Министерство образования Российской Федераций Комсомольский-на-Амуре государственный педагогический университет
А.А.АЗАРЕНКОВ
«ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ КОМПРОМИСС»:
ИДЕЯ «БУФЕРА» НА ДАЛЬНЕМ ВОСТОКЕ
В ПЛАНАХ И ТАКТИКЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ СИЛ - УЧАСТНИКОВ
ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В РОССИИ (январь 1920-январь 1921 гг.)
Комсомольск-на-Амуре
2001


Печатается по решению редакционно-издательского совета Комсомольского-на-Амуре государственного педагогического университета и кафедры отечественной истории КUПУ
ББК 63.3(2)71 (2Р55)
Рецензенты: Бобышев С.В., к.и.н., доц. кафедры истории КнАГТУ;
Мауль В.Я., к и н., доц. кафедры отечественной истории КГПУ
Азаренков А А. «Демократический компромисс»: идея «буфера» на Дальнем Востоке в планах и тактике политических сил - участников гражданской войны в России (январь 1920-январь 1921 гг.): Монография. - Комсомольск-на-Амуре: Изд-во Комсомольского-на-Амуре гос. пед. ун-та, 2001. - 152 с.
В монографии рассматривается история рождения Дальневосточной республики (1920-1922 гг.) - государства-«буфера», созданного в целях разрешения проблемы интервенции на окраине Советской России. На основе широкого круга архивных источников проанализированы подходы различных политических сил России, а также интервентов к идее демократического «буфера». На общероссийском фоне, через диалектику общего и особенного осмыслен опыт первых месяцев практического строительства ДВР. Выявлены основные тенденции в политике Москвы на дальневосточной окраине, определена сущность «демократического компромисса» правящей большевистской партии, показан реальный механизм выработки и принятия политических решений в специфических условиях края. Особое внимание уделено вопросам, вызывающим неоднозначную оценку в историографии проблемы.
Данная работа является частью авторского исследования, посвященного анализу механизмов региональной политики Советской России на Дальнем Востоке при переходе от гражданской войны к миру.
Монография предназначена для специалистов, студентов исторических факультетов, учителей истории в школе и может быть использована в качестве материала по курсу истории Дальнего Востока России.
А 0503020900 - 015 тем. план 2001, поз.041 ББК  63.3(2)71(2Р55)
Э 79(03)-2001
РИО не несет ответственности за содержание публикуемого материала. Все замечания и предложения направлять в адрес автора.
© Издательство Комсомольского-на-Амуре государственного педагогического университета, 2001
© Азаренков А.А., 2001


3
СОДЕРЖАНИЕ
ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ: Советы или ... «буржуазный парламентаризм»? Возможность «демократического компромисса» в представлениях большевистских лидеров периода гражданской войны 4
ГЛАВА I. Поиски компромиссной модели власти в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке после развала режима Колчака 15
§ 1. Иркутский «буфер» Политцентра 15
§ 2. Идея государства-«буфера» в Восточной Сибири и иностранные державы 23
§ 3. Торг за «буфер»: Политцентр и коммунисты на переговорах о цене компромисса ..... .. ....27
§ 4. Компромисс без формы: идея «буфера» как политической коалиции 31
§ 5. «Розовые» группировки и «буфер»: шанс на политическое выживание? .. ..38
ГЛАВА 2. От идеи к практике: начало воплощения «буферного» компромисса 46
§ 1. Приморский эксперимент. .46
§ 2. Демократия «по-верхнеудински» 81
§ 3. Московская модель для дальневосточного «буфера» 90
§ 4. Читинский компромисс: конференция областных правительств Дальнего Востока и вопрос о конструкции власти в едином дальневосточном «буфере»....: .... 104
ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ: Советы или имитация парламентаризма? Дискуссии дальневосточных коммунистов о форме и содержании политических уступок 114
ПРИМЕЧАНИЯ 123


4
Вместо введения:
Советы или ... «буржуазный парламентаризм»? Возможность «демократического компромисса» в представлениях большевистских лидеров периода гражданской войны
В исторической науке до сих пор почти аксиоматичным является мнение, что В.И.Ленин и руководство большевистской партии после известных событий 5-6 января 1918 года окончательно отказались от мысли о возможности отступления назад и допущения иной, альтернативной Советам, формы власти, поскольку оппозиционность Всероссийского Учредительного Собрания поставила точку на судьбе парламентаризма в России. Между тем, такого рода взгляд противоречит конкретно-историческому подходу. В действительности, ход и особенности последующего политического развития страны заставили ЦК правящей партии не один раз возвращаться к обсуждению этого вопроса и в теоретическом, и в практическом (хотя и в региональном только) планах.
Правда, в январе 1918 года, по горячим следам событий в Таврическом дворце и вокруг него, В.И.Ленин действительно дал парламентаризму в России (точнее, его настоящему опыту) совершенно однозначную оценку: «буржуазный» парламентаризм пережил себя, он абсолютно несовместим с задачами осуществления социализма, а потому не общенациональные, а только классовые учреждения (каковы Советы) в состоянии победить сопротивление имущих классов и заложить основы социалистического общества (1). В тот момент возможность возврата к институтам парламентской демократии в исторически обозримой перспективе, хотя бы в качестве вынужденной обстоятельствами и временной тактики, категорически отвергалась. «Всякий отказ от полноты власти Советов


5
(выделено автором. - А. А.), от завоеванной народом Советской республики, в пользу буржуазного парламентаризма и Учредительного Собрания, был бы теперь шагом назад и крахом всей Октябрьской рабоче- крестьянской революции, * утверждал большевистский вождь и заключал: Ни шагу назад» (2).
Однако расставленные, казалось бы, раз и навсегда акценты вскоре были существенно смещены. Жизнь заставила большевистское руководство перейти к более умеренной и осторожной тактике, основанной на трезвом учете политических реалий. Вслед за «триумфальным шествием» Советской власти перед партией встали серьезные трудности. Их анализ, проведенный Лениным в политическом отчете ЦК VII экстренному съезду РСДРП(б) 7 марта 1918 года» дает достаточные основания говорить об остром системном (в частности, политическом и хозяйственном) кризисе, в котором оказалась страна и правящая партия.
В.И.Ленин выделил два главных кризисных момента. Во-первых, это сложности внутренней организации управления страной на фоне доставшейся в наследство гигантской хозяйственной разрухи (необходимость проведения учета и контроля над крупнейшими предприятиями, становление единого государственного экономического механизма). Следствие этих трудностей - усиливающееся сокращение и
дезорганизация производства. Во-вторых, это тесно связанные с хозяйственными сложности внешнеполитического порядка, вызванные германской интервенцией и необходимостью подписать грабительский Брестский мир. Последнее обстоятельство стало высшей точкой кризиса и непосредственным поводом созыва экстренного партийного съезда. Надежды на европейскую, а вслед за ней и мировую пролетарскую революцию пока не оправдывались. «Тут надо уметь отступать, - говорил


6
Ленин на съезде. - Если европейская революция опоздала, нас ждут самые тяжелые поражения, потому что у нас нет армии, потому что у нас нет организации, потому что этих двух задач решить сейчас нельзя» (3).
Свидетельством кризиса был и ряд других обстоятельств, о которых на съезде большевистский лидер предпочел не упоминать. К ним необходимо отнести активизировавшееся сопротивление внутренней контрреволюции радикальным мероприятиям Советской власти, повсеместно принимавшее характер организованной вооруженной борьбы. Политику активного противодействия большевистскому режиму проводили правосоциалистические партии, выступавшие под лозунгом защиты разогнанного Всероссийского Учредительного Собрания. Подписание Брестского мира еще больше усилило изоляцию власти, подстегнув гражданскую войну внутри страны, а также создало формальный предлог для интервенции союзников. Против Бреста решительно выступила партия левых эсеров - партнер большевиков в правительственной коалиции. Наконец, острые разногласия по этому же вопросу возникли и в самой правящей партии.
Осознание кризиса нашло свое отражение в ряде документов VII партийного съезда, прежде всего в его решении поддержать Брестский мирный договор. Возможность отказа от метода штурма при решении ряда проблем, отступления в допустимых пределах, определяющих его революционную целесообразность для большевиков, допускалась и в обозримом будущем. Конкретные рамки такого рода компромисса, необходимого для удержания политической власти, были определены Лениным при разработке основных направлений проекта новой программы партии. Доклад о пересмотре программы и наименования партии, выступления В.И.Ленина в прениях, а также написанная им резолюция съезда «Об изменении названия партии и партийной программы» - вот те


7
документы, которые позволяют выявить отношение большевистского руководства к вопросу о возможном использовании элементов института парламентаризма в России после Всероссийского Учредительного Собрания.
Характеризуя эти документы, необходимо, во-первых, отметить чрезвычайную осторожность, с какой В.И.Ленин подходил к формулировкам всякий раз, когда речь заходила о возврате к парламентским формам в условиях уже совершившейся победы Советской республики. Принципиальное решение о возможности отступления назад, к парламентаризму, рассматривалось скорее гипотетически, лишь как один из вполне вероятных запасных вариантов на самый крайний случай, и исходило из вполне реального усиления отмеченных выше некоторых кризисных для правящей партии факторов.
Одновременно В.И.Ленин указывал, что большевистская тактика не может целиком и полностью базироваться только на учете возможности, предвидения того, что действительностью пока не стало, хотя, безусловно, и обязана учитывать такую возможность. Поэтому через все выступления Ленина на съезде и принятые резолюции проходит идея Советской власти, республики Советов как уже достигнутой политической реальности. Будучи убежденным в эффективности, а потому в жизненности советовластия, В.И.Ленин видел и историческую перспективу: «Уничтожение парламентаризма (как отделение законодательной работы от исполнительной); соединение законодательной и исполнительной государственной работы. Слияние управления с законодательством» (4).
Во-вторых, важно сказать о том, что лидер большевиков не намечает и конкретных путей возможного использования института парламентаризма. Можно только предполагать, что в условиях сосредоточения практически всей полноты политической власти в стране в руках одной партии речь.


8
могла идти не о полном, законченном парламентском строе в его традиционном понимании как неотъемлемого атрибута демократии и многопартийности, а лишь о частичном допущении отдельных его элементов, к тому же во многом формальных и подчиненных интересам правящей партии при непременном сохранении ее реальной руководящей роли, то есть только о создании видимости демократии. «Всякая попытка, прямая или косвенная, рассматривать вопрос об Учредительном Собрании с формальной, юридической стороны, в рамках обычной буржуазной демократии, вне учета классовой борьбы и гражданской войны, является изменой делу пролетариата и переходом на точку зрения буржуазии», - писал В.И.Ленин 26 декабря 1917 года в «Тезисах об Учредительном Собрании», предлагая различать форму и конкретное содержание, в нее вкладываемое (5).
В этой связи подробнее остановимся на осмыслении ленинской идеи принципиальной допустимости комбинированных типов государственной власти, то есть одновременно и Советов, и парламентаризма. Предложение о комбинированном государстве было сформулировано в середине октября 1917 года, приблизительно за 10 дней до вооруженного восстания, и исходило из перспективы вероятных трудностей после перехода власти к Советам. Но и тогда речь шла вовсе не о двоевластии, когда социалистические и буржуазные партии сохранили бы руководство в Учредительном Собрании, а большевики играли бы роль оппозиции в парламенте и одновременно правящую роль в Советах. Вопрос о власти был для Ленина решенным: сперва власть возьмем, затем созовем Учредительное Собрание и, если понадобится, скомбинируем его с Советами. В последнем случае подразумевалось, что на всеобщих демократических выборах в российскую конституанту большинство мест получат большевики. Следовательно, вопрос о комбинировании Советов с


9
парламентом становился не столько политическим, сколько организационно-техническим.
Вариант: кто с кем будет власть комбинировать и что получится в результате - реально безвластные Советы или же реально безвластное Учредительное Собрание, - в этом контексте являлся для Ленина непринципиально важным. В самом деле: главное - действительное содержание пролетарской диктатуры, а не ее форма. Поэтому в основе ленинской идеи комбинированного типа пролетарского государства лежала допустимость сосуществования этих двух форм, а не их конфронтации или противопоставления друг другу (6).
Таким образом, еще до Октября В.И.Ленин понял и заранее оценил громадные трудности, ожидающие большевиков на пути революционного перехода власти к Советам, не формального, а фактического ниспровержения демократии. Эти же трудности имел в виду и Л.Д.Троцкий, когда, оценивая перспективу международной коммунистической революции, подчеркивал в ноябре 1924 года: «...Самой распространенной, нормальной, типичной формой «соглашательства» с буржуазной демократией явится именно идея «комбинированного государства»... Эго естественно вытекает из всей обстановки, из всех традиций, из всего соотношения классов» (7).
Однако практически возможность использовать институт парламентаризма в интересах большевистской партии оставалась довольно проблематичной. Хотя эта возможность и основывалась на анализе действительности и вероятных тенденций развития ее, но тем не менее все- таки строилась на предположении. Опыт Всероссийского Учредительного Собрания показал, что угроза избрания неприемлемого для большевиков по составу депутатского корпуса или даже контрреволюционного органа оставалась вполне реальной. Идти на создание такого парламента означало


10
многократно усиливать угрозу потери власти. В конкретно-исторических условиях весны 1918 года даже усеченный в пределах своей компетенции и «скомбинированный» парламент почти наверняка был бы использован оппозицией для политической альтернативы Советской власти, в качестве антисоветского организационного центра. Лозунги народовластия и демократии уже стали знаменем, под которым социалистические партии эсеров и меньшевиков выступали против большевистской диктатуры.
И все же Ленин в тот момент счел несвоевременным полностью исключить возможность возврата к парламентаризму. В докладе о пересмотре программы и изменении названия партии 8 марта 1918 года он особо подчеркнул мысль, что пролетарская революция в России неизбежно должна будет пройти через целый ряд переходных ступенек от капитализма к социализму. История, говорил В.И.Ленин, «нам не дала той мирной обстановки, которая теоретически на известное время мыслилась и которая для нас желательна, которая позволила бы быстро перейти эти переходные ступени» (8).
Поэтому, допуская возможность отбрасывания революции назад, В.И.Ленин замечал: «Мы должны теперь вместо старой программы писать новую программу Советской власти, нисколько не отрекаясь от использования буржуазного парламентаризма. Думать, что нас не откинут назад, - утопия. Исторически отрицать нельзя, что Россия создала Советскую республику. Мы говорим, что  при всяком откидывании назад, не отказываясь от использования буржуазного парламентаризма, - если классовые, враждебные силы загонят нас на эту старую позицию, - мы будем идти к тому, что опытом завоевано, - к Советской власти, к советскому типу государства» (9).
Таким образом, идея использования представительных учреждений парламентской демократии пока оставалась на политическом вооружении


и
большевистской партии с учетом того факта, что внутренние и международные обстоятельства могли вынудить отступить от Советов на более низкую, по мнению большевиков, ступень развития революции.
Еще раз на VII партийном съезде к рассматриваемой проблеме В.И.Ленин вернулся, решительно возражая против поправки делегата московской организации Р.А.Пельше, предложившего исключить из будущей программы положение о вероятном использовании парламентских учреждений под тем предлогом, что это дезориентирует партию и идущие за ней массы. «Ни в коем случае не следует делать вид, будто бы мы буржуазных учреждений совершенно не ценим, - возразил Пельше В.ИЛенин. - Они - громадный шаг вперед по сравнению с предыдущим. Так что, выкидывая эти слова, мы создаем впечатление того, чего еще нет, - абсолютной прочности достигнутой ступени. Мы знаем, что этого еще нет. Это будет, когда международное движение поддержит... Открывать дорогу чисто анархическому отрицанию буржуазного парламентаризма мы не можем. Эго ступени, непосредственно связанные одна с другой, всякое отбрасывание назад может вернуть нас к этой ступени... Мы не считаем завоеванные позиции окончательно укрепленными» (10). В своем большинстве съезд отверг поправку Пельше.
В тексте написанной Лениным и принятой VII съездом резолюции об изменении названия партии и партийной программы говорилось: «Изменение политической части нашей программы должно состоять в возможно более точной и обстоятельной характеристике нового типа государства. Советской республики, как формы диктатуры пролетариата.. Программа должна указать, что наша партия не откажется от использования и буржуазного парламентаризма, если ход борьбы отбросит нас назад, на известное время, к этой, превзойденной теперь нашей революцией, исторической ступени. Но во всяком случае и при всех


12
обстоятельствах партия будет бороться за Советскую республику, как высший по демократизму тип государства и как форму диктатуры пролетариата, свержения ига эксплуататоров и подавления их сопротивления» (11).
За прошедшее с VII до VIII съездов большевистской партии время, к марту 1919 года, острота кризиса первых месяцев существования Советской власти в значительной мере была снята. Красная Армия с успехом отражала натиск внутренних и внешних врагов. Применительно к обстановке гражданской войны была налажена четко функционирующая система проведения чрезвычайных хозяйственных и политических мероприятий. В условиях острого военного противостояния сторон гражданского конфликта, когда борьба между ними шла не на жизнь, а на смерть, не могло идти и речи о каком-то частичном отступлении и компромиссе.
Ноябрьская революция 1918 года в Германии и провозглашение Советской республики в Венгрии в марте 1919 года, революционное брожение на фоне разрухи и экономического хаоса в европейских державах-победительницах, наконец, рост протестов общественности и трудящихся стран Антанты против участия своих правительств в антисоветской интервенции побудили в большевистском руководстве новые надежды о наступлении решающей фазы борьбы за всемирную пролетарскую революцию. Во всяком случае, именно такой вывод напрашивается при анализе многочисленных ленинских высказываний этого периода. «Советская власть в России уже привлекла на свою сторону рабочих всего мира... Уже победила весь мир - победила в том смысле, что сочувствие масс трудящихся повсюду уже завоевано нами... Тяжелая трудная борьба против капитала начата победоносно в России. Эта борьба ширится во всех странах. Эта борьба кончится победой Всемирной Советской республики», - писал В.И.Ленин в ноябре 1919 года (12).


13
С одной стороны - Советская республика в России, побеждающая интервенцию и внутреннюю контрреволюцию на всех фронтах; международный рабочий класс, поднимающийся на борьбу против своей буржуазии, порывающий с парламентской демократией, создающий Советские республики. С другой стороны - международная буржуазия, одновременно теснимая пролетарскими революциями и пытающаяся поделить мир на сферы влияния. Такая резкая поляризация сил в международном масштабе обозначала для большевиков ближайшую перспективу развития, когда «всемирная революция неизбежна» и «наступает последний и решительный бой» (13).
Скорое ожидание мировой революции отразило и такое событие, как создание в марте 1919 года в Москве третьего, Коммунистического Интернационала - международной партии борьбы за диктатуру пролетариата. «Мы увидим скоро, - отмечал В.И.Ленин, - ...как на днях видели в Москве рождение III, Коммунистического Интернационала, так мы скоро увидим рождение Международной Советской республики» (14).
Таким образом, теоретическое положение о возможности использования партией большевиков парламентских институтов, сохраненное в резолюции VII съезда, теперь теряло свою актуальность. В.И.Ленин, не имевший склонности искусственно оживлять оставшиеся позади возможности, если в этом не было безусловной необходимости в исторической перспективе, счел допустимым исключить всякое упоминание о возвращении к парламентаризму из написанных им к VШ партийному съезду документов - «Чернового наброска проекта Программы РКП(б)» и «Отрывка из политической части Программы».
Перед партией ставилась главная и единственная задача - закрепление и развитие федеративной республики Советов: «Обеспечивая для трудящихся масс несравненно большую возможность, чем при буржуазной


14
демократии и парламентаризме, производить выборы и отзыв депутатов наиболее легким и доступным для рабочих и крестьян способом. Советская власть в то же время уничтожает отрицательные стороны парламентаризма, особенно разделение законодательной и исполнительной властей, оторванность представительных учреждений от масс и пр.» (16).
С VIII съезда РКП(б) проблема возвращения к использованию института парламентаризма как программное положение перестает быть теоретическим оружием большевистской партии. Однако практически тактика временного отказа от советовластия и допущения элементов парламентского строя с успехом применялась большевиками в специфических условиях гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке в 1920-1922 годах. Здесь было создано буферное государственное образование - Дальневосточная республика. Эго и явилось временным отступлением, вынужденным обстоятельствами компромиссом коммунистической партии, и парламентаризм как форма политической борьбы за упрочение власти РКП(б) использовался при обстоятельствах, сходных с теми, которые В.И.Ленин не исключал на VII съезде партии.


15
Глава I
Поиски компромиссной модели власти в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке после развала режима Колчака
§ 1. Иркутский «буфер» Политцентра
Военный и политический крах колчаковского режима, потеря им какой бы то ни было социальной базы внутри страны поставили на повестку дня вопрос о преемнике белогвардейской диктатуры. Осенью 1919 года части 5-й Красной Армии приступили к очищению Сибири от колчаковских войск, быстро продвигаясь вдоль линии Транссибирской магистрали. На освобожденных территориях восстанавливалась Советская власть по условиям военного времени не выборная, а назначаемая сверху - революционные комитеты.
В это же время в белогвардейском тылу оформилось массовое народное движение против диктатуры Колчака, возглавляемое демократическими местными органами самоуправления - земствами. В Красноярске, Иркутске, Владивостоке колчаковщина пала не под ударами Красной Армии, а была взорвана изнутри, под напором широкого народного недовольства режимом. На поверхности политической жизни оказались серединные группировки демократической ориентации - эсеры и меньшевики, готовые заполнить образовавшийся вакуум власти.
26 ноября 1919 года в Иркутске по инициативе земской управы (на Всесибирском совещании земств и городов, в работе которого участвовали и коммунисты) был создан подпольный временный блок общественных и политических организаций Сибири - Политический Центр. Он объединил в себе представительство от социалистических партий (краевых комитетов ПФ и РСДРП), земств Сибири в лице земского Политбюро и крестьянских


16
организаций в лице их сибирского центра - ЦК крестьянского союза. Коммунисты отказались войти в оппозиционный блок, выжидая результатов его практической деятельности.
Задачи Политцентра определились в его декларативном заявлении, опубликованном в декабре 1919 года: 1 .Прекращение состояния войны с Советской Россией. 2. Продолжение борьбы с поддерживаемой Японией внутренней контрреволюцией. 3. Ликвидация интервенции и установление договорных отношений с союзниками (17). Для разрешения этих задач Политцентр считал необходимым после своего прихода к власти образование суверенной государственности на территориях Восточной Сибири и Дальнего Востока (18). Таким образом, именно Политцентру принадлежала идея «буфера» между РСФСР и Японией (19).
В области политического строительства программа временного блока предусматривала восстановление демократических свобод, передачу всей полноты власти на местах органам местного самоуправления (по избирательному закону Временного правительства Российской республики от 15 июня 1917 года таковыми объявлялись земства, формируемые на основе демократических принципов волеизъявления населения), немедленный созыв временного представительного центрального органа власти типа предпарламента в лице Сибирского Народного Собрания. Последний должен был осуществлять законодательные функции до созыва Учредительного Собрания территории, представленной в Сибирском Народном Собрании, и составлялся на основе утвержденного Политцентром «Положения о выборах» из представителей органов местных самоуправлений, объединений крестьян и рабочих (20).
В обращении Иркутской губернской земской управы к населению говорилось, что выборы в предпарламент будут проведены в самое непродолжительное время, «в течение ближайших недель» (21).


17
Избранные на демократической основе представители всех слоев населения должны были затем в Учредительном Собрании установить новый порядок государственного устройства.
Таким образом, главной задачей, которую поставил перед собой Политцентр, являлась безболезненная ликвидация гражданской войны и интервенции, установление прочного гражданского мира. Решение этой задачи мыслилось на пути образования особой «буферной» государственности, где бы проводилась форма власти, приемлемая для подавляющего большинства населения и для иностранцев. Политцентр особо подчеркивал временный характер «буфера», категорически отвергая мысль о создании на его территории базы для борьбы с Советской Россией. «Воскрешать бесполезные и вредные попытки к созданию на территории Сибири власти, претендующей на всероссийское представительство, не входит в задание сибирской демократии», - подчеркивалось в его декларации (22).
Вместе с тем уже после прихода к власти в Иркутске представители Политцентра неоднократно отмечали, что «объективный ход революции, рост революционного сознания народных масс подготовляет условия для объединения всей России, для объединения всей революционной демократии. И, не ставя непосредственно этой задачи, мы полагаем, что создание демократической государственности здесь, раскрепощающей трудовые массы, является одним из предварительных условий для создания единой революционной и мощной России... Демократическая государственность является той прослойкой, которая охраняет всю остальную Россию от всяких попыток вмешательства извне и которая вместе с тем создает наиболее нормальные условия для развития тех внутренних процессов, тех внутренних изменений, которые назревают  в самой России» (23). Тем самым, демократический «буфер» мыслился


18
Политцентром как временный не в смысле переходной ступени к советовластию, а в качестве прообраза грядущего торжества народоправческих идей в масштабах всей страны, как реально существующая политическая альтернатива советовластию.
Но путь к демократии лежал не через вооруженную борьбу с Советской Россией, а базировался на внутренних и, как полагали деятели Полигцентра, еще не реализованных потенциях российской революции. В Извещении (декларации) ЦК ПСР от 28 января 1920 года эта мысль фиксировалась в таком виде: «Приветствуя образование государства- «буфера», ЦК. видит в нем будущую органическую часть Единой Федеративной Российской Демократической Республики» (24).
До тех пор, пока продолжалась интервенция и контрреволюция сохраняла значительные силы на Дальнем Востоке, непосредственной и основной задачей сибирской демократии оставалась доенная и дипломатическая борьба за освобождение края от белогвардейцев и интервентов. Если «возникнет вопрос о неизбежном столкновении России с Японией, ... Политцентр сделал бы все от него возможное для того, чтобы создать против Японии совместно с Советской Россией единый фронт обороны против притязаний японского милитаризма», - заявил один из руководителей Политцентра, член ЦК РСДРП И.И.Ахматов на встрече с представителями Сибревкома и Реввоенсовета 5-й Красной Армии в Томске 19 января 1920 года» (25).
Можно усомниться в искренности таких заявлений и отнести их к разряду сугубо пропагандистских, однако анализ ситуации убеждает в том, что Политцентр мог утвердить свое право на существование и облечь в реальные контуры идею «буфера» только в борьбе с дальневосточной реакцией и японскими интервентами, стоящими за ее спиной (26).
После 8 дней ожесточенных боев с колчаковцами в ночь с 4 на 5 января


19
1920 года Иркутск был взят повстанцами, и у власти оказался Политцентр. В составе этого органа преобладали эсеры - 6 человек: Ф.Ф.Федорович (член Всероссийского Учредительного Собрания, председатель Политцентра), Я.Н.Ходукин (председатель Иркутской губернской земской управы), М.С.Фельдман (член Сибирского крайкома ПСР), Б.А.Косминский (товарищ председателя Приморской областной земской управы), В.М.Коногов и А.А.Иваницкий-Василенко (оба - члены Всероссийского Учредительного Собрания). Меньшевиков было всего двое: член ЦК РСДРП И.И.Ахматов и член сибирского партцентра Л.И.Гольдман. С задачей информации и связи Политцентра с Иркутским комитетом РКП(б) на заседаниях нового органа власти присутствовал с правом совещательного голоса и один коммунист (27).
Немедленно после освобождения Иркутска Политцентр предпринял усилия по укреплению своей опоры в массах. Узкоколлегиальный орган из 8 членов, включавший помимо представительства от политических партий лишь 2 общественные организации - земство и объединение трудового крестьянства Сибири - не мог в достаточной мере отвечать этой задаче. Понимая, что новая власть вправе рассчитывать на твердую базу лишь при условии привлечения в ее состав всех массовых организованных сил трудящихся, Политцентр обеспечил созыв 12 января 1920 года гораздо более широкого по составу представительства органа власти. Таковым стал Временный Совет Сибирского Народного Управления, которому передавались законодательные функции до созыва предпарламента - Сибирского Народного Собрания.
Во Временный Совет в полном составе влился Политцентр. Кроме того, были делегированы 6 представителей от земств (избраны Иркутской губернской земской управой), 3 представителя от городских самоуправлений (избраны городской Думой Иркутска), 3 - от кооперации


20
(избраны совместным заседанием Иркутского Совета кооперативных съездов и представителей кооперативных организаций), 3 - от объединения трудового крестьянства (избраны Исполкомом объединений трудового крестьянства Иркутской губернии) и 3 - от профессиональных рабочих объединений (избраны на совместном заседании Центрального Исполкома советов профсоюзов Сибири, Иркутского губсовета профсоюзов и совета союзов Забайкальской железной дороги) (28).
Таким образом, в новом органе власти значительно расширялось представительство земств и крестьянских объединений. К участию в государственном строительстве привлекались другие общественные организации, представлявшие крупную хозяйственную силу (кооперативные структуры), а также имевшие важное политическое значение (профсоюзы). Буржуазия, ее политические партии и корпоративные объединения не вошли во Временный Совет. За порогом этого органа оказались и коммунисты. Как и Политцентр, Временный Совет Сибирского Народного Управления был однородно- социалистической властью (29).
С образованием Временного Совета получил формальное разрешение вопрос о разделении функций государственной власти. Вместо одного органа - Политцентра, соединявшего законодательную и исполнительную власть, функция законодательства стала теперь прерогативой Временного Совета Сибирского Народного Управления, который, в свою очередь, избирал исполнительную структуру - Совет управляющих ведомствами (30). Временно, до разработки Положения об исполнительном органе, таковым становился Политцентр (31).
Несмотря на куриальную систему выборов во временный орган народного представительства, концентрация законодательной власти в руках Временного Совета явилась первым практическим шагом восточно-


21
сибирской государственности к организации управления на основах народовластия. Задача избрания более широкого, нежели Политцентр, представительного органа в кратчайшие сроки сделала технически невозможным немедленное проведение в жизнь принципа всеобщего избирательного права. Поэтому куриальность выборов как вынужденная временная мера вовсе не означала игнорирование гораздо более демократичной четырехчленной избирательной формулы - всеобщего, равного, прямого избирательного права при тайном голосовании.
Пока что далеким от совершенства было и применение На практике принципа разделения властей. Хотя Политцентр как орган исполнительной власти отвечал за свою деятельность и за деятельность отдельных уполномоченных на управление ведомствами перед Временным Советом, в случаях «спешного характера» он имел право издавать и законодательные акты. Правда, обязанность исполнительной власти безотлагательно вносить принятые таким образом законодательные постановления на рассмотрение и утверждение Временного Совета в ближайшее его заседание в значительной степени устраняла возможные негативные последствия отступления от принципа разделения властей (32).
Очевидно, что наделение органа исполнительной власти правом издания чрезвычайных законов, шедшее вразрез с идейными устремлениями сибирской демократии, явилось вынужденной необходимостью оперативно реагировать на события в условиях политической нестабильности. К тому же порядок делегирования оперативных законодательных полномочий Политцентру мыслился лишь в качестве временной меры, допустимой только до момента конституционного оформления структур сибирской государственности. А главное, предполагалось, что Временный Совет Сибирского Народного Управления как постоянно работающий орган законодательной власти


22
будет в состоянии осуществлять эффективный контроль за всей практической деятельностью Политцентра, в том числе и в отношении механизма реализации права делегированного законодательства.
Как видим, за чрезвычайно короткий срок существования иркутского «буфера» (до 21 января 1920 года) в жизнь были проведены важнейшие демократические принципы организации власти: разделение властных функций и органов, эти функции исполняющих, установление приоритетного положения законодательной власти, возможность вмешательства последней в деятельность исполнительных структур и обеспечение контроля за администрацией.
Временный Совет Сибирского Народного Управления стал прообразом органа парламентского типа. Важнейшей его задачей являлась подготовка и созыв Сибирского Народного Собрания. Последнее должно было стать более легитимным народным представительством, ибо подлежало избранию не только от гражданских курий - губернских и уездных съездов крестьян, казачьих кругов и профессиональных рабочих объединений (хотя и при перечисленном раскладе налицо более широкая основа для народного представительства), но и от вновь избранных городских и земских самоуправлений - губернских и уездных земских собраний и собраний городских дум (33). Для этой цели во всех областях, очищенных от реакции и интервентов, немедленно должна была начаться подготовка к выборам на демократической основе органов местной власти - городских и земских самоуправлений, а в близкой перспективе - и губернских земских собраний (34).


23
$ 2.  Идея государства-«буфера» в Восточной Сибири и иностранные державы
Падение Колчака и переход власти к Политцентру потребовали соответствующей корректировки политики иностранных держав, втянувшихся в российский гражданский конфликт. Интервенты восприняли новые реалии по-разному, в соответствии со своими непосредственными и стратегическими интересами.
Для чехословаков пришедшая на смену колчаковщине сибирская демократия была наиболее приемлемой властью, поскольку соглашалась обеспечить необходимые условия для их скорейшего и беспрепятственного возвращения на родину. Поэтому командование корпуса обеспечило дипломатическую, а в ряде случаев и военную помощь повстанцам. В своей деятельности Политцентр фактически целиком опирался на чехов. Последние являлись реальной военной силой, а иной у Полигцентра, по сути, не было. Для укрепления своего авторитета иркутская демократия аргументировала перед Москвой именно этим обстоятельством, а также тем, что у чехов находился российский золотой запас и в качестве заложника сам «верховный правитель» А.В.Колчак.
С меньшим энтузиазмом оценили новую ситуацию американцы. Они сочли благоразумным быстрее отозвать свои войска с территории российского Дальнего Востока, приняв решение об этом в одностороннем порядке и лишь проинформировав союзников. К 1 апреля 1920 года эвакуация была завершена... И хотя влияние США и их возможность воздействовать на дальнейшее развитие событий сузились, американцы вовсе не собирались оставаться в роли сторонних наблюдателей. Как и чехословаки, они обеспечили дипломатическую поддержку сибирской демократии, одобрив ее планы строительства государства-«буфера».


24
Резким контрастом на фоне политики союзников выглядела позиция Японии. Поначалу в ней не произошло никаких изменений. К востоку от Байкала продолжал находиться более чем 100-тысячный японский экспедиционный корпус. Япония по-прежнему безоговорочно поддерживала дальневосточную реакцию в лице казачьей атамановщины и остатков разбитых белых армий. Дальний Восток и Забайкалье определялись ею как сфера жизненно важных интересов, и японцы вовсе не собирались добровольно отказываться от экспансии в границах этой территории. Поэтому они приняли активнейшее участие в подавлении антиколчаковского выступления во Владивостоке 18 ноября 1919 года и попытались воспрепятствовать приходу к власти в Иркутске Политцентра. Полностью зависимая от Японии семеновская впасть в Забайкалье была призвана выполнять отведенную ей ударную роль в борьбе с Политцентром за контроль над Прибайкальем.
И все же постепенно в политической ориентации Японии наметился определенный сдвиг. Хотя ее симпатии и главная ставка в развитии событий оставались на стороне реакционных русских группировок, тактика становилась более гибкой. Побудительными причинами осторожной и расчетливой политики стали как общая неопределенность и запутанность положения в крае, так и давление со стороны союзников, прежде всего США, отнюдь не заинтересованных в усилении Японии. Способов избежать прямого столкновения за Байкалом искала отнюдь не только сибирская демократия или Советская Россия. Большая война на Дальнем Востоке не входила и в планы Японии, главным образом из-за резко обострившихся японо-американских противоречий.
Немалую роль в обуздании захватнических устремлений Японии сыграл и фактор значительного роста недовольства продолжением интервенции со стороны широких масс населения Дальнего Востока (35). Успешный


25
переворот во Владивостоке 31 января 1920 года, прошедший под лозунгом перехода власти к земству, и провозглашение аналогичной власти в Верхнеудинске после его освобождения от семёновцев поставили Японию перед вынужденной необходимостью иметь дело как с «розовыми» социалистическими группировками, так и с коммунистами.
Однако, продемонстрировав терпимое отношение к созданным в Приморье и Прибайкалье временным демократическим структурам, Япония оказала решительное противодействие попытке восстановления во Владивостоке советской формы власти. Открытая ликвидация земств и передача власти в Приморье Советам вызвали вооруженное выступление японских войск при молчаливом одобрении союзников 4-5 апреля 1920 года. «Буфер» советского типа японских интервентов не устраивал, и от него пришлось отказаться.
Возобновившееся затем в Приморье строительство демократических институтов с участием не только социалистов, но и буржуазии было встречено союзниками весьма позитивно. Особенно такой вариант устраивал американцев, настаивавших на широко демократическом характере «буферного» государства. Так, в ответ на вопрос журналистов об отношении США к продолжению японского присутствия в крае дипломатический представитель США Смит подчеркнул: «Если «буфер» будет чисто коммунистический, что опасно для дальневосточных стран, то Америка не вмешается. Если же «буфер» будет демократический, то Америка не только не позволит оккупировать, а будет стремиться к экономическому возрождению края... Концессии Вандерлипа взволновали американских промышленников, и они с жадностью смотрят на Дальний Восток, но капиталы свои дадут только тогда, когда будет не большевизм, а демократизм... Словом, если мы увидим, что проникновение большевизма на Восток можно остановить только оккупацией, то


26
протестовать против таковой не будем» (36).
Столкнувшись с фактом практически полной изоляции правых русских группировок среди населения края и сознавая бесперспективность планов реставрации буржуазной диктатуры, Япония также принуждена была смириться с создаваемой в Приморье демократической государственностью. «Борьба с коммунистами неизбежна, если они не построят демократического «буфера», - заявил представитель, японского правительства в беседе с прибывшим на Дальний Восток по поручению Вашингтона адмиралом Гливсом (37).
Наилучшим способом воспрепятствовать Москве использовать дальневосточный «буфер» в своих интересах и отстранить коммунистов от власти союзники полагали созыв представительного органа парламентского типа. «Буфер» «затруднит полную большевизацию Сибири, если предоставить положение вещей естественному ходу», - считал японский дипломат Мацудайра (38). Предложенный впоследствии коммунистами от лица Временного правительства ДВР в Верхнеудинске проект создания центральной власти «буферного» государства, предусматривавший формирование однородно-социалистического правительства, был объявлен союзниками неудовлетворительным на том основании, что от участия в строительстве «буфера» отстранялись цензовые элементы. По этой же причине японцы отказывались признавать Временное правительство ДВР: «В Верхнеудинске пока нет органа для выявления народной воли, то есть Народного Собрания... При таких условиях нельзя говорить о демократичности местного политического строя и методов правительства...» (39).
Таким образом, делая главный упор на продолжение военного давления и поддерживая с этой целью силы дальневосточной реакции, Япония в то же время не исключала и попытки достичь желаемых результатов по


27
возможности мирным путем, через использование в «буфере» демократических институтов, в том числе строительства парламентских структур власти на основе всеобщего волеизъявления населения. Расчет в данном случае делался на то, что парламентаризм явится достаточным заслоном от большевизации «буфера», приведет к его отрыву от России не только формально, но также и по существу. Полагая вполне реальной такого рода трансформацию, Япония надеялась «малой кровью» осуществить свои стратегические интересы в крае.
§ 3. Торг за «буфер»:
Политцентр и коммунисты на переговорах о цене компромисса
Образование восточно-сибирской государственности с центром в Иркутске поставило на повестку дня и определение ее взаимоотношений с Советской Россией. Части 5-й Красной Армии продолжали наступление на восток. В первых числах января 1920 года авангард советских войск вступил в непосредственное соприкосновение с установленной незадолго до этого в Красноярске земской властью. Представители последней 2-3 января вошли в контакт с командованием стрелковой бригады 30-й дивизии 5-й Армии.
Главной задачей мирной делегации красноярского земства было любыми путями попытаться остановить продвижение советских войск далее на восток и заставить Москву считаться с вновь образованной демократической властью. Председатель земского Политбюро Сибири Е.Е.Колосов, касаясь вопроса о конструкции будущего демократического «буфера», заявил на переговорах: «Я знаю, что вы относитесь отрицательно к идее Учредительного Собрания. Считаю это с вашей стороны ошибкой... Конечно, вы победители, и нам необходимо в этом


28
пойти на уступки. Однако не преувеличивайте слишком свои силы» (40).
Говоря о причинах, препятствующих дальнейшему продвижению Красной Армии, Е.Е.Колосов высказал убеждение в необходимости поиска компромиссных политических решений проблемы интервенции и борьбы с дальневосточной реакцией, гораздо более сильной, нежели сибирская. «У нас нет фронта и мы не имеем сил его создать против Советской России, - подчеркнул он. - У нас есть фронт на востоке против реакции, поддержанной Японией. Дальнейший ход общественной и политической жизни Сибири и России определится борьбой на этом фронте с восточной реакцией... На нем придется сосредоточить все силы, объединив их в одном стремлении... Нам предстоят еще огромные задачи на востоке. Необходимо создать в борьбе с реакцией единый фронт. Дальше на восток вы будете встречать еще сильного противника, втягиваясь все более и более в борьбу международную, вести которую вне привлечения к ней народных сил в широком смысле - нельзя» (41).
Однако правильная оценка сложной обстановки и неблагоприятных для Советской России перспектив ее развития со стороны сибирской демократии встретила полное непонимание и жесткую непримиримую оппозицию красного командования: «Ни на какие соглашения не пойдем... Сил мы своих не преувеличиваем, а знаем, что нам предстоит еще трудная борьба с Антантой и Япония. Но, имея в виду современное международное положение и учитывая революционность западноевропейских представителей труда, объединенных в 3-м Коммунистическом Интернационале, мы надеемся выйти победителями в мировой борьбе» (42). Упор по-прежнему делался на старые догмы: мировую революцию в теории и военную силу на практике. Касаясь предложения о создании единого социалистическо-коммунистического фронта борьбы с восточной реакцией и интервенцией, советскими военными представителями было


29
категорично заявлено: «Крестьянство Сибири за нас. Пролетариат же России вообще достаточно пострадал от этих желто-красных и других оттенков блокирования... Сепаратных шагов быть не может» (43).
В данном случае контакты между сторонами были прерваны. Однако, вступая по мере продвижения к Байкалу в соприкосновение с интересами союзников, все более втягиваясь в сложные коллизии международной борьбы, вначале сибирские областные партийные и советские органы, а вскоре и Москва должны были формировать во многом иную, чем прежде, тактику борьбы за освобождение Восточной Сибири и Дальнего Востока.
Уже 13 января 1920 года вопрос о политическом положении в этих районах обсуждается на объединенном заседании Сиббюро ЦК РКП(б), Сибревкома, губревкома и представителей командования 5-й Армии. Предпринимаются некоторые шаги в сторону мирного урегулирования отношений с союзниками. Однако увязки дипломатического разрешения проблемы интервенции с необходимостью мирного урегулирования взаимоотношений РСФСР и восточно-сибирской государственности в Иркутске пока не наблюдается. Принятое решение гласит: «С Иркутским правительством ни в какие переговоры не входить» (44). Тем самым идея «буфера» по-прежнему игнорируется.
7 января 1920 года Политцентр образовал мирную делегацию в составе И.И.Ахматова (председатель), В.М.Коногова и Е.Е.Колосова, которой поручил немедленно выехать в советскую Сибирь и вновь попытаться завязать переговоры с представителями Москвы (45). По решению Иркутского комитета РКП(б) к мирной делегации присоединился коммунист АМ.Краснощеков, получивший директиву сорвать возможные переговоры. Краснощеков должен был настаивать перед советскими представителями о непризнании Политцентра в качестве «буферной» власти и выступить за немедленную советизацию Иркутска (46).


30
19-20 января в Томске состоялись переговоры мирной делегации Политцентра с представителями Сибревкома и 5-й Красной Армии. В итоговом документе встречи говорилось о принципиальном согласии с образованием «буферной» государственности в Восточной Сибири. Тем самым Политцентр де-факто признавался в качестве временной формы «буферной» власти, организованной на демократических началах. Однако сам «буфер» мыслился сибирскими большевиками не как определенная устойчивая государственная единица, а только как дипломатическая основа для разрешения проблемы интервенции. «Говорить серьезно о «буфере» не приходится. Нужно только временно правительство для первоначальных переговоров с Соединенными Штатами. Пусть Политцентр возьмет на себя эту роль и выяснит, чего они хотят», - заявил иркутским социалистам председатель Сибревкома И.Н.Смирнов (47).
В данном, скорее дипломатическом смысле «буферное» образование понималось как территория с нечетко фиксированными и постоянно меняющимися границами вокруг Иркутска и в Прибайкалье. «Это только тактический шаг, необходимое замедление темпа нашего продвижения на восток», - считал И.Н.Смирнов (48).
Близкой позиции (вопреки мнению Иркутского большевистского комитета) придерживался и А.М.Краснощеков: «Целью настоящей конференции является не постановка перед СНК вопроса о перманентном «буферном» государстве... Путем временного заслона в виде Политцентра, для прикрытия наступающей Красной Армии, ... эта цель может быть достигнута. Если видимость «буфера» нам необходима, давайте условимся предварительно установить необходимые гарантии против перманентного «буфера» (49). Важнейшей из таких гарантий должна была стать военная сила. Советская Россия брала на себя организацию регулярной армии новой государственности, обязуясь предоставить в распоряжение


31
Политцентра необходимые технические силы (50).
Таким образом, о строительстве государства-«буфера» как определенной политической единицы вопрос в Томске не стоял. Открытая война Советской России и Японии по-прежнему считалась единственным исходом: отодвигались лишь возможные сроки ее начала. Речь шла о том, чтобы путем дипломатической игры через посредство Политцентра выиграть время и использовать противоречия между союзниками в интересах Москвы. В этом контексте не было никакой необходимости поднимать и проблему власти в создаваемом «буфере». Пока что такой властью условно считался Политцентр, а будущая ее форма не оговаривалась. Строителями «буфера» становились социалистические группировки, выдвигавшиеся на первый план. Единственной их задачей являлись дипломатические усилия по частичному разрешению проблемы интервенции, а отнюдь не организация внутренней жизни «буферного» образования.
Томские договоренности считались предварительными и подлежали утверждению СНК РСФСР и Временным Советом Сибирского Народного Управления. Переговоры предполагалось продолжить для выработки окончательных условий взаимоотношений «буферной» государственности и РСФСР (51).
§ 4. Компромисс без формы: идея «буфера» как политической коалиции
По пути из Томска в Иркутск мирная делегация Политцентра узнала о произошедшем в Иркутске мирном перевороте. 20 января 1920 года организации коммунистов и левых эсеров при поддержке образованного ими ранее штаба рабоче-крестьянских дружин создали Иркутский военно-


32
революционный комитет. 21 января 1920 года Временный Совет Сибирского Народного Управления, руководствуясь соображениями сохранения возможно более благоприятных условий для совместной с большевиками борьбы с реакцией, должен был подчиниться требованию ревкома мирно передать ему всю полноту власти (52).
Форсирование советизации Иркутска было предпринято без санкции Москвы и сибирского партцентра РКП(б). Преждевременное падение восточно-сибирской государственности явилось для мирной делегации Политцентра, как и для сибирских большевиков, фактом довольно неожиданным. Иркутские события грозили большой вероятностью нарушения зыбкого и без того мира с интервентами. Обстановка настоятельно потребовала новой встречи с представителями сибирской демократии. Такая встреча состоялась в Красноярске 24 января 1920 года.
Советская власть в Иркутске теперь напрямую, без какого-либо промежуточного «буфера», соприкасалась с зоной японской оккупации. Поэтому на переговорах не мог не возникнуть вопрос о замене Политцентра иными политическими структурами власти, отличными от чисто советских. Разрешение этого вопроса на компромиссной основе осложнялось рядом обстоятельств. Возврат назад от ревкома к Политцентру в Иркутске являлся неприемлемым для Москвы, поскольку был бы воспринят населением да и интервентами как показатель слабости большевиков, а также давал лишний козырь противникам «буфера» в рядах самой партии. С другой стороны, включение Иркутска в сферу советского влияния лишало земские демократические круги какой-либо базы для существования «буфера»: ведь бывший Политцентр практически не контролировал территорию к востоку от Байкала. Чтобы наполнить идею «буфера» конкретным содержанием, не лишив ее смысла, обе стороны переговоров пошли на уступки.


33
Если в Томске функции «буферных» органов власти отводились самому Политцентру, то в Красноярске А.М.Краснощеков предложил идею политической коалиции коммунистов и социалистических партий. До вступления в Иркутск частей Красной Армии там создавался коалиционный ревком. Обеспечив тем самым возможность дальнейшего продвижения «буфера» на восток, Краснощеков предлагал затем занять Читу, которая становилась новой квартирой для «буфера» (53). «Создание временного коалиционного ревкома является лучшим разрешением запутанного положения. Временный коалиционный комитет нужен, памятуя, что нашей целью является как можно скорей перейти к Советской власти (в Иркутске). В зависимости от международного положения и директив Центра (т.е. Москвы. - А.А.) мы изменяем форму неизбежного перехода к Советской власти», - так аргументировал А.М.Краснощеков свою точку зрения (54).
Идея коалиции имела принципиально важное значение, ибо направляла строительство «буферного» государства на практические рельсы. При любой форме власти, в том числе и советской, коалиция способствовала реализации самого замысла «буфера». «Длительную программу мы строить не можем, - подчеркнул А.М.Краснощеков. - В настоящий момент мы ставим вопрос практически: постараться создать базу на Дальнем Востоке... Мы должны вернуться в Иркутск и организовать временную коалиционную власть для напора на Дальний Восток. Мы должны будем приспособляться к событиям. Постараемся в Чите создать коалицию. Ленин и Троцкий согласны условно» (55).
Мирная делегация бывшего Политцентра поддержала такую постановку вопроса. «Создание коалиционного иркутского ревкома, который заменил бы собою Политцентр, сохраняя идею «буфера» и создавая для ее осуществления новые формы власти, - вот выход из положения», - заявил


34
член делегации Е.Е.Колосов (56). В результате на встрече в Красноярске была достигнута договоренность, что по возвращении участников переговоров в Иркутск «принимаются все меры ...к созданию такой формы власти в пределах «буферного» государственного образования, которая, строясь на началах коалиционности социалистических и коммунистических элементов, смогла бы провести в жизнь сущность решений томского совещания (об образовании «буфера». - А.А.)» (57).
Красноярское совещание сделало контуры будущего государства- «буфера» более отчетливыми. Речь шла теперь не о призрачном иркутском «буфере», мыслимом лишь в качестве дипломатической ставки Москвы, а о дальневосточном промежуточном образовании от Байкала до Владивостока. И хотя вопрос о формах и содержании власти в таком образовании по-прежнему оставался открытым, было условлено, что «буферная» власть будет коалиционной по своему составу. Цензовые элементы к участию в государственном строительстве не допускались.
Однако достигнутые в Красноярске договоренности остались на бумаге. Иркутский ревком сохранился в прежнем виде. В его составе пребывали только коммунисты и левые эсеры. Зато желанный для Москвы пропагандистский эффект разговоров о «буфере» был достигнут. Япония выжидала, не форсируя события. Тем временем в дальневосточном тылу усиливалось повстанческое движение против интервентов и их ставленников. Надеяться взорвать атамановщину силами партизан с помощью подходивших частей 5-й Армии означало проигнорировать неизбежное в этом случае вмешательство японской военщины.
18 февраля 1920 года вопрос о дальневосточных делах рассмотрело Политбюро ЦК РКП(б), утвердившее постановление о создании «буферного» государства за Байкалом по докладу И.Н.Смирнова (58). В тот же день в адрес Сибревкома была отправлена телеграмма ЦК РКП(б),


35
где приводился текст резолюции: «Политбюро ЦК безусловно за политику поддержки «буферного» государства. Противники этой политики обязаны прекратить свою оппозицию под угрозой строгого наказания. Политбюро безусловно против отвлечения военных и других сил дальше Иркутска» (59).
Директивы большевистского партцентра резко активизировали работу по образованию дальневосточного «буфера» на местах. Прибывшими 24 февраля в Иркутск И.Н.Смирновым и А.М.Краснощековым было созвано объединенное заседание с краевыми комитетами эсеров и меньшевиков для решения основных вопросов будущего «буфера». Начавшееся к этому времени практическое строительство форм власти на местах срочно требовало выработки единого подхода к вопросу о власти со стороны политических сил, изъявивших готовность участвовать в создании «буфера». Этим и занялись участники встречи в Иркутске.
По поручению СНК и в качестве представителя ЦК партии большевиков И.Н.Смирнов изложил точку зрения Москвы на задачи и организацию дальневосточного «буфера». Из нее явствовало, что новая государственность будет независимой от РСФСР только формально. Правительство «буфера» лишалось права самому устанавливать основы организации армии и контролировать ее. Задачи «буферного» государства сводились прежде всего к дипломатическому воздействию на Японию, хотя теперь уже, очевидно, в более долговременной перспективе (60).
Стремясь форсировать образование нового государства, коммунисты, опасаясь острой дискуссии с социалистическими группировками, оставляли пока открытым вопрос о власти в «буфере». «Практически какое правительство создавать, можно договориться потом», - заявил И.Н.Смирнов участникам переговоров (61). В самом общем виде характер власти определил и А.М.Краснощеков: «Будет создана народная власть,


36
опирающаяся на все слои населения...» (62).
25 февраля, на второй день заседания, участники иркутских переговоров заслушали сообщение приехавшего из Владивостока представителя объединенного оперативного штаба революционных организаций города, руководившего антиколчаковским выступлением, председателя дальневосточного комитета большевиков И.Г.Кушнарева. Последний проинформировал об образовании во Владивостоке власти земства и о поддержке местными коммунистами такой политической конструкции. Поскольку создание демократической власти в крае стало совершившимся фактом и об этом узнали участники переговоров, то на заседании вновь встал вопрос о согласовании общей формулы конструкции власти и определении состава ее участников.
А.М.Краснощеков допускал две возможности во взаимоотношениях большевиков с «буферным» образованием. Первая предусматривала официальную социалистическо-коммунистическую коалицию, и «такой план был бы для иностранцев самым приемлемым». Вторая возможность заключалась в формировании «буферного» правительства только из социалистов. Большевики, не вступая во власть, гарантировали бы ей полную поддержку. Этот последний вариант уже фактически осуществлялся во Владивостоке (63).
Сам А.М.Краснощеков склонялся к поддержке второго варианта. Более осторожный, нежели первый, он не связывал коммунистам руки участием в правительственной коалиции, не налагал на них никаких обязательств и оставлял широкое поле для политического маневра. «Вы дипломаты, вы приличные люди, с вами японцы будут говорить, а мы в это время будем готовиться к войне с Японией, - заявлял А.М.Краснощеков социалистам. - У нас есть армия, у вас - связи» (64). В случае одобрения этого плана совещанием коммунисты обещали полную поддержку эсеро-


37
меньшевистскому правительству: «Центральная советская власть на эту форму власти вполне согласна. Большевики обещают ее поддерживал» - это можно зафиксировать» (65).
В то же время отнюдь не исключался и первый вариант, когда большевикам пришлось бы официально войти в образуемую власть. «Мы этого вопроса не предрешаем и не диктуем, - отмечал А.М.Краснощеков. - В видах практических (опасность втягивания в войну) необходимо скорейшее создание дальневосточной власти... Нужно без промедления выделить группу из социалистов-революционеров и меньшевиков, которая декларирует власть для теперешнего Забайкалья и Дальнего Востока, временно базируясь где-нибудь в Забайкалье... Пусть здесь будут избраны 3, 2 или даже один представитель руководящей политической организации, но он должен немедленно ехать в Верхнеудинск и там декларировать власть государственного образования Дальнего Востока» (66).
Предложенные от имени Москвы условия соглашения об образовании «буфера» встретили возражения со стороны сибирских партийных комитетов правосоциалистических группировок. Их не удовлетворил объем прав, которые получало новое государство. По мнению социалистов, при безусловной необходимости тесных политических и хозяйственных связей с Советской Россией, «буфер» не должен был превратиться в формальное прикрытие для проведения большевистской диктатуры на Дальнем Востоке. Участвуя в государственном строительстве, они хотели иметь гарантии, чтобы играть известную роль, проводить свои политические устремления. «Мы теперь являем собой легальную оппозицию и к ней вы приходите и говорите, что нужно делать определенное действие. И нам нужна уверенность, что на территории «буфера» сможем провозглашать свои лозунги. Роль мавра нам совсем неподходяща. Нам должна быть предоставлена возможность известной


38
свободы, как мы ее понимаем», - заявил большевикам на заседании член ЦК ПСР Л.Я.Герштейн (67).
Эсеры и меньшевики не дали определенного ответа на предложения коммунистов. Они решили предварительно обсудить эти предложения в своих краевых комитетах. Необходимо возможно полнее (насколько позволяют это сделать немногочисленные сохранившиеся архивные документы) познакомиться с позициями социалистических партий по вопросу конструирования «буферных» государственных форм
§ 5. «Розовые» группировки и «буфер»: шанс на политическое выживание?
В основе программных установок партии социалистов-революционеров лежали две взаимосвязанных идеи. Господствующим принципом являлась, во-первых, идея народовластия как высшей политической и гражданской справедливости, как путь наиболее действенного и безболезненного решения социальных проблем. Во-вторых, эсеры как революционная партия имели в виду осуществление социалистического идеала через установление диктатуры всех трудовых слоев населения.
В условиях гражданской войны реализация идеи народовластия означала достижение внутреннего мира через возвращение к единственному источнику прочного правопорядка - к демократическому строю и всеобщей подаче голосов. Парламентаризм в эсеровском понимании становился универсальной системой, представляющей собой политическую коалицию трудовых и буржуазных элементов общества, где стремления, задачи, цели общественных групп выражаются и учитываются наиболее правильно и тем самым достигается национальное согласие. Именно через парламентаризм, по мнению ПСР, должна была разрешиться


39
и задача социалистического переустройства общества. Всевластие народа, адекватно отраженное в представительном органе, одновременно означало установление диктатуры его большинства - трудовых элементов.
В парламентской демократии эсеры видели свою опору, ту промежуточную «третью силу», которая была призвана уравновесить притязания правых и левых политических групп на власть, прийти на смену большевистской диктатуре и военно-буржуазной контрреволюции. Большинство населения страны - крестьянство - выступало в качестве социальной базы «третьей силы», а система последовательно проведенного народовластия в форме парламентской демократии являлась, в понимании эсеров, единственно возможным средством обеспечить за крестьянством ту долю политического влияния, которая соответствовала его численности и удельному весу в хозяйственной жизни. Только через парламентаризм достигалось действительное равенство в правах всех трудящихся, рабочих и крестьян, кончалось господство города над деревней.
Одновременно народовластие означало не только обеспечение господства большинства, то есть трудящихся, но и учет, охрану прав меньшинства, то есть буржуазии. В представительном органе меньшинству отводились функции сдерживания и контроля, что должно было обеспечить необходимый для гражданского мира баланс интересов, всенародный консенсус (68).
К моменту образования «буфера» партия эсеров оказалась расколотой на несколько организационно самостоятельных групп. В конце 1919 г. из ее рядов выделилась группировка, незначительная по численности, которая придерживалась левой ориентации. Вначале она получила название «Автономно-сибирская группа эсеров», затем выступала под флагом «Сибирского союза социалистов-революционеров». В Сибири и на Дальнем Востоке оказались, таким образом, сразу три крестьянских


40
партии. ПСР, левые эсеры и сибсоюз эсеров. Две последние группировки отвергали  идею парламентаризма, считая ее продолжением тактики соглашательства с буржуазией (69). Единственно возможной формой проведения в жизнь диктатуры трудящихся левые эсеры и сибсоюз эсеров считали Советы (70).
Развернувшееся осенью 1919 года в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке широкое народное движение против колчаковской диктатуры ПСР попыталась использовать для осуществления политических идеалов народоправства и «чистой» демократии. ЦК ПСР сразу же поддержал  идею «буфера» и предпринял необходимые усилия для ее осуществления. Вопрос о «буферной» государственности обсуждался на заседаниях ЦК 19 и 26 января, 5 и 9 февраля 1920 года. Была установлена постоянная связь полулегально действовавшего в Москве ЦК с сибирским партцентром и мирной делегацией Политцентра (71). ЦК ПСР одобрил и примирительную позицию Политцентра в отношении Советской России. Членам партии разрешалось входить в состав правительства «буфера» при условии опоры политического курса последнего на платформу народоправства. Только в этом случае ЦК ПСР полагал возможным обеспечить на практике единство революционного фронта против реакции и ее союзников (72).
Постоянно действующий представительный орган власти парламентского типа рассматривался эсерами как необходимое условие организации демократического «буфера». Неслучайно организация ПСР в Приморье была единственной политической силой, открыто выступившей против восстановления советской формы власти после антиколчаковского переворота в январе 1920 г., в то время как остальные социалистические партии и даже левое крыло кадетской партии сознавали неизбежность советизации (73).
Обсудив сделанные И.Н.Смирновым и А.М.Краснощековым на


41
совещании 24-25 февраля 1920 года в Иркутске предложения по созданию формально независимого от РСФСР «буферного» государства, Всесибирский крайком ПСР отклонил их, посчитав неудовлетворительным разрешение вопросов о территориальных границах и правах суверенной государственности как нарушающих «требования государственной самостоятельности» (74).
6 апреля это решение поддержал и ЦК ПСР. В принятой по докладу представителей сибирской делегации ЦК и сибирского крайкома резолюции отмечалось, что партия «уклоняется от участия в образовании верховной власти «буферной» государственности... В состав правительства члены партии могут быть делегированы только при условии, если государственный правопорядок нового образования будет покоиться на основах полного народовластия и, в частности, на институте всеобщего избирательного права, а само государство не явится орудием как Советской власти, так и других держав» (75).
В духе принятых решений были осуществлены практические шаги в сторону отказа от участия в создаваемых органах власти «буфера» в Верхнеудинске. Попытка большевиков поставить прибайкальское областное земство перед необходимостью выполнять во всем объеме функции временной государственной власти ДВР успехом не увенчалась. Эсеры и меньшевики в конце марта 1920 года, отозвали своих представителей из земства. «Формы государственности ... надо было строить не только формально, но и фактически формами самодовлеющими, с содержанием внешней и внутренней политики не советским, а широко демократическим, - отмечалось в заявлении социалистов, направленном в Президиум временной земской власти Прибайкалья. - В процессе нашей работы мы убедились, что не так хотят смотреть инициаторы «буфера», представители партии коммунистов. Они берут на себя руководить


42
политикой «буфера» не только внутри власти, но и извне, из Иркутска, Омска и Москвы... Было бы детским лепетом защищать одну формальную сущность «буфера» без его фактического содержания» (76).
В инструкции Всесибирского крайкома ПСР дальневосточным организациям партии указывалось на необходимость самым решительным образом противиться политике коммунистов по организации «буфера», требовать от них или образовывать Советскую власть, или соглашаться на условия, предъявленные ЦК ПСР и сибирским партцентром (77). В беседе с посетившей Москву в мае 1920 года делегацией британских социалистов один из лидеров эсеровской партии В.М.Чернов прямо обвинил большевистское руководство в измене и «разложении» «буфера» (78).
Итак, эсеры заняли жесткую и бескомпромиссную позицию по вопросу о форме и содержании власти образуемого «буферного» государства. Они последовательно отстаивали курс на его полную демократизацию, считая парламентаризм как политическое выражение народовластия единственно приемлемым вариантом. Тактика эсеров в отношении «буфера» ставила Под угрозу срыва начавшийся процесс его государственного оформления. Однако в то же время такая тактика побуждала большевиков к более существенным уступкам в сторону демократизации составляющих «буфер» государственных структур.
Другой социалистической партией, игравшей важную роль в строительстве ДВР, были социал-демократы (меньшевики). Основополагающим программным положением РСДРП в переустройстве общества на социалистических началах являлось установление классовой пролетарской диктатуры. Но такая диктатура, по мнению меньшевиков, была неотделима от самой широкой классовой демократии.
Демократия понималась меньшевиками весьма своеобразно. С одной стороны, оставаясь на точке зрения рабочей демократии, они утверждали,


43
что сущности пролетарской диктатуры в принципе не противоречит ограничение или даже лишение гражданских прав социальных групп, стоящих вне этой демократии, то есть нетрудовых, элементов (79). С другой стороны, меньшевики полагали, что тенденция рабочей демократии заключается не в самозамыкании, не в истреблении и не в превращении в эксплуатируемый класс исключенных из пользования гражданскими и политическими правами представителей побежденных классов, а в привлечении их к коллективному труду всего общества, вовлечении в ассоциацию трудящихся и, следовательно, в установлении универсальной демократии (80).
Неоднозначным было и отношение РСДРП к государственным формам, проводимым в Советской России. В резолюции по вопросу о власти, принятой Всероссийским совещанием меньшевистской партии в апреле 1920 г., отмечалась «жалкая роль, реакционность и бессилие Учредительных Собраний и других учреждений демократии, возможность их использования в качестве лозунгов контрреволюционными силами» (81). В условиях гражданской войны созыв Учредительного Собрания объявлялся прикрытием реставрации буржуазной контрреволюции. «Для своего осуществления, для действительно свободного и точного выявления и проявления в действии воли народного большинства, демократия трудящихся нуждается в различных новых учреждениях, приспособленных к выполнению задач социалистического преобразования и в то же время являющимися собирателями революционной энергии масс. Такое значение имеют рабочие и крестьянские Советы, фабзавкомы...», - говорилась в резолюции совещания (82).
Однако одновременно подчеркивалось, что формула построения диктатуры пролетариата на основе Советской системы «должна быть отвергнута в качестве единоспасающей панацеи»(83). Наряду с Советами и


44
другими формами, основанными на коллективно-производственном принципе группировки и сильными поэтому своими непосредственными связями с производством, Определенное место в системе пролетарской диктатуры меньшевики отводили и структурам, построенным на принципе территориальной группировки граждан и на прямом избрании народных представителей самим населением. Пролетариатом вполне могли быть взяты на вооружение и политические институты, «выработанные на высшей ступени развития буржуазной демократии» (84).
Отвергая стремление большевиков к утверждению пролетарской диктатуры под флагом советской системы, меньшевики расценивали попытки такого рода как путь к диктатуре меньшинства, к господству одной партии, опирающейся лишь на часть пролетариата, как намерение «решить задачу, для которой весь пролетариат, как класс, оказался еще в данной стадии революционного процесса не созревшим» (85). В условиях ожесточенной гражданской войны основными признаками демократии, неотделимыми от социалистической диктатуры рабочего класса, РСДРП считала последовательно сверху донизу проведенное народовластие, означающее оптимальное ограничение полномочий исполнительной власти, всеобщую выборность должностных лиц административного аппарата и их подотчетность массам, максимальное развитие самоуправления, широкую свободу идейной борьбы и пропаганды политических взглядов (86).
Условия демократического «буфера» открывали перед социал- демократами благоприятные перспективы для более или менее свободной партийной работы и практической реализации собственного политического багажа. Поэтому меньшевики приняли активное участие в создании новой государственности, делегировав своих представителей в Политцентр и поддержав тем самым его народоправческую политическую платформу.


45
Не отказываясь от общепартийного курса на создание единого революционного трудового фронта и призывая с этой целью к формированию «сверху» политической коалиции социалистических партий и коммунистов без цензовиков, меньшевики в то же время логикой борьбы с большевизмом приняли эсеровскую идею демократической парламентарной республики. Социал-демократическая политика, теоретически разнившаяся с эсеровской, на Дальнем Востоке оказалась почти тождественной, главным образом в силу общности ближайших, непосредственных задач. Боязнь оказаться ширмой красной Москвы в дальневосточном «буфере» подтолкнула меньшевиков к подложке идеи парламентаризма.
Но своего рода «демократический фетишизм» меньшевиков объяснялся не только их стремлением к максимальному выявлению «собственного партийного лица». Парламентаризм побуждал коммунистов идти на компромиссы, считаться с мнением своих политических оппонентов, что, в свою очередь, способствовало решению основной задачи социал- демократов - установлению единого трудового фронта сверху донизу. В целом, однако, тактика дальневосточных меньшевиков лишь зеркально отражала логику политической эволюции всей РСДРП до пределов антимарксистской теории «чистой демократии», завершившейся в 1922 году победой «новой платформы» Ю.О.Мартова (87).
Предложенные большевиками от имени Москвы на встрече в Иркутске условия создания «буфера», который по замыслу лишь формально должен был являться демократическим, и второстепенная роль, отводимая в нем социалистам, не устроили меньшевиков. Отказ всесибирского крайкома ПСР войти в «буферную» власть, сделавший невозможной на данном этапе реализацию идеи блока социалистов и коммунистов, побудил и сибирский партийный центр социал-демократов принять аналогичное решение.


46
Глава 2
От идеи к практике: начало воплощения «буферного» компромисса
§ 1. Приморский эксперимент
Кризис власти в Прибайкалье, возникший из-за отказа социалистических партий войти во временное правительство «буферного» государства, не смог затормозить строительство дальневосточной государственности. Весной 1920 года практическое создание «буферных» государственных структур началось в Приморье. Обстановка здесь отличалась рядом специфических особенностей, наложивших существенный отпечаток на характер, форму и темпы строительства органов власти.
Во-первых, военное присутствие Японии и дипломатическое - других держав - диктовало необходимость особой гибкости и уступчивости большевиков в проведении практической политики, в первую очередь в отношении формы и состава устанавливаемой власти. К этому же побуждала и опасность организации сил внутренней контрреволюции, представленных в Приморье в чрезвычайно широком диапазоне - от черносотенцев-монархистов до кадетов.
Во-вторых, Приморье, разделенное с Прибайкальем и Советской Россией семеновской «пробкой» в Чите, оказалось фактически отрезанным от связи с Москвой. Отсутствие взаимной информации и необходимых директив (или их несвоевременность) вынуждали часто действовать на ощупь, на свой страх и риск, принимать самостоятельные решения без учета всей совокупности политических, дипломатических, военных и хозяйственных факторов. Поэтому вовсе не удивительно, что тактика приморских


47
коммунистов, как, впрочем, и других политических группировок, существенно уклонялась в сторону или даже противоречила линии поведения партийного центра. При крайне неблагоприятных условиях это обстоятельство могло иметь роковое значение для интересов Советской России (88).
С другой стороны, сам центр, в данном случае ЦК РКП(б), не мог в полной мере достаточно адекватно оценить быстро менявшуюся ситуацию в Приморье. Уполномоченный Наркоминдел РСФСР В.Д.Виленский, находившийся во Владивостоке с целью передачи информации, в июне 1920 года отмечал: «Реальная обстановка здесь, по эту сторону Забайкалья, такова, что приходится во многом схему Москвы видоизменить... Ситуация побуждает нас, знающих местную конъюнктуру, не останавливаться на голой схеме Москвы, а претворять ее в жизнь сообразно с реальной обстановкой» (89).
Строительство власти в Приморье происходило во многом иначе, чем это могло представляться не только в Москве или в Омске (местопребывании Сибревкома и Сиббюро ЦК РКП(б)), но даже первоначально и самим приморским большевикам. В этой связи сомнительным, если не сказать больше, представляется утверждение В.В.Сонина о том, что разработанный под руководством В.И.Ленина большевистский план строительства «буфера» имел в виду формирование ДВР одновременно с двух противоположных концов территории Дальнего Востока и преследовал целью выявить, «чей опыт конструирования «буфера» окажется лучшим, более приспособленным для выполнения поставленных ленинской партией задач» (90). Факты убеждают как раз в обратном: вплоть до августа 1920 года никакого сколько-нибудь конкретного плана строительства ДВР вообще не существовало в принципе. Доказать это мы еще будем иметь возможность.


48
Пока же отметим, что тактические шаги приморских большевиков фактически определялись обстоятельствами, складывавшимися извне, и носили характер оперативного реагирования на те или иные постоянно возникавшие проблемы, связанные с угрозой военного вмешательства японских интервентов в события. Тем интереснее будет проследить и осмыслить наполненную политическими маневрами и гибкими комбинациями линию поведения различных политических сил при решении ими вопроса о власти.
Вопрос этот возник и дискутировался в приморской большевистской организации еще с осени 1919 года. Состоявшаяся 3 декабря партконференция РКП(б) приняла решение о том, что будущая власть будет промежуточной, не советской, а демократической, хотя и связанной тесно с РСФСР. Поведение Японии и США подсказывало, что немедленное восстановление Советов в Приморье невозможно. Органом временной власти предполагалось сделать земство (91).
В результате бескровного переворота 31 января - 1 февраля 1920 года этот план был осуществлен. Сконструированная из социалистов приморская областная земская управа фигурировала в роли правительства-ширмы и имела задачей сделать интервенцию в крае беспочвенной, подготовив тем самым условия для восстановления советской формы власти. Возглавил правительство председатель земской управы эсер А.С.Медведев.
Коммунисты хотя и не вошли в состав образованной власти, но сосредоточили в своих руках реальные властные полномочия. Они получили руководство в военном совете, а также направляли работу отделов временного правительства. Председателем финансово- экономического совета, осуществлявшего проведение хозяйственной политики, стал коммунист П.М.Никифоров (92).


49
Передача власти областной земской управе значительно стабилизировала внутриполитическую ситуацию. Все основные группировки декларировали новому правительству свою поддержку в осуществлении намеченной им демократической программы. С появлением на политической арене демократических элементов должна была считаться и Япония, вынужденная ориентироваться на земство (93).
Но начавшееся с передачей власти земству строительство «буферной» государственности в Приморье не устраивало многочисленных сторонников немедленной советизации в рядах большевистской партии, в том числе и в руководстве местной партийной организации. Опираясь на требования большинства трудящихся, выступавших против непонятной им идеи «буфера», за воссоединение с РСФСР, сторонники провозглашения власти Советов сумели одержать верх. Уже в марте 1920 года дальневосточный комитет РКП(б) принимает решение о подготовке к передаче власти. К 20 марта заканчиваются выборы в Совет, начинается открытая ликвидация земств на местах (94).
Прибытие во Владивосток представителя Наркоминдел РСФСР В.Д.Виленского, который сообщил местным коммунистам принципиальное решение о создании в крае «буферного» государства, а также возвращение из Иркутска И.Г.Кушнарева с директивами аналогичного содержания несколько замедлили начавшийся процесс советизации. На открытии владивостокского Совета 3 апреля уже ничего не говорилось о немедленном провозглашении Советской власти в Приморье и даже не был избран исполком формально полномочного городского Совета. Окончательное решение вопроса о форме власти переносилось на открывавшийся вскоре областной съезд трудящихся.
Но было уже поздно. Япония, обеспокоенная реальной возможностью прихода к власти коммунистов, поспешила упредить начавшуюся де-факто


50
советизацию и использовать силу. 4-5 апреля интервенты организовали вооруженное выступление, нанеся тяжелый удар левым группировкам Приморья. И хотя надежды Японии найти опору в местных контрреволюционных кругах и сформировать марионеточное правительство потерпели провал, иллюзии относительно возможности немедленной советизации теперь пришлось оставить. Соглашением приморского земства с японским командованием от 29 апреля 1920 года восстанавливалась власть земской управы. Но войска приморского правительства, согласно этому соглашению, выводились с территории расположения японских формирований и из 30-верстной полосы вдоль железной дороги. Япония недвусмысленно давала понять, что не допустит промосковской ориентации местных органов власти (95). Несмотря на формальное возвращение к положению, существовавшему до 4-5 апреля, перевес реальных сил был теперь на стороне интервентов.
События 4-5 апреля окончательно убедили коммунистов, настаивавших до сих пор на скорейшей организации советской формы власти и проведении в жизнь законодательства РСФСР, в необходимости иного пути, в неизбежности компромиссов. «Наша политика, - отмечал В.Д.Виленский 5 мая 1920 года, - строится на стремлении выиграть время и сохранить равновесие в современной обстановке, хотя бы путем соглашения, компромиссов и даже уступок и отказа от некоторых наших принципиальных позиций» (96). Перед коммунистами со всей очевидностью встал вопрос о том, как именно сохранить состояние неустойчивого равновесия сил, заставить интервентов воздержаться от агрессивных действий и осуществить тем самым задание Москвы не допустить войны с Японией.
Поскольку интервенты до сих пор пытались использовать в своих интересах недовольство буржуазии влиянием коммунистов и создать из


51 правых группировок противовес этому влиянию, важно было попытаться нейтрализовать политические устремления цензовых групп. В условиях отсутствия сколько-нибудь серьезной военной силы у земского правительства требовалось расширить его социальную базу, используя национальные чувства средней и крупной либеральной буржуазии, со всей очевидностью проявившиеся во время событии 4-5 апреля. С этой целью коммунисты пошли на две тактические комбинации, осуществленные почти одновременно.
Во-первых, отход РКП(б) на вторые позиции был продемонстрирован реорганизацией исполнительных структур власти в Совет управляющих ведомствами, - орган, построенный на принципе политической коалиции (97). Его конструирование означало разделение функций государственной власти на законодательную (этой властью обладало временное земское правительство) и исполнительную (Совет управляющих ведомствами). Политическая коалиция эсеров, меньшевиков, народных социалистов и коммунистов расширяла социальную базу власти, повышала ее авторитет и значимость в глазах интервентов. Группировки, вошедшие в Совет управляющих, фактически брали на себя коллективную ответственность за проводимую политику, что в значительной мере ослабляло их собственные политические амбиции.
В то же время компромисс в виде политической коалиции оставался во многом формальным, был рассчитан главным образом на внешний эффект при сохранении реальной руководящей роли коммунистов в государственном управлении. Владивостокская группа Дальбюро РКП(б), исходя из собственной оценки роли партнеров по коалиции как «крайне ничтожной реальной силы», так определило задачу блока в Совете управляющих ведомствами: «Создать обстановку горячей лихорадочной работы, оставаясь по существу простой говорильней... Создать у


52
товарищей из других социалистических партий представление, что и они совершают большую и ответственную работу, что и они строят и создают единый социалистический фронт, а вместе с тем создается единый социалистический фронт в глазах интервентов» (98). И тем не менее оформление коалиции явилось шагом в сторону демократизации политических структур создаваемого в Приморье «буфера».
Но Япония сочла сделанную ей уступку недостаточной. Во второй половине мая 1920 года появились свидетельства ее новой попытки организовать контрреволюционные силы. Японский штаб готовил переворот во Владивостоке. Заговор в ряде районов области, пользовавшийся поддержкой зажиточного уссурийского казачества, удалось предупредить мобилизацией сил армии, милиции и рабочих отрядов обороны, а также твердой постановкой вопроса о разоружении мятежников в переговорах с японцами. Однако нестабильность положения заставила большевиков сделать значительно более серьезную уступку по пути демократизации власти. Дальбюро РКП(б) во Владивостоке согласилось с созданием представительного органа парламентского типа, допустив тем самым участие во власти не только социалистов, но и буржуазии (99).
Всенародное представительство в виде парламента представляло собой фактически новую форму политической коалиции, но уже в значительно расширенном составе. Объединяя все группировки, отражая волю всего населения, новый орган должен был стать эффективной гарантией против вмешательства иностранцев в русские внутренние дела, средством безболезненного изживания интервенции. Япония и поддерживаемая ею реакция лишались даже формальных оснований обосновывать свои действия отсутствием признания временного правительства всем населением области.


53
Навязанное силою обстоятельств, вынужденное трезвым анализом обстановки согласие большевиков на допущение парламентских институтов в Приморье было сделано без санкции центра. Оно противоречило сложившимся убеждениям коммунистов и положениям программы большевистской партии, признававшим единственно возможной формой осуществления пролетарской диктатуры Советы. Поэтому отступление назад, к формам парламентской демократии, не могло не вызвать оппозиции в рядах большевиков. Тактический ход, нацеленный на предотвращение выступления интервентов, расценивался многими коммунистами как открытое предательство, отказ от власти и диктатуры пролетариата.
Острая борьба по вопросу об отношении к сделанным политическим уступкам прослеживается на конференциях, собраниях ответственных работников РКП(б), партийных совещаниях всех уровней, проходивших в мае-августе 1920 г. В руководстве приморской большевистской организации противником использования элементов парламентаризма был М.И.Губельман. Выступая 10 июля 1920 года на заседании областной партконференции, он потребовал отказаться от сделанных уступок: «У Японии руки развязаны и пока она сможет, она будет действовать здесь так, как захочет. Народное Собрание с помощью Японии легко может превратиться в семеновское... Благодаря такой политике мы попали в полную зависимость от Японии, которая сама никуда не уйдет, пока не явится реальная сила, которая ее выгонит» (100).
Однако такая точка зрения не встретила поддержки большинства коммунистов. «Если понадобится, перейдем и на десятые позиции и таким путем ради сохранения края и избежания конфликта будем бороться до последней возможности, - возражал М.И.Губельману и его сторонникам Член владивостокской группы Дальбюро РКП(б) И.Г.Кушнарев. - Будем


54
отступать, но отступление наше будет постепенным, с комбинациями. Ведь наша задача не ускорять, а оттягивать столкновение с Японией»(101).
Следует заметить, что тактика приморских коммунистов все же не была достаточно последовательной. В середине августа 1920 года в связи с возникшим по вопросу объединения Дальнего Востока в единое «буферное» государство острым, кризисом в Совете управляющих и в Народном Собрании обком РКП(б) под влиянием его председателя М.И.Губельмана наметил меры по возможному переходу большевистской организации на нелегальное положение. Они предусматривали выход коммунистов из состава парламента и разрыв политической коалиции в Совете управляющих ведомствами (102).
Проведение подобных мер на практике означало бы капитуляцию партии перед лицом неблагоприятно сложившихся для нее обстоятельств. Колебания были быстро преодолены. Тщательная и взвешенная оценка создавшегося положения привела коммунистов к выводу о необходимости продолжать работу по организации «буфера» путем компромиссов и гибких комбинаций, в том числе с использованием парламентских учреждений.
Посмотрим теперь, что же представляло собой приморское Народное Собрание и как оно формировалось. 25 мая 1920 года временное земское правительство утвердило разработанное специальной комиссией из 14 представителей от всех политических сил Приморья «Положение о выборах во Временное Народное Собрание Дальнего Востока» (амбициозное название этого представительного органа отражало претензии приморцев и отнюдь не одних только местных коммунистов на особую роль Владивостока как центра объединения областей региона и столицы ДВР). Остановимся на анализе принципиальных моментов этого документа.
Прежде всего отметим, что для данного избирательного закона характерна своеобразная система представительства депутатов, и в этом


55
его основная особенность. С одной стороны, законодатель шел по пути признания прямого избирательного права населения (а это, несомненно, самый предпочтительный демократический институт). Интересно и то, что подобный порядок выборов предлагался в комиссии по разработке избирательного закона только коммунистами (103). В то же время прямая система выборов депутатов населением не была единственной, если даже не занимала подчиненное место. Дело в том, что «Положение» допускало применение четырехчленной демократической избирательной формулы - всеобщего, равного, прямого избирательного права при тайном голосовании только от городского населения. Что же касается порядка проведения выборов в деревне, то здесь прямое избрание населением своих депутатов ставилось в зависимость от «технических условии», определить наличие которых должны были органы местного самоуправления (104).
Одновременно закон допускал выборы депутатов от местных органов власти в деревне, профсоюзов в городе, а также от политических партий, то есть куриальную систему (105). Аналогичным образом, как мы помним, строился Временный Совет Сибирского Народного Управления - представительный орган законодательной власти иркутской государственности. Однако дело здесь не в какой-то преемственности порядка выборов этих институтов: для социалистических группировок прямое избирательное право, очевидно, являлось наиболее предпочтительным. И тем не менее не только меньшевики или буржуазные группировки, но даже наиболее рьяные поборники народоправства и «чистой демократии» эсеры в комиссии, вырабатывавшей закон, выступили за непрямые выборы.
Думается, что такая позиция определялась не какими-то политическими и конъюнктурными соображениями, а прежде всего учетом


56
неблагоприятных объективных условий, в которых пришлось проводить выборы. Присутствие японских войск, затруднительность в силу этого обстоятельства связи между отдельными районами области и возможности свободного передвижения, а также агитации и распространения предвыборных материалов; наконец, соображения скорейшего завершения выборов и начала работ представительного органа, обусловившие кратковременность избирательной кампании (она продолжалась меньше месяца) превращали на деле всеобщее избирательное право с применением прямого способа голосования в фикцию. Поэтому куриальность выборов в Приморье, видимо, была вынужденной мерой.
К сожалению, исследователи дальневосточного «буфера» оказались в этом смысле несвободны от определенных натяжек. Стремление обнаружить классовую подоплеку, скрытые политические замыслы во всех без исключения тактических шагах или высказываниях противников большевистской партии зачастую уводят в сторону от истинного положения дел. Автор данной работы исходит из соображения, что наряду с сугубо политическими интересами в деятельности любой партии, будь то социалисты или кадеты, просматривались и моменты практической целесообразности. Эти моменты историки тоже должны иметь в виду.
Пока же В.В.Сонин, анализируя работу комиссии по выработке «Положения», видит в предложениях буржуазных и социалистических партий об отказе от прямого способа избрания депутатов населением только момент политической игры и расчета: «В случае принятия комиссией данного проекта кадетов от участия в выборах были бы отстранены широкие массы трудящихся. Он давал преимущество на выборах буржуазным политическим партиям» (106). По мнению В.В.Сонина, ничем не отличалась от кадетов и позиция меньшевиков: «Меньшевики вместо демократических выборов предлагали осуществить


57 формирование Народного Собрания на основе «представительства», что также обеспечило бы буржуазным слоям населения преимущества в представительном органе» (1Q7). Наконец, предложенный эсерами двухстепенный порядок выборов по волостям оценивается этим же автором как «рассчитанный на то, что большинство депутатов будут выходцами из зажиточных кулацких слоев сельского населения» (108).
Почему же в таком случае коммунисты отдали предпочтение прямому избирательному праву на выборах? Если исходить из логики политических интересов большевиков и их классовых принципов, то как раз «четыреххвостка» и являлась наиболее нежелательным исходом. Это подтверждает и анализ выборов в представительные учреждения ДВР. Очевидно, что в данном случае предложение большевиков о наиболее демократичном способе волеизъявления населения исходило из стремления избежать упреков политических оппонентов в неискренности подхода РКП(б) к согласию на допущение парламентаризма, подчеркнуть перед интервентами логичность и добровольность шагов большевистской партии, направленных на строительство «буферного» государства. Таким образом, скорее всего в этом вопросе коммунисты преследовали тактические соображения.
В окончательном тексте избирательного закона допускался смешанный способ формирования Народного Собрания, представлявший комбинирование прямого и куриального представительств. Тем самым достигался компромиссный вариант на основе сделанных в комиссии по выработке «Положения» предложений. В оговоренных законом случаях прямого голосования избирательным правом могли воспользоваться те же лица, которые получали это право на основании законов о выборах в органы местного самоуправления, принятых весной 1917 года. Таким образом, возможность осуществить свое волеизъявление получали самце


58 широкие слои населения (109).
Правом избирать своих представителей в Народное Собрание пользовались профессиональные организации не от всех слоев населения, а лишь от двух - пролетариата и городской буржуазии. Законодатель точно оговаривал норму представительства от организаций торгово-промышленников и от профсоюзов. Она была равной: 5 депутатов от каждой области, а от Приморья - 10 представителей (110). Кроме того, право избрать одного «своего» депутата получили политические партии коммунистов, меньшевиков, левых эсеров, ПСР, сибирских эсеров, эсеров- максималистов, народных социалистов и партия народной свободы (111).
«Положение о выборах» распространяло порядок их проведения не только на территорию Приморья, но и на другие области Дальнего Востока. Сам подлежащий избранию представительный орган получил название Временного Народного Собрания Дальнего Востока. Он должен был осуществлять свою деятельность в качестве предпарламента до завершения объединения всех областей в единый «буфер» и избрания конституционного органа народного представительства. 6 мая 1920 года приморская областная земская управа объявила о распространении своей власти в качестве временного правительства на всю территорию к востоку от Байкала (112).
Давая общую оценку законодательству о выборах в предпарламент, следует отметить, что в целом оно являлось приспособленным к местным условиям и в силу этого ограниченным слепком демократических правовых норм, принятых в 1917 году Временным правительством Российской республики. Конечно, система смешанного представительства от населения и От общественно-политических организаций не обеспечивала подлинного волеизъявления избирателей. Поэтому орган власти, избранный на такой основе, не отражал реальной расстановки сил в


59
крае. Однако правильнее было бы исходить не из степени совершенства этого закона, а из существа задач создаваемого в Приморье предпарламента. «Положение о выборах» вполне обеспечивало решение этих задач, поскольку открывало возможности для совместной работы всех политических сил, действующих на Дальнем Востоке.
Для проведения выборов временное правительство назначило центральную избирательную комиссию. В нее вошли представители от местных органов самоуправления, финансовых и торгово-промышленных организации буржуазии, кооперативов, профсоюзов, союза домовладельцев Владивостока, а также от двух социалистических партий, коммунистов и кадетов. Руководство работой комиссии осуществлялось приморским временным правительством (113).
С 26 мая 1920 года началась избирательная кампания. Учитывая обстановку в области, большевики избрали гибкую тактику на выборах. С появлением на политической арене органа власти, в котором были Представлены все партии и группировки, возникала реальная опасность сдачи позиций и утраты руководства в государственных учреждениях. Поэтому главной задачей коммунистов являлось завоевание большинства мест в предпарламенте.
С другой стороны, слишком выпуклая роль и влияние большевиков могли серьезно повредить делу, сорвать выполнение тактического замысла, ради которого коммунисты и решились на создание предпарламента. Исходя из этих обстоятельств, группа Дальбюро РКП(б) во Владивостоке, а затем и другие руководящие партийные органы Приморья приняли решение выступить на выборах в блоке с социалистическими группировками (114).
Мотивы подобного шага были разъяснены на городской конференции коммунистов Владивостока, состоявшейся 4 июня 1920 года: «На смену


60
нам могут прийти только Семеновны. Чтобы отнять возможность к их выступлению, нам необходимо притянуть к себе все социалистические группировки и показать интервентам, что мы объединили около себя все, что есть лучшего в крае... Координация сил и установление равновесия диктуют нам необходимость блока. Но, привлекая к себе социалистические группировки, мы заявляем, что они сами по себе, без нас не представляют из себя силы. Они одни не смогут бороться с семёновцами. Поэтому они должны помнить, что главной партией по-прежнему являемся мы» (115). В совместном списке кандидатов блока коммунисты сознательно ограничили свое представительство, уступая места социалистическим кандидатам для того, чтобы «придать предпарламенту характер демократичности» (116).
В то же время тактика блокирования со стороны коммунистов вовсе не означала отхода от основных партийных принципов и оговаривалась определенными условиями. В качестве главного из таких условии являлось принципиальное согласие всех участников блока с декларацией межпартийного совещания, предусматривавшей совместную борьбу с реакцией и интервентами при негласном признании руководства коммунистов в этой борьбе (117).
Присоединиться к декларации блока отказались четыре социалистических группировки: правые и левые эсеры, максималисты и анархисты. Две последних вообще не участвовали в выборах, не признавая «буфера» и настаивая на немедленной советизации края. Тем самым создать широкую коалицию сил социалистической ориентации на выборах в предпарламент не удалось. Совместные кандидатские списки и единую платформу в рамках блока выдвигали только коммунисты, меньшевики, сибирский союз эсеров и народные социалисты (118).
В результате проведенного 14 июня голосования социалистический блок одержал победу. Во Владивостоке четырехпартийная коалиция


61
получила около 80% голосов избирателей в ходе прямого голосования, цензовые группы - 17%. Эсеровский список смог собрать лишь 779 голосов (примерно 3%). Почти такая же картина вырисовывалась и во втором по величине городе области - Никольск-Уссурийске. Здесь социалистический блок провел 4 из 5 подлежавших избранию депутатов, собрав даже больше голосов избирателей, чем во Владивостоке. Пятый депутат был избран от списка ПСР (119).
С учетом итогов прямых и непрямых выборов, проведенных лишь на территории Приморской области, места в предпарламенте на момент открытия его работы 20 июня 1920 года распределялись следующим образом: из общего числа 130 депутатов 75 составили крестьянскую фракцию, формально беспартийную; 26 входили во фракцию коммунистов; 3 - во фракцию эсеров; 3 - во фракцию левых эсеров; 3 - во фракцию сибирских эсеров; 4 - составили фракцию меньшевиков; 2 депутата образовали фракцию народных социалистов; 4 - фракцию кадетской партии; 9 - беспартийную цензовую торгово-промышленную группу; 1 депутат не принадлежал ни к одной из фракций (120).
Таким образом, соотношение сил в представительном органе власти зависело от политической ориентации самой многочисленной крестьянской фракции, объединившей депутатов, различавшихся по своему социальному статусу. В основном же эта фракция представляла интересы среднесостоятельных слоев приморской деревни. Коммунисты в целом выполнили поставленную перед выборами задачу и стали самой крупной партийной фракцией в предпарламенте.
Центр в лице социалистических партий не мог претендовать на роль сильной оппозиции как ввиду своего незначительного удельного веса, так и по причине разнородности политических устремлений составивших его групп. Две правые фракции также не имели возможности воздействовать


62
на проводимый политический курс. В то же время факт их представительства в высшем органе власти создавал необходимый коммунистам декорум ее демократичности, хотя сам по себе еще не гарантировал полное невмешательство японской военщины в русские внутренние дела.
Посмотрим теперь, какова была роль дальневосточного предпарламента в системе политической надстройки приморской государственности. Достаточно полно и объективно оценить эту роль возможно, если исходить одновременно из формально-юридического и конкретно-исторического подходов к проблеме парламентаризма. Так мы и поступим, начав с анализа правового статуса предпарламента и обратившись затем к рассмотрению его практической деятельности.
7 июня временное правительство своим постановлением утвердило «Положение о Временном Народном Собрании Дальнего Востока». Этот документ явился результатом работы правительственной комиссии, в состав которой входили представители различных политических партий.
В комиссии возникли острые дискуссии о месте органа народного представительства в системе уже сложившихся в Приморье структур, власти. Казалось бы, временное земское правительство, сконцентрировавшее в своих руках всю полноту законодательных полномочий, должно было теперь уступить место гораздо более широкому по составу и облеченному народным доверием парламентскому органу. Именно так, исходя из принципов чистого народовластия, мыслили место предпарламента эсеры. Однако большинство комиссии пошло по иному пути. Усилиями коммунистов и поддержавших их меньшевиков временное правительство не уходило с политической арены и не превращалось, согласно своему первоначальному назначению, в институт областного земства. Оно сохраняло функции законодательной власти почти в том же


63
объеме, что и до избрания предпарламента. Таким образом, одновременно сосуществовали два параллельных и совершенно однородных по существу выполняемых функций центра верховной власти - Временное Народное Собрание и временное правительство.
Причем правительство как постоянно действующий орган получило право издавать постановления законодательного характера не только во время перерыва сессий Народного Собрания, но и во время его работы. Обоснованием такого подхода, по сути предоставлявшего правительству чрезвычайные полномочия в обход народного представительства, являлась, по мнению одного из членов комиссии, меньшевика М.С.Бинасика, необходимость «избежать тормоза и волокиты парламентского обсуждения законов. При существующих условиях, - заявлял он, - приходится иногда законы проводить в срочном порядке. При наличии доверия к правительству, - а оно налицо, - нет надобности всегда обращаться к парламенту за санкцией» (121).
В комиссии Бинасика поддержал коммунист М.П.Копытин, под тем же лозунгом «ради избежания парламентской волокиты» пришедший к выводу о необходимости ограничения прав Народного Собрания и превращения его из законодательного в законосовещательный орган (122). В основе такой позиции лежало общее для большевиков и меньшевиков неприятие парламентаризма и «буржуазной» демократии. Поэтому, будучи связаны необходимостью все же воссоздать этот институт на Дальнем Востоке, они стремились и юридически, и практически ослабить его значение. Противовес в виде временного земского правительства вполне соответствовал этой задаче.
В окончательном варианте «Положения» отмечалось, что Временное Народное Собрание «осуществляет законодательную власть совместно с временным правительством». Ни один закон не имел юридической силы


64
«без принятия его Временным Народным Собранием и без одобрения его временным правительством» (123). В то же время авторы «Положения» не предусматривали пути преодоления представительным органом правительственного вето на принятый законопроект. Тем самым правительство ставилось в явно преимущественное положение даже в периоды парламентских сессий.
В промежутках между сессионными заседаниями Народного Собрания оставался лишь один орган законодательной власти, недостаточно компетентный для того, чтобы его волей какой-либо законопроект мог приобрести силу закона. На этот случай статья 4 «Положения» предусматривала, что «во время перерыва сессий, а также: при наличии чрезвычайных обстоятельств, делающих невозможным на неопределенное время созыв заседаний Временного Народного Собрания, временным правительством могут быть издаваемы... постановления, которые имеют обязательную силу наравне с законом» (124). Иначе говоря, в межсессионный период, когда работа представительного органа приостанавливалась, правительство становилось единоличным законодателем. Следуя этой же логике, во время парламентских сессий все законодательные полномочия должны были бы переходить к Народному Собранию. Но, как мы уже видели, последнего не происходило.
Правда, та же статья 4 «Положения» предусматривала внесение правительственных постановлений, имевших лишь временный характер, на рассмотрение предпарламента к моменту открытия его очередной сессии. Народное Собрание могло приостановить действие этих постановлений до завершения их парламентского рассмотрения или даже вообще их отклонить. В последнем случае правительственные постановления теряли юридическую силу. Кроме того, правительство не могло самостоятельно вносить в избирательный закон и в «Положение о Временном Народном


65
Собрании» какие-либо изменения (125).
И все же приоритет временного правительства как одного из законодателей несомненен. Он заключался не только в возможности вводить в действие законы без санкции предпарламента между его сессиями, пусть эти законы и являлись временно действующими, но и в неизбежных при таком порядке осуществления законодательных функций преимуществах на стадии разработки нормативных актов.
«Положение» не разграничивало сферу законодательной деятельности двух органов верховной власти, поэтому правительство, как и Народное Собрание, имело полномочия издавать законодательные акты по всем вопросам политической и хозяйственной жизни края. Взаимоотношения предпарламента и правительства вообще были урегулированы законодателем в самом общем виде. В частности, открытым оставался вопрос о правовой и политической ответственности этих институтов друг перед другом. Представительный орган в этой связи не имел возможности потребовать от правительства отчета, выразить к его работе претензии в виде вынесения вотума недоверия и настоять на его уходе в отставку (126).
Понятно, что проблема места и роли двух центров власти, созданных в Приморье и претендовавших на представительство от всего Дальнего Востока, является сугубо формально-юридической. Политическое значение она могла приобрести только в случае конфронтации этих центров. И хотя в практике приморской государственности сколько- нибудь серьезных разногласий между Народным Собранием и временным правительством не наблюдалось, для нас важно увидеть сам подход к созданию новых государственных форм. Демократические властные структуры в Приморье, образованные при деятельном участии и руководстве местных коммунистов, представляли собой первый опыт в решении уникальной в своем роде задачи строительства дальневосточного


66
«буфера». Именно из этих соображений и исходит автор, прибегая к достаточно скрупулезному анализу проблемы роли и места предпарламента в системе власти, созданной в Приморье.
«Положение о Временном Народном Собрании» закрепляло политическую ответственность исполнительной власти перед законодательной, полностью сохраняя важнейший принцип парламентаризма - разделение властей. Так, статья 6 Положения устанавливала политическую и судебную ответственность Совета
управляющих ведомствами в целом и каждого министра в отдельности перед предпарламентом (127).
Несколько слов о порядке организации работы предпарламента. В
рассматриваемом нормативном акте этот вопрос получил свое разрешение лишь в самом общем виде. В частности, продолжительность и перерывы сессий, возможность роспуска Народного Собрания до истечения срока его полномочий и назначения новых выборов предполагалось урегулировать позднее, путем издания самим Народным Собранием соответствующих законодательных норм. Указывалось лишь, что в межсессионный период правительство имеет право созывать предпарламент на экстренные сессии. Это правило действовало в двух случаях: «при наличии чрезвычайных обстоятельств», суть которых специально не разъяснялась, и «при наличии требования о том не менее 50 членов Народного Собрания». В последнем случае право правительства превращалось законодателем в его обязанность (128).
Зато законодатель довольно скрупулезно определял права и обязанности Народного Собрания. Предпарламент мог рассматривать и принимать законы по всем вопросам государственной и общественной жизни, в том числе и изменять «Положение о Временном Народном Собрании» и избирательный закон. Особо оговаривалось его право высшего надзора за


67
управлением, то есть за работой Совета управляющих ведомствами. Вто же время Народное Собрание не имело права принимать законодательных актов, которыми отменялись или ставились под сомнение важнейшие демократические свободы и права личности (129).
И еще один важный момент, на Который необходимо обратить внимание при рассмотрении «Положения». Полномочия предпарламента определялись законодателем до открытия работ постоянного Народного Собрания, избираемого на основе выработанной Учредительным Собранием Дальнего Востока Конституции. Особо подчеркивалось, что постоянное Народное Собрание будет избрано на основании всеобщего избирательного права. В случае же, если такое Народное Собрание не начнет свою работу через год, к 1 июля 1921 года, то предполагалось произвести перевыборы всего состава предпарламента (130).
Указание «Положения» о созыве на конституционной основе постоянного парламентского органа власти «буферного» государства имело принципиально важное значение. Впервые в практике строительства дальневосточной государственности при участии коммунистов проводилась мысль о парламентарном устройстве «буфера». Если раньше сторонниками осуществления парламентских форм на Дальнем Востоке выступали эсеры, а с некоторыми оговорками и меньшевики, то теперь с идеей «буфера» в форме парламентской демократии после завершения объединения областей края согласились и приморские коммунисты.
Дадим общую оценку законодательному акту о дальневосточном предпарламенте. От составленного наспех (разработка «Положения» заняла всего 10 дней) и в обстановке продолжавшегося давления интервентов закона нельзя, конечно, требовать всех совершенств и серьезной продуманности. Поэтому «Положение» очевидно страдает многими недостатками, и в первую очередь правовой незавершенностью. Вспомним,


68
что точно такими же изъянами обладало и «Положение о выборах» в предпарламент, исходившее одновременно и из всеобщего избирательного права, и из делегирования депутатов партийно-профессиональными коллегиями и местными представительными органами.
Однако все эти недостатки имеют свое оправдание. Развитие событий в Приморье со всей очевидностью говорило о том, что противопоставленная реакции демократическая власть может аргументировать только фактом своей поддержки всем населением, а потому не может работать без народного представительства. Чем тяжелее становилась обстановка в крае, тем острее была потребность в парламенте, тем более срочным становился вопрос о его созыве.
И хотя «Положение» в целом оказалось построенным на принципах парламентаризма, оно не укладывалось полностью в его формальные рамки, возможные только при нормальном порядке. На практике рамки парламентаризма оказались сужеными и приобрели тем самым необходимую эластичность, способность выдержат» все коллизии и чрезвычайные обстоятельства, приспособиться к постоянно меняющейся обстановке. Эта несомненная гибкость «Положения о Временном Народном Собрании» оправдывала основной его недостаток - наличие параллельного центра власти в лице узкоколлегиального временного правительства, стоявшего на пути представительного органа парламентского типа.
Дальневосточный предпарламент торжественно открылся 20 июня 1920 года во Владивостоке. На первом его заседании присутствовало 109 членов. Мы уже отмечали, что коммунисты, занимая 26 депутатских мест, стали самой большой партийной фракцией. Однако только голосами членов своей фракции они не обеспечивали даже простого большинства, необходимого для принятия решений, и, следовательно, не могли


69
руководить работой Народного Собрания. Более половины депутатов предпарламента - 75 человек - входили в беспартийную крестьянскую фракцию, от позиции которой зависел политический курс Народного Собрания. Поэтому главную задачу коммунисты видели в привлечении крестьянских депутатов на свою сторону.
Понять, в чем заключалось руководство коммунистами работой беспартийной крестьянской фракции и как оно осуществлялось практически нам поможет любопытный документ, во многом проливающий свет на рассматриваемый вопрос. В фонде Дальбюро ЦК РКП(б) в РЦХИДНИ автором обнаружено письмо большевика Г.К.Румянцева, некоторое время возглавлявшего крестьянскую фракцию предпарламента. Подлинность письма, адресованного в секретариат коммунистического Дальбюро, сомнений не вызывает.
Вкратце об истории появления этого документа. 20 января 1921 года в связи с предстоящим созывом Учредительного Собрания Дальбюро ЦК РКП(б) обратилось к Г.К.Румянцеву с просьбой представить свои соображения по вопросу организации крестьянской фракции парламента. На другой же день адресат в ответном письме поделился опытом работы приморских коммунистов среди депутатов-крестьян. Глазами непосредственного участника и одного из главных организаторов крестьянской фракции мы можем теперь попытаться осмыслить тактику большевиков Приморья, нацеленную на закрепление за партией ведущей роли в предпарламенте. Есть необходимость довольно подробно изложить содержание письма, а местами прибегнуть и к его цитированию.
Название «беспартийная крестьянская фракция» являлось лишь внешней вывеской, скрывавшей присутствие некоторого числа членов РКП(б) в ее рядах. На деле коммунистов в Народном Собрании было больше, чем официально значилось. Президиум фракции почти полностью


70
состоял из коммунистов. Владивостокская группа Дальбюро РКП(б) предварительно намечала кандидатуру председателя крестьянской фракции и вырабатывала ее устав, который обязывал «каждого члена крестфракции подчиняться решению большинства членов фракции». Такой порядок исключал для депутатов возможность полагаться при голосовании на свое внутреннее убеждение и учитывать волю избирателей. По сути дела в крестьянской фракции вводился такой же порядок централизованной дисциплины при голосовании, что осуществлялся и в большевистской партийной фракции.
Председатель крестьянской фракции или ее член, ответственный перед Дальбюро, проводили все предварительно намеченные решения этого высшего парторгана в Приморье через крестьянскую фракцию как самую влиятельную в Народном Собрании. При этом фракция РКП(б) оставалась в тени, открыто не выявляя свою позицию и предложения по мотивам голосования в пленуме Народного Собрания: «Все ответственные решения должны проводиться ... через фракцию потому, чтобы это болото не бурлило и не поддавалось агитации правых группировок. Из практики скажу: когда их предложение принимается, бывают рады». Видимая связь фракции коммунистов и крестьян вообще была минимальной: «Для большей маскировки, чтобы не сказали, что коммунисты обрабатывают крестьян, ответственный член (крестьянской фракции. - А.А.) перед Дальбюро должен делать доклад и получать указания для проведения всех постановлений Дальбюро».
Большая работа проводилась в крестьянской фракции и через сочувствующих коммунистам беспартийных депутатов. Группа коммунистов и сочувствующих в составе крестьянской фракции заранее намечала и обсуждала план выступлений депутатов от фракции в пленуме предпарламента. Под вывеской крестьянской фракции издавалась и газета


71
«Крестьянская правда» для распространения в деревне (131).
Все эти меры сделали возможным фактическое руководство коммунистов во Временном Народном Собрании Дальнего Востока. Крестьянская фракция, как правило, голосовала так, как это было необходимо коммунистам, обеспечивая нужное для принятия решений абсолютное большинство голосов, В то же время приморские большевики, укрывшись за крестьянскими депутатами и не имея формального большинства в Народном собрании, умело демонстрировали отказ от власти и переход на вторые позиции перед интервентами и своими внутренними политическими оппонентами.
Последняя задача достигалась и иным путем. Владивостокская группа Дальбюро РКП(б) решила использовать опыт блокирования с социалистическими партиями на выборах в предпарламент, и в самом Народном Собрании сохранить и попытаться даже расширить этот блок. Суть тактического замысла РКП(б) раскрыл В.Д.Виленский, выступая с докладом на собрании ответственных работников городской парторганизации Владивостока 16 июня 1920 года: «Политика в Народном Собрании должна строиться на положениях декларации межпартийного совещания. Мы должны проявить максимум сдержанности, памятуя события 4-5 апреля. Работая самостоятельно в Народном Собрании, мы должны по вопросам международного значения выступать от блока, демонстрируя внутреннее единство общественности в крае. Поэтому при разрешении практических вопросов мы должны их приноравливать к общему нашему положению. В частности, конкретный вопрос о председателе президиума должен быть разрешен в том смысле, что мы не занимаем этого поста. Мы сознательно будем обрезать себя в проявлении нашей воли, пока это вызывается требованием момента» (132).
По докладу В.Д.Виленского, сделанному от имени Дальбюро РКП(б),


72
уже упомянутое собрание ответственных партработников, а 18 июня и  городская конференция РКП(б) одобрили идею выступления коммунистов в предпарламенте под флагом единого социалистического фронта, предложив социалистическим группировкам заключить соглашение о совместной программе и действиях в Народном Собрании. Для нивелировки роли коммунистов в едином фронте было решено сохранить за партией только два места в президиуме предпарламента - товарища председателя и старшего секретаря. Право выдвинуть кандидатуру председателя предоставлялось социалистам, однако оговаривалось, что на этот пост ни в коем случае не должен быть избран эсер. Место второго  товарища председателя предполагалось оставить за цензовиками. Эсерам отводился лишь пост одного из секретарей президиума. Таким образом в президиуме предпарламента обеспечивалось представительство от всех более или менее значительных политических группировок (133).
17 июня на состоявшемся во Владивостоке совещании депутатов- социалистов, избранных в Народное Собрание, было принято предложение коммунистов о создании социалистического блока в предпарламенте. Выработанная на совещании конструкция президиума представительного органа в основном совпадала с проектом коммунистов. Постановлением совещания создавалось постоянно действующее бюро социалистического блока (134).
К моменту открытия работ Народного Собрания произошли определенные изменения в позиции приморских эсеров. Отказавшись войти в социалистический блок на выборах в предпарламент и потерпев в одиночку сокрушительное поражение, ПСР оказалась в положении полной изоляции. По причине своей жесткой, непримиримой оппозиции коммунистам эсеры рисковали остаться бессильным придатком во Временном Народном Собрании, получив в его президиуме лишь


73
второстепенный пост товарища секретаря. Интересы партии требовали отказа от курса на конфронтацию и перехода на более гибкие и разумные позиции. Эсеры вынуждены были ограничить свои непомерные политические амбиции и пойти на компромисс.
12 июня в передовой статье эсеровской «Воли» появилось заявление приморского комитета ПСР, выдержанное в умеренно-примирительном тоне: «Учитывая общую обстановку, создавшуюся на Дальнем Востоке, и те настроения в широких массах трудящихся, которые выдвигают на первый план общественной и государственной работы господствующую сейчас партию коммунистов, мы не стремимся далее к тому, чтобы вырвать у нее из рук ее право на первенство (135).
Признание эсерами ведущей роли коммунистов в социалистическом блоке и отказ, по крайней мере декларативный, от борьбы с ними за власть в «буфере» снимали и формальные препятствия для вступления эсеров с социалистический блок. Поэтому незадолго до открытия предпарламента ПСР стала полноправным участником блока и партнером коммунистов. Эсер Ф.С.Мансветов от имени блока даже был выдвинут и избран на пост председателя Временного Народного Собрания (136).
Со вступлением в его состав ПСР социалистический блок превратился в мощную политическую силу, противостоящую интервентам и внутренней контрреволюции. В ходе работы предпарламента он укрепился и организационно оформился. 14 июля на заседании блока был избран его руководящий центр - президиум из 7 человек, по одному представителю от каждой из входящих в коалицию фракций социал-демократов (меньшевик А.И.Кабцан стал председателем президиума), крестьян, коммунистов, эсеров, сибирских эсеров, народных социалистов и левых эсеров, также присоединившихся к блоку (137).
На пленарном заседании предпарламента 25 июня 1920 года была


74
оглашена декларация социалистического блока, ставшая его программным заявлением. Решение о создании «буферного» государства на Дальнем Востоке расценивалось в декларации как вынужденная уступка притязаниям интервентов, осуществленная с согласия РСФСР и осознанная большинством населения края. «Кровно и неразрывно связанные со всей остальной Россией дальневосточные области не могут, однако, быть оторваны от нее навсегда, - подчеркивалось в декларации. - Новое государство, создаваемое здесь, будучи совершенно  самостоятельным в вопросах внешней политики, внутреннего строительства и управления, должно сохранить со всей Россией тесную политическую и экономическую связь впредь до создания условий для безболезненного с ней воссоединения» (138).
Тем самым в программе социалистического блока совершенно определенно указывалось на временный характер дальневосточного «буфера» и его последующее слияние с Россией. Все социалистические партии подтверждали отсутствие каких-либо намерений враждебного характера по отношению к РСФСР, а следовательно, и к правящей в ней большевистской партии.
В качестве ближайшей и основной задачи Народного Собрания ставилось достижение объединения в единое целое областей Дальнего Востока. Декларация особо выделяла мысль, что для осуществления этой задачи «необходимо прежде всего устранение единоличной власти Семенова на территории части Забайкальской области», причем «по возможности мирным путем, путем соответственного волеизъявления со стороны населения. Только по устранении этого препятствия будет положен конец гражданской войне и возможно будет объединение всех областей Дальнего Востока» (139).
Таким образом, в качестве средства безболезненной ликвидации


75
прояпонского марионеточного режима Семенова предполагалось осуществить демократизацию политической жизни Забайкалья через проведение выборов в представительную власть парламентского типа по образцу Приморья.
Как и в «Положении о Временном Народном Собрании», в декларации социалистического блока проводилась мысль о созыве по завершении объединения областей полномочного Учредительного Собрания, избранного всем населением края путем всеобщего, равного, тайного и прямого голосования с применением принципа пропорционального представительства. Указывалось, что впредь до созыва Учредительного Собрания высшим представительным органом должно быть Временное Народное Собрание Дальнего Востока. Последнее «должно служить центром, объединяющим и организующим области» (140).
В качестве основы своей деятельности в предпарламенте фракции социалистического блока провозглашали программу мер, направленных на «осуществление начал полного и последовательного демократизма, установление режима гражданской свободы, создание демократических органов самоуправления на местах, организацию контроля над действием органов власти» (141).
Благодаря абсолютному большинству голосов, которым располагал блок, его программа стала и программой действий предпарламента. Формула перехода, принятая на заседании Народного Собрания 26 июня, гласила: «Основным началом общегосударственной политики ...должно быть осуществление полного и последовательного демократизма в области государственного строительства... Условием достижения указанных задач является установление и укрепление гражданского мира на основах защиты интересов трудящихся классов, согласования этих интересов со справедливыми интересами других классов и подчинения всех отдельных


76
классовых стремлений интересам целого общенационального бытия» (143)
Конечно, задача нивелировки интересов всех социальных групп, зачастую прямо противоположных,, даже учитывая широкие патриотические настроения в среде приморской буржуазии, являлась скорее благим намерением, нежели реально осуществимой возможностью Слишком велика была пропасть между этими интересам. И все же программа деятельности предпарламента и социалистического блока внутри него содержала, несомненно, конструктивное начало. А главное, за ней последовали и другие шаги в направлении консолидации сил, противостоящих интервентам и внутренней реакции.
Во-первых, большое значение для укрепления авторитета Народного Собрания среди населения края и в глазах иностранцев имело расширение его состава. В середине июля 1920 г. прошли выборы в предпарламент по Хабаровскому уезду (143). Еще больший эффект имели усилия коммунистов по созданию парламентского представительства от уссурийского казачества. 11 сентября вопрос о введении делегатов Гродековского казачьего круга в состав депутатского корпуса рассматривался на заседании местной группы Дальбюро РКП(б). В принятом решении отмечалось: «По тактическим соображениям считать возможным, впредь до проведения уссурийскими казаками выборов на общих основаниях, допущение делегатов Гродековского казачьего круга в Народное Собрание временно на правах депутатов» (144).
Рухнули планы японского командования, надеявшегося найти в казачестве опору для борьбы с приморской демократией. Присутствие представителей казачества в предпарламенте еще больше усилило политический вес представительного органа и подчеркнуло изоляцию японских интервентов среди русского населения. Депутаты-казаки созвали конференцию Уссурийского войска, заявившую о совместных с


77
предпарламентом действиях против реакционных группировок и интервентов (145). К концу сентября 1920 г. численный состав Народного Собрания увеличился на 16 депутатов.
Во-вторых, серьезным шагом в направлении дальнейшей консолидации патриотических сил в крае стало согласие коммунистов на образование в Совете управляющих ведомствами широкой политической коалиции с участием цензовых элементов. Мысль о создании коалиционного кабинета, ответственного перед Народным Собранием, возникла в предпарламенте. После продолжительных дискуссий орган народного представительства пришел к выводу о необходимости приглашения представителей торгово-промышленников и кадетов в исполнительную власть для того, чтобы обеспечить кабинету поддержку всех слоев населения. Предложение о коалиции, сделанное коммунистами и другими участниками социалистического блока, за исключением эсеров, было поддержано крестьянской фракцией, получив тем самым большинство голосов в предпарламенте (146).
Включение в коалиционный кабинет буржуазии, причем в несравненно большей пропорции, нежели это предусматривал принцип пропорционального представительства, сыграло немаловажную роль в сдерживании японской агрессии. «Этот политический ход коммунистов вызвал неожиданность среди иностранцев, - вспоминал П.М.Никифоров. - Считать ли это только маневром или это надолго? У японцев коалиция вызвала большую тревогу... Они вынуждены были убедиться, что коммунистам удалось изолировать Японию от всех классов населения Дальнего Востока... Американцы ожидали последствий коалиции. Японская пресса заговорила о необходимости тесного контакта с русской буржуазией, втягивания ее в совместные коммерческие дела» (147).
При всей субъективности и, возможно, некоторой оптимистичности


78
такой оценки значения политической коалиции в целом она верна. Факты убеждают в том, что вначале создание предпарламента, а затем и расширение коалиций в Совете управляющих ведомствами если и не заставили интервентов полностью отказаться от агрессивных Замыслов, то по крайней мере серьезно затруднили их выполнение, на какое-то время связали руки и побудили действовать дипломатическими, а не военными Средствами. В течение май-сентября 1920 г. Япония не смогла найти предлога для вооруженного выступления в крае.
Однако довольно скоро стало ясно, что свое участие в предпарламенте и в Совете управляющих буржуазия расценивает как признак слабости коммунистов и социалистических группировок. Цензовые элементы, поняв, что в них нуждаются, потребовали новых далеко идущих уступок. В июле 1920 г. правые в предпарламенте образовали свой политический блок, избрав бюро несоциалистических организаций из 5 членов. Председателем бюро блока стал известный приморский промышленник Э.И.Синкевич, его заместителем - член ЦК кадетской партии Л.А.Кроль (148).
Поначалу деятельность несоциалистов ограничивалась исключительно идейной борьбой с оппонентами. Главный идеолог кадетов Л.А.Кроль со страниц газеты «Вечер» призывал всех правых консолидироваться и вести подготовку к борьбе за власть. Программу социалистического блока он называл «большевистским миражом, далеким от действительности», а сам предпарламент - «элементом азиатского парламентаризма». Настоящая парламентарная система, по мнению правых, могла быть установлена в крае толью после устранения коммунистов из органов власти (149).
С началом объединительного процесса областей Дальнего Востока в «буферное» государственное образование противоречия как между цензовиками и социалистическом блоком, так и внутри последнего резко обострились. Серединные группировки, а в еще большей мере буржуазия


79
выступали против признания приоритета Верхнеудинского правительства в объединении края. Как станет вскоре очевидным, ориентация на Верхнеудинск будет означать строительство «буфера» по рецепту Москвы при сохранении руководства коммунистов в его государственных структурах. Напротив, главенство Владивостока в «собирании» областей объективно вело к ослаблению влияния РКП(б) в «буфере» и под постоянным давлением Японии побуждало коммунистов к уступкам не только по форме, но и по существу.
В этих условиях проведение через предпарламент решения о немедленном признании Верхнеудинска в качестве объединительного центра неизбежно вело к развалу коалиции с буржуазией в Совете управляющих ведомствами и к распаду социалистического блока в Народном Собрании. С огромным трудом достигнутое внешнее единство в Приморье могло в одночасье рассыпаться. Такой исход грозил непредсказуемыми последствиями в первую очередь самим коммунистам, ибо вызывал едва ли не неизбежное вмешательство интервентов.
Приморские коммунисты избрали компромиссный и единственно верный путь: ориентироваться на Верхнеудинск, но не стремиться к форсированию этого процесса. Такая тактика позволяла выиграть время, дождаться ухода Семенова - мирного или военного - и, соответственно, укрепления позиций Верхнеудинска. Когда же «читинская пробка» будет выбита, Япония станет считаться с Верхнеудинском и должна будет согласиться на переговоры с ним. Значение Владивостока как первоначального центра объединения ослабеет и можно будет относительно безболезненно отказаться от коалирования с буржуазией и даже не препятствовать расколу социалистического блока (150).
В целом события развивались по обрисованной схеме. В начале октября 1920 г, поняв бессмысленность своих усилий добиться главенства


80
Владивостока при объединении областей и, таким образом, создать подлинно самостоятельный и демократический «буфер», приморские цензовики покинули коалиционный кабинет (151). Продолжая участвовать в работе предпарламента, буржуазия перешла теперь в открытую оппозицию коммунистам. Резкий сдвиг вправо объективно привел цензовиков к сближению с Японией, что впоследствии, в мае следующего года, станет одной из основных причин успеха меркуловского контрреволюционного переворота в Приморье.
Значительно обострились и взаимоотношения партнеров по социалистическому блоку в предпарламенте (152). Однако организационно социалистический блок еще некоторое время продолжал сохраняться. Эсеры и меньшевики не оставляли надежды добиться существенного ограничения влияния коммунистов в создаваемом «буфере», используя институт парламентской демократии. Решающий бой по вопросу о власти предстоял на объединительной конференции областных правительств Дальнего Востока.
Итак, за сравнительно короткое время в Приморье при активном участии коммунистов было создано «буферное» государственное образование. С созывом Временного Народного Собрания Дальнего Востока, ставшего высшим органом власти парламентского типа, здесь утвердился основанный на принципе разделения властей демократический режим. Военное давление со стороны интервентов вынудило приморских коммунистов проводить курс на последовательную демократизацию «буфера», привлечение социалистических и даже буржуазных политических группировок к участию в государственном строительстве.


81
§ 2. Демократия «по-верхнеудински»
В то время, как в Приморье полным ходом шло строительство демократических институтов власти, в Верхнеудинске еще довольно долго не было ясного понимания формы и содержания будущего дальневосточного «буфера». Такое положение объяснялась отсутствием у Москвы сколько-нибудь конкретного плана внутренней  организации ДВР. Существовала лишь в самом общем виде поставленная московским центром задача, выраженная в постановлении Политбюро ЦК РКП(б) от 18 февраля 1920 г.: образовать «буферное» государство за Байкалом для отсрочки неминуемого военного столкновения с Японией (153).
Вместе с этой директивой Москвы председатель дальневосточного комитета РКП(б) И.Г.Кушнарев получил в конце марта в Иркутске и краткую информацию от председателя Сибревкома И.Н.Смирнова: «В Верхнеудинске образуется «буферное» правительство, при котором наш уполномоченный т.Краснощеков. Все дальневосточные правительства должны согласовываться с действиями и складываться по типу Забайкальского (то есть Верхнеудинского правительства. - А.А.). ...Даны будут указания дальневосточным партийным бюро (группам Дальбюро в Верхнеудинске и Владивостоке. - А.А.) после выяснения положения Забайкалья и выработки государственного строя «буферного» государства» (154).
Как видим, решение вопроса о форме власти «буфера» и содержании его политики на некоторое время откладывалось. Не был вполне ясен и упомянутый И.Н.Смирновым «тип» Верхнеудинского «буфера». По причине отсутствия конкретных директив Москвы приморские большевики, как мы уже отмечали, были вынуждены принимать важнейшие тактические решения самостоятельно, будучи поставлены


82
перед необходимостью немедленно создавать промежуточную форму власти. Строительство «буфера» в Приморье на несколько месяцев отвлекло внимание интервентов от Верхнеудинска и предоставило коммунистам время для выработки детального плана тактического маневра и проведения этого плана в жизнь.
Некоторое время в Прибайкалье существовала земская власть. Однако такая конструкция была приемлема лишь на переходном этапе в качестве временной замены колчаковского режима. Поэтому после директивы Москвы о создании «буфера» перед коммунистами в Прибайкалье встала задача реорганизации земской власти, являвшейся только местной, в общегосударственную. Этот шаг имел не столько политическую, сколько пропагандистскую направленность: от лица самого населения провозглашалось создание «буфера» и избирались органы власти, достаточно полномочные для ведения дипломатических переговоров с иностранными государствами.
28 марта 1920 года в Верхнеудинске открылся съезд трудового населения Прибайкалья, который и должен был сыграть роль учредительного. Выборы его делегатов проводились на основе смешанного территориально-производственного принципа: от волостных самоуправлений, казачьих станиц, сельских исполкомов, армии, профсоюзов и других общественных организаций. О подлинно демократических выборах не было и речи, поскольку применялось положение Конституции РСФСР 1918 года, лишавшее эксплуататорские классы избирательных прав. Более того, на самом съезде производилась дополнительная «фильтрация» делегатов путем лишения нежелательных элементов права решающего голоса. Работой съезда полностью руководили коммунисты (155).
Социалистические группировки, как уже отмечалось, отказались по


83
решению своих сибирских комитетов войти в состав создаваемой в Верхнеудинске общекраевой власти. Тем не менее представители от социалистов принимали участие в работе съезда в качестве делегатов от местных органов самоуправления. Эсеры и меньшевики использовали трибуну съезда для борьбы за демократизацию «буфера». Меньшевик В.Е.Мандельберг предложил обсудить вопрос об участии во власти социалистических партий, обязав коммунистов прийти к соглашению с руководящим центрами ПСР и РСДРП относительно их условий (156).
Под сомнение был поставлен и декларируемый демократический характер верхнеудинского режима, в частности, порядок выборов делегатов на учредительный съезд. «Созидая «буфер», нужно создать в нем истинно демократическую власть, - отмечали меньшевики. - При демократической же власти по самому существу принципа демократизма обязательно все должны пользоваться всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием» (157). Эсеры предложили съезду принять за основу формулу созыва Учредительного Собрания с участием в нем представителей всех слоев населения, избранных на принципах «четыреххвостки» (158).
Однако послушное коммунистам большинство съезда отвергло , эти предложения. «Нужно, чтобы в «буфере» была власть в руках рабочих к крестьян, - заявил выступивший от имени рабочих делегат Белоусов. - Нечего брататься с буржуазией и вводить всеобщее, равное для всех голосование, как здесь предлагают правые социалисты. Это будет преступление против народа» (159). Аналогичный настрой присутствовал в выступлениях многих других делегатов. Все без исключения поправки, предложенные эсерами и меньшевиками, были отклонены съездом.
Большинство продолжало мыслить идею «буфера» лишь как смену вывески при сохранении советских форм и содержания проводимого


84
курса. «У народа - стремление к Советской власти. Вынужденные пойти против этого стремления, то есть создавая иную, смешанную власть, мы, однако, ни на йоту не должны отступать от советских идей», - подчеркнул делегат Лебедев (160).
Одна из предложенный большинством съезда поправок к резолюции о власти в «буфере» даже предусматривала исключение из ее состава представителей земства как «не заслуживающих доверия трудового населения». Нет особых сомнении, что она могла быть принята, если бы не вмешательство докладчика по вопросу о текущем моменте А.М.Краснощекова: «Исключив представителей земства из состава власти, мы тем самым исключаем самую сущность «буфера», который построен именно на начале привлечения к власти представителей общественности и всех социалистических партий» (161). Внесенная поправка была отклонена.
6 апреля 1920 г. съезд утвердил декларацию об образовании ДВР. В этом документе говорилось о создании на территории «буфера» «демократической власти, олицетворяющей волю всего народа, выявляемую через его избранных представителей». Всем группам населения гарантировались демократические свободы, «обеспечивающие мирное развитие общественных сил» (162). Официально новая власть называла себя «народно-революционной» (163).
В качестве органа такой власти декларация съезда определила Временное правительство ДВР как «пленум народно-революционной власти». Сосредоточивая все военные и гражданские полномочия, правительство было связано главной задачей - «выработать закон о народном Учредительном Собрании и подготовить созыв такового». Указывалось, что Учредительное Собрание будет созвано «как только завершится объединение Забайкалья с другими областями русского Дальней) Востока, дабы дать ДВР демократическую Конституцию» (164).


85
Попытаемся осмыслить содержание процитированных положений. Внешне декларация выглядит достаточно привлекательно, поскольку предполагает, что власть избирается волей народа и в дальнейшем собирается согласовывать с народом свои действия. Более того, эта власть временная, и в будущем она подготовит созыв народного представительства - Учредительного Собрания и уступит ему свое место. Однако если рассматривать декларацию не изолированно, а в реальной обстановке того времени, с учетом как предшествовавших ее появлению, так и последующих событий, иными словами, если наполнить ее формулировки конкретным содержанием, то можно будет лишь с большой натяжкой назвать утверждавшийся в Прибайкалье режим демократическим  даже по форме.
Что же представлял из себя «пленум народно-революционной власти» - Временное правительство? Еще накануне созыва коммунистами съезда, когда социалистические партии входили в Президиум земской власти Прибайкалья, Верхнеудинская группа Дальбюро РКП(б) предприняла последнюю попытку убедить социалистов согласиться участвовать в правительстве ДВР. Для решения этого вопроса была создана межпартийная согласительная комиссия. На ее заседании 27 марта эсеры и меньшевики выдвинули свой проект формирования временной «буферной» власти.
В основу проекта был положен принцип представительства от политических партий и общественных организаций по образцу и подобию законодательного органа иркутской государственности - Временного Совета Сибирского Народного управления. В состав пленума власти делегировались по 3 представителя от каждой из политических партий: коммунистов, эсеров и меньшевиков, 3 кандидатуры от областного земства и по одной - от крестьянства, рабочих и кооперации. Из своего состава пленум выделял более узкий президиум из 6 человек, по 2 от


86
каждой из партий (165).
Такая конструкция устраивала социалистов по двум причинам. Во- первых, она давала возможность практически осуществить важнейший демократический принцип - разделение властных функций и институтов власти на законодательные и исполнительные. Во-вторых, приоритетный Принцип формирования президиума власти позволял фактически провести в жизнь одно из главных условий сибирских центров социалистических партии - согласие Москвы на создание «буферного» государства с участием социалистов непременно должно быть закреплено законодательным актом ВЦИК и СНК РСФСР в качестве официального соглашения центральных комитетов большевиков, меньшевиков и эсеров.
Со своей стороны коммунисты предлагали расширить состав пленума образуемой власти. Помимо предложенного эсерами и меньшевиками состава этого органа, в него вводилось такое же число членов, избранных съездом трудового населения. Президиум, по проекту коммунистов, должен был состоять из выделенных пленумом 5 лиц: по одному от каждой из трех партий, а также по одному представителю от рабочих и от крестьян. Кроме того, коммунисты, как и раньше, выдвигали дополнительные условия, касавшиеся распределения министерских постов. Четыре ключевых портфеля - административный, труда, военный и иностранных дел - оставались «забронированными» за РКП(б). Весь высший состав армии назначался только Москвой и состоял из коммунистов (166).
Понятно, что предложенный большевиками проект конструирования власти «буфера» совершенно однозначно был нацелен на закрепление за РКП(б) командных позиций и сохранял возможность осуществления политической диктатуры партии в сфере государственного управления. Член Верхнеудинской группы Дальбюро РКП(б) А.А.Ширямов в


87
информации для ЦК партии особо выделял тот факт, что решение Дальбюро в любом случае обеспечить созыв «крестьянско-рабочего съезда» преследует цель добиться «преобладания в пленуме трудовых элементов» (167).
Эсеры и меньшевики категорически отказались от участия во власти на предложенных коммунистами условиях. К моменту открытия учредительного съезда в силу этого создалось критическое положение. «Активное участие правых социалистических партий и даже земцев в строительстве «буфера» необходимо для установления видимости для иностранцев», - сообщал А.М.Краснощеков в телеграмме, направленной члену Сибревкома В.М.Косареву (168). Между тем земская власть официально уже сложила свои полномочия, а правые социалисты в составе органов самоуправления получили категорические указания своих сибирских партийных центров ни в коем случае не соглашаться на попытки коммунистов заставить земства выполнять во всем объеме функции государственной власти (169).
Коммунисты предприняли еще одну попытку привлечь социалистические группировки к строительству «буфера», на этот раз от имени съезда. Была принята специальная резолюция - «Обращение к социалистическим партиям», в которой эсеры и меньшевики призывались «прийти на помощь трудовому народу в его созидательной работе, приняв участие в формировании органов государственной власти» (170). Однако и это обращение осталось без ответа. 5 апреля 1920 г. члены Верхнеудинской группы Дальбюро РКП(б) направили в ЦК и лично В.И.Ленину и
Л.Д.Троцкому телеграмму, в которой сложившееся положение характеризовалось как угрожающее: «Ввиду отказа меньшевиков, эсеров также земцев войти в новое правительство - «буфер» на волоске» (171).
Тем не менее коммунисты в полном соответствии с предыдущим


88
ленинским указанием от 9 марта не сделали никаких уступок навстречу требованиям социалистических группировок (172). В результате съезд избрал пленум власти только из 14 представителей вместо намеченных 25. Выборы производились отдельно от каждой из формально беспартийных курий: 10 представителей от крестьян, 2 - от рабочих, 1 - от армии, 1 - от казаков. В числе прошедших в состав Временного правительства ДВР от крестьян были коммунисты А.М.Краснощеков (он получил 280 крестьянских голосов и стал председателем правительства), Ф.Н.Петров, Д.К.Смолин, Н.К.Гончаров, А.А.Ширямов, А.И.Блинников. «6 известны как коммунисты, остальные свои, но считаются беспартийными, 2 даже бывших эсера. Кроме них, вошло 2 бурята правые, один эсер от сибсоюза», - сообщал АМ.Краснощеков в телеграмме, направленной в середине апреля 1920 г. в Москву (173). 11 мест в составе Временного правительства остались вакантными, поскольку предназначались для политических группировок, а также представителей от земства.
Временное правительство располагало всей полнотой гражданской и военной власти на территории Прибайкалья. Из своей среды оно избрало президиум в составе 9 членов. Президиум назначил еще один коллегиальный орган власти - Совмин. Министрами могли быть как члены правительства, так и любые другие приглашенные в его состав лица.
Таким образом, пленум власти - Временное правительство ДВР - представлял из себя довольно широкий по составу участников орган, воедино концентрировавший законодательные и исполнительные функции. В рамках этой «работающей корпорации» действовали две коллегии - президиум и Совмин. Соответственно первая коллегия задумывалась для подготовки и издания правовых норм, вторая - для их исполнения. Юридический статус пленума «буферной» власти за весь период ее существования так и не бы определен. Однако с течением времени


89
довольно громоздкая структура Верхнеудинского государственного образования претерпела определенные изменения в сторону ее упрощения.
Практика работы постоянно действующих президиума и Совмина, тесно связанных между собой отсутствием сколько-нибудь четкого разделения функций, сделала существование пленума излишним. Начиная с сентября 1920 г. последний вообще перестал созываться. Ликвидация пленума означала значительное усиление роли узкоколлегиального президиума. Концентрация полномочий в руках нескольких лиц произошла и в Совете министров. Последний стал работать в пленарном порядке, а его постоянно действующим звеном, созданным для «оперативного рассмотрения» текущих вопросов, сделался президиум Совмина (174).
Мы рассмотрели структуру власти Прибайкальского «буферного» образования, просуществовавшего с апреля по октябрь 1920 года под названием «Дальневосточная республика». Подведем некоторые итоги. Созданная именем народа, волей его представителей - делегатов съезда трудового населения «народно-революционная власть» строилась исключительно на основе использования опыта советской политической системы. Обеспечивалось соединение законодательных и исполнительных функций и органов власти, эти функции осуществляющих. Власть наделялась исключительно широкими полномочиями при том, что она сосредоточивалась в руках всего лишь нескольких лиц: 9 членов президиума Временного правительства и 3-4 членов президиума Совмина. Государственные органы оставались полностью безответственными и неподконтрольными народу, ибо в Прибайкалье в отличие от Приморья до созыва Учредительного Собрания Дальнего Востока не предусматривалось создания временного представительного учреждения - предпарламента. Единственный представитель от оппозиции - член сибирского союза эсеров, вошедший в состав Совета министров, не играл никакой реальной


90
роли, поскольку не был включен в президиум Совмина. Все официальные посты в структурах власти Прибайкальского «буфера» занимали исключительно коммунисты. Утвердившийся в Верхнеудинске политический режим являлся демократическим лишь по своему названию.
Такой подход к строительству власти объяснялся нежеланием местных коммунистов создавать «буфер» по существу, отказываться от проведения советской модели. ДВР по-прежнему мыслилась большинством местных партийных работников лишь как дипломатическая ставка Москвы, ее кратковременный тактический маневр, но не в виде особого государственного организма с отличными от советских формами. Не понимая реальной обстановки, руководство Верхнеудинской и Иркутской большевистских организаций, в том числе и некоторые члены Верхнеудинской группы Дальбюро РКП(б), даже стремились убедить Москву отказаться от ставки на «буфер» и приступить к немедленной советизации всего Дальнего Востока (175).
§ 3. Московская модель для дальневосточного «буфера»
Сторонникам «буфера», оказавшимся в меньшинстве (в группе Дальбюро таковыми были А.М.Краснощеков и И.П.Дзевалтовский (Юрин), в Сиббюро ЦК РКП(б) - И.Н.Смирнов), пришлось приложить массу усилии для выполнения директивы Москвы от 18 февраля.
При отсутствии определенных указаний Москвы об организации власти в ДВР им предстояло самостоятельно, действуя методом проб и ошибок, нащупать единственно верную линию поведения, создать такие государственные структуры, которые были бы приемлемы одновременно и для интервентов, и для Советской России. «ДВР ... приступит к созданию у себя новой формы правления, промежуточной между советским и


91
демократическим строем», - отмечал И.Н.Смирнов 31 июля 1920 г. на заседании Сибирского областного совещания РКП(б) (176).
Уже по результатам работы съезда трудящихся Прибайкалья стало ясно, что создать «буфер» без социалистов не удастся. Образованная «народно- революционная впасть» ни по своей конструкции, ни по составу участников не отвечала задаче, поставленной Москвой. Сторонники «буфера» понимали, что одной только вывески демократической власти мало, необходимы реальные тактические уступки, практический, а не словесный компромисс. В Верхнеудинской группе Дальбюро РКП(б) развернулась острая дискуссия о форме власти в ДВР и содержании «буферной» политики. Суть происходивших споров достаточно полно отражена в письме И.П.Дзевалтовского члену Сибревкома М.И.Фрумкину: «До последних дней здесь, ввиду отсутствия ясной директивы центра и разноголосицы в Дальбюро, отсутствовал определенный курс политики. Товарищи из Дальбюро полагали, что необходимо создать орган власти под непосредственным влиянием нашей партии. Естественно, что меньшевики и эсеры всячески противились этому, а главное, вряд ли такой орган был бы приемлем для японцев... Мною совместно с Краснощековым неоднократно в заседаниях Дальбюро указывалось на ошибочность такой политики...» (177).
Однако в апреле верх взяли «антибуферщики». Аргументируя ленинским указанием не идти ни на какие уступки эсерам и меньшевикам, они по существу сорвали возможность компромисса с социалистическими партиями и тем самым нанесли удар по самой идее государства-«буфера». Иного выхода, кроме как строить власть силами одних только коммунистов, не оставалось. «Мое вхождение вызвано кризисом власти... Необходимо сконструировать хоть какую бы власть и спасти съезд», - так объяснял центру сложившуюся ситуацию А.М.Краснощеков (178).


92
И все же для Японии и США подлинный характер верхнеудинского «буфера» являлся слишком очевидным, чтобы можно было полагаться на признание ДВР или хотя бы на начало дипломатических переговоров. «Мининдел Японии заявил, что признает вновь образовавшееся на Дальнем Востоке правительство чисто большевистским и поэтому отказывает ему в праве на существование, - отмечалось в телеграмме на имя И.Н.Смирнова, отправленной И.П.Дзевалтовским 16 июня. - Считаю, что с нашей стороны было ошибкой полное игнорирование социалистов- революционеров и меньшевиков» (179).
Не располагая необходимым для проведения последовательной линии на строительство «буфера» большинством в составе Дальбюро, А.М.Краснощеков обратился за поддержкой непосредственно к центру 5 мая 1920 г. он направил телеграмму В.ИЛенину, в которой, обрисовав сложившееся в Прибайкалье политическое положение, поставил вопрос о немедленной и детальной проработке четких директив центра коммунистам Дальнего Востока. «В настоящем опасность столкновения с Японией настоятельно требует самостоятельности Дальнего Востока под неофициальным, тщательно прикрытым контролем СНК. Постановление ЦК, телеграммы Ленина, Троцкого будто бы диктуют такую линию поведения... Фактически же получилась политика шагания, нерешительности, разброда... Наркоминдел в лице Карахана не имеет определенной точки зрения... Если центр держит выжидательную политику в связи с переговорами, зачем ломать бесполезную комедию. Если «буфер» нужен, необходим, а мы говорим и возможен, то дайте санкцию и полномочия, уберите людей, мешающих работать, окажите необходимую помощь», - говорилось в телеграмме (180).
А.М.Краснощеков убеждал В.И.Ленина отказаться от жесткой линии в отношении социалистических группировок, сделать частичные уступки


93
навстречу их требованиям, ибо в противном случае практическая реализация «буферной» идеи будет обречена на провал: «Игнорированием правых социалистов, отказом даже ответить на их вопросы, открытой бессмысленной травлей их в Иркутске (имеется в виду кампания репрессий, развернутая по указанию Москвы в Сибири весной 1920 г. и сделавшая невозможным дальнейшее легальное существование и деятельность правосоциалистических партий (181). - А.А.), абсолютным отказом дать официальные гарантии (то есть решением ВЦИК и СНК оформить образование «буфера» и участие в его органах власти эсеров и меньшевиков на основе соглашения ЦК РКП(б), ЦК РСДРП и ЦК ПСР. - АА), предложением «буферу» силой гнать их в правительство (согласно телеграмме В.И.Ленина от 9 марта 1920 г - А.А.) центр почти лишил нас возможности соглашения, создания единого фронта, необходимого для «буфера» (182).
11 мая телеграмма А.М.Краснощекова обсуждалась на заседании Политбюро ЦК РКП(б). По предложению И.Н.Смирнова, Политбюро вынесло постановление подтвердить «необходимость существования «буферного» государства в Восточной Сибири» (183). 15 мая Политбюро ЦК вновь вернулось к рассмотрению дальневосточного вопроса, утвердив высказанные Г.В.Чичериным соображения Наркоминдела. о задачах ДВР в сфере дипломатии (184).
Однако подробные директивы и на этот раз разработаны не были. О причинах, побудивших Москву вновь отложить разрешение вопроса о форме и характере «буферного» государства, можно только догадываться. Очевидно, что в ЦК в то время просто не имелось альтернативного плана действий, кроме как вступления в войну с Японией. Тем более, что основное внимание в тот момент было сконцентрировано на совсем другом направлении - военных действиях против Польши, которые должны были


94
«подтолкнуть» европейскую пролетарскую революцию, а следовательно, обеспечить последующую помощь победившего пролетариата стран Запада.
Поэтому вплоть до середины августа в верхнеудинской группе Дальбюро не было единого подхода к решению вопроса о власти в «буфере». Особенно острыми являлись разногласия по отношению к возможному допущению института парламентаризма. Ведь согласно декларации съезда трудового населения Временное правительство ДВР должно было подготовить созыв Учредительного Собрания после завершения объединения областей края. Однако дальнейшее развитие событии показало, что большинство членов Дальбюро выступает против использования учреждений парламентского типа, считая их неотъемлемым атрибутом «буржуазной демократии».
Так, в декларации правительства ДВР от 10 июля речь шла не о созыве Учредительного Собрания, а о некоем учредительном съезде трудящихся, организованном по типу съезда трудового населения Прибайкалья (185). О краевом учредительном съезде трудящихся, избранном на основе положений избирательного закона РСФСР, говорилось и в постановлении 9 чрезвычайного областного съезда трудящихся Амурской области от 23 июля (186).
С началом работы предпарламента во Владивостоке, провозгласившего себя Временным Народным Собранием Дальнего Востока и взявшего инициативу по объединению областей, вопрос о возможности допущения в ДВР парламентского строя стал главным пунктом разногласий в борьбе за приоритет между Владивостоком и Верхнеудинском. Выступая 6 августа на собрании Верхнеудинской организации РКП(б), член Дальбюро А.С.Червонный (Б.З.Шумяцкий) в категорической форме высказался против созыва парламента в ДВР после завершения объединения областей: «От владивостокских коммунистов получена телеграмма, в которой они


95
говорят; что их не удовлетворяет созыв представителей трудового населения, им нужен созыв Учредительного Собрания... Я от имениЦК РКП заявляю, что тактика владивостокских коммунистов преступна, на соглашательство с цензовыми элементами мы идти не можем. «Буфер» - народно-демократическая власть - есть максимальная жертва, на которую мы можем идти: такова директива центра» (187).
А.С.Червонный сознательно ввел партийцев в Верхнеудинске в заблуждение: мы уже отмечали, что никаких директив относительно конструкции власти в дальневосточном «буфере» Москвой вплоть до середины августа дано не было. Косвенно этот факт признал и сам Червонный, когда в тот же день, 6 августа, связался по прямому проводу с Омском и имел беседу с И.Н.Смирновым: «Владивостокцы... прислали заявление, что нашу «буферную» политику, как политику оттяжек, не приемлют и будут, и нам рекомендуют стремиться к созданию «буфера» как демократии по существу, путем созыва Учредительного Собрания... Мы подошли к моменту, когда нужна определенная директива, как нам, так и владивостокским парторганизациям» (188).
Необходимость привлечения социалистических партий к строительству «буферного» государства заставила сторонников «буфера» в Дальбюро РКП(б) постепенно отказаться от своей первоначальной позиции решительного неприятия института парламентской демократии. А.М.Краснощеков в начале лета 1920 г. допускал возможность созыва Учредительного Собрания на принципах «четыреххвостки» в качестве политической уступки. Дополнительную информацию по этому весьма важному для нас вопросу предоставляет доклад Всесибирского крайкома ПСР, направленный летом 1920 г. в ЦК ПСР. Этот документ, ранее хранившийся в фонде ЦК эсеровской партии «Русского заграничного исторического архива» в Праге, обнаружен автором в одном из фондов


96
ЦГА Дальнего Востока.
Вот  выдержка из него, касающаяся непосредственно интересующего нас вопроса: «Краснощековым был предпринят ряд попыток к соглашению ,с социалистами-революционерами. По его приглашению несколько членов крайкома выезжали в Верхнеудинск. Возникли старые томские споры о границах «буфера». Но они для нас теперь не были важными. Мы настаивали на Учредительном Собрании и демократической политике в «буфере». Вначале Краснощеков и вместе с ним удинские коммунисты не хотели слышать о «говорилках». Мы разъехались, не добившись никаких результатов. После, через меньшевиков, мы вновь получили приглашение к Краснощекову. Он сказал: «Я согласен на ваши условия, но вы должны подписать акт о признании приоритета Верхнеудинска». Мы вновь разошлись. И уж этот раз окончательно» (189).
Несмотря на неудачный исход переговоров с эсерами, среди сторонников «буфера» в Верхнеудинске все более укреплялось убеждение в неизбежности строительства демократических государственных структур. В пользу допущения института парламентаризма свидетельствовал успешный опыт приморской государственности с предпарламентом. Интервенты, признавая приморский «буфер» в качестве демократической власти, в то же время соглашались вести переговоры с ДВР только в случае созыва представительного органа. Об этом недвусмысленно говорилось в подписанной представителями правительства Верхнеудинска и японского военного командования 17 июля на станции Гонгота ноте к меморандуму о взаимоотношениях: «Обе делегации сходятся в том убеждении, что «буферное» государство не примет коммунизм за форму и должно носить народный, широко демократический характер» (190).
Для выяснения позиции центра по ряду ключевых вопросов


97
строительства «буферного» государства А.М.Краснощеков 17 июля вновь направил телеграмму на имя В.И.Ленина. Помимо информации о подписании двумя днями раньше договора о перемирии с Японией, в телеграмме были поставлены 5 вопросов, касавшихся практической работы коммунистов в ДВР, и содержалась просьба срочно на них ответить: «Необходима новая точная формулировка основ Дальреспублики» (191).
В ответной телеграмме, говоря об основах будущей Конституции ДВР, В.И.Ленин указывал: «Допустима демократия с маленькими привилегиями коммунистов» (192). В качестве принципов избирательной системы при создании органов власти «буфера» В.И.Ленин считал допустимым использовать «четыреххвостку» (193). Тем самым по существу санкционировалось и строительство парламентских форм.
17 июля и 5 августа 1920 г. вопрос о дальневосточном «буфере» обсуждался на пленумах ЦК РКП(б). Решено было образовать комиссию в составе Г.В.Чичерина, Н.Н.Крестинского и Е.А.Преображенского для подготовки проекта развернутой директивы коммунистам Дальнего Востока. Комиссия обсудила доклад Сиббюро ЦК, который сделал И.Н.Смирнов, а также тезисы, от имени Верхнеудинской группы Дальбюро представленные прибывшим в Москву А.М.Краснощековым. За основу проекта решения были приняты предложения А.М.Краснощекова (194).
13  августа подготовленный комиссией проект рассмотрело и утвердило Политбюро ЦК РКП(б). Директивный документ получил название «Краткие тезисы по Дальневосточной республике». В нем определялись форма организации «буферного» государства и основные принципы политики коммунистов в ДВР.
Внешне, по структуре власти, «буфер» должен был стать демократическим государством. Однако, подчеркивалось в тезисах, в действительности «этот характер ее (ДВР) является чисто формальным». В


98
частности, парламентаризм как система организации государственной власти, основанная на принципе разделения властей, не допускался: «Введение парламентского строя в ней не должно быть допущено».
Целесообразным признавалось «применять методы так называемого в Америке и Новой Зеландии комиссионного управления, то есть управления комиссиями, выбираемыми центральными и местными периодически собирающимися съездами» (195). Такими комиссиями в последующей практике государственного строительства ДВР, согласно ее Конституции, стали в центре - правительство республики, на местах - областные управления. Съезды (Народные Собрания) делегировали комиссиям свои законодательные полномочия. Подчеркивалось, что «выбираемые на съездах комиссии формально должны считаться беспартийными, фактически же должны состоять целиком или в подавляющем большинстве из коммунистов» (196).
Хотя в тезисах ничего не говорилось о «четыреххвостке», нет никаких оснований считать, что всеобщее, равное и прямое избирательное право при тайном голосовании не допускалось при выборах съездов. В.И.Ленин, как мы отмечали, ранее уже высказался в пользу «четыреххвостки». Поэтому директива центра, явно подразумевая участие в выборах имущих элементов, содержала специальную оговорку: «Путем ряда мер состав съездов может быть сделан чисто трудовым» (197). Определить содержание этих мер должны были сами дальневосточные большевики.
Формально демократический характер «буфера» подтверждался положением тезисов, касавшимся прежде всего Амурской области, где к тому времени существовала советская власть. Центр не требовал производить здесь немедленных и категоричных перемен: «Имеющаяся там на местах советская власть может в местном масштабе продолжать существовать, не нарушая формального буржуазно-демократического


99
характера республики» (198).
Ведущая политическая роль в дальневосточном «буфере» отводилась коммунистам. Они становились правящей партией. Все без исключения принципиальные и тактические вопросы должны были решаться местными коммунистами непременно с согласия ЦК РКП(б). Для этих целей на Дальнем Востоке создавался единый полномочный орган центра - Дальбюро, который подчинялся теперь непосредственно ЦК, минуя промежуточную инстанцию - Сиббюро ЦК РКП(б). «ЦК руководит политикой ДВР через назначенное из центра Дальбюро из трех лиц, непосредственно подчиняющихся ЦК РКП и Наркоминделу и сносящихся с ними, как и с Наркоминделом, непосредственно... Все существенные вопросы внутренней и все без исключения вопросы внешней политики... решаются с согласия центра», - подчеркивалось в тезисах (199).
В условиях допущения некоторых, пусть и формальных, элементов демократии в государственной системе особенно важное значение приобретал вопрос о закреплении за коммунистами реальных рычагов власти, в первую очередь силовых структур. Указывалось, что Народно- Революционная Армия (НРА) ДВР, хотя законодательно и остается в подчинении правительства республики, но «на деле должна быть одной из армий Советской России. Все сношения ... должны вестись непосредственно из московского центра со штабом главкома НРА... Главком назначается Реввоенсоветом РСФСР и формально утверждается правительством ДВР» (200).
Решение Политбюро ЦК РКП(б) от 13 августа 1920 г. стало программой строительства дальневосточного «буферного» государства. При анализе этой программы нельзя не заметить, что она представляла собой определенную уступку, шаг назад от советовластия в сторону парламентской демократии. Однако это был компромисс лишь по форме и


100
методам проведения коммунистической политики.
Довольно точно и в то же время предельно лаконично на сей счет выразилась китайская англоязычная газета «Пекин Дейли Ньюс»: «В ДВР представлены умеренные методы советской власти. В этом нет жертвы принципами, а только признание фактов и практической целесообразности» (201). Ведь даже по форме организации власти «буфер» не становился чисто парламентарной республикой. Делался лишь шаг к парламентаризму, предусматривавший допущение только отдельных его элементов, сугубо внешних атрибутов народовластия. Таковыми являлись, согласно директиве Москвы, учреждения парламентского типа - съезды. Однако парламентаризм как политический режим, как система власти, основанная на разделении государственных функций и базирующаяся на трех основных принципах, предусматривающих ответственность, подчинение исполнительной власти представительной и контроль законодательного органа над исполнительным, в тезисах отвергался.
Парламент становился институтом с крайне ограниченными полномочиями. Согласно директиве центра, съезды собирались лишь «периодически». Большую часть времени всю полноту власти концентрировали в своих руках так называемые «комиссии». Именно последние соединяли законодательные и исполнительные функции, то есть строились по советскому образцу. Таким образом, система «буферной» власти должна была представлять из себя комбинированный тип, предусматривающий сосуществование и элементов советовластия, и элементов парламентаризма. В данном случае советские элементы очевидно превалировали, ибо «комиссии», воплощавшие советский тип государственности, получали куда большую власть, а парламентские учреждения - съезды - играли роль демократического декорума.
Следует иметь в виду, что предпринятые Москвой уступки в сторону


101
демократизации политического режима на Дальнем Востоке диктовались исключительно внешнеполитическими соображениями. Это был компромисс Советской России с Японией в обмен на согласие последней вести дипломатические переговоры о прекращении интервенции. Отказ от советовластия в чистом виде являлся лишь одним из факторов, хотя, безусловно, и ключевым во взаимоотношениях двух стран. Одними только внутриполитическими уступками невозможно было добиться ухода Японии из края.
Более того, чрезмерные уступки могли сыграть и отрицательную роль, обернуться для Москвы укреплением позиций интервентов и внутренней реакции в крае. Центр учел такую опасность, установив директивой 13 августа границы целесообразного для коммунистов компромисса и считая предполагаемые уступки максимально возможными. «Степень уступчивости японцев зависит не от степени участия и контроля правых, а от общего международного положения, разложения Семенова и приближения зимы. Каждая уступка правым только усиливает надежду на реставрацию», - подчеркивал А.М.Краснощеков, информируя своего единомышленника И.П.Дзевалтовского о позиции центра после своего возвращения из Москвы (202).
Директива Москвы помогла на некоторое время устранить внутренние противоречия в Дальбюро, тем более что Политбюро ЦК на заседании 13 августа почти целиком сменило его состав, оставив одного А.М.Краснощекова (203). Поэтому декларация правительства ДВР от 26 сентября четко формулировала предстоящие после завершения объединения края задачи, полностью соответствовавшие «Кратким тезисам по ДВР»; «Немедленно ... созывается народное Учредительное Собрание, которое выработает основы государственного устройства и Конституции ДВР. Выборы в народное Учредительное Собрание должны быть


102
свободными, всенародными на основании всеобщего, равного, прямого, тайного голосования» (204).
В январе 1921 года непосредственно встал вопрос о созыве Учредительного Собрания. Потребовалось частично скорректировать и расширить программу действий большевистской партии в ДВР, учесть новую внутриполитическую ситуацию в республике, обобщить уже накопленный некоторый практический опыт строительства «буферной» государственности. 4 января 1921 года этот вопрос обсуждался на пленуме ЦК РКП(б) в присутствии приехавшего в Москву с информацией к тому времени уже бывшего члена владивостокской группы Дальбюро П.М.Никифорова.
П.М.Никифоров выступил с докладом об экономическом и политическом положении «буфера». В связи с принятым Дальбюро ЦК РКП(б) в конце 1920 года при отсутствии А.М.Краснощекова решением настаивать перед центром о ликвидации ДВР, пленум утвердил постановление, гласившее: «Признать советизацию ДВР безусловно недопустимой в настоящее время, равно как недопустимыми какие бы то ни было шаги, способные нарушить договор с Японией» (205). Тем самым Москва подтверждала курс на строительство «буферного» государства.
Пленум ЦК 4 января создал комиссию под председательством Г.В.Чичерина, в которую вошел и П.М.Никифоров. Комиссии поручалось выработать новую подробную директиву, взяв за основу уже действующее постановление Политбюро ЦК от 13 августа 1920 г. Проект решения пленум обязал представить на заседание Политбюро в четырехдневный срок (206).
Заключение комиссии было рассмотрено и утверждено 7 января 1921 г. на заседании Политбюро, а затем после внесенных частичных изменений на пленуме ЦК РКП(б) 12 января. Новая директива Москвы дальневосточным коммунистам именовалась «Краткие тезисы о ДВР» (207).


103
В этом документе детализировались задачи и порядок работы представительного органа - Учредительного Собрания. «Учредительное Собрание, созываемое на 25 января 1921 года в Чите, после установления Конституции, выборов центрального правительства и расширенного президиума (так именовалась исполнительная структура - будущий Совет министров ДВР. - А.А.) должно разъехаться и собираться периодически на краткосрочные сессии по мере надобности» (208). Вновь, как и в прежней директиве от 13 августа 1920 г., подчеркивалось, что «введете парламентского строя не должно быть допущено» (209).
Таким образом, налицо полная общность в определении подходов к строительству «буферной» государственности двумя директивными документами, исходящими от ЦК большевистской партии, несмотря на разницу во времени их появления. Помимо уточнения конкретных задач Учредительного Собрания, новым в январских тезисах являлось лишь указание на «краткосрочность» парламентских сессии и необходимость их созыва только «по мере надобности».
Эти дополнения были направлены на ограничение роли и значения институтов парламентской демократии в системе государственной власти «буфера». Тем большими полномочиями наделялся подменявший парламент между его сессиями и построенный по советскому образцу узкоколлегиальный орган - правительство ДВР. При изменении формы власти ее содержание должно было сохраниться неизменным: РКП(б) оставалась безраздельно правящей партией.
Суть предлагаемого Москвой компромисса изложил П.М.Никифоров в докладе на пленуме ЦК РКП(б) 4 января 1921 года: «Внутреннее соотношение сил республики позволяет партии коммунистов осуществить полную диктатуру в области политического строительства... Внешнеполитические условия не позволяют использовать внутреннее


104
соотношение сил для полного формального осуществления политической диктатуры РКП(б) и толкают ее на путь установления политически-формального демократизма. Внешние политические условия, в процессе благоприятного для нас разрешения их, требуют создания соответственной обстановки в форме ... внешних демократических атрибутов... Отсюда необходимость созыва Учредительного Собрания» (210).
§ 4. Читинский компромисс: конференция областных правительств Дальнего Востока и вопрос о конструкции власти в едином дальневосточном «буфере»
Вопрос о руководстве политикой «буфера», форме власти в нем вновь возник на открывшейся в Чите 28 октября 1920 г. объединительной конференции областей, которой предстояло избрать временные, до открытия Учредительного Собрания, органы власти и управления ДВР, определить дальнейшие пути создания государственности в крае. В Чите вновь, хотя уже в более конкретном виде, обозначились различные подходы к пониманию роли и места парламентских институтов в ДВР. партией большевиков, с одной стороны, и социалистическими группировками, с другой.
Дальбюро ЦК РКП(б) разработало детальный план проведения конференции. Он сводился к двум вопросам: избранию временного правительства ДВР и выработке закона о выборах в Учредительное Собрание (211). Семичленное по составу правительство наделялось всей полнотой военной и гражданской власти в крае до выработки Конституции Учредительным Собранием Дальнего Востока. Признавалось важным «решительное отстаивание коалиционного построения правительства ДВР» как необходимое условие признания «буфера» иностранцами и


105
успешного решения других поставленных Москвой задач (212). 3 места из 7 предполагалось оставить за коммунистами, 2 - за сочувствующими РКП(б) беспартийными, 2 отводились представителям социалистических партий (213).
Тем самым соглашение с социалистами заключалось не на принципе паритетного представительства, а «сообразно их политическому весу и значению, а равно и важности подлежащего к назначению государственного места» (214). С самого начала коалиция мыслилась не как соглашение равноправных партнеров, а всего лишь как демократическое прикрытие истинной роли коммунистов в ДВР.
Напало работы конференции прошло без особых проблем. Состав делегатов - 13 коммунистов, 6 беспартийных, 3 меньшевика, 3 эсера и 2 представителя от бурятского населения - давал коммунистам возможность легко провести все предварительно намеченные решения. До прибытия 5 отсутствовавших членов делегации Приморья (2 меньшевика, 2 беспартийных и 1 эсер) конференция обсудила декларативный документ об объединении, предложенный коммунистами от лица Верхнеудинского правительства. Внесенная в его текст меньшевиками поправка о фиксировании точной даты созыва Учредительного Собрания была принята единогласно (215).
В согласованном окончательном тексте декларации говорилось об открытии Учредительного Собрания «примерно через 6-8 недель после опубликования закона о выборах» (216). Этот закон поручалось выработать комиссии, избранной из числа делегатов конференции. В декларации также подчеркивалось, что выборы в Учредительное Собрание будут всеобщими, равными, тайными и прямыми, а в основу организации власти ДВР должны быть положены общепризнанные принципы демократизма. В  качестве временного органа власти декларация


106
предполагала избрать правительство ДВР (217).
Однако после недельного перерыва работы конференции, с приездом в Чипу Владивостокской делегации возникли острые разногласия между коммунистами и социалистическими группировками. Камнем преткновения стал вопрос о временной власти в республике до Учредительного Собрания.
Вначале меньшевики, а затем и эсеры из делегации Приморья заявили, что предложенная РКП(б) схема организации временной власти не дает гарантий демократизма «буферного» государства. В качестве единственно возможной из таких гарантии они полагали необходимым образование в Чите временного органа власти парламентского типа - предпарламента по образцу Временного Народного Собрания Дальнего Востока во Владивостоке. Предполагалось, что предпарламент сосредоточивает всю полноту власти до созыва Учредительного собрания и обеспечивает точное и неуклонное следование декларации об объединении в той ее части, которая касалась сроков и порядка проведения выборов в «буферную» конституанту.
Такого рода переконструирование временной власти, уже намеченной в декларации, создавало тормоз для реализации всего тактического плана РКП(б) в «буфере». В то время, как коммунисты стремились форсировал» избрание центрального правительства, социалистические партии настаивали на предварительном обсуждении принципиальных основ, на которых должно произойти объединение края.
Вопрос о предпарламенте как необходимом условии образования подлинно демократического «буфера» возник задолго до Читинской конференции. Именно такой путь, как мы уже видели, был предложен в Приморье. Через создание законодательного представительного органа социалистические партии пытались провести демократизацию


107
семеновского марионеточного режима в Забайкалье, трансформировав затем Читинское Временное Народное Собрание в предпарламент единого «буферного» государства. В направленном в середине ноября 1920 года письме на имя В.И.Ленина А.М.Краснощеков представлял эту попытку следующим образом: «План их (эсеров и меньшевиков. - А.А) был определенный: организовать законодательное собрание в Чите, наполовину из черносотенцев и кадетов, влить в него представителей из Владивостокского Народного Собрания и представителей всех партий и общественности, объявить этот ублюдок (так в тексте. - А.А.) предпарламентом» (218).
В результате разгрома Семенова силами Народно-Революционной Армии и партизан этот план удалось сорвать. Усилиями коммунистов Читинское Народное Собрание объявило о самороспуске до открытия объединительной конференции областных правительств. Но до самого последнего момента социалисты - депутаты приморского предпарламента настаивали и на демократизации Верхнеудинского «буфера», требуя созыва Народного Собрания в Прибайкалье (219).
Используя свое большинство на Читинской конференции, коммунисты отклонили предложение о создании предпарламента. Тогда социалистические партии поставили положительное разрешение этого вопроса условием своего согласия участвовать во временном правительстве ДВР. Для поиска путей урегулирования возникшего кризиса 8-9 ноября работало межпартийное совещание. Однако стороны остались непоколебимыми в своих позициях. Меньшевики настаивали на конструировании предпарламента из представителей областных Народных Собраний или Народно-революционных комитетов (220). «Органы правительственной власти не гарантируют свободу выборов», - такой аргумент в пользу своего требования выдвигали социалисты (221).


108
С другой стороны коммунисты категорически отказывались даже обсуждать вопрос о предпарламенте на том основании, что выборы в этот орган власти явились бы причиной задержки созыва Учредительного Собрания в намеченный декларацией конференции срок. От имени коммунистической и беспартийной крестьянской фракций председатель Верхнеудинского правительства А.М.Краснощеков заявил, что о создании Временного Народного Собрания ДВР в Чите не может быть и речи (222) В то же время коммунисты постарались всячески преуменьшить значение и важность поднятого оппозицией вопроса, свести его к частности, к простой формальности и все же попытаться договориться.
Компромисса достичь не удалось. При выборах центрального временного правительства социалисты отказались выставить своих кандидатов в этот орган и взять на себя политическую ответственность за его деятельность, воздержавшись от участия в голосовании. В состав «семерки» были избраны только коммунисты и делегаты от формально беспартийных фракций конференции: А.М.Краснощеков (глава правительства), Н.М.Матвеев и П.М.Никифоров - от комфракции, Ф.А.Иванов, К.И.Бреусов, Г.К.Румянцев - от крестьянской фракции; Ф.Д.Кузнецов - от Забайкальских казаков (223). На деле один только Ф.А.Иванов не принадлежал к какой-либо партии, все же остальные члены временного правительства были коммунистами.
Рассмотрев положение, сложившееся в связи с отказом правосоциалистических партий делегировать своих представителей в состав правительства ДВР, Дальбюро ЦК РКП(б) охарактеризовало ситуацию как кризисную, угрожавшую резко осложнить положение «буфера». «Коалиция с правыми опять сорвана. Ими повторилась история мартовского кризиса правительства в Верхнеудинске... Положение остается серьезным, угрожающим, и каждый неверный шаг может


109
оказаться роковым», - сообщал А.М.Краснощеков В.И.Ленину (224).
На заседании 9 ноября 1920 г. Дальбюро ЦК РКП(б) указало, что коммунисты уже пошли на все возможные уступки, а потому новые компромиссы недопустимы. Требование о создании предпарламента было квалифицировано как «малоцелесообразное» и «не оправдывающееся политически даже с точки зрения тех демократических начал, защитниками которых являются эсеры и меньшевики», расценено как попытка срыва переговоров об объединении (225). Комфракция получила указание категорически отвергать идею предпарламента, пусть даже под угрозой отказа социалистов от участия в правительстве. Образование предпарламента, по мнению Дальбюро, «на деле привело бы меньшевиков и эсеров к отказу от государственной работы и к переходу на положение «парламентской оппозиции» (226).
В то же время полностью не исключалась возможность совместной работы с социалистическими группировками в дальнейшем. «Признать необходимым сделать повторную попытку по привлечению правых социалистов к совместной государственной работе на основах принятия определенного политического соглашения», - говорилось в постановлении Дальбюро ЦК РКП(б) от 9 ноября (227).
В этом направлении были предприняты усилия по согласованию программы деятельности временного правительства в рамках межпартийного совещания для того, чтобы снять вопрос о предпарламенте. Коммунисты стремились убедить своих оппонентов в том, что принимаемые правительством меры по подготовке выборов и созыву Учредительного Собрания уже являются достаточным условием для его поддержки и участия в нем социалистов.
15 ноября Дальбюро вернулось к рассмотрению вопроса о соглашении с эсерами и меньшевиками. Вновь повторялись прежние аргументы против


110
создания предпарламента: «Успешный ход правительственной работы зависит в полной мере от устойчивости правительства и его политики, почему внесение изменений в государственный строй ДВР до созыва Учредительного Собрания является нецелесообразным» (228). По- прежнему вполне возможным и необходимым коммунисты считали достижение политического соглашения о совместных действиях и принципах строительства «буферных» органов власти. Не исключалось и образование политической коалиции в исполнительном органе - Совете министров, тем более что ключевые по значению портфели уже были заняты коммунистами, а ряд второстепенных постов все еще оставался вакантным (229).
Однако социалистические партии наотрез отказались идти на уступки и выступать в роли прикрытия власти коммунистов. Тем не менее они не пошли и на открытую конфронтацию с властью. Проходившее с 14 по 22 ноября 1920 года совещание дальневосточных организации РСДРП объявило о поддержке коммунистического правительства ДВР в решении им задач объединения края и созыва Учредительного Собрания, несмотря на расхождения в путях достижения этих задач. «Самое большее, на что мы можем идти при создавшейся грозной обстановке, - это на сложение с себя политической ответственности перед народом за ту рискованную политику, которую ведет власть. Но мешать ей - значило бы невольно облегчать интервентскую работу», - говорилось в итоговом документе совещания (230).
О позиции руководящих центров социалистических партий на Дальнем Востоке в отношении временной «буферной» власти сообщал председатель русско-японской согласительной комиссии Цейтлин в меморандуме, направленном начальнику штаба японских экспедиционных войск в Сибири генералу Такаянаги: «Представители группировок меньшинства не


111
отказываются от занятия деловых должностей (то есть постов, не связанных с какой-либо политической ответственностью партий, к которым эти представители принадлежали. - А.А.) и гарантируют правительству свою поддержку» (231).
Социалисты твердо заверили в поддержке временного правительства постольку и до тех пор, пока действия коммунистов будут соответствовать декларации Читинской конференции, то есть если правительство последовательно пойдет по пути демократизма. Они полагали, что только в одном этом случае может быть найден наиболее безболезненный выход из сложной ситуации, сложившейся в крае, и прежде всего обезврежены экспансионистские притязания Японии.
Разумность этой позиции подтверждает реакция интервентов на итоги Читинской объединительной конференции. «То, что правительство состоит исключительно из коммунистов, доказывает, что у него нет искреннего уважения к воле широких народных масс. Это противоречит красивым словам вашей декларации», - заявил генерал Такаянаги в послании А.М.Краснощекову (232). Пользуясь расколом, Япония решила не признавать временного правительства.
Особой позиции в отношении результатов объединительной конференции придерживались некоторые руководители большевистской организации Приморья. Создание однопартийного коммунистического правительства ДВР означало конец социалистического блока в Народном Собрании во Владивостоке. Сам Приморский предпарламент согласно решению объединительной конференции распускался и вместо него строился областной орган власти. Опасность вмешательства интервентов, которая и прежде была велика, теперь значительно усиливалась.
Учитывая особое положение Приморья, где малейшая тактическая неосторожность со стороны коммунистов могла спровоцировать


112
выступление японцев и белогвардейцев и привести к созданию «черного» «буфера», И.Г.Кушнарев, В.Г.Антонов, Н.Ф.Насимович обратились к Дальбюро ЦК РКП(б) с призывом пойти на уступки ради образования коалиционного центрального временного правительства. Их поддержала часть ответственных работников Владивостокской организации РКП(б). «Тактика Краснощекова, в корне правильная к Амуруи Забайкалью, неверна в отношении к Приморской области, - отмечал И.Г.Кушнарев. - Несмотря на то, что мы против предпарламента, но можно было тактическими шагами не создавать разрыва с эсерами и меньшевиками из- за такого ничтожного вопроса... В этом вопросе необходимо достигнуть компромисса для создания видимости единого социалистического фронта... Необходимо тотчас послать телеграмму в Читу, чтобы достигнуть участия правосоциалистических группировок в работах правительства, по крайней мере до созыва Учредительного Собрания, с указанием необходимости уступок вплоть до согласия на создание предпарламента, ...найти точку соприкосновения с социалистическими партиями» (233).
Образование коалиции в Чите предоставляло коммунистам возможность добиться по крайней мере трех реально ощутимых результатов. Во-первых, Япония если формально и не признавала, то должна была считаться с правительством ДВР и установить с ним контакты. Bp-вторых, необходимость взаимодействия с Читой отвлекала внимание интервентов от Владивостока и делала обстановку в Приморье менее взрывоопасной. Наконец, в-третьих, коалиция в столице ДВР способствовала сохранению социалистического блока в Приморье. Последний становился дополнительным фактором сдерживания агрессивных устремлений Японии.
В этой связи В.Г.Антонов потребовал от Дальбюро ЦК РКП(б) оставить в стороне узкопартийные интересы, диктовавшие борьбу за власть с


113
социалистическими партиями, и принять во внимание в первую очередь интересы национальные - необходимость совместной с эсерами и меньшевиками борьбы за мирный исход интервенции: «Надо действовать не прямо и резко, а осмотрительно. Требование меньшевиков и эсеров о создании предпарламента - во имя скорейшей ликвидации остатков белогвардейщины... Надо добиться единого центрального признанного правительства, а для этого оно должно состоять не только из коммунистов незамаскированных коммунистов) крестьян. Приморская область должна пользоваться, в силу особенностей своего положения, известной автономией, быть нечто вроде временного «буфера» в «буфере»... Учитывая опасность, нельзя резко рубить узел» (234).
Дальбюро ЦК РКП(б) не приняло во внимание призывы к более гибкой и осмотрительной тактике. В итоге, формально объединив области Дальнего Востока в единое «буферное» государство, Читинская конференция не достигла основного результата - ослабить напряженность в крае и приблизить мир. Несмотря на отдельные уступки, в частности, согласие на создание в будущем парламентских структур, такие шаги, как избрание однопартийного коммунистического правительства и отказ от созыва предпарламента лишь испугали иностранцев и усилили их недоверие к ДВР.
Становилось все более очевидным, что «буфер», строящийся для иностранных держав, не достигнет своей цели, если будет представлять у власти одних только коммунистов. Ситуация все настоятельнее требовала от местных большевиков выработки определенной политической линии проведения в жизнь директив центра.


114
Вместо заключения:
Советы или имитация парламентаризма?
Дискуссии дальневосточных коммунистов о форме и содержании политических уступок
С началом практического строительства государственных структур «буфера» в руководстве ДВР вновь усилились колебания и разногласия. Реализация директив центра поставила коммунистов перед необходимостью принимать такие тактические решения, которые просто не моши быть предусмотрены Москвой.
Половинчатость и непоследовательность шагов к уступкам и компромиссам, проявившиеся в позиции коммунистов на Читинской конференции, объяснялись стремлением, с одной стороны, создать единый «буфер» и предотвратить войну с Японией, с другой - при любых условна и политических комбинациях сохранить в возможно полном виде и объеме власть коммунистической партии. «Получается сложная ситуация, - сообщал А.М.Краснощеков В.И.Ленину. - Всякая уступка правым укрепляет позицию, воскрешает надежду Японии. Всякая демонстрация влияния Советской России, коммунистической линии раздражает Японию, развязывает ей руки» (235).
По мере приближения срока выборов в Учредительное Собрание в Дальбюро ЦК РКП(б) все более четко выявлялись два противоположных подхода к вопросу о дальнейших путях строительства «буфера». Насколько далеко должна зайти его внешняя демократизация (а речь шла исключительно о формальной демократии), не приведет ли декоративный демократизм к изменению существа нового государства, да и к определенной трансформации политики РКП(б) в сторону соглашательства и реформизма? Эти вопросы оказались в центре развернувшейся дискуссии.


115
Большинство членов Дальбюро ЦК - М.А.Трилиссер, В.И.Хотимский, М.Э.Дельвиг (возглавил эту группу А.А.Знаменский) выступили решительными противниками закрепления демократических институтов в ДВР. Подчинившись в силу партийной дисциплины решению Москвы не создавать в «буфере» советских форм, они по существу саботировали его выполнение. Полагая, что заложенные в парламентаризме политические и идеологические потенции рано или поздно, но непременно должны проявиться, что приведет к отстранению коммунистов от власти, они предлагали ограничиться простым копированием структур и функций советовластия под демократическими вывесками (236).
Справедливо расценивая «буфер» в качестве уступки внешним силам и в первую очередь Японии, «левые» категорически возражали против каких бы то ни было внутренних компромиссов, настаивали на жесткой линии в отношении социалистических группировок: «Правые социалисты были и будут агентами иностранного капитала, наступающего на Советскую Россию. Запутанные политические условия дали им развернуться» (237).
На ноябрьском (1920 г.) совещании (краевой партконференции) коммунистов такой подход к строительству «буфера» не был поддержан большинством делегатов. Хотя в одной из резолюций и подчеркивалось, что «буфер» «принимается в порядке принудительной необходимости для обороны РСФСР», вопрос о судьбе Учредительного Собрания и работе коммунистов в нем оставался открытым. Предусматривались одновременно две различных возможности. Первая заключалась в продолжении усилий по укреплению ДВР, вторая - в форсировании советизации края и его слиянии с РСФСР путем передачи Учредительным Собранием всей полноты власти Советам (238).
, Но «левые» проигнорировали мнение участников краевой конференции РКП(б) и самостоятельно начали подготовку к советизации. Используя


116
свое большинство в составе Дальбюро и отсутствие А.М.Краснощекова в силу его тяжелой болезни, они поставили перед ЦК РКП(б) вопрос о ликвидации «буфера». Одновременно, не дожидаясь реакции центра, Дальбюро утвердило директиву местным парторганизациям, в которой говорилось: «В ходе борьбы РСФСР Дальний Восток является глубоким тылом, где требуется обеспечение мира и образование прочного заслона. Однако достижение этих целей не может вести к отказу от основных советских начал. Учредительное Собрание в политическом развитии трудового населения Дальнего Востока является пройденной ступенью: иллюзии его пережиты и изжиты в конце 1917 года... Основным содержанием наказа для членов Учредительного Собрания необходимо утвердить объявление неразрывной связи Дальнего Востока с Советской властью, ...объявление в случае необходимости Учредительным Собранием о переходе от демократического к советскому порядку» (239).
20 декабря Дальбюро приняло решение направить докладную записку в ЦК РКП(б) с мотивированным обоснованием взятого курса на советизацию «буфера». В записке говорилось об укреплении внешнеполитического положения Советской России, неспособности ДВР самостоятельно разрешить поставленные перед ней задачи дипломатического характера, закреплении влияния русской буржуазии и интервентов в экономике края. Особо подчеркивалась мысль об опасности допущения демократических государственных институтов: «Демократический состав «буфера» поведет к закреплению Учредительным Собранием всех демократических условностей, образуя в дальнейшем решительное препятствие к советскому порядку (240).
Пленум ЦК РКП(б) 4 января 1921 года, как мы уже отмечали, подтвердил необходимость продолжения строительства ДВР, а немного позднее центр выработал и новую уточненную директиву, предполагавшую


117
при конструировании форм власти использовать элементы парламентаризма. Однако вынужденная проводить в жизнь решение Москвы о «буфере» группа «левых» в Дальбюро (а точнее, его большинство) по существу продолжала прежний курс.
Чтобы не допустить никаких, даже внешних отступлений от советской формы организации власти в ДВР, без которых «буфер» терял всякий смысл, А.А.Знаменский и его единомышленники; попытались провести свою линию на собравшейся в феврале 1921 года 2-й краевой конференции РКП(б). В подготовленных к конференции тезисах «Текущий момент и задачи РКП(б) на Дальнем Востоке» предлагалось, ограничившись созывом Учредительного Собрания, отказаться в дальнейшем от использования представительных учреждений, избранных на основе «четыреххвостки»: «Учредительное Собрание, не имеющее действительного значения для рабоче-крестьянского дела, не обладает положительной ценностью и в международных отношениях. Имеется опасность, что наступающие на Дальний Восток империалисты, и в первую очередь японцы, попытаются использовать правых членов Учредительного Собрания для открытого восстания в целях провозглашения «народной русской власти» на Дальнем Востоке. Отсюда необходимость установления для работ Учредительного Собрания определенных узких рамок. Учредительное Собрание обязано ограничиться решением следующих дел: а) объявлением единства Дальнего Востока; б) указанием, что ДВР создается для России; в) установлением основных положений, как наказов для правительственной работы; г) избранием правительства и д) роспуском Учредительного Собрания с объявлением невозможности и нецелесообразности управления государством через Учредительное Собрание» (241).
2-я дальневосточная партконференция не приняла предложенную


118
«левыми» схему государственного строительства ДВР. В феврале 1921 года ЦК РКП(б) обновил состав Дальбюро, отозвав с Дальнего Востока А.А.Знаменского, В.И.Хотимского и М.А.Трилиссера (242). Только таким путем удалось преодолеть сопротивление противников «буфера» и в дальнейшем проводить более или менее единую тактическую линию.
Более прагматичную позицию по отношению к организации власти в ДВР занимал А.М.Краснощеков. Предложенный им план строительства «буфера» полностью соответствовал директивам Москвы, был реалистичным, гибким и в то же время более логичным. Ориентируя коммунистов на поиск разумного компромисса, этот план открывал возможность для широкого тактического маневра.
По мнению А.М.Краснощекова и его сторонников, демократические структуры не представляли большой опасности до тех пор, пока существовала возможность сохранить реальную власть в «буфере» в руках партии коммунистов. В дискуссии с «левыми» Краснощеков так аргументировал свою позицию относительно возможности ограниченного использования института парламентаризма: «Для них (сторонников советовластия. - А.А.) формула превращается в сущность, они оперируют определенными понятиями. Для нас, диалектиков, постольку все важно, необходимо, поскольку мы данное оружие используем в данное время... Для нас нет принципа: парламент - плох, парламент - хорош. Мы используем его как трибуну при благоприятной политической конъюнктуре и распускаем тогда, когда он нам не нужен» (243).
Итак, в чем же состояло существо предложенного плана, принятого за основу при практической реализации коммунистами идеи «буфера»? Внешне ДВР становилась полностью независимым от Советской России государством и коммунисты должны были тщательно избегать демонстрации какой-либо связи с Москвой. Формальная


119
самостоятельность дальневосточного «буфера» имела политический смысл в том, что, во-первых, РСФСР, прикрываясь «буфером», не шла ни на какие уступки, чем сохраняла свой революционный «имидж» в международном коммунистическом движении. В условиях, когда РКП(б) проводила левацкую военно-коммунистическую линию в ее наиболее цельном виде, указанное обстоятельство приобретало немаловажное значение.
Во-вторых, своей демонстрацией независимости ДВР делала все заключаемые ею договоры и соглашения с иностранными державами необязательными для выполнения в будущем Советской Россией. Тем самым коммунисты получали возможность идти в «буфере» на гораздо более существенные тактические уступки, чем это пока могла себе позволить Москва.
По форме «буфер» становился демократическим государством, что означало отказ от проведения в чистом виде советской системы. Однако демократизм ДВР был управляемым. Опираясь на трудовые слои населения, в первую очередь на рабочий класс, коммунисты предусматривали определенные преимущества в осуществлении прав и интересов трудящихся перед «нетрудовыми» элементами. Но «орабочивая, не надо переходить в осовечивание. Да и само орабочивание надо вести очень осторожно, иначе возникнет недоверие к демократизму и независимости ДВР» (244).
Чтобы не допустить этого недоверия иностранцев к «буферу», важно было найти определенную степень демократизма, более тонко замаскировать все имеющиеся элементы советской системы. «Америка помирится с очень резким (грубым) демократизмом, даже с опенком советского строя, - сообщал товарищ министра иностранных дел ДВР И.Кожевников А.М.Краснощекову в декабре 1920 г., - если этот строй будет: 1) освящен Учредительных Собранием; ...4) если будет установлена твердая власть  с


120
ответственностью министерства перед выборной верховной властью (по типу президентской. - А.А.), а не перед парламентом, то есть по американскому образцу. Япония же не примирится с очень крайним демократизмом, даже и с простой копией Америки... Японии нужно увериться определенно не в демократизме, а в буржуазности демократизма (то есть, иными словами, отстранить от власти коммунистов. - А.А.)... Но если ДВР официально признает Америка, то вслед за ней из конкуренции признает и Япония» (245).
Из этих соображений и был сделан расчет при определении оптимальной конструкции власти «буферного» государства. Коммунисты принимали при этом во внимание не интересы эсеров, меньшевиков или каких-то иных партий и сил внутри ДВР, а ориентировались на признание «буфера» США и другими державами. «Надо нам разбить взгляд на Учредительное Собрание как на парламент, взгляд, которого придерживаются правосоциалистические партии, выдвигая лозунг «Вся власть Учредительному Собранию», - подчеркивал А.М.Краснощеков (246).
Представительные учреждения парламентского типа должны были стать периодически собирающимися на кратковременные сессии органами власти, устанавливающими лишь общие законодательные положения и избирающими исполнительную власть по типу президентской. На весь межсессионный период законодательные полномочия переходили к коллективному президенту. Тем самым последний осуществлял одновременно и исполнительную, и законодательную власть, сосредоточивая в одних руках всю ее полноту. «Постоянный парламент нежелателен, во избежание использования парламента как арены агитации для оппозиции, - отмечал А.М.Краснощеков. - Выдвигаем принцип директории в городском, областном и краевом масштабах на определенные сроки» (247).


121
Для обоснования жизнеспособности такой конструкции власти коммунисты ссылались на опыт работы учреждений земского самоуправления с их управами, а также на внутреннюю организацию «передовых демократических стран, Америку и Новую Зеландию, где пришли к отрицанию парламентаризма вследствие дороговизны этой системы и отсутствия при ее существовании концентрации власти, и переходят к комиссионной форме правления» (248). Перед созываемым Учредительным Собранием ставились три основные задачи: принять отчет временного правительства, выработать Основной Закон - Конституцию ДВР и избрать новое правительство, которому передать всю полноту власти до открытия сессии Народного Собрания (249).
Выборы в представительные органы должны были проводиться по четырехчленной демократической формуле, хотя и с некоторыми изъятиями для «нежелательных» элементов: «Надо сделать видимость самых демократических выборов и доказать свою победу и при этих условиях. ДВР является единственным местом России, где можно провести подобную демонстрацию наших сил» (250). Большинство коммунистов - кандидатов в депутаты Учредительного Собрания включались под видом беспартийных в общекрестьянские списки.
Коммунистическая фракция составлялась из сравнительно небольшой группы руководящих партийных работников, все же остальные коммунисты должны были входить в «беспартийную» крестьянскую фракцию: «Партия не стремится иметь в нем (парламенте. - А.А.) свое формальное большинство, но фактически Учредительное Собрание должно быть наше» (251). Указывалось, что на выборах в Учредительное Собрание армия не будет выделяться в отдельную курию, а должна голосовать вместе со всем населением, «только балансируя неблагоприятные участки» (252).


122
Намеченная А.М.Краснощековым в Дальбюро ЦК РКП(б) и его сторонниками на местах программа действий была принята большинством голосов участников 2-й дальневосточной конференции РКП(б) и реализована на практике. Она соответствовала поставленной ЦК большевиков задаче: при допущении элементов парламентаризма в строительстве «буферной» оболочки сохранить в полном объеме руководящую роль в ДВР в руках коммунистов.


123
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Ленин В.И. Полн.собр.соч. (5-е издание). - Т.35. - С.236.
2. Там же. - С.232.
3. Там же. - Т36. - С. 18.
4. Там же.-С.71-72.
5. Там же. - Т.35. - С. 166.
6. Там же. - Т.34. - С.375.
7. Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923-1927. - М., 1990.-Т.1.-С.131.
8. Ленин В.И. Полн.собр.соч. - Т.36. - С.47.
9. Там же. - С.53-54.
10. Там же. - С.64.
11. Там же. - С.58.
12. Там же. - Т.39. - С.290-291.
13. Там же. - Т.37. - С.29.
14. Там же. - Т.38. - С.72.
15. Там же. - С.89-90,92, 110.
16. Там же. - С.89-90,92, 110.
17. Декларация Политического Центра. Декабрь 1919 г. (типографский текст). - РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.8. - Л.27.
18. Там же.
19. Неправ В.В.Сонин, когда утверждает: «Политцентр, ради сохранения своих позиций, попытался использовать большевистскую политическую идею о «буфере», вступив в переговоры по этому вопросу с РСФСР». - См.: Сонин В.В. Становление ДВР (1920-1922): Дис.... докг. исторических наук. - Владивосток, 1990. - С.23.
Непосредственный участник переговоров с мирной делегацией


124
Политцентра, более того - первое лицо на этих переговорах, имевшее мандат ЦК большевистской партии - председатель Сибревкома И.Н.Смирнов свидетельствует обратное: «Идея создания «буфера» между Советской Россией и Японией вышла от Политцентра и была принята нами...». - См.: Смирнов И.Н. От колчаковщины к Советам // Сибирские огни (Новосибирск). - 1927, сентябрь-октябрь. - № 5. - С. 138.
20. Декларация Политцентра. Декабрь 1919 г. - РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1- Д.8.-Л.27.
21. ЦДНИИО. - Ф.300. - Оп.1. - Д.730. - Л.ЗЗ.
22. РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.8. - Л.27.
23. Стенограмма первого заседания Временного Совета Сибирского Народного Управления. Иркутск, 12 января 1920 года. - ЦДНИИО. - Ф.300. - Оп.1.-Д.873.-Л.8об.
24. Извещение ЦК ПСР от 28 января 1920 г. (подлинник). - РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.23. - Л.35об.
25. Объединенное заседание мирной делегации Политцентра с представителями РВС 5-й Армии и Сибревкома 19 января 1920 г., Томск (подлинник). - ЦДНИИО. - Ф.300. - Оп.1. - Д.875. - Л.5.
26. И.Н.Смирнов и большинство исследователей истории Политцентра считают намерение этого режима направить свои усилия на борьбу с остатками колчаковщины и дальневосточной реакцией, а также с японскими интервентами не более чем пропагандистской уловкой. «Буфер», утверждают они, был нужен Политцентру лишь как база для наступления на Советскую Россию. - См.: Смирнов И.Н. Указ. соч. - С. 138; Авдеева НА. Дальневосточная народная республика (1920-1922 гг.). - Хабаровск, 1957. - С.12: Папин Л.М. Крах колчаковщины и образование ДВР. - М., 1957. - С.94, 96; и другие работы.
27. Известия Информбюро Политцентра. - 1920. - 5 января. - № 2.


125
ЦДНИИО. - Ф.300. - Оп.1. - Д.730. - Л.19; ГАИО. - Ф.Р-4. - Оп.1. - Д.5. - Л.25; См. также: Парфенов П. Последние дни правительства Колчака // Сибирские Огни (Новосибирск). - 1927. - № 5. - С.113.
28. Положение о Временном Совете Сибирского Народного Управления от 3 января 1920 г. - ЦДНИИО. - Ф.300. - Оп.1. - Д.730. - Л.28.
29. В.В.Сонин без какой-либо аргументации утверждает обратное: «Политцентр создал буржуазный по составу Совет Народного Управления». - См.: Сонин В.В. Становление ДВР (1920-1922): Дис. ...докг. исторических наук. - Владивосток, 1990. - С.23.
Персональный состав Временного Совета Сибирского Народного Управления см.: РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.8. - Л.Збоб.
30. Положение о Временном Совете Сибирского Народного Управления. ЦДНИИО. - Ф.300. - Оп.1. - Д.730. - Л.2 8; См. также: Бюллетень Информбюро Политцентра. Иркутск. - 1920, 9 января. - № 5. - РЦХИДНИ. -Ф.274.-Оп.1.-Д.8.-Л.34.
31. Стенограмма первого заседания Временного Совета Сибирского Народного Управления от 12 января 1920 г. - ЦДНИИО. - Ф.300. - Оп.1. - Д.873.-Л.13об.
32. Постановление Временного Совета Сибирского Народного Управления. - ЦДНИИО. - Ф.300. - Оп.1. - Д.873. -Л.1.
Отступлением от принципа разделения властей являлась и допускаемая законодателем возможность совмещения должностей в Совете управляющих ведомствами (Политцентре) с ролью членов Временного Совета Сибирского Народного Управления. - См.: Протокол третьего заседания Временного Совета Сибирского Народного Управления от 16 января 1920 г. - ЦДНИИО. - Ф.300. - Оп.1. - Д.873. - Л. 19об.
33. Манифест Политцентра. - ГАИО. - Ф.Р-4. - On. 1. - Д. 1. - Л.1.
Выборы местных органов власти предполагалось осуществить на


126
основе избирательных законов, принятых Временным правительством Российской республики в 1917 г.
34. Там же.
35. В информации, направленной в Москву в начале февраля 1920 г. Владивостокским комитетом РКП(б), отмечался факт «большого сдвига мелкобуржуазных и буржуазных групп, приведший их, за исключением численно ничтожной кучки верных Семенову и Калмыкову офицерства и спекулянтов, в сторону активного выступления против интервентов». -
РЦХИДНИ. - Ф.17. - Оп.12. - Д.161. -Л.52об.
36. Сводка осведотдела ГПО ДВР от 21 января 1921 г. - РЦХИДНИ. - Ф.372.-Оп.1.-Д.13.-Л.30.
37. Там же.
38. Информация МИД ДВР в ЦК РКП(б) от 2 декабря 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.17. - Оп.65. - Д.262. - Лл.63-64; ГАНО. - Ф.Р-1. - Оп.2а. - Д.9. - Л.33об.
39. Бюллетень японского осведомительного бюро от 29 октября 1920 г. Заявление полковника Исоме. - АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 14. - Д.25. - Л.118; Д.26. - Лл.47-48.
40. Протокол переговоров представителя Полигцентра Е.Е.Колосова и генерала Зиневича с представителями Советской России об условиях сдачи Красноярска от 2-3 января 1920 - РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.8. - Лл.127-127об; См. также: Народный голос (Красноярск). - 1920, 4 января. - № 3 (8).
41. Там же.
42. Там же.
43. Там же.
44. РЦХИДНИ. - Ф.17. - Оп.12. - Д.498. - Л.40.
45. Протокол заседания Полигцентра от 7 января 1920 г. - ГАИО. - Ф.Р-4. - Оп.1.-Д.25.-Л.10.


127
46. Там же; См. также: Ширямов А.А. Борьба с колчаковщиной //Последние дни колчаковщины. - М.-Л., 1926. - С.30; Парфенов П. Последние дни правительства Колчака // Сибирские огни (Новосибирск). - 1927, сентябрь-октябрь. - № 5. - С. 114; Смирнов И.Н. От колчаковщины к Советам // Сибирские огни (Новосибирск). - 1927, сентябрь-октябрь. -№ 5. - С. 137-138.
47. Протокол объединенного заседания мирной делегации Политцентра с представителями РВС 5-й Армии и Сибревкома от 19-20 января 1920 г. в Томске (подлинник). - ЦДНИИО. - Ф.300. - Оп.1. - Д.875. - Л.7.
48. Там же. - Л.7об.
49. Там же. - Лл.8-8об.
50. Там же. - Лл.9-9об.
51. Там же. - Л.9об.
В коллективной монографии «Героические годы борьбы и побед», вышедшей в 1968 г., приводится текст любопытного документа. Речь идет о телеграмме И.Н.Смирнова, отправленной им 20 января 1920 г. В.И.Ленину с информацией о результатах томских переговоров. К телеграмме приложено решение Реввоенсовета 5-й Армии по итогам переговоров с мирной делегацией Политцентра. Последняя часть документа интересна тем, что ее содержание полностью противоречит смыслу достигнутых в Томске договоренностей. В самом деле: Реввоенсовет принимает решение признать государство-«буфер» от Иркутска до Владивостока; затем, после эвакуации интервентов за Байкал, предполагает в согласии с иркутскими коммунистами захватить город и вытеснить Политцентр в Читу; считает закрепление «фиктивного» иркутского «буфера» «больше чем на 4 недели едва ли возможным». - Героические годы борьбы и побед. Дальний Восток в огне гражданской войны. - М., 1968. - С.175-176.


128
Из всех приведенный выше положений лишь последнее вполне соответствует духу принятых в Томске решений. Утверждение же о якобы сделанном Реввоенсоветом признании постоянной «буферной» государственной единицы от Читы до Владивостока после ликвидации иркутского «буфера» выглядит совершенно неправдоподобным. В Томске сибирские большевики ставили вопрос как раз наоборот. Именно в силу непризнания сколько-нибудь «перманентного» «буфера» они  уклонились от обсуждения его внутренних политических структур.
Автору не удалось обнаружить этот документ в фондах РЦХИДНИ, где он, согласно выходным данным монографии «Героические годы борьбы и побед», должен находиться. Думается, что вопрос о действительном содержании прилагаемого к телеграмме И.Н.Смирнова решения РВС 5-й Армии по итогам томских переговоров требует уточнения, возможного лишь после обнаружения самого документа и его источниковедческого анализа.
52. Акт о передаче власти ВРК от 22 января 1920 г. - ГАИО. - Ф.Р-4. - Оп.1. - Д.25. - Лл.52-53, 42-46; См. также: Декларация Временного Совета Сибирского Народного Управления по вопросу о передаче власти ВРК.  -
ЦДНИИО. - Ф.300. - Оп.1. - Д.873. - Лл.21-22об
53. Протокол заседания мирной делегации Политцентра с представителями Сибревкома и РВС 5-й Армии в Красноярске от 24 января 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.8. - Лл.50-50об.
54. Там же. - Лл.51-51об.
55. Там же. - Лл.52-52об., 58.
56. Там же. - Л.51.
57. Там же. - Лл.52об.-53.
58. АДНИ ГАЧО. - Ф.4307. - Оп.2. - Д.904. - Л.14.
59. Там же. - Л.12.


129
60. Протокол объединенного заседания краевых комитетов ПСР и РСДРП с представителями РКП(б) председателем Сибревкома И.Н.Смирновым и уполномоченным Сибревкома А.М.Краснощековым от 24 феврале 1920 г. в Иркутске. - РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.8. - Лл.6З-6Зоб.
61. Там же. - Л.63.
62. Там же. - Л.64об.
63. Протокол объединенного заседания краевых комитетов ПСР и РСДРП с представителями РКП(б) от 25 февраля 1920 г в Иркутске. - АДОПОД ГАНО. - Ф.5. - Оп.2. - Д.1384. - Лл.8-11об.
64. РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.8. - Л.64об.
65. АДОПОД ГАНО. - Ф.5. - Оп.2. - Д.1384. - Л.11.
66. Там же. - Лл.11-11об.
67. РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.8. - Л.65об.
68. Призывая «третью силу» - демократию к непримиримой борьбе на два фронта, против всякой диктатуры, эсеры в то же время предполагали использовать политические формы трудовластия - Советы - в качестве переходной ступени к народовластию. В резолюции «Об отношении к большевистской власти», принятой IX Советом ПСР в июне1919 г., подчеркивалось, что партия «будет вести борьбу за демократизацию Советов, то есть за всяческое расширение и уравнение избирательного права в Советы, за упорядочение самих выборов, за свободу агитации, а также за уничтожение в них большевистской диктатуры и бюрократии». - РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.23. - Л.29.
Советы таким путем должны были постепенно трансформироваться в органы парламентского типа.
69. АДОПОД ГАНО. - Ф.5. - Оп.4, - Д.673. - Л.22.
70. Также см.: Протокол заседания Иркутской городской Думы от 10 января 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.8. - Лл.36-36об.; Бюллетень


130
Информбюро Политцентра (Иркутск). - 1920, 11 января. - № 7.
71. РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.7. - Лл.31 об., 33-33об., 35-36.
В извещении ЦК ПСР от 28 января, направленном партийным организациям на места, отмечалось, что «образование в Восточной Сибири государства-«буфера» с правительством, опирающимся на народовластие, в наибольшей степени обеспечивает скорейшее освобождение Сибири как от японской, так и от всякой иной иноземной оккупации». Основным фронтом новой государственности должен являться, указывалось в извещении, «фронт ее против разбитой, но еще не добитой контрреволюции и союзных с нею внешних империалистических хищников». - Там же. - Лл.35-35об.
72. Там же.
73. Информация председателя дальневосточного комитета РКП(б) И.Г.Кушнарева в ЦК РКП(б) и СНК о положении во Владивостоке после антиколчаковского переворота (дата не указана, подлинник). - РЦХИДНИ. - Ф.17. - Оп.12. - Д.161. - Л.51об.
74. Тезисы Всесибирского краевого комитета ПСР «Основные положения по вопросу об образовании «буферного» государства в Восточной Сибири» (март 1920 г., Иркутск). - ЦГА ДВ. - Ф.Р-4676. - Оп.1. - Д.9. - Л.597; ЦДНИИО. - Ф.300. - Оп.1. - Д.930. - Лл.1-1об.
75. Резолюция ЦК ПСР по сибирским вопросам от 6 апреля 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.7. - Л.43об.
76. Заявление членов президиума временной земской власти Прибайкалья меньшевика И.Пятидесятникова и эсера А.Мехоношина в президиум власти. - АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 10. - Д.З. - Лл.106-107.
77. РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.8. - Л.73.
78. Протокол беседы В.М.Чернова с членами английской Делегации социалистов от 23 июня 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.1. - Л.65.


131
79. Как подчеркивалось в резолюции Всероссийского совещания РСДРП, проходившего с 4 по 10 апреля 1920 г., «отрицание за трудящимися классами (не только пролетариатом. - А.А.) права на такое ограничение и апелляция к абсолютным демократическим идеалам не выдерживает критики». - См.: Резолюция Всероссийского совещания РСДРП 4-10 апреля 1920 г. «Диктатура и демократия». - РЦХИДНИ. - Ф.275. - Оп.1. - Д.73.-Л.7.
80. Теоретическое обоснование подхода социал-демократов к проблеме соотношения пролетарской диктатуры и народовластия было дано в документах апрельского (1920 г.) Всероссийского совещания РСДРП.
Исходя из неразвитости социально-экономических предпосылок для коренных социалистических преобразований в стране и недостаточного субъективного восприятия идеи социализма самими трудящимися, в первую очередь российским крестьянством, меньшевики увязывали исторически и логически неизбежные меры «законной» революционной самообороны в виде ограничения или лишения гражданских политических прав непроизводительных групп населения страны со слабостью самой классовой пролетарской диктатуры. Поэтому, считали они, рабочий класс и социал-демократия как его политический авангард должны отказаться от форсирования процесса социализации, проводить разрушение старых и строительство новых социальных форм с возможно большей осторожностью и постепенностью. Только такие меры, по мнению меньшевиков, могли гарантировать укрепление диктатуры пролетариата, а также предотвратить реальную опасность вырождения этой диктатуры в «диктатуру убывающего меньшинства». Лишь отказ от соблазна радикализма в ходе социалистических преобразований устранял возможность раскола рабочего класса, избавлял пролетариат от необходимости прибегать к рискованным исключительным мерам по


132
отношению к эксплуататорам. Наконец, умеренность процесса преобразований в стране могла и должна была способствовать изживанию гражданской войны и интервенции, установлению внутреннего мира. - ЦДНИИО. - Ф.300. - On 1 - Д.859 - Л.7.
81. РЦХИДНИ. - Ф.275. - Оп.1. - Д.73. -Лл.9-10.
82. Там же. - Лл.8-9.
83. Там же. - Лл.9-10.
84. Там же. - Л.9.
85. Там же. - Л.10.
86. Там же. - Л.6.
Выступая против вооруженной борьбы с Советской Россией и большевистским режимом, меньшевики полагали возможным изживание большевизма изнутри, путем организации масс. Они считали, что сами трудящиеся через свои профессиональные союзы и политические партии смогут установить подлинную рабочую демократию, действительную диктатуру пролетариата. С этой целью социал-демократическая программа в политической части была направлена на демократизацию существующих институтов - Советов.
В обращении ЦК РСДРП от 12 июля 1919 г. ко всем рабочим и работницам России под названием «Что делать?» предлагались необходимые, конкретные меры. Они включали расширение избирательного права в Советы для всех без исключения трудящихся, обеспечение тайны голосования и свободы предвыборной агитации, периодические перевыборы Советов и их исполкомов в точно оговоренные законом сроки, лишение Советов права по политическим мотивам исключать из своего состава отдельных депутатов или целые их группы.
Предусматривалось восстановление нормальной деятельности ЦИК Советов как высшего законодательного органа и лишение СНК права


133
вводить в действие какие бы то ни бы законодательные акты без предварительного обсуждения и принятия их ЦИКом. Советы сверху донизу должны были стать постоянно действующими и возможно теснее связанными с массами. За их работой устанавливался народный контроль.
Предусматривалось широкое развитие самоуправления трудящихся на местах путем создания соответствующих институтов. Все партийные учреждения и ячейки лишались каких бы то ни было властных полномочии. Вводилась выборность всех судебных органов самими трудящимися, отменялась смертная казнь и ликвидировались любые независимые от суда органы следствия и расправы, в том числе ЧК. Восстанавливались широкие демократические свободы для всех политических партий и союзов трудящихся. - РЦХИДНИ. - Ф. 275. - Оп.1. - Д.63.-Лл.7-7об.
87. 25 октября 1922 г. Бюро ЦК РСДРП постановило распустить все существующие партийные организации и создать новые нелегальные структуры. Находящийся под идейным руководством Ю.О.Мартова «Социалистический вестник» был объявлен центральным органом партии. - РЦХИДНИ. - Ф.275. - Оп.1. - Д.84. - Л.25.
Если «старая платформа» 1918-1921 гг. ориентировала партию на создание единого коммунистического и социалистического революционного фронта, то «новая платформа» Мартова видела основную политическую задачу РСДРП «в борьбе всеми средствами организованного массового движения за переход к нормальному режиму демократической республики». - См.: Выписки П.М.Никифорова из письма члена Дальцентра РСДРП Я.Я.Петровича в газету «Дальневосточный путь», ЦК РСДРП и «Социалистический вестник». - РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.67. - Лл.ЗЗ, 39.
88. «Незнакомство с общей политикой Советской России делало


134
необычайно трудным правильное определение тактики организации», - отмечалось в информации, направленной дальневосточным комитетом РКП(б) во Владивостоке вместе с его председателем И.Г.Кушнаревым в Иркутск в феврале 1920 г. - РЦХИДНИ. -Ф.17. -Оп.12. - Д.161. - Л.57.
89. Доклад В.Д.Виленского о тактике коммунистов во Временном Народном Собрании на собрании ответственных работников Владивостокской городской парторганизации 16 июня 1920 г. РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.80. -Л. 136; АДОППД ГАПК. - Ф.З. - Оп.1. - Д.2. - Л.2.
90. Сонин В.В. Становление ДВР (1920-1922): Дис. .. докт. исторических наук. - Владивосток, 1990. - С.24.
91. Рукопись книги П.М.Никифорова «Записки премьера ДВР», 1962 г. - РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.116. - Лл.174-176.
92. Там же. - Лл. 182-183; См. также: Информация дальневосточного комитета РКП(б) во Владивостоке о положении в Приморье после антиколчаковского переворота, направленная в ЦК РКП(б). - РЦХИДНИ. - Ф.17. - Оп 12. - Д 161. : Л.56об.
93. В научной литературе делались попытки определиться с политической ситуацией, сложившейся в Приморье после ликвидации колчаковского режима, дать ей те или иные оценки. П.М.Никифоров охарактеризовал ее в свое время как первый этап создания единого национального фронта против интервентов. - См.: Рукопись книги П.М.Никифорова «Записки премьера. ДВР», 1962 г. РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.116. - Л.179; См. также: Тексты очерка П.М.Никифорова «Победа ленинской политики в борьбе с интервенцией на Дальнем Востоке», 1957 г. - РЦХИДНИ. - Ф.144. - On. 1. - Д.91. - Л.7 и другие его работы.
В.В.Сонин считает, что в Приморье, как и в России в феврале 1917 года, создалось двоевластие при одновременном существовании буржуазных


135
органов власти и Советов. - См.: Сонин В.В. Становление ДВР (1920- 1922): Дис. ...докт. исторических наук. - Владивосток, 1990. - С.25.
Если первая точка зрения страдает категоричностью, вторая содержит фактические неточности. В действительности Временное правительство - Приморская областная земская управа - был не буржуазным по составу, а социалистическим органом. Что же касается Советов, то они были созданы в Приморье не сразу, а только в середине марта 1920 г., да и то лишь на местах.
Думается, целесообразнее подходить к определению политического положения в Приморье более осторожно. Хотя интересы различных политических сил в этот момент действительно совпали, это совпадение отнюдь не означало, что они отказались от реализации своих устремлений в обозримой перспективе, в том числе с использованием внешнеполитического фактора. Так в дальнейшем и случилось. Серединные группировки надеялись на сохранение и укрепление демократических структур - земств, в то время как большевики, с одной стороны, и цензовые группы, с другой, мыслили земства лишь как временную переходную политическую конструкцию.
94. Беликова Л.И. Применение ленинской тактики компромиссов и соглашений в Приморье // В.И.Ленин и Дальневосточная республика. - Владивосток, 1985. - С.74-75.
95. Борьба за власть Советов в Приморье (1917-1922). Сборник документов. - Владивосток, 1955. - С.446.
96. РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.20. - Л.64.
97. Ряд постов в образованном в середине мая 1920 г. кабинете заняли социалисты. Ведомства финансов, продовольствия и снабжения, а также должность управляющего делами отводились меньшевикам. Министром внутренних дел стал эсер А.Н.Кругликов. Народный социалист возглавил


136
ведомство юстиции. Бывший член сибирской Директории беспартийный генерал В.Г.Болдырев получил пост управляющего военно-морскими делами. Наконец, в министерстве иностранных дел остался его прежний фактический руководитель - председатель Временного правительства Приморья эсер А.С.Медведев. Совмещение этих двух ключевых постов в одном лице преследовало цель повысить роль и авторитет власти в условиях продолжавшейся японской интервенции.
Коммунисты отошли от своей прежней позиции неучастия во власти, возглавив в Совете управляющих ведомства промышленности, путей сообщения, госконтроля. Управляющим ведомством труда и одновременно главой кабинета стал коммунист П.М.Никифоров. Таким образом, фактическое руководство работой органа исполнительной власти большевики сохраняли за собой. - См.: Протокол заседания Владивостокской группы Дальбюро РКП(б) от 11 мая 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.12. - Л.З; См. также: Телеграмма В.Д.Виленского в Москву, Иркутск, Верхнеудинск от 21 мая 1920 г. - АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 13. - Д.20. - Л.49; См. также: Рукопись книги П.М.Никифорова «Записки премьера ДВР», 1962 г. - РЦХИДНИ. -Ф.144.- Оп1.-Д.116.-Л.222.
98. Доклад о техническом межпартийном совещании во Владивостокской группе Дальбюро РКП(б) 11 мая 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.12. - Лл.4-4об.
99. Информация о политической линии Владивостокской группы Дальбюро РКП(б) в 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.40. - Л.38об.; См. также: Доклад председателя Дальбюро РКП(б) П.М.Никифорова на собрании ответственных работников Владивостокской парторганизации 7 августа 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.8. - Лл.2об.-3.
100 РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.2 0. - Лл.67-68.


137
Такая позиция была поддержана и некоторыми другими руководящими большевистскими работниками Приморья. «Мы не достигли достаточно выпуклых результатов, которые оправдали бы наш собственный путь, - заявила на конференций М.В.Васильева-Власова. - ...Мы подошли к грани, дальше которой идти некуда. Придется пересмотреть, возможно, изменить нашу позицию». - Там же. - Л.68.
На заседании Владивостокской городской партконференции большевиков 17 августа М.И.Губельман вновь настаивал на немедленном изменении тактики: «Резко оборвать всю политику, уйти в подполье, а там - будь что будет». - АДОППД ГАПК. - Ф.З. - On. 1. - Д. 1. - Лл.72, 74.
101. РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.20. - Л.68.
102. Протоколы заседаний Приморского обкома РКП(б) от 16 й 24 августа 1920 г. - ГАПК. - Ф.685. - Оп.1. - Д.2. - Лл.27, 30; См. также: Протокол заседания общегородской конференции РКП(б) Владивостока от 17 августа 1920 г. - АДОППД ГАПК. - Ф.З. - Оп.1. - Д.1. - Лл.71,74.
103. Сонин В.В. Становление ДВР (1920-1922): Дис. ...докт. исторических наук. - Владивосток, 1990. - С.ЗО.
104. Положение о выборах во Временное Народное Собрание Дальнего Востока. - АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 10. - Д.2. - Лл.23-23об.; ЦТ А ДВ. - Ф.Р-4690. - Оп.1. - Д.12. - Л.47; Земская жизнь Приморья (Владивосток). - 1920. - № 9-10.-С.10.
105. Там же.
106. Сонин В.В. Становление ДВР (1920-1922): Дис. ...докт. исторических наук. - Владивосток, 1990. - С.ЗО.
107. Там же.
108. Там же.
109. В случае осуществления куриального способа представительства от сельского населения избрание депутатов Народного Собрания


138
производилось волостными земскими собраниями или заменяющими их волостными и станичными органами самоуправления. При этом норма представительства не была пропорциональной, ибо не учитывала различия в числе избирателей каждой волости. - См.: Положение о выборах во Временное Народное Собрание Дальнего Востока от 25 мая 1920 г. - АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 10. - Д.2. - Лл.23-24; ЦГА ДВ. - Ф.Р-4690. - Оп.1. - Д.12. - Лл.47-49.
110. Там же.
111. Там же.
112. Беликова Л.И. Применение ленинской тактики компромиссов и соглашений в Приморье // В.И.Ленин и Дальневосточная республика. - Владивосток, 1985. - С.78.
113. Постановление Временного правительства Дальнего Востока - Приморской земской управы от 2 5 мая 1920 г. - АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 10. - Д.2. - Лл.14, 23; Земская жизнь Приморья (Владивосток). - 1920. - № 9-10. - С.8-9.
114. РЦХИДНИ. - Ф.17. - Оп.12. - Д.160. - Л.52.
115. Там же. Л.53; См. также: АДОППД ГАПК. - Ф.З. - Оп.1. - Д.1. - Лл.27об.-28.
116. Там же.
117. Там же. ;
118. Мысль (Владивосток). - 1920, 7 июня. - № 2.
Ряд исследователей ошибочно указывают, что в социалистическом блоке участвовали все серединные группировки, том числе и ПСР. - См.: Беликова Л.И. Применение ленинской тактики компромиссов и соглашений в Приморье // В.И.Ленин и Дальневосточная республика. - Владивосток, 1985. - С.79; Сонин В.В. Становление ДВР (1920-1922): Дис. ... докт. исторических наук. - Владивосток, 1990. - С.32, 34.


139
119. Рабочее знамя (Никольск-Уссурийск). - 1920» 16 июня. -№ 45.
120. Варианты книги П.М.Никифорова «История гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке»» подготовленные в 60-е - начале 70-х годов. - РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.102. - Л. 158.
Следует отметить разночтения в данных о партийной и групповой принадлежности депутатов предпарламента. Так» Ю.Н.Гавло, ссылаясь на протокол первого заседания Временного Народного Собрания Дальнего Востока от 20 июня 1920 г.» не указывает представительство от  фракции кадетов, одновременно завышая число депутатов от фракций социалистических партий до 20. - См.: Гавло Ю.Н. Государственный строй ДВР. - Томск, 1978. - С.24.
Почти аналогичные данные приводит и Л.И.Беликова. - См.: Беликова Л.И. Применение ленинской тактики компромиссов и соглашений в Приморье // В.И.Ленин и Дальневосточная республика. - Владивосток, 1985. - С.79.
В.В.Сонин не включает в приводимый им состав Народного Собрания фракции меньшевиков и народных социалистов. - См.: Cонин В.В- Становление ДВР (1920-1922): Дис. докт. исторических наук. - Владивосток, 1990. - С.42.
121. Мысль (Владивосток). - 1920, 7 июня. - № 2.
122. Там же.
123. Положение о Временном Народном Собрании Дальнего Востока (утверждено постановлением Временного правительства Дальнего Востока - Приморской земской управы от 7 июня 1920 г.). - АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 10. - Д. 2. - Лл.29-30; Земская жизнь Приморья. - 1920. - № 11-12. - С.9-11; Воля (Владивосток). - 1920, 8 июня. - № 41.
124. Там же.
125. Там же.


140
126. Важно отметить, что с появлением предпарламента Временное правительство Дальнего Востока - Приморская земская управа - не было даже переизбрано. Оно просуществовало в прежнем составе до завершения объединения областей в единое «буферное» государство.
Автор располагает данными, согласно которым Советом управляющих ведомствами по согласованию с Временным правительством был разработан законопроект об организации верховной власти в лице Временного правительства, которое должно было заменить существующее. Законопроект был внесен во Временное Народное Собрание. Он предусматривал прямые выборы Временного правительства самим населением на основе четырехчленной демократической формулы. Избранные в состав Временного правительства 5 его членов из своей среды выдвигали председателя. Звания членов Временного правительства и депутатов Временного Народного Собрания объявлялись несовместимыми. Впредь до прямых выборов нового правительства вместо выбывших членов Приморской земской управы предпарламент мог сам доизбрать новых членов Временного правительства. Срок полномочии избираемого всеобщим голосованием правительства определялся проектом в один год. Впредь до выборов действовало существующее земское Временное правительство.
Вопрос о судьбе представленного во Временное Народное Собрание законопроекта о Временном правительстве автором не выяснен. Известно лишь, что прямые всеобщие выборы нового состава Временного правительства на практике проведены не были. - АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 10. - Д.2. - Лл.32-32об.; Земская жизнь Приморья. - 1920. - № 15-16.-С.7-8.
127. Положение о Временном Народном Собрании Дальнего Востока. - АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 10. - Д.2. - Лл.29-30; Земская жизнь


141
Приморья. - 1920. - № 11-12,- С.9-11; Воля (Владивосток). -1920,8 июня -№ 41.
128. Там же.
129. Там же.
130. Там же.
131. Письмо Г.К.Румянцева в Дальбюро ЦК РКП(б) от 21 января 1921 г. - РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.103. - Лл.1-2.
132. РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.80. - Лл.139-140.
133. АДОППД ГАПК. - Ф.З. - Оп.1. - Д.1. - Лл.31-32; Д.2. - Л.7.
134. Рабочее знамя (Никольск-Уссурийск). -1920,20 июня. - № 49.
135. Там же. - 1920,17 июня. - № 46.
136. АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 10. - Д.2. - Л.31.
137. Рабочее знамя (Никольск-Уссурийск). -1920,18 июля. - № 72.
138. Декларация социалистического блока, принятая на заседании Временного Народного Собрания Дальнего Востока 25 июня 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.12. - Лл.26-27об.; Д.158. - Лл.14-15об.;ЦГА ДВ. - Ф.Р-4690. - Оп.1. - Д12. - Лл.55-58; АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 10. - Д.2. - Лл.35-35об.
139. Там же.
140. Там же.
141. Там же.
142. РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д. 12. -Л.27об.; Д.158. -Л.15об.
143. Рабочее знамя (Никольск-Уссурийск). - 1920,7 июля. - № 63.
144. РЦХИДНИ. - Ф.372. - Oh. 1. - Д. 12. - Л. 13.
145. Рукопись книги П.М.Никифорова «Записки премьера ДВР», 1962 г. - РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.116. - Л.224.
146. Там же. - Л.241; АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 10. - Д.2. - Л.31 об.


142
В состав Совета управляющих ведомствами вошли три представителя торгово-промышленной буржуазии: И.И.Циммерман (управляющий финансами), Б.Ю.Бринер (ведомство промышленности и торговли), В.Я.Исакович (госконтроль), а также представитель кадетов В.А.Виноградов в (управляющий иностранными делами). Коммунисты заняли только два министерских поста: путей сообщения (И.Г.Кушнарев) и труда (П.М.Никифоров). Беспартийный генерал В.Г.Болдырев, как и в прежнем кабинете, оставался управляющим военно-морскими делами. Остальные министерские посты заняли представители партий меньшевиков и народных социалистов. - АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 10. - Д.2. - Л.31об.; Гавло Ю.Н. Государственный строй ДВР. - Томск, 1978. - С.25.
147. Рукопись книги П.М.Никифорова «Записки премьера ДВР», 1962 г. - РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.116. - Лл.242-243.
148. Сонин В.В. Становление ДВР (1920-1922): Дис. ...докт. исторических наук. - Владивосток, 1990. - С.44.
149. Там же.
150. По настоянию буржуазных и социалистических группировок приморские коммунисты были вынуждены согласиться на диалог с Читой. О позиции и соображениях РКП(б) в отношении этих контактов говорил П.М.Никифоров на собрании ответственных работников Владивостокской парторганизации 7 августа 1920 г.: «С читинцами нами переговоры велись и ведутся в одной плоскости - это в направлении создания общественного органа, с которым мы могли бы говорить, и удалении Семенова от власти... Читинская делегация соглашается на легализацию в Чите всех партий, на созыв Народного Собрания без ограничения каких-либо политических групп и партий с тем, что этому Собранию Семеновым особым актом будет передана власть.


143
Мы знаем, что семёновцы идут на это в крайности, так как параллельно они зондируют почву здесь для своей опоры, и пытаются вести соответствующую работу среди казачества... Вся наша работа в отношении Читы имеет одну цель - пробить «пробку» и добиться ухода Семенова теми или иными путями. Это путь для нас к объединению Дальнего Востока и к органическому слиянию с Верхнеудинском». - АДОППД ГАПК. - Ф.З. - Оп.1.-Д.2.-Л.11.
К необходимости мирного разрешения проблемы «читинской пробки» приморских большевиков, а в известной мере и социалистов, побуждал еще один немаловажный фактор, в должной мере не учтенный верхнеудинцами. В Забайкалье находились остатки колчаковской армии - каппелевцы. Между последними и семёновцами сложились достаточно сложные и неприязненные отношения. Представляя собой внушительную военную силу, каппелевцы искали достойного выхода из борьбы. В случае мирного исхода семёновщины каппелевцы при наличии гарантий безопасности были готовы сотрудничать с Советской властью. При насильственном разрушении «читинской пробки» им не оставалось ничего иного, кроме как уйти на восток, в Приморье.
Увы, но благоприятной возможностью устранить каппелевцев из гражданского противостояния на Дальнем Востоке коммунисты так и не смогли воспользоваться. Отступив через Манчжурию из Забайкалья в оккупированное японцами Приморье, каппелевцы были использованы интервентами в качестве ударной силы контрреволюции. Отчасти благодаря им, успехом завершился меркуловский переворот во Владивостоке в мае 1921 г., свергнувший власть правительства ДВР в Приморье. Именно с помощью каппелевцев меркуловский режим и Япония в ноябре-декабре 1921 г. организовали наступление на ДВР, в котором каппелевцы сыграли, пожалуй, ключевую военную роль.


144
151. Протоколы заседаний Приморского обкома РКП(б) от 10 и 15 октября 1920 г. - АДОППД ГАПК. - Ф.1. - Оп.2. - Д.2. - Лл.35,42.
152. АДОППД ГАПК. - Ф.З.- Оп.1. - Д.1. - Л.79.
153. АДНИ ГАЧО. - Ф.4307. - Оп.2. - Д.904. - Лл.12, 14.
154. Там же. - Лл. 12-13.
В своих воспоминаниях П.М.Никифоров отмечает, что при образовании двух групп Дальбюро РКП(б) в марте 1920 г. «ЦК партии, не предопределяя политического режима на Дальнем Востоке, исключал только возможность восстановления там Советской власти. Установление политического режима и формы власти предоставлялось на усмотрение Дальбюро с последующим утверждением ЦК партии...
Таким образом, было твердо определено, что Дальбюро и коммунистические организации должны были положить в основу своей деятельности по изживанию интервенции не военную, а политическую тактику». - См.: Записи, заметки, наброски, выписки П.М.Никифорова по истории создания ДВР. - РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.80. - Л.144.
155. Протоколы заседаний съезда трудящихся Прибайкалья. - АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 10. - Д.1. - Лл.10-36об.; См. также: Гавло Ю.Н. Государственный строй ДВР. - Томск, 1978. - С. 13-19; Сонин ВБ. Становление ДВР (1920-1922 гг.): Дис. ...докг. исторических наук. - Владивосток, 1990. - С.88-89.
156. АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 10. - Д.1. - Л.16об.
157. Там же.-Л. 17.
158. Там же. -Л. 18.
159. Там же. - Л. 18.
160. Там же. - Л.18об.
161. Там же. - Л.19об.
162. Сонин В.В, Становление ДВР (1920-1922): Дис. ...докт. исторических


145
наук. - Владивосток, 1990. - С.88-89.
163. Там же. - С.90-91; См. также: Гавло Ю.Н. Государственный строй ДВР.-Томск, 1978.-С. 16.
164. Сонин В.В. Становление ДВР (1920-1922): Дис. ...докт. исторических наук. - Владивосток, 1990. - С.89.
165. Краткая отчетная сводка Верхнеудинской группы Дальбюро РКП(б) для ЦК РКП(б) от 29 марта 1920 г. Составлена по поручению Дальбюро А А Ширямовым - РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.10.-Л.19; АДНИ ГАХК. - Ф.487. - Оп.1. - Д.2. - Л. 16.
166. Там же.
167. Там же; См. также: Отчет Верхнеудинской группы Дальбюро РКП(б) в ЦК РКП(б). Составлен А.А.Ширямовым и Н.К.Гончаровым (дата не указана). - РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д. 10. - Л.8; См. также: Телеграмма члена Дальбюро РКП(б) Н.К.Гончарова в Омск, Сиббюро ЦК РКП(б) от 24 марта 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.21. - Л.102.
168. АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 12. - Д.18. - Лл.141-141об.
169. Инструкция Всесибирского краевого комитета ПСР дальневосточным партийным работникам (дата не указана). - РЦХИДНИ. - Ф.274. - Оп.1. - Д.8.-Л.73.
170. Гавло Ю.Н. Государственный строй ДВР. - Томск, 1978. - С. 16.
171. РЦХИДНИ. - Ф.17. - Оп.65. - Д.248. - Л.49; АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 10. - Д.З. - Л.138.
172. Телеграмма В.И.Ленина предсибревкому И.Н.Смирнову от 9 марта 1920 г. гласила: «Никаких условий с эсерами и меньшевиками: либо подчиняются нам без всяких условий, либо будут арестованы». - Ленин В.И. Полн.собр. соч. - Т.51. - С. 156.
Одновременно В.И.Ленин направил телеграмму почти аналогичного содержания уполномоченному Наркоминдела в Сибири Я.Д.Янсону в


146
Иркутск: «Меньшевики и эсеры должны войти в «буферное» правительство без всяких условий. Если не подчинятся нам без всяких условий, будут арестованы». - Ленин В.И. Полн.собр.соч. - Т.51. - С.413. 173. АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 12. - Д. 18. - Л. 199.
174. ГАХК. - Ф.18. - Оп.1 (Вступительный текст к описи). - Л.5; Сонин В.В. Становление ДВР (1920-1922): Дис. ...докт. исторических наук. - Владивосток, 1990. - С.90-92.
175. Уполномоченный Наркоминдел РСФСР в Сибири Я.Д.Янсон сообщал 1 апреля 1920 г. в Москву: «Иностранцы видят призрачность «буфера», особенно при условии занятия военных должностей нашими товарищами... Лично полагаю, «буфер» создать не удастся, попытки его создания распылят, ослабят силы. Его приходится создавать почти исключительно усилиями коммунистов, что известно иностранцам». - РЦХИДНИ. -Ф.17. - Оп.65.-Д.362.-Л.2.
Еще более настойчиво это же мнение выражалось в принятом 21 марта 1920 г. постановлении совещания руководящих работников иркутской организации РКП(б): «...Создание «буферного» государства по существу невозможно, формальное же его существование не достигает цели... Вся попытка образования «буферного» государства носит искусственный, надуманный характер и проводится в жизнь только в силу партийной дисциплины, а по существу расценивается как политическая выдумка». - Там же. - Лл. 4-5.
176. РЦХИДНИ. - Ф.17. - Оп.12. - Д.497. - Л.5.
177. АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 12. - Д.18. - Л.139.
178. Телеграмма уполномоченного Сибревкома А.М.Краснощекова в ЦК РКП(б), В.И.Ленину, Г.В.Чичерину, И.Н.Смирнову. Поступила в секретариат ЦК 14 апреля 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.17. - Оп.65. - Д.258. - Л. 16; См. также: Доклад о политическом положении на Дальнем Востоке


147
(без указания даты). - АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 12. - Д.18 - Л.205.
179. РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.21. - Л.121.
180. Телеграмма уполномоченного Сибревкома на Дальнем Востоке, министра иностранных дел и члена верхнеудинской группы Дальбюро РКП(б) А.М.Краснощекова из Иркутска в Москву (председателю СНК Ленину, копии - наркоминдел Чичерину, замнаркоминдел Карахану, в ЦК РКП(б) и Политбюро), в Омск (предсибревкому И.Н.Смирнову) от 5 мая 1920 г. (подлинник). - АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 12. - Д.18. - Лл. 19-25.
181. Запрос Иркутского губпарткома РКП(б) в Сиббюро ЦК РКП(б) от 31 марта 1920 г. В документе, в частности, говорилось: «В момент ликвидации Полигцентра губпарткомом и ревкомом было подписано обязательство непреследования за прошлую политическую деятельность тех лиц, которые принимали активное участие в свержении правительства Колчака... Просим или аннулировать обязательство, или подтвердить его и тогда дать соответствующим органам инструкцию выполнения обязательства». - ЦДНИИО. - Ф.1. - On 1. - Д.70. - Л.8.
См. также: Телеграмма в Иркутский губком РКП(б) от секретаря Сиббюро ЦК РКП(б) Ходоровского (1920 г., точная дата не указана): «...Директива относительно арестов меньшевистских комитетов исходит из Москвы. В Сибири эти аресты проводятся под указанным углом зрения. Причем в целях избежания недоразумений и ошибок в каждом отдельном случае эти операции производятся совместно с губкомами РКП, Если вы находите, что те или иные меньшевики могут быть без вреда освобождены, сноситесь с Сибчека в каждом отдельном случае». - ЦДНИИО. - Ф.300; - Оп.1. - Д.867.-Л.2.
182. АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 12. - Д.18. - Л.21.


148
183. АДНИ FA40. - Ф.4307. - On.2i - Д.904. - Л. 14.
184. Там же.
185. РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.ЗО. - Лл.76-77.
186. Там же. - Л.74.
187. Выступление А.С.Червонного на собрании Верхнеудинской организации РКП(б) 6 августа 1920 г. (заверенная копия протокола). - АДОПОД ГАНО. - Ф. 1. - On . 1. - Д .40. - Л. 17об.
188. РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.40. - Лл.27-27об.
189. ЦГА ДВ.-Ф.Р-4676.-Оп.1. - Д.9. - Л.600.
190. АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 14. - Д.25. - Л. 18.
191. Ленин В.И. Поли. собр. соч. - Т.54. - С.428-429, 714.
192. Там же. - С.428-429.
193. Там же.
194. АДНИ ГАЧО. - Ф.4307. - Оп.2. - Д.904. - Л.14; РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д 158. - Л.6а; ЦГА ДВ. - Ф.Р-4634. - Оп.1. - Д.495. - Л.570.
195: Краткие тезисы по ДВР, утвержденные Политбюро ЦК РКП(б) 13 августа 1920 г. На копии имеется пометка, сделанная рукой П.М.Никифорова: «Этот документ был получен Никифоровым от Краснощекова в Верхнеудинске на конференции областных правительств в 1920 г.». - РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.13. - Л.13.
196. Там же.
197. Там же.
198. Там же.
199. Там же.
200. Там же.
201. РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.1181. - Л.363.
202. Телеграмма А.М.Краснощекова И.П.Дзевалтовскому (И.Л.Юрину) 7 сентября 1920 г. - ЦГА ДВ. - Ф.4634. - Оп.1. - Д.495. - Л.570.


149
203. Шурыгин А.П. В.И.Ленин и Дальбюро ЦК РКП(б) // В.И.Ленин и Дальневосточная республика. - Владивосток, 1985. - С.39.
204. РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.ЗО. - Л.88
205. Записи, заметки, наброски, выписки П.М.Никифорова по истории создания ДВР. - РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.80. - Л. 12.
206. Там же.
207. Там же. - Лл.13-15; См. также: АДНИ ГАЧО. - Ф.4307. - Оп.2. - Д.904.- JI.15.
208. РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.80. - Л. 13.
209. Там же.
210. Там же. - Д.31. - Л.34.
211. Там же. - Ф.372. - Оп.2. - Д.2. - Л.13.
212. Там же. - Ф.17. - Оп.12. - Д.160. - Л.15.
213. Там же. - Л.13.
214. Там же. - Л.15; См. также: Ф.372. - Оп.1. - Д.11. - Л.72.
215. ГАХК. - Ф. 1121. - ОпЛ. - ДЛ. - Лл.25-33об.
216. Собрание узаконений и распоряжений  правительства ДВР. - 1920, 1 декабря. - № 1. - С.2-3.
217. Там же.
218. Информация А.М.Краснощекова, переданная по прямому проводу 15 ноября 1920 г. в Москву, В.И. Ленину (документ заверен). - РЦХИДНИ. - Ф.17.-Оп.65.-Д.283.-Л.2.
219. Протокол заседания президиума Приморского обкома РКП(б) от 20 октября 1920 г. - АДОППД ГАПК. - ФЛ. - Оп.2. - Д.2. - Л.46.
220. ОФООППД УДА ААО. - Ф.9. - ОпЛ. - Д.26. - Л.6; Уссурийский гудок. - 1920,11 ноября.
221. АВП СССР. - Ф.490. - ОпЛ. - Папка 10. - Д.5. - Л.27об.
222. РЦХИДНИ. - Ф.144. - ОпЛ. - Д.158. - ЛЛОоб.; АВП СССР. - Ф.490.


150
On. 1. - Папка 14. - Д.28. - Л.114.
223. РЦХИДНИ. - Ф.144. - Оп.1. - Д.ЗО. - Л.110; АДНИ ГАХК. - Ф.361. - Оп.1. - Д.2. - Л. 10; ОФООППД УДА ААО. - Ф.9. - On 1. - Д.26. - Л.9.
224. РЦХИДНИ. - Ф.17. - Оп.65. - Д.283. - Л.2.
225. Там же. - Оп.12. - Д.160. - Л.17; Ф.372. - On. I . - Д.11. - Л.75.
226. Там же.
227. Там же.
228. Там же. - Ф.372. - Oп. I. - Д. 11. - Л.78.
229. Там же. - Лл.78-78об.
230. Наш голос (Чита). - 1920, 30 ноября; См. также: Информация секретаря Дальбюро ЦК РКП(б) Ларина в ЦК РКП(б) от 12 ноября 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.372. - Oп. 1. - Д.335. - Л.36.
231. АВП СССР. - Ф.490. - Оп.1. - Папка 14. - Д.28. - Л.114.
232. 	Там  же.-Д.25.-Л.137.
233. Протокол заседания ответственных работников владивостокской организации РКП(б) от 11 ноября 1920 г. (подлинник). - АДОППД ГАПК. - Ф.З.-Оп.1.-Д.2.-Л.17.
234. Там же. - Лл.17-17об.
235. РЦХИДНИ. - Ф.17. - Оп.65. - Д.283. - Л.2.
236. «Мы идем в Учредительное Собрание лишь подчиняясь сложившимся здесь политическим обстоятельствам... Оно является исторически определенной формой кооперации различных классовых групп, а потому и неприемлемой для нас в момент осуществления диктатуры пролетариата», - заявлял М.А.Трилиссер на краевом совещании РКП(б) в ноябре 1920 г. - См.: Протокол Дальневосточного совещания РКП(б) (1-й краевой партконференции) от 28 ноября 1920 г. - АДОПОД ГАНО. - Ф.1. - Оп.1. - Д.43.-Л.44об.
237. АДНИ ГАХК. - Ф.361. - Оп.1. - Д.1. - Лл.21-22.


151
238. Телеграмма А.А.Знаменского в ЦК РКП(б), Н.Н.Крестинскому (вторая половина ноября 1920 г., более точная дата не указана). - РЦХИДНИ. - Ф.372.-Оп.1.-Д.335.-Л.49.
239. Протокол заседания Дальбюро ЦК РКП(б) от 10 декабря 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.11. - Лл.97-97об.
240. Протоколы заседаний Дальбюро ЦК РКП(б) от 20 и 25 декабря 1920 г.
- РЦХИДНИ. - Ф.372. - On. 1. - Д. 11. - Лл. 102, 154-154об.
241. РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.60. - Лл.83-85.
242. Шурыгин А.П. В.И.Ленин и Дальбюро ЦК РКП(б) // В.И.Ленин и Дальневосточная республика. - Владивосток, 1985. - С.39.
243. РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д. 19. - Л.33.
244. Письмо товарища министра иностранных дел ДВР И.Кожевникова из Владивостока - А.М.Краснощекову от 30 декабря 1920 г. (подлинник). - ЦГА ДВ. - Ф.4634. - On 1. - Д.495. - Лл.809об.-810.
245. Там же. - Лл.810а об.-811.
246. Протокол заседания 1-й дальневосточной краевой конференции РКП(б) от 28 ноября 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.9. - Л.23.
247. Протокол 1-го предварительного заседания партийного совещания РКП(б) от 18 ноября 1920 г. - РЦХИДНИ. - Ф.17. - Оп.12. - Д.160. - Л.58.
248. РЦХИДНИ. - Ф.372. - Оп.1. - Д.9. - Л.24.
249. Там же. - Лл.23, 25.
250. Там же. - Л.24.
251. Там же.
252. Там же. - Л.23; См. также: АДОПОД ГАНО. - Ф.1. - Оп.1. - Д.43. - Л.44.


152
Список сокращений
РЦХИДНИ - Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (Москва);
АВП СССР - Архив внешней политики СССР (Москва),
ЦГА ДВ - Центральный Государственный архив Дальнего Востока (Томск- Владивосток);
ГАИО - Государственный архив Иркутской области (Иркутск), ЦДНИИО - Центр документации новейшей истории Иркутской области (Иркутск);
ГАНО - Государственный архив Новосибирской области (Новосибирск), АДОПОД ГАНО - Архивохранилище документов общественно- политических организаций и движений Государственного архива Новосибирской области (Новосибирск);
АДНИ ГАЧО - Архивохранилище документации новейшей истории Государственного архива Читинской области (Чита);
ГАПК - Государственный архив Приморского края (Владивосток);
АДОППД ГАПК - Архивохранилище документов общественно- политических партий и движений Государственного архива Приморского края (Владивосток);
ГАХК- Государственный архив Хабаровского края (Хабаровск);
АДНИ ГАХК - Архивохранилище документации новейшей истории Государственного архива Хабаровского края (Хабаровск);
ОФООППД УДА ААО - Отдел фондов общественных организаций, политических партий и движений Управления по делам архивов при администрации Амурской области (Благовещенск)


Научное издание
АЗАРЕНКОВ АЛЕКСАНДР АЛЕКСЕЕВИЧ
Монография
«Демократический компромисс»: идея «буфера» на Дальнем Востоке в планах и тактике политических сил - участников гражданской войны в России (январь 1920-январь 1921 гг.)
Научный редактор Щагин Э.М.
Редактор Броновицкая Т.А.
Лицензия ЛР № 040304 Госкомитета РФ по печати
от 17.02.97 (г.Москва)
Сдано в печать 20.12.00 Подписано к печати 26.02.01
Печать офсетная Бум.тип. № 2 Формат 60x84 1/16
Усл.п.л 9,5 Уч.-изд.л. 10,28 Тир. 100 экз. Заказ 476
© Издательство Комсомольского-на-Амуре государственного педагогического
университета: 681000 г.  Комсомольск-на-Амуре, ул.Кирова, 17/2
Отпечатано в типографии издательства КГПУ: 681000 г. Комсомольск-на-Амуре, ул.Кирова, 17/2