/ Детское чтение
' для сердца и разума
L
х?7
^X^o/n/readJ0'./
ревя та и зверята
Д Комарова
Бронзовея от натуги,
Старый жук
Всё штурмует на досуге
Добредёт до половины,
Отдохнёт.
И — к вершине, и — к вершине,
И — вперёд!
Лишь бы дерзости хватило,
Труден путь.
Я слегка его решила
Подтолкнуть.
Вот — последнее усилье,
Вот — предел:
Загудел, расправил крылья —
Полетел!
1
к задушевное слово
К. Станюкович
МАКСИМКА*
VI
11редставив матросам на баке маленького,
одетого по-матросски негра, Иван Лучкин тотчас
же объявил, что будет «доглядывать» за Мак-
симкой и что берёт его под своё особое покро-
вительство, считая, что это право принадлежит
исключительно ему уж в силу того, что он «об-
рядил мальчонка» и дал ему, как он выразился,
«форменное прозвище».
О том, что этот заморённый, худой, маленький
негр, испытавший на заре своей жизни столько
горя у капитана-американца, возбудил необыкно-
венную жалость в сердце одинокого, как перст,
матроса, жизнь которого, особенно прежде, то-
же была не из сладких, и вызвал желание сде-
лать для него возможно приятными дни пребыва-
* Продолжение. Начало в №№ 1-5.
ния на клипере, — ио том Лучкин не проронил
ни слова. По обыкновению русских простых лю-
дей, он стыдился перед другими обнаруживать
свои чувства и, вероятно, поэтому объяснил мат-
росам желание «доглядывать» за Максимкой ис-
ключительно тем, что «арапчонок занятный, вро-
де облизьяны, братцы».
Однако на всякий случай довольно решительно
заявил, бросая внушительный взгляд на матроса
Петрова, известного задиру, любившего обижать
безответных и робких «первогодков»-матросов,
что если найдётся такой, «прямо сказать, под-
лец», который забидит «сироту», то будет иметь
дело с ним, с Иваном Лучкиным.
— Небось, искровяню морду в самом лучшем
виде! — прибавил он, словно бы в пояснение
того, что значит иметь с ним дело. — Забижать
дитё — самый большой грех... Какое ни на есть
оно: хрещёное или арапское, а всё дитё... И ты
его не забидь! — заключил Лучкин.
Все матросы охотно признали заявленные Луч-
киным права на Максимку, хотя многие скепти-
чески отнеслись к рачительному исполнению при-
нятой им добровольно на себя хлопотливой
обязанности.
3
Где, мол, такому «отчаянному матросне» и за-
булдыге-пьянице возиться с арапчонком?
И кто-то из старых матросов не без насмешки
спросил:
— Так ты, Лучкин, значит, вроде быдто няньки
будешь у Максимки?
— То-то за няньку! — отвечал с добродушным
смехом Лучкин, не обращая внимания на ирони-
ческие усмешки и улыбки. — Нешто я в няньки
не гожусь, братцы? Не к барчуку ведь!.. Тоже
и этого черномазого надо обрядить... другую
смену одёжи сшить, да башмаки, да шапку
справить... Дохтур исхлопочет, чтобы, значит,
товар казённый выдали... Пущай Максимка до-
бром вспомнит российских матросиков, как оста-
вят его, беспризорного, на Надёжном мысу. По
крайности не голый будет ходить.
— Да как же ты, Лучкин, будешь лопотать с
этим самым арапчонком? Ни ты его, ни он те-
бя!..
— Небось, договоримся! Ещё как будем-то го-
ворить! — с какою-то непостижимой уверенно-
стью произнёс Лучкин. — Он даром что арап-
4
ского звания, а понятливый... я его, братцы,
скоро по-нашему выучу... Он поймёт...
И Лучкин ласково взглянул на маленького нег-
ра, который, притулившись к борту, любопытно
озирался вокруг.
И негр, перехватив этот полный любви и ласки
взгляд матроса, тоже в ответ улыбался, оскали-
вая зубы, широкой благодарной улыбкой, пони-
мая без слов, что этот матрос друг ему.
Когда в половине двенадцатого часа были
окончены все утренние работы, и вслед за тем
вынесли на палубу ендову с водкой, и оба боц-
мана и восемь унтер-офицеров, ставши в кру-
жок, засвистали призыв к водке, который матро-
сы не без остроумия называют «соловьиным
пением», Лучкин, радостно улыбаясь, показал
мальчику на свой рот, проговорив: «Сиди тут,
Максимка!» — и побежал на шканцы, оставив
негра в некотором недоумении.
Недоумение его, впрочем, скоро разрешилось.
Острый запах водки, распространявшийся по
всей палубе, и удовлетворённо-серьёзные лица
матросов, которые, возвращаясь со шканцев,
утирали усы своими засмолёнными шершавыми
5
руками, напомнили маленькому негру о том,
что и на «Бетси» раз в неделю матросам давали
по стакану рома, и о том, что капитан пил его
ежедневно и, как казалось мальчику, больше,
чем бы следовало.
Лучкин, уже вернувшийся к Максимке и после
большой чарки водки бывший в благодушном на-
строении, весело трепанул мальчика по спине и,
видимо, желая поделиться с ним приятными впе-
чатлениями, проговорил:
— Бон водка! Вери-гут шнапс, Максимка, я те-
бе скажу.
Максимка сочувственно кивнул головой и про-
молвил:
— Вери-гут!
Это быстрое понимание привело Лучкина в
восхищение, и он воскликнул:
— Ай да молодца, Максимка! Всё понима-
ешь... А теперь валим, мальчонка, обедать...
Небось есть хочешь?
И матрос довольно наглядно задвигал скулами,
открывая рот.
И это понять было нетрудно, особенно когда
мальчик увидал, как снизу один за другим выхо-
дили матросы-артельщики, имея в руках изряд-
ные деревянные баки (мисы) со щами, от кото-
рых шёл вкусный пар, приятно щекотавший
обоняние.
И маленький негр довольно красноречиво за-
махал головой, и глаза его блеснули радостью.
— Ишь ведь, всё понимает! Башковатый! —
промолвил Лучкин, начинавший уже несколько
пристрастно относиться и к арапчонку, и к свое-
му умению разговаривать с ним понятно, и, взяв
Максимку за руку, повёл его.
На палубе, прикрытой брезентами, уже рассе-
лись, поджав ноги, матросы небольшими артеля-
ми, человек по двенадцати, вокруг дымящихся
баков со щами из кислой капусты, запасённой
ещё из Кронштадта, и молча и истово, как во-
обще едят простолюдины, хлебали варево, за-
едая его размоченными сухарями.
Осторожно ступая между обедающими, Луч-
кин подошёл с Максимкой к своей артели, рас-
положившейся между грот- и фок-мачтами, и
проговорил, обращаясь к матросам, ещё не на-
чинавшим, в ожидании Лучкина, обедать:
— А что, братцы, примете в артель Максимку?
— Чего спрашиваешь зря? Садись с арапчон-
ком! — проговорил старый плотник Захарыч.
— Может, другие которые... Сказывай, ребя-
та! — снова спросил Лучкин.
Все в один голос отвечали, что пусть арапчо-
нок будет в их артели, и потеснились, чтобы
дать им обоим место.
И со всех сторон раздались шутливые голоса:
— Небось, не объест твой Максимка!
— И всю солонину не съест!
— Ему и ложка припасена, твоему арапчонку.
— Да я, братцы, по той причине, что он не-
гра... некрещёный, значит,— промолвил Лучкин,
присевши к баку и усадивши около себя Мак-
симку, — но только я полагаю, что у Бога все
равны... Всем хлебушка есть хочется...
— А то как же? Господь на земле всех тер-
пит... Небось не разбирает. Это вот разве кото-
рый дурак, как вестовщина Сойкин, мелет безо
всякого рассудка об нехристях! — снова про-
молвил Захарыч.
Все, видимо, разделяли мнение Захарыча. Не-
даром же русские матросы с замечательной
терпимостью относятся к людям всех рас и ис-
поведаний, с какими приходится им встречаться.
Артель отнеслась к Максимке с полным раду-
шием. Один дал ему деревянную ложку, другой
придвинул размоченный сухарь, и все глядели
ласково на затихшего мальчика, видимо не при-
выкшего к особенному вниманию со стороны
людей белой кожи, и словно бы приглашали его
этими взглядами не робеть.
— Однако и начинать пора, а то щи засты-
нут! — заметил Захарыч.
Все перекрестились и начали хлебать щи.
— Ты что же не ешь, Максимка, а? Ешь, глу-
пый! Шти, братец, скусные. Гут щи! — говорил
Лучкин, показывая на ложку.
Но маленький негр, которого на бриге никогда
не допускали есть вместе с белыми и который
питался объедками один, где-нибудь в тёмном
уголке, робел, хотя и жадными глазами посмат-
ривал на щи, глотая слюну.
— Эка, пужливый какой! Видно, застращал
арапчонка этот самый дьявол мериканец! — про-
молвил Захарыч, сидевший рядом с Максимкой.
И с этими словами старый плотник погладил
курчавую голову Максимки и поднёс к его рту
свою ложку...
После этого Максимка перестал бояться и че-
рез несколько минут уже усердно уписывал
и щи, и накрошенную потом солонину, и пшён-
ную кашу с маслом.
А Лучкин то и дело его похваливал и повто-
рял:
— Вот это бон, Максимка. Вери-гут, братец
ты мой. Кушай себе на здоровье!
(Продолжение следует.)
Бывает и такое
10
Н. Сысоев
ПРО ЛЯГУШКУ-ПЕВУНЬЮ*
(Из цикла «Сказки дедушки Спиридона»)
В огороде, в лопухе, жила лягушка. В тот ло-
пух прилетела птичка по прозванию щегол. Кра-
сивая птичка была и пела хорошо. Оклёвывала
она зёрнышки* 1 с лопуха; поклюёт, споёт песенку
и в лес ночевать улетит! А лягушка нигде даль-
ше лопуха не бывала. Тут же и дневала, и ноче-
вала, и слизняков себе для еды отыскивала. От
солнца ли жаркого, от дождя ли холодного —
она под широким листом лопушника приют себе
находила. И хорошо бы ей жилось, сытно и по-
койно, да зависть её замучила. Позавидовала
* В сокращении.
1 На самом деле щегол извлекает из соплодий лопуха —
репейника, или собачника — личинок жуков. — Примечание
редакции.
11
она щеглу, что он песни петь уж очень горазд
был. Вообразила, что она и сама не хуже его
петь может. Сидит под лопухом и горло надры-
вает:
— Ква-ква, ква-а-а-а, ква-а-а-а!
— Ишь как лягушка разоралась: должно, к
дождю, — говорит народ.
Никто не скажет, что, мол, поёт хорошо.
А про щегла только и толкуют:
— Вот бы поймать да в клетку посадить, что-
бы в горницах пел и всех потешал.
«Оттого я плохо пою, что на земле сижу,
а птица — на дереве», — думает лягушка.
Стала прыгать она на кусты, сядет на ветку
и давай по-своему:
— Ква-а-а, ква-а-а, ква-ква!
Опять никого не потешает, а только дождём
пугает.
«Должно, оттого у меня голосу не хватает,
что я лопуховых зёрен не ем», — думает ля-
гушка.
Захотела она лопуховых семян поесть. Зёрны-
шек не достала, а только морду себе о собач-
12
ник исколола до крови. «Нет, — думает, — та-
кой корм не про меня, слизняки да черви куда
вкуснее».
Только вздумали ребятишки щегла поймать: уж
очень он прельщал их и своим голоском, и сво-
ими пёрышками. Поставили на лопухах западню
и посыпали корма для приманки. Полетела на
эту приманку глупая птичка и попалась в плен.
«Ишь, в какой дом угодил! — думает про
щегла лягушка завистливая. — Я-то чем хуже?
Я тоже песни пою».
Взяла да и прыгнула с другой стороны в за-
падню и тоже попалась.
«Вот когда мы сравнялись», — думает лягушка
и давай с радости на весь лопушник:
— Ква-а-а, ква-а-а, ква-а-а...
— И туч-то никаких нет, а лягушка орёт, как
блажная, — толкует народ.
Удивились ребятишки, что вместе с птицей
и лягушка в западню попалась. Щегла в клетку
поместили, а до лягушки и дотронуться боятся.
Выпустили её из западни, а она так и лезет к
ребятишкам, прыгает за ними.
— Ква, ква, — мол, возьмите и меня.
13
А ребятишки улепётывают от неё — только
пятки сверкают.
Повесили щегла в клетке под окном, но толь-
ко он петь перестал.
— Что не поёшь? — спросила его лягушка.
— Моченьки нет, — говорит щегол, — ребя-
тишки всего меня руками измяли и корм не тот
дают, напоить забывают...
«Чему я только завидовала? — опомнилась тут
лягушка. — Лучше квакать под зелёным лопу-
хом, чем петь в золотой клетке».
Перестала она зря квакать, песней своей на-
род прельщать: боялась, что и её надумают в
клетку посадить. Только перед ненастьем бур-
чать начинает:
— Ква... ррр, уррры, уррры... ква-ква!
Услышат её православные и спешат хлеб уби-
рать или сено копнать2. А когда дождь пойдёт
после уборки, говорят:
— Спасибо лягушке, что погоду предсказала.
2 Копнать: складывать в копны. — Примечание редакции.
РАССКАЗ ЗА PACGKA30AV
14
А Зарин
rttoTi 'пгръм'й.
COtCfaZUififtCCtt)
* * *
Наконец наступила суббота, и от тревожного
волнения в предчувствии предстоящего триумфа
я почти обратился в идиота.
Пробил час, когда я приступил к сборам.
Сапоги у меня были прекрасные, я приобрёл
крахмальную рубашку с модным стоящим ворот-
ником, имеющим спереди вырез и два загнутых
угла. Наконец, я приобрёл перчатки, хотя и не
собирался танцевать, и прекрасный, тёмный с
синими полосками галстук.
Я был уверен в неотразимости своего костюма
и медленно, с наслаждением одевался в свой
первый статский сюртук.
* Окончание. Начало в №№ 4 и 5.
15
Мой первый сюртук, вернее, какой-нибудь за-
мазанный клочок от него, помнишь ли ты своего
первого владельца?
Коварный Скрипка, если ты жив, помнишь ли
ты своего юного покупателя?
Вероятно, нет.
Ну, а я на всю жизнь не забуду их и сейчас
со всей остротой переживаю снова все мгнове-
ния того злополучного вечера.
Я сразу, с первого появления своего в ярко
освещённой столовой, по встретившим меня
взглядам понял, что произвёл впечатление.
Мой оболтус ученик выскочил из-за стола мне
навстречу, но в двух шагах от меня словно
остолбенел и разинул рот. Я снисходительно
улыбнулся ему, встряхнул его руку и смело дви-
нулся к хозяйке, разливавшей чай.
— Отчего вы не в куртке, Андрюша, — ла-
сково сказала она и прибавила: — Вам куртка
больше идёт!
— Зато теперь он, как большой! — с грубым
смехом сказал её муж и похлопал меня по спине.
Я почувствовал, как покраснели мои лоб и щё-
ки, поклонился ей и ничего не ответил.
16
Хозяйка громко зазвала меня по имени и от-
честву, и я стал обходить вокруг стола, пожимая
руки всем сидящим за столом.
— Какой вы забавный в этом сюртуке, —
шепнула Варя, — совсем другой! — И прибави-
ла: — Садитесь с нами!
Я улыбнулся и опустился на стул подле Вари.
— Зачем вы такой воротничок надели? — ска-
зала мне её подруга. — Вы в нём задохнётесь!
— На дворе дождик? — почти громко спроси-
ла Нина, за что Варя, я видел, толкнула её
в бок.
Сознаюсь с позором: новая сюртучная тройка
лишила меня обычной бойкости. Я только крас-
нел и смущённо улыбался. Воротничок у рубаш-
ки оказался, действительно, немного тесен, неве-
роятно жёсток, подпирал меня под самые скулы
и при этом в том месте, где скреплялся запон-
кой, защипывал кожу на моей шее каждый раз,
как я пытался повернуть голову. Новый же сюр-
тук совершенно стеснял меня в движениях.
Хозяйка протянула мне стакан чая, и здесь
я сделал ряд неловкостей.
17
Я потянулся за своим стаканом мимо лиц Вари
и Нины. Нина довольно громко сказала сестре,
очевидно намекая на блеск моего сюртука:
— Можно даже поправить волосы!
Рука моя дрогнула, чай плеснул, Варя вскрик-
нула: «Ах!» — и этого было достаточно, чтобы
я вылил на неё и всё остальное, содержавшеёся
в стакане.
— Он её обварил! — закричала Нина.
Я выхватил платок и хотел вытереть Варе пла-
тье, но в растерянной поспешности провёл плат-
ком по её лицу.
— Вы с ума сошли! — вскрикнула Варя и вы-
скочила из-за стола, а я следом за нею.
Спустя несколько минут всё успокоилось. Я
просил у Вари извинения, хозяйка улыбалась
и говорила:
— Ав курточке вы бы этого не сделали! —
и все кругом смеялись.
После чая мой ученик с идиотским видом по-
трогал мой сюртук и спросил:
— Отчего он так блестит? Я думал, что вы
его смочили!
18
Я резко отвернулся от него.
Вечер был испорчен.
Я не дождался литературного чтения и, по-
тихоньку выбравшись в переднюю, разыскал
пальто с шапкой и пошёл домой...
Когда в понедельник я пришёл на обычный
урок, Варя была со мной суха и чопорна, а Ни-
на со свойственным ей легкомыслием сказала:
— Вы совсем, совсем были чучелом и блесте-
ли, как натёртый маслом!
Спустя несколько дней я имел случай показать
костюм своему товарищу, барону Кур-де-Виллю,
и он, весело расхохотавшись, сказал мне:
— Что ты купил такую гадость? Да ведь из та-
кого сукна и лакей не наденет сюртука!
