/
Автор: Карр Дж.Д.
Теги: художественная литература роман романы детективные романы серия мастера остросюжетного детектива
ISBN: 5-218-00102-3
Год: 1996
Текст
М АСИИЕРА
/^ч ОСТРОСЮЖЕТНОГО
■^ДЕТЕКТИВА
ДЖОН ДИКСОН КАРР
ОТРАВЛЕНИЕ В ШУТКУ
УБИЙСТВО В МУЗЕЕ
ВОСКОВЫХ ФИГУР
ВНЕ ПОДОЗРЕНИЙ
РОМАНЫ
8
и€НТРПОЯИГРЯФ
Москва
1996
ББК 84.7 США
К21
Серия «Мастера остросюжетного детектива»
выпускается с 1991 года
Художник В.Б. Остапенко
Карр Джон Диксон
К21 Вне подозрений: Детективные романы. — Пер. с англ./
Послесловие. — «Мастера остросюжетного детектива». —
М.: Центрполиграф, 1996. — 480 с.
Отличительны черта детективных произведений американского мастера де¬
тективного жанра Джона Диксона Карра — гениально задуманная и реализо¬
ванная с мастерством талантливого иллюзиониста интрига, непременным атрибу¬
том которой является убийство — «убийство в запертой комнате».
Трагедия молодой девушки, зарезанной в музее восковых фигур, убийство,
замешенное на современном сатанизме, — темы романов, включенных в сборник.
ББК 84.7 США
ISBN 5-218-00102-3
О Состав, перевод романа «Вне подозре¬
ний», послесловие и художественное
оформление, торгово-издательское объ¬
единение «Центрполиграф», 1996 г.
Пролог
ЧАСЫ НАЧИНАЮТ БИТЬ
Со стороны Венского леса надвигались сумерки. Розовый закат угас
на равнине, где лежала Вена. В воздухе еще было слышно эхо колоко¬
лов. Деревья плели свои зеленые кружева из листьев вокруг уличных
фонарей на Рингштрассе. Воздух был нежен, как отзвуки колокольно¬
го звона. Тишину опустевшего Грабена изредка нарушали шаги случай¬
ного прохожего.
В соборе Святого Стефана проводилась вечерняя служба. Из от¬
крытого кафе «Старая скрипка», где мы сидели, был хорошо виден
его высокий ажурный шпиль, четко вырисовывавшийся на фоне
неба. По улице шуршали шины автомобилей, свет из нашего кафе
падал на яркую вывеску киоска. Шпиль Святого Стефана гордо воз¬
вышается над серыми домами, которые можно было бы счесть госу¬
дарственными зданиями, если б не чистенькие белые занавесочки на .
окнах и их веселая опрятность. Собор виден отовсюду, на его фоне
маленькими кажутся городская ратуша, музей, другие церкви, и это
правильно, потому как это Вена! В последних бликах заката на его
крыше сверкнул черный орел Габсбургов — сверкнул и угас, словно
голос труб в старинном забытом гимне.
Мой собеседник сидел в тени живой изгороди, и я видел лишь ого¬
нек его сигареты. На мраморном столике между нами стояли два ста¬
кана с кюммелем. Одной рукой он прикрывал стопку рукописных
листков и лежавшую на ней желтую книгу, содержавшую в себе сек¬
рет ужасного отравления. Но мы не торопились говорить о книге, а
также о прочих жутких вещах, связанных со страшными событиями в
доме у заснеженных гор, — о жестянке с мышьяком, о топорике, о
мраморной белой руке. Я вдыхал аромат лип и любовался шпилем со¬
бора. С его верхотуры можно было увидеть Альпы, в туманной дымке
5
на западе можно было разглядеть баржи, ползущие по маслянистым
водам Дуная, где в разное время появлялись легионы римлян, бона-
партовы орлы и одетые во власяницы, закованные в латы крестонос¬
цы, под стягами с алыми крестами плывшие дальше, к Черному морю.
Сейчас Вена словно погружена в дрему, и потому самое время вспом¬
нить былое. Кафе пусты. Франц-Иосиф, сверкание драгоценностей и
блеск мундиров в Императорской опере угасли в сумерках, как и орел
Габсбургов на крыше собора. Призрачные экипажи со скрипом следу¬
ют по Рингштрассе. Вот обедает король Эдуард, вот скрипки внезапно
грянули вальс...
— Я подумал о статуе Штрауса, — сказал я, — а потом мне вспом¬
нилась другая статуя.
Стул моего собеседника слегка заскрипел. Он недовольно махнул
рукой.
— Это было полгода назад, — продолжал я, — и вы так и не рас¬
сказали мне, как обо всем догадались. Помните? Статуя была в крови.
Вы сунули руку за кресло и извлекли убийцу, словно крысу из норы...
Мой собеседник смущенно зашевелился. Он сказал:
— Я коснулся трупа. Убийца уже был мертв. Это было самое ужас¬
ное. Вы хотите сказать, я, словно фокусник, достал из шляпы кроли¬
ка. Но кролик был мертвый. Бедняга...
Мне трудно найти в себе сочувствие...
— Я не об убийце... Я о другом... Послушайте... — Он дотронулся
до рукописи. — Вы потому-то и описали все это?
— Ну да... Оставшимся детям трудно жить, зная, что кого-то из них
подозревают... — Я махнул рукой в воздухе, изображая удар топорика,
и мой собеседник поморщился. — В этом самом... Надо было развеять
все слухи... И вот я встретил вас в Вене...
— Чего же вы от меня хотите?
— В истории нет концовки. Вы можете ее дать.
Некоторое время он сидел молча, лишь вспыхивала и гасла сигарета.
— Я прочитал рукопись, — сказал он, постучав пальцами по стра¬
ницам. — Мне не придется дополнять слишком многое. У вас тут в
общем-то все есть. Реплика Клариссы, конечно, служит хорошей под¬
сказкой. Это самоочевидно. Ну и все связанное с вариациями на тему
ядов. Все было так очевидно с самого начала, что я просто удивляюсь,
как вы этого не поняли. Даже у меня не было всей той информации,
которой располагали вы, когда взялись за рукопись. Вы видели про¬
блески прадды. Но. приложили верную теорию к неверной фигуре.
Снова он погрузился в молчание, покуривая сигарету. Мы оба
вспомнили о большом странном доме, где случились все эти убий¬
ства,. о газовом свете, о бутылке бренди, о лестнице в подвал со сле¬
дами крови: Старый дом, старый город, синие горы западной Пен¬
сильвании вдруг ожили в мягких венских сумерках, а с ними и ужасы
прошлого. Где-то в городе начали бить большие часы. Гулкие раска-
б
ты ударов ползли над крышами, и я машинально начал их считать.
Раз, два, три, четыре...
Эхо пятого удара почти совсем стихло, когда мой собеседник снова
заговорил. На мгновение огни проходящей мимо машины осветили его
лицо, и я еще раз с удивлением подумал, что именно этот человек был
единственным, кто понял, что именно произошло.
Шесть, продолжали бить часы. Семь...
— Позвольте мне пояснить, что я имел в виду, когда сказал, что вы
применили верную теорию к неверной фигуре, — сказал мой собесед¬
ник. — Вот, например...
Глава 1
РУКА КАЛИГУЛЫ
Чуть приподнявшись в кресле, судья Куэйл сказал:
— Впервые вы спросили меня об этом десять — двенадцать лет на¬
зад. С тех пор мы видимся впервые, но вы опять задаете мне тот же
самый вопрос. Осмелюсь спросить: почему?
Мне стало слегка не по себе. Что-то было явно не так. Может, я
повзрослел и отвык от атмосферы, царившей в доме Куэйла. Но все
же что-то здесь явно изменилось. В воздухе витало нечто странное,
даже зловещее.
Судья Куэйл, сидевший по другую сторону от камина, смотрел на
меня пристально, подозрительно, почти враждебно. Когда-то он отли¬
чался немалой физической силой, но теперь в его худой фигуре ощу¬
щалась какая-то ветхость. Его черные с сединой, длинные, но редею¬
щие волосы были зачесаны назад, открывая высокий лоб. Такие лица
бывают на гравюрах, изображающих государственных мужей прошло¬
го. В свое время я наблюдал его в зале суда, и мне казалось, что одна
из таких гравюр и впрямь ожила: длинное неподвижное лицо, слегка
выступающие зубы, придававшие лицу строгое выражение. Суровый
непроницаемый взор. ГлядА на него теперь, в полумраке его личной,
библиотеки, я вспомнил, как он держался на судебном.заседании, вы¬
слушивая одну из сторон: голова склонена набок, сам опирается на два.
пальца, черная мантия чуть сползла с руки, взгляд устремлен вдаль. За
спиной американский флаг...
Я бы не сказал, что за эти десять с лишним лет он сильно увял,
съежился, растерял былую внушительность. Да, возможно, он чуть
сдал, возможно, его .тщательно выстроенные фразы теперь звучали
несколько неуместно. Но главное было в другом: судья Куэйл был
испуган.
Существует выражение «бросать взгляды», что само по себе, если
вдуматься, смехотворно. Но судья Куэйл именно этим и занимался. Его
глаза метали в мою сторону.нечто, что я, похоже, должен был ловить.
7.
Не знаю, что именно: подозрение, обвинение или что-то еще. Снова
откинувшись на спинку простеганого кресла, он нервно поглаживал
руками подлокотники.
— Я помню тот вечер, когда вы впервые спросили меня об этом.
Тогда тоже шел снег, — задумчиво произнес он и уставился в камин. —
Это было десять... нет, двенадцать лет назад. Вы только начали писать
и принесли мне рукопись. Вы ждали моих замечаний.
— Я спрашивал из чистого любопытства, — отозвался я. — Как,
впрочем, и сейчас.
Он словно не расслышал моих слов. По-прежнему глядя в огонь,
он пробормотал:
— Тогда мы жили спокойно и счастливо.
— Вы имеете в виду...
— Я имею в виду семью. Мою семью. — Тихим, но звучным голо¬
сом он стал декламировать знаменитые строки из «Макбета»: — «Мы
дни за днями шепчем: «Завтра, завтра»1. — Теперь он крепко сцепил
пальцы рук. У любого другого это выглядело бы театральной позой, но
этот высокий суровый человек действительно мыслил подобными ка¬
тегориями.
Я оглядел библиотеку. Это была большая комната с окнами до пола
в стиле конца прошлого столетия. Затейливо отделанная люстра годи¬
лась и для газа, и для электричества. Собственно, горело и то, и дру¬
гое. Бледный мерцающий газовый свет приглушал свет электрический,
вместо того чтобы его усиливать. В результате в комнате царил злове¬
щий полумрак. По стенам стояли старинного вида книжные шкафы, а
над ними висели плохие картины маслом в золотых рамах, в основном
портреты династии Куэйлов, а также Мальвертов (супруга судьи была
из фамилии Мальвертов). Когда-то давно меня приводили в восхище¬
ние и эти картины, и шкафы с узорными стеклами и украшениями
эмалью.
В одном из углов комнаты находился предмет, который и заставил
меня задать тот злополучный вопрос. Это была мраморная статуя рим¬
ского императора Калигулы в натуральную величину. Император воз¬
вышался во всем своем беломраморном уродстве: крупный висячий
нос, вялый рот, вытянутая вперед правая рука. Рука, впрочем, закан¬
чивалась культей. Так было на моей памяти всегда. Эта неизвестно
куда девшаяся правая мраморная кисть служила пугалом для куэйлов-
ских детей.
Я никак ие мог взять в толк, почему судье так запомнился мой
вопрос, заданный много лет назад. Теперь я и сам вспомнил тот ве¬
чер. Это случилось примерно за год до того, как наша маленькая
компания распалась, разъехавшись по университетам. Мы были счас¬
тливы, что наконец получили разрешение водить машины, ощутив
‘Шекспир У. Макбет, акт. V, сц. S. (Перевод Б. Пастернака.)
8
себя настоящими мужчинами. Тогда мы впервые поняли, что девуш¬
кам нравится, когда их целуют. Теперь, конечно, молодежь взросле¬
ет раньше. Но воспоминания нахлынули на меня с невиданной си¬
лой. Я вспомнил снежинки, кружившие вокруг фонарей, шорох шин,
смех. Оркестр играл «Шепот» и «Дарданеллы», танцоры двигались
чуть угловато, хотя девочки утратили былую неуклюжесть. Кто-то из
кавалеров потел в первом в жизни смокинге. Тогда мы часто соби¬
рались в большом доме Куэйлов. Он казался нам поистине велико¬
лепным. Весь в завитках и финтифлюшках, он вздымал к небу ба¬
шенки, украшенные филигранью. Его веранда по своим размерам
напоминала бальную залу. Кровля состояла из деревянных чешуек,
покрашенных в коричневый цвет. Продолговатые окна имели став¬
ни. Все это придавало дому загадочный облик. Аккуратные газоны и
ухоженный сад еще больше подчеркивали таинственность больших
мрачных комнат, ставни на окнах которых не открывались, кажется,
никогда, даже если на улице вовсю светило солнце. В саду имелся
отделанный камнем бассейн, а на деревьях вешали японские фона¬
рики. Был там и каретный сарай, где в детстве мы любили играть в
разбой ни коп. От шоссе к дому вела гравиевая аллея. В том месте, где
она круто сворачивала, несла дозор чугунная собака.
Теперь же я смотрел на судью и вспомнил прошлое. Мы все его
боялись. Само слово «судья» звучало так же зловеще, как «палач». У
нас оно связывалось не только с рядами переплетенных в телячью кожу
книг по юриспруденции, но и с темницами.
На открытой веранде стояли качели и плетеные стулья в ситце¬
вых чехлах. Мы любили сидеть там, когда с гор наползали сумерки,
а с ними и прохлада. Из-за штор столовой пробивался свет. Когда
садилось солнце, начинало пахнуть влажной травой. Призрачно фи¬
олетовые горы теряли четкость очертаний, расползались в темноте,
а на шоссе за железной оградой пролетали огоньки фар автомобилей.
Иногда мы наблюдали, как из города возвращался судья. Он ездил
на старом «хадсоне», в который, кроме.него, никто не рисковал садить¬
ся. Этот высокий рыдван, чем-то похожий на самолет, нещадно дре¬
безжал при езде, но судья следил, чтобы его медные части были
надраены до блеска. Судья Куэйл носил темную шляпу с мягкими ши¬
рокими полями, чуть нахлобучив ее на лоб. В кармане пиджака у него
была неизменная газета. Он шел с прямой спиной, отчего казался еще
выше. Он мало кого замечал на улице. Походка у него была тяжелая.
Специфический оскал его рта придавал судье свирепое выражение, и
его враги строили на этот счет самые разные догадки, хотя, похоже, во
всем этом были виноваты лишь искусственные челюсти. Он хотел быть
приветливым и, увидев нас, старался проявлять добродушие, но нам в
его присутствии делалось сильно не по себе, да и ему, как я теперь
понимал, тоже. Иногда вечером он выходил на улицу, куря сигару, и
рассказывал нам смешную историю, которая, однако, таковой нам во¬
9
все не казалась, хотя мы послушно смеялись. Иногда он пытался заго¬
варивать с нами, чаще всего делая это весьма принужденно, и мы вели
себя так же принужденно. В разговоре возникали длинные паузы, и в
конце концов он снова удалялся в свою заставленную книгами и зава¬
ленную бумагами библиотеку.
Я знал его лучше, чем остальные. Возможно, даже лучше, чем его
собственные дети, поскольку у меня было то, что вежливо называлось
«литературными амбициями». Охваченный страхом, я приносил ему на
отзыв свои опусы. Я снова увидел как наяву тот вечер, падающий снег,
неровные блики газового света в сочетании с электрическим отража¬
лись в черных окнах. За тем же самым столом — правда, теперь он
стоял посреди комнаты — сидел судья Куэйл с моей рукописью. Уро¬
нив голову на руку, он барабанил пальцами по виску так, как это де¬
лал в зале суда. Глаза его были полуприкрыты. Я понял, что сейчас он
встанет и начнет расхаживать по комнате, заложив руку за фалду пид¬
жака. Прежде чем заговорить, он обычно слегка опускал подбородок,
а также поправлял манжеты. Когда он говорил официально — даже
если это был всего-навсего отзыв на произведение шестнадцатилетне¬
го автора, — изъяснялся в том латинском стиле, в каком привык пи¬
сать сам — с римской тяжеловесностью и римской логикой.
В наши дни мы склонны делать смешные ошибки. Например, мы
убеждены, что люди его поколения говорили, как древние римляне,
хотя они всего-навсего говорили на языке древних римлян. Мы утвер¬
ждаем, что они говорят цветисто, хотя они просто были многословны,
для того чтобы точнее и полнее выразить свою мысль. Судья Куэйл был
юрист и презирал пустословие. Он был представителем старой тради¬
ции, из тех много пьющих и тяжело думающих юристов, кто не изу¬
чал законы, но создавал их на ходу. Я и сейчас вижу, как этот худой
и высокий человек, от которого пахнет лавровишневой водой, расха¬
живает по библиотеке и говорит, говорит. На каминной полке часы
в стеклянном фупшре, за которым пучок тимофеевки. Он призывает
меня проводить дни й ночи в обществе Аддисона. Он цитирует лорда
Бэкона и Дж. С. Блека. Его советы классически холодны, и в них скво¬
зит легкое пренебрежение к художественной прозе. И тем не менее его
суждения не лишены проницательности.
Теперь, вспоминая прошлое, я вижу, что ему было необходимо
выговариваться таким вот образом. У него было мало друзей. Его
жена — маленькое,, симпатичное и незаметное существо — суетилась,
улыбалась, но больше ничего. У него было трое дочерей и двое сы¬
новей, но где они и кто они теперь? Оказавшись в этом доме после
многолетнего перерыва, я вдруг понял, что за эти годы так ни разу
и не встретился ни с кем из его обитателей.
Судья Куэйл неподвижно сидел в кресле по другую сторону ками¬
на. Огонь освещал его красные веки и дергающуюся щеку. Его воло¬
сы, по-прежнему зачесанные на старинный манер, с тех пор поседели
10
и поредели, а из интонаций судьи исчезли решительность и непре¬
клонность. Я находился в библиотеке лишь несколько минут и попал
в дом по приглашению его хозяина. Я успел лишь упомянуть старые
времена и отпустить, как мне казалось, совершенно невинную репли¬
ку относительно статуи Калигулы, — как и много лет назад, я поинте¬
ресовался, куда делась правая рука. И вдруг ни с того ни с сего в голосе
и облике судьи проступил ужас. Он сердито осведомился, почему меня
это так интересует, после чего впал в молчание, водя пальцами по
подлокотникам и странно моргая. Я сидел и ждал, когда он нарушит
затянувшуюся паузу.
О судье в городе ходили странные слухи. Несколько лет назад судья
Куэйл удалился от дел. В Европе я услышал от кого-то, что он страш¬
но рассорился со своим младшим сыном Томом, примерно моим ро¬
весником, — якобы из-за отказа последнего пойти по стопам отца и
стать юристом. Том был даже вынужден покинуть родительский дом.
Поговаривали, что он был любимчиком матери, и она не простила
мужу то, как он обошелся с сыном. Но я давно утратил связь с пред¬
ставителями нашей юной компании, что собиралась на веранде дома
Куэйла и вдохновенно обсуждала будущее вечерами, полными смеха,
стрекота кузнечиков и лунного света. Тогда я был влюблен в младшую
дочь судьи. Вирджинию, большеглазую русоволосую молчунью, но
много мелодий отыграли с тех пор оркестры...
Вернувшись в родной город после долгого отсутствия, я узнал, что
судья KyjiLi хочет меня видеть. Я не знал зачем. В городе шептались, что
судья сошел с ума, что великолепный дом у подножия гор пришел в упа¬
док. Все это казалось уже чем-то нереальным, но когда в тот вечер я по¬
ехал на машине к дому Куэйлов, во мне ожили воспоминания. Уличные
фонари ярко светили в зимних сумерках. Далеко-далеко прогудел семи¬
часовой поезд. На здании суда желтел циферблат старых часов. Над свет¬
лыми, тщательно убранными улицами как тени кружили снежинки. Эти
улицы были проложены в тот год, когда Джордж Вашингтон стал глав¬
нокомандующим. По этим улицам проносились дилижансы, оглашая
воздух звуками рожков. Когда-то через город проходило Национальное
шоссе. Город бережно хранил свое достояние: оживленный гул деловой
жизни, глинистую желтую речку и призраки прошлого.
Когда я выехал из самого города и дорога, сделав поворот, вытя¬
нулась прямая как стрела в сторону гор, я вдруг решил, что угадал
причину, по которой судья Куэйл пожелал меня увидеть. В прошлом
он не раз говорил мне, что обязательно напишет книгу. В ней обре¬
тут голос люди, изображенные на тех картинах в золоченых рамах,'
что висели в библиотеке. Она будет посвящена истории этих мест,
где молодой Вашингтон принял участие в своем первом сражении у
форта Нессесити, где англичане похоронили Бреддока. В ней снова
зазвучат военные кличи на реке-за фортом Редстоун, затрещат вин¬
товочные выстрелы, в-ней снова послышится тяжкая поступь пионе¬
11
ров, бредущих на Запад. Что ж, я сам писал такие книги... Возмож¬
но, мой ментор и наставник хочет, чтобы я подыскал ему издателя.
Железные ворота дома Куэйлов были распахнуты. Дом не утратил
своей неповторимости, но теперь он выглядел неухоженным. Его не
мешало бы покрасить заново. Башни выглядели черными чудовища¬
ми на фоне звездного неба, лужайки были запущены. От высохшего
бассейна несло плесенью. Я поставил машину у фонаря на гравие-
вой аллее и двинулся к дому. Пол на веранде был покрыт толстым
слоем пыли, и кривые полосы показывали, как вытаскивали из дома
мебель. Я вошел в пыльный вестибюль и постучал в стеклянную дверь,
состоявшую из красных и белых квадратов.
В женщине, вышедшей открыть, я с трудом узнал старшую дочь
Куэйла, Мери. Это была прирожденная старая дева, хотя ее черные
гладкие волосы всегда были коротко подстрижены и новые платья си¬
дели на ней достаточно элегантно. Приоткрыв щелочку, она испуган¬
но спросила в проем:
— Кто это? Кто там?
Лишь когда я назвался, она меня узнала, и вытянутая от удивления
шея снова сделалась нормальных размеров.
— Джефф! Джефф Марл! — воскликнула она. — Господи, как ты
изменился) Я и не знала, что ты приехал. Входи же!
Она отступила в тускло освещенный холл, поправляя юбку. Она
могла бы показаться красивой, если бы не глаза с тяжелыми веками и
не вздернутый нос. Губы Мери, как я успел заметить, сделались еще
более тонкими и поджатыми, ее сероватая кожа приобрела какой-то
сухой, натянутый вид, как у пожилых девственниц. Она несколько раз
попыталась улыбнуться, но у нее ничего не вышло. Причем всякий раз
она вытягивала шею, а потом втягивала ее обратно. Она недавно пла¬
кала — даже в тусклом свете холла были видны ее покрасневшие глаза
и черные круги под ними.
— Твой отец... — начал я. — Он просил меня заглянуть...
— Правда? Так входи же, Джефф, — повторила она приглашение,
хотя я уже и так вошел. Она суетилась, то и дело поправляла волосы
и, похоже, стеснялась распухших глаз. Она попыталась напустить на
себя игриво-лукавый вид.
— Надо же, кто к нам пожаловал! Ну и встреча! Не далее как вчера
мы о тебе вспоминали. В связи с этими делами об убийстве...
Вдруг она осеклась. Как только с ее губ слетело слово «убийство»,
в ее глазах появился испуг, и весьма сильный. Но она взяла себя в руки
и продолжала несколько поспешно:
’ — Прошу тебя, входи! Папа будет очень рад. Ты уж извини, что я
немного не в себе. Просто мама заболела, и в доме такая суматоха...
— Может, тогда я в другой раз...
— Что ты, Джефф! Ни в коем случае. Папа мне этого никогда не
простит. — Вдруг ее осенила новая догадка, отчего в глазах появилось
12
облегчение. — Ты, наверное, пришел по поводу книги? Ну разумеет¬
ся, из-за нее.
Похоже, я не ошибся в предположениях. По-прежнему то и дело
поправляя волосы и нервно улыбаясь, она двинулась вперед через холл.
У начала лестницы горел светильник, в свете которого на степах тускло
поблескивали картины в золоченых рамах. Дверь в библиотеку, как и все
прочие двери в доме, была коричневой, с белой фарфоровой ручкой.
Сам не знаю, что именно — возможно, какие-то полуосознанные
воспоминания из детства — заставило меня сделать то, что я сделал.
Бместе с нахлынувшими картинами былого я вспомнил и сигнал, ко¬
торый был у нас с Томом Куэйлом. Когда нам хотелось увидеться с
судьей по какому-нибудь поводу, а он занимался в библиотеке, мы
стучали в дверь особым образом: два редких удара и три частых. Улыб¬
нувшись Мери, я подошел к двери и постучал именно таким образом.
Мгновение спустя я устыдился этого мальчишества, но еще боль¬
ше меня поразило странно изменившееся лицо Мери. В царившей
вокруг тишине стук показался особенно громким. Затем за дверью
кто-то отодвинул кресло, послышался скрип пружин. Мне показа¬
лось, что кто-то резко засопел и замер.
— Кто там? — услышал я голос.
Распахнув дверь библиотеки, я увидел судью Куэйла. Лицо его было
алым от отблесков пламени в камине, одной рукой он держался за ка¬
минную полку. Белые пальцы чуть подергивались. За его спиной, в
углу, я заметил пыльную мраморную статую, которая, казалось, смот¬
рела через его плечо на меня.
Первыми словами судьи было:
— Никогда так не стучите! Вы меня слышите? Никогда так не стучите!
Глава 2
ЗАПЕЧАТАННЫЙ БРЕНДИ
Так я совершил свою первую ошибку. Даже когда судья немного
пришел в себя и поздоровался со мной с присущей ему сдержанной
учтивостью, я понял, что он относится ко мне с каким-то подозрени¬
ем. Это мешало мне наладить с ним нормальные отношения. Мы оба
бормотали заученно-стандартные фразы, а потом, благодаря какому-
то дьявольскому невезению, я еще имел неосторожность спросить об
этой статуе.
Он потер руки с каким-то сухим шорохом, затем оторвал взгляд от
камина и уставился на меня. У него были слабые глаза, он не мог по¬
долгу ни на что глядеть. Я заметил, что башмаки у него потрепаны и
на носках заметны выпирающие большие пальцы.
— Прошу извинить меня, — сказал он, и в голосе его послышались
отголоски былой величественности. — Я должен постараться держать
13
себя в руках. Но теперь я все больше времени провожу в одиночест¬
ве. — Слабая улыбка обнажила выступающие вперед зубы. — Боюсь, я
оказал вам не самый радушный прием, сэр. Прошу принять мои из¬
винения.
— Вам не за что извиняться, — возразил я. — Мне вообще не сле¬
довало вас беспокоить. Мери сказала, что миссис Куэйл больна.
— Ничего страшного, — отвечал он, нахмурившись. — Сейчас с ней
врач. — Снова я услышал сухой шорох потираемых рук. Он молчал,
насупившись, видимо размышляя, стоит ли ему продолжать. — Она,
собственно, уже давно хворает. Хорошо, когда в доме свой врач. В дан¬
ном случае это Твиллс.
— Твиллс?
— Мой зять, — пояснил судья, взглянув на меня. — Он женился на
Клариссе.
Значит, Кларисса, самая красивая из дочерей Куэйла, вышла замуж.
Мы были с ней мало знакомы. Она всегда держалась обособленно, слов¬
но принцесса. Лишь изредка ее гладкое невозмутимое лицо искажали
порывы неудовольствия. Я помню румянец на ее высоких скулах и гла¬
за Мадонны. Когда я было забормотал поздравления, судья жестом ве¬
лел мне замолчать. Он уже давно успел свыкнуться с этим фактом.
— Они женаты три года. Я в высшей степени ценю способности
доктора Твиллса и имею все основания полагать, — медленно про¬
говорил судья, — что у него есть деньги. Он не занимается практи¬
кой. Он уже довольно давно наблюдает миссис Куэйл. Она находит¬
ся в состоянии депрессии. Подавленности... — Помолчав, судья
продолжил: — У нее легкая форма периферийного неврита. Сегодня
после обеда у нее был очередной приступ. Мы уложили ее в постель.
Ничего, скоро все будет в порядке.
— А как остальные члены вашей семьи?
Судья Куэйл попытался изобразить отеческую теплоту, заговорить
грудным голосом, проявить и лаконичность, и сердечность. Но у него
ничего не вышло. Его выдавали беспокойные глаза.
— Значит, так... Мэтью — юрист. Мальчик делает неплохие успе¬
хи. — Нет, судья, вы сейчас думаете вовсе не о Мэтью Куэйле-млад-
шем. Вас не охватывает чувство гордости за сына. Ваши руки снова
беспокойно задвигались, вы опять начнете нервно потирать их. —
Вирджиния кончила колледж, думает, чем заняться... А Мери — вы
ее видели ■— с нами. Она помогает по дому.
Я не осмелился спросить о Томе. Но я не сомневался: судья ду¬
мает о нем. Его руки соскользнули с колен, и он их судорожно сце¬
пил. Казалось, что под черным лоснящимся костюмом судьи одни
только кости. Какая-то мрачная мысль вызвала морщины на лбу.
Было слышно, как маленькие золотые часы тикали в своем стеклян¬
ном: футляре:
Я нарушил паузу:
14
— Когда мне сказали, что вы хотите меня видеть, сэр, я решил, что
это по поводу книги. Той самой книги, которую вы давно обещали
написать.
— Что, что? Ах да, конечно, конечно. По поводу книги.
— Вы ее закончили?
Судья выпрямился в кресле.
— Конечно, Просто ваш стук в дверь и... кое-что еще несколько
сбили меня с толку. Да, я приготовил рукопись, которая... — Тут он
прокашлялся и продолжал: — Которая может оказаться пригодной для
публикаиии, а может, и нет. В современных писателях я замечаю при¬
скорбную тенденцию. К счастью, я не большой знаток так называемой
современной литературы, но, судя по отдельным книгам Вирджинии,
которые попадались мне на глаза...
Я заерзал в кресле. Судья не утратил былой проницательности.
Похоже, он понял, что я подумал, ибо, кисло улыбнувшись, сказал:
— noliмптс меня правильно. Я не говорю о моральных ценностях,
хотя, — не без горечи заметил он, — они тоже исчезли. Но существу¬
ют стороны жизни, настолько хорошо известные каждому из нас, что
мы вовсе нс нуждаемся в том, чтобы нам напоминали о них на каж¬
дой странице. Есть некоторые...
Внезапно он утратил самообладание. Лицо его побагровело, и он
заговорил с нажимом:
— Ей-богу, они меня не столько сердят, сколько смущают. Я не
могу понять. Я был бы рад понять...
— Простите, что понять?
— Все. Что бы я ни читал, все, что я вижу вокруг, находится в
вопиющем противоречии с привычными нормами. Я перестал ори¬
ентироваться в этом мире. Никто ни во что не верит, никто ничего
не уважает. Я даже не говорю об интимных сферах... Поверьте, я
слишком давно и долго работал в суде и узнал самые черные сторо¬
ны этой области, когда юные умники-романисты еще не появились
на свет Божий. — Судья нервно разводил кисти рук и снова их сцеп¬
лял. Затем он поднялся на ноги. — Раньше были какие-то прочные
ценности. Моя семья... Я не понимаю свою семью.
О чем бы ни хотел он сегодня со мной поговорить, эта тема не
давала ему покоя. Это был глас вопиющего. Старик взывал из уеди¬
нения библиотеки, где он коротал остаток своих дней, не понимая,
что творится вокруг. Судья застыл, опершись на каминную полку.
Мне было нечего сказать в ответ. Он явно хотел выговориться, ухва¬
титься за что-то осязаемое. Наконец он повернулся ко мне и криво
улыбнулся.
— Я совсем забыл о своих хозяйских обязанностях. От всего этого
есть хорошее лекарство.
По другую сторону камина стояло старинное резное бюро. Отомк¬
нув его, судья Куэйл извлек приземистую бутылку и два бокала.
15
— Это, — сказал он, — настоящий бренди. Такого в наши дни уже
не бывает. Видите печать на крышке? Это печать моего деда. По край¬
ней мере, с этой бутылкой они уже ничего не смогут поделать.
Последние слова прозвучали весьма зловеще. Судья внимательно
оглядел пыльную бутылку. Он даже поднес ее к люстре. Затем он раз¬
лил бренди по бокалам и взял сифон. Когда я отказался от содовой,
он доверху наполнил свой бокал и подошел ко мне со словами:
— Я еще хотел спросить вас об одной вещи.
— О книге?
— Нет, забудьте о книге. Это так... утешение... Насколько я пони¬
маю, — он опустил голову, пристально глядя на меня, — с тех пор как
мы виделись в последний раз, вы занимались достаточно необычны¬
ми вещами. Так, вы имели некоторое отношение к работе полиции.
— Исключительно как зритель, — рассмеялся я.
— Да, к работе полиции, — повторил судья. — Вы, оказывается,
знакомы с этим человеком... Как же его зовут?
— Бенколен? — подсказал я.
— Шеф парижской полиции, — медленно проговорил судья. Он
на мгновение задержал взгляд на бокале, затем его воспаленные глаза
стали исследовать комнату. Но когда они натолкнулись на статую, в
них вдруг появился тусклый блеск, как у рыбы.
— Итак, сэр?
— Я бы хотел с ним встретиться. Я... — Он вдруг понял, что в руке
у него бокал, и сделал затяжной глоток. — Я... Они хотят напугать меня
до смерти. Но у них ничего не выйдет. Я им не позволю. Послушайте!
Он сделал еще глоток. Все в нем ходило ходуном. Даже нижняя губа
дрожала. Худая фигура в черном словно прыгала в неровном свете. Он
явно терял контроль над собой, и у меня возникло ощущение, что все
это из-за меня. Я почувствовал себя в машине, которую вдруг занесло
на обледеневшем шоссе. Судья распадался на части на моих глазах. На
его морщинистом лбу проступили бусинки пота, челюсть отвисла,
словно у мертвеца.
— Судья Куэйл! — воскликнул я. — Бога ради...
— Я боюсь. Вам этого не понять. Они все против меня. Все до од¬
ного. Я не подозревал, что мои дети могут быть такими.... — В его
голосе послышались сварливые старческие интонации. — Они опол¬
чились против меня. Я не знаю ни минуты покоя. Я представил себе,
как состарюсь и буду жить окруженный детьми... — Он перешел на
шепот.
Мне показалось, что в библиотеке страшно холодно.
— ...большой стол, накрытый для гостей. Веселый смех. Как быва¬
ло при моем отце. Мальчики приходят со мной посоветоваться... Они...
Увы, они явно не высокого мнения о своем старом папочке.
Шепот стих, было слышно, как стекла в рамах слегка подрагивают
под порывами ветра. Слова судьи сделали его кабинет мрачным и хо¬
16
лодным, несмотря на горевший камин. Он снова поднес было к губам
бокал, но в дверь постучали.
В комнату быстро вошел человек и, не заметив меня, обратился к
судье. Невысокий, вид встревоженный. Одет в серый мешковатый кос¬
тюм. Рубашка без крахмального воротничка, у ворота поблескивает
нелепая медная запонка. Кроткие голубые глаза за большими, не по
лицу, очками с двойными стеклами. Но лоб приятный, светлые воло¬
сы коротко острижены.
— С ней будет все в порядке, папа, — сказал он. — Я не понимаю...
Сделав пал собой усилие, судья снова обрел хладнокровие. Он
встал, поставил бокал на каминную полку и перебил вошедшего:
— Уолтер, поздоровайся с мистером Марлом. Мистер Марл... Док¬
тор Твиллс.
Твиллс вздрогнул и повернулся ко мне. Затем в его отрешенном
взгляде что-то мелькнуло, и он еще больше занервничал. У него была
манера шевелить скальпом — кожа на лбу ходила взад и вперед. Так
делают школьники, когда пытаются — и тщетно — шевелить ушами.
— Oii! — воскликнул он. — Здрасьте. Я не знал, что вы тут.
— Ну, так что, Уолтер?
— Простите, — сказал доктор извиняющимся тоном, — но не мог¬
ли бы мы на одну минуту уединиться? Речь идет о здоровье миссис
Куэйл. Прошу меня простить, мистер Марл.
Судья окинул его тяжелым взглядом, взялся за подлокотники.
— Ей не хуже?
— Не в этом дело. Она... Гм...
Судья Куэйл вышел с ним в холл. И это муж очаровательной Кла¬
риссы? Этот кроличьего вида и не первой молодости нервный человек?
Я задал себе вопрос: неужели такие вот фокусы и означают обычный
вечер в семействе Куэйлов? Я поднес бокал к губам, но в этот момент
услышал, как за дверью судья прорычал:
— Ты лжешь! Лжешь! Я не верю. Она не могла сказать ничего по¬
добного.
Твиллс что-то забормотал, но судья его перебил.
— Я не верю, — повторил он. — Ты лжешь. Это заговор, и ты при¬
нимаешь в нем участие. Я не верю ни единому слову.
В его голосе появились опасные раскатистые интонации, и он во¬
шел в библиотеку, распахнув дверь так, что зазвенели украшения на
люстре. Твиллс вошел следом, говоря в спину судье:
— Вы должны меня выслушать, сэр, уверяю вас...
Оказавшись у камина, судья резко повернулся и, подняв руку над
головой, крикнул:
— Убирайся отсюда! — Затем он сделал шаг по направлению к
Твиллсу, но остановился и сказал уже ровным голосом: — О Боже! —
Зрачки его глаз странно расширились, какое-то мгновение судья за¬
стыл на месте. Рука его метнулась к горлу. Он отчаянно пытался что-
17
то сказать, но слова никак не шли. Ухватившись за край каминной
полки, судья завертел шеей, глаза его остекленели. Он простонал сквозь
зубы, на губах появилась пена.
— Судья! — воскликнул Твиллс.
Пальцы левой руки судьи отпустили край полки. Куэйл упал на
колени, задыхаясь, ловя воздух широко открытым ртом. Потом он
повернулся, упал и, ударившись головой о каминную решетку, затих.
Одна рука его была почти в камине.
Мы словно окаменели:- Мы стояли, слушали его прерывистое ды¬
хание, смотрели на его длинные волосы, разметавшиеся по каминной
решетке, но все это казалось столь чудовищно невероятным, что ни¬
кто из нас не смог пошевелиться. Рука, державшая бокал, так дрожа¬
ла, что я пролил бренди себе на кисть. Твиллс пытался расстегнуть
воротник, губы его бесшумно шевелились.
Затем Твиллс быстро прошел мимо меня и склонился над своим
тестем. Когда он снова выпрямился, то был бледен, деловит и спо¬
коен.
— Он пил из этого бокала? — спросил он, показывая на бокал.
-Да.
— Вы пили из той же бутылки?
— Нет. Я не успел. Я...
— Хорошо, — решительно произнес Твиллс. — Он еще в сознании.
Помогите мне перенести его в мой кабинет. Мне сразу следовало бы
догадаться, когда он вдруг слетел с катушек. Конечно, его отравили.
Осторожнее. Берите его под мышки, а я возьму за ноги.
Глава 3
БЕЖАЛ, СЛОВНО ПАУК
Мы перенесли Куэйла в небольшую комнату в задней части дома,
оборудованную как врачебный кабинет. На столе в самом центре го¬
рела лампа, и там лежало несколько открытых книг. Одна была зало¬
жена карандашом. На стенной полке тускло поблескивали бутылки и
банки. Пахло лекарствами. Мы положили Куэйла на смотровой стол,
и Твиллс обратился ко мне с такими словами:
— Вы, возможно, разбираетесь в этом лучше, чем я, но все же, —
тут он вяло улыбнулся, — я справлюсь один. Кажется, я понимаю, в
чем тут дело! — Внезапно он прижал к глазам кулаки. — А ведь во всем
виноват я! Но не обращайте внимания. Лучше принесите оба бокала,
проследите, чтобы их никто не убрал.
Он снял пиджак и стал закатывать рукава рубашки. Я сказал:
— Хорошо. Но вы уверены, что вам не потребуется помощь?
— Нет, нет. Впрочем, вы можете позвонить в больницу. Пусть при¬
шлют опытную медсестру.
18
— Дело плохо?
— Ее дело плохо. Я имею в виду супругу судьи Куэйла. Я вообще
боюсь, что...
— Ее тоже отравили? — закончил я.
— Очень может быть. Не могли бы вы посмотреть, что с подносом,
на котором ей приносили ужин. Может, посуду еще не успели вымыть.
— Л где остальные члены семьи?
— Мери на кухне, скорее всего. Мэтт наверху у своей матери. Джин-
ни и моей жены сейчас нет дома. Идите, но только не обращайте ни на
кого внимания. — Кроткие голубые глаза за толстыми стеклами прищу¬
рились. Тпшыс уставился на меня так, словно у нас был общий секрет.
— Послушайте, доктор, — сказал я. — Что за чертовщина творится
в этом доме?
— Да уж, разыгрывается безумный спектакль. А вы успели к апо¬
феозу. По поторапливайтесь.
Он включил яркую лампу с абажуром, которую направил на судью
Куэйла.
Телефон был там же, где и раньше, в будочке под лестницей. Поз¬
вонив в больницу, я медленно пошел обратно, в библиотеку.
Чисто автоматически я подумал, что надо бы убрать бутылку и
бокалы подальше, в надежное место. Мною не двигали подозрения,
только странное чувство смятения. Как сказал Твиллс, это безумный
спектакль. Но даже теперь меня бы испугало слово «убийство».. В
почтенных ломах смерть выглядит респектабельно, сопровождается
рыданиями родных и траурной одеждой. Разумеется, в чужих землях
к убийствам мы относимся совсем по-другому, как к печальной, хотя
и неотъемлемой части цивилизации — нечто вроде распространения
кофе во Франции или сигарет в Германии, продукт иностранных умов.
Но разве возможно убийство в старых особняках, убийство знакомых,
каковых мы не можем вообразить бесчувственными созданиями?
Безумный спектакль... Жуткая пьеса, которую, вдруг подумалось
мне, мог бы с удовольствием поставить Том Куэйл. Том частенько
устраивал любительские домашние спектакли, сделав занавес из про¬
стыни на проволоке. И еще он удивительно хорошо рассказывал раз¬
ные страшные истории. Я снова представил знакомую сцену: Том
Куэйл сидит у камина, отблески пламени играют на его сосредото¬
ченном лице, и он тщательно выговаривает слова, украшая фразы
зловещими интонациями, а перепуганная Джинни Куэйл хнычет в
углу. Я стоял в полумраке холла, а в моей голове проносились собы¬
тия этого вечера. Мой стук в дверь, так испугавший судью, его при¬
ступы молчания, а потом возбуждение. Статуя без руки. Кстати, как
же все-таки она пропала? Нет, и впрямь безумный спектакль!
Я вошел в библиотеку и стал осматриваться. Она была ярко осве¬
щена, один из газовых рожков издавал легкое шипение.: От порывов
ветра подрагивали оконные рамы, отчего отблески пламени тоже дро¬
19
жали в своих черных зеркалах и шевелились бархатно-кружевные
шторы. Гипсовые украшения на потолке были невероятно грязными,
а цветастый ковер на полу протерся в нескольких местах. Через обив¬
ку кресел то здесь, то там выпирали пружины. Вид у них был весьма
шаткий, украшения были отломаны. У комнаты был мрачно-флегма¬
тичный вид. Книжные шкафы взирали на меня — респектабельные,
как матроны, плохие портреты в золоченых рамах своей основатель¬
ностью напоминали ростбиф на большом столе.
Самая обычная, казалось бы, библиотека. И тем не менее в ней
чувствовалась какая-то тайна, нечто загадочно-ужасное. И тут взгляд
мой упал на мой бокал с темно-красным бренди, который я оставил
на полу возле кресла, И мне сделалось слегка не по себе. Совсем не¬
давно я мог бы выпить этот бренди и тогда... От чувства избавления
от смертельной опасности к горлу подступила тошнота, по коже по¬
ползли мурашки. Я резко поднял голову — и увидел статую в углу.
Пламя в камине угасло. Каминная плита из коричневого обожжен¬
ного дерева была такой же уродливой, как и все в доме. На ней была
вязаная пыльная салфетка с красными султанами. У часов стоял бокал
судьи. Он был почти пуст.
Что же это за яд? Я взглянул на стол в центре комнаты, где рядом
с сифоном стояла пузатая бутылка. Подойдя к столу, взял се в руки.
Ферлак, 1870 года. Я принюхался, хотя тут же вспомнил, что миндаль¬
ный запах цианида не чувствуется в шерри-бренди. Да и цианид дей¬
ствует иначе.
Если бы кто-то пожелал убить... Нет, глупости! Но эта мысль ви¬
лась вокруг, словно надоедливый комар. Я попытался ее прихлопнуть.
Без толку.
Было как-то странно смотреть на бутылку с ядом, стоявшую на сто¬
ле среди самых будничных предметов. Рядом с ней на старой промо¬
кашке лежал маленький железный прибор для скрепления официаль¬
ных бумаг и документов. Вокруг были разбросаны золотые скрепки.
Ручки,' трубка, банка с табаком. И книги. Похоже, это были различ¬
ные справочники и словари, которыми пользовался Куэйл, когда ра¬
ботал над рукописью. Все они были заложены желтыми листочками в
нескольких местах.
Но хватит попусту тратить время. Я взял бутылку, оба бокала и за¬
пер в шкафчике, откуда судья их вынимал. Ключ я положил в карман.
Теперь поднос, который приносили миссис Куэйл.
В доме стояла тишина. Судья Куэйл упал в библиотеке без чувств —
у меня в ушах все еще стоял грохот, когда он ударился головой о ре¬
шетку камина; — но никто не вышел, никто не прибежал узнать, что
стряслось. По словам Твиллса, Мери на кухне, а младший Мэтт Куэйл
наверху с матерью. Пожалуй, надо подняться. Возможно, поднос все
еще там. Только как мне объяснить свое появление? Во всяком слу¬
чае, о яде лучше помалкивать.
20
Лестница была устлана красным цветастым ковром, но ступеньки
немилосердно трешали. Перила шатались. Я чувствовал себя неуют¬
но. Мне предстояла встреча с Мэтью Куэйлом — перспектива, вовсе
меня не радовавшая. Интересно, изменился ли он с тех пор, как я
видел его в последний раз? Мэтт был вечным студентом — и до того,
как поступил в колледж, и после того, как его окончил. Мэтт неплохо
играл на банджо — экстатически извиваясь во время игры. Он сам
походил на банджо, струны которого перебирал кто-то невидимый на
небесах, чтобы напомнить всем, что земной мир — воистину прекра¬
сен. Если можно было не участвовать в его увеселениях, то вы впол¬
не могли сочувствовать его неудачам.
Комната миссис Куэйл находилась в передней части дома. Дверь в
нее была открыта. У изголовья кровати тускло горела лампа. Абажур
был обернут газетой. В ее свете я разглядел голубые обои с цветами и
свидетельство о браке, висевшее над ореховым бюро.
В кровати лежала миссис Куэйл. Лицо ее было бледным, седые
волосы растрепаны, щеки дряблые, губы синие, глаза закрыты, под
ними мешки, грудь, прикрытая хлопчатобумажной ночной рубаш¬
кой, неровно подымалась и опускалась. Даже во сне у нее был вид
измученный, удрученный, измотанный. Ее лицо словно плавало в
неровном свете, за окнами завывал ветер. Она совсем недавно
плакала.
Кто-то поспешно встал со скрипучего стула у кровати. На меня
уставились удивленные глаза. В полумраке я разглядел лицо Мэтта
Куэйла. Но я не сразу посмотрел на него. Женщина на кровати что-
то прошамкала беззубым ртом, во сне, из-под век скатилось несколь¬
ко слезинок. У меня в горле возник ком. Все любили миссис Куэйл,
и нам, мальчишкам, она позволяла шуметь сколько душе угодно.
Я махнул рукой Мэтту, чтобы он вышел в холл. Мэтт был высок, у
него были голубые, чуть навыкате глаза, каштановые, начавшие уже
редеть волосы с пробором посредине и румяное лицо. Я точно знал,
что он мне скажет: «Джефф, сукин сын!* — рассмеется и хлопнет меня
по плечу, хотя мы не видели друг друга десять лет.
Я не ошибся.
— Какими же ветрами тебя к нам занесло? — осведомился Мэтт, и
в его голосе послышалась искренняя радость. Он сунул в карман жур¬
нал, хлопнул меня по плечу еще раз и сказал: — Пошли в мою комна¬
ту. Мама немножко не в себе, но с ней все будет в порядке. Давненько
я тебя не видел.
— Я пришел к твоему отцу, — начал объяснять я. — Он плохо себя
почувствовал, и доктор Твиллс послал меня узнать...
— Насчет матери? — удивленно перебил меня Мэтт.
— Он предположил, что она что-то такое съела, и он хотел узнать,
куда унесли поднос, — ему хотелось разобраться, что же все-таки вы¬
звало у нее такую реакцию.
21
— Ясно. Ужин ей приносили. Она, понимаешь ли, нездорова. Джо¬
анна — наша служанка — отнесла поднос вниз уже давно. Наверно, он
на кухне. Но черт возьми, Джефф! Ты что, мальчик на побегушках?
Пусть'Уолтер сам сходит, если ему так надо.
— Как она сейчас? — спросил я.
Мэтт Куэйл странно посмотрел на меня. Возможно, он что-то раз¬
глядел, ибо сразу же оставил свою наигранную дружескую веселость.
Он стал собой — серьезным, осторожным и вполне сообразительным.
Впрочем, несмотря на свою профессионально сдержанную манеру, он
явно нервничал. Свет из комнаты осветил его встревоженные глаза. Он
откинул со лба свои длинные редкие волосы.
— Послушай, Джефф, — сказал он, пытаясь внести в интонацию
шутливость. — Ты случайно не вбил себе в голову чего-то такого и не
сделался, часом, детективом? Господи, и это человек, с которым мы в
детстве играли вместе!
— Господи, нет, конечно! Почему ты так решил?
— Откуда мне знать! Вы, писатели, на всякое способны. — Он
улыбнулся вроде бы весело, но на самом деле нервно. — Вы люди с
причудами.
— Причуды тут ни при чем, — сказал я, — и ты сам это знаешь.
Его глаза сузились.
— Что тебе известно? — спросил он.
— Кое-что. Но я не собираюсь заявлять об этом во всеуслышание.
И я могу помочь.
Долгое время мы смотрели друг на друга. Наконец он тихо произнес:
— Что ж, попытка не пытка. А то мы все уже совсем тут обезумели.
Пойди узнай насчет подноса и возвращайся. Я буду тебя ждать.
— Где остальные?
— Кларисса в клубе. У них там дамский бридж. Джинни отправи¬
лась на свидание с каким-то типом из города. Обеих какое-то время
не будет.
Якивнул. а Мэтт вошел обратно в комнату и закрыл за собой дверь.
Все в доме, все до одного озираются, боясь невидимого пугала. Я спус¬
тился вниз, прошел на кухню. Когда я распахнул скрипучую дверь,
внутри кто-то слабо вскрикнул. Мери Куэйл вскочила со стула у бе¬
лой плиты и уронила ложку с длинной ручкой. Бледная, с ртом, при¬
открытым так, что виднелись розовые десны, она уставилась на меня.
Потом села, сказала:
— Я больше так не могу, — и провела рукой по воспаленным векам.
Я обнял ее за плечи и почувствовал, как она дрожит.
— Мне надо следить за овсяной кашей, — быстро проговорила она
и поспешно выключила газовую горелку. — Папе на завтрак. Он лю¬
бит, чтобы каша была приготовлена именно так...
— Лучше расскажи мне все, как есть, — посоветовал я. — Тебе ста¬
нет легче. — Внезапно я вспомнил о предмете, который носил с собой
22
с тех пор, как мне его подарил Бенколен, когда я помогал ему в деле
Телье в Довиле. В моем бумажнике лежал знаменитый трехцветный
значок, на котором был изображен открытый глаз и слова «Префекту¬
ра Парижа». С улыбкой я показал значок Мери и сказал: — Кто знает,
может, старый друг и впрямь сможет помочь.
— Я не могу рассказать тебе, Джефф! — воскликнула она с отчая¬
нием в голосе. — Я имею в виду рассказать об... Просто несколько
минут назад я вдруг так испугалась. Мне стало так страшно. Я боялась
выйти из кухни — в холле темно... И в буфетной тоже...
— Что же ты увидела, Мери?
— Господь мне судья, Джефф, но... это было что-то белое.
— Привидение?
— Нет, нет... Это был не человек... Это было что-то маленькое,
белое, размером... размером с руку.
Моя улыбка сама собой угасла.
— Так что же это было, Мери? — спросил я, стараясь говорить спо¬
койно.
— Видишь, дверь в буфетную открыта. Вон там шкаф. На нем жес¬
тянка с кофе. Так вот, что-то белое пробежало по карнизу шкафа. Взад
и вперед. Словно на ножках...
Я похлопал Мери по плечу и подошел к указанной двери. Я уже
играл в такие игры темной ноябрьской ночью в Бримстон-клубе в
Лондоне, когда мы с Бенколеном и сотрудниками Скотленд-Ярда ус¬
троили ловушку преступнику, именовавшему себя Джеком Кетчем.
Но сейчас все выглядело куда страшнее. Слишком будничное окру¬
жение — овсянка на плите, кухня, отделанная белым кафелем. Я
включил свет в маленькой буфетной. Деревянные полки шкафа над
карнизом. Холодильник, мойка, сушилка, на ней пучок салата. Окно
над мойкой было открыто. Я закрыл его на задвижку и вернулся в
кухню.
— На шкафу лежит оберточная бумага, возможно, из окна подуло
ветром, вот и показалось, что в кладовке кто-то бегает, — пояснил я
Мери.
— Надеюсь, ты прав, — отозвалась Мери. Она смотрела на меня
широко открытыми немигающими глазами и поглаживала нижнюю
губу пальцем. — Да, Джефф, наверное, так оно и было.
— А почему бы тебе не подняться наверх к матери? Вдруг ей пот¬
ребуется помощь, а Мэтт не знает, что делать.
Это возымело свое действие: Мери быстро, поднялась со стула.
— Но сначала скажи: поднос, на котором носили ужин вашей ма¬
тери, он еще здесь? Доктор Твиллс хотел бы взглянуть на тарелки и
понять, какое блюдо вызвало у нее расстройство.
— Поднос? Ну конечно, Джефф. Он Там, , в буфетной. Разве ты его
не видел?
— В буфетной?
23
— Да, на стуле. Я как раз хотела помыть тарелки. Ведь сегодня у
Джоанны выходной.
— А их еще не мыли?
— Нет, я к ним не прикасалась.
Я снова вошел в буфетную и в углу увидел накрытый поднос. Его
действительно трудно было заметить, свет не падал на стул. Впрочем,
у меня возникло впечатление, что чья-то рука сбросила салфетку, ко¬
торой был накрыт поднос.
— Миссис Куэйл ела на ужин то же, что и все остальные?
— Нет, нет, Джефф, она не в состоянии питаться, как мы: она
слишком плохо себя чувствует. Она поужинала тостами на молоке и
чаем. Вот и все. Ума не приложу, как это могло ей повредить! Поче¬
му вдруг Уолтер это решил?
— Кто готовил ей ужин? Джоанна?
— Нет, я. Все, как она любит. Чай крепкий...
— Ты сама отнесла поднос наверх?
— Нет, это сделал Мэтт. Он вертелся на кухне, шутил с Джоанной,
и он сам предложил отнести... — Внезапно ее глаза затуманились,
словно от слез, и она заговорила быстро-быстро, так, что я с трудом
успевал понимать: — Джефф, скажи, ничего не случилось? Только не
говори, что... — Ее пальцы судорожно сжимались и разжимались.
— Нет-нет, Мери, ничего такого не случилось. Просто я хотел вы¬
яснить что к чему. Лучше поднимись наверх. Миссис Куэйл может
нуждаться в твоей помощи.
— Мэтт такой беспечный, — пробормотала она, судорожно оправ¬
ляя платье. — Но, Джефф, почему ты так расхаживаешь по дому? Ведь
я видела тебя у папы... Где он?
Он просил его не беспокоить. Он еще раз просматривает свою
рукопись, прежде чем отдать ее мне.
— Понятно, — вздохнула Мери. — Я сама ее печатала. Джефф, но
это же прекрасно! Господи, они ведь просто не дают ему покоя. По¬
рой это меня так бесит, что я просто готова поубивать и Клариссу, и
Джинни. Хотя они, конечно, не имеют в виду ничего такого... — Она
быстро взглянула на меня, словно желая убедиться, что я отнюдь не
усмотрел в ее словах проявления семейной лояльности. Я поднял под¬
нос, и она, улыбнувшись, двинулась за мной.
Я страшно опасался, что доктор Твиллс окликнет меня из своей
комнаты и раньше времени разгласит жуткие новости, но Мери бла¬
гополучно поднялась на второй этаж, а я с подносом отправился в его
кабинет.
Тем временем Твиллс поставил у стола ширму из белого полотна, и
от яркой лампы на ней проступили четкие тени. Причудливый силуэт
Твиллса мелькал вокруг неподвижного пятна со свешивающейся рукой.
Я услышал, как зазвенели инструменты, выложенные на поднос, затем
почувствовал сильный запах какого-то лекарства, но что именно это
24
было, определить не мог. Из-за ширмы послышался стон, потом тяжкий
вздох. Пальцы судорожно сжались на свешивающейся руке.
Затем из-за ширмы вышел доктор Твиллс. Выходя, он выключил
лампу. Он медленно возвращал закатанные рукава в исходное положе¬
ние. Лицо его было бледным, уголки рта опущены вниз.
— Он будет жить, — сказал Твиллс. — А, вы принесли поднос?
Поставьте его вон туда. Сигаретки не найдется? М-да, еще немного,
и случилось бы непоправимое.
Он устало опустился на стул и затянулся сигаретой.
— Это был... — начал я, но Твиллс меня перебил:
— Да, это яд. Я так и подумал. Причем не какой-то заурядный яд,
а редкий и сильный. Если бы я не оказался прав в моем предпо¬
ложении... — Он махнул рукой, и вокруг его кротких глаз за стекла¬
ми очков появились морщинки. Твиллс улыбнулся. — А что касает¬
ся названия яда, то это гидробромид гиоскина. Доза от четверти до
половины грана смертельная. Сначала человек приходит в возбужде¬
ние, начинается подобие бреда, затем пересыхает в горле, во рту,
зрачки стекленеют, потом головокружение, обморок, паралич, а че¬
рез несколько часов и смерть.
— Первый раз слышу о таком яде.
— Неудивительно. Он встречается крайне редко. Гиоскин, соб¬
ственно, используется лишь в инъекциях — я имею в виду офици¬
альным, законным путем. Его вводят при белой горячке, при менин¬
гитах, маниакальных состояниях. Не больше чем две сотых грана.
Твиллс уставился на кончик своей сигареты.
— Тогда каким же образом?.. — начал я.
— Каким образом кто-то из домашних получил доступ к этому яду?
Увы, — удрученно признался доктор, — у меня самого есть пять-шесть
гранов гиоскина.
Глава 4
ГИОСКИН В СИФОНЕ
В нем произошла удивительная перемена. Он словно не имел ни¬
чего общего с робким, стеснительным человеком со слабым подбород¬
ком, который зашел в библиотеку к судье Куэйлу. Внешне он вроде бы
не изменился, но его мышиные глазки за толстыми стеклами очков
глядели на меня с каким-то веселым любопытством. Он наморщил лоб,
пошевелил скальпом и улыбнулся.
— Разумеется, я тут ни при чем, мистер Марл, — пробормотал он. —
Иначе я бы так быстро не оживил его... Нет, просто этот гиоскин при¬
надлежал мне. Когда я работал в психиатрическом отделении больни¬
цы Бельвю, он мне порой бывал необходим. Только врач может его
достать. У аптекарей, как я понимаю, таких средств купить нельзя.
25
— А что с вашими запасами?
— Исчезли. Я обнаружил это только сегодня вечером. Случилось то,
чего я боялся. — Он тяжело вздохнул.
— Почему?
Он развел руками и заговорил не без раздражения:
— Послушайте, мистер Марл, вы же прекрасно понимаете, что все
это означает.
!— Стало быть, — заметил я, — давайте начистоту. Все это очень
смахивает на попытку убийства.
— Да, но, слава Богу, пока незачем привлекать полицию. Не пони¬
маю, почему бы нам самим не попытаться во всем этом разобраться.
Кто-то проник ко мне — когда именно, не могу сказать, потому что я
давно уже не заглядывал в этот шкаф, — и похитил гиоскин.
— Ваш кабинет не запирается?
— Нет, — отозвался он и добавил с неожиданной горечью: — У нас
тут нет маленьких детей. И я не занимаюсь врачебной практикой. Это
скорее лаборатория... Итак, кто-то пробрался сюда и взял шесть гра¬
нов смертельного яда. Кроме того, в этом доме гуляют еще два яда.
— Еще два яда?
— Ну да. Я понял, что случилось с миссис Куэйл, и оказал ей соот¬
ветствующую помощь. Только я не ставил в известность прочих домочад¬
цев, иначе они посходили бы с ума. Когда я исследую содержимое этого
подноса, то смогу сказать все, как есть. Похоже, в течение нескольких
дней кто-то давал ей мышьяк. Я заподозрил неладное лишь сегодня, ког¬
да узнал об исчезновении гиоскина. Мышьяк, знаете ли, штука ковар¬
ная и застает врасплох, если вы, конечно, не разбираетесь во всем этом.
— А третий яд?
Доктор Твиллс затушил окурок, попросил у меня новую сигарету,
закурил.
— Это, — сказал он, нервно покосившись на ширму, — я бы не
хотел пока обсуждать. Кое-кто, похоже, имеет свои виды на миссис
Куэйл, но... Короче, я уже сказал, что сначала хотел бы во всем сам
удостовериться. Боже упаси, чтобы случился скандал. — Твиллс встал
и стал расхаживать по комнате, размахивая руками. — Не знаю, мо¬
жет быть, я очень мрачно смотрю на мир, но у меня нет сил уживать¬
ся с этой семейкой. Они меня пугают до смерти. Сам не понимаю, что
тут со мной происходит. Когда я нахожусь в чьем-то другом обществе,
со мной все в порядке. Попросите меня разобраться с пациентом, за¬
дайте мне какую-то задачу — и начинаю глубоко дышать, нервное на¬
пряжение исчезает. Я чувствую себя человеком.. Но эти люди смотрят
на меня так, словно желают сказать: ну, какой от тебя толк? Да, я не
играю в гольф, я не играю в бридж — и очень этому рад. Более того, я
не умею танцевать. И еще я человек не светский, и одежда сидит на
•мне вкривь и вкось. Вы знаете Клариссу? — спросил он, мигая свои¬
ми мышиными глазками.
26
— Да. Она красавица.
— Да, она красавица, — с горечью повторил Твиллс. — Я расска¬
зываю вам это — надеюсь, вас не очень раздражает мое стремление
выговориться? — потому что верю в вашу деликатность и потому что
вы способны сделать все, что необходимо в данном случае. Я учился в
Вене. И я хочу вернуться туда и продолжить свои занятия. Я хочу по
утрам пить кофе с булочками, любоваться гербом Габсбургов на вер¬
хушке собора, возвышающегося над крышами других зданий, вдыхать
аромат герани в ящиках за моим окном. Я хочу весь день работать в
лаборатории, а вечером пить пиво в открытом кафе и слушать вальсы,
а потом возвращаться домой, с тем чтобы еще немножко поработать. —
Твиллс прекратил свое расхаживание. — Нуда ладно. Мне теперь надо
заняться этим подносом.
— Но что вам мешает? — удивился я. — Что мешает вам поехать в
Вену? Кларисса будет только рада. Да и поскольку вы, как я понимаю,
не бедствуете...
Он медленно покачал головой. Загадочно-обаятельное выражение
глаз угасло, на лице появилась улыбка.
— Простите, я немножко сорвался. Поговорим об этом потом. Сей¬
час мне надо переложить судью на кушетку. Пусть поспит. Я и сам
порой ночую здесь, так что одеяло имеется. А вы сообщите о его здо¬
ровье остальным. Он вне опасности. С минуты на минуту будет мед¬
сестра. Пришлите ее сюда.
— Минуточку, — перебил я его. — Я хотел бы задать вам пару во¬
просов. Извините меня за назойливость...
— Нет, нет, все в порядке. Так что же вы хотели узнать?
— Итак, давайте подумаем вот над чем: кто же, по-вашему, мог
желать смерти судье или его жене?
Твиллс начал было отвечать, но передумал.-
— Нет, нс сейчас. Я скажу вам все позже. Дайте мне возможность
самому разобраться. У меня есть кое-какие соображения.
— Тогда вот что я хотел бы узнать. Кто в доме знал о том, что судья:
пригласил меня к себе сегодня? Ни Мери, ни Мэтт, похоже, не в кур¬
се. Если бы судья звонил по телефону, они бы обязательно узнали...
— Не думаю... Гм, вы считаете, что у него была какая-то своя цель?
— Кто знает... А что, он всегда вечерами сидит в своей библиотеке?
— Всегда, — отозвался Твиллс, и вид у него сделался озадаченным. —
С половины седьмого до десяти. Регулярно, как часы.
— И всегда выпивает?
— Всегда, хотя и немного. Бокал-другой. Здоровью это не вредит...
— Всегда пьет бренди?
— Бренди или виски. Ничего другого. Кстати, где бокалы?
Я сказал ему, что запер их в шкафу в библиотеке. Интересно, как
все-таки яд попал в бренди? Правда, если у судьи было обыкновение
ежевечерне выпивать бокал-другой, тогда задача злоумышленника об¬
ет
легчалась. Впрочем, я вспомнил слова судьи о печати на бутылке и его
мрачную фразу: «С этой бутылкой они уж ничего не смогут поделать». -
Выходит, он подозревал, что его могут отравить? Или он просто хотел
сказать, что никто не сможет отведать этого бренди без его ведома?
Если он вынул эту бутылку, чтобы отметить именно мой приход, то как
тогда убийца мог угадать это? Даже если домочадцы узнали о моем
визите, это представлялось маловероятным. Пыль на бутылке свиде¬
тельствовала, что ее извлекли из погреба совсем недавно, возможно,
сегодня же вечером.
Когда я вышел в холл, в дверь позвонили. Плотная деловитая жен¬
щина в пальто поверх накрахмаленной формы сообщила, что она мед¬
сестра из больницы. Она сказала, что ее зовут миссис Херрис. Я на¬
правил ее к доктору Твиллсу, а сам поднялся наверх, к Мери и Мэтту.
Они могли Оставить больную, поскольку медсестра была готова засту¬
пить на дежурство, и мы втроем спустились в библиотеку.
Я сказал им, что произошел несчастный случай, но теперь их отец
вне опасности. Я говорил медленно, наблюдая за лицами своих со¬
беседников. Как только я сказал, что судья в кабинете Твиллса и
доктор за ним присматривает, Мери вскочила и с криками «Уолтер!
Уолтер!» выбежала в холл. Я услышал, как глухо хлопнула дверь ка¬
бинета Твиллса.
Мэтт за все это время не шелохнулся. Я пытался понять, что же
происходит в его душе, что скрывается под беспечной внешностью
вечного студента. Мэтт стоял у стола, сильный свет освещал часть его
румяного, бесстрастного лица. Мэтт медленно водил рукой по лац¬
кану пиджака. Он являл собой укрупненную копию прежнего Мэт¬
та, которого я давно знал, так же как и псевдотюдоровские здания
его колледжа представляли собой укрупненный вариант псевдотюдо-
ровских строений его школы. Розовые щеки выпирали над воротни¬
ком, голубые глаза на безбровом лице смотрели с легким лукавством.
Губы были плотно сжаты. После долгой паузы он наконец сказал:
— Не очень-то откровенен ты был со мной, Джефф.
— Пока опасность не миновала, лучше было помалкивать, — ото¬
звался я.
Рука Мэтта по-прежнему поглаживала лацкан пиджака.
— Лично я совершенно спокоен. Потому как не имею к этому ни
малейшего отношения. Что ты тут вынюхиваешь?
— Иди к черту! — огрызнулся я.
— Будет тебе, Джефф. — Он сморщил нос, изображая дружелюб¬
ное желание загладить резкость. — Я не думал тебя обидеть. Просто я
не хочу, чтобы меня превращали в подозреваемого пронырливые сы¬
щики-любители. — Он вынул из кармана шелковый платок и вытер
розовый лоб, изображая Уязвленные Чувства. — Послушай, старина.
Меня это сильно расстроило. Очень сильно. Мы с тобой друзья с дет¬
ства. Так что ты уж не обижайся, если я что сказал не так...
28
— Ты поймешь, наконец, — перебил его я, — что дело слишком
серьезно?! Если ты прекратишь актерствовать и отбросишь хотя бы на
пять минут этот пссвдоприятельский тон, то...
— Понимаю, — сказал Мэтт, усаживаясь в кресло. — Но все равно
это меня сильно выбило из колеи. Послушай, а к маме все это не имеет
касательства? Ее-то никто не пробовал отравить?
— Спроси лучше Твиллса. Я не знаю.
— Послушай, Джефф. Ты... ты не говори обо всем этом, ладно?
А то это мне страшно повредит. Ты даже не представляешь, до ка¬
кой степени мне это может повредить.
Я с трудом взял себя в руки и спросил:
— Значит, ты отдаешь себе отчет в том, что кто-то в этом доме от¬
равил твоего отца и попытался сделать то же самое с твоей матерью?
— Джефф, этого не может быть! Что за безумная идея! — Мэтт от¬
кинулся назад в кресле, рот искривился в широкой ухмылке. — Об
этом не может быть и речи, разве что... Господи, ну конечно. Как это
я не додумался раньше. Послушай, это все служанка, недаром она сла¬
вянка или кто там еще... — Он сделался вдруг совершенно серьезным
и немного жалким. — Нет, тут какая-то ошибка. В нашем доме на та¬
кое нс способен никто.
— Пожалуйста, успокойся. Ты же сказал: мы все обсудим. Вот да¬
вай и попробуем. Глядишь...
— Но что туг обсуждать?
Я протянул ему портсигар, мы оба взяли по сигарете. Закурили, не
говоря ни слова. Слышно было, как тикали часы.
— Можно обсудить атмосферу, что царит в доме...
— Господи! — фыркнул он. — Все, как в любой другой семье. Хо¬
роший дом. Джефф, я его просто обожаю! — Некоторое время он ку¬
рил и, выпуская клубы дыма, фыркал: — «Атмосфера...»
— Отношения между членами семьи сердечные?
— Послушай, у меня хватает ума, чтобы держаться в стороне. В этом
мире, старина, надо уметь отличать главное от второстепенного. Я со
всеми в отличных отношениях... Джинни воюет с отцом. Кларисса тоже.
А мать пуще всех остальных. Но только не я. Знаешь, как я поступаю,
Джефф? Я держусь от него подальше. Если он говорит мне: «Загляни
ко мне в библиотеку, Мэтт, давай поговорим, как прежде», я отвечаю:
«Извини, папа, но мне надо уходить». И веришь ли, Джефф, я иду гу¬
лять. Порой он выглядит так смешно! — задумчиво произнес Мэтт. —
Но знаешь, Джефф, он явно хочет почитать мне свою дурацкую кни¬
гу. О чем мне, собственно, с ним говорить? Он даже не учился на
юридическом факультете. — Мэтт произнес последнюю фразу таким
тоном, словно раскрывал страшную и позорную тайну. — Ну, разве
можно в это поверить? И еще он судья! Это же смех!
Мэтью Куэйл-младший! Я бы с удовольствием свернул тебе шею. В
тени великих законников прошлого, раскаты голосов которых вспоми¬
29
нают и по сей день, ты будешь копаться в мелких дрязгах, улаживать
споры сутяг, и на твоей могиле напишут: «Он учился на юридическом
факультете». Но это потом, Мэтью Куэйл, а пока я постараюсь как сле¬
дует тебя расспросить, и упаси тебя Бог сказать что-то подозрительное.
Тем временем Мэтт хлопнул по ручке кресла и вопросительно про¬
бормотал, уловив мой взгляд:
— Господи, яд?.. Похоже, я кое-что начинаю понимать.
— Что именно?
— Если бы я только вспомнил, кто это сказал. Мы недавно говори¬
ли о ядах. С неделю назад.
— Кто же это был?
— Все мы> За обедом. Погоди, дай вспомнить. У меня это совер¬
шенно вылетело из головы. — Он махнул рукой и сделал гримасу. —
Ну да, в тот день на обед была жареная баранина. Кто-то рассказал
историю об одном древнем римлянине. То ли о Юлии Цезаре, то ли
о Нероне, точно не помню. Я их вечно путаю. Так вот, кто-то из ро¬
дственников этого типа хотел его отравить, но тот был начеку. У него
был человек, который первым пробовал то, что ему подавали из еды
и питья. И вот однажды ему подали суп, горячий, как черт знает что.
Дегустатор сказал, что все в порядке, но посоветовал охладить, до¬
бавив чуть воды из кувшина. Они так и поступили. Но родственни¬
чек отравил воду в кувшине и в конце концов добился своего. Прав¬
да, боюсь, от этого тебе мало толку.
— А кто рассказывал об этом?
— Вот этого-то я и не могу вспомнить. По-моему, кто-то из дево¬
чек. Наверное, Джинни, она вечно читает всю эту ерунду. А впрочем,
не все ли равно? — спросил Мэтт, вставая с кресла и поеживаясь. —
В этом нет никакого смысла... Лично я...
Он замолчал. За окном послышался шум машины. Потом в окно
ударил свет фар.
■*- Это или Джинни, или Кларисса, — сказал Мэтт, щелкнув паль¬
цами. — Надо им рассказать. Пожалуй, это сделаю я. А впрочем, мо¬
жет, и тебе лучше... — Он явно пришел в возбуждение, но вот поче¬
му это произошло, я понять не мог. — Ты посиди здесь, — сказал
он мне, — а я обо всем позабочусь* Они могут разволноваться. Одно
слово, женщины. Если сам хочешь с ними поговорить, я их сюда
пришлю. Погоди минутку, я только закрою дверь.
' Он испускал искусственные улыбки и, чуть изгибаясь всем телом,
пятился к двери. Он походил на человека, который вынужден подчи¬
ниться зову природы. Когда на веранде послышались шаги, он вы¬
скользнул из библиотеки.
Я задумался над его рассказом. Я понял, что кто-то из девочек чи¬
тал Светония, историю о том,* как Агриппина отравила суп старшего
брата Нерона. Разговор, плохо вязавшийся с укладом дома Куэйлов.
Статуя Калигулы в углу скалилась в насмешливой улыбке.
30
Да, обитатели Золотого Дома были способны на тонкости, недо¬
ступные сегодняшним рядовым злоумышленникам. Когда Клавдий
занемог, его отравили, даже несмотря на то, что усиленно охраняли.
Его убили с помощью отравленного пера, которым он, на свою беду,
решил воспользоваться, чтобы скорее вызвать рвоту. У современных
убийц все проше — они кидают белый мышьяк в кофе жертвы, а то
и вовсе отбрасывают такие устаревшие методы и прошивают своего
врага автоматной очередью. И все же эта история Светония...
Господи! Я некоторое время смотрел на римскую статую, а затем ки¬
нулся к столу, ибо меня посетило предощущение разгадки. Я пытался
понять, как могли отравить бренди. Но куски сургуча валялись тут же на
столе, и они были явно слишком уж старыми. Так что печать была на¬
ложена давно. Кроме того, отравитель не мог знать, что у судьи будет
гость, во-первых, и что судья вынет именно эту бутылку из погреба, во-
вторых. Да и знай он это, он ни за что не угадал бы, какую именно бу¬
тылку возьмет Куэйл. Нет. Убийце было нужно, чтобы судья принял яд
независимо от того, будет ли он пить бренди, виски или какое-то другое
спиртное. Но судья никогда не пил ни бренди, ни виски без содовой.
Кто-то слишком внимательно выслушал историю о кувшине с во¬
дой. Кто-то положил в сифон с содовой гидробромид гиоскина.
Отворилась дверь. Я виновато вздрогнул, положив руку на сифон.
Убийство по-древнеримски в этом типично американском доме под
ухмыляющимся взглядом однорукого Калигулы выглядело особенно
зловеще. Я обернулся и увидел в дверях Вирджинию Куэйл.
— Я... С ними все в порядке? — спросила она, с трудом переводя
дух. — Они в порядке, Джефф?
Лицо се было румяным от мороза. Я успел уже забыть, какие у нее
глаза. Они были большие, зеленые и с длинными ресницами. Внезап¬
но они сделались такими знакомыми, а на меня так нахлынули воспо¬
минания детства и юности, что я просто утратил дар речи.
Вирджиния двинулась ко мне, не снимая галош, которые гулко за¬
стучали по полу. Мне показалось, что Вирджиния до этого бежала.
Она сбросила шляпку. Ее густые, каштановые, коротко подстрижен¬
ные волосы открывали высокий лоб, прядь дрожала у щеки. Уголок
рта слегка дергался, отчего на лице появилось подобие кривой улыб¬
ки. На воротнике ее пальто из верблюжьей шерсти виднелись пят¬
нышки от растаявшего снега. Тук-тук-тук — простучали ее галоши.
Я взял ее холодную руку. Она дрожала.
— С ними все в порядке, Джинни, — сказал я. — Не волнуйся. Все
хорошо.
В глазах ее было сомнение, затем она устремила их на меня с мрач¬
ной недоверчивостью, словно ребенок, и тихо сказала:
— Все это ужасно. Что нам теперь делать?
— Ничего делать не надо, Джинни. Мэтт, наверное, все уже тебе
рассказал?
31
Она коротко усмехнулась:
— Да, он сообщил мне, что я должна говорить, а чего не должна.
Ну его! Для меня это было прямо как удар по голове. Я возвращалась
домой, боялась, что мне влетит от отца, и вдруг... Я могу зайти к нему,
Джефф? Я его очень люблю, что бы они все там ни говорили.
— Пока лучше не надо. Он в хороших руках.
Она кивнула с тем же мрачным видом. Но дышала она уже не так
тяжело.
— Да, Уолтер — молодец. Он просто ангел. Единственный. Но пос¬
лушай, ты не шутишь? Отец не при смерти?
Она говорила, лихорадочно вглядываясь мне в глаза. Я ответил:
— Господи, нет. Это просто доброе старое несварение желудка. За¬
втра он будет в полном порядке. Нет никаких причин волноваться.
Я отпустил ее руки, и Вирджиния села на подлокотник одного из
кресел. Уставясь в пол, она медленно похлопывала шляпкой по ноге.
Лицо ее затеняли густые волосы, но я отчетливо представлял себе ее
черты, ее напряженную сосредоточенность. Наконец она глухо сказала:
—- Мэтт... он ведет себя как адвокат с сомнительной репутацией. Он
сказал мне: «Ты не должна отвечать ни на какие вопросы. Ни на какие
вопросы!» И это когда речь идет о его родном отце. Джефф... ты ведь не...
— Ты сама прекрасно знаешь.
— Тогда... тогда можно я задам тебе вопрос?
— Ну конечно. Если только я смогу на него ответить.
— Значит, так... — Водя носком галоши по полу, Вирджиния, каза¬
лось, делала над собой большие усилия, чтобы выговорить всю фразу: —
Он что... он пытался сделать это сам?.. Попытался покончить с собой?
— По-моему, нет.
— О Господи! — прошептала она. — Я так и знала.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Нет-нет, — заговорила она, отчаянно жестикулируя. — Я не зна¬
ла, что именно произойдет, просто я подозревала: что-то должно слу¬
читься. Что-то ужасное. Каждый раз, когда я возвращаюсь домой, меня
прошибает ледяным потом. Я жду беды. А когда Мэтт заговорил со
мной сейчас... я вдруг подумала...
— Послушай, Джинни. Надо взять себя в руки. Сними пальто, вы¬
кури сигарету. На тебе лица нет.
— Посмотрела бы я на тебя, — сердито отозвалась Джинни, — если
бы ты пожил в этом доме. Ну, да ладно.
Она вздохнула и скинула галоши, сняла пальто, а шарф бросила на
спинку кресла. Меж бровей у нее обозначилась печальная складка, а в
глазах появилось лукавое выражение. Она посмотрела на меня, мед¬
ленно постукивая туфлей о ножку кресла, и сказала:
— Кстати, я, по-моему, даже не поздоровалась. И это после такой
долгой, разлуки. Ну ничего, я уже пришла в себя. Дай мне сигарету. Ты
повзрослел.
32
— И ты тоже. И ты очень хороша собой.
Возникла пауза. Вирджиния извлекла сигарету из моего портсига¬
ра и, пристально поглядев на меня, произнесла:
— Я рада слышать это от тебя.. Но я сыта по горло свиданиями^
машинах с недоумками, которые сообщают мне, как отлично они пре¬
успевают в торговле недвижимостью и как скоро они надеются... Бла¬
годарю покорно! — Она закурила сигарету и энергично выпустила клуб
дыма. — Я имею в виду, как скоро они надеются заработать столько-
то на этом и столько-то на том. Ну что ж, пусть зарабатывают на здо¬
ровье. Но при чем тут я? Меня это не волнует.
— Ты хочешь сказать, что сегодня тебе как раз пришлось такое
выслушать?
— А! Не будем об этом. Только вот я хотела бы знать: неужели муж¬
чины живут в убеждении, что женщинам так интересны их деловые
подвиги?
-Ну, а если женщина влюблена?
— А! Это совсем другое дело. Их интересует личность. Они будут
думать о юм, как неустрашимо их любимый покупает дома, продает
земельные участки и как доблестно он играет на бирже недвижимос¬
ти, если, конечно, таковая имеется. — Джинни нахмурила лоб и прого¬
ворила: — Для женщины главное — эго человек. Вот предположим — это
только гипотеза, учти, — что я влюбилась в каменщика. Ты меня по¬
нимаешь? Так вот, я, конечно, часами бы завороженно слушала его
рассуждения о качестве и способах кирпичной кладки, но представля¬
ла бы его, моего любимого, как он орудует мастерком...
Джинни явно пришла в себя. Глядя в ее зеленые глаза, делавшиеся
бездонно-серьезными, когда что-то беспокоило их хозяйку, и в кото¬
рых постоянно чувствовалось легкое удивление перед какой-то не¬
ведомой загадкой, я понял, до чего же я рад встрече с Вирджинией
Куэйл. Она была одновременно и незнакомой, и старой приятельни¬
цей. Говоря с ней, я испытал трепет возбуждения от общения с новой
женщиной и умиротворение от встречи с хорошей знакомой. Когда-
то мы любили гулять по аллее, обсаженной ивами, серебристо-зелены¬
ми в лунном свете. Мы проходили через арочный мост, под которым
журчала, падая, вода, и любовались звездочкой, видневшейся в проеме
между деревьями. Как загадочно-таинственно шумела вода вечерами,
какою прохладой веяло от ив! Мы начинали с шуток, а заканчивали
серьезными философскими беседами, тянувшимися допоздна.
— О чем ты задумался? — спросила Джинни.
Я вернулся мыслями обратно в унылое настоящее.
— Об этом доме. О том, как странно вели себя все сегодня. Безум¬
ный спектакль.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ну, вот, например, ты слыхала о чем-то белом, бегающем по
шкафу в буфетной?
2 Дж. Д. Карр «Вне подарена*»
33
Наш хрупкий союз рухнул, разлетелся вдребезги. Угасла звездочка
из прошлого, освещавшая нечто общее, понятное лишь нам двоим.
Оставалось лишь невысказанное вслух слово «убийство». Джинни ах¬
нула, затем разразилась истерическим смехом.
— Значит, все всплыло? Ты знаешь мрачную тайну, Джефф? Ну, это
просто прелесть.
Я не был готов к такому стремительному крушению установившей¬
ся было общности. Смех перешел в кашель. Вирджиния неудачно за¬
тянулась сигаретой.
—Ты знаешь об этом, Джинни?
— Знаю об этом? Боже, еще бы мне не знать! С этого-то все и на¬
чалось. — Она метнула на меня яростный взгляд. — Из-за этого-то
мама впала в такую меланхолию, что почти утратила дар речи, а отец
и вовсе потерял голову.
— Но что это?
— Что? Я не знаю, — отозвалась Джинни и, фыркнув, добавила: —
Он говорит, что это рука мраморной статуи.
Глава 5
ШУТНИК-ОТРАВИТЕЛЬ
— По крайней мере, — быстро добавила Джинни, — я знаю, что
Ко оа тюыалжпвъет об этом. Лучше бы уж нс таил в
себе такую тяжесть. — Увидев, что я смотрю на статую Калигулы,
Джинни кивнула и энергично продолжила: — Да, я знаю, это выгля¬
дит каким-то безумием. Я знаю, что он немного помешался, но нам-
то от этого не легче. Ему мерещится рука, которая подкрадывается к
нему по ночам, но страдаем-то от этого мы. Мы знаем, что это его
больное воображение, но все равно, когда он с воплями просыпает¬
ся ночью...
— Джинни, — перебил я ее срывающимся голосом. — А ты увере¬
на, что это больное воображение?
Мне показалось, что комната вдруг сделалась огромной, что самый
легкий шепот разносится по ней гулким эхом, а тиканье часов доно¬
сится из пропасти. Или, наоборот, Джинни вдруг как-то съежилась,
уменьшилась. Только глаза остались огромными.
— Дело в том, — продолжал я, — что я узнал об этом не от твоего
отца. Мне рассказала об этом Мери.
— Я... я думаю об этом... да, думала... — Она говорила странным
тоном, словно во сне, и пристально смотрела на свою сигарету. — Но
тогда тем хуже...
— Тем хуже?
— Просто, если все эти годы он действительно видел это, тогда,
похоже, кто-то из домашних жестоко издевается над ним. Кто-то пос-
34
тоянно пугает его. И он в это верит. Это куда хуже, чем если бы все
это ему просто мерещилось.
В ее голосе звучали интонации девочки, отвечающей на вопросы в
классной комнате. Темные волосы лезли ей в глаза, Джинни откинула
пряди все в той же сомнамбулической манере.
— Конечно, Джефф, мы не верим ни в какие потусторонние силы.
И я готова поверить, что отец и впрямь все это видит, что это не плод
его воображения. Но это же ужасно. Ужасно знать, что среди тех, с кем
ты вместе жипешь, ешь и пьешь, находится человек, который регуляр¬
но, систематически, изо дня в день, вернее, из ночи в ночь пугает твое¬
го отца. Нет, так дело не пойдет. Надо звать на помощь здравый смысл.
Я сказал:
— Послушай, будь же благоразумной. Твой отец самый серьезный,
самый практичный человек в мире. Он не из тех, кто пугается темно¬
ты. С какой же стати ему...
— Не знаю, — удрученно отозвалась Джинни. — Я просто не знаю...
— Ну, так что же делать?
— Вот видишь! Не будем об этом спорить, Джефф, — сказала она
глухим голосом. — Он стал таким с тех пор, как Том ушел из дому. —
На лбу снова появилась морщина, глаза Джинни как бы устремились
внутрь. — Можно было бы заподозрить во всем проделки Тома. Толь¬
ко все знают, что Том тут ни при чем. Он далеко.
— Расскажи мне об этом поподробнее.
— Ну хорошо... Может, кто-нибудь...
Отчаянным движением руки Джинни бросила сигарету через ком¬
нату в сторону камина.
— Помнишь, как мы тут жили? Мы делали что хотели, а папа был
слишком занят своей работой, своими книгами и не вмешивался. Да
и мама тоже нам не мешала — помнишь? Она смотрела на нас с улыб¬
кой. Она по-настоящему любила только Тома. Она всегда называла его
«мой маленький». Его это страшно унижало. Собственно, всю кашу
заварил как раз он. Ты ведь не общался с ним в те дни, правильно? Я
имею в виду те дни, когда мы начали думать и гадать, что будем де¬
лать, когда окончим колледжи.
Я покачал головой, а Джинни продолжала:
— Он всегда был сущим чертенком. А потом все стало еще хуже.
Да, я помнил луну, туманную дымку над деревьями, серебряную
воду в бассейне. Крики, шум, смех. Кларисса пригласила в дом какую-
то футбольную звезду. Как же возненавидел гостя Том! Он ненавидел
всех спортсменов, потому что сам хотел быть спортсменом, но у него
ничего не получалось. Я помню, как он сидел у края бассейна в мок¬
рых купальных трусах, обхватив руками колени. Вдруг всплеск, сереб¬
ряная гладь бассейна треснула, как зеркало, — Кларисса и ее гость
прыгнули в воду и поплыли, лихо вспенивая воду, ловя ртами воздух.
Высокие тополя четко вырисовывались на залитом лунным светом
35
небе. «Чертов осел!» — бурчал Том. Желтые и оранжевые японские
фонарики мерцали, тихо покачиваясь на ветках деревьев. На веранде
играла пластинка «Никто не солгал».
— У него был скверный язык, — задумчиво проговорила Джин-
ни. — С раннего детства. Помнишь, у него была разбойничья пеще¬
ра в каретном сарае. В общем, и тогда другие дети его ненавидели.
А ты... ты потом уехал за границу... остался там надолго. Ну, а мы
здесь прозябали. Мы танцевали, мы немножко выпивали... чтобы по¬
чувствовать себя раскованными... мы продолжали эти глупые рома¬
ны, где несколько поцелуев заставляли тебя поверить, что это и есть
любовь... Прозябали. Хорошее слово.
Она вдруг на глазах постарела, осунулась. Затем, помолчав, загово¬
рила снова:
— Но у Тома в жизни был лишь один интерес. Помнишь?
— Он хотел стать актером?
— Да. Но в доме он оставался, прежде всего, потому, что ему нра¬
вилось противоречить папе. Папа хотел, чтобы Том стал юристом.
Том терпеть не мог юриспруденцию. Они постоянно ссорились, хотя
папа был уверен, что Том рано или поздно бросит эти свои шуточ¬
ки... Даже тогда все было бы не так плохо, если бы Том не оскорб¬
лял папиных кумиров. Бут, Баррет и Ирвинг для него были сбори¬
щем халтурщиков, Шекспир писал чепуху, и так далее... Признаться,
я не понимала, как все это серьезно, до того последнего вечера. Это
было пять лет назад, во время пасхальных каникул — тогда еще была
самая настоящая снежная вьюга. Я точно не знала, что произошло.
Папа никогда не говорил об этом. Я была у себя наверху, одевалась —
мне надо было уходить — и вдруг услышала, что в библиотеке идет
страшный скандал. Крики доносились даже до моей комнаты. Судя
по всему, папа ударил Тома. Когда я опрометью сбежала вниз, Том
выскочил мне навстречу из библиотеки. Изо рта у него текла кровь.
Он крикнул: «Я застрелю старого черта!» — и ринулся наверх за
ружьем. Он получил три медали за меткую стрельбу. Мама была в
слезах. Она кинулась к Тому на шею, потом обернулась и крикнула
папе драматическим тоном: «Ты поднял руку на ребенка? Ты поднял
руку на ребенка?» Папа был весь серый. Он стоял, опершись рукой
на столик. Был такой крик, что просто ужас. В конце концов Том
утихомирился; но отца он не простил и вскоре ушел из дому. Он
собрал свои вещи в сумку и пошел. Мери обливалась слезами и го¬
ворила: «Не уходи, у нас ведь гости!» Но Кларисса сказала: «Оставь¬
те его в покое. Если он хочет валять дурака, пусть валяет!» Мама
буквально повисла на Томе, когда он двинулся к двери. Помню, как
смешно он нахлобучил шляпу на глаза. Отец сидел на стуле, закрыв
лицо руками, а Том на прощанье сказал: «Я все тебе сообщил. Тебя
навестят ночью, можешь в этом не сомневаться». Он вышел, закрыл
за собой дверь и двинулся в город. Больше мы его не видели.
36
Джинни порылась в карманах и вынула пачку сигарет. В глазах
Джинни были испуг и растерянность. Она делала судорожные глота¬
тельные движения и никак не могла вытащить сигарету из пачки.
— Мы звонили повсюду, — продолжала она. — Отец был в неис¬
товстве. Мама смерила его уничтожающим взглядом и ушла к себе.
В ту ночь она пыталась покончить с собой, приняв веронал, но доза
оказалась слишком маленькой.
— Куда же отправился Том?
— Мы так и не выяснили этого. По-моему, он отправился к старо¬
му адвокату, с которым у них была большая дружба, — от него Том на¬
учился латыни еще до того, как пошел в школу. Думаю, тот дал ему
денег. Впрочем, Марлоу ничего нам об этом не сказал. Отец обиделся
на него страшно. Я знала, что Том не вернется. Он был тверд, как
железо. Он никогда и ничего никому не прощал.
Я зажег спичку и поднес ее к сигарете Джинни. В пламени спички
я увидел глаза Джинни — растерянность прошла, появилось спокой¬
ствие.
— Дальше начался один сплошной кошмар. В середине ночи...
— Той же самой?
— Да, спать мы легли поздно. Мы вовремя спохватились насчет...
мамы. — Джинни передернула плечами. — В общем, она осталась
жива. Но в середине ночи мы вдруг услышали вопль. Я решила, что
это мама. Я спала в одной комнате с ней, но когда я открыла глаза,
то увидела, что она спит. Я выбежала в холл второго этажа. Светила
яркая луна, и я увидела, что в холле стоит папа в ночной рубашке.
Затем из своей комнаты вышел Мэтт, потом Мери. К этому време¬
ни папа совсем пришел в себя, сказал, что с ним все в порядке, хотя
было видно, как его бьет озноб. Он что-то сказал насчет...
Джинни запнулась, и я спросил:
— Где он спал в ту ночь?
— Внизу, в библиотеке. Мама отказалась спать с ним в одной ком¬
нате. Он выбежал из библиотеки и стал подниматься по лестнице на¬
верх. Джефф, ты должен это знать. Он бормотал что-то невнятное про
белое с пальцами, про то, что это белое пробежало по столу в библи¬
отеке.
Оконные рамы снова задрожали. Джинни бросила на них взгляд,
а потом метнула недокуренную сигарету в камин. Напряжение в ком¬
нате нагнеталось все сильнее и сильнее. Страдание делалось матери¬
ально осязаемым — словно мимолетное прикосновение крыла лету¬
чей мыши. В библиотеку вошел Мэтт. Он сразу понял, в чем дело.
Хлопнув дверью, он рявкнул:
— Джинни! Ты распустила язык...
— Не твое дело, — спокойно отозвалась его сестра.
— Полощешь грязное белье при посторонних...
— Мэтт, ты поэтическая натура. Слышать от тебя метафору...
37
— По-моему, я говорил, чтобы ты этого не делала. — Он, кажется,
пытался подавить ее, проявляя Опасное Спокойствие. — Ты, видно,
хочешь^ чтобы об этом судачили на всех городских перекрестках?
Джинни взяла меня за руку и задумчиво произнесла:
— Не надо бить его, Джефф. Это все равно что подраться с кулем
муки. Скажи мне, Мэтт, как ты находишь клиентов?
Мэтт не ответил. Он тупо поглядел на нас, потом сел в кресло и
внезапно стал рыдать.
— Не обращайте внимания, — судорожно бормотал он. — Это у
меня плохо получается. У меня вообще ничего не получается. И похо¬
же, теперь настанет мой черед. Я только что говорил с Твиллсом. Он
сообщил мне, что в маминых гренках был мышьяк. Если бы она съела
их все... Ну, перестаньте на меня так смотреть! — сварливо восклик¬
нул он. — Я тут ни при чем.
— Ладно, ладно, — смущенно забормотала Джинни. — Мужайся,
Мэтт. Мы к тебе хорошо относимся. — Она встала и неловко похло¬
пала его по спине. Я испугался, что и она сейчас разрыдается — ее
глаза предательски заблестели. Теперь мне стало совершенно понят¬
но, в каком страхе и нервном напряжении жили обитатели этого дома.
— Вы знаете, что мне сказал Твиллс? — осведомился Мэтт. Он сно¬
ва пришел в себя, но глаза его сверкали. — Он сказал: «Ну, теперь-то
я тут главный, и ваши жизни зависят от меня». Потом он показал мне
пробирку, в которой была какая-то молочного цвета жидкость, и ска¬
зал: «Это мышьяк. Более того, я знаю, кто его положил в еду». Тьфу,
черт... Джефф, разберись с этим, а? Забудь, что я тебе наговорил. Бо¬
юсь, эта маленькая очкастая крыса думает, что это сделал я. И он еще
добавил: «Я знаю, кто подложил гио... — не помню, как там он назы¬
вается, — в сифон с содовой».
Твиллс, стало быть, тоже заподозрил сифон. Дело принимало серь¬
езный оборот.
— Ладно, — сказал я Мэтту. — Джинни начала мне рассказывать о
том, что происходило в вашем доме...
— В общем-то ничего такого особенного не происходило, — сказа¬
ла Джинни. — С тех пор, однако, все изменилось. Папа стал запираться
в библиотеке наедине с бутылкой. Мы только слышали, как он расха¬
живал взад-вперед, а мама начала впадать в приступы меланхолии.
Я надеялась, что рано или поздно все образуется. Но впервые я почув¬
ствовала, что все непоправимо катится к худшему, через пару месяцев.
Как-то вечером я сидела с одним молодым человеком... не важно, как
его зовут... на веранде в укромном углу, как раз под окном библиотеки.
Вон там. — Она показала рукой на три окна, что выходили на гору. —
Мы сидели на качелях, курили. Стояло лето. Окно было открыто,
но жалюзи опущены. Отец был в библиотеке и, похоже, услышал нас.
Внезапно он выскочил на веранду с перекошенным лицом- Он проры¬
чал: «Сейчас же вынь изо рта сигарету! Ведешь себя как вульгарная
38
девка!» Затем о к напустился на Дела, который сидел, обняв меня за
плечи. Кончилось тем, что он велел мне идти в дом, и там я получила
от него первую лекцию. Он расхаживал по библиотеке, нахмурившись,
и выговаривал мне: я вела себя слишком вольно. Я делала все, что моей
душе было угодно. Я не уважала ни родителей, ни Господа Бога. Слиш¬
ком вольное поведение и погубило моего братца Тома. Это и меня до
добра не доведет — эти поздние приходы домой, и отсутствие сведе¬
ний, где и с кем я была.
Это было только началом. Затем он устроил страшный скандал
Клариссе, когда она отправилась на танцы и вернулась домой, слегка
пошатываясь. Той осенью он ушел в отставку. По его словам, чтобы
писать книгу и приглядывать за нами. К маме обращаться за помощью
было бесполезно. Она собрала все вещи Тома: книги, фотоп>афии и
даже одежду, — перенесла их к себе в комнату и не позволяла никому
трогать.
— Но послушай. — сердито вставил Мэтт, выпячивая подбородок, —
ты рисуешь i.ro каким-то тираном и деспотом. Но это не так, Джефф.
Она просто на него обижена.
— Может быть, он и не был тираном, — пожала плечами Джинни
и мрачно добавила: — По крайней мере, по его собственным представ¬
лениям о жизни. Но тебе до этого никогда не было дела, Мэтт. Ты
всегда оставался маленьким светловолосым пай-мальчиком. Ты всегда
правильно одевался, ходил в правильную школу. Ты хорошо играл в
гольф — настолько хорошо, чтобы тебя считали удачливым бизнесме¬
ном. Художник, написавший портрет твоей души, назвал бы свою кар-,
тину «Толпа».
— Говори, говори, — отозвался Мэтт, — но я-то по крайней мере
нормальный человек, а не придурок, как Том или тот осел англичанин,
по которому ты так сходила с ума.
— Перестань сейчас же! — крикнула Джинни и, стиснув ладони,
встала и подошла к окну.
Мэтту это доставило большое удовольствие. Он обратился ко мне:
— Этого парня звали Росситер. Его выгоняли со всех работ. Кон¬
чил тем, что работал в «Саммите» мальчиком на побегушках.
— Он уехал. Все уезжают! — крикнула Джинни, оборачиваясь к нам
от окна. Губы ее дрожали. — Все вырастают. Кроме меня.
— Тебя никто силком не держит, — напомнил Мэтт. — Можешь
повторить опыт Тома, если очень хочется.
Джинни посмотрела на камин, на потолок, на стену, словно иска¬
ла выход. Ее раскрасневшееся лицо вдруг сделалось цинично-усташ>ш.
— Да уж, надо честно признать: я из рода Куэйлов. Стало быть, я
такая же бесхребетная. — Она стиснула рукой спинку кресла и при¬
крыла глаза. — Я не ухожу из этого дома, потому что не смею. Я бо¬
юсь вступить в сражение за свои права. Мое дело сидеть и помалки¬
вать. Мы все останемся здесь, пока папа...
39
— Не будет отравлен, так? — осведомился Мэтт.
Я почувствовал, ощутил физически ненависть, возникшую между
ними. Но в этот момент от двери раздался голос:
— Что тут у вас творится?
В голосе было недовольство и манерная медлительность. Так раз¬
говаривают красавицы, прелести которых в последнее время окружа¬
ющие перестали ценить в полной мере. В дверном проеме стояла Кла¬
рисса Куэйл. Она держалась рукой за дверную ручку, голова ее была
слегка запрокинута, а брови чуть приподняты. Это было Появление, и
для вящего эффекта не хватало только боя часов, возвещавших пол¬
ночь. Это все могло бы показаться комичным, если бы дело не приняло
столь драматический оборот и если бы она не сохранила остатки было¬
го обаяния. Темные волосы с пробором посредине образовывали над
ушами подобие блестящих колес. Высокие скулы. Голубые глаза мадон¬
ны. Под подбородком виднелась пухлая складка. Голова, чуть откинутая
назад, четко вырисовывалась на фоне мехового белого воротника.
Лет двенадцать назад я вспоминал о ней, когда читал романы об
искательницах приключений. Возможно, она тоже видела себя такой
вот искательницей. Я мысленно освобождал ее из плена у титулован¬
ных злодеев. Но теперь она выглядела как недовольная оперная при¬
мадонна. Странно...
— Что, в конце концов, тут происходит? — повторила она. — Ска¬
жите мне!
Она томным жестом стала снимать длинные белые перчатки. Ка-
кое-то темное предчувствие подсказало мне, что Кларисса явно при¬
надлежит к литературному кружку и вернулась с их собрания. Ее блес¬
тящие равнодушные глаза оглядывали собравшихся в библиотеке.
В ней было нечто от судьи.
— Послушай, Кларисса, — начал Мэтт, но замолчал, облизывая
пересохшие губы. Похоже, к ней он относился лучше, чем ко всем
остальным. — .Это ужасно... но кто-то попытался отравить отца.
Затем в комнату вбежала Мери, и они с Мэттом начали говорить
одновременно. Кларисса не утратила своей надменности, хотя слова
сыпались на нее со всех сторон. Она явно была встревожена и даже в
какой-то момент попятилась, словно ее родственники собирались на
нее напасть, но заговорила она все тем же тоном:
— Отравить отца? Но это просто кошмар!
— О Господи! — не удержалась Джинни.
Кларисса недовольно на нее покосилась.
— Извини, милая, если я задела твои чувства, — сказала она с пло¬
хо скрываемой злобой.
— Что ты, что ты! — отозвалась Джинни. — Все в порядке.
— Оставь ее в покое! — рявкнул Мэтт и, взяв Клариссу за руку, с
нежностью слона проговорил: — Все в порядке, Кларисса. Понятно?
Все в порядке. Он вне опасности. Уолтер сделал все, что нужно.
40
— Да, да, Мэтт. Он... он, наверное, выпил что-то не то по ошибке?
Джинни проявляла наибольшее хладнокровие среди всех собрав¬
шихся. Она откинулась на спинку кресла, взметнув гриву каштановых
волос, и полузакрыла глаза. Затем четко произнесла:
— Все это очень похоже на попытку убийства. Яд был не из тех, что
можно выпить по ошибке.
Итак, слово «убийство» было произнесено впервые одним из Куэй-
лов. Оно произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Мэтт посмот¬
рел на Мери, затем на Клариссу, затем на меня. Лоб его покрылся
испариной. Я скова услышал, как тикают часы.
— Не надо гак говорить, — недовольно проскрежетал Мэтт.
Из-за какого-то фокуса с освещением лица в полутемной комнате
вдруг показались мне какими-то светящимися. Мери очень напоми¬
нала рембрандтовский портрет своей каштаново-коричневой гаммой.
На ее лине проступили глубокие тени. Она взяла шубку Кларис¬
сы, чтобы се унести, и лицо ее причудливо контрастировало с белым
мехом.
Тик-так-тпк-так... Часы тикали.
— Мне это нравится не больше вашего, — ровным голосом про¬
изнесла Джишш. — Но надо признать факты. Надо перестать обма¬
нывать самих себя. Если так будет и дальше продолжаться, мы все
сойдем с ума.
— Лично я считаю, что это Джоанна, — заявил Мэтт, вынимая и
роняя платок. — Она или кто-то, тайно проникший в дом.
— Глупости, — перебила его Джинни, — и ты сам это прекрасно
понимаешь.
Тик-так. Тик-так...
Кларисса между тем сидела неподвижно, ее ноздри слегка раздува¬
лись, а глаза были широко раскрыты. Внезапно она сказала нечто, за¬
ставшее остальных врасплох.
— Это не морфин? — осведомилась она.
— Какой еще морфин! — напустился на нее; Мэтт.
Кларисса совершила промах и теперь сама это поняла.
— Я... просто вы сказали, это то, чего нельзя выпить случайно, ну,
а я знаю, Уолтер давал маме морфин, вот я и подумала, вдруг он и папе
дал его по ошибке. — Она нервно рассмеялась. — Ну, ладно вам, хва¬
тит меня пугать. Все равно у вас ничего не выйдет. Как только вы за¬
вели обо всем этом речь, я сразу поняла — это не всерьез.
Три яда, сказал Твиллс. Три яда. Теперь в дополнение к гиоски-
ну и мышьяку мы услышали о морфине. Разумеется, объяснение Кла¬
риссы было неправдой. Она вертела вокруг запястья браслет и смот¬
рела на нас осуждающе. Мэтт снова заговорил, и это далось ему не
без труда:
— Что ты хочешь сказать? Почему ты поняла, что мы не всерьез?
— Ну я же видела папу у окна, когда входила в дом.
41
Глава 6
ЧЕРЕП И КОСТИ
Сердито наморщив лоб, она крикнула:
— Ну что вы так смотрите на меня? Я говорю правду. Я действи¬
тельно его видела. В комнате было темно, светила луна, и я увидела
его, когда подъезжала на машине к гаражу.
— В каком же окне ты его видела?
Кларисса повысила голос, чтобы скрыть страх:
— В окне кабинета Уолтера. Мне это показалось странным. Глаза у
него были широко раскрыты, а руками он опирался на раму. Я пома¬
хала ему, но он не заметил.
— Он, похоже, встал с постели! — воскликнула Мери. — Его там
положили спать. Мэтт, пожалуйста, пойди и посмотри. Если он упа¬
дет и расшибется, я никогда этого себе не прощу.
Мери бесцельно поглаживала шубку и, кажется, полагала, что на¬
личие на руках у нее этой вещи мешает ей самой пойти к отцу. Мэтт
выбежал из комнаты.
— Вот видите, мои милые, — продолжала Кларисса, воспринимая
все это как выпад лично против нее. — Вам меня не напугать, как бы
вы ни старались. Я сразу поняла: ничего особенного не произошло.
Поэтому в будущем постарайтесь держать себя в руках.
Высказав этот упрек, она двинулась по комнате походкой кино¬
актрисы. Увидев на спинке одного из кресел пальто и шарф Джин-
ни, она сняла их таким движением, каким берут земляного червяка,
и села.
— Послушайте! — воскликнула она, глядя на меня. — В вашем лице
есть что-то удивительно знакомое. Неужели...
Я объяснил, почему мое лицо показалось ей удивительно знакомым.
Джинни издала смешок.
— Ну разумеется! г- воскликнула Кларисса. — Как поживаете,
Джефф? — Она ослепительно улыбнулась и томно протянула мне руку.
Я подавил желание поцеловать ее с поклоном, ограничившись руко¬
пожатием. Она же продолжала: — Как мило, что вы снова у нас. Я
помню вас еще ребенком. Только жаль, что вы нас посетили, когда весь
дом в таком смятении.
Несмотря на сильный испуг, Мери немного посветлела лицом и
выпрямила свою худую, спину, словно желая гордо провозгласить:
«Ну вот, наконец-то тебе сказали «добро пожаловать» так, как это по¬
добает в хороших домах; Лично я так не умею». Но вместо этого она
лишь застенчиво и смущенно улыбнулась. Так или иначе, это стало
короткой передышкой среди терзаний и страхов. Но поток красно¬
речия Клариссы был прерван появлением доктора Твиллса. Он быс¬
тро вошел в комнату, а с ним и Мэтт.
— Здравствуй, милая, — сказал доктор жене.
42
Та ледяным взором окинула его рубашку без воротничка, мешко¬
ватый костюм, взъерошенные волосы, окаменела — и с большим уси¬
лием заставила себя проглотить слова, которые уже написались в ее
глазах.
— А, Уолтер, привет, — сказала она и, отведя глаза в сторону, ис¬
пепелила взглядом часы на камине.
Доктор же заговорил с ироническими интонациями.
— Ты, вероятно, ошиблась, дорогая. Судья Куэйл спит крепким
сном на кушетке в моем кабинете. Ты уверена, что видела именно
его, а не кого-то другого?
Кларисса пожала плечами и ответила:
— Мне кажется, Уолтер, я достаточно хорошо знаю собственного
отца... Конечно, если ты настаиваешь...
— Одну минуту, — сказал доктор резким голосом. Это так не со¬
ответствовало его обычно кроткой, стеснительной манере изъяснят¬
ся, что все домочадцы застыли на своих местах. — Мне кажется, пора
нам поговорить начистоту, — продолжал он. — Лично я слишком
долго терпел все эти милые шалости. Если кому-то доставляет удо¬
вольствие устраивать фокусы с белой рукой, то, как говорится, на
здоровье. Но мне...
Его слушатели окаменели. Упоминание этого запрещенного пред¬
мета произвело ошеломляющий эффект. Это подействовало сильнее,
чем упоминание о ядах.
— Уолтер, — начала Кларисса с плохо сдерживаемой яростью, —
если у тебя хватает ума говорить об этом при чужих...
— Именно потому я и заговорил об этом, что в доме появился пос¬
торонний человек, — холодно перебил ее Твиллс. — Ибо он сможет
выслушать это спокойно и не станет потом рассказывать об услышан¬
ном на всех углах. Вы же хотите это замолчать. Даже если ваш отец
сойдет от этого с ума, вы все равно будете говорить, что ему все это
просто мерещится, вместо того чтобы как-то помочь. Вы бросили его
на произвол судьбы.
— Я не понимаю, о чем вы, — сухо сказал Мэтт.
— Все вы прекрасно понимаете. Повторяю, об этом лучше погово¬
рить начистоту. Если бы все это сводилось к глупой шутке, ну что ж —
на здоровье. Но дело принимает иной оборот. Тут уже пахнет убийст¬
вом. — Твиллс говорил сквозь зубы, напряженно постукивая костяш¬
ками пальцев по столу. — А раз это убийство, то учтите: за такое людей,
отправляют на электрический стул. Это вы понимаете?
Наступило молчание. Потом Мери прошелестела:
— Но что же нам делать?
— Похоже, все придерживаются мнения, — иронически отозвался
Твиллс, обводя взглядом присутствующих, — что полицию лучше в это
не впутывать, так?
— Боже, нет, конечно! — воскликнул Мэтт.
— Отлично. В таком случае есть смысл довериться именно посто¬
роннему, непредубежденному человеку. Мистер Марл, вы готовы пос¬
вятить этому свое время?
Снова воцарилась тишина. Затем Мэтт глухо сказал:
— Это значит... это значит, нас будут допрашивать так, словно мы...
— Именно.
— Но я же говорил... эта самая Джоанна...
Мэтт, продолжал сражение на прежних позициях. Отчаянно и сме¬
хотворно. Твиллс посмотрел на него, сморщив лоб.
— Джоанна здесь лишь два месяца. Она появилась уже после того,
как начала действовать мраморная рука. Да и грабителям ни к чему
такие фокусы. Итак, готовы ли вы этим заняться, мистер Марл?
Я оглядел лица собравшихся. Каждый пытался сделать вид, что
лично его это не очень касается, и вместе с тем все они испытывали
странное облегчение от того, что нависшая туча разразилась грозой.
Лица напряглись, окаменели. Джинни уселась на краю стола и вер¬
тела в руках карандаш. Густые, цвета бронзы волосы загораживали
часть лица и весело искрились под лампой. Мэтт оперся на камин¬
ную полку, его подбородок был приподнят, и в глазах появилось та¬
кое выражение, словно он уже сидел на стуле и давал показания.
Мэри ходила по комнате, улыбалась всем подряд, но вскоре она пре¬
кратила свое бесцельное кружение. Твиллс расположился за креслом
жены, которая с безучастным видом закуривала сигарету.
— Во-первых, скажите, есть ли в доме мышьяк? — спросил я.
— Есть, есть! — крикнула Мери, причем столь внезапно, что мы все
повздрагивали. — И очень много, Джефф. От крыс. Его кладут им в
норы, и они дохнут.
— Кто покупал мышьяк?
— Собственно, покупал его я, — улыбнулся Твиллс. — В городе, в
аптеке Локка. Меня попросила Мери. Она, кажется, убеждена, что это
входит в обязанности тех, кто связан с медициной.
— Ну конечно, Уолтер. Представляете, я вхожу в аптеку и прошу
продать мне яд.
— Где хранится мышьяк? — продолжал я.
— В буфетной. Но по ошибке его взять нельзя. Он в коробке, на
которой написано «Яд» и еще изображены череп и кости.
— Но все равно кто-то мог совершенно свободно получить к нему
доступ... Пожалуйста, не волнуйтесь. Нам надо во всем спокойно ра¬
зобраться.
— Да, — признала Мери очень сухим тоном. — Вполне мог, если
очень захотел бы.
После этой реплики все стали напряженно переглядываться, Джин¬
ни бросила карандаш на стол и сказала:
— Лично я понятия не имела, где хранилась эта жестянка. Это не
дом, а склад яда. В кухню всегда может войти любой...
44
— Кто покупает провизию? — спросил я.
Все поглядели на Мери, и она снова почувствовала себя неуютно в
свете всеобщего интереса. Она нервно пригладила свои и без того глад¬
кие волосы.
— Это делаю я, Джефф. Я заказываю продукты в городе, и их сюда
привозит машина. Но со вчерашнего дня...
— Что же произошло вчера?
— Со вчерашнего дня машина от магазина Сейлса — там мы обычно
делаем наши покупки — сломалась. Я бы сама съездила в город за зака¬
зом, только я не умею водить машину. Поэтому сегодня ездила Кларисса.
Кларисса встала и затушила сигарету в пепельнице. Уголки ее ши¬
рокого рта опустились вниз.
— Да, я привезла продукты, — сообщила Кларисса. — Битком на¬
битую машину. Словно девочка на побегушках. Хотя я уже оделась,
чтобы ехать в...
— Вы поехали днем?
— Да, *гтобы успеть до закрытия магазина. Слушайте, Джефф, что
вы хотите этим доказать?
— Кстати, вы и сифон этот тоже привезли?.
— Сифон? — Она бросила на меня непонимающий взгляд. — Ах,
вы про сифон с содовой? Да, теперь я вспомнила: еще я повезла сда¬
вать много пустых сифонов. За них возвращают ведь часть денег...
— Вы уверены, что вы купили именно этот сифон?
— Господи, ну конечно! Это ведь так, Мери?
— Да, — кивнула та. — Я это хорошо помню. Как только ты его
привезла, я взяла и поставила на столик в библиотеке, потому что
папе он бывает нужен. Он ничего не станет пить без содовой. Он
ждал сифон, и еще на столе была бутылка виски... Поймите меня
правильно! — вдруг воскликнула она. — Папа не был пьяницей. Чес¬
тное слово. Я никогда не видела его пьяным.
— Может быть, лучше, если бы он нм был, — мрачно изрекла
Джинни.
— Минуточку, — сказал я. — Значит, Мери принесла сифон в биб¬
лиотеку? Ваш отец не наливал из него воды?
— Да, он налил и выпил. Я еще немножко постояла здесь, и мы
поговорили. Он был в хорошем настроении. — Ее лицо вдруг обрело
горделивое выражение. — Он еще погладил меня по щеке и сказал, что
просто не представляет, что бы без меня делал.
— В какое время это произошло?
— Время?.. Точно не помню. Подождите... Вспомнила. Это было
примерно в четверть шестого, как раз тогда и приехала Кларисса. Папа
ждал содовую, и я сразу понесла ему сифон.
— Долго вы пробыли в библиотеке?
— Примерно до половины шестого. — Мери очень хотела помочь
расследованию — она говорила быстро, порой даже неразборчиво. —
45
А потом я ушла: надо было готовиться к ужину. За Джоанной, когда
она стряпает, нужен глаз да глаз.
Я подозревал, что яд был положен в сифон между половиной шес¬
того и восемью, когда появился в доме я. Увидев, что собравшиеся
сильно волнуются, я снова заговорил:
— После этого ваш отец все время находился в библиотеке?
— Нет-нет, — возразил Мэтт. — Я вернулся домой из офиса при¬
мерно в половине шестого и увидел, как он шел в направлении кухни.
'Я повесил шляпу на вешалку, он сказал мне что-то насчет своей кни¬
ги — мол, она уже совершенно закончена, и похлопал меня по плечу.
Потом я поднялся к себе умыться...
— Папа спустился в погреб, — пояснила Мери. — Я была на кухне
и слышала его шаги на лестнице, ведущей в подвал.
— Чтобы достать оттуда бутылку бренди?
На это все лишь покачали головами и сказали, что нс знают, зачем
их отец спускался в подвал. Выяснилось, только Мери слышала, как
он возвращался, но она была занята ужином и не обратила на него
внимания.
— Тогда у меня еще один вопрос. Не могли бы вы все рассказать,
где находились между половиной шестого и восемью часами?
Вначале поднялся протестующий гул. Но затем Мэтт важно пока¬
чал головой и сказал:
— Правильно. Это может помочь делу. Они всегда об этом спраши¬
вают... Я читал... Давай спрашивай, Джефф... То есть, наоборот, я могу
ответить?
— Пожалуйста.
— Мне особо нечего рассказывать. Я вернулся из офиса в полови¬
не шестого — это я уже вам сообщил. Поднялся наверх. Заглянул к
маме. Она чувствовала себя неважно, но ничего такого особенного
с ней не было. Она сидела у окна в качалке, завернувшись в плед.
Я прошел к себе, умылся. Потом присел, проглядел газету, которую
купил на обратном пути. А то все начнут ее хватать... В шесть про¬
звенел гонг на ужин.
— Минуточку... — перебил его я. — Насколько я помню слова
Мери, ты к тому времени уже был на кухне и взял поднос с едой для
миссис Куэйл...
Мэтт щелкнул пальцами. Его румяное лицо побагровело, и он сму¬
щенно засмеялся:
— Верно, черт побери. Я и не подозревал, что свидетель может так
запутаться в своих показаниях. Так вот, я и правда спустился вниз до
гонга. Поднос был уже приготовлен, и я взял его и пошел наверх.
— Ты кого-нибудь встретил?
— Только отца. Он как раз спускался. Он приподнял салфетку, пог¬
лядел, что я несу, сказал, что это как раз то, что надо, и двинулся в
столовую.
46
— Значит, ты был единственным, кто...
Внезапно смысл того, к чему я клонил, дошел до Мэтта, его голу¬
бые глаза еще больше выпучились, и он стал делать руками такие.дви¬
жения, словно неистово тряс кого-то невидимого за шею.
— Нет, нет... Честное слово. Ты хочешь сказать, что я отравил ро¬
дную мать?..
В его голосе послышались истерические нотки. Я сказал:
— Ничего подобного, Мэтт. Пожалуйста, продолжай. Ты отнес ей
поднос, так? И пока она ела, ты был с ней?
— Нет, кет. Я открыл дверь, увидел, что она дремлет в кресле. Она
так мало спит, что мне стало жалко ее будить. Я просто поставил под¬
нос на стол Vi вышел. Я понимал, что она скоро проснется...
— Что же ты наделал, Мэтт! — жалобно воскликнула Мери. — Ты
позволил остыть горячим гренкам на молоке? Ну почему в этом доме
все делается шыворот-навыворот? — проговорила она, заламывая руки.
Мэтт обернулся к ней, опустил голову и сказал:
— Послушай, милая сестрица. Послушай внимательно. Кто-то по¬
пытался отравить мышьяком маму, кто-то вошел в ее комнату, пока
она спала, и подсыпал яд. И я не могу понять, какое значение имеет
тот факт, что гренки могли остыть. Будь немножко поблагоразумнее.
А ты, Джефф, продолжай.
— Следовательно, после твоего ухода в комнату мог войти кто угод¬
но. Пока твоя мать спала...
— Угу. Мы начали ужинать только минут десять седьмого, потому
что в столовой были только мы с отцом. Джинни вообще в доме не
было. А ты где была, Мери?
— Я пошла узнать у мамы насчет... ой, я уже не помню, насчет чего
именно. В общем, я пошла вскоре после того, как Мэтт отнес ей под¬
нос. Мама как раз проснулась. Я посмотрела, как она начала есть, а
потом спустилась в столовую. Там уже были Джинни и Кларисса, и мы
начали ужинать.
— Я тоже там был, — вставил доктор Твиллс.
Мери вздрогнула и виновато посмотрела на него.
— Ну, разумеется, Уолтер. Я это и хотела сказать. Только ты немно¬
го опоздал.
— Я был у себя в комнате, я работал весь день. Тогда-то я и обна¬
ружил... Впрочем, это не важно, — оборвал он сам себя. — А что ос¬
тальные?
— Я уже вам рассказывала, что ездила за продуктами, — напомни¬
ла Кларисса. — После этого, когда я уже вернулась, Джинни одолжи¬
ла у меня машину — она собиралась в город. А я пошла к себе и при¬
легла. Я не выходила из комнаты до самого ужина. Вот и все, что я
могу сообщить.
— Я ездила в городскую библиотеку за книгой, — сказала Джинни. —
Это и объясняет мое отсутствие...
47
Доктор Твиллс вышел из-за кресла жены и сказал:
—Позвольте, я расскажу, что было дальше. После обеда судья уда¬
лился в библиотеку, где и оставался. И гиоскин, и мышьяк были под¬
ложены до этого времени, а потому, полагаю, наши дальнейшие пере¬
движения уже не имеют значения. Миссис Куэйл почувствовала себя
плохо в половине восьмого.
— Мышьяк действует так быстро? — спросил я.
— В таких больших дозах — да. Она бы скончалась, если бы я не
заподозрил неладное и стал вводить средства против неврита, а не
мышьякового отравления. Доза была огромной, ведь вообще-то
мышьяк — медленный яд...
’ — Ты знал об этом? — спросила меня Джинни.
— Да, знал. Теперь вот что. Учитывая, что судья пошел в библио¬
теку сразу после ужина, то есть примерно в шесть сорок пять, делаем
вывод: гиоскин попал в сифон в промежутке между половиной шесто¬
го и шестью сорока пятью. То естьв течение часа с небольшим. Необ¬
ходимо знать следующее: когда в этом промежутке судьи нс было в
библиотеке и, стало быть, когда злоумышленник мог туда пойти неза¬
меченным. Мери слышала, как отец спускался в погреб в половине
шестого. Мэтт видел, как он спускался в столовую вскоре после шес¬
ти. Кто-нибудь видел его в этом промежутке?
Я окинул взглядом родственников судьи, но на их лицах нс выра¬
зилось желания поделиться со мной этими сведениями.
— Придется подождать и спросить его самого, что он делал в эти
полчаса, — сказал я.
— Дело в том, — пробормотал Твиллс, — что до обеда в библиотеку
мог зайти любой...
— Кроме меня, — напомнила Джинни. — Я была в городе.
— Кроме тебя, — уступил Твиллс. — Теперь поднос. За те десять
минут, что Мэтт принес поднос и оставил его в комнате миссис Куэйл,
там мог побывать кто угодно. Любой из нас.
Мэтт испустил тяжкий вздох. Снова его рука заходила по лацкану.
— Ты забываешь, Уолтер, что я спустился сразу после того, как
оставил поднос в маминой комнате. Папа может подтвердить, что я
был в столовой еще до того, как мы начали есть...
Настала очередная пауза. Джинни соскользнула со стола и встала,
уперев руки в бока. Она глядела на брата с явным любопытством.
— Какой отличный из тебя адвокат! Просто чудо! Ты отнес поднос
наверх. У тебя была прекрасная возможность положить мышьяк. И вот
теперь ты говоришь: «Я ни в чем не виноват. У меня прекрасное али¬
би. После того как дело было сделано».
Мэтт не рассердился. Он пришел в такой ужас, что сделался совер¬
шенно беспомощным.
— Боже правый! — выдавил он из себя. — Неужели, по-твоему, я
могу отравить свою родную мать?
48
— А что, по-тБоему, все мы, в отличие от тебя, на такое способны?
Небольшая фигурка доктора Твиллса словно увеличилась в разме¬
рах. Напоминая обезьяну, он подошел к остальным, уже сгрудившим¬
ся вокруг Мэтта. Перекрывая их крики, он рявкнул:
— Погодите, черт побери! Успокойтесь!
Шум утих, псд его суровым взглядом все снова заняли свои места.
Несмотря на свой малый рост, Твиллс производил внушительное впе¬
чатление. Решительно помотав головой, он сказал:
— Криками делу не поможешь. Эта задача для нас с мистером Мар-
лом, и мы найдем ее решение. Если, разумеется, вы не хотите пригла¬
сить полицию. Лично мне все равно. Это лишь сняло бы с меня лиш¬
нее бремя.
Мне показалось, что Джинни вот-вот расплачется.
— Извини меня, Мэтт, — пробормотала она. — Я не хотела. Ты же
знаешь... Но, Уолтер, — она махнула рукой, — все это кажется каким-
то жутким сном. Просто не верится, что мы собрались в комнате, что¬
бы... Это напоминает игру. Джефф — прокурор, он задает вопросы, и
рано или поздно он кого-то спросит: «Ты виноват?» И тот ответит:
«Да», и игра кончится. Но когда знаешь, что это никакая не игра, то
становится совсем невмоготу.
Она была близка к истерике. Твиллс почувствовал себя очень не¬
уютно. Он явно сожалел о своей тираде.
— Видишь ли, Джинни, это в каком-то смысле и впрямь игра. С
твоими родителями не случилось ничего плохого. С матерью дежурит
опытная медсестра, отец спит в запертом кабинете. Они вне опаснос¬
ти. Но для общего успокоения с этим надо разобраться. — Он снова
сделался жестким и продолжал без вызова: — Теперь слушайте меня
все — отправляйтесь спать. Мы с мистером Марлом во всем разберем¬
ся. А вы все отправляйтесь спать.
Мне так и не удалось понять, как это Твиллс сумел подчинить их
своей воле. Разумеется, он оставался совершенно спокоен: драматичес¬
кие события мало взволновали его, и все прочие обитатели дома Куэй-
лов были так растерянны, что готовы были подчиниться любому, кто
мог проявить твердость. Впрочем, были попытки протеста, Кларисса,
например, была охвачена гордым негодованием. Она то и дело подни¬
мала свои бусы и отпускала их, отчего они со (пуком падали ей на
грудь. Наконец она сказала с иронией в голосе:
— Что-то ты, Уолтер, очень уж раскомандовался.
Но он лишь свирепо посмотрел на нее, и она испуганно замолчала.
Мэтт бубнил, что он юрист и не позволит, чтобы разбирательство шло
без его участия.
Так или иначе, библиотека в конце концов опустела.
Было решено, что я проведу ночь в доме Куэйлов. Я попросил ди¬
ванчик в библиотеке, хотя было ясно, что особенно поспать в эту ночь
не удастся.
49
Когда я прощался с ними на ночь, они стояли в нерешительности
в холле. Мери боялась идти наверх одна. Мэтт пошел ее проводить.
Обняв ее за плечи, он громким уханьем отпугивал потенциальных при¬
видений. Кларисса, не сказав мужу ни слова, величественной поход¬
кой двинулась за братом и сестрой. Все разговаривали громко, учас¬
тливо и с каким-то вызовом. Только Джинни была бледна и молчалива.
Огни в доме погасли, и темнота вступила в свои права. Я стоял в
холле, испытывая озноб. Почему, я сам не мог понять — ведь вокруг
все было знакомое. Или мне это лишь казалось знакомым? Когда со¬
знание начинает разлагаться, возможно, происходит выделение про¬
дуктов распада, каковые в сочетании с прахом образуют плесень на
окружающих оболочках. Так разлагающиеся тела усопших создают
специфическую атмосферу в склепах. В голове каждого из обитателей
дома Куэйлов бешено стучали молоточки ненависти, ярости, разоча¬
рованности — передо мной снова всплыли их лица, — и у кого-то од¬
ного этот молоточек пробил трещину. Они продолжали жить обыден¬
ной жизнью, но продукты распада невысказанных желаний и надежд
отравляли атмосферу дома, обволакивали находящихся в нем липкой
сыростью. Тайно стиснутый кулак, исподволь брошенный взгляд за
чашкой кофе были всего-навсего внешними знаками — но то были
знаки, подаваемые убийцей. Убийцей, который избрал самый крова¬
вый путь — путь улыбающегося, но не знающего снисхождения отра¬
вителя. В холле было темно, и лишь на площадке второго этажа туск¬
ло горела желтая лампа, отбрасывая на нижнюю стену силуэт
лестничных перил, зловеще высвечивая очертания шляп и пальто на
вешалке внизу. Ступени лестницы заскрипели, но шагов не последо¬
вало. Желтый блик осветил портрет в золотой раме. Порыв ночного
ветра заставил портрет шелохнуться. Холл снова наполнился скрипом.
Я стоял спиной к входной двери и оглядывал холл. В библиотеке
Твиллс ворочал что-то тяжелое, а потом, похоже, свалил его в камин.
Наверное, он разводил огонь. За окном завывал ветер.
Внезапно за спиной я услышал быстрый раскатистый стук в парад¬
ную дверь.
Глава 7
ВТОРОЙ УДАР
Твиллс выскочил из библиотеки так, словно ожидал этого стука. Он
отодвинул засовы и распахнул дверь. В холл ворвался ветер. В проеме
мы увидели очень мрачного рассыльного, который держал в руке жел¬
тый конверт.
— В такую позднотищу, —ворчал рассыльный. — Распишитесь вот тут.
Твиллс расписался, вручил рассыльному доллар, запер снова дверь
и, все еще читая телеграмму, жестом пригласил меня в библиотеку.
50
— Это для Джинни, — сообщил он и преспокойно разорвал конверт.
— Послушайте! — воскликнул я. — Что вы, собственно, делаете?!
— Имею на то основания. Хм. Вот что, значит, она устроила, когда
якобы ездила в библиотеку. Она посылала телеграмму. Никакой кни¬
ги она домой не привезла. Вот пришел и ответ. Глядите.
— Но ведь телеграмма нс нам...
— Тогда я вам ее прочитаю, — спокойно отозвался доктор. — Зна¬
чит, так. «Приеду тотчас же. Что значит, наши беды через несколько
дней кончатся? Старик сдался? Целую, Пат*.
— Кто такой Пат?
— Пат Росситер. Два сердца бьются в унисон. — Твиллс подмигнул
мне и, запустив руку под пиджак, попытался изобразить, как бьется
сердце.
— Вам не кажется, что вы могли бы убедительней сыграть роль
Купидона, если бы...
— Я нс играю роль Купидона, — возразил доктор, еще раз изобра¬
зив бьющиеся в унисон сердца. — Ладно, я сейчас с этим разберусь.
Погодите минуту.
Я подождал, пока он разжигал под бревнами в камине маленькие
щепочки, а затем стал раздувать огонь мехами, напоминая гнома в
очках.
— То, что вы подумали, — не утерпел я, — просто абсурд!
— Откуда вы знаете, что я подумал?
— Просто я...
— Вы ничего нс знаете. Вы просто пришли к поспешному заклю¬
чению. Ха-ха! — воскликнул доктор, тыча в меня пальцем и злорадно
улыбаясь. — А теперь гладите!
К этому времени поленья уже весело потрескивали в камине. Твиллс
бросил туда желтый конверт.
— Ну вот. Я боялся именно этого. И я знал, что эта юная дурочка
получит именно такой безумный ответ. Хороша была бы она в глазах
этих гиен. Хорошо бы она выглядела в ваших глазах.
— Доктор, — признался я. — Мне совершенно непонятны мысли¬
тельные процессы, происходящие в вашей голове. Но тем не менее
продолжайте.
Загадочно улыбаясь, Твиллс сел, вынул трубку и начал набивать ее
с неторопливостью человека, собирающегося кое-что рассказать.
— Есть моменты, которые мне хотелось бы с вами обсудить, — ска¬
зал он раздумчиво. — И прежде всего самый очевидный момент. Са¬
мый загадочный...
— Вы имеете в виду руку?
— Это ерунда. Театральщина, не более того. Неужели вам не бро¬
силось в глаза одно странное обстоятельство? Вас не удивляет отноше¬
ние ко всему происходящему членов семьи?
— То есть?
51
Все еще набивая трубку табаком, Твиллс нахмурился и спросил:
— У вас есть братья или сестры?
— Нет.
— Я так и подумал. Значит, вам этого не понять. Семьи бывают
разные. В них нередко случаются размолвки, скандалы. Их члены мо¬
гут быть на ножах. Но когда приходит беда, знаете, что они делают?
Они объединяются. А вот Куэйлы как раз именно этого и не делают.
— И все же я вас не совсем понимаю...
— Черт возьми! Неужели непонятно! Неужели вас не удивляет та
легкость, с которой они допустили, что один из них мог отравить
мать или отца? Что бы сделали на их месте нормальные люди? Они
бы обыскали дом, чтобы удостовериться, что в нем нет посторонних.
Они бы перебрали в голове всех потенциальных недоброжелателей в
городе. И первым делом они бы хорошенько допросили служанку,
будучи уверенными, что она тут замешана. Они бы подозревали всех,
Кроме самих себя.
— Вы правы...
— Еще бы! Вместо этого они спокойно выслушивают наши обви¬
нения. Они уже были готовы начать обвинять друг друга. Стоит по¬
нять, почему это так, и тайна окажется разгадана. — Он закурил трубку
и торжествующе посмотрел на меня. — Господи, они даже нс удосу¬
жились проверить, были ли заперты двери и закрыты окна. Враги?
Разумеется, у судьи могут быть враги, и они вполне способны про¬
браться в дом и затаиться. Но это самое очевидное предположение не
пришло ни одному из них в голову.
— Но гипотеза насчет того, что тут замешан кто-то посторонний,
выглядит малоубедительной, — возразил я.
— Вы меня не понимаете. — Доктор беспомощно развел руками. —
Конечно, это малоубедительно — для нас. Но не для них. Именно на
этом они, по идее, должны были настаивать с самого начала. Им сле¬
довало бы встать спиной к спине, ополчиться против всех посторон¬
них. Им следовало бы кричать, что злодей спрятался в шкафу и, когда
все они не могли его видеть, сделал свое грязное дело. По крайней
мере, они должны были заподозрить служанку. Но никто из них и не
подумал этого сделать.
— Мэтт говорил об этом, — напомнил я. — Но кажется, и сам в это
не верил.
— Они выбрали неверный путь, — задумчиво сказал доктор. — Им
следовало бы изготовить соломенное пугало — постороннего злодея и
колошматить его что есть силы. Но им это и в голову не пришло. Они,
похоже, понимали...
Не забывайте, что долгое время они жили в ожидании катастро¬
фы. Они знали, что за этим фокусом с белой рукой кто-то скрывает¬
ся, и, когда наступил критический момент, семейные узы оказались
натянуты до предела.
52
— Но учтите, речь ведь теперь вдет об отравлении. Фокусы с рукой
могут быть сколько угодно неприятны, но ад — это уже нечто совсем
иное. Они имеют основания подозревать, что кто-то из них мог пугать
старика мраморной рукой, но гиоскин! Нет-нет, мистер Марл, — ска¬
зал Твиллс, с любопытством глядя на меня. — Вы, я вижу, со мной не'
согласны. Но повторяю: когда вы поймете, почему они так странно
себя ведут, вы получите разгадку. Всей тайны.
— А вы сейчас ее знаете?
Твиллс задумчиво затянулся и выпустил клуб дыма.
— Пожалуй, что да. Но, черт возьми, я боюсь высказать вслух свою
догадку. Попозже. А вдрут сегодня ночью...
— Что сегодня ночью?
— Вдруг сегодня ночью кто-то захочет добровольно рассказать мне
правду? Моя дверь всегда открыта.
Огонь тем временем разгорелся вовсю — веселые блики падали на
очки доктора. Он казался очень маленьким в большом кресле. Он улы¬
бался и потирал свою кнопку носа черенком трубки.
— Вы дали этому человеку понять, что его подозреваете?
-Да.
— Но это же опасно...
— Вряд ли, — снова улыбнулся доктор. — Но так или иначе, я готов
рискнуть. Поначалу, надо признать, я двигался не в том направлении. Но
сегодня, когда я послушал их всех, то переменил точку зрения. — Он
зевнул и встал. — Пора на боковую. А то они тут рано встают.
Погруженный в свои размышления, с тенью улыбки на губах, он
подошел к столу и взял сифон. Трубка во рту торчала под причудли¬
вым углом. Твиллс взялся за ручку двери.
— Ну что ж, — сказал я. — Я сплю здесь. А вы будьте осторожны.
— А, ерунда! — отмахнулся он. — Знаете, о чем я думал? Я вспоми¬
нал Вену. О том, как я там по утрам просыпался. Меня будил шарман¬
щик. Ровно в восемь он появлялся под моим окном. Я высовывал из окна
голову, и мы говорили друг другу «гутен морген», затем он снимал шля¬
пу и играл мелодию из «Розовой дамы» — он знал, что я люблю ее...
Не вынимая изо рта трубки, Твиллс попытался просвистеть не¬
сколько тактов. Руки его были так глубоко засунуты в карманы меш¬
коватого пиджака, что казалось, тот доходил ему до колен. Сифон
был зажат под мышкой. Одним глазом, в котором было мечтатель¬
ное блаженство, он глянул на потолок.
— Я вспомнил запах лип, — продолжал он, пршцурясь, — как гор¬
ничные открывают окна и выставляют проветриваться подушки, как
играет солнце на флюгерах. Знаете, о чем я мечтаю?.. Чтобы снова
можно было слушать орган. Впрочем, шарманщик уже никогда не
сыграет мелодию. Его настигла пуля на войне... — Твиллс поправил ■
очки, виновато улыбнулся. — Ладно, что-то я очень заболтался. Спо¬
койной ночи, мистер Марл.
S3
Оставшись один, я закурил сигарету и уселся у огня. Значит, Твиллс
мечтает о Вене? Так почему же он туда не едет? Эта мысль посетила
меня уже во второй раз за вечер. Я подозревал, что каким-то туман¬
ным, непонятным образом это связано с происходящим в доме, но я
не мог четко объяснить, в чем именно заключается эта зависимость.
Иначе с чего бы ему здесь торчать? Кларисса была бы только рада
щеголять в новой шляпке на Рингштрассе. Рингштрассе! Листва де¬
ревьев словно зеленое кружево. Солнце отражается в блестящих шля¬
пах кучеров. Цокот копыт. Музыка...
Я сидел в этом холодном доме у подножия горы и чувствовал, как
и меня охватывает ностальгия по элегантным улицам Вены. Но сей¬
час лучше не думать об этом. Снова пошел снег. За окном показались
снежинки, одна из них оказалась на стекле. Рамы слегка подрагива¬
ли от ветра. Я встал и начал расхаживать по комнате, размышляя над
мрачной загадкой. Мои шаги гулко отдавались в мертвой тишине.
Я посмотрел на портреты, висевшие над книжными шкафами. Тем¬
ные, плохо написанные, — казалось, художник торопился, чтобы ус¬
петь запечатлеть привидение. Глаза были, как правило, не на месте —
лица выглядели косоглазыми или глуповатыми. Отец судьи Куэйла был
изображен в высоком воротничке и с галстуком-шнурком. Он и пос¬
троил этот странный дом в семидесятые годы прошлого века, на том
самом месте, где до этого стоял каменный дом, выстроенный его от¬
цом. Рядом висел портрет матери судьи — плоское лицо, кружевной
чепец, как у королевы Виктории. Следующий портрет всегда вызывал
у меня живой интерес. О Джейн Макгрегор ходили легенды. Это была
суровая старая шотландка, няня, которая стала семейным тираном во
времена, когда здесь еще жили родители судьи Куэйла. Она держала в
страхе всю семью и умерла в мансарде древней старухой. Согревая нош
горячими кирпичами, она свирепо глядела в глаза смерти.
Мери Куэйл когда-то рассказывала мне о ней. Она помнила Джейн
Маюрегор на ее смертном одре в маленькой комнатке с низким по¬
толком. В комнате горела керосиновая лампа и лежала огромная Биб¬
лия. Джейн ворчала, сердилась, молилась и, наконец, отправилась на
встречу со своим суровым кальвинистским Богом. Мери сохранила в
памяти лишь обрывки воспоминаний: Джейн Макгрегор с мрачным
удовольствием посещала все похороны, где очень помогала хозяину
похоронной конторы. Джейн Макгрегор разглагольствовала об ужасах,
которые несет смерть. Она знала самые страшные истории о привиде¬
ниях в Западной Пенсильвании. Да, не самая симпатичная особа была
нянькой судьи Куэйла, кстати, руководившая им и после его женить¬
бы. Когда судья привел в дом молодую жену, та, судя по всему, была
страшно перепугана старой каргой.
Джейн Макгрегор глядела на меня с портрета — властная, мужепо¬
добная, в черном платье фасона шестидесятых годов прошлого столе¬
тия. Ее могучая натура давала о себе знать, вопреки всем стараниям
54
бездарного портретиста. У нее был полоумный брат, который был при¬
слугой до того, как попал на Гражданскую войну, гае и погиб. Да, имен¬
но этот брат и сделал статую Калигулы, что стояла в углу комнаты. Он
хотел стать скульптором, и отец судьи Куэйла — старый судья Энтони
Куэйл, член Верховного суда, — весьма его поощрял. У него была мас¬
терская в старой коптильне. Там-то Джейн ругала брата на чем свет стоит
за изготовление языческих идолов. Но если верить Тому, сама Джейн
втайне была заворожена развращенными римскими императорами, бюс¬
ты которых постоянно изготовлял ее братец. Рассказы Дункана Макгре-
гора о своих любимых персонажах она выслушивала, постукивая по
столу рукой и отпуская различные замечания. Однажды она разбила
молотком голову императора Тиберия, но не позволяла никому друго¬
му и дотрагиваться до творений ее родственника. А затем безумный
Дункан вставил в свою шляпу перо, вступил в кавалерийский полк и
получил в битве при Антитеме пулю в грудь. После этого Джейн пря¬
мо-таки обожествила павшего героя. Она настояла, чтобы статую Ка¬
лигулы поставили в гостиной старого каменного дома. Потом импера¬
тор уже перекочевал в библиотеку нового. Том рассказывал мне со слов
своей матери, что заброшенную коптильню Джейн Макгрегор сделала
пугалом для всех детей округи. Она рассказывала, как призрак Дунка¬
на работает по ночам, насвистывая печальные мелодии.
Истории о привидениях. Цепочка от няньки к отцу, а затем к сыну,
Тому Куэйлу. В мозгу у меня появилось смутное воспоминание, кото¬
рое я попытался оставить без внимания, но не тут-то было. В библио¬
теке я обнаружил радиоприемник. Он так спрятался в углу, что каза¬
лось, стесняется своего присутствия в этой комнате. Впрочем, он был
таким старым, что вполне соответствовал библиотеке. Дабы разогнать
фантомов, я включил его. В комнате раздались звуки курантов, потом
глухой голос возвестил, что время — час ночи. Затем послышалась тан¬
цевальная музыка, совершенно неуместная в этих стенах. Это было как
раз то, чего судья решительно не понимал.
Я выключил приемник, но слащавые аккорды все еще продолжали *
отдаваться в моих ушах. Судья вполне напоминал своих предков, вос¬
питанных в суровой патриархальной школе Макгрегор. У всех у них
было мало детей, и дети любили своих родителей. Они ели на завтрак
запеканку и воспитывали детей в строгости — ради их же блага. Я пред¬
ставлял себе судью Куэйла — одевающегося только в черное, с цепоч¬
кой для часов, осуждающего любые шалости детей. Но теперь настали
другие времена. Его ружье пылилось на чердаке, и призрак судьи не¬
доуменно взирал на клубы бриджа, где женщины пили плохой джин и
потом чувствовали себя нехорошо, а мужчины упоенно сражались в
пинг-понг или мини-гольф.
Он тепло отзывался о Мэтте. Но он должен знать, что такое Мэтт,
что такое его трусливая осторожность, его тихое продвижение в пра¬
вильном направлении.
55
И хотя Мэтт стал юристом, судья, скорее всего, не может не пре¬
зирать такого наследника профессии, где блистали Лютер Мартин и
Джон Маршалл. В Томе была страсть, была сила, но Том хлопнул
дверью и ушел из отчего дома навсегда. Может, поэтому-то сердце
старого призрака оказалось разбитым...
Что это за шум?
Сердце екнуло у меня в груди. Неприятно, когда ты уносишься на
крыльях воспоминаний, а тебя вдруг вырвет из этих странствий та¬
кой шум.
Я прислушался. Обычные ночные звуки и скрипы. Шум ветра за
окном. Легкое шипение газа в лампе. В очаге упало полено. И вроде
бы ничего больше. Но нет, я слышал что-то очень похожее на тихие
шаги наверху.
Безумный спектакль. Неужели начинается еще одно действие? Биб¬
лиотека в час ночи — это совсем особый мир. Находясь в нем, вполне
можно поверить в то, что один из твоих старых знакомых, охваченный
дьявольски гибельной страстью, крадучись, блуждает по дому — но
только с какой целью? Стараясь ступать бесшумно, я подошел к две¬
ри. Рядом с косяком был выключатель, я нажал на него, но комната
не погрузилась во мрак. Три газовых рожка испускали причудливое го¬
лубоватое пламя, еще более жуткое, чем сама темнота. Мне некогда
было приворачивать их. Я осторожно приоткрыл дверь, вышел в холл
и закрыл за собой дверь.
Тишина. Было так темно, что в моих глазах еще некоторое время
стояли пятна от света люстры в библиотеке. Затем я услышал скрип.
Меня охватил озноб. Кто-то действительно ходил наверху.
Я сделал шаг, и пол подо мной заскрипел. Я шагнул еще с тем
же эффектом. Да, в этом доме невозможно ни за кем последовать
бесшумно. Я остановился. Шарканье прекратилось. Затем я услышал,
как щелкнула дверь, но какая именно, сказать было нельзя.
Затем я вдруг осознал абсурдность своих предположений. Твиллс
* ушел к себе всего пятнадцать — двадцать минут назад, он явно еще не
заснул. В комнате миссис Куэйл дежурила медсестра, и дверь, похо¬
же, была приоткрыта. Вряд ли отравитель отважится на новые вылаз¬
ки этой ночью. К тому же я не мог сделать и шагу, чтобы не заскри¬
пели половицы, — туг уж не до выслеживания. Нет, лучше вернуться
в библиотеку, оставить дверь открытой, выключить свет и радио и не¬
сти караул. В такой ситуации злоумышленник сочтет за благо затаить¬
ся. Если он, конечно же, не безумец!
В библиотеке было темно, если не считать слабых желто-голубых
бликов газового света. В его мерцании лица на портретах словно слег¬
ка шевелились, на дальней стене возникла длинная тень Калигулы.
Я придвинул стул к радиоприемнику и сел лицом к статуе: находиться
спиной к Калигуле, указующем на тебя, было неуютно. Стало холодать.
Я поднял воротник пиджака. Радио тихо мурлыкало — чуть слышная
56
музыка напоминала о шумных больших городах далеко-далеко от это¬
го мрачного дома возле гор.
«Я на тебя, красавица, смотрю...»
Снежинки стучали в окно, потрескивали поленья в камине. Пахло
пылью, старыми книгами, краской. По странному капризу обстоятельств
радио играло ту самую мелодию, о которой упоминал Твиллс.
Я сам нс подозревал, до какой степени устал. Кончик моей сигаре¬
ты ярко рдел в желтовато-голубоватом сумраке. «Я на тебя, красави¬
ца, смотрю...» Мелодия, которую играл шарманщик. Весна, опрятная
венская улочка. «Они все уезжают! — отчаянно восклицала Джинни
Куэйл. — Они уезжают, а я остаюсь!» Я вспомнил ее искаженное от¬
чаянием лицо, стиснутые кулачки. Потом я вспомнил доктора Твилл-
са с сифоном под .мышкой, глядевшего в потолок и мечтавшего о доме
среди цветущих яблонь, о мутном Дунае, о волшебных звуках вальса.
«Я на тебя, красавица...»
— Джефф! — услышал я голос Мери Куэйл.
Я и не подозревал, что заснул. Открыв глаза, я понял, что нахожусь
в холодной комнате. В ней было сильно накурено и по-прежнему го¬
рел свет, хотя за окном уже рассвело.
— Ну почему ты не лег в постель? — удивлялась Мери. — Это же
так вредно для здоровья — спать в кресле! Пойдем, я дам тебе кофе!
— Ты что-то рано проснулась, — заметил я, медленно приходя,
в себя.
— Я вообще нс ложилась, — пояснила Мери. — Я провела ночь у
мамы, с сиделкой. Я боялась, что сиделка уснет, а маме может что-'
нибудь понадобиться... Но сейчас уже почти восемь часов... — У нее
был усталый, измученный вид, хотя глаза блестели. — Пошли, будь
хорошим мальчиком, выпей кофе. Остальные уже встали.
Я почувствовал озноб. Мне было неуютно и хотелось помыться и
побриться. Распрямляя затекшие руки-ноги, я спросил:
— Все живы-здоровы?
— Да-да. Я так рада, Джефф, что просто готова плакать от счастья.
Маме значительно лучше. И еще я заходила к папе минуту назад — он
спит, но цвет лица у него хороший. Я пощупала пульс — все в норме.
Пойдем.
Я прошел через холл в столовую. За окном появилось солнце, под¬
нялся ветер. В длинной темной столовой сидела в одиночестве Джин¬
ни, хмуро уставясь в чашку с кофе. Она сказала:
— Какая холодрыга! Ты не затопила, Мери?
— Сейчас Джоанна включит отопление, — отозвалась ее сестра. —
Пей кофе. А где Мэтт?
— Пошел прогуляться. Очень печется о своем здоровье. Привет,
Джефф. Ну, что-нибудь увидел ночью?
На крыльце послышались шаги, Джинни вздрогнула и устало по¬
смотрела на меня. Затем распахнулась входная дверь, отчего в дом вот
57
рвался запах дыма и порыв влажного воздуха закачал драпировки на
двери в столовую. В дверях показался Мэтт. Я не мог хорошенько раз¬
глядеть его лица в полумраке, но мне показалось, что он нервничает.
— Уолтер еще не спускался? — спросил он.
Чашка Джинни звякнула о блюдце. Мери покачала головой.
— Просто у него горит свет, — сказал Мэтт, облизывая пересохшие
губы. — Вот я и подумал...
Предчувствие чего-то страшного комом подкатило к горлу.
— Может, он включил свет, чтобы одеться? — предположил я. Мой
голос прозвучал невероятно громко.
— Прежде чем спуститься, я постучала в его дверь, — сказала Джин¬
ни. — Но он не ответил. Я решила, что он еще спит.
У Мери так сильно задрожали руки, что она была вынуждена пос¬
тавить на стол тарелку с тостами, которую протягивалаДжинни. Сры¬
вающимся голосом Мэтт сказал:
— Пойдем наверх, Джефф.
Мы быстрым шагом вышли из столовой, потом перешли на бег.
Мэтт совсем запыхался.^ Глаза его тускло поблескивали, как у рыбы.
Я сказал:
— Спокойно, он, наверное, одевается.
Мэтт пробормотал что-то нечленораздельное. Он показал мне дверь
комнаты Твиллса. Я постучал. Ответом мне было лишь эхо.
Я открыл дверь. В комнате горел свет, отчего весело сияла мебель
!фасного дерева, а в окнах отражались желтые отблески. У правой
стены стояла кровать, простыни на ней были смяты. Напротив кро¬
вати — большое бюро, зеркало на нем было чуть повернуто в сторо¬
ну двери. Мэтт крикнул: «Уолтер!» — но ответа не получил. Яркое
освещение делало обстановку лишь еще более зловещей. И лишь тог¬
да в повернутом к нам зеркале я вдруг увидел полосатую красно-бе¬
лую пижамную штанину.
По другую сторону кровати, скрючившись, лежал Твиллс. Одна
нога была прижата к животу, голова была где-то под кроватью. Ког¬
да я подошел к маленькой фигурке в красно-белой пижаме и дотро¬
нулся до руки Твиллса, она была холодна как лед.
Глава 8
ЯД В ВАННОЙ
Меня попросили подготовить эти записки для членов семьи Куэй-
лов, которые даже после того, как дело было закрыто, испытывали
ощущение, что в нем не все еще до конца прояснено. И все же мне не
представляется необходимым детально описывать это ужасное утро, по
крайней мере до прибытия полиции. Я лишь могу с уверенностью ска¬
зать, что это самые неприятные часы, которые мне когда-либо дово¬
58
дилось проводить. Кларисса, как можно было предположить, была в
истерике. При всей своей надменности и повелительности она в об-
щем-то любила своего мужа — в той степени, в какой она способна
вообще кого-то любить.
Немногим лучше держалась Мери, хотя, конечно, шуму от нее было
поменьше. Но то, как она всплеснула руками, могло вывести из себя
кого угодно. У каждого из Куэйлов, впрочем, нашлось, чем поиграть
друг у друга на нервах. Потом Джинни призналась мне, что тяжелее
всего ей было выносить Мэтта. Он бродил по дому, что-то бормоча
себе под нос, внезапно появляясь в дверях с возгласом: «Ой, прошу
меня извинить!» — и снова исчезая. Нормально вели себя только мед¬
сестра и Джоанна. Последняя как ни в чем не бывало раскатывала на
кухне тесто. Их всех потрясла не столько гибель доктора Твиллса,
сколько мысль о том — теперь уже превратившаяся в нечто нуждаю¬
щееся в доказательствах, — что в доме бродит убийца.
Теперь я попробую изложить обстоятельства смерти Твиллса так,
как я их увидел в то утро, до появления полиции. Впоследствии ока¬
залось, что мои догадки были совершенно справедливыми.
С самого начала я был уверен, что Твиллса отравили гиоскином. Его
лицо посинело, зрачки расширились. У него, похоже, были судороги,
а затем уже наступила кома — и смерть. Он лежал на полу, причем
голова его была под кроватью — с той стороны, что выходила к един¬
ственному окну. На нем еще были очки, хотя дужка съехала с одного
уха и очки сползли с переносицы. Твиллс лежал на левом боку, чуть
касаясь рукой столика у кровати. Другая рука была согнута и скрыта
под туловищем. В той же стене, где было изголовье кровати, находи¬
лась дверь в ванную.
Постель была смята. Простыни откинуты и свисали с кровати с той
стороны, где лежал доктор. На кровати лежала обложкой вверх раскры¬
тая книга — томик стихов Гейне. Подушки в изголовье были смяты
тоже. На столике по-прежнему горела лампа. Рядом с ней стояла жес¬
тянка с табаком и стеклянная пепельница, в которой высилась горка
пепла из лежавшей там же трубки. В кармане пижамы Твиллса была
коробка спичек.
Похоже, яд начал действовать, когда он лег в постель и стал читать
Гейне. Он уже выколотил трубку, но, судя по спичкам в кармане и
тому, что он не открыл окно проветрить комнату, он еще не собирал¬
ся спать. Он почувствовал, что отравлен, поднялся, попытался пройти
в ванную, но тут у него закружилась голова или он споткнулся и упал
у кровати, где его потом и нашли.
Он так и не смог позвать на помощь — как и ранее судья. Но с
другой стороны, возможно, он не захотел этого сделать. Оба варианта
казались мне вполне вероятными.
Единственным источником, откуда в организм Твиллса мог попасть
яд, был стаканчик брома, стоявший на стеклянной полочке в ванной
59
над умывальником. Рядом я увидел бутылочку с порошком бромида, а
также бутылочку поменьше с нашатырным спиртом и ложечку с кру¬
пинками белого порошка. Рядом с краном стояла голубая бутылочка с
примочкой для глаз. Крышка-рюмочка была отвинчена. Все остальное
находилось в порядке.
Одежда покойного была небрежно брошена на плетеный стул, сто¬
явший посреди комнаты, башмаки стояли в разных углах. Потрепан¬
ный халат висел на полуоткрытой дверце стенного шкафа. Бюро было
завалено щетками, галстуками, запонками, записными книжками. Еще
там была опрокинутая баночка с тальком. На стопке журналов «Аме-
рикэн меркыори» стояла большая фотография Клариссы. За раму зер¬
кала была заткнута фотография поменьше: за столиком уличного кафе
сидел улыбающийся Твиллс и поднимал кружку с пивом.
Эта последняя будничная деталь вдруг заставила меня по-настоя¬
щему осознать трагичность случившегося. Я осмотрел еще раз яркую
и вместе с .тем мрачную комнату, с ее беспорядком, смотрел на ме¬
бель красного дерева, на серое утро за окном, а потом снова перево¬
дил взгляд на венскую фотографию, думал о том, что значил этот
город для бедняги, труп которого отражался в зеркале.
В комнате стояла зловещая тишина, воздух был прокуренный и
спертый. Твиллс вошел к себе, поставил сифон на верхнюю полку
шкафа — он по-прежнему находился там, — затем разделся, пошел
в ванную, промыл глаза, насыпал порошка в стакан, и все. Дальше
ничего, кроме смерти.
Жаль, со мной рядом не было Бенколена. Возможно, он бы нашел,
за что ухватиться. Я же как ни смотрел по сторонам, так и не обнару¬
жил ничего, что помогло бы распутать этот клубок. Теоретически это
могло быть самоубийством. Остальные слишком переполошились, уз¬
нав об отравлениях, и потому сразу поверили в убийство. И правиль¬
но сделали. Самоубийцы не укладываются в постель с томиком Гейне
в ожидании, пока подействует яд. Самоубийцы не промывают глаза,
прежде чем принять яд. Конечно, существовала чисто теоретическая
возможность, по которой Твиллс попытался убить судью — у него был
яд и знание, как с ним обращаться, — но когда доктор понял, что из
его затеи ничего не вышло, он убил себя. Поверхностные умы в состо¬
янии сочинить доводы, которые другим поверхностным умам показа¬
лись бы убедительными. Не исключена и такая гипотеза: Твиллс сперва
отравил воду в сифоне, а потом его стали обуревать муки совести, при¬
ведшие к самоубийству. Но реальные отравители никогда не вели себя
подобным образом. И уж во всяком случае, вряд ли так повел бы себя
Твиллс. При всей своей внешней логичности гипотеза не имела ника¬
кого отношения к реальности.
Но такая версия являлась единственно возможным выходом для
Куэйлов, если они хотели избежать публичного скандала. Увы, люди,
как правило, ведут себя столь нелепо, что добиваются именно того,
60
чего хотели бы избежать. Я не успел открыть рот, как Мери бро¬
силась к телефону и стала набирать номер семейного доктора
Рида, который по совместительству был и местным коронером. Пре¬
жде чем Мэтт успел вырвать у нее трубку, она успела пролепетать
что-то насчет убийства и полиции. Итак, непоправимое свершилось.
А Мэтт усугубил и без того незавидное положение дел, когда позво¬
нил всем трем редакторам местных газет и потребовал, чтобы они
ничего не писали об этом деле. Конечно, в таких городках газеты из¬
даются людьми покладистыми, и они заверили Мэтта, что сделают
все, как он хочет, но это означало, что слухи все равно поползут по
городку.
Единственный способ избежать дурной огласки — это получить
вердикт о самоубийстве. Несмотря на опрометчивость Мери, еще
можно было добиться этого и избежать криминального расследова¬
ния. Твиллс ведь все-таки мог покончить с собой. Но вообще дело
выглядело прескверно. Вскоре в дверь позвонили. Я спустился вниз
и увидел, что в дом вошли не только доктор Рид, но и, увы, мест¬
ный детектив Джо Сарджент. Последнего я знал понаслышке, но,
похоже, это был человек проницательный. Должность окружного де¬
тектива в таких местах мало что значит. Его основная задача — со¬
здавать у местных жителей впечатление, что закон не дремлет. Как
правило, это общительный, снисходительный человек. Изредка он ус¬
траивает облаву на «притон* и торжественно находит там самогон¬
ное виски. Газеты охотно помещают его портреты, когда он расследу¬
ет дело о каком-нибудь славянском иммигранте, пустившем в ход
бритву. Джо Сарджент был незлым и неглупым человеком, он оде¬
вался и держался как адвокат. Сейчас он переминался с ноги на ногу
и тряс руку Мэтту. У него был пышный зачес, глаза политика и сим¬
патичное морщинистое лицо. Казалось, он совсем недавно покинул
домашний очаг. Доктор Рид был маленький, усатый, очкастый чело¬
вечек, говоривший отрывистым, лающим голосом.
Вчетвером мы прошли в библиотеку. Доктор Рид на ходу задавал
вопросы Мэггу, а тот, наконец осознав всю тяжесть обрушившегося на
семью несчастья, отвечал на редкость спокойно. Его красное, потное
лицо было исполнено печали и внушало доверие. Он твердил, что имел
место несчастный случай, ничего более. Хотя и говорил он с убедитель¬
ностью коммивояжера, доктор Рид пролаял:
— Чушь собачья!
Всем стало неловко, но терьер как ни в чем не бывало продолжал:
— Не надо водить меня за нос, юноша. Я прекрасно знаю вашего
отца, а также я прекрасно знаю и вас. Так что выкладывайте начисто¬
ту: кто заболел, кто умер и так далее.
— Видите ли, мистер Куэйл, — добродушно заговорил Сарджент,
мы ведь просто хотим помочь. Док сказал, что ваша сестра была очень
расстроена, и я решил на всякий случай тоже к вам заглянуть.
61
— Ну да, — пробормотал Мэтт, переводя взгляд с доктора на де¬
тектива. — Конечно, я и хочу вам рассказать все как есть. Слушай,
Джефф, ты все видел, все знаешь, расскажи им сам, ладно?
Похоже, ни Рид, ни Сарджент всерьез не верили, что в доме Куэй-
лов могло произойти что-то из ряда вон выходящее. Когда я начал
рассказ, на лице Сарджента было написано безмятежно-сочувственное
выражение, а доктор проявлял нетерпение. Но вскоре у детектива рот
приоткрылся сам собой, и Сарджент стал перебирать мелочь в карма¬
не. Мэтт морщился при упоминании мной очередных мрачных подроб¬
ностей. Все это звучало не очень убедительно, я сам это прекрасно по¬
нимал. Когда я закончил, Рид засопел, фыркнул и начал было:
— Чистейшая... — но потом поглядел на наши с Мэттом лица и за¬
молчал.
— Можете на него посмотреть, — предложил я. — Он на втором эта¬
же, в задней комнате. Вполне вероятно, что это самоубийство. — Доктор
Рид поймал мой взгляд и сложил губы в трубочку, словно собираясь за¬
свистеть. — И если это так, доктор, вы достаточно давно знаете эту семью
и могли бы уберечь их от многих неприятных моментов...
— М-да, — пробормотал доктор. — Значит, гиоскин? Ну к ну.
Сарджент потер лоб.
— Даже и не знаю, что вам сказать, мистер Марл, — пробормотал он.
— Сказать! — фыркнул доктор. — Что уж тут скажешь. Если бы я
не знал этот дом так давно, юноша, — обратился он ко мне, — я бы
сказал, что вы все лжете напропалую. Но старый Мэтт Куэйл... М-да...
Пойдемте, Джо, посмотрим на него. А вы нас подождите внизу.
Когда они ушли, Мэтт положил мне руку на плечо. Пока я расска¬
зывал о случившемся, на его лице страх и надежда находились в со¬
стоянии борьбы.
— Ты действительно так думаешь? — спросил он. — Насчет того,
что Уолтер мог покончить с собой? Господи, почему я сам до этого не
додумался? Вот, выходит, как...
Тут в комнату вошла Джинни, и он замолчал. Я понял, что она
подслушала наш разговор. Мэтт поспешно заговорил опять:
— Прикрой дверь, Джинни. Послушай, старина, я всегда недолюб¬
ливал Уолтера. Он вполне способен на такое... Ты сам это без меня
прекрасно знаешь.
Он ухватил меня за лацкан и стал трясти. Глаза его остекленели.
Джинни не вытерпела и подала голос.
— Нет, это не так. Хотелось бы верить в это, но увы... — говорила она
глухо, с бледным как мел лицом. — Он вряд ли мог пойти на такое.
— Я тоже так считаю, Мэтт, — сказал я. — Просто мне хотелось
оградить вас всех... Но они разберутся.
— Но...
— Как-давно трудилась рука? — спросил я. — Джинни утверждает,
что пять лет. А Твиллс здесь прожил года три, так?
62
— Но никакой руки нет, это просто отцовская фантазия...
— Ради Бога, давай не будем снова об этом! — воскликнула Джин-
ни. — Мы ходим по кругу! Сядь, Мэтт, не маячь у меня перед глаза¬
ми. Как ты действуешь мне на нервы!
— Правда? Зато ты очень успокаиваешь. Думаешь, приятно, когда
тебя обвиняют...
— Никто тебя нс обвиняет в убийстве! — вспылила Джинни. — Но
если ты будешь вести себя как глупый школьник, то они, пожалуй, и
заподозрят тебя, прежде чем ты успеешь повзрослеть... И если у тебя
хватает .мужества обвинять единственного приличного человека в доме...
— Единственного приличного человека в доме, да? Единственного
приличного человека... — Мэтта охватила такая ярость, что у него на
губах запузырилась слюна, и смотреть на него было неприятно. — Ты
в этом уверена? Так вот, слушай меня внимательно: я всю вину возло¬
жу на него.
— Правда?
— Правда, к я...
Утихомирить их было нелегко. Мне пришлось сначала повысить
голос, а потом успокаивать, пока в комнате не воцарилась тишина —
противоборствующие стороны выбились из сил. Пряча свое подурнев¬
шее от сдерживаемых слез лицо, Джинни села на стул спиной к нам.
Все мы находились под впечатлением только что разыгравшейся сце¬
ны. Мы сидели в разных углах. Мэтт дрожащими руками вынул спич¬
ки, сигарету и закурил. Я посмотрел в окно, снег ложился белыми
пятнами на темную траву газона. В библиотеке было зябко и сумрач¬
но. Мы сидели, слушая, как наверху ходят люди. Наконец на лестни¬
це раздался шум шагов, и в библиотеку быстро вошел Рид, за ним,
помедленней, Сарджент.
— Мы его видели, — начал было Рид и, увидев обернувшуюся к
нему Джинни, осекся. Он пристально посмотрел на нее и спросил: —
Ну, как вы себя чувствуете, юная особа? Прошу — никаких сцен. Сей¬
час нам нужно все как следует обмозговать.
Сняв пальто, он стоял посреди комнаты и воинственно сопел в усы.
Его черный костюм был ему, пожалуй, маловат, а его глаза терьера
рыскали по комнате, пенсне на длинной и черной ленточке поблески¬
вало стеклами. Ни с того ни с сего мне вспомнились картины в каби¬
нете отца — собаки, резвящиеся вокруг стола.
— Мы пришли к общему заключению, — говорил между тем Рид. —
Похоже, это убийство. Учтите, я не утверждаю, что это убийство, но
очень на то похоже.
— Но погодите, — кротко подал голос детектив и потер рукой под¬
бородок. Он посмотрел на нас слегка обиженно, словно желая сказать:
«Видите? Ну что я могу поделать?»
— Чепуха! — отрезал Рид. — Скажите им, к какому выводу мы
пришли.
63
— Дело вот в чем, — начал Сарджент. — Нам с доком все это очень
даже не нравится. Я знаю и уважаю судью и готов помочь вам, чем
могу. Вы, конечно, можете попробовать выдать это за самоубийство,
но боюсь, номер не пройдет. Боюсь, мне придется начать расследова¬
ние. Ну, а если я что-то обнаружу... В общем, тогда уж сами понима¬
ете... — Морщинки на его большом лбу сделались еще заметнее. —
Извините, но ничего другого у меня не остается...
— Вы хотите сказать, что дознания не будет? — осведомился Мэтт.
— М-м... Пока мы не решили, — отозвался Рид и добавил: — Не
бойтесь, Джо, судья вас не съест. — Обратившись уже к нам, Рид ска¬
зал: — Мы хотим сначала поговорить с судьей, а потом уже будем ре¬
шать. Насколько я знаю его, он захочет предать дело огласке. Он еще
в медицинском кабинете? Я хочу на него взглянуть.
Рид снова ушел. Сарджент задержался в дверях, словно в нереши¬
тельности. Затем он глубоко вздохнул, смахнул невидимые крошки со
своего пиджака, и на его лице опять появилось выражение хорошего
семьянина. Он словно желал сказать: «У меня тоже есть родные и близ¬
кие». Но мне показалось, что это выражение сидело на нем непрочно,
словно шляпа не по размеру, и в любой момент могло уступить место
крутому взгляду.
— Боюсь, мне придется вам задать немало вопросов, — с улыбкой
сказал он. — Хотя, поверьте, мне это будет сделать весьма непросто.
Он молча прищурился. Я вдруг подумал: «Господь помилуй и спа¬
си этот дом, если Сарджент возомнит себя великим детективом». При
мысли об этом я даже похолодел. В Париже мне приходилось встре¬
чать таких сыщиков, и от них Бенколену хлопот было больше, чем от
самих преступлений. Если он начнет мечтать о том, чтобы газеты по¬
местили огромными буквами на первой полосе заголовок «САРДЖЕНТ
РАЗГАДАЛ УБИЙСТВО В ДОМЕ КУЭЙЛОВ», тогда дело наше плохо.
— Насколько я понимаю, — начал Мэтт, изображая полное безраз¬
личие, — вас интересует, где был каждый из нас вчера вечером. Лично
я, например, как поднялся наверх, так и не выходил из своей комнаты.
Сарджент снова позвенел мелочью и сказал самым мирным тоном:
— Нет-нет, мистер Куэйл, я не собираюсь делать ничего подобно¬
го. Тут все довольно просто. Он выпил бромид, в котором был яд.
Похоже, он сделал это, как только поднялся наверх. Поэтому нет ос¬
нований предполагать, что кто-то из вас успел прошмыгнуть к нему
и отравить бромид. Он, собственно, был отравлен заранее, и яд по¬
пал туда, возможно, тогда же, когда и в сифон. Разумеется, при ус¬
ловии, — поспешно добавил Сарджент, — что это и впрямь убийст¬
во. Нет-нет, ваши передвижения тут роли не играют...
Его глаза вдруг странно заблестели. С еще более миролюбивым
видом, чем прежде, он уставился на люстру. Я кашлянул и сказал:
— Может быть, я недостаточно ясно выразился, но хочу напомнить,
что мистер Твиллс провел со мной здесь по меньшей мере пятнадцать
64
или двадцать минут, уже после того как все домашние разошлись по
своим комнатам. Вам, наверное, следует принять это во внимание, если
вы придете к выводу, что случилось убийство.
— А! — отозвался Сарджент. — Значит, я вас и впрямь не понял.
Говорите, пятнадцать минут. Хм... — Он кашлянул и спросил Мэтта: —
Вы сразу легли в постель, когда поднялись к себе, мистер Куэйл?
— Да, — сказал Мэтт. — Мы поднялись все вместе. Ты видела меня,
Джинни?
Джинни кивнула. Она стояла, опершись на спинку кресла, глаза ее
были пусты. Когда Мэтт воззвал к ней, она поглядела на него с каким-
то любопытством. Потом ровным тоном ответила:
— Да, Мэтт. Ты вел себя о^ень примерно. Вошел в комнату и за¬
крыл за собой дверь. Я тебя видела.
— А где расположены ваши комнаты? — спросил Сарджент.
— Мэтта — на втором этаже слева, — ответила Джинни с тем же
безразличием. — Напротив маминой. Моя на третьем этаже, в башен¬
ке, над комнатой Мэтта.
Нахмуренное лицо Сарджента словно говорило: «Ну вот, это уже
кое-что». Вслух же он сказал:
— А дверь комнаты миссис Куэйл была открыта?
— Да, — сказал Мэтт. — Там сидела медсестра, причем так, что
видела холл. Она может подтвердить, что я прошел к себе и закрыл
дверь.
— А вы, мисс... Вы ведь мисс Куэйл, не так ли? Как вы поднялись
на третий этаж?
— По маленькой лесенке. Она рядом с дверью в комнату Мэтта.
— А! Значит, и ее видно из комнаты миссис Куэйл?
-Да.
— И вы, разумеется, — продолжал с добродушнейшей улыбкой
Сарджент, — тоже не покидали вашей комнаты?
— Нет, покидала. Причем дважды.
Ее безразличный тон начал потихоньку выводить его из равновесия.
Глаза Сарджента сузились.
— Когда вы это делали, мисс Куэйл?
— Первый раз сразу после того, как вернулась к себе. Я вспомни¬
ла. — В ее зеленых глазах вдруг блеснуло что-то устало-ироническое.
Она поглядела на нас, подняв брови и шевеля губами. Затем неожи¬
данно хихикнула.
— Дело приняло слишком серьезный оборот, Джинни, — укорил ее
Мэтт, косясь на детектива и надеясь на его одобрение. — Сейчас не
время...
— Но это же было так смешно! — не удержалась Джинни, в глазах
которой по-прежнему вспыхивали озорные искорки. — В детективных
романах все всегда спускаются вниз за книгой. Я именно так и посту¬
пила. Кларисса взяла мою «Афродиту». Стащила, хотя я не прочитала
3 Дж. Д. Карр «Вне подозрений»
65
и половины. И еще притворилась, что шокирована. Я поняла, что не
могу заснуть, и решила спуститься за книгой. Сначала она притвори¬
лась, что никакой книги не брала и вообще очень удивлена моим во¬
просом, но я сказала: «Слушай, милая, меня-то хоть за нос не води!»
Прошу прощения, действительно, ход получается больно уж шаблон¬
ный, но я правда спускалась за книгой...
— Кларисса — это миссис Твиллс?
Поскольку все вроде бы приняли на веру утверждение Мэтта, что
он не покидал своей комнаты и тем самым его алиби вроде было без¬
упречно, он сделался весьма рассудительным. Он выслушал с молча¬
ливым одобрением все вопросы детектива, и его физиономия слов¬
но говорила: «Этот детектив дело знает. Смотрите, как он ловко ведет
допрос!» А детектив, словно слушая это одобрение, с каждым новым
вопросом делался все увереннее в себе.
— Верно, мистер Сарджент, — проговорил Мэтт. — Вы попали в
самую точку.
— Я так и подумал, — отозвался тот, уронил подбородок на грудь,
повертел, большим пальцем в петлице и, строго посмотрев на Джин-
ни, спросил: — А комната доктора соединяется с комнатой миссис
Твиллс через ванну, да? Так, понятно. И долго вы там пробыли?
С лица Джинни сдуло улыбку как ветром.
— Только... только несколько минут.
— Доктор Твиллс к тому времени уже поднялся к себе?
-Нет.
— Где была миссис Твиллс, когда вы уходили?
В глазах Джинни снова показалась пустота. Она промолчала.
— Прошу прощения, мисс Куэйл, — прокашлявшись, повторил Сар¬
джент. — Я спрашиваю, где была миссис Твиллс, когда вы уходили?
Тихо, но внятно Джинни ответила:
— В ванной, насыпала себе в стакан бромид.
Глава 9
СМЕРТЬ ПРОХОДИТ МИМО
Сарджент сидел не шелохнувшись, чуть склонив набок голову и
широко раскрыв глаза. Рот его слегка открылся, палец перестал те¬
ребить петлицу. В серой комнате воцарилось молчание.
— Так, — наконец сказал Сарджент, прокашлявшись. — Так-так. Если
я вас правильно понял, — заговорил он громче и прищурив глаза, — то
вы видели, как миссис Твиллс насыпала порошок бромида в ванной.
— Насыпала бромид в ванной, — подтвердила Джинни. Она явно
опять была готова сорваться на истерический смех.
.—М-да... — только и произнес Сарджент, усиленно сопя. — Вы
хотите сказать — насыпала бромид для себя?
бб
— Ну разумеется.
Детектив задавал вопросы необычайно громко.
— Она делала это, когда вы вошли?
— Нет, когда я уже собралась уходить. Кларисса встала, подошла к
аптечке в ванной комнате, вынула оттуда порошок и начала отсыпать
его в стакан. Тут-то я и ушла.
— И вы не видели, как она приняла бромид?
— Нет же, говорю вам. Я ушла.
Сарджент заволновался. Он провел рукой по своему зачесу, затем
воскликнул чуть ли не умоляющим тоном:
— Погодите, мисс Куэйл! Минуточку! Я хочу у вас спросить... Вы
уверены, что это та же самая бутылка? Та, которой пользовался доктор
Твиллс?
— Не знаю, я даже в ванную-то не заглядывала, — пробормотала
Джин ни.— Хотя, наверное, та же самая. Там была, по-моему, только
одна бутылка с бромидом.
— И на нее это не оказало никакого пагубного воздействия, — про¬
говорил задумчиво Сарджент. Закрыв глаза, он поглаживал рот и нос
длинными нервными пальцами, воплощая собой Задумчивую Сосре¬
доточенность.
Я внутренне содрогнулся. Вдруг ему сейчас представляются те са¬
мые заголовки: «САРДЖЕНТ РАЗГАДАЛ...»
— Но это же... это же безумие! — вдруг завопил Мэтт. — Послушай¬
те, ведь это означает, что Кларисса... — Он метнул гневный взгляд на
Джинни, а Сарджент явно огорчился такому предательству со сторо¬
ны того, кого он мнил союзником.
— Я ничего такого не сказал, мистер Куэйл, — поспешно произнес
Сарджент, открывая глаза.— Я вообще сам в толк не возьму, что все
это означает.
— Да-да... конечно. Я понимаю: вы делаете свое дело, — сказал
Мэтт с вялой улыбкой. — Но подумать только! Кларисса! В конце
концов, она ведь могла и не пить сама этот бромид!
— Но в таком случае зачем человеку готовить раствор, если он не
собирается его пить? — резонно заметил детектив.
— Вы, друзья, — подал голос я, — очень удивлены тому обстоятель¬
ству, что Кларисса не отравилась. Но почему бы вам не расспросить
ее лично?
— Очень хороший совет, мистер Марл, — ответил Сарджент, —
но подождите. Все встает на свои места. Все встает на свои места.
Подождите! Все по порядку! Все по порядку! Туг еще один момент, —
продолжал Сарджент, нахмурясь. — Мисс Куэйл, вы, кажется, ска¬
зали, что спускались вниз дважды. Когда же это случилось во вто¬
рой раз?
В суматохе, вызванной сообщением Джинни; все совершенно забы¬
ли о ее существовании. Она же снова сделалась угрюмо-отстраненной
67
и при словах Сарджента подняла голову, несколько оторопело глядя на
детектива.
— А... это случилось позже, примерно через час. Я немножко боя¬
лась спускаться, потому что, уходя от Клариссы, выключила свет на
втором этаже, и там было темно.
— Зачем вам понадобилось спускаться?
— На третьем этаже нет ванной...
Сарджент был явно обескуражен.
— А разве ванная между комнатами мистера и миссис Твиллс един¬
ственная на этаже?
— Нет, конечно. Еще одна ванная находится в задней части холла.
А кроме того, другая между комнатами родителей.
— Медсестра могла видеть или слышать вас в это время?
— Не знаю. Наверное^ могла. — Джинни пожала плечами. — В этом
доме полы страшно скрипят. Так что мои шаги наделали много шума.
— Ясно. К тому времени доктор Твиллс уже поднялся к себе?
— Скорее всего, да. Во всяком случае, в щель под дверью проби¬
вался свет, а до этого там было темно. — Поколебавшись, Джинни
продолжала: — И кроме того, в комнате разговаривали. Мне было так
не по себе, что я сначала хотела зайти к Уолтеру и немного с ним
поговорить, но поскольку там был кто-то еще, то я передумала.
— Значит, кто-то там разговаривал. — Сарджент начал яростно тереть
подбородок.— Это важное дополнение, мисс Куэйл. Кто же говорил?
— Право, не знаю. Слышалось какое-то невнятное бормотание.
Наверное, говорил Уолтер, но слов я не разобрала...
Она собиралась сказать что-то еще, но в этот момент в комнату
ворвался доктор Рид. Он пристально посмотрел на нас и, неистово
мотнув головой, сказал:
— Ну что ж, это уже кое что! Судья проснулся. Он, правда, чувству¬
ет себя неважно, но вскоре сможет дать показания. — Посопев, он не
без зависти добавил: — Этот Твиллс знал свое дело. Ну и ну! Вирджи¬
ния, сбегай-ка на кухню и приготовь ему чего-нибудь поесть. Напри¬
мер, куриного бульона. Только не на молоке. И еще, может, слабого
чаю. В общем, действуй!
Сардженту не терпелось поделиться с Ридом новостями. Но он хму¬
рился, ходил взад-вперед, пока Джинни не удалилась. Затем он пере¬
дал услышанное от нее Риду со скромным видом человека, делающего
великие открытия, но не придающего им особого значения. Рид тихо
выругался.
— Не нравится мне все это, — пробормотал он, — а где, кстати,
сейчас миссис Твиллс?
— В комнате Джинни, в постели, — сказал Мэтт. — Она говорит,
что не может оставаться в своей комнате. С ней сейчас Мери.
— Надо с ней потолковать, — сказал Рид. — Нет-нет, юноша, вы
оставайтесь здесь, мы сами... — Затем он поглядел на меня, словно
68
принюхиваясь, и сказал: — Может быть, мистер Марл готов нам не¬
много помочь? Не откажетесь? Мы знаем, чем вы занимались в Пари¬
же. Вы готовы, Джо?
Мэтт был в бешенстве, но промолчал. Втроем мы вышли в полу¬
темный холл — свет проникал в него лишь через красно-белые витра¬
жи парадной двери. Рид аккуратно прикрыл дверь в библиотеку.
— Ну, а теперь начистоту, — обратился он ко мне. — Как по-ваше¬
му, кто тут безобразничает?
Я грустно покачал головой.
— Мне только кажется верной идея мистера Сарджента о том, что ад
подсыпан в бромид раньше, до того, как члены семьи разошлись по сво¬
им комнатам на ночь. Если Кларисса сразу легла спать, это мог сделать
некто, незаметно пробравшийся в ванную. Но если верить Джинни, она
легла спать не сразу. И следовательно, не могла не услышать...
— Кроме того, она сама насыпала себе порошок, — перебил меня
Сарджент. — Вот этого-то как раз и не могу понять.
— Так-так, надо скорее порасспросить ее, — нетерпеливо сказал
доктор. Он начал насвистывать сквозь зубы, лотом сказал: — Знаете,
что меня удивляет в этом деле? Необдуманность и небрежность мето¬
дов. Преступник действует наобум. Не важно даже, когда именно
гиоскин был подсыпан в бутылку. Вы только поглядите. Преступник
просто входит в ванную, которой пользуются Твиллсы, и отравляет
бромид. Откуда он знал, что Твиллс примет бромид? Ему разве извес¬
тно, что Твиллс всегда принимает его на ночь? Или этот тип подсы¬
пал яд так, на всякий случай — глядишь, когда-нибудь Твиллс примет
бромид? Черт знает что! Возникает впечатление, что этот тип готов
отравить любого из членов этого семейства и ему совершенно все рав¬
но, кто именно это будет. Или же...
Он посопел и продолжал:
— Или это самоубийство. Тогда все как-то сходится..Другого объ¬
яснения у меня нет. Хм. Миссис Твиллс насыпает порошок, прини¬
мает его — по крайней мере собирается, — и с ней полный порядок.
Ее муж насыпает порошок из той же самой бутылки и отправляется на
тот свет. Может, на этом и остановимся? Что скажете, Джо?
Я с удивлением уставился на доктора. Его собачьи глаза пытливо
смотрели на Сарджента. Он явно нервничал^ Похоже, за время корот¬
кого разговора с судьей произошло нечто, заставившее его изменить
свою точку зрения. Полчаса назад Сарджент, скорее всего, с ним со-
гласился бы. Но теперь в его голове что-то завращалось, он вспомнил
о своей официальной должности. Он нахмурился и выпрямился, на¬
пустив на себя важность.
— Там видно будет, — сказал он. — Сначала надо поговорить с
миссис Твиллс.
Рид долго и со значением глядел на него, но Сарджент больше ни¬
чего не сказал.
Дом был так задуман и построен, что на третий этаж можно было
подняться по встроенной лестнице, дверь на которую находилась меж¬
ду комнатами Мэтта и Клариссы. Там несколько достроенных и отде¬
ланных комнат — в том числе комната Джинни в нижней части правой
башни, а также комната Мери. Окна в передней части выходили на
украшенный завитушками балкон. Стекла были цветные, и потому свет
падал в холл причудливыми пятнами. Пахло пылью, старой краской и
деревом. На стенах висели потемневшие газовые светильники, а под
ногами скрипели соломенные дорожки. Из-под дверей немилосердно
дуло. Время от времени раздавались звуки, столь типичные для мрач¬
ных чердаков — словно в темноте кто-то шуршит бумагой. Снова по¬
шел снег.. Некоторое время мы постояли, глядя на цветные стекла и
причудливые блики света, потом Рид постучал в дверь комнаты на
каждой из стен, кроме той, где была дверь. Под окнами были белые
крашеные книжные полки, на синих стенах парочка неплохих гравюр.
Мебель плетеная, покрытая ситцевыми покрывалами. Горел газовый
камин, являя собой контраст со снегом за окнами. Перед решеткой
сидела, сгорбившись; Мери Куэйл. На высоких подушках в кровати с
медным изголовьем возлежала Кларисса. Газовый свет подчеркивал
скорбность ее черт. Даже горюя, Кларисса не забыла надеть черное
неглиже. Но глаза ее были красные, распухшие. Держалась она вели¬
чественно, как матрона. Внезапно она передернула плечами. Камен¬
ного взгляда в нашем направлении у нее не получилось. По полным
щекам прокатились две слезинки.
В комнате было тихо, только слышалось шипение газа. Сарджент
стал неловко Переминаться с ноги на ногу.
— Доктор Рид! — подала голос Кларисса. — Вы мне не нужны. Со
мной все в порядке.
Доктор ^сделался жизнерадостно-сочувствующим. Он подошел к
ней, взял за руку; добродушно урча, пристально поглядел на Кларис¬
су, сквозь пенсне и сказал:
— Ну что? Немного получше? Хорошо. А ну-ка, выше нос, а то дам
тебе касторку, как в старые времена. — Он устрашающе улыбнулся. —
Знаете, как я себя чувствую? Ужасно, просто ужасно. У вас есть силы
говорить? Ну, разумеется, есть. Надо взять себя в руки...
Он покосился на Мери, которая нервно вздрогнула.
— Ну, а для компании я пригласил с собой нашего окружного де¬
тектива, мистера Сарджента. Он у нас...
Тело Клариссы изогнулось под одеялом. Она протестующе вытяну¬
ла вперед руку.
— Это ужасно, доктор. Просто ужасно. Я не хочу видеть никаких
детективов. — Ее величественность исчезла без следа. Она сказала
плаксивым голосом: — Пожалуйста, уходите.
— Чушь! — добродушно отозвался Рид. Похоже, он сказал бы
«чушь» даже человеку на смертном одре. Он снова взял за руку Кла¬
70
риссу и сказал: — Ничего страшного он с вами не сделает. Это даже
на пользу. Честное слово.
Я посмотрел на детектива. Сарджент был человеком мягким. Он
прибыл сюда с видом мрачной непреклонности. Он уже видел себя
Великим Сыщиком, холодным аналитиком, взвешивающим улики, как
это принято писать в романах. Он, похоже, был склонен полагать, что
Кларисса отравила мужа. Теперь его версия, судя по всему, рухнула, и
вид у него сделался глуповатый. Он пробормотал что-то вроде того, что
сейчас допрашивать миссис Твиллс, в общем-то, нет необходимости,
за что получил от нее взгляд благодарной учителю школьницы. Это и
вовсе его покорило.
— Чушь! Сущая чепуха! — тявкнул доктор, и в его голосе послыша¬
лись сварливые нотки. — Она в отличном состоянии, не правда ли,
милочка? Я и сам могу задать все вопросы...
— Нет! — запротестовал Сарджент. — Если уж надо этим занимать¬
ся, то лучше я задам эти вопросы. Видите ли, миссис Твиллс, мне этого
очень не хочется... — Он виновато улыбался, и глаза на его морщинис¬
том лице словно просили прощения. Он подошел к кровати и сея на
стул.
— Я постараюсь не очень вам докучать. Честное слово.
Ужас, который поначалу испытывала Кларисса при его появлении,
явно угас. Сарджент не соответствовал ее представлениям о сыщике.
Он скорее напоминал внимательного поклонника. Мне показалось,
что и сейчас, в минуту потрясения, Кларисса, прикрыв глаза, репе¬
тировала свою трагическую роль вдовы. Это было видно по участив¬
шемуся дыханию и сосредоточенному выражению лица. Снова насту¬
пила тишина, нарушаемая лишь шипением газа, а за окном усилился
снегопад.
— Нас интересует, мэм, как ваш муж... — начал было Сарджент, но
осекся и, решив пощадить чувства вдовы, спросил: — Можете быть,
потом?
— Нет-нет... Я только заглянула и... Я знаю, его отравили. Вот и все.
Она говорила, словно в трансе. У Сарджента сделался испуганный
вид. Он виновато улыбнулся и ловко сменил тему:
— Ну хорошо, не будем сейчас вас этим мучить, миссис Твиллс.
Расскажите нам тогда, что происходило с момента, как вы поднялись
вчера к себе, и до утра.
Снова молчание. Снова Кларисса репетировала.
— Раз вы так настаиваете... Я видела Уолтера, когда он поднялся...
— До этого, дитя мое, — перебил ее доктор, вытягивая шею. — Что
было до этого? Расскажите все, и подробно.
— До этого? Пожалуйста... — Кларисса открыла глаза и снова жа¬
лобно посмотрела на детектива. — Не знаю, о чем вы...,,
— Расскажите все по порядку, что было после того, как вы поднялись
наверх. Все по порядку. Вы поговорили с младшей мисс Куэйл, так?
71
Кларисса села поудобнее в кровати. Она пригладила свои черные
волосы, заправила завитки за уши. Жалобное выражение глаз смени¬
лось холодно-подозрительным.
— Вы о Джинни? — спросила она сдавленным голосом. — Неуже¬
ли эта маленькая чертовка сказала что-то против...
— Ерунда, — перебил ее доктор. — Она ходила за книгой...
— Ах да! — отозвалась Кларисса, опуская ресницы. — Понимаю. Ну
конечно, книга. Я, правда, не понимаю другого. Какое отношение ко
всему имеет ее любовь к эротической литературе. Но раз уж ей необ¬
ходимо упоминать о подобных книгах, хотя ее мать, отец и даже де¬
верь... — Она злобно пожала плечами.
— Не об этом речь, миссис Твиллс, — терпеливо отозвался Сар¬
джент. — Итак, мисс Куэйл заходила к вам. Что было потом?
— Потом? Мы поговорил^, вот и все. — В тоне Клариссы сквозила
подозрительность. — Но какое это имеет отношение к моему мужу?
— Когда она ушла?
— Точно не помню. Но она пробыла недолго.
— Что случилось потом?
— Я чувствовала себя кошмарно, мистер Сарджент. — Она стисну¬
ла кулачки и^ снова углубляясь в свою роль, сказала, глядя на нас с
подчеркнутой серьезностью: — Если бы вы только могли представить
мое состояние! Я ходила по комнате взад и вперед и вдруг вспомнила
о бромиде бедного Уолтера. Бедный Уолтер...
— Он имел привычку принимать бром, миссис Твиллс?
— Простите? Ах да, конечно. Каждый вечер... — медленно ответи¬
ла Кларисса. — Он знал, что это вредно, но был такой нервный... Бед¬
няга Уолтер! Ему было тяжело в этом доме, мистер Сарджент. А бром,
по его словам, успокаивал нервы. Последние месяцы он пил его регу¬
лярно. Я, как сейчас, вижу его лицо. — Ее собственное лицо сморщи¬
лось. — Но теперь уже это не имеет никакого значения...
— Продолжайте, миссис Твиллс. — В голосе Сарджента послыша¬
лись интонации, которые в обычных обстоятельствах могли бы ее на¬
сторожить. — Что было дальше? Вы вспомнили о броме и...
— Я решила, что это может мне помочь. Вообще-то, я его никогда
не пила. Вернее, однажды попробовала, но от этого брома только лицо
опухло. Какой-то ужас! Но вчера ночью я страшно разволновалась и
потому...
— И потому вы приняли бром?
Кларисса уловила странные нотки в его голосе и, приподнявшись,
взглянула на Сарджента в упор.
— Нет-нет, мистер Сарджент, я насыпала в стакан порошок. Но
потом я поняла, что понятия не имею, сколько именно надо йласть
порошка. Я вдруг испугалась, что это слишком большая доза и я могу
умереть или там... Поэтому я вылила бром в раковину. Но почему вас
это так интересует?
72
Сарджент провел рукой по лбу. У меня пересохло в горле. Смерть
на волосок миновала Клариссу — как чудом миновала меня, когда я
отказался от содовой с бренди. Наши чувства, похоже, были написа¬
ны на наших лицах, потому что Кларисса воскликнула:
— Господи, неужели это бром... — и стала неистово колотить ру¬
кой по одеялу.
— Черт! — воскликнул Рид. — Полегче. Не надо так! — Он подо¬
шел к кровати п схватил Клариссу за руку. Она начала хныкать самым
жалобным образом. Я был рад, что Рид оказался рядом с ней в этот
момент. Сарджент беспокойно облизывал губы.
Чтобы успокоить Клариссу, ушло немало времени, но в конце кон¬
цов она откинулась иа подушки.
— Теперь я поняла, почему вы меня спросили об этом. Я... разре¬
шите мне продолжить. Пожалуйста. Я уже пришла в себя. Итак, я го¬
ворила, что хотела дождаться Уолтера и попросить его сделать бром.
Поэтому я оставила дверь в ванной открытой и не включила свет.
— Значит, никто не мог украдкой пробраться в ванную и отравить
бром, так? — резко спросил Рид. «’
— Когда я была уже у себя? Нет, конечно. — Кларисса судорожно
сглотнула и продолжила: — Вскоре поднялся Уолтер. Он очень удивил¬
ся, что я сшс нс сплю. Когда я ему все рассказала, он рассмеялся и
произнес: «От брома ты не уснешь. Это только успокаивает нервы. Но
подожди, я дам тебе кое-что». Он прошел к себе и вынес мне какую-
то таблетку, я не знаю, что это такое. Я вымыла стакан, Кларисса
замолчала, сражаясь с вновь подступающим ужасом, — и запила таб¬
летку водой. Уолтер сел у кровати и сказал: «Не волнуйся, попробуй
уснуть. Я побуду рядом». У него был усталый вид. Бедный Уолтер! Я
пыталась разговорить его, но он только сказал: «Не бойся; тебя они не
тронут. Их интересую я». Потом я заснула. Он сидел рядом,'что-то'
писал или делал пометки в книге. Больше я его не видела. Я проспала
всю ночь.
«Делал пометки в книге»? Может, это та самая книга стихов Гейне,
которая была найдена у него на кровати? Записка самоубийцы? Или
его изложение дела об отравлении? Рид и Сарджент переглянулись.
Трудно было сказать, подумали ли они то же, что и я. Но я мог бы
поклясться, что на лице Рида опять появилось выражение смущения.
— М-да... — пробормотал Рид. Он выглядел усталым и обеспокоен¬
ным. — Ну, а не кажется ли вам, моя милая, что он вполне мог, так
сказать...
Похоже, мысль о том, что ее муж мог покончить с собой, не при¬
ходила в голову Клариссе. Когда она наконец поняла, что имеет в
виду Рид, на ее лице появилось то самое выражение надежды, что я
заметил у Мэтта. Но хотя она попыталась что-то сказать» ничего вра¬
зумительного у нее не получилось. Она не знала, что делать, как себя
повести.
73
— Например, — наводил ее Рид, — если бы ваш муж случайно... я
не утверждаю, что он действительно это сделал, это лишь гипотеза-
так вот, если бы он случайно отравил судью, а потом осознал свою
ошибку, то не мог бы он, так сказать...
— О нет! Если бы вы получше знали Уолтера, то не предположили
бы подобного. — Это был крик раскаяния. Только в чем же могла рас¬
каяться Кларисса? — Да, он был рассеянный и неаккуратный, но... нет,
вы просто не отдаете себе отчета в том, что говорите. — Снова глаза
ее наполнились слезами. — Он был так добр со всеми, а мы... нет.
Когда я вспоминаю, как порой с ним обращалась, мне становится
жалко и его и себя. Он так хотел уехать, но мы не уезжали: ему прихо¬
дилось жить в этом доме, ведь он же поддерживал всю нашу семью...
Она взяла себя в руки. Слезы словно замерли в глазах, и она испу¬
ганно посмотрела на Мери.
— Как прикажете все это понимать, миссис Твиллс? — осведомил¬
ся Сарджент. — Ваш муж поддерживал эту семью? Но мне казалось,
что судья...
И тогда в припадке ярости со стула сорвалась и закудахтала Мери.
Кожа на ее лице сделалась словно тонкая резина, и при каждом вылетав¬
шем из ее рта слове щеки и лоб покрывались глубокими складками.
— Кларисса! — возопила Мери. — Надеюсь, ты еще пожалеешь о
сказанном. В жизни не слыхала ничего более низкого и позорного.
Сама мысль... сама мысль о том, что... Что же такое происходит?! —
вопрошала она, делая такие движения, словно в руках у нее была мет¬
ла и она пыталась вытолкать нас ею. — Разве вам мало того, что бед¬
ный папа так страдает? — В ее голосе послышались плачущие нотки. —
Я этого не переживу...
— Не смей порочить память Уолтера, — холодно сказала Кларисса. —
Он заслуживает уважения за все, что сделал, даже если его больше нет в
живых.
— Ты им не скажешь...
— Я расскажу им только то, что знает весь наш дом, а скорее всего, и
весь наш город, — отвечала уязвленная до глубины души Кларисса.
— Кларисса Куэйл! Господь покарает тебя...
Мери повернулась и вышла из комнаты, хлопнув дверью. Она была
в таком смятении, что изъяснялась исключительно в стиле старинной
мелодрамы. Тут заплакала Кларисса.
— Что за чепуха! — воскликнул доктор Рид. — А ну-ка, сейчас же ус¬
покойся! В чем дело? Перестань вести себя как старая истеричка. Сядь!
— У меня т-тоже есть гордость, — бормотала сквозь слезы Кларис¬
са. — Я т-тоже люблю семью. Но пусть она не говорит плохо об Уол¬
тере теперь, когда он умер. Это знают все, кроме разве мамы... мы
просто не могли ей это сказать... У папы были деньги, но он все их
потерял на этом угле... Уолтер давал нам всем деньги на жизнь, а мы
делали вид, что понятия не имеем, притворялись, что это папины сред¬
74
ства... Это можно было понять, когда Уолтер был жив, но теперь его
нет, и пусть о нем так не говорят!
— Пойдемте! — сказал детектив Сарджент, вытирая взмокший лоб.
Даже Риду от всего этого сделалось не по себе.
— Ладно, — прорычал он. — Кларисса, перестань. Замолчи! Мы во
всем разберемся.
Сарджент с готовностью поднялся. Мы неуклюже попрощались, а
окружной детектив заверил Клариссу, что он не обманет ее доверия...
После жаркой сцены в той комнате приятно было окунуться в про¬
хладу холла третьего этажа. Мы стояли, смотрели на блики света на
полу, слушали, как гуляет ветер и скрипят балки. Вот, значит, почему
Твиллс не мог осуществить свою заветную мечту! Они держали его на
привязи, даже не говоря «спасибо». Они держали его за полное нич¬
тожество, пользовались его деньгами, его врачебным искусством, его
ядами, а потом одной ветреной холодной ночью убили его.
— Бедняга! — внезапно проворчал себе под нос доктор Рид.
В молчании мы стали спускаться по скрипящим ступеням лестницы.
Глава 10
ЖЕЛТАЯ КНИГА
— Ну, а теперь за дело, — сказал Рид, когда мы оказались в комна¬
те Твиллса. — У нас много работы. Надо позвонить Китсону...
— Кто это?
— Владелец похоронного бюро. Думаю, что Куэйлы возражать не
будут. Нам нужно перевезти труп для вскрытия. Эго необходимо. Мы
не можем сказать с уверенностью, что он умер от отравления пгоски-
ном. Бутылку с бромом и стакан тоже надо исследовать на предмет яда.
Может оказаться, что никакого гиоскина там нет. Сейчас мы только
имеем гипотезу...
Он стоял посреди ярко освещенной комнаты и теребил себя за тем¬
ные редкие бакенбарды. Тем временем Твиллса уже переложили на
кровать и накрыли простыней. На столике лежала желтая книга — то¬
мик стихов Гейне.
— Док, все это мало смахивает на самоубийство, — подал голос
Сарджент. — Судя по тому, что нам рассказал мистер Марл, Твиллс
кое-что начал понимать... А миссис Твиллс сказала, что он что-то там
писал в книге. Верно?
Он показал на томик Гейне, но не сделал попытки взять его в
руки. Но доктор Рид что-то буркнул и, подойдя к столику, быстрым
движением распахнул книгу так, что чуть не порвал обложку. Он на¬
чал листать ее, а мы смотрели через плечо. Наконец он дошел до
заднего форзаца.
Там были записи карандашом.
75
Твиллс размышлял и делал записи. Сначала его карандаш изобра¬
зил серию кружочков — такие пишут в тетрадках дети, когда осваи¬
вают навыки письма. Потом пошли черточки, завитки и загогулины.
Силуэт птицы, лицо с унылым выражением и кудрявыми волосами.
Затем мы увидели цифры: «12.10.31». Вчерашняя дата. Затем Твиллс
написал: «Вопросы, на которые я должен ответить» — и зачеркнул
фразу. Затем почерк сделался твердым.
«Уверен ли я, что знаю отравителя?
Что было сожжено в камине и почему?
Может ли личность произвести такое впечатление?
Возможно ли это с медицинской, психологической точки зрения?
Да. См. Ламбера, Графштейна.
Что это было: надежда разбогатеть или болезнь?»
Затем записи прерывались, снова начинались каракули, а потом:
«К черту!..
Уехать бы к востоку от Суэца.
Елена, красота твоя...
Кларисса Твиллс. Уолтер Уиллисден Твиллс мл. 12.10.31.
Как насчет C17N19NO3 + Н2О? Влияние?»
Сарджент поднял удивленный взгляд и машинально перевел его на
накрытый простыней труп.
«Уверен ли я, что знаю отравителя?» Тем самым версия о самоу¬
бийстве перечеркивается рукой покойного. Но еще более красноре¬
чивыми показались мне последние, вроде бы лишенные всякого
смысла строки. Я воочию представлял себе Твиллса у постели жены.
Она спит, а он ломает голову над мрачной загадкой. «К черту», —
вывел его карандаш. Я хочу в теплые края, где нет никаких забот. По
дороге в Мацдалей, символ тех, кого не отпускают проблемы. Но нет,
я не могу просто так взять и уехать. Она красавица. Я ее люблю.
Мою жену. Елена, царица дальних синих морей. Уолтер Уиллисден
Твиллс мл. Это значит: «О Боже, если бы у меня родился сын».
Откуда-то издали донесся голос Сарджента:
— Все ясно. Это самоубийство.
— Похоже на то, — мрачно согласился Рид. — Но все-таки в этом
есть что-то очень странное. — Он положил книгу, раздраженно про¬
говорил: — Учти, Джо, ты себе прибавишь хлопот. И вообще, что оз¬
начает вся эта писанина?
По непонятным причинам чтение расстроило коронера гораздо
сильнее* чем можно было предположить. Он сделал несколько ша¬
гов по комнате.
— Что горело в камине? Что именно? М-да! Что вы думаете об этом,
мистер Марл?
— Ничего, — сказал я. — Об этом не было разговора.
: «Если не считать телеграммы для Джинни, которую сжег Твиллс
собственноручно», — чуть было не добавил я, но вовремя спохватил¬
76
ся. Это была явно лишняя подробность, и приплетать ее сюда вовсе не
следовало. К тому же я чувствовал себя виноватым, что не уберег те¬
леграмму от огня.
— А как насчет этого цэ-семнадцать, док? — снова подал голос
детектив, беря в руки книгу. — Вот, цэ-семнадцать, эн-девятнадцать,
эн-о-три плюс аш-два-о. Химическая формула, что ли?
— Да, — отозвался доктор, кусая ноготь. — Она самая. Формула
морфина. Черт! Неужели в этом доме сплошные яды и наркотики и
больше ничего? — И замолчал, сердито сопя.
— Морфин? Но это же не то, что...
— Нет. Там был гиоскин. А миссис Куэйл угостили мышьяком. Про
морфин я ничего не знаю. Разве что... Нет, отравить им никого не
собирались.
Сарджент склонил голову набок и спросил:
— Док, а вы от нас ничего, часом, не утаиваете?
— Утаиваю? От вас? — завопил Рид. — С какой стати?! Ну и ну,
Джо Сарджент, надо же такое ляпнуть! Да что я, не знаю своего дела,
что ли? А?!
— Я этого нс говорил, док. Я просто спросил...
— Спросил? Он, видите ли, спросил! Так слушайте меня вниматель¬
но. — Коронер немного походил по комнате, потом резко обернулся к
Сардженту и сказал: — Если вы начнете тут копать, то можете выко¬
пать такую яму, что провалитесь в нее с головой.
— Это уж моя проблема, док. Ладно, пойдемте поговорим с судьей.
Рид пристально посмотрел на него, затем кивнул.
— Ну, дело ваше. Погодите. По дороге давайте заглянем к этой са¬
мой медсестре. А миссис Куэйл в курсе? — спросил он меня.
— Не думаю. Утром тут творилось что-то несусветное, но она, судя,
по всему, плохо понимает, что происходит.
Медсестра, миссис Херрис, подтвердила мое предположение. Это
была спокойная крупная женщина с усиками и усталыми глазами. По
ее словам, миссис Куэйл было уже гораздо лучше, хотя она все еще
очень слаба. Ночь прошла неважно — несколько раз у больной была
рвота с кровью. В соответствии с указаниями доктора Твиллса, она
делала промывание желудка, вводила магнезию, делала грелки, дава¬
ла кофе.
— Дайте-ка я на нее посмотрю, — сказал Рид. — Так, на всякий
случай. Не волнуйтесь, я ничего не скажу. Она решит, что меня вы¬
звали помочь Твиллсу.
Он зашел в комнату, закрыл за собой дверь, а Сарджент спросил:
— Вы, миссис Херрис, как я понимаю, не спали всю ночь?
— Разумеется, — спокойно ответила та. — А в чем дело?
— Я бы хотел знать, не слышали, ли вы чего-то такого — шума,
крика, падения со стороны комнаты мистера Твиллса?
Медсестра задумалась, покусывая нижнюю губу. Потом сказала:
77
— Криков или падений не было, мистер Сарджент. Но я слышала
другое. Уж не знаю, стоит ли об этом говорить...
— Разумеется. Я вас слушаю.
— Я слышала, как кто-то смеялся.
Возможно, все дело было в спокойном тоне, которым она произ¬
несла эти слова, возможно, так на меня влиял узкий холл с коричне¬
выми дверями и белыми фарфоровыми ручками. Но у меня от этих
слов по коже побежали мурашки. В белом халате, с тускло освещен¬
ным лицом, она вдруг напомнила мне статую Калигулы. «Я слышала,
как кто-то смеялся...»
Детективу тоже, похоже, сделалось не по себе.
— Со стороны комнаты доктора? — уточнил он, оглядываясь через
плечо.
— Вроде бы. Хотя точно сказать не могу.
— Когда вы это услышали?
— Ровно в пять минут четвертого, — спокойно отвечала медсестра.
Она провела руками по накрахмаленной белой юбке и продолжила: —
Я это помню, потому что в три пятнадцать должна была вводить эфир
подкожно. Я послала мисс Мери Куэйл вниз еще раз простсрилизовать
иглу, и дверь была полуоткрыта. Тут-то я и услышала этот смех. Очень
неприятный...
— Что вы сделали?
— Подошла к двери, прислушалась. Но больше он не повторился.
Я решила, что кто-то засмеялся во сне, закрыла дверь и вернулась в
комнату.
Я представил себе этот смех в ночной тиши. Мне почему-то по¬
казалось, что это был пронзительный, хихикающий смех. Возможно,
отравитель не мог сдержать своего ликования. Жуткое ощущение...
— Вы кого-нибудь видели? — осведомился Сарджент после паузы.
Говорил он тихо и как-то неуверенно.
Нет.
— Вы что-нибудь еще услышали?
— Что-то вроде шагов, — сказала медсестра, сдвигая брови. — Но
поклясться не могу. Я решила, что если это шаги, то, наверное, это
ходит внизу миссис Куэйл.
— Три часа, — сказал Сарджент. — Примерно в это время как раз
умер Твиллс.
Мы стояли и молчали в темном холле, каждый из нас пытался
представить, что же происходило в доме этой ночью. Вскоре к нам
вышел доктор Рид. Состояние больной его вполне удовлетворило.
Шурша накрахмаленной униформой, медсестра вернулась в комна¬
ту. Мы стали спускаться вниз. Ни я, ни Сарджент не доложили о
том, ято услышали от миссис Херрис, коронеру. Я не знаю, почему
мы этого не сделали. Возможно, потому* что он воскликнул бы «Че¬
пуха!», а нам уже надоело слышать это слово, w
7Г
Внизу нас встретил Мэтт, которого так и распирало от любопытст¬
ва, и мы вместе прошли в кабинет доктора Твиллса. На столике пос¬
редине все еще горела газовая лампа с зеленым шелковым абажуром.
У стола в качалке сидел судья Куэйл. Он закутался в одеяло, а под
головой у него была подушка. Дрожащими пальцами он подносил к
губам чашку с бульоном.
Когда мы вошли, он вздрогнул и уставился на нас мутными из¬
мученными глазами. Он был небрит, худ, и длинные седеющие во¬
лосы падали на уши длинными прядями, словно у женщины. По¬
крытые коричневыми пятнами руки были в голубых прожилках вен.
Когда мы постучали в полуоткрытую дверь, Мери стояла за спиной
отца и взбивала подушку. При нашем появлении она отошла к од¬
ному из стеклянных шкафов у стены.
— Присаживайтесь, джентльмены, — хрипло проговорил он и дро¬
жащей рукой с чашкой указал на стулья. — Присаживайтесь. Мне уже
лучше.
— Ты с ними осторожнее, папа, — предупредила Мери, злобно гля¬
дя на нас. — Они тут сводят всех с ума, но я не позволю, чтоб они тебя
расстраивали. Нс позволю!
Судья с шумом втянул воздух. Было видно, что он очень волнует¬
ся. Однако он пытался сохранить величественность манер.
— А ты, Мери, выйди. Оставь меня. — Она заколебалась* и онсер-
дито хлопнул ладонью по ручке кресла. — Ты слышала, что я тебе ска¬
зал? Или я должен повторять сто раз? Выйди!
— Хорошо, папа, я иду...
Она поспешно удалилась, а судья, метнув ей вслед гневный взгляд,
уставился на нас, причмокивая губами.
— Вы должны рассказать мне все, джентльмены. Все. Я знаю, что
они пытались меня отравить. И это неудивительно. Будь я в лучшей
форме, — тут голос его задрожал, но вскоре снова сделался твердым, —
я бы взял их за глотки и вырвал бы признание. Но я слаб. Очень слаб.
— Они убили Твиллса, судья, — сказал доктор, откидываясь в крес¬
ле. — И еще они пытались убить миссис Куэйл.
— Да-да. Я сначала в это не поверил, доктор. Твиллс рассказал мне
об этом вчера, до того, как со мной случилось все это... Он вошел в
библиотеку, помните, Марл? — Судья посмотрел на меня так, будто
пытался ухватиться за давнее воспоминание. — Он сказал мне, что
миссис Куэйл схватила его за руку и сказала: «Помогите, у меня такие
судороги, по-моему, меня...» — Нервным движением руки судья за¬
крыл глаза, затем продолжил: — А вот теперь не стало и Уолтера.
Я просто не могу в это поверить.
— Судья, — просто спросил коронер, — кто это сделал?
Но судья не услышал вопроса. Его голова была опущена, красные
воспаленные глаза смотрели в пол.
— Давайте поговорим начистоту, судья. Нам известно все...
79
Медленно Куэйл поднял голову. В глазах страх и такое напряжение,
что вот-вот раздастся взрыв...
— Я имею в виду, мы знаем про то, как вас преследовали, — спо¬
койно продолжал Рид. — Кто-то в доме не дает вам покоя. Джо готов
вывести его на чистую воду. Так что почему бы не рассказать нам все?
Судья уставился на меня. Помолчав, он произнес неожиданно резко:
— Вы им ничего не сказали? Впрочем, вы не в курсе. Но и моя
семья тоже не в курсе. Это я знаю, только я. И никто другой. И сохра¬
ню тайну...
— Похоже, они как раз все знают, судья, — заметил Сарджент.
■— Когда мне потребуется ваше мнение, сэр, я поставлю вас об этом
в известность, — отчеканил Куэйл, метнув презрительный взгляд на
окружного детектива. Затем его мутные глаза поочередно уставились
на каждого из нас. Судья пытался подавить страх, но безуспешно.
— Как хотите, — буркнул коронер, — но они все знают. Черт возь¬
ми, Мэтт Куэйл, не надо разыгрывать передо мной пьесу Шекспира.
Если вы боитесь кого-то завернутого в простыню, если вы боитесь, как
маленький мальчик, этой мраморной руки...
— Кто вам говорил о...
— Белой мраморной руки, — отчетливо выговаривая каждое слово,
произнес Рад. — О ней знает вся семья.
Судья попытался поднести к губам чашку и отпить глоток бульона,
но рука его так дрожала, что он был вынужден поставить чашку. Он
смотрел в пространство, широко раскрыв глаза.
— Значит, они сами в этом замешаны, — пробормотал судья. — Все
до одного. Но я без борьбы не сдамся. Я им покажу.
Куэйл тяжело дышал, и я подумал, что с ним может опять случить¬
ся припадок. Но Рид пристально смотрел на него своими блестящими
маленькими глазками.
— Послушайте меня, — снова заговорил Куэйл, немного придя в
себя. — Совершено убийство, а также сделана попытка еще одного
убийства. Я не пожалею сил, чтобы загнать в угол того, кто в этом
виновен. Если у вас есть вопросы, джентльмены, я готов на них отве¬
чать, но прошу раз и навсегда: я больше не желаю ничего слышать о
том самом предмете...
Да, Риду попался крепкий орешек. Он же, глупец, вел себя как
плохой дантист, сверлил зуб долго и со страшным скрежетом. Созда¬
валось такое впечатление, что он вознамерился проверить на практи¬
ке какую-то свою теорию, независимо от того, что произошло: убий¬
ство или нет. Пора было вмешаться мне. Я сказал:
— Да, судья, о том самом предмете больше ни слова. Но в связи с
отравлением мистеру Сардженту хотелось бы кое-что уточнить. Вы в
состоянии говорить на эту тему?
— Я рад, что у вас хватило сообразительности сказать это, — с ле¬
дяной учтивостью произнес судья. — Да, я готов. Задавайте вопрос.
80
— Вы, я полагаю, знаете, каким ядом вас пытались отравить? —
спросил Сарджент.
— Да. Гидробромидом гиоскина. Редкий яд. — Судья говорил ро¬
вно, без эмоций. — Им воспользовался Криппен. Кажется, это един¬
ственный случай в истории.
Это было для нас полной неожиданностью. Рид хмуро вскинул го¬
лову и посмотрел на судью, когда тот упомянул англо-американского
врача, который отравил свою жену.
— Вы знакомы с такими случаями, сэр?
— Представьте, я неплохо знаю литературу... по данному вопросу.
Это было у меня вроде хобби, когда еще я разбирал уголовные дела.
Он выпрямился. Его лицо снова стало напоминать один из пор¬
третов государственных мужей в библиотеке: суровое и безразличное,
но вместе с тем с проницательным взглядом. Куэйл между тем про¬
должал:
— Но мой практический опыт невелик, и я часто беседовал с до¬
ктором Твнллсом на эту тему. А почему вас это так заинтересовало?
— Доктор Твнллс сказал мне вчера вечером, что кто-то пробрал¬
ся к нему в кабинет и похитил шесть гранов гиоскина. Он сказал
мне, что эго нс из тех ядов, которыми мог бы воспользоваться чело¬
век несведущий. Вы когда-нибудь говорили на эти темы с другими
членами пашей семьи? Например, о гиоскине?
— Насколько я помню, никогда. То есть никогда в общем разго¬
воре. Хотя нас вполне мог кто-то слышать. Мы не делали из беседы
секрета.
— Думаете, что вас кто-то подслушал?
— Очень может быть. Скорее всего, так оно и было. — Судья опус¬
тил уголки губ книзу. — Мы обсуждали с Твиллсом свойства гиоскина
всего две недели тому назад.
— Не могли бы вы припомнить, при каких обстоятельствах?
Стул Сарджента заскрипел. Ступни детектива в тупоносых ботин¬
ках причудливо переплелись. Он подался вперед, сосредоточенно на¬
хмурившись. Судье явно пришелся не по душе такой поворот допроса,
но он продолжал как ни в чем не бывало:
— Если мне не изменяет память, мы говорили о маркизе де Брен-
вильер.
— Простите, судья, — перебил его, кашлянув, Сарджент, — но кто
он такой, этот маркиз?
Не отнимая пальцев от виска, судья Куэйл метнул в Сарджента тот
самый искрометный взгляд, каким удостаивал порой в суде туповато¬
го адвоката или прокурора.
— Маркиза де Бренвильер, мистер Сарджент, была женщиной, —
пояснил он. — Она, пожалуй, наиболее знаменитая отравительница
девятнадцатого века, вместе со своим любовником Сан-Круа. Пом¬
нится, я предположил, что Дюма многое почерпнул для своего ро¬
81
мана «Граф Монте-Кристо» из жизнеописания Сан-Круа, который
выучился своему искусству у одного узника Бастилии. Дюма посвя¬
тил маркизе том своих «Знаменитых преступлений». Это, в свою оче¬
редь, привело к обсуждению семейства Борджиа. Вы, я надеюсь, зна¬
ете, что это за семейство, мистер Сарджент? Доктор Твиллс очень
иронически отнесся к слухам о магических свойствах ядов, которые
они изготовляли. Это столь же наивно и антинаучно, как нынешние
разговоры о чудесных свойствах индийской травы дхатура. По его
мнению, семейство Борджиа пользовалось не чем иным, как белым
мышьяком, наиболее болезненным, но наименее опасным из смер¬
тельных ядов.
Судья Куэйл прокашлялся. Он снова говорил как юрист — холод¬
но, бесстрастно, не торопясь.
— Он также сказал, что если бы ему надо было воспользоваться
сильным и эффективным ядом, он бы остановил свой выбор на ко¬
нине или гиоскине. Конин — важная составная часть цикуты. Его
кристаллы не имею цвета и запаха, почти лишены привкуса и легко
растворяются в воде. Но конин действует медленней, чем гиоскин.
Гиоскин обладает почти мгновенным паралитическим воздействием,
хотя смерть и наступает не сразу. Но он так поражает мозг, что отрав¬
ленный просто не соображает ничего. Кроме того, доктор Твиллс по¬
казал мне гиоскин, который у него имелся. — Медленно судья Куэйл
поднял на меня глаза и, наклонив голову, спросил: — Вы удовлетво¬
рены, мистер Марл?
— В высшей степени, сэр, — сказал я.
Закончив свою миссию — успокоив судью, — я мечтал об одном,
поскорее откланяться и предоставить Сардженту самому продолжать
допрос. И все же последнее сообщение судьи (если бы мы об этом
знали раньше!) содержало самую важную зацепку из всех, что мы об¬
наружили.
— Вам сильно повезло, судья, — заметил Сарджент.
Он произнес это с какой-то непонятной мне интонацией. Что у
него было на уме? Сарджент подался вперед. Сжав руки, он вниматель¬
но смотрел на судью из-под серых кустистых бровей. Меня кольнуло
какое-то странное предчувствие. Эти двое уже успели невзлюбить друг
друга.- Сарджент не без оснований был возмущен презрением, выка¬
занным в его адрес судьей, и чем сильнее он выражал это возмущение,
тем больше становилось презрение.
— Пожалуй, что так, — коротко отозвался Куэйл. — Я выпил очень
немного. Впрочем, я не собирался на этом особо останавливаться,
просто я изложил факты, которые интересовали мистера Марла.
Твердой рукой он откинул назад со лба свои длинные волосы. Он
снова стал самим собой. Что ж, можно ринуться в брешь. Я сказал:
— Вы, кажется, говорили, сэр, что во время этой вашей беседы с
Твиллсом в комнате никого не было?
82
— Ошибаетесь. Этого я не говорил. Я сказал лишь, что я не имел
обыкновения обсуждать эти проблемы при всех. — Он помолчал, ба¬
рабаня пальцами по столу, потом продолжил: — Собственно, кто-то,
кажется, присутствовал при этом нашем разговоре. Я только не пом¬
ню, когда этот человек появился — до или после упоминания о гиос-
кине. Мы сидели у меня в комнате часов в восемь вечера, и вошел мой
сын Мэтью. Он подошел к зеркалу и стал приводить в порядок при¬
ческу. Он собирался куда-то выходить.
За нашими спинами раздалось какое-то блеяние. Мы уже успели
позабыть, кто пришел сюда за нами. Но теперь мы снова вспомнили о
присутствии Мэтта. Протестующе жестикулируя, он вскричал:
— Я заглянул буквально на секундочку. Ты это прекрасно знаешь.
В этой комнате единственное зеркало на всем первом этаже.
— Ты будешь говорить, когда к тебе обратятся, — ровным голосом
перебил его отец. — Не ранее того.
— Ладно, — хмуро пробормотал Мэтт. — Извини. Но пока я там
был, никто из вас словом не обмолвился о гиоскине. Я даже не понял,
что разговор о ядах. А потом я вышел из дому... там меня ждал Боб
Смозерс с машиной, и он может подтвердить...
— Мне представляется, — перебил его я, — что ваш разговор мог
подслушать кто угодно. Дверь комнаты была открыта?
— Ну да. И вся семья была в доме.
— Не могли бы вы вспомнить дату этого разговора?
— Представьте, могу. Это было в пятницу двадцать седьмого ноября.
— Как это вам, судья, так удалось запомнить дату? — полюбопыт¬
ствовал Сарджент.
Судья резко повернулся и смерил его испепеляющим взглядом с
головы до ног.
— Это мой день рождения, мистер Сарджент. Если бы вы были
знакомы с моими привычками, то знали бы, что я всегда, кроме осо¬
бых случаев, работаю — пишу в библиотеке с половины седьмого до
десяти. Я счел этот день особым случаем. Мой день рождения, как
выяснилось, доставил радость по крайней мере одному члену моей
семьи: он узнал способ отравить меня. Есть ли у вас еще вопросы,
мистер Марл?
Он явно вознамерился обращаться исключительно ко мне. Коронер
заслужил его неодобрение расспросами о мраморной руке, а Сарджента
он вообще не замечал. В его последних словах была такая сухая мсти¬
тельность, что я почувствовал, как в нем кипит безумное ликование.
Я рискнул проверить свои догадки.
— Может, я и ошибаюсь, но вы испытываете какое-то облегчение
от того, что на вас совершено покушение.
На губах сдержанная улыбка, но в глазах огонь.
— Неплохо! — воскликнул судья. — Неплохо, юноша! А что, так оно
и есть. Если это лучшее, на что они способны...
83
Он говорил тихо, слегка кивая, словно все мы были с ним заодно.
Сарджент решил перехватить у меня инициативу.
— Судья, — начал он, — у меня есть ряд вопросов. Если вы не за¬
хотите, можете на них не отвечать, но, ответив, вы сильно помогли бы
делу. Вы все время говорите «они». Вы кого-то подозреваете?
— Я никого не подозреваю.
— Тогда, может, это вам что-то скажет? — И с этими словами ок¬
ружной детектив извлек из кармана и протянул судье экземпляр Гей¬
не с пометками на форзаце. — Это заметки доктора Твиллса. Он сделал
их перед самой смертью. Поглядите, пожалуйста, может, это наведет
вас на какие-то соображения.
Судья, по-моему, протянул руку с некоторой нерешительностью.
Его глаза утратили прежнюю мудрость. Сейчас они смотрели внима¬
тельно и настороженно. Они пылали, словно угольки, оттеняя измож¬
денность лица. В этом дряхлеющем теле жила какая-то буйная сила.
Его длинные волосы придавали ему сходство с каким-то странным
воителем библейских времен. Из-под. одеяла показалась худая рука с
незастегнутой манжетой бело-голубой полосатой рубашки. Судья взял
книгу и стал медленно всматриваться в записи на форзаце.
В сумрачной комнате, где горела лишь зеленая лампа, отражаясь в
стеклах книжных и медицинских шкафов, воцарилось молчание. За
спиной судьи белела ширма. Он провел всю ночь в кабинете доктора
Твиллса, а теперь вчитывался в последние записи человека, который
спас ему жизнь.
— Мне это ничего не говорит, — наконец сказал он.
Кохда он возвращал книгу, я испытал внезапное потрясение. Ман¬
жета и часть рукава обнажили предплечье. Оно все было в коричне¬
вых точках — следы шприца.
Глава 11
ПАДЕНИЕ ДЕТЕКТИВА
Вскоре я ушел. Наша беседа с судьей явно зашла в тупик. Был уже
двенадцатый час, и мне давно следовало вернуться домой — побрить¬
ся, умыться, переодеться, а также объяснить свое неожиданное отсут¬
ствие ночью.
— Но вы уж возвращайтесь сюда днем, — сказал мне на прощанье
Рид. — Вы нам очень пригодились. Не знаю, как у вас это получается,
но при вас они начинают говорить...
Рид сказал, что он дождется катафалка от похоронного бюро и по¬
едет делать вскрытие. У Сарджента был вид молчаливый и упрямый.
Хотя он и словом не обмолвился о том, что думает насчет сказанного
судьей, было' очевидно, что он вознамерился провести расследование.
Он объявил, что хочет собрать всех Куэйлов и попросить еще раз пов¬
84
торить то, что они сообщили накануне. Он сказал мне это, когда мы
вышли вместе и я стал проверять, работает ли мотор у моей машины.
— Может, я не Бог весть какой великий сыщик, — говорил он,
постукивая носком ботинка по каменным ступенькам крыльца, — но
дело я знаю. Только бы не было дока при нашей сегодняшней бе¬
седе. А то он все время сбивает меня. Но я хочу сказать другое: я не
глупее всех остальных, и я всегда думал, что если подвернется что-
нибудь такое серьезное... в общем, меня на мякине не проведешь.
Старая надежда...
Мне только не очень понравилось, как при этом он выставил под¬
бородок и какой решительностью загорелись его глаза. Я уехал, а Сар¬
джент остался стоять на нижней ступеньке крыльца и глядел на белый
газон.
Надо было во многом разобраться. Во-первых, в следах от уколов
на руке судьи. Интересно, обратил на них внимание Сарджент? Если
заметил, то промолчал. Я попытался внушить себе, что нет никаких
оснований соединять их со словом «морфин», потом мысленно обоз¬
вал себя лжецом, вспомнив загадочное восклицание Клариссы вчера
вечером: "Но ло был не морфин, да?» Это была ее первая реакция на
сообщение о том, что судью пытались отравить. Может, это объясня¬
ло его поведение: «Мания преследования, вызванная употреблением
морфия?» Он дрожал при мысли о детском пугале, белой мраморной
руке, но когда эта самая мраморная рука подсыпала ему в содовую
гиоскин, когда страхи вылились в осязаемую форму покушения, он
отнесся к нему чуть ли не с презрительной усмешкой.
Я по-прежнему сосредоточенно размышлял о случившемся, когда
к половине второго вернулся в дом Куэйлов. Снег прекратился. Небо
было по-прежнему сумрачно-серым, с просветами над горами, на скло¬
нах которых снег лежал ровными белыми полосами. Поля преврати¬
лись в пустыню. Шоссе, прочертившее через них ровную темную по¬
лоску, лишь подчеркивало их бугры и прочие неровности и корявые
силуэты отдельных деревьев. Пригорки чернели редкими пятнами. Ве¬
тер перегонял тонкую снежную пыль, обжигая лицо, словно лезвие
бритвы, укус которой начинаешь ощущать, лишь когда выступает
кровь. Я въехал на машине в ворота, завернул за дом и двинулся к га¬
ражу, перестроенному из каретного сарая. Но я не смог найти укры¬
тия и посмотрел на большой, крытый дранкой дом с* башенками, с
закрытыми ставнями окнами и покосившимся флюгером. Я посмотрел
на покосившуюся дверь, которая вела в загон, где некогда судья дерт
жал рысаков. Дверь поскрипывала, хлопая на ветру.
Вдруг я услышал изнутри странные звуки. Что-то затрещало, раз¬
летелось вдребезги, что-то гулко ухнуло, потом раздался грохот. Затем
воздух огласился самой цветистой бранью, какую мне когда-либо при¬
ходилось слышать. Брань перемежалась звуками ударов. Брань отно¬
силась к подлым и коварным лестницам и шла от самого сердца, как
•85
молитва. Я поспешил к двери, отворил ее и заглянул внутрь. Зрелище
было столь же необычным, что и лексика. Тусклый свет падал через
окно, пахло сыростью, гнилью и влажной соломой. Мой взгляд мино¬
вал ряд сумрачно вырисовывавшихся стойл и остановился на челове¬
ке. Он сидел на полу и разговаривал с лестницей. В одной руке у него
было старинное ведро, в другой нечто невообразимое, оказавшееся при
ближайшем рассмотрении полусгнившим чулком. На плече у него по¬
вис каретный коврик, покрытый густой коркой грязи.
— И более того... — сварливо бубнил человек. — Более того...
— Отлично! — воскликнул я. — Но почему бы вам не встать на ноги?
— А? — вздрогнул человек и, обернувшись, буркнул: — Пожалуй,
что и так.
Он стал подниматься с пола, и когда выпрямился, оказалось, что
роста он изрядного. Пыль и грязь обильно покрывали его одежду, этот
загадочный'незнакомец стал смахивать их чулком, который по-прежне¬
му был у него в руке. На голове у него была невообразимая шляпа с
загнутыми сзади вниз полями, а во рту торчал окурок сигареты. Затем
он вдруг сразу позабыл о своих злоключениях и стал оглядываться по
сторонам с каким-то простодушным интересом, какого я давно не ви¬
дывал на человеческих лицах.
— Ну что ж, — заметил он, глядя на ведерко и чулок, — по край¬
ней мере, я нашел вот это.
— Какого черта вы туда забрались? — осведомился я.
-г Я расследую преступление, — отозвался он без тени юмора. —
Впрочем, я вряд ли одержал победу, если подкараулил Великого Пре¬
ступника, крикнул ему: «Руки вверх!» — и провалился вот таким пла¬
чевным образом. Но это неоспоримые улики, — с надеждой в голосе
добавил он, показывая на чулок и ведро.
Я посмотрел на чулок, ведерко и на безумца.
Какое же преступление вы расследуете? — спросил я.
— Видите ли,— с сомнением в голосе ответил мой собеседник, —
я еще толком не знаю. В этом и заключается проблема.
— А! — отозвался я с поразительной сдержанностью. — Но не ка¬
жется ли вам, что ваше расследование оказалось бы более плодотвор¬
ным, если бы вы знали, что же именно надо расследовать. Я хочу сказать,
что в таком случае вы, возможно, нашли бы гораздо более существен¬
ные улики.
— На нем краска, — сообщил мне незнакомец, поднимая ведер¬
ко. — Хотя, что и говорить, это может оказаться несущественным.
Все дело в том, что это за краска. И кроме того, мне не хватает ин¬
формации о снеге.
Меня охватило желание вцепиться в собственную шевелюру и как
следует потянуть.
— Послушайте, — сказал я вместо этого. — А, кто вы, собственно,
такой?
86
— Все в нашем сознании, — обнадежил он меня. — Один индийс¬
кий йог хорошо мне это объяснил. Надо закрыть глаза, сосредоточить¬
ся, и истина... О, простите меня! — спохватился он, вдруг вспомнив,
что я ему задал вопрос. — Меня зовут Росситер. Я детектив.
Тут я все вспомнил. Вспомнил телеграмму, пришедшую поздно ве¬
чером, и слова Мэгта о безумном англичанине. Незнакомец был при¬
мерно моего возраста, сонное, добродушное и простодушное лицо.
Ясные глаза, глядящие на мир с каким-то наивным любопытством.
Кроме того, у него были мощные покатые плечи матроса. Оттого что
он сутулился, его длинные руки казались еще длинней. На его вы¬
сокой фигуре болтался пиджак пыльно-зеленого цвета. Ботинки
были огромного размера. На нем был темный галстук ученика Харрсу.
Этот галстук плохо вязался с описанием Росситера, данным Мэттом.
Кроме того, я был еще под впечатлением его гордого заявления:
«Я детектив».
— У меня есть теория, — на полном серьезе продолжил он. — Наше
сознание обладает временем. Просто надо зажмуриться и храбро идти
вперед. А затем знаете, что происходит?
— Конечно, — отвечал я. — Вы летите кубарем с лестницы.
— Вы падаете и оказываетесь в самом центре истины. Я не боюсь
столкновений с неодушевленными предметами. Все эти стены, стол¬
бы, заборы — ерунда. Я постоянно в них вращаюсь. Главное — мысль.
Но теперь это большая редкость. Люди не понимают чистого эфира
обмена мыслями. Потому что так трудно работать без риска быть уво¬
ленным. — Он нахмурился, вспоминая о своем печальном опыте в этой
области. — Но я всегда хотел быть детективом. Поэтому, когда меня
уволили в Нью-Йорке отовсюду, откуда это только возможно, я стал
детективом. Что и говорить, это было не очень честно с моей сторо¬
ны, но я все же стал им.
— Но как? — удивленно спросил я, плохо понимая, сон это или явь.
— Я посетил шефа нью-йоркской полиции, — угрюмо пробурчал
мой собеседник.
Шутка зашла слишком далеко. Я уже собирался отпустить кое-ка¬
кие замечания, когда, глянув на Росситера, вдруг понял, что он вовсе
не шутит. Может, он и псих, но не шутник.
— Он и назначил меня детективом, — продолжал молодой чело¬
век. — Я бы показал вам мой значок, но я его куда-то дел. Зато у
меня есть удостоверение.
Он уселся на ступеньку, совершенно не имея ничего против того,
что на плечах у него, словно накидка, лежит грязный коврик. Вы¬
плюнув окурок, прилипший к его нижней губе, он вытащил кисет с
табаком, бумагу и, гордо поглядев на них, стал сворачивать фантас¬
тическую сигарету. Она напоминала недоразвитый рог изобилия, из
которого обильно сыпался табак. Горела она как добрый' факел. До¬
бродушно попыхивая ею, он как ни в чем не бывало говорил:
87
—. Вообще-то мне следовало бы сперва зайти в дом, но я решил
сначала порыскать здесь. А то еще выгонят, чего доброго... Я решил,
что нет смысла быть дипломатичным. У меня это плохо получает¬
ся. В таких случаях я либо опрокидываю тарелку с супом, либо го¬
ворю что-то не так. Сам даже не знаю почему. Старик, — махнул
он в сторону дома сигаретой, сиявшей, как бенгальский огонь, —
считает меня самой настоящей отравой. Черт знает что! — Внезапно
он смущенно поглядел на меня. — А вы, часом, не из семейства
Куэйлов?
— Нет, я друг семьи. А разве вы не слышали?
— Чего не слышал? Раз вы не Куэйл, — расплылся он в широкой
добродушной ухмылке, — тогда все в полном порядке.
— Послушайте, — отозвался я. — Во-первых, я друг этой семьи, во-
вторых, добрый знакомый Джинни Куэйл. Она ведь посылала вам те¬
леграмму, в которой просила приехать сюда и сообщала, что «скоро все
наши беды окончатся». Так что никакого тут порядка не вижу. Она
ведь посылала, вам такую, телеграмму?
Да, посылала. А что?
— Вчера ночью был отравлен доктор Твиллс. Кроме того, были
попытки отравить* судью и его жену.
Наступило молчание. Сигарета Росситера роняла большие хлопья,
пепла на пол.
— О Боже! — воскликнул он. — Расскажите мне...
Я коротко изложил ему суть. Он слушал меня с непроницаемым
лицом. Меж бровей у него пролегла морщинка. Когда я закончил, он
наступил на сигарету и сказал:
— Плохо! Очень даже плохо!
— Джинни не получила вашей телеграммы. Твиллс сжег ее в ками¬
не. Похоже, она поссорилась с отцом, и Твиллс об этом знал. Он явно
хотел ей помочь. Я не говорил об этом никому, даже самой Джинни.
Она не знает, что вы решили приехать. Я полагаю, вам неизвестны все
обстоятельства...
— Очень мило с вашей стороны... В общем, спасибо вам... Нет,
конечно, неизвестны.
Он встал и начал огромными шагами мерить конюшню от стены до
стойл. Его улыбка как у Будды и его туманные манеры вдруг уступили
место сосредоточенности. Лицо сделалось маленьким, узким, он рас¬
хаживал, двигая плечами, как человек, вознамерившийся вышибить
дверь.
— Послушайте, старина, — сказал он, — вы не думайте, что я псих.
Я действительно работаю в детективном бюро, шеф нью-йоркской
полиции и правда взял меня на эту работу. Сам не понимаю поче¬
му. Джинни об этом не знает. Я не говорил. Это было бы равносиль¬
но признанию в поражении, понимаете? Она вообще вряд ли знает,
что я работаю хоть где-то.
88
Я ничего не понимал, но кивнул, а он продолжал ходить взад-вперед.
— В последнее время она писала довольно истеричные письма. Ну
а когда я получил эту телеграмму, то сразу пустился в путь. Теперь надо
решить, что делать. Вы не могли бы разыскать ее в доме, чтобы сооб¬
щить о моем приезде и попросить выйти? Так, чтобы остальные не
заподозрили?
Я кивнул, и его серьезность как ветром сдуло.
Росситер раскинулся во всю свою длину на ступеньках и весело
поглядел на потолок, словно вспоминая удачную шутку. Но когда я
двинулся к дверям, он вдруг переключился мыслями на что-то дру¬
гое. Вид у него сделался отсутствующий.
— Все в сознании, — пробормотал он. — А что, снегопад был прав¬
да сильный?
Самое во всем этом любопытное, размышлял я, шагая по аллее, что
он вовсе не прикидывался безумцем, чтобы скрыть свою проницатель¬
ность. Его сознание и впрямь блуждало по таким извилистым тропам.
Рассеянный и добродушный тип в пыльно-зеленом пиджаке шел куда
глаза глядят, спотыкался, падал, ошибался во всем, за что бы ни.брал¬
ся, и если вы задали ему вопрос, он совершенно серьезно сообщал вам,
что думает — но совсем по другому поводу. Его интересовали идеи, а
не люди и веши. Какая безумная идея послала его на чердак каретно¬
го сарая, я понять не мог, но он серьезно шарил там среди кучи вся¬
кого хлама и был счастлив обнаружить какие-то «улики».
Дверь мне открыл Сарджент. Вид у него был удрученный.
— Входите, — сказал он, — и помогите мне разобраться. Я записы¬
ваю все, что мне говорят, но черт меня побери, если я могу что-то тут
понять. Впрочем, у меня есть кое-какие соображения.
— Что же это?
— Я получил заключение дока. Да, это и правда гиоскин. Впрочем,
мы и так это знали. Твиллс принял четверть грана, а в бутылке с по¬
рошком брома его было с гран. Обнаружены следы яда в стакане, из.
которого он пил. Ну и сифон прямо начинен ядом. Почти два грана.
Не Бог весть какие новости, но по крайней мере мы знаем, где стоим.
Пойдемте в библиотеку. Мне надо поговорить со служанкой.
— Значит, будет официальное расследование?
— Да, но пару дней погодим. Док надеется, что откроется нечто
такое, что позволит спасти честь семьи. Куда вы?
— Погодите, — сказал я. — Мне нужно найти Джинни. Где она?
В глазах Сарджента снова появилось задумчивое недоверчивое вы¬
ражение.
— Это младшая? — спросил он. — Она ведет себя как-то странно.
Заперлась в гостиной — там жуткий холод - и ни с кем не желает
разговаривать. Она поцапалась со старшей — Мери, кажется. Та на¬
звала ее бессердечной и добавила, что она вообще не заслужила иметь,
отца. М-да... А что вы ей хотите сказать?
Я ответил весьма уклончиво, повесил шляпу и пальто на крюк, а по¬
том отправился в гостиную, которая располагалась рядом с библиоте¬
кой, на первом этаже. Куэйлы редко ею пользовались и открывали ее,
лишь когда собирались гости играть в карты. Я открыл дверь. В гости¬
ной был чудовищный холод. Пахло старыми обоями и давно не про¬
ветривающимися гардинами. В комнате царил полумрак, на пьедеста¬
лах красного дерева мерцали белые мраморные статуи, белым кафелем
выложенный камин не горел. Розовые шторы, громоздкое, неказисто¬
го вида фортепьяно. У большого окна сидела, свернувшись клубочком
в кресле, Джинни и смотрела на горы. Мне захотелось написать кар¬
тину. Мрачная комната, высокое окно, тонкая паутина веток дерева,
как на японском эстампе, голубая, словно Везувий, гора и снег.
Профиль Джинни четко вырисовывался на фоне окна. Она сидела,
держась рукой за штору и слегка откинув голову назад. В сером платье
с какими-то металлическими бусами, она сама казалась какой-то не¬
реальной. Невидящим взором она глядела в светлеющие прогалы меж¬
ду тучами над Чеснат-Риджем.
Когда я вошел, затрещала половица. Джинни обернулась, словно
тень, и напряженно стала всматриваться в меня.
— Кто это? А, ты, Джефф... Что ты тут делаешь?
— Любуюсь тобой, — ответил я. — Ты словно героиня Лафкадио
Херна1. — Я подошел к окну и присел рядом. — Послушай, у меня для
тебя новости. Приехал Росситер...
Джинни промолчала, но глаза ее внезапно заблестели, словно она
вот-вот собиралась расплакаться. Понизив голос, я все рассказал, что
видел и слышал в бывшем каретном сарае. Когда я закончил, Джин-
нп, казалось, вот-вот расхохочется. С нее была снята огромная ноша.
— Вот-вот, — сказала она. — Именно это он и должен был сделать.
Как он тебе понравился?
— Вполне.
— Вот видишь. Но он несет Бог знает что — представляешь, какое
впечатление произвел он на папу и Мэтта? Он утверждает, что он ве¬
ликий музыкант. Однажды он пытался объяснить мне, как сделать
стекло музыкальным, — и разбил одиннадцать маминых лучших бока¬
лов. Потом он сказал: «Ой, извини!» — и разбил остальные, пытаясь
поставить их на место. Он совершенный ребенок. Он может раздра¬
жать, может говорить глупости и делать совсем не то, но я его обожаю.
Они не в состоянии понять, как я могу любить его и понимать, что он
смешон, но тем не менее это так...
— Где ты с ним познакомилась?
Джинни посмотрела в окно, на деревья, на ее лбу обозначилась
морщинка. Улыбнувшись, она сказала:
1 Л а фка д и о Херн (1850— 1904) — американский писатель и путе¬
шественник; автор путевых очерков, в'том числе и о Японии.
90
— Он приехал по объявлению в газете. Он прикатил ах из самого
Сан-Франциско, чтобы выполнять функции «домашнего детектива». Он
был убежден, что это вроде работы в Скотленд-Ярде. Он мнит себя зна¬
менитым сыщиком, и это его величайшее заблуждение. Есть у него еще
одна жуткая черта: он помалкивает о том, что он умеет делать, но распус¬
кает хвост, как павлин, когда речь заходит о том, чего он делать не умеет.
Я вспомнил зеленый пиджак, долговязую фигуру, его огромные
ботинки, серьезную мину, падение с чердака сарая, его лишенные и
тени юмора разглагольствования невесть о чем и понял, насколько
он чужой в семействе Куэйлов.
— Я встретила его, — продолжала Джинни, — как-то утром на
поле для гольфа. Он вооружился клюшкой с железным наконечни¬
ком и очень смутился, когда увидел меня, словно я застала его за
чем-то непристойным. Он пробормотал что-то насчет одного типа,
который научил его гольфу, и отправил мяч куда-то в бесконечность.
Вечером того же дня он сообщил папе, что играет на пианино луч¬
ше всех в мире. Он собрал нас в кружок, сам уселся за фортепьяно
и устроил такой кошачий концерт, что страшно вспомнить. При этом
он сам сиял от удовольствия. А еще... Ну, да ты сам увидишь.
Джинни встала. На губах ее была ироническая улыбочка.
— Ну, я пошла, — сказала она. — Хочу взглянуть на этого глуп¬
ца. — Она заморгала глазами и виновато улыбнулась.
Я остался в темной комнате, слушая удаляющиеся шаги Джинни и
задавая сам себе вопросы, которые должен был бы задать ей: почему
она решила послать ему телеграмму и почему она послала ее за не¬
сколько часов до того, как был отравлен судья Куэйл, и прочие вещи,
которые теперь для нее не имели никакого значения.
Но, размышлял я, работа детектива — труд неблагодарный; а гла¬
за у нее блестели, и вообще кому до этого какое дело? Сегодня у этих
двоих будет прекрасное настроение в этой странной конюшне, пах¬
нущей мокрым снегом и гнилью, снег будет падать все сильнее И
сильнее, а души усопших лошадей будут добродушно ржать в своем
лошадином раю. Блаженны безумные. Их любят женщины, и все две¬
ри открываются перед ними. Они унаследуют землю.
' Я вздохнул и поплелся в библиотеку разгадывать тайну убийства
Твиллса.
Глава 12
УКРАДЕННЫЙ КРЫСИНЫЙ яд
В библиотеке нас встретила перепуганная девушка Джоанна. Сар¬
джент сказал мне, что судья дремлет у себя в комнате. Мэтт поехал в
город устраивать похоронные дела, а Мэри находится с Клариссой в
комнате Джинни. Поэтому библиотека оказалась в нашем распоряже¬
91
нии. Сарджент сидел за столом посреди комнаты с раскрытым блок¬
нотом и хмуро смотрел на служанку. Это была крепкая широкоплечая
девица с плоским носом, лоснящейся кожей и прической в виде двух
косичек, завязанных на макушке. Переминаясь с ноги на ногу, она
поглаживала свое бумазейное платье, перепачканное мукой, подозри¬
тельно косясь на краешек стола. Она спокойно отнеслась к смерти в
доме, но присутствие полиции выводило ее из себя. Сарджент прекрас¬
но знал, как вести себя с подобными свидетелями.
— Значит, так, Джоанна, — строго сказал он. — Ты знаешь, кто я
такой, верно?
— Знаю, — быстро ответила она. — У меня есть брат Майк, он вас
тоже знает — вы посадили его в кутузку за то, что он якобы делал вис¬
ки. А он его не делал. И я тоже.
— Не будем об этом, Джоанна. Меня интересует кое-что совсем
другое.
Но Джоанна была обижена на полицию. В ее глухом голосе послы¬
шались визгливые нотки.
— Вы посадили его в полицейский фургон, отвезли в кутузку, а он
не делал виски. Спросите у священника. Мы честные люди, а вы по¬
садили его в фургон и...
— Ладно, ладно, — перебил ее Сарджент и погрозил пальцем. Он
продолжил, имитируя Джоаннину манеру говорить, как поступают
порой люди, желающие произвести на собеседника особое впечатле¬
ние: — Значит, так. Ты отвечаешь на мои вопросы. Слышишь? Не
будешь отвечать, я тебя тоже посажу в фургон и отправлю в кутузку.
Поняла?
Внешне на ее лице ничего не отразилось, но она явно смутилась.
— Спрашивайте, что хотите, — храбро заявила она. — Я не боюсь.
Я не делаю виски.
Сарджент/кивнул и снова заговорил в обычной для себя манере:
— Вчера вечером ты была выходная?
-Да.
— Куда ты пошла?
— Домой. Как всегда. Я честная девушка. Я не делаю виски. Я са¬
жусь на восьмичасовой поезд. Возвращаюсь к маме. А приезжаю опять
утром.
— Где ты живешь?
Служанка заколебалась. Ей не хотелось называть никакие имена
собственные, но, решив, что он и так все знает, ответила:
— В Рипаблике.
— Теперь слушай меня внимательно. Ты вчера провела на кухне
весь день или нет?
— Я? На кухне? — По-видимому, до нее толком не дошло, что его
интересует. Она опасалась, что детектив снова подозревает самогоно¬
варение. Она была сбита с толку. Ну да, кто-то что-то там выпил и
92
отравился насмерть, но что с того? Люди всегда пили плохой самогон
и порой умирали от этого. Она не давала этому человеку плохого са¬
могона. — Я? На кухне? — тупо повторила она. — Нет. Я убираю пос¬
тели, вытираю пыль, подметаю...
— Ты провела на кухне середину дня?
Она задумалась и затем призналась:
— Ну да. После ленча. Все время.
— Джоанна, ты знаешь, что в буфетной стояла жестянка с крыси¬
ным ядом?
— Для крыс? Ну да. Вчера я ее искала. Я пошла в погреб за яб¬
локами, а там шуршали крысы. Я хотела взять крысиного яду. А его
не было.
Чувствуя, что она умело свернула с опасной дорожки, ведущей к
самогонному виски, Джоанна сделалась разговорчивой. Сарджент за¬
волновался.
— Ты уверена в этом, Джоанна? В том, что жестянки не было уже
днем?
— Ну да. Я нс лгу. Я так и сказала мисс Куэйл: «Куда вы дели жес¬
тянку с крысиным ядом?» А она мне: «Это не твое дело. Твое дело
готовить еду».
— Которая мисс Куэйл это сказала?
— Которая худая.
— Мисс Мери Куэйл?
— Она, она. — В голосе Джоанны звучало пренебрежение. — Толь¬
ко она заходит на кухню. Я говорю: «Кто-то взял отраву». Она гово¬
рит, что это неправда. А я не лгу. Ее там нету.
Сарджент поглядел на меня.
— Она исчезла днем и с тех пор так и не появилась. Никто из до¬
машних не признается, что видел ее. Джоанна, кто, кроме тебя, был
вчера на кухне?
— Никто не был.
— Ты уверена, что никто не брал жестянку с ядом? Говори правду,
а то я посажу тебя в кутузку.
Джоанна замахала руками, словно курица крыльями.
— Если бы я видела, кто брал, то зачем мне спрашивать ее, где
жестянка? Можно я пойду? А то у меня там запеканка...
— Погоди минуту, Джоанна. — Сарджент провел рукой по своей
прическе и задумчиво уставился на блокнот. Затем заговорил очень
доверительно: — Слушай, ты ведь давно знаешь эту семью?
— Ну да, конечно, — равнодушно отозвалась служанка.
— Скажи-ка мне вот что: как они между собой ладят? Не скан¬
далят?
— А, скандалят! Особенно судья все время допекает младшую.
По выражению лица Джоанны было ясно, что ей это все начинает
нравиться. Тема виски была оставлена, она сделалась говорливой и
93
была готова помочь, чем могла. Но, прежде чем продолжить, она пуг¬
ливо оглянулась и заговорила тихим голосом:'
— У них был большущий скандал два, три... нет, четыре дня на¬
зад. Нет, большой скандал был две, три, четыре недели назад. Да,
четыре.
— О чем же они скандалили?
Но теперь Джоанна сосредоточилась на теме судьи и «той», млад¬
шей, потому как там был конфликт из-за любовного интереса. «Млад¬
шая», надо полагать, была Джинни.
— Она любит сидеть в гостиной, где никого нс бывает. Холодно
очень уж! Она любит там сидеть и играть на пианино. Тьфу! Что
толку играть на пианино, если вокруг никого нет?! Иногда входит
судья, я это вижу, когда вытираю пыль, и говорит тихо. Нет, он не
похож на моего папу. Мой приходит домой пьяный и, если ему не
угодить, сразу выпорет. Да-да, — добавила она с гордостью. — Ну, а
судья тихо спрашивает: «Почему ты играешь не то, что я люблю?»
А когда она иц>ает то, что он любит, он сидит и слушает с таким
смешным видом... А мне нравится, что она играет. Я сижу на лес¬
тнице и слушаю. Потом она о чем-то его спрашивает, и они давай
спорить. Она пробует играть дальше, но потом как стукнет рукой по
пианино. Она рассердится, и он тоже рассердится. Она крикнет:
«Я выйду за него замуж! Обязательно выйду, когда он найдет рабо¬
ту!» Он сначала начинает по-тихому: «Да ты знаешь, кто он такой?»
А потом совсем рассвирепеет и как крикнет: «Не смей так со мной
говорить!» А она в крик;..
Сарджент посмотрел на меня, подняв брови.
— Все правильно, — подтвердил я. — Речь идет о молодом челове¬
ке, в которого она влюблена. Он как раз приехал сюда сегодня. Он
детектив, — добавил я без тени иронии.
— Детектив? Откуда он?
— Он англичанин, — ответил я и рискнул выдать за реальность
чистую фантастику. — Он хороший знакомый шефа нью-йоркской
полиции.
— Хм! — фыркнул Сарджент. Он был недоволен. Он не хотел ни¬
каких посторонних, особенно тех, кто много о себе понимают.
Я между тем продолжал:
— Он немного эксцентричен. — Тут я выразительно постучал себя
по лбу. — Но это великий талант. Ему поручают особо важные дела.
Он не требует к себе особого внимания. Предпочитает работать в тени.
Он может оказать большую помощь, оставаясь как бы в стороне.
Сарджент обдумал это и остался доволен услышанным.
— Значит, мой коллега, дру... — Он удовлетворенно кивнул. — Но
что-то я* никогда о таком не слыхал, — тут же проворчал он себе под
нос. — Не Ьнал, что мисс Куэйл знает таких людей. Ну, да ладно, рас-
скажи-ка нам, Джоанна, о большом скандале.
Во время нашего обмена репликами Джоанна пребывала в апатии.
Теперь она охотно начала говорить, впрочем, обнаружилось, что ска¬
зать ей особенно нечего.
— Скандал... Скандал был вечером, за обедом. Но когда я вошла с
тарелками, они ничего такого при мне не сказали.
— О чем же они скандалили?
— Прямо даже не знаю. Вроде о деньгах. Ну да, о деньгах. Я всегда
слушаю, когда о деньгах. Они говорили о каком-то Томе. А судья ска¬
зал: суп очень горячий, надо его отнести на кухню и...
Вдруг лицо ее окаменело. Она сложила свои большие руки. В ком¬
нату бесшумно вошла Мери Куэйл. Она шла, подняв плечи и высоко
вскинув подбородок.
— Джоанна, — холодно сказала она. — Иди на кухню.
Девушка начала пятиться, не сводя глаз с Сарджента.
— Ладно, Джоанна, иди, — сказал Сарджент, кивая и с трудом сдер¬
живая гнев. — Мисс Куэйл сама ответит на вопросы, которые я хотел
тебе задать. Иди.
— Я ни за чго... — начала было Мери.
— Послушайте меня, мисс Куэйл, — сказал Сарджент. — Вы и ваши
родственники нс обязаны отвечать на мои вопросы. По крайней мере
пока. Но если вы соблаговолите это сделать, то, поверьте, это избавит
вас от очень многих неприятных минут на дознании. Вам вряд ли сле¬
дует продолжать вести себя в этом духе.
— Бог свидетель, мистер Сарджент, я не препятствую вашей ра¬
боте, — вскинула голову Мери. — Спрашивайте меня обо всем, что
сочтете нужным. Но я не позволю, чтобы слуги обсуждали... Закрой
дверь, Джоанна! Я не позволю, чтобы слуги обсуждали наши дела при
посторонних. Вот и все!
— Хорошо, мисс Куэйл. В таком случае расскажите мне, пожалуй¬
ста, в чем состояла причина того самого скандала за обедом? Кажется,
там упоминались деньги и Том...
Мери занервничала и просительно посмотрела на меня. Я сказал:
— Лучше расскажи ему все, как было, Мери!
— Господи! Ну хорошо! Если вам так хочется знать... Речь шла о
моем брате Томе.
— Так.
— Он мот, бездельник, неудачник. Он довел папу до безумия. Вот
что он натворил. А папа был всегда так добр к нему, давал ему все,
что тот хотел... Ты же знаешь, Джефф. И после всего этого у него
хватило нахальства написать нам и попросить денег. Впервые за три
года от него пришло письмо — и там он требует денег! Пишет, что
он разорен, болен и все такое прочее. Сплошное вранье. Джинни,
конечно, всегда оказывается на его стороне, а порой и Кларисса. Ну
и мама, разумеется, только она никогда не осмеливается перечить
папе.
95
— И все они настаивали, чтобы судья Куэйл выслал Тому денег?
— Это была идея Джинни. Собственно, никакого скандала не было.
Эта Джоанна — противная сплетница.
— Погодите минутку, мисс Куэйл. Так что, ваш отец отказал Тому?
Разумеется, Мэтт был со мной согласен, — словно не услышав
вопроса, продолжала Мери. — Он сказал, как говорил всегда в таких
случаях: пусть Том катится к дьяволу. Ему туда самая дорога. Учти¬
те, я не из тех, кто долго держит обиду, но после всего того, что он
сделал с папой... — Обида переполняла Мери, заставляла ее позабыть
привычную сдержанность. — В общем, я сказала, что его поведение —
просто стыд и срам.
Мери умела быть сурово-непреклонной на расстоянии, но когда
перед ней оказывался кто-то в трудном положении, в болезни, она, не
щадя себя, помогала, оставляя тирады на потом. Она проявляла жа¬
лость, лишь когда человек был абсолютно беспомощным, и ее жалость
могла придавить тяжелее, чем осуждение.
— Я вас хотел спросить не об этом, — терпеливо гнул свое Сар¬
джент. — Меня интересует, отказал ли судья...
— Отказал? Он вообще ничего не сказал, просто встал и вышел из-
за стола. Когда я увидела, какое у него лицо, то просто была готова
убить Тома. Мы знали, что он не пошлет ему деньги. Мы знали, что
он даже не станет обсуждать этот вопрос.
«Не пошлет деньги». Я теперь понимал почему. Я представил себе,
как судья, бледный, с закушенной губой, без обеда уходит из-за сто¬
ла, крепко перепоясавшись, как ремнем, гордыней. Он не мог пос¬
лать Тому деньги, потому что их у него не было.
— Мы очень расстроились, мама заплакала, но никто и не попы¬
тался вступить в спор с отцом. Потом я видела письмо на столике в
холле, может, Уолтер отправил деньги, подписавшись папиным име¬
нем. Уолтер никогда не стал бы говорить об этом. Он был очень мяг¬
ким... Если он и послал деньги, то никому об этом не сказал. — Она
фыркнула и добавила: — Я бы проявила больше твердости.
Сарджент что-то чертил в блокноте карандашом. Он, похоже, чув¬
ствовал, что забрел не на ту тропу, но не знал, как вернуться назад.
Рядом с ним на столе лежал желтый томик Гейне. Сарджент нереши¬
тельно взял в руки книгу.
— Мистер Марл, — сказал он, — я спрашивал всех в доме насчет
того, что могли бы значить строки, написанные доктором, но никто и
понятия не имеет. — Он резко посмотрел на Мери, словно сожалея,
что вынужден так много высказываться при посторонних, и спросил: —
Вы уверены, мисс Куэйл, что вам это ни о чем не говорит? «Что было
сожжено в камине?» М-да...
— Я уже объясняла вам, что понятия не имею. Уолтер, наверное,
просто фантазировал. С ним такое бывало.
Сарджент открыл книгу, еще раз посмотрел на форзац.
96
— «Что это: надежда разбогатеть или болезнь?» — прочел он вслух. —
О чьих деньгах речь? Твиллса? Вам не известно, мисс Куэйл, оставил он
завещание или нет?
— Откуда мне знать? — ответила Мери, окаменев лицом. — Поня¬
тия не имею. Если вас это интересует, могу уверить, что Клариссу он
не оставил нищенкой. Я... — Она осеклась, в глазах ее вдруг возникло
беспокойство — уж не знаю, что за мысль так встревожила ее. Она
нервно покосилась на Сарджента, но тот смотрел на томик Гейне. —
Учтите, папа тоже ничего об этом не знает. Он слишком занят, чтобы
думать о таких вещах, да и Уолтер вряд ли говорил бы об этом вслух.
— Ясно, мисс Куэйл. Большое вам спасибо.
Мери что-то пробормотала насчет пирогов в духовке и удалилась.
Мне давно уже хотелось задать ей один вопрос, но я все не решал¬
ся. Одна фраза Джоанны напомнила мне о реплике, отпущенной на¬
кануне Мэттом. За обедом, когда разразился скандал, судья, по сло¬
вам Джоанны, счел, что суп слишком горяч, и велел отправить его
на кухню остудить. А, по словам Мэтта, именно за обедом «кто-то
из девочек» рассказал историю о римском императоре и холодной
воде, каковая, похоже, и вдохновила отравителя. Но кого же эта ис¬
тория навела на роковую мысль? Я не решался спросить Джоанну,
потому что не хотел впутывать во все это Джинни. Мэтт был уверен,
что историю рассказала она. Рано или поздно, однако вопрос этот все
равно придется задать. Пока же...
— Я взял показания у всех членов семьи, — заговорил Сарджент. —
Но ясности это не принесло. Все твердят одно и то же. Я, признаться,
не мастер перекрестных допросов. И еще я почему-то не могу быть с
этими людьми жестким. — Он поглядел на свои ладони и продолжил: —
Беда в том, что у меня связаны руки, пока не будет вынесен вердикт:
«убийство». Вот бы обыскать дом! Мы бы непременно нашли у кого-
нибудь спрятанный яд. Если бы это случилось в нашем городе, я бы
делал, что считаю нужным, но судья знает все законы. И если док Рид
меня не поддержит, я просто не... Короче, я бы хотел поговорить с
этим вашим знакомым-детективом.
— Вы сумели узнать что-то новое за это время?
— Только про то, где был судья, — отозвался Сарджент, листая
блокнот. — Вы ведь помните, что они все говорили. Они говорили,
что в пять тридцать вечера — сразу после того, как Кларисса привез¬
ла из города сифон и отдала его Мери, а та отцу, — судья спускался
в подвал. Никто его не видел до начала седьмого, когда Мэтт встре¬
тился с ним на лестнице. Оказалось, что судья — великий любитель
слоняться по дому и чинить разные поломки. В передней части под¬
вала у него оборудована целая мастерская. В последние несколько
дней он мастерил какие-то полки для разных солений и варений, ко¬
торые заготовила Мери. Вот и вчера он спустился в свою мастерс¬
кую, где проработал с полчаса. Он затем взял бутылку бренди, под-
4 Дж. д. Карр «Вт
97
нялся по черной лестнице, поставил бутылку в библиотеке и пошел
вымыть руки к себе, в комнату. Тогда-то и столкнулся с Мэттом. Он
спускался, а Мэтт шел наверх с подносом для мисс Куэйл. Чтобы
попасть,в подвал, не обязательно проходить через кухню. Лестница
в подвал начинается в задней части холла, там, где буфетная, а по¬
том она переводит в черную лестницу, которая ведет на второй этаж.
Поэтому-то никто его и не видел.
Сарджент встал и начал расхаживать по комнате, помахивая блок¬
нотом.
— Я здесь все записал подробно, до мелочей, — объявил он. —
Хотите, прочитаю?
Я кивнул, и он начал читать, водя пальцем по строчкам:
— «5.15. Кларисса приехала домой на машине, привезла продукты
и сифон. Мери относит сифон судье, находится с ним до 5.30. В си¬
фон еще никто ничего не подсыпал, поскольку судья пил из него воду.
Кларисса идет наверх, ложится отдохнуть. Служанка на кухне. Доктор
у себя в кабинете. Вирджиния точно не помнит, где она была. Пред¬
положительно, читала у себя в комнате».
— Она очень туманно говорила об этом, — пояснил окружной де¬
тектив, отстранившись от записей. — Она только сказала, что очень
ждала машину, чтобы ехать в город за книгой, и, когда услышала го¬
лос Клариссы внизу, вышла, села в машину и уехала. По ее мнению,
это случилось примерно в 5.23. Ну ладно. — Сарджент продолжил чте¬
ние: — «5.30. Судья Куэйл покидает библиотеку, спускается в подвал.
Мэтт приезжает домой на автобусе, видит, как отец направляется в
сторону кухни. Мери — находится на кухне, помогает служанке го¬
товить еду. Твиллс по-прежнему в своем кабинете, его жена у себя в
комнате, миссис Куйэл в постели.
5.55. Судья поднимается из подвала с бутылкой бренди, оставляет
бутылку в библиотеке, идет к себе в комнату умыться.
6.00. Раздается гонг к обеду. Мэтт вдет наверх с подносом, встре¬
чает судью, который спускается. Судья рассматривает содержимое под¬
носа. Мэтт приносит его в комнату и, не желая будить миссис Куэйл,
которая дремлет в кресле, оставляет его и выходит. Спускается вниз.
6.00 — 6.10. Поднос стоит нетронутый. Миссис Куэйл дремлет.
Судья и Мэтт вдвоем в столовой. Кларисса наверху. Мери и служан¬
ка на кухне. Вирджиния уехала на машине.
6.10. Приезжает Вирджиния. Мери идет наверх, будит мать, смот¬
рит, как та начинает есть, затем снова спускается. Кларисса спускает¬
ся вниз. Твиллс выходит из кабинета.
6.45. Обед окончен. Судья вдет в библиотеку. Твиллс возвраща¬
ется в свой кабинет. Мери — на кухню, чтобы разобраться с посудой.
Вирджиния и Кларисса поднимаются наверх переодеться. Мэтт за¬
ходит к матери».
Сарджент мрачно перевернул страницу
98
— Вот, пожалуйста. Как только посуда вымыта, Мери отпускает
служанку. В половине восьмого мисс Куэйл становится нехорошо, но
доктор говорит, что ничего серьезного не случилось, и миссис Твиллс
отправляется в дамский клуб на машине, а Вирджиния — на свида¬
ние с молодым человеком по фамилии... — он еще раз заглянул в
свои записи, — Кейн. Вы приехали сюда в восемь и остальное знае¬
те сами.
Мы оба замолчали. От снега за феном в комнате прибавилось све¬
та, отчего на стенах, шкафах, полках выступили странные тени. Пор¬
треты превратились в темные пятна, окаймленные светлыми полос¬
ками, шторы свисали, безжизненные и мрачные. Но благодаря
какому-то оптическому фокусу, красные цветы на ковре не утратили
своего колера. Сарджент двинулся к окну, словно по клумбе. Я слу¬
шал слабые порывы ветра, напоминавшие вздохи тяжелобольного,
которому не хватало воздуха. Вчера в сумерках кто-то подкрался сюда
и, отвинтив металлическую крышку сифона, всыпал в него два гра¬
на гиоскииа. Я глядел на темную махину — на стол, заваленный кни¬
гами, в которых судья Куэйл делал какие-то пометки. На столе все
было почти так же, как вчера, — скрепки, ручки, карандаши, — но
там, где стоял сифон, теперь лежал желтый томик Гейне, в котором
доктор Твиллс записал странные, обвиняющие кого-то слова:
— Кто же это сделал? — спросил я Сарджента.
— Нс знаю, — буркнул Сарджент, останавливаясь и глядя на жел¬
тую книгу. Затем он перевел взгляд на статую Калигулы, стоявшую в
углу так, что свет из окна освещал один ее бок. Сарджент махнул ру¬
кой. — Потенциально виноваты все — за одним лишь исключением.
Я уверен, что младшая, Вирджиния, тут ни при чем. Ее не было в доме
между пятью тридцатью и шестью десятью. Именно в этот промежу¬
ток кто-то отравил сифон, молоко и бром. У каждого из членов семьи
была такая возможность. Лично я... — Он осекся и остановился спи¬
ной ко мне.
Я не знал, какие чувства испытывал Сарджент. Но у меня внутри
вдруг все сжалось — меня вдруг охватил приступ ужаса.
Я смотрел на статую Калигулы в голубовато-сером полумраке, на
ее ухмылку и выпученные глаза. Еще мгновение назад прямоугольник
окна, окаймленный драпировками, был пуст. Теперь же к стеклу при¬
жалась ладонь.
Пальцы казались длинными, расплющенными и мертвенно-блед¬
ными. Мгновение рука пребывала в неподвижности, потом пальцы
начали царапать стекло.
В первый момент мне захотелось крикнуть. Страх встал в горле
жарким комом, но туг же на смену ему пришли облегчение и злость.
За окном приглушенно, но отчетливо раздался знакомый уже голос:
— Послушайте, откройте окно! Я не могу висеть на стене весь день.
Откройте же!
99
Глава 13
МЫ РИСУЕМ КАРТИНКИ
Я подошел к окну, открыл его и поднял. Раздался шорох, за подо¬
конник ухватились обе руки, и я увидел физиономию Росситера.
— Все в полном порядке, — уверил он меня, прилепившись к сте¬
не каким-то непостижимым образом. — Прошу прощения, если на¬
пугал вас, старина, но я просто хотел проверить, как видно отсюда
комнату. Я ходил по выступу и, похоже, порвал какие-то провода или
что-то в этом роде.
Его потрепанная шляпа украсилась вуалью из паутины. К губам
прилип очередной сигаретный окурок. Вид у него был очень вино¬
ватый.
Я коротко и энергично объяснил ему, что я думаю о его подвигах,
и без церемоний велел ему залезть в комнату и закрыть окно. Вытя¬
нув шею, он озирался по сторонам.
— А что, если я залезу на крышу? — осведомился он у меня. — Я в
хорошей форме и, думаю, заберусь туда без особых сложностей...
— Сейчас же забирайтесь в комнату, черт побери! — сердито вос¬
кликнул я.
— Ладно, — грустно отозвался Росситер. Шторы зашевелились,
послышались толчки, грохот, и наконец его долговязая нескладная
фигура обрушилась на пол, а я захлопнул окно. Я вспомнил обро¬
ненную им реплику: «Я, кажется, порвал какие-то провода» — очень
скоро. Пока он отряхивал пыль с одежды, я решил проверить, горит
ли свет. Увы, свет не горел. Похоже, в доме полетели все пробки.
Несколько вспотевший Сарджент постепенно обрел равновесие.
Он огладывал Росситера. Представлять ему Великого Сыщика из Нью-
Йорка мне не очень хотелось, но делать было нечего. Сарджент гля¬
дел то на Росситера, то на меня и не знал, что сказать. Он явно на¬
чинал подумывать, не разыгрывают ли его. Он покашливал и качал
головой. Мне стало неловко.
— Где Джинни? — спросил я Росситера.
Тот снял шляпу, зеленое пальто, под которым оказался зеленый
шерстяной костюм хорошего покроя, но в ужасно запущенном со¬
стоянии.
— Она пошла умиротворять старика, — сказал он, нахмурившись. —
Я не хочу, чтобы меня отсюда выставили. О Господи! — обернулся он к
Сардженту с широкой улыбкой. — Как глупо с моей стороны не предста¬
виться. Вы, наверное, хотите видеть мои документы.
Он начал вытаскивать из карманов всякую всячину, громоздя на
стол. На столе стала расти пачка конвертов, в основном нераспечатан¬
ных. Росситер сообщил, что это счета. Затем он извлек старый кожа¬
ный бумажник, вручил Сардженту, а сам сел, сложившись, как рама
для просушки белья. Он поглядывал на нас с явным добродушием.
100
— Но это... — неуверенно начал Сарджент, потирая ладонью лоб, —
это документ, подписанный шефом Нью-Скотлевд-Ярда...
— О Боже! — воскликнул Росситер, вскакивая со стула. — Неболь¬
шая накладка. Поищите в другом кармашке. Ну что, нашли?
Сарджент порылся в бумажнике и кивнул. Росситер издал вздох
облегчения, принимая бумажник обратно.
— В общем, мы, — начал Сарджент, смущенный, но готовый загла¬
дить возникшее недоразумение, — мы очень рады, так сказать...
— Что мы, что вы! — махнул рукой Росситер. Он сосредоточил
свое внимание на столе, напоминая прорицателя, вглядывающегося
в магический кристалл. Мгновение спустя он очнулся. — Послушай¬
те, мистер Сарджент, если вы удовлетворены тем, что увидели... В об¬
щем, не могли бы вы сообщить это всем остальным. Огромное спаси¬
бо... Какие странные штучки... Наводят на мысли. Да-да, именно так...
Сарджент растерянно заморгал.
— Какие еше штучки?
— А вот эти маленькие медные штучки. Бац!
— Что, черт побери...
— Баи! — повторил Росситер и стукнул кулаком по воздуху, словно
забивая молегком гвоздь. На его лице появилось выражение того са¬
мого наивного любопытства, которое испытывает ребенок, увидавший'
новую механическую игрушку. Он склонился над столом. — Вот эти
медные штучки. Чтобы скреплять бумаги. Сначала вы кладете под этот
пресс бумаги, потом вставляете туда эту штучку, потом нажимаете на
ручку — и готово!
— Вы имеете в виду скрепки? — спросил я.
— Ну да. Я могу это продемонстрировать. Один человек научил
меня...
— Да, конечно, однако...
Сарджент развел руками. Энтузиазм этого загадочного молодого
человека был неодолим и вместе с тем сбивал с толку. Окружной де¬
тектив с нарастающей тревогой наблюдал, как незнакомец запустил
свои длинные неловкие пальцы в приспособление для скрепления бу¬
маг, подбросил в воздух несколько скрепок, свалил со стола пару-
тройку книг, время от времени чертыхаясь.
— Так или иначе, главное — понять принцип работы, — сказал он,
постепенно успокаиваясь. — Все в сознании.
— Скорее всего, — согласился Сарджент. — Ну а...
Росситер с виноватым выражением лица спрятал выведенный из
строя механизм за книгами и, торопясь сменить тему, попросил:
— Не могли бы вы изложить мне факты по этому делу? Только рас¬
сказывайте медленно и обстоятельно, чтобы я мог сосредоточиться,
ладно?
Это уже больше устраивало Сарджента. Он утратил подозрительное
выражение лица, сел с блокнотом и начал рассказывать. Росситер тем
101
временем расхаживал по комнате, по-прежнему переполненный энер¬
гией, топоча большими башмаками, выставив вперед подбородок. Он
снова сделался похож на прорицателя. Я разглядывал его с новым ин¬
тересом, благо освещение здесь было лучше, чем в каретном сарае.
У него были длинные светловатые волосы. Они то и дело лезли ему в
глаза, и Росситер нервно откидывал их рукой, в которой вполне мог
бы уместиться футбольный мяч. Когда факты были ему представлены,
Росситер неловко заерзал на стуле.
— Вам вовсе не обязательно рассказывать мне так много. Я хоро¬
шо знаю, что происходит. Джинни посвятила меня в это. Возможно, я
даже знаю больше вашего. Ее письма о чем-то совсем другом. И вы
кое-что понимаете. — Он нервно забарабанил пальцами по краю сто¬
ла. — Но вы вот высказали предположение насчет завещаний...
— Я должен еще в этом разобраться, — сказал Сарджент. — Как вы
полагаете, Твиллс его оставил?
Росситер туманно посмотрел на него.
— Твиллс? Право, не знаю. Я не думал о Твиллсе.
Но окружной детектив его не расслышал. Он смотрел в пустой ка¬
мин, взявшись за ручки кресла и с сомнением качая головой.
— Вы ведете себя как безумец, — напрямик рубанул он. — Но я
кое-что начинаю понимать. Я думал об этом весь день, но меня по-
прежнему это пугает... Доктор Твиллс безусловно составил завеща¬
ние. Я готов поставить последний доллар. На столе валяются скреп¬
ки для официальных документов. А судья помог ему составить
документ. Что было сожжено в камине и почему? И потом, что это:
«Любовь к деньгам...»
— Погодите, — перебил его я. — Вы не знаете, на кого было со¬
ставлено завещание.
— Вот именно, — закивал Сарджент, потом поднял глаза. — Вот
именно. Он не мог оставить деньги Куэйлам...
Меня охватил озноб. После такого начала воображение легко могло
представить любое лицо у той темной фигуры, что крадучись расхажи¬
вала по этому дому и которая накануне ночью, если верить медсестре,
хохотала над извивающимся в предсмертных судорогах Твиллсом. Но я
пока упорно не желал взглянуть на это лицо...
Росситер, долго и сонно глядевший в небо, ожил.
— Послушайте! — воскликнул он, подходя к столу. — Тут есть что-
то важное, что мы совершенно упускаем из виду.
— Что же это? — поинтересовался Сарджент.
— Сознание видит все, — напомнил Росситер. — Глядите, на столе
бумага, карандаши. Давайте сядем и сосредоточимся.
—Минуточку, — запротестовал Сарджент, отпрянув, когда молодой
человек возбужденно сунул ему листок бумаги. — Погодите.
Я нащупал в кармане карандаш и сея в кресло.
Качаясь, размахивая рукой, Росситер стоял перед нами.
102
— Готовы? — сказал он мне. — Прекрасно. Теперь сосредоточь¬
тесь.
— Ну так что? — пробормотал окружной детектив. — Разрази меня
гром, если я понимаю, что происходит.
— Нарисуйте картинку, — распорядился Росситер.
— Что-что?
— Надо рисовать картинку, — твердо повторил Росситер. Он сде¬
лался совершенно серьезным. — Неужели вы не понимаете, как это
важно? Неужели вы не понимаете, какое глубочайшее психологичес¬
кое воздействие этот процесс окажет на тех, кто ищет разгадку? Не¬
ужели вы не понимаете, что может открыться во время рисования?
— Абсолютно не понимаю, — отозвался детектив. — Какую картин-
ку-то рисовать?
— Любую! — отозвался Росситер.
— С Боже! — только и выдохнул Сарджент, бросая карандаш.
— Но объясните нам, пожалуйста, — как можно спокойнее обра¬
тился я к Росситеру, — какой от этого толк. Я, например, не умею
рисовать, да и Сарджент, кажется, тоже.
— Вот в этом-то весь смысл, неужели не понятно? — удивился Рос¬
ситер и уже спокойным тоном продолжал: — Если бы вы умели рисо¬
вать, то с какой стати мне заставлять вас делать это?
Сарджент начисто утратил чувство юмора. В его глазах загорелся
злобный огонек. Нов глубине души у него гнездилось, похоже, подо¬
зрение, основанное на документах, увиденных им в бумажнике Рос-
ситера, что это какой-нибудь безумный английский детективный метод
и, может быть, за ним кроется глубокий смысл. Таков наш век. Мы
допускаем предрассудки исключительно на научной основе и потому
изобрели новейшее пугало под названием Современная Психология и
почтительно склоняемся перед ним. Наш век самопознания придал
шарлатанству респектабельность, о которой не смели и мечтать кол¬
дуны и ворожеи былых времен. Сарджент и сердился, и испытывал
суеверное преклонение перед неизвестными ему методами, и потому
я сказал:
— Отлично. Давайте рисовать. Это психологический тест.
— Господи, нет, конечно же! — воскликнул Росситер. — Насколь¬
ко я понимаю, эти самые тесты получаются именно так, как надо тем,
кто их устраивает. Что бы вы ни отвечали на вопросы, истолкование
уже готово. Вы со мной не согласны? Вас лечат от бблезней, которых
у вас сроду не было, и вы не уходите, считая себя больным человеком.
Нет-нет, это не тест. Это след! ^
— Ладно, уговорили, — буркнул Сарджент. — Я вам нарисую. Толь¬
ко скажите что.
— Я рад, что вы осознали важность этой работь*, — расплылся в
улыбке Росситер. — Отлично! Главное условие: надо'рисовать быстро.
Пусть это будут грубые наброски; Все, что вам заблагорассудится'.-
Сарджент взял карандаш и с кислой миной стал выполнять задание.
Я последовал его примеру и изобразил шатающийся дом, из трубы ко¬
торого валил дым, мужчину с непропорциональным лицом и женщи¬
ну с волосами, словно древесная стружка, а также собаку, напоминав¬
шую козлы для пилки дров. Я почувствовал, как ко мне в сознание
тихо подкрадывается безумие. Росситер стоял над нами, словно снис¬
ходительный школьный наставник. Я приделывал собаке большие кро¬
личьи уши, когда в холле раздался шум. В комнату ворвался доктор
Рид, а за ним вошла Джинни.
— Я зашел, чтобы сказать... — буркнул коронер. — Господи, что это
вы тут делаете?
— Тс-с! — отозвался Росситер. — Они рисуют.
Лицо Сарджента порозовело, и он стал издавать какие-то непонят¬
ные звуки. Рид вытянул шею.
— Они — что?..
— Рисуют картинки, — жизнерадостно отозвался Росситер. — Им
не надо мешать.
— Ну что ж! — фыркнул коронер. — Развлекайтесь, играйте. Мо¬
жет, принести вам кубики? Или пугач? Куда я, черт возьми, попал?
В детскую?
— Это поможет выйти на след, — пояснил Росситер. — Очень мило
с вашей стороны, что вы зашли, сэр. Вот вам бумага и карандаш. На-
рисуйте-ка собачку.
— Не буду я* рисовать собачку, — рявкнул Рид, отпихивая каран¬
даш. — Ни за что! Молодой человек, а кто, собственно...
— Ну ладно, — разрешил Росситер, — раз вам так не хочется рисо¬
вать собачку, не рисуйте. Вы только мешаете правосудию. — Он взял
у нас листочки и, поглядев на них, сказал: — Прекрасно. Именно то,
что надо. Талантливо. Гениально!
— Это я мешаю, — начал было Рид с ужасным спокойствием, но
потом вдруг напустился на Джинни: — Вирджиния Куэйл, благоволи¬
те объяснить, кто этот молодой осел?
Вирджиния не знала, то ли ей сердиться, то ли плакать. Она пос¬
мотрела своими зелеными глазами на Росситера так, что он вдруг за¬
смущался, словно его застукали за тасканьем варенья из буфета.
— Это Пат Росситер, — нервно сказала она. — В такое время я бы
проявила больше внимания... Пожалуйста, не сердитесь на него, до¬
ктор. Очень вас прошу. Он мой знакомый, а я только что с трудом
успокоила папу...
— Он детектив, — выдавил из себя Сарджент. — Ради Бога, док,
держите себя в руках. У нас и так забот хватает. Он детектив, и у него
есть документы. Он работал в Скотленд-Ярде...
— О Боже! — удрученно произнес Росситер. — Ну, теперь все...
Затем поднялось что-то невообразимое. Рид то и дело восклицал:
«Сущая чепуха!» — а Джинни сердилась, считая, что Росситер опять
104
затеял какую-то бессмысленную игру. Из общего гвалта выделился
пронзительный голос доктора, призывающего всех помолчать.
— Мне плевать, кто он и зачем сюда явился! — кричал он. — Если
вам угодно сидеть и рисовать собачек, на здоровье. Но у меня есть
заботы поважнее.
Он оглянулся и увидел, что Росситер отозвал Джинни в угол и что-
то серьезно ей втолковывал.
— Учтите, — продолжал доктор, — об этом уже говорит весь го¬
род, и все очень смахивает на убийство. Не знаю, сохранили вы пре¬
жнюю уверенность в себе, Джо, или нет, — продолжал он, бросив
злобный взгляд на детектива, — но вы добились, чего так хотели.
Завтра в два часа будет дознание. Прошу приготовить все материа¬
лы. Вы у всех собрали показания?
— Да, у всех, кроме миссис Куэйл. Она не в состоянии говорить.
— Хм... Ну, разве что на пару минут к ней можно зайти. Но пото¬
рапливайтесь. Нам надо возвращаться в город.
Окружной детектив, несмотря на свое недавнее смущение, был
весьма под впечатлением общения с Росситером. Он покосился на
него и спросил:
— А вы не желаете к нам присоединиться, молодой человек?
— А что, если я сделаю это попозже? — отозвался Росситер, отпи¬
хивая в который раз непокорную прядь, угодившую в глаза, и неисто¬
во моргая. — Мне туг надо еще много чего объяснить. На это порой
уходит столько времени. Она вечно спрашивает меня, что я хочу этим
сказать. Но на самом-то деле все очень просто...
— Ну да, — перебил его я, — все в сознании. Сознание видит все.
Ладно, увидимся попозже.
Рид, Сарджент и я вышли в холл. Тени стали еще длиннее. Там
было холодно, как в погребе, и пахло чем-то затхлым. Рид покосился
на Сарджента и хмыкнул.
— Не знаю, чем все это кончится, — проворчал он. — Но возника¬
ют какие-то молодые психи, а вы сидите, рисуете собачек. Сущая че¬
пуха! Рисуете собак! Я вам прямо заявляю, Джо Сарджент...
Внезапно за спиной у коронера кто-то произнес:
— Послушайте...
Рид ойкнул и обернулся. В дверях библиотеки стоял Росситер. Вид
у него был таинственный.
— Ах, это вы, юноша! — вспыхнул коронер. — Это уже чересчур.
Ну, что вы стоите тут, словно итальянский конспиратор! Что вам
угодно?
— Прошу меня извинить, — сказал Росситер Риду, а потом обра¬
тился ко мне, предварительно оглянувшись и понизив голос: — Я за¬
был кое-что спросить. Это очень важно. Я думаю, именно к вам мне
следовало бы обратиться, вы ведь его хорошо знали...
Кого же?!
10S
— Тома Куэйла, брата Джинни.
— Да, я его знал. Что вас интересует?
. Снова Росситер оглянулся, затем наклонился ко мне, и я услышал
его напряженный шепот:
— Он любил пешие прогулки?
Рид хлопнул в ладоши и недоуменно развел руками. Но под испы¬
тующим взглядом Россйтера я ответил вполне серьезно:
— Нет-нет. Скорее наоборот, он терпеть этого не мог. Он никогда
не шел пешком, если только мог.
— А!— отозвался Росситер с глубоким удовлетворением. — Этого-
то я и ожидал.
Он таинственно проскользнул назад в библиотеку и закрыл за со¬
бой дверь.
Глава 14
СНЫ И ГРОБЫ
В комнате миссис Куэйл окна были наполовину закрыты шторами.
В комнате было сумрачно, как февральским днем, и пахло лекарства¬
ми. Обои с крупными синими цветами, напоминающими капустные
кочаны, в нескольких местах потрескались, а на потолке виднелись
подтеки. У комнаты был облик жилища очень одинокого человека:
масса бережно собираемых и хранимых безделушек, подушечки, уты¬
канные булавками, фарфоровые статуэтки на каминной полке и высо¬
кие скрипучие кресла-качалки, где можно коротать часы за никому не
нужным шитьем.
Миссис Куэйл казалась крошечной в огромной орехового дерева
кровати. Серый шерстяной халат был застегнут на все пуговицы. Из
глубины подушек выглядывало маленькое личико, обрамленное выби¬
вающимися прядями седых волос. Увядшее лицо, скорбный рот, но
сквозь пелену лет й переживаний нет-нет да проступала прежняя ожив¬
ленная миссис Куэйл, и ее бесцветные глаза по-прежнему живо сле¬
дили за каждым Движением. Руки, лежавшие на стеганом одеяле, вы¬
глядели такими-исхудалыми, что кисти по контрасту казались огром¬
ными. В углу комнаты медсестра складывала раскладушку.
— Входите, проскрипела миссис Куэйл, нашаривая рукой очки.
У нее был тонкий, но звучный голос, который в лучшие годы не умол¬
кал, являя собой заливистый щебет в такт поскрипыванию качалки.
— Ей уже лучше, доктор, — сообщила миссис Херрис. — Вот гра¬
фик температур, можете поглядеть. Я дам ей опия и немного по¬
сплю.
Рид коротко кивнул, а мы с Сарджентом изобразили на лицах пол¬
ное понимание Происходящего. Миссис Куэйл размотала шнур из ка¬
кого-то черного круглого аппарата и с трудом водрузила на нос очки в
106 !
черной оправе. Взгляд у нес был мутный и испуганный. Она попыта¬
лась вскрикнуть, но лишь прохрипела:
— Миссис Хсррис, миссис Херрис! Я не знаю этих людей. Что они
делают в моей спальне?
— Разве вы ей ничего нс сказали? — спросил медсестру Рид.
— Только о докторе Твиллсе, — отозвалась та, сосредоточенно взби¬
вая подушку. — Вообше-то, это не мое дело, но она все время справ¬
лялась о докторе Твиллсе, и я...
— Я вас узнала, — прохрипела женщина в постели. — Это же до¬
ктор Рид. Как я рада вас видеть! Как я вам рада! Вы слышали, что слу¬
чилось с Уолтером? — В ее голосе появились плаксивые интонации,
бесцветные глаза глядели жалобно. — Уолтер был моим другом. Он
читал мне газету. Роман в частях. Вы его не читали, доктор? А кто эти
остальные люди? Что они делают в моей комнате?
Она неловко пошевелилась, очки соскользнули с ее носа, и у нее
сделался слепой и беспомощный вид. Хотя глаза ее по-прежнему по-
птичьи следили за каждым нашим движением, они были тускло-без¬
жизненными.
— Так-так, а теперь, мэм, успокойтесь, — сердито сказал Рид. — Вы
ведь знаете, что Твиллса убили?
— Убили? Как убили?
— Его кто-то отравил.
Миссис Куэйп быстро закивала, отчего жесткие кудряшки разле¬
телись.
— Я ничего не вижу, — бормотала она. — Если мне дадут что-то
такое, я выпью и не пойму, что мне дали. И всякий раз, когда я что-
то ем или пью...
— Прошу прощения, мэм, — сказал Сарджент. — Не волнуйтесь.
Я друг доктора Рида. Вы хотите сказать, что страдаете близорукостью?
Вы не видите на расстоянии?
— Вас, например, я вижу, — обиженно сказала миссис Куэйл, слов¬
но в его словах заключалось какое-то оскорбление. Мы все стояли у
изголовья ее кровати. Миссис Куэйл заморгала и стиснула кулаки.
— Я хотел бы знать, — не унимался, однако, окружной детектив, —
видите ли вы дверь? Видите ли вы, кто входит в комнату?
— Я старая женщина. Я не молодая, как вы. Неужеливы...
— Обиделась, — тихо пробормотал Сарджент. Он повернулся к нам
и показал на мраморный столик у двери. — Вот здесь Мэтт Куэйл, по
его словам, поставил поднос с едой. Она же сидела в кресле у окна.
Я надеялся, что, может, она не спала и что-то увидела... Мэм, — обра¬
тился он к ней, — а вы не помните, как вчера ели ужин?
Она закивала, но не в знак согласия. Просто голова непроизвольно
тряслась. На ее лице появилось выражение испуга. Сарджент сделался
очень обходительным. Реплика насчет того, что он молод, похоже, ему
понравилась.
107
— Вы видели, как ваш сын Мэтт принес поднос?
— Я? Я вообще не заметила, кто его приносил. Я проснулась, ког¬
да Мери потрясла меня за плечо и сказала, что пора ужинать.
— А вы, значит, заснули?
Миссис Куэйл была явно смущена всеми этими вопросами. Кроме
того, она, похоже, побаивалась Сарджента.
— Не знаю, я просто сидела... А почему это вас так интересует?..
Доктор, кто эти люди?
— Минуточку внимания, мэм, — продолжал Сарджент. — Вы ни¬
кого не видели до того, как вас разбудила Мери?
Миссис Куэйл потеребила себя за верхнюю губу.
— Нет, но одна из девочек до этого заходила. Я слышала ее шаги.
Я позвала, но она не ответила. Мне тогда стало вдруг страшно...
Сарджент невольно щелкнул пальцами. Наклонив вперед свою се¬
деющую голову, он спросил, стараясь говорить роьным тоном:
— Так-так, мэм. Вот это-то нас и интересует. Как вы догадались,
что это одна из девочек?
— А разве это был кто-то другой? — удивленно спросила миссис
Куэйл, снова кивая вверх-вниз. — Не знаю... Мне так показалось.
Слух у меня хороший. Походка была не такая тяжелая, как у Мэтта
или мистера Куэйла. Шаги были легкие, быстрые... — Пытаясь со¬
средоточиться, она наморщила лоб. — Я была очень сонная, конеч¬
но, могла и ошибиться. В комнате было темно... Я видела плохо... Но
я отчетливо слышала: кто-то вошел. Я спросила: «Кто это?* — но
ответа не получила. И мне вдруг стало страшно. Сама нс знаю поче¬
му. Но такое случается. Теперь, когда я плохо вижу, мне иногда на¬
чинает казаться, что кто-то набросится на меня из темноты или под¬
ложит яд в еду... Но такое происходит, лишь когда я бываю одна.
А потом я об этом забываю.
После такой долгой речи она задышала с присвистом. Потом вино¬
вато улыбнулась.
— Глупости! — фыркнул Рид. — Почему это у вас такие страхи?
— Не знаю. Но просто иногда вот накатывает. Честное слово...
— Прошу прощения, доктор, — тихо заговорила медсестра. — Воз¬
можно, все дело в ее физическом состоянии. Доктор Твиллс говорил
об этом. Ее неврит... Меланхолия, страхи... Я пыталась растолковать
ей, что бояться нечего, но она меня и слушать не желает.
— Миссис Куэйл, — продолжал окружной детектив. — Что вы сде¬
лали, когда услышали, что кто-то к вам вошел?
— А? — Миссис Куэйл смотрела на изножье кровати, мыслями она
была где-то далеко, но затем попыталась сосредоточиться. — Да ниче¬
го я не сделала. Я так плохо себя чувствовала, мне было нехорошо.
Я просто закуталась в одеяло, мне стало хорошо, тепло, захотелось спать.
У меня за окнами в. ящиках росла герань... Если они хотели сделать
мне что-то плохое, я... мне было, все равно. Я так устала.
108
Она поежилась. Лицо ее посерело, в глазах появилось то странное
выражение, которое бывает у лежачих больных: кажется, они видят
сквозь стены и следят за передвижениями призраков.
— Я скоро умру, — спокойно, без эмоций, кивая, словно подтвер¬
ждая это, сообщила миссис Куэйл. — Я это знаю. Недавно мне при¬
снилось, что...
— Чушь! — перебил ее доктор Рид. — Вы не умрете. Да будет вам
известно, что кто-то пытался отравить вас, но вы не умерли, затем кто-
то попытался отразить судью, но и здесь у него вышла осечка.
Возникла пау:;и. Лицо миссис Куэйл стало покрываться причудли¬
выми мор ш и и n' ш - с ,<л адка ми. Взгляд сделался бессмысленным. Она
водила рукой по стеганому одеялу, словно пытаясь понять, где нахо¬
дится. Голос ее звучал как-то призрачно.
— Кто-то пытался отравить его? Вы уверены? — Она задыхалась,
умоляюще глядя на Рида. — Это правда? Да-да, я это тоже видела во
сне. Мне приснилось, что он умер, а Том, мой маленький Том стоял
у гроба. Но ведь он жив, да? С ним все в порядке? — Она повысила
голос, отчаянно глядя по сторонам. — Сестра, вы это знали? Знали и
ничего мне нс сказали?! Мне вообще никто ничего не говорит. Они
оставляют меня совсем одну. Я сижу, качаюсь в кресле и страдаю ду¬
шой. Я видела его так отчетливо! — продолжала миссис Куэйл стран¬
ным, напряженным, доносившимся откуда-то издалека голосом. — А
потом он оказался у изголовья моей кровати. Стоял и улыбался мне.
Мой маленький Том, мой маленький... Ради него я и живу...
Речь перешла в сонное бормотание. Миссис Куэйл заворочалась на
подушках, полузакрыв глаза. Казалось, она смотрит в окно на горы.
Я вдруг понял, что в комнате очень жарко, а я стою у самой печки, и
у меня вспотели ладони. Медсестра мягко сказала:
— Вам не кажется, доктор...
— А, ерунда... — начал было Рид, но затем добавил: — Ладно, зай¬
митесь ею. Мы уходим. Дайте ей лекарство — и пусть спит.
— Я хотел попросить вас еще об одном, — сказал окружной детек¬
тив. — Миссис Куэйл! Послушайте меня, пожалуйста.
Испуганный взгляд, затем пустота.
— Миссис Куэйл, а не могло бьггь так, что к вам вошел мужчи¬
на, просто он шел на цыпочках, чтобы создалось впечатление, что это
женщина?
— А? Какой мужчина? Почему вы еще здесь? Сестра, пусть они
уходят. Почему никто со мной не говорит? Они просто подходят к
двери, спрашивают: «Мама, как ты хорошо выглядишь!» — незави¬
симо от того, как я себя чувствую, и уходят. — Она слабо завороча¬
лась в кровати. — Почитайте мне что-нибудь. Жаль, я не могу... Я так
устала...
Мы тихо удалились. Во взгляде ее широко открытых круглых глаз с
дрожащими веками было полное непонимание происходящего. Было
109
всего четыре часа дня, но за окном стало потихоньку темнеть. Синие
капустные кочаны слились в одно темное пятно, потолок покрылся
тенями. В душной, пахнущей лекарствами и спиртом комнате мерца¬
ло желтое пламя печки.
Больше мы не видели миссис Куэйл. По крайней мере, живой.
Оказавшись опять в холле, мы буквально затряслись от холода. Рид
открыл крышку больших золотых часов и со щелчком захлопнул ее
опять.
— Чистая трата времени, — сказал он сварливо, но тихо. — Ну, а
теперь я хочу посмотреть ваши записи, Джо. Мне надо возвращаться
в город.
— Давайте только спустимся вниз. Почему они тут нс повесят лам¬
пу? Господи, это что еще такое?
Мрачная атмосфера дома явно действовала Сардженту на нервы.
Его голос срывался, лицо покрылось испариной, и оглядывался он
весьма пугливо. Но оказалось, что это всего лишь Мери Куэйл, ко¬
торая старалась осторожно ступать по скрипящим половицам.
— Джефф! — В ее шепоте была такая настойчивость, что я оста¬
новился. — Я хочу кое-что тебе сказать. С глазу на глаз. Пожа¬
луйста...
Я задержался и, когда остальные спустились по лестнице на пер¬
вый этаж, положил ей руку на плечо.
— Джефф, надо что-то делать. Кларисса пьяна.
— Пьяна?
— Да. Это так страшно. Она в комнате Джинни. Я боюсь, что она
выйдет и папа ее увидит... Как это ужасно! У нее в бюро была бутыл¬
ка, а в ней полпинты виски. Она ее достала...
— Ну и что? — сказал я, поколебавшись. — Может, так ей будет
лучше. Виски поможет ей забыть все это...
— Ой, нет. Ей хуже. Она говорит сама не знает что и спрятала
ключ — я не могу ее закрыть. Она и так уже выпила много, а хочет
еще. Я боюсь, она пойдет в подвал, где у папы хранится спиртное, и
там ее застанет папа. Тогда вообще неизвестно, что начнется. Ну по¬
чему в этом доме всем должна заниматься я одна! Джефф! Подни¬
мись, может, ты что-то сделаешь...
По каким-то мне самому непонятным причинам я рассматриваю
эту прогулку по лестнице на третий этаж, по соломенным матам и
скрипящим половицам, в странном цветном освещении как прелю¬
дию к настоящим ужасам, выпавшим на долю этой семьи. Здесь ни¬
чего не происходило, ничего, собственно, и не могло произойти,
пока стрелки часов не показали половину пятого. Но вместо тиканья
часов мне послышалось нечто напоминающее стук колес поезда. Этот
стук усиливался, колеса стучали быстрее, громче. Если бы я оторвал
взгляд от часов, то, наверное, вскрикнул бы от ужаса, ибо увидел бы
верстак, а на нем свечу и топорик...
iio
Я постучал в дверь — стук раскатился по холлу — и вошел. Мери,
ломая руки, осталась в холле.
— Это ты? Входи, великий детектив, — приветствовала меня Кла¬
рисса, оборачиваясь в мою сторону. — Будь как дома! Ха-ха-ха!
Она сидела в плетеном кресле у решетки газового камина. Вид у нее
был несколько растрепанный. Рот приоткрыт, взгляд туманный, но
глаза блестели. Впрочем, от этого Кларисса еще сильнее напоминала
гранд-даму и смотрела на меня любопытствующе-покровительственно.
Она сидела с прямой спиной, положив руки на подлокотники, — ка¬
залось, она находится на троне.
— Все это чепуха, присаживайтесь. — Королевским жестом Кларис¬
са указала на стул. — Ха-ха-ха! Я бы с удовольствием предложила вам
выпить, но в бутылке осталось на донышке.
— Как ты себя чувствуешь? — осведомился я.
— «Я буду жить да поживать, поскольку мне на все плевать», — не
без удовольствия, хотя и запинаясь, процитировала Кларисса. — Уол¬
тера не стало, но что с того? Мне сейчас абсолютно все равно. Но я
его любила... Ты знал об этом?
— Ну да, конечно...
— Мне он нравился, — сказала Кларисса, пристально глядя в
огонь, — но он был донжуаном. А я, представь, обожаю донжуа¬
нов. Это все чушь собачья. Ха-ха-ха! — Она рассмеялась, но потом
вдруг смех разом прекратился, Кларисса продолжила надменным
тоном: — Но отныне и впредь они будут делать здесь то, что захо¬
чу я. Уолтер был человек состоятельный. И оставил все деньги
мне. Так что теперь я не потерплю никаких замечаний и упреков,
когда вдруг захочу выпить, как культурный человек. Я ведь культур¬
ный человек. В отличие от них. Хи-хи-хи! Теперь я глава дома.
Смешно...
Она решительно пристукнула по подлокотнику рукой, и вдруг смех
исчез, а глаза Клариссы наполнились слезами.
— Но пусть они не смеют так говорить об Уолтере! Если бы папа с
мамой умерли, мы бы уехали отсюда. Но пока они. живы, это невоз¬
можно. Вот если бы они умерли, тогда да, а так нет... Не возьму в толк,
почему это так. То я их люблю, то ненавижу. Только я бы не хотела
путешествовать по миру с Уолтером. Он вечно вгоняет меня в краску.
Ну, да ладно. Я хочу уехать одна...
— Спокойно! — сказал я, когда в ее голосе послышались рыдающие
нотки.
— Вот потому-то я испугалась... Они могли бы подумать, что это
сделала я. Тем более что у меня имелась такая возможность. И я часто
думала: вот если бы папа, мама и Уолтер умерли, я бы могла уехать и
сказать «пока» им всем. Я не раз об этом думала. Но мне казалось, что
все читают мои мысли.
— Возьми себя в руки. Ты меня слышишь?
111
Кларисса заморгала, испуганно глядя на меня. Я напрасно поднял¬
ся к Клариссе. В одиночестве она топила свои страхи в виски, но мой
приход спровоцировал самую настоящую истерику. Услышав мои рез¬
кие слова, она выпрямилась и, тщетно пытаясь обрести прежнее рав¬
новесие, уставилась на меня. Мне стало не по себе.
В наступившей тишине было слышно только шипение газа. Кларис¬
са нашарила рукой стакан, наполовину наполненный виски с водой, и
одним глотком осушила его.
— Ну что ж, — произнесла она с мрачной решимостью. — Одно
могу сказать: со мной им будет не так легко, как с Уолтером. Я знаю,
что Мэтт подделывал счета Уолтера, но меня они не проведут. Я их
выведу на чистую воду. И никаких дорогих платьев для Джинни по
сто — двести долларов за штуку...
Наконец мне удалось ее успокоить. Было невозможно добыть ка¬
кую-то информацию из ее вздорных речей. Впрочем, некоторые фра¬
зы могли оказаться любопытными.
— Более того! — крикнула она мне вслед, когда я было двинулся к
двери. — Более того, я думала над этим с самого утра и, по-моему,
поняла, кто все это мог сделать.
Я остановился у порога.
— Нет, не скажу, — отрезала Кларисса. — По крайней мере, пока.
Всему свое время. Но помнишь, я была в комнате рядом с панной, где
стояла бутылках порошком брома. Это случилось днем, и я была у себя.
— Если тебе что-то известно, Кларисса...
Она выпятила нижнюю губу, и ее лицо сделалось некрасивым. Ни
терпение, ни напор не помогли. Она решительно отказывалась гово¬
рить: упрямо смотрела на пустой стакан и бормотала какую-то чушь.
Я ушел, а она свернулась в комочек на кресле у камина и сидела, тихо
чему-то посмеиваясь.
Мери находилась в нетерпеливом ожидании в холле. В тусклом све¬
те, пробивавшемся сквозь витражи, она казалась еще более растерян¬
ной, но она согласилась, что делать нечего и лучше оставить Клариссу
в покое с ее пьяными мыслями.
Мери отправилась на кухню, а я спустился в библиотеку. В гос¬
тиной кто-то тихо наигрывал на пианино — возможно, Джинни, а
может, и Росситер. Я молил Бога, чтобы Росситер не довел Рида и
Сарджента до белого каления. Глупец он был или мудрец, в данном
случае роли не играло, просто его контакты с подобными практичес¬
кими людьми были потенциально взрывоопасны. Да и его привычка
появляться в самых неожиданных местах и обрушивать на вас самые
неожиданные вопросы сильно действовала на нервы. Он производил
впечатление неуклюжего призрака, следующего за вами по пятам.
Я вошел в библиотеку, где шел оживленный спор. Рид и Сарджент
шумно препирались. Рид быстро расхаживал вокруг стола, Сарджент
мрачно восседал в кресле.
112
— Закройте дверь, — скомандовал Рид, вытягивая шею. Возникла
молчаливая пауза, во время которой он сверлил меня взглядом, поб¬
лескивая очками в золотой оправе. — Ну, где вы были?
— У миссис Твиллс.
— Так-так, — отозвался Рид, постучав костяшками пальцев по сто¬
лу. — Какие новости?
— Она что-то знает, — сказал я. — Или просто вообразила это,
сильно напившись. Тут есть варианты. Она где-то раздобыла полпин¬
ты виски. Я думал, это сделает ее разговорчивой. Но в какой-то мо¬
мент она вдруг закрылась, как раковина моллюска.
На это Рид только хмыкнул, пожевал ус и сказал:
— А мы с Сарджентом тут поговорили. В общем, пока мы ничего
не сделали. И даже не заявили. Но не пора ли уже выкладывать карты
на стол? Нас тут не могут подслушать?
— Думаю, что нет.
Склонив голову набок, Рид заговорил с жаром:
— Ладно, вы говорили с Клариссой. Готовы ли вы побиться об за¬
клад, что не она отравительница?
Глава 15
КРОВЬ И ВИСКИ
— Так дело не пойдет, — подал голос Сарджент. — Имейте в виду,
док, это не метод. Что у вас есть против нее?
— Вы просто не представляете, кто она такая, — рявкнул Рид. —
А я представляю. Я знаю ее с пеленок. Вам стоит увидеть хорошень¬
кое личико и услышать в свой адрес слова о том, какой вы замеча¬
тельный, и пошло-поехало... Тьфу!
Не успел Сарджент что-то возразить, как я поспешил осведо¬
миться:
— Если оставить в стороне предрассудки, док, то что вы имеете
против нее?
— Хм... Это хороший вопрос. А вы, Джо, выкиньте из головы эти
романтические бредни. Лучше послушайте меня. Эта женщина — тя¬
желый случай. У нее комплекс королевы Елизаветы. Она насмотре¬
лась фильмов про Ривьеру, про аристократов и поклонников во фра¬
ках, которые говорят сквозь зубы, и ей кажется, она ими всеми
может повелевать. А у нее был муж, вовсе не похожий на киногероя,
да и родители не видели в ней героиню, и ей это обрыдло... Пого¬
дите, — нетерпеливо махнул он рукой, когда Сарджент попытался
что-то возразить. — Вы хотите спросить, почему она не уехала? А,
вот это хороший вопрос. Я таких, как она, видел немало. Пятнадца¬
тилетние девчонки, которые мечтают уехать в большой город. Пока
их родители живы, они ненавидят всей душой эту жизнь, но оста¬
113
ются в отчем доме. Они чувствуют себя обязанными помогать семье —
работают в магазинах за пять долларов в неделю. Но самое забав¬
ное в том, что они скорее поубивают своих родителей, чем откажут¬
ся их поддержать. Если их не станет, вот тогда совесть у этих девчо¬
нок, становится чистой. Они скажут себе: такова, стало быть, воля
Господа! Теперь они вольны поступать, как им хочется. Семейные
узы — великое дело. Они не могут взять и уехать просто так, само¬
вольно. Эти узы их тогда будут страшно тяготить. Но если родители
отправятся на тот свет, они делаются вольными как ветер и совесть
уже их не тревожит. Хм, я не умею все как следует растолковать, я
не адвокат, но все равно это ясно как Божий день.
— Значит, вы искренне убеждены, что миссис Твиллс могла ре¬
шиться на такой пустяк, любя мужа и родителей, — подытожил Сар¬
джент.
— Чушь! Она никого не любит. Это самая продвинутая стадия за¬
болевания, о котором я говорил. Я мог бы даже объяснить это с точ¬
ки зрения физиологии, если вы, конечно, поймете, что к чему. Но
повторяю: все обстоит именно так. Идея семейных уз впитана ими с
молоком матери. В отличие от более сложно устроенных личностей,
они не будут ставить под сомнение необходимость оставаться вер¬
ными семейным обстоятельствам, но в один прекрасный день они
вдруг теряют рассудок и отправляют своих близких к праотцам. А эта
женщина наследует хорошие деньги. Что вы на это скажете, мистер
Марл?
Я колебался. Это так странно совпадало с тем, что я услышал от
Клариссы с ее пьяными речами, в которых проскользнуло ее тайное
желание видеть родителей в могиле, что мне стало не по себе. Как
ни удивительно, Клариссе и в голову не приходило поставить под со¬
мнение старинный принцип: семья — это святыня. Совершить такое
преступление, как убийство, для нее куда проще, чем бросить вызов
вековым представлениям. Покойники тревожили ее куда меньше, чем
живые родители, познавшие, что такое бедность и лишения. В вихре
бурных развлечений на Ривьере ей может явиться видение богадель¬
ни и разрушить навсегда ее душевный покой, в то время как могила
есть нечто конечное, безвозвратное, приносящее забвение.
Я взглянул на коронера, который, вытянув шею, смотрел на меня
через полуопущенные веки.
— Это не исключено, — сказал я. — Но это всего-навсего гипотеза.
Ее надо доказать.
— Верно, но позвольте спросить, — упрямо продолжал он, — у
кого лучшие возможности совершить преступление, как не у нее? Ее
комната сообщается с комнатой Твиллса через ванную. Она могла бы
подсыпать яд в бром так, что этого никто бы не заметил. Никто не
видел ее с половины шестого до шести. Она якобы была у себя в
комнате, отдыхала, но кто это может подтвердить? Она вполне мог¬
114
ла подсыпать мышьяк матери, прежде чем спуститься вниз к обеду.
Не случайно мать слышала, как в ее комнату заходил «кто-то из де¬
вочек». Кто был ближе всех к Твиллсу и мог преспокойно расспра¬
шивать его о ядах? Кларисса. Кто знал, что у Твиллса была привы¬
чка на ночь принимать бром? Кларисса. Кто знал, что в библиотеке
появился нозый сифон с содовой? Опять же Кларисса. Она лично
привезла егс домой.
— Погодите минутку, — возразил Сарджент. Он слушал Рада, при¬
крыв глаза рукой, теперь он стал неистово махать его.
— Мери тоже знала о сифоне. Она сама отнесла его судье и прове¬
ла с ним какое-то время.
— Ерундз- Чушь собачья! — фыркнул Рид. — После Вирджинии у
Мери здесь самое крепкое алиби. Она провела в кухне со служанкой
весь промежуток от половины шестого до шести. А теперь скажите:
кто выигрывает от кончины Твиллса? Ну, разумеется, Кларисса. Вот
видите...
Окружной детектив выпрямился в кресле. Уцепившись руками за
подлокотники, он широко развел локти, словно человек, решивший
быть готовым к атаке неприятеля. В его светлых глазах собрались
морщинки.
— Не упускайте из виду, док, — сказал он, — что она сама чуть было
не выпила этот бром.
— Джо Сарджент! Вы порой напоминаете мне ребенка. Или осто¬
лопа. Это же несусветная чушь! Ну, разумеется, она попытается лука¬
вить именно так, по-детски. Она сделает так, чтобы кто-то обратил
внимание, что она собирается принять бром. Только она его, заметь¬
те, не принимает! Ну прямо как в кино. Она знала, что от брома не
умирают, что обычная доза не принесет никакого вреда, и тем не ме¬
нее вылила его в раковину. Каково?
— Это потому, что... — начал было я, но Рид меня перебил:
— Это потому, что она знала: бром отравлен.
Сарджент медленно поднялся, тяжкой поступью обошел стол и взял
томик Гейне.
— Все отлично, док, — грустно сказал он, — только тогда объясни¬
те, что это все значит. Я имею в виду записи Твиллса. Боюсь, что вы
не сможете.
— Кто знает, кто знает, Сарджент. Хм... Так-так. Уверен ли я, что
знаю отравителя? Учтите, он пишет это, сидя у кровати жены. Он
смотрит на нее, и его одолевают сомнения... Но я вернусь к этому
через минуту.
— Не очень убедительно, док...
— Вы можете немного помолчать и дать мне договорить? — взвиз¬
гнул Рид. — Я знаю, что я делаю. «Что было сожжено в камине и
почему?» Я вам отвечу что. Завещание доктора. Если он умирает, не
оставив завещания, все достается его жене.
115
— В этом есть доля справедливости, согласен... Но...
— Послушайте, — не вытерпел я, — почему вы исходите из того,
что имелось завещание? Мы о нем ничего не слышали. Но как только
выясняется, что что-то было сожжено в камине, мы ни секунды не
сомневаемся, что завещание существовало. Так бывает в детективных
романах, но кроме этого, какие у нас есть основания подозревать на¬
личие завещания?
У Сарджента, похоже, голова уже шла кругом. Он умоляюще воз¬
дел руки кверху, потом опустил и, успокоившись, сказал:
— Ну, во-первых, этот самый камин — единственное место в доме,
где можно что-то сжечь. Я осмотрел остальные камины — все они га¬
зовые. Сожжено было что-то незначительное по объему, не оставив¬
шее следов. Я проверил золу. Похоже, что это была бумага. Кроме того,
несмотря на все свое безумие, этот молодой человек, Росситер, выдви¬
нул разумное предположение. Я имею в виду эти медные скрепки на
столе. Они используются для скрепления юридических документов. Он
же предположил, что ими скреплялись странички завещания доктора,
написанного в этой комнате.
— Послушайте! — вдруг раздался голос. — Я протестую. Я не гово¬
рил ничего подобного.
Мы все вздрогнули. Рид обернулся на голос, и на лице его написа¬
лось желание убивать. Никто из нас не услышал, как вошел Росситер.
Он примостился на спинке кресла, словно домовой-переросток. Утк¬
нув подбородок в ладони, он смотрел на нас.
— Как бы мне ни было неприятно прерывать вашу беседу, — про¬
должал он, — я не могу допустить, чтобы меня неправильно цитиро¬
вали. Это может повредить моей репутации. — Он слабо улыбнулся и
посмотрел на стол. — Я убежден: что-то и впрямь было сожжено. И я
упоминал о завещании. Но я ничего не говорил о завещании доктора
Твиллса. Ни слова.
— Кто же еще мог оставить завещание? — спросил Сарджент. —
Судья Куэйл? Ему нечего оставлять наследникам. По крайней мере, у
него нет ничего такого, что... Да и зачем ему было тогда сжигать свое
завещание?
— Да, верно, — согласился с задумчивым видом Росситер. — Это
интересный вопрос. Но вообще-то эти медные штучки можно исполь¬
зовать и для других целей. Скреплять что-то еще.
— Например?
— Главы книг.
Воцарилась пауза, во время которой Сарджент смотрел исклю¬
чительно на стол. Затем Росситер, поморгав от яркой люстры, про¬
должил:
— Я понимаю, что не должен навязывать свою точку зрения, но мне
кажется, на столе слишком много этих самых штучек. Ведь если бы вам
понадобилось скрепить странички завещания, то вряд ли потребова¬
116
лось бы такое количество. — Он взъерошил шевелюру и обратился ко
мне: — Послушайте, мистер Марл, вы, кажется, пришли, чтобы пос¬
мотреть на рукопись книги судьи. Где она?
Сарджент чуть приоткрыл рот. В глазах мелькнуло что-то неулови¬
мое. Он встал, подошел к ящику стола и выдвинул его.
— Здесь жуткий беспорядок, — сказал Росситер. — Я уже смотрел.
Кто-то побывал здесь до нас. Но рукописи в столе нет. Не ее ли сожг¬
ли в камине?
Наступила новая пауза. Было слышно только сопение Рида, казав¬
шееся невыносимо громким в этой темной комнате.
— Но какое это может иметь отношение к делу? — вскричал Марл. —
Зачем кому-то нужно сжигать рукопись? Вы полагаете, все это не имеет
никакого отношения к завещанию?
— Нот, это как раз имеет самое прямое отношение к завещанию, —
возразил Росситер, — но я могу ошибаться. Лучпю спросите об этом
судыо Куэйла.
Сарджент захлопнул ящик.
— Сейчас я приведу его, — сказал он. — Погодите.
Он ушел, а Росситер уселся в кресло. Он извлек из кармана табак,
бумагу' и, сияя от сознания своего великого мастерства, стал скручи¬
вать одну из своих причудливых сигарет. Забросив длинную ногу на
ручку кресла, он с упоением затягивался, держа во рту этот факел. Рид
нерешительно дергал себя за усы.
— Молодой человек, — сердито сказал он наконец. — Я не могу
взять в толк, к чему вы клоните, если вы валяете дурака... В общем,
хватит, давайте выкладывайте начистоту, что вы имеете в виду.
— Это попытка получить сведения о родителях судьи Куэйла, —
пояснил Росситер. — И его няне. Особенно о няне, о той, которая
его воспитала. Я не подозревал, что она у него была, но мне рассказ
зывала миссис Куэйл. Я думал, это все его родители, и спросил, не
знает ли она...
— Вы потревожили миссис Куэйл?
— О Господи, что значит потревожил? Мы с ней отлично ладим.
Я показал ей новые карточные фокусы...
— Карточные фокусы?
— Ну да, карточные фокусы, -г подтвердил Росситер. — Я большой
мастер показывать карточные фокусы. Меня научил один тип... Я по¬
казывал их миссис Куэйл часами... — В его глазах появился странный
блеск экспериментатора, и коронер невольно отпрянул от своего со¬
беседника, а тот продолжал: — Пожалуй, мне надо их вам показать. Не
беда, если в первые три-четыре раза ничего не получится. Миссис
Куэйл это мне прощала. У меня есть при себе карты, й я...
— Не желаю никаких карточных фокусов, —отрезал Рид. — Я хочу
знать...
Росситер с сомнением посмотрел на него и спросил:
117
— Вы уверены, что не хотите посмотреть на Джека, Который По¬
терял Свой Ключ, Вернувшись из Пивной, и узнать, как он оказал¬
ся сверху в колоде? Миссис Куэйл этот фокус очень нравится. — Он
вдруг просветлел лицом и продолжил: — Лишь она разрешала мне
исполнять сцены из Шекспира. Я ведь неплохой актер. Вы бы виде¬
ли моего Шейлока! И Гамлета, особенно в эпизодах с тенью. Мой
Лир тоже удостоился положительных отзывов, правда, во время ис¬
полнения приходилось несколько раз сдирать наклеенные усы, что¬
бы волосы не лезли в рот. Из-за этого зрители не очень понимают,
кого им играют: короля Лира или Шерлока Холмса. А мой Отелло —
с помощью жженой пробки...
— Я не желаю ничего слушать о вашем Отелло! — в отчаянии вскри¬
чал коронер. — Я хочу понять, что у вас на уме. Да перестаньте вы! —
крикнул он, видя, что Росситер не прочь пуститься в очередной моно¬
лог. — Я не потерплю, чтобы вы тут подслушивали. Значит, вы слы¬
шали все, что я сказал о миссис Твиллс?
— Ну, если вы настаиваете, то да. Я вас подслушал. — Росситер
печально покачал головой и добавил: — Это все чепуха, сэр, чистей¬
шая чепуха.
Коронер уже собирался наброситься на него и как следует отчитать,
но дверь вдруг отворилась, и он застыл, как терьер на поводке. Росси¬
тер вскочил, роняя огненные комки пепла на коврик. Ему стало не по
себе в обществе судьи Куэйла.
— Доброе утро, джентльмены, — сказал судья. — А, это вы, мистер
Росситер, добрый день. Дочь сообщила о вашем приезде.
Он говорил с мрачной учтивостью. Я бы сказал даже, с преувели¬
ченной учтивостью. В нем была сухая, нервная настороженность, дви¬
жения были резкими, и в глубинах его «я» блуждало, не находя выхода,
странное, веселое безумие. Я вспомнил следы от уколов на его руках
и подумал, не в этом ли дело. Но сон пошел ему на пользу. Он был
чисто выбрит, его длинные волосы аккуратно расчесаны. На нем был
его лучший черный костюм, черный галстук-бабочка и огромный крах¬
мальный воротничок. Ростом он был почти с Росситера. Когда они
обменивались рукопожатиями, мне бросился в глаза контраст между
чопорным, подтянутым судьей с морщинистым лицом и проницатель¬
ным взглядом и неряшливой сутулой фигурой англичанина. Поклонив¬
шись остальным, судья прошел к столу и сел в кресло.
— Ну что ж, джентльмены, — начал он, откашлявшись. Он снова
говорил, как в былые времена. Я давно уже не слышал этого голоса:
уверенный, звучный, резкий. Переводя взгляд с одного на другого, он
говорил: — Мистер Сарджент сказал, что вы хотели бы задать мне еще
ряд вопросов. Я чувствую себя значительно лучше и счастлив оказать
вам любое содействие.
— Вот и хорошо, судья, — сказал Сарджент, входя в комнату и за¬
крывая за собой дверь. Воцарилось молчание.
118
— Итак? — с легким нетерпением в голосе проговорил судья.
— Ну что, Мэтт, появились у вас какие-то новые соображения на
этот счет? — начал коронер. — Теперь, когда у вас ясная голова.:.
— Голова у меня была ясная и утром, — парировал судья.
— Вот что нас интересует, мистер Куэйл, — сказал Сарджент. —
Было ли у доктора Твиллса завещание?
— Да, я составлял его собственноручно.
— Где оно сейчас?
— Оно находится в сейфе моего сына Мэтта, в его офисе.
— Не могли бы вы коротко ознакомить нас с содержанием этого
завещания?
Веки судьи слегка дрогнули. Он немного наклонил голову набок и
посмотрел на нас.
— Мне не совсем этично отвечать на ваш вопрос, мистер Сар¬
джент. Однако, поскольку доктор Твиллс никогда не делал секрета из
своих намерений, а также учитывая необычность нынешних обстоя¬
тельств... — Он слегка пожал плечами и продолжал:— Если не счи¬
тать отдельных небольших сумм, все его состояние по завещанию
переходит к моей дочери Клариссе. У него не осталось родственни¬
ков, если не считать двух теток во Флориде, которые и так достаточ¬
но состоятельны.
— Вы говорите, все прочие завещанные суммы незначительны?
— Во всяком случае, не настолько, чтобы вдохновить кого-то на
убийство, — отозвался судья. — Так или иначе, никому из членов
семьи ничего не причиталось.
— Доктор Твиллс был человек состоятельный?
— Судя по всему, да, — поколебавшись, сказал судья и добавил: —
Но в данный момент я не в состоянии дать вам точный ответ. Несо¬
мненно, это может сделать мой сын Мэтью. Он вел все финансовые
дела доктора. Мой зять получил деньги по наследству и, в общем-то,
проявлял к ним мало интереса.
— Следовательно, ваш сын может действовать от его лица...
— Да. — Судья сказал это без раздражения, но пальцы его за¬
барабанили по столу. — Повторяю, вам лучше обратиться к мое¬
му сыну Мэтью. Сам я слишком долго занимался1 литературными
трудами и, признаться, потерял контакт с миром деловых -отно*
шений...
Сарджент глубоко вздохнул и подошел ближе к столу/
— Кстати, о делах литературных, — как бы невзначай осведомился
он, — вы ведь, кажется, написали книгу и собирались показать руко¬
пись мистеру Марлу? Это действительно так?
На лице судьи показалось то самое презрительное выражение, ко¬
торое я заметил у него утром, когда он разговаривал^ Сарджентом.: :
— Это так, но я не понимаю, почему это интересует вас, мистер
Сарджент. >-1- ;'
11$
Судья говорил учтиво, но тем не менее это был удар хлыста. Впер¬
вые, Бог знает почему, окружной детектив пришел в ярость. Помол¬
чав, чтобы прийти в себя, он проговорил:
— Что поделаешь, я тоже порой читаю книги. Когда вы закончили
вашу рукопись?
— Вам это так необходимо знать?
— Да, — сказал Сарджент. Зрачки его светлых глаз сузились.
— Два-три дня назад моя дочь Мери окончила печатать последний
вариант последней главы, — с легким удивлением в голосе ответил
Куэйл. — Если вас это так интересует, мистер Сарджент, я могу вам
продемонстрировать рукопись.
Он выдвинул ящик стола...
Настала гробовая тишина. Все мы невольно подались вперед. Судья,
должно быть, почувствовал нашу напряженность. Но он не поднял
головы и продолжал шарить среди бумаг, отчего раздавались звуки,
похожие на шуршание змей в листве. В библиотеке стало совсем тем¬
но. За окном фиолетовым силуэтом обрисовывались горы. На бензо¬
колонке мерцали огоньки. В комнате было так тихо, что можно было
слышать, как на шоссе проносились редкие машины.
Судья еще долго машинально шарил в ящике, хотя, по сути дела,
прекратил все поиски. Он продолжал сидеть, не поднимая головы, и
мы не видели, какое у него было выражение лица.
Тишина делалась невыносимой. Наконец шорох прекратился. Руки
судьи покрылись испариной. Молчание нарушил Сарджент. Казалось,
он не говорил, а кричал на фоне общего безмолвия:
— Возможно, вы ее положили куда-то в другое место.
Еще невыносимей прозвучал лающий голос Рида:
— Ерунда! Вы можете написать все заново.
Внезапно судья поднялся на ноги. Он коротко и неистово повел
рукой, потом она безжизненно упала вдоль тела. Он стоял на фоне
окна, где угасал день, — силуэт без лица.
Скрипнул чей-то стул. Высокая худая фигура двинулась от стола к
двери. Там она обернулась в нашу сторону, словно подчиняясь чужой
воле. Взгляд упал на окно, на гору, но, похоже, ничего не увидел. Он
заговорил хриплым ровным голосом:
— Боюсь, вы меня не совсем верно поняли, джентльмены. Меня во¬
лнует .вовсе не потеря рукописи. — И, повернувшись к нам спиной, он
взялся за ручку двери и проговорил: — Но, похоже, они меня ненавидят.
Дверь затворилась. Мы услышали, как по холлу идет старый боль¬
ной человек.
После его ухода мы долго молчали. Его последние слова словно по¬
висли в воздухе, не давая нам покоя. Это были не слова, а кровоточа¬
щие раны. Сарджент так и стоял у стола, склонив седеющую голову.
— Я не ел с утра, — вдруг признался он. — Голоден как собака.
Сьезжу-ка я в город перекусить. — Помолчав, он ни с того ни с сего
120
добавил: — У меня двое сыновей. Один в Аннаполисе. — И Риду: —
Вы не отвезете меня, док?
Росситер по-прежнему сидел в кресле и не пошевелился, когда я
вышел за Сарджентом и Ридом. Рид надевал кашне так, словно наме¬
ревался на нем повеситься. Нахлобучив шляпу, он выбежал на улицу
и стал неистово заводить мотор своей машины. Сарджент несколько
раз пожал мне руку, уверил, что вернется очень скоро, и вышел за
Ридом, только гораздо медленнее. Котелок, гораздо меньшего разме¬
ра, чем следозало бы, придавал ему весьма комичный вид.
Старый седан коронера урчал, подпрыгивая на неровностях аллеи.
Я стоял на крыльце, с удовольствием вдыхая бодрящий холодный
воздух. Сумерки, словно грязная вода, нахлынулй на окрестности,
растворяя очертания кустов. Но вдали, на западе, еще было светло,
и голые деревья выглядели огромными. Небо на горизонте было ок¬
рашено красным, и в уходящем свете дня я видел очертания высох¬
шего бассейна, камни вокруг него и белое дно. По шоссе бежали
огоньки. Печально прогудел сигнал. Кто-то со скрежетом переходил
на вторую скорость.
Я стал прохаживаться по крыльцу. Мои шаги гулко раздавались в
тишине. Порыв ветра нарисовал снежные узоры на коричневых досках
и поднял в воздух маленький белый вихрь. Темнота сгущалась, нарас¬
тало ощущение чего-то ужасного. Почему? Я резко повернулся. На
какой-то момент я был готов поклясться, что видел чью-то крадущу¬
юся тень там, на лужайке, где одинокая чугунная собака несла дозор у
поворота аллеи. Я вгляделся, но ничего так и не увидел. Было непри¬
ятно сознавать, что, возможно, кто-то следит за тобой, спрятавшись за
эту самую собаку. Затем я увидел какой-то огонек слева от крыльца.
Тут я все вспомнил. Это, конечно же, подвал, где судья Куэйл обо¬
рудовал мастерскую. От нас он, похоже, направился прямо туда: свет
шел из подвального окошка. Тут я вспомнил, что в библиотеке свет не
работает. Росситер, судя по всему, повредил пробки. Надо обязатель¬
но починить свет, иначе у женщин сделается истерика. Пустяки иног¬
да приобретают для нас огромное значение, и я поймал себя на том,
что сосредоточенно размышляю, какой же свет мог гореть в подвале у
судьи. Его отблески трепетали в темноте под мрачным красным небом.
Я слишком сосредоточился на тайне дома Куэйлов, и это вывело меня
из душевного равновесия. Руки онемели от холода, меня пробирала
дрожь. Я воображал самые разные обличья, которые может иметь тот,
кто прятался за чугунной собакой. Дул легкий ветерок.
Я вернулся в дом. Когда я взялся за ручку двери, порыв ветра чуть
было не вырвал ее у меня. Дверь хлопнула изо всех сил, и гулкое эхо от¬
кликнулось в холле. На всякий случай я нажал на выключатель. Свет не
зажегся. Я понимал, что без света нам будет очень трудно. Надо прогнать
все эти мрачные тени. На стене возле библиотеки висел старинный газо¬
вый светильник. Я ощупал стеклянный шар, внутри которого был изогну¬
121
тый рожок. Потом я долго нашаривал в кармане коробок со спичками.
Затем я чиркнул спичкой, и в ее желтоватом пламени я увидел коричне¬
вую лестницу, серый ковер, позолоченные рамы картин на стенах.
А затем я услышал вопль.
Я не мог понять, откуда он. Мне показалось, что он раздался отку¬
да-то со спины и тысячью иголок впился мне в нервы. Вопль запо¬
лонил собой весь холл. Я задел рукой стеклянный светильник, отчего
шар задребезжал, и резко повернулся, охваченный ужасом.
Холл был по-прежнему пуст и темен. В нем не было ни души. Мне
почудилось, что все обитатели этого дома оказались внезапно пораже¬
ны смертельным недугом и в живых остался один я. Я было ринулся к
лестнице, но потом спохватился: я ведь не знал, откуда доносился
вопль. Его отзвуки по-прежнему сверлили мои барабанные перепон¬
ки. Я снова обернулся, и меня ожидало потрясение. На пороге библи¬
отеки стоял Росситер. Он был белый как мел.
— Что... что случилось? — выдавил он из себя.
Наконец в доме послышались шаги. Казалось, они отделились от
тел и, самостоятельно гуляя по дому, спустились в холл. Они сделались
громче, и я понял, что кто-то поднимается из подвала.
Росситер сделал шаг-другой вперед и застыл с поднятой рукой. В
противоположном конце холла медленно отворилась дверь, за которой
была лестница в подвал. Было так темно, что мы лишь увидели смут¬
ное очертание фигуры. Вместо лица было лишь светлое пятно. Фигу¬
ра двинулась к нам, ступая по скрипящим половицам.
Из темных глубин холла к нам приближался судья Куэйл. Он шел
словно во сне. Его верхняя губа была вздернута, и казалось, что он
улыбается.
— Судья! — крикнул я. — Судья Куэйл!
Росситер дернул меня за руку. Крупная высокая фигура и тень, отбра¬
сываемая ею на потолке, приблизились. Куэйл невидящим взором оки¬
нул светильник, отбрасывающий неровные блики света, потом молча
двинулся дальше, мимо нас. Я почувствовал, как пальцы Росситера мер¬
твой хваткой вцепились мне в предплечье. Другой рукой он показал на
пол. Бух, бух, бух — гулко топали шаги, оставляя за собой на сером ков¬
ре темные пятна. С той же леденящей душу улыбкой судья поднял руку,
чтобы вытереть ладонь о пиджак, и я увидел, что рука его в крови.
Глава 16
ТОПОРИК
Первым ожил Росситер. Выставив вперед плечо, он ринулся к двери в
подвал. Туг и мое оцепенение прошло: я кинулся вслед за ним. Я задыхал¬
ся: Мы протиснулись в дверь почти одновременно й, оказавшись на пло¬
щадке, пахнувшей краской, стали спускаться Но лестнице в темноту.
122 :
— Куда? — с трудом переводя дыхание, спросил меня Росситер.
— Вон туда!
Внизу было душно от печи, пахло яблоками, сыростью и углем, но
издали я различил огонек. В его дрожащем пламени мне показалось,
что я вижу на полу кровь.
Мы побежали по каменному полу. Под ноги Росситеру попалось
ведро, он отбросил его носком ботинка, и мы продолжили наш бег.
Передняя часть подвала была в углублении, и туда вели ступеньки. Их
было три. Подойдя к ним, мы остановились. В левом переднем углу
мы увидели тяжелый верстак и длинные полки. Затем начинался бун¬
кер для угля, отбрасывающий черную тень. На верстаке горела свечка
в оловянном подсвечнике, освещая выкрашенные белой краской пол¬
ки и пыльные рамы окошка, прорезанного высоко в стене. Какое-то
время мы стояли п смотрели на желтое колеблющееся пламя. Затем
наше внимание привлекла какая-то темная жидкость, что текла от бун¬
кера с углем, -- по направлению к нам оттуда же вели темные следы...
Я покрылся испариной, по коже пробежали мурашки. Я не мог
пошевелить ни рукой, ни ногой. Все, даже желтое пламя свечи, истор¬
гало ужас, мне казалось, что все вокруг рассыпается, словно чешуйки
белой краски, которой были выкрашены полки. Все было ненастоящее,
как в кошмарном сне. От основного темного потока ответвлялись кро¬
шечные струйки крови и бежали к нам. Внутри у меня все сжалось.
Росситер дернул меня за руку, но я не мог двинуть ни рукой, ни но¬
гой. Влажными волнами накатывал жар от печи.
Длинная нескладная фигура Росситера двинулась вперед. Он спус¬
тился по ступенькам, растворился в тени бункера. Мне ничего не ос¬
тавалось делать, как двинуться за ним следом.
— Тут какая-то рукоятка, — услышал я его голос, гулко раздавав¬
шийся в подвальном пространстве. — Это... это вроде какой-то то¬
порик.
Он обернулся ко мне. Лицо его было серо-зеленым. Он неистово
тер одну руку о другую.
— Это и правда топорик, — сказал он. — Торчит в затылке у нее.
У жены Твиллса Клариссы. Подойди ко мне.
То, что я увидел, напоминало зрелище, которое открывается че¬
ловеку, обычно не носящему очки, но по какой-то причине адгруг их
надевшему. Пол словно приподнялся. Ты бредешь по нему, как в
воде, и все приобретает новые пропорций. Только я смотрел на все
через очки ужаса. Я слышал слова Росситера, но не мог в них пове¬
рить. Это все было слишком чудовищно. Росситер сделал неловкий
шаг, и под его ногами захрустел уголь. Случился небольшой обвал,
и несколько кусков угля запрыгали по полу. От этого свечка задро¬
жала, пламя заметалось из стороны в сторону. В ее мерцании я за¬
метил паутину в одном из углов. Я старался уцепиться за эти дета¬
ли, чтобы как-то заглушить страх.
123
Затем Росситер чиркнул спичкой. После того как прошел шок,
смотреть уже было легче.
Клариссу убили. Эти слова стучали в моем сознании, словно шаги
судьи в пустом холле. Она лежала в черном неглиже ногами к куче
угля. Ноги в черных шелковых чулках раскорячены, руки раскинуты
в стороны ладонями вверх. Рядом с ней лежала разбитая бутылка.
Темный ручей, как я теперь понял, состоял не из одной лишь кро¬
ви. В воздухе густо пахло виски. Кларисса лежала, прижавшись од¬
ной щекой к каменному полу, черные волосы закрывали ее лицо.
Топорик вонзился в голову над правым ухом и по-прежнему торчал
из черепа. Рукоятка слегка касалась пола. Когда лезвие топора, про¬
бив кости, вошло в мозг, Кларисса осела на пол, ее тело разом по¬
теряло форму, словно лопнувшая шина. Я обнаружил, что мои баш¬
маки перепачканы кровью и виски, хотя я остановился в нескольких
футах от трупа.
Я с удивлением услышал свой собственный голос — призрачно¬
ненатуральный:
— Она напилась допьяна, захотела еще, спустилась в подвал и...
— Закройте дверь, — быстро распорядился Росситер. — Ту, что ве¬
дет в подвал из холла. Поторапливайтесь.
Я поднялся по трем ступенькам, кое-как на ощупь прошел по
темной части подвала, поднялся по деревянной лестнице. Дом ожил.
Кто-то бился в истерике, холл был полон шума и шагов. При туск¬
лом газовом свете я увидел, как кто-то устремился в мою сторону.
Быстрым движением я выдернул ключ из замочной скважины, запер
дверь с моей стороны и затем прислонился к стене, вытирая холод¬
ный пот со лба. Затем я побрел обратно, чувствуя, что ноги никак
меня не слушаются. У бункера стоял Росситер. В руке у него по-
прежнему была обгорелая спичка. Через весь пол протянулась тень
его длинной нескладной фигуры. На улице вовсю завывал ветер, че¬
рез щелку в печной заслонке демонически мигал огонь.
Я пытался всеми силами не думать о Клариссе. Еще недавно я си¬
дел с ней — пьяной, перепуганной женщиной, а теперь она вдруг
шагнула в кромешную темноту. Но так или иначе, она лежала в
нескольких шагах от меня с пробитым черепом. Черные спутанные
волосы перепачканы кровью, ноги некрасиво раскинуты, так, что
видны подвязки, рядом разбитая бутылка с виски. Я перевел взгляд
на грязное окно над полками. Снова в горле у меня встал ком.
Я хотел было сказать «Росситер», но ничего, кроме какого-то хрипа,
не получилось.
В окно я увидел лицо. Я видел глаза и белый кончик носа, расплю¬
щившийся о стекло. Наконец я обрел дар речи.
— Глядите! В окне, наверху! — крикнул я.
Росситер повернулся, выпрямился. Наверху по-прежнему кто-то
истерически кричал. Росситер тупо таращился на окно. Я быстро под¬
124
бежал к верстаку, вскочил на него и начал неистово дергать задвижки.
Лицо исчезло. Мне мешали банки с краской на верхней полке. Паль¬
цы плохо слушались меня, мне приходилось тянуться, и прошло не¬
сколько минут, прежде чем окно со скрежетом распахнулось. Я ступил
на верхнюю полку, отчего вниз с грохотом полетели банки, и протис¬
нулся в окно. Порыв холодного воздуха ворвался в подвал и загасил
свечу.
Выбираясь наружу, я ободрал руки о гравий, потом кое-как поднял¬
ся на ноги. Небо на западе было еще в слабых отблесках бело-розово¬
го, деревья превратились в темные силуэты, и прямо перед собой я
увидел, как к бассейну бежит темная фигура. Из подвала доносился
треск и грохот. Я хотел было броситься вдогонку за загадочным незна¬
комцем, как со мной рядом оказался Росситер.
— Его надо отрезать! — крикнул я англичанину. — Вы налево, я
зайду справа.
Мои слова заглушил резкий порыв ветра. Я перебрался через кус¬
ты и двинулся к газону. Черный силуэт впереди двигался странны¬
ми зигзагами. Я окликнул беглеца, но он и не подумал остановить¬
ся. Вдруг впереди я увидел Росситера. Я считал, что неплохо бегаю,
но быстрота Росситера была поистине удивительна. Он быстро сокра¬
щал расстояние между собой и черным силуэтом. Затем они оба скры¬
лись за каштанами, слышно было лишь гулкое топанье. Потом я
услышал, как кто-то охнул, сказал «нет!», раздался глухой звук паде¬
ния — и тишина.
— Я его поймал! — крикнул из темноты Росситер. — Сюда!
Под моими ногами хрустели ветки, я спотыкался о корни. Я от¬
пихнул голую ветку и увидел, что на земле лежит человек, а над ним
возвышается фигура Росситера. Лежавший судорожно, прерывисто
дышал. Зрелище было жутковатое: черная фигура на фоне черных
ветвей и алого заката. Мы были неподалеку от чугунной ограды и
шоссе. Я услышал шум автомобиля где-то совсем рядом. Человек на
земле пытался подняться. Он всхлипывал и что-то бормотал. Затем
ограду осветили фары приближавшейся машины, по лицу незнаком¬
ца пробежали тени от решетки, и я увидел, что это не кто иной, как
Том Куэйл.
Хотя тут же его лицо снова оказалось в темноте, я понял, что не мог
ошибиться. Я ошеломленно стоял и смотрел. Да, это был Том Куэйл,
бледный, худой, дрожащий, изможденный, с разбитой, видимо, при
падении губой.
Я окликнул его по имени.
— Кто это? Кто? — воскликнул он. — Кто это? —.Затем голос его
задрожал: — О Боже! Боже! Боже! — повторял он, словно заклинание,
раскачиваясь из стороны в сторону. — Я не могу... Я не могу...
Темноту прорезал свирепый вопрос Росситера:
— Это тот, кто убегал?
125
— Да, он, — отозвался я, удивленный этой еле сдерживаемой
яростью. — Возьми себя в руки, Том. Я Джефф Марл. Ты меня пом¬
нишь? Ну-ну, успокойся.
— Помогите мне, — отвечал Том. — Я только что из больницы. Мне
нельзя было бежать так быстро. Кто вы, я не понял?
Он стоял шатаясь и со стоном выдыхал воздух. Я протянул ему руку.
— Я боялся войти в дом, — шепотом говорил он. — Я не знал, как
они меня встретят. Я... я замерз. У меня даже нет пальто. А на улице
так холодно.
— Ладно, будет вам, — смущенно сказал Росситер. — Успокойтесь.
Пошли в дом.
Взяв под руки с. двух сторон Тома, мы побрели к дому по лужайке.
Было слышно, как бедняга клацает зубами. Пробормотав что-то нечле¬
нораздельное, Росситер снял с себя пиджак и набросил Тому на плечи.
Мы позвонили в дверь. Послышались торопливые шаги, и дверь
распахнулась. На пороге стояла бледная, испуганная Джинни. Она
начала было что-то быстро говорить, но когда увидела, кто был тре¬
тий, осеклась. Ее губы дрожали.
— Разговоры потом, — сказал и. — Так или иначе, он вернулся. Не
спрашивай, как и почему. Где остальные?
— Я вернусь через окно подвала, — пробормотал Росситер, — а вы
расскажите им, что произошло.
Не успел я закрыть дверь, как его и след простыл. Джинни делала
такие движения руками, будто пыталась выдернуть пальцы. Какое-то
время она провела в молчании.
— Папа... — наконец выдавила она из себя. — Папа!
— Где он?
— Кто это? — Она замолчала и прищурилась, но в это время на¬
верху раздался еще один истеричный вопль. Затем раздались поспеш¬
ные шаги. На верхней площадке лестницы показалась Мери.
— Тише, — сказал я. — Тише. Мы во всем разберемся...
— Он весь в крови! — крикнула сверху Мери. — Он ранен. Он весь
в крови. О Боже!
— Джинни! — с отчаянием в голосе сказал я. — Если у тебя есть
силы и мужество, они тебе сейчас очень пригодятся. Собери их все без
остатка, иначе мы рехнемся. Пойди и успокой ее.
Неверной рукой она откинула со лба бронзовую прядь. Губы ее
дрожали, расслышать ее оказалось почти невозможно, но она улыб¬
нулась, пробормотав:
— Постараюсь...
— Хорошо. Сейчас иди наверх, а потом спускайся в библиотеку.
Обернувшись к Тому, который стоял в отупении, прислонясь к сте¬
не, я провел его в библиотеку. Он стоял неподвижно там, где я отпус¬
тил его’ у самого порога, и не пытался пошевелиться. Я подошел к
люстре, чиркнул спичкой и зажег три газовых рожка.
126
Том поморгал, затем опустился в кресло.
Куда делись его актерская развязность, его огонь, его угрюмость?
Он сидел сгорбившись, узкие плечи дрожали, зубы по-прежнему вы¬
бивали дробь. Губы посинели. Из-под засаленной шляпы выбивались
темные волосы. Горло замотано шерстяным шарфом. Пиджак был в
яркую полоску, но старый и потертый. Его смуглое лицо сохранило
былую красоту, хотя болезнь сделала его осунувшимся и преждевре¬
менно увядающим.
— У меня нет мужества, — вдруг сказал он. Слово, оброненное
мной в холле несколько минут назад, запало ему в память. Он без¬
участно обвел комнату взглядом и повторил: — Никакого мужества.
Я вернулся.
Его снова охватила дрожь.
В моем кармане по-прежнему были ключи от книжного шкафа, где
я запер бутылку бренди. Бренди можно было пить, не опасаясь отра¬
вы, это мы уже успели установить. Я отпер шкаф, вынул бутылку и
протянул Тому. Сначала он глядел на нее, не веря своим глазам, по¬
том сделал жадный глоток. Он поставил ее на стол, но вскоре снова
взял в руки и еще раз приложился.
— Поосторожней, — предупредил я его. — Ты когда ел?
— Вчера днем, — сипло отозвался он. Постепенно дрожь стала его
отпускать, глоток бренди его согрел, успокоил. — Хорошо... Теперь мне
полегчало. А было скверно. Джефф, я даже с тобой не поздоровался.
А сначала вовсе не узнал. Так что же случилось?
— Что ты хотел увидеть в том окне?
Он тяжело и учащенно дышал.
— Послушай, Джефф. Расскажи мне что к чему. А то у меня голова
совсем пошла кругом. Мне показалось, что там я увидел... Нет... Я,
наверное, просто схожу с ума... — Он просительно вытянул ко мне
руку, затем вдруг закрыл лицо руками.
— Что же тебе там показалось?
Том убрал руки. Глаза его были испуганные, остекленевшие.
— Похоже, померещилось. Голова у меня гудит. Возникают разные
картины... Я обманул врача в больнице... Я всех обманул. Я сказал, что
богат... Когда я заглянул в окно, мне показалось, что я вижу Кларис¬
су... мою сестру... Ее ударили топором... Я видел кровь...
— Ты видел, кто ее ударил?
— Нет. Больше никого не видел. Вот поэтому я и решил, что все
это мне померещилось. — Том снова закрыл глаза руками. — Ноя даже
слышал, как они говорили. Я так ясно все видел... Нет, я должен все-
все рассказать. Я оказался здесь днем. Добирался пешком от самого
Кливленда. Я побоялся войти с парадного входа, поэтому я обошел дом
сзади. Было так холодно. Я страшно замерз и решил: была не была.
Войду! Но в доме была полная темнота. Только в подвальном окошке
горел свет. Я и заглянул в него.
127
— И что?
— Вот слушайте. На верстаке горела свеча. Я увидел, как появи¬
лась Кларисса. У нее было такое выражение лица, словно она слы¬
шала- что-то в углу, там, где окно. И еще — у нее под мышкой была
бутылка. Она спросила: «Кто там?» Клянусь Богом, я четко слышал,
как она это спросила и поглядела в сторону угольного бункера. У нее
был испуганный вид, и она пошатывалась, словно... словно была
пьяна. — Том судорожно сглотнул и пожал своими худыми плеча¬
ми. — Я продолжал смотреть. Она подошла и заглянула в бункер, за
дощатую перегородку. Тут на какое-то мгновение я потерял ее из
виду. Но потом я слышал, как она сказала... Она спросила: «О Гос¬
поди, это ты?» — Том широко развел руками. — Затем началось что-
то вроде схватки. Упал какой-то предмет. То ли банка, то ли что-то
еще... (Похоже, это была банка с крысиным ядом, вылетевшая из
руки отравителя, которого увидела Кларисса за перегородкой.) Я слы¬
шал, как она покатилась по полу, — взволнованно продолжал Том. —
И снова началась борьба. Кларисса говорила что-то, чего я не мог
разобрать. Затем я опять увидел Клариссу. Она выскочила из-за пе¬
регородки и попыталась бежать... А потом я услышал звук удара то¬
пором, — исступленно прошептал Том. — Клянусь вам, я слышал,
как ударил топор! Я видел его. Раздался хруст, и брызнула кровь, так
что пара капель попала на свечу, и она зашипела. Может, это мне
все и привиделось. Но я видел это так ясно, так отчетливо. Ужас...
Она упала на пол, и кто-то стал оттаскивать ее... Я не видел, кто
именно, только ее тело поехало по полу, а в голове торчал топор.
Это-то меня и доконало.
— Ты закричал? — осведомился я.
— Нет. Я был слишком испуган. Я вскочил и побежал. Но я до¬
бежал до первого дерева, упал и лежал там. Я весь дрожал... Лежал и
дрожал. Больше ничего такого не произошло. Я видел, как на улицу
вышли люди, двое сели в машину и уехали, затем я заметил, что кто-
то расхаживает по крыльцу. Тогда я взял и спрятался за чугунной со¬
бакой. — Том поежился. — Я решил, что схожу с ума. Я подумал, что
вот сейчас умру, и даже позлорадствовал, как они все переполошат¬
ся, когда утром выйдут из дома и увидят на лужайке мой труп... —
Он закашлялся. Бренди ударил ему в голову, и на глазах его показа¬
лись слезы жалости к самому себе. Сейчас он мне показался на вид
моложе, чем даже в те годы, когда мы виделись постоянно. В голосе
его послышались скулящие нотки. — Мне правда показалось, что я
все это выдумал, что это мое воображение... Тогда я решил: вернусь
и погляжу еще раз. Не успел я заглянуть в окно, как вы меня увиде¬
ли и пустились в погоню. — Он удрученно покачал головой. — Все
не так. Сплошное безумие...
Открылась дверь, и вошла Джинни. Том судорожно обернулся, она
же оглядела его с головы до пят, отмечая его потрепанную одежду,
128
жалобно-испуганное выражение лица, весь его облик, а затем прибли¬
зилась и положила руку на плечо.
— Неважно выглядишь, старина, — пробормотала она ему на ухо. —
Нет-нет, не вставай. Я не могу как следует приветствовать тебя, Том,
слишком много у нас тут неприятностей. Но твои беды кончились. —
Она улыбнулась, с трудом сдерживая слезы, посмотрев на меня через его
плечо. — Теперь мы его не отпустим, Джефф. Том останется с нами... Ну,
а теперь расскажи мне все. — Ее рука крепче сжала плечо брата. — Что
произошло? Как вы его нашли? Что там внизу? И не бойся, говори прав¬
ду. Я выдержу.
— Кларисса погибла, — сказал я. — Похоже, это опять убийство.
Том подпрыгнул на кресле, сбросив руку сестры.
— Кларисса?! — воскликнул он. — Кларисса?.. Значит, я не сошел
с ума? Значит, со мной все в порядке? Но погодите, кого... Нет, это
же невозможно. О чем вы говорите? Что значит «опять убийство»?
Медленно Джинни поднялась с подлокотника кресла Тома. Пока
Том бормотал свой вздор, пытаясь пробудить к себе сочувствие, а так¬
же нашаривал рукой бутылку, она стояла не шелохнувшись. Ее зеле¬
ные глаза сделались блестящими и огромными.
— Но почему? — вдруг спросила она. — Почему убили Клариссу?
Я не ответил. Я лишь сказал:
— Об этом трудно говорить. Тут могут быть самые разные при¬
чины.
— Например?..
Я колебался. Наиболее очевидная причина вытекла из того, что
поведал Том, но все же могла иметься и иная, более серьезная при¬
чина. Но так или иначе, все подозрения падали на одну личность...
— Скорее всего, Кларисса узнала отравителя, — сказал я. — Со¬
бственно, она мне призналась, что у нее есть на этот счет иое-какие
догадки. Не исключено также, что убийство доктора Твиллса и Кла¬
риссы было составными частями заранее задуманного плана. У Твилл¬
са были деньги, и он умер. Деньги перешли к Клариссе, и она могла
распоряжаться ими по своему усмотрению...
— Ты что-то все равно скрываешь, Джефф...
— Ничего я не скрываю. Мне просто трудно это говорить, но ты
видела, кто вышел из погреба с окровавленными руками?
В это время губы Тома издали чмокающий звук, когда он еще раз
приложился к бутылке. Впрочем, этот комический пустяк сделал мои
слова еще более зловещими. Джинни попятилась.
— Ты хочешь сказать, — прошелестела она, — что папа мог...
— Говорю тебе, мне трудно это выговорить. Я и сам в это не верю...
Но Сарджент уже заподозрил неладное. Теперь же... — Я пожал пле¬
чами. — Где он сейчас?
— Наверху. Я пошла навестить Клариссу, но ее в комнате не было.
Я увидела пустую бутылку и испугалась, что она пошла за новой.
5 Дж. Д. Карр «Вне подозрений*
129
Я села, попыталась читать, но не могла сосредоточиться. Затем я ус¬
лышала чей-то крик. Сперва мне стало так страшно, что я не реши¬
лась выйти. Но когда я наконец спустилась на второй этаж, то увиде¬
ла, что папа моет руки. А вода в раковине...
— Спокойно! — скомандовал я, чувствуя, как нарастают в ее голо¬
се истерические нотки. — Лучше отведи Тома на кухню и накорми. Он
не ел со вчерашнего дня!
Том сидел в полном оцепенении. Он пытался понять, о чем мы
говорим, но холод, голод, слабость в сочетании с увиденным им кош¬
марным зрелищем сделали свое дело. Джинни растолкала его и по¬
вела, как ребенка, на кухню. Он что-то бубнил себе под нос.
Снова кто-то видел мельком убийцу, и снова не удалось понять,
кто он. В каком-то исступленном замешательстве я постучал себя ку¬
лаком по голове. Все тропки сходятся, но куда? В поведении убийцы
пугала звериная жестокость, куда более устрашающая, чем трусливое
коварство отравителя. Нужно было обладать особой жестокостью и
свирепостью, чтобы вот так орудовать топором. В доме поселился
злой дух — в самом буквальном смысле слова. Он блуждал по дому,
пока в один момент по полу не покатилась банка с ядом и не блес¬
нул занесенный топор. Я вспомнил, как медсестра Херрис рассказа¬
ла о смехе, послышавшемся ей ночью из комнаты Твиллса, и мне
захотелось кричать от отчаяния. Надо сорвать личину с дьявола, при¬
кидывающегося честным и добропорядочным. Но как распознать его
за респектабельным фасадом?
Где находились члены семейства Куэйлов, когда убийца делал свое
черное дело? Судья Куэйл... Нет, этого не может быть. Надо начинать
все сначала. Я ходил взад-вперед по библиотеке в тусклом свете газа.
За окном совсем стемнело, у меня возникло чувство, что нынешней
ночью может случиться что-то не менее ужасное. Образ убийцы так
соединился в моем сознании со зверем, что я внушал себе: он однаж¬
ды попробовал крови и не остановится перед новым кровавым пре¬
ступлением!
Я непроизвольно вздрогнул, когда распахнулась дверь и вошел Рос-
ситер.
Глава 17
РУКА
— Я снова запер подвал, — сообщил Росситер, прикрывая за собой
дверь. Вид у него был какой-то взъерошенный. — А куда делся этот
самый Том?
— Пошел поесть. Скоро вернется. Ну, что вы выяснили?
У него так дрожали руки, что он не мог свернуть свою гигантс¬
кую сигарету, и я протянул ему портсигар. Под его глазами обозна¬
130
чились морщины, и я заметил, что руки его были только что вымы¬
ты и блестели.
— Ничего такого, — буркнул он и с облегчением затянулся. — За
этой перегородкой были деревянные ящики, разрубленные на растоп¬
ку. Там же, судя по всему, лежал и топорик! Убийца там прятался и,
возможно, случайно увидел его и схватил. А что рассказал Том Куэйл?
Я коротко изложил суть. Взгляд Росситера сделался непроницае¬
мым, он обмяк, развалившись в кресле.
— Винные ящики, — продолжил он, — находятся на другой сторо¬
не подвала. Послушайте, — поколебавшись, спросил он, — а что эта
свеча? Кларисса пришла с нею?
— Нет. Том утверждает, что она стояла на верстаке, а потом уж он
увидел Клариссу.
— Я нашел банку с мышьяком, — сообщил он. — Она лежала на
угле, сверху. Ее не особенно-то и прятали.
— Думаете, она была там все время?
— Нет. Ее увидел бы любой, кто пришел бы утром за углем. Нет.
Скорее всего, раньше она была спрятана где-то в другом месте, а в
уголь ее попытались закопать уже после того, как была убита Кларис¬
са. Но бутылки с гиоскином я не нашел. Похоже, убийца еще не вы¬
полнил всего задуманного.
Хотя я в принципе был того же мнения, высказанное вслух, это
предположение произвело леденящий эффект.
— Но почему он еще не успокоился? — вопрошал Росситер, вы¬
прямляясь на стуле. — Вот это-то и пугает больше всего. Не могу по¬
нять. Все так вроде бы просто и вместе с тем... Нет, мне очень хочется
умыть руки. Взять Джинни и уехать отсюда подальше.
— Почему?
— Потому что, — странным голосом произнес Росситер, — если я
останусь, то буду вынужден сказать им всю правду.
Я воззрился на него. Он снова сделался похож на прорицателя. Он
по-прежнему выглядел глупцом, он снова сорил вокруг себя пеплом
напропалую, но что-то в его нервном молчании заставило мое горло
сжаться.
— Вам кажется, вы знаете ответ?
— Боюсь, что да! Господи! Почему кто-то еще не увидит этого? —
воскликнул он, ударяя по подлокотнику. — Почему вы этого не види¬
те? Почем не видит Сарджент? Почему вижу один я? Все так чертовс¬
ки понятно! Почему я должен объяснять, что и как. Да разрази меня
гром, если я пойду на это! А впрочем, рано или поздно мне придется
это сделать.
— Дело принимает дурной оборот, — сказал я. — Для судьи.
— Весьма, — согласился Росситер. '
— И если Сардженту удастся доказать его вину... Он так или иначе
подозревает судью... Я;*
Росситер дернулся, словно его укусили. Он уставился на меня с
глупым выражением лица.
— Судья? Разве я говорил, что судья в чем-то виновен?
— Разве вы не дали понять, что он...
— Ничего подобного, — с жаром возразил Росситер. — Никогда бы
не подумал, что старик на такое способен. С чего вы это взяли?
Я вытер лоб платком и сказал:
— Но послушайте, мне казалось, вы...
— Вы хотите сказать, — перехватил инициативу Росситер, — что он
нарочно отравил себя, чтобы отвести все подозрения?
— Я не говорю, что я в этом уверен, — парировал я. — Но возмож¬
но, в этом уверен Сарджент. Но смотрите: а вдруг весь злодейский план
был составлен именно против Твиллса и Клариссы? Отравление мис¬
сис Куэйл и самого себя выглядело как своеобразная ширма. Он дал
миссис Куэйл гиоскин в надежде, что Твиллс сразу заметит это и от¬
ведет беду, потом он принял гиоскин, опять же полагая, что Твиллс и
здесь окажется начеку. Обратите внимание, он лишь немного отхлеб¬
нул, и очень осторожно, из своего стакана, а потом аккуратно поста¬
вил его почти нетронутым на каминную полку. Если бы он принял
большую дозу, то непременно бы скончался.
— Но погодите, — вмешался Росситер, мотая головой. — А как же,
по-вашему, он мог отравить тосты мисс Куэйл? Он был лишен такой
возможности.
—- Если вы помните, он повстречал Мэтта, когда тот поднимался с
подносом. Судья остановил сына, поднял салфетку, поглядел на содер¬
жимое подноса.
— Да-да, понял, продолжайте. — Росситер наморщил лоб.
Я говорил, а в моем мозгу всплывали мельчайшие известные мне
подробности, наполняясь особым смыслом. Пока я отвергал возмож¬
ность причастности Куэйла к убийствам, детали эти не вызывали у
меня никаких подозрений, но теперь же все было совсем иначе.
— Если мы допустим, что Твиллс подозревал такие планы, — про¬
должал я, чувствуя, как меня увлекает неодолимый поток, — все, что
сказал и написал он, становится понятнее. Для начала известно ли вам,
что судья принимал морфий?
Росситер прикрыл глаза рукой и глухо сказал:
— Не знаю, как вы догадались. Но Джинни говорила мне, что по¬
дозревает такое.
— Морфий вызывает галлюцинации, видения и ложный взгляд на
мир. Морфий делается из опиума. Предположим, судья вообразил, что
кто-то решил напугать его до смерти с помощью мраморной руки.
Учитывая, что он вообразил это под воздействием морфия, мы вправе
усомниться, что эта самая мраморная рука существует. Это навязчи¬
вый кошмар, причем такой сильный, что, спокойно обсуждая, кто бы
мог его отравить, судья решительно отказался даже упоминать эту са¬
132
мую руку. При одном этом словосочетании он как-то съеживался, и я
видел, в какой ужас приводил его тогда даже обыкновенный стук в
дверь. Кто еще видел эту руку среди его родственников? Никто. Прав¬
да, Мери утверждает, что ей случалось ее видеть, но с тем же успехом
она могла принять за руку обрывок оберточной бумаги, который за¬
несло в буфетную ветром. Далее, он убежден, что против него опол¬
чились все домашние. Он так нам и заявил. Кроме того, он потерял
свое состояние, и это не дает ему покоя. Если ему удалось бы вернуть
свои деньги, он мог восстановить власть над семьей, заставить их под¬
чиняться ему беспрекословно. И наконец, он полагает, что они сожг¬
ли его рукопись. Может, это так. Но не исключено, что он это сделал
сам. А может, это его очередная галлюцинация?
Росситер беспокойно зашевелился в кресле.
— Послушайте, — пробормотал он, — вы громоздите в одну кучу
все сразу. Значит, по-вашему, он задумал убить Твиллса и Клариссу,
и Твиллс догадался об этом с самого начала...
— Вспомните, что сразу же сказал Твиллс. Первые слова, кото¬
рые я от него услышал, были: «Да простит меня Господь. Я несу от¬
ветственность». Затем он поговорил с судьей вне библиотеки, и я не
слышал, о чем был разговор. Твиллс не хотел, чтобы при этом при¬
сутствовали посторонние. Может, он сказал: «Я знаю, судья, что
мышьяк ей дали вы»? Не потому ли судья вернулся дико Взбудора¬
женный, и это возбуждение охватило его еще до того, как начал дей¬
ствовать гиоскин.
— Продолжайте...
— Твиллс, похоже, знал и о том, что судья — морфинист. Обра¬
тите внимание, он единственный, кто не беспокоился о том, что с
другими 'шенами семьи может произойти какая-то беда! Он сказал
Клариссе: «Если кого-то и попытаются отравить, так это меня». И
еще он сказал мне, что ожидает ночью визитера. Он потому-то й не
ложился спать — ждал этого посетителя, но яд подействовал рань¬
ше. Он надеялся в этом разговоре обезопасить себя и Клариссу. Но
посещение не состоялось.
Что же касается планов убийцы, то Твиллс мог вычислить это или
просто предположить, что судья, охваченный своими страхами и гал¬
люцинациями, под воздействием морфия может пожелать извести всех
до одного в этом доме. Оба варианта возможны, но в любом случае
Твиллс подозревал, что первой жертвой будет он. Твиллс все! расска¬
зал судье о свойствах гиоскина, показал бутылку, и судья знал, где она
хранится. Кроме них, в комнате тогда больше никого не было.
— Я, кажется, вижу, какой вывод вы хотите сделать, — сказал Рос-,
ситер. — Хотя последний пункт вызывает у меня сомнения. Что-ни¬
будь еще?
— Так, одно рассуждение... Вы знаете характер судьи, его чопор¬
ность, его понимание семейного долга, его взгляд на жизнь...
133
— Так. И что же?
— Может быть, обстоятельство, что окружающие делали все, что¬
бы разрушить его представление о себе, и привело к тому, что в нем
взыграло желание убивать. В основе всего как раз, возможно, и ле¬
жит традиция, завещанная от предков. Распад традиционных пред¬
ставлений...
— Почему вы так считаете?
Я встал, взял томик Гейне со стола и сказал:
— Смотрите, все это как раз является ответами на вопросы Твиллса.
«Уверен ли я, что знаю отравителя?
Что было сожжено в камине и почему?
Могла ли личность произвести такое впечатление?
Возможно ли это с медицинской точки зрения?
С психологической? (Да, см. Ламбера, Графштейна.)
Как насчет C17N19NO3 + HjO? Влияние?»
Я медленно положил книгу на стол и продолжил:
— На вопрос номер три дан положительный ответ — с привлече¬
нием двух знаменитых авторитетных психологов.
Наступила долгая пауза. Росситер взъерошил волосы.
— Вы и сами в это не очень-то верите, — буркнул он.
— А я и не говорю, что верю. Я сказал, что в это верит Сарджент.
И еще Рид. Доктор — старый знакомый судьи... — Я вдруг замолчал,
вспомнив сегодняшнее утро. — Рид заметил следы от уколов на руке
судьи, когда мы втроем навещали его, и, наверное, пришел к выво¬
ду, что .Куэйл потерял рассудок от морфия и натворил все это... Он
очень хотел выговорить судье, старался доказать, что Твиллс покон¬
чил самоубийством. Но это как раз и усилило подозрительность Сар¬
джента.
Мы вдруг услышали, как кто-то спускается по лестнице, и разом
замолчали. Сначала до нас донесся высокий протестующий голос жен:
щины, 'затем низкий судьи. Росситер встал, бросил окурок сигареты в
камин и подошел к окну. Когда судья вошел в библиотеку, он усилен¬
но смотрел в окно.
Судья Куэйл выглядел старым и изможденным. Его слабые глаза
щурились при газовом свете. Он сбросил с плеча руку Мери и сказал:
— Со мной полный порядок. Ты слышишь! Отпусти меня! Джентль¬
мены, — обратился он к нам, заслоняясь рукой от света, показавшего¬
ся ему слишком ярким, — боюсь, я был не в лучшем виде некоторое вре¬
мя назад. Позвольте мне присесть.
Он стал шарить рукой стул. Продолговатое лицо выглядело измож¬
денным, голова нервно подрагивала.
— Нервы... С нервами шутки плохи, —.сказал судья. — Не всем
доводилось видеть то, что видел я.
134
— Не надо об этом, папа! — воскликнула Мери, злобно посмотрев
на меня.
— Я сорвался, — сказал судья отсутствующим голосом. Глядя в про¬
странство, он пошевелил пальцами вытянутой руки, словно щупая воз¬
дух. — Я сорвался. Я полагаю, джентльмены, вам известно, что я был
в подвале? — Красные глаза Куэйла уставились на меня. Я кивнул.
— Да, сэр. Вам, наверное, нечего нам сказать по этому поводу?
— Самое странное, что я совершенно не помню, как я там ока¬
зался. Помню, как вышел отсюда, помню, как вошел в столовую, сел.
Потом, — он поднес руку ко лбу, — я оказался на лестнице в под¬
вал. Я подумал, что если поработаю руками, — он сжал и разжал
кулаки, — то мне станет лучше. Поработаю пилой, рубанком:..
Он вдруг стал приподниматься со стула. Мери схватила его за
плечо.
— Не важно, — пробормотал он, садясь обратно. — Я вошел в под¬
вал, щелкнул выключателем, но свет не зажегся. Мне даже не показа¬
лось это странным, джентльмены. Я отнесся к этому как к чему-то
само собой разумеющемуся. Впереди я увидел огонек.-То была свеча.
Затем я обо что-то споткнулся и наклонился, чтобы...
— Это вы кричали? — поспешно спросил я.
Все еще наклонившись, он водил руками над полом, словно мыл их
в луже. На лбу его набухли вены. Он поднял голову.
— А... Не знаю. Может быть, и я.
Мои прежние теории рухнули, как песчаные замки. Он и в мыслях
не держал, что его могут в чем-то подозревать. Он ни разу не попы¬
тался заявить о своей невиновности, как обязательно сделал бы чело¬
век, которого увидели с окровавленными руками. Ему это просто не
пришло в голову. Но тут я подумал: «А что, если все эти ужасы случи¬
лись в те момёнты, когда в его сознании возникали пустоты и он не
отдавал отчета в своих действиях?» Я представил, как он тяжкой пос¬
тупью идет по лестнице в подвал, как его худая фигура показывается в
подвальной полутьме...
— Когда же вы отправились туда, судья? — спросил я. — Перед тем,
как мы с мистером Росситером видели вас в холле?
— Наверное... Кажется, я пробыл там лишь мгновение.
— И вы никого там не видели?
— Боюсь, что я не помню. У меня нет никаких воспоминаний.
Хотя у меня создалось впечатление, — сказал он, наморщив лоб, —
что кто-то протиснулся мне навстречу, когда я спускался. Но я в этом
не уверен.
— А ты знаешь, что произошло, Мери? — обратился я к его стар¬
шей дочери.
Она кивнула. Вид у нее был жалкий. И страх, и злость как ветром
сдуло. Она застыла, положив руку на плечо отца.
— Ты слышала крик?
13S
— Да, еще бы...
Передо мной стояла трудная задача. Судья Куэйл снова сел в крес¬
ло. Он сидел не шелохнувшись, и лишь по сопению можно было дога¬
даться о его присутствии. Я подошел к нему и сказал:
— У меня для вас новости. Могли бы вы меня выслушать?
В его прищуренных глазах появилось вопросительное выражение,
хотя в целом он особого интереса не проявил.
— Я в здравом рассудке и ясном сознании, мистер Марл, — отве¬
тил он, пытаясь быть резким. Но слова эти, похоже, резали его соб¬
ственную душу.
— Вернулся ваш сын, Том. Спокойней!
Судья крепко вцепился в подлокотники. На несколько минут он
окаменел, утратив дар речи.
— Значит, вы ничего не имеете против? — спросил я.
Медленно он перевел взгляд со стены на меня. В его глазах было
страдание.
— Нет, — сказал он, — я даже рад.
Он снова закрыл глаза. Слова эти он произнес еле слышным ше¬
потом. Но напряжение вдруг оставило его тело, морщины словно раз¬
гладились, он напоминал человека, который после ночи кошмаров и
ужасов получил возможность отдохнуть. Не открывая глаз, он спросил:
— Я надеюсь, с ним все в порядке?
— Он побывал в больнице, но теперь ему лучше.
— Вот как? — Его пальцы снова крепко сжали подлокотники. —
Да. Он писал нам об этом. Я был рад выслать ему необходимую сум¬
му. Я без труда смог ее выделить...
Небольшая и жалкая ложь, судья Куэйл. Деньги выслал Твиллс,
потому как у вас их не было. Вы сделали вид, что не одобряете это¬
го, чтобы не признаваться, что у вас нет ни гроша. А теперь вы мяг¬
ко постукиваете пальцами по ручке кресла. Теперь-то я понял, по¬
чему вы так отреагировали на мой стук в дверь вчера вечером. С тех
пор как Том ушел из дому, вы думали, что это вы его выгнали, а
после того письма вы представляли, как ему худо одному, среди чу¬
жих людей, без денег, с подорванным здоровьем, как он думает, что
вы его ненавидите. А для вас это было уж слишком, судья.
— Скоро он встанет на ноги, сэр, — сказал я. — У меня такое впе¬
чатление, что он хочет остаться.
Старик кивнул, словно во сне. Мы пребывали в молчании до тех
пор, пока дверь не отворилась и в библиотеку не вошли Джоанна и
Джинни.
Тогда судья вздрогнул, открыл глаза и стал озираться. Он по-пре¬
жнему сохранял бесстрастный вид, но, по-моему, не прочь был уви¬
деть Тома: Джинни искрометно посмотрела на меня, словно желая
спросить: «Ты ему все рассказал?» — и я кивнул. Бледное лицо Джо¬
анны маячило у дверей;
136
— Мне надо поговорить с вами, Джоанна, — строго, подражая Сар¬
дженту, сказал я. — Вы меня слышите?
— Да. А что я сделала? Я ничего не сделала.
— Мисс Куэйл говорит, сегодня днем вы чистили серебро на заднем
крыльце. Это так?
Джоанна выпятила нижнюю губу и ответила:
— Ну да, чистила. Я была тут весь день. Никуда не уходила.
— Вы выходили в передний холл?
— А? Ну да, один раз. Мне показалось, кто-то у переднего входа.
Я вышла. Но просто уезжали двое мужчин. Один детектив и с ним
другой. А в холле вы. Я и ушла.
— Вы кого-нибудь видели у двери в подвал?
— Ну да. Кто-то просунул голову. Вот так. — Она показала.
Я шагнул вперед, споткнувшись о ногу судьи. Все вокруг как-то
сразу напряглись. В этой тишине мой вопрос прозвучал неестествен¬
но громко:
— Вы кого-то, значит, видели. Кого же?
— А!
—■ Кто ЭТО был?
— А! Вот кто! — сказала Джоанна и показала на Джинни.
Глава 18
УБИЙЦА
Первым звуком, раздавшимся после этого признания, было'раб¬
лезианское фырканье. Это Росситер выразил свое неудовольствие са¬
мым тихим образом. Он Отошел от окна. Вид у него был самый удру¬
ченный.
— Я надеялся, что смогу в этом не участвовать, — сказал он. — Но
нет, все зашло слишком далеко. Пожалуй, мне придется кое-что объ¬
яснить. — Наморщив лоб, он посмотрел на Джинни. — Ну так вот,
юная идиотка! Я радовался, что ты не навлекла на себя подозрений.
Неужели ты и впрямь совершила такую глупость, неужели ты подхо¬
дила к этой лестнице?
Джинни пристально на меня посмотрела. Be губы были плотно
сжаты, а зеленые глаза смотрели не моргая.
— Подходила, — ясным голосом сказала она. — Джефф, это пер¬
вое, что я утаила от тебя. И на этом споткнулась.
— Никто тебя ни в чем не обвиняет, — сказал я, сражаясь с непри¬
ятным ощущением где-то в желудке. — Что же именно ты сделала?
— Я не спускалась в подвал. Хочешь — верь, хочешь — не верь, но
не спускалась. Я сказала, что пойду к Клариссе, и так и поступила. Я
сказала, что она, возможно, отправилась в подвал за виски. Вот я и
пошла по задней лестнице взглянуть. Но я дошла до начала лестницы
137
и остановилась. Не знаю, но я не могла заставить себя спуститься.
В подвале было так темно! Я стояла и боялась. — Джинни сделала
неопределенный жест и продолжила: — Вот, собственно, и все. Тогда
я поднялась по задней лестнице обратно к себе. Я там и остановилась,
как я тебе уже говорила.
— Но почему же ты не сказала об этом раньше?
В глазах ее появилось лукавое выражение. Она кивнула на Рос-
ситера:
— Вот причина. Я решила, что раз я не увязла в этой самой гря¬
зи, то для нас все складывается хорошо. Наверное, это ужасно с моей
стороны так говорить... Но мне все равно. Я рассказываю то, что
думала, и ничего не приукрашиваю. Так вот, мне совсем не хотелось
попасть под подозрение, раз до поры до времени все шло гладко. Это
так неприятно, когда тебя подозревают в ужасных вещах. Ты меня
понимаешь?
— Я успел понять, — мрачно заметил Росситер, — что виноватым
себя чувствуют, как правило, те, кто невиновен. Они считают, что ос¬
тальные следят за ними... В общем, с твоей стороны это было очень
неразумно, милая.
— Ты ничего не видела и не слышала — я имею в виду в холле?
— Кажется, слышала, — призналась Джинни.
— Что же?
— Какое-то хихиканье. Вот это-то меня и напугало. Этот смех... —
Она уже с трудом сдерживала себя. Ее начала колотить дрожь, и вот-вот
могла начаться истерика. — Получается, — поспешно сказала она, — что
все это шутка. Страшная бессмысленная шутка.
Судья Куэйл застыл в кресле. Не открывая глаз, он поднял руку. Он
стал похож на старого актера, которого слепят огни рампы, и загово¬
рил, словно против собственной воли, двумя голосами:
— «Вы знаете содержанье? В нем нет ничего предосудительного?» —
«Нет, нет. Все это в шутку. Отравленье в шутку. Ровно ничего предосу¬
дительного»1.
Подавшись вперед, Росситер стукнул по столу кулаком. Он был, при
всей своей кротости, рассержен.
— Слушайте, — сказал он. — Пора это прекратить. И это сделаю я,
иначе мы все посходим с ума. Вы говорите о шутках. Так вот, я пока¬
жу вам, в чем заключалась шутка. Самое любопытное в ней то, что она
начиналась именно как шутка.
Джинни обернулась к нему и яростно закричала:
— Если ты ошпъ возьмешься за свои глупости, то я тебя просто
убью!. Честное слово.
Пойди на кухню, — приказал Росситер Джоанне, — и попроси
того человека зайти к нам.
'Шекспир У. Гамлет, акт III, сц. 2. (Перевод. Б. Пастернака.)
138
Он высился как башня, невесть как оказавшаяся в комнате. Не¬
смотря на свое природное добродушие, Росситер был в ярости. Вид у
него сделался такой грозный, что Джоанна без лишних слов выпорхну¬
ла из комнаты.
— Может быть, ты скажешь, что нужен шут, чтобы разоблачить
шута, — медленно сказал он Джинни. — Может быть. Но всему ви¬
ной твой братец Том.
Судья Куэйл метнул на него пламенный взгляд.
— Я не говорю, что он причастен к убийствам, но белая мраморная
рука — это его изобретение.
Мери пронзительно вскрикнула. Росситер нахмурился. Он подошел
к ней и, схватив ее за плечи, потряс. Он собрался сделать это слегка,
но получилось так впечатляюще, что у Мери заклацали зубы.
— Замолчите, — сказал он ей. — Я хочу, чтобы все вы замолчали.
Сядьте вон туда. — Он показал на кресло и слегка толкнул Мери в его
направлении, отчего она рухнула на сиденье.
И тут в комнату вошел Том.
Бледный, темноволосый, с заострившимся лицом, в яркой, но пот¬
репанной одежде — то ли гангстер, то ли Джон Уилкс Бут1, то ли Фран¬
суа Вийон. Он быстро моргал.
— Вот твой отец, — сказал Росситер, показывая на судью. — Подой¬
ди к нему и извинись за то, что ты сделал в ночь, когда он выгнал тебя
из дому.
— Я болен, — срывающимся голосом отозвался Том и провел пе¬
ред собой рукой так, словно кого-то отталкивал. — Мне плохо. Ос¬
тавьте меня в покое. Я могу Поговорить со своим отцом и без ваше¬
го принуждения.
Росситер взял его за воротник и сказал:
— В ту ночь был сильный снегопад. Джинни мне рассказывала.
В такую погоду не пройти двух миль до города. Кроме того, ты и в
хорошую погоду не любил так далеко ходить. Но ты хотел театраль¬
ного ухода. Ты, похоже, провел ночь в каретном сарае. — Том ис¬
пустил вопль, когда Росситер поднял его, словно куклу чревовеща¬
теля, перенес за шиворот через комнату и поставил перед судьей. —
Послушайте, сэр, — обратился к судье долговязый англичанин. —
Я не знаю, почему вы так боялись руки, которую отломили у ста¬
туи, но ваш сын знал об этом. Увы, характер у него скверный и
мстительный. И он любит истории о привидениях. Или по крайней
мере любил. Он вообще словно дитя: я знаю, я сам такой. И пока
он лежал там в сарае и оплакивал свою горькую участь, ему пришел
в голову план напоследок вас хорошенько проучить.
Судья Куэйл сидел с прямой спиной и безучастным взглядом. Том,
попискивая, все еще висел в воздухе. Наконец Росситер его отпустил.-
1 Американский актер, застреливший президента А. Линкольна.
139
Том плюхнулся на ковер и остался сидеть там. Вид у него был жалкий,
нелепый и смехотворный.
Знаете ли, сэр, — обратился Росситер к судье с доверительной
улыбкой, — я ведь Вообще-то чародей. Экзорцист. Смотрите, как я
изгоняю дьявола. Взял и бросил его на ковер. Правда, он смешно вы¬
глядит? А ведь держал вас в страхе годы! — Он ухмыльнулся и про¬
должал: — Он такой же, как и все черти, сэр! Когда поймаешь его
за шиворот и вытащишь на свет, он приобретает глупый вид. Но ког¬
да он сидит внутри вас, то кажется очень грозным.
— Вы хотите сказать, — начал было судья, — что это...
— Это, конечно, гипотезы, — отозвался Росситер, — но, похоже, он
обошел дом кругом и заглянул в окно. — Он ткнул пальцем в окно,
через которое сам проник в библиотеку. — Джинн и сказала, что поз¬
же взошла луна, а вы спали на диване. Тут он вас и увидел. Я сам ре¬
шил проверить это и весьма напугал мистера Марла и окружного
детектива. Ну, а ночью эффект выглядел еще внушительнее. Особен¬
но когда он смастерил из чулка перчатку и покрасил ее белилами. Если
еще тут где-то стоял стол, то с дивана вам могло показаться, что по
столу бежит рука.
Росситер говорил и говорил, сочувственно улыбаясь, словно растол¬
ковывал ребенку, что именно так напугало его в потемках. Все осталь¬
ные молчали. Сцена была в полном распоряжении Росситера, и он
получал от этого огромное удовольствие. Тут его осенила новая мысль,
и он виновато обратился ко мне:
— Ну, а вы, мистер Марл, наверное, решили, что я совсем спя¬
тил, когда застали меня в каретном сарае. Я, в общем-то, примерно
понимал, что могло произойти, но кое-какие детали были мне непо¬
нятны. Я сказал, что расследую, вы спросили: «Что?». Я ответил: «Сам
не знаю», и не соврал. Но я нашел ведерко с белилами, а также ста¬
рый чулок и попону, в которую он, возможно, завернулся, чтобы со¬
греться. И я сказал, что все зависит от снегопада, что тоже было вер¬
но. А еще Джинни рассказывала, что вы в детстве играли в сарае и...
Том попытался встать, но Росситер ухватил его за шиворот и уса¬
дил обратно. Джинни начала истерически хохотать.
— В таком случае, — с трудом проговорил я, — это было единствен¬
ное появление белой мраморной руки?
— Если что меня и ставило в тупик, — говорил между тем Росси¬
тер, опять взъерошив свои волосы и добродушно улыбаясь судье, —
так это почему вы, сэр, так боялись этой самой белой мраморной
руки. Я знал об этом, потому что сей актер на полу упомянул ее в
ту ночь, когда его выставили из дому. Не знаю, почему она внушала
вам такой страх, но думаю, в ваших же интересах рассказать нам об
этом.
Но судья по-прежнему никак не мог сосредоточиться. Он сидел с
таким видом, словно свет люстры ослепил его.
140
— Мой сын... — с трудом проговорил он. — Это сделал мой сын?
— Дайте мне встать, — захныкал Том, ерзая на ковре. Росситер
отошел назад. — Не понимаю, что вы подняли вокруг этого такой
шум? Ну я. Ну и что? Я уже давно об этом забыл. Я думал, вы ска¬
жете что-нибудь действительно важное...
Он переводил взгляд с одного присутствующего на другого, но со¬
чувствия не увидел и побледнел еще больше.
— Что тут такого? — закричал он. — Подумаешь, ерунда. Это было
давно. Это была шутка...
— Ладно, — сказал судья. — Ладно...
Том встал одновременно с судьей. Тот стоял и смотрел на Тома
странным взглядом. Потом он протянул руку и похлопал его по
спине.
— Значит, все остальное было... — начал он.
— Я понимаю, что такое мания, — сказал Росситер. — Я пони¬
маю, что она творит с человеком, как превращает знакомые вещи в
то, чего больше всего боишься. А вы, сэр, да будет мне позволено
сказать...
Судья Куэйл выпрямился и сказал ровным глухим голосом:
— Я ничего не могу объяснить. — Он стиснул кулаки и стал ози¬
раться. — Что вы таращитесь? Вы хотели бы, чтобы я умер. Но я не
доставлю вам такого удовольствия. Убирайтесь! Убирайтесь все.
Резко обернувшись, он задел ногой пузатую бутылку, из которой
чуть раньше Том пил бренди и которая лежала сейчас на полу. Она
покатилась по ковру, оставляя за собой мокрый след, а судья удивленг
но смотрел на нее, словно пытаясь понять, откуда она взялась.
Росситер внезапно сделался каким-то усталым. Он посмотрел на
Тома, который отступил к Джинни.
— Хорошо, сэр, — сказал англичанин. — Хорошо. Мы уходим. Но
я вас предупреждаю...
— Благодарю вас, юноша, но боюсь, мне ни к чему ваши советы, —
сказал судья, сжимая кулаки. — У меня все в порядке с нервами. Но если
ваша шайка не оставит...
Руки его дрожали. Мери двинулась к нему, чтобы успокоить, но он
оттолкнул ее. Я мог представить сцену, каких уже было немало в этом
сумасбродном доме, и не хотел быть ее свидетелем. Мы с Росситером
призвали сестер удалиться. Тома уже д библиотеке не было.
В холле было темно, и Том тыкался в стены, словно слепая лету¬
чая мышь. Он, похоже, пытался найти выход. Силы его были явно
на исходе. Ему следовало сейчас же лечь. Тепло и уют дома уже пош¬
ли ему на пользу, и синева на лице исчезла. Но Джинни и Мери
бросали на него свирепые взгляды. Он ответил взглядом, в котором
презрение сочеталось с жалостью.
— Мы хотим с тобой поговорить, — сказала Джинни, беря его за
руку.
141
— Вы не имеете права меня выгонять. Я отсюда никуда не уйду.
Он сказал, что все в порядке. Он сказал, чтобы я остался. Отстаньте
от меня!
Мери рыдала в голос то ли от ярости, то ли от облегчения, то ли от
слабости, то ли от всего вместе. Уперевшись лбом в стену, она коло¬
тила по ней кулаками. Росситер пытался ее успокоить. Но Джинни
сухо улыбнулась Тому.
— Пойдем, милый юноша, — сказала она. — Пойдем в гостиную.
Там спокойнее.
Самым хладнокровным среди нас был Росситер. Чтобы женщины
не шумели на весь дом, он быстро препроводил нас в гостиную и за¬
жег газовые светильники матового стекла. Комната на сей раз показа¬
лась мне особенно похожей на морг. Том озирался по сторонам, словно
искал, где бы спрятаться. Потом разрыдался.
Какое-то время мы молчали. Затем в окно ударил очередной порыв
ветра. Джинни сказала:
— Ты виноват в том, что дом превратился в бедлам. — Она сложи¬
ла руки на груди и продолжала: — Так что теперь, будь добр, расскажи
все, как было.
— О чем рассказывать-то?
— Почему ты это сделал. Почему папа так напугался.
Рыдания Тома вдруг перешли в истерический смех. Он вытянул
вперед дрожащие руки ладонями вверх. В бледном газовом свете он
выглядел больным, бледным и нелепым. Его руки, казалось, были та¬
кими же холодными, как белые статуи на пьедесталах. Его бил озноб.
— Самое невероятное, — прошептал он, — что никакой причины
нет. Отец так уж устроен, что должен чего-то страшиться. И он угро¬
бил себя, размышляя над тем, что сделал еще в детстве.
— Если ты не расскажешь нам правду...
— Я рассказываю правду... Так уж он устроен. В нем живет дикий
страх. Ничего, кроме страха. Ему удается прятать это от большинства
окружающих. Но я-то знаю.
— Чего же он боится? — спросила Джинни.
— Да чего угодно. Боже, ты не понимаешь, о чем я. Ему обязатель¬
но нужно о чем-то беспокоиться. Только он не желает в этом признать¬
ся. Его может вывести из себя что угодно: чья-то речь, решение, даже
случайно услышанное на улице слово. Он страшный невротик, прямо
как старушка, только мало кто про это знает. Вот в чем смех. — Том
опять истерически захохотал.
Джинни ринулась к нему, готовая вцепиться в него ногтями, но
Росситер оказался начеку. Мы все тяжело дышали, вид у Тома стал
отсутствующим.
— Так уж его воспитали. Он, конечно, мог бы исправить положение,
если бы не' пытался это седыть. Но он — вот что самое нелепое — счи¬
тал эти страхи проявлением слабости, недостойной мужчины. Поэтому
142'
он не говорил об этом. Он считал, что маленькие тролли сознания — это
для женщин. И эти тролли съели его.
— Том Куэйл! — воскликнула Мери. — Если ты сейчас же не пре¬
кратишь... клеветать...
— Это не клевета, а правда. Так воспитали его родители.
— Спокойно! — сказал Росситер. Том в страхе поглядел на англи¬
чанина, но тот продолжал: — Пожалуй, он говорит правду. Я знаю этот
тип. У меня у самого есть отец...
У него сделался вдруг удрученный вид. Том тяжело дышал и обли¬
зывал пересохшие губы, на которых запеклась кровь.
— Когда он был маленьким, он отломал руку у статуи Калигулы, —
сипло заговорил Том. — Вот, собственно, и все. Смешно, да? И у него
была нянька, шотландская нянька.
-Да, — кивнул Росситер. — Миссис Куэйл рассказывала мне об
этом. Послушайте, — вдруг яростно заговорил он, оборачиваясь к
нам. — Чего только не написано о том, как людям не дают покоя со¬
вершенные ими преступления, о том, как их мучит совесть... Вы-то
небось думали, что за всем этим кроется страшная вина: человек,
которого он убил или неправедно осудил. Но все проще и ужасней.
Я успел убедиться, что тот, у кого хватает сил совершить какое-ни¬
будь серьезное преступление, впоследствии редко мучается угрызени¬
ями совести. Больше всего человеку докучают страхи, ни на чем не
основанные. Маленькие страхи, которые растут, растут и наконец
заполняют собой все... Такие люди пугаются любой тени, за каждым
кустом они видят свои страхи. А причина может быть любой — день¬
ги, ревность или просто фантомы...
— Ну, а что было в этом случае? — осведомилась Джинни, гнев
которой угас. Она смотрела на Росситера с новым любопытством.
— Он потерял свое состояние, — произнес тот, глядя в пол. —
Семья стала выходить из-под контроля. Всю свою жизнь он был не¬
вротиком, и его страхи начали добивать его. Не могу сказать навер¬
няка, но, скорее всего, то, что смутно беспокоило его всю жизнь,
вдруг всплыло в сознании. Он смеялся над этим, но над дьяволами
лучше не смеяться: слишком разительным получается контраст. Зна¬
чит, он отломал руку у этой статуи?
— А ты сообразительный, — сказал Том. — Очень даже сообрази¬
тельный...
— Нянька умерла, когда я еще не родилась, — сказала Джинни, —
но я о ней слышала. Она была помешана на адском пламени.
Они говорили медленно, с какой-то ужасной беспристрастностью.
Мери, несмотря на свое возбуждение, молчала. Том, поняв, что никто
не собирается осыпать его упреками, явно расхрабрился.
— Она держала его под башмаком, пока он не начал ходить в шко¬
лу, — говорил Том. — Мне рассказывал об этом старик Марлоу —
он рос вместе с отцом. Она его вынянчила, что верно, то верно, но
143
буквально напичкала его страхами. Я это понял: я видел, как он ре¬
агирует на ужасные истории, которые я одно время любил рассказы¬
вать. Теперь-то я понимаю, откуда у меня любовь ко всему ужасно¬
му, — сказал он. — Отец не юрист. Он актер. Как и я. Потому-то он
всегда выделял меня из остальных и, конечно, примет назад в дом. —
Он посмотрел на нас с каким-то слабым ликованием во взоре. — Как
раз я понял, что пугает его больше всего. Я рассказывал историю под
названием «Зверь с Пятью Пальцами». В его присутствии. Он весь
побледнел, покрылся испариной. Я потом спросил его, в чем дело.
И он мне рассказал.
Том повел плечами. Мы сидели в гостиной с розовыми занавеска¬
ми, но я видел перед собой портрет Джейн Макгрегор в библиотеке.
— Он тогда был еще совсем маленьким, — спокойно проговорил
Том. — Он как-то разбушевался и отрубил топориком руку статуи.
— Отрубил топориком! — невольно воскликнул я. Том кивнул и
громко шмыгнул носом, вытерев его рукавом.
— А она сказала, что рано или поздно этот топор вернется ночью и
ударит его самого.
— Но послушайте! — воскликнула Джинни. — Это ведь случилось
давным-давно...
— Он вспомнил об этом всерьез, лишь когда его начали беспо¬
коить черти, — сказал Росситер. — Но этот образ всегда был в его
мозгу — нянька об этом позаботилась. А когда он потерял деньги,
когда начала разрушаться семья, когда он пристрастился к морфию...
— Это было так давно? — не вытерпел я.
— Да полно вам! — недовольно буркнул Росситер, переминаясь с
ноги на ногу. — Мне совсем не хочется говорить на эту тему, но вы,
наверное, и сами знаете: когда человек начинает проявлять интерес
к морфию, он не делает инъекций. Он принимает его внутрь, глота¬
ет его как таблетки — чтобы успокоиться. Инъекции начинаются,
лишь когда...
— Ну-ну, — торопил его я.
— ...лишь когда все прочие способы приема утрачивают действен¬
ность. Послушайте! — воскликнул Росситер. — Это ведь все мои пред¬
положения. Я не пытаюсь никого оскорбить. Мне просто кажется, что
он начал принимать морфий, когда потерял свое состояние и когда
стародавние страхи начали вновь в нем копошиться. Затем эта ссора с
Томом. Она стала последней каплей. Вспомните его поведение за эти
годы — вы сами согласитесь, что это, пожалуй, единственное объяс¬
нение, которое сочетается с фактами...
Ветер завывал за окнами все сильнее. Росситер сделал несколько
шагов по ярко освещенной комнате, опустив голову.
— Напрасно я впутался во все это, — пробормотал он.
После долгой напряженной паузы Джинни спросила странным го¬
лосом:
144
— Значит, белая рука появилась лишь один раз, в ту самую ночь?
— Да, остальное — плод воображения и морфия.
— Но Мери, кажется, видела....
— Ничего я не видела... — глухо сказала Мери.
Все повернулись в ее сторону.
— Я просто придумала это, — продолжала она. — Я была такая ус¬
талая, измученная, а о Джеффе рассказывали, что он занимался детек¬
тивными расследованиями, и испугалась, что и к нам он приехал,
чтобы расследовать... Я решила, что папа послал за тобой, и испуга¬
лась скандала...
Я вспомнил ее перепуганное лицо в холле, когда она впускала меня
в дом.
Она сделала умоляющий жест. Джинни пристально смотрела то на
нее, то на меня.
— В тахом случае, — воскликнула Джинни, — эти убийства не име¬
ют ничего общего с рукой?
— Боюсь, что нет.
— Но какой же мотив...
Росситср повернулся к Джинни. Лицо его было очень бледным.
— Извольте, скажу, — пробормотал он. — Этот мотив — деньги.
В уголке моего сознания вдруг закопошилось страшное подо¬
зрение. Сперва оно было расплывчатым, затем начали проступать де¬
тали, контуры, как у лица за шторой. Джинни сделала шаг на¬
зад, приложила руку ко лбу, и в страшной тишине гулко прозвучал
ее вопрос:
— А где Мэтт?
Мери вскрикнула. Росситер тяжкой поступью двинулся вперед, от¬
чего шары светильников зазвенели. В ярко освещенной белой гости¬
ной черное пианино вдруг очень напомнило мне лакированный гроб,
а вся эта комната — отделение морга.
Тут мы услышали приглушенный крик, похожий на зов. Казалось,
он приближается, словно неясный силуэт путника по дороге в сумер¬
ках. Росситер ринулся к двери, распахнул ее, мы выскочили в холл. На
верхней площадке лестницы мы увидели фигуру в белом. То была мед¬
сестра миссис Херрис. Она взывала, стараясь не кричать от ужаса, но
страх пропитывал каждое ее слово. Белая рука держалась за перила —
и я еще раз вспомнил страшное пугало.
— Пожалуйста, поднимитесь! — взвыла медсестра. — Миссис Куэйл
пошла в ванную, и я не могу до нее докричаться. Надо, наверное, взло¬
мать дверь.
Белые пальцы дрожали. Миссис Херрис тоже вдоволь натерпелась
за эти сутки. Какое-то мгновение Росситер стоял неподвижно, его ог¬
ромная тень протянулась через весь холл, словно у древнего сканди¬
навского воина. Но затем он крикнул:
— Убийца бродит по дому!
145
Грохот, потом крик. Я резко обернулся, чувствуя, что схожу с ума,
ибо на сей раз эти звуки донеслись из библиотеки. Росситер рванулся
туда так, словно собирался вышибить дверь плечом. Он распахнул ее,
ворвался в комнату, я за ним.
Горел лишь один рожок, озаряя сумерки мерцающим желтым све¬
том. У стола стоял судья Куэйл. Лицо его было в крови. Он взглянул
на нас, не очень соображая, что происходит, потом его лицо обагри¬
лось новым потоком крови, и он рухнул на пол. Впрочем, до этого он
успел показать рукой в сторону статуи Калигулы. Что-то за ней заше¬
велилось. Кто-то там прятался.
Уверенными шагами Росситер приблизился к статуе. Я двинулся за
ним, ступая по осколкам от бутылки из-под бренди, которая и была
использована убийцей как смертельное оружие. Убийца был в этой
комнате. Он прятался за Калигулой.
Росситер наклонился и стал шарить рукой в потемках.
— Лучше выходите, миссис Куэйл, — сказал он. — Все! Ваша рабо¬
та окончена.
Эпилог
ЧАСЫ УМОЛКЛИ
Часы пробили восемь и умолкли. Вскоре умолкло и эхо на тихих
венских улицах. В моей голове пронеслись вихрем зловещие образы
из книги, которую я написал и которая теперь лежала под рукой Рос-
ситера.
—Например, — говорил Росситер, глубоко затягиваясь сигаретой, —
когда вы пишете, что судья мог отравить себя гиоскином, чтобы от¬
вести от своей личности подозрения, это выглядит очень сомнительно.
Гиоскин действует почти мгновенно. Просто безумие проглотить и
надеяться, что кто-то успеет заметить это и принять все необходимые
для спасения меры. Кроме того, маловероятно, что он отравил бы си¬
фон и подверг бы опасности жизнь невинного гостя, то есть вас, если
бы вы приняли его предложение и налили себе содовой. Даже если бы
им не двигали соображения морального порядка, ему все равно нужен
был бы посторонний, кто вовремя позвал бы на помощь и спас бы его
от добровольно принятого яда. Но, с другой стороны, — продолжал
он, — вполне правдоподобно, что женщина принимает мышьяк, что¬
бы отвести подозрения от себя. Он действует относительно медленно,
и симптомы очевидны. Поскольку Твиллс постоянно следил за ее со¬
стоянием, она ничем не рисковала. Но она не хотела рисковать вооб¬
ще. Она, как вы помните, собственно, и вовсе не рисковала. Это и
навело меня на первые подозрения. Она сразу сообщила Твиллсу, что
отравлена. Это выглядит не совсем естественно. — Он отпил кюммеля
и продолжал: — Я. знал, что она страдала от периферического неврита.
146
Об этом чуть позже. Но пока сравним мышьяк и гиоскин. Я, может, и
не маг-кудесник, но поглядите на все это с точки зрения отравителя.
Если у вас шесть гранов такого быстрого и трудноразличимого яда,
как гиоскин, то зачем связываться с мышьяком? Гиоскин несравнен¬
но удобнее. Мы знаем, что убийце стало известно об этом из подслу¬
шанного разговора между Твиллсом и судьей. Твиллс сказал, что
мышьяк — наиболее болезненный, но наименее опасный из известных
сильных ядов. С какой же стати тогда убийце пользоваться им, если
он хочет убить кого-то? Зачем применять мышьяк? Кроме того, если
в его распоряжении достаточное количество гиоскина, чтобы отправить
на тот свет всех обитателей этого дома, стоит ли идти на риск и похи¬
щать банку с мышьяком, который хранится в буфетной у кухни, где
всегда кто-нибудь есть. — Росситер провел руками по мраморному
столику, на который падали полосы света. Я не видел его лица, но мне
казалось, между бровями у него пролегла морщинка. — Кроме того,
зачем проявлять такую непоследовательность и давать д воим людям ги¬
оскин, а третьему мышьяк? Гиоскин был уже подложен до того, как
был принят мышьяк, так что дело не в том, что мышьяк показался
менее эффективным. Кроме того, как раз гиоскин в случае с судьей
Куэйлом нс возымел желаемого действия. Я всегда замечал, — продол¬
жал Росситер, — что отравитель обычно пользуется одним и тем же
ядом, независимо от того, сколько человек он вознамерился отравить
и какие другие яды имеются в его распоряжении. Обратите внимание
на список: Букенен, Армстронг, Хох, Луиза Вермилья, Боуэрс, Уэйт,
Берта Гиффорд, миссис Арчер — все они совершили не одно убийство
и все с помощью одного яда.
— Откуда, черт побери, — не вытерпел я, — у вас вся эта инфор¬
мация?
— А, это один тип из Скотленд-Ярда мне много рассказывал..,
Я ведь не такой уж осел... Так что с самого начала мне это показа¬
лось подозрительным. Но погодите. Прежде чем обсуждать мотив,
давайте взглянем на дело с другой точки зрения. Миссис Куэйл была
страшная женщина, дьявольски страшная. Возможно, у нее была
склонность к некрофилии. Можете прочитать по этому вопросу
Крафта-Эббинга. Я лично предпочитаю скорее касторку, но порой он
способен многое прояснить. Под некрофилом я имею в виду чело¬
века, которого возбуждает зрелище смерти, покойника. Некрофилы
обожают ходить за тяжелобольными, обожают обряжать покойников
для похорон. Короче, их приводит в экстаз все то, что у нормальных
людей вызывает отвращение. Кое-кто из знаменитых отравительниц
мог вполне быть причислен к этой категории, например Вермилия и
Берта Гиффорд, а также веселая женщина, которую звали Ангелом
Алленгенни. Это расстройство нервной системы или желез «внутрен¬
ней секреции. В случае миссис Куэйл свою роль сыграли ееневрит,
а также меланхолия, депрессии, нелюбовь к мужу и еще —'история
147
Джейн Макгрегор. Вы, наверное, заметили, что ее мысли были очень
часто связаны с идеей смерти — у вас, кстати, об этом написано.
Даже ее сны связаны с темой смерти. Впрочем, сны — это весьма
шаткая почва для умозаключения. Когда ее муж выгнал Тома из
дому, она пыталась отравиться. Когда она говорила с вами, то сде¬
лала вид, что боится умереть, но это было лишь притворство, и я
надеюсь сейчас вам это доказать. Что же касается мотива, то тут все
относительно просто. Кто еще мог так люто ненавидеть судью? Все
знали, что она не могла простить ему плохого обращения с Томом.
Это было началом ее болезни. И болезнь прогрессировала. Миссис
Куэйл не могла думать ни о ком, кроме Тома. Болезнь и нарастав¬
шее безумие и привели ее к роковой черте. Кончилось тем, что она
решила отравить мужа. Господи, но это же так очевидно. — Росси-
тер взял желтый томик Гейне с карандашными записями на форза¬
це. Росситер говорил с сердитыми интонациями. Он помахал книгой
перед моим лицом и сердито заговорил: — Как иначе объяснить эти
слова: «Неужели личность может произвести такое впечатление?»
Разумеется, речь могла идти только о Томе. Это так просто. Но вы
так все усложнили^ что элементарная истина исчезла за наслоения¬
ми рогаток. Твиллс то ли видел, как она украла из его кабинета ги-
оскин, то ли у него были серьезные подозрения на этот счет. Поэ¬
тому, когда судья упал, он сразу сообразил, что это за яд. Твиллс дал
маху в другом: он упустил из виду, что она могла подсыпать гиос-
кин ему в бром. Она успела это сделать, он же полагал, что из-за
мышьяка день-другой она будет не в форме и у него достаточно вре¬
мени, чтобы решить, как действовать. Он не был уверен, что это она.
Вспомните его первый вопрос в книге. Он до конца в это не верил.
Но она почти одновременно отравила и бром, и содовую в сифоне.
— Когда это случилось?
— Когда все остальные обедали. Господи, у нее было полчаса пол¬
ной свободы без опасения быть замеченной. Твиллс был обречен. Она
не имела ничего лично против него, но он догадывался. Прхоже, он
довольно прозрачно намекнул ей об этом, когда посещал ее. Похоже,
он надеялся, что она придет и добровольно отдаст яд, когда все уля¬
гутся спать. Потому-то он и не спал. Вы об этом упоминаете. Но она,
конечно же, не собиралась делать ничего подобного.
— Но все-таки как насчет мотива? Это же не может быть только
месть. Вы сами говорили про деньги.
Росситер откинулся на спинку стула. Он закурил новую сигарету,
и вспышка спички высветила его ироническую, и в то же время сму¬
щенную улыбку.
— Да, — сказал он, — Это выдавало ее с головой. Это как раз и
указывало именно на нее. Деньги. Вы все почему-то решили, что речь
идет о деньгах Твиллса, о завещании Твиллса и так далее. Черт возь¬
ми, я.пытался переубедить вас, вы даже записали, что я вам говорил.
148
Но вы упрямо пытались втянуть в это Твиллса. Он возникает исклю¬
чительно потому, что заподозрил миссис Куэйл. Речь идет не о его
деньгах. Речь идет о том, чтобы деньги судьи достались изгнанному из
отчего дома Тому.
— Но у судьи нет состояния, — удивленно произнес я. — Он поте¬
рял свои деньги.
— Правильно. Но миссис Куэйл была единственным человеком в
доме, кто об этом не знал.
На улице один за другим загорелись фонари. Официанты стали
зажигать газовые лампы, скрипачи настраивали скрипки. Росситер в
шляпе набекрень напоминал смущенного домового. Он стал свора¬
чивать очередную гигантскую сигарету.
— Прошу прощения, — сказал он, — но я пытался обратить ваше
внимание на этот факт. Кларисса тоже сделала на это упор. Из всех
членов семейства Куэйл лишь миссис Куэйл не знала, что судья на
мели. Потому-то Твиллс и написал: «Что это было: надежда на деньги
или прогрессирующая болезнь?» Она видела, что судья не собирается
смягчаться, а потому, когда пришло отчаянное письмо Тома с прось¬
бой прислать денег, она и вовсе спятила. Она представляла больного,
несчастного мальчика, и сердце ее разрывалось. Поэтому она соверши¬
ла покушение на убийство. Она уничтожила завещание судьи, ибо опа¬
салась, что в нем оговаривается лишение Тома наследства. В случае
кончины судьи и отсутствия завещания она оставалась бы единствен-,
ной наследницей и могла одарить Тома из судейских богатств. Не буду
комментировать ее опрометчивый шаг, но все ее старания были тщет-‘
ны с самого начала.
— Значит, она уничтожила завещание?
— Этого мы не узнаем никогда. Во всяком случае, она искала его
повсюду. Открыв ящик стола, она обнаружила рукопись* Она ненави¬
дела судью так сильно, что сожгла ее. Возможно, она просто вымеша¬
ла злость, вызванную неудачей в поисках завещания. Возможно, она
решила, что это самое дорогое, что осталось у судьи, или что рукопись
вытеснила из сердца любовь к Тому. Возможно, и то и другое. Но это
была хорошая улика. Из всех членов семьи лишь она ненавидела его
настолько, чтобы сжечь его рукопись. Может, она сожгла и завещание.
Твиллс и сам не был уверен, что именно произошло, как вы прекрас¬
но помните. Вы придумали фантастическую теорию о том, что судья
вынашивает коварные планы против Твиллса и его денег. Извините,
но это же курам на смех. Твиллс не думал о новом покушении на себя,
когда задавал вопрос: «Что это было: надежда на деньги или прогрес¬
сирующая болезнь?» Обратите внимание на слово «было». Он имел в
виду покушение на судью, то, что уже произошло. В общем, вы не
обратили внимание на огромный указатель. Кто еще мог пытаться от¬
равить судью Куэйла из-за денег, если не единственное лицо в доме,
не подозревающее о том, что он разорен? Надо дать записям из книги
149
Гейне самое простое истолкование, и тогда вы находите правильный
ответ. Он взывает к вам, вопит... Недаром я сказал: все выглядит сквер¬
но для судьи. Он был целью ее посягательств, она была твердо наме¬
рена убить его. — Росситер замялся и продолжил: — Ну, а Клариссу
убили....
— Клариссу убили, — перебил я,-— когда миссис Куэйл находилась
в постели и рядом дежурила медсестра.
Росситер хмыкнул и снова постучал по рукописи:
— Объяснение содержится вот тут, только вы его тогда не поняла
Я тоже разобрался, лишь когда прочитал вашу книгу. Если бы я был с
Ридом, Сарджентом и вами, когда допрашивали старую даму, возмож¬
но, я бы сумел предотвратить гибель Клариссы. Но я свалял дурака и
остался внизу. Из ваших записей видно, что миссис Куэйл вела себя
совершенно последовательно. Она не знала, что судья остался жив, и
только вы ей это сообщили. Она-то считала, что выполнила свою за¬
дачу. Никто не говорил ей об этом, а сама она спрашивать не смела.
Затем Рид сказал — это у вас записано, — Росситер стал листать стра¬
ницы, — что кто-то пытался отравить судью, но он остался жить. Это
чуть ее не доконало. Вы сами пишете, что она ответила: «Пытался от¬
равить? Вы говорите, кто-то пытался...» Это почти что признание. Она,
разумеется, постаралась тотчас же загладить свой промах и перешла на
излюбленную тему смерти. Смотрите, что творилось в ее голове. Пер-
Boei что пришло ей на ум после этого, — Том. Она подвела Тома. Она
не сделала то, что обязана была сделать. Она начинает бормотать что-
то маловразумительное, и вы уходите. До этого, кстати, она попробо¬
вала сбить вас со следа, рассказав невероятную историю о том, что
«кто-то из девочек» украдкой проникал в ее комнату и не отозвался,
когда она окликнула.
— Почему невероятную?
— Скоро поймете. Это вполне сочетается с тем, что она совершен¬
но не боялась покушения, как бы она ни уверяла в обратном. Ста¬
руха, да будет вам известно, была никудышней лгуньей. Я это сразу
понял, потому что я и сам такой. — Он печально помотал головой. —
Потому-то я и попадаю в такие переделки. Никак не могу убедитель¬
но соврать. Приходится, стало быть, молчать, а это заставляет кое-
кого, думать, что я, видать, немного не в себе... Ну, а что касается
миссис Куэйл, то она пыталась косвенно бросить тень подозрения на
Мери. Она недолюбливала Мери, потому что та всегда была очень уж
непреклонная по отношению к Тому. Кроме того, у Мери, по мне¬
нию миссис Куэйл, были самые благоприятные возможности совер¬
шить преступление, и потому именно о ней старуха подумала в пер¬
вую очередь.
— Случались момента, — признался я, — когда и мне казалось,
что-Мери в этом замешана. Если бы не'ее. очевидная и огромная
любовь к отцу...
150
— Ну да, — кивнул Росситер. — Итак, миссис Куэйл поведала свою
историю. Сказала, что боится отравления. Ей приносят обед, она го¬
ворит, что слышала подозрительный шум в комнате. Появляется не-,
кто, не отзывается на ее оклик и явно вынашивает коварные замыслы.
Почти сразу же Мери обращает ее внимание на гренки в молоке и
предлагает матери их съесть. Господи, да если бы она и впрямь боя¬
лась, что ее отразят, то в жизни бы не дотронулась до еды. Да если бы
действительно ей показалось, что в ее комнате кто-то непонятный,
разве она не подняла бы тревогу и не переполошила весь дом? Увы, в
ее истории одно решительно не сочетается с другим. Так что она сама
отравила свою пишу. А на следующий день к ней заявляетесь вы и
рушите ее мир, сообщая, что судья жив. Обратите внимание: она сра¬
зу же потеряла интерес к своему загадочному посетителю и больше о
нем не упоминала. Она стала вынашивать новые планы рассчитаться
с судьей. Она спрятала яд в подвал, потому как была уверена, что боль¬
ше он ей нс понадобится. Но теперь он ей снова нужен позарез. Надо
пойти его достать. Как? Но медсестра сама вам сказала, что сейчас даст
миссис Куэйл снотворное, а потом и сама ляжет поспать. Медсестра
провела бессонную ночь, устала, а значит, и сон ее должен быть кре¬
пок. Нетрудно взять в руку таблетку, сделать вид, что принимаешь ее,
но так и оставить в ладони. Я сам неплохой фокусник-любитель, —
сказал Росситер, — и я знаю. Теперь в ее походе появилось нечто но¬
вое. Она находится в состоянии отчаяния, на грани безумия. Самокон¬
троль в плачевном состоянии. Ей потребовалось немало сил, чтобы
решиться на отравление, а теперь надо начинать все сначала. Но она
доведет дело до конца. Вот эта решительность в слабой хрупкой жен¬
щине и ужасает больше всего. Итак, медсестра заснула, а она тихо
выскользнула из комнаты и стала спускаться по задней лестнице. Воз¬
можно, Кларисса застала ее в подвале с мышьяком и гиоскином. Кла¬
рисса была пьяна и могла завизжать от страха, но достойная старая
дама была готова на все...
Сигарета Росситера дымила вовсю. Столики в кафе были уже про¬
терты, полы выметены и политы из лейки, лампы зажжены. Оркес¬
транты все еще настраивали свои инструменты. Улицы стали напол¬
няться шумом, смехом, топотом. Среди деревьев мелькали белые
платья женщин. Мой собеседник рассеянно смотрел в свой стакан.
— Ну, а как писатель, — снова заговорил он, — вы не можете не
оценить по достоинству дальнейшую фабулу. Сын, ради которого она
пошла на все это, вернулся и смотрел в подвальное окно... Он толь¬
ко не знал, что это она. Теперь она была уже в тисках безумия. Ей
было наплевать на все. Она дала полный вперед и ринулась уничто¬
жать. Ранее она прятала свои истинные намерения, проявляя,'; как ей
казалось, немалую изобретательность, но теперь это уже было лиш¬
ним. Она кое-как вернулась назад к себе, хотя на лестнице столкну¬
лась с судьей. Происходящее переполошило дом, проснулась медсест¬
151
ра. Похоже, и сама миссис Куэйл была в крови, но скрыла это, спря¬
тавшись под одеялом. Чтобы совершить новое покушение на судью,
она вышла в ванную, заперла дверь, прошла через другую дверь в ком¬
нату судьи и спустилась. Медсестра этого не заметила. Миссис Куэйл,
похоже, набросила что-то поверх халата, чтобы скрыть следы крови.
Я передернул плечами. Росситер мрачно смотрел на меня.
г- Прошу прощения, старина. Но вы сами вынудили меня расска¬
зать все кровавые подробности. Когда за статуей я обнаружил ее труп,
она была в крови. Напряжение, похоже, оказалось для нее слишком
велико, и сердце не выдержало. Впрочем, для нее это лучший выход.
Ну, а поскольку судья не умер даже после того, как она ударила его
бутылкой по голове, она бы решилась и на третью попытку. — Замяв¬
шись, он сказал: — Послушайте, я давно уже не вспоминал это и те¬
перь несколько разнервничался. Я делал все, чтобы отвлекать от по¬
добных мыслей Джинни... Скоро мы вернемся в отель, вы увидите ее
и, я надеюсь, не станете затрагивать тему... В конце концов, это наше
свадебное путешествие, и ей было бы неприятно напоминание о слу¬
чившемся.
— Разумеется, — сказал я. — И я даже вас еще не поздравил.
Я посмотрел на его почти опрятный галстук, на его костюм, ко¬
торый относительно недавно был выглажен. Он больше не произво¬
дил впечатление человека, которого носит по белу свету страшным
ураганом.
— У вас весьма прирученный и вполне процветающий вид, — за¬
метил я. — Вы по-прежнему занимаетесь детективной деятельностью?
Видите ли, — неловко замялся Росситер, — я... в общем, я это
бросил. Мой старик... — Он развел руками. — Я знал, что этим дело
кончится, когда я стал работать в полицейском управлении. Мой ста¬
рик узнал, где я, через американского шефа полиции и разыскал
меня... 0н Вообще-то молодец, и я порядком потрепал ему нервы, ког¬
да работал в Скотленд-Ярде. Видите ли, он им руководит. Потому-то
он и помог мне в Нью-Йорке. Мы с ним поругались. Он сказал, что
мои попытки отличиться парализовали работу британского правосудия.
Я как-нибудь расскажу вам об этом. Но ему же надо кому-то передать
свой титул баронета, а кому, как не мне... А поэтому... — Он жалобно
махнул рукой и допил свой стакан. — А теперь в отель, — провозгла¬
сил он, — заберем Джинни и устроим хороший вечер. Она процветает
и будет рада немного повеселиться. Ну, а это, — показал он на жел¬
тую книгу, — мы сожжем. Я и не подозревал, что вы сохраните такой
сувенир.
— С удовольствием, — сказал я. — Но Вообще-то, если смотреть
надело отстраненно, оно оказалось очень даже занятным. Есть некий
Джозеф Сарджент, которого вы убедили, что являетесь величайшим
детективом в мире. Правда, он в этом усомнился, когда вы засадили
нас рисовать картинки. Кстати, зачем?
152
— Я изучаю скриблографию, — ухмыльнулся Росситер.
— Что-что?
— Скриблографию, — с удовольствием повторил он. — Я не мог
тогда объяснить лам, зачем это мне потребовалось, иначе все было бы
испорчено. Вы бы нарисовали не так. Помните, я попросил вас нари¬
совать дом, мужчину, женщину, собаку. Ваши наброски очень похо¬
дили друг на друга, но мне и нужно было в этом убедиться. Например,
женщина у вас получилась с овальным лицом и волосами, похожими
на древесную стружку.
— Ну и что?
— Точно так же нарисовал ее Твиллс.
Воцарилось молчание. Он толкнул в мою сторону желтый томик.
— Смотрите! Вы помните карандашные наброски, сделанные
Твиллсом? Вы о них подробно писали в книге. В таких набросках,
которые люди рисуют бессознательно, порой кроется большой смысл.
Твиллс думал о миссис Куэйл. Поглядите на это кислое лицо. Пос¬
мотрите на волосы-стружку. Но даже если бы я мог убедиться, что
он нарисовал именно женщину, а не мужчину, этого хватило, чтобы
подтвердить мою интерпретацию его записей. Я попросил вас нари¬
совать очень приблизительно женщину, и вы нарисовали примерно
одинаково. Все эти наброски содержат определенный смысл, но глав¬
ное — женщина. Займитесь на досуге скриблографией, очень сове¬
тую. Ну, а сейчас заберем Джинни и напьемся. Дом, где мы живем с
нашим стариком, — веселенькая клетка с пятьюдесятью комнатами.
Но я не приспособлен для тихой жизни. Я чахну. Я делаюсь слиш¬
ком аристократичным. А сейчас я гуляю. Да, самое лучшее — это
поскорее надраться.
Мне показалось, он с грустью вспоминает бескрайние просторы, по
которым топал в пыльно-зеленом пальто и потрепанной шляпе. Он же
поглядел на свой роскошный головной убор с безукоризненной склад¬
кой, и в глазах его зажглось отвращение. Столики кафе стали запол¬
няться публикой.
— Есть еще две вещи, о которых я хотел бы у вас спросить...
— Буду рад ответить, если смогу, — отозвался Росситер.
— Например, запись Твиллса о морфине.
— Я сам об этом думал. Вот что мне кажется. Твиллс считал, что
кто-то и впрямь все эти годы пугает судью белой рукой. Реально она
возникла один раз, когда Том устроил с ней фокус, но судья, похоже,
видел ее и потом во всех углах. Твиллс, судя по всему, предполагал,
что затем судью пугала миссис Куэйл, и запись Твиллса отражает его
размышления над тем, какой страх испытывал судья под воздействи¬
ем морфия. Разумеется, старая дама вовсе не устраивала фокус с ру¬
кой. Ей хотелось одного: чтобы вернулся Том. Думаю, что многие в
доме считали, что миссис Куэйл немного не в себе. Но никто не пред¬
полагал, что она может скатиться до убийства. Они готовы были по¬
153
дозревать друг друга, но никто из них и не заикнулся о том, что тут
могут быть замешаны родители.
— И последнее, — сказал я, — самое ужасное.
— Что вы имеете в виду?
— Это смех. Помните, медсестра слышала его в комнате Твиллса.
Он преследовал и меня. Все о нем говорят. И еще судья Куэйл вышел,
декламируя строки об отравлении в шутку. Но медсестра утверждала,
что когда раздался смех, миссис Куэйл была в постели.
— Она действительно была в постели, — мрачно подтвердил Рос-
ситер.
Наступила пауза. Росситер поднялся, возвышаясь над живой изго¬
родью, словно башня. Он взял со стула перчатки и трость, на удивле¬
ние не вязавшиеся с его обликом, нахлобучил чуть набекрень шляпу.
За его спиной официанты сновали с кружками пива. Оркестранты уса¬
живались на свой стулья, пристраивая скрипки под подбородком.
— Твйллс любил этот город, — внезапно сказал он. — Он собирал¬
ся вернуться/^юда и осуществить все свои мечты. Он еще думал об
этом. Вам ^Не показалось странным,вдруг спросил он меня, — что
он не попытался спасти себя? Он почувствовал, что отравлен, и у него
еще было время что-то сделать. Но он промедлил. Он был слишком
утомлен тяготами жизни. Ему уже было все равно. Все слышали смех
Твиллса. Он лежал в своей полосатой пижаме, ждал смерти и смеялся
над судьбой.
Медленно мы вышли на обсаженную деревьями улицу, а перед гла¬
зами у нас был тот странный мрачный дом. Дирижер махнул своей
палочкой, и над столами грянули звуки вальса, перекрывая звон кру¬
жек и гул голосов.
И уж конечно — это были гротески!
Во всем — пышность и мишура, иллю¬
зорность и пикантность... Повсюду
кружились какие-то фантастические
существа, и у каждого в фигуре или
одежде было что-нибудь нелепое.
Все это казалось порождением без¬
умного горячечного бреда. Многое здесь
было красиво, многое — безнравствен¬
но, многое — bizzare (причудливо), иное
наводило ужас, а часто встречалось и та¬
кое, что вызывало невольное отвраще¬
ние. По всем семи комнатам разгулива¬
ли видения наших снов. Они — эти
видения, — корчась и извиваясь, мель¬
кали тут и там.
Эдгар По. Маска красной смерти’
Глава 1
ПРИЗРАК В КОРИЧНЕВОЙ ШЛЯПКЕ
Бенколен не был облачен в вечерний костюм, и все знали, что се¬
годня он нс представляет опасности.
Об этом сыщике-денди — главе парижской полиции — была сложе¬
на легенда, которую знали и в которую свято верили завсегдатаи всех
ночных притонов от Монмартра до бульвара Де-ла-Шапель. Истый па¬
рижанин, даже если у него есть все основания скрываться от полиции,
желает, чтобы его ловили незаурядные, колоритные личности.
У Бен колена была привычка убивать время в самых разнообраз¬
ных ночных заведениях, начиная с блестящих ночных клубов на рю
Фонтен и кончая мрачными забегаловками низкого пошиба, сгрудив¬
шимися вокруг Порт-Сен-Мартен. Иногда его видели даже в прито¬
нах, ютящихся в неизвестных туристам кварталах Парижа по левую
руку от бульвара Сен-Антуан. Если принять на веру его слова, то
именно эти притоны были ему милее всего. Он обожал сидеть там,
не привлекая внимания и утонув в сизых клубах табачного дыма, и
потягивать пиво под звуки танго. Полумрак, игра разноцветных ог¬
ней, оглушающая медь оркестра способствовали его размышлениям.
Правда, никому не ведомо, какие гениальные мысли рождались в
этой голове за бровями с мефистофельским изломом.
По совести говоря, слова Бенколена о том, что он сидит тихо, не
привлекая внимания, не совсем соответствовали истине. Для окружа¬
ющих его присутствие было столь же заметно, как наличие громоглас¬
ного духового оркестра. Правда, в отличие от последнего, Бенколен
сидел тихо, с доброжелательной улыбкой, выкуривая бесконечное ко¬
личество сигар.
1 Перевод Р. Померанцевой.
157
Упомянутая легенда гласила: если сыщик одет в обычный костюм,
значит, он коротает вечер для собственного удовольствия. Владельцы
подозрительных кафе, увидев его в повседневном костюме, начинали
держаться раскованно и, низко кланяясь, рекомендовали выпить шам¬
панского. Смокинг означал, что Бенколен идет по следу, но пока лишь
строит свои версии и ведет наблюдение. В этом случае хозяева кафе,
ощущая некоторое беспокойство, усаживали его за лучший столик и
предлагали напиток, с которым можно быстро разделаться, — рюмку
коньяку, например. Но если Бенколен появлялся во фраке, цилиндре
и в черном шелковом плаще-накидке, в руках его была трость с сереб¬
ряным набалдашником, а у левого рукава фрака на груди виднелась
выпуклость, то все знали — кого-то ожидают крупные неприятности.
В.такой ситуации хозяева ничего не предлагали, оркестр сбивался с
ритма, а официанты начинали ронять подносы. Все понимающие за¬
всегдатаи, особенно те, которых сопровождали любимые «крошки», то¬
ропились убраться раньше, чем блеснет сталь ножей.
Как ни странно, но легенда полностью соответствовала истине. Не
раз я пытался внушить Бенколену, что неуместно столь высокому
чину выступать в такой низменной роли. Я говорил, что захват пре¬
ступников вовсе не входит в круг обязанностей шефа полиции, что
арест может быть произведен рядовым инспектором. Но слова мои
пропадали втуне — он получал громадное удовольствие от своих дей¬
ствий. И он будет продолжать до тех пор, пока на его пути не попа¬
дется более быстрое лезвие или пуля. Тогда он останется валяться в
Богом забытом нищем предместье, в грязи и с наполовину извлечен¬
ной из ножен шпагой-тростью.
Несколько раз мне доводилось сопровождать Бенколена в его ве¬
черних походах, но лишь однажды он был облачен во фрак. Та ночь
оказалась весьма бурной, но мы все-таки скрутили негодяя и пере¬
дали его в руки жандармов. Я проклинал все на свете, разглядывая в
моем новехоньком цилиндре дырки от пуль, а Бенколен отчаянно ве¬
селился. Поэтому в тот октябрьский вечер, с которого начинается
наша история, я, как говаривают мои соотечественники, «со смешан¬
ным чувством» воспринял сделанное по телефону предложение Бенко¬
лена провести вечерок вместе. Поинтересовавшись формой одежды,
я с облегчением услышал, что он намерен развлекаться в совершен¬
но нормальной обстановке.
Мы прошли пешком, ведомые чуть розоватыми фонарями буль¬
варов, до полыхающего разноцветными огнями грязного и горласто¬
го клочка Парижа у Порт-Сен-Мартен, где приютилось множество
борделей и где какая-то компания постоянно ведет ремонт мостовых,
совершенно их разворотив. Полночь застала нас в полуподвальном
помещении ночного клуба. По-видимому, мне предстояло влить в
себя изрядную порцию спиртного. Среди многих иностранцев и в
первую очередь у моих соплеменников почему-то бытует мнение, что
158
французы не напиваются допьяна. Бенколен комментировал это
курьезное заблуждение, пока мы протискивались через зал к углово¬
му столику. Заняв места и стараясь перекрыть стоящий вокруг гвалт,
мы проорали официанту заказ — два коньяка.
В зале стояла невыносимая духота, хотя электрические вентилято¬
ры старались вовсю, гоняя густые облака табачного дыма. Голубой луч,
скользя в темноте по толчее сплетенных в танце пар, неожиданно вы¬
хватывал из толпы чье-то размалеванное лицо, которое, мелькнув на
мгновение, вновь заглатывалось шевелящейся массой.
Меняя ритм, резко взвилась труба и глухо ударил большой бара¬
бан — оркестр переходил на танго. Еще раз взвизгнула медь, раздался
шум двигающихся стульев и топот ног — новая волна танцоров хлы¬
нула на площалху. Тени их плясали причудливым кинофильмом по
залитым светом прожектора стенам. Продавщицы и их кавалеры пол¬
ностью отдавались танцу; они только жались друг к другу, закрыв гла¬
за, — их пьянил ритм танго, самый чувственный, страстный и призыв¬
ный среди всех ритмов современных танцев. Я видел, как во вспышках
уже зеленого света возникали и тут же тонули в черной волне напря¬
женные лица. На некоторых из них лежала печать опьянения, вся сце¬
на казалась порождением кошмарного, зловещего сна. Когда оркестр
замолкал и на смену ему приходили стенания аккордеона, становилось
слышно жужжание вентиляторов.
— Но почему вы избрали именно это заведение? — поинтересо¬
вался я.
Официант, изгибаясь всем телом, поставил наполненные рюмки на
стол перед нами. Не поднимая глаз, Бенколен произнес:
— Не надо смотреть сразу, но прошу вас обратить внимание на че¬
ловека, сидящего в углу через два столика от нас. На того типа, кото¬
рый столь демонстративно меня не замечает.
Через некоторое время я бросил взгляд в указанном направлении.
Было слишком темно, чтобы увидеть; но вот зеленый луч прожектора
высветил нужное лицо. Его обладатель весело смеялся, обняв двуу си¬
дящих радом девиц. За короткое мгновение я успел заметить блеск чер¬
ных набриолиненных волос, тяжелый подбородок, крючковатый нос,
неподвижные глаза, смотревшие прямо в прожектор. Посетитель этот
совершенно не вписывался в атмосферу низкопробного заведения, хотя
я и не мог объяснить почему. У меня было такое чувство, которое воз¬
никает, когда, бросив луч фонаря в темный угол, неожиданно замеча¬
ешь огромного омерзительного паука, пытающегося вновь забиться во
тьму. Мне подумалось, что я вряд ли сумею забыть это лицо.
— Наша добыча? — спросил я.
Бенколен отрицательно покачал головой.
— Нет. По крайней мере, не сейчас. У нас здесь свидание... а вот и
наш человек! Он приближается к столику. Приканчивайте побыстрее
ваш коньяк.
159
Личность, на которую указал сыщик, лавировала между столиков;
этот тип явно был потрясен окружающей обстановкой. Маленький
человек с огромной головой, жиденькими белесыми бакенбардами
захлопывал глаза, когда в них ударял луч прожектора, и натыкался
на сидящих посетителей. Он явно паниковал, лихорадочно разыски¬
вая взглядом Бенколена. Детектив кивнул, мы поднялись, и человек
с облегчением на лице последовал за нами в дальний конец зала.
По пути я бросил косой взгляд на горбоносого. Он прижал голову
одной из девиц к своей груди и машинально гладил ее по волосам,
неотступно глядя нам вслед... Недалеко от подиума, с которого нещад¬
но, оглушающе грохотал оркестр, Бенколен отыскал дверь.
Мы оказались в низеньком коридоре с побеленными известкой сте¬
нами и тусклой электрической лампой над нашими головами. Рядом,
нервно помаргивая и склонив голову набок, сутулился маленький че¬
ловечек. Его воспаленные глаза обладали сверхъестественным свойст¬
вом: они то увеличивались, то уменьшались, как бы пульсируя. Пушис¬
тые усы и густые седые бакенбарды казались чересчур большими на
худом лице, натянутая на скулах кожа блестела, а лысый череп, каза¬
лось, напротив, был припорошен пылью. Из-за ушей торчали пучки
белых волос. На человеке был не по росту большой черный костюм с
ржавым оттенком. Старец явно нервничал.
— Я не знаю, что желает мсье, — произнес он скрипучим голосом, —
но тем не менее я прибыл, хотя мне пришлось закрыть музей.
— Джефф, — сказал Бенколен, — это мсье Огюстен; он владелец
старейшего в Париже музея восковых фигур.
— «Опостен-музей»! — выпалил человечек, вздернув голову и вы¬
пятив грудь, как бы позируя перед фотоаппаратом. — Я лично изго¬
товлял все фигуры. Как! Неужели вы не слышали о моем музее?!
Он замигал с таким волнением, что мне пришлось утвердительно
кивнуть, хотя я и не подозревал о существовании данного учреждения.
«Мадам Тюссо* — да, но «Огюстен-музей»...
—. Сейчас мало посетителей, не то что в старые времена, — вздох¬
нул мсье Огюстен, тряся головой. — И все потому, что я не выстав¬
ляю столики на тротуаре, у входа, не освещаю их цветными фонарями
и не продаю напитков. Фи! — Он с отвращением скомкал шляпу, ко¬
торую держал в руках. — Может быть, они полагают, что музей то же
самое, что и Луна-парк? Нет, мсье. Музей — это искусство, ради ко¬
торого я тружусь так же, как до меня трудился мой отец. Великие люди
похвально отзывались о творениях моего папы.
Он обращался ко мне одновременно вызывающе и умоляюще; речь
сопровождалась горячей жестикуляцией и комканьем шляпы. Бенко¬
лен прервал излияния старика, пройдя в конец коридора и распахнув
вторую дверь. Когда мы вошли, из-за стола, расположенного посере¬
дине безвкусно обставленной комнаты, вскочил молодой человек.
Комната явно служила для любовных свиданий. В таких местах царит
160
нездоровый дух мелкой похоти и запах дешевой парфюмерии; здесь в
вашем воображении встает бесконечная вереница любовных пар,
встречающихся под запыленным розовым абажуром. Молодой человек,
который выкурил до нашего прихода огромное количество сигарет (об
этом свидетельствовал непригодный для дыхания воздух), в данной
обстановке был совершенно чужеродным элементом. Мускулистый,
загорелый, с острым взглядом, короткими волосами и военной выправ¬
кой, он являлся представителем совсем иного мира. Усы его были под¬
стрижены в такой манере, что сами по себе смахивали на краткий во¬
инский приказ. Чувствовалось, что во время ожидания он томился, не
зная, чем заняться, и теперь, когда появились мы, он стал самим.со¬
бой и был готов к действию.
— Я должен извиниться, — начал Бенколен, — за то, что предло¬
жил использовать это место для нашей встречи. Но здесь мы можем
быть совершенно уверены — нас никто не побеспокоит... Позвольте
вам представить, господа, — капитан Шомон. А со мной, капитан, мсье
Марл — мой партнер — и мсье Огюстен.
Молодой человек поклонился без тени улыбки. Он явно не привык
к цивильной одежде и беспрерывно одергивал полы пиджака..Оглядев
Огюстена, капитан кивнул с мрачным видом и сказал:
— Отлично. Так это и есть тот человек?
— Я не понимаю, — заскрипел старик; его усы ощетинились, спи¬
на распрямилась, — вы держитесь так, мсье, словно намерены обви¬
нить меня в преступлении. Я имею полное право настаивать на объ¬
яснении.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласил Бенколен.
Мы расселись вокруг стола под розовым абажуром, лишь капитан
Шомон остался стоять, тщетно пытаясь нащупать у левого кармана
пиджака эфес сабли.
— Итак, — продолжил Бенколен, — мне хотелось бы задать всего
лишь несколько вопросов. Вы не возражаете, мсье Огюстен?
— Естественно, нет, — с достоинством ответил старец.
— Насколько я понял, вы владеете музеем с давних пор, не так ли?
— Сорок два года, — сказал Огюстен дребезжащим голосом, не сво¬
дя глаз с Шомона, — и впервые за это время полиция посмела;..
— Число посетителей музея, видимо,* не очень велико?
— Я уже объяснил причину. Для меня это не имеет значения, ведь
я тружусь во имя искусства.
— Сколько служителей в музее?
— Служителей? — Видимо, мысль его шла по совсем иным рель¬
сам. Он помолчал немного и ответил: — Только моя дочь. Она прода¬
ет билеты, я отбираю их у входа в зал. Всю остальную работу по музею
я веду совершенно самостоятельно.
Бенколен говорил мягко, спрашивая как бы нехотя, но капитан
неотрывно смотрел на Огюстена, и мне показалось, что в его взгля-
6 Дж. Д. Kipp «Вне подозрения»
161
де я прочитал ненависть. Шомон решил наконец присесть. Обраща¬
ясь к Бенколену, он сказал:
— Разве вы не намерены спросить его?.. — Не закончив вопроса,
капитан горестно сжал ладони, сцепив пальцы.
— Конечно намерен, — ответил сыщик и извлек из кармана фото¬
графию. — Мсье Огюстен, вам не приходилось раньше встречать эту
юную даму?
Наклонившись, я рассмотрел весьма красивое, но не слишком вы¬
разительное личико. На меня смотрела девушка лет девятнадцати —
двадцати, с живым взглядом, полными губами и безвольным подбо¬
родком. В углу снимка стоял знак модной студии. Шомон смотрел
на мягкие серые и черные тона фото с таким видом, будто оно об¬
жигало ему глаза. Когда Огюстен закончил созерцание, Шомон про¬
тянул руку, взял снимок и положил его на стол изображением вниз.
Сам он наклонился вперед, лицо его попало в полосу света. Загоре¬
лое, обветренное песчаными бурями, оно оставалось неподвижным,
однако в глубине глаз полыхало яростное пламя.
— Думайте как следует, мсье. Прошу вас. Это моя невеста.
— Понятия не имею, — ответил Огюстен. Его глаза уменьшились. —
Надеюсь, вы не вообразили, что я...
— Видели ли вы ее раньше? — стоял на своем Бенколен.
— В чем дело?! Объясните же наконец, мсье, — взорвался Огюс¬
тен. — Вы все так уставились на меня, словно я... Что вам надо? Вы
спрашиваете о фотографии. Да, лицо мне знакомо — я помню все ви¬
денные мной лица. У меня привычка изучать физиономии всех по¬
сетителей, чтобы «схватить» выражение, — он взмахнул тощей руч¬
кой, — тонкости мимики живых людей и воплотить свои наблюдения
в воске. Вы понимаете?
На этом он выдохся и сделал паузу. Видимо, в каждом из нас мсье
Огюстен тоже видел свою модель: его пальцы двигались так, словно
под ними находился податливый воск. Восстановив силы, старец про¬
должал:
— Я не понимаю, что происходит. Почему меня пригласили в та¬
кое место? Я не причинил зла ни единому человеку и хочу лишь од¬
ного — чтобы меня оставили в покое.
— Девушку на фотографии зовут мадемуазель Одетта Дюшен, — не
сдавался Бенколен. — Она дочь покойного члена кабинета министров.
Но сейчас девушка мертва. Живой в последний раз ее видели входя¬
щей в «Опостен-музей». Из него она не выходила.
Старик провел по лицу дрожащей ладошкой, прикрыл глаза и жа¬
лостно проскрипел:
— Мсье, я честно прожил свою жизнь и не понимаю, что вы хоти¬
те сказать.
— Она убита, — спокойно ответил Бенколен. — Ее тело сегодня
днем выудили из Сены.
162
Шомон, глядя в упор через стол на старика, добавил:
— Вся в кровоподтеках: жестоко избита. Смерть наступила от но¬
жевого ранения.
От этих слов Огюстен дернулся, как от удара штыком, и забор¬
мотал:
— Но ведь не думаете же вы, что я мог...
— Если бы я так думал, — Шомон неожиданно улыбнулся, — то
собственноручно придушил бы вас. Пока мы просто хотим все выяс¬
нить. Насколько мне известно, это не первый случай такого рода. Мсье
Бенколсн говорит, что примерно шесть месяцев тому назад другая де¬
вушка вошла в музей и...
— Но тогда меня не мучили вопросами!
— Не было необходимости, — вмешался Бенколен. — Музей был
не единственным местом, куда она заходила в тот день. Вы, мсье, были
для нас вне всяких подозрений; кроме того, девица так и не была об¬
наружена. Нс исключено, что она просто надумала сбежать. Большин¬
ство исчезновений, кстати, — это лишь банальное желание скрыться.
Несмотря на то, что Огюстен был отчаянно испуган, он все же за¬
ставил себя спокойно взглянуть в глаза полицейскому.
— Но почему, — спросил он, — почему мсье так уверен, что, войдя
в музей, девушка позже не покинула его?
— На это я смогу ответить, — сказал Шомон. — Мы были помол¬
влены. Сейчас я нахожусь в отпуске. Помолвка состоялась год назад.
За год, что мы не виделись, моя невеста изменилась до неузнавае¬
мости. Но эта сторона дела никого не касается. Мадемуазель Дюшен
должна была вчера встретиться за чашкой чая в «Павильоне Дофин» с
мадемуазель Мартель — своей подругой — и со мной. Но она повела
себя, скажем так, необычно. В четыре часа дня моя невеста звонит по
телефону и, не объясняя причин, отменяет встречу. Я, в свою очередь,
связался с мадемуазель Мартель, и оказалось, что она получила точно
такое же известие. Я понял, что случилось нечто неординарное, и сроч¬
но направился к дому мадемуазель Дюшен. Когда я прибыл на место,
она садилась в такси. Я остановил другую машину и последовал за ней.
— Неужели вы начали слежку?
Шомон сжал зубы, на скулах у него заиграли желваки.
— Я не намерен оправдываться. У жениха есть определенные пра¬
ва... Меня особенно удивило, что мадемуазель Дюшен направилась
именно в этот район города. Порядочной девушке неприлично по¬
являться здесь даже в дневное время... Короче, она отпустила такси
у входа в музей. Это меня весьма озадачило, потому что я не заме¬
чал в своей невесте интереса к восковым фигурам. Я не знал, как
поступить: последовать за ней или остаться ждать на улице, ведь в
конце концов у меня же есть чувство собственного достоинства!
Перед нами был человек, умевший владеть собой, человек, отлитый
по той аскетической форме, которую Франция уготовила для своих
163
солдат-джентльменов. Обращенный в нашу сторону взгляд категори¬
чески исключал возможность каких-либо комментариев сказанного.
— Я обратил внимание на объявление: музей закрывается на пере¬
рыв в пять. До закрытия оставалось всего полчаса, и стоило подождать.
Когда музей закрылся, а она не появилась, я решил, что имеется вто¬
рой выход. Естественно, что я был вне себя от злости: проторчать на
улице столько времени без всякого результата. — Он склонился впе¬
ред, устремив на Огюстена мрачный взгляд. — Лишь после того, как
она не вернулась домой, я начал расследование и выяснил, что в му¬
зее нет второго выхода. Что вы на это можете сказать?
Огюстен подвинулся назад вместе со стулом.
— А вот и есть, — заявил он. — Там есть другой выход.
— Полагаю, что не для посетителей? — спросил Беиколен.
— Нет... ну конечно не для них! Он ведет на соседнюю улицу и
располагается у задней стены музея. Приходится бывать там, когда
надо включать освещение. Этот выход не для публики. Но мсье ут¬
верждает...
— И дверь, конечно, всегда на замке? — прервал его не без иронии
в голосе Бенколен.
Старик воскликнул, воздев руки к небу:
— Что из того? Почему вы мучаете меня? Скажите наконец! Вы
намерены меня арестовать?
— Нет, — ответил Бенколен. — Прежде мы осмотрим ваш музей.
Но все-таки нам хочется знать: видели вы девушку или нет?
С огромным усилием Огюстен поднялся со стула, положил свою
вддавшую виды, утратившую форму шляпу на стол, приблизил физи¬
ономию вплотную к лицу Бенколена и выпалил:
— Если так, то я отвечу! Да, я видел ее. В музее начали происхо¬
дить странные вещи, которые я отказываюсь понимать. Временами мне
начинает казаться, что я лишаюсь рассудка. — Он бессильно уронил
голову на грудь.
— Присядьте, — предложил ему Бенколен, — и поделитесь тем, что
вас так беспокоит.
Шомон, обойдя стол, мягко толкнул старика, чтобы тот побыстрее
уселся. Некоторое время Огюстен тряс головой, барабаня кончиками
пальцев по губам, и наконец произнес:
— Не знаю, способны ли вы понять меня до конца. — Голос его
выдавал волнение и неуверенность, однако чувствовалось, что он лишь
ждал повода откровенно высказаться и облегчить душу. — Способны
ли вы прочувствовать, зачем нужны фигуры из воска, какие иллюзии
они рождают? Можете ли вы понять их сущность и дух? Взгляните, их
окружает атмосфера смерти. Они безмолвно и недвижно дремлют в
своих каменных гротах, словно сновидения, укрытые от света дня.
Звуки там кажутся отдаленным эхом, и все вокруг плавает в зеленова¬
том сумраке, как в подводном королевстве. Вы понимаете меня, гос¬
164
пода? Обстановка нагнетает чувство ужаса и неуверенности. В моем
музее в специальных гротах воспроизводятся живые сцены прошлого.
Марат, заколотый в ванне, Людовик XVI под ножом гильотины.‘Белый
как мел Бонапарт на смертном одре в крошечной коричневой комнате
на острове Святой Елены — за окном бушует океан, в кресле тихо
дремлет слуга.
Казалось, старик говорит сам с собой, однако при этом он непре¬
рывно теребил рукав Бенколена.
— Это безмолвие, этот сонм неподвижных фигур в полумраке —
вся моя вселенная. Я думаю, что мой мир — воплощение смерти.
Ведь смерть означает застыть навсегда, навечно замереть в одном
положении, не так ли? Эта метафора — единственная фантазия, ко¬
торую я себе позволяю. Я никогда не представляю эти фигуры, жи¬
выми. Много-много ночей я был рядом с ними, бродил меж них,
входил в их жилье. Я вглядывался в искаженное смертельной мукой
лицо Бонапарта и в своем воображении видел вспышки молний,- раз¬
рывающих ночь, слышал порывы ветра и хрип умирающего.
— Вы несете чепуху, милейший! — выпалил Шомон.
— Нет уж, позвольте мне кончить, — жалобно, каким-то отрешен¬
ным голосом произнес Огюстен. — В такие ночи, господа, я, ощущал
слабость, я трепетал, но никогда, никогда не считал мои фигуры жи¬
выми. Если бы хоть одна из них сдвинулась с места, — старик почти
кричал, — слегка шевельнулась перед моим взором, я был бы уверен,
что лишился разума.
Так вот чего боялся старик. Шомон, нетерпеливо махнув рукой,
хотел что-то сказать, но Бенколен остановил его: Детектив, поглажи¬
вая бородку, изучал Огюстена из-под полуприкрытых век со всевозрас¬
тающим интересом.
— Вам наверняка приходилось посмеиваться над посетителями, —
торопливо забормотал старик, — когда те обращались с вопросами к
восковым фигурам, принимая их за людей из плоти и крови? — Он
поднял глаза на Бенколена, который ободряюще кивнул. — Вы ви¬
дели, наверное, и то, как живой человек, стоящий неподвижно, при¬
нимался за восковое изображение. Посетители всегда вздрагивают и
нервно вскрикивают, когда такие фигуры начинают двигаться. Ну
ладно. Я скажу все до конца. В моем музее в галерее ужасов нахо¬
дится фигура мадам Лошар — она убивала топором. Вы, наверное,
слышали о ней?
— Я отправил ее на гильотину, — коротко ответил Бенколен.
— О! В таком случае вы понимаете меня, — немного взвинченно
заговорил Огюстен. — Некоторые из фигур — мои старинные друзья,
я их люблю и могу с ними беседовать. Но эта мадам Лошар... я ничего
не мог поделать с собой, когда начал ее лепить. Под моими пальцами
рождалось из воска воплощение Сатаны. Получился подлинный шег
девр, но он приводит меня-в трепет. Она стоит в галерее такая скром¬
165
ная, такая красивая, с молитвенно сложенными руками. Мадам так
похожа на чистую невесту в своей маленькой коричневой шляпке и ме¬
ховом воротничке вокруг нежной шейки. И вот как-то ночью, много
месяцев тому назад, закрывая музей, я увидел, клянусь вам, как ма¬
дам Лошар собственной персоной брела в зеленом полумраке галереи...
Шомон с силой стукнул кулаком по столу:
— Пойдемте отсюда! Этот человек — сумасшедший.
— Нет, нет, то была лишь иллюзия... Фигура стояла на своем обыч¬
ном месте. А вы, мсье, лучше выслушайте меня, потому что это может
касаться вас. Вы, кажется, сказали, что исчезнувшая мадемуазель была
вашей невестой? Прекрасно!.. Вам интересно знать, почему я запом¬
нил эту самую вашу невесту? Что ж, я .отвечу. Она появилась здесь
вчера, примерно за полчаса до закрытия. В главном зале находились в
то время всего два или три человека, поэтому я и обратил на нее вни¬
мание. Я стоял у дверей, ведущих в подвал, — там размещается гале¬
рея ужасов. Мне показалось по ее любопытствующему взгляду, что
вначале она приняла меня за экспонат. Да. Красивая девушка. Шик!
Она поинтересовалась, где можно увидеть Сатира.
— По-моему, начинается чертовщина, — раздраженно вмешался
Шомон. — Что она хотела этим сказать?
— Речь шла всего-навсего об одной из фигур моего музея. Но не
прерывайте меня, мсье! — Огюстен вновь наклонился вперед. Его
большие усы и бакенбарды, выцветшие голубые глаза, натянутая
кожа костлявого лица излучали искренность и торжественную серь¬
езность. — Девушка, поблагодарив меня, пошла вниз по ступенькам.
Я подумал, что если вернусь к дверям, то опять увижу ее ко време¬
ни закрытия. Но прежде чем уйти, я оглянулся и посмотрел вниз на
лестницу.
Слабый зеленоватый свет лежал на стенах из неотесанного камня
по обе стороны лестницы. Мадемуазель была почти у самого поворо¬
та. Я слышал ее шаги и видел, как она осторожно нащупывала свой
путь в полумраке. И в этот момент, готов поклясться в этом, я заме¬
тил на лестнице еще одну фигуру, которая безмолвно спускалась вслед
за девушкой. Это была мадам Лошар из моей галереи. Кто же еще, если
вокруг ее тонкой шейки был меховой воротник, а на голове малень¬
кая коричневая шляпка?
Глава 2
ЗЕЛЕНЫЕ СУМЕРКИ СМЕРТИ
Скрипучий, неприятный голос умолк. Шомон, скрестив руки на
груди, жестко произнес:
— Вы, мсье, или законченный негодяй, или, скорее всего, закон¬
ченный безумец.
166
— Полегче, капитан, полете! — остановил его Бенколен. — Ско¬
рее всего, мсье Огюстен видел реальную женщину. Вы не решились
проверить?
— Я был так напуган, — ответил старик. Он выглядел несчастным,
и казалось, вот-вот разразится рыданиями. — Никто похожий на нее
не входил в музей. Я страшился заглянуть ей в лицо. Я содрогался при
мысли, что увижу восковую маску и стеклянные глаза. Поднявшись
наверх, я спросил у дочери, дежурившей в дверях, не продавала ли она
билет посетительнице, похожей на мадам Лошар. Нет, не продавала.
Впрочем, я был в этом и так уверен.
— Что вы делали после этого?
— Прошел в жилое помещение и выпил немного коньяку. Меня била
дрожь. Я пришел в себя лишь после закрытия музея.
— Следовательно, в тот день вы не проверяли входные бидеты?
— Было так мало посетителей, мсье, — ответил старец со вздохом
и закончил безжизненным тоном: — Я впервые говорю об этом. На¬
верное, вы считаете меня сумасшедшим. Возможно, так и есть, не
знаю. — Он опустил голову.
Подумав секунду, Бенколен поднялся, надел свою мягкую фетровую
шляпу, широкие поля которой затеняли его внимательный взгляд. Глу¬
бокие моршины от крыльев носа к уголкам рта стали более заметны.
— Теперь направимся в музей, — сказал он.
Огюстена нам пришлось выводить под руки. Он, казалось, пол¬
ностью утратил ориентировку в шуме и огнях ночного клуба. Оркестр
опять плыл в расслабляющем ритме танго. Я вспомнил о человек, на
которого мне в начале вечера указал Бенколен, — о типе с горбатым
носом и страшным пустым взглядом. Он по-прежнему сидел в том
же углу с дымящейся сигаретой в пальцах, однако в его позе по¬
явилось напряжение, и взгляд стал оловянным, что характерно для
пьяного. Приятельницы, видимо, уже сбежали. Человек тупо изучал
большое число блюдец на столе, что говорило о количестве выпито¬
го, и улыбался.
Когда мы вышли на воздух, иллюминация на площади уже не¬
сколько померкла. Огромная глыба каменной арки Порт-Сен-Мар-
тен чернела на фоне звездного неба. Ветер рвал в клочья бурое оде¬
яние деревьев и с шуршанием гнал мертвые листья по мостовой;
Окна некоторых кафе еще светились, виднелись тени официантов,
собирающих стулья в пирамиды. Когда мы пересекли бульвар Сен-
Дени и свернули на бульвар Севастополь, два мрачных ажана, тор¬
чащие на углу, откозыряли Берколену: В поле нашего зрения нико¬
го не было, однако меня не оставляло чувство, что за нами следят
десятки существ, притаившихся в тени стен или укрывшихся за став¬
нями, сквозь щели которых пробивались тонкие лучики света. Зата¬
енная, подпольная деятельность замирала, когда мы.проходили, что¬
бы через секунду возобновиться.
167
Рю Сен-Апполен коротка и узка. Жалюзи ревниво скрывают жизнь,
идущую за окнами ее домов. Лишь на углу, где размещался шумный
бар с крошечным танцевальным залом, на темных занавесках можно
было уловить мелькание каких-то теней. Дальше царил мрак, только
слева высвечивался красным номер дома — 25. Мы остановились у
портика с покосившимися каменными колоннами и высоченной, око¬
ванной железом дверью.
На грязной доске виднелась едва читаемая надпись, выполненная
потускневшими металлическими литерами: «Огюстен-музей. Коллек¬
ция диковин. Основан в 1862 г. Жаком Огюстеном. Открыт с 11 утра
до 5 вечера и с 8 вечера до полуночи».
Старик нажал на кнопку звонка. В ответ послышался звук отодви¬
гаемого засова, и дверь распахнулась. Мы оказались в маленьком вес¬
тибюле, очевидно открытом днем для публики. Помещение освещалось
запыленными электрическими лампочками под потолком, образующи¬
ми букву «О». Металлические буквы на стене извещали об исключи¬
тельно высоком качестве набора ужасов, имеющихся в музее, и их
огромной познавательной ценности. Рекламировались пытки инквизи¬
ции, раннехристианские мученики, брошенные на растерзание львам,
упоминалось большое число знаменитостей, погибших насильственной
смертью — зарезанных, застреленных или удавленных. Наивность рек¬
ламы вовсе не снижала привлекательности экспонатов. Только гото¬
вый к захоронению покойник не проявил бы здорового любопытства
к этой патологической экспозиции. Я обратил внимание, что из всей
нашей компании Шомон — само воплощение здравомыслия, рассуди¬
тельности и добропорядочности — взирал на эти объявления с на¬
ибольшим интересом. Ему казалось, что мы не смотрим в его сторону,
и он впитывал каждое слово.
Я посмотрел на девушку, открывшую дверь. Наверняка это была
дочь Огюстена, но в ней полностью отсутствовало какое-либо сход¬
ство с оптом. Привлекали внимание каштановые, гладко зачесанные
назад волосы, прямой нос, густые брови над темно-карими глазами.
Это были необыкновенные глаза — их взгляд, казалось, пронизывал
вас насквозь. Он исходил из какой-то бездонной глубины, где таил¬
ся источник энергии огромной силы. Она взглянула на отца с таким
видом, будто была крайне изумлена, что он вернулся с улицы живым
й невредимым и что там его не переехал автомобиль.
— О, папа, — произнесла девушка живым голосом, — кажется, ты
пришел под конвоем полиции? Ради вас, господа, нам пришлось за¬
крыть раньше и потерпеть финансовый ущерб. — Она сердито сдви¬
нула брови. — Думаю, вы поделитесь со мной тем, что вас интересует,
и, полагаю, вы не придали значения той чепухе, которую нагородил
папа.
— Полегче, дорогая, полегче! — примирительным тоном запротес¬
товал папочка. — Пойди-ка лучше включи в музее освещение.
168
— Нет, папа, — бесцеремонно заявила девушка, — ты сделаешь это
сам. Я же хочу потолковать с этими господами.
Она скрестила на груди руки. Под суровым взглядом дочери старик
согласно закивал и отправился с туповатой улыбочкой открывать стек¬
лянную дверь музея. Лишь теперь она снизошла до нас.
— Пожалуйста, сюда, господа. Папа скажет, когда все будет готово.
Мы последовали за мадемуазель Огюстен через дверь справа от кас¬
сы и оказались в плохо освещенной гостиной, заполненной кружева¬
ми, салфетками с кисточками, вазочками и запахом отварной картош¬
ки. Мадемуазель, по-прежнему скрестив на груди руки, уселась у стола.
— Он у меня как дитя, — кивнула она в сторону музея, — поэтому
говорите со мной.
Мой друг, опустив странный рассказ старика, изложил основные
факты. Он говорил в небрежной манере, которая должна была пока¬
зать, что ни мадемуазель Огюстен, ни ее отец не могут иметь отноше¬
ния к исчезновению. Именно этот тон, как мне показалось, и вызвал
у нее подозрение. Она поднялась и принялась вышагивать по комна¬
те, изучая Бенколсна из-под полуприкрытых век. Я заметил, что взгляд
ее приобрел твердость стали. Мне даже показалось, что она стала ды¬
шать чаще и тяжелее.
— Ну и что на это сказал отец? — спросила мадемуазель, после того
как Бенколен замолк.
— Что не видел ее ухода, — ответил сыщик.
— Верно. — Пальцы скрещенных рук напряглись. — Это видела я.
— Вы заметили, как она уходила?
-Да.
На скулах Шомона вновь заиграли желваки.
— Мадемуазель, — начал он, — мне крайне неприятно возражать
даме, но вы, несомненно, ошибаетесь. Я ни на минуту не отходил от
музея.
Она взглянула на Шомона так, словно впервые заметила его при¬
сутствие. Девушка окинула капитана медленным взглядом.
— Ах, вот как? И долго ли, мсье, вы изволили там пробыть?
— По меньшей мере минут пятнадцать после закрытия.
— Вот как! — повторила мадемуазель ОПостен. — Тогда все ясно.
На выходе она задержалась поболтать со мной. Я выпустила ее, когда
музей уже закрылся.
Шомон в ярости сжал кулаки, но она смотрела на капитана спокой¬
но, словно была отгорожена от его гнева невидимой стеклянной броней.
— Ну что же, в таком случае все наши проблемы разрешены, — с
улыбкой промолвил Бенколен. — Итак, вы болтали четверть часа, ма¬
демуазель?
-Да.
— Великолепно! Вы знаете, мы в полиции не совсем уверены, как
она была одета, — сказал Бенколен, печально подняв брови. — Ее
169
одежда, увы, исчезла. Вы не подскажете, что было на мадемуазель
Дюшен во время вашей беседы?.
После секундного колебания дайёдовал спокойный ответ:
— Я не обратила внимания.
— В таком случае, — возвысил голос Шомон (было заметно, что он
сдерживается из последних сил), — скажите нам, как она выглядела!
Это вы заметили?
— Весьма распространенный типаж. Если дать описание, то оно
будет соответствовать внешности очень многих.
— Блондинка? Брюнетка?
Короткая пауза и быстрый ответ:
— Темные волосы, карие глаза, изящная миниатюрная фигура.
— У мадемуазель Дюшен темные волосы, это правда, но она высо¬
кого роста, и у нее голубые глаза. Господи, что здесь происходит? —
выпалил Шомон, опять стиснув кулаки. — Почему вы не хотите ска¬
зать правды?
— Я рассказываю сущую правду, хотя, конечно, могу и ошибиться.
Мсье должен понять, что сюда приходит множество людей, и у меня
не было особых причин запомнить именно эту посетительницу. Впол¬
не вероятно, что я ее с кем-то спутала. Но суть моих слов от этого не
меняется. Я выпустила ее из музея и с тех пор не видела.
В это мгновение появился старик Огюстен. Заметив напряженное
выражение на лице дочери, он поспешно затараторил:
— Я включил освещение, господа. Но если вы пожелаете изучить
все основательно, то вам придется использовать фонари: там никогда
не бывает достаточно светло. Пойдемте. Мне нечего скрывать.
Бенколен вел себя, как и до этого, крайне нерешительно. Он мед¬
ленно повернулся по направлению к двери. В эту секунду Огюстен
локтем нечаянно сбил с лампы абажур, и в лицо детектива ударил
сноп яркого света. Он высветил высокие скулы и угрюмые глаза под
изломом бровей; глаза что-то высматривали, их взгляд шарил по
комнате.
— Ах, этот район! -г пробормотал он. — Этот ужасный район. У вас
есть телефон, мсье Огюстен?
— В моей берлоге, мсье',—. в рабочей комнате. Я провожу вас.
— Да, пожалуйста. Он мне очень нужен. Но прежде еще один во¬
прос. Помните, мой друг, вы упомянули, что, войдя в музей вчера,
мадемуазель Дюшен прежде всего спросила: «Где сатир?» Что она хо¬
тела этим сказать?
Мне показалось, что Огюстен-даже слегка оскорбился.
— Как, мсье никогда-не слыхал о Сатире Сены? — 'спросил он.
/г? Никогда.
— Но это же один из моих шедевров. Он создан, как вы понимае¬
те, лишь силой моей фантазии, — принялся объяснять Огюстен. —
Саиф гг- популярное парижское пугало, человек-монстр, живущий в
170!
реке и утаскивающий под воду женщин. Полагаю, что у этой легенды
есть реальная основа. Зарегистрированы случаи...
— Понятно. Где расположена фигура?
— У входа в галерею ужасов, у лестницы. Многие выражали свое
особое восхищение именно этой моей работой.
— Покажите мне телефон, — сказал Бенколен и, обращаясь к ос¬
тальным, добавил: — Если вы возьмете на себя труд начать осматри¬
вать музей, то я скоро к вам присоединюсь. Теперь же проводите меня
к телефону, пожалуйста.
Мадемуазель Огюстен взяла со стола корзинку с рукоделием и рас¬
положилась в кресле-качалке. Глядя пристально на ушко иголки, что¬
бы вдеть нитку, она холодно произнесла:
— Вы знаете дорогу, господа. Я не хочу вам мешать.
Она откинула назад коротко остриженные волосы и, энергично
раскачиваясь в кресле, принялась орудовать иглой над полосатой
оранжево-красной блузкой. Всем своим видом мадемуазель Огюстен
стремилась продемонстрировать, что считает наше посещение зауряд¬
нейшим событием. Но я заметил, что она исподтишка наблюдает за
нами.
Шомон и я вышли в вестибюль. Он достал портсигар и предложил
мне сигарету. Покуривая, мы присматривались друг к другу. Казалось,
что Шомону не хватает воздуха и что в музее он ощущает себя как в
гробу. Молодой человек натянул шляпу на самые уши. Зрачки глаз
непрерывно бегали, как бы отыскивая потаенную опасность.
Неожиданно он спросил:
— Вы женаты?
— Нет.
— Помолвлены?
-Да.
-- Тогда вы меня поймете. С того момента, как я увидел тело, я сам
не свой. Вы должны извинить меня... Однако пройдемте лучше в зал.
Во мне родилось странное чувство братства с этим обычно сдержан¬
ным, лишенным воображения, полным жизни, но сейчас выбитым из
колеи молодым человеком. Мы прошли через стеклянные двери музея.
Шомон шагал осторожно и мягко; по поступи его было ясно, что ему
пришлось исходить не один десяток миль по африканским пескам. На¬
верное, он был бесстрашным солдатом, но сейчас на его лице я мог
прочитать нечто похожее на благоговейный ужас.
Мертвая тишина, царившая в музее, бросила в дрожь и меня. Там
было влажно и пахло — я могу описать запах двумя словами — воло¬
сами и одеждой. Мы находились в огромном гроте, уходившем в глу¬
бину футов на восемьдесят. Теряющийся во мраке свод поддерживался
резными колоннами. На колоннах были изображены гротескные фи¬
гуры и сюрреалистические сцены. Все плавало в зеленоватом сумраке —.
я так и не смог обнаружить источник освещения. Казалось, все было
171
погружено в зеленоватую воду, которая искажала перспективу и пре¬
вращала предметы в колеблющиеся фантомы. Меня не оставляло чув¬
ство, что еще мгновение — и я окажусь в щупальцах притаившегося
спрута.
Сборище неподвижных фигур и застывших лиц наводило ужас.
У моего локтя стоял окаменевший полицейский, и если с ним не разго¬
варивать, то можно было поклясться, что это живой человек. С обеих
сторон у стен за невысокими ограждениями виднелись разнообразные
лица. Они смотрели прямо перед собой, как будто (я не мог избавить¬
ся от этой дикой фантазии) знали о пришельцах и изо всех сил стара¬
лись отвести от них взгляд. Фигуры возвышались в зеленом сумраке:
Думерг, Муссолини, принц Уэльский, король Альфонсо, Гувер; чуть
дальше расположились идолы спорта, сцены и экрана. Их можно было
легко узнать, и все они были одеты с невероятным мастерством. Но
чувствовалось, что эти знаменитости были всего лишь своего рода при¬
ветственным комитетом; дань респектабельности и повседневной жиз¬
ни. Их задача состоит в том, чтобы подготовить вас к главному, к тому,
что пока находится за сценой.
Я вздрогнул, заметив в глубине грота на скамейке сидящую непо¬
движно женщину. Рядом с ней в уголке притулился явно пьяный муж¬
чина. Сердце забилось учащенно; оно отказывалось осознавать, что это
всего лишь восковые куклы.
Мои шаги отозвались гулким эхом, когда я неуверенно двинулся
дальше по этому склепу. Я прошел в каком-то футе от пьянчуги на
скамье.-Его шляпа была надвинута на глаза. Мне непреодолимо захо¬
телось ткнуть его пальцем, чтобы проверить, не заговорит ли он. Ока¬
залось, что ощущать на затылке взгляд стеклянных глаз так же непри¬
ятно, как и живых. Было слышно, как неподалеку передвигается
Шомон. Оглянувшись, я увидел, как он с сомнением замер у фигуры
пьяного в углу скамьи. Грот заканчивался ротондой, где царил полный
мрак— лишь вокруг фигур было слабое, непонятно откуда исходящее
свечение. С арки у входа на меня смотрело отвратительное, осклабив¬
шееся в зловещей ухмылке лицо. Это был шут. Он подмигивал, пытал¬
ся дотянуться до меня надутым бычьим пузырем на палочке. От моих
шагов колокольчики на шутовском колпаке затрепетали, раздался тон¬
кий звон. Здесь, в темноте ротонды, эхо шагов звучало приглушенно,
как в склепе. Запах праха, одежды и волос стал явственнее, и воско¬
вые фигуры приняли еще более трагичный, потусторонний облик.
Д’Артаньян умирал, сжав в руках шпагу. Выступив из тьмы, гигант в
черных доспехах высоко занес боевой топор. В колеблющемся зеленом
освещении я разглядел еще одну арку. От нее вниз вела зажатая меж
каменных стен лестница. Слова «Галерея ужасов», начертанные на
арке, весьма поубавили, мою решимость проследовать по ступенькам
вниз; Я знал, что меня там ждет, и вовсе не был уверен, что хочу это
увидеть. Зажатая камнем лестница казалась узкой — она как бы наме¬
172
кала: спасения не будет, если придется бежать от гнева призраков.
Именно здесь старый Огюстен увидел, как спускалась по ступеням
Одетта Дюшен и как по се следу двигался фантом без лица — женщи¬
на с мехом вокруг шеи и в маленькой коричневой шляпке. С каждым
шагом воздух становился все холоднее. Эхо издевательски звучало где-
то сзади, как будто кто-то невидимый скакал по ступеням, преследуя
меня. Мной овладело чувство страшного одиночества, и я был готов
повернуть назад.
Лестница сделала крутой поворот. Из каменной стены, залитой зе¬
леным светом, вынырнула тень. От неожиданности мое сердце едва не
выпрыгнуло из груди.
У стены притаилась отталкивающая фигура мужчины с тяжелыми
обвисшими плечами. Его лицо было скрыто под средневековым ка¬
пюшоном, однако по выступающему на свет узкому подбородку мож¬
но было понять, что он ухмыляется. В его руках покоилась фигура
женщины, почти полностью прикрытая плащом. Это был бы вполне
земной человек, если бы не выставленная вперед нога с раздвоенным
копытом. Сатир! Да, это был бы обычный человек, если бы худож¬
ник не ухитрился гениально схватить и передать незаметными штри¬
хами в искривленных пальцах и тонком подбородке нечестивость,
злобность и порочность. Особую мрачность придавал фигуре прикры¬
вающий глаза капюшон.
Я постарался поскорее миновать проклятое создание и пройти к
извилистому нижнему коридору, заканчивающемуся еще одной ро¬
тондой.
Здесь фигуры располагались группами, образуя различные сцены.
Каждая группа находилась в отдельной нише и являла собой шедевр
какого-то дьявольского искусства. Прошлое в них обретало новую
жизнь, новое дыхание. Освещение было устроено так, что вы видели
сцену как бы через тонкую вуаль. Казалось, сквозь паутину времени
вы заглядываете в живое прошлое. Вот Марат откинулся на спину в
металлической ванне — рот полуоткрыт, ребра проступают через си¬
неватую кожу, скрюченные пальцы вцепились в рукоятку ножа, тор¬
чащего из окровавленной груди. Перед вашими глазами вставала жи¬
вая сцена: служанка схватила неподвижно-спокойную Шарлотту
Корде, группа солдат в красных колпаках, с искаженными в беззвуч¬
ном крике ртами врывается в дверь. Здесь присутствовало все: ужас,
ненависть, любовь. За окнами комнаты с коричневыми стенами сто¬
ял светлый сентябрь. На пол падал желтый луч солнца, а по стене
дома, видного через окно, вилась виноградная лоза. Старый Париж
вновь обрел жизнь.
Моего слуха коснулся звук разбивающихся о пол капель...
Меня охватила паника. Вокруг толпились палачи инквизиции, ору¬
дующие раскаленными щипцами; король напряженно ждал удара ножа
гильотины под неслышную дробь барабанов. Казалось противоестес-
173
таенным, что никто не двигается. Если бы все фигуры в своих ярких
одеждах вдруг разом зашевелились и заговорили, они не были бы столь
отвратительны.
Но нет, это не было игрой моего воображения. Ясно слышался звук
редких капель. Одна... вторая...
Я бросился наверх. По моим следам неслось беспорядочное шум¬
ное эхо. Мне нужен был свет, я должен был убедиться, что за грани¬
цей этого удушающего царства воска и мертвенной неподвижности все
еще существует мир живых людей. Домчавшись до последнего пово¬
рота лестницы, я попытался восстановить душевное равновесие; смеш¬
но испугаться до помутнения рассудка только каких-то чучел. Это про¬
сто нелепо. Мы с Бенколеном славно повеселимся за рюмкой коньяку
и сигарой, когда покинем это дьявольское заведение.
Вот и они. Бенколен, Шомон и Огюстен вступали в верхнюю ро¬
тонду. Я собрался с силами и подал голос. Но, видимо, на моем лице
было написано нечто такое, что легко было прочитать даже в полумра¬
ке музея.
— Что вас так взволновало, Джефф? — спросил детектив.
— Ничего, — ответил я, но мой голос не оставлял сомнений в том, что
я вру. — Я просто... просто восхищался искусством там, внизу. Особен¬
но группой Марата. Кроме того, мне хотелось взглянуть на Сатира. Ве¬
ликолепно. Неизгладимое впечатление от монстра с женщиной в руках.
Огюстен вздрогнул, вскинул голову и спросил:
— Что?! Что вы сказали?
— Я сказал, что эта группа — настоящий шедевр. Сатир с жен¬
щиной...
Огюстен, словно впав в ступор, пробубнил:
Вы, вы — сумасшедший, а не я. В руках Сатира нет никакой
женщины.
Глава 3
КРОВЬ В КОРИДОРЕ
— Что ж, теперь женщина появилась, — сказал Бенколен. — Реаль¬
ная женщина, не из воска, и она мертва.
Мы топтались вокруг сыщика. Он направил луч мощного фонаря
на страшный экспонат. Фигура Сатира, слегка отклоненная к стене,
находилась на площадке, там, где ступени делали поворот. Руки мон¬
стра были согнуты в локтях, и покоящееся в них тело маленькой хруп¬
кой женщины не выводило фигуру из равновесия. (Позже я узнал, что
фигуры сооружаются на стальных каркасах и способны выдержать зна¬
чительный вес.)
Основная тяжесть тела приходилась на грудь Сатира и его правую
руку. Голова трупа была частично спрятана под этой рукой; щека жен¬
174
щины и вся верхняя часть трупа оказались прикрыты черным плащом
из толстой шерстяной ткани.
Бенколен направил луч фонаря вниз. Нога Сатира, поросшая гру¬
бой щетиной, и его раздвоенное копыто были залиты кровью. Под
копытом расплылась темно-красная лужица.
— Снимите се, — распорядился Бенколен, — но только осторожно,
чтобы ничего не повредить. Приступайте.
Мы приподняли легкое тело и положили его на каменную площад¬
ку лестницы. Труп еще хранил тепло. Бенколен бросил луч на лицо
покойницы. На нас смотрели широко раскрытые карие глаза, во взгля¬
де навсегда запечатлелись изумление, ужас и боль. Бескровные губы
приоткрылись, обнажив зубы. Голубая шляпка сбилась на сторону. Луч
фонаря медленно-медленно скользил по телу.
За своей спиной я услышал тяжелое дыхание. Изо всех сил стара¬
ясь казаться спокойным, Шомон произнес:
— Я знаю, кто это.
— Говорите! — резко сказал Бенколен, не поднимаясь с колен и не
меняя направления луча фонаря.
— Клодин Мартель. Лучшая подруга Одетты. Та, с которой мы со¬
бирались пить чай, когда Одетта отменила встречу и... О Господи! —
воскликнул Шомон, ударив кулаком по стене. — Еще одна!
— Еще одна дочка, — задумчиво промолвил Бенколен. — На этот
раз бывшего министра, графа де Мартеля.
Он смотрел на Шомона внешне спокойно, но под его глазом начал
слегка подрагивать нерв, а лицо приобрело почти такие же зловещие
черты, как у Сатира.
— Та самая, — кивнул Шомон. — Как... Отчего она умерла?
— Удар ножом в спину. — Бенколен повернул тело на бок, чтобы
мы смогли увидеть темное пятно на левой стороне светло-синего паль¬
то. — Нож, видимо, попал в сердце. Пулевое ранение не дает столько
крови... Кто-то жестоко за это поплатится! Надо еще раз осмотреть все
вокруг.
Никаких следов борьбы. Одежда в полном порядке. Ничего стран¬
ного, кроме этого. Он показал на тонкую золотую цепочку на шее
девушки. На цепочке покойная, видимо, носила кулон или подвес¬
ку. Обычно он находился под одеждой, но сейчас кулон исчез, це¬
почка был оборвана и не упала только потому, что часть ее попала
под воротник пальто.
— Нет... все-таки борьбы не было. Это бесспорно, — пробормотал
детектив. — Руки не напряжены, пальцы не сведены — один сильный
точный удар прямо в сердце. Где ее сумочка? Проклятие! Мне необхо¬
дима ее сумочка! Ни одна женщина в наше время не выходит без нее
из дома. Где она?
Бенколен нетерпеливо водил вокруг лучом фонаря. Случайно пят¬
но света упало на лицо Огюстена. Старик съежился, вцепившись в край
175
шерстяного плаща Сатира, — теперь он сам походил на гротескный
экспонат своего музея. Он воскликнул:
— Теперь вы меня арестуете! Я не имею к этому никакого отноше¬
ния! Я...
— Да помолчите вы, ради всего святого, — сказал Бенколен. —
Впрочем, нет, скажите мне... Нет, нет... не приближайтесь. Девушка
умерла менее двух часов назад. Скажите, друг мой, в какое время вы
сегодня закрыли музей?
— Незадолго до половины двенадцатого, сразу после вашего при¬
глашения, мсье.
— Перед закрытием вы не спускались сюда?
— Я всегда схожу вниз, мсье. Не все освещение можно отключить
на главном пульте, там, наверху. Некоторые лампы необходимо выклю¬
чать здесь.
— Кто-нибудь находился в музее в это время?
— Нет, нет! Там никого не оставалось.
Бенколен взглянул на часы.
— Двенадцать сорок пять. Чуть больше часа с того момента, как вы
спускались сюда. Полагаю, что эта женщина не была пропущена че¬
рез главный вход?
— Абсолютно исключено, мсье. Моя дочь никому не открыла бы
дверь, кроме меня. У нас с ней есть условный звонок. Вы можете спро¬
сить у нее...
Пятно света, неторопливо обшарив пол, подползло к основанию
стены и заскользило по ней.
Сатир стоял спиной к самой дальней стене музея, параллельной
фасаду здания. Лестница, поворачивая, шла вниз вдоль боковой сте¬
ны. Луч света замер у поворота лестницы в углу. Там размещался ис¬
точник зеленого освещения; слабое свечение мастерски выхватывало
из черноты капюшон Сатира, почти не падая на стену, однако яркий
луч фонаря открыл, что эта часть стены была несомненно деревянной,
раскрашенной под камень.
— Понятно, — пробормотал детектив. — Здесь, как я полагаю, и
находится второй вход в музей.
— Вы правы, мсье. За стенкой есть узкий проход, который тоже
ведет вниз в галерею ужасов. Именно там установлены потайные ис¬
точники света. Там же имеется еще одна дверь.
— Куда она ведет? — резко спросил Бенколен.
— В своем роде крытый коридор между двумя зданиями. Он выхо¬
дит на бульвар Севастополь. Но я никогда не открываю дверь. Она
постоянно на замке.
Луч фонаря нащупал рядом с фигурой Сатира щель в основании
деревянной стенки — нижний край двери. От нее к подножию статуи
тянулся неровный след кровавых пятен. Осторожно, чтобы не насту¬
пить на страшные брызги, Бенколен подошел к стене и надавил на нее.
176
Секция фальшивой каменной кладки подалась под его рукой. Я стоял
рядом и мог видеть, что за дверью открылась крошечная каморка, из
которой вела вниз узкая лестница. Точно напротив открывшегося про¬
ема в деревянной стене находилась массивная дверь. Я почувствовал
на своем локте дрожащие пальцы Огюстена. Бенколен, не теряя ни
минуты, приступил к изучению запора, направив на него луч фонаря.
— Американский замок, — сказал он. — Защелка не спущена. Не¬
сомненно, этой дверыо пользовались совсем недавно.
— Так выходит, она открыта?! — возопил старец.
— Отойдите и не мешайте! — раздраженно оборвал его Бенколен. —
Здесь могут остаться следы ног. — Он вынул из кармана носовой платок,
обернул им руку и нажал на ручку тяжелой двери.
Мы оказались в каменном коридоре, тянущемся параллельно задней
стене здания. Очевидно, это был проход между соседними домами. Ка¬
кой-то давно забытый строитель соорудил над ним железную крышу,
поддерживаемую деревянными столбами высотой в семь-восемь футов.
Соседний дом открывался нам глухой кирпичной стеной — лишь в ле¬
вой ее части виднелась дверь без ручки. В самом конце слева туннель
упирался в кирпичную стену. Однако справа, с улицы, пробивался свет
и доносился шум уличного движения: шорох ШИН/И звуки клаксонов.
На середине прохода, выложенного плитами известняка, прямо под
лучом фонаря валялась дамская сумочка из белой кожи. Ее содержи¬
мое было разбросано вокруг.
До сих пор я вижу перед собой черный орнамент на белой коже
и блеск серебряной застежки. У стены прямо напротив двери лежа¬
ла черная полумаска «домино» с оборванной резинкой. Белые плиты
известняка рядом со стеной были обильно забрызганы кровью.
Бенколен глубоко вздохнул, обернулся к Огюстену и спросил:
— Что вы на это скажете?
— Ничего, мсье. Я живу в доме вот уже сорок лет и за эти годы
пользовался этим выходом едва ли с десяток раз. Ключ... Я даже не
знаю, где он.
Детектив улыбнулся, но улыбка получилась довольно кислой.
— Замок практически новый. И петли двери отлично смазаны. Но
прошу вас, не волнуйтесь так.
Я прошел следом за ним к выходу на улицу. И с этой стороны ко¬
ридор заканчивался дверью. Но эта была распахнута настежь. Осмот¬
рев замок, Бенколен даже присвистнул.
— Вот, Джефф, — сказал он почти ласково, — взгляните на насто¬
ящий запор. Пружинный замок с предохранителем от взломщиков —
тип, известный под названием «Бульдог». К нему практически невоз¬
можно подобрать отмычку. И все же дверь открыта. Интересно... Если
ее захлопнуть, здесь станет темным-темно. Посмотрим, где выключа¬
тель. Вот он. — С этими словами Бенколен надавил на крошечную,
почти невидимую кнопку, расположенную на стене на высоте шести
177
футов от пола. Мягкий свет, источник которого был скрыт где-то под
стропилами крыши, залил мрачный коридор. Впрочем, сыщик тотчас
вторично нажал на кнопку, погрузив все во мрак.
— В чем дело? — спросил я. — Пусть горит. Вы же все равно долж¬
ны обследовать ее вещи.
— Тихо! — Он заговорил быстро, явно стараясь побороть необыч¬
ное волнение. — Джефф, впервые за свою карьеру я намерен нарушить
процедуру и правила Сюрте! Согласно стандартной процедуре, поли¬
цейские примутся фотографировать, обстукивать и обнюхивать, они
пропустят через частое сито весь коридор и будут топтаться здесь до
рассвета. Я не могу позволить этого и принимаю всю ответственность
на себя. Закройте дверь. Быстро!
Когда дверь мягко захлопнулась, Бенколен отдал распоряжение:
— Возьмите свой носовой платок и заверните в него все содержи¬
мое сумочки. Не забудьте прихватить и ее. Я же пока произведу быс¬
трый осмотр.
С того момента, как мы вошли в коридор, Бенколен передвигался
на цыпочках. Отходя, я последовал его примеру, а он тем временем
присел у стены там, где пол был залит кровью. Что-то бормоча себе
под нос, детектив начал скрести известняк пола и собирать в конверт
поблескивающие крупинки. Я поднял сумочку и положил в платок то,
что в ней ранее находилось, стараясь ничего не пропустить. Малень¬
кая золотая пудреница, губная помада, письмо, ключи от машины, за¬
писная книжка, несколько банкнот и металлическая мелочь. Бенколен
поманил меня рукой, и я прошел вслед за ним в музей, а затем через
потайную дверь назад, к фигуре Сатира.
Детектив задержался у фальшивой стены, разглядывая источник зе¬
леного освещения в углу. Он нахмурился, в раздумье переводя взгляд
с одной двери на другую. Казалось, он оценивал расстояние.
— Да, — сказал он, скорее всего самому себе. — Да! — Он посту¬
чал по деревянной двери. — Если эта закрыта, а вторая открыта, то
из перехода можно заметить зеленое свечение в щели под дверью.
Повернувшись к Огюстену, Бенколен напористо сказал:
— А теперь, мой друг, подумайте хорошенько. Ведь вы сказали, что,
прежде чем уйти из музея в одиннадцать тридцать или около того, вы
полностью выключили, свет,, не так ли?
— Никаких сомнений, мсье.
— Абсолютно все лампы? Вы в этом уверены?
— Готов поклясться!
Бенколен постучал себя кулаком по лбу.
— Нет, здесь что-то не так. Совсем не так. Свет, по крайней мере
здесь, в этом месте, должен был гореть. Капитан Шомон, сколько сей¬
час времени?
Переход был настолько неожиданным, что Шомон, сидевший на
ступенях, подперев ладонями голову, вздрогнул и переспросил:
178
— Простите, вы что-то сказали?
— Я спросил, который час, — повторил детектив.
Удивленный Шомон извлек большие золотые часы.
— Почти час, — последовал ответ угрюмым голосом. — Какого чер¬
та вам необходимо знать время?
— Не знаю, — ответил Бенколен. Со стороны казалось, что он слег¬
ка тронулся разумом. Но на основе собственного опыта я знал, что это
означает одно — сыщик взял след.
— Ну, а теперь оставим мадемуазель Мартель на некоторое время в
одиночестве. Еще один взгляд...
Мой друг опустился на колени рядом с телом. Оно уже не вселяло
ужас. Застывшая поза, мертвый взгляд, сбитая набок шляпка прида¬
вали ему вид менее реалистичный, чем у восковых фигур. Бенколен
снял с шеи девушки тонкую золотую цепочку и еще раз вниматель¬
но ее изучил.
— Рывок был очень резкий. — Он сильно растянул цепочку, что¬
бы продемонстрировать ее прочность. — Звенья хотя и маленькие, но
очень крепкие. Несмотря на это, они разорваны.
Когда Бенколен поднялся с колен и направился к лестнице, Шо¬
мон спросил:
— Неужели вы хотите оставить ее здесь одну?
— Почему бы и нет?
Молодой человек в растерянности провел ладонью по лбу и сказал
неуверенно:
— Не знаю. Наверное, ей уже ничто не сможет повредить. Однако
вокруг нее при жизни всегда было так много людей. А это место вы¬
глядит таким зловещим. Вы разрешите мне побыть с ней?
Шомон чувствовал себя крайне нервозно под полным любопытст¬
ва взглядом Бенколена.
— Понимаете, — попытался объяснить капитан; лицо его окамене¬
ло, — глядя на нее, я все время вспоминаю Одетту. Господи, — доба¬
вил он безжизненным голосом, — я ничего не могу с собой поделать.
— Успокойтесь! — жестко сказал Бенколен. — Вы пойдете с нами.
Сейчас вам просто необходимо выпить.
Мы миновали главный грот и прошли через вестибюль в жилую
часть здания. Энергичный скрип кресла-качалки чуть затих, и маде¬
муазель Огюстен, откусывая нитку, подняла на нас глаза. Очевидно, по
выражению наших лиц она догадалась, что мы нашли гораздо, больше
того, на что рассчитывали. Ну, и дамская сумочка в моих руках, ко¬
нечно, просто бросалась в глаза. Не проронив ни слова» Бенколен про¬
шел к телефону, а старик Огюстен, покопавшись в одном из стоящих
в комнате шкафов, извлек на свет пузатую бутылку коньяку.
Мадемуазель Огюстен открыла от изумления рот, увидев, сколько
спиртного налил ее отец в стакан Шомона. Однако кресло продолжа¬
ло равномерно покачиваться^ Тикали часы, кресло-качалка скрипела.
179
Наверное, теперь навек эта комната будет у меня ассоциироваться с
запахом отварного картофеля. Мадемуазель Огюстен ничего не спро¬
сила, но было заметно, как она напряглась, и ее пальцы лишь меха¬
нически продолжали работать. Полосатая блузка, которую она чинила,
казалось, была центром сосредоточения готовой к взрыву энергии.
Потягивая свой коньяк, я обратил внимание на то, что Шомон нс
сводит с девицы взгляда. Несколько раз ее отец принимался говорить,
но никто не поддерживал беседы, и старик умолкал.
Наконец в комнату вернулся Бенколен.
— Мадемуазель, — начал он, — я хотел бы вас спросить...
— Мари, — вмешался отец; в его визге слышалось отчаяние, — я
не мог тебе сказать! Это убийство. Это...
— Пожалуйста, помолчите, — остановил его Бенколен. — Я хотел
спросить мадемуазель, когда она сегодня поздним вечером включала
свет в музее.
Она не стала валять дурака и переспрашивать. Спокойно, недрог¬
нувшей рукой мадемуазель Огюстен отложила рукоделие и ответила:
— Вскоре после того, как папа ушел на встречу с вами.
— Какие именно лампы вы включали?
— Я осветила главный грот и лестницу в подвал.
— Зачем вы это сделали?
Она без всякого интереса, безмятежно подняла глаза на сыщика.
— Мне показалось, что по музею кто-то расхаживает, так что с моей
стороны это был естественный шаг.
— Похоже, вы не принадлежите к числу нервных особ?
— Нет. — Ни улыбки, ни даже намека на нее. Из короткого ответа
было ясно, что всякого рода нервозность заслуживает лишь презрения.
— Вы входили в музей, чтобы проверить свои подозрения?
— Да, входила. — Но поскольку сыщик продолжал смотреть на нее,
вопросительно подняв брови, мадемуазель была вынуждена сообщить
некоторые подробности. — Я осмотрела главный грот — шум, как мне
казалось, доносился оттуда. Видимо, я ошибалась — там было пусто.
— Вы спускались вниз?
-Нет.
— Сколько времени горели лампы?
— Точно не скажу. Наверное, минут пять. Может, чуть дольше. А те¬
перь объясните мне, — резко сказала она, приподнявшись в кресле, —
что это за болтовня об убийстве?
Бенколен ответил, медленно цедя слова:
— Убита девушка, некая мадемуазель Мартель. Ее тело было по¬
ложено в руки Сатира у поворота лестницы...
Старик Огюстен потянул Бенколена за рукав. Плешивый череп с
двумя нелепыми пучками седых волос был нацелен на сыщика. Каза¬
лось, старец готовился его забодать. Покрасневшие глаза то расширя¬
лись, то сужались.
180
— Пожалуйста, мсье, умоляю вас! Она ничего об этом не знает...
— Старый дурень! — выпалила девица. — Не встревай не в свое
дело. Я сама как-нибудь разберусь.
Он беспрекословно повиновался, замычал и принялся разглаживать
белые усы и бакенбарды с выражением гордости за свою дочь и взгля¬
дом умоляя ее о прошении.
— Итак, мадемуазель, имя Клодин Мартель вам что-нибудь го¬
ворит?
— Мсье, и*.. ему, у вас сложилось ложное представление, будто я
знаю и запоминаю ;:е только внешность, но и имена всех случайных
посетителей.
Бенколен накл пился к ней:
— Почему вы полагаете, что мадемуазель Мартель была посетитель¬
ницей музея?
— Вы же сами сказали, — мрачно ответила девица Огюстен, — что
она здесь.
— Она была убита между домами, в проходе, ведущем на улицу, —
сказал Бенколен, — и вполне вероятно, ни разу в жизни не посещала
ваш музей.
— О! В таком случае, — девушка пожала плечами и потянулась за
шитьем, — нас можно оставить в покое.
Бенколен задумчиво достал сигару, нахмурил брови. Казалось, он
размышляет над последним замечанием мадемуазель. Мари же приняв
лась за работу. Она улыбалась так, будто выиграла трудную схватку.
— Мадемуазель, я попрошу, чтобы вы немного погодя взяли на себя
труд взглянуть на тело. Мои мысли все время непроизвольно возвра¬
щаются к нашей беседе здесь чуть раньше.
-Да?
— Беседе об Одетте, юной даме, тело которой мы нашли в Сене.
Отбросив рукоделие, она стукнула ладонью по столу и восклик¬
нула: {
— Что за свинство! Почему нас не оставляют в покое? Я уже сказа¬
ла все, что знаю.
— Насколько мне помнится, капитан Шомон и я попросили вас
описать внешность мадемуазель Дюшен. По причине слабой памяти
или чего-то еще ваше описание оказалось неточным.
— Я уже сказала! Возможно, была ошибка. Вероятно, я думала о
ком-то другом. Да, о другом...
Бенколен закончил разжигать сигару и помахал в воздухе спичкой,
гася пламя.
— Верно, совершенно верно, мадемуазель. Вы думали о другой пер¬
соне. Мне кажется, вы вообще никогда не видели мадемуазель Дюшен.
Вас совершенно неожиданно попросили дать описание. Вы рискнули:
отвечали быстро, создавая портрет человека, который всё время был у
вас на уме. Именно это и вынуждает меня полюбопытствовать...
181
— Я слушаю.
— ...полюбопытствовать, — задумчиво протянул Бенколен, — поче¬
му этот образ поселился в глубине вашего сознания. Короче говоря,
каким образом вам удалось дать нам столь точное описание внешнос¬
ти мадемуазель Клодин Мартель?
Глава 4
КАК МАТЕРИАЛИЗОВАЛСЯ НЕКИЙ МИФ
Бенколен точно рассчитал удар. Это было заметно г:о едва дрогнув¬
шим губам, прервавшемуся дыханию и остановившемуся взгляду —
мадемуазель Огюстен мысленно пыталась найти выход из создавшего¬
ся положения.
— Простите, мсье, — сказала она, искусственно рассмеявшись, —
но я не уловила всей глубины вашей мысли. Описание, которое я дала,
подходит множеству людей.
— Означают ли ваши слова признание того факта, что вы никогда
не видели мадемуазель Дюшен?
Я ничего не признаю и хочу лишь сказать, что описание соот¬
ветствует внешности многих тысяч женщин...
— Но одна из них мертва и находится в этом доме.
— ...и то, что мадемуазель Мартель по чистой случайности оказа¬
лась похожа на нарисованный мною портрет, не что иное как совпа¬
дение.
— Поосторожнее! — бросил Бенколен, предостерегающе помахивая
сигарой. — Откуда вы знаете, как выглядела мадемуазель Мартель? Вы
же пока ее не видели.
Лицо девушки залила краска гнева, и вовсе не потому, что ее в
чем-то обвиняли, а потому, что Бенколен сумел запутать ее и сбить
с толку. Ее вывело из себя то, что кто-то мог манипулировать сло¬
вами быстрее, чем она. Мари Огюстен отбросила ладонью волосы
назад и сказала ледяным тоном:
— Не кажется ли вам, что вы излишне долго отрабатываете на мне
свои полицейские трюки? Я сыта ими по горло!
Бенколен с отеческим видом покачал головой.
Это лишь усилило ее раздражение. Сыщик излучал ласку и добро¬
желательность.
— Я сочувствую вам, мадемуазель. Но, увы, есть еще ряд моментов,
которые мне хотелось бы обсудить вместе с вами. Мы не можем вот
так просто расстаться.
— Ну что же, вы — полицейский, и все права за вами.
Именно, мадемуазель, именно. Итак, к делу. Полагаю, мы с пол¬
ным основанием можем допустить, что между гибелью Одетты Дюшен
и смертью Клодин Мартель имеется связь, и притом весьма тесная. Но
182
здесь на сцену вступает третья дама — фигура гораздо более загадоч¬
ная, нежели первые две. Она своего рода призрак в этом музее. Я имею
в виду женщину, лица которой никто не видел, которая носит мех во¬
круг шеи и коричневую шляпку. Обсуждая с нами этот вопрос, ваш
батюшка выдвинул интереснейшую гипотезу.
— Матерь Божья! — сердито воскликнула девушка. — Неужели вы
слушаете чепуху, которую несет этот выживший из ума старый олух?
Ну-ка, выкладывай, папа! Ты делился с ними всеми своими бред¬
нями?
Старик вдруг напыжился и попытался заговорить с комичным до¬
стоинством:
— Мари, не забывай — перед тобой отец! Я лишь сказал им то, что
считаю истиной.
Впервые на ледяном лице дочери промелькнуло нечто похожее на
нежность. Тихонько подойдя к отцу, она обняла его за плечи и, загля¬
нув в глаза, промурлыкала:
— Послушай меня, папочка. Ты очень устал. Иди к себе и приляг.
Отдохни. Эти господа больше не собираются с тобой беседовать. Я
сама расскажу им все.
Она бросила вопросительный взгляд на Бенколена. Тот утверди¬
тельно кивнул.
-Ну, коли так, — нерешительно произнес старик, — если господа
не возражают. Для меня это удар. Страшный удар. Не помню, когда
еще я был так огорчен. — Он вяло махнул рукой. — Сорок два года... —
Голос его окреп. — Сорок два года мы имели высокую репутацию и
незапятнанное имя. Репутация так много значит для меня.. Да...
Послав нам извиняющуюся улыбку, мсье Огюстен повернулся и
неуверенно, как бы ощупью, направился к затененной части комна¬
ты. Спина его сгорбилась, плечи поникли, голова склонилась на
грудь. Запыленная лысина чуть покачивалась в свете лампы. Через
несколько секунд он растаял в темноте среди белоснежных кружев¬
ных салфеточек, наброшенных на пухлые, набитые конским волосом
спинки кресