Расовые представления во Франции и России в XIX-XX вв. - Зенкин С.Н., Мусса С.

Автор: Зенкин С.Н. Мусса С.

Теги: общие вопросы науки и культуры национальные отношения, национальная политика, национально-освободительное движение в целом история россии история франции

ISBN: 978-5-7281-1769-8

Год: 2016

Похожие

Слухи в России XIX - XX веков

Масонство

Обвиняет земля. Организация Украинских Националистов. Документы и материалы

Этнические и региональные конфликты в Евразии Кн.3

Текст

РАСОВЫЕ
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ
ВО ФРАНЦИИ И РОССИИ
В XIX-XX ВВ.
1
Российский государстйедиъьи >
туман 1 париы ii у1111 верентет
Институт высших гуманитарных исследований
им. Е.М. Мелетпнского
Комиссия по литературе
и интеллектуальной культуре Франции
(при Президиуме Российткой академии наук)
Расовые представления
во Франции и России
в XIX-XX вв.
Материалы
международной конференции
Москва
2016
УД К 009(08)
ББК 66.5(0)
Р24
Издание осуществлено в рамках программы
содействия издательскому делу «Пушкин»
при поддержке Французского института в России
Составители: С.Н. Зенкин, С. Мусса
Художник В.Н. Хотеев
© Зенкин С.Н., Мусса С.,
составление, введение, 2016
ISBN 978-5-7281-1769-8
© Российский государственный
гуманитарный университет, 2016
Содержание
Введение................................................. 7
Сергей Зенкин (Москва)
Понятие расы и логика демократии........................ 11
Филипп Ренъе (Лион)
Аббат Грегуар, Сен-Симон и сенсимонисты:
права человека и учет различий (От эмансипации евреев
и чернокожих в эпоху Французской революции
до предложений о всемирной метисации).
Перевод с французского О. Поповой ...................... 23
Клод Рета (Париж)
Луиза Мишель: жизнь, смерть и грядущая раса.
Перевод с французского К. Дахиной ...................... 48
Илона Свешникова (Санкт-Петербург)
«Арийский» символизм vs. «семитское» идолопоклонство:
«Символизм» Андрея Белого............................... 64
Сарга Мусса (Париж)
Цыганская расиология: несколько французских
экспедиций по России в XIX веке.
Перевод с французского К. Дахиной ...................... 71
Мари-Лор Оранш (Лион)
Экспедиция Шарля-Эжена де Ужфальви в российский Туркестан
(1876-1878): образец «сциентистской расиологии».
Перевод с французского К. Дахиной ...................... 85
5
Марина Могилънер (Чикаго)
Еврейская физическая антропология
в Российской империи ................................. 102
Сара Лль-Мат при (Лион)
Интернационализм Якова Новикова:
преодоление «расы» вне Интернационала.
Перевод с французского К. Дахиной .................... 115
Шарлотта Краусс (Фрайбург)
Русскость как проблематичное понятие.
Когда научный дискурс
питается художественным вымыслом.
Перевод с французского О. Поповой .................... 128
Марлен Ларюэль (Вашингтон)
Раса и культура. Новые формы расизма в России.
Перевод с французского К. Дахиной .................... 149
Константин Богданов (Санкт-Петербург)
Раса, Россия и бог Ра: к этимологии расизма,
русский случай ....................................... 158
Виктор Шнирельман (Москва)
«Славяно-арии»: эзотерика в русском изводе ........... 177
Илья Кукулин (Москва)
Беспокойное равенство: трансформация
расовых и этницистских дискурсов в советской
фантастической литературе, 1928-1989.................. 195
Урс Урбан (Страсбург)
«Это не еврей»: деконструкция
рас иологич еского воображаемого
в «Благоволительницах» Джонатана Литтслла.
Перевод с французского О. Поповой .................... 225
Введение
В XIX-XX веках, в эпоху национальных государств, колониаль-
ных завоеваний и империалистических держав (с либеральной, ком-
мунистической, фашистской идеологией), рефлексия о «расе» была
одним из самых активных, влиятельных и проблематичных течений
в общественной мысли ряда стран. Располагаясь на пересечении
естественно-научного позитивизма и философской теории культу-
ры, она пыталась разрешить поставленные в XVIII веке проблемы
определения и классификации человечества как биологического
вида. Для этого она выстраивала иерархию человеческих «рас»
(число которых различно в разных теориях, что свидетельствовало
о произвольном характере классификации), соотнося с физиче-
скими чертами людей их психологические и умственные качества,
якобы передаваемые по наследству. Тем самым открывался путь к
полигенизму вере во множественное происхождение рода чело-
веческого, доходившей до отрицания возможности скрещения рас.
Достижения зарождавшейся антропологии и лингвистики, сосед-
ствуя с псевдоисторическими мифами, ксенофобскими комплекса-
ми и политическими идеологиями (из которых одни имели гумани-
стический характер, а другие - тоталитарный, доходя, как известно,
до самых чудовищных практических выводов), способствовали их
популярности в литературе, искусстве, интеллектуальной жизни.
В итоге образовалась сложная, во многом противоречивая система
расовых представлений, и современная интеллектуальная история
должна выяснить ее способ существования и распространения, а
равно и сопротивление, которое она встречала в обществе.
Хорошей отправной точкой для этого может стать истори-
ческое сопоставление двух столь разных (ио интенсивно обща-
7
ющихся начиная с эпохи Просвещения) стран, как Франция и
Россия. «Расовые» идеи принимали, а порой и принимают в них
до сих пор весьма различные, трудно опознаваемые формы: если
во Франции они еще с XIX века оформлялись как относительно
последовательные учения, претендующие на научный статус, то
в России чаще встречаются зыбкие мотивы и теории, рассеянные
в литературе и политической публицистике; само понятие «раса»
здесь не всегда четко отличают от понятий «нация», «этнос»,
«цивилизация» и т. д. (достаточно привести в качестве примера
до сих пор широко применяемый в пашей стране термин «на-
циональность», не имеющий никакого отношения к принятому
па Западе значению соответствующего слова - «гражданство»).
Такая трудноопознаваемость идеи способствует ее действенной
силе, и это заслуживает специального изучения. В историческом
плане следует принимать во внимание факты культурного пере-
носа: роль Германии в распространении теорий графа де Гобино
в России, влияние на русских авторов творчества французского
популяризатора расовых теорий Лебона, участие в этом процессе
путешественников (тот же Гобино совершил поездку на Кавказ и
воспользовался этими впечатлениями в своем художественном
творчестве). С другой стороны, перевод книг русских авторов,
где проявлялись расовые представления, мог оказывать обратное
влияние на формирование этнологических представлений во
французской литературе XX века.
Наконец, исторического исследования заслуживают раз-
личные формы критики расового дискурса - будь то в художе-
ственной литературе, в сочинениях политических публицистов,
социологов, историков и т. д. Хотя после Второй мировой войны
понятие «человеческой расы» было поставлено под вопрос в нау-
ке, оно не обязательно вызывает к себе отрицательное отношение
(см. различные тексты Леви-Стросса на этот счет ) и может утвер-
ждаться до сих пор.
Некоторые из аспектов этой проблемы были рассмотрены на
международной конференции «Расовые представления во Фран-
ции и России в XIX-XX веках», объединившей специалистов
разных дисциплин - историков идей, литературы и повседневной
жизни, антропологов и социологов из России, Франции и Гер-
мании. Она была организована совместно Институтом высших
гуманитарных исследований РГГУ, Комиссией по литературе и
интеллектуальной культуре Франции (при Президиуме РАН) и
Национальным центром научных исследований Франции (лабо-
ратория UMR 5611 LIRE, Лион). Координаторами проекта вы-
8
ступали Сергей Зенкин (РГГУ) и Сарга Мусса (Национальный
центр научных исследований).
Конференция состоялась в Москве, в РГГУ, 25-26 мая 2012 г.,
при поддержке Посольства Франции в России и Французского
института в Москве, которым организаторы выражают глубокую
признательность.
В настоящем сборнике публикуются тексты докладов, пред-
ставленных на конференции; их порядок изменен по сравнению
с порядком выступлений. Статьи западноевропейских участни-
ков переведены с французского языка на русский. Французская
версия сборника готовится к выпуску в издательстве Presses
Universitaires de Lyon.

Сергей Зенкин
(Москва)
Понятие расы и логика демократии
Расовая теория в принципе несогласна с демократией, так
как не признает принцип равенства людей. Понятие расы прак-
тически всегда употребляется в оценочных суждениях, выска-
зываемых от имени или во имя «высшей» расы, даже если кон-
кретный субъект высказывания иногда расценивает себя как
«вырожденного» ее представителя (Рембо, «Дурная кровь»).
Иначе обстоит дело, например, с дискурсом нации, который
способен формулировать национальную самокритику, иногда
весьма радикальную, - тому есть немало примеров в России,
начиная с Чаадаева. В этом смысле понятие «расы» закономер-
но связано с расизмом, хотя расизм как дискриминационные
практики, конечно же, существовал задолго до возникновения
расовых теорий.
Жозеф-Артюр де Гобиио озаглавил свой знаменитый трактат
«Опыт о неравенстве человеческих рас» и объяснял в нем, что
сама идея равенства людей появляется в результате нездорового
смешения рас:
Затем, когда у большинства граждан государства начинает течь в
жилах смешанная кровь, это большинство, преобразуя во всеобщую
и абсолютную истину то, что реально лишь для него, ощущает себя
призванным утверждать, что все люди равны между собой1.
© Зенкин С.Н., 2016
11
Другой французский расовый теоретик, Жорж Ваше де Дапуж,
в своей лекции 1887 года отвергал принцип равенства от имени
науки:
Господа! Для того, чтобьГбтстаивать принцип равенства людей,
нужно много смелости. Я, однако, осмелюсь это сделать, потому что
паука, чуждая человеческим слабостям, имеет право повсюду нести
свой факел...7
Несмотря на все это, понятие расы, как оно функционирует в
идеологических дискурсах XIX-XX веков, непосредственно свя-
зано с проблемами демократии, идеология которой получила ши-
рокое распространение в то же самое время. Расовая теория дает
сомнительный и противоречивый ответ на некоторые проблемы
демократического общества - проблемы не только социополи-
тическис, по также и познавательные. С этой точки зрения мы и
будем ее рассматривать ниже.
Историк и эпистемолог Николай Копосов в превосходной
статье «Логика демократии» (настоящий текст многим ей обязан)
показал, как современная культура, начиная с XVIII века, для
классификации общества пользуется уже не эссенциалистской
логикой сословий, обладающих точно очерченными границами
и четко определенной сущностью, а гибкой логикой «типов»,
которые «создаются вокруг хороших примеров или прототипов»
и у которых «нет сущности в смысле универсального предиката,
даже если у них есть признаки, не имеющие статуса сущности»3.
Признавая равенство между людьми, демократическое общество
все же нуждается в том, чтобы как-то их классифицировать, и для
этого оно применяет не устойчиво-иерархические категории вро-
де «дворянства» или «духовенства»'1, но подвижные множества
объектов, связанных между собой тем, что Витгенштейн называл
«семейным сходством». Раса представляет собой одно из таких
множеств, в котором предполагаются в буквальном смысле «се-
мейные», наследственные сходства между индивидами.
До наступления современной эпохи слово «раса» обозначало
род, то есть, упрощенно говоря, биологическое потомство общих
предков, множество индивидов, связанных в принципе проверяе-
мой общностью происхождения. Этот «родовой» смысл понятия
сохранялся еще и в XIX веке, когда, например, Бодлер в стихот-
ворении «Авель и Каин» противопоставляет «сынов Авеля» (race
d’Abel) и «сынов Каина» (race de Cain), но тут уже имеются в виду
метафоры, обозначающие господствующие и угнетенные классы
12
современного общества. Диахроническая наследственность слу-
жит поэту для выражения синхронных отношений социального
господства.
По сравнению с расой-родом, понятие расы в современном
и «научном» употреблении является зыбким и непроверяемым.
Древние истоки расы недоступны для документально-историче-
ского познания; в отличие от животных видов, ее специфический
характер не гарантируется невозможностью скрещения с другими
расами; в отличие от нации, образуемой индивидами, которые сами
признают свою принадлежность к ней, принадлежность индивида
к расе мало зависит от его личностной самоидентификации. По-
нятие расы можно лишь постулировать, а потом задним числом
оправдывать малонадежными внешними признаками индивидов.
Признаки эти образуют не дискретные оппозиции, а континуаль-
ные переходы и к тому же комбинируются между собой в бесчис-
ленных сочетаниях: в самом деле, есть очень много биологических
признаков, способных передаваться по наследству, - от цвета
кожи или глаз до предрасположенности к определенной пище
и к определенным болезням. В таких условиях любое сочетание
признаков можно объявить особой расой, отдельной от других; в
пределе у каждого индивида - своя собственная раса.
Как уже сказано, раса в таком понимании принадлежит к
числу эмпирических классов, образуемых и используемых в ин-
теллектуальной культуре XIX века. Среди других аналогичных
понятий, по природе своей дурно определенных и не поддающих-
ся проверке, можно упомянуть географическую оппозицию «За-
пад - Восток» (где, собственно, проходит граница между ними?)
или же историко-культурное понятие «поколения». Последнее
особенно любопытно, так как, подобно «расе», копнотативно от-
сылает к биологическим процессам репродукции и наследования.
Если в классическом смысле слово «поколение» предполагало
поддающееся регистрации и исчислению множество потомков
одного и того же «прародителя», отделенных от него одинаковым
количеством промежуточных родителей (разные поколения од-
ного рода), то в современном употреблении этого слова имеется
в виду просто неопределенный класс индивидов приблизительно
одного возраста, нередко связываемых произвольно с тем или
иным историческим событием («поколение 1789 года» и т. и.).
Наконец, той же самой логикой образуется и понятие «типов»,
которые стремились изображать «реалистическая» литература
и искусство XIX века: в отличие от классицистических «типов»,
кодифицированных и структурированных традицией (например,
13
Понятие расы и логика демократии
от традиционных театральных амплуа), современный «реализм»
стремился показывать персонажей ранее неизвестных, но узнава-
емых, «.знакомых незнакомцев», в которых должны были сосредо-
' точиваться черты, рассеянные во многих реальных индивидах; от-
сюда, например, жанр «физиологии» и такое знаменитое издание
XIX века, как «Французы в их собственном изображении». Слово
«физиология», как и слово «раса», по внутренней форме отсылает
к натуралистическому, биологическому представлению об инди-
виде, и вполне логично, что в описаниях реалистических «типов»
широко использовались зрительные и физиономические детали,
сходные с теми, которые применялись расовыми теоретиками для
классификации рас.
Такие неопределенно-зыбкие «типы»-классы, нередко соз-
даваемые по произволу отдельного автора (Бальзак: «Это была
одна из тех женщин, которые...»), соответствуют неустойчивому
состоянию современного общества. Если традиционное общество
жестко разделялось на сословия и разница между дворянином и
буржуа была всегда и всем ясна и ощутима, то современная элек-
торальная демократия выражает собой сложный спектр мнений и
предпочтений, где у индивидов нет стабильного места, они могут
переходить па ту или другую сторону в зависимости от преходя-
щего настроения или от обсуждаемой проблемы, группы могут
сливаться одна с другой и т. д.
Чтобы навести порядок в этой хаотической массе, культура
вынуждена оперировать не столько внутренними отношениями
(опа их не находит), сколько различениями, налагаемыми извне.
Такие различения структурируются не по скалярной, а по век-
торной оси, с помощью несимметричных оппозиций, ориентиро-
ванных на говорящего субъекта: норма/исключение, профанное/
сакральное и, что особенно важно для расовой теории, мы/другие
(эти два последних термина могут по-разному сочетаться с чле-
нами двух первых оппозиций). Еще Эмиль Дюркгейм отмечал,
что «сакральный характер, которым облекается та или иная вещь,
не заложен во внутренних ее свойствах, он налагается на нес»5, -
и такое же наложение практикуется в расовых концепциях. Они
выделяют па фоне «нормы» некую исключительную расу или,
уже’ внутри этой расы, исключительного индивида, чтобы далее
сосредоточиться на этой фигуре и сделать ее героем некоторого
рассказа. Классификационная логика, которой не хватает опоры в
различении рас, подпирается логикой нарративной; и совершенно
не случайно, что создание реалистических «типов» практикова-
лось главным образом именно в повествовательной прозе.
14
Сергей Зенкин
Эти процессы мы проиллюстрируем несколькими примерами,
по большей части взятыми из французской литературы XIX века,
обращая особенное внимание на положение индивида в рамках расы.
Приблизительно в 1860 году, немногим позже бодлеровско-
го «Авеля и Каина», продолжатель Бодлера Стефан Малларме
сочиняет «Игитура» - повествовательный сценарий драмы или
мистерии, который так и не получил у него дальнейшего разви-
тия. Его герой совершает мистико-теургическое самоубийство,
призванное устранить из мира случайность, и оправдывает свой
поступок авторитетом своей «расы»:
Внемли, древняя моя раса! Прежде чем задуть свечу, внемли
повести моей жизни [...] Познанное расовое прошлое тяготит ею
(Игитура. - С. 3.] ощущением завершенности [...] Главное, что раса
его была чистой: Абсолют даровал ему эту чистоту, чтобы освободить
ее от всего, кроме Идеи, конечная цель которой - Необходимость [...]
Незапамятная раса, чье тяжкое прошлое, переполняясь, обрушилось
в прошлое, древняя раса, волею Случая живущая в единственной
надежде на будущее6.
Странное сближение «чистой расы» с «Абсолютом», «Идеей»
и «Необходимостью» вытекает пз попытки поэта преодолеть
случайность современных «типов» и вернуться к сущностной
чистоте древних преданий. Немаловажно также, что Игитур
представлен как исключительный персонаж даже в рамках своей
незапятнанно чистой «расы» (рода): своей жертвенной гибелью
он отменяет случайность мира и обретает сакральную значи-
мость героя-искунптеля.
Теофиль Готье в ряде своих рассказов о путешествиях обра-
щал особое внимание на две отверженные (то есть сакральные, в
социологическом смысле слова) расы - цыган и евреев. Цыгане
представлены в двойственном виде - то как апатичные полужи-
вотные, то как страстные артисты, когда они начинают петь и
плясать. Евреи также выглядят двойственно, являя собой то бе-
зобразие и алчность, то совершенство «восточной» (то есть расо-
вой) красоты. В «Путешествии в Россию» (1866) эти два портрета
еврея оказываются хиазматнчески взаимообращенными: на исто-
ь рическом полотне, которое рассматривает автор, отвратительно
жадный старик изображен рядом со своими детьми - трагически
прекрасными фигурами жертв испанской инквизиции; и наобо-
рот, в одном из городов «черты оседлости» среди отталкивающе
безобразных евреев появляется юная красавица, озаряя все своим
15
Понятие расы и логика демократии
сиянием7. Сакральное распределяется но двум регистрам - свято-
сти п скверны, и если в первом случае святость мучеников образу-
ет «норму», а низменная алчность - «исключение», то во втором
случае распределение нормы и исключения обратное1*.
Шарль Демайи, герой одноименного романа братьев Гонку-
ров (впервые напечатанного в 1860 г. под названием «Литерато-
ры»), - молодой писатель, и нам излагают замысел романа, кото-
рый он пишет. Роман называется «Буржуазия» и должен изучить
«постепенную смену и состав трех поколений буржуазии, показав
се в трех разных возрастах п в трех разных формах»9, то есть эво-
люцию одной буржуазной семьи па протяжении трех поколений:
замысел, разные аспекты которого были в дальнейшем реализова-
ны в «Ругон-Маккарах» Золя и «Будденброках» Томаса Манна.
За словом «поколение» по естественной ассоциации возникает и
слово «раса»/«порода»: «Из этих характеров, свойственных наше-
му веку [[ Шарль выводил две породы [гасе| и два вида людей»’0.
При этом третье поколение буржуазии должно прийти к упадку
и вырождению расы, в лице «внука этого деда, сына этого отца -
человека торопливого, уже в двадцать лет пораженного гангреной
опытности, своего рода старого мальчика»". Хотя этот персонаж
и не очень похож па своего вымышленного автора Шарля Демайи,
они все же разделяют одну черту, фундаментально важную для
натурализма Гонкуров: подобно своему герою, литератор Демайи
является продуктом поздней фазы расовой эволюции, оторвав-
шимся от своих провинциальных корней и ищущим славы в
столице. Его социальная история заканчивается природным, кли-
ническим упадком личности - неизлечимой душевной болезнью:
вновь торжествует логика нормы/аномалии.
Обратимся теперь от судьбы отделы юго индивида в его отноше-
нии с расой к судьбе целой расы. Вместо схемы нормы/исключения
повествовательная логика актуализирует здесь другую оппозицию,
восходящую к термодинамике, а именно оппозицию информации/
энтропии. Правда, повествовательный характер расовых теорий
и представлений не всегда очевиден и не всеми признается. Так,
Бенедикт Андерсон, ставящий нацию на привилегированное место
среди других «воображаемых сообществ», подчеркивает историче-
ское сознание национализма, отличающее его от расизма:
Суть дела в том. что национализм мыслит категориями истори-
ческих судеб, тогда как расизму видится вечная зараза, передаваемая
из глубины веков через бесконечную черту отвратительных совокуп-
лений: то есть вне истории12.
16
Сергей Зенкин
Па деле, однако, теоретики расы неоднократно пытались
создавать в своих трактатах большие исторические нарративы,
включая самые амбициозные и самые бесчеловечные но своим
реальным последствиям. Приведем два примера.
Граф де Гобино в своем «Опыте о неравенстве человеческих
рас» рассматривает становление цивилизации как энергетиче-
ский процесс, независимый от воли индивидов и политических
институтов:
Среди нематериальных вещей это такая высшая область, где
движутся активные силы, животворящие начала в постоянном сооб-
щении с индивидом в с массой |...| действуя подобно электричеству
и магнетизму в других точках творения...’1
Главный фактор этого процесса - смешанные оракп, приво-
дящие к вырождению и разрушению активной сущности рас, к
появлению человека-вырожденца. Такой человек
окончательно вымрет, а с ним и вся его цивилизация, в гот день,
когда изначальный этнический элемент окажется настолько раздро-
блен п утоплен в добавлениях чужих рас, что его виртуальное при-
сутствие перестанет оказывать достаточно сильное действие1'1.
На самом деле отношение Гобино к смешанным бракам двой-
ственно. С одной стороны, он признает, что «большинство чело-
веческих рас неспособны когда-либо цивилизоваться, разве что
посредством смешения»15 (с расами высшими, особенно белой...),
что «смешение германских племен с расами древнего мира [...]
создало нашу цивилизацию»"’, что «художественный гений, равно
чуждый всем трем главным [расовым] типам, возник лишь вслед-
ствие сочетания белых с неграми»17. С другой стороны, он сожале-
ет об упадке белой расы, о размывании ее расовой идентичности и
видит впереди конец истории - единство и смешение всех рас, что
приведет к всеобщему сходству и к «последней степени посред-
ственности во всех родах»18. Смешанные браки, объясняет он, по-
лезны для массы, которая благодаря им цивилизуется, по вредны
для благородной элиты, ослабляя ее господство. Эптронический
процесс идет в двух направлениях - к росту глобальной цивили-
зованности и к утрате активной силы, способности к развитию,
«разделительной силы» расового различия, которую Гобино осо-
бенно ценит в тевтонской расе19. Чтобы это доказать, он приводит
сложные исторические аргументы, по-своему объясняет данные
Понятие раем и логика демократии
археологии и фольклора: так, фигуры карликов в европейских
народных сказках, а равно и древние статуи «каменных баб» в
странах Восточной Европы, интерпретируются как изображения
желтой расы людьми белой расы2". Переход от каменного века к
бронзовому объясняется сменой господствующей расы («белые»
кельты приходят на место «желтых» финнов)21. История римской
цивилизации излагается как история вырождения расы с преоб-
ладанием семитского элемента, что приводит ее к окончательному
упадку в космополитизме22; даже развитие индейских цивилиза-
ций в Америке имело, оказывается, причиной наличие элементов
белой расы в крови этих пародов (в частности, благодаря недолго-
временному влиянию норманнов, поселившихся в Гренландии)21.
Последним этапом этого расового процесса объявлен упадок гер-
манской расы после эпохи Возрождения (восстановившей было
римский расовый элемент), а затем и образование американской
нации из расовых отбросов Европы21. В итоге у Гобино получается
пессимистический большой нарратив, где прогресс человечества,
достигнутый действиями высших и чистых рас, постепенно усту-
пает место его упадку и вырождению из-за расового смешения.
Второй расовый теоретик, о котором мы упомянем, не был
французом. Он родился российским подданным (прибалтийским
немцем), после революции учился в Москве (в высшем учебном
заведении, которое сегодня называется Московским государ-
ственным техническим университетом имени Баумана), но затем
уехал в Германию, стал там одним из лидеров национал-социа-
листической партии и кончил жизнь на виселице в 1946 году, по
приговору Нюрнбергского трибунала. Это Альфред Розенберг,
автор книги «Миф XX века» (1930).
11роблема, которую он пытается в ней решить, - та же самая,
что занимала Гобино, а именно смешение рас, трактуемое как
энтропическое устранение различий, упадок расовых «типов».
Немецкая нация должна приложить все силы для восстановления
этого «типа»:
Миллионы людей внезапно осознают, что их долг - создать зано-
во то, что находилось в частичном забвении и небрежении: пережить
МИФ И ЗАНОВО СОТВОРИТЬ ТИП25.
Высший дух требует сегодня не личности, но типа...2"
На это и направлены меры расовой политики, провозглашаемые
Розенбергом: запрет смешанных браков, запрет или ограничение
иммиграции; в 1930 году у него еще нет речи об «окончательном

Сергей Зенкин
решении» проблемы «низших» рас. Для пашей проблематики важ-
но во-первых, открытое утверждение Розенбергом интуитивного
расового «тина», во-вторых, отождествление этого «типа» с мис-
тически понимаемым «мифом», в-третьих, (псевдо)исторический
нарратив, который служит для поддержки всего этого.
' Розенберг враждебен любой «теоретической», то есть универ-
салистской мысли, игнорирующей органические основы культу-
ры, несводимые к общим принципам:
Вот что характерно для нашей эпохи: отказ от абсолюта, от всего
. неограниченного [...]. Это значит, что мы отвращаемся от любых цен-
ностей, существующих по ту сторону органической жизни, которые
воображало себе некогда индивидуальное «я», чтобы искусственно
создать сверх-человеческую общность всех душ27.
В универсалистской перспективе «большинство проблем
трактует ся не в связи с кровью и почвой, а чисто теоретически»28.
Современная же мысль, как ее понимает Розенберг, «.зиждется ил
осознании ш-тлтивпо-внтллыюго характера расы»2”. Высшим
ее выражением станет создание мифа, то есть неопределенного
смыслового образования, которым поддерживается единство
нации, основанное на расе. Миф по определению не подлежит
ни доказательству, ни рациональной критике; зато на него может
опираться история сменяющих друг друга с течением времени
«типов». Эта история также не поддается научной верификации и
сама представляет собой миф, в смысле большого рассказа. И Ро-
зенберг пытается построить такой рассказ: он, например, вполне
серьезно принимает гипотезу о существовании Атлантиды - стра-
ны в Северной Атлантике, из которой якобы и вышла высшая
творческая раса, прародительница германцев; он утверждает, что
Ренессанс одушевлялся германским элементом, «нордической
кровью» (вспомним, что Гобино, напротив, видел в нем победу
«римского» духа); он пытается объяснить русский большевизм
расовой «болезнью» народа: «Большевизм мог допит ься власти
ЛИШЬ БЛАГОДАРЯ РАСОВОЙ И ПСИХИЧЕСКОЙ ЬОЛЕ.ЗИИ НАРОДНОГО ТЕЛА,
ОПРЕДЕЛЯЯСЬ НЕ ЧУВСТВОМ ЧЕСТИ, А ЛИШЬ ЛЮЬОВЫО, ОТДЕЛЕННОЙ ОТ
крови»30 (вероятно, имеется в виду православная вера). Наконец,
в отличие от Гобино большой нарратив Розенберга не пессими-
стичен, а оптимистичен, он предвещает победу над расовой эн-
тропией в одном отдельно взятом народе, на фоне общего упадка
низших рас. Этот открыто антиупиверсалистский рассказ воспро-
изводит на коллективном уровне уже упомянутый выше мотив
19
Понятие расы и логика демократии
сакрального исключения - в самом деле, он является не универ-
сальным, а исключительным, прославляя лишь одну избранную
расу. Очевиден его утопический характер: из прошлого он ведет в
проектируема будущее, когда возникнет «не “центральная Евро-
па” без расы и без народа |...] и не франко-еврейская нап-Европа,
но Европа нордическая, ядро которой будут составлять немцы» ".
Агрессивная политика Третьего рейха, включая геноцид «низ-
ших» рас, была заранее оправдана этой философической задачей
«осознания» собственной расы.
Рассмотренные примеры, в числе которых мы намеренно
объединили литературные тексты крупных писателей с патологи-
ческими образцами «прикладной» расовой доктрины типа Розен-
берга, показывают конститутивное противоречие расовой мысли,
вытекающее из дефектной структуры ее базового понятия. Реа-
гируя па кажущуюся атомизацию (фактически - усложненную
дифференциацию) демократического общества XIX века, расовая
мысль пытается заменить сущностные классы Старого режима но-
выми «историческими понятиями», которые, по словам Николая
Колосова, являются «не генерализирующими, но индивидуализи-
рующими»1'". Для того и служит идея расового типа, позволяющая
иллюзорно восстановить некое сущностно-стабильное единство,
и в XX веке «архаизм типа вместе с теорией исторических ин-
дивидуальностей был востребован нацизмом»11. При всех своих
претензиях на научную строгость (краниометрия и т. д.), расовая
теория обретает убедительную силу лишь благодаря применению
скорее нарративных, чем логических схем мышления, а «героем»
ее рассказов является либо индивид (в литературе), либо нация/
раса, судьбу которой можно рассказать не только в прошлом, но
и в проектируемом будущем. Если оставить в стороне другие -
собственно политические, стимулирующие вражду и дискрими-
нацию - функции расовых нарративов XIX-XX веков, то эти рас-
сказы располагаются среди паралогических орудий, с помощью
которых утопическая мысль, иногда прогрессистская, иногда ар-
хаизирующая, пытается преодолеть эпистемологический кризис,
вызванный наступлением современной эпохи.
1 Gohineau A., de. Essai sur I’inegalite des races Innnaines. T. 1. Paris,
Firmin bidot, 1853. P. 59.
- I (нт. по: Тагиефф 11.-А. Цвет и кровь: Французские теории расиз-
ма / Пер. А.А. Славохотова. М.: Ладомир, 2009. С. 130.
20
Сергей Зенкин
3 Колосов Н.Е. Хватит убивать кошек! М.: Повое литературное обо-
зрение, 2005. С. 94.
1 Согласно Колосову, для общества Старого режима было бы точ-
нее говорить не о «дворянстве» и «духовенстве», а о «дворянскости» и
«духовности», поскольку сущность того или иного сословия считалась
столь незыблемой, что не нуждалась в коллективном наименовании
(Капосов Н.Е. Указ. соч. С. 89).
5 Durkheim Е. Les Formes elemental res de la vie religieiise. Paris: Presses
Universitaires de France, 1998 (Quadrige). P. 328.
l' Малларме С. Опыты в стихах и прозе / Пер. Р. Дубровкпна, с уточ-
нениями. М.: Радуга, 1995. С. 235, 241. Французский оригинал: Там же.
С. 234,240.
7 См. подробнее в нашей статье: Зенкин С.Н. Расовая тематика в
«Путешествии в Россию» Теофиля Готье// Новое литературное обозре-
ние. № 93. 2008. С. 26-35.
кЭта схема двойного исключения - отверженный по отношению
к группе отверженных - характерна для романтической литературы.
Ю.В. Манн продемонстрировал ее в русской романтической поэме (см.:
Манн Ю.В. Поэтика русского романтизма. М.: Наука, 1976); отчасти в
том же духе, работая над одной из последних глав «Бувара и Пекюше»,
Гюстав Флобер искал примера «единичного случая, который являлся
бы исключением из общего исключения» (письмо Ф. Бодри, 29 марта
1880 г.; Флобер Г. О литературе, искусстве, писательском труде. Письма.
Статьи. 1'. 2. М.: Художественная литература, 1984. С. 272. Перевод
А. Андрес).
9 Goncourt Е. etj., de. Charles Demailly / ed. Adeline Wrona. Paris:
Garnier-Flammarion, 2007. P. 100.
"’Ibid. P. 101.
" Ibid.
12 Андерсон Б. Воображаемые сообщества / Пер. В.Г. Николаева. М.:
Канон-пресс, 2001. С. 168.
Gobineau A., de. Essai sur I’inegalite des races humaines. Op. cit.
T. 4. P. 239.
If Ibid.T. 1. P. 40.
15 Ibid. P. 102.
Ibid. P. 153.
17 Ibid. P. 356.
k IK Ibid. T. 4. P. 354.
" «Таким образом, группы северных народов были обязаны тевтон-
скому элементу [...] той разделительной силой, которой не обладали
изнуренные народы древнеримского мира» (Ibid. Т. 4. Р. 168-169).
2,1 Ibid.T. 3. Р. 35-61.
21
Понятие расы и логика демократии
21 Ibid. Р. 10 sq.
22 Ibid. Р. 354-355.
23 Ibid. Т. 4. Р. 290-291.
21 Ibid. Р. 313.
25 Rosenberg A. Le Mythe du XX' siecle / trad. Adler von Scholle. Paris:
Deterna, 1999. P. 399.
26 Ibid. P. 438.
27 Ibid. P. 34.
№ Ibid. P. 475-476.
29 Ibid. P. 127. °
a* Ibid. P. 179.
31 Ibid. P. 522.
32 Колосов H.E. Указ. соч. С. 96.
33 Зам же. С. 98.
, „ Филипп Ренъе
- (Лион)
Аббат Грегуар, Сен-Симон и сенсимонисты:
права человека и учет различий
(От эмансипации евреев и чернокожих
в эпоху Французской революции
до предложений о всемирной метисации)
Декларация прав человека и гражданина, в том виде, в каком
она была написана в 1789 году и в терминах которой «люди рож-
даются и остаются свободными и равными в правах», неявным
образом заявляла об отрицании различий, образующих всякого
отдельного человека. Вероятно, эта слепота к совершенно ре-
альным различиям всякого рода была ценой, которую пришлось
заплатить, чтобы побороть «общественные отличия» и принудить
к взаимной толерантности носителей всех «мнений, даже религи-
озных»'. Но своим принципом всеобщего равенства Французская
революция фактически метила, в первую очередь, в господство
католического духовенства и дворянства внутри самой Франции.
Универсализм - банально, но всегда несколько кощунственно об-
ращать на это внимание, - имеет свои практические основания, и
на Разум возлагается обязанность их обобщать и идеализировать.
Вот почему, ввиду Декларации, революционная Франция
вынуждена была - очень быстро, хотя и не без трудных дебатов, -
принять особые и важные меры в пользу евреев на территории ме-
© Ренье Ф„ 2016
© Попова О.О., перевод на русский язык, 2016
23
Аббат Грегуар, Сен-Симон и сенсимонисты...
трополпи и чернокожих - в колониях. Тем не менее понадобились
полтора века, уроки, извлеченные из феномена нацизма, и начало
великого всемирного движения деколонизации, чтобы в 1946 году
Франция закончила заполнять пробелы в Декларации 1789 года,
подтвердив в первых строках Конституции свой полный отказ
от всякого «различения происхождения [и] расы», так же как ре-
лигии и верований. Здесь же она особо оговорила политические,
профессиональные и социальные права женщин2. Возможно,
нелишне напомнить, что принятая ООН в 1948 году Всеобщая
декларация прав человека содержит еще более широкую и точную
формулу об отказе от всякого «различия», «как то: в отношении
расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных
убеждений, национального или социального происхождения,
имущественного, сословного или иного положения»'.
Однако, как недавно было замечено1, само по себе присутствие
слова «раса» в подобных текстах придает понятию, почти еди-
ногласно отвергнутому учеными, чреватую злоупотреблениями
убедительность. Как можно создавать видимость поддержки пол-
ному опасностей понятию, - пусть даже для того, чтобы бороться
с ним, - и придавать ему значение объективной данности на тех
же основаниях, что половой или религиозной принадлежности
(учитывая, с другой стороны, что пол и религия тоже не являются
однозначными и позитивными данными, как многим хотелось бы
верить...)? И обратно, одно дело бороться против расизма во имя
прав человека, другое - устранять априори и целиком всякий учет
фенотипов и исторически сложившихся культурных различий, а
следовательно и всякий культурный релятивизм, и всякий этно-
плюрализм, в то время как различные сообщества, - определяя
себя в качестве сообществ, - напоминают об испытанных (или
испытываемых) ими притеснениях и во всеуслышание требуют
признания их идентичности и особых прав.
Историк французской литературы, ищущий описать воз-
никновение социального дискурса о «расах», наталкивается на
ту же трудность идеологического порядка. При чтении текстов
и при виде некоторых сходств с нашими современными вопро-
сами удивление доходит порой до предела. В самом деле, как
французу, воспитанному на послевоенных идеалах, принять тот
факт, что начиная с Революции и в течение первой половины
XIX века (до 1848 года) протесты против рабства чернокожих
и сегрегации евреев разворачивались не путем отрицания во-
просов о единстве или множественности человеческого рода,
но именно посредством их постановки и, как следствие, посред-
24
Филипп Репье
ством оживленных дискуссий о физическом, интеллектуальном
и моральном равенстве «рас», предположительно составляющих
человечество ?
Задним числом такая отправная точка кажется нам сегодня
обремененной предрассудками, которые могут быть квалифици-
рованы как «расистские». Следует ли тем не менее уклоняться
от всякой эмпатии по отношению к этим первооткрывателям в
осознании культурных различий?
Настоящая статья, таким образом, имеет целью передать
эвристическое удивление историка литературы и известное удо-
вольствие от ученого чтения редко вспоминаемых текстов, - все
это с намерением содействовать написанию истории француз-
ской распологпческой идеологии первых четырех десятилетий
XIX века, достаточно отличной, по крайней мере в своих намере-
ниях, от ее более изученных поздних форм конца века.
Аббат Грегуар,
или Противоречии универсалистской филантропии
Чтобы получить доступ к мысли аббата Грегуара, необходи-
мо очистить ее от весьма идеологизированных представлений об
этом персонаже '.
Депутат от духовенства Генеральных штатов 1789 года, за тем
член и председатель Конвента, деревенский кюре Анри Грегуар,
епископ с 1791 года, был исключен из политической и церковной
жизни в течение пятнадцати лет Реставрации; но его прах был пе-
ренесен в Пантеон в 1989 году, по случаю двухсотлетия Револю-
ции, - гораздо позже, чем это произошло с Виктором Шелыпсром,
паптеоннзированпым в 1949-м за проведенный им в 1848 году
закон об отмене рабства. Именно Грегуар в 1791 году добился
принятия резолюции о признании всех евреев Франции активны-
ми гражданами, а в 1794-м - отмены рабства па всех территориях
Республики.
Он начал изучать положение евреев во Франции задолго до
Революции, приняв участие в конкурсе, организованном Коро-
левским обществом наук и искусств города Меца. Тем самым
Грегуар стал участником филосемнтского движения, которое уже
существовало в Берлине и которое охватывало, по-видимому,
не только Эльзас и Лотарингию, по и Париж. Доказательством
тому служит малоизвестная записка Мирабо, опубликованная в
Лондоне в 1787 году и передающая в деталях немецкие дискуссии:
25
Аббат Грегуар, Сен-Симон и сенсимонисты...
«О Моисее Мендельсоне, о политической реформе в отношении
евреев; и, в частности, о попытке политической революции в их
пользу в Великобритании в 1753 году»1’.
Представленное в Меце в 1787 году, - это год публикации
записки Мирабо, - получившее награду в 1788-м и напечатанное
в 1789-м, главное произведение Грегуара имеет заглавие, без око-
личностей сообщающее защищаемый нм тезис: «Очерк о физиче-
ском, моральном и политическом возрождении евреев». Важность
этого сочинения для формирования мысли его автора такова,
что и предмет, и логика анализа много раз использовались в его
последующих политических выступлениях, в том числе, nnitatis
mutandis, чтобы отстаивать права цветного населения, а затем ра-
бов, - по-видимому, аббат открывал для себя эти темы в Париже
п также публично выступал в нх пользу.
Сегодняшний читатель не может читать это сочинение без
того, чтобы пуститься в сопоставления. Евреи, утверждает
Грегуар. - это прежде всего «несчастный народ», история кото-
рого со времен Веспасиана «являет только картины страданий
п кровавых трагедий»7. Знаменательный факт, который всему
причиной, - не что иное, как «рассеяние» (т. е. диаспора). Пе-
речисляются перенесенные евреями массовые убийства, затем,
па этом фоне, - типичные унижения, списки запрещенных видов
деятельности. Ситуация резюмируется общим утверждением,
что вся Европа, как н Турция, изощрялась в изолировании ев-
рейской части своего населения с помощью «разделительной
степы»". Идея разделения вслед за этим усилена ученым и ри-
торически выверенным перечислением многочисленных мер
принуждения, начиная с платы за перемещение (с целью одно-
временно фискалыюй и оскорбительной, так как размер платы
высчитывался на основе пошлины па ввоз свинины) п вплоть до
смертной казни за сексуальную связь с христианкой9.
Исследование аббата ориентировано па ретроспективу дол-
гой протяженности, которую он резюмирует в начале следующим
образом:
Вот уже семнадцать веков они сопротивляются, поддерживают
друг друга несмотря на преследования и истребление; напрасно все
нации объединились, чтобы уничтожить народ, который существует
среди всех наций, оставаясь ни на кого не похожим: если племена и
смешались, то раса - нет; и в стольких странах, различающихся ре-
лигией, языком и обычаями, раса Авраама продолжает существовать
без смешения10.
26
Филипп Ренье
Но оппозиции, функционирующие здесь между понятиями
нация (nation), парод (peupie), племя (tribu) и раса (race), в других
частях этого же текста как будто забыты: например, в определении
«нации, распространившейся во всех местах п нигде не закрепив-
шейся»'", - определении, быть может, лукаво скопированном с
определения Бога согласно пантеизму Спинозы. Если, полагает
Грегуар, рассеяние и «изменило этот парод»,
эти изменения относятся разве только к двум вещам: упорной
привязанности к своей вере, которую он с такой легкостью оставлял
в древние времена: и духу алчности, который преобладает в нем но
всему свету. Коммерция внесла заметное изменение в его характер12.
Слово «парод», примененное к этносу и сопровождаемое
«алчностью» -- самым избитым аргументом против евреев, - яв-
ляется полной противоположностью обладающего политическим
суверенитетом парода у Руссо, - представления, которое раздели т
Революция, на тот момент еще не произошедшая. Однако Грегуар
не выводит отсюда натуралистской и эссепциалистской концеп-
ции еврейства. Для пего эго способ помыслить то, ч то не вмещает
его креационистское определение расы как инварианта: а именно
способ помыслить изменение, нравов, происходящее под действи-
ем социально-экономических причин.
Как бы то ни было, типичный для XVIII века медицинский
материализм и требование полноты исследования, свойственные
академическому жанру его записки, заставляют Грегуара ком-
пилировать максимум так называемых наблюдений. Конечно,
оп тщательно их просеивает и довольно часто объявляет «пред-
рассудками» или «глупостями». 'Гак, подозрения в нимфомании
и онанизме, признанные правдоподобными, компенсируются
уч верждеипем, что супружеская верность у евреев «действитель-
но образцовая»13. Но для того, чтобы объяснить себе, что могло
«изуродовать» (sic) их лица, Грегуар обращается к эксперту,
фпзпогномпсту Лафатеру, который отвечает ему, что тоже «на-
блюдал», что «обычно» евреи имеют «крючковатый нос»11. Хуже
того, оп подтверждает некоторое количество нелепостей от своего
имени: редкая борода - показатель женоподобного темперамен-
та; склонность к геморрою; плохой запах, якобы происходящий
от злоупотребления луком и чесноком, козлятиной и гусятиной;
кожные заболевания, вызываемые нечистотой, «законной во
время траура»15... Опровергая некоторые «наветы» как вымыслы
Средневековья, Грегуар только еще более поддерживает мнение
27
Аббат Грегуар, Сен-Снлюн и сенсимонисты...
своих современников о «пороках», которые кажутся нм в тот
момент доказанными. Достаточно привести в ряд некоторое
количество названий глав, чтобы увидеть, что сделанные главен-
ствующему дискурсу уступки не являются чисто риторическими:
«Опровержение нескольких наветов, которыми евреи были об-
ременены в средние века» (гл. III); «Размышления о моральном
характере евреев: большая часть их пороков происходит от при-
теснений, которые они испытали» (гл. VI); «Об опасности терпеть
евреев такими, какие они есть, по причине их многочисленности»
(гл. IX); «Об опасности терпеть евреев такими, какие они есть,
по причине их торговли и ростовщичества» (гл. XI). Всё это об-
винения, за которые сегодня могут отдать под суд, по которые в
книге Грегуара служат защите его тезиса: необходимо возродить
(regene.rer) евреев.
Возрождение, заглавное и не раз повторяющееся в тексте сло-
во «Очерка...», позаимствовано из политического словаря того
времени и сочетает в себе политический и религиозный подход
с подходом натуралистским. Ведь Грегуар призывает не только к
возрождению души, - сравнимому, согласно теологам, с возрожде-
нием, следующим за крещением. Вероятно, этот духовный смысл
присутствует, и позже он будет лелеять надежду в отдаленном
будущем обратить евреев в христианс тво16. Однако в заглавии мы
вс тречаем в первую очередь «физическое возрождение». Опреде-
ляющий фактор, выдвинутый в качестве объяснения констатиру-
емой дегенерации, - не что иное, как «нехватка внутривидового
скрещивания, способствующая вырождению рас и деградации
красоты индивидов17». Только в эпоху Империи Грегуар сможет
найти у натуралистов подтверждения моногенизма, чтобы опро-
вергать, в споре со сторонниками рабства и полигенизма, суще-
ствование «фундаментального различия» между чернокожими и
белокожими людьми16. Однако положение о единстве происхож-
дения человеческого рода, удобное своим соответствием сказанно-
му в книге Бытия, создает ему рамки, в пределах которых можно
размышлять о видимом разнообразии этого рода. Далекий от того,
чтобы признать за различиями какую бы то ни было ценность,
нуждающуюся в защите и тем более культивировании, Грегуар,
специализируясь па защите евреев, чернокожих и метисов, си-
лится насколько возможно редуцировать эти различия (в теории
и принципах, а также и па практике) в противоположность тому,
что мы сегодня называем мультикультурализмом, - идеологии,
которая имела действительно хорошую репутацию в течение не-
скольких десятилетий XX века, но в которой (нужно ли об этом
28
Филипп Репье
напоминать?) нраво-консервативные силы Западной Европы с
начала 2010-х годов стали находить оправдание мусульманского
коммунитаризма, который они считают прпиц....шльно опасным.
Таким образом, проповедуемая Грегуаром эмансипация евре-
ев подразумевает их ассимиляцию. Чтобы получить этот резуль-
тат, нужно, чтобы - согласно приведенным выше формулировкам
заглавий - они больше не были такими, какими они являются.
Недостаточно дать нм доступ ко всем профессиям. Необходимо
сверх этого отвлечь их от торговли и финансов, к которым их при-
учили вековые запреты, и переориентировать их па производство,
в частности, в согласии с физиократическими ценностями эпохи,
па сельское хозяйство. То, что сделали запреты, должны исправить
противоположные им ограничения. То есть древнее рассеяние
евреев из Иудеи должно повториться как повое рассеяние, на сей
раз в пределах французского населения, посредством мер. искоре-
няющих «автономию», которая, согласно Грегуару, способствует
склонности жить в «общине»19. Итак, конец заточению евреев в
отдельных кварталах и конец терпимости к Моисеевым законам о
браке, потому ч то вместе с ними идут, как считается, развод, поли-
гамия и кровосмешение20. В противовес этому - активный призыв
к образованию «точек соприкосновения», которые составляли бы
«браки между христианами и евреями»21. И, чтобы противодей-
ствовать влиянию раввинов, почитаемому обскурантистским, -
широкий допуск евреев в христианские учебные заведения. 11 так
далее, и так далее.
Другими словами, средством к исправлению ситуации должна
стать позитивная компенсация прежнего насилия новым. Если
I регуар хочет сломать упомянутую «разделительную степу», изо-
лирующую евреев, то только для того, чтобы гут же выстроить ее
внутри самой общины, разделив религиозный культ и граждан-
скую жизнь:
В течение первых четырех веков во многих странах евреи пользо-
вались правом автономии, в особенности благодаря политике Рима,
присоединявшего побежденные народы, муниципии, оставляя им их
законы и обычаи. [,..|
И поныне в разных местах они имеют право на решение в первой
- инстанции своих тяжб внутри общины. [,..| Им сохранили большую
часть их обычаев, потому что видели, что религия у них распростра-
няется на всю правовую систему, вплоть до мельчайших детален об-
щественного управления. Их синедрион решал дела как церковные,
так и гражданские.
29
Аббат Грегуар, Сен-Симон и сенсимонисты...
Но разделим в законе Монсея то, что касается в основном отправ-
ления культа, н то, что есть только предмет гражданского н уголовного
разбирательства, - ото вещи разделимые. Предоставим евреям полную
свободу по первому вопросу, а также во всем том, что не касается иму-
щества, свободы н чести гражданина; но пусть во всем остальном они
будут покорны | курсив мой. - Ф. Р.| законам государства22.
В 1794 году Грегуар выступит таким же новатором и сторон-
ником принуждения в отношении провинциального партикуля-
ризма в своем знаменитом «Докладе о необходимости и средствах
уничтожения диалектов и превращения французского языка
в повсеместно употребительный». Ио лишь в 1905 году, после
нескольких более или менее отчетливых возвращений к союзу
монаршего трона и церковного алтаря и не без реальных или
символических столкновений, закон о разделении церквей и госу-
дарства окончательно воздвиг такую же степу светского общества
в умах католической части населения. Возродить евреев значит
также возродить христиан.
Галльский, но также, и иудео-христианский,
завоевательный европеизм Сен-Симона
11с установлено каких-либо личных отношений между Гре-
гуаром и Сен-Снмоном. Их многое разделяет. Аристократ, в
прошлом офицер армии, пришедшей на помощь молодой амери-
канской республике, автор «Очерка науки о человеке» (181,3) и
«Нового христианства» (1825) - Сен-Симон, хотя и был также
сторонником разрыва со Старым порядком, видел в «теории прав
человека»21 юридический и метафизический формализм, став-
ший, но его мнению, одной из причин неудачи Революции. С дру-
гой стороны, его филантропические настроения, характерные для
революционного поколения, роднят его с Грегуаром, так же как и
неортодоксальность его христианства.
Как и в случае1 с Грегуаром, чтобы проникнуть в сложнос ть его
мысли, необходимо декопетруировать его легенду и прочитать ее
более внимательно. Ни в одном из его трудов вопрос о черноко-
жих, или еврейский вопрос, или, в более общем смысле, теория
рас не выходит на первый план; по этой причине отсутствуют и
критические работы, исследующие этот аспект его мысли2'’.
11о когда мы возвращаемся к одному из его самых первых
произведений, «Письмам женевского обитателя к современнп-
30
Филипп Ренье
ЛЯОЗ') изначально озаглавленному: «Письма женевского
обитателя к человечеству», - трудно не задержать внимание на
сноске призванной пояснить краткое указание на «зверства»,
которые спровоцировало бы неразборчивое применение прин-
ципа равенства.
Революционеры применили к неграм пр.цшы равенства. Если
бы они проконсультировались у физиологов, они бы узнали, что
негр, послоен организации, неспособен при равном воспитании под-
няться па ту же высоту мышления, что европейцы2’.
Эти строки, однако, не привлекли внимания. Правда, смущен-
ные и недовольные сенсимонисты в своих переизданиях «Писем...»,
начиная с 1832 года, цензурировали нх и даже не сообщали об этом.
Но н повтор этой мысли во «Введении в научные труды XIX века»
(1807-1808) и в его посмертных переизданиях породил ничуть
не больше комментариев, потонув среди прочих размышлений и
будучи расценен, возможно, как что-то случайное и устаревшее.
Между тем утверждение об интеллектуальной неполноценности
чернокожих повторено здесь в тех же терминах, без какого-либо
развития, но уже в основном тексте21’ и в цепи натуралистских
рассуждений, составной частью которых оно представлено. По
видимости пересказывая банальности из естественной истории,
Сен-Симон обрисовывает философию прогресса, производную
от философии Кондорсе п отмеченную пред-дарвпнистскпм ак-
цептом на борьбе за доминирование в животном мире, которого
якобы достигают социально наиболее организованные виды. Гак
же, как лидирующая цивилизационная роль, которой наделено
человечество, объясняется и оправдывается физиологическим
превосходством человека над бобром (среди прочих видов, конку-
рирующих между собой па том основании, что они организованы
в колонии), - так и превосходство «европейской разновидности»
внутри «человеческого вида» якобы объясняет и оправдывает
экспансию его владычества за пределы родпого континента. Если
нужно доказательство, то им, согласно Сен-Симону, стал бы тот
факт, что эта разновидность «обосновалась и закрепилась в той
части земного шара, которая производит больше всего пшеницы и
имеет больше всего запасов железа»27.
В представлении Сен-Симопа, не ссылающегося паевой источ-
ники по этой теме, человечество возникло в Тартарии и раздели-
лось на «четыре племени», рассеявшихся по четырем сторонам
света между Китаем, Индией, Палестиной и Сибирью. Не говоря
31
Аббат Грегуар, Сен-Cu.wm а сенсимонисты...
ни слова об обитателях Дальнего Востока или черной Африки, он
полагает, что идут в счет только два «племени» - это «племя За-
пада»: египтяне, греки, французы, испанцы, евреи и арабы - и, во
вторую очередь, «племя Севера»: татары, кельты, эсклавоны и нор-
манны. 11ервому, изобре! тему монотеизм и точные пауки, привад-
лежи г превосходство умственных способностей, тогда как второе
отличается вкусом и талантом к открытиям п завоеваниям2". «Ев-
ропейская разновидность»2” - как можно понять, результат смеше-
ния этих двух племен -oi крыла и покорила Америку благодари
соединению перечисленных качеств. Именно освоение Америки,
ожидаемо заключает Сен-Симон, сделало из Европы «метрополию
земного шара», - до тех пор, пока однажды, предполагает он с куда
большей оригинальностью, «континентом-метрополией» нс станет
в свою очередь Америка, «полностью заселенная» и обладающая
военным флотом, превосходящим европейский30.
Вот почему европейская конфедерация, предложенная
Ссп-Симопом и Огюстеном Тьерри в эссе «О реорганизации ев-
ропейского общества» (1814) в качестве альтернативы проектов
Священного союза для послсианолеоповской Европы, представ-
ляется как проект всемирной колонизации:
Заселить земной шар европейской расой, превосходивши все
прочие расы людей: сделать его таким же пригодным для жизни и
путешествий, какой является Европа, - вот предприятие, посред-
ством которого Европейский парламент должен будет развивать п
постоянно поддерживать активность Европы".
Непосредственно предшествующий этому «Очерк науки о
человеке» подготавливает данную точку .зрения, опираясь на
рассказы об экспедициях Кука, Вугепвиля н Лаперуза для вооб-
ражаемой реконструкции исходного состояния «первых людей»32
по описаниям народов, встреченных этими путешественниками.
Этим расстоянием, разделяющим разные «ступени цивилиза-
ции»33, и мотивируется стремление к утопической европеизации
всего мира, сформулированное с ясностью, какую фудно было бы
найти в других примерах того времени.
'Гак как эта логика находит свой материал в нсюрип и имеет
дело с уже сильно перемешанным населением, го в приме пенни
к отдельной нации опа концентрируется исключи гольно на "сго-
ри ко-соцпальной причинности. В «Промышленности» ( 8)
Сен-Симон вспоминает и вновь использует 1сзис оамен-
талыюй важности завоевания Галлии франками, о <тыц
32
Филипп Ренье
в предшествующем столетии историком Николя Фрере к вели-
чайшему неудовольствию Людовика XIV, поставленного таким
образом в положение суверена, иностранного своему народу; а
затем использованный Булепвилье с обратной целью, чтобы ар-
гументировать владения и привилегии знати через легитимность
военных завоевании. Сен-Симон излагает здесь идею о том, что
структура собственности, зафиксированная когда-то силой, все
еще объясняет положение вещей в начале XIX века: «Правопре-
емники победителей [все еще] являются землевладельцами, а
наследники побежденных - земледельцами»’1. Вернуться к этому
прошлому - значит для него воскресить эту политическую тему,
направленную против сторонников возвращения к Старому по-
рядку, подавленную во времена Империи и еще больше - при
Реставрации, но близкую для его поколения. При Учредительном
собрании, утверждает он в работе «Политик» (1819), «наименее
дальновидные предполагали, что все привилегированные обще-
ственные слои Европы объединятся, дабы помешать галлам пол-
ностью освободиться от гнета франков и полностью уничтожить
привилегии, которые те присвоили себе по праву завоевания» '5.
«Катехизис промышленников» (1823) но сути очень близок
взглядам, популяризованным Синесом в 1789 году в памфлете
«Что такое третье сословие?»: здесь Сен-Симон описывает реша-
ющий этап в развитии промышленности, состоящий «в слиянии
победителей и побежденных, в образовании французской нации,
составленной из франков и галлов»"’, также называемой «про-
мышленным классом»37. Любопытная инновация (которая долж-
на была удивить Тьерри) - это продвижение понятия «общинной,
или галльской, монархии», то ест ь монархии, согласующейся с его
пожеланиями, единственной, которая бы соответствовала «теку-
щему состоянию просвещения»"*. Таким образом, слово «галлы»
под пером Сен-Симона становится синонимом слов «промышлен-
ники» или «коммуны» и оказывается эмфатически нагруженным,
в противоположность «франкам» и «знати».
Правда, в этих последних произведениях нигде не появляется
понятие расы. Главной причиной этому, по-видимому, является
то, что Сен-Симон, в отличие от своего ученика Тьерри и его
соперников Гизо и Мишле, представляет себе понятие расы не
в контексте этнического различения галлов и франков, которые
не являются для него даже племенами. Вторая и дополнительная
причина заключается в его примирительном решении стереть на-
следственные противоречия путем объединения побежденных и
победителей в единой нации, управляемой династией франкского
33
Аббат Грегуар, Сен-Симон и сенсимонисты...
происхождения, которой, однако, со времен Людовика XI, чаще
всего доставало дальновидности вступать' в союз с потомками
галлов против франкской аристократии. Когда на смертном одре
Сеп-Снмои будет читать «Историю завоевания Англии» Тьерри,
оп признает ее полезность, но, по словам Оленда Родрига, с со-
жалением не сможет «одобрить ее с философской точки зрения,
так как ее автор выступил прежде всего историком побежденных
рас и не смог увидеть социальный прогресс в приходе к власти
норманнов»и. Были ли эти слова переданы точно, или же с ка-
кой-нибудь политически умеренной задней мыслью, они более
пли менее намеренно смягчают революционное предубеждение
Сен-Симона в пользу галлов и свидетельствуют о том, что идея
антагонизма «галлы vs франки» в значительной степени разделя-
лась учителем п учеником. Что касается употребления здесь слова
«расы», оно напоминает скорее о Тьерри, который злоупотреблял
им в этническом смысле, чем о Ссп-Спмоне, который сохранял за
ним определение, по существу, натуралистское. Действительно,
проверка показывает, что в опубликованных пли неопубликован-
ных текстах Сеп-Симопа само слово «раса» пи разу не поставлено
рядом с галлами или франками. .Зато в неизданных рукописях
«Катехизиса промышленников» не раз встречается возникшая
во «Введении в научные труды XIX века» идея о превосходстве
«европейской расы», иначе называемой «кавказской расой»’". Ис-
пользуя, как оп говорит, «теологический язык |...J ставший очень
модным и почти обязательным для философов», отвечающий па
вопросы катехизиса персонаж излагает свое убеждение в том, что
«Бог» избрал европейцев быть первыми, кто замыслит и утвердит
промышленный уклад жизни. По на самом деле оп очень стара-
ется объясняться также и более материалистически и подробнее
останавливается, - как мы уже видели у автора книги, - на том ре-
шительном преимуществе, которое представляют собой европей-
ские ресурсы пшеницы и железа’1. Как не заключить из этого, что
развившаяся в научных грудах распология составляет in absentia
фундамент трудов политических?
С другой стороны, этот нонконформизм не останавливает-
ся на апологии галльских демократических ценностей. Ибо, не
довольствуясь отказом от франкской гордости своего сословия,
Сен-Симон в немалой степени открыт и нехристианским тради-
циям. Так, объясняя роль арабо-мусульманской цивилизации |{
развитии наук в Средние века, он в целом довольно лестно для
«арабов» интерпретирует ученые работы немца Эльснера, послу-
жившие ему источником’2. А главное, стремление Сен-Симона
34
Филипп Репье
к разделению духовного и мирского, хотя и приводит его к ряду
высказывании прогни иудейской теократии, не мешает воздать
должное вкладу Монсея в монотеизм и признать в христианстве
«слияние» «культа евреев» и «учения платоников»11. С этой точки
зрения закономерным н высоко значимым поступком является
то тесное сотрудничество, которое установилось у пего в послед-
ние годы жизни, в разгар ультрароялистской и католической
реакции, с Леоном Галеви и Олепдом Родрпгом, двумя эманси-
пированными евреями-интеллектуалами послереволюционного
поколения, и которое остается мало комментированным несмотря
па свою смелость. Галеви, писатель и одаренный сын основателя
прославленной буржуазной династии11, сменил рядом с Сеп-Сп-
моном Тьерри и Копта. Что касается Родрига, также блестящего
выпускника наполеоновских лицеев, то он был признанным
математиком первого ряда. 11о в силу его происхождения Рестав-
рация, по-впднмому. делала ему недоступной преподавательскую
карьеру, побуждая его тем самым, в полном противоречии с по-
литикой, рекомендовавшейся аббатом Грегуаром, вернуться к
семейному роду занятий - банковскому делу15. Таким образом,
даже учитывая анонимность «Нового христианства», защищаю-
щую автора и его сотрудников, нельзя считать незначащим тот
факт, что написание его введения было доверено как раз новому
христианину* Олеиду Родрнгу, которыГ1 прямо выражает здесь
свое убеждение о сочетаемос ти иудаизма с предлагаемым в этой
книге обновленном христианства. 'Гак, открывая своему послед-
нему ученику /тверп, через которые позже пройдут его младший
брат Эжен Родриг, братья Перейры (будущие банкиры времен
Второй империи)17 и Гюстав д’Эйшталь (сын и брат банкиров, сам
же интеллектуал)1'1, Сеп-Симоп начинает диалог между евреями и
христианами Франции, который служит двойным уроком: евреев
он, как гражданин, поощряет к участию в общественных дискус-
сиях; а христиан, как индустриалпст, подталкивает к тому, чтобы
оставить предубеждения против торговли и банковского дела.
Сенсимонисты, или Смешанный брак для всех
Молодые либералы, собранные Олепдом Родрпгом для
продолжения проекта Сен-Симона, изначально не учитывали
различий в происхождении людей и старались скорее стереть их
путем социально-этнического смешения - согласно идеалу, вы-
двигавшемуся на первый план уже у Грегуара111, - внутри единой
35
Аббат Грегуар, Сен-Симон и сенсимонисты...
всемирной человеческой «семьи» будущего, предвосхищавшей
Лигу наций. Их многочисленные призывы к упразднению «расо-
вых различий» и к «расовому единству» подтверждают, что сен-
симонисты не разделяли ни оставшуюся в прошлом враждебность
Сен-Симона к отмене черного рабства, ни его натуралистическое
представление о мировом господстве, выпавшем на долю белой
расы50. Равенство, принципиально установленное в Декларации
прав человека и гражданина, рассматривается отныне не как
ошибка, но как достижение, и для истории человечества, ставшей
историей смешения классов и рас, полагаются цель и конец: отми-
рание эксплуатации человека человеком (сенсимонистская форму-
ла, перенятая Марксом два десятилетия спустя):
Моральное установление, согласно которому ни один человек не
должен быть поражен в правах в силу своего происхождения, давно
проникло в умы [...] Поэтому представляется, что между разными
классами общества должен происходить постоянный обмен семьями
и индивидуумами, их составляющими, и что благодаря этой цирку-
ляции эксплуатация человека человеком, если и будет продолжать-
ся, сделается переменчивой, по крайней мере в отношении рас, над
которыми она тяготеет51.
И вот в 1832 году, во время «отшельничества» сенсимонистов
в Менильмонтане, происходит небольшое событие: театрально за-
драпировавшись в покрывало, один из «апостолов», «Тома Урбен,
из Кайенны, цветной»52 - будущий Исмаэль Урбен - декламирует
и разыгрывает по ролям свою «Молитву черного»51, напоминая
таким образом своим товарищам о существовании части чело-
вечества, чаще всего забываемой в их публичных выступлениях.
Пораженный этим спектаклем Гюстав д’Эйшталь сразу позвал
посмотреть его Анфантепа. Косвенным образом здесь отразилось
и собственное неблагополучие самого д’Эйшталя, ставшего по-
средником в этой манифестации негритюда. Свойственный обо-
им, д’Эйшталю и Урбену, профетпзм мог иметь своим источником
сходное по природе страдание. Эйшталь, конечно, с гордостью
принимал свое обращение в католицизм, совершенное по инициа-
тиве отца в отроческие годы. Но постоянное ощущение своего от-
личия и поиск собственной и особой роли в руководящей группе
подталкивали его к тому, чтобы заново принять свое еврейство.
Сам ощущая свою инаковость как оторванность от корней, еврей
Эйшталь через эмпатию к чернокожему Урбену лучше понимает
свою растерянность по поводу собственной идентичности.
36
Филипп Репье
Это примечательное проявление объективной взаимосвязи -
установленной еще во времена Революции благодаря Грегуару -
между проблемами чернокожих и евреев, которые в XX веке многие
считали сопряженными, но которые в начале XXI века кое-кто во
Франции противопоставляет друг другу51, очень кстати нашло
себе и теоретический выход в геополитических представлениях,
развивавшихся бывшим редактором газеты «Глоб» Мишелем
Шевалье. В 1832 году в своей газете он предлагал «систему Сре-
диземноморья», где Европа и ислам сочетали бы свои экономиче-
ские силы и ценности55, а начиная с 1833 года разрабатывал идею
движения потоков населения в будущем. История, объясняет он,
больше не разыгрывается на территории Европы, в ее ежедневной
политической борьбе. Теперь движение ее должно развернуться в
вековом и мировом масштабе, благодаря миграции народов Юга в
Северную Америку п Океанию. «Великие нации, дочери народов
Европы и Азии», воспользуются там массовым притоком «силь-
ных и ловких работников, сынов чернокожих и краснокожих
народов»55. Общие черты представлений, к которым приходит
Шевалье, намечены в конце десятилетия в «Письмах о Северной
Америке», которые стали результатом его научной командировки
в Соединенные Штаты. Опубликованный сначала во влиятель-
ной газете «Журналь де деба», а затем собранный в два тома в
1838 году, этот отчет в форме одновременно переписки и репор-
тажа целиком вдохновлен идеей, диаметрально противополож-
ной взглядам американцев: решение, согласно Шевалье, состоит
в «смешении» черных и белых, иными словами, в их сплавлении
{amalgamation) — Шевалье часто использует это слово, по его мне-
нию, презираемое в среде янки.
Ио наиболее новаторскими являются размышления во вступ-
лении, предваряющем двухтомник. Вместо единой «европейской
расы» Сеп-Симопа, о которой теперь не идет речи, так же как п о
трудности ее отношений с чернокожими, важным теперь оказыва-
ется, по мнению Шевалье, скорее набирающий силу антагонизм
внутри белого населения, между «латинской расой», с одной сто-
роны, и «английской расой», с другой (включающей тевтонов -
иначе говоря, это «англосаксы», воплощаемые Англией и Соеди-
ненными Штатами). Последняя, в силу своего превосходства в
социальной организации, грозит господствовать над первой. Не
уточняя, к сожалению, являются ли эти наименования рас его соб-
ственными или же завезенными из-за океана, - Шевалье выводит
отсюда еще одну роль «естественного посредника» для Франции,
по причине ее «смешанной природы». Ибо, с другой стороны.
37
Аббат Грегуар, Сен-Силюи и сенсимонисты...
он отнюдь не отказывается п от другой своей великой идеи -
евро-средиземноморского примирения Запада и Востока, где
Франция займет место между европейцами и «арабской расой»,
подобно Австрии между немцами н «славянской расой» - послед-
няя, как оп замечает мимоходом, составляет еще один противовес
«латинской Европе» ’7.
По всей видимости, после роспуска сепсимоппстского движе-
ния в судебном порядке несколько бывших сенсимонистов - сто-
ронников Лнфаптепа, более пли менее поддерживаемых Шевалье
и Эйшталем, договорились между собой вновь составить незамет-
ную и неформальную микрооргаиизацпю. с целью продолжить
идейную борьбу па агой новой почве. Эйшталь, став секретарем
созданного в 18,39 году Парижского общества этнодогпи, в ко-
тором числился добрый десяток их общих друзей, по-впдимому
намеревался опереться на эту нарождающуюся пауку и новую
филантропическую среду, чтобы возродить философию прогрес-
са, культивировавшуюся Сеп-Спмоном в эпоху Империи. Сам он
подал пример, опубликовав в том же году подборку своей лпчпой
переписки с Урбеном: «Письма о черной и белой расах». Играя
ведущую роль в этом диалоге и помещая его в рамки «преимуще-
ственно зоологической мысли», Эйшталь вновь заставляет своего
друга и протеже играть роль чернокожего, тогда как сам оп, об-
ходя молчанием свою собственную особость, силится убедить его
в новой великой гипотезе - как мы бы сейчас сказали, гипотезе
расового гендера. В этом удивительном диалоге ио переписке раз-
личия характеров двух мужчин, их религиозная принадлежность,
их дружба или, говоря в терминах современной социологии, их
гомосоцнальпая пара, - все интерпретируется так, чтобы перфор-
мативно и аргумеитативпо отождествить белую расу с мужской
ролью, а черную расу - с женской58. И одновременно повторить
хорошо известный тезис Ссп-Спмопа, согласно которому положе-
ние женщины - будь она из буржуазной пли рабочей среды или
же проститутка, - до сих пор связано с проблематикой рабства.
Сходные попытки восстановить преемственную связь с
Сеп-Спмопом, в данном случае скорее Сен-Симоном времен
«Введения в научные труды XIX века», делал также Виктор Кур-
те, еще один бывший сенсимонист, в скором будущем .заместитель
Эйшталя в его секретарских обязанностях; в XX веке, ретроспек-
тивно и в силу недооценки невидимо сохранявшихся дружеских
связей между сенсимонистами, его рассматривали как вольного
стрелка, а его роль порой сводили к роли предшественника Го-
бино5'’. Действительно, заголовок и подзаголовок опубликован-
ия
Филипп Ренье
ного в 1838 году главного эссе Курте составляют квазпцитаты из
заголовков работ или проектов учителя: «Политическая наука,
основанная на науке о человеке, или Исследование человеческих
рас в философском, историческом и социальном отношениях».
Отталкиваясь, как и Сен-Симон, от Декларации нрав человека и
гражданина и косвенно воспроизводя ее первые слова, чтобы тем
больше отмежеваться от псе, Курте выдвигает свой собственный
постулат: «Человек отличается по своим врожденным способно-
стям и предрасположенностям в соответствии с расой, к которой
он принадлежит, в силу разности человеческой организации, ко-
торая происходит из множественности рас»™
Поскольку Курте накладывает тезисы Эдвардса о постоянс тве
рас и нестабильности «смешанных типов» па классическую сен-
симонистскую схему чередования «эпох органических, или рели-
гиозных» и «эпох критических, или философских»1’1, то он мог бы
усилить оппозиции и иерархические отношения между этносами
и построить теорию сменяющих друг друга великих расовых геге-
моний. Но он, напротив, развивает полубнологнческую, иолусо-
циальную диалектику рас, чей движущий принцип - гибридиза-
ция, а цель - сокращение неравенства. Действительно, согласно
его мысли, величайшие политические конструкции, созданные в
истории, - Индия, Египет, Греция, Рим и, наконец, Франция -
находили ключ к своему успеху не в какой-либо этнической
однородности, но в «смешении населения» и «множественности
рас». Он не только полагает, что Тьерри напрасно реактуалпзиру-
ет в современной ему Франции конфликты, давно исчезнувшие в
силу «ничем неограниченного смешения», под «одновременным
действием образования и скрещивания рас»; он еще и считает,
возражая американским аболиционистам, что восстановление в
нравах освобожденных чернокожих на практике не может быть
достигнуто ни доступом к весьма нелегкому положению фабрич-
ных рабочих, ни созданием «черных колоний» в Африке, дающих
возможность вернуться па родной континент и воссоединиться с
собратьями по расе (по модели, реализация которой началась в
1821 году н которая даст жизнь государству Либерии). Парадок-
сально с точки зрения наших представлений, что именно па пред-
положении о физиологической неполноцеппости чернокожих
Курте основывает смелый призыв к беспрецедентному гуманиз-
му, который даже мог бы быть интерпретирован как призыв к их
массовой иммиграции и интеграции непосредственно в метропо-
лии: как и Грегуар, он отвергает «разделение рас», проживающих
па одной и той же территории, и уверяет, что «улучшение участи
39
Аббат Грегуар, Сен-Симон и сенсимонисты...
негров, ныне рабов или уже освобожденных, может произойти
среди пас и нигде кроме как среди нас»1’2.
Но сформулировать политические условия такой всемирной
метисации в долгосрочной перспективе выпало все же на долю
Исмаила Урбена, хоть ои и сделался мусульманином. Собственно,
свою позицию ои зафиксировал уже накануне обращения в ислам,
произошедшего 8 мая 1835 года в Египте, в письме, написанном
французскому консулу, чтобы уберечь себя от возможных адми-
нистративно-юридических последствий своего поступка:
Так как и моем решении никак не замешана политика, считаю
своим долгом заявить вам, что я ни в чем не отказываюсь ни от
положения французского гражданина, ни от поддержки и покро-
вительства, которые вы мне должны оказывать на этом основании.
Собственно, это право мне вполне гарантировано Конституционной
хартией королевства, которая обеспечивает всем французам свободу
совести и отправления культа6'1.
Таким образом, по словам Урбена, его обращение должно
рассматриваться исходя исключительно из его права как частного
лица исповедовать религию но своему выбору. Однако министр
юстиции, к которому обратился за советом консул, указал на
должность Урбена - на тот момен т он был преподавателем фран-
цузского языка в египетской военной школе в Думъяте, - объ-
ясняя, что тот «утратил положение французского гражданина»,
поскольку принял «положение государственного служащего за
границей» без «предварительного дозволения короля»6'1. Надо ли
понимать так - раз министр не говорит ни слова об обращении в
ислам, - что в другой ситуации принадлежность Урбена к исламу
была бы признана совместимой с французским гражданством?
Это наиболее вероятная интерпретация, если обратиться к парла-
ментским дебатам, где уже в эпоху Реставрации, благодаря док-
тринерам, были заложены предпосылки признания государством
разницы между моралью гражданской и религиозной6’. Как бы
то пи было, первый мусульманин, отстаивавший право быть од-
новременно французом и мусульманином, по все-таки не вполне
сумевший получить его, - «Исмаил» Урбен по возвращении, при
своей непризнанной мусульманской идентичности, получил ста-
тус французского государственного служащего - одновременно в
Алжире, управлявшемся сначала военной, а потом гражданской
администрацией, и в Алжирском управлении военного министер-
ства в Париже. Но в 1840 году он женился на юной арабо-мусуль-
40
Филипп Репье
манке из Константины только перед кади - чтобы, как он сам объ-
яснял в частном порядке, иметь возможность развестись. Поэто-
му, к своему великому сожалению, он не смог добиться, чтобы его
дочь была признана законнорожденной, и в 1857 году вынужден
был решиться в ее интересах узаконить свой союз заключением
гражданского брака во Франции60.
Тем более замечательно — после того как он на себе испытал
ограничения гражданского кодекса что в 1862 году в полуофи-
циальной брошюре, став советником имперской власти по этим
вопросам, он предлагал суровое решение в отношении алжирских
арабо-мусульмап:
Очевидно, что. не имея возможности или не желая принять все
обязательства нашего гражданского положения, они не должны и
получать все его преимущества. Как из осмотрительности с пашей
стороны, так и по причине их собственного нежелания, они не могут
пользоваться положением гражданского и политического равенства,
установленного нашими законами. Наше право абсолютно; невоз-
можно требовать себе преимущество тем, кто хочет отгородиться от
него в каком-то особом положении.
Пока туземцы не проведут решительное разделение духовного и
мирского, пока их культ и религиозные догмы будут находиться в
противоречии с нашим законодательством, они не смогут быть на-
делены французским гражданством. Необходимо, чтобы Коран стал
для них только религиозной книгой, без влияния па гражданское
законодательство. Этот шаг вперед не невозможен. Другие народы
вышли из теократической организации и подчинились секулярному
правлению, не отрекаясь от своих верований1’7.
По сути, это требование положить конец двусмысленному
использованию - что, как мы только что видели, Урбен делал в
своих собственных целях, - разных правил морали и законов па
одной и той же «французской» территории: при этом получение
французского гражданства должно было подразумевать, помимо
прочих условий, отказ от многоженства, а также н от развода,
запрещенных в католической Франции Наполеона 111. Сформу-
лированное здесь требование «решительного разделения духов-
ного и мирского» означает не только отказ от их неразличения в
религии Сеи-Симона, проповедовавшегося н практиковавшегося
сенсимонистами около 1830 года08. Не вдаваясь в споры между
сторонниками галликанского и ультрамонтапского католицизма
о полномочиях соответственно короля и паны римского, важно
41
Аббат Грегуар, Сен-Симон и сенсимонисты...
констатировать, что такое разделение очевидным образом отсыла-
ет к главному условию, которое Грегуар ставил евреям, когда еще
в дореволюционное время требовал от них возвести подобную
стену непосредственно внутри их веры. Сколь бы травматичным
пи было его применение для общин или отдельных людей, не яв-
ляется ли оно лучшим доказательством устойчивости в умах уже
той эпохи - принципа жесткого разделения между гражданским и
религиозным, который сегодня принято называть светскостью!
Сложной теме - детальное заключение
В контексте французских споров о культурных различиях
начиная с аббата Грегуара, борьба Исмаила Урбена и его дру-
зей-«арабофилов»И| в эпоху Второй империи предстает не только
как редкое исключение из правил, но и как весьма показательный
пример противоречий, которые разовьются до еще большего мас-
штаба в колониальной идеологии Третьей республики. Наш обзор
показывает, что как идеи самого Урбена, так и сильно отличные
от них этпоантронологические идеи Сен-Симона или также отли-
чающиеся идеи Мишеля Шевалье, Гюстава д’Эйшталя, Виктора
Курте, характеризуются одновременно мощью предвидения и
неоднозначностью. Сен-Симон оказывается одновременно про-
возвестником превосходства «европейской расы», пророком ве-
ликого демократического смешения социальных классов и фило-
софом, который г! конце своего пути отвел почетное место в этом
интеллектуальном споре эмансипированным евреям. Что касает-
ся сенсимонистов, то их разнообразные наставления, задуманные
в духе унаследованной от Просвещения н Революции всемирной
филантропии, лучшим выразителем которой был Грегуар, сложно
лавировали вокруг двух основополагающих принципов, которые,
с пашей сегодняшней точки зрения, они могли бы разделять: это
безусловная отмена рабства и открытая оппозиция всякой идее
колонизации. Именно поэтому учет их позиции помогает понять
также, как в конце века республиканская философия прогресса,
ставшая новым этапом этой идущей от Революции традиции,
смогла (ио нашему предположению, наследуя их противоречия)711
сбиться в однозначную апологию империалистических захватов
и владычества как инструментов цивилизации. Важнейший мо-
тив метисации, бывший едва ли не главным боевым лозунгом
сенсимонистов, оказался привязан к триумфальному дискурсу о
процветании родины и просвещении туземного населения и оттого
42
Филипп Ренье
тем более изобличался противоположным ей право-реакционным
дискурсом о космополитическом декадансе и вырождении.
Напрашивается тем не менее нечасто делаемая констатация,
что в конце 1830 и 1840-х годах этот мотив был вполне значим для
сопротивления наиболее негативным последствиям европейской
экспансии.
Оттого осознание своего происхождения, которое каждый
по-своему совершали Эйшталь и Урбеп, столь важно и сегодня, в
эпоху кризиса мультикультурализма. 11а фоне судеб этих двух яр-
ких людей, каждый из которых имел смешанное происхождение,
а также обладал незаурядным мышлением и способностью выра-
жения, их общее признание своей принадлежности к угнетенным
племенам открывает нам - как Хромой Бес поднимал крыши в
романе Лесажа - широчайшую перспективу условий, в каких сто-
летие цэдад, на предшествующем этапе глобализации переживался
и осмысливался вопрос о расах.
Перевод с французского О. Поповой
' Декларация нрав человека и гражданина, ст. 1 и 10 (Документы
истории Великой французской революции: В 2-х т. 'Г. 1. М.: Изд-во М ГУ,
1990. С. 112, ИЗ. - Нримеч. пер.].
1 Преамбула, § 1 и 2 [Ср.: Конституция Четвертой республики
1946 г. // Хрестоматия по истории государства и права зарубежных
стран / Отв. ред. Н.А. Крашенинникова. (Электронный ресурс) Режим
доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Pravo/krash hrest/11.
php. - Нримеч. пер.]
1 Ст. 2 [Всеобщая декларация прав человека. (Электронный ресурс)
http://www.un.org/ru/docuinents/udhr/. - Нримеч. пер.]
1 Законопроект, предлагающий изменения в этом направлении, был
предложен Национальному собранию 17 января 2008 года (http://www.
assemblee-nationale.fr/13/propositions/pion0559.asp).
5 См.: Goldstein Sepimeall A. Les paradoxes de la regeneration revolu-
tionnaire: Le cas de I’abbe Gregoire // Annales historiques de la Revolution
fran^aise, n” 321. 2000. P. 69-90; Sepinwall, A.G. The Abbe Gregoire and the
French Revolution: the Making of Modern Universalism. Univ, of California
Press, 2005.
6 «Sur Moses Mendelssohn, sur la refonne politique des juifs; et en
particulier sur la revolution politique tentee en leur faveur en 1753 dans
la Grande-Bretagne». Грегуар упоминает ее в «Очерке о физическом,
43
Аббат Грегуар, Сен-Сшюн и сенсимонисты....
моральном н политическом возрождении евреев» (см.: Gregoire, ahbe.
Essai sur la regeneration physique, morale et politique desjuifs. Metz: 1789.
P. 214, note 4).
7 Ibid. P. 1.
8Ibid. P. 39.
9 Ibid. P. 41-42.
' ° Ibid. P. 15.
" Ibid. P. 16.
12 Ibid. P. 29.
,: l Ibid. P. 35-36. о
11 Ibid. P. 45.
15 Ibid. P. 45-49.
"’См. его «Историю религиозных сект» (Histoire des sectes
religieuses. T. 2. 1814. P. 402). Я благодарю Клод Рета за указание на эту
ссылку.
17 Essai sur la regeneration... P. 49. '
18 Gregoire, abhe. De la Litterature des negres. 1808. P. 30 et suiv.
19 Essai sur la regeneration... P. 154,158.
711 Ibid. P. 153-154.
21 Ibid. P. 165.
22 Ibid. P. 155.
21 Saint-Simon II. Du systeme industriel, 1820 // Juliette Grange, Pierre
Musso, Philippe Regnier et Franck Yonnet ed., Henri Saint-Simon. CEuvres
completes. PDF, 2012. P. 2380. В дальнейшем цитаты из Сен-Симона
сопровождаются ссылками на это четырехтомное издание со сквозной
нумерацией страниц.
21 Вопрос, кажется, был впервые поднят, на основании одного заме-
чания Пьера Леру, в моей статье: Regnier Ph. [)u cote de Saint-Simon: ques-
tion raciale, question sociale et question religieuse// Romantisme. Revue du
dix-neuvienie siecle. № 130 («Raciologiqnes»). 2005. P. 23-36. В настоящей
статье используются некоторые цитаты и анализы, взятые оттуда, но под
другим углом зрения; это касается и раздела настоящей статьи, посвя-
щенного сенсимонистам.
25 Gregoire, abbe. Op. cit. P. 121, notea.
2 ,i Ibid. P. 378.
27 Ibid. P. 377-378.
28 Ibid. P. 384-386.
29 Ibid. P. 378.
10 Ibid. P. 387.
Saint-Simon II. Op. cit. P. 1272-1273.
12 Ibid. P. 1124, ИЗО, etc.
.i:i Projet d’encyclopedie, ms. // Saint-Simon H. Op, cit. P. 551.
44
Филипп Репье
:м Ibid. Р. 1602 (та же мысль - с. 1623). Ср.: BrunauxJ.-L. Nos ancetres
les Gaulois. Seuil, 2006. P. 26.
Ibid. P. 1901.
Ibid. P. 2883. [Ср.: Сен-Симон К.-А. Катехизис промышленни-
ков // Избранные сочинения. 'Г. 2. М.; Л.: Акад, наук СССР, 1948.
С. 132. - Примеч. пер.]
17 Ibid., passim.
:,hIbid. Р. 1886.
w Цит. по: Hubbard G. Saint-Simon, sa vie et ses travaux. 1857. P. 105-106.
10 Saint-Simon H. Op. cit. P. 3011.
11 Ibid.
12 Ibid. P. 1101.
13 Ibid. P. 2998. [Ср.: Указ. соч. С. 271.| О Моисее см.: р. 386, 605,
1101,3158.
См.: Loyrette, Н. (dir.). Entre le theatre et 1’histoire : La famille Halevy
(1760-1960),'Fayaid, 1996.
b Cm.: Altmann S., Ortiz E.L. Mathematics and social utopias in France.
Olinde Rodrigues and His Times. American Mathematical Society/London
Mathematical Society, 2005. Ch. 2.
i(i Это выражение распространилось в Португалии и Испании и
обычно означало обращенных сефардов.
37 См.: Davies Н. Emile and Isaac Pereire: Bankers, Socialists, and
Sephardic Jews in nineteenth-century France. Manchester Univ. Press,
2015.
Cm.: Le Bret H. Les freres d’Eichthal. Le saint-simonien et le financier
an XIX'- siecle. Paris, PUPS, 2012.
49 Ср. заключение «Очерка о возрождении [...| евреев»: «Евреи явля-
ются членами этой всемирной семьи, которая должна установить брат-
ские отношения между всеми народами; и над ними, так же как и над
вами, откровение простирает свой величественный покров» (Gregoire,
abbe. Op. cit. P. 194).
50 См., например: Predications. 1832. T. 1. P. 7,295,298,315,435.
51 Doctrine de Saint-Simon. Exposition. Premiere annee (1829). Sixieine
seance. Ed. 1830. P. 104.
52 Так он именовался в ходе процесса над сенсимонистами; см.: Proces
en la cour d’assises de la Seine, les 27 et 28 aout 1832. P. 29.
53 Cm.: Urbain I. Voyage d’Orient suivi de Poemes de Menilmontant et
d’Egypte. / Ed. Ph. Regnier. Paris: L’Hannattan, 1993. P. 60,367 (в т. ч. от-
сылки к другим текстам в сноске 44).
54 Рукописная заметка Г. д’Эйшталя от 8 ноября 1832 года передает
в следующих выражениях его встречу с Урбеном: «Евреи и негр. Два из-
гнанника?» (Bibliotheque de Г Arsenal, Papiers d’Eichthal, ms. 13 741). В ce-
45
Аббат Грегуар, Сен-Симон и сенсимонисты...
годняшпей Франции расхождение в положении евреев и чернокожих
иммигрантов, которых изоляция в больших кварталах дешевого жилья
сближает скорее с выходцами из Магриба, получило в последние годы
два эмблематических примера: широко освещавшееся судебное разби-
рательство по делу Илана Халими, похищенного, подвергнутого пыткам
и убитого в 2006 году главой преступной группировки кот-д'ивуарского
происхождения, пытавшегося получить выкуп от семьи похищенного,
которую считал богатой на том основании, что она еврейская; и, с дру-
гой! стороны, сильно поразивший публику распад знаменитого в конце
1990-х дуэта юмористов ЭЛи Семуна и Дьедонне Мбала Мбала, - про-
изошедший, среди прочего, по причине антисионизма последнего, уже
эволюционировавшего в сторону скрытого антисемитизма, который он в
дальнейшем сам подтвердил.
55 См.: Regnier Ph. Le Systeme de la Mediterranee de Michel Chevalier: tin
manifeste-prograinme de la geopolitique du saint-simonisme enfantinien //
Corinne Saininadayar-Perrin (dir.). [.’Invention litteraire de la Mediterranee
dans la France du XIX' siecle. MSH-M / Geuthner, 2012. P. 189-214.
Le Livre Nouveau des Saint-Simoniens. / Ed. Ph. Regnier. Tusson
(Charente), Du Lerot, 1992. P. 241,249-250,261-262, et note 92, p. 311-312.
57 Chevalier M. Lettres sur I’Amcrique du Nord. Ed. or. 1836. T. 1. P. 165,
254-255; T. 2. P. 278,282.
58 Cm.: Lemaire S. Gustave d’Eichthal, on les ambiguites d’une ethnologic
saint-simonienne: du racialisme anibiant a 1’utopie d’un inetissage universel //
Ph. Regnier (dir.). Etudes saint-simoniennes. Lyon, PUL, 2002. P. 168 sq.
59 Cm.: BoisselJ. Victor Courtet (1813-1867), premier theoricien de la
hierarchic des races. Contribution a 1’histoire de la philosophic politique du
roinantisme. PUF, 1972.
Courtet de I’lsle V. La science politique fondee sur la science de 1’honnne,
ou Etude des races humaincs sous le rapport philosophique, historique et so-
cial. Premiere partie. Paris, Arthus Bertrand, 1838. P. IX.
Эта схема структурирует сенсимонистскую философию истории.
Она проходит через все «Изложение доктрины Сен-Симона» (см. выше
примеч. 51).
,й Ibid. Р. 359, 99-101, 225-227. 229.
ы Urhain I. Voyage d’Orient... Paris: L’Hannattan, 1993. P. 90.
1,1 Письмо консула Франции от 8 декабря 1835 года (пит. по: Ibid.
Р. 102-103). Согласно Конституционной хартии 14 августа 1830 года,
«каждый исповедует свою религию равно свободно и получает равную
защиту свою культа» (ст. 5), а католическая религия, прежде «государ-
ственная религия» (Хартия 1814 года, ст. 6), теперь лишь религия, «ис-
поведуемая большинством французов» (ст. 6).
,й См.: Saint-Simon Н. CEuvres. Ed. citee. Р. 2686-2687, note 229.
46
Филипп Ренье
Ы| См.: Levallois М. Ismayl Urbain, вне autre conquete de Г Algerie. Paris,
Maisonneuve & Larose, 2001. P. 379; Levallois M. Ismayl Urbain. Royaume
arabe ou Algerie franco-mnsulmane (1848-1870). Paris, Rivcneuve, 2012.
P. 211-213.
67 Urbain I. L’Algerie fran^aise. Indigenes et immigrants. Paris, 1862,
reed. Seguier, 2002. P. 52-54.
w См. заключительные слова о «живом законе» («loi vivante»):
L’Exposition de la Doctrine de Saint-Simon, Deuxieme annee (1829-1830).
Ed. 1830. P. 170-172.
,н Термин времен Второй империи, употребительный в среде «коло-
нистов», в основном республиканцев, которые выступали против Урбена
и его единомышленников, пользовавшихся поддержкой в верхах бона-
партистской власти.
711 Зять Мишеля Шевалье п его преемник в Коллеж де Франс, Поль
Леруа-Болье (1843-1916) стал одним из самых видных идеологов ко-
лониализма Третьей республики, который успел поприветствовать, до
своей смерти в 1888 году. Ипполит Карно, один из последних сенси-
монистов, пожизненный сенатор и отец президента Сади Карно. Сын
Гюстава д’Эйшталя Эжен, верный хранитель архивов и идей своего
отца, был директором Института политических исследований в Париже
с 1912 по 1936 годы.
' Клод Рета
(Париж)
Луиза Мишель:
жизнь, смерть и грядущая раса
После этой ботвы раса, исполненная
жажды жизни, соберется на осво-
божденной земле.
Луиза Мишель, «Новая эра»
В 1881 году в брошюре, изданной «в пользу бастующих
Вильфрапша и для пропаганды революционной партии», Луиза
Мишель писала:
Есть одна вещь, до которой эксплуататоры еще не додумались.
А именно - выводить разные породы [racesj рабочих для той или
иной отрасли, как разводят мясных или рабочих быков.
Например, шахтеров вывести вечно сгорбленными, не теряющи-
ми времени на то. чтобы распрямлять уставшие члены; такой породе,
ползающей на четвереньках, удобнее было бы лазать по шахтам и
выработкам1.
Опа сразу уточняет, что герой ее новеллы, панаша Блез, «был
сложен отнюдь не так»: «высокий, нервный», «выносливый в ра-
боте», но готовый к мятежу. Вожак | nieneur], хоть и тоже шахтер
[mineur], нс может ползать ни физически, ни морально.
© Рета К., 2016
© Дахина К.М., перевод на русский язык, 2016
48
Кло<) Рета
'Га же мысль повторяется в романе «Нищета» (1882), где писа-
тельница дает попять, что шахтерская работа превращает людей в
расу человекокрыс:
Англичанам удалось вывести мясные породы животных, раз-
дутые от жира; эксплуататоры же, и в Англии, и во Франции, и
повсюду, тоже, создав ужасные условия жизни своим рабочим, спо-
собствовали их физической деформации, в зависимости от тех пли
иных видов работ. Искалеченный старый шахтер из работного дома,
с его сдавленным лбом, запавшими глазами, широченной грудью и
слабым, уродливым телом, был далеко не единственный такой. Под-
невольный труд в узких коридорах, прорытых скорее для крыс, чем
для людей, создает особую шахтерскую породу'2.
Соответственно Луиза Мишель и улучшение человека тоже
выражает через понятие «расы»/«породы». Как отмечает Жоэль
Дофине в работе «Депортация Луизы М ншель»3, связывая это с ее
симпатиями к народу канаков, в переписке 1873 года она мечтает
о скрещивании «расы» канаков с «нашей расой»:
Вместо того чтобы расстреливать из пушек п сгонять со своих зе-
мель эту вымирающую расу, надо, чтобы она могла заключать брач-
ные союзы с нашей расой, что создало бы умную и сильную нацию,
хоть ненамного лучшую, чем наши нации, подлые и глуповатые1.
'Го же повторяется в ее сборнике художественной прозы
«Преступления нашей эпохи», вышедшем в свет в 1888 году. Сама
структура «Преступлений» показательна: опа достигает своего
апогея в упоминании о расах, «обретающих новую силу». К со-
жалению, в современном переиздании (издательство «Плазма»,
1980) это специфическое оформление сборника разрушено, а тем
самым и утеряны некоторые элементы его смысла. Действитель-
но, шесть «неизданных новелл», составляющих кишу, не образу-
ют однородного ряда. В конце пятой новеллы мы читаем: «Конец
преступлений нашей эпохи»5, а в содержании сделан заметный от-
ступ между названиями пяти первых рассказов и шестого, послед-
него - «Старый Абраэль», с подзаголовком: «Легенда двадцатого
века». Таким образом, «Преступления пашей эпохи» содержат
«конец преступлений нашей эпохи» и продолжают повествование
дальше. Последний рассказ тоже датирован во времени, но вне
«нашей эпохи» (той «переходной эпохи», которую романистка
описывает как ей современную): «Закапчивался двадцатый век»,
49
Луиза Мишель: жизнь, смерть и грядущая раса
«Европа изменилась»1'. Книга завершается научно-фантастиче-
ским рассказом: пустынь больше пет, все земли заселены и обра-
ботаны обретшим свободу человеком.
Повсюду |... J возрастали молодые народы, а старые расы обрета-
ли новую силу7.
Все это мы наблюдаем из 11овой Каледонии, где разворачива-
ется действие, — своего рода образцового микрокосма, в котором
отражается новый мир:
Теперь различные' племена, в большом количестве смешанные в
браках с белыми, представляли собой единый великолепный народ с
высоким и прямым станом дикаря и гибким умом европейца*.
Утопия и научная фантастика раскрывают евгеническую меч-
ту, декларирующую свои априорные представления: европейский
ум, красивое каледонское тело. Еще дальше идет Луиза Мишель
в большой серии романов, выпущенных с 1886 по 1890 год (три
романа чуть более чем за три года): здесь воображение автора
рисует эволюцию, ускоренную медицинским и хирургическим
вмешательством. Роман «Человеческие микробы» (1886) изобра-
жает ученого-безумца доктора Гаэля, одержимого не только скре-
щиванием разных пород животных и разных человеческих рас9,
но и поиском повой «ступени» па лестнице бытия, ступени, еще
не достигнутой современным человеком. Речь идет «о будущем
развитии высшей расы». С этой целью Гаэль ставит опыты над
обезьянами и людьми, которые все сидят в клетках под наблюде-
нием в его лаборатории: он устанавливает им на череп приборы,
наблюдает, препарирует. Он задается, в частности, вопросом о ра-
венстве мужчин и женщин среди представителей «белой» и «чер-
ной расы»"1. Гаэль хочет понять, какой была прошлая «ступень»
(как мы превратились из обезьяны в человека), чтобы прямым
медицинским вмешательством вызвать новый виток прогресса,
переход на новую ступень. Здесь неразрывно связаны раса, антро-
пологическое исследование и ступени прогресса.
В том же романе революционер Юлиус создает проект коло-
нии новых людей, которые, «возможно, станут родоначальниками
расы, где больше не будут попираться прекраснейшие начала -
справедливость, свобода, наука, призванные озарить завтрашнее
человечество». Доктор Гаэль «мечтает присоединиться к Юлиу-
су»; в следующем романе («Новый мир») он станет одним из на-
50
Клеи) Рета
умных столпов новой колонии. «О, новая легенда!»" - заключает
автор романа «Человеческие микробы».
Так в романе смешиваются, накладываются друг па друга два
смысла слова «раса»: раса как потомственная линия, происхож-
дение, преемственность поколений («стать родоначальниками
расы») и раса, образующаяся в результате разрыва и различия
(перехода с одной ступени эволюции на другую), приводящего
к новому внутривидовому делению. Оба значения сходятся в
одном пункте: раса изначально рассматривается как нечто гиб-
кое, изменяемое как для/посредством эксплуатации, так и для/
посредством революции. Тем самым она тесно связана с «повой
легендой», стоящей в центре человеческого эпоса: прошлое долж-
но указывать путь в будущее, придавая веры в направление дви-
жения. «Завтрашнее человечество» мыслится и представляется
через слово и понятие «раса», которые тем самым наделяются
особо сильным потенциалом воображаемого. В общем, «раса» по-
зволяет мыслить человечество во всех его аспектах: физическом,
интеллектуальном и моральном - как пластичную массу.
В романах Луизы Мишель такое представление принимает
особенно мрачную форму: в навязчивых мотивах уродования,
манипуляций над телом, сжимания черепов и йог, создания
карликов и скрюченных уродов12. Если доктор Гаэль, персонаж,
образующий переходное звено между старым миром и будущим,
проверяет эластичность черепных коробок, то другие специали-
зируются на производстве безногих монстров (ползающих, как
«порода» эксплуатируемых рабочих). Знаменитый образ из «Че-
ловека, который смеется» Гюго (1869), о котором писательница,
разумеется, помнила, характерно переосмыслен: вместо изувечен-
ного лица, как у Гуинплеиа, - деформация черепа (именно в этом
для писательницы состоит ключ, секрет «переходной ступени» от
обезьяноподобных к человеку и от современного человека к чело-
веку будущего) и программируемая атрофия йог (выращивание
детей в глиняных кувшинах), которая уничтожает прямоходящего
человека, лишает его «осанки» и способности шагать. Уродование
человека в интересах эксплуататора затрагивает также и самого
эксплуататора, у которого живот подавляет все остальное. Дис-
пропорция действует в обе стороны: искусственно выведенному
карлику, страдающему от нищеты, соответствует столь же обезо-
браженный обжора, у которого еще и безжизненный мозг:
Зачем человек наделен чувством прекрасного, зачем ему дан разум,
если все это душится на корню, чтобы оставить только руки - для
51
Луиза Мишель: жизнь, смерть и грядущая раса
выгоды тех, у кого нет ни мозга, ни рук, а есть только, как у личинки,
живот. У рас, живущих в наслаждениях, мозг получает только вос-
приятия, идущие по накатанной колее; у рас, слишком много работа-
ющих и измученных трудом, мозг неразвит и разветвлен как попало.
Разве можно сравнить могучую растительность девственных ле-
сов с культурой карликовых деревьев в фарфоровых вазах, которые
должны скоро умереть. Подождите тысячу лет после двадцатого
века - и придет избавление от наших безумств, глупостей, страданий13.
Расовая образность позволяет представить человеческую
ис торию как драматическое искажение, противоположное расцве-
ту (свободному расцвету человеческих способностей, лежащему
в основе идеала), но также и как деформацию и трансформацию:
речь здесь идет о том, чтобы не только исправить искажение,
разрезать путы, придать человеку первозданную и закрепленную
в абсолюте форму, но и расширить современные границы его ор-
ганизма и выйти на новый тип человеческого существа, на другую
«расу».
Таким образом, в центре «расы» у Мишель оказывается особое
определение свободы, которая отелеснивается и превращается
в особый орган: человеческое становление дается не как осво-
бождение или не только как освобождение, но как развитие или
обретение нового организма. В «Коммуне» это выражено через
сравнения:
Именно так от растения к человеку, в зависимости от среды, фор-
мируются и развиваются новые органы.
Мы еще не умеем пользоваться зачаточным органом свободы, но
придет циклон, который создаст новый мир, и человек приживется в
нем, как фукусы приживаю тся на земле, после того как сойдет волна11.
Когда в «Новом мире» Луиза Мишель прозревает «свободного
человека на свободной земле» и объявляет, что «следующая книга
расскажет о циклонах, крушении целых рас, континентов, идей, о
возникновении еще только возможного, о мечтах и новых леген-
дах»15, то слово «раса» здесь - отнюдь не случайное. Оно стоит
как раз между «крушением» и «возникновением»; в глазах писа-
тельницы, на нем основана самая идея метаморфозы и обновле-
ния человечества. Да и лозунг «свободный человек на свободной
земле» под ее пером варьируется п-в статье, опубликованной в
газете «Атак», принимает такую форму: «другая, свободная раса
на свободной земле»:
52
Клод Рета
| Пусть набат] звонит по власти, но войне, по пишете, путь он зво-
нит по нам, пусть это проклятое время, свернувшись саваном, похо-
ронит нас, и пусть придет другая, свободная раса на свободной земле.
И это будет уже не просто изменение, а новый мир"’.
Революционерка-антиреформистка видит здесь осевую точку
перехода от старого к новому, от разрушения к созиданию.
/ Выражение «человеческая раса» - почти навязчивое слово
у Луизы Мишель. Оно «дорого этому оратору и писательнице-
анархистке, в нем звучит животное начало и универсальность, оно
ни в коем случае не нейтрально. “Раса с горячей н ярко-красной
кровью”, - пламенно восклицает она в своих “Мемуарах”»17, -
отмечает Ксавьер Готье и рассказывает, что когда Луиза Мишель
и Маргерит Тинэр писали вместе «Нищету», то вторая захотела
исправить первую и, среди прочего, вычеркнула это столь харак-
...... терное выражение - «человеческая раса». Фраза «Нищета стара
" как мир, и, если не навести в нем порядок, она сожрет человече-
скую расу» (Л. Мишель) была переписана так: «Нищета стара как
общество и будет существовать до тех пор, пока существует оно,
если как следует не навести в нем порядок»1'1 (М. Тинэр).
Вероятно, Тинэр имела претензии не к самому слову «раса»:
оно характерно и для той части романа, которую писала она сама,
и для той, что принадлежит перу Мишель. У первой «раса» в зна-
чительной мере поддерживает понятие классов: раса хозяев, раса
собственников, «дурная раса хозяев», «собственники - гнусная
раса», «порода» аристократа (в смысле наследственности, род-
ства), «дурная раса коммунаров» (в устах монахинь)19 и т. д.
У Луизы Мишель употребление слова race может показаться
на первый взгляд разнородным: кухарка, похожая на «свиную
породу»; нынешняя порча «человеческой расы»; «наши несовер-
шенные расы» (в песне, которую мы рассмотрим далее); старый
галл, «последний из своей расы», породы животных, разводимых
на убой; человеческие породы, создаваемые для эксплуатации-1’.
В пору, когда писала Луиза Мишель, то есть в 1880-е годы, осо-
бенно устаревшим и вышедшим из употребления выглядело само
выражение «человеческая раса». «Словарь Академии» 1835 года
дает значение «смертной расы, человеческой расы» как «людей в
целом» (в отличие от животных); в общем, раса - это человече-
ский род.
В творчестве Луизы Мишель его возвращает к жизни тесная
связь с системой идей, представлений и образов. Серия из трех
романов, написанных в 1886-1890 годах, завершается (в конце
53
Луиза Мишель: жизнь, смерть и грядущая раса
«Оборванна», когда уже состоялась последняя битва) общим
обзором нового мира, который невозможно даже представить,
поскольку сама его новизна еще только грядет. Литературное
описание этого будущего рваное, оно не изложено подробно, но
все-таки кратко очерчено в последних строках: происходит крова-
вая баня, герои, спречь рабочие нового человечества, гибнут (они
принадлежат к старому миру), и наступает рассвет: «Земля была
свободна |... | повсюду земля была свободна».
II то была Социальная республика мира, человеческою рода:
земля дышала, будто омытая после грозы, человечество поднялось
па ступень выше.
Оставалось только зарыть труп старого мира, погибшего, давая
жизнь новому21.
"Гермин «ступень» выражает идею человечества так же, как оп
выражал идею расы: еще одна ступень вперед, к другой человече-
ской расе - в этом заключаются все исследования Гаэля, фанатика
науки, трепещущего па ветру революции. Это близко к только что
процитированным строкам из газеты «Атак» («Пусть это прокля-
тое время, свернувшись саваном, похоронит пас, и пусть придет
другая, свободная раса па свободной земле»); только здесь стерто
личное местоимение «мы».
Среди многочисленных образов заката расы, представляющих
одновременно свидетельство о смерти и обещание повой расы, вы-
деляются два в некотором смысле бра гских образа низложенных:
обезьяна и король. Их объединяет то, что для них больше не оста-
лось места в природной и социальной среде - природной для обе-
зьяны и общественно-политической для короля, что позволяет их
сопоставлять. Обезьяна низвергнута человеком не без душевной
боли: в «Царском бастарде» обширные куски посвящены «лесно-
му человеку» - его человеческому облику и близости к человеку,
его борьбе с истребляющим его человеком22. Луиза Мишель нахо-
дит для обезьяны тс же интонации, что и Жюль Мишле в «Море»
(1861) при описании самки ламантина-1 - прообраза, первого
природного наброска человеческой матери, которая тянется к «че-
ловеческому разряду», не достигает его и в конце концов превра-
щается в чучело (изготовленное человеком), изображающее тот
самый жест, которым она напоминала человечка. Что до образа
короля, изжившего себя как политика, то в « Новом мире», в част-
ности, несколько глав посвящены образу, поразившему Луизу
Мишель и служившему ей своеобразным символом, - Людвигу II
54
Кло<) Рета
Баварскому, артистической натуре, раздавленной династической
машиной, последнему представителю рода, закончившему жизнь
в безумии. В «Оборванце» мы читаем:
Короли тоже умерли, великие германские старцы исчезли, Го-
генцоллерны стали лишь призраками.
Чтобы править, нужны монархи; но монархов больше не было,
раса их угасла, как все не способное к жизни21.
Также помимо «человеческой расы» встречается п более крат-
кое и сильное выражение — просто «раса». Луиза Мишель пишет
в «Новом мире»:
Эта раса будет сильно отличаться от того человеческого стада,
которое вы знаете, поскольку каждое существо будет жить во всем
человеческом роде н весь человеческий род будет жить в каждом
существе; эта идея пойдет далеко вперед, в великое спокойствие, а
потом еще дальше - так далеко, что горизонт будет расширяться все
больше п больше [...].
Как и все гипотезы настоящей эпохи, мечта эта - реальность
эпохи грядущей'’.
«Раса» и «человеческий род» соседствуют здесь, не слива-
ясь, демонстрируя одновременно и логику и воображаемый
облик. На понятии «раса» зиждется сам процесс строитель-
ства человечества, поскольку оно представляет собой нечто
вроде крупномасштабной евгеники. Мир романа, так же как и
партийная проповедь, возвещает не только о смерти старого
мира, по и о рождении этим миром нового, гармоничного че-
ловечества, очищенного от животного начала: каждое существо
живет во всем. Нет нового «человеческого рода» - есть новый
тип коммуникации внутри человеческого рода, но есть и другая
человеческая «раса».
Когда Луиза Мишель пишет «раса», она рационализирует си-
стему понятий; она рассуждает в терминах «производства челове-