* * *
И всё-таки я сносил его до совершенной не-
годности. По мере того как он старел и изнаши-
вался, компрометирующий блеск его постепенно
тускнел и он как бы обновлялся.
Сюртуки же, которые я носил впоследствии,
вели себя совершенно наоборот. С течением
19
времени они покрывались лоском и начинали
блестеть, словно время и жизнь надели на них
глянец.
* * *
Много лет прошло с того детского времени
моей самоуверенной юности. Суетное тщеславие
уже давно покинуло меня, но каждый раз, как
я вспоминаю свой первый сюртук, я переживаю
снова тот вечер, сокрушивший мою гордость, со
всей остротой его впечатлений.
чудесл в решете
г
г
и
м
С. /ородецкий
ЯЩЕРИЦА
Где под скалами солнце и гранит,
Ящерица юркая в щель бежит.
Стройная, зелёная, как огонь, быстра,
Хвостиком мелькающим, как стрела, остра.
Если глаз твой зорок и тихи шаги,
Ты её, пугливую, тут подстереги.
И в глаза печальные быстро загляни;
Много могут, умные, рассказать они:
В древности, за тысячи-тысячи веков,
Вся земля полна была диких голосов;
Звери небывалые, ростом до небес,
Наполняли девственный тростниковый лес.
Были рыбы с крыльями, птицы плыть могли..
Всех назвать немыслимо, чудищ той земли.
Были там и ящеры — прадеды вот той
Ящерицы маленькой с грустной красотой.
Тяжкие, огромные, как высокий дом,
Шевелили шеями, волоклись хвостом.
Но ведь жизнь меняется. Воздух стал другим.
Умерли чудовища: трудно было им.
Измельчали дети их, извелись — и вот
Ящерица малая пред тобой ползёт.
Но душою ящеричной помнит старину,
Оттого в глазах её видишь скорбь одну.
21
i читаем всей семьёй
Л4. Моравская
ДВА КРОЛИКА
Марусе и Нине подарили на пасху кролика с
музыкой. Это была такая удивительная игрушка,
что надо описать её подробно.
Это был большой кочан капусты с листьями,
искусно вырезанными из бледно-зелёного шёлка.
Внутри был спрятан ящик с музыкой, и на нём
сидел белый кролик. Только голова кролика тор-
чала наружу, лапок не было видно. Когда в ды-
рочке, скрытой листьями кочана, повертели клю-
чиком, оттуда слышалась милая музыка с
колокольчиками. Весёлая барышня-учительница,
которая приходила готовить Нину в гимназию,
придумала к этой музыке такие слова: «Уже в
кочане пусто, я выел всю капусту и очень огор-
чён. Дон-дон-дон! Обжился здесь я, братцы,
и жаль перебираться на свеженький кочан.
Дан-дан-дан!». Во время музыки кролик до по-
22
ловины выдвигался из кочана, словно подымаясь
на задних лапках, щёлкал в такт зубами, и его
длинные пушистые уши шевелились, точно при-
слушиваясь.
Сначала Маруся не хотела верить, что кролик
не живой, и боялась погладить его бархатную
головку, чтобы не спугнуть зверька. Но Нина,
которая была старше и опытнее, убедила её,
что кролик шевелится от пружины, которая си-
дит у него в животике. Но как эта пружина
устроена, Нина не знала, и на расспросы сестры
отвечала с досадой:
— Это даже Александр не знает.
Александр был человек, которого папа пригла-
шал исправлять электрические звонки. Он однаж-
ды починил кухарке пружинные весы и вообще
имел дело со всякими пружинами. Нина полага-
ла, что раз такой знающий человек не мог объ-
яснить устройства кроличьей пружины, значит,
это большая тайна. И кролик казался девочкам
ещё интереснее оттого, что внутри у него была
спрятана тайна.
23
Он сделался любимой игрушкой сестёр. Они
подолгу просиживали на корточках перед игра-
ющим кочаном и, раскачиваясь в такт музыке,
пели кроличью песенку: «Уже в кочане пусто, я
выел всю капусту и очень огорчён. Дон-дон-дон!
Обжился здесь я, братцы, и жаль перебираться
на свеженький кочан. Дан-дан-дан!». Но они за-
водили кочан слишком часто, пружина ослабела,
музыка стала медленной, тихой, и кролик пере-
стал шевелиться. Девочки были очень опечалены.
Папа хотел было купить нового кролика, но
мама решительно воспротивилась:
— Нельзя покупать детям таких дорогих игру-
шек, раз они сами не умеют с ними обращать-
ся. К тому же, кролик не совсем испорчен, он
только перестал шевелиться.
Только перестал шевелиться, но ведь это было
самое главное!
— Ты, мама, никогда ничего не понимаешь, —
негодовали девочки.
Отец сочувствовал
мочь.
их горю и постарался по-
24
II
Как-то утром дети услышали шорох под крова-
тью. Маруся перепугалась, решив, что это
мышь: она до смерти боялась мышей. Но Нина
храбро спрыгнула на пол, полезла под кровать
и вытащила оттуда кролика, маленького, белого,
живого кролика.
— На этого вы никогда не пожалуетесь, что
он не шевелится, — смеялся в дверях отец.
Девочки так были увлечены подарком, что да-
же забыли поблагодарить. Они поставили кроли-
ка на пол, присели перед ним на корточки
и, обхватив руками голые коленки, запели, рас-
качиваясь в такт, милую кроличью песню: «Уже
в кочане пусто, я выел всю капусту и очень
огорчён. Дон-дон-дон! Обжился здесь я, братцы,
и жаль перебираться на свеженький кочан.
Дан-дан-дан!». Кролик удивлённо приподнялся на
задние лапки, округлил глаза, насторожил уши
и даже один раз щёлкнул зубами! Но когда
девочки вскрикнули от восторга, трусишка тотчас
юркнул под кровать, поджав свой пушистый
хвостик.
25
Тогда Нина прибежала на кухню и притащила
оттуда пару листиков капусты. Она хотела было
забрать целый кочан, но кухарка не позволила.
Кролик съел предложенный завтрак и немного
перестал дичиться. Девочки старались его не пу-
гать, и спустя неделю он сделался совсем руч-
ным: не убегал, когда перед ним садились на
корточки и пели кроличью песню. Маруся уверя-
ла, что он начал её понимать.
Ill
Однажды к сёстрам зашёл папин племянник,
студент-электротехник. (Девочки еле могли выго-
ворить это трудное слово). Он увидел в углу за-
бытого кролика и взялся его исправить, так как
знал толк в пружинах.
Через три дня он вернул детям кролика в пол-
ной исправности. Колокольчики по-прежнему от-
званивали: «Дон-дон, дан-дан». Кролик подымал-
ся на задние лапки, щёлкал зубами в такт
музыке, и его длинные пушистые уши шевели-
лись, словно прислушиваясь.
Но дети не изменили живому кролику. Они не
сравнивали зверьков и не знали, который лучше.
И оба кролика — игрушечный и живой — радо-
вали их одинаково.
чудные мгновения
Н.Ашукин /«
СКВОЗЬ СО/ЭДЕ
Сквозь солнце дождик золотистый,
Шурша, забрызгал на асфальт,
И флейтой звонкою и чистой
Запел весёлый детский альт.
О том, что дождик пуще, пуще
Звенел и падал с высоты.
И были в песенке зовущей
Как солнце светлые мечты.
Без картуза, белоголовый
Мальчишка за дождём бежит
Но в каждой капле Жемчуговой
Сияя, радуга горит.

Любуясь окнами трамвая
И в лужах блёстками огней,
Малыш запел, не унывая,
Чтоб дождик перестал скорей.
27
ЗАНЯТНЫ© ИСТОРИИ
В. Корш
ЛЮБИМАЯ СОБАКА
J меня был сенбернар. Красивый, белый, с
тёмными подпалинами близ ушей. Я его очень
любил. Ему не было и года, когда купил его.
Мой пёс был ласковый, весёлый. Он любил
играть со мною в прятки. Я часто забавлялся с
ним, бросая ему мячик в кусты или в воду.
Султан в этих случаях внимательно следил за
моими движениями, и порою я так читал его
мысли: «Кидай мячик, куда хочешь, — говорил
его умный взгляд, я всё равно найду его».
И когда я кидал игрушку, Султан бросался за
нею с весёлым лаем.
Иногда он мне сильно надоедал. Если я был
занят срочной работой, он долгое время жалоб-
но попискивал, свернувшись клубком в своём
углу. Видя, что я не обращаю на него внимания,
он подходил ко мне совсем близко, садился на
пол и клал свою умную морду на мою руку.
28
Он смотрел то на меня, то на мячик, и взор
его красноречиво говорил: «Кинь мячик в окно!
Ты увидишь, как я скоро принесу его. Тебе бу-
дет гораздо веселее играть со мной, чем сидеть
над твоими скучными бумагами».
Случалось, я исполнял его желание и делал
вид, что буду бросать мячик в открытое окно.
Тогда Султан кидался к двери. В одно мгновение
он уже был в саду. Всюду разыскивал мячик.
Но вскоре соображал, что я его обманул.
Как только он выбегал в сад, мячик водворял-
ся на прежнее место, на письменный стол. Сул-
тан подбегал к окну и лаял со всей силы. «Ты
обманул меня! Я ничего не нашёл в саду!» —
словно говорил он.
Пёс возвращался в комнату. Искал под стола-
ми, рылся в длинных бархатных портьерах
и вдруг, вспомнив то место, где обыкновенно
находился мяч, кидался к моему письменному
столу. Убедившись, что мячик лежит на своём
месте, он начинал неистово прыгать и бегать во-
круг меня.
29
Работать было положительно невозможно. Сул-
тан требовал мячик во что бы то ни стало. Мо-
ментально его передние лапы опускались на мой
письменный стол, на книги или газеты. И с этого
места он уже больше не трогался, пока я не
исполнял его желания.
Уходя из дому, я оставлял на него всю квар-
тиру. Это был прекрасный сторож.
Я жил за городом, близ самого полотна, у
железнодорожной станции. Ежедневно, возвра-
щаясь домой, я был уверен, что Султан меня
встретит, что он кинется на меня и положит мне
на грудь свои лапы в знак приветствия.
Когда он смотрел на меня, его взгляд был та-
кой осмысленный. Иногда он был грустный, за-
думчивый. Казалось, он говорил мне: «Я был
один весь день. Где же ты так долго пропадал?
Я ждал тебя с каждым поездом».
Когда я был болен, он не отходил от меня.
Если я лежал в постели, он лежал тут же, у
моих ног, и жалобно смотрел на меня. «Я бед-
ное животное, — словно говорил он, — но я
тебе предан. Я люблю тебя по-собачьему. Я го-
тов сделать для тебя всё, что ты захочешь. Всё,
30
что прикажешь. Я стерегу твой дом. И если бы
кто-нибудь вздумал тебя ограбить, я растерзал
бы его в клочки».
Однажды Султан меня сильно огорчил. Это
случилось при следующих обстоятельствах.
Я привёз с охоты несколько зайцев. Кухарка
оставила их на кухонном столе. На следующий
день она пришла мне доложить, что одного зай-
ца украли. Вместо трёх зайцев осталось только
два.
Я был очень удивлён:
— Кто же мог стащить моего зайца? Если бы
в кухню забрался вор, он бы украл серебро,
посуду. Однако всё было цело...
— Не собака ли стащила, — сказала Авдо-
тья. — До сих пор она ничего не крала, но всё
может быть.
Я рассердился:
— Мой Султан? Что за предположение? Вы хо-
рошо знаете, что Султан никогда ничего не тро-
гает со стола. Даже когда он голоден!
Но всё же у меня явились сомнения...
31
— Султан! Поди-ка сюда!
Он лениво поднялся с коврика и робко подо-
шёл ко мне.
— Ты украл зайца, да?
Он низко опустил голову.
Его поведение мне показалось подозритель-
ным. Очевидно, он решил лгать. Начал вилять
хвостом, поставил обе лапы на стол и сделал
вид, что желает играть с мячиком.
Несмотря на его старания казаться весёлым
и беспечным, он не обманул меня. Я почувство-
вал, что он мне лжёт. Лжёт в первый раз. В
душе я был убеждён, что он украл зайца.
* * *
Несколько дней спустя Султан вернулся из сада
весь в крови. Хотя он усиленно лизал свои лапы,
следы крови запеклись на его белой шерсти.
В глубине сада, в кустах, мы нашли объеден-
ного зайца, от которого уцелели жалкие остатки.
Я подозвал собаку. Она ползком приблизилась
ко мне, очевидно предчувствуя наказание.
— Ты украл зайца. Снёс в сад, зарыл в ку-
сты. Проголодался и съел его. Ты вор...
32
Я поднял с земли заячью лапу и унёс её с
собой.
И с тех пор, как только Султан подходил
к письменному столу и, виляя хвостиком, пред-
лагал мне поиграть с мячиком, я вынимал из
ящика письменного стола заячью лапу и показы-
вал её собаке. Пёс низко опускал голову и, как
побитый, тихо отходил от меня. Он ложился на
своё место и грустно смотрел в мою сторону.
А взор его как бы говорил: «Неужели ты никог-
да не простишь меня?».
Однажды утром я пил кофе в столовой. Сул-
тан по обыкновению ласкался ко мне. Я сказал
ему:
— Ты меня не любишь. Ты неверный, лживый
пёс.
Кто-то мне ответил:
— Это животное вас очень любит. Чего вы от
него хотите. Это собака. Она любит и зайцев.
WWW
Когда я пришёл из столовой в мой рабочий
кабинет, Султан по обыкновению проследовал за
мной.
Я взял заячью лапу и бросил её далеко, на
улицу.
— Ты видишь, — сказал я, садясь в кресло, —
я выбросил заячью лапу. Не будем больше
вспоминать твоей вины. Я надеюсь, что ты ис-
правишься и больше не будешь воровать.
Султан подошёл ко мне и начал лизать мою
руку.
Мне было приятно, что я простил его.
Собака смотрела на меня своими умными гла-
зами. И, казалось, взгляд её говорил: «Ты счаст-
лив, потому что простил меня. Я часто испыты-
ваю это чувство. Мне постоянно приходится тебе
многое прощать. Только я никому не говорю об
этом».
ЖИЛА-БЫЛА СКАЗКА
34
В. Еремеева
НА 4Н£ ЮШ10Г0 СУГРОБ
(Цъ ЦШЛАл^Лл «Зи^мллИ ФьСМЦС»)
«Это уже зима? — удивилась Ариша. — Но
не могла же она так быстро наступить, если
только что было лето. Или я летела, летела
и долетела до зимы? А как это получилось?» Но
задавать свои вопросы ей было некому. Матвей-
ка и Елисейка теперь находились в старинном
замке и, может быть, забрались на самую вы-
сокую башню, которую хотел откусить Жук. А
бабочка Лиля порхает над яркими купальницами.
Ариша осталась совсем одна и уже ничего не
видела, а только чувствовала, как стремительно
падает вниз. Ариша хотела проснуться, чтобы
разобраться, кто же она теперь. Но поняла, что
она не Ариша, не шмель, а снежинка и падает
в большой сугроб, на самое дно. Правда, Ари-
ша совсем не представляла, как она выглядит.
Может быть, как девочка, которая очень за-
35
мёрзла, или как настоящая снежинка? Но это
было не так важно. Сейчас Арише интереснее
всего было посмотреть, что творится на дне
большого сугроба.
Много раз пробовала она копать лопаточкой
сугроб, который намело на поляне, но до само-
го дна так и не докопала. Очень тяжело копать
маленькой лопаткой. А большую снеговую лопа-
ту, которой папа расчищает дорожки, ей не
поднять. Арише казалось, что на дне сугроба
будет темно, как в старой пещере, и она не-
пременно найдёт там древние монеты, камни
и самоцветы. У дяди Игоря целая коробочка
древних монет. Он говорит, что он их собирал,
но не говорит, где.
Ариша знала — монеты падают с луны. Летом
луна бывает большая, круглая, золотая — вот
тогда и падают в траву и цветы. И ни за что не
найдёшь. А зимой лежат себе под снегом, и их
можно откопать. А самоцветы падают со звёзд.
Ночью. Ариша видела, как падают. Летят по не-
бу и сверкают. А потом некоторые превраща-
ются в камни, если очень долго лежат. У Ари-
ши было несколько таких камешков и одна
36
древняя монета, которую дал ей дядя Игорь.
Она хранила их в коробочке из-под мармелада.
Это были её драгоценности. Папа говорил, что
по небу летят метеориты. Летят и горят и, в
конце концов, сгорают в атмосфере (все слова
непонятные).
В глубине сугроба было неожиданно светло.
Свет так и брызнул в глаза. Ещё бы! Ведь
здесь было полным-полно самоцветов. Ариша
даже чуть не проснулась из-за яркого света. Но
уж очень не хотелось просыпаться. Наверное,
и здесь будет что-то интересное. Может быть,
самое интересное. Ариша зажмурила глаза по-
крепче, а потом открыла, чтобы разглядеть всё
как следует. Снежинки самые разнообразные:
пушистые и остроконечные, большие и мелкие,
как пылинки, так и сыпались и кружились. Ари-
ша опустилась в самую середину снежного хо-
ровода и отряхнулась. Снежинки приблизились
к ней вплотную и запели: «Ты будешь нашей ко-
ролевой».
— Какая же я королева, если я самая обыкно-
венная девочка? — удивилась Ариша. — У коро-
37
левы длинное платье, шлейф и корона. Я видела
в книжке со сказками.
Снежинки рассмеялись, словно рассыпались,
зазвенели осколки льдинок, и вновь запели:
— Дело не в платье и не в короне. Ты при-
несла нам драгоценный подарок.
Ариша всё ещё крепко прижимала к себе ме-
довый букетик. Лепестки сложились от холода,
сомкнулись, и мёд не расплескался.
— А у меня только цветы. Все мои драгоцен-
ности остались дома в коробочке из-под марме-
лада. С собой я ничего не взяла, ни одного ка-
мешка.
— Ах, какая ты смешная, девочка! Нам не
нужны драгоценности. Мы давно хотели увидеть
цветы. Это самая большая наша мечта. Нам
рассказывал про них ветер. Но он не может
принести нам ни одного цветка. И мы их никог-
да не видели. Ах, какие они красивые! Спасибо
тебе, девочка!
— У нас в саду много цветов. А мама сажает
каждый год новые. Я ещё не умею выращивать
цветы, я их только поливаю. Но я умею рисо-
вать. Например, вот эти, — Ариша указала на
золотые купальницы, — я их такими нарисовала.
— Ах, это всё равно. Выращивать и рисовать
цветы умеют только феи и королевы. Сегодня
ты будешь нашей феей.
(Продолжение следует.)
ИСТОРИЯ из ИСТОРИИ
38
ОДИН ИЗ ВЕЛИЧАЙШИХ
ПОДВИГОВ
ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО УМА*
мы привыкли со словом «подвиг» связывать
воспоминания о героях, богатырях и рыцарях,
совершавших чудеса храбрости и самоотверже-
ния. Подвигами же называем мы поступки лю-
дей, которые, забывая себя и всё на свете, шли
навстречу опасности, когда этого требовал долг
или человеколюбие.
Мы бываем поражены, узнав, что пожарный
бросился в пылающий дом, чтобы спасти ребён-
ка, — это, несомненно, подвиг.
Но бывают и другие подвиги. Они не бросают-
ся всем сразу в глаза, как подвиги самоотвер-
жения и храбрости, но для выполнения своего
тоже требуют лучших духовных и умственных
Автор редакцией не установлен. Печатается в сокращении.
39
сил человека. Эти другие подвиги — «подвиги
ума».
Как не всякий человек способен совершить
самоотверженный поступок, так и не каждый
может сделать научное открытие или напасть на
мысль о необходимости важного для человечества
изобретения. И мы удивляемся, изучая законы
природы, найденные Ньютоном, преклоняемся
перед открытиями, сделанными гениальными учё-
ными всех стран и времён — мы преклоняемся
перед «подвигами» их ума.
Чтобы понять, какое может иметь значение
«подвиг человеческого ума», достаточно взгля-
нуть на лежащую перед вами книгу. Книга эта
могла появиться на свет благодаря изобретению,
которое обессмертило имя своего творца —
Гутенберга.
Этот «подвиг» ума Гутенберга имел такие изу-
мительные последствия, какие вряд ли мог пред-
видеть совершивший его скромный человек. По-
смотрим же, в чём заключается значение
изобретения, осуществлению которого посвятил
всю жизнь свою знаменитый печатник.
40
До XV века учёные и писатели должны были
довольствоваться услугами переписчиков, чтобы
распространять свои произведения среди грамот-
ных людей своего времени. Рукописная книга
стоила баснословно дорого. Кроме того, работа
переписчика (перепиской большей частью зани-
мались монахи) тянулась долго — работа эта
была кропотлива и требовала много внимания,
и в конце концов всё же получался только один
экземпляр книги, пользоваться которым могли
очень немногие.
Рукописные книги сберегались в монастырских
библиотеках и у частных лиц встречались редко.
До чего по тем временам ценилась книга, пока-
зывает то, что иногда книгу приковывали к столу
цепью, и в таком только виде делалась она до-
ступной читателю.
К концу XVI века нужда в книгах настолько
увеличилась, что стали изыскивать способы более
быстрого изготовления книги.
41
Были попытки вырезать текст книги на деревян-
ных досках. С каждой такой доски можно было
делать, разумеется, множество оттисков, но
этот способ печатания был слишком дорог
и мало повлиял на развитие дела.
Нужен был гениальный ум, чтобы разрешить
задачу — каким способом быстро и дёшево из-
готовлять книги.
И когда задача эта была разрешена, люди не
могли представить себе, что печатание обходи-
лось без помощи волшебства! А, между тем, ни-
чего, кажется, не было проще той мысли, кото-
рая легла в основу книгопечатания: нужно было
текст книги не сплошь вырезать на деревянных
досках, а составлять из отдельных букв, выре-
занных на деревянных столбиках. И это было вы-
полнено Гутенбергом, и великое дело распро-
странения просвещения быстро двинулось с тех
пор вперёд, свет начал побеждать тьму. Когда
первый шаг был сделан, книгопечатание как ре-
месло быстро распространилось по всей Европе.
Прошли века, постепенно требовались различ-
ные усовершенствования в технике книгопечата-
ния, появились с течением времени сложные ти-
пографские машины, но в основе самого дела
всегда было изобретение Гутенберга. Нужен был
только толчок, «подвиг ума» одного человека,
чтобы книга стала тем, чем она есть теперь —
близким другом человека.
Подвиг Гутенберга, освободившего книгу от
цепей, — это ли не величайший из подвигов!
поэзия детям
в
знойный полдень под берёзкой
затона вод
Легкокрылые стрекозы
Водят хоровод.
С золотистыми крылами,
Нежны и легки
Над прибрежными цветами
Вьются мотыльки.
Ясно небо голубое,
Серебриста даль,
Чуть журчит родник струею
Чистый, как хрусталь.
Y HAG В ГОСТЯХ
Французский писатель Массон
ЛР07УМЫ*
на берег пруда, Проспер опустился пе-
ред ним на колени и погрузил лицо в желтую
воду. Очевидно, это доставило ему некоторое
облегчение, так как он повторял это много раз,
поднимая голову только для того, чтобы вдох-
нуть в себя воздух. Жорж и Луиза смотрели на
него с сочувствием. Но они скоро соскучились
и принялись бродить вокруг пруда. Вдруг Жорж
увидел рыболовную сеть, сушившуюся на траве.
— Как много рыбы мы могли бы тут нало-
вить, — сказал он.
— А как это делается? — спросила Луиза.
— Я сейчас тебе покажу.
Он схватил сеть, дал в руки Луизе верёвку от
неё, а сам хотел забросить сеть в пруд, но по-
* Окончание. Начало в №№ 4 и 5.
45
скользнулся и упал вместе с сетью в воду. Луи-
за закричала так громко, что Проспер поднял
голову и, не видя Жоржа, понял, что случилось
несчастье. Он быстро прибежал на помост
и стал вместе с Луизой тянуть верёвку сети. Че-
рез несколько мгновений, которые показались
им бесконечными, они объединенными усилиями
вытащили сеть и в ней самый большой улов, ка-
кой можно себе представить: одного мальчика,
одного карпа, двух линей и трёх лягушек. Не-
смотря на то, что Жорж пробыл под водой
очень недолго, он был почти без сознания. Про-
спер уложил его на траву и стал растирать ему
грудь рукой. Несчастный рыболов открыл глаза
и, увидев бледное и испуганное лицо сестры,
нашёл в себе достаточно мужества, чтобы ска-
зать:
— Не бойся! Это ничего!
Когда Проспер увидел, что Жорж очнулся, он
опять побежал на берег пруда, чтобы освежить
в воде своё распухшее, пылающее лицо.
46
IV
Между тем Жорж дрожал от холода в своей
мокрой одежде.
— Подожди, — сказала ему Луиза, — я пой-
ду на ближайшую ферму попросить для тебя су-
хую одежду.
— Не делай этого, глупая, — воскликнул
Жорж, — ведь тогда узнают всё, что мы натво-
рили.
— Но как же теперь быть? — спросила Луиза.
Этот вопрос озадачил Жоржа. Однако необхо-
димость делает людей изобретательными. Жорж
заметил несколько мешков из грубого полотна,
которые висели неподалёку на деревьях.
— Ну-ка, принеси мне один из этих мешков, —
сказал он.
— Зачем?
— Увидишь.
Луиза принесла мешок. Тогда Жорж припод-
нялся с трудом, так как он дрожал очень силь-
но, и своим ножом прорезал три отверстия в
мешке, одно на самом дне, а два по бокам.
47
Затем Жорж встал и с помощью Луизы отошел
за сарай. Вскоре он снова появился, одетый в
мешок, как в длинное платье: голову и руки он
просунул в отверстия. Несмотря на всё своё
беспокойство, Луиза расхохоталась, видя его в
таком странном одеянии.
— Теперь не время смеяться, — сказал
Жорж, забирая в одну руку свою одежду, а
в другую ботинки. — Теперь надо убираться
отсюда.
— Куда же мы пойдём? — спросила Луиза.
— Мы пойдём к большой дороге. Скоро това-
рищи будут возвращаться из школы и помогут
нам. Ну, Проспер, идём!
И все пошли обратно по той самой дорожке,
по которой они направлялись утром в надежде
провести весёлый день. Впереди шёл Жорж,
одетый в мешок, с узлом мокрой одежды в ру-
ках. За ним Проспер с распухшим лицом, в
прорванной блузе и, наконец, Луиза в поломан-
ной шляпе, держа в руках ранец с книгами,
корзинку и мешок Проспера. Только они все
свернули на большую дорогу, как встретили гос-
пожу Дюран, шедшую в деревню за покупками.
Нельзя представить себе её изумление, когда
она увидела своих детей в таком странном виде.
Она стала расспрашивать их, но ответы получила
уклончивые. Наконец, Луиза, которая оказалась
самой храброй, рассказала всё, что произошло.
К довершению несчастья, несколько проходи-
вших школьников, поражённые невиданным зре-
лищем, позвали товарищей, и вся толпа долго
бежала за бедными путешественниками, осыпая
их насмешками. Госпожа Дюран не останавлива-
ла школьников, считая, что дети заслужили такое
наказание. Долго после этого за ними остава-
лось прозвище «трёх путешественников», и они
твёрдо решили не предпринимать больше не-
ожиданных прогулок, вместо того, чтобы идти
в школу.
Детское чтение4
для сердца и разума
С0Д6РЖАНИ6
Ребята и зверята
Д. Комарова. Жук
 а
2-я обл.
Задушевное слово
К. Станюкович. Максимка
Бывает и такое
Н. Сысоев. Про лягушку-певунью
ввввввввввввввввввввввввввввввввввввввввв
Рассказ за рассказом
А. Зарин. Мой первый сюртук
Чудеса в решете
С. Городецкий. Ящерица...
Читаем всей семьёй
М. Моравская. Два кролика
Чудные мгновения
Н. Ашу кин. Сквозь солнце
Занятные истории
В. Корш. Любимая собака
Жила-была сказка
10
14
20
21
26
27

В. Еремеева. На дне большого сугроба................... 34
История из истории
Один из величайших подвигов человеческого ума.......... 38
Поэзия детям
О. Жук. В знойный полдень.............................. 43
У нас в гостях
Французский писатель Массон. Неудачная прогулка........ 44
Тексты приведены в соответствие с современными нормами русского языка.
ИФУНИСЕРВ, ежемесячный литературный журнал
домашнего чтения для детей младшего школьного возраста.
№ 6 (198), 2013, издаётся с января 1997 года.
Журнал зарегистрирован в Комитете Российской Федерации по печати.
Учредители: Московский союз пионерских организаций — Федерация
детских организаций, Издательская фирма УНИСЕРВ.
Издатель: Издательская фирма УНИСЕРВ. Свидетельство о регистрации
средств массовой информации № 015112 от 25.12.1997.
Главный редактор П.А. КОБЛИКОВ	Художник3.H. ЯРИНА
E-mail: info@uniprint.info CanT:www.uniprint.info Подписной индекс: 71689
Юр. адрес: 109377, г. Москва, ул. Зеленодольская, 11—355. Тел.:(495)951-47-20
Подписано в печать 21.05.2013. Формат 60x90/16. Объем 3 п.л. Тираж 2530 экз.
Печать офсетная. Бумага офсетная № 1. Заказ № 134
Отпечатано в ООО ’’Печатный салон ’’Шанс”
г. Москва, ул. Ижорская, 13/19, тел.: (495)485-93-09