ФРАНЦИЯ:
66.3(4Фр)
Р25
РЕДАКЦИИ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
и Издательство «Мысль». 1980
10605-124
Р	53-80. 0506000000
004(01)-80
О книге Г. М. Ратиани
«Франция: судьба двух республик»
Предлагаемая читателю книга видного советского журна-
nicia-международника, доктора исторических наук Георгия
Михайловича Ратиани «Франция: судьба двух республик»
ннцястся последней его работой. Она выходит в свет уже
тклс безвременной кончины автора. Это историческое иссле-
юнание посвящено двум переломным моментам в новейшей
нс юрки Франции — краху Третьей республики в 1940 г. в
результате военного поражения, которым воспользовалась на-
одпвшаяся в тот период у власти группировка француз-
ской буржуазии для ликвидации республиканского строя, и
п.1 дению в 1958 г. Четвертой республики, явившемуся след-
ив нем глубинных процессов, происходивших в самом француз-
ком обществе, а также многолетних колониальных войн,
коюрые вел французский империализм после окончания второй
мировой войны. Хотя речь идет о двух событиях в истории
Франции, отделенных друг от друга 18-летним периодом и,
кл галось бы, слабо связанных между собой, тем не менее
и» юр сделал увенчавшуюся успехом попытку проанализировать
некоторые закономерности исторического развития Франции в
новейшее время.
Книга «Франция: судьба двух республик» — оригинальное
пс1 орическое исследование, написанное на основе широкого
круга материалов. Все наиболее значительные источники, ко-
юрые сохранились во Французской национальной библиотеке,
п редакциях французских газет, в различного рода собра-
ниях. вся огромная пресса, являющаяся очень важным источ-
ником для рассматриваемого периода, парламентские дебаты,
ионографические оiчеты заседаний довоенной палаты дспута-
юв и нынешнего Национального собрания, судебных процес-
сов Петэна, Лаваля и др., многотомные отчеты заседаний
комиссии по расследованию событий 1940 г., обширная ме-
муарная литература, свидетельства очевидцев Г. М. Ратиани
проанализировал глубоко и достаточно критически.
Следует отметить, что в Советском Союзе всегда кнтсрс-
«. опались историей франции и было создано немало фуада-
ментальных исследований, в том числе по проблемам, рассмат-
риваемым в настоящей книге1. Однако монография Г. М. Ра-
тиани выгодно отличается от прежних исследований более
широким привлечением источников, более детальным анали-
зом происшедших событий, а также тем, что автор, будучи
очевидцем некоторых описываемых событий, в частности май-
ских событий 1958 г., использовал и красочно передал свои
личные наблюдения.
* * *
Из многих советских специалистов по Франции именно
Г. М. Ратиани должен был написать и мог гак написать
книгу на предлагаемую тему.
Ровесник Октября, Георгий Михайлович Ратиани до Ве-
ликой Отечественной войны окончил Ленинградский государ-
ственный университет и аспирантуру при нем. Когда нача-
лась Великая Отечественная война, он ушел добровольцем
в народное ополчение, а затем по окончании танковой шко-
лы до 1943 г. находился на фронте. С 1943 г. Г. М. Ратиани
работал в МИДе СССР, сначала в Москве, в центральном
аппарате МИДа, а затем был послан в Алжир в посольство
СССР при возглавлявшемся генералом де Голлем Француз-
ском комитете национального освобождения, реорганизованном
2 июня 1944 г. во Временное правительство Французской
Республики. В августе 1944 г. Г. М. Ратиани с группой со-
ветских дипломатов прибыл в освобожденный от немецко-фа-
шистской оккупации Париж. Здесь он работал в посольстве
СССР, переехавшем из Алжира во французскую столицу.
Впоследствии жизненный путь Г. М. Ратиани как журна-
листа-международника вновь привел его во Францию уже в
качестве специального корреспондента газеты «Правда». Его
живые, содержательные репортажи и сообщения из Парижа
до сих пор памятны многим.
Будучи специальным корреспондентом «Правды» в Париже,
Г. М. Ратиани оказался очевидцем падения в мае 1958 г.
1 Интересно отметить, что кроме широкоизвестных исследований
и коллективных работ таких спепиалистов по истории Франции,
как В. А. Антюхина-Московченко, Ю. В. Борисов, Р. С. Варфоло-
меева, А. Л. Ефимова, И. А. Колосков, Л. П. Лавров, А. 3. Манф-
ред, Н. Н. Молчанов, В. В. Любимова, Ю. И. Рубинский, С. С. Са-
льпев, В. П. Смирнов, Н. Г. Цирульников, проблемами истории
Франции этого периода занимались сотрудники Киевского и Баш-
кирского университетов, а также Смоленского государственного пед-
института им. Карла Маркса.
4
I I pi ой республики и. как уже говорилось, свои наблюде-
। > я широко использовал в данной монографии.
* * *
IliiiK. тема монографии Г. М. Ратиани — судьба Третьей
Ч« 1 всртой республик во Франции. Автор не дает послсдо-
|>п itf'ii.noro, система шческого изложения истории Франции се-
p. инны XX столетия, а сосредоточивает свое внимание на
и»р острейших кризисах, потрясших эту страну.
I h рвая часть монографии посвящена кризису Третьей
р i публики, политического режима, существовавшего во Фран-
ции с 1870 по 1940 г. Во второй части рассматриваются
111|>1лия конца 50-х годов, завершившиеся в мае 1958 г. па-
114 и гем Четвертой республики.
При всех отличиях, которые существуют между тратедией
ГПО г. и кризисом 1958 г., между ними имеется много
ибщсю. Как пишет автор, подчеркивая эту мысль, «за слу-
и1шос'1ями военных и политических сражений 1940—1958 гг.
ш.н ।упали все время общие причины, порой с такой наглядной
М«еди гельноезью и логической завершенностью, которые в це-
гом отличают классовую борьбу во Франции на протяже-
нии сс повой и новейшей истории». Действительно, в сущнос-
 11 основные действующие классовые и в известной мере по-
ш’1 ические силы, а также политические персонажи драма-
। и лкнх событий 1940 и 1958 гг., которые анализирует автор,—
ни и те же. Емко и живо излагает Г. М. Ратиани
I событий в 1940-м и в майские дни 1958 г., а также
I [робно характеризует деятельность их участников, играв-
 -их в тот период, да и в последующем, важную роль в ост-
I- политической борьбе, которая развернулась в стране.
Несомненная заслуга Г. М. Ратиани заключается в том, что
• -I нс oiраничивается общими характеристиками политиче-
ii.ii партий или поли 1 ических группировок, но и персони-
фицирует их. Превосходно даны политические портреты ге-
крала Гамелена, маршала Пегэна, Пьера Лаваля, Поля
1 ймо, всей галереи политических деятелей, ответственных
поражение страны в 1940 г., деятелей Четвертой и от-
- и in Пятой республик.
\нюр, не упрощая дело, показывает, как вследствие раз-
ных побуждений в позициях тех или иных французских дея-
le .си, в том числе и в правительстве Ваши, проявлялись
n«ipoii определенные нюансы и различия.
5
В монографии исследуется в первую очередь политика
французской буржуазии в условиях двух исторических кризисов,
что, несомненно, является одним из основных достоинств
книги.
Основой для написания первой части монографии — конец
Третьей республики — послужила книга автора, изданная в
1964 г.1 Оиа переработана и дополнена с учетом вышедших
во Франции и в Советском Союзе новых исследований.
Эта часть работы очень основательно документирована.
Г. М. Рагиани использовал обширный круг печатных перво-
источников, в том числе одиннадлатитомное расследование
комиссии Серра, пятитомное издание материалов комиссии
перемирия, важное для изучения экономических результатов
перемирия и начала оккупации, стенографические отчеты ряда
судебных процессов против вишистских лидеров, издания
дипломатических документов и т. д. Важнейшим источником
для Г. М. Ратиани послужили мемуары участников событий.
Достаточно сказать, что в книге использованы мемуары более
чем 80 авторов. Сопоставляя различные более ранние и более
поздние варианты воспоминаний, критически их анализируя,
автор сумел выявить ряд противоречий, умолчаний, искажений
и восстановить таким образом подлинную картину событий.
В первой части своей книги Г. М. Ратиани стремится
найти ответ на главный вопрос: были ли неизбежными по-
ражение Франции в войне с гитлеровской Германией и те жес-
точайшие испытания, через которые пришлось пройти фран-
цузскому народу в 1940—1944 гг.?
Чтобы ответить на этот вопрос, автор подвергает скру-
пулезному анализу внешнюю и внутреннюю политику фран-
цузских правящих кругов накануне второй мировой войны
В настоящее время в исторической литературе, вышедшей
как в Советском Союзе, так и за рубежом, особенно в самой
Франции, этот период разработан достаточно основательно1 2
В многочисленных работах на основе фактов и докумен-
тов показано, как Франция, некогда гордая победительница
Германии, диктовавшая ей в июне 1919 г. в Версале условия
мирного договора, в результате глубокого социально-экономи-
ческого кризиса, сопровождавшего разложение режима Третьей
республики, который за 70 лет существования практически
исчерпал себя, оказалась в |аком положении, когда она не
1 См. Ратиани Г. М. Конец Третьей республики во Франции.
М., 1964.
2 См., например, История второй мировой войны 1939—1945 гг.,
т. 2. Накануне войны. М_, 1974, с. 331—339.
6
। ил выдержать удара механизированных армий германского
| ннвма. Генерал де Голль, оценивая причины разгрома
I ны Германией в 1940 г., впоследствии писал: «В ко-
1 инном счете развал государства лежал в основе националь-
। I катастрофы. В блеске молний режим предстал во всей
< |*<ч-н ужасающей немощи...»1
1 М. Ратиани убедительно вскрывает глубокие социальные
причины, приведшие к поражению Франции в 1940 г. Не
t> 1 ырагивно, а доказательно ои обрисовывает, как планомер-
но подготавливалось установление фашистского режима в самой
I ре [ ьсй республике, без прикрас, с суровой точностью опи-
• i.Hi.ici трагические страницы национальной катастрофы Фран-
||| оказавшейся преданной своими руководителями. Именно
французская буржуазия, или, вернее, та ее часть, которая
обилась у власти перед второй мировой войной, несет
in юрическую ответственность за судьбу страны и, следова-
ц длю, за разгром, который испытала Франция в 1940 г.
Сохранились многочисленные свидетельства современников
। очевидцев краха режима в 1940 г., повлекшего за собой
я французского народа неисчислимые бедствия. «Француз-
пс армии,—писал Морис Торез, бывший Генеральным сек-
li рем Французской коммунистической партии до своей смер-
। и 1964 г.,— были разгромлены меиее чем в шесть недель.
Г.1с1еряниость и недоумение овладели народом. Это был пол-
ный крах: крах французской армии — первой армии Европы,
келейность которой иа 10 мая 1940 г. превышала 5 мил-
tn нов человек: крах государственной власти — охваченные
имением парламент и правительство превратились в игруш-
» • в руках «пятой колонны»; крах всех партий, за исклю-
чением коммунистической, которая неустанно разоблачала за-
•unop против Франции; это был крах материальный и мораль-
ный. экономический и политический. Наступил хаос: 10 мил-
। ионов человек — четвертая часть населения Франции — бродили
। » дорогам; замерли производство и торговля; остановился
i|u>пспорт; прервалась почтово-телеграфная связь»2.
Вопрос об ответственности за все испытания, выпавшие
ни долю Франции в 1940 г., имеет ие только историческое,
но и вполне современное звучание. Споры на эту тему про-
1ОЧЖ.1ЮТСЯ до сих пор. Недавно, иапример. во Франции вы-
1и in книга Анри Мишеля «Риомский процесс»3. В книге про-
1 / нмь Ш. де. Военные мемуары, т. 1. М., 1957, с. 107.
Гирез М. Избранные произведения, т. I (1930—1944 годы).
М 1‘><<9, с. 552.
Michel Н. La Proces de Riom. Paris, 1978.
7
водится мысль о том, что в разгроме Франции в 1940 г. вино-
вен не класс буржуазии, а весь французский народ, который
якобы не оказал захватчикам сопротивления, и поэтому в
Риоме нужно было, дескать, судить не обанкротившихся
политиканов, а французский народ. Нет ничего более невер-
ного, чем подобная точка зрения.	I
Морис Торез, один из активных организаторов сопротив-
ления гитлеровцам, неоднократно отмечал героизм французской
армии и всего народа в трагические дни 1940 г., которых
предали их обанкротившиеся политические и военные руково-
дители1.
Теперь, через 40 лет после этой трагедии, убедительно
доказало, что та часть французской буржуазии, которая на-
ходилась у кормила государственного управления накануне
второй мировой войны, и те, кто являлся выразителем се
интересов среди политических деятелей, получивших название
мюнхенцев, т. е. сторонников сговора в Мюнхене, открывшего
путь второй мировой войне, сознательно вели курс па сго-
вор с фашизмом, руководствуясь в первую очередь своими
узкоэгоистическими классовыми, антикоммунистическими, ан1 и-
советскими расчетами и соображениями.
Автор предлагаемой читателю книги приводит факты, под-
тверждающие этот тезис. С его точки зрения, главный про-
счет французских политических деятелей, находившихся у
власти накануне войны и в период гак называемой «стран-
ной войны», заключался в том, что они ориентировались
не на победу иад гитлеровской Германией, а на сговор с ней.
Французские правящие круги, тс, кто задавали тон в поли-
тике Третьей республики, — генералы Вейгаи и' Гамелей,
маршал Петзн, то есть непосредственно военные руководители
Франции, и находящиеся с ними в согласии политические
лидеры — Э. Даладье, П. Рейно, не говоря уже о П. Лавале, -
рассчитывали, что гитлеровская Германия пойдет на сделку
с Францией и Англией для того, чтобы затем сообща по-
вернуть против Советского Союза.
Именно эта антинациональная линия стала основной при-
чиной, предопределившей поражение Франции. Руководители
Третьей республики, те, кого французский журналист Пср-
тинакс позднее назвал «могильщиками Франции», отнюдь
не хотели мобилизовать силы нации для отпора внешнему
врагу. Скорее напротив, правительство Рейно, пришедшее на
смену правительству Даладье, искало пути соглашения с гит-
1 Торез М. Указ, соч., г. 1, с. 482, 544, 552, 606.
8
i р>никой Германией. Его внимание было приковано больше
t. ирг [полагаемым вооруженным диверсиям против Советского
ч , и резва, в частности с юга.
В книге Г. М. Ратиани на фактах показано и то, чю в
I ii'icidx французской буржуазии при проведении пинии на
проторение фашистских государств и сговор с ними имс-
i к |. н другая сторона. В условиях роста во Франции влия-
IUI» демократических сил, и в первую очередь Французской
|« -ммунистической партии, что нашло свое выражение, в част-
но. in, в период существования во Франции Народного фронта
|ГН1 1938 гг.). в который входили радикал-социалистическая
пи pi ня. Социалистическая партия Франции (СФИО) и Фран-
цу к.ш компартия, определенные буржуазные круги испытыва-
ц| панический страх. Они были не прочь в борьбе с силами
в мокра 1 ин получить поддержку извне и именно в этот период
oikpi.no сформулировали лозунг: «Лучше Гиглер, чем Народ-
ниц фронт».
Ашисоветскпй курс во внешней политике, антикоммунисти-
. ! кип курс во внутренней политике, стремление ликвидировать
коммунистическую партию или но крайней мерс резко умень-
ши п. се роль и влияние в массах, использовать войну как
»I ч к । во иол hoi о искоренения всех завоеваний Народног о фрон-
и вог к чему была направлена линия руководителей Третьей
р । публики в критические месяцы 1940 г.
*I ю является главной опасностью r глазах правящей фраи-
п \ . кой элиты, в глазах господствующей верхушки монопо-
II!ческою капитала? Опасность немецко-фашистского втор-
гния? Отнюдь ист. Главной опасностью они считали не Гиг-
н р.ц не фашистскую армию, накапливающую силы для втор-
жения во Францию, а французский народ и его компартию.
П-хможиость народною сопротивления представляла для Вей-
i им, сменившего в мае 1940 г. генерала Гамелена на посту
тиокомандующего французской армией, для маршала Пе-
। ни, для всей верхушки «могильщиков Франции» самую боль-
на ю опасность. Отсюда и вытекала их политика, означав-
Ш.1И па практике пособничество внешнему Bpaiy. Дейсгвшель-
п>\ если усилия государственных деятелей направлены на обе-
|<>|нжпванне собственного народа, па разоружение авангарда
французских трудящихся — коммунистической паргип,тоестест-
ненпп. чго такая политика объективно ослабляег с j рану, по-
м-ил г 1 агрессору в осуществлении его захватнических пли-
нии
Исследование Г. М. Ратиани рнсуег чрезвычайно полную,
u i.i'iiiшрованную историю политики национальной измены,
9
осуществлявшейся группой Петэна — Рейгана. пошедших на
сговор с гитлеровской Германией, предавших французский на-
род и делавших ставку на установление во Франции фашист-
ского режима.
Таким образом, руководствуясь своими классовыми интере-
сами, определенные круги французской буржуазии, которые
управляли страной на рубеже 30—40-х годов XX столетия,
пошли на предательство национальных интересов и способст-
вовали (вопреки субъективному желанию отдельных предста-
вителей этих кругов) разгрому Франции и краху Третьей респуб-
лики.
В то же время автор показывает, что среди французской
буржуазии имелись и такие представители, которые стреми-
лись отстоять независимость страны, понимали значение
союза с СССР для защиты национальных интересов Фран-
ции. Так, некоторые военные руководители, несмотря на
полный развал французской армии в 1940 г., что, кстати
сказать, хорошо показано в монографии Г. М. Ратиани, пы-
тались каждый на своем участке сделать чго-то для органи-
зации сопротивления немецко-фашистским войскам. Из этой
среды вышли генерал де Голль, Делатр де Тассиньи, де Оте-
клок (Леклерк), Катру и др. Однако в трагические дни 1940 г.
они не играли решающей роли в вооруженных силах Франции.
* * »
Вторая часть книги, как указывалось выше, посвящена
событиям мая 1958 г., завершившимся падением 'Четвертой
республики. Работа Г. М. Ратиани — первое в советской ис-
торической науке монографическое исследование этой крайне
сложной и важной темы.
События 1958 г. гораздо ближе нам, чем уже отдален-
ный 40-летней давностью крах Третьей республики. Нынешнее
среднее поколение было свидетелем этих событий. Еще не
все известно до конца, не все процессы еще полностью изу-
чены, но зато свежесть недавно минувших событии при-
дает особую притягательность этим главам работы Г. М. Ра-
тиани.
При освещении истории кризиса 1958 г ГМ. Ратиаии
нс только добросовестно использовал такие источники, как
«Журналь оффисьель», стенограммы судебных процессов, цент-
ральную и местную прессу, уже достаточно многочисленные
мемуары. Как непосредственный очевидец событий, он удачно
10
iii почьзовал свои собственные воспоминания и впечатления,
при нисс личные эмоции, отчего вторая часть труда получи-
мся очень живой и динамичной. В книге показана день за
шсм, а иногда даже час за часом яркая картина майских
нц.п ий 1958 г.
Всего 18 лет отделяют один исторический кризис от дру-
ино. Но за этот короткий с точки зрения истории срок
произошли события всемирно-исторического значения. Фашизм
тисрпел во второй мировой войне сокрушительное поражение.
II оте антифашистской освободительной войны во Франции
родилась Четвертая республика. Несмотря на многие свои
н« (остатки, она была более передовой, чем рухнувшая в
I'MO г Третья республика и в своей конституции отразила
дилеиие демократических сил в стране. Как известно, в со-
। цшии Четвертой республики активную роль играла Француз-
сын коммунистическая партия. Ес представители до 1947 г.
•ходили в правительство. В первые годы существования Чет-
пгр1ой республики был принят ряд важных законов, отве-
HiKinifx интересам трудящихся.
Однако к 1958 г. Четвертая республика была уже не та.
11 стране активизировались реакционные силы, которых не
yi |ранвало нормальное функционирование парламентского ре-
жима. «Четвертая республика, — писал М. Торез,—погибла не
ледсгвие чрезмерной демократии, а в результате слабости,
недостаточности, постоянной деградации демократии, которая
.мсю греченнем, дискредитацией парламентского режима, пре-
ин. ।пилением полномочий, конфискацией левой прессы, антира-
бочими репрессиями, угнетением и подавлением колониаль-
ны \ народов подготовила собственную гибель»1. В этих
 нопнях лозунг, выдвигавшийся голлистским движением в
шпекне дни 1958 г., о необходимости покончить с «про-
шившим режимом» (имелся в виду режим Четвертой респуб-
нкч) находил определенную поддержку среди тех французов,
шиирые не имели политического опыта или не смогли сра-
p.i юбраться в сути происходящих событий.
1 М. Рагиани начинает рассмотрение кризиса 1958 г. с
!• прочных парламентских выборов, состоявшихся в январе
!'»'<» ।. и увенчавшихся значительным продвижением левых
it'i. СФИО и ФКП2. Если бы тогдашние лидеры социалис-
i шнекой партии, и прежде всего Ги Молле, пошли на
1 1арез М. Сын народа. М., 1960, с. 258.
ФКП, СФИО и радикал-социалисты вместе с небольшими пар-
ным и ЮДСР и РЖР получили в Национальном собрании боль-
iiiiiii. то (54%) голосов. — История Франции, т. 3. М., 1973, с. 388.
11
сотрудничество с коммунистами, события могли бы принять
иной оборот. Однако лидеры социалистической партии откло-
нили предложение ФКП о сотрудничестве и продолжили
свой антикоммунистический курс.
После парламентских выборов 1956 г. реакционные силы
во Франции, озабоченные успехом левых сил (особенно нх
пугала возможность создания в какой-либо форме Народного
Фрон । а или другого подобного союза левых сил), начали под-
готовку к свержению режима Четвертой республики. Призрак
Народного фронт а заставил реакционные элементы сплотиться.
Большое место в монографии Г. М. Ратиани занимают
события в Алжире, и это вполне закономерно, потому что
колониальная война в Алжире — эта язва на теле Франции, во
определению Коммунистической партии Франции, — послужила
непосредственным поводом для обострения внутриполитическо-
го кризиса в метрополии. Начатая еще в 1954 г. колони-
альная авантюра французского империализма в Алжире к на-
чалу 1958 г. окончательно зашла в тупик.
Нет необходимое ги пересказывать содержание соответству-
ющих глав книги, в которых подробно прослеживается слож-
ная картина развития событий 1958 г. Здесь показаны н по-
литические группировки правых, и алжирские «ультра», и
«ранние реакционные элементы типа Сустеля, и люди, подоб-
ные Салану, — вся та угрожающая для республики обстановка,
сложившаяся вследствие объединения сил заговорщиков.
Г. М. Ратиани выводит на авансцену политического дея-
теля, имя которого ио праву занимает видное место в но-
вейшей истории Франции,—генерала де Голля. Тщательно
анализируя всю сложную механику политических событий,
автор показывает, как в ходе событий в мае 1958 г. генерал
де Голль, отошедший с конца 40-х годов от государственных
дел, обретает день ото дня все большее политическое влия-
ние и наконец становится главой государства.
Но дело не только в личности де Голля. Для правиль-
ного понимания французской истории 40 —70-х годов XX в.
нужно рассматривать проблему голлистского движения, начало
которому положило выступление генерала де Голля 18 июня
1940 г. по Лондонскому радио с призывом продолжить со-
противление немецко-фашистской агрессии.
Голлизм — это особое явление в новейшей истории Фран-
ции. Можно сказать, что голлизм представляет собой по-
литическое течение, родившееся в ходе второй мировой войны.
Оно отражает интересы тон части крупной французской буржуа-
зии, которая стоит на позициях защиты национальных ин-
12
। чх»в страны и пользуется поддержкой значительных, слоев
и»ой буржуазии, а в отдельные периоды — и более широких
। «оси населения.
В работе Г. М. Ратиани, естественно, голлизму и его
чпдеру — генералу де Голлю уделяется большое внимание.
Мы видам зарождение этого движения в грозный 1940 год
в обстановке национальной катастрофы, когда мало кому
и шеечный в гот период генерал де Голль выступает с по-
шипи зашиты национальных интересов страны за организа-
ции» отпора немецко-фашистским захватчикам, а когда фран-
и\ iLK.in армия терпит сокрушительное поражение, выступает
но Лондонскому радио с призывом продолжить сопротивление
|||.|пшсгам. Его слова о том, что проиграна битва, но еще не
прош рана война, послужили в тот момент для многих чест-
ных французов стимулом для продолжения борьбы с немецко-
<|i.i 1111 ici скими захват ликами.
В 1940 г., в момент падения Третьей республики, голлистское
цщжепие еще не приобрело большого размаха, и Г. М. Ра-
ны пн не дает развернутой его характеристики.
Иначе сложилась обстановка через 18 лет, в момент май-
iknio кризиса 1958 г., когда решалась судьба Четвертой
р» «публики. Именно в этот период движение сторонников
нперила де Голля явилось той политической ударной силой,
к и юрая нанесла поражение Четвертой республике. Г. М. Pa-
in нш уделяет, естественно, много внимания оценке голлнет-
11чп о движения в этот период, анализу его позиций и дейст-
iiinl отдельных его представителей.
В исторической литературе порой встречаются панегириче-
опенки генерала де Голля. Настоящему труду Г. М. Ра-
iii.inii чужды преувеличения. В нем исторический путь этого
i'l иного политического деятеля показан во всей своей слож-
ит, in.
Интересно отметить, что Французская коммунистическая
п 1|»Н1я в специальном заявлении в связи со смертью генерала
I олля в ноябре 1970 г. особо подчеркнула, что в 1940 г.,
। и i;i основная часть французской буржуазии вступила в сотруд-
iin'ict-ino с гитлеровскими оккупантами, он принял решение
п прекращать борьбы против врага. ФКП подчеркнула, что
util [цхролась против тех взглядов де Голля, которые считала
к i оиместимыми со своими взглядами. Однако «остается фак-
|< I. что в решающий период войны и освобождения ком-
iiipiiBi и де Голль были вместе на стороне Франции»1.
1 «-L’Huuianite», 11 novembre 1970.
13
» * *
Одним из важных достоинств рассматриваемой работы
является то, что в ней прослеживается борьба Французской
коммунистической партии и трудящихся масс за национальные
интересы и независимость своей родины, за сохранение и упро-
чение традиционных демократических институтов, за удовлет-
ворение насущных нужд трудового народа, против господства
монополий.
В 1940 г., в момент национальной катастрофы, только
партия трудящихся — ФКП, продолжая линию, намеченную
еще до войны, выдвинула четкий лозунг борьбы против ино-
странного захватчика, за создание широкого национального
фронта, который мог бы защитить Францию от фашизма.
10 июля 1940 г. Морис Торез и Жак Дюкло от имени
Центрального Комитета Французской коммунистической партии
обратились к стране с манифестом, в котором заклеймили
«недостойных правителей» за преступную довоенную политику,
назвав их виновниками «войны, поражения и оккупации», и
призвали французский народ на борьбу против немепко-фа-
шистских оккупантов. «Никогда, — писали они, — столь великий
народ не будет народом рабов»1.
Самоотверженная борьба Французской компартии за осво-
бождение своей родины была отмечена массовым героизмом.
75 тысяч коммунистов отдали свои жизни в борьбе за то, «чтобы
жила Франция».
В майские дни 1958 г. юлько Французская компартия вы-
ступила в защиту национальных интересов страны, за сохра-
нение и упрочение традиционного парламентского режима, за
упрочение и развитие демократии. В конкретных исторических
условиях, сложившихся к началу 1958 г., ФКП вряд ли могла
измени!ь ход событий. Для Французской компартии это был
сложный период. Следовало дать опенку происходившему,
выдвинуть четкие лозунги и на их основе повести массы на
борьбу. Уже в июне 1958 г. иа Пленуме ЦК ФКП, а затем
на Национальной конференции (июль 1958 г.) и октябрьском
(1958 г.) Пленуме ЦК Французская компартия определила
режим Пятой республики как режим личной власти. Руковод-
ство ФКП не скрывало, что в майские дни 1958 г. рабочему
классу был нанесен «серьезный удар»2.
Значительная доля ответе гвенности за обстановку, которая
1	Цит. по: Торез М. Указ, соч., .. I, с. 482, 484.
2	См. Торез М. Избранные произведения, т. II (1945—1958 годы).
М., 1959, с. 564.
14
с южилась во Франции в мае 1958 г., за то, что рабочему
шнжению был нанесен «серьезный удар», ложится на старую
юциалистическую партию — СФИО и ее тогдашних лидеров
I к Молле. Лакоста и др. Г. М. Ратиани в своей книге
конкретно показывает, какую раскольническую линию проводи-
1.1 в тот период французская социалистическая партия. Эта
|1ипия, не получившая одобрения трудящихся, привела СФИО
к концу 60-х годов на грань распада н вынудила лидеров
французских социалистов пересмотреть в 1971 г. на съезде
н Эпинэ-сюр-Сен свою линию в отношении Французской
компартии и высказаться за контакты с ней. Как отмечало
Политбюро компартии, тем самым был сделан шаг вперед
«и деле достижения единства левых сил». Характерно, что
и же в октябре 1958 г. на Пленуме ЦК ФКП звучало
предупреждение против сектантского отношения к рабочим-со-
циалистам.
С момента разгрома Франции в 1940 г. прошло уже 40 лет.
biHicc 20 лет отделяют нас от падения во Франции Четвертой
республики и установления режима Пятой республики. Эти
i оды не прошли даром. Они показали, какое жизненно важ-
ное значение для Франции и Советского Союза, для мира
и 1‘нропе и во всем мире имеют отношения двук стран.
Руководствуясь этим опытом, с середины 60-х годов геие-
рлч де Голль, еще в годы второй мировой войны заявивший
и необходимости франко-советскою союза, взял курс на раз-
ни i не советско-французских отношений1. С тех пор СССР
и Франция стали первопроходцами международной разрядки.
11\ опыт сотрудничества прошел проверку временем, показав
и.। практике, что он отвечает историческим интересам Совет-
ми о Союза и Франции. Состоявшиеся в 1979—1980 гг. встречи
и । высшем уровне руководителей СССР и Франции явились
>ш.1м важным шагом по пути развития этого сотрудничества,
подписанные документы — важным вкладом в дело со-
|» if к о-французской дружбы.
В хиимопоиимание и сотрудничество развиваются тучше,
чдп народы знают друг друга. В этом плане и следует
|чнгм«| гривать предлазаемую читателю монографию Г. М. Pa-
li mi hl которая является не только превосходным историче-
1 20 января 1942 г. генерал де Голль заявил, что, «к общему
ии.lino, слишком часто на протяжении столетий на nyi’i франко-
li’ iiuii о союза встречались помехи или противодействия, порожден-
||| п- ши ригами или непониманием. Тем не менее необходимость
н inhiiM союзе становится очевидной при каждом новом повороте
in iiipini» (Голль III. де. Указ, соч., т. 1, с. 658).
15
сейм исследованием, но и актуальной политической работой.
Созданная пером опытного историка и первоклассного пуб-
лициста, мастера исторического повествования, книга от на-
чала до конца читается с неослабевающим интересом и, не-
сомненно, обогатит советскую историческую науку.
Ректор Института
общественных наук.
Ю. Пайков
От автора
В нашей стране постоянен интерес к жизни и
истории французского общества. Это связано с тем,
какое место занимает' Франция в международных делах,
но внешней политике СССР, в развитии мировой ци-
вилизации, в борьбе прогрессивных сил капиталистиче-
ского мира. Предлагаемая читателю книга рассказывает
о двух наиболее острых политических кризисах, которые
пережила Франция за последние десятилетия, — конец
I рстьей и Чет вертой республик. Автор оказался свиде-
1елсм эпилога первого кризиса и наблюдал за всеми
перипетиями развития и завершения второго.
Первый раз я приехал во Францию сразу после
августовского Парижского восстания 1944 г. в составе
первой группы советских дипломатов, которой было
поручено организовать возобновление работы посоль-
сии СССР во Франции. Никогда больше не видел
я Париж таким ликующим, с остатками баррикад,
подбитыми немецкими танками, партизанскими патру-
лями на улицах, первыми легальными номерами «Юма-
нше». Страна сбросила длившиеся четыре черных года
i п 1 перовскую оккупацию и фашистский режим Виши.
На следующий год из корчившейся в агонии на-
цистской Германии в Париж привезли главу виши-
некого «государства» Филиппа Петэна. В числе ино-
> ранных гостей я присутствовал на его процессе.
В гом самом зале, где когда-то заседал революцион-
iii.iii трибунал, судивший Марию-Антуанетту, в течение
ipex недель в качестве свидетелей по делу обвиняемого
проходили все главные персонажи событий 1940 г.:
Hi.ер Лаваль, ожидавший собственного процесса, ге-
нералы Вейган и Гамелен, Альбер Лебрен, Поль Рейно,
)дуард Даладье, Леон Блюм и десятки других. Со-
бьппя, происшедшие в Европе между 1940 и 1945 гг.,
ысшвили собрался в зале суда людей, решавших за
пин. лет до этого судьбу Франции. Несмотря на
17
серьезность обстановки, это напоминало театр, где
после окончания трагедии вновь поднимается занавес
и артисты уже все вместе появляются перед зрителями.
Пожалуй, во время этого единственного в своем роде
спектакля и родилась первая мысль написать об об-
стоятельствах и причинах смерти Третьей республики.
Двенадцать лет спустя мне довелось быть свидете-
лем начала кризиса, а затем краха Четвертой респуб-
лики и рождения Пятой. Я работал в те годы кор-
респондентом «Правды» в Париже. День за днем,
буквально час за часом на моих глазах разворачи-
вались события, которые в значительной степени оп-
ределили судьбу Франции последних двух десятилетий.
Во французской литературе по сей день продолжается
острая полемика вокруг этих событий, что вполне
понятно, если учещь, что в них были вовлечены все
основные классы и политические партии французского
общества.
Крах Третьей и Четвертой республик в числе своих
сложных и противоречивых последствий имел гу ис-
торическую особенность, чю через какой-то промежуток
времени со сменой режима в качестве антитезы прежне-
му курсу происходило изменение внешней политики.
Когда Мюнхен и планы поворота от войны с гитлеров-
ской Германией к войне с Советским Союзом завершились
для Франции небывалым национальным крушением, пат-
риотические силы внутри страны и вне ее искали спа-
сения нации в боевой дружбе с советским народом,
что привело к договору о союзе и взаимопомощи, за-
ключенному в Москве генералом де Голлем в декабре
1944 г.
Через несколько лез после гибели Четвертой респуб-
лики, правительства которой строили свою внешнюю
политику на безнадежных колониальных авантюрах,
покорном атлантизме и близорукой политике «холодной
войны», президент де Голль, стремясь укрепить между-
народные позиции Франции, пошел, в частности, на
крутой поворот во франко-советских отношениях, что
положительно сказалось на обстановке в Европе и во
всем мире. Эта линия, как свидетельствуют последние
советско-французские встречи на высшем уровне, продол-
жает доминировать и в настоящее время в отношениях
между СССР и Францией.
ЧАСТЬ I
Конец
Т ретьей
республики
Глава первая
Внутренняя и внешняя политика французских
правящих кругов накануне германского
наступления
В чем заключалась политика французских правящих
кругов накануне германского наступления 1940 г.? Внутри
страны, воспользовавшись обстановкой войны, они по
существу отказались от парламентской демократии,
вели курс на ликвидацию Французской коммунисти-
ческой партии, а также других организаций трудящихся.
Во внешней политике они попытались найти компро-
мисс с фашистским рейхом, соверши гь поворот о г
войны с Германией к войне с Советским Союзом.
В этом были согласны главные политические течения
правящих кругов. Оказавшись вынужденной вступить
во вторую мировую войну, основная часть господ-
ствующего класса Франции продолжала иными сред-
ствами предвоенную политику — политику реванша за
Народный фронт, политику мюнхенского сговора.
1. Главный просчет французских политических деятелей
в период «странной войны»: они исходили из того,
что Германия, пойдя на коипронисс с Францией и Англией,
повернет к войне против Советского Союза
без наступления в Западной Европе
Гитлеровская Германия начала свое наступление в
Западной Европе в ночь на 10 мая 1940 г. «С этого
момента, — записал в своем дневнике будущий вишист
Фабр-Люс, — некоторые французы решительно, сознатель-
но присоединяются к гитлеризму. Эти люди еще раз
коне га тируют бесплодность нашей оппозиции Германии,
они не стремятся больше ни к чему, кроме объеди-
нения Европы. Этикетка, которая прикроет эту опера-
цию, не имеет для них большого значения. В глубине
души они всегда предчувствовали, чго это объединение
может быть осуществлено только силой (не так ли
было с нациями в прошлые времена? Провинции за-
воевывались одна за другой удачливыми генералами,
и только потом союз этих провинций одобрялся на-
20
родом)- В этот вечер они уверяли, что Европа теперь
создана и они осмеливаются этому радоваться»1.
Трудно найти более циничное и откровенное заяв-
щике о той политической программе, которая стала
доминирующей в кругах французской крупной буржуазии
весной и летом 1940 г.
Мы говорим: доминирующей, но, быть может, из-
вестный своими симпатиями к Германии Гитлера и
И талии Муссолини коллаборационист Фабр-Люс преуве-
личивает?
Вот свидетельство другого современника, представляв-
шею в правящих политических кругах Франции 1940 г.
противников капитуляции, — генерала де Голля. В первом
юме своих мемуаров он пишет о настроениях, имев-
ших место после прихода к власти правительства
Рейно, г. е. за полтора месяца до немецкого наступ-
ления: «...до какой степени деморализации дошел режим!
Во всех партиях, в прессе, в администрации, в де-
ловых кругах, в профсоюзах1 2 * ч гнездились очень влия-
1ельные группы, которые открыто были охвачены идеей
кончить войну. Поступающие сведения подтверждали,
что посол в Мадриде маршал Пет эн придерживался
1дкого мнения; полагали, что через испанцев ему
с«к?бщили о готовности немцев приступить к урегули-
ванию. «Если Рейно уйдет в отставку,— говорили
ивсюду, — Лаваль возьмет власть и Петэн будет ря-
<ом с ним. Маршал в состоянии вынудить командо-
вание согласиться на перемирие».
В тысячах экземпляров распространялась брошюра,
на грех страницах которой были напечатаны портреты
маршала: первый, изображавший его в качестве воена-
чальника-победителя в великой войне (1914—1918 гг.—
/. F.) с подписью: «Вчера великий солдат»; второй -
и качестве посла: «Сегодня великий дипломат»; третий —
в качестве какого-то громадного и неопределенного
изображения: «Завтра?..»» Далее, говоря о политической
шмосфере в Париже, де Голль подчеркивает, что в
1 Fabre-Luce A. Journal de la France. 1939—1944, vol 1. Geneve.
46, p. 20.
В период «сiранной войны» вместе с коммунистической пар-
1Н.-Й объявленной вне закона, беспощадно преследовались профсоюз-
ч .• деятели, стоявшие на позициях классовой борьбы. Напротив,
• чпюртунистическое руководство профсоюзов подписало даже с объеди-
иием промышленников (французским «па!ронагом») совместное
• i>iB.ieEiiie в мае 1940 г «О сотрудничестве капитала и труда».
некоторых высших кругах «искали средства нанес! и
удар России, оказывая помощь Финляндии, или под-
вср1нув бомбардировке Баку, или осуществив высадку
в Стамбуле, в значительно большей степени, чем спо-
собов победить германский рейх. Многие совершенно
открыто выражали свое восхищение по отношению
к Муссолини»1.
Обратимся теперь к иной литературе и приведем
заключение полного симпатий к французской монопо-
листической буржуазии исследователя — американского
ученою Генри Эрмана. В 1957 г. он выпустил в
США книгу «О ci рук туре французских деловых кругов»,
в переработанном виде изданную во Франции в 1959 г.
Несмотря на специфические целы автора, это ис-
следование по своей обстоятельности и богатству фак-
шческого материала остается одним из наиболее цен-
ных, дающих обзор политики французского «патроната».
Показав на основании многочисленных документов
страх французской монополистической верхушки в мо-
мент успеха Народного фронта в 1936 г., ее буквально
животное по своей слепой ярости стремление отом-
сти 1Ь рабочему классу, Эрман делает очень осторожный,
но тем более пенный вывод: «...громадное большинство
французского «патроната» рассматривало агонию респуб-
лики сразу после поражения с безразличием, а зна-
чительная часть — с удовлетворением»1 2.
Наконец, для полноты спектра можно закончить
этот обзор словами из книжки маркиза д’Аржансона,
изданной им в 1953 г., «Петэн и петэнизм (психо-
логическое исследование)». Вот что пишет этот старый
французский аристократ, женатый на принцессе де По-
шньяк и принадлежащий к самому избранному об-
ществу капиталистической Франции; «В целом крупней-
шая буржуазия и аристократия почти во всех случаях
оказывали полную поддержку режиму, рожденному по-
ражением. и, если они считали себя предназначенными
для руководшва общее ibom, гем самым они подписали
собственное отречение»3. Ну что ж, суровое суждение
1 Gaulle Ch. de. М emoires de guene. L’Appel (1940—1942). Pa-
ris, 1954, p. 25-26.
2 Ehimari H. W. La politique du patronat fran9ais (1936—1955).
Paris, 1959, p. 62.
3 Marquis d'Argcnson. Petain cl 1c pctamismc (cssai de psycho-
logic). Paris, 1953, p. 95.
22
о своем классе! Об этом «отречении» в дни острого
кризиса, с 10 мая по 10 июля 1940 г„ мы будем
говорить более подробно в следующих главах. Сейчас
же рассмотрим политику французских правящих кру-
iob накануне немецкого наступления.
Для гитлеровской Германии месяцы «странной вой-
ны»1 были подготовкой к захвату Западной Европы.
Гитлер исходил из того, что Франция и Англия
нс начнут против него серьезных военных действий,
н обстоятельно готовился к наступлению на Францию.
Что касается гитлеровских генералов, то они иногда,
видимо, недоумевали. В частности, они не могли по-
пять, почему англо-французы не воспользовались об-
с । ановкой на Западном фронте во время захвата Польши.
1 снерал Кейтель на Нюрнбергском процессе заявил:
«С чисто военной точки зрения мы, солдаты, пред-
полагали, что западные армии будут атаковать во
время кампании в Польше. Мы были очень удивлены,
ч го не было произведено никаких действий, кроме
нескольких незначительных стычек между линией Зиг-
фрида и линией Мажино. Из этого мы поняли, что
Франция и Англия не имеют серьезных намерений
воевать. На всем фронте между западной границей
и Базелем у нас имелось только пять дивизий. Это-
I о было очень мало для одной Вестфалии. Если
бы франко-британцы предприняли наступление, мы бы
। могли противопоставить им совершенно призрачную
। |борону»2.
• «Странная война» — это название, которое прочно закрепилось
• л периодом с сентября 1939 по май 1940 г. на западноевро-
иепском фронте, оказалось удивительно метким. Французский пи-
< мель и журналист Доржелес (литературный псевдоним Ролана
1 кавелэ), озаглавив так одну из своих корреспонденции с фронта
октябре 1939 г., не подозревал, что этот эпитет войдет в
ш юрию. В выпущенной им в 1957 г. книге «С[ранная война
г Ю 1940 годов» он сам рассказывает об этом в предисловии:
Назвав свою статью «Странная война», я, конечно, не думал,
> выражение получит такое распространение. Но оказалось, что
iwio так удачно отражало еще смутное чувство общественного
пения и самих военнослужащих, что сразу же вошло в словарь,
। «а гем в историю. Война была действительно «странной». Нс
и смысле забавной — там, где умирают, нет ничего веселого,—
в смысле необычайной, удивительной, особенно в глазах тех,
 ю участвовал в предыдущей войне» (Dorgeles R. La drdle de
। щ-иё 1939-1940. Paris, 1957, p. 9).
’ Cartier R. Les secrets de la guerre devoiles par Nuremberg.
I’hi.. 1946, p. 123.
23
Генерал Йодль заметил на Нюрнбергском процессе
о несколько позднем периоде: «Мы избежали ката-
строфы только потому, что приблизительно НО диви-
зий, которыми располагали французы и англичане,
оставались б совершенном бездействии против наших
23 дивизий на Западе»1.
Гитлеровские планы нападения на Бельгию. Гол-
ландию и Францию много раз публично объявлялись
задолго до войны и детально анализировались в много-
численных изданиях и публикациях1 2 з.
Первая из известных конкретных военных директив
после начала войны была дана Гитлером 9 октября
1939 г. В этой директиве он писал: «а) Будет прове-
дена подготовка для наступления на северном крыле
Западпо) о фронта через территорию Люксембурга, Бель-
гии и Голландии. Это наступление должно быть начато
возможно быстрее и с возможно большими силами,
б) Цель этого наступления — разбить возможно большую
часть действующей армии Франции и ес союзника
и одновременно захванпь в Северной Франции, в Бель-
гии и Голландии максимум территории для проведения
последующих морских и воздушных операций против
Англии, а также обеспечить самую широкую защиту
жизненно важного района Рура, в) Момент этого на-
ступления будет зависеть от подготовки танковых и
моторизованных соединений, которая должна вестись
самым успешным образом, а также от погоды и от
метеорологических протнозов. Я предлагаю главноко-
мандующим предо гавшь мне лично и в кратчайший
срок отчет об их намерениях и информировать верхов-
ное командование германских вооруженных сил о сос-
тоянии их подготовки. Адольф Гитлер»
Вскоре немецкое верховное командование разработало
на основании этою приказа план, получивший название
«Желтая операция» («Fall Gelb»). Первым сроком опера-
ции была намечена середина ноября. В этом первом
плане основной удар наносился через Бельгию и север
Франции с занятием портов Ла-Манша. Политический
аспект плана сводился к тому, что такая операция
1 Cartier R. Les secrets de la guerre devoiles par Nuremberg. Pa-
ris. 1946. p. 124.
2 См. История второй мировой войны 1939—1945, i. 3 М.,
1974, с. 80-83.
з Cartier R. Op. cit.. p. 128-129.
24
цудет достаточной для начала переговоров с Францией
и Англией «с позиции силы», после чего можно по-
исрпуть агрессию на Восток, против СССР.
В плане «Желтой операции» производились различ-
ные частные изменения (гак, например, в конце ок-
। ября из него была изъята оккупация Голландии,
.1 и середине ноября восстановлена вновь), но основные
ею черты сохранялись до февраля 1940 г. В этом
месяце в плане были произведены коренные изменения
но предложению генерала фон Манштейна — начальника
ни аба армейской группировки «А», которой командо-
вал Рундштедт. Фон Манштейн предложил нанести
основной удар не через Бельгию, а через Арденны,
перейти Маас севернее Седана и выйти к Ла-Маншу,
(и резав англо-французскую армию на севере, которая
н начале наступления должна была по планам союз-
ников войти своими основными силами в Бельгию.
Новый вариант плана уже предусматривал разгром
1лавных военных сил Франции, оккупацию Парижа
и значительной части французской территории. В по-
нтическом отношении речь шла не о сговоре «с пози-
ции силы», а о диктате победителя побежденному.
Новый вариант плана был окончательно утвержден
Ч февраля 1940 г., но дата нападения неоднократно
о i кладывалась, проводились последние военные приго-
 омления и выбирался подходящий политический момент.
В марте 1940 г. о подготовленном немецком на-
LIуллении было уже довольно широко известно. 10
мдрга Риббентроп, приехав в Рим, в общих чертах
юворил об этом Муссолини и Чиано1, чтобы выяс-
ни л» их позицию. 13 марта Чиано заявил француз-
in ому послу в Риме Франсуа-Понсе2, а 16 марта —
приехавшему в Рим личному представителю Рузвельта
1 имнеру Уэллесу о подготовляемом немцами ударе.
У эллес в своей книге следующим образом пишет
об лом: «Риббентроп, приехав в Рим в то время,
hnijui я был в Лондоне, сказал Муссолини и Чиано
и как предполагает Чиано, папе, что Германия решила
и о нижайшем будущем начать тотальное военное на-
ii mi iciine, что они не предусматривают никакого мир-
ною решения, которому не предшествовала бы немецкая
1 Скто G. Journal politique (1939—1943), vol. I. Neuchatel,
Wl?. p. 220.
I hid., p. 222.
25
победа, и что после победы мир будет навязан при
помощи немецкого диктата. Риббентроп, по-видимому,
убежден, что германская армия сможет одержать
эту победу в пять месяцев. Германское правительство
предусматривает сначала поражение Франции, а затем
вскоре и Англии»1.
Гитлер договаривался об участии в нападении
фашистской Италии. Договоренность была достигну-
та 18 марта 1940 г. во время свидания Гитлера с
Муссолини на Бреннерском перевале, возле италь-
янской границы. Вот часть записи беседы гитлеровского
переводчика Шмидта, относящаяся к этому вопросу:
«Когда враг будет раздавлен на севере, — продолжает
Гитлер, — для Италии наступит момент активного вмеша-
тельства... Судьба войны решится во Франции. После
того как участь Франции будет решена, Италия станет
хозяйкой на Средиземном море и Англия будет вы-
нуждена пойти на мир.
Дуче отвечает, что, когда Германия совершит свое
победоносное продвижение, он выступит сразу же...
Он не будет терять времени... Союзники будут так
ослаблены германским нападением, что достаточно вто-
рого удара, чтобы поставить их на колени»2.
Обеспечив себе в марте южный фланг поддержкой
фашистской Италии, Гитлер в апреле занимается се-
верным флангом. Он решает без промедления захватить
Данию и Норвегию. Операцию по захвату Дании
и Норвегии руководители германского «рейха» задумы-
вали как начало наступления на Западном фронте,
а также как подготовку северного фланга для нападе-
ния на Советский Союз.
К разработке этой операции под кодовым названием
«Везерюбунг» («Упражнение Везер») в Берлине приступи-
ли сразу по окончании военных действий против Польши,
завершив ее 7 марта 1940 г. Успех операции обеспе-
чивался прежде всего внезапным и одновременным
ударом по намеченным пунктам. До последнего мо-
мента Гитлер скрывал этот план не только от своего
главного союзника — Муссолини, но даже и от мини-
стра иностранных дел Германии Риббентропа. Гитлеров-
цев нимало не смущало то обстоятельство, что агрес-
1	iVelles S. The Time of Decision. New York, 1944, p. 137.
2	Shirer W. Le Troisieme Reich. Des origines a la chute, vol, II.
Paris, 1963, p. 77-
26
i ин против Дании будет совершена ими вопреки обя-
1.не.'1ьствам о ненападении, содержавшимся в германо-
I.иском соглашении от 31 мая 1939 г.1
Учитывая географическое положение Дании и ее
i.i-висимость от Германии, в Берлине не предвидели
||)удностей в захвате этой страны. Операцию против
Норвегии осуществить было сложнее, поскольку она
н ходила в сферу английского политического влияния
и на море господствовал британский флот.
На рассвете 9 апреля 1940 г. правительствам Да-
нни и Норвегии (первому - в 4 часа 20 минут, второму —
। 5 часов 20 минут) были вручены меморандумы
германского правительства почти идентичного содержа-
ния. Эта дипломатическая акция была приурочена к
моменту вторжения германских войск в обе страны.
В меморандумах говорилось, что германское прави-
icibcTBO «берег на себя защиту» Норвегии и Дании
и । время войны с целью предотвратить превращение
< клндинавии «в театр войны проiив Германии»2.
Войска Германии без боя заняли Копенгаген. Дат-
1-кпй король Кристиан X признал страну побежденной,
одновременно отдав своим вооруженным силам приказ
нс оказывать сопротивления.
Германские суда подошли к берегам Норвегии и
пысадили десанты в различных портах страны. Норвеж-
ский король Хокон VII, правительство и значительная
ucib парламентариев успели бежать из Осло в Хамар.
I уда же был вывезен золотой запас и важнейшая
киль государственного архива.
В Осло гитлеровский агент Квислинг сформировал
и возглавил прогерманское правительство. Гитлеровские
представители пытались убедить короля объявить о
прекращении сопротивления и утверждении правительст-
н.| Квислинга. Но переговоры германского посланника
и I (орвегии с королем окончились безрезультатно.
Появление германских судов у норвежских берегов
и высадка десантов не были неожиданностью для
Ашлий. В ночь на 8 апреля английский и француз-
ikiiii флоты заминировали прибрежные воды Норвегии.
(Jim а ко действенной помощи Норвегии Англия и Фран-
ция не оказали. Хотя в первых же морских боях
1 Documents on German Foreign Policy, 1918—1945. Series D.
->l VI. London. 1956, p. 621—622.
' Shiver W. The Challenge of Scandinavia. Boston. 1955, p. 223 — 225.
27
с англичанами германский флот понес серьезные потери
(немцы лишились 10 эсминцев из 23 и грех крейсеров
из восьми и т. д.), военные действия англо-французских
союзников здесь были быстро свернуты. В течение
апреля союзники высадили в Норвегии войска в районе
Тронхейма и Нарвика, но уже в июне они были
эвакуированы. 8 июня, накануне оставления Нарвика,
норвежский король и правительство отплыли в Англию.
Все это скорее походило не на помощь Норвегии,
а на тактику «заманивания» гитлеровских войск на
этот театр военных действии. Собственно, английское
и французское командование планировали здесь лишь
такие военные действия против Германии, которые
привели бы к возникновению «скандинавского фронта».
Этим Англия и Франция рассчитывали переключить
внимание фашистского «рейха» с западного направления
на районы, расположенные вблизи границ Советского
Союза.
Гитлеровская Германия подошла к решению своих
главных задач в Западной Европе. С 1 мая дата
атаки переносится со дня на день. Наконец, 9 мая
Гитлер выезжает в штаб неподалеку от района глав-
ного удара и в 9 часов вечера того же дня дает
окончательный приказ начать нападение на рассвете
следующего дня.
Схема, как теперь видно, была очень простой.
Первым из факторов, заставивших Гитлера откладывать
наступление до начала мая 1940 г., была очевидная
необходимость накопить достаточные ударные силы;
вторым — обеспечить себе фланги; наконец, третьим (по
месту, но не по значению) — дать времени поработать
в стане западных противников. Срыв англо-французами
переговоров с СССР накануне войны убедил Гитлера в
том, что правящие круги Франции и Англии не хотят
серьезной войны с Германией.
Ставшие позднее известными документы гитлеровских
архивов и многочисленные свидетельства показывают,
что никаких «мучительных колебаний» или сложных
политических комбинаций не было в голове хозяев
фашистской Германии. Осенью 1939 г. Гитлер принял
решение напасть вначале на Западную Европу и только
после победы на Западе — на Советский Союз, и оно
не изменилось.
Что же было известно и чего не было известно
28
правительствам Франции и Англии о гитлеровских
и'Мнах в месяцы «странной войны»?
Как мы увидим дальше, военные приготовления
I срмании на Западе, важные документы и даже реше-
ния о сроках нападештя на отдельные страны были
чисгаточно хорошо известны англо-французам. Ошиба-
юсь они только в оценке того, насколько далеко
I hi.пер намерен пойти в своих планах. Буржуазные
нежели проанглийской и проамериканской ориентации
по Франции главным образом тешили себя надеждой,
но Гитлер, по логике вещей, быстро ввяжется в
поп ну с Советским Союзом. Тем самым, считали они,
будет снят вопрос о настоящей войне на Западе и
пое1авлен вопрос о большой сделке и переделе сфер
1ПН1ЯНИЯ между главными империалистическими держа-
п.|ми. Эту сделку сторонник!-] англо-американской ориен-
i.nimi отнюдь не представляли себе как простое вклю-
чение Франции в европейский «новый порядок» гитле-
ровской Германии. Но успехи гитлеровцев в Европе в
uni период способствовали тому, что в правящих кругах
Франции одержали верх представители другого тече-
ния — прямой ориентации на Германию.
Достаточно взглянуть на карту Европейского конти-
нент того времени, чтобы понять, почему эти на-
t (роения в верхушке французской монополистической
буржуазии в месяцы «странной войны» все более ут-
верждались. Франция была уже окружена фашистскими
I осудирствами — Испанией, Италией и Германией. Герма-
ния захватила Австрию, Чехословакию, Польшу, прод-
винулась в Венгрию, в направлении Балкан, захватила
'luiiiio и Норвегию. Франция с ее парламентским бур-
кун шым режимом, да еще находящаяся в состоянии войны
I I ирманией, выглядела как какой-то нелепый остров
п ном «новом порядке». На чьей стороне сила, боль-
iiiiiiiuiBy руководителей французских монополий каза-
|ос1» совершенно очевидным.
«исторической» миссией Германии, прикидывали они.,
iiiHiiuH нападение на коммунистическую Россию, а тогда
Hi 1в этой «новой» Европе, в том числе и Франции
• се громадной заморской империей, с колониями
1«<||ыни, Голландии, Испании, Португалии, с бескрай-
ними просторами того, что, как они рассчитывали,
Пу jci захвачено общими усилиями фашис!ских госу-
। ip и* в Советском Союзе, хватит места. Таковы были
29
мечты тех французских кругов, о которых так откро-
венно написал Фабр-Люс в своем дневнике 10 мая.
Для обоих течений в правящих кругах Франции
речь шла в первую очередь не о незнании тех или
иных военных планов гитлеровской Германии, а о
большом политическом просчете в отношении перспек-
тив развитая событий, обусловленном их классовой
ограниченностью, слепой ненавистью к Советскому Сою-
зу и к Французской компартии, занимавшей интерна-
ционалистские позиции.
2. Правительство Рейно приходит к власти
с внутри- и внешнеполитической ориентацией
на «почетное» соглашение с Германией
В самый разгар «странной войны» на Западе, за
один месяц двадцать дней до гитлеровского наступле-
ния, к власти во Франции пришло последнее «закон-
ное» правительство Третьей республики — министерство
Поля Рейно.
Три фигуры в политике правящих кругов Франции
с начала мая по начало июля 1940 г, играли наибо-
лее видную роль: Поль Рейно — последний глава пра-
вительства Третьей республики, назначенный парламен-
том, Филипп Петэн, принявший у него власть и
ставший главой вишистского государства, и Пьер Ла-
валь — фактический организатор фашистского переворо-
та. На двух последних мы остановимся позже. Что
же представлял собой первый из них в качестве по-
литического деятеля?
Поль Рейно прожил долгую жизнь (он умер в
1968 г.). Еще сравнительно недавно на правых скамьях
Национального собрания Франции в группе депутатов
«независимых» можно было увидеть маленького креп-
кого старика с чуть раскосой посадкой глаз, который,
видимо, в силу нервного тика почти всегда утверди-
тельно кивал головой, что у не знающего его чело-
века создавало впечатление, будто он соглашается со
всеми выступающими ораторами. Поль Рейно был од-
ним из немногих, кому удалось остаться активным
политическим деятелем при трех республиках — Третьей,
Четвертой и Пятой.
Незадолго до смерти после двух больших томов
мемуаров, посвященных главным образом войне, он
выпустил третий или, вернее, первый том, где он
зо
начал рассказ о себе с самого детства. Он вышел
и» тех слоев богатой, но не слишком, французской
буржуазии, которая в XIX в. считала себя основой
Франции. В альпийском городке Барселонстт, где ро-
дился Рейно, его предки-крестьяне начали со скупки
феодальных земель, распродававшихся в годы Великой
французской буржуазной революции; дед разбогател
на торговых делах в Мексике, мать, которая пришла
и семью из солидного провинциального банкирского
дома, еще больше укрепила достаток. Получив обра-
зование во Франции и Англии и отдав дань путе-
шествиям и удовольствиям, Райпо стал адвокатом
отнюдь не из-за необходимости зарабатывать на жизнь,
а из-за того, что в его кругу деловой буржуазии
нельзя было оставаться бездельником, а следовало вы-
брать достойную профессию.
Из парижской адвокатуры путь в политику был
1радиционным при Третьей республике для представи-
1слей буржуазных семей, имеющих к этому вкус. В по-
литику Рейно приходит со всем грузом «незыблемых»
принципов и догм, которыми был прочен консерва-
тивный замкнутый круг французской буржуазии конца
XIX и начала XX в. «Belle epoque» (славное время)
позже стали с грустью называть буржуазные публи-
цисты Франции те годы.
Согласно этим принципам, крупная и средняя бур-
жуазия самой судьбой определена как вечная опора
в управлении страной, ей суждено оберегать конститу-
цию, культуру, цивилизацию и государственную казну.
Власть Франции над ее колониальной империей также
незыблема и представляет собой бла! одеяние для не-
счастных туземцев. Свой народ надо держать в узде,
но более просвещенными методами, чем, например,
но делает полуфеодальная царская Россия или фельд-
фебельская Германия кайзера. Во внешней политике
надо дружить с Англией, вести дела с Америкой,
помнить, чго с Германией есть счеты за франко-прус-
скую войну, и держаться союза с Российской империей
как надежного оплота равновесия в Европе1.
Первая мировая война сильно поколебала эти «не-
ияблемые принципы» поколения П. Рейно. Франция
хотя и вышла победительницей, но ценой почти двух
1 Rcvnaud Р. Memoires. Venue de ma monlagne, vol. 1. Paris,
l%0.
31
миллионов убитых н искалеченных, с расстроенными
финансами, с расшатанной империей. Не так уж прочно
оказалось все в этом «благополучном царстве». Но
главное, что поразило на всю жизнь Рейно, — это
революция. Не старые революции из учебников истории,
а настоящая, живая, во плоти и крови пролетарская
революция в России. Судьба привела Поля Рейно в
Сибирь к Колчаку, которому всячески помогала Антанта
и который был раздавлен «народом и большевиками».
Старая Россия, в которой Рейно когда-то видел ку-
печескую бородатую Москву и аристократический ло-
щеный Санкт-Петербург, оказалась совсем другой —
страшной своим народным гневом, опасной и таин-
ственно сильной.
Происшедшие в мире изменения стали реально ощу-
щаться и в самой Франции. Там тоже родилась ком-
партия. Оказалось, что коммунистами становятся не
только партизаны в сибирской тайге, но и парижские
рабочие из Булонь-Бийянкура или Бельвиля.
В 1926 г. на частичных парламентских выборах во
втором секторе Парижа Поль Рейно был кандидатом
правых буржуазных партий против Жака Дюкло. Для
всей капиталистической Франции это была политическая
схватка буржуазии с коммунизмом. Рейно поддерживали
крупнейшая правая печать, самые видные политики
той эпохи, такие, как Мильеран и Клемансо.
После жаркой борьбы в первом гуре ни один
из кандидатов не получил абсолютного большинства
(Рейно собрал 47 тыс. голосов, Жак Дюкло — 35,5 тыс.,
остальные голоса разделились между радикалами, со-
циалистами и пр.). «Между первым и вторым туром, — ,
пишет сам Рейно, — битва продолжается. Мы становим-
ся .еще активнее. Утром личный врач-ларинголог Кле-
мансо вливает мне масло в гортань, чтобы я мог
выступать по вечерам». Результаты второго тура: Жак
Дюкло — 63 250 голосов, Поль Рейно — 61 707. Комму-
нисты победили. Это были первые выборы, когда
Жак Дюкло стал депутатом парламента. Да, мир
действительно изменился. Страх перед коммунизмом,
заслоняющий порой все другое, все больше и больше
отмечает своей печатью классических старых консерва-
торов поколения Рейно.
Далее политическая карьера Рейно — типичный путь
правого буржуазного деятеля. Став все-таки через не-
32
сколько лет депутатом, он получает время от времени
 инистерские портфели или возвращается вновь на
। нутатскую парламентскую скамью. Многие из его
политических коллег по тем партийным группировкам,
в которые входит Рейно, охваченные страхом перед
рабочим движением, откровенно симпатизируют фашиз-
му и считают «опыт» Италии, Германии, а затем
и Испании наиболее поучительным для Франции. Близ-
кий к ним и в правительствах, и в повседневной
политической деятельности, Рейно сохраняет позиции
старого «республиканского консерватизма», родившегося
до первой мировой войны, что мало смущает его
политических спутников, идущих более «в ногу со
временем».
Во внешней политике Рейно — человек англо-амери-
канской ориентации. Он негодует на Пьера Лаваля
за сделку с Муссолини, оставляющую фашистской
Италии свободу рук в агрессии против Эфиопии, но
он же признает Мюнхен. Рейно говорит резкие слова
своим политическим коллегам с парламентской трибуны
в предвоенные годы об их неподготовленности перед
лицом угрозы германской агрессии, ио к тем полити-
кам, которые объявляют себя фанатичными врагами
коммунизма и сторонниками компромисса с фашистски-
ми государствами, чтобы повернуть войну против Со-
ветского Союза, он не может не относиться с симпа-
шей. Конечно, эти реакционные политики «нового типа»
1 рязноваты, мелки, подлы, крикливы по сравнению
со старыми, хорошо воспитанными и убийственно пре-
зрительными к выскочкам правыми деятелями, но уж
за ковы времена. Таким мы находим Рейно в 1940 г.
Мало изменился он и в последние годы своей
жизни. До парламентских выборов в ноябре 1962 г.,
пл которых он потерпел неудачу, при всем «сохра-
нении дистанции» он сидел в одной парламентской
।руине с оасовцем Ле Пеном! и другими, конечно,
шокировавшими его подобными типами и одновремен-
но протестовал против антидемократического режима
•< 'и 1ч пой власти».
Секрет Рейно очень прост: он политический деятель
1 ОАС — подпольная крайне правая вооруженная организация,
действовавшая во Франции в начале 60-х годов. Выступала против
Iпнни генерала де Голля на урегулирование алжирского вопроса
(Прим. ред.).
2 Г. М. Ратиани
33
своего класса, преданный ему до мозга костей. Рейно
никогда не говорил, что крупная буржуазия в 1940 г.
открыла страну агрессорам, хотя тут он был лучший
судья. Он никогда не выносил приговора своему к час-
су. Но при Пятой республике он произнес в На-
циональном собрании громкую фразу: «У нас нет
больше республики и конституции». И, будучи одним
из могильщиков Третьей республики, ои ушел из жизни
с созданной ему в правых кругах Франции репутацией
одного из защитников парламентской демократии.
Мы остановились на образе Рейно, ибо он также
подтверждает, что события 1940 г. не были заговором
какой-то кучки преступников или гитлеровских платных
агентов. Они явились результатом политики, проводив-
шейся французским господствующим классом, своею
рода социальным явлением в истории Франции. Оказав-
шись после перемирия узником Виши, а затем плен-
ником охраняемого гитлеровцами замка, Рейно считал,
что политическая честь его спасена, сколь бы нереши-
телен и недальновиден он ни был весной и летом 1940 г.
Правительство Рейно было сформировано 21 марта
1940 г., заменив правительство Даладье, которое ушло
в отставку отнюдь не по причине недостаточной ак-
тивности в войне с Германией, что, казалось бы,
после вступления Франции в войну должно было стать
главным критерием суждения о правительстве, а в
результате провала замышлявшейся финской авантюры
и заключения 12 марта 1940 1. мирного договора
между СССР и Финляндией, несмотря на все усилия
Англии и Франции помешать его подписанию, с тем
чтобы развернуть войну против СССР.
В новом правительстве участвовали почти все бур-
жуазные партии, представленные в парламенте, — от
крайне правых до радикалов и социалистов. Однако
Рейно собрал большинство всего в один голос, да
и то, как шутил позже председатель палаты депутатов
Эдуард Эррио, неизвестно, был ли действительно этот
один голос. Правительство получило от палаты полно-
мочия потому, что взяло на себя задачу более энер-
гично продолжать проведение двух основных полити-
ческих линий правительства Даладье: подготовки на-
падения на Советский Союз и разгрома демократи-
ческого движения внутри страны.
При обсуждении правительственной декларации Рейно
34
мирта некоторые депутаты совершенно открыто
1 пиши о тех требованиях, которые они предъявляли
г новому правительству. Так, напршиср, яростный реак-
ционер Фернан-Лоран, указав на то, что причиной
шщсния правительства Даладье было заключение со-
....ко-финляндского мирного договора, обратился затем
• » следующим вопросом к Рейно: «Простой здравый
имел показывает, что нам не остается никакой воз-
<>жпости проявлять инициативу, если мы не решим
|>*||1шсгь в соответствующий момент на Советскую Рос-
• с севера или с юга. Мы упустили случай на-
। и л. на нее с севера. Возможность нападения с юга
in 1стся. Воспользуетесь ли вы этой возможностью?
Ч.| или нет?»1
Видный деятель Французской коммунистической пар-
ши, соратник и помощник М. Тореза Жорж Коньо
V нервом томе своих мемуаров приводит цитату из
а । ьи тогдашнего лидера социалистов Леона Блюма
V i гнете «Попюлер» в разгар «странной войны»: «Если
I 1упления Франции в войну против Советов можно
и вбежать, тем лучше! Если нет. пусть будет так!»2
3. Участие французского правительства в подготовке
нападения на Советский Союз с юга
Если не иметь все время в виду, чго англо-
фрлпцузские правящие круги делали все возможное,
*побы найти пути для сделки с Гитлером, то за-
падноевропейская политика в месяцы «странной войны»
походила бы на сумасшедший дом: фашистская Герма-
ния спешно готовилась к нападению на Францию и
ы.исс на Англию, а в Париже и Лондоне так же
• нсшно готовились к нападению на Советский Союз.
В отношении подготовки войны против Советского
< лоза правительство Рейно совместно с английским
правительством после подписания мирного договора
между СССР и Финляндией, вызвавшего буквально
панику в англо-французском лагере, главное свое внима-
ние сосредоточило на плане нападения на СССР со
• J ороны Ближнего Востока. Этот план разрабатывался
•, чС правительством Даладье, но приобрел особое зна-
чепие начиная с марта 1940 г. (следует отметить,
1	Journal Officiel. Debats parlementaires, 23 mars 1940, № 24
I» 601.
2	Cogniot G. Parti pris, t. 1. D’une guerre mondiale a I’autre.
Paris, 1976, p. 458.
35
что подготовка и осуществление его, как свидетельствуют
документы, продолжались и после первых атак немцев
против Франции).
Еще до сформирования правительства Рейно, 16 марта,
французский главнокомандующий генерал Гамелен изло-
жил в докладной записке основные данные о плане
нападения на Кавказ: «В итоге русско-финское перемирие
не должно вносить никаких изменений в те основные
цели, которые мы можем ставить перед собой в 1940 г.;
но это перемирие должно нас толкать к тому, чтобы
действовать быстрее и энергичнее»1.
На первом же заседании «военного кабинета» после
прихода к власти Рейно 23 марта «изучаются, — как
пишет Гамелен,—возможные операции против русской
нефти на Черном море и при помощи авиации, дей-
ствующей из французского и английского Леванта»1 2.
25 марта Гамелен собирает совещание французских
главнокомандующих (армия, флот, авиация) для деталь-
ного изучения плана нападения на Кавказ. Как отмечает
Гамелен, на совещании указывалось, что к маю для
этой операции будет подготовлено пятнадцать групп
английских и французских бомбардировщиков3.
Многотомное издание парламентской комиссии по
расследованию событий во Франции с 1938 по 1945 г.
исключительно скупо затрагивает в своих документах
этот ставший, конечно, очень деликатным в 1951 г.
(когда издавались эти материалы французским Нацио-
нальным собранием) вопрос. Однако мы находим во
втором томе доклада комиссии текст послания Поля
Рейно английскому правительству от 25 марта 1940 г.
с обзором срочных проблем (вызванных «неожиданно
быстрым разрешением финского конфликта»), который
представляет существенный интерес. Это своего рода
внешнеполитическая программа правительства, только
что пришедшего к власти, конфиденциально сообщае-
мая его военному союзнику. Выразив, в частности,
сожаление, что в условиях, когда больше не суще-
ствует финляндско-русского конфликта, «значительно
труднее заставить Турцию занять активно враждебную
позицию против СССР», Рейно подчеркивает, что теперь
1 Auswartiges Amt. 1939—1941, № 6. Die Geheimakten des Fran-
zosischen Generalstabes. Berlin, 1941, doc. 27.
2 Gatnelin (general). Servir, vol. III. Paris, 1947, p. 293.
1 Ibid., p. 294.
36
И одимо направить удар на район Черного и Кас-
11 ikoio морей, чтобы «парализовать всю экономику
• I < Г».
I оропливость, которую проявляет глава французского
। шшсльства, и его настойчивость поистине порази-
П.1П.1 по своему авантюристическому безумию, ибо
г идет не о чем ином, как о большой войне
। ди ин Советского Союза. «Необходимо,—пишет он,—
m мы не хотим дать событиям нас опередить,
•иобы за срочным решением союзных правительств
•»«к ||едовали подготовка и осуществление, срок которых
। иодаря неослабеваемой воле всех ответственных влас-
ни был бы сведен к минимуму».
Но речь идет о нападении на государство, которое
«охраняет нейтралитет и находится в дипломатических
и ношениях с Францией и Англией. Тогдашнее француз-
* hiu правительство это не смущает. «Отсутствие сос-
oiiiiiM войны между союзниками и Россией, — продол-
। । Рейно, — может быть, покажется английскому пра-
<»н |. льству юридической помехой в таком мероприятии.
Французское правительство не забывает об этом препят-
inini. Оно считает со своей стороны, что мы не
Н’чжиы проявлять колебания, чтобы его устранить, взяв
и i себя, если нужно, ответственность за разрыв с СССР.
I 1К.1Я инициатива не казалась необходимой до настоящего
>1 Idin, поскольку предусмотренный нами план помощи
•I ингппщии должен был неизбежно вызвать этот разрыв
и «см самым избавить нас от юридических помех,
iiipuc создавало неучастие России в войне, для нашей
пн i s рвепции на других театрах военных действий. Те-
" рь, когда этот предусмотренный порядок нарушен,
||р-.|нцузское правительство готово, если английское пра-
iih.ui.ctbo согласно, для начала военных действий на
h пионе изучить немедленно с лондонским кабинетом
V*ипсе юридическое оправдание, на которое можно
и. io бы сослаться, чтобы положить конец нашим
•.иниомагическим отношениям с (советским) правитель
1 шим...» 1
Нужны ли еще какие-либо доказательства, что фран-
I гое правительство совместно с правительством Анг-
ин решило начать самую откровенную агрессивную
iii.ilijv против Советского Союза.
1 I cs cvcnements survenus en France de 1933 a 1945 Pt. II
Hi IV Paris. 1951, p. 351 -354.
37
27 марта 1940 г. происходит совещание английских
и французских военных руководителей. «Мы изучили.—
пишет Гамелен об этом совещании,— вопрос о блокаде
на Черном море и возможность действий в отношении
кавказской нефти. Эти операции будут также проводиться
под верховным руководством английского командования
в Восточном Средиземноморье, которое, вероятно, пре-
доставит основную часть воздушных сил. Мы совершен-
но точно констатировали, что эта операции не могу г
быть осуществлены без содействия или во всяком слу-
чае согласия турок, потому что речь идет о том,
чтобы наши подводные лодки прошли через проливы,
а наши самолеты пролетали над турецкой территорией».
Далее Гамелен замечает, что совещание, прекрасно
отдавая себе отчет в том, что намечаемый план оз-
начает начало войны с СССР, решило этот «общий
вопрос» считать неотносящимся к компетенции воен-
ных, так как он является делом правительств1.
Таким образом, мы видам, что первые же дни
прихода к власти Рейно явились днями самой ак-
тивной подготовки к нападению на СССР с юга после
провала «финского варианта».
Рассказывая о заседании Военного кабинета 12 ап-
реля (т. е. менее чем за месяц до немецкого на-
ступления на Францию), на котором также обсуждался
вопрос о нападении на СССР с юга, Гамелен отме-
чает, что, когда Дарлан (командующий флотом) и
Вюйэмен (командующий авиацией) в своих выступлениях
указали, что это наступление означает войну с СССР,
«почти все с легким сердцем приняли такую возмож-
ность»1 2.
Вейган в своих мемуарах, несмотря на то что
он посвятил целый раздел книги пребыванию в Сирии
и Ливане в 1939—1940 гг., почти не касается главной
цели своей «миссии на Ближнем Востоке» и только
кратко затрагивает вопрос о подготовке нападения на
Советский Союз с юга, утверждая, что он якобы узнал
об этом плане, разработанном английским и фран-
цузским правительствами, только в марте 1940 г.
Однако, стараясь умолчать о своей собственной роли,
Вейган тем! охотнее признает, что этот план был
1 Gamefin. Servir, vol. Hi, p. 295.
2 Ibid., p. 337.
38
u«> шостью разработан в англо-французских правитель-
i ценных кругах и только «спущен» ему для испол-
няя, причем П. Рейно настойчиво торопил его с
колчанием приготовлений.
Следует также отметить свидетельство Вейгана
гом, что подготовка этого плана продолжалась
момента отъезда Вейгана из Бейрута (он уехал
‘ мая), т. е. уже после начала немецкого наступления
Францию. «Эта атака авиацией (против СССР.—
1 /*.),—пишет Вейган, — должна была иметь отправную
• у на равнине Джезирех в Северной Сирии. Я сразу
Г дал поручение изучить условия реализации, ре-
комендуя сохранить секретность. Дело в том, что я
• *-"( предупрежден из различных источников, что рус-
кме, до которых дошли сведения об этих намерениях,
и питают проявлять беспокойство. В военном комитете,
х-дание которого состоялось 3 апреля, об этом го-
порили с такой легкостью и неосторожностью, что
и был удивлен. 11 апреля во время моей последней
беседы с Рейно, который, видимо, желал самого сроч-
>j о осуществления (намечаемого плана. — Г. Р.), он
•росил меня, сколько времени нужно на приготовления,
(шласно первым подсчетам, сделанным в Бейруте,
я определял этот срок в три месяца. Рейно выразил
щвление, считая, что достаточно двух недель. Через
несколько дней после моего возвращения в Бейрут
пыли сделаны окончательные расчеты, и 17 апреля
и направленном генералу Гамелену документированном
(окладе я подтвердил, что операция не будет подго-
। пилена раньше чем к концу июня или началу июля.
Работы форсировались, и 26 апреля я провел их
проверку. Подготовка шла своим чередом до того
момента, когда я уехал из Сирии. Впоследствии не-
о горые сообщения, являвшиеся ошибочными, представ-
ляли дело таким образом, будто этот проект был
i оставлен военными властями на Ближнем Востоке.
Как видно из сказанного, это не так — проект возник
I» органах союзников, ведавших руководством вой-
ной» 1.
Этот отрывок из мемуаров Вейгана, который в
шачительной степени совпадает с воспоминаниями Га-
елена, что придает ему большую ценность, так как
1 Weygand. Memoires. Rappele au service. Paris, 1950, p. 71—72.
39
бывшие главнокомандующие выступают в своих кншах
как злейшие соперники, стремящиеся переложить от-
ветственность за события один на друюю, показывает,
что французское правительство отчаянно спешило, же-
лая фактически предложить Германии вместо наступления
на Западе войну против СССР.
Готовя нападение на СССР с юта, правительство
Рейно потребовало от своего посла в Анкаре Мас-
сигли обстоятельной и точной оценки позиции Турции.
Отвечая на этот запрос, Массигли в пространной те-
леграмме от 28 марта 1 писал, что следуе г не толка i ь
Турцию к тому, чтобы она первой напала на СССР,
а действовать таким образом, чтобы Турция «вслед
за нами» выступила против Советского Союза. Мас-
сигли указывал, что Турция не так решительна, как
раньше, потому что в стране возникли определенные
колебания после заключения мира между СССР и
Финляндией. Ссылаясь на свой разговор с Сараджоглу.
Массигли пишет, чго не следует спрашивать у Турции
заранее официального разрешения на пролет через ее
территорию, так как это создало бы для Турции
затруднительное положение; лучше поставить ее перед
свершившимся фактом или сообщить ей в последний
момент. В этом случае, «если Советское правительство
заявит протест, Анкара может сказать, что она не
была информирована о случившемся; если будет иметь
место пролет через территорию Турции, го не плохо
даже получить со стороны турок скромный протест.
Когда дело развернется и Советы ответят военными
действиями, необходимо, чтобы турецкое правительство
могло доказать Великому собранию, что инициатива
агрессии принадлежит Москве». Заканчивая, Массигли
указывает, что, исходя из этого, он советует подго-
товить и осуществить воздушное нападение на Баку,
после чего турки, увидев «наши успехи», сами втя-
нутся в дальнейшие военные действия против СССР.
Примерно такую же оценку позиции Турции да-
вало и английское посольство в Анкаре. 26 марта
английское министерство иностранных дел запросило
своего посла в Турции Хью Натчбулла Хьюгессена
о позиции Турции в отношении англо-французского
плана нападения на Баку. Английское посольство от-
1 Die Geheimakten des Franzosischen Generaistabes, doc. 28.
40
пению, что Турция, по-видимому, сможет вступить в
Пнину с Россией не раньше конца лета, после того
ык получит помощь союзников. В настоящее время,
щпбщало посольство, Турция еще боится нападения
еоюзииков на Баку. Koi да подготовка полностью за-
кончится, Турция будет приветствовать действия союзни-
ки» через Иран, и нужно договориться с ней предва-
ри юльно о пролете через ее территорию.
Изложив содержание английской телеграммы, Мас-
гшли замечает, что французский военный атташе в
1урции не согласен с англичанами в том, что Турция
будет готова к концу лета, и предполагает более
ранний срок ее готовности; сам Массигли считает,
чю не следует заранее предупреждать турок официально
о нападении на СССР.
Французский ил аб воздушных сил закончил к первым
числам апреля разработку детального плана первого
папа операций с расчетом числа налетов, бомбовой
нагрузки, процента поражаемое™ объектов и т. д.1
Оставался вопрос об окончательных сроках нападения
и а СССР. Вейган в своем письме от 17 апреля 1940 I.
подробно излагает политические, военные и технические
факторы, определяющие дату начала операции, и в
конце письма приходит к выводу, что, «следовательно,
будет предусмотрительным не назначать возможного
проведения операции раньше, чем на конец июня или
начало июля, особенно если учитывать, чго ее совер-
шенно необходимо проводить, когда все будет готово
1 Die Geheimakten des Franzosischen Generaistabes, doc. 38.
Документ, озаглавленный «Взаимодействие, выработанное 5 ап-
реля 1940 г. в штабе командования воздушных сил» (речь идет
в этом документе о первых днях действий авиации), гласил:
«Франко-английское воздушное нападение на кавказскую нефть будет
направлено исключительно на нефтеочистительные заводы и порто-
вые сооружения Батуми, Поти, Грозного, Баку. Можно считать,
чю в течение первых шести дней подвергнутся разрушению 30—35%
нефтеочистительных заводов и портовых сооружений Батуми. Ис-
пользуемая материальная часть будет включать от 90 до 100
самолетов, в число которых войдут шесть французских групп и
ipn английские эскадрильи. Французские группы будут подготовлены,
чтобы атаковать в предусмотренный срок Баку: в их состав войдут
те группы «Фармен-221» и четыре группы «Глен Мартин» с
цополнительными резервуарами. Они смогут при каждом налете
еорасывать максимум 70 г бомб примерно на сотню выявленных
нефтеочистительных заводов» (]bid., doc. 34).
41
для того, чтобы достигнуть решающих результатов
при использовании всей мощности и как можно
быстрее» \
Однако в тот момент Гитлер еще не считал себя
готовым к войне против Советского Союза. Он пред-
почитал прежде обеспечить себе господство в Западной
Европе, которая, как ему казалось, «созрела» для
этого, и, испытав там свое оружие, затем начать
готовиться к войне с СССР.
4. Попытка ликвидировать Французскую коммунистическую
партию — главное во внутриполитическом курсе правительства
в период «странной войны». Блок всех буржуазных
и мелкобуржуазных партийных группировок в парламенте
иа базе антикоммунистической истерии
Если одной из основных черт внешней политики
правительства Поля Рейно была подготовка войны
против Советского Союза, то основными чертами внут-
ренней политики этого правительства, как и предшест-
вовавшего ему правительства Э. Даладье, были по-
следовательное уничтожение всех буржуазно-демократи-
ческих свобод и объективная подготовка таким образом
почвы для установления реакционной диктатуры неза-
висимо от того, хотел или не хотел идти так далеко
сам председатель Совета министров.
В феврале 1934 г. компартия сумела организовать
решительное сопротивление попыткам фашистского пе-
реворота, и крайняя реакция была не рада, что так
рано вылезла на улицу со своими планами. Период
Народного фронта (1934—1938 гг.) явился убедительным
свидетельством того, что коммунисты могут в условиях
буржуазного государства организовать широкое сопро-
тивление реакционной политике капиталистических моно-
полий. Эти годы показали французской буржуазии,
что нужны особые условия для разгрома компартии.
Она считала, что такие условия могут быть обеспечены
путем введения в действие законов военного времени.
Обстановка «странной войны» благоприятствовала этому.
Но конечно, несмотря и на военную обстановку',
французская буржуазия не смогла бы развернуть столь
широкого преследования коммунистов и всех демократи-
ческих организации в стране, если бы рабочий класс
не был расколот и если бы правые социалисты не
1 Die Geheimakten des Franzosischen Generalstabes, doc. 38.
42
мняли позиции воинствующего антикоммунизма. Пре-
u нильская роль некоторых элементов в социалисти-
ческой партии, вскоре порвавших с нею и перешедших
и,t сторону Виши, особенно сказалась в период фор-
мирования правительства Петэна и государственного
переворота в Виши.
Прямые репрессии против компартии начались еще
и» объявления войны. 27 августа 1939 г. во Франции
были запрещены коммунистические газеты («Юманите»,
«Се су ар» и др.). Через месяц 26 сентября 1939 г.
последовал декрет «О роспуске коммунистических орга-
низаций», который гласил, что «распускается комму-
нистическая партия (французская секция Коммунисти-
ческого Интернационала), все ассоциации, все органи-
1.щии или какие-либо фактические группировки, которые
имеют к ней отношение». Запрещались также все из-
1.ШИЯ, выставки, обращения и т. д. коммунистической
партии и устанавливалось наказание до пяти лет тю-
ремного заключения за нарушение этого декрета. Помимо
коммунистической партии был распущен целый ряд
профсоюзных и других рабочих организаций. Изданный
позднее специальный декрет предусматривал смертную
к.| шь для лиц, распространяющих коммунистические
подпольные издания.
Заседания палаты депутатов в январе и сената в
феврале 1940 г., на которых обсуждался вопрос о
кипении парламентских мандатов коммунистических де-
путатов и сенатора Марселя Кашена, были похожи
на все что угодно, но только не на парламентские
дебаты. Буржуазные депутаты выступали с яростью
и остервенением, торопясь скорее убрать коммунистов
in парламента, чтобы совершить свое грязное преда-
1С1|ЬСТВО.
По решению руководства компартии 4 октября
1939 г. Генеральный секретарь компартии Морис Торез
перешел на нелегальное положение. Тысячи активистов
компартии были арестованы, ряд коммунистических де-
путатов преданы военному суду, на котором они с
мужеством и отвагой защищали честь своей партии
и честь французского народа.
Однако, несмотря на преследования, Французская
компартия продолжала борьбу. 26 октября 1939 г.
вышел первый номер подпольной «Юманите», в передо-
14»» статье которой говорилось: «Это против Совет-
43
ского Союза рассчитывали и продолжают рассчитывать
начать войну, это против Советского Союза старались
в Мюнхене направил» Гитлера, надеясь, что агрессия
против страны социализма будет сопровождаться уничто-
жением рабочего, народного или даже просто демо-
кратического движения в западных странах» 1. 17 ноября
1939 г. подпольная «Юманите» опубликовала интервью
Мориса Тореза корреспонденту «Дейли уоркер». Пра-
вители Франции, отмечал Торез в интервью, «не колеб-
лясь заявляют, каковы их истинные пели в войне:
разрушение родины социализма — Советского Союза,
разрушение той великой надежды, которую эта страна
представляет для пролетариата во всем мире». В номере
от 1 декабря 1939 г. «Юманите» писала: «Только
коммунисты ведут подлинную борьбу с гитлеризмом
и гитлеровскими агентами во Франции»1 2.
В день падения кабинета Да ладье в парижском
военном трибунале начался судебный процесс над ком-
мунистическими депутатами. В числе арестованных и
посаженных на скамью подсудимых были Франсуа Бийу,
Флоримоп Бонг, Этьен Фажон, Амбруаз Круаза, Люсь-
си Мидоль, Жан Кристофоль, Жан Дюкло (брат Жака
Дюкло) и др. Этот процесс, который длился с 20
марта по 3 апреля 1940 г., показал подлинное лицо
тогдашних правителей Франции. После издевательств
и жестокостей, которым подвергались коммунистические
депутаты в тюрьме, они были переданы 3-му военному
трибуналу, причем правительство испугалось открытого
процесса, и судебные заседания проходили при закрытых
дверях.
На суде коммунистические депутаты разоблачали
предательскую политику французского правительства и
лживость предъявленных им обвинений. В своей заклю-
чительной речи Франсуа Бийу от имени всех депу-
татов-коммунистов, посаженных на скамью подсудимых,
заявил: «Каждому ясно теперь, что именно замышляли
лондонское и парижское правительства во времена
Мюнхена и после Мюнхена. Они пытались договорить-
ся с гитлеровской Германией, толкая ее на войну
против Советского Союза». Бийу продолжал: «Капита-
листы думают, что им удастся в течение долгого
1 «L’Humanite», 26 octobre 1939, N I (подпольное «здание).
2 «L’Humanite», 1 decembre 1939, N 7 (подпольное «здание).
44
времени обманывать народ потому, что их поддер-
живают социалистическая партия и ее лидеры: блюмы,
шип» форы и предатели из числа руководителей ВКТ.
Все эти люди возглавляют травлю рабочих». Бийу
i.iкончил свою речь следующим призывом: «Мы испол-
нены веры во французский народ, и мы убеждены
и юм, что очень скоро он похоронит капиталисги-
1сский режим, несущий ответственность за нищету и
шшну. Да здравствует свободная Франция? Да здрав-
е । пует счастливая и сильная Франция! Да здравствует
мир! Вперед, к коммунизму!»1
Руководящие деятели Французской коммунистической
партии, как те, которые были на суде, так и на-
ходившиеся в подполье и заочно осужденные, включая
М. Тореза, Ж. Дюкло, Г. Пари и других, были при-
it торены к пята годам тюремного заключения, пяти
плсячам франков штрафа и лишению в течение пяти
пег политических и гражданских прав.
В самые критические для Франции дни военноj о
ра я рома н бегства правительства из Парижа, когда
пласта практически выпустили из своих рук бразды
правления, когда паника охватила государственный ап-
парат капиталистической Франции, лишь полицейская
машина против коммунистов действовала с обычной
неумолимой четкостью: заключенных депутатов-комму-
нистов перевозили из одной тюрьмы в другую под
многочисленной охраной жандармов. Некоторые из за-
ключенных были выданы гестапо и расстреляны, дру-
। нс перевезены на каторгу в Алжир и содержались
мм еще длительное время в заключении после высад-
ки в Северной Африке американских войск. Только
в результате многочисленных протестов они были вы-
пущены в Алжире на свободу и приняли активное
участие в борьбе за освобождение Франции.
Как мы видели, правительство Рейно обрадовало
< и крытых сторонников Германии, буквально с первого
щя начав торопить приготовления к нападению на
( ССР и продемонстрировав свою «решительность» на
процессе депутатов-коммунистов, совпавшем с приходом
Рейно к власти.
1 Boni F. Le chemin de I’honneur. Pans. 1949. p. 333—334;
hmm Ф. Дорога чесги. M., 1949, с. 245, 248, 252—253.
45
5. Разногласия в правительстве Рейно по вопросу
об обязательствах Франции по отношению к Англии
Расхождения между сторонниками двух различных
ориентаций в правящих политических кругах вместе
с тем продолжали существовать и сказались позже,
в период кризиса. Они проявлялись уже в период
«странной войны» в попытках Рейно теснее связать
Францию е английской политикой, в то время как
сторонники прогерманской ориентации, напротив, счи-
тали выгодным для Франции не связывать свою судь-
бу с Англией, а тайно договориться с Берлином.
Предшественник Рейно Эдуард Даладье и его окру-
жение считали, что не следует особенно «координировать»
французскую политику с английской. По мнению ряда
«советников» этого первого правительства «странной
войны», в благоприятных условиях можно было бы
договориться с Германией и без Англии — сепаратно.
11 декабря 1939 г. английский министр иностранных
дел Галифакс осторожно спросил Даладье, при каких
условиях он считает возможной совместную англо-
французскую декларацию о том, что Франция и Англия
не заключат сепаратного мира с Германией. Даладье
воздержался от определенного ответа и, рассказывая
об этой беседе Гамелену, сказал, что надо сначала
«сличить цели Франции и цели Англии в войне» ’.
Давно связанный с английскими правящими кругами
Рейно, которого в этих кругах считали не без основа-
ний своим человеком и поддерживали его выдвижение
на пост главы правительства, занимал несколько иную
позицию.
Автор вышедшей в 1948 г. провишистской книги,
написанной в защиту политики Петэна, Луи Жирар
сообщает о секретных переговорах Рейно с Черчиллем
еще в феврале 1940 г.2, когда Рейно был министром
финансов в кабинете Даладье, а Черчилль — министром
военно-морского флота в кабинете Чемберлена. Жирар
пишет, что начиная со времени приезда Черчилля в
Париж в феврале 1940 г. между ним и Рейно об-
суждался на крайний случай план бегства французского
правительства из Франции в условиях немецкого на-
ступления и после краха сопротивления французской
1	Gamelm. Op. cit., vol. 1П, p. 152.
2	Girard L. D. Montoir — Verdun diplomatique. Paris, 1948, p. 19—23,
520.
46
ipMitii. По этому плану заранее предусматривалась
по «можность того, что вся территория Франции ос-
ине гея под германской оккупацией. Рейно и Черчилль
и своих мемуарах ни слова не говорят об этих пе-
реговорах, не упоминают о них и другие известные
ним источники, но все же то, о чем пишет Жирар,
ыслуживает, видимо, в данном случае внимания, гак
как весь ход событий этого периода дает основание
предполагать возможность таких переговоров.
Во всяком случае сразу же после прихода Рейно
п власти он едет в Лондон и 28 марта подписывает
i целующую англо-французскую декларацию, от одобре-
ния которой ранее уклонился Даладье:
«Правительство Французской Республики и прави-
icubciBO Соединенного Королевства взаимно обязуются
нс вести переговоров о перемирии или мирном дого-
воре и не заключать таковых в период настоящей
воины без взаимного согласия. Они обязуются обсуждать
условия мира после достижения полного согласия между
ними в отношении таких необходимых условий, которые
обеспечат им соответственно действенные и длительные
ырантии их безопасности. Они обязуются также после
установления мира сохранять общность действий во
всех областях так долго, как это окажется необходимым
дня сохранения безопасности и для реконструкции при
содействии других нации международного порядка, обес-
печивающего в Европе свободу народов, уважение права
и сохранение мира»1.
Эта декларация была тогда же опубликована. Ее
одержание ясно свидетельствует о том, что авторы
(екларации не считают своей целью решительную борь-
.»у с германским фашизмом. Они ограничились самым
। ’'манным и общим заявлением о войне и послевоенном
елройстве, которое допускало любую сделку с гитле-
ровской Германией. В декларации не упоминается о
• слании союзников добиваться освобождения тех евро-
зейских стран, которые к этому времени были уже
.«хвачены Гитлером. Единственным конкретным момен-
iom в декларации являлось взаимное обязательство про-
водить политику совмесшо, а не порознь.
К началу мая, однако, сторонники прогерманской
•рпентации во французских правящих кругах, наиболее
1 Kammerer A. La veritc sur Г armistice. Paris, 1945, p. 13.
47
представительной фигурой которых в то время был
Петэн, все более энергично начинают брать верх, и
под их давлением Рейно решает переформировать пра-
вительство и сменить командование, чтобы объединить
две тенденции и найти общую политическую линию.
Тем временем в течение апреля Германия захватила
Данию и Норвегию (за исключением Нарвика). Рейно
считал, что в таких условиях нельзя медлить, нужно
скорее договориться с Германией, и он решает за-
менить Гамелена Вейганом, ввести в правительство
Петэна.
Рано утром 9 мая 1940 г. Рейно отправился к
президенту республики Лебрену и заявил ему о своем
решении избавиться от военного министра и от Га-
мелена и взять военное министерство в свои руки.
После этого он собрал Совет министров и, сослав-
шись на неудачу операции в Норвегии, сообщил о
своем решении снять Гамелена. Даладье возражал1.
Тогда Рейно, как это и было задумано ранее, пред-
ложил всему правительству подать в отсгавку. «Так
как я не могу больше сотрудничать с Гамеленом,—
заявил он,—и так как министр обороны солидаризуется
с ним, я считаю, что правительство подало в от-
ставку» 1 2.
План, казалось, был осуществлен. Но в ночь с 9
на 10 мая началось немецкое наступление, и Рейно
пришлось временно отложить осуществление своих на-
мерений. Он ограничился только включением в прави-
тельство двух представителей крайне правого крыла
парламента, являвшихся выразителями двух указанных
выше различных тенденций,— Луи Марэна и Ибарнэгарэ.
Ибарнэгарэ был выдвинут по просьбе Рейно полковни-
ком де ля Роком, руководителем французских «ультра»
фашистскою толка3, и впоследствии вошел в прави-
тельство Петэна. Луи Марэн в дальнейшем оказался
в лагере противников Виши. Таким образом была
сделана попытка в самый момент начала немецкого
наступления объединить две существующие тенденции.
Гамелен по этому поводу пишег: «9 мая Поль Рейно
1 Baudotdn Р. Neuf mois an gouvemement, avril — decern bre 1940.
Paris, 1948, p. 46.
2 Gatnelin. Op. cit., vol. Ш, p. 383.
3 Pert inax. Les fossoycurs. La ba(aille de France. L’armistice.
La contre-revolution, vol. 1. Paris, 1946, p. 264.
48
11 -л отстранить меня от командования и поставил
। । вопрос на заседании правительства. Даладье во-
|р,|жал. Немецкое наступление остановило этот кризис
командования или, скорее, правительства, который дол-
*еи был начаться. Кое-кто считал даже, что неизбеж-
ное ib этого кризиса, который больше ни для кого
» политических кругах не оставался секретом, побудила
немцев к тому, чтобы ускорить нападение. Во всяком
счучае нужно признать, что мы находились в странном
положении для того, чтобы начать сражение»1.
6. Политическое значение легенды о военном
превосходстве Германии. Англо-французские
планы в период «странной войны» и лежащая в их основе
идея компромисса с Германией
Вопрос о соотношении военных сил к началу не-
мецкого наступления породил целую литературу на
Ъпаде. Он действительно имеет прямое отношение к
политике правящих кругов Франции и стал почти сразу
же после Компьепского перемирия 1940 г. предметом
ос»рой полемики. Группа Петэна — Вейгана — Лаваля,
mi горой нужно было показать после переворота в
Пиши неподготовленность Франции к войне и неизбеж-
ность капитуляции, и на Риомском процессе2, и в пе-
ч,и и старалась доказать, что режим Третьей республики,
и особенно период Народного фронта, разоружил Фран-
цию, что только правый или даже фашистский режим
дил бы ей, как и Германии, военную мошь. Поэтому
। руппа Петэна — Лаваля всячески преуменьшала воен-
ные силы французской армии в отношении вооружения,
одновременно доказывая — и это отнюдь не противоре-
чило действительному положению дел,—что «боевой
»ух» кадровых частей армии был высок.
Рейно в своих мемуарах также старается преувеличить
немецкое превосходство и французскую военную неподго-
гонленность, поскольку до марта 1940 г. он не нес
о । иетственносги за французскую армию и был заинте-
1 Gcmielin. Op. cit., vol. II, p 6.
- Phom — город в департаменте Пюи-де-Дом, в котором с 19
du-враля по 15 апреля 1942 г. проходил суд над политическими
। си гелями Третьей республики, оказавшимися в оппозиции к виши-
огкому режиму (Э. Даладье, Л. Блюм, генерал Гамелен и др.).
Процесс был начат для того, чтобы возложить иа них ответствен-
ное и* за поражение Франции. Однако он не дал ожидаемого по-
"'ипческого эффекта и был прерван {Прим, ред.у
49
ресован в том, чтобы возложить всю ответственность
за поражение на Даладье и Гамелена. Двое последних,
наоборот, старались огласить возможно более полные
данные, чтобы доказать, что французские вооруженные
силы были готовы к немецкому наступлению, но сме-
нившие их лица не смогли это использовать. Полемика
во французской буржуазной литературе продолжается и
по сей день. В ней фактически замазываются подлин-
ные причины разгрома Франции, которые кроются в ха-
рактере начавшейся войны, и все сводится только к
военно-техническим факторам.
Какую же роль играли эти факторы? Можно сказать,
чго специалисты в своих изысканиях не оспаривают
основных опубликованных и документально подтвержден-
ных в ходе этой полемики цифр. Цифры же говорят
о том, что в целом количество дивизий и техники
(за исключением авиации) было почти равным у нем-
цев и у союзников1. Учитывая, что немцы вели насту-
пательные действия, а ангио-французы — оборонительные,
можно утверждать, что при изучении причин поражения
Франции версию о громадном численном превосходстве
немецкой армии следует отклонить как легенду, создан-
ную для того, чтобы скрыть подлинные причины пора-
жения Франции.
Ни один из французских авторов, в том числе и
Гамелен, ни слова не упоминает о том факте, что и в
период 1940 г. Гитлеру пришлось держать большое число
дивизий на востоке против Советского Союза и они
не могли быть использованы против Англии и Франции.
Конечно, ни Рейно, ни Даладье, ни Гамелену, готовив-
шим накануне гитлеровского вторжения нападение на
СССР, невыгодно упоминать о столь важном факторе
обстановки 1940 г.
Но французское и английское правительства учитыва-
ли этот фактор. Черчилль в своей памятной записке для
английского военного кабинета еще 25 сентября
1939 г. писал: «Сейчас они (т.с. Советский Союз.—Г. А)
граничат с Германией, и последняя совершенно лишена
возможности обнажи i ь восточный фронт. Для наблюдения
за ним ей придется оставить крупную германскую
армию. Насколько мне известно, генерал Гамелен опре-
1 Подробнее о соотношении англо-французских и германских
вооруженных сил накануне немецкого наступления см.: История вю-
рой мировой войны, т. 3, с. 89 — 90.
50
u ее численность по меньшей мере в 20 дивизий, но
п.ч вполне может быть 25 и даже больше. Поэтому
ш «и । очный фронт потенциально существует»1.
Другая проблема, ставшая предметом многолетней
пикуссии в западной литературе,—это вопрос о всгуп-
| *шш англо-французских войск в Бельгию, закончившемся
кружением этих войск, частичной эвакуацией в Англию
.ере» Дюнкерк и разгромом их большей части,
(нскуссия ведется преимущественно в том плане, было
in но военно-стратегической ошибкой, и если да, то кто
и ней виновен. В затянувшемся военно-историческом
норе также обходится политическая сторона проблемы,
имевшая в действительности решающее значение.
Французское правительство и командование до самого
н пыла немецкого наступления исходили из того, что война
। и । перовской Германией может кончиться компромиссом
«I переделом сфер влияния и господства в Европе. Поэтому
в своих планах они по существу исключали как перспек-
I»и.у войны на поражение гитлеровской Германии и
ип несение ей удара, так и перспективу фашистской агрес-
• пи против самой Франции и организации обороны для
 пряжения этой агрессии.
Англия и Франция отдали Гитлеру Австрию, Чехо-
. шнакию, Польшу, считая, что все это подтолкнет его
» войне против Советского Союза; без трагедии вос-
приняли они проигрыш «матча» в Норвегии и захват Гер-
i.iиней Дании. Однако Бельгия и Голландия составляли
। >|я англо-французов — все время в перспективе этой
предстоящей сделки с Германией — иную проблему.
Ho-исрвых, это были страны, захват которых непосред-
। । чинно выводил гитлеровскую Германию на побережье
И i-Манша против Англин, что при военной технике
IQ10 г. имело важное значение. Во-вторых, через Бельгию
изрывался прямой путь в промышленный район фран-
ку ижого Севера. Наконец, Бельгия и Голландия в
. । чнчие от других захваченных Гитлером европейских
< ip.ni владели обширными колониями, которые могли
’»ч достаться Германии, предопределив передел коло-
*->п>1Ы1Ых территории. Кроме того, к этому времени
। •'Шцественное мнение, особенно демократические силы,
। Пию требовать положить конец беспрепятственному
продвижению гитлеровцев к намеченным целям.
1 Churchill IF. The Second World War, vol. 1. London, 1948, p. 68.
5i
Поэтому английское и французское правительства,
проявляя полную пассивность в отношении гитлеровской
агрессии в других районах Европы, напротив, сами
пытались неоднократно еще до немецкого наступления
ввести свои войска в Бельгию и немецкое наступление
10 мая расценили вначале крайне «узко», как операцию,
решающую, кому в общей сделке достанутся Бельгия
и Голландия.
Такая оценка политической обстановки, вызвавшая,
в частности, сосредоточение главных военных сил на
франко-бельгийской границе, неизбежно толкала союзное
верховное командование на ту операцию, которая была
им осуществлена. Исторические факты подтверждают
главные причины «бельгийского просчета».
Французские военные специалисты и буржуазные ис-
торики также до сих пор спорят, кто был виноват в
неудачной организации руководшва войной. Эта орга-
низация отражала взгляды правящей верхушки на войну
и те перспективы, которые она себе рисовала. Конечно,
такая организация не соо гветствовала условиям настоящей
войны против фашисхской Германии.
Высшим органом во Франции в то время являлся
Военный комитет, председателем которого числился пре-
зидент республики и в который входили глава прави-
тельства, военный министр, министры военного флота и
авиации, министр колоний, а также командующие на-
земными, морскими и воздушными силами, начальник
штаба колоний, начальник военного штаба тыла и др.1
Кроме того, Рейно создал так называемый Военный
кабинет, т. е. узкие заседания тех министров, в компетен-
цию которых входили военные вопросы. На заседания
Военного кабинета вызывались командующие армиями,
флотом и авиацией. Этот орган часто собирался под
председательством Рейно. Таким образом, решения вы-
носились и Военным комитетом, и Военным каби-
нетом2.
1 До войны в качестве высшего военного органа был преду-
смотрен Высший совет национальной обороны, но >тог громоздкий
орган никогда не собирался во время войны.
- Обсуждение военных вопросов между англичанами и фран-
цузами помимо дипломатических каналов и совещаний военных ру-
ководителей осуществлялось англо-французским Верховным военным
советом, в который входили главы обоих правительств, военные
министры и главнокомандующие. Эго был верховный межсоюзный
орган.
52
Гамелен имел три титула: главнокомандующий, на-
1.1НЫШК генерального штаба национальной обороны и
I иавнокомандующий сухопутными вооруженными сила-
чи. Первые два титула носили довольно условный
характер, так как флот, которым командовал Дарлан,
и .пшация, которой командовал Вюйэмеи, ему ие под-
чинялись. Он должен был только как «старший» из
i|K’x главнокомандующих координировать действия трех
родов вооруженных сил. Генерального штаба националь-
ном обороны фактически не существовало. Имелся неболь-
шом личный штаб у Гамелена: штаб тыла (главная
квартира), возглавлявшийся генералом Думенком1; штаб
при военном министерстве (штаб внутренних дел, зани-
ыишийся вопросами формирования частей и управления
военными округами), возглавлявшийся генералом Коль-
lonoM и подчиненный непосредственно военному ми-
ниш ру; личные военные кабинеты у Даладье в качестве
военного министра и у Рейно в качестве председателя
I । иста министров.
Как главнокомандующему сухопутными силами Гаме-
н ну подчинялись северо-восточный фронт (т. е. участок
фронта от Швейцарии до моря), юго-восточный фронт
(которого еще не существовало, так как Италия не
in лупила в войну), театр военных действий восточного
I рсдиземноморья (где также не было военных дей-
с1»нй, но активно готовилось нападение на СССР)
и Скандинавия (где готовилось нападение на СССР,
। кггем в апреле начались военные действия в Нор-
iici ни), а также Северная Африка.
До января 1940 г. генерал Жорж числился заме-
* nt гелем Гамелена, ответственным за северо-восточный
фронт. В январе Гамелен и Даладье произвели из-
биения в командовании. Жорж, назначенный командую-
щим северо-восточным фронтом, должен был полностью
• и печать за него2.
Такая организация военного руководства объяснялась
« । части беспрерывной внутренней грызней во французс-
1 Глава французской делегации на московских переговорах
। |<>м 1939 г.
Штабы французского командования были разбросаны и пло-
связаны между собой. Штаб Гамелена находился в Париже (на
h|>.ii!iic Парижа в замке Венсен), штаб Жоржа — в 60 км на восток
ч Плрнжа в имении Бодон (около города Фертэ-сюр-Луар), штаб
Думчпса —в замке Монтри в долине Гранд-Шатенье, на полпути
ui. а чу штабом Жоржа и Парижем.
53
ких правящих кругах, но главным образом опа опреде-
лялась самим характером войны. Французское прави-
гсльство готовилось не к наступлению на Германию,
а к компромиссному миру с нею. Поэтому Гамелен
как главнокомандующий стремился не брать на себя
непосредственное руководство войсками на, казалось бы,
главном северо-восточном фронте, а отстраниться от
этого руководства, передоверить его другим, избавиться
от ответственности. С другой стороны, французское
правительство готовилось к крутому повороту — к войне
против Советского Союза. В связи с этим другие воз-
можные театры военных действий — Скандинавия, Ближ-
ний Восток, Балканы — могли приобрести особое зна-
чение. Этими общими вопросами и проектами будущих
военных операций и занимался главным образом штаб
Гамелена.
Ночь на 10 мая была для Франции последней ночью
«странной войны». Вышедшие на рассвете утренние па-
рижские газеты еще ничего не знали о гитлеровском
наступлении. Они опубликовали обычную рутинную свод-
ку: «На восток от Мозеля вражеские патрули отодви-
нуты огнем нашей артиллерии. Повсюду в этих мелких
операциях враг отошел». Буквально за несколько часов
до нападения Гитлера на Голландию вышедшая уже
после начала наступления газета «Попюлер» писала:
«Что касается слухов о возможности вторжения немец-
ких войск в Нидерланды, го теперь выяснилось, что
телеграмму с этой ложной новостью писал один аме-
риканский журналист в Берлине. Ничего с военной
точки зрения в действительности не изменилось на
1 ермано-голландекой г раницс»1.
Буржуазную печать Парижа в это утро, как и в
предыдущие дни, интересовали совершенно иные темы.
Главной из них оставались репрессии и преследования
1 “Lc Populairc’, 10 mai 1940. Газета «Матэн» в тот же день
в мелкой информации на третьей странице лава ia своим чига|е.1ям
такое сообщение: «Не наблюдается никакого увеличения немецких
войск про 1 ив Голландии или их продвижения, которые позволяли
бы думать о подготовке нападения». Такие же сообщения мы находим
в других у>ренних газетах за 10 мая, что позволяет думать, что
подвергавшаяся с самого начала войны строгой цензуре и полу-
чавшая специальные инструкции ведомства информации французская
печать выполняла указания свыше, помещая тишь сообщения, которые
должны были создагь внечаысние, что никакой непосредственной
опасности нападения нет.
54
коммунистов. Газета «Тан», которой распоряжались ме-
|.|ииургические монополии, публикует с комментариями,
ц|.||М1жающими ее удовлетворение, список последних при-
 опоров арестованным активистам компартии1. Другая
правая газета, «Матэн», на первой странице помещает
V । <н ью «Остается еще многое сделать, чтобы уничто-
жнп» коммунизм». Ота статья, как говорится, «вводит
и атмосферу» политики l i pa вящих кругов в парижскую
весну 1940 г. «Поздравим без оговорок нашу полицию,—
пишет газета, — и пожелаем ей действовать еще энергич-
пс Задача колоссальная, и она еще далеко не осу-
нцллвлена... Надо еще больше упростить судопронзвод-
11 ио и свести формальности к минимуму... Надо все
"vcniTb в ход, чтобы эта победа была одержана как
можно полнее и бысгрее»2. Вот о какой «победе»
мечтает французская крупная буржуазия накануне гит-
-сровской победы над Францией.
В тот же день монархическая «Аксьон франсез» бьет
। реногу по поводу того, что компартия не сломлена и
продолжает борьбу в подполье. «Каждую неделю, — пишет
и ной газете некий Поль Матье, — сообщают о новых
центрах коммунистических организаций и об аресте ряда
ниц, на квартирах у которых полиция нашла пакеты с
«rue говками и необходимое оборудование для их размно-
• ения. Таким образом, мы ежедневно получаем дока-
1.1 1’сльства того, что активисты компартии, работа которых
приостановилась после принятых несколько месяцев назад
мер, восстановили свои прежние организации и свою
1к*я [сльность. Подпольные издания коммунистов находят
н почтовых ящиках, под дверью, в залах ожидания на
вокзалах, в вагонах метро, на стройках и т. д. Часто
• • распространяют женщины и даже дети». Рядом с
пой статьей «Аксьон франсез» публикует выступление
и муниципальном совете Парижа Шарля Трошю, который
«ребует, чтобы коммунистов не расстреливали, «а отсе-
ка ни им голову на гильотине во дворе тюрьмы без
i нп детелей»3.
«...Без свидетелей...» Эти новые версальцы торжеству-
н» । свою победу, наконец-то можно казнить «красных
рабочих». Только казнить так, чтобы никто не слышал
1 “Le Temps", 10 mai 1940.
“Le Matin”. i0 mai 1940.
‘ ,,L’Action francaise", 10 mai 1940.
55
их последних гордых слов, нс видел, как умеют уми-
рать коммунисты.
Итак, буржуазный Париж прогуливается по залам
Большого выставочною дворца возле Елисейских полей,
1де открылась выставка «Империя», представляющая
псе французские колонии, спешит к Версальским воротам
на парижскую ярмарку. Но рассвет наступившего дня
принесет этой публике другую новость: на фронте
протяженностью 280 километров, от Северного моря
до линии Мажино, фашистские дивизии начали свое
наступление, перейдя границы Голландии, Бельгии и
Люксембург. Последний день «странной войны»
кончился.
Глава вторая
Правительство Рейно поворачивает
к политике капитуляции в условиях военных
успехов Германии
Операция «Гельб» — кодовое название, под которым
।(ловилось германское наступление, — удалась не только
в военном, но и в политическом отношении. Последнее
имело особо важные иоследствия для всего начального
периода второй мировой войны.
Военные операции гитлеровского командования про-
водили как на больших маневрах. Линию первона-
чального расположения войск союзников схематично
можно представить как прямую линию, идущую с северо-
гапада, от побережья Дюнкерка, на юго-восгок. до
берега Рейна у Карлсруэ. Примерно посредине этой линии
। га ходится район Седана. В этом районе и на юго-
иосток по линии Мажино проходил фронт, на северо-
ьигаде англо-французские войска стояли на границе ней-
тральной Бельгии. В момент гитлеровского наступления
10 мая англо-французские войска, как на громадном шар-
нире, расположенном выше Седана, развернули северо-за-
пидную часть линии и вошли в Бельгию. Одновременно
немецко-фашистские армии, прорвав фронт у Седана ниже
'<шарнира», оказались в положении бандита, перед кото-
рым хотят закрыть дверь, в то время как в действитель-
ное! и он уже влез в окно и стоит за спиной. Юго-
ыпаднее Седана, у Ре геля, они повернули к морю и
сами заперли дверь изнутри перед выскочившими на-
ружу хозяевами, т. е. отрезали англо-французские войска
н Бельгии.
Хотя с момента немецкого нас тун. гения 10 мая можно
вы до понять, что на карту поставлена судьба Франции,
шгло-французские союзники продолжали действовать по
строй схеме. Первые пять дней немецкого наступления
окончательно подтвердили, что люди, управлявшие Фран-
цией, не хотели вести с гитлеровской Германией иной
войны, кроме «странной». Когда «правила игры» были
п.1 рушены Гитлером, го началась паника и постепенная
смена людей ориентации Поля Рейно пораженцами и
57
капитулянтами, ставшими впоследствии коллаборацио-
нистами, т. е. прямыми пособниками и агентами гитлеров-
цев. Именно в эти дни политический выигрыш оказал-
ся на их стороне. Буржуазная Франция в решающий
момент не смогла и не хотела пойти на организацию
народной патриотической войны против германского
фашизма.
1.	Правительство способствует
созданию обстановки паники в стране
Начав на рассвете 10 мая свое наступление, Гитлер
издал крикливый приказ войскам, в котором говорилось,
что английские и французские руководители мешают
«консолидации Европейского континента» и что битва,
которая начинается, «решит судьбу германской нации на
ближайшее тысячелетие» i.
Гамелен также издал приказ по французской армии,
очень краткий и невыразительный. Он указал, что немец-
кое наступление он предвидел еще в октябре 1939 г.,
и призвал к храбрости, энергии и доверию. Он ни слова
не сказал о том, к чему должна стремиться фран-
цузская армия в этой битве.
Рейно в тот же день выступил с речью по радио.
Даже это публичное выступление в первый день немец-
кого наступления показывает настроение главы француз-
ского правительства. Предстоящие события он оценил как
«драму, которая начинается», попутно попытался еще
лишний раз оклеветать французских коммунистов, сказал
о том, чго Гитлер неожиданно «сбросил маску» и
французская армия «извлекла шпагу из ножен» (это на
девятом месяце войны!).
Для широких масс населения немецкое наступление
было, конечно, полной неожиданностью. Правительство
к этому никак не подго говило «простого француза»
ни в армии, ни в городе, ни в селах, а буржуазная
печать создавала мнение, что такое наступление невоз-
можно. Первые сообщения, рассказывают очевидцы, были
восприняты даже с удовлетворением. Наконец-то после
томительной и непонятной «странной войны» начиналась
настоящая война против Гитлера. Но уже на следующий
день газетные сообщения стали вызывать беспокойство.
Печать сообщила, что командование отказалось от пози-
1	ReynaudP. La France a sauve t'Earope, vol. II. Paris, 1947, p. 62—63.
58
i тонной войны — под этой формулой скрывалось призна-
ние начала отступления. Некоторые правые газеты почти
сразу же принялись писать о невероятной мощи не-
мецкой армии, стараясь запугать население.
Из невразумительных французских военных сводок
первых дней немецкого наступления, публиковавшихся в
печати и передававшихся по радио, громадная часть ар-
мии и гражданское население не могли понять, как
действительно развивались военные операции и каково
положение на фронте. Вместе с тем передававшиеся
in уст в уста рассказы о первых беженцах из районов
военных действий и отдельных отходивших частях ловко
использовались капитулянтскими элементами для созда-
ния панических настроений.
Насколько неожиданным для прифронтового населения
было начало немецкого наступления, показывают, в част-
ности, два следующих эпизода.
Дней за двадцать до 10 мая депутат департамента
Мёз Жакино посетил места, на которые позже пришел-
ся главный удар гитлеровской армии. Между ним и
командующим расположенной в этом секторе 2-й армии
1енералом Хюнтцигером произошел такой разговор:
— Как, по вашему мнению, начнут ли немцы наступ-
ление?
— Безусловно, пет. Напротив, они боятся, что мы
начнем наступление.
За три дня до наступления — 7 мая — тот же Хюнтци-
iep после концерта, организованного в Седане для сол-
дат, заявил мэру этого города — города, который станет
осью немецкого прорыва, — о невероятности того, «чтобы
немцы когда-либо могли подумать о возможности
наступления в секторе Седана»1.
Нетрудно себе представить, в состоянии какого
ошеломления от неожиданно обрушившегося на них
несчастья вслед за первым потоком беженцев, начавших
прибывать во Францию из Голландии и Бельгии,
двинулись по дорогам французские беженцы из района
военных действий. Один из французских военнослужа-
щих, находившихся возле Тионвилля, на границе с
Люксембургом, пишет о картине, которую он наблюдал
уже на второй день наступления:
«За двадцать четыре часа бегства гражданского на-
селения район опустел. От свадебных карет и экскур-
1	Reynaud Р. Au соеш de la melee. Paris, 1951, p. 422.
59
сионных автобусов до тачек для навоза, все, что может
ехать, что может везти женщин, детей, вещи, продукты,—
все было пушено в ход. Дороги заполнили потоки пеше-
ходов и перегоняемого скота, повсюду раздавались шум.
лязг повозок»1.
Французский автор Жан Видаланк, исследовавший во-
просы ухода населения в 1940 г. из зоны военных действий,
характеризует положение в прифронтовой полосе в пер-
вые сутки наступления следующим образом: «Пока еще
нельзя утверждать, была ли эта начальная фаза бег-
ства ор1анизована вражескими агентами или использо-
вана местными агентами до получения указаний свыше.
Во всяком случае очевидно, что возможности, предостав-
ленные такой обстановкой, были очень быстро поняты.
Иначе трудно объяснить... некоторые бесцельные бомбар-
дировки и обстрелы с воздуха вдали от каких-либо
военных объектов, скопления войск, или даже вдали
от путей сообщения. Такая тактика, направленная к то-
му. чтобы создать панику в тылу союзников, может быть
объяснена лишь ориентацией на психологические формы
войны» 1 2.
2.	Французское командование не смогло помешать
прорыву вермахта у Седана
Тем временем военные операции развивались следую-
щим образом.
К моменту начала наступления северо-восточный
фронт, которым командовал генерал Жорж, проходил
от стыка франко-германской границы с границей Швей-
царии (Базель) до 6epeia моря (Дюнкерк). Фронт
этот со стороны союзников занимали три группы армий
(1, 2 и 3-я). 3-я группа армий, которой командовал
генерал Бессон, занимала участок от Базеля (швей-
царская граница) до Селесты, дальше до Лопгви шел
участок 2-й группы армий, которой командовал генерал
Претела. Участок фронта, приведенный в действие,
согласно плану, утром 10 мая и продвинувшийся в
Бельгию, занимала 1-я группа армий под командованием
генерала Бийота.
В первые дни наступления именно эта группа при-
1 Masson С. A. Ligne Maginoi, bastion inutile. Paris, 1941, p. 15.
2 Vidalenc J. L’exode de mai—juin 1940. Paris, 1951, p. 68.
60
Hji'hi участие в военных действиях. Входившие в нее
и армия генерала Хюнтцигера, а также правый флаш
и армии, занимавшие оборону от Лонгви (окончание
ниш Мажино) до Живе на р. Маас, по плану оста ва-
ше ъ на месте, защищая район Седана; далее к морю
находились соединения 7-й, 1-й и левый фланг 9-й фран-
iivjckhx армий и британские войска.
Когда на рассвете 10 мая был дан приказ о
iu ivnлении на территорию Бельгии, 9-я армия генерала
К орала заняла довольно растянутый фронт по р. Маас
io бельгийского города Намюра. 7-я армия генерала
ЯСпро вступила в Антверпен. В ее задачу входило уста-
ши; пение связи между бельгийской и голландской
армиями и оказание помощи Голландии. Две дивизии
ной армии были размещены на побережье северо-вос-
KiMiiee Дюнкерка и частично переброшены на голланд-
i кие острова Валхерен и Южный Бевелаид к устью
Шельды.
Генерал Жиро, дойдя с основными частями своей
армии до канала Альберта, заявил, что отступление
бельгийской армии от этого канала ставит его армию
п «акое положение, которое «не может продолжаться,
не вызывая тяжелых неприятностей», и 7-я армия
поспешно отступила от этой основной естественной
пиши обороны в Бельгии1.
Начальник бельгийского штаба Михиэлс гак характе-
ра тует действия армии Жиро: «7-я армия, присутствие
ко юрой было бы столь полезно в другом месте, пере-
текла Бельгию как метеор, натолкнулась на немецкие
i.iпки в районе Тильбурга — Бреда, откатилась за линию
наших войск и оттуда полным ходом направилась в
противоположном направлении по уже пройденной ею
юроге на помощь армии Корапа, куда она прибыла —
vвы! —слишком поздно... Трудно понять, каким обра-
ти события, имевшие место на канале Альберта 12 мая,
могли чем-либо поставить 7-ю армию в положение,
«которое не могло продолжаться, не вызывая тяжелых
। ici 1рия тностей»» 2.
Продвижение французских и английских войск в Бель-
। ню было совершено почти беспрепятственно. Как отме-
чи юг Рейно, Гамелен и другие авторы, немецкая армия
1 Подробнее см.: История второй мировой войны, т. 3, с. 90—95.
’ Michiels О. 19 jours de guerre en Belgique. Paris, 1947, p. 79.
61
не действовала против передвигавшихся войск. Как
мы увидим ниже из немецких источников, гитле-
ровское командование молило бога, чтобы союзники
не изменили своего плана и ввели в Бельгию возможно
большее число войск.
Командование «левым крылом» генерал Жорж поручил
командующему 1-й группы армий генералу Бийоту. Ему
должны были подчиняться английские войска и ко-
мандование бельгийской армии1. Таким образом, Жорж
также отстранялся от командования главным участком
фронта. Добавим, что Бнйот погиб в автомобильной
катастрофе в первые дни наступления и его место занял
командующий 1-й армией Бланшар.
Мы не будем здесь рассказывать о военных дей-
ствиях немецких войск, о форсировании ими р. Мез
(Маас), мосты через которую оказались невзорванными,
о действиях немецких парашютистов и т. д. Все это
относится к военной истории и уже достаточно хорошо
исследовано. Остановимся лишь на двух основных ударах
немецко-фашистских войск в эти первые дни наступления,
которые резко изменили не только военную, но и поли-
тическую обстановку.
Не вызывает сомнения, что немцы были осведомлены
о наиболее слабых местах расположения французских ар-
мий, нанося свои первые, намеченные согласно операции
«Гельб» удары по армиям Хюнтцигера и Корапа в
направлении на Седан и Динан.
В своих мемуарах генерал Гамелен задает характер-
ный, правда, достаточно странный в устах французского
главнокомандующего вопрос и дает на него не менее
многозначительный ответ: «Был ли Гитлер лучше, чем
французское командование, осведомлен о посредственном
качестве войск этого сектора? Во всяком случае пятая
колонна хорошо подготовила там почву»2.
Достаточно привести один из примеров, фигурировав-
ших в показаниях Даладье на организованном после
1 12 мая состоялось со вешание в Касто (около Монса в Бель-
гии), на котором присутствовали бельгийский король Леопольд III,
начальник штаба английского генерала Торга генерал Паула лл, гене-
ралы Жорж и Бийо1, бельгийский генерал Оверстретен, а также Да-
ча дье. На этом совещании Леопольд III дал согласие на то, что бель-
। ийская армия будет получать инструкции от французского командо-
вания и непосредственно подчиняться генералу Бийоту.
- Gamelin. Op. cit., vol. III. p. 391 — 392.
62
окончания войны процессе Петэна, чтобы понять, что
имеет в виду Гамелен под словами о «подготовленной
«ам почве». Зимой 1939 г. майор артиллерии Кайэ,
командовавший артполком в районе Седана, заметил,
г го две дороги, идущие от Арденнского леса к Седану,
плохо защищены. Он их основательно укрепил заграж-
1ениями против танковой атаки. Работа была закончена
к марту 1940 г. 5 мая 1940 г. он получил приказ из
штаба армии Хюнтцигера уничтожить возведенные укреп-
ления. Через несколько дней по этим дорогам немецкие
шнки вышли на Маас1.
Немцы нанесли удары по Седану, Живе и Динану
в первые три дня наступления и прорвали на этом
участке французский фронт. В результате образовалась
прешь шириной около 80 км. В то же время на линии
фронта от Намюра до Антверпена англо-французские
войска продолжали удерживать позиции.
В панике, охватившей французское командование и
। юлитические власти в связи с немецким прорывом в рай-
оне Седана, в Париже прошла почти незамеченной
оккупация вермахтом Голландии.
Части армии Жиро, посланные на голландские острова
к устью Шельды, никакого существенного участия в
военных действиях в Голландии не принимали. 15 мая
мдмирал Дарлан вместе с английским адмиралтейством
начал обсуждение вопроса об эвакуации голландских
войск из Голландии морем, но к ночи того же дня
। олландский генерал Винкенман дал приказ своим
поискам «прекратить огонь»2, и голландская армия вместе
с самим Винкенманом сдалась в плен, причем ни
। о нландское правительство, ни Винкенман не подписали
l немецко-фашистским командованием никакого согла-
шения о перемирии или капитуляции. Королева Виль-
1ельмина и голландское правительство выехали в
Англию.
Глава голландского правительства в этот период ван
Клеффенс в книге, выпущенной им в Лондоне вскоре
после бегства из Голландии, пишет, что когда он
Le Proces du Marechai Petain. Paris, 1945, p. 41 42.
Прибывшего в эго время в штаб Бинкецмана представителя
I iMc 1сна генерала Мипельхауза Винкенман даже не принял, и тот
> !» спасся на рыбачьей лодке вместе с командующим голланд-
11 нм флотом.
63
обратился к союзному верховному командованию за
помощью, то ему никакой помощи «пообещать не
смогли» и решение о капитуляции расценили «как со-
вершенно правильное»1.
Таким образом, с Голландией и голландской армией
как союзником англо-французов к 15 мая было покон-
чено. Имевшиеся на голландских островах французские
части эвакуировались во Францию.
Нечего уж, конечно, говорить о попутном занятии
гитлеровским вермахтом Люксембурга, который находил-
ся на направлении главного удара наступления. Это
небольшое государство немецкие войска заняли в первые
часы наступления. К вечеру 11 мая в Люксембурге уже
действовала германская администрация.
В результате удара немецких войск по армии
Хюнтцигсра и Корапа управление войсками было на-
рушено, а армия Корапа просто рассыпалась. По словам
самого Гамелена, немцы осуществили прорыв силами
значительно меньшими, чем силы, которыми располагали
французы (находившиеся в обороне). Следует отмстить,
что, несмотря на неразбериху в штабах и ошибки ко-
мандования, многие французские солдаты и офицеры,
целые чаши и соединения дрались упорно и смело.
Прорвав на р. Мёз (Маас) правый фланг выдвинув-
шегося в Бельгию участка фронта, немцы могли про-
должать свое наступление или на Париж, или к морю,
чтобы окружить союзные войска в Бельгии и Север-
ной Франции. Создавалась довольно серьезная обста-
новка.
Однако с военной точки зрения положение в этот
момент не было трагическим. Слева от прорыва в сто-
рону моря в Бельгии стояло около 30 французских
танковых и пехотных дивизий, 10 английских дивизий
и более 20 бельгийских. Таким образом, с одной стороны
прорыва находилось около 60 союзных дивизий, а с дру-
I ой — нетронутый фронт по линии Мажино вплоть до
Швейцарии. В тылу также можно было собрать силы
главного резерва и бросить их в бой. Но для этого
нужно было поднять армию и страну на решительную
антигитлеровскую войну. Тогдашние французское прави-
тельство и командование армии этого сделать не смогли
и не собирались.
1 Ган Kieffens. The Rape of Netherlands. London, 1941, p. 188.
64
3.	Котлуяяитеквя позивдея правящих вфугвв Фрвкцяи
опрсд^ляат успех гитл^о»«ы»й «походки «ГаяъЗ»
Как час за часом в первые дни наступления оценивало
обстановку гитлеровское командование, мы можем просле-
ди । ь по такому интересному источнику, как журнал запи-
сей начальника генерального штаба гитлеровской армии
юперала. Гальдера, занимавшего этот пост с сентября
1938 по сентябрь 1942 г.
В течение всего этого периода ежедневно Гальдер
пел короткие стенографические записи сообщений с
фронта, данных, получаемых от разведки, указаний
высшего начальства, своих бесед и бесед третьих лиц,
па которых он присутствовал, а также важнейших между-
народных новостей, а время от времени и своих личных
соображений. Вся эта масса стенографических записей
была расшифрована в связи с процессом фон Леббе
(«12-й Нюрнбергский процесс») и составила 1200 страниц,
разделенных на семь томов. В четвертый том попали
шписи «Французской кампании (10 мая — 30 октября
1940 г.)»1. Приведем некоторые из них.
Запись за 10 мая начинается словами: «5 часов утра.
Прибытие в Годесберг. Вижу проходящие колонны.
Хорошая дисциплина на марше». Это первые минуты
наступления. В конце того же дня Гальдер в числе
прочих записей пометил: «Браухич (командующий сухо-
путными войсками. — Г. Р.) со слов фюрера передает:
«Дуче очень радостно реагировал на сообщение о
наступлении. Он обещал развернуть мобилизацию и
производство вооружений»». В 22 часа 30 минуте следую-
щего дня, 11 мая, Гальдер записал: «Доклады отличные.
11отери очень незначительны». 12 мая: «Утренние доклады
подтверждают, что планы осуществляются и предусмот-
ренные цели достигнуты... Вражеская авиация показывает
отсутствие активности... Мы взяли 4000 пленных».
14 мая, когда прорыв в районе Седана расширяется,
Гальдера больше всего беспокоит, не бросят ли
союзники свои силы на ликвидацию этого прорыва и
не повернут ли свои войска, вошедшие в Бельгию,
против главного удара вермахта. «Появляются признаки
изменения оперативного плана противника,—пугает сам
себя Гальдер — Оставит ли противник Бельгию?
1 Имеется русский перевод: Гальдер Ф. Военный дневник, т. 1-3.
М., 1968-1971.
* Г. М. Ратиани
65
Полностью или частично? Перегруппировка, чтобы иас
остановить, или, может быть, контратака на француз-
ской территории?»
Но уже на следующее утро страхи рассеяны: «Утрен-
ние донесения не подтверждают отхода противника с
оборонительной позиции на р. Диль (т. е. выдвинутой
в Бельгию линии фронта. — /”. Р.). Больше того, предпо-
лагается наличие войск противника в этом районе.
Можно считать, что оборонительная полоса противника
на р. Маас прорвана»1. И несколькими строчками ниже
он записывает: ««Эвр» (парижская газета. — Г. Р.) пишет,
что «следует считаться с возможностью поражения...»»
Эта запись о высказывании французской газеты среди
важнейших военных приказов и данных о продвижении
германских армий особенно характерна. Она показывает,
с каким вниманием гитлеровское командование отмечало
появившиеся в этот момент первые публичные поражен-
ческие выступления во Франции.
16 мая Гальдер радостно отмечает, что «крупные
армейские резервы противника еще не задействованы и
нет никаких признаков, что их введут в бой». 17 мая
Гальдер восторженно записывает : «Обстановка, по утрен-
ним сводкам, ясно говорит о том, что противнику не
удалось принять серьезных мер для закрытия бреши
между Вервеном и Ретелем»1 2.
Во всех записях дневника Гальдера этих дней про-
ходит красной нитью одна мысль: все идет так, как
иредусмат ривалось в намеченном германском плане, в том
числе и действия командования противника, которые не
нарушают плана.
4.	Рейно решает обратиться к Петэну
и другим представителям прогерманской ориентации
Действительно, уже на пятый-шестой день германского
наступления французское командование и правительство
независимо от субъективного желания некоторых его
представителей фактически создают в стране и армии
обстановку отчаяния и безнадежности.
14 мая около 6 часов вечера Рейно передал Черчил-
лю по телефону следующее послание: «Только что
1 Гальдер Ф Указ. сон., т. 1, с. 397
2 Там же, с 400, 401.
66
вернувшись с заседания Военного комитета, я должен
Ним сделать от имени французского правительства
। ic дующее заявление: положение действительно очень
серьезно. Германия старается нанести нам роковой удар
и направлении на Париж... Между Седаном и Парижем
нс г больше укреплений, подобных тон линии, которую
мы должны восстановить любой ценой. Я верю, что в
но1 решительный момент мы не будем лишены помощи
Англии».
Через два с половиной часа Черчилль ответил Рейно
осторожной и недоверчивой телеграммой:
«Английский Военный кабинет и штаб уделили самое
серьезное внимание просьбе, которую Вы мне направили
сегодня днем, и мы, не теряя времени, изучили вопрос
о мероприятиях, связанных с создавшейся обстановкой.
Мы поручили найти офицеров штаба, которые смог у i
лсветить нам настоящее положение вещей для того,
чтобы мы могли быть уверены, что все ресурсы, кото-
рыми мы располагаем, будут использованы наилучшим
образом в интересах общего дела».
На следующий день, 15 мая, в 7 часов 10 минул
вечера Рейно посылает Черчиллю краткое и совершенно
отчаянное по своему тону сообщение: «Вчера вечером
мы проиграли битву. Дорога на Париж о г крыта. По-
t ылайте все самолеты и все войска, какие вы можете
послать»1.
Приблизительно в это же время Гамелен позвонил
Даладье. «Даладье, — пишет французский историк Кам-
мерер, — беседовал в это время с послом США. в Париже
Буллитом, единственным дипломатом, который имел к
нему легкий доступ и оказывал на него определенное
влияние». Гамелен сообщил Даладье в нескольких словах
обстановку и сказал, что он не располагает никакими
резервами для контратаки. Даладье спросил его: «Значит,
•jo разгром французской армии?» Гамелен согласился с
«акой оценкой2.
Американский историк Уильям Ланджер, основываясь
на материалах архива американского госдепартамента,
пишет о том, как оценивал создавшееся в тот вечер
положение посол США. «Буллит, — сообщает Ланджер,—
был вместе с министром национальной обороны Даладье,
когда генерал Гамелен передал по телефону сообщение
1 ReynaudP. La France a sauve I’Europe, vol. Ц. Paris, 1947, p. 91—94.
- Kcanmerer A Op cit., p. 79.
67
о немецком прорыве под Седаном и об угрозе разгро-
ма французской армии. Это известие было поистине
потрясающим, потому что никто, даже самые крайние
пессимисты, не ожидал, что кризис наступит так быстро.
«Кажется очевидным, — докладывал посол, — что, если бог
не пошлет чуда, как во время битвы на Марне в 1914 г.,
французская армия будет полностью разгромлена». Англи-
чане, добавлял он, начинают критически относиться к
французам и не бросают в бой все, что имеют* Наобо-
рот, в лексиконе многих из них уже появились поражен-
ческие термины, и они не хотят рисковать своим
собственным будущим в интересах общего дела»1.
Офицерам из штаба Гамелена было поручено со-
общить ведущим государственным деятелям об обста-
новке. В 4 часа утра полковник штаба разбудил пред-
седателя палаты депутатов Эдуарда Эррио и посовето-
вал ему незамедлительно подготовить эвакуацию палаты.
Когда Эррио спросил его с испугом: «Значит, положение
безнадежно?», полковник вопреки имевшимся фактам о
сопротивлении французских войск гитлеровцам ответил
ему: «Да, армия, подточенная коммунизмом, больше
нигде не удерживает позиции»2. В этом ответе уже
слышны нотки политической пропаганды будущего
фашистского режима Виши.
Ночью Гамелен говорил по телефону с Рейно об
эвакуации правительства из Парижа. Гамелен заявил,
что начиная с полуночи 16 мая «он не отвечает за
безопасность Парижа. Сам он готовится к перемещению
своего штаба»3.
В эту же ночь в министерстве внутренних дел было
созвано совещание по вопросу о положении француз-
ской столицы. На совещании присутствовали Рейно,
Даладье, Руа (министр внутренних дел), префект полиции
Лаяжерон, военный губернатор Парижа Эринг, генерал
Декамп и представитель Гамелена полковник Гийо. Было
решено включить Париж в военную зону. Несомненно,
что правительство Рейно и командование главным об-
разом беспокоились за «внутренний порядок» в Париже,
боялись того, чтобы народ сам, как в дни Парижской
коммуны, не поднялся на защиту города. Они не при-
нимали никаких мер для подготовки населения к обороне
1	Langer W. Our Vicby Gamble. New York, 1947, p. 6.
2	Kammerer A. Op. cit., p. 19.
’ Gamelin Op. cit., vol. Ill, p. 407 — 408.
68
и одновременно с поспешностью стягивали войска с
фронта в город, хотя в районе военных действий срочно
нужны были резервы. В Париж было направлено две
пшизии. 16 мая Гамелен категорически потребовал у
Жоржа направить в Париж еще три дивизии с севере-
восточного фронта. К этому времени поступили донесения
с фронта, что непосредственной угрозы Парижу нет,
н Рейно отменил распоряжение об эвакуации прави-
тельства.
Одновременно Рейно торопится ввести в правительство
Петэна и хочет скорее встретиться с ним (Петэн нахо-
ди лея еще в Испании). 15 мая он сказал Бодуэну:
«Ах! Если бы маршал был здесь». В тот же день
Рейно принял генерала Пюжо, который вечером выехал
и Испанию к Петэну1. Рейно и его окружение знали, что
Нс гэн в Испании поддерживал контакт с немцами,
не говоря уже о том, что он был близок с Франко —
наиболее подходящим посредником для обращения к
1 in леру.
5. «Исйад» и пегаитика деморализации населения
временно дезорганизуют политическую жизнь в страна.
Заговорщики пользуются благоприятными для ник условиями
Массовое бегство населения — «исход», как назвали
ci о современники по примеру библейского мифа об исходе
и ураильтян из Египта, — стало тем фоном, на котором
разворачивались события 1940 г. Миллионам людей,
которых, как песчинки, мело в вихре событий, казалось,
чго распадается все, не только привычные условия жизни,
но и само государство, нация. Во вторую и третью
неделю немецкого наступления бегство населения приняло
<н ромные размеры, охватило уже весь северо-восток
сI раны. По очень приблизительным подсчетам, за май
около трех миллионов человек, стремившихся уйти в
। |убь страны, покинуло департаменты этой части
Франции. Некоторые из них вскоре оказались в «мешке»,
образовавшемся в результате выхода немецких войск
г. морю, и бесцельно двигались по дорогам под
бомбежками и обстрелами на уже захваченной против-
ником территории. К ним надо добавить приблизительно
дна миллиона бельгийцев, бежавших от немецкого наступ-
чепия во Францию.
Среди многочисленных свидетельств первой — май-
1 Baudouin Р. Op. cit.. р. 54
69
ской — волны «исхода» приведем описание Пьера Мендес-
Франса, будущего главы правительства Четвертой рес-
публики, наблюдавшего это бегство в Лувье (где нахо-
дился пункт помощи беженцам), возле Руана, т. е. пример-
но в 250 км от тинии фронта:
«В первые дни мы видели, как проносятся роскошные
и быстрые американские машины с шоферами в фор-
менной одежде. В них сидели элегантные дамы, поло-
жив руку на саквояж с драгоценностями, господа,
разглядывающие дорожные указатели или изучающие
автомобильные карты. Они не останавливались здесь.
У них было достаточно денег и продовольствия. Затем
начали появляться не столь блестящие и новые машины,
за рулем сидели мелкие буржуа, и в машине обычно
были их семьи. Они уже нуждались в нашей помощи.
Прошел еще день или два, и поползла самая невероят-
ная рухлядь — автомобили старых времен, вытащенные
из пыли неизвестно каких сараев и пущенные в ход
в силу отсутствия других средств передвижения. Они
постоянно портились. Все чаще попадались машины,
брошенные из-за отсутствия горючего на дороге или
валяющиеся в канаве. Их владельцы продолжали путь
пешком до ближайшего города, а затем на поезде или
на попутной машине. Потом появились велосипедисты,
беззаботные на первый взгляд, в большинстве молодежь,
н казалось, будто они участвуют в какой-то громадной
и трагической воскресной прогулке. Появились также
пешеходы, шли иногда целыми семьями. Последними
двигались медленным шагом лошади, тащившие тяжелые
гелеги крестьян севера с больными детьми, стариками,
сельскохозяйственными орудиями, мебелью. Старались
увезти все, что можно было погрузить и оторвать от
земли, чтобы не оставить в руках врага. Около телег
иногда гнали скот — коров, лошадей»1.
Другой современник описывает еще более печальную
картину, которую он наблюдал в Аррасе: «Над городом
страшные птицы с черными крестами сеют смерть.
Повсюду трупы. Сотни и сотни. Женщины, дети, старики.
У стены смертельно раненная женщина держит на руках
младенца с расколотым черепом. Возле нее еще двое
маленьких детей плачут. Ужасная сцена! Вокзал разру-
шен. Состав с беженцами разбомбила и обстреляла
• Mendes-Fiance Р Liberte, liberie cherie. New York. 1943, p. 27 — 28.
70
ирпжеская авиация. На насыпи корчатся в агонии раненые,
перемешанные с разбитыми чемоданами, из которых
горчат вещи...»1
Обстановку паники ловко использовали вражеская
нснтура и капитулянтские элементы Нельзя сомневаться,
•по повсюду, где только было можно, беспорядочно
и бесцельно бегущим людям внушалась мысль: «Все
пропало, хуже не будет, если прекратить сопротивление
«авоевателю». Известный политический деятель довоенной
Франции Поль-Бонкур пишет:
«Бегство буквально парализовало в течение немногих
недель жизнь нации и, не говоря о неудобствах дня
поенных действий, создало неразрешимые жилищные и
продовольственные трудности, в то время когда надо
ныло давать отпор врагу и напрягать для этого все
1илы. Бегство способствовало созданию у массы мужчин,
женщин, детей, растерянных и лишенных привычных
жизненных условий, находящихся в состоянии неуверен-
ности, моральных и материальных страданий, какого-то
настроения отчаяния, заставлявшего почти с облегчением
согласиться на перемирие тех людей, для которых мысль
• нем показалась бы позорной, будь они v себя дома,
своей среде»-.
Ни один из буржуазных авторов, описывающих эту
картину жизни Франции в прифронтовой зоне, откуда
издававшаяся паника и смятение вместе с волнами мяту-
щихся по дорогам беженцев, отступающих войск и бежав-
ших представителей властей катились на запад и юг по
всей стране, не упоминает, что психологический удар
неожиданного немецкого наступления обрушился после
долгих месяцев истерического разгула антикоммунизма
и пропагандистских заверений в том, что Германия не
нападет.
6-	Французская коммунистическая партия
против заговора капитулянтов
Этот истерический антикоммунизм, сопровождаемый
репрессиями, арестами, судебными процессами, бьгл
направлен прежде всего к тому, чтобы запугать населе-
ние, разгромить все демократические организации, пресечь
Rendier М. Quatre ans dans I’otnbre, р. 15.
- Paul-Boneour J Sur les diemins de la defaile. Pans, 1946, p. 210.
71
народную инициативу, без которой невозможно подлин-
ное сопротивление.
Еще в момент прихода к власти правительства
Поля Рейно, 20 марта 1940 г., министерство внутренних
дел опубликовало «победную реляцию»: 2778 комму-
нистов, занимавших выборные должности (депутаты,
генеральные советники, мэры, муниципальные советники),
лишены мандатов, 161 газета запрещена (в их числе
не только коммунистическая печать, но и другие демо-
кратические издания, названные в этих целях властями
коммунистическими), 3400 активистов компартии и проф-
союзов арестовано, уволено 8 тыс. коммунистов, рабо-
тавших в службах государственного аппарата. Далее
сводка упоминала о брошенных в концлагеря коммунис-
тах, не указывая их числа. По тем же официальным
данным, было распущено 620 профсоюзных организаций
и 675 организаций компартии, проведено более 11 тыс.
обысков1.
У нас нет точных данных о числе арестованных и
заключенных в концлагеря без мандата на арест к моменту
немецкого наступления, но историки ФКП полагают, что
эта цифра составила 15—20 тыс. По собранным автором
настоящей книги воспоминаниям многих французских
товарищей, в парижских рабочих предместьях полиция
арестовывала даже несовершеннолетних, подозреваемых в
распространении листовок или другой помощи ушедшим
в подполье партийным организациям1 2.
ФКП в подполье сохранила свои организационные
основы. Несмотря на репрессии, продолжали существо-
вать и действовать районные организации на местах;
там, где нельзя было сохранить ячейки, создавались
«тройки». В течение всего 1940 г. выходило подпольное
издание «Юманите», печаталось и распространялось
большое число листовок. Первый подпольный номер
«Юманите» вышел 26 октября 1939 г. До лета 1940 г.
было издано полсотни номеров.
Число вышедших за эти месяцы подпольных район-
1 Willard С. La drole de guerre el la trahison de Vichy Paris,
1960, p. 47.
2 Так, в парижском пригороде Аржантее в 16-летнем возрасте
был арестован с несколькими товарищами того же возраста Рене Лаже.
Их судили и приговорили к тюремному заключению. Мать Рене Лаже
была позже расстреляна немцами, и ее имя носит одна из
улиц Аржан гея
72
пых газет, периодических листков, выпускавшихся ячей-
ками, и листовок установить трудно. Следует отметить,
•по выходили подпольные коммунистические бюллетени
и в армии: «Связь», «Парни 31-го полка», «Красная
шечда», «Шербурский моряк» и др.
Но конечно, в условиях разгула репрессий и пресле-
юнаний, в труднейшей обстановке подполья, когда
компартия вынуждена была повсюду перестраивать ра-
«оту, заменять вырванных полицией из ее рядов
юнарищей, возможности для политического влияния на
массы существенно сократились. Достаточно представить
.•бе, какое число людей, слышавших живое слово комму-
ниста, могли охватить эта нелегальная партийная печать
и подпольные активисты ФКП по сравнению с огром-
ным потоком буржуазной литературы, призывавшей к
«охоте на коммунистов», с правительственным радио,
с устной пропагандой реакционного офицерства в ар-
мии, всевозможных лакеев реакции на заводах, в уч-
реждениях, в учебных заведениях, в церкви.
Условия нелегальной работы в обстановке войны
создавали громадные трудности. Подпольные издания,
организационные связи, подбор кадров — все это требо-
вало смелости, преданности, стойкости и хладнокровия.
Французская компартия с честью выдержала это испы-
1ание и заложила уже в эти месяцы основы для
борьбы в условиях немецкой оккупации и режима Виши,
когда она стала главной силой движения Сопротивления.
Только после катастрофы 1940 г. и первых месяцев
оккупации те слова, с которыми обращалась компартия
к народу, выражая мысли сознательного и организован-
ного авангарда французского рабочего класса, стали
особенно понятны широким массам трудящихся, воочию
убедившимся в их правоте.
За две недели до гитлеровского наступления Морис
Горез писал в «Юманите»: «Питты и кобурги 1940 г.1
пс в эмиграции, они не в тюрьме, они управляют
I сверь Францией, к ее несчастью. Вы найдете в
министерствах этих поклонников Гитлера, которые иа-
1 Уильям Питт Младший — английский премьер в годы француз-
исой революции конца XVIII в,—и австрийский маршал Саксен-
Кобург той же эпохи вели войны против революционной Франции
Hi 1ражение «сторонники Питта и Кобурга» стало во Франции нарица-
 ильным для внутренней контрреволюции на службе иностранной
интервенции.
73
деялись бросить его против СССР и использовать против
Народного фронта во Франции... Среди этих людей,
лицемерно восхваляющих родину, средн тех, кто больше
всего клевещет на коммунистов, можно найти писавших
в 38-м и 39-м годах, что поражение Германии было бы
катастрофой, потому что она служит опорой контрре-
волюции... Нам нужно избавиться от питтов и кобур-
гов 1940 г.»1.
17 мая, в разгар немецкого наступления, возвращаясь
к той же теме, «Юманите» писала: «В течение многих
лет политики, которые сегодня у власти, не переста-
вали флиртовать с Гитлером, рассматривая его в ка-
честве жандарма, защищающего капитализм от рабочего
движения... Все эти люди готовили войну, но они
надеялись, что она начнется между Гитлером и СССР»2.
Через несколько дней, 20 мая, центральный орган
Французской компартии указывал, куда ведет страну пра-
вящая верхушка: «Если им оставить свободу рук,
преступники, которые господствуют в нашей стране,
приведут Францию к новой катастрофе. Так действовал
Тьер, который шестьдесят девять лет назад принял самые
драконовские условия мира Бисмарка в обмен на по-
мощь в подавлении Коммуны. Они готовы пожертвовать
независимостью страны, отдав ее Гнтлеру, лишь бы он
гарантировал им капиталистические привилегии»3.
В этом анализе обстановки пекле двух первых недель
наступления находившаяся в глубоком подполье Француз-
ская компартия проявила большую политическую зрелость
и прозорливость.
1	«L’Humanitcw, 25 avril 1940
2	«L’Humanite», 17 mai 1940.
? «L'Humanilc», 20 mai 1940
Глава третья
План прогерманской группы во Франции:
государственный переворот
в условиях поражения
В предыдущей главе мы видели, что, как только
определился немецкий прорыв в районе Седана, в пра-
вительственных кругах Парижа начинаются поспешные
поиски возможной сделки с Гитлером. Рейно посылает
ш Петэном и Вейганом.
Военный губернатор Парижа генерал Херинг направля-
ем . Рейно письмо с предложением начать эвакуацию
правительства из столицы. В министерствах поднимается
настоящий переполох. В саду министерства иностранных
чен по приказу генерального секретаря министерства
Цеже жгли архивы. Пепел и обрывкн бумаг летели
<п костров иа набережную д’Орсэ и на соседние улицы1.
1 1скоторые копни этих документов, н в частности планы
нападения на СССР, сохранившиеся в архиве француз-
ского военного командования, были захвачены немцами
и опубликованы ими в Белой книге.
1. Англо-французские переговоры
в условиях германского наступления
Полный подозрений в отношении того, что затеяли
французские союзники, Черчилль, стремящийся в эти дни
'•охранить нетронутыми английские вооруженные силы
п разрешить англо-германские противоречия за счет
Франции, 16 мая прилетает в Париж.
Имеется протокольная запись англо-французского
niceдания, составленная помощником начальника каби-
1 Поль Бодуэн так описывает этот символический спектакль:
«По указанию генерального секретаря министерства иностранных
1сл Алексиса Леже, желавшего быстро уничтожить некоторые до-
кументы н досье, зеленый газон в саду министерства цревратил-
»и в пылающий костер. Из окон второго и третьего этажей вы-
брасывали как попало связки документов н папки, из которых при
ударе о землю разлетались листы бумаги. Сторожа и служащие
•краны складывали все это в кучи на траве. Пламя охватывало
пцну кучу за другой. Это продолжалось в течение всего дня, и
। устой дым можно было видеть с площади Инвалидов и из палаты
«•иутатов» (Baudouin Р. Op. cit., р. 55).
75
нета Рейно Морисом Дежаном, по которой можно судить
о содержании беседы1. Из нее видно, что союзники с
первых дней германского наступления перестали доверять
друг Другу, боясь, что один другого обманет. Черчилль
подозревал французов в том, что они, создавая впечат-
ление безвыходности положения, хотят оставить Бельгию
и побережье и, отводя войска для защиты Парижа,
направить удар немецко-фашистских войск в сторону
Англии, а сами выйти из войны. Со своей стороны
французы подозревали англичан в том, что те не хотят
оказывать никакой помощи Франции, собираясь оста-
вить ее один на один с немцами, н думают только
о сохранении своих сил. Партнеры хорошо знали друг
друга и имели все основания к взаимным подозрениям.
Заседание началось с заявления Черчилля о том, что
он не понимает происходящего и что его интересует,
почему, как он слышал, французское правительство со-
бирается оставить Париж.
Гамелен изложил военную обстановку. Рейно несколь-
ко раз перебивал его, указывая на опасность положения
и на то, что немецкие войска идут к Парижу. Гамелен
заявил о том, что в прорыв вошли две танковые и
три моторизованные дивизии. Рейно поправил его,
указав, что в атаку брошены все основные немецкие
силы. Тогда Гамелен, уловив ход мыслей Рейно, заго-
ворил уже о 80 немецких дивизиях.
Черчилль резко настаивал на необходимости не от-
водить войска из Бельгии. «Уинстон Черчилль, — гласит
протокольная запись, — заявляет, что он не может понять,
почему подготовлен приказ об отступлении, предусматри-
вающий, в частности, оставление Брюсселя и Лувена:
англо-бельгийские войска в бельгийской провинции
Брабант проводят, согласно его сведениям, сильные
контратаки во фланг германских войск, наступающих
на Лаон, и ему кажется абсурдным оставлять всю эту
территорию». Даладье выступил против этого заявления,
сказав, что Париж открыт и его надо защищать. Чер-
чилль доказывал, что французы преувеличивают серь-
езность положения. «Уинстон Черчилль повторяет свои
предыдущие утверждения и заявляет, что он отказывает-
ся рассматривать эти театральные рейды в качестве
подлинного вторжения».
’ Reynaud Р. I-a France a sauve ГЕигоре. vol. Il, p. 96—100.
76
В ответ Гамелен, Рейно и Даладье ставят вопрос
• I необходимости расширить фронт английской экспеди-
ционной армии ~ «шесть французских дивизий занимают
□кой же участок фронта, как девять английских»; к тому
«• немцы не проявляют большой активности на этом
.чистке фронта.
Черчилль, не ответив на вопрос, продолжал настаивать
на том, чтобы не брать войска с северного участка
фронта н продолжать защищать Бельгию. Тогда Гамелен
цоцкял вопрос об английской помощи авиацией. Черчилль
и нс гил, что Англия имеет 39 эскадрилий истребителей,
ио они нужны для защиты английской промышленности.
Паши самолеты, заявил он, будут продолжать бомбарди-
ровку Рура, так как там английская авиация несет
небольшие потери — из 112 самолетов, совершивших
ночной налет на Рур, не вернулось только два самолета,
। в четырех эскадрильях, действовавших на фронте,
и» 67 самолетов было потеряно 36. Английская авиация
нс может нести такие большие потери. Авиацию нельзя
бросать на борьбу с танками. «Танки можно бить только
пл земле и при помощи nexoibi». Свое выступление
Черчилль закончил обещанием направить все же во
Францию несколько эскадрилий.
На этом протокольная запись англо-французского
совещания кончается.
После заседания Черчилль вечером поехал на квар-
шру к Рейно, где устроил ему и присутствовавшему
мм Даладье настоящий скандал; один из свидетелей
ион сцены пишет, что Рейно и Даладье сидели обеску-
раженные, а Черчилль ходил по комнате, отчитывая их,
и давал им наставления1.
Из встречи 16 мая каждая сторона сделала свои
выводы: французы — о том, что Англия не намерена
бросать свои силы на помощь Франции; англичане —
о гом, что надо торопиться с выводом своих дивизий
in боев на континенте.
2. НаэнЕчение Петэна вице-председателем
Совека министров
Тем временем политические события в Париже раз-
вивались своим чередом. На сцене появляются Петэн
и Вейган. Назначение Петэна вице-председателем Совета
1 Pertinax. Op. cit.. vol. I, p. 210.
77
министров, а Вейгана — главнокомандующим является
одним из важных моментов, способствовавших пораже-
нию Франции.
Чем объяснить, что именно в те дни, когда немцы
прорвали фронт и французские войска не смогли ока-
зать им сопротивления, Рейно выдвигает на первый план
Петэна и Вейгана? Сам Рейно в своих мемуарах ста-
рается доказать, что он был глубоко обманут, что он
верил в Петэна и Вейгана «как в военную славу
Франции», как в людей, которые могут спасти поло-
жение. Увлекшись, он даже пишет о том, что Петэн
считался «левым человеком» (!), а Вейган доказал свои
способности, руководя польской армией в войне против
Советской России (!). Пытаясь оправдаться, он приводит
многочисленные выступления парижской буржуазной пе-
чати тех дней, восторженно приветствовавшей эти
назначения. К буржуазным газетам присоединилась и
блюмовская «Попюлер», писавшая 19 мая: «В духе
решительности, которая является особенностью его ха-
рактера, Поль Рейно приступил к переформированию
правительства, что в настоящих условиях может только
поднять на еще более высокую ступень потенциал нашей
страны в этой войне».
Конечно, никто не поверит, что Рейио, более двад-
цати лет находившийся в самой гуще французской поли-
тической жизни и прекрасно знавший своих полити-
ческих и военных коллег, не имел представления о том,
кто такие Петэн и Вейган.
В действительности старый маршал был самой под-
ходящей фигурой для заключения соглашения с гитле-
ровской Германией. Немцы считали его наиболее
«надежным» и «авторитетным» человеком во Франции.
Петэн постоянно поддерживал с ними связь как до
войны, так и во время войны, находясь на посту
французского посла в Испании, и только ждал мо-
мента, чтобы прийти к власти, когда для этого создастся
благоприятная обстановка
До войны Петэи имел тесные связи с различными
фашистскими организациями, которые рассматривали его
в качестве своего вождя и будущего французского
диктатора. В частности, Петэн являлся «отцом-покро-
вителем» таких фашистских организаций, как «Огненные
кресты» полковника де ля Рока, «Патриотическая мо-
лодежь», председателем которой был Пьер Теттенже,
78
1*1 олубые рубашки» Марселя Бюкара и др. Связи ттих
орынизаций тянулись в Германию и Италию. Ряд лиц
и* их руководства после франко-германского перемирия
шли ближайшими сотрудниками Петэна в Виши.
Один из немецких агентов во Франции — Гюстав
)рве, который еще в 1930 г. переписывался с Гитле-
ром, на полученные из Германии деньги развернул
широкую пропагандистскую кампанию за кандидатуру
Псина в качестве французского фашистского диктатора-
)рве опубликовал серию статей о Петэне в фашистской
гнете «Виктуар» и издал в 1935 г. отдельную бро-
шюру под названием: «Петэн —вот кто иам нужен».
)рве предлагал провести плебисцит для провозглашения
Петзна диктатором. Другие профашистские газетки во
Франции также вели широкую пропаганду в пользу
11етэна1.
Связи Петэна с германским фашизмом были хорошо
итвестны во французских правительственных кругах. Так,
например, М. Дежан в статье, опубликованной во фран-
цузской газете «Франс», издававшейся в Лондоне после
поражения Франции, рассказывает, что в ноябре 1939 г.,
будучи сотрудником французского министерства иност-
ранных дел, он получил ряд сведений о связях Петэна
с французскими фашистскими организациями и гитле-
ровской Германией. Когда он представил эти сведения
тогдашнему главе правительства Даладье, тот ему ска-
зал: «Вас это удивляет? Разве вы не в курсе деятель-
ности маршала Петэна?»2
Особенно активно Петэн развил свои связи с гер-
манским, итальянским и испанским фашизмом в период
пребывания в Испании в качестве французского посла
при правительстве Франко. В одном из документов,
представленных на процессе Петэна. фигурировали совер-
шенно недвусмысленные слова его ближайшего сотруд-
ника, занявшего затем в правительстве Виши пост
министра юстиции, — Алибера. В одной беседе в ноябре
1942 г. Алибер заявил следующее: «Мы думали, приняв
участие в заговоре кагуляров, сделать во Франции то,
что удалось Франко в Испании. Маршал Петэн, будучи
послом в Мадриде, действовал через Франко для связей
с Гитлером, который благожелательно относился к нашим
1 Schvwb A. L’Affaire Petain. Faits et documents. New York. 1944.
«France», 27 octobre 1941.
79
проектам и посылал нам средства, обещая свою воен-
ную поддержку»1.
Те, кто делал ставку на Петэна, после начала
войны выжидали подходящего момента и не торопились
пускать маршала в ход. Леон Блюм на процессе Петэна
дал следующие показания: «В первые недели войны...
Эдуард Даладье задумывался над вопросом о необ-
ходимости изменить состав своего правительства или
сформировать совершенно новое правительство... Он по-
просил маршала Петэна, который был тогда послом
в Мадриде, приехать в Париж и сообщил ему о
своем намерении создать новое правительство, в котором
Эррио занял бы пост министра иностранных дел. Это
было, я хорошо помню, в субботу. Маршал Петэн в
принципе не возражал, но попросил, однако, дать ему
возможность подумать до понедельника перед оконча-
тельным ответом. В этот промежуток Эррио уехал в
Лион, и, когда он вернулся в Париж, в понедельник
вечером или во вторник, Даладье сообщил ему о письме
маршала. Последний отказывался войти в правительство
с такими людьми, как Эррио, одно присутствие кото-
рых, писал он, явилось бы причиной волнении и бес-
покойства в стране и в армии. Этот отказ расстроил
намечаемую тогда комбинацию»2.
Петэн, находясь в Испании, подготавливал вместе с
Лавалем, действовавшим в Париже, свое правительство.
Альбер Ламарль, бывший советник посольства Петэна
в Испании, на процессе Петэна показал, что во второй
половине декабря 1939 г. Петэн дал ему прочесть
полученное им письмо от Лустано-Лако3. В этом письме
говорилось: «Я видел Лаваля. Он считает, что так больше
продолжаться не может. Он предлагает Вам сформировать
правительство, в котором избавит Вас от всех случайных
элементов»4.
Другой советник посольства Петэна в Испании, Арман
Газель, на процессе заявил: «...два раза он (Петэн.—
Г. Р.) показывал мне список правительства, которое он
!	Le Proces du Marechai Petain, p. 351.
2	Ibid, p. 75.
3	Лустано-Лако — французский офицер, известный кагуляр, служил
у Петэна и был связным между ним и Лавалем. Затем служил
у Петэна в Виши, позже стал работать во Франции в качестве
английского агента, был арестован немцами, вернулся из Германия
после окончания войны.
4	Le Proces de Marechai Petain, p. 103.
80
। «бирапся сформировать. И в двух списках, по крайней
мерс виденных мною, стояли имена Лаваля и Демери»1.
И Ламарль, и Газель в своих показаниях рассказывали
|.1кже об отношениях Петэна с немцами в Испании во
ирсмя войны между Францией и Германией. Даже на
официальных приемах Петэн дружески пожимал руку не-
мецкому послу и, проходя мимо немецкого знамени,
приветствовал его по-фашистски поднятием руки2.
Для тех. кто готовил переворот во Франции и вклю-
чение ее в фашистский «новый порядок» Гитлера, Петэн
<»ыл очень нужной фигурой не только с точки зрения
<н ношений с Германией. Одна из слабых сторон фран-
цузской реакции фашистского толка заключалась в отсут-
гп»ии «вождя», сколько-нибудь видной и авторитетной
фшуры, из ко юрой можно было бы сделать француз-
i koi о «фюрера». Такие политики, как, например, Лаваль,
не говоря уже о поклонниках Гитлера и Муссолини
помельче, никак не могли своей заурядной биографией
политиканов Третьей республики «поразить народное
воображение».
Петэн был одним из двух оставшихся в живых
маршалов периода первой мировой войны (его ровесник
маршал Франше д’Эспрэ к этому времени уже совсем
«пошел от дел и через два года умер в своем лан-
нщокском поместье). В послевоенные годы сухая воен-
ная фигура Петэна, седые усы, маршальская красная
• золотом каскетка и мундир, усеянный орденами,
появлявшиеся на каждой официальной церемонии, стали
дня французского обывателя благодаря усилиям реакцион-
ной пропаганды как бы живым символом «той войны,
п которой Франция победила». Правда, с именем Петэна
ныли связаны также жестокое подавление солдатских
I «унтов 1917 г. и расправа с рифским восстанием 1925 —
1**26 гг. в Марокко, о чем его биографы не любили
вспоминать. Но это не смущало французского обывателя.
О политических взглядах Петэна широкая публика была
осведомлена сравнительно мало. Его пребывание на посту
поенного министра в одном из довоенных правительств
(кабинет Думерга 1934 г.) прошло малозамеченным,
1 L,e Proces de Marechai Petain, p. 73.
Находясь в Испании, Петэн имел в Париже своих людей как в пра-
«инсльственном аппарате, так и в командовании. В штабе Гамелена
Аын полковник Фелшонд, но существу официальный представитель
I к а жа.
81
равно как и назначение в 1939 i. послом при
Франко. Развязный площадной демагог типа Муссолини
или Гитлера не годился для Франции этой эпохи.
Фашистские организации были малочисленны во Франции
и даже о гда пенно не напоминали массовую клиентуру дуче
и фюрера. Чтобы объединить вокруг себя реакционные
силы, французский лидер фашистского Tima должен
был импонировать монархическим и католическим кругам,
консервативному крестьянству, кадровому офицерству,
крайне правым организациям бывших военнослужащих.
Для добропорядочной традиционной средней провин-
циальной буржуазии Петэн слыл человеком «хорошего
воспитания», для правой интеллигенции — «достаточно
образованным и начитанным» (маршала, как и многих
представителей военной верхушки, даже избрали во
Французскую академию).
Хотя два главных французских военачальника первой
мировой войны — Фош и Жоффр — оспаривали военные
таланты Петэна, подвергали сомнению его успехи под
Верденом (два раза его приказ об уходе с правого
берега р. Мёз (Маас), означавший отступление перед
немцами, отменялся) и упрекали его в том, что он
пытался отложить до весны 1919 г. летнее наступление
1918 г., приведшее к поражению германских войск,
ореол «старого, мудрого, прославленного полководца»
(Петэну в 1940 г. уже стукнуло 84 года) был искусно
создан вокруг него и стал дня капитулянтов главным
политическим капиталом.
Биографы Петэна любят подчеркивать, что за четыре
года первой мировой войны неизвестный шестидесяти-
летний полковник, собиравшийся уходить в отставку,
поскольку ему не давали генеральского звания, стал
маршалом Франции. За четыре года гитлеровской окку-
пации Франции во время второй мировой войны поч-
тенный маршал, взявший на себя инициативу капитуляции,
заключивший с Гитлером позорное перемирие, давший
свое имя фашистскому перевороту в Виши, виновный
в расстрелах, пытках, угоне в ад немецких концлагерей
французских патриотов, в позорном «сотрудничестве» с
гитлеровскими захватчиками, стал во Франции ненавист-
ным символом национального предательства и измены.
Но не будем забегать вперед. Мы находимся еще
в двадцатых числах мая 1940 г., когда Петэн и Вейган
получили свои назначения.
82
Без сомнения, назначая Петэна и Вейгана, Рейно
мХшательно призывал к власти людей, которые смогут
, говориться с немцами и с которыми немцы пожелают
рвя сваривать. В этом отношении очень характерно
шшо место из беседы автора книги «Наша игра в Виши»
Лапджера с Алексисом Леже, работавшим в те дни
месте с Рейно. Вот что пишет Ланджер об этой бе-
седе: «По убеждению такого значительного лица, как
Алексис Леже, который занимал тогда пост генераль-
ною секретаря французского министерства иностранных
дел, Рейно уже 18 мая потерял надежду и хотел
иметь Петэна в составе кабинета, считая, что легче
будет провести капитуляцию, если люди, подобные
маршалу, послужат в качестве прикрытия»1.
3. Откровенные сторонники соглашения с Германией
берут верх в командовании. Отставка Гамелена
и назначение Вейгана
Вейган, находясь на Ближнем Востоке, так же как
и Петэн,- ждал своего часа и поддерживал связь со
своими парижскими друзьями. Так, например, вернув-
шись в Бейрут в декабре 1939 г. из поездки в Париж,
Вейган рассказывал своим приближенным, как пишет
начальник его штаба, об «атмосфере парижских правя-
щих кругов, в которых беспощадно критикуют прави-
тельство и командование и легко намечают смену лиц,
называя в этой связи некоторые имена, и в том
числе его (Вейгана.—Г. F.)»2. По словам помощника
начальника штаба Вейгана, последний, вылетая 17 мая
in Бейрута по вызову Рейно, «считал, что война про-
жрана и что нужно согласиться на разумные условия
перемирия»-4.
Министр здравоохранения в кабинете Рейно Марсель
Эро в своем дневнике записал: «...когда Вейган при-
ехал, в штабах уже говорили о перемирии»4.
Известный французский журналист Пертинакс следую-
щим образом характеризует настроения Рейно и его
окружения в момент назначения Петэна и Вейгана:
«Он (Рейно. — Г. Р.) еще не окончательно потерял
' Langer W. Op. cit., р. 10—11.
2	Bourget Р. A. De Beyrouth a Bourdeaux. La Guerre 1939 —
1940, vue du P. C. de Weygand. Paris, 1946. p. 21.
3	Pertinax. Op. cit., p. 212.
4	Reynaud P. La France a sauve 1’Europe, vol. II, p. 180.
83
надежду, но после этого дня (16 мая — встреча с Чер-
чиллем.— Г. Р.) перед ним час го стоял образ поражения,
и он постепенно привыкает смотреть ему в лицо.
Что касается его ужасного ближайшего окружения, ко-
торое оз крыло дорогу' маршалу и генералу, то не-
чего говорить о том, что они прямо шли на это
худшее. В поражении армии они тотчас же увидели
случай, дающий возможность снова взяться за идеи
французского и европейского переустройства, которые,
казалось, были пресечены в сентябре 1939 г. в связи
с объявлением войны Германии. Начиная с 14 мая
из кабинета председателя Совета министров распростра-
няются слухи о неизбежном поражении»1.
Телеграммы, вызывающие в Париж Петэна и Вейгана,
Рейно послал утром 16 мая, т. е. еще до совещания
с Черчиллем1 2. В этот же день Даладье послал Гамелену
письмо, в котором от имени правительства потребовал
от него отчета о военных действиях с 10 мая и его
предложения в отношении будущего развития операций.
Гамелен в эти дни больше занимался политикой,
чем военными делами. Стараясь уловить политический
курс и приспособиться к нему, он метался между штабом
генерала Жоржа, своим штабом и кабинетом Даладье,
чувствовал, что будет отстранен о г командования, н не
знал, как ему действовать. В штабе Жоржа уже открыто
велись капитулянтские разговоры.
Об этой атмосфере в штабе Жан Зэ, бывший ми-
нистр, который впоследствии будет арестован, а затем
убит вишистской милицией, записал в своих воспомина-
ниях: «Слишком много офицеров, в том числе ряд нз
них на высших постах, питали непримиримую ненависть
к демократическому режиму, испытывали тайное восхи-
щение перед фашизмом Гитлера и Муссолини. Сколько
офйцеров-республнкаицев, которым во время войны в ка-
честве офицеров связи приходилось попадать в столовые
высших штабов, были ошеломлены услыша иными там
разговорами»3.
Гамелен представил свой отчет Даладье через день —
18 мая4. Документ, написанный Гамеленом всего
1 Pertinax. Op. cit.. р. 211
2 Ibid., p. 210.
3 Zay J. Souvenir et solitude. Paris, 1946. p. 33.
4 Gamelin. Op. cit., vol. Ill, p. 421—426.
84
icpc» неделю после начала немецкого наступления, ско-
|ГС напоминает по своему тону доклад о причинах
поражения Франции в войне, чем рапорт правительству
» необходимых срочных мерах после того, как на-
гоящая война только началась.
В этом отчете Гамелен указывает, что немцы могут
избрать два направления: либо продолжать наступление
на Париж, либо повернуть к морю в сторону Кале,
«к побережью напротив Англии». По его данным,
путь на Париж в настоящее время, т.е. 18 мая, пре-
|рлжден французскими войсками, но путь к морю до-
шунен для немцев. Затем он замечает, что «войска
оказались не на высоте» и необходимо снять одного
командующего армией, двух командующих корпусами
и нескольких командиров дивизий.
Гамелен доказывает правильность своего решения
о вступлении в Бельгию. «В стратегическом отноше-
нии, — пишет он, — было особенно важно присоединить
к силам союзников 20 бельгийских дивизий, так как
ы кого количества дивизий мы не могли получить на
Ii.iшей территории в силу падения рождаемости во
Франции. Вступить в Бельгию означало также удалить
поенные действия от наших промышленных районов
Севера, усилить непосредственную заинтересованность
шт личан в совместных действиях и отодвинуть опасность
(и Парижа». Что касается немецкого прорыва, пишет
1 амелен, то он не связан со вступлением французских
поиск в Бельгию, так как был совершен немцами
на участке Седан — Мезьер, остававшемся неподвижным.
В конце своего отчета Гамелен перечисляет причины,
мнорые, по его мнению, привели к успеху немецкого
прорыва: во-первых, французские войска не взяли на
себя инициативу наступления («Наши политические кон-
цепции допускали только навязанную нам войну, т. е. обо-
ронительную»,— пишет один из авторов активной подго-
ювки нападения на Советский Союз); во-вторых, не-
юстаток организации французской военной промышлен-
ности; в-третьих, недостаточная обученность войск в свя-
1И с законом об одногодичной службе.
Четвертую, и основную, причину Гамелен определяет
га к: «...немецкий успех главным образом является след-
ситием физической подготовки и морального подъема
народных масс немецкого населения. Французский сол-
цц|, вчерашний гражданин, не верил в войну. Его
85
интересы не выходили за пределы его завода, учреждения
или его поля. Занимающийся постоянной критикой всех
гех, кто обладает властью, побуждаемый под предло-
1 ом цивилизации к легкой повседневной жизни, мобили-
зованный сегодня в армию, он не получил в период
между войнами морального и патриотического воспита-
ния, что подготовило бы его к этой драме, в которой
решаются судьбы страны. Если у многих просыпается
старый национальный инстинкт, то этого недостаточно.
Достойные сожаления акты грабежа, в которых на
многих участках виновны наши войска, свидетельствуют
об этом попустительстве и недисциплинированности...
Прорыв наших позиций очень часто был результатом
принципа «спасайся, кто может», вначале в отдельных
местах, а затем почти везде, где имелись наши по-
зиции, перед лицом смелого и убежденного в своем
превосходстве противника».
Эти аргументы, в которых прорывается восхищение
фашистской Германией и презрение к своему собствен-
ному народу, были в те дни уже господствующей
темой в капитулянтских политических кругах Парижа,
и они расцветут буйным цветом в Виши. Трудно найти
существенное различие между взглядами Гамелена,
с одной стороны, и Вейгана и Петэна — с другой.
Весь этот реакционный генералитет уже смирился с пер-
спективой поражения1.
В своих мемуарах Гамелен сам себе противоречит,
то стараясь доказать свое смещение невозможностью
для него сотрудничать с Петэном и Вейгаиом, то
заявляя, что его не следовало смещать, так как он
мог успешно сотрудничать с ними. В послевоенной
Франции этот отставной командующий по-прежнему
старался приноравливаться к политическим вкусам фран-
цузских правящих кругов и «забывал» в 1947 г. то,
что он писал в 1946 г.1 2
«19 мая. Вот последний день моего военного су-
ществования, — пишет Гамелен в третьем томе своих
1 Следует отметить. что во всех слоях французского общества,
в том числе и в армии, имелись силы, выступавшие против ка-
питулянтской линии. Однако в этот период они были лишены
возможности оказывать решающее влияние на ход событий Что
касается ФКП, наиболее последовательной патриотической силы, то
она, как творилось выше, была запрещена {Прим. ред.\
2 Гамелен умер в 1958 г., на 86-м году жизни.
86
|м к. поминаний. — Но 19 мая утром, признаюсь, я не
|<|даю себе в этом отчета. Я так часто с успехом
мы ходил из трудного положения, что меня еще не
покинула надежда. И я не вижу, как могу быть лично
1чвс1ственным за происходящие события... Я строю
 I плозии в отношении того, что нужно постараться
о'»ьсдинить трех людей, представляющих французское
командование после той войны: маршала Петэна, ге-
нерала Вейгана и меня — наследников Фоша и Жоффра»1.
1иля что Рейно ввел в состав правительства Петэна
н вызвал Вейгана, Гамелен мечтает о сохранении в
нр жительстве всех троих. Но он забывает, что в первом
к»мс своих воспоминаний, написанном за два года
но выхода в свег третьего тома, т. е. когда французская
|кмкция еще не имела возможности начать кампанию
«нсспрошения» виновников событий 1940 г. и когда
коллаборационистов судили за их преступления, он писал:
•«Действительно, с того момента, когда «маршал» и
(снсрал Вейган брали на себя руководство военными
Лапами, я логически должен был исчезнуть: я оказал-
• я действительно единственным лицом в армии, зани-
мавшим такое положение, что мог помешать их полити-
ческим планам. Знали мою верность традициям марша-
на Жоффра. Наоборот, генерал Жорж находился в под-
чинении у Вейгана в штабе маршала Фоша и был началь-
ником штаба «маршала» Петэна в Марокко. Он был
i ними тесно связан»2.
Покидая свой пост, Гамелен оставляет еще один
иоку.мент «для истории». Рано утром 19 мая он едет
и штаб Жоржа и пишет там «инструкцию», которая
I лисит:
«Личная и секретная инструкция № 12. 19 мая 9 час.
М мин. Генерал Гамелен
генералу Вюйэмену, главнокомандующему военно-воз-
•I ушными силами,
генералу Жоржу, главнокомандующему северо-восточ-
ным фронтом.
Нс желая вмешиваться в руководство происходящим
сражением, которое осуществляется главнокомандующим
Северо-восточным фронтом, и одобряя все принятые
им решения, считаю, что в настоящее время.
1 Gamelin. Op. cit, vol. Ill, p.427
*’ Gamelin. Op. cit., vol. I, p.9.
87
1.	Следует, как это и желается, продолжать разверты-
вать на запад фронт наших армий, находящихся вос-
точнее, создавать прикрытие Парижу и поддерживать
стык с 1-й группой армий.
2.	Что касается 1-й группы армий, то нужно не
допустить ее окружения и действовать крайне смело:
с одной стороны, бросая специальные мобильные силы
в тылы немецких танковых дивизий и моторизованных
пехотных дивизий, которые следуют за ними. По-види-
мому, в настоящее время за этим первым эшелоном
имеется пустота.
3.	Подготовить при помощи всех средств, находя-
щихся в нашем распоряжении, наступление (2-й армии,
к которой присоединится правое крыло 6-й армии)1
в направлении мостов у г. Мезьер.
4.	Целью всей французской и английской авиации
должно быть сейчас участие в боях:
что касается истребительной авиации, то она должна
в первую очередь сохранить господство в воздухе на
фронте 1-й группы армий и по мере возможности
прикрывать продвижение наших войск вдоль фронта;
что касается бомбардировочной авиации, то она
должна наносить удары по немецким колоннам, идущим
на запад, заходя на них с тыла и идя на запад
по пути их следования. Эта операция должна специально
проводиться в отношении южной группировки немецких
танковых дивизий;
позже в нужный момент авиация должна быть готова
поддержать действия 2-й армии;
в промежуток она должна бомбить мосты через р. Мёз и
сбрасывать плавучие мины.
5.	Все это — вопрос часов.
Гамелен»1 2.
Составляя такой приказ, Гамелен исходил из того,
что он будет использован не для действия (достаточно
перечитать хотя бы дипломатичные и робкие первые
фразы, которые отнюдь не напоминают приказ главно-
командующего, написанный в ответственный момент
и требующий немедленного осуществления), а для его
собственного оправдания в случае необходимости.
1 6-я армия (командующий — генерал Тушо) к началу немецкого
наступления находилась в резерве в Дижоне и была затем под-
тянута к линии фронта.
2 Camelm. Op. cit., vol. I, p. 3 — 4.
88
Н своих мемуарах он все время повторяет, что если
<’«ы его приказ был выполнен, то положение на фронте
• южилось бы иначе.
Однако уже в тот момент, когда Гамелен писал
инструкцию, он сам не верил в то, что обстановку
чи фронте можно изменить. Он, как Жорж и Вюйэмен.
иумал о поражении Франции. «Я прочел мою инструк-
цию,—пишет Гамелен,—генералу Жоржу и генералу
11юйэмену, который только что вернулся. Они сказали,
•fi о согласны со мной. При этом присутствовали на-
чни ьник штаба северо-восточного фронта генерал Ротон
и генерал Тетю, командующий по координации военно-
ш ндушных действий на северо-восточном фронте. Затем,
<Ю1авшись ненадолго наедине с Жоржем и Вюйэменом,
я сказал нм, что, если этот маневр не удастся, мне
кажется, нам трудно будет защищать французскую ме-
грополию. Жорж того же мнения. Вюйэмен замечает:
«По тогда нужно предупредить об этом правительство».
Я отвечаю: «У нас будет время, если мы увидим,
Tin операция идет плохо. Если мы сейчас выскажем
»ю предположение, то скажут, что мы пессимисты
п трансе считаем дело проигранным. В случае необ-
ходимости я оставляю за собой право сказать об этом
когда следует, в настоящее время надо думать о вос-
< !.1новлении положения. До соответствующего момента
»1 о дело должно остаться только между нами троими»»1.
Вернувшись в свой штаб в Венсене, Гамелен уже
• «стал там Вейгана, приехавшего знакомиться с обста-
новкой. Уходя, Вейган сказал Гамелену: «Вы знаете,
•и о Поль Рейно вас не любит?» Гамелен ответил,
•ио он знает об этом. В гот же день, 19 мая, в 9 часов
вечера он получил декрет президента о своем осво-
бождении от должности и о назначении Вейгана1 2 * ч. 20 мая
1 Гамелен дает примечание к этому месту, где указывает, что
Pcilno в своих мемуарах обвиняет его в том, что он 19 мая
и сообщил, что перед правительством Франции стоит дилемма:
«просить перемирия» или «наметить отход в колонии». Гамелен
ч сивет замечает, чго он сделал бы это 22 или 23 мая, но был
иияг со своего поста (Gamelm. Op. cit., vol. Ill, p. 430)..
1 В последний момент, когда Вейган уже прилетел в Париж.
Piiiiio проявил некоторое колебание и высказал предположение,
«пи. может быть, следует сохранить Гамелена и разделить воен-
1ЦШ власть между' ним и Вей га ном. Тогда будущий вишисг Боду-
II без всякого указания со стороны Рейпо заготовил декреты
и иашачении Вейгана и о смещении Гамелена и принес их на
89
Гамелен передал командование Вейгану и уехал на
свою квартиру в Париж.
Прощаясь с Гамеленом, Вешан откровенно говорил!
ему о своих планах: «Надо изменить всю эту поли-
тику. Надо покончить со всеми этими политическими
деятелями. К тому же они все один не лучше другого»
А Гамелен после этих слов замечает: «Генерал Вейган
по-прежнему оставался прирожденным врагом республи-
канских взглядов»1.
4. Подготавливая переходное правительство, Рейно пытается
действовать в контакте с Англией.
Английское правительство рашает вывести
свои войска с континента
Назначив Вейгана и Петэна, Рейно адл портфель
министра внутренних дел Жоржу Манделю (занимавший
этот пост Руа ушел в отставку). Назначение Манделя,
бывшего сотрудника Клемансо, известного своей анти-
патией к гитлеровской I ермании и симпатиями к Англии,
но вместе с тем человека, враждебность которого к ком-
мунистическому и рабочему движению была совершенно
очевидной, явилось неким жестом «равновесия» при
переформировании кабинета. Мандель позже оказался
решительным прошвником перемирия и режима Виши.
Он был арестован и перед освобождением Франции
убит гестаповцами. Но трагедия Манделя заключалась
в том, что он, хорошо зная махинации заговорщиков
и капитулянтов, ничего не сделал для того, чтобы
их обезвредить; в конце мая — начале июня, будучи
министром внутренних дел, он так же ревностно, как
и его предшественники, держал в тюрьмах и конц-
лагерях арестованных патриотов и заботился о под-
держании того пресловутого «порядка», который в эти
дни был направлен против «угрозы» народной патриоти-
ческой войны. Не исключена возможность, что, доверяя
Манделю министерство внутренних дел, ведающее не
только местной администрацией, но также полицейскими
службами, Рейно в этой атмосфере двойных и тройных
заговоров хотел, чтобы Мандель, верный ему человек,
подпись Рейно в то время, как Вейган был у нею в кабине icj
Mepes четверть часа он зашел за этими документами. Рейно их
уже подписал (Baudouin Р. Op. cit., р. 59)
1 Gamelin. Op cit., vol. Ill, p.436.
90
рчранял ею группу от политических конкурентов — Ла-
мп ля и др.
Одновременно Рейно сам занял пост министра на-
циональной обороны вместо Даладье, которого Рейно
m удалось вывести из правительства и который no-
tv чил пост министра иностранных дел.
Этими перемещениями Рейно создал «переходное»
и|К1Вительство. Петэн являлся в нем наиболее видной
прогерманской фигурой, в то время как Рейно и Ман-
ге чь представляли в определенной степени англосак-
счшскую ориентацию. При таком положении можно
•»ыио надеяться на компромиссный мир с Германией
при сохранении связей с Англией. В это же время
v Рейно мелькнула идея использовать Бодуэна, как
ппдно из дневников последнего, для переговоров с Мус-
солини, который также мог выступить посредником
между Францией и Германией. 18 мая, зная о близ-
ких связях Бодуэна с итальянскими фашистами и о его
переговорах с Муссолини перед войной, Рейно предло-
жил ему пост посла в Италии. Но Бодуэн отказался
in этого предложения, считая, что ему нужно в такое
время быть во Франции.
Вейган, приняв командование, немедленно уехал на
фронт, задержав исполнение приведенной выше «инструк-
ции» Гамелена до того момента, когда он «ознакомится
е обстановкой». В течение трех дней войска не получали
никаких приказов от главнокомандующего1. Это бездей-
< тие трудно объяснить лишь «неосведомленностью»
Вейгана, который, конечно, прекрасно понимал, что
и создавшейся обстановке следовало действовать не-
медленно. Факты свидетельствуют, что все поведение
Всйгана в эти дни заключалось в том, чтобы, ведя
гспо к прекращению военных действий против Германии,
i о тать видимость того, будто принимаются меры, не-
обходимые для продолжения борьбы.
20 мая англо-французские войска, которыми командо-
mt ч Бийот, отошли к Шельде. Бельгийская армия,
шходясь в районе Антверпен — Гент, все более отдаля-
лась от англо-французских войск. Группа союзных войск
на севере составляла около 25 дивизий, которые были
расположены примерно следующим образом: на крайнем
1 Отметим тут же, что Вейган в отличие от Гамелена был
пишайен главнокомандующим в полном смысле этого слова, i.e.
• mv подчинялись также флот и авиация.
91
левом фланге — две французские дивизии под командо-
ванием генерала Фагальда, затем бельгийская армия,
прикрывавшая до своей капитуляции 28 мая отход
союзников, в центре — английская экспедиционная армия
Горта и на правом крыле — 1-я армия Бланшара и
французский кавалерийский корпус (французские войска
располагали тремя танковыми дивизиями, были танки
также и у англичан).
Германские танковые части после развития прорыва
располагались вокруг Сен-Кантена, откуда они начали
наступление к морю вдоль северного берега Соммы
на города Амьен и Абвиль. К 21 мая эти города
были уже заняты немецкими передовыми частями. Се-
верная группировка союзников оказалась отрезанной.
В это время по южному берегу Соммы разверты-
валась 7-я французская аралия под командованием гене-
рала Фрэра (он сменил генерала Жиро, назначенного
вместо Корала командующим 9-й армией и попавшего
вместе со своим штабом в плен к немцам, не успев
доехать до своего командного пункта), в которую были
влиты новые дивизии. Далее от Соммы к Седану
на фронте протяженностью около 100 км была распо-
ложена 6-я армия генерала Тушона. На этом участке
фронта севернее Лаона находилась 4-я танковая дивизия
под командованием полковника де Голля (в эти дни
он получит чин бригадного генерала), активные действия
которой были практически единственной успешной насту-
пательной операцией французских войск. Далее справа
стояла армия генерала Хюнтцигера.
22 мая утром Черчилль снова приехал в Париж,
и в штабе Вейгана в Венсене состоялось совещание
с участием Рейно, Черчилля, Вейгана, начальника англий-
ского имперского штаба генерала Дилла (сменившего
Айронсайда) и др. Заседание, судя по протоколу, со-
ставленному Мержери, прошло довольно спокойно, что,
видимо, объяснялось тем, что англичане уже решили
к э^ому моменту вывести свои войска из Франции
и поэтому не спорили больше, стараясь проделать
эту операцию возможно осторожнее. Вейган изложил на
совещании свой «план», представлявший по существу все
ту же историческую «инструкцию» Гамелена.
Было принято решение, в осуществление которого
вряд ли верил кто-либо из участников совещания. В нем
говорилось: «1. Бельгийская армия отойдет на линию
92
р Изер и будет ее держать, причем шлюзы будут
di крыты. 2. Английская и французская армии осущест-
вят наступление в юго-западном направлении, в направ-
пении Бапома и Камбре, в самое ближайшее время —
не позже завтра — силами около восьми дивизий. 3. У чи-
н-1 вая жизненно важное значение этой битвы для обеих
армий и зависимость английских коммуникаций оз осво-
бождения Амьена, английская авиация окажет всю воз-
можную помощь в дневное и ночное время в течение
боев. 4. Новая французская армейская группировка, ко-
юрая двигается к Амьену и создает линию обороны
вдоль р. Сомма, начнет наступление на север, с тем
нобы установить связи с английскими дивизиями, насту-
пающими в южном направлении с общим направлением
на Балом»*.
Ни один пункт этого решения не был выполнен
и не мог быть выполнен. Командование бельгийской
нрмин и король Леопольд III, уже склонявшиеся к ка-
питуляции, не собирались больше прикрывать отход
союзников. Войска Торга готовились отходить к морю
'1ля эвакуации в Англию, ибо английское правительство
не собиралось бросать их в наступление, точно так
же как оно не намеревалось участвовать своими основ-
ными авиационными силами в боевых действиях во
Франции, желая сохранить их в Англии.
Черчилль не стремился оказывать серьезной помощи
своим французским коллегам. О лицемерном поведении
английского правительства в этот момент можно судить
по многим факгам. Так, например, как указывалось
выше, на заседании 16 мая английский премьер яростно
доказывал, что не следует отводить войска из Бельгии,
«I через месяц, в своей речи 18 июня 1940 г. в палате
общин, Черчилль заявил: «Я говорил однажды о гро-
мадном военном поражении, происшедшем в результате
IO1O, что Французское верховное командование задержа-
ло приказ об отходе северной группировки армий из
Бельгии, зная, что французский фронт был непоправимо
прорван у Седана и на р. Маас. Эта задержка повлекла
ш собой потерю 15 или 16 французских дивизий и вы-
пела из боя в критический момент британский экспеди-
ционный корпус»1 2.
1 Die Geheimakten des Franzosichen Generalstabes. doc. 56
2 Kammerer A. Op. cit. Annexe XVII, p. 318.
93
24 мая, через два дня после англо-французского
совещания, на котором, как мы видели, было решено,
что английские войска идут с боями на соединение
с французскими войсками, чтобы ликвидировать немец-
кий прорыв, Рейно телеграфировал Черчиллю: «...генерал
Вейган с удивлением констатировал, что в нарушение
этого плана (англо-французское решение от 22 мая. — Г. Р.)
вчера английскими войсками был оставлен Аррас...
Генерал Вейган только что узнал об эвакуации из
Гавра тяжелых частей английской армии, что вызывает
большое волнение в тылу. Он, а также и я удивлены,
что не были об этом заранее предупреждены»1.
В тот же день, 24 мая, в 9 часов вечера начальник
кабинета Рейно передал английскому послу в Париже
Кэмпбеллу следующую телеграмму Рейно Черчиллю:
«Вы мне телеграфировали сегодня утром, что дали
указание генералу Торгу настойчиво осуществлять план
Вейгана (речь идет о плане от 22 мая.—Г. Р.).
Однако генерал Вейган сообщил мне, что, согласно
телеграмме генерала Бланшара, в нарушение категори-
ческого приказа, подтвержденного сегодня утром генера-
лом Вейганом, английская армия приняла иное решение
и осуществила отход на 10 км в направлении портов,
в то время как наши войска, идущие с юга (речь
идет о французских войсках, которые должны были
наступать ограниченными силами в районе Арраса для
соединения с английскими войсками. — Г. Р.), успешно
продвигались на север для соединения с союзными
войсками.
Этот отход, естественно, вынудил генерала Вейгана
изменить весь свой план; он, таким образом, был
вынужден отказаться от закрытия бреши и восстановле-
ния непрерывной линии фронта. Нет необходимости
подчеркивать серьезность последствий, к которым это
может привести»2.
Черчилль в ответных телеграммах Рейно упорно
пытался отрицать сообщенные ему факты, одновременно
поддерживая постоянную связь с Гортом, действовавшим
по его указаниям. К этому времени Горт был осво-
божден от всякого подчинения французскому командо-
ванию и координации своих действий с французскими
войсками, что прямо противоречило решению верховного
1	Reynaud Р. La France a sauve ГЕигоре, vol. 11, р. 155
2	ibid., р. 156.
94
совета союзников от 22 мая. Это подтверждается ге-
псграммой Идена (английский военный министр в тот
период), в которой говорилось, чго для Горта «безо-
пасность британского экспедиционного корпуса должна
являться основной заботой в его действиях»1.
Сам Вейган через несколько недель следующим обра-
юм излагал события 23 и 24 мая: «Операция должна
была развиваться с двух направлений, так как речь
шла о том, чтобы соединить два края раны, отстоявшие
один от другого на 60 км, прежде чем будут под-
1януты основные силы немецких войск. Маневр с юга
на север был труден как из-за слабости наших войск,
находившихся южнее Соммы, так н из-за опасности по-
дорваться на минах, которыми немцы начинили весь
лот район. Однако наши войска смогли ценой тяжелых
потерь занять почти весь левый берет Соммы н удер-
живаться на нем. Маневр с севера на юг проходил
югче: передвижение наших войск, находящихся на севе-
ре, имеющих все же значительные силы, проходило
быстро, и оставалось пройти не более 30 км, чтобы
установить связь, когда вдруг утром 24 мая пять
английских дивизий, образовавших правое крыло, по
приказу своего командования изменили направление сво-
ею движения и пошли на северо-запад. Вызванная этим
мдержка носила роковой характер; она позволила не-
мецким пехотным дивизиям, которые быстро передвига-
лись на грузовиках, прибыть и закрепиться. Вес было
потеряно!»2
Сам Горт был вынужден заявить в отношении от-
хода к портам: «Я не скрывал от себя, что этот план
являлся крайним решением, потому что он означал
уход экспедиционного корпуса с театра военных дейст-
вий в тот момент, когда Франция нуждалась во всей
помощи, которую ей могла оказать Великобритания»3.
«Теоретически этот план был вполне логичен, — на-
пишет впоследствии генерал де Голль в своих мемуарах,
иошращаясь к этой неудавшейся операции. — Но для его
осуществления само командование должно было верить
и возможность победы и стремиться к ее достижению.
Однако крах всей военной доктрины и организационных
1	Pertinax. Op. cit., vol. I, p. 233.
2	Reibcl Ch. Pourquoi ct comment fut decidee la demande de
I Armistice 10—17 juin 1940. Vanves, 1940. p. 16
1 «London Gazette». 10 octobre 1941.
95
принципов наших руководителей лишал их необходимой
энергии. Находясь в состоянии моральной депрессии,
они стали сомневаться во всем, и особенно в самих
себе. И тут сразу же начали действовать центробежные
силы. Бельгийский король немедленно стал подумывать
о капитуляции, лорд Горт —об эвакуации английских
войск, генерал Вейган —о перемирии»1.
5. Прогерманская группа предлагает Рейно признать
военное положение безнадежном
и искать соглашения с Германией
Английская военная политика объективно серьезно
облегчила планы французских капитулянтов. 24 мая,
вернувшись из штаба генерала Жоржа, Вейган пригласил
Бодуэна к себе в Венсен и довольно откровенно из-
ложил ему свой «военный» план: войска, окруженные
в Бельгии, вынуждены будут капитулировать. После
этого немцы нанесут удар по французским войскам
на линии рек Сомма и Эн. Последние не смогут
отойти с этой линии, так как немцы прорвутся в ряде
мест и разрежут линию фронта на части, да и от-
ступать, по мнению Веш ана, будет некуда. Новой линии
обороны перед Парижем создать не удастся. «В этих
условиях я не вижу, каким образом мы сможем за-
щищать Париж», — заявил Вейган. Затем он начал го-
ворить о том, что Франция совершенно не была го-
това к войне и воевать с Германией не следовало.
Закончил Вейган словами о том, что в таких условиях
нельзя будет «сопротивляться германскому мирному
наступлению», т. е. предложению Германии о мире, если
оно будет кем-либо выдвинуто.
По существу все эти рассуждения французского
главнокомандующего, которые Бодуэн излагает в своем
дневнике, сводились к 7ому, чтобы представить военную
обстановку в данный момент настолько безнадежной,
что иного выхода, кроме соглашения с Германией, не
может быть. В то же время, излагая эту мысль, Вейган
старался сохранить некоторую осторожность.
Бодуэн пришел ему на помощь, сразу заявив, что
капитуляция и перемирие явятся благом для Франции.
«Я сказал генералу, — пишет он, — что у нас должна
быть одна цель — вывести Францию из того испытания,
в которое она попала, чтобы дагь ей возможность,
1 Голль Ш. де. Указ, соч., 1. 1, с. 71—72.
96
даже побежденной в военном отношении, встать на
свой путь. Ужасные несчастья, которые, по-видимому,
должны на нее обрушиться, будут, может быть, для
нее в конце концов спасительными. Великие несчастья
играют роль трамплина».
Эта беседа, как мы видим, подтверждает, что во-
прос о соглашении с Германией Бодуэн и другие за-
। спорщики прямо связывают с государственным перево-
ротом, со «спасительной» возможностью для Франции
«встать на свой путь».
После этого примечательного разговора между глав-
нокомандующим и одним из наиболее влиятельных
членов правительства, — разговора, который имел место
24 мая, когда немцы только на севере вступили на
территорию Франции и оккупировали ее ничтожную
часть, Бодуэн сразу же идет- к Рейно и передает ему
свой разговоре Вейганом. Рейно, соглашаясь с Бодуэном,
сказал, что «в случае умеренного предложения о мире
со стороны Германии состояние общественного мнения
нс позволит его отклонить». Затем Рейно патетически
воскликнул, что при сложившихся обстоятельствах он
подаст в отставку. Бодуэн не возразил против такой
возможности и только дал ему совет относительно
кандидатуры на его пост: «Если вы уйдете, вы должны
посоветовать президенту республики передать власть
единственной моральной силе, которая существует. — Ко-
му? — спрашивает меня Поль Рейно. — Генералу Вейгану,
являющемуся единственным руководителем, достойным
шарой французской армии»1. После разговора с Вей-
гаком Бодуэну, видимо, казалось, что последний лучше
других понимает «роль трамплина».
Б эти же дни, 24 и 25 мая, Петэн и Вейган также
игкровенно говорили с Рейно о перемирии. Каждое
vipo в 11 часов Вейган являлся к Рейно и Петэну
ни доклад. Они принимали его вместе. Рейно так
передает высказываемые в эти дни Петэном и Вейганом
и п ляды:
«Маршал доказывал, что поражение Франции явится
фнктом такого значения, что изменит европейскую об-
» г.гновку и перемирие будет необходимо... Генерал Вей-
। .in настойчиво поддерживал точку зрения маршала,
насказывая один-единственный аргумент: нужно сохра-
। liaudouin Р. Op cit., р. 74 — 77.
I I М. Ратиани	97
нить армию для поддержания порядка. Этот аргумент,
видимо, был вызван у него навязчивой мыслью и по-
казывал, что он верил в немедленную капитуляцию
Англии, так как если бы между Англией и Германией
продолжалась война, то поддержанием порядка у нас
занималась бы немецкая армия. Он заострял предло-
жение маршала, считая, что если битва на Сомме
и Эн, которая должна была начаться, будет проиграна,
государственные власти и правительство должны дожи-
даться противника в Париже, как римские сенаторы
дожидались варваров, сидя на своих курульных креслах.
Само собой разумеется, что если бы правительство
последовало такому совету, Гитлер арестовал бы его
членов и создал бы правительство из своих ставлен-
ников»1.
Рейно, чувствуя себя явно неудобно перед читателями,
старается после вышеприведенных слов показать, что
он не был согласен со своими собеседниками, но не
решался принять какие-либо меры в отношении их.
чтобы «не разоблачать» последних перед общественным
мнением. Увидев же, что они хотят капитулировать,
он стал готовить потихоньку базу в Северной Африке.
Тем самым Рейно признает, что сознательно оставил
командование армией и один из основных постов в пра-
вительстве в руках людей, твердо решивших капиту-
лировать в самый тяжелый для страны момент. На
самом же деле он сам, так же как и президент
республики Лебрен, тогда уже думал о перемирии
с Германией, и поэтому не могло быть и речи об
отставке Петэна и Вейгана: они были нужны в этот
момент, и нужны по трем причинам: во-первых, их
наличие — одного в правите.чьстве, другого в командо-
вании армией — облегчало переговоры с немцами; во-
вторых, их раздутый военный авторитет помогал соз-
дать представление о неизбежности перемирия1 2, и, в-треть-
их, о чем все время говорил Вейган, оии должны
были обеспечить «порядок в стране».
1 Reynaud Р. La France a sauve ГЕигоре, vol. И. p. 176— J77.
2 Рейно так и говорит: «Для нашего общественного мнения
вопрос о том, нужно или нет продолжать войну, представлялся
вопросом временного порядка. Кто являлся более компетентным
в глазах общественного мнения одновременно и с ючки зрения
военных знаний, и с точки зрения понимания вопросов чести, чем
эти два (Петэн н Вейган,—Г. Р.) представителя славы француз-
ской армии?»
98
6. Заседание Военного комитета 25 мая.
Праоительство и командование договариваются о скорейшем
перемирии с Германией
5 мая в 7 часов вечера собрался Военный комитет
под председательством президента республики Лебрена.
Ил заседании присутствовали: Рейно, Петэн (вице-пред-
сдагель Совета министров), Кампинки (министр флота).
'lopaH-Эйнак (министр авиации), Роллен (министр ко-
юпий), Вейган, Дарлан. Вюйэмен, генерал Бюрер и
Поль Бодуэн (секретарь Военного комитета).
На этом заседании, полная протокольная запись
которого (составленная Бодуэном) опубликована1, обсу-
ждался вопрос о том, как заключить перемирие с Гер-
манией.
Открывая заседание, Рейно указал, что Военный
комитет собрался, чтобы заслушать доклад Вейгана
о военной обстановке и «рассмотреть различные гипотезы
и отношении дальнейшего развития событий». Мы опу-
<каем здесь запись доклада Вейгана, кратко сказавшего
<> гех военных событиях, о которых речь шла выше,
но. учитывая важность документа, считаем возможным
привести наиболее существенные места из второй части
протокольной записи.
«Это не означает, — продолжает председатель Совета
министров, — что наш противник немедленно предложит
ним перемирие, и не является ли необходимым предот-
вратить захват правительства в случае, если противник
вступит в Париж? Председатель Совета министров
спрашивает затем генерала Вейгана, каковы будут его
советы правительству в отношении его переезда в другое
место. Тур слишком близок. Центральный массив превра-
। пт ся в тюрьму. По-видимому, лучшим решением будет
Бордо или его район... Затем президент республики
(>срет слово и спрашивает у генерала Вейгана, как
он себе представляет положение правительства в случае,
если французские армии будут рассеяны и разбиты
н соответствии с той возможностью, которую предвидит
Генерал. Насколько будет тогда свободно французское
1 В германской Белой книге (Die Geheimaklen des Franzosischen
Generaistabes, doc. 61] опубликована фотокопия французского под-
линника этого протокола, но без последних двух страниц. В при-
ложениях к мемуарам Вейгана опубликована га же фотокопия
полностью, с некоторыми исправлениями, внесенными н текст от
руки (Weygand. Op. cit., Арр. IXf.
4*
99
правительство в изучении мирных предложений, которые
ему направят? Не будет ли оно пользоваться большей
свободой при этом изучении до разгрома французских
армий? Конечно, продолжает президент республики,
мы подписали обязательства, запрещающие нам заклю-
чить сепарат ный мир. Однако мы должны, если Германия
предложит нам сравнительно выгодные условия, внима-
тельно их изучить и трезво обсудить.
Генерал Вейгаи прекрасно понимает, чем озабочен
президент республики. Он признает, что вопрос о пре-
кращении военных действий является межсоюзническим
вопросом. Он также признает, что нельзя принять
крайнее решение, которое было им только что изложено,
а именно ведение безнадежной борьбы нашей армией
для спасения чести, не изучив последствий этого сов-
местно с Англией.
Председатель Совета министров заявляет, что, если
нам будут направлены мирные предложения, Франция
должна сказать Англии: вот предложения, которые мы
получили, что вы о них думаете?»
В таком же плане продолжался откровенный обмен
мнениями. Из дальнейших выступлений следует от-
метить особенно характерные выступления министра
военно-морского флота Кампинки и Вейгана.
«Г-н Кампинки заявляет, — гласит протокольная за-
пись,—что если нынешнее правительство дало Англии
слово, то другое правительство будет менее связано
в отношении заключения мирного договора без предва-
рительного согласия Англии. Данному правительству
стоило бы только подать в отставку. Он заканчивает
просьбой к председателю Совета министров встретиться
как можно скорее с г-ном Черчиллем».
Вейган выступил еще раз в самом конце заседания
на свою излюбленную тему «об охране порядка». «Ге-
нерал Вейган берет слово, желая обратить внимание
на необходимость поставить в Лондоне вопрос о том,
что если французская армия будет сражаться до конца,
защищая свою честь, то это неизбежно приведет к пол-
ному распаду французских вооруженных сил. Обстановка
же требует сохранения средств для того, чтобы под-
держивать в стране порядок. Какие волнения могут
произойти, если последняя организованная сила, т.е.
армия, придет к распаду? Заканчивая, генерал заявляет:
«Нужно выяснить позицию Англии по всем вопросам».
100
Председатель Совета министров выражает свое согла
i нс».
Таким образом, из приведенной протокольной записи
tit видим, что: во-первых, на заседании речь прямо
шла о перемирии с Германией; во-вторых, первыми
шкчавили этот вопрос Рейно и Лебрен: в-третьих,
никаких споров по данному вопросу между Рейно,
< одной стороны, и Петэном н Вейганом — с другой,
не возникало; в-четвертых, все участники заседания были
убеждены в согласии Англии пойти на перемирие и
собрались с ней консультироваться по этому вопросу.
Фраза Лебрена: «Не будет ли оно (т.е. французское
правительство.—Г. А) пользоваться большей свободой
при этом изучении до разгрома французской армии?» —
ясно показывает, что Лебрен, а также и Рейно счи-
тали необходимым заключить как можно скорее пере-
мирие, надеясь на более выгодные условия.
Заявление Кампинки о том, что другому правитель-
пву будет проще заключить соглашение с Германией,
показывает, что уже 25 мая открыто обсуждался вопрос
о возможности замены Рейно другим председателем
( света министров с целью облегчения достижения со-
। лишения с Гиглером.
Ниже мы увидим, почему потом возникли разио-
1 меня .между Рейно и группой Петэна — Вейгана и в чем
«включался подлинный смысл этих разногласий.
А пока в Париже искали выхода из войны и на-
щупывали пути для сделки с гитлеровской Германией,
Гитлер мог праздновать еще одну победу: капитули-
ровала Бельгия.
Огход английской армии к Дюнкерку для эвакуа-
ции и капитуляция бельгийской армии фактически поло-
жили конец военным операциям в Бельгии и на се-
вере Франции и первому периоду немецкого наступления,
продолжавшемуся с 10 по 25 мая Германия оккупи-
ровала Голландию и Бельгию, готовилась к новому
наступлению во Франции. Французский фронт на ко-
роткое время стабилизировался по рекам Сомма и Эн
и дальше по прежней линии фронта. До 5 июня на
фронте наступила передышка, что следует иметь в вид>
при рассмотрении политических событий этих дней.
101
У- Эвакуация английских войск через Дюнкерк
и надежды Англии на сделку с Германией
за счет Франции
С 26 мая по 4 июня проходила эвакуация англий-
ских и затем некоторой части французских войск через
Дюнкерк.
Находившаяся в Бельгии англо-французская группи-
ровка, после того как немцы вышли к морю и отре-
зали ее от Франции, насчитывала около 220 тыс. ан-
глийских и 200 тыс. французских войск. Английские
войска были эвакуированы через Дюнкерк в Англию,
некоторая часть французских войск также была эва-
куирована после англичан. По данным Рейно, число
эвакуированных французов составляло НО тыс. человек1,
следовательно, 80—90 тыс. попало в плен. Таким об-
разом, людские потери французской армии в этой опе-
рации были не так уж велики, как это обычно ста-
раются подчеркнуть французские авторы. По данным
Гамелена, число мобилизованных во Франции составля-
ло на 1 марта 1940 г. более 5 млн. человек, из них
в cyxonyi ной (действующей) армии во Франции — око-
ло 2,5 млн. человек1 2.
Следовательно, потери военнопленными в Бельгии
(число убитых и раненых было очень невелико) состав-
ляли около */25 сухопутных войск метрополии. Нужно,
конечно, сделать оговорку, что в Бельгии сражалось
большое количество кадровых частей и технически обу-
ченных войск, т.е. более ценных в военном отношении
Потери материальной чага и французской армии в Бель-
гии были значительно больше. Приводимые цифры очень
противоречивы и явно преувеличены, но, видимо, речь
идет* о потере приблизительно трети таиков и болыио-
ю количества артиллерии.
Эвакуация через Дюнкерк прошла сравнительно ус-
пешно не только в результате того, что французские
и английские войска действительно героически защищали
пункты посадки на суда (порт и даже пляжи), и это
была первая и, пожалуй, наиболее упорная и жестокая
битва за всю майско-июиьскую кампанию на Западном
фронте, но и в силу того, что после выхода немец-
1 Rcynaud Р. La France a sauve ГЕигоре, vol. 11, р. 255.
2 Всего мобилизовано 5345 тыс. человек, в действующей сухо-
путном армии во Франции—2420 тыс. человек (Gametin. Op. cit
vol. Ill, p. 241 - 242).
102
и их «анковых дивизии к морю Гитлер на два дия—
io 26 мая — остановил их дальнейшее наступление на
Дюнкерк. Эта остановка дала время союзникам укре-
пи и. оборону вокруг Дюнкерка, и возобновленное на-
< гупление натолкнулось на сопротивление, которого ди-
иипш вермахта не встретили бы, если бы с ходу атакс-
ии ни Дюнкерк1.
Военные историки на Западе до сих пор ведут споры
о причинах такого приказа Гитлера. Американский исто-
рик Ширер, проводивший изыскания по этому вопросу
и германских архивах и собиравший показания бывших
। итлеровских генералов, делает следующий вывод: «Ве-
роятно, хотя кое-кто в этом сомневается, Гитлер за-
держал свои танковые силы перед Дюнкерком, чтобы
добавить Англию от горького унижения и чтобы тем
< лмым облегчить мирное урегулирование с ней. Предпо-
ы га л ось, что это будет такой мир, при котором анг-
личане оставят Германии свободу рук повернуть еще раз
нн Восток, на этот раз против Poccini»1 2. Данный вывод
и приведенные в подтверждение его документы тем бо-
лее интересны, что в своем двухтомном исследовании
«Подъем^ и падение третьего рейха», опубликованном
н Нью-Йорке в i960 г., Ширер многократно свиде-
юльствует свою враждебность Советскому Союзу.
Начав эвакуацию своих войск из Дюнкерка, англи-
чане мало думали об эвакуации французских войск,
«ащищавших подступы к Дюнкерку во время эвакуации.
Рейно вынужден констатировать, что к 31 мая «было
вакуировано 150 тыс. англичан и только 15 тыс. фран-
цузов»3. На англо-французском совещании 31 мая он
<лявляет Черчиллю, что такое соотношение количества
)вакуированных через Дюикерк англичан и французов,
«если оно станет известно общественному мнению, будет
представлять большую опасность»4. Но положение и пос-
□е этого совещания мало изменилось. Так, например,
в указании французскому военному атташе в Лондо-
не 2 июня говорилось: «Настаивайте самым категори-
ческим образом от имени главнокомандующего на том,
1 Подробнее см.: История второй мировой войны, т. 3, с. 97 —
98, 103-104
2 Shirer W. Le Troisieroe Reich. Des origines a la chute, vol.
II. p. 120
3 Reytiuud P. La France a sauve 1’Europe, vol. 11, p. 251.
4 Baudown P Op. cit.. p 109
103
чтобы была удовлетворена просьба адмирала Севера
(французского адмирала Абриоля, командовавшего в
Дюнкерке), и подчеркивайте, что солидарность двух армий
требует, чтобы французский арьергард не был принесен
в жертву...»1 Но, несмотря на все это, 4 июня англи-
чане прекратили эвакуацию из Дюнкерка, оставив не-
эвакуированной значительную часть французских войск,
в то время как английские войска почти все были
эвакуированы в первые же дни.
Следует отметить, что в эвакуации английских войск
из Дюнкерка принимали участие помимо французских
войск, оборонявших порт, около 300 французских судов
и французская морская авиация1 2.
Выведя свои войска через Дюнкерк, англичане факти-
чески прекратили всякое участие в военных действиях
на Европейском континенте.
Уже на англо-французском совещании 31 мая Чер-
чилль дал совершенно ясно понять, что Англия не бу-
дет оказывать военной помощи Франции и считает, что
вопрос о Франции по существу решен. «Последнее
выступление Черчилля, — пишет Бодуэн об этом совеща-
нии, — привело меня к убеждению, что Англия уже хлад-
нокровно предвидит наше крушение в ходе этой битвы...
Война началась польской фазой. Затем последовали быст-
рые норвежская, голландская и бельгийская фазы. В на-
стоящее время заканчивается французская фаза. Начина-
ется английская фаза. Придет американская фаза. Таково
было убеждение Черчилля, и краткий разговор с ним при
выходе с совещания не оставил у меня в этом отноше-
нии сомнений»3.
Утром 5 июня, когда возобновилось немецкое на-
ступление, Вейган послал Рейно следующую записку:
«Главнокомандующий вынужден констатировать, что об-
ращения к английскому правительству оказались тщет-
ными. Мы встречаем немецкое наступление, не полу-
чив какой-либо новой помощи от Англии. Ни истре-
бителей, ни новых дивизий. Вейган»4.
1 Die Geheimakten des Franzdsischen Generaistabes, doc. 68.
2 Списки английских, французских, польских, голландских и нор-
вежских судов, проводивших -эвакуацию из Дюнкерка, опубликованы
в книге А. Дивайна «Дюнкерк» (Divine A. Dunkirk. London, 1944,
р. 246-261).
з Baudouin Р. Op. cil., р. 114.
4 Reynaud Р. La France a sauve 1’Europe, vol. 11, p. 271.
104
Подлинный смысл английской позиции был хорошо
понятен уже в те дни опытным буржуазным полити-
кам. Посол США в Париже Буллит в своей телеграм-
ме государственному департаменту 5 июня 1940 г., го-
воря о том, что англичане не оказывают никакой воен-
ной помощи Франции, писал: «....они сохраняют свою
авиацию и флот, чтобы использовать их в качестве
ко зырей, когда придется торговаться с Гитлером при
переговорах» (курсив наш.—Г. Р.)1.
Что касается французского правительства, в частно-
и । и Рейно и его окружения, то они считали — и засе-
дание 25 мая не оставляет никаких сомнений на этот
счя — момент для сделки уже наступившим. По тону
выступлений на заседании чувствуется, что его участники
ждут предложений от Германии. Когда их не последовало
н период определенной «паузы» на фронте между 25
мая и 5 июня, французское правительство само начало
проявлять инициативу.
8. План группы Рейно заключить соглашение с Германией,
ив разрывая с Англией, терпит неудачу. ПетэнЬвская группа
делает ставку на государственный переворот в условиях
военного поражения
К периоду после 25 мая относятся активные дипло-
матические демарши французского правительства, обра-
щенные к Муссолини. В чем тут дело?
Как мы видели выше, на заседании 25 мая фран-
цузское правительство уже открыто обсуждало вопрос
о перемирии. Нужно было искать путей к нему. Сле-
довало выяснить, какова будет цена соглашения, сколько
ил росит Гитлер, сколько «комиссионных» запросит Мус-
солини, если он станет посредником и участником сдел-
ки. В эти дни во французских правительственных кру-
I ах самым живейшим образом обсуждался вопрос о том,
но предложить Италии. Тунис? Французское Сомали?
Алжир? В этих кругах хотели показать, что Франция
югова договориться с фашистскими государствами. Сви-
детельство самого Рейно не оставляет сомнения в том,
по речь шла именно об общей сделке с Германией
при участии Италии. Вот что пишет Рейно: «20 мая
Франсуа-Понсе (французский посол в Риме.—-Г. Р.) со-
общил нам, что циркулируют различные слухи о по-
средничестве. Речь идет, докладывал он, о диплома-
 Langer И7. Op. cit., р. J8.
105
тическом действии, которое совпало бы с мирным на-
ступлением Гитлера, направленным к тому, чтобы от-
делить Францию от Англии. Муссолини воспользуется
этим случаем, добавил он, чтобы снова занять свойст-
венную ему позу организатора мира, взяв на себя ту
роль, которую он уже выполнял в Мюнхене.
На следующий день Франсуа-Понсе телеграфировал
мне, что в Риме, конечно, хорошо понимают, что речь
не может идти о том, чтобы отделить Францию от
ее союзника, и приходят к идее общего мира в целях
реконструкции Европы. Дуче, получив удовлетворение
в районе Средиземного моря, сообщал нам посол, по-
старается сделать Гитлера умеренным. Франсуа-Понсе
считает, что папа больше подходит к роли посредника,
чем президент Рузвельт. Что касается Франко, то ему
недостает авторитета... Франсуа-Понсе в двух личных
письмах передал мне предложение, направленное к тому,
чтобы воспользоваться передышкой в боях (курсив наш.—
Г. Р.) для информации секретным образом итальянского
правительства через папу о тех жертвах, которые готовы
принести союзники, чтобы добиться продления поло-
жения Италии как невоюющей страны. Эти конкрет-
ные предложения, чтобы иметь шансы на успех, должны,
как он писал, относиться к статуту Гибралтара, Маль-
ты и Суэца в том, что касается Англии, и к статуту
Джибути и Туниса в том, что касается Франции. Чтобы
подкрепить это предложение и поторопить меня в отно-
шении его реализации, наш посол послал мне из Рима
одного из своих сотрудников — секретаря посольства
Горнье. Он настойчиво звонил по телефону своему по-
сланцу, чтобы тот как можно скорее возвращался в Рим
с существенными и конкретными предложениями италь-
янскому правительству»f.
В дальнейшем в сложном переплетении событий этих
дней можно проследить несколько политических линий.
Группировка Рейно хочет сделки с Германией при по-
средничестве Италии и при участии Англии. Она готова
дорого заплатить за это, особенно уступками в коло-
ниях, но видит в сделке главным образом крутой по-
ворот во внешней политике. Для Петэна, Лаваля, Вей-
гана и представляемых ими кругов соглашение с Гер-
манией — это включение Франции в гитлеровский «новый
1 Rcynaud Р. La France a sauve ГЕигоре, vol. II, p. 199 — 200
106
порядок» и возможность совершить фашистский перево-
рот в стране по типу нацистского путча. Они пред-
почитают разговор с Гитлером, а не поиски посредни-
ков. Что же касается Англии, то она, по их мнению,
будучи главным конкурентом Франции в колониальной
политике, позже наверняка будет разбита гитлеровской
I ерманией, а т огда и германские аппетиты в колони-
ях бу^ут удовлетворены за ее счет.
Однако и те и другие глубоко ошибались в отно-
шении позиции как фашистской Италии, так и гитле-
ровской Германии. Муссолини рвался не к роли «посред-
ника», а к роли победителя — военного союзника Гит-
чера, что давало бы ему привилегированно^ положение
и Западной Европе по сравнению с Францией. Гитлер
же, не доверяя никому в отношении включения Фран-
ции в свой «новый порядок», полагался лишь на силу
своих войск, которые должны были держать француз-
ский народ в узде как оккупанты страны, потерпевшей
поражение, расчлененной и обескровленной.
Оценка Гитлером тех течений в правящих кругах
Франции, которые возьмут верх в данный момент, оп-
равдалась. В отношении же Англии он допустил просчет.
Многие свидетельства говорят о том, что в дни лик-
видации группировки союзников в Бельгии Гитлер строил
и паны скорейшей сделки с Англией. Английский воен-
ный историк Лидцел Гарт опубликовал рассказанное ему
после войны германским генералом Блюментриттом во-
споминание о разговоре Гитлера с Рундштецтом 24 мая
1940 г. Гитлер заявил, что после мира с Францией
«путь для соглашения с Англией будет свободен». И да-
ice, передает Блюментритт, «Гитлер нас удивил, го-
воря с восхищением о Британской империи, о необхо-
1и мости ее существования и о той цивилизации, кото-
рую Англия принесла миру... Он сказал, что все, чего
он требует от Англии, — это чтобы она признала господ-
ство Германии на континенте. Возвращение германских
колоний желательно, но это не самое существенное.
За гем он сказал, что его цель — заключить мир с Англи-
ей на основе, которую она сочтет совместимой со своей
честью»1.
Но уже приход Черчилля к власти свидетельство-
иди о том, что влиятельные английские круги, стояв-
1 LiddelHart RTheGermanGeneralsTalk. New York, 1948, p. 114— 1J 5.
107
шие за скорейшую сделку с Германией, были оттесне-
ны на второй план. Англо-германские противоречия,
являясь главными в Западной Европе, определили в кон-
це концов политику английского империализма.
На следующий день утром после заседания Воен-
ного комитета 25 мая Рейно вылетел в Лондон для
обсуждения, как он прямо указывает, вопроса, поставлен-
ного Франсуа-Понсе. Там Рейно участвовал в совещании,
на котором присутствовали кроме Черчилля Невиль Чем-
берлен, Галифакс, Эттли и Иден. «Лорд Галифакс ска-
зал мне,—пишет Рейно,—что уже накануне он взял
на себя инициативу сделать предложение итальянскому
послу в Лондоне графу Бастианини, сказав ему, что
союзники были бы готовы принять во внимание вся-
кое предложение о переговорах как в отношении италь-
янских интересов, так и на основе справедливого и проч-
ного мира».
Рейно на совещании предупредил своих английских
собеседников, что у него «возникнут трудности внутри
правительства, если битва за Францию будет проигра-
на, так как маршал Петэн выступает за перемирие».
И далее Рейно продолжает: «Лорд Галифакс, как мне
показалось, был поражен моей аргументацией. Он за-
явил о своей готовности предложить Муссолини, что
в случае, если Италия согласится сотрудничать с Англи-
ей и Францией в деле установления мира, сохраняюще-
го независимость Франции и Англии и основанного на
справедливом и прочном урегулировании всех европейских
вопросов, союзники обсудят с ней итальянские претен-
зии в Средиземном море, и в частности претензии,
относящиеся к выходам из этого моря»1.
Но как показывает ответ английского правительства
через два дня, линия Галифакса не одержала верх в Лон-
доне. В своей телеграмме 28 мая Черчилль писал Рейио,
что у немцев слишком выгодное положение после ка-
питуляции Бельгии. «Первым последствием этого пора-
жения является то, что немцы не могут в такой мо-
мент предложить какие бы то ни было приемлемые
условия... Мы убеждены, — писал Черчилль,—что в дан-
ный момент, когда Гитлер опьянен победой и опре-
деленно рассчитывает на скорое и полное крушение
сопротивления союзников, для Муссолини будет невоз-
1 Reynaud Р. La France a sauve I'Europe. vol. II, р. 200 — 201.
108
можно внести с надеждой на успех предложения, имею-
щие в виду конференцию... Вот почему, не исключая
возможности обратиться к Муссолини в другой момент,
мы не можем считать, что настоящий момент являет-
ся подходящим...»
Развивая свою мысль, Черчилль писал, что в насто-
ящее время, продолжая военные действия, «мы усилим
свою позицию в переговорах», и, заканчивая телеграм-
му, заявлял: «Это было бы действительно трагедией, если
бы мы, слишком торопясь примириться с поражением,
упустили бы почти достижимый шанс обеспечить по-
четный выход из борьбы»1.
Тем временем другая группа во французском пра-
вительстве также не сидит сложа руки. В тот же день,
26 мая, когда Рейно отправился в Лондон договорить-
ся с Черчиллем и Галифаксом, Бодуэн ведет беседы
с Петэном, Вейганом и вице-председателем Совета ми-
нистров и министром координации Шотаном о том, как
начать переговоры с Германией. Шотан высказывается
за то, что нужно поставить для этого во главе пра-
вительства Петэна, так как «никто из гражданских не
будет иметь желательного авторитета для переговоров.
Петэн настаивает на удалении с поста министра иностран-
ных дел Даладье, желая заменить его Лавалем»2.
После возвращения Рейно из Лондона на заседании
французского правительства 27 мая обсуждались все те
же вопросы о переговорах и о посредниках. Как сле-
дует из записи этого заседания, сделанной Марселем
Эро, министр информации Фроссар подчеркивает, что,
зондируя почву, особенно важно избежать возмущения
общественного мнения: «На заводах говорят: нас пре-
дали. Самым срочным является уже сегодня вечером ре-
шить, как оградить общественное мнение от этой угро-
зы». Одна фраза Рейно на этом заседании, записанная
Эро, очень характерна. Рейно говорит: «Имеется Бель-
। ийское Конго. Я воздерживаюсь от того, чтобы сде-
пать из него разменную монету». Видимо, и такие
проекты обсуждались в эти дни.
Министр общественных работ А. де Монзи опять
возвращается к вопросу об обращении к Италии: «Кто
может взять на себя передачу предложений Италии?
Рузвельт? Папа? С этим покончено. Конкретные пред-
1	Reynaud Р. La France a sauve ГЕигоре, vol. П, р. 212—213.
2	Baudouin Р. Op. cit.. р. 89—92.
109
ложения, конечно, станут известны. Как будет судить
общественное мнение? Имеется только одно средство —
просить о Созыве конференции».
Ибарнэгарэ, занимавший пост государственного
министра, предлагает в качестве посредника Франко.
Петэн возражает, говоря, что Франко сейчас не возь-
мется за это. После довольно длительного обсуждения
решено сделать Италии конкретные предложения.
Де Монзи, тесно связанный с итальянским фашизмом,
составил вместе с Шотаном проект ноты итальянскому
правительству с предложением начать переговоры, наме-
кая в этой ноте на сделанное еще 5 сентября 1939 г.
предложение Муссолини созвать конференцию Герма-
нии, Италии, Англии и Франции в Венеции, т. е. на-
деясь, что конференция двоих превратится в конференцию
четверых. Этот проект ноты де Монзи и Шотан пе-
редали Даладье, который представил его Рейно. В но-
те говорилось: «Желая обеспечить не частное и ненадеж-
ное урегулирование, а окончательное соглашение о безо-
пасности, мы стремимся прибегнуть к форме прямых
переговоров между заинтересованными сторонами»1. Но-
та была утверждена Рейно и сообщена английскому пра-
вительству. Англичане ответили, что они не возражают
против йоты, но не присоединятся к ней, предостав-
ляя инициативу французскому правительству. 30 мая ве-
чером Даладье вручил ноту итальянскому послу в Париже
Гуарилья. Нота осталась без ответа.
Позиция Муссолини в эти дни ясно видна из днев-
ников Чиано. 27 мая Чнано пишет: «Беседа с Франсуа-
Понсе... Ои мне делает очень конкретные предложения.
Исключая Корсику, «которая является составной частью
Франции», ОН говорит О ВОЗМОЖНОСТИ обсудить ВОПрОС
о Тунисе, может быть, даже об Алжире». Чиано от-
вечает Франсуа-Понсе, что эти предложения поступили
слишком поздно, и записывает в своем дневнике отно-
сительно позиции Муссолини: «По существу для него
1 Текст этой ноты приведен у Рейио. Шарль Ру в своих ме-
муарах пишет, что французское правительство в телеграмме в Лон-
дон 28 мая предлагало со своей стороны следующие уступки Ита-
лии: Французское Сомали, железную дорогу Джибути — Аддис-Абеба,
изменение ливийско-зунисской границы в пользу Ливии (бывшей в го
время колонией Mi алии), значительную часть территории от Ливни
до берегов Конго или изменение статута Туниса в пользу Италии
(Charles-Roux. Cinq mois tragiques aux Affaires Etrangcres (21 mai —
I novembre J940). Pans. 1949. p I!)
110
речь идет ие о том, чтобы получить то или другое -
он хочет войны. Если он мог бы мирным путем по-
гучить вдвое больше того, что он требует, он бы
от казался»1.
29 мая, когда становится ясно, что поиски посред-
ника не дают результатов, Вейган и Петэн снова офи-
циально ставят перед Рейно вопрос о перемирии. Вейган
составляет записку о военном положении и посылаег
се предварительно Петэну, который одобряет ее и счи-
тает необходимым информировать возможно скорее ан-
। лийское правительство и «пригласить его представителя
в Париж».
Эту записку Вейган передал Рейно иа обычном ут-
реннем совещании Рейно с Петэном и Вейганом, и оба
они снова настаивали на необходимости просить пере-
мирия.
Рейно, отвечая на записку Вейгана в тот же день,
не затрагивает прямо вопроса о перемирии, но, говоря
о возможности завоевания немцами всей территории
Франции, пишет: «Тот факт, что в случае рассмотрен-
ных обстоятельств нельзя будет больше защищать фран-
цузскую территорию в целом, не обязательно повлечет
га собой возможность прекращения нами военных дейст-
вий на условиях, совместимых с честью и жизненными
интересами Франции». Иными словами, если немцы
захватят большую часть французской территории, они
могут сразу не предложить приемлемых мирных условий.
И на этот случай Рейно просит Вейгана «изучить вопрос
о создании национального убежища вокруг одного из
военных портов, позволяющего использовать нашу сво-
боду на море, и в частности линии коммуникаций
с нашими союзниками... Это убежище будет включать
в себя полуостров Бретань»1 2.
1 Ciano G. Op. cit., vol. I, p. 255.
2 Reynaud P. La France a sauve {’Europe. vol. 11, p. 184—185
Глава четвертая
Буржуазная верхушка Фракции
считает главной опасностью возможность
народного сопротивления.
Сдача Парижа и отвод войск
Вечером 5 июня, в тот день, когда немцы возобно-
вили наступление на реках Сомма и Эна, Рейно провел
новые изменения в правительстве, которые президент
республики утвердил 6 июня. Правительство в этом
составе существовало без изменений до отставки Рейно.
В Военный кабинет кроме Рейно входили Петэи,
Шотан, Марэн, Ибарнэгарэ, Мандель, Моннэ и Дотри.
В новый состав кабинета Даладье уже не входил. Его
уход был вызван главным образом тем, что нужно
было на кого-то возложить вину за поражение, создать
впечатление, что вина лежит на предыдущем правительст-
ве. Выйдя из правительства, Даладье заявил: «Не сле-
дует забывать, однако, что кровь начали проливать
только тогда, когда пришел к власти Рейно»1, намекая,
вероятно, на то, что он до немецкого наступления покон-
чил бы с войной и договорился с немцами.
1. Французская финансовая олигархия, симпатизирующая
фашизму, и ее ставленники в правительстве
Пост министра иностранных дел, который занимал
Даладье, Мандель предложил передать Петэну2. Сам
Петэн советовал Рейно дать этот пост Лавалю3, считая,
видимо, и не без основания, что с ним немцы охотнее
всего будут разговаривать (для него предназначался
портфель министра иностранных дел во всех проектах
состава правительства Петэна во время войны). Рейно
кончил тем, что сам взял портфель министра иностран-
ных дел, а государственным статс-секретарем по ино-
странным делам назначил Бодуэна, который и по своим
взглядам, и по связям мало чем отличался от Лаваля
и уже играл в правительстве Рейно очень значитель-
ную роль в качестве секретаря Военного кабинета, Воен-
1	Pertinax. Op. cit., р. 266.
2	Реупачс Р. La France a sauvc J’Europe, vol. II, p. 261—262.
J Pertinax. Op. cit., p. 267.
112
Hfio комитета и государственного секретаря при пред-
i еда геле Совета министров.
Генеральный директор Индокитайского банка Поль
Бодуэн был в правительстве Рейно одним из непосред-
v । венных представителей французской финансовой олигар-
хии. Бодуэн — типичная фигура для Франции эпохи им-
периализма: государственный чиновник, перешедший на
I ужбу к частным монополиям и вернувшийся затем
н I осударствеиный аппарат как верный человек этих
монополии. Покинув министерство финансов в 1925 г.,
он начинает заниматься делами Индокитайского банка
и быстро наживает состояние. Кроме Индокитайского
Олиса Бодуэн участвует в ряде других компаний и об-
ществ. В 1937 г. Леон Блюм хочет, чтобы он возглав-
лял Французский банк, но Бодуэн ограничивается тем,
по занимает пост «финансового советника» кабинета
Блюма и осуществляет связь между Блюмом и круп-
ными финансовыми кругами. Его Индокитайский банк
широко подкупает французскую прессу для защиты мюн-
хенской политики. В 1938 г. Даладье и Жорж Боянэ
направляют Бодуэна со специальной миссией в Италию
-ля переговоров с Муссолини. В этих секретных пере-
1 оворах Бодуэн делает итальянцам широкие предложения
н отношении Туниса, Суэцкого канала, Джибути и по
другим вопросам. Риббентроп, бывший в курсе этих
переговоров, звонил Чиано, поощряя его продолжать их1.
Пертинакс, знавший Бодуэна в предвоенные годы,
। гелующим образом описывает «систему» его взглядов:
«В 1938 — 1939 гг. я знал о тех идеях, которые Бодуэн
проповедовал в частных беседах относительно внешней
политики. Ненависть к демократии и представительному
режиму, восторженное изложение фашистских и даже
иплеровских доктрин в отношении их международных
последствий — таковы были чувства или темы, к кото-
рым все сводилось... Он был убежден, что уступки,
сделанные диктаторам двумя великими державами, об-
идающими огромными владениями, лишат этих дикта-
1оров всякого желания использовать военные методы.
На горизонте ему рисовался европейский союз, иеиз-
1 В своих записях от 3 февраля 1939 г. Чиано сообщает, что
Муссолини сказал ему о необходимости переходить к переговорам
icpci официальных дипломатов. «Если мы достигнем результатов
при помощи банкира, это вызовет подозрения морального порядка»
((/ян«» G. Op. cit., vol. I, р. 255).
113
бежный для него, как и для большинства финансистов,
потому что такой союз по самому своему существу
больше всего соответствовал материальным выгодам. Он
возмущался принципом национальной независимости:
считал, что малые государства должны передать наибо-
лее сильным государствам часть своего экономического
суверенитета. Наиболее мудрым, по его миеиию, было
бы, чтобы Франция выбрала себе такую же спокойную
участь, как Голландия и Бельгия, освобожденные от
большой ответственности на континенте и обладающие
богатыми колониальными владениями»1.
В момент поражения Франции Бодуэн, как мы ви-
дим, занимал в правительстве посты, позволявшие ему
быть в курсе правительственной политики и влиять на
нее. Так французские монополии при помощи своего
непосредственного представителя направляли в эти дни
политику Франции.
Конечно, прямые связи между руководящими дея-
телями правительства и монополистической верхушкой
не ограничивались Бодуэном. Пертинакс рассказывает
и о некоторых других персонажах. «Начиная с 1936 г.
Рейно при посредничестве г-жи де Порт (его любов-
ницы.— Г. Р.) стал другом нескольких банкиров... Среди
них следует прежде всего назвать Габриэля Леруа-Лад-
горна (брат последнего был одно время министром сель-
ского хозяйства в Виши), заместителя директора банка
Вормса... Его много раз приглашали в Германию. Он
восхищался гитлеровской молодежью, ее дисциплиной
и снабжал деньгами наших начинающих фашистов...»-
Связи Рейно с группой банка Вормса особенно ха-
рактерны. Этот банк был одним из главных центров
франко-германского сотрудничества. Ланджер пишет о
нем: «...искренними коллаборационистами во Франции
были промышленные круги типа группы банка Вормса.
Они не только согласились на со i рудничество, но и стре-
мились к нему и работали для него»3. Один из бан-
киров группы Вормса, которого упоминает Пертинакс,—
Герар, генеральный директор страхового общества «Пре-
зерва трис», был назначен начальником канцелярии Рейио.
В дальнейшем он стал, так же как и Бодуэн, одним
из основных деятелей «сотрудничества» с немцами в Виши
1	Рентах. Op. cit., р. 244.
2	Ibid., р. 246.
3	Langer W. Op. cit., р. 385.
114
Министром финансов в правительстве Рейно послед-
него состава был назначен Бутилье, бывший генераль-
ный секретарь министерства финансов, представитель
гех же финансовых кругов и один из ведущих полити-
ков Виши в будущем. Министром пропаганды стал
французский миллионер, газетный магнат, владелец буль-
варной газеты «Пари-суар» Жан Пруво. Рейно, оправ-
дывая его назначение, пишет: «Пруво... имел тесные
связи с прессой США... Вот почему я остановил на
нем свой выбор»1. В Виши Пруво стал верховным ко-
миссаром по пропаганде, руководя всей пропагандой
сотрудничества с Германией. Вместе с Петэиом в Виши
оказался новый министр общественных работ Фроссар,
политический ренегат, который начал свой путь в рядах
старой социалистической партии, занимал в 20-х годах
пост Генерального секретаря компартии, затем вернулся
* партию социалистов и кончил яростным поклонником
гитлеровской Германии.
Как и при предыдущих изменениях в правитель-
стве, для «равновесия» Рейно ввел в состав правитель-
ства в качестве заместителя министра национальной обо-
роны де Голля, зарекомендовавшего себя сторонником
продолжения решительной борьбы с Германией, но Рейно
сразу же дал ему специальное поручение поддерживать
связь с английским правительством, и де Голль почти
се время в течение тех десяти дней, которые про-
существовало переформированное правительство Рейно,
находился в Лондоне.
Шарль де Голль — выходец из буржуазной католи-
ческой семьи — еще до этого был известен как активный
поборник решительной борьбы с нацистской Германией.
Как раз в эти дни ои получил звание бригадного ге-
нерала, и возглавляемая им дивизия была одной из
тех, которые, как говорилось выше, оказывали захватчику
героическое и порой успешное сопротивление. Включе-
ние де Голля в состав правительства отражало стрем-
ление Рейно в какой-то мере учитывать настроение той
части французской буржуазии, которая была настроена
против капитуляции перед Гитлером.
Таковы были последние изменения в правительстве
Рейно, произведенные в день начала нового немецкого
каст упления и за несколько дней до бегства правительст-
ва из Парижа.
• Reynaud Р. La France a sauve I’Europe. vol. П. p. 263.
115
2. Комин давание, объявив «битву за Францию»,
отводит свои войска
Военные операции, развернувшиеся после немецко-
го наступления, начавшегося 5 июня, получили громкое
название «битва за Францию». На самом же деле боль-
шинство членов французского правительства и верхов-
ного командования и после того, как боевые действия
развернулись на большей части территории Франции,
мало сделали для организации подлинного сопротивле-
ния захватчику. Конечно, отдельные французские воинские
части и жители некоторых населенных пунктов оказы-
вали упорное сопротивление врагу. Однако это не имеет
никакого отношения к действиям правительства и ко-
мандования. Вейган, писавший приказы о сопротивлении,
в действительности готовился к перемирию с немцами;
Рейно, выступавший с речами о стойкости, также го-
товился к тому, чтобы передать власть Петэну, выдав-
шему страну немецким оккупантам.
Германское командование начало свое наступление
5 июня на Сомме. На пятый день этого наступления
немецкие войска захватили фактически всю территорию,
представлявшую собой трапецию, сторонами которой
являлись реки Сомма, Уаза, Сена и береговая линия
океана от Трепора до Гавра и Руана. Разрозненные
французские части оставались еще на этой территории.
Они удерживали отдельные перекрестки дорог и насе-
ленные пункты, но были обойдены немецкими танками,
отрезаны и изолированы.
Тем временем 9 июня немецкое командование на-
чало наступление на реке Эна, сосредоточив там около
30 пехотных дивизий и перебросив туда танковые ди-
визии, участвовавшие до этого в наступлении на Сом-
ме. Уже 10 июня немецкие войска заняли Реймс. Связь
между 6-й и 4-й французскими армиями, которые начали
отступление в южном направлении, была нарушена.
В результате отступления французских войск от рек
Сомма и Эна 11 июня они образовали новую линию
фронта, проходившую по нижней Сене, нижней Уазе,
подступам к Парижу, рекам Урке и Марне, возвышен-
ностям в районе Реймса в Шампани и далее через Дюи
к Монмеди. Но в этот же день Вейган дал приказ
о подготовке дальнейшего отступления. В приказе Вейган
писал, что установившийся фронт будет прорван нем-
цами и французам нужно отходить к центру страны.
116
12 и 13 июня армии поспешно отступают, проходя се-
веро-западнее Парижа, через Париж и юго-западнее Па-
рижа.
Так разворачивалась эта «битва за Францию», заклю-
чавшаяся в поспешном отводе на юг французским ко-
мандованием своих соединений под натиском иемецко-
фашистских войск.
3, Призыв конмуиистмческой портим 6 июня
к надо окольной войне за независимость и свободу,
к организации народной обороны Парижа
К моменту начала германского наступления, 5 июня,
штлеровские армии по существу только вступили на
французскую территорию и оккупировали лишь самый
северный угол страны. В представлении громадного боль-
шинства населения война в защиту национальной тер-
ритории только начиналась. Кроме ничтожной буржуаз-
ной верхушки общества, посвященной в «государствен-
ные секреты», во все то, что происходило на сове-
щаниях министров и командования, никто не знал, что
для правительства война по существу уже кончилась,
ибо оно примирилось с идеей поражения и сдачи стра-
ны врагу.
Правительство и командование, конечно, тщательно
скрывали свою позицию и в официальных выступлениях
юворили о своей решимости продолжать борьбу. Одна-
ко в этот период ничего не было сделано ни в пропа-
1анде, ни в практических мероприятиях государственных
и военных деятелей, руководителей политических пар-
им буржуазии, чтобы изменить характер войны, при-
звать население к борьбе против завоевателя, выдви-
нуть перед армией и всем народом демократические
и патриотические лозунги защиты родной земли.
Лишь одна партия — коммунистическая, которую ка-
питалистическая верхушка Франции по-прежиему и в эти
дни считала своим главным врагом, заняла позицию,
швечающую национальным интересам страны, не только
в своей подпольной печати и в обращениях к народу,
но и в конкретных предложениях о защите Парижа
в момент начала немецкого наступления. Этот факт,
о котором умалчивает почти вся буржуазная литерату-
ра, имеет капитальное значение для понимания расста-
новки политических сил во всей последующей истории
Франции во второй мировой войне и в истории народ-
117
ного движения Сопротивления в годы гитлеровской ок-
купации.
В начале июня руководство Французской коммуни-
стической партии разрабатывает конкретные предложе-
ния и поручает члену Политбюро ЦК ФКП Бенуа
Фрашону передать их правительству, что и было сделано,
через Жоржа Полптцера, члена Центрального Комите-
та ФКП, рассзреляняого позже гитлеровцами.
«6 июня, — пишет Жак Дюкло в третьем томе своих
мемуаров, — когда создалась угроза развала фронта на
Сомме, Бенуа Фрашон передал правительству через по-
средство Жоржа Политцера, направленного после моби-
лизации в военное училище, предложения Центрального
Комитета Французской коммунистической партии об обес-
печении обороны Парижа.
Жорж Политцер сообщил эти предложения Анаголю
де Монзи, который еще накануне являлся министром
общественных работ... Правительство отказалось принять
во внимание эти предложения, ибо оно намечало эва-
куацию столицы. Соответствующее решение было при-
нято 10 июня»1.
В обращении ЦК ФКП к правительству от 6 июня
1940 г. говорилось: «Коммунистическая партия считала
бы изменой оставление Парижа фашистским захватчи-
кам. Она рассматривает в качестве самого главного
национального долга организацию обороны Парижа.
Для этого нужно:
1.	Изменить характер войны, превратив ее в народ-
ную войну за свободу и независимость родииы.
2.	Освободить депутатов-коммунистов и активистов,
а также десятки тысяч рабочих, заключенных в тюрьмы
и интернированных.
3.	Немедленно арестовать вражеских агентов, кото-
рыми кишат палата, сенат, министерства и даже гене-
ральный штаб, подвергнув их суровому наказанию.
4.	Эти первые же мероприятия вызовут всенародный
энтузиазм и позволят осуществить поголовное ополче-
ние, которое следует объявить немедленно.
5.	Вооружить народ и превратить Париж в непри-
ступную крепость»1 2.
1 Dudas J. Memoires, i. ill (Premiere partie). Paris, 1970. p. 40—41,
см. также Дюкло Жак. Мемуары, г. 1. М., 1974, с. 301.
2 Thorez М. Une politique de grandeur fran^aise Paris, 1945,
p. 380; см. также Дюкло Жак. Указ, соч., т 1, с 301.
Н8
Конечно, правительство Рейно, торопившееся сдать
Париж немцам, постаралось скрыть предложения ЦК
ФКП. Это было то, чего больше всего боялись тогдаш-
ние правители Франции: перед ними сразу вставал
страшный призрак Парижской коммуны.
Об обороне Парижа в 1871 г. К. Маркс писал:
«Защищать Париж можно было, только вооружив его
рабочих, образовав из них действительную военную силу,
научив их военному искусству на самой войне. Но во-
оружить Париж значило вооружить революцию. Победа
Парижа иад прусским агрессором была бы победой
французского рабочего над французским капиталистом
и его государственными паразитами. Вынужденное вы-
бирать между национальным долгом и классовыми интере-
сами, правительство национальной обороны не колебалось
ни минуты — оно превратилось в правительство нацио-
нальной измены»1.
Не колебалось в своем выборе в 1940 г и реор-
ганизованное правительство Рейно, в котором сильные
позиции уже имели будущие вишисты. Даже в своей
речи по радио в тот же день, 6 июня, Поль Рейио,
стремившийся доказать, что правительство делает все
для борьбы с врагом и все члены правительства «ох-
вачены единой волей победить» (это в тот момент,
когда Петэн решительно требовал перемирия!), вместо
того чтобы призвать народ к борьбе, нападает на демо-
кратию, «которой не хватает прозорливости».
Как говорилось выше, Гамелен 16 мая потребовал
спять с северо-восточного фронта три дивизии и на-
править их в Париж. 27 мая министр внутренних дел
Мандель прямо заявил, что ему «в связи с волнениями,
которые могут разразиться в столице», нужно прислать
с фронта «три полка, чтобы обеспечить поддержание
порядка в Париже»2. Правителт ство Рейно — Петэна,
конечно, и думать не хотело о мобилизации народа
па защиту Парижа.
Не решалось оно также дожидаться в Париже и при-
вода немцев, как предлагал одно время в конце мая
Вейган. Решение удрать из Парижа было продиктовано
в эти дни главным образом тем, что Париж являл-
ся неподходящим местом для сделки, лучше было от-
дать город немцам и оставаться спокойным, что пари-
1 Маркс К. н Энгельс Ф. Соч., т. 17, с. 321—322.
- Bourget Р. A. Op. cit., р. 58—59.
