законы», «Нам нужно жизненное пространство», «Восстановить границы Германии», «За создание целостной Европы» и т. п.
Как не случайным было появление в Германии Гитлера, так не случайным был и авантюристический характер планов германского правительства и верховного командования. Профессор Якобсен говорил с этой трибуны, что против Германии поднялись в годы второй мировой войны все народы. Да, это так, и это было закономерно.
История войны против фашизма — это прежде всего история народов, поднявшихся на освободительную борьбу во главе с великим советским народом и добившихся полной победы над врагом. Это — история народов, проявивших в борьбе с империалистическими претендентами на мировое господство величайшую решимость, твердость духа, мужество и героизм. Уроки войны с особенной наглядностью подтвердили, что народные массы играют огромную, все возрастающую роль в историческом процессе, что повышение их политической активности и сознательности — непреложный закон современности.
В чем наиболее внушительно проявилась роль народных масс в войне, в завоевании победы над фашизмом? Прежде всего в том, что именно благодаря народным массам определился характер второй мировой войны.
Со стороны гитлеровской Германии война была насильственной и грабительской, несправедливой, империалистической войной на всем ее протяжении. Она явилась прямым продолжением всей империалистической политики германского правительства, направленной к утверждению всевластия немецких монополий как внутри страны, так и в мировом масштабе, к порабощению собственного народа и народов других государств. Со стороны таких противников Германии, как Англия и Франция, война вначале также носила империалистический характер, ибо она являлась продолжением колониалистской и антинародной политики правительств Франции и Англии, продолжением их мюнхенской политики.
Но с самого начала второй мировой войны возникло и освободительное течение, первым мощным проявлением которой явилось героическое сопротивление польского народа германским империалистическим захватчикам. Такое освободительное течение,
357
как не раз отмечал В. И. Ленин, имелось и в первой мировой войне: например, национально-освободительная борьба сербского народа. Однако в обстановке первой мировой войны это течение не получило дальнейшего развития и осталось своего рода эпизодом на общем фоне войны, не оказало влияния на ее захватнический, несправедливый, империалистический характер. В те годы борьба народных масс не достигала такого размаха и значения, чтобы она могла изменить общий характер войны.
Иначе сложился ход событий в годы второй мировой войны. Освободительная тенденция, имевшаяся с самого ее начала, стала быстро возрастать со второй половины 1940 г., развернулся процесс перерастания войны против Германии в справедливую и освободительную. Этот объективный процесс был обусловлен все большим включением в борьбу с фашизмом народных масс как самостоятельной силы, со своими требованиями и своими кровными интересами. Сам данный процесс стал возможным благодаря существованию советского социалистического государства и тому вдохновляющему воздействию, которое оно оказывало на народные массы во всем мире. Конечно, все это произошло тогда, когда империалистические противоречия с Германией достигли наивысшего напряжения, а способ их разрешения принял форму, смертельно опасную для национальной свободы и независимости нефашистских держав.
В сообщении Марии Турлейска 4 — глубокого и оригинального исследователя, работы которой заслужили справедливо высокую оценку как в Польше, так и в СССР,— поднят вопрос о том, каков был характер войны со стороны Англии и Франции на первом этапе, начиная с сентября 1939 г. В сообщении говорится, что решающее влияние на характер войны оказывает «определенная система международных отношений». Мне представляется, что это новое определение может лишь запутать исследователя. Мы ведь располагаем иным определением факторов, влияющих на характер войны, исходящим от Ленина: «война — продолжение политики». Назвать действия Англии и Франции в сентябре 1939 г. справедливыми, значило бы прямо или косвенно оправдать их бездеятельность, отказ в оказании помощи истекавшей кровью Польше. Правда, Мария Турлейска ссылается в конце своего текста на превосходство сил Германии. Но и этим нельзя оправдать политику «странной войны», которая вела к наращиванию сил Германии, агрессию коей западные державы рассчитывали направить только на Восток, против Польши и СССР.
Освободительный характер войны, окончательно определившийся с вступлением в нее СССР, сплачивал в единую коалицию все прогрессивные силы для борьбы против немецко-фашистских захватчиков, обусловливал высокий боевой дух войск, сражав
4 См. стр. 344.
358
шихся против фашизма, способствовал увеличению возможностей стратегии, развязывал инициативу воинов как в регулярных войсках, так и в партизанских отрядах, способствовал развертыванию мощного движения Сопротивления.
Вступление СССР во вторую мировую войну, вызванное вероломным нападением Германии, завершило процесс ее превращения в справедливую, освободительную войну против фашистских государств. Отныне характер войны определялся прежде всего участием в ней социалистического государства, его справедливыми целями. То обстоятельство, что война со стороны СССР была подлинно народной, не могло не оказывать огромного воздействия на весь характер войны, не могло не вести ко все более широкому участию в ней народных масс, выдвигавших справедливые освободительные цели.
Известный английский журналист и историк Александр Верт в своей книге «Россия в войне», отправляясь от действительных фактов, очевидцем которых ему довелось быть, отмечает исключительно важное значение народного характера Великой Отечественной войны. «В страшные дни 1941—1942 гг. и в последующие два с половиной года тяжелых и дорогостоящих побед,— пишет он,— меня никогда не покидало чувство, что это была подлинно народная война; вначале война, которая велась народом за свою жизнь в исключительно неблагоприятных условиях, а затем война, которая велась совершенно неагрессивным народом, разгневанным и полным решимости продемонстрировать свое собственное военное превосходство... Дух подлинной патриотической преданности и самопожертвования, проявленный русским народом во время четырех лет войны, имеет мало параллелей в человеческой истории».
Положение Советского Союза как великой социалистической державы, являвшейся главной силой в борьбе против стран фашистского блока, утверждавшей и последовательно отстаивавшей освободительные, справедливые цели войны против фашизма, обусловливало и роль СССР как центра и авангарда могучей антифашистской коалиции. Борьба СССР за такую коалицию, за эффективность ее деятельности была борьбой за победу социализма и демократии над фашизмом и реакцией, за свободу и независимость всех народов, за ускорение разгрома фашистских государств, за уменьшение продолжительности войны и тягот, которые она возложила на плечи народов.
Само положение Советского Союза в антифашистской коалиции, как великой социалистической державы, обусловливало его ведущую роль в сплочении всех антифашистских сил. Отныне ни одно государство не могло в годы войны отстаивать свою национальную независимость от фашистских захватчиков иначе, как вместе с СССР, иначе, как в составе возглавлявшейся им антифашистской коалиции.
359
Освободительный характер войны, отстаиваемый Советским Союзом, сплачивал в единую коалицию для борьбы против немецко-фашистских захватчиков все прогрессивные силы, обусловливал высокий боевой дух войск, сражавшихся против фашизма, способствовал увеличению возможностей стратегии, развязывал инициативу воинов как в регулярных войсках, так и в партизанских отрядах. Освободительный характер войны способствовал развертыванию мощного движения Сопротивления в оккупированных гитлеровскими войсками европейских странах. С другой стороны, именно благодаря освободительным целям войны против фашизма быстро ухудшалось моральное состояние войск и тыла Германии и ее союзников.
Борьба народных масс в годы второй мировой войны за свою национальную независимость и свободу естественно носила национальный характер. Но она была также и борьбой интернациональной, сплетаясь воедино с усилиями Советского Союза, всех свободолюбивых стран и народов.
Существование и деятельность антифашистской коалиции представляли собой важнейшее благоприятное международное условие победы свободолюбивых народов над германским фашизмом. Но решающая роль в завоевании этой победы выпала на долю Советского Союза, его воинов, его народа, в чем опять-таки проявилась решающая роль народных масс в историческом процессе.
Обеспечить победу в войне с Германией не мог бы талант даже самого выдающегося полководца. Эта победа была вырвана у врага усилиями всего советского народа. Только те высокие моральные качества, которые воспитала в советском народе в условиях преодоления трудностей социалистического строительства славная ленинская партия, могли обеспечить такой невиданный в истории подъем всех его сил и духа, благодаря которому была достигнута победа.
Никакая другая страна, оказавшись в таком положении, в каком был Советский Союз в начале войны с Германией, не выдержала бы выпавших на ее долю испытаний. Только советский народ, руководимый Коммунистической партией, народ, совершивший Великую Октябрьскую социалистическую революцию, победивший в гражданской войне, построивший социализм в обстановке враждебного капиталистического окружения, мог совершить невиданный в истории человечества подвиг и переломить в свою пользу ход войны, столь неблагоприятно для него начавшейся. Только советский народ мог превозмочь неимоверные трудности и испытания войны, остановить захватчиков, погнать их прочь и разгромить.
В мире не было другой силы, кроме титанической силы советского народа, способной разбить немецко-фашистскую военную машину, сорвать планы германских империалистов по завоева
360
нию мирового господства, вызволить десятки миллионов людей из фашистского рабства, которое было хуже смерти, и спасти цивилизацию человечества от ее попрания и уничтожения фашистскими варварами. Пройдут многие десятилетия и столетия мировой истории, а подвиг советского народа будет все ярче сиять как наивысшее проявление несгибаемой воли, стойкости и мужества, выдающегося героизма широких людских масс.
В. И. Ленин говорил, что «во всякой войне победа в конечном счете обусловливается состоянием духа тех масс, которые на поле брани проливают свою кровь. Убеждение в справедливости войны, сознание необходимости пожертвовать своею жизнью для блага своих братьев поднимает дух солдат и заставляет их переносить неслыханные тяжести... Это осознание массами целей и причин войны имеет громадное значение и обеспечивает победу». Никогда еще правильность этих положений В. И. Ленина не проявлялась с такой поразительной силой и наглядностью, как в годы Великой Отечественной войны.
Советские люди шли на смертный бой с врагом в силу своего глубокого внутреннего убеждения. Это порождало не только массовый героизм и самопожертвование, ставшие делом — и притом каждодневным — миллионов солдат и офицеров. Отсюда проистекали также инициатива, воинская сметка, изобретательность.
В растущем взаимодействии с Советской Армией героически сражались и советские партизаны. Их борьба носила широкий, подлинно всенародный характер. В ней участвовали все слои советского общества, трудящиеся всех национальностей СССР; она пользовалась постоянной поддержкой всего народа. Вооруженные действия партизан и борьба советского подполья па временно оккупированных врагом территориях, возглавлявшиеся Коммунистической партией, сыграли важную роль в разгроме фашистской армии и явились ярким свидетельством самоотверженности и патриотизма всего советского народа в защите им социалистического Отечества.
Не было еще’ в мировой истории такой войны, в которой героизм стал бы повседневным делом не одиночек и даже не тысяч, а многих миллионов людей. Это был подлинно массовый героизм. Он не был результатом стихийного порыва, он имел глубокие корни. Он возник на базе победы социализма в СССР и ликвидации эксплуататорских классов, на прочной основе морально-политического единства и великой дружбы народов СССР, их советского патриотизма. Война показала великую жизненную силу и прочность союза рабочего класса и крестьянства. История не знает другого такого примера самоотверженной борьбы многомиллионных масс за свою Отчизну. Это было ярким свидетельством не только того, какие силы дает народу социалистический строй, но и того, как предан народ делу социализма.
361-
Профессор Моргентау в своем выступлении очень хорошо сказал о том, какой отклик героическая борьба советского народа находила в сердцах американцев. Моргентау отметил также, что были в США и такие бизнесмены, которые не желали победы Советскому Союзу, а, напротив, желали победы Гитлеру. Этим бизнесменам и политике Черчилля он противопоставил политику правительства Рузвельта. Однако Моргентау показалось, что в докладах на нашей научной конференции было высказано необъективное суждение о правительстве Рузвельта. Если речь идет о затяжке второго фронта, то доводы, которые здесь были приведены Моргентау о причинах этой затяжки, вряд ли кого-нибудь могут убедить. Но что касается общей оценки деятельности Рузвельта, чтобы не осталось никаких сомнений на сей счет, хочется сказать, что в Советском Союзе высоко ценят дальновидную политику президента Рузвельта, который, исходя из правильно понятых им национальных интересов США, решительно и безоговорочно, в противовес всяким Трумэнам, встал на путь союза с СССР. И в этом безусловно сказалась воля американского народа. Народ США — большая сила истории, и те политические деятели США, которые не хотят считаться с его волей, пытаясь использовать силу масс в политической игре, становятся на крайне опасный путь.
Опыт советско-американского сотрудничества, показавший правильность и жизненность ленинской идеи мирного сосуществования в условиях войны, опыт сотрудничества стран антигитлеровской коалиции имеет непреходящую историческую и актуальную ценность. Высоко оценивая опыт сотрудничества в годы войны, мы, однако, не можем забыть о необоснованной оттяжке в создании второго фронта, о больших задержках в англо-американских поставках Советскому Союзу. В результате и поставки не полностью сыграли свою положительную роль.
Подвиг советских воинов на фронтах войны переплетался и поддерживался подвигом тружеников тыла; героизм десятков миллионов рабочих, инженеров, колхозников сливался с героическими подвигами советских воинов на фронте. Благодаря подвигу тружеников советского тыла, вновь показавшему роль народных масс в историческом процессе, социалистическая экономика СССР своими собственными силами одержала всемирно-историческую победу в борьбе с экономикой фашистской Германии и оккупированной ею Европы.
В течение всех лет войны шла острая напряженная борьба не только за количественное, но и за качественное превосходство в военной технике и вооружении. В этой борьбе полную победу одержала советская военно-техническая и конструкторская творческая мысль. Разгром гитлеровской Германии был осуществлен отечественным оружием, отечественной военной техникой, созданными советскими людьми, их разумом и героическим трудом.
362
Преимущества советской социалистической системы хозяйства, экономическая база обороны страны, созданная довоенными пятилетками, и массовый трудовой героизм советских людей были главными факторами экономической победы над гитлеровской Германией. Высокий моральный дух тружеников советского тыла, их горячая любовь к социалистической Родине породили беспримерный в истории общенародный трудовой героизм, возглавленный Коммунистической партией.
Великая Отечественная война показала, что советский общественный и государственный строй является подлинно народным, выросшим из недр народа и отвечающим его воле, пользующимся полнейшей поддержкой масс. В дни войны весь народ принимал активное участие в осуществлении государственных мероприятий, направленных к победе над врагом, сам их подсказывал и организовывал. Никакими приказами нельзя было бы вызвать к жизни ту инициативу, самодеятельность и героизм народа, которые стали важнейшим фактором победы в Великой Отечественной войне.
Величайший подъем морального духа и энергии советских людей, их стойкость и массовый героизм на фронте и в тылу явились результатом неутомимой деятельности Коммунистической партии. Ее руководство было главным условием победы советского народа.
Большое значение в истории второй мировой войны приобрело движение Сопротивления. Возникновение и мощное развитие этого движения были и неожиданными для фашистских захватчиков и крайне нежелательными для них. Внутри тех стран, где фашизм создавал свой «новый порядок», поднялись могучие народные силы, направленные против самих основ этого «порядка», развернулась закономерная и правомерная борьба сторонников свободы, демократии и национальной независимости против самого отвратительного порождения империализма, каким был фашизм. Движение Сопротивления, вызванное нашествием иноземных фашистских захватчиков, отразило важнейшие черты нашей эпохи — эпохи могучих массовых движений, эпохи освобождения народов.
Движение Сопротивления явилось широким общедемократическим движением, в котором сплачивались на базе антифашистской, национально-освободительной борьбы люди различной партийной принадлежности, различных убеждений и отношения к религии. Однако главной его социальной силой были рабочие и крестьяне, прежде всего рабочий класс, возглавляемый коммунистами. Коммунисты закономерно сыграли ведущую роль в движении Сопротивления как самые последовательные и пламенные поборники национального и социального освобождения трудящихся, как самые мужественные и самоотверженные противники реакции и фашизма. Именно благодаря им движение Сопротивле
363
ния стало важной составной частью общей борьбы великой антифашистской коалиции государств и народов.
Большую роль в развитии движения Сопротивления сыграли действия Советской Армии и партизанское движение советских патриотов. Признавая этот факт, французский военный историк Шассэн пишет: «Замечательное сопротивление русских, не останавливавшихся ни перед какими жертвами, послужило сигналом к огромной волне возмущения, захлестнувшей все страны, оккупированные Германией». Он отмечает, таким образом, только одну сторону — вдохновляющую роль примера советских людей. Но были и другие стороны: использование опыта советского партизанского движения и его методов действий участниками движения Сопротивления, чувство единения с советскими патриотами и стремление оказать им посильную поддержку.
Закономерным результатом движения Сопротивления явились народно-демократические революции в странах Восточной и Юго-Восточной Европы. Даже в тех странах Западной Европы, в которых на пути стремлений трудящихся масс встала англо-американская вооруженная интервенция, движение Сопротивления сыграло важную историческую роль. Прав итальянский историк-коммунист Роберто Батталья, когда он пишет: «Каковы бы ни были превратности, которые будущее готовит для Италии, несомненно, что путь к нему проходит через движение Сопротивления, несомненно, что народные силы обрели в стране глубокие корни... несомненно, что уже никогда какая бы то ни было попытка установления иностранного или внутреннего господства не сможет отнять у итальянского народа Родину, завоеванную, несмотря ни на какие трудности». Будущее принадлежит тем идеалам, за которые сражались герои Сопротивления.
В странах Юго-Восточной Азии борьба против японских захватчиков также приобрела национально-освободительный характер. Естественным следствием этой борьбы явилось в послевоенные годы завоевание этими странами национальной независимости и образование на месте бывших колоний и полуколоний молодых национальных государств.
Героизмом, самоотверженностью и подлинным величием исполнена борьба демократических сил немецкого народа, прежде всего коммунистов, против фашистской диктатуры и затеянной германским империализмом мировой войны. Ни на один день не прекращали борьбы в глубоком подполье германские коммунисты. Они всегда стремились войти в контакт и установить прочные связи с советскими военнопленными и иностранными рабочими, насильственно угнанными в Германию, для совместных антифашистских действий.
Демократическим силам немецкого народа так и не удалось выбить оружие из рук фашистов, но они также внесли свой вклад в крушение фашистской империи, происшедшее под ударами СО’
364
йётскйх войск. Ла заключительной стадий войны немецкие патриоты в ряде мест, несмотря на усилившийся террор фашизма, осуществили активные действия для спасения родных городов и прекращения сражений.
Таковы важнейшие стороны истории Великой Отечественной и второй мировой войны, в которых проявилась решающая роль народных масс. Первые десять лет после войны эту роль признавали, будучи бессильными противопоставить что-либо реальным фактам живой жизни, и многие буржуазные социологи. Американский журналист Уолтер Липпман писал, основываясь на опыте войны, что «мнение масс приобретает в наш век растущую власть». Английский социолог Хаддлстон признавал, что «наша эпоха отличается от предшествующих эпох огромным влиянием, оказываемым массами на общественную жизнь», хотя и добавлял к этому, что подобный ход событий весьма его печалит. «Ничего не осталось от интеллектуальной аристократии XIX в.,— сокрушался он.— Ничего не осталось ни от монархов божьей милостью, ни от выборных представителей, в какой-то мере разделявших в глазах толпы эти божественные права. Сегодня народ — то есть толпа — является естественным наследником этих прав, и горе тому, кто выступит наперекор массам». С течением времени подобные оценки были отброшены, и в буржуазной историографии и социологии еще более укрепился пресловутый субъективный метод, согласно которому все поражения Германии приписываются ошибкам Гитлера, а все победы антифашистской коалиции — исторической случайности.
Марксизм-ленинизм давно уже доказал антинаучность субъективного метода в социологии. Исторический опыт последних трех десятилетий с новой силой подтвердил правоту теории научного коммунизма. Этот опыт свидетельствует, говоря словами Хаддлстона, что «горе тому, кто выступит наперекор массам». Это — один из самых важных уроков Великой Отечественной и второй мировой войны и самое грозное предостережение современным империалистическим агрессорам.
Исследовать ту роль, которую сыграли народные массы и коммунисты в завоевании победы во второй мировой войне, значит раскрыть глубинные причины этой победы и тех величайших изменений, которые произошли на нашей планете, в пользу мира, демократии и социализма.
М. БОМОН (Франция)
О
К ВОПРОСУ О НАЧАЛЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Французы началом второй мировой войны считают день 7 марта 1936 г. Именно в тот момент была упущена возможность пресечь посягательства Гитлера. Ворота войны распахнулись.
Этим объясняется тот факт, что французское министерство иностранных дел лишь недавно начало публикацию документов, относящихся к периоду 1920—1939 гг., томом, посвященным дню 7 марта 1936 г. Всего будет выпущено около 30 томов. Публикация была задержана потому, что, перед тем как немцы окуппиро-вали Париж, архивы, хранившиеся на Кэ д’Орсэ, были уничтожены и нужно было их восстанавливать на основании архивов посольств, которые не были захвачены противником; это было длительным и трудным делом.
Опубликованные французские документы, освещающие события марта 1936 г., дополняются уже появившимися несколько лет назад в печати документами с Вильгельмштрассе, захваченными союзниками в 1945 г., а также материалами Форин Оффис и совсем недавно изученными мемуарами Антони Идена.
На фоне всех бедствий и перипетий эфиопского дела Франция, которая была известна своей слабостью, внезапно становится самой притягательной мишенью для Гитлера, восхождение которого на протяжении предшествующих трех лет носило поистине всесокрушающий характер.
В этот период Франция хочет уяснить себе намерения Гитлера. То состояние блаженного спокойствия, которого она жаждет после треволнений 6 февраля 1934 г., уже невозможно теперь, когда над ее головой занесен этот грозный Дамоклов меч. Ясно, что, воспользовавшись потрясением, вызванным эфиопским кризисом, Гитлер что-то предпримет. Но что? Может быть, он денонсирует Локарнские соглашения, заключенные в условиях полной свободы? Или захочет вести переговоры относительно деми
366
литаризации Рейнской области? А возможно, он просто-напросто оккупирует демилитаризованную зону?
Начиная с лета 1935 г. со всех сторон раздаются голоса, предвещающие оккупацию демилитаризованной Рейнской зоны. Гитлер ждет удобного случая. По словам Геббельса, фюрер действует не только с львиной силой, но и со змеиным коварством.
13 декабря 1935 г. Гитлер сообщает английскому послу, что готов вести с Великобританией и Францией переговоры об ограничении вооружений. Он считает, что Англии и Франции было бы выгодно согласиться на отмену постановлений, касающихся демилитаризованной зоны.
Фактически же рейх готовится односторонним актом ликвидировать всю часть V Версальского договора, в которой установлен военный статус Германии. Статьи 42 и 43 запрещают ей укреплять левый берег Рейна и 50-километровую зону к востоку от Рейна на его правом берегу. Эти же статьи запрещают содержать в указанной зоне вооруженные силы. Согласно статье 44, в случае «какого бы то ни было нарушения» этих положений будет считаться, что Германия «совершила враждебный акт» и «стремится к нарушению всеобщего мира».
Эти запретительные постановления были подтверждены Локарнским договором, подписанным 16 октября 1925 г. по завершении переговоров, начатых по предложению Германии.
Министр рейхсвера Бломберг в своем «сверхсекретном» письме от 27 мая 1935 г. предлагает главнокомандующему армией воздерживаться от всего, что могло бы быть истолковано, как нарушение германских военных обязательств в демилитаризованной зоне. Он повторяет эту мысль 19 ноября; министр иностранных дел подчеркивает, что любая небрежность в этом отношении может нанести серьезный ущерб интересам народа и рейха.
Осенью и зимой 1935 г. военные приготовления в Рейнской области становятся все более и более заметными, невзирая на строжайшую секретность выработанных директив по вопросу о новой оккупации. В последние дни перед этой оккупацией Берлин старается создать обманчивое впечатление, что «пока» он не планирует никакой угрожающей инициативы.
Однако в Бельгии, Швейцарии и в других странах высказываются опасения в связи с возможным ударом Берлина и реакцией, которую, как полагают, он вызовет у французов.
Во многих столицах такая возможность была одним из главных предметов обсуждения, общий тон которого начинал принимать оттенок неизбежности. Многие выдают себя за лиц, осведомленных о неизбежности акции со стороны немцев. Депутат Бена-зе говорит об этом министру иностранных дел Фландэну. Тот пожимает плечами: «Все это — досужие вымыслы, не волнуйся».