ческих существ» с точки зрения логики их воспроизводства, пусть
даже эта логика и питается старыми образами и критериями:
Эти монстры должны удивить читателя, по, пока человеческая
раса будет барахтаться в извращенных принципах, на этой почве
станут появляться и продукты порчи - вероятно, не несущие за это
ответственности, но очевидно опасные26.
55
Луиза Мишель: жизнь, смерть и грядущая раса
Почти все персонажи романов Мишель имеют родословную,
не совпадающую ни с представлением о наследственности у Золя,
ни с декадентскими размышлениями о конце рас, хотя похожую на
то и на другое и нацеленную на логику становления, па обоснова-
ние утопий грядущего человечества. Так, у старого галла Дарека,
«последнего в своей расе», бунт против угнетателя в крови; через
него и происходит обновление:
У этого последнего представителя расы галльский тип атави-
стически проявлялся в чистом виде; он был еще выше, чем отец, его
мощные и жилистые конечности, казалось, были не подвластны ни-
какой усталости, а голубые глаза - никакому страху27.
Именно он поет в романе «песню о коралле» (этот живой цве-
ток кровавого цвета связан со всеми красными цветами револю-
ции), призывая будущее и направляя к грядущему:
Когда над нашими несовершенными расами -
О, коралл с ветвями, обагренными кровью! -
Раскинешь ты верхушки иных ветвей
Для великих и справедливых людей!28
Эти стихи похожи на другие, из поэтического сборника Луизы
Мишель «Сквозь жизнь» (единственного изданного при ее жизни,
в 1888 году), под названием «Песнь волн»:
В молчаливых страданиях
Расы расцветут и погибнут,
|.„] Мы лишь человеческий скот;
Но еще придет
Высокая и светлая раса2”.
Так дополняется антитеза старого Дарека (нынешние «несо-
вершенные расы» / «великие и справедливые люди» будущего):
слово «раса» смещается внутри той же оппозиции - «человече-
ский скот» (в настоящем) / «высокая и светлая раса» (в будущем).
Дарек - воплощение смерти расы, которая сама это сознает, пред-
чувствуя и воспевая тех, кто придет ей па смену. В это глубоко
вовлечена сама писательница, считающая себя бардом и певицей
«бардита» новых времен - одновременно устного предания, ге-
роической песни и боевого клича. Со старым галлом связаны не
только непрерывные восстания (главная фигура борьбы за сво-
56
Клод Рета
боду и против римлян), но и прерывное развитие «человеческой
расы», переход от одной расы к другой скачок на иную ступень:
он воплощает собой начало континуальности в дископтипуаль-
ном процессе. Поэтическое слово наделяется важнейшей переход-
ной ролью. Видеть будущую расу - в этом суть поэзии Мишель
и всех сопровождающих ее провидческих и пророческих рас-
суждений. Это видение всегда двунаправленно: им определяется
одновременно призыв к будущему и призыв к смерти. Но, хотя
будущая раса воспринимается как выход из животного состоя-
ния, само предчувствие будущего отнесено к прошлому, к чутью
первобытного человека: «Возможно, мы чувствуем приближение
событий: нам это досталось от предков, от животных рас, всем
телом чуявших появление врага»"1. В «Человеческих микробах»
есть персонаж по имени Жабуй, неразвитый, недалеко ушедший
от обезьяноподобных предков, - но неординарный ученый, ведо-
мый внутренним чутьем. Поскольку, по мнению Луизы Мишель,
последовательницы Фурье в этом вопросе, грядущий человек
будет наделен более разнообразными и развитыми чувствами,
чем человек современный, эта интуитивная восприимчивость еще
животного человека связывает его с человеком будущим.
Весь романный мир устроен как некая расовая опера: направ-
ляемый поэзией интуиции, он во множестве потребляет расхожие
клише и сам поставляет мифы. Подобно тому как галл зафиксиро-
ван в легко узнаваемом на протяжении всего произведения репер-
туаре мотивов, так и еврей, которому и отводится большое место
в «Оборванце», окружен целым построением романических и
идеологических штампов. Луиза Мишель представляет евреев как
яркий пример «расы», принудительно сформированной историей
в процессе долгих гонений. Следует сопоставить «Оборванца» с ее
цитированными выше текстами о животных пли рабочих породах,
искалеченных и превращенных в специализированные орудия их
хозяевами. Здесь возникает новая животная метафора жирафа,
которая, перенося ламаркианские представления из природы в
общество, служит одновременно доказательством эволюции и
угнетения:
Евреи прежних времен, оплакивавшие утерянную родину под
звуки арф, подвешенных к прибрежным ивам, странным образом
« эволюционировали, пройдя сквозь годы и страдания.
‘‘ [,..] Евреям нужно было золото, чтобы жить, и они его получили;
< те из них, кто хотел научных знаний, обрели их. Не овладевает ли
воля нашими органами чувств, делая их гибкими и чуткими, как в
57
Луиза Мишель: жизнь, смерть и грядущая раса
древности голодный жираф тянул к верхним веткам шею, удлиняв-
шуюся от поколения к поколению?
Так сделали и евреи31.
В этом романе также показан закат расы: выводя на сцену
еврейского банкира, карикатурно воплощающего «золотого
короля» с крючковатыми руками и также воплощающего не-
гативную, уродующую эволюцию (когда-то он был молодым
красавцем-поэтом), автор романа наделяет его двумя детьми,
бросающими его золото на ветер и разжигающими социальную
революцию, уничтожая и исправляя, так сказать, жирафа как в
природном, так и в общественном плане. Таким образом, «раса»
преувеличенно утверждается - с намерением сказать и об иска-
женном теле, и об искаженной социальной группе, - а также на-
деляется потомством, исправляющим это искажение: эволюция
жирафа обратима или, скорее, переходит в другую эволюцию,
ведущую его в авангард нового мира. Обратившись в веру своих
детей, старый банкир ввергается во внутреннюю революцию,
«хватаясь за голову обеими руками, словно она готова разо-
рваться от ослепительных идей, сверкающих вокруг него». Он
бросается в революцию и смерть, чтобы участвовать в «кровавых
пирах» своих детей: именно после этих последних взрывов «зем-
ля дышала, будто омытая после грозы. Человечество поднялось
на ступень выше».
Эти вполне лубочные романизированные картинки, разду-
вавшие стереотипы и таким образом их поддерживавшие, были
включены и замешаны в опасных идеологических системах сво-
его времени: то был, например, момент наибольшей славы Огю-
ста Ширака и моды на антикапиталистический антисемитизм.
Подход Луизы Мишель глубоко парадоксален, поскольку она еще
более активизирует представления, которые думает преодолеть.
В «Новой эре» она пишет: «Лживость географической карты,
расы, вида, пола - ничего больше из этого вздора не останется»3-’;
и больше никаких классов - «никто не будет больше ни челове-
ческим скотом, пи пролетариатом», - но лишь единое человече-
ство: «Каждая личность, живущая во всем человеческом роде; все,
живущие в каждой личности, и главное - идущие вперед, всегда
вперед, туда, где сверкает идея, в великое спокойствие».
Итак, «раса» - слово старого мира, мира разобщенности,
служившее для описания его созданий, в частности социальных
рас: «У рас, посвятивших жизнь наслаждениям, мозг еще более
посредственный, чем у рас непросвещенных»33.
5»
Клод Рета
Тем более впечатляет, что в «Новом мире» повторяется почти
та же фраза, со словом «раса»:
«Новый мир» (1888)
Когда каждый характер,
каждый ум займет свое место во
всемирном тяготении и наука
сдвинет мир в интересах всех и
каждого, эта раса будет сильно
отличаться от того человече-
ского стада, которое вы знаете,
поскольку каждое существо бу-
дет жить во всем человеческом
роде и весь человеческий род
будет жить в каждом существе;
эта идея пойдет далеко вперед,
в великое спокойствие, а потом
еще дальше - так далеко, что
горизонт будет расширяться
все больше и больше - но мере
того как будут расти знание п
умственные способности3’.
«Новая эра» (1887)
Каждый характер, каждый
ум займет свое место.
Когда борьба за существова-
ние закончится и наука возро-
дит мир, никто не будет больше
ни человеческим скотом, ни
пролетариатом.
[...]
Каждая личность, живущая
во всем человеческом роде; все,
живущие в каждой личности, п
главное - идущие вперед, всегда
вперед, туда, где сверкает идея, в
великое спокойствие - так дале-
ко, что бесконечность прогресса
предстанет перед всеми в цикле
вечных превращений35.
Луиза Мишель практикует двойное словоупотребление, где
«расы» отвергаются, а «раса» возвеличивается. Это слово старого
мира не может исчезнуть, прежде всего потому, что Луиза Ми-
шель сама принадлежит к этому старому миру, представляет себя
как одну из «нас», которые умирают и приносят себя в жертву,
готовые сами себя укрыть саваном. Таким образом, опа живет
в мире рас и изнутри пего объявляет о его конце. Кроме того,
этот термин оценивается негативно лишь постольку, поскольку
служит делению рас на низшие и высшие, как об этом сказано
в «Воспоминаниях» 1886 года в связи с Повой Каледонией и с
тем единственным превосходством, на которое могут претендо-
вать белые, - превосходством разрушительного оружия36. Зато в
«Новом мире» герой, интересующийся «человеческими расами»,
оказывается как бы по определению настроенным на революцию
и на ощущение будущего:
59
Луиза Мишель: жизнь, смерть и грядущая раса
•ч Ролл рассказывал о превращениях, которые он наблюдал в при-
роде, нравах, языках, человеческих расах, и приходил к выводу, что
близок день, когда народы достигнут зрелости.
Он становится революционером! - говорили о нем37.
Луиза Мишель хочет выразить бесконечное движение про-
гресса, нескончаемый путь преобразований. Поскольку «раса» -
слово-концепт, на котором зиждется эта образность преобразова-
ний, о его удалении не может быть речи. Эпиграф стихотворения
«Океан. Фрагмент из сказаний барда» раскрывает имя непрере-
каемого авторитета в этом вопросе - Виктора Гюго, автора книги
«Возмездие»:
Темной бурей они пройдут
По преобразующимся расам18.
В целом можно сказать, что задача Луизы Мишель - утвер-
дить «расу», поскольку та выводит за пределы рас, и осуществить
двойную процедуру, парадигматическую формулу которой она
дает в «Новой эре»: «После этой битвы раса, исполненная жажды
жизни, соберется на освобожденной земле»39. Она обращается
одновременно к единому, исконному, естественно-жизненному
движению и к движению, зависящему от общественной органи-
зации, которую опа называет «объединением», или «тяготением».
С одной стороны, расу определяет воля к жизни, это ее ко-
нечная, предельная каузальность, схваченная в самом движении
жизни. 'Гак «человеческая раса» и «жизненный сок человечества»
образуют симметрию, почти равенство:
Наука, едва избавившись от мифологических напластований,
готовит для человеческой расы пир более насыщенной жизни, более
значительной доли знаний.
В конце этой вековой зимы созревают новые чувства, жизненный
сок человечества поднимается в предчувствии близкой весны, все
волнуется в гудящем кратере10.
Или еще - в форме стихов:
И из этих примитивных рас,
Смешиваясь со старой кровью,
Выйдут действенные силы.
Человек прорастает, как зерно11.
60
Клт) Рета
С другой стороны, в центре анархистской концепции свободы
стоит принцип свободного объединения, доверия к стихийному
порядку, складывающемуся под влиянием притяжения. В поэме
«Фрагмент человеческой эпопеи» Луиза Мишель начинает с пер-
вого движения «человека-зверя», встающего на ноги, этого перво-
го движения человечества, а затем показывает разнообразие рас и
пород, преодолеваемое первыми человеческими объединениями:
Не все эти люди одной расы:
Их объединило общее отвращение.
Вот они собрались воедино, как рой пчел;
Вот они, все как один, стоят с палкой в руке*-'.
«Отвращение», о котором идет речь, - это отвращение к такой
еде, когда «обгладывают еще трепещущих псов и поверженных
врагов», то есть к каннибализму (продолжающемуся, согласно
Луизе Мишель, в капиталистическом обществе). Таким образом,
поэма избегает говорить о расах или, точнее, говорит о них только
как о смешанных расах, объединенных этим отказом, по ту сторо-
ну всех прочих размежеваний. Вторая часть поэмы («Ныне») про-
должает эти зарисовки прошлого в направлении пути в будущее:
< - Старый мир лишь сон,
К вечеру от него не останется ничего;
f...| Движимые странным инстинктом,
Люди идут группами,
|...| У людей и волн есть своп течения.
Благодаря «тяготению», закону природы, социум также в ко-
нечном счете натурализуется. Когда Луиза Мишель пишет: «Раса
объединится», она как бы осуществляет добавочную натурализа-
цию, соединяя жизненное движение с общественным течением,
которым охвачена вселенная.
Во всем творчестве Луизы Мишель, начиная с требований
«последней забастовки» (1881): «Мы устали быть скотом, мы -
человеческая раса»13, - и заканчивая пророчеством «Новой эры»,
которое еще сильнее звучит в ее романах: «Раса объединится»,
«Раса будет сильно отличаться от человеческого скота», - необхо-
димо слышать силу, вкладываемую в это слово, стремление сом-
кнуть человечество и общество с природой и жизнью. Клич «Да
здравствует смерть!», который Луиза Мишель проносит через все
свое творчество, - это также и клич «Да здравствует раса!»:
61
Луиза Мишель: жизнь, смерть и грядущая раса
Человек, как раса, поднимается н расцветает в листьях и цветах.
Подобно неспелым плодам, мы годимся лишь для удобрения почвы.
[...] Мощные жизненные соки поднимаются в паше переходное
время.
Сегодня, в бесконечных превратностях судьбы, из человеческих
скрещений, даже у тех людей, кто отрицает неминуемость Револю-
ции, могут рождаться только революционные расы.
[...] Лаже физически новый человек не будет похож на нас.
Умрем же, мы убогие [...] и пусть человеческая раса плодится и
живет там, где резали люден из стада1 * 3 4 5 * 7 * * 10 11 12 13’.
Перевод с французского К. Дахиной
1 Michel L. La Greve derniere, nouvelle. Lyon, Iniprinierie typographique
de A. Pastel, 1881. P. 3-4.
‘Michel L, Tinayre M. La Misere / present, par Xaviere Gauthier et
Daniel Annogathe. Lyon, PUL, 2006. P. 909-910.
3 Dauphine j. La Deportation de Louise Michel. Paris, Les hides Savantes,
2006. P. 53.
1 Michel L. Je vous ecris de ma unit. Concspondance generale, 1850-
1904 / etablie et presentee par Xaviere Gauthier. Paris, Les editions de Paris,
2* cd., 2005 11999|. P. 217.
5 Michel L. Les Crimes de 1’epoque, nouvelles inedites. Paris, N. Blanpain,
«Bibliotheque du dimanche», s.d. 118881. P. 118.
” Ibid. P. 119, 122.
7 Ibid. P. 119.
’’Ibid. P. 122.
’’«Оп занимался странными скрещиваниями животных подобно
тому, как сеют семена па разных тинах почв, и если ему пока не довелось
проделать то же с человеческими расами, то он не был в этом виноват и не
отчаивался, ожидая случая» (Michel L. Les Microbes humains // Michel L.
Trois romans: Les Microbes humains, Le Monde nouveau, Le Claque-dents /
textes etablis, presentes et annotes par Claude Retat et Stephane Zekian.
Lyon, PUL, 2013. P. 103-104).
10 Michel L. Les Microbes humains. Op. cit. P. 113.
11 Ibid. P. 206-207.
12 См. в частности финал «Нового мира» (Op. cit. P. 372 sq.).
13 Michel L. Le Monde nouveau // Michel L. Trois romans... P. 308.
См. также: Michel L. Les Microbes humains. P. 49, о «расах, отягощенных
farniente (ничегонеделанием)», и «вечно голодных расах».
G2
Кло<) Рета
н MichelL. La Commune. Paris, Stock, 1898. P. 364.
Michel L. Le Monde nouveau // Michel L. Trois romans... P. 214.
16 Ibid. P. 618 («Les voix du tocsin», август 1888 г.).
17 Michel L. La Misere // Michel L. Trois romans... P. 13.
Ibid. P. 14.
19 Ibid. P. 220,410,513,557.
30 Ibid., p. 654,678,773,792,909.
31 Michel L. Le Claque-dents // Michel L. Trois romans... P. 559.
22 Michel L., Winter/. Le Batard imperial. Paris: Librairie nationale, 1883.
33 MicheletJ. La Мег / ed. par Jean Borie. Paris, Gallimard «Polio», 1983.
P. 216.
31 Michel L. Le Claque-dents. Op. cit. P. 472-473.
35 Michel L. Le Monde nouveau... P. 308.
36 Michel L. La Misere... P. 678.
37 Ibid. P. 792.
3K Ibid. P. 773.
39 Michel L. A travels la vie. Paris, Edinger, «Petite bibliotheque univer-
selle», s.d. f 1888]. P. 117 (перепечатано: MichelL. A travel s la vieet la inort /
oeuvre poetique recueillie et presentee par Daniel Armogathe et Marion Piper.
Paris, Maspero, 1982. P. 124).
20 Michel L. Les Microbes humains... P. 66.
31 Michel L. Le Claque-dents. P. 36,486.
33 Michel L. L’Ere nouvelle. Pensee derniere. Souvenirs de Caledonie
(Chant des captifs). Paris, Librairie socialiste internationale, Achille le Roy,
1887. P. 22.
33 Ibid.
31 Michel L. Le Monde nouveau. P. 308.
35 Michel L. L’Ere nouvelle. P. 22.
36 Memories de Louise Michel ecrits par elle-meme. T. 1. Paris: F. Roy,
1886. P. 297.
37 Michel L. Le Monde nouveau. P. 322.
3H Последняя строфа стихотворения Гюго «Франция! В час, когда ты
распростерта...» («Возмездие», 1,1). Стихи Луизы Мишель см.: Michel L.
A travers la vie. Р. 17; Michel L. A travel s la vie et la inort. P. 139.
39 Michel L. L’Ere nouvelle. P. 20.
Michel L. Les Microbes humains. P. 49.
° MichelL. Sous les niaoulis // Michel L. A travers la vie. P. 78; Michel L.
A travers la vie et la inort. P. 132.
43 MichelL. A travers la vie. P. 127 sq. («Fragments de Гёрорёе huniaine»).
43 Michel L. La Greve derniere. P. 12.
44 Michel L. Memories. P. 100-101.
о
Илона Светлакова
( Санкт-Петербург)
« Лрийский » сим вол изм
w. «семитское» идолопоклонство:
«Символизм» Андрея Белого1
Сборник Андрея Белого «Символизм» (1910) известен глав-
ным образом благодаря включенным в него статьям по теории
стиха. По свидетельству Романа Якобсона, свои первые сти-
ховедческие опыты он писал иод непосредственным влиянием
«Символизма»'. Поиски точных методов в литературоведении в
России 1910-х годов - поиски, в контексте которых необходимо
рассматривать появление русской формальной школы, оказавшей
существенное влияние на историю гуманитарных наук прошлого
века, — многим обязаны «Символизму».
Между тем стиховедческие статьи составляют лишь неболь-
шую часть более чем шестисотстраничпого тома1, представля-
ющего собой странную смесь философии, теософии и пауки.
Собранные здесь работы писались в разнос время, однако самые
важные из них были написаны специально для «Символизма».
Кроме того, Белый снабдил сборник обширным комментарием
(около трети всего текста), включив в него библиографии по са-
мым разным предметам - от физики до оккультизма'1.
«Символизм», но замыслу Белого, должен был стать основой
«теории символизма как миропонимания»5. Что подразумевается
под символическим «миропониманием»? Само слово «симво-
© Светлакова И.Ю., 2016
64
Илона Светпликова
лизм» в названии неясно. Белый - один из самых знаменитых
русских символистов, однако к литературному символизму книга
имеет лишь косвенное отношение. Комментарий к словам «сим-
вол» и «символизм» требует в данном случае детального иссле-
дования философских и научных источников Белого. В рамках
настоящей статьи речь пойдет лишь об одном значении символиз-
ма. Однако во время подготовки сборника именно оно было для
Белого едва ли не ключевым.
«Символизм» стал одной из норных книг, вышедших в изда-
тельстве «Мусагет», главным редактором которого был близкий
друг Белого музыкальный критик Эмилий Метпер (1872-1936).
Одним из важнейших элементов идеологии «Мусагета» была
идея «арийского возрождения»”. В 1908-1910 гг. Метнер, страст-
ный поклонник Х.Ст. Чемберлена (1855-1927), готовил посвящен-
ное его трудам исследование и ио меиыпсй мере дважды прочел
«Основы девятнадцатого столетня» (1899), два увесистых тома,
наполненных путаным изложением воображаемой войны между
семитами и арийцами7. Идейная направленность «Мусагета» сло-
жилась под непосредственным влиянием подобного чтения.
Комментируя «Символизм», ставший программным высту-
плением нового издательства, необходимо учитывать рассужде-
ния Чемберлена о прирожденной склонности семитов к идоло-
поклонству, а арийцев - к символизму. Приведем две цитаты из
третьей и пятой глав «Основ девятнадцатого столетия», выходив-
ших по-русски отдельными изданиями”. В первой речь идет об
идолопоклонстве семитов, во второй - об арийском символизме:
1. [...| особенный духовный склад у евреев, отсутствие у них
фантазии, вследствие тиранической власти воли, привело их к свое-
образному, отвлеченному материализму. Еврею, как материалисту,
ближе всего, как и всем семитам, грубое идолопоклонство; постоянно
мы видим, что они создавали себе кумиров и благоговейно падали
ниц перед ними; тысячелетняя борьба, которую вели против этого их
• великие люди, была героической страницей в истории человеческой
: воли. 11о лишенная фантазии сила воли, как это обыкновенно случа-
« ется, хватила далеко за пределы цели: всякое изображение, зачастую
, даже всякое изделие рук человеческих, таило в себе, но мнению
' t ветхозаветного еврея, опасность стать идолом для поклонения. Даже
< на монетах не разрешалось делать изображения голов или аллего-
,М рнческих фигур; даже па знаменах - никаких эмблем.[...] В дей-
* ствительности семиты, по всей вероятности, единственные люди в
целом мире, которые когда-либо были и могли быть настоящими
65
«Арийский» символизм vs. «семитское» идолопоклонство...
идолопоклонниками. 11н в одной отрасли индоевропейской семьи ни
в какую эпоху не было идолопоклонства.
Истые арийские индийцы, как и жители Ирана, никогда не име-
ли ни изображений богов, ни храма. |...]Ни германцы, ни кельты, ни
славяне не поклонялись изображениям. А где жил греческий Зевс?
Где жила Афина? В поэзии, в фантазии, на вершине окутанного об-
лаками Олимпа, но отнюдь не в том или другом храме. В честь бога
Фидий создал свое бессмертное творение, в честь богов создавались
бесчисленные изображения, украшавшие каждый дом, являясь
живым напоминанием высших существ. А евреям чудились идолы!
В их характере преобладала воля, и они смотрели па все предметы
только с утилитарной точки зрения; чтобы можно было тешить своп
взор чем-нибудь прекрасным, чтобы дать пищу душе, возбуждать
религиозное сознание - этого они никак не могли постигнуть.
За последнее время этнографы начинают сильно сомневаться, суще-
ствует ли еще на свете такой! первобытный народ, который поклоня-
ется своим так называемым фетишам, как богам. Прежде было такое
предположение, теперь же обнаруживается во многих случаях, что
эти дети природы связывают со своими фетишами в высшей степени
сложные символические представления. Выходит, как будто из всех
людей лишь евреи умудрились фабриковать золотых тельцов, мед-
ных змиев и потом поклоняться им”.
2. |...]мыслительиой способности (древнего арийца] предсто-
яло упражняться и окрепнуть в решении труднейших проблем;
одновременно с этим он должен был изучить связанные с обрядами
жертвоприношений созерцательные теории, облеченные в глубоко-
мысленнейшую символическую форму, которая почти выходит из
пределов нашего теперешнего воображения: ио значение ее в глав-
ных чертах нам ясно по данным ею результатам: достигая постепен-
но высших ступеней духовной зрелости, человек убеждался, что не
только эти мифические образы существуют лишь в его воображении
и имеют смысл исключительно для его ограниченного, своеобразно
организованного человеческого ума, то есть что они служат только
символами того, что не доступно разуму, но что и вся жизнь, служа-
щая ей ареной вселенная, все действующие лица, появляющиеся на
этой сцене, наши мысли и чувств;! - опьяняющая нас любовь, а также
исполняемые нами обязанности - тоже одни лишь символы; он не
отрицал действительного существования всего этого, но оспаривал,
что значение его может быть исчерпано эмпирическим наблюдением.
Священные книги индусов учат, что «с точки зрения высшей реаль-
ности эмпиризм во всей своей совокупности сводится к нулю»10.
66
Илона Светлакова
В 1909-1910 гг. Белый переживал период острейшей «юдобо-
язни», граничившей с манией преследования". Чемберлен входил
в круг его чтения12. Многочисленные отсылки к индийской мысли
в «Символизме» обнаруживают увлечение Белого воображаемым
«арийством». Главная статья сборника «Эмблематика смысла»
содержит прямое указание на связь символизма с «индусской
философией»:
)...]теория символизма |в том случае, если ей удастся стать
«основою особого рода творческого опыта») будет новой системой
среди существующих систем индусской философии: Веданты, Йоги,
Мимансы, Санкьп, Вейшсшики и других; вероятнее всего, теория
символизма будет нс теорией вовсе, а новым религиозно-философ-
ским учением, предопределенным всем ходом развития западноев-
ропейской мысли. 11а поворот сознания европейского человечества в
сторону Востока указывал еще Вл. Соловьев в своем «Кризисе запад-
ной философии»; великое значение индусской философии признает
такой знаток этой философии, как Дейссен11.
В контексте «Мусагета» символизм воспринимался как
идейное оружие арийцев в борьбе против материалистического
духа современности - духа, привнесенного семитами с их пред-
полагаемой склонностью к идолопоклонству. В архиве Метпера
сохранился документ под названием «Символизм» (1908-1910):
почти каждое упоминание символа и символизма сопровождается
ссылками на индусов или семитов".
В связи с тем же контекстом следует, по-видимому, рассматри-
вать и тематическую разнородность «Символизма» Белого. В анти-
семитской литературе и, в частности, у Чемберлена «хозяйствен-
ный» и «узкий» кругозор семитов, пагубным влиянием которых
объяснялась тяга современной пауки к специализации, противо-
поставлялся «благородному» стремлению арийцев к всеобъемлю-
щему мировоззрению (дух Канта «владеет целым миром»)15.
И наконец, помещенные в сборник Белого статьи о ритме сле-
дует сопоставить с антисемитскими музыковедческими статьями
Метиера. В частности. Метнер критикует ритмическую «немощь»
евреев, подменяющих «природную музыкальную ритмичность»
арийцев «метрической сноровкой и выправкой»’*’. Физиологиче-
ские сравнения, частые в рассуждениях о музыкальном и стихот-
ворном ритме, легко превращали последний в элемент расовой
идеологии17. Чуткость к ритму оказывалась следствием арийского
«чувства природы», отсутствующего у семитов18.
67
«Арийский» символизм vs. «семитское» идолопоклонство...
Расовые представления о ритме не имели прямого влияния на
идеи Белого в области стихотворного ри тма. Однако, как кажется,
эти представления отразились па составе и композиции «Симво-
лизма». Ритмичность служила отличительным свойством арийцев
в воображении не только Метиера, по и Белого* 1”. Не случайно в
основу сборника легли работы, посвященные проблеме ритма-", -
проблеме, непосредственно касавшейся «арийской» культуры.
Заметим, что формальная школа, продолжившая начатые Белым
поиски методов точной литературной науки, и в частности его
исследования стихотворного ритма, состояла главным образом из
евреев. Подобное положение вещей, одновременно парадоксаль-
ное и характерное для своего времени21, нуждается в специальном
исследовании.
1 Подробнее см. раздел «Символизм», а также приложения «Ритм» и
«Чувство природы»: Svetlikova 1. The Moscow Pythagoreans: Mathematics,
Mysticism, and Anti-Semitism in Russian Symbolism. N.Y.: Palgrave
Macmillan, 2013.
2 Cm.: Jakobson R. Selected Writings. Vol. 5: The Hague; Paris; N.Y.:
Mouton Publishers, 1979. P. 569-570.
•* См.: Андрей Белый. Символизм. M.: Мусагет, 1910. С. 231-428.
1 Читательские вкусы Белого следует сопоставить с каталогом
библиотеки его отца, математика II.В. Бугаева (1837-1903), которая со-
биралась как универсальная библиотека с книгами по точным и гумани-
тарным паукам, а также по философии, теологии и спиритизму (каталог
хранится в Отделе редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ
им. М.В. Ломоносова: Ф. 41. On. 1. Ед. хр. 252). Об идейной подоплеке
подобной «всеядности», см. раздел «Bugaev’s library»: Svetlikova I. Op. cit.
5 Андрей Белый. Указ. соч. С. I.; ср. также с. 51.
6 Ср.: Безродный М. Из истории русского германофильства: из-
дательство «Мусагет» // Исследования по истории русской мысли:
Ежегодник за 1999 год. М.: ОГИ, 1999. С. 166-167; Ранен О. Шрам. СПб.:
Журнал «Звезда», 2007. С. 70.
7 См.: Юнггрен М. Русский Мефистофель: Жизнь и творчество
Эмилия Метиера. СПб.: Академический проект, 2001. С. 27, 35. В архиве
Метнера хранятся обширные подготовительные материалы для иссле-
дования идей Чемберлена («Чемберлен. Культура. Раса. Цивилизация.
Исторические идеи», 1903-1913; РГБ. Ф. 167. К. 18. Ед.хр. 9). Кроме того,
сохранились конспекты «Основ девятнадцатого столетия», сделанные
Метнером в апреле - августе 1909 года (РГБ. Ф. 167. К. 18. Ед. хр. 12).
68
Илона Светлакова
Свой дневник за 1908-1910 гг. Метпер заполнял главным образом выпи-
сками из того же источника (РГБ. Ф. 167. К. 22. Ед. хр. 13). Заметим, что
в «Мусагете» вышел русский перевод сочинения Чемберлена «Арийское
миросозерцание» (1905; 1913).
* Первый полный русский перевод этой книги вышел лишь в
2012 г.: Чемберлен Х.С. Основания девятнадцатого столетия / Пер.
Е.Б. Колесниковой. СПб.: Русский миръ. 2012.
9 Чамберлен Гаустон Стюарт. Явление Христа. СПб., 1906. С. 61-
63. Ср. запись в дневнике Метнера: «Абстрактный материализм евреев.
Евреи и вообще семиты - единственные идолопоклонники, т. е. поклон-
ники идола, а не символизируемой нм идеи. С этим боролись пророки и
вытравили эту черту; самое понятие об идоле чисто семитическое; арий-
цам не приходило в голову преследовать идолопоклонство (а вместе с
ним и изобразительное искусство). - Отсутствие эстетического чувства
и присутствие утилитарного у евреев» (РГБ, Ф. 167. К. 22. Ед. хр. 13.
Л. 11 об.) и далее: «Даже дикие фетишисты понимают символику “идо-
лов"; евреи не понимают» (Л. 12).
10 Чамберлен Г.С. Евреи, их происхождение и причины их влияния
в Европе. 4-е изд. СПб.: Изд. А.С. Суворина, 1907. С. 156-157. Ср.:
OlenderM. Les Langues du Paradis. Aryens et Semites: un couple providentiel.
Paris: Seuil, 2002. P. 129-130.
11 Безродный M. О «юдобоязни» Андрея Белого // Новое литератур-
ное обозрение. № 28.1997. С. 100-125.
В «Раккурсе к дневнику» Белый упоминает Чемберлена среди
авторов, которых он читал в 1908 г. (РГАЛИ. Ф. 53. On. 1. Ед. хр. 100.
Л. 45).
13 Андрей Белый. Указ. соч. С. 140. Ряд понятий индийской филосо-
фии (или, скорее, теософии) Белый «переводит» на язык кантианской
терминологии, следуя известным в круге «Мусагета» представлени-
ям о Канте как об «арийском» философе. Метиер штудировал книгу
Чемберлена «Иммануил Кант» (1905; см. записи Метнера: РГБ. Ф. 167.
К. 18. Ед. хр. 12. Л. 1), где Кант предстает воплощением арийской муд-
рости. Кроме того, в «Мусагете» вышел перевод книги Пауля Деиссена
«Веданта и Платон в свете Кантонов философии» (1904; русский пере-
вод: 1911). О расовых значениях кантианства в данном контексте см.:
Светпликова И. Кант-семит и Кант-ариец у Белого // Новое литературное
обозрение. № 93 (5). 2008. С. 62-98.
н Приведем лишь один пример: «Так как без мифа в философии не
обойдешься, то лучше открытое символическое признание его, как это
имеет место у индусов, чем мнимое изгнание его и тайное появление его
под видом деспотического догматического суеверного [?] авторитета»
(РГБ. Ф. 167. К. 17. Ед. хр. 8. Л. 5). В последней части фразы речь несом-
69
«Лрийский» символизм vs. «семитское» идолопоклонство...
ненно идет о «семитской» философии: фанатичная верность авторите-
там - одна из форм «идолопоклонства».
15«[...] scin all umfassender Geistdieganze Weltbesitzt» {Chamber-
lain H.S. Die Gnmdlagendes Neunzehnten Jalirhiinderts, Munich: E Bruck-
man A.G., 1899. S. 387).
1(1 Волъфииг jD.K. Метнер]. Модернизм и музыка: Статьи критиче-
ские и полемические (1907-1910); Приложения (1911). М.: Мусагет,
1912. С. 2, 9,57,319-320,353-358.
17 «Упругие ритмы» Вагнера прямо связаны с биением его «могучего
сердца» (там же. С. 23): Вагнер противопоставляется здесь Штраусу, от
чьей «неритмичности» «моментами расстраивается даже берлинская му-
зыкальная капелла» (там же; Метнер, очевидно, считал Штрауса евреем).
,к Подробнее о расовых импликациях понятий «ритм» и «чувство
природы» см.: Svetlikova I. Op. cit.
*” См. статью Белого против еврейского засилья в современной куль-
туре, где «ритмичность» - одна из характеристик «истинного дыхания
арийской культуры»: Бугаев Б. Штемпелеванная культура // Весы. № 9.
1909. С. 78.
20 Именно в материалах о ритме Белый видел «костяк» своего сбор-
ника (РГАЛИ. Ф. 53. Он. 1. Ед. хр. 100. Л. 47).
21 См. статью «Странное явление» (1912) в ки.: Жаботинский В.
(Зеев). Избранное. Библиотека - Алия, 1990. С. 153-158.
Сар?, а Мусса
(Париж)
Цыганская расиология:
нескольких французских экспедиций
по России в XIX веке
То, что можно назвать цыганским мифом', то есть идеали-
зированное построение образа, на который проецировали себя
многие художники, воспевая кочевую свободу, любовную страсть,
дар предвидения будущего или музыкальный талант цыганско-
го парода, - возникло в литературе конца XVIII века в облике
Миньоны из романа Гете «Годы учения Вильгельма Мейстера»,
а затем, в XIX веке, у Гюго (Эсмеральда из «Собора Парижской
богоматери»), Мериме («Кармен»), Бодлера («Цыгане в пути» в
сборнике «Цветы зла»).
В этой работе нам хотелось бы обратиться к иным текстам, а
именно - к рассказам французских путешественников о России
XIX века2, чтобы увидеть, в какой степени расиологический дис-
курс о цыганах (которые, предположительно, всегда остаются
узнаваемыми в физическом и духовном плане) способствует
подпитке, переформулировке или оспариванию мифа, развиваю-
щегося параллельно в художественной литературе*. Не пытаясь
объять необъятное, мы используем тексты, ограниченные перио-
дом 1830-1850-х годов. Это лишь первоначальное исследование,
которое затем можно будет расширить и углубить.
© Мусса С., 2016
© Дахина К.М., перевод на русский язык, 2016
71
Цыганская расиология...
1. Изменение образа
Путешествующие по России французы не могли не встретить
богемцев (Bohemiens) - этот термин чаще всего употреблялся в то
время, хотя иногда можно услышать и о цыганах (Tsiganes). При-
бывая сухопутным ли путем в Москву или морским в Санкт-Пе-
тербург, они обязательно сталкивались - среди многочисленных
народов Российской империи - то с табором, то с группой музы-
кантов, некоторые пз которых уже явно осели в столице. В начале
века такого рода встречи нередко вызывали насмешки, если не
отвращение, эстетическое или моральное. Так, магистрат Леон
Ренуар де Бюссьер (1808-1893), находившийся в 1829 году близ
Новгорода, следующим образом описывает внезапное появление
цыганского табора:
Только увидев подъезжающий экипаж, они выставили поперек
дороги группу полуголых детей, обученных креститься с невероят-
ной скоростью, чтобы вызвать сострадание таким способом, который
будет приятен русской набожности. Их вели старые женщины, чьи
растрепанные волосы, развевающиеся одежды, впалые глаза и бега-
ющий взгляд, напоминали шотландских ведьм, описанных Шекспи-
ром и Вальтером Скоттом. За ними шли несколько девушек, скорее
прикрытых нищенскими лохмотьями, нежели одетых: одна из них
несла скверную гитару, из которой извлекала нестройные звуки;
остальные сопровождали эту отвратительную музыку дикими кри-
ками и песнями и плясали вокруг нашего экипажа, стараясь придать
сладострастия своим танцам и жестам1.
Несмотря на литературные реминисценции (в данном случае
«Макбет» и «Шетландская ведьма»)5, это зрелище вызывает у пу-
тешественника только отвращение, как зрительное, так и слухо-
вое: цыгане являют собой «дикость», которую не спасет никакая
эстетизация. Женщины же выглядят настолько безумными, что
как бы вообще отделяются от рода человеческого. Для Ренуара де
Бюссьера, считающего русских «варварским пародом», неумело
демонстрирующим «заимствованную цивилизацию»6, цыгане
представляют собой инаковость в квадрате, даже если они и пыта-
ются прикрыться внешними признаками принадлежности к хри-
стианству, чтобы попрошайничать. Напрасно дьявол маскируется,
здесь он вполне узнаваем: эти женщины в лохмотьях воплощают
зло и плотское искушение, выражающееся через их «дикие песни»
и «сладострастие».
72
Сарга Мусса
Легко заметить, что Ренуар де Бюссьер не дает физиологии цы-
ганских типов. Иначе поступает писатель Жак-Франсуа Ансело
(1794-1854), за несколько лет до этого опубликовавший «Шесть
месяцев в России», книгу в форме писем, написанных в 1826 году
по случаю коронации царя Николая I. На этот раз встреча про-
исходит не в лесу, а в Петровском путевом дворце, сооруженном
Екатериной II при въезде в Москву. По приглашению русского
друга Ансело присутствует на ужине-спектакле с цыганскими
песнями и танцами. Чувства, вызванные в нем этим вечером,
двойственны: с одной стороны, рассказчик признает, что он «не
мог оторвать глаз от смуглого лица [танцовщицы], от больших
черных глаз, извергавших огонь»; с другой - он добавляет в той
же фразе: «Я не мог понять, как эти цыганки с медным оттенком
лица и синеватыми губами могли внушать такую сильную страсть;
но г-н Исленьев мне назвал многих русских, растративших на них
свое состояние»7. Не соответствуя канонам классической красо-
ты, главными образцами которой являются белые, светлокожие
женщины, танцовщица со смуглым лицом и большими черными
глазами излучает, однако, непреодолимый соблазн как для фран-
цузского путешественника, так, возможно, и для его русского
хозяина. Признаваемое как бы нехотя волнующее очарование
инаковости, которая делает Россию особым миром у ворот Восто-
ка, или даже отчасти уже восточным8.
Такую ориентализацию цыган, а равно и признание, на сей раз
без какого бы то ни было смущения, эстетического удовольствия
от встречи с ними, можно найти у Астольфа де Кюстина (1790—
1857), также побывавшего в Петровском дворце в 1839 году9:
<* У женщин, исполнявших верхние партии в цыганских хорах,
восточные лица; глаза их отличаются необыкновенным блеском и
живостью. Самые молодые мне показались очаровательными; дру-
гие, с их уже глубокими, хоть и ранними морщинами, темно-корич-
невыми лицами, черными волосами, могли бы служить моделями
> для художников10.
Физиологическая характеристика цыган, в дальнейшем
входящая у путешественников в систему, меняет свою оценку
начиная с Кюстина, сближающего физическую «черноту» с эсте-
тическими образцами. (Что касается моральной «черноты», то
она, как известно, приписывается царю, изображение которого
деспотом привело к запрету публикации Кюстина в России.)
Признание «черной» красоты, пусть и немолодой, логически
73
Ц ыганская расиология...
сопровождается у автора «России в 1839 году» восторгами ио
поводу цыганской музыки и особенно экспрессивности пения
цыганок, которых он слышал в Нижнем. Они ему кажутся од-
новременно и страстными, и полными «гордости», но при этом,
уточняет оп, «ни легкомысленными, ни продажными»": очевид-
но, что эти цыганки являют собой антитезу русскому населению,
раздавленному властью, с точки зрения Кюстипа. И оп делает
заключение (в духе общей для писателей-романтиков идеи отно-
сительно всех маргинальных типов) о необходимой переоценке
тех, кого сегодня называют субалътпернами'-'. «Чем больше я
живу, тем больше удивляюсь тому, что остается от добродетели
в людях, у которых ее нет. Люди, которых больше всего хулят
из-за их социального положения и которые зачастую подобны
нациям, низведенным государством до нижайшего положения,
часто полны неоцененных достоинств»13. В путевых заметках
Кюстина происходит и выражается настоящая переоценка цен-
ностей в форме нового эстетического достоинства, в котором
он не отказывает «восточным физиономиям»: реабилитация' '
цыган, по крайней мере в литературе, начинается.
II. Перевоплощение «цыган» у Пушкина
Если есть какой-то текст в русской литературе XIX века, сы-
гравший в этой реабилитации, как нам кажется, определяющую
роль, то это поэма Александра Пушкина (1799-1837), так и оза-
главленная - «Цыганы». Написанная поэтом в 1823-1824 годах во
время ссылки и опубликованная в 1827 году, на французский язык
она была переведена Дюпоном только в 1846 году в «Избранных
произведениях» Пушкина. Этот текст в стихах и прозе рассказы-
вает историю молодого человека Алеко, оставившего «неволю
душных городов»15, чтобы жить с молодой цыганкой Земфирой,
которую он любит и образ жизни которой хочет разделить. Но цы-
ганская свобода оборачивается против него: именно потому, что
влечение не терпит никакого принуждения, Земфира покидает
Алеко ради более молодого любовника, повторяя таким образом
сценарий собственной матери, муж которой (в поэме - старик)
рассказывает эту историю молодому человеку с фаталистическим
сожалением («К чему? вольнее птицы младость; Кто в силах
удержать любовь?»)16. Узнав, что он обманут, Алеко убивает Зем-
фиру и ее любовника, что де-факто исключает его из цыганской
общины: «Но жить с убийцей не хотим... Ты не рожден для дикой
74
Сарга Мусса
доли, Ты для себя лишь хочешь воли»17. Безграничная свобода
любви, логическое следствие цыганского культа «анархии» (по
крайней мере, таким он представляется в искусстве и литературе
XIX века), не терпит никаких ограничений, и вторжение иного,
«цивилизованного» образа жизни, предписывающего верность в
любви, но типу христианского супружества, может привести толь-
ко к катастрофе, что поэт и дает попять в эпилоге: «Но счастья ист
и между вамп, природы бедные сыны!..»"’Вывод пессимистичный
п антируссоистский, который, возможно, должен продемонстри-
ровать, что мечта об абсолютной свободе иллюзорна, так как во
исполнение ее цыганка должна принять к себе того самого, кто в
конце концов окажется ее врагом19.
Сразу после перевода поэмы Пушкина на французский язык
о ней написал бывший журналист, преподаватель литературы в
Санкт-Петербургском университете Шарль де Сен-Жюльен2*’, ав-
тор статьи «Пушкин и русское литературное движение последних
сорока лет», напечатанной в журнале «Ревю де дё мопд» в октябре
1847 года. Сен-Жюльен напоминает, что «Цыгапы» были написаны
1Тушкиным во время ссылки, па берегах Черного моря, как и две
другие поэмы - «Бахчисарайский фонтан» и «Кавказский плен-
ник»'21. 11очему русский поэт так восторгался жизнью этого кочево-
го парода? 11а это у Сен-Жюльена готов ответ:
Пушкин, потомок негра Ганнибала, рисовал реальные н живые
типы, которые он видел повсюду вокруг себя; и он наделял их соб-
ственными страстями, которые были свойственны и нм: страстями
горячими, ревнивыми и жестокими22.
Аргументация Сен-Жюльена строится на двух предполо-
жениях. Первое заключается в том, что африканское проис-
хождение Пушкина напрямую влияло на его темперамент, в
частности на его тягу к свободе. Действительно, по материнской
линии предком Пушкина был бывший раб, получивший свобо-
ду и ставший одним из фаворитов Петра 1, - Абрам Петрович
Ганнибал, которого Дюной в примечаниях к переводу «Цыган»
называет «негром Ганнибалом»2’. Исходя из этой вполне ре-
альной генеалогии, Сен-Жюльен расиализирует Пушкина и
выстраивает абсолютный наследственный детерминизм, - хотя
«наследственность» здесь смешанная и особенности личности
поэта и с психологической, и с физиологической точки зрения
отсылают как к Африке (своими отрицательными чертами), так
и к России (чертами положительными):
75
Цыганская располагая...
Африканская кровь предка, смешавшись в сто венах с моско-
витской, ничуть не потеряла своей природной горячности. Враг
труда и размышления, властный, легкомысленный и непостоянный,
Александр Пушкин компенсировал свои недостатки благородными
порывами щедрой и страстной души. В самих чертах сто через от-
печаток африканской расы угадывались все признаки неукротимого
характера. У него была крупная голова и лоб, на который падала тень
от густой курчавой шевелюры. Его нос в форме ястребиного клюва
резко расширялся на кончике, губы были выпуклыми; но живой и
властный взгляд придавал всему лицу особое выражение величия и
твердости. Еще более, чем взгляд, поэта в Пушкине выдавала ожив-
ленная и блистательная речь2'1.
Коль скоро Пушкин, в венах которого течет африканская
кровь, бунтовщик по природе, то его духовное родство с цыгана-
ми очевидным образом усиливается, поскольку уже давно рас-
суждают об их восточном происхождении. С середины XIX века
(в частности, с работ немецкого лингвиста Августа Фридриха
Потта) известно, что цыгане пришли из Индии. Их происхож-
дение долго оставалось тайной, а когда в средние века они поя-
вились в Европе, их часто называли «египтянами»25. В 1824 году
врач Жюльен-Жозеф Вира даже пытался научно обосновать это
родство, опираясь на труды немецкого антрополога Блюменбаха,
находившего схожие черты между черепами «этих бродяг, назы-
ваемых богемцами или египтянами», как говорит Вирэ, с чере-
пами мумий фараонов!25 Еще в 1844 году историк Поль Батайяр,
долго изучавший цыган, высказывал уверенность, что хоть они и
происходят из«глубин Южной Азии», но во время своих мигра-
ций останавливались «более или менее надолго в районе Малой
Азии и Египта»27. Что касается Сен-Жюльена, то он играет на этой
неопределенности (называет то Египет, то Индию, то Финикию),
а главное - выделяет цыган в отдельную расу (что никак не го-
ворилось во французском переводе поэмы Пушкина), которую он
обличает в стихотворении, вставленном в его статью. Он не гово-
рит, к то автор этих стихов, что приводит к предположению о его
собственном авторстве:
Знаете ли вы, откуда пришла эта кочевая раса,
Эта нация, которая бродит повсюду,
Люди меднокожие и черноглазые, чья грубая кожа
Видна сквозь дыры в старой одежде;
Которые тащат за собой шумные семьи,
76
Сарга Мусса
Продавая где кинжалы, где дочерей,
Но никогда не останавливаясь дважды на одном месте?
Ибо главная потребность этого беззаконного племени -
Брести куда глаза глядят, сквозь степи и безводные пустыни,
Равнины или горы, куда поведет их прихоть,
Как можно больше досаждая христианам2*.
Сен-Жюльен явно пользуется распространяющейся во Фран-
ции славой Пушкина, чтобы привлечь внимание к собственной
поэтической продукции. Он намеренно сохраняет некоторую
неясность - так что при первом чтении может показаться, что это
стихи самого Пушкина29. Но тут следует добавить, что Сен-Жю-
льен совершенно искажает смысл «Цыганов», низводя представи-
телей этого народа до шайки грабителей, врагов христианства, что
по меньшей мере странно, учитывая широкое распространение
среди них христианства. Однако любые средства хороши для дис-
кредитации этой «кочевой расы», пришедшей с Востока, и здесь
налицо весь набор «восточных» стереотипов, который очевидным
образом мог быть применим также и к другим кочевым народам и
к нехристианскому населению.
III. Песни цыган
Вернувшись во Францию в 1846 году, Шарль де Сен-Жюльен
вновь приехал в Россию в начале 1850-х годов и совершил поездку
по стране. Всю XXXII главу своего «Живописного путешествия
по России» (1852) он посвятил «цыганскому, или богемскому»,
табору певцов и танцоров, выступление которых он видел в
Москве. И снова он вспоминает о них в стихотворной форме в
«поэме, написанной в самой России»31’. Но на этот раз добавляет
к первой части стихов, опубликованных в 1847 году в «Ревю де
дё монд», продолжение под названием «Пение», где начинающий
поэт признается, что очарован (в его глазах это грех) голосом од-
ной цыганки:
Особенно одна!., не скоро я ее забуду;
Этот тембр из чистого золота, светлый, сладкий, возвышенный,
Который вибрирует, улетая на пламенных крыльях,
Как вздох, уносящий душу в небо;
Потом каждый проклятый певец преисподней,
Весь табор своим железным голосом,
77
Цыганская расиология...
Своими криками, завываниями, неистовыми движениями.
Своими танцами, дикими и похотливыми.
Затаскивает вас в гущу
Демонов, как это делают с врагом Божьим.
Потом все успокаивается, и более мягкие йоты,
Хоть и странные все еще, подавляют эти безумные голоса.
Это любовь, по - мощная, сильная, африканская.
Это необузданная любовь пылкой цыганки,
Чей голос i-убпт. повторяя: «Я тебя люблю!»31
Именно из-за своей бесконечной соблазнительности цы-
ганка - сатанинское отродье. Замечательно, что к библейской
ссылке добавляется литературная аллюзия на «комедию» Ме-
риме «Африканская любовь» (1825). Это небольшая драма в
прозе, входящая в состав сборника «Театр Клары Газуль», и в
пей араб из Кордовы, воплощение опустошительной страсти,
убивает разом своего соперника (бедуина, спасшего ему жизнь в
пустыне) п любимую женщину (красивую рабыню, вообще-то от-
вечавшую ему взаимностью). Что касается Сен-Жюльена, то он
реактивирует эту аллюзию («Это любовь, но - мощная, сильная,
африканская») посредством дискурса, который можно назвать
«ориенталистскнм» - в том смысле, в котором понимал этот
термин Эдвард Саид, то есть как совокупность уничижитель-
ных стереотипов, ведущих к оправданию евроцентричной точки
зрения и, как следс твие, к установлению отношений господства
между Западом и Востоком32, - «Востоком», который в «Живо-
писном путешествии по России» воплощен в образе «диких» и
«похотливых» цыган, угрожающих цивилизованному иорядку.
«Африканская» любовь цыганки не является, как у Мерные,
проявлением разрушительного характера всякой безудержной
любви: африканская аллюзия вписывается здесь в радикально
ориешпалистский дискурс, словно чтобы еще больше обесславить
этих «черных врагов» христианства, чей кочевой образ жизни,
как в легенде о Вечном жиде, объясняется божьим наказанием, -
цыган, кстати, описывается в поэме Сен-Жюльена как «парня,
изгой на сей земле, [...] навеки проклятый и никогда не зван-
ный»3'. Это очень далеко от поэмы Пушкина, ни единым словом
не «распализующей» цыган, несчастье которых на самом деле
есть несчастье человека как такового, жертвы своих собственных
«роковых страстей»3'. Для Сен-Жюльена, напротив, цыган (или
цыганка) - это иное цивилизации, бесшабашный бродяга, чужак,
явившийся с Востока, чтобы развращать Запад.
78
Сарга Мусса
Однако это враждебное отношение не стало правилом, н в
середине XIX века можно встретить примеры «цыганофилни»,
перекликающиеся с мифом о цыганах как странствующих музы-
кантах-виртуозах, с которыми .Лист отождествил себя до такой
степени, что посвятил им целое произведение'5. Для иллюстрации
этого направления в путевых заметках топ эпохи можно взять при-
мер Ксавье Мармье (1809-1892). Этот библиотекарь, известный
своей компаративистской и переводческой деятельностью, был
еще и большим путешественником. Так, в 1843 году он выпустил
«Письма о России, Финляндии и Польше». Созданный им образ
России двойственен: с одной стороны, она представлена уже со-
временной страной, проводящей реформы на европейский манер;
с другой - Мармье не скрывает, что власть продолжает оставать-
ся самодержавной, дающей царю право распоряжаться жизнью
и смертью своих подданных. Па фоне этих противоречий между
консервативными и прогрессивными процессами цыгане как бы
оказывают двойное сопротивление: сопротивление народа, чьи
древние обычаи естественным образом противятся переменам, -
и сопротивление, обусловленное их непреодолимой привержен-
ностью свободе, заставляющей избегать контроля центральной
власти. Парадоксально, но именно в московском клубе, где недавно
как раз появилась мода на Францию "’, французскому путешествен-
нику случилось услышать «дюжину смуглых черноглазых цыган и
цыганок», чьи песни обладали «странной п дикой гармонией», вы-
ражая одновременно «независимый клич неукротимого племени»
и «звуки страстной любви или неистовой радости» *7:
При взгляде на этих женщин с неизгладимым отпечатком ино-
земного происхождения на лицах, при виде пламени, которым горят
их страстные и томные глаза, при звуке печальных вздохов, слегаю-
щих с их бледных губ, кажется, что ты переносишься на Восток, где
жаркий и насыщенный ароматами воздух порабощает все чувства,
где все призывает к любви и отдохновению: ручей своим шепотом,
птичка - напевами, пальма - свежестью одиноких ветвей*".
Цыганский романс здесь не губительное удовольствие, а чи-
стое очарование, открывающее доступ к чувственному и в то же
время одухотворенному Востоку, скорее вызывающему в памя ти
не сказки «Тысячи и одной ночи», а арабскую поэзию, воспева-
ющую красоту любимой женщины*", передавая при этом совре-
менным читателям то, чего они, вероятно, желают больше всего, -
опыт (опосредованный) погружения в восточною среду.
79
Цыганская расиология...
Хотя термин «раса» не встречается на этих страницах, Мармье
подчеркивает, что «эта цыганская колония, давно поселившаяся
в Москве [...] продолжает там жить поколениями, причем со-
седство с русскими не нарушает самобытность их нравов и их
физиономический тип»10. Но он говорит также о гипнотическом
действии, которое цыганки парадоксальным образом оказывают
на русских («Почти у каждой из них есть роман, один из кото-
рых и подсказал Пушкину идею его поэмы»)11, а в заключение
высказывает мысль, согласно которой Россия уже является ори-
ентализированпым пространством, империей, жители которой,
даже и горожане, слушая цыганские песни, как бы открывают в
себе свою забытую древнюю идентичность, словно заявляющее о
себе бессознательное:
Кажется, что, когда они их видят, в них просыпаются воспомина-
ния об их далекой родине [родине русских] и что влияние, оказанное
в прошлом Востоком на Москву, продолжает жить в поколениях в
облике этих смуглых красавиц, в мелодиях кочевого племени42.
Black is (already) beautiful!
* * *
В этой работе мы проследили развитие образа русских цы-
ган, которые в 1840-е годы все более влекли к себе некоторых
французских путешественников. Этот процесс не заканчива-
ется, разумеется, в середине XIX века. Можно процитировать
здесь Теофиля Готье, который в своем «Путешествии в Россию»
(1866) рассказывает о страсти русских к цыганам и делает такое
показательное признание: «Мы разделяем эту страсть и доводим
ее до неистовства»13. Таким образом, как в литературе, так и в
обществе существует направление идеализации, которое нельзя,
впрочем, назвать однозначным и которое в ту же эпоху прекрас-
но соседствует с цыганофобским течением; такая стигматизация
цыган в начале XX века в конце концов примет форму дискрими-
национных законов и печально известной «антропометрической
книжки», которую во Франции с 1912 года сделают обязательной
для «кочевников»41.
Изучая то, как изображались цыгане в путевых заметках о
России в середине XIX века, видишь и другой процесс - расиа-
лизацию и ориентпализацию образа цыган. Эта двойная тенденция
вписывается в более широкий процесс. Речь идет прежде всего
о возрастающем употреблении в современных гуманитарных
80
Сарга Мусса
науках категории «раса», что приведет не только к стремлению
охарактеризовать и классифицировать то, что Буффон в 1749 году
назвал «разновидностями человеческого рода»45, но также к ие-
рархизации и разделению вышеупомянутых «рас» до такой сте-
пени, что начиная со времен Второй империи, вера в изначальную
множественность человеческих «родов» станет преобладающей в
расиологических дискурсах, и не только у Гобино46. Хоть, правда,
само по себе употребление слова «раса» не обязательно подра-
зумевало, по крайней мере в то время, негативную оценку, тем
не менее тенденция к стигматизации цыган могла опираться на
формирующуюся расиологическую систему. У путешественников
есть своя доля ответственности за эту идеологическую катастро-
фу, которой кое-кто из них все же смог противостоять.
Что касается очарования Востоком, то это одна из основных
составляющих литературы XX века. Известно, что традиционные
средиземноморские маршруты путешественников - от Шатобриана
до Лоти - весьма способствовали складыванию ориенталистского
воображаемого у французских писателей. Возможно, мы несколько
забываем о том, что это воображаемое можно изучать и в других
культурных контекстах, например в Российской империи, которая
несомненно сыграла роль «контактной зоны» (Мари-Луиза Пратт):
настолько много в ней проживало различных народов, включая и
тех, кого называли цыганами и кто представлял собой - благодаря
очарованию их кочевого образа жизни и рассуждениям, связанным
с их происхождением, - исключительно важное связующее звено
между Востоком и Западом.
Перевод с французского К. Дахиной
1 См.: Moussa S. (dir.). Le Mythe des Bohemiens dans la litterature et les
arts en Europe. Paris: L’Harmattan, «Histoire des Sciences Humaines», 2008.
2 Cm.: Greves C. de. Le Voyage en Russie aux XVIIIе et XIX' siecles.
Paris: Laffont, «Bouquins», 2005.
3 Cm.: Auraix-Jonchiere P., Loubinoux G. (dir.). La Bohemienne, figure
poetique de I’errance aux XVIIIе et XIXе siecles. Clermont-Ferrand: Presses
Universitaires Blaise Pascal, 2005.
4 Renouard de Bussierre L. Voyage en Russie. Paris: Levrault. 1831. P. 70
(lettre VI).
5 Французское переводное название повести Вальтера Скотта «The
Highland Widow» (1827; в русском переводе «Вдова горца»). - Примеч.ред.
81
Цыганская расиология...
6 Ibid. Р. 66 (lettre VI).
7 Ancelot J.-F. Six mois en Russie (1827) // CEuvi^s completes de
M. Ancelot. Paris: Desrez, 1838. P. 548 (письмо XXIX, датируемое июлем
1826 года, Москва).
8 По вопросу об идентичности России в XIX веке, позиционирую-
щей себя как знаменосца западной цивилизации, но в то же время все
больше и больше интересующейся восточными территориями, ею за-
хватываемыми, см. значительный труд: Lorraine de Meaux. La Russie et la
tentation de 1’Orient. Paris: Fayard, 2010.
9 О его путевых заметках см.: Liechtenhan F.-D. Astolphe de Custine,
voyageur et philosophe. Paris, Champion, 1990.
10 Custine A. de. La Russie en 1839. Paris: Amyot, 1843. T. 4. P. 74.
11 Custine A. Op. cit. T. 4. P. 329.
12 Термин, конечно, заимствован из известной статьи Гайятри
Спивак (Spivak G. Can the subaltern speak? // Marxism and the
Interpretation of Culture. University of Illinois Press, 1988. P. 271-313)
и из всего научного направления subaltern studies, распространению
которых она содействовала.
13 Custine A. Op. cit. Т. 4. Р. 329.
14 «Упомянутая здесь лишь кратко идея реабилитации была развер-
нута и защищена во всем блеске таланта одним из отважнейших умов
нашего времени и вообще всех времен. Виктор Гюго словно хотел по-
святить свою обличительную драматургию тому, чтобы открыть свету,
сколько человеческого, то есть божественного, в душе людей, более всего
отверженных обществом» (Ibid.).
15 CEuvres choisies de A.S. Pouchkine, poete national de la Russie, tra-
duites pour la premiere fois en fran^ais. par H. Dupont. Paris, Bellizard, 1846
[date 1847]. T. 2. P. 36. Отметим, что Мериме тоже перевел эту поэму в
1854 году.
16 Pouchkine A. Les Bohemiens // CEuvres choisies d’A. Pouchkine. T. 2.
P. 44-45.
17 Ibid. P. 49.
18 Ibid. P. 50.
19 Об этой поэме в контексте русской литературы XIX века см.:
Saprynka Е. L’amour d’une bohemienne: revelation (ou illusion?) d’une autre
vie // Auraix-Jonchiere P., Loubinoux G. (dir.). La Bohemienne, figure poe-
tique de 1’errance aux xvnr et xixe siecles. Op. cit. (p. 239 - краткий анализ
поэмы Пушкина).
20 См.: Speranskaya N. Charles de Saint-Julien, journaliste fran^ais en
Russie (запись выступления на коллоквиуме «Французы в интеллекту-
альной и научной жизни России в XIX веке», Fondation Singer-Polignac,
Paris, 16-17 septembre 2011).
82
Сарга Мусса
21 Saint-Julien Ch. de. Pouchkine et le mouvement litteraire en Russie
depuis quarante ans // Revue des Deux Mondes. ler octobre 1847. № 4. P. 50.
22 Ibid. P. 52.
23 Ibid. P. 49, n. 1. О том, какое значение придавал Пушкин своему
африканскому предку, см.: Gnammankou D. Entre la Russie et 1’Afrique:
Pouchkine, symbole de 1’ame russe // Diogene. № 179. 1997; id. Abraham
Hanibal, 1’aieul noir de Pouchkine. Paris, Presence Africaine, 1996. Пушкин
оставил неоконченным роман, посвященный своему предку, - «Арап
Петра Великого».
24 Saint-Julien Ch. de. Pouchkine... P. 49.
25 См.: Asseo H. Les Tsiganes, une destinee europeenne. Paris: Gallimard,
«Decouvertes», 1994. P. 16.
26 VireyJ.-J. Histoire naturelle du genre humain. Paris: Dufart, an IX. T. 1.
P. 204.
27 Bataillard P. De 1’apparition et de la dispersion des Bohemiens en
Europe // Bibliotheque de 1’Ecole des chartes. 1844. T. 5. P. 439.
28 Saint-Julien Ch. de. Op. cit. P. 52.
29 «И если эта восточная индивидуальность Пушкина где-то и дове-
дена до своего высочайшего истинного выражения, то это, несомненно, в
поэме “Цыганы”», пишет Сен-Жюльен в введении к цитируемым стихам
(ibid.).
30 Saint-Julien Ch. de. Voyage pittoresque en Russie, suivi d’un Voyage
en Siberie par M.R. Bourdier. Paris: Belin-Leprieur et Morizot, 1854.
P. 223-224.
31 Ibid. P. 225.
32 Said E.W. L’Orientalisme. L’Orient cree par I’Occident / trad. fr. par
Catherine Malamoud. Paris: Le Seuil, 1980 (reed. 2005).
33 Saint-Julien Ch. de. Voyage pittoresque en Russie. P. 225.
34 CEuvres choisies de A.S. Pouchkine. T. 2. P. 50.
35 Liszt F. Des Bohemiens et de leur musique en Hongrie (1859); об
этой книге см. с музыковедческой точки зрения: Williams Р. Les Tsiganes
de Hongrie et leurs musiques. Paris: Cite de la musique / Actes Sud, 1996,
и с литературной точки зрения - мою работу: Moussa S. Les Bohemiens de
Liszt // Le Mythe des Bohemiens... P. 223-242.
36 «Там два раза в неделю устраивают большой обед, наполовину рус-
ский и наполовину французский, с квасом и шампанским» (Marmier X.
Lettres sur la Russie, la Finlande et la Pologne. 2е ed. Paris, Garnier, 1851
[1843]. P. 220).
37 Ibid.
38 Ibid.
39 В таком роде поэзии пробовал себя Ламартин: см. стихи, написан-
ные им для г-жи Жорель в Бейруте, в его книге: Lamartine A. de. Voyage
83
Цыганская расиология...
en Orient (1835) / ed. Sarga Moussa. Paris: Champion, 2000. P. 141.
40 MarmierX. Op. cit. P. 221.
41 Ibid.
42 Ibid. P. 222.
43 Gautier Th. Voyage en Russie / ed. Serge Zenkine et Natalia Mazour.
Paris: Champion, 2007. P. 292.
44 Cm.: Pemot M. Un Camp pour les Bohemiens. Arles, Acres Sud, 2001.
P. 11 (Preface d’Henriette Asseo),
45 Cm.: Blanckaen C. Les conditions d’emergence de la science des
races au debut du xixc siecle // Moussa S. (dir.). Le Mythe des Bohemiens.
P. 135 et suiv.
46 Cm.: Taguieff P.-А. La Couleur et le sang. Doctrines racistes a la fran-
<,'aise. Paris, Editions Mille et une nuits, 1998, а также более современную
книгу: Olender М. Race sans histoire. Galaade Edtitions, 2009, особенно
p. 29 sq.
Мари-Лор Оранш
(Лион)
Экспедиция Шарля-Эжена де Ужфальви
в российский Туркестан (1876-1878):
образец «сциентистской расиологии»
С момента завоевания и колонизации Средней Азии генералом
Кауфманом (1867-1870) российский Туркестан стал доступным
для иностранных научных экспедиций. В 1876 году французское
правительство официально направило туда историка Шарля-
Эжена де Ужфальви с поручением от Министерства народного
просвещения. В Санкт-Петербурге Ужфальви был представ-
лен великому князю Константину1, которому он в дальнейшем
посвятил первый том своего труда2. В Туркестане экспедиция
осуществлялась под покровительством губернаторов: «Мы очень
признательны российским властям в Средней Азии; одна лишь их
поддержка позволила нам успешно совершить нашу поездку»3.
Венгерский ученый Шарль де Ужфальви (Уйфальви), жив-
ший в Париже с 1871 года, после ряда работ по литературе, исто-
рии и мадьярскому языку стал специалистом в области истории
древних миграций; в 1874-1875 годах он издал в Париже свои
лекции по истории и географии Средней Азии, прочитанные им в
Специальной школе живых восточных языков, а также две обоб-
щающие работы, посвященные расам Верхней Азии4. Теперь он
собрался пройти через российский Туркестан, чтобы проверить
© Оранш М.-Л., 2016
© Дахина К.М., перевод на русский язык, 2016
85
Экспедиция Шарля-Эжена де Ужфалъви...
на месте свою первоначальную гипотезу о происхождении наро-
дов Западной Европы. Как он заявляет в предисловии к первому
тому своего труда, основной целью экспедиции было изучение
«рас» Средней Азии «с точки зрения их мест обитания, обычаев и,
главное, с точки зрения их физической конституции»5. Научную
базу для достижения этой цели создавало открытие новой дисцип-
лины, преподававшейся в Париже, - физической антропологии.
I. Физическая антропология в Париже6
В парижских лабораториях антропологи, объединившиеся
вокруг доктора Поля Брока, практиковали краниометрию трупов:
они измеряли угол наклона лица, или лицевой угол (прогнатизм),
и отношение высоты черепа к его ширине (чтобы отличить брахи-
цефалов от долихоцефалов), после чего скрупулезными расчета-
ми и научными выкладками пытались определять «расу» того или
иного индивида.
Благодаря урокам доктора Брока Ужфальви, будучи не меди-
ком и не лабораторным антропологом, а историком, стал полевым
антропологом. В предисловии к своей первой работе он пишет,
что поехал в Среднюю Азию именно после обучения у Поля Бро-
ка, «нашего общего учителя антропологии»7, и выражает ему при-
знательность, посвящая второй том труда «любимому учителю
доктору Брока»8.
Еще в 1865 году в своих «Общих инструкциях для антрополо-
гических исследований и наблюдений (анатомия и физиология)»9
Поль Брока рекомендовал для измерения лицевого угла исполь-
зовать гибкий сантиметр, отвес, угломер1'1, кронциркуль Матье и
Т-образный угольник (ил. 1,2,3). Он предлагал также антропологам
заполнять измерительные листы, отмечая в них место наблюдения
и личные данные индивида (возраст и вес). В первой колонке сле-
довало записывать рост, цвет кожи, волос, бороды, глаз, тип волос,
форму носа, губ, зубов, во второй - замеры головы (черепа и лица),
и в третьей - замеры туловища и конечностей. Для определения
цвета глаз и волосяного покрова в учебнике также давалась цвето-
вая шкала: цвет глаз (зеленые, карие, голубые, серые; от 1 до 20),
цвет кожи (закрытой или же открытой солнечному свету; от 21 до
54 цветов) и цвет волос и бороды. Брока давал также советы по
измерению туловища и конечностей; еще более четкие указания по
изучению головы - черепа и лица (лицевого угла и лицевого тре-
угольника для оценки прогнатизма) - Т-образным угольником.
86
Мари-Лор Оранш
Ил. 1. Угломер Брока
Ил. 2. Кронциркуль Матье
87
Экспедиция Шарля-Эжена де Ужфальви...
Ил. 3. Т-образный угольник
Впрочем, одновременно с тем, как доктор Брока обращался
из своей лаборатории к исследователям, ехавшим изучать «пер-
вобытные народы» по всему миру, один из его учеников, историк
Жюльен-Жирар де Риаль, лично попрактиковавшись в полевой
этнографии в Средней Азии, рекомендовал путешественникам
не утяжелять антропологический набор и «брать с собой только
тетради с сокращенными измерительными листами»11.
Вооруженный этими двумя учебниками, Ужфальви, кото-
рого сопровождала жена (см. их портреты - ил. 4, 5), был готов
приступить к практике по физической антропологии в стране
туркменов.
88
Мари-Лор Оранш
Ил. 4. Шарль де Ужфальви
Ил. 5. Мари де Ужфальви
II. Полевая антропология
Оценить «научность» полевой антропологии на живом ма-
териале позволяют измерительные листы, различные таблицы
и чертежи, содержащие цифровые результаты исследований и
помещенные в приложениях к научному труду Шарля де Уж-
фальви. А чтобы узнать о повседневной жизни, о контактах с
населением, о ходе и технологиях работы, следует обратиться
к записям его жены, Мари де Ужфальви-Бурдон, которые, в до-
полнение к ученым отчетам мужа, сообщают ценные сведения о
жителях Туркестана, неожиданно столкнувшихся с инструмен-
тами западной наукиII. 12.
1. Сбор черепов
Еще находясь в Санкт-Петербурге, Ужфальви применял на
практике уроки краниометрии, полученные в Париже: «У меня
была возможность набить руку, если можно так выразиться, в му-
89
Экспедиция Шарля-Эжена де Ужфальви...
зеях Санкт-Петербурга»'3. Позднее же, в ходе экспедиции, у него
почти не было возможности заниматься измерением черепов, и он
довольствовался их сбором: «Сразу же по возвращении во Фран-
цию мы собираемся провести аналогичные работы с черепами,
привезенными нами из Средней Азии и хранящимися в данный
момент в музее Парижского антропологического общества»14.
В Средней Азии, недавно опустошенной войной, можно было
найти черепа на полях сражений и заброшенных кладбищах.
И Ужфальви занимался скупкой черепов (цена за одну штуку ва-
рьировалась от 3 до 6 рублей), о чем госпожа Ужфальви сообщает
кое-какие детали; сделки проходили очень тяжело, так как му-
сульмане страшились гнева Аллаха за осквернение могил. Следуя
совету Жирара де Риаля, ученый надписывал на каждом черепе
«название племени или народа и местность, где он был найден»15,
или хотя бы его географическое происхождение.
Сорок черепов, купленных в Санкт-Петербурге, а также
несколько найденных в ходе путешествия (в частности, череп
таджика-гальча), были упакованы в ящики и отправлены в Об-
щество вместе с другими этнологическими и археологическими
объектами16.
2. Замеры на живых людях
В своих «Мемуарах» Поль Брока пишет, что правила физи-
ческой антропометрии не согласуются с оценкой на глаз, которая
слишком субъективна, и что антропологические исследования
должны основываться на «индивидуальных наблюдениях, кото-
рые осуществлялись бы методами простыми, единообразными,
исключающими всевозможные домыслы, и воспроизводились
бы на большом количестве случайно выбранных индивидов»17.
Именно так, считает он, составляются серии, или коллекции,
достаточные для получения средних значений, которые можно
рассматривать как базу для научных вычислений.
В предисловии к своему первому тому Ужфальви выражает
гордость тем, что ему удалось применить на практике правила
своего учителя: «Я смог отправить Антропологическому обще-
ству более 600 листов наблюдений, средние данные которых я
представлю в ходе своего изложения»18.
«Антропологические таблицы из Ферганы...», объединяющие
результаты наблюдений, представлены в виде раскладных листов
в конце первого тома. На листе с таблицей XII значатся измере-
ния, произведенные в деревне Кассан, «древнейшем городе Фер-
50
Мари-Лор Оранш
ганы, населенном только таджиками»19, где Ужфальви обмерил
12 человек мужского пола «эранской расы».
Пока сам ученый, подобно энтомологу, занимался этими на-
учными осмотрами, его жена иногда помогала ему, «записывая
за ним под диктовку, чтобы работа шла быстрее», и отмечала ре-
акции «измеряемых» - такие, например, как удивление челове-
ка, выступающего в роли подопытного животного: «Никогда не
видел такого глупца, как этот господин, который дает нам деньги
за то, чтобы ощупывать нам голову»20; или же испуг горных тад-
жиков, которые думали, что их насильно забирают в рекруты,
так что старейшине пришлось приводить их насильно. Прово-
дя целый день за измерениями кашгарцев, Мари де Ужфальви
сочувствует страху жителей Ферганы: «Видя, как трясутся эти
бедные люди, я использовала все свое красноречие, чтобы их
успокоить»21. Она переживает за несчастных: «Женщины боят-
ся! Одна довольно милая калмычка была побита мужем за то, что
согласилась на измерения»22.
Чтобы найти «чистейших» представителей «эранской расы»,
Ужфальви отправился в верхнюю Зеравшанскую долину, где
до него не ступала нога европейца, а затем, избегая дороги, уже
пройденной Федченко23, - в Ферганскую долину. В верхней
Зеравшанской долине (Когистане) Ужфальви впервые описал
народность гальча, или горных таджиков: с одной стороны, из-
мерив 58 человек и зафиксировав их физические особенности,
он определил их как гипербрахицефалов24: у них высокий рост,
белая кожа, черные, рыжие или светлые волосы и борода, карие
и часто голубые глаза. С другой стороны, они оседлые земледель-
цы, говорят все на персидских диалектах и женятся между собой,
«что и объясняет чистоту их расы». Во второй изученной долине,
Ферганской, Ужфальви насчитал не менее 11 «рас». Узбеки хоть
и являются результатом смешения (через браки с таджикскими,
персидскими и киргизскими женщинами), но обладают четко
выраженными характеристиками: «Средний рост; очень смуглая
кожа с желтоватым отливом; черные, рыжие, изредка темно-русые
волосы; черные, иногда зеленые глаза с приподнятыми уголками».
Эти замеры в Когистане, а затем в Фергане составляли главную
цель экспедиции.
В «Антропологических результатах», где представлено «Опи-
сание антропологических типов Средней Азии», распределенных
между «эранцами» и тюрко-монголами25, Ужфальви дает средние
показатели по обследованным категориям для каждого из указан-
ных физических и описательных признаков. Если более детально
91
Экспедиция Шарля-Эжена де Ужфальви...
рассмотреть случай с цветом волос, можно констатировать, что
среди «эранцев» блондины составили 8,62% из 58 осмотренных
гальча, а именно 12,90% из 31 ферганских, 27,50% из 29 самар-
кандских и 0% из 10 гиссарских таджиков. Научный вывод из
этого обследования 130 человек следующий: у всех «эранцев»
темно-русые волосы; но среди них встречаются и светловолосые;
среди равнинных таджиков встречается больше светловолосых,
чем среди гальча26. Зато среди всех тюрко-монгольских народов
не встречается ни одного светловолосого типа. Таким образом,
благодаря критериям физической антропологии - по цвету волос,
кожи и глаз - Ужфальви смог определить «расы» Средней Азии и
установить отличие между «эранцами» и тюрко-монголами.
Но для изучения народов Средней Азии Ужфальви поль-
зовался не только измерительными инструментами Брока. По
собственной инициативе он обратился и к новому научному при-
ему - фотографии27.
3. Антропологические фотографии
Еще до прибытия французской экспедиции в 1876 году один
ташкентский фотограф уже составил «Альбом типов Туркеста-
на»28: люди в нем сняты в фас и в профиль (не поворачивая туло-
вища), с указанием их имени, этнического происхождения, пола,
возраста и района происхождения. Ознакомившись с этим альбо-
мом на Научном географическом конгрессе в Париже в 1874 году,
Ужфальви делает следующие комментарии: поскольку люди не
обнажены, они не представляют антропологического интереса, а
поскольку они сняты не в полный рост, невозможно судить обо
всех деталях их одежды29.
Приехав в Туркестан, Ужфальви выполнил более строгое ис-
следование. В Маргилане, столице Ферганы, менее чем за 15 дней,
следуя правилам кадрирования и позы, рекомендованным Брока
и Топинаром, он снял портреты 35 человек: обнаженный торс на
белом фоне в фас и в профиль.
«Список антропологических фотографий, сделанных в Фер-
гане», составлен по тем же критериям, что и «листы наблюде-
ний». Люди классифицированы по происхождению: три узбека,
из которых одна женщина, пять таджиков, из которых одна жен-
щина, три каракиргиза, из которых одна женщина, три каракал-
пака, два турука, три цыгана-люли, три еврея, три кипчака, три
кашгарца, из которых одна женщина, и семь сартов, из которых
четыре женщины.
92
Мари-Лор Оранш
Ил. 6. Узбек (профиль)
Ил. 7. Узбек (фас)
Ил. 8. Таджик (профиль)
Ил. 9. Таджик (фас)
93
Экспедиция Шарля-Эжена де Ужфальви.
Фотографии узбека и таджика, взятые в качестве примера
(ил. 6-9), представляют схожие физические характеристики:
возраст (38 лет), рост (172 см) и цвет кожи (32 и 25 по цветовой
шкале), цвет волос и бороды (48); различается только цвет глаз:
черные (1) у узбека и голубые (14) у таджика. Что касается За-
наиб, представительницы сартов и уроженки Коканда, то ей
19 лет, у нее белый цвет кожи, темно-русые волосы, светло-карие
глаза, маленький рост - 153 см (ил. 10-11).
Ил. 11. Сартская женщина
Ил 10. Сартская женщина
(профиль)
(фас)
Свидетельства госпожи Ужфальви, присутствовавшей на фо-
тосъемках, выходят за рамки подзаголовка ее дневника путеше-
ствий - «Впечатления парижанки»: скорее они выдают предвзя-
тость европейской женщины по отношению к местным жителям,
отказывающимся раздеваться для удовлетворения нужд науки!
Путешественница рассказывает, с каким огромным трудом «уда-
лось собрать все эти типы: чтобы этого добиться, понадобилось
вмешательство властей. Особенно с женщинами - препятствия
оказались почти непреодолимыми». Она изобличает «корысть»
еврейки, которая согласилась «раздеться и сфотографироваться»
за рубль. Она находит удивительной стыдливость старых цыганок,
94
Мари-Лор Ораны
отказывавшихся становиться перед объективом. Ну и наконец,
она не может удержаться, чтобы не дать свою женскую оценку
мужчинам, проходящим перед фотоаппаратом ее мужа в Марги-
лане: «Типы, поразившие меня больше всего, каких я никогда не
видела, - это тюруки, или турки... довольно-таки уродливые, но
ярые мусульмане»30; и напротив, отмечает, что в Андижане встре-
тила «таджиков, самых красивых во всей Фергане»31.
Несмотря на хорошо выстроенные кадры, эти портреты -
с невыразительным взглядом, сомкнутыми губами, без всяких
отличительных атрибутов (только одна узбечка оставила на себе
украшения) - напоминают, надо признать, фотографии из поли-
цейской картотеки. Рассматривая их, испытываешь некоторую
неловкость: эта коллекция кажется каким-то фотографическим
зверинцем, напоминающим выставлявшихся в Зоологическом
саду, начиная с 1877 года, нубийцев или эскимосов32, которых без
зазрения совести изучали парижские антропологи («Они пред-
ставляют нам такие возможности для исследования, которые мы,
в силу своего малоподвижного образа жизни, редко находим в
полевых условиях»)33 и перед которыми они, не стесняясь, выска-
зывали свои суждения.
III. Результаты экспедиции
Туркестан уже был объектом многих культурных мероприя-
тий в России34, а возвращение Шарля и Мари де Ужфальви в кон-
це 1877 года совпадало с целой чередой выставок и международ-
ных конгрессов в Париже и Москве, благодаря чему их открытия
получили такой резонанс, о каком они и не помышляли, находясь
в Ташкенте: это «Временная выставка в этнографическом музее
научных экспедиций»35, где их этнографическая коллекция была
представлена с января по март 1878 года, и Всемирная выставка
1878 года в Париже, где демонстрировались черепа и антрополо-
гические фотографии. Физическая антропология, переживавшая
на этих выставках свой звездный час, стала предметом многих
комментариев и дискуссий в ученом сообществе на конгрессах в
Париже в 1878-м36 и в Москве в 1879 году37.
1. Расы Средней Азии
На Международном конгрессе антропологических наук в Па-
риже Ужфальви так изложил сделанные им выводы:
95
Экспедиция Шарля-Эжена де Ужфальви...
«В Средней Азии есть две расы: желтая, или монголоидная, и
белая, или эранская»: 1 Белая раса представлена горными тад-
жиками (гальча и другими памирскими каратегинцами); 2° рав-
нинные таджики смешались с равнинными тюрко-монголами;
3° гальча - единственные представители «почти чистокровной
древней белой расы, с самых давних времен населяющие вы-
сокогорные долины вокруг Памира». Они среднего роста: на
58 измеренных жителей это в среднем 1 м 67 см. Он дает их
физическое описание и заключает, что они гипербрахицефалы.
4° Самыми «чистыми» представителями монголоидной расы
оказались калмыки на севере и юге гор Тянь-Шаня. По физи-
ческому описанию делается следующий вывод: «Их рост ниже
среднего: на десять измеренных калмыков я получил 1 м 53 см».
5° Все тюркские народы Средней Азии (узбеки, киргизы, кара-
киргизы, каракалпаки, тюруки, кашгарцы и таранчи) в большей
или меньшей степени имеют примесь эранской крови. 6° И на-
конец, когда узбек или киргиз оставляет кочевой образ жизни
и обосновывается в городе, его дети, смешиваясь с жителями
городов, становятся сартами.
Вернувшись в Париж, на основании наблюдений за этнически-
ми типами и карт, сделанных в различных регионах, Ужфальви
составил полную этнографическую карту Средней Азии38:
- киргиз-кайсаки занимают пустынные северные районы;
- каракиргизы - горные районы восточнее Ташкента и
Памира;
- таджики гальча населяют горные районы, расположенные
севернее и южнее Ферганы, а также в верхней Зеравшан-
ской долине;
- узбеки (каракалпаки, туруки, сарты, курумы, кашгарцы и
таранчи) преобладают на равнинах Зеравшана, Ташкента,
Маргилана и в долине Амударьи.
Таким образом, главной целью Ужфальви были описание,
подсчет и классификация различных народов Средней Азии.
Он посвятил себя только изучению их физических черт, как
если бы он коллекционировал бабочек или орхидеи: «Когда
нужно определить происхождение народа, то, по нашему мне-
нию, рассмотрение физического типа более важно, чем изуче-
ние языка»39'. Он не делает оценочных суждений о различных
этнических типах, не устанавливает никакой иерархии между
народами «эранской» и тюрко-монгольской рас, - ему интерес-
но не сравнивать их между собой, а отыскивать корни европей-
ских народов.
96
..... Мари-Лор Оранш
2. Народ гальча
Как и его предшественники, в частности Федченко, но марш-
рутам которого он следовал, Ужфальви много раз утверждал, что
цель его экспедиции - найти народ гальча: «Верхняя Зеравшап-
ская долина с ее загадочными жителями гальча, или горными тад-
жиками, таит в себе решение иаиважпейшего вопроса о колыбели
и прошлом арийской расы»1".
21 марта 1878 года на заседании Антропологического обще-
ства Ужфальви сообщил, что. исходя из средних значений, полу-
ченных на основании 58 замеров, гальча имеют самый высокий
средний черепной показатель; а 11оль Топинарзаключил: «Теория
о родстве иранских брахицефалов, славян и кельтов, которую я
недавно высказал, кажется почти реальностью; а только что вы-
двинутая мною идея о связи светловолосых европейцев и светло-
волосых азиатов - то лько гипотеза, которую рассудит будущее»11.
3. Происхождение. ариевп
На московском конгрессе Ужфальви показал собравшимся
черен, найденный па старом кладбище гальча в верхней Зе-
равшапской долине. Сравнение замеров черепного и лицевого
показателей этого черепа гальча и среднего черепа из савойской
серии позволяло утверждать, что тот — «точная копия савойского
черепа». Он приводит вывод Поля Тонииара: «Таким образом,
у эрапца с восточных i'oj? Туркестана тот же тин, что и у горца-
савояра. Оба сохранились благодаря их относительной изоляции в
труднодоступных местах». Следовательно, савойская народность
пришла из Средней Азии; «В краниологии нельзя найти ничего
более определенного, чем это»11.
Исследования Ужфальви о светловолосых жителях Средней
Азии позволяли ученым из антропологического общества задаться
вопросом о связи между «расой» и языком. Историк Анри Мартен
заявлял; «С лингвистической точки зрения арийская семья одна, а
с антропологической - их две: есть темно- и светловолосые арии».
На вопрос: «Какая раса дала систему языков, которые мы назы-
ваем арийскими?» - Анри Мартен отвечал: «Расе, породившей
санскрит, и принадлежит, наверное, арийский праязык, который
она, вероятно, передала своим бывшим соседям, светловолосым
племенам из Средней Азии. После массовой миграции одной расы
светловолосых ариев на юг и большинства светловолосых ариев
другой расы - на запад, остатки этих двух племен, должно быть,
смешались в Средней Азии»11.
97
Экспедиция Шарля-Эжена де Ужфальви...
Таким образом, для подкрепления своих начальных гипотез .
Ужфальви обратился к самым выдающимся специалистам Антро-
пологической школы: Полю Топииару - специалисту по кранио-
логии, и Анри Мартену - по происхождению арийских народов.
Оба основывали свои выводы только на исследованиях физиче-
ской антропологии и игнорировали современных антропологов,
чьи имена и работы они нигде не упоминают15.
Заключение
На московском конгрессе в августе 1879 года Ужфальви го-
ворил об успехе «[физической] антропологии, молодой науки,
получившей — и мы можем заявить об этом с законной гордо-
стью - самое мощное развитие во Франции благодаря работам
выдающихся ученых, а также благодаря антропологической
школе - институту, не имеющему себе равных в Европе». Энтузи-
азм Ужфальви имел себе аналогом энтузиазм парижских антро-
пологов, которые в те же годы одобряли и оправдывали первые
«этнологические выставки» в Зоологическом саду, приходя туда
измерять и фотографировать «туземцев», привезенных в Па-
риж. Но с 1880 года те же антропологи стали выступать против
меркантильного и общедоступного характера этих зрелищ, где
выставляли напоказ людей, и начали отказываться от практики
физической антропологии. Осознание этой проблемы учеными и
скоропостижная смерть Поля Брока в 1880 году привели к тому,
что во время своих последующих путешествий но Башкирии и
Памиру Шарль де Ужфальви больше не занимался измерениями
на живых людях, всецело предавшись географическим, археоло-
гическим и этиологическим наблюдениям.
Сциентистская антропология, придававшая значение лишь
результатам наблюдений за небольшими группами людей, - эта
«молодая наука», замкнутая в самой себе, в плену собственных
методов, не выдержала критики и представляет теперь лишь исто-
рический интерес.
Перевод с французского К. Дахиной
98
Мари-Лор Оранш
1 Племянник царя Александра И, великий князь Константин (1858-
1915), покровитель искусства и пауки, был президентом Императорского
русского археологического общества и Императорского общества люби-
телей естествознания, антропологии и этнографии.
2 Доклад об экспедиции иод названием «Французская научная
экспедиция в Россию, Сибирь и Туркестан» вышел в свет в Париже в
издательстве Э. Леру в 1878-1880 годах; в него вошли 6 томов ин-кварто
с таблицами, картами, иллюстрациями и фотографиями:
1. Когистан, Фергана и Кульджа с приложением о Кашгарии;
II. Сырдарья. Зеравшап. Семиречье и Западная Сибирь;
III. Башкиры, вепсы и финно-угорские и алтайские древности, а так-
же антропологические результаты путешествия в Среднюю Азию;
IV. Антропологический атлас народов Ферганы [см. прилагаемые
фотографии];
V. [Этнологический] атлас среднеазиатских тканей, украшений, кув-
шинов, эмалей и т. д.;
VI. Археологический атлас финно-угорских и алтайских древностей
России, Сибири и Туркестана.
' Ujfalvy Ch. de. Expedition scientifique fran<;aise en Rossie, en Siberieet
dans le Turkestan. T. 1. Paris: E.Leroux, 1878. P. XII.
1 Ujfalvy Ch. de. Аренд: general sur les migrations des peuples et
influence capitale exercce sur ces migrations par la race de la Haute-Asie.
Paris: Maisonneuve, 1874; id. L’ethnographie de I’Asic. Paris: irnpr. Le Clere,
1875.
5 Ujfalvy Ch. de. Expedition scientifique... T. 1. P. IV.
6 Поль Брока (1824-1880) основал в 1859 году Антропологическое
общество, потом, в 1872 году, журнал «Ревю аптроположик», а в
1876 году Антропологическую школу в Париже. См. введение Клода
Бланкарак переизданию его мемуаров: Broca Р. Memoiresd’anthropologie.
Paris: J.-M. Place, 1989.
7 Ujfalvy Ch. de. Expedition scientifique... T. 1. P. IV.
H Ibid. T. 2. P. XIV.
9 Вноса P. Instructions generales pour les rechcrches et observations
anthropologiques, anatomic et physiologic. Paris: impr. de E. Martinet, 1865.
Согласно Брока, этот прибор особенно подходил для исследовании
на живых людях.
11 Отчет, представленный Антропологическому обществу на заседа-
нии 2 июля 1874 г.: RialleJ.-G. de. Instructions anthropologiques pour 1’Asie
centrale. Paris: impr. de A. Hennuyer, (s. d.).
12 Ujfalvy-Bourdon M. de. D’Orenbourg a Samarcande. Le Ferghanah,
Kouldja et la Siberie Occidental. Impressions de voyage d’unc Parisienne
99
Экспедиция Шарля-Эжена де Ужфальви...
(1876-1878)//LeTourdumonde. 1879.1.1-96; 11.49-96. Наследующий
год этот рассказ о путешествии был издан отдельной книгой: Ujfalvy-
Bourdon М. de. De Paris a Samarkand, le Ferghanah, le Kouldja et la Siberie
occidentale, impressions de voyage d’une Parisienne. Paris: Ilachette, 1880.
13 Ujfalvy Ch. de. Expedition scientifique... 7'. 1. P. IV.
H Ujfalvy Ch. de. Expedition scientifique... T. 3: Resultats anthropolo-
giques d’un voyage en Asie centrale... P. 3.
RialleJ.-G. de. Instructions anthropologiques. P. 2.
16 Ujfalvy M. de. Op. cit. // Le 'Four dn monde. 1879.1. P. 34.
17 Broca P. Memoires d’anthropologie // Anthropologie. 1866. Paris:
Reinwald, 1871. T. 1. P. 1-41.
IK Ujfalvy Ch. de. Expedition scientifique... T. 1. P. IV.
111 Ujfalvy M. de. Op. cit. // Le Tour du monde. 1879. 11. P. 94.
20 Ibid. 1. P. 6.
21 Ibid. 11. P. 78.
22 Ibid. P. 68-70.
23 О результатах экспедиции супругов Федченко в только что за-
воеванный Российской империей Туркестан (1869-1870) см. в статье:
Gorshenina S. La construction d’une image «savante» du Turkestan russe lors
des premieres expositions «coloniales» dans (’Empire russe: analyse d’une
technologic culturelle du pouvoir // Cahiers d’Asie centrale. № 17-18.2009.
P. 133-178.
21 Ujfalvy M. de. Voyage an Zarafchane, au Ferghanah et a Kouldja //
Bulletin de la Societe de geographic. Juin 1878. P. 482-510.
Ujfalvy Ch. de. Resultats anthropologiques. P. 5-34.
-G Ujfalvy Ch. de. Les Tadjiks et les Galtchas // Bulletin de la Societe
d’anthropologie. Fevrier-avril 1879. P. 221-227.
27 К началу экспедиции фотография уже заменила карандаш или кисть
путешественника при запечатлении пейзажей, жанровых сцен или людей.
Отчеты госпожи де Ужфальви проиллюстрированы многочисленными
гравюрами (100 иллюстраций в журнале «Тур дю монд» и 250 - в книге,
выпущенной издательством «Ашет»), выполненными по фотографиям.
2К «Альбом типов Туркестана», включающий 170 фотографий
20 этнических типов Туркестана, сделанных В. Козловским, хранится
в Париже в Географическом обществе.
Ujfalvy Ch. de. Op. cit. T. 4: Atlas aiithropologique des peuples du
Ferghanah... P. 6-7.
30 Ujfalvy M. de. Op. cit. // Le Tour du monde. 1879. 11. P. 68.
31 Ibid. P. 82.
32 Cm.: BancelN., Blanchard P., Boetsch G., Deroo E, Lemaire S. (dir.). Zoos
humains. De la Venus hottentote aux reality shows. Paris: La Decouverte,
2002.
100
Мари-Лop Оранш
l > Rialle J.-G. de. Les Nubiens du Jardin d’acclimatation // La Revue
scientifique. Vol. 7. № 7. P. 154-157; Bordier. Rapport de la commission
nominee par ]a Societe d’anthropologie pour etudier les Esquimaux du Jardin
d’acclimatation et observations a propos du proces-verbal // Bull, de la
societe d’anthropologie. 1877. T. 12. P. 575-586,606-608.
:и Об использовании наследия Средней Азии в первые годы колони-
зации Туркестана см. публикации Светланы Горшениной, в частности
цитируемую статью (см. выше, примеч. 23).
См.: Notice sur le Museum ethnographique des missions scientifiques,
redigee par chacun des missionnaires scientifiques sur les objets qu’il a
rapportes. Paris: Palais de 1’Industrie, 1878.
:,<i Ujfalvy M. de. Quelques observations sommaires sur les races en Asie
centrale // Congres international des sciences anthropologiques tenu a Paris
du 16 an 21 aout 1878. Paris: Imprimerie Nationale, 1880. P. 126-128.
17 Ujfalvy Ch. de. Resultats anthropologiques d’un voyage en Asie
centrale. Congres des sciences anthropologiques de Moscou (aout 1879).
Paris: Imprimerie Nationale, 1879.
:w Он объявлял о ее предстоящей публикации на заседаниях, по-
священных «дискуссии о происхождении арийцев» (6 марта и 20 марта
1879 года).
Ch. de. Les Galtchas et les Tadjiks // Bull, de la societe
d’anthropologie. 1879. T. 1. P. 221-227.
40 Bull, de la societe de geographic. Join 1878. P. 482-503. В 1887 году
ои вернется к теме гальча, выпустив книгу: Ujfalvy Ch. de. Quelques
observations sur les Tadjiks des montagnes appeles aussi Galtchas. Paris:
impr. de A. Hennuyer, 1887.
11 Bull, de la Societe d’anthropologie. 1878. P. 113-120. «Sur un voyage
d’exploration dans le Kohistan».
Vi Bull, de la Societe d’anthropologie. 1879. T. 1. P. 185-214, 219-232
(заседания от 6 марта и 20 марта 1879 г.), «Дискуссия о происхождении
арийцев» (выступления А. Мартена, Топииара, Пьетремона, Клемане
Руайе).
Bull, de la Societe d’anthropologie. 1878. T. 1. P. 247 (6 июня 1878 г,).
u Bull, de la societe d’anthropologie. 1879. T. 2. P. 185 (6 марта 1879 г.).
‘fr> См., например: Les Politiques de i’anthropologie. Discours et pratiques
en France (1860-1940) / sous la direction de Claude Blanckaert. Paris:
L’Harmattan, 2001.
о
Марина Могилънер
(Чикаго)
Еврейская физическая антропология
в Российской империи 5,
Два слова, поставленные рядом - «евреи» и «раса», - практиче-
ски неизбежно рождают ассоциативный ряд, приводящий к мысли
о Холокосте. В этом ряду евреи выступают лишь как пассивные
объекты и жертвы ключевых для эпохи модерна разрушительных
идеологий и практик, в которых категория расы играла столь
видную и зловещую роль. Однако этот стереотип трудно согласу-
ется с хорошо документированными фактами: начиная с XIX века
образованные евреи, прежде всего врачи, активно участвовали в
научных и политических дискурсах, для которых было характерно
признание расы как реально существующего феномена и матери-
альной основы национальной общности. Еврейские ученые, среди
которых преобладали позитивисты с медицинским или естествен-
ным образованием, видели в «расе» новую концептуальную рамку,
позволявшую реинтегрировать фрагментированное еврейство,
которое, казалось, теряло основания национального единства в век
секуляризации, торжества национальных государств и основан-
ных па языковом родстве и общности истории идентичностей. Не
только влиятельный антисемитский дискурс подталкивал евреев к
освоению расового языка п расовых теорий - это был также поиск
универсального (ие традиционного, не идиосинкратического ев-
рейского), политически признаваемого и научно верифицируемого
© Могнльнер М.Б., 2016
102
Марина Могилънер
языка самонормализации в качестве современной нации, которая
была лишена таких «полагающихся» атрибутов нации, как общ-
ность территории, истории, языка и традиции1.
По целому ряду причин очень немногие историки решаются
писать историю «евреев и расы» в таком ключе, предпочитая
рассматривать евреев лишь как пассивные объекты расовой на-
уки и массовых расовых дискурсов. Евреи бывшей Российской
империи остаются вообще не затронутыми этим ревизионизмом,
и в историографии в целом доминируют представления об отсут-
ствии в Российской империи современного расового антисеми-
тизма и развитого расового дискурса2. Если российские евреи и
появляются в ревизионистских исследованиях, то происходит это
преимущественно в контексте обсуждения западноевропейских
или американских тенденций развития современной еврейской
субъектности. Так, Джон Эфрон, автор книги о еврейских иссле-
дователях расы в Европе и Великобритании рубежа веков1, по-
свящает главу физическому антропологу из Российской империи
Самуилу Вайсенбергу (1867-1928), которого сегодня «Еврейская
энциклопедия» характеризует как «наиболее выдающегося, после
Чезаре Ломброзо, еврейского антрополога первого поколения»4.
Эфрон представляет его как немецко-еврейского антрополога и
интерпретирует его работы в германском интеллектуальном и по-
литическом контексте рубежа Х1Х-ХХ вв. Тот факт, что Вайсен-
берг провел всю жизнь в провинциальном Елисаветградс в черте
еврейской оседлости (современный Кировоград на Украине) и
активно участвовал в русско-еврейской научной и общественной
жизни, остается нерелевантным для анализа Эфрона.
Вайсенберг был первым не-западным еврейским физическим
антропологом, который собирал антропометрические данные на
не-европейских евреев. Последняя категория объединяла, в его
понимании, евреев южной России, Кавказа, Туркестана и Крыма
(караимов), а также евреев Палестины, Сирии и Египта5. Русских
евреев он рассматривал как единую культурную и национальную
общность, сочетающую европейские и азиатские расовые эле-
менты. Вайсенберг болезненно воспринимал ориентализацию за-
падноевропейским еврейством восточноевропейских евреев. Его
этнографическое самопозиционирование было амбивалентным:
на языке расовой антропологии он говорил изнутри и от имени
еврейских групп, являвшихся объектами орпептализирующих,
романтических и даже откровенно принижающих их цивили-
зационный статус модерных дискурсов. Однако в современной
историографии эта сознательная не-западиая идентификация
103
Еврейская физическая антропология.
Вайсенберга оказалась маргинализированной и вытесненной за
пределы его биографии еврейского ученого и врача.
В настоящей статье я попытаюсь переломить эту ориентализи-
рующую тенденцию и (неизбежно кратко) очертить общие конту-
ры развития еврейской расовой науки в Российской империи как
проекта, в котором русские евреи играли активную роль, экспери-
ментируя с вариантами модерной еврейской национальной иден-
тичности. При этом российский имперски)! контекст для меня
будет не менее важен, чем контекст сугубо еврейской политики
идентичности как в России, так и за ее пределами. В частности,
для того чтобы попять специфику отношения русско-еврейских
антропологов к концепции «расы», необходимо хотя бы кратко
затронуть историю московской либеральной! антропологической
школы, которая играла определяющую роль в российской науке о
расах начиная с конца XIX века6. Московская антропологическая
среда была оппозиционной по отношению к господствовавшему в
Российской империи режиму, сочетала институционализирован-
ную («нормальную») пауку с общественной (научные общества и
ассоциации) и охотно принимала в своп ряды как евреев, так и
представителей всех прочих народов империи. Либеральные ан-
тропологи противостояли расизму, отказывались отождествлять
расу и культуру и развивали концепцию «смешанного физиче-
ского типа». Они подсчитывали уровень расового родства между
всеми физическими типами империи, при этом воспринимая ее
политические границы как данность, и на этом основании строи-
ли свои расовые классификации. К пх среде никак не применима
объяснительная модель Джона Эфрона, основанная па тезисе о
том, что, будучи исключенными из доминантного научного со-
общества, евреи вынужденно обратились к категории расы для
самозащиты. Эфрон описывает отношения евреев-ученых и
нееврейских специалистов в области расовой антропологии как
колониальные. Заявляя свои права на расовый дискурс, пишет
Эфрон, евреи подрывали «этнографическую власть» европейской
антропологии изнутри их колониальной ситуации7. Однако эта
бинарная и однозначная модель искажает ситуацию с еврейской
антропологией в Российской империи. Само существование здесь
еврейских антропологов с общероссийской или даже международ-
ной репутацией и принятие евреев в сеть наиболее влиятельного
в стране антропологического сообщества отменяло колониальные
рамки в том виде, как описал их Эфрон, и усиливало тенденцию
к использованию «расы» как нормализирующей категории совре-
менной еврейской субъектности.
104
Марина Mwwuinep
'Гак, одна из наиболее известных н России диссертаций в
области расовой антропологии, которая считалась образцовой
реализацией подхода московской школы, была написана па ев-
рейскую тему еврейским ученым Ароном Гиршем (Аркадием Да-
ниловичем - в русифицированной версии) Элькпндом*. Элькппд
был аккультурпроваппым евреем, выпускником медицинского
факультета Московского университета9 и членом Антропологи-
ческого отдела Императорского общества любителей естество-
знания, антропологии и этнографии (1ЮДЕАЭ) - штаб-квар-
тиры московской либеральной антропологии. В неформальной
иерархии российского антропологического сообщества он достиг
наивысшего уровня признания, когда в 1914 году стал секретарем
московского Антропологического отдела ИОДЕАЭ и редактором
«Русского антропологического журнала». Как иудей, Элькппд не
имел шансов па формальную академическую карьеру в России, где
для занятия профессорской должности требовалось крещение, но
он компенсировал это ограничение успешной суррогатной акаде-
мической карьерой во всероссийской сети расовых антропологов.
В 1902 году коллеги наградили Элькнпда главной премией мо-
сковского Антропологического отдела, учрежденной известным
антисемитом, великим князем Сергеем Александровичем1". Та-
ким образом они не только демонстрировал и свою политическую
независимость и научную объективность, по п подтверждали нор-
мальность изучения еврейской расы в контексте общего проекта
расового описания Российской империи. Более того, другой ве-
дущий русско-еврейский антрополог, Самуил Вайсенберг, также
был отмечен премией имени Сергея Александровича".
Демонстративный фплосемитизм тем не менее по мешал рос-
сийским антропологам московской школы выделять российских
евреев как единственное исключение в имперской семье «расовых
родственников», единственную чистую расу, которая не смешива-
лась с окружающим населением. Евреи входили в классификацию
пародов Российской империи, основанную на критерии расового
родства, па особых основаниях, поскольку демонстрировали пу-
левую степень родства с другими физическими типами империи12.
Этот «научный факт» позволял еврейским ученым специализиро-
ваться исключительно на евреях, в то время как все другие члены
московской антропологической сети следовали неписаному прави-
лу изучать не пароды, а территории и региональное распределение
расовых типов. Эпистемологическое выделение и отделение евре-
ев способствовало замыканию исследователей еврейской расы в
специфических еврейских проблемах. 11есмотря на разделявший-
105
Еврейская физическая антропология...
ся ими идеал научной объективности и отсутствие дискриминации
со стороны коллег-антропологов, еврейские ученые, даже ориен-
тированные па полную интеграцию в космополитичную культуру
модерна (как, например, Элькинд), естественно превращались
в еврейских активистов. В рамках ориентированной на Москву
либеральной антропологической сети откровенное использование
расовой пауки для обоснования национальных притязаний кате-
горически исключалось — в случае как русского, так п всех прочих
пациопалпзмов. Только неформальная установка лидеров этой
сети па «affirmative action’» обеспечивала толерантное отношение
к идеологически мотивированной еврейской программе, которая
проникала в исследования еврейской расы11.
Расовое отличие евреев воспринималось как доказанный
факт, политически устраивавший и еврейских активистов (как
аргумент в пользу еврейского национального самоутверждения
и нормализации). Однако гораздо более распространенным яв-
лялось негативное прочтение еврейской ипаковости через тропы
дегенерации древней расы и ее фундаментальной не-европейской
природы'1. Из-за неизбежных антисемитских коннотаций подоб-
ных трактовок московская либеральная антропологическая среда
цензурировала тему еврейской дегенерации. Входившие в нее
еврейские антропологи, таким образом, оказывались в двойствен-
ной ситуации: с одной стороны, еврейская раса признавалась в их
научном кругу легитимной исследовательской темой и реальным
физическим феноменом - потенциальной основой нации; с другой
стороны, выводы исследователей еврейской расы, даже представ-
ленные на объективном языке измерений, неизбежно обретали
политическое звучание, и потому евреев лучше было изучать опи-
сательно, не вступая в научную полемику с очевидным идеологи-
ческим подтекстом. Русско-еврейские антропологи считали, что
занимаются объективной наукой, и не допускали манипуляций с
методологией исследования или откровенных злоупотреблений
антропометрическими данными. Но они конструировали объект
своего научного интереса - еврея - далеко не нейтральным обра-
зом, и именно здесь реализовывалась их политика интерпретации.
Диссертация Элькинда чрезвычайно любопытна с этой точки
зрения. Объект своего исследования - евреев Царства Польского
(в составе Российской империи) он представлял в диссертации
как «европейских» и противопоставлял им «аллотипичпых» евре-
ев российской Средней Азии и Кавказа, которые отклонялись от
европейского еврейского расового типа. Иными словами, для того
чтобы подчеркнуть расовую’ нормальность и соответствие кри-
106
Марина Мыилънер
терпим «цивилизованной европейской модерпостп» одной части
российского еврейства, Элькппд ориспталпзировал другую его
часть, исключая ее из коллективного еврейского тела. При этом
нужно иметь в виду, что ориснтализирующее противопоставле-
ние «Европы» и «Азии» не входило в набор основных идеологем
представителей московской антропологической! школы, к которой
принадлежал Элькппд. Либеральные антропологи вообще стара-
лись избегать культурных противопоставлений и иерархий. Ли-
дер московской антропологической сети и научный руководитель
Элькнида, академик Дмитрий Анучин, даже критиковал своего
ученика за использование языка культуры в антропологической
диссертации15. Так, оп среагировал па заявление Элькнида, что
его исследование опровергает «прежнее воззрение, приписывав-
шее евреям физическую организацию, отличную от остальных
культурных пародов»11’. Анучин, охранявший технологичность,
политическую нейтральность и высшую научную объективность
антропологического метода, чутко улавливал в этой фразе дву-
смысленность:
...автор утверждает, что физическая организация евреев под-
чиняется тому же ритму развития, которому следуют «остальные
культурные пароды»: свойственные же нм «некоторые соматические
особенности» развились под влиянием «среды». Выражение «осталь-
ные культурные пароды» не совсем понятно; во-первых, не у всех
культурных народов ритм развития одинаково изучен, а во-вторых,
при чем тут культурность?1'
Если бы не искренняя и последовательная самоцепзура Эль-
кпнда и не нормализующая оптика либеральной антропологии,
которая не позволяла видеть в еврее, интегрированном в импер-
скую антропологическую сеть, субальтерпа, овладевшего языком
расового анализа для скрытой реализации некой национальной
программы, фиксация Элькнпда на «культурности» могла бы стать
серьезной проблемой. Тщательно замаскированная в тексте образ-
цовой антропологической работы, «культурность» тем не менее
была совершенно принципиальной концепцией для диссертанта.
Элькппд и другие еврейские антропологи настаивали на куль-
турных (и потому временных и поправимых) причинах расовых
«недостатков» коллективного еврейского тела, набор которых
обычно включал узкую грудную клетку и вообще слабую физиче-
скую конституцию, специфические «органические» психические
патологии и картину заболеваемости, телесную и психическую
107
Еврейская фазическая антропология...
феминность п универсальную узнаваемость «еврейской физио-
номии», выдававшей (как считалось в антисемитских дискурсах)
расовые атавизмы и признаки дегенерации. Элькппд конструи-
ровал ипаковость евреев Кавказа и Средней! Азии из несколько
иного репертуара отличий, однако идеи стагнации и универсаль-
ной узнаваемости (физической маркированности) группы доми-
нировали и здесь - его «аллотипичные» евреи были обречены на
стагнацию вместе с цивилизационным «Востоком»1”.
‘ Схожая логика, но в иной интерпретации, обнаруживается и в
антропологических текстах коллеги и своего рода идеологическо-
го антипода Элькнпда — Самуила Вапсспберга. Он поддерживал
автономистскую программу Симона Дубнова, участвовал в про-
екте Ан-ского (Семена Раппопорта) но собиранию еврейской эт-
нографии и был склонен рассматривать российское еврейство как
единое, хотя внутренне гетерогенное, сообщество. Физический
тип российского еврейства, по Вайсенбергу, имел мало общего с
семитическим и, как все прочие физические типы в либеральной
антропологии, носил смешанный характер. Именно этот фактор
Вайсенберг трактовал как главную европейскую черту российско-
го еврейства. Свой окончательный расовый облик, считал Вай-
сепберг, российские евреи обрели в ходе миграций через Кавказ,
т. е. они были классические кавказцы (Caucasians). Получалось,
что не застывшие в своем развитии западноевропейские евреи, а
восточноевропейские евреи, с их богатой и разнообразной био-
логической и культурной историей п современной динамикой
развития, являлись настоящими создателями и носителями евро-
пейской еврейской традиции.
Какую бы позицию в этом внутреннем споре ни занимали
еврейские антропологи, фиксация на еврейской телесности объе-
диняла ведущих ученых типа Вайсенберга и Элькнпда с тысячами
еврейских врачей, подготовленных к восприятию биосоциальных
аргументов, с авторами такого издания, как одесский журнал
«Еврейский медицинский голос», и активистами еврейских ме-
дицинских обществ, которые стали выделяться из общероссий-
ских медицинских обществ после Первой русской революции
1905-1907 гг.1'1 Парадоксальным образом, именно евреи в Россий-
ской империи приблизились к тому идеалу политики населения,
который обрел полную реализацию, с одной стороны, в наиболее
евгенически озабоченных странах мира (таких как Великобрита-
ния и США) в межвоенный период, и в Германии кануна Второй
мировой войны - с другой. Развитый научный расовый дискурс у
российских евреев сочетался с массовым движением за оздоров-
108
Марини Моги.чьиер
леиие еврейского национального тела, кульминацией которого
Стало создание в 1912 году ОЗЕ всероссийского Общества
охранения здоровья еврейского населения2"; с национальным
спортивным движением, с культивированием эстетического иде-
ала Нового еврея в духе Макса Нордау, с широким собиранием
антропометрической статистики и разработкой программ улуч-
шения «биологии» молодого поколения евреев21. В дореволюци-
онном контексте наиболее полное политическое воплощение эта
программа получила в российской версии сионизма. Как писал
самый харизматичный представитель этого движения в импе-
рии, Владимир (Зеев) Жаботинский: «Чувство национальной
самобы гиости лежит “в крови” человека, в его фнзпчески-расовом
типе, и только в нем»22. Однако даже далекий от политического
сионизма и любого территориалпзма вообще иостреволюциоп-
пый проект превращения российских евреев в советских, который
разрабатывался бывшими активистами ОЗЕ - еврейскими врача-
ми в 1920-е годы в таких, в частности, сборниках, как «Вопросы
еврейской биологии и патологии» (1923-1930), основывался на
идеях о расовой специфике еврейства и о необходимости особой
национальной еврейской политики населения.
Изменившийся политический и идеологический контекст и
становление affirmative action empire на руинах той империи, ко-
торую новый режим стал называть «тюрьмой народов», сами но
себе не привели к решению вопроса о еврейской национальной
субъектности в советском модерном проекте21. Именно поэтому
расовое воображение и биомедицинский язык оставались акту-
альными инструментами диалога росспйских/советскнх евреев
как внутри международного еврейского сообщества, так и с повой
властью. Рассчитываясь с имперским наследием, новый режим не
устранял имперскую гетерогенность, а заново ее систематизиро-
вал и рационализировал, стремясь минимизировать постколони-
альную гибридность п амбивалентность идентичностей21. Еврей-
ская фиксация на «расе» в этом контексте не просто сохраняла
дореволюционный потенциал еврейской самомобилизацни, что
противоречило претензиям государства на тотальный идеологи-
ческий и политический контроль и задавало иные рамки свободы
интеллектуального творчества и социального воображения. Даже
адаптированный к советской реальности п выраженный па «боль-
шевистском» языке, дискурс «еврейской расы» оставался частью
модернистской культуры рубежа веков, с ее фиксацией на телес-
ности и физической силе, с ее «нарциссизмом мелких различий»
и ориентацией на национальную норму.
109
Еврейская физическая атпропо.’югия...
В 1928 году государство активно занялось еврейской нормали-
зацией. предоставив для этого рамки территориальной автономии
(вначале в виде еврейского национального района, а с 1934 года —
Еврейской автономной области в составе Дальневосточного края)
и модель политической советизации на основаниях, общих для
всех так называемых малых пародов. Как объяснил председатель
президиума Верховного Совета СССР Михаил Иванович Кали-
нин. придав повое .звучание еврейской озабоченности вопросами
телесного возрождения нации,
...у пас евреев очень много [...] это единственная в Союзе ССР
национальность, насчитывающая до трех миллионов населения п
не имеющая государственного образования |...] Биробиджанская
еврейская национальность не будет национальностью с чертами
местечковых евреев [...[ потому что п.з нее вырабатываются сейчас
социалистические «колонизаторы» свободной, богатой .земли с боль-
шими кулаками и крепкими зубами2’.
I
Это почти кппл нпговское описание биробиджанских евреев «с
большими кулаками и крепкими .зубами» не оставляло сомнений
в том, что евреи как советская нация могли состояться только как
отряд коммунистической колонизации (а не самоколопи.зации
через расовое обновление), только в отведенных для этого тер-
риториальных («биробиджанская еврейская национальность»)
п идеологических рамках, не связанных с еврейским прошлым,
п только под руководством советского государства, а не профес-
сиональной еврейской общеетвеппостп с ее идиосинкратическим
проектом самопормалпзацпп.
Так что. как пи парадоксально это звучит, в раппесовстском
контексте укорененный в культуру fin-de-sieclc оргаппцпстскпй
язык «еврейской расы» создавал больше возможностей для про-
явления ностколоппалыюй гетерогенности русско-еврейской
идентичности, нежели конструктивистский язык советского про-
екта территориальной советской еврейской нации.
1 Из относительно недавних исследований об участии евреев в
современных дискурсах новых паук (социологии, антропологии, психо-
анализа) н медицины см.: Efron John М. Defenders of the Race. Jewish
Doctors and Race Science in Fin-De-Siecle Europe. New Haven; London:
Yale University Press, 1994; Birnbaum Pierre. French Jewish Sociologists
110
Марина Могилыгер
between Reason and Faith: The Impact of the Dreyfus Affair // Jewish Social
Studies 2. No. 2 (1995). P. 1-35; Cheyette Bryan, and Marcus Laura, eds.
Modernity, Culture and «the Jew». Cambridge: Polity, 1998; Gilman Sander.
The Jew’s Body. N.Y.: Routledge, 1996; Kleebatt Norman L., ed. 'loo Jewish?
Challenging Traditional Identities. N.Y.: Jewish Museum; New Brunswick,
NJ: Rutgers University Press, 1996; Goldstein Eric L. «Different Blood Flows
in our Veins»: Race and Jewish Self-definition in Late Nineteenth-Century
America // American Jewish History 85. No. 1. 1997. P. 29-55; Frank
Gelya. Jews, Multiculturalism, and Boasian Anthropology // American
Anthropologist 99. 1997. P. 731-745; Hart Mitchell B. Racial Science, Social
Science, and the Politics of Jewish Assimilation // Isis 90. 1999. P. 268-297;
Jacobson Matthew Frye. Whiteness of a Different Color. European Immigrants
and the Alchemy of Race. Cambridge, MA., London: Harvard University Press,
1998: Stanislawski Michael. Zionism and the Fin de Siecle. Cosmopolitanism
and Nationalism from Nordau to Jabotinsky. Berkeley, Los Angeles, London:
University of California Press, 2001; Presner Todd Samuel. «Clear I leads. Sol id
Stomachs, and Hard Muscles»: Max Nordau and the Aesthetics of Jewish
Regeneration // Modernisin/inodernity 10. No. 2. 2003. P. 269-296; Jejjrey
Feldman. The Jewish Roots and Routes of Anthropology // Anthropological
Quarterly. 77. 2004. P. 107-125; Kan Sergei, Shtemberg Lev. Anthropologist,
Russian Socialist, Jewish activist. Lincoln&London: University of Nebraska
Press, 2009; Mogilner Marina. Russian Imperial Contexts of the Search for the
“Jewish Race” // Nowak Andrzej, ed. Imperial Victims Empires as Victims:
44 Views. Krakow: Arcana, 2010. P. 130-138; u др.
2 Работ, в которых изучаются практики восприятия российского
еврейства через дискурсы расовой антропологии, современной меди-
цины, статистики и демографии, очень немного: Avrutin Eugene. 'I'he
Power of Documentation: Vital Statistics and Jewish Accommodation in
Tsarist Russia // Ah Imperio 4. 2003. P. 271-300; Idem. Racial Categories
and the Politics of Jewish) Difference in Late Imperial Russia // Kritika:
Explorations in Russian and Eurasian History 8. No. 1.2007. P. 13-40; Idem.
Jews and the Imperial Slate. Identification Politics in Tsarist Russia. Ithaca;
London: Cornell University Press, 2010; Freeze ChaeRan Y. Jewish Marriage
and Divorcein Imperial Russia. Hanover; London, Brandeis: University Press
of New England, 2002; Frankel Jonathan. Prophecy and Politics: Socialism,
Nationalism and the Russian Jews, 1962-1917. London; N.Y.: Cambridge
University Press, 1981; Kan Sergey, Shtemberg Lev: Anthropologist, Russian
Socialist, Jewish Activist. Lincoln: University of Nebraska Press, 2009;
Могилыгер M. Еврейская антропология в России в контексте европей-
ских расовых исследований // История и культура российского и вос-
точно-европейского еврейства: новые источники, новые подходы / Под
ред. О. Будницкого. Москва: Дом еврейской книги, 2004. С. 116-143;
111
Еврейским физическая антропология...
Nathans Benjamin. Beyond the Pale: The Jewish Encounter with Late
Imperial Russia. Berkeley: Los Angeles; London: University of California
Press, 2002; Petrovsky-Shtem Yohanan. Jews in the Russian Army, 1827-
1917: Drafted into Modernity. Cambridge: Cambridge University Press,
2008; Weinerman Eli. Racism, Racial Prejudice and Jews in Late Imperial
Russia // Ethnic and Racial Studies 17. No. 3. 1994. P. 442-495.
1 Efron John. Defenders of the Race. Op. cit.
1 Fist hojf Ephraim. Weissenberg, Samuel Abramovich // Encyclopaedia
Judaica /ed. Michael Berenbaum and Fred Skolnik. 2 cd. Detroit: Macmillan
Reference USA. 2007. Vol. 20. P. 738.
5 Weissenberg Samuel. Die siidrussischen Juden. Eine anthropoinetri-
sche Studie // Archivfiir Anthropologic. XXIII. IL 3-4. 1895. P. 347-423,
531-579; Idem. Krankheit und Tod bei den siidrussischen Juden //
Globus 91. H. 23. 1907. P. 357-363; Idem. Das neugeborene Kind bei den
siidrussischen Juden //Globus93. H. 6. 1908. P. 85-88;Idem. Das jiidische
Rassenproblem // Zeitschrift fiir Demographic- und Statistik dcr Juden 1.
IL 5. 1905. P. 4-8; Idem. Der jiidische Typus. Globus. 97. II. 20. 1910.
li 309-311; H. 21. 1910. P. 328-331; Вайсенберг. Самуил. Караимы //
Русский антропологический журнал (РАЖ). XV11-XV111.1904. № 1-2.
С. 66-75; Он же. [Рец. на статью:] Maurice Fishberg. Materials for the
Physical Anthropology of the Eastern European Jews. // Annals of the N.Y.
Academy of Sciences. Vol. XVI. 1905 // РАЖ. XXV-XXV1. 1907. P. 256-
257; Ou же. |Рец. на статью:] Maurice Fichbcrg. Beitrage zur physischen
Anthropologic der nordafrikanischen Juden // Zeitschrift fiir Demographic
und Statistik der Juden. 1905. November // РАЖ. XXV-XXV1. 1907.
P. 258-259; Он же. Евреи с точки зрения антропологии // Будущность 9.
1900. С. 5-11; Он же. Евреи как раса // Еврейский медицинский го-
лос. 2-4. 1908. С. 157-162; Он же. Об антропологическом тине евреев //
Этнографическое обозрение. 1-2 1914. С. 283-284; Ои же. Кавказские
евреи в антропологическом отношении // РАЖ. XXX-XXXI. 1912.
№ 2 3. С. 137-163; Он же. Исторические гнезда Кавказа и Крыма (Из
отчета о летней поездке 1912 г.). // Еврейская старина. 1.1913. С. 51-60;
Он же. Движение еврейского населения Зииовьевска за 1901-1925 //
Вопросы биологии и патологии евреев. 2. 1928, и др.
'' Подробно об истории этой школы см.: Могильнер М. Ното
imperii: история физической антропологии в России. М.: Новое лите-
ратурное обозрение, 2008); Eadem. Homo Imperii: A History of Physical
Anthropology in Russia. Lincoln; London: University of Nebraska Press,
2013 [Critical Studies in the History of Anthropology series]; Eadem.
Russian Physical Anthropology of the Nineteenth-Early Twentieth
Centuries: Imperial Race, Colonial Other, Degenerate Types, and the
Russian Racial Body // Ilya Gerasimov et al., eds. Empire Speaks Out:
112
Марина Могилънер
Languages of Rationalization and Self-Description in the Russian Empire.
Leiden: Brill, 2009. P. 155-189.
7 Cm.: Efron J. Defenders of the Race.
* Элькинд АД. Евреи (Сравнительно-антропологическое исследо-
вание, преимущественно по наблюдениям над польскими евреями) //
Известия ИОЛЕАЭ. CIV. 1903. С. 1-458; Антропологическое изучение
евреев и диспут А. Д. Элькнида // Землеведение. I—II. 1913. С. 230.
9 См. его университетский диплом: «Диплом Московского универ-
ситета о присвоении А. Д. Элькпнду звания лекаря». ЦИАМ. Ф. 418.
Оп. 90. Л. 709. Л. 8.
10 Присуждение премии по антропологии имени Его Императорского
Величества Великого Князя Сергея Александровича А.Д. Элькипду за
его исследование «Евреи» // РАЖ. XI. 1902. №. 3. С. 117-119.
11 Присуждение премии по антропологии имени Его Императорского
Величества Великого Князя Сергея Александровича д-ру С. А. Вайсеи-
бергу // РАЖ. XXX-XXXI. 1912. № 2-3. С. 187-189.
12 Ивановский Ал. Опыт антропологической классификации населе-
ния России // РАЖ. XV-XVI. 1903. № 3-4. С. 107-165. Подробнее см.:
Могилънер М. Homo imperii.
13 Подробнее см.: Могилънер М. «Еврейская физиономия» в Рос-
сийской империи: пределы колонизации и самоколонизации в антро-
пологии российского еврейства // Там. внутри: Практики внутренней
колонизации в культурной истории России / под ред. А. Эткинда,
Д. Уффельмана, И. Кукулина. М.: Новое литературное обозрение, 2012.
С. 376-412.
11 На эту тему см.: Degeneration: The Dark Side of Progress / Ed. by
Edward Chamberlain and Sander Gilman. N.Y.: Columbia University Press,
1985; Gilman Sander. The Jew’s Body. N.Y.: Routladge, 1991; Hart Mitchell.
Racial Science, Social Science, and the Politics of Jewish Assimilation //
Isis 90. 1999. P. 268-297; Weindling Paul. Health, Race, and German
Politics between National Unification and Nazism, 1870-1945. Cambridge:
Cambridge University Press, 1Jacobson Matthew1 Fry. Whiteness of a
Different Color: European Immigrants and the Alchemy of Race. Cambridge,
Mass.: Harvard University Press, 1998; и др.
|r’ Антропологическое изучение евреев и диспут А.Д. Элькнида //
Землеведение: Периодическое издание Географического отделения
ИОЛЕАЭ. 1913. Кн. 1-2. С. 232.
16 ЭлъкиидАД. Евреи (сравнительно-антропологический очерк). С. 42.
17 Антропологическое изучение евреев и диспут А.Д. Элькинда.
С. 232.
18 См.: Элъкинд АД. Евреи (Сравнительно-антропологическое иссле-
дование, преимущественно по наблюдениям над польскими евреями) //
113
Еврейская физическая антропология...
ИОЛЕЛЭ. CIV. Труды антропологического отдела. Т. XXL М., 1903;
Элькинб Л.Д. Евреи (Сравнительно-антропологический очерк) // РАЖ.
XI. 1902. №3. С. 1-44.
19 Подробнее о дореволюционной еврейской самомобплнзацин
вокруг идеала здорового еврейского тела как основы современной
нации см.: Mogilner М. Toward a History of Russian Jewish «Medical
Materialism»: Russian Jewish Physiciansand the Politics of Jewish Biological
Normalization //Jewish Social Studies. 19. 2012. No. 1. P. 70-106.
20 См.: Позии Г. История Общества охранения здоровья еврейского
населения (1912-1921) // Материалы XVI ежегодной международной
междисциплинарной конференции по иудаике. Ч. 3: Академическая
серия. Вып. 27. М.: Сэфер, 2009. С. 78-98.-См. также: Он же. Общество
охранения здоровья еврейского населения: Документы, факты, имена.
СПб.: Тетра, 2007.
21 Подробнее см.: Могильиер М. Еврейская раса в стране Советов //
Неприкосновенный запас. 78. 2001. № 4. С. 167-191.
11 Жаботинский Владимир. Письмо об автономпзме // Еврейская
жизнь. №6. 1904. С. 116.
2:1 Gitelman Zvi. A Century of Ambivalence: The Jews of Russia and the
Soviet Union, 1881 to the Present. 2"11 ed. Bloomington: Indiana University
Press, 2011.
21 Manin Тепу. The Affirmative Action Empire: Nationsand Nationalism
in the Soviet Union, 1923-1939. Ithaca, N.Y.: Cornell University Press,
2001; llirsch Francine. Empire of Nations. Ethnographic Knowledge and the
Making of the Soviet Union. Ithaca and London: Cornell University Press,
2005.
Калинин M. Об образовании еврейской автономной области. М.:
O3I "Г, 1935 // Цнт. по: КанделъФ. Книга времен и событий. Т. 3: История
евреев Советского Союза, 1917-1939. Иерусалим; М.: Гешарим - Мосты
культуры,2002. С. 228-229.
~ Сара Алъ-Матари
(Лион)
Интернационализм Якова Новикова:
преодоление «расы» вне Интернационала
Карьера Якова (Жака) Новикова (1850-1912), развивавшаяся
на стыке международных политических и научных систем, - удоб-
ный материал для изучения споров, в которых сталкивались раз-
личные направления социологии, еще не ставшей самостоятельной
научной дисциплиной. В борьбе за научное признание направленно
Дюркгсйма зарабатывало себе авторитет тем, что отказывалось от
бнологизпрующего подхода к социальной сфере, сформулирован-
ного, в частности, соцподарвииистами. Это была неоднородная по
составу группа, члены которой, стремясь построить молодую науку
социологию па основе рациош1ЛЫ1ого метода (заимствованного как
из биологии, гак и пз психологии), с неодинаковым доверием от-
носились к расовой парадигме. А параллельно с эссепцналистской
аптролосоцпологпей, которая основывала «общественную пауку»
на морфологических измерениях, развивался н дарвинизм, ста-
вивший эволюцию в зависимость от отношений между группами
и индивидами, - течение, представлен пос в рамках Международ-
ного института социологии теорией органицизма Якова I (овпкова.
Последний, по признавая ценности расовой антропологии и не
отвергая при этом биологическую парадигму, представлял собой
идеального противника для сторонников дюрктеймовской теории1.
© Аль-Матарн С., 2016
© Дахина К.М., перевод на русский язык, 2016
115
Интернационализм Якова Новикова...
Из наследия 11овикова, вполне признанного при жизни, сегод-
ня мы помним только название его работы «Критика социального
дарвинизма», не всегда вспоминая, что эта самая критика, весьма
устаревшая уже к моменту своего появления в 1910 году, не озна-
чала отказа автора от дарвинизма. Новикову, родившемуся в Кон-
стантинополе в 1850 году'2, было за сорок, когда работа «Борьба
человеческих обществ и ее последовательные фазы» (1893) от-
крыла ему двери парижских ученых кружков. Тогда его считали
-учеником Спенсера, индивидуалистическим и либеральным соци-
ал-дарвипистом. Получив юридическое образование в России, он
пробовал себя в эстетике, отдав в издательс тво «Плои» свою пер-
вую научную брошюру на французском языке’. Не признанный на
родине, где ему так и не удалось утвердиться в научной среде4, он
зато нашел себе публику за границей в благоприятной обстанов-
ке франко-российского союза. Благодаря «Борьбе человеческих
обществ», написанной по-французски, он в октябре 1894 года
делил с Габриелем Тардом кресло вице-президента на парижском
конгрессе Международного института социологии, а в последний
день даже председательствовал на нем. При посредничестве Рене
Вормса, основателя этого института, Новиков попадает в журнал
«Ревю энтернасиональ де сосьоложи» и в специальную книжную
серию, издававшуюся Жиаром и Бриером. Его также привечали и
крупные неспециализированные издательства «Алькан», «Арман
Колен», «Грассе». Активно публикуясь как в Лондоне, Мадриде,
Берлине, Нью-Йорке, так и в Барселоне, Цюрихе, Берне, Мила-
не или Болонье5, Новиков получает международное признание.
Компенсируя слабый интерес к себе в России беспрестанными
путешествиями по Европе, Новиков чередовал семейную дачную
жизнь с поездками к художественным достопримечательностям,
политические конгрессы - с собраниями специалистов, которые
в эпоху глобализации поддерживали одновременно распро-
странение знаний и структурирование дисциплин. Именуя себя
«московским варваром» и скучая в «холодной и глупой России»6,
он отказы вался, однако, уезжать от своих «малых деток»7 и от обя-
занностей, привязывавших его к России: он управлял семейным
канатным заводом, являлся членом Торговой палаты и гласным
Одесской городской думы. Таким образом, если Новиков и при-
надлежит к русской социологической школе, то очень косвенно.
Он не только не имел отношения ни к какому университету, но
и редко писал о России вообще - в отличие от его соотечествен-
ников, уехавших во Францию. Чтобы в этом убедиться, можно
сравнить его статьи в «Ревю энтернасиональ де сосьоложи» со
116
Сара Алъ-Матари
статьями, которые отдавал туда же Максим Ковалевский”. Фак-
тически, даже если порой спрашивали его мнения по местным во-
просам, Новиков предпочитал заниматься более общими темами,
будь то методология или международная политика. Так, судя по
всему, он не поехал на организованные Парижским социологи-
ческим обществом (13 мая 1903 г. и 10 мая 1905 г.)-’дебаты о со-
циальных классах и общественных свободах в России. Функции,
исполнявшиеся Новиковым в родной стране, наводят на мысль,
что он находился в хороших отношениях с царским режимом, в
отличие от учредителей Высшей русской школы общественных
наук, основанной в Париже в 1900 году10, вынужденных жить в
изгнании. Так, Максиму Ковалевскому, известному историку и
юристу, было запрещено преподавать в Российской империи до
1905 года, когда он, вернувшись в Россию, стал одним из осно-
вателей либеральной Партии демократических реформ, которую
представлял в первой Государственной думе. Новиков, иногда
сотрудничавший с Высшей русской школой общественных наук
в Париже", далеко не разделял подобные политические сим-
патии. Когда в его городе вспыхнуло восстание на броненосце
«Потемкин», он не поддался социалистическим соблазнам. Его
либеральный дарвинизм не вязался ни с популярным в конце века
дарвинистским социализмом12, ни с марксизмом, представляв-
шимся ему скрытым дарвинизмом (борьба классов - это борьба за
жизнь). В эпоху, когда некоторые заявляли, что социализм - это
будущее социологии11, такими идеологическими разделениями
определялись и научные воззрения. В этом смысле Новиков за-
ново определял свой социальный дарвинизм скорее в ответ на
расистскую антропосоциологию социалиста Ваше де Лапужа, чем
на научные претензии марксизма/
В работе, посвященной национальностям, он испытывает
свой органицизм политикой. В этой книге 1886 года раскрыты
его главные принципы: он объясняет, как в глобализированном
обществе человеческие группы постепенно перестанут бороться
друг с другом, по мере того как национальность объединит все
их разрозненные интересы в интерес общий. Несмотря на всю ее
смелость, такая «социология», отрывающая нацию от этнической
принадлежности и территории, сохраняет определенное доверие
по отношению к расовой парадигме. Она лишь с трудом прими-
ряет биологический базис, служащий ей залогом «научности», и
критику «антисоциологической» идеи «расы». Последняя хоть и
пересматривается, но не отменяется: «Если биологическая значи-
мость расы огромна, то ее социологическая ценность куда более
117
Интернационализм Якова Новикова...
мала, а иногда п совсем ничтожна. Несомненно, слишком большие
анатомические различия препятствуют сближению людей; порой
они приводят к непреодолимым противоречиям |.._] |по| расовых
сходств недостаточно, чтобы сформировать социальную связь.
Эта связь создается лишь жизненным кругооборотом», предпо-
лагающим контакт п смешение рас, 11 хотя I Iobhkob считает «не-
возможным» создать «научную классификацию человеческого
рода» из-за крайней близости между «различными этническими
группами», он тем не менее обращается к типологии, основанной
на отживших критериях: «цвет кожи», «строение черепа» н «ха-
рактер волос», поскольку опа подтверждена «авторитетом такого
выдающегося натуралиста, как г. Геккель». По он уточняет, что
«будет употреблять слово раса только в отношении крупных
подразделений человеческого рода»11, в отличие от обыкновения
подводить под одно понятие реалии различного масштаба, путать
«ответвление» и «семью», «расу», «цивилизацию», «государство»
п «нацию». Это различение не защищает от эссепцпалпзма: груп-
пы людей обладают, разумеется, одними и темп же способностя-
ми; они эволюционируют по мере развития их социальной среды
в контакте с другими группами; по пх развитие происходит с
различной скоростью. Таком образом, эволюционистский подход
хоть п кажется динамическим, но поддерживает иерархическое
деление.
Когда в 1893 году I Iobhkob выпустил свою «Борьбу человече-
ских обществ», в дарвинистских исследованиях преобладающим
влиянием обладал профессор Людвиг Гумпловпч, уже снискав-
ший прочный авторитет среди европейских расиалпстов п в том
же году выпустивший книгу «Расовая борьба: социологические
исследования»1’. Опп столкнулись па Первом конгрессе Между-
народного института социологии па почве все еще актуального
противопоставления моно- и полигенизма. Устаревший вопрос?
11е совсем! Ведь от этого вопроса о «начале общественной жизни
па земле» зависело определение социологической дисциплины.
Между тем. но Гумпловпчу, «социология как паука» «нс согла-
суется с моногенизмом |...| Поскольку ход развития, берущий
свое начало от прародителей, разветвляющийся и делящийся на
различные колена п племена, невозможно согласовать с исто-
рической реальностью, которая демонстрирует постоянное и все
возрас тающее объединение и слияние разнородных групп в сооб-
щества, продолжающие разрастаться ио мере их объединения
н ассимиляции»16. Его оппонент считал гипотезу полигенизма
малоубедительной, потому что опа относится к «одному лишь
118
Cupn A.'ih-Mamnpii
человеческому виду»; on сопоставляет расовую парадигму с
филологической моделью, основанной па ветвлении исходного
праязыка17. Подтверждая теоретический сдвиг, намеченный в
«Борьбе человеческих обществ», Новиков сначала напоминает,
что аналогия между животными п человеческими общес твами пе
отменяет их различия; затем - что война является лишь одной пз
форм общественной борьбы. Таким образом, было бы неверно как
сводить дарвинизм к этому, так и ограничивать его физической
борьбой «рас». Работа над формулировкой нового определения
продолжается в докладе «Справедливость и дарвинизм», про-
читанном на конгрессе на следующий день после выступления
Тумиловича. В зале присутствовал Гард (судя но всему, они с
Новиковым уже в течение некоторого времени находились в пе-
реписке)1*; оп не принадлежал к органпцпстскому меньшинству
социального дарвинизма, п позиция Новикова вызвала у пего
некоторые возражения. В частности. Гард заметил, что «Новиков
гораздо больший дарвинист, чем сам Дарвин»1” (действительно,
его дарвинизм по существу близок к ламаркизму), так как считает,
что борьба не только является носительницей «прогресса», по и
может быть вызвана «любовью» (Новиков напоминает миссионе-
ра, который, «может желать всех благ тем, кого он хочет обращать
в свою веру»), вне зависимости от аргумента об «интересе».
Такая переоценка дарвинизма базируется па новом определе-
нии категорий. Чтобы обрести научную легитимность, социология
должна внести ясность в свою терминологию. У точняя, что наибо-
лее адаптированные к среде -не обязательно наиболее способные,
Новиков опровергает «субъективные» подходы к отбору, ведущие
к установлен।но иерархий, в которых «наивысшими расами счита-
ются те, что в наименьшей степени отличаются от пашей»'11. Так
происходит у Ваше де Ланужа, чьи статьи в «Ревю эптерпасьопаль
де сосьоложп» соперничают со статьями Новикова21. Докладчик
также релятивизирует дарвиновское кредо: борьба «пе обязатель-
но влечет за собой гибель побежденных, по лишь приумножение
удовольствий для победителей». Опираясь на гедонистический
утилитаризм Иеремии Бентама (1748-1839), Попиков вносит
поправки в долористический эволюционизм, объявляя движущей
силой жизни п социального прогресса погоню за удовольствиями.
Чем больше индивид адаптируется к среде, тем больший доступ
он имеет к богатству п благосостоянию.
В последующие годы во Франции, в результате борьбы за пе-
ресмотр дела Дрейфуса, социальный дарвинизм все более утра-
чивает позиции. Новиков следит за делом па расстоянии, только
119
Интернационализм Якова Новикова...
через переписку с Г. Тардом22. Что касается России, то война
против Японии (1904-1905) пошатнула иерархические порядки.
Отменяя главенство «белых» империй, победа Японии не только
говорила о закате царской России, но и разжигала страх перед
«варварским» нашествием. Эти выдумки Новиков стремился
развеять уже начиная с 1897 года. Так, в «Будущем белой расы»
он развивал идеи другой статьи, посвященной «желтой опасно-
сти» и в том же году опубликованной в «Ревю энтернасьональ де
сосьоложи». Хотя он и отрицает, что между «цивилизацией» и
«расой» нет ясного различия, поскольку «первая является поня-
тием психологического и социального порядка, а вторая - физи-
ологического», по от дарвинизма он так и не отрекается. Однако,
отвергнув догмат обратной эволюции (где всегда «выигрывает
слабейший») и релятивизировав исход борьбы, автор эссе может
утверждать, подкрепляя это историческими примерами, что ни
военное поражение, ни дробление территории не означают конца
«цивилизации»23. Так удается погасить международную полеми-
ку о так называемом упадке «латинских рас». Перенося споры о
закате «белой цивилизации» в экономическую плоскость, анали-
тик пункт за пунктом опровергает доводы тех, кто считает, что
«низшие расы», «довольствуясь низкой зарплатой, скоро будут
производить все товары по меньшей цене, чем белые», так что по-
следние, «не имея больше работы, перемрут от голода». Не отказы-
ваясь полностью от фактора темперамента, Новиков утверждает,
что «законы природы и социальные законы одинаковы для всех
рас»: «китайцы, как и все живые существа, избегают боли и ищут
удовольствия». Если они радуются тому, что механизация опти-
мизирует работу, снижая затраты, то этому должны быть рады и
белые, так как с развитием мобильности, коммуникаций, образо-
вания «весь мир стал единым рынком; цены па продовольствен-
ные товары во всех странах все больше и больше уравниваются.
Та же тенденция и с зарплатами»; «мы идем к экономическому
равновесию». И все-таки неисправимый эволюционист признает,
что механизация не сразу принесет пользу азиатам, потому что
«[им] еще не один век нужно будет прикладывать бесчисленные
усилия»2'*, чтобы восполнить отставание от Европы.
Социальный дарвинизм, уже в середине 90-х годов XIX века
не имевший шансов на успех, не составляет больше предмета для
серьезных научных споров двадцать лет спустя, когда Новиков
резюмирует претензии, не раз сформулированные им ранее. Ре-
акция .запоздалая, по рекламный посыл красивый - как раз в тот
момент, когда празднуется столетие со дня рождения Дарвина.
120
Сара Ллъ-Матари
Кропоткин, иногда занимавшийся и биологией, в своей «Крити-
ке социального дарвинизма» нападает на Спенсера за его идею
борьбы с физической средой (погодные катастрофы, эпидемии),
которая заставляла людей восставать друг против друга. Отныне,
объединяясь для выживания, они все вместе противостоят окру-
жающей среде. Близкая гедонистическому утилитаризму Бентама,
кропоткинская «взаимопомощь»25 приводит к оптимистическому
дарвинизму: «На самом деле устоит не самый способный, а чаще
всего самый везучий». Примерно такова и есть пацифистская док-
трина, изложенная «в научной форме»26.
Споры вокруг предполагаемой «желтой опасности» вписы-
ваются в размышления более широкого характера о том, каким
образом «пробуждение наций»27 (Японии и Китая, а также Ин-
дии, Персии и Турции) изменяет международную геополитику.
Этот вопрос стал ключевым на Первом всемирном конгрессе рас,
организованном в 1911 году в Лондоне. Главная колониальная
держава старалась держать мероприятие под своим контролем,
дабы продемонстрировать значимость своего положения перед
Францией, еще десять лет назад принявшей по меньшей мере
три десятка научных конгрессов в период Всемирной выставки.
Будучи далеким от гуманистических устремлений, конгресс кон-
статирует следующий сдвиг: поддерживать старые иерархические
принципы в мире, где имперские общества умножают отношения
с обществами, ранее рассматривавшимися ими как низшие, зна-
чит подрывать экономическое и политическое здоровье белых
наций. Таким образом, хотя расовая таксономия еще и существу-
ет, но идея «расы» выходит из ведения антропологии; военная
парадигма управляет теперь экономическими отношениями и
международным нравом.
Нет никаких указаний на присутствие на конгрессе Новикова,
имя которого фигурирует в Почетном генеральном комитете, но
организации, в которых он принимал участие, были представлены,
как научные, так и чисто политические. Собственно, некоторые
лица вращались сразу в обеих сферах: пост одного из почетных
вице-президентов конгресса занимал радикал Леон Буржуа, быв-
ший председатель Совета министров и член Постоянной палаты
третейского суда, созданного в Гааге в 1899 году во время Первой
международной мирной конференции. Между тем эта первая кон-
ференция, организованная но инициативе России, явилась шагом
в развитии «межрасового» диалога, так как представители даль-
невосточных наций, считавшихся «низшими», «смогли свободно
разговаривать с представителями великих держав»26.
121
Интернационализм Якова Новикова...
Вслед за Всемирной выставкой 1900 года Леон Буржуа, ини-
циатор франко-российского научного сотрудничества, под- дер-
жал развитие Русской школы социальных наук. Будучи членом
попечительского совета этого заведения, он знал Новикова, с
которым к тому же встречался в Парламентской группе между-
народного суда. Эта группа была создана по инициативе барона
Поля д’Этурнеля де Констана (1852-1924), который был деле-
гирован от Франции наряду с Л. Буржуа на Первую гаагскую
конференцию. Лауреат Нобелевской премии мира 1909 года,
д’Этурнель де Констан был, как и Новиков, сторонником ев-
ропейской федерации20. В определенном смысле его устами
говорил сам Новиков, когда в начале конференции он выступал
за «уважение, которое белая раса должна оказывать остальным
расам»: «Я не буду говорить о наших обязанностях, я напомню
лишь о наших интересах» - «индивидуальных» и «националь-
ных»30. Кажется, будто учение Новикова вполне усвоено и на
него даже нет нужды ссылаться. Его же имел в виду и русский
юрист Александр Ященко, когда на втором заседании конгресса
разоблачал тех, кто крайне недооценивает «желтую опасность» и
вопреки реальной ситуации «из теоретического принципа равен-
ства и братства всех рас делает поспешный вывод об их реальном
равенстве в данный момент»31.
Придерживаясь более прогрессивных взглядов, чем его сооте-
чественник, Новиков защищал дарвиновский пацифизм, основан-
ный на правильно понимаемом «интересе». Здесь либеральный
дарвинизм смыкался с экономическим либерализмом. Новиков,
регулярно сотрудничавший с «Журналь дез экономист», под-
держивал в этом вопросе главного редактора журнала . И па Гюйо
(1843-1928). Сопрягая социальный прогресс с экономической
конкуренцией, этот зачинатель институционализации антропо-
логии32 подкладывал под свою апологию свободной торговли
биологический фундамент. Его позиция была вдвойне несвоев-
ременной: с одной стороны, закон Мелина от 17 января 1892 года,
укрепляя таможенные границы, делал малосущественной модель
свободной торговли, которая и без того имела небольшое влияние
на мировой арене; с другой - экономический либерализм социаль-
ных дарвинистов тормозился на своей собственной территории в
связи с быстрым развитием марксизма. Полемика, развернувшая-
ся на Третьем конгрессе Международного института социологии
(21-24 июля 1897 г.) между Новиковым и марксистом Казимежем
Келлес-Краузом, заставила Новикова дополнить свою «защиту
органицизма» критикой «экономического материализма». Как эта
122
Сара Аль-Матари
доктрина может претендовать на структурирование социологии,
если, датируя «машинной» эпохой «прибавочный труд»33 рабоче-
го, который на самом деле ей предшествовал, опа доказывает свою
ненаучность? Как они хотят упразднить конкуренцию, если она
стимулирует производство и, согласно Новикову, все более повы-
шает благосостояние? Вообще-то марксизму было чем заинтере-
совать защитника международной интеграции. Но «солидаризм»,
каким его видел сам Новиков, не признает ни «рас», ни «классов» и.
В этом смысле он не имеет ничего общего с «коллективизмом» ''’.
Для того чтобы 1 Iobhkob смог сделать свою позицию более гибкой,
«исторический материализм» требовалось бы свести до «частной
точки зрения на историю - метода исследования», «никак не при-
тязающего составлять все содержание социологии» "'.
Хотя описанные споры часто проходили в светской обстановке
конгрессов, они показывают, насколько в «прекрасную эпоху» не
только ученых, по и политиков волновал «расовый» вопрос, пре-
вращаясь в вопрос «межкультурный» и даже «международный».
В частности, он занимал центральное место в институционали-
зации социологии, где постепенное уменьшение его значимости
совпадало с маргинализацией пе-дюркгеймовских течений. Хотя
«оптимистичный» дарвинизм Якова Новикова и вел к экономиче-
ской солидарности, в принципе благоприятной для федерализма,
он не мог противостоять этому процессу. Тем не менее путь, прой-
денный этим бывшим последователем Спенсера, перешедшим к
ламаркизму, а затем к некоторым идеям Кропоткина, идеально
иллюстрирует эволюцию расовых концепций в обществах «бе-
лых» империй до Первой мировой войны.
Перевод с французского К. Дахиной
1 В 1900 году журнал «Ревю филозофик» опубликовал полемику
Бутле и Новикова по поводу органпцистской трактовки кастового во-
проса: Bougie С. La sociologie biologique et le regime des castes // Revue
philosophique. Avril 1900. P. 337-352; Idem. Le proces de la sociologie
biologique // Ibid. Aout 1901. P. 121-146; Novicow J. Les Castes et la
sociologie biologique // Ibid. Octobre 1900. P. 361-373. Бутле упрекал
Новикова в «упрощенчестве» (Bougie С. La Critique du darwinisme
social // L’Annee sociologique. T. 12. 1909-1912. P. 19).
2 Биографы пишут, что он родился то ли в 1849, то в ли 1850 году.
Даты у Анджело де Губернатиса (Gubematis A. de. Dictionnaire internatio-
123
Интернационализм Якова Новикова...
nal des ecrivains du monde latin. Rome, Chez 1’auteur / Florence, Imprimerie
de la Societa tipografica Fiorentina, 1906. P. 142) и Ива Гюйо, написавшего
некролог своему другу {Guyot У. Necrologie. М. J. Novicow //journal des
economistes. Revue mensuelle de la science economique et de la statistique.
Avril-juin 1912. P. 486), не сходятся.
3 NofwtkovJ. Une definition de 1’art. Paris, Pion, 1882. К тому времени
Новиков уже опубликовал по-французски рассказ: NowikovJ. Une visite.
Paris, F. Debons, 1878.
1 В 1890 году он выпустил там книгу «Протекционизм» (Санкт-
Петербург, тип. М.М. Стасюлевича, 1890), а спустя 9 лет - брошюру
«Борьба национальностей и законы народных слияний» (Одесса, 1899).
5 Изданием его книг занимались 11ертхеймер-Ли (Лондон), X. Холт
(Нью-Йорк), Й. Эйдельхайм (Берн), Художественный институт
Орелл-Фюсли (Цюрих), К. Штурценеггер (Берн), «Администрасион»,
«Ла Эспаиья Модерна», Даниэль Хорро (Мадрид), Ф. Гранада (Барсе-
лона), Дзаникелли (Болонья), Мартинелли, Тревес и Верри (Милан).
Новикова часто переводили сторонники пацифизма, такие как
Альфред Герман Фрид, и противники физической антропологии, та-
кие как Наполеоне Коладжанни. Чилийский позитивист Хуан Энрике
Лагарриге посвятил ему несколько текстов (Lagarrigue J.E. Lettre а
М. J. Novicow; Idem. Deuxieme lettre a M. J. Novicow. Santiago, Imprimerie
franco-chilienne, 1904).
6 В Историческом центре парижской Школы политических наук
(CHSP de la Fondation Nationale des Sciences Politiques) хранятся письма
Новикова Габриелю Тарду (нанка GTA 91). Этот фонд был передан в
CHSP в 2001 году Франсуазой Бержере, внучкой Габриеля Тарда, вместе
с остальными архивами деда. Все документы инвентаризованы, клас-
сифицированы и рассортированы Луизой Сальмон под руководством
Доминик Парколле. Сокращенная версия описи (Archives Gabriel Tarde,
1843-1904), составленная Луизой Сальмон под руководством Доминик
Парколле (2010, 14 р.), доступна по адресу http://chsp.sciences-po.fr/
sites/default/files/GTversionwebdef.pdf
В настоящей статье все ссылки на письма Новикова Тарду даются
на этот фонд. В данном случае - письма Тарду из Херсона (25 октября
1899 г.) и Одессы (20 июня 1901 г„ 11 ноября 1900 г.). См. также письмо
от 7 января 1895 года.
7 Письмо Тарду, Одесса, 12 июля 1899 г. Вопреки утверждениям
многих комментаторов, Новиков никогда не жил во Франции. Он туда
регулярно приезжал, ио останавливался либо в гостинице, либо у друзей.
к Статьи Я. Новикова в «Ревю энтернасиональ де сосьоложи» (RIS):
« La croissance et la decroissance des nations en function du temps », 1894,
p. 273 sq. ; « Essai de notation sociologique », 1895, p. 280 sq. ; « Le peril
124
Сара Алъ-Матари
jaune », 1897, p. 351 sq.;« Comment se fera la federation de 1’Europe », 1900,
p. 561 sq.;« Sociologues et pacifiques », 1901, p. 802 sq.;« La formule “laissez
taire, laissez passer’’ et le socialisme », 1904, p. 603 sq. ; « Le darwinisme
social », 1905, p. 175 sq. Статьи Максима Ковалевского в RIS: « La famille
patriarcaleau Caucase », 1893, p. 297 sq.;« Lesoriginesdu devoir », 1894, p. 81
sq.; « L’avenement du regime economique moderne au sein des campagnes »,
1896, p. 337 sq. и p. 418 sq.; « Le systeme du clan dans le pays de Galles »,
1897, p. 199 sq.; « L’agriculture en Russie », 1897, p. 862 sq.; « La morale de
Tolstoi », 1899, p. 332 sq., « Le droit seigneurial et la situation economique et
sociale du paysan a la fin du siecle dernier », 1901, p. 489 sq.; « La fin d’une
aristocratic », 1901, p. 558 sq.; « Discours prononce a la seance d’ouverture
de 1'Ecole russe des Hautes Etudes sociales », 1903, p. 94 sq.; « Rapports de
la sociologie avec 1’ethnographie >>, 1904, p. 83 sq.; « Le clan chez les tribus
indigenes de la Russie », 1905, p. 81 sq.;« La France economique et sociale a
la veille de la Revolution », 1905, p. 577 sq. и 714 sq.
!l Разумеется, он жил в далекой стране и, возможно, не любил разъез-
жать по встречам, на которых, в отличие от конгрессов Международного
- социологического института, собиралось много неспециалистов.
Социологическое общество отпочковалось от французской секции
Международного социологического института, и его дебаты перепечаты-
вались в RIS : « Les classes sociales en Russie. Communication de Maxime
Kovalewsky. Discussion par E. de Roberty, Ivan Loutchisky, N. Kostyleff,
E. Semenoff et Mme de Mouromtzeff », 1903, p. 473 sq. ; « L’Evolution des
libertes publiques en Russie. Communication de Maxime Kovalewsky.
Discussion de Mlle Madeleine Pelletier, Ch. Limousin, Serge Kotliarewsky,
Maxime Kovalewsky et Rene Worms », ibid. 1905. P. 467 sq.
111 Высшую школу социальных наук в Париже основали вынужден-
ные уехать во Францию Юрий Гамбаров и Максим Ковалевский, ее
возглавил Илья Мельников. См.: Gutnor D.A. L’Ecole russe des hautes
etudes sociales de Paris (1901 -1906) // Cahiers du monde russe. « Contacts
intellectuels, reseaux, relations internationales Russie, France, Europe,
XVIIГ-XXе siecle. 43/2-3. Avril-septembre 2002. P. 379.
11 C 1903 года бюджет Школы увеличился, что позволяло специаль-
но приглашать лекторов из России. В 1903 году Новиков выступил с
докладом о «будущей федерации Европы» на русском языке (RIS, 1903,
р. 527).
12 См.: Bernardini J.-M. Le Darwinisme social en France (1859-1918).
Fascination et rejet d’une ideologic. Paris, CNRS editions, 1997. P. 28.
Так, Энрико Ферри утверждал, что «социализм для науки об
обществе - это то же самое, что атеизм для науки о природе: финальная
и логически неизбежная точка» (Annales de 1’Institut International de
Sociologie [/17/5]. 1895. P. 160-161).
125
Иппи’рнационилшм Якова Новикова...
и Novicow J. La Politique internationale. Paris, Alcan, 1886. P. 3, 129,
124-126.
Gumplozncz L. La Lutte des races : recherches sociologiques / trad, de
Charles Baye. Paris, Guillaumin, 1893.
,B Guniplowicz L. Un programme de sociologie // AIIS, 2 octobre 1895.
P. 80-81.
17 Novicow J. Observations sur le inemoire de Gumplowicz // Ibid. P. 106.
По утверждению Жана Миле (MiletJ. Gabriel Tardeet la philosophic
de I'histoire. Paris, Vrin, 1970. P. 24), основанному, в частности, на сви-
детельствах сыновей Г. Тарда, их отец переписывался с Новиковым с
1888 года. Письма, хранящиеся в Историческом центре Школы поли-
тических наук, датируются с января 1894 года, но известно, что неко-
торые письма утеряны. Более раннее начало переписки объяснило бы
тот факт, что в первом сохранившемся письме Новиков обращается
к Тарду с дружеской непринужденностью и продолжает уже начатый
спор. Как бы то ни было, представляется, что эпистолярное общение
предшествовало их первой встрече, состоявшейся в октябре 1894 года
на Первом конгрессе Международного социологического института, о
чем Тард упоминает в своем дневнике («девятнадцатая тетрадь, фев-
раль 1894 - июнь 1897; «Etudes psychologiques sur moi-meroe », папка
GTA 66 CUSP, 11 октября 1894, с. 58).
19 Tarde G. Observations sur le inemoire de Novicow. AILS, 1895. P. 206.
2,1 NovicowJ. La justice et le darwinisme // Ibid. P. 199,185-187.
21 В постскриптуме к одному из писем Новиков хвалит Тарда за то,
что тот «раскритиковал Ланужа», добавляя, впрочем: «Думаю, что вы
излишне добры к нему» (Одесса, 11 ноября 1900 г.).
О позиции Тарда в отношении дела Дрейфуса см.: Salmon L. Gabriel
Tarde et Г Affaire Dreyfus // Champ penal. 2005. http://champpenal.revues.
org/447; Idem. Gabriel Tarde, ent re dreyfusien et dreyfusiste. Reflexions sur
I'engagement d’un « homnie de pensee » // Champ penal. 2005. http://halshs.
archives-ouvertes.fr/halshs-00336564.
23 Novicow J. L’Avenir de la race blanche. Critique du pessimismc contem-
porain. Paris, Alcan, 1897. P. 120,45,8.
Novicow J. Le Peril jaune. Paris : V. Giard & E. Briere, 1897. P. 1-2,
6 8.
Kropotkine P. L’Entraide / trad. L. Breat, Hachette, 1906. P. 54 sq.
211 Noricow J. La Critique du darwinisme social. Paris, Alcan, 1910.
P. 23, 58.
27 Memoires sur le contact des races communiques au premier emigres
universe! des races tenu a 1’universite de Londres du 26 au 29 juillet 1911,
publics, pour le conseil executif du congres, par G. Spiller, secretaire general
du congres. Londres, P. S. King & Son, 1911. P. VIII.
126
Сара Аль-Матпари
214 Baron d’Estoumeiles de Constant. Le respect que doit la Race Blanche
auxautres races // Meinoires... P. 423.
29 Новиков, уже цитировавший д’Этурнеля де Констана в «Желтой
опасности» (Op. cit. Р. 1), переписывался с ним с 1900 года.
1,1 Estoiirnelles de Constant. Op. cit. P. 420 421.
11 Yastchenko A. Le role de la Russie dans le rapprochement de I’Occident
et de 1’Orient // Meinoires... P. 223.
32 Гюпо способствовал созданию в 1875 году Антропологической
школы и возглавлял Антропологическое общество в Париже.
х* Noricow J. La theorie organique des societes. Defense de 1’organi-
cisme //AIIS, 1898. P. 166.
31 Именно за это социалист Эжен Фурньер критиковал его доклад
«Сущность человеческой ассоциации» (7' congres, Berne, juillet 1909.
’ Р. 48).
35 Nowicow J. L’essence du progres //AIIS, 1913. P. 420- 421 (доклад,
написанный Новиковым незадолго до смерти).
Discours de М. J. Novicow //AIIS, 1900. P. 93.
о
Шарлотта Краусс
(Фрайбург)
Русскость как проблематичное понятие.
Когда научный дискурс питается
художественным вымыслом
Сегодня во Франции russite (русскость) - понятие, которое ча-
сто встречается в анализе литературных произведений, написан-
ных на русском языке или имеющих отношение к России. Будучи
переводом слова «русскость», оно приняло эстафету у ате russe,
«русской души», являющейся, вероятно, слишком явным клише1.
Russite, которая лишь изредка получает определение, хотя бы и
нечеткое, обычно призвана обозначать некую русскую аутентич-
ность, культурную особость, диффузный национальный характер,
даже попросту какую-то меланхоличную атмосферу, считающую-
ся типичной для России. Таким образом, это чрезвычайно плохо
очерченный термин, который одновременно очень удобен. Одна-
ко во франкоязычной научной среде он не только обладает неко-
торой долговечностью (обнаруживается начиная с 1980-х годов, в
первую очередь в статьях, посвященных творчеству Солженицы-
на), но и имеет несомненное признание и частое употребление -
возможно, необдуманное, но усиливающее его ауру научности2.
Так слово russite достигло статуса концепта, и благодаря этому
оно употребляется в работах многих аспирантов и молодых иссле-
дователей и даже встречается в заглавиях магистерских работ; тем
не менее термин не теряет своей расплывчатости.
© Краусс Ш., 2016
© Попова О.О., перевод на русский язык, 2016
128
Шарлотта Краусс
Моя острая реакция, возможно, объясняется моими не-
мецкими корнями: russite переводится на немецкий язык как
Russentum, - это слово откровенно расистское, счастливо исчез-
нувшее из немецкой речи с падением нацистского режима3. Но
мне кажется, что этот французский термин не определяет ничего
определяемого и, на самом деле, поддерживает старую мечту о
точной категоризации разных народов, о возможности поймать
неуловимое и привести доказательство различия за счет наук,
считающихся точными. К тому же, если бы мы хотели опреде-
лить русских через «русскость», нам пришлось бы сделать то же
самое в отношении всех других народов и наций и прибегнуть,
например, к «французскости» (Jrancite) для интерпретации того,
что создано на французском языке, - а обычно так не делается.
Что касается употребления этой категоризации за пределами
научного мира особенно в политике, - достаточно вспомнить
о недавнем изобретении неестественного слова «ивуарность»
(ivoirite) в Кот-д’Ивуаре, чтобы понять националистические
основания такой классификации и злоупотребления, которые
могут из этого происходить.
Если, таким образом, с «русскостью» должно обращаться
осмотрительно, то интересно задать вопрос о ее происхождении,
а также о ее функции в исследовательских работах. Мы можем
констатировать, что это понятие отсылает нас со всей опре-
деленностью к XIX веку, что оно подпитывается в основном
художественной литературой и что за его бессодержательно-
стью скрываются научные вопросы, которые стоило бы задать
в отношении этих же текстов художественной литературы. Во
Франции употребление слова «русскость» отвечает необходи-
мости 1) понять обширный русский мир, долго остававшийся
неизвестным, и 2) увидеть его как отличный от мира Франции
или Европы4. Это означает - сначала провести границы, а по-
том, сообразно обстоятельствам, исключить или принять рус-
ского человека как тип, возвысить его или принизить. И, как
я продемонстрирую, за неимением точных - измеримых или
проверяемых - характеристик, ключевую роль в этом констру-
ировании идентичности, в (ложной) верификации и фиксации
общепринятых взглядов, как и в их передаче во времени, играет
литература. Я проиллюстрирую живучесть другого - в данном
случае, русского человека - в коллективном восприятии, клас-
сификации и воображении, опираясь на избранные примеры
из художественных текстов трех французских авторов, с конца
XIX века до наших дней.
129
Русскость как проблематичное понятие...
Хотя сегодня во Франции понятие russite, по всей видимо-
сти, употребляется самостоятельно, оно очевидно происходит
от слова русскость в русском языке. Фактически решение отно-
сительно того, что называть «русским», всегда основывалось на
игре взаимных влияний самоопределения и взгляда из-за гра-
ницы. Так, в 1995 году Борис Гройс утверждает, что сменяющие
друг друга в ходе истории «переизобретения» России всегда
проходят через этап ее позиционирования по отношению к за-
падному миру5 и что самоопределение России (производимое
ее философами или писателями, ее политическими деятелями
или апологетами) доходит до того, что начинает учитываться
то впечатление, которое Россия произведет в Европе: таким
образом, самоопределение само предвидит н использует воз-
действие своего дискурса6.
Во Франции XX века этот франко-русский обмен заметно
интенсифицировался благодаря раздвоению русской точки зре-
ния вследствие эмиграции и присутствия, в особенности в Па-
риже, целого русского мира, старающегося держать дистанцию
по отношению к советскому обществу и утвердиться в качестве
стража той русской культуры, которую он считает настоящей и
находящейся под угрозой исчезновения. Таким образом, исто-
рию «русскости» сопровождает дискуссия о ее подлинности -
во Франции и в России. Однако, хотя я буду здесь принимать
в расчет русский вклад в создание концепта - в основном в
X1X веке, - все же я сознательно стану делать акцент на воспри-
ятии России из Франции, и в частности во французской лите-
ратуре. Следовало бы, несомненно, дополнить эти результаты
взглядом на современную Россию и ее литературу: и правда,
даже поверхностный поиск в Интернете показывает, что «рус-
скость» актуальное понятие в статьях, на форумах и в фотоаль-
бомах. Надо только отделить непроизвольное или простодушное
употребление этого слова от окрашенного в более агрессивные
тона вновь поднявшегося национализма7.
1. Описать Россию как особый мир:
основания для «русскости»
Изобретение того, что Александр Бурмейстер иронически
называет «невыразимой русскостью”, объектом современного
культа», случилось не в посткоммунистическую эпоху и даже
не в эпоху славянофильских движений XIX века. В течение
веков загадку России для Европы создает именно взгляд извне:
130
Шарлотта Краусс
Западная Европа смотрит па империю царей, которую плохо
понимает и которая ее пугает. Эта тревога имеет причиной не-
сколько факторов, из которых доминируют два: пространство9 и
религия. В самом деле, Россия - это огромная, мало знакомая
(и мало посещаемая) страна, которая теряется где-то в Азии,
так что ее действительная граница остается неопределимой для
европейцев. Сюда же добавляется воспоминание о том, что из
этого далекого пространства опасные орды варваров и гуннов пе
раз бросались в атаку на Европу"1. Россия - это конец Европы
и начало Азии, - так, Франсис Копт говорит о русских как о
«народе, промежуточном между Востоком и Западом»". К этому
промежуточному статусу добавляется тот факт, что русские яв-
ляются христианами (а значит, союзниками), но православными
(а значит - еретиками, по крайней мере в глазах католической
церкви). Так получается тревожная неопределенность, которая
вызывает в Западной Европе необходимость описать и класси-
фицировать московский мир, а также его обитателей.
В течение очень долгого времени схемой восприятия для
путешественников и мыслителей служит унаследованная от
античности теория климата12. Опа устанавливает связь, в даль-
нейшем определяющую, между типом территории и людьми, ее
заселяющими. Еще в XVIII веке Монтескье отталкивается от
воздействия климате! не! человека, заключая, что «с московите!
надо содрать кожу, чтобы пробудить в нем чувствительность»11.
Примерно з<! двадцать лет до того впоследствии знаменитая
таблица пародов Европы (Volkertafel), созданная в Штирии
(Австрия), отводит московиту не очень лестное предпослед-
нее место: за ним следует лишь «турок или грек» {ил. 12). Как
показал Вольфганг Лйзман", характеристики, которые эте!
таблице! приписывает типичному обитателю царской империи,
объясняются прямым влиянием теории климата и первыми пу-
тевыми заметками о России, написанными под ее же влиянием.
Таблице! представляет московите! как человеке! примитивного
(Unentlich krob) и злого (boBhafft), отличающегося нехваткой
умег (Verstand: Gar Nichts) н склонностью к предательству (Gar
Verratherisch). Он любитель подраться (Lieben: den Briigl), жи-
вет одетым в мехег (Mil boltzen) в стране льда (Voller EiB), все
время спит и, наконец, умирает в снегу.
131
Рцсскостъ кап. пробле матичное понятие...
?£tanifn.
F" *
banirr
Vuwra
3ckU
Цп#3^)1Г«
\ui«nfA)D^
Ьг>Ь>лй^п
u>4.
|-2?п(ичеп(,
f -fyffan-»
Mnintiiflfcn.
ffty-fanfr.
|ГЖ 6<гт»
Л*|«11Ьп1Т15
ffirfrflfc»,
Llinfttyl £r(
f k»V«r.
fhdffiwi>4m
5rr|l#»tSc|.
It Irm^^
tjr&flutyijl.
^mi.lMwwA*
fln ^riirflrn.
^Nnlph ' yiy.Mil-» v^oiacf-. I ^П1)»Г- pJ?u)'a*j(K
fjjtfin>i$ fynLrtaffiq Х>Агв^гт}ц ЛлГ^оН 4o^««\Q'-4 ?5nfrfi) flfnfmrirr
frri^ ; i^rltAh?. ' Jon. Qut Iwb wi(fc Jraiu Jem Xofollhr. I
'fli ^irfi^/h} f<^ii^|im^. ^Uipq. Фтншйрч i Iif^natig <./nnqfMj6*t 1 Я’лГл. l)6fnVluh
’' ‘ ’ -‘ r'“ ’ &гАяЫи
3»Япы*££п
3JrU«qfnfV
wq. j
lb fiqiwr
fQrhlyattt#
"(jfqfifliq.
frif
^itw A'ntg
фпЗНлпл
ЬЛпку»
tjfliGilihii
.SrfK^
yi^MhAufl
•1к»Ц»га\пЦ
3\n Xninib
Unbf^ra
Jut.
b«-yfcM.triA
^nrnjjiQ
i'ert-l^wn^l^
Jnubi bjar
I}yn ^ob?T
brfkntpio^yw
ShrljLn^TllA ^roUrr.
^ЙЧПНвМй) f m r J>riS
t 7л i r.. 7 5 Y
AolilhfyWm
I iW'fe'nliHij
^nunytff
^ruSrAb-uijj
3Da6i<^.
^jnU/piwf
J5if fluf rui».
jQuirrfrW
y<j)0l4n<^.
Jliiimirlfiji-
S»^a<
-yfr5trnj<b--
JieAfliX4»io<r )3kVri’icti?
frem^ikririi Z!<*«Kiiln кк'ЬМПж
ОпУВпп fl. tlJrai} £ln
$J?H |ф 1тйК-» J4«| J nifihrt V?i! Urfflkn 3)i»1 Л1п JjiiHjanitrii
flMI 3|1Л1П juunif'btn fm fin'll iMjkn /inrejlrrn I
^n^olh 3n jfirirq JnAldkr JnTPnn Sul«5л W 3m jlult ttipn |й»й?
en ic -W| ynimuripti.
^Гги'^ггНХоЬ । ^птУптХЬм
OnOr^finMйпДЙ^вчтф 3" OUrn
1V . *«T ’ Li~ Z W-.Vn w r
Кя?пщ(
&>An4jrn.
pollrriifr.
ffiffinC. _____________
jjfein'yr' fipen in
tjwSrJxfAa
fa Z1 win yr
jpwiJfrnw'-Vm
JoJmefn.
fin ifr(.
fnn .~J
flahrrffimkfrt»
»иь«*Ц
AnrrAc^.J
ЗиМгау..

'J&Sk^Sm

&<£т»(Ц ^ii^lGr
ilL IlkrStfuil &Vtb|i<ft

jjjTifcolf). n

^inHjjenltkWj t1Л fll<4)»Cn :
Ил. 12. Краткое описание находимых в Европе народов
и их особенностей (ок. 1725 г.)
Австрийский этнографический музей, Вена
Это уничижительное суждение устанавливает, таким обра-
зом, границу между Россией и всей прочей Европой, основы-
ваясь прежде всего та сведениях о географии и религии. Все
так же в силу влияния теории климата, которая устанавливает
золотую середину в умеренных зонах и тем самым склоняет
сомневаться в принадлежности к людскому роду жителей
экстремальных зон, встречаются и описания, представляющие
русских как диких существ или обладающих животными черта-
ми. Еще в сатирическом произведении «История святой Руси»
(1854) Гюставг! Доре мы находим предположение, что первый
русский был потомком «красавца-медведя Польнора» и юной
морской свиньи (ил. 13).
132
Шарлотта Краусс
Ил. 13- «Древнейшие хронисты сообщают, что в году II
или II/2-м красавец-медведь Польнор (Северполь) был соблазнен
улыбкой, полной неги, юной морской свиньи и вследствие
этого преступного союза родился первый русский человек».
{Dore G. Histoire de la Sainte Russie [1854].
Paris: Hermann, 1996. P. 8.)
В течение XIX века, когда значп гелыю интенсифицируются
связи между Западной Европой и Россией, восприятие России и ее
обитателей во Франции детализируется. Оно обогащается истори-
ческими фактами и историями на злобу дня, а также и новым, расо-
вым дискурсом, который выдвигает иа первый план «славянски!.»
элемент и вдохновляется отныне русскими мыслителями
Конечно, Российская империя не основывалась в первую
очередь на расистской15 концепции; сига более или менее уважалг!
разные этносы и стремилась прежде всего к консолидации госу-
дарства. Однако, как напоминает недавнее исследование Кароль
Рейно-Палиго, образование антропологии в качестве науки про-
изошло в России раньше, чем в других европейских странах, и
было поддержано государством, которое демонстрировало свою
133
Русскость как проблематичное понятие...
заинтересованность в определении славянской общности16. Из-
вестно также, что вопрос происхождения - скандинавского или
славянского -русского народа, поднимавшийся в древних текстах,
в XX веке все еще предоставлял повод для дискуссии17.
Исходя из итого, неудивительно, что понятие славянской расы
изобилует в текстах XIX века, в том числе во Франции, где почва
была для этого подготовлена значительным числом теоретиков.
Здесь, после войны 1870 года, славянская раса, в противовес некой
германской расе, ставится даже весьма высоко. В области литера-
туры как типичный для этой тенденции пример может рассматри-
ваться роман Жюля Верна «Драма в Лифляпдии», написанный в
1890-е годы и опубликованный только в 1904-м. В ущерб сложной
исторической реальности, этот текст представляет русских жи-
телей Риги как дружественных славян со свежим цветом лица,
храбро сражающихся с теми, кто назван в романе «германским
элементом». - злыми голубоглазыми блондинами.
| Илька] представляла собой чистейшего типа славянскую де-
вушку. Как непохожа она была на других рижанок немецкого про-
исхождения, с их чересчур розовой кожей, чересчур голубыми гла-
зами, чересчур невыразительным взглядом, с их чересчур немецкой
апатичностью! Брюнетка, с лицом, играющим красками, и все же не
румяным, стройная. Илька отличалась благородными чертами лица,
немного сурового ]...] Серьезная, задумчивая, равнодушная к кокет-
ливым нарядам, - она одевалась просто, со вкусом и являла закон-
ченный образец лифляндскоп девушки русского происхождения18.
Хотя этот текст устанавливает параллель между внешностью
и этнической принадлежностью, однако фактуальный дискурс
XIX века затрудняется описать славян, одну из «невидимых рас»
Европы1”. В отсутствие отличительных черт внешности-'11 исполь-
зуются критерии культуры, языка, территории и в особенности
общей религии. Однако такая концепция общности, многим обя-
занная немецкому романтизму-'1, совершает то, что Леви-Стросс
называет «первородным грехом антропологии», состоящим в
«смешении чисто биологического понятия расы |.„] и социоло-
гических, психологических продуктов человеческих культур»27.
Согласно тому же Леви-Строссу, «человеческих культур гораздо
больше, чем рас»21, тогда как категория расы остается во всяком
случае неопределенной, даже неопределимой'-5.
11е вдаваясь здесь в детали, легко видеть, что в России концеп-
ция национальной идентичности не только использовала понятие
134
Шарлотта Краусс
расы, но и перенимала многие идеи у предшествующих XIX веку
эпох. Особенно часто она вспоминала миф о третьем Риме2'’, кото-
рый приобретал новое наступательное политическое значение в
тот момент, когда Российская империя после разгрома Наполеона
начала играть ключевую роль в Европе. Миссия России - право-
славная и политическая - являлась даже частью официального
славянофильства2'1. Но историки обычно соглашаются в том, что
в XIX веке русскую культурную идентичность начинают явным
образом искать в самой России27, а французские авторы, как мы
увидим, не обращают особого внимания на систему категорий,
лишь бы их выводы о «русском» характере совпадали с тем, как его
всегда описывали. В XIX веке эти выводы основывались прежде
всего на религиозной общности: например, Сабин Брейяр уста-
навливает для царистской эпохи равенство: «русскость» = право-
славие, поскольку последнее, ио ее мнению, «рассматривалось в
русском обществе как вторая натура»28. В 1886 году во Франции
Эжен-Мельхиор де Вопоэ даже прямо связывал расу и религию,
когда утверждал, подчеркивая славную роль, для которой Россия
ему представлялась предназначенной: «Славянская раса еще не
сказала своего главного слова в истории, а главное слово, произ-
носимое расой, - это всегда слово религиозной веры»29.
Хотя французские философы и писатели, задававшиеся це-
лью объяснить Россию своим читателям, не улавливали нюансов
и различных направлений мысли, сосуществующих в России
XIX века, главные из этих идей удивительно успешно прокла-
дывали себе дорогу и, с некоторой деформацией и опозданием,
появлялись во Франции. Вновь пошло в ход противопоставление
Запада, якобы больного и слишком рассудочного, и юного, брат-
ского и более интуитивного славянского мира. «Соборность»
представлялась как врожденная религиозность, в особенности
среди народа, тогда как русская аристократия, всего лишь копи-
рующая западные нравы, была обречена на неудачу, даже па вы-
рождение ю. Идеализация крестьянской общинной жизни, мира",
так же как и идея обновления насильственным путем всего рус-
ского, а затем и европейского, общества32, довольно рано обнару-
жились в некоторых французских текстах, например в памфлете
«Ура!!! или Революция от казаков» (Hurrah! он la Revolution par
les cosaques, 1854) Эрнеста Кёрдеруа. Но только после 1870 года,
в ситуации возобновления интереса к России и благодаря насто-
ящей «маркетинговой» стратегии, организованной, в частности,
ассоциацией «Друзья России», руководимой Жюльеттой Адан,
эти идеи начали настойчиво повторяться.
135
.. Русскость как проблематичное понятие...
I; 2. Функция литературы
в материализации «русского» характере!
При описании этой передачи идей с Востоке! не! европейский
Запад следует выделить роль посредников и их методу прибегать
к русскому искусству вообще и к литературе в частности, чтобы
очертить инаковость. Если Мишель Кадо33 справедливо под-
черкивает, какое влияние во Франции имел в 1840-е годы Адам
Мицкевич, то в конце XIX веке! значительной фигурой является
Эжен-Мельхиор де Вогюэ. Будучи секретарем французского по-
сольства в Санкт-Петербурге с 1876 по 1882 год, он женился на
Александре Анненковой, дочери генерала Анненкова и фрейлине
императрицы, и этот брак, несомненно, облегчил ему доступ к об-
ществу и культуре страны пребывания34. Он открыл в себе страсть
к русской литературе, в особенности к современным ему великим
авторам, и решил представить их французским читателям в мно-
гочисленных статьях для журнала «Ревю де дё монд», изданных
отдельным томом под заголовком «Русский роман» (Le roman
russe, 1886). Роль этого произведения в распространении русской
литературы во Франции часто отмечалась. Действительно, его пу-
бликация пришлась весьма кстати - в это время подготавливался
франко-русский союз, - и его огромный успех подтверждается
впечатляющим количеством переводов русской литературы в
последующие годы. Немецкий историк Марианна Бутеншён даже
иронически сравнивает эта переводы с реваншем за разрушение
Москвы в 1812 году: «Как Москва был;! тогда охвачена огнем, так
Париж тонул теперь в чернилах»35.
Но предприятие Вогюэ не ограничивалось просто литератур-
ным открытием, предназначенным любителям хороших книг.
Совсем наоборот, «Русский роман» претендовал на то, чтобы
объяснить знаменитую «русскую загадку» через литературу. По
словам его автора, «основная задач;! этого тома - исследовать,
как своеобразный гений русского народ;! проявляется в произ-
ведениях русских писателей»36. Именно посредством открытия
главных произведений современной ему русской литературы37 он
недвусмысленно намеревается обновить не только французскую
культуру, но и французскую расу. Ибо его текст является также
атакой на французский натурализм, «материалистичный и гнету-
щий»38. Вогюэ намеревается привести своих читателей и будущих
французских писателей к своему собственному идеалу - лите-
ратуре более простой, естественной и в особенности отмеченной
чувством и религиозностью, - и ои находит все это в русской
136
“ Шарлотта Краусс
литературе реализма. Молодая литература России и старая не-
здоровая литературе! Франции противопоставляются наподобие
русской и французской «рас»: «Вся сила реализма кроется в его
простодушии, наивности; но нет ничего менее простодушного и
наивного, чем вкусы постаревшей нации, остроумной, искушен-
ной в красноречии» '”. Зато благотворное влияние русской лнтера-
туры/расы могло бы счастливо спасти французскую литературу/
расу; «Да будет угодно небу, чтобы русская душа могла еще много
сделать для нашей!»"’
Последняя цитата показательна, так как связывает воедино
русские литера гуру, парод, культуру и расу при помощи смутной,
по поэтичной идеи славянской души. Это клише, появившись в
XVIII веке в немецких текстах", получило большое распростране-
ние у французских писателей'2, по было также и перенято русски-
ми славянофилами, как резюмирует Мишель Кадо:
Славянофилы понемногу оставляют традиции Просвещения и
гегелевского рационализма, чтобы предаться антиисторическому
мессианизму: в каком-то смысле происходит переход от славянской
идеи, необходимого этапа в движении истории, к славянской душе, то
есть единству качеств, которые утверждает патриотизм, дабы дока-
зать остальному миру сущностное превосходство группы народов, до
сих пор принижавшихся историей'3.
Для Эжена-Мельхиора де Вогюэ славянская душа позволяет
выразить практически всю Россию в одном персонаже, — и он
оправдывает это (мнимой) юностью русской цивилизации:
Посмотрите на сотню деревень между Петербургом и Москвой:
все эти люди, которых вы встретите, своими чертами, манерами и
костюмом выходят на одно лицо. Как у большинства совсем молодых
цивилизаций, личное усилие не освободило их от коллективных уз;
несколько взятых наугад портретов послужат изображением всех
этих братьев. То же касается их умов; одна душа представляет гораз-
до большее количество душ, чем в наших краях'3.
От этого утверждения до персонификации России - всего один
шаг. И, так как русские души (жители России в совокупности) от-
чаянно ищут себе писателя-вожатого, Вогюэ принимает вызов...
Души не принадлежат никому, они кружат в поисках вожатого
[...] потерянные среди холода, мрака и шума. Попробуйте сказать
137
Русскость как проблематичное понятие...
им, что есть такое прибежище, где подбирают и отогревают раненых
птиц; вы увидите, как все эти души соберутся вместе, поднимутся
ввысь и полетят высоко над вашими бесплодными пустынями к пи-
сателю, который позвал их криком своего сердца15.
3. Написать «русский роман»,
или Неизбывность схем
Если «Русский роман» и в паши дни сохранил некоторый инте-
рес по причине своей роли в истории, то русские романы Вогюэ - его
художественные тексты - в большой степени и вполне заслуженно
забыты: это бледные конин русских и/или европейских романов,
которые не свидетельствуют о большом писательском таланте.
Тем не менее они представляют интерес в качестве иллюстраций
к тезисам, выдвинутым их автором в его теоретической работе.
Так, русский мир вездесущ в романе «Жан д’Агрев» (Jean d’Agreve,
1897), который имел некоторый успех, так что был даже экрани-
зирован в 1922 году. История, отдаленно напоминающая фабулу
«Тристана и Изольды», повествует о несчастной любви - «ги-
бельном счастье»46 двух чувствительных душ, француза Жана и
русской Елены. Он удалился от парижского света из отвращения
к декадансу, она слишком рано вышла замуж в России, - история
принимает плохой оборот, и влюбленные воссоединятся только в
смерти. Героиня воплощает славянскую душу, которую, как считал
Вогюэ, он обнаружил у своих русских учителей. Елена, которую
ее возлюбленный называет «первобытной дикаркой», показывает
себя восприимчивой к бедам русских крестьян в Бжелизах - име-
нии своего мужа, затерянном где-то в России. Она скучает там в
ожидании развода - и, подобно народникам, идет в народ. Но она не
мечтает о том, чтобы учить этих бедных «мужиков» (с. 222), населя-
ющих «угрюмую русскую степь», пересекаемую «рыданиями ветре!
в еловом лесу» (с. 220). Наоборот, она восхищается их простотой:
Если бы вы знали, как интересен народ этих деревень, какое
восхищение вызывает он покорностью своей нищете! Эти души
обитают вдоль берегов реки, несущей грустные воды; эти души
оцепенели под снегом с их черными елями. Сколько величия в их
простоте! (с. 219)
Молодая женщина даже берет у крестьян уроки покорности
судьбе: для них религия - единственное прибежище в безра-
138
Шарлотта Краусс
достной жизни, которую они терпят в ожидании спасения. Так,
«сверкающие на зимнем небе звезды» представляются Елене
«прекрасными и несчастными душами этой страны; по ночам они
дрожат там наверху, из страха упасть туда, где они были челове-
ческими существами» (с. 221). Она лишь сожалеет, что потеряла
контакт с русским языком - из-за того, что говорит по-француз-
ски, но: «то немногое, что я улавливаю в их речах, трогает меня и
заставляет задумываться» (с. 219). Итак, запомним монотонность
пейзажа, отражающуюся в меланхолическом характере скромных
обитателей; их наивную, по глубокую религиозность, смирение
и сострадание, - все эго в тесной связи с русским языком. Худо-
жественная проза служит здесь тому, чтобы продемонстрировать
тезисы, которые, в глазах автора и его французского читателя, она
одновременно и подтверждает.
Конец XIX века - несомненно, ключевой момент для фор-
мирования всевозможных предположений о русском характере,
основывающихся па совершенно разнородных факторах: климате,
географии, религии, культурных практиках и т. д. Чтобы вернуть-
ся к «русскости» как продолжению славянской души в псевдона-
учном качестве, я предлагаю бегло рассмотреть два французских
художественных текста, которые продолжают сконцентрирован-
ные у Вогюэ идеи, адаптируя их к контексту новых времен.
Первый пример - это новелла Ноля Морана, озаглавленная
изначально «Дмитрий» (Dimitri), затем «Стрела с Востока»
(Fleche d’Orient), и напечатанная в 1932 году. Ее автор, говорив-
ший о себе, что является потомком «русских французов», — дед
его жил в Санкт-Петербурге, - испытывал тягу к русским сю-
жетам и часто возвращался к ним в своем творчестве. Новелла,
действие которой происходит в 1930-х годах, показательна, так
как она описывает регрессию своего русского протагониста.
Дмитрий Кутушев - один из многочисленных русских князей,
населяющих французскую литературу с XIX века. Но так как он
учился в Оксфорде, затем, еще молодым и даже до Октябрьской
революции, обосновался во Франции, - он, по всей видимости,
европеизирован. Живет он парижской жизнью, не имеющей ниче-
го общего с жизнью большинства русских эмигрантов на Западе:
«Ничто больше не привязывает Дмитрия к России. Он не ходит в
церковь на улице Дарю, потому что там занимаются политикой.
У него дома пе найти ни икон, ни самовара»47. Внешне он похож
«на всех молодых европейцев 1930 года»; он почитает «все буржу-
азные ценности», а «когда люди говорят ему о славянском шарме,
он улыбается» (с. 687). Но однажды вечером он проигрывает пари
139
Русскость как проблематичное понятие...
и обязуется в тот же день вылететь самолетом в Бухарест, чтобы
доставить килограмм свежен икры своим парижским друзьям.
Последние пытаются сто отговорить, пока один из них не возра-
жает остальным: «Позвольте ему стать наконец русским. Он не
был им в достаточной степени» (с. 686).
Именно это и происходит. 11овелла показывает, что русский -
действительно другое существо: два десятилетия европейской
жизни смогли только кое-как спрятать славянскую душу. Чем
ближе самолет к Бухаресту, тем меньше Дмитрий скучает по па-
рижской жизни и тем больше чувствует себя дома. Религиозность
также возвращается к нему при виде первых румынских деревень:
«Ои думает, что позабыл крестное знамение своего детства, - то,
что делается справа палево, - убеждается, что никто на него не
смотрит, и украдкой крестится по-православному» (с. 700).
11 рибыв в Бухарест, он позволяет Базилю, своему румынскому
знакомому, втянуть себя в жизнь, которая уже здесь отличается от
западной. Он откладывает возвращение в Париж и, как полагает-
ся, подпадает под чары русского языка, на котором поет Ионика,
долго живший в России цыган-музыкант. Последний играет роль
сирены, постепенно завлекающей Дмитрия в его родную страну.
Наконец, герой отправляется на рыбалку в устье Дуная, к Черно-
му морю, а значит, близко к границе с Советским Союзом. Здесь
живут рыбаки-староверы - стало быть, русские, - которых Базиль
называет людьми каменного века. Однако при виде одного из этих
рыбаков Дмитрий чувствует, как в нем зарождается братское чув-
ство к славянам'.
В атом человеке не было ничего латинского. Со своей светло-ры-
жей бородой, поднимавшейся до голубых глаз, окоченевшими рука-
ми, крепкими коленями, неподвижными ногами в старых военных
сапогах, он представлял собой северного варвара, сибирского предка,
рыжего монгола. Тысячелетие разделяло его и румынского солдата
|напротив него] с блестящим взглядом и хрупкой грацией. Дмитрий
жадно рассматривал этого неолитического зверя, не имевшего ниче-
го общего с ним, и, неожиданно, братски полюбил его (с. 721 )'"*.
События следуют одно за другим: Дмитрий приходит в вос-
торг от пришедшей из России лодки, «еще полной русской воды!»,
а пение Ионики усиливает его меланхолию:
Теперь | Ионика] пел совсем рядом с князем, почти склонившись
над ним и не сводя с него глаз. Дмитрий почувствовал, как в его сердце
140
Шарлотта Краусс.
проникает эта приятная и застенчивая безучастность, это состояние
покорности, которое он теперь узнавал; в нем умирал тот осторожный
и благоразумный гражданин, которого взрастила Франция (с. 725).
Охваченный воспоминаниями из своего детства, Дмитрий
становится «настоящим русским, которого ночь, выпивка и му-
зыка погружают в дикое возбуждение и мрачный экстаз» (с. 728).
Инстинктивно он понимает, что принадлежит к славянской
общности, и испытывает к русским рыбакам «привязанность,
которую до такой степени он никогда не испытывал ни к одно-
му человеческому созданию» (с. 729). Его родина - «Священная
Русь, великая Россия» зовет его, и, наконец, князь принимает
(по наитию) чреватое последствиями решение: он садится в одну
из лодок и отплывает к границе. Текст заканчивается словами:
«[Рыбак] рассказал, что его пассажир сошел на берег около гра-
ницы и, перейдя ее пешком, оказался на советской территории»
(с. 731). Существование Советского Союза в конце концов мало
изменило ситуацию: русский по-прежнему остается славянином,
то есть меланхоликом, влекомым песнями на его языке, братски
настроенным по отношению к своим соплеменникам и движимым
глубоким религиозным чувством.
Можно было бы возразить на это, что хорошо известна анга-
жированность Поля Морана в пользу режима Виши и его расист-
ские убеждения; пример князя Дмитрия мог бы показаться, таким
образом, неудачным или неоправданным. По мы находим те же
формулы, лишь чуть менее определенные, у современных Морану
авторов, которых мы с гораздо большей легкостью назвали бы се-
годня «политкорректными», - в том числе у русских эмигрантов
во Франции! Еще более удивительно то, что мы можем найти эти
формулы в наше время, например у популярного писателя Эмма-
нюэля Каррера, чье грузинское происхождение, а также познания
его матери о России и Советском Союзе, порождают порой удиви-
тельные заключения относительно России и ее «души». Возьмем
в качестве последнего примера его «Русский роман» (Un roman
russe) - «автофикцию» с красноречивым заглавием, - опублико-
ванный в 2007 году. В романе переплетаются две истории: первая,
в которой автор-повествователь заново открывает для себя Рос-
сию и ее язык, в частности, в результате нескольких поездок в го-
родок Котельнич; и вторая, менее русская, история его любовных
отношений с молодой женщиной Софи.
В начале текста Каррер едет искать следы венгерского военно-
пленного, в течение десятилетий остававшегося забытым в доме
141
Русскость как проблематичное понятие...
. для умалишенных города Котсльнича и считавшегося погибшим
у себя на родине в Венгрии. При широком медийном освещении
этот человек возвращается па родину в начале 2000-х годов, по он
больше не говорит и ничего не помнит: его семью разыскивают
но анализу /111 К. /(ля Эмманюэля Каррера эта история символи-
зирует все страхи, которые вызывает Сибирь'1”: «Русский роман»
открывается кошмарами и рассказами об исчезновении в Сиби-
ри - бесконечном пространстве России. Вот мы и опять среди
знакомых мотивов.
И все же автор чувствует притягательность Котельнича - го-
рода. в котором ничего никогда нс происходит, но в котором он
думает найти какую-то тайну. Укладывая вещи после нескольких
дней съемок, он обещает себе вернуться. Только в конце его вто-
рого визита - чтобы спять свой собственный документальный
фильм о городе и его обитателях, - в повествование врывается
событие, ожидаемое и одновременно пугающее: девушка, с ко-
торой он познакомился в Котельппче, зверски убита вместе со
своим ребенком, - и тогда он возвращается в город в последний
раз. Эта девушка, Аня, говорила по-французски, и ухватилась за
возможность поговорить с настоящими французами в первый
приезд съемочной группы. Как типично для молодых русских
провинциалов, она стремится к лучшей жизни в ином месте; у
нее есть талант к нению - или, скорее, поет сама ее душа: «Она
хорошо поет, но дело нс только в этом: она никому не подражает,
опа поет своей душой, - пост вся целиком. Ее немного некрасивое
лицо озаряется»50.
Аня - немного выдумщица, что отнюдь не представлено как
недостаток, а сообщает ей таинственную ауру. Она живет с Сашей,
городским «фээсбэшнпком», оставившим ради нее своих жену и
ребенка, потому что Аня ему рассказала, что опа француженка, ро-
дилась во Франции, возможно шпионка, и что у нее даже есть дом
недалеко от Парижа. История, конечно, нелепа, и Саша не верит
в псе по-настоящему, по закрадывается сомнение: что, если она
француженка? Пенне, тайна, трагическая судьба - многие черты
сближают Аню с выражающими славянскую душу девушками -
такими как Елена у Вогюэ более чем за сто лет до того.
К этой сибирской истории добавляется семейная история ав-
тора, также наполненная персонажами с «трагической и славной»
(с. 74) судьбой. В центре ее жизнь деда, приехавшего во Францию
после Октябрьской революции и мучительно ищущего свое место;
он пропадет без вести в последние дни Второй мировой войны,
весьма вероятно будучи ликвидирован как коллаборационист.
142
Шарлотта Краусс
Рассказ матери о двадцатых годах выглядит привлекательнее,
потому что дед в нем «играет русского кпя.зя»: он был тогда так-
систом в Париже. «В своем такси |... ] он проводил большую часть
времени, читая книги по философии, и когда у пего спрашивали,
свободен ли он, отвечал с раздражением, что нет, — потому что
хотел закончить главу» (с. 78). Кроме того, это настоящий поэт,
охваченный «лирическими порывами», когда оп пишет своей не-
весте; подле нее «его душа вкушает покой» (с. 80).
Смешение двух историй - фамильной истории п истории
поездок в Котельиич - достигает высшей точки в ключевой мо-
мент повествования: как и князя Дмитрия у Морана, Каррера
буквально захлестывают переживания при воспоминании о рус-
ской колыбельной, которую когда-то пела ему няни. В ходе своего
повторного открытия России и ее языка, - ибо Эммашоэль Каррер
ставит себе в заслугу то, что говорит на правильном, дореволю-
ционном русском языке, еще пе испорченном советским бытом, —
автор также учит слова этой колыбельной и поет ее в Котельниче
ребенку Ани до ее убийства. Эта сцена снята на камеру; души
проникают одна в другую.
В качестве многозначительной пустой формы русская душа
оказывается живучей, и понятие «русскости» есть не что иное
как последняя попытка придать больше ясности вопросу о труд-
но измеримой русской! инаковости, основанной больше на лите-
ратурном материале, чем на научном. Душа, раса, культура или
религия ставятся в один ряд, чтобы продлить жизнь расхожих
представлений, унаследованных от былых времен. Вместо того
чтобы измерять русскую исключительность, конечно, стоило бы
понять, как устроены эти представления и как художественные
тексты продолжают их воспроизводить. Исследовать же неопре-
деленную «русскость» значит пытаться проверить все те же сте-
реотипы художественных текстов...
Несомненно, выбор текста предоставляется читателю, ко-
торый в поисках славянской души (за неимением славянской
расы) всегда сможет обратиться к полке с художественной лите-
ратурой. Но важно не смешивать разные регистры. И, возможно,
«русскость» пора просто похоронить. В этом смысле представля-
ется поразительно прозорливым замечание, которое Эммашоэль
Каррер делает в начале своего романа:
Чтобы описать себе мое положение, я всегда прибегал к историям
такого рода. Ребенком я рассказывал их сам себе, позже рассказывал
143
Русскость как проблематичное понятие...
их другим. Я прочитывал их в книгах, затем сам писал книги. Долгое
время я любил это. Я получал удовольствие от страдания, обособляв-
шего меня и делавшего из меня писателя. Сегодня я больше не хочу
этого (с. 16).
Перевод с французского О. Поповой
1 Хотя понятие ате slave (славянская душа) и более часто употреби-
мо, чем ате russe, между ними едва ли есть разница. В 1973 году Мишель
Кадо отмечает что ате. slave применяется, как правило, именно к русско-
му миру (Cadot М. Naissance et developpement d’un mythe ou 1’Occident
en quetede lame slave// VII Congresinternational desslavistes. Varsovie.
Communications de la delegation frangaise. Paris: Institut d’etudes slaves,
1973. P. 93).
2 Особенно этим термином пользуется Жорж Нива, чтобы указать на
так называемые русские самобытные черты, в частности на выраженную
религиозность или порывы чувств. Эти черты, однако, не позволяют точно
определить термин, даже если он часто ставится в кавычки. Ср., например:
«Созданный Левитаном русский пейзаж, квинтэссенция русскости цен-
тральной России: боль, необъятность, мечтательность» (Nivat G. Memoire
russe, oubli russe // Idem. (ed.). Les Sites de la memoire russe, 1. Geographic
de la memoire russe. Paris: Fayard, 2007. P. 51); или за пятнадцать лет до
того: «Часть русской интеллигенции | начала XX века], слишком европеи-
зированная, находила эмоциональный противовес в этом поиске истоков
“русскости”: самое рафинированное движение - “Мир искусства” [...]
также было увлечено иконами, матрешками, древнерусским искусством»
(Nivat G. Nationalite et nationalisme russe // Michel Niqueux (ed.). La
question russe. Paris: Editions univcrsitaires, 1992. P. 7).
J Ср., например, опубликованную уже в 1979 году в газете «Цайт»
статью, выражающую возмущение по поводу роста употребления сло-
ва «русскость» в Советском Союзе (Schmidt-Hauer С. Russentum als
Religionsersatz // Die Zeit. 4/5/1979. P. 5).
4 Необходимость этого различения для построения коллектив-
ной идентичности часто подчеркивалась в философии и социологии.
В 2001 г., в своем предисловии к книге Клода Леви-Стросса «Раса и
история / Раса и культура». Мишель Изарвновь отмечает этот парадокс,
состоящий в сосредоточенности на себе, тогда как взаимодействия между
разными культурами являются частыми и жизненно необходимыми для
самих этих культур (Izard М. Preface // Levi-Strauss С. Race et Histoire /
Race et Culture. Paris: Albin Michel, 2001. P. 18).
144
Шарлотта Краусс
5 Grays В. Die Erfindung RuBlands. Munchen, Hanser. 1995. S. 8.
6 Ibid. S. 11.
7 В 1992 году Александр Бурмейстер отмечает, впрочем, рост упо-
требления слов русскость п русофобия в России, - это изменение он
помещает в контекст национализма, обостренного кончиной советского
режима и открытием мира русской эмиграции, чей культурный консер-
ватизм был быстро возведен в образец (Bourmeyster A. Russite et russo-
phobie // Michel Niqueux (ed.). La question russe. Op. cit. P. 189-206).
»Ibid. P. 200.
9 Ср., например, Ж. Пива: «Одной из наиболее устойчивых харак-
теристик русской национальной идентичности с начала XIX столетия
(с тех нор как она приобрела современные очертания) был культ русского
пространства - именно пространства, и в меньшей степени пейзажа. Он
тесно связан с культом русского слова, культом русской песни*. (Nivat G.
Le Mythe du paysage russe // Idem. Russie-Europe: La Fin du schisme.
Lausanne: L’Age d’Hoinme, 1993. P. 60. [Ср.: Нива Ж. Миф русского пейза-
жа // Нива Ж. Возвращение в Европу: Статьи о русской литературе. М.,
1999. С. 12. - Примет, пер.])
w Например, Франсис Конт упоминает о «монгольской», «азиат-
ской», «желтой угрозе» (Conte В. Les Slaves. Paris: Albin Michel, 1996
[1986]. P. 446,470).
" Ibid. P. 390.
12 См. на эту тему мою статью: Теория климата как ключ к восприя-
тию России через французскую литературу XIX в. // К истории идей па
Западе: «Русская идея». СПб.: Изд-во Пушкинского дома; Петрополис,
2010. С. 143-167. (http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx7tabidH0459)
''Montesquieu. De 1’Esprit des lois [1748/58] // CEuvres com-
pletes / Ed. Roger Caillois. Paris: Gallimard, 1951. P. 477 (XIV, 2). [Cp.:
Монтескье Ш. О духе законов // Монтескье Ш. Избранные произведе-
ния. М.: Гос-политиздат, 1955. С. 352. - Примеч. пер.]
м Eismann IT. Der barbarische wilde Moskovit: Kontinuitat und
Wandel eines Stereotyps // Franz Stanzel (ed.). Europaischer Volkerspiegel:
Imagologisch-ethnographische Studien zu den Volkertafeln des friiheii 18.
Jahrhunderts. Heidelberg: Winter, 1999. P. 283-297.
15 См. лестную оценку у Нива: «Чтобы пе допустить частой на
Западе ошибки, надо хорошо понимать, что славянофильская концеп-
ция полностью исключает расистскую, или этническую, концепцию
русской нации; такой концепции практически никогда не существо-
вало на уровне государства...» (Nivat G. Nationalite et nationalisms
russe. P. 6). Ср. также: Grays B. Op. cit. P. 14; Breuillard S. Le tsarisme,
les liberaux et la question nationale // Michel Niqueux (cd.). La question
russe. P. 52.
145
Русскость как проблематичное понятие...
Reynaud-Paligot С. De ГIdentite nationale: Science, race et politique en
Europe et aux Etats-Unis: XIX-XX1 siecle. Paris: PUF, 2011 P. 48-49.
17 Cm.: Conte F. Op. cit. P. 121.
18 Verne J. Un drame en Livonie (1904) // Les CEuvres de Jules Verne.
T. XLIL Lausanne; Paris: Editions Rencontre/Hachette, 1968. P. 421-422.
[Верн Ж. Драма в Лифляндии // Верп Ж. Собрание сочинений. Т. 11. М.:
Гослитиздат, 1957. С. 182-18.3. - При.меч. пе.р.[
19 Я использую выражение Леви-Стросса: Leri-Strauss С. Race et
Culture [1971] // Idem. Race et Histoire / Race et Culture. Paris: Albin
Michel, 2001. P. 126.
2 (1 См. также: Reynaud-Paligot C. Op. cit. P. 9-10: «Если одни пред-
почитают закрепить слово “раса” за первоначальными расами, другие,
исходя из того принципа, что расы с общими культурными и психоло-
гическими чертами сложились из слияния нескольких первоначальных
рас, с уверенностью говорят о расе славянской, германской, латинской».
21 Ср., например: Breuillard S. Op. cit. Р. 58.
22 Leri-Strauss С. Race et Histoire [1952]. P. 32 [Леей-Стросс К. Раса
и история // Путь масок. М.: Республика, 2000. С. 324. - Примем. пер.];
ср. также: Leri-Strauss С. Race et Culture [1971]. Р. 130-131; Reynaud-
Paligot С. Op. cit. P. 4-5.
29 Leri-Strauss C. Race et Histoire [1952]. P. 34. [Леви-Стросс К. Раса и
история... С. 325. - Примем. пер.]
24 Levi-Strauss С. Race et Culture [ 1971]. Р. 123.
25 Ср.: Conte F. Op. cit. P. 605.
26 Ср., в частности, знаменитую фразу Александра фон Бенкендорфа:
«Прошлое России замечательно, ее настоящее великолепно, ее будущее
превосходит все, что может представить человеческое воображение»
(цит. по: Rouleau F. Le nationalisme Slavophile // Michel Niqueux (ed.).
La question russe. P. 41 [Жихарев М.И. Докладная записка потомству о
11етре Яковлевиче Чаадаеве // Русское общество 30-х гг. XIX века: Люди
и идеи: мемуары современников. М.: Изд-во Моск, ун-та, 1989. С. 105. -
При.меч. пер.]). Ср. также формулу министра народного просвещения
графа Уварова: «Православие, Самодержавие, Народность» (цит. по:
Breuillard S. Op. cit. Р. 50).
27 Ср.: Groys В. Op. cit. Р. 20: «Относительно легкая задача: стать про-
свещенной страной, - сменилась теперь гораздо более трудной задачей:
стать страной самобытной».
28 «Интересно отметить, до какой степени это равенство, правосла-
вие = русскость, рассматривалось в русском обществе как вторая натура»
(BreuillardS. Op. cit. Р. 51).
29 Vogiie Е. -М. de. Le Roman russe (1886) / Ed. P. Pascal. Lausanne: L’Age
d’homme, 1971. P. 302.
146
Шарлотта Краусс.
По поводу этого мотива «двух Росспй», см., например: Conte F. Op.
cit. Р. 306.
31 Мар был изначально описан (и даже изобретен) немецким
экономистом бароном Августом фон Гакстгаузеном в 1847 году, за-
тем вновь введен в оборот, прежде всего, теоретиками коммунизма
XIX века. Ср.: Nivat. G. Memoire russe, oubli russe. P. 30; Conte F. Op. cit.
P. 78,319.
Cp.: Grays B. Op. cit. P. 56.
xt Cadot M. Op. cit. P. 93.
if d’Ormesson W. Eugene-Melchior de Vogue: A propos de sa correspon-
dance avec Pontinaitin // Portraits d’hier et d’aujourd’bui. Paris: Champion,
1925. P. 218.
:,r’ But.enschdn M. Zarenhymne und Marseillaise. Zur Geschichte der
Russland-ldeologie in ITankreich (1870/71 - 1893/94). Stuttgart: Klett-
Cotta, 1978. P. 103.
ю VogiieE-M. de. Le Roman russe. P. 97.
17 Этот выбор он утверждает следующим образом: «Некоторые
удивятся, что я шцу разгадку секрета России у ее романистов. [...]
Философия, история, риторика церковная или юридическая [...] жан-
ры, почти отсутствующие в этой молодой! литературе; то, что мы нашли
бы под этими произвольными этикетками в других странах, в России
помещается в широкие рамки поэзии и романа. | Идеи проходят
только скрытыми в податливом плетении вымысла...» (Ibid. Р. 36 [Ср.
Вогюэ Э.-М. Русский роман: предисловие // К истории идей на Западе...
С. 506. - Примеч. пер.]).
:w Ср.: Cadot М. Op. cit. Р. 96: «В эту эпоху во Франции происходит
обращение к так называемой славянской душе, определяемой в туман-
но-поэтических терминах и противопоставляемой научному, материали-
стическому и гнетущему характеру литературы натурализма».
м VogiieE.-M. Le Roman russe. P. 47. [Вогюэ Э.-М. Русский роман: пре-
дисловие... С. 517. - Нримеч. пер.]
40 Ibid. Р. 65. [Там же. С. 533. - Нримеч. пер.}
41 Nivat G. Memoire russe, oubli russe. P. 33.
12 «Французы, во многом ответственные за распространение мифа о
русской душе, нагружают его такими духовными богатствами, которые
буржуазное общество в своем апогее, казалось, непоправимо потеряло...»
(Cadot М. Op. cit. Р. 98).
4:1 Ibid. Р. 92.
41 VogiieE.-M. Le Roman russe. P. 34-35. Курсив мой.
45 Ibid. P. 54. [Ср.: Вогюэ Э.-М. Русский роман: предисловие... С. 523. -
Примеч. пер.]
4fi VogiieE.-M. de. Jean d’Agreve. Paris: Armand Colin, 1897. P. 11.
147
Русскость как проблематичное, понятие...
17 Morand Р. Fleche d’Orient // Nouvelles 1. Paris: GaJlimard, 1992.
P. 687. [Дальнейшие ссылки в скобках. - Примеч. ред.]
1,1 См. также чуть ниже, с. 723: «Дмитрий видел, как уходили эти
мужчины, которые, казалось, только вышли из ледника четвертичного
периода, чьи предки - скифы, присыпанные цветной пылью, спят в своих
роговых латах, поджав под себя ноги, под торфяными курганами».
йНа самом деле город Котелышч находится не в Сибири,
а в Кировской области, в европейской части России. - Примеч. ред.
*'Саггёге Е. Un roman russe. Paris: P.O.L, 2007. P. 49. Курсив мой.
[Дальнейшие ссылки в скобках. - Примеч. ред.]
Марлен Ларюэль
(Вашингтон)
Раса и культура.
Новые формы расизма в России
Все политические проекты опираются на «кодексы различия»:
таковы способы классификации по группам, регистрационно-
статистические методы, учет территориального фактора, языковая
политика, отношение к религии, управление пограничными по-
токами, то, как осмысливаются взаимодействия между группами,
как и насколько признаются промежуточные, негосударственные
объединения, - всем этим структурируются различные формы
общественной связи. Для описания форм национальной принад-
лежности и для воздействия на процесс их постоянного переопреде-
ления национальное государство опирается на механизмы включе-
ния и исключения, позиционирует себя одновременно как единое и
многообразное, высвечивает одни черты и затемняет другие1.
Среди этих кодексов одним из наиболее содержательных и
древних представляется закон расы, или происхождения. Еще в
античности римское общество разграничивало две концепции
народа: populus romanus - единственный народ, наряду с евреями,
обладающий историей и конституционной природой, рожденный
актом политической ассоциации, тогда как варвары являются
частью природы: «У других народов не было истории, ибо их про-
исхождение терялось в мифических временах и принадлежность
© Ларюэль М„ 2016
© Дахина К.М., перевод на русский язык, 2016
149
Раса и культура...
к ним основывалась на факте рождения, а не на согласии»2. Таким
образом, римляне образовывали подлинно политическую нацию,
тогда как остальные народы рассматривались в качестве генеало-
гических феноменов. Если сложность построения собственного
общества предстает как очевидность, то любое иное, воспринима-
ется в онтологическом плане. Тем самым разница между «граж-
данской идентичностью» и «этнической идентичностью», между
demos и ethnos часто совпадает с разницей! между тождеством и
ипаковосгыо, то есть люди себя определяют как demos, а инако-
вость проецируют вовне как ethnos.
Это различие, существующее со времен римской античности,
в XIX веке десятикратно увеличилось благодаря колониализму:
как якобы доказывало зависимое положение колонизуемого -
другого, ои не мог разработать столь же сложную политическую
систему, как у колонизатора, п призван оставаться рабом по
рождению. Натуралистический характер колониальных рассуж-
дений о различии между людьми основывался па популярных
тогда эволюционных теориях и на убеждении, что гуманитар-
ные и политические науки должны руководствоваться предпо-
лагаемой строгостью наук о жизни. В этом плане раса быстро
становится эффективным принципом, позволяющим сопрягать
пауки о природе и о человеке па интеллектуальном уровне и
организовывать мир па уровне политическом, ссылаясь на
природную законность. Как показал Мишель Фуко, раса на-
турализует господствующие отношения, расизм составляет
часть техники власти, поскольку выполняет функцию смерти в
устройстве бповласти1.
В XX веке политико-идеологические извращения, связанные
с расизмом, наложили табу на это понятие в западном мире, и
политическим проектам, связанным с сегрегацией и оптологиза-
цпей индивидов, приходится принимать более сложные формы.
Тем не менее отнюдь нс исчезли тенденция государств к биовла-
сти, восприятие мира как наложения несравнимых между собой
коллективных личностей и страх перед другими, воспринимае-
мыми как природная пнаковость, близость которых может быть
для тебя опасной. Действительно, «недостаточно отказаться от
биологической (или генетической) определенности моральных
свойств, чтобы быть гарантированным от расового видения
истории человечества»1. Раса присутствует с того самого мо-
мента, когда некая группа людей наделяется особыми чертами,
которые считаются неизменными и проходящими через многие
поколения. По словам Этьена Балибара, раса - это судьба. Сле-
150
Марлен Ларюэль
довательно, под расизмом мы понимаем совокупность мыслен-
ных моделей, выдвигающих онтологическое осмысление челове-
ческих групп, вне зависимости от выдвигаемых доказательств и
от идеологии, которой они питаются. Случай России особенно
показателен в отношении того, сколь многообразные формы мо-
жет принять расизм.
Злоключения понятия расы
в русском пространстве
' В России термин «раса» пользовался намного меньшей по-
пулярностью, чем в Западной Европе. Уже в XIX веке понятием
«раса» оперировали лишь в физической антропологии, биологии
и медицине, а современное человеческое разнообразие обсужда-
лось с использованием понятий «этнос» или «национальность».
К трактовке имперской структуры России применялся примерно
тот же подход, что и к Римской империи: русские образуют исто-
рическую и политическую нацию, разделенную на множество
категорий, а управление завоеванными народами осуществляется
исходя из идеи «национальностей». Некоторые признавались
также историческими (поляки), другие - частью русского парода
(украинцы), большинство - культурно отсталыми этническими
группами, сформировавшимися на основе генеалогического род-
ства (народы Сибири). Такая аналитическая установка на искон-
ность закреплялась самодержавным режимом: нация не может
быть политической конструкцией в государстве, где индивиды не
граждане, а подданные царя.
В XX веке советский режим, классическая бповласть, был
убежден, что государство должно организовывать жизнь, фор-
мируя нового человека, что предполагает применение военных
механизмов против общества, среди которых центральным
элементом являлось приписывание людям идентифицирующих
характеристик. На всем протяжении своего существования,
включая критические периоды в 1930-1940-х годах, коммуни-
стическая власть, осуществляя полным ходом консервативную
модернизацию’, верила в политическую значимость этнпчпости.
Она приписывала индивидам коллективные и наследственные
идентичности и политически строила себя как многонациональ-
ное государство, в котором сотни «национальностей» или наде-
ляются правами, или лишаются таковых в зависимости от своего
территориально-этнического определения. Таким образом, со-
151
Раса и культура...
ветский режим вырабатывал расовые категории, подразумевав-
шие беспрецедентную оптологизацию индивидов и социальных
групп. Превознося дружбу народов и советский интернациона-
лизм, режим одновременно отвергал расизм как «буржуазную
идеологию», свойственную капиталистическим странам, о чем
свидетельствовала сегрегация в Соединенных Штатах Америки
и апартеид в Южной Африке.
«Хроническая этпофплия» Советского Союза, согласно фор-
мулировке Юрия Слезкина6, оставила на теле общества след,
который виден и сегодня, спустя два десятилетия после исчез-
новения режима. Внутренняя политика государств, возникших
после распада СССР, до сих пор опирается па этничпость как
символический двигатель общественных связей - и это во вре-
мена крайней нестабильности коллективных идентификаций7.
Не желая быть безвольными фигурантами, индивиды сами вы-
рабатывают стратегии реаироприации предлагаемых па рынке
ярлыков коллективной принадлежности. Они стихийно форми-
руют множество разных идентификаций - семейных, половых,
политических, в которых критерий происхождения играет более
пли менее важную роль. Однако слово «расизм» и в этом случае
остается табуированным: называть себя распетом - все равно
что уподобляться историческому врагу-нацисту или всяким
западным «извращениям». Тем не менее открытого отторжения
расизма как политики дискриминации индивидов, определяемых
ио фенотипическим критериям, недостаточно, чтобы покрыть все
семантическое поле расы.
Использование этнической принадлежности и возвращение
овеществляющих стереотипов в культурных представлениях о
себе и о других является стандартной общественной практикой.
Фенотипическая раса фигурирует в России в рамках широко
распространенных рассуждений о «генотипе» или «генофонде»
индивидов, который якобы предполагает специфическое обще-
ственное поведение. Возрастающая ксенофобия усиливает эту
тенденцию, символом которой стало «определение виновности
по лицу», ставшее нормой в функционировании государственных
органов8. И все же первичную матрицу приписываемых идентич-
ностей образует культурная раса. Как резюмировал Морис Олен-
дер, все смутно понимают, что такое расизм, да это и не нужно
разъяснять; он представляется чем-то очевидным, с помощью чего
якобы можно «устанавливать непосредственную связь между ви-
димым и невидимым»9.
152
Марлей Ларюэль
Генетизация культуры:
полые формы расизма в России
Эссеициализация предполагает, что коллективная идентич-
ность выявляет скрытую истину, которую индивид иногда во-
обще не ведает, а чаще - нс признает или неправильно трактует.
Эта идентичность непреложна, потому что относится к сфере
истины: от нее нельзя отказаться, ее нельзя поменять, нельзя пе-
ределать, нельзя согласовать с другими. Отсутствует понятие о
ситуатпвиости идентифицирующих рубрик, их крайпей гибкости
и многочисленности. Основополагающие принципы эссенциа-
лизма - это классификация, простота и порядок, отказ от слож-
ности и противоречивости человеческой жизни. Возведенная
раз и навсегда в абсолют, идентичность должна оберегаться, как
сокровище: как пишет Пьер-Андре Тагпефф, «если в расизме, ос-
нованном на неравенстве, человек больше всего боится уронить
себя, упасть в чужих глазах, то в расизме, основанном па отличии,
он боится утратит ь отличительные свойства, идентичность, при-
сущую группе»1". Действительно, все время остается насущной
идея сохранения в неприкосновенности национальной культуры,
которая по может допустить смешения, нс теряя своей идентич-
ности: если в биологическом смысле раса и не упоминается боль-
ше напрямую, то она заменяется ощущением, что та или иная
культура - это живой организм, обладающий своей собственной
вневременной сущностью, и он должен оберегаться от всякого
контакта с другими мирами.
В постсоветском пространстве расизм оформляется посред-
ством двойной терминологии - этнической и культурной: этнос и
культура приводят видимое и невидимое в соответствие - пусть
неявно и смутно, по как-то так, что это понятно всем. Нацио-
нальная толерантность, столь восхваляемая па российском про-
странстве, является таковой не во имя какой-либо признаваемой
абстракции, а в историческом ракурсе. Как объясняет Михаил
Габович, в советское время «аптирасистский или антипационали-
стпчсский посыл |...] понимался вовсе не как универсальная идея
полного нейтралитета по отношению к национальностям и цвету
кожи: речь шла о подчеркнутой доброжелательности русского
(или советского) народа, принимающего к себе инородцев, не-
смотря па их ппаковость»". Дружба пародов основывалась нс на
принципе универсальности человека, а па идее общности истори-
ческой судьбы, заставившей народы евразийского пространства
жить вместе.
153
Раса н культура...
Эта толерантность, таким образом, опирается на двойной аргу-
мент - цивилизационный и миксофобный. Цивилизационный -
поскольку этнический плюрализм понимается как естественный
для России способ функционирования, а его легитимация - как
собственно цивилизация. Он основывается на идее, что Евразия
является особенным миром, где конфликты идентичностей уре-
гулируются особыми способами, оправданными историческим
сосуществованием данных общностей. Мпксофобный - посколь-
ку декларируемая гетерофилпя связывается с верой в этнические
атрибуты, которые следует защищать институционально оформ-
ленной сегрегацией. Евразийские этносы сосуществуют, нс сме-
шиваясь, они сополагаются, пе перенимая культуру друг друга.
Таким обржзом, и этнос, и культура натурализуются во имя права
народов на отличия и культа этих отличий.
Итак, рассуждения о «национальной мозаичности» России
не мешают росту ксенофобии и этннзации общественной жизни:
оба явления развиваются параллельно, поскольку стирание иден-
тичностей, их многообразие или перемешивание пугают. Кроме
того - и это главный аргумент - национальная толерантность
условна: она опирается не на принцип абстрактной универсаль-
ности, а на исторпко-культуралистскую основу. Все, кто пе впи-
сывается в предлагаемую схему иерархизированиого плюрализма,
(|юльклоризацин национальных особенностей, разнообразия без
смешивания, сами собой исключаются из сообщества и, следо-
вательно, подвергаются риску насилия: народы, пе поддающиеся
перархпзацпп национальных идентичностей, сообщества, поли-
тические цели которых не ограничиваются овеществлением в
культуре, мигранты, нарушающие принцип песмеишвапия и т. д.
В таких случаях ксенофобия «простительна», так как она затра-
гивает только тех, кто пе признает постулатов предполагаемой
цивилизации евразийского пространства и кто своим социальным
поведением ставит под угрозу ценности этноса. Действительно,
мультикультурализм никогда не мыслится как гибридизация,
преодоление границ, гибкая ассимиляция идентичностей по типу
модели, провозглашаемой в карпбекнх странах или в Бразилии:
креолизация не просто не в чести, по и вовсе наоборот, в приори-
тете наглухо закрытые этнические группы.
Теоретически культурный расизм не расставляет народы по
шкале их значимости и не подразделяет их на низших и высших.
Тем не менее элементы иерархизацпи все-таки присутствуют.
Некоторые являются «первыми среди равных», будь то русские
в советский период и в современной Российской Федерации или
154
Марлен Ларюэль
титульные пароды в независимых государствах. Затем следуют
институционально признанные пароды республик и националь-
ных округов времен СССР, а после крушения режима - нацио-
нал ьные меньшинства или диаспоры, самобытность которых
поддерживается па фольклорном уровне. Третья категория охва-
тывает «проблемное население», па этническую принадлежность
которых возлагается ответственность за политические трудно-
сти: украинцы, евреи, «наказанные» народы в советский период;
чеченцы н жители Северного Кавказа в сегодняшней России.
'Гак уравнительный принцип культурного расизма оказывается
иллюзорным: этносам, «не играющим» в предлагаемую им игру
идентификаций, отводится низшее положение.
Культурный расизм не предполагает также обращения к ста-
рой интерпретации расы как веры в органическую связь между
г|)енотш1ичсск11М11 характерами и психологическими чертами.
Тем не менее оп влечет за собой возврат биологической расы,
причем в той части мира, где трактовка Второй мировой войны
фокусируется не на Холокосте, где физическая антропология
всегда рассматривалась как законная наука и где очень широко
распространена идея «генофонда» каждой национальной души.
'Гак, сторонники биологического расизма пытаются найти свою
нишу в нынешней этнизацпи общественной жизни в постсовет-
ских странах, в частности в России и на Украине. За культурным
расизмом стоит латентный биологический расизм. Таким обра-
зом, даже если мигранта обличают из-за его культурной инаково-
сти, эта ипаковость всегда вот-вот натурализуется: он переносит
болезни, продает вредные, низкокачественные продукты, поль-
зуется сексуальными услугами и, следовательно, наносит ущерб
нации, считающейся естественным организмом, который можно
испачкать или осквернить.
Кроме того, онтологизацпя народностей не обходится без
некоторых социобиологическпх допущений, усиленных поведен-
ческим подходом, считающимся интерпретационным стандартом:
существование в советский период «дегенеративного поведения»,
а в постсоветское время обвинения в непреодолимых чертах
характера, например, в «поведении» чеченцев, массовое распро-
странение идеи, что некоторые пароды совместимы между собой,
а некоторые пет. Зтнм словом объясняются проблемы доминиро-
вания и натурализации силовых отношений: если северокавказцы
сопротивляются Москве начиная еще с кавказских войн, которые
так восхищали Пушкина, и вплоть до чеченского конфликта
1990-2000-х годов, то это потому, что между ними и русскими
155
Раса и культура...
существует некая «несовместимость», которой нет с этносами,
принявшими игру культуралистского овеществления. Хотя
государственная политика сегодня не такая жестокая, как при
Сталине, но вера в существование национальной души никуда не
исчезла, в особенности когда ставится под сомнение преданность
государству: некоторые народы обвиняются в онтологическом
мышлении. Многие фигуры политического инакомыслия про-
должают этни.зироваться: «тунеядец», диссидент, еврей, мигрант
по-прежнему образуют потенциально эффективный запас моти-
вов для политического воздействия.
* * *
С XIX века в русском - в широком смысле слова - простран-
стве коллективные идентичности строились согласно понятиям об
исконности, этиичиости институционализировались и всячески
доказывалось, что культура сродни генетической наследственно-
сти. Оттого и нынешняя интерпретация социально-политических
напряжений в терминах культурного конфликта оказывается
опасной, так как тормозит появление новых понятийных сеток
и политических инструментов, которые позволили бы ослабить
противоречия, полагаемые ныне естественными. Идея взаимной
исключительности национальных идентичностей и постоянные
вариации на тему происхождения особенно опасны потому, что
постсоветское пространство больше не образует замкнутый мир:
два десятилетия после исчезновения Советского Союза отмечены
беспрецедентными демографическими изменениями, значитель-
ными потоками населения и серьезными социокультурными
трансформациями. Учитывая все это, государствам, ищущим
рычагов гражданского регулирования, следовало бы вернуть
прежнюю значимость идее условно-договорной идентичности и
по-новому определить стремление народов к совместной жизни.
Перевод с французского К. Дахиной
1 Kastoryano R. (dir.). Les Codes de la difference: Race, origine, religion,
France, Allemagne, Etats-Unis. Paris: Presses de Sciences Po, 2005.
2 Geary P. Quand les nations refont 1’histoire: L’invention des origines
inedievales de 1’Europe. Paris: Flammarion, 2004. P. 68.
J По этому вопросу см.: Zarka I. C. Michel Foucault. De la guerre des
races au biopouvoir // Philosophic, Politique, Histoire. № 2.2000. P. 41-52.
156
Марлен Ларюэль
1 Olender М. La Chasse aux evidences: Sur quelques formes de racisme
entre mythe et histoire. Paris: Gallade, 2005. P. 14.
5 Vichnevski A. La Faucilleet le rouble: La modernisation conservatrice
en URSS. Paris: Gallimard, 2000 ; McDaniel T. The Agony of the Russian
Idea. Princeton: Princeton University Press, 1996.
6Slezkine Yu. The USSR as a Communal Apartment, or how a Socialist
State Promoted Ethnic Particularism //Slavic Review. Vol. 53, № 2. 1994.
P.415.
7Suny R. G. Provisional Stabilities: The Politics of Identities in
Post-Soviet Eurasia // International Security. Vol. 24. № 3. 1999 2000.
P. 139-178.
8 Lanielle M. In the Name of the Nation. Nationalism and Politics in
Contemporary Russia. N. Y.: Palgrave, 2009.
9 Olender M. Op. cit. P. 14.
w Taguieff P.-А. Sur la Nouvelle droite: Jalons d’une analyse critique.
Paris : Descartes & Cie, 1994. P. 96.
11 Gabowitsch M. Le Spectre du fascisme: Le nationalisme russe et ses
adversaires, 1987-2007: These de doctoral. Paris: EHESS, 2007. P. 119.
Константин Богданов
(Санкт -Петербург)
Раса, Россия и бог Ра:
к этимологии расизма, русский случай
В анонимной «Заметке о языке русских повременных изда-
нии», напечатанной как письмо к редактору «Известий Импе-
раторской Академии паук но отделению русского языка и сло-
весности» за 1859 год, ее автор сокрушался о злоупотреблении
иностранными словами. В списке предосудительных заимство-
ваний отмечал он н слово «раса». «Неужели мы не можем, —
восклицает он далее, - без всякого нарушения силы, точности
н полноты выражения понятия вместо слова [...[ раса [сказать)
племя, поколение»'. Стоит заметить, что слово «раса» дополняет,
по перечню автора заметки, преимущественно заимствования из
французского языка и, что также важно, слова преимущественно
обществеппо-нолптпческого регистра (аффектация, регуляри-
зующнй, эмансипация, принцип, эрудиция, тенденция, террор,
инициатива, политическая комбинация, утилизировать, сканда-
лизировать, популпзпровать, профанация, фразер, конгрегация),
что - вопреки Максу Фасмеру, отдающему предпочтение не-
мецкому происхождению русского заимствования2, - указывает
па более вероятный в данном случае франкоязычный контекст1.
Аполлон Григорьев, объясняя в том же 1 <859 году читателям « Рус-
ского слова» законы и термины развиваемой им «органической
эстетики», не поленился дважды продублировать русское слово
© Богданов К. А., 2016
158
Константин Богданов
«племя» повозаимствованпым «раса», соотнеся их при этом с
локативными существительными «местность» п «территория»:
Слово: местность - принято мною не в смысле материальной
природы, но в смысле территории, с которой сжилось известное пле-
мя, известная раса. Причина - почему известное племя, известная
• раса сжились с известною территорией) - заключается не в одних
только случайных обстоятельствах1.
О расе как о племени писал и Афанасии Щапов, объяснявший
читателям «Библиотеки для чтения» этнокультурные особенно-
сти краниометрических отличий мужчин от женщин:
Женщина сохраняет в образовании своей головы указание па
' прежнее состояние, из которого выработалась раса или племя’.
Л годом ранее читатели обширной статьи ученого-восто-
коведа Ильи Николаевича Березина «Метрополия п колония»,
написанной но свежим следам антнапглнйскнх выступлений в
Индии, сталкивались с тем же еще не слишком специфицирован-
ным словоупотреблением, подразумевавшим иод словом «раса»
понятие, указывающее на очевидную разницу народов н племен,
населяющих далеко отстоящие друг от друга территории:
При учреждении колоний где бы то пп было редко обходится без
столкновения рас различного свойства. |...| Туземная раса, издавна
утвердившаяся во владении землею |...| не может равнодушно ви-
деть, что какие-то пришельцы, иногда очень многочисленные, пп с
того пи с сего, во имя одной силы, вдруг становятся владельцами не
только земли, по и самого населения1'.
Строгой синонимии между расой и племенем у Березина нет.
по нет и сколь-либо принципиальных различий: с одной стороны,
понятие «раса» служит различению народонаселения европей-
ской метрополии и населения колоний (и тогда, когда Березин
говорит, что «раса владеющая инстинктивно стремится покорить
расу покоренную», под последние у пего попадает п «индийское
население Ост-Индии», и индейцы Северной Америки, и населе-
ние Средней Азин), а с другой - .здесь же говорится о еврейской
п иранской расе, англосаксонском племени, а также о русских,
которые здесь же называются «нашим племенем» п «пашен
расой»7. Из той же статьи читатель узнавал и о возможных ха-
159
Раса, Россия и бог Ра...
рактернстнках, прилагаемых к представителям разных рас и/или
племен: «воинственные, пастушеские, мореходные, звероловные,
торговые, деятельные, ленивые», с той, впрочем, оговоркой, что
принимаемое Гербертом Спенсером в «Основаниях психологии»
разделение рас на «свободные» п «невольнические» - «чересчур
оскорбительно и едва ли справедливо»8.
В исторической ретроспективе спецификация понятия «раса»
в русскоязычном словоупотреблении идет по пути придания
ему расширительного и обобщающего значения. Зачатки такого
понимания есть как в статье Березина (возводящего, например,
«семитические племена» к «иранской расе»), так и в редакторской
ремарке к тексту вышеупомянутой «Заметки о языке русских по-
временных изданий», напечатанной в «Известиях Императорской
Академии наук по отделению русского языка и словесности».
Редактор «Известий» - академик И.И. Срезневский - сопрово-
дил ригористическое осуждение иноязычных заимствований и, в
частности, слова «раса» сноской, в которой выразил свое несогла-
сие с автором письма:
...правда, что нередко неуместно употребляются чужие слова, но
правда также, что и замепенне их русскими бывает неудачно. Так и
здесь: |...| раса, говоря о людях, не племя, а гораздо более9.
Примеры того, что раса означает нечто большее, чем толь-
ко указание па какое-то отдельное племя, в последующие годы
множатся, по далеко пе сразу меняют его локативное значение -
указание на территорию, которую занимают племя или племена,
объединяемые обобщающим понятием «раса». Так, например,
видный в 1860-е годы музыкальный критик п публицист Петр
Петрович Сокальскпй, разделявший идеи «почвенничества»,
многословно рассуждал о расах в полемической статье, опубли-
кованной в издававшемся братьями М.М. и Ф.М. Достоевскими
журнале «Время». «Что такое человеческие расы, - начинает свое
рассуждение Сокальскпй, - это всем известно. Они отличаются
между собою цветом кожи, лицевым углом, устройством скул,
позвоночного хребта и таза, очертанием глаз и т. д.»1". Все эти
различия, при всей их кажущейся очевидности, не способствуют,
однако, точному определению количества рас на Земле: по мне-
нию ученых, «их то пять, то восемь, то десять, то более». При этом
в одной и той же расе ученые различают разные племена, что еще
более затрудняет разговор об обособленности и неизменяемости
рас, так как племена перемещаются, смешиваются друг с другом,
160
Константин Богданов
сопутствующие им климатические и бытовые условия меняются,
поэтому разговор о неизменяемости рас оправдан только в тех
пределах, в которых возможно говорить о неизменности порожда-
ющих их обстоятельств. Л таковы прежде всего, по Сокальскому,
«стихии и законы природы»:
Расы неразлучны с землею, местом жительства. Сказан, «монго-
лы» значит сказать «люди, обитающие в центральной Азии»; черная
раса - значит «люди, обитающие в средней и южной Африке»11.
Географический п климатический детерминизм - то основ-
ное, что изначально определяет собою происхождение рас, и само
различение таковых является наиболее масштабной таксономиче-
ской категорией народонаселения земного шара:
Крупные различия в природе и климате земного шара произвели
расы менее крупные - племена одной и той же расы12.
Различение это, повторяет Сокальский, не абсолютно: можно,
например, предположить, что
когда в Европе станет тесно |так], что из нее будут, может быть,
переезжать в Азию [...]; тогда там образуется повое племя и новые
национальности, и не удержится, может быть, ни одна из старых рас,
а явится как продукт смешения новая, переходная...11
В конце этого предложения Сокальский ставит многоточие,
давая волю читательской фантазии и невольно придавая раз-
говору о расах футурологическую перспективу, но сам этому
искушению не следует, акцентируя в продолжении своей статьи
не физические, а исторические и социальные механизмы детерми-
нации, определяющие различия и разнообразие племен, народов
и национальностей. При внимании к последним понятие «раса»
определяется здесь как «материал для истории» - понятие, со-
относимое с «доисторической жизнью пародов»1’, /(ля понима-
ния же собственно исторической «необходимости рас, племен и
народов», по мнению Сокальского, более важным оказывается
стремление людей к оседлости («краеугольный камень цивилиза-
ции») и, соответственно, занимаемая ими территория - «земля»:
«а один раз вставши на землю, они уже невольно подпали под
какую-нибудь категорию расы, племени и парода, потому что по
неизменным законам природы в таком-то месте земного шара
должна быть такая-то раса, а в другом месте - другая»'5.
161
Раса, Россия и бог Ра...
Идеология «почвенничества» диктовала Сокальскому. как
и Аполлону Григорьеву в выше цитировавшемся тексте, пред-
ставление о том, что связь парода с занимаемой им территорией
неслучайна постольку, поскольку она «естественна» и осознается
как таковая. Осознание себя как принадлежащего к определен-
ному пароду, племени и расе есть, таким образом, прежде всего
осознание своей принадлежности к определенной территории,
приобретающей в этом случае уже пе столько географический,
сколько «духовный» смысл коллективного (национального, госу-
дарственного, культурного'и иного) взаимодействия.
В атмосфере общественно-политических дискуссий, сопут-
ствовавших реформам Александра II, популяризация понятия
«раса» кажется в целом созвучной размышлениям об истори-
ческих путях и будущем России. Упоминавшийся выше Бере-
зин, говоря о русских как о «нашем племени» и «нашей расе»,
с сочувствием цитировал анонимного автора, предрекавшего
России «громадную силу расширения», и вместе с тем столь же
сочувственно оговаривался, что «п ранее почти вся наша история
проникнута этим фактом»"*. В рассуждениях о «народности», на-
циональной культуре и истории ретроспективный и проективный
планы смешивались: в прошлом видится залог будущего, и чем
более впечатляющим рисуется прошлое, тем более впечатляю-
щим представляется образ будущего. Отзвук таких надежд можно
проследить и применительно к уплотняющемуся в те же годы на-
учному контексту этнографии, фольклористики и антропологии,
что отразилось, в частности, и па истолковании понятия «раса»,
соотносимого отныне не только с некоторой антропологической
данностью, но и с возможностями ее исторической и социальной
трансформации. Так, например, в 1867 году в рецензии на издан-
ный годом ранее «Учебник всеобщей географии» Александра Пу-
ликовского педагог и цензор Московского цензурного комитета
Николай Алексеевич Тресков упрекал ее автора в уничижитель-
ной характеристике «негрской расы»:
Ппкто не отвергнет, что негрская раса стоит вообще на низкой
степени умственного развития, никто пе отвергнет и того, что негры
издревле являлись на обширной сцепе человеческого взаимодей-
ствия как рабы |...| Но |...| надо было выяснить, что негрская раса
носит в себе тот же зародыш саморазвития, как и весь род человече-
ский, которого она составляет лишь одно п.з видоизменений; и что
безотрадное положение негров происходит от внешних причин |...|
а не от внутренних17.
162
Константин Богданов
Сочувственные высказывания о «негрской расе» в атом
случае интересны не только гем, что они могли прочитываться
с оглядкой на историю отечественного крепостничества и сле-
довали давней для русской литературы традиции антикрепост-
нических изображений черных невольников1'*, ио и тем, что они
так или иначе усложняли представление о том, что впоследствии
будет называться расовым детерминизмом. Упоминания о про-
шлом, связываемом с теми или иными расами, подразумевают,
таким образом, их историческую трансформацию, обнадеживаю-
щую светлым будущим даже в том случае, если само это прошлое
рисуется малоотрадпым.
В суждениях о российской истории и, соответственно, исто-
рии ее коренного народонаселения отечественные ученые сере-
дины 1860-х годов разнились как научными предпочтениями, так
и мерой ретроспективного оптимизма. Сдержанный патриотизм
Карамзина расценивался как недостаточный уже в 1820-е годы,
когда намять о военной победе над Наполеоном способствовала
не только подъему национальной гордости, но и пафосу ее исто-
рического обоснования. В 1850-е годы патриотическая историо-
графия подпитывалась как официальной идеологией Николая I,
так и - особенно после поражения в Крымской войне - ощущени-
ем исторической и психологической травмы, требовавшей своей
дискурсивной терапии. Всплеск историографических и филоло-
гических исследований пред- и пореформенной поры предстает
терапевтическим также и в том отношении, в каком их авторы
обнаруживают склонность к конспирологическому дискурсу,
призванному обнаружить нарочито сокрытое и изобличить тех,
кто этому препятствует. Образцом таких сочинений, во многом
предопределившим постулаты, аргументацию и методику па-
триотической историографии (которая, как покажет будущее, не
прошла бесследно также для истолкован ня понятия «раса») стала
изданная в Москве в 1854 году монография «доктора философии
и магистра изящных наук [Гессенского университета. - К. Б.]»,
статского советника Егора Ивановича Классена «Новые материа-
лы для древнейшей истории славян вообще и Славяпо-Руссов до
рюриковского времени в особенности с легким очерком истории
руссов до рождества Христова».
Автор этой монографии, выпускник Архитектурного училища
Экспедиции кремлевского строения, преподаватель алгебры, физи-
ки, российского гражданского права, а в 1850-е годы - попечитель
Московской практической коммерческой академии19, писал свое
сочинение, движимый намерением - вопреки мнениям и стерео-
763
Раса, Россия и бог Ра...
типам, предосудительно сложившимся в российской историогра-
фии, - «начертать легкий очерк древнейшей Руси со всеми ее дви-
жениями по Европе, Азии и Африке»21’. В изображении Классена
древнейшая Русь представши) нандревпейшим государством мира.
Читатель узнавал из его книги о том, что «имя руссов, известное
исстари как славянское», было известно «не только всем племенам
азийским, но и израильтянам, со времени пришествия их в обето-
ванную землю», о том, что «руссы стоят в главе не только римлян, по
и древних греков - как их прародители»21, о том, что «славяне име-
ли грамоту не только прежде всех западных народов Европы, ио и
прежде римлян и даже самих греков, и что исход просвещения был
от руссов на запад, а не оттуда к ним»22; о том, что «фракийцы были
славяне, следовательно и трояне также»21, и о том, что «благодаря
усердным разысканиям некоторых отечественных тружеников на
поприще истории |...| скоро воссияет дохристианская Русь в славе
троян, гстов-русских (ошибочно названных этрусками) и македон-
цев - в славе наставницы древних греков и римлян»2’. О «русских
этрусках» Классен упоминал, отталкиваясь от рассуждения поль-
ского филолога- любителя Фаддея Воланского, трактат которого
был включен в тот же выпуск «Новых материалов». Убежденный
в том, что «к широко распространившемуся славянскому племени
пародов принадлежали и геты», Воланский полагал, а Классен
повторял вслед за ним, что «русские геты (геты русские), зани-
мавшие часть Италии в доисторические времена, были причиною
обозначения племени своего этрусками - (Гет русски)»25. Попут-
ные открытия Классена вроде того, что «Эней троянский был не
только славянин, по именно русс», «Илиада» написана Бояном,
этрусский алфавит восходит к «славянским рунам»2“, а топоним
Русь отразился в названии многочисленных рек. «где сидели
руссы», - Аракса, Русы в Моравии п Германии, а также в древнем
названии реки Волга - Рса27. - в целом создавали образ культуры
столь же древней, сколь и изначально величественной. Классен не
употребляет термина «раса», но ясно, что если бы он его употребил,
то именно в том смысле, что раса славян - наидревнейшая и везде-
сущая, ибо, как подытоживает он свое исследование, «нет в Европе
ни одного государства, в котором бы руссы не селились не только
домком своим, но и большим или маленьким царством »м.
Рабо та Классена была проигнорирована профессиональными
историками, но продолжила свою жизнь в качестве прецедента
любительской и, что немаловажно, протестной историографии,
демонстрирующей свою спорадическую востребованность по сей
день. Особым вниманием при этом пользуется метод или, точнее
164
Константин Богданов
сказать, метода, применявшаяся Классеном к носильному удрев-
ленпю славяно-русского языка за счет произвольного фонетиче-
ского этимологизирования и сближения слов самых разных язы-
ковых групп. В истории российской науки почин наэтом пути был
положен в начале XIX века академиком А.С. Шишковым, также
ставившим своей задачей доказать незаимствованную древность
и первородство русского языка по отношению к другим языкам
Европы. О неопровержимости логической аргументации, кото-
рой Шишков обосновывал коренную близость русского языка к
истокам своего изначально природного происхождения, можно
судить, например, по его рассуждению о русских ономатопах,
звукоподражательных словах, которые - в отличие от анало-
гичных слов в других европейских языках - неизмеримо ближе
передают «природные» звуки: кто будет спорить, что кукушка
кукует, гусь гогочет и т. д.29 Отечественное языкознание середи-
ны XIX века в таких открытиях несравнимо осмотрительнее. 11о
сам метод остается притягательным, искушая возможностями
и озарениями языковой комбинаторики. Так, например, вполне
созвучно Классену Владимир Иванович Ламанский в изданной
в 1859 году монографии «О славянах в Малой Азии, в Африке
и в Испании» (в самом названии которой почти буквально по-
вторяется намерение Классена «начертать» «очерк древнейшей
Руси со всеми ее движениями по Европе, Азии и Африке»)
энергично развивал идею Шафарика о том, что название Волги,
встречающееся у Птолемея, Ra, Rha, этимологически связано с
именем роксоланов - племени, населявшего степи между Дне-
пром и Доном. Ламанский шел дальше, связывая роксоланов не
просто с рекой Ра - Волгой, но с целым комплексом русских слов
(русло, русалка, река) и, главное, с названием племени руссов,
часть которых «откочевали на север в Скандинавию», а другая
образовала союз с азиатскими и европейскими племенами. Слово
Русь, таким образом, обнаруживало не пришлое, но собственно
славянское происхождение в широком ареале от Полыни и Мо-
равии до Адриатики10. На следующий год в критическом разборе
книги Ламанского Николай Иванович Костомаров иронизиро-
вал над произвольными этимологиями, призванными доказать
славянское происхождение слова Русь:
Нужно только найти слово, - писал он, - в котором есть буквы
Р и С, отделенные какой-нибудь гласною пли даже согласною и
гласною - и непременно найдете там аналогию с нашей Русью! А та-
ких слов верно можно отыскать во всех частях земного шара11.
165
Раса, Россия и бог Ра...
Но старт подобному этимологизированию был уже дан.
В 1870-е годы в схожем ключе рассуждал Дмитрий Иванович
Иловайский, полагая древнейшей формой топонима Русь слова
Раса или Рось32. В 1890-е годы в рассуждении о происхождении
названий рек Сыр-Дарья и Волга Василий Маркович Флорин-
ский также вспоминал о слове «раса», но возводил его, вслед за
Гильфердингом, к индийскому слову «раса», обозначающему
волну, и греческому глаголу рао - течь, объясняющим, по его
мнению, «старинное название Волги - Ра, а также Роны, Риони
и Аракса». Слово Ра, которым называет Волгу Птолемей, может
быть понято, таким образом, как производное к словам «волна»
или, еще ближе, «влага» - др.-рус. Вълга (ср. греч. реира - волна,
patvco - обрызгиваю, окропляю, paopa - капля, ср. рус. роса)13.
Примеры такого этимологизирования, казалось бы, не имеют
прямого отношения к заимствованию понятия «раса» - и никто
из вышеназванных ученых не сближал название Руси с поня-
тием «раса», но, как покажет будущее, патриотическое желание
увидеть за этими словами концептуальную связь перевесит фи-
лологические аргументы и уже в наши дин породит манифесты
и теории, в которых историческая топонимика России и слово
«раса» обретут этимологическое и содержательное сродство. Но
об этом чуть далее.
К 1890-м годам использование понятия «раса» в русскоязыч-
ной публицистике и научных сочинениях кажется вполне расхо-
жим, но его облигаторное и контекстуально специализированное
истолкование остается дискуссионным. Так, например, в рецен-
зии на книгу Льва Ильича Мечникова (географа, публициста-
социолога и революционера-анархиста, старшего брата физио-
лога Ильи Мечникова) «Цивилизация и великие исторические
реки», вышедшую на французском языке в 1889 году в Париже,
Георгий Валентинович Плеханов указывал на то, что
в руках умелых людей «раса» оказывается ключом к решению всех
вопросов общественной науки. Ввиду удивительной силы этого ма-
гического слова, можно, казалось бы, ожидать, что связанное с ним
понятие отличается полною ясностью и определенностью. Однако на
деле оказывается, что это вовсе не так'*4.
В своей книге Мечников, по сочувственному суждению
Плеханова, «мастерски» показал «всю неопределенность и всю
сбивчивость понятия о расе», присоединяясь к убеждению цити-
руемого им Поля Топинара, утверждавшего, что «ввиду продол-
166
Константин Богданов
жительного смешения и скрещивания различных племен нельзя
и толковать теперь о чистых расах»: «Когда мы говорим об индо-
германской, латинской, немецкой, английской, славянской расе,
то слово раса может иметь смысл лишь политического термина,
обозначает только случайное скопление различных антропологи-
ческих элементов».
Л.И. Мечников прибавляет к этому, что все великие цивили-
зации были плодом очень сложной смеси различных этнических
элементов, смеси, в которой иногда нельзя даже приблизительно
определить относительное значение ее составных частей'15.
Последующее развитие физической антропологии и поли-
тической теории достаточно продемонстрировало превратность
суждений о расовой, этнической и цивилизационной чистоте.
В истории отечественной науки и общественно-политической
мысли такие суждения, как н суждения о неравенстве рас, всегда
расценивались как проявление безграмотности или расизма*’.
Однако с распадом СССР ситуация изменилась. Идеологическая
и медиальная реальность современной России - это также и ре-
альность возрождения расизма как элемента националистической
идеологии и патриотической историографии.
В своем концептуальном выражении последняя следует почи-
ну, некогда положенному А.С. Шишковым и Е.И. Классеном, -
вплоть до новых попыток обосновать славянское происхождение
этрусского алфавита, объявления самих этрусков - русскими, и
непосредственных апелляций к «замалчиваемому авторитету»
Классена37. Произвольность исторических и лингвистических
суждений оправдывается в этих случаях мерою конспирологи-
ческого н протестного пафоса. Интерес и достаточно широкое
общественное доверие к «новой хронологии» А.Т. Фоменко и
Г.В. Носовского, идеологические призывы к поиску «националь-
ной идеи» (озвученные Борисом Ельциным уже в 1996 году и за-
тем многократно повторяемые представителями власти), расцвет
этнолингвистики, а правильнее сказать - лингвокультурологии.
озабоченной выявлением в русском языке особой культурной и
соцнально-испхологической специфики, - все это так или иначе
способствовало появлению и тиражированию идей и текстов, свя-
зывающих прошлое и будущее России с поисками ее этнических,
социальных и геополитических корней. На сегодняшний день это
уже целая библиотека и многие десятки сайтов и форумов, дающие
наглядное представление об «историографических», «лингвисти-
167
Раса, Россия и бог Ра...
ческих» и «расовых» предпочтениях в освещении утаиваемых
профессиональными историками и филологами тайн русской
истории и русской культуры. Нива патриотического просвещения
имеет при этом как свои институциональные адреса - Россий-
ская академия естественных наук, Академия фундаментальных
наук, Международная общественная славянская академия паук,
образования, искусств и культуры, Академия трииитаризма, жур-
нал «Органпзмика», газеты «Шестая раса», «Русские славяне»
и т. д„ - так н широко цитируемых «классиков»: А.А Тюняева,
В.Л. Чудинова, А.А. Клбсова, И В. Ташкинова, Г1.Г1. Орешкина,
В. Ларионова.
Удивительное разнообразие исторических и лингвистических
озарений, которыми полны труды названных авторов, созвучно
при этом главному тезису, имеющему непосредственное отноше-
ние к интересующей пас в данном случае теме. История России и
история русского этноса - это паидревнейшая история, предше-
ствующая истории других евразийских этносов и культур, а само
слово Россия и/или Русь связано с (|юрмаитом Ра, получающим
в этих случаях ключевой этимологический смысл. Так, по сжа-
тому изложению выводов из обширнейших изысканий Андрея
Александровича Тюняева, академика Российской академии есте-
ственных наук, президента Академии фундаментальных паук, а в
прошлом выпускника кафедры реактивных двигателей Тульского
государственного политехнического университета, история рус-
ского этноса берет свое начало 70-50 тысяч лет назад на Русской!
равнине, или Русской платформе, потому и
правильное название европеоидной расы - русская раса [...] Евро-
па - это западная часть материка Евразии, простирающаяся на
востоке до гор Урала. То есть основой Европы (больше полови-
ны её территории) является Русская платформа - в древности
Русский континент. [...] Та часть Европы, которая расположена
западнее Русской платформы, населена начиная с 10-5 тыс. лет до
н. э., а особенно активно - с начала нашей эры, расселяющимися
русскими племенами, говорящими иа т. н. индоевропейских язы-
ках [...] восходящих к одному языку - русскому”1.
Развитие схожих представлений варьирует у других авторов в
деталях, по зато разнообразится лингвистическими наблюдения-
ми, обнаруживающими за фонетическими совпадениями глубин-
ные подтексты и воодушевляющие открытия. Так, например, Олег
Тимофеевич Виноградов, военный врач в отставке, посвятивший
168
Константин Богданов
\досуг написанию широко цитируемых в Интернете «Очерков
начальной истории русской цивилизации», объясняет читателю,
почему
наш язык алгоритмизирован буквосочетанием «РА». Это не про-
сто случайное сочетание звуков азбуки (алфавита), а каждому из
них придан вполне определённый смысл получившегося слова и
связанного с ним объекта или явления. [...] Русский язык оказы-
вается базовым представителем единого праязыка человечества.
[...] Давайте в этом убедимся: Россия - РА-СЕЯ - «Солнцем
посеянная», страна, излучающая божественный (солнечный) свет.
Сразу становится ясно, почему Русский Парод отличается такой
высокой духовностью и нравственностью, почему такая ненависть
именно к русским у сатанистов Запада. РАДУГА - «солнечная
дуга»; РАССВЕТ; РАКУРС - даже не надо комментировать.
ВЕРА - «знание Ра»; РАЗУМ - РЛ-ЛЗЪ-УМ - «постижение
Ра умом Нового племени Земли»; ПРАВДА - П-РА-В-ДА -
«память о Ра, знание дающая»; РАСА - «сыны РА»; РАБОТА -
«разговор с РА» (ботать - «говорить»); ГРАМОТА - «рассказ
Отца о смысле Ра»; ОБРАЗОВАНИЕ - «зовущее всё знать о Ра»;
АРИИ - «первые солнечные люди». СТРАНА - «начальная сто-
янка Ра»; МЕРА - «рождённая РА»; АМЕРИКА - «первая матерь
РА духа»; ФАРАОН - «свет РА он»’9.
При желании придать своим рассуждениям об «алгоритми-
зированное™ русского языка буквосочетанием РА» теорети-
ческое обоснование Виноградов мог бы, вероятно, прибегнуть к
излюбленной в отечественной липгвокультурологии нестрогой
версии гипотезы лингвистической относительности (гипотезы
Сепира—Уорфа), обязывающей судить о культуре носителей
языка па основании его лексико-семантических и морфологиче-
ских компонентов. Но метод работает и без упоминания о мето-
дологии: за комбинаторикой «РА» обнаруживается уникальная
специфика «картины мира» или, по меньшей мере, «концептов»
или «констант» русского языкового мышления с изначально при-
сущей для него склонностью к религии, высокой духовности и
нравственности10. Пополнение списка многозначительных слов с
«РА» увлекает разных авторов, запятых патриотическими рекон-
струкциями национального прошлого и этнического менталитета.
Таковы, между прочим, сведения, сообщенные читателям газеты
«Шестая раса» популярным писателем-сатириком и эстрадным
чтецом Михаилом Задорновым, склонным, казалось бы, по роду
169
Раса, Россия и бог Ра...
своей профессии к шутке, но тоже, как выясняется, вполне серьез-
ным в своих заветных убеждениях:
Когда-то очень давно - точнее, давным-давно - на севере тепе-
решней России жил удивительный и очень древний народ. Почему
на севере? Потому что климат Земли был другим. И па севере было
тепло. [...] Кстати, Волга называлась рекой Ра. Л земля вокруг реки -
Рассея: сияние Ра. Солнечная земля!
Удивительно, ио многие слова в русском языке становятся по-
нятны, если знать значение нх арийских корней. Но-ра - под светом.
Ра-но - еще пет света. Большинство слов с корнем «РА» до сих пор
связано со светом. Ве-ра - верить «Ра». П-ра-вда, По-pa. Э-ра, Ра-п!
И, наконец, самое наше главное, славянское, родное - «Ура!». Это
призыв к свету. Вот почему нельзя победить славян на их земле! По-
тому что «Ура» нам помогает11.
В перечне слов, выявляющих глубинные связи «ра» с само-
названием русского этноса и топонимикой Руси-России нашлось
место и слову «раса», также демонстрирующему очередной при-
мер нерасторжимости языка, культуры и национального (а в дан-
ном случае - расового) самосознания. Так, по наставительному
рассуждению Владимира Борисовича Авдеева, некогда инжене-
ра-электромеханнка, а ныне активного популяризатора расовой
проблематики и пропагандиста «русской расовой теории», и его
соавтора, кандидата физико-математических наук и доктора по-
литических наук, бывшего депутата Госдумы от фракции «Роди-
на» АЛ. Савельева:
Слово «RASA» пришло из санскрита - древнейшего языка
индоариев времен начала формирования этой общности, когда еще
не было пародов в их современном социальном понимании и когда
еще не было множества национальных языков, ныне эту общность
представляющих. Именно биологическое единство крови и ареала
обитания являлось тогда связующей основой между людьми. Соци-
альные, политические, культурные, религиозные различия возникли
много позже п нарушили эту общность [...] RASA - универсальный
критерий, на основе которого затем складываются более сложные
и конкретные оценочные категории. Таким образом, термин RASA
обозначает одно из основополагающих понятий древнейшего на
земле языка, ибо восходит к самым началам формирования языка
как такового. [...] Из современных живых языков именно русский
ближе всего к санскриту, и это также неоспоримый факт. Поэтому
170
Константин Богданов
чередование гласных букв в корнях РУС-РОС-РЛС говорит само за
себя. [...| Совершенно очевидно также, что наше русское написание
слова «РАСА» точно воспроизводит санскритский термин «RASA»,
в то время как английский, французский и немецкий варианты от-
ступают от санскритского канона, отдаляясь тем самым и от нервона-
чального индоевропейского смысла. «Раса» - это глубоко русское по
,j смыслу и по звучанию слово, и не нужно быть филологом, чтобы это
t понять. [...] Не в либеральных откровениях и пе в классовой борьбе
мы должны искать истоки русской философской самобытности, но,
напротив, именно па расово-биологической основе следует толко-
вать исторический путь русского народа, его этику и его волю. (...]
Мы произносим каждый день слова «РУССКИЕ», «РОССИЯ», но
при этом не должны забывать третье важное слово, время которого
уже пришло, - «РАСА»12.
Теми же призывами не забывать о слове «раса» полнятся
сочинения профессора международной Славянской академии
Л.Б. Бутовской, автора статей и книг под говорящими названиями
«Русские - бесценный генофонд белой расы», «Будь русским!»
и т. д « Менее наукообразны, по не менее увлекательны рассуж-
дения приверженцев идеи «арийского» происхождения славян,
усматривающих в слове «раса» аббревиатуру «Роды Асов Страны
Асов», то сс'(ь «Славяне и Арни», «изначальные жители Мпдгарда
(планеты Земля)»:
«
У латинян это слово писалось так: «Rasa», отсюда и сохранилось
выражение «Tabula Rasa» - белый, чистый изначально, девственный,
светлый. Отсюда английское название русских людей - Russian (Ра-
шей), т. е. Раса. Потом букву «s» (State) заменили на «с» (Country)
н словом «Race» стали обозначать человеческие виды: White Race,
Black Race, Gray Race. На английском так и осталось «Раша» (раса) -
Россия. [...| Расея - Изначальное Сияние Истины Сея, Территория
Света, древнее название обитания росов (Ра сея) - со временем было
искажено в Рассею представителями народа, рассеянного ио миру и
утвердившегося в нашей стране. Не случайно их так тянет интегри-
роваться с территорией [Европы11.
Мечтательные картины исторического прошлого славян, при-
нимающие подчас непроизвольно анекдотический характер, вы-
зывают время от времени критику изнутри даже сочувствующей,
но более сдержанной аудитории. По те же крайности обнажают
основные стереотипы, па которых основывается историографиче-
171
Раса, Россия и бог Ра...
екая мифология России, широко тиражируемая сегодня в нацио-
нально-патриотической прессе, Интернете и ошарашивающая
неискушенные умы. Так, например, читатели «историко-просве-
тительской» газеты «Русские славяне» со слов редактора узнают
о том, что «русские славяне как восточные славяне (или велико-
россы) - остатки некогда основной мощной цивилизации русов
на Земле. Они оставили следы своего величия в Скандинавии и
Якутии, на Южном Урале и в Индии, Средней и Ближней Азии,
на Юге Европы и в Египте [...] Русский Язык - основа всех язы-
ков земли - носит в себе огромные Знания, в т. ч. Ведические»; а
со слов кандидата физико-математических наук A.FI. Алексеева,
автора той же газеты, «Крит - древнерусская колыбель европей-
ской цивилизации». В той же газете Валентин Гладышев рас-
шифровывает слова «антропос» - «ант, Ро иск' - aim, Ро поющий',
“русский” - Ру с ки - (богу) Ра с душой', “этруск” - этот русский',
“Египет” - не ги пет - где гробы петы, “Иерусалим” - не Ру са
лим -- где (богу) Ра сынов кладём - русское кладбище^'’.
Еще более диковинные прозрения проповедуются инглингами -
адептами «Древнерусской Инглиистической Церкви Православ-
ных Староверов-Инглингов», одного из направлений славянского
неоязычества, пропагандирующего особую древность и мессианизм
«славяно-арийской» расы с опорой на поразительную смесь эзоте-
рики, фольклора, научной фантастики, фолк-лиигвистикн, фэнтэ-
зи, голливудских блокбастеров и расовых теорий'16. Однако, при
всей кажущейся нелепости соответствующих сочинений, пафос
протеста и конспирологии оправдывает издержки фантазирования
в качестве «гипотез». Убеждение в заговоре ученых, утаивающих
правду об историческом прошлом, предсказуемо порождае т идеи и
тексты, сама новизна которых осознается как вызов и социальная
позиция'17. Аргументы профессиональных ученых в этих случа-
ях - как это показывает, например, критика «новой хронологии»
Фоменко и Носовского’" или экспертиза дилетантских изысканий
Авдеева'”’ - достигают цели лишь в той мере, в какой они адресова-
ны людям, уже имеющим хотя бы какие-то представления о науч-
ных критериях верификации и фальсификации исследовательских
данных. Популярность историко-мифологической и, в частности,
расовой проблематики заслуживает при этом внимания не только
как дефицит надлежащего просвещения и исследова тельского здра-
вомыслия, но прежде всего как результат - и показатель - социаль-
ной неудовлетворенности, выражение «протестного мышления» по
отношению к правилам и ограничениям, налагаемым идеологией и
традиционной институциональной наукой.
172
Константин Богданов
1 Заметка о языке русских повременных изданий (из письма к
Редактору) // Известия Второго отделения Императорской Академии
наук. Т. 8. Вып.1. СПб.: В типш'рафии Императорской Академии паук,
1859. Кол. 77,78.
-’У Фасмера: «“порода”. Из немецкого Rasse или франц, race, ве-
роятно, от итальянского razza» (Фасмер М. Этимологический словарь
русского языка: В 4 т. Т. 3. М.: Прогресс, 1987. С. 444).
3 Это предположение косвенно поддерживается также общим харак-
тером русских заимствований из французского языка второй и третей
трети XIX века - по сравнению с заимствованиями (в основной своей
массе более ранними) из немецкого языка, в большей степени транс-
лировавших не научно-философские и профессиональные понятия, но
выражения, черпаемые из сферы бытового и литературно-публицисти-
ческого обихода. См.: Сорокин Ю.С. Развитие словарного состава русско-
го литературного языка: 30-90-е гг. XIX в. М.; Л., 1965; Веселитский В.В.
Развитие отвлеченной лексики в русском литературном языке первой
трети XIX века. М.: Наука, 1964; Веселитский В.В. Отвлеченная лексика
в русском литературном языке XV1H - начала XIX в. М„ 1972.
4Григорьев Л. Несколько слов о законах и терминах органической
критики // Русское слово. 1859. Май. Отдел 2. С. 13.
5 Щапов А. Этнографическая организация русского народонаселе-
ния // Библиотека для чтения. 1864. № 1. С. 26.
''Березин И. С. Метрополия и колония. Статья первая // Отечест-
венные записки. 1858. Т. 118. Март. Отдел 1. С. 88.
7 'Гам же. С. 89.
h Там же. С. 90.
3 Заметка о языке русских повременных изданий (из письма к
Редактору). Указ. соч. Кол. 77,78.
10 Сокольский II.П. Наши главные спорные пункты (сгатья первая)//
Время. 1863. № 4. Апрель. С. 226.
" Там же. С. 227-228.
12 Там же. С. 228.
13 Там же.
11 Там же. С. 234.
,5 'Гам же. С. 229.
16 Березин И.С. Метрополия и колония. С. 89.
17 Трескин II. [Рец.:| Учебник всеобщей географии. Составил
Александр Пуликовский, в двух частях. С.-Петербург, 1866 // Журнал
Министерства народного просвещения. 1867. Ч. 135. С. 839.
|к Примеры см.: Blakely Allison. Russia and the Negro: Blacks in Russian
History and Thought. Howard University Press, 1986.
173
Раса, Россия и бог Ра...
,!’О Классене см.: Русские писатели: 1800-1917. Биографический
словарь. 'Г. 2 / Гл. ред. I l.A. 11пколаев. М.: Большая российская энцикло-
педия, 1992. С. 548.
Классе» Е.И. Новые материалы для древнейшей истории славян
вообще и Славяно-Руссов до piopii конского времени в особенности с
легким очерком истории руссов до рождества Христова. Вып. 1. М.:
в Университетской типографии, 1854. С. 57.
21 Там же. С. 3.
2- Там же. С. 25.
2:1 Там же. С. 27. °
21 'Гам же. С. 12.
2-’ Воланскнй Ф. Памятники письменности славян до рождества
Христова, собранные н объясненные Фаддеем Воланским. Вын. 1 //
Классен Е.И. Новые материалы... С. 14.
21’ Классе» Е.И. Новые материалы... С. 28.
2' 'Гам же. С. 27.
'Гам же. С. 57.
29 Шишков Л.С. Собрание сочинений и переводов. Ч. 4. СПб., 1825.
С. 344-355. См. также: Богданов К.Л. О крокодилах в России: Очерки из
истории заимствований и экзотнзмов. М.: Новое литературное обозре-
ние, 2006. С. 116-117.
Ламанский В. О славянах в Малой Азии, в Африке и в Испании.
СПб.: В типографии 11миераторекой Академии паук, 1859. С. 85-87.
" Архив исторических н практических сведений, относящихся до
России, издаваемый Николаем Качановым. Кн. 5. СПб., 1860. С. 34.
12 Иловайский Д.И. Разыскания о начале Руси: вместо введения в рус-
скую историю. М.: Типография Грачева, 1876. С. 258.
(Л Флоринский В.М. Первобытные славяне по памятникам их до-
исторической жизни: опыт славянской археологии. 'Г. 1. Томск: Типо-
литография Н.П. Макушнна, 1894. С. 18.
и Плеханов Г.В. О книге Л. И. Мечникова «Цивилизация и великие
исторические реки» («La civilisation et les grands fleuves historiques». Par
Leon Metchnikoll, avec une preface de M. Elysee Reclus, Paris, 1889) //
Плеханов Г.В. Критика наших критиков. СПб.: Типография товарище-
ства «Общественная польза», 1906. С. 283.
'Гам же.
Козинцев /\.Г. 11аука минус наука: Рецензия на книгу: МогилънерМ.
Homo imperii: История физической антропологии в России. М.: Новое
литературное обозрение, 2009 // Антропологический форум. 2009. № 11.
С. 436. '
:|' Гриневич Г.С. Праславяпская письменность: Результаты дешиф-
ровки. М.: Общественная польза, 1993; Ионов В. Этруски - это рус-
174
Константин Богданов
ские (К истории протославян) // Завтра. 2002. 26 апреля; Карнец В.И.
Русь MipoBeeea: К метаисторип Царского Рода. М.: Олма-пресс, 2005.
С. 45-47.
:,к Тюняев А.А. История возникновения мировой цивилизации
(системный анализ) - http://www.organizinica.org/archive/307/rp3-10.
shtml#l0.1.3; http://www.clazzle.ru/spec/aterr.shtinl. См. доверительное
обращение того же автора к предполагаемому читателю его трудов:
«Старшее поколение помнит учебники истории для 5-го класса, в ко-
торых не находилось места для Древней Руси. Нас заставляли изучать
историю нашей Родины такой, какой ее выдумали и написали для нас
люди, пришедшие с других территорий и бесконечно ненавидящие
Россию. Такими были, в частности, нищие, которых, в угоду тогдаш-
ней моде, российское дворянство собирало с улиц п подворотен самых
захудалых европейских городов. Приехав из Европы в Россию, чти
нищие надевали дорогие кафтаны и пенсне и становились учителями
русских детей» {Тюняев А.А. Древнейшая Русь. Сварог и сварожьи вну-
ки // Исследования древнерусской мифологии. М.: 2010 - http://www.
organizniica.org/archive/703/sisv.shtml).
Виноградов О.Т. Очерки начальной истории русской цивилиза-
ции (дохристианский период): Источники. Открытия. Гипотезы. М.:
Институт русской цивилизации, 2011. С. 87-88.
10Те же качества, характеризующие русский менталитет, выяв-
ляют представители отечественной лингвокультурологип, охотно
рассуждающие о «ключевых идеях» и «ключевых понятиях», по
умолчанию отличающих русскую культуру от всех прочих, например:
Воробьев В.В. Лингвокультурологпя: Теория и методы. М.: Изд-во
Рос. ун-та дружбы народов, 1997; Зализняк А.А., Левонтина И.Б.,
Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М.:
Языки славянской культуры, 2005. Внятную критику лингвокульту-
рологин как лннгвонацпопализма и обзор проблемы см.: Павлова А.
Можно ли судить о культуре парода по данным его языка? //
Антропологический форум. № 16 -http://anthropologie.kunstkamera.
ru/files/pdf/016online/pavlova3.pdf). См. также рецензию Катрионы
Келли на книгу «Ключевые идеи русской языковой картины мира»:
Антропологический форум. 2007. № 6. С. 396-405.
41 ЗадорновМ. Рассея - Солнечная Земля // Шестая раса: Российская
газета об изменениях, происходящих в мире. 2012. № 1. 16 Январь; час-
тичная публикация: http://6rasa.ru/trete-uxo/ ).
12 Авдеев В., Савельев А. Раса и русская идея (предисловие к сборни-
ку «Расовый смысл русской идеи», вып. 1) - http;//www.xpoino.com/
ruskolan/avdeev/rasaidea.htni.
43 См.: http://www.xpomo.com/ruskolan/rasa/russkie.htm.
175
Раса, Россия и бог Ра...
" Толково-этимологнческпй (Славяно-арийский словарь), http://
eiiergodar.net/slovar/?bukva=r. См. также: «Как звучит имя пашей
Родины по-англиискн? Имеется в виду произношение. - “Раша”.
Относительно первого слога “Ра” - все ясно. A “slni”-“nia" - начало
звучания английского слова “shine” - “шайн”, что значит “сияние”.
(Вообще-то. “шайн” это сокращенное “шаянпе”, “шияние” - шипящее
английское развитие более древнего свистящего русского “сияния”.)
'Гак что и по-древнеанглийски смысл имени нашей Родины - Сияние
Бога, Божественное Сияние» (Алексахин И.В. Ра - Бог древних
ариев-ираславян: Некоторые особенности национального языка //
Журнал «Самиздат». http://zhiirnal.lib.rU/p/ppppjapjapp_ppepjaja_
ppjappjapppja/ruiloc.shtinl).
I (пт. по: Русские славяне. 2001. № 1. С. 2,11,13. Казаков В. Влияние
«Русского Бога Ра» и «Всеясветпой Грамоты» на происхождение зайца
от коровы // Русская Правда. 2001. № 24. http://www.s-slovo.narod.ru/
statyi.html.
w Хиневич А.Ю., Иванов П.И. Славяно-Арийские Веды. Ч. 1-4 //
Древнерусская Инглппстская Церковь Православных Староверов-
Инглингов. Омск (Асгардъ Ирийский). 2-е изд. - 2005; 3-е изд. - 2007.
Биобиблиографические данные об пнглинзме см. также на сайте
Википедия: http://ru.wikipedia.org/wiki.
ь См., например, анонс к книге В. Ларионова «Скифская Русь.
Таинственный исток славянской расы» (М„ 2009): «Это исследование,
решительно порывающее с “либеральными” табу и западными мифа-
ми, - лучшее лекарство против русофобской отравы, которой пас пот-
чуют уже не одно столетие. Эта работа перевернет ваши представления
о происхождении и расовой истории славянства. Это - долгожданная
правда о священной древности русского народа, о великом героическом
пути наших предков от Великой Скифии до Святой Руси».
w Антп-пстория, вычисленная математиками: О новой хронологии
Фоменко и Носовского / Отв. ред. С.О. Шмидт. М.: РГГУ, 2006.
w Рецидивы шовинизма и расовой нетерпимости: Письмо в ре-
дакцию // Природа. 2003. № 6. http://vivovoco.rsI.ru/VV/JOURNAL/
NATURE/06 03/PISMO.HTM; Критика расизма в современной России
и научный взгляд па проблему этнокультурного многообразия. М.:
Московское бюро по правам человека; Academia, 2008.
Виктор Шнирельман
(Москва)
«Славяно-арии»: эзотерика в русском изводе
Эзотерика одних вдохновляет, других раздражает. Одни ви-
дят в ней духовное озарение, позволяющее проникнуть далеко за
пределы рационального научного знания. Другие усматривают
в ней либо псевдонауку, либо «сатанизм для интеллигенции».
Но никого она пе оставляет равнодушным. Мало того, сегодня
она пользуется большой популярностью у писателей, позволяя
им успешно возделывать ноле социальной фантастики, объясня-
ющей причины нынешних бедствий и выстраивающей проекты
будущего идеального общества. При атом такие социальные
проекты теснейшим образом связаны с расовыми представлени-
ями. Вот почему представляется полезным проследить развитие
расовой идеи в русле эзотерических воззрений, развивавшихся
в течение последних 150-200 лет. В настоящей работе будут
проанализированы сперва некоторые западные эзотерические
концепции, а затем учения, возникавшие как в СССР, так и в
современной России1.
Европейская эзотерическая традиция складывалась в XIX ве-
ке частично на основе «астральных видений», а частично - в ходе
осмысления мифов самых разных пародов. Она также включала
популярные в ту эпоху гипотезы о сдвиге земной осп или смене
местоположения магнитных полюсов, что якобы привело к рез-
© Шнирельман В.А., 2016
Исследование проведено при поддержке РНФ, грант № 15-18-00143.
177
Славяио-ариц»: жннперика в русском имин)?
кому изменению земной поверхности и климата на Земле. Это
учение содержало положенно о последовательном господстве
четырех рас (красной, черной, белой и желтой), связанных с
теми или иными материками и эпохами (лемурийской, атланти-
ческой, эфиопской п белой). Якобы когда-то каждая из древних
рас поочередно создавала па Земле огромную империю с множе-
ством принадлежавших ей колоний. Такое господство длилось
тысячелетиями и оканчивалось природной катастрофой, после
чего начинался новый цикл, связанный уже с другой расой.
Л все текущие изменения в истории человечества объяснялись
расовым смешением. Мало того, якобы ситуация на Земле кон-
тролировалась какими-то Высшими силами и все важнейшие
события были предопределены, а пароды развивались вострого
установленным законам.
Ио мнению создателей этой концепции, «белая раса» появи-
лась па .Земле последней и сформировалась у Белого моря, где
вначале жили ее прародители - «гиперборейцы», исповедовавшие
«солнечную религию». Тогда на Земле господствовала «черная
раса», достигавшая на севере южных регионов Европы, включая
юг России. Якобы именно она оставила после себя циклопиче-
ские сооружения. Будучи в зените своего могущества, «черные»
порабощали «белых» и «желтых». Но затем «белые» усилились и
под руководством вождя Рама отбросили «черных» далеко на юг.
Рам создал огромную теократическую империю, простиравшуюся
между Северной Африкой и Я попней, н началась эпоха господ-
ства «белых». Часть «белых», переселившаяся в Малую Азию и
Европу, положила начало «арийцам». В то же время в этой версии
термин «арийцы» иной раз использовался и для всех «белых» в
целом-. Их мудрость сохранилась в ведических текстах, записан-
ных во времена Золотого века, когда была создана общественная
иерархия и в результате победы «белых» над «черными» и «жел-
тыми» сложилась система каст. Впервые эту грандиозную схему
«антропогенеза» сформулировал французский эзотерик А. Фабр
д’Оливе1. Л затем вслед за ним се с некоторыми вариациями изла-
гали А. Септ-Ив д’Лльвепдр1 и егоученик и президент Верховного
Совета Ордена мартинистов Папюс5.
Одновременно с Паиюсом другой французский эзотерик
Э. Illiope тоже писал о четырех расах, возникших на разных ма-
териках. /(опуская происхождение рас одной от другой. (Пюре
доказывал, ч то такие расы продолжали существовать параллель-
но рядом друг с другом. Однако каждая эпоха характеризовалась
господством какой-то одной расы: якобы в далеком прошлом
178
Никтор IIliiu/x-jib urni
доминировали «красная» и «черпая» расы, а сегодня па Земле
естественным образом господствует «белая». Смешение же рас,
по мнению НБоре, вело к деградации и вырождению1’.
Эти представления находили место и в работах других эзоте-
риков начала XX века, причем неизменно подчеркивалось, что в
современном мире сосуществовали «высшие» и «низшие» расы,
включая «отбросы нервоиачаль/пях рас» с «низшим менталите-
том». I (аирнмер, видный деятель Теософского общества Чарльз
Ледбитср полагал, что «кровь четвертой расы» сохранялась в
России и Венгрии7.
Особую популярность этим взглядам придала теософия
В.II. Блаватской, сделавшей расовую теорию стержнем своей
концепции развития человечества, lie учение не отличалось по-
, следовательпостыо. Например, опа объявляла себя сторонницей
'Полигенизма, по при этом верила в эволюцию, хотя и понимала
ее отнюдь не по Дарвину. С одной стороны, она утверждала, что
разные расы появились на разных материках вне зависимости
другое друга, ио с другой - видела в эволюции смену рас, где одна
формировалась на основе другой, но каждая последующая отли-
чалась более .завидными качествами. Опиравшаяся па индийскую
традицию Блаватская была сторонницей теории цпклпзма и вери-
ла, что, подобно человеку, расы п пароды проходили этапы роста,
развития, старения и умирания. Иными словами, эволюция была
свойственна человечеству как таковому, тогда как каждая отдель-
ная раса была подвержена деволющие. Блаватская определяла это
как «двоякую эволюцию в двух противоположных направлени-
ях» - прогрессивному физическому развитию неизбежно сопут-
ствовал упадок духовного и психического начала*.
Блаватская утверждала, что первые три «корневые расы» име-
ли эфирообразпую форму и лишь начиная с четвертой человече-
ство обрело физический облик. Вторую расу Блаватская помещала
па легендарном материке Гинерборея, располагавшемся недалеко
от Северного полюса, где тогда якобы существовали субтропиче-
ские условия. Третью расу опа обнаруживала па неком «Южном
материке», названном сю Лемурией. Четвертая раса («лсмуро-ат-
ланты») связывалась ею с «первой исторической страной» Атлан-
тидой, якобы ушедшей иод воду 12 тыс. лет назад. Обитателей Ев-
ропы эпохи палеолита Блаватская представляла «чистокровными
атлантами». Позднее из наиболее продвинутых рас «лемурпйцев»
в Европе сформировались «арийцы», названные Блаватской «пя-
той расой», составляющей сегодня основную часть человечества.
По ее словам, остатки прежней расы смешивались с нредставите-
179
«Славяно-арии»: эзотерика в русском изводе
лями новой - так и возникало разнообразие физических типов
человека. 11о это удавалось лишь «лучшим представителям»
прежней расы. 11о Блаватской, закат «одряхлевшей расы» сопро-
вождался ее физическим истреблением представителями новой
расы, ио никакой вины последней в этом не было - ведь речь шла
о «кармической необходимости»9. Правда, раса исчезала не тотчас
и не полностью. Остатки прежних рас сохранялись, но влачили
жалкое существование на периферии новой цивилизации. Этим-
го, как счи тала Блаватская, и обусловливалось значительное раз-
личие рас но умственным способностям. Поэтому она не видела
ничего странного в выделении «низших рас», якобы обреченных
на вымирание «законом Кармы». Именно эту идею Блаватской!
подхватили некоторые современные эзотерики, представляющие
современных аборигенов Австралии, бушменов Южной Африки,
ведда, андаманцев и др. не только «вымирающими существами»,
но и «животными»1". Все это было воспроизведением расистского
дискурса традиционного колониального типа.
Четвертую расу Блаватская ассоциировала с «сынами Вели-
канов», а пятую - с «сынами Богов», н заявляла, что они вели
жестокие вой ны друг с другом. При этом иной раз она определяла
расу ио цвету кожи, и «сыны Великанов» оказывались «черными»,
а «сыны Богов» - «желтыми». Мало того, придавая огромное зна-
чение «духовности», опа наделяла каждую расу своими мораль-
ными и поведенческими особенностями. 'Гак, «лемуро-атлаиты»
оказывались у нее «злобными колдунами», тогда как «арийцы»
отличались благородством. 11о Блаватской, «ранние арийцы» об-
ладали «ведической религией», которую они разнесли по всему
свету, наградив ею «остатки атлаито-лемурийских народностей».
Якобы именно эти верования заложили основу всех современ-
ных мировых религий, включая «пудсо-хрпстиаиство». Таким
образом, концепция Блаватской содержала в себе идею мессиан-
ства. Ий была присуща и эсхатология, ибо конец одной и начало
другой «расовой эпохи» неизменно сопровождались мировыми
катастрофами".
Одним из источников озарения Блаватской был фантастиче-
ский роман английской) писателя и эзотерика Э. Бульвер-Лпт-
тона, писавшего о высокой цивилизации, якобы обитавшей в
городах, расположенных глубоко под землей. Это были потомки
людей, скрывшихся в пещерах от древнего потопа, некогда преоб-
разившего земную поверхность. Там они овладели особой энерги-
ей («вриль»), которая помогла им достичь полного достатка, забыв
о войнах, нищете и лишениях. Фактически писатель изобразил
180
Виктор [Инирелъмаи
идеальное общество, обслуживающееся машинами-роботами.
В соответствии с колониальным духом своей эпохи он приписал
его членам своеобразную этику: если какие-то живые существа
оказывали им сопротивление (например, при заселении новых
земель), те истреблялись безо всякого сожаления. Они считали:
«Истребить то, что вредит обществу, не преступление»1’. Мно-
гие из этих идей вошли в золо той фонд мировой эзотерики.
Сент-Ив д’Альвейдр обогатил приведенную схему учением о
«законе Сннархии», т. е. неком «социальном законе», обеспечи-
вающем обществу счастливую жизнь в условиях иудео-христи-
анского теократического государства. Он полагал, что Моисея с
этим законом познакомили мудрецы предшествовавшей «черной
расы», а от евреев его унаследовали христиане. Веря в то, что
древние обладали глубочайшими знаниями, Сент-Ив д’Альвейдр
доказывал, что «древняя наука» была закодирована в дошедших
до нас священных текстах11. Ему же принадлежит идея о том, что
источники «древнего знания» безжалостно уничтожались рим-
скими и византийскими императорами1’. Якобы его последним
убежищем был район Агартты, расположенный в Гималаях, где
скрывался Совет богов и существовало общество социальной
справедл ивости
Все такие построения апеллировали к популярной в те годы
расовой теории, добавляя к ней изрядную долю фантазии и стра-
хов перед «расовым смешением» п «расовыми войнами», все-
рьез волновавших тогда общественность. Чтобы избежать вопи,
эзотерики XIX века предлагали строить глобальное государство
во главе с единым правительством - например, по Сент-Иву
д’Альвейдру, сперва следовало создать Соединенные Штаты Ев-
ропы, а уже затем объединить все человечество"'. Вдохновленные
возникающими па пх глазах колониальными империями и широ-
ким расселением европейцев далеко за пределы Европы, эзотери-
ки полагали, что тем самым осуществляется гегемония «молодой
белой расы (арийцев)», которой предназначено господствовать па
Земле, тогда как другие расы должны либо принять их правила
жизни, либо уйти в небытие17. Своп представления об идеальном
обществе эти мыслители опрокидывали в глубокую древность,
надеясь, что это придаст особую убедительность пх социальному
проекту, якобы восстанавливающему древнюю Традицию.
Обрывки таких эзотерических представлений в самых разных
сочетаниях встречаются в работах современных русских эпиго-
нов-мифотворцев, вновь обращающихся к «арийской» тематике
и превращающих «арийцев» Блаватской в «славяно-ариев» или
181
«Славяно-арии»: эзотерика в русском изводе
даже «древних русов». Современные эзотерики, вслед за своими
предшественниками, продолжают искать корни земных рас (или
некоторых из них) па других планетах, откуда якобы па Землю п
были занесены «генетические материалы».
11екоторыс представляют этот процесс в виде появления Кос-
мических Учителей, временами спускавшихся па Землю, чтобы
ускорить пли откорректировать эволюцию человечества. Якобы
именно они принесли па Землю великие ведические знания,
составившие «тайную доктрину» древних арийцев"1. Если Бла-
ватская утверждала, что уже в пашу эпоху «арийцы» начинают
постепенно уступать место людям новой «шестой расы», то со-
временные российские эзотерики представляют этот коренной
перелом в виде перехода от эры Рыб к эре Водолея, когда якобы
.закапчивается «злая эпоха» Калиюга и начинается новый Золотой
век. Для многих из них это тесно связано с скобой миссией Рос-
сии, причем русские выступают прямыми потомками «лучезар-
ных арийцев», а русский язык призван сблп.зпть пароды планеты
п объединить пх в единую «Мировую Общину»1”. Некоторые
последователи Блаватской пытаются возродить полигенизм’",
гем самым возвращая пас к ушедшей в небытие расовой теории.
В самом учении Блаватской еще не было откровенного
расизма, хотя опа п считала, что остатки прежних рас обречены
на вымирание «кармической необходимостью». Однако это уче-
ние пе отличалось строгой логикой! и поддавалось различным
трактовкам. Не случайно, по мнению специалистов, некоторые
эзотерические идеи, уходящие корнями к теософии Блаватской и
возникшей вслед за nori австрийской ариософпп, ведут к расизму
н антисемитизму-1.
В течение последнего столетия эта тенденция дала знать о себе
и в России. Познакомившись в начале 1920-х гг. с учением Септ-
Ива д’Альвейдра, русский эзотерик А.В. Варченко подхватил его
идею о циклической смене цивилизаций и рас. Оп повествовал о
далекой эпохе Великой Всемирной Федерации народов, когда на
Земле якобы безраздельно царил коммунизм, пли Золотой век. Оп
учил, что по мерс совершенствования цивилизации материальные
потребности отходя т на второй план, пх побеждают чувства, а это
ведет к вырождению и упадку. Якобы древняя Универсальная
цивилизация завершила свое существование 36 тыс. лет назад.
Ее осколком была Атлантида, ушедшая иод воды Атлантического
океана 11 тыс. лет назад. Затем около9 тыс. лет назад цивилизация
возродилась в виде «Рамидской федерации», охватывавшей Азию
и часть Европы. Якобы к этому времени относился «поход Рама».
182
Виктор IHiuipe.'iii.wni
Но 5600 лет назад и эта цивилизация распалась. По Варченко, в
середине XXI в. .Землю ждет повыв потов, от которого спасутся
лишь те, кому удастся скрыться па высокогорных плато. Им-то п
предстоит жить в новом Золотом веке.
Варченко полагал, что смена культур была следствием смены
расового господства. До «Рампдской цивилизации» господство
находилось в руках черной расы, а затем ей па смену закономерно
пришла белая. Якобы именно последней предназначено создать
коммунистическое общество после потопа. В будущем сохранится
и желтая раса, но для черной никакого будущего не предвиделось
ей суждено было погибнуть при потопе. Варченко всеми силами
старался соединить оккультные и буддистские идеи с марксизмом,
и «Сипархия» в его схеме была заменена коммунизмом2-'.
Концепция Варченко не была свободна от свойственных эзо-
терике расистских идей. 'Гак, в написанной еще до знакомства
с книгой Сент-Ива д’Лльвейдра повести «Доктор Черный» он,
во-первых, воспроизводил идею полигенизма, во-вторых, вслед за
Блаватской считал австралийских аборигенов, бушменов, ведда и
пр. вымирающими остатками прежних рас и, вгрегьп.х, утверж-
дал, что якобы в силу «биологического закона» черная, желтая п
красная расы были неспособны смешиваться с «белой расой, не-
сущей знамя цивилизации»21. Мало того, якобы «арийцам» было
предписано умерщвлять немногих оставшихся в живых предста-
вителей «прежних рас», чтобы те не восстали. Правда, - и здесь
автор выступал оппонентом Бульвер-Дпттопа - герой повести,
пусть и безуспешно, восставал против этого варварского обычая21.
Еще дальше шел К.Э. Циолковский, который, веря в «косми-
ческий разум», был убежден в том, что «высшим существам» пред-
назначено «ликвидировать зачаточную жизнь па иных планетах н
заселять их своим потомством». Якобы так распространяется не
зло, а «разум и счастье для всего сущего»2’’. Говоря о «всеобщей
любви» и необходимости положить конец страданиям, Циолков-
ский в этих целях предлагал «прекратить существование всех
несознательных, несчастных и несовершенных существ», лишая
их способности производить потомство21’. Зтоон называл «этикой
Космоса»27.
Гем самым, заботясь о счастье всех людей па Земле и об объ-
единении человечества в единое целое, к началу 1930-х гг. некото-
рые эзотерики пришли к идее о том, что во имя этой великой цели
следует избавиться от всех «несовершенных людей». Разумеется,
определение того, кто является «совершенным», а кто нет, эзоте-
рики брали на себя.
183
« Смнмио-арии»: эзотерика в русском изводе
Связь этой антигуманной программы с тоталитаризмом не
вызывает сомнений28. Тем не менее один нз главных современных
российских уфологов вслед за Циолковским настаивает па том,
что якобы речь идет о «законе Вселенной»29. Правда, он умалчи-
вает о том, кто и когда обнаружил такой закон.
Иными словами, будучи плодом колониальной эпохи, эзотери-
ческое учение сохраняло идею расовой) иерархии, якобы отражаю-
щей стадии эволюционного развития, а «духовность» становилась
устойчивым расовым признаком. Поэтому призывы эзотериков к
отказу от шовинизма и расовой ненависти'" повисают в воздухе,
вступая в противоречие с основными постулатами пх собственно-
го «эволюционного учения». Мало того, как мы увидим ниже, это
позволяет некоторым современным эзотерикам излагать вполне
расистские вз гляд ы.
11овый интерес к эзотерике вспыхнул в России в 1970- 1980-х гг.
В 1980-е гг. Павел Глоба начал возрождать «авестийскую астроло-
гию» и основал для этого «Авестийскую ассоциацию астрологии».
Он стал в России одним из тех, кто с энтузиазмом обратился к тра-
диционалистским эзотерическим воззрениям, основанным на идее
деволюцпп п утверждающим, что любая цивилизация не идет по
пути прогресса, а, напротив, движется к упадку и одичанию. Воз-
рождая эзотерическое учение об «антропогенезе», он утверждал,
что большинство человеческих рас пришли на Землю с далеких
звезд, причем каждая из этих рас сформировала свою особую ци-
вилизацию. Современных «белых людей» он причислял к «ариям»
и учил, что до них на Земле уже жили четыре расы - одна («го-
лубая») автохтонная, а другие («желтая», «черпая» и «красная»)
якобы прилетели из Космоса. По его словам, каждая из рас исконно
заселяла свой материк, причем «ариев» он помещал в Арктпде,
отождествляя се с полуостровом Лабрадор".
Затем после космической катастрофы земная ось сместилась, и
прежние обширные материки оказались затопленными. В поисках
спасения люди бежали из родных мест, что и привело к смешению
былых рас. Глоба наделял каждую расу свойственными только ей
знаниями и способностями. «Голубым» он щедро отдавал матема-
тические способности, «желтым» приписывал учение о гармонии,
«черных» изображал могущественными магами и чародеями,
а «красных» объявлял знатоками алхимии. А «ариев» он делал
носителями «морально-этического закона Космоса», лежащего в
основе устройства мира. Так «арии» становились адептами искон-
ной религии, с которой они якобы и познакомили все остальные
пароды мира. Иными словами, хотя Глоба и признавал, что все
184
Виктор Шнирельман
«расы» вложили что-то свое в разви тие человеческой культуры,
вклад «ариев», связанный с фундаментальными морально-этиче-
скими нормами, оказывался наиболее пенным. По словам Глобы,
некоторые народы сохранили особенности древних рас, причем
наследие «ариев» в наибольшей степени сохранили славяне, нем-
цы, прибалты и скандинавы12.
Все это, разумеется, является не более чем эклектическим
изложением эзотерических концепций конца XIX - первой по-
ловины XX в. Мало того, отождествляя физический («расовый»)
тип с интеллектуальными способностями, это учение не только
создает стереотипы, по фактически оживляет один из важней-
ших постулатов расовой теории, лежащий в основе расизма.
Действительно, Глоба делит людей па «западных» и «восточных»
с якобы имманентно присущими им кардинально разными типа-
ми сознания и системы ценностей. Он настаивает па коренных
психологических различиях между «европейцами, потомками
протоарпев, и азиатами, воплощающими две формы коллектив-
ной психологии - солярную и лунарную». И он заявляет: «Что
приемлемо для представителя белой расы [... j то не может быть
принято человеком “восточного типа”»11. Правда, Глоба учит,
что граница между Добром н Злом проходит в душе человека, а
нс между расами, национальностями пли странами. Но при этом
он не избегает искушения указать на некие внешние признаки,
якобы безошибочно определяющие характер человека. Например,
черные курчавые волосы будто бы связаны с инфантилизмом и
ленью, а «неправильное произношение» звука «р» обнаруживает
злого человека11.
Глоба уделяет особое место России. Он убеждает, ч то именно
опа призвана «дать миру новый духовный свет и стать центром
духовного возрождения человечества». Якобы именно на ее тер-
ритории должен появиться Спаситель, причем это должно было
случиться при переходе от Эпохи Рыб к Эре Водолея, т. е., по
словам Глобы, в 2003 г. Оп предсказывал, что в 1997 г. начнется
«подъем России из пепла», а после 2003 г. наступит «духовный
расцвет» и русские объединятся с украинцами и белорусами в
' «единое славянское государство». Разумеется, все это должно
. было произойти нс без влияния «учения древних ариев», или
зороастризма15. Сегодня каждый может судить о том, насколько
точным оказался его прогноз "’.
Сходным образом рассуждали и многие другие российские
эзотерики. Эволюцию они заменяли на деградацию, истоки «рас»
; обнаруживали где-то на других планетах, смену «рас» связывали
185
«Славяно-арии>>: эзотерика в русском изводе
с глобальными катастрофами, отдавали предпочтение «арийцам»
как якобы высшей точке современного «расового развития», а от-
дельные группы населения (племенные группы) отождествляли
с остатками прежних «рас», якобы фатально неспособных «уча-
ствовать в жизни новых рас». При этом одни эзотерики делили
человечество па «правящие» и «низшие расы» и приписывали
некоторым «подрасам» сомнительные моральные качества17.
Другие, чтобы придать своим воззрениям видимость наукообра-
зия, оперировали понятием «генокода», заявляя, что именно тот
предопределяет все события, происходящие на Земле'*. Третьи
обогащали изложенные схемы феминистскими сюжетами, свя-
занными со сменой матриархата патриархатом, произошедшей
якобы в начале ледниковой эпохи. Якобы тогда мужчины с помо-
щью коварства овладели властью, что и повлекло упадок нравов”.
Примечательно, что в некоторых концепциях эзотерика, с одной
стороны, совмещалась с верой в Иисуса Христа, а с другой - со-
четалась с антипатией в отношении христианских священников,
которые, похоже, причислялись к силам Тьмы411.
Сегодня эзотерическое знание не желает оставаться в узких
рамках религиозных представлений, а агрессивно навязывает
себя обществу, пытаясь всеми силами дискреди тировать акаде-
мическую науку. Одним из его рупоров выступает необычайно
активный самодеятельный автор Л.И. Белов, выпускник Москов-
ского технологического института, называющий себя то «ученым-
исследователем», то «палеонтологом», то «палеоантропологом».
Занимая должность ответственного секретаря общественного
музея «Слова о полку Игореве» при ВООПИпК, этот автор менее
всего интересуется русской словесностью и древними летопи-
сями. Он считает себя специалистом по «инволюции» и вот уже
много лет доказывает, что жизнь па Земле возникала многократно
и каждый раз в совершенной форме, а современные виды живот-
ных являются результатом столь же многокра тно повторявшегося
процесса деградации. В частности, происхождение обезьян он
объясняет деградацией древнего человека11.
В своих книгах Белов объявляет ископаемые формы гоминид,
включая ранние виды людей, особыми видами, не имевшими
отношения друг к другу, или же продуктами деградации. Приме-
чательно, что он и кроманьонцев считает особым видом, отрицая
их роль в появлении современных людей. Последних же («бе-
лых людей») он считает искусственным продуктом магической
деятельности жрецов не то Атлантиды, не то Египта -- якобы те
намеренно создали «расу», оказавшуюся способной сохранить
186
Виктор Шиирелъмаи
прежние знания и восстановить погибшую во время Потопа ци-
вилизацию’7. Белов противопоставляет «белых» «австралийцам»
и «африканцам», творческая энергия которых проявлялась в со-
вершенно иных сферах. По его словам, высокий «коэффициент
интеллекта» был присущ «белым» генетически, ибо биологически
они обладали особым дыхательным аппаратом. Г)то якобы раз-
вивало у них необычайную интуицию и естественным образом
делало пх цивилизаторами и культуртрегерами1’.
Родиной «белой расы» Белов называет Приполярье, где опа
якобы появилась в виде атлантов и гинербореев. В книгах Белова
находя т место рассуждения о «духе расы», о негативных послед-
ствиях межрасового смешения, о происхождении «негроидов»,
«монголоидов» п «австралоидов» от |фоманьопцев, т. е. доказы-
вается их видовое отличие от «белых», и т. д." В одной из своих
книг Белон объявляет современных «потомков кроманьонцев»
«дсградаптамп» и определяет пх мышление как «условно-рефлек-
торное»’5. Иными словами, как п у Блаватской, идея инволюции
сочетается у пего с концепцией! полигенизма.
Белову недостаточно просто прославлять «белую расу» и
«арийцев». Наряду с некоторыми другими русскими автора-
мп-почвепипкамп, он провозглашает «русов» «корневой частью
индоевропейского древа» и отделяет «проторусов» от «славян»
как якобы гораздо более древнюю общность. Так, «проторусы»
полностью отождествляются е «арийцами» и «белой расой» и
объявляются творцами всех основных древних цивилизаций.
Наконец, Белов берется формулировать и «русскую идею», суть
которой, оказывается, состоит в «божественном происхождении
русского иарода»
Одну из книг Белов посвятил специально «ариям», их проис-
хождению и прародине’7. Повторяя многие упомянутые выше по-
ложения, в ней он доказывает, что в своем расселении но поверх-
ности Земли «европеоиды» активно смешивались с местными
группами населения теперь большого вреда от метисации он как
будто бы уже не видит Гем не менее он по-прежнему утверждает,
что именно европеоиды обучили разные группы человечества вы-
соким знаниям, и называет пх «локомотивом прогресса».
Что же касается происхождения различных «видов людей», то
теперь автор, очевидно, забыв свою версию о деятельности жре-
цов, утверждает, что как кроманьонцы, так и европеоиды были
«сотворены богами», причем якобы «белые люди» были посланы
па Землю как спасители мира от деградации и разрушения. При-
мечательно, что, храня верность мифу об Атлантиде, автор теперь
187
«Славяно-арииъ: эзотерика в русском изводе
полностью игнорирует Арктпду - о «Северной прародине» в этой
книге пет пи слова. Нет здесь и упоминаний о «проторусах», хотя
автор и продолжает утверждать, что русская история якобы ока-
зывается много древнее, чем обычно считают.
Таким образом, хотя в зависимости от прочитанной литерату-
ры взгляды Белова существенно меняются, он сохраняет верность
основным постулатам эзотерического учения - о деволюции, о
цикличности истории, о полигенизме и искусственном создании
разных видов людей (неважно - жрецами или богами), об уни-
кальной истории «европеоидов» («индоевропейцев», «арийцев»)
и их цивилизаторской миссии. В этой схеме находит место и «рус-
ская идея», временами заставляющая автора либо отождествлять
«русов» с «арийцами», либо изображать их передовым отрядом
«европеоидов».
Отталкиваясь от идей Блаватской, современные авторы
вносят в них определенные изменения и интерпретируют их па
свой лад. Например, представитель петербургского ордена «Не-
бесного сада» О. Покровский по-своему видит обстановку, сло-
жившуюся на Земле в период существования «четвертой расы».
Ее представителей оп изображает бессмертными всемогущими
существами, получавшими питание из ионосферы и не нуждав-
шимися в какой-либо материальной культуре. Их-то он и посе-
ляет на Северном полюсе в светоносном городе Асгарде. С ними
на Земле якобы сосуществовали некие «гуманоиды», которых
автор отождествляет с атлантами и делает фактически антипо-
дами «четвертой расы», вплоть до того, что и жили они будто бы
на другом краю Земли - там, где ныне располагается Антарктида.
Это было возможно потому, что, по словам автора, тогда, т. е. в
позднем палеолите, ось Земли располагалась иначе, и на Южном
полюсе существовал умеренный климат. Якобы в ту эпоху ат-
ланты создали там высокую цивилизацию с городами, храмами и
даже университетами и обсерваториями. Они устраивали коло-
нии в различных уголках планеты, неся туда высокую культуру и
оставляя следы в виде циклопических сооружений. При этом они
мирно уживались с «четвертой расой», жившей в отличие от них
только «духовностью» и не интересовавшейся природными ре-
сурсами Земли. Зато атланты якобы отличались рассудочностью,
по были полностью лишены духовного начала. Затем некоторые
из них соединились с людьми «четвертой расы» и дали начало
«пятой расе». Но злобные и завистливые атланты замыслили ее
уничтожить. Тогда за нее вступился Творец и организовал Потоп,
произошедший 10 тыс. лет назад. В результате ось Земли поверну-
188
Виктор Шнирелъман
лась и области былой жизни покрылись льдами, а там, где раньше
лежали вековые льды, образовались обширные зоны с умеренным
и тропическим климатом.
По словам автора, некоторые атланты пережили эту глобаль-
ную катастрофу и остались жить бок о бок с представителями
современной «пятой расы», сохранив при этом свой неуживчивый
характер. Поэтому современное человечество якобы делится па
две «расы»: «природную» («п-люди») и «духовную» («д-люди»).
«П-люди», не обладающие «бессмертным Духом», но зато небез-
различные к материальным благам, чувствуют близость своего
конца и, стремясь его отдалить, постоянно устраивают братоубий-
ственные войны и конфликты. В отличие от них «д-люди» игно-
рируют материальную сторону жизни и увлечены духовностью и
глубоким познанием сути вещей, что якобы завещал им Творец.
Они неуютно чувствуют себя в современном материальном мире,
по за ними будущее, ибо в отличие от «п-людей» они обладают
творческим началом и огромной духовной силой. Вместе с тем
и «п-люди» не обречены прозябать в бездуховности. По словам
Покровского, атланты по повелению богов построили в Египте
пирамиды «для настройки энергетики гуманоидной расы». И под
влиянием поля пирамид «п-люди» по своему желанию могут стать
«д-людьми», ио многие из них этого просто не хотят™.
Этим фантазия автора не ограничивается, и в стремлении
раскрыть загадку появления евреев он обращается к идее о ковар-
ной деятельности египетских жрецов. Якобы речь идет о бывших
атлантах, которые в результате целенаправленного «промывания
мозгов» со стороны египетских жрецов провозгласили себя евре-
ями и поверили в свою миссию «избранного народа». Якобы тем
самым жрецы преследовали цель расселить по всей Земле своих
людей, чтобы везде иметь исполнителей своей воли. За столетия
рабства у этих «п-людей» исчезли остатки воображения и свобо-
домыслия, но зато укрепилась исполнительность. «П-люди» не
могли иметь контакты с Богом Единым, но зато жрецы связали
их с Яхве, ставшим их «племенным богом». Затем под давлением
все тех же жрецов евреи ушли из Египта, предварительно забрав
оттуда все ценности, ставшие их «начальным капиталом», - ведь
якобы Яхве научил их с помощью финансового могущества пора-
бощать другие пароды. Так на Земле установилась власть Тьмы1”.
Чтобы избежать обвинений в антисемитизме, автор делает при-
мечательную оговорку. Он заявляет, что сегодня евреев отличают
гуманизм и любовь и среди них встречается много «д-людей».
А якобы «старое зло было искуплено страданиями во время Вто-
189
«Славяно-арии»: эзотерика в русском изводе
рой мировой войны»’". Выходит, что, по убеждению автора, до
этого евреи столетиями служили злу, за что и понесли заслужен-
ную кару?
Другими врагами автор назначает христианство (причем от-
деляя его от «истинно) о учения» Христа) /> коммунистов. Якобы
инквизиция, а затем коммунисты целенаправленно занимались
уничтожением «цвета пятой расы». Это «мракобесие темных сил»
продолжал ос), в течение двух тысяч лет, и лишь сегодня наступает
конец Тьмы п появляется нстпппын Свет. Речь идет о форми-
ровании «шестой расы», призванной гармонично синтезировать
духовное 1) телесное начала51. Носителями «чистой веры» автор
объявляет «святорусских волхвов», вынужденных после креще-
ния Руси скрываться в подполье5-.
Итак, выступая против дарвинизма п научной теории антро-
погенеза, многие эзотерики утверждают, что человеческие расы
были созданы па иных плапетах представителями иных космиче-
ских цивилизаций п заброшены па Землю для эксперимента. Опп
также’ не видят для рас иного нуги, кроме деволюцип. Бывший
биолог, ставший эзотериком, В.Л. Шемшук добавляет к этому
идею, по которой сегодня человечество якобы захвачено инопла-
нетными оккупантами, рептилиями, которым помогают некие
«масонские структуры», представленные «готами, печенегами,
варягами, бесами, гоблинами п хазарами». Подхватывая извест-
ный антисемитский миф, он убеждает читателя в том, что якобы
в результате Октябрьской революции к власти пришли «хазары»,
которых после 1936 г. сменили «бесы»51. В своей последней книге
Шемшук опирается па «новую хронологию» Л. Фоменко и объяв-
ляет древние цивилизации «выдумкой захватчиков». По его сло-
вам, в прошлом па Земле всегда жил один лишь русский парод, и
в каменном веке па Земле был Рай. 11о «захватчики» уничтожили
древнюю русскую цивилизацию и сегодня хотят захватить всю
Землю. Якобы в этом они опираются па выведенные ими расы-ги-
бриды. к которым автор о тносит всех, кроме «белых»51.
Таким образом, как бы пн выглядело эзотерическое учение об
«антропогенезе», оно придерживается iюлпгепизма в представля-
ет человеческую эволюцию в виде .закономерной смены рас. Го-
споде гвующей в современном мире объявляется «арийская раса»,
с которой непременно сосуществуют «остатки прежних рас»,
якобы обреченных па вымирание. «Расы» пли «подрасы» наде-
ляются особыми моральными качествами: один позитивными,
другие - негативны мп. Так. «расы» оказываются неравными по
своей ценности, а следовательно, в человеческом мире им пред-
190
Виктор Шнирельман
назначены разные роли. В этом якобы отражается печная борьба
/(пора со Злом, Светлых н Темных сил, причем некоторые русские
эзотерики противопоставляют «белую расу» всем остальным жи-
телям Земли как Свет Тьме. Л в ряде случаев «белая раса» н вовсе
отождествляется с русскими. И в разных эзотерических учениях
на стороне Темных сил нередко оказываются евреи, как бы нх ни
называли - «хазарами», «масонами» и пр. Иными словами, как в
эпоху нацизма, так и сегодня эзотерическое учение об «антропо-
генезе» создаст основу для расовых чувств. Все эго способствует
росту этноцентризма н конспирологических настроений, сопро-
вождающихся откровенной ксенофобией.
1 Подробно см.: Шнирельман В.А. Арийский миф в современном
мире. М.: НЛО, 2015. Т. 1. С. 304-332.
1 Сент-Ив д’Альвепдр предпочитал использовать для них термины
«кельты» и «благородная раса». При этом он ассоциировал белый цвет с
мудростью. См.: Saint-Yves d’Alveydre A. Mission des Juifs. Paris: Cahnann
L6vy, 1884. P. 284.
3 Cm.: GodwnnJ. Arktos: The Polar myth in scientific symbolism, and Nazi
survival. London: Thames and Hudson. 1993. P. 44; Стефанов IO. Великая
триада Фабра д’Оливе // Волшебная гора. 1995. № 3. С. 177 -184.
1 См.: Saint-Yvesd'AlveydreA. Mission des Jiiife.
•’См.: Папки- (Жерар Анкос). Эзотерические беседы // Изида. 1912.
№ 1. С. 9-13; № 2. С. 11-16; 1913. № 4. С. 10 -13; № 5. С. 14-17.
6 См.: Шюре Э. Великие посвященные: Очерк эзотеризма религий.
Калуга: Земская управа, 1914.
7См.: Ледбитпер ЧУ. Астральный план. СПб.: Изд-во В.Л. Боку-
шевского, 1908. С. 32, 66-67.
* Блаватская Е.П. Тайная доктрина. Т. 2: Антроиогенезпс. М.:
Андреев и сыновья, 1991. С. 105,134.
''Блаватская Е.П. Тайная доктрина. 3’. 1: Космогепезис. Кн. 1.
М.: Прогресс, Сиринь, 1991. С. 345; Опа же. Тайная доктрина. Т. 2.
Антропогенезнс. Кн. 4. М.: Прогресс, 1992. С. 985-986.
"'Ср.: Блаватская Е.П. Тайная доктрина. Т. 2. Антроиогенезпс.
С. 124, 198, 205-206, 235, 239-241, 390, 407; Дмитриева Л.П. «Тайная
доктрина» Елены Блаватской в некоторых понятиях н символах. Ч. 2:
Антропогенезнс. Магнитогорск: АМРПТА-УРАЛ, 1994. С. 321.
" См.: Блаватская Е.П. Тайная доктрина. Т. 2: Антропогенезнс.
12 Булъвер-Литтон Э. Грядущая раса. СПб.: Тип. 10.11. Эрлиха, 1891.
С. 127.
191
«Славяно-арии»: эзотерика в русском изводе
См.: Сент-Ив д’Алъвеидр А. Миссия Индии в Европе. Пг.: Новый
человек, 1915. С. 22.
м См.: Saint-Yvesd’AlveydreA. Mission desjuifs. Р. 317.
,:i См.: Сент-Ив д’Алъвеидр А. Миссия Индии в Европе. С. 25 29.
,fi См.: Saint-Yves d’Alveydre A. Mission desjuifs. P. 361-362; Сент-Ив
д’Алъвеидр А. Миссия Индии в Европе.
17 Ср.: Saint-Yves d’Alveydre A. Mission desjuifs. Р. 151-154.
,ft См.: Дмитриева Л.П. «Тайная доктрина» Елены Блаватской в
некоторых понятиях и символах. Ч. 1: Космогенезис. Магнитогорск:
АМРИТА, 1992. С. 29-31.
Там же. С. 36-41. См. также: Бабанин В.И. Самые большие загадки
прошлого. М.: Современник. 1996. С. 234.
2 (1 См.: Дмитриева Л.П. «Тайная доктрина» Елены Блаватской
в некоторых понятиях и символах. Ч. 1: Космогенезис. С. 195-197;
Она же. «Тайная доктрина» Елены Блаватской в некоторых понятиях и
символах. Ч. 2: Антроногенезпс. Магнитогорск: ЛМРИТА-УРАЛ, 1994.
С. 321.
21 См.: Goldstein J.A. On Racism and Anti-Semitism in Occult and
Nazism // Yad Vashem Studies. 1979. Vol. 13. P. 53-72; Spielvoge! J.,
Redles D. Hitler’s Racial Ideology: Content and Occult Sources // Simon
Wiesenthal Center Annual. 1986. Vol. 3. P. 227-246; Godwin J. Arktos.
P. 42-43; Замойский Л. 11. За фасадом масонского храма. М.: Политиздат,
1990. С. 176-208; Гудрик-Кларк П. Оккультные корни нацизма: Тайные
арийские культы и их влияние на нацистскую идеологию. СПб.: АО
Евразия, 1995; Шнирельман В.А. Второе пришествие арийского мифа //
Восток. 1998. № 1. С. 89-107; Он же. Эзотерика и расизм // Вестник
Омского ун-та. 2010. № 3. С. 10-14.
22 См.: Шишкин О. Битва за Гималаи: НКВД: магия и шпионаж. М.:
Олма-Пресс, 1999. С. 307-314; Андреев А. И. Оккультист страны Советов:
Тайна доктора Варченко. М.: Яуза, Эксмо, 2004. С. 22,199-205, 258-259.
23 Варченко А.В. Доктор Черный // Мир приключений. 1913. № 2.
С. 347-348.
21 Там же. №4. С. 671-675.
25 Циолковский К. Э. Причина космоса. Воля вселенной. Научная эти-
ка. М.: Космополис, 1991. С. 33-34.
26 Там же. С. 66.
27 Там же. С. 84-85.
2К См.: Ревин В.А. Перекресток утопий. М.: Ин-т востоковедения
РАН, 1998. С. 180; Hagemeister М. The Conquest of Space and the Bliss of
the Atoms: Konstantin Tsiolkovskii // E. Maurer, J. Richers, M. Riithers,
C. Scheide (eds.). Soviet Space Culture: Cosmic Enthusiasm in Socialist
Societies. N.Y.: Palgrave MacMillan, 2011. P. 31-33.
192
Виктор Шнирелышп
. '-’Ажажа 13.Г. Уфологическая мистерия. Кп. 1: Эйфория. М.: АнФ-
Принт, 2002. С. 75.
30 См., например: Клизовский А.И. Основы миропонимания Новой
Эпохи. М.: Эксмо, 2010. С. 255.
31 См.: Глоба П.11. Живой огонь: Учение древних ариев. М.: Вагриус,
Яуза, Лань, 1995. С. 22-23.
32 Там же. С. 23-25.
3:1 Там же. С. 30,278-279.
33 Там же. С. 66-67, 261.
35 Там же. С. 31,296-297.
36 В 1998 г. Россию постиг глубокий финансовый кризис, в конце
2004 г. на Украине произошла «оранжевая революция», положившая
конец мечтам о «едином славянском государстве», а в феврале 2014 г.
после новой революции Украина окончательно выбрала ориентацию на
Европейский союз.
37 См.: Иванов Ю.М. Человек и его душа: Жизнь в физическом теле и
астральном мире. М.: Ариадна, 1991. С. 21-30.
38 См.: Березников Е.Е. Возрождение духа (Апокалипсис. Пришло вре-
мя рассказать правду). М.: Тера-Снорт, 2000. 'I'. 1. С. 68-79. В советские
годы оказавшийся сиротой Березников прошел длинный жизненный
путь от экскаваторщика до второго секретаря Самаркандского обкома
партии. По его словам, параллельно он набирался духовного опыта, за-
нимаясь эзотерическими науками.
39 См.: Стукова О. Эпоха преображения. Ки. 2: Путь Света и другие
пути: распознавание ио делам. СПб.: Сова Минервы, 2001. С. 120-121.
Петербурженка О. Стукова имела биологическое образование и одно
время работала в области биохимии. В начале 1990-х гг. она порвала с
наукой и связала свою судьбу с Теософским обществом.
1,1 Там же. С. 193-228.
11 См.: Белов А.И. Тайна происхождения человека раскрыта! Теория
эволюции и инволюции. М.: Лмрита-Русь, 2009. Того же мнения придер-
живается и В. Г. Ажажа, непонятно на каких основаниях приписывающий
• его «части российских антропологов». См.: Ажажа 13.Г. Уфологическая
’ мистерия. Кп. 3: Сотворение мира: день восьмой. М.: АиФ-Иринт, 2002.
< С. 254.
32 Но в другой книге Белов объявляет «атлантов-проторусов» при-
шельцами с Сириуса, хотя там же снова повествует о деятельности еги-
петских жрецов по созданию «новой расы». См.: Белов А.И. Велес - Бог
русов: Неизвестная история русского народа. М.: Амрита-Русь, 2007.
С. 192,231-232.
33 Там же. С. 259-260.
193
«Славяио-арии»: эзотерика в русском изводе
11 См.: Белов А.И. Звездная раса гипербореев: История погибших
цивилизации. М.: Лмрпта-Русь, 2007. С. 104-106, 119-120; Он же. Путь
ариев: В поисках прародины. М.: Лмрпта-Русь, 2008. С. 14, 18,118-120.
15 Белов А.И. Велес - Бог русов. С. 183.
46 Там же. С. 173-174,179, 252-255.
17 См.: Белов А.И. Путь ариев.
1КСм.: Покровский О. Наставления по выживанию в Конце Света.
СПб.: Афина, 2010. С. 58-89.
Там же. С. 91-96.
50 Там же. С. 97.
51 Там же. С. 98-99,116, 132-135.
'Гам же. С. 98.
5:1 См.: Шемшук В.А. Когда люди были богами: история эволюции
человечества. М.: Всемирный фонд Планеты Земля, 2006. С. 128-130.
Не случайно, что библиография к этой книге включает антисемитскую
книгу эмигранта-черносотенца Н. Маркова «Вонны тайных сил». Об ан-
тисемитском хазарском мифе в России см.: Шнирельман В.А. Хазарский
миф: идеология политического радикализма в России и ее истоки. М.:
Мосты культуры - Гешарим, 2012.
” См.: Шемшук В.А. Древпеправославиый календарь и пробелы
в русской истории. М.: Шемшук и К, 2011. С. 54. Примечательно, что,
если советская фантастика воспринимала «космических пришельцев»
как дружескую силу (об этом см.: Schwartz М. Guests From Outer Space.
Occult Aspects of Soviet Science Fiction // B. Menzel, M. Ilagemeister,
B.G. Rosenthal (eds.). The New Age of Russia: Occult and Esoteric
Dimensions. Berlin: Otto Sagner, 2012. P. 235), то сегодня один из главных
российских уфологов не ожидает от них ничего кроме неприятностей.
См.: Ажажа В.Г. Уфологическая мистерия. Кн. 3. С. 298-301.
Илья Кукулин
(Москва)
Беспокойное равенство:
трансформация расовых и этиицистских дискурсов
в советской фантастической литературе, 1928-1989
1
Советская фантастическая литература ии на одном этане свое-
го развития пе была явно сосредоточена на вопросах расовой или
национальной сегрегации. Однако анализ некоторых ее произве-
дений, повествующих о далеком будущем или о сказочно преобра-
женном настоящем, позволяет увидеть скрытые обычно аспекты
советского социального воображения и обиходного «здравого
смысла»', для которых были очень важны национальные п расо-
вые различия. Более того, эти аспекты советского «здравого смыс-
ла» наиболее нюансировании могут быть описаны именно при
анализе фантастической литературы, которая, как справедливо
указывал Фредрик Джеймисон, является формой радикальной
историзацпи настоящего времени'2 - и поэтому может гипербо-
лизировать или нроблематнзпровать некоторые аснекты картины
мира, скрытые пли малозаметные в «обычной» культуре.
© Кукулин И.В., 2016
Статья подготовлена в рамках ПИР Школы актуальных гуманитар-
ных исследований РАНХиГС «Стратегии институционального стро-
ительства в послесталинском СССР (образование, паука, культура)».
Благодарю Марка Липовецкого за ценные консультации.
195
Беспокойное равенство...
Приведу характерный эпизод из пьесы В.В. Маяковского
«Клоп» (1928-1929), созданной в период кризиса раннесоветской
революционной идеологии. В конце 1920-х вереде рядовых членов
ВКП(б) и рабочих активистов были распространены разговоры о
происходящем в стране «термидорианском перевороте», и партий-
ные элиты боролись с самим использованием слова «термидор»3.
В этой ситуации особое значение для советского руководства и
лично для Маяковского (который тоже испытывал все большие
сомнения в том, что установившийся в СССР строй является осу-
ществленной утопией) приобретало яркое, убедительное изобра-
жение коммунистического будущего. Таким изображением и при-
звана была стать созданная Маяковским «феерическая комедия»,
в которой ведущую роль играет гротескное заострение проблем,’
значимых для интеллектуалов 1920-х. Пьеса Маяковского была
открытым ответом на роман Е. Замятина «Мы», в котором была
показана «остановка» революции, превращение движущегося,
меняющегося общества в застывшее и предельно рационализиро-
ванное Единое Государство. Эту полемику между двумя произве-
дениями ясно видели современники и друзья поэта - например,
P.O. Якобсон1.
Одна из ключевых сцен «Клопа» - демонстрация представи-
телям объединенной Земли реликтов полуживотного прошлого
человечества - равно отвратительных Присьгпкина и насекомо-
го-паразита. Опа начинается так:
Зоологический сад. Посредине па пьедестале клетка, задрапиро-
ванная материями и флагами. Позади клетки два дерева. За деревьями
клетки слонов и жирафов. Слева клетки трибуна, справа возвышение
для почетных гостей. Кругом музыкант ы. Группами подходят
з р н т ел и. Распорядители с. бантами расставляют подошедших —
по занятиям и росту.
Распорядитель
Товарищи иностранные корреспонденты, сюда! Ближе к три-
бунам! Посторонитесь и дайте место бразильцам! Их аэрокорабль
сейчас приземляется на центральном аэродроме. (Отходит, любу-
ется.)
Товарищи негры, стойте вперемежку с англичанами красивыми
цветными группами, англосаксонская белизна еще больше оттенит
вашу оливковость... Учащиеся вузов, — налево, к вам направлены
три старухи и три старика из союза столетних. Они будут дополнять
объяснения профессоров рассказами очевидцев5.
196
Илья Кукулин
Маяковский был яростным антирасистом и интернациона-
листом. Как известно из мемуаров, он, например, терпеть не мог
любых антисемитских высказываний. Однако изображенное им
будущее с сегодняшней точки зрения выглядит парадоксально.
Расовые различия между людьми XXI века не скрыты, а под-
черкнуты, но приобретают не этический, а эстетический смысл.
Таким образом, разделение человечества на расы одновременно
отменяется и сохраняется. Никакого межэтнического смешения в
«Клопе», насколько можно видеть, не предусмотрено.
У этого парадокса - две причины. Одна связана собственно с
поэтикой зрелого Маяковского, которая во многом была основана
на плакатном противопоставлении человеческих тотальностей:
богатых и бедных, белых и черных. Эта оппозиция была мар-
кирована как выражение превосходства одной группы над дру-
гой - а такое доминирование Маяковский всегда показывает как
несправедливость, требующую исправления:
...Негр
подходит
к туше дебелой:
«Aii бэг ёр пардон, мистер Брэгг!
Почему и сахар,
белый-белый,
должен делать
черный негр?
Черная сигара
не идет в усах вам -
она для негра
с черными усами.
А если вы
любите
кофий с сахаром,
то сахар
извольте
делать сами».
Такой вопрос
не проходит даром.
[...]
Негр
посопел подбитым носом,
поднял щетку,
держась за скулу.
197
Беспокойное равенство...
Откуда знать ему,
что с таким вопросом
надо обращаться
в Коминтерн,
в Москву?
(«Блек эпд уаит», 1925)'*
Вторая причина менее очевидна, но имеет общин характер
н значима далеко не только для Маяковского. Несмотря на
интернационалистскую риторику, национальные и даже расо-
вые признаки были очень важны для советского официального
языка. В 1920-е годы они воспринимались как отличительная
характеристика угнетенных жителей колоний, «субальтериов»,
а в 1930-е - уже после гибели Маяковского - стали одним из
параметров первичной субъективной разметки социального
пространства.
2
Эрик Вейц п Виктор Шппрельман справедливо замечают,
что расистский этппцпзм в СССР не получил доктринального
оформления7. Однако зтннцизм вошел в принципы «здравого
смысла», противостоявшего официально провозглашавшейся
государственной идеологии. I fa уровне «здравого смысла» нацио-
нальность воспринималась как одно из ключевых социальных и
даже психологических свойств индивида. Конструкция советско-
го «здравого смысла» как раз и была проблематнзпровапа или,
напротив, доведена до отчетливого выражения в фантастической
литературе I960 - 1970-х годов.
СССР в строгом смысле слова не был расистским государ-
ством, п его власти гордились этим: цвет кожи пли иные физиче-
ские параметры в Советском Союзе не могли бы гь основанием для
дискриминации, н официальная пропаганда не уставала клеймить
иностранных расистов - в первую очередь американских. Однако
в СССР были очень значимы две взаимосвязанные управленче-
ские практики, близкие к расизму, хотя и не совпадавшие с ним, —
бпополнтнческая регуляция и радикальная зтннзацпя.
Бпополнтнческая регуляция означала, среди прочего, вмеша-
тельство государства в процесс биологического воспроизводства
населения. В 1936 году в СССР были законодательно запрещены
аборты, в 1955 году они были разрешены вновь. К бнополитиче-
198
Илья Кукулин
ской регуляции относятся также принудительные переселения
граждан но политическим и соцнально-медпцннским признакам
(инвалиды, бродяги, алкоголики, инакомыслящие, выселяемые
«на 101-й километр»).
Радикальная этнпзацпя означала, что каждому человеку
в СССР было предписано иметь определенную этпичпость.
В 1932 году но Постановлению ЦИК № 57/1917 «Об установле-
нии единой паспортной системы по Союзу ССР и обязательной
прописки паспортов» все городские жители СССР обязаны были
получить паспорта, в которых были бы указаны пх «националь-
ность» п местожительства, то есть прописка. В 1938 году II КВ/l
выпустил секретное циркулярное письмо № 0065", обязательное
для выполнения всеми отделами ЗАГС. Согласно атому письму,
человек не имел права выбирать, какая национальность будет
записана в его паспорте: эта графа заполнялась на основании
сведений об этнической принадлежности его родителей, доку-
ментально подтвержденных с помощью их личных документов.
Только дети от смешанных браков могли свободно решить, нацио-
нальность какого из своих родителей они готовы «унаследовать».
Национальность при занесении в «пятую графу» сотрудники
ЗАГС могли взять только из уже существовавшего на тот момент
списка этносов СССР, который впоследствии несколько раз не- (
реутверждался”, - при этом многие небольшие народности были
искусственно объединены с большими, родственными, но все же
отличавшимися и по языку, н ио культурным особенностям’".
Единственное исключение из этого «списочного» запрета состав-
ляли разного рода беженцы - например, из Испании. Однако при
регистрации мигрантов в графу «национальность» могли занести
и другие, сколь угодно неожиданные данные - например, «негр».
Причиной этих казусов была пе только неграмотность район-
ных паспортистов или паспортисток, но и насаждавшаяся в СССР
уверенность в том, что у каждого человека па Земле ес ть такая же
«национальность», иначе говоря, точно такое же групповое само-
сознание, какое было у граждан секуляризованных европейских
государств в начале XX века". Если же субъект воспринимал и
классифицировал себя иначе, это, по-виднмому, приводило к раз-
ного рода паспортным аномалиям.
Еще до издания циркуляра № 0065, в 1937-1938 годах, прину-
дительная этиизация стала использоваться для репрессий по на-
циональному признаку - арестов поляков, немцев, греков и т. д.'2
В дальнейшем обозначение национальности в паспорте стало до
конца существования СССР одной из важнейших «меток» каж-
199
Беспокойное равенство..’
дого гражданина, необходимых как для положительной, так и для
отрицательной дискриминации при приеме на учебу и работу и
при предоставлении социальных благ11.
Для советского определения национальности был характерен
не только последовательный биологизм, но и патриархальная
установка на гендерное неравноправие. Во время депортаций
1943-1945 годов в документах было точно определено, кого счи-
тать, например, подлежащим выселению калмыком: женщины-пе-
калмычки, бывшие замужем за калмыками, также брались на учет
и подвергались всем положенным репрессиям. В то же время
калмычек, вышедших замуж не за калмыков, на учет не ставили.
По сути, СССР начиная с конца 1930-х годов был государством
биологически понимаемой национальности и последовательной
национальной сегрегацнии.
Не удивительно, что эти государственные установки были
приняты частью граждан и «наложились» па антисемитизм и дру-
гие ксенофобские комплексы, сохранявшиеся с дореволюцион-
ных времен и усилившиеся в 1920-е годы. Студенты-африканцы,
приезжавшие в СССР в 1960-е, столкнулись, к своему огорчению,
с проявлениями открытого расизма'5.
Исследователи истории СССР доныне не пришли к общему
выводу о том, как эта политика сочеталась с универсалистской
риторикой «наднациональной общности нового типа - совет-
ского народа»'6. Впервые концепцию «советского народа» ввел и
обосновал 11.И. Бухарин в своих статьях 1935 года, направленных
па пропагандистское обеспечение будущей «сталинской» консти-
туции 1936 года'7. Эта конституция провозглашала установление
в СССР «общенародного государства» взамен «диктатуры проле-
тариата». Окончательно термин закрепился в том же 1938 году,
в котором Бухарин был расстрелян. В. Лебедев-Кумач в стихах
для пропагандистской песни «Если завтра война» (1938)"* писал:
«Как один человек, весь советский парод / За свободную Родину
встанет».
Можно предположить, что дискурс «советского народа» и
биологическое понимание национальности находились в отно-
шениях функциональной дистрибуции. Категория «советского
народа» использовалась в риторике мобилизации и коллективной
лояльности. Оба типа риторики были необходимы, чтобы пред-
ставить граждан СССР как единое целое, в котором общность
важнее разнообразия. Эта общность в официальной пропаганде
неизменно интерпретировалась футурологически - в том смыс-
ле, что объединение разных групп и этносов предвосхищает со-
200
Илья Кукулин
лидарность будущего человечества. Л паспортное определение
национальности использовалось непосредственно для практик
управления разнообразием. Таким образом, апология «советского
парода», прославление его разнообразия и принудительная этпи-
зация относились к разным функцпошщьным сферам политиче-
ской категоризации1'’.
Параллельное использование этих языков, очевидно, порож-
дало у склонных к рефлексии людей когнитивный диссонанс. Од-
ним из самых распространенных способов его разрешения было
восприятие слов «советский» и «русский» как неявных синони-
мов: в этом случае этнические русские оказывались культурной и
идеологической доминантой советского общества, а неявной це-
лью других этносов становилась ассимиляция - по сама идея «рус-
скости» при этом идеологизировалась и лишалась любых отсылок
к nation-building; по-видимому, в этом н состояла скрытая цель
сталинской политики пацпопал-большевизма. /(ругой реакцией
па этот диссонанс со стороны любых советских «субальтернов»
(от бедняков до представителей малых народов) было стоическое
или конформистское признание цинизма властей, описанного
Джорджем Оруэллом в повести «Скотный двор»: «Все животные
равны, по некоторые животные более равны, чем другие». С той
оговоркой, что положение русских в СССР было одновременно
доминирующим (в пропаганде) и столь же подчиненным, как и
положение ряда других этносов (па деле), хотя евреи, крымские
татары, турки-месхетинцы и другие группы были еще более ре-
прессированы.
Советские фантасты не могли печатно высказывать мнение в
духе оруэлловского, по в 1950-1960-е годы нечасто становились
и па первую - «русоцентрпстскую» - точку зрения. В советской
фантастической литературе будущее обычно предстает как уни-
версал истское, то есть как пространство сосуществования juo/ieii
разных наций и рас. Однако национальность, понимаемая как
биологически обусловленная этпичиость, становилась одной из
главных форм разметки этого воображаемого универсального
космоса. Даже у таких отрефлекенрованпо-лпберальпых, еще
в 1950-х годах прочитавших Оруэлла писателей, как Аркадий
и Борис Стругацкие, изредка встречаются эпизоды, в которых
персонажи определяются только через профессию и этническую
принадлежность - больше о них не сообщается ничего:
В середине мая здесь [в санатории | побывала супружеская чета
> абсолютно здоровых ассенизаторов, только что прибывших из север-
20/
Неспокойное равенство...
ной Атлантики, где они разгребали огромную кучу радиоактивной
дряни. Эта пара негр банту н малайка - перепутала полушария и
явилась сюда покататься, видите ли, на лыжах. Побродив несколько
дней по окрестным лесам, они в одну прекрасную ночь скрылись в
неизвестном направлении, п только через неделю от них пришла с
Фолклендских островов телеграмма с подобающими извинениями
(«Жук в муравейнике», 1979)’°.
I (ель этой предварительной заметки - не представить цельный
эскиз «национального воображаемого» советской фантастической
литературы, а лишь указать па сам феномен - па демонстрацию
скрытого напряжения, существовавшего между универсалист-
скими и этнпзпрующими дискурсами советского общества. Пути
такой демонстрации были чрезвычайно различными и зависели
как от эпохи, так и от конкретного автора, однако у всех анализи-
руемых далее произведений была, как я полагаю, общая черта -
объяснить, найти рациональную формулу для соотнесения двух
шизофренически разъединенных языков советской этнической
риторики и политики.
3
Одпо11 из наиболее простых форм такого соотнесения стал
дискурс колониального просветительства, генетически восходя-
щий еще к досоветским временам. Он был неофициальным, но
поддерживался частью лояльной советской интеллигенции как
психологическое обоснование «раздвоенной» - унпверсалистски-
этницистской - картины мира. Кратко мировоззрение, лежащее в
основе этого дискурса, можно воспроизвести следующим образом.
Все люди равны, но представители «европейской» расы превосхо-
дят представителей некоторых других рас не только в образован-
ности, но и психологически - в частности, лучше умеют понимать
и контролировать свои эмоции (впрочем, с идеями об импульсив-
ных «дикарях» в русской культуре могли соседствовать столь же
ориенталистские по духу представления о скрытных, «коварных»
и полностью контролирующих свою мимику и иные телесные
проявления эмоций кавказцах, японцах, китайцах и т. п.)-'1.
В «реалистической» литературе колониальный дискурс вос-
произвел Илья Селызинский в пьесе «Умка - белый медведь»
(1933), где партийный функционер Арсен Кавалеридзе уста-
навливает на Чукотке советскую власть, просвещает чукчей и
202
Илья Кукулин
помогает охотнику Умке (имя произведено от чукотского слова
«умкы», означающего «белый медведь») обрести сознательность,
то есть избавиться от власти архаических обычаев и стать чело-
веком, рефлексивно контролирующим собственное поведение —
«как русские». Чукотский студент Каменват произносит монолог
па слегка ломаном русском языке:
, Старые обычаи ломаются в народе.
Вот я студент.
Л Умка председатель [райисполкома].
С тех пор, как земля стоит, такого не бывало.
А теперь ес ть!
, Дети пойдут в школу.
Такими, как русские, не будут ли?
Такие же будут!22
В фантастической литературе дискурс «напряженного ра-
венства» воспроизвел Иван Ефремов (1908—1972) в романе
«Туманность Андромеды» (1956), изображающем далекое ком-
мунистическое будущее. Взаимоотношения рас в этом будущем
представлены с такой же двойственностью, как и в пьесе Мая-
ковского «Клон». В романс сообщается, что в коммунистическом
обществе расовые различия перес тали быть значимыми, но герои,
как подчеркивает повествователь, принадлежат к определенным
этническим или расовым типам, п физические, равно как и пове-
денческие различия между ними очевидны:
Черты лица и темно-коричневый цвет гладкой блестящей кожи
указывали на его (героя по имени Мвеп Мас. - И. К.) происхождение
от негритянских предков.
Ветер (Дар Ветер, одни из главных героев. - И. К.), чья родос-
ловная шла от русского парода, казался шире и массивнее более
стройного афрп Kai ща.
Мвеп Мас приблизился, ступая осторожно, па носках, как неког-
да ходили его предки в спаленных солнцем саваннах, подкрадываясь
к огромным и свирепым зверям21.
Еще один персонаж романа, художник Карг Сап, пишет
портреты наиболее красивых людей, представляющих разные
расовые типы, - то ли запечатлевая «уходящую натуру», то ли,
напротив, фиксируя неизбывность этих типов:
203
Г>е< и окойное равенство...
... Красота тела - лучшее выражение расы через поколения здо-
а ровой, чистой жизни. В каждой расе в древности была своя отто-
I ченпость, своя мера прекрасного, выработавшаяся еще в условиях
дикого существования. Так понимаем мы, художники, которых
'И считают отстающими от вершин культуры |...| Всегда считали, на-
верное, еще с пещер древнекаменного века2’.
Африканец Мвеп Мас изображен в романе как пусть н физи-
чески совершенный и высокообразованный, по все же носитель
характерной пспхологйи колониального «субальтерна» - вспыль-
чивый, импульсивный, наивный и непредусмотрительный.
Будучи начальником высокого ранга (заведующий «внешними
|космическими) станциями» Земли), он разрешает физику Рену
Бозу провести опасный, непредсказуемый по своим последствиям
эксперимент общепланетарного масштаба и тем самым нарушает
закон. Эксперимент подтверждает гипотезу Боза, по приводит к
разрушительным последствиям: ранению Боза, гибели несколь-
ких человек и разрушению орбитальной установки. Как то и при-
нято в коммунистическом обществе, Мвен Мас сам налагает на
себя наказание — удаляется па Остров Забвения, где занимается
физическим трудом, раскаивается в своем проступке, по после
находит любовь25.
Мас - единственный персонализированный источник ирра-
ционального в романе, где в остальном источниками иррацио-
нального в трагического оказываются не отдельные люди, а уни-
версальные вневременные конфликты - любовный треугольник,
внезапная смерть - или разного рода непредсказуемые инопла-
нетные катаклизмы. И он же - представитель экзотической,
«дикой!» человеческой красоты.
Изображение коммунистического будущего в романе «Ту-
манность Андромеды» в СССР вызвало сенсацию, потому что
было первой после долгого перерыва попыткой изобразить в
советской литературе будущее как мир, в котором политические
конфликты будут урегулированы, по останутся антропологи-
ческие проблемы, не решаемые окончательно пп в какие вре-
мена. Этот перенос акцентов именно на те проблемы, которые
придется решать человеку в будущем, отличал Ефремова от его
предшественников - советских авторов утопических романов
1930-х годов. Сюжеты этих произведений напоминали экскур-
сии по идеальному миру, в котором* лишь внезапная размолвка
героев, вспышка психической болезни у одного из них или вы-
лазка вражеских агентов могли нарушить общую гармонию: ср.,
204
Илья Кукулии
например, романы Александра Беляева «Звезда КЭП» (193В)
или Георгия Гребнёва «Арктания» (1937).
Внезапное усложнение картины будущего стало возможным,
видимо, не только в результате «оттепели», во время которой был
провозглашен «возврат к ленинским нормам партийной жизни»
н актуализирована утопическая фантастика, но и потому, что Еф-
ремов, пришедший в литературу из палеонтологии и читавший
на нескольких европейских языках, испытал влияние нескольких
доктрин, пе связанных с советским марксизмом, чем напоминал
скорее деятелей поколения 1920-х, нежели советского писателя,
лишенного контактов с миром по ту сторону «железногозанавеса».
Характерно, что и автор одной из самых революционных статей
1950-х годов, «Об искренности в литературе» (1953) - Владимир
Померанцев - работал в оккупированной советскими войсками
зоне Германии как пропагандист и хорошо знал немецкий язык,
то есть имел доступ к песоветскнм книгам и прессе.
Ефремов испытал влияние теософского по своим источникам
учения супругов II. и Е. Рерих - «Агии-йоги». Одновременно с
созданием «'Гуманности Андромеды» он конспектировал днев-
никовые записи, сделанные Еленой Рерих в Гималаях - якобы
по следам бесед с «Махатмой Мориа»211. В одном из последую-
щих романов - «Час Быка» (1968) - Ефремов намекает на идеи
Эриха Фромма, чьи книги, видимо, он прочитал на английском
в 1950-1960-е годы. Несмотря па то что «Агпп-йога» - учение
оккультное, а Фромм был светским автором, давшим левую
интерпретацию психоанализа, все же оба эти учения по своему
духу - вполне универсалистские. Тем не менее в романе Ефре-
мова можно заметить влияние расовых или, по крайней мере,
колониалистских идей. Произошло зто, видимо, именно в силу
того, что Ефремов ориентировался не только па официальную
идеологию пли свои собственные «утопическн-рериховские»
разработки, но и на неофициальный интеллигентский дискурс
колониального просвещения.
4
В 1960-70-е годы в советской фантастике появляется новый
мотив: «советский человек» на rendez-vous27 с представителями
чужого разума или совершенно иной культуры оказывается в по-
ложении одновременно просветителя и просвещаемого. Одним из
значимых сюжетов фантастических произведений в этот период
205
Неспокойное равенство...
становится встреча и последующая любовная связь современно-
го пли живущего в близком будущем юноши (или девушки), и,
соответственно, субъекта противоположного пола, заброшенного
в наш мир из какой-нибудь очень древней эпохи: см. повесть «Де-
вушка из Пантпкапея» Исая Давыдова (1965; юную аристократку
из Римской империи похищают инопланетяне п возвращают в
современный автору СССР) и ее гендерно вывернутый вариант -
«Ур, сын III ама» (1975) Ввгеппя Войску некого и Исая Дукодья-
пова (инопланетяне похищают юношу из древнего Шумера и
возвращают па Землю близкого будущего). Таким образом, уто-
пически преображенное настоящее или ближайшее будущее ста-
новится местом гармоничного сосуществования людей не только
из разных пародов и культур, по и из разных эпох.
Такого рода опусы о путешествиях во времени, ио-видимому,
стали реакцией па резко усилившиеся с 1950-х годов контакты
СССР с иностранными государствами и участившиеся приезды
иностранцев: переломным момен том в истории таких отношений
стал Всемирный фестиваль молодежи п студентов в Москве в
1957 году. В СССР стали приезжать многочисленные студенты из
развивающихся стран, специально для их обучения п индоктрп-
пацип в 1960 году был организован Университет дружбы пародов,
в 1961 году получивший имя Патриса Лумумбы - премьер-мини-
стра Конго (ныне Демократическая Республика Конго), убитого в
том же году.
Вскоре после приезда этих студентов обнаружилось, что,
хотя их родные страны были гораздо менее развиты, чем СССР,
сами эти студенты оказались носителями гораздо более модер-
низированного сознания, чем советские граждане, п, кроме того,
могли стать посредниками при торговых контактах с западными
обществами потребления2*. Это парадоксальное обстоятельство
было артикулировано в советской фантастике. Встреча с древней
римлянкой в уже упомяну гой повести Исая Давыдова предстает
как вс треча с архаичным и одновременно - предельно современным
субъектом, иностранкой, одежда которой непохожа на то, что
продается в советских магазинах, и даже непонятно, как сделана
(потому что имеет инопланетное происхождение):
...Мы п не услышали, как прошел по кукурузе человек. Мы уви-
дели его уже тогда, когда он вышел из зарослей. Тонкая, невысокая
фигурка в спортивном костюме медленно приближалась к нам. То ли
мальчишка, то ли девушка в темноте не разберешь. |...| Наконец,
опа подошла - стройная, тоненькая, обтянутая поблескивающим в
206
Илья Кукулин
свете костра спортивным костюмом. Она была молода - совсем дев-
чонка.
Я гляжу на ее ноги. Они обуты в очень странную обувь. Я еще
ни разу не видел таков обуви. Это какие-то литые, плотно обтягива-
ющие ступню боты с небольшими широкими каблучками. Эти боты
сделаны пе из резины п не из полиэтилена, а из какого-то совершенно
неизвестного мне материала. И на них нет никаких застежек. Непо-
нятно, как снимают и надевают эту обувь-'''.
Однако - «у советских собственная гордость», и герои сооб-
щает модернизированной инопланетной римлянке, что он - из
самой передовой страны па свете, беседуя с девушкой так, как
если бы в природе существовал элементарный русско-латинский
разговорник, написанный советскими преподавателями:
Я обвожу рукой вокруг себя - широко, вольно п говорю:
- Тепа ista Soviet Union est! Советский Союз, - добавляю я для
большей ясности по-русски. - Россия.
Опа чему-то очень грустно улыбается и ироизноспт;
- Terra ista regnum Bosporus fuerat1".
В дальнейшем Корнелия охарактеризована как «девочка,
которая шагнула из рабства в социализм»11. В 1960-е годы в со-
ветской печати это выражение стало уже клише для обозначения
эволюции, которую прошли «субальтерпые» пароды при совет-
ской власти или «социалистическом» режиме, установлен пом в
той или иной «развивающейся» стране.
Аналогичным образом, как субъект одновременно архаиче-
ский и предельно модернизированный, впервые описан главный
герой романа «Ур, сын Шама»:
Это был рослый парень примерно одних с Валерием лет. 11а нем
были не то трусы, не то плавки. Крепкий торс перекрещивали две
широкие синие ленты, расходившиеся к плечам на манер латп некого
«V». Поперек груди шла третья лента. Вся эта сбруя, как мысленно
определил Валерии, была снабжена множеством карманчиков с хи-
трыми застежками. Темные волнистые волосы, схваченные белым
обручем, падали почти до плеч. Смуглое лицо с толстыми губами и
носом с горбинкой окаймляла короткая кудрявая бородка. Его карпе
глаза в ободке черных ресниц скользнули по Валерию и изумленно
уставились на ласты. С выражением какого-то детского любопытства
207
Беспокойное равенство...
подводник указал пальцем па ласты п произнес фразу на непонятном
языке со множеством гласных н звонких звуков12,
В «Девушке из Паптиканея» героиня-римлянка не отличается
от остальных персонажей по своему физическому типу. В романе
«Ур. сын Шама» различия очевидны, и советские исследователи
все время выдают шумера-пришелыца перед своими коллегами
за кого-то другого - то за румына, то за политического беженца
из некой ближневосточной страны. Однако проницательную
главную героиню, молодую женщину по имени Поппа (которая
впоследствии влюбляется в Ура) смущает излишняя «модернпзи-
ровапность» юноши, особенно явно проступающая в его общении
с родителями, которые тоже были похищены инопланетянами из
древнего Двуречья, по остались в почти первозданном культур-
ном состоянии - и после возвращения на Землю стали обычными
азербайджанс кими колхознпками:
[...J Нонна наблюдала. Все |.„] казалось ей странным, непонятно
для чего устроенным маскарадом. Родители Ура, впрочем, были на-
туральными блнжпевосточиикамн, тут сомнений не было у Поппы
никаких. [...] Каа казалась Нонне излишне бойкой и слишком ярко
одетой, ио, пожалуй, тоже выявляла свою сущность - достаточно
убрать с ее головы алое полотнище и надеть обыкновенный темный
нлаток-келатай. Откуда бы они ни приехали - с Ближнего ли Восто-
ка, из Южног'| ли Азин, - они были крестьянами.
Но как соотнести с ними Ура?33
Роман Войскунского и Лукодьянова содержит скрытый! ци-
татный слой. В частности, для пего значимы отсылки к послед-
нему роману Александра Беляева «Ариэль» (1941), имеющему
антнрасистский и антиколониальный смысл. Его герой - мо-
лодой англичанин Аврелий Гальтон. Римское имя «Аврелий»
(«Золотой») с его имперскими коннотациями (император Марк
Аврелий, житель Римской империи св. Аврелий Августин), ве-
роятно, отсылает к идее Британской империи. Юный Гальтон
отдан враждебно настроенными родственниками, желающими
удалить его из Британии, в индийскую оккультную школу в Ма-
драсе, при которой действует английская научная лаборатория.
Там Аврелий получает имя Ариэль и научается левитировать,
то есть летать по воздуху без помощи каких-либо аппаратов.
Ариэль I! иудаизме - имя одного из ангелов, впоследствии в ев-
рейской, арабской и персидской демонологии оно было осмыс-
208
Илья Кукулин
лево как имя водяного или воздушного духа. Как дух воздуха
Ариэль появляется в трагедии У. Шекспира «Буря» и во второй
части «Фауста» Гёте.
Ариэля у Беляева сначала считают пришедшим па землю Мес-
сией, затем он попадает во дворец раджи, с трудом спасается от
смертной казни, бежит в США, а после в Англию, не может жить
п там и возвращается к своим друзьям - индийским беднякам.
Беляев постоянно подчеркивает межкультурпое и межрасовое
положение Ариэля. Аналогично, героя Войскуиского и Лукодья-
пова пытаются использовать для религиозной пропаганды некие
сектанты, которые хотят объявить его Мессией. В романе его
иногда называют Уриэлем. Уриэль (Уриил) в иудаизме - один из
главных архангелов. В романе Войскуиского и Лукодьяпова есть
почти прямая цитата из Беляева. В романе 1941 года сестра глав-
ного героя Джейн, спасающая его от тяжелой болезни, предлагает
ему после выхода из больницы сменить костюм и отказаться от
любовной связи с индианкой:
- Уж не хочешь ли ты жениться па этой черномазой замараш-
ке? И Джейн рассмеялась сухим, злым смехом. -- Этого еще недо-
ставало! Великолепно! Сэр Аврелий Гальтоп вступает в законный
брак с леди Локптой!
- Лолита, а не Локпта! - вспыхнул Аврелий”.
По Джейн, считая спор бесполезным, сказала:
- 'Гебе надо заказать приличные костюмы, Аврелий. Фрак,
смокинг, сюртук. В Америке ты ходил, словно клерк. Барбара, моя
приятельница, рассмеется, если увидит тебя в таком костюме1’.
«]Вы| получаете жалование, извините, клерка»11’, говорит
Уру сектант, стремящийся соблазнить его якобы престижным и
доходным положением нового Мессии.
Эти последовательные о тсылки указывают на то, что Ур - ге-
рой синтетический, примиряющий разные культуры. Однако фи-
нал романа Войскуиского и Лукодьяпова более парадоксален, чем
финал романа Беляева: архаический и одновременно наделенный
магическим знанием Ур остается с «белыми» землянами, которые
выглядят «субальтериамн» по сравнению с более развитыми ино-
планетянами.
В 1957 году советский писатель-фантаст Георгий Мартынов
(1906“ 1983) опубликовал роман «Каллисто»17, который произ-
вел такое впечатление на советскую аудиторию, что в некоторых
городах поклонники этого романа стали объединяться в кружки.
209
lieenttKohuoe рпмпнпю...
Эти группы стали частью зарождавшегося в СССР общественно-
го движения клубов любителей фантастики, история которого до
сих пор не изучена систематпчески. Кажется, именно роман Мар-
тынова вызвал первую в СССР волну фанфиков — любительских
продолжений и вариаций па тему романа.
Роман начинается с того, что в Курской области СССР, рядом
с (реально существующим) поселком Золотухино опускается кос-
мический корабль инопланетян; так как па подлете к Земле его
«засекли» астрономы, его встречает толпа ученых и журналистов
из разных стран мира. Из опустившегося па землю огромного шара
выходят высокие чернокожие гуманоиды. Когда они осваивают-
ся с русским языком, они сообщают, что прилетели из звездной
системы С ириуса, с планеты, название которой звучит приблизи-
тельно как Каллисто. На з гой планете давно построен коммунизм.
Темнокожие пришельцы делятся с землянами многочисленными
технологическими достижениями.
В I960 году Мартынов выпустил роман «Каллпстяпе», став-
ший продолжением предыдущего опуса. В нем описано путе-
шествие двух молодых землян, которым было позволено лететь
вместе с пришельцами на далекую планету в системе Сириуса.
Во многом образ темнокожих пришельцев из коммуни-
стического будущего имеет смысл прямой антпраспстской
пропаганды. Но отчасти, но-видимому, темный цвет их кожи,
подчеркивание расового отличия инопланетных гуманоидов от
советских людей! - порождение того же дискурса «беспокойно-
го равенства», что складывается в повестях Исая Давыдова и
отчасти Вопскупского и Л укодьяпова. Правда, они не ставят
своих земных собеседников в двойственную позицию «просве-
щаемого просветителя», особенно важную для рассматривае-
мого дискурса.
Эта позиция, разработанная в произведениях 1950-х годов,
принципиально новая по сравнению с прежними произведениями
советской фантастики о встречах с Иным. В прежних фантастиче-
ских произведениях герой из прошлого, попавший в паше время,
оказывался однозначно носителем дореволюционной психологии
п в атом смысле представал как олицетворенный анахронизм.
Даже старик Хоттабыч (первый вариант повести Лазаря Лати-
на - 1940) с его магическими способностями в финале книги ци-
вилизуется и становится обыкновенным радиолюбителем хотя
финал зтот, несомненно, проникнут Невеселой иронией в духе
Э.-Т.-А. Гофмана.
210
Ильи Кукулии
э
Следующий этап «колониалистской» интерпретации сюже-
тов о перемещениях во времени в советской фантастике начался
в 1980-е годы. Его начало во многом было обусловлено ожесто-
ченной борьбой СССР, с одной стороны, п С111Л и пх союзников,
с другой, за идеологическое доминирование в «развивающихся
странах» в период «холодной войны». В 1970 1980-е годы совет-
ское руководство для распространения своего влияния поддер-
живало деньгами и оружием авторитарные режимы в странах,
находящихся очень далеко от СССР и недавно на гот момент
«освободившихся от колониальной зависимости, в Анголе, во
Вьетнаме и других. Руководители этих режимов использовали
анти капиталистическую и антиколониальную риторику, часто
* называли своп государства «народными республиками» или
«социалистическими республиками» и в ряде случаев вели
кровопролитные войны па собственной территории - против
каких-нибудь мятежных провинций, вожди которых политиче-
ски ориентировались па Запад. Например, в случае Анголы та-
кой провинцией был эксклав Кабинда, па территории которого
вплоть до настоящего времени действуют отряды вооруженных
сепаратистов.
Писавшие в соавторстве супруги-фантасты Евгений и Лю-
бовь Лукины (Евгений - р. 1950, Любовь 1950-1996) создали
гротескное изображение подобных сюжетов в повести «Миссио-
неры» (1989), где спор с идеей вмешательства в жизнь арханчс-
, скпх обществ переходит в открытую и очень мрачную сатиру на
; любую насильственную переделку истории но заранее намечен-
ному плану31*.
Сюжет повести таков. Группа интеллектуалов не на-
. званных по именам, но, скорее всего, советских - находит
возможность попасть па острова Тихого океана эпохи Вс-
: диких географических открытий. С помощью провокации
пришельцы стравливают два племени, живущих на соседних
островах, - «утренних» и «вечерних» - п дают нм современное
оружие (откуда его взяли сами интеллигенты, пз повести по-
пять нельзя). С помощью катамаранов, гранатометов, напалма
н т. и. племена начинают войну друг с другом не па жизнь, а
па смерть. «Миссионеры» полагают, что готовят эти пароды к
вторжению европейских конкистадоров, которым будет теперь
оказано квалифицированное вооруженное сопротивление. Од-
нако вскоре выходцы пз современности обнаруживают, что па
211
Беспокойное равенство...
их каргах пег подобных островов, - возможно, они попали в
параллельную реальность, где Великие географические откры-
тия пе сопровождались столь губительными сражениями, как
в пашем мире, и их работа была совершенно бессмысленной.
Один из «миссионеров» кончает с собой, остальные спиваются.
11лемена же объединяются и вторгаются в Европу (или в ее ана-
лог в параллельной реальности), уничтожая цивилизованные
страны с помощью современного оружия.
Супруги Лукины сохраняют нарочитую эклектичность описа-
ний «сверхцивилизованных архаических людей», характерную для
Давыдова, Войскуиского в Лукодьяпова, но резко переставляют
смысловые акценты. Архаическое теперь значит - «агрессивное».
...Лицо Старого (одного из «миссионеров». - И. К.) сделалось
настолько древним, что, казалось, перестало быть человеческим.
Словно выплывшее из морских глубин исполненное скорби чудови-
ще смотрело па стратега, и похожие па жабры щетинистые морщины
его тряслись от горя.
- Простите ли вы нас? - с болыо спросило оно.
Сехеп вздрогнул, и чудовище исчезло. Перед ним снова было
искаженное страданием лицо Старого.
- 1 [ростить вас? За что?
- За то, что лекарство оказалось страшнее болезни. - Старый
произнес это невнятно, - устал. - Неужели ты сам не видишь, как он
теперь уродлив, твой мир? Лаборатории, ракетопланы... И ожерелья
из клыков врага на шее! И рецидивы каннибализма, которые вы от
меня тщательно скрываете!.. Огромные потери... Еще более огромная
(sic!) рождаемость... Ваши женщины! Теперь это либо воины, либо
машины для производства потомства, либо то и другое... Острова...
Пальмовые рощи... Теперь это сточные канавы!.. Ты оттягивал войну,
ты боялся сжечь архипелаг... А ты подумал: что тут осталось сжи-
гать?.. Да ни один конкистадор не смог бы причинить вам столько
зла, сколько его причинили мы...39
«Миссионеры» отбирают на островах из темнокожих або-
ригенов наиболее светлокожих детей и готовят из них особенно
тренированных воинов.
...В последний момент он поджал ноги, и тут же из-под днища ма-
лого корпуса [катамарана] вывернулась брюхом вверх белая акула.
Высокая светлокожая девчушка без выстрела проводила чудовище
движением ствола.
212
Илья Кукулин
Опытная, видать, девчушка. Чуть пониже ключицы - шрам,
татуировка на груди перекрыта шнурком с шестью человеческими
клыками. Хотя имеется на то давнее п категорическое распоряжение
Старого: никаких ожерелий, никаких зубов на веревочках...1"
Размывание физических границ между расами (своего рода
аналог животноводческой селекции), из-за которого персонажи-
островитяне то н дело путаются между «своими» и «чужими», в
повести Лукиных оказывается частью общего слома «естествен-
ного» течения истории. Иначе говоря, границы между расами в
повести Лукиных неявно понимаются как элемент «естествен-
ного» порядка вещей, нарушение которого чревато опасным
насилием. Эта интерпретация свидетельствует о том, что в
«предсознании» или «эстетическом бессознательном» советских
правых либералов представление о течении истории было не
расистским, но расиализнрованпым.
6
В англоязычных исследованиях не раз обсуждалось, как
изображение инопланетян в фантаст ических произведениях кор-
релирует с распространенными в обществе представлениями о
расовых и культурных различиях. Инопланетяне предстают как-
предельно выраженные Другие, представители другой культуры,
и тем самым могут оказаться носителями неизвестной землянам
высшей мудрости, или «благородными дикарями», или, напротив,
существами не только нецивилизованными, но еще и непредска-
зуемыми и опасными, заслуживающими в глазах повествовате-
ля - военного покорения11.
Образы инопланетян в советской фантастике соответствуют
этой концепции, и в этом смысле напоминают «пришельцев из
прошлого»: они - культурно н физически иные и представляют
иной социальный порядок. В романе уже упомянутого Исая
Давыдова «Я вернусь через 1000 лет» (1969) советские космо-
навты попадают на планету, где живут дикие, враждебные по
отношению к европейцам племена. Отношение к ним форму-
лируется почти в точности в духе стихотворения Р. Киплинга
«Бремя белого человека» (1899)12 - это особенно заметно по-
тому, что описанные Давыдовым инопланетяне биологически
Идентичны людям, могут вступать с ними в брак и иметь по-
томство.
213
Неспокойное равенство...
'Грос коричневых мгновенно поворачиваются лицом к камере,
/(нос крайних уже держат наготове копья. Средний уже отвел для
удара свою суковатую дубину.
Они на несколько секунд застывают в этих позах, изучая непо-
нятного противника и как бы позволяя себя фотографировать. В их
маленьких, как щелочки, глазах бегают темные зрачки. В этих гла-
зах - страх. Страх н ненависть. И ничего больше.
Сильные коричневые тела напряжены. И хорошо видны разви-
тые мускулы рук и груди.
Это сильные люди. Но лица пх некрасивы. Они пе вызывают
симпатий.
11о вот, наконец, один из людей! делает резкое движение, и в воз-
духе летит копье. Оно летит прямо на стереокамеру п, кажется, будто
вот-вот вонзится тебе в грудь. По камера резко отодвигается в сто-
рону. н видно, как копье втыкается в землю возле мохнатого ствола
пальмы, как, постепенно затихая, дрожит тонкое древко.
Л когда камера вновь возвращается в прежнее положение - трех
диких охотников уже пет.
В лесу, как и раньше, тихо и пусто, и громадные пятнистые
бабочки бесшумно летают с цветка па цветок. Лишь высокая трава
медленно распрямляется там, где только что стояли три косматых
коричневых человека...
...Я остановил проектор, задумался.
С этими людьми мне еще придется встретиться. Больше того -
жить с ними рядом, учить пх тому, что знаю я сам, учить добру.
Хватит ли терпения - у меня, у других?..'1
Мы туг все удивительно рано седеем".
Леры, ра и другие племена дикарей-ритмн (Рита - название
и. напеты) поддаются цивилизации с большим трудом и имеют ряд
особенностей, затрудняющих их прогрессивное развитие, - яв-
ляются ли эти особенности биологическими, герои Давыдова не
знают, по предполагают, что па их изменение потребуется долгое
время. Девушки-инопланетянки, взятые в земной укрепленный
поселок п выучившие русский язык, умеют читать, ио не интере-
суются книгами, несмотря па усилия землян.
...[молодые женщины) блпзиецы-леры стали приличными |экс-
|Ц'Д11ц1ЮШ1Ымн| коллекторами. Они работают без ошибок и очень
терпеливо, хотя и медленно. Они уверенно, немного нараспев чита-
ют, но, как и Ра, пе любят по собственной инициативе брать книгу
в руки. Зато, как дети, любят, когда им читают вслух. И еще любят
ходить на стереофильмы и сидеть у телевизора.
211
Илья Кукулин
bl
Наверно, где-то глубоко в душе бывшие дикарки еще ие чув-
ствуют себя равными людям, среди которых живут. Подержатся как
равные, с тихим достоинством - и это приятно1-’.
Такая, в целом колониалистская, картина мира может быть
описана как изображение вытесненных страхов советских ин-
теллигентов, чувствовавших в себе призвание просветителей и
цивилизаторов111. Этот теневой характер очень заметен и в романе
Давыдова: всю первую половину книги занимает описание доста-
точно благополучных п лишенных всякой национальной розни
отношений в коллективе астронавтов, в котором главный герой,
видимо, русский, его жена Бнрута - литовка, на корабле есть
также кубинка, араб, англосаксы... И лишь на фоне этой гармонии
возникает описание враждебного мира рптяи.
Как выясняется, инопланетяне враждебны землянам потому,
что за несколько веков до этого па них напали некие белые* коло-
низаторы, желавшие отнять у «дикарей» их детей, - возможно, это
были американцы. Лукины в своей иовести подхватывают- этот
мотив Давыдова и переворачивают его: в их новости «хорошие»
и «плохие» колонизаторы не просто неотличимы, по тождествен-
ны - цивилизаторские усилия миссионеров, «Старых», испортив-
ших благородных «дикарей», совершенно дискредит ированы.
Уже в 1960-е годы опыт самоощущения интеллигентов-ци-
вилизаторов был обобщен и ироблематизпровап А. п Б. Стру-
гацкими в представлении о ирогрессорах - интеллектуалах, при-
шельцах из будущего, которые с помощью заговоров и тайных
интриг способствуют социальному прогрессу обществ па других
планетах. Впервые образ ирогрессора был выведен в романе
Стругацких «Трудно быть богом» (1962). Роман Исая Давыдова
прямо подхватывает этическую проблематику Стругацких, но
заметно упрощает ее, сводя, по сути, к колонизаторской. По-вн-
днмому, писатель сам это чувствовал и ввел в «Я вернусь...» опи-
сание дискуссий в общест ве будущего о том, можно ли «спасать»
архаические племена от прозябания в бесконечном воспроизвод-
стве родового строя, - при этом (кажется, иронически) воспро-
извел пропагандистские клише, оправдывавшие вмешательство
Советского Союза в жизнь «развивающихся» стран: «Философы
упрекали зачинщиков спора в неумении отличить колонизацию
от братской и бескорыстной помощи»17.
Герои Стругацких обычно действуют в обществах более арха-
ических, чем современное, но гораздо более развитых, чем дикари
215
Беспокойное равенство...
Давыдова: действие «Трудна быть богом» происходит в стране,
но уровню социального развития соответствующей европейско-
му XVI веку, а общество в романах «Парень из преисподней» и
«Обитаемый остров», продолжающих «профессорский цикл», и
вовсе опережает нынешнее земное в технологическом отношении.
Поэтому вопрос о том, этично ли в таких мирах искусственно
«подталкивать» историю, оказывается еще более сложным, чем в
случае, описанном Давыдовым. 11овссть Е. и Л. Лукиных тоже по-
священа осмыслению профессорской темы, но на более позднем
этапе ее развития, когда уже нс только ученики Стругацких, по
и сами мэтры стали относиться к идее тайного стимулирования
исторического прогресса куда критичнее, чем в 1960-е годы1”.
Давыдов писал свой роман в 1969 году - в том же, когда
Андрей Амальрик написал свою знаменитую статью «Просуще-
ствует ли СССР до 1984 года?». В финальной части Амальрик
рационализировал примерно такой же страх, какой чувствуют и
герои Давыдова. По благодаря рационализации Амальрик пре-
вратил реакцию па эту фобию из расово-колониального фаптазма
в политологически обоснованный прогноз - алармистский, по
универсальный ио своему смыслу:
Хотя научный н технический прогресс меняет мир буквально на
глазах, он опирается, в сущности, на очень узкую социальную базу, и
чем значительнее будут научные успехи, тем резче контраст между
теми, кто их достигает п использует, п остальным миром. Советские
ракеты достигли Венеры - а картошку в деревне, где я живу, убира-
ют руками. Это не должно казаться комичным сопоставлением, это
разрыв, который может разверзнуться в пропасть. Дело не столько
в том, как убирать картошку, по в том, что уровень мышления
большинства людей не поднимается выше этого «ручного» уровня.
Действительно, хотя в экономически развитых странах паука требу-
ет не только все больше средств, но и все больше люден, основные
прннцпны современной науки понятны, в сущности, ничтожному
меньшинству. Пока что это меньшинство вкупе с правящей элитой
пользуется привилегированным положением, но как долго это будет
продолжаться?
Мао Цзэдун говорит об окружении «города» - экономически
развитых стран - «деревней» - слаборазвитыми странами. Действи-
тельно, экономически развитые страны составляют небольшую по
численности населения часть мира. Далее, и в этих странах «город»
окружен «деревней» - деревней в настоящем смысле этого слова или
же вчерашними деревенскими жителями, лишь недавно нереехавши-
216
Илья Кукулин
мп в города. По и в городах люди, направляющие современную циви-
лизацию и нуждающиеся в вей, составляют ничтожное меньшинство.
И, наконец, в пашем внутреннем мире «город» также окружен «де-
ревней» подсознательного - и при первом же потрясении привычных
ценностей мы сразу это почувствуем. Пе является ли именно этот раз-
рыв величайшей потенциальной угрозой для нашей цивилизации?19
7
Проанализированные здесь произведения братьев Стругац-
ких, супругов Л укиных, И. Давыдова и др. - универсалистские по
своей общей интенции. Я попытался показать, как в них функци-
онируют мотивы этинзации и распалпзацпп. Но в советской фан-
тастике есть целая группа фантастических сочинений, в которых
расово-этипцистскпе представления высказаны эксплицитно пли
зашифрованы с помощью легко определимых «слов-сигналов».
Эго направление так называемой «патриотической фантастики»,
основанное па представлен пи о русских как о главных носителях
культуры в СССР, борющихся с многочисленными этническими
«врагами». Анализ подобных произведений ведет в своих работах
В. Шнирельман’’0.
Типологически сходные явления расистско-националисти-
ческой фантастики были и в литературе других «социалисти-
ческих» стран. Таковы, например, опусы чешского писателя
1960-1980-х годов Алексея Плудека (1923-2002), которого
поддерживали некоторые критики. После краха социализма в
ЧССР Плудек стал крайне правым политическим деятелем. Ро-
ман «Враг из Атлантиды» (1981) повествует о попытках героев
раскрыть заговор против процветающей Атлантической импе-
рии. Власть в империи - крайне жесткая, а общество - сугубо
коллективистское, и обе эти особенности изображены в романе
с явной симпатией. Несмотря на усилия положительных героев,
пытающихся изловить врагов империи, Атлантида погибает.
Врагами оказываются жители «квартала иноземцев» и предста-
вители касты Купцов, «черноволосых людей с большими носа-
ми, которые своим торгашеством подрывают основные ценности
мистического государства»51. Один из руководителей Атланти-
ды объясняет, что врагом империи становится любой человек,
поставивший личные интересы выше общего блага (ср. точно
такое же объяснение идеологов Единого Государства в «Мы»
Е. Замятина): «...Мы все - враги сами себе. Каждый из нас, кто
217
Беспокойное равенство...
предпочитает собственное низшее “я” высшему, эгоизм - само-
пожертвованию, страх - смелости, смерть - жизни»5'2.
По-видимому, русские «патриотические», «арийские» фанта-
стические опусы оказали в целом мепыпее влияние на развитие
постсоветской фантастики, чем творчество Ефремова и Стругац-
ких. В современной русской фантастической литературе заметны
ксенофобские тенденции, по основа этих тенденций - не расо-
во-этиицистская, а культурно-идеологическая. Заметную роль в
российской массовой культуре играет антизападная и особенно
ai । тиам ер и ка нс кая фантаста i ка5:|.
Отдельные произведения с расистскими или колониалист-
скими «проговорками» в современной русской фантастике
встречаются - например, в романе Кирилла Бенедиктова «Война
за “Асгард”» есть демонический «похожий на средних размеров
гориллу кавказец»51 - гладиатор-иалач, удушающий «настоящих»
русских (других персонажей-кавказцев в этом романе нет, поэто-
му гладиатор в контексте «Войны...», по-видимому, олицетворяет
разные народы Кавказа)55. Роман Елены Чудиновой «Мечеть
Парижской богоматери» основан па религиозно мотивированном
этницизме: мигранты из исламских стран, по сюжету романа,
захватившие Западную Европу, изображены как физически не-
привлекательные, тучные, ленивые и т. и. Такого рода мотивы
порождены во многом постсоветской культурно!! динамикой
(в частности, антиисламскими фобиями, распространившимися
в России в конце 1990-х и в 2000-х годах) и требуют отдельного
изучения.
В настоящее время этнографы, антропологи и политологи
активно изучают ксенофобские и расистские тенденции в совре-
менном российском обществе55. Однако менее заметен тот факт,
что в постсоветской массовой культуре очень легко сформирова-
лись языки для выражения этих тенденций - или, если угодно,
соответствующих им фантазмов. Позволю себе предположить,
что основой для этих языков стали не только адаптированные
западные влияния (например, российские отрицатели Холо-
коста используют преимущественно сочинения англоязычных
антисемитов)57, но и советский «здравый смысл» н полуофици-
альные интеллигентские дискурсы - например, колониального
просветительства. В основе этих культурных систем лежало
совмещение универсалистской утопической риторики и сти-
хийной этнизации или, возможно, расиализации социального
воображения. Некоторые попытки их примирения и описаны в
этой статье.
218
Ильи Кукулин
1 Здравый смысл здесь понимается согласно К. Гнрцу, как отно-
сительно автономная культурная система разметки и интерпретации
действительности. См.: Geertz К. Local Knowledge: Further Essays in
Interpretive Anthropology. N.Y.: Basic Books, 2000. Ch. 4 («Common Sense
as a Cultural System»). P. 73—93.
- Джеймисон Ф. Прогресс versus утопия, или Можем ли мы вообра-
зить будущее? / Пер. с англ. Л. Горных // Фантастическое кино: Эпизод
первый / Под ред. Н. Самутнной. М.: Новое литературное обозрение,
2006.
1 В том же 1928 году в Москве была издана книга 1 н:торика-маркспста
Сергея Моносова н партийного функционера Виссариона Колоколкина
«Что такое термидор», в которой подробно п темпераментно объясня-
лось, почему нынешние политические события в СССР не могут быть
сравнены с термидором: «настоящий» термидор означал бы возвращение
помещиков и капиталистов. Подробнее о «термидорианских» настрое-
ниях см.: Кондратьева Т. Большевики-якобинцы и призрак термидора.
М.: Ипол, 1993; Краус Т. Советский термидор: Духовные предпосылки
сталинского поворота (1917-1928) / Пер. с ветер. С. Филиппова.
Будапешт: Венгерский институт русистики, 1998.
1 «...Планетарным провинциализмом пропитана жизнь 1970 г. в
“Клоне” М[аяковско]го [...] В |...| людях “Клопа” много сходства с за-
мятинскими “Мы”, но у М[аяковско[го и антитеза этого утопического
рационального общежития - бунт во имя неразумного своеволия, ал-
коголя и личного бесконтрольного счастья - высмеяна, и жестко, тогда
как Замятии этот бунт идеализирует» (Якобсон Р. О поколении, растра-
тившем своих поэтов // Якобсон Р„ Святонолк-Мнрский Д. Смерть
Владимира Маяковского. The Hague; Paris: Mouton, 1975 (репринт изда-
ния: Paris, 1930). С. 18). Пьеса Маяковского, возможно, намекает также
на не опубликованную (на тот момент) повесть М. Булгакова «Собачье
сердце»: Чудакова М. Послесловие // Булгаков М. Ханский огонь,
Ижевск, 1988. С. 475,477.
Маяковский В.В. Клоп // Маяковский В.В. Полное собрание сочи-
нений: В 13 т. / АП СССР. Ин-т мировой лит. им. А.М. Горького. Т. 11
| Пьесы 1926-1930 годов и киносценарии]. М.: Худож. лит., 1958. С. 266.
(| Маяковский В.В. Блек энд уайт («Если Гавану окинуть ми-
гом...»)// Маяковский В. В. Поли. собр. соч.: В 13 т. Т. 7: Стихотворения
второй половины 1925 года - 1926 года н очерки об Америке / Подгот.
текста и прпмеч. В.В. Кожинова, И.Л. Робина, В.В. Тимофеевой. М.:
Гос. изд. худ. лит-ры, 1957. С. 22-23. Издевательским рефлексом
этого стихотворения является реплика чеченца, персонажа сценария
Алексея Балабанова «Война» (2001) - в этом сценарии и в снятом по
219
Неспокойное равенство...
нему фильме чеченцы представлены как народ бандитов, угнетающий
всех русских:
«- Эх, устал, слушан. Никак нэ атдахну. Ванна идет, - немножко
рисуясь, сказал он и передал Ивану косяк. Тот затянулся.
- Когда кончится? - спросил Иван.
- Кагда все pycici1.» на Сэвэре жыт будут. Вы ж:> бэл ыэ. У вас там Бэлоэ
море. А мы чорпыэ. У пас и мора Чорноа, — Аслан засмеялся» (Цпт. но:
Балабанов А. Груз 200: Киносценарии, материалы к биографии, интер-
вью. СПб.: Сеанс; Амфора, 2007. С. 304). Кинокритик Наталья Спривля
обратила внимание на то, что этот фильм основан на «племенной мора-
ли» - то есть на том же разделении человечества на тотальности; однако,
в отличие от Маяковского, разделение, показанное Балабановым, может
закончиться не уравниванием сторон, а только победой одной из них
(Спривля II. Война без мира // Новый мир. 2002. № 7).
7 11ё/7г E.I). Racial Politics without the Concept of Race: Reevaluating
Soviet Ethnic and Naiional Purges // Slavic Review. 2002. Vol. 61. No. 1. P. 1-
29; llluupejiiMaii В. Порог толерантности: идеология и практика нового
расизма: В2т. Т. 1. М.: Новое литературное обозрение, 2011. С. 233-290.
"См.: Мемориал-аспект: Информационный бюллетень «Москов-
ского Мемориала». 1994. № 10.
” При переписи населения СССР 1959 года было априори решено,
что в стране живет 126 этнических групп, при переписи 1979-го - 123,
при переписи 1989-го - 128 (Зт/дев В. Как переписывали Россию //
Огонек. 2010. 25 октября).
111 Титков В. Пятый пункт Всероссийской нерениеп // Время ново-
стей. 2002. 30 апреля (№ 78). С. 6.
11 См. об этом: Мартин Т. Империя «положительной деятельности»:
11ацпп и национализм в СССР: 1923-1939 / Пер. с англ. О. Щёлоковой.
М.: РОССИНИ,2011. С. 6 и сл.
|?Петров II.В., Рогинский А.Б. Польская операция НКВД 1937-
1938 гг. // Репрессии против поляков и польских граждан / Под ред.
А.Э. Гурьянова. М.: Звенья, 1997. С. 22-43.
1:1 Портнов А. «Национальность» как данность и как выбор // Сайт
«Уроки истории. XX век». 2011. 21 июля. (Электронный ресурс) URL:
http://urokiistoni.ru/blogs/anclrei-portnov/2162.
н Сопоставление бпополитических стратегий СССР и нацист-
ской Германии обсуждается в книге: Beyond Totalitarianism: Stalinism
and Nazism Compared / Ed. by M. Geyer, S. Fitzpatrick. Cambridge;
N.Y.; Melbourne..: Cambridge University Press, 2009. См. особенно:
Browning C.R., Siegelhaum L.H. Frameworks for Social Engineering:
Stalinist Schema of Identification and Nazi Volksgemeinschaft // Beyond
Totalitarianism. P. 231-265.
220
Илья Кукулин
15 См. об этом, например: Matusevich М. Black in the U.S.S.R: Africans,
African Americans, and the Soviet Society // Transition. 2009. Vol. 100.
P. 56-75 (впрочем, я пе согласен с этой статьей по ряду позиций: в част-
ности, утверждения автора о расизме поддержавших перестройку «со-
ветских либералов» не подкреплены какими-либо доказательствами).
16 См., например, дискуссию в журнале «Slavic Review»: Weitz E.D.
Racial Politics without the Concept of Race: Reevaluating Soviet Ethnic
and National Purges; Hirsch F. Race without the Practice of Racial
Politics // Slavic Review. 2002. Vol. 61. No. 1. P. 1-29, 30-43, а также
работы: Шнирельман В. Порог толерантности: идеология и практика
нового расизма. Т. 1; Aktiirk Jener. Regimes of Ethnicity and Nationhood
in Germany, Russia and Turkey. N.Y.: Cambridge University Press, 2012.
17 См., например: Бухарин Н.П. Героический советский народ //
Известия. 1935. 6 июля.
|К Песня на стихи Лебедева-Кумача была написана братьями
Даниилом и Дмитрием Покрассами для фильма Ефима Дзигана «Если
завтра война», вышедшего на экраны в том же году.
1: 1 Здесь я опираюсь на выводы своей рецензии на книгу Шепера
Актюрка «Regimes of Ethnicity and Nationhood...» (Pro et Contra. 2013.
T. 13. №5. C. 121-128).
2,1 Стругацкий А., Стругацкий Б. Жук в муравейнике // Стругац-
кий А., Стругацкий Б. Желание странного / Сост. М. Веллер. М.: ACT;
АСТ-Москва; Хранитель, 2007. С. 617.
21 См. об этом, например: Норимацу Кёхэй. Проблема границы
«России» в кавказских текстах русского романтизма // Там, внутри:
Практики внутренней колонизации в культурной истории России / Под
ред. А. Эткпида, Д. Уффельмаиа, И. Кукулина. М.: Новое литературное
< обозрение, 2012. С. 284-310, особенно с. 289-290.
22 Селъвинский И. Театр поэта. М.: Искусство, 1965. С. 299.
2:1 Ефремов И. Туманность Андромеды. М.: Гослитиздат, 1961. С. 40,43.
21 Там же. С. 128.
25 Там же. С. 240-260.
: 2|' См.: Юферова А. Иван Ефремов и «Агнп-йога» // Наука и религия.
1991. № 4. С. 40-44. Махатма Мориа - якобы живший в Индии религиоз-
ный учитель, который давал уроки эзотерической мудрости Елене Блават-
ской и впоследствии - Елене Рерих. Большинство современных религио-
ведов считают его вымышленной ф| иурой. Американский историк религии
П.К. Джонсон предполагает, что Махатма Мориа - идеализированный
образ известного индийского политического деятеля и ученого - маха-
раджи Ранбира Сингха (1830-1885), который спонсировал путешествия
Блаватской по Британской Индии (Johnson Р.К. Initiates of Theosophical
Masters. Albany, N.Y.: State University of New York Press, 1995).
221
Неспокойное равенство...
77 Использовано название эссе Андрея Левкина «Советский человек
на rendez-vous» (Даугава. 1990. № 6. С. 107--111), анализировавшего «до-
кументальные» рассказы о встречах советских людей с экипажами лета-
ющих тарелок. Методологически предлагаемая статья отчасти восходит
к этому эссе, рассматривающему описания инопланетян как своего рода
проективный психологический тест.
78 Этот феномен стал предметом специальных исследований Максима
Матусеипча. См„ например, его статью: Malusevich М. Expanding the
Boundaries of the Black Atlantic: African Students as Soviet Moderns //
Ab Imperio. 2012. № 2. P. 325-350.
'-'Давыдов И. Девушка из Пантикапея. Ульяновск: Приволжское
книжное изд-во, 1966. С. 74, 75, S3.
311 'Гам же. С. 82.
31 'Гам же. С. 109.
37 Войску некий Лукодьянов /7. Ур, сын Шама // Войскунский Е.,
Лукодьяпов II. Ур, сын Шама. Формула невозможного. М.: ACT, 2002.
С* 24.
33 Там же. С. 133.
3< Продолжение игр Беляева с семантикой имен. Лолита - умень-
шительное имя от Долорес, что означает «Скорбящая» - от имени Девы
Марии Скорбящей (Беляев, изучавший несколько иностранных языков,
мог быть осведомлен об этом). По-видимому, В. Набоков впоследствии
использовал семантику этого имени независимо от Беляева, о романе
которого вряд ли знал.
31 Беляев Л. Собр. соч.; В 8 т. Т. 7. М.; Молодая гвардия, 1964. С. 394.
311 Войскунский Е.,Лукодьянов /7. Указ. соч. С. 487.
3' Первая публикация сокращенного варианта - в журнале «Юность»
(всего год как основанном), № 9 и 10. В том же году полная версия рома-
на вышла отдельной книгой в издательс тве «Дстгпз».
38 Эскизный анализ этой повести см.: Лобин Л.М. Утопический дис-
курс в российской исторической фантастике рубежа XX-XXI веков //
Руст кий проект исправления мира и художественное творчество XIX-
XX веков /Под ред. 11.В. Ковтун. М.: ФЛИНТА: 11аука, 2011. С. 373-375.
1,1 Лукин Е. Там, за Ахероном. М.: Локпд, 1995. С. 59-60. Вопрос
о влиянии на замысел этой повести рассказа Ф.М. Достоевского «Сон
смешного человека» (1877) заслуживает отдельной) обсуждения.
111 Там же. С. 10.
11 См., например: De Witt D.K. Astrofuturism: Science, Race, and Visions
of I Jtopia in Space. University of Pennsylvania Press, 2003; Roth C.F. Ufology
as Anthropology: Race, Extraterrestrials." and the Occult // E.T. Culture:
Anthropology in Outerspaces / Ed. by Debbora Battaglia. Durham. N.C.:
Duke University Press, 2005; Leonard E.A. Race and Ethnicity in Science
222
Илья Кукулин
Fiction // Cambridge Companion to Science Fiction / lid. by E. James,
F. Mendlesohn. Cambridge: Cambridge Universit y Press, 2006; Rieder J.
Colonialism and the Emergence of Science Fiction (Early Classics of Science
Fiction). Middletown, CT: Wesleyan University Press, 2008; Lavender I.
Race in American Science Fiction. Bloomington: Indiana University Press,
2011; и др.
12 В 1899 году опубликовано иод заголовком: «The White Man’s
Burden: The United Statesand the Philippine Islands».
^Давыдов И. Я вернусь через 1000 лет. Свердловск: Средне-
Уральское книжное изд-во, 1969. С. 120-121. Ср. у Киплинга: «...Your
new-caught, sullen peoples, / Half-devil and half-child. |...| 'lake up the
White Man’s burden - / Ye dare not stoop to less - / Nor call too loud on
Freedom / To cloak your weariness...».
н Там же. С. 336.
15 Там же. С. 239-240.
"’Об этом «цивилизаторском» самосознании советской интелли-
генции см., например: Липовецкий М. Советские п постсоветские транс-
формации сюжета внутренней колонизации // 'Гам, внутри: Практики
внутренней колонизации в культурной истории России. С. 809-845,
особ. с. 814-816.
57 Давыдов И. Я вернусь через 1000 лет. С. 183.
18 См. об этом: Кукулин И. Альтернативное социальное проектирова-
ние в советском обществе 1960-1970-х годов, или Почему в современной
России не прижились левые политические практики // Повое литера-
турное обозрение. 2007. № 88. С. 169-201.
14 Цит. но нптерпет-републикацнп: http://www.vehi.net/politika/
amalrik.htinl.
Шнирельман В. Арийский миф в современном мире: В 2 т. М.:
Повое литературное обозрение, 2015. Т. 1. С. 208 271; Он же. Хазарский
миф: Идеология политического радикализма в России и ее истоки. М.;
Иерусалим: Мосты культуры; Гешарим, 2012. С. 171-196.
Slovnik ceskych spisovalelu od roku 1945: 2 D. Dil 2. M-Z. Praha:
Brana, 1998, S. 235. Пер. цитаты - А. Бобракова-Тнмошкина.
Pludek Л. Nepritel z Atlantidy. Praha, 1981. S. 479. Пер. цитаты -
А. Бобракова-Тнмогпкина. Подробнее о Плудеке и контексте его твор-
чества см.: Бобриков-Тимошкин А. Бегство от «памяти жанра»: стратегии
идеологизации п депдеологизацпн в чешской исторической прозе //
Повое литературное обозрение. 2005. № 71. С. 301 329.
См. об этом, например: Л/юитмаи Р. Крошка сын, папа Сэм п ржа-
вые грабли: Российская фантастика как 11еуловпмый Мститель// 11овое
литературное обозрение. 2009. № 95.
'’* Бенедиктов К. Война за «Асгард». М.: ЭКСМО, 2003. С. 84.
223
Беспокойное равенство...
гл В романе также упомянуто, что кавказцы «фанатично соблюдают
обычаи кровной мести» и ч то на Северном Кавказе в 2053 году, когда
происходит действие романа, появилось несколько «радиоактивных
зон» - очевидно, после ядерпой бомбардировки, о причинах и источниках
которой читателю предоставляется догадываться самому. В 2008 году
К. Бенедиктов побывал в Южной Осетии после российско-грузинской
войны и снял многосерийный пропагандистский фильм «Раны Осетии»,
показанный на нптернет-телеканале Riissia.ru.
г,<’ См., например: Цена ненависти: Национализм в России и про-
тиводействие расистским преступлениям / Под ред. А. Верховского.
М.: Октябрь, 2005; Шнирельман В. Порог толерантности; Расизм.
Ксенофобия. Дискриминация: Какими мы их увидели... / Сост. и ред.
Е. Демпнцевой. М.: Новое литературное обозрение, 2013.
57 Шнирельман В. Лица ненависти: Антисемиты и расисты на марше.
2-е изд. М.: Acadeinia, 2012. С. 234-235.
Урс Урбан
( Страсбург)
«Это не еврей»:
деконструкция расиологического воображаемого
в «Благоволительницах» Джонатана Литтелла
«Разум спутывается, отыскивая
различия рас»1.
I. В конце 1942 года, за несколько дней до 18 декабря, в се-
верокавказском городе Нальчике проходит совещание. Там со-
бираются представители вермахта и СД (службы безопасности
СС), чтобы дебатировать вопрос о расовой принадлежности
Bergjuden - так называемых горских евреев. В ходе наступления
на Кавказе - которое началось 28 июня, но с середины ноября
больше не продвигается, - немцы столкнулись с многочисленны-
ми этническими группами, в том числе горскими евреями. Тогда
они задаются вопросом: как с ними «обойтись»?2 При этом вер-
махт и СД глубоко не согласны друг с другом. Вермахт считает
себя обязанным применить новые директивы в оккупационной
политике. Эти директивы призваны поддержать благоприятную
для немцев атмосферу, опираясь на антирусские и антисоветские
настроения, свойственные народам Кавказа с начала русской ко-
лонизации; отсюда необходимость предоставить им, по крайней
мере по видимости, некоторое самоуправление и демонстрировать
уважительное отношение к местному населению. Ликвидация
© Урбан У., 2016
© Попова О.О., перевод на русский язык, 2016
225
«Это не еврей»...
одной из местных этнических групп вряд ли содействовала бы
осуществлению этих задач напротив, опа могла бы спровоциро-
вать население на восстание против оккупантов: таким образом,
ее следует избегать. Как следствие, вермахт силится доказать, что
«еврейство» этой горской народности с давних времен было за-
мещено другими характеристиками - характеристиками культур-
ного порядка, которые накладываются на «еврейский элемент» и
проникают в пего так глубоко, что в конце концов нейтрализуют
его. СД, со своей стороны, опасается, что осуществление этих за-
дач стеснит ее в выполнении ее работы, - которая состоит в том,
чтобы гаран тировать безопасность тыла, ликвидируя всякого, кто
может поставить под угрозу насущные интересы немцев’. Таким
образом, СД утверждает, что, какими бы «ассимилировавшими-
ся» ни казались горские евреи, с расовой точки зрения они все
же остаются евреями. Л будучи евреями, они предрасположены к
совершению всякого рода преступлений, то есть угрожают жизни
немецких солдат. Следовательно, нужно предотвратить этот риск,
уничтожив тех, кто его воплощает. Вопрос, на который немцы пы-
таются найти ответ в Нальчике, - это вопрос биополитики, име-
ющей целью, как говорит Мишель Фуко, провести «раздел между
тем, что должно жить, и тем, что должно умереть»1.
Эта полемика - на самом деле эпизод в романе Джонатана
Литтелла «Благоволительницы», опубликованном в 2006 году5.
По большей части автор следует здесь историческим данным6,
нюансируя их средствами романного жанра. Действующие лица
тоже исторически точны, исключая некоторых, таких как главный
герой Макс Ауэ, порожденных авторским воображением. Ауэ -
офицер СД, печально знаменитой «службы безопасности». В этом
качестве он принимае т участие в операции «Барбаросса» с самого
ее начала, участвуя в массовых убийствах евреев, включая бойню
в Бабьем Яру. Он же ретроспективно повествует о событиях, в
результате которых он попадает в Сталинград, чудом спасается
в момент разгрома на Волге и, наконец, получает поручение ана-
лизировать экономическую продуктивность трудовых лагерей и
лагерей смерти. Нехватка элементарной дистанции, характеризу-
ющая его повествование с моральной, эстетической и нарратоло-
гической точек зрения, заставляе т читателя как бы самому втяги-
ваться в его историю - отсюда амбивалентные реакции на роман
Литтелла7. Пас будет интересовать та часть повествования, где
Ауэ рассказывает о встрече немецких оккупантов с этническими
меньшинствами Кавказа. В этом контексте возникают два вопро-
са: (1) о функции политического воображаемого в расиологиче-
226
Урс Урбан
ском дискурсе - как он образцово представлен в дискуссии между
вермахтом п СД; и (2) о функции литературного воображаемого
в репрезентации этой проблематики. Итак, далее я попытаюсь
ответить на эти два вопроса, - делая при этом акцент на первом, а
на второй дав гораздо более краткий ответ.
II. Вскоре после начала наступления па Кавказе Макс Луэ
командирован па юг России, чтобы па месте навести справки о
культурных особенностях советских пародов, называемых вос-
точными. Отправившись из Ростова, он проехал через Красно
дар, Ворошилова; (бывший Ставрополь), Пятигорск и Майкоп
и прибыл наконец во Владикавказ. Поэтому, когда понадобился
специалист - .защитник интересов СД па совещании в Нальчике,
эту миссию поручили именно Луэ. Однако исполняет он ее как
нельзя более неподходящим способом: представляет доклад, в
котором не только не отвечает, как ему следовало, на вопрос о
расовой принадлежности горских евреев, по п дает понять, что,
исходя пз невозможности ответпть па этот вопрос, следует кон-
статировать его аноретическую природу - или, иными словами,
абсурдность логики распологп чес кого дискурса. Учитывая, что
Луэ - верный адепт национал-социализма, мы вправе задаться
вопросом о том. что его привело к такому поведению. «
Едва приехав на Кавказ, Луэ начал свою работу по сбору све-
дений об истории и культурных практиках кавказских пародов,
читая довольно разнообразные труды - «исторические очерки,
рассказы путешественников, антропологические сочинения» (305;
178)*. Сверх этого, он и сам изучает свое окружение: принимает
активное участие в культурной жизни коренных жителей, внима-
тельно наблюдая за ними. В силу исключительной беспристраст-
ности и незаурядной коммуникативно-языковой компетенции,
ему удается установить контакт с местным населением, не встре-
тив больших препятствии. Эта открытость к другим нс раз обна-
руживается в его повествовании: например, описание праздника
по случаю окончания поста ясно показывает, что он включается
в пего всей душой. Однако он теряет пз виду «расовый вопрос»
и, вспоминая о своей миссии, вынужден констатировать, что всё
прочитанное и увиденное совершенно ему бесполезно. Чтобы
лучше разобраться, Луэ выписывает из Берлина специалиста в
области «Остфоршунга» пз Главного управления имперской безо-
пасности. Последнее направляет к нему фрау доктора Велело -
которая, кстати, в конце этой своей поездки оказалась попут чицей
писателя Эрнста Юнгера9. Везело тотчас принимается за работу, и
227
<<Эпи> не еврей»...
Луэ пристально наблюдает за пей. Однако он скоро понимает, что
делаемое ею для него не убедительно: Везело не обладает никаким
«позитивным знанием» в том, что касается «расового вопроса», -
она опирается исключительно на подборку материалов, которую
подготовил сам Ауэ, извлекая их из «Еврейской энциклопедии».
Когда же нужно провести полевое исследование и получить эм-
пирические данные, Везело поступает одинаково: она исходит из
того, что она знает о «еврействе», и систематически игнорирует
все, что могло бы поставить под сомнение это знание. Это озна-
чает, что она не видит решительно ничего из того, что предстает
ее глазам. Описание ее визита к семье горцев при внимательном
рассмотрении оказывается очевидной карикатурой на этноло-
гический диспозитив: наблюдатели, в особенности сама Везело,
цепляются за свои предубеждения, совершенно не принимая в
расчет того, что они могли бы увидеть. Наблюдаемые, в свою оче-
редь, показывают себя, исходя из предполагаемых ожиданий тех,
кто их наблюдает, - и даже лучше того: они изобретают традицию
исходя из этих ожиданий, - как это часто случается при встречах
с туристами, только здесь на карту поставлены самые что ин на
есть жизненные интересы. Оба лагеря - наблюдающие и наблю-
даемые - следуют сценарию, формируемому расиологическим
воображаемым, в данном случае образом еврея, основанным на
ментальной и материальной иконографии многовековой давно-
сти. Везело не видит ничего, что могло бы противоречить этому
образу, в то время как Bergjuden, со своей стороны, пытаются
избежать всего, что могло бы его подтвердить. Таким образом,
все устройство эксперимента подчиняется этой логике видения:
диспозитив наблюдения определяет условия, при которых что-то
может быть, а стало быть, и порождает якобы наблюдаемое. Здесь
можно справедливо возразить, что иначе и быть не могло, - этно-
логи сегодня сами исходят из того, что всякое наблюдение всегда
уже содержит в себе конкретные схемы интерпретации и поэтому
необходимо всякий раз наблюдать и сам диспозитив наблюдения,
а равно и специфическое знание, в которое он встроен. Итак, про-
блема здесь не в какой-то нехватке объективности, по в том, что
участники не отдают себе отчета в условиях «наблюдаемости»,
определяющих наблюдение, - в том, что они не принимают, так
сказать, принцип неопределенности в оценке опыта.
В «Воображаемом», одном из своих первых теоретических
текстов (1940), Сартр проводит различие между «образом» и
«восприятием» - различие, которое, возможно, позволит лучше
попять изложенную выше проблему"’. Если восприятие, пишет
228
Урс Урбан
Сартр, характеризуется избыточностью, происходящей из полно-
ты объекта, то в образе, напротив, обнаруживается существенная
нехватка, потому что образ происходит только из интенции созна-
ния, из того, что субъект может и хочет знать:
В мире восприятия, - пишет Сартр, - никакая «вещь» не может
явиться сама по себе, не связанная бесконечным числом отношений с
другими вещами. Более того, именно бесконечность этих отношений
[...] конституирует самую сущность вещи. Отсюда проистекает не-
которая избыточность мира «вещей»: в каждый момент здесь всегда
имеется бесконечно больше того, что мы можем увидеть. {...] Образ
же, напротив, характеризуется существенной скудостью. Различные
элементы образа не поддерживают никаких отношений с остальным
миром. [...J Одним словом, объект восприятия всегда избыточен
для сознания; объект же образа никогда не оказывается чем-либо
большим, нежели имеющееся сознание о нем; он определяется этим
сознанием - из образа невозможно узнать ничего нового, о чем бы мы
уже не знали".
Образ не достигает полноты наблюдаемого, потому что он
скрывает наблюдаемое за знанием о том, что наблюдается; поэ-
тому образ - всегда только то, что Сартр называет «феноменом
квази-наблюдения»’2. Тем не менее единственная возможность
постичь объект - воспринять его как обладающий значением объ-
ект - состоит в том, чтобы приблизиться к нему через медиаль-
ность его репрезентации - только плоть делает нас чувствитель-
ными к качествам объекта до всякой репрезентации. Различие,
которое проводит Сартр, - и которое, кстати, перенимает Ролан
Барт, различая studium, захватывающий свой объект, и punctiim,
позволяющий субъекту (или принуждающий его) самому ока-
заться во власти объекта, - не позволяет тем не менее заключить,
что следует трансцендпровать образ, дабы ухватить объект в его
непосредственной материальности: даже тогда, когда образ прохо-
дит мимо объекта, эта неудача конститутивна для всякой формы
репрезентации. Итак, дело не в том, что образ ложен, - всякий
образ ложен по отношению к своему объекту, /(ело скорее в том,
чтобы воспринять образ в качестве образа и сделать видимой ма-
териальность репрезентации, а также условия ее возникновения.
В области литературы это означает, что текст нужно сделать ви-
димым в его специфической текстуальности, какой ее определяют
пред-тпекст и контекст. Образ, создаваемый Везело, не требует
от читателя особой аналитической компетенции: этот образ очень
229
«Это не еврей»...
грубо сработан и вдохновляется антисемитским воображаемым
в самой своей примитивной форме - каким оно встречалось в ту
эпоху, среди прочего, в «Протоколах сионских мудрецов», газете
«Штюрмер» пли, особенно кондепсированно, в главе «Парод и
раса» из «Майн кампф» Гитлера13. Тем временем, в глазах самой
Везело этот образ прозрачен: опа видит сквозь образ и, таким
образом, смешивает образ объекта и сам объект. Так как опа соот-
носит образ с ним же самим, то видимое кажется ей «очевидным»:
что это евреи - само собой разумеется: «Их еврейский характер, -
говорит она, - колет глаза» (463; ср. 265). 11о это, очевидно, просто
оттого, что образ идентичен сам себе: зато подобная авторефлек-
сивная взаимозависимость делает невидимым тот факт, что сама
очевидность тоже была искусно сконструирована.
Что действительно колет глаза, так это апории в подходе
Везело, и если читатель так легко их опознает, то это благодаря
тому, что повествователь, сам Ауэ, делает видимыми условия на-
блюдения и намеренно указывает па них. Когда Везело принимает
подарки от горцев, то комментирует это подношение следующим
образом: «Типично еврейская тактика». Тогда Ауэ, наконец, те-
ряет терпение: «Я молчал: Везело меня раздражала, опа явно су-
дила предвзято, а я считал, что здесь требуется совершенно иной
подход» (455; 261). Со своей стороны, Ауэ наблюдает пе только
этнологический диспозитив и приемы наблюдения, он и сам на-
блюдает, что происходит в доме горцев. Когда он описывает то, ч то
там видит, это читаемое нами описание, безусловно, гораздо более
дифференцированно, чем сообщаемое Везело, - по при этом и пе
нейтрально: Ауэ тоже видит и пишет в дискурсивном контексте,
предшествующем его наблюдению и его рассказу. Современные
этнографические исследования позволяют нам хорошо знать этот
контекст. С помощью, например, очень содержательного исследо-
вания Саши Голубофф об этнографии горских евреев11 было бы
легко показать, что описание Ауэ вписывается в этнографиче-
ский дискурс, который складывался начиная с первой половины
XIX века под воздействием экзотизма романтической литературы
и па который повлияли два еврея-«этпографа», если можно так
сказать: они тоже старались показать «аллотнппческий» характер
горских евреев, слишком азиатов - «безнадежно восточных», как
сказал Сарга Мусса1’, чтобы просвещение могло их как-то изме-
нить. Все, что пишет Ауэ, например, о жилище горцев, происходит
из этого дискурса - оп мог бы прямо скопировать это из текстов;
впрочем, кто сказал, что так хорошо изучивший материалы Лит-
телл не сделал этого для Ауэ? В отличие от Везело - и это отличие
230
Урс Урбан
решающее - - Ауэ знает, откуда происходит его знание, и он не пря-
чется: делая доклад в Нальчике, он сам называет многочисленные
источники, которыми воспользовался. Лучше того - или хуже
того: он говорит практически только об этих источниках. Вместо
того чтобы делать то, о чем его просили, то есть вместо того, что-
бы ответить на «расовый вопрос», ои анализирует дискурсивные
условия, позволяющие — или не позволяющие — говорить об этом
вопросе. Вне этих текстов - и он это показывает - ответ найти
невозможно.
Все это Ауэ понимает только в конце данного этапа своего
Bildungsweg - своего инициатического путешествия. Вспомним,
что до тех пор он собирает информацию об истории и культурных
и ритуальных практиках горских евреев, - однако ему постоянно
не хватает достоверных сведений о «расовом вопросе». И так как
Везело, как мы видели, не может снабдить его ими, Ауэ вспоми-
нает то, что говорил ему на эту тему его друг, лингвист доктор
Фосс. Фосс тоже работает в тылу по «вопросам безопасности»:
ему поручено сберегать библиотечные фонды, найденные на этой
территории. Фосс - специалист по истории языка и литературы
кавказских народов, и в долгих разговорах он делится своими зна-
ниями с Ауэ - а заодно и с читателем. Ауэ впечатлен эрудицией
молодого лейтенанта, пусть он испытывает к нему притяжение и
не только интеллектуального свойства. Фосс особенно интересу-
ется русской научной литературой, не только потому, что русские
исследователи могут опираться на данные, которые сами собрали
на месте, но также - и прежде всего - потому что, в отличие от
своих немецких коллег, они не ориентируются на Volkskunde - эт-
нологический подход, сильно отмеченный биологизмом. Русские,
объясняет Фосс, описывают народ исключительно при помощи
лингвистических и геополитических критериев: чтобы иметь воз-
можность образовать республику, требуется кодифицированный
язык и более или менее однородно заселенная территория (313;
183)1'’. Из этого следует, что для научного анализа единственно
возможны утверждения (1) о языке, о рассказываемых на этом
языке мифах и написанных на этом языке текстах, (2) о культур-
ных практиках говорящего на этом языке населения и (3) о ценно-
стях, выражаемых на этом языке через эти культурные практики.
Напротив, представители подконтрольной национал-социализму
этнологии выводят из языка сущностное положение говорящего.
Другими словами, исходя из предмета высказывания (sujet de
1’ёпопсё) они делают заключение о субъекте процесса выска-
зывания (sujet d enunciation), который, по их мысли, обладает
231
«Это не еврей»...
идентичностью, каким-то образом определяемой «природными»
факторами. Однако доступные наблюдению данные не позволяют
говорит ь об идентичности, которая была бы как-то зафиксирова-
на в человеческом теле; из этого следует, что всякое исследование,
подпитываемое таким воображаемым, представляет собой науч-
ный миф. Когда Ауэ просит Фосса снабдить его материалами о
«расовом вопросе», тот - мысля, как мы только что видели, строго
в рамках культуралистского подхода, - дает ему отповедь:
«Речь просто о расовой проблеме, возразил я. - Мы знаем, что
существуют низшие расовые группы, например евреи, наделенные
характерными особенностями н посему являющиеся потенциальны-
ми преступниками, разносчиками большевистской заразы, ворами,
убийцами» |...] Фосс, грустный, подавленный, уставился в чашку с
кофе: «Доктор Ауэ, я всегда полагал, что вы человек умный и рас-
судительный. Но даже если все, что вы только что сказали, правда,
объясните, пожалуйста, что вы вкладываете в термин “раса”. Потому
что для меня это понятие неопределимо с научной точки зрения, а
значит - лишено теоретической ценности |...] Эта философия вете-
ринаров, как окрестил ее Гердер, эксплуатирует все понятия линг-
вистики, единственной на сегодняшний день науки об истории чело-
вечества, располагающей широкой теоретической базой и научными
доказательствами [...] А у расистской антропологии нет теории. Она
выделяет расы и создает их иерархию, не опираясь ни на какие тео-
рии. Все попытки биологических обоснований провалились [,..] Так
никто и не сумел отличить с абсолютной уверенностью череп еврея
от черепа немца |...] В итоге расистская антропология, не способная
ничего вычленить, эксплуатирует лингвистические категории. Шле-
гель, высоко ценивший Гумбольдта и Боппа, опираясь на их труды об
индоиранском праязыке, развил идею о нранароде и ввел is употре-
бление термин Геродота “арийцы”. [...] Но характеризовать [народы]
иначе как исходя из их языка, религии, обычаев, устройства жилища,
способов ведения хозяйства или их собственного чувства идентично-
сти не имело бы никакого смысла» (435-438; ср. 250,251,252).
Невозможно высказаться более однозначно. Эта аргумента-
ция, ничем не замечательная для современного читателя, тем не
менее удивительна в устах лейтенанта вермахта, - и Ауэ, мягко
говоря, тоже удивлен такими аргументами своего друга Фосса. Но
ему нечего возразить, и поэтому он предлагает отложить продол-
жение дискуссии. Однако вопрос так и останется неразрешенным
из-за этой отсрочки: Фосс будет убит горцем, заставшим его за
232
Урс Урбин
разговором со своей дочерью, от которой лингвист рассчитывал
получить сведения о языке горцев. Таким образом, оп больше нс
сможет внести какой-либо вклад в отыскание ответа на «расовый
вопрос». Описание смерти лингвиста, к слову, - один из многих
поистине блестящих фрагментов романа: находясь в агонии, Фосс
обретает первородный язык - язык, который пе отсылает пп к
чему, кроме себя самого; который нс означает, не выражает ничего
иного, кроме звуков умирающего тела. Этот язык есть язык своего
собственного исчезновения: «...какой-то первобытный зов, при-
шедший из глубины веков, ио то была именно речь, опа нс говори-
ла ничего и выражала лишь свое собственное исчезновение» (459;
ср. 262). Как бы то пи было, Ауэ реагирует на смерть своего друга
со смятением, какого читатель за ним не знает. Именно тогда он
решает передать интеллектуальное наследие лингвиста будущим
поколениям, и подходящий случай, кажется, представляется во
время совещания в Нальчике.
Первыми берут слово представители вермахта, которые воз-
намерились опровергнуть тезис о «еврействе» Bergjuden. Затем
черед полковника фон Гильсы, который, будучи руководителем
военной разведки, получил задание, сходное с поручением Ауэ,
но предлагает обходиться с горскими евреями в зависимости от
их поведения, - а оно, говорит он, не дает ни малейшего повода
принимать против них меры. Вальтер Бирками, командир айн-
зацгруппы D СД'7, видит вещи существенно иначе: он исходит
из того, что если евреи нс представляют опасности в настоящий
момент, они не становятся от этого менее опасными, - потому что,
в силу их расового положения, они представляют неминуемый
риск. Он передает слово Ауэ, который, подразумевается, поддер-
жит его точку зрения научными выкладками. С самого начала Ауэ
стреми гея представить проблему как можно более подробно. Во
вступлении он проводит различие между разными дискурсивны-
ми уровнями анализа - историографией, лингвистикой, культур-
ной антропологией, этиологией и, наконец, физической антропо-
логией, - а затем представляет и нроблематизируст их одни за
другим. В том, что касается истории, языка, культуры и этниче-
ской принадлежности, Ауэ не добавляет чего-то существенного к
тому, что было сказано до него. Но он представляет дело гораздо
более исчерпывающе, чем его коллеги из вермахта, и в итоге дает
такое количество информации, что из нее невозможно сделать
единственный и однозначный вывод. Чем дальше оп продви-
гается в своем докладе, тем больше удаляется от опорных точек
расиологического воображаемого. Так, когда он рассказывает о
233
<<Это не eepe.it»...
достижениях Bergjuden в сельском хозяйстве, Бройтнгам, офицер
вермахта, до сих пор привлекавший к себе внимание скорее раз-
умными замечаниями, вставляет реплику: «Непохоже па евреев.
[...] Евреи избегают такого тяжелого физического труда, как зем-
леделие» (474; 271). Этот резкий поворот к антисемитскому вооб-
ражаемому противоречит всему тому, что сам Бройтнгам говорил
в ходе дискуссии; впрочем, это противоречие объясняется тем, что
объект, лишаясь смысла по причине своей сущностной полноты,
может быть восстановлен только в виде образа; «...образное созна-
ние, - пишет Сартр, - дано самому себе как образное сознание,
то есть как некая спонтанность, производящая п сохраняющая
объект в образе. В некотором роде это обстоятельство составляет
необъяснимую противоположность тому факту, что объект дае тся
как некое небытие»"*. Реплика Бройтигама есть не что иное как
«спонтанность, сохраняющая объект в образе».
И вот, чем дольше говорит Луэ, тем более неясным стано-
вится этот образ, так что последняя надежда все-такн найти
способ идентифицировать Bergjuden как евреев и доказать пх
«еврейство» держится на ответе на «расовый вопрос». Этот во-
прос относится к области физической и расовой антропологии.
С помощью антропометрических данных опа пытается доказать
существование рас, то есть групп, где все индивидуумы одинаково
определены факторами «природного» порядка, которые якобы
можно обнаружить «внутри» этих индивидуумов. Если верить
этим антропологам, на основании некоторых данных возможно
статистически продемонстрировать эту групповую идентичность
в нормальном распределении Гаусса. Эти антропологи измеряют
человеческое тело и пытаются затем свести свои данные в такую
систему, которая позволит им однозначно распределить подопыт-
ных по категориям. Однако, классифицировав пх количественно,
они накладывают на эти данные качества морального, интеллек-
туального и эстетического порядка, которые, как утверждается,
выводимы из измеряемых значений. Такой метод позволяет со-
здать иерархию значений, которая служит установлению режима
истины, обладающего действенной политической силой, - таким
образом, наконец становится возможным провести «биополити-
ческое» различие между «тем, что должно жить, и тем, что должно
умереть» (Фуко)'9.
Произведенное таким путем знание оказывается, однако,
исключительно недолговечным. В своем романе Литтелл пока-
зывает, как функционирует производство антропологического
знания - и как это знание обрушивается, как только начинает
234
Урс Урбан
функционировать. Вот что происходит, когда Луз представляет
участникам совещания в Пальчике антропометрические данные,
собранные одним из специалистов:
«К сожалению, физическая антропология не слишком помо-
гает разобраться в существующих и столь разнообразных версиях.
Позвольте мне ознакомить вас с данными, опубликованными в
тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году великим ученым
Эркертом в книге “Кавказ и его пароды”. Итак, черепной указа-
тель: азербайджанские татары - 79,4 процента (мезокефалия),
грузины - 83,5 (брахикефалия), армяне - 85,6 (долихокефалия)
и Bergjuden - 86,7 процента». - «Ха! - не удержался Вайитроп. -
Как у мекленбуржцев!» - «Тише, - попросил Кестринг, - Не надо
перебивать гауптштурмфюрера». - «Далее. Длина черепа: калмы-
ки 62 процента, грузины 67,9, Bergjuden - 67,9, армяне - 71,1.
Лицевой указатель: грузины 86,5 процента, калмыки - 87, армя-
не - 87,7 и Bergjuden - 89. 11аконец, носовой указатель: на нижнем
уровне Bergjuden - 62,4 процента, на верхнем калмыки - 75,3, впе-
чатляющая разница. Грузины и армяне где-то посередине». - «Что
это означает? - спросил оберет из ДОК. - Я не понимаю». - «Это
означает, - Бройтигам записывал цифры и быстро калькулировал
в уме. - что если форму черепа принимать за основной критерий
определения степени развития расы, то Bergjuden - самые развитые
среди кавказских народов». (473; ср. 270 271).
При ближайшем рассмотрении можно констатировать,
что все эго говорит о гораздо большем. В своей диссертации
«О врожденном разнообразии человеческого рода» (De generis
huinani variolate native liber, 1776) Иогапп Фридрих Блюменбах,
основатель - или один из основателей - краниологии, назвал
кавказскую расу первородной и, значит, наиболее «чистой» из
всех рас20. В иерархии рас горские евреи, таким образом, долж-
ны были бы находиться па самой высокой ступени - эти евреи,
как показывает антропометрический анализ, оказываются...
арийцами! Очевидно, что здесь доказательство антропологов не
работает, хуже того: оно показывает противоположное тому, что
требовалось доказать - и что может быть доказано, только если
использовать как можно меньшее количество данных. Ведь чем
больше данных, тем чаще придется фиксировать промежуточ-
ные значения, - и в копие концов получится континуум данных,
который состоит сплошь из промежуточных значений и не по-
зволяет установить никакого «типичного» или «нормального»
235
не еврей»...
распределения. Именно это сделали Рудольф Вирхов и Отто
Шлагипхауфен, которые смогли опровергнуть тезисы физи-
ческой антропологии - причем в эпоху ее наибольшей славы21.
Вместо того чтобы установить отличие, которое позволило бы
различить две расы единственным и однозначным способом,
отличия множатся и тем самым подрывают логику дихотомии.
И этот процесс никогда не завершится: вместо того чтобы при-
йти к смысловому содержанию (signifie), он никогда его не до-
стигнет, он откладывает его идентификацию, - и остается, если
можно так выразиться, подвешенным в промежутке различаиия
(difFeranee). Это объяснение тому, почему в романе так и пе да-
ется ответ па «расовый вопрос», - он все время, как мы видели,
откладывается пли отсрочивается (difFerc) до более позднего
момента. Ауэ опровергает расиологический дискурс, потому
что - и это парадокс - он хочет любой ценой его обосновать. Оп
пе критикует - он просто пе может сделать иначе, чем делает.
1£слн же результаты антропологического анализа не позволя-
ют сконструировать расы н если наблюдение не интегрируется в
существовавшее до него распологпческое воображаемое, - сле-
дует отказаться пли от понятия расы, или от попытки трансцен-
дировать образ, - то есть мировоззрение (Weltbild), - которому
не обойтись без существования рас. Невозможно найти ответ
па бпонолитический вопрос, - который, как мы помним, имеет
целью четко отличить «то, что должно жить, от того, ч то должно
умереть», - пе прибегая к фаптазматпческому воображаемому,
всегда существующему до пего. Сам Мишель Фуко никогда не
усматривал этой связи, хотя и столь очевидной, между биополи-
тикой и раснологическим воображаемым. Швейцарский историк
Филипп Саразпп упрекает его в этом и настаивает па том, что
расистский фантазм всегда уже неотделим от бпонолитпческон се-
лекции, как условие ее возможности. Отношение между нами и дру-
гими размечено расизмом, и, по одной этой причине, может дойти до
убийства. Это отношение относится, таким образом, к воображаемо-
му - воображаемому, позволяющему нам сразу определит ь другого,
которого надо исключить и которого мы даже имеем право убить,
потому что знаем, или думаем, что знаем, каковы эти люди, которые
угрожают «здоровью» «социального тела» (Vblkskorper), - или по
другим причинам не являются частью нас22.
В отношении горских евреев это означает, что один лишь образ
и выражающаяся через этот образ интенция позволяют ответить
236
Урс Урбан
на «расовый вопрос»: на вопрос, евреи ли они, а значит - должны
ли они умереть.
III. В завершение я бы хотел хотя бы кратко рассмотреть фор-
мальные модальности репрезентации, через которые выражается
литературное воображаемое у Джонатана Литтелла. Описание со-
вещания в Нальчике, которое делает Литтелл, следует «реалисти-
ческому» модусу репрезентации, симулирующему прозрачность,
и, кажется, позволяет непосредственно взглянуть на исторические
события, излагаемые в тексте. Роман почти полностью написан в
этом «реалистическом» стиле - хотя, начиная с эпизода, где про-
тагонист рассказывает нам о событиях, произошедших во время
Сталинградской битвы, мы находим фрагменты, функционирую-
щие ощутимо иначе (что, однако, предпочитают игнорировать ху-
лители романа)21. В разобранном выше отрывке именно «реализм»
является условием деконструкции расиологического дискурса,
так как только он проявляет парадоксальную логику этого дис-
курса - фундаментальное противоречие между, с одной стороны,
политическим воображаемым, а с другой - собранными антро-
пологами статистическими данными, которые, хотя и призваны
подкрепить это воображаемое фактами, способствуют только его
краху. Этот способ «реалистической» репрезентации вытекает
прежде всего из языка персонажей романа - особенно языка Мак-
са Ауэ, который, принадлежа повествователю, определяет и язык
всего романа. Таким образом Лпттеллу удается реконструировать
«язык Третьего рейха», каким его задокументировали Виктор
Клемперер и Дольф Штернбсргер в их анализах «дурного приме-
нения» немецкого языка21; Эрнст Юнгер (который знает, о чем го-
ворит, ведь его тексты, пусть и невольно, пропитаны этим языком)
охарактеризовал его как «язык техника, стремящегося заменить
мораль гигиеной»25. Реализм романа, как и язык персонажей (бю-
рократический, техницистский, гигиенический), являющийся его
самой важной опорой, не заслуживает тех упреков, которые ему
делали в отношении якобы недостатков стиля; наоборот: создание
этого эффекта реальности свидетельствует об осознанном эстети-
ческом усилии - которое выступает еще резче, если сравнить ро-
ман с другими художественными текстами Литтелла - короткими
рассказами в традиции аптиреалистнческого модернизма, какой
опа проявляется с особой отчетливостью, например, у Вланшо.
Однако у этого эффекта реальности есть и другая, более хитрая
функция. Сокращая этическую и нарратологическую дистанцию,
Литтелл сокращает и дистанцию моральную, которую всякий
237
не еврей»...
читатель желал бы любой ценой сохранить по отношению к ци-
ничному убийце, каким является герой романа. Заставляя своего
читателя поставить себя па место протагониста, Лпттелл сильно
затрудняет всякую попытку патологпзпровать его поведение: этот
. человек - наш браг в гораздо большей степени, чем мы бы того
хотели. 'Го, что он делает, не объясняется, или не вполне объясня-
ется, каким-то исключительно чудовищным складом ума (мета-
физической или психологической природы), по является частью
поведенческого спектра, к которому, пожалуй, может оказаться
причастен каждый - если попадет в те же социальные условия,
что и протагонист. Эта точка зрения, далекая от того, чтобы из-
винять действия палачей, делает их еще более тяжкими, потому
что показывает нам. что - при некоторых специфических услови-
ях все эго может в любой момент повториться. [3 этом и состоит
проблема а также п этическая заслуга этой книги-'1.
Распологпчсское воображаемое является частью таких специ-
фических условий и. как мы видели, играет определяющую роль
в смертоносных действиях сбиров от иацпопал-социализма, -
включая главного героя. В середине октября 1942 года, задолго до
совещания в Пальчике, к нему в кабинет в Пятигорске приходит
старик, который представляется как Пахум бен Ибрагим, взяв-
ший при русских фамилию Шампльев. Этот человек утверждает,
что он еврей. В это! момент Дуэ даже не представляет себе, что
«еврейство» может как-то обсуждаться. 11о его мнению, еврей есть
еврей, и если тот. как бы то пи было странно, сам пришел с повин-
ной, он без колебаний поверит в его «расовую принадлежность» -
н сделает соответствующие выводы. Хотя во время их встречи
очень скоро становится ясно, что этот старик - эрудит и мистик,
чье «еврейство» так же сомнительно, как и «еврейство» Bergjuden,
Ауэ в конце концов убивает его. Этот эпизод романа лучше, чем
любой другой, показывает весь парадокс «расового вопроса»: этот
старик убит не потому, что он еврей, - он еврей, потому что убит.
Еврей - это тот, кто но какой-либо причине убит немцами. И тог-
да, если правда, что только образ имеет значение, - правда и то,
что этот образ эффективен. Роман Литтелла показывает нам, как
всюбражаемое производит совершенно реальные действия.
Перевод с французскою О. Поповой
238
Урс Урбан
' Dumas A. Coup d’oeil general sur le Caucase 11859] // Dumas A. Le
Caucase. Paris: Editions Francois Bourin. 1990. P. 9-37. 28. |Cp.://w.w« /1.
Кавказ. Тбилиси: Мерами, 1988. С. 55. - Примеч. пер.]
2 Об историческом контексте этого эпизода см.: l-’efennan К. Nazi
Germany and the Mountain Jews: Was there a Policy? // Holocaust and
Genocide Studies. 21/2. Spring 2007. P. 96-114.
* Кроме того, речь идет просто-напросто о циничной «эффективно-
сти»: «...в Берлине об эффективности работы апнзатц! рупп судили но
цифрам, а снижение активности могли списать на просчеты командую-
щего» (Lit I ell J. Ij.'S Bienveillantes. Paris: Gallimard, Folio, 2006. P. 401).
\ЛиттелДж. Благоволнтелышцы. M.:Ad Marginem,2012.C.231. Перевод
II. Мельниковой. Далее ссылки на роман будут даваться внутри текста в
формате (401; 231), где первое число - номер страницы оригинальною
издания, второе - переводного. - При.меч. пер.]
’ Foucault М. «II fam dclendre la societe». Cours an College de France
1976. Paris: Seuil/Gallimard, 1997. P. 227. |Ср.: Фуко M. «Нужно защи-
щать общество»: курс лекции, прочитанных в Коллеж де Франс в 1975-
1976 учебном году. СПб.: 11аука, 2005. С. 269. Примеч. пер. |
’ LittellJ. Les Bienveillantes. Op. cit.
в Эти исторические данные находятся, например, в следующих изда-
ниях: AngrickA. Besatzimgspolitik und Massentiiord: Die Einsaizgrtippc Din
der siidlichen Sowjetunion 1941-1943. Hamburg: 1 lamburger Edition, 2003;
Hoffmann J. Kaukasien 1942-1943: Das deutsehc Heer und die Orient volker
der Sowjetunion. Freiburg: Rombach, 1991.
7 Самая резкая критика исходила от Шарлотты Лакост (Lacoste Ch.
Seductions du bourreau. Negation des victimes. Paris: PUF, 2010) u Лорана
Бине (Binet L. IIHhlL Paris: Livre de Poche, 2011), которые, впрочем,
обманываются эффектом реальности, не видя ни эстетического, пп эти-
ческого замысла в искусно сконструированном литерагурпом пптерд|ic-
курсе. Прием, оказанный книге университетской критиков, был в общем
гораздо более благосклонным в Германии, нежели во Франции (в от-
личие от журналистской критики, где все было наоборот). I hi эту тему
см.: Krauss Ch. Die «Querelle des Biemeillaiiles»: Streit inn ein Epos? -'/
Ch. Krauss, 11. Urban (eds.). L’epopee retrouvee: Motifs, formes et functions
de la narration epique (hi debut du XX' siecle a I’epoqite eontemporainc.
Berlin: LIT, 2013. P. 131 154; Urban U. «line breve incursion en terriloire
fasciste»: Die literarische Vermessnng Osleiiropas in den Bienveillantes von
Jonathan Littell // Ch. Krauss, A. Liithi (eds.). La «Semi-Asie» et la France:
L’Est europeen vecu et imagine dans la litterature et 1’histoire. Berlin: LIT,
2012. P. 103-126, где можно найти дополнительные библиографические
указания. Самые интересные ссылки - па следующие работы: BessiereJ.
239
«Это не. еврей»...
Qu’est-il arrive aux ecrivains fran^ais? D’Alain Robbe-Grillet a Jonathan
Littell. Paris: Editions Labor, 2006; Koppenfels M. von. Schwarzer Peter:
Der Fall Littell, die Leser und die Tater. Gottingen, Wallstein, 2012.
8 Среди которых «потрепанная книга на французском [...]: «Народ-
ности Кавказа, северно-черноморских земель и области Каспийского
моря в X веке, или Путешествия Аблу-эль-Касима», издан[ная|в Париже
в 1828 году неким Константином Мураджой д’Оссоном» (420: ср. 242) -
которая, как и все то, к чему отсылает Ауэ. до сих пор обнаруживается
во всякой хорошей библиотеке. Будучи также автором отчета о первой
битве при Хомсе, д’Оссон некоторым образом предвосхитил свидетель-
ство, которое в 2012 году Литтелл написал о гражданской войне в Сирии
(LittellJ. Carnets de Homs. Paris: Gallimard).
'* Юнгер, имевший поручение, сходное с поручением Ауэ, действи-
тельно был на Кавказе в тот период и написал там «Кавказские замет-
ки» - один из пред-текстов романа Литтелла, сильно повлиявший своей
тональностью на «Благоволительниц». (см. ниже, с. 237).
10 Sartre J.-P. L’linaginaire. Paris: Gallimard, Folio, 1986. Здесь я обра-
щаюсь только к феноменологии Сартра, не имея возможности упомянуть
и проблематизировать иные аспекты понятия воображаемого, какие
можно найти в социологии, историографии или психоанализе. См. весь-
ма содержательный труд Вольфганга Изера, имеющий целью использо-
вать воображаемое для задач теории литературной антропологии: lse.r IP.
Das Fiktive und das Imaginare. Perspektiven literarischer Anthropologie.
Francfurt/M.: Suhrkamp, 1993.
” SartreJ.-P. Op. cit. P. 25-27. [Сартр Ж.-П. Воображаемое: феноме-
нологическая психология воображения. СПб: Наука, 2001. С. 60-61. -
Примеч. пер.}
Ibid. Р. 116. {Там же. С. 88. - Примеч. пер.]
13 Hitler A. Mein Kampf. Mflnchen, 1940. Об исторических деталях
антисемитского воображаемого см., в частности: Arendt Н. Elemente
und Ursprflnge totalitarer Herrschaft: Antisemitismus, Imperialisnius,
Totalitarismus. Munich: Piper, 1991 [1951]; Poliakov L. Histoire de
I’antisemitisme (en 3 tomes). Paris: Seuil, Points, 1991 [1955 et suivants].
[Поляков Л. История антисемитизма: В 2 тт. М.: Мосты культуры;
Иерусалим: Гешарим, 2008. - Примеч. пер.\, Clausen D. Grenzen der
Aufklarung. Die gesellschaftliche Genese des inodernen Antisemitismus.
Francfurt/M.: Fischer, 2005.
и Goluboff Sasha S. Are They Jews or Asians? A Cautionary Tale about
Mountain Jews Ethnography // Slavic Review. 63/1.2004. P. 113-140.
15 В ходе конференции в Москве.
,(i Ср. также Марлен Ларюэль, которая, выступая в Москве, напомни-
ла, что царистская этнология основывалась на национальности, племен-
240
Урс Урбан
ной принадлежности, этносе (ср. ее статью в настоящем сборнике). Фосс,
впрочем, опирается на Бепвениста и Дюмезиля, который «в 1930 году
издал сборник осетинских легенд о сказочных героях-полубогах Нартах»
(390; ср. 225); Dumezil G. Le livre des heros: Legendes stir les Nartes. Paris:
Gallimard, 1989 [1930]).
17 Еще один исторический персонаж; см., например: Angrick A. Op. cit.
Ifi SartreJ.-P. Op. cit. P. 35 [Сартр Ж-ll. Указ. соч. С. 68. - Примеч. пер.]
,!) См. превосходную статью па эту тему: Hanke Ch. Zwischen Evidenz
und Leere: Zur Konstitution von «Rasse» im physisch-anthropologischen
Diskurs uin 1900 // Hannelore Bublitz/Christine Hanke/Andrea Seier. Der
Gesellschaftskorper. Zur Neuordnuiig von Kultur und Geschlecht tun 1900.
Frankfurt/M.; N.Y.: Campus, 2000. S. 179-235.
20 Koller Ch. Rassisinus. Paderborn: Schoningh, 2009. S. 27.
21 Koller Ch. Rassisinus. S. 44. О скептицизме Вирхова в отношении
дарвинизма см. также: Weingart Р„ KrollJ., Baye.rtz К. Rasse, Blut und Gene:
Geschichte der Eugenik und Rassenhygiene in Deutschland. Frankfurt/M.,
Suhrkamp, 1992 |1988]. S. 117-118.
--Saras!n Ph. Zweierlei Rassisinus? Die Selektion des Freinden als
Problem in Michel Foucaults Verbindung von Biopolitik und Rassisinus //
Martin Stingelin (ed.). Biopolitik und Rassisinus. Frankfurt/M.: Suhrkamp,
2003. S. 67. О расизме, среди прочего, см. также: Leri-Strauss С. Race et
histoire. Paris: Gallimard, Folio, 1987 [1952]; Mosse G. Die Geschichte
des Rassisinus in Europa. Frankfurt/M.: Fischer, 2006 [1978]. Также, о
биополитических импликациях расизма: Bertani М. Zur Genealogie dor
Biomacht // Stingelin 2003. S. 228-259; Defert D. Macht, Krieg, Rassisinus
nnd ihre Analysefbrmen// Stingelin 2003. S. 260-270 {Defert D. Le dispositif
de guerre coinrae analyseur des rapports de pouvoir // Mauro Bertani et al.
Lectures de Michel Foucault 1. Lyon: ENS Editions. 2000. P. 59-65);
Lemke Th. Rechtssnbjekt oder Biomasse? Reflexionen zum Verhaltnis von
Rassisinus und Exklusion, in: Stingelin 2003. S. 160-183; Lemke Th. Biopoli-
tik zur Einfiihrung. Hamburg: Junius, 2007.
23 Детальный анализ эстетического замысла романа Литтелла см.:
Urban U. Ср. cit.
2i Klemperer V. LTI. Notizbuch eincs Philologen. Stuttgart: Reclam, 2010
[1947] (Klemperer V. LTI. La langue du HI1' Reich, Paris: Pocket. 2003);
Stemberger D„ Storz G., Silskind W.E. Aus dem Worterbuch des Uninenschen.
Mtinchen: Ullstein, 1989 [1957].
aJimger E. Kaukasische Aufzcichnungen // Strahlungen I. Munich:
DTV, S. 433 (французское издание:/wHgeri'. Journaux de guerre II; 1939-
1948, sous la direction de Julien Herve. Paris: Gallimard, Pleiade, 2008) |Cp.:
Юнгер Э. Кавказские заметки // Излучения (февраль 1941 - апрель
1945). СПб.: Владимир Даль, 2002. С. 232. - Примеч. пер.\. Юнгер не
241
«Это пе еврей»...
только является, как мы видели, персонажем романа Литтелла, но и
снабжает его одним из пред-текстов, который своим маскулиппстскпм
жаргоном, смешивающим витализм и эрудицию, во многом определяет
тон «Благоволптелышц». Кстати, заметки Юнгера также показательны
в отношении бпоиолитпческого вопроса, как впдпт его автор (последне-
го без устали оправдывают политически, особенно во Франции); то же
относится и к наброску одной его новеллы: на очень узкой горной тропе
Отфрид идет навстречу «группе евреев». «Обе стороны, каждая со сво-
ими мулами, встречаются на самом узком месте, на краю страшной про-
пасти [...|. Как разрешится этот конфликт, угрожающий гибелью одной
из групп или даже их обеих?» (Op. cit. S. 431) Хотя Юигер старается не
отвечать на этот вопрос, форма, в которой он задан, подсказывает ответ:
выживание одних подразумевает смерть других.
'2(' Литтелл, несомненно, опирается па книгу, которую Ханна Арендт
написала о «банальности зла» после того как в 1961 году побывала на
процессе над Эйхманом. Хотя книгу сильно критиковали в момент ее
выхода в свет, современные историки и социопсихологи подкрепляют
ее тезисы (см., например: Browning Ch. Des homines ordinaires: Le 1011'
bataillon de reserve de la police alleinande et la Solution finale en Pologne.
Paris: Editions Talandier, 2007 [1992]; Welzer //. Les executeurs: Des
homines nomiaux aux meurtriers de masse. Paris: Gallimard, 2007 [2005]).
Было бы, кстати, интересно продолжить это размышление о связи,
возможно, существующей между реализмом и расизмом, двумя стра-
тегиями натурализации; в ходе конференции в Москве Сергей Зенкин
предложил некоторые возможности ответа на такой вопрос.
Contents
Introduction .................................................... 1
Sergey Zenkin (Moscow')
The notion of race and the logic of democracy................... 11
Philippe Regnier (Lyon)
The abbot Gregoire, Saint-Simon, and the Saint-Simonians:
the human rights and the acknowledgement of differences
(From the emancipation of the Blacks and the Jews
in the epoch of French Revolution to the proposals
of universal racial mixing) .................................... 23
Claude Retat (Paris)
Louise Michel: Life, death, and the future race................. 48
Ilona Svetlikova (Saint-Petersburg)
“Aryan” symbolism vs. “Semitic” idolatry:
Andrey Bely’s Symbolism ........................................ 64
Saiga Moussa (Paris)
A Gipsy raciology: on some French expeditions
in Russia in the 19lh century .................................. 71
Marie-Laure Aurenche (Lyon)
Charles-Eugene Ujfalvy’s expedition in the Russian Turkestan
(1876-1878): a case of “scient istic raciology”................. 85
Marina Mogilner (Chicago)
The Jewish physical anthropology in the Russian Empire........ 102
243
Sarah Al-Matary (Lyon)
Jacques’ Nowicov’s internationalism:
overcoming the “race” outside the International ................ 115
Charlotte Krauss (Freiburg)
Russianness as a problematic notion:
When the scientific discourse
is nourished with literary fictions............................. 128
Marlene Laruelle (Washington)
Race and culture: New forms of racism in Russia................. 149
Constantin Bogdanov (Saint-Petersburg)
Race, Russia, and the god Ra:
towards the etymology of racism, a Russian case................. 158
Victor Shnirelman (Moscow)
The “Slavo-Aryans”: Russian forms of esoterism ................. 177
Ilya Kukulin (Moscow)
A bothered equality: the transformation
of racial and ethnicist discourses
in the Soviet science fiction, 1928“ 1989 ...................... 195
Urs Urban (Strasburg)
“This is not a Jew”: Deconstruction of the racial imaginary
in Jonathan Littell’s The Kindly Ones .......................... 225
Sergey Zenkin, Sarga Moussa, eds.
The Racial Imaginary in France and Russia in the 19th-
20th centuries. Proceedings of an international conference.
Moscow, Russian State University for the Humanities, 2016.
In the 19'11 20'1' centuries, in the epoch of nation-States, colonial
conquests and empires (with liberal, communist, and fascist ideology),
the reflection upon the “race” was one of the most active, influential
and problematic trends in the social thought of different countries.
The present collection brings together the papers presented in an
international conference on the history of racial imaginary, which took
place in Moscow, at the Russian State University for the Humanities,
in May 2012. The authors of articles came from Russia, France, and
Germany. All the papers are published in Russian.
For students and specialists in history of France and Russia, in
intellectual history, and history of human sciences.
Расовые представления во Франции и России в XIX-
Р24 XX вв.: Материалы международной конференции / Сост.
С.Н. Зенкин, С. Мусса. - М.: РГГУ, 2016. - 244 с.
ISBN 978-5-7281-1769-8
В XIX-XX веках, в эпоху национальных государств, колони-
альных завоеваний и империалистических держав (с либеральной,
коммунистической, фашистской идеологией), рефлексия о «расе»
была одним из самых активных, влиятельных и проблематичных
течений в общественной мысли ряда стран.
В настоящем сборнике публикуются тексты докладов, про-
читанных на международной конференции по истории расо-
вых представлений, которая состоялась в Москве, в РГГУ, в
мае 2012 года. В ней приняли участие специалисты из России,
Франции и Германии. Статьи иностранных авторов печатаются
в русском переводе.
Для студентов и специалистов по истории Франции и России,
по интеллектуальной истории и истории гуманитарных наук.
УДК 009(08)
ББК 66.5(0)
Научное издание
РАСОВЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ
ВО ФРАНЦИИ И РОССИИ
в XIX-XX вв.
Материалы
международной конференции
Корректор
О.Н. Панкова
Компьютерная верстка
Н.В. Москвина
Рекомендовано к изданию
Редакционно-издательским советом РГГУ
Подписано в печать 11.01.2016.
Формат 60x90
Усл.печ. л. 15,5. Уч.-пзд. л. 16,3.
Тираж 500 экз. Заказ № 2
11здател ьскпн ileinp
Российского государственного
гу маш парного уни вера пета
125993, Москва, Миусская пл., 6
8-499-973-42-06