119
жанс не поднимутся под немецкими штыками. Кроме
того, сдача Парижа должна была показать народу, что
положение действительно безнадежное. Так, например,
Шотан заявил в разговоре с Бодуэном, что он «не
сторонник просьбы о перемирии, так как общественное
мнение к этому еще не подготовлено, но считает, что
взятие немцами Парижа явится оправданием этой прось-
бы»1 .
4. Правительство поспешно сдает Париж,
боясь народного сопротивления захватчикам
Правительство бежит из Парижа почти тайком. В по-
ловине одиннадцатого утра 10 июня в военном ми-
нистерстве на улице Сен-Доминик собирается Военный
комитет под председательством Рейно. Вейган вновь
докладывает о «безнадежности военного положения» и по-
сле заседания просит Бодуэна помочь запросить пере-
мирия. В 4 часа дня из Рима позвонил французский
посол Франсуа-Понсе, чтобы сообщить об официальном
объявлении войны Италией Франции и Англии. Через
час в Елисейском дворце собирается чрезвычайное за-
седание Совета министров, на котором принимается ре-
шение, что правительство уедет из Парижа в пол-
ночь. Рейно готовится к выступлению по радио. К нему
в кабинет врывается Вейган и требует добиться согла-
сия Англии на обращение к Гитлеру относительно
условий перемирия. В 7 часов 30 минут вечера Рейно дела-
ет краткое заявление по радио о нападении Италии. Он
заканчивает его словами: «Франция не может умереть»,
одиако не говорит, что через несколько часов прави-
тельство покинет Париж.
Только в половине двенадцатого ночи, когда уже
министры садились в машины, последовало лаконичное
коммюнике: «Правительство вынуждено покинуть столи-
цу в силу чрезвычайных военных обстоятельств. Пред-
седатель Совета министров выезжает к армии». Пари-
жане, услышав текст этого коммюнике, могли поду-
мать, что Рейно отправляется на фронт защищать Па-
риж. В действительности в то время, как другие министры
поехали в направлении Тура, глава правительства по-
ехал в тыл (в Орлеан).
Так же как решение об отъезде правительства из
1 Baudouin Р. Op. cit., р. 144.
120
Парижа Рейно скрывал до последнего момента, так
до последнего момента правительственные власти стара-
чись создать впечатление у населения, будто «столица
будет защищаться до конца», как заявил 11 июня воен-
ный губернатор Парижа генерал Эринг1, зная, что на-
кануне Рейно, Петэн и Вейган приняли следующее совме-
ciHoe решение: «Генерал Эринг будет осуществлять ко-
мандование Парижской армией2 и будет находиться
с ней (уже тогда было намечено, что эта армия по
существу отойдет, не защищая Парижа. — Г. А), в то
время как генерал Денц, командующий Парижским ок-
ругом, останется на месте до момента, и включая в слу-
чае необходимости момент, когда немцы войдут в го-
род»3.
Париж, который правительство и командование торо-
пятся скорее сдать врагу, поддерживая у населения в то
же время до последнего момента иллюзии, будто на
подступах к столице стоит армия, готовая за него драть-
ся, Париж, который уже с севера и юга обходят ди-
визии вермахта и который правительство покидает тогда,
когда к нему подходит враг, чтобы одна «служба по-
рядка» сразу сменила другую, пустеет с каждым часом.
Вначале жители наблюдали, как эвакуируются служ-
бы министерств, уезжают обитатели богатых кварталов,
сворачивают свою дея 1елыюсть частные компании. Но
десятки тысяч людей были мобилизованы министерством
общественных работ на рытье укреплений перед городом:
ведь еще за несколько часов до бегства правительства
денерал Эринг заявил, что столица будет защищаться
до конца. Люди ничего не понимали. Под предлогом
эвакуации оборонных предприятий из Парижа начали
отравлять рабочих крупных заводов, причем оборудо-
вание заводов оставалось на месте. Через Париж шли
<>jступающие войска. Правда, вскоре их стали пускать
в обход Парижа, опасаясь контакта с населением. Толь-
ко на следующее утро после бегства правительства ос-
новная масса парижан все поняла и начался уход на-
селения.
1 Benoist—Mechin J. Soixante jours qui ebranlerent 1’Occident.
Wil. 1. Paris, 1956, p. 109.
- Парижская армия под командованием генерала П. Эринга бы-
и создана из войск Парижского гарнизона и некоторых частей
Ьй и 10-й армий (Прим. ред.).
’ Goutard А. 1940, la guerre des occasions perdues. Paris, 1956
P <54.
121
Люди, не желая верить, что это общее поражение
Франции, легко поддавались ловко распускаемым слу-
хам. будто на Луаре сильная французская армия за-
няла оборону, что на этот раз Луара будет Марной
1940 г., и они торопились за Луару, откуда начнется
наступление и освобождение Парижа1.
Тс, кто не мог уехать пассажирскими и товарными
поездами, уходили пешком Дороги между Парижем
и Луарой были так забиты, что даже машины министров
застревали в этом потоке.
«Парижские бульвары, — пишет один из очевидцев, --
быличерны от народа, уходящегоот немцев, стоявших уже у
ворот Парижа. Бульвар Сен-Мишель заливал сплошной
человеческий поток, удалявшийся на юг в мертвенном
молчании»2. По приблизительным подсчетам, к моменту
вступления в город немецких войск из Парижа ушло три
четверти населения. Так, например, в XIV округе сто-
лицы из 178 тыс. жителей осталось 49 тыс., в том
числе всего 14 тыс. мужчин3.
О том. как действовали представители французского
командования в Париже после бегства оттуда правитель-
ства Рейно, дают некоторое представление мемуары
полковника Груссара, активного кагуляра, ставшего по-
сле перемирия начальником личной охраны Петэна в Ви-
ши и ездившего по его поручению в Лондон для уста-
новления связи с английским правительством. Незадолго
до оккупации Парижа немцами Груссар был назначен
помощником военного губернатора Парижа генерала
Денца, одного из наиболее яростных сторонников воен-
ного сотрудничества с гитлеровской Германией в период
оккупации Франции.
Денцу и Груссару было поручено фактически передать
Париж в руки немцев, причем их основная задача,
как об этом несколько раз пишет Груссар в своих
мемуарах, состояла в том, чтобы «поддержать суровый
внутренний порядок» в столице до момента ее полной
оккупации немцами. Они должны были следить за тем,
чтобы население Парижа не организовало какого-либо
сопротивления немецким войскам в этом «открытом
городе».
В 5 часов вечера 13 июня два представителя Ден-
1	Атоигоих Н. La vie fran^aise sous 1’occupation. Paris, 1964, p. 24.
2	Gros L. Republique... toujours. Avignon, 1945, p. 44.
3	Атоигоих If. Op. cit., p. 14.
122
ца — майор Девуг н лейтенант Хольтцер — встретились
н Сарселе, в окрестностях Парижа, с немецким пред-
ставителем, который предъявил им ряд условии оккупации
французской столицы немецкими войсками, в частности
«гарантировать порядок в Париже и его предместьях»,
а также обеспечить, чтобы «с момента вступления не-
мецких войск в Париж все жители в течение 48 часов
не выходили из своих домов». Условия были приняты,
и немецкие войска начали оккупировать город1.
После того как немецкие войска заняли Париж, Дени
и Груссар в сопровождении немецких офицеров отпра-
вились через центр города на поклон к немецкому гене-
ралу Штутницу для получения от него «дальнейших
указаний». В 8 часов утра 14 июня начинается парад-
ное прохождение немецких войск по центру француз-
ской столицы.
Над главными зданиями города — палатой депутатов,
сенатом, министерствами — поднимаются большие фаши-
стские флаги. Громадный флаг со свастикой развевается
над могилой Неизвестного солдата под Триумфальной
аркой. Около 10 часов утра гитлеровские генералы с по-
четным эскортом принимают здесь парад отличившихся
частей вермахта...
Два офицера гестапо являются в префектуру поли-
ции и требуют немедленно передать им «дела на ком-
мунистов». Машины с громкоговорителями разъезжают
по городу, объявляя: «Германское верховное командова-
ние не потерпит ни одного враждебного акта против
оккупационных войск. Всякое нападение, любой саботаж
будут караться смертью».
Первая газетенка, появившаяся в оккупационной сто-
лице, - «Виктуар» (Победа) Густава Эрве, знакомого уже
нам автора довоенной брошюры «Петэн — вот кто нам
нужен». Возле заголовка этого подлого листка стихи из
«Фауста»: «Солдаты-победители направляют наши шаги,
ыжигают наши сердца».
5. Муссолини объявляет войну Франции и Англии,
претендуя не участие в дележе «новой Европы»
Париж оккупирован. На пустых улицах стук сапог
। итлеровского вермахта. За несколько дней до вступле-
ния немецких войск в Париж в лагере фашистских дер-
Groussard (colonel). Chemins secrels, vol. I. Paris, 1948, p. 32—33.
жав произошло и другое важное событие, о котором мы
упоминали: Италия объявила войну Франции и Англии.
Фашистский диктатор Италии отказался от предло-
женной ему роли дорого оплачиваемого посредника меж-
ду Гитлером и англо-французами и решил, что ему
выгоднее урвать себе место победителя рядом с Герма-
нией. После начала 10 мая 1940 г. немецкого наступления
для Муссолини главным вопросом стал выбор момента
вступления в войну. Нужно было не опоздать, а также не
влезать в войну слишком рано. Тема выбора момента
вступления в войну хорошо отражена в дневнике Чиано.
День за днем этот фашистский министр иное г ранных дел
отмечает волнения своего хозяина, озабоченного тем,
как бы заполучить у Гитлера кусок добычи.
В первый день немецкого наступления Муссолини
пришел в восторг, ио все же проявлял осторожность,
не зная еще, как развернутся события. Чиано записы-
вает в этот день: «Муссолини готовит ответ Гитлеру
в восторженных тонах, но не беря на себя обязательств.
Я прошу его вычеркнуть фразу, в которой он при-
соединяется к немецким утверждениям, содержащим
обвинения союзников в гом, что они угрожали бель-
гийскому нейтралитету. Он выслушивает меня и изменяет
текст». В тот же день заместитель начальника италь-
янского генштаба генерал Содду советует Чиано не
проявлять инициативы по крайней мере в течение
месяца после начала наступления, чтобы посмотреть,
как развернутся события. Но уже через три «дня после
начала наступления — 13 мая — Муссолини начинает нерв-
ничать. «Несколько месяцев тому назад, — говорит он
Чиано, — я тебе сказал, что союзники упустили победу.
Сегодня я тебе говорю, что они проиграли войну. Мы,
итальянцы, уже достаточно обесчещены. Дальнейшая
отсрочка недопустима: мы больше не можем терять
времени. До конца месяца я объявляю войну. Я нападу
на Францию и Англию на море и в воздухе»1.
На следующий день Чиано записывает: «...еще слиш-
ком рано для того, чтобы определить положение с уверен-
ностью, и. прежде чем принять крайнее решение, необ-
ходимо вспомнить, что Италия не готова к ведению
войны или что во всяком случае она сможет выдер-
жать только очень короткую войну. Ошибка в отно-
1 Ciano G. Op. cit., vol. I, p. 247 — 248.
124
шении выбора момента нашего вступления в войну
оказалась бы для нас роковой». 18 мая, т.е. когда
заканчивались операции в Бельгии, генерал Содду гово-
рил Чиано: он «не думает, что речь идет о решаю-
щих боях, и просит еще пятнадцать дней, прежде чем
сделать заключение». 21 мая Чиано разговаривает с Мус-
солини о необходимости заранее уточнить с гитлеров-
цами, что они дадут Италии за ее вступление в войну.
«Я теперь слишком хорошо знаю этих господ...— добав-
ляет Чиано в отношении гитлеровцев, — ни в какой степени
нельзя доверять тому, что они пишут, и в особен-
ности тому, что говорят».
26 мая Чиано пишет: «Гитлер послал новое пи-
сьмо дуче, и Альфиери (итальянский посол в Германии,—
Г. Р.) прислал доклад о своих беседах с Герингом.
Последний поднял вопрос о дате нашего вступления
в войну и предложил его начать в тот момент, когда
немцы бросят все силы на Париж, ликвидировав анг-
цо-франко-бельгийский карман. Дуче в принципе согласен.
Он собирается написать Гитлеру письмо, сообщив, что
мы вступаем в войну между 10 и 20 июня».
Записи в дневнике Чиано исключительно откровенны
и циничны. 28 мая он пишет: «...события этой ночи
(капитуляция Бельгии.—Г. Р.) заставляют Муссолини
поторопиться, так как он убежден, что теперь все
пойдет быстрее, и он хочет создать основания для по-
лучения возможности участвовать в разделе добычи».
«Решение принято, — пишет Чиано 30 мая,—жребий
брошен. Муссолини передал мне сегодня текст послания,
в котором он сообщает Гитлеру о нашем вступлении
в войну. Выбран день 5 июня, если Гитлер не сочтет
лучшим отложить еще на несколько .дней»1.
Через день Гитлер ответил, что эту дату нужно
перенести на несколько дней. Немцы, видимо, не нужда-
лись в итальянской помощи и, уверенные в своем ус-
пехе, не хотели, чтобы Италия вступила в войну в тот
же день, когда они наметили начать новое наступле-
ние,—5 июня — и разделила с ними успехи. Муссолини
был этим огорчен, но беспрекословно повиновался и дату
вступления в войну перенес на пять дней2.
Отложив вступление в войну, Муссолини старается
успокоить себя, с жадностью посматривая на успехи
1 Скто G. Op. cit., vol. 1, р. 250—255.
* Ibid., р. 259.
125
Гитлера. 8 июня в дневниках Чиано появляется сле-
дующая запись: «Дуче также с беспокойством следит
за развитием происходящих боев и радуется сопротив-
лению французов, потому что «немцы (Чиано приводит
слова Муссолини.—Г. Г.) расходуют таким образом
свои силы и не придут к концу войны слишком све-
жими и слишком сильными»»1.
Когда Италия объявила войн}', то Рейно в своей
речи заявил об «ударе кинжалом в спину» со стороны
Муссолини и постарался выразить «благородное негодова-
ние» предательским нападением. Однако его представитель
в Риме — французский посол Франсуа-Понсе держался
совсем иначе. Чиано приводит в своем дневнике запи-
си бесед, довольно необычных для посла страны, которой
объявляют войну, если, конечно, эти записи отражают
действительное положение дел. 9 июня, уже зная, что на
следующий день Италия объявит войн}', Франсуа-Понсе
пришел проститься с Чиано. «Лично он, — пишет Чиано
о Франсуа-Понсе, — склоняется к сепаратному миру, но не
знает, каковы намерения его правительства». 10 июня
Чиано официально сообщил Франсуа-Понсе об объявле-
нии войны. Тот якобы ответил ему, что «он никак не
может рассматривать меня (т. е. Чиано. — Г. Р.) как
врага и никогда не сможет рассматривать ни одного
итальянца как врага. Во всяком случае, так как в бу-
дущем нужно найти формулу европейской жизни, он
надеется, что между Италией и Францией не возникнет
препятствий, которых нельзя было бы преодолеть»2.
6. Групла Пет>на — Вейгана доказывает,
чте социальные аал нения и «коммунистическая угрем»
магут стать глазной «пеенветь?*.
Рейн© предлагает правительству
бежать из Франции
После бегства правительства из Парижа в ночь на
И июня и до прибытия его в Бордо к вечеру 14 июня
проходит почти четыре дня. Где же было французское
правительство эти четыре дня? Не считая дороги, ко-
торая заняла часть ночи с 10 на 11 июня и часть
дня 11 июня, президент республики, председатели пала-
ты депутатов и сената, глава правительства и все ми-
нистры, главнокомандующий и его ставка находятся
в долине Луары: политические деятели — в районе Тура,
1	Citrno G. Op. cit., vol. I, p. 262.
2	Ibid., p. 262 — 263.
126
Вейган — за Орлеаном, в Бриаре. В то время как идут
решающие для судьбы Франции дни немецкого наступ-
ления, председатель Совета министров и члены правитель-
ства разбросаны по замкам Турени иа десятки кило-
метров один от другого, часто имея в своем распо-
ряжении совершенно случайные средства связи (вплоть
до телефона в кафе), проводя многие часы во взаимных
поисках, узнавая порой о военной обстановке, если не
считать тенденциозных докладов Вейгана, по слухам.
Можно представить, каким было положение в стране,
если в такой момент в течение четырех суток толком
не знали, где находится правительство и что оно делает!
Только 14 июня, в день, когда гитлеровцы вступили
в Париж, правительство наконец собирается в Бордо.
Но за эти три дня в Турени происходят важные
политические события: 11 июня — встреча Рейно с Черчил-
лем в Бриаре, 12 июня — заседание Совета министров под
Туром в замке Канже, (3 июня — вторая встреча Рейно
с Черчиллем, на этот раз в Туре, и второе заседание
Совета министров в том же замке Канже, где раз-
местился президент республики Лебрен. Эти события стали
вехами на пути к перемирию.
10 июня, в день бегства французского правительства
из Парижа и объявления Италией войны, Вейган на-
правил Рейно и Петэну вторую докладную записку о воен-
ном положении (первая, как говорилось выше, была
послана 29 мая). В ней он указывал, что «окончатель-
ный прорыв» французской линии обороны «может про-
изойти в ближайший момент» и в этом случае распад
французской армии «явится только вопросом времени»1.
Так как Вейган все время доказывал необходимость сохра-
нения армии для «поддержания порядка внутри страны»,
>то утверждение следовало понимать так: необходимо
сейчас прекратить войну, иначе не удастся сохранить под-
чиняющуюся верховному командованию армию для по-
давления народного движения внутри страны.
Рейно пишет о позиции Вейгана в эти дни: «Под-
ходя, таким образом, к вопросу с политической точки
«рения и считая, без сомнения, германскую армию не-
способной сохранить порядок в странах, которые она
оккупирует, Вейган заявляет: «Не следует ли думать,
что в условиях разрухи, нищеты и смерти, в усло-
1 Bourget Р. A. Op. cit., Арр.; Reynaud Р. La France a sauve
['Europe, vol. II, p. 294.
127
виях совершенно развалившейся армии повсюду возник-
нут маленькие местные правительства как своего рода
распространившаяся советизация»»1.
Рейно выехал из Парижа в Орлеан на машине вмес-
те с новым членом правительства генералом де Гол-
лем. Де Голль в своих мемуарах рассказывает об этой
поездке. Вскоре после того как путешественники оста-
новились в префектуре Орлеана, Вейган позвонил из
своей ставки в Бриаре Рейно и сообщил, что он просил
Черчилля прибыть в Бриар и тот прилетает на сле-
дующий день. Де Голль пишет: «Как? — обратился я к гла-
ве правительства. — Вы позволяете, чтобы главнокоман-
дующий по собственной инициативе вызывал английского
премьер-министра? Разве вы не видите, что генерал Вей-
ган занят отнюдь не осуществлением оперативного пла-
на, а проведением политики, которая к тому же не
соответствует Вашей? Неужели правительство намерено
оставить его на прежнем посту?»
Внезапно Рейно соглашается с де Голлем и решает
вместе с ним ехать к генералу Хюнтцигеру для назна-
чения его вместо Вейгана. Но через несколько минут
глава правительства меняет свое решение и отправляется
к Вейгану в Бриар, чтобы подготовиться к встрече
с Черчиллем. Де Голль едет к Хюнтцигеру один. Он
гак пишет о своей позиции, изложенной им в разго-
воре с этим генералом:
«Правительству ясно, что битва за Францию фак-
тически проиграна. Но оно намерено продолжать войну,
в связи с чем хочет перебазироваться в Африку со
всеми средствами, какие можно туда перебросить. Такое
решение предполагает полное изменение всей нашей
стратегии и коренную реорганизацию. Нынешний главно-
командующий не тот человек, который способен это
сделать. Может быть, это сделаете вы?»1 2
Из этих слов, приведенных их автором через 14 лет
после разговора, следует, что де Голль в тот момент
имел в виду продолжение войны за пределами метро-
полии. Он предлагал также переезд правительства на
полуостров Бретань с отводом туда войск.
Что же касается продолжения этой истории, то Рейно
1 Reynaud Р La France a sauve ГЕигоре, vol. Il, р. 448.
2 Gaulle Ch. de. Memoires de guerre, vol. 1. L’Appel 1940—1942,
p. 51-52.
128
окончательно отказался от замены Вейгана Хюнтциге-
ром, хотя, кстати, дальнейшая верная служба Хюнтци-
ifpa правительству Петэна показывает, что такая смена
мило что изменила бы в позиции командования.
На совещание в Бриар прилетели Черчилль, Иден
и юнерал Дилл. С французской стороны на заседании
присутствовали Рейно, Петэн, Вейган, Жорж и де Голль.
Опубликован довольно подробный протокол этого заседа-
ния, составленный Мержери1.
Черчиллю уже было ясно, что Франция выходит из
in ры, и он хотел выяснить, что может получить в этих ус-
ювнях Англия. Еще перед заседанием Черчилль, отозвав в
с j орону Дарлана, старался получить у него заверения
о передаче Англии французского флота.
Заседание началось с заявления Черчилля о том,
чго он приехал во Францию для выяснения военного
положения и возможности продолжать борьбу. Характер
обещаний Черчилля в отношении английской помощи
показывал, что по существу ни о какой помощи не
может быть и речи. «Если французская армия сможет
продержаться до весны 1941 г.,—заявил ом,—то 20—25
английских дивизий будут снова находиться в ее рас-
поряжении...» Таким образом, Черчилль говорил о воз-
можности оказания существенной помощи через год, хотя
каждому было понятно, что исход военных действий
но Франции решится в ближайшие дни. Даже Рейно
вынужден был заявить на совещании, что слова Чер-
чилля звучат как предложение подождать дождя уми-
рающему от жажды путнику в центре Сахары.
Вейган сделал обзор военного положения, который
он закончил словами о том, что союзники «очень лег-
комысленно вступили в войну в 1939 г., не отдавая
себе отчета в отношении мощи германской армии». За-
|ем Вейган повторил сказанное им уже в записках от
29 мая и 10 июня о том, что после окончательного
прорыва немцами новой линии обороны французское
командование не сможет защища ть территорию Франции.
После Вейгана по предложению Черчилля был за-
слушан генерал Жорж, который повторил почти точно
сказанное Вейганом и добавил, что достаточно сильного
немецкого нажима на любом участке и фронт сразу
же будет прорван. На вопрос Черчилля, возможен ли та-
1 Reynaud Р La France a sauve ГЕигоре, vol. Il, p. 304—311.
S Г M. Ратиани	129
кой перелом событии на фронте, какой имел место
в 1918 г., Вейган и Петэн ответили, что сейчас об-
становка иная и у французской армии нет резервов.
Рейно, подводя итог выступлениям Вейгана и Жоржа,
полностью присоединился к их оценке обстановки и за-
явил, что «враг у ворот Парижа, Сена и Мариа
форсированы и французские войска совершенно истоще-
ны». Затем он перешел к вопросу о помощи авиацией.
Этот вопрос сразу же вызвал самую резкую реакцию со
стороны Черчилля, который заявил, что английская ави-
ация в интересах продолжения войны не может быть
передислоцирована. Рейно заметил, что только помощь
авиации может изменить положение на французском
фронте. На это Черчилль заявил, что английская ави-
ация не может изменить положение Франции, а, оста-
ваясь в Англии, поможет затянуть войну и дождаться
вступления в нее США; «следовательно, является исклю-
чительно важным сохранить нетронутым это оружие (анг-
лийскую авиацию. — Г. Р.), от которого, возможно, зави-
сит вооруженное вмешательство в конфликт Америки». На
это Рейно патетически заявил, что «история, без сомне-
ния, скажет, что битва за Францию была проиграна
из-за недостатка авиации».
Затем опять выступил Вейган и поставил уже совер-
шенно прямо вопрос об окончании войны. Указав на
попытки немецких войск окружить с двух сторон Париж,
он заметил, что «не видит никакой возможности предот-
вратить захват всей французской территории», а по-
скольку необходимо предвидеть полную оккупацию мет-
рополии, то «следует спросить себя, каким образом
Франция сможет продолжать войну».
Черчилль задал вопрос, возможно ли сохранение
на территории Франции предмостного укрепления на Ат-
лантическом побережье. Вейган ответил, что со стра-
тегической точки зрения и с точки зрения снабжения
это почти невозможно. Черчилль продолжал задавать
вопросы, желая окончательно убедиться в том, что фран-
цузское правительство в ближайшее время прекратит
сопротивление и в этом отношении не может быть никаких
«неожиданностей».
«Премьер-министру трудно судить, — говорится в про-
токоле заседания, — в силу его технической некомпетент-
ности, в то время как здесь присутствуют авторитетные
руководители французской армии. Однако он ставит перед
130
niGoii вопрос: если координированные военные действия
с мнут невозможными, не следует ли в различных
районах Франции продолжать своего рода герилью (пар-
i шанскую войну.— Прим, ред.), которая рассеет силы
npaia так же, как рассеяны сами французские силы,
и которая, возможно, причинит ему много вреда? Если
ы к им образом будет найден метод, дающий возможность
помешать действиям танков и сохранить предмостные
укрепления на Атлантическом побережье, то, может быть,
v ыс1ся выиграть несколько месяцев, необходимых для
кио, чтобы добиться американского вмешательства. Это
•у дет означать разрушение страны, заявляв! маршал
11с(эн, и Поль Рейно добавляет, что города от этого
очень пострадали бы»1.
Черчилль тут, конечно, ставил вопрос не о насто-
ящей герилье, не о народной войне, а о продолжении
сопротивления отдельных воинских частей. Но характерно,
чю Петзн и Рейно в один голос, как видно даже
ш протоколов, сразу, без всяких комментариев отверг-
in подобную мысль как абсолютно неприемлемую.
Далее Черчилль поставил последний вопрос: если
Франция выйдет из войны, что будет с ее флотом и с
колониями? На него, судя по протоколу, он не получил
оизета.
Тем временем французское правительство продолжало
шигаться на юго-запад, и к вечеру министры, проде-
1.1 в по забитым беженцами и солдатами дорогам более
200 км, собрались в предместье Тура в замке Канже,
। де была подготовлена резиденция для президента
республики. Здесь в десятом часу вечера открылось
ыседание Совета министров.
Выступая на этом заседании, Вейган совершенно от-
крыто заявил о необходимости немедленного перемирия.
Все его цветистые фразы относительно упорного сопро-
11 тления, которыми он пересыпал свои прежние выступле-
ния, были отброшены. Главный его аргумент — опас-
ность беспорядков в стране.
Рейно следующим образом излагает это выступление
Вейгана: «Только прекращение военных действий может
ишь возможность поддержать некоторый порядок и взаи-
мосвязь в армии. Если бои будут продолжаться, это
вызовет распад армии, панику и раскол. Речь идет не
1 Revnaud Р. La France a sauve ГЕигоре, vol. Il, p. 310.
131
только о развале военной машины, но и об общем
беспорядке в условиях, когда поток разоренных, лишен-
ных пищи беженцев перемешивается с войсками». И Рей-
но добавляет: «Совершенно ясно, что после назначения
Вейгана зашита социального порядка поглощала все его
внимание и стала у нею навязчивой идеей»1.
Вейган закончил свое выступление словами: «Фран-
цузское правительство должно незамедлительно обра-
титься к германскому правительству с просьбой о пе-
ремирии»1 2.
Каммерер, касаясь заседания Совета министров в Кан-
же, пишет о Вешане: «Забота о поддержании порядка
и о гом, чтобы предупредить коммунистические бес-
порядки, безусловно, занимала у него главное место.
Вероятно... Вейган сохранял несколько дивизий и не
допускал перемещения нескольких других дивизий, чтобы
помешать революционному перевороту в Париже, в ко-
торый он настолько верил, что на следующий день
объявил о занятии Елисейского дворца» (речь идет
о провокационной информации на заседании Совета ми-
нистров 13 июня.—С. А)3.
Сразу после выступления Вейгана Петэн заявил, что
полностью его поддерживает. В поддержку Вейгана
выступил также министр информации Пруво. Как пи-
шет в своем еженедельнике «Сет жур» Пруво, он ска-
зал: «...я предпочитаю перемирие, условия которого мы
сможем обсудить, продолжению безнадежной борьбы,
капитуляции армии»4.
Рейно выступил в защиту своего проекта «бретон-
ского бастиона». Для всех, в том числе и для него,
было ясно, что это по существу проект бегства в Анг-
лию, так как, укрывшись в Бретани и оттянув туда
часть войск, правительство дало бы возможность нем-
цам оккупировать всю Францию, а затем сбросить на-
ходящиеся в Бретани войска в море. Рейно также го-
ворил о Северной Африке, но о сопротивлении во Фран-
ции речь больше уже не шла.
Шотан предложил Рейно пригласить на следующий
день во Францию на совещание Черчилля, причем понят-
но было, что на этом совещании речь пойдет о псре-
1 Reynaud Р. La France a sauve ГЕигоре, vol. VI, p. 313 — 314.
2 Reibel Ch. Op cit., p. 18.
3 Kammerer .4. Op. cit., p. 82.
4 «Sept jours». 10 novernbre 1940.
132
мприп с Германией. Рейно сразу же согласился с пред-
ложением Шотана.
11осле заседания в Канже Рейно поехал в приготовлен-
ный для него замок Шнссэ. Там его дожидался де Голль,
мнорый предложил переехать правительству в Бретань,
•1 г «бы оттуда перебраться в Англию, а затем в Северную
Африку или сразу в Северную Африку. Рейно отказался
<»| этого проекта и принял решение о переезде пра-
шпсльства в Бордо. Он метался между двух огней:
Черчиллем, с одной стороны, и группой Петэна — Ла-
I» 1Ля — с другой, и решил, что если он уедет в Бретань,
I.» Петэн и Лаваль выкинут его из правительства и са-
ми захватят власть. Поэтому Рейно, который боялся
порвать с англичанами, опасаясь, что немцы не захотят
иль с ним дело, боялся попыток Петэна и Лаваля
«и хватить власть, боялся военного переворота Вейгана
н Дарлана, искал в этн дни или, вернее, часы какого-
шбо удобного для себя выхода.
На следующий день, 14 июня, Черчилль снова при-
icien во Францию в сопровождении министра иностран-
ных дел Галифакса и министра авиационной промыш-
ленности Бивербрука. Его самолет сел на аэродроме
по эле Тура. Встреча Черчилля с Рейно произошла в са-
мом Туре в здании префектуры. В это время большин-
с 1 во членов французского правительства собралось в зам-
м- Канже и ждало приезда Черчилля туда, но ни Чер-
чилль, ни Рейно, видимо, не хотели этой встречи на
-ыссдании Совета министров.
О переговорах Рейно с Черчиллем в Туре имеется
протокольная запись, составленная Бодуэном1, единствен-
ным, помимо Рейно, представителем с французской сто-
роны на этих переговорах. С английской стороны были
Черчилль, Галифакс, Бивербрук и генерал Спирс.
Рейно начал совещание с заявления о том, что за-
 едавший накануне французский Совет министров не со-
। хисился с предложением Вейгана немедленно просить
I ерманию о перемирии, «потому что общественное мне-
ние не подготовлено к этой просьбе». Но когда не-
мецкие войска возьмут Париж, а иначе не может быть
(немцы вступили в Париж на следующий день), этот
коп рос будет пересмотрел. Затем Рейно прямо поставил
перед Черчиллем вопрос о сепаратном перемирии Фран-
ции с Германией: не считас! ли Великобритания, что
1 Baucfouin Р. Op. cit.. р. 154—159.
133
Франция может ей сказать: «Мои жертвы были так
велики, так тяжелы, что я прошу вас разрешить мне
оставить борьбу и заключить сепаратное перемирие,
целиком сохраняя солидарность, основывающуюся на на-
ших соглашениях»?
Черчилль постарался уклониться по возможности от
прямого ответа на поставленный вопрос, так как его
задача заключалась в том, чтобы за согласие англий-
ского правительства на сепаратное перемирие с Герма-
нией получить как можно больше от Франции. Поэтому
Черчилль предложил Рейно подождать ответа от Руз-
вельта на обращение о помощи, которое Рейно со-
бирался отправить в тот же день. Черчилль хорошо
понимал, что правительство США отнюдь не собирает-
ся спасать Францию, но он хотел, во-первых, затянуть
окончательный ответ и, во-вторых, выяснить, как будет
поставлен вопрос со стороны США, каковы планы аме-
риканского правительства в связи с поражением Франции.
Черчилль заявил: «Я не хочу отвечать на этот вопрос
до того, как узнаю ответ президента Рузвельта. Я счи-
таю, что если этот ответ будет неблагоприятным, т.е.
если в нем не будет сказано о той помощи, в которой
Франция срочно нуждается, то между Францией и Анг-
лией следует урегулировать важные вопросы». Рейно
согласился с предложением Черчилля, и на этом сове-
щание закончилось.
В своих мемуарах Рейно, стараясь представить себя
сторонником продолжения войны, доходит до утвержде-
ния, что на совещании с Чер’шллем в Туре речь шла
только... о продолжении войны.
Помимо протокола, составленного Бодуэном, дока-
зательством того, что в Туре речь шла о перемирии
с Германией, являются письма самого Рейно к Петэну
после переворота в Виши. В письме от 6 сентября
1940 г. (в связи с его арестом) Рейно, хвастаясь свои-
ми прошлыми заслугами, заявляет: «Я добился от Чер-
чилля в Туре обещания, что если другое французское
правительство запросит перемирия, то Англия, оказав-
шись победителем, восстановит Францию в ее величии
и достоинстве». То же самое он говорит в письме
Петэну от 5 апреля 1941 г.1
1	Эш письма Рейно к Петэну были опубликованы Каммерером
в нелегальной брошюре «Поль Рейно. Письма П. Рейно маршалу
Петэну» и перепечатаны им в приложении к его книге «Правда
134
После англо-французского совещания в префектуре
1 ура Рейно в сопровождении Манделя поехал в замок
!<|нже, где остальные члены правительства встретили
ein яростным возмущением по поводу того, что сове-
щание было проведено без них и Черчилль уже улетел
в Англию.
Об этом втором заседании в Канже имеются неко-
юрые воспоминания его участников, носящие, конечно,
I сн денциозный характер (Рейно, Петэн, Пруво, Бодуэн),
и также показания Вейгана и Рейно на процессе в Рио-
мс и на процессе Петэна.
После сообщения Рейно о его беседе с Черчиллем,
и котором он скрыл свой откровенный разговор с бри-
। а неким премьером о перемирии, Вейган с особой настой-
чивостью повторил прежние аргументы в отношении
необходимости перемирия. Во время его выступления про-
II юшла та инсценировка сообщения о восстании в Па-
риже, которая попала затем во многие книги и воспо-
минания.
Инцидент заключался в том, что в замок Канже
в этот момент позвонили из Парижа, сообщив, что
якобы «коммунисты подняли восстание в Париже и То-
рез уже находится в президентском дворце». Мандель
сразу же сам связался по телефону с Парижем и убе-
дился в провокационности полученного сообщения.
В дальнейшем этот случай неоднократно излагался
как попытка Вейгана запугать Совет министров — по-
пытка, сразу же разоблаченная Манделем. На самом
же деле, видимо, это телефонное сообщение в одинако-
вой степени напугало всех членов правительства, и Ман-
дель бросился его проверять не для того, чтобы ули-
чить Вейгана, а потому, чго он, как министр внут-
ренних дел, боялся всяких волнений и отвечал бы за
«нарушение порядка».
После Вейгана слово взял Петэн и зачитал заранее
написанную (вероятно, Лавалем) декларацию. В ней Пе-
। )н высказал два аргумента: во-первых, «если француз-
<i перемирии» (Kammerer A. Op. cit., Annex XXXII). Позиция Рей-
но в эго г момент была совершенно ясна для членов его каби-
не га. Так, например, Ив Бутилье пишет в своих мемуарах о вы-
чуплении Рейно в Туре по радио: «Я сопровождал Поля Рейно
и Тур, где он в префектуре обратился ио радио к французам,
•побы подготовить их к прекращению военных действий» (Bouthilier У.
1 с drame de Vichy, vol. 1. Face a I'ennemi, face a I’allie. Paris,
1950, p. 23).
135
ское правительство не запросит перемирия, следует опа-
саться, что войска, не повинуясь более своим руково-
дителям, придут в состояние паники, которая лишит
армию возможности совершать малейшее действие»
(опять тот же аргумент: армию нужно сохранить для под-
держания внутреннего порядка); во-вторых, правительст-
во должно остаться во Франции — «долг правительства,
что бы ни произошло, остаться во Франции, иначе его
не будут признавать правительством»1.
Председательствовавший на заседании Лебрен ни слова
не сказал против позиции Петэна и Вейгана. Следует
отметить, что последний президент Третьей республики
играл позорную роль в эти дни. Растерянный и жал-
кий, он сочувствовал и Петэну и Рейно, больше всего
боялся за свою собственную судьбу и безвольно плыл
по течению бурных событий. Никто не считался с этим
ограниченным человеком. В своих мемуарах2 и на про-
цессе Петэна Лебрен пытался представить свою жалкую
роль как позицию беспристрастного арбитра, который
судил и рядил спорящих членов правительства. На са-
мом же деле Лебрен послушно шел за Рейно, пока
ему казалось, что сила на его стороне, а затем по
существу помог Петэну прнйги к власти, поддерживал
Петэна, пока его самого не запугали, не отняли у не-
го всякую власть и не выгнали, а потом даже аре-
стовали и увезли в Германию. Последнее оказалось
для него, правда, удачным: не перенеся никаких фи-
зических лишений, он вернулся во Францию после ос-
вобождения чуть ли не мучеником, а вопрос о его по-
ведении в дли перемирия французские правящие круги
постарались замять.
Несколько министров на заседании открыто поддер-
жали Петэна и Вейгана. Судя по книге Лебрена, ми-
нистр финансов Бутилье, креатура Рейно, один из самых
близких к нему финансистов, зачитал также декларацию
о необходимости перемирия3. Этот факт только под-
тверждает, что близкие к Рейно люди очень просто
переходили в группу Вейгана.
На заседании Совета минис гров в Канже Рейно про-
сил дождаться ответа на его послание Рузвельту о по-
' Kammerer A. Op. cit. Annex XIII. р. 315-316.
2	Lebrun A. Temoignage. Paris. 1945.
3	Ibid., p. 76.
136
мощи, прежде чем принимать какое-либо решение1. Это
ыявление Рейно было лишь маневром. Никто в прави-
1ельстве, и в первую очередь он сам, не думал q том,
«но США окажут помощь Франции. Политика США
в ли дни была политикой «невмешательства». Соеди-
ненные Штаты пытались занять позицию арбитра в от-
ношении воюющих стран Западной Европы, готовясь
выступить в такой момент, когда стороны будут до-
статочно истощены. Громадная французская колониаль-
ная империя маячила как заманчивая добыча. Англия
। оже находилась под угрозой немецкого вторжения, и аме-
риканские правящие круги выжидали того момента,
когда события сделают их вмешательство наиболее
выгодным.
После двух заседаний министров в Канже прези-
дент республики, нравшельешо и верховное командова-
ние продолжили свою «поездку по стране» и напра-
вились в Бордо, куда прибыли 14 июня, в день ок-
купации Парижа немецкими войсками.
1 Следует подчеркнуть, что в своей телеграмме Рузвельту, по-
сланной в ночь с 13 на 14 июня, Рейно не упоминал ни о ка-
кой возможности борьбы против германской армии во Франции.
В этой теле1рамме он писал, что если США «сегодня же бросят
на весы груз американских сил», то французское правительство мо-
жет бежать в Северную Африку, если же нет, то Франция «за-
просит у Гитлера условия перемирия» (BouthiUier Y. Op. cit., vol.
1. |). 71).
Глава пятая
Бегство в Бордо.
Подписание перемирия с Германией
Город Бордо действительно имеет удивительную судь-
бу: три раза за 70 лет Германия вторгалась во Фран-
цию и три раза правительство и парламентарии пере-
езжали из Парижа в Бордо. В декабре 1870 г. сюда
приехали Гамбетта и другие министры «правительства
национальной обороны», а через два месяца здесь же
собралось Национальное собрание, назначившее Тьера
главой исполнительной власти и проголосовавшее за
принятие условий мира с Германией. Через 44 года,
когда в сентябре 1914 г. немцы были на Марне и уг-
рожали Парижу, в Бордо разместились президент рес-
публики. министры, парламентские службы, которые че-
рез три месяца вернулись в столицу. И вот в июне
1940 г., в тот самый день, когда гитлеровцы входили
в Париж, правительственный кортеж, переехав на левый
берег Гаронны, оказался в центре Бордо. Война в тре-
тий раз превратила этот город во временную столицу.
Правда, отсюда на этот раз путь правительства лежал
уже не обратно в Париж, а в Виши.
«Город будто трескается от такого количества бе-
женцев — бельгийцев, эльзасцев, лотарингцев, жителей
районов севера. Все помещения переполнены, продоволь-
ствия не хватает, магазины пусты, местные власти
исчерпали свои административные возможности. На ули-
цах сплошной гул, сталкиваются автомашины, перемеша-
лись крики и гудки. Последний информационный радио-
выпуск и последний слух передаются из уст в уста. Споры.
Пыль. Неразбериха. Отчаяние. Удушающая жара...» —
так описывает Бордо в этот день одна из современниц. И
она же продолжает: «Министерский караван прибывает
в конце дня. Путешественники, покрытые пылью, входят
один за другим во двор особняка командующего военным
округом на улице Виталь-Карл, предоставленного прези-
денту республики. Во дворне Рогана, мэрии Бордо,
размещаются Петэн и Лаваль, в префектуре — заседания
Совета министров... в гостинице «Сплендид»— Рейно»1.
i Noel G. La inert etrange de la lll-eme Republique. Paris, 1960.
p. 47.
138
1. Вейган, Петэн и другие заговорщики открыто требуют
перемирия и выступают против предложения Рейно
о капитуляции «по голландскому образцу»
Хозяин города, мэр Бордо — друг Лаваля Андриен
Марке. Еще до прихода к власти Гитлера Марке вмес-
ic с Деа образуют фашиствующее крыло социалистиче-
ской партии, а затем вскоре оба выходят из партии. «Фа-
шизм и гитлеризм смогли создать идеал, зажигающий
народы», — заявляет Марке. Вскоре он уже в «Комитете
Франция — Германия» вместе с де Бриноном, Спинасом и
другими гитлеровскими агентами. Порвав с социалистиче-
ской партией, Марке все более откровенно проповедует
национал-социалистские взгляды. В январе 1940 г. Деа
и Марке возглавляют «неосоциалистическую партию».
Их программа — «помощь противникам большевистской
России, контакт с Италией и Испанией, беспощадная
борьба с коммунизмом».
В Бордо эта зловещая пара — Лаваль и Марке —
уже откровенно выходит на политическую авансцену.
Заговорщики, без сомнения, ждали сдачи Парижа и при-
езда правительства в Бордо. Они ждали такого мо-
мента, когда уже никакие организованные политические
силы не могли помешать их планам в обстановке па-
ники, распада всего парламентского механизма, самой
буржуазной республики.
Итак, правительство прибыло в Бордо. Сразу же
по приезде между Рейно и Вейганом произошел раз-
говор по вопросу о капитуляции армии. Беседовали
они с глазу на глаз. Об их беседе можно судить по
показаниям самого Вейгана на Риомском процессе и на
процессе Петэна, а также по рассказу Рейно в его
мемуарах и на процессе Петэна*.
Во время беседы Рейно предложил Вейгану отдать
приказ о капитуляции армии, как это сделал командую-
щий голландской армией (он прямо привел в пример
Голландию), после чего правительство уедет из Франции.
Вейган возражал, ссылаясь на то, что это «обесчестит
французскую армию». Рейно обещал ему, что решение
о такой капитуляции будет издано правительством, с тем
чтобы ответственность не ложилась на Вейгана. Но Вей-
ган продолжал возражать против капитуляции, настаивая
на заключении перемирия.
1 Le Proces du Marechai Petain, p. 135; Reynaud P. La France
a sauve 1’Europe, vol. II, p. 337 — 338.
139
На процессе Петэна и в своих воспоминаниях Рейно
заявляет, что после этой беседы он принял решение
сместить Вейгана. Если верить его рассказу, то он толь-
ко тем и занимался, что думал о смещении Вейгана,
но и на этот раз нет никаких следов попытки осу-
ществить подобное решение. На начавшемся сразу после
беседы заседании Совета министров Рейно, наоборот, го-
ворил о своей собственной отставке.
В 4 часа дня 15 июня у Лебрена собрался Совет
министров. Заседание началось с выступления Вейгана
на ту же тему — о необходимости срочно заключить
перемирие. После выступления Вейгана командующий
военным округом Бордо генерал Лаффон сообщил по-
следние известия с фронта, стараясь еще больше под-
черкнуть безнадежность положения. После этого Вейган
и Дарлан, как не входящие в состав правительства,
оставили заседание и перешли в соседнюю комнату.
Далее Рейно изложил свое предложение о капитуля-
ции («прекратить огонь»), аргументируя (согласно соб-
ственному изложению) его тем, что «практически было
бы невозможно добиться перемирия менее чем через
четыре дня... тогда как «прекратить огонь» можно «не-
медленно». Предложение Рейно не встретило возражений,
и Петэн по просьбе Рейно пошел к Вейгану, чтобы
договориться с ним об осуществлении капитуляции. Но
договориться сВейга ном ему не удалось, и, возвратившись
через четверть часа, он отказался сам от предложения
Рейно и вернулся к своей прежней позиции о необ-
ходимости перемирия.
Видимо, Вейган убедил его в том, что капитуля-
ция выгодна Рейно, так как это поможет ему, уехав
из Франции, сохранить власть (правда, в эмигрантском
правительстве), а он и Вейган останутся не у дел.
Тогда радикал-социалист Шотан, поддерживаемый
Фроссаром, внес так называемое компромиссное пред-
ложение: запросить у немцев условия перемирия и,
когда эти условия будут получены, решить вопрос о том,
соглашаться на них или нет. Это предложение по су-
ществу ничем нс отличалось от позиции Вейгана и Пе-
тэна. Маневр Шотана заключался в том, чтобы дать
возможность членам кабинета менее открыто пойти на
перемирие. Он предлагал запросить условия перемирия;
все прекрасно понимали, что это означает в подобной об-
становке, но проще было присоединиться к предложению
140
llloiana, чем к откровенной позиции Петэна — Вейгана.
Грннадцать министров высказались за предложение Шо-
1.1 на, и шесть — против.
Рейно возражает против предложения Шотана, но
использует свои возражения отнюдь не для того, чтобы
помешать запросить перемирие, а чтобы заявить о сво-
ей отставке. Затем, как рассказывает сам Рейно, он
шявил Лебрену, что «если нужно осуществить эту по-
литику (т.е. политику перемирия.— Г. Р.), то не в ип-
icpecax страны дискредитировать человека, который мо-
жет пользоваться определенным авторитетом в Англии
и Америке»1.
Через несколько минут после этой величественной
фразы Рейно меняет позицию. Он отказывается от сво-
ей угрозы уйти в отс1авку и заявляет, что вносит
поправку к предложению Шотана: прежде чем запраши-
вать условия перемирия, необходимо получить согласие
Англии. Все одобрили это предложение и постановили,
чю Рейно сообщит англичанам о решении Совета ми-
нистров, принятом по предложению Шогана, и запро-
сит их мнение.
Сразу же после заседания Рейно принял английского
посла, изложил ему решение Совета министров (кото-
рое он деликатно назвал «мнением большинства») и про-
сил выяснить позицию английского правительства.
Дело с перемирием, таким образом, несколько за-
тянулось, и Вейган на всякий случай готовит «запасной
вариант».
О том, каков был этот «запасной вариант», можно
получить представление из следующего эпизода. В июнь-
ском номере за 1943 г. в деголлевской газете «Мар-
сельеза» была опубликована статья Кристиана Фуше
(один из офицеров-голлистов, ставший министром в годы
Пятой республики) под названием «Заговор», в которой
Фуше рассказывает, что в 1940 г. он был курсантом
авиационной школы в Мериньяке возле Бордо. Когда
правительство прибыло в Бордо (т. е. 14 июня), к ним
в школу приехал Вейган, Курсантов построили, и офице-
ры школы заявили им следующее: «В Бордо маршал
Петэн и генерал Вейган полны решимости продолжать
войну всеми средствами, но гражданские лица являются
сторонниками капитуляции. Очень возможно, что «граж-
1 Reynaud Р. La France a sauve (’Europe, vol. II, p. 341.
141
данские» прикажут арестовать маршала Петэна и генерала
Вейгана при помощи сенегальских войск, только что при-
бывших в Бордо. Вы, курсанты авиационного училища,
являетесь последними надежными войсками, которыми
располагают патриоты в Бордо, и поэтому вам поручается
славная роль личной охраны этих великих вождей». После
такого заявления курсантов вооружили автоматами и рас-
пределили повзводно по Бордо. Когда стало известно,
чго Петэн возглавил правительство и захватил власть,
один из офицеров школы заявил: «Я спрашиваю себя, не
надули ли нас?»1
2. Английское правительство делает попытку включить
французскую копониольную империю в зону своего влияния
и получить французский флот, учитывая, что метрополия
попадает в германскую сферу. Предложение Черчилля
о «франко-английском объединенном государстве».
США фактически призноют неизбежность включения Франции
в эону германских интересов
16 июня в 11 часов утра члены французского пра-
вигельства снова собрались на заседание. Рейно огласил
полученный им от Рузвельта ответ на его телеграмму
от 14 июня. В ответе не содержалось никаких обеща-
ний о немедленной помощи. Рузвельт только выражал
«глубочайшее сочувствие», указывая, что США в даль-
нейшем увеличат свои военные поставки, и заканчивал
телеграмму словами: «Я знаю, вы поймете, что эти
заявления не носят характера военных обязательств.
Только конгресс может давать такие обязательства»2.
Из огвета можно было понять, что военной по-
мощи Франция не получит. Конечно, Рейно и не мог
рассчитывать на военную помощь со стороны США.
Соединенные Штаты, как уже говорилось, проводили
политику выжидания, считая при этом вопрос о по-
ражении Франции решенным. Американские правящие кру-
ги внимательно следили за развитием событий, с тем
чтобы не упустить выгод, которые можно было из-
влечь из поражения Франции, обратив в первую оче-
редь свое внимание на французские колонии.
Занимавший тогда пост государственного секретаря
США Хэлл в своих мемуарах откровенно пишет о том,
что, когда Рузвельт направил Рейно свое послание,
правительство США и не собиралось помогать Франции
1	Le Proces du Marechai Petain, p. 156.
2	Peace and War. United States Foreign Policy, 1931 — 1941. Washing-
ton, 1943, doc. 169, p. 552-553.
142
в защите метрополии. «Мы с президентом знали,—пи-
шет он,—что французы не смогут сражаться ни под
Парижем, ни за Парижем, как и не смогут укрепиться
ни в одной из своих провинций... Битва за Францию
но существу закончилась. Не было ничего, что мы
могли бы сделать для того, чтобы удержать Гитлера
от покорения французской метрополии. Мы поэтому
должны были дать ответ, который поощрял бы Рейно
и его правительство к продолжению борьбы из Се-
верной Африки и к сохранению французского флота
нетронутым»1.
Иными словами, правительство США считало, что
Рейно следует, прекратив сопротивление, бежать из Фран-
ции и дать указание об уходе военного флота из пор-
тов метрополии. Как мы увидим ниже, американское
правительство прямо ставило вопрос о передаче фран-
цузского военного флота Соединенным Штатам.
После сообщения об ответе Рузвельта Рейно заявил,
что английское правительство не утвердило точки зре-
ния Черчилля, высказанной им на совещании в Туре,
и Черчилль снова собирается приехать для переговоров.
Затем Петэн зачитал адресованное Рейно письмо о сво-
ей отставке в связи с «задержкой в отношении просьбы
о перемирии» и сделал вид, что решил оставить зал
заседания. Рейно начал уговаривать его остаться и до-
ждаться окончательного ответа от английского прави-
тельства. Петэн спрятал свое письмо обратно в карман
и остался. Никто не сомневался, что вопрос о пере-
мирии по существу решен. Заседание Совета министров
было отложено до вечера.
В течение нескольких часов, отделявших утреннее
заседание французского правительства от вечернего, анг-
лийская дипломатия проявила исключительную актив-
ность. Английское правительство совершило почти од-
новременно два демарша.
В середине дня английский посол Рональд Кемпбэлл
и генерал Спирс посетили Рейно и вручили ему сле-
дующую телеграмму:
«Лондон, 16 июня, 13 час. 30 мин.
Передайте г-ну Полю Рейно следующее послание,
утвержденное кабинетом:
«Наше соглашение, запрещающее сепаратные пере-
говоры о перемирии или о мире, было заключено
1 Hull С. The Memoires, vol. 1. London, 1948, p. 781.
143
с Французской Республикой, а не с какой-либо фран-
цузской властью или с отдельным французским госу-
дарственным деятелем. Следовательно, оно затрагивает
честь Франции. Однако при условии, и только при этом
условии, что в ожидании переговоров французский флот
будет немедленно переведен в английские порты, пра-
вительство его величества дает свое полное согласие
на то, чтобы французское правительство сделало запрос
в целях выяснения условий перемирия для Франции.
Правительство его величества, решившее продолжать
войну, полностью устраняется от всякого участия в ука-
занном выше запросе относительно перемирия»»1.
Через некоторое время Кемпбэлл вручил Рейно про-
должение этой телеграммы:
«Лондон, 16 июня, 15 час. 45 мин.
В качестве продолжения послания, содержащегося
в моей сегодняшней телеграмме, сообщите г-ну Полю
Рейно следующее:
«Мы ждем, что с нами проконсультируются, когда
будут получены условия перемирия. Это необходимо
не только в силу соглашения, запрещающего какой бы
то ни было сепаратный мир или перемирие, но также
по причине жизненно важных последствий для нас вся-
кого перемирия, особенно в связи с тем, что английские
войска участвуют вместе с французской армией в боях.
Вам следует с особой силой указать французскому
правительству на тот факт, что, настаивая на отправке
французского флота в английские порты, мы имеем в ви-
ду не только наши, но и французские интересы и убеж-
дены, что позиция французского правительства при вся-
ком обсуждении условий перемирия будет сильнее, если
оно будет в состоянии констатировать, что француз-
ский флот находится вне досягаемости германских сил.
Что касается французской авиации, мы склонны по-
лагать, что будут предприняты усилия для отправки
самолетов в Северную Африку, если французское пра
вительство не предпочтет отправить их в Англию.
Мы рассчитываем, что правительство Франции сде-
лав! все возможное как до, так и во время переговоров
о перемирии для того, чтобы вывести из боя поль-
ские, бельгийские и чешские войска, находящиеся в на-
стоящее время во Франции, и направить их в Северную
Африку. Приняты необходимые меры для того, чтобы
1 Kammerer A. Op. cit., р. 130—131.
144
принять в Англии польское и бельгийское правитель-
с । на»»1.
Еще до вручения этих телеграмм Англия положила
конец тому, что еще оставалось от франко-английского
военного сотрудничества. Очень незначительные англий-
ские и канадские войска, высаженные во Франции после
Дюнкерка (в общей сложности около трех дивизий),
не принимали участия в боях, а рано утром 16 июня,
не дожидаясь дальнейших событий, глава английской
военной миссии генерал Суэйн сообщил генералу Жоржу,
•но английские войска во Франции больше не подчиня-
ются французскому командованию. После этого англий-
ская военная миссия выехала из Франции. Командую-
щий английскими войсками во Франции генерал Брук
спешно эвакуировал свои войска.
Чем же определялась позиция правительства Англии
в эти дни в отношении Франции и оккупации фран-
цузской территории немецкими войсками? Факты дают
основание считать, что в английских правящих крутах
возник следующий план: с одной стороны, сложившая-
ся обстановка является безусловно опасной для Англии,
1ак как немцы после поражения Франции могут осу-
ществить вторжение на Британские острова; кроме того,
они очень усилятся на континенте. Но с другой сторо-
ны, создавшаяся обстановка решала вопрос о другом
крупном империалистическом государстве — Франции,
противоречия с которой у английского империализма
оставались, и война их ни в коей мере не сняла.
Англо-французские противоречия были особенно силь-
ны в вопросе о колониях. Трудно было придумать для
решения этих противоречий более благоприятные усло-
вия. Совершенно очевидно, что французская метропо-
лия, ослабленная и подавленная, будет находиться в «зо-
не германского влияния». Но остаются громадные фран-
цузские колониальные владения. Если бы Англии уда-
лось включить их в сферу своего влияния, то прак-
шчески почти все колонии мира были бы в ее руках
(бельгийские и голландские колонии уже находились под
се контролем).
Это явилось бы богатой компенсацией за усиление
Германии на континенте. Кроме того, нужно было за-
хватить военный флот Франции, что обеспечило бы
Англии громадный перевес над Германией на море.
1 Kammerer A. Op. cit., р. 130—131.
$45
В приведенных выше телеграммах английское пра-
вительство ставило вопрос очень откровенно: отдайте
нам флот, а мы разрешим вам начать переговоры о пе-
ремирии. Если сравнить первую и вторую телеграммы,
то видны изменения, которые вносились на ходу в этот
план. В первой телеграмме правительство его вели-
чества «полностью устраняется от всякого участия в ука-
занном выше запросе относительно перемирия». Во вто-
рой телеграмме имеется уже нечто совсем иное: «Мы
ждем, что с нами проконсультируются, когда будут
получены условия перемирия».
Сообщенный в телеграммах план имел еще одну
сторону, о которой англичане, конечно, не писали. В со-
ответствии с ним проектировалось, что для «собирания»
французской колониальной империи в Лондоне будет
создано в какой-либо форме эмигрантское французское
правительство. Правда, события сложились так, что един-
ственным членом этого правительства, попавшим в Лон-
дон, оказался бригадный генерал де Голль.
Почти одновременно Черчилль подготовил и второй
вариант, более «радикальный» и менее реальный,—из-
вестное предложение об «объединении» Англии и Фран-
ции. Проект был подготовлен заранее в Лондоне. В его
разработке принимали участие такие деятели, как фран-
цузский коньячный фабрикант Жан Моннэ, ставший
после войны «отцом» западноевропейской «интеграции» и
председателем ассоциации «Соединенные Штаты Европы».
Он находился во время войны в Англии для «коорди-
нации» работы различных англо-французских экономиче-
ских комитетов. Этот французский миллионер, «граж-
данин Парижа, Лондона и Нью-Йорка», как писал о нем
один американский журнал, оставаясь в тени, разра-
батывал в тот период широкие проекты использования
французских ресурсов в интересах международных кар-
телей и решил увенчать эти проекты созданием «Фран-
ко-Англии». Находившийся в то время в Лондоне де
Голль узнал об этом плане.
Черчилль понимал, что такой план можно предло-
жить только в самый критический момент, и он сде-
лал это 16 июня.
Рейно приводит следующий текст этого предложения:
«Отныне Франция и Великобритания не являются
более двумя нациями, но образуют один неделимый
Франко-британский союз.
146
Структура союза будет предусматривать общие ор-
i.tiii.i, ведающие обороной, внешней политикой и эко-
ном 11 ческими делами.
Каждый французский гражданин немедленно получит
прана гражданства в Великобритании. Каждый англий-
ский гражданин станет французским гражданином.
Восстановление разрушений, произведенных в резуль-
i.iie войны, там, где они имеют место, будет лежать
1Ы ответственности обеих сторон, и их ресурсы объеди-
нится для восстановления пострадавших районов.
Во время войны будет единый Военный кабинет
или верховного военного руководства, который возьмет
пл себя командование всеми вооруженными силами на
темпе, на море и в воздухе. Этот Военный кабинет
р.| вместится в таком месте, которое сочтет наиболее
подходящим для руководства операциями. Оба парла-
мента будут официально объединены. Нации, входящие
и состав Британской империи, немедленно создадут но-
вую армию. Франция сохранит возможные силы — на-
емные, морские и воздушные.
Союз обращается с призывом к Соединенным Шта-
там в отношении укрепления ресурсов союзников и в от-
ношении оказания мощной материальной помощи об-
щему делу.
Этот союз объединит всю свою энергию против сил
врага в любом месте, где будут происходить бои, и та-
ким образом мы победим»1.
Публикуя переданный де Голлем текст, Рейно пишет
«I снерал де Голль добавил, что этот текст был одоб-
рен Военным кабинетом с оговоркой, что некоторые
i нова могут быть еще изменены кабинетом, заседание
к<) т орого продолжается» 2.
В чем заключался смысл этого необычного предло-
жения, так напоминающего послевоенные проекты «ин-
ICI рации», «сверхгосударства» и другие проекты так
нагываемых «европеистов»?
Французскому правительству, отказывавшемуся от со-
противления и готовому отдать свою страну в руки
1	Жан Моннэ в опубликованных в 1976 г. в Париже мемуа-
рах рассказывает предысторию приводимого документа. По его сло-
вим. инициатива выдвижения этих предложений принадлежала ему
t Минне/ J. Memoires. Paris, 1976, р. 16 -29). Текст английского пред-
в>жсния приводит и П. Рейно (Reynaud Р. La France a sauve
ITiirope, vol. Il, p. 351).
2	Ibidem, p. 351.
147
гитлеровской Германии, по существу Черчилль предла-
гал в форме такого «союза» передать под контроль
Англии французские колонии, флот, авиацию и то, что
можно будет эвакуировать из остатков армии. Таким
образом, этим актом предлагалось осуществить «слия-
ние государств», причем членам французского правитель-
ства предоставлялись места в «едином Военном каби-
нете» а французским парламентариям—места в «объеди-
ненном» парламенте.
Черчилль предложил свой план, «как только он уз-
нал, что обращение Рейно к США о помощи было
встречено отказом»2, подчеркивается в докладе британ-
ского «Королевского института международных дел»,
посвященном англо-французским отношениям.
В своих «Мемуарах» Жан Моннэ посвятил этому
эпизоду второй мировой войны целую главу и вынес
ее в начало книги как наиболее важную по содержанию.
Уже после этого он возвращается к своему детству
и продолжает хронологический рассказ о своей жизни.
Текст проекта, как уже говорилось, был подготовлен
Моннэ, который возглавлял в Лондоне англо-француз-
ский межсоюзнический комитет совместно с английскими
правительственными чиновниками (Ванситартом, Морто-
ном и др.). Проект был рассмотрен британским воен-
ным кабинетом к тому времени, когда в Лондон из
Бордо прилетел де Голль. Как только английское пра-
вительство утвердило текст, де Голль продиктовал его
по телефону в Бордо Полю Рейно. После этого Чер-
чилль взял трубку и, рекомендуя Рейно бодриться, ска-
зал, что будет завтра во Франции. «Со мной приедут
Эттли, начальник главного штаба и наши лучшие эк-
сперты, — сказал он.—А вы захватите несколько хоро-
ших генералов. До свидания». Через несколько часов
Лебрен назначил главой правительства Петэна, и визит
Черчилля отпал-1.
Однако английский премьер все-таки отправил на
следующий день в Бордо Моннэ, Плевена и Моника
на английском гидросамолете с поручением уговорить
президента Французской Республики, председателей па-
1	Рейно пишет, что, передавая текст предложения о союзе,
де Голль намекнул даже на возможность для самого Рейно воз-
главить совместный Военный кабинет.
2	France and Britain. Report by a Chatham House Study Group.
Royal Institute of International Affairs, London, 1945, p. 56.
’	Mcnnel J. Menioires, p. 28.
148
'i.iii.i и сената, министров лететь на этом самолете
и Англию или в Северную Африку. Моннэ подробно
рассказывает, как эта миссия потерпела полную неудачу.
Пл другом самолете одновременно с такой же мис-
* ней прилетел в Бордо Ллойд и также потерпел не-
удачу.
Предложение Черчилля о «союзе» по существу должно
Гилю конкурировать с тем, что могли предложить немцы.
Но немцы находились во Франции, Гитлер казался
французским правителям непобедимой силой в Европе,
Ашлии грозила участь Франции. Конечно, в таких ус-
човмях этот демарш Черчилля не мог иметь успеха во
французских правительственных кругах и был отвергнут
на вечернем заседании Совета министров 16 июня почти
о з всякого обсуждения.
3.	Рейно передает власть Петэну. В прогерманской группе
заговорщиков начинаются раздоры
Вопрос о правительстве Петэна был окончательно
решен. Рейно хорошо понимал, что он должен усту-
пи i ь Петэну свой пост, чтобы тот договорился с нем-
цами. В этом отношении характерен разговор Рейно
 Бодуэном, записанный последним днем 16 июня пос-
щ- шеедания Совета министров:
«Я остался с ним один на один, и мы долго мол-
ча ни. Наконец я спросил о его намерениях: «Какое
ранение вы примете после заседания Совета министров,
па котором значительное большинство выскажется в поль-
»у просьбы о перемирии?» Поль Рейно, черты лица
коюрого выражали печаль и усталость, помолчав, ска-
ми: «Мы неизбежно идем к правительству Петэна. Я уже
шпорил об этом президенту республики. Но очень не-
приятно, что маршал даст Лавалю министерство ино-
I г ранных дел». Я сказал председателю Совета министров,
чю, согласно моим сведениям, действительно Пьер Ла-
ва пн посылает к маршалу эмиссара за эмиссаром с тре-
иованием этого портфеля. «Но я предупрежден еще
вчера, что маршал, чтобы устранить Лаваля, будет про-
111 in меня перейти с поста государственного статс-сек-
рс ।иря по иностранным делам на пост министра иностран-
ных дел». «Это будет прекрасно», — ответил председатель
(Рейно). Я добавил: «Полностью одобряю ваш разговор
< Черчиллем в Туре в четверг. Нужно избежать нару-
шения франко-английской солидарности. Признает Чер-
149
чилль или нет, но в четверг он дал нам моральное
разрешение просить перемирия»»1.
Приведенный разговор не оставляет сомнений в том,
что переход от правительства Рейно к правительству
Петэна был подготовлен заранее при участии самого
Рейно.
Об этих приготовлениях с целью внесения измене-
ний в состав правительства знали не только фран-
цузские политики, но и представители дипломатического
корпуса, и в первую очередь, конечно, американский
посол Биддл1 2.
«Как в неофициальных, так н в официальных кругах
все были уверены, что именно на Петэне остановились
как на главе нового правительства, потому что его
считали единственным человеком, способным повести на-
род к принятию условий перемирия, которые, как ожи-
дали, будут жесткими, и в то же время способным
предотвратить революцию» (телеграмма Биддла от 16
июня; памятная записка Биддла от 1 июля 1940 г.)3.
«Предотвратить революцию» — это соображение не-
изменно господствует в эти дни в головах и вертится
на языке у тех французских буржуазных политиков,
которые считали Петэна «единственным человеком», го-
воря словами Биддла. Они стремились установить «силь-
ную власть», чтобы не допустить народной борьбы
против немцев, не останавливаясь даже перед тем, чтобы
использовать немецкие войска и создать фашистский
режим во Франции.
Когда в 5 часов 16 июня собрался Совет министров,
то вопрос о передаче власти от Рейно к Петэну по су-
ществу был уже решен. На этом заседании Рейно заявил,
что «он не является таким человеком, который может
запросить перемирия. Поэтому он считает себя обязанным
рекомендовать президенту республики назначить маршала
Петэна председателем Совета министров»4.
Министр финансов в кабинете Рейно Ив Бути лье в
своих мемуарах писал по поводу этого заседания: «Речь
шла не о выборе между маршалом Петэном (с тем чтобы
в этом случае запросить у Германии, как предлагал
1 Baudouin Р. Op. cit., р. 173—174.
2 Биддл сменил во Франции Буллита, который получил другое
назначение, но был оставлен в Париже до конца июля 1940 г.
? Larger IV. Op. cit., р. 41.
4 Baudouin Р. Op. cil., p. 175.
150
Ill» I ан, ее условия) и Рейно (с тем чтобы в этом случае
усхагь в Алжир), хотя так можно было подумать. Нет,
речь шла о выборе между маршалом Петэном и Рейно
v единственной целью запросить у Германии ее условия
в духе предложений Шотана. Короче говоря, в этот вечер
и воскресенье 16 июня Альбер Лебрен и Поль Рейно оба
i шершенно ясно видели, что обстоятельства ведут к на-
»качению маршала Петэна»1.
В официальном коммюнике, опубликованном после
ыседания Совета министров, прямо говорилось, что по
предложению Рейно Петэну поручено сформировать но-
вое правительство.
Бодуэн в своем дневнике следующим образом оцени-
вает позицию Рейно на этом заседании: «...он (Рейно),
конечно, согласен с маршалом и большинством Совета в
о г ношении того, что следует прекратить военные дейст-
вия, ставшие бесполезными. Доказательства? Они, по-
моему, очевидны: он не создает сам правительства сопро-
швления до конца; он не рекомендует создания минис-
г рства Манделя. В этот момент одно из этих прави-
1сльств могло бы быть создано при полной поддержке
Жанненэ (председатель сената. — Г. Р.) и Эррио (предсе-
датель палаты депутатов. — Г. Р.). Выдвигая маршала
Петэна в качестве своего преемника, Поль Рейно при-
соединяется к тем, кто согласен запросить перемирие»2.
Французские буржуазные авторы стараются придать
шачение вопросу о том, какое число членов правитель-
с । ва Рейно в момент его отставки прямо высказывалось
а перемирие. Спор на эту же тему разгорелся между
Рейно и Луи Марэном на процессе Петэна, где Рейно
доказывал, что большинство членов правительства прямо
। ребовало перемирия, а Марэн уверял, что таких минист-
ров было меньшинство3.
Все эти споры направлены к тому, чтобы отвлечь вни-
мание от истинного положения вещей в тот момент. Рейно
передавал власть Петэну совершенно сознательно. Вопрос
о «большинстве» в правительстве не имеет принципиаль-
но! о значения. В позициях отдельных министров, как и
самого Рейно, не просматривалось существенных разно-
। ысий по вопросу о том, что надо обязательно просить
перемирия.
Bouthillier Y. Op. cit., vol. 1, p. 90 — 92.
’ Baudouin P. Op. cit., p. 175.
’ Le Proces du Marechai Petain, p. 63 — 72.
151
После второго заседания Совета министров Лебрен
занялся «оформлением» нового правительства Петэна. Вот
как сам Лебрен рассказывал об этом на процессе Петэна:
«Было, кажется, одиннадцать часов вечера, и я был оза-
бочен тем, чтобы Франция завтра имела правительство...
Поэтому я обратился к маршалу Петэну и сказал ему:
«Ну хорошо. Формируйте правительство». Маршал сразу
же привычным жестом открыл свой бумажник, показал
мне список и сказал: «Вот мое правительство». Должен
сказать, что в такой печальный момент я все же почувст-
вовал некоторое облегчение. Я вспомнил трудности, воз-
никавшие при формировании министерств... тогда как тут
я сразу получил состав правительства... я нашел это
прекрасным»1.
В составе нового правительства портфель министра
иностранных дел предназначался Бодуэну. Лавалю Петэн
предоставил пост министра юстиции.
В отношении портфеля министра иностранных дел при
формировании последнего правительства Третьей респуб-
лики произошел инцидент, показавший, что Петэн и
Вей1 ан, торопясь заключить перемирие с немцами, в этот
момент еще не хотели порывать с Англией и считали,
что сделка с Гитлером не исключает сохранения связей
с Черчиллем.
В последних схватках за власть Лаваль, узнав, что он
не получил министерства иностранных дел, явился немед-
ленно к Петэну и заставил его, внеся изменения в список
правительства, отдать ему это министерство. Тогда
Вейган и генеральный секретарь министерства иностран-
ных дел Шарль Ру отправились к Петэну и добились
сохранения поста министра иностранных дел за Бодуэном,
аргументируя свои действия тем, что Лаваль на посту
министра иностранных дел будет совершенно неприемлем
для англичан и это покажет, что Франция, заключая
перемирие с Германией, не хочет сохранять отношений
с Англией.
Хорошо зная, что через несколько дней придет его
время, Лаваль отказался от поста министра юстиции и
ие вошел в правительство. Его ближайший сообщник
Марке, которому предназначался пост министра внутрен-
них дел. также отказался войти в правительство1 2.
1 Le Proces du Marechai Petain, p. 47.
2 Ibid., p. 78.
152
Этот эпизод показывает, что Петэн и Вейган в момеп i
формирования правительства предполагали, что Англия
ыкже может пойти на переговоры с немцами и нужен
компромисс в отношении состава французского прави-
icuLCTBa. Но после того как перемирие было подписано,
23 июня Петэн по указанию немцев ввел в состав пра-
шпельства Лаваля и Марке в качестве государственных
министров. Он эго сделал еще и потому, что боялся, как
бы Лаваль, будучи вне правительства, не опрокинул его и
не создал свое правительство, используя немецкую под-
держку.
Следует отметить, что позиция руководителя социа-
нистнческой партии Леона Блюма в вопросе о формируе-
мом правительстве Петэна и намечавшемся перемирии с
I ерманией не оставляет никаких сомнений. На процессе
11сзэна Леон Блюм публично признался, что горячо под-
держивал накануне формирования правительства Петэна
предложение Шотана (з. е. предложение запросить у нем-
цев условия перемирия). «Я должен сказать здесь правду:
я его горячо поддерживал»1, — заявил он по этому поводу
1Ш судебном заседании 17 июля 1945 г.
Относительно формирования правительства Петэна
Бодуэн пишет в своем дневнике за 16 июня: «Это форми-
рование было задержано министрами-социалистами, кото-
рые не хотели давать своего окончательного согласия до
loro, как Леон Блюм не одобрит их вхождения в кабинет.
Наконец, они нашли бывшего председателя Совета ми-
нистров (т.е. Блюма.— Г. Р.), который дал просимое
согласие. В 20.30 Лебрен подписал декрет о назначении»1 2.
Правительство Петэна по существу мало чем отлича-
лось от предыдущего правительства. В него вошли три
1снерала и один адмирал, занимавшие высшие посты в
армии и флоте и непосредственно приведшие француз-
ские войска к поражению. Что же касается «политиков»,
го в нем были представлены и социалисты, и ради-
калы, и «правые» — основные политические партии Тре-
и.ей республики, а также каюлики в лице Шумана (один
п < лидеров МРП после освобождения Франции, прсдсе-
лагель Совета министров и министр иностранных дел
н нескольких правительствах Четвертой республики). Тут
имелись «беспартийные» представители финансовых кру-
1 Lc Proces du Marechai Petain, p. 78.
2 Baudouin P. Op. cit., p. 176.
153
гов вроде Бодуэна и Бутилье. Из правительства было
исключено несколько неподходящих для переговоров с
немцами лиц вроде Поля Рейно и Жоржа Манделя.
В него, конечно, не вошел и генерал де Голль, только
что диктовавший Полю Рейно из Лондона черчиллевский
проект «слияния». Патриотическая позиция де Голля была
хорошо известна петэнистам. Прилетев 16 июня в Бордо
из Лондона и узнав о передаче власти Петэну, де Голль
на следующее утро вернулся обратно, с гем чтобы,
действуя из Лондона, организовать продолжение борьбы
против гитлеровской Германии.
Правительство, сформированное Петэном, утвержден-
ное Лебреном, санкционированное председателями па-
латы депутатов и сената Эррио и Жанненэ, одобренное
Блюмом, — это последнее «законное» правительство Тре-
тьей республики в несколько дней закончило переговоры
с немцами, подписало перемирие и стало проводить
политику сотрудничества с гитлеровской Германией.
4.	Запросив «условия мира» у Германии, Петэн тут же
призывает армию и население «прекратить борьбу»
После того как поздно вечером Лебрен подписал дек-
рет о создании нового правительства, было немедленно
созвано под его председательством заседание кабинета
Петэна. В течение 10 минут кабинет принял решение
запросить условия перемирия у Германии, и министры
разошлись.
Франкистский посол Лекерика, находившийся в дру-
жественных отношениях с Петэном, уже заранее знал, что
к нему обратятся как к посреднику, и ждал этого. Бодуэн
пишет в своем дневнике об официальном обращении к
Лекерика :
«В половине первого ночи я передаю Лекерика руко-
писную ноту, в которой прошу испанское правительство
обратиться к германскому правительству. Лекерика просит
у меня разрешения позвонить по открытому телефону
в Сен-Жан-де-Люз, где у телефона ждут два атташе. Эти
атташе отправятся в Ирун и оттуда по прямому проводу
позвонят в Мадрид. Я встретил со стороны испанского
посла взволнованное отношение друга Франции, который
уже несколько часов или несколько дней тому назад
подготовился выполнять как можно быстрее ту роль,
которую я ему только что доверил»1.
1 Baudomn Р. Op. cit., р. 177.
154
В переданной Бодуэном ноте, адресованной испан-
гкому правительству, говорилось, что французское пра-
вше.льстно, «возглавляемое маршалом Петэном», просит
испанское правительство «обратиться как можно скорее
к »срманскому правительству с просьбой прекратить воен-
ные действия и сообщить, каковы его условия мира».
В ноте также содержалась просьба к германскому прави-
• ельству, как только оно «ознакомится с этим обраще-
нием, дать распоряжение своей авиации прекратить бом-
бардировку городов»1.
Когда сообщение из Бордо было получено в Мадриде,
министр иностранных дел Франко полковник Бегбедер
поручил Лекерика передать «его самые сердечные привет-
епшя маршалу Петэну». В Берлине сообщение француз-
ского правительства получили около 3 часов ночи.
Только в 9 часов 45 минут утра 17 июня, т. е. через
9 часов после передачи ноты Лекерика, Бодуэн вручил
панскому нунцию следующую ноту, предназначенную
и I альянскому правительству:
«Французское правительство, возглавляемое марша-
лом Петэном, просит святой апостолический престол
соблаговолить довести как можно быстрее до сведения
итальянского правительства ноту, которую французское
правительство передало этой ночью испанскому послу во
Франции для уведомления германского правительства.
Французское правительство просит также святой прес-
тол сообщить итальянскому правительству о его желании
найти, совместно с этим последним, основы прочного
мира между двумя странами»1 2.
5.	Правительство Петэна принимает меры, чтобы помешать
организации сопротивления продвижению германских войск
После полудня Петэн произнес по радио свою первую
речь: «С болью в сердце я говорю вам сегодня о том,
что нужно прекратить борьбу. Сегодня ночью я обра-
тился к противнику для того, чтобы запросить его, готов
ли он искать вместе со мною, как солдат с солдатом
после борьбы и сохраняя честь, средства положить конец
военным действиям»3. В выступлении Пегэна говорится
1 Un temoignage. Lc dictat de Rethondes et 1’Armistice franco-
i la lien de juin 1940, Paris, 1945. p. 17. Автор (Леон Ноэль) в книге не
указан.
2 Kammerer A. Op. cit., р. 172.
5 Un temoignage. Le dictat de Rethondes..., p. 18.
155
о том, что нужно прекратить борьбу, не дожидаясь
заключения перемирия. Таким образом, Петэн фактически
призвал французские войска прекратить всякое сопротив-
ление в то время, когда немцы продолжали наступать1.
Обращение правительства Петэна к немцам и итальян-
цам показывает, что Петэн и его сообщники питали
иллюзии в отношении позиции Гитлера, основанные, ви-
димо, на обещаниях и заверениях, передававшихся через
немецких агентов. В обращении к немцам французское
правительство просило сообщить условия мира, а не
перемирия, в обращении к итальянцам также говорилось
об «основах прочного мира между двумя странами».
Фашистская Германия иначе смотрела на вещи. Гиглер
отнюдь не собирался договариваться с Петэном как рав-
ный с равным. Он был готов на блок с петэновской
Францией только при условии ее подчиненного положе-
ния сателлита.
После юго как правительство Петэна в ночь с 16 на
17 июня обратилось к немцам через испанского посла и
Петэн утром 17 июня сказал по радио о том, что
«нужно прекратить борьбу», немецкое наступление про-
должалось по всему фронту. Это следует все время иметь
в виду, когда рассматриваются политические события,
развернувшиеся в Бордо 17, 18, 19 и 20 июня.
В то время как Петэн говорил о прекращении сопро-
тивления, Гитлер в секретном приказе 18 июня, сообщая
о французском обращении, требовал «продолжать воен-
ные действия вермахта и решительно преследовать потер-
певшего поражение противника»1 2.
Общую схему фронта в эти дни трудно представить,
так как немцы продвигались на всех направлениях3.
В то же время на франко-итальянском фронте француз-
ские войска повсюду удерживали свои основные позиции,
несмотря на многократное численное превосходство
итальянских войск.
В период между обращением правительства Петэна
к Гитлеру через Франко и подписанием перемирия,
т. е. между 17 и 22 июня, германское командование
1 Потом в эту речь Петэна его сообщники пытались задним
числом внести поправку, утверждая, что он сказал: «...нужно попы-
таться прекратить борьбу».
2 Les archives secretes de la Wilhelmstrasse, t. IX, livre II, p. 281.
3 Подробнее о продвижении немецких войск см.: Ратиани Г. М.
Конец Третьей республики во Франции, с. 155—157,
156
окончательно ликвидировало крупные французские воен-
ные соединения и заняло большую часть страны, в том
числе такие важные промышленные центры, как Лион
и Клермон-Ферран, порты Шербур и Брест.
Правительство Петэна фактически создало для этого
максимально благоприятные условия. Оповестив широко
о гом, что запрошено перемирие у Германии, и призвав
армию прекратить сопротивление, оно всячески препят-
ствовало организации сопротивления со стороны населе-
ния, издавая приказы об открытых городах, о капитуля-
ции и отступлении соединений и частей.
В результате капитулянтской политики правительства
Петэна Гитлер к моменту начала переговоров в Компьен-
ском лесу мог не опасаться французской армии, он также
мог не опасаться трудностей оккупации намеченной нм
юны; немецкие войска оккупировали уже большую тер-
риторию, чем га, которая по условиям перемирия стано-
вилась зоной их оккупации.
6.	Гитлер и Муссолини обсуждают условия
включения Франции в «новую Европу»
Гитлеровское правительство подготовило условия пе-
ремирия с Францией, но Гитлер счел все же необходи-
мым, получив обращение Петэна, встретиться с Муссо-
лини. «Французы запросили перемирия, и Гитлер, прежде
чем продиктовать свои условия, хочет посоветоваться
с дуче».— писал Чиано в своем дневнике.
Архивы гитлеровского министерства иностранных дел,
записи в дневнике Чиано и его документы дают представ-
ление о германской и итальянской позициях в отношении
условий перемирия с Францией.
В тот день Чиано писал:
«Я нашел Муссолини недовольным. Этот непредви-
денный и внезапный мир его беспокоит. Во время поезд-
ки мы долго беседуем о тех условиях перемирия, кото-
рые следует навязать французам. Дуче занимает крайнюю
позицию: желательно было бы потребовать оккупации
всей французской территории и выдачи флота. Но он
отдает себе отчет в том, что его мнение имеет консуль-
тативное значение: война выиграна Германией без актив-
ного военного содействия Италии, и решающее слово
остается за Гитлером»!. Действительно, условия пере-
мирия диктовал Гитлер.
1 Ciano G. Op. cit., vol. 1, p. 264—265.
157
Встреча Гитлера и Муссолини, в которой принимали
участие Риббентроп и Чиано, состоялась в Мюнхене
18—19 июня. Мы располагаем теперь как записью пред-
варительной беседы Чиано с Риббентропом в Мюнхене,
опубликованной в «Секретном архиве» Чиано1, так и
записью беседы Гитлера с Муссолини в документах
Вил ьгельмштрассе 2.
«Прежде всего Риббентроп заговорил со мной, — пи-
шет Чиано,—о перемирии с Францией. Он сказал мне.
что фюрер намерен предъявить французам такие условия
перемирия, которые не вызовут отказа от переговоров и
переезда правительства Петэна в Англию или в Алжир»
Далее в записи беседы имеются высказывания Риббен-
тропа относительно Англии, показывающие, каковы были
в тот момент общие германские планы завершения войны
на Западе.
«Затем Риббентроп перешел к возможным событиям
в отношении Англии. Он сказал, что, по мнению фюрера,
существование Британской империи в качестве элемента
устойчивости и социального порядка в мире приносит
большую пользу. При нынешнем положении вещей ее не-
возможно заменить другой аналогичной организацией.
Таким образом, фюрер не хочет, как он об этом публично
заявил, разрушения Британской империи. Он требует,
чтобы Англия отказалась от некоторых из своих владений
и признала свершившийся факт. При этом условии Гитлер
готов пойти на соглашение. Англия уже была информиро-
вана о сказанном через секретное посредничество швед-
ской миссии. После подписания перемирия с Францией
будут приняты решения в отношении будущего».
Изложив рассуждения Риббентропа относительно Анг-
лии, Чиано пишет: «Я должен добавить, что в этот
момент Риббентроп высказывался в совершенно новых
выражениях...»
Затем между фашистскими министрами иностранных
дел начался откровенный разговор о дележе добычи
На вопрос Риббентропа Чиано заявил, что Италия пре-
тендует на Ниццу, Корсику, Тунис, Французское Сомали,
а также на Алжир и Марокко. В отношении первых
требований Риббентроп ответил, что фюрер, видимо,
согласится с этим. Но в отношении Алжира он высказал
1	Les archives secretes du comte Ciano (1936—1942). Paris, 1948.
p. 376-378.
2	Les archives secretes de la Wilhelmstrasse, l. IX. livre 11, p. 332-336
158
возражения, а в отношении Марокко прямо заявил, что на
пего претендует сама Германия и следует также учесть
претензии франкистской Испании. Риббентроп добавил,
ч го «в реконструированной после заключения мира
Европе Италия и Германия должны играть роль жандар-
мов, охраняющих вновь установленный порядок вещей;
если же к Италии и Германии прибавить удовлетворен-
ную Испанию в качестве государства, охраняющего этот
порядок, то новое европейское статус-кво нельзя будет
ни в коем случае изменить в течение очень долгого вре-
мени».
О беседе Гитлера с Муссолини Чиано записывает в
своем дневнике: «Желание Гитлера заключить мир как
можно скорее очевидно из всего, что он говорит. Гитлер
подобен игроку, который сорвал банк: он хочет встать
из-за стола и больше не рисковать».
Из немецкого отчета о разговорах фюрера с дуче
видно, что Гитлера тревожили два вопроса: как бы фран-
цузское правительство не покинуло метрополию, а флот
не достался англичанам или американцам. «Во время
переговоров, — говорит Гитлер,—надо добиться, чтобы
французское правительство продолжало функционировать
на французской территории. Такое положение значительно
более желательно, чем отказ французского правительства
от немецких условий и его бегство за границу, в Лондон,
где оно продолжало бы войну». Гитлер также считал
возможным согласиться не трогать французский флот в
портах Франции или Испании лишь бы не вынудить
французов отправить его в порты Англии или США.
Мюнхенское свидание Гитлера с Муссолини подтверж-
дает, что цели войны Германии на Западе заключались
в том, чтобы добиться от Франции ряда уступок в от-
ношении колоний, всячески содействовать установлению
фашистского режима во Франции и ее включению в под-
юговленную «европейскую систему» под эгидой Гер-
мании, обеспечив себе тем самым прочный гыл и союз-
ника в предстоящей войне с СССР.
Гитлер всеми силами стремился к тому, чтобы фран-
цузский народ не начал патриотическую войну за свою
независимость. Ему нужно было поддержать режим
Негэна — Лаваля во Франции. Он предъявил большие
। ребования, чем ожидали французские правящие крути,
но вместе с тем не хотел допустить, чтобы чрезвы-
чайные требования, выдвигаемые Муссолини, сорвали
159
сделку с французскими правящими кругами, затянули
войну и поставили весь его план «сотрудничества с
Францией» под угрозу.
7. Выступление генерала де Голля по Лондонскому радио.
США н Англия продолжают попытки получить
французские колонии и флот
На следующий день английский посол вручил Бодуэну
копии двух телеграмм, которые 16 июня он приносил
Рейно перед тем, как из Лондона было передано предло-
жение об «объединении» Англии и Франции. В телеграм-
мах указывалось, как говорилось выше, что английское
правительство, давая разрешение на переговоры с немца-
ми, ставит непременным условием передачу французского
флота Англии, а также хочет быть в курсе переговоров.
Правительство США в этот момент также активно
вмешалось во французские дела, стремясь получить часть
французских колоний и французский флот. 17 июня аме-
риканский сенат принял закон о том, что США не приз-
нают никакого перехода какой-либо территории в запад-
ном полушарии от одной неамериканской страны к дру-
гой. Это означало в первую очередь, что владения
Франции в западном полушарии в случае раздела ее
колониальной империи могут перейти только к США, но
не к Германии или Англии.
В тот же день государственный секретарь Хэлл напра-
вил Биддлу в Бордо следующую телеграмму:
«Президент желает, чтобы вы непременно встретились
с адмиралом Дарланом и затем, если возможно, с ми-
нистром иностранных дел и заявили, что взгляды нашего
правительства в отношении распоряжения французским
флотом были весьма ясно изложены французскому пра-
вительству в ряде случаев ранее. Президент желает, чтобы
вы сказали, что наше правительство считает, если фран-
цузское правительство не обеспечит до заключения какого-
либо перемирия с немцами невозможность передачи фло-
та в руки противника, французское правительство будет
тем самым следовать политике, которая роковым образом
повредит делу сохранения французской империи и буду-
щему восстановлению независимости и самостоятель-
ности Франции. Кроме того, если правительство Франции
не предпримет этих шагов и допустит сдачу француз-
160
ckoi о флота Германии, оно навсегда потеряет дружбу и
рюйоложение правительства Соединенных Штагов»1.
Биддл передал эту телеграмму Дарлану и Бодуэну во
время заседания Совета министров Франции, который об-
суждал вопрос о флоте ввиду предстоящих переговоров
немцами. Вот текст телеграммы Биддла, посланной
i pa iy же после разговора с Бодуэном:
«Я вызвал министра иностранных дел с заседания
Совета министров, который сейчас занимается рассмот-
рением этого и других чрезвычайно важных вопросов.
Он сказал, что Дарлан уже представил наше послание
правительству. Он пожелал заверить меня от имени при-
нт ел ьства самым торжественным образом в том, что
французский флот никогда не будет сдан противнику: «Об
ном не можег быть и речи». Он добавил, что вынужден
сказать мне, однако, что последняя фраза послания «глу-
боко огорчила» французское правительство (я полагаю,
однако, что, несмотря на это естественное чувство, она
произвела весьма благотворный эффект на данном этапе).
Бодуэн добавил, что он не может все же сказать, что
французский флот присоединится к британскому флоту;
возможно, что он будет отправлен в другие воды или
потоплен. Этот вопрос сейчас обсуждался Советом ми-
нистров. Я самым настоятельным образом доказывал,
чю флот должен быть отведен в безопасные воды, а не
уничтожен»2.
Вслед за Биддлом явился Кемпбэлл, который дождал-
ся окончания заседания Совета министров и снова обра-
1ился с тем же вопросом о флоте. Бодуэн ответил ему,
что французское правительство решило флот немцам не
выдавать.
В тот же день Черчилль выступил в палате общин
с речью. В ней он обвинял французское командование в
поражении. В конце речи Черчилль заявил: «Что бы ни
случилось с Францией, с нынешним французским прави-
1елъством или с другим французским правительством...
французский народ в случае победы «разделит выиг-
рыш»». В этом заявлении характерен намек Черчилля на
«другое» французское правительство, для создания кото-
рого англичане принимали самые энергичные меры.
Петэн и Лаваль, конечно, знали, что англичане питали
1	Peace and War. United States Foreign Policy, 1931 — 1941, doc. 170,
p. 553-557.
2	Ibid., doc. 171, p. 571.
6 Г M. Ратиани
161
определенные надежды на возможность создания прави-
тельства во главе с Манделем, и в тот же день, 18 июня,
Мандель был арестован полицией Петэна в Бордо во
время завтрака в ресторане. Вскоре, однако, Манделя
освободили, и Петэн написал ему по его настоянию
письмо с извинениями.
Одновременно, 18 июня, со своей первой речью по
радио из Лондона выступил генерал де Голль. Эта речь,
положившая начало деголлевскому движению, призывала
продолжать войну за пределами Франции на стороне
Англии. Она была прежде всего обращена к француз-
ской армии. Несколько раз де Голль в своем выступ-
лении говорил, что придет день, который может принести
победу, так как имеются силы в Англии и Соединенных
Штатах: «Эта война не ограничена лишь многострадаль-
ной территорией нашей страны. Исход этой войны не
решается битвой за Францию. Это мировая война. И не-
смотря на все ошибки, все промедления, все страдания,
есть средства, достаточные для того, чтобы в один
прекрасный день разгромить наших врагов».
Де Голль уже в этот момент провел четкий рубеж
политического раскола в буржуазных кругах Франции,
хотя, конечно, в первый период после перемирия такое
положение мало тревожило правительство Петэна, ибо
почти весь господствующий класс Франции был на сто-
роне маршала.
Что же касается народных масс, то они в призывах
генерала де Голля находили совет ждать и надеяться1.
Была, однако, угроза, которая сильно тревожила груп-
пу Петэна — Лаваля, — угроза перехода французской ад-
министрации в колониях на сторону де Голля. Прогер-
манские круги в Бордо при этом учитывали, что за ним
стоит Англия.
19 июня английское правительство направило к Петэну
в Бордо правительственную делегацию по вопросу о
флоте. В Бордо прилетели министр военно-морского
флота Александер, командующий флотом сэр Дадли Понд
и министр колоний лорд Ллойд.
Английская делегация посетила Лебрена, Петэна, Бо-
дуэна, Дарлана, Эррио и Жанненэ. Бодуэн и Дарлан в
1 Следует отмстить, что призыв генерала де Голля положил на-
чало формированию очага сопротивления гитлеровцам за рубежом.
Во Франции движение Сопротивления началось в связи с призывом
ФКП от 10 июля 1940 г. (см. с. 294 и далее). — Прим. ред.
162
th- еде с англичанами заявили, что при переговорах с
немцами французы будут настаивать на использовании
кораблей для обороны колоний, и не отвергли категори-
чески возможность отправки французского флота в анг-
лийские порты1.
Bi орой задачей делегации было выяснить вопрос о воз-
можности создания французского правительства за преде-
мми метрополии. Вечером Александер и Ллойд посетили
Пегэна вместе с английским послом Кемпбэллом. Тут же
присутствовали Бодуэн и Дарлан. Дарлан повторил свои
творения о просительно флот. Петэн их подхвердил.
11лойд старался прощупать, кого из членов правительства
можно все же использовать. После приема у Петэна он
увел Бодуэна в парк. «Он настойчиво просит меня,—
пишет Бодуэн,— войти в группу министров, которые
швтра отправляются в Северную Африку. Я могу лично
|К1ссчитыва 1 ь на дружбу Англии. Ои и другие члены
английского правительства приедут для переговоров со
мной, как только мы прибудем в Марокко или Алжир.
«Лучше в Марокко, — говорит он, — в связи с Италией».
Я не отвечаю. Он останавливается неожиданно и говорит,
наклоняясь ко мне: «Поймите хорошенько, что интересы
Франпии и Англии соединяются, и вы будете вознаграж-
дены». Я отвечаю ему: «С такой уверенностью можно
шявлять лишь, что служба Англии приносит вознаграж-
дение на небе»»2. Новоиспеченный министр иностранных
дел Бодуэн в этот период прочно ориентировался на
I ерманию.
Правительство Петэна в эти дни — 18, 19 и 20 июня —
неоднократно обсуждало вопрос о флоте, и было решено,
чю флот немцам передан не будет. Петэн, Вейган,
Дарлан и Бодуэн, решив сотрудничать с Германией и
остаться во Франции, ни в коем случае не хотели отправ-
лять флот из портов метрополии. Даже в Северной
Африке, по их мнению, он мог легко попасть в руки
англичан или французского правительства, созданного
англичанами, и они потеряли бы и флот, и колонии
l ie собирались они отдавать флот и немцам. Флот нужен
был им в качестве козыря как во взаимоо г ношениях
с Германией, так и во взаимоотношениях с Англией.
1 Baudouin Р. Op. cit.. р. IXX: Le proccs du Marechai Petain, p. 230.
- Baudouin P. Op. cit., p. 190.
163
8. Лаваль «обрабатывает» приехавших в Бордо парламентариев.
Главная его задача — помешать бегству
президента и министров из Франции
В Бордо собралось известное число депутатов и сена-
торов всех партий, начиная от социалистической и кончая
крайне правыми. Они создавали единственную полити-
ческую среду, с которой правительство Петэна поддер-
живало какую-то связь. Фактически ни палаты депутатов,
ни сената не существовало, но эти депутаты и сенаторы
были еще нужны Петэну и Лавалю, им еще предстояло
10 июля в Виши выступить в качестве «Национального
собрания» и облечь Петэна «полнотой власти», прежде
чем они окончательно сложат с себя функции парла-
ментариев.
В Бордо депутатами и сенаторами «занимался» Ла-
валь, который считал закулисные интриги в парламенте
своим основным талантом.
Число приехавших в Бордо депутатов и сенаторов
было сравнительно невелико, но, как замечает один из
депутатов в своих воспоминаниях, на многих заседаниях
палаты и сената до войны их присутствовало значительно
меньше1. В Бордо прибыли председатели палаты депута-
тов и сената Эррио и Жанненэ, приехали также члены
бюро палаты и сената, квесторы и др. Ни Эррио, ни
Жанненэ не сделали попытки собрать палату или сенат,
хотя они имели для этого даже формальное право, так
как парламентская сессия в Париже не закрывалась.
Правительство Петэна было сформировано незаконно,
ибо оно не предстало перед парламентом, так же как
незаконно ушло в отставку правительство Рейно без
участия парламента.
Эти осколки французского парламента — люди, перед
которыми теперь стояла дилемма: остаться с Петэном и
Лавалем или бежать из Франции,— добравшись после
всех своих страхов и мытарств на забитых дорогах до
Бордо, сразу попадали в обработку к Лавалю и Марке.
Один из свидетелей событий в Бордо дает следующее
описание: «Прибыв в Бордо одновременно с правитель-
ством, Лаваль расположился в мэрии Бордо, где Марке
предоставил ему кабинет возле своего собственного.
Ввиду отсутствия какой-либо организации парламентских
1 Becquart Н. Au temps du silence. De Bordeaux a Vichy. Souvenirs
et reflexions. Paris, 1945, p. 63.
164
i п\'жб и в силу незнания, где размещены квестуры и
министерства, парламентарии стекались в городскую ра-
гу шу Бордо. Гам их захватывали участники заговора,
преследовавшего целью свержение республики и установ-
чсние нового режима. Там находились Портман, Бержери,
Жорж Бонна, Скапини, Лафе и др. В мэрии проводились
неофициальные заседания, на которых присутствовали
как сенаторы, так и депутаты.
Как только новые парламентарии прибывают в Бордо,
их направляют в мэрию и приобщают к доктрине. Пьер
Лаваль принимает их группами и пускает в ход все методы
убеждения, чтобы доказать, что правительство и парла-
мент должны оставаться во Франции. У Пьера Лаваля,
конечно, есть свой план. Только он его скрывает и
ограничивается тем, что использует патриотическую фра-
зеологию, чтобы палаты не уезжали и оставались в его
распоряжении» *.
18 июня в помещении приготовительного класса одной
из школ Бордо было созвано собрание депутатов, на
котором присутствовало около 70 человек. Описание этого
собрания дает Анри Бекар в своих воспоминаниях, и,
несмотря на краткость и неполноту его записей, по ним
можно отчасти судить о том, как Лаваль «приобщал
депутатов к своей доктрине».
Собравшиеся депутаты были те самые, которые неза-
долго до этого голосовали за правительство Рейно, при-
чем в том вотуме доверия говорилось, что они голо-
суют «за продолжение политики войны до победы» и что
война должна вестись «в тесном согласии с нашими союз-
никами, с возрастающей энергией до полной победы».
Никто из собравшихся не вспомнил, конечно, об этом
последнем голосовании палаты.
«Никогда поворот в политике не был таким быстрым
и таким полным, — замечает Бекар. — Он был произведен
вне парламента, мнения которого даже не спросили.
По существу парламент больше ничего собой не представ-
ляй»1 2. Политические партии умерли, говорит далее Бекар.
Председатель комиссии иностранных дел Мизлер про-
изнес речь против отъезда из Франции и защищал точку
$рения Бодуэна. Последним выступил Марке, который
о «крыто развивал фашистские идеи и проповедовал «но-
1 FontenyA. De Sedan a Bordeaux, mai — join 1940 Pans, 1944, p. 67.
2 Becquart H. Op. cit., p. 64 — 65.
165
вый режим». «Не только армия, — кричал он, — а все устои
французского общества рассыпались в пыль от первого
удара первого танка»1. Бекар заканчивает описание этого
собрания следующим «психологическим» рассуждением:
«Речь Марке была одним из показателей волнения, ца-
рившего среди большого числа французской интеллиген-
ции. Поражение увеличило это смятение, но оно имело
место и раньше, потому что эта интеллигенция была
развращена странным обаянием, которое оказывали на
нее фашизм и национал-социализм»1 2.
В Бордо приехал из Парижа немецкий агент де Бринон,
до войны руководивший обществом «Франция — Герма-
ния». Немцы переправили его из Парижа в Бордо через
линию фронта. Приехав, де Бринон отправился в город-
скую мэрию к Лавалю и Марке. После приезда де Бри-
нона Лаваль заявил корреспонденту газеты «Пти Прован-
саль», что немецкие условия будут приняты и завтра
война кончится3.
Главным вопросом, который оживленно обсуждался
во французских правительственных кругах в Бордо после
обращения правительства Петэна к Гитлеру, был вопрос
о том, оставаться ли в Бордо или бежать.
18 июня правительство Петэна приняло решение не
давать выездных виз депутатам и сенаторам, если они не
отказываются прн этом от своего депутатского или сенат-
ского мандата4. Подобное мероприятие вызвало волне-
ние средн части парламентариев.
Лебрен собирался уехать из Бордо в Северную Аф-
рику. Группа Петэна — Лаваля понимала, что этому
нужно обязательно помешать, так как отъезд главы госу-
дарства из Франции давал возможность создать прави-
тельство за границей. Собирались уезжать также Эррио и
Жанненэ. Был разработан маршрут переезда всего прави-
тельства в Перпиньян — место, наиболее удаленное от
немецкого наступления и близкое к североафриканским
портам. Ответа от немцев еще не последовало, немецкие
войска продолжали наступать, немецкая авиация бомбар-
дировала Бордо. В такой обстановке трудно было заяв-
лять открыто о том, что правительство остается в Бордо.
1 Becquart Н. Op. cit., р. 73.
2 Ibidem.
3 Le carnet de la trahison, vol. I. La capitulation de Bordeaux. Les
dessous de Г Armistice. Par un temoin. Paris, 1944, p. 50.
4 Baudouin P. Op. cit., p. 186.
166
Но отъезд под различными предлогами откладывался
с часа на час и со дня на день. Обсуждались проекты
ра {деления правительства, причем Петэн, Бодуэн и неко-
юрые друтие министры заявляли, что они остаются.
Эррио в своих мемуарах пишет о проекте разделения
правительства Петэна на две части, из которых одна
останется во Франции, а другая отправится в Северную
Африку.
«18 июня Жанненэ и я,—пишет Эррио,—в 5 часов
вечера отправились к президенту республики, чтобы
настойчиво заявить ему о том, что он не должен дать
возможность в своем лице захватить в плен государство.
Мы все время подчеркивали эту мысль.
Альбер Лебрен заявил о своем согласии с нами, но
он наталкивается на волю маршала, который не хочет
покидать Францию. Лебрен советует нам его повидать.
Мы говорим, что лучше, чтобы маршал соблаговолил
прийти обсудить с нами этот вопрос.
Маршал приходит; он подтверждает нам свое желание
остаться с нашими соотечественниками, чтобы предоста-
вить к их услугам то влияние, которое, как известно, он
имеет на немцев. Я отвечаю, что можно все разрешить
путем компромисса. Маршал останется. Он передаст свои
полномочия вице-председателю Совета министров Шота-
ну, который возьмете собой министров по своему выбору.
Петэн согласен; он даже неожиданно предлагает, чтобы
уезжающих министров не рассматривали как беглецов,
дать им приказ уехать. Речь идет об отъезде в Северную
Африку. Таким образом, мы с Жанненэ считаем, что
вопрос решен в результате этой договоренности»1.
Возможно, что Петэну действительно в первую минуту
показалось удобным таким образом отделаться от не-
скольких видных конкурентов, но он почти сразу отка-
зался от подобного плана.
Когда уже нельзя было больше откладывать отъезд.
21 июня на сцену выступил Лаваль. Он собрал снова
депутатов и сенаторов, чтобы они выразили свой протест
против намерения Лебрена, Эррио и Жанненэ уехать,
и снарядил делегацию к президенту республики.
«Делегация парламентариев,—пишет Жан Монти-
ньи,— состоящая из Марке, Пьетри, Ж. Боннэ, Портмана,
Жеранта, Бержери, Рози, Ландри, Барта, Доманжа, Крю-
1 Эррио Эдуард. Эпизоды. 1940—1944. М.. 1961. с. 54.
167
теля, возглавлялась Лавалем. Лаваль, за которым следо-
вали остальные, входит в большой зал, где Лебрен
дожидается их, стоя спиной к окну. Глава государства
садится, указав места своим посетителям, которые его
окружают... Лаваль сразу же отрывисто заговорил: «Более
ста парламентариев — сенаторов и депутатов — только
что собрались; они назначили делегацию, которую мне
поручено вам представить...» Лаваль заявляет Лебрену,
что они пришли, чтобы возражать против его отъезда.
«Вы не понимаете, что если глава государства, ми-
нистры, председатели палат уедут из Франции, то ми-
нистры, остающиеся здесь, не будут иметь больше воз-
можности говорить от имени нашей страны. Мы должны
теперь спасти во Франции го, что можно спасти. Стало
быть, нельзя служить Франции, покидая ее».
В этот момент Рене Доманж делает следующее заяв-
ление: «Господин президент, ваше правительство не бу-
дет больше свободным и суверенным, оставив более
сорока миллионов французов в разгар битвы на родной
земле. Ос Iявленное население само создаст настоящее
правительство Франции. Это правительство сформируем
мы, потому что мы никогда не покинем Францию. Что
вы сможете сделать там, куда вы едете?» Лаваль добав-
ляет к этому: «Если вы покинете землю Франции, ваша
нога никогда на нее больше не ступит. Если вы хотите
уезжать — это ваше право. Но вы должны это сделать
только в качестве частного лица. Подайте в отставку»»1.
Во время разговора Лаваль и его коллеги наступали
на Лебрена, размахивая руками, н настолько замучили
робкого главу государства, что он лишился дара речи
и молчал.
После Лаваля и его делегации к Лебрену явился
Бодуэн. Лебрен рассказал ему о предыдущем визите, от
которого он еще не пришел в себя.
— Я убежден, — сказал на это Бодуэн Лебрену, — что
если правительство маршала Петэна покинет Бордо, то
в Бордо будет немедленно создано фактическое прави-
тельство, возглавляемое Лавалем, когорое получит быст-
ро широкий круг сторонников.
Когда после этого разговора Бодуэн отправился к
Петэну сообщить ему, что Лебрен все же думает об
отъезде, Петэн ответил в отношении главы государства:
1 Montigny J. Toute la verite sur un mois dramatique de notre histoire.
Clermont-Fenand, 1940, p. 25 — 30.
168
>ro очень просто —я распоряжусь, чтобы его аресю-
11.1 ,'П!» *.
9. Неудачной попытка Рейно
уехать в США
Лебрена не пришлось арестовывать. Его достаточно
1ыпу|али, и он больше не пытался уезжать из Бордо.
На следующий день в правительстве Петэна возни-
кло 1 план отправки Рейно в Америку, чтобы он помог
налаживанию отношений с Рузвельтом. «После завтрака
встречаюсь с Полем Рейно, — пишет Бодуэн в своем днев-
нике за 17 июня.-— Он передает мне послание президенту
Рузвельту, прося направить его дипломатическим путем.
Я представляю это послание маршалу, который одобряет
ею отправку. Маршал замечает, что доверие, установив-
шееся между президентом Рузвельтом и Полем Рейно,
может быть использовано для выгод нашей страны.
Почему не просись Поля Рейно заменить в качестве
посла в Вашингтоне Сен-Кантена? «Подумайте над этим
предложением, — говорит мне маршал, — мы к этому вер-
немся»».
18 июня Рейно вместе с Бодуэном пришел к Петэну.
Рейно сразу же в принципе согласился на назначение
его послом в США, но просил дать ему несколько дней
для окончательного решения.
На следующий день два ближайших к Рейно лица,
бывшие начальники его кабинета — Лека и Дево, явились
к Бодуэну и сообщили ему, что Рейно определенно ре-
шил ехагь послом в Вашингтон и поэтому они прося г
немедленно назначить их также в Вашингтон в качестве
финансовых атташе, они выедут вместе с Рейно. Следует
иметь в виду, что Лека и Дево были также тесно связаны
с Бодуэном и представляли одну группу финансовых
дельцов.
Бодуэн отправился к Рейно, и тот просил его подпи-
сать у президента республики декрет о назначении его
послом в Вашингтон, но держать пока это в секрете2.
Из мемуаров самого Рейно видна причина, почему он
оттягивал официальное назначение и запрос агремана.
Рейно поддерживал в это время личные связи с амери-
канским послом Биддлом и через него хотел выяснить
у Рузвельта, как тот отнесется к его назначению и не
откажет ли ему. Дожидаясь отвоа от Рузвельта, он
1	Baudouin Р. Op. cit., р. 195.
2	Ibid., р. 186.
169
несколько оттягивал официальное обращение за агре-
маном 1.
21 июня Рейно отправился к Петэну и уже сам просил
о назначении в Вашингтон. В вопрос о назначении
Рейно послом в США вмешался Лаваль, не желавший
выпускать Рейно из Франции, и он, видимо, доказал Пе-
тэну, что- можно поддерживать близкие отношения с аме-
риканцами и без Рейно. Петэн отказался от своего
проекта.
Но Рейно в тот момент решает обязательно уехать
из Франции. Он сообщает Бодуэну, что если он не будет
сразу же назначен послом в США, то уедет в Испанию.
Но испанское правительство не дало ему въездной визы.
Рейно застрял в Бордо.
Очевидно, попытки Рейно уехать за границу встрево-
жили петэновское правительство — как бы бывший премь-
ер не создал какого-либо эмигрантского правительства,
и оно решило его скомпрометировать при помощи «исто-
рии», вызывающей до настоящего времени разные толко-
вания во французской литературе. Упоминавшиеся Лека и
Дево выехали в США, но их задержали в Мадриде
испанские власти. У них обнаружили наряду с полити-
ческими бумагами Рейно большое количество золота, дра-
гоценностей, иностранной валюты и банковских билетов.
Рейно вынужден был заявить, что золото и драгоцен-
ности принадлежат его любовнице де Порт, а сумма
в миллион франков, обнаруженная у Лека и Дево, взята
им из правительственных секретных фондов; причаст-
ность свою к другим суммам, обнаруженным у них,
Рейно отрицал. Он объяснил, что твердо решил уехать
и поэтому отправил с Лека и Дево такой «багаж»1 2.
Несчастья преследовали Рейно одно за другим. Через
несколько дней он попал в автомобильную катастрофу,
от которой оправился только ко дню лавйлевского пере-
ворота в Виши.
1 Этот ответ пришел только 24 июня и был отрицательным
Рузвельт не хотеч назначения Рейно (Reynaud Р. La France a sauve
Г Europe, vol. П, р. 396).
2 Buudouin Р. Op. cii., р 218 — 221.
170
10. Борьба за ссверосфриканские колонии Франции.
Операция «Массилия» и неудачная попытка Манделя
создать правительство в Северной Африке
Отъезд правительства в Северную Африку — проект,
коюрый вначале не решался, а потом не смог выпол-
нить Рейно,— имел еще один важный аспект.
Французская колониальная империя, как и всякая ко-
лониальная империя, удерживалась Францией в подчинен-
ном состоянии прежде всего путем прямого насилия.
Французские войска, посылаемые из метрополии, фран-
цузский чиновничий аппарат, вся машина колониального
угнетения — вот что обеспечивало власть Франции в коло-
ниях. Большое значение имело также экономическое гос-
подство в колониях, их экономическая эксплуатация. Эти
элементарные истины прекрасно понимали, хотя о них и
не говорили, все французские буржуазные политики от
Петэна до Манделя.
В случае прекращения связи между метрополией и
Северной Африкой оставалось два пути: или эти террито-
рии — Алжир, Тунис, Марокко, получив независимость,
развивались бы как самостоятельные государства, или
они попали бы в колониальное управление другой импе-
риалистической державы.
Предполагать, что французское правительство, при-
ехав в Северную Африку и не имея больше за своей
спиной метрополии, могло бы сохранить своими силами
колониальный режим на этих территориях, было, конечно,
слишком наивно. В Тунисе, Алжире, Марокко, где в то
время проживало около 20 млн. североафриканцев и
миллион французов, где национально-освободительное
движение то там, то здесь никогда не утихало, где
французские колонизаторы вызывали глубокую нена-
висть, удержать власть без метрополии было, конечно,
невозможно.
Значит, уже для того, чтобы сохранить колониаль-
ный режим в Северной Африке, нужна была помошь
другой империалистической державы, — помощь, которая
неизбежно превратилась бы в господство этой державы
в Северной Африке. Французское правительство в таком
случае, уехав в Северную Африку, лишилось бы метро-
полии и попало бы в распоряжение англичан и амери-
канцев.
Группа Петэна и Лаваля предпочитала другой план.
Эта группа прочно ориентировалась на сотрудничество
171
с Германией и, твердо веря в победу Германии, счи-
тала, что удержать Северную Африку можно лишь един-
ственным путем — путем сотрудничества с немцами при
сохранении Северной Африки в руках французской адми-
нистрации. При этом они понимали, конечно, что немцев
придется допустить во французские колонии.
Сторонники переезда правительства в Северную Аф-
рику, среди которых были Эррио, Жанненэ, Мандель
и другие, конечно, не предполагали никаких изменений
колониального режима в Северной Африке, а ориенти-
ровались на Англию и США и на то, чтобы выждать
и посмотреть, как будут развиваться события. Следует
отметить, что большинство сторонников переезда в Север-
ную Африку не проявляло особой настойчивости. Попыт-
ки осуществить практическую сделку с англичанами и
создать французское правительство в Северной Африке
под английским протекторатом предпринял юлько Ман-
дель, да и то неудачно.
Во время войны управлявшиеся ранее раздельно Тунис,
Алжир и Марокко были в военном отношении объеди-
нены под общим командованием генерала Ногеса.
17 июня Ногес телеграфировал Вейгану: «Вся Север-
ная Африка в унынии. Сухопутные, воздушные и мор-
ские силы требуют продолжения борьбы, чтобы спасти
нашу честь и сохранить Северную Африку за Францией.
Допуская даже, что она будет нами оставлена, мы поте-
ряем навсегда уважение и доверие туземцев, если не
сделаем такого шага. Я готов, если правительство не
видит в этом неудобства, взять непосредственно, помимо
правительства, ответственность за эту позицию и за весь
риск, который в ней заключается. Эта позиция к тому
же может играть роль во время переговоров. С помощью
эскадры и воздушных сил, о которых мне сообщено, мы
можем держаться»1.
На следующий день в телеграмме Петэну Ногес опять
указывал, что если французы не будут защищать Север-
ную Африку, то «туземцы этого не поймут». Продолже-
ние борьбы в Северной Африке, пишет он, — «единст-
венное средство сохранить за Францией ее мусульман-
скую империю»1 2.
1 «Revue historique de Гаппёе», 1947, N I. Documents militaires
sur Г Armistice, p. 53.
2 Ibid., p. 54.
172
Вейган ответил Ногесу 19 июня, что французское пра-
во i ельство вступило в переговоры с немцами1.
В одной из своих телеграмм Ногес сообщил, что
французских генерал-губернаторов в Тунисе, Алжире и
Марокко посетили английские генконсулы и вручили им
сообщения о продолжении борьбы в Северной Африке
совместно с Англией. Сам Ногес получил по этому
вопросу послание губернатора Гибралтара «от имени
правительства его величества».
Английские действия в Северной Африке развивались
в эти дни очень активно. Уже 18 июня английский
। енконсул в Алжире посетил генерал-губернатора Ле Бо,
а английский генконсул в Рабате посетил генерал-губер-
натора Пюо, и оба они, предлагая любую военную, мор-
скую и экономическую помощь, настаивали на отделении
oj метрополии и присоединении к Англии. На следующий
день такой же демарш был предпринят в отношении Пей-
ру 1 она — генерального резидента в Тунисе: «В этот мо-
мент к Пейрутону явился генеральный консул Велико-
британии, которому было поручено убедить Пейруюна
в необходимости откола; генеральный консул одновремен-
но обещал ему любую финансовую поддержку, в которой
он может нуждаться в случае разрыва отношений с Фран-
цией; генеральный резидент был близок к тому, чтобы
расценить это предложение как попытку подкупа». Да-
лее английские генконсулы в Тунисе, Алжире и Марокко
вручили Пейрутону, Ле Бо и Пюо меморандум, в котором
।сворилось:
«Мы обращаемся с призывом ко всем гражданам и
поенным властям всех заморских территорий, чтобы они
переходили на нашу сторону и дрались вместе с нами
до обеспечения победы и в целях сохранения чести в отно-
шении обязательств, взятых на себя Французской Респуб-
ликой.
Мы обращаемся с призывом к этим властям для того,
чтобы они действовали таким образом, даже если они
получат от правительства, находящегося во Франции,
приказ сдаться врагу, потому чго это правительство уже
находится под властью врага и не может больше рассмат-
риваться как представляющее Францию. Кроме того, это
правительство не получило полномочий согласно усло-
виям конституции для передачи французской территории.
1 «Revue historique de Farmee», 1947, N 1, p. 54.
173
До того, когда можно будет восстановить на осво-
божденной французской земле свободное, независимое и
конституционное правительство, мы будем делать все, что
в нашей власти, чтобы сохранить целостность и эконо-
мическую стабильность французских заморских террито-
рий, имея в виду, что они будут участвовать в общем
деле с нами.
Кроме того, мы берем на себя обязательство в том,
что эти территории будут снабжены достаточным фондом
для выплаты жалованья и пенсий всем гражданам и воен-
ным чиновникам, которые находятся во французских за-
морских владениях и которые готовы с нами сотруд-
ничать» 1.
Однако эта попытка Англии получить Французскую
Северную Африку потерпела неудачу. Высшие француз-
ские чиновники в Алжире, Тунисе и Марокко боялись
ориентироваться на Англию. Германия им казалась непо-
бедимой, и они опасались просчета. Что же касается
широких слоев местного населения, то к ннм, во-первых,
англичане и не обращались, а, во-вторых, Англия, слиш-
ком хорошо известная как самый жестокий колониальный
угнетатель, вряд ли могла поднять на борьбу колониаль-
ные народы.
Очень характерны колебания, сомнения и, наконец,
окончательное решение самого Ногеса. В первые дни
после создания правительства Петэна он проявил явную
нерешительность. Прежде всего Ногес боялся, что если
отказаться от какой бы то ни было борьбы в Север-
ной Африке, то местное население, отметя в сторону
французских чиновников, может само подняться на борь-
бу, и эта борьба неизбежно превратится в национально-
освободительную. Даже такие реакционные, созданные
французскими колонизаторами органы, как алжирские
генеральные советы, мэрии Алжира и сельскохозяйствен-
ные палаты Алжира, Орана и Константины, которые
представляли французских помещиков и местную буржуа-
зию, почувствовали необходимость от имени европей-
ского и мусульманского населения послать 19 июня
Петэну телеграммы, настойчиво говорящие о необходи-
мости продолжать борьбу на территории Северной
Африки.
С другой стороны, каждый французский генерал, осо-
1 Kammerer A. Op. cit., р. 258—259.
174
Gcuiio в колониях, мнил себя маленьким Бонапартом,
о Ногесу казалась заманчивой перспектива самостоя-
i единой роли маленького диктатора Северной Африки.
Правда, судя по его телеграммам, он хотел получить на
но определенную санкцию от Вейгана или Петэна. Анг-
иийские предложения были также заманчивы, но он боялся
просчитаться и для перестраховки телеграфировал в
Бордо о демаршах англичан. Правительство Петэна, по-
нудив эти сообщения, поручило 24 июня французскому
поверенному в делах в Лондоне Роже Камбону потребо-
па I ь от Форин-оффиса отзыва трех английских консулов
и» Северной Африки. Но англичане не обратили внима-
ния на это требование1.
21 июня Петэн и Вейган вызвали Ногеса в Бордо.
I lorec отказался выехать и в тот же день послал в Бордо
1елеграмму следующего содержания: «После размыш-
чсний и учитывая обстановку в настоящее время я считаю,
чго мне невозможно сейчас оставить мой пост, не рискуя
1 яжелыми последствиями.
Я только с большим трудом сохраняю на стороне
правительства население чрезвычайно возбужденных трех
1ерриторий и туземное население, которое также реаги-
рует... Как только мой отъезд станет известен, с быстро-
юй молнии распространится новость, что правительство
оставило Северную Африку и что я дезертировал с моего
поста...»
Ногес писал в этой телеграмме, что если у прави-
1ельства есть для него срочные сообщения, то он просит
направить к нему представителя1 2. Из Бордо больше не
настаивали на приезде Ногеса и послали к нему генерала
Кельна.
Дальнейшая борьба между Германией, с одной сторо-
ны, и Англией и США — с другой, за Французскую Север-
ную Африку развернулась уже после подписания франко-
1 ерманского перемирия.
Правительство Петэна объявило депутатам и сена-
юрам, что для них подготовлен пароход «Массилия»,
который перевезет их в Северную Африку. Чтобы соз-
дать впечатление серьезности этих планов, в Перпиньяне,
возле Вандра, начали готовить временную резиденцию
для правительства. Расчет заключался в том, что на
1 Kammerer A. Op. cit., р. 259.
2 «Revue historique de Галлее», 1947, N 1, р. 55.
175
«Массилии» отправятся парламентарии, выступающие
против планов Петэна и Лаваля. Дарлан послал Эррио
и Жанненэ письмо, в котором от имени правительства
сообщал об отправке «Массилии» из Бордо 20 июня.
Около тридцати парламентариев, в том числе Мандель,
Даладье, Кампинки, Жан Зэ, Меидес-Франс, сели на этот
пароход.
После того как «Массилия» вышла в море, все приго-
товления к отъезду часги правительства и председателей
обеих палат в Северную Африку были отменены, посколь-
ку они, конечно, не входили в планы группы Петэна —
Лаваля.
Пока «Массилия» шла к берегам Марокко, англий-
ское правительство и генерал де Голль, находившийся
уже в Лондоне, добивались, чтобы высшие французские
колониальные власти в Марокко, Алжире, Тунисе и Сирии
отказались от подчинения правительству Петэна и объя-
вили о продолжении войны на стороне Англии. В пер-
вый момент казалось, что эта попытка может увенчаться
успехом, но аргументы в телеграммах правительства
Петэна, посланных в Рабат, Алжир и Тунис, переси-
лили — управлявшие Северной Африкой генерал Ногес,
Пейрутон и другие поверили в прочность победы гитле-
ровской Германии и близкий выход Англии из войны.
К тому моменту, когда «Массилия» 24 июня вошла в
порт Касабланки, французская администрация в Северной
Африке уже была покорна Петэну.
Еще в море, если верить свидетельским показаниям 1,
узнав о подписании перемирия, Маидель и Жан Зэ пы-
тались убедить капитана повернуть к берегам Англии,
чтобы создать там эмигрантское правительство, учиты-
вая наличие среди путешественников бывшего премьера
Даладье и бывших министров Манделя, Кампинки, Жана
Зэ. Но находившиеся на борту агенты Лаваля сразу же
информировали об этом власти в Бордо, и попытки взять
курс на Англию оказались тщетными.
Французские власти в Касабланке также были пре-
дупреждены, и Мандель там сразу же попал под надзор
полиции. По некоторым свидетельствам, Мандель все же
пытался в Касабланке через агентство Гавас распростра-
нить прокламацию с призывом продолжать войну в Се-
1 Le journal du bord du «Massilia». — «L’Aurore». 3—10 septembre
1944.
176
нерпой Африке, но это ему не удалось. Не сумел он
спи даться и с английскими консульскими представите-
цями в Марокко.
Английское правительство, узнав о прибытии в Ма-
рокко Манделя и других, срочно послало туда на гидро-
самолете бывшего командующего английскими войсками
но Франции лорда Горта и министра информации Дафф-
Купера. Они долетели до Рабата, но были задержаны
французской полицией и возвращены на их же самолете
в Гибралтар, так и не повидав ни Манделя, ни других
пассажиров «Массилии». Затем пароход из Марокко был
отравлен в Алжир, где парламентариев по существу
взяли под арест.
В то же время петэновский министр пропаганды
Пруво по приказу Лаваля начал кампанию против них
как изменников. Их вернули из Алжира во Францию
лишь после переворота в Виши. Мандель был арестован
и обвинен в «заговоре против безопасности государства»,
позже выдан немцам, а затем убит фашистскими поли-
цейскими Дарнана накануне освобождения Франции. Дру-
гих также грозились судить как дезертиров.
Эррио, который в Бордо рекомендовал парламента-
риям отъезд на «Массилии» и которого так нагло надули
Лаваль и Петэн, несколько раз протестовал против обви-
нения уехавших и давал свидетельские показания в их
защиту. Однако петэновское правительство не обратило
никакого внимания на эти протесты. Квестор палаты
депутатов Эдуард Барт, занимавшийся отправкой «Масси-
лии», описывает в своей книге «Темное дело с «Масси-
лией» », выпущенной сразу после освобождения Франции,
с какой циничностью Лаваль, организовавший этот отъезд
парламентариев, затем возмущенно кричал о «постыдном
бегстве предателей»1.
Таким образом, то, что удалось де Голлю (за несколь-
ко дней до этого в силу быстроты принятого решения
немедленно вернуться из Бордо самолетом в Лондон и
выступить там по радио), для Манделя кончилось полной
неудачей.
1 Barthc Е. La tenebreuse affaire du „Massilia”. Une page d'histoire
(18 juin 1940 - octobre 1940), Paris, 1945, p. 23.
177
11. Гитлер дает согласие
на переговоры о перемирии
Вечером 17 июня Бодуэн выступил по радио, чтобы
несколько исправить впечатление от речи Петэна, о кото-
рой упоминалось выше. В своем выступлении он говорил,
что Англия вместе с Францией участвовала в войне и по-
могала флотом и авиацией. Упомянув, что условия пере-
мирия запрошены, он сказал, что борьба продолжается и
Франция согласится на эти условия только в том случае,
если они не будут задевать ее честь1.
18 июня на заседании Совета министров Вейган, из-
лагая военную обстановку, указывал на ее безнадежность
и закончил свое выступление словами: «Мы виноваты в
том, что задержались с просьбой о перемирии». На этом
же заседании, как указывалось выше, обсуждался вопрос
о французском флоте — вопрос, который настойчиво ста-
вили перед правительством Петэна англичане и американ-
цы. Министры единогласно решили не передавать в руки
немцев ни одного военного корабля, но не давать их
также союзникам, а оставить в своем распоряжении.
В тот же день два французских линкора были выве-
дены из портов, к которым подходили немцы. Линкор
«Жан Барт» (35 тыс. тонн, восемь орудий калибра «381»),
находившийся на верфях Сен-Назера в незаконченном
состоянии, с двумя машинами из четырех, был отправ-
лен в Касабланку, куда он пришел 24 июня в сопровож-
дении трех эсминцев. Другой линкор того же тоннажа и с
таким же вооружением — «Ришелье», постройка которого
заканчивалась в Бресте, был 18 июня срочно направлен в
Дакар и пришел туда 24 июня. По дороге его пресле-
довали английские военные корабли, но не нападали на
него. В Дакаре генерал-губернатор и командующий вой-
сками хотели, чтобы линкор перешел на сторону англи-
чан, но командир корабля на это не согласился и вышел
из порта1 2.
Так развивались события во время томительного ожи-
дания гитлеровского ответа на французский запрос.
Документы архивов гитлеровского министерства ино-
странных дел подтверждают, что в эти часы ожидания
Петэн и его сообщники через испанского посла информи-
1 Baudouin Р. Op. cit., р. 179—181.
2 Kammerer A. Op. cit., р. 190—192.
178
ровали Гитлера об обстановке в Бордо и торопили его
с ответом, пугая трудностью своего положения.
Утром 19 июня германский посол в Мадриде Шторер
передает сообщение испанского посла в Бордо Лекерика:
«Петэн действует с большой энергией, но опасается, что,
если немецкие войска будут продолжать продвигаться в
направлении Бордо и если начало переговоров о переми-
рии будет отложено, Франция Рейно, т. е. сторонники про-
должения войны за границей, может взять верх»1.
В тот же вечер Шторер посылает вторую телеграмму, в
которой, ссылаясь на беседы Лекерика с Петэном и Бо-
дуэном, сообщает об опасности отъезда части правитель-
ства во главе с Шотаном в Северную Африку, «Если
будет сочтено, что нужно вести переговоры с Францией,
го нужно действовать быстро»2.
В ночь с 17 на 18 июня испанский посол передал
лишь промежуточное сообщение: «Германское правитель-
ство ознакомилось с обращением французского прави-
тельства, которое было ему передано 17 июня... Герман-
ский фюрер встретится с главой правительства своего
союзника Италии для того, чтобы в целом изучить поло-
жение, создавшееся в результате обращения французского
правительства. Последует еще одно сообщение»3. В 6 ча-
сов 30 минут утра 19 июня Лекерика посетил Бодуэна
и вручил ему второе сообщение:
«Германское правительство готово сообщить француз-
скому правительству условия прекращения военных дейст-
вий. Оно рекомендует с этой целью французскому пра-
вительству послать своих полномочных представителей.
Германское правительство сообщит дату и место, где эти
полномочные представители могут быть приняты, как
только ему будут сообщены их фамилии.
Германское правительство отмечает, что соглашение
о прекращении военных действий может быть обсуждено
только в том случае, если французское правительство
вступит также в сношения с итальянским правительством.
Оно считает, следовательно, возможным предложить,
чтобы французское правительство вступило в контакт с
итальянским правительством при посредстве испанского
правительства»4.
i	Les archives secretes de la Wilhelmstrasse, t. IX, livre II, p. 349.
2	Ibid., p. 357-358.
3	Un temoignage. Le dictat de Rethondes..., p. 19—20
4	Ibid., p. 20—21; Kammerer A. Op. cit., p. 194.
179
И это1 ответ носил промежуточный характер. Немцы
хотели еще выиграть время, продвинуться дальше по
французской территории.
Бодуэн тут же, принимая Лекерика, попросил его пере-
дать через свое правительство обращение к Италии1.
В этом обращении говорилось, что французское прави-
тельство сообщает итальянскому правительству о своей
готовности рассмотреть с ним вопрос о прекращении
военных действий. Имея такие намерения, правительство
передало день тому назад папе для итальянского прави-
тельства копию ноты, адресованной германскому прави-
тельству
В 9 часов утра у Лебрена собрался Совет министров
для назначения делегации. Петэн предложил назначить
главой делегации Шотана и одним из членов — Бодуэна.
Бодуэн в свою очередь предложил назначить главой деле-
гации Вешана. Вейган возразил, что в 1918 г. немцы не
посылали главнокомандующего в Компьенский лес. Ре-
шено было не посылать членов правительства, и остано-
вились на кандидатуре Хюнтцигера. командовавшего ар-
мейской группировкой. Штаб Хюнтцигера находился в
это время в Шарль-Гийон, откуда его и вызвали. Членами
делегации были назначены: Леон Ноэль — французский
посол в Польше, который находился при эмигрировав-
шем польском правительстве (это правительство перебра-
лось в Либурн, около Бордо), вице-адмирал Лелюк — на-
чальник главного штаба военно-морского флота, генерал
Паризо — военный атташе в Риме до объявления войны
Италией и генерал авиации Бержере — начальник глав-
ного штаба военно-воздушных сил.
Правительство Петэна очень спешило: уже в 10 часов
30 минут утра Бодуэн вручил Лекерика ноту для пере-
дачи германскому правительству, в которой говорилось,
чго французское правительство назначило упомянутых
выше лиц «в качестве полномочных представителей для
получения информации об условиях прекращения военных
действий» В этой же ноте указывалось: «Французское
правительство, для того чтобы иметь возможность при-
нимать решения в условиях полной независимости, про-
сит, чтобы германское правительство дало своим войскам
приказ остаться на тех позициях, которые они будут за-
нимать в полночь 19 июня. В этом случае француз-
1	Baudouin Р. Op. cit., р. 187.
2	Un temoignage. Le dictat de Rethondes..., p. 21—22.
180
i кос правительство не будет производить изменений в
существующем в настоящее время расположении своих
войск»1.
Следует отметить, что к этому времени немцы уже
совсем подходили к Бордо и в ночь с 18 на 19 июня
I'liciKa бомбардировали город, чем вызвали большую
панику и переполох в правительственных и парламент-
ских кругах.
В следующую ночь немцы повторили бомбардировку
Бордо. Продвижение немцев и бомбардировки Бордо
вызвали некоторое беспокойство даже в группе Петэна.
Лебрен снова решает уехать, боясь за свою жизнь. Даже
Бодуэн приготовил себе на всякий случай самолет, хотя
все время повторял, чю никуда не уедет1 2. Немцы, кото-
рые имели постоянную связь с Бордо, узнали о проекте
мк называемого разделения правительства надвое и
О1ъезде части правительства и решили поспешить. В 5 ча-
сов утра 20 июня германское радио передало, что вскоре
будет сообщено о месте и времени встречи с француз-
скими представителями.
В 9 часов утра 20 июня собралось на заседание
правительство Петэна. Некоторые члены правительства,
сильно перепуганные бомбардировкой, заявили, что они
хотят немедленно уехать. Петэн, Вейган и Бодуэн с тру-
дом их удерживали.
В 11 часов 15 минут утра немецкое радио сообщило,
ч io германское верховное командование согласно с сооб-
щенным ему составом французской делегации и пригла-
шает ее после 17 часов быть на дороге из Тура в Амбуаз
на левом берегу Луары; делегация будет встречена на
мосту через Луару у Тура. В немецком сообщении
I сворилось, что для того, чтобы французская делегация
могла пересечь линию фронта, в 17 часов в этом районе,
на участке фронта в 10 километров, будет прекращен
огонь. Немцы предлагали французскому верховному ко-
мандованию сделать то же самое3.
На эту немецкую радиограмму из Бордо в 13 часов
30 минут был послан по радио следующий ответ:
«Сообщение германского верховного командования
получено французским правительством в 11 часов 15 мину i,
1 Ln temoignage. Le dictat de Rethondes..., p. 22—23.
2 Baudouin P. Op. cit.. p. 192—193.
3 Ibid., p. 191; Ln temoignage, Le dictat de Rethondes..., p. 24.
181
Делегация выезжает указанной дорогой Пуатье—Тур.
Учитывая трудности передвижения, невозможно точно
указать время, в которое она прибудет после 17 часов
на мост иа Луаре возле Тура. Она прибудет на десяти
машинах, снабженных парламентерскими флажками.
Желательно, чтобы германское верховное командо-
вание соблаговолило послать офицера связи, чтобы про-
водить ее через мост»1.
Таким образом, немцы не согласились на общее пре-
кращение военных действий и прекращение продвижения
своих войск, о чем речь шла в обращении французского
правительства. Они сделали вид, будто не заметили слов
в первом французском обращении об «условиях мира»,
и в своем ответе указали, что они сообщат «условия
прекращения военных действий». Но как пишет Ноэль,
давая официальные полномочия делегации, Петэн и Бо-
дуэн снова указали, что ей поручается узнать условия
перемирия и мира. На этом совещании было уточнено,
что делегации поручается получить условия перемирия,
добиваться их смягчения и высказать свое мнение; окон-
чательное решение об их принятии остается за прави-
тельством.
Ноэль рассказывает, что один из членов делегации
сказал: «В итоге вы нам даете полномочия устранить,
если мы сможем, некоторые требования, но вы оставляе-
те только за собой право принять германские условия».
Петэн якобы одобрил эту формулу2, а члены прави-
тельства высказали мнение, что, получив условия прекра-
щения военных действий, члены делегации вернутся в Бор-
до и получат инструкции.
Ноэль спросил на этом совещании у Дарлана, согласно
его показаниям на процессе Петэна, как следует посту-
пить, если немцы потребуют передачи флота. Дарлан от-
ветил: «Не беспокойтесь, этого не произойдет. Немцы
не возьмут наш флот. Соответствующие приказы даны»3.
12. Переговоры в Ретонде
и обсуждение условий перемирия в Бордо.
Подписание соглашения 22 июня
Французская делегация выехала из Бордо в 14 часов
30 минут 20 июня на нескольких автомашинах с белым
флагом на каждой из них.
1	Bourget Р. A. Op. cit., р. 154.
2	Un lemoignage. Le dictal de Rethondes..., p. 27.
3	Le Proces du Marcchai Petain, p. 172.
182
Членов делегации сопровождало несколько граждан-
ских и военных лиц: два дипломатических чиновника в
ранге посланников — Роша, заместитель начальника поли-
1ичсского департамента министерства иностранных дел, и
Лагард, помощник начальника департамента по делам
Африки и Леванта, а также полковник Лакай, начальник
штаба Хюитцшера, несколько офицеров, переводчик,
шифровальщик и машинистки.
В конце дня испанский посол по радио обратился из
Бордо к германскому правительству с просьбой о нейтра-
лизации зоны вокруг Бордо, который был объявлен
открытым городом 1.
Французская делегация выехала из Бордо в северном
направлении по дороге, идущей через Ангулем и Пуатье,
Почти до самого Пуатье дорогу заполняли беженцы и
отходящие войска. Возле Тура отдельные группы солдат
н офицеров продолжали оставаться на своих позициях,
дожидаясь противника. Французская делегация въехала в
Тур в 10 часов вечера. Город не был занят немцами.
По приказу Вейгана его объявили открытым городом.
Значительная часть населения ушла из города. Но фран-
цузские войска, уходя из Тура, несмотря на объявление
его открытым городом, взорвали мост через Луару.
Делегацию встретил генеральный секретарь префектуры.
Сам префект находился на другом берегу, куда его
вызвал немецкий генерал, командовавший войсками в
этом районе. Немецкий генерал уже второй раз вызывал
префекта к себе, чтобы узнать, когда приедет француз-
ская делегация.
За Туром французская делегация была встречена
немецким патрулем, проводившим ее через понтонный
мост, наведенный на Луаре, и сопровождавшим ее до
юродка Вандом, расположенного на расстоянии около
60 километров от Тура по дороге на Париж. В Вандоме
стояли немецкие войска, и здесь французскую делегацию
дожидался представитель ставки германского верховного
командования генерал Типпельскирх, который был при-
командирован к французской делегации в качестве офи-
цера связи.
Хюнгцшср обратился к Типпельскирху с просьбой
предоставить французской делегации немецкие машины.
Немцы дали машины, и делегация в сопровождении
Типпельскирха отправилась через Шартр в Париж.
1	Baudouin Р. Op. cit., р. 193.
183
Французские делегаты въехали в Париж, увешанный
уже гитлеровскими флагами со свастикой. Их разместили
в одной из дорогих гостиниц вблизи Триумфальной
арки.
О том, каковы были отношения в этот момент между
гитлеровскими офицерами и французскими делегатами,
приехавшими в свою собственную столицу, оккупирован-
ную врагом, можно судить по рассказу того же Ноэля.
В гостинице Хюнтцигеру и Ноэлю было заявлено, что
они являются гостями немецкой армии, и немецкие офи-
церы начали угощать их шампанским. В 13 часов 30 ми-
нут 21 июня Хюнтцигер, Л. Ноэль, адмирал Лелюк и
генерал Бержере выехали в Компьен. Ост альные делегаты
и сотрудники остались в Париже.
Проехав Компьен, делегаты в сопровождении Тип-
пельскирха прибыли на маленький железнодорожный
разъезд Ретонд — небольшую лесную поляну, где состоя-
лось подписание перемирия II ноября 1918 г. Перед ста-
рым вагоном Фоша1 был выстроен почетный караул из
эсэсовцев для встречи делегатов со всеми надлежащими
воинскими почестями. Делегаты, проходя в вагон, отдали
честь фашистскому знамени со свастикой.
С германской стороны в вагоне Фоша присутствовали:
Гитлер, Геринг, Гесс, адмирал Редер, Риббентроп, гене-
рал-полковник Кейтель и другие генералы. Французов
было четверо — Хюнтцигер, Ноэль, Бержере и Лелюк.
После того как все сели, Кейтель зачитал от имени
Гитлера заявление, которое заканчивалось следующими
словами:
«Германия не хочет придавать условиям перемирия и
переговорам об этих условиях унижающий характер по
отношению к такому мужес!венному противнику.
Условия, сформулированные Германией, в первую оче-
редь имеют в виду воспрепятствовать возобновлению
военных действий, во-вторых, дать Германии полную
безопасное гь в ее войне против Англии, продолжение
которой ей навязано этой последней, и, в-третьих, создать
необходимые условия для установления нового мира,
1 Этот вагон после первой мировой войны был помещен в не-
большой дом-музей на краю поляны. Немецкие солдаты по приказу
из ставки фюрера разломали домик и поставили вагон на поляне
так, как он стоял в ноябре 1918 г. После подписания франко-гер-
манского перемирия вагон был отправлен в Берлин и там разрушен
во время бомбежки в конце войты; теперь в Компьенском лесу нахо-
дится копня исторического вагона.
184
i у шественной составной частью которого должно явиться
исправление тех несправедливостей, которые были причи-
ны 1Ы самой Германии путем силы»1.
Заявление было составлено в достаточно деликатных
выражениях и содержало явные намеки на возможность
«со I рудничества» гитлеровской Германии с пронемецким
правительством Петэна.
После того как Кейтель зачитал заявление, Гитлер
роздал всем французским делегатам текст проекта пере-
мирия и, попрощавшись, удалился под звуки какого-то
фашистского марша. Кейтель и Йодль расстелили карту
и показали французским делегатам зеленую линию, от ме-
няющую на ней зону оккупации.
Затем Хюнтцигер вручил Кейтелю полномочия деле-
। ации, где указывалось, что ей поручено ознакомиться
с условиями перемирия и мира. В отношении полно-
мочий делегатов произошел обмен мнениями. Кейтель
с i дрался доказать, что французы уполномочены под-
писать условия перемирия. Французы против этого по
существу не возражали, указав только, что они должны
сообщить текст своему правительству и получить от него
указания о подписании. Кейтель согласился с этим, и
ыседание было отложено, чтобы дать возможность фран-
цузам ознакомиться с условиями перемирия.
Кейтель сообщил также, что в период переговоров
военные действия будут продолжаться. Ч! с касается усло-
вий мира, то об этом речь пока не идет. Уходя из
нагона, Хюнтцигер просил Кейтеля сообщить итальян-
скому правительству, что французская делегация готова
будет выехать по его указанию.
После этого первого заседания немцы по радио посла-
tin правшельству Петэна в Бордо сообщение, в котором
указывалось, что французская делегация прибыла в
Компьен и ознакомилась с условиями перемирия. «Пере-
юворы с итальянским верховным командованием будут
происходить не здесь, но начнутся сразу же после подпи-
сания соглашения между германским верховным коман-
дованием и французской делегацией и будут иметь место
на итальянской территории. Военные действия прекра-
щаются через шесть часов после того, как итальянское
правительство сообщи! германскому правительству о
1 Thierry S Calendrier du desasite d’apres les documents a Demands
Paris, 1942. p. 151 —152.
185
заключении итало-французского соглашения. Француз-
ская делегация будет иметь возможность после заключе-
ния соглашения с германским верховным командованием
выехать в указанное итальянским верховным командова-
нием место, где состоятся переговоры’.
После того как французы в палатке, недалеко от ва-
гона, обсудили условия перемирия, в 6 часов вечера пере-
говоры возобновились. На этот раз с германской стороны
их вел Йодль, проявляя особую вежливость и предупре-
дительность.
Хюнтцигер в разговоре с Йодлем подчеркивал, чго
Германия «не заинтересована в том, чтобы обесчестить
и покорить Францию»2, и старался добиться обещания,
что И1 алия не предъявит к Франции чрезмерных тре-
бований.
Йодль «успокоил» французов, что предусмотренная
соглашением комиссия по перемирию не будет предъяв-
лять каких-либо требований и «не пойдет дальше» текста
соглашения о перемирии. Он также заверил французов,
что немцы не станут вмешиваться в дела французской
администрации в оккупированной зоне. Хюнтцигер про-
сил «для поддержания внутреннего порядка» разрешить
Франции иметь 120—130 тыс. солдат, не считая полиции,
жандармерии и «мобильной гвардии», — эта забота ни на
минуту не оставляла представителей правительства
Петэна.
Далее переговоры продолжал Кейтель. Он заявил, чю
возможны небольшие изменения линии оккупируемой
зоны в пользу французов, и согласился предоставить пра-
вительству Петэна право сохранить 100 тыс. войск в неок-
купированной зоне, указав, что в оккупированной зоне
«внутренний порядок» будут поддерживать немецкие
войска. После этого Кейтель разрешил Хюнтцигеру вос-
пользоваться телефонной связью с Бордо. Следующее
заседание было назначено на II часов утра 22 июня.
В 8 часов 20 минут вечера Хюнтцигер сообщил
Вейгану по телефону условия перемирия. После этого
французская делегация уехала из Ретонда ночевать в
Париж.
Тем временем в Бордо события развивались следу-
ющим образом.
1	Un temoignage. Le dictat de Rethondes..., p. 53; fi'erganrf. Op
cit., p. 244 — 250.
2	Un temoignage. Le dictat de Rethondes..., p. 55
186
Рано утром 21 июня английский посол послал Бо-
ly шу письмо, в котором выражал свое «удивление»
и «возмущение» тем, что ему до сих пор не сообщили
условия перемирия, несмотря на то что Бодуэн обещал
но сделать. Бодуэн ответил, что правительство Петэна
не получило еще этих условий.
Немцы продолжали свое продвижение к Бордо. Ве-
чером того же дня Петэн послал телеграмму Гитлеру
с просьбой не вступать в зону Бордо.
Когда Хюнтцигер позвонил Вейгану из Ретонда, Вей-
। .in, не выслушав еще текста условий перемирия, спросил
ci о мнение относительно этих условий. Тот ответил,
как пишет Бурже, что, «по его мнению, разделяемому
всеми членами делегации, эти условия не содержат
ничего противоречащего чести, и в частности по «преду-
смотренному пункту» (т. е. относительно судьбы фло-
га)»1.
После этого Хюнтцигер прочел французский перевод
условий перемирия Вейгану, тот повторял их, а один
in офицеров штаба Вейгана их записывал2.
Затем в кабинете Вейгана собрались Петэн, Бодуэн,
Ьугилье, Дарлан, Алибер и Шарль-Ру. По мере того
как печатался на машинке текст, его передавали собрав-
шимся для ознакомления.
В час ночи 22 июня собрался Совет министров, ко-
юрый рассмотрел текст перемирия, после чего составле-
ние замечаний французского правительства к этому текс-
iy было поручено комитету в составе Вейгана, Бодуэна,
Дарлана и Бутилье. Заседание Совета министров кончи-
лось в 3 часа ночи, но еще до его окончания анг-
лийский посол Кемпбэлл, получив от Шарля-Ру условия
перемирия, послал Бодуэну на заседание следующую за-
писку:
«Я не сомневаюсь, что Совет министров отдает себе
отчет в коварности условий, относящихся к флоту. Ни-
какого доверия к слову немцев. Они его нарушат. Прости-
ic меня за подчеркивание того, что не должно усколь-
1 Bourget Р. A. Op. cit., р. 159—160.
- При рассмотрении условий перемирия правительством Петэ-
па имелся только этот французский текст. Лишь вечером 22 июня
п । командования немецкой армии позвонили начальнику кабинета
Вейгана и сообщили, куда нужно послать за официальным немец-
ким текстом. Вейган послал за этим текстом двух офицеров (Ibid.,
р. 161).
187
знуть от вашего внимания. Мое беспокойство является
моим оправданием»1.
Англичане всячески старались принять участие в об-
суждении условий перемирия. После окончания заседания
Кемпбэлл, дожидавшийся Бодуэна, сразу же обратился
к нему «Посол говорит мне, — пишет Бодуэн, — что анг-
лийское правительство должно быть представлено при
обсуждении, во время которого французское правитель-
ство вырабатывает свою позицию. Я отвечаю ему, что
представитель английского правительства не может при-
сутствовать на заседаниях Совета министров, и, с дру-
гой стороны, если английское правительство сможет до-
биться от германского правительства, чтобы оно удли-
нило краткий срок рассмотрения текста, предоставленный
французскому правительству, я с удовольствием выслу-
шаю его замечания»2.
Упомянутый комитет ночью сформулировал замечания
французского правительства к тексту проекта условий
перемирия. Замечания сводились к следующему: не ок-
купировав Париж; французский военный флот будет
базироваться на африканские порты; заключение после-
дующего соглашения в отношении иностранных военных
служащих, находящихся во французской армии, и ино-
странцев, получивших убежище во Франции; исключение
статьи о выдаче немецких граждан, проживающих во
Франции, и в качестве предварительного условия пре-
кращение немецкого наступления в направлении на
Бордо3.
В 8 часов утра снова собрался Совет министров. За-
мечания, составленные комитетом, сразу же были при-
няты, и Вейган отправился сообщить их Хюнтцигеру.
После 45-минутного телефонного разговора Хюнтци-
гера с Вейгапом, в 11 часов утра началось в том же
вагоне заседание немецкой и французской делегаций.
От немцев был по-прежнему Кейтель.
В отношении обращения Петэна к Гитлеру о прекра-
щении наступления на Бордо Кейтель ответил Хюнтци-
геру, что ответ Гитлера будет сообщен только после
принятия французским правительством условий пере-
мирия.
1	Baudouin Р. Op. cit., р. 197.
2	Ibid., р. 198.
3	Текст замечаний, а также германские ответы на них опубли-
кованы в мемуарах Вейгана (Weygancl. Op. cit., р. 258 — 261).
188
Затем произошел обмен мнениями относительно
Парижа. Французы просили включить Париж в «сво-
бодную зону», соединив его с намеченной немцами «сво-
бодной зоной» коридором (департаментами Сены, Сены и
Уа пл. Сены и Марны, Луары, Луары и Шер, Шер, вклю-
чив эти департаменты также в «свободную зону»).
Германский ответ на французскую просьбу в отно-
шении Парижа очень характерен и заслуживает того,
чюбы его привести полностью. «Если развитие событий
позволит,—заявил Кейтель,—то можно будет наметить
решение, близкое к просьбе французского правительства.
)ю вполне возможно. Условия в отношении Парижа
будут зависеть от внутреннего положения в этом боль-
шом городе. Ни одно из двух правительств не заин-
шресовано в том, чтобы вспыхнули беспорядки. Оккупа-
ционные силы там будут состоять только из необхо-
димых в этих целях войск, чтобы обеспечить военную
дисциплину, что должно быть понятно французской де-
легации» 1.
После такого ответа французская делегация больше
не затрагивала этого вопроса. Оставив Париж немцам
еще в период военных действий для того, чтобы они
обеспечили там «порядок», правители Франции должны
были удовлетвориться германским ответом.
Затем генерал Бержере поднял вопрос о том, чтобы
Франция нс передавала военные самолеты Германии, а
уничтожила их. Кейтель обещал согласовать с Герингом
акое изменение в тексте; французы же в свою очередь
согласились дать обещание, что ни один французский
самолет во время переговоров не улетит из Франции
та границу. Изменение, внесенное затем в эту статью,
позволяло не уничтожать, а «складировать» французские
военные самолеты под германским контролем.
В отношении статьи, касающейся флота, Кейтель за-
явил, что порядок ее применения будет установлен ко-
миссией по перемирию.
Французские делегаты предложили оговорить в спе-
циальной дополнительной статье, что немцы не потребу-
ют выдачи сражавшихся в специальных соединениях
французской армии иностранцев. Кейтель не согласился
на специальную статью, но заявил, что германское пра-
вительство не будет предъявлять таких требований.
1 Weygattd. Op. cit., р. 259.
189
Статья 17 проекта предусматривала, что никакие за-
пасы или другие материалы не могут быть вывезены
французскими властями из оккупационной зоны. Иными
словами, все товары и промышленное оборудование
главных индустриальных районов Франции остаются в
руках немцев.
В отношении статьи 17 французская делегация полу-
чила согласие немцев добавить к первоначальному про-
екту следующие слова: «причем имеется в виду, что
правительство рейха будет учитывать жизненно необхо-
димые потребности населения иеоккупированной террито-
рии».
Статья 19 о выдаче немцев, проживавших во Фран-
ции, после обсуждения осталась без изменений. Эта
статья означала, что все бежавшие до войны из гит-
леровской Германии во Францию антифашисты выдают-
ся в руки гестапо.
Дойдя до статьи 23, в которой говорилось о том.
что соглашение вступит в силу после подписания пе-
ремирия с Италией, Хюнтцигер сделал заявление о том,
что Италия фактически не воевала против Франции и
если она предъявит такие же требования, как и Гер-
мания, которая имеет к этому основания в результате
своих побед, то Франция откажется подписать переми-
рие. Он старался придать своему заявлению решитель-
ный тон, чтобы прощупать немцев и выяснить,
насколько они будут поддерживать итальянцев и разре-
шат ли они им предъявить французам большие требования.
Кейтель ответил: «Я принимаю к сведению это за-
явление, но я ни в какой степени не уполномочен за-
нять ту или иную позицию, и не ждите от меня ответа
на ваши замечания». Ни одного слова в поддержку или
защиту своего союзника — Италии он не произнес.
В конце заседания Кейтель сообщил французам ответ
Гитлера на послание Петэна: если перемирие будет под-
писано в тот же день, Бордо останется вне военных
действий, «что выходит за пределы обязательств немцев,
записанных в самом соглашении»1.
После этого заседание было прервано, и француз-
ская делегация снова начала телефонные переговоры с
Бордо. Хюнтцигер сообщил об изменении статей 5 (об
авиации) и 17 (о продовольствии), а также передал, что
1 Un temoignage. Le dictat de Rethondcs.... p. 81
190
«»|»с делегации по взаимному соглашению решили сохра-
ни п> текст перемирия в секрете до подписания франко-
н । <i иьянского соглашения.
Через 45 минут после разговора с Хюнтцигером
Вешан снова позвонил ему и передал, что, «учитывая
содержание ответов, данных на просьбы французского
правительства, обстановка в правительстве развивается
шин оприятно в отношении подписания перемирия. Оста-
гшя только один пункт, на котором французское пра-
ва юльство хотело бы настаивать: оно прост, чтобы к
лишению в качестве протокола были приложены
просьбы французского правительства и ответы герман-
ского правительства, с тем чтобы они нашли официаль-
ное отражение. Как только по этому вопросу будет
получен ответ, последует приказ о принятии условий
перемирия».
Хюнтцигер в ответ сообщил «единодушное мнение
французской делегации» о том. что не следует наста-
ивать на протоколе, а нужно «поверить честному слову»
Кейтеля и Йодля.
Немцы начали особенно торопить. Кейтель прислал
французской делегации письмо, требуя подписания до
19 часов 30 минут. Вечером снова собрался Совет ми-
нистров в Бордо, и в 18 часов 36 минут Вейган пере-
дал Хюнтцигеру по телефону следующий приказ:
«№ 43/DN. Французской делегации, возглавляемой гене-
ралом Хюнтцигером, дается приказ подписать соглаше-
ние о перемирии с Германией. Доложите об исполнении.
Делегации направиться в Рим, куда полномочия переданы
по телефону.
Подпись: Вейган»1.
Обе делегации собрались в вагоне около 7 часов ве-
чера. Хюнтцигер начал с заявления; «По поручению
моего правительства я заявляю, что французское прави-
тельство решило подписать соглашение, которое мы толь-
ко что выработали». Таким образом, Хюнтцигер не
iоворил ни о каком «диктате» немцев, а утверждал, что
>ги условия выработаны в результате переговоров обеих
делегаций.
После этого Хюнтцигер сделал краткое заявление,
написанное Ноэлем. Он сказал, что Франция, вступив
в войну' в силу своих обязательств перед союзниками,
1 Un temoignage. Le dictat de Rethondes..., p. 82-84.
191
потерпела поражение и поэтому должна принять тяжелые
требования. «Она имеет право ожидать, что в предстоя-
щих переговорах Германия будет воодушевлена таким
стремлением, которое позволит двум великим соседним
народам мирно жить и работать».
Затем началась комедия «солидарности» между петэ-
новскими представителями и гитлеровцами. Хюнтцигер
заговорил о чести французских военных. «У генерала
Йодля,—пишет Ноэль.—покатились слезы из глаз» (!).
После подписания Кейтель попросил Хюнтцигера
остаться с ним наедине. О содержании их разговора
Ноэль не сообщает. Немецкие фотографы и репортеры
окружили французов, снимая заключительный момент
«церемонии».
Французская делегация уехала в Париж, откуда на
следующее утро должна была вылететь в Рим.
13. Переговоры в Риме
и соглашение с Италией
Для Муссолини, который не мог похвастаться своими
военными успехами, переговоры с французской делегацией
не представляли столь торжественного момента. Полу-
чив то, что он хотел, Гитлер дал понять своему союз-
нику, чтобы он поумерил аппетит и не ставил прави-
тельство Петэна в слишком трудное положение. В ответ
Муссолини в своем письме оз 22 июня покорно сообщил
фюреру: «Я не включил в условия перемирия оккупа-
цию левого берега Роны, Корсики, Туниса и Джибути,
как мы это намечали в Мюнхене, а ограничился лишь
минимумом, т. е. требованием о демилитаризованной зо-
не глубиной в 50 км»1. Сам Муссолини даже не по-
казался на переговорах в Риме. Не урвав при заключе-
нии перемирия желаемой французской добычи, Италия
решила не обострять без нужды отношений с петэнов-
ским правительством, имея к тому же в виду проекты
«романского блока», разрабатывавшиеся в некоторых
итальянских, французских и испанских реакционных по-
литических кругах еще до войны, осуществление которых
могло бы, по мнению итальянских правителей, укре-
пить положение фашистской Италии в Западной Европе.
Французская делегация вылетела с парижского аэрод-
рома в Рим в воскресенье 23 июня и в 3 часа дня
прибыла в Рим. Делегацию встретили итальянские воен-
1 Les archives secretes de la Wilhelmstrasse, t. IX, livre I, p. 417.
192
пыс представители и представители министерства ино-
странных дел. Свидание французской и итальянской де-
чес аций произошло на вилле Инчизи под Римом. Пройдя
почетный караул, Хюнтцигер и его коллеги встретились
л салоне виллы с итальянскими дипломатами и высши-
ми офицерами, многих из которых они хорошо знали.
И гальянскими представителями были Чиано, Бадольо
и генерал Приолье, подписавший франко-итальянское
военное соглашение 1935 г. В итальянскую делегацию
также входили адмирал Каваньяри и генерал Ро-
а 1 га.
Чиано заявил французской делегации о том, что Мус-
солини поручил Бадольо сообщить условия перемирия
французской делегации. После этого Бадольо вручил
итальянский текст условий перемирия, а генерал Роатта
сачит ал французский текст. Чиаио и его коллеги обме-
нялись рукопожатиями с французами и перешли к «дру-
жеской» беседе.
Вернувшись на предназначенную для французской де-
иегации виллу, Хюнтцигер сообщил проект условий пе-
ремирия по телефону в Бордо.
Бодуэн пишет в своем дневнике, что когда он узнал
итальянские условия, то сразу оценил их как очень уме-
ренные и приемлемые. Ноэль позвонил ему из Рима и
рассказал о гом, что итальянцы хотели проявить
«сердечность» в своем приеме1.
На заседании Совета министров Бодуэн, еще не за-
читывая условий перемирия, заявил, что они «кажутся
приемлемыми, и, в частности, в том, что касается ок-
купации, речь идет только о незначительной территории
по границе». Лебрен и министры приняли итальянские
условия перемирия в целом.
При постатейном обсуждении только статья 9, как
указывает Бодуэн, вызвала серьезное сопротивление.
В этой статье речь шла о демобилизации француз-
ских войск в колониях — в Северной Африке, Сирии, на
сомалийском побережье.
Французской стороне нетрудно было доказать, что
демобилизация войск в этих районах означала бы подрыв
колониального господства, чего, конечно. Муссолини бо-
ялся не меньше, чем Петэн.
Заседание Совета министров было прервано на 45
1 Baudouin Р. Op. cil., р. 208—209.
7 Г М. Ратиани
193
минут. Бодуэн, Вейган и Дарлан составили замечания
к итальянскому тексту. После этого министры собрались
еще на 30 минут, утвердили эти поправки, и они были
сообщены Хюнтцигеру в Рим*.
Около 4 часов дня собрались на заседание француз-
ская и итальянская делегации.
Обсуждение статьи 9 было особенно характерно.
«Генералу Хюнтцигеру, — пишет Ноэль, — не составило
большого труда убедить главу итальянской делегации,
что немедленная демобилизация в этих районах (в Се-
верной Африке, Сирии и на побережье Сомали.—Г. Р.)
туземных войск могла бы повлечь за собой очень тяже-
лые последствия. Речь идет, говорил он, о туземных
странах, где авторитет европейца ие должен быть
поколеблен. Это не отвечало бы чьим-либо интересам,
и в особенности не отвечало бы интересам такой ве-
ликой колониальной державы, как Италия. Эти волнения
могли бы сказаться на всех мусульманских территориях» 1 2.
После такого откровенного разговора колонизаторов,
в котором Хюнтцигер убедительно показал, что сохране-
ние порядка в колониях важнее для капиталистических
Италии и Франции, чем их противоречия, Бадольо
быстро уступил и согласился на то, чтобы «для Фран-
цузской Северной Африки, Сирии и побережья Сомали
условия демобилизации и разоружения были определены
комиссией (т. е. комиссией по перемирию. — Г. Р.), кото-
рая примет во внимание особую важность поддержания
порядка на этих территориях»3.
Затем Хюнтцигер сообщил в Бордо, что итальянская
делегация приняла поправки, предложенные французской
делегацией, с некоторыми оговорками.
В Бордо снова собрался Совет министров, и в 19.10
французская делегация в Риме получила от Вейгана ди-
рективу :
«№ 61/DN. Французской делегации, возглавляемой
генералом Хюнтцигером, дается приказ подписать согла-
шение о перемирии с Италией. Доложите об исполне-
нии»4.
После этого обе делегации собрались для подписа-
ния перемирия. Заседание началось с выступления Хюнт-
1 Baudouin Р. Op. cit., р. 209 — 210.
2 Un temoignage. Le dictat de Rethondes..., p. 99—100.
4 Ibidem.
4 Ibid., p. 103.
194
mncpa, в котором он благодарил Бадольо за прове-
(спие переговоров и «заверил его в глубоком уважении
к нему» французских военных кругов.
Затем Хюнтцигер зачитал следующее заявление:
«В настоящих чрезвычайно печальных условиях фран-
цузская делегация находит опору в твердой надежде
па то, что мир, который скоро наступит, позволит
Франции осуществить свое дело реконструкции и обнов-
нения и что он создаст прочную основу для длитель-
ных отношений между нашими странами в интересах
квропы и цивилизации»1.
Бадольо ответил на это, что он полностью присо-
единяется к словам Хюнтцигера и желает, чтобы Фран-
ция, «являющаяся великой нацией», поднялась вновь.
Подписание произошло в 19.35 по итальянскому
времени. Это означало, что военные действия должны
прекратиться в 1.35 в ночь на 26 июня по итальян-
скому времени, или в 0.35 по французскому времени.
14. Несмотря но неожиданно суровые для правительства
Петэна условия перемирия, заговорщики считают, что теперь
Франиия включена в «новую Европу» и путь к государственному
перевороту открыт
Условия соглашения о перемирии были в определен-
ной степени неожиданностью для правящих кругов Фран-
ции, которые добивались его с таким упорством и на-
стойчивостью. Они мечтали о том, что гитлеровская Гер-
мания сразу же примет их в свои объятия как младше-
ю партнера, поможет установить фашистский режим во
Франции, привлечет французских монополистов к тес-
ному экономическому сотрудничеству с немецкими моно-
полиями и империалистическая Франция, избавленная от
всех «опасностей» революционного движения внутри стра-
ны, эксплуатируя свою обширную колониальную импе-
рию, будет участвовать в создании новой, фашистской
1'вропы. Причем, надеялись вишисты, Франция займет
второе место после Германии, оттеснив Италию и имея
ю преимущество перед Англией, что последняя еще
ведет войну и Германия может удовлетворить свои основ-
ные претензии за ее счет.
Гитлеровская Германия готова была обеспечить внут-
ренний «порядок» во Франции, и в этом отношении
французские правящие круги не ошиблись. Но Германия
1 Un temoignage. Le dictat de Rethondes..., p. 104.
195
хотела прежде всего основательно ограбить Францию,
укрепить в этой стране свои экономические позиции,
подчинить полностью ее экономику немецкому капита-
лу, залезть в ее колонии и только на таких условиях
включить Францию в «германскую систему».
Гитлер рассчитывал также, что заключенное соглаше-
ние даст ему возможность создать для себя прочный
тыл на Западе для осуществления своих дальнейших
агрессивных планов, имея в виду в первую очередь на-
падение на Советский Союз.
Упоминавшийся уже нами активный участник событий
1940 г. Камилл Шотам, бежавший через несколько ме-
сяцев после перемирия в США и опубликовавший перед
смертью свои мемуары («Секретные тетради перемирия»),
делает очень ценное признание. Шотан подтверждает,
ччо Гитлер обманул Петэна в его ожиданиях. «Обраща-
ясь к испанскому послу вечером 16 июня, —пишет Шо-
тан,— Петэн строил чрезмерные иллюзии по поводу
будущего своей инициативы. Он был убежден, как и мно-
гие другие французские консерваторы, что Гитлер ведет
войну больше против демократии, чем против Франции.
И Петэна в этих мыслях поддерживали его испанские
друзья. Он считал, следовательно, что германский дикта-
тор поспешит начать с ним переговоры и предоставит
Франции почетные условия мира»1.
Французские правящие круги считали, что война на
Западе в ближайшее время закончится и они заменят
соглашение о перемирии с Германией мирным догово-
ром. Этот договор обеспечит им прочное положение
«в германской орбите» и возможность принять участие
в осуществлении германских агрессивных планов против
Советского Союза, войну против которого французские
правящие круги усиленно готовили еще в 1939 г
С самою момента заключения соглашения о переми-
рии правительство Петэна добивалось, чтобы уже это
соглашение явилось основой для франко-германского эко-
номического, военного и политического «сотрудничества»
и чтобы гитлеровская Германия официально признала
гакое «сотрудничество». Правители третьего рейха ста-
рались использовать верхушку французской буржуазии
как основного пособника и опору своей политики в отно-
1 Chautemps С. Cahiers secrets de Г Armistice (1939—1940). Paris,
1963, p. 205.
196
..инн Франции и готовы были идти на такое «сотруд-
। .сгво» с иею, но одновременно, не полагаясь на
псх политики Петэна и прочность его позиций, сохра-
ни ли в своих руках всю полноту военного и политиче-
ikoio контроля во Франции.
В тот же день, 22 июня, когда правительство Пе-
। ша дает указание своим делегатам в Ретонде подпи-
t.iib соглашение о перемирии, Лебрен по требованию
Не юна подписывает декрет о назначении Лаваля и Мар-
। । осударственными министрами.
Это включение Лаваля в правительство как бы вхо-
ui j в одно из неписаных условий перемирия. На робкие
выражения Лебрена маршал замечает: «При нынешнем
положении вхождение Лаваля в правительство уже боль-
ше не составляет неудобств. Напротив, тем самым укреп-
ится правительственный авторитет».
Глава шестая
Переворот в Виши
Перед тем как поднять занавес последнего акта ис-
тории конца Третьей республики, следует поближе рас-
смотреть весь «жизненный путь» зловещей личности,
забившей осиновый кол в ее могилу, — Пьера Лаваля i.
Заговорщический «альянс» 84-летнего Филиппа Петэна
с 57-летним Лавалем, которые оказались на авансцене
в дни похорон Третьей республики, лишь показывает,
как причудливо сплетает капиталистическая политика са-
мые различные биографии своих служителей, как господ-
ствующие классы отыскивают нужных им людей. Рядом
с одним из двух последних оставшихся в живых мар-
шалов войны 1914 —1918 гг. (второй — Франше д’Эспре —
умер в 1942 г. всеми забытый), военачальником самых
кровопролитных во французской истории боев 1916 г.
за Верден, беспощадным карателем солдатских антими-
литаристских бунтов 1917 г и главнокомандующим
французской трехмиллионной армией, к концу войны
оказался человек, ходивший в годы той же войны в
безызвестных пацифистах, мелкий адвокатишка, числив-
шийся на левом крыле социалистической партии. Если
первый в годы между двумя войнами снисходительно
давал свое имя «героя Вердена» антиреспубликанским
заговорам, с одобрением следил за установлением фа-
шистских режимов в Италии, Германии, а затем и в
Испании, бросая многозначительные и загадочные фразы
о будущем Франции в самых избранных салонах, двери
которых открывались перед этим членом Высшего воен-
ного совета, академиком, министром, послом, другом
высшей военной аристократии всей Западной Европы, то
1 О Пьере Лавале в числе документальных источников можно
назвать: Le Proces Laval. Compte-rendu stenographique. Paris, 1946;
Laval parle... Notes et memoires rediges a Fresnes. Paris, 1948; Qualre
proces de trahison devanl la Cour de Justice de Paris. Paris, 1947; Abet: O.
Das offene Problem. Koln, 1951, Pado D. Psychologic de Pierre La-
val. — «Ecrits de Paris», Fevrier 1955; Aron R. Histoire de Vichy 1940—1944.
Paris, 1954; Mallet A. Pierre Laval. Paris, 1954.
198
и । орой — грубо, локтями раздвигал себе проход в поли-
1ИКС разнузданной площадной демагогией на избиратель-
ных собраниях в парижском предместье Обервилье,
। ic он пролез в депутаты, грязными закулисными
ши ригами в кулуарах парламента, нечистоплотными
(еловыми махинациями, оказывая подозрительные услуги
споим богатым покровителям, вырывая министерские
нос гы в отчаянных драках, продавая себя и покупая
фугих. Так же грубо пролез он на международную
арену, то обещая помощь итальянским фашистам в их
(рачке с правителями третьего рейха, то совершая под-
чую сделку с Герингом по пути из Москвы в Париж,
|де он уже заранее решил растоптать подписанный им
же 2 мая 1935 г. договор с Советским Союзом о взаи-
мной помощи. Таким образом, к началу второй миро-
вой войны на нем не осталось ни одного чистого
места, кроме его неизменного белого галстука.
1. Главная фигура переворота в Виши — Пьер Лаваль.
Его карьера и политические планы
Петэн презирал Лаваля как невоспитанную, плохо
пахнущую деревенщину из Оверни с оливковым лицом
подозрительного метиса, хитрыми глазками конокрада
и висячими усами трактирщика, грубияна и матерщин-
ника с плохими манерами и постоянным мокрым окур-
ком вонючей сигареты в углу рта, но невольно восхи-
щался его бесстыдными политическими фортелями, вы-
ставляемой напоказ беспринципностью, расчетливой ку-
ацкой смекалкой в делах большой политики.
Лаваль презирал Петэна как бесплодную ненужность,
«декоративную вазу на камине», «чучело» былых воен-
ных подвигов, но невольно восхищался его такой нуж-
ной для одурачивания толпы монархической величаво-
стью и умением превращать в «благородный пшриогизм»
облепившую его политическую грязь.
Судьба давно связала этих двоих людей, испытывав-
ших чувство взаимного презрения и уважения. В 1932 г.
Лаваль ведет неудавшуюся, правда, кампанию за избрание
Петэна президентом республики.'Уже покойный к 1940 г.
маститый вождь французской реакции, мечтавший о «ре-
форме республики», Гастон Думерг (в его правительстве
Петэн был военным министром) в 1934 г. многозначи-
1ельно сказал маршалу: «Лаваль — единственный поли-
тик, который у нас остался». А через зри года, в ап-
199
реле 1937 г., Лаваль говорит одному из агентов гене-
рала Франко о своем нетерпеливом желании покончить
с правительством Народного фронта и поясняет: «Спа-
сение Франции в создании правительства Петэна, и мар-
шал согласен взять на себя такую ответственность».
Еще через два года, в сентябре 1939 г., Лаваль пред-
лагает Петэну свалить правительство Даладье и самому
сформировать правительство, а он, Лаваль, «избавит его
от всех прочих».
Мы уже видели Лаваля в действии в Париже, Туре
и Бордо, мы увидим его и в Виши. Для него это были
недели, которые казались долгожданным началом настоя-
щей политической карьеры. Присмотревшись к Гитлеру
и Муссолини, Лаваль решил, чго в Западной Европе
наступила эпоха крупных политических авантюристов но-
вого, фашистского типа, приспособленных к условиям
каждой страны, и он, Лаваль, может совершить такую
же головокружительную карьеру во Франции. Он делает
ставку на поражение Франции и быструю победу гитле-
ровской Германии в войне. Его план очень прост: лик-
видировать в обстановке общего политического развала
во Франции все остатки демократического режима и,
устранив политических соперников, захватить при под-
держке немцев власть; вся внешнеполитическая ориен-
тация должна быть повернута на победоносную гитле-
ровскую Германию; нечего тратить время на различные
государственные и социальные теории: будущая Европа
будет фашищской, в которой «устойчивая» и богатая
колониями Франция под руководством Лаваля сможет
найти себе место, играя во всяком случае вторую роль
после Германии, а последнюю тоже кое в чем можно
надуть, используя ее противоречия с Америкой и Анг-
лией.
Лаваль в эти месяцы не мыслил себе конца войны
иначе как в форме большого империалистического ком-
промисса при дележе добычи и в дальнейшем единого
капиталистического фронта против СССР, за счет кото-
рого можно удовлетворить всех партнеров. Но для вой-
ны с СССР капитализму нужна не рыхлая демократия,
а твердая и «мускулистая» фашистская власть. До по-
следнего дня жизни Лаваль не хотел верить, что он
просчитался.
Когда 22 октября 1940 г., через четыре месяца после
перемирия, Гитлер, проезжающий через Францию в Ис-
200
ir.iiiHio для встречи с Франко, остановится в М опт у а ре
и вызовет к себе Лаваля, ставшего заместителем i паны
правительства Виши и «главы французского государе шан
последнему уже почудится, что его давние меч in сбына
инея. На обратном пути из Испании Гитлер в том .кг
Монтуаре (который избран для остановки, поскольку ым
имеется надежный туннель, где можно упряг ачь поезд
фюрера в случае налета английской авиации) 24 октября
встречается с Петэном, официально открыв эпоху «ко i
ыборационизма» между Виши и Берлином.
«Мое свидание с канцлером Гитлером, — писал Лаваш,
в записи беседы, которую нашли через четыре юда i
сю багаже,—было для меня сюрпризом, волнующим
сюрпризом... Нас охватывали общие чувства, и в копне
беседы мы говорили новым языком — европейским я in
ком»1.
К ловким изобретениям Лаваля нужно, бесспорно
причислить умение облекать политику военного опока
с империалистической Германией в различные формупы
«европейской общности» и «единства Европы». Повес i
вуя о своих беседах с Гитлером, Лаваль, нс ведал
будущего, восклицает: «Гитлер — великий человек, ко
горый знает, что он делает и куда он идет... Фю|х?р
предложил Франции сотрудничество, и было бы. коисч
по, преступлением прошв Франции отказаться oi >101 о
f 1 редложения» 2.
Лаваля преследует мысль, что нужно как можно via»
рее установить тесное сотрудничество с гитлеровской
Германией, чтобы опередить Англию, которая может не
сегодня-завтра заключить компромиссный мир с рейхом
«Сотрудничать — таков наш выбор, — заявляе 1 он
В этом случае Англия будет платить. Если же, к и
счастью, Англия добьется компромисса, платить иридс
ся нам. Нужно защищать наши интересы. С Гт перо
мы говорили о мире. Будут иметь место, конечно, iq
риториальные изменения, но в целом мы ие шмерясч
империю. Можно, например, обменять Тунис на II ш г
рию». И далее: «Надо придать Африке более евроиен
скую организацию. Франция сохранит в Африке хорошие
позиции, нужно только рассматрива। ь Африку в кича пи
11родолжения Европы»3.
। Лгол R. Op. cit. р. 291.
2 Ibid., р. 292-293.
' Ibid., р 305-306
201
Те полгода, что Лаваль первый раз находился у
власти в Виши вместе с Петэном, фактически взяв в
свои руки всю практическую политику вишистского го-
сударства, были месяцами его первого крупного просче-
та после перемирия. Во внешней политике Гитлер отнюдь
не торопился предоставить побитому французскому импе-
риализму почетное место в «новой Европе», а скорее
предпочел выделить Франции роль покорного и бесправ-
ного сателлита. Германия грабила Францию, и, хотя
часть крупных французских промышленников наживалась
на военных поставках рейху, это было, конечно, мало-
вато по сравнению с прибылями их германских коллег.
Громадные контрибуции, выплачиваемые Францией, по-
зволяли германским монополиям скупать акции фран-
цузских компаний и прибирать к рукам французскую
экономику.
Англия не капитулировала. Надежды удовле1ворить
за ее счет вожделения Германии и Италии в колониях
казались все менее и менее реальными. Напротив, поль-
зуясь своим преимуществом на море, английское прави-
тельство, выдвигая в качестве политического оружия ко-
митет де Голля в Лондоне, отрывало у Виши одну за
другой французские колонии, где утверждались дегол-
левские власти. Все более настойчивое стремление Ла-
валя пойти ва-банк и втянуть Францию в настоящую
войну с Англией на стороне Германии пугало многих
других членов вишистской клики, в которой были пред-
ставлены основные монополистические группы деловой
Франции. Такой шаг грозил переходом всей француз-
ской колониальной империи в руки США и Англии,
хозяйничавших на морях.
Что же касается внутренней политики Лаваля (со-
трудничество с гестапо и германской полицией, аресты,
пьики, расстрелы заложников, расистские преследования),
то она вызвала по всей Франции глубокую ненависть,
не сделав фашистский режим Виши сколько-нибудь проч-
ным. Напротив, движение активного сопротивления на-
чалось именно в месяцы правления Лаваля.
13 декабря 1940 г. Лаваль терпит свое первое пора-
жение. Дворцовый переворот в Виши, возглавленный
самим Петэном, «свергает» Лаваля, и он оказывается
даже под домашним арссюм. правда быстро снятым
гитлеровским послом Абецем, примчавшимся в Виши в
сопровождении двух броневиков, чтобы выручить его
202
и увезти в Париж. Приводимый эпизод и дальнейшие
 рсбования гитлеровцев вернуть Лаваля в правительство
Ниши непоправимо порочат его репутацию: на глазах
v всех из прогитлеровского французского политикана
он превращается в прямого германского агента.
На короткий период (с декабря 1940 по февраль
1941 г.) Петэн передает вишистское правительство в ру-
ки Фландена, сохранившего, как считается, кроме про-
немецких симпатий некоторые проанглийские связи. Но
война с Англией продолжается. Гитлеровцы прогоняют
Фландена из Виши. На смену ему приходит адмирал
Дарлан (февраль 1941 — апрель 1942 г.), который, ничем
пс уступая Лавалю во внутренней политике и в своих
планах «сотрудничества» с рейхом, считается человеком
более подходящим для американцев (он переметнулся
на их сторону открыто в момент высадки войск США
н Северной Африке в ноябре 1942 г., но через несколько
дней был убит там молодым французским монархистом
при крайне таинственных обстоятельствах).
Но вот начинается новый период. Разбойничье на-
падение гитлеровской Германии на Советский Союз
круто меняет всю международную обстановку. Для Виши
начинается пора самых грубых промахов, возвещая ката-
строфу всей политической авантюры, затеянной в 1940 г.
Гитлеровская агрессия против СССР встречена вишист-
ской кликой со вздохом облегчения: наконец-то обста-
новка станет простой и ясной — Запад против коммуниз-
ма. Жан Бишелои, один из самых восторженных поклон-
ников гитлеризма во французских монополистических
кругах (государственный секретарь по промышленности
в правительстве Лаваля 1942 г., отправлявший сотни
1ысяч французских рабочих на германские заводы), в
июле 1941 г. восклицает: «Германия захватит всю Рос-
сию через шесть недель! Надо сотрудничать».
Но уже через несколько месяцев настроения в Виши
начинают меняться. Становится ясно, что Гитлер влез
и самую опасную для себя войну и из Франции он будет
выкачивать все соки для этой войны. Освободительная
война советского народа поднимает на борьбу народы
всей оккупированной Европы, в том числе и Франции.
Гут уже не до политической игры вокруг Виши. Гитлеру
нужен во Франции самый надежный и проверенный
из его французских холуев. В апреле 1942 г. правители
рейха, не церемонясь с Петэном, возвращают Лаваля
203
на его пост в Виши с самыми широкими диктатор-
скими полномочиями под полным немецким контролем.
Придя вновь к власти в Виши, Лаваль считает со-
вершенно очевидным, что США, а за ними и Англия
должны повернуть фронт и, заключив мир с Гитлером,
помогать ему в войне против Советского Союза. Один из
его первых дипломатических шагов в апреле 1942 г.—
предложить американскому послу в Виши адмиралу Леги
свои услуги. В беседе 27 апреля он просит посла пере-
дать Рузвельту, что. «даже если Германия потерпит по-
ражение, он, Лаваль, будет проводить ту же политику,
потому что без сотрудничества с Германией не может
быть окончательного мира... Эта война, — продолжает
он, — гражданская война, в которой Сталин окажется
единственным победителем, если демократии будут про-
должать борьбу против рейха. В интересах Соединенных
Штатов, так же как и Европы, чтобы война кончилась
как можно быстрее... Из числа глав правительств, не
участвующих в войне, я единственный вместе с генера-
лом Франко, кто во время войны встречается с канц-
лером (г. е. Гитлером.— Прим. ред.). Я нахожусь в
самых лучших условиях, чтобы вновь вступить с канц-
лером в личный контакт»1.
Лавалю не удалось сыграть казавшуюся ему такой
заманчивой роль посредника между Рузвельтом и Гит-
лером, чтобы повернуть США от войны против Гер-
мании к войне против СССР. Он продолжает служить
гитлеровцам с остервенением игрока, который все по-
ставил на карту и уже сам понимает, что отступать
некуда. В своей речи 22 июня 1942 г. — в первую годов-
щину нападения гитлеровской Германии на Советский
Союз — он провозглашает:
«В результате этой войны неизбежно возникнет но-
вая Европа. Часто говорят о Европе. Это слово, к ко-
торому во Франции еще не очень привыкли... Чтобы
построить эту Европу, Германия ведет гигантские бои.
Она должна вместе с другими нести колоссальные жерт-
вы, н она не жалеет крови своих юношей: она берет
их с заводов и полей. Я желаю германской победы,
потому что без этой победы завтра повсюду установится
большевизм».
Но сообщники Лаваля по перевороту 1940 г. теперь
1 Aron R. Op. ciL, р. 511—512
204
мало верят в эту победу. Виши раскалывается. Вейган
смотрит уже в сторону американцев и благополучно
выходит из игры, дав немцам себя арестовать после
высадки союзников в Северной Африке. Дарлан ведет
переговоры с американцами в Алжире, а Лаваль, побы-
вав вновь у Гитлера (на этот раз в Берхтесгадене),
продолжает свое: «Через несколько недель немцы захва-
1яг у американцев Африку, и, если мы ие поможем
немцам, американцы сохранят ее за собой».
Лаваль хорошо знает жестокие правила игры, терми-
нами которой он все время определяет политические
ситуации. В 1940 г. де Голль ставил на лошадь, у ко-
нурой было мало шансов на выигрыш. Сейчас, в конце
1942 г., роли переменились. Лошадь Лаваля имеет ма-
ло шансов, но ставить на другую лошадь поздно, тебя
уже ие пустят к окошку тотализатора. И Лаваль продол-
жает свою политику гитлеровского лакея во Франции.
«'Это религиозная война, — объявляет Лаваль 13 декабря
1942 г.—Победа Германии не даст нашей цивилизации
утонуть в коммунизме»1. Тон становится менее уве-
ренным, и он все больше обращается к аргументам за-
пугивания капиталистического Запада. «Если союзники
одержат верх, — заявляет он в речи 5 мая 1943 г.,—
ю англосаксонский мир сразу же столкнется с Сове-
1<1МИ»2.
Осенью 1943 г. Виши охватывает паника: начинается
политика «спасайся, кто может». Петэи мечется, чувст-
вуя, что авантюра, в которую его втянул Лаваль, при-
бпижается к катастрофе.
В ноябре 1943 г. он говорит одному из своих при-
ближенных — Ромье: «Поистине у гитлеровцев неглубокая
политика, и этот господин Лаваль смешон, цепляясь
«а них. Если он думает, что Черчилль и американцы
вахотят сесть с ним за один стол, то он ошибается. Он
только помешает мне их встретить — вот все, чего он
юбилея. Если бы он был поумнее, то воспользовался
бы случаем, который я ему предоставил, улететь в Ар-
। ст ину или куда-нибудь в другое место»3.
Но Лаваль не считает для себя все потерянным. Его
последний политический ход — «операция Эррио» уже в
момент высадки англо-американских войск во Франции
1 Aron R. Op. cit., р. 525,566 —567.6JO.
- Ibid., p. 630.
4 Ibid., p. 646.
205
и немецкого отступления на Западе. Не вина Лаваля,
что это «Бордо наизнанку» не удалось. В последний
момент он хотел расставить сброшенные в 1940 г. с
шахматной доски политические фигуры примерно н том
же порядке и сказать, что игру можно продолжать: он,
Лаваль, вернул все на место.
С этой целью Лаваль задумывает последнюю в своей
жизни «дьявольскую операцию». 30 июля 1944 г. он зло
бросает Петэну: «Я знаю, вы все еще тешите себя на-
деждой достигнуть соглашения с де Голлем, но вы оши-
баетесь, ничего не поделаешь»1. У Лаваля другой план.
Через секретного агента Анфьера, который уже много
лет служит связным для Эррио, Лаваль узнает, что аме-
риканцы благоприятно отнеслись бы к созданию пере-
ходного правительства во главе с этим последним пред-
седателем палаты депутатов, находящимся под надзором
в местечке Моревиль, возле Нанси. План Лаваля готов.
Он должен взять на себя эту операцию: создать пра-
вительство Эррио, как ои создал в 1940 г. правитель-
ство Петэна, и совершить переход от пронемецкой к
проамериканской политике, не ссорясь с гитлеровцами,
а, напротив, заинтересовав их этой операцией. Из Пари-
жа зять Лаваля граф де Шамбрен (международный бан-
кир, имеющий двойное — французское и американское —
гражданство), префект полиции и префект департамен-
та Сены, друзья Лаваля шлют отчаянные призывы то-
ропиться в столицу, к которой маршем идут американ-
ские войска, и опередить подготовляемое народное вос-
стание, наводящее страх одинаково на немцев, амери-
канцев и англичан. Нужно опередить также спешащего
в столицу де Голля и его войска. У Лаваля, казалось бы,
преимущество в том, что он может начать свою опе-
рацию раньше других с согласия немцев, занимающих
еще Париж. В ночь на 8 августа 1944 г. Лаваль мчится
в Париж. Через Абеца он получает согласие Риббентропа
на освобождение Эррио и созыв Национального собра-
ния (палаты и сената) в Версале. Три дня в Париже
Лаваль ищет депутатов, собирает мэров департамента
Сены, которые принимают резолюцию, одобряющую его
план, плетет новые интриги.
12 августа Лаваль мчится в Моревиль освобождать
Эррио и вечером привозит его с женой и Анфьера в
* Aron R. Op. cit., р. 689.
206
парижскую ратушу. Лаваль «обрабатывает» Эррио, кото-
рый, поддерживая с ним связь и выслушивая его пла-
ны. держится осторожно. Противники Лаваля дают по-
ишь Эррио, что с Лавалем будет покончено и он, Эррио,
пппь скомпрометирует себя такой операцией (деголлев-
ская организация Сопротивления в полиции хочет даже
украсть Эррио в Париже, но этот план отменен). Петэн
in кже отказывается ехать в Париж, боясь нового трюка Ла-
валя. Наконец, сами немцы, остающиеся еще хозяевами
в Париже, меняют свое решение. Гестапо поручено вновь
арестовать Эррио. Лавалю ничего не остается, как
подхватить какие-то крохи «реабилитации» от своей опе-
рации. В письме, адресованном Абецу, он заявляет,
чго, если приказ об аресте не будет отменен, он сочтет
себя вынужденным просить, чтобы его «считали таким
же пленником, как и Эррио». «Во всяком случае,—пи-
шет он, — вы поставили бы меня перед необходимостью
отказаться от своих функций»1. 18 августа из Берлина
сообщают, что Эррио, Лавалю и другим министрам
приказано отправиться в Бельфор.
Лавалю остается разыграть еще одну комедию —
изобразить себя пленником и жертвой гитлеровцев. Через
несколько дней он уже в Германии. 25 августа Лаваль
отказывается от свидания с Гитлером и тихо ведет себя
в отведенной ему вилле в Вильфингене (Вюртемберг),
время от времени развлекаясь горькими шуточками:
«Петэна не существует. Это я создал политика Петэна.
Я загубил свою жизнь. Если бы я выращивал свиней,
го заработал бы столько денег!» (начав свою карьеру
при очень жалких средствах, Лаваль к этому моменту
официально имел личное состояние на сумму около
миллиарда франков).
Последние дни Лаваля в Германии — дни затравлен-
ного зверя. Гитлеровская Германия развалилась. Она раз-
бита. Все карты Лаваля биты. Красное знамя водру-
жено над рейхстагом, а большевики, от которых он
хотел «спасти» Европу, спасли Европу от фашизма.
Союзные войска приближаются к Зигмарингену, куда
собрались все министры Виши. После переписки с Риб-
бентропом, а затем и Гитлером Лаваль получает раз-
решение пересечь швейцарскую границу. 16 апреля 1945 г.
он со своими спутниками просит на швейцарской гра-
1 А гон R. Op. cit., р. 694.
207
нице «права убежища». Он ждет разрешения целый день.
К вечеру из Берна приходит официальный отказ. Лаваль
отправляется на границу Лихтенштейна — новый отказ
и от этого микроскопического герцогства. 19 апреля
Лаваль посылает телеграмму своему другу Лекерика
(который в 1940 г. был в Бордо главным посредником
для заключения перемирия, а теперь министр иностран-
ных дел Франко): «Прошу разрешения в ожидании луч-
ших дней приехать в Испанию. Вам пишет усталый и
измученный старик. Вспоминая о нашей долгой дружбе,
я заранее вас благодарю».
Десять дней «верный друг» не дает никакого отве-
та. Наконец, Лекерика сообщает 28 апреля, что Лаваль
может прибыть в Испанию на срок не более трех ме-
сяцев, будет содержаться в крепости под охраной и его
выдадут союзникам, если они этого потребуют. 2 мая
«Юнкерс-88» увози г Лаваля в Испанию. Ровно через
три месяца, 31 июля, испанцы, несмотря на все мольбы
и протесты Лаваля, передают его союзникам в Линце.
Даже «друг» Франко не хочет из-за него портить от-
ношения с победителями. Им решили пожертвовать. Он
это чувствует на процессе в Париже, цепляясь за жизнь
и срываясь в бессильной злобе, грубя судьям, разыгры-
вая свои низкопробные номера.
Когда за ним приходят в камеру, чтобы вести на
расстрел, он ложится на койке лицом к стене. Прослу-
шав приговор, он успевает проглотить яд, который у
него был зашит в лацкане пиджака. Ему промывают
желудок и тащат к стене во дворе тюрьмы. Ои должен сто-
ять в момент залпа. Ночью друзья тайно выкапывают
и крадут его труп. Это последний «трюк» Лаваля.
2. Политическая картина Франции в первые дни июля.
В ««свободной зоне» легальные партии фактически распались.
Сень миллионов беженцев создают обстановку хаоса.
В оккупированной зоне германские власти вводят нацистский
режим, исправляя свой главный удар против
подпольной компартии
Но вернемся к нашему рассказу. 1 июля 1940 г. пра-
вительство Лаваля — Петэна разместилось в курортных
гостиницах Виши. За невысокими горами, окружающими
этот живописный городок, простиралась истерзанная
Франция, большая часть которой оккупирована гитлеров-
цами. Семь миллионов беженцев ищут приюта, два мил-
лиона французских солдат в немецком плену. Страна
208
после пяти десяти дневной драмы уже не могла ни ока-
ин ь сопротивления врагу, ни устранить собравшуюся
в Виши горстку политиканов.
Еще по дороге в Виши из занятого немцами после
короткой отсрочки Бордо петэновское правительство наме-
чает способы предстоящего государственного переворота.
Ю июня, когда блуждающее правительство разместилось
на несколько суток в районе Клермон-Феррана, на узком
совещании у Петэна Лаваль требует действовать без
промедления. Он доказывает, что переворот надо совер-
шать «легально», при помощи парламента, который сам
проголосует за свое самоубийство и замену республики
режимом диктатуры. За исключением верного подручного
Лаваля — Алибера, другие участники этого совещания —
Петэн, Бодуэн и Бутилье — сомневаются в успехе опера-
ции подобной наглости. Но Лаваль лучше их знает
парламентариев. Он смеется и над опасениями Петэна,
что остающийся еще на посту президента республики
Лебрен не согласится добровольно уйти в отставку.
Через час, вернувшись от Лебрена, Лаваль победоносно
объявляет: «Все в порядке».
В своих приготовлениях Лаваль ни на минуту не
скрывает, что речь идет о перевороте, в результате
которого Франция должна по своему политическому
строю стать подобной нацистской Германии. Без этого
не может быт» и речи о будущем полноправном учас-
тии в «новом порядке» гитлеровской Европы.
Момент был действительно благоприятным. Пораже-
ние все еще продолжало держать громадную массу
французов в состоянии трагического ошеломления. На-
воднившие «свободную зону» беженцы создавали атмо-
сферу хаоса, миллионы людей искали своих близких.
Почти всякая связь с оккупированной зоной была прер-
вана, возвращавшиеся с востока страны группами и в
одиночку солдаты также не могли большей частью ни
понять, ни тем более объяснить, что же произошло.
Начались трудности с питанием, промышленные пред-
приятия сокращали рабочих, а иногда просто закрыва-
лись. Легальные политические партии распались и ис-
чезли. Большие газеты или перестали выходить, или
выходили в случайных местах «свободной зоны» на
одном листе, замордованные строжайшей цензурой. Ра-
дио было поставлено на службу лавалевской nponai анде.
Плакаты, брошюры и листовки с портретами Петэна
209
прославляли этого «спасителя отечества». Тема «искупле-
ния» грехов демократии, смирения перед волей божьей,
«справедливого покаяния» за вольнодумство стала глав-
ным стержнем правительственной агитации среди расте-
рянного и стоящего на грани отчаяния населения.
«Поражение мая — июня 1940 г. было крушением
режима, — говорилось в одной из правительственных бро-
шюр. — Учреждения, на которые напрасно была направ-
лена энергия реформаторов, рухнули при первом ударе
врага... Франция ждет нового режима, и, как это бывает
после каждого большого поворота, мы, естественно,
склоняемся к тому, чтобы учредить у нас режим, ана-
логичный существующему у наших победителей»1.
Не менее знаменательна позиция, которую заняла
церковь. Архиепископ тулузский в своем послании молил:
«За то, что бог был изгнан из школ... за то, что рас-
пространялась вредная литература... господи, мы просим
у тебя прощения...»2 Кюре в Дюньере (департамент
Луары), обращаясь к демобилизованным, говорил: «Во-
образите себе, что бы произошло, если бы божья спра-
ведливость не наказала нас. Подстрекаемые успехом
нашего оружия, мы бы лишь укрепились в'своей горды-
не, забыли бы, что эта победа, о которой мы просили
у бога, была нам дарована им. Наш триумф был бы
апофеозом нации, ставшей по существу нацией атеис-
тов»3.
Эта проповедь благостного поражения, которое спас-
ло-де Францию от «гибельной победы», вводит нас у
атмосферу июля 1940 г. Надо себе представить смяте-
ние умов верующих, если кюре решается с такой речью
обращаться с церковной кафедры.
Некий «отец» Нобль в брошюре «Наказал ли бог
Францию?» говорит тем же языком: «Какой смысл
следует дать этой mea culpa? Франция заслужила это
наказание судом божьим в силу своих грехов: антире-
лигиозные законы, светское образование, падение рожда-
емости, легкие нравы, излишества в удовольствиях. Мы
достойны того, чтобы 6oi послал нам для нашего воз-
рождения это горестное и спасительное испытание»4.
Наконец, сам папа Пий XII в письме французским кар-
1	Vidalenc J. L’Exode de mai—juin 1940. Paris, 1957, p. 362.
2	«La Croix», 28 juin 1940.
3	Vidalenc J. Op. cit., p. 360.
4	Noble H. D. Dieu a-t-il puni la France... Paris, 1942, p. 3.
210
in пилам и епископам выражал свое «примирение» со
случившимся.
Итак, рукой Гитлера, танками и пикирующими бом-
бардировщиками фашистского вермахта руководила воля
пожья. покаравшая Францию, но покаравшая якобы
справедливо, чтобы помочь ей вознестись к высшему
с [ рою, правда так подозрительно напоминавшему герман-
ский нацизм.
В оккупированной зоне, где фашистский режим был
уже налицо, представленный войсками вермахта, фашист-
ской военной администрацией, гестапо, полицией, в эти
первые дни июля 1940 г. ставилась иная задача. Тут
следовало показать, что установленный режим совсем
не такой уж страшный. Мы сейчас знаем секретные
инструкции действовать в «бархатных перчатках», кото-
рые давались германским представителям во Франции.
< )фицеры, угощавшие детишек шоколадом, солдаты, усту-
павшие женщинам место в метро, генералы, восторгав-
шиеся французской культурой, были типичными внешни-
ми проявлениями этой тактики момента. Умышленно
разрушая систему снабжения в оккупированной зоне,
1срманское командование время от времени выступало
как благодетель, «спасающий жителей от голода» (ко-
нечно, за счет колоссальной массы продуктов, которые
оно вывозило из Франции).
Особенно беспокоил высшие инстанции гитлеровской
1 ерманни «рабочий вопрос» во Франции. Зная традиции
пролетарской борьбы и особенно страшась Французской
компартии, гитлеровцы в эти дни стараются, прежде
чем перейти к политике репрессий, попробовать разло-
жить рабочее движение. В го время как в «свободной
юне» Белэн и другие ренегаты из Всеобщей конфеде-
рации труда готовятся уже к созданию вишистских проф-
союзов на принципах петэновского корпоративизма, «из-
бавления профсоюзного движения от власти партий»
и «сближения хозяев с трудящимися классами», в ок-
купированной зоне применяются иные методы.
В явно провокационных целях гитлеровцы освобожда-
ют некоторое число арестованных за «пропаганду мира».
Наряду с элементами, проявившими желание сотрудни-
чать с врагом, в их числе и несколько коммунистов.
)го не мешает, конечно, оккупантам в том же месяце
арестовать около 300 коммунистов, часть из которых
попала в знаменитый лагерь Шатобриан, где позже
211
некоторые из них были расстреляны как заложники.
В оккупированной зоне активную роль начинает играть
предатель Деа, исключенный когда-то из социалистиче-
ской партии и ставший уже перед войной явным гит-
леровским агентом. В своей газете «Эвр» Деа откровен-
но пишет о тактике оккупантов:
«Немцы надеются, что все рабочие будут дейст-
вительно включены в корпоративное движение, и для
этого, по-видимому, необходимы кадры, пользующиеся
доверием трудящихся. Чтобы получить таких людей,
которые имеют авторитет и за которыми пойдут
рабочие, немцы следуют принципу, что никакие исклю-
чения не должны выдвигаться против кого бы то ни
было». Это уже была прямая попытка диверсии в ря-
дах подпольной компартии.
На немецкие деньги был создай и другой печатный
орган — «Франс о травай» (Франция за работой), ста-
вящий своей целью запутать рабочих. Издававший его
немецкий шпион Люсьен Панжан публиковал какую-то
мешанину из лозунгов подпольных изданий компартии
и антисемитской фашистской пропаганды. Задача заклю-
чалась в том, чтобы политически недостаточно зрелые
рабочие поверили, что это действительно «крайне левая»
газета. Для обмана коммунистов «Франс о травай»
демагогически требовала, например, в номере от 30 июля
«освободить арестованных товарищей», «конфисковать
военные прибыли» и т. д.
Подпольная коммунистическая печать разоблачала по-
добную грубую провокацию. «Юманите» предупреждала,
что «будут разоблачены как предатели и изгнаны из
рядов партии все те, кто в какой-либо форме проявили
себя сторонниками антифранцузских мероприятий, под-
держиваемых «Франс о травай», или солидаризиро-
вались с этими мероприятиями».
В письме Мориса Тореза и Жака Дюкло арестован-
ным коммунистам вскрывался политический смысл этой
фашистской операции: «Не вызывает сомнений, что сила
нашей партии составляет очень серьезную проблему
для гитлеровской армии, для оккупантов. Оккупанты при-
меняют против нашей партии самые различные формы
борьбы. Им очень хотелось нас скомпрометировать.
Поэтому они пытаются представить нас как людей,
якобы «барышничающих» с ними... Они старались опо-
зорить нас, чтобы потом, не опасаясь народного воз-
212
мущения, развернуть при помощи французской полиции
широкие репрессии против нашей партии, которая на-
удится в первых рядах тех, кто борется против угне-
1,1 гелей. Мы разоблачили в сорвали все гнусные ма-
хинации, которые они замышляли против нас совместно
i подлецами, находящимися на службе у Петэна и Ла-
валя» 1.
3. Практическое включение Франции
в гитлеровскую «новую Европу».
Основные группировки французской
крупной буржуазии встают на путь
«сотрудничества» с Германией
Вступившее в силу соглашение о перемирии начало
юйствовать. и оно определяло по существу не только
взаимоотношения правительства Петэна с гитлеровской
I ерманией и фашистской Италией, но и все основные
черты экономического, военного и внешнеполитического
положения Франции в эти дни.
Одна из характерных черт франко-германского со-
глашения о перемирии заключалась в том, что оно
предусматривало создание постоянного органа по осу-
ществлению этого соглашения. Таким органом стала
I ерманская комиссия по перемирию.
Эта комиссия, созданная сразу же после заключения
соглашения (французская делегация выехала в Висбаден
через день после вступления соглашения в силу), пред-
ставляла собой важный орган франко-германского «со-
|рудничества». Формально, как сказано в соглашении,
создавалась Германская комиссия по перемирию и при
пей французская делегация. Но находившиеся у власти
в тот момент представители французских правящих кру-
юв всячески старались превратить ее в двусторонний
франко-герма некий орган, конечно, с правом решающего
юлоса за Германией как победительницей и оккупирую-
щей державой.
Германская комиссия возглавлялась в качестве пред-
ставителя германского верховного командования генера-
ном фон Штюльпнагелем, но все основные экономиче-
ские и политические вопросы находились в руках ми-
нистра Геммена, подчинявшегося непосредственно гитле-
ровскому правительству. В состав Германской комиссии
входили многочисленные военные и гражданские совет-
1 Бонт Ф. Дороги чести, с 293
213
ники и эксперты. Все указания, даже по второстепенным
вопросам, Германская комиссия получала от Гитлера
и его ближайших помощников.
В Виши был создан узкий Комитет по перемирию,
в который входили Петэн, Вейган, Дарлан, Кольсон и
Бодуэн. Этот комитет руководил французской делегацией
в Висбадене (он заседал ежедневно). В качестве техни-
ческого органа в Виши при военном министерстве была
создана служба перемирия.
Французскую постоянную делегацию в Висбадене воз-
главлял тот же самый генерал Хюнтцигер (в сентябре
1940 г. его сменил генерал Дуаэн, так как Хюнтцигер
был назначен военным министром). Главную роль в от-
ношении экономических, а часто и политических вопро-
сов играл управляющий французским банком крупный
французский финансист Буазанже.
Во французскую делегацию вошли представители про-
мышленников и финансистов, а также крупные дипло-
матические и финансовые чиновники (в том числе Сент-
Ардуэи, ставший после войны французским политиче-
ским советником в Берлине; Кув де Мюрвиль, который
вскоре перешел на сторону де Голля и был верным
проводником его внешнеполитического курса. После вой-
ны при Четвертой республике он занимал пост дирек-
тора политического департамента французского ми-
нистерства иностранных дел, затем посла в Бонне, а
при Пятой республике — министра иностранных дел и
п ремьер-мин истра).
На ежедневных заседаниях десятков комиссий и под-
комиссий, в личных беседах и путем переписки между
представителями правительства Виши и гитлеровского
правительства решались многочисленные практические
вопросы политического и экономического включения
Франции в гитлеровскую «европейскую систему».
С самых первых встреч французских и немецких пред-
ставителей в Висбадене начались разговоры о «кол-
лаборационизме» — сотрудничестве. Так, например, уже в
беседе с немецким представителем 3 июля Хюнтцигер
поставил вопрос о «сотрудничестве» между Францией и
Германией.
В беседе 22 июля Геммен заявил Хюнтцигеру: «Гер-
мания хочет сотрудничать с Францией... Германия хочет
реконструировать Европу; она не заинтересована в том,
чтобы Франция умерла с голоду или подверглась опас-
214
нос* । и революции. Она хочет реконструировать Европу с
участием Франции...»1
Говоря о сотрудничестве, представители Гитлера
нтогда прибегали и к угрозам. Геммен в беседе с
Хюптцигером 12 сентября прямо заявил: «Фюрер хочет
включить Францию в орбиту континента, но в настоя-
щее время мы вынуждены отметить, что многие фран-
цузы смотрят еше за пределы континента, в частности
в сторону Англии и Америки. Ни Англия, пи Америка
не спасут Францию. Если это чувство, о котором я толь-
ко что говорил, разовьется и у фюрера создастся впе-
чатление, что Франция хочет отказаться от сотрудниче-
ciBa с континентом, то я не завидую вашей стране;
без всякого сомнения, в отношении Франции были бы
приняты драконовские меры»2. Хюнз цигер заверил собе-
седника в полной готовности французского правительства
к «сотрудничеству».
«Сотрудничество» сразу же приняло конкретные фор-
мы. Парижские заводы «Рено», «Ситроен» и другие
получили немецкие военные заказы, на каждый из этих
заводов были назначены немецкие комиссары. «Геммен
несколько раз подчеркивал,— писал Хюнтцигер в Виши
в конце июля,—какое большое значение имеют обмен
визитами, размещение заказов и экономическое сотруд-
ничество, установившееся между немецкими и француз-
скими промышленниками. В частности, речь идет о про-
мышленниках, назначенных «Рейхсгруппе фюр индустри»,
которая находится под контролем и руководством мар-
шала Геринга... То же самое будет иметь место в от-
ношении речного и морского судоходства, химической
промышленности и т. д.»3.
Вскоре было заключено широкое соглашение между
|рестами «Алюминиум Франсе» и «Ферейнигте алюми-
пиум верке», причем все переговоры проходили через
комиссию в Висбадене. Немцы начали с французским
правительством переговоры о закупке в громадных ко-
шчесгвах сырья во французских колониях (каучук, ка-
као. фосфаты) и о вывозе немецких товаров во фран-
цузские колонии4. Немецкие химические тресты стали
1	La delegation fran^aise aupres de la commission allemande d'armis-
nce. Recueil de documents publie par le gouvernement fran^ais (далее —
«La delegation Trangaise»). L. I. Paris, 1947, p. 77.
2	ibid., p 268.
3	Ibid., p. 76.
4	Ibid., p. 379. 407. 410, 421.
215
вести переговоры с французскими монополиями химиче-
ской промышленности.
Правительство Виши очень охогно шло на такое
экономическое «сотрудничество», робко настаивая лишь
на том, чтобы немцы придали этому сотрудничеству
более официальный характер. Так, например, в инструк-
ции правительства Виши французской делегации в Вис-
бадене прямо говорится, что, идя на широкое эконо-
мическое сотрудничество с Германией, и особенно на
выполнение немецких военных заказов, «французская де-
легация должна стараться добиться во время общих
переговоров также политического вознаграждения. Это
вознаграждение... должно заключаться в более или менее
официальном признании Германией того сотрудничества,
которое мы будем ей предоставлять»1.
Таким образом, «сотрудничество» между правительст-
вом Виши и французскими монополиями, с одной сторо-
ны, и । итлеровским правительством и германскими мо-
нополиями — с другой, началось сразу же после переми-
рия, буквально на следующий день.
Одной из главных форм систематического грабежа
Франции стала оплата так называемых оккупационных
расходов.
Статья об этих расходах в соглашении от 22 июня
очень лаконична: «Расходы по содержанию германских
оккупационных войск на французской территории возла-
гаются на французское правительство». Соглашение не
определяет ни суммы, ни порядка оплаты этих расхо-
дов. Насколько можно судить по опубликованным ма-
териалам, во время переговоров в Ретонде этот вопрос
не затрагивался. Гитлеровское правительство выждало,
когда соглашение о перемирии вступит в силу. Фран-
цузская армия была в значительной степени демобили-
зована, немецкие власти расположились в оккупирован-
ной зоне, а. с другой стороны, клика Петэна — Лаваля
укрепилась у власти и приступила к организации «но-
вого режима» по нацистскому образцу. И только тогда,
через полтора месяца после заключения перемирия, гит-
леровское правительство предъявило конкретное требо-
вание по уплате оккупационных расходов. Это 1ребова-
ние, изложенное в письме Геммепа Хюнтцигеру от 8 ав-
1 La delegation fran^aise. t. 1, p. 443.
216
густа1, предусматривало уплату 20 млн. рейхсмарок в
день при установлении твердого курса 1 рейхсмарка =
20 франкам (курс значительно завышенный; по утверж-
дению правительства Виши, в то время покупательная
способность рейхсмарки составляла около 12 франков).
Эта цифра в 400 млн. франков в день, или 12 млрд,
франков в месяц, представляла по курсу 1940 г. колос-
сальную сумму. В нее (в указанном письме Геммена
она рассматривалась как предварительная) не включались
расходы за постой немецких войск, которые француз-
ское правительство должно было выплачивать владель-
цам помещений.
Указанная сумма, конечно, в несколько раз превыша-
ла действительную стоимость содержания немецких войск,
находившихся во Франции. В своем отчете правитель-
ство Виши указывало, что в среднем содержание одного
военного, включая офицерское жалованье, во время
войны во Франции составляло 22 франка в день, г. с.
требуемая немцами сумма представляла собой содержа-
ние для 18-миллионной армии. Правительство Виши не
ожидало такой высокой суммы. «Мы предполагали не
более 100 млн. франков в день»2,— замечает Бодуэн
в своем дневнике. Петэновское правительство пыталось
возражать, доказывая, что оно должно только оплачи-
вать расходы на содержание войск, несущих оккупацион-
ные функции, войска же, находящиеся во Франции
вследствие войны Германии с Англией, не должны вхо-
дить в эту категорию. Но немцы не согласились с при-
водимым аргументом, и правительство Виши начало
выплачивать требуемую сумму.
Следует отметить, что внесение французским пра-
вительством на счет германского правительства такой
суммы во франках во Французский банк, суммы, которую
немцы расходовали в самой Франции, создавало очень
широкие возможности для немецкой экономической экс-
пансии во Франции и ее колониях. Эти расходы ло-
жились всей своей тяжестью на французский народ, но
выплачиваемые гитлеровской Германии деньги в зпачи-
тельной части попадали в карман французских канита-
л истов в виде немецких заказов и закупок во Франции.
Зона немецкой оккупации составляла большую часть
ieppn тории Франции, включая основные промышленные
1 La delegation fran^aise, t I. p 158-159.
- Baudouin P. Op. cit.. p. 284.
217
районы и Париж, а также все порты Ла-Манша и Ат-
лантического побережья.
В Ретонде намеченная немцами линия оккупации не
вызвала со стороны французской делегации серьезных
возражений. Судя по всему, клика Петэна была не
прочь согласиться на то, чтобы значительная часть фран-
цузской территории находилась под охраной немецких
штыков.
Почему немцы не распространили режим оккупации
на всю французскую территорию, как они это сделали
в отношении Бельгии, Голландии, Норвегии и других
стран? Основной причиной была, видимо, их линия на
установление «сотрудничества» с прогитлеровским фран-
цузским правительством. Учитывая роль, которую Фран-
ция на протяжении многих столетий играла в мире,
гитлеровцы решили создать видимость сохранения ка-
кой-то самостоятельности Франции. Они хотели макси-
мально использовать клику Петэна—Лаваля для измене-
ния государственного строя Франции и вовлечения ее в
«орбиту континента».
Имел значение также вопрос о французских колониях.
Если бы немецкие войска оккупировали всю территорию
Франции, то трудно было бы удержать французские
колонии под управлением правительства Петэна как «са-
мостоятельного» французского правительства. Англия и
США в этих условиях наверняка сразу бы «разобрали»
французскую колониальную империю на части, и немцам
бы ничего не досталось. А сохраняя «свободную зону»
и правительство в Виши, гитлеровская Германия на-
меревалась постепенно влезть во французские колонии
при помощи этого правительства и закрепиться гам.
После высадки американцев в Северной Африке в конце
1942 г., а также после того, как значительная часть
французской колониальной империи примкнула к генералу
де Голлю и надеждам гитлеровцев на легальное прони-
кновение в эту империю был нанесен решающий удар,
они отказались от прежней тактики и оккупировали
всю территорию Франции.
Тактика Гитлера в отношении деления Франции на
две зоны имела также в виду и борьб} с движением
Сопротивления. Существование правительства в Виши
должно было создать препятствия развертыванию движе-
ния Сопротивления и давало возможность использо-
вать вишистов для его подавления.
218
Немецкие фашисты старались подчеркнуть, что они
проводят якобы только военную оккупацию, не беря
на себя управление оккупированной территорией, где
административная власть остается за французским пра-
вительством и местные власти должны, как указывалось
в статье 3 соглашения о перемирии, «действовать в
соответствии с установлениями германских военных
властей и корректно сотрудничать с этими последними» *.
Немцы хотели тем самым официально установить от-
ветственность французской администрации за «поддержа-
ние порядка». Характерно, что уже при самой первой
встрече Хюнтцигера со Штюльпнагелем в Висбадене
29 июня они договорились о немедленном возвращении
французской жандармерии в оккупированную зону2.
В протоколе № 2 французской делегации в Висба-
дене от 3 июля было записано (в разделе приня-
тых решений): «Признан суверенитет французской адми-
нистрации на всей территории — оккупированной и не-
оккупированной»-4. Немецкие власти в оккупированной
зоне сразу же назначили французских делегатов (по
вопросам снабжения, делам беженцев, железных дорох
и т. д.). Конечно, этот «суверенитет» французской адми-
нистрации в оккупированной зоне носил чисто формаль-
ный характер, и немцы распоряжались гам совершен-
но свободно, ио всячески старались сохранить види-
мость «суверенитета» Виши на этой территории, чтобы
прикрыть свои действия, и правительство Петэна всемер-
но содействовало такой гитлеровской политике.
Германский оккупационный режим ложился всей своей
тяжестью на трудящееся население оккупированной зо-
ны. Право собственности крупной буржуазии остава-
лось священным и неприкосновенным. Предприятия,
банки, магазины — все это полностью осталось в руках
французских собственников. Реквизиции в основном
затронули только государственные запасы и склады.
Неверно было бы представлять, что в оккупирован-
ной зоне царил полный произвол, от которого страдали
все, включая и французскую буржуазию. С первых же
дней оккупации немецкие власти разместили заказы на
военных заводах, причем гарантировали «полный поря-
। La delegation fran^aise, t. 1. p 2.
Ibid., p. 12.
4 Ibid., p. 27.
219
док» — запрещение забастовок, рабочих организаций и
т. д. Французские монополии почувствовали «преиму-
щества» немецкого фашистского режима. Из Германии
приехали представители немецких фирм и трестов для
заключения контрактов и договоров.
Во французской литературе часто говорится о том,
что правительство Петэна отказалось сразу же от мысли
о переезде в Париж, не желая находиться в районе
немецкой оккупации и стремясь сохранить независимость
в «свободной зоне». На самом деле, как показывают
документы, правительство Петэна предполагало после за-
ключения перемирия вернуться в оккупированный Париж,
но возражали против этого немцы.
В беседе со Штюльпнагелем Хюнтцигер заявил, что
«ему поручено его правительством и непосредственно
главой государства маршалом Петэном поставить вопрос
о возвращении правительства в Париж. Делается все
более очевидным, что настоящая обстановка не дает
правительству возможности осуществлять свои основные
обязанности. Маршал, который согласился для спасения
своей страны от революции и разрушения подписать пере-
мирие и возглавить правительство (курсив наш.— Г. Р.),
чувствует, что он не выполняет свой долт, оставаясь
в настоящем положении...».
«Я знаю, — передает дальше Хюнтцигер слова Петэ-
на, — что, пока немецкие войска находятся там (т. е. в
зоне оккупации. — Г. Р.), восстание не может иметь мес-
та, ио даже после их ухода не должны произойти ка-
кие-либо волнения, которые могли бы угрожать внут-
ренней целостности территории». Штюльпнагель ответил,
что такой переезд задерживается пока «по техническим
причинам»1.
Как мы уже видели выше, Гитлер охотно согласился
сохранить Петэиу значительные вооруженные силы для
«охраны внутреннего порядка». Численность «войск, не-
обходимых для поддержания внутреннего порядка», как
называет их статья 5 соглашения в Компьене (Ретонде),
или «армия перемирия», как их стало называть петэнов-
ское правительство, определялась в 100 тыс. человек1 2.
Район ее действий охватывал только Францию и Кор-
1 La delegation iran^aise, t. I, p. 108—109.
2 На первом заседании комиссии в Висбадене 30 июня Хюнтци-
гер подтвердил, что об этом числе он договорился с KeiheneM еще
в Ретонде (ibid., р. 17).
220
сику и не включал Северную Африку и другие фран-
цузские колонии. На заседании подкомиссии по Сухо-
ну 1ным силам в Висбадене 6 июля было решено, что
в это число — 100 тыс.—не будет включена жандарме-
рия1. Кроме того, французское правительство имело
право держать на действительной службе 250 офицеров
(помимо состава «армии перемирия»), находящихся в
администрации по выполнению условий перемирия2.
Стотысячная армия для «поддержания внутреннего
порядка» на территории неоккупированной зоны, которая
составляла две пятых территории Франции, представляла
собой достаточно внушительную силу. К началу войны
яо французской армии было 135 гыс. кадровых солдат
и офицеров3, т. е. число в 100 >ыс. для неоккупиро-
ванной зоны ненамного меньше числа всех кадровых
военнослужащих во Франции к началу войны.
Следует отметить, что в Висбадене при обсуждении
деталей вооружения и снаряжения «армии перемирия»
и французские и немецкие представители рассматривали
ее именно как силу для подавления народного дви-
жения. Так, во время беседы со Штюльпнагелем 8 ав-
1 уста Хюнтцигер доказывал, что «армия перемирия»
слабо моторизована и «недостаток мобильности наших
войск может иметь серьезные последствия в том, что
касается восстановления порядка». Штюльпнагель, успо-
каивая его, заметил, что «в случае больших волнений
французское правительство всегда может прибегнуть
к реквизиции гражданского автотранспорта»4
Так обстояло дело с армией петэновского правитель-
ства. Положение о военно-морском флоте определялось
статьей 8 соглашения о перемирии. Французский фло!
делился на две части, причем объем каждой не указы-
вался в соглашении. Одна часть флота оставалась в
распоряжении французского правительства «для охраны
интересов Франции и ее колониальной империи». Осталь-
ной флот «должен быть собран в подлежащих опреде-
лению портах, демобилизован и разоружен под контро-
лем Германии или Италии соответственно».
Описание положения Франции после перемирия было
 La delegation fran^aise, t. 1. p. 43.
Ibid., p. 414.
' La France economique de 1939 a 1946. Annuaire de la vie
economique fran^aise. Paris, 1948, p. 21.
4 La delegation fran^aise, t. I. p. HO.
221
бы далеко не полным, если не отметить вопроса о воен-
нопленных.
Статья 20 соглашения, относящаяся к французским
военнопленным, гласила: «Военнослужащие французских
вооруженных сил, являющиеся военнопленными герман-
ской армии, будут оставаться военнопленными до за-
ключения мира».
К моменту перемирия число французских военноплен-
ных достигло 1800 тыс. человек1. Это было колоссаль-
ное число, учитывая, что сухопутная действующая армия
в метрополии перед началом германского наступления
насчитывала около 2,5 млн. человек. Таким образом,
значительная часть наиболее активного французского
населения, в том числе очень большой процент рабо-
чих, находилась в немецком плену (следует учесть еще,
что в армию с военных заводов посылались наиболее
«неблагонадежные» в политическом отношении рабочие).
Незначительное число военнопленных было воз-
вращено в первые месяцы перемирия (железнодорожные
служащие, морская администрация, служащие управления
дорог и мостов и т. д.). Основная же масса военно-
пленных оставалась в руках у гитлеровцев.
Изъятие такого большого количества наиболее актив-
ного мужского населения имело очень важное полити-
ческое значение и облегчало как проведение германской
политики во Франции, так и действия петэновского
правительства.
Военные, политические, моральные, психологические
потрясения, обрушившиеся в эти дни на французов,
не могли, конечно, долго оставить нацию в состоянии
ошеломления. Поэтому торопились с осуществлением
своих планов как в Виши, так и в Берлине.
Гитлеровские власти вопреки условиям соглашения
о перемирии начинают политику расчленения Франции.
Еще в конце июня 1940 г. Гитлер, посетив Страсбург,
на знаменитом соборе которого развевался флаг со свас-
тикой, обратился там к немецким солдатам со словами:
«Должны ли мы отдать эту драгоценность французам?»
В ответ раздалось строевое: «Нет, никогда!» Герман-
ское правительство уже решило, не дожидаясь мирного
договора, присоединить Эльзас и Лотарингию к Герма-
нии и объявить их жителей гражданами рейха.
1 La France economique de 1939 a 1946. Annuaire de la vie econo-
mique fran^aise, p. 27.
Промышленные департаменты севера Франции в адми-
нистративном плане были отделены от оккупированной
зоны и присоединены к германской администрации,
управляющей Бельгией. Это мероприятие как бы давало
понять, что из себя представляли контуры «Объединен-
ной Европы» в воображении гитлеровцев.
На полуострове Бретань гитлеровцы затеяли возню
с «сепаратистским движением», утверждая, что Бретань —
ло не Франция и население ее имеет право на «само-
определение». 3 июля в бретонском городе Понтиви
собрался некий национальный бретонский совет из че-
тырех платных нацистских агентов. Гитлеровцы по со-
вету своих агентов спешно отыскали среди военноплен-
ных три сотни бретонцев и, одев их в гражданское
платье, доставили в Понтиви. Но эту фашистскую затею
бретонцы встретили массовой демонстрацией (к которой
примкнули, кстати, и упомянутые военнопленные) вер-
ности Франции. Затею с «независимостью» Бретани
пришлось оставить.
Надо сказать, что подобные действия гитлеровцев
по нацификации оккупированной зоны и отторжению
частей территории страны организаторы переворота в
Виши также использовали как аргумент в пользу скорей-
шего официального установления нового режима якобы
для того, чтобы путем тесного сотрудничества с Гер-
манией не дать возможности Гитлеру действовать помимо
французского правительства.
Обильно эксплуатировались и аргументы, связанные
с другими международными событиями, обрушившимися
в эти дни на Францию. Франкистская Испания, напри-
мер, не дожидаясь даже заключения перемирия, предъ-
явила требования в отношении французского Марокко
и оккупировала Танжер, интернациональную зону, нахо-
дившуюся под управлением Англии, Франции, Испании
и некоторых других держав. Испанский министр иност-
ранных дел полковник Бейгбедер заявил французскому
послу в Мадриде: «Если вы должны потерять часть
вашей империи в Северной Африке, то лучше сделать
это в пользу Испании, чем Германии»1.
Испания зарилась не только на Французское Марок-
ко. но и на район Орана в Алжире, в то время
как Италия рассчитывала получить Тунис и район Кон-
’ Charles-Roux. Op. cil. р. 193.
223
слаптнны в Алжире. Но Германия тормозила эти планы,
считая, что все лучшее во Французской Северной Аф-
рике должно принадлежать ей. Вместе с тем она от-
кладывала решение этих вопросов до приближающего-
ся, как казалось Гитлеру, окончания войны с Англией.
Если в Западной Европе и в Африке Гитлер мог
не считаться с итальянскими и испанскими претензия-
ми, то на Дальнем Востоке положение складывалось
совсем иное. Германия не имела почти никаких возмож-
ностей соперничать с Японией, и судьба Французского
Индокитая в тот момент была по существу решена.
Путем дипломатических комбинаций с местной француз-
ской администрацией в Индокитае и постепенного воен-
ного проникновения японский империализм забирал
Индокитай в свои руки.
4. Новая английская попытка получить французские
колонии и флот (Мерс-эль-Кебир) используется Лавалем
для подготовки переворота
Окончательная неудача планов бегства видных дея-
1елей французского правительства за границу, отказ
губернаторов североафриканских колоний Франции от-
колоться от Петэна, откровенная подготовка Лавалем
перехода режима Виши в гитлеровский лагерь — все
это заставило Англию также действовать более ак-
тивно.
Не решаясь принимать меры против французских
военных кораблей, находившихся после перемирия в
портах самой Франции, что могло закончиться прямым
захватом этих кораблей немцами, Англия заблокировала
часть французского флота, оказавшуюся в Александрин,
а также все корабли в портах самой Англии и на-
несла удар в районе военно-морской базы Мерс-эль-Ке-
бира. К этой главной базе французского флота в
Северной Африке возле Орана была подтянута примерно
пятая часть французского военно-морского флота (четыре
линкора, в том числе два новейших — «Дюнкерк»
и «Страсбург», один авианосец, шесть эскадренных
миноносцев, четыре подводные лодки и другие корабли).
В ночь со 2 на 3 июля английская эскадра по-
дошла к Мерс-эль-Кебиру и заминировала выход из
гавани. Командующей английской эскадрой адмирал
Соммервиль направил командующему французскими
силами у Мерс-эль-Кебира адмиралу Жансулю ультима-
224
«ум; I) присоединиться к английскому флоту для про-
ццгжспня войны против Германии и Италии; 2) или
под английским контролем провести корабли в один
п । портов Англии и передать их англичанам, с тем
•но экипажи будут репатриированы; 3) или направить
корабли с сокращенными экипажами на о. Мартиника,
 де их разоружи! или передадут Соединенным Шта-
1ам и до конца войны они не будут действовать.
Для выполнения одного из этих пунктов давалось
шесть часов, после чего Соммервпль, ссылаясь на
инструкции своего правительства, предупреждал о при-
менении силы.
Во французской литературе ведется уже многолетний
спор по поводу того, повлияло ли на исход дела то
обстоятельство, что адмирал Жансуль не счел нужным
сообщить текст ультиматума правительству Виши, а
передал очень лаконичную телеграмму: «Английские
силы, состоящие из трех линкоров, авианосца, крей-
серов и эсминцев перед Ораном, мне послали ульти-
матум: «Потопите ваши корабли, срок шесть часов,
или мы заставим вас это сделать силой»».
Действительно, телеграмма «упрощала» условия
английского ультиматума. Но для Лаваля и Петэна
сложившаяся ситуация была просто находкой накануне
।оговившегося государственного переворота. Нападение
английской эскадры на французские корабли предоста-
вило бы великолепный аргумент тем, кто хотел оправдать
переход Франции из одного лагеря в другой в ходе
войны. Поэтому трудно предположить, что на получен-
ное Жансулем из Виши одобрение его действий могла
бы как-либо повлиять немедленная передача Виши всех
пунктов английского ультиматума1. Это был слишком
короший подарок для Лаваля.
Между тем на рейде Мерс-эль-Кебира 3 июля при-
ближался срок, установленный ультиматумом. В 3 часа
дня Жансуль принял английского офицера Холланда и на-
помнил ему о секретных инструкциях Дарлана потопить
1 Генеральный секретарь французского мимисте рсгва иностранных
чел Шарль-Ру в своих мемуарах пишет, что только около 15
июля его министерство в Виши получило письменный доклад
Жансуля, датированный 9 июля, в котором наконец-то бы i при-
веден текст всех пунктов английского ультиматума от 3 июля.
К этому времени не только закончилась операция в Мерс-зль-Кебире,
но и была похоронена республика во Франции (Charles-Roux. Op.
cit.. р. 120)
N Г М Ратиани
225
французские корабли в случае непосредственной угрозы
захвата немцами, подчеркивая, что в Мерс-эль-Кеби ре
такой угрозы пока нет. Холланд был еще на борту
«Дюнкерка», когда Соммервиль сообщил Жансулю, что
через час ультиматум истекает и французские корабли
будут атакованы.
Через несколько минут после того, как Холланд
покинул «Дюнкерк», в 16 часов 57 минут, англичане
открыли артиллерийский огонь. За 13 минут все
французские корабли были выведены из строя, за
исключением «Страсбурга», который, сорвавшись с яко-
рей, сумел уйти и на следующий день прибыл в
Тулон. В результате артиллерийского обстрела в Мерс-
эль-Кебире французы потеряли убитыми и пропавшими
без вести 1297 человек и более 350 человек было
ранено.
Лавалевская пропаганда сразу же поспешила довести
накал обстановки чуть ли не до состояния объявления
войны Англии. Поражение от гитлеровской Германии,
закончившаяся всего две недели тому назад война
забыты: англичане — вот враг. Франция теперь оконча-
тельно свободна от всех своих обязательств по отно-
шению к бывшему союзнику — так кричит на все лады
пропаганда.
Однако собравшийся в Виши на следующий день
Совет министров вынужден был проявить осторожность
Состояние войны с Англией при английском превосход-
стве на море дало бы англичанам немедленный предлог
для захвата всех французских колоний в Африке. Риск
слишком велик. Решено лишь объявить об официальном
разрыве франко-английских дипломатических отношений.
Из всех предложенных Дарланом ответных военных
операций против англичан в Средиземном море решено
провести лишь символическую бомбардировку Гибрал-
тара — английской крепости, запирающей выход из Среди-
земного моря в Атлантику (5 и 6 июля несколько
французских самолетов сбросили бомбы в море возле
нее).
Но на этом заседании Совета министров Лаваль
начинает заключительный этап операции государствен-
ного переворота. С предельной откровенностью он
излагает свой план передачи всей власти Петэну и
ликвидации республиканского режима. Выступая через
несколько минут на совещании группы прибывших в
226
Ниши сенаторов, он заявляет: «Парламент должен быть
I «испущен. Конституция изменена. Она должна быть
приспособлена к режиму тоталитарных государств...
< иедует предусмотрев создание рабочих лагерей. Если
n.ipiidMeHT не согласится, немцы сами навяжут нам
но ни меры с немедленным результатом — оккупа-
цией всей Франции»1.
Шантаж угрозой, что немцы сделают сами то,
•по предлагает Лаваль, сочетается с намеками на уг-
ро»у путча, подготавливаемого Вейганом, который дей-
i нппельно в эти дни также выступает со своей весьма
характерной программой фашистского переворота.
Еще 28 июня военный министр и главнокомандую-
щий вручает Петэну «меморандум» из пяти пунктов.
< hi осуждает весь существующий режим, не забыв и
«емагогии относительно «международного капитализма»,
иртывает к «сотрудничеству хозяев и рабочих» и видит
•плавное зло» в «материализме, который затопил всю
Францию». В последнем пункте «меморандума» объяв-
1яегся, что старые политические деятели не смогут
усыновить «нового режима». Отсюда переворот следует
совершить «сегодня» при помощи «маленькой группы
новых людей без пятен и старых связей» под руко-
водством Петэна2.
Заговоры плелись повсюду. Боннар пишет в своих
воспоминаниях, что еще 26 июня «ближайшие совет-
ники маршала» предлагали произвести переворот, не
хезжая из Бордо («имея в виду срочность операции,
провести ревизию конституции путем путча»), но затем
передумали, «ибо такое вопиющее беззаконие поставило
бы пятно на режим и повредило бы его авторитету»3.
Лаваль в эти дни рисует перед парламентариями
ipn перспективы: гитлеровское гестапо, если смену
режима осуществят сами немцы; штыки вейгановских
войск, которые якобы готовы из близлежащего Клер-
мон-Феррана идти на Виши, или предлагаемая им
самим «цивилизованная» операция самоубийства с воз-
можностью для многих парламентариев получения соот-
ветствующих мест в новом государстве. Мерс-эль-Кебир
1 Benoist — Mechin J. Soixante jours qui ebranlerent (’Occident,
vol. 3. Paris, 1956, p. 129.
- Les evenements survenus en France de 1933 a 1945, vol. VI,
P. 1923.
* Bonnard .4. Temoignage. Paris, i960, p. 27.
227
помогает Лавалю изобрази ib перед парламентариями
самую мрачную для Фракции картину международ-
ной обстановки, которая также требует скорее влиться
в «новый порядок» гитлеровской Европы, пока Франция
не потеряла все.
«Правительство решило ие объявлять войны Анг-
лии»,— начал он свою речь перед сенаторами, которую
мы цитировали выше. Хотя сенаторам, видимо, и не
приходила в голову мысль о возможности объявления
такой войны, эта неожиданная фраза создавала впе-
чатление, что новые беды для Франции стоят где-го
совсем на пороге.
5. Французская социалистическая партия
накануне переворота
Неделя до 10 июля стала неделей подготовки боль-
ного к операции, вернее даже, осужденного к при-
ведению приговора в исполнение. Парламент, или то,
что от него осталось, должен был придать форму
«легальности» ликвидации республиканского строя, а
заодно и самого себя.
То, что осталось от парламента, представляло поисти-
не жалкое зрелище. Единственная политическая партия,
которая не только сохранила себя как партию, но
и представляла в этом развале и хаосе действительно
наиболее патриотические и не потерявшие веры в бу-
дущее силы Франции, — Французская коммунистическая
партия — была уже давно изгнана из парламента и
находилась в глубоком подполье, преследуемая вкупе
гитлеровскими и французскими властями. Другие поли-
тические партии, что единодушно признают самые
различные французские авторы, в этот момент факти-
чески распались.
Ни одна из них как партия в эти дни не имела
политической программы и даже не выдвигала каких-
либо предложений. В каждой из них, включая и
социалистов, часть руководящих деятелей открыто при-
мкнула к политике Петэна — Лаваля, другие выжидали,
третьи — и их было очень немного — делали какие-то
робкие, почти бесполезные оппозиционные жесты, кото-
рые не сопровождались ни действиями, ни выдвижением
какой-либо политической платформы, противопоставлен-
ной политике Петэна — Лаваля.
228
Koi о представляли депутаты и сенаторы, съехавшиеся
н Пиши? В оккупированных департаментах, где хо-
шиничап враг, что могли сказать они избирателям
и своей программе на будущее, приняв Мюнхен, по-
ражение, подписание перемирия с гитлеровской Гер-
миней, пустив уже к власти клику Лаваля — Петэна?
Напомним, что это были депутаты буржуазных и
мелкобуржуазных партий, избранные в 1936 г. на
выборах, давших большинство антифашистской и де-
мократической политике Народного фронта. Сейчас же
они мирились с неизбежностью диктаторского режима.
)io были поистине небывалый маразм и разложение
всех основ буржуазного парламентского строя. В «сво-
бодной зоне», которая жила в условиях режима осадного
положения, население слышало голос капитулянтов,
реакции; все, кто гаил свою ненависть к народу,
сейчас, почувствовав свою силу, поливали грязью де-
мократию, винили в случившемся режим парламентарной
юмократии, при котором слишком «распустили» народ.
Во Франции фашизму не удалось, несмотря на
вес старания, создать массовую партию. В этом была
сю слабость. Вокруг программы фашистского толка
объединились в основном старые реакционные груп-
пировки, отдельные элементы из буржуазных партий
центра и некоторые выходцы из социалистической партии.
Но внутри самих легальных партий фашизм в тот
момент не встречал никакого организованного сопро-
твления.
Одним из самых колоритных документов этой эпохи
являются мемуары лидера социалистической партии
Леона Блюма, охватывающие события июня и июля
1940 г. Они были написаны сразу же вслед за его
арестом 15 сентября 1940 г., т. е. всего через два
месяца с небольшим после переворота в Виши. В них
можно найти некоторые любопытные детали событий,
хотя большинство фактов, о которых автор узнавал
часто из вторых рук, теперь, после издания громадного
потока мемуаров и документов, известны значительно
подробнее.
Главное в этих мемуарах — сам Блюм. Руководитель,
гидер, идеолог Французской социалистической партии
(СФИО), бывший глава правительства Народного фронта,
один из главных политических деятелей Третьей респуб-
. шки, в описываемых событиях — беспомощный сторон-
229
ний наблюдатель, совершенно выбитый из седла человек.
Он старается узнать через своих друзей в Париже
и Бордо, в Виши, что же происходит в правительстве,
переезжает из города в город. Несколько представителей
его партии уже в правительстве Петэна. другие так
же бесцельно мечутся, как и он.
Нельзя сказать, что он не понимает смысла про-
исходящих событий. Напротив, он их оценивает порой
справедливо, ио ни на минуту ему не приходит мысль,
что он, глава большой политической партии, что-то
может и должен сделать. Его беспокоит личная ре-
путация (появившиеся в лавалевской печати сообщения,
что «Блюм сбежал из Франции»), и он безуспешно
добивается у Лаваля разрешения опубликовать опро-
вержение в «Пари-суар». Он не только не противился
подготовляемому в Виши перевороту, так же как
прежде он не противился перемирию, но и решает
даже не выступать ни на собраниях депутатов, ни
на официальных заседаниях палаты и сената, «чтобы
не спровоцировать скандала». У него за каждой строч-
кой прячется чувство, что он сейчас никому не нужен.
Он был нужен еще во время «странной войны» —
социалисты поддерживали правительство. Он пишет,
выступает, руководит своей партией, он где-то на
поверхности; в сложной и хитрой игре, в распределении
ролей нужны и социалисты, нужны, чтобы сказать:
есть рабочий класс и рабочий класс, коммунисты в
подполье, но ведь социалисты на трибуне; за рас-
пространение «Юманите» грозит смертная казнь, ио
«Попюлер» во всех киосках. И вдруг наступает пустота:
игра кончилась, социалистическая партия с ее лидером
уже не нужна. Теперь в перспективе маячит «процесс
республики», наказание «ответственных за демократию».
Тех, кого вчера целовали за одобрение арестов коммуни-
стов, завтра уже будут называть опасными полукомму-
нистами; безобидные либералы станут страшными «аген-
тами Москвы».
И вот в этих условиях вокруг Леона Блюма в
Виши пустота. Блюм, даже поняв происходящее, по
всему своему психическому складу и типу кабинетного
политического деятеля не может ничего сделать, преда-
ваясь лишь размышлениям и томительному ожиданию.
В этот момент Блюм показал, что он не человек
борьбы. К нему потеряла интерес эта привычная бур-
230
жуазная политическая среда, прошло время замыслова-
1ых политических комбинаций, статей, в которых можно
вначале сказать полуправду, привлекающую читателя,
н в конце путем фокусов и эквилибристики привести
loro же читателя к ложному выводу. Время блюмов
прошло, настали дни лава лей.
Приехав в Виши 4 июля, Блюм пишет: «Речь
идет, без сомнения, о создании совершенно нового
режима, очень возможно, режима личной диктатуры,
более или менее точно слепленного с итальянского
фашизма или немецкого нацизма. ...Лаваль хочет соз-
дать этот режим от имени маршала Петэна, но в
чсйствительности для себя самого. Республика ему ме-
шает, и, чего бы это ни стоило, он опрокинет рес-
публику» 1.
После приведенных строк автор описывает одно из
«предварительных» совещаний парламентариев в этот
день, в котором участвует Лаваль. «Идея созыва На-
ционального собрания (объединенного заседания палаты
депутатов и сената по конституции 1875 г.— Г. Р.)
и «ревизии конституции» уже кружила вокруг нас,
мы в нее были прямо опущены как в воду. Никто,
конечно, еще не измерил точно меру позора тех уступок
и жертв, на которые надо было пойти, но большинство
собравшихся здесь людей уже примирились с этим.
У некоторых можно было даже заметить нечто совсем
иное, чем более или менее стоическая готовность при-
мириться, у них был взрыв радости, удовлетворения
и гордость триумфа»1 2.
Но вот Лаваль вышел из зала, и Блюм спешит
га ним, чтобы попросить все же опубликовать в
«Пари-суар» опровержение относительно его бегства.
Лаваль разговаривает с ним нагло, свысока и ничего
не обещает. «Он старался походить на деспота,—
пишет Блюм,— ему казалось, что он держит всю Фран-
цию в своих руках... Трудно было относиться к нему
совсем серьезно, но можно было относиться к нему
трагически» 3,
Таковы горькие замечания в мемуарах, но ии од-
ного слова на упомянутом собрании, ни одного слова
1 Blum L. La Prison. Le Proces. La Deportation. Paris. 1955,
p. 66.
2 Ibid., p. 67.
3 Ibid., p. 69.
231
самому Лавалю о подготовляемом им перевороте.
Грязный, подлый, презренный Лаваль, как характеризует
его сам Блюм, мог презирать Блюма. Такие люди
не помешают задуманному перевороту.
И Блюм, через два с половиной месяца оказавшись
уже в заключении, ибо длинная логическая цепь той
политики, которую на важных этапах помогала про-
водить его собственная партия, неизбежно к этому
привела, мстит Лавалю злым описанием того, что
произошло в Виши, в рукописи своих мемуаров: «По-
кушение было беспрецедентным в нашей истории; это
превосходило даже 18 брюмера и 2 декабря...1 Без
сомнения, два наполеоновских государственных перево-
рота были осуществлены силой оружия, чего до сих
пор маршал Петэн и Лаваль не проявляли намерения
сделать. Но во многих отношениях откровенное при-
менение силы было менее возмутительным, чем эта
чудовищная пародия на законность, — ханженство даже
быстрее, чем грубая сила, вызывает деградацию. Наси-
лие меньше разрушает право, чем вырванное ложное
согласие. Республику решили превратить в ничто при
помощи хитрого злоупотребления республиканской про-
цедурой. Уничтожить палаты парламента при помощи
жалкой пародии на их законные действия. Замаскировать
ликвидацию конституции фальшивой ширмой законной
конституционной процедуры. Нет, поистине это было
слишком»2.
И автор этой блестящей тирады, будучи одним
из членов парламента, участвовавший во всей так
выразительно описанной им процедуре, даже не открыл
рта, когда убивали республику.
6. Лавалевский план «легального» переворота
путем использования процедуры,
предусмотренной конституцией 1875 г.
Именно вокруг «процедуры», о которой пишет Блюм,
разворачивались события этих дней в Виши.
Конечно, в момент описываемых событий не стоило
большого труда захватить призрачную власть в виши-
1 18 брюмера — переворот, совершенный Наполеоном Бонапар-
том в 1799 г.; государственный переворот 2 декабря 1851 г.
произвел Луи-Наполеон, распустив Законодательное собрание, а ров-
но через год, 2 декабря 1852 г., он стал императором .(Прим,
ред.).
2 Blum L. Op. cit.. р. 6 72.
232
cicKOM государстве: в хаосе и разброде тех недель
юс точно было пользоваться поддержкой гитлеровских
оккупантов. Чтобы посадить какого-либо квислинга,
I nt лер отнюдь не нуждался в сложной парламентской
процедуре. Мы знаем, как позже оккупанты вернули
Лаваля в правительство, лишь слегка пригрозив режиму
Виши, Но для тех правящих кругов во Франции,
которые в 1940 г делали ставку на создание фа-
шистского режима в сотрудничестве с гитлеровской
I срманией, речь шла о будущем. Было важно в гла-
itix населения придать перевороту форму легальности.
Для самого Лаваля это значило также обеспечить
именно за собой роль будущего французского фюрера
в обстановке, когда имелось много кандидатов в дик-
। а горы —от Деа до генерала Вейгана и адмирала
Дарлана.
Такая форма переворота устраивала и гитлеров-
скую Германию. В Берлине хотели, чтобы у режима
Виши был некоторый авторитет и политическая лов-
кость,— сочетание Петэна и Лаваля представлялось наи-
более удачным. Кроме того, это создавало известную
преемственность в государственной машине, в хорошо
пригнанном и обкатанном механизме административно-
го и полицейского управления Францией,
Конституция 1875 г. предусматривала следующую
процедуру внесения в нее изменения: палата депута-
тов и сенаг на своих раздельных заседаниях прини-
мают идентичные резолюции о необходимости изме-
нений, и, после того как обе палаты парламента при-
мут соответствующие резолюции, они собираются на
совместное заседание, образуя Национальное собрание,
которое и может внести эти изменения. Такой про-
цедурой и решили воспользоваться Лаваль и его друзья,
чтобы ликвидировать не только конституцию 1875 г.,
но и сам республиканский строй.
На заседании Совета министров 4 июля Лаваль
предложил проект текста, за который должно прого-
лосовать Национальное собрание:
«Статья единственная: Национальное собрание пере-
дает все полномочия правительству республики с правом
подписи и под властью маршала Петэна, председателя
Совета министров, для провозглашения одним или
несколькими актами новой конституции французского
государства.
233
Эта конституция должна будет гарантировать права
на труд, семью и родину. Она будег ратифицирована
собраниями, которые она создаст».
Главным в этом текс1е являлось го, что прави-
тельство Петэна при его абсолютной личной власти
(Петэн имел «право подписи» для издания законов
и декретов «один в трех лицах», заменяя парламент,
президента республики и правительство) получало все
неограниченные права конституционной законодательной,
исполнительной и судебной власти. Оно могло выра-
ботать и ввести в действие любую конституцию. При-
чем прямо предусматривалось, что это будет не кон-
ституция республики, а конституция французского го-
сударства. Утверждать ее должны были инстанции
(«собрания»), которые сама власть, т. е. правительство
Петэна, и создает. Побрякушки фашистского толка
насчет груда, семьи и родины, конечно, не имели
никакого значения. Это был проект установления откры-
той диктатуры, конечно диктатуры в условиях гитле-
ровской оккупации и зависящей от фашистской Германии.
Чтобы подготовить парламентариев к своей опера-
ции, Лаваль пускает в ход целую бригаду верных ему
в тог момент сторонников фашистского режима. Тут
и радикал Жан Монтиньи, и крайне правый Ксавье
Валла, и бывший социалист Адриен Марке, и «нео-
социалист» Марсель Деа, и «независимый» Гастон
Бержери, и многие другие Но их пока меньшинство
среди собравшихся в Виши парламентариев. За несколь-
ко дней надо успеть «обработать» остальных.
Уже 5 июля возникают разногласия по поводу
задуманной Лавалем операции. 25 сенаторов из раз-
личных партий — бывшие участники войны 1914—1918 гг.,
среди которых Поль-Бонкур, Марозели, Жаки,—со-
бираются под председательством сенатора от департа-
мента Луары Торина и принимают резолюцию, выра-
жающую их восторженную преданность Петэну и согласие
передать ему особые полномочия, но делают оговорку
о сохранении «республиканской законности».
На предварительном совещании депутатов в гот
же день раздается несколько робких голосов по поводу'
сохранения республиканского режима, однако никто нс
возражает прошв передачи особых полномочий Петэну.
Лаваль выступает перед депутатами еще более откро-
венно, чем накануне.
234
«Мы хотим разрушить полностью то, что суще-
ствует. — рубит он фразы в притихшем зале.—Одно
in двух: или вы примете то, что мы предлагаем,
и последуете примеру немецкой или итальянской кон-
с1И|уции, или Гитлер вас заставит это сделать...
Отныне будет одна партия — партия всех французов,
национальная партия, которая даст кадры для националь-
ной деятельности». И дальше Лаваль начинает свою
»ащигу фашизма: «Мы пережили годы, когда мало
что значило сказать о человеке: вор. мошенник, сутенер,
даже убийца. Но когда говорили о человеке: он фа-
шист, это значило, что его назвали худшим словом.
Мы сегодня расплачиваемся за фетишизм, который
нас приковывал к демократии, делал нас жертвой
возмутительных роскошеств, которые капитализм по-
зволял себе, в то время когда вокруг нас Европа
ковала без нас новый мир, вдохновляемый новыми
принципами» ’. Это была уже ясная программа установле-
ния фашистского режима во Франции со всеми атрибу-
тами гитлеровской демагогии.
После совещания Лаваль говорит уже в интимном,
доверительном тоне «независимому» — депутату от Па-
рижа Марселю Эро: «Есть Гитлер и Муссолини; я,
гы знаешь, очень хорош е Муссолини... Не мешай
мне, я работаю в интересах Франции»1 2.
На следующий день, 6 июля, новые совещания
депутатов и сенаторов. Аргументы Лаваля подхваты-
вают уже другие ораторы, рисующие «прелести» фа-
шизма, не жалея красок.
Тем временем группа сенаторов во главе с Торином
добивается приема у Петэна. Поль-Бонкур на этой
встрече предлагает, предоставив диктаторские полномо-
чия Петэну, не ликвидировать конституцию 1875 г.,
а лишь приостановить ее действие до заключения
мирного договора. Петэн не говорит «нет» и просит
дать ему это предложение в письменном виде. Такой
текст был составлен на следующий день, но Петэн,
явно желая выиграть время, послал сенаторов' согла-
совывать предлагаемый текст с Лавалем.
Пока Лаваль торгуется с сенаторами, стараясь их
уговорить отказаться от представленного ими текста
1 Aron R. Op. cit.. р. 117—119
2 Ibidem.
235
в обмен на обещание сохранить материальные при-
вилегии парламентариев после роспуска парламента,
среди депутатов начинает свою игру конкурент Лаваля,
также бывший премьер, Пьер-Этьен Фланден, известный
в числе прочего гем, что в дни Мюнхена послал
приветственные телеграммы одновременно Гитлеру и
Чемберлену.
Фланден вносит свой проект, излагая его следующим
образом; «В целом чего хочет правительство и чего
хотим мы вес? Чтобы маршал Петэн стоял во главе
нас при переюворах с немцами и чтобы он увенчал
своим именем и своим престижем французскую реор-
ганизацию. Зачем же для этого менять конституцию?
Мы собрались здесь — сенаторы и депутаты. Президент
республики также в Виши. Национальное собрание соз-
вано. Нет ничего проще в этих условиях, как просить
президента республики подать в отставку и назначить
затем маршала Петэна президентом республики. Так
мы достигнем желаемого результата, полностью соблю-
дая коне гит уцию»1.
Но этот проект, при помощи которого Фланден
хочет обойти Лаваля, не устраивает ни последнего,
ни Петэна. Это слишком робкое изменение. Они хотят,
воспользовавшись моментом, круто повернуть к фаши-
стской диктатуре. Петэн посылает Фландена к Лавалю,
Лаваль — к Лебрену, который отказывается уйти в от-
ставку. Фланденовский план отброшен.
Лебрен, как и на протяжении всех предыдущих
событий, безропотно плывет по течению и подписы-
вае< проект Лаваля. Все эти мелкие столкновения,
не ставящие под сомнение вопрос о передаче власти
Петэну, конечно, никак нельзя назвать действительной
политической борьбой. Не проявляет никакой оппози-
ции и председатель палаты Эдуард Эррио, так же
как председатель сената Жанненэ. Независимо от того,
руководят ли тем или иным деятелем в эти дни
симпатии или антипатии к фашизму, радость или страх
перед перспективой вступления в «новый порядок» гит-
леровской Европы, все они убеждены, что при создав-
шихся обстоятельствах сила на стороне Лаваля и он
выйдет победителем. Сам Лебрен печально замечает
в своих мемуарах: «Каждый чувствует бесполезность
1 Aron R. Op. at.. р. 12ь.
236
обсуждений, поскольку из событий предшествующих
дней ясно, что игра уже сыграна»1.
Последние неофициальные совещания депутатов и
сенаторов проходят 8 июля. Лаваль оглашает на них
свой проект резолюции Национального собрания, при-
веденный нами выше.
Насколько далеко заглядывали в будущее авторы
вишистского переворота, показывает гак называемое
«изложение мотивов» резолюции, в котором говорится
об «интеграции Франции в континентальную систему
производства и обмена» и о создании корпоративных
профессиональных организаций для «объединения пред-
принимателя и наемного рабочего».
В тот же день, 8 июля, собралась на совещание
парламентская группа социалистической партии, о чем
нам рассказывает в своих мемуарах Леон Блюм. Из
180 депутатов и сенаторов социалистов пришло около
трети. Часть не прибыла в Виши: те, кто уже открыто
примкнул к Лавалю вроде Спинаса и Поля Фора, не
считали нужным явиться на это совещание. Рассказ
Блюма о совещании не менее характерен, чем другие
части его мемуаров. Он все время упоминает о своем
удовлетворении по поводу того, чго большинство со-
бравшихся остались верны «республиканскому духу».
Но его же собственное описание показывает, что со-
бравшиеся почти единодушно решили не выступать
против ревизии конституции на раздельных заседаниях
палаты и сената. Аргумент для этой обстановки кануна
завершения фашистского переворота выбрали совершенно
смехотворный — нельзя возражать в принципе против
пересмотра конституции, поскольку социалистическая
партия в прошлые годы сама критиковала конституцию
1875 г. Блюм уступает и сам решает воздержаться
при голосовании по этому вопросу на следующий день.
Таким образом, первому акту задуманного Лавалем
маневра по существу обеспечена нейтральная позиция
социалистов. Чго касается самого проекта Лаваля, то
никакого решения на совещании не принято и решено
лишь послать делегацию к Жанненэ и Эррио как
защитникам республиканских принципов. Вот и все,
что родило это совещание социалистов накануне решаю-
щих дней 9 и 10 июля.
1 Lebrun A. Op. cit., р. 261.
237
7.	Ликвидация Третьей республики. «Легальный»
государственный переворот 10 июля
К моменту открытия официальных заседаний палаты
утром 9 июля и сената во второй половине дня
Виши оцеплено жандармами, патрулирующими возле
всех перекрестков. Какие-то подозрительные банды фа-
шиствующих молодчиков фланируют по улицам. Парла-
ментарии проходят на заседание через полицейские
кордоны. Для этого последнего акта Третьей республики
оборудован театральный зал казино, где веселилась
богатая курортная публика. Сцена со столом, покрытым
зеленым сукном, превращена в президиуги парламента.
Мало кто из мемуаристов этих дней не пошутил, что
для похорон Третьей республики избрали помещение
игорного дома.
Надо отдать справедливость Блюму, он наиболее
ярко описал атмосферу коррупции и страха этих дней
в Виши, когда открылись заседания парламента. «За
несколько часов мысли, слова, даже лица парламентариев
стали неузнаваемыми. Казалось, что какой-то талантли-
вый кинорежиссер хотел показать стремительное рас-
пространение страха. Потому что яд, который рас-
пространялся на глазах, это был страх, обычный па-
нический страх»1.
В сложившейся обстановке очень кстати для Лаваля
поползли слухи о военном путче, подготовляемом ге-
нералами. В Клермон-Ферране находился Вейган со
своими офицерами и войсками. «Были известны, — пишет
Блюм о Вейгане,—его темперамент, его взгляды, его
стремления, его связи со всеми французскими группи-
ровками более или менее фашистского направления.
Каждый раз на протяжении 20 лет, когда распростра-
нялись слухи о путче против республиканского строя,
называлось имя генерала Вейгана»2.
Это пишет Блюм в связи с днем 9 июля. Но
когда Вейгана в мае назначили главнокомандующим,
тот же Блюм, знавший, оказывается, Вейгана столь
хорошо уже в течение 20 лет, не выдвинул ни ма-
лейших возражений, а его газета «Попюлер» привет-
ствовала выдвижение Петэна и Вейгана как патриоти-
ческий акт.
Другим козырем лавалевской пропаганды были немцы,
1	Blum L. Op. cit., р. 83.
2	Ibid., р. 85.
238
которые стояли совсем близко от Виши, в г. Мулен1,
н. по распространявшимся слухам, уже подтянули туда
шнки и бронемашины, чтобы в любой момент вор-
ваться в Виши.
«Создание государства гитлеровского типа было од-
ним из неписаных условий перемирия», — шептали друзья
Лаваля на ухо парламентариям.
О парламентских заседаниях в Виши 10 июля мы
имеем полный стенографический отчет (его вела обычная
стенографическая служба парламента), опубликованный
в 1951 г. в материалах комиссии по расследованию со-
бытий 1933-1945 гг.-
Заседания 9 июля — палаты в 9.30 утра и сената
в 4 часа дня — проходят без всяких инцидентов.
На заседании палаты присутствуют 398 депутатов,
занимающие партер театра казино. В ложах, как в
былые времена в Бурбонском дворце, расположилась
публика, Эррио произносит обычное вступительное слово,
чтобы почтить память трех депутатов, умерших после
предыдущего заседания палаты. Затем он объявляет
повестку дня заседания, восхваляет Петэна и выражает
свое согласие с пересмотром конституции. Он предлагает
одобрить единодушно следующий текст:
«Вокруг господина маршала Петэна с чувством
преклонения, которое вызывает его имя у всех, наша
нация собирается в своей печали. Будем стремиться,
чтобы не поколебалось согласие, созданное под защитой
его авторитета.
Мы должны преобразовать, сделать более суровой
республику, которую сделали слишком легкой, но прин-
ципы которой сохраняют всю свою ценность. Мы
должны переделать Францию, и судьба этого свершения
зависит от того примера мудрости, который мы дадим».
Из всей этой тирады сторонники Лаваля извлекут
на еледующий день только одно: единодушное при-
соединение палаты к Петэну.
Как только Эррио объявил, что проект резолюции,
согласно регламенту, будет направлен в комиссию,
которая через час представит доклад, особенно ретивые
сторонники Лаваля, в том числе Тиксье-Вйньянкур,
будущий адвокат Салана и других оасовцев, начали 1 2
1 Около 50 км от Виши (Прим. ред.).
2 Les evenements survenus en France de
Pt. IV.
1933 a 1945. vol. П,
239
кричать: «Нет, голосовать немедленно!», «Надоел ваш
регламент, кончились эти времена!»
Но нарушать формальности при такой покорности
палаты для Лаваля не имело смысла. Комиссия быстро
одобрила резолюцию, и она была утверждена лишь
при трех голосах против из 398 голосовавших (против
голосовали два депутата-социалиста — Блонди и Леон
Рош — и один радикал — Марген).
Тиксье-Виньяикур предложил принять также резолю-
цию о привлечении к ответственности виновников по-
ражения (имея, конечно, в виду тех деяхелей Третьей
республики, которые потом оказались подсудимыми на
Риомском процессе), но это предложение не прошло.
Не следовало забегать вперед.
Во второй половине дня та же пьеса разыгры-
вается на заседании сената в том же зале. Председа-
тель сената Жанненэ еще более восторжен в отношении
Петэна, отмечая «благородство его души» и превознося
маршала как человека, который избавит «от всех
разногласий». Он уже ие упоминает о республиканских
принципах, а говорит лишь о необходимости «выковать
Франции новую душу, чтобы умножить ее созидатель-
ные силы и веру, укрепить ее мускулы, наконец, вос-
становить авторитет моральных ценностей и просто
авторитет».
Это уже язык, совсем приятный слуху петэнистов.
Сенат принимает резолюцию о ревизии конституции
лишь при одном голосе против (маркиз де Шамбрен)
из 230 голосовавших1.
Таким образом, принцип ревизии конституции легко
и поразительно единодушно одобрен обеими палатами,
хотя каждый из парламентариев знает, что последует
за этим на следующий день.
О совместном закрытом заседании палаты и сената,
т. е. Национального собрания, и о заседании их кон-
ституционной комиссии 10 июля 1940 г. в Виши мы
также имеем полный стенографический отчет, составлен-
ный соответствующей службой парламента. Отчет хра-
нился в архивах французского сената, а после вступ-
ления в силу конституции 1946 i. — в архивах Совета
республики. По просьбе парламентской комиссии, рас-
следовавшей события 1933—1945 гг., он был с разреше-
1 Aron. R. Op. cit., р. 137—139.
240
ним бюро Совета республики (22 июля 1948 г.) передан
и распоряжение этой комиссии и опубликован ею в
l-ii части II тома ее доклада в 1951 г.
По вопросам изменения конституции 1875 г. за годы
1 ре гьей республики Национальное собрание собиралось
при раза-в 1879, 1884 и 1926 гг., но тогда речь
шла лишь о поправках к конституции, ие имевших
принципиального характера. В этот — четвертый — раз,
как каждый понимал, легальная безобидная форма
прикрывала один из самых циничных государственных
переворотов и являлась возмутительной насмешкой над
ус гоями самого буржуазного парламентаризма.
С утра 10 июля помещение казино в Виши оцепило
«ройное кольцо солдат. Все здание подверглось тща-
гельному осмотру от подвалов до крыши, чтобы в
него не пробрался кто-либо посторонний. Утреннее
гаседание было закрытым. На него не проник ни
один представитель печати. В этом наглухо закупорен-
ном театральном зале Лавалю предстояло покончить с
последними колебаниями и сомнениями парламента-
риев.
Заседание открывается в 9.15 утра, и по предложению
Лаваля председателем избирают сенатора Валадье. Заняв
свое место, Валадье поясняет, что заседание носит
неофициальный характер и должно лишь подготовить
официальное заседание во второй половине дня. На
этом утреннем заседании парламентарии могут получить
информацию у правительства, но никакого голосования
не предусмотрено.
Проект, который может создать замешательство и
помешать быстрому одобрению проекта Лаваля,—это
текст группы сенаторов, возглавляемых Торином, о
котором речь шла выше. Лаваль решает с него начать
и предлагает дать Торину слово. Тот рассказывает
уже известную нам историю встречи его группы с
Петэном и зачитывает текст.
Стараясь выбигь сразу же своего оппонента из
седла, Лаваль заявляет, что правительство вносит поправ-
ку в свой текст, и там, где в последней фразе
говорится об одобрении новой конституции созданными
ею же собраниями, предлагает написать: «Конституция
будет одобрена нацией и будет осуществляться создан-
ными ею собраниями». Раздаются вопросы: «Как она
будет одобрена нацией?» Лаваль отвечает, что форму
241
одобрения надо выработать и с таким одобрением,
конечно, нельзя торопиться.
Слово берет другой представитель группы Торина —
Дармани, сенатор, потерявший обе ноги под Верденом
в первую мировую войну. В его путано и замысло-
вато выраженных восторгах в адрес Петэна и достаточно
красноречивых заявлениях о том, что режим, о котором
говорил на совещаниях парламентариев Лаваль, он сам
мечтал установить во Франции еще в 1932 г., вице-
председатель Совета министров мог найти полное успо-
коение. «Нет ни единого слова, сказанного вами, с
которым мы не были бы согласны!» — восклицает Дар-
мани, обращаясь к Лавалю. О желании своей группы
сохранить какие-то «республиканские принципы» он гово-
рит в конце невразумительной скороговоркой.
После этого выступления Лаваль бросает на стол
свою вторую карту — письмо Петэна, адресованное ему,
о том, что Лаваль в парламенте имеет все полномочия
говорить от имени маршала. Какие-либо попытки от-
делить Лаваля от Петэна заранее предупреждены.
После такой легкой интермедии Лаваль переходит
к своему политическому выступлению. Он говорит о
несчастьях, постигших Францию, сулит улучшение отно-
шений с гитлеровской Германией, переезд правительства
в Версаль. Он гневно обрушивается на тех, кто объявил
войну Германии «из-за Данцига». Затем он переходит
к атакам на демократию. Думали о демократии, а
не о Франции, восклицает он. Затем он атакует всех,
кто хотел, чтобы правительство бежало из Франции,
а не осталось «среди народа, который страдает».
Затем в ход идет козырная карта — Англия. Она
втянула Францию в войну, она использует де Голля
для призывов по радио, она хотела захватить Северную
Африку, подкупив французских губернаторов и стараясь
использовать Манделя, она напала на французский
флот. «Мы не намерены ей объявить войну... но будем
отвечать ударом на удар». Эта речь далее задумана
как Tpai икомический процесс над предвоенной внешней
политикой Франции. Лаваль атакует предвоенные пра-
вительства за то, что они слишком много колебались
и не шли прямо на военное сотрудничество с фа-
шистскими государствами, на военный союз с Италией,
на союз с Франко и т. д.
Наконец, оратор подходит к существу вопроса. Да,
242
порок Франции — злоупотребление свободой. «Это кол-
цскшвное преступление, совершенное французами против
самих себя». И ои говорит о главном, к чему так
нцательно готовил свою аудиторию: «Посмотрите на
наших соседей. В Италии была анархия... В Германии
было поражение... И вот что сделали в обеих этих
с । ранах. Восстановили идею Родины...» Дальше несколько
фашистско-демагогических разглагольствований о капита-
лизме, который расцветает-де при демократии и под-
чиняется в условиях тоталитарного режима. Он за-
канчивает славословием Петэну. «В Кракове, — восклицает
Лаваль,—на похоронах Пилсудского, где был Петэн,
я видел Геринга, который стоял навытяжку перед мар-
шалом Петэном». Этот образ оратор рисует чуть ли
нс сквозь слезы умиления. Речь окончена. Несколько
робких реплик во время выступления Лаваля тонут в
аплодисментах и возгласах восхищения.
Остается еще посулить парламентариям, что их не
разгонят завтра как никому не нужных частных лип.
Беспокойство парламентариев за свою собственную судь-
бу может лишить лавалевский проект нескольких де-
сятков голосов. Поэтому Лаваль идет на такой трюк
как только, говорит он, его проект станет законом
н Петэн получит всю полноту власти, он тогда, пользуясь
пой властью, сможет принять закон о «новом положении
парламента». Иными словами говоря, ликвидируйте себя,
а затем мы вам дадим известный статут (Лаваль
намекает в своей реплике на возможность работы пар-
ламентских комиссий до вступления в силу новой кон-
стигуции). Раздаются вопросы о том, как будет одоб-
рена новая конституция. Но Лаваль уклоняется от
ответа.
Покончив в самом начале заседания с оппозицией
группы Торина, Лаваль спокойно ждет выступления
автора другого проекта — Фландена. Он уже знает, что
Фланден убедился в бесполезности своей игры и по
существу будет его поддерживать.
Так оно и произошло: Фланден начинает свою речь
с призыва единодушно проголосовать за проект Лаваля.
Тезисы его выступления приводят в восторг большин-
ство аудитории: и Петэну, и его правительству нужно
оказать полное доверие для обсуждения «окончательных
условий мира». Франция потерпела поражение потому,
что она была повергнута в «общий упадок», и виновные
243
должны нести ответственность. Затем оратор крагко
излагает свою «доктрину», мало чем отличающуюся
от «доктрины» Лаваля: несколько демагогических фраз
о необходимости ликвидировать «господство денег, ко-
торые все разложили», далее следует легкая полемика
с Лавалем о том, что у победителей «нужно взять
сильные стороны» их режима, но «их ассимилировать,
приспособить к французским условиям». Не прямое на-
саждение нацизма во Франции, а свой, «более гуман-
ный» фашистский строй.
Заседание по существу закончено. В конце один
из парламентариев — Ферроинэ — обращается к Лавалю
с вопросом об использовании немцами бретонских
сепаратистов. Это дает повод Лавалю еще раз под-
черкнуть необходимость скорее вручить всю власть
Петэну для «защиты интересов Франции» и дости-
жения «наименее трудного мира».
В 11 часов 50 минут неофициальное заседание за-
кончено. Еще два оратора, которые собирались на
нем выступить, так и не получили слова. Один из
них — Бержери — хочет опередить Лаваля и изложить
значительно более откровенно свою фашистскую доктри-
ну, другой — Бади, напротив, робко готовится защитить
некоторые республиканские принципы.
Бержери, конечно, не беспокоит Лаваля своими
взглядами, но, во-первых, Лаваль хочет на этом за-
седании остаться хозяином положения, а, во-вторых,
декларация Бержери своей циничностью могла бы оше-
ломить некоторых парламентариев, вызвать ненужную
дискуссию, заставить Лаваля высказать к ней свое
отношение. Ему без труда удается добиться присоеди-
нения декларации Бержери к протоколу без оглашения.
Правда, отпечатанный накануне ночью ее текст уже
роздан многим парламентариям.
Документ этот, который вместе с Бержери подписали
17 парламентариев (Деа, Монтиньи, Скапини, Валла
и другие известные своими фашистскими взглядами
лица) и к которому затем присоединились еще 52
парламентария, был составлен за несколько дней до
заседания и уже имел широкое распространение в
вишистских кругах.
В отличие от выступлений Лаваля, старавшегося
в эти дни затемнить некоторые вопросы, Бержери
ставит их достаточно ясно. О двух тенденциях перед
244
перемирием он пишет: «Политика Рейно — политика
о 1 хода в Англию в надежде, что эта последняя с
помощью или без помощи Соединенных Штатов сможет,
конечно, не завоевать вновь континентальную Европу,
по добиться переговоров о мире на морях и в воздухе.
Другая политика — маршала Петэна — предусматривала
путем постепенною сотрудничества с романскими держа-
вами (Италия, Испания.— С. Р.) и с самой Германией
установление нового порядка на континенте». Выбор
сделан. В окружении Гитлера, продолжает Бержери,
борются также две тенденции: раздавить окончательно
Францию или сотрудничать с ней, особенно учитывая
необходимость держать под пятой захваченные страны
Восточной Европы. Победа второй тенденции зависит
oi самой Франции. Если она изменит свой внутренний
строй, то Германия будет с ней сотрудничать. «Но
было бы ошибкой, и тяжелой ошибкой по ее по-
следствиям, считать, что изменение режима необходимо
юлько или главным образом в силу внешнего дввления...
До изменение было необходимо уже 20 лет тому
назад».
Далее записка Бержери излагает основные черты
необходимого «нового порядка». Это все тот же «фашизм
по-французски», о котором говорил Фланден. Во-первых,
«новый порядок» должен быть авторитарным порядком,
но достаточно гибким. Во-вторых, он должен быть
«национальным порядком» и правительство должно
быть «правительством национального возрождения».
В-третьих, он должен быть «социальным порядком»,
где «уничтожены причины, сталкивающие один класс
с другим... и установлена соответствующая иерархия».
Некоторые пугаются, продолжает автор, что ««новый
порядок» слишком точная копия национал-социализма,
но в действительности их пугают слова... Новый режим
будет походить на другие режимы континентальной
Европы, но обязательно с отпечатком своего собствен-
ного гения... Франция была нацией, которая слишком
хорошо питалась, была недостаточно мускулистой, не
имела веры и динамизма. Время терпеливых усилии
и смелого созидания пришло в дни несчастья, но
оно пришло»1.
Всему этому потоку пропаганды «французского фа-
1 Benoist-Mechm. Op. cit.. vol. Ill, p. 625 — 632
245
шизма» от Бержсри до Фландена и Лаваля только
радикал Бада, лишенный в конце концов слова, пытался на
заседании 10 июля противопоставить подписанную 27
парламентариями (6 сенаторов и 21 депутат) деклара-
цию. В ней наряду с выражением верности Петэну
он заявлял, что эта группа «отказывается голосовать
за проект, который неизбежно приведет к исчезновению
республиканского режима, и остается более чем когда-
либо верной демократическим свободам, защищая кото-
рые погибли лучшие сыны нашей родины» >.
Официальное объединенное заседание палаты и сена-
та — то, что по конституции 1875 г. называется На-
циональным собранием,— открывается после двух часов
дня. Председатель палаты Эдуард Эррио берет слово,
но не для того, чтобы осудить лавалевский проект —
этой темы он не касается, — а чтобы сказать о судьбе
парламентариев, уехавших в Северную Африку на «Мас-
силии». Он протестует против того, что их обвиняют
в бегстве и незаконном акте, поскольку они действо-
вали согласно указаниям правительства Петэна и об
отмене инструкций им не было сообщено. Выслушав
выступление Эррио, Лаваль сразу заявляет, что он сам,
Петэн и другие не покинули все же Францию. На
следующий день в отчетах о заседании Национального
собрания выступление Эррио было запрещено цензурой.
После этого два подручных Лаваля обеспечивают
дополнительные гарантии гладкого прохождения его
проекта на заседании. Фернан Бюиссон вносит принятое
Национальным собранием предложение о приоритете
правительственного проекта. Это означает возможность
внести какой-либо другой проект только после отклоне-
ния лавалевского текста, что в данных условиях ис-
ключено. Тем самым Лаваль окончательно гарантиро-
ван от какого-либо контрпроекта.
Далее директор газеты «Тан» сенатор Миро вносит
поправку к конституционному закону 25 февраля 1875 г.
о порядке голосования в Национальном собрании.
Вместо предусмотренного законом большинства от об-
щего числа депутатов и сенаторов в обеих палатах
он предлагает считать большинство от присутствующих
на данном заседании. Тем самым требуемое большин-
ство снижается с 467 голосов до 330. Эта поправка
также принята.
1	Лгол R. Op. cit., р. 141.
246
! 1осле принятия поправки остается прервать заседа-
ние и созвать совершенно неопасное теперь для Ла-
И.1ИЯ. но требуемое процедурой объединенное заседание
мконодательной комиссии сената и комиссии всеобщего
юиосования палаты, которые вместе составляли кон-
l । и гуционную комиссию Национального собрания.
Из них комиссий набралось 25 сенаторов и 23
депутат. Еще одна интермедия во всей лавалевской
операции — чтобы все было по форме. Мы не рас-
полагаем полной стенограммой заседания комиссии, но
имеется подробная протокольная запись, дающая пред-
иделение об лом полуторачасовом заседании.
Конституционная комиссия назначает своим доктад-
чпком сенатора Буавен-Шанпо и приглашает Лаваля,
который здесь уже не тратит особого красноречия.
Но парламентским порядкам в комиссии, собственно,
п должно начаться обсюятельное деловое обсуждение
1скста проекта. Но никто этого даже не пытается
делать. Члены комиссии просят Лаваля еще раз сказать
им, что до принятия новой, петэновской конституции
в каком-либо виде палата и сенат, или, вернее, де-
путаты и сенаторы, будут сохранены. Лаваль отделы-
вается туманным обещанием, что некоторые парламент-
ские комиссии, в частности экономические, будут при-
влекаться для консультации.
Отдельные вопросы, заданные Лавалю на заседании,
п его ответы еще более подчеркнули грубый зрюк,
содержащийся в его проекте. Этот текст, приведенный
нами выше, в первой части первого абзаца, даег всю
власть правительству Петэна, а во второй части того
же абзаца поясняет, что эта власть дается в целях
обнародования новой конституции (состоящей из одного
и пи нескольких актов), и, наконец, во втором абзаце
добавляется (что Лаваль представил как своего рода
«уступку») о «ратификации» конституции «нацией». Ра-
тфикацию Лаваль откчадывает на неопределенное вре-
мя. во всяком случае после подписания мирного до-
ювора с гитлеровской Германией.
В результате могло создаться впечатление, что пра-
вительство Петэна получает особые полномочия для
подготовки текста конституции, которая вступит в си-
лу только в будущем, после ее утверждения «нацией»,
пока же государственный строй остается по существу
прежним. В действительности ничего похожего не было
247
в мысчях Лаваля и Петэна. Они заставили Националь-
ное собрание утвердить свой текст, чтобы скорее по-
лучить полную, абсолютную н бесконтрольную власть,
не говоря, конечно, об иностранном хозяине — гитле-
ровской Германии. Сразу же после 10 июля Лаваль
и Петэн ввели в силу соответствующие «конституцион-
ные акты», оформившие их государственный переворот,
не задумываясь даже о какой-то будущей ратифика-
ции этих актов. Лишь перед освобождением Франции,
когда крушение гитлеровской Германии и ее француз-
ских лакеев стало неизбежным, Петэн, ища спасения,
вспомнил о том. что он обещал дать «новую кон-
С1итуцию».
Но до этого одного из последних маневров от-
чаяния пока еще очень далеко. Сейчас речь идет о
трусливом государственном перевороте фашистского типа,
одетом в лохмотья легальности. Парламентарии в
комиссии хорошо понимают это. но большинство из
них даже не заикается о подлинном смысле проис-
ходящего.
Сенатор Масс робко предлагает добавить в тексте
слова о гарантиях «личной свободы» граждан. «Не г,
я не хочу менять текст в такой поздний час»,—
О1махивается Лаваль. И Масс смолкает.
Текст одобрен без изменений. Из 48 членов ко-
миссии лишь четверо голосуют против: сенаторы Макс
Дормуа, Джакоби. Рене Репу и депута! Грементэн.
Заседание Национального собрания возобновляется.
Буавен-Шанпо докладывает об одобрении комиссией
проекта Лаваля. Остается голосовать. Но гут Венсан
Бади, которого уговорили не выступать на утреннем
заседании, поскольку Жанненэ обещал ему дать вы-
ступить на официальном заседании, пытается взять
слово1.
Вот как сам Бади (его рассказ приведен в книге
Р. Арона) описывает этот случай, характерный для
атмосферы всего заседания:
«Я карабкаюсь на сцену. Смотрю на председатель-
ствующего Жанненэ. Хочу начать читать мой текст.
В этот момент меня хватают двое или трое из
моих старых парламентских коллег. Я особенно хорошо
запомнил свирепо идущего на меня с побагровевшим
’ Aron R. Op. cit., р 152; Beequard Н. Op. сП., р. 211.
248
ищом Фернана Бюиссона. бывшего председателя па-
шты депутатов.
Фернан Бюиссон тянет меня за пиджак, толкает
меня и пытается стащить со сцены. Нет нужды го-
ворить, чго я был очень бледен. Сердце мое билось
очень сильно, однако, владея собой, я сказал Бюис-
сону: «Я вам этого не разрешаю! Отпустите меня,
и пи я вас толкну». Бюиссон меня отпустил и по-
спешил на свое место. Во время этого инцидента
председатель Жанненэ поставил на голосование кон-
ституционный проект, не дав мне слова
Следовательно, председатель Жанненэ не сдержал
своего обещания».
Вырывающий полы своего пиджака Бади — буквально
последняя сцена судорог Третьей республики в минуты
голосования. Результаты этого ставшего историческим
юлосования были следующие: 569 голосов за проект
Лаваля, 80—против и 17 воздержавшихся.
Лаваль от имени Петэна благодарит парламентариев
под шум громких приветствий. Одинокий возглас се-
натора Марселя Астье: «А все же да здравствует
республика!» — никто не слышит. Операция закончена.
Так завершается эта история конца Третьей респуб-
1ики. Петэн и стоящий за его спиной Лаваль по-
лучили неограниченную диктаторскую власть. Факти-
ческий фашистский режим установлен- На трех пятых
французской территории хозяйничают гитлеровские ок-
купанты, на двух пятых — их вишистские лакеи. На
следующий день после голосования. 11 июля, фашист
Деа языком гангстера из плохой пьесы замечает: «В це-
лом все прошло хорошо, несмотря на несколько кон-
вульсий и икоту в предсмертной агонии»1. А де Монзи
облегченно вздыхает: «На этот раз новая Парижская
коммуна отсрочена, может быть, мы ее совсем избе-
жали»2. Сам Петэн в почтенном журнале «Ревю де
дё мопд» в более приличествующем его сану тоне
рассуждает о том, чго навсегда покончено «с бес-
плодной и пагубной борьбой партий и кланов, с
лихорадочным разгулом идеологических страстей...» \
Но то, с чем считали поконченным правители Виши,
только начиналось. Тем же днем, в который парла-
। «L’Oeuvre», 12 juillei 1940.
2	Moazie de. Ci-devant. Paris, 1941, p. 262.
з	«Revue de Deux mondes», septembre 1940.
249
ментарии голосовали в вишистском казино, 10 июля,
датировано обращение из подполья Французской ком-
мунистической партии со словами: «Никогда столь
великий народ не будет народом рабов». Под ним сто-
ят подписи Мориса Тореза и Жака Дюкло.
В своих мемуарах Жак Дюкло, находившийся в
то время на нелегальном положении в оккупированном
Париже, пишет, что решение о таком обращении пар-
тии было принято еще до 10 июля, когда стало ясно,
что в Виши будет ликвидирован республиканский режим.
Руководство партии, отмечает он, имело в виду, что
то1 да еще не существовало объективных условий для
борьбы с врагом, но надо было готовиться к будущим
боям. «Собравшись на заседание где-то в Париже,
мы смогли обменяться мнениями о том, что следо-
вало сказать в этом обращении». Оно должно было
собрать все силы партии. Опубликовать полный текст
обращения в «Юманиге» было невозможно, ибо она
печашлась на ротаторе. Текст передали 10 июля ти-
пографу Роже Тирару, мастерская которого находилась
на бульваре Понятовского в XII округе Парижа, и
там тайно отпечатали несколько сот тысяч экземпля-
ров1.
«Народ Франции,—говорилось в призыве, распро-
страненном в листовках, — знает теперь оккупацию, и
он уже ие чувствует себя на своей земле. В то же
время он видит, что правительство изменников и
продавшихся, которое сидит в Виши, дожидаясь того
момента, когда можно будет переехать в Версачь,
чтобы подражать подлому Тьеру, делает ставку на
помощь извне, чтобы удержаться у влас 1 и вопреки
воле народа»1 2.
В своем дневнике в эти июльские дни 1940 г.
лишенный мандата депутат-коммун ист от парижского
пригорода Сен-Дени и мобилизованный в армию Фер-
нан Гренье записывает: «Так называемая «национальная
революция» не вызвала никакой реакции среди па-
тентованных защитников демократических свобод. 80
депутаюв и сенаторов проголосовали «против» (в том
1 Dudos J. Op. cit., t III, p. 56 — 60: см. также Дюкло Жак.
Указ, соч., т. I, с. 311.
2 Thorez М. Oeuvres, livre cinquieme, vol XIX (octobrc 1939—
juillet 1944). La deuxieme guerre inoudiale. Paris, 1959. p. 54—64;
см. также Дюк.ю Жак. Указ, соч., т. 1, с. 311—312.
250
числе 36 социалистов, 27 радикалов), а 569 других
i олосовали, как один, «за». Чтобы лучше их убедить.
Пьер Лаваль пообещал им, что за их мандаты им
будут платить до провозглашения новой конституции.
Теперь Франция узнает гитлеровский террор в оккупи-
рованной зоне, а в «свободной зоне» — диктатуру пол-
ностью преданного победителям человека. История их
будет судить так, как они того заслуживают».
Через некоторое время после демобилизации, пишет
на нее Гренье, он получил письмо: «Семья просит
!сбя вернуться как можно быстрее» («семья» — это,
конечно, партия). Несколько дней спустя Гренье доб-
рался до Сен-Депи. Партия повсюду собирала свои
силы1.
В черной ночи оккупации рождалась борьба силь-
ных духом и чистых совестью патриоюв Франции —
рабочих, крестьян, интеллигенции, всех тех. кому была
порога родина.
И у этих вначале почти безоружных, преследуемых
людей не было страха перед врагом, не было страха
перед самой смертью. Через несколько месяцев после
перемирия — в октябре 1940 г.— сын депутата-комму-
ниста семнадцатилетний Ги Мокэ из гитлеровского
лагеря в Шатобриане перед расстрелом пишет по-
следние строки своим близким: «Я скоро умру! Прошу
вас, и особенно тебя, дорогая мама, быть очень
мужественными. Я мужественен и хочу быть таким,
как те, кто погибли до меня. Конечно, я хочу жить.
Но я хочу от всего сердца, чтобы моя смерть была
полезна... Дорогой отец, я принес тебе, так же как
и дорогой маме, много огорчений, я шлю тебе по-
следнее просги. Знай, что я сделал все, что мог,
чтобы следовать тем путем, который ты мне указал»1 2.
На стене барака в Шатобриане другой приговоренный
к смерти коммунист вывел слова: «Да здравствует
коммунистическая партия, которая сделает Францию
свободной, сильной и счастливой!»
Начинаясь тонкими ручейками, борьба с оккупан-
тами и вишистским режимом сливалась в широкие
ручьи, реки, потоки, вливаясь в общую великую борь-
1 Grenier F. Journal de la drole de guerre. Septembre 1939—
juillet 1940. Paris, 1969, p. 266 — 268.
2 Grenier F. Ceux de Chateaubriant. Pans, 1961, p. 73—75.
251
бу европейских народов против фашизма, окрылен-
ную героической победоносной битвой советского на-
рода. Вишистской камарилье не удалось помешать
Французской коммунистической партии стать решающей
силой, главным организующим началом борьбы против
фашизма,— той самой партии, с которой, как казалось
предателям Франции, в 1940 i. было покончено на-
| всегда.
Часть II
Конец
Четвертой
республики
Между двумя кризисами, которые мы рассматриваем в этой
книге, лежит период в 18 лет. Период для исторического
развития страны небольшой, и часть активных участников со-
бытий 1940 г. находится на авансцене и в 1958 г. Это отно-
сится в первую очередь к генералу де Голлю. Но можно также
назвать Поля Рейно, Даладье, Мендес-Франса и др.: в социа-
листической партии — Венсана Ориоля, Ле Трекера. В компартии
товарищи, возглавлявшие ее в 1940 г., — Морис Торез. Жак
Дюкло, Бенуа Фрашон и др. — стоят у руководства и в ] 958 г.
Генералы 1958 г. были офицерами 1940-го. Наиболее «ди-
намичные» дельцы периода перемирия стали президентами
крупных компаний и директорами больших банков. Наконец,
просто большая часть населения конца 50-х годов пережила
и хорошо помнила драму 1940 г.
Но вместе с тем Франция и мир в целом были уже иными.
Расчеты французских правящих кругов включить страну в фа-
шистскую Европу Гитлера, изменив соответственно ее внутрен-
ний строй, рухнули. Большая часть этого капиталистического
класса с целью сохранения во Франции буржуазного строя
к концу войны переориентировалась на де Голля и на англо-
американских союзников. В самой Франции движение Сопро-
тивления пробудило широкое демократическое движение. Особо
вырос авторитет Французской компартии, возглавлявшей на-
родную борьбу.
Разгром гитлеровской Германии и освободительная миссия
Советской Армин в Европе придали новую силу идеям со-
циализма, умножили влияние Советского Союза в международ-
ной жизни. Страны Восточной Европы были освобождены не
только от господства гитлеровской Германии, но и от капи-
талистического гнета. Соотношение сил в Европе и в мире
изменилось.
Правящий класс во Франции лавирует. Он отступает, идет
на компромиссы. До 1947 i. коммунисты участвуют в прави-
тельстве. Обстановка в стране благоприятна для больших со-
254
циальных перемен. В 1944-1947 гг. многое сделано для
удовлетворения насущных нужд и ближайших требований
। рулящихся1.
В этих условиях попытки правящих кругов не допустить
установления в послевоенной Франции демократических поряд-
ков потерпели в конце 1945 — начале 1946 г. неудачу. Ком-
мунисты дали им решительный отпор. Буржуазные партии
были вынуждены пойти на создание парламентской буржуазно-
демократической республики. Генерал де Голль, являвшийся
। лавой правительства, в январе 1946 г. сложил с себя пол-
номочия и ушел, заявив приглашенным для краткой церемо-
нии прощания министрам: «Вернулся монопольный режим
партий. Я его не одобряю... Поэтому я решил оставить свой
пост»1 2.
В острой политической борьбе родилась в ноябре 1946 г.
конституция Четвертой республики.
В случае если бы рожденное в освободительном движении
Сопротивления гитлеровским оккупантам единство левых сил
сохранилось, конституция могла бы открыть широкие возмож-
ности для глубоких социальных преобразований. Но в обста-
новке их раскола она позволила буржуазии в рамках пар-
ламентской республики проводить реакционную внутреннюю
и внешнюю политику.
В мае 1947 г. коммунисты исключены из правительства.
В Индокитае пылает пламя колониальной войны. Жестоко
подавляются массовые забастовки французских трудящихся.
Франция вступает в НАТО. Французский капитализм, приняв-
ший план Маршалла, процветает. Еще лучше дела американ-
ских компаний во Франции.
Но кризис назревал. Его сутью было то, что перед лицом
мощной компартии, борющейся за объединение демократиче-
ских сил с целью изменения политического курса, в обстановке
нарастания освободительного движения во французских коло-
ниях и изменения соотношения сил между социализмом и ка-
питализмом на международной арене в пользу социализма
правящая верхушка французской буржуазии была уже не в сос-
юяиии управлять по-старому.
1 Подробнее см Бийу Франсуа. Когда мы были министрами.
Вступительная статья Жоржа Марше. Пер. с франц, под редакцией
и с послесловием В. В. Загладпна. М., 1974.
2 Fauvet J. La IVе Republique. Paris, 1959, p. 63.
Глава седьмая
Политический кризис и партии после
парламентских выборов 1956 г.
Французы вступили в 1956 i., предчувствуя прибли-
жение политического кризиса. Результаты досрочных пар-
ламентских выборов, проходивших в январе 1956 г.,
опрокинули расчеты тех, кто их затеял. На одном полюсе
вспыхнувшие вновь у множества людей надежды, что
республика может хотя бы отдаленно походить на пла-
менную защи гницу справедливости — Марианну во фри-
гийском колпаке. А на другом — симптомы фашистской
угрозы, проявлявшиеся в ярости взбунтовавшегося и об-
манутого мелкого буржуа, голосовавшего за лавочника
Пужада.
Французская общесгвенная жизнь повсюду пришла
в движение. Почти одновременно в демократической
печати и в самых правых газетах — для одних как на-
дежда, для других как пугающий призрак — появились
многозначительные слова «Народный фронт». С необыч-
ным вниманием стали следить за жизнью Франции и за
ее пределами. Именно имея в виду январские выборы,
видный французский журналист Жак Фовэ из «Монд»,
занявший в 1963 г. noci главного редактора этой
газеты, начал тогда свою книгу фразой: «Даже те, ко-
торые ничего не знают о Франции, знают, что в этой стране
каждый четвертый голосует за коммунистов»1.
Давно родившееся во Франции выражение: «Так боль-
ше не может продолжаться, нужны перемены» — в те
дии стало самым популярным лозунгом, который каждый
понимал по-своему, но повторял с воодушевлением.
Правда, прошло сравнительно немного времени, и эта
крылатая фраза сменилась другим популярным у фран-
цузов горьким выражением: «Чем больше перемен, тем
больше все остается по-старому».
1 Fauvet J. La France dechiree. Paris, 1957, p. 9. Позже Жак Фовэ
стал политическим директором газеты «Монд».
256
1.	Неожиданные для правящих кругов результаты выборов-
Призрак Народтго фронта
2 января 1956 г. проходили третьи, и, кто мог знать
юг да, последние, парламентские выборы Четвертой рес-
публики, вступившей в двенадцатый год своей жизни.
Эта республика, которую на протяжении всего периода
ее существования лихорадило, зарождалась еще под
солнцем великой победы над фашизмом. Но ие успела
опа появиться на свет, как ее уже обожгли порывы
ледяного ветра начатой Западом «холодной войны».
Когда в марте 1946 г. мрачным предупреждением
прозвучала фултонская речь Черчилля, во французском
Учредительном собрании, обсуждавшем проект консти-
|уции новой республики, и в правительстве, несмотря на
все разногласия, еще казалась устойчивой коалиция трех
партий — коммунистов, социалистов и католиков (MPII).
Когда же в октябре конституция 1946 г., созданная
наконец в мучительных спорах двух Учредительных
собраний, была провозглашена, одобрившие ее вместе
с коммунистами буржуазные и социалистические политики
уже расползались по своим антикоммунистическим, норам,
габыв клятвы верности программе Сопротивления, а
оправившиеся от первого испуга вишисты начали
искать себе союзников среди тех правых, которые не
замарали себя в годы оккупации.
Создав в 1875 г. Третью республику, после того как
Парижская коммуна была потоплена в крови, буржуа-
зия многие десятилетия считала эту республику съоам
дорогим детищем, символом своей силы. Она утратила
к ней любовь только через шесть десятилетий, именно
югда, когда рабочие пошли мужественно защищать
республику от фашистов. Хозяев Франции повергли
в страх годы Народного фронта, и после всего того,
что произошло, они без сожаления бросили эту респуб-
лику в 1940 г. под ноги вторгшихся гитлеровцев.
После второй мировой войны буржуазия с самого
начала не могла забыть, что в дни рождения Четвертой
республики ей пришлось пойти на компромисс с потом-
ками коммунаров 1871 г., и, даже сумев приспособить
эту республику к своим нуждам, она продолжала отно-
ситься к ней как к падчерице, свидетелю своего страш-
ного падения и неизлечимой слабости.
Январские выборы 1956 г. воскресили старые страхи.
9 Г. М. Ратиани	257
Падчерица снова начинала отбиваться от рук. Это выгля-
дело тем более пугающе в изменившемся коренным
образом положении в мире, что в стране не было ни
кризиса ЗО-х годов, ни экономической разрухи первых
послевоенных лет. Пять лет экономического бума, а ком-
мунистических депутатов после выборов 2 января стало
в 1,5 раза больше, чем в предыдущем Национальном
собрании1. Вечная прибаутка докторов капитализма во
Франции: «Единственные союзники коммунистов — голод
и безработица» — не оправдалась.
Избирательная кампания, занявшая последний месяц
1955 г. после роспуска Национального собрания 1 декабря,
проходила в особых условиях. Правительство Эдгара
Фора распустило Собрание досрочно (очередные выборы
должны были проходить лишь через полгода). Несмотря
на то что конституция 1946 г. давала правительству
право на такой акт2, ни одно правительство Четвертой
республики не распускало парламент досрочно. Более
того, и в прошлом, за 70 лет существования Третьей
республики, досрочный роспуск парламента был осущест-
влен только один раз — в 1877 г.—президентом респуб-
лики маршалом Макмагоном и иосил характер скрытой
попытки государственного переворота, окончившейся,
кстати, неудачно, поскольку на выборах вновь победили
республиканцы.
Досрочный роспуск Национального собрания в 1955 г.
был актом правых партий, входивших в правительство
Фора. Они спешили с выборами, учитывая глухое не-
довольство, нарастающее в стране. Недовольство реак-
ционной политикой они надеялись превратить в недо-
вольство республиканским буржуазно-демократическим
1 Les elections du 2 janvier 1956. Paris, 1957, p 449. 470.
- Статья 51 конституции 1946 г. предоставляла правительству
право распустить Национальное собрание, если два правительствен-
ных кризиса произойдут в течение 18 месяцев, не считая первые
полтора года существования данного Национального собрания. 6 фев-
раля 1953 г, пало правительство Мендес-Франса, 29 ноября того же
। ода Национальное собрание отказало в доверии правительству Эдгара
Фора. Воспользовавшись тем, что второй правительственный кризис
начался менее чем через десять месяцев после предыдущею. Фор ва
следующий день принял решение о роспуске Национального собра-
ния, избранного в 1951 г., и остался у власти до того момента,
пока соберется новое Национальное собрание в соответствии со
оатьей 52 конституции (Les Constitutions de la France depuis 1789.
Paris, 1970. p. 401).
258
строем. Хотя роспуск Собрания -форматьио носил закон-
ным характер, процедура была необычной: потерпевшее
поражение в парламенте правительство обращалось к из-
бирателям через голову Национального собрайия. Пра-
вые рассчитывали, что раскол левых партий, изоляция
коммунистов принесут им победу при помощи действу-
ющего избирательного закона. Однако расчет оказался
несостоятельным. Избиратели в своем большинстве
встретили выборы как последний шанс действительно
и тменить политику Четвертой республики, и избиратель-
ный закон не помог инициаторам роспуска Собрания.
Избирательный закон — один из самых хитрых и гиб-
ких видов политического оружия буржуазии, особенно
п такой стране, как Франция, для сохранения своего
I осподствующего положения в парламенте. Стараясь при-
способить конституцию в интересах «стабильности»
к употреблению на длительный период, правящие круги
тачителыю чаще, в зависимости от конкретной обста-
новки классовой борьбы, изменяют избирательный закон.
За время Третьей республики избирательный закон ме-
нялся четыре раза. Четвертая республика успела сущест-
венно изменить избирательный закон 1946 г. один раз.
Закон 1946 г., по которому избрали первое Нацио-
нальное собрание, был в тех условиях — насколько можно
об этом говорить в буржуазном обществе — законом
«честной борьбы»1. В каждом избирательном округе,
совпадавшем в основном с границами департамента
(за исключением ряда густонаселенных департаментов,
разбитых на округа), избиралось несколько депутатов
(число их определялось в зависимости от численности
населения департамента, но не могло быть меньше двух).
Каждая партия, участвовавшая в выборах в данном ок-
руге, выдвигала список своих депутатов, соответствующий
числу депутатских мест от данного округа. Места рас-
пределялись пропорционально числу голосов, полученных
каждой партией, даже если одна из партий имела бы
в данном округе абсолютное большинство голосов. При
• акой системе в целом по стране процент полученных
каждой партией на выборах голосов соответствовал при-
близительно проценту полученных ею мест в Националь-
ном собрании.
Накануне выборов 1951 г., в разгар «холодной войны»,
1 «L’Ап псе politique, 1946». Paris. 1947. р. 71 — 76.
9*	259
противники компартии в Национальном собрании изме-
нили избирательный закон. Правящие классы теперь уже
не опасались блока левых партий: руководители социа-
листической партии (СФИО) вели антикоммунистическую
политику в тесном сотрудничестве с большинством
буржуазных партий вплоть до крайне правых. В этих
условиях в закон 1946 г. было внесено два существен-
ных изменения: во-первых, если один из партийных спис-
ков в избирательном округе получает абсолютное боль-
шинство голосов, он забирает все депутатские места;
во-вторых, — и это было особенно важно — в каждом из-
бирательном округе две или несколько партий могли
объявить о «породнении» своих списков, и тогда сумма
голосов, поданных за все «породнившиеся» между собой
списки, при расчетах бралась как число голосов, поданных
за один список. Таким образом, имея в сумме абсолют-
ное большинство голосов, «породнившиеся» списки за-
бирали все депутатские места и делили их между
собой, а не имея абсолютного большинства, все же вы-
гадывали при подсчете «наибольшей средней». При по-
мощи этой операции противники ФКП украли у комму-
нистов около трети депутатских мест, сократив число
депутатов-коммунистов в Национальном собрании со 155
до 96, несмотря на то что компартия получила на
выборах 1951 г. тот же процент голосов, что и в 1946 г.
Мы остановились подробно на статьях избирательных
законов и разъясняющих их декретов, чтобы заглянуть
в один из сложных «узлов» механизма буржуазного
юсударства современной Франции, где острая классовая
борьба упрятана в юридические формулы и арифмети-
ческие выкладки. Упомянем здесь же, что после событий
1958 г. новая «операция» помогла хозяевам Франции
в конце 1958 г. отнять у коммунистической партии уже
не ]/з» а 9/ю депутатских мест.
Но на выборах 1956 г. механизм избирательного
закона 1951 г. «не сработал» и дал неожиданную осечку.
Перед выборами внутриполитическая ситуация во
Франции некоторыми своими чертами напоминала обста-
новку перед выборами 1936 г., которые привели к по-
беде Народного фронта. ФКП предложила СФИО изби-
рательный блок («породнение» списков кавдидатов
в соответствии с действующим избирательным законом),
подчеркивая близость позиций по конкретным социаль-
ным вопросам (увеличение зарплаты, социальное обеспе-
260
’г. ппс, защита интересов крестьянства) и возможность
ыигнжсния по некоторым проблемам внешней политики
(политика переговоров в Северной Африке, разоружение,
м । ] рное сосуществование).
Социалистическая партия в отличие от 1936 г. откло-
нив! это предложение и избирает по образцу выборов
1928 н 1932 гг. тактику блока с радикалами — «респуб-
шканский фронт», создающую видимость левого блока,
по по существу остающуюся тактикой сохранения анти-
коммунистических позиций. Новым в этой тактике яв-
ляется то, что радикалы к этому времени расколоты.
Социалисты блокируются с партией радикалов, возглав-
ляемой Мендес-Франсом, в то время как группа Эдгара
Фора, принявшая название «Объединение левых респуб-
ликанцев» (РЖР), остается с правыми партиями. Другая
особенность тактики социалистов и радикалов состоит
п том, что в свой «республиканский фронт» они
включают некоторых деголлевцев (Шабан-Дельмас, Сус-
гель). Тогда это прошло более или менее незамеченным,
но позже показало свое значение в свете тактики Ги Молле
в мае — июне 1958 г.
Результаты голосования были неожиданными для
правящих политических групп. Коммунисты собрали
5454589 голосов — на 544042 голоса больше, чем в 1951 г.
Но поскольку в 1956 г. участвовало в голосовании
па 2346407 избирателей больше, чем в 1951 г., процент
полученных ими голосов остался тем же (25,89% в 1951 г.
it 25,59% в 1956 г.). Социалисты собрали на
435 814 голосов больше, чем в 1951 г. (3180656 голосов),
и сохранили тот же процент (14,47% в 1951 г. н 14,92%
в 1956 г.). Радикалы (расколовшиеся группы вместе) со-
брали 13,5% голосов (11,13% в 1951 г.), партия МРП—
11,34% (12,5% в 1951 г.), «умеренные» — 14,48% (12,83%
в 1951 г.). Катастрофическое поражение, редкое во фран-
цузской парламентской истории, понесли деголлевцы.
Выступая под этикеткой «социальных республиканцев»,
они собрали 4,45% (21,75% в 1951 г.), т. е. менее четверти
голосов предыдущих выборов. Большая часть их голосов
ушла к впервые участвовавшим в выборах пужадистам,
которые собрали 11,5% голосов. Другие голоса деголлев-
цев достались «умеренным» и прочим правым группам1.
Страх буржуазии перед возможностью коалиции типа
Народного фронта был, таким образом, вполне обосно-
1 См. История Франции, т 3, с. 388.
261
ван. Коммунисты, социалисты и радикалы вместе собрали
более 54% голосов, а с другими мелкими левыми груп-
пами — более 56%, т. е. имели за собой абсолютное
большинство избирателей.
Рассмотрим также распределение депутатских мест
в Национальном собрании и численность парламентских
партийных групп после выборов 2 января 1956 г.1 Это
то самое Национальное собрание, которое будет играть
важную роль в событиях 1958 г.
Из 595 депутатов Национального собрания комму-
нисты (144) и прогрессисты (6), избиравшиеся с ними
по одному списку, имели 150 мест. В Национальном
собрании, избранном в 1951 г., их было 98. Это особенно
напугало буржуазных политиков, показывая, что в усло-
виях раскола между другими политическими партиями
даже выгодный реакции избирательный закон ие помешал
ФКП в 1,5 раза увеличить число мест при том же
проценте поданных за нее голосов.
Напротив, социалисты, увеличив число голосов, поте-
ряли несколько мест — их было 95 вместо 103 в преды-
дущем парламенте. Радикалы имели 58 мест (отколов-
шаяся группа РЖР —14). В парламенте 1951 г. все
радикалы вместе имели 76 мест (т. е. на четыре места
больше). Близкая к ним группа ЮДСР получила 19 мест
(23 — в 1951 г.). Таким образом, коммунисты, социалисты
й радикалы (без отколовшихся) имели 303 голоса, или
абсолютное большинство, а с группой ЮДСР — «запас»
в 25 голосов в случае, если отдельные депутаты пере-
бегут в другие группы. Наличие объективной возможности
создания правительства типа Народного фронта ни у кого
не вызывало сомнений. Этот страшный призрак реально
встал перед французской крупной буржуазией.
Остальные партийные i руппы в Национальном собра-
нии имели следующий состав: РЖР—14 депутатов,
МРП — 73, социальные республиканцы (деголлевцы) — 21,
«независимые» — 83, «крестьянская» партия (примыкаю-
щая к «независимым») — 12, пужа диеты — 52, не входя-
щие в группы (отдельные правые депутаты) — 6, «неза-
висимые заморские территории» (пестрая группа депута-
тов нз колоний, голосовавших обычно с различными
группами — от социалистов до правых) — 101 2.
1 „L’Annee politique, 1956“, р. 2 — 3, 487.
2 Ibidem.
262
Туг мы подошли к вопросу о политических партиях,
участвовавших в последних парламентских выборах
1 lei вер гой республики. Начиная с 1947 г. «антикомму-
шпм» как официальная доктрина политических партий
Четвертой республики проложил политический водораз-
дел между марксистско-ленинской партией рабочего
класса — Французской коммунистической партией, с од-
ной стороны, и руководящей верхушкой прочих основных
парши Франции — с другой. Конечно, это не означало,
чю в эти партии входили или за них голосовали
лишь буржуа и мелкая буржуазия. Противники комму-
нистов объединяли з/4 голосов французских избирателей.
1. е. в их клиентуру входили также трудящиеся слои горо-
да и деревни.
Политическая борьба — это прежде всего борьба за
массы. Во Франции враги и друзья коммунистов считали
общепризнанным фактом в те годы, что большинство
организованного промышленного пролетариата страны
идет за компартией. Это не трудно проверить даже
статистически. Говоря о других партиях, ист сомнений,
например, что значительно больше голосов рабочих было
в январе 1956 г. среди трех с лишним миллионов про-
голосовавших за социалистов, чем среди трех с лишним
миллионов проголосовавших за «независимых» (одна из
правых партий), но все же ни там, ни тут нельзя строго
предопределить классовый состав французских избира-
телей.
При помощи множества своих партий буржуазное
г осударство во Франции старается расширить собственное
влияние, уловить такой гибкой системой больше голо-
сов, приспособиться к находящемуся в постоянном дви-
жении обществу, к приливам и отливам недовольства
в различных его слоях, к вызываемой множеством
экономических и политических факторов смене настроений
и взглядов. Партийная система Четвертой республики
стала прямой функцией развития классовой борьбы в стра-
не. Если в Англии и США за последние десятилетия
каждый новый крутой поворот вызывал приспособление
старых партий, то во Франции острота политической
борьбы и слабость буржуазного государства требовали
от буржуазии с каждым поворотом рождения новых
партий, перестройки всей партийной системы.
В 1956 г. лишь одна из буржуазных политических
партий (радикалы) хотя бы формально могла начинать
263
свою историю до первой мировой войны. Все остальные
буржуазные партии родились после второй мировой
войны, а некоторые всего за несколько лет до январских
выборов. Недаром французские статистики почти никогда
не могут точно сравнить данные очередных парламент-
ских выборов с предыдущими, отделенными четырьмя-
пятью годами одни от других, настолько меняется даже
за такой короткий период список участвующих в них
партий.
2.	Социалисты проводят политику правых,
а протые — политику дискредитации
парламентского режипа
После выборов Французская компартия предлагает
(б января) социалистам и радикалам встречу для обсуж-
дения общей программы, на основе которой могло бы
быть сформировано правительство. Но ответ следует
отрицательный. Новое Национальное собрание должно
собраться 19 января, и другие политические партии
поспешно вырабатывают свою тактику. Эдгар Фор, кото-
рый еще остается главой правительства, предлагает для
нового правительства формулу «Национального союза»
от социалистов до «независимых» (в правительство Фора
входили радикалы, МРП, «независимые» и деголлевцы).
К нему присоединяется бывший до 1954 г. президентом
республики социалист Венсан Ориоль. Ги Молле и
Мендес-Франс, лидеры «республиканского фронта» на
выборах, считают, что такой ход поставил бы комму-
нистов в слишком выгодное положение. Правительство
«республиканского фронта» без прямой договоренности
с коммунистами, но не направленное прямо против них.
а возможно, и опирающееся на них в некоторых вопро-
сах, представляется более умелым ходом. Внеочередной
съезд соцпартии (14—15 января 1956 г.) принимает
формулу Ги Молле: «Ни Народного фронта, ни Нацио-
нального союза». Исполнительный комитет партии ра-
дикалов (16 января) принимает аналогичное решение,
хотя многие депутаты-радикалы (около 40) во главе
с Андрэ Морисом по существу склоняются к формуле
Национального союза.
Правые партии, и в первую очередь МРП, отдавая
себе отчет в создавшейся ситуации, по существу при-
нимают формулу правительства «республиканского
фронта». МРП даже готова его поддержать по отдельным
264
вопросам. Главная проблема, на которую возлагают
надежды буржуазные политики,— это колониальная война
и Алжире. По их расчету она должна изолировать
компартию, сделать правительство «республиканского
фрои га» пленником и заложником правых, а также поме-
шан» возможному объединению левых сил и разрушить
Народный фронт, прежде чем он родился.
Разброд и слабость радикалов, с одной стороны,
и желание, чтобы самая левая из некоммунистических
партий взяла на себя главную роль в этой операции,—
с другой, толкают к формированию правительства
Ги Молле, в котором Мендес-Франс занимает пост госу-
дарственного министра без портфеля (менее чем через
четыре месяца — 23 мая — Меидес-Франс уходит из
правительства в результате своего несогласия с полити-
кой в Алжире, где он предлагал проводить более «ли-
беральный» курс); двумя другими государственными
министрами без портфеля щали Франсуа Миттеран
(ЮДСР) и деголлевец Шабан-Дельмас. Остальные порт-
фели получили социалисты и радикалы.
Компартия голосует за доверие правительству Ги Мол-
ле при его утверждении Национальным собранием 31 ян-
варя. За него голосуют также помимо представленных
в нем партий почти все депутаты МРП и небольшая часть
«независимых». Правительство получает большинство
в 420 голосов. Коммунисты начинают борьбу за спло-
чение левых сил и отрыв правительства от правых, но не
добиваются успеха. Откровенная политика колониальной
войны в Алжире заставляет компартию после несколь-
ких голосований, в которых она оказывала доверие
правительству, оговаривая свою позицию по вопросу об
Алжире, 5 июня 1956 г. воздержаться при очередном-
юлосовании доверия. За правительство Ги Молле кроме
социалистов и радикалов голосовали депутаты МРП,
РЖР, деголлевцы, треть «независимых». Таким обра-
зом, осуществляется переход от «республиканского фрон-
га», в определенной мере поддерживаемого коммуниста-
ми. фактически к антикоммунистическому «Национально-
му союзу».
А еще через несколько месяцев, в ноябре 1956 г.,
в связи с попыткой контрреволюционного мятежа
в Венгрии начинается яростный поход реакции в союзе
с правительством Ги Молле против Французской ком-
партии. Дни 7 и 8 ноября 1956 г. особенно подтвердили.
265
насколько существенно изменилось внутреннее положение
во Франции по сравнению с обстановкой 1939 г.—
периода «странной воины», — в которой проходила травля
коммунистов.
В эти дни визгливая истерия по поводу событий
в Венгрии, дикая шовинистическая пропаганда в связи
с англо-французской агрессией против Египта с каждым
часом усиливали ощущение, будто что-то должно прои-
зойти. В этой зловещей атмосфере в 3 часа дня
7 ноября открылось заседание Национального собрания.
Не прошло и нескольких минут, как с правых скамей
раздались первые антикоммунистические выкрики. На
трибуну поднялся фашиствующий депутат Тиксье-Виньян-
кур и внес предложение о запрещении Французской
коммунистической партии.
В разных местах на скамьях центра и правого крыла
парламента полтора-два десятка депутатов начали выть
и рычать, как взбесившиеся животные. В 5 часов Жорж
Бидо, неоднократно занимавший при Четвертой респуб-
лике пост министра иностранных дел, предложил прер-
вать заседание, чтобы желающие парламентарии смогли
отправиться к Триумфальной арке, где была затеяна
манифестация в поддержку венгерских контрреволюцио-
неров.
После того как председательствующий объявил о пе-
рерыве в заседании, все несколько секунд оставались
на своих местах. Вдруг с одной из правых скамей
раздался истошный крик, обращенный к коммунистиче-
ским депутатам: «Выходите по одному! Мы вам сей-
час покажем!» Наступила минутная тишина. На скамьях
социалистов и радикалов депутаты растерянно погляды-
вали налево и направо. И в этот момент полтораста
депутатов-коммунистов, в одном порыве поднявшись со
своих мест, громко и дружно запели «Марсельезу»,
заглушая истошные крики реакционеров. Правые депу-
таты первыми стали покидать зал заседаний, и их
сопровождали раскаты скандируемого коммунистами
лозунга гражданской войны в Испании: «Фашизм не
пройдет!»
Когда вечером заседание парламента возобновилось,
сразу стало понятно, зачем понадобилась вся эта исто-
рия : председатель коммунистической группы Жак Дюкло
поднялся и заявил, чго в этот момент фашистские банды
напали на здание Центрального Комитета партии и пы-
266
i линия его поджечь, а вторая группа фашистских молод-
чиков направилась к зданию газеты «Юманите». «Поли-
ция не принимает никаких мер. Что намерено делать
нрнвительство против фашистов?» — спросил Дюкло, об-
ращаясь к председателю Совета министров. Наступила
неловкая пауза. И тут покрасневший от напряжения
Гл Молле истерически закричал: «Нам трудно, но. мы
принимаем меры, чтобы охранять вас от народного
। лева». В ответ раздался громкий смех со скамей комму-
нистов: уж больио неуклюже выглядела эта уловка.
О событиях, происходивших в центре Парижа, на
рабочих окраинах столицы стало известно неожиданно
быстро. Как только началось фашистское нападение
на ЦК ФКП и «Юманите», парижское радио почти
сразу же сообщило об этом. Чрезвычайные обстоятель-
ства диктовали смелое решение. Не прошло и часа
после сообщения по радио, как рабочие организованно
явились на предприятия, вывели из заводских дворов
и гаражей грузовики и отправились в центр столицы.
Уже через два часа «стратегическая обстановка» на
перекрестке Шатоден, где находилось тогда здание
Центрального Комитета ФКП, была такова: у здания
сгрудились фашистские бандиты, которым к этому вре-
мени удалось лишь выбить окна первого этажа и разбить
входную дверь специально подвезенными для этого
ыальными балками, выше первого этажа они проникнуть
не смогли; вокруг кольцом стояли полицейские, жандарм-
ские войска СРС (Компани репюбликен де сеюоритэ,
г. е. Республиканские роты безопасности,— так называют
специальные полицейские части); полицию в свою очередь
окружало плотное кольцо парижских рабочих, а из
прилегающих улиц и переулков подходили все новые ра-
бочие отряды.
В этот момент полиция думала лишь о том, чтобы
помочь фашистским молодчикам группами и поодиночке
«выйтн из окружения». И даже эта операция не всегда
удавалась,
В это время в нескольких кварталах от перекрестка
Шатоден на бульваре Пуассоньер сотрудники редакции
«Юманите» и рабочие типографии уже отбили фашист-
скую атаку. Захватили даже пленных: несколько молодчи-
ков пытались проникнуть в здание через крышу и были
пойманы. Их привели в редакцию, сняли допрос. Кстати,
со слов одного из них узнали, что организаторы налета
267
обещали выдать каждому из его участников наличными
сразу же после окончания операции по 10 тыс. франков1.
Один из парней ревел и приговаривал: «Отпустите, я
больше не буду». К тому времени, когда рабочие подо-
спели к редакции «Юманите», бандиты уже разбегались.
И только тогда — примерно около 11 часов вечера —
полиция и «сэрэсовцы» (от слова СРС) получили запоз-
далый приказ разгонять фашистские банды. Причина при-
каза была совершенно ясна: если немедленно не ликви-
дировать неудачную операцию, то возмущение стекав-
шихся отовсюду рабочих может занти очень далеко.
Организаторы налета быстро осознали свое положение и.
не теряя ни минуты, стали «выводить войска из боя».
На следующий день, 8 ноября, Париж походил на
город, находящийся на осадном положении Повсюду
были расставлены полицейские автобусы и военные гру-
зовики. Власти приняли меры, чтобы помешать рабо-
чей демонстрации протеста и митингу, назначенному
на этот день по призыву компартии. Полиция и жандар-
мерия оцепили несколькими кольцами район площади
Республики. Но и в этих условиях, когда в Париже было
запрещено даже собираться небольшими группами, пере-
довая часть парижского пролетариата смогла провести
на площади Республики намеченный митинг. После
митинга собравшиеся сплоченной колонной прошли по
парижским улицам.
Соотношение сил в стране н на международной
арене (к этому времени англо-французская авантюра
в Египте и контрреволюция в Венгрии потерпели пол-
ный провал) действительно было совсем иное, чем
в 1939 г., и требование правых запрегить компартию
и начать против нее репрессии повисало в воздухе.
21 мая 1957 г. правительство Ги Молле, неожиданно
самое долгое правительство Четвертой республики, ухо-
дит в отставку. После того как оно особо добросо-
вестным образом противодействовало объединению ле-
вых сил, вело войну в Алжире и защищало зту
колониальную авантюру во Франции с той ловкостью,
которую не могла бы проявить нн одна нз правых
партий, буржуазия свергла его под предлогом, что оно
1 Имеются в виду «старые франки», т. е. франки до финансовой
реформы 1958 г., проведенной генералом де Голлем и Пине, в ходе
которой 100 старых франков были приравнены к одному «тяжелому»
франку, имеющему хождение н ныне.
268
расходует слишком много денег на свои социальные
мероприятия. В социалистической партии за время прав-
ления правительства ее лидера возникли серьезные труд-
ное Iи, назревал раскол, и Ги Молле на посту главы
правительства уже не представлял собой достаточно
сильную личность, которая могла бы использовать ос-
новные политические кадры своей партии в интересах
буржуазии. Исход голосования решили «независимые»
(до этого они осторожной «дозировкой» голосов «за»,
«против» и «воздержавшихся» спасали правительство
после того, как оно лишилось голосов коммунистов),
а также воздержавшиеся на этот раз 28 депутатов-
радикалов.
Сформированное 12 июня правительство правого ра-
дикала Буржес-Монури, включавшее в свой состав также
радикалов и социалистов, осталось в истории конца
Четвертой республики лишь кратким эпизодом. Менее
чем через четыре месяца — 30 сентября — оно ушло
в отставку. Его свалили те же правые, которые помогли
ему собрать большинство. Главную атаку на правитель-
ство вел Сустель, один из близких сотрудников генерала
де Голля в годы второй мировой войны и первые
послевоенные годы. Он критиковал правительство за
иедостаточно решительное ведение войны в Алжире.
Во время правительственного кризиса лидер «независи-
мых» Антуан Пинэ представил Национальному собра-
нию правительство, составленное из «независимых» и
различных групп радикалов, но был провален депутата-
ми-социалистами, голосовавшими на этот раз «против»
Вслед за ним вновь представляет свой состав прави-
тельства Ги Молле, включивший в него кроме социа-
листов, радикалов (в гом числе впервые после 1940 г
Эдуарда Даладье!) и МРП. Это правительство дружно
проваливают «независимые».
Наконец 5 ноября 1957 г. перед Национальным
собранием с составом своего правительства предстает
радикал Феликс Гаияр. В его кабинет входят уже по
формуле «Национального союза» социалисты, радикалы,
МРП, деголлевцы (Шабан-Дельмас получает пост ми-
нистра обороны) и «независимые». Блок наконец осуще-
ствлен, и правительство Гай яра утверждено голосами
депутатов всех партий, вошедших в правительство
15 апреля следующего 1958 г. правительство Гайяра
опрокинуто теми же «независимыми» и деголлевцами,
269
входящими в него, вновь на основании обвинений
б недостаточно решительных действиях в Северной Афри-
ке и попытках прибегнуть к посредничеству СИТА для
решения североафриканских колониальных проблем.
Очередной правительственный кризис продолжался
до 13 мая. Таким образом, за последний год Четвер-
той республики сменилось три правительства и правитель-
ственные кризисы в общей сложности продолжались
около трех месяцев. Стремительное сползание социа-
листов и радикалов от, казалось бы, левого прави-
тельства «республиканского фронта» к блоку со своими
правыми противниками также способствовало компро-
метации всей парламентской системы. Появление на пар-
ламентской сцене пужадистов, разыгрывавших роль «бе-
шеной», крайне правой оппозиции и голосовавших про-
тив всех правительств, помогло в дополнение к этому
при помощи умелой пропаганды создаэъ у блатонаме-
ренного буржуазного обыват еля впечатление, будто в пар-
ламенте имеются крайние левые — коммунисты и крайние
правые — пужадисты, с которыми невозможно сотруд-
ничать, и что они якобы создают постоянную прави-
тельственную неустойчивость. Атаки на парламентскую
систему и пропаганда необходимости замены ее автори-
тарным режимом шли с разных сторон. Политический
кризис углублялся.
Но к этому времени все более важное значение
в общем кризисе режима Четвертой республики приоб-
ретала колониальная война в Алжире. Она наложила
в последние годы Четвертой республики особый отпе-
чаток на всю ее внутриполитическую жизнь.
3.	Колониальной война в Алжире
и внутриполитический кризис во Франции
Война в Алжире была началом нового акта фран-
цузской колониальной драмы. 1954 год явился для
Франции одним из самых крутых в послевоенном потоке
событий распада колониальной империи. Совпавшая
с окончанием второй мировой войны потеря Сирии
и Ливана была почти забыта. Остальное к началу
1954 г. французские колонизаторы надеялись еще спасти.
Но длившаяся восьмой год война в Индокитае неожи-
данно для многих во Франции кончилась поражением.
После двухмесячных боев 7 мая 1954 г. войска Демокра-
270
иг ой Республики ‘Вьетнам взяли важный опорный
»iyi .-I французского экспедиционного корпуса Дьен-
|»еяфу, а 20 июля стало ясно, что колонизаторы пол-
но' гы проиграли войну. В ближайшие же недели каждый
во Франции понял, что потерян не только Северный,
по и Южный Вьетнам, доставшийся пока американцам.
Попутно Франция теряет свои небольшие владения
в Индии. Переговоры с индийским правительством
в Париже пытались всячески затягивать, но в конце
концов пришедшее в момент поражения в Индокитае
к власти правительство Мендес-Франса вынуждено было
усгупить. К 1 ноября развевавшийся с 1673 г. в Понди-
шери французский флаг сменил индийский национальный
флаг. Еще раньше фактический суверенитет Индии был
установлен в Махе и Карикале.
Но главное внимание к середине 1954 г. привлекала
уже Северная Африка. В Тунисе и Марокко по существу
начались в отдельных районах восстания против фран-
цузских колонизаторов. Крутые меры французского пра-
вительства в Марокко, где оно арестовало либерального
султана Сиди Мохаммеда бен Юсефа, отправив его на
Мадагаскар, и посадило на трон послушного Сиди
Мохаммеда бея Арафа, более гибкие меры в Тунисе,
где было сформировано пользующееся якобы большими
правами правительство, не дали желаемых результатов.
При растущей поддержке народа в обеих этих коло-
ниальных странах все более многочисленные отряды
повстанцев разворачивали настоящую войну против за-
хватчиков.
«Только в Алжире спокойно»,— отмечали парижские
газеты, требовавшие отправки новых войск и беспощад-
ных репрессий в государствах на восток и запад от
Алжира. Но надежды колонизаторов не оправдались.
В сентябре и октябре 1954 г. появились первые сооб-
щения о выступлениях партизан в районе Константины,
в Оресе. В ночь с 31 октября на 1 ноября вспыхнуло
восстание, охватившее сразу большую область. Началась
алжирская война.
Во Франции не сразу поняли размах и значение
нового восстания. От мысли о его последствиях стара-
лись даже отмахнуться, настолько грозно трещала ко-
лониальная империя в других частях, накаляя внутрен-
нюю обстановку в метрополии. Это новое наказание
неба «парижским грешникам» в день всех святых (като-
271
лический праздник, отмечаемый 4 ноября) постарались
объяснить «происками» тунисских мятежников, которые
хотят отвлечь французские вооруженные силы от военных
репрессии в Тунисе.
В Алжире начались обыски, аресты, расстрелы, высе-
ление целых деревень. Но вначале французское прави-
тельство избегало каких-либо официальных мер, не
объявляя в Алжире осадное положение. 12 ноября 1954 г.
вопрос о положении в Алжире обсуждался в Националь-
ном собрании. Мендес-Франс, уже неистово атакуемый
правыми за Женевское соглашение относительно Индо-
китая и «либеральную» политику в отношении Туниса,
выступил по поводу Алжира с заявлением, целиком
совпадавшим с позицией ультраколониалистов. Он
объявил, что правительство не пойдет ни на какой ком-
промисс с мятежниками, «департаменты Алжира являют-
ся составной частью Французской Республики, а их на-
селение — французские граждане».
Через месяц, 9 декабря, парламент вновь обсуждает
вопрос о Северной Африке. Правительство повторяет
свои заявления о решительных военных действиях в Ал-
жире и добивается доверия большинством в 294 голоса
против 265. Единственной политической партией, высту-
павшей в эти первые месяцы против войны в Алжире,
в защиту прав алжирского народа, была ФКП. Правые
(«независимые» и МРП), не имея возможности возра-
зить по существу против заверений Мендес-Франса,
объявили, что они не верят в их искренность. Таким
образом, в числе голосовавших против правительства
оказались и правые, н коммунисты.
К началу 1955 г. восстание в нескольких районах
Алжира уже приняло отчетливые черты войны за осво-
бождение. Одной из наиболее важных сторон было то,
что одновременно происходившие события в соседних
Тунисе и Марокко даже перед не желавшими до послед-
него момента признать это колониалистскими кругами
Франции поставили вопрос о неизбежной независимости
двух государств Магриба.
Война в Алжире только разгоралась, когда из зоны
Суэцкого канала уходили последние английские солдаты,
а с Тунисом и Марокко французское правительство
вело переговоры о «полунезависимое™». Но в прави-
тельстве и в кругах возле него не хотели понимать
абсурдности военных репрессий в Алжире. В январе
272
1955 г. Мендес-Франс назначил алжирским генерал-губер-
натором Жака Сустеля. Правые расценили это назначение
как намерение воевать до победного конца. Мендес-
Франс был им уже не нужен, а Сустель обещал скорое
и беспощадное «восстановление порядка в Алжире». Он
продержался там год, однако добился лишь того, что
из небольшой части алжирских мусульман, находив-
шихся на стороне французов, большинство пораженных
ужасными репрессиями окончательно отшатнулось от
Франции.
Сменившее Мендес-Франса правительство Эдгара
Фора было так же бессильно остановить развитие ал-
жирских событий, как и предыдущее. «Репрессии будут
беспощадны»,—объявил на пресс-конференции 13 мая
министр внутренних дел этого правительства Буржео-
Монури. В Алжир отправляют все новые войска и поли-
цейские силы. В армии расширяются службы особой
полиции, занимающиеся арестами, допросами и пытками.
21 мая правительственный декрет объявляет о призыве
резервистов 1953 г. на территории Алжира, из района
Нанси в Алжир переброшена вторая моторизованная
дивизия. Французские военные силы в Алжире, насчиты-
вавшие в ноябре 1954 г. 60 тыс., к весне 1955 г., по
официальным данным, превышают 100 тыс. В конце
июля арабские страны потребовали включения алжир-
ского вопроса в повестку дня сессии Генеральной Ассам-
блеи ООН.
Алжирский вопрос наносил все больший ущерб меж-
дународному престижу французской внешней политики.
Но внутренней реакции усиливающаяся изоляция Фран-
ции послужила благодатной почвой для шовинистиче-
ской пропаганды. Старый лозунг фашиствующего монар-
хиста Морраса, осужденного за сотрудничество с гитле-
ровскими оккупантами: «La seule France!» («Франция
только одиа 1») — помогал в эти годы колонизаторам при-
влекать на свою сторону некоторых людей, инстинктивно
недовольных американским вмешательством во француз-
ские дела.
Парламентские выборы 2 января 1956 г. внушили
многим надежды на скорейшее окончание войны в Ал-
жире. Но 6 февраля 1956 г. вошло во французскую
историю как одна из печальных дат. Фашиствующие силы
в Алжире как бы взяли реванш день в день, через
22 года за неудавшуюся вылазку в Париже 6 февраля
273
1934 г. В этот день новый председатель Совета мн-
нисгров Ги Молле отправился в Алжир с либераль-
ными, как старались показать его сторонника, намере-
ниями.
За несколько дней до поездки Ги Молле в Алжир,
2 февраля 1956 г., шовинистические организации прожи-
вающих в Алжире европейцев с благословения коман-
дования французской армии устроили крикливую демон-
страцию в честь уезжавшего из Алжира Жака Сустеля,
который стал символом колониальной войны до побед-
ного конца. Именно при нем война в Алжире приняла
характер «большой войны» с применением самых жесто-
ких методов истребления, пыток и репрессий против
коренного гражданского населения. В период своего пре-
бывания в Алжире Сустель установил особо тесные свя-
зи с местными организациями «ультра», с «алжирским
лобби» крупных компаний и местных капиталистов,
которые активно действовали в правящих политических
кругах Парижа, опутывая своими сетями, а нередко
и просто подкупая буржуазных политических деятелей.
В качестве либерального жеста Ги Молле назначил
новым губернатором в звании министра-резидента в Ал-
жире одного из видных деятелей французского центра
Сопротивления в Лондоне в годы второй мировой вой-
ны, генерала Катру, который в то время занимал по-
четную, но лишенную какого-либо реального значения
должность Великого канцлера ордена Почетного легиона.
Генерал Катру, примкнувший к де Голлю еще в годы
войны, в те времена, когда он занимал пост генерал-
губернатора Индокитая, выполнял ряд сложных полити-
ческих поручений де Голля на Ближием Востоке и счи-
тался человеком, пользующимся определенным доверием
в арабском мире. Будучи французским послом в Москве
после войны, он выступал за развитие советско-фран-
цузских отношений. В европейских кругах Алжира его
считали слишком либеральным и опасались, что он
вместо дальнейшего расширения войны против восстав-
ших алжирских патриотов будет искать какого-либо
неугодного европейским «ультра» в Алжире компромисса.
Итак, в феврале 1956 г. Ги Молле через неделю
после того, как ои стал главой правительства, отпра-
вился в Алжир. Катру должен был приехать вслед за
ним, но, зная о враждебности европейцев и командо-
вания армии к своему назначению, он уже подготовил
274
письмо об отставке. Алжирские «ультра» встретили Ги
Молле бурными антиправительственными демонстрация-
ми, к которым присоединилась местная полиция. В его
машину бросали гнилые помидоры, собравшиеся на ули-
цах толпы выкрикивали враждебные лозунги. Отряды
парашютистов только делали вид, что они спасают
председателя Совета министров Франции «от народного
гнева». Когда же Ги Молле добрался до резиденции
генерал-губернатора, сопровождавший его государствен-
ный секретарь по делам армии социалист Макс Лежен,
тесно связанный с реакционным офицерством, генералы,
командующие в Алжире, и местная французская адми-
нистрация. а также влиятельные европейцы дружно ста-
ли убеждать его отказаться от назначения Катру и любых
других либеральных жестов.
Ги Молле охотно с этим согласился. Он позвонил
президенту республики Рене Коти и генералу Катру,
чтобы подтвердить отставку последнего. Министром-
резидентом в Алжире был назначен социалист Робер
Лакост, уже входивший в правительство Ги Молле
в качестве министра финансов.
Это назначение было полной капитуляцией перед
алжирскими «ультра». Лакост по своим взглядам на
алжирскую проблему ничем не отличался от Сустеля
и был известен к тому времени как «неосоциалист»,
готовый иа откровенное сотрудничество с реакцией,
облекая его лишь в демагогические фразы.
Февральские события 1956 г. в Алжире имели боль-
шое политическое значение. Они показали, как легко,
пользуясь инсценировками возмущения европейцев в Ал-
жире, можно диктовать политические решения правитель-
ству в Париже.
В марте 1956 г. Ги Молле и Лакост доводят чис-
ленность французской армии в Алжире уже до 250 тыс.,
к сентябрю она достигает 357 тыс. солдат и офице-
ров. После провала англо-французской суэцкой экспеди-
ции военные действия в Алжире принимают еще более
широкие масштабы. Лакост постоянно требует новых
подкреплений, обещая скорую победу. В январе 1957 г.
он поручает командование всеми полицейскими силами
в городе Алжире генералу Массю, изъяв, таким образом,
даже формально полицейские функции из ведения граж-
данских властей и передав их армии.
В период, пока правительство Ги Молле находилось
275
у власти, правящие круги Франции старались вести войну
в Алжире с максимальной интенсивностью, считая, что
для этого сложилась благоприятная обстановка. Тот факт,
что войну вело правительство, возглавляемое лидером
СФИО, позволял в пропаганде представить ее как войну,
которую поддерживают все основные политические те-
чения, за исключением коммунистов. В стране в эти
месяцы нагнеталась атмосфера шовинизма и колониа-
листской истерии.
В феврале 1956 г, после множества попыток сохранить
хотя бы полуколониальный статут Туниса Франция вы-
нуждена официально провозгласить независимость Ту-
ниса. В марте провозглашена независимость Марокко.
«Потеря» Туниса и Марокко вскоре вслед за Индоки-
таем дает возможность колониалистской пропаганде
представить войну в Алжире как «последнее и решаю-
щее сражение», в котором во что бы то ни стало
необходимо одержать победу. Лозунг «французского
Алжира», земли, где проживает «миллион соотечествен-
ников»1, на время захватывает не только средние слои
французского населения, но и часть рабочих. Автору
этих строк в тот период много раз приходилось встре-
чать французские семьи, в том числе семьи рабочих,
буквально расколотые по вопросу об Алжире.
Такое положение вселяло в правящие политические
круги надежду изолировать компартию, оторвать от нее
значительную часть избирателей. Некоторые реакционные
политики рассчитывали, демагогически спекулируя на ин-
тернационалистской позиции ФКП по вопросу алжирской
войны, по примеру 1939 г. начать широкие репрессии
против коммунистов вплоть до запрещения партии как
«антинациональной», «предающей интересы Франции».
Но эти расчеты провалились. Недовольство алжирской
войной стало быстро нарастать в самых широких кругах
французов и, напротив, вскоре сказалось на положении
в социалистической партии, среди радикалов и в других
политических группировках, создавая там оппозицию
против войны в Алжире и вызывая расколы.
Однако алжирская война, несомненно, имела отрица-
тельные политические последствия: она помешала объе-
динению левых сил, позволила правым начиная с конца
• По переписи 1946 г., в Алжире проживало более 1 млн. евро-
пейцев, главным образом французов (13,4% всего населения). — Фран-
ция и ее владения. М., 1948, с. 489.
276
1956 г. поддерживать правительство социалистов против
компартии.
Расширяя войну, правительство Ги Молле неодно-
кратно выступало с заявлениями, призванными создать
впечатление, будто оно ищет мирного исхода. Суть их
сводилась к предложениям о «прекращении огня» в Ал-
жире, т. е. фактической капитуляции алжирских патрио-
тов, после чего, мол, можно начать переговоры. Велась
также политическая игра вокруг секретных контактов
эмиссаров Ги Молле (в том числе его заместителя на
посту генерального секретаря СФИО Пьера Коммена)
с руководителями алжирского освободительного движе-
ния. Хотя эти переговоры не дачи никаких результа-
тов, слухи о них сдерживали, в частности, активность
оппозиции в самой социалистической партии.
Правительство Буржес-Монури, просуществовавшее
всего несколько месяцев, не внесло в алжирскую войну
каких-либо изменений, кроме нового увеличения в Алжире
французских вооруженных сил. Особенно активно оно
продолжало борьбу против алжирских патриотов в самом
городе Алжире, используя самые жесточайшие методы.
Вдоль границы Алжира с Тунисом, через которую посту-
пала часть оружия алжирским патриотам и отводились
на отдых и перегруппировку их отряды, строилась загра-
дительная линия с пропущенным через иее током высо-
кого напряжения.
Следующее правительство радикала Феликса Гайяра
также ие внесло каких-либо изменений в ход алжирской
войны. После долгих многомесячных дискуссий при
правительстве Гайяра в декабре 1957 г. Национальное
собрание принимает голосами социалистов, радикалов,
МРП, деголлевцев и «независимых» так называемый
loi-cadre — «закон об общих принципах» в отношении
Алжира1. Этот закон намечал меры по изменению мест-
ного самоуправления, расширение избирательного права
коренного населения и некоторые другие реформы. Но
все это предусматривалось осуществить после окончания
войны, которая, как подразумевалось, должна была
стать обязательно победоносной для Франции. Иными
словами, в момент, когда идет ожесточенная война за
национальную независимость, правительство н большин-
ство Национального собрания предлагают алжирцам
1 „L’Annee politique, 1957“, р. 121 — 122.
277
реформы во «Французском Алжире», отвергая тем самым
с порога всякую идею независимости. Главным защит-
ником проекта выступает министр-резидент в Алжире
Лакост. Лидер крайне правых Тиксье-Виньянкур во время
дебатов предлагает вновь начать войну в Тунисе. «Надо
пойти в Тунис,—заявляет он,—и забрать там оружие,
которым снабжают мятежников».
Одновременно с утверждением «закона об общих
принципах» правительство Гайяра отклоняет предложение
Туниса и Марокко о посредничестве между Францией
и Фронтом национального освобождения Алжира. Меж-
дународная обстановка вокруг алжирской войны все
больше осложняется для Франции. Вопрос об Алжире
обсуждается в ООН, где Советский Союз, другие социа-
листические страны, оказывающие поддержку алжирским
патриотам, и большинство афро-азиатских государств
настойчиво предлагают прекратить войну и начать пере-
говоры о независимости Алжира.
В конфликт пытаются вмешаться США и Англия
в качестве «атлантических» посредников. В американской
политике все больше просматривается стремление разы-
грать «индокитайский вариант» и, по примеру того как
США «заменили» Францию в Южном Вьетнаме после
Женевских соглашений 1954 г., «заменить» теперь Фран-
цию в Алжире. Правительство Гайяра осторожно нащу-
пывает возможности американского «посредничества».
Обострившиеся финансовые трудности французского пра-
вительства, главным образом связанные с алжирской
войной, преодолеть которые не помогла девальвация
франка на 20% в августе 1957 г., вынуждают Гайяра на-
чать переговоры с США о крупном займе. В январе
1958 г. Франция получает от США заем в размере
650 млн. долларов. Начинается знакомый по периоду
войны в Индокитае процесс финансирования Соединен-
ными Штатами колониальной войны Франции, при
помощи которого США постепенно влезают в эту войну.
8 февраля 1958 г. французская авиация по приказу
командующего военно-воздушными силами в Алжире
генерала Жуо совершает налет иа тунисскую деревню
недалеко от границы с Алжиром — Сокьет-Сиди-Юсеф
под тем предлогом, что в этом районе расположены
отряды Фронта национального освобождения Алжира,
обстреливающие французские • военные самолеты. Как
утверждали позже, ни министры правительства Гайяра,
278
ни он сам не были уведомлены об этом налете. Налет
произведен в базарный день, убито 70 мирных жителей,
80 ранено, в том числе 20 детей. Пострадал также
караван Красного Креста, доставивший в деревню по-
мощь алжирским беженцам.
Тунисское правительство отзывает своего посла из
Парижа, требует эвакуации всех французских баз в Ту-
нисе, запрещает французам, находящимся в Тунисе, пе-
ремещение по стране и вносит вопрос на рассмотрение
Совета Безопасности ООН.
Правительство Гайяра соглашается в урегулировании
своего конфликта с Тунисом на «добрые услуги» США
и Англии, аргументируя это предложение тем, что таким
образом можно избежать нарушения «атлантической со-
лидарности» и осуждения Франции в ООН. Американ-
ское правительство поручает эту миссию Роберту Мэрфи,
который играл важную роль в политике США в Се-
верной Африке еще во время второй мировой войны.
Именно он в качестве американского консула в Алжире
готовил высадку американских войск в 1942 г., ведя пере-
говоры с адмиралом Дарланом и вербуя себе сторонников
среди вишистов в Алжире. Позже он был политическим
советником американского командования в Средиземно-
морском бассейне. Хотя «добрые услуги» пока ограничи-
ваются Тунисом, в парижских политических кругах уже
полно слухов, что они могут распространиться и на Ал-
жир. Государственный секретарь США Джон Фостер
Даллес в своем выступлении 11 февраля намекает, что
алжирский вопрос может быть обсужден в рамках НАТО.
Наиболее яростная «четверка» защитников «француз-
ского Алжира» в Национальном собрании (один из
лидеров «независимых» — Дюше, деголлевец Сустель,
один из лидеров МРП — Бидо и правый радикал Морис),
политики, которые самым ревностным образом защищали
проамериканскую внешнюю политику (Бидо, будучи гла-
вой правительства во время индокитайской войны, умолял
правительство США открыто вступить в нее и применить
атомное оружие), начали на этот раз истерическую атаку
против «американского вмешательства в алжирскую вой-
ну», обвиняя правительство Гайяра в намерении усту-
пить Алжир Соединенным Штатам. 15 апреля правые,
лишив правительство Гайяра своей поддержки, опроки-
дывают его. Начинается правительственный кризис, при-
ведший к событиям 13 мая.
Глава восьмая
Подготовка смены резким©.
Покровители, ислолкители и резервы
Если еще не все известно о подготовке смены режима
во Франции в 1958 г., то мы знаем, однако, достаточно,
чтобы представить себе основной ход происходивших
событий.
Как указывалось выше, подготовка начинается сразу
после выборов 2 января 1956 г. Де Голль в своей
второй серии мемуаров («Мемуары надежды»), из кото-
рых к моменту его смерти (1970 г.) появился только
первый том («Обновление. 1958—1962»), рисует картину
таким образом: он внимательно наблюдал за кризисом
Четвертой республики и ожидал взрыва в Алжире, ко
не был осведомлен о подготовке алжирского путча 13 мая,
хотя близко стоящие к нему лица принимали активное
участие в подготовке этих событий. «Кризис, разразив-
шийся 13 мая в Алжире, — пишет он,—меня нисколько
не удивил. Однако я не был в нем ни в какой степени
замешав, ни в местных волнениях, ни в военном движе-
нии, ни в политических проектах, которые его вызвали,
и у меня не было никаких связей с какими-либо эле-
ментами там или каким-либо министром в Париже.
Правда, Жак Сустель, один из моих самых близких
соратников во время войны, а затем в РПФ, был генерал-
губернатором в Алжире, назначенным Мендес-Франсом
и отозванным Ги Молле. Но никогда — ни во время
своей миссии, ни после возвращения — он мне ничего
не сообщал. Правда, что, посетив Сахару в 1957 г.,
чтобы присутствовать при запуске ракет на полигоне
Хаммагир и осмотреть нефтеразработки в Эджеле и в Хас-
си-Мессауд, я принял в Колон-Бешар Робера Лакоста,
министра по делам Алжира, но больше я его не встре-
чал. Правда, что два или 1ри предприимчивых лица,
которые участвовали в моем движении в те времена,
когда я им руководил, находились в городе Алжире
для распространения идеи о том, что в одни прекрасный
день нужно будет мне поручить общественное спасение.
280
Но они делали это без моих указаний и даже со мной
не советуясь. Правда, наконец, что после роспуска РПФ
многие парламентарии, которые в нем участвовали, стали
членами тех или иных сменявших друг друга правительств,
но у меня не было с ними никаких контактов. Однако
это не мешало мне хорошо видеть признака нарастаю-
щей напряженности в политических инстанциях Парижа
и в военных, административных и общественных кругах
Алжира»1.
Такое построение отвечает главной идее автора: он
выступил в качестве арбитра, когда к нему обратились
взоры нации в момент глубочайшего кризиса, грозившего
катастрофой гражданской войны.
1. Расстановка политических сил
В правящих кругах строились различные планы лик-
видации Четвертой республики и создания нового режима.
Единственным крупным буржуазным политическим
деятелем, который не только не скомпрометировал себя
в годы второй мировой войны, а, напротив, завоевал
себе большой политический авторитет, был овеян патрио-
тической славой, выступал в течение ряда лет в качестве
критика существующей системы и вместе с тем практи-
чески в течение всего периода Четвертой республики не
находился у власти, был генерал де Голль.
Те, кто хотел похоронить Четвертую республику, не
решались сказать о своей политической программе. Более
того, у различных групп реакционного лагеря были свои
программы. Их объединяло общее стремление ликвидиро-
вать существующий парламентский режим, нанести удар
демократическим организациям. Но все это облекалось
в форму либо шовинистических националистических ло-
зунгов, либо громких фраз об обновлении и возрожде-
нии. Нападая на «режим партий», они имели в ввду одну
партию; нападая на свободу, они имели в виду свободу
для политической деятельности трудящихся. Имя де Голля
могло на время не только объединить их всех, но и по-
мочь всем им избавиться от необходимости объявить
о своей программе, о своих целях.
Майские события 1958 г. обнаружили полное отсут-
1 Gaulle Ch. de. Mcmoires d’espoir. Le Renouveau, 1958 — 1962.
Paris, 1970, p. 21.
281
ствие имен, которые могла бы назвать буржуазия,—
имен, связанных с крупными историческими событиями
и сразу говорящих что-либо читателям газет. Что каса-
ется буржуазных деятелей Четвертой республики, стояв-
ших у власти в последнее десятилетие, то мало кто из
французов мог вспомнить, чем каждый из них отличался
от своего предшественника и своего преемника. Если
некоторые имена и запомнились, то только в связи с ка-
кими-то ощутимыми неприятностями — девальвацией,
введением нового налога, началом или провалом той
или иной колониальной авантюры.
Генерал де Голль был человеком совершенно иного
масштаба. После вступления в силу конституции 1946 г
он уже не находился у власти. Правда, кое-кто еще не
забыл неудачный опыт с РПФ («Объединение француз-
ского народа»), во с лета 1955 г. генерал де Голль не
сделал ни одного публичного заявления. Это облегчало
его выход на политическую авансцену в конкретных
условиях мая 1958 г. Во всей его прошлой политической
биографии каждый мог найти те моменты, слова и
поступки, которые ему больше импонировали. С именем
генерала де Голля была связана постоянная забота о не-
зависимости и величии Франции, чего так не хватало
стране в эти годы.
Мы уже видели, что деголлевское движение как поли-
тическая партия потерпело к 1956 г. серьезное полити-
ческое поражение. Но, несмотря на это, на многих важ-
ных постах в государственном аппарате и в военной ад-
министрации, особенно в органах разведки, контрраз-
ведки, полиции, у деголлевцев были «свои люди»1.
Но и всех этих «своих людей», конечно, было бы
недостаточно, если бы те группы в господствующих
монополистических кругах Франции, которые решили
1 «Свои люди» были и в некоторых профсоюзных организациях,
в частности в профсоюзном объединении «Форс увриер». Об одном
из руководителей «этого профцентра», Андрэ Лафоне, Фернио в своей
книге пишет: «Андрэ Лафон почти в течение шести месяцев участ-
вовал в заговоре... Именно он, если произойдет путч, должен обра-
титься с призывом к трудящимся отказаться от каких-либо ответных
действий. Начиная с 13 мая он участвует в совместных заседаниях
с руководителями объединения христианских профсоюзов и профсоюза
работников просвещения в здании «Форс увриер» на авеню Мэн. Все
его действия направлены на то, чтобы сеять беспокойство и лишать
собравшихся решимости» (Ferniot J. De Gaulle et le 13 mai. Paris, 1965,
P. 415).
282
[юйти на смену режима, не привели в действие свои
главные политические рычаги в связанных с ними партиях,
в верхушке государственной машины, включая и прези-
дента республики, начавшего также свою кампанию за
приход к власти генерала де Голля.
Главный политический штаб, сложившийся к началу
1956 г. и державший в своих руках многочисленные
нити подготовки событий 1958 г., состоял из несколь-
ких человек, которые тесно сотрудничали с генералом
де Голлем еще со времен его первого пребывания
у власти и имели связи и влияние в различных областях:
директор банка Ротшильдов Жорж Помпиду (будущий
премьер и президент при Пятой республике), сенатор
Мишель Дебре (будущий премьер при Пятой республике),
глава деголлевской группы в Национальном собрании,
бывший руководитель разведки и контрразведки де Голля
во время войны, бывший министр, недавний губернатор
Алжира Жак Сустель (будущий министр при Пятой
республике, порвавший затем с де Голлем по вопросу
об Алжире), другой депутат Национального собрания,
мэр Бордо, министр по делам бывших военнослужащих
в правительстве Ги Молле и министр обороны в пра-
вительстве Гайяра Шабан-Дельмас (председатель Нацио-
нального собрания и премьер-министр при Пятой рес-
публике). К этим четырем именам следует добавить
Оливье Гитара и Жака Фоккара, помощников генерала
де Голля в период 1956—1958 гг.
Оливье Гншар (его прадед во времена Наполеона 1
получил титул барона) с основания РПФ был одним
из ее активистов, выполняя самые различные поручения.
С 1955 г. Гншар получил назначение в комиссариате по
атомной энергии и сочетал работу в службе внешних
сношений этого комиссариата с «частной» службой на-
чальника секретариата де Голля (при Пятой республике
он стал министром).
Жак Фоккар, служивший в «специальной службе» (его
настоящая фамилия Кох), которой руководил Сустель
во время войны, остался у де Голля после отставки
(1946 г.) последнего в качестве негласного руководителя
его личной информационной службы. После прихода
генерала де Голля к власти он будет в Елисейском
дворце формально ведать службой президента по замор-
ским территориям, а фактически по-прежнему руководить
«специальными службами».
283
Очень близки к этим регулярно встречающимся для
обсуждения различных вопросов политическим деятелям
Роже Фрей, Эдмон Мишле, Луи Тернуар и Раймон
Трибуле.
Сама деголлевская партия отнюдь не охватывала всех
сторонников и политических друзей генерала де Голля
(так, например, Жорж Помпиду никогда не входил в нее).
Вместе с тем в самой этой партии были люди,
которые считали, что генерал де Голль уже не вернется
к активной политической деятельности. После фактиче-
ской ликвидации РПФ сенаторы и депутаты-деголлевцы
вначале объединились в группу под названием «Союз
республиканцев социального действия» (ЮРАС). Готовясь
к предстоящим выборам, они создали «республиканско-
социальное движение», председателем которого стал
Шабан-Дельмас, генеральным секретарем — Фрей, казна-
чеем — предшественник Помпиду на посту директора
банка Ротшильдов Ренэ Филлон. Всего к 1956 г. в «дви-
жении» насчитывалось не более десяти тысяч членов.
Главные его федерации находились в департаментах
Жиронда, Рона, Мэн и Луара, Нор. Дебре был председа-
телем группы «социальных республиканцев» в сенате,
Трибуле — в Национальном собрании (хотя фактически
главой там являлся Сустель).
Но комитеты «социальных республиканцев» имелись
и во всех других департаментах. Хотя их влияние было
очень незначительным, они создавали определенную
структуру для пропагандистской и организационной ра-
боты. Существовали и другие деголлевские организации.
В частности, бывший руководитель молодежной органи-
зации РПФ Жак Дауер старался собрать молодые кадры
вокруг издаваемой им газеты «Телеграмм де Пари».
Адвокат Биаджи создает во главе с генералом д’Астье,
полковниками Барберо и Дюперье так называемые «чер-
ные командос», которые отличались тем, что не раз
устраивали драки на левых собраниях и митингах.
Те, кто активно готовит смену режима, проявляют
большой интерес к сохранившимся во Франции оскол-
кам организаций бывших кагуляров и всегда имеющимся
в этой стране отдельным группам монархистов, бона-
партистов, членам мелких групп средн генералитета,
строящих свои «домашние» планы военных переворотов.
Все эти крайне правые малочисленные организации не
имеют серьезного лидера, но могут оказаться полезными.
284
Большое внимание уделается также пужадистским кадрам,
хотя открытые контакты с ними строго ограничены,
дабы не скомпрометировать себя.
Обращается также большое внимание на различные
союзы бывших военнослужащих в самой Франции. Еще
в июне 1957 г. Биаджи и Блок-Маскар принимают
участие в создании Комитета действий национальных
ассоциаций бывших военнослужащих (КААНАК). Важ-
ную роль в этом комитете стал играть Александр
Сангинетти, ставший после мая 1958 г. заметным поли-
тическим деятелем нового режима, а затем генераль-
ным секретарем деголлевской правящей партии ЮДР.
Среди названных ассоциаций имеются и такие, как
«Бывшие служащие военной разведки», «Ассоциация Рейн
н Дунай», «Ветераны войны в Индокитае» и др., близ-
кие к деголлевцам по своему характеру.
Правда, во Франции в организациях бывших военно-
служащих в целом немного активных сторонников смены
режима. В отличие от Алжира эти организации в боль-
шинстве своем состояли из бывших военнослужащих
второй мировой войны, придерживавшихся традиционных
республиканских взглядов, часть из них были люди
демократических, левых убеждений.
27 марта 1958 г. Сангинетти организовал встречу
Комитета действий (КААНАК) с генералом де Голлем.
В опубликованном затем «официальном коммюнике»
сообщалось, что генерал де Голль во время встречи
резко осудил режим Четвертой республики и заявил,
ч го «под давлением событий и прогрессирующего пара-
лича существующего режима он, не испытывая особого
желания, тем не менее не откажется от ответственности
и мог бы взять в свои руки судьбы нации»1.
Ни одна из организуемых Сангинетти массовых мани-
фестаций бывших военнослужащих не удалась. Он
сам признался, что мог бы собрать не более 300 че-
ловек.
В самой армии деголлевцы вели особенно актив-
ную работу, пользуясь, с одной стороны, симпатиями мно-
гих высших офицеров к де Голлю, а с другой —
положением Шабан-Дельмаса в качестве министра обо-
роны. Начальник генерального штаба Эли помогал им,
’ Ferniot J. De Gaulle et le 13 mai, p. 174—175.
285
хотя и осторожно1. Среди командующих военными ок-
ругами главной опорой деголлевцы считали генерала
Мигеля на юго-западе Франции, где были расположены
парашютные части.
В первых числах мая организаторы подготовки пере-
ворота поручают Дельбеку привлечь на свою сторону
полковника Андрэ Грибнуса, командующего танковыми
частями в Парижском районе. Грибиусу, вызванному
в военное министерство, в общих чертах объясняют
вырабатываемые планы и поручают подготовить танко-
вые части для марша на Париж «в случае коммунисти-
ческого путча». При этом он не должен ничего сообщать
ии вышестоящим, ни подчиненным ему офицерам. Гри-
биус соглашается.
В эти дни по всей Франции проводится много подоб-
ных операций «зондажа и переговоров» с наиболее на-
дежными офицерами и генералами. Между тем, если
можно быть уверенным в поддержке со стороны отдель-
ных профессиональных частей, сведений о том, как будет
держаться основная часть армии, нет.
Последний президент Четвертой республики Рене Коти
в нескольких своих публичных выступлениях (в частности,
речь в Вердене 17 июня 1956 г. в годовщину верден-
ской битвы) осторожно выступает за «сильную власть»
и пересмотр конституции. В месяцы перед майскими
событиями Коти поддерживает контакт с генералом
де Голлем через своего военного адъютанта генерала
Ганеваля. В период последнего правительственного кри-
зиса Коти 5 мая прямо заявляет, что «система блоки-
рована» и нужно призвать к власти де Голля1 2. Он
направляет Ганеваля к де Голлю, чтобы узнать, на каких
1 В высших кругах армии в это время существует много «са-
лонных» проектов военного переворота. Одного из кандидатов не-
которые видят в лине единственного оставшеюся в живых маршала
французской армии — Жюэна. Маршал решительно выступил против
проектов «европейской армии» и против войны в Индокитае в пер-
вой половине 50-х годов, ушел со своего поста командуюше! о на цент-
ральном Европейском направлении в НАТО и вступил в конфликт
с правительством. Все это создало ему известную популярность.
Однако попытки некоторых правых кругов вовлечь его в политику
не удались. Дело ограничилось несколькими манифестациями в пользу
Жюэна. Маршал не решился, как он сам признается в мемуарах,
жертвовать своим положением в армии из-за рискованных полити-
ческих проектов.
2 Bromberger М. et S. Les 13 complots du 13 mai. Paris, 1959
p. 11-15.
286
условиях тот готов сформировать новое правительство.
8 мая де Голль отвечает, что может сформировать
правительство только без консультаций с лидерами по-
литических партий и не являясь в Национальное соб-
рание. Коти поставлен в трудное положение. Становится
очевидным, что генерал де Голль не хочет приходить
к власти как очередной председатель Совета министров
в рамках существующего режима.
Тем временем сторонники прихода к власти генерала
де Голля мобилизованы по всей стране для того,
чтобы направлять письма в Елисейский дворец с требо-
ванием призвать генерала к власти. «На краю пропасти
не ждите дольше, чтобы призвать генерала де Голля»,—
говорилось в посланиях в адрес Коти. Начиная с апреля
1958 г. на стенах домов французских городов появляются
афиши: «Призовем де Голля, и Франция станет Фран-
цией».
По словам Мишеля Дебре, возможности генерала
де Голля его ближайшим сторонникам представлялись
следующим образом:
«Посвященный в дела тех и других, генерал имел
выбор. Он мог дать возможность событиям развиваться
своим чередом и через несколько дней вернуться к власти
на развалинах режима. Он мог остановить развитие со-
бытий и сразу же попытаться выступить в качестве
арбитра.
Первое решение имело то преимущество, что носило
характер революции (т. е. переворота.— Г. Р.}. Франция
вновь начала бы свой путь на новой основе. Но,
как в каждой революции, создался бы раскол на
многие годы, внутреннее разделение французского об-
щества было бы глубоким.
Второе решение представлялось очень невыгодным
гем, что его слишком легко было оценить как продол-
жение прежнего режима. Но, с другой стороны, оно
давало возможность восстановить единство.
С точки зрения национальных интересов выбор был
трудным. В стране в тот момент, я думаю, предпочте-
ние оказывали полному обновлению. Ждали парашю-
тистов, надеялись на них. Будущее, без сомнений, по-
кажет, что генерал был прав, желая помешать первому
решению и предпочитая обеспечить единство. К тому же
только он мог осуществить эту задачу, учитывая ее труд-
ности и масштабы. Когда выбирают арбитра, нужно
287
соглашаться с его решениями и делать это без задних
мыслей»1.
Рассуждения Дебре, видимо, сводятся к следующему:
предпочтительнее приход к власти путем военного пере-
ворота («парашютисты»), который сразу ликвидировал бы
парламентский строй, но это опасно ввиду сопротивле-
ния демократических сил («раскол»). Вернее приход к
власти в обстановке наличия угрозы военного переворота
и политического кризиса в качестве «арбитра»
2. Особые расчеты сторонников смены режима ио Франции
на е® pone иски х «ультра» в Алжире
Два фактора, существовавшие в Алжире, привлекали
к нему внимание всех тех, кто строил планы переворота
во Франции, — миллион европейцев, боявшихся, что на-
родно-освободительное движение лишит их привилегий
колонизаторов, и посланная гуда армия, которую полити-
чески разлагала несправедливая колониальная война.
Сочетание таких сил нельзя было, конечно, найти в метро-
полии.
Назначенный генерал-губернатором Алжира в январе
1955 г. Жак Сустель хорошо изучил имевшиеся там воз-
можности : организации европейских «ультра», настроения
генералов. Он завязал тесные отношения с крупнейшими
компаниями, хозяйничавшими в алжирской экономике, с
богатейшими колонами. И тем и другим губернатор был
необходим для решения административных вопросов, свя-
занных с их интересами. Но помимо капиталистов, экс-
плуатировавших уже известные природные ресурсы Ал-
жира, именно в это время Алжирская Сахара привлекала
внимание основных финансовых групп Франции. Там
были обнаружены громадные нефтяные запасы, а также
запасы природного газа. Алжирской нефтью интересова-
лись, в частности, банковские круги. Таким образом,
в Алжире скрещивались многие политические линии и
интересы.
По совету Сустеля в Алжир отправляются Жан-Ба-
тист Биаджи и Алэн Гриоттерэ, выдающие себя за сторон-
ников генерала де Голля н хорошо подготовленные для
работы среди ультраправых организаций и реакционного
офицерства. На процессе генерала Салана в 1962 г. Биа-
' Debre М. Refaire une democratic, un Etat, un pouvoir. Paris.
1958, p. 38.
288
। <кп откровенно показывал, выступая в качестве свиде-
। с 1Я:
«Идея оказать помощь решению —ибо нет заговора
net ясною решения опрокинуть режим — была одобрена
и первые дни января 1956 г., т. е. точно на следующий
Kill, после парламентских выборов, давших такое боль-
шинство, которое, как предполагали, проведет в Алжире
операцию Тунис — Марокко. Чтобы осуществить эту
идею, был установлен контакт, приняты совместные ре-
шения... Принятые решения включали, немедленную под-
Ю1овку некоторых задач, и, что касается меня, я могу
сказать без всякого сожаления и стыда, что на меня была
положена агитация... Я вел агитацию, и это, в частности,
привело к дням 1956 г. в Алжире»1.
Характерны биографии всех этих маленьких и больших
участников подготовки событий 1958 г.
Выходец из корсиканской аристократии, Биаджи, адво-
Kiii по профессии, после переворота 1940 г. в Виши
вступил в петзновский «легион бойцов». В 1942 г. он пе-
реходит в деголлевскую подпольную организацию ОСМ
(«Военная и гражданская организация»), схвачен гестапо,
находился в Компьене, где познакомился с генералом
Коньи. Бежит во время перевозки в концлагерь в Гер-
манию. После войны один из активистов РПФ. Дважды,
в 1951 и 1956 гг., неудачно пытался попасть от нее
в депутаты и каждый раз проваливался на выборах.
Второй посланец в Алжир — Гриоттерэ — также /друг
генерала Коньи. Активно участвует в индокитайских
делах, по одерживая американского ставленника Дьема
против французского ставленника Бао Дая, а затем в ма-
рокканских делах, помогая найти замену Мохамеду V, но
ни там, ни тут не делает себе карьеру.
Перед поездкой в Алжир Биаджи встречается с Дебре
к обсуждает с ним, на кого ориентироваться в Алжире.
Дебре называет находившегося там генерала Жака Фора1 2.
Биаджи предлагает Коньи, который под предлогом воен-
ной командировки отправляется в эти дни в Алжир.
Биаджи и Гриоттерэ для подготовки манифестации
6 февраля используют две организации алжирских «ульт-
1 Femfoi J. De Gaulle et le 13 mai»p. 36.
2 В начале января 1957 г. генерал Жак Фор получает о г военного
министра 30 суток ареста за подготовку совместно с алжирскими
«ультра» операции по захвату главы правительегва Ги Молле во время
его предполагавшейся поездки на юг Алжира
10 Г. М Ратиани
289
ра». Одна, из них — «Французский североафриканский
союз» (ЮФНА), созданный в 1955 г., который связан
с крайне правой организацией во Франции «Молодая
нация)) н с п уж а диетам и. Союз насчитывает тысяч пят-
ил здать молодчиков из детей колонов, деклассированных
зле ментов европейского населения и в своих листовках
и газетке «Престиж франсэ» открыто проповедует фа-
шистскую идеологию. Другую организацию — «Комитет
согласия бывших военнослужащих» — Биаджи создает
сам из ассоциаций бывших военнослужащих, подбирая
туда наиболее надежных ультраправых активистов. Эти
две организации по инструкциям Биаджи — Гриоттерэ и
готовят манифестацию 6 февраля, обеспечивая себе под-
держку полиции и благосклонное одобрение военного
командования.
ЮФНА настолько одиозна, что Лакост, учитывая
реакцию, которую может вызвать во Франции подобная
преступная лига, вынужден 5 июля 1956 г. ее формально
распустить. Участники ЮФНА создают новую организа-
цию — «Комитеты французского возрождения». Часть их
кадров переходит в «Организацию сопротивления фран-
цузского Алжира» (ОРАФ). Эта организация занимается
терроризмом против мирного мусульманского населения
по типу американского ку-клукс-клана. В этом же кругу
действуют и некий Жозеф Ортиз — хозяин ресторана,
громила, участвующий в пужадистском движении, и Бер-
нар Лефевр — бывший вишист, объявивший себя монар-
хистом. Такова публика, выдвинувшаяся в Алжире на
авансцену политической жизни.
Вскоре военное командование в Алжире на основании
решений, утвержденных Лакостом, провело операцию,
которая все эти кадры «активистов» из указанных орга-
низаций и «активистов», не входящих в них, официально
включила во вспомогательные военные и полицейские
силы. Под предлогом недостаточности армейских сил
было решено создать так называемые «территориальные
соединения» из проживающих в Алжире европейцев —
бывших военнослужащих. Командующий 10-м военным
округом (Алжир) генерал Шеррьер поручает командование
ими полковнику Томазо по прозвищу Кожаный Нос (после
ранения он носил кожаную повязку). Бонапаршст по
политическим взглядам. Томазо уже давно участвовал
в различных организациях, объявляющих своей целью
свержение парламентского режима. В отряды «Террито-
290
pi ильных соединений» было включено более 20 тыс. евро-
пейце». отобранных Томазо. Они получили оружие и при-
нимали активное участие в репрессиях против мусуль-
ман. В конце 1957 г. им разрешили иметь даже свою
тиковую часть.
В марте 1957 г: создаются так называемые «части по
i.i щите городов» под командованием заместителя коман-
дующего 10-й дивизией парашютистов полковника Тренкье
(командовал дивизией генерал Массю). В «частях по
ищите городов» насчитывалось около 7500 «активистов»,
коюрые, получив оружие, действовали безнаказанно в ка-
честве специальных полицейских отрядов «добровольцев»
и алжирских городах.
Таким образом, политические организации ультрапра-
вых получили законный военный статут еще при прави-
1слях Четвертой республики. Многие из них после 1958 г.,
сохранив свою организацию и вооружение, преглаз ились
в кадры ОАС и доставили немалые хлопоты уже новому
режиму, пока было решено положить конец их ак-
j ивности.
Но следует тут же отметить, что даже среди европей-
ского населения Алжира, насчитывающего более миллио-
на жителей, в движение «активистов» было в той или
иной форме втянуто всего несколько десятков тысяч
человек, а действительно «активно» участвовало в нем
едва ли несколько тысяч. Главной силой, позволявшей
«движению» действовать совершенно безнаказанно, была
политика сменявшихся одно за другим в период с февра-
ля 1956 по апрель 1958 г. правительств Ги Молле,
Буржес-Монури и Гайяра во Франции и действия ми-
нистра-резидента Лакоста в Алжире, находившегося там
в течение всего этого времени.
Лакост официально объявил, что он не будет в Алжире
«вести борьбу на два фронта», т. е. не только против
алжирских патриотов, но и против европейских «ультра».
Вторых он фактически сделал своими союзниками, что
неизбежно вытекало из логики колониальной войны.
X Подготовка смены режима и армия
Такой же тактике до определенного момента следуют
высшие военачальники французских вооруженных сил: на-
чальник генерального штаба генерал Эли в Париже и ко-
мандующий французской армией в Алжире генерал Салан.
Эли, по всем данным, уже с 1956 г. был в курсе гото-
10*
291
вившихся событий, но держался осторожно, чтобы не
дать каких-либо оснований для преждевременных обвине-
ний против себя. Салан хорошо знал о подготовке, но
до известного времени не включался в нее открыто, не
зная еще, на чьей стороне окажется победа.
Главным при этом является то обстоятельство, что
положение в армии в целом было отнюдь не таково,
каким его хотели представить организаторы смены ре-
жима для запугивания широких кругов населения Фран-
ции. Громадное большинство военнослужащих, несмотря
на проводимую среди них политическую и «психологи-
ческую» работу, придерживалось традиционных республи-
канских настроений и решительно отвергало идею воен-
ного путча или государственного переворота при помощи
заговора. Только часть офицерства н некоторые «профес-
сиональные» части, главным образом набираемые из доб-
ровольцев парашютные войска, были «подходящим ма-
териалом», соответствующим образом обработанным и
разложенным школой колониальных войн. Мы уже не го-
ворим, чго значительная часть солдат, проходивших в
Алжире и во Франции действительную военную службу,
имела левые, демократические взгляды. Немало среди
призывников было и коммунистов. Поэтому задача заго-
ворщиков и тех, кто им помогал, заключалась в том,
чтобы «нейтрализовать» главную массу вооруженных
сил, в частности так разбросать основные части и соеди-
нения, находившиеся в Алжире, чтобы они не могли
помешать подготовляемым событиям.
Когда во Франции говорят «армия», то имеют в виду,
конечно, кадровое офицерство, созданную многими деся-
тилетиями военную систему, а не тех простых парней —
сыновей рабочих, крестьян, служащих, мелкой буржуазии,
которые тогда проходили 24-месячную военную службу.
Что же касается кадровой армии, офицерского костяка,
то в их традициях не могло не отложиться то обстоятель-
ство, что все перевороты во Франции, подготовляемые
буржуазией, совершала в первую очередь армия. Армия
привела к власти Наполеона 1 и Наполеона Ill. армия
подавила Парижскую коммуну, армия множество раз ис-
пользовалась против рабочих забастовок и крестьянских
волнений на протяжении всей истории Третьей респуб-
лики. В этой буржуазной демократии символом охраны
порядка является полк, расквартированный почти в каж-
дом департаменте.
292
Руками армии была создана вторая в мире по вели-
чипе колониальная империя. Говоря о французской исто-
рии XIX и XX вв., ни в коем случае нельзя забывать,
•по почли невозможно назвать даже краткого историче-
i ко) о периода, когда армия или не вела бы войны по за-
мы) у новых колоний, или не подавляла бы восстания в
i.ikiix странах, как Алжир, Тунис, Марокко, Индокитай,
Африка южнее Сахары.
До самого кануна первой мировой войны офицеры и
|спералы формировались в первую очередь в колониаль-
ных войсках. Потерпев поражение во франко-прусской
ной не, они смывали позор Седана в кровавых колониаль-
ных экспедициях. Буржуазная республика, кичащаяся сво-
им либерализмом и демократией, дрессировала и вос-
питывала для нужд своей колониальной политики особую
касту, взгляды, привычки, дух которой по самому замыс-
лу не должны были иметь ничего общего ни с демокра-
)ией, ни с либерализмом. Уже тогда время от времени
на замкнутая каста предъявляла свои претензии, пыта-
нась вмешиваться в политику
Республиканские политики конца XIX — начала XX в.
любили бросать французскому офицерству обвинения в
монархических, реакционных взглядах. Но сама буржуа-
зия всей системой военной подготовки этого офицерства,
его социальным отбором старалась создать из него осо-
бый корпус в своем государстве, куда бы не проникала
ни одна npoi'peccsiBuaa идея. Иначе в гибкой системе
парламентской демократии вряд ли можно было бы
десятилетиями вести за морями беспощадные коло-
ниальные войны, иметь всегда под рукой надежную силу
дня подавления народных движений, страх перед кото-
рыми после Коммуны, как призрак, преследовал руко-
водителей буржуазной Фракции.
Когда после победы Великой Октябрьской революции
Франция на время стала жандармом Европы, защищав-
шим капитализм от мощной волны революционного
движения, охватившего народы, эта армия в течение не-
скольких лет была армией интервенций против комму-
низма. Ее офицеры и генералы проходили школу полити-
ческого воспитания в годы гражданской войны, помогая
белогвардейской контрреволюции в Крыму и в Одессе,
па Украине и в Прибалтике. Эту же армию бросили на
подавление социалистической революции в Венгрии. Офи-
церы французского штаба были главными военными
293
советниками Пилсудского в войне белополяков против
Советской России. В 1923 г., когда пролетарское восста-
ние вспыхнуло в Германии, французские войска, высту-
пая в роли войск охраны порядка, оккупируют Рур.
Таким образом, с первых дней Октябрьской революции
французское офицерство воспитывают и используют как
военную силу для борьбы против нового общественного
строя.
Можно ли после этого удивляться, что на смену ста-
рым и допотопным монархическим и католическим идеям,
которые культивировала буржуазия во французской армии
в XIX в., приходят идеи фашизма, рождающиеся в после-
военной Европе как самая реакционная идеология импе-
риализма.
Реакция всячески спекулирует на военной победе 1918 г.
Во время попытки фашистского путча в феврале 1934 г.
французские заговорщики выдвигают в качестве лидера
не безвестного ефрейтора, а маршала, героя Вердена.
«Петэн — вот кто нам нужен» — озаглавлена брошюра
Эрве, ставшая политическим кредо организаторов фев-
ральского мятежа.
Движение Сопротивления, в которое втягивается часть
патриотически настроенного французского офицерства, и
главным образом та громадная встряска, которую внесло
участие в этой борьбе широких народных масс в форме
партизанского движения, на время в значительной степени
изменили политический облик французской армии. Вче-
рашние партизаны-рабочие в месяцы освобождения наши-
вают офицерские галуны. Впервые среди кадровых офице-
ров появляются такие люди, как красный генерал Жуан-
виль или полковник Роль-Танги — коммунисты, руково-
дившие парижским восстанием. В армию вливается часть
Внутренних сил Освобождения. Она сражается против
фашизма. Она освобождает французские города. Ее с вос-
хищением и любовью встречает народ.
Но проходит полтора-два года незаметной для широ-
кой публики работы, и офицерский корпус, не говоря уже
о генералитете, очищен от «красных» и даже от «розо-
вых» либералов. Он занимает свое прежнее место в сис-
теме новой республики. Восстанавливается и старая сис-
тема воспитания и подготовки офицерства, нового попол-
нения командных кадров. Колониальные войны в Индо-
китае, а затем в Алжире вновь единственный театр воен-
ных операций этой армии. Все более важное место в
294
ih-li шнимают профессиональные войска, в которые в пер-
пыс । оды после освобождения охотно бегут бывшие
ншписгы, люди, замаравшие себя в годы войны или
иpoci о выбитые из социальной жизни разрухой и потря-
сениями войны. В Иностранном легионе укрываются и
мнение вояки разбитой гитлеровской армии. В Иидоки-
|ис. а затем в Алжире можно найти немцев, которые не
и налах даже с самыми деликатными законами о быв-
ших гитлеровцах, действующими в Западной Германии.
Волна национально-освободительного движения, как
1ИММЯ пожара, охватывает страны Азии и Африки. Фран-
цузским офицерам и генералам в джунглях и на рисо-
иых полях Индокитая, в песках и на плантациях Север-
ной Африки внушают, что они защищают здесь запад-
ный мир от происков коммунистических агентов. Эта
война — война против коммунизма.
Хозяева империалистической Франции поругают ар-
мии самую неблагодарную и неосуществимую задачу —
удержать военной силой разваливающуюся и восставшую
против колонизаторов империю. Генералы готовы слу-
жить этим целям, но если на них возлагается такая от-
ветственность, то они вправе требовать себе более важную
роль в политической жизни. Вся история Четвертой рес-
публики изобилует бесконечными политическими интри-
гами и скандалами, охватывающими верхушку армии.
Не проходит года, чтобы широкая публика из газет не
узнавала то о «голубом плане» похода на Париж, то о
слишком откровенном заявлении одного из военных ру-
ководителей против парламентского режима, или просто
о пикантной истории, связанной со взятками, военными
поставками, строительством военных объектов.
В годы Четвертой республики французской армии
присуща еще одна новая черта, которая сказывается
на всем офицерском корпусе Армию не только унизило
поражение 1940 г., но и после войны ее поставили в уни-
зительное положение. Вступление Франции в Атланти-
ческий блок фактически подчинило ее американскому
командованию. Теперь эта армия получает инструкции
и приказы от американских генералов, сидящих тут же,
на французской земле, в связанном с именем Наполеона
замке Фонтенбло и возле версальской резиденции фран-
цузских королей. Даже во всей стратегической концепции
НАТО французской армии отводится роль «атлантиче-
ской пехоты», «заслона», в го время как большую страте-
295
гическую войну, применение современного оружия берут
на себя американские и английские генералы. Последний
raison d'etre, облагораживавший эту армию в прошлом
как армию, защищавшую нацию от германской угрозы,
у нее отняли. Можно ли придумать более жестокое
моральное унижение, чем превращение французских офи-
церов и генералов в союзников западногерманского
бундесвера?
К середине 50-х годов больше половины французской
армии уже три года находится в Алжире, где она воюет,
даже не зная колониальной программы парижских поли-
тиков, которые ссорятся между' собой и не могут догово-
риться о какой-то ясной политической линии. Несколько
лет эти офицеры и генералы живут в обществе алжир-
ских колонов и защищают их интересы. Тут реакцион-
ные идеи, распространяемые в армии, переплетаются и
сливаются с местным расизмом. Из всего этого и рож-
дается доморощенная идеология европейских «ультра» из
Алжира, представшая во всей своей прелести перед миром
13 мая и нашедшая свое олицетворение в «Комитете
общественного спасения».
Идеи, которыми пропитана верхушка армии, и коло-
ниализм сплавились здесь в крайне реакционные концеп-.
ции. Но армия, находящаяся в Алжире, тысячами нитей
связана с метрополией. Нельзя было бы долго сохранять
фашистский режим в Алжире, если бы его удалось там
установить, и парламентарную демократию во Франции.
Невозможно было бы годами объяснять, что эти гене-
ралы и офицеры воюют в колониях против коммунизма,
и заставлять их не считать «чудовищной нелепостью»
тот факт, что во Франции существует мощная комму-
нистическая партия и четвертая часть депутатов — ком-
мунисты. Сказав одно, нужно сказать и другое. Если армия
призвана сражаться с коммунизмом в колониях, то по-
ручите ей сражаться с коммунизмом и в метрополии,
тем более что сами же парижские политики готовят ее
к этой задаче. Все инструкции, получаемые армией под
названием «оборона территории», по существу инструк-
ции о борьбе с рабочим и коммунистическим движе-
нием.
Уже не один год до майских событий 1958 г. военные
штабы во Франции проводят маневры в различных депар-
таментах, учебная задача которых — захват коммунисти-
ческих организаций, занятие предприятий, разгром проф-
296
овнов. Военные штабы получают от полиции и пре-
фектов систематические сведения о дислокации «внутрен-
нею iipaia», о числе избирателей в каждом городе и де-
ревне, голосующих за компартию, о помещениях, где про-
ходя! рабочие собрания, списки адресов активистов ком-
пании. Может ли относиться ко всему этому соответ-
! нующе воспитанный французский офицер как не к под-
нновке гражданской войны, которую ведет само прави-
тельство? Но тогда чего же медлить?
4. Накануне путча. План «Возрождение»
В конце апреля 1958 г. начинается непосредственная
подготовка путча в Алжире, который должен стать сиг-
налом для переворота в Париже. 26 апреля проводится
«манифестация-репетиция» с участием организаций «ульт-
ра». Манифестанты выкрикивают лозунг: «Армию к
власти!» Дельбек и другие стараются уже добавить к
нему и лозунг: «Де Голля к власти!» Но он еще не очень
популярен среди участвующих в репетиции. 3 мая в Ал-
жир вылетел Люсьен Невирт, где он стремился повидать
как можно больше генералов и местных европейских
политиков и объяснить каждому, что генерал де Голль
согласен взять власть, если его призовут армия и «фран-
цузские патриоты» Алжира.
В следующие дни прибывшие из Франции эмиссары
стараются убедить Лакоста взять на себя политическое
представительство подготавливаемого мятежа и, ссылаясь
на чрезвычайные обстоятельства в Алжире, обратиться
с «ультиматумом» к президенту республики.
Но 8 мая 1958 г. Робер Лакост, политика которого
за два года оказала такую помощь организаторам алжир-
ского путча, получает из рук генерала Салана высшие
военные награды. Некоторые организаторы пуща уго-
варивают Лакоста остаться в Алжире, перейти фактически
на сторону мятежа, заявив, что он вопреки воле возмож-
ного нового правительства будет «министром-рези-
дентом» в Алжире, пока не создадут в Париже «прави-
тельство общественного спасения». Лакост колеблется и,
видимо, неуверенный в исходе событий накануне мятежа,
покидает Алжир. На этом в обстановке начавшегося
правительственного кризиса перед угрозой нового раскола
в партии настояло руководство СФИО.
297
Тогда все внимание направляется на высшее коман-
дование французской армии в Алжире. Жак Сустель в
книге «Обманутые надежды» так описывает этот замысел:
«Поскольку Робер Лакост покинул Алжир, только воен-
ные руководители могли взять под свой контроль дви-
жение толпы и направить его к нужной цели. Поэтому
было важно, чтобы это движение не началось раньше,
чем армия сама определит свои позиции. Телеграмма
генералов частично отвечала этим планам, но я считал —
и я просил Леона Дельбека предпринять самые настой-
чивые усилия в этом направлении, — что необходима стро-
жайшая синхронизация»1.
9 мая по инициативе генерала Аллара высшее ко-
мандование в Алжире собирается в кабинете генерала
Салана (помимо Салана и Аллара присутствуют генералы
Жуо, Массю и адмирал Обуано). Телеграмму пишет сам
Салаи. Он ее составляет в очень осторожных выражениях.
Нажим удался лишь наполовину. В телеграмме, адресо-
ванной генералу Эли, нет никаких прямых заявлений о
желательности прихода генерала де Голля к власти.
В ней говорится лишь о том, что армия охвачена тревогой
в связи с опасностью, что новое правительство после
прихода к власти может оставить Алжир (т. е. предоста-
вить ему независимость) и в этом случае «нельзя предска-
зать, как будет действовать армия, охваченная отчая-
нием». Тут уже прямая угроза военного мятежа. Закан-
чивается телеграмма просьбой обратить внимание прези-
дента республики на то, что «только правительство,
твердо решившее сохранить наш флаг в Алжире, может
рассеять нашу тревогу». Это, конечно, означает совер-
шенно явное вмешательство военного командования в
политику и непосредственно в правительственный
кризис.
В день отправки этой телеграммы — 9 мая — Фронт
национального освобождения Алжира публикует сооб-
щение о том, что в ответ на казни алжирских патрио-
тов 25 апреля были казнены трое французских военно-
служащих. Это сообщение послужило предлогом для
манифестации «ультра» 13 мая.
11 мая Аллен де Сериньи после короткого визита в
Париж и консультаций с Сустелем публикует в воскрес-
1 Soustelle J L’esperance trahie. Paris. 1962. p. 35.
298
ном издании «Диманш матэн»1 и в своей газете «Эко
л’Альже»1 2 обращение к генералу де Голлю, которое он
кончает словами: «Я заклинаю Вас, говорите, говорите
скорей, генерал, Ваши слова станут действием». В начале
обращения Сериньи вспоминает, что он был верен Пе-
1 »пу, затем Вейгану. Имя Сериньи подходит для алжир-
ских «ультра», во отнюдь не для общественного мнения
но Франции.
В тот же день с коротким визитом на алжирскую
1смлю прилетает министр обороны Шабан-Делъмас, что-
бы присутствовать на открытии офицерской школы
имени Жанны д’Арк, готовящей военные кадры для рабо-
1ы по разложению противника. Он встречается с высшими
1енералами, за исключением Салана, который сказался
больным.
В то же время Дельбек вновь совершает поездку
и Париж для последних совещаний по координации
действий.
Давая показания в качестве свидетеля на процессе
 енерала Эдмонда Жуо в апреле 1962 г. (которого судили
ы другой, неудачный путч 1961 г., направленный уже
против генерала де Голля), Дельбек рассказывал о получен-
ных им в Париже директивах накануне 13 мая. Вот что он
заявил на процессе (заседание 12 апреля 1962 г.):
«Когда 12 мая 1958 г. я отправлялся в Алжир, мы
чувствовали, что что-то произойдет. Меня не только под-
бодрили, не только дали мне советы, но я получил и
директивы от высокостоящих лиц, которые в настоящее
время находятся во главе государства. Что гласили эти
директивы в отношении армии?
Они гласили, что любыми средствами — я подчерки-
ваю: именно любыми средствами — необходимо, чтобы
армия качнулась, и если потребуется, в ущерб сохранению
единства командования в Алжире. И мне дали имена
генералов, полковников, которых я не знал и которых
мне, возможно, придется призвать для замены коман-
дования в Алжире и — я цитирую дословно — «чтобы за-
менить республиканских генералов Салана, Аллара, Жуо».
Я не следовал этим директивам, господин предсе-
датель, я не намеревался им следовать, к тому же если
бы я и хотел, то я не мог бы этого сделать.
1 „Dimanche matin”, 11 mai 1958.
2 ,.L’Echo d’Alger”, 12 mai 1958.
299
Я удивлен, господин председатель, что люди, которые
мне дали такие директивы, сегодня выступают в качест-
ве обвинителей этого человека».
На вопрос адвоката Рафаэли, «готовил ли он восста-
ние», Дельбек отвечает: «Я вам только что ответил от-
носительно директив, которые мне были даны».
Далее, отвечая на вопрос адвоката Шарпантье, Дельбек
называет имена тех, кто непосредственно дал ему выше-
указанные директивы: «Директивы, советы, о которых я
только что говорил, я получал на совещании, где при-
сутствовали Мишель Дебре, Сустель, Фрей, Гишар и
Фоккар»1.
Таким образом, если верить Дельбску, он не только
получил директивы «качнуть» армию, но и, в случае
если высшее командование в Алжире — Салан, Аллар,
Жуо — не пойдет на это, заменить их другими генера-
лами и полковниками, список которых был уже готов.
Отсюда понятен страх Салана, опасавшегося, что, если
он не пойдет с путчистами, его уберут
В своих показаниях на процессе генерала Рауля Салана
(заседание 21 мая 1962 г.) Жан-Батист Биаджи, активный
участник майских событий 1958 г., также упоминает о
совещании 12 мая и подготовлявшихся тогда мероприя-
тиях:
«.,.12 мая у меня была последняя (до приезда самого
Биаджи в Алжир 16 мая.—Г. Р.) встреча с Леоном
Дельбеком, который уезжал в Алжир, и определенные
меры были приняты для того, чтобы операция, которая
проводилась в Алжире, и операция, которую мы готовили
в Париже, развивались в очень тесном взаимодействии.
Я не буду входить в детали. Скажу только, что в Алжире
дело доведено до взрыва и надо было это кипение и
мятеж алжирцев (имеются в виду европейцы в Алжире. —
Г. Р.). продолжить определенными операциями в Париже.
Взаимодействие, которое имелось в виду, в частности,
предусг-лагривало переброску парашютистов (имеется в
визу переброска парашютистов в Париж, — Г. Р.) через
шесть часов или во всяком случае не позже чем через
восемнадцать часов после захвата государственных зда-
ний в Алжире»2.
1 Le Proces d’Edmond Jouhaud- Compte-rendu stenographique. Paris,
1962^ p. 183-185. 188.
- Le Proems de Raoul Salan. Comptc-rendn stenographique. Paris.
1962, p. 382.
300
План операции, о котором упоминают различные
уч.кишки майских событий 1958 г., разрабатывался как
о 13 мая, так и в течение последующих дней начавшегося
кризиса. Судя по источникам, плану в различное время
1.1 вались разные кодовые названия: «Граната», «Возрож-
дение» и др. Особенно он стал известен по истории
майских дней как план «Возрождение». Мы с ним в даль-
нейшем будем сталкиваться не раз до самых последних
дней мая. Непосредственная цель плана также менялась
и ю бурные дни, не говоря уже о том, что различные
участники событий и французские авторы каждый со
своих позиций объясняют задачи этого плана. Но во вся-
ком случае важно одно: никто не отрицает его сущест-
вования и того, что практическая готовность осущест-
ви гь его была одним из факторов, влиявших на ход
событий между 13 мая и 1 июня.
Различные источники свидетельствуют, что до и после
13 мая между теми, кто хотел осуществить смену режи-
ма во Франции, и военным командованием в Алжире
нее время обсуждался вопрос об осуществлении этого
плана именно в самой Франции, т. е. о перенесении
военных действий в метрополию.
Мы имеем пока, конечно, лишь отрывочные данные,
и, возможно, со временем историк будет располагать
значительно более полными сведениями как о планах,
1ак и о линиях связей, но даже имеющиеся материалы
дают достаточно широкую картину этого аспекта майских
событий 1958 г.
Связи шли по трем линиям: между некоторыми поли-
гическими деятелями во Франции и военным командова-
нием в Алжире, между этими деятелями и вовлеченными
в заговор военными в метрополии и, наконец, между
командованием в Алжире и военными в метрополии.
В своей книге «Обманутые надежды» Сустель пишет,
что по приезде в Алжир он сам включился в подготовку
планировавшейся операции. «Я считал, — пишет он,—и
говорил Салану, что нужно двигать дела вперед быстрее.
Штаб Салана подготовил операцию, которая называлась
«Возрождение». Она предусматривала бросок парашю-
тистов на Парижский район. В случае проведения опера-
ции соответствующим образом она должна была пройти
без единого выстрела, потому что мы знали, что полиция
и СРС не выступят против армии, а так называемая на-
родная милиция существовала пока лишь в воображении
301
Жюля Мока (социалист, министр внутренних дел в прави-
тельстве Пфлимлена в майские дни. — Г. Р.). Однако эту
операцию нельзя было начать с легким сердцем. Сущест-
вовал большой риск, и мы всячески старались избежать
кровавого столкновения между французами. Таким обра-
зом, операция была готова. Жуо давал самолеты, Массю
должен был возглавить первую волну парашютистов,
Салан и я приземлились бы сразу же после него. Но
сигнал был бы дан, если бы другие средства оказались
невозможными»1.
План «Возрождение» публикует обычно хорошо ин-
формированный видный французский историк и журна-
лист Раймон Турну в своей книге «Государственные
секреты»1 2. Не указывая источника, автор осторожно за-
мечает, что план взят из «совершенно секретного» досье,
состоит из «шести страниц» и «трех приложений».
Во вступительной части говорится, что цель плана —
«установление республиканского правительства общест-
венного спасения под председательством генерала де
Голля».
Далее идут указания о распределении обязанностей
в метрополии между отдельными генералами: генерал
Мигель — «общее командова ние», генерал Ранкур — «пре-
доставление самолетов», генерал Кош — «перевозка авиа-
десантных войск».
Наличный состав: два полка парашютистов из юго-
западного района Франции, два полка парашютистов из
Алжира под командованием Массю, танковое соединение
Грибиуса, по батальону из парижских пригородов Жуан-
виль и Курбевуа, роты СРС, жандармов, республикан-
ской гвардии. Задача Грибиуса — вывести танки на по-
зиции, чтобы прикрывать посадку самолетов.
Четыре командных пункта. Первый — Эйфелева баш-
ня. Полковник Шато-Жобер (парашютисты с юго-запада).
Задача — прикрыть центральные военные учреждения.
Второй — министерство внутренних дел. Полковник Кусто
(парашютисты из Алжира). Задача — прикрыть площадь
Бовэ, тде располагается штаб-квартира МВД Франции
Роты, обычно обеспечивающие почетный караул, высы-
лаются на площадь Этуаль, к Триумфальной арке.
Отряд — к центральной районной станции телеграфа и
1 Soustelle J Op. cit р. 44.
2 Ttfumtmx J-К Secrets d'Etai Paris. I960, p 377 — 380
*02
шлсфона IX округа Парижа. Третий — префектура поли-
ции и городская ратуша. Полковник Висмес, командир
। панной школы парашютистов в г. По. Четвертый —
11а циовальное собрание. Полковник Мули (парашютисты
и 1 Алжира). Задача — прикрывать Национальное собра-
ние, дворец председателя Собрания, министерство ино-
tiранных дел, улицы Варенн и Гренель, в районе ко-
юрых расположены особняк Матиньон (резиденция пре-
мьер-министра), ряд министерств, в том числе министер-
с I во обороны, а также здание радио и телевидения. Ко-
мандный пункт генералов Микеля и Массю — во дворце
Инвалидов. По прибытии генерала Салака будет органи-
юван военный парад на Елисейских полях. Главнокоман-
дующий преклонит колено у могилы Неизвес того солдата.
Так выглядит в изложении Раймона Турну этот доку-
мент. Трудно сказать, какие его части автор опубликовал,
а какие опустил.
В отношении первого приложения Р. Турну лишь
сообщает, что оно содержит расписание посадки само-
летов с десантниками.
Второе приложение содержит оценку политической
обстановки. В нем, в частности, делается прогноз воз-
можного отношения к подготавливаемой операции раз-
личных социальных групп: «Буржуазные круги: коктейли
продолжаются, называют себя деголлевцами, но побаи-
ваются генерала... Рабочая среда: не будут драться, почти
у всех кто-нибудь есть в Алжире». В отношении между-
народной обстановки говорится следующее: «Атланти-
ческий мир и коммунистический мир примут то, что
произойдет, как совершившийся факт».
Далее в приложении подчеркивается: «Действия долж-
ны быть направлены только против определенных точек:
Национальное собрание, министерство внутренних дел,
помещения Всеобщей конфедерации труда и коммунисти-
ческой партии (занять перекресток Шатодеи1)»-
Третье приложение посвящено «психологическим дей-
СI ВИЯМ».
«Операция должна быть проведена так, — говорится в
угом приложении, — чтобы не создавалось впечатление,
будто это военный переворот, мятеж. Действие имее!
целью конкретно выразить надежды массы французов,
1 Здесь до 1971 г находилось здание Центрального Комитета
Французской коммунистической партии.
303
которые требуют честного национального правительства,
возглавляемого де Голлем. Армия выступает в качестве
выразителя воли нации, хранительницы традиций. Ее глав-
ная задача — поддержание порядка, следовательно, обес-
печение возможности всем французам высказаться в усло-
виях сохранения достоинства и спокойствия. /Хрмия
должна следить за тем, чтобы подрывные элементы,
поддерживаемые извне, не воспользовались событиями и
не сеяли беспорядок и ненависть. Армия вновь займет
свое место, как только генерал де Голль, который вернул
Франции республиканский строй, возглавит законное
правительство... Следует, чтобы народ нашел себя в армии
и включился в ее действия. Никакой демагогии. Народ
любит армию, он хочет видеть ее блестящей и дисципли-
нированной»1.
Изложив содержание документов, Турну добавляет,
что парашютисты получили общее указание: «Не откры-
вать в Париже огонь, за исключением особых обстоя-
тельств». На это якобы парашютисты ответили: «Но нам
не помешают оставить память о себе — пустить пару
соарядов в фасад здания коммунистической партии»1 2.
Что касается организационной стороны, то в настоящее
время из обширной литературы хорошо известно, что как
во время подготовки событий 13 мая, так и в последую-
щие дни между политическим штабом во Франции, с
одной стороны, и его представителями в Алжире — с
другой, осуществлялась постоянная связь Линии связи
шли также через военные каналы, при помощи посылае-
мых эмиссаров и другими путями. В качестве примера
можно привести свидетельство Сустеля, относящееся уже
к 1968 г. Пока это свидетельство никто не подвергал
сомнению. Сустель пишет в своей книге лишь о неко-
торых «линиях связи», к которым он имел непосредствен-
ное отношение.
«В течение четырех месяцев, которые Шабан-Дельмас
провел до создания министерства Пф ним лена на улице
Сен-Доминик (военное министерство, где он занимал пост
министра обороны. — Г. Р.), он создал в Алжире «антенну»
(т. е. опорно-информационный пункт. — Прим. ред.\ пору-
ченную Леону Дельбеку, бывшему участнику движения
Сопротивления, департаментскому делегату РПФ на сс-
1 Tournoux J.-R. Op. cit. р. 377 — 380.
2 Ibid., р. 380.
304
lu-pc Франции, неутомимому организатору. Дсльбеку
v i.i «ось в короткое время установить многочисленные
гпя «и в политических кругах Алжира, среди бывших
военнослужащих, в армии...»
«Как только мы обосновались в Алжире, — продолжает
Суп ель,— шифрованный код под названием «Мюскаде»
и план передач под названием «Виолетт» были установ-
1сны между Беродье, который находился со мной
па вилле «Оливье», и Фоккаром, находившимся в Па-
риже.
Связь обеспечивали в Алжире пять младших офицеров,
о । лично справлявшихся со своей задачей. Помимо этого,
котя правительство Пфлимлена прервало связь между
метрополией и Алжиром, у нас было два канала теле-
фонной связи с Парижем. Из комнаты в отеле «Сен-
Жорж» Пьер де Бенувилль связывался по телефону с еже-
недельником «Жур де Франс» (связь журналистов с их
редакциями была разрешена), где находились Дебре,
Мальро и др. Но имелся и более надежный канал:
о ।личный чиновник-корсиканец из генерал-губернаторст-
ва, специалист по связи, сообщил мне, что существует
прямая линия (о которой все забыли) между коммута-
тором генерал-губернаторства и коммутатором на пло-
щади Бовэ... Через этот коммутатор можно было соеди-
ниться с любым абонентом в Париже и в провинции...
Жюль Мок, метавший в нескольких метрах от этого
коммутатора громы и молнии против «заговорщиков»,
цаже не подозревал, что наша связь проходит через его
собе? венное министерство» *.
Конечно, эти заявления остаются на совести Сустеля.
который в этой книге полемизирует со своими полити-
ческими противниками.
12 мая исполнители, ответственные за различные сек-
торы и посты, получили команду: «Завтра начнется».
На завтра в Национальном собрании была назначена
инвеститура нового правительства Пфлимлена. Судя по
многочисленным свидетельствам, в главном штабе, под-
готовившем всю сложную операцию, не знали еще, какой
конкретный сценарий окажется наиболее подходящим.
1 Soustelle J. Vingt-huit ans de gatijjisme. Paris, 1968, p. 141 — 146.
Глава девятая
Тринадцатое мая — первоначальный план
смены режима потерпел неудачу
К этому дню нити подготавливаемой смены режима
Четвертой республики были тщательно сплетены, но
вместе с тем многое и, может быть, главное оказалось
неготовым. Братья Бромбержер в погоне за сенсацией
назвали свою книгу о майских событиях «Тринадцать
заговоров тринадцатого мая»1. В этом крикливом заго-
ловке есть доля правды: в Париже и в Алжире, в армии
и в парламенте, в администрации и в полиции по-своему
готовились к перевороту.
1. Инсценировка военного путча в Алжире удалась.
Коммунистическая партия призывает к защите
демократии и республики.
Большинство Национального собрания вынуждено поставить
у власти правительство Пфлимлена
(13 моя)
Главным неизвестным во всех этих планах оставался
народ, основные социальные слои населения. Как они
будут реагировать? Какую позицию оии займут? Насколь-
ко далеко они позволят пойти? С этими мучительными
сомнениями проснулись утром 13 мая и организаторы
назначенной на середину дня шовинистической манифеста-
ции в Алжире, и посвященные в предстоящую «пробу
сил» парижские политики.
Беспокойства не могли скрыть в самых высоких сферах.
У некоторых в последний момент не выдерживали нервы.
Утром 13 мая газета «Фигаро» вышла с короткой пере-
довой статьей ее директора Пьера Бриссона. Уж кго-кто.
а тогдашний хозяин «Фигаро» зиал о подготовляемых
событиях. В своей статье Бриссон по существу раскры-
вает планы, намеченные на 13 мая: начать мятеж в
Алжире, пустить в ход заговорщиков в армии, прова-
лить в Национальном собрании кандидатуру Пфлимлена
1 Bromberger М. et 5 Op. сП
306
пи пост главы правительства и призвать к власти де
I о иля. Бриссон считает это авантюрой, конечно, не по-
|<>му, что дорожит демократией и республикой. Он опа-
сно гея совсем другого: такой план поднимет левые силы
н обернется против заговорщиков. Риск слишком велик.
Если на страницах «Фигаро» так говорит Бриссон,
шичит, так думает кое-кто в самых высоких кругах
капиталистической Франции. Во Франции нет ни одной
I <1 тс гы, о которой бы столь широко, столь публично не
было известно как о влиятельной газете определенного
сектора монополистического капитала. Выступление Брис-
сона не означало протеста тех, кто владел «Фигаро».
)ю был последний сигнал предосторожности.
«Кто может поверить, — писал Бриссон, — что полити-
ческий взрыв в Алжире — зачаток отделения Алжира от
Франции, действия, начатые военными комитетами, не
вызовут внезапного объединения в метрополии критически
настроенных масс социалистов и коммунистов, не подни-
мут, как по тревоге, основные профсоюзные объедине-
ния?.. Разве можно поверить, что генерал де Голль, ко-
юрый призван самой судьбой играть национальную роль,
может быть превращен в простого заговорщика, готовя-
щего новое «18-е брюмера»? Однако таковы распростра-
няемые слухи, мелькающие в воздухе листовки, прово-
димые совещания, на которых готовится осуществление
»адуманного плана. Выдвинуто требование создать пра-
вительство общественного спасения без уточнения, о ка-
ком правительстве идет речь. Нет, мы нуждаемся просто
в правительстве спасения»1.
И Бриссон предлагает, повременив с переворотом,
уз верди 1ь правительство Пфлимлена, дать ему всю пол-
ноту власти, отправить парламент на каникулы до октяб-
ря, спокойно провести реформу конституции и избира-
тельного закона, а затем, распустив Национальное собра-
ние, организовать новые парламентские выборы. «Сохра-
нить порядок — вот главное, о чем надо заботиться!» —
восклицает он. Все можно сделать постепенно и ос-
горожно.
Эти колебания и сомнения в последнюю минуту в
значительной мере объясняют характер событий 13 мая.
С одной стороны, тщательно подготовленный план, с
другой — желание постепенно, по частям, по этапам осу-
ществить намеченные изменения режима легально.
1 Le Figaro" 13 mai 1958
307
К ночи с 12 на 13 мая третий кандидат в премьеры
28-дневного правительственного кризиса Пьер Пфлимлен
сформировал наконец свое правительство. Весь день 12 мая
был посвящен торгу с партийными группировками. Со-
циалисты решили не участвовать в правительстве, но
обещали Пфлимлену свою поддержку в парламенте.
Радикалы Даладье и Мендес-Франс решили участвовать
и поддерживать; партия МРП, конечно, должна была вы-
ступить как основная опора своего председателя. Поддер-
жала его также группа ЮДСР. Против кандидатуры
Пфлимлена уже накануне выступили социальные респуб-
ликанцы во главе с Сустелем, отколовшаяся группа ради-
калов Кэя — Морриса и пужадисты.
Исходя из того что против программы Пфлимлена
будут, без сомнения, выступать коммунисты, знатоки
парламента подсчитали 250 твердых голосов «против»
и 250 твердых голосов «за». Судьбу правительства в этих
условиях решали сто бюллетеней «умеренных» депутатов.
На заседании «умеренных» накануне событий 46 депу-
татов высказались против правительства Пфлимлена,
27 — «за», а 28 не явились на заседание. Все было
тщательно продумано. По новому уставу «умеренных»
решение об отказе одобрить правительство могло прини-
маться двумя третями голосов. Такого большинства на
заседании не набралось. Из отсутствовавших, по пред-
положению, около двадцати выступал и против Пфлимлена.
Таким образом, группа «умеренных» в последний момент
каким-нибудь десятком голосов могла или поддержать,
или провалить кандидата в премьеры. Главные органи-
заторы намеченных событий держали в кармане запасные
карты на случай любой неожиданности.
К этому моменту они зашли уже далеко, и им нечего
было терять. Тон задавало алжирское «лобби». Как мы
уже упоминали выше, Аллен де Сериньи в газете «Диманш
матзн» обратился с призывом к генералу де Голлю:
«Я заклинаю Вас, говорите, говорите скорей, генерал,
Ваши слова станут действием!»’ Одновременно в своей
собственной газете «Эко д’Альже» Сериньи с неистовой
злобой атаковал Пфлимлена, называя его «мендесистом,
готовым отказаться от Алжира»2.
1	Сериньи пишет в своих воспоминаниях, что текст статьи он
во всех деталях согласовал с Сустелем во время своего приезда
в Париж за несколько дней до 13 мая (Serigny A. de. La Revolution
du 13 mai. Paris, 1958. p 35).
2	..L’Echo d’Alger”. В mai 1958.
308
Ik я система старых пропагандистских комитетов РПФ
мы пл мобилизована для составления писем и обращений
к президенту республики и депутатам. В канцелярии Коти
n,i mien иные по одному стандарту, хотя и пришедшие из
разных департаментов, петиции «простых людей» соби-
|йц|н мешками. На стенах в это майское утро особенно
«нптльно замелькали афиши с требованием призвать де
I йлля к власти. Некий «комитет действия», уверявший чи-
»л целей. что он объединяет 18 организаций бывших воен-
ноелужаших, насчитывающих миллион членов, даже
рд Дослал накануне всем депутатам письма с требованием
кидать правительство общественного спасения. «Третья
республика, — говорилось в этом послании,—не выдер-
жана крушения 1940 г. Четвертая республика нс переживет
ног ери Алжира».
Письма, петиции, листовки, обращения потоком вы-
плескивались на улицу из всех щелей. Все, что только
можно было мобилизовать, было мобилизовано в это
Yipo в стремлении подогреть политическую атмосферу.
«Комба» — газета владельца североафриканских руд-
ников Смаджи, окружавшего себя не то фашиствующими
якобинцами, не то якобинствующими фашистами,—
вышла в это утро с визгливой передовой: «В Алжире
сливаются в один поток призывы к демонстрациям и
к неограниченной всеобщей забастовке, к отказу подчи-
ни гься парижскому калифу на час. В Париже публичному
обвинению преданы и депутаты, и система, и режим. Нет
сомнения, что это еще не великое глубинное движение.
По пусть нс забывают, что 6 февраля (имеется в виду
попытка фашистского путча в Париже 6 февраля 1.934 г. —
I Р.) родилось из уличных стычек по поводу пустяко-
вого скандала по сравнению с трагизмом алжирского
дела. Но и тогда уже чувствовалось недовольство пар-
ламентом». Дальше, намекая на предстоящее во второй
половине дня голосование по кандидатуре Пфлимлена,
л в гор передовой писал. «Национальное собрание теперь
уже выбилось из ритма народного сердца. Его волнуют
лишь внутренние махинации. разыгрывающиеся в этом
1 ерметическн изолированном амфитеатре. Национальное
собрание превратилось в глухую камеру, где все рассчи-
тано с точностью до десятка голосов. Чисто парламент-
ское решение сегодня уже не может удовлетворить нако-
пившиеся ожидания, тревоги, надежды тех, кто больше
не согласится на оттяжки. Даже идея внепарламентского
309
арбитража недостаточна для того, чтобы их угомонить.
Арбитр нуждается в предварительном согласии между
партиями»1.
Здесь уже чувствуется призыв и к растерянным ради-
калам, и к полным замешательства социалистам, ко всей
той «некоммунистической левой», которая в этот день
должна показать, насколько решительно можно действо-
вать, насколько врасплох можно застать ту широкую и
расплывчатую массу — называемую во Франции «прос-
тым французом» — колеблющихся обывателей.
Заседание в Национальном собрании было назначено
на 3 часа дня. Пленарных заседаний не проводилось
почти целый месяц, и уже по одной этой причине со-
бралось больше, чем обычно, любопытных. Было и
немного больше полицейских вокруг Бурбонского дворца,
немного больше каких-то неопределенного вида молодых
людей гам и сям на набережной, на мосту Согласия,
в аллее на противоположной стороне Сены. Автору этих
строк бросилось также в глаза, что давно уже в кулуарах
и в ложе прессы не собиралось так много французских
и иностранных журналистов, главных редакторов париж-
ских газет. В кулуарах рассказывали о какой-то особен-
но нервной и тревожной обстановке на Елисейских полях,
у Триумфальной арки.
Заседание началось с традиционного чтения председа-
телем Ле Трокером письма президента республики о кан-
дидатуре премьера и письма Пфлимлена о составе его
кабинета. Как обычно, при утверждении нового прави-
тельства на длинной министерской скамье место занимает
только кандидат в премьеры. Ои перебирает листки своей
декларации, чувствует себя неуютно, оглядываясь на де-
путатские скамьи. Несколько политических друзей подхо-
дят пожать ему руку. В ложах для публики и для
прессы уже по этим рукопожатиям строят прогнозы о
результатах голосования.
Человеку с такой непривычной для французского уха
фамилией впервые пришлось занять столь высокий пост
Председатель партии МРП — эльзасец. Людей с подобной
внешностью можно часто встретить в деловых клубах или
на званых обедах по ту сторону Рейна. Полуспортивная,
полувоенная выправка, гладко причесанные седеющие во-
лосы. Растерянность, скрываемая громкими и решитель-
1 „Le Combat”, 13 mai 1958.
310
11ММИ фразами, неуверенность в себе, заслоняемая энер-
। и иными жестами и твердым взглядом. Буржуазная поря-
дочность, ставшая этикеткой именно потому, что ее теперь
очень редко можно встретить. У нового кандидата в
премьеры, кроме внешности и эльзасского происхождения,
не было почти ничего индивидуального. Оказавшись во-
ней судьбы главой последнего правительства Четвертой
республики, он за две недели своей власти не наложил
никакого личного отпечатка на происходящие драмати-
ческие события. Он не отставал от событий и не забегал
писред. его, как щепку, несло по течению, прибило к бере-
! у, и уже через месяц-два люди с трудом припоминали,
к ю же был последним премьером Четвертой республики.
Правительственная декларация Пфлимлена мало чем
отличалась от всех предыдущих, за исключением двух
пунктов. Назначенный кандидат в премьеры объявил, что
сю правительство займется самой глубокой «реформой
конституции». Оно «не надеется быть более долговечным,
чем предшествующие», обещал Пфлимлен, еще не полу-
чив полномочий, и объявил, что сформированное им пра-
вительство уйдет в отставку, как только «государствен-
ные институты будут изменены»1.
Не уточняя сути этой пресловутой реформы, он по
существу предлагал тот же постепенный, растянутый на
месяцы переход от парламентской республики к сильной
власти, о котором утром писала «Фигаро».
Вторая, и самая деликатная, мысль декларации каса-
лась Алжира. Кампания против Пфлимлена как человека,
готового пойти на компромисс в Алжире, велась алжир-
ским «лобби» уже несколько дней и достаточно напугала
будущего премьера и его друзей. Однако, как ни уходил
Пфлимлен в своей декларации от намеков на какой-либо
компромисс по алжирскому вопросу, он все же бросил
злополучную фразу: «Правительство заранее не исклю-
чает идею того, что в один прекрасный день наши со-
седи смогут оказать нам содействие, чтобы заставить
наших противников вступить с нами в переговоры...»
Приманка была брошена, и вся крайне правая часть
Национального собрания, поняв, что речь идет о возмож-
ном посредничестве Туниса и Марокко — Бургибы и сул-
тана, завыла и заулюлюкала. Игра была начата. Для
шовинистической атаки нашелся предлог: Алжир и Париж
1 Journal Officiel. Debats parlementaires. Assemblee Nationale. Seance
du 14 mai 1958.
311
смету!' республику, готовую вступить в сделку с врагами
нации.
Чтобы подогреть страсти, на трибуну поднялся
Тиксье-Виньянкур. Можно было заранее сказан», что этот
кичащийся своим прошлым вишист сумеет по всем пра-
вилам корриды раздразнить Национальное собрание. Вот
уже с места католик Кост-Флоре, защищая председателя
своей партии, кричит Тиксье о поражении 1940 г. Штат-
ному скандалисту только это и нужно. «О поражении
Франции пусть вам расскажет Даладье»1, — бросает он в
ответ. Подымается с места Даладье. Его слова трудно
разобрать сквозь общий шум, взрывы смеха и крики
протеста. Начинается скандал. Все виноваты в бедствиях
нации. Каждый обвиняет другого, и вместе пытаются
управлять страной. Уже пятый час. В кулуары кто-то
принес слухи о начавшейся манифестации фашистских мо-
лодчиков на Елисейских полях. «Они идут к парламенту!»
Журналисты из ложи прессы кидаются к выходу на
набережную.
Над Бурбонским дворцом висят полицейские верто-
леты. Темно-синие автобусы полиции закрывают вид на
мост Согласия. В Национальном собрании заседание пре-
рвано. В маленьком дворике между чугунной оградой,
выходящей на набережную Орсей, и подъездом, ве-
дущим в вестибюль парламента, собралось уже сотни
полторы журналистов, депутатов, служащих Националь-
ного собрания. Каждый спрашивает, что происходит.
Старый швейцар, проверяющий пропуска у входа, объяс-
няет, что полиция сдерживает манифестантов на мосту
Согласия. «Точно так же было в 1934 г.», — равнодушно
поясняет он.
Как выяснилось вскоре, манифестантов, бесновавших-
ся часа полтора и подогревавших себя криками «Депу-
татов — на виселицу, генералов — к власти, долой респуб-
лику!», набралось не более двух тысяч. Чтобы разогнать
их, полиции не требовалось бы и десяти минут. Хотя
их беспрепятственно пропустили до самого моста Согла-
сия, внушительного зрелища все же не получилось.
Пройдя через весь центр столицы, они нигде, даже в бо-
гатых кварталах, не пополнили своих рядов, вызывая
лишь любопытство прохожих.
1 Journal Ofliciel. Debats parlementaires. Assemblee Nationale. Seance
du 14 mai 1958.
312
йычительно успешнее действовала полиция. Даже при
isikoii хилой манифестации шум вертолетов, вой поли-
цейских сирен, темная масса жандармских автобусов,
киски и длинные дубинки, загадочные маневры проходя-
щих шеренгами полицейских — вся эта декорация в
kHKuii-то степени восполняла жалкий водевиль антипарла-
мсп гской манифестации.
Начиная с 13 мая полиции придется более двух не-
дель заниматься по всему Парижу подобными психиче-
скими инсценировками, защищая парижан от воображае-
мого противника.
Почти в тот же момент, когда полиция «самоотвер-
женно защищала» парламент на мосту Согласия, мешая
мирным конторским служащим и продавщицам модных
магазинов вовремя вернуться с работы домой, на ленте
телетайпов, установленных в зале «Потерянных шагов»
Ьурбонского дворца, появились первые тревожные сооб-
щения о проходящих в Алжире шовинистических мани-
фестациях.
В европейских кварталах алжирской столицы фашист-
вующие молодчики у себя дома. Там все прохо-
дило организованно. В роли «народа» под охраной пара-
шютистов выступали сынки богатых европейцев, поощ-
ряемые своими умиленными мамашами и папашами, и
люди, обманутые шовинистической и расистской пропа-
j а идей, а также своеобразный слой «люмпенов» евро-
пейского происхождения — людей без определенных заня-
тий, которые были неотделимой частью этого большого
портового города.
Золотая молодежь имела уже там своего вождя —
бородатого вечного студента Лагайяра, крикуна и дебо-
шира студенческих собраний и «патриотических» мани-
фестаций. В этот день можно было безобразничать со-
вершенно беспрепятственно.
Большого труда стоило внушить этой молодежи, что
она должна поднять восстание, ибо участники манифеста-
ции никак не могли понять, против кого же им надо
восставать.
Машины с громкоговорителями призывали их к «штур-
му» резиденции генерал-губернатора Алжира, где поме-
щалась администрация Лакоста. Манифестанты робко
подошли к зданию. Некоторые более смелые начали
портить стоявшие тут же машины колониальных чинов-
ников, другие пели и кричали. Некоторые, как расска-
за
зывают очевидцы, от страха даже плакали. У входа
в резиденцию стояли сэрэсовцы*.
Как рассказывают Сериньи2 и другие участники «ата-
ки» на здание генерал-губернаторства, или, точнее, в по-
следние годы министерства по делам Алжира, с крыши
этого дома наблюдала за происходящим жена Лакоста.
Рядом с помещением, где собрался «Комитет обществен-
ного спасения», спокойно работал в своем кабинете гене-
ральным секретарь министерства Лакоста (сам Лакост
находился в Париже) Шоссад, который одобрил создание
«Комитета общественного спасения». Через дорогу, в зда-
нии командования X военным округом, за происходящим
наблюдали вскоре появившиеся на месте происшествия
Массю и Салан. Один из свидетелей отмечает и такую
любопытную деталь: регулярные части, состоящие из
призывников, оказались в этот день запертыми в казар-
мах, свободно разгуливали лишь офицеры и парашю-
тисты.
Сэрэсовцев было немного, и по плану предполагалось,
что путчисты их «сметут». Но на это никто не решался.
Тогда пришлось увести сэрэсовпев в подвальные помеще-
ния. Путь был свободен. Для пушего азарта несколько
вожаков забрались все же на карниз и проникли в поме-
щение через окна, другие хлынули в двери. Под охраной
оставили лишь те помещения, где находились действи-
1	Поль Жерэи — журналист из крайне правой парижской газеты
«Пари-пресс-энтрансижан». которого никак нельзя заподозрить в кри-
тическом отношении к участникам мятежа 13 мая. горячий сторон-
ник «французского Алжира»,— гак описывает виденные им в этот день
сцены у здания генерал-губернаторства: «На плошали безобразники
14—15 лет. с великой радостью вооружившись гаечным ключом, ло-
мали стоявшие автомашины... В одном из бюро какие-то юноши
срывали со стены карту Алжира... Вошла секретарша. Они останови-
лись. «Не можете ли вы позвонить моей маме и се успокоить»,—
попросил один из них...» (Gerin Р. L’Algerie du 13 mat. p. 33 — 36).
Таков был этот «гневный народ», с которым не могло справиться
французское командование, имевшее под рукой несколько полков па-
рашютистов.
Когда в одном из помещений был сформирован пресловутый
«Комитет общественного спасения», пишет дальше Жерэн, вошел
какой-то мужчина с орденом Почетного легиона л громко сказал: 1
«Ну вот, фашисты создают свое правительство!» (Ibid., р. 44). Далее
Жерэн встретил двух офицеров, участвовавших в «путче». «Ну, мой
друг,— спросил один другого.— что ты думаешь об этой истории?» 1
Другой ответил с чисто военной философией: «Полагаю, что посыл- 1
лютея приказы о заключении в крепость. Скоро мы узиаем. кому
достанется» (Ibid., р. 49).
2	Serigny A. de. Op. cit
314
гельно важные документы. Проникшие в здание несколько
часов беспрепятственно безобразничали во второстепен-
ных отделах администрации. Насмотревшиеся полицей-
ских фильмов молодые люди завязывали нижнюю часть
чица платками и, врываясь в комнаты, наводили страх
на секретарей и машинисток. Другие выбрасывали из
оков папки с бумагами, третьи жгли эти архивы «старого
режима» тут же, на площади. Кто-то с воинственным
кличем разбил бюст Республики. Другие удовольствова-
лись битьем стекол.
Чтобы проверить, можно ли действовать дальше, из
военного штаба в Алжире позвонили в Париж и, доложив
обстановку, спросили, следует ли применять оружие.
«Военное командование,— рассказывал министр в прави-
тельстве Пфлимлена социалист Газье на собрании феде-
рации Сены в начале июня, — позвонило по телефону
и Париж еще до того, как прошло голосование по кан-
дидатуре Пфлимлена, запрашивая, разрешается ли при-
менять оружие против манифестантов. Ответ Гайяра, ко-
юрый продолжал выполнять функции главы правитель-
ства по текущим делам, и Пфлимлена был следующим:
«Нет, вы не должны стрелять».
Все свидетели событий согласны в том, что доста-
точно было бы нескольких пожарных шлангов и несколь-
ких полицейских дубинок, чтобы помешать этой моло-
дежи проникнуть в помещение. Нет сомнения, что по-
лиция и военные во всех отношениях являлись сообщни-
ками нападавших.
Теперь оставалось создать в Алжире «Комитет обще-
ственного спасения». Около здания генерал-губернатор-
ства собралось уже несколько тысяч ротозеев. Самые
смелые бродили по коридорам и не знали, что же им
делать дальше. Вот рассказ самого Лагайяра:
«В течение сорока пяти минут никто не хотел брать
па себя ответственность. Все меня ругали и заявляли, что
я виноват, заварив всю эту кашу. Но вот наконец приехал
юнерал Массю, и через четверть часа был сформирован
«Комитет общественного спасения». ...Массю вышел на
балкон и закричал в толпу: «Мы создали «Комитет
общественного спасения». Вот его состав. Мы собра-
лись на закрытое заседание и решили направить теле-
। рамму президенту республики». Вслед за Массю прибыл
уже хорошо известный нам Дельбек, затем генерал
Сал ан.
315
Список первого состава алжирского «Комитета об-
щественного спасения»1 не оставляет сомнений в том,
что он был готов уже давно и отнюдь не являлся плодом
пятнадцатиминутной импровизации, как уверяют участ-
ники путча. На нервом месте в списке стоял генерал
Массю, вслед за ним шли три полковника парашют истов
(так называемые «пара) — Тренкье, Дюказ и Томазо
(знаменитый Кожаный Нос), далее между статистами мы
находим Леона Дельбека, Лагаяйра, Невирта, Сериньи и
Ваша... В списке также несколько мусульманских имен,
что доказывает заранее продуманную операцию «брата-
ния душ», которая стала одной из главных пропагандист-
ских тем в первые дни после 13 мая.
Сам облик председателя «Комитета общественного
спасения» в Алжире генерала Массю как бы олицетво-
рял собой угрозу военной диктатуры. Берет парашютиста,
пестрая маскировочная военная форма с засученными ру-
кавами. Тысячи фотографий в газетах и журналах, изобра-
жавшие его марширующим во главе войск «пара», пры-
гающим из окна, приветствующим войска вытянутой
вперед рукой.
Биография этого человека достаточно красноречива.
Кончив высшую офицерскую школу Сен-Сир в 1928 г.,
Массю тридцать лет прослужил в колониальных войсках:
с 1930 по 1940 г. — в Экваториальной Африке; с 1945 г.—
в Индокитае. Он руководит подавлением восстания в
Сайгоне. Жестокость французской военщины в этом го-
роде превзошла самые кровавые колониальные драмы
прошлого.
В следующем году к послужному списку Массю
прибавляется истребление мирных жителей Ханоя.
В Индокитае Массю служил до 1947 г. Он не только руко-
водит здесь военными операциями, выжиганием вьетнам-
ских деревень и допросами пленных, но и занимается
«теоретическими» вопросами. Массю разработал план по-
корения Индокитая при помощи военных поселений из
демобилизованных французских солдат и офицеров, кото-
рые. превратившись в крупных плантаторов, держали бы
местное население в условиях подчинения военной дикта-
туре. Иными словами, вновь завоевать Индокитай в се-
редине XX в. методами, которые были применены для
завоевания Алжира в середине XIX в.
1 Сапа D. Histoire d’un complot.-«La Liberation», 24 juin 1958.
316
В 1947 г. Массю возвращается в Африку и зани-
маемся формированием и «воспитанием» парашютных
поиск, набираемых для колониальных войн из числа так
на <ываемых добровольцев. Этот отец «пара», как имено-
Biiiiii его в армии, создает из своих «добровольцев»
армию внутри армии — ударные политические войска, ко-
юрые не только подготовлены для беспощадных коло-
нна чьных войн, но и могут быть в любую минуту исполь-
и»ваны для восстановления дисциплины в регулярной
армии, для любых операций против гражданского насе-
ления метрополии. Название «парашютные войска» в зна-
ниельной степени условно и маскирует в армии отбор-
ные, привилегированные, политически тщательно отоб-
ранные и хорошо оплачиваемые отряды — нечто схожее
с преторианской гвардией.
В ноябре 1956 г. Массю, конечно, в Порт-Саиде и
клянет все и вся за то, что его молодцам помешали
пройтись до Каира и превратить его в новый Сайгон.
Па следующий год он командует уже Алжирским воен-
ным округом. Его «пара» каждую ночь прочесывают му-
сульманские кварталы города — Казбу, наполняя тюрьмы
it концлагеря тысячами арестованных. Корреспондент ка-
। одической газеты «Круа», беседовавший в этот период
с Массю, рассказывает на страницах своей газеты, что
настольная книга Массю — небольшая брошюра без ав-
юра, озаглавленная: «Контрреволюция, стратегия и так-
|ика». Это издание, поясняет он, распространено сре-
ди офицеров в Алжире, и его идея сводится к тому,
чго армия, захватив власть в Алжире, может, следуя
опыту Франко в Испании, установить военную дикта-
туру-
Таков председатель «Комитета общественного спасе-
ния». В его действиях и словах в эти дни все время
проскальзывает амбициозная мысль, что он мог бы
возглавить всю задуманную операцию. Это с самого на-
чала вызывает некоторую настороженность и подозри-
тельность других организаторов событий.
Таковы же по духу и ближайшие соратники Массю —
полковники Томазо и Тренкье, подполковник Дюказ и др.
Гот же Индокитай, парашютные войска в Северной Афри-
ке, та же беспощадная жестокость в колониальных
войнах. Об их действиях можно судить хотя бы по тому,
что во времена Лакоста, когда военщине в Алжире было
все дозволено, полковник Тренкье ухитрился получить
317
взыскание за «некоторые излишества в репрессиях против
террористов».
Два деголлевца в комитете — бывший начальник каби-
нета военного министра Дельбек и доктор Лефевр, ко-
торого считают личным представителем Сустеля, — иг-
рают роль неких политических эмиссаров из парижского
штаба, присматривающих за этими генералами и пол-
ковниками.
Среди «гражданских» членов комитета есть люди, уже
хорошо нам знакомые: богатейший землевладелец, мил-
лионер и издатель фашиствующей газетки «Эко д’Альже»
Аллен де Сериньи, шеф алжирского «лобби» в Нацио-
нальном собрании. Политическая биография Сериньи
говорит сама за себя. Во время второй мировой войны
он выступает как яростный сторонник сотрудничества
с Гитлером, а Петэн и режим Виши олицетворяют его
политический идеал. Выпутавшись при помощи влиятель-
ных покровителей из судебных преследований после осво-
бождения Франции, Сериньи берет на себя роль главного
связного между деловыми кругами и некоторыми пра-
выми политическими лидерами в Париже и богатой коло-
ниальной верхушкой Алжира. Его можно постоянно
видеть в кулуарах Национального собрания среди «уме-
ренных» и социальных республиканцев. Он друг Бидо и
Сустеля, пужадистских крикунов и парижских банки-
ров.
Есть среди «гражданских» и мелочь типа Лагайяра,
бывшего лейтенанта парашютистов, «фюрера» алжирской
золотой молодежи, слова которого, хорошо выражающие
его политическое кредо, процитировала однажды газета
«Монд» «Что нужно для того, чтобы спасти Францию?
Я отвечаю: для этого нужна диктатура!»
Казалось, все шло по плану. Однако даже среди
«алжирских полковников» затея с путчем вызывала раз-
личную реакцию. Многие считали ее опасной. Так, напри-
мер, после захвата генерал-губернаторства начальник
военного кабинета Лакоста полковник-парашютист Ди-
курио, встретив Леона Дельбека после провозглашения
«Комитета общественного спасения», заявил ему: «Вы
подлец и преступник! Вы приведете к созданию Народ-
ного фронта во Франции. Через два дня коммунисты
придут к власти!»1
1 Тоитоих J.-R. Op. cit.. р. 282.
118
Тем не менее генерал Салан уже слишком втянут
но нею эту затею, чтобы отступать. Он сразу же при-
соединяется к комитету, возглавив тем самым мятеж
прошв своей собственной личности как представителя
цешральной власти в Алжире. А в довершение всего
и 9 часов 15 минут вечера он получает от премьер-ми-
11 негра Гайяра телеграмму, облекающую его всей пол-
ип гой власти и ответственности. «Генералу Салану,—
юлеграфирует Гайяр,— следует принимать любые меры
для поддержания порядка, для охраны имущества и за-
щиты населения вплоть до новых указаний»1.
Пожалуй, эта черта алжирского путча наиболее ори-
гинальна. Его организаторы не смогли восстать против
самих себя, потому что они сразу же открыто возгла-
вили этот путч; они не смогли даже восстать против
республиканского правительства в Париже, поскольку
сразу же получили от него полномочия.
Генерал Салан, в свою очередь еще уверенный, что
нее вдет но плану и Пфлимлен не получит доверия,
в 23 часа 10 минут отправляет в Париж на имя на-
чальника генерального штаба генерала Эли телеграмму,
которая должна служить для тех, кто готовит смену
режима, предлогом действовать, а для президента рес-
публики Рене Коти — предлогом призвать к власти гене-
рала де Голля. Но Салан знает, что в Париже есть
и другие планы, такие, например, как создание «прави-
тельства общественного спасения» во главе с Бидо,
Дюше, Морисом и Сустелем. В последний момент он
все же решает не называть по имени генерала де Голля.
Вот текст этого документа:
«В дополнение к сообщению по телефону и перед
лицом серьезных волнений, которые угрожают националь-
ному единству в Алжире в которые нельзя остановить,
не пролив крови, ответственные военные власти считают
настоятельной необходимостью обратиться с призывом
к национальному арбитру в целях создания правитель-
ства общественного спасения, которое могло бы внушить
уверенность алжирскому общественному мнению.
Только призыв к спокойствию со стороны такого
высокого авторитета, который выразит твердую волю
сохранить французский Алжир, может восстановить нор-
мальное положение. Я настаиваю на том факте, что
1 Fermot J. De Gaulle et le 13 mai. p. 271.
319
серьезность положения требует немедленного решения
этой ночью, если возможно.
Прошу вас самым срочным образом довести aiy
телеграмму до сведения президента республики, председа-
теля Совета министров, г-на Лакоста, председателей На-
ционального собрания и сената и председателя комиссии |
национальной обороны г-на Монтеля. Генерал Салан»1!
Во всем тексте этого документа чувствуется необык-
новенная торопливость, чтобы успеть представить его
тем, кому нужно, в перерыв между заседаниями Нацио-
нального собрания. Авторы телеграммы подчеркивают
«этой ночью» и перечисляют всех адресатов, чтобы ко-
го-либо не забыли в спешке.
Копию телеграммы Салан спрятал в карман, сказав
с горькой усмешкой генералу Пети: «Я подготавливаю
мое досье для Верховного суда»1 2.
После этого оставалось лишь ждать новостей о со-
бытиях в Париже. Оттуда обещали прислать Сус геля,
но Сустель все не ехал. Оттуда было также обещано,
что Пфлпмлен провалится и к власти призовут генерала
де Голля, но парижское радио передавало информацию
о том, что в Национальном собрании идут обычные
дебаты об инвеституре. Тревога в новорожденном «Коми-
тете общественного спасения» усилилась. Генералы и пол-
ковники начали подумывать о военном трибунале, граж- ш
данские лица — о каторге и конфискации имущества. 
Неужели их надули и парижские политиканы втянули
их в такую грязную историю? Однако в это время по-
литиканы сами оказались в более трудном положении. 
После возобновления заседания Национального собрал I
ния в зале воцарилась какая-то странная атмосфера. I
Все думали лишь об одном — об алжирском путче и о
плане, согласно которому в Париже намеревались згой
же ночью призвать к власти де Голля, и ликвидировать
режим Четвертой республики. Но на скагиьях буржуаз- 
ных депутатов хранили молчание. Ораторы — «независи-
мый» Монтель, социалист Диксон, радикал Клостерман —
говорили о программе правительства, о войне в Алжире, I
о финансах так, как будто ничего ие произошло. На I
правом крыле ждали сигнала. В центре и на скамьях
социалистов просто не знали, как действовать.
1 Тощ-noux J.-R. Op. cit., р. 283.
2 Ferniot J. De Gaulle et le 13 mai. p. 285.
320
На скамьях коммунистических депутатов царило на-
пряженное молчание. Председатель парламентской груп-
па компартии Жак Дюкло направил депутатам социа-
листы, прогрессистам, радикалам, группе РЖР, «де-
мократической левой» и ЮДСР письмо следующего со-
держания: «Из Алжира поступило сообщение о перево-
роте, организованном ультраколонизаторами во главе
с генералом Массю, который только что направил
ультиматум президенту республики. Перед лицом этого
открытого мятежа против законности должны быть
приняты срочные меры, и в первую очередь немедлен-
ное смещение и объявление вне закона генералов-мятеж-
ников. Для того чтобы объединить наши усилия, обес-
печить национальный суверенитет и защитить республику,
мы предлагаем вам безотлагательную встречу здесь же,
в Бурбонском дворце. Председатель парламентской
группы коммунистов Жак Дюкло»1.
Руководители партий, которым было адресовано это
письмо, оказались застигнутыми врасплох. В первые же
часы, точнее, в первые же минуты начала заговора
партия рабочего класса уже дала оценку событиям,
предложила программу действий, призвала всех респуб-
ликанцев к единству. Это обращение грозило заговорщи-
кам изоляцией. Не случайны были утренние тревоги
Бриссона на страницах «Фигаро». Дело, кажется, пово-
рачивалось нежелательной стороной. Что ответить на
это обращение? Вот почему царило такое гнетущее на-
пряжение в зале заседаний.
Первым, у кого не выдержали нервы, оказался депу-
тат-мендесист Шарль Эрню. Во время выступления Мон-
теля он неожиданно вскочил и закричал: «В Алжире
создан «Комитет общественного спасения». Есть дела
поважнее, чем слушать ваши речи»2. В ответ с правых
скамей: «Здесь надо тоже создать «Комитет обществен-
ного спасения»». Из центра: «Продолжайте вашу речь,
господин Монтель». Слева: «Действительно, вы можете
нам сказать, что сейчас происходит d Алжире?» Пред-
седатель: «Дайте оратору говорить о том, о чем он
хочет». Однако продолжать эту парламентскую комедию
дальше было невозможно. Алжирские события ворвались
в зал заседания.
1	«L’Humanite», 14 mai 1958.
2	Journal Officiel. Debats parlementaires. Assemble Nationale. Seance
du 14 mai 1958.
11 Г. M. Ратиани
321
Напряженность возрастает. Казалось бы, для заговор-
щиков обстановка этих ночных часов складывалась бла-
гоприятно: старое правительство Гайяра формально мо-
жет снять с себя ответственность за события, но его
глава — Гайяр — еще находится в особняке Матиньон
и имеет возможность давать неопределенные указания
и расплывчатые ответы на запросы военной и граж-
данской администрации, которые каждый может толко-
вать, как ему вздумается; новое же правительство еще не
получило полномочий и также не несет никакой от-
ветственности.
Однако сложившаяся обстановка неожиданно оказа-
лась для них опасной. Если не может действовать пра-
вительство, то должно действовать Национальное собра-
ние. Письмо коммунистической группы поставило пар-
тии, к которым оно адресовано, образующие вместе с
коммунистами большинство, в трудное положение. Это
большинство в такой ответственный момент могло при-
нять любое решение и любые меры против путчистов.
Простой отказ действовать показал бы со всей оче-
видностью, что лишь коммунистическая партия может
защитить республику. Надо было срочно найти какой-то
выход.
Пфлимлен решает вновь прервать заседание до того,
как о мятеже в Алжире ясно будет сказано с трибуны
и ему придется публично занять какую-то позицию.
Но в тот момент, когда он просит Ле Трокера объ-
явить перерыв, вице-председатель коммунистической
группы Вальдек Роше требует слова. На правом крыле
и в центре поднимается неистовый шум. Не жалея своих
глоток, депутаты от МРП до пужадистов хотят поме-
шать выступлению Вальдека Роше, хорошо понимая,
что сейчас перед Национальным собранием со всей яс-
ностью будет поставлен вопрос о путче. Католик Бук-
сом, надрываясь, кричит: «Сначала перерыв!» Но отка-
зать в слове по правилам парламентской процедуры
нельзя, поскольку в случае предложения о перерыве
один из депутатов все же имеет право выступить и Валь-
дек Роше первым попросил слова.
«До настоящего момента, — говорит Вальдек Роше, —
коммунистическая группа в этих дебатах не произнесла
ни одного слова. Но в связи с просьбой кандидатг1
на пост главы правительства прервать заседание я хочу
сказать ему в ответ несколько слов». Шум и крики
322
и центре и справа нарастают, но депутаты-коммунисты
ыглушают их громовыми аплодисментами, обращен-
ными к оратору. В. Роше, начавший говорить с места,
поднимается на трибуну. Здесь его мощный голос ора-
тора народных митингов, усиливаемый микрофонами, уже
никто не может заглушить.
«В тот момент,—продолжает он,—когда мы обсуж-
даем вопрос об инвеституре нового правительства, в
Алжире происходят чрезвычайно серьезные события.
Только что мы узнали, что генерал Массю...»
«...Спас Францию», — визгливо кричит с места крайне
правый депутат Доржер. «Фашист, фашист»,—скандиру-
ют на скамьях коммунистической группы. Доржер замол-
кает. Вальдек Роше продолжает свое выступление.
«...Генерал Массю, захватив правительственное зда-
ние, создал комитет, который обратился с ультимату-
мом к президенту республики. Фактически речь идет
о создании незаконного и мятежного правительства
против республики и в целях отторжения от нее Алжира.
Такой путч против республиканских институтов требует
немедленных действий. Мы считаем, что в первую оче-
редь авторитет республиканского государства должен
быть обеспечен немедленным смещением и объявлением
вне закона мятежного генерала Массю. Обстановка тре-
бует от нас союза всех республиканских сил, союза всех,
кто готов защищать свободу и преградить путь мя-
тежникам и авантюристам. Вот почему коммунисти-
ческая группа только что предложила всем республи-
канским группам Национального собрания немедленно
собраться и принять меры, необходимые для того, чтобы
ликвидировать путч и обеспечить соблюдение законности.
Наша партия призывает рабочий класс и весь народ
объединиться в действии против мятежников. Мы также
считаем, что следует объявить перерыв, но это следует
сделать для того, чтобы партийные группы могли не-
медленно договориться о мерах спасения республики»1.
Роше спускается с трибуны. Покрывая неистовый шум на
правых скамьях, слышны возгласы коммунистов: «Да
здравствует Республика! Долой мятежников!»
Социалисты, радикалы, даже депутаты МРП в пол-
ной растерянности. Выступление Роше внесло предельную
1 Journal OfficieL Debats parlementaires. Assembles Nationale. Sean-
ce du 14 mai 1958.
11*	323
ясность в обстановку. Первый жгучий вопрос, который
поставили алжирские события — и это сразу почувство-
валось даже в зале Национального собрания,— был во-
прос об объединении всех республиканских сил.
Пфлимлену перед перерывом надо что-то сказать.
Какая-то сила мрачного отчаяния заставляет его под-
няться с места. «Это правда, что серьезные события
происходят в Алжире,— выдавливает он из себя, согла-
шаясь с В. Роше,—но...—он делает паузу и вдруг ис-
ступленно кричит: — не коммунистической партии спасать
республику и свободу!» В центре и справа эти слова
встречают аплодисментами.
Указывая на правых депутатов, Вальдек Роше говорит
Пфлимлену: «Смотрите, вот они, сообщники мятежни-
ков». «...Я просил перерыва в заседании, — подыскивает
слова Пфлимлен, — для того, чтобы те, кто ответствен
за охрану республиканского порядка, могли оценить
обстановку».—«Скажите лучше, что вы намерены де-
лать?»,— прерывает его депутат-прогрессист Шамберон.
«После небольшого перерыва Национальное собрание,—
говорит Пфлимлен, стараясь всячески уйти от прямого
ответа, — должно этой же ночью взять на себя принад-
лежащую ему ответственность. Я тоже готов взять на
себя ответственность».
Объявляется перерыв. Он продолжается более полу-
тора часов.
Эти полтора часа во многом определили ближай-
ший ход событий. Пфлимлен немедленно отправляется
в Матиньон совещаться с Гайяром. Партийные группы
заседают в Бурбонском дворце.
На следующее утро газеты, а позже участники собы-
тий в своих воспоминаниях сообщили много деталей
этих полутора часов1. Первой реакцией Пфлимлена было
отказаться от поста премьера и оставить место свобод-
ным. Этот последний премьер Четвертой республики
в течение тех двух недель, что он находился у власти,
фактически думал лишь о том, как бы ему покинуть
свой пост. Только сила событий держала его. Для тех,
кто еще утром считал, что все пойдет как по маслу,
обстановка вдруг представилась исключительно серьез-
ной. Главный вопрос, волновавший собравшихся в Ма-
1 В частности, «LUumanite», «Le Figaro», 14 inai, «Le Monde»,
15 mai 1958; Ferntol J. De Gaulle et le 13 mai, p. 269; Brotn-
berger M. et S'. Op. cit., p. 201.
324
ишьоне, был не вопрос об алжирском путче, а вопрос
о том, как помешать коммунистической партии объеди-
ни «ь народные массы в борьбе за республику. Требо-
валось срочно найти подходящий маневр, чтобы изоли-
ровать коммунистов.
Растерянность была столь велика, что приехавший
п Матиньон один из лидеров «независимых», Лежандр,
вдруг заявил, что надо срочно создать правительство
во главе с Ги Молле. «Вы же опрокинули это пра-
вительство», — заметил ему кто-то. «О, это была наша
самая большая ошибка!» — воскликнул Лежандр. Ги
Молле, видимо, колебался. Становилось все яснее, что
провалить этой ночью правительство Пфлимлена, в то
время когда путчисты во Франции не располагали ника-
кой массовой поддержкой, означало бы сразу же от-
крыто противопоставить их коммунистам, создать два
политических полюса, между которыми народ должен
был бы выбирать. Правительство Пфлимлена, еще утром
казавшееся легкоустранимой помехой, в эти ноч-
ные часы превратилось на ближайшие дни в якорь спа-
сения.
На совещании в особняке Матиньон по существу
была выработана основная тактическая линия на бли-
жайшие дни (причем одни шли на это сознательно,
другие — не отдавая себе ясного отчета) — создать пра-
вительство Пфлимлена, опирающееся на социалистов,
центр и часть правых, которое «хочет, но не может»
защищать республику. На крайне правом крыле — союз-
ники алжирских мятежников, грозящие насилиями; на
крайне левом — коммунисты, враги буржуазной респуб-
лики. Столкновение между этими двумя крайними сила-
ми означает неизбежную гражданскую войну. Правитель-
ство бессильно их разделить и должно уступить место
тому, кто спасет страну от гражданской войны.
Один за другим в Матиньон прибывают политиче-
ские лидеры. В 11 часов вечера здесь уже «умеренные»
Пинэ и Дюше, через полчаса приезжает Ги Молле с
решением социалистов войти в правительство. Еще через
10 минут появляются лидер ЮДСР Франсуа Миттеран
и лидер РЖР Эдгар Фор. За ними следует лидер ра-
дикалов Даладье. Тут же начальник генерального штаба
генерал Эли, бывший премьер и министр внутренних
дел в правительстве Гайяра Буржес-Монури и многие
другие.
325
Сустеля ждут в Алжире. Алжирское радио и громко-
говорители уже несколько раз объявляли о его приезде,
но затем поспешно опровергали собственные сообщения.
Сустель остается в Париже.
Для немедленного вылета Сустеля в Алжир было
все готово. Его ждал в Париже начальник штаба гене-
рала Салана полковник Жюй с самолетом главнокоман-
дующего в Алжире. Поздно вечером, убедившись, что
обстановка складывается неблагоприятно и Пфлимлен,
очевидно, получит доверие Национального собрания,
Сустель решает лететь в Алжир. Но когда он и Жюй
приезжают на военный аэродром Виллакублэ под Пари-
жем, им отказывают в разрешении на вылет под пред-
логом общего приказа, запрещающего вылет самолетов.
Ни начальник генерального штаба генерал Эли, ни ми-
нистр обороны Шабан-Дельмас (остававшийся еще в эти
часы министром) не согласились выпустить самолет с
Сустелем. В чем дело? Сам Сустель в своей книге
пишет, что, когда, вернувшись ни с чем с Виллакублэ,
он встретился ночью у эспланады Инвалидов с Шабан-
Дельмасом, «Шабан находился в состоянии глубокого
пессимизма. Он уговаривал меня «не компрометировать
мою политическую карьеру»»1. Можно предположить,
что в действительности кое-кто из политического шта-
ба деголлевского движения не доверял Сустелю, опаса-
ясь, что в Алжире он будет осуществлять не столь-
ко их, сколько свои собственные политические планы,
и предпочитал, чтобы в Алжире действовали военные.
а также такие люди, как Дельбек, без его вмешатель-
ства.
Шабан-Дельмас в своих воспоминаниях также рас-
сказывает об этой встрече с Жаком Сустелем. В ночь,
когда Сустель пытался улететь в Алжир, он попросил,
чтобы Шабан помог ему. Примерно в 3 часа ночи
Сустель сообщил, что находится на эспланаде Инвали-
дов, где Шабан-Дельмас нашел его «в группе каких-то
подозрительных субъектов». Шабан стал его отговари-
вать и настаивать, чтобы он вернулся в свою парижскую
квартиру.
««Мой бедный Жак, торопиться не к чему, генерал
де Голль не готов прийти к власти». Я сам не верил
нн одному слову из того, что говорил ему. Но мои до-
1 Soustelle J. Vingt-huit ans de gaullisine, p. 142.
326
поды возымели действие. Сустель сел в машину и по-
ехал домой»1,—пишет Ж. Шабан-Дельмас.
«Социальные республиканцы» в половине первого ночи
мы двигают требование немедленно обратиться к де Гол-
шо, но другие считают такой шаг несвоевременным.
11.1 конец во втором часу ночи совещание в Матиньоне
шкончено. Лидеры выходят из подъезда во двор. Жур-
налисты из комнаты прессы в правом крыле здания
рросаются к ним навстречу. Председатель парламент-
ской группы социалистов Диксон сообщает представите-
лям печати: «Мы подбодрили Пфлимлена».
Сам Пфлимлен, еще час тому назад пребывавший
и полной растерянности, теперь перед вспышками ламп
фотокорреспондентов старается принять подобающую
моменту позу. Это ночь громких фраз и театральных
жестов. Предлагается создать свой «комитет бдитель-
ности» левых некоммунистических сил, и тут же объ-
является его состав: Эдгар Фор, Венсан Бади, Даладье,
Миттеран и др.
В эти часы руководство коммунистической партии
предупреждает об опасности партийные организации,
профсоюзы, всех трудящихся. В обращении Политбюро
ФКП, опубликованном ночью, указано, какое изменение
в обстановку внес алжирский путч. «В Париже также,—
i оворится в обращении, — банды мятежников пытались
сегодня присоединиться к предательскому алжирскому
заговору против республики. Фашиствующие молодчики
свободно могли разгуливать по улицам столицы. За не-
сколько часов до этого власти вновь конфисковали ти-
раж «Юманите», потому что она говорит правду о со-
бытиях в Алжире»2. Далее Политбюро Французской ком-
мунистической партии, подчеркнув серьезноегь нависшей
угрозы, указывает на сообщничество с мятежниками
официальных кругов. Политбюро призывает всех тру-
дящихся продемонстрировать свою волю к защите рес-
публики и предлагает коммунистам добиваться единства
действий с социалистами и другими республиканцами.
В эту же ночь Бенуа Фрашон обращается с письмом
ко всем членам Всеобщей конфедерации труда, в кото-
ром призывает трудящихся немедленно выступить с
протестом на своих предприятиях \ Уже в эти ночные
* Chaban-Dehnas J. L’ardeur. Paris, 1975, р. 224—225.
2 «L’Humanite», 14 mai 1958.
3 Ibidem,
327
часы актив компартии в Парижском районе знает о про-
исходящих событиях, а реакция парижского пролетариата
не оставляет сомнений.
В половине второго ночи возобновляется заседание
Национального собрания. Пфлимлен, ссылаясь на напря-
женность обстановки, торопится без прений перейти к
голосованию. Он обращается к записавшимся ораторам
с просьбой не выступать. В зале и в кулуарах в послед-
ний момент стало известно, что депутаты-коммунисты
решили воздержаться при голосовании об утверждении
полномочий премьера. Расчет на то, что коммунисты
будут голосовать против, провалился. Поле для пропа-
гандистского маневра на тему о том, что компартия
против республиканского правительства и стесняет его
действия, сведено до минимума. «Ты говоришь, что го-
тов защищать республику. Мы даем тебе эту возмож-
ность. Покажи, на что ты способен. В то же время
мы сами мобилизуем свои силы для защиты респуб-
лики» — только так можно расценить действия коммунис-
тов в этот момент. Крайне правый депутат Доржер уже
кричит Пфлимлену с места: «Вы защищаете республикан-
скую систему вместе с коммунистами!» Пфлимлен в
своих последних словах перед голосованием вынужден
признать, что алжирские генералы «заняли позицию
мятежа против республиканских законов». На крайне ле-
вых скамьях эти слова приветствуют. Тогда Пфлимлен
заканчивает свое выступление словами, которые станут
главным мотивом правительственной пропаганды в бли-
жайшие дни: «Возможно, мы находимся на грани граж-
данской войны, и от этой гражданской войны выиграют
только коммунисты»1.
Два часа длится голосование и подсчет голосов. Лишь
в половине четвертого утра объявлены результаты. Пол-
номочия Пфлимлена утверждены 274 голосами против
129. Разработанный ранее план первого дня провалился.
Вместо переворота в Париже по сигналу, поданному
путчем в Алжире, большинству Национального собрания
пришлось создать пусть бесконечно слабое, но все же
правительство защиты республики. Этот неожиданный
для многих поворот событий, несмотря на все после-
1 Journal Officiel. Debats parleinentaires. Assemble Nationale. Se-
ance du 14 mai 1958.
328
tyiomee, имел большое значение. Он заставил искать
новых путей в рамках формальной законности, и те,
мо рассчитывал на внезапный разгром, поражение и
I шал демократических сил, ошиблись в своих расчетах.
Узнав о результатах голосования в Национальном
собрании, о жалкой ультраправой манифестации в Па-
риже, организаторы алжирского путча, и в первую оче-
редь Салан, пришли в уныние. В то время как члены
юлько что утвержденного правительства под утро соби-
ршотся на заседание в Елисейском дворце, «генералы
Салан, Аллар, Пети, Жуо и Массю,—пишет журналист
н историк Турну,—по-прежнему находившиеся в здании
। сперал-губернаторства, изучают результаты голосова-
ния... Один из важных гражданских персонажей, нахо-
дившийся с ними, поднимает руку к небу и бросает
фразу, которая быстро облетает город:
— Нас всех расстреляют!
Многие бюро в здании стремительно пустеют. На
площади Форума в стоящих таги группах начинается
паника...»1
После своей истерической телеграммы, отправленной
перед голосованием, о которой мы говорили выше, Са-
ван решает послать новому министру обороны де Ше-
винье, ставшему теперь его начальником, сухой доклад
о событиях, задача которого — показать, что ничего, соб-
сгвенно, особенного не произошло и он, Салан, не выхо-
дил из повиновения, стараясь нейтрализовать события.
«Моя позиция,— пишет он в этой телеграмме, отправ-
ленной в Париж в 4 часа 20 минут утра 14 мая,—
была главным образом продиктована заботой о том,
ч гобы избежать кровопролития и никак не создавать труд-
ности для будущего». «Комитет общественного спасения»,
продолжает он, «не имеет никаких других функции,
кроме функций органа связи (?!)». Салан подчеркивает
также, что «взял на себя ответственность в Алжире,
получив на зто согласие Гайяра, только временно, пока
правительство не примет своих мер»1 2.
Тем временем новое правительство собирается под
председательством президента республики. Шевкнье заяв-
ляет, что армия в целом, по его мнению, никак не
поддерживает заговор и надо принять суровые меры
1 Tournoux J.-R. Secrets d’Etat, р. 289.
2 Полный текст документа см.: Tournoux J.-R. Op. cit., р. 479—481.
329
против нескольких генералов, вышедших из повиновения.
Пфлимлен не согласен с иим и, напротив, предлагает
считать Салана и других мятежных генералов предста-
вителями нового правительства в Алжире и поручить им
поддерживать порядок, чтобы не толкнуть их дальше на
путь мятежа. Он подтверждает Салану те инструкции,
которые ему ранее уже направлял Гайяр.
Но все же надо что-то предпринять: нельзя созда-
вать впечатление, что только коммунисты призывают на-
род к защите республики. Но предложению Плевена
президент Коти составляет бесцветное послание. Обра-
щаясь к военным, он заявляет: «В качестве главы армии
в силу статьи 33 конституции я даю вам приказ про-
должать выполнять ваш долг под руководством прави-
тельства Французской Республики»1. Ни слова о том,
что произошло в Алжире, какие меры собирается при-
нять правительство и сам президент. Уже совсем света-
ет, когда министры разъезжаются из Елисейского дворца.
Очень проницательно определил сложившуюся в тот
момент обстановку Жак Фовэ во введении к своей
истории Четвертой республики:
«Чтобы быть уверенным, что оно удержится, пра-
вительство Пфлимлена не имело никакого другого вы-
хода, кроме как не отказываться от парламентской и на-
родной поддержки единственной организованной силы ра-
бочего класса — коммунистической партии. Но ни
партии центра, ни даже руководители социалистов ие
могли этого допустить. Отсюда пассивность правитель-
ства в Париже перед лицом переворота в Алжире,
отсюда уступка парламентом своих полномочии де Гол-
лю»2.
В этом действительно суть проблемы, и Жак Фовэ —
.один из немногих буржуазных авторов, который поста-
вил ее столь четко. При всех разногласиях, которые
разделяли внутри буржуазного политического лагеря
сторонников переворота и его противников — либералов
и алжирских «ультра», генерала Массю, требовавшего
военной диктатуры, и Пфлимлена, клявшегося в верности
g/блике,— их всех объединил страх перед перспекти-
активного включения в развернувшуюся политиче-
борьбу народных масс, и в первую очередь со-
шьного авангарда французского рабочего класса.
1	«L’Annee poKtique, 1958». Paris, 1959, р. 56.
2	Fauvet J. La IVе Republique. Paris, 1959, p. 12.
330
2. Колебания и замешательство путчистов в Алжире
после создания правительства Пфлимлена.
Вступление социалистов в правительство
(14 мая)
События накануне вечером и ночью развивались
<1К быстро, что общественное мнение во Франции не
успело их ни понять, ни охватить. Поздно вечером радио
передало лишь самые краткие сообщения об алжирских
событиях. Проснувшись утром, люди узнали, что созда-
но обычное очередное правительство, которое уже ночью
приняло какие-то меры. Все, казалось бы, входит в
нормальные рамки, и нет особой причины для тревоги.
I дзеты сообщили даже о ночных арестах никому, прав-
да, не известных вожаков каких-то десятистепенных под-
польных правых и фашистских лиг, насчитывающих, дай
бог, каждая по нескольку десятков человек. Одновре-
менно сообщалось, что генералу Салаку даны указания
навести в Алжире порядок.
Эта особенность первых дней обстановки, когда со-
бытия непосредственно захватили лишь Алжир, находя-
щийся где-то далеко, по ту сторону Средиземного моря,
а в Париже затронули лишь политические сферы и во-
енные штабы, вносила столь нужную в тот момент
правящим классам успокоенность. Только передовая,
наиболее сознательная часть пролетариата сразу же в
Париже и в провинции откликнулась на события. По-
явились первые комитеты защиты республики. Но они
не привлекли еще внимания широких масс. Угрозу мало
кто сознавал. А защищать и поддерживать еще одно
правительство, которое ничем не отличается от преды-
дущих, казалось ненужным и непонятным.
Среди тех, кто был вовлечен в события, расста-
новка сил определилась уже достаточно ясно. Руковод-
ство коммунистической партии, как мы видели, сразу
же выдвинуло в качестве главной задачи момента объ-
единение республиканских сил, защиту демократии.
В руководстве социалистической партии такие лидеры,
как Ги Молле и Лакост, уже давно знали о назревав-
ших событиях и готовы были если ие участвовать в них
активно, то во всяком случае не препятствовать им ка-
кими-либо серьезными действиями. Другие выжидали.
Третьи были обеспокоены событиями, боялись за репу-
тацию своей партии и ждали реакции тех слоев об-
331
щественности, на которые их партия опиралась. Многих
депутатов-социалистов пугала мысль, что если партия
не займет активных позиций в защиту республики, то
навсегда потеряет свой престиж. Участие в правительст-
ве казалось им лучшим выходом, чтобы, с одной сто-
роны, уйти от призыва коммунистов о единстве дей-
ствий, а с другой — показать, что они не уклоняются
от ответственности. В этот день парламентская группа
социалистической партии 61 голосом против 6 при 22 воз-
державшихся принимает решение об участии социалистов
в правительстве Пфлимлена.
Что касается «молодых якобинцев» из окружения Мен-
дес-Франса, то они взволнованно и горячо в первые
же часы заговорили о спасении республики. В то же
время «молодые якобинцы» опасались, что их обвинят
в союзе с коммунистами. Объективно они оказались
оппозицией, которая не доставляла больших хлопот пра-
вым партиям в осуществлении курса на создание во
Франции «твердой власти».
Создание правительства Пфлимлена в значительной
степени разрушило план, который параллельно с планом
деголлевцев готовили другие правые группы в Париже:
под давлением алжирского путча создать «правительство
общественного спасения» во главе с четырьмя лидерами
«французского Алжира»: Бндо, Дюше, Морисом и Сус-
телем. 14 мая Бидо направляет письмо де Голлю, в
котором призывает «бросить немедленно на весы в той
форме, которую Вы сочтете лучшей, весь авторитет Ва-
шего имени и Ваше слово...»1.
Оставалось парламентское болото — депутаты центра
и даже часть правых, боящихся авантюр, предпочита-
ющих сохранить с некоторыми изменениями существу-
ющий режим, к которому они привыкли и который был
для них не так уж плох. Они поддержали Пфлимлена
и без каких-либо чрезвычайных обстоятельств не стали
бы голосовать против режима Четвертой республики,
с глубоким подозрением относясь к алжирским «ультра»
и ко всему затеянному там балагану.
В самом Алжире среди организаторов путча уже в
первые же часы проявилось два течения. Верхушка, под-
готовившая события 13 мая, рассматривала их лишь
как эпизод, необходимый для изменения режима во
1 Femiot J. De Gaulle et le 13 inai, p. 306.
332
Франции, считая, что они занимаются большой полити-
кой. Другие возомнили, что они действительно соверша-
и>1 «революцию», которая служит самоцелью, что им
принадлежит будущее, что их программа, их лозунги
будут продиктованы метрополии.
«Премьер поневоле» утром 14 мая пребывал в той
же нерешительности. Никаких действий против алжир-
ских мятежников правительство не предпринимало, и весь
нот день был посвящен телефонным переговорам с
Алжиром и переформированию только что сформиро-
ванного кабинета. Газеты опубликовали информацию,
•но парижские власти решили прервать сообщение с
Алжиром. Однако никто из министров даже не заикнул-
ся о смещении с постов военных, принявших накануне
участие в событиях в Алжире. Распространявшиеся слухи
о плане задушить мятеж голодом дали реакционной пе-
чати прекрасный повод поднять шум о том, чго новое
правительство собирается блокировать, оставить без про-
довольствия и боеприпасов полумиллионную армию
(«сыновей и братьев французов метрополии!») перед
лицом «беспощадной» армии национального освобожде-
ния, Шовинистическая пропаганда на все лады перепевала
ужасные последствия этого плана, который в действи-
1сльности никто в правительстве и не думал осуществ-
лять. Ни один из членов правительства, в том числе
новый министр по делам Алжира Мютер, которому по
должности надлежало находиться в Алжире, туда не
отправился. Доминик Надо в книге «13 мая. Секретная
история одной революции» рассказывает о беседе, со-
стоявшейся 14 мая между Пфлимленом и президентом
Коти.
«Пфлимлен. Что же мне делать, господин прези-
дент? Одни меня просят уйти с моего поста во имя
национального единства. Другие меня умоляют остаться
но гем же самым мотивам.
Коти. В этом случае предложите и тем и другим
войти в ваше правительство»1.
Пфлимлен действительно в этот день уговаривает
занять посты вице-премьеров лидера правых Пинэ и
лидера социалистов Ги Молле. К концу дня Ги Молле
дает свое согласие. Он получает титул заместителя
1 Pado D. 13 mai. Histoire secrete d’vne revolution. Paris, 1958,
p. 38.
333
председателя Совета министров; Жюль Мок занимает
пост министра внутренних дел, заменив радикала Мориса
Фора; Альбер Газье берез в свои руки информацию и
цензуру; Макс Лежен становится государственным ми-
нистром.
Вступление социалистов в правительство имело боль-
шое значение. Получив необычный для состава прави-
тельств Четвертой республики пост вице-председателя
Совета министров, Ги Молле в некоторых случаях в
эти дни действовал по существу самостоятельно и вы-
ступал чуть ли не как второй глава правительства. Кроме
того, такой высокий правительственный пост генерально-
го секретаря социалистической партии связывал всю
партию с правительственной политикой в целом. Пост
министра внутренних дел для Жюля Мока (почти все
французские буржуазные авторы, описывающие события
1958 г., откровенно поясняют, что те, кто боялся боль-
ше всего народных выступлений, успокаивали себя во-
споминаниями о том, как «энергично» действовал Жюль
Мок против рабочих забастовок на том же посту в
1948 г.) в обстановке алжирского путча и политического
заговора означал, что социалисты берут на себя особую
ответственность. Очень важное значение имел и пост
министра информации, занятый Альбером Газье, в усло-
виях когда исход событий в значительной степени реша-
ла психологическая война. Макс Лежен считался чело-
веком, близким к французскому генералитету и кадровым
офицерам, который защищает их «честь» в алжирской
войне. Короче говоря, такое участие социалистов в пра-
вительстве стало важным политическим фактором, в зна-
чительной степени определившим дальнейший ход со-
бытий.
Но вернемся к обстановке 14 мая. Чем действи-
тельно активно занимается правительство в первый же
день своего существования, так это мерами, направлен-
ными против демократических выступлений. С самого
утра оно успевает запретить назначенный на вечер в
зале Зимнего велодрома в Париже массовый антифа-
шистский митинг компартии, ввести цензуру на печать,
радио и даже депеши иностранных агентств.
В 3 часа дня разошедшиеся лишь на рассвете де-
путаты собрались вновь в Бурбонском дворце. Пфлим-
лен не явился иа заседание. Правительство представлял
министр юстиции католик Робер Лекур. В обстановке.
334
i рспивавшей срочных решений, Национальному собранию
1ч.|но предложено лишь утвердить повестку дня своих
пидущих заседаний1. Правительство явно затягивало об-
• «едение происшедших событий и предлагало лишь
сере» два дня, 16 мая, сделать парламенту сообщение
о своих мероприятиях. Правые спешили, утвердив пове-
с I ку дня, как можно быстрее разойтись. Но такая так-
in ка носила слишком вызывающий характер. Парламент,
который неделями обсуждал второстепенные вопросы и
ынимался часто бесплодными словопрениями, в самый
решающий момент, когда дороги были часы, по су-
щее гву отстраняли от всякого контроля над действиями
правительства.
О таком явно ненормальном положении напомнил
в своем выступлении Франсуа Миттеран. Социалист
Рамадье старается убедить Национальное собрание, что
правительству следует дать время и не надо вмешивать-
ся в его дела. Ле кур также просит «дать правитель-
шву 48 часов, прежде чем оно сделает заявление об
обстановке и о принимаемых мерах». Монтель и Пела
«I «умеренных», Трибуле от деголлевцев пытаются по-
мешать начавшейся дискуссии. Поведение правых вызы-
вает возмущение далее у одного из них — Ролана де
М устье, заявившего, что, хотя он среди правых принад-
лежит к меньшинству, но все же должен сказать сле-
дующее: «Вся история нашей шрамы показывает нам,
ч го лучший способ защищать национальные интересы —
но защищать республику»3.
Впервые за долгое время депутату правого крыла
парламента аплодируют лишь его политические против-
ники слева. Повестка дня утверждена подавляющим
большинством. Пфлимлена, который ищет любой предлог
для отставки, большинство депутатов держат своим го-
•юсоваиием в эти дни у власти, как на веревке.
К вечеру агентство Франс Пресс передает лаконич-
ное сообщение: «Сегодня, как обычно, генерал де Голль
приезжал из своей резиденции в Париж и занимался
некоторыми вопросами, связанными с изданием его ме-
муаров». После этого сообщения агентство добавило:
«Возможно, что в ближайшее время генерал сделает за- 1 2
1 Journal Officiel Debats parlcmcntaires. Assembles Nationale. Se-
ance du 14 mai 1958.
2 Ibidem.
335
явление»1. Близкая к деголлевцам газета «Паризьен ли-
бере» еще утром в передовой статье заявляла: «Для
того чтобы спасти единство страны и избежать аван-
тюры, нет другого выхода, кроме призыва к генералу
де Голлю. Он остается единственным бесспорным арбит-
ром... Наступил момент, когда надо сделать выбор»1 2.
В некоторые газеты просочилась информация о том.
что во время ночных обысков в различных фашистских
полувоенных организациях были получены сведения о на-
мечавшемся в эту ночь мятеже в столице. План преду-
сматривал захват Елисейского дворца и здания Нацио-
нального собрания. Пользуясь введенной цензурой, власти
быстро пресекли распространение этих сообщений. Позд-
но вечером несколько сот фашиствующих молодчиков
вновь безуспешно пытались начать манифестацию в
центре Парижа.
Один из крайне правых депутатов в кулуарах На-
ционального собрания, превратившегося в этот день в
самый бойкий рынок новостей, многозначительно бро-
сил: «Операция, которая не удалась вчера, может уда-
сться завтра».
В течение дня были зарегистрированы взрывы бомб
в здании суда г. Ангулема, в префектуре г. Дакса, в по-
мещении редакции демократической газеты «Вуа де л’эст»,
в парижском предместье Мон грей и в ряде других мест.
К вечеру банда около двадцати человек разгромила по-
мещение Национального союза французских студентов,
нанесла ранения и увечья находившимся там активистам
союза.
«Нужно убить в зародыше, — писала в это утро «Фи-
гаро», — возможность создания Народного фронта, слав-
шую реальной в связи с последними событиями»3. В воз-
духе повеяло провокациями. Одни слухи сменялись дру-
гими. Все жадно ловили известия из Алжира.
Там утро началось как тяжелое похмелье. Вчерашние
манифестанты разошлись по домам. «Комитет общест-
венного спасения» с утра заседал без своего председа-
теля генерала Массю и не знал, собственно, чем ему
заниматься. Кто-то из его членов потребовал, чтобы
торговцы в городе объявили забастовку. Магазины стали
1 «Bulletins de AFP», 14 mai 1958.
2 «Le Parisian libere», 14 mai 1958.
3 «Le Figaro», 14 mai 1958.
336
закрываться. Приехавший позже Массю отменил этот
приказ. Магазины вновь открылись. Некоторые чиновни-
ки и даже префекты всерьез отнеслись к защите рес-
публиканской законности новым правительством, отказа-
шсь подчиняться Салаку и пытались получить ука-
зания непосредственно из Парижа. Часть из них пара-
шютисты посадили под арест, других отправили на
самолетах во Францию.
«Комитеты общественного спасения» в этот день со-
здаются в других алжирских городах — в Филиппвиле во
главе с полковником Бижаром, в Константине во главе
с генералом Жилем. Но европейское население г. Алжира,
втянутое накануне в бесчинства у резиденции генерал-
губернатора, вновь впало в апатию.
«Если бы этим утром,— писал корреспондент италь-
янской газеты «Мессаджеро» 14 мая из Алжира,—па-
рижское правительство решило взять здесь положение
в свои руки, оно не встретило бы больших труднос-
тей»1. Но никто, конечно, не попытался это сделать.
Генерал Салан уже успел войти в свою роль предста-
вителя правительства для сношений с мятежниками и
представителя мятежников для сношений с правительст-
вом.
К вечеру алжирскому комитету пришлось вновь
подогреть атмосферу. Лагайяр и его адъютанты, разъ-
езжая по городу, собрали несколько тысяч зевак на
площади перед зданием генерал-губернаторства, которая
величественно именуется Форумом Алжира. Еще днем
Леон Дельбек заявил журналистам, что комитет «будет
действовать до тех пор, пока Пфлимлен не уйдет в
отставку и не передаст власть генералу де Голлю»
Теперь в Алжире поняли, что требуется в обстановке,
изменившейся в результате вчерашнего голосования в
Национальном собрании. Пфлимлен должен уступить
место де Голлю. Разрозненные и часто по внешнему
виду случайные выступления и события приобретают
к концу дня 14 мая уже все более отчетливую форму
единого плана.
День заканчивается все новыми и новыми сообщения-
ми о том, что завтра генерал де Голль после долгого
молчания скажет свое слово.
Когда на рассвете 14 мая Салан посылал свой до-
1 Цит. по: «Le Combat», 16 mai 1958.
337
клад новому министру обороны, он представлял себе
дело так, что с путчем следует постепенно кончать и
возвращаться в рамки легальности. Пфлимлен явно готов
был ему в этом помочь, облекая его полномочиями и
делая вид, что он не замечает не только его причаст-
ности к заговору, но даже действий Массю, ставшего пред-
седателем «Комитета общественного спасения».
Однако в течение дня 14 мая Дельбек и Невирт
дали Салану ясно понять, что или он остается с ними,
или его ждут большие неприятности. Еще накануне он
сам себя изолировал от военных частей и офицерских
кадров, остававшихся верными республиканскому режи-
му, да и не собирался на них опираться. Новое пра-
вительство также по существу требовало от него оста-
ваться вместе с мятежниками, а отнюдь не начинать
против них каких-либо действий.
Вместе с тем он не знал, как будут развиваться
события в Париже. Судя по материалам, опубликован-
ным уже упомянутым Турну, Салан метался. Он по-
звонил своим друзьям в Париж. «Моя жизнь зависит
от автоматной очереди, — сказал он, намекая на давле-
ние, которое на него оказывали в Алжире. — Я не могу
долго ждать. Надо, чтобы метрополия приняла решение».
Он получил следующий ответ: «Мы полагаем, что возвра-
щение де Голля к власти поможет избежать граждан-
ской войны. Де Голль через своих помощников настаи-
вает, чтобы вы определили свою позицию»1. Этот раз-
говор состоялся уже рано утром 15 мая. Салан решает
продолжать начатую игру.
3. Новая попытка при помощи военной угрозы ускорить события.
Призыв Салаиа к де Голлю. Заявление де Голля
о готовности взять власть.
Шантаж переброской десантных частей в Париж
(15 мая)
Утром 15 мая Салан неожиданно является на за-
седание «Комитета общественного спасения», рассказы-
вает полковник Треикье, и заявляет: «Знайте, что я с
вами». Свое выступление на заседании он закончил
словами: «Да здравствует де Голль!»2 В Париже с не-
терпением ждали подобного публичного призыва от глав-
нокомандующего в Алжире. После такого заявле-
1	Tournoux J.-R. Op. cit., р. 298.
2	Trinquier R. Le coup d’Etat du 13 mai. Paris, 1962, p. 135.
338
пня должно было появиться заявление генерала де
I олля.
На площади перед зданием генерал-губернаторства
уже собрали аудиторию. Салан, Жуо, Аллар, Массю,
Дельбек вышли на балкой. Дельбек объявил о выступле-
нии Салана. Генерал кончил свою речь восклицанием:
«Да здравствует французский Алжир!» — и остановился.
Дальнейшее Ферньо со слов свидетелей описывает так:
«Салан сделал движение назад. Леон Дельбек нагнул-
ся к нему и прошептал: «Кричите: «Да здравствует
де Голль!»» Генерал Салан закричал: «Да здравствует
ле Голль!» Некоторые считали, что, чувствуя на своей
спине палец Дельбека, генерал воспринял это как
у|розу револьвером»1.
Уже через несколько минут телеграфные агентства
и радио сообщили в Париж, что Салаи призывает де
Голля к власти.
События все больше приобретали характер военного
заговора, что настораживало и тревожило даже самых
умеренных республиканцев. Такова была классическая
ситуация 1851 г., эпохи буланжизма, дела Дрейфуса1 2.
Об этом знал каждый француз со школьной скамьи,
и такая ситуация могла действительно быстрее всего
сплотить самые широкие республиканские силы.
«Юманите» опубликовала новое заявление Политбюро
компартии. Ойо начиналось словами: «Заговор, который
во вторник был осуществлен в Алжире, должен был в
тот же день распространиться на Париж. Здесь он по-
терпел первую неудачу» Подводя итоги предыдущего
дня, руководство компартии указывало: «Борьба должна
вестись во всех направлениях. Узурпаторы продолжают
господствовать в Алжире. Правительство до настоящего
времени не приняло против них необходимых мер. В Па-
1 Ferniot J. De Gaulle et le 13 mai, p. 311.
2 Имеется в виду государственный переворот, совершенный в ночь
на 2 декабря 1851 г. Луи-Наполеоном с помощью верных ему войск;
эпоха буланжизма охватывала конец 80-х годов XIX в. и была свя-
зана с именем генерала Буланже, который хотел осуществить го-
сударственный переворот в 1889 г., опираясь на разнородные соци-
альные и политические слои, а также армию; дело Дрейфуса — дело
по ложному обвинению бывшего капитана французской армии в
шпионаже в польз) Германии, которое вызвало в конце 90-х годов
раскол Франции на два лагеря и которое генералитет и парижская
аристократия хотели использовать для наступления на республикан-
ские порядки (Прим. ред.).
339
риже генерал де Голль ведет секретные переговоры, что-
бы установить личную власть. Правительство, заявившее,
что оно будет защищать республиканскую законность?
не решается нанести удар злейшим врагам этой закон-
ности. Напротив, оно запрещает собрания и митинги
рабочего класса и народных масс. Такая позиция сви-
детельствует о попытках установить контакт с ультра-
колониалистами...» 1
С раннего утра организации компартии распространя-
ют в Париже десятки тысяч листовок. Одну из этих
листовок, призывающую защищать демократию, отпеча-
танную на ротаторе на шершавой желтоватой бумаге,
автор настоящей книги нашел в своем почтовом ящике.
Другую получила консьержка дома, в котором он жил
в то время в Париже, у ворот небольшого заводика
огнетушителей, идя на рынок. Днем 15 мая автор ока-
зался свидетелем сцены, когда полицейские задержали
рабочего парня с пачкой листовок, отняли их и сложили
в машину. Парень возмущенно доказывал им, что листов-
ка призывает защищать республику. Один из полицей-
ских прочел ее и мрачно сказал: «lie положено».
Всеобщая конфедерация труда предложила руководст ву
христианских профсоюзов и «Форс увриер» встречу для
обсуждения вопроса о единстве действий. Ответа не по-
следовало. В опубликованном в этот день заявлении
ВКТ писала: «Мы сожалеем, что до настоящего мо-
мента не получили положительного ответа. Мы убеждены,
что рядовые члены организации, к которым мы обра-
тились, считают, так же как и мы, что этот отказ их
руководителей, если они будут на нем настаивать, нанесет
ущерб силе отпора со стороны рабочего класса».
Отказавшись от сотрудничества с ВКТ, руководители
христианских профсоюзов и «Форс увриер» после дли-
тельных переговоров решили поддерживать контакт лишь
между собой. Национальный профсоюз учителей с первых
же дней занял решительную позицию и заявил о том,
что он готов согласовывать свои действия со всеми
другими профсоюзными организациями. Газета миллиар-
дера Дель Дукка «Пари-журналь», сообщая, что ВКТ
призвала к созданию комитетов бдительности, с удовлет-
ворением отмечает: «Но два больших профсоюзных
объединения — «Форс увриер» и христианские профсою-
1 «L’Humanite», 15 mai 1958.
340

<ы — предупредили своих членов о нежелательности учас-
(ия в таких комитетах»1.
Однако общественное движение в низах усиливается.
Проходят первые антифашистские собрания и митинги.
В Сен-Назере, где стачечная борьба не затихала в эти
майские дни, 12 тыс рабочих-металлистов, прекратив
работу, собрались на митинг и приняли обращение к
президенту республики, в котором заявили: «Французский
рабочий класс найдет достаточно сил, чтобы защитить
республику»1 2.
Несколько тысяч студентов провели антифашистский
митинг во дворе Сорбонны. Петиции и заявления мно-
жились с каждым часом. Выступили «Лига прав чело-
века», «Комитет борьбы за светскую школу». Печать
сообщала, что за один день во Франции создано около
гридцати антифашистских комитетов. Общественное
оживление чувствовалось и на улицах. У киосков мо-
ментально расхватывали газеты, подолгу ждали каждого
нового выпуска вечерних изданий.
Правительство в этот день хранило молчание Пра-
вая печать неистовствовала. Брошенные Саланом слова
«Да здравствует де Голль!» буржуазные газеты набирали
жирными заголовками. Обращение к генералу — единст-
венное спасение. Таков главный мотив правой печати.
К полудню из штаба деголлевцев на улице Сольфе-
джио, в нескольких шагах от военного министерства,
сообщили, что в 5 часов будет получено заявление ге-
нерала. В Национальном собрании журналисты и какие-то
люди без определенных занятий, которых особенно много
появилось в эти дни в парламенте, загадочно объясня-
ли, что через несколько часов все решится: вчера ге-
нерал был в Париже, сегодня он объявит о своем ре-
шении. Ленту с первыми строками заявления буквально
рвали с телетайпа.
Текст заявления генерала де Голля гласил: «Упадок
государства неизбежно ведет к отдалению от нас при-
соединившихся народов, к волнению в армии, ведущей
битву, к национальному распаду, к потере независимости.
Вот уже 12 лет Франция, сталкивающаяся со слишком
суровыми для режима партий проблемами, втянута в
разрушительный процесс. В прошлом страна из самой
1 «Paris-journalw, 16 mai 1958.
2 «L’Humanite», «Le Monde», 16 mai 1958.
34!
своей глубины оказала мне доверие, чтобы я вел ее,
всю целиком, к ее спасению. Сегодня, когда вновь при-
ближаются испытания, пусть она знает, что я готов
взять на себя власть республики»1.
Своей последней фразой заявление было рассчитано
на то, чтобы поразить общественное мнение и дать
понять, что вот-вот произойдут какие-го новые неожидан-
ные события. Характер заявления после того, как боль-
шинство депутатов проголосовало «в защиту республики»,
облачив Пфлимлена полномочиями, скорее осложнял,
чем облегчал положение тех, кто хотел привести генера-
ла к власти в рамках легальной процедуры.
Сам де Голль в мемуарах оценивает свое заявление
следующими словами: «Как только это заявление опуб-
ликовано, каждый понимает, что дело сделано. Конечно,
пристрастная оппозиция в отношении меня становится
тверже. Но это жесты, совершаемые в силу условнос-
тей. Никто в действительности не сомневается, что если
не дать себя увлечь течению вплоть до национального
раскола, то в создавшейся обстановке нет другого вы-
хода, кроме де Голля... Но нужно действовать быстро.
И если командование в Алжире еще проявляет осто-
рожность, не поддающиеся контролю элементы пришли
в движение и могут все снести»2.
Судя по отрывочным данным, которые имеются те-
перь в опубликованных материалах, в день выступления
Салана и заявления де Голля был осуществлен целый
ряд демаршей в высших политических кругах Парижа,
чтобы подчеркнуть возможность немедленного вме-
шательства военных в дела метрополии. Три лидера
«независимых» — бывшие главы правительств Поль Рей-
но, Антуан Пинэ и Жозеф Ланьель — в сопровождении
секретаря партии Роже Дюше посещают Пфлимлена и
настаивают, чтобы он немедленно послал в Алжир
Лакоста, поскольку «отряды парашютистов готовы к вы-
садке» во Франции3.
В то же время начальник штаба военно-воздушных
сил генерал Шалль посещает Гн Молле, которого он
хорошо знает по периоду подготовки «суэцкой экспеди-
ции» (Шалль выполнял секретные поручения Ги Молле
в Израиле и Лондоне). Шалль «предупреждает» нового
1	Passeron A. De Gaulle parle. Pans, 1962, p. 3—4.
2	Gaulle Ch. de. Memoires d’espoir, p. 25 — 26.
3	Femiol J. De Gaulle et le 13 mai, p. 319.
342
вице-председателя Совета министров, что «вся армия в
Алжире может выступить против метрополии и ни один
военный не окажет сопротивления своим товарищам»1.
В правительственных кругах стало известно, что с
аэродромов метрополии в Алжир направляются военные
1ранспортные самолеты, используемые для переброски
частей парашютистов. Вечером 15 мая, пишет Турну,
чва сотрудника только что ушедшего в отставку министра
внутренних дел Буржес-Монури — Тома и Манжэн — по-
сетили того же генерала Шалля, без ведома которого
переброска этих самолетов не могла осуществиться.
Шалль им дал такой ответ: «Слухи о заговоре генера-
лов нелепы. Но положение очень серьезное. Вы знаете,
что нужно 48 часов, чтобы силы вмешательства, которые
вы хорошо знаете по временам суэцкой экспедиции,
были приведены в операционное состояние. Так вот,
согласно имеющейся у меня информации, очень вероятно,
что эти соединения уже находятся в состоянии боевой
готовности на тот случай, если при создании правитель-
ства де Голля произойдут коммунистические волнения
в метрополии»2.
Видимо, участие в заговоре Шалля, контролировав-
шего все военно-воздушные силы, было настолько оче-
видным, что министр обороны де Шевинье вызвал его
поздно вечером к себе и отправил немедленно под охра-
ной в Брест в распоряжение морского префекта. На
следующий день снят заместитель Шалля генерал Андрэ
Мартэн и отправлен в Мец.
Опять в тот же день начальник генерального штаба
генерал Эли сообщил министру обороны де Шевинье,
что де Голль приглашает его к себе в поместье в Ко-
ломбэ-ле-Дез-Эглиз (в 230 км от Парижа). Поездка на-
чальника штаба всех вооруженных сил к тому, кто
только что заявил о своей готовности «взять на себя
власть республики», была бы весьма многозначительным
шагом. Де Шевинье отвечает Эли, что он «сместит
его с должности перед въездом в Коломбо и аресту-
ет при выезде»3. Эли отказывается от поездки, видимо
поверив угрозе.
Из воспоминаний о событиях мы узнаем, что Пфлим-
лен счел заявление, сделанное в этот день де Голлем,
1	Ferniot J. De Gaulle et le 13 mai, p. 320.
2	Toumoux J.-R. Op. cit, p. 301.
3	Ferniot J. De Gaulle et le 13 mai, p. 321—322
343
уже достаточным для своего ухода со едены. Но зна-
чительно более опытный в таких делах Ги Молле разъ-
яснил, что на первых порах надо парировать неизбеж-
ную общественную реакцию, которую возглавит и на-
правит коммунистическая партия.
Сразу же после опубликования заявления де Голля
коммунистическая группа Национального собрания напра-
вила председателю собрания Ле Трокеру письмо с тре-
бованием немедленно собрать парламент. «...Националь-
ное собрание должно, — говорилось в письме, — призвать
всех республиканцев, независимо от их взглядов, под-
няться по всей стране против мятежных действий, в
защиту демократических институтов и для охраны свя-
щенной свободы нации. Национальное собрание должно
потребовать, чтобы правительство приняло тотчас же
меры, которых требует защита республиканской закон-
ности» 1.
Ле Трокер соглашается созвать внеочередное заседа-
ние Национального собрания. Большинство депутатов
уже находятся в Бурбонском дворце. С большим тру-
дом правительству удается отложить заседание до завтра,
ссылаясь на то, что многие депутаты МРП находятся
в Сен-Мало на съезде своей партии.
Поздно вечером в Париже царит напряженная обста-
новка ожидания. Депутаты-коммунисты, а вслед за ними
и другие левые группы решают не уходить из Бурбон-
ского дворца. Ле Трокер объявляет представителям пе-
чати, что он, пользуясь своими правами, потребовал
от военного губернатора Парижа держать наготове войска
для защиты парламента. Всю ночь активисты компар-
тии дежурят в местных организациях Парижского рай-
она. Тревога объявлена в профсоюзах. Все профсоюзные
объединения заявили, что они призовут к всеобщей заба-
стовке, если будет предпринята попытка переворота.
В тот же день, 15 мая, находящийся под надзором
полиции на парижской квартире Сустель тайно покидает
свою резиденцию в машине жены владельца дома Мо-
ники Дифур, спрятавшись под пледами на месте убран-
ного заднего сиденья. Полицейские пропускают машину,
даже не заглянув в нее. Далее он пересаживается в ма-
шину французского дипломата Жофруа де ля Тур дю Пэн,
а несколько позже — в машину своего сотрудника Пьера
1 «L'Humanite», 16 mai 1958.
344
че Бенувиля. К ночи Сустель уже приезжает в Же-
неву, откуда зафрахтованным в Швейцарии частным
самолетом 17 мая перелетает в Алжир.
Если верить самому Сустелю1, генерал де Голль
нс хотел посылать его в Алжир как слишком само-
i юягельную политическую фигуру и предпочитал, чтобы
i<iM действовали генералы и менее приметные деятели.
В тот же день, 15 мая, Роже Фрей собирает сове-
щание, на котором решено, что в Алжир отправится
он сам (Фрей добрался туда через Испанию и Бале-
арские острова) и депутат-деголлевец Раймон Дрон (так
же как и Сустель, отправившийся в Алжир через Же-
неву)2.
В создавшихся условиях правительству волей-неволей
приходится принимать какие-то меры, свидетельствую-
щие о его «бдительности».
1	Soustelle J. L’Esperance trahie, р. 37. Фернио поясняет, что
деньги для этой операции дал крупный авиапромышлеиыик Марсель
Дассо {Ferniot J. De Gaulle et ie 13 mai, p. 323).
2	Dronne R. La Revolution d’Alger. Paris, 1958, p. 11.
Глава десятая
Борьба за «болото»
Парижане, проснувшись 16 мая, сразу увидели, что
город за одну ночь изменил свой облик: на улицах и
площадях военные грузовики и военные патрули, часовые
у государственных учреждений, усиленная внешняя и
внутренняя охрана Бурбонского дворца. Этот военный
облик Париж будет сохранять две недели. Еще ночью
Пфлимлен объявил по радио, что правительство подго-
товило проект закона о чрезвычайном положении на
территории Франции.
Каждый мог толковать эти мероприятия по-своему.
То ли правительство защищает республику, то ли бур-
жуазия пытается оградить себя от поднимающегося
народного движения? Часть политиков действительно
тревожила мысль о возможности военного путча, ко-
торый мог бы смести всю существующую буржуазную
партийную систему вместе с ее лидерами и противодей-
ствовать которому могли бы только подлинные народ-
ные выступления. Такой путч сразу свалил бы «третью
силу» и оставил бы на политической арене два противо-
стоящих друг другу лагеря.
1. Вопросы Ги Молле к де Голлю. Колеблющиеся слои качнулись
к объединению республиканских сил,
за которое ведет борьбу компартия.
Чрезвычайное положение «на два фронта» во Франции
и фарс «братания» е Алжире
(16 мая)
Верхушка армии открыто проявляла нетерпение. Еще
14 мая военный министр де Шевинье отстранил от
работы в генеральном штабе и удалил из Парижа двух
генералов — ближайших сотрудников генерала Эли. Сам
Эли на следующий же день, как мы увидим, явно от-
казался подчиняться правительству. Другой генерал —
Шассен, занимавший пост по координации противовоз-
душной обороны штаба НАТО в Фонтенбло, — скрылся
«в неизвестном направлении». Английская газета «Дейли
346
кспресс» сообщала, что Шассен занимается подготовкой
а фодромов для переброски алжирских парашютистов
|«» Францию1. Нам уже известна история с генералом
Шаллем. Высшее командование армии, флота и авиации
демонстративно игнорировало новое правительство и
пело свою игру, которая могла спутать все карты.
Лозунг «защиты законности республики», выдвинутый
правительством, чтобы успокоить общественность, для
большинства граждан наполнялся реальным содержа-
нием. Как ни пытались робкие республиканцы отгоро-
дить себя от коммунистов, было все труднее и труднее
убедить кого-либо, что можно защищать республику от
угрозы военного переворота без партии рабочего класса,
без трудящихся. Партия пролетариата в решающий мо-
мент брала на себя защиту буржуазной парламентской
республики.
Все это было настолько очевидно, что enfant terrible
французской буржуазии Франсуа Мориак, который лю-
бил время от времени говорить ей прямо в глаза
разные неприятности, написал в своем «Блокноте» в
«Экспресс»: «Сейчас перед лицом попытки государствен-
ного переворота нужно, чтобы поднялись левые силы
Франции. Это должно быть нашей главной политиче-
ской линией. Никто не может помешать тому, чтобы
депутаты-коммунисты встали в ряды защитников респуб-
лики против реакционеров — соучастников взбунтовав-
шихся генералов. Во имя какого принципа кто-либо мог
бы претендовать на их исключение из объединенных
национальных сил? Нужно, чтобы правительство возро-
дилось, опираясь на всех левых и ни в чем не уступая
мятежникам»2.
События встряхнули такую колеблющуюся политиче-
скую силу, которую представляла собой социалистическая
партия. Угроза генеральского путча у многих депутатов-
социалистов на время ликвидировала сомнения. Каков
бы ни был другой путь, но во всяком случае при
режиме, подобном алжирскому комитету Массю, для них
может и не найтись места.
Утром 16 мая руководящий комитет СФИО и парла-
ментская группа социалистов опубликовали составленную
в решительных выражениях декларацию: «Республика
1 „Daily Express'4, May 17, 1958.
z „L’Express“, 15 mai 1958.
347
в опасности! Мятеж военных и гражданских лиц в Алжи-
ре и заявление генерала де Голля свидетельствуют
о начале атаки против республиканского режима...
Республику нельзя защищать лишь в парламенте и пра-
вительстве. Решительная воля защищать свободу должна
родиться в союзе и действиях демократов»1. Хотя дек-
ларация обходит молчанием вопрос о взаимоотношениях
с компартией, но в ней уже не содержится тех тради-
ционных выпадов против ФКП, без которых не обходились
в своих выступлениях тогдашние лидеры СФИО. Бес-
сонная ночь, проведенная в Бурбонском дворце депутатами
всех левых групп, родила у некоторых социалистов
приподнятое настроение. Мэри-Бон, зачитавший журна-
листам эту декларацию в зале «Потерянных шагов»,
чувствует себя почти якобинцем, полным гнева против
врагов республики.
Открывшееся в 11 часов утра заседание Националь-
ного собрания должно показать, как же сказались на
парламенте события предыдущего дня. Внеся на обсуж-
дение проект закона о чрезвычайном положении, прави-
тельство надеется уйти от наиболее острых вопросов и,
получив самые широкие права, обеспечить себе свободу
рук для закулисных переговоров.
Правительство явно ведет двойную игру. В доку-
ментах, опубликованных Турну, имеется запись, сделан-
ная начальником канцелярии Пфлимлена Мишелем По-
нятовским, о решениях и распоряжениях правительства,
принятых утром 16 мая. В записи мы читаем:
«1. Сохранить французское единство с Алжиром, из-
бежать любых актов разрыва, любых мер, особенно
носящих характер официального раскола, но также и
фактического. Восстановить возможно быстрее связь
и транспорт (с Алжиром). 2. Не задевать армию,
обеспечить ее единство. Это необходимый потенциал
для будущего, каков бы ни был политический исход
кризиса. 3. Избегать любой позиции или мер, которые
могли бы привести к гражданской войне. Не допускать
создания народной милиции. Не допускать вооружения
гражданских лиц. 4. Избегать любых нападок и критики
по отношению к генералу де Голлю. Не мешать воз-
можному решению, которое пришло бы с его сто-
роны...»2
1	„Le Populaire de Paris**, 16 mai 1958.
2	Tournoux J.-R. Op. cit., p. 303—304.
348
Однако здесь, в Бурбонском дворце, учитывая настро-
ения большинства депутатов, Пфлимлен в своем заяв-
лении делает упор на угрозе военного заговора. «Се-
। о дня, 16 мая, — говорит он, — мы находимся перед лицом
новых фактов. В частности, генерал Салан принял
решение снять с постов ряд гражданских чиновников
п заменить их другими лицами. Это решение было
принято без согласования и без предварительного согла-
сия правительства. Этот факт и вся та информация,
ко юрой я располагаю, заставляют меня поставить самым
серьезным образом вопрос о месте армии в стране».
Глава правительства признает, что действительно «су-
ществует заговор против республики и установленного
порядка». Он объявляет об аресте в ночь с 13 на 14 мая
47 заговорщиков и о решении правительства распустить
четыре профашистские организации: «Партию патриотов-
революционеров», «Французскую фалангу», движение под
названием «Молодая нация» и так называемый «Фронт
национального действия». Премьер обещает, что аресто-
ванные в самое ближайшее время предстанут перед
 рибуналом1. Пфлимлен старается создать впечатление
решительности правительства, но каждому понятно, что
если Массю и Салан остаются на своих высоких воен-
ных постах, то роспуск второстепенных организаций,
руководители которых «ультра» Биаджи («Молодая
нация»), пужадист Ле Пен («Фронт национального
действия») также разгуливают на свободе, лишь пустой
жест.
Кстати сказать, самая многочисленная организация
жстремистов «Объединение военнослужащих, участво-
вавших в колониальных войнах», руководитель которой
Ив Жиньяк арестован по обвинению в попытке совер-
шить государственный переворот, не упоминается в пра-
вительственном декрете, хотя она насчитывает несколько
десятков тысяч вооруженных молодчиков.
Заявление генерала де Голля Пфлимлен обходит мол-
чанием. Но о нем сразу же заходит речь в ходе
прений. Оно поставило в явно невыгодное положение
правые группы парламента, требующие прихода де Голля
к власти. Главный редактор газеты «Монд» Бев-Мери,
активно выступающий за приход к власти генерала
1 Journal Officiel. Debats parlementaires. Assemble Nationale. Seance
du 16 mai 1958.
349
де Голля, вынужден опубликовать в своей газете статью
«Досадные слова»1. После призыва алжирских мятсжни-
ков к де Голлю «парижское заявление неизбежно будет
оценено как открытое одобрение алжирского мятежа». I
Бев-Мери умоляет генерала исправить свою ошибку.
На помощь спешит Ги Молле. С 16 мая он 6epei
на себя главные хлопоты по исправлению на ходу
неудачно начатого плана. Правые действуют слишком |
примитивно и могут лишь окончательно отколоть oi
себя все парламентское «болото» — от католиков до
социалистов. Председатель деголлевской группы Трибуне
старается исправить впечатление от вчерашнего заяв ле- 1
ния, но лишь еще больше разжигает страсти в Нацио- |
налыюм собрании. Его прерывает социалист Нежлен
и под аплодисменты всей левой части парламента го-
ворит: «Де Голль в своем вчерашнем заявлении уг-
рожал политическим свободам... Мы заявляем, что под-
нимемся против де Голля и против тех, кто когда-то
вынес ему смертный приговор, а теперь идет за ним»1 2. I
Атмосфера настолько накалена, что председательст- I
вующий Ле Трокер вмешивается в дебаты и заявляет, I
что «все серьезные люди с тревогой прочли заявление
генерала де Голля»3.
В этот момент Ги Молле, также нарушив парламент- I
скую традицию, ибо ему, как вице-премьеру, когда
рядом с ним на правительственной скамье находится
сам премьер, не положено вмешиваться в дебаты по
общим вопросам, просит слова. Он не только дезавуи- I
рует декларацию своей собственной партии, но и в из- I
весгной степени то, что было сказано в начале засе- I
дания самим Пфлимленом. Неожиданно для своих колле! |
по партии он присоединяется к сказанному Трибуле
о заслугах генерала. Он хочет верить и тому толкова-
нию вчерашнего заявления, которое дал оратор, утверж-
дая, что оно выражает лишь искреннее желание служить
республике. Ги Молле не осуждает и генералов, встав-
ших во главе алжирского заговора; «Я должен прежде
серьезно разобраться в поведении этих военных, а по-
1 „Le Monde ", 17 mai 1958.
2 Имеется в виду заочный смертный приговор де Голлю, выне-
сенный правительством Вишн (Прим. авт.).
3 Journal Officiel. Debats parlementaires. Assembles Nationale.
Seance du 16 mai 1958.
350
kim о них судить». Заместитель премьера протягивает
руку помощи Трибуле: «Господин Трибуле, если бы
пиши слова могли быть услышаны, если бы генерал
Голль мог сегодня заявить, что вы правильно изла-
ntcre его идеи, как это сразу же успокоило бы общест-
испность Франции». И он заканчивает свое выступление
словами: «Необходимо, чтобы генерал де Голль до-
полнил свое заявление, которое для нас слишком недо-
С К1ТОЧНО»1.
Трибуле ловит брошенный ему мяч и, продолжая
свою речь, говорит: «Я благодарю заместителя премьера,
который, только что заняв свой пост, уже принимает
участие в дебатах, и в его словах я нахожу взволно-
ванный ответ на призыв генерала де Голля».
Неожиданный поворот генерального секретаря социа-
листической партии вызывает удивление и замешатель-
ство среди депутатов-социалистов. Только что руковод-
ство соцпартии приняло декларацию, осуждающую заяв-
цение генерала, и вот ее лидер публично перечеркивает
все значение этого партийного решения. Когда через
несколько минут Нежлен от имени социалистической
группы в Национальном собрании говорит, что вчераш-
нее заявление прямо угрожает республиканской закон-
ности, «умеренный» Луи Жакино кричит ему с места:
«Ги Молле говорит иначе. Если я его правильно понял,
он, напротив, обратился с призывом к генералу де Голлю,
чтобы он дополнил или прокомментировал свое заявле-
ние». Но Нежлен продолжает речь, составленную совсем
в другом тоне, чем выступление его шефа. Он говорит
о том, что генерал требует чрезвычайной власти и со-
циалисты «со всей энергией» будут бороться против
подобных претензий1 2.
Разрыв между позицией Ги Молле и ею партийной
группой слишком очевиден. Через несколько минут
агентство Франс Пресс распространило уже более осто-
рожную редакцию заявления Ги Молле, которую он пере-
дал для печати. Оно состоит из трех вопросов, обращенных
к де Голлю:
I.	Признаете ли Вы нынешнее правительство един-
ственно законным?
1 Journal Officiel. Debats parlementaires Assemblee Nationale
Seance du 16 mai 1958.
2 Ibidem.
351
2.	Осуждаете ли Вы организаторов «Комитета общест-1
венного спасения» в Алжире?	i
3.	Если Вам будет поручено формирование правитель-
ства, согласны ли Вы, как положено каждому кандида-
ту', предстать перед Национальным собранием, изложи гь
свою программу, считать себя ответственным перед пар-
ламентом в случае утверждения ваших полномочий и
удалиться в случае, если эти полномочия не будут утверж-
дены?
Диалог между правительством и генералом де Голлем
начат. Депутаты-социалисты не решились дезавуировать
своего лидера. Маневр удался. Первый шаг к смене ,
правительства сделан.
Тем временем Национальное собрание продолжало |
обсуждение проекта закона о чрезвычайном положении. ।
Бывший адвокат Петэна на процессе главы вишистского I
государства Изорни злорадно начинает свое выступление
словами: «Возможно, что мы живем в последние дни
Четвертой республики»1. Большинство депутатов не
хотят этому верить. Правые, уже почувствовав, что
правительство колеблется, открыто приветствуют алжир- I
ский путч и протестуют против закона о чрезвы-
чайном положении. Пьер Андрэ, Би до и другие члены
алжирского «лобби» возмущены самой мыслью, что
закон может быть направлен не против коммунистов |
и «пораженцев», как они выражаются, а против «пат-
риотических», сиречь ультраправых, организаций. Мысль
о том, что они сегодня окажутся в меньшинстве и закон
будет принят при поддержке голосов коммунистической
партии, их особенно тревожит. «Я ставлю перед вами
единственное условие, — заявляет премьеру Ги Пети,—
что вы будете применять ваши полномочия беспощадно
против коммунистической партии». «Я одобряю проею
только в том случае,— заявляет вслед за ним Поль
1 Ги Молле после своего заявления занимается политикой в ку-
луарах Национального собрания. «Он подходит ко мне. — пишет
Изорни, — с протянутой рукой, горячо поздравляет меня с таким
видом, какой всегда у него, будто он ставит отметку за домашнее
задание. Он говорит мне, как его взволновало мое выступление..»
(Isorni J. Ainsi passent les Republiqucs. Paris, 1959, p. 151). После
этого Гн Молле беседует с Шабан-Дельмасом и говорит ему, что
хотел бы зиять, «согласен ли генерал де Голль помочь искренним
республиканцам, которые столкнулись с такими чразвычаиными труд-
ностями» (Ferniot J. De Gaulle et le 13 mai, p. 328).
352
Рейно,—если закон будет действовать против револю-
ционных забастовок»1.
Министры с беспокойством оглядываются то на пра-
вое, то на левое крыло парламента Сколько времени
еще удастся играть роль «третьей силы»? Продолжать
затеянную парламентскую игру? Им становится особенно
неуютно, когда с трибуны в притихшем зале звучит
громовой голос Жака Дюкло: «Мы считаем, что пра-
вительство республики должно противостоять любому
давлению, которое помешало бы ему выполнить свой
долг. Мы добавляем, чго в выполнении этого республи-
канского н национального долга наша партия решила
принимать участие всеми своими силами, защищая
республиканские институт ы»1 2.
Эти слова не по нутру хозяевам Четвертой республики,
которые десять лет старались изолировать коммунистов,
вытеснить их из национальной жизни. Но компартия
заняла прочное место в политической жизни Франции.
Теперь, когда различные буржуазные силы и течения
столкнулись в борьбе «за» и «против» этой республики
и силы врагов республики в буржуазном лагере готовы
взять перевес, коммунисты решительно вступили в борь-
бу, и соотношение сил меняется. Тем, кто готов похо-
ронить республику, они встают поперек дороги.
Как легко и хорошо было бы в будущем, каков бы
ни был исход событий, говорить, что коммунисты
стояли в стороне, толкали республику в пропасть, своей
обструкцией помогли заговорщикам. Теперь же, как ни
повернутся события, и если даже они повернутся очень
плохо, они останутся теми, кто первый предупредил,
кто наиболее решительно боролся до конца. Об этом
не может не вспомнить в свое время парод. Пролетариат
защищает демократию против буржуазии.
Перед голосованием проекта закона о чрезвычайном
положении Пфлимлен заявляет, что этот закон не будет
«применяться односторонне». Он грозит обернуть его
и против демократических сил. Но французская ком-
мунистическая группа остается на своих позициях. Она
будет голосовать за проект, требуя ею применения
против угрозы военного переворота, об опасности ко-
1 Journal Officiel. Debats parfementaires. Assembles Nationale.
Seance du 16 mai 1958.
2 Ibidem.
12 Г. M. Ратиани
353
торого заявляет само правительство. После голосования,
когда противниками проекта оказались лишь крайне
правые, Пфлимлен снова объявляет, что он не «учитывает
в голосовании голосов коммунистов». Но учитывает он
их или нет, 16 мая показало, что в Национальном собра-
нии за алжирских путчистов решилось выступить лишь
меньшинство (114 депутатов из 575 голосовавших).
16 мая начальник генерального штаба Эли, не до-
бившись от де Шевинье отмены приказа о смещении
генералов Шалля и Мартэна, подает в отставку. В своем
приказе по армии он заявляет, что «не хочет брать
ответственность за действия, с которыми он не согласен».
Этот приказ правительственная цензура запрещает публи-
ковать. На следующий день вместо Эли назначен Лорилло.
Новый временный начальник генерального штаба чувст-
вует себя в промежуточном положении. В эти дни он
будет, с одной стороны, показывать свою дисциплини-
рованность в отношении правительства, с другой — помо-
гать, в чем может, заговорщикам. Генералы все больше
теряются в догадках, чья же возьмет и ждут ли их
военный трибунал или новые награды и повышение
по службе?
В Алжире путчисты все более запутываются. Мятеж
военного командования против самого себя сразу же
выглядел как нелепость. Представить дело таким обра-
зом, что мятеж подняло возмущенное европейское на-
селение, недовольное тем, что война затягивается и его
колониальные интересы плохо защищают, также мудрено.
Если это мятеж против военного командования, то
как же объяснить руководящую роль командования в мя-
теже? В стране, где угнетаемое колониальное население
уже почти четыре года тому назад подняло восстание
против колонизаторов, теперь восстали сами колониза-
торы против правительства в Париже, защищающего
их от восставших мусульман. Как же тут свести концы
с концами? Развязав страсти для совершенно конкретного
и краткого акта, рассчитанного на то, чтобы вызвать
панику в Париже и совершить переворот, организаторы
мятежа 13 мая теперь никуда не могут уйти от того
факта, что главным в алжирской обстановке, довлеющим
над всем, остается национально-освободительная война.
Проживающие в Алжире европейцы, средний слой
колонов, главная опора владычества метрополии, уже
несколько месяцев живут под страхом, что политики
354
в Париже, которые не могут добиться военной победы,
ищут какого-то выхода за счет их интересов. Алжир
стал вопросом большой международной политики,
дверью в богатую нефтью Сахару. Неужели крупные
монополии будут думать об интересах этого миллиона
поселенцев, если найдут выгодный для них план большой
сделки? Уже англо-американская миссия «добрых услуг»
привела эти средние слои в трепет. Кто в высоких
правящих кругах серьезно позаботился, например, не-
давно о мелких пиявках, присосавшихся к колониальным
барышам в Тунисе и Марокко, откуда многим из них
пришлось бежать? Не такая ли судьба адет их и в Ал-
жире? Оказавшись неожиданно в «комитетах обществен-
ного спасения 13 мая», они поспешно ищут своего
решения алжирского вопроса.
Генералы и полковники в Алжире также не могут
заниматься политикой, имея на плечах колониальную
войну. Франко, подняв мятеж против республики в ис-
панских колониях, повел войска и даже послушных ему
мусульманских солдат на Мадрид. В каком положении
они оказались бы, если бы им действительно понадо-
бились крупные армейские силы, а не только несколько
полков парашютистов, которые они грозятся перебросить
самолетами во Францию? Ведь достаточно отозвать
с какого-либо участка фронта взвод солдат, чтобы на
следующий день хозяевами там стали бойцы армии
Национального освобождения. Военные ищут своего вы-
хода, своего «решения» алжирского вопроса.
Тезис так называемой «интеграции», защищаемый при
обсуждении алжирского вопроса ультра колонизаторами
в Париже и Алжире, приобретает теперь формы пошлого
фарса. «Интеграция», т. е. органическое включение Ал-
жира в состав метрополии, была удобным словечком
для политической борьбы против какого бы то ни было
ослабления колониального гнета в Алжире н предостав-
ления ему хотя бы некоторой самостоятельности, для
шовинистической пропаганды о «французском Алжире».
На практике этот лозунг выглядел просто нелепо, ибо он
означал либо уравнение десяти миллионов алжирских
мусульман во всех правах и в экономическом положении
с французами, что целиком противоречило программе
колонизаторских элементов, либо превращение мусуль-
ман в настоящих рабов, исключенных из общества на
манер негров в южных штатах Америки до отмены
12*
355
рабовладения, что в середине XX в. едва ли могло
прийти в голову даже самым отъявленным колонам.
Уже 13 мая алжирский «Комитет общественного спа-
сения» включил в свой состав в качестве статистов
несколько специально подобранных мусульман. Но на
этом фарс не кончился. «Комитет общественного спасе-
ния» в своей демагогии заходит значительно дальше,
объявляя о «братании» мусульман с европейцами. Собы-
тия 13 мая были настолько нелепыми сами по себе,
картина «штурма» силами алжирских европейцев здания
генерал-губернаторства — оплота колониальной власти —
выглядела настолько загадочно для непосвященных, что
16 мая в ответ на призыв о «братании» часть мусульман
г. Алжира с любопытством пришла посмотреть на
происходящее.
Вся эта комедия «братания» европейцев с мусульма-
нами, по расчетам алжирских путчистов и их париж-
ских покровителей, должна была вызвать растерянность
среди мусульманского населения и сломить его волю
к борьбе, изолировать повстанцев и в обстановке
«психологического шока», как выражаются специалисты
психологической войны во французских колониальных
войсках, разгромить подорванные силы противника.
Вечером 16 мая на алжирском Форуме Массю плакал,
приветствуя своих «мусульманских братьев», писала на
следующий день вся буржуазная печать Парижа.
Однако в Париже эта комедия вызвала известную
тревогу. Серьезные политики не верили, конечно, в успех
«операции братания», но опасались, не скажется ли она
на активности военных действий французской армии, не
повернется ли против организаторов этого фарса.
2.	Раздоры между кланами алжвгрских путчистов.
Введя чрезвычайное положение, правительство Пфлимлена
больше всего опасается сплочения демократических сип
(17 мая)
Пока Сустель, бежавший из Парижа, уже сутки
ждет самолета в Женеве, чтобы добраться до Алжира,
среди генералов в Алжире начался новый приступ
беспокойства и сомнений. Поступавшие из Парижа
сведения производили на них впечатление, что «полити-
ческий заговор» не достиг своих целей. Заявление гене-
рала де Голля 15 мая не имело непосредственных ре-
356
|ультатов. Выступления крайне правых организаций
в столице оказались очень жалкими. Генералы Шалль
и Мартэн смещены. Генерал Эли ушел в отставку.
В Национальном собрании Пфлимлен произнес несколько
решительных фраз, приняты некоторые меры против
групп «ультра». Коммунисты организуют демократи-
ческое движение, большинство социалистов того и гляди
их поддержат. О закулисных действиях правительства им,
видимо, мало известно.
В этой обстановке после своего заявления 15 мая
«Да здравствует де Голль!» Салан решает перестрахо-
ваться. Он передает Пфлимлену телеграмму мэра
г. Алжира Жака Шевалье о том, что желательно было
бы прибытие в Алжир министра обороны, и сам выска-
зывается за желательность приезда нового государствен-
ного министра Макса Лежена, которого лично предла-
гает встретить на аэродроме.
Одновременно Салан, явно в качестве оправдатель-
ного документа, посылает 17 мая телеграмму префектам
алжирских департаментов о необходимости «обеспечи-
вать порядок с сохранением республиканской закон-
ности» 1.
Дельбек, Невирт и другие, помня о полученных ими
еще накануне 13 мая инструкциях, дают понять Садану,
что его могут убрать, если он будет вести двойную
игру. Салан их успокаивает, но сам Дельбек уже боится
за себя. Особенно вызывает тревогу приказ алжирскою
командования отнять часть вооружения у «территориаль-
ных соединений» полковника Томазо, являвшихся важной
опорой заговорщиков. Кроме этих сил в распоряжении
Дельбека имеются парашютисты под командованием
капитана Грациани, которых Дельбек подтягивает к вилле
«Оливье», где находится его пункт связи с Парижем.
В своих воспоминаниях Жюль Мок пишет, что как раз
в это время к нему, тогдашнему министру внутренних
дел, «стали поступать послания от Салана с заверениями
в его республиканских чувствах и утверждениями, что
он не является мятежником»2.
Когда в Алжир 17 мая прилетел Сустель, встретившие
его на аэродроме Салан, Жуо, Аллар и другие генералы
были явно испуганы и предлагали ему покинуть Алжир,
1	Текс т телеграммы опубликован в кн.: Тоипюих J.R. Op. cit,
р. 483.
2	„Le Midi libre“, 13 mai 1959.
357
чтобы не осложнять обстановку. Мы не знаем всех
подробностей переговоров Сустеля с генералами, но во
всяком случае после вмешательства Дельбека и Сериньи,
быстро мобилизовавших в городе свои силы, соглашение
было достигнуто, и Салан опять активно начал помогать
организаторам путча. Все это свидетельствует об атмос-
фере страха и неуверенности, которая в эти дни царила
в Алжире.
Не меньше страха и неуверенности в правительствен-
ных кругах в Париже. Ирония судьбы — у последнего
правительства Четвертой республики накануне при голо-
совании в парламенте оказалось такое значительное
большинство, какого не было почти ни у одного из
предыдущих правительств. После утверждения закона
о чрезвычайном положении правительство располагает
самыми широкими полномочиями из всех 23 правительств
этой республики, и вместе с тем оно чувствует себя
беспомощным и неустойчивым.
Закон о чрезвычайных полномочиях был выработан
еще в 1955 г. при правительстве Эдгара Фора в связи
с началом национально-освободительной войны в Ал-
жире. Национальное собрание приняло его 3 апреля 1955 г.
(коммунисты и социалисты голосовали против), и с тех
пор он ни разу не применялся. В отличие от закона об
осадном положении чрезвычайные права по нему получает
не военная, а гражданская администрация — министр
внутренних дел и префекты, которые могли запрещать
в установленные часы движение транспорта и отдельных
лиц, выселять из определенных районов лиц, которые
могут нанести ущерб действиям властей, запрещать соб-
рания и митинги, контролировать печать, радио и кино,
производить обыски в любое время суток. Этот закон,
введенный на всей территории Франции, по существу
нашел в последующие дни применение лишь в отноше-
нии запрещения общественных митингов и манифестаций
демократических организаций, поскольку правые в сло-
жившейся обстановке даже не пытались провести какие-
либо организова1шые выступления. Применялся закон
также в отношении печати, лишая население часто очень
важной информации, которая могла бы помочь ему
ориентироваться в обстановке.
Правда, власти не решались применять этот закон
на предприятиях. Они не осмеливались вмешиваться
в дела профсоюзов там, где объявлялись забастовки
или перерыв в работе, распространялись листовки или
проводились летучие собрания на фабричном дворе. Страх
перед выступлениями промышленного пролетариата был
столь велик, что полиция боялась какими-либо своими
действиями вызвать соответствующую реакцию рабочих.
Мобилизация полиции, жандармерии, войск СРС, ко-
торые фактически оккупировали весь Париж и другие
промышленные центры, использовалась главным образом
как мера психического давления на население. С утра
до вечера в Париже можно было наблюдать загадочные
маневры длинных колонн военных грузовиков с левого
берега Сены на правый, с площади Республики к Ели-
сейским полям, из Булонского леса в Венсен. Никто не
мог объяснить, почему войска СРС утром разбивали
свой лагерь на Марсовом поле, а во второй половине
дня вытаптывали траву на аллее между мостами Алек-
сандра III и Альма. Все это казалось непонятным и
бессмысленным, но создавало давящую, тревожную об-
становку, и по Парижу среди обывателей поползли
всевозможные слухи и самые невероятные предположения.
Действительные события в эти погожие майские дни
происходили не на парижских улицах. Закон о чрезвы-
чайном положении обнаружил всю несуразность обста-
новки. На территории Франции, где заговорщические
организации не решались выступать, правительство имело
право принять любые меры для защиты порядка.
В Алжире, где проходили открытые бесчинства и в го-
родах давно были ликвидированы и запрещены все де-
мократические организации, правительство не имело ни-
каких прав и полномочий, не могло фактически рас-
поряжаться ни одним чиновником, ни одним офицером.
После парламентского заседания 16 мая в политиче-
ской борьбе наступила какая-то видимость передышки.
«Чем правительство Пфлимлена становится слабее, тем
дольше оно держится, — писал в эти дни известный жур-
налист, а впоследствии один из лидеров радикалов
Ж. Ж. Серван-Шрейберв журнале «Экспресс». — Своей без-
деятельностью по отношению к Алжиру оно зарабатывает
поддержку правых, а самим своим существованием, ко-
торое мешает занять это место де Голлю, оно может
рассчитывать на поддержку левых... Сохранение любой
ценой республиканской законности на какой-то проме-
жуток времени стало руководящей нитью. Но сохранение
этой законности в каких целях? Можно, конечно, до-
359
пустить и нужно допустить, что все эти господа —
Линз, Плевен, Фор, Ги Молле и другие члены пра-
вительства — стали на этой неделе анонимными лицами,
имена и прошлое которых забьггы и которые теперь
зовутся республикой. Можно, конечно, их подпирать и
удерживать любой ценой на месте, потому что сейчас
они представляют собой республику. И это нужно де-
лать. Ну а что дальше?»1
Эти печальные размышления, характерные в те дни
для значительной части буржуазной либерально-ради-
кальной интеллигенции, логически приводят к одной
мысли: «Попытка установить мир в Алжире, опираясь
на Сустеля и взбунтовавшихся генералов, ведет к абсо-
лютному тупику. Попытка обновить республику, призы-
вая на помощь всех реакционеров и отстраняя самую
активную часть рабочего класса, ведет к другому абсо-
лютному тупику». Где же выход? В этих рассуждениях,
конечно, немалая доля демагогии, особенно если учесть,
что впоследствии автор этих слов, т. е. Серван-Шрейбер,
разработает целую стратегию раскола левых сил.
«Какой человек осмелится, — заканчивает свою статью
Серван-Шрейбер, — разбить старые защитные барьеры су-
ществующею порядка, чтобы без страха призвать дей-
ствительно весь народ на помощь власти, привлечь его
к осуществлению этой власти? Кто осмелится, взяв на
себя весь риск, разбудив все надежды, взорвать наконец
смертельно опасный раскол левых сил и придать на-
конец смысл общественной жизни? Только революция
французского общества, осгавив в стороне правительство
Пфлимлена и реакцию, группирующуюся вокруг генерала
де Голля, может привести к концу алжирской войны»1 2.
Деятели левого крыла буржуазии могли так говорить
в кулуарах, многозначительно рассуждать на эти темы
в печати, но все их внимание поглощала парламент-
ская возня, и они, не имея ни цели, ни программы, по
существу равнодушно наблюдали за главными актерами
разыгрываемой пьесы.
В высших правительственных и военных кругах со-
бытия шли своим чередом. Фернио в своей книге
«Майские иды» так описывает день 17 мая в правитель-
стве. Узнав, что Сустель в Алжире, рассказывает он,
1 „L’Express**, 15 mai 1958.
2 Ibidem.
360
министры перестали доверять самим себе. Жюль Мок,
коюрый только в это утро занял свой пост в ми-
нистерстве внутренних дел, со вздохом облегчения бро-
। jici: «Когда Сустель бежал, я еще не вступил в свои
функции». Бывший премьер Гайяр в разговоре по теле-
фону намекает Пфлимлену, что, может быть, ему следует
уши в отставку. Среди членов правительства распро-
праняются слухи, будто президент Коти уже подыскивает
нового премьера. Входя в кабинет президента республики
перед началом заседания Совета министров, Пфлимлен
метает там Ги Молле. Дав понять, что он догадывается
<> содержании беседы, премьер говорит: «Я готов уйти
н отставку». Об этом не может быть и речи, убеждает
сю Ги Молле1.
В то же утро генералы Салан и Жуо в телефонном
разговоре с Пфлимленом доказывают премьеру, что он
должен подать в отставку именно в данный момент.
Сериньи в своих воспоминаниях описывает обстановку
на том конце провода. Прилетевшему в Алжир Сустелю
Салан объясняет, что его публичное заявление может
только помешать отставке Пфлимлена, которому будет
неудобно перед парламентом покинуть свой пост в такой
момент. Сустеля инкогнито везут с алжирского аэрод-
рома на виллу Сериньи и держат там несколько часов,
скрывая факт его прибытия, пока ведутся телефонные
переговоры с Парижем. Когда становится ясным, что
отставки Пфлимлена не последует, Сустель появляется
перед толпой1 2.
Некоторые министры предлагают послать в Алжир
только что вступившего в правительство министра по
делам Сахары социалиста Лежена, известного своими
дружескими отношениями с алжирскими полковниками.
Пфлимлен возражает: «Что будут говорить, если пред-
ставителя правительства республики кинут в воду?»
Кто-то предлагает лишить Сустеля парламентского им-
мунитета. Пфлимлен отвергает и это.
Круг замкнулся. Выступившим против республики
«Комитетом общественного спасения» руководит обле-
ченный всеми полномочиями правительства республики
генерал Салан. Возле него пост главного политического
советника занимает руководитель заговора против респуб-
1 Ferniot J. Les Idees de mai. Paris, 1958, p. 76—77.
2 Serigny A. de. Op. cil.. p. 105.
361
лики в Париже Сустель. Правительство фактически
относится ко всему этому с молчаливым одобрением,
Генерал де Голль с полным основанием сможет через
день сказать на своей пресс-конференции: «Что же вы
от меня требуете осуждения алжирского мятежа, когда
само правительство, находившееся у власти, ни разу его
не осудило?»
Об этой пресс-конферепцпи объявлено вечером 17 мая.
Буржуазные вечерние газеты призывают французов спо-
койно подождать еще двое суток.
3.	ФКП: «В начатой борьбе у рабочего класса нет никаких
иных целей, кроме защиты республиканской законности
и сохранения демократических конституционных институтов»
(18 мая)
Парижане стали привыкать к атмосфере постоянного
ожидания и напряжения. В Париже, этом городе быстрой
смены настроений, новые события нашли тысячи самых
разнообразных отражений. Случайно брошенная фраза,
шутка, приветствие — во всем угадывался намек на про-
исходящее. В провинции жизнь текла значительно спо-
койнее. Но как в столице, так и в провинции смысл
отдельных фактов, линии борьбы ускользали еще от по-
нимания очень многих.
С приездом Сустеля в Алжир демагогия вокруг «бра-
тания» с мусульманами принимает фантастические раз-
меры. «Комитет общественного спасения», имеющий те-
перь уже свои филиалы во всех крупных городах, орга-
низует митинги, на которые привозят мусульман. Сустель
начинает свое турне. В каждом городе он приветствует
мятежников, армию, ее генералов и кончает призывом
требовать прихода к власти генерала де Голля.
В Париже группа «социальных республиканцев» пуб-
ликует заявление о том, что в Алжире происходит
«чудо», и объявляет о «наступлении быстрого конца
алжирской драмы». Правая печать все настойчивее и
настойчивее обещает конец алжирской войны путем
«возвращения мусульман в лоно Франции» в случае
прихода де Голля к власти.
В середине дня 18 мая аккредитованный при кабинете
Пфлимлена префект департамента Верхняя Марна Мар-
сель Диво посетил резиденцию де Голля в Коломбэ-
ле-Дез-Эглиз, чтобы договориться об условиях назначен-
362
ной на завтра пресс-конференции. Эта пресс-конференция
уже вызывает многочисленные споры. Даже некоторые
буржуазные депутаты считают ее несвоевременной
и сложившейся политической обстановке. ВКТ, а вслед
|<1 ней христианские профсоюзы и профцентр «Форс
увриер» публикуют заявления, предупреждающие, что
в случае попытки государственного переворота они при-
к>вут всех трудящихся к всеобщей национальной забас-
товке. На улицах Парижа в этот день много плакатов
и защиту республики и демократии. Политбюро ФКП
и своем заявлении подчеркивает цели и задачи демокра-
(ической борьбы в настоящий момент: «Французская
коммунистическая партия вновь торжественно заявляет,
чго в начатой борьбе у рабочего класса нет никаких
иных целей, кроме защиты республиканской законности
и сохранения демократических конституционных инсти-
тутов... Те, кто приписывает коммунистической партии
другие цели, обманывают демократов, раскалывают их
ряды и ослабляют отпор республиканцев»1.
Применение закона о чрезвычайном положении вызы-
вает в Париже все большую тревогу. В этот воскресный
день новый министр внутренних дел Жюль Мок заяв-
ляет журналистам, что он будет применять его с той же
энергией, с какой он действовал «в 1947—1948 гг. по
отношению ко всем и против всех». Эта историческая
ссылка не может не вызвать соответствующие воспо-
минания. В те годы, занимая тот же пост, Жюль Мок
применял жандармерию и войска для расправы с рабо-
чими в дай больших национальных забастовок, заслу-
жив самые горячие комплименты крайне правой печати.
Правительство старается успокоить и левых и правых.
Федерация партии радикалов департамента Сена обра-
щается с заявлением о том, что чрезвычайные полно-
мочия «не должны быть использованы ни в коем слу-
чае против республиканских и демократических партий».
Газеты публикуют официальную информацию о начатом
следствии в связи с попыткой подпольных фашистских
лиг организовать заговор в нескольких провинциальных
городах. В Сент-Этьенне арестовано четыре заговорщика.
«Энергичные действия» министерства внутренних дел
якобы вовремя сорвали эти мятежные планы. В 13 де-
партаментах созданы антифашистские комитеты бдитель-
1 „L’Humanite", 18 mai 1958.
363
ности. В отдельных местах в них вместе с коммунистами |
вошли представители других партий, профсоюзных объ-
единений и демократических организаций. В том же
Сент-Этьснне муниципальные советники-коммунисты тре-
буют лишения звания советника Невирта, находящегося
в Алжире и занявшего пост в «Комитете общественного ।
спасения». В Туркуэне (департамент Нор) муниципальный I
совет требует таких же мер в отношении Леона Дели
бека.
Но что говорить о муниципальных советниках, когда
полноправным депутатом остается Сустель! Коммунисти-
ческая группа требует лишить его парламентского имму-
нитета и передать дело на судебное расследование.
Против такого требования трудно что-либо возразить,
если правительство действительно защищает республи-
канскую законность. Объявлено о строгом контроле
на границах, о запрещении выезда без паспортов.
Накануне пужадистский депутат Бертомье перешел
франко-испанскую границу и через Барселону намерен
добраться до Алжира. Туда же вскоре отправится дру-
гой депутат — пужадист Ле Пен и будущий организатор g
мятежа на Корсике Арриги.
Все эти факты воскресного дня усиливают тревогу.
Радио каждый час сообщает о визитах в Матиньон
и Елисейский дворец. Мендес-Франс встречается с воен-
ным министром де Шевинье, бывшим полковником
спаги1, о котором рассказывают, что в ночь с 13 на
14 мая он в кулуарах Национального собрания заявил:
«Алжирский путч? Каждому из этих генералов я завтра
же дам по 30 суток ареста». Лидер «умеренных» Антуан
Пинэ вновь беседует с Пфлимленом. Робер Лакост по-
бывал в министерстве 'Жюля Мока. По поводу всех
этих свиданий журналисты строят всевозможные догадки.
Что-то готовится, таинственно сообщают друг другу
завсегдатаи Бурбонского дворца.
По-прежнему с протяжным воем сирен по улицам
разъезжают автобусы СРС. В новом сообщении мини-
стерства внутренних, дел объявлено о призыве резер-
вистов в жандармерию и полицию.
Английская газета «Обсервер», как перед военным сра-
1 Спаги — французские кавалерийские части, формировавшиеся
в период колониального господства из местного населения в Север-
ной и Западной Африке (Прим. ред.).
жением, занимается подсчетом сил противников во Фран-
ции. В метрополии, сообщает она, находится около
400 тыс. военнослужащих и примерно 50 тыс. войск
СРС. «Если армия во Франции решит пойти за той
частью армии, которая находится в Алжире, и выступит
в поддержку генерала де Голля, то. вероятно, главным
источником сильного и организованного отпора в целях
защиты режима будет’ коммунистическая партия и руко-
водимые коммунистами профсоюзы — ВКТ. Коммунисты
получили на последних выборах около 5 500 тыс. голосов
и имеют 142 места в Национальном собрании. Они
утверждают, что партия насчитывает около 400 тыс.
членов. ВКТ, по ее данным, контролирует около 70%
организованной промышленной рабочей силы»1. Газета
«Нью-Йорк геральд трибюн» в тот же день, посвятив
свою передовую статью французской армии, заявляет,
что главное зло французского режима — коммунисти-
ческая партия, ее существование лишает Францию
«стабильности»2. Американские и английские газеты,
которые в первые дни майских событий старались про-
являть «нейтральность», теперь все чаще и чаще пишут
о «тревоге западного мира за судьбу своего союзника».
4.	Пресс-конференция генерала де Голля
(19 мая)
Пресс-конференция де Голля происходит в гостинице
«Палэ д’Орсэ» на левом берегу Сены, напротив парка
Тюильри, в 500 м oi Бурбонского дворца. Утром
журналисты отправляются на улицу Сольферино за про-
пусками на пресс-конференцию. В этом здании, где рас-
положена парижская канцелярия генерала, собрались не
только представители печати, но и всевозможные по-
читатели, знакомые, друзья, знакомые друзей и др. У по-
сетителей 6epyi’ корреспондентские карточки, удостове-
рения личности и уносят куда-то на второй этаж.
Через 15—20 минут документы возвращают для одних
с пропусками, для других с отказом. У входа дежурят
полицейские.
За несколько кварталов до «Палэ д’Орсэ» можно
видеть уже целую сложную военную диспозицию. На
1	„Observer**, Мау 18, 1958.
2	„New York Herald Tribune", May 18, 1958.
364
365
каждом шагу проверяют документы и пропуска. На углах
стоят полицейские автобусы. Движение по набережной
перекрыто. Говорят, что сам Жюль Мок, разъезжая
на машине, проверяет, как действует служба порядка.
По всему видно, что правительство самыми энергичными
мерами оберегает спокойствие организаторов пресс-кон-
ференции.
В зале, где еще недавно проходил съезд партии
«независимых», полно народу. Чувствуется, что пресс-
конференции хотят придать сенсационный характер. Слева
на помостах разместились полтора-два десятка кино-
камер и телевизионных аппаратов. Все крупные запад-
ные радиокомпании установили на столе, покрытом зе-
леным сукном, свои микрофоны. Суетятся осветители,
проверяя работу прожекторов, радиотехники тянут
последние провода. Публика самая разнообразная. Бли-
жайшие друзья генерала — Мишле, Мальро, директора
главных парижских газет, Франсуа Мориак, Женевьева
Табуи, Пьер Лазарев, военные в штатском, светские дамы.
Множество молодых людей из службы порядка РПФ.
В зале душно, накурено и страшно тесно. В 3 часа
генерал появляется из боковой двери, садится за стол
и начинает читать свое заявление. Заявление прочитано.
Начинаются вопросы. Завсегдатаи пресс-конференции
обращают внимание на то, что из многих поднятых
рук организаторы пресс-конференции выбирают лишь
определенные. На каждый вопрос следует пространный
ответ. В течение всей пресс-конференции чувствуется,
что оратор в первую очередь озабочен тем, чтобы
сказать только то, что заранее подготовил1.
Первый вопрос, который всех интересует, — это вопрос
о власти. Де Голль к нему возвращается несколько раз,
напомнив, что еще три года тому назад он говорил
о возможности наступления такого момента, когда он
«сможет послужить стране». Де Голль далее добавляет,
что готов служить ей «во главе правительства Фран-
цузской Республики». Но при этом поясняет: «Так же,
как в предшествующий великий национальный кризис».
Путь, которым он мог бы прийти к власти? Генерал
отвечает: «Нужно применить исключительную процедуру,
например, для того, чтобы получить полномочия от
Национального собрания». Вопросы, поставленные в заяв-
1 Стенографический отчет о пресс-конференции приводится Андре
Пассероном в его книге (Passeron A. Op at . р 3—11).
366
пении Ги Молле, услышаны. Генерал не отказывается,
•нобы сам парламент призвал его к власти. Какова
будет его роль, если он получит власть? Он поясняет,
ко это будет роль арбитра: «В случае если народ
Франции попросит арбитража...» Для осуществления
«акого арбитража «необходимо иметь средства».
О событиях в Алжире — по второму волнующему
всех вопросу — генерал высказывается достаточно опре-
деленно. Он одобряет действия генералов в Алжире
(«Я прекрасно понимаю позицию и действия военного
командования в Алжире») и одобряет действия граждан-
ских лнц: «Оно (европейское население Алжира) ищет
внепарламентских комбинаций для избавления от своих
несчастий, что абсолютно нормально и естественно».
Через несколько минут он снова возвращается к той же
мысли; «Лучшим доказательством того, что французы
в Алжире ни в коем случае не хотят отделения от
метрополии, является именно то, что они кричат: «Да
здравствует де Голль!» Разве будет кричать «Да здравст-
вует де Голль!» тот, кто не идет вместе с нацией?»
Генерал де Голль высказывается достаточно осто-
рожно, но ясно для тех, кто хочет его слушать. Он
готов взять власть, если это будет особая власть.
На своей пресс-конференции де Голль обращается
к тем, кто готов его поддержать, прежде всего к ар-
мии. Он намекает, что ей теперь принадлежит полити-
ческая роль. «Она глубоко проникнута драмой, пережи-
ваемой Францией, которой она служит с большим
достоинством». И далее: «Армия испытывает в глубине
своего организма все неудобства посредственности»
существующего режима.
Генерал вспоминает с горечью о провале РПФ.
«Я создал Объединение французского народа, призывая
в него всех, независимо от происхождения, идей, чувств
и даже этикеток, чтобы легальным путем создать тот
строй, который я считал необходимым. Но получилось
так, что режим шаг за шагом поворачивал к себе
депутатов Объединения таким образом, чго в рамках
законности у меня больше не было средств действовать».
Не говоря больше ни слова о буржуазных партиях,
генерал обращается лишь к лидерам социалистов. Он
подробно останавливается на своих симпатиях к Ги
Молле. «Я глубоко уважаю Ги Молле и не стесняюсь
об этом сказать, — говорит он.—Я следил за его поли-
гической карьерой... Это ценный человек». Такие же
похвалы достаются Лакосту, которого де Голль именует
своим другом. Обращение к помощи лидеров СФИО
привлекает на пресс-конференции больше всего внимания.
Несколько раз оратор говорит об угрозе гражданской
войны. События «могут привести к крайнему националь-
ному кризису», «неизбежно приведут к насилию», «нужно
торопиться с решением, потому что дела и мысли
двигаются быстро». Тема угрозы гражданской войны
станет главным тезисом сторонников де Голля в Париже.
О своих противниках генерал говорит исключительно
глухо. Он замечает, что они обвиняют его в намерении
«посягнуть на общественные свободы, разрушить рес-
публиканские институты, отнять права у профсоюзов».
На подобные обвинения, заявляет генерал де Гог. ib.
он отвечать не будет.
Генерал де Голль не изложил на пресс-конференции
политической программы. Главное, если следовать за его
мыслями, — найти решение колониальной проблемы.
Здесь, по его мнению, Франции грозит главная опасность.
Именно в этом вопросе он, генерал де Голль, должен
ей в первую очередь помочь. В Алжире «великолепный
спектакль гигантского братания может послужить психо-
логической и моральной основой для согласий и уре-
гулирования...». Говоря о пресловутом «братании», он
по существу присоединяется к позиции Сустеля и алжир-
ских ультраколонизаторов. Намекая тут же на какие-то
согласия, он делает жест в сторону парижских либера-
лов. Говоря об «ассоциации Франции с африканскими
народами», он готов включить в такую ассоциацию
даже Тунис и Марокко.
Де Голль подчеркивает свои заслуги в восстановле-
нии гражданских свобод и проведении прогрессивных
социально-экономических реформ после освобождения
Франции, но ни слова не говорит о своей будущей
социальной программе. Молчание и по вопросу внеш-
ней политики.
Основной вопрос — вопрос о власти. Намерен ли он
распустить или сохранить парламент? Каких полномочий
он хочет для своего правительства? Вес эти вопросы
остаются без ответа. Критик существующей системы не
решается сказать, к какой другой государственной сис-
теме он стремится. Он лишь говорит о «сильном
государстве».
368
А в то же время, в те же часы полицейские на
парижских улицах, следуя полученным инструкциям,
конфискуют листовки, призывающие защищать респуб-
лику и демократию, следят, чтобы где-либо не орга-
низовали собрание или манифестацию в защиту именно
этого республиканского режима, который они поставлены
охранять. На следующий день в парламенте министр
внутренних дел в ответ на упреки правых, оправдываясь,
скажет, что в Париже в день пресс-конференции де Голля
полиция конфисковала 4,5 тыс. листовок коммунистической
партий.
Первой новостью, о которой узнали журналисты,
выйдя из гостиницы «Палэ д’Орсэ», было сообщение
о том, что в знак протеста против разрешения на
проведение пресс-конференции прекратили работу слу-
жащие парижского метро и городских автобусов. Многие
предприятия парижских предместий ровно в 3 часа —
в час начала пресс-конференции — также приостановили
работу. Буржуазные газеты, посвятившие на следующий
день целые страницы оз чету о пресс-конференции,
упоминали об этом лишь в нескольких словах.
Если кто-либо рассчитывал, что вслед за пресс-
конференцией начнутся широкие манифестации буржуаз-
ного Парижа на манер событий на алжирском Форуме,
то этого не произошло. Буржуазный Париж остался
спокойным. Лихорадило лишь политические кулуары
и газетные редакции.
5.	Пленум ЦК ФКП. Депутаты социалисты и радикалы
осуждают выступление де Голля.
Голосование в Национальном собрании показывает,
что в парламенте имеется широкое
республиканское большинство
(20 мая)
Утром 20 мая собрался Пленум Центрального Ко-
митета Французской коммунистической партии под пред-
седательством Мориса Тореза. Политбюро партии за
истекшую неделю приходилось быстро принимать реше-
ния и определять позицию партии в обстановке, часто
изменявшейся в течение часа. В сложной обстановке дей-
ствовала коммунистическая парламентская группа в деба-
тах и при голосовании. С первых часов майских событий
был мобилизован весь актив партии. Нигде в рядах
французских коммунистов майские события не вызвали
замешательства или растерянности, охвативших все дру-
369
гие партии. Партийная печать, и в первую очередь
«Юманите», смело и беспощадно разоблачала замыслы
реакции. Лучшие публицисты, журналисты, карикату-
ристы в эти дни публиковали в коммунистической пе-
чати разящие, пламенные выступления. Было отпечатано
и распространено много тысяч листовок, афиш, кратких
призывов,
В своей резолюции Центральный Комитет одобрил
решения, принятые Политбюро после алжирского путча
13 мая, и деятельность парламентской группы в Нацио-
нальном собрании и подчеркнул значение борьбы партии
за объединение всех демократических сил. Центральный
Комитет уполномочил Политбюро и группу коммунисти-
ческих депутатов принимать такие партийные решения,
которые в любых условиях были бы направлены на
защиту демократических институтов и свобод трудящихся.
Политические силы, выступающие за приход к власти
де Голля, ЦК ФКП охарактеризовал как силы социаль-
ной реакции.
Сложная борьба предстояла депутатам-коммунистам
в день 20 мая на открывшемся в 3 часа дня заседа-
нии Национального собрания. Деятельность правитель-
ства все более и более походила на пародию защиты
республики. Внутри самого правительства Ги Молле вел
дело к капитуляции правительства и парламента, но его
в известной мере связывали позиция группы социалистов
в парламенте и настроения в социалистической партии
на местах. Через несколько часов после пресс-конферен-
ции де Голля парламентская группа социалистов и руко-
водящий комитет СФИО заявили, что, гребуя для себя
«особой процедуры» и «особых полномочий», генерал
«отрекается от конституции». Сказано было довольно
осторожно, но все же заявления на пресс-конференции
порицались.
Социалисты вновь решили поддерживать правитель-
ство. Лидер соцпартии в Марселе Гастон Деффер в своей
газете «Провансаль»1 требует «действовать быстро, энер-
гично, если это необходимо, действовать грубо». Он
критикует правительство: «Создается впечатление, что
правительство колеблется, выжидает, виляет». Лидер
социалистов области Лимузен Ле Бай в лиможской
газете «Попюлер дю Сантр»2 заявляет: «Де Голль
1	„Le Provencal'1, 20 mai 1958.
2	„Le Populaire du Centre'*, 20 mai 1958.
370
больше не верит в республику. Это его право. Но наш
долг — оставаться верными республике». Оставаясь в то
же время верным своему многолетнему антикоммунизму,
Ле Бай и в «авантюре», в которую толкает страну реак-
ция, видит, в частности, угрозу ослабления государства
в борьбе с влиянием коммунистов. Жюль Мок и Газье
в правительстве также клятвенно заверяют в лояльности
по отношению к республике. Так или иначе, но социа-
листы сейчас не пойдут за своим шефом.
В партии радикалов большинство депутатов враждеб-
но отнеслись к новому выступлению генерала. На засе-
дании парламентской группы «валуазьенцев» (штаб-
квартира партии радикалов — на улице Валуа в Париже)
решение поддерживать правительство и осудить заявление
де Голля принято единодушно. К Пфлимлену направ-
ляется делегация в составе Даладье, Мендес-Франса
и Бейле, чтобы его подбодрить. Однако радикалы от-
клоняют предложение заместителя генерального секре-
таря социалистической партии Пьера Коммена о создании
совместно с социалистами Национального комитета
бдительности и республиканской защиты.
В партии МРП также большинство депутатов считают,
что сейчас уход в отставку Пфлимлена, чтобы «освобо-
дить место», был бы опасной авантюрой.
Даже среди части «умеренных» наблюдаются коле-
бания. Поль Рейно в своем заявлении газете «Монд»
высказывает недовольство тем, что де Голль скрывает
свою программу. «Не излагать своей программы — это
значит требовать безоговорочной капитуляции не только
режима, но и всех граждан...»1
Как бы там ни было, но 20 мая подавляющее
большинство Национального собрания выступает за
сохранение парламентского режима в том виде, в каком
он существовал тогда, и против прихода к власти гене-
рала де Голля. В планах правых парламент оказывается
препятствием и тормозом. Провести водораздел, воздвиг-
нуть барьер по этому вопросу между коммунистами
и другими республиканскими партиями не удалось,
несмотря на всю слабость, половинчатость, нерешитель-
ность буржуазных республиканцев.
В эти дни многое принимало причудливые формы,
не соответствовавшие подлинному содержанию. Повестка
> ,.Le Monde", 21 mai 1958.
371
дня Национального собрания и действительный смысл
обсуждавшихся вопросов часто совершенно не вязались
между собой. 20 мая парламент должен был обсуждать
ставший уже рутинным за последние годы вопрос о во-
зобновлении для нового правительства чрезвычайных
полномочий в Алжире, которые положено возобновлять
после каждого правительственного кризиса. Но сейчас
этот акт потерял свой смысл.
Командование армии, ведущей войну в Алжире, фак-
тически не повиновалось правительству. Каково бы ни
было отношение той или иной партии к алжирской
войне, предоставление чрезвычайных полномочий в на-
стоящей обстановке означало в большей степени требо-
вание парламента к правительству взять контроль над
мятежным командованием в Алжире в свои руки (без
чего нельзя было покончить с правительственной поли-
тикой войны, равно как и ее продолжать), чем одобре-
ние парламентом определенной позиции по алжирскому
вопросу. События, таким образом, изменили само поли-
тическое содержание обсуждаемого вопроса. Если пар-
ламент утвердит эти полномочия, он тем самым осудит
алжирских путчистов, отказывающихся признавать за-
конную власть правительства.
Складывалось парадоксальное положение для крайне
правого крыла парламента, открыто одобрявшего Массю
и Сустеля и добивавшегося отставки Пфлимлена: правые
депутаты, будучи яростными сторонниками войны в Ал-
жире, для ведения которой получение правительством
чрезвычайных полномочий создавало в прошлом юриди-
ческую основу, теперь оказались их противниками, желая
свалить правительство и доказать, что оно не может боль-
ше управлять страной. Правительство шло навстречу их
желанию, искало с ними компромисса, но было не в сос-
тоянии скинуть с себя одежды правительства, защищаю-
щего существующий республиканский режим, ибо в этот
день в Национальном собрании могло найтись боль-
шинство лишь для более решительного республиканского
правительства.
Самые наглые провокационные выходки правых депу-
татов, самые сочувственные слова Пфлимлена в адрес
генералов в Алжире не могли на заседании «опрокинуть»
правительственное большинство. Правительство остава-
лось республиканским правительством даже вопреки
своей воле.
372
Мендес-Франс, впервые выступающий за эту неделю,
определяет свое отношение к вчерашней пресс-конферен-
ции генерала, к «проблеме де Голля». Позиция генерала,
говорит он, «сделала уже существующую драматическую
обстановку еще более напряженной», Мендес-Франс об-
виняет правительство в том, что оно «подыгрывает
алжирским смутьянам», и восклицает в конце своего
выступления: «Ваша сила, господин председатель Совета
министров, и большая, чем вы думаете, заключается
в законности вашего правительства, которую мы вновь
сейчас подтвердим своим голосованием! Но эта сила
и законность может оправдать себя и найти свое вы-
ражение лишь в действиях. Следовательно, мы требуем
от вас действий»’. Этим словам аплодируют лишь на
скамьях радикалов, социалистов и коммунистов.
Минутами классическая «левая» парламента начинает
ощущать в себе какое-то гордое чувство депутатов Кон-
вента, защищающих Республику с большой буквы. Неу-
жели о защите республики и демократии без всех этих
бесконечных «но» и «если», без оговорок и реверансов,
колебаний и сомнений, обращаясь ко всем и к каждому
с призывом самого широкого и честного союза, может
говорить в эти дни только одна партия на крайне левых
скамьях, от имени которой Жак Дюкло заявляет с три-
буны Национального собрания: «...в переживаемый нами
политический момент речь идет в значительной степени
меньше о возобновлении чрезвычайных полномочий
в Алжире, чем о голосовании за или против защиты
республики. Нами руководит лишь забота о сохранении
демократических свобод и о том, чтобы не дать возмож-
ности мятежным элементам ликвидировать конститу-
ционные институты. Мы будем голосовать за рес-
публику!»2
В диалектике политической борьбы это голосование
по возобновлению полномочий приобретает совершенно
иной смысл, чем можно было предположить, «Умерен-
ные», пользуясь хитростями правил процедуры, пытаются
пустить в ход последний трюк для изоляции коммунис-
тов. «Умеренный» Монтель предлагает до голосования
по законопроекту провести голосование по предложенной
’ Journal Officiel. Debats parlementaires. Assembles Nationale.
Seance du 20 mai 1958.
2 Ibidem.
373
им-резолюции, которая выражает «глубокое уважение
и полное доверие» Национального собрания армии
в Алжире и ее руководителям, т. е. Салану и Массю.
Социалисты в замешательстве. Отказ от такой резо-
люции не будет ли истолкован как осуждение войны
в Алжире в целом, после тою как Лакост и Ги Молле
взяли на себя всю ответственность за алжирскую коло-
ниальную политику. Вместе с тем одобрить такую
резолюцию значило бы одобрить алжирский путч.
Фракция СФИО, после того как Монтель отказывается
взять обратно свой проект, предлагает другой текст,
в котором выражегся признательность армии «за заслуги
в службе во имя единства родины и знамени республики»
без всякого упоминания об Алжире. Такой текст может
иметь в виду все что угодно, хотя бы битву при
Вальми в 1792 г. За него голосуют все без исключения
депутаты. Маневр, задуманный правыми, обернулся про-
тив них самих. Неожиданно Национальное собрание на
мгновение оказалось единодушным. Голосование по за-
конопроекту, которое следует сразу же за этим редчай-
шим во французской парламентской практике Четвертой
республики единогласием, дает правительству большин-
ство в 473 голоса. Против лишь часть «умеренных»,
деголлевцы и нужадисты, набравшие всего 93 голоса.
Какой бы сложной и противоречивой ни была об-
становка в Национальном собрании в этот день, итог
дня оказался не в пользу тех, кто хотел осуществить
переворот. Парламентский режим защищался. Партия
рабочего класса в неблагоприятной для себя обстановке
доказала, что широкое республиканское единство воз-
можно. Логика борьбы не могла остановить ни тех,
ни других на полпути. Силы, представляющие в поли-
тическом отношении не определившее своей полити-
ческой позиции «болото», должны были сделать выбор.
Напряженность возрастала.
6.	Алжирский «Комитет общественного спасения»
выжидает развития событий в Париже.
Правительство Пфлимлена обсуждает проблему
реформы конституции
(21 мая)
«Над республикой нависла двойная опасность: с од-
ной стороны, мятежные элементы могут попытаться
в ближайшие недели повторить в Париже алжирский путч.
374
С другой стороны, поскольку правительство и парла-
мент не решаются принять необходимые меры для вос-
становления республиканских порядков в Алжире, их
будут подталкивать к тому, чтобы они отреклись от
власти под предлогом спасения «национального един-
ства». Обстановка достаточно ясна». Эти слова взяты
из газеты «Либерасьон» от 21 мая1. Они адресованы
главе правительства от имени 30 общественных деятелей
различных направлений: социалиста Пьера Блока и по-
кинувшего СФИО Андрэ Филиппа, редактора еженедель-
ника «Франс-обсерватер» Клода Бурдэ и прогрессивного
депутата Пьера Кота, коммуниста Раймона Гюйо и
радикалов-мендесистов Шарля Эршо, Леона Овнаньяна,
писателя Франсуа Мориака, пастора Воже и др.
Говоря о прошлом опыте Франции и других стран,
авторы этого письма подчеркнули, что успешный отпор
возникшей угрозе «может быть оказан только совмест-
ными дейсгвиями органов государственной власти и на-
родных масс». «Без поддержки общественного мнения,
без опоры на живые силы нации правительство рискует
очень скоро оказаться изолированным и захлестнутым
событиями». Авторы письма ссыпаются на исторические
примеры, когда отсутствие единства демократов помо-
гало реакции, и просят у правительства разрешения
провести «по всей Франции собрания, чтобы разъяснить
общественному мнению долг всех граждан в тех драма-
тических условиях, которые переживает страна».
Письмо это, как и многие другие обращения демокра-
тических общественных организаций, осталось без ответа.
Громадный, тщательно организованный шантаж для
обмана населения, и в первую очередь парламента,
осуществляемый из Алжира и в самой Франции, госу-
дарственные власти лишь поощряют. Угрожающие заяв-
ления, что армия не может «ждать» и начнет действо-
вать, если политики в Бурбонском дворце будут «мед-
лить» и голосовать «вместе с коммунистами», стано-
вятся все откровеннее. «Паризьен либере» в это утро
пишет: «Чтобы продолжить свою миссию, армия нуж-
дается в государстве, на которое она может опираться.
Поэтому она требует быстрейшего сформирования пра-
вительства общественного спасения во главе с генералом
де Голлем...»2
1	«La Liberation», 21 mai 1958.
2	„Le Parisien libere“, 21 mai 1958.
375
Генерал Салан на очередном митинге на алжирском
Форуме бросает фразу, которую подхватят сразу же
все правые газеты во Франции: «Мы объединились
и еще будем маршировать по Елисейским полям!»
Сустель в интервью для американской радиокомпанин
обещает «вскоре» вернуться во Францию. Бывший ви-
шист де Сериньи в беседе с корреспондентом агентства
Юнайтед Пресс сравнивает Национальное собрание с «па-
рижским цирком Медрано».
Голосование в Национальном собрании встревожило
действующих в Алжире политиков и генералов, но на
следующий же день правительство подбодряет их из-
вестием о восстановлении нормального сообщения и
почтовой связи между метрополией и Алжиром. Офицеры
связи военного командования в Алжире могут свободно
летать в Париж, посещать военные штабы и министер-
ства. Прибывший в Париж начальник штаба Салана
полковник Жюй, как объявил на пресс-конференции
в Алжире полковник Лашеруа, урегулирует с правитель-
ственными властями вопрос о новых кредитах на ал-
жирскую войну, выделенных правительством на сумму
80 млрд, франков. Мятежникам не дают впасть в уныние.
Американские и английские журналисты теперь уже
свободно отправляются в Алжир. «Печальные инциденты»
13 мая, когда алжирские манифестанты попутно разгро-
мили в центре города американскую библиотеку, выкри-
кивая проклятия по поводу англо-американской миссии
«добрых услуг» и янки, которые хотят украсть у них
Алжир, давно забыты. Специальный самолет с 12 аме-
риканскими и английскими журналистами отправляется
с парижского аэродрома Орли в Алжир.
Члены так называемого «Комитета общественного
спасения» наперебой дают англосаксонской печати и
радиокомпаниям интервью, делают заявления. Недавно
еще занимавшийся «добрыми услугами» помощник го-
сударственного секретаря США Роберт Мэрфи выступает
в комиссии по иностранным делам американского сената,
и его слова передают западные информационные агент-
ства: «Государственный департамент уже давно предви-
дел возможность того, что алжирские колоны возьмут
дело в свои руки... Весьма вероятно, что этот путч
был задуман задолго и не является результатом сти-
хийных действий толпы. В этом случае он осуществлен
французскими колонами и некоторыми военными эле-
376
ментами, которые не испытывают никаком симпатии
к коммунистам»1. Репортажи из Алжира занимают все
(юнее почетное место в американских газетах. Оргаии-
мноры путча 13 мая становятся «героями дня» широко
проводимого «паблисити».
Во французском правительстве лихорадочно ищут,
какой предпринять шаг после вчерашнего заседания
Национального собрания. В это утро на межминистер-
ском совещании обсуждается срочная реформа консти-
tyiuni. Некоторые министры предлагают по существу
«усыпить конституцию 1946 г.», передать правительству
всю полноту власти, лишить парламент на два года его
права сменять премьеров, создать нечто вроде «колле-
г иального парламентского режима». Эта дискуссия в пра-
вительстве будет продолжена на следующий день. Однако
правых интересует не столько юридическая, сколько поли-
шческая сторона дела. К вечеру лидер «умеренных»
Пинэ просит срочного свидания с Пфлимленом. Он явля-
ется с предложением получить санкцию Пфлимлена на
посещение де Голля, чтобы обсудить с генералом, какова
будет его роль. Пфлимлен считает такое неофициальное
свидание «полезным», но без прямого поручения со сто-
роны правительства. Из Коломбз-ле-Дез-Эглиз немед-
ленно поступило согласие на встречу. Тем самым были
начаты переговоры правительства с де Голлем через
посредников. Но все это до поры до времени хранится
в тайне.
7.	Визит лидера «умеренных» Пинэ в Коломбз->ле-Дез-Эглиз.
Консерваторы ищут компромисса с де Голлем.
Создоние «Комитета общественного
спасения для всего Алжира и Сахары»
(22 мая)
Парижские буржуазные газеты развернули кампанию за
де Голля в совершенно невиданных размерах. Каждая на
свой лад, но все повторяют одно и то же: нет другого
иыхода. «Орор» грубо и крикливо изо дня в день твердит,
что Франция должна найти надежное спасение от комму-
низма. «Фигаро» в немного более спокойном тоне рассуж-
дает о том, что никто иной не может вновь «объединить
нацию с армией». «Паризьен либере» и «Пари-пресс» при-
1 „New York Times**, May 22, |958.
377
зывают «спасителя отечества». «Комба» убеждает, что
только с генералом Франция сможет совершить свое
обновление. И наконец, «Монд», которая осторожно,
перечисляя все «за» и «против», как бы размышляя
вслух в не навязывая прямо читателю своих выводов,
старается подвести его к ним путем логических посылок
Так происходит в Париже и по всей Франции. И если
буржуазная печать имеет ежедневный тираж около 30 млн.
экземпляров, то почти все 30 млн. газет, попадающих
в руки французского читателя, своими редакционными
статьями, корреспонденциями из Алжира, информацией
и заголовками, фотографиями и карикатурами убеждают
придать событиям «естественный ход», не вмешиваться
«в предначертанную Франции судьбу».
Чтобы создать обстановку тревоги и нервозности,
используется сложная сеть агентуры, распускающей все
возможные слухи, полулегальные комитеты, распростра-
няющие листовки и прокламации.
...Почти безлюдно на проспекте Ду мера в обеденный
час. Схлынул поток машин, которые в иные часы двумя
беспрерывными лентами спускаются от площади Трока-
деро к Булонскому лесу или поднимаются из квартала
Пасси к дворцу Шайо. И в этот час одинокая машина,
не спеша проезжая по проспекту, на каждом перекрестке
пускает по ветру сотни маленьких белых листков. Поли-
ц 'некие отворачиваются. Поднимаю один из листков.
Это воззвание только что созданного в Париже подполь-
ного «Комитета общественного спасения». Текст листка
подписан каким-то неизвестным генералом, но явно
повторяет передовые «Орор», которые почти ежедневно
пишет ее директор Лазурик, скрывающийся за подписью
«Бони».
В этот день «Орор» публикует маленькую статейку,
которая через несколько дней покажет, насколько инфор-
мированы о происходящем в редакциях крупных реак-
ционных газет. В ней говорится, что «единственно воз-
можным способом» легального прихода де Голля к власти
было бы послание президента республики Национальному
собранию, предусмотренное статьей 37 конституции. В
своем послании президент «подчеркнул бы исключительно
серьезные обстоятельства и необходимость в высших
интересах нации поставить у руля в момент разыграв-
шейся бури кормчего, который восемнадцать лет назад
спас Францию и четырнадцать лет назад восстановил
378
республику»1. Через неделю Коти направит такое посла-
ние. «Орор» лишь не предусмотрела, что президент
и )том послании будет грозить своей собственной отстав-
кой, если Национальное собрание не последует его при-
1ыву.
В кулуарах Национального собрания по-прежнему
дежурят журналисты, мелькают фигуры депутатов. Пинэ
в этот день встречался с де Голлем, и журналисты, уже
имевшие случай поговорить с ним, охотно рассказывают,
что он в восторге от встречи. Генерал сказал о своем
желании встретиться с Пфлимленом. Имеется несколько
версий беседы лидера «независимых» с де Голлем. Все
они сводятся к тому, что обсуждался вопрос о возмож-
ности конституционного прихода генерала к власти.
Фернио отмечает, что затрагивались при этом и внешне-
политические вопросы. Пинэ интересовался позицией собе-
седника в отношении НАТО. Де Голль якобы ответил:
«Никто не может быть против Атлантического пакта.
Желание его подправить не означает' желание его раз-
рушить»1 2. Во всяком случае через несколько дней отставка
«независимых» министров помогла найти предлог для
ухода Пфлимлена. а сам Пинэ оказался в правительстве
де Голля.
Поедет ли Пфлимлен к де Голлю? Прошел слух,
что он предложил отправиться в Коломбэ-ле-Дез-Эглиз
Жоржу Бидо, нс тот отказался быть посредником прави-
юльства (в действительности сам де Голль не захотел
иметь Бидо в качестве посредника).
Тем временем в правительстве подготовлен проект
реформы конституции, столь «радикальный», как утверж-
дают некоторые, что даже Поль Рейно нашел его слишком
крайним.
В Алжире «политический советник» Сустель и те,
кому он советует, торопят события. В Париже все еще
нет достаточного ощущения алжирского «психологи-
ческого шока». 22 мая объявлено о создании «Комитета
общественного спасения для всего Алжира и Сахары»
(КОСАС), нечто вроде «временного правительства» ар-
мейского командования и европейских колонов.
У комитета два председателя — генерал Массю и
мусульманин французского толка Сид Кара (бывший
1 ,,L’Aurore“, 22 mai 1958.
2 Femiot J. De Gaulle et le |3 mai, p. 388.
379
государственный секретарь в правительстве Ги Молле
и Буржес-Монури). Вице-председатели — генерал Жуо.
Леон Дельбек и председатель Ассоциации мэров Кабилии
Азем Уали. В комитете уже появились отделы: секрета-
риат (полковник Дюказ), связь (полковник Тренкье)!
информация (Невирт), социальные вопросы (Антона).
Среди членов нового комитета все те же Лагаияр
де Сериньи, полковник Томазо и др. В комитете группа
новы?; членов «представляет» Оран, Константину и
Сахару.
При создании «Комитета общественного спасения для
всего Алжира л Сахары» не обошлось без новых стычек
и драчек между путчистами. Знакомый уже нам полков-
ник Тренкье пишет в своих воспоминаниях:
«Вместе с Дюказом мы наметили создание комитета
узкого состава, который мог бы работать и в котором
мы имели бы большинство. Меня полностью поддерживал
генерал Дюлак, начальник штаба Салана... Но Дельбек
ловко провалил этот проект. Он предложил, чтобы «Коми-
тет общественного спасения 13 мая», который он назвал
«историческим» и который не следовало бы распускать,
вошел целиком в КОСАС. Это предложение, льстившее
всем членам комитета, было принято без труда... Затем
Дельбек предложил, чтобы, учитывая развитие событий,
председательство в КОСАС было дано не Массю, а гене-
ралу Жуо, который, говорил он, имеет больше авто-
ритета на территории Алжира в целом. Но поскольку
мы заставили провести голосование по всем правилам,
генерал Массю был избран сопредседателем вместе с
доктором Сид Кара»1.
В своем статуте «Комитет общественного спасения
для всего Алжира и Сахары» объявляет, что одной из
основных задач считает «создать условия для установле-
ния правительства общественного спасения во главе
с генералом де Голлем в целях осуществления и защиты
глубокой реформы государственных институтов Француз-
ской Республики».
Председатель нового комитета генерал Массю е
интервью английской газете «Ивнинг ньюс» делаез
заявление, превосходящее по своей наглости все ска-
занное им в прошлом: «Дни правительства Пфлимлена
сочтены. За последние двадцать четыре часа ?;од событий
1 Trinquier R Le coup d’Elat du 13 mai, p. 178—180.
380
ускорился. Через неделю мы добьемся изменений, необхо-
димых для спасения не только Алжира, но также и Фран-
ции...
Правительство, претендующее на то, чтобы назы-
ваться патриотическим, пользуется поддержкой комму-
нистов. Этот парадокс не может долго существовать.
Перед Пфлимленом выбор: либо коммунисты, либо
мы — армия. Как только на него подействуют убеждения,
комедия прекратится и генерал де Голль придет к
власти»1.
Заявления и новые шумливые мероприятия в Алжире
отнюдь не были свидетельством твердой уверенности
в себе организаторов путча 13 мая. Первый «шок» не дал
необходимых результатов. Даже позиция правительства
Пфлимлена, старавшегося «нормализовать» отношения
с Алжиром, в известной степени мешала дальнейшим
планам, создавая у части французов в метрополии впечат-
ление, что все может постепенно прийти в прежнее
состояние.
Командование армии и колонизаторская верхушка
в Алжире и до этого были фактическими хозяевами
положения, война продолжалась. «Комитет обществен-
ного спасения» вносил мало нового. Нужны были ка-
кие-то особые, чрезвычайные обстоятельства. В Алжире
их продолжали искать на уже изведанных путях «конфлик-
тов» на алжиро-тунисской границе. В районе того же
Сакьега появился еще один «инцидент», грозивший пере-
расти в серьезный конфликт.
Но этот путь был опасен и не вязался с заявлениями
организаторов путча о том, что положение в Северной
Африке в случае прихода к власти голлистов вступит
в «новую фазу». Инцидент был быстро приглушен. Тре-
бовался другой эффективный шаг, который «приблизил»
бы алжирские события к метрополии. Такой шаг был
найден, и через день весь мир заговорил о Корсике,
где, как мы увидим ниже, была организована инсцени-
ровка нового путча.
1	«Evening News», May 21, 1958.
381
8. Во Франции растет число комитетов защиты республики.
Разногласия в социалистической партии
по вопросу о единстве действий с коммунистами.
Правые партии усиливают нажим.
В Алжире колониальная война ожесточается
(23 мая)
События в стане противников Четвертой республики
развиваются быстро. Там, где ультраправые элементы
выступают открыто, на улице, они сразу же получают
отпор. И в этот вечер новая манифестация крайне
правых элементов, затеянная на Елисейских полях, про-
валилась так же, как и предыдущие. Несколько со г
молодчиков были разогнаны в течение получаса. Лозунг
«улица принадлежит демократам» понятен большинству
французов. Но сложные маневры в буржуазных полити-
ческих кругах, закулисные махинации, их смысл и значение
часто ускользают от понимания простых людей. В резуль-
тате организованность и сплоченность широких масс

в этих сложных
и противоречивых
условиях
не достигают
должного уровня. Нужна серьезная, длительная и кропот-
ливая разъяснительная работа, для которой
события
уже
не оставляют времени.
К 23 мая комитеты защиты республики созданы
в 30 департаментах (из 96). Их инициаторами выступают
коммунисты. Власти на местах создают всяческие пре-
пятствия для общественных выступлении, пользуясь по-
мимо своих обычных прав законом о чрезвычайном
положении. Руководство социалистической партии в
Париже и в департаментах рассылает циркуляры и указа-
ния всем своим местным организациям, предупреждая
их против сотрудничества с коммунистами. Бюро христи-
анских профсоюзов и «Форс увриер» предлагают своим
членам воздерживаться от каких бы то ни было сов-
местных выступлений с ВКТ. Антикоммунистическая
пропаганда в эти дни не только не ослаблена, а, наобо-
рот, принимает еще большие размеры. И тем не менее
общественное движение шаг за шагом поворачивает
в сторону единства действий всех демократических сил.
На страницах буржуазных газет начинают мелькать сооб-
щения о происходящих в этом направлении некоторых
сдвигах.
В газете «Фигаро» мы находим, например, ряд кратких
сообщений о выступлениях в защиту республики по всей
стране. Генеральные советы департаментов Эр и Алье
382
приняли резолюцию, в которой подтверждают свою вер-
ность республике и требуют лишить парламентской
неприкосновенности депутатов, бежавших в Алжир; рес-
публиканский комитет департамента Кот-дю-Нор опубли-
ковал воззвание против «попыток установить личную
власть»; Союз ассоциаций бывших военнослужащих и
жертв войны выступил с призывом «преградить путь
мятежным элементам»; конгресс профсоюза железнодо-
рожников, входящий в «Форс увриер», требует обеспе-
чить «защиту республиканских институтов»; независимый
Национальный профсоюз работников просвещения объ-
явил, что, если события того потребуют, он призовет
всех своих членов к всеобщей забастовке1. Уже по этим
ежедневным сообщениям, вкрапленным мелким шрифтом
в информацию, помещаемую буржуазной печатью, можно
почувствовать все более напряженно бьющийся пульс
общественной жизни. На происходящие события начинает
откликаться, хотя и крайне недостаточно, уже не только
передовая часть рабочего класса, но и другие республи-
канские слои населения.
В этом общественном движении тех, кто далек от влия-
ния компартии, реакция чувствует нарастающую опас-
ность. «Умеренные» ведут открытую антикоммунисти-
ческую атаку. Генеральный секретарь Национального
центра независимых Роже Дюше в органе этой партии
«Франс индепендант» обращается с прямым требованием
к правительству начать наступление на коммунистическую
партию... «Коммунисты — вот главная опасность, — вос-
клицает он.—Они проникли в правительственное боль-
шинство. Они создают повсюду комитеты бдительности,
которые прокладывают путь для комитетов Народного
фронта. Нужно самыми активными действиями изоли-
ровать коммунистов от любого правительственного боль-
шинства. Необходимо, если понадобится, при помощи
цензуры предпринять санкции против писателей-прогрес-
систов, против нейтралистских газет...»2
Свидание лидера «умеренных» Пинэ с де Голлем
правая печать всячески использует как доказательство
срочной необходимости соглашения правительства с
Коломбэ-ле-Дез-Эглиз о дальнейших действиях. Много-
значительно сообщается о том, что после этого свидания
' «Le Figaro», 21 mai 1958.
2	«France independante», 22 mai 1958.
383
Пинэ имел продолжительные беседы с президентом 1
республики Коти, Пфлимленом и Ги Молле.
Внимание правых политиков прежде всего обращено
на социалистов. Какая реакция последует с их стороны?
После долгого заседания группы депутатов-социалистов, '
окончания которого с нетерпением ждут журналисты, ]
председатель группы Диксон (через несколько дней он
отправится вместе с Ги Молле в Коломбэ-ле-Дез-Эглиз)
заявляет представителям печати: «Распространяются слу-
хи, что мы можем пойти на какой-то компромисс.
Я решительно опровергаю это. Социалистическая группа
единодушно занимает твердую позицию по вопросу 1
о приходе к власти генерала де Голля. Она не может
пойти на сделку, когда речь идет о защите республики»1.
Диксон, говоря о единстве депутатов-социалистов,
неточен. В эти дни Ги Молле уже удалось найти союз-
ников в социалистической группе, готовы?; поддержать I
его «сделку». Но их еще меньшинство, и они держатся •
осторожно. На группу оказывают влияние «твердые депу-
таты», выступающие достаточно решительно. Депутат-
социалист Танги-Прижан 23 мая публикует в газете
«Монд», которая, играя в объективность, предоставляет
в эти дин рубрику «Свободной грнбуны» для различных I
политических мнений, статью, отражающую разногласия
между различными течениями в социалистической партии
(характерно, что для выступления Тангн-Прижана не
нашлось места в органе его партии «Попюлер»). Прижан
пишет, что, несмотря на существующие расхождения
между коммунистами н социалистами, «наши избиратели I
в своем подавляющем большинстве схожи». Он заканчи-
вает статью словами: «Я хорошо знаю, что мое заявление
может удивить некоторых и дать повод для различных .
толкований. Я пишу эти строки, сознавая всю их от-
ветственность. Я горячо предан республике и социалисти-
ческим идеалам своей партии, в рядах которой я состою
тридцать лет, неуклонно соблюдая партийную дисцип-
лину. Учитывая все это, в настоящий момент я заявляю
о своем глубоком убеждении, что защита республики
требует объединенных и решительных действий всех,
я повторяю, всех трудящихся масс страны»1 2. Все оговорки
1 „Le Popuiaire de Paris", 22 mai 195b.
2 „Le Monde", 23 mai 1958.
384
и оглядки, которыми сопровождаются справедливые сло-
ва Танги-Прижана, еще раз напоминают о том, что
многолетняя политика раскола делает заявления даже
«твердых социалистов» о совместных действиях всех гру-
дящихся чуть ли не крамолой.
Правительство торопится со своим проектом реформы
конституции. Пфлимлен в очередном выступлении по
радио объявляет, что проект готов и на следующей
неделе парламент должен его «полностью и оконча-
тельно» утвердить.
Эю г проект, по расчетам правительства, должен объ-
единить его с правыми и отбросите коммунистов в оппо-
зицию. Республиканское большинство будет расколото.
Пфлимлен рекомендует свой проект как «великие изме-
нения» и, уже ни словом не порицая мятежников в Алжире
и их сообщников, прямо заявляет, что проект поможет
устранить влияние коммунистов и направлен против них.
«Мы дадим, таким образом, правительству возможность
стабильно управлять страной, опираясь на республикан-
ское и национальное большинство, устранив крайне
левые силы, угрожающие национальному единству и сво-
боде»1. Здесь уже чувствуется язык Роже Дюше и его
единомышленников. Цепочка от правительства к крайне
правому крылу парламента, а от него к алжирскому
«Комитету общественного спасения» почти готова.
Комитет Массю в Алжире, помогая шантажу в Нацио-
нальном собрании, обращается к парижским парламента-
риям с угрожающим заявлением: «Перед парламентария-
ми есть только два пути: либо правительство обществен-
ного спасения во главе с генералом де Голлем, либо
сотрудничество с коммунистами... Французские парламен-
тарии! «Комитет общественного спасения 13 мая» будет
судить о вас по вашим действиям!»1 2
Тем временем военное положение в Алжире становится
еще более напряженным. «Инциденты» на тунисской
и марокканской границах все больше напоминаю! под-
готовку новой большой военной провокации. Они мно-
жатся с каждым днем. Накануне на аэродром Гафса
на территории Туниса неожиданно прибыли четыре фран-
цузских истребителя, которые были задержаны тунисскими
властями. Началась перестрелка. Президент Туниса Бур-
1 ,,Lc Monde*’ 26 mai 1958.
2 Ibidem.
*/2 13 Г, M. Ратиани
385
гиба в выступлении по радио высказал свою глубокую
тревогу. «Пока французские вооруженные силы, — сказал
он, — находятся в Тунисе и пока французская армия
в Алжире требует создания нового правительства во
Франции по ее выбору, Тунис постоянно находится под
прямой угрозой».
Как ни стараются в эти дни генералы из Алжира
замалчивать сообщения о продолжающейся войне против
национальной армии освобождения, попадающие в печать
цифры, разоблачающие всю их демагогию о «братании»,
показывают, что число убитых и раненых с обеих сторон
не уменьшилось, а возросло. Только за один день 23 мая,
по данным самого военного командования, было убито
118 человек.
Легенда о «братании», утверждения руководителей
алжирского комитета о том, что к ним присоединилась
подавляющая часть мусульманского населения, смогли
получить такое широкое эхо лишь благодаря самой
крикливой буржуазной пропаганде. Правдивая информа-
ция из Алжира почти не попадает на страницы газет.
Редкое свидетельство представляет собой опубликован-
ное газетой «Монд» интервью прибывшего из Алжира
пастора Трокма. Он рассказал, что в действительности,
несмотря на шумную пропаганду, в мусульманских квар-
талах г. Алжира удалось собрать лишь несколько сот
«арабских люм пен-пролетариев» и привести их на ми-
тинги, организуемые Массю и Сустелем. «Французское
население города Алжира, — продолжал пастор, — немно-
гочисленно — всего триста тысяч, если я не ошибаюсь.
Ультраколонизаторы составляют в этом населении явное
меньшинство, а их активисты — всего несколько тысяч.
Генералы-раскольникн, которые сейчас выступают на
митингах в Алжире. — это всего лишь единицы. Было бы
странно, если бы правительство поддалось страху и
дало бы опрокинуть себя такому поверхностному дви-
жению»1.
Действительный смысл событий, происходящих в Ал-
жире, их взаимосвязь с событиями во Франции наш.™
четкое отражение в документе, опубликованном в эти
дни (24 мая) газетой «Юманите». Речь идет о послании
Коммунистической партии Алжира, загнанной в подполье
и ведущей вместе со всеми алжирскими патриотами
• «Le Monde“ 23 mai 1958.
386
героическую борьбу за свободу своего народа, Централь-
ному Комитету Французской коммунистической партии.
«Алжирские патриоты знают, — говорится в посла-
нии, — что организаторы путча в Алжире — это те же
самые ультраколонизаторы, которые скоро уже четыре
года навязывают нашему народу становящуюся с каждым
днем все более кровопролитной войну. Теперь, перейдя
к открытому мятежу против вашего правительства... они
хотят также создать благоприятные условия для того,
чтобы беспрепятственно усиливать истребительную войну
против нашего народа и одновременно расширить ее,
направив против братских народов Туниса и Марокко.
Эти события с особой убедительностью показывают,
что оба наших народа имеют в лице ультраколониза-
торов общего врага, против которого они должны усилить
фронт борьбы». Далее в послании подчеркивается, что
путч ультраколонизаторов в Алжире не помешает алжир-
скому народу продолжать свою освободительную битву,
напротив, «у него теперь еще больше оснований для
того, чтобы удвоить усилия и приблизить час своего
национального освобождения, в борьбе за которое он уже
пролил столько крови»1.
Послание проникнуто духом пролетарского интерна-
ционализма, неразрывно связывающего интересы борьбы
колониальных народов за свое освобождение с борьбой
рабочего класса против империализма, против буржуа-
зии метрополии, за мир, демократию и социальный
прогресс.
1 ,,L’Humanite“, 24 mai 1958.
'/ 13*
Глава одиннадцатая
«Операция Корсика». Лидеры СФИО ищут
компромисса с де Голлем.
Правительство Пфлимлена
самоустраняется от власти
День 24 мая ознаменовался новым событием — вслед
за путчем 13 мая в Алжире теперь начался путч на
Корсике. Заговорщики, которые в эти дни лихорадочно
ищут, как бы подстегнуть правительство Пфлимлена
к скорейшей капитуляции и нанести новый психологи-
ческий удар по Национальному собранию, пустили в ход
еще одну карту в своей игре.
1.	Военный путч на Корсике. Правительство Пфлимлена
отказывается от каких-либо мер подавления нового мятежа
(24 мая)
Переворот на Корсике, как свидетельствуют некоторые
участники событий, был совершен из Алжира по указа-
нию, переданному из метрополии. В своей книжке «Кор-
сика — решающий козырь»1, изданной в 1958 г., сразу
после событий, Паскаль Арриги обходит молчанием этот
вопрос Но в показаниях в качестве свидетеля на про-
цессе генерала Салана (заседание 19 мая 1962 г.) он
рассказывает следующее:
«...21 мая прибыла (в Алжир) посланница из Парижа.
На вилле «Оливье», которая в 1943 и 1944 гг. была
алжирской резиденцией де Голля, находилось бюро Жака
Сустеля и Роже Фрея. Роже Фрей мне сказал во второй
половине дня 21 мая, что посланница прибыла из Парижа.
Она сообщила, что 18 мая в Коломбэ генерал де Голль
поручил Оливье Гишару, одному из его главных сотруд-
ников, направить в Алжир инструкции для подготовки
присоединения Корсики к Алжиру. Начиная с этого дня
операция была определена и уточнена; подготовка велась
деголлевской группой в Алжире, т. е. в основном сто-
ронниками генерала де Голля Жаком Сустелем, Роже
Фреем и генералом Массю. Детали определялись отнюдь
не в штабе командования 10-м военным округом (округ
1 Arrighi Р La Corse — atout decisif. Paris, 1958.
388
Алжира. — Г. Р. и не в генерал-губернаторстве, а на
вилле «Оливье». В пятницу, 23 мая, генерал Массю
заявил мне: «Наконец мы смогли получить согласие
генерала Салана, который д© этого возражал .» Я должен
добавить в заключение, что посланница, которая прибыла
21 мая и привезла в Алжир инструкции... была маде-
муазель де ля Лузер»1.
Историк событий 1958 г., Ж. Р. Турну, пишет:
«В принципе дело (захват Корсики. — Г. Р.) было решено
в Париже, а приказ об исполнении передан в Алжир
лишь через восемь дней после 13 мая при помощи
связной-блондинки, в прошлом служившей в ФФЛ
(Французские силы освобождения. — Г. Р.), которой три-
жды поручались особо серьезные миссии по связи (между
Парижем и Алжиром. — Г. Р.) через Швейцарию»1 2.
Остров Корсика, расположенный в 170 километрах
от метрополии и в 460 километрах от североафрикан-
ского побережья, уже давно использовался в качестве
военной базы французской армии, действовавшей в Север-
ной Африке3. Здесь, в частности, был создан центр
по подготовке войск парашютистов, которые перебрасы-
вались затаи в Алжир или отводились оттуда на отдых.
Парашютные войска были размещены в городе Кальви
на побережье севернее Аяччо и в Корте, в центре
острова, на дороге, ведущей из Аяччо в Бастию. Кроме
того, на Корсике, на южной и северной оконечности
острова, находились казармы частей «алжирских стрел
ков». Остров представлял собой также одну из военно-
морских баз французского средиземноморского флота.
На Корсике имелось несколько военных аэродромов
в том числе недалеко от Порго-Веккьо аэродром амери-
канских военно-воздушных сил. Короче говоря, хотя
Корсика формально и не входила в один военный округ
с Алжиром но по существу в значительной степени
находилась под военным контролем алжирского коман-
дования. Наличие на Корсике парашютных войск, под-
1 Le Proces de Raoul Salan. Compte-rendu stenographique p. 318 — 319
2 Tournoux J.-R. Op. cit., p. 332.
3 Корсика в административном отношении представляет собой
два департамента Франции. В состав Франции Корсика входит с
конца XVIII в. Площадь острова — 8,7 тыс. кв. км. Число жите-
лей — около 250 тыс. {Прим. авт.}.
13 Г. М. Ратиани
389
держивающих постоянную связь с Алжиром, делало здесь
подготовку военного путча несложной задачей.
На Корсике давно активно действовали организации
бывшей РПФ и различные лиги и комитеты, связанные
с крупными землевладельцами н торговцами. Префект
Корсики и подчиненная ему полиция по существу не
вмешивались в их деятельность, особенно оживившуюся
после 13 мая. 20 мая при попустительстве полиции эти
организации проводят в Аяччо свою манифестацию в под-
держку алжирского «Комитета общественного спасения».
На следующий день, когда корсиканские коммунисты
решают организовать народную демонстрацию в защиту
республики, префект запрещает ее и конфискует корси-
канское издание марсельской газеты компартии «Мар-
сейез».
Операция на Корсике тщательно подготавливается
в Алжире. Сустель и Салан используют для этой под-
готовки бежавшего после 13 мая в Алжир упоминавше-
гося нами Паскаля Аррига, депутата Корсики из отколов-
шейся от радикалов группы Кея — Мориса. Арриги в своей
политической карьере тесно связан с Сустелем и алжир-
скими ультраколонизаторами. В Париже уже давно ходили
слухи, что еще в начале 1957 г. он был причастен
к одному из темных алжирских заговоров, известному
под названием «дело с базукой» (речь шла об организа-
ции покушения на Салана, которое хотели приписать
алжирским «террористам»), Арриги мечтал о полити-
ческой карьере в правых парижских кругах и после не-
скольких лет службы в государственном совете и в кан-
целяриях министров предыдущих правительств в 1956 г.
впервые становится депутатом. В момент майских собы-
тий он готовится к поездке в качесгве французского
парламентария на чанкайшистский Тайвань. Но события
меняют его планы, и он бежит через Испанию в Алжир
при содействии франкистского посольства в Париже.
К 23 мая подготовка «операции Корсика» завершена.
Алжирское радио уже несколько дней ведет специальные
передачи на Корсику и транслирует своим сообщникам
на острове зашифрованные послания.
«Свет в часовне будет зажжен завтра’» — повторял
алжирский диктор в передачах иа Корсику 23 мая.
В тот же день под руководством Массю проходит
последнее оперативное совещание. Вечером генерал Салан
подписывает командировочное предписание отправиться
390
на Корсику для Арриги, Юбера Пальдаччи, полицей-
ского комиссара Огюстена Репуччи и бывшего парашю-
тиста Антуана Бельгодера. Последние трое — алжирские
корсиканцы, преданные «Комитету общественного спа-
сения». Другое предписание вручено капитану парашютис-
тов Бауэру, командующему отрядом парашютистов на
участке фронта Джельфа. В предписаниях указано: цель —
«специальная миссия», срок возвращения — «по выпол-
нении миссии». В 2 часа ночи военный самолет с Арриги
и его спутниками вылетает с алжирского аэродрома
Мэзон Бланш. Через три часа он садится на военном
аэродроме возле Кальви, где его ждет капитан рас-
квартированных здесь парашютистов Мантен.
Сам Арриги в выпущенной через несколько месяцев
книжке «Корсика — решающий козырь», о ко i орой мы упо-
минали выше, очень хвастливо списывает свои «подвиги».
Он, видимо, считает, что был недостаточно вознаграж-
ден, и старается напомнить о своих заслугах.
О прибытии «миссии», посланной Саланом, сразу
же предупредили лиц, готовивших события в Аяччо.
Из Кальви в Аяччо на грузовиках выехали парашю-
тисты, которым следовало прибыть туда к началу органи-
зуемой манифестации и соответственно ее «поддержать».
Когда грузовики с парашютистами подъезжали к Аяччо,
на аэродроме возле города приземлился самолет с сол-
датами СРС, высланный по просьбе префекта, обеспокоен-
ного происходящим. После кратких переговоров коман-
дир СРС согласился не вмешиваться в дела парашю-
тистов, и его подчиненные спокойно наблюдали за их
действиями.
У самого въезда в Аяччо парашютистов, как расска-
зывает Арриги, встретили командир жандармерии на Кор-
сике подполковник Дюбуа и командир военно-морской
базы Асиретто капитан 2-го ранга Шуйе. Они заявили,
что действуют по просьбе префекта, и предложили вернуть
парашютистов в Кальви. Мантен и Бауэр заявляют
им, что, если полиция вмешается, парашютисты «наведут
порядок». «Сила на вашей стороне», — отвечают подпол-
ковник и капитан. Парашютисты въезжают в город.
Собравшиеся к 5 часам вечера правые молодчики
под охраной парашютистов ворвались в префектуру,
захватили ее, отправив самого префект, а на его загород-
ную виллу. Тут же было объявлено о создании в Аяччо
«Комитета общественного спасения», список членов кото-
13’
391
рого, как подтвердил позже генерал Массю, был под-
готовлен и утвержден в Алжире. Несколько сложнее
пришлось мятежникам во втором большом городе ост-
рова — Бастии. Как сообщало агентство Франс Пресс,
совершившие налет на префектуру кричали: «Да здравст-
вует де Голль! Долой коммунистов!»
Здесь муниципальный совет во главе с первым замес-
тителем мэра де Казальта (мэр-депутат Фаджианелли
находился в Париже) отказался подчиниться произволу
Переговоры Арриги с де Казальта окончились безрезуль-
татно («Он был как стена», — замечает Арриги). Казальта,
социалист по партийной принадлежности, вместе с муни-
ципальными советниками-коммунистами составил i вердое
ядро муниципалитета, отвергшего все угрозы военной
силы. Муниципалитет принял резолюцию, подчеркиваю-
щую, что он остается вереи республике, и обратился
с телеграммой к министру внутренних дел, указав в ней,
чго подчиняется только правительству.
Путч в Бастин 24 мая нс удался, несмотря на то
что супрефект города находился на стороне заговорщиков
и требовал от муниципалитета подчинения им. Имея
поддержку полицейских и жандармских сил, заговорщики
до 25 мая не решались вмешиваться в дела муници-
палитета. Только после прибытия из Алжира полковника
Томазо, которого Салан назначил «военным и граждан-
ским губернатором» Корсики, и под давлением используе-
мых им войск Казальта покидает мэрию. Он уходит,
сняв со здания мэрии знамя республики.
Созданные в Аяччо и других городах Корсики «коми-
теты общественного спасения» по существу носят явно
показной характер. На острове, как и в Алжире, распо-
ряжаются военные власти, а гражданская администрация,
подчинившись им, продолжает выполнять свои функции.
Корсиканские путчисты стараются не вмешиваться в жизнь
населения, но создать как можно больше шума вовне.
Уже 25 мая на остров привозят журналистов фран-
цузской центральной печати и англо-американских кор-
респондентов которым Арриги и другие делают заяв-
ления и дают интервью. 26 мая на Корсику из Алжира
прилетают упомянутый полковник Томазо — Кожаный
Нос, Дельбек, Роже Фрей де Сериньи и несколько
других членов алжирского комитета. Арриги, рассказывая
о действиях Томазо, приводит курьезную деталь: этот
алжирский полковник провел «объединение двух враж-
392
дующих фракций бонапартистов Аяччо» издавна сущест-
вовавших на родине Наполеона.
Как реагирует правительство на события на Корсике?
Никаких мер для их предотвращения принято не было
Открытые выступления, свидетельствующие о подготовке
путча, происходят там до 24 мая. Префект и его адми
нистрация не вмешиваются, имея в руках все права,
предоставленные законом о чрезвычайном положении
Никто из заговорщиков не задержан и даже не призван
к порядку. Отправка в последний момент одного само-
лета с солдатами СРС носит скорее символический
характер.
В ряде воспоминаний о майских событиях говорится
о том, что, когда уже после начала путча Жюль Мок
предложил Гфлимлену послать на Корсику военный
корабль с войсками или полицией, глава правительства
решительно отклонил это предложение. Складывается
впечатление, что правительство как бы нарочно старается
подчеркнуть свое бессилие, афишируя потерю контроля
над армейским командованием и флотом.
Сам Жюль Мок в своих воспоминаниях через год
писал: «Министры, и отнюдь не второстепенные, высту-
пили против отправки небольшого флота для перевозки
достаточного количества СРС в Бастию, чтобы восстано
вить гам законность...»1 Во всяком случае Жюль Мок
зафиксировал свое алиби для истории.
Бездеятельность правительства, с одной стороны, и
истерические заявления о серьезности корсиканских собы-
тий с другой, лишь помогали создавать атмосферу
паники и подчеркивать бессилие правительства.
У тех, кто слушал выступление Пфлимлена по радио
о корсиканском путче, в первый момент могло создаться
впечатление, что правительство намеревается предпринять
действительно какие-то практические меры против нового
акта мятежников. Однако в свете последующих событий
выступление Пфлимлена приобретает совсем иное зна-
чение. Он пользуется случаем, чтобы фактически оправ-
дать события 13 мая в Алжире: они «в значительной
степени объясняются народными чувствами»; алжирский
«кризис» может способствовать рождению «нового Ал-
жира» и т. д. Для действий на Корсике нет такого
оправдания. Они осуществлены «кучкой мятежников»,
1 „Midi fibre“, mai 1959.
393
«известное число французов, введенных в заблуждение,
восстает прочив закона». Он даже грозит преследованиями
«незаконным комитетам», захватившим власть в метро-
полии: «Мятежники пытаются толкнуть нас на путь,
который ведет к гражданской войне»1.
Прекрасно зная, чго путчисты на Корсике опирались
на базу, созданную в Алжире, Пфлимлен именно в этой
речи оправдывает алжирских мятежников. Говоря об опас-
ности для метрополии, глава правительства не призывает
граждан метрополии к защите республики. Объявляя,
что Франции грози! гражданская война, он даже ни
словом не обмолвился о том, что намерено предпри-
нять правительство против тех, кто угрожает i ражданской
войной.
В своем заявлении в связи с событиями на Корсике
Политбюро ФКП разоблачает позицию правительства
Пфлимлена: «Уже 12 дней правительство отступает перед
мятежниками... Политика компромисса и капитуляции
усыпляет бдительность республиканцев. Она подстегивает
мятежников, удесятеряет их наглость»1 2-
В ют же день, когда проходит операция на Корсике,
Салан направляет письмо генералу де Голлю. Отрывки из
этого письма были оглашены через четыре года адвока
том Менюе на процессе Салана (заседание 23 мая 1962 г.),
после того как Салан поднял мятеж уже против Пятой
республики и ее руководителя генерала де Голля. Пись-
мо заканчивается словами: «...я позволю себе просить
Вас ускорить необходимые решения. Возьмите в свои руки,
возьмите на себя руководство нашей родиной, мы все
здесь заклинаем Вас это сделать»3.
Опять в тот же день, как указывают различные источ-
ники, Пфлимлен и Жюль Мок получили доверительное
сообщение о том, что генеральное консульство США
в Алжире докладываем о неминуемой переброске парашю-
тистов из Алжира в Парижский район4.
Заседание правительства в этот день не принесло
никаких решений. Оно будет продолжено на следующий
день.
1 „Le Mondc“, 27 mai 1958.
2 „L’Humanite“, 26 mai 1958.
? Le Proces de Raoul Salan. Comple-rcndu stenographique, p. 489.
4 Ferniot J. De Gaulle et le 13 mai, p. 421; Toumoitx J.-R. Op.
cit., p. 343.
394
2.	Захват Корсики усилил во Франции
решимость отпора у одних, панику у других.
Ги Молле направляет письмо де Голлю,
который отвечает предложением встретиться
с руководителями правительства
(25 мая)
Весь день 25 мая проходит в Париже в атмосфере,
созданной корсиканским путчем. У одних он укрепил
решимость защищать республику, у других породил
страхи и сомнения, у третьих усилил надежду на полную
безнаказанное! ь.
Путч на Корсике положил начало новому периоду
в агонии Четвертой республики. Он был слишком корот-
ким, чтобы широкие общественные силы успели щринять
активное участие в событиях. Игра правящих кругов
за кулисами подходила к концу. Они понимали, что
через неделю-две в сознании народны?; масс все встанет
на свои места, период дезинформации, растерянности,
иллюзий сменится сознанием подлинной угрозы, реальные
силы столкнутся вплотную, лозунг защиты республики —
не республики правительства Пфлимлена — Ги Молле,
а принципов подлинной демократии и реального полно-
власт ия парламента — приобретет понятное каждому зна-
чение.
Коммунистическая партия, идущая в авангарде демо-
кратической борьбы, в эти дни сказала народу о действи-
тельном характере обстановки. Один из английских жур-
налистов, оценивая положение, написал 25 мая, что глав-
ная черта современного момента во Франции — «особая
решительность позиции французских коммунистов». Ком-
партия в самый напряженный момент показала, что
есть только один путь защиты юй самой буржуазной
демократии, которую уже не могут' защитить буржуаз-
ные государственные органы — администрация, полиция,
армия, правительс 1 во, парламент. Это путь широкого
участия народных масс в борьбе.
Дием 25 мая редакция «Юманите» подготовила спе-
циальное издание. В нем коУлпартия призывала множить
число народных собраний протеста, повсюду создавать
антифашистские комитеты, готовиться к всеобщей за-
бастовке против заговора реакции. Правительство конфис-
ковало специальный выпуск «Юманите». Власти пошли
на явную провокацию против компартии в решающий
момент политической борьбы.
395
Особое значение в этот момент приобретает деятель-
ность лидеров социалистической партии. Если в преды-
дущие дни они мешали объединению демократических
сил, сеяли беспочвенные иллюзии в массах, то теперь,
после операции на Корсике, они поспешно ищут компро-
мисса с генералом де Голлем. Тактика мятежников их
пугает прежде всего тем, что может привести к народ-
ному отпору.
Если подобные методы будут практиковаться и воз-
никнут попытки путча в метрополии (а поступающие
сведения говорят о подготовке операций корсиканского
типа в городах По, Бордо, Тулузе, где поблизости есть
парашютисты и при покровительстве властей созданы
полуподпольные комитеты), то события могут принять
новый оборот. Известную пассивность и самоуспокоен-
ность широких кругов общественности может сменить
внезапное тревожное пробуждение.
На следующий день после событий на Корсике, 25 мая,
Ги Молле пишет письмо де Голлю, которое он через
несколько месяцев обнародует как свое алиби.
Знакомый уже нам Арриги отмечает в своей книге:
«Ги Молле не хочет оставаться в стороне. В начав-
шихся разговорах он желает участвовать. Он прибегает
к привычному для него методу: дальняя разведка. Он
посылает в Коломбэ человека, которому очень доверяет.
Обычного посланца в случае трудностей, много раз
выполнявшего для Ги Молле подобные миссии. Речь
идет о Жаке Пиетте, депутате Национального собрания
от департамента Иона. Выбор неплохой. Бывший руково-
дитель движения Сопротивления ОСМ («Гражданская
и военная организация»1), он же проводил ликвидацию
агентурной сети этой организации после освобождения
Франции и, выполняя такие функции, явился тем лицом,
которое удостоверило участие Ги Молле в движении
Сопротивления. Пиетт прибудет в Коломбэ не в качестве
депутата, а как «компаньон Освобождения»1 2.
Беседа состоялась в пятницу, 23 мая, и в принципе
1 Организация в годы движения Сопротивления состоявшая глав-
ным образом из офицерства и выполнявшая различные задания
деголлевской разведки во Франции.
2 Титул и орден, который получили только те ближайшие сорат-
ники де Голля, которые первыми откликнулись на его призыв 18 июня
1940 г. продолжить борьбу против немецко-фашистских оккупантов
(Прим. ред.).
396
был решен вопрос о встрече генерала, Пфлимлена и Ги
Молле. Но ночью в субботу, 24 мая, после событий
на Корсике, Ги Молле пишет генералу длинное письмо
на семи страницах, сообщая, что он не-примет участия
во встрече, если генерал не дезавуирует события на
Корсике»1.
На пресс-конференции 19 мая де Голль подыскивал
самые любезные слова для Ги Молле, но спутал его
с кем-то другим, заявив, что Ги Молле был подле него
на балконе мэрии в Аррасе где он выступал вскоре
после освобождения Франции. Вспоминая о досадной
оплошности с Аррасом, Ги Молле начинает свое письмо
с почтительного упоминания о том, что генерал и он
«никогда не встречались», он видел его лишь издали,
«как все, кто за Вами следовал и Вас любил...». Письмо
полно антикоммунистических выпалов. Ги Молле предла-
гает адресату осудить мятежников и изложить програм-
му, которая успокоила бы тех, кто может подняться
против военных путчистов.
Отвечая Ги Молле на следующий день, де Голль
в письме из десяти строк писал: «Ваше письмо дает
мне основание думать, что мы почти согласны в том,
что касается сути вопросов». И дальше: «Прямой кон
такт... должен быть установлен между правительством
и мной»1 2. И все.
Но события на Корсике действительно меняли поло-
жение. Перед лицом свершившегося нужно было проявить
большую ловкость, чтобы эти события не послужили
толчком к подъему общественного движения в защиту
республики, а, напротив, посеяли панику и растерянность,
облегчили шантаж при помощи запугивания гражданской
войной. Действовать следовало без промедления. На 10
часов утра следующего дня правительство просит созвать
Национальное собрание.
1 Arrighi Р. Op. cit., р. 126—127.
2 Mollet G. В Mai 1958 - В mai 1962. Paris, 1962, р. 7-10.
397
3.	Компартия призывает к политической забастовке в метрополии
и к отпору всеми средствами путчистам на Корсике.
Встреча Пфлимлена с де Голлем в Сен-Клу
(26 мая)
Среднему французу все настойчивее повторяют: нужно
срочно призвать к власти арбитра, и тогда все наладится,
в противном случае ужасная гражданская война! Некото-
рым парламентариям «добрые друзья» не советуют ноче-
вать дома — мало ли что может случиться... Издерганным
сомнениями политикам незнакомый голос по телефону
произносит несколько угрожающих фраз и замолкает.
Все настойчивее слухи, что где-то на аэродромах высажи-
ваются парашютисты из Алжира.
Весь воскресный день 25 мая под председательством
Мориса Тореза заседало Политбюро Французской компар-
тии. Оценка политической обстановки дана в опубликован-
ном 26 мая утром заявлении. Оно заканчивается словами,
обращенными к французским грудящимся: «Готовьтесь
выразить вашу силу всеобщей забастовкой, если мятеж-
ники будут продолжать наступление». В своей речи
в Национальном собрании в этот день Жак Дюкло
показал, как действуют заговорщические элементы по всей
стране.
Военные самолеты, на которых перебрасывают в
Алжир свежие подкрепления для армии, доставляют
оттуда парашютистов на аэродром Орли под Парижем,
в Марсель и Тулузу. На юго-западе Франции напряжен-
ность обстановки создают парашют исты, расквартирован-
ные в Мон-де-Морсан, По, Тарбэ и Бордо. Полулегаль-
ные «комитеты общественного спасения» действуют в
Тулузе, Лионе и некоторых других городах. По имею-
щимся сведениям, в Клермон-Ферране и Лилле получены
инструкции ни в коем случае не выступать против воен-
ных сил, что служит заверением для мятежных элементов
в армии в безнаказанное! и их действий. Жак Дюкло
приводит в своем выступлении следующую цитату из
опубликованной в это утро в «Фигаро» статьи, касаю-
щейся событий на Корсике: «Следует опасаться, что этот
путч не останется изолированным и в метрополии будет
предпринято несколько попыток того же порядка. Во
всяком случае нельзя больше сомневаться в существова-
нии скоординированного плана, направленного к тому,
398
чтобы без промедления и в случае необходимости силой
поставить у власти генерала де Голля»1.
Обращаясь к правительству, Дюкло указывает, что
оно сейчас стоит перед выбором: «либо правительство
спокойно допустит гибель республики, противопоставляя
маневрам заговорщиков лишь видимость сопротивления,
либо оно действительно решит любой ценой перерубить
нити заговора, и тогда оно не может достигнуть этой
цели без помощи рабочего класса и всего народа».
Оценивая роль руководителей социалистической партии,
председатель парламентской группы коммунистов подчер-
кивает, что «социалистические лидеры практически ведут
игру тех, кто рассчитывал на раскол демократических
сил».	*
С трибуны Национального собрания Жак Дюкло
оглашает обращение Центрального Комитета ФКП и ком-
мунистической группы парламента к трудящимся, респуб-
ликанцам Корсики, опубликованное в «Юманите» на сле-
дующий день. В обращении к патриотическим силам
острова руководство ФКП заявляет: «Организуйтесь, как
прежде, для защиты республики и в интересах единства
с французским народом, верными и преданными сынами
которого вы являетесь. Как прежде, уверенно ведите
борьбу до конца всеми средствами».
Дюкло заканчивает свое выступление сообщением
о том, что Всеобщая конфедерация труда в середине дня
приняла решение, несмотря на отказ руководства христи-
анских профсоюзов и «Форс увриер» от совместных дей-
ствий, взять на себя инициативу и призвать рабочих
прекратить работу начиная с 2 часов дня 27 мая.
С правых скамей Национального собрания раздаются
истошные крики: «Это призыв к демонстрации! Это
призыв выйти на улицу!»
Жак Дюкло продолжает: «Мы потеряем республику
только в том случае, если нерешительность, опасения
и тенденция к уступкам, как заразная болезнь, идущая
сверху, затронут народные массы». Голос народного
трибуна заглушает выкрики, несущиеся справа. В заклю-
чение своей речи Жак Дюкло говорит о твердой вере
коммунистов в народ. В народе Франции таятся гро-
мадные запасы мужества и веры в свои силы2.
1	,,Le Figaro", 26 mai 1958.
2	Journal Officiel. Dcbats pariementaires. Assembiee Nationale. Seance
du 26 mai 1958.
399
Но отступающее перед правыми правительство про-
должает лавировать и маневрировать, стремясь выиграл»
время. Оно решает в связи с событиями на Корсике
бросить Национальному собранию кость в виде двух
срочных законопроектов: один — «о лишении прав каж-
дого члена Национального собрания, который своими
действиями создает угрозу отделения от Франции части
французской территории»; другой — о лишении парла-
ментской неприкосновенности Арриги и передаче следст-
венным органам дела о его действиях на Корсике. Таком
шаг должен создать видимость каких-то мер прави-
тельства, отвлекая внимание от закулисных махинаций,
и одновременно занять парламент на целый день стыч-
ками и полемикой между партийными группами.
В начале заседания Пфлимлен стараегся отделить
события па Корсике от событий в Алжире. Первые
он осуждает, вторые по-прежнему оправдывает. Как
и в своем выступлении по радио накануне вечером,
он говорит об опасности, нависшей над метрополией,
произносит даже несколько красивых фраз об объеди-
нении народа вокруг правительства.
Судьба Арриги мало тревожит даже крайне правые
парламентские группы, хотя они яростно его защищают.
Если вышедшие из подчинения генералы и адмиралы
остаются безнаказанными, если в Алжире Сустель стал
главной политической фигурой, то стоит ли тревожиться
по поводу второстепенных по существу персонажей всей
этой истории? Однако заведенная машина Национального
собрания продолжает работать. Законопроекты передают-
ся в комиссии, ко горые работают и спорят несколько часов,
затем возобновляется пленарное заседание. Правые затя-
гивают его как можно дольше своими разнузданными
антикоммунистическими выступлениями и юридическим
крючкотворством. Так проходит весь день.
На скамьях социалистов растет напряженность. Ясная
и четкая позиция коммунистов, требующих действий,
двусмысленная позиция социалистической партии, усили-
вающееся общественное беспокойство ставят депутатов
СФИО в трудное положение. Председатель группы
Диксон начинает свое выступление с эффектной фразы-
«Час сопротивления пробил», но дальше ограничивается
робко выраженной надеждой на то, что правительство
«будет недолго еще призывать к терпению».
Франсуа Миттеран ставит вопрос резко, указывая
400
на очевидную непоследовательность правительства, вы-
двинувшего обвинение против Арриги и обошедшего
молчанием ответственность алжирских главарей. «Корси-
канское дело — второй акт пьесы, в которой три акта»,—
говорит он многозначительно.
Ставший в парламенте нарицательным именем для
реакции Фредерик Дюпон, черносотенный аристократ из
«крестьянской» партии Тремоле де Вийе, пужадист
Шейдер и некоторые другие депутаты используют трибуну
для того, чтобы в один голос требовать от правительства
Пфлимлена скорейшей отставки. Когда вишист Дюпон
называет де Голля «цементом», скрепляющим союз фран-
цузов, «печатью, скрепляющей их договор», социалист
Раймон Жерне, не выдержав, кричит с места: «Ведь
вы же приговорили его к смерти во время войны!»
Тремоле де Вийе, убеждая Пфлимлена без страха «пойти
в Каноссу», обвиняет министров в том, что «их привя-
зывает к власти лишь поддержка коммунистов». «Они
разоблачают вас в своих выступлениях, но удерживают
за плечи на ваших местах»1.
После речи Жака Дюкло, о которой мы говорили
выше, выступления представителей правых приобрели
особенно одиозное значение, показывая, что они открыто
смыкаются с военными заговорщиками за стенами парла-
мента. Дюкло требует применить меры, предложенные
правительством, в отношении Арриги, а также к депута-
там, бежавшим в Алжир: Сустелю, Дрону и др. Социа-
листы вынуждены сделать какой-го жест.
Депутат Алэн Савари, бывший государственный секре-
тарь по делам Туниса и Марокко в правительстве
Ги Молле, ушедший в отставку из-за разногласии со своим
премьером, вносит от имени социалистической группы
проект резолюции, предлагающий правительству «срочно
изучить дела депутатов, покинувших метрополию после
13 мая». Этот проект передается в комиссию, где он
будет благополучно похоронен.
Пфлимлен просит парламент не заниматься сейчас
«другими персонами», кроме Арриги. Правительство
больше всего боится какого-либо решения левого боль-
шинства Национального собрания с осуждением алжир-
ских путчистов. Оставлять в стороне руководителей
1 Journal Officiel. Dcbats parlementaires. Assemblce Nationale. Seance
du 26 mai 1958.
401
алжирского комитета, пославших Арриги на Корсику,
и осудить его одного столь нелогично, что Франсуа
Миттеран после выступления Пфлимлена восклицает:
«Абсурдность такого положения превращает, как я опа-
саюсь, это заседание в бесполезное! Зачем же мы тогда
собрались? Мы огнюдь не укрепляем престиж парламента
в момент, когда он должен вступить в свой самый
тяжелый бой».
Парламент 423 голосами против 112 утверждает реше-
ние возбудить судебное дело против Арриги. Против
голосуют пужадисты, деголлевцы и часть «умеренных».
Как ни слаб, как ни беспомощен парламент Четвертой
республики в эти дни, но каждое повое голосование
подтверждает в нем республиканское большинство.
Когда объявлены результаты голосования, пужадист
Алексис Пела оскорбляет Национальное собрание, раз-
разившись площадной бранью. Социалист Валье и другие
левые депутаты поднимаются со своих мест и направ-
ляются к крайне правым скамьям. Ле Трекеру с трудом
удается предотвратить рукопашную схватку. Но в ют
момент, когда он объявляет, что заседание закрыто,
а следующее состоится завтра, депутат-мендесист Шарль
Эрню прерывает его взволнованной репликой с места:
«Не лучше ли прервать заседание, а не закрывать его.
Только что стало известно, что президент и глава пра-
вительства в настоящее время ведут беседу с генералом
де Голлем в замке Шан, Если это сообщение подтвер-
дится, то оно достаточно важное, чтобы собрание про-
должило свое сегодняшнее заседание». По рядам депупа-
тов прокатывается гул возгласов. «Я не согласен с
вами»1,—говорит Ле Трокер и объявляет о закрытии
заседания.
Сообщение Эрню неточно лишь в деталях. Пфлимлен
в это время еще только готовится к встрече с генералом
де Голлем, которая произойдет через полтора часа.
Президент республики Коти не примет в ней участия.
Встреча состоится не в замке Шан (загородная резиден-
ция премьера), а в павильоне хранителя парка Сен-Клу
на окраине Парижа. Описания этой встречи, о которой
считал своим долгом рассказать каждый из авторов
многочисленных мемуаров о событиях 13 мая, читаются
как приключенческий роман.
1 Journal Official Debats parlcmentaires Assemblec "Nationale. Seance
du 26 mai 1958
402
Одновременно с ответом на письмо Ги Молле генерал
вызвал к себе префекта департамента Верхняя Мариа
(на его территории находится Коломбэ-ле-Дез-Эглиз)
Дьебольта и поручил ему передать Пфлимлену о своей
готовности встретиться с ним. Дьебольт выразил желание
иметь письменную формулировку того, что он должен
передать Пфлимлену, и де Голль тут же написал:
«Генерал де Голль считает, что встреча между ним и
председателем Совета министров необходима перед лицом
тех опасностей, которые нависли над страной. Он пред-
лагает, чтобы эта встреча носила закрытый характер
и состоялась сегодня вечером. Если председатель Совета
министров не согласится на это свидание, генерал де Голль
будет вынужден публично объявить о сложившейся ситуа-
ции» 1.
Генерал де Голль выразил желание, чтобы на этой
встрече прису i Сизова л Ги Молле.
До того как состоялась встреча, в политическую игру
вступил еще одни деятель Четвертой республики — быв-
ший президент Венсан Ориоль. Один из старейших деяте-
лей социалистической партии, министр в правительстве
Леона Блюма в период Народного фронта, Венсан
Ориоль примкнул к «Сражающейся Франции» в годы
войны, был членом Консультативной ассамблеи при
«Комитете национального освобождения», возглавляемом
генералом де Голлем в Алжире в 1943—1944 гг.
В 1945 г., после освобождения Франции, Венсан Ориоль
занимал пост государственного министра во Временном
правительстве де Голля. В 1946 г. благодаря голосам
коммунистических депутатов Венсан Ориоль был избран
первым президентом Четвертой республики.
Оставаясь в течение семилетнего срока на этом высоком
посту, он следовал в основном общей, поворачивающей
все круче и круче к «холодной войне» линии западных
держав. Став, однако, президентом вскоре после отставки
генерала де Голля с поста премьер-министра и в момент
первых яростных атак РПФ па конституцию 1946 г.,
Венсан Ориоль в тот период как президент, призванный
защищать конституцию республики, столкнулся с деятель-
ностью РПФ и осудил ее. Уйдя с поста президента
по истечении предусмотренного конституцией срока,
Венсан Ориоль жил в провинции, не занимая каких-либо
1 Fenriot J. De Gaulle ct le 13 mai, p. 427.
403
ответственных постов и являясь по-прежнему членом
социалистической партии, не принимал непосредственно
активного участия в деятельности руководящих кругов
партии. Время от времени он выступал со статьями
в печати, совершал поездки за границу.
Но в момент, когда шла мобилизация всех «автори-
тетов», на его долю выпала активная роль. Титул быв-
шего президента республики и положение ветерана социа-
листической партии, в случае если он выступит за приход
к власти де Голля, должны были повлиять на социа
диетическую партию, а также успокоить общественность
что такой шаг не угрожает республике, раз он встречает
одобрение ее первого президента.
Письмо В. Ориоля де Голлю отличается по своему
тону и содержанию от посланного накануне письма
Ги Молле, хотя объективно в конкретных обстоятельствах
этих дней оно играло ту же роль. И даже можно
сказать больше: опубликованное через 48 часов после
его отправки, оно имело существенное значение для
позиции социалистов и всего хода событий.
В начале своего письма Венсан Ориоль напоминает
де Голлю: «В свое время мы сталкивались и даже
ранили друг друга, когда мой конституционный долг
заставлял меня выступить против Вашей деятельности,
направленной на пересмотр конституции». Ориоль осуж-
дает события в Алжире и действия генерала де Голля
в последние дни: «Ваш прямой ответ людям, поднявшим
мятеж в Алжире против национального суверенитета,
еще больше усилил кризис, уже нависший над страной.
Сейчас события в Аяччо и создание «комитетов общест-
венного спасения» по всей Франции сделали совершенно
очевидными цели и действия части тех, кто поднялся
против национального суверенитета, толкнули людей,
занимающих высшие военные посты, к нарушению их
долга, попирая тем самым авторитет главы государства,
собрали многочисленные элементы, чтобы прямо и путем
насилия выдвинуть Вашу кандидатуру для осуществления
власти».
Он называет все это движение «мятежом против рес-
публиканских институтов и законов, которые Франция
свободно избрала для себя», и указывает, чю ie силы,
которые требуют власти для генерала, определяют харак-
тер этой власти. Нельзя с пользой для нации осуществлять
власть, действуя «против рабочего класса». В то же время
404
он считает возможным, чтобы де Голль «восстановил
скомпрометированное единство» и «порвал с теми, кто
поднял мятежное движение». И тогда, пишет Венсан
Ориоль, «Вы сможете получить быстрое согласие от-
ветственных деятелей республики и их лояльное содей-
ствие для того, чтобы, пользуясь полнотой власти,
осуществить определенную ограниченную программу в
ограниченный срок»1.
Венсан Ориоль говорит о реальной обстановке и ее
перспективах, анализирует то положение, в котором
объективно оказался его адресат. Письмо Ориоля явно
было рассчитано на общественное мнение. Оно отвечало
настроениям многих социалистов, испытывавших коле-
бания и сомнения, старалось их успокоить и найти
компромиссный выход из создавшегося положения.
Пройдет менее года, и Венсан Ориоль с горечью
и разочарованием покинет ряды своей партии, в которой
он находился ровно полвека. При этом он заявит о своем
глубоком несогласии с тем путем, по которому повел
соцпартию Ги Молле. В новой обстановке его выход
из партии станет одним из сигналов о ее глубоком
внутреннем кризисе. Но в майские дни 1958 г. еще далеко
до такого шага.
В свою очередь и третий видный деятель социалис-
тической партии — Лакост — в тот же день, 26 мая,
направил генералу де Голлю телеграмму, умоляя его
содействовать «высоким авторитетом поддержанию об-
щественного мира и рассеять растущее народное бес-
покойство», высказав свое мнение по поводу «безответ-
ственных элементов», которые, он. Лакост, «без колеба-
ний осуждает»2.
Венсан Ориоль получит от де Голля ответ на
свое письмо только к 29 мая. А сейчас, эскортируемый
и опережаемый машинами журналистов, которые днем
и ночью дежурят в Коломбэ-ле-Дсз-Эглиз, генерал выез-
жает в Париж. У въезда в город его ждет пра-
вительственный эскорт мотоциклистов. Выводя машину
де Голля на красный свет и отсекая от нее весь
журналистский кортеж, они благополучно провожают
его до Сен-Клу. Пфлимлен из правительственного особ-
няка Матиньон выезжает тайком, на чужой машине,
1 „Le Monde", 31 mai 1958.
- Ferniot J. De Gaulle el le 13 mai, p. 424.
405
отправив свою собственную совсем в другом направ-
лении, чтобы сбить с толку репортеров, дежуривших
у резиденции. В пути, как рассказывают любители
драматических подробностей, Пфлимлен еще два рази
сменил машину.	_
Об этой встрече с Пфлимленом генерал в своих
мемуарах пишет очень лаконично. Он указывает, что
военная операция в Париже и других районах Франции
была намечена в ночь с 27 на 28 мая и поэтому
встреча с главой правительства стала неотложной.
«Я нашел Пьера Пфлимлена спокойным и державшим-
ся с достоинством. Он мне описал свое положение —
положение пилота, которого уже не слушаются рычаги
управления. Я ему заявил, что его долг сделать из
этого вывод и отказаться от функций, которые он
в сущности не выполняет, имея при этом в виду,
что я готов затем сделать необходимое. Не касаясь
непосредственно такой перспективы, председатель Сове-
та министров дал мне понять, что он ее не исклю-
чает. Однако он меня просит немедленно использовать
мой престиж, чтобы вернуть к дисциплине командо-
вание в Алжире, признавая, что он бессилен это сде-
лать. «Ничто лучше, чем ваша просьба, не показы-
вает,—говорю я ему,—в каком решении нуждается
республика». Мы расстались сердечно. На рассвете я
возвращаюсь к себе, уверенный, что Пьер Пфлимлен
примет решение, которое я ему обрисовал этой ночью»1.
Участников этой беседы было лишь двое. Один
из них — генерал де Голль — на следующий день опуб-
ликованное им заявление начал словами: «Вчера я на-
чал регулярный процесс создания республиканского пра-
вительства...» Таким образом, он публично объявил,
что во время беседы речь шла о передаче власти.
Второй участник беседы — премьер Пфлимлен — в своем
выступлении в Национальном собрании на следующий
день сказал, что де Голль во время встречи «заявил
о своей готовности вступить в переговоры с полити-
ческими руководителями, согласными изучить вместе с
ним условия, в которых может быть сформировано
правительство под его руководством»1 2.
1 Gaulle Ch de. Memoires d’espoir, p. 28 — 29.
2 Journal Officiel. Ddbats parlementaires. Assembles Nationals. Seance
du 27 mai 1958.
406
Получив полномочия от Национального собрания,
неоднократно подтвержденные широким большинством
за последние дни, Пфлимлен мог лишь подать в
отставку. Он не имел никакого права вести с кем-либо
переговоры о передаче власти. Нового кандидата на
пост премьера по действовавшей в тот момент кон-
ституции мог назначить только президент и после
этого утвердить или отвергнуть Национальное собрание.
По имеющимся свидетельствам, Пфлимлен во время
встречи с де Голлем в Сен-Клу будто бы настаивал
на том, что он не может лично вести переговоры
о передаче власти, а что следует действовать через
президента республики. Когда на следующий день он
узнал о коммюнике де Голля по поводу беседы, он
хотел опровергнуть, что речь шла о «передаче власти»,
но Коти решительно возражал, аргументируя тем, что
в таком случае операция «Возрождение» в Париже
неизбежна и начнется гражданская война. Пфлимлен
быстро сдался.
В своем объяснении Национальному собранию на
следующий день Пфлимлен всячески уклоняется от
ясного ответа о своей позиции в беседе с де Гол-
лем. Он не решается ни дезавуировать заявление ге-
нерала, ни признать, что он обсуждал вопрос о пе-
редаче власти. Но независимо от содержания беседы
глава правительства уже окончательно капитулировал.
Это была лишь фикция правительства, которое не
только не хотело и боялось управлять страной, ио
и боялось также собственных действий, парламента,
общественности.
Ги Молле уклонился от участия в переговорах.
Парламентская группа социалистов приняла к вечеру
решение поддержать назначенную на другой день ВКТ
забастовку. Вот где обнаружилась неожиданная опас-
ность. Один шаг к единству — и все может покатиться
как снежный ком. Тайная встреча в такой момент
по вопросу, входящему в компетенцию президента
республики, могла бы слишком скомпрометировать ге-
нерального секретаря СФИО и выбить у него из рук
контроль над руководящими органами партии. Вечер
он посвятил тому, чтобы через Руководящий коми-
тет нейтрализовать решение парламентской группы, при-
нятое без его ведома. На следующий день социалистов
ждали новые испытания.
407
4. По призыву ФКП и ВКТ в стране начинаются забастовки.
Руководство СФИО под давлением настроений в партии
вынуждено призвать к манифестации 28 мая, но рассчитывает
провести ее без участия коммунистов. ФКП срывает этот маневр
решением о совместной демонстрации в тот же день.
Заявление де Голля о том, что он начал «процесс создания
республиканского правительства». Новое давление
на парламент и общественное мнение.
Правительство Пфлимлена подает в отставку
(27 мая)
Последний день правительства Пфлимлена. Первый
день активных массовых выступлений в защиту респуб-
лики. Призыв Всеобщей конфедерации труда начать
забастовку с 2 часов дня нашел, как мы уже упоми-
нали, неожиданную поддержку со стороны дспущтов-
социалистов. В отсутствие Ги Молле их парламентская
группа в резолюции «высказала пожелание, чтобы было
оказано максимальное содействие успеху забастовки».
Позже через Руководящий комитет СФИО Ги Молле
добился следующего заявления: «Руководящий комитет
социалистической партии решительно опровергает сооб-
щение, появившееся в некоторых газетах, о том, что
он якобы принял решение в пользу выступлений по
договоренности с коммунистической партией или ВКТ».
Руководители «Форс увриер» и христианских профсою-
зов также не поддержали призыв к забастовке.
«Опровержение» Руководящего комитета СФИО ши-
роко распространяется агентствами печати, передается
несколько раз по радио. Но вскоре выясняется, что
руководителям СФИО не удалось саботировать народ-
ные выступления. Тревога в рядах социалистической
партии и в профсоюзах слишком велика. Пришлось
пойти на компромисс и согласиться на «мирную ма-
нифестацию» 28 мая. Расчет прост: выиграть сутки,
обещая провести через день «свою манифестацию»,
и расколоть движение — коммунисты выступают 27 мая,
а социалисты — 28-го. К 28 мая к тому же могут
произойти новые события. Созданный представителями
социалистов, радикалов, МРП и ЮДСР в первые дни
майских событий в качестве сепаратной организации
«Комитет действия и республиканской защиты», систе-
матически отказывающийся от всякого сотрудничества
с компартией и фактически бездействующий, решает
возглавить эту «мирную и хладнокровную» манифестацию
с участием «Форс увриер» и христианских профсоюзов.
408
Компартия не допускает такого маневра. Политбюро
ФКП, федерации Парижа и ряда других городов, на-
ходящихся поблизости от столицы, решают провести
общую демонстрацию трудящихся 28 мая и призывают
всех коммунистов и трудящихся Парижского района
принять в ней участие. Одновременно во всех про-
мышленных районах страны, несмотря на сопротивление
других профсоюзных объединений, ВКТ готовится к
забастовке протеста.
В середине дня контролируемое властями радио пе-
редает сообщения о первых забастовках, начавшихся
сразу же после 2 часов дня. В первые же четверть
часа прекратили работу тысячи шахтеров угольного
бассейна Нор, металлурги больших заводов в Марселе
и Лотарингии, значительная часть железнодорожников
Парижского узла. С каждой новой передачей радио
вынуждено дополнять список бастующих предприятий.
Вопиющее противоречие между политикой раскола
демократических сил и создавшейся обстановкой в
стране заставляет некоторых представителей «некомму-
нистических левых кругов» сделать робкие заявления
о нелепости подобной политики. Бывший генеральный
секретарь СФИО, покинувший партию и отказавшийся
от звания депутата, чтобы занять пост председателя
«Лиги прав человека», Даниэль Мейер публикует 27
мая в газете «Монд» заявление, в котором, в част-
ности, пишет: «Причины прошлого раскола республи-
канских партий и рабочих организаций очевидны. Со-
вершенно справедливо руководители некоторых из этих
организаций хотят избежать угрозы новой коммуны
(?1). Но так же абсолютно очевидно, что сейчас есть
более срочные заботы. Для того чтобы в будущем
иметь возможность продолжать вчерашние споры, нужно
сегодня совместно отстоять те институты, при наличии
которых можно вести эти споры»1.
Правительство этим утром навязывает Национальному
собранию дискуссию по вопросу о пересмотре конститу-
ции. Дискуссия, как покажут ближайшие часы, лишь
предлог для отставки. Проблема пересмотра конститу-
ции, начатого еще несколько месяцев назад, потеряла
в условиях этого дня всякое реальное значение. Проект
правительства Пфлимлена, многочисленные поправки и
предложения парламентских групп и отдельных депута-
1 «Le Monde», 27 mai 1958.
14 Г. М. Ратиани
409
тов, вся юридическая махина докладов, заключений
и «мотивов», которыми завалены комиссии, сейчас вы-
носится на срочное обсуждение Национального собра-
ния. Правительство имеет в виду при этом, что кон-
ституция предусматривает в случае ее пересмотра пред-
варительное решение собрания абсолютным большин-
ством голосов в принципе начать такой пересмотр.
Коммунисты против пересмотра конституции и под-
тверждают свою позицию в комиссии. «Умеренные»,
деголлевцы, пужадисты, отколовшиеся радикалы против
пересмотра конституции в данный момент, потому что
они против самого правительства Пфлимлена и требуют
изменения режима.
Итак, использовав угрозу пересмотра конституции,
правительство делает последнюю и, кажется, на сей
раз удачную попытку уйти в отставку в классической
обстановке «оппозиции справа и слева». После этого
можно сказать, что нынешнее правительство хотело
само «оздоровить» режим, но ему помешали, пусть
тогда режим «оздоровляют» другие.
Начало заседания вселяет в правительство надежду.
Предложение коммунистической группы отложить об-
суждение вопроса о пересмотре конституции отклонено
412 голосами, включающими всех — от пужадистов до
социалистов, против 149 голосов коммунистов и прог-
рессистов. На всякий случай Пфлимлен все же объяс-
няет, что предварительное голосование о пересмотре
он намерен рассматривать как голосование о доверии,
и при этом отказывается «учитывать голоса коммунис-
тов», если они будут поданы за него. Около полудня
заседание прервано. Когда оно возобновляется в поло-
вине четвертого, в обстановку вторгается еще один
новый элемент.
Около полудня агентство Франс Пресс и почти
сразу же за ним радио передали упомянутое нами
выше заявление генерала де Голля. Оно состояло из
трех абзацев. Каждый из них вносил в обстановку новые
черты. Первый абзац гласил: «Вчера я начал регу-
лярный процесс создания республиканского правитель-
ства, способного обеспечить единство и независимость
страны. Я полагаю, что этот процесс будет продол-
жаться и что страна своим спокойствием и достоин-
ством покажет, что она желает завершения этого про-
цесса».
410
Если учесть, что состоявшаяся накануне встреча
де Голля с Пфлимленом тщательно скрывалась от
общественности и всяческие намеки на нее цензура
изъяла из утренних газет, то неожиданное заявление
генерала не могло означать ничего иного, кроме того, что
официальные власти республики ведут секретные пере-
говоры с де Голлем о его приходе к власти.
Второй абзац также звучал многозначительно: «В этих
условиях всякое действие, с какой бы стороны оно
ни исходило, которое угрожает общественному порядку,
может иметь тяжелые последствия. Хотя я и учитываю
обстоятельства, я не смогу одобрить такое действие».
Третий абзац звучал так: «Я ожидаю от наземных,
морских и воздушных сил, находящихся в Алжире, что
они проявят дисциплину под командованием своих на-
чальников: генерала Салана, адмирала Обуано, генера-
ла Жуо. Этим начальникам я выражаю мое доверие
и мое намерение безотлагательно установить с ними
контакт»1.
Можно поверить Пфлимлену, когда он через несколь-
ко часов после опубликования заявления де Голля
уверял Национальное собрание, чго узнал о нем лишь
в момент его опубликования Глава правительства,
надо думать, не ожидал этого решительного хода.
Как ни спешило правительство освободить место, оно
вновь было поставлено перед свершившимся фактом.
Одновременно с публикацией заявления генерал
де Голль посылает Салану телеграмму по официаль-
ным каналам — через исполняющего обязанности началь-
ника генерального штаба генерала Лорилло:
«Пошлите мне возможно быстрее уполномоченного
военного представителя. Для меня речь идет о том,
чтобы получить сведения о Вашем положении и по-
ложении вооруженных сил, находящихся под Вашим
командованием. Речь идет о том, чтобы Вы получили
сообщение о моей точке зрения и о моих намере-
ниях в сложившейся обстановке в с i ране. Сообщите
адмиралу Обуано и генералу Жуо текст этой телеграм-
мы, которая относится к ним так же, как и к Вам»1 2.
Эта телеграмма, посланная через официальные ка-
налы и адресованная «ем же трем военачальникам,
1 «Le Monde». 29 mai 1958.
2 Ferniot J De Gaulle et le 13 mai, p. 438.
14*
411
которые упоминаются в коммюнике, должна была
подчеркнуть, что вопрос о военных планах остается
открытым и будет еще обсуждаться. Автор телеграм-
мы, видимо, не сомневался, что правительство оз-
накомится с ее текстом.
Депутаты узнали о новом публичном заявлении
де Голля во время завтрака в ресторане Бурбонского
дворца. Реакция многих социалистов была очень бур-
ной. Один из депутатов-социалистов, прочтя заявление,
вскочил и, обратившись к завтракавшим неподалеку
нескольким депутатам-коммунистам, заявил: «Нас часто
разделяли разногласия, но против этого мы будем
бороться вместе с вами».
Как юлько собралось после перерыва Национальное
собрание, представляющий правительство министр юсти-
ции Лекур заявил о просьбе Пфлимлена отложить
заседание до 9 часов вечера.
Правительство боится парламента после заявления
генерала де Голля. Решения ищут в ходе консуль-
таций между Елисейским дворцом и особняком Ма-
тиньон. Но парламент не дает Лекуру так просто
убежать. Жак Дюкло, зачитав заявление де Голля,
с беспощадной резкостью разоблачает маневры пра-
вительства. Ф. Миттеран охарактеризовал просьбу пра-
вительства отложить заседание до 9 часов вечера как
маневр: правительство хочет до начала следующего
заседания уйти в отставку, и тогда «мы не соберем-
ся в 9 часов, потому что Национальное собрание
не собирается, когда нет правительства». «Правитель-
ство хочет исчезнуть при первом дуновении ветра из
Коломбэ... Но оно не может исчезнуть без нашего
согласия!»
Левые депутаты с мест требуют, чтобы Пфлимлен
явился сам в зал заседания; «Пусть он придет сюда!
Пусть он остается!» Лекур умоляет не судить о дей-
ствиях премьера в его отсутствие.
Во время этого перерыва возбужденные и взвин-
ченные происходящим социалисты, возмущенные тем,
что Ги Молле без их ведома ведет сложную заку-
лисную игру, взволнованные декларацией де Голля,
собираются на совещание. Присутствуют депутаты,
сенаторы и члены Руководящего комитета, всего 115
человек. К 5 часам вечера совещание закончено. Зачиты-
вается одобренная 112 голосами против трех (Ги Мол-
412
ле уехал на заседание правительства до голосования)
резолюция: «Генерал де Голль только что сообщил,
что он начал, как он называет, «регулярный процесс
создания правительства». Социалисты — члены парламен-
та заявляют: 1. Долг законного правительства, обле-
ченного полномочиями, — оставаться на своем посту до
тех пор, пока оно пользуется доверием большинства
Национального собрания. 2. Депутаты-социалисты ни в
коем случае не поддержат кандидатуру генерала де Гол-
ля. которая уже по тому, в какой форме она выдви-
нута и какими мотивами сопровождается, есть и будет
в любых условиях вызовом республиканской законности»1.
Через полчаса делегация радикалов во главе с
Даладье сообщает социалистам, что они присоединяют-
ся к этой резолюции. Депутаты МРП ограничиваются
подтверждением доверия правительству Пфлимлена.
Складывалась такая обстановка, что большинство На-
ционального собрания фактически высказывалось против
прихода де Голля к власти. Легальный путь, предла-
гаемый Ги Молле и Пфлимленом, выглядел доста-
точно сомнительно.
В 7 часов, собравшись вновь, Национальное собра-
ние видит на правительственной скамье опять одного
Лекура. Он просит отложить заседание до 9 часов
30 минут вечера, сообщая, что к этому времени Пфлимлен
будет готов сделать заявление. Опять перерыв. Пра-
вительство заседает. В кулуарах парламента появляется
еще одна новость. Три министра из группы «неза-
висимых» заявили о своем выходе из кабинета. У
правительства есть, таким образом, в резерве еще
один предлог для отставки. Обещанное заявление премье-
ра содержит те самые неопределенные объяснения о
его встрече с де Голлем накануне, которые мы уже
привели выше. Он выражает тут же благодарность
автору декларации за то, что тот предупреждает о
своем осуждении действий, нарушающих «общественный
порядок», «с какой бы стороны эти действия ни
исходили». О том, как будет дальше действовать пра-
вительство, не сказано ни слова.
Поль Рамадье, еще один из социалистов старшего
поколения, который через несколько дней будет с этой
1 «Le Monde». 30 mai 1958.
413
трибуны давать объяснение, почему меньшинство де-
путатов-социалистов голосует за де Голля, сейчас гнев-
но требует от правительства, чтобы оно осталось у
власти для спасения республики. «Национальное собра-
ние не может, не должно в настоящих условиях ме-
нять руку, которая держит кормило власти... Даже
в случае физического принуждения вы не имеете пра-
ва покинуть свой пост...»1
Би до атакует социалистов и правительство. Он с
иронией благодарит Рамадье за то, что тот один-
надцать лет назад, будучи председателем Совета ми-
нистров, удалил коммунистов из правительства. Би до
намекает на то, что Ги Молле также имел контакт
с генералом. Генеральный секретарь может сделать
красивый жест: он не присутствовал на встрече Пфлим-
лена с де Голлем. «Ваша информация совершенно
неправильная», — прерывает он оратора. Но Бидо, этот
нервный и раздраженный заговорщик, которого все
время оставляют где-то в стороне от заговора и ко-
торый считает, что он так много сделал для под-
готовки происходящих событий, но все время остается
за спиной главных игроков, лишь заглядывая из-за
их плеча в карты, срывает свое раздражение на пра-
вительстве. Генерал объявил, продолжает он, что на-
чал подготовку к формированию своего правительства.
«Смешно было бы утверждать, что он произнес эту
фразу, не получив заверений, без того, что его просили,
без того, что к нему обратились с ясной и настой-
чивой просьбой. Как же все это произошло?..»2
Вновь получасовой перерыв в заседании. На этот
раз по просьбе коммунистов. Коммунистическая груп-
па совещается. После возобновления заседания дегол-
левец Липковский продолжает вслед за Бидо убеждать
Пфлимлена, хотя уже явно без нужды, уйти в от-
ставку. «Это не вы оставляете власть, это власть
вас оставляет»,— острит он в адрес премьера.
На своем совещании депутаты-коммунисты приняли
решение голосовать за проект резолюции, по которому
правительство поставило вопрос о доверии. Объясняя
позицию коммунистической группы, Жак Дюкло гово-
рит: «Председатель Совета министров хочет любой
1	Journal Officiel. Debats parlementaires. Assemblee Nationale.
Seance du 27 mai 1958.
2	Ibidem.
414
ценой — и очень торопится — оставить свое место ва-
кантным. Он хочет уступить его де Голлю, как сви-
детельствуют его вчерашние переговоры с генералом...
Ему это было бы проще всего сделать, если бы
резолюцию не утвердили. Игра была бы легкой. Пфлим-
лен имел бы свое алиби. Но у вас его не будет.
Мы вам его не дадим... Мы будем голосовать за
резолюцию». «Мы будем держать вас за фалды...»1 —
говорит в своем выступлении, обращаясь к Пфлимлену,
прогрессист Пьер Кот.
Пфлимлен мечется. Скорее бы кончилось это мучи-
тельное заседание. «Он бледен, как полотно, и такое
впечатление, что вот-вот упадет в обморок», — напишет
на следующий день один из французских журналистов
в своем отчете о заседании. «Смотрите, он шатается,
как больной», — замечает кто-то в ложе прессы.
«После голосования правительство соберется и рас-
смотрит вопрос о том, какие выводы следует сде-
лать»,— объясняет премьер, стараясь не давать опреде-
ленного ответа ни тем, кто требует его ухода, ни
тем, кто требует, чтобы он остался.
Голосование дает правительству большинство в 408
голосов против 165. До самого последнего момента,
кроме пужадистов, части «умеренных» и деголлевцев,
громадное большинство депутатов голосует за Четвер-
тую республику, против смены режима. На этот раз
парадоксальность положения достигает своей вершины.
Те, кто хочет ликвидировать конституцию 1946 г.,
голосуют, если брать формальный смысл голосования,
против ее пересмотра. Те, кто выступает за респуб-
ликанскую конституцию, голосуют за пересмотр. Все
сметалось в этой единственной в своем роде полити-
ческой схватке.
Результаты голосования объявлены во втором часу
ночи. Правительство собирается на свое заседание.
Несмотря на большинство голосов, поданных за пра-
вительство, его отставка предрешена. Игра зашла слиш-
ком далеко. И вот пущен в действие предлог для
ухода, достойный всей пьесы: ссылка на отставку трех
министров из числа «независимых» — министров, которые
представляют ничтожное меньшинство, с самого начала
враждебное правительству.
1 Journal Officiel. Debats parlementaires. Assemblee Nationale.
Seance du 27 mai 1958.
415
Два журналиста из газеты «Монд» — Пьер Виансон-
Понте и Жорж Мамми — на следующий день опублико-
вали некоторые детали происходящего за закрытыми
дверьми заседания группы социалистов, которые при-
няли свою героическую резолюцию. Ги Молле выступал
с объяснениями о своих контактах с де Голлем в
атмосфере возрастающего недовольства. Депутаты-со-
циалисты жаловались, что их обманывают, что они
молчат, в то время как «Дюкло и Миттеран про-
износят красивые речи в защиту республики». Обста-
новка накалилась настолько, что несогласные с резолю-
цией предпочли промолчать, и за нее проголосовали
даже такие верные соратники Ги Молле, как его
заместитель по социалистической партии Пьер Коммен,
преданные ему депутаты департаментов Нор и Па-де-
Кале, министр информации Газье1.
На заседании группы МРП также было много шума
и споров. Такие столпы католической партии, как
старый Робер Шуман, Тейтжен, де Мантон, выражали
недовольство тем, что Г и Молле действует «через
голову Пфлимлена» и что он «все это затеял». На
вопрос: «Можно ли еще что-либо спасти?» — де Мантон
лаконично ответил: «Честь» (1 июля он голосовал
против предоставления полномочий де Голлю). Резо-
люция католиков, выражающая доверие правительству
Пфлимлена, выглядела в этой обстановке робким про-
тестом против передачи власти генералу де Голлю.
При выходе из зала заседаний Ги Молле атакуют
«независимые» Жакино, Лежандр и некоторые друтие.
Они требуют от него публичного признания, что он
ведет переговоры с генералом. «Кто же из вас лжет,
генерал или вы? — заявляют они, имея в виду утрен-
нее заявление, переданное из Коломбэ. — Но мы доверяем
словам генерала». Ги Молле увиливает от ответа,
признаваясь тем не менее, что он сделал некоторые
шаги.
На совещании правительства перед голосованием,
пишет Виансон-Понте. часть министров так беспокоилась,
что Пфлимлен «не останется в меньшинстве», что
предлагала внести для голосования новый проект ре-
золюции, включив в него выражения, которые заста-
вили бы коммунистов при любых условиях голосовать
против проекта, после чего сразу же собрать в Ели-
1 «Le Monde», 29 mai 1958.
416
сейском дворце совещание руководителей «националь-
ных» партийных групп и призвать к власти де Голля.
Но это предложение отклонено, так как может слиш-
ком скомпрометировать правительство и иметь отри-
цательный результат1.
О беседе Пфлимлена с Коти после голосования
Жак Фернио рассказывает следующее: «Глава государ-
ства проявил такую поспешность, что предложил сразу
же призвать к власти де Голля и утром направить
послание парламенту. Председателю Совета министров
пришлось сдерживать его нетерпение. «Подождите не-
много, — сказал он, — обстановка еще не совсем созре-
ла. Оставьте временно. после моего заявления об oi-
ставке власть в моих руках»»2. На решении не проявлять
поспешность особенно настаивали Ги Молле и Жюль
Мок, считавшие, что, если де Голль будет сразу же
призван к власти, он не получит доверия Национального
собрания. Предложение было принято, и, выйдя от
президента в 4 часа 15 минут утра 28 мая 1958 г.,
Пфлимлен заявил представителям печати: «Я изложил
президенту республики создавшуюся после дебатов в
Национальном собрании обстановку. Правительство име-
ет большинство и без голосов коммунистов. Но от
правительства откололась важная политическая группа.
Три министра этой группы вышли в отставку. Таким
образом, правихельство ослаблено, в то время когда
оно должно осуществлять все более и более трудные
задачи. В этой связи я вручил президенту республики
свою отставку, которую он сможет принять, когда
станет возможным сформировать новое правительство»-4.
Итак, последнее правительство Четвертой республики
уходит в отставку под предлогом того, что его не
поддерживает стремящееся покончить с республикой
крайне правое меньшинство, и отказываясь считать
голоса самых последовательных и решительных защит-
ников республики. Министры отправляются во дворец
президента вручить свою отставку. Родившееся в ночь
с 13 на 14 мая правительство Пфлимлена скончалось
в ночь с 27 на 28 мая, просуществовав ровно две
недели. В эзу ночь начинается последний этап майских
событий.
1	«Le Monde». 29 mai 1958.
2	Ferniot J. Les Idces de mai, p. 144—145.
5	«Le Monde», 29 mai 1958.
Глава двенадцатая
Решающие дни в Париже.
Де Голль приходит к власти
28 мая — день народной демонстрации в Париже.
Политическая борьба на несколько часов широко вы-
лилась на улицу. И это выглядело величественно.
Улицы города от площади Нации до площади Рес-
публики, над которыми две недели господствовали
полиция и сэрэсовцы, заняли трудящиеся. Впервые в
эти напряженные и мучительно тягостные дни масса
людей, разорванная на мельчайшие группы, часто в
одиночку ждавшая и обдумывавшая события, захлебы-
вавшаяся от назойливого потока лживой пропаганды,
оказалась вместе, почувствовала свою силу. Пусть эта
демонстрация не изменила хода событий, но она по-
казала каждому, что трудовой Париж остался верен
себе, что без него немыслима защита демократии, что
здесь глубинные жизненные силы будущей, может быть,
еще далекой борьбы.
1. Массовая народная демонстрация в Париже.
Обращение ФКП к социалистам, радикалам, МРП
с предложением сформировать правительство
республиканского большинства и отклонение этого
предложения. Встреча в Сен-Клу Ле Трокера и Моннервиля
с де Голлем (28 мая)
С какой невероятной хитростью нужно было по-
давлять, обманывать, раскалывать, отгораживать беско-
нечными барьерами буржуазной государственной маши-
ны народные массы, чтобы отстранить их от решающе-
го влияния на политическую борьбу, если достаточно
было тем, кто занимал позицию раскола, сделать
самый робкий жест к совместному выступлению, не
найти вовремя маневра помешать этой манифестации —
и она сразу же стала демонстрацией единства. Лед
раскола сразу же сломался в колоннах, где в одних
рядах шли рабочие, казалось бы, непримиримых проф-
союзов, члены политических партий, между которыми,
418
как твердили раскольники, никогда не будет ничего
общего.
К пяти часам дня площадь Нации была черна
от стекавшихся по всем выходящим к ней улицам
людей. Рабочие шли прямо с работы небольшими
группами, многие в синих спецовках, с окраин подъез-
жали на грузовиках. Голова демонстрации на площади,
дальше по Кур-де-Венсен — широкому проспекту, начи-
нающемуся у площади от двух высоких колонн и
уходящему к Венсенскому замку, — тысячи и тысячи
подходивших людей строились, находили свои ряды по
предприятиям, кварталам, организациям, по названиям
парижских предместий.
Повсюду мелькают плакаты, масса свежих листовок.
Девушки и юноши с пачками газе г, среди них мно-
го студентов, встречают подходящих у края панели.
«Вы защищаете республику? Читайте «Юманите», «Аван-
гард», «Франс нувель»». Много значков с фригийским
колпаком и трехцветной кокардой — символами Великой
французской буржуазной революции, ставшими символа-
ми республики. Власти строго требуют: никаких ло-
зунгов, кроме лозунгов в защиту республики. Поли-
цейских Жюля Мока оттянули куда-то в сторону от
демонстрантов, только крутит вертолет над площадью.
Еще один парадокс. Народные демонстрации на
улицах Парижа, даже в национальный праздник 14
июля — День взятия Бастилии, уже запрещены на про-
тяжении многих лет. И вот Четвертая республика
разрешила наконец такую демонстрацию в свои самые
последние дни.
В голове колонны под громадным лозунгом «Да
здравствует Республика!» идут депутаты и руководи-
тели левых партий. Социалисты и радикалы и тут
цепляются за свое сектантство. Их депутаты идут от-
дельно от коммунистов, в другом ряду колонны.
Громкими аплодисментами парижские трудящиеся встре-
чают членов Политбюро ФКП — Жака Дюкло, Вальдека
Роше, Раймона Гийо, Франсуа Бийу, Этьена Фажона
и др. Депутаты-коммунисты идут опоясанные трехц-
ветными шарфами республики. На широких кожаных
ремнях через плечо с упором для древка проносят
знамена муниципалитетов Красного пояса Парижа. В
колонне видны депутаты-социалисты Дюпре, Диксон,
министр ушедшего этой ночью в отставку правитель-
419
ства Газье. Одну из частей колонны возглавляют
радикалы Даладье, Мендес-Франс, Шарль Эрню. Когда
проходят социалисты и радикалы, толпа дружно скан-
дирует: «Единство! Единство! Единство!»
В этом море людей все сразу узнаю i знакомые
лица. Генеральный секретарь Всеобщей конфедерации
труда Бенуа Фрашон с его широкой улыбкой и неиз-
менной трубкой. Ученые, общественные деятели, ар-
тисты, художники, писатели, известные всей стране,
сегодня здесь, в рядах народной демонстрации, среди
сотен тысяч рабочих, студентов, служащих, ветеранов
пролетарского движения и совсем молодых парней и
девушек.
Демонстрация направилась по традиционному пути
народных шествий — от площади Нации к площади
Республики. Вот уже три часа проходит колонна, а
ей еще не видно конца. Давно на улицах Парижа
не было такого массового народного шествия. На
следующий день каждая газета подсчитывала число
участников демонстрации по-своему, в зависимости от
своего направления. Но самые враждебные, явно пре-
уменьшая число демонстрантов, все же не решались
назвать цифру ниже 200 тыс. «Юманите» и «Попюлер»
сообщили, ч го в демонстрации приняли участие 500
тыс. человек.
Демонстранты поют «Интернационал» и «Марсель-
езу». Слова обоих гимнов приобретают в этот день
какое-то особенно величественное значение. Демонстран-
ты дружно выкрикивают лозунги: «Мы требуем дей-
ствительно республиканского правительства!», «Спасем
Республику!» Повсюду слышны крики: «Мир в Алжи-
ре!». «Долой фашиста Массю!», «Да здравствует со-
противление корсиканцев!»
По мере прохождения колонн все сильнее нарастает
возглас: «Народный фронт в защиту Республики!»
Надо было слышать в эти часы, с каким энтузиазмом
парижские трудящиеся выкрикивали слова «Народный
фронт», чтобы почувствовать, что люди глубоко осозна-
ли необходимость такого лозунга, который указывал
дальнейший путь борьбы. Это были не только во-
споминания о событиях 1936 г., но и нарождавшееся
пока еще только в передовой части рабочего класса,
среди демократов глубокое сознание необходимости
подлинной, общей для всех левых сил программы
420
обновления, программы, которая наполнила бы живым,
конкретным содержанием борьбу за республику и вовлекла
бы постепенно в эту борьбу самые широкие народные
массы, различные социальные слои. Требовалось время,
дальнейшее развитие борьбы, чтобы это сознание рас-
пространилось в глубине народа. Решительный протест
против всех пороков Четвертой республики, ее коло-
ниальных войн, позорных политических скандалов, бес-
численных наглых обманов избирателей, бесчестных
комбинаций буржуазных партий выражали, сознавали,
испытывали на себе эти народные силы, а не та
крайне правая часть господствующих классов, реакцион-
ные круги военщины, консервативный буржуа, объятый
страхом перед лицом растущей слабости капитализма,
которые теперь заявляли, что они обновят республику,
в действительности мечтая лишь об уничтожении
демократии и об утверждении своей неограниченной
власти.
Десятки тысяч людей собрались на площади Рес-
публики, ожидая здесь головную колонну, приближав-
шуюся со стороны бульвара Мажента.
Любопытные высовывались из окон, занимали крыши
домов, мальчишки забирались на деревья, фонарные
столбы. Через плотную толпу с трудом протаскивались
автомашины кинохроники. Вот колонна подходит к пло-
щади. Какой-то парень, взобравшись на тумбу посередине
перекрестка и возвышаясь над колонной в яркой рубаш-
ке, с рупором в руке, выкрикивает лозунги. Демонстран-
ты, поравнявшись с ним, подхватывают их, и они, пере-
катываясь по рядам, выплескиваются на площадь.
По программе, установленной властями, манифестан-
ты, дойдя до площади с памятником Республике,
должны сразу же расходиться. Но еще долго, до
позднего вечера, площадь полна народа. У статуи
Республики возникают стихийные митинги. Ораторы,
взобравшись на возвышение у ее подножия, произносят
короткие пламенные речи, встречаемые криками при-
ветствий.
Отмечая то, что демонстрация прежде всего поражала
своей массовостью, Фернио пишет в своей книжке
«Майские иды»: «Манифестация от Нации до Республики
произвела очень большое впечатление на тех, кто в ней
участвовал, и на всех тех, к кому обращались ее
участники». Фернио указывает, что для части социалис-
421
I тов и радикалов она дала основания выступать против
смены режима1.
Одновременно с демонстрацией в Париже собрался
многотысячный митинг у биржи труда в Марселе, после
чего манифестанты прошли по улицам города к зданию
мэрии. Многотысячные демонстрации проходили в Лил-
ле, Анжере, Клермон-Ферране. Бресте, Нанте и других
крупных городах. В порговом городе Сен-Назере 15
тыс. судостроительных рабочих верфей, порта и заводов
прекратили работу и по призыву коммунистов, со-
циалистов и радикалов провели демонстрацию и митинг,
на котором приняли резолюцию: «Ни в чем не усту-
пать давлению врагов республики».
Первые данные о политических забастовках свиде-
тельствовали о гом, что в 24-часовой забастовке же-
лезнодорожников приняли участие более 2/з рабочих,
число бастующих шахтеров в департаментах Нор и
Па-де-Кале составляло более 200 тыс. На заводах Бергу пь-
ян в Клермон-Ферране утром 28 мая бастовали все рабо-
чие. Вот краткая сводка, относящаяся лишь к Ло-
тарингскому промышленному району: забастовки на
рудниках Оден-ле-Тиш, в Омеце, Бурбаке, Отанже, на
металлургических заводах Лорен-Эско и на заводах
де Ванделя; национальный профсоюз работников школ
и других учебных заведений решает провести 29 мая по
всей стране забастовку в защиту республики.
Ощущение постепенно нарастающего общественного
движения проникает в различные либеральные по своему
духу демократические организации. Лига «Прав чело-
века» отмечает в своем заявлении: «Теперь у нас есть
доказательство, что, опираясь на народ, можно поме-
шать любой авантюре».
В одиннадцатом часу утра Жак Дюкло от имени
Центрального Комитета и парламентской группы обра-
щается с письмом к председателям парламентских групп
социалистов, радикалов, ЮДСР, РДА (Африканское
демократическое объединение), ПРА (партия африканской
перегруппировки) и МРП с предложением о создании
«конституционного правительства, опирающегося на рес-
публиканское большинство Национального собрания»2
Политбюро под председательством Мориса Тореза за-
седает в Бурбонском дворце.
1	Ferniot J. Le Idees de mai, p. 147.
2	«L’Humanite», 29 mai 1958.
422
В заявлении, опубликованном после заседания, в
частности, подчеркивается: «Позиция социалистической
партии имеет решающее значение для формирования
правительства и для объединения сил в защиту рес-
публики. Становится все более очевидным, что ее
антикоммунистическая позиция создает смертельную уг-
розу для республики»1.
Демарш коммунистической партии по существу ос-
тается без ответа. Политические партии от социалистов
до католиков в своем большинстве пока еще не готовы
согласиться с приходом к власти де Голля, но вместе
с тем сохраняют свою позицию: никакого сотрудни-
чества с компартией.
В это время в Коломбэ-ле-Дез-Эглиз состоялась
встреча де Голля с посланным Саланом начальником
его штаба генералом Дюлаком. Дюлак прибыл по
указанию де Голля, содержащемуся в приведенной выше
телеграмме от 27 мая. О содержании беседы имеется
несколько свидетельств. Мы приведем их.
Де Голль в своих мемуарах лаконичен: «...генерал
Дюлак в сопровождении нескольких офицеров прибыл
в Коломбэ, чтобы передать мне от Салана, что, если
в очень короткий срок я не возьму власть, командо-
вание не сможет остановить действия военных сил
в отношении метрополии»2.
В показаниях в качестве свидетеля на процессе
генерала Салана (заседание 21 мая 1962 г.) Дюлак
заявил следующее:
«Вечером 27 мая генерал Салан получил телеграмму
из Парижа, в которой ему предлагалось послать од-
ного из своих представителей, чтобы доложить генера-
лу де Голлю военное положение.
В этих условиях я отправился в сопровождении
двух офицеров авиации и одного офицера моего бюро.
Эти два офицера авиации были направлены, поскольку
они могли дать данные об армии более полные, чем
я мог сделать это сам3.
1	«L’Humanite», 29 mai 1958.
2	Gaulle Ch. de. Memoires d’espoir, p. 27.
4 По данным, которые приводит в своей книге Фернио, Дю-
лака сопровождали полковники Лашеналь и Ла Бордери, а также
майор Мушонне. На военном аэродроме Вилакублэ под Парижем
их встретил адъютан! де Голля полковник де Бонневаль, который
сообщил им, что де Голль вернулся в Коломбэ, и повез их
туда (Ferniot J. De Gaulle et le 13 mai, p. 451).
423
Сама встреча проходила следующим образом. Генерал
де Голль прежде всего справился о здоровье, о физи-
ческом состоянии генерала Салана после тех трудных,
по предположению де Голля, часов, которые он пережил.
Де Голль также поинтересовался, насколько полно Салан
осуществляет свои полномочия, одновременно граждан-
ские и военные, поскольку он располагал теми и
другими. Затем, ссылаясь на политическое положен^
в Париже в этот день, он дал мне основание счи-
тать, чго процесс перестал развиваться благоприятным
образом, так что об эгом мы долго не беседовали...
(отточие в стенограмме. — Г. Л/.). Генерал де Голль
спросил меня, каковы в настоящее время проекты,
относящиеся к переброске воздушно-десантных войск
на Париж. Я ему доложил то, что знал об этом
проекте.
Далее он выразил сожаление, что дело дошло до
таких действий, и поручил мне передать генералу
Салану следующее послание: «Скажите генералу Салану,
что то, что он сделал, и то, что он сделает, — это
для блага Франции». Я, таким образом, отправился
с поручением передать это послание и представил
генералу Салану доклад о встрече, вручив ему также
небольшой отчет о выполненной миссии, который я
составил в самолете. Вот почему я считаю возможным —
и это мой долг — сказать, что в этот вечер 28 и днем
29 мая генерал был единственным, кто мог решить,
будут иметь место или не будут иметь места воен-
ные действия, направленные против Парижа»1.
Другое свидетельство принадлежит Жаку Сустелю,
который присутствовал при докладе Дюлака Салану.
Оно опубликовано в его книге «Двадцать восемь лет
голлизма» (1968 г.):
«...Когда генерал Дюлак, посланный Саланом в
качестве связного в Коломбэ, встретился там с гене-
ралом де Голлем 28 мая, к чему свелась беседа?
К трем следующим пунктам:
1.	Де Голль считал в этот момент, что путь воз-
вращения к власти в условиях формальной законности
ему прегражден партиями, в частности социалистами.
2.	Он поручил изложить ему в деталях план «Воз-
рождение», выработанный военными руководителями,
1 Le Proces de Raoul Salan. Compte-rendu stenographique, p. 376.
который предусматривал отправку парашютистов в Па-
риж. Он критиковал этот план только с одной точки
зрения: средства, которыми располагали, ему казались
едва ли достаточными, и он потребовал, чтобы их
усилили.
3.	Если партии будут продолжать успешно противо-
действовать его возвращению к власти, сказал он в
заключение, «в этом случае делайте необходимое».
Поскольку я присутствовал в кабинете генерала
Салана при докладе Дюлака, вернувшегося в Алжир,
я здесь не привожу ничего, в чем не был бы уверен»1.
В другой книге — «Обманутые надежды» (1962 г.) —
Сустель не дает такого резюме беседы де Голля с
Дюлаком, но оценивает значение их встречи следующим
образом:
«Как бы то ни было, эта операция (переброска
воздушно-десантных войск в Париж.—Г. Р.) не имела
места, как известно, поскольку на следующий день
генерал де Голль встал, на этот раз с полной уве-
ренностью, на путь получения полномочий. Такую
возможность ему дал новый поворот социалистов.
Возможно, что такой поворот явился последствием
поездки Дюлака, и генерал де Голль оказал давление
на социалистов, показав им, что «путч» был тогда
неминуем и что он один мог еще его остановить...
Я, естественно, тогда не был в курсе этих тайных
переговоров (с социалистами. — Г. Р.\ в которых отли-
чился Оливье Гишар»2.
Еще один участник путча в Алжире — подполковник
«пара» Роже Тренкье — пишет в своей книге, ссылаясь
на беседы с Дюлаком по возвращении последнего
из Коломбэ в Алжир:
«Генерал Дюлак отправился во Францию, чтобы
тайно встретиться с де Голлем. Он сделал де Голлю
полный доклад о положении в Алжире и о плане
операции «Возрождение». Де Голль счел предусмотрен-
ные этим планом силы недостаточными; ои хотел,
чтобы они были в значительной степени увеличены,
чтобы операция удалась без сопротивления.
Де Голль полностью согласился, чтобы возможно
более значительные силы были собраны в Алжире
для броска на Париж во взаимодействии с частями
1	Soustelle J. Vingt-huit ans de gaullisme, p. 147.
2	Soustelle J. L’Esperanee trahie, p. 46.
424
425
армии в метрополии и полицейскими силами. Но он
предпочитал не пускать их в ход, а ограничиться од-
ной угрозой»1.
Приведенные нами свидетельства говорят о характе-
ре переговоров в Коломбэ в день народной демонстра-
ции в Париже. Проект военной операции «Возрождение»,
рассмотренный нами в одной из предыдущих глав,
который готовился еще до 13 мая и все время
держался наготове, теперь, если верить этим свиде-
тельствам, выдвигается на первый план.
К вечеру 28 мая генерал де Голль вновь приез-
жает в Париж. Центр политических событий перено-
сится теперь в Елисейский дворец. Для того чтобы
сделать следующий шаг, Рене Коти должен официаль-
но поручить формирование правительства де Голлю.
Он готов был это сделать уже в момент, когда
Пфлимлен вручил ему свою отставку. Но такой акт
грозил провалом. В течение дня 28 мая Коти ведет
переговоры с Ги Молле, Тейтженом и Пинэ. В этот
день составляется и редактируется послание президента
республики парламенту, которое на следующий день
Ле Трокер зачитает депутатам. Три собеседника пре-
зидента поддерживают такой шаг. Одновременно Коти
решает направить для переговоров с де Голлем предсе-
дателей Национального собрания и Совета республики
Ле Трокера и Моннервиля. Речь идет о том, чтобы
третьим делегатом был Венсан Ориоль, но тот вежливо,
но твердо отклоняет такую миссию.
Во дворе Елисейского дворца весь вечер дежурят
журналисты. Ходят слухи, что с минуты на минуту
к Коти приедет де Голль. На улице Фобур Сент-
Оноре у ворот дворца толпятся любопытные. Все
прилегающие в Елисейскому дворцу улицы заполнены
грузовиками СРС и полицейскими патрулями. Каждый
всплеск шума на улице, каждая машина, показывающая-
ся у ворот, заставляют фотокорреспондентов от главно-
го подъезда бросаться к арке ворот, направлять туда
прожектора юпитеров. Ложная тревога, и репортеры
разочарованно возвращаются в зал прессы жевать бу-
терброды и пить кофе.
Вот в ворота вьехал черный «рено» председателя
Национального собрания. Ле Трокер сам за рулем
1 Trinquier R. Le coup d’Etat du 13 mai, p. 188.
426
Томительно долго тянется для ожидающих новостей
его беседа с Коти. Лишь только он появляется на
площадке подъезда, его плотным кольцом окружают
корреспонденты. Он охотно дает себя фотографировать,
но не отвечает на вопросы. Какому-то молодому
парню, атакующему его с блокнотом в руках, он
шутливо говорит: «Э, какая мордашка!», садится за
руль и выезжает за ворота.
В начале ночи журналисты наконец получают после
долгих ожиданий тонкие листки с напечатанным на
машинке текстом на треть страницы о том, что пре-
зидент обсуждал с председателями обеих палат соз-
давшееся положение и они информировали его о своей
встрече с генералом де Голлем. Об этой беседе с
генералом все в том же павильоне парка Сен-Клу
имеются краткие свидетельства де Голля и Ле Трокера.
Де Голль в мемуарах пишет, что Мониервиль дер-
жался довольно покладисто, но Ле Трокер заявил
ему, что в тех условиях, в которых де Голль хочет
получить власть, «он не сможет избежать» диктаторских
полномочий и поэтому Ле Трокер выступает против.
«Ну ладно, сказал я ему,— пишет де Голль,—если
парламент за вами последует, у меня нет другого
выбора, как оставить вас объясняться с парашютис-
тами и вернуться в свое уединение, погрузившись в
печаль»1.
Этой прямой угрозы парашютистами нет в воспоми-
наниях Ле Трокера.
После майских событий правая печать и особенно
ярый сторонник генерала де Голля Андрэ Стибио
в своих нападках на Ле Трокера обвиняли его в том,
что тот пытался якобы помешать приходу генерала
де Голля к власти, искажая содержание своей беседы с ге-
нералом и стараясь доказать, что позиция последнего
была неприемлема и противоречила конституции.
4 июля 1958 г. Ле Трокер опубликовал письмо.
«...Сам генерал де Голль констатировал, — писал он,—
что двое посланцев президента Коти не были согласны
с ним по основным и таящим опасности для респуб-
лики проблемам. И когда он нам сказал, что намерен
немедленно вернуться «в свою деревню», я ему пожал
руку и выразил мою признательность и мое огорчение.
1 Gaulle Ch. de. Memoires d’espoir, p. 30.
427
Лишь в конце следующего дня, в четверг 29 мая,
генерал де Голль отступил от некоторых своих по-
зиций и вновь направился из Коломбэ в Париж.
Таким образом, наша ночная беседа не была беспо-
лезной. Вернувшись из парка Сен-Клу, Моннервиль
и я отправились в Елисейский дворец и во втором
часу ночи представили отчет о своей встрече прези-
денту Коти»1.
Из этого письма Ле Трокера следует, что он,
считавшийся в эти часы с настроениями большинстве
депутатов, оказался не очень сговорчивым парламен-
тером.
Позже в своих воспоминаниях Ле Трокер значи-
тельно подробнее рассказывает о встрече с де Голлем.
После воспоминаний о прошлом разговор переходит
к главному вопросу: условиям, на которых де Голль
согласен возглавить правительство, если президент рес-
публики поручит ему эту миссию. Генерал заявляет,
что он отказывается следовать «устаревшей процедуре».
Он не предстанет перед Национальным собранием,
потребует чрезвычайных полномочий на год, роспуска
Национального собрания иа тот же период и под-
готовит новую конституцию, которую представит на
утверждение референдума. Ле Трокер восклицает: «Это
был бы плебисцит!» Вместе с Моннервилем он выд-
вигает возражения' и по другим пунктам. Дискуссия,
судя по рассказу Ле Трокера, продолжается довольно
долго. Собеседники де Голля выдвигают свои возражения
и настаивают в осторожной форме на соблюдении
существующей конституции, но, несмотря на это, к
концу беседы разногласия очевидны. «Генерал конста-
тирует, — пишет Ле Трокер.—Мы не согласны, тем
хуже. Я возвращаюсь в мою деревню»2.
После свидания с Ле Трокером и Моннервилем
генерал ночью возвращается в Коломбэ.
Первые сутки правительственного кризиса заверша-
лись безрезультатно. Тогда, видимо, было окончатель-
но решено пустить в ход решающую карту — угро jy
самого президента республики уйти в отставку. После
отставки премьера — отставка президента. Психолое и-
ческая атака громадного размаха. Можно -было поду-
1	«Le Monde», 4 juillet 1958.
2	Le Troquer A. La parole est a Andre Le Troqner. Paris, 19ft?.
p. 191-197.
428
мать, что республика действительно стоит на краю
катастрофы и распадается на части.
2. Президент республики обращается с посланием
к парламенту, в катером грозит своей отставкой и пугает
опасностью гражданской войны, если правительственная
власть не будет передана де Голлю. Приезд де Голяя
в Елисейский дворец
(29 мая)
На следующее утро в Алжир направляется телеграм-
ма. Вот ее текст, опубликованный Фернио:
«Адресат. Внимание генерала Жуо: подтверждение
прерванного телефонного разговора. Сообщите главно-
командующему (т. е. Салану. — Г. Р.) и генералу Массю.
что генерал де Голль полностью согласен. Мы ждем
вашего эшелонированного прибытия начиная с 2 часов
30 минут 30 мая 1958 г. Силы, находящиеся в
метрополии, будут на месте до вас. Никаких измене-
ний не может произойти. Подгвердите срочно ваше
согласие генералу Пюже. Подпись. Дедушка»1.
Генерал Андрэ Пюже занимал в это время пост
заместителя начальника военно-воздушных сил. Дедуш-
ка — кличка майора Витасе, который с другим офицером-
парашютистом — капитаном Ламулиаттом — был послан
в первые дни после путча 13 мая Саланом и Мас-
сю нз Алжира во Францию в качестве офицера
связи.
Задача его и Ламулиатта заключалась в том, чтобы
вступить в контакт с политическими деятелями в Па-
риже, с военными в провинции и обеспечить надежную
связь с Алжиром даже в том случае, если прави-
тельство прервет всякое сообщение через Средиземное
море.
В тот же день, 29 мая, министр внутренних дел
Жюль Мок посылает всем префектам телеграмму, на-
чинающуюся словами: «Республиканский режим пережи-
вает исключительно тяжелый и опасный период. Под-
рывные действия, проводимые мятежниками, могут очень
скоро иметь место в различных пунктах территории»1 2.
Эта телеграмма показывает, что день 29 мая был
достаточно тревожным по всей Франции.
1 Ferniot J. De Gaulle et le 13 mai, p. 462.
2 Tournoux J.-R. Op. cit., p. 391 — 392.
429
Президент республики спешит в туманном коммю-
нике, опубликованном в 10 часов 30 минут утра,
призвать всех ждать и не действовать: «Президеш
республики сегодня обратится с посланием к парламенту.
В эти тяжелые часы глава государства рассчитывает
на патриотизм всех тех, кто живет под защитой
грехцвегного флага, чтобы хладнокровно и уважая по-
рядок дожидаться решений, которые будут приняты
в самый ближайший срок»1. Если Коти известно, что
операция «Возрождение» вот-вот может начаться, то
его призыв к народу означает ждать и не принимать
никаких мер.
К середине дня 29 мая агентство Франс Пресс
опубликовало ответ де Голля на письмо Венсана Ориоля
от 26 мая, о котором мы говорили выше, и само
письмо. В ответе де Голль пишет, что не связан с
путчем 13 мая и с последовавшими за ним собы-
тиями, но прямо дает понять, что, если он не придеэ
к власти, военные развяжут гражданскую войну. «Со-
бытия в Алжире, как Вам хорошо известно, — пишеэ
де Голль,— были вызваны хронической беспомощностью
органов государственной власти, от которой в прошлом
я всячески старался их излечить.
Начало и развитие событий происходило с упоми-
нанием моего имени, хотя я к ним ни в какой
степени не был причастен. Поскольку это развитие
приняло определенный оборот, я предложил сформи-
ровать легальным путем правительство, которое, как
я считаю, могло бы вновь создать единство, восстано-
вить дисциплину в государстве, в частности с военной
стороны, н осуществить одобрение страной обновленной
конституции.
Однако я наталкиваюсь со стороны национального
представительства (имеется в виду Национальное собра
ние.— Г. Р.) на решительную оппозицию. С другой
стороны, я знаю, что в Алжире и в армии, что бы
я ни сказал и что бы я ни мог сказать сегодня,
движение умов таково, что провал моего предложения
может смести барьеры и даже затопить командование
Поскольку я не согласился бы получить власть ни
из какого другого источника, кроме как от народа
или по крайней мере от его представителей (как я
1 «Le Monde», 31 mai 1958.
430
это сделал в 1944 и 1945 гг.), я опасаюсь, что мы
идем к анархии гражданской войны.
В этом случае тяжелая ответственность ляжет на
тех, кто в силу непонятного для меня сектантства
помешает мне еще раз, пока есть время, вызволить
республику. Что касается меня, то мне останется до
самой смерти уединиться в моей печали. Примите,
дорогой президент, заверения в том, что на протяжении
всех этих лет и испытаний я сохранял к Вам чувства
сердечной преданности»1.
В ответ на просьбу Венсана Ориоля де Голль сразу
же дал согласие на опубликование этого письма.
В Елисейском дворце в это утро также готовят
новую психическую атаку на Национальное собрание.
Послание президента Коти парламенту составлено. Оно
содержит все то же упоминание об угрозе гражданской
войны. В нем признается далее, что встреча Ле Трокера
и Моннервиля с де Голлем предыдущей ночью «об-
наружила значительные трудности, которые еще остается
преодолеть», и сообщается, что президент обращается
к де Голлю, чтобы тот встретился с ним и рас-
смотрел вопрос о создании «правительства националь-
ного спасения». Послание заканчивается заявлением о
том, что если не удастся с согласия Национального
собрания создать правительство во главе с де Голлем,
то он, президент, «немедленно сложит с себя все свои
полномочия и передаст их в соответствии со статьей
21 конституции председателю Национального собрания».
Конституция 1946 г. действует. Она предусматри-
вает обращения президента к парламенту с послания-
ми, но на таких посланиях в соответствии с консти-
туцией должна стоять также скрепляющая их подпись
главы правительства и одного из министров. Формаль-
но отставка правительства Пфлимлена еще не принята,
и оно может дать скрепляющие подписи. Утром 29
мая правительство собирается на свое последнее заседа-
ние. Вопрос решается быстро. Послание президента
подписывают Пфлимлен и министр юстиции Лекур.
Если еще нужны какие-либо формальные доказатель-
ства, что кабинет Пфлимлена активно участвовал в
операции Коти, то подписи под президентским ульти-
матумом Национальному собранию окончательно ставят
1 Passeron A. Op. cit., р. 12—13.
431
всё на свои места. Никто из министров не протест ус i
против придания этому документу законной формы
Национальное собрание собирается в 3 часа дня
Слухи о возможной отставке президента и о том, чн>
Ле Трокер может оказаться главой государства, уже
распространились по кулуарам. Его появление на три
буне председателя коммунисты, социалисты, радикалы
и часть католических депутатов впервые за долгое время
встречают продолжительными аплодисментами. «При
своем приближении к председа1ельскому креслу,
сухо заносит в отчет стенограф Национального собра
ния, — господин председатель встречен аплодисментами
с левых, крайне левых и некоторых центральных ска-
мей».
Согласно традиции, Ле Трокер просит депутатов стоя
выслушать президентское послание. Все депутаты встаю i,
но после первых же строк послания, когда становится
ясной его суть, коммунисты, социалисты и радикалы шум-
но усаживаются на свои места и продолжают слушать
сидя. Чтение прерывается криками: «Это недопустимо!»
Крайне правые в ответ выкрикивают какие-то бранные
слова по адресу левых депутатов. Обстановка сразу же
накаляется. «Торжественное послание» отнюдь не вы-
зывает необходимого уважения. Ле Трокер прерывав!
чтение, призывает депутатов к спокойствию. Но ему при-
ходится заканчивать чтение при все нарастающем шуме.
Он долго добивается тишины, стучит линейкой, прибе! ас i
к помощи председательского звонка, и, когда на мину i у
устанавливается относительный порядок, выясняется, чю
ему осталось дочитать дату и подпись под докумен-
том.
Чтение окончено. Дадим опять слово стенографу офи-
циального отчета о заседании, который в скобках бес-
страстно регистрирует: «На крайних левых и на мной»
левых скамьях дамы н господа депутаты скандирую!
«Да здравствует Республика!», затем они поднимаются и
поют «Марсельезу». Слышны многочисленные голоса с
левых и крайних левых мест: «Да здравствует Республика !>*
На крайних правых скамьях голоса: «Да здравствуе!
Франция!» Депутаты, сидящие на крайних правых скамьях,
н несколько депутатов, сидящих на правых скамьях,
встают и пою г «Марсельезу». Слышны многочисленные
голоса на крайних левых скамьях и на многих левых
скамьях: «Фашисты, сядьте!», «Фашизм не пройды!»
432
Господин председатель Совета министров и члены прави-
тельства покидают зал заседаний. За ними следуют депу-
таты с правых скамей и из центра»1.
Приведенный сухой отчет дает лишь отдаленное
представление о том, что происходило в зале Бурбон-
ского дворца. Первая реакция большинства депутатов на
послание президента была глубоко враждебной. Если бы
действительно вопрос решался здесь же, на заседании
Национального собрания, го создавшаяся атмосфера
отнюдь не сулила бы успеха предпринятому Коти шагу.
Заметим тут же, что, согласно действовавшей конститу-
ции, в случае отставки президента его пост до новых
президентских выборов занимал бы председатель Нацио-
нального собрания Ле Трокер. Пост председателя Нацио-
нального собрания занял бы его первый заместитель1 2,
а Национальное собрание должно было сформировать
новое правительство, которое неизбежно стояло бы на по-
зициях, противоположных программе, предложенной в
ультиматуме Рене Коти.
В этот момент в зале взрыв возмущения захватил
все республиканское большинство парламента. Депутаты-
республиканцы запели старую песню французской рево-
люции — «Походную», с которой солдаты 1793 г. уходили
сражаться за Первую республику. После перерыва левые
депутаты долго не расходятся из зала. Казалось бы,
барьеры многолетней вражды наконец сломаны. Комму-
нисты и социалисты обмениваются рукопожатиями, вмес-
те горячо обсуждают события. Еще по кулуарам с полчаса
можно слышать по поводу президентского послания
восклицания: «Невозможно!», «Недопустимо!», «Возму-
тительно !» Но вот депутаты-социалисты уже только среди
своих. Начались совещания парламентских групп. Порыв
возмущения спадает, вновь рождаются сомнения, колеба-
ния, опасения.
К моменту начала заседания социалистической группы
информационные агентства опубликовали письмо Венсана
Ориоля и ответ де Голля. Сторонники Ги Молле предла-
гают депутатам-социалистам одобрить письмо Ориоля и
присоединиться к нему. В обстановке какого-то неожи-
данного смятения н растерянности перед лицом своей
1 Journal Officiel. Debats parlementaires Assemblee Nationale. Seance
du 29 mai 1958.
2 В мае 1958 г. первым заместителем был депутат ФКП.
433
собственной, только что проявленной смелости депутаты-
социалисты 62 голосами против 29 одобряют это письмо,
в котором вместе с критикой позиции де Голля содер-
жится согласие на его приход к власти конституцион-
ным путем. Хотя смысл голосования по письму Ориоля
остается запутанным и противоречивым, первая брешь
уже пробита, и смысл предыдущей резолюции социалис-
тов в том, что они ни при каких обстоятельствах не
согласятся на кандидатуру генерала, теряет свою опре-
деленность.
Ги Молле и его друзья начинают последний, продол-
жающийся почти двое суток этап обработки депутатов
своей партии Теперь надо действовать быстро, чтобы
поставить Национальное собрание перед свершившимся
фактом.
В половине восьмого вечера в Елисейский дворец
наконец приезжает сам генерал де Голль. Журналисты
ждут его во дворе со стороны главного подъезда, но
генерал въезжает через «Ворота Петуха», со Стороны
сада, которые, по церемониалу, предназначены для ино-
странных монархов, посещающих президентский дворец.
Президент встречает его у входа. Обстановка еще не та-
кова, чтобы Коти мог официально, в соответствии с пра-
вилами процедуры, поручить де Голлю формирование
правительства. Речь идет о его правительственной про-
грамме и о переговорах с председателями парламент-
ских партийных групп, чтобы обеспечить генералу боль-
шинство голосов.
В отличие от обычного порядка, когда эту консуль-
тацию проводит сам кандидат в премьеры, на этот раз
переговоры с партийными группировками берет на себя
Коти.
После этой встречи де Голль публикует еще одно ком-
мюнике: «Я имел честь беседовать с господином Рене
Коти. По просьбе президента республики я ему объяс-
нил, в каких условиях я мог бы взять на себя руко-
водство правительством в этот решающий для судьбы
страны момент».
Де Голль указывает в своем коммюнике, что он
требует чрезвычайных полномочий на определенный пе-
риод и права правительства, «согласно процедуре, пре-
дусмотренной действующей конституцией», подготовить
и передать на референдум измененную конституцию.
Коммюнике заканчивается словами о том, что «события,
434
которые нас торопят, могут со дня на день принять
трагический характер»1.
В опубликованном вечернем заявлении Центрального
Комитета Коммунистической партии, призывающем к
объединению всех республиканских сил, дается оценка
поспешным действиям Коти: «Эти маневры и запугивание
преследуют цель опередить народные протесты, которые
нарастают и нашли свое выражение в грандиозной
манифестации полумиллиона парижан от площади Нации
к площади Республики и в многочисленных выступлениях
по всей Франции»1 2.
В своих записях за 29 мая Жак Доэр, который
служит все эти дни связным между деголлевцами и воен-
ными в метрополии, а также принимает активное участие
в парижских группах, готовых действовать вместе с пара-
шютистами, делает пометки по часам. Вот его записи:
«29 мая...
14	часов. Алжир дает сигнал.
16	часов. Мы объявляем тревогу в парижской сети.
18	часов. Наши друзья находятся в казармах, осна-
щенные и вооруженные.
19	часов. Студенты (имеется в виду молодежь из
ультраправых организаций. — Г. Р.) группируются в раз-
личных помещениях в Париже, готовые отправиться в
назначенные для них пункты.
20	часов. Алжир подтверждает: это произойдет сегодня
вечером.
20	часов 15 минут. Кодированное послание в 45 де-
партаментов: приказ начать операции в 3 часа утра..
22	часа 30 минут. Алжир отменяет приказ...
23	часа 15 минут. Мероприятия отменены...»3
Около часа ночи вокруг Бурбонского и Елисейского
дворцов разъезжают несколько сот легковых машин и
пронзительными гудками — трн коротких, два длинных —
выбивают ставший модным после 13 мая на улицах
Алжира такт «Ал-же-ри-фран-сез» (Алжир французский).
Вот несколько фраз из репортажа «Франс-суар»:
«Около пятидесяти человек залезли на решетку Бурбон-
ского дворца, на баллюстраду и в парламентский сад.
Один из них кричал: «Если де Голля здесь завтра ие
1 «Le Monde», 3] mai 1958.
2 «L’Humanite», 30 mai 1958.
3 Dauer J. et Rodet M. Le 13 mai sans complots. Paris, 1959,
p. 124-125.
435
будет, мы его сами сюда приведем!» В 1 час 40 минут
утра несколько манифестантов ушли от Бурбонского двор-
ца по бульвару Сен-Жермеи, силы охраны порядка их
не тревожили». А вот другой отрывок из репортажа той
же газеты: «Перед Елисейским дворцом около 500 мани-
фестантов кричали: «Да здравствует де Голль!», «Массю —
в Париж!», «Расправимся с Дюкло!», «Парашютистов —
в Париж!» В толпе было много элегантно одетых
женщин».
Один из иностранных журналистов, остававшихся до
глубокой ночи в Национальном собрании в ожидании но-
востей, меланхолично заметил: «Позавчера сотни тысяч
манифестантов в защиту республики шли по улицам Па-
рижа пешком в рабочей одежде. Манифестанты сегод-
няшней ночи разъезжают на машинах, не сменив даже
вечерних туалетов, в которых они вышли из дорогих
кабаков и ресторанов»1.
Когда на следующий вечер подобная компания,
собравшись, начнет шуметь на Елисейских полях, рабо-
чая молодежь, приехавшая в это сердце буржуазного
Парижа с рабочих окраин, многих из них сурово «испра-
вит», как выражаются на парижском жаргоне по поводу
тех, кому здорово попало в уличной стычке. Они быстро
разбегутся под защитой полиции, которая прикроет их
отступление.
3. Визиты лидеров СФИО в Коламбэ-ле-Дез-Эглиэ,
чтобы получить от де Галля заверения, которые могли бы
«успокоить» депутатов-социалистов. Переговоры Коти
с лидерами партий о формировании правительства де Голля
(30 мая)
В Алжире на Форуме ликуют с момента отставки
Пфлимлена. Все обошлось благополучно. Недаром в жур-
налистских кругах Парижа в эти дни передавали фразу
приписываемую маршалу Жюэну: «У генералов в Алжире
было только два выхода: добиться успеха или предстать
перед военным трибуналом». У здания генерал-губерна-
торства строят гигантский лотарингский крест (символ
деголлевского движения, появившийся во время второй
мировой войны). На нем устанавливаю! около 300 гром-
коговорителей. Бесконечные митинги и крикливые вы-
ступления, заявления «комитетов общественного спасе-
ния», пресс-конференции.
1 «France-Soir», 30 mai 1958.
436
В Париже взгляды прикованы к заседающим в Нацио-
нальном собрании социалистам. Все утренние буржуазные
газеты, поддерживающие кандидатуру де Голля, в один
голос увещевают их капитулировать, сдаться. Тут и ласко-
вые слова, и угрозы, и мольбы, и окрики. Архиреак-
ционная «Орор» каждый абзац своей набранной крупным
жирным шрифтом передовой статьи начинает словами:
«Нельзя себе представить, что социалисты не согла-
сятся...»1
Социалисты собираются на свое заседание в 11 часов
утра, но вскоре откладывают его до 3 часов дня.
Журналисты, имеющие близких друзей средн заседающих,
каждый по-своему передают содержание жарких споров.
Ги Молле ведет атаку по всему фронту. Его контрата-
куют Ле Бай, Шарль Люсси, Танги-Прижан и др. К вече-
ру объявлено, что Ги Молле и Диксон вылетели спе-
циальным самолетом в Коломбэ для свидания с де
Голлем. Перед ними де Голля посетил Венсан Ориоль.
В беседе с Венсаном Ориолем де Голль говорит,
что никогда не намеревался установить власть путем на-
силия и управлять диктаторскими методами. Он предла-
гает Венсану Ориолю место в правительстве1 2. Венсан
Ориоль с восторгом будет передавать этот разговор депу-
татам-социалистам, для которых он главным образом и
предназначен. В таком же духе проходила беседа гене-
рала с Ги Молле и Диксоном. Уклоняясь от уточнения
своей политической программы, де Голль старался пока-
зать широту своих взглядов, которые не будут противо-
речить позиции социалистической партии3.
По возвращении генерального секретаря соцпартии и
председателя парламентской группы в Париж поздно ве-
чером заседание возобновляется. Ги Молле и Диксон го-
ворят своим коллегам, что генерал «рассеял все возмож-
ные сомнения насчет его намерений». Похвалы по адресу
де Голля, расточаемые Ги Молле, который к тому же
на всякий случай уверяет своих коллег, что по состоя-
нию здоровья генерал больше года не намерен оста-
1 «Ь’Аигоге», 30 mai 1958.
2 Де Голль в мемуарах утверждаем что сам Венсан Ориоль
предлагал себя в вице-председатели Совета министров (Gaulle Ch. de.
Memoires d’espoir, p. 31).
3 Говоря об этой встрече через пять недель иа информационной
конференции своей партии, Ги Молле заявил: «Этот человек не из
наших, но он нас уважает...»
437
ваться у власти, настолько неумеренны, что депутат соц-
партии от департамента Жер Боране иронически воскли-
цает: «Не сделать ли нам генерала генеральным секре-
тарем СФИО!»1
Заседание откладывается еще раз, не приняв какого-
либо определенного решения, до утра.
Тем временем Рене Коти также начал обещанные нм
де Голлю «политические консультации» с лидерами
партийных групп Он рассылает приглашения всем основ-
ным партиям, представленным в Национальном собрании
Получившие такое приглашение Морис Торез в качестве
Генерального секретаря ФКП и Жак Дюкло в качестве
председателя парламентской группы коммунистов отве-
чают президенту письмом. «Вы оказали нам честь,—
пишут они, — пригласив для консультаций сегодня в 16 ча-
сов 10 минут. Мы всегда отвечали с самой большой почти-
тельностью на каждое приглашение первого должност-
ного лица республики, но в настоящих условиях мы ие
считаем возможным принять Ваше приглашение.
Сознавая нашу ответственность и верные своему долгу
перед шестью миллионами французов и француженок —
нащих избирателен, мы не хотим принимать участия в
спектакле, призванном прикрыть видимостью легальности
капитуляцию перед переворотами в Алжире и Аяччо,
направленными к тому, чтобы путем силы привести к
власти генерала де Голля»2.
4. Встреча де Голля с лидерами парламентских группировок
буржуазных партий и социалистов. Ги Молле добивается
решения о «праве свободного голосования». Де Голль сообщает
официально Коти о своем согласии сформировать правительство
(31 мая)
Попытки дебоша на улицах Парижа ничтожных групп
золотой молодежи и элементов, которые на следующий
день получили должный отпор рабочих и прячутся за
спины полицейских, — все это вызывает у парижан сар-
кастические шутки. Ничто в Париже так не убивает,
как смех. Подобные сцены компрометируют полити-
ческую игру. Неудачливых парижских подражателей ал-
жирским манифестантам быстро убирают со сцены. «Фи-
гаро» даже не постеснялась в порыве недовольства обоз-
вать их провокаторами, помогающими... коммунистам.
1	«Paris-Presse». 2 juin 1958.
2	«L’Humanite». 31 mai 1958.
438
«Инциденты, происходящие в Париже,—пишет газета
31 мая, — показывают, что провокаторы и несознательные
люди играют на руку коммунистической партии...»1
Буржуазные газеты уже помалкивают об «угрозе неми-
нуемых выступлений» военных и подпольных «комитетов
общественного спасения» в том или ином департаменте.
Продолжаются забастовки и массовые манифестации в
различных городах. В портовом городе Ля-Рошель оста-
новились все предприятия. Расширяется забастовочное
движение в Руане, Гавре, Дьеппе. Прекратили работу
10 тыс. металлистов в Мобеже. В манифестации в Арле
у час it уют 5 тыс., в Монлюсоне — 6 тыс., в Балансе —
6 тыс. человек. 1200 докеров прекратили работу в Бордо.
Депутаты-социалисты и руководство СФИО получают
в этот день из различных районов страны множество
резолюций и призывов сохранить твердость и не менять
своей позиции. Многочисленные делегации приходят в
Национальное собрание вручить такие резолюции де-
путатам.
Группа депутатов и членов Совета Республики от
СФИО, а также членов Руководящего комитета соцпар-
гии. не являющихся парламентариями, продолжает засе-
дать. Для выступления на их совещании 31 мая пригла-
шен новый оратор — Венсан Ориоль, который уже много
лет сначала как президент республики, а затем как
бывший президент не участвует в работе руководящих
органов партии. Авторитет Ориоля должен помочь еще
ряду парламентариев-социалистов решить «вопрос со-
вести» в пользу де Голля.
Де Голль со вчерашнего дня снова в Париже. Он сам
и его штаб находятся в отеле «Лаперуз» на авеню Клебер,
возле Триумфальной арки. Около 11 часов утра выслу-
шать разъяснения о его программе сюда собираются ли-
деры парламентских группировок. Здесь присутствуют
пужадист Рейо; «умеренные» Пинэ, Рожье, Дюше, Мо-
нишон, Антье; деголлевцы Дебре, Трибуле; католики
Тейтжен, Муазан и де Мандитт; представители «демокра-
тической левой» Кэй, Габори, Боржо; радикал Даладье;
представители РЖР Эдгар Фор и Жан-Поль Давид;
представители ЮДСР н РДА Дюво, Уфуэ-Буаньи,
Ф. Миттеран, Пнррен; депутаты ПРА Мага, Чикайя;
социалисты Ги Молле, Рамадье и Куррер. Всего 26 че-
ловек.
1 «Le Figaro», 31 mai 1958.
439
После этого совещания, длившегося не более часа,
на котором почти не задавали вопросов и произошла
лишь короткая стычка между де Голлем и Ф. Митте-
раном, продолжаются заседания партийных групп. Пар-
ламентские журналисты уже поглощены слухами о эом,
как будут распределены портфели в новом правитель-
стве. Одни утверждают, что заместителем премьера ста-
нет Венсан Ориоль, другие — Ги Молле.
В пять часов дня де Голль вновь посещает Коти
и официально сообщает о своем согласии сформиро-
вать правительство. Правительство Пфлимлена теперь
уже формально в отставке.
Социалисты все еще заседают. Наконец они присту-
пают к голосованию. Еще раньше Ги Молле добился
решения о том, что независимо от результатов голо-
сования каждый депутат-социалист получает право голо-
совать свободно, не будучи обязан подчиняться решению
большинства своей группы, — один из последних парла-
ментских трюков. Поскольку большинство депутатов-со-
циалистов против правительства де Голля, обычная сис-
тема «дисциплинированного» голосования заставила бы
всю группу голосовать против. Когда нужно было пода-
вить оппозицию левых социалистов в прошлом, дисцип-
лина голосования действовала как «железный закон»,
теперь оиа легко отбрасывается. Результаты голосования
следующие: 50 депутатов против де Голля, 40 — за до-
верие его правительству; даже если взять членов Руко-
водящего комитета партии, то 23 — «против» и 18 — «за».
Лишь среди социалистов — членов Совета Республики
большинство за де Голля. Но они не решают завтра судь-
бу этого правительства. В целом из числа голосовавших
благодаря участию членов Совета Республики 77 — «за»
и 74 — «против». Ги Молле за последние дни сделал все
возможное и невозможное. Большего добиться было
нельзя. У него в кармане уже пост заместителя главы
нового правительства.
У радикалов суть обсуждения формулирует депутат
Канаве: «Скажите, вы согласны сотрудничать с комму-
нистами и проводить политику Народного фронта? Если
нет, то о чем спорить?» Даладье, Меидес-Франс и другие
противники правительства де Голля остаются в мень-
шинстве, но сохраняют свою позицию неизменной.
У большинства буржуазных депутатов к вечеру насту-
пает состояние какого-то опасливого облегчения. Завтраш-
440
нее заседание по существу подготовлено. Больше не нуж-
но мучительно раздумывать и чего-то ждать. Скорее бы
все это кончилось.
5. В день голосования в Национальном собрании исполнители
военного плана «Возрождение» получают «на всякий случай»
указание о боевой готовности. В новом правительстве лидеры
«системы»—Пфлимлен, Ги Молле, Пинэ и др.
Коммунистическая манифестация в Париже
(1 июня)
День прихода к власти правительства де Голля — раз-
вязка майских событий.
Национальное собрание собирается в 3 часа дня, что-
бы решить вопрос об утверждении полномочий нового
правительства, но по существу все уже предрешено со-
бытиями последних суток. Режим кончает свое существо-
вание в той же обстановке политических маневров и об-
мана, в которой он управлял страной последние годы.
Однако и в этот день голосования в Национальном
собрании организаторы смены режима, видимо, ие хотят
окончательно отказаться от главного козыря давления —
угрозы вмешательства военных из Алжира. А вдруг собы-
тия повернутся иначе?
Как хлыстом, каждый раз стегают новое большинство
слова о том, что Национальное собрание собралось в
обстановке давления, что оно не свободно в своих реше-
ниях. Эта мысль открыто звучит во многих выступле-
ниях. «Прежде всего я не могу допустить, — говорит
Мендес-Франс в начале заседания, — чтобы мое решение
при голосовании было навязано мятежом и угрозой
военного путча. Я не ссылаюсь сейчас на личные угрозы,
с указанием фамилий, в адрес части депутатов, угрозы,
носящие почти официальный характер и не предаваемые
гласности лишь ввиду цензуры. Я говорю о шантаже
гражданской войной, о шантаже угрозой организованного
насилия над представителями народа, в случае если их
решение не будет таким, какое им хотят продиктовать»1.
Выступающий вслед за ним радикал Жан Массон,
который проголосует за правительство де Голля, тем не
менее также откровенно признает: «Конечно, наше голо-
сование не будет свободным голосованием, потому что
1 Journal Officiel. Debars parlementaires. Assemblee Nationale. Seance
du I juin 1958.
15 Г. M. Ратиани
441
I наше согласие в определенной степени продиктовано тем,
как сказал Мендес-Франс, что мы находимся под угро-
зой принуждения, под давлением личных угроз в отно-
I шении некоторых из нас, пусть это не имеет такого зна-
чения, и, главное, под угрозой против всего Националь-
ного собрания».
Жак Дюкло, указав в своей речи, что на нестойкую
часть депутатов прямое и недопустимое давление было
оказано посланием президента, далее продолжал: «В ку-
луарах Бурбонского дворца оказывалось также давление
другого порядка. Здесь различные лица использовались
для того, чтобы распускать ложные слухи, деморализо-
вать сопротивляющихся, добиваться согласия колеблю-
щихся» 1.
О том же говорит в своей речи Франсуа Миттеран:
«Собрание, которое сейчас будет принимать решение под
давлением страха, не свободно»2.
Но вернемся к ходу заседания. Правительственная
декларация де Голля, с которой оно началось, была
очень краткой. Вначале генерал отказывался лично при-
сутствовать на заседании. Но затем вынужден был усту-
пить настояниям своих парламентских друзей, озабочен-
ных в эти дни главным образом тем, чтобы придать
всему возможно большую видимость соблюдения консти-
туционной процедуры. Однако его пребывание в зале
заседания постарались свести до минимума.
После того как де Голль занял место кандидат в
премьеры на еще пустующей «скамье кабинета ми-
нистров», ЛеТрокер зачитал традиционные письма. Пись-
мо Коти сообщало Национальному собранию об отставке
кабинета Пфлимлена. Другое письмо президента уведом-
ляло о выдвижении им па пост председателя Совета
министров де Голля. Одно из писем де Голля содержало
просьбу созвать заседание Национального собрания, на
котором он будет просить утвердить его полномочия.
Другое письмо генерала информировало Национальное
собрание о составе сформированного им правительства.
Все шло, казалось бы, по давно заведенному порядку
обычного правительственного кризиса. Да и первые имена
в списке нового правительства были слишком знакомы и
привычны для правительственных комбинаций послевоен-
1	Journal Officiel. Debats parlementaires. Assemblec Nalionale. Seance
du I juin 1958.
2	Ibidem.
442
ной Франции. Переходивший из одного кабинета в дру-
гой Уфуэ-Буаньи, который представлял в Национальном
собрании Французскую Черную Африку, стал государст-
венным министром. Другим государственным министром
назначался один из лидеров «умеренных» — Жакино, член
правительства де Голля 1945 г. На третьем месте стоял
вознагражденный наконец за свои услуги Ги Молле. Чет-
вертый государственный министр фигурировал как живая
насмешка над всеми разглагольствованиями сторонников
нового режима о том, что они окончательно рвут со
старой «системой». Это был так хорошо иам знакомый
по майским дням Пьер Пфлимлен. Пост министра юсти-
ции был поручен верному сподвижнику генерала де
Голля Мишелю Дебре. Портфель министра финансов
получил глава «независимых», символ капиталистиче-
ской Франции Антуан Пинэ. Посты министров иностран-
ных и внутренних дел генерал передал: первый — француз-
скому послу в Бонне Кув де Мюрвиллю, второй —
префекту Парижа Пелетье. Посты шести членам буду-
щего кабинета автор списка еще не успел определить,
указав только, что они будут или министрами, или го-
сударственными секретарями. Среди них числился друг
алжирских «пара» правый социалист Макс Лежен и быв-
ший руководитель пропаганды партии РПФ писатель
Андре Мальро.
Вот генерал с листками своей декларации поднимается
на трибуну. Ее чтение займет шесть с половиной минут.
Декларация начинается словами об угрозе гражданской
войны и о том, что ее автор «предложил себя, ста-
раясь еще раз спасти страну». Для спасения нужны
средства. Во-первых, неограниченные полномочия сроком
на шесть месяцев; во-вторых, право правительства после
изменения статьи 90 конституции самому выработать но-
вый проект конституции и представить его на референ-
дум. Что касается Национального собрания, то оно не-
медленно будет распущено до октября. Однако распу-
щенное 4 июня Национальное собрание Четвертой респуб-
лики, избранное в 1956 г., уже больше никогда нс
соберется.
Сразу после оглашения правительственной декларации
объявляется перерыв. Кандидат на пост главы нового
правительства покидает Бурбо некий дворец, пробыв в
нем не более пятнадцати минут. Через час после во-
зобновления заседания впервые в истории французского
15*
443
парламента дебаты о полномочиях нового правительства
происходят в отсутствие кандидата в премьеры. С напо-
минания об этом начинает свою речь Жак Дюкло. «Сейчас
многие говорят об антипарламентаризме, — указывает
он. — Но не парламентский режим, а беспринципные коа-
лиции, спаянные лишь антикоммунизмом и идущие от
Ги Молле до Пинэ, которые оба благополучно фигури-
руют и в нынешнем правительстве, проводили губитель-
ную и унизительную для Франции политику. Нам сегодня
охотно дают любые обещания, но мы хорошо знаем,
что личная власть никогда с первых своих шагов не
выступает в своем подлинном свете. В частности, что
касается состава правительства, то и он ничего не озна-
чает. В отсутствие Национального собрания можно изме-
нять его как угодно. Французская коммунистическая
партия, тысячи борцов которой отдали свои жизни для
того, чтобы жила Франция, единодушно будет бороться
в защиту республики, и вся наша депутатская группа,
как один человек, проголосует против предоставления
полномочий генералу де Голлю. Твердо держа в руках
знамя республиканских свобод, наша партия будет про-
должать битву за свободу7 вместе со всеми республи-
канцами» 1.
От имени тех, кто проголосует против полномочий
новому правительству, выступают радикал Мендес-
Франс, социалист Танги-Прижан, лидер ЮДСР Франсуа
Миттеран, представитель меньшинства МРП де Мантон,
прогрессист Пьер Кот.
В самый момент начала голосования в зале неожи-
данно появляется грузная фигура бежавшего в Алжир
вслед за Сустелем деголлевца Дрона, проект решения о
привлечении которого к суду все еще числился в по-
вестке дня Национального собрания. Последний взрыв
возмущения. Многочисленные голоса требуют удалить
его из зала. Председательствующий Ле Трокер заявляет:
«Эго появление недопустимо! Это провокация!» Возгла-
сы: «Мы не позволим ему голосовать!» Несколько де-
сятков депутатов окружают трибуну с урной для голо-
сования. Дрон поспешно удаляется.
В девятом часу вечера объявлены результаты голо-
сования. В голосовании участвовало 553 депутата. За до-
1 Journal Officiel. Debats parlementaires. Assemblee Nationale. Seance
du I juin 1958.
444
верие проголосовало 329, против — 224. В числе голосо-
вавших «против» были все коммунистические депутаты,
6 прогрессистов, 49 социалистов, 3 члена ЮДСР, 19 ради-
калов, 3 члена МРП, 1 независимый и 2 депутата, не
записанных ни в одну группу.
В половине двенадцатого ночи созывается следующее
заседание Национального собрания. Только что получив-
шее большинство правительство уже успело внести три
законопроекта о своих чрезвычайных полномочиях и тре-
бует их обсуждения и утверждения этой же ночью.
Правительство на сей раз представлено Пфлимленом.
На левых скамьях шум. Кго-то кричит: «Что за наваж-
дение — опять тот же самый!» Во взвинченной и напря-
женной обстановке выкриков и резких реплик собрание
решает наконец перенести заседание на утро, и депутаты
в полночь расходятся.
«В то время когда Национальное собрание голосовало
за доверие де Голлю, коммунисты искали столкновений
на улице. Совершенно естественно, что коммунисты про-
водили манифестации. И также естественно, что они были
одни»1 — так злорадно писала на следующий день
«Орор». Слова о том, что коммунисты «искали столкно-
вений», являлись, конечно, обычной клеветой, свойствен-
ной этой газете, но правдой было то, что ни социалисты,
ни радикалы, ни одна из тех политических партий, ко-
торые 28 мая вместе с коммунистами участвовали в де-
монстрациях, пораженные массовостью и единодушием
этого первого выступления на улице в дни майских со-
бытий, не решились в часы голосования поддержать
мирные демократические выступления.
...Площадь Республики оцеплена полицией, грузови-
ками СРС. Тысячи рабочих, студентов с пением «Мар-
сельезы» пришли сюда возложить цветы к статуе Респуб-
лики, поднять свои лозунги и плакаты. Только полиция
оттеснит их в одном краю площади, как они уже заняли
другой. Мэры и муниципальные советники-коммунисты
опоясаны трехцветными шарфами. Кто-то ухитрился взо-
браться на саму статую н вложить в ее бронзовую
ладонь букет цветов. На углу проспекта Республики поли-
цейская дубинка рассекла лицо водителю автобуса. На ули-
це Тампль прохожие оказывают помощь нескольким
жертвам «блюстителей порядка». Более сотни участников
1 «L’Aurore», 2 juin 1958.
445
республиканских манифестаций в Париже оказались в
госпитале или нуждались в срочной медицинской по-
мощи. Писатель Жорж Арно, возлагая венок к статуе
в числе делегатов комитета бдительности VI округа, по-
лучил два перелома левой руки. Полиция сразу поняла,
что кончилась инсценировка защиты республики «от всех
и вся».
Манифестация на Монмартре. Из парижских приго-
родов Обервпльс и Куриёв демонстранты поднялись на
Монмартрский холм и оттуда уже колонной около полу-
тора десятков тысяч человек несколькими улицами вышли
к площади Клиши. Здесь их также ждали полиция и СРС.
Такие же манифестации в парижском пригороде Иври,
у вокзала Сен-Лазар, в старом Сент-Антуанском пред-
местье. В Латинском квартале, как только появляются
полицейские, собравшиеся студенты исчезают в узких ще-
лях средневековых улочек, но через несколько минут уже
собираются в другом месте. Здесь студенческим организа-
циям социалистов и радикалов не смогли помешать
демонстрировать вместе со студентами-коммунистами.
Манифестации в провинции: в Марселе, на севере, в
Гавре, в портах Атлантического побережья, во многих
маленьких городках.
В обстановке раскола левых сил, вызванного главным
образом политикой тогдашнего руководства социалисти-
ческой партии, и особенно Ги Молле, эти республикан-
ские выступления не могли уже изменить ход событий,
но имели определенное политическое значение.
6. Новый нажим на Национальное собрание, чтобы оно передало
свое право пересмотра конституции правительству
(2 июня)
Первый день власти нового правительства и послед-
ний день власти старого парламента. Те, кто после коле-
баний вчера сдался, оправдывая свой шаг отсутствием
другого выхода, сегодня оказался в прочном капкане.
Раз нет выхода, то можно ли отказать новому прави-
тельству в доверии, несмотря на любые предъявленные
им требования. Положение парадоксально изменилось.
Вчера еще де Голль добивался власти, сегодня он уже
грозит уйти в отставку, если не утвердят его проекты.
2 июня также и последний день «могущества» для
Ги Молле. Ои еще может успокаивать себя, что события
446
вращаются вокруг него, а не он вокруг событий. На ми-
нистерской скамье Ги Молле сидит возле де Голля, каж-
дый депутат может заметить, что глава нового прави-
тельства обращается к нему за советом, разрешает ему
выступать с «разъяснениями» от своего имени. Положе-
ние рисуется как начало новой, еще более сенсацион-
ной карьеры генерального секретаря СФИО. Мало кто
догадывается — и во всяком случае, судя по всему, об
этом не задумывается и он сам, — что в действительности
это последний день его прежней карьеры. Уже скоро в
новом правительстве он перейдет на второстепенные
роли, а затем его заменят другие люди.
Последний день парламентского режима в том виде,
в каком он существовал при Четвертой республике.
Он уже бессилен что-либо изменить, ио пока еще его
механизм крутится. Чтобы покончить с Четвертой респуб-
ликой, новому правительству нужно утвердить три за-
кона: закон о чрезвычайных полномочиях в Алжире,
повторяющий текст предыдущих законов, закон о чрезвы-
чайных полномочиях внутри страны и закон, передаю-
щий правительству право Национального собрания изме-
нять конституцию. Последний проект особенно важен и
нужен. Именно он окончательно создает юридически
возможность смены старого режима новым.
Национальное собрание начинает заседание с обсуж-
дения проекта закона о чрезвычайных полномочиях в Ал-
жире. Коммунистический депутат Вальдек Роше показы-
вает в своем выступлении, что новое правительство
скрывает свои планы в отношении Алжира. Те силы, ко-
торые привели это правительство к власти, уверены, что
полномочия в ближайшее время будут использованы для
расширения и усиления колониальной войны.
Голосовавшие вчера против де Голля католик де
Мантон и радикал Кайаве требуют разъяснения прави-
тельством его планов в Алжире. Социалист Лежен, теперь
уже государственный секретарь в новом правительстве
(хотя еще не имеющий даже портфеля и числящийся
где-то среди прочих членов кабинета), представляет пра-
вительство. Правительство, заявляет Лежен, будет «про-
водить в Алжире политику, учитывающую реальное по-
ложение вещей...». Полномочия утверждены 337 голосами
против 199.
Национальное собрание переходит к следующему воп-
росу — чрезвычайные полномочия правительству в эконо-
447
мической, финансовой и политической областях. Лежена
сменяет у микрофона правительственной скамьи один из
четырех новых государственных министров — Луи Жа-
кнно. Комиссия, обсуждавшая этот проект, заседала всю
ночь и не приняла решения. С утра ее члены разо-
шлись поспать. Жакино требует, чтобы комиссия вновь
«собралась немедленно». Председательствующий Лапи
просит о снисхождении к членам комиссии: «Господин
председатель, было бы жестоко, да к тому же и беспо-
лезно, требовать сейчас заседания комиссии». Правитель-
ству приходится смириться. Заседание закрывается в поло-
вине двенадцатого, и депутаты вновь собираются лишь
в 3 часа.
Депутат-коммунист Робер Балланже раскрывает суть
второго проекта. Если предыдущий закон дал прави-
тельству полную свободу рук в Алжире без всякого
определения его программы, то второй закон фактически
передает ему законодательную власть парламента. Док-
ладчик католик Тейтжен, сообщая об «уступках» прави-
тельства при обсуждении проекта в комиссии, пытается
лишь дать депутатам нового большинства, которые будут
юлосовать за проект, «моральные» оправдания. Второй
законопроект утвержден 322 голосами против 232.
Утверждение третьего законопроекта представляет для
правительства дополнительные трудности. Статья 90
конституции 1946 г. предусматривает, что изменения
конституции и ее пересмотр может осуществить только
Национальное собрание. Никому это право не может
быть передано. Чтобы передать право изменения консти-
туции правительству, нужно прежде всего изменить саму
статью. Иными словами, все же первый шаг в пере-
смотре конституции должно сделать само Национальное
собрание.
Но та же конституция предусматривает, что Нацио-
нальное собрание может изменить конституцию лишь
двумя третями голосов депутатов или тремя пятыми го-
лосов депутатов и членов Совета Республики, вместе
взятых. При голосовании полномочий де Голля такого
большинства не набралось. Значит, нужно или перетянуть
часть депутатов, голосовавших против, на сторону этого
недостаточного большинства, или хотя бы нейтрализо-
вать их, заставив воздержаться.
Если проект закона о пересмотре статьи 90 собрал
бы лишь простое большинство, то на такой случаи
448
конституция 1946 г. предусматривала референдум — все-
народный опрос — для утверждения пересмотра. Референ-
дум пришлось бы проводить в течение ближайшего
месяца и при этом по вопросу, передать ли право пере-
смотра конституции правительству или оставить его за
парламентом. Однако уже тогда имелся четкий план:
через несколько месяцев в условиях полноты власти,
которой располагало правительство во главе с генералом
де Голлем, представить на референдум проект новой
конституции, а отнюдь не принцип ее пересмотра. Рефе-
рендум по проекту новой конституции ставил перед изби-
рателями вопрос: или предлагаемый проект, или пустота,
ничто, хаос? Референдум о том, кто будет заниматься
пересмотром, ставил совершенно иной вопрос: обсуждать
новый проект публично в парламенте или готовить его за
закрытыми дверями в правительстве?
Хотя ни одна из буржуазных партий и социалисты
не возражали в принципе против пересмотра конституции,
но в случае такого референдума им пришлось бы занять
четкую позицию — отказываться или нет от конституцион-
ных прав парламента, причем до результатов референ-
дума Национальное собрание сохраняло бы свои полно-
мочия. Положение, которое могло бы сложиться в этом
случае, было чревато тем, что в политической борьбе
перед референдумом партии центра, радикалов и социа-
листов помимо воли своих партийных лидеров могли
создать «республиканский фронт» с участием комму-
нистов. Капитулировать легче тайком, в спешке, чем в
ходе всенародного референдума.
Передача конституционных полномочий де Голлю
пугала даже многих из тех, кто голосовал за него нака-
нуне. Большая часть депутатов из вчерашнего большинст-
ва настаивали на внесении в закон о передаче конститу-
ционных полномочий правительству поправки о том, что
Национальное собрание до референдума обсудит пред-
ставленный правительством проект конституции, но не-
зависимо от того, будет он одобрен или нет, судьбу
проекта решат результаты референдума. Большинство
комиссии высказывалось за такую поправку при первом
обсуждении. Но генерал де Голль категорически настаи-
вал на своем первоначальном тексте. Весь смысл опера-
ции, как показали дальнейшие события, заключался в том,
чтобы похороним, последнее Национальное собрание
Четвертой республики, избранное в 1956 г.
449
В ход опять был пущен Ги Молле. Требовалось уго-
ворить социалистов. Правительство пошло на пустую
уступку, обещав создать консультативный орган при под-
готовке конституции, в котором 2/з будут составлять
члены парламента. (Эта консультативная конституцион-
ная комиссия с искусно подобранными членами проза-
седала две недели и, конечно, не имела ничего общего
с парламентским контролем.) Но и такого «компромис-
са» оказалось недостаточно. Следовало еще добиться,
чтобы на э гот раз 2Д голосовавших высказались за
правительственный проект.
На сей раз положение достаточно трудное. Де Голль
сам приезжает на заседание и, забыв о своем пренебре-
жении к парламенту, активно участвует в дискуссии.
Он заявляет, что, если полномочия не будут утверждены,
«правительство сложит с себя ответственность этой же
ночью». В случае если не наберется 2Д голосов «за»,
следует опасаться «опасной ажиотации» в стране во время
референдума, добавляет он.
Через три с лишним месяца, 13 сентября, на утрен-
нем заседании 50-го съезда СФИО Ги Молле сам цинично
рассказывал: «Чтобы избежать референдума по статье
90 конституции, мы 2 июня пошли к де Голлю и ска-
зали, что, если он примет наши оговорки (о консульта-
тивной комиссии), мы добьемся того, что часть социа-
листов при голосовании воздержится. И мы догово-
рились»1. Действительно, социалисты, голосовавшие на-
кануне «против», 2 июня воздержались.
Когда Кристиан Пино от имени социалистов, голосо-
вавших накануне «против», заявил, что сегодня они воздер-
жатся, результаты голосования были уже предопределены.
350 депутатов проголосовали за конституционные полно-
мочия правительству и 161 — против. В числе голосовав-
ших «против» помимо коммунистов и прогрессистов оста-
лось немного депутатов других партий: три социалиста
(Боране, Гуэн и Ле Бай), три члена ЮДСР (Дюма,
Дюво и Ф. Миттеран), один депутат МРП (г-жа Лефевр),
двое не состоящих ни в одной из партийных групп
(Ла Норман и Пуаро) и один «независимый» (Изорни).
Все прочие из числа голосовавших вчера против де Голля
воздержались, а два социалиста (Лекер и Ле Страт)
проголосовали «за». Поскольку, таким образом, в голо-
1 «Bulletin interieur SFIO», septembre 1958.
450
совании участвовало лишь 511 депутатов, проголосовав-
шие «за» (350) составили требуемые 2Д голосов. Около
двух часов ночи заседание закончилось.
Глава нового правительства провел несколько часов в
атмосфере парламентской демократии. Он выслушал
вместе со всем Национальным собранием одну из самых
метких и ярких парламентских речей Жака Дюкло.
Но операция совершена. «Национальное собрание исчез-
нет бесшумно и печально, — сказал в этой речи Дюкло, —
расплатится за свое вчерашнее голосование отречения...
Сегодня от Национального собрания требуют, чтобы оно
подписало свой собственный смертный приговор»1.
7. Национальное собрание фактически распущено,
правительство облечено чрезвычайными
полномочиями (3 июня)
День, в который ничего не произошло. Позавчера
Пьер Кот в Национальном собрании говорил главе но-
вого правительства: «Рабочий класс не с вами». Сегодня
генерал хочет видеть руководителей профсоюзов. Журна-
листы многозначительно шепчутся: он пригласил и Бенуа
Фрашона — теперь, когда все кончено, коммунисты будут
вести себя иначе, сопротивление бесполезно. Администра-
тивная комиссия Всеобщей конфедерации труда соби-
рается утром. После обсуждения Фрашон от ее имени
посылает де Голлю письмо с отказом от встречи2.
Сегодняшний день еще полой слухов и гаданий.
Завтра генерал летит в Алжир. У него в правительствен-
ном особняке Матиньон прибывшие оттуда генералы
Салан, Жуо, Дюлак, а также Дельбек и Фрей. На кон-
сультацию кроме них приглашен Лакост. Сустель и Массю
готовят встречу генералу в Алжире.
Между тем в то же утро последний раз собирается
Национальное собрание — живой покойник, которого чуть
не похоронили, забыв причастить, едва ие распустили, не
закрыв даже сессию. Но выясняется, что сессию и нельзя
закрыть. Ее срок еще не истек. Государственный ми-
нистр Жакино, которому выпала сомнительная честь
быть последним министром, выступившим в парламенте 1 2
1 Journal Officiel. Debats parlementaires. Assemblee Nationale. Seance
du 2 juin 1958.
2 «L’Humanite», 4 iuin. 1958.
451
Четвертой республики, просит от имени правительства,
чтобы «Национальное собрание не собиралось больше до
начала следующей очередной сессии в октябре». Ле Трокер
от себя напоминает, что в случае особых обстоятельств,
предусмотренных конституцией, парламент может со-
браться и до октябрьской сессии. Но парламент Четвер-
той республики больше уже не соберется ни до октября,
ни в октябре, поскольку в конце сентября 1958 г. на
референдуме будет утверждена новая конститупия Пятой
республики, а в конце ноября того же года в соответ-
ствии с ней и по новому избирательному закону пройдут
новые парламентские выборы.
«День следующего заседания не назначен» — эта по-
следняя фраза председателя, закрывшего пятнадцатими-
нутное заседание, была последней фразой Четвертой
республики
Началась новая эпоха в истории Франции. «Начался
новый этап борьбы» — так озаглавило в этот день свое
заявление Политбюро Французской коммунистической
партии.
Заключение
Мы проследили события двух глубочайших кризисов
в новейшей истории Франции, решивших судьбу двух
республик. Нам остается сделать несколько заключитель-
ных замечаний.
Мы видели, что к началу «странной войны», продол-
жая иными средствами предвоенную политику реванша
за Народный фронт и мюнхенского сговора, правящие
круги Франции стремились отказаться от парламентской
демократии, ликвидировать компартию, пойти на компро-
мисс с гитлеровским рейхом и повернуть от войны с
Германией к войне с Советским Союзом.
Главный просчет французских политических деяте-
лей — сторонников во внутренней политике более «уме-
ренного» реакционного режима, чем фашистский строй в
Германии, а во внешней — англо-американской ориента-
ции, которые стояли у власти в период «странной войны»
(типа Поля Рейно), заключался в том, что, по их убеж-
дению, Германия, пойдя на компромисс с Францией и
Англией, повернет к войне против Советского Союза без
наступления в Западной Европе. Представители другого
течения — прямой ориентации на Германию и откровен-
ного фашистского режима во Франции (типа Петэна и
Лаваля) — не останавливались перед мыслью о поражен-
честве, если это облегчит условия для фашистского пе-
реворота во Франции и в дальнейшем для тесного франко-
германского союза. Большинство французской монопо-
листической буржуазии в этот период считало, что буду-
щее Франции — в ее полном включении в «новый порядок»
Гитлера, который будет долго и прочно господствовать
в Европе.
Поэтому в период «странной войны» правящие круги
тогдашней Франции во внутренней политике были погло-
щены попыткой окончательно ликвидировать все демокра-
тические организации, а во внешней — готовились к
участию в нападении на Советский Союз.
453
Существовало также антигитлеровское и антимюнхен-
ское течение в политических кругах французской буржуа-
зии, лидером которого стал генерал де Голль, решительно
покинувший Францию в момент прихода к власти Петэна
и обратившийся 18 июня по Лондонскому радио с при-
зывом к французам продолжать военные действия против
Германии. Чем хуже шли дела гитлеровской Германии
и правительства Виши, тем выше поднимались шансы
де Голля, и в 1944 г. буржуазная Франция встречала
его как триумфатора. Но в 1940 г., когда гибла Третья
республика, это течение и его лидер не могли еще оказать
какого-либо существенного влияния на ход событий.
Молниеносность краха Франции была неожиданной
почти для всех современников. Удивление было тогда
действительно всеобщим, но поток грандиозных событий
устремился дальше. Гигантская битва советского народа,
которая привела к великой победе над фашизмом, родила
такие глубочайшие изменения в мире, настолько исполин-
ские по своим масштабам, что поражение Франции 1940 г.
стало лишь одним из этапов этой невиданной еще чело-
веческой эпопеи.
Весной 1945 г. из гитлеровской Германии, которая
сама была накануне капитуляции, возвратились увезен-
ные туда немцами при их бегстве главные действующие
лица переворота в Виши
Их судьбы сложились по-разному. Лаваля, о судьбе
которого мы уже говорили, казнили. Петэну по решению
де Голля смертный приговор был заменен пожизненным
заключением^ и он умер в 1951 г. в 95-летнем возрасте
на острове Ие, возле вандейского побережья.
Петэн ие оставил мемуаров, на своем процессе почти
все время молчал. Но в годы заключения он однажды
давал показания о событиях 1940 г.
Вопросы комиссии и ответы «свидетеля» начинаются
как беседа со старцем, который уже почти потерял память
и путается в своем прошлом. «Я не знаю, как все это
произошло», — отвечает он на первый вопрос. Но дальше
его ответы становятся точнее и показывают, что у бывшего
главы вишистского «государства» есть своя система за-
щиты. «Я считаю, что оказал услугу французам, — заявил
он, — но, может быть, я также оказал бы услугу Франции,
если бы перешел на другую сторону... У меня был все
же авторитет в глазах немцев. Мой адвокат рассказывал
мне, что на Нюрнбергском процессе говорилось о моем
454
влиянии в этот момент на немцев. Ведь я один раз разбил
немцев. Это мне давало у них кредит»1.
Генерал Вейган, арестованный в конце войны, избе-
жал правосудия. Он умер в Париже 28 января 1965 г.
на 99-м году жизни. В течение всех послевоенных лет,
находясь в отставке, он занимал почетное положение
в наиболее правых кругах французского высшего общест-
ва, опубликовал свои мемуары, часто выступал в печати
со статьями, в которых защищал себя и полемизировал с
Полем Рейно и де Голлем. Он аккуратно посещал засе-
дания Французской академии иаук, членом которой
(«бессмертным»!) он состоял, и участвовал в работах
комиссии по составлению словаря французского языка —
почетная задача академиков.
Адмирал Дарлан был убит в декабре 1942 г. в Алжире,
когда перешел на сторону высадившихся в Северной
Африке англо-американцев. Поль Бодуэн после освобожде-
ния Франции пытался бежать в Испанию, но был аресто-
ван. С процессом не спешили. В 1947 г. его пригово-
рили к пяти годам каторжных работ. Через год он был
уже на свободе. Пьер Флаяден, так же как и Дарлан,
пытался перейти на сторону англо-американцев после их
высадки в Северной Африке, но был арестован и позже
лишен по суду права заниматься политической деятель-
ностью. Камилл Шотан уехал в США, порвал с Петэиом,
когда ход войны явно повернулся не в пользу Германии.
После войны его судили во Франции заочно и также
лишили политических прав.
Короче говоря, кроме Лаваля, никто из главных ви-
новников национального предательства 1940 г. не понес
сурового наказания.
Что касается Поля Рейно, мы вновь встречаем его
в качестве не только наблюдателя, но и участника майских
событий 1958 г. Он до последних дней жизни (1966 г.)
играл существенную роль в политике Пятой респуб-
лики.
Завершение второй мировой войны быстро стерло
прямые последствия поражения Франции — германскую
оккупацию и режим Виши — и при всей драматичнос-
ти этой краткой главы истории, казалось, сделало ее
не столь уж капитально важной для будущего.
1 Les evenements survenus en France de 1933 a 1945. Paris, 195’,
vol. Ill, p. 167-186.
455
Но с течением времени 1940 год начинает все больше
привлекать внимание другим своим аспектом. Происшед-
ший тогда крутой поворот в жизни Франции имеет свое
глубокое политическое и социальное значение.
Характерно, что не только французские буржуазные
историки, но и их коллеги из других капиталистических
стран вновь и вновь обращаются именно к этой поли-
тической стороне событий 1940 г. Известный американ-
ский историк Уильям Ширер в конце 1969 г. опубликовал
работу «Крушение Третьей республики». В ряде мест своей
работы Ширер не скрывает антикоммунистических взгля-
дов, враждебного отношения к СССР. Тем более следует
отметить как примечательное явление именно у такого
автора, что, добросовестно изучив исторические махериа-
лы о политике близкого ему по социальным взглядам
господствующего класса во Франции за последние годы
Третьей республики, он откровенно признает антина-
циональный, предательский характер этой политики.
«В начале лета 1935 г.,—пишет Ширер, — правые, по
крайней мере их часть, представленная в парламенте,
были готовы пойти на весьма ограниченный союз с Рос-
сией. Они все еще не могли оправиться от шока, который
им нанесло решение Гитлера ввести воинскую повин-
ность, но достаточно соображали, чтобы оценить это как
удар по Франции. Лидеры правых знали, что в 1935 г.,
как и в 1914 г., Россия была единственной державой
на Востоке, достаточно сильной, чтобы оказать Франции
эффективную помощь в случае нового германского
нападения.
Но по мере того как шло лето, страх перед комму-
низмом нарастал среди правых, доходя до настоящей
истерии. Победы коммунистов на майских муниципаль-
ных выборах, массовые демонстрации Народного фронта
14 июля и успехи левых групп в сплачивании общего
фронта в преддверии всеобщих выборов весны 1936 г.
создали обстановку паники в рядах консервативной бур-
жуазии. В этих кругах считали, что большевики bot-boi
захватят Францию, и союз с большевистской Россией
пугал их.
Эти весьма эмоциональные и чрезвычайно преувели-
ченные страхи перед революцией во Франции восстановили
большую часть консерваторов против союза с Россией.
Вскоре они уже повторяли гитлеровскую пропаганду о
том, что пакт с Москвой явился бы дальнейшим манев-
456
ром по окружению Германии и шагом в сторону войны.
Оли начали ратовать за взаимопонимание с Германией
и свободу рук для Италии в Абиссинии, иначе говоря,
за сотрудничество не с традиционными союзниками Фран-
ции — Россией и Великобританией, а с фашистскими дер-
жавами, внешняя и внутренняя политика которых, по их
представлению, должна была спасти мир от коммунизма.
Это было безумие. Оно так ослепляло правых, что они не
видели подлинных интересов страны, которые были им
ясны до 1914 г. Идеология взяла верх над разумом.
Во Франции внешняя политика правых выразилась в го-
товности пойти на национальное предательство»1.
Поиски полезных уроков истории — явление довольно
редкое в господствующем классе капиталистических
стран.
За случайностями военных и политических сражений
1940—1958 гг. выступали все время общие причины, порой
с такой наглядной убедительностью и логической завер-
шенностью, которые в целом отличают классовую борьбу
во Франции на протяжении ее новой и новейшей истории.
Общество, его социальные классы, управляющее ими
государство раскрывают себя во всей глубине в моменты
тяжелых национальных кризисов. У старого католиче-
ского писателя Франсуа Мориака есть фраза, которая
стоит многих книг, написанных представителями его,
буржуазного, класса о Франции в последней войне.
Он, пережив эти черные годы, написал: «Из всех классов
французского общества только рабочий класс как класс
оказался на высоте своего патриотического долга»2.
Как мы уже видели, подготовка к событиям 1958 г.
активно началась после январских выборов 1956 г. Глав-
ной целью переворота была замена парламентского
буржуазно-демократического режима сильной исполни-
тельной властью. Влиятельные монополистические круги
решили сделать ставку на де Голля как наиболее авто-
ритетного политического деятеля, который мог бы не
только объединить различные политические группировки,
но и выступать в качестве «национального арбитра».
В этих условиях и была ликвидировала Четвертая респуб-
лика. Правительство де Голля получило чрезвычайные
полномочия.
1 Shirer W. The Collapse of the Third Republic. Paris, 1969, p. 247.
- Mauriac F. Le cahier noir. Pans, 1943, p. 23 — 24.
457
В 1958 г. ряд политических деятелей буржуазного
класса были против отказа от парламентской буржуаз-
ной демократии. Но страх перед сотрудничеством с ком-
мунистами в защите такого режима оказался сильнее.
Лео Амон, один из идеологов левого голлизма, в своей
книге «Де Голль в республике» признает, что в мае 1958 г
были лишь две реальные силы: «...с одной стороны,
армия, несколько правых организаций и движений, менее
сильных численностью их участников, чем их социальным
положением, и, с другой стороны, силы рабочих, в отно-
шении которых хорошо известно, что основная их часть
принадлежит к В КТ и коммунистической партии или
следует за ними. Хотеть оттеснить первую из этих сил,
не прибегая к другой силе, было совершенно нереально:
надо было вооружить рабочую милицию или вступить
в соглашение с армией, точнее, подчиниться ей»1.
Главный смысл переворота 1958 г. и заключался в том,
чтобы избавиться от такой системы, при которой парла-
мент имеет верховную власть, чтобы господствующей
монополистической верхушке в стране не жить под
постоянным страхом потерять контроль над парламен-
том, несмотря на всю механику, обеспечивающую по-
литическую власть капитала, и не вести борьбу с демокра-
тическими силами в невыгодных, чреватых опасными по-
следствиями условиях. Речь, таким образом, шла о замене
одной формы капиталистического государства другой.
Видный деятель Пятой республики Алэн Пейрефитт
в своей книге «Французский недуг» пишет о том, что
рождение Пятой республики, к сожалению, связано с ал-
жирским путчем 13 мая, а не с голосованием в Нацио-
нальном собрании, передавшим власть де Голлю. «Уди-
вительно, — пишет он, — что дата 13 мая, а не 1 июня
осталась в истории. «13 мая» было лишь одним из вос-
станий среди многих. «1 июня» — это единственный слу-
чай за две тысячи лет, когда те, кто владел националь-
ным суверенитетом (имеется в виду Национальное собра-
ние.— Г. Р.), в условиях когда не было никакой иностран-
ной военной оккупации (сопоставление с концом Третьей
республики. — Г. Р.), без физического принуждения реши-
ли лишить себя этого суверенитета, доверив правитель-
ству право изменить режим. В начале 1963 г. я предло-
жил де Голлю отпраздновать с известной помпой пятую
1 Hainan L De Gaulle dans la Republique. Paris, 1958, p 58.
458
годовщину этого памятного 1 июня. «Я не намерен про-
водить время, празднуя события из моей собственной
жизни!» — отрезал де Голль»»1.
Суть внутриполитической истории Франции последних
десятилетий, в которой вопрос о государственном устрой-
стве стоял все время в центре политических сражений,
трудно понять, если мы не будем подходить к буржуазно-
демократической парламентской республике как к пробле-
ме классовой борьбы, имеющей две стороны. Такой
строй в идеальных условиях — наиболее выгодная для
буржуазии политическая форма правления. В. И. Ле-
нин указывал, что «демократическая республика есть наи-
лучшая возможная политическая оболочка капитализма»
и капитал в ней обосновывает свою власть настолько
надежно, что «никакая смена ни лиц, ни учреждений,
ни партий в буржуазно-демократической республике не
колеблет этой власти»1 2.
Но с другой стороны, для рабочего класса отнюдь
не безразлична форма политического господства буржуа-
зии. Буржуазная демократическая республика как «более
широкая, более свободная, более открытая форма клас-
совой борьбы и классового угнетения дает пролетариату
гигантское облегчение в борьбе за уничтожение классов
вообще»3. Этим и определяется, что рабочий класс и его
компартия отстаивают буржуазно-демократическую пар-
ламентарную республику, когда сама буржуазия в страхе
перед ростом рабочего движения пытается заменить ее
другим, менее демократическим или совсем антидемокра-
тическим режимом. А именно такова главная линия эпохи
империализма.
Четвертая республика родилась как компромисс между
подорванной второй мировой войной французской бур-
жуазией и усилившимся, но не настолько, чтобы в тех
условиях взять власть в свои руки, французским рабо-
чим классом, который возглавил патриотическую борьбу
народа против оккупантов и изменников. Причем в этих
условиях следует иметь в виду наличие в то время
громадной англо-американской союзной армии на терри-
тории Франции. За годы Четвертой республики крупная
буржуазия восстановила и укрепила свои экономические
1 Peyrefilte A. Le mai fran^ais. Paris, 1976, p. 50.
2 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 33, с. 14.
з Там же, с. 80.
459
и политические позиции и выдержала схватку с рабо-
чим классом в лице коммунистической партии, главным
образом за счет полученной поддержки извне, из-за
океана.
Однако она не смогла спасти свою колониальную
империю, обеспечить прочность государственной власти
капиталистической верхушки и ликвидировать угрозу лево-
го поворота во французской политике.
Никто с такой последовательностью и решитель-
ностью, как коммунистическая партия, не вел начиная с
мая 1947 г. борьбу против антирабочей политики прави-
тельств Четвертой республики, ее колониальных авантюр,
курса атлантической зависимости, наносящего ущерб
национальным интересам Франции, антикоммунизма и
антисоветизма в духе «холодной войны».
В 1958 г. коммунисты отстаивали буржуазно-демокра-
тическую парламентскую республику как форму правле-
ния, как политический строй. Они отстаивали те демокра-
тические права и свободы, которые были завоеваны на-
родом в результате подъема движения трудящихся, ослаб-
ления позиций реакции, и нашли свое отражение а кон-
ституции 1946 г., в законодательстве, принятом после
Освобождения.
Мы видели, сколь различные политические элементы
активно действовали в событиях 1958 г., добиваясь ликви-
дации режима Четвертой республики, и сколь различны
были их политические планы. Пятая республика оказалась
не похожей ни на один из этих планов. Она, безусловно,
усилила господство монополий и ограничила возмож-
ности демократических сил, главным образом путем ли-
шения парламента его прав и усиления исполнитель-
ной власти в лице президента республики. В то же
время при Пятой республике Франция завершила процесс
деколонизации своей заморской империи, что имело осо-
бое значение, если иметь в виду, что вся история
Четвертой республики была заполнена колониальными
войнами. Были осуществлены важные позитивные пере-
мены во внешней политике, укрепившие независимость
и международные позиции Франции.
Последующее развитие Пятой республики показало,
какие политические потрясения стали характерны для
жизни Франции после 1958 г.
19 октября 1959 г., менее чем через полтора года
после 13 мая 1958 г., раскрыт новый заговор, готовив-
460
шийся как в Алжире, так и в Париже с целью сверже-
ния правительства Пятой республики. Газеты глухо сооб-
щали о «демаршах военных» в Елисейском дворце, об
обысках, арестах. Один из лидеров ЮНР, банкир Шалан-
дой, заявил, что «готовилась подлинная политическая
подрывная операция». Путчисты хотели «французского
Алжира», военной диктатуры и считали, что генерал
де Голль уклоняется от обещаний.
А через три месяца уже начался настоящий путч
в Алжире, похожий по сценарию на путч 13 мая, однако
подготовленный с боевой точки зрения более обстоятель-
но. Опять те же персонажи. 18 января I960 г. опубли-
ковано интервью генерала Массю (к этому времени он
получил еще одну звезду на погонах и командование
корпусом в г. Алжире) западногерманской газете «Зюд-
дойче цайтунг». Говоря о 13 мая 1958 г., Массю заявил,
что, «возможно, армия совершила ошибку, способствовав
приходу генерала де Голля к власти». Скандал! Опровер-
жения Массю. Его вызывают в Париж, снимают с коман-
дования. А 24 января знакомые уже нам военно-терри-
ториальные части из алжирских колонов и молодчики
из организаций «ультра» во главе с «героями». 13 мая
Лагайяром, Сюзини, Ортицем, полковником Гардом и
другими поднимают в г. Алжире мятеж, пытаются вновь
захватить генерал-губернаторство с криками: «Де Голля
на виселицу! Массю! Массю!»
Но на сей раз путч не удался. 29 января де Голль,
надев военную форму, выступил по телевидению, назвав
путчистов «узурпаторами», и потребовал прекратить мя-
теж. Верхушка армии после известных колебаний, не
принять ли сторону мятежников, вынуждена была уго-
ворить их разойтись. Главнокомандующий генерал
Шалль так и не применил против них силу. Напряжение
спало.
Через 15 месяцев, в апреле 1961 г., разразился «путч
генералов». Генерал Шалль, уже вместе с генералами
Саланом, Жуо и Зеллером, подготовил широкий план
нового военного переворота и захвата высшей власти
в Париже.
Но и на этот раз заговорщики не добились успеха.
Елисейский дворец, Национальное собрание и другие го-
сударственные здания окружили жандармские части с тан-
ками и броневиками. По всей стране были мобилизованы
все резервы полиции, к Парижу стянуты наиболее надеж-
461
ные части (в том числе из тех, что стояли в Западной
Германии), объявлено чрезвычайное положение. Де Голль
ввел в действие 16-ю статью конституции, дающую прези-
денту неограниченные права в условиях особенно серьез-
ной угрозы государству. Были проведены аресты в некото-
рых крайне правых организациях и среди военных.
К тому же у путчистов отсутствовал главный фак-
тор обеспечения успеха — не было серьезной поддержки
в высших монополистических кругах Франции. Очень ско-
ро стало ясно, что путчистов, удачно осуществлявших
операцию в Алжире, во Франции никто не ждет. Путч
захлебнулся. Большинство примкнувших к нему гене-
ралов, полковников и других офицеров, почувствовав, что
их надули, отошли от четырех руководителей путча.
В ночь с 25 на 26 апреля генерал Шалль передал
себя в распоряжение властей, а Салан, Жуо, Зеллер и
наиболее тесно связанные с ними полковники скрылись.
Был произведен ряд арестов и распущен 1-й иностранный
полк парашютистов.
Апрель 1961 г. показал, что сам господствующий
класс, вынеся в мае 1958 г. политическую борьбу за все
рамки легальности, выдвинув на политическую аван-
сцену армию, теперь уже не мог справиться с этим про-
цессом. История, в данном случае на примере Франции,
действительно все больше подтверждала ленинские сло-
ва о том, что эпоха использования созданной буржуа-
зией законности сменяется эпохой революционных битв,
которые по существу разрушают всю буржуазную
законность, а по форме начинаются «растерянными по-
тугами буржуазии избавиться от ею же созданной и
для нее ставшей невыносимою законности!»1.
Ныне внутриполитическая обстановка совершенно
иная, нежели в 1958 г. Тогда крупная буржуазия Фран-
ции дала бой по вопросу о буржуазной парламентской
демократии, чтобы укрепить свою власть и ограничить
возможности демократических сил в условиях роста успе-
хов социализма, кризиса капитализма, развала коло-
ниальной системы. Но она не могла изменить и не из-
менила главных линий политического развития.
Это, в частности, нашло свое подтверждение в май-
ских событиях 1968 г., когда Францию потрясли уже не
1 Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 20, с. 16—17.
462
заговоры в ее господствующей верхушке, а невиданные
еще в послевоенной истории капиталистического мира
классовые бои трудящихся. События 1968 г. были не
только испытанием политического режима, но и сви-
детельством глубокого кризиса всего общественного
строя.
В мае 1968 г. дело не дошло до решительной
схватки. События завершились определенным соглаше-
нием, в результате которого трудящиеся добились удов-
летворения многих из своих экономических и социальных
требований.
Менее чем через год после этого, потерпев неудачу
на референдуме, де Голль отказался от власти и уехал
вновь в Коломбэ-ле-Дез-Эглиз. Завершился первый пе-
риод истории Пятой республики.
Фигура де Голля сложна и противоречива. Он вошел
в историю в числе «великих слуг» своего класса в ряду
с такими фигурами, как Франклин Рузвельт и Уинстон
Черчилль, с которыми у него было так много жарких
политических схваток. Де Голль занимал международную
политическую авансцену не только в переломный период
второй мировой войны, когда он отстоял международ-
ный престиж и честь поверженной Франции, но и в новый
сложный период больших перемен, происходивших в
конце 50-х и в ходе 60-х годов. Это были годы укреп-
ления мировой социалистической системы, изменения
соотношения сил в пользу социализма, крушения коло-
ниальных режимов, бурной научно-технической револю-
ции. Короче говоря, особенно сложные времена для
капиталистической Франции.
Де Голль пришел к власти в 1958 г. при содействии
тех, кто ждал от него победы над алжирскими патрио-
тами и сохранения за Францией на долгие времена «фран-
цузского Алжира». Однако де Голль сумел подняться до
понимания исторической обреченности такой линии и
через четыре года после своего прихода к власти при-
знал независимость Алжира. Через восемь лет он объявил
о выходе Франции из военной организации НАТО и
ликвидации американских военных баз на французской
территории. Франция становится более независимой
во внешней политике, укрепляется ее международный
авторитет. Через несколько месяцев де Голль отправ-
ляется с официальным визитом в Советский Союз (второй
раз за свою государственную деятельность — первый раз
463
он приезжал в Москву в качестве главы Временного
правительства в декабре 1944 г. и подписал Договор
о союзе и взаимопомощи, который перечеркнула «холод-
ная война»). Это было начало решающего перелома во
франко-советских отношениях, который благотворно
сказался на европейских делах и международном положе-
нии в целом.
Оглавление
Ю. Н. Панков. О книге Г. М. Ратиани «Франция: судьба
двух республик»	  3
От автора ...	17
Часть I
Конец Третьей	республики .	19
Глава первая
Внутренняя и внешняя политика французских правящих
кругов накануне германского наступления................. 20
1.	Главный просчет французских политических деятелей в период
«странной войны»: они исходили из того, что Германия,
пойдя на компромисс с Францией и Англией, повернет
к войне против Советского Союза без наступления в Запад-
ной Европе.............................................   —
2.	Правительство Рейно приходит к власти с внутри- и внешне-
политической ориентацией на «почетное» соглашение с Гер-
манией ...............................................   30
3.	Участие французского правительства в подготовке нападения
на Советский Союз с юга.......................... ....	35
4	Попытка ликвидировать Французскую коммунистическую пар-
тию—главное во внутриполитическом курсе правительства
в период «странной войны». Блок всех буржуазных и мел-
кобуржуазных партийных группировок в парламенте на
базе антикоммунистической истерии....................... 42
5.	Разногласия в правительстве Рейно по вопросу об обяза-
тельствах Франции по отношению к Англии . .	...	4$
6.	Политическое значение легенды о военном превосходстве
Германии. Англо-французские планы в период «странной
войны» и лежащая в их основе идея компромисса с Гер-
манией ................................................. 49
Глава вторая
Правительство Рейно поворачивает к политике капитуля-
ции в условиях военных успехов Германии ................ 57
1.	Правительство способствует созданию обстановки паники
в стране................................................ 58
2.	Французское командование не смогло помешать прорыву
вермахта у Седана ....	....................... 60
3.	Капитулянтская позиция правящих кругов Франции опреде-
ляет успех гитлеровской операции «Гельб»................ 65
4.	Рейно решает обратиться к Петэну и другим представи-
телям прогерманской ориентации.......................... 66
465
5.	«Исход» и политика деморализации населения временно дез-
организуют политическую жизнь в стране. Заговорщики
пользуются Благоприятными для них условиями ....	69
6.	Французская коммунистическая партия против заговора ка-
питулянтов ...	71
Глава третья
План прагерманской группы во Франции: государствен-
ный переворот в условиях поражения ...	....	75
1.	Англо-французские переговоры в условиях германского на-
ступления ........................................... ...	—
2.	Назначение Петэна вице-председателем Совета министров	77
3.	Откровенные сторонники соглашения с Германией берут верх
в командовании. Отставка Гамелена и назначение Вейгана 83
4. Подготавливая переходное правительство, Рейно пытается
действовать в контакте с Англией. Английское правительство
решает вывести свои войска с континента ....	90
5.	Прогерманская группа предлагает Рейно признать военное
положение безнадежным и искать соглашения с Германией 96
6.	Заседание Военного комитета 25 мая. Правительство и
командование договариваются о скорейшем перемирии с Гер-
манией ................................................... 99
7.	Эвакуация английских войск через Дюнкерк и надежды
Англии на сделку с Германией за счет Франции ....	102
8.	План группы Рейно заключить соглашение с Германией,
не разрывая с Англией, терпит неудачу. Петэновская группа
делает ставку на государственный переворот в условиях
военного поражения . .	.........................Ю5
Глава четвертая
Буржуазная верхушка Франции считает главной опас-
ностью возможность народного сопротивления. Сдача
Парижа и отвод войск .	..........................112
1.	Французская финансовая олигархия, симпатизирующая фа-
шизму, и ее ставленники в правительстве.................... —
2.	Командование, объявив «битву за Францию», отводит свои
войска...................................................116
3.	Призыв коммунистической партии 6 июня к национальной
войне за независимость и свободу, к организации народной
обороны Парижа............................................117
4.	Правительство поспешно сдает Париж, боясь народного
сопротивления захватчикам................................120
5.	Муссолини объявляет войну Франции и Англии, претендуя
на участие в дележе «новой Европы»........................123
6.	Группа Петэна — Вейгана доказывает, что социальные вол-
нения и «коммунистическая угроза» могут стать главной
опасностью. Рейно предлагает правительству бежать из
Франции.................................................. 126
Глава пятая
Бегство в Бордо. Подписание перемирия с Германией 138
1.	Вейган. Петэн и другие заговорщики открыто требуют
466
перемирия и выступают против предложения Рейно о капи-
туляции «по голландскому образцу».......................139
2.	Английское правительство делает попытку включить фран-
цузскую колониальную империю в зону своего влияния и
получить французский флот, учитывая, что метрополия попа-
дает в германскую сферу. Предложение Черчилля о «франко-
английском объединенном государстве». США фактически
признают неизбежность включения Франции в зону герман-
ских интересов	....................__..........142
3.	Рейно передает власть Петэну. В прогерманской группе за-
говорщиков начинаются раздоры.............................149
4.	Запросив «условия мира» у Германии, Петэн тут же при-
зывает армию и население «прекратить борьбу»..............154
S.	Правительство Петэна принимает меры, чтобы помешать
организации сопротивления продвижению германских войск 155
6.	Гитлер и Муссолини обсуждают условия включения Франции
в «новую Европу» . .	.................... ...	157
7.	Выступление генерала де Голля по лондонскому радио. США
и Англия продолжают попытки получить французские ко-
лонии и флот.........................................   160
8.	Лаваль «обрабатывает» приехавших в Бордо парламента-
риев. Главная его задача — помешать бегству президента
и министров из Франции .................................. 164
9.	Неудачная попытка Рейно уехать в США ....	169
10.	Борьба за североафриканские колонии Франции. Операция
«Массилия» и неудачная попытка Манделя создать пра-
вительство в Северной Африке............................  171
11	Гитлер дает согласие на переговоры о перемирии .	-178
12	Переговоры в Ретонде и обсуждение условий перемирия
в Бордо. Подписание соглашения 22 июня	1В2
13.	Переговоры в Риме и соглашение с Италией ....	192
14.	Несмотря на неожиданно суровые для правительства Петэна
условия перемирия, заговорщики считают, что теперь Фран-
ция включена в «новую Европу» и путь к государственному
перевороту открыт . . . .	...	195
Глава шестая
Переворот в Виши .	....	198
1.	Главная фигура переворота в Виши — Пьер Лаваль. Его карь-
ера и политические планы...............................   199
2.	Политическая картина Франции в первые дни июля. В «сво-
бодной зоне» легальные партии фактически распались. Семь
миллионов беженцев создают обстановку хаоса. В оккупи-
рованной эоне германские власти вводят нацистский ре-
жим, направляя свой главный удар против подпольной ком-
партии ...................................................jog
3.	Практическое включение Франции в гитлеровскую «новую
Европу». Основные группировки французской крупной бур-
жуазии встают на путь «сотрудничества» с Германией . .	213
4.	Новая английская попытка получить французские колонии
и флот (Мерс-эль-Кебир) используется Лавалем для подго-
товки переворота.....................................   224
5.	Французская социалистическая партия накануне перево-
рота .....................................................228
467
6.	Лавалевский план «легального» переворота путем использо-
вания процедуры, предусмотренной конституцией 1875 г. 232
7.	Ликвидация Третьей республики. «Легальный» государствен-
ный переворот 10 июля..................'....................238
Часть П
Конец Четвертой республики .	253
Глава седьмая
Политический кризис и партии после парламентских вы-
боров 1956 г...........................................  256
1.	Неожиданные для правящих кругов результаты выборов. При-
зрак Народного фронта....................................257
2.	Социалисты проводят политику правых, а правые — поли-
тику дискредитации парламентского режима.................264
3.	Колониальная война в Алжире и внутриполитический кризис
во Франции ...	...	270
Глава восьмая
Подготовка смены режима. Покровители, исполнители и
резервы................................. ...	280
1.	Расстановка политических сил.......................... 281
2.	Особые расчеты сторонников смены режима во Франции
на европейских «ультра» в Алжире . .	jgg
3.	Подготовка смены режима и армия .	291
4.	Накануне путча. План «Возрождение»	297
Глава девятая
Тринадцатое мая — первоначальный план смены режима
потерпел неудачу ..................................306
1.	Инсценировка военного путча в Алжире удалась. Комму-
нистическая партия призывает к защите демократии и рес-
публики. Большинство Национального собрания вынуждено
поставить у власти правительство Пфлимлена (13 мая) ...	—
2.	Колебания и замешательство путчистов в Алжире после со-
здания правительства Пфлимлена. Вступление социалистов
в правительство (14 мая)................................. 331
3.	Новая попытка при помощи военной угрозы ускорить собы-
тия. Призыв Салана к де Голлю. Заявление де Голля о готов-
ности взять власть. Шантаж переброской десантных частей
в Париж (15 мая) . ....	. ....................... 338
Глава десятая
Борьба зо «болото» ...	346
1.	Вопросы Ги Молле к де Голлю. Колеблющиеся слои качну-
лись к объединению республиканских сил, за которое ведет
борьбу компартия. Чрезвычайное положение «на два фронта»
во Франции и фарс «братания» в Алжире (16 мая) ....	—
2.	Раздоры между кланами алжирских путчистов. Введя чрез-
вычайное положение, правительство Пфлимлена больше
всего опасается сплочения демократических сил (17 мая) 356
3.	ФКП: «В начатой борьбе у рабочего класса нет никаких иных
целей, кроме защиты респуБликанской законности и сохра-
468
нения демократических конституционных институтов» (18
мая).....................................................362
4.	Пресс-конференция генерала де Голля (19 мая)...........365
5.	Пленум ЦК ФКП. Депутаты социалисты и радикалы осуж-
дают выступление де Голля. Голосование в Национальном
собрании показывает, что в парламенте имеется широкое
республиканское большинство (20 мая).......................369
6.	Алжирский «Комитет общественного спасения» выжидает
развития событий в Париже. Правительство Пфлимлена
обсуждает проблему реформы конституции (21 мая) . . .	374
7.	Визит лидера «умеренных» Пинэ в Коломбэ-ле-Дез-Эглиз.
Консерваторы ищут компромисса с де Голлем. Создание
«Комитета общественного спасения для всего Алжира и
Сахары» (22 мая) ...	..........................377
В.	Во Франции растет число комитетов защиты республики.
Разногласия в социалистической партии по вопросу о един-
стве действий с коммунистами. Правые партии усиливают
нажим. В Алжире колониальная война ожесточается
(23 мая).................................................. ЗВ2
Глава одиннадцатая
«Операция Корсика». Лидеры СФИО ищут компромисса
с да Голлем. Правительство Пфлимлена самоустраняется
от власти . .	...	....	...............388
1.	Военный путч на Корсике. Правительство Пфлимлена отказы-
вается от каких-либо мер подавления нового мятежа
(24 мая)................................................... —
2.	Захват Корсики усилил во Франции решимость отпора у од-
них, панику у других. Ги Молле направляет письмо де Гол-
лю, который отвечает предложением встретиться с руково-
дителями правительства (25 мая)..................... ...	395
3.	Компартия призывает к политической забастовке в метро-
полии и к отпору всеми средствами путчистам но Корсике.
Встреча Пфлимлена с де Голлем в Сен-Клу (26 мая) . . .	398
4.	По призыву ФКП и ВКТ в стране начинаются забостовки.
Руководство СФИО под давлением настроений в партии вы-
нуждено призвать к манифестации 28 мая, но рассчитывает
провести ее без участия коммунистов. ФКП срывает этот
маневр решением о совместной демонстрации в тот же день.
Заявление де Голля о том, что он начал «процесс создания
республиканского правительства». Новое давление на пар-
ламент и общественное мнение. Правительство Пфлимлена
подает в отставку (27 мая) .	...	408
Глава двенадцатая
Решающие дни в Париже. Де Голль приходит к власти 418
1.	Массовая народная демонстрация в Париже. Обраще-
ние ФКП к социалистам, радикалам, МРП с предложением
сформировать правительство республиканского большинства
и отклонение этого предложения. Встреча в Сен-Клу Ле
Трекера и Моннервиля с де Голлем (28 мая).................. _
2.	Президент республики обращается с посланием к парла-
менту, в котором грозит своей отставкой и пугает опас-
ностью гражданской войны, если правительственная власть
469
не будет передана де Голлю. Приезд де Голля в Ели-
сейский дворец (29 моя)....................... . .	429
3	Визиты лидеров СФИО в Коломбэ-ле-Дез-Эглиз, чтобы полу-
чить от де Голля заверения, которые могли бы «успокоить»
депутатов-социалистов. Переговоры Коти с лидерами партий
о формировании правительства де Голля (30 мая) ....	435
4	Встреча де Голля с лидерами парламентских группировок
буржуазных партий и социалистов. Ги Молле добивается
решения о «праве свободного голосования». Де Голль сооб-
щает официально Коти о своем согласии сформировать пра-
вительство (31 мая) .	.................... ...	438
5.	В день голосования в Национальном собрании исполнители
военного плана «Возрождение» получают «на всякий случай»
указание о боевой готовности. В новом правительстве лидеры
«системы» — Пфлимлен, Ги Молле, Пинэ и др. Коммунистиче-
ская манифестация в Париже (1 июня) .	............441
6.	Новый нажим на Национальное собрание, чтобы оно пере-
дало свое право пересмотра конституции правительству
(2 июня)..........................................   ....	446
7.	Национальное собрание фактически распущено, правитель-
ство облечено чрезвычайными полномочиями (3 июня) .	451
Заключение .	............ ...	453
Ратиани Г. М.
Р25 Франция: судьба двух республик.—М., Мысль,
1980.-470 с.
В пер.: 1 р. 90 к.
Автор книги доктор исторических наук, известный советский журна-
лист-международник, работавший многие годы во Франции в качестве
корреспондента «Правды», посвящает свою работу наиболее острым
в новейшей истории Франции политическим кризисам, решившим судьбу
Третьей и Четвертой республик.
На широком документальном материале, а также частично на
основе личных наблюдений автора в работе подробно анализируется
обстановка во Франции в период кризисов 1940 и 1958 гг., политика
французского правительства, позиции различных классов и партий
Франции в свете рассматриваемых событий.
Р 10605~12^53-80	ББК 66.3(4Фр)
004(01)-80
Ратиани Георгий Михайлович
Франция:
судьба двух республик
Заведующий редакцией
А. Л. Ларионов
Редактор
В. В. Степновская
Младший редактор
А. П. Овсепян
Оформление художника
В.	И. Харламова
Художественный редактор
И. А. Дутов
Технический редоктор
В. Н. Корнилова
Корректор
Т. М. Шпиленко
ИБ № 1042
Сдано в набор 07.01.80. Подписано в печать 14.08.80.
А02437. Формат 84 х 1О8’/32. Бумага типогр. Ns 1. Гсрн.
тайме. Высокая печать. Условных печатных листов 24.78.
Учетно-издательских листов 27,1. Тираж 45000 экэ. Заказ
Ns 1091. Цена 1 р. 90 к.
Издательство «Мысль».
117071. Москва, В-71, Ленинский проспект, 15.
Ордена Октябрьской Революции, ордена Трудового Крас-
ного Знамени Ленинградское производственно-техниче-
ское объединение «Печатный Двор» имени А. М. Горького
Союзполиграфпрома при Государственном комитете СССР
по делам издательств, полиграфии и книжной торговли.
197136. Ленинград, П-136, Чкаловский пр., 15.
472