В действительности же на Кэ д’Орсэ не питают иллюзий на этот счет; многочисленные предупреждения, которые до него до-
367
ходят, не позволяют ему проводить страусовую политику. 1936 год, писал посол Франсуа-Понсэ, должен стать годом отмены или смягчения статьи о демилитаризации левого берега Рейна; было бы совершенно бесполезно питать на этот счет какие-либо иллюзии.
Никто вообще не верил, что Гитлер будет действовать с такой силой, какую он в ближайшее время должен был показать. 17 февраля министр национальной обороны генерал Морэн пишет министру иностранных дел: «Вы просили меня сообщить мое мнение о том, могла ли бы Франция пойти на более либеральное толкование рейнского статуса в случае, если Германия предложит провести переговоры по Рейнской области. Мне кажется, что таких переговоров следует избегать... Опыт показывает, что рейх отнюдь не питал к нам благодарности за сделанные ему уступки и что как только он получал эти уступки, он сразу же требовал новых. Если в Рейнском статусе будет пробита брешь, то это все ближе и ближе поведет к ремилитаризации, которой мы хотим избежать любой ценой...
Такова точка зрения военного ведомства относительно переговоров, которые, если их не удастся избежать, должны строго гарантировать сохранение положений мирного договора и Локарнского пакта».
Что предпринять против того, что готовится предпринять Гитлер? Ни о какой реакции на ожидаемый вызов всерьез никто не думал. Все замыслы были проникнуты оборонительным духом и ограничивались теоретическими рамками, установленными Лигой Наций на основе принципа коллективной безопасности, а также сотрудничества с державами — гарантами Локарнского договора.
Франция ориентируется исключительно на оборону. Никому не приходит мысль о том, чтобы нанести удар по рейху, если тот зашевелится.
В январе 1936 г. на похоронах Георга V в Лондоне министр иностранных дел Фландэн расспрашивал английских руководящих деятелей о позиции, которую займет Соединенное Королевство в случае новой оккупации левого берега Рейна. Премьер-министр Болдуин ответил на это вопросом: он хотел бы знать о позиции, которую намерено занять в этом случае французское правительство.
27 февраля этот вопрос выносится на рассмотрение совета министров. Генерал Морэн говорит, что возможны лишь строго оборонительные мероприятия. Франция не в состоянии ответить немедленными действиями, как это предусмотрено в статье 2 Локарнского договора на случай явного несоблюдения положений относительно демилитаризованной зоны. Будут предприняты лишь военные меры, заранее утвержденные участниками Локарнского договора и Советом Лиги Наций.
14 февраля военный атташе Великобритании подполковник
368
Бомон-Несбитт спрашивает у майора Птпбопа, из штаба: «Что вы намерены делать самостоятельно или совместно с нами, если немцы оккупируют левый берег Рейна?»
19 февраля на совещании начальников штабов генерал Гамелей заявляет, что «нельзя бесконечно мешать Германии делать то, что она считает нужным делать в пределах своих границ». Когда влияние неполноценных контингентов на французские вооруженные силы уже не будет ощущаться, «после 1942 г. опасность, которая грозила бы Франции в связи с возвратом к такой свободе, значительно уменьшится».
Генерал отказывается допустить мысль о том, что «Франция одна может оккупировать демилитаризованную зону», но отмечает, что «Англия, по-видимому, не готова своевременно принять необходимые меры».
24 февраля Кэ д’Орсэ констатирует, что в военном министерстве не обсуждается вопрос об «инициативе, которую могла бы проявить Франция для сдерживания противника». Не существовало никакого плана, пишет Иден, который предусматривал бы, например, захват стратегических пунктов этой зоны. Высказывались мысли о принятии принудительных мер «без боя». Однако любая военная акция может привести к развязыванию тотальной войны.
Обозленный заключением франко-советского пакта, Гитлер замышляет ответить на это денонсацией Локарнского договора. Нейрат советует соблюдать осторожность, необходимую в момент, когда Германия восстанавливает свою военную мощь.
21 мая 1935 г., выступая в рейхстаге, Гитлер ограничивается заявлением, что Германия будет уважать Локарнский договор, пока его будут уважать другие державы. 25 мая державам — участникам Локарнского договора направляется нота протеста.
Гитлеру было бы приятно помешать ратификации франкосоветского пакта: для него это было бы крупнейшим успехом. Чтобы повлиять на палату депутатов, обсуждавшую пакт с 11 февраля, и настроить ее против ратификации, он дает журналисту Бертрану де Жувенелю интервью, тон которого носит сугубо примирительный по отношению к Франции характер; в этом интервью он призывает к примирению народов и предупреждает об опасности со стороны России. Но интервью публикуется только 23 февраля, а накануне палата ратифицирует франко-советский пакт довольно значительным большинством (353 против 164 при 100 воздержавшихся).
Отныне франко-советский пакт становится для Гитлера уже не препятствием, а предлогом. Вскоре он воспользуется им, чтобы заявить, что положения этой коварной махинации направлены против несчастной Германии и противоречат положениям Локарнского договора. Этот предлог нужен Гитлеру, чтобы оккупировать демилитаризованную Рейнскую зону.
24 Заказ Mi 1094
369
20 февраля 1936 г. Гитлер в присутствии Нейрата, Риббентропа и посла Хассела заявляет, что теперь следует использовать русский пакт и что, выдвинув целый ряд заманчивых предложений, он пресечет разговоры об агрессии. Хассел говорит, что все же «95% французов и многие англичане поймут опасность, которую представляет собой оккупация». В ответ на это Гитлер довольствуется замечанием, что он нанесет удар, как только палата депутатов ратифицирует пакт.
Военные директивы об оккупации дает 2 марта Бломберг, который устанавливает 7 марта днем выполнения приказа.
В субботу 7 марта, утром, между 10 и И часами, Нейрат принимает по очереди послов Англии, Франции и Италии и вручает им меморандум на 7 страницах, который в тот же час передается в английское, французское и итальянское министерства иностранных дел. Первая часть меморандума — это денонсация Локарнского договора; вторая — предложение о проведении переговоров с целью заключения нового пакта, основанного на равноправии.
Решение о военной оккупации Рейнской области принимается фюрером во время его пребывания в Баварии, где он любил вынашивать свои «великие» замыслы. Видя нервозность Бломберга и ряда министров, он успокаивает их: будут приняты своевременные «встречные меры» в случае, если запланированная операция не будет проведена, как замышляется, в условиях мира. Какие же это встречные меры? В случае французского вооруженного вмешательства войска отойдут и не примут боя.
Но оккупация демилитаризованной зоны выливается в легкую увеселительную прогулку. Войска, шагающие в опьянении триумфом и полной безопасностью, шумно и восторженно приветствуются в разукрашенных флагами и цветами городах.
В своих «Мемуарах» Иден соглашается с мыслью о том, что следовало, бесспорно, «призвать Гитлера к порядку, если потребовалось бы, то и силой».
После этого неожиданного поворота событий, который отозвался для Франции громовым ударом, настало время, когда она должна была решиться установить пределы деяниям гитлеризма. Долгом французского правительства было предпринять мужественные действия, которые позволяли имевшиеся у нее тогда средства, и в данном столь конкретном случае проявить необходимую инициативу, информировав своих гарантов — Англию, Бельгию, Италию. Каждый из этих гарантов имел право вмешаться, не ожидая решения Совета Лиги Наций: французское правительство может считать себя в состоянии законной обороны в связи с «враждебным актом», совершенным против него. Обратившись в Совет Лиги Наций, оно может немедленно действовать с применением военных средств. Нужно было четкое, категорическое заявление о немедленном вмешательстве. Мы знали, в чем состояли
370
наши права, и мы должны были знать, каковы были наши обязательства.
Если бы Франция выступила вопреки нежеланию Лондона, то, возможно, Соединенное Королевство не смогло бы оставить ее на произвол судьбы. Трудно измерить ударную силу твердой решимости.
«Вряд ли,— пишет Иден в 1962 г.,— мировая общественность одобрила бы в 1936 г. подобную операцию французов». Он, несомненно, прав, такая операция не вызвала бы большой симпатии. Раздались бы голоса, разоблачающие отголосок захвата Рура, заклейменного папой Пием XI. Но времена уже не те. Лишь слепцы могли бы игнорировать огромную опасность, которой Гитлер угрожал европейской цивилизации. Тот же Пий XI сказал 16 марта 1936 г. французскому послу Шарлю Ру: «Если бы вы сразу послали 200 тыс. солдат в зону, вновь оккупированную немцами, то вы оказали бы всем огромную услугу». Я ответил ему, пишет французский посол, что если мы не сделали этого, то в силу нашей приверженности миру. «Да,— продолжал папа,— и это весьма похвально с вашей стороны; и, кроме того, вы, конечно, считали, что за вами не последуют англичане и тем более итальянцы. Но, повторяю, если бы вы сделали это, то вы оказали бы всем огромную услугу». Не правда ли, странно слышать такое мнение от человека, которого Морра называет германофилом!
Французская военная акция вызвала бы сожаления и упреки. Но если бы она была осуществлена энергично и если бы ее целью была Рейнская область, то она снискала бы большое уважение. Возможно, пишет Иден в своих «Мемуарах», завязались бы бои; но поставили ли бы они Францию перед угрозой большой войны? Во всяком случае, вмешательство, за которым последовал бы военный и политический успех, коренным образом изменило бы всю обстановку, развеяв авторитет и престиж Гитлера, которыми он пользовался, в частности, в армии, и показав всю опасность проводившейся им политики. Перед лицом безмерной нацистской угрозы большинство французов, веривших в «мир без усилий», не поняло «благотворности риска». Эта в своей основе миролюбивая страна, продолжает Иден, понимала, что в этом деле пацифизма недостаточно, и изыскивала метод действий, который получил бы одобрение общественности, не вызывая опасности войны. Такого метода не было.
Оглушенные германским ударом, который обрушился на них в субботу 7 марта, французы в нерешительности: они проиграли. Склонив голову перед судьбой, они пойдут дорогой войны и поражения.
24*
Н. Н. ЯКОВЛЕВ
О
ФРАНКЛИН Д. РУЗВЕЛЬТ И
АМЕРИКАНО-СОВЕТСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО 1941 -1945 гг.
За истекшие 20 лет советскими историками подробно изучены основные проблемы взаимоотношений внутри антигитлеровской коалиции. Однако в известной степени все еще существует пробел — уделяется недостаточное внимание изучению мотивов, которыми руководствовался Ф. Рузвельт в своей политике в отношении Советского Союза. В настоящем сообщении делается попытка в какой-то мере восполнить этот пробел.
Важнейшим документом, проливающим свет на американскую политику в отношении СССР в годы Великой Отечественной войны, являются рекомендации, исходившие от «весьма высокопоставленного военного стратега США», озаглавленные «Позиция России» и представленные Г. Гопкинсом на Квебекской конференции Ф. Рузвельта и У. Черчилля в августе 1943 г. Документ гласил: «По окончании войны Россия будет занимать господствующее положение в Европе. После разгрома Германии в Европе не останется ни одной державы, которая могла бы противостоять огромным военным силам России. Правда, Великобритания укрепляет свои позиции на Средиземном море против России, что может оказаться полезным для создания равновесия сил в Европе. Однако и здесь она не будет в состоянии противостоять России, если не получит соответствующей поддержки.
Выводы из вышеизложенного ясны. Поскольку Россия является решающим фактором в войне, ей надо оказывать всяческую помощь и надо прилагать все усилия к тому, чтобы добиться ее дружбы. Поскольку она, безусловно, будет занимать господствующее положение в Европе после поражения держав оси, то еще более важно поддерживать и развивать самые дружественные отношения с Россией.
Наконец, наиболее важным фактором, с которым должны считаться США в своих отношениях с Россией, является война на
372
Тихом океане. Если Россия будет союзником в войне против Японии, война может быть закончена значительно быстрее и с меньшими людскими и материальными потерями. Если же войну на Тихом океане придется вести при недружественной или отрицательной позиции России, трудности неимоверно возрастут и операции могут оказаться бесплодными».
Происхождение Квебекского документа до сих пор не установлено в Соединенных Штатах, что дало повод буржуазным историкам высказывать самые различные предположения. Лица, настроенные против Франклина Д. Рузвельта, сделали из этого документа первоклассный детектив. Некий Д. Крокер, юрист из штата Калифорния, в своей книге, посвященной политике Ф. Рузвельта, предъявил ему обвинение по всем канонам американского уголовного права. «Если бы сборище крупнейших деятелей в Квебеке не имело иного raison d’etre, то одной возможности для Гарри {Гопкинса] вручить документ уже было бы достаточно. Американской общественности было суждено узнать о нем лишь после смерти Рузвельта и Гопкинса, однако то было высокомерное заявление о политической линии, имевшей далеко идущие последствия для будущего страны. Авторство документа никогда не было установлено. Указывалось, что он исходит от «весьма высокопоставленного военного стратега США», следовательно, кто-то в армии либо составил его, либо согласился с ним. Слово «высокопоставленный» имеет в виду комитет начальников штабов, прилагательное «весьма» очевидно подтверждает это. Однако выражение «весьма высокопоставленный» может также означать главнокомандующий. В любом случае документ — образец того, как следует писать «военно-стратегические оценки». Поэтому нет ничего удивительного в том, что происхождение документа осталось тайной и что никто не борется за лавры автора».
Если вспомнить, что по конституции США главнокомандующим вооруженными силами является президент, тогда очевидно, что Д. Крокер пытается закрепить авторство за Франклином Д. Рузвельтом. Сделав это, он продолжает: «Американский народ, живший в сгущавшихся миазмах пропаганды, исходившей из Белого дома, совсем не понимал того, что видели Рузвельт и Гопкинс в своем магическом кристалле — господство коммунистической России в Европе. Этот мрачный апокалипсис потряс бы нацию. Разве ради этого шли на жертвы? Об апокалипсисе не вещали по радио, о нем говорилось в секретном документе, спрятанном в кармане Гарри, который был вытащен и показан нескольким избранным. Эта перспектива не была мрачной для Гарри и его хозяина, которые продолжали, как околдованные, «оказывать всяческую помощь» для того, чтобы апокалипсис стал реальностью».
Эта точка зрения имеет очень широкое хождение на Западе. Ее, например, пропагандирует американский историк Ф. Виттмар, правда, приписывающий авторство документа «загадочному мол
373
чальнику» генералу Д. Маршаллу. Английский генерал и публицист Д. Фуллер настаивает, что, учитывая советскую победу на Волге, «совершенно невозможно поверить: на первой Квебекской конференции оказалось возможным обсуждать и одобрить политику в отношении России как изложенную в документе Гопкинса».
На взгляд Д. Фуллера, принятие этой политики «с точки зрения западных союзников означало, что война утрачивала свою политическую цель и, следовательно, было абсурдом продолжать ее». Квебекский документ «продемонстрировал слепое доверие к мотивам России, которое можно объяснить только невежеством Рузвельта и Черчилля относительно ее истории или трансом, в который их погрузили их собственные просоветские пропагандисты».
Академическая буржуазная историческая наука в США, естественно, не солидаризируется с крайними выводами, однако единодушно усматривает промах в политике, изложенной в Квебекском документе. Пары примеров достаточно, чтобы проиллюстрировать эту тенденцию. Профессор Д. Дэвис, процитировав документ, комментирует: «Основная цель Рузвельта заключалась в том, чтобы выиграть войну с максимальной быстротой. Поэтому он стремился отводить второе место политическим проблемам, следуя традиционной политике Америки: держаться в стороне от европейских дел, отвергать комбинации в плане баланса сил и избегать «обязывающих союзов». Молодой американский историк Д. Спаниер, открывая свою книгу, посвященную рассмотрению внешней политики США после второй мировой войны, Квебекским документом, усматривает в нем корень всех бед Вашингтона в послевоенный период. Сославшись на этот документ, Д. Спаниер заключает: «Американские политики, вероятно, не могли усмотреть в Советском Союзе общепризнанную новую господствующую державу в Европе, заменившую Германию в качестве серьезной угрозы европейскому и мировому балансу сил».
По всей вероятности, спор в США по поводу мотивов Франклина Д. Рузвельта, сотрудничавшего с Советским Союзом, будет продолжаться бесконечно. Едва ли есть необходимость обращаться ко всем перипетиям дискуссии, однако полезно и поучительно выяснить, почему Ф. Рузвельт пришел к решению, зафиксированному в Квебекском документе. По авторитетному свидетельству Р. Шервуда, «эта оценка, безусловно, имела большое значение, поскольку ею руководствовались, когда принимались решения в Тегеране и значительно позднее — в Ялте». Добавим — и в Потсдаме.
374
♦ ♦ ♦ ♦ ♦
В истории современных международных отношений есть факты, которые стали столь широко известны, что о них говорится без ссылки на источник. Вероятно, публичное высказывание сенатора Г. Трумэна 23 июня 1941 г. принадлежит к их числу. Тогда он сказал: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают как можно больше, хотя я не хочу победы Гитлера ни при каких обстоятельствах». Эта впечатляющая цитата многократно приводилась советскими историками и публицистами, характеризовавшими отвратительный облик миссурийского сенатора, впоследствии президента США, а также демонстрировалась в качестве доказательства цинизма и злонамеренных замыслов реакционных сил Америки. Вопрос о том, в какой мере мнение Г. Трумэна отражало государственную политику Соединенных Штатов, остался, однако, открытым, как игнорировался и известный факт — сенатор был одним из самых верных сторонников «нового курса» администрации.
23 июня 1941 г. военный министр Г. Стимсон и морской министр Ф. Нокс обратился к президенту. Г. Стимсон после совещания с командованием армии доложил его выводы так: «Мы должны действовать быстро и преодолевать опасность, сопряженную с первыми шагами, прежде чем Германия высвободит ноги из русской трясины... Этот шаг Германии почти напоминает дар провидения. Эта последняя иллюстрация честолюбия и вероломства нацистов открывает для нас широкие возможности выиграть битву в Северной Атлантике и обеспечить защиту нашего полушария в Южной Атлантике». Ф. Нокс: «Гитлеру потребуется от шести недель до двух месяцев, чтобы расправиться с Россией. На мой взгляд, мы не должны упускать этих месяцев, не нанеся сильного удара, чем раньше, тем лучше».
Главнокомандующий военно-морским флотом США адмирал Г. Старк действовал еще энергичнее. «В ближайшие сорок восемь часов после того, как возникла эта ситуация в России,— писал он спустя месяц,— с одобрения морского министра я отправился к президенту и заявил..., что мы должны, не теряя ни минуты, воспользоваться психологической обстановкой, созданной русско-германским столкновением, начать немедленно эскортирование (конвоев в Атлантике.—Авт.) и заявить об этом, приступить к защите Западной Атлантики в широких масштабах. Такое заявление, за которым немедленно последуют наши действия, почти наверняка вовлечет нас в войну, и я считаю каждый день промедления с вступлением в войну опасным». Министр внутренних дел Г. Икес писал Ф. Рузвельту 23 июня: «Если мы не вступим в войну сейчас, мы окажемся без единого союзника в мире, когда придет наш черед». Его поддержал министр финансов Г. Моргентау.
375
Американские штабы исходили из того, что, разгромив Советский Союз, Германия к 1943 г. станет непобедимой. Жуткие перспективы не испугали оптимиста Франклина Д. Рузвельта. Он верил в силы Советского Союза и поэтому, отклонив предложения о вступлении США в войну, поручил командованию вооруженных сил разработать «Программу Победы». Для ориентировки командующих Рузвельт написал им два директивных письма — 9 июля и 30 августа 1941 г. Содержание писем, как сообщают официальные американские историки Р. Лейтон и Р. Коакли, специально изучавшие этот вопрос, сводилось к следующему: «Независимо от того, вступят США в войну или нет, они будут служить главным образом арсеналом для народов, активно сражающихся против держав оси».
В письме 30 августа Ф. Рузвельт настаивал: «Материальные ресурсы, имеющиеся у США и их друзей, в достаточной степени превосходят ресурсы держав оси, что обеспечивает неизбежное поражение последних». Экскурс президента в область военной стратегии вызвал серьезное возражение у военных. Начальник оперативного отдела штаба армии генерал Джероу писал: «Глупо предполагать, что нам удастся побить Германию простым превышением выпуска продукции».
В начале сентября 1941 г. штабы представили свои расчеты «Программы Победы». Они указали, что США должны приступить к строительству армии, насчитывающей 8,8 млн. человек, в составе 215 дивизий, из них 61 бронетанковая, имея в виду в самом ближайшем времени вступить в войну с Германией. «Командование армии и флота,— писал Стимсон,— едино в своем убеждении, что если США не вступят в войну, Англия и ее союзники не смогут сокрушить Германию, а сопротивление Англии не может продолжаться бесконечно, какие бы усилия в области промышленного производства мы ни приложили».
«Программа Победы» была включена в меморандум, представленный командованием вооруженных сил правительству 11 сентября 1911 г. и явившийся плодом двухлетней работы американских штабов. Они подчеркнули, что исход германского наступления против СССР представлялся «все еще неясным», высказались за помощь вооружением и снаряжением Советской Армии. Однако, исходя из своих оценок о вероятности успеха Германии, штабы решительно высказались: «Мы должны быть готовы схватиться с Германией и в бою нанести поражение ее вооруженным силам».
Надежды американского генералитета на то, что будет вынесено решение об участии США в войне, ио оправдались. На совещании в Белом доме 22 сентября 1941 г. было решено с марта 1942 г. передавать большую часть производимого в США вооружения п снаряжения противникам держав оси, что подрывало возможность строительства армии в размере 215 дивизий. Отныне, констатировал генерал Джероу, программа развертывания армии
376
основывалась на «довольно туманной государственной политике, еще не было ясно, в какой мере наше правительство намеревалось связать себя обязательствами в отношении использования вооруженных сил». Таким образом, подводят итог Р. Лейтон и Р. Коак-ли, «накануне Пирл-Харбора представлялось, что вклад Америки в войну будет заключаться в поставках оружия, но не в посылке армий».
Именно такой курс наметил Ф. Рузвельт, и все усилия американской политики были направлены на то, чтобы обеспечить его успех. Не вина Вашингтона, что страна оказалась в войне,— американское правительство не могло предотвратить вооруженного нападения Японии на США. Пришлось воевать.
В ходе коалиционной войны против держав оси Советский Союз явил миру исполинскую мощь, вынес основное бремя вооруженной борьбы против гитлеровской Германии. Победы Советских Вооруженных Сил на Волге в 1942/43 г., под Курском летом 1943 г. наглядно продемонстрировали, что Советский Союз способен собственными силами довести войну до победного конца. Коренные изменения в силах внутри антифашистской коалиции поставили американскую политику в отношении Советского Союза на реалистическую основу. Именно в этой обстановке появился Квебекский документ. Ф. Рузвельт и его военные советники ясно осознали, что иного пути, чем укрепление отношений с Советским Союзом, для США нет.
10 августа 1943 г. Г. Стимсон представил президенту развернутые рекомендации относительно последствий для США дальнейшей затяжки открытия второго фронта. Он писал: «В свете послевоенных проблем, перед которыми мы встаем, паша позиция мне... представляется крацне опасной. Мы, как и Великобритания, дали ясное обязательство открыть второй фронт. Не следует думать, что одна из наших операций, являющихся булавочными уколами, может обмануть Сталина и заставить его поверить, что мы верпы своим обещаниям». Рузвельт, свидетельствует Г. Стим-сои, прочитав документ, заявил, что «я выразил выводы, к которым он сам пришел».
Ранней осенью 1943 г. руководящие круги США осознали крайне неприятный для себя факт: американские политические возможности были производными от военных возможностей. Если в Квебекском документе эта мысль была выражена нс слишком отчетливо, то в процессе подготовки к Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Англии она была детализирована. 18 сентября 1943 г. комитет начальников штабов утвердил инструкции генералу Дину, главе военной миссии прп делегации США, отправлявшейся в Москву. Основная функция генерала Дина, указывалось в инструкциях, подчеркивать главе делегации Хэллу «неразрывную связь между политическими предложениями и военными возможностями»
377
Командованию американских вооруженных сил роль Советского Союза в ходе и исходе коалиционной войны представлялась следующим образом: «Оно считало, что после разгрома Германии могучая советская военная машина будет господствовать к востоку от Рейна и Адриатического моря и Советский Союз сможет осуществить любые желательные ему территориальные изменения в Центральной Европе и на Балканах. В то же время продолжение полного сотрудничества с СССР в войне против Германии было кардинально важно для достижения основных стратегических целей США — скорейшего разгрома Германии. Если бы Советский Союз вышел из войны, а германская военная машина осталась в основном в сохранности, англо-американские операции на континенте оказались бы неосуществимыми и усилия в войне против Германии должны были бы ограничиться лишь воздушным наступлением. В равной степени полное участие СССР в войне против Японии после поражения Германии имело величайшее значение, чтобы добиться быстрого и решительного сокрушения Японии и меньшей ценой для США и Англии».
Если иметь в виду эти соображения, развитые в сверхсекретных документах американских штабов, тогда можно в должной исторической перспективе представить причины, по которым правительство США шло на согласованные с СССР решения по политическим вопросам на межсоюзнических конференциях в Москве, Тегеране и Потсдаме.
Наступление Советской Армии, вселявшее надежды исстрадавшимся народам, повергло в панику реакционные круги. Обсуждались различные планы, имевшие целью ограничить рост демократии в мире. Антисоветские замыслы разбивались об один непреложный факт — Советский Союз являлся сильнейшей военной державой мира. Историку пока недоступны многие американские документы, однако, вне всякого сомнения, на заключительном этапе войны в определенных кругах в Вашингтоне вынашивались далеко идущие планы против СССР. Иначе как объяснить появление приводимого ниже документа — рекомендаций комитета начальников штабов США от 16 мая 1944 г., подписанных адмиралом Леги и адресованных государственному секретарю Хэллу:
«Очевидно, что не может вспыхнуть мировая война или вообще большая война, в которой с каждой стороны не будет одна или больше великих военных держав. Но с завершением нынешней войны в обозримом будущем будет только три таких державы — США, Англия и Россия. Поскольку в высшей степени невероятно, чтобы Англия и Россия или одна Россия выступили против США, очевидно, в любом мировом конфликте в обозримом будущем Англия и Россия останутся в противоположных лагерях.
Оценивая возможности такого рода, следует иметь в виду соображение первостепенного значения: недавнее феноменальное раз
378
витие до сих пор дремавших военных и экономических сил России, что окажет, несомненно, эпохальное воздействие на будущее соотношение международных политических и военных факторов, и это воздействие еще достигнет своего полного размаха в соответствии с ресурсами России. В противоположность этому ряд факторов способствовал уменьшению военной и экономической мощи Англии и серьезно подорвал, если не исключил, ее возможность оказывать эффективное военное противодействие России на континенте, за исключением, быть может, оборонительных операций в районах, прилегающих к Атлантике. В случае конфликта между этими двумя державами разница в военных силах, которые они могут выставить на континенте в нынешних условиях, окажется столь большой, что ее не сможет выправить наше вмешательство на стороне Англии. Приняв в расчет соответствующие военные факторы — экономику, людские ресурсы, географическое расположение и особенно нашу способность перебросить силы через океан и решительно использовать их на континенте, мы сможем успешно защитить Англию, однако мы не сможем в нынешних условиях сокрушить Россию. Другими словами, мы окажемся в войне, которую мы не сможем выиграть, хотя сами Соединенные Штаты не рискуют поражением и оккупацией.
Очевидно поэтому, что Соединенные Штаты должны ныне и в дальнейшем употреблять все усилия и использовать все свое влияние, дабы не допустить возникновения описанной ситуации и поощрять дух взаимного сотрудничества между Англией, Россией и нами».
Как видим, члены комитета начальников штабов мыслили реалистически, а пространность самих объяснений является верным критерием давления, которое, очевидно, оказывали крайне реакционные силы с целью заставить правительство Ф. Рузвельта отойти от политики сотрудничества с Советским Союзом. Трудно поверить, чтобы занятые по горло военными делами командующие вооруженными силами США составили этот документ без острой необходимости. Во всяком случае рекомендации комитета начальников штабов от 16 мая 1944 г. были подтверждены накануне Ялтинской конференции. Они были также включены в инструкции Государственного департамента американской делегации на конференции в Потсдаме от 4 июля 1945 г.
Так, признав в Квебеке определяющее значение размеров военной мощи для политических возможностей США, американское правительство менее чем через год пришло к выводу, что победы Советского Союза создали равновесие в силах между двумя величайшими державами современности.
В послевоенные годы буржуазные историки и публицисты но устают доказывать, что правительство Ф. Рузвельта всю войну не понимало ее политических аспектов. Весьма влиятельный американский историк Г. Моргентау категорически заявляет: «Основ-
379
нал ошибка, определившая все индивидуальные просчеты, допущенные к концу второй мировой войны и непосредственно после нее, заключалась в том, что игнорировалось положение Карла фон Клаузевица — война есть продолжение политики иными средствами». Эта точка зрения нашла горячих приверженцев в Англии; ее всячески пропагандировал У. Черчилль, и английская официальная критика военного руководства США по существу сводится к этому. Главным пунктом обвинения стали решения, принятые Ф. Рузвельтом в Ялте.
Критики, однако, упускают из виду, что иного для США дано не было. М. Мэтлофф, автор одного из томов 96-томной официальной истории армии США в войне, разъясняет: «Хотя американский комитет начальников штабов и английский премьер-министр действовали на разных уровнях и их взгляды относительно соответственной важности военных целей по сравнению с политическими на заключительном этапе войны в Европе не совпадали, премьер-министр был не одинок в понимании, что поражение Германии может оставить Советский Союз господствующей державой в Европе». И М. Мэтлофф приводит рекомендации комитета начальников штабов Хэллу от 3 августа 1944 г., где развивается уже известный нам тезис — по окончании войны «в мире произойдут изменения в соответственной военной мощи государств, которые можно сравнить за минувшие 1500 лет лишь с падением Рима... Только США и СССР останутся первоклассными военными державами... Относительная мощь и географическое положение этих держав исключают возможность поражения одной от другой, даже если данная держава выступит в союзе с Британской империей».
В этих рамках и развивалась американская внешняя политика, которая лимитировалась размерами военной мощи Соединенных Штатов. Политический реализм Франклина Д. Рузвельта, лежавший в основе его политики военного сотрудничества с СССР, определялся ясным пониманием соотношения сил внутри победоносной антигитлеровской коалиции. В этом суть американской позиции на Ялтинской конференции.
Когда в наши дни те или иные деятели па Западе обрушиваются со злобными филиппиками на Франклина Д. Рузвельта, чернят его за политику сотрудничества с Советским Союзом, они забывают или пребывают в счастливом неведении, что именно за это в свое время клеймил президента США А. Гитлер. Рузвельт был одной из излюбленных мишеней для нападок бесноватого фюрера. В последние месяцы перед разгромом Германии Гитлер в кругу приближенных неоднократно обращался к политике Рузвельта. 24 февраля 1945 г. Гитлер говорил: «Скоро американцы поймут, что Рузвельт, которого они обожают, как идола на глиняных ногах, этот жидовствующий деятель в действительности злодей — как с точки зрения США, так и всего человечества. Он повел их 380
по чуждой им дороге и в особенности — он* заставил их принять активное участие в конфликте, который совершенно их не касается. Если бы американцы обладали хоть минимальным политическим инстинктом, они остались бы в своей блестящей изоляций, удовлетворившись ролью арбитра в конфликте. Если бы они были хоть немного более зрелыми и опытными, они бы вне всякого сомнения осознали, что наилучший курс в их интересах — прочно окопаться со взорами, устремленными к разоренной Европе, придерживаясь бдительного нейтралитета... Бросить их в центр грызни, как сделал это преступник Рузвельт, было чистейшим безумием».
Фюрер гибнувшего Третьего рейха в эти последние месяцы перевоевывал перед своими приближенными проигранную войну. Он пытался задним числом начертать за США тот курс, который был бы выгоднее Германии. Его тогдашние хлопоты понятны; но чего добивается в наше время отставной американский генерал А. Ведемейер, который в своей книге пишет: «Если бы мы следовали политике, рекомендованной бывшим президентом Гувером, сенатором Тафтом и другими патриотическими американцами, мы бы, по-видимому, должны были остаться в стороне, пока наше вмешательство не смогло обеспечить справедливый и длительный мир, вместо того чтобы оказывать безоговорочную помощь коммунистической России. И если бы после нашего вступления в войну Рузвельт и Черчилль не стремились к уничтожению Германии, что было равносильно ликвидации баланса сил на континенте, мы, возможно, не сражались бы напрасно... Вместо того чтобы стремиться восстановить баланс сил в Европе, что было постоянной целью британской политики в течение более 300 лет, Черчилль искал уничтожения Германии и тем самым дал России возможность господствовать в Европе. Глупость Черчилля, игнорировавшего заветы его предков и давшего возможность своим страстям подавить рассудок, можно сравнить только с поведением Рузвельта, предавшего забвению рекомендации Джорджа Вашингтона своим потомкам в ведении внешних дел».
Налицо полное сходство аргументации, различие разве в том, что Гитлер выражался куда более колоритнее,— своей пропаганде, например, он давал указание «по всем радиостанциям возможно чаще говорить о пьянице Черчилле и преступнике Рузвельте».
Что бы ни говорили в наше время критики политики Франклина Д. Рузвельта, они не могут зачеркнуть боевого содружества СССР и США в годы второй мировой войны, подвига советского народа в борьбе против общего врага. Как сказал Л. Джонсон в палате представителей конгресса США 7 мая 1947 г., «будучи американцем, я смиренно благодарен за Сталинград и я чту память людей, сражавшихся и отдавших там жизнь за меня и за вас».
381
Рузвельт на основании опыта 1941—1945 гг. был твердо убежден, что возможны нормальные отношения между СССР и США в послевоенном мире. Когда одного из ближайших соратников Рузвельта С. Уэллеса попросили дать интервью для специального исследования мотивов президента в области внешней политики, он сообщил: «Рузвельт знал о пропасти, разделяющей западную и восточную цивилизации. Существуют чудовищные различия в языке, религии, политике, идеологии и культуре. Однако он был убежден в возможности сотрудничества... Он знал, что марксизм объявил беспощадную войну капитализму, однако он не верил в то, что идеология может определять поступки людей. Война идеологий, по мнению Рузвельта, в основном ограничится книжными спорами».
От окончания второй мировой войны нас отделяют два десятилетия. Мир претерпел громадные изменения, но в историю вошел яркий пример сотрудничества государств с различным социальным и экономическим строем в 1941—1945 гг. Апофеозом этого сотрудничества явилось соединение советских и американских войск на Эльбе 25 апреля 1945 г.
В десятую годовщину этого исторического события нынешний президент США Л. Джонсон сказал: «Важность встречи на Эльбе выходит далеко за рамки ее военного значения. Впервые с тех пор, как большевики захватили власть в России, простые русские люди встретились с американцами как друзья... Все воспоминания об этой исторической встрече свидетельствуют о ее дружественном характере... Люди, победившие фашизм, взволнованно беседовали друг с другом на своих различных языках. Они не могли понять слов, но это не имело значения,— они понимали чувства, что значило многое... Прекрасный порыв энтузиазма, проявившийся на мосту в Торгау, исчез, когда подули леденящие ветры холодной войны. Но один факт был установлен навсегда: народы мира могут решать проблемы мира. Они хотят жить в согласии и дружбе».
Франклин Д. Рузвельт был буржуазным политиком, плоть от плоти класса капиталистов; однако он объективно оценивал мир, понимал, что могут и чего не могут США. Он видел, что дорога к Эльбе была единственно возможным путем для его страны.
М. МИХОВ
(Народная Республика Болгария)
О
ВЕЛИКИЕ ДЕРЖАВЫ И БОЛГАРИЯ В НАЧАЛЕ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Ориентация царской Болгарии на гитлеровскую Германию началась еще до второй мировой войны. Но роковые для нее окончательные решения были приняты в начальный период самой войны. При этом болгарское фашистское правительство, опиравшееся на военщину внутри страны и проводившее крайне реакционный внутриполитический курс, приняло эти решения вопреки воле подавляющего большинства народа. В то время широкие массы под руководством Болгарской рабочей партии вели борьбу за мир, за соблюдение полного нейтралитета, за взаимопонимание и добрососедские отношения с соседними балканскими народами, за политику опоры на великий Советский Союз, который был тогда невоюющей страной.
Исключительно важное значение имеет изучение проблемы отношений великих держав с Болгарией в этот период, как части общей проблемы международных отношений в первый период второй мировой войны. В той или другой степени в исторической литературе она рассмотрена. Значительный вклад в разработку этой проблемы внесли советские историки1. Независимо от тенденциозного подбора материалов, в некоторых западных публикациях есть также значительное количество данных, имеющих науч-
1 М. Е. По зо л о тин. Германская агрессия в Болгарии (1941).— «Ученые записки Академии общественных наук». М., 1948; И. Н. Чемпалов. Политика англо-французского блока на Балканах накануне и в начале второй мировой войны (октябрь 1938 —июнь 1940 г.).—«Ученые записки Уральского государственного университета им. А. М. Горького». Свердловск, 1957; «Борьба Болгарской рабочей партии против вовлечения страны в войну (1X1939—V 1940 гг.).».—В сб. «Из истории рабочего и коммунистического движения в зарубежных странах». Свердловск, 1963; В. Г. Трухановский. Англо-советские отношения в начале второй мировой войны.— «Международные отношения. Политика. Дипломатия». М., 1964; А. М. Н е к р и ч. Внешняя политика Англии. 1939-1941. М., 1963.
383
пое значение. Со своей стороны, болгарские историки рассматривали эту проблему в ряде монографий. В одной из них подробно освещаются болгарско-советские отношения и попытки СССР предотвратить гитлеровскую агрессию на Балканах2, в других — рассматривается вся внешняя политика Болгарии в этот период 3. Наиболее полно этот вопрос разработан в труде советского историка Л. Б. Валева «Болгарский народ в борьбе против фашизма» (Москва, 1964).
ф *	*	*	*
Когда началась вторая мировая война, в Болгарии разгорелась острая политическая борьба вокруг вопроса о будущей внешней политике страны. Фашизированная и прогерманская часть буржуазии разжигала шовинистические страсти и упорно стояла за ориентацию на гитлеровскую Германию. Другая часть буржуазии была настроена в пользу сотрудничества с англо-французским блоком. Но обе эти буржуазные группировки были солидарны в одном: ненавидя страну социализма, они единодушно отбрасывали какую бы то ни было мысль о дружбе с Советским Союзом. Между тем болгарский народ — в силу исторических традиций, а также положения Советского Союза как невоюющей страны,— относился к нему с самой большой симпатией. Делая выводы из судьбы, которая постигла многие небольшие нейтральные государства Европы, Болгарская рабочая партия выступала за дружбу с СССР, за укрепление болгарского нейтралитета при его поддержке.
Отношение великих держав к Болгарии ко времени возникновения войны определялось соответственно как основной их внешнеполитической линией в общеевропейском масштабе, так и конкретными условиями, создавшимися на Балканах накануне войны. Как известно, еще до войны гитлеровской Германии удалось захватить ключевые позиции в болгарской экономике и — в значительной степени благодаря клиринговым соглашениям — поставить Болгарию в положение зависимой страны.
2 М. Михов. Борбата па СССР за мир па Балкапите в пачалото па втората световна война и България.— «Военно-исторический сборник», кп. 4. София, 1953; Он же. Борбата на СССР за предотвратяване на хитле-ристиката агресия на балканите по вроме на втората световна война.— «Военно-исторический сборник», кн. 1. София, 1954.
3 Г. С т е ф а н о в. Външната политика на България от началото на втората световна война до присъединявапето към Тристранпия пакт (1939— 1941).—«Годишник на Софийския университет. Юридически факултет», т. XIX. София, 1958; Д. Маше в. Външната политика па България в вавечерието на втората световна война и след нейното започвапе до 1 март 1941 година (октомври 1938 —март 1941 г.). Автореферат на диссертация за получаваие научна степей кандидат на иравните науки. София, 1964
384
Политика уступок фашистским агрессорам, проводимая западными государствами в антисоветских расчетах, значительно облегчила усиление германской экспансии в балканских странах. Незадолго до вторжения гитлеровских войск в Польшу лорд Галифакс уверял германского посла в Лондоне Дирксена, что британское правительство признает за Германией «преимущественные права на юго-востоке Европы и особенно права торговополитического характера» и что «там Англия будет заниматься торговлей только в скромных масштабах». В то же время Англия заверяла агрессора, что она считает Балканы «областью, попадающей в естественную экономическую сферу Германии». Благодаря такой позиции у Германии на Балканах руки оказались развязанными. Гитлеровцы использовали реваншистские домогательства властвующей в Болгарии фашистской клики. Когда гитлеровская Германия начала войну в Европе, она была уверена в прочности своих позиций в Болгарии. Болгарское правительство по разным поводам почти открыто декларировало (еще за несколько месяцев до войны) свою поддержку Германии, несмотря на официальное провозглашение «нейтралитета». Подписанием так называемого пакта о вечной дружбе между Болгарией и Югославией в 1937 г. Германия нанесла сильный удар по французской системе безопасности в Центральной и? Юго-Восточной Европе и ослабила Балканскую антанту. Остались безуспешными все попытки западных держав привлечь Болгарию к Балканской антанте, начиная с заключения Солунского соглашения и кончая Бухарестской сессией Балканской антанты в феврале 1939 г. Самым большим препятствием были требования правительства Киосейванова о возвращении Болгарии территорий, отнятых у нее в 1913 г.
В апреле 1939 г. Англия и Франция дали гарантии военной помощи Греции и Румынии, а через месяц после этого заключили двухстороннее соглашение о взаимной помощи с Турцией. Эти шаги были направлены не только и не столько против Германии, сколько против Советского Союза. В это время уже был задуман англо-французский план создания единого антисоветского фронта империалистических государств и направления гитлеровской агрессии на Восток, против СССР. По этому плану Балканы должны были играть важную роль в подготовке нападения на Советский Союз с юга; выполнение этого плана возлагалось на ближневосточную армию генерала Вейгана.
Так над Болгарией нависла военная опасность еще накануне войны. Единственной спасительной политикой в тот момент для Болгарии могла быть лишь политика мира и нейтралитета, опиравшаяся на поддержку СССР. Однако, исходя из своих классовых интересов, монархо-фашистские правители Болгарии долгое время после восстановления дипломатических отношений с СССР не делали ничего существенного для расширения и развития хозяйственных и культурных связей между нашими странами.
25 Заказ MJ094
385
Создавшаяся непосредственно перед второй мировой войной напряженная обстановка на Балканах, в особенности англо-французские гарантии Греции и Румынии, заставили правительство Киосейванова выступить с заявлением, что оно имеет с СССР лояльные и даже дружественные отношения. Это заявление было лишь фразой. Встреча В. П. Потемкина с Киосейвановым и миссия генерала Бойдева в Москву не внесли никаких изменений в болгаро-советские отношения. Болгарское фашистское правительство продолжало стоять на позициях предательства национальных интересов страны.
Выражая чаяния народа, Болгарская рабочая партия выдвинула свою внешнеполитическую программу, которая провозгласила сохранение мира на Балканах и дружбу с СССР единственно эффективным путем к обеспечению национальных интересов страны и независимости балканских народов. «Внешняя политика Болгарии,— говорилось в одном воззвании партии,— должна быть обращена не к фашистской Германии, не к поджигателям войны — Гитлеру и Муссолини, а к приверженцам мира, к Советскому Союзу».
Выступая против присоединения как к Германии, так и к англо-французскому блоку, партия требовала энергичной поддержки движения за создание общебалканского оборонительного блока против фашистской агрессии. «Идеи балканского блока,— писал в 1939 г. Василь Коларов,— полностью отвечают насущным нуждам и жизненным интересам всех балканских народов. Народам балканских стран становится все яснее, что если им не удастся устранить свои внутренние разногласия и сплотиться в едином блоке против внешней агрессии, то они неизбежно станут жертвой фашистских агрессоров и их постигнет участь Чехословакии и Албании. В отличие от блока балканских монархических правительств под эгидой империалистических государств это должен быть блок балканских народов, в рамках которого можно создать условия для мирного разрешения всех спорных вопросов».
Борьба Болгарской рабочей партии не смогла изменить политику продавшейся гитлеровцам болгарской буржуазной верхушки. Именно поэтому огромная часть народа уже тогда готовилась к будущим политическим битвам под лозунгом «Мир, балканское единство, дружба с СССР».
Симпатии к Советскому Союзу непрерывно росли. Конечно, влияние России, Советского Союза в Болгарии было традиционным. Но теперь, после начала войны, оно получило новые стимулы. Особенно благотворным в этом отношении было заключение советско-болгарского торгового договора в январе 1940 г. В болгарской исторической литературе единодушно подчеркивается, что это была не просто торговая сделка. Оказывая Болгарии экономическую помощь в довольно тяжелый для нее момент, когда она в обстановке войны ниоткуда не могла получить сырье, Совет-
386
ский Союз стремился уберечь ее от дальнейшего политического закабаления агрессором. Однако западные державы встретили советско-болгарский торговый договор враждебно. Правительство Киосейванова поспешило заверить, что в данном случае вопрос не касается какого-либо политического сближения.	*
Интересно отметить, что болгарский посланник в Москве, которого никак нельзя заподозрить в симпатиях к СССР, был вынужден признать, что договор являлся успехом и что Советский Союз «показал миру мирное и конструктивное дело. Соглашения с Болгарией,— продолжает он,— не имеют политического характера, но каждому было ясно, что на параллелизм в политике можно рассчитывать».
В период «странной войны» не отмечалось какого-либо изменения в политике англо-французского блока в отношении Болгарии в сравнении с его политикой до войны. Западные державы еще раз попытались привлечь Болгарию на сторону Балканской ан-танты, но встретили сопротивление некоторых балканских стран. При этом снова вместо усилий по созданию антигитлеровской коалиции на Балканах западные государства домогались создания антисоветской балканской коалиции. Балканский блок с его антисоветской направленностью был крайне непопулярным в Болгарии. Правящие круги Англии и Франции по-прежнему больше опасались симпатий болгарского народа к России, чем содействия, оказываемого агрессору профашистской кликой Филова.
Показательно отношение государств к Болгарии в связи с так называемым добруджанским вопросом.
Гитлеровская Германия, занятая войной на Западе, использовала вопрос о Добрудже в качестве разменной монеты в торге то с Румынией, то с Болгарией. Имеется достаточно документов, которые показывают, что гитлеровская Германия, которую позднее филовы расхваливали как «освободительницу» Добруджи, до июня 1940 г. отнюдь не была склонна уладить этот вопрос, который по вине болгарской и румынской буржуазии обострял отношения между Болгарией и Румынией и мешал созданию обстановки взаимопонимания на Балканах. Так, всего за несколько месяцев до Крайовского соглашения болгарский посланник в Берлине доносил своему правительству, что «до тех пор, пока продолжается война и Румыния выполняет свои экономические обязательства в отношении Германии, в особенности как поставщик нефти, мы не можем ожидать инициативы или посредничества с германской стороны в вопросе об удовлетворении нашего требования Добруджи у Румынии».
На основании опубликованных и неопубликованных документов в научной литературе единодушно принято считать, что решение добруджанского вопроса посредством мирного соглашения в 1940 г. было достигнуто благодаря дипломатической поддержке Советского Союза. При этом видно, что, добиваясь вмешательства
25*
387
Гитлера, клика Филова хорошо усвоила манеру своих господ — манеру пугать «большевистской опасностью».
В научной литературе принята концепция, что эти шаги советской дипломатии были направлены к мирному разрешению национальных вопросов на Балканах, к созданию условий для образования единого фронта балканских народов против агрессии Гитлера. Однако болгарская фашиствующая буржуазия использовала вопрос о Добрудже для того, чтобы еще крепче привязать страну к Германии.
Выражая мнение английских правящих кругов, посланник в Софии Ренделл сообщил в середине июля 1940 г., что «в своих действиях Англия сегодня более свободна, чем вчера, так как она больше не связана с Францией и ее антиревизионистскими идеями». А за день до Зальцбургской встречи для обсуждения добруд-жанского спора бюллетень английской миссии в Софии «Британские новости» сообщил, что «английские руководящие круги считают, что болгарские требования вполне справедливы».
Вмешательство Гитлера в «улаживание» территориальных споров в Восточной Европе именно после разгрома Франции не было случайным. Это показывает, что внимание агрессора было переключено на Балканы и на Советский Союз. Гитлеровцы приступили к разработке плана «Барбаросса». Предстояло осуществить операцию «Марица». Для стран юго-востока Европы, в том числе и для Болгарии, наступали роковые дни.
Готовя войну против СССР, гитлеровская Германия стремилась полностью обеспечить свой южный фланг. Ей нужны были новые военные базы. И самое главное — Германия нуждалась в новых союзниках, так как боялась, по словам Георгия Димитрова, сказанным им за несколько месяцев до начала второй мировой войны, что русский орех окажется очень твердым для фашистских зубов.
Одна за другой к Тройственному пакту присоединились Венгрия, Румыния и Словакия; наступила очередь Болгарии и Югославии. Производился нажим и на другие нейтральные страны.
Болгарии предстояло подписать Тройственный пакт 26 ноября 1940 г. Этим решался, как показали последующие события, вопрос о войне на Балканах, о национальной независимости не только болгарского, но и остальных балканских народов. Документальные материалы и исследования показывают, что в то время как в вовлечении некоторых «гарантированных» Англией и Францией стран гитлеровцы не встретили особых трудностей, привлечение Болгарии оказалось очень трудным. Конечно, причиной тому были отнюдь не колебания болгарского фашистского правительства. Причина крылась в энергичном вмешательстве СССР и широко развернувшемся в Болгарии движении против присоединения к Тройственному пакту, за мир, за заключение пакта о дружбе и взаимной помощи с Советским Союзом.
388
Не давая до этого никаких гарантий, учитывая положение в Болгарии и исходя из интересов безопасности Советского Союза, советское правительство послало генерального секретаря нарко-миндела Аркадия Соболева в Софию с конкретными предложениями о заключении пакта о взаимной помощи. Это было уже второе предложение СССР в течение одного года. При этом Советский Союз был готов гарантировать целостность Болгарии.
США и Англия только в декабре 1940 г. и январе 1941 г. предприняли дипломатическую акцию против ввода гитлеровских войск в Болгарию. Однако они ограничились заявлением правительствам балканских стран, что будут воевать до полной победы над гитлеровской Германией, но в тот момент никакой конкретной помощи не предложили. В отличие от этого Советский Союз предлагал конкретное и притом немедленное соглашение. В случае, если советское предложение было бы принято, создавались условия для образования балканского фронта против гитлеровской агрессии. Передовая линия этого фронта должна была бы проходить по меньшей мере по Дунаю. Поддержка со стороны Советского Союза при активном и сознательном участии широких народных масс в войне против гитлеровских сил на Балканах превратила бы эту войну в войну антифашистскую. «Нет сомнения,— говорил позднее Георгий Димитров,— что накануне вторжения германцев на Балканы существовала полная возможность спасти мир в этой части Европы и вместе с тем спасти насущные интересы Болгарии, если бы болгарское правительство приняло во внимание это ясное предупреждение Советского правительства».
Но царское правительство отклонило предложение СССР, и это было тогда вполне объяснимо: во-первых, оно боялось сильного полевения широких народных масс и, во-вторых, оно было уже готово подписать другой пакт — пакт с агрессором.
В литературе считается доказанным, что западные державы поощряли отрицательное отношение болгарского правительства к предложению Советского Союза. Поощрять болгарских правителей к отклонению советских предложений, сделанных в момент, когда Болгария, согласно плану Гитлера, должна была подписать Тройственный пакт и когда решалась судьба всего Балканского полуострова, означало облегчение реализации планов агрессора. Отрицательная позиция западных держав в отношении советского предложения обрекла на пассивность англофильскую и франкофильскую часть болгарской буржуазии, нефашистские партии, которые в другом случае могли бы активно участвовать в борьбе против подписания Тройственного пакта и допуска гитлеровских войск в Болгарию.
На основании некоторых данных, приводимых в исторической литературе, можно утверждать, что английское правительство и в этот момент продолжало платить дань провалившейся уже мюнхенской политике. Существуют также мнения, составленные на
389
основании тонких наблюдений журналистов нейтральных стран в Европе, что Англия облегчала гитлеровскую агрессию на Балканах потому, что английское правительство уже знало о гитлеровских планах войны с СССР. Если это мнение из-за отсутствия прямых документальных данных можно считать преувеличенным, то не менее преувеличенной мы считаем и точку зрения, согласно которой Англия якобы сделала все от нее зависящее, чтобы противодействовать гитлеровскому маршу на Балканы.
Западные державы ничем существенно не помогали «гарантированным» ими балканским государствам, ставшим жертвами гитлеровской агрессии; в то же время и государства Балканского пакта, созданного под покровительством западных держав, не оказали друг другу никакой помощи.
Английский план создания нейтрального блока балканских государств против Германии потерпел провал. Главные причины этого таковы: во-первых, этот блок был задуман первоначально против Советского Союза, а не против Германии, и в сложной обстановке на Балканах не мог быть использован Англией для осуществления ее новых намерений; во-вторых, этот балканский блок был составлен на империалистической основе правительствами, которые боялись (подобно болгарскому правительству) дать оружие в руки народов, единственно способных вести борьбу против гитлеровского агрессора. Вбт почему правительства этих балканских стран, не чувствуя достаточно прочной опоры и напуганные победами Гитлера на Западе, предпочли предать интересы своих собственных народов и обречь их на гитлеровское рабство (Румыния, Югославия, Греция) или пойти на сговор с агрессором (Турция).
То, что западные державы не проводили политики активной защиты Балкан зимой 1940/41 г., более чем ясно. Пока что невоз-можно постичь мотивы этой их пассивности. Во всяком случае есть намеки, вышедшие из-под пера Черчилля, на то, что любое значительное сопротивление Гитлеру на Балканах заставило бы его отказаться от больших планов на Востоке против Советского Союза, о которых его кабинет получил множество сведений.
Дипломатическая акция Советского правительства все же дала определенные результаты. Она привела к более чем трехмесячной отсрочке оккупации Болгарии и, следовательно, ее соседей к югу от Дуная. Имеются документальные данные о том, что отсрочка вступления Болгарии в Тройственный пакт была встречена с облегчением и благодарностью к Советскому Союзу в столице Швеции, на которую гитлеровцы в тот момент оказывали большой нажим.
Важнейшим результатом для Болгарии было то, что советское предложение, сразу же ставшее достоянием народа, дало возможность Болгарской рабочей партии развернуть одну из самых массовых кампаний. Все историки, пользовавшиеся документальными
390
материалами из архивов Народного собрания, совета министров, министерств внутренних и иностранных дел, министерства обороны и других, считают эту кампанию настоящим плебисцитом, показавшим, что народ в своем огромном большинстве был против пакта с Гитлером, выступал за союз с СССР. «В стороне от этого движения,— говорил впоследствии Георгий Димитров,— остались только открыто капиталистические и реакционные элементы двух лагерей: германофильского и англофильского, которых объединяла их общая ненависть к Советскому Союзу и большевизму».
В дни миссии Соболева антифашистское движение за единый фронт в Болгарии в период до гитлеровской оккупации, достигло кульминационного пункта. Болгарская рабочая партия по ряду внутренних и международных причин не смогла использовать накаленную в результате этой миссии политическую атмосферу в стране для свержения предательской клики Филова. Однако единство народа, проявленное в этом руководимом партией движении, было источником, из которого она обильно черпала силы позднее, когда в тяжелые годы вооруженной борьбы создавала Отечественный фронт.
Итак, подкупленная агрессором и парализованная пассивностью западных держав болгарская и вообще балканская буржуазия не могла создать единый антигитлеровский фронт. Этот фронт, как показали дальнейшие события, мог возникнуть и был действительно создан балканскими народами в процессе вооруженной борьбы.
События начала второй мировой войны на Балканах показали — и теперь историческими исследованиями и документальными материалами это подтверждено,— что политика Советского Союза, рабочих и коммунистических партий на Балканах была тогда правильной, так как исходила непосредственно из интересов этих народов.
Балканские народы извлекли нужные уроки из второй мировой войны, Балканы, перестали быть пороховым погребом Европы.
Э. САЛОМАА (Финляндия)
о
ВОВЛЕЧЕНИЕ ФИНЛЯНДИИ
ВО ВТОРУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ
В КАЧЕСТВЕ СОЮЗНИЦЫ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ
В то время, когда фашистская Германия готовилась напасть на Советский Союз, целый ряд малых европейских стран был различными путями вовлечен в этот «крестовый поход». Некоторые страны были оккупированы без сопротивления, в случае надобности применялась сила. Их экономика и — в очень значительной степени — военная машина ставилась на службу этому давно задуманному и в начале лета 1941 г. осуществленному мероприятию. Присоединение Финляндии к фашистской оси в качестве неофициального члена, а в действительности — в качестве надежного и при расчетах полностью учитываемого союзника, представляет собой особую статью.
Зимняя война между Финляндией и Советским Союзом окончилась подписанием мирного договора 12 марта 1940 г. Финско-советский мирный договор содержал предпосылки развития мирных взаимоотношений между этими соседними странами, а также основу для развития взаимовыгодных экономических и культурных связей.
Однако тогдашняя правящая группировка Финляндии и стоявшие за нею политические силы считали мирный договор лишь «перемирием» (этот термин утвердился также в современной финской исторической литературе). Эта группировка выжидала, зная, что гитлеровская Германия рано или поздно нападет на Советский Союз. Она получила соответствующие прямые и косвенные намеки и одобрения. Однако надо было еще ждать, готовиться и оттягивать время.
После советско-финской войны в Финляндии поднялось сильное антивоенное движение. Политика агрессии потерпела поражение. Однако сторонники войны принимали меры для укрепления своей власти. Постановления военного положения не аннулировались, и при их помощи, а также путем непосредственного
392
террора эти круги пытались задушить проявления миролюбивых настроений в массах. Всемогущая ставка финской армии дала цензуре указание запрещать критику властей в прессе, так же как и статьи, нарушающие «национальное единомыслие». Правдивая информация о Советском Союзе не допускалась. Когда журнал «Сойхту» попытался издать посвященный Советскому Союзу номер, содержащий преимущественно информацию о культурной и экономической жизни, цензура запретила печатать его. Когда в Финляндии было основано Общество мира и дружбы между Финляндией и Советским Союзом, власти с самого начала запретили печатать в газетах даже объявления о собраниях этого общества. Силой был предотвращен выпуск печатного органа общества «Кансан саномат». Та же судьба постигла газету «Вапаа сана», в руководстве которой числилось несколько депутатов сейма, исключенных из социал-демократической партии за свои миролюбивые убеждения (бывший секретарь партии Карл X. Виик, Вяйне Мелтти и др.).
Возможности проведения митингов трудящихся и собраний рабочих организаций были урезаны до минимума. Для проведения собрания с количеством участников свыше 30 надо было предварительно испрашивать разрешение губернского управления. Причем разрешения не давалось, если на собрании должен был выступать какой-либо известный или предполагаемый противник политики войны. Летом 1940 г. были арестованы многие активисты профсоюзного и рабочего движения, публично выступавшие против проводимой тогдашним правительством политики войны. В то же время был основан Союз финских братьев по оружию и при нем тайная организация по изучению и обработке общественного мнения — Трудовая организация финских братьев по оружию (обе организации были упразднены как фашистские после заключения соглашения о перемирии 1944 г.). Эти организации проводили целеустремленную обработку общественного мнения, в первую очередь на предприятиях. Ее тайные агенты выдавали полиции противников политики войны. Несмотря на то, что полицейские силы беспрепятственно применялись против демонстрантов, летом 1940 г. было проведено несколько массовых демонстраций за мир и дружбу с Советским Союзом. Сотни профсоюзных и рабочих организаций, несмотря на террор, разными способами выражали свою волю.
Президент республики Каллио был болен и стоял в стороне от политической жизни, поэтому его было легко ввести в заблуждение. Правительством руководили «сильные люди»: премьер-министр Ристо Рюти и известный своими пронацистскими настроениями министр иностранных дел Рольф Виттинг. Вяйне Таннер, который временно был вынужден отстраниться, также принадлежал к этой группе. Несмотря на то что гитлеровская Германия не могла еще летом 1940 г. сообщить своим возможным союзникам о
393
подготовляемом плане «Барбаросса», финские власти стремились по собственной инициативе к союзу с Германией. Премьер-министр Рюти, например, пригласил к себе 16 августа 1940 г. аккредитованного в Хельсинки германского посланника Блюхера и уверял его в том, что симпатии к немцам увеличились во всех слоях населения страны. До этого, 2 августа 1940 г., министр иностранных дел Виттинг во время доверительной беседы предложил Блюхеру, чтобы Германия при решении территориальных вопросов в Прибалтике действовала так же, как на Балканах. Он надеялся, что Гитлер примет его, и готов был направиться в Берлин. В своих мемуарах Блюхер отмечает, что он был вынужден сдерживать этих слишком рьяных политиков. Официальные отношения Германии и Финляндии должны были временно быть сдержанными. Однако Блюхеру уже намекали, что положение может вскоре измениться.
Наконец, заветные желания этой группировки сбылись. Маршал Маннергейм, остававшийся верховным главнокомандующим, несмотря на то, что в мирных условиях этот пост должен был принадлежать президенту, получил из Берлина телеграмму, которую он охарактеризовал как луч солнца во тьме. В телеграмме указывалось, что по поручению Геринга в Финляндию направляется для переговоров некий подполковник Велтьенс. Приезд этого до тех пор неизвестного нацистского офицера в Финляндию не был случайностью. Он вместе с Герингом был у Гитлера, когда велись переговоры о планах касательно Финляндии. Теперь его откомандировали в Финляндию с непременным указанием вести переговоры исключительно с Маннергеймом. Если первый контакт будет удачным, можно будет привлечь к переговорам премьер-министра, министра иностранных дел и министра обороны. На посту министра обороны находился ставленник Маннергейма, бывший царский офицер Р. Валдэн. Переговоры и последующие за ними мероприятия ни в коем случае не должны были стать известны финляндскому сейму. Велтьенсу было поручено сообщить финскому политическому и военному руководству следующее:
1) Германия поставит Финляндии в секретном порядке и при определенных условиях оружие;
2) Германия намерена перебросить войска через Финляндию в Норвегию. Финский подполковник Мартти В. Теря, игравший видную роль в начальной стадии переговоров об объединенном финско-немецком плане, писал в книге с метким названием «На перепутье», что Велтьенс был полномочным представителем великой державы. Посланнику Финляндии в Берлине Т. М. Киви-мяки Велтьенс сообщил, что едет в Финляндию в качестве особого уполномоченного германского правительства.
Велтьенс вел переговоды 18—19 августа 1940 г. не только с Маннергеймом, но также и с Рюти, Виттингом и Валдэном. Премьер-министр Рюти выразил ему благодарность и подтвердил
394
согласие Маннергейма как главнокомандующего на предложения Велтьенса. Вероятно, это было первым совещанием на высшем уровне, в результате которого Финляндия была подключена к плану «Барбаросса». Впоследствии, в процессе изучения и выяснения факта присоединения Финляндии к агрессивным планам гитлеровской Германии, в защиту военных политиков высказывались утверждения, будто между Финляндией и Германией не существовало соглашения о военном и политическом сотрудничестве. Всеобъемлющего соглашения, быть может, и не было. Во всяком случае, до сих пор таковое не опубликовано. Союзнические связи возникли на базе ряда переговоров и частичных соглашений. Первым таким фактором и, наверное, наиболее роковым, был визит Велтьенса, ибо уже тогда возникло принципиальное единодушие.
Как видно из сказанного выше, нельзя утверждать, что гитлеровская Германия вовлекла финнов в свою авантюру: в отношении Финляндии третий рейх применял искусную пропаганду, но финские государственные власти сами изъявляли не меньшую готовность примкнуть к гитлеровской Германии, чем последняя стремилась заполучить их в надежные союзники.
Американский профессор Ч. Лундин, автор нашумевшей книги «Финляндия во второй мировой войне» неоднократно высказывает свое удивление по поводу того, что многие финские политические деятели являлись сторонниками гитлеризма, будучи образованными людьми. Он подчеркивает, что сам рассматривает события с точки зрения либерала с западной ориентацией. По его мнению, финнам должно было быть известно, что сохранение их образа жизни не имело ничего общего с нацистской идеологией. При объяснении причин беспрепятственного скатывания финских государственных деятелей в число союзников гитлеровской Германии часто приводятся ссылки на финско-советскую зимнюю войну. «Если бы ее не было» и т. д., подчеркивают многие «толкователи» причин присоединения Финляндии к войне, то многое было бы иначе.
В действительности восхищение германским милитаризмом и фашизмом глубоко укоренилось в умах руководящих финских политических деятелей еще за несколько лет до зимней войны. Крылатая фраза, П. Е. Свинхувуда, оказавшегося в начале 30-х годов на посту президента при содействии фашистского движения «Ла-пуа»,—- «при помощи бога и Германии» — была еще свежа в памяти. Когда Маннергейм находился в 1936 г. в Великобритании в качестве представителя финляндского государства, он в беседе с королем Эдуардом VIII подчеркнул, что, независимо от того, какого мнения быть о национал-социализме, нельзя отрицать того, что фашизм положил конец коммунизму в Германии на «благо всей западной культуры». «Король сказал, что он придерживается такого же мнения,— свидетельствует Маннергейм,— причем я
395
далее отметил, что в отношении к этой стране нельзя давать волю нравственным чувствам...»
Маннергейм и его единомышленники в течение десятилетий считали своими главными врагами социалистический Советский Союз и марксистские рабочие движения разных стран. Поэтому они были готовы на безоговорочный союз с национал-социализмом.
Переговоры германского и финского военного руководства начались в Берлине 20 августа 1940 г. На повестке дня стояли вопросы о поставках военного снаряжения и организации переброски немецких войск. На переговорах присутствовал член высшего военного руководства генерал Талвела. Основное соглашение о транзитной транспортировке германских войск было подписано 12 сентября 1940 г. Однако по своему характеру оно лишь формально скрепляло соглашение, которое было достигнуто между политическим руководством страны и Велтьенсом во время его визита. Все члены финского правительства были информированы о заключении соглашения 24 сентября 1940 г. Президент республики Каллио ничего не знал о подготовке этого соглашения. Комитет иностранных дел парламента не был даже проинформирован о прибытии немцев в страну, а о том, чтобы он высказал свое мнение по обсуждавшемуся вопросу, не могло быть и речи.
Первые немецкие транспортные суда прибыли в порт Вааса уже 21 сентября 1940 г. В то же время стали поступать первые поставки оружия для финской армии. Таким образом, столь опасное решение, как допуск чужеземных войск на территорию страны в разгар второй мировой войны, было принято без ведома правительства. Подобного рода действия практиковались в Финляндии и в дальнейшем. Вышеупомянутый подполковник Теря цинично отмечает в своей книге, что Финляндия нанялась в «рассыльные» к Германии, и выдвигает в защиту этого аргумента то, что политическое руководство не имело якобы полной власти. Финляндия была вынуждена искать «спасения» от Советского Союза. Кроме того, в то время все были убеждены в огромном военном могуществе Германии.
Когда в 1945 г. на процессе военных преступников разбиралось дело о вовлечении Финляндии в войну, обвиняемые и многие свидетели из политического и военного руководства оказались людьми с «плохой памятью» или «неосведомленными». Некоторые важные документы «пропали» бесследно. Теперь, спустя много лет, в этом отношении наблюдаются явные перемены. Вышеупомянутый Теря, являющийся одним из последних историков-очевидцев описываемого периода, удивляется, почему принимавшие участие в вынесении решений представители политического руководства полностью замалчивали, а в некоторых случаях даже наотрез отрицали свое участие. «Все со стыдом пытались увильнуть от ответственности, в то время как каждый принимавший участие
396
в этих решениях имеет право просто гордиться ими, так как они являются действительно крупными государственными актами периода нашей независимости»,— заявляет он. Это изменение позиции является финской реакцией на изменение в международной ситуации. Политика гитлеровской Германии начинает завоевывать все большее сочувствие не только в руководящих кругах Западной Германии, но и среди бывших противников Германии, видных государственных деятелей Великобритании, Франции и США.
Однако позиция финской историографии данного периода продолжает быть двоякой и противоречивой. Не только в школьных учебниках истории, но даже в так называемых научных трудах утверждается, будто Финляндия была летом 1941 г. вовлечена в войну вопреки желанию государственного и военного руководства и что у страны якобы не было другого выбора. Наиболее известный представитель этой чуть ли не официальной школы профессор А. Корхонен говорит «о быстром развитии событий, на которые финны не были способны повлиять».
Высадка германских войск и получение оружия из Германии отразились также на внутренней политике. Общество мира и дружбы между Финляндией и Советским Союзом, деятельность которого уже ранее была полузадушена полицейскими мерами, было упразднено решением суда. Среди членов рабочих организаций были произведены новые аресты. Германское влияние стало ощущаться в прессе и обработке общественного мнения с новой силой. Пошли разговоры о «новой Европе», в которой Финляндии уготовано свое определенное место. Избрание Рюти на пост президента республики вместо бывшего президента Каллио усилило прогерманскую ориентацию. Новый премьер-министр Рангель был верным помощником и сторонником Рюти.
Когда в декабре 1940 г. Гитлер окончательно утвердил план «Барбаросса», он сообщил своим подчиненным, что можно рассчитывать на активное содействие со стороны Румынии и Финляндии. Тогда же возник стратегический план под условным названием «Инструкция № 21». Уже в самой начальной стадии этот план предусматривал возможность совместного финско-немецкого нападения в направлении Мурманской железной дороги и Ленинградской области. Генерал Талвела находился в то время в Берлине. В его задачу входило налаживание личного контакта между Герингом и Маннергеймом. Во время переговоров с Герингом и генералом Гальдером был намечен срок, необходимый финнам для осуществления малозаметной мобилизации в период развертывания нападения на юго-восток. Визит начальника финского генерального штаба генерала Хейнрикса в Германию по приглашению высшего командования сухопутных войск под видом чтения лекций в январе 1941 г. также не был случайностью. Хейнрике ответил генералам на заданный месяц тому назад вопрос:
397
Финляндия может провести мобилизацию без шума, но не может осуществить ее так, чтобы не привлечь некоторого внимания. Финны имеют возможность осуществить нападение силами пяти дивизий вдоль западного побережья Ладожского озера, силами трех дивизий по восточному побережью и двумя дивизиями против советской военной базы в Ханко.
В феврале 1941 г. в Финляндию был послан начальник штаба германских оккупационных войск в Норвегии Бушенхаген. Он находился в Берлине во время вышеупомянутого визита Хейнрик-са. Ему было поручено, согласно предъявленному во время Нюрнбергского процесса письменному свидетельству, наладить личный контакт с генеральным штабом финской армии и обсудить с ним военные действия, которые предполагалось начать из северных и центральных районов Финляндии. В проводившихся в Финляндии переговорах принимал участие генерал Хейнрике. Переговоры привели к «соединению различных точек зрения». После этого Бушенхаген совершил длительную поездку по стране, в центральные и северные районы, в сопровождении финских штабных офицеров, знакомясь с планами военных действий и расквартированием войск. В результате этих переговоров штаб германских оккупационных войск в Норвегии составил план военных действий, которые предполагалось начать и которыми предполагалось руководить из Финляндии.
Инспекционная поездка оберквартирмейстера немецких военно-воздушных сил полковника Зейделя в начале февраля в Финляндию, где он посетил аэродромы, находящиеся вблизи восточной границы, а также пункты, где можно было бы построить новые аэродромы, явилась звеном в цепи указанных выше действий.
В начале марта 1941 г. началась вербовка финских добровольцев в эсэсовскую дивизию «Викинг», сформированную из граждан оккупированных европейских стран. Кроме правительства, в это дело были посвящены президент Рюти, главнокомандующий Маннергейм и ряд высших офицеров штаба. Хейнрике настаивал на том, чтобы вербовкой были охвачены также социал-демократы, примкнувшие к Союзу финских братьев по оружию. Министр иностранных дел Виттииг подчеркивал важность осуществления предложения Гиммлера по той причине, что оно укрепляло идейное присоединение Финляндии к европейской политике Германии.
20 мая 1941 г. особый уполномоченный Гитлера посланник Шнурре приехал к Рюти и пригласил финскую военную делегацию в Германию для согласования деталей военных действий. Эти решающие переговоры проходили в Зальцбурге 25—28 мая. Германскую сторону возглавлял генерал Йодль. Главной задачей финских войск было связывать действия советских сил на территории Ладоги. По предварительному плану не было необходимости в кровопролитных форсированных сражениях, так как, по мнению немцев, советский фронт должен был пасть немедленно после на
398
падения германских войск, находившихся на севере Финляндии. Тем не менее генерал Гальдер потребовал создания мощных финских ударных сил. Финские войска должны были выступить спустя 14 дней после начала операции «Барбаросса». Йодль сообщил на этих переговорах, что, согласно предварительным планам, руководить наступлением на фронтах Северной и Центральной Финляндии будет генерал Фалькенхорст, а на южном Ладожском фронте — Маннергейм.
Руководитель финской делегации генерал Хейнрике подчеркивал, что Ладожская область является для Финляндии очень важной. Поэтому они ждать не могут и начнут наступление. Финские участники переговоров хотели сосредоточить все свои силы на Ладожском фронте. Окончательное направление основных ударов финских сил и срок осуществления мобилизации остались до поры до времени не согласованными.
В конце мая германский министр иностранных дел Риббентроп доверительно запросил у президента Рюти, какие территориальные претензии финское правительство имеет в отношении Советского Союза. В данном ответе предлагалось расширить территорию Финляндии за счет советской территории. Президент Рюти проявил большую готовность поделить шкуру еще не убитого медведя. Финны предложили Неву в качестве границы в Ленинградской области. Все земли севернее Невы должны были быть присоединены к Финляндии. В своих повторяющихся предложениях немцам Рюти проектировал превращение Ленинграда в немецкий торговый и перевалочный пункт. В особенности он неоднократно просил о присоединении Кольского полуострова к Финляндии. Кроме того, он предлагал, чтобы Германия основала в Архангельской области своего рода «лесную колонию». Таким образом у Финляндии и той России, которая возникла бы после победы немецких войск, не должно было быть никаких общих границ. Риббентроп высказал в качестве своего личного мнения, что германское правительство отнесется положительно к намеченным финским президентом целям войны. Лишь будущее Кольского полуострова и Мурманска оставалось пока открытым, так как немцы сами имели виды на эти территории.
Переговоры продолжались в Хельсинки 3—6 июня 1941 г. Приехавшие из Берлина Бушенхаген и Кинцель констатировали, что финны готовы принять сделанные в мае предложения немцев. Финские главные силы будут сосредоточены таким образом, чтобы они могли начать наступление либо по восточному, либо по западному побережью Ладожского озера. Уже ранее было доведено до сведения немцев, что финские военные власти должны иметь в своем распоряжении девять суток для проведения мобилизации. На всякий случай частичная мобилизация была начата 1 июня.
После 7 июня в Финляндию прибыли из Норвегии две немецкие дивизии, а в различные порты — 74 немецких транспортных
399
судна, транспортировавших еще одну дивизию. Перед началом наступления в Финляндии было сосредоточено 40 600 немецких солдат. 15 июня Маннергейм отдал приказ о том, что находящийся на севере Финляндии 3-й финский корпус подчиняется находящемуся в Рованиеми главному штабу Бушенхагена. Эта мера была беспрецедентной. Значительная часть финской армии была подчинена военному командованию иностранной державы.
Генерал В. Эрфурт, немецкий связной офицер в ставке финской армии, прибыл на место назначения. Срок финского наступления оставался пока еще открытым. Немцы не хотели заранее раскрывать момент начала операции «Барбаросса».
Мобилизация, начавшаяся 9 июня, была полностью закончена 15 июня. К этому времени политическое и военное руководство Финляндии стало уже проявлять признаки нетерпения. Через Бушенхагена был послан запрос генералу Иодлю о начале наступательных действий. Гитлер распорядился сообщить финнам, что наступление будет начато. Одновременно финнов заверили, что немцы удовлетворят их территориальные требования. Это сообщение поступило 15—16 июня. Непосредственно после этого 18 июня в замке президента была проведена информационная встреча, характерная для тогдашней позиции финских государственных властей. Президент в своем выступлении отметил, что если Советский Союз будет вовлечен в войну, в чем уже не может быть сомнений, то Финляндия не сможет остаться сторонним наблюдателем. Это было бы невозможно и нежелательно. Известно, что Рюти утверждал: «Если Советский Союз не начнет нападения в течение шести дней, то Финляндия начнет его».
Генерал Эрфурт передал в Германию высказанную генералом Хейнриксом просьбу Маннергейма о том, чтобы наступление главных финских сил можно было бы начать два-три дня спустя после генерального наступления германских вооруженных сил. Эрфурт сообщил, что финны «хотели создать у народа и депутатов сейма такое впечатление, будто бы ход событий захватил и повлек их за собою». Германское военное командование ответило, что график финских операций будет зависеть от развития боев на советско-германском фронте, но что пожелание финнов будет иметься в виду.
Когда гитлеровская Германия напала на Советский Союз, 22 июня 1941 г., Гитлер не без основания заявил, что немцы находятся в союзе с финнами. Эта откровенность поставила руководителей финского государства в неловкое положение. Высказывание всемогущего фюрера невозможно было изменить, но его попытались смягчить при переводе на финский язык.
На следующий день, 23 июня, народный комиссар иностранных дел СССР Молотов вызвал к себе аккредитованного в Москве финского посланника Хюннинена и осведомился, намерена ли Финляндия включиться в войну в качестве германского союзника
400
или нет. «Я спрашиваю, хочет ли Финляндия сделать своим противником почти 200-миллионный народ... Одновременно противником Финляндии стала бы также Англия, которая наверное не простила -бы подобных действий»,— сказал он и заверил, что Советский Союз не имеет никаких претензий к Финляндии. «Советский Союз не стремится нарушить самостоятельность или же территориальную неприкосновенность Финляндии». Однако ни Хюннинен, ни министр иностранных дел Финляндии не захотели ответить на этот вопрос. Упомянутый Виттинг увильнул от вопроса посланника СССР в Хельсинки Орлова о том, какую позицию Финляндия занимает в начавшемся конфликте, заявлением, что финский сейм будет рассматривать этот вопрос 25 июня. В указанный день он выступил в сейме с сообщением, что между Финляндией и Советским Союзом объявлена война и что якобы Советский Союз напал на Финляндию.
При рассмотрении вопроса с перспективы десятилетий все труднее становится утверждать, будто Советский Союз, на который в то время напала могущественная Германия, пожелал приобрести еще одного противника. Зато руководящие политические и военные деятели, игравшие видную роль в вовлечении Финляндии в союз с гитлеровской Германией, продолжают утверждать, что в войну они попали прямо-таки под воздействием какого-то закона природы. Это утверждение можно, конечно, мотивировать тем, что они связали Финляндию с Германией такими крепкими политическими, экономическими и военными узами, что отход в сторону в последний момент был если не невозможным, то в*о* всяком случае очень трудно осуществимым,
Неоднократные высказывания финских политических и военных руководителей о целях империалистической захватнической войны доказывают, что речь шла о явном нападении на Советский Союз, совершенном в союзе с Германией. Типичным доказательством этого является знаменитый приказ Маннергейма от 10 июля 1941 г., в котором он заявил, что задачей войны является отторжение от Советского Союза Восточной Карелии и создание Великой Финляндии. Кроме того, во многих документах сохранились сведения о том, как президент Рюти делил с немцами советские земли вплоть до Кольского полуострова и планировал разрушение Ленинграда. Перемещение финских границ до Белого моря и присоединение Кольского полуострова к Финляндии не являются, однако, зародившимися в тот момент новыми идеями. Эти планы входили в программу финских правых кругов уже с 20-х годов.
Подводя итоги мероприятиям по вовлечению Финляндии в войну против Советского Союза, можно констатировать, что на определенных стадиях развития плана «Барбаросса» немцы всегда связывались с политическим и военным руководством Финляндии. После того как схематические наметки превращались в опреде-
26 Заказ № 1094
401
лепные задачи й цели, йалажийаЛСЯ контакт с финнами, и эти вопросы согласовывались. Конечным пунктом подготовительных мероприятий было определение точного момента наступления и связанные с этим мероприятия. Некоторые документы этой стадии либо уничтожены, либо временно недосягаемы. Так, например, Блюхер сообщил 23 июня 1941 г., что Гитлер накануне послал письмо президенту Рюти и что оно было принято с удовлетворением. В сообщении Блюхера от 27 июня говорится, что фюрер в своем послании президенту Рюти подтвердил договоренность между финским и германским военным командованием и запросил тексты этих соглашений. Эти записи Блюхера можно найти в западногерманских архивах в Бонне, но упомянутых писем Гитлера и Рюти там нет. Некоторые документы, компрометирующие финское политическое и военное руководство, либо спрятаны, либо уничтожены.
Как все это оказалось возможным? Что думал финский народ? Почему он своевременно не восстал против политики войны? Это интересные и требующие ответа вопросы. Во-первых, Финляндию в период между двумя войнами можно охарактеризовать как полуфашистское государство, в котором официальная деятельность рабочих организаций была ограничена, а свободомыслие преследовалось. Хотя в Финляндии и был формально демократический парламентский режим, был избранный путем всеобщего голосования парламент, было ответственное перед ним правительство, все же это не означало, что народ имел возможность принимать участие в вынесении решений. Сейм намеренно держали в неведении и в стороне. Правительство не принимало равноправного участия в вынесении окончательных решений. Верховная власть была в руках президента Рюти, главнокомандующего Маннергейма и кучки их приспешников.
Подготовка к войне проводилась в строжайшей тайне. Народ об этом не знал. Высадка немецких войск, конечно, не могла произойти тайно; вызвало всеобщее удивление то, что официально переправляемые транзитом через Финляндию войска расквартировывались на территории страны. Однако поскольку народ ничего не мог знать о переговорах и соглашениях государственного и военного руководства с Германией, действительная цель высадки немецких войск оставалась для него неясной. Свободной прессы не было, свобода проведения собраний и деятельности организаций была ограничена.
В Финляндии было несколько известных и авторитетных политических деятелей, которые отнеслись отрицательно или, во всяком случае, сдержанно к направлению Финляндии в кильватер политики Германии. Так, например, посланник Финляндии в Москве и послевоенный президент республики Ю. К. Паасикиви заявил о своем уходе с поста посланника, так как не разделял политику финского правительства в отношении Советского Союза.
402
Он послал министру иностранных дел Виттингу 20 февраля 1941 г. телеграмму, в которой заявил, что его политическому здравомыслию не доверяют и что он не хочет быть связан даже в самом отдаленном отношении с политикой, которая может привести к катастрофе... Министр М. Пеккала, послевоенный премьер-министр, также выступал против опасных для страны решений.
В рабочих организациях, в особенности среди руководящих деятелей подпольной Коммунистической партии Финляндии, было много людей, которые знали, куда ведет такая политика, и пытались бороться против нее. Превращение Общества мира и дружбы между Финляндией и Советским Союзом за короткий срок деятельности в значительную массовую организацию ясно показало, что миролюбие нашло хорошую почву в народных массах. Однако оно не стало столь сильным, чтобы помешать осуществлению планов тех кругов, которые стремились вовлечь страну в войну. Позиция руководства Финской социал-демократической партии, которая была единственной дозволенной официальной рабочей партией, также существенно повлияла на ход развития. Руководство этой партии поддерживало политику правительства не только во время зимней войны, но и после нее. Из партии массами исключали сторонников мирной политики и финско-советской дружбы. И в решающие весенние месяцы 1941 г. партия примирилась о положением вещей. Многие из ее руководящих лиц, даже многие депутаты сейма, не говоря уже о рядовых членах, ничего не знали о действительном положении и о сговоре с Германией. Война началась неожиданно, хотя общепринятым было мнение, что она неизбежна. И так как в первые месяцы войны Германия воевала успешно, недоумевающие голоса замолкли. В обращении с антивоенной оппозицией не церемонились. В период включения в войну были снова произведены массовые аресты.
Время для более обширной миролюбивой оппозиции созрело несколько позднее, когда гитлеровская Германия и ее союзники потерпели первые тяжелые поражения. Но и тогда выключение Финляндии из войны было очень сложным вопросом.
Правда, Советский Союз был готов заключить с Финляндией мир. Однако профашистская ориентация в государственном аппарате в Финляндии укоренилась так глубоко, что страна отошла от фашистской оси лишь в самый последний момент. Благодаря последовательному миролюбию Советского Союза, Финляндия вырвалась из войны до окончательного крушения фашистской оси. Когда война началась, авторитетные специалисты считали, что она продлится не более шести недель, после чего Советский Союз должен быть побежден. Для Финляндии война длилась три года, и результат был несколько иным, чем обещали круги, вовлекшие Финляндию в эту разрушительную войну. Политиканы войны заставили народ дорогой ценой заплатить за совершенные ими ошибки.
26е
Д. РАНКИ (Венгерская Народная Республика)
О
К ВОПРОСУ ОБ ОККУПАЦИИ
ВЕНГРИИ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИЕЙ
«Каждый венгр — будь то крестьянин, рабочий или солдат,— уменьшающий своей деятельностью лежащее на нас бремя, усиливает тем самым резервы фюрера в самом рейхе. Каждый венгр, проливающий свою кровь за нас, уменьшает наши собственные потери и укрепляет наши резервы для дальнейших военных усилий».
Так говорилось в донесении министерству иностранных дел штандартенфюрера СС Эдмунда Веезенмейера, посланного осенью 1943 г. этим министерством в Будапешт для ознакомления с политической обстановкой.
С осени 1943 г. германское военное командование и германское министерство иностранных дел с известной тревогой следили за развитием событий в Венгрии. Было принято решение прибегнуть в случае необходимости к насильственным мерам. Целью миссии Веезенмейера было позондировать возможности и выработать наилучшие политические методы для решения этой задачи.
Не только германское министерство иностранных дел с растущей тревогой следило за событиями в Венгрии в тот период. Генеральный штаб также сделал вывод, что венгерское правительство проявляет тенденцию прийти к соглашению с западными державами. Собственно, он был уведомлен о переговорах с западными державами, но не знал, пошли ли эти переговоры дальше известной ему стадии.
Отпадение Италии от фашистской оси подсказывало необходимость принять меры предосторожности с тем, чтобы по ее стопам не последовали Венгрия и Румыния. Поэтому 30 сентября 1943 г. оперативный штаб вермахта (вермахтсфюрунгштаб) представил план оккупации Венгрии и разоружения венгерских войск. План основывался на участии в оккупации Венгрии румынских и словацких войск.
404
Вскоре этот план подвергся значительным изменениям. Наступление Советской Армии сковывало все большие силы, события же в Венгрии не давали оснований считать такую операцию неотложной. Поэтому было решено сохранить план для осуществления в надлежащий момент и не назначать части, которые должны были принять участие в оккупации.
В конце января и начале февраля генеральный штаб вновь рассмотрел детали операции «Маргарет I».
Во время визита к Гитлеру (26—28 февраля 1944 г.) фашистский премьер-министр Румынии Антонеску был уведомлен о предстоящей оккупации Венгрии и о возможном участии Румынии в этой операции. Это известие очень обрадовало Антонеску, который рассматривал этот вопрос только с точки зрения румынских территориальных притязаний. Но, видимо, его нежелание отказаться от этих притязаний и вызвало решение Гитлера обойтись без сотрудничества румын. Единственным с германской точки зрения положительным результатом визита Антонеску было то, что Гитлер уверился в отсутствии всякой опасности отпадения Румынии. Поэтому план осуществления операции «Маргарет II» оказалось возможным отодвинуть в сторону и сосредоточить все силы на подготовке операции «Маргарет I». 28 февраля 1944 г. Гитлер приказал разработать окончательный вариант операции «Маргарет I».
Первоначально военные операции намечались на конец марта, но 3 марта Гитлер неожиданно заявил, что это слишком поздно, и приказал ускорить приготовления. Генеральный штаб считал, что войска удастся подтянуть не ранее 12 марта, но что атаку можно будет предпринять ограниченными силами. 4 марта Гитлер одобрил этот план. 4 и 5 марта были отданы приказы по армии и различным частям СС. Как говорилось в этих приказах, войска должны были сосредоточиться для проведения маневров в районе Вены. В конечном счете было решено, что оккупацию удобнее осуществить в воскресенье, 19 марта.
Знало ли венгерское правительство о готовящейся германской оккупации? Нет сомнения, что с осени 1943 г. премьер-министр Каллаи предвидел возможность такого шага. К началу же марта 1944 г. Каллаи располагал более конкретными сведениями о готовящейся германской оккупации. Были получены известия об усиленном накапливании немецких войск в Бургенланде. Кабинет Каллаи и не помышлял о том, чтобы принять превентивные меры или организовать оборону. Было сочтено достаточным обратиться к одному из сотрудников германской миссии с запросом относительно причин этого сосредоточения войск. В ответ на запрос заместителя начальника генерального штаба германский авиационный атташе Фюттерер вначале вообще отрицал, что ему что-либо известно о таком передвижении войск. Позже, по поручению верховного командования вермахта, он дал успокаивающий ответ,
405
разъяснив, что немецкие войска близ венгерской границы проводят учения. Фюттерер возмущению отверг всякие «домыслы» относительно каких-либо планов боевого использования этих войск. Мало того, он перешел в наступление, заявив, что очевидное волнение, проявленное венгерским правительством по поводу передвижения германских войск, наводит на размышления. Заместитель начальника штаба Байноци был испуган мыслью о том, что он оскорбил «великого союзника». Он поспешил заявить, что военные неповинны в этом предположении, так как генеральный штаб не испытывает беспокойства, и что только гражданские круги проявляют некоторую нервозность.
Трезвых политиков германский ответ вряд ли мог успокоить. Однако Каллаи и его окружение полагали, что «вторжение немцев в Венгрию было бы стратегической ошибкой в политическом отношении и военным просчетом в тактическом отношении». Поэтому, мол, немцы не могли осуществлять приготовления к оккупации страны, а только угрожали сделать это. Судя по мемуарам Каллаи, Керестеш Фишер и Сомбатхейи разделяли его мнение, что в тот момент не было оснований опасаться германской оккупации.
Каллаи приводит и другую причину, почему он не был в состоянии что-либо сделать для защиты страны. По его словам, имелось два корпуса в состоянии боевой готовности: один — в Северных Карпатах и другой — в Трансильвании. Переброска их на запад потребовала бы несколько недель. Этот довод также звучит не очень убедительно. С одной стороны, трудно поверить, что на необходимую перегруппировку войск потребовалось бы несколько недель, поскольку мобилизация и развертывание германской армии для нападения были осуществлены за неделю. С другой стороны, Каллаи сам говорит, что он не ожидал немедленной оккупации. Если это верно, то спрашивается, почему же он не попытался противопоставить угрожающим передвижениям германской армии известное сосредоточение венгерских войск?
Если бы венгерское правительство решило оказать сопротивление, у него были для этого средства. Первые известия о концентрации германских войск поступили в конце февраля, так что до начала атаки прошло три недели. За это время можно было перегруппировать войска. Согласно германским источникам, в тот момент в Венгрии имелось под ружьем 350 тыс. человек, хотя их вооружение уступало вооружению немцев. Тем не менее сопротивление нельзя было считать безнадежным, так как Советская Армия находилась всего в ста километрах от границы, и немцам стоило серьезных усилий выделить нужные для проведения операции германские части. Помимо частей на советском фронте, Венгрия располагала в начале 1944 г. двумя танковыми дивизиями, одной кавалерийской и девятью пехотными дивизиями, а также двумя горнострелковыми бригадами. В феврале одна танковая, две пехотные дивизии и две горнострелковые бригады были дере-
406
брошены в Карпаты, но, тем не менее, в стране оставалось девять так называемых действующих дивизий, которые, кроме того, могли быть пополнены за счет некоторых резервных дивизий. Без мобилизации дополнительных резервов венгерская армия была бы численно равна немецким силам, использованным для оккупации.
Но венгерское правительство ничего не предприняло. Так, 14 марта, когда штаб Ферча собрался на последнее совещание в Вене, германские командующие с удовлетворением заявили, что операция может быть проведена быстро, так как венгры до сих пор не приняли никаких мер, а импровизированного организованного сопротивления ожидать не приходится.
Однако германское министерство иностранных дел еще не отказалось от своей точки зрения, изложенной также Веезенмейе-ром, а именно, что положение в Венгрии отнюдь не такое безнадежное, чтобы единственным выходом оставалась военная оккупация. Венгерские эксперты германского министерства иностранных дел и служба безопасности упорно утверждали, что было бы лучше (и, несомненно, более целесообразно и полезно для немцев) попытаться взять власть вместе с наиболее прогерманскими элементами среди венгерских правящих классов и в правительственных кругах. Эта точка зрения отводила ключевую роль Хорти, ибо в случае сохранения его у власти а) внутреннее положение прогермански настроенной Венгрии было бы укреплено; б У венгерская армия и отряды вооруженной полиции остались бы в распоряжении рейха; в) была бы обеспечена тотальная экономическая эксплуатация всей венгерской территории; г) наличие румынских и венгерских войск позволило бы сохранить многие германские дивизии.
«Этих далеко идущих результатов можно достигнуть сравнительно простыми средствами,—говорилось далее в представленном Гитлеру донесении.— Отправным пунктом должно быть личное послание фюрера Хорти, находившемуся, как известно, под большим влиянием личности фюрера... Следует создать кабинет, узаконенный регентом и опирающийся на широкую базу, включая элементы из правой правительственной группировки, венгерскую партию возрождения, венгерскую национал-социалистскую партию и вплоть до партии „Скрещенные стрелы”...»
Содержание представленного Гитлеру меморандума в основном отвечало предложениям Веезенмейера. Поэтому Гитлер решил еще раз обсудить этот вопрос с Риббентропом и Гиммлером 15 марта. На этом совещании было решено применить одновременно два метода. Они хотели получить согласие Хорти на военную оккупацию. В тот же день Хорти было послано приглашение нанести визит Гитлеру не позднее 18 марта (как указывалось выше, начало военных операций было назначено на 19 марта).
18 марта Гитлер начал переговоры согласно этим планам. «Вместо того чтобы начать переговоры предложением о выводе наших
407
войск с Восточного фронта,— пишет Хорти с наигранной наивностью,— он привел пример выхода итальянцев из войны и сообщил, что для того, чтобы помешать аналогичному шагу со стороны Венгрии, он вынужден принять меры». Хорти протестовал против обвинения в намерении Венгрии выйти из войны и спросил, означают ли эти меры оккупацию. На утвердительный ответ Гитлера Хорти с возмущением вышел из комнаты.
Как пишет Хорти в своей книге, после этого он информировал свою свиту о произошедшем, и было якобы решено немедленно покинуть Клессгейм. Записки Сомбатхейи, сделанные после переговоров, показывают, что Хорти искажает факты: «Мы приняли к сведению заявление Его Высокопревосходительства и просили его, чтобы он после обеда еще раз вступил в переговоры с Гитлером и постарался по мере возможности убедить его в том, что мы полностью находимся на их стороне и сделаем все возможное, что будет способствовать их победе».
После совместного, по словам Хорти, «очень неприятного обеда», произошел, согласно Сомбатхейи, двухчасовый разговор между Гитлером и Хорти (Хорти об этом разговоре не упоминает). Гитлер продолжал настаивать на оккупации, но все факты говорят о том, что Хорти еще не дал своего согласия. Во всяком случае Гитлер после этого разговора 18 марта в 17 часов дал приказ об осуществлении плана «Маргарет».
После совещания министров иностранных дел, министров обороны и начальников генеральных штабов Сомбатхейи пытался отговорить Гитлера от оккупации. Гитлер даже спросил Кейтеля, возможно ли приостановить распоряжение. На этот вопрос Кейтель дал отрицательный ответ. По Сомбатхейи, этот разговор произошел между 16 часами 45 минутами и 18 часами 40 минутами. Это указывает на то, что исполнение приказа, отданного в 17 часов, еще можно было бы приостановить,—ведь немецкие войска еще не успели пересечь границу.
Мемуары Хорти в числе событий дня упоминают о двух моментах. Первый момент — его новый разговор с Гитлером, а второй — посещение его Риббентропом.
Хорти якобы заявил Гитлеру, что в случае оккупации он отречется от власти. И на этом своем заявлении он настаивал даже после следующих слов Гитлера: «Даю вам слово, что я выведу немецкие войска тотчас же, как только образуется такое венгерское правительство, которое пользуется моим доверием».
После этого произошла встреча с Риббентропом. Во время этой встречи немецкий министр иностранных дел просил подписать совместное заявление. Согласно совместному заявлению немецкие войска вводились в страну «на основе обоюдного соглашения». Хорти отказался подписать заявление, содержащее его согласие.
По свидетельству Сомбатхейи, Хорти и в данном случае приукрасил свою роль хронологической подменой двух событий. Риб-408
бентроп вечером, между семью и половиной восьмого, просил Хор-ти подписать заявление. Хорти действительно отказался сделать это. Однако после этого Сомбатхейи и Стояи заявили Риббентропу: «Его Высокопревосходительство не хочет порвать отношения, он еще согласен разговаривать об этих вещах. Смущающее обстоятельство заключается только в том, что он не знает, чего конкретно желают от него». Риббентроп устроил еще одну встречу Хорти с Гитлером. Согласно Сомбатхейи, этот разговор произошел в более разряженной атмосфере, и Гитлер дал обещание, что румынские войска не будут участвовать в оккупации страны.
Довольно трудно восстановить все подробности, потому что большая часть наших источников ограничивается отчетами венгерских политических деятелей, участвовавших в переговорах, которые склонны приукрашивать события. Дневник германского генерального штаба облегчает ориентировку в событиях дня. Согласно этому дневнику, действительно произошли три разговора между Гитлером и Хорти; после того как отмечается два безрезультатных разговора, дневник подводит итоги третьего разговора следующим образом: «Вопреки ожиданиям около 20 часов регент еще раз зашел к фюреру. В ходе этого нового разговора регент заявил, что теперь он полностью понял намерения фюрера и согласен выполнить его требования».
Заручившись согласием Хорти, Гитлер нашел возможным сократить численность оккупационных войск. Он отменил переброску в Венгрию стрелковой дивизии, сосредоточенной в районе Белграда, и вернул в Данию несколько специализированных частей.
Так, 19 марта 1944 г. в 4 часа утра три дивизии из Белграда, две дивизии из Загреба, две танковые дивизии из-под Вены и, наконец, одна моторизованная дивизия из района Кракова начали вторжение в Венгрию.
«Нигде не было встречено ни малейшего сопротивления»,— говорится в дневнике боевых действий ОКВ. Отчасти венгерская армия получила соответствующие директивы, а отчасти она выразила готовность присоединиться к вермахту.
Германская оккупация не встретила сопротивления венгерской армии; из-за неподготовленности антифашистского фронта оккупационным войскам не пришлось преодолевать и стихийного сопротивления народа.
А. С. KAH
О
ОБЗОР ИССЛЕДОВАНИЙ И МЕМУАРОВ О ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ НОРВЕГИИ В ГОДЫ ВТОРОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
До сих пор Норвегия времен второй мировой войны интересовала советских исследователей либо как страна героического движения Сопротивления, либо как объект военно-дипломатических действий воюющих сторон — великих капиталистических держав. Между тем за рубежом и более всего в самой Норвегии за 20 послевоенных лет накопилась обширная научная, публицистическая и мемуарная литература по вопросу о норвежской внешней политике в период второй мировой войны, сжатый обзор которой мы и представляем. В центре нашего рассмотрения будет норвежская книжная литература (см. ее критическую оценку по состоянию на начало 50-х годов в статье В. В. Похлебкина, помещенной в № 9 журнала «Вопросы истории» за 1956 г.), поскольку вторая по значению группа изданий по данной теме — вышедшая в обоих германских государствах — уже характеризовалась в статьях историков ГДР и в особенности Герды Фабиан (в журнале Университета им. Э. М. Арндта, Грейфсвальд). Что касается историографии англо-франко-американской, то она принадлежит к жанру военной истории и вращается главным образом вокруг короткой норвежской кампании 1940 г.
Норвежская историография интересующей нас темы непосредственно выросла из пропагандистско-публицистических изданий военных лет, выпущенных норвежским эмигрантским правительством на английском языке. В настоящее время они ценны преимущественно как источник для изучения определенных — в основном буржуазно-антифашистских — настроений и взглядов на разных этапах войны.
После освобождения Норвегии исследование событий военных лет, прежде всего катастрофы 9 апреля 1940 г., получило мощный толчок и благодаря жгучему общественному интересу к ним и ввиду проведения парламентского расследования ответственности
410
норвежского правительства за поражение 1940 г. и деятельности его в лондонский период (1940—1945 гг.). Двухтомное «Заключение следственной комиссии 1945 г.» («Innstilling fra Underso-kelseskommisjonen av 1945») с девятью приложениями (в трех томах) явилось первым вкладом норвежских историков в изучение внешней политики Норвегии накануне германского вторжения и во время военной кампании весны 1940 г.
Как видно уже из этих ранних исследований и обзоров, норвежских историков привлекли следующие основные проблемы: а) внешняя политика правительства в довоенные годы; б) нейтралитет Норвегии в месяцы «странной войны»; в) критический период от 9 апреля по 25 сентября 1940 г., куда входят и дипломатическая активность правительства — сначала в эвакуации на севере страны, а затем его первые шаги в эмиграции,— и внешнеполитические действия коллаборационистских кругов — их бесплодные и неблаговидные попытки создать новое правительство, приемлемое и для них и для оккупантов; г) наконец, Норвегия как участник антигитлеровской коалиции.
Норвежскую политику с довоенных времен и кончая кануном германского вторжения исследовал историк Арне Бергсгор. Монография его вышла в виде приложения № 3 к материалам указанного выше парламентского расследования. Автор имел самый широкий доступ к норвежским государственным архивам, а также к немецким трофейным документам. Бергсгор полагал, что довоенная линия Норвегии не отклонялась ни в сторону Англии, ни в сторону Германии, была подлинно нейтральной и опиралась на поддержку парламента и общественности страны. Работу Бергсго-ра дополняло исследование военных мероприятий правительства в тот же период, предпринятое А. Холмбу (приложение № 5) и подтвердившее полнейшую неподготовленность Норвегии к обороне. Сам Бергсгор как исследователь от оценки довоенной политики воздержался, предоставив это следственной комиссии стортинга, членом которой состоял. Комиссия же вину за военную неподготовленность возложила именно на правительство, а не на командование. Неверно поэтому упрекать Бергсгора в оправдании правительства Нюгорсволла — Кута. Полемическим ответом на «Заключение следственной комиссии 1945 г.» явилась книжка бывшего министра иностранных дел Кута в защиту своей политики вплоть до 9 апреля 1940 г. (Н. К о h t. Norsk utanrikspolitikk fram til 9 april 1940. Oslo, 1947).
Следующий шаг в изучении всей совокупности военно-политических проблем довоенной Норвегии был сделан лишь много лет спустя, в двухтомном исследовании Н. Эрвика. Книга его издана военно-историческим отделом норвежского генштаба. Автор получил доступ к секретным архивам министерств иностранных дел и обороны. Ему охотно давали интервью многие видные деятели довоенной Норвегии.
411
Свой первый том Эрвик посвящает вопросам собственно внешней политики, начинает с 1920 г.—вступления Норвегии в Лигу Наций — и доводит до принятия Копенгагенской декларации весной 1938 г., окончательно закрепившей отход скандинавских государств от участия в системе коллективной безопасности к изолированному нейтралитету. Второй том книги охватывает последние предвоенные годы. В центре его первой части стоят вопросы обороны страны — были ли вооруженные силы Норвегии готовы к подлинной войне за независимость или же только к вооруженной охране провозглашенного нейтралитета? Вторая часть целиком отведена влиянию обоих чехословацких кризисов 1938—1939 гг. на политику Норвегии.
Эрвик убедительно показал крайнюю ограниченность участия Норвегии в мерах коллективной безопасности даже до 1936 г., связь дальнейшего норвежского саботажа санкций с английской антисоветской политикой «умиротворения». Правящие круги Норвегии вплоть до захвата Чехословакии Гитлером рассчитывали на роль нейтральных наблюдателей советско-германской войны. В случае опасности они уповали на поддержку западных держав, в первую очередь английского флота. Серьезных военных приготовлений, приготовлений для войны не делалось (формула «погранохрана, а не оборона») даже после захвата Чехословакии в марте 1939 г.
Заявляя о своей воле к полному, строгому нейтралитету, норвежское правительство, по мере приближения войны между Германией и западными державами, все яснее отдавало себе отчет в том, что Норвегия не должна быть вовлечена в войну иначе как на стороне западных союзников. Отсюда Эрвик заключает, что норвежский предвоенный нейтралитет имел тщательно скрываемую проанглийскую ориентацию. Гитлеровские дипломаты знали, однако, об этой тайной ориентации Норвегии и потому не принимали всерьез заверений и заявлений норвежских лидеров.
Надо сказать, что уничтожающая характеристика, данная политике довоенного норвежского правительства Эрвиком, смыкается отчасти с выводами неопубликованной кандидатской диссертации советского историка Похлебкина (1952 г.), хотя тот и располагал куда более узким кругом материалов. Однако даже свои правильные заключения Эрвик «мобилизует» для нужд реакционной пропагандистской кампании в пользу дальнейшей милитаризации страны и более полного участия Норвегии в НАТО. Так серьезное научное исследование служит реакционным политическим целям. Осуждая довоенный нейтралитет, Эрвик явно метит в нейтралитет современный. А между тем сближение нейтралитета довоенного с послевоенным, политики умиротворения, изоляции и пассивности 30-х годов с активным участием в ООН и невхождением в блоки 50—60-х годов неправомерно, антиисторично.
412
Довоенная Политика йелйких Держай в отйошении Норвегии и остальных стран Скандинавии изучалась не только норвежскими историками, но также их коллегами в других западноевропейских странах. Особый интерес привлекла и все еще привлекает, естественно, политика гитлеровской Германии, в дальнейшем напавшей на Норвегию.
Значительный по количеству и убедительности материал на этот счет был пущен в оборот еще судебными процессами над главными германскими военными преступниками, над Квислингом и Фалькенхорстом. Норвежское парламентское расследование 1945 г. и скандинавская послевоенная публицистика (X. Кнудсен и X. Рингстед) с успехом популяризовали неопровержимые выводы о преднамеренной и неспровоцированной агрессии фашистской Германии против Норвегии и Дании.
В дальнейшем, однако, подняли голову реакционные западногерманские мемуаристы и историки. В благоприятной для них атмосфере «холодной войны» они попытались задним числом «академически» обосновать пропагандистский тезис Риббентропа и апологетический — Редера о превентивном, вынужденном характере норвежской операции вермахта и этим опорочить нюрнбергские приговоры. Наиболее известна в этом плане монография В. Хубача (W. Hubatsch. Weseriibung, 1952, второе издание 1960 г.). Как будет показано дальше, конценпция Хубача повлияла на некоторых норвежских историков и публицистов. Наконец, осенью 1965 г. шведский историк Гемзелль после углубленного исследования архивов гитлеровского адмиралтейства убедился в научной несостоятельности какой бы то ни было апологетики германской политики и стратегии на севере Европы. В своей работе — «Редер, Гитлер и Скандинавия» —- он показал, что агрессивные планы против Норвегии зародились у немецких морских стратегов не после, а до начала второй мировой войны; что планы эти носили отнюдь не превентивно-упредительный, а чисто захватнический характер и имели своей целью овладение морскими базами для наступательной войны с Англией. Своими выводами Гемзелль нанес удар западногерманской реакционно-апологетической историографии и невольно подтвердил правоту историков-марксистов ГДР, писавших уже на эту тему.
Наряду с германской внешней политикой и военными планами внимание историков не могла не привлечь проблема фашистской разведки и «пятой колонны» в Норвегии. Этим долгие годы занимался норвежец Св. Хартман. Бывший полицейский чиновник, он привлек свежие немецкие документы, собранные им в Норвегии после капитуляции рейха, а также получил письменные и устные показания от бывших немецких разведчиков. Претендующий на сенсацию вывод Хартмана (см. русский перевод кн. «В сетях шпионажа», 1965) гласил, что систематической и планомерной разведки в Норвегии не велось и что «пятая колонна» в Норвегии
413
явилась делом поспешной и запоздалой импровизации (сравни известную книгу Де Ионга на ту же тему). Хартман был прав, отмечая рискованный, авантюристический характер германского «учения на Везере». На книге его, однако, отрицательно сказалась зависимость от тенденциозных показаний немецких участников операции: изложение его могло создать ложное впечатление, будто до зимы 1939/40 г. гитлеровцы и не помышляли об оккупации Скандинавии. В другой своей книге — о довоенной деятельности норвежского фашистского главаря Квислинга (1959) Хартман отчасти ослабил указанное впечатление. С помощью того же типа источников — свидетельств немецких участников событий — он уточнил время и обстоятельства привлечения Квислинга к прямой работе на германский «абвер» (лето 1939 г.).
Северная политика Англии й других западных держав накануне войны еще ждет, насколько нам известно, специального исследования. Что касается советско-норвежских отношений 30-х годов, то они не так давно были систематически, хотя и бегло, описаны в книге норвежского историка-коммуниста Э. Даниель-сена (1964 г.). Даниельсон, между прочим, показал, что отношение норвежских правящих кругов к нашей стране определялось тогда взаимоотношениями Норвегии с двумя другими великими державами — Англией и Германией. Норвегия не опасалась «угрозы» со стороны СССР, чем ее пугали гитлеровцы; вместе с тем норвежское правительство боялось быть втянутым в советско-германский конфликт и, равняясь на «мюнхенскую» Англию, избегало сближения с Советским Союзом.
Наиболее пристально норвежские историки изучали внешнюю политику и международное положение своей страны в месяцы «странной войны» и в особенности накануне вторжения вермахта. Начало было положено еще публицистической эмигрантской литературой военных лет (книги X. Кута и X. К. Лемкюля). Первым опытом собственно научного исследования явились, наряду с названной выше работой Бергсгора, также другие приложения к «Заключению следственной комиссии 1945 г.», а именно: X. Си-вертсена —-о германских и союзнических планах 1939—1940 гг. (Приложение № 1); анонимные очерки—об инциденте с германским пароходом «Альтмарк» в феврале 1940 г. и о первых апрельских днях — последних днях мира для Норвегии (Приложения № 4 и 7). Общая идея нам уже знакома — строжайший нейтралитет, не помноженный на квалифицированную дипломатию и действенную оборону, оказался бессильным против агрессора. Политика правительства и парламента подвергалась сдержанной критике.
Такая концепция получила распространение в норвежской историографии. Однако она не осталась без возражений. Возражения эти были тесно связаны с многолетней дискуссией по вопросам послевоенной внешней политики Норвегии — в пользу и
протий участия страны в Североатлантическом блоке. Постигшая норвежцев катастрофа 9 апреля преподносилась приверженцами НАТО как провал именно политики нейтралитета, как доказательство обреченности в наше время даже самого строгого нейтралитета. Вступление в НАТО мотивировалось, не в последнюю очередь, демагогическими и доходчивыми призывами не допустить повторения 9 апреля.
Противники вступления в НАТО из буржуазно-пацифистских кругов пытались в обоснование своего верного утверждения о возможности проведения политики нейтралитета в послевоенных условиях привлечь аргументы из периода «странной войны». Они подчеркивали, что норвежское правительство во многом само навлекло на себя беду, ибо не было строго нейтральным. К такому мнению пришел известный норвежский общественный деятель, врач Ю. Шарфенберг, выпустивший частную публикацию ряда неизвестных общественности парламентских протоколов 1939—1940 гг. (J. Scharffenberg. Norges stilling under en krig mellem stor-maktene. «Norske aktstykker til okkupasjonens forhistorie». Oslo. 1950).
Вывод Шарфенберга гласил, что политика Норвегии перед 9 апреля была не нейтральной, а проанглийской, и что Гитлер задолго до 9 апреля имел все основания подозревать норвежцев в сговоре с союзниками, а союзников — в подготовке вторжения в Норвегию. Эта версия о проанглийской политике Норвегии в период «странной войны» кажется нам натяжкой — различными своими сторонами норвежский нейтралитет был выгоден каждой из воюющих сторон. Сочувствие народа Норвегии противникам фашистской Германии и намерение правительства в случае вовлечения в войну стоять на стороне Англии еще не дает оснований для компрометации норвежской политики нейтралитета. В лице Шарфенберга перед нами пример того, как из добрых патриотических побуждений могут быть сделаны ложные исторические выводы. А ложные выводы, в свою очередь, непременно подхватываются рано или поздно реакционной историографией. Версию Шарфенберга подхватил в названной выше книге западногерманский историк Хубач.
Не нужно быть специалистом, чтобы понять важное место внешней торговли и судоходства в политике Норвегии 1939— 1940 гг. Англо-норвежские переговоры по этим вопросам впервые были исследованы английским историком Медликоттом в его известной книге об экономической блокаде держав оси. С норвежской стороны внешнеторговые отношения Норвегии с воюющими сторонами в период «странной войны» основательно изучены в другой монографии упомянутого выше Н. Эрвика (N. 0 г v i k. Norge i brennpunktet. Fra forhistorie til 9aprill940. Bd. 1. Handels-krigen 1939—1940. Oslo, 1953). Он занялся выяснением роли торгово-политических факторов в судьбе Норвегии, в предыстории
415
событий 9 апреля, в ее вовлечении в войну. Главная мысль Эрвика состояла в следующем: благодаря англо-норвежскому соглашению о фрахте норвежского торгового и танкерного флота (tonnasjeav-talet) 11 ноября 1939 г. нейтралитет страны принял односторонне проанглийский характер. Для исправления этого «крена» норвежцы постарались вознаградить немцев торговым соглашением от 20 февраля 1940 г. В силу разносторонней зависимости Норвегии от господствующей на море Англии такое соглашение было невозможно без согласия Лондона. Однако англичане такое согласие дали и сами в своем торговом соглашении с норвежцами от И марта 1940 г. пошли на неожиданные уступки. Эту сговорчивость англичан Эрвик предположительно (к английским документам он доступа не имел) объясняет планами союзнической интервенции в Скандинавии, осуществление которых было бы крайне облегчено благожелательной позицией Норвегии и Швеции. Планы открытия скандинавского театра военных действий под предлогом советско-финской войны оказали, по мнению Эрвика, решающее влияние на англо-норвежские торговые переговоры в начале 1940 г.
Торгово-экономические факторы, полагает автор, долгое время были решающими для международного положения Норвегии, но с февраля 1940 г. уступили место стратегическим и политическим в определении дальнейшей трагической судьбы Норвегии. Сохранение нейтралитета было возможно, но только при наличии реальной силы и твердой воли к его сохранению. Того и другого норвежскому правительству — вторит Эрвик Шарфенбергу — недоставало.
Как мы уже отмечали ранее, тезис Эрвика — Шарфенберга о несоблюдении самим норвежским правительством строгого нейтралитета, о его несовместимой с нейтралитетом проанглийской позиции кажется нам натяжкой. Критика этого тезиса в работах других норвежских авторов, например, М. Скодвина, представляется убедительной.
Норвежская историография не могла пройти и мимо политики и стратегии западных держав в Скандинавии в 1939—1940 гг. Необходимо было заново исследовать документальный материал, захваченный и опубликованный гитлеровцами еще в 1940 г. с демагогической целью оправдать свою агрессию ссылками на якобы аналогичные замыслы Англии и Франции. Парламентское расследование, естественно, не уделило этой стороне событий «странной войны» значительного внимания. По мере публикации новых англо-французских изданий — особенно мемуаров Рейно, Черчилля и военно-исторического исследования Дерри (Т. К. Derry. The Campaign in Norway. London, 1953) — доступный общественности материал вырос. Как выяснилось, англичане и в особенности французы сознательно стремились к контролю над скандинавскими источниками железной руды для Германии и путями ее
416
вывоза. Достичь же этого можно было лишь путем вовлечения Норвегии и Швеции в войну.
На основе появившихся за пределами Норвегии изданий норвежским публицистам и историкам начала 50-х годов не трудно было составить цельное представление о «погоне за Норвегией» обеих воюющих сторон на рубеже марта — апреля 1940 г. Союзные правительства, идя на установку мин в норвежских водах, ждали германских контрмер и были в этом последнем случае готовы к оккупации норвежских портов (английский план «Р—4»). Отсюда, однако, недалек был и тезис, что главными виновниками вовлечения Норвегии в войну как раз и были союзники. Эту мысль развивали теперь не фашистские пропагандисты, не Риббентроп и Квислинг, а бывший норвежский дипломат Э. Масенг в своей книге «1905 и 1940 — урок политики силы» (1953 г.) и особенно бывший начальник норвежской разведслужбы Э. А. Стеен (1954 г.), автор военно-исторического исследования по истории норвежских военно-морских сил во второй мировой войне.
Для советского читателя пороки английской, а еще более французской оборонительной стратегии в период «странной войны» очевидны. Справедливость основной цели — победы над фашистской Германией,—конечно, не оправдывала военно-дипломатических средств, какими не брезговали западные союзники в своих попытках отвлечь Гитлера от наступления на Западном фронте и задушить его одной блокадой. К сожалению, изобличая западные державы в пренебрежении к безопасности и нейтралитету скандинавских стран, норвежские историки пошли в отдельных случаях на поводу у реакционной западногерманской историографии: Масенг, Э. Стеен, Харальд Норман (в книге «Барьер») и другие в сущности приняли на веру известный лживый тезис о превентивном характере немецкой оккупации Норвегии и Дании, упустили из виду различия в целях, сроках, темпах и масштабах подготовляемых операций обеих сторон в Скандинавии; названные авторы недопустимым образом игнорировали особо разбойничью, преступную природу немецко-фашистского империализма и утверждением, что Черчилль провоцировал Германию к вторжению в Скандинавию, встали на путь невольного оправдания гитлеровской политики.
Современная норвежская историография в лице ее наиболее авторитетных представителей не разделяет указанной шаткой концепции. Это хорошо видно, например, из дважды издававшегося стандартного очерка предыстории 9 апреля Йона Мидгора (J. Mid-gaard. 9, april 1940. Dagen og forspillet. Oslo, 1960, 1965.).
Еще одна важная сторона норвежской внешней политики периода «странной войны» — отношения с СССР — исследована в предварительном порядке на последних страницах уже отмеченной выше книги Э. Даниэльевна. Он показывает сравнительно трезвую оценку Кутом советско-германского пакта, попытки норвеж
27 заказ № 1094
417
ского посредничества в «зимней войне» и ограниченный характер норвежской помощи финнам. Даниэльсен отмечает недовольство Советского правительства нападением Германии на Норвегию, сочувственное отношение Москвы к положению и нуждам норвежцев после переезда их правительства в Лондон.
Главными пособиями по истории норвежской политики в последующий период — в месяцы военных действий на территории Норвегии — остаются анонимный очерк — Приложение № 8 к «Заключению следственной комиссии 1945 г.» и мемуарно-исторические произведения самих политических деятелей, в первую очередь министра иностранных дел того времени профессора X. Кута, а также министра снабжения Трюгве Ли, исполнявшего обязанности Кута во время поездок последнего в Швецию, написанныо но свежим впечатлениям очерки председателя стортинга К. Хамбро и др. Действия Кута сразу после германского нападения, вообще говоря, не подвергались серьезной критике со стороны позднейших историков. Поэтому и сам Кут избрал для освещения этого периода форму обычных мемуаров — «Из укрытия в укрытие» (1947 г.),—где мотив самооправдания звучит гораздо слабее, чем в его названной выше книге о внешней политике до 9 апреля.
Несмотря на положительную в целом оценку внешнеполитического курса норвежского правительства во время военной кампании в Норвегии, авторы радикального направления, левые социал-демократы,— как правило, не профессиональные историки — подчеркивали колебания в первые дни вторжения, большую степень готовности к соглашению с немцами на переговорах Кута с германским посланником Бройером, капитулянтский характер позднейшего проекта нейтрализации района Нарвика и пр. Наиболее показательна в этом смысле книга инженера Нильса К. Даля. .(N. К. Dahl. Stormaktenes kamp от Norge og Skandinavia 1939— 4940. Bd. 1. Oslo, 1948).
। Основная часть норвежских историков не пошла, впрочем, по линии классового анализа кампании 1940 г., а занялась ее чисто военно-историческим разбором и описанием, выявлением достоинств и недостатков норвежских вооруженных сил, примеров доблести и малодушия. Как правило, военные авторы извлекают из опыта 1940 г. милитаристские «уроки» в пользу гонки вооружений Норвегии в рамках НАТО. Особенно прямолинейны в этом отношении статьи в военном журнале «Norsk militaert tidsskrift».
Историков гражданских привлекли также взаимоотношения германского правительства и оккупационных властей с различными группировками норвежских коллаборационистов в период апрель — сентябрь 1940 г., вплоть до фашизации Норвегии актами 25 сентября того же года. Начало изучению этого круга вопросов было положено видным норвежским историком Сверре Стееном в Приложении № 9 к парламентскому расследованию 1945 г.
Стеен, опираясь преимущественно на норвежские документы,
418
дневники и свидетельские показания, подробно изложил ход позорных переговоров норвежских коллаборационистов с оккупантами о создании нового прогерманского правительства, в конце концов прерванных самими оккупантами за ненадобностью для них даже псевдоконституционного правительства — риксрода и покорного стортинга. На основе, в частности, исследования Стеена комиссия 1945 г. пришла к заключению об антиконституционности, действий президиума стортинга, возглавлявшего переговоры 1940 г_ с норвежской стороны. Вместе с тем, и у Стеена и в заключениях комиссии проглядывало стремление смягчить вину остальных депутатов стортинга и вовсе обелить другие умеренно коллаборационистские группы — Административный совет и в особенности верховный суд. Именно в этой своей части итоги работы комиссии вызвали возмущение левых кругов страны. Известный уже* Н. К. Даль в своей книге даже обвинил следственную комиссию* и всю официальную историографию в недобросовестности, в фальсификации истории.
Поиски преимущественно в фондах бывших нацистских учреждений, помимо материалов, выявленных на судебных процессах,, позволили спустя несколько лет существенно углубить изучение германской оккупационной политики в Норвегии. В данном обзора нас интересует лишь начальный ее этап, когда речь шла о заключении своего рода компромисса — неравноправной сделки «датского образца» между оккупантами и норвежской буржуазией. Исследование, начатое Св. Стееном, было продолжено М. Скодвином. В монографии по вопросу о становлении оккупационного режима в Норвегии (1956 г.) Скодвин проследил борьбу и соперничества различных немецко-фашистских инстанций вокруг конкретных форм управления оккупированной Норвегией вплоть до заключительного аккорда — фашизации страны в конце сентября 1940 г. Из монографии Скодвина с неизбежностью вытекало, что даже самые умеренные норвежские коллаборационисты, при всем их старании вести «национальную» политику и добиться приемлемых условий соглашения с Германией, служили в руках оккупантов не более чем орудиями, в нужный момент ими отброшенными. Скодвину в его исследовании удалось пролить новый свет на политические планы Гитлера в отношении Норвегии. И если Стеен объяснял срыв сентябрьских переговоров 1940 г. в конечном счете происками местных фашистов-квислинговцев, то Скодвин нашел ключ к этим событиям в Берлине, в решениях самого Гитлера. По мнению Скодвина, главные пружины норвежской истории времен оккупации вообще лежат за пределами самой страны.
Выводы и методология Скодвина вызвали острую полемику между ним и Св. Хартманом. Хартман, в отличие от Скодвина, считал (на наш взгляд, неосновательно), что Квислинг был уже 9 апреля признан Гитлером в качестве главы нового норвежского правительства, а вовсе не действовал только по своей инициативе.
27*
41*
Внешнеполитические «начинания» норвежских коллаборационистов имели место уже тогда, когда в Лондоне обосновалось законное, хотя и эмигрантское правительство Нюгорсволла — Кута. Лондонский период норвежской внешней политики длился почти пять лет. Его центральной проблемой были взаимоотношения с великими союзными державами, в первую очередь со страной пребывания — Англией. В «Заключении следственной комиссии 1945 г.» (часть II—1947 г.) этот период характеризовался лишь весьма формально и суммарно, с большими умолчаниями. В первом коллективном послевоенном издании «Норвегия в войне 1940—1945 гг.» (под общей редакцией Св. Стеена) внешняя политика эмигрантского правительства стала предметом более подробного исторического описания. Соответствующая глава принадлежала А. Урдингу и носила полумемуарный характер, поскольку автор сам был чиновником норвежского МИДа в Лондоне, ближайшим сотрудником министра Трюгве Ли. Общая концепция автора социал-демократа официозная: главный враг Норвегии — фашистская Германия, главный друг — Англия; о Советском Союзе говорится уже без особых симпатий, но еще без враждебных выпадов; неподготовленность Норвегии к войне в 1940 г. лежит на совести не только правительства и парламента, но и всех норвежцев; главный урок войны — необходимость сотрудничества со всеми миролюбивыми державами, особенно тесного — с Англией и США, несостоятельность довоенной политики «изолированного» нейтралитета.
Для рядовых историков, не облеченных правительственными заданиями, доступ к архивам лондонского периода, естественно, особенно ограничен, и главными его историографами остаются оба министра иностранных дел Норвегии — Кут и Трюгве Ли.
Кут посвятил начальному эмигрантскому времени последние страницы своей книги «За мир и свободу в пору войны» (1957 г.). Престарелый историк (род. 1873 г.) писал ее с привлечением архива МИДа и печатных материалов и вызвал симпатии общественности страны своей большой объективностью и самокритичностью. На этой лучшей из книг Кута о внешней политике Норвегии 1939—1940 гг. благоприятно отразилось неприятие им духа антисоветизма и «холодной войны». В условиях 50-х годов — растущей оппозиции участию страны в НАТО — книга Кута объективно приобрела прогрессивное звучание.
Военные мемуары преемника Кута — Трюгве Ли — состоят из трех самостоятельных, но однородных книг. Первая — «Жить или умереть» (1955 г.), посвящена в основном событиям «странной войны» и норвежской кампании 1940 г. Вторая — «С Англией на линии огня» (1956 г.) — описывает лондонский период деятельности норвежского правительства вплоть до весны 1942 г. Наконец, третья — «На родину» (1958 г.) более бегло повествует о последних трех военных годах. Если Кут подчеркивает свою при
420
верженность политике нейтралитета, то Ли, напротив, столь же последовательно и открыто провозглашает себя сторонником тесного союза Норвегии с «атлантическими» англо-саксонскими державами. Если Кут вынужден то и дело оправдываться, то Ли, напротив, не прочь прихвастнуть.
Все основные события и проблемы внешнеполитической истории сражающейся Норвегии отражены в воспоминаниях Ли. Отражение это, однако, тенденциозное. В частности, разногласия и противоречия норвежского правительства с западными союзниками в изложении Ли сглажены, а трения с Советским правительством, напротив, раздуты. Сквозь кривую призму «холодной войны» советско-норвежское боевое содружество военных лет выглядит под пером Ли куда более бледно, чем о том можно судить по его же выступлениям тех лет, а также первых послевоенных месяцев.
Профессиональные норвежские историки освещали до сих пор не столько внешнеполитический, сколько военно-исторический аспект норвежской истории 1940—1945 гг. Так, вкладу вооруженных сил страны в войну за ее пределами — на так называемом внешнем фронте — посвящена главная часть первого тома уже упоминавшейся коллективной работы «Норвегия в войне» под редакцией Св. Стеена, а также многотомный труд его названного выше однофамильца Э. А. Стеена о действиях норвежского военно-морского флота. Поскольку вооруженные силы Норвегии в оперативном отношении подчинялись в лондонский период сначала английскому, а затем англо-американскому командованию, постольку эти книги освещают и взаимоотношения с западными союзниками. Недавно, в 1964 г., вышло в свет исследование генерала Мунте-Коса, посвященное обороне норвежского северо-востока — пограничной области Финмаркен — с конца первой мировой войны до наших дней. (О. Н. Munthe-Kaas. Norges graensevakt i Nord-Ost 1918 til 1963. Oslo, 1964). Автор останавливается и на советско-норвежском боевом содружестве 1944—1945 гг.: как известно, Восточный Финмаркен был освобожден советскими войсками, и прибывшие сюда затем норвежские подразделения действовали в составе Карельского фронта.
Второй актуальной военной проблемой норвежской историографии стали вооруженные силы движения Сопротивления и их действия. Поскольку отряды норвежского «Милорга» (военная организация «внутреннего фронта») подчинялись союзному командованию и снабжались им из Англии, поскольку тактика сопротивления была предметом споров между норвежскими политиками и британским Управлением специальных операций, постольку историография Сопротивления проливает свет и на англонорвежские отношения. Главным специалистом в этой области был умерший в 1961 г. Сверре Кьелстадли (Sv. Kjeldstadli. Hjemmestyrkene. Bd. 1. Oslo, 1959). Важен вывод Кьелстадли
421
о том, что норвежское лондонское правительство в возникавших спорах о тактике Сопротивления принимало сторону английского Управления специальных операций. В спорах же между буржуазным руководством «Милорга» и «внутреннего фронта», с одной стороны, и норвежскими коммунистами — с другой, реформистский лондонский кабинет последовательно поддерживал первых. Историография норвежского Сопротивления требует отдельного разбора. Отметим лишь одно — буржуазные и правосоциалистические авторы замалчивают или прямо искажают участие коммунистов в общенациональной борьбе.
Остановимся в заключение на двух немаловажных аспектах внешней политики лондонского правительства Норвегии: взаимоотношениях с Советским Союзом и со Швецией. По первому из них норвежская историография сделала чрезвычайно мало. Можно указать лишь на небольшую монографию Т. Матисена (1954 г.) о международном положении норвежского архипелага Свальбард (Шпицберген). Здесь, наряду с главой о военных действиях на Шпицбергене, имеется также глава о советско-норвежских переговорах по вопросу о пересмотре статуса архипелага. Несколько страниц уделено начальному этапу переговоров — 1944—1945 гг. Советское и норвежское правительства достигли тогда, как известно, предварительного согласия, пойдя навстречу друг другу. После войны, в обстановке антисоветской политики западных держав, норвежское правительство отказалось от своей прежней точки зрения. Матисен, отдавая должное «умеренности» советской позиции, вместе с тем как бы извиняется перед читателями за готовность норвежского правительства в 1945 г. к совместным оборонительным мерам с СССР на Шпицбергене. Греша против историзма, норвежский автор расценивает переговоры двух союзников, товарищей по оружию, какими были в 1945 г. СССР и Норвегия, сквозь призму последующей «холодной войны».
Что касается мемуарной литературы о советско-норвежских отношениях, то она включает воспоминания норвежского посла в СССР в 1941—1946 гг. Р. Андворда «Положа руку на сердце» (см. нашу рецензию в журнале «Новая и новейшая история» № 6 за 1965). В них неплохо передан дух сотрудничества между обоими союзниками военных лет, однако на систематическое изложение советско-норвежских отношений автор не претендует.
Позиция Швеции как ближайшего соседа Норвегии и как нейтрала имела в годы оккупации первостепенное значение для всех норвежцев. Отношения между соседями на протяжении 1940— 1945 гг. менялись от крайне натянутых до весьма дружественных. Литература по этому вопросу, сначала публицистического жанра, появилась еще до разгрома гитлеровцев. Обширная и довольно объективная глава посвящена шведско-норвежским отношениям во втором томе выше названной «Норвегии в войне 1940— 1945 гг.» Это полумемуарный очерк, как и книга Н. Эрвика о под
422
готовке норвежских «полицейских» войск в Швеции (1951 г.). Исчерпывающей монографии, следовательно, пока нет.
Подведем краткие итоги нашему обзору. Лучше всего изучены в норвежской историографии вопросы: довоенная внешняя политика, политика нейтралитета во время «странной войны», дипломатия периода военных действий в Норвегии, становление конкретных форм немецко-фашистского управления Норвегией, взаимоотношения буржуазно-реформистского руководства сил Сопротивления с западными союзниками. Делом будущего остается научное освещение внешней политики эмигрантского правительства, классовой обусловленности его политики, его отношений с великими союзными державами, особенно с СССР, а также с нейтральной Швецией. Ждет исследования деятельность, в том числе внешнеполитическая, левого, коммунистического крыла движения Сопротивления. .
Преобладающая политическая окраска норвежской историографии по второй мировой войне — буржуазно-антифашистская. Отсюда ее противоречивые тенденции: с одной стороны, умаление склада Советского Союза в дело победы, замалчивание борьбы норвежских коммунистов за свободу страны, сглаживание углов в изображении политики эмигрантского правительства и его взаимоотношений с Англией и США; надо признать, однако, что в норвежских работах самых последних лет антисоветские ноты звучат слабее. С другой стороны, норвежская историография в основном не сходит с резко антигитлеровских позиций в освещении событий военных лет и при случае дает решительный отпор фальсификациям западногерманских реакционных историков и мемуаристов (см. материалы конференции историков ФРГ и северных стран в «Internationales Jahrbuch fur Geschichtsunterricht». Bd. VIII. Braunschweig, 1961/62). Разумеется, и эта положительная черта не снимает общих методологических пороков рассмотренной литературы — мнимо надклассового подхода к изучаемым событиям, буржуазно-реформистских исходных позиций ее авторов.
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО АКАДЕМИКА И. И. ФЕДОСЕЕВА
На нашей конференции выступило около сотни участников. Так что, видите, активность была очень большая, и мы с удовлетворением можем сказать, что конференция явилась важным шагом вперед по пути научной разработки и научного освещения важнейших проблем истории Отечественной войны и второй мировой войны. Конечно, было бы наивным полагать, что по всем этим вопросам существуют одинаковые взгляды, одинаковые мнения, и мы можем достичь полного единогласия по всем обсуждавшимся вопросам. Существуют разные мнения и даже борьба по истолкованию этих мнений, и на это нельзя закрывать глаза; но главное состоит в том, чтобы в этой борьбе утверждалась правда истории, утверждались научные выводы. И мы считаем самым положительным и самым главным в работе конференции это вот утверждение исторической правды, утверждение научно обоснованных концепций, которые все более и более завоевывают общественное мнение в мире, все более находят признание. Есть несколько главных вопросов, касающихся второй мировой войны и ее последствий, которые вызвали внимание и на данной конференции и которые привлекают внимание не только историков, но и широкую мировую общественность. Это, конечно, прежде всего вопросы о причинах, источниках, характере и виновниках войны. Для ученых, для народов — это вопросы утверждения исторической правды, а также вопросы о путях и средствах предотвращения новых военных столкновений и новых бедствий войны. Но мы понимаем, что эти вопросы используются также и сторонниками «холодной войны», причем, разумеется, не в целях установления исторической правды, а в их собственных целях наведения тумана на эту правду.
Подводя итоги конференции, мы утверждаем в полном смысле научное историческое убеждение, что вторую мировую войну развязали немецкие фашисты в сообщничестве с фашистами Италии, военщиной Японии при покровительстве и поддержке реакционных кругов империалистических государств. И никакие попытки
424
обелить виновников войны не могут им помочь, ибо в памяти народов имена виновников войны навсегда останутся как имена проклятые, принесшие человечеству массу жертв и несчастий. Все дело в том, чтобы не забывать уроков и делать правильные выводы из анализа причин, характера и последствий второй мировой войны.
Здесь немало дебатировался вопрос о роли монополий, о взаимоотношении политики и монополий. Я хотел бы подчеркнуть, что одна из больших опасностей как раз и состоит в недооценке роли монополий, реакционной роли монополий и их влияния на политику. Интересы народов и интересы империалистических монополий коренным образом расходятся, и надо в полной мере сознавать отрицательную роль влияния монополий. Было бы, конечно, неправильно отождествлять политику с деятельностью монополий и не видеть того, что политика определяется взаимодействием многих сил, взаимодействием классов, различных социальных слоев. Если бы мы стали на упрощенческую точку зрения, что монополии определяют политику целиком и что политика — это дело монополий, тогда вообще бесперспективной была бы постановка вопроса о борьбе против реакции, о борьбе против опасности войны, о сплочении народов на платформе мира, социального прогресса, демократии и социализма. Вопросы политики это вопросы борьбы; потому-то и собираются ученые, потому-то и проводятся конференции, что они должны содействовать, призваны содействовать изменению соотношения сил в области политики, выгодному с точки зрения интересов мира и социального прогресса.
Говоря о причинах и виновниках войны, мы не можем забывать ту опасность, которую несет в себе милитаризм, реваншизм, гонка вооружений. Ведь в том и состоит правильное понимание причин и уроков войны, чтобы постоянно сознавать и помнить, как гитлеровцы, немецкие фашисты раздували политику милитаризма, создавали военную машину, подчиняя всю экономику, всю идеологию и всю политику милитаризму, целям войны, как они выковывали духовный арсенал для порабощения народов. И поэтому, когда мы обозреваем современные события и видим, что где-то и кто-то собирается пересматривать границы, возобновляет бредни о «жизненном пространстве», вытаскивает на свет обветшалые теории геополитики, разжигает настроения реваншизма, мы должны вспоминать, что именно с этого начинали гитлеровцы, именно так они осуществляли свою духовную мобилизацию и духовную агрессию. Они шумели о пересмотре границ, о реванше, о гонке вооружений, о полной милитаризации всей жизни. Поэтому борьба против милитаризма, против реваншизма, против духовного яда империализма должна всегда быть в поле нашего зрения, в поле нашего внимания. Это действительно большой социальный вопрос.
28 заказ № 1094
425
Сейчас находятся такие люди, мыслящие, конечно, реакционно, которые считают, что антигитлеровская коалиция была делом случайным, явлением незакономерным, более того — противоестественным явлением. Надо сказать, что Гитлер и его советники также считали невозможной антигитлеровскую коалицию, учитывая разницу социальных систем вошедших в нее государств. Но это был один из больших просчетов Гитлера и его советников. На самом деле антигитлеровская коалиция стала реальностью и сыграла большую роль во второй мировой войне в разгроме фашистов. Вопрос о природе и значении антигитлеровской коалиции, повторяю, очень важный вопрос. Он заставляет нас видеть общность интересов большинства наций мира и всех народов мира в борьбе за национальную независимость, за национальный суверенитет, против агрессий, против всяких попыток завоевания мирового господства. На какой основе сложилась антигитлеровская коалиция? Конечно, на основе национальных интересов народов. Она сложилась перед угрозой порабощения, национального порабощения со стороны гитлеровской Германии и ее сообщников. Как только эта опасность стала реальной, народы сплотились, объединились для разгрома претендентов на мировое господство. В этом была закономерность, естественность антигитлеровской коалиции, и если в годы войны эта сплоченность народов миролюбивых государств помогла делу прогресса, помогла защитить цивилизацию от варварства, от погромщиков, то мы с полной уверенностью можем сказать, что объединение народов, объединение миролюбивых сил в мирное время тем более возможно и тем более успешно может быть осуществлено в интересах всех народов, в интересах их свободы и независимого национального развития. И, может быть, следует обдумать и взвесить предложение о том, чтобы объединить усилия историков на создание серьезного, обстоятельного научного труда по истории антигитлеровской коалиции. Эта тема заслуживает внимания, и историки могли бы создать хороший поучительный труд, показывающий естественность и закономерность этой коалиции и ее важное прогрессивное значение.
Следующий вопрос — относительно роли и значения движения Сопротивления. Все выступавшие по этой теме — как на пленарных заседаниях, так и в секциях — с большим волнением говорили о героизме, мужестве борцов Сопротивления, которые в трудных условиях помогали вооруженным силам Советского Союза и всем участникам антигитлеровской коалиции в борьбе с захватчиками, в борьбе с оккупантами. Хотелось бы подчеркнуть глубоко патриотический и прогрессивный характер движения Сопротивления. Это был поистине альянс патриотических сил в каждой стране, делавших в общем ходе мировой истории большое интернациональное прогрессивное дело. В этом альянсе патриотических сил участвовали разные группы — по их политическим,
426
философским, религиозным убеждениям, по социальной принадлежности,— но важно видеть, что антифашистская борьба сплотила эти силы, что национальные интересы, вопросы национального суверенитета и прогрессивного социального развития стали основой для объединения этих сил, оказались более вескими, нежели те расхождения, разногласия, которые были между участниками Сопротивления. И здесь тоже, может быть, правильно было бы усилиями историков — было несколько таких предложений — заняться созданием серии трудов по истории движения Сопротивления. Обобщенный научный анализ этих явлений имел бы важное значение и с точки зрения науки, и с точки зрения воспитания, и с точки зрения политической борьбы против агрессоров, за упрочение мира между народами. Естественно, что на такой конференции, с большим числом участников, всесторонне взвешивался и обсуждался вопрос о вкладе различных стран — их вооруженных сил и отрядов Сопротивления — в общее дело разгрома фашизма и реакции во второй мировой войне. Мы должны ясно понимать, что это опять-таки большой вопрос исторической правды, которая должна быть основой исторических концепций.
Естественно и понятно стремление ученых, историков каждой страны оценить и осветить вклад своей страны в общее мировое дело, и, конечно, все историки могут только приветствовать такие усилия и такие намерения. Плохо, когда вопрос о вкладе той или иной страны и вообще о ходе второй мировой войны трактуется с позиций «холодной войны», когда преднамеренно, так сказать, злоумышленно, принижается вклад народов социалистических стран или движения Сопротивления, которое стоит поперек горла реакционным антикоммунистическим историкам. Против этого мы должны решительно бороться. Это не вопрос чьего-то престижа, и не предмет, так сказать, состязания историков; это кровное дело народов, это борьба за правдивое изображение прошлого для правильного понимания настоящего и перспектив развития. Мы, советские участники конференции, естественно, с большим вниманием и удовлетворением прослушали очень много интересных докладов, в которых отмечена высокая роль советского народа и его Вооруженных Сил в разгроме фашистской Германии и ее сообщников. Со своей стороны, советские историки, так же как и весь наш народ, высоко ценят вклад наших союзников по антигитлеровской. коалиции в борьбу против гитлеровской Германии и ее сообщников. Мы высоко ценим движение Сопротивления во всех странах и чтим мужественных борцов этого героического движения.
Позвольте, товарищи и коллеги, перед закрытием нашей конференции еще раз подчеркнуть, как мне кажется, общую мысль или, может быть, мысль большинства выступавших, большинства участников конференции, а именно, что история призвана не
28*
427
только освещать прошлое, но и активно участвовать в настоящем и вместе со всеми народами активно бороться за дело мира и социального прогресса. В этом назначение и ответственность историков. Историки пишут о прошлых поколениях, судят, так сказать, о них, толкуют о том, как эти события происходили. Мы не можем забывать о том, что и о нашем поколении, и о нас, историках и социологах, будут судить наши потомки и оценивать, как мы эту свою ответственность понимали и как выполняли свой долг. И хочется сказать, что историки, как и другие отряды ученых, сознают свою ответственность за настоящее и будущее. Вот почему с таким волнением участники конференции говорили об интересах борьбы за мир, с таким волнением выступали против агрессии в прошлом и против всяких попыток агрессии в настоящем. Мы, участники настоящей конференции, с полной ответственностью присоединяем свой голос к тому громкому хору голосов во всем мире, который осуждает нынешних агрессоров, развязавших войну во Вьетнаме, осуществляющих бомбардировки мир-ного вьетнамского населения.
Мы всегда были и всегда будем на стороне тех, кто борется за свободу и независимость своей родины, кто отстаивает счастье и свободу своих детей, своего поколения, будущее своего народа. Мы горячо сочувствуем всем борцам за национальную независимость, видя в их борьбе общую закономерность современного исторического прогресса, видя в этом составную часть борьбы за всеобщий мир, против политики агрессии, для осуждения которой, собственно, и собираются историки в дни празднования 20-летия победы над фашистской Германией.
В заключение мне хотелось бы выразить благодарность Оргкомитета и Президиума нашей конференции всем ее участникам и нашим зарубежным гостям и советским ученым, принявшим активное участие в конференции. Благодарим вас за усилия, за плодотворный труд!
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Абендрот В. 325, 343
Абу С. М. 8, 109
Агарков Е. 114
Адони Ф. 197
Амосов В. 114
Андворд Р. 422
Андерс В. 235
Андреев П. П. 82
Анеску В. 202
Антонеску И. 149—151, 153,
155, 158, 159, 203, 405
Антонеску М. 153
Армстронг Дж. 106
Артемьев 194
Ассман К.-В. 302, 305
Аусшнит М. 210
Базетов Н. 114
Байноци Й. 406
Байшин А. А. 94
Бартель В. 13
Бартье Ж. 6
Батталья Р. 364
Баум Г. 166
Бауэр Ф. 116, 225
Бевин Э • 33, 328
Бегельдинов Т. 96
Беда Л. 96
Беднаж В. 7, 10, 137
Безансон А. 107
Безыменский Л. А. 9, 305
Бек Л. 31, 275, 300, 308
Бельц В. 325
Беназе 367
Бенеш Э. 184—193, 277
Бергсгор А. 411, 414
Бертольд Л. 6, 9, 222
Бисмарк О. 296
Бласковиц И. 276, 277
Бломберг В. 308, 310, 367, 370
Блюхер В. К. 394, 402
Бобров Г. 114
Богач Р. 306
Богомолов А. Е. 189
Бойдев 386
Бойзен 165
Болдуин С. 368
Болтин Е. А. 6, 7, 12
Больнов О. 338
Бомон М. 6, 8, 366 Бомон-Несбитт 369
Боркенау Ф. 122
Борман М. 256, 302
Боруш Й. 8, 194
Босый Д. Ф. ИЗ
Ботефиш Г. 342 Бош К. 342
Братиану И. 150, 151, 153
Браухич В. фон 275, 278, 282, 303
Брахер К. Д. 259, 280
Брегер Р. 335
Бройер 418
Брэдли О. 64, 200
Брюдигам Г. 325, 343
Брюль Р. 13
Булатов Г. 96
Буллок 257
Бушенхаген 398—400
Бюхер 271
Бюхнер Р. 167
429
Вайзенборн Г. 325
Валдэн Р. 394
Валев Л. Б. 384
Валенди У. 339
Варлимонт В. 303, 308, 315
Василевич И. 12
Васильковский В. 40
Вашингтон Д. 381
Ведемейер А. 381
Веезенмейер Э. 404, 407
Вейган 385
Велтьенс 394—396
Вернер М. 64, 109
Верт А. 34, 107, 148, 264, 359
Вестфаль 64
Видер И. 264
Виик Карл X. 393
Вик Г. 338
Виллар Ж. 12
Вильке 335
Винкель 335
Виноградов В. Н. 148
Виттинг Р. 393, 394, 398, 401, 403
Виттмар Ф. 373
Витцлебен Э. фон 275
Власов А. А. 295
Волков Н. А. 10
Воронов Н. Н. 16
Габдуллин М. 96
Галиуллин X. 114
Галифакс Э.-Ф. 385
Галль В. 164, 165
Гальдер Ф. 32, 56, 223, 253, 261, 275, 277, 278, 293, 306— 308, 318, 320, 321, 342, 397, 399
Гамелен 369
Гартман А. 167
Гастелло Н. Ф. 38
Гафенку 302
Геббельс И. 292, 294, 367
Гебсер Ж. 342
Гейдрих Р. 163, 218
Гейсс И. 343
Гель 116
Гемзелль 413
Георг V 368
Георгиу-Деж Г. 147, 152, 206, 207, 209
Геринг Г. 301, 306, 307, 312, 394, 397
Герстенмайер Э. 342
Герцфельд Г. 341
Гесс Р.-Ф. 300
Гёрлиц В. 55, 121, 324
Гиммлер Г. 284, 294, 313, 332, 398, 407
Гитлер А. 9, 21, 32, 44, 53, 55, 87, 94, 109, 112, 124, 127, 129, 137, 162, 164— 166, 182, 183, 185, 200, 203, 205, 223—226, 229, 253, 255-259, 261, 265, 268—270, 273—278, 280— 298, 300—310, 312—314, 317, 318, 320-324, 326, 327, 332, 338-342, 347, 356, 357, .362, 365—371, 375, 380, 381, 386, 388-391, 394, 397, 398, 400, 402, 405, 407-409, 412, 413, 415, 417, 419, 426
Глазебок 339
Гласер Г. 339, 340, 343
Голль Ш. де 188, 193
Гомулка В. 244
Гонтер А. 335
Гопкинс Г. 372—374
Горбунов Т. С. 10
Гостони П. 197
Гоулд Ли А. 148
Гофман А. 167
Гофман М. 308, 309
Граца Б. 6, 8
Гроза П. 151, 211
Гросскурт Г. 223, 276—278, 320
Губер Э. 338
Гувер Г. 381
Гугенберг А. 257
Гудериан Г. 36, 115, 261
Гудзь П. 96
430
Гуицинга И. 279 Гундлах Г. 339 Гур В. 13 Гурьянов М. А. 86 Гюнтер Г. 166	Ионг Де 414 Иохман 280 Исраэлян В. Л. 6, 7 Исусов М. 8, 175
Даль Н. К. 418, 419	Йодль А. 302—303, 306, 315 398-400
Даниельсон Э. 414, 417, 418
Деборин Г. А. 8, 353 Дегрелль Л. 343 Декарт Р. 251 Дементюк В. 99 Дерри 416 Дехио Л. 324 Дёниц К. 329 Джамбул Д. 95 Джероу 376 Джонсон Л. 381, 382 Димитров Г. М. 388, 389, 391 Дин Д. 377 Дирксен Г. 385 Дорш 333 Драгнич А. 122 Дэвис Д. 374 Дюкс П. 330	Казакова А. 99 Кайсенов К. 96 Каллаи М. 405, 406 Каллио 393, 396, 397 Каменских Д. 414 Кан А. С. 410 Канарис В. 275, 277, 278 Капелле Г. 165,166 Капров И. 96 Каше 3. 311 Квислинг В. 286, 287, 413, 414, 417, 449 Кейтель В. 302, 303, 30 312, 408 Келдыш М. В. 6, 16, 18 Керестеш-Фишер Ф. 406 Керзон Д. 283
Епишев А. А. 15 Еременко А. И. 16 Ехлаков Г. 113	•Керн Э. 339 Кессельринг А. 64, 321 Кивимяки Т. М. 394
Жангельдин Т. 96 Жахаев И. 99 Жигмонд Л. 5 Жилин П. А. 8, 49, 55 Жоаннес В. 6,12 Жувенель Б. де 369 Жумгали С. 96	Киосейваиов 385—387 Кинцель Э. 399 Кладива Я. 6, 7, 213 Клаузевиц К. фон 380 Клее 303 Клейст Э. 115 Клочков В. Г. 95, 96 Клюге Г. фон 333
Зайцев В. 116 Захария Г. 145 Зевков П. 167 Зейдель 398 Зоденштерн Г. 303 Зоммер 280 Зюндерман Г. 340	Кнудсен X. 413 Коакли Р. 376, 377 Ковпак С. А. 96 Козак С. 96 Коларов В. 386 Комаров В. Л. 112 Конев И. С. 16 Константинеску Н. 8, 202
Иекель 280 Икес Г. 375 Ильген фон 116	Коротков Г. 96 Корсвант фон 314 Корчиньский Г. 5, 12
431
Корхонен А. 397
Космодемьянская 3. А. 86
Коссэ-Бриссак де 6, 10
Костюшко Т. 143
Кот 185
Кошкарбаев Р. 96
Кравченко Г. С. 58
Краусник Г. 6, 9, 223, 273, 280, 307, 320
Краух К. 270, 271
Кржен Я. 8, 182
Крокер Д. 273
Крупп Фон Болен Г. 271.
307
Крылов Н. 116
Кубе В. 332, 335
Кузембаев Т. 99
Кузин И. Н. 86
Кузнецов Н. 116
Куманев Г. А. 8, 68
Курочкин П. А. 7, 40, 14, 326
Кут X. 411, 414, 417, 418, 420, 421
Кьелстадли С. 421
Лаваль П. 291
Лангут 334
Лебедев Н. И. 148
Леги 378
Лееб В. фон 276
Лейтон Р. 376, 377
Лелюшенко Д. Д. 16
Лемкюль X. К. 414
Ленин В. И. 36, 41, 42, 50, 51, 54, 60, 67, 86, Пб, 166, 173, 353—355, 358, 361
Лехлейтер 165
Ли Трюгве 418, 420, 421
Либман 256
Лиддел Гарт Б. X. 30, 31, 64, 115
Лидеман К. 342
Липатов Н. П. 8, 68
Липило П. П. 12
Липпман Уолтер 365
Логвиненко П. 96
Логин Л. 10
Лора Л. 31
Лосев А. 96
Лотоцкий С. С. 10
Лохнер 259
Луганский С. 96
Лука В. 157
Лундин Ч. 395
Люшен 271
Май Г. 258
Майский И. М. 16
Макартур Д. 33
Малахов М. М. 195, 196
Малиновский Р. Я. 197
Маметова М. 96
Манинг А. 6
Маниу Ю. 150, 151, 153
Маннергейм К. 394—402
Манштейн Э. 261
Маркс К. 166
Мартышевский М. А. 10
Маршалл Д. 22, 200, 374
Масенг Э. 417
Матисен Т. 422
Матросов А. М. 38
Мачек В. 131
Медликотт 415
Мейнеке Ф. 338
Меламид Д. Е. 8, 319
Мелихар В. 10
Меллентин фон 261
Мелтти В. 393
Мендельсон П. де 318
Мидгор Й. 417
Мильх Э. 271
Минц И. И. 16
Митев Й. 7
Митрофанова А. В. 8, 68
Михай, король 153
Михайлович Д. 132, 133, 135,
136
Михов М. 8, 383
Мишель А. 6, 16
Молдагулова А. 96
Молотов В. М. 290, 298, 400
Мольтман 280
Момыш-Улы Б. 96
432
Монин М. Е. 10
Монтгомери Б. 329
Морача П. 5, 7, 121
Моргентау Г. 6, 8, 10, 198,
362, 375, 379
Морехина Г. Г. 78
Морра 371
Морэн 368
Мултнх Г. М. 12
Мунте-Кос 421
Муньос Грандес А. 314
Мур-Брабазон 328
Муссолини Б. 289, 290, 386
Мухамедьяров А. 96
Муханова Ж. 99
Мэтлофф М. 380
Мюллер 271
Назарёвич Р. 13
Наумов А. 96
Нейбауэр Т. 165, 167
Нейрат К. фон 369, 370
Нельте О. 164, 165
Немеш Д. 195
Новиков А. А. 16
Нокс Ф. 375
Нольте Э. 280, 295, 342
Норман X. 417
Норхайм 335
Нурмагамбетов С. 96
Нюгорсволл 411, 420
Орлов 401
Осима X. 290, 317, 318
Остер Г. 275, 279
Островитянинов К. В. 14
Паасикиви Ю.-К. 402
Павелич 131
Павленко Н. Г. 10
Павлов И. 96
Панфилов И. В. 95, 96
Папанек 185
Папен Ф. фон 257, 292
Патерна Э. 6, 7, 160
Паукер А. 157
Паулюс Ф. фон 95
Пеккала М. 403
Пенсген 271
Петрова С. 13
Петэн А.-Ф. 291	;
Пий XI 371
Пик В. 160, 205
Пилсудский Ю. 231
Плейгер 271
Поджаров П. 113
Поздняков А. 114
Позер 165
Позняк В. Г. 6, 7
Пономаренко П. К. 12
Понсэ Ф. 368
Попа К. 10
Попеску-Пуцури И. .5, 7, 145
Попов М. 114
Портуондо X. А. 6, 7
Поспелов П. Н. 7, 16, 21
Потемкин В. П. 386
Похлебкнн В. В. 410, 412
Проэктор Д. М. 9, 298
Птибон 369
Пшигоньский А. 8, 230
Разин В. 116
Раль М. 152
Рангель 397
Ранке Л. 279, 324
Ранки Д. 7, 404
Раушнинг Г. 309
Рачинский 188
Рахимов Ф. 114
Рашхофер Г. 338
Редер 334
Редер Э. 290, 316, 413
Рейно 416
Рем Э. 258	,,
Ренделл 388
Рендулич Л, .32, 121, 261
Рехберг А. 309	, ,
Речка лов 116
Рехлинг 271
Риббентроп И. фон 150, 277, 288, 290, 294, 370, 399, 407-409, 413, 417 ' ’
Риджуэй 64
433
Римек Р. 343
Рингстед X. 413
Рипка Г. 186, 189
Риттер Г. 256, 280, 322—325
Риттер Эпп фон 314
Рихерт 333
Ровер 280
Розенберг А. 287, 295, 296, 302, 311, 333
Роман В. 151
Романовский В. Ф. 331
Росс 280, 284
Ротфельс Г. 280, 324
Ротштейн Э. 6, 326
Ру Ш. 371
Рузвельт Ф. 22, 33, 189, 222, 318, 362, 372-377, 379— 382
Рундштедт Г. 303
Рэдулеску И. 145
Рюти Р. 393, 394, 397-402
Рышка Ф. 13
Сазина М. Г. 148
Салов В. И. 337
Саломаа Э. 6, 7, 392
Самсон В. П. 12
Самсонов А. М. 8, 55, 260, 280
Сафин А. 99
Сафиулин Г. 96
Свинхувуд П. Е. 395
Свифт Д. 193
Семиволос А. ИЗ
Серафим Г. 338
Сет Р. 34
Сетон-Уотсон X. 148
Сивертсен X. 414
Сивков 416
Сидоровский Д. 114
Сикорский В. 185, 232—236, 238—240
Сименс К. Ф. фон 164, 166, 271, 342
Симович 127
Скодвин М. 416, 419
Скурихин М. Д. 12
434
Смэтс 328
Соболев А. 389, 391
Собчак К. 10
Солнцев С. 86
Сомбатхейи Ф. 406, 408, 409
Сороковой А. 114
Соснковский 236
Спаниер Д. 374
Спатаев К. 96
Спехов П. 113
Сталин И. В. 41, 185, 222, 282, 294, 377
Старк Г. 375
Стеен С. 418-421
Стеен Э. А. 417, 421
Стеттиниус 22
Стимсон Г. 375—377
Стояи 409
Строков А. А. 10
Стругар 10
Сухэ-Батор Д. 173
Съянов И. Я. 96
Талвела 396, 397
Таннер В. 393
Татареску Г. 154
< Тафт 381
Тейлор 255, 326
Тельман Э. 309
Тельпуховский Б. С. 8, 400
Тельпуховский В. Б. 8, 68
Терехин К. П. 10
Теря Мартти В. 394, 396
Тесарж Я. 12
Типпельскирх К. фон 64, 121. 148, 203, 261
Тито Броз И. 135
Тойнби А. 148
Толбухин Ф. И. 497
Тот Ш. 195, 196
Тохтаров Т. 96
Траут 334
Трумэн Г. 375
Тудэв Б. 6, 169
Турлейска М. 8, 344, 358
Турмаганбетов У. 99
Тухачевский М. Н. 309
Уберсбергер Г. 338
Уилер-Веннет 323
Уилсон 328
Улекс 276
Урдинг А. 420
Уриг Р. 165, 166
Уэллес С. 382
Уэсуги Д. 107
Фабиан Г. 410
Фалькенхорст фон 314, 399, 413
Феглер 271
Федосеев П. Н. 6, 7, 16, 17, 424
Фейерабенд 185
Фельми Г. 315
Ферч Г. 407
Филов Б. 387, 388, 391
Фишер Ф. 325, 343
Фландэн П.-Э. 367, 368
Флик Ф. 342
Фоге В. 335
Фосслер О. 337
Франк Г. 29, 276, 283
Франк В. 343
Франко Ф. 290, 314
Фрассати Ф. 6, 12
Фрейнд М. 338
Фриснер 148, 155, 196, 197
Фрич фон 258, 259, 274, 275, 308
Фуллер Дж.-Ф.-С. 64, 374
Функ В. 290
Функе 116
Фэрт А. 265
Фюттерер 405, 406
Хаддлстон 365
Хайдин Г. 99
Халиулин X. 96-
Хальгартен 259
Хальт Риттерфон 342
Хамбро К. 418
Хартман Св. 413, 414, 419
Харце 333
Харшаньи Я. 12, 196
Хасс Г. 224, 267
Хессе А. 338, 343
Хассел 370
Хейнрихс 397—400
Хенкис Р. 343
Херцфельд 280
Хилльгрубер А. 148, 280, 295, 297
Хиндельс И. 343
Хирш К. 325, 343
Хогган Д.-Л. 255, 266, 339, 341
Хойзер 335
Холмбу А. 411
Хорти М. 196, 407-409
Хотич М. 12
Хофер В. 338, 343
Хохряков 116
Хубач В. 280, 413, 415
Хэлл К. 25, 377, 378, 380
Хэнель А. 167
Хюннинен 400, 401
Цанген 271
Цейс 270
Цейтлер 261
Циглер Э. 165
Ципперер В. 167
Чемберлен О. 327
Черчилль У. 33, 134, 151, 183,	189,	200,	222,
327-329, 362, 372, 374,380, 381, 390, 416, 417
Чолакович Р. 34
Чубрилович В. 5
Чугунов А. ИЗ
Чуйков В. И. 16
Шалаев В. 114
Шапиро Д. 107
Шарфенберг 10. 415, 416
Шассэн 364
Шатилин А. 114
Шаумбург-Липпе 340
Шейнер У. 338
Шервуд Р. 374
Шикеданц А. 311
435
Ширер В. 148 Шлегель 335 Шленский П. 96 Шмидт К. 290, 338 Шмидт К. 342 Шмундт Р. 284 Шнеер 271 Шнейдарек А. 218 Шнейдер Э. 115 Шнурре 398 Шольц Я. 12 Шрамек 184
Шрамм П.-Э. 353, 256, 280, 306, 341
Штауфенберг К. фон 278, 300
Штейнер Г. 6, 12
Штерн Ф. 272
Штукарт 312
Штюльпнагель 278
Шубашич 135
Шукаев М. И. 96
Шульц 165
Шуман Г. 167
Эбергард Г. 333
Эдуард VIII 395 Эйзенхауэр Д. 64, 200 Энгельс Ф. 166
Эрвик Н. 411, 412, 415, 416, 422
Эрдман К. 7, 251, 265, 273, 280
Эриксон Д. 6, 107
Эрмансдорф 333
Эрфурт В. 400
Яблоньский Г. 5, 7, 11, 16, 140
Якоб Ф. 167
Якобсен Г. 6, 8, 224, 264, 279, 298, 306—308, 326, 340, 341, 357
Яковлев Н. Н. 8
Янке К.-Г. 166 Янкин И. ИЗ Янчев-Такев Р. 9 Ясперс К. 338
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие......................................................
Вступительное слово вице-президента Академии наук СССР академика П. Н. ФЕДОСЕЕВА..................................................
Приветствие президента АН СССР академика м. в. Келдыша
Академик п. н. ПОСПЕЛОВ Исторические итоги и уроки Великой Отечественной войны ....
I. Решающая роль Советского Союза в победе над фашистской Германией
П. А. Ж И Л И Н
Военно-организаторская деятельность КПСС в период Великой Отечественной войны....................................... 49
Г. С. КРАВЧЕНКО
Военно-промышленные потенциалы СССР и Германии и эффективность их использования во второй мировой войне......... 58
А. В. МИТРОФАНОВА, Н. П. ЛИПАТОВ, Г. А. КУМАНЕВ, В. Б. ТЕЛЬПУХОВСКИЙ
Некоторые проблемы перестройки народного хозяйства на военный лад 68
Г. Г. МОРЕХИНА
Мобилизация ресурсов металла в Советском Союзе в период Отечественной войны........................................... 78
П. П. АНДРЕЕВ
Военный и трудовой подвиг Москвы в годы Великой Отечественной войны.................................................. 82
А. А. Б А Й Ш И Н
Участие трудящихся Казахстана в Великой Отечественной войне Советского Союза......................................... 94
Б. С. ТЕЛЬПУХОВСКИЙ
Источниковедческая база шеститомного труда «История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941—1945»...........100
С. м. А Б У Главный арсенал Великой Отечественной войны........... 109
437
П. Вклад народов в поведу над фашистскими агрессорами
П. М О Р А Ч А
О некоторых результатах и проблемах изучения истории Социалистической революции в Югославии....................................121
Б.БЕДНАЖ-
Участие польского народа в борьбе против фашизма................137
И. ПОПЕСКУ-ПУЦУРИ, Г. ЗАХАРИЯ, И. РЭДУЛЕСКУ
Антифашистское вооруженное восстание в августе 1944 г. и участие Румынии в разгроме гитлеровской Германии........................145
Э. ПАТЕРНА
Историография ГДР о борьбе прогрессивных сил Германии за спасение немецкой нации от фашизма...................................160
б. ту дэв.
Монгольская Народная Республика в годы второй мировой войны . .	169
м. и с у G о в
Отношение болгарского народа к войне против фашистской Германии (сентябрь 1944 г.—май 1945 г.)..................................175
Я. к Р ж Е н
Место Чехословакии в антигитлеровской коалиции................. 182
й. в о р У ш
Вопросы историографии освободительной борьбы в Венгрии ....	194
Г. МОРГЕНТАУ.
К вопросу о внешней политике США во время второй мировой войны 198
Н. КОНСТАНТИНЕСКУ
Итоги научно-исследовательской работы по вопросу об экономическом вкладе Румынии в войну против гитлеровской Германии.............202
я. к ЛА ДИВА
Современная чехословацкая историография второй мировой войны и чехословацкого движения Сопротивления . ........................213
Л. БЕРТОЛЬД.
Борьба КПГ за новую Германию....................................222
А. ПШИГОНЬСКИЙ
Буржуазная и народно-демократическая концепции борьбы с гитлеровскими оккупантами в Польше в годы второй мировой войны . . .	230
Ш. Германский империализм.
Международные отношения в годы войны
К. ЭРДМАН
Методы и проблемы научно-исследовательской работы по истории второй мировой войны в Федеративной Республике Германии ....	251
А. М. САМСОНОВ
'Объективность и тенденциозность в освещении событий второй мировой войны.....................................................260
438
Г. X А С С
Некоторые проблемы и результаты изучения политика германского милитаризма во второй мировой войне.........................267
Г. КРАУСНИК
Германская оппозиция против Гитлера в 1939—1940 гг..........273
Г. ЯКОБСЕН
Военные цели Гитлера в 1939—1943 гг.........................279
Д. М. ПРОЭКТОР
Некоторые аспекты создания гитлеровского плана агрессии против СССР....................................................... 298
Л. А. Б Е 3 Ы М Е Н С К И Й, К вопросу о конечных целях гитлеровской Германии во второй мировой войне.................................................305
Д. Е. МЕЛАМИД
Поражение фашистской Германии во второй мировой войне и западногерманская историография....................................319
Э. РОТП1ТЕЙН.
Внутриполитическая борьба в Англии по вопросам англо-советского сотрудничества..............................................326
В. Ф. РОМАНОВСКИЙ Преступления германского фашизма в Белоруссии...............331
В. И. С АЛО»
Вопрос об ответственности фашистской Германии за вторую мировую войну ......................................................337
М. ТУРЛЕЙСКА
О периодизации и характере второй мировой войны . . *.......344
Г. А. ДЕБОРИН
Роль народных масс в завоевании победы над гитлеровской Германией 353
М. Б О М О Н
К вопросу о начале второй мировой войны.....................366
Н. Н. Я К О В Л Е В.
Франклин Д. Рузвельт и американо-советское сотрудничество 1941— 1945 гг.....................................................372
М. М И X О В
Великие державы и Болгария в начале второй мировой войны . . .	383
Э. С А Л О М А А.
Вовлечение Финляндии во вторую мировую войну в качестве союзницы фашистской Германии . ...................................392
д. р А н к и
К вопросу об оккупации Венгрии фашистской Германией.........404
а. с. К а н.
Обзор исследований и мемуаров о внешней политике Норвегии в годы второй мировой войны........................................410
Заключительное слово академика	П. н. ФЕДОСЕЕВА............ 424
Указатель имен............................................ 429.
ВТОРАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА.
К н и г а первая
ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ
Редактор Н. С. Шиммель
Редактор издательства И. С. Трахтенберг
Художник Н. А. Седельников
Технические редакторы
П. С. Кашина, Л. И. Матюхина Корректор Б. И. Рывин
Сдано в набор 22/VII 1966 г.
Подписано к печати 1/Х1-1966г.
Формат 6)х9Э71в. Печ. л. 27,5. Уч.-изд. л. 27,5 Тираж 18 300 экз. Изд. № 1362/66. Тип. зак. 1094 Т-14856
Цена 1 р. 88 к.
Издательство «Наука»
Москва, К-62, Подсосенский пер., 21
2-я типография издательства «Наука»
Москва, Г-99, Шубинский пер., 10
1 р. 88 к.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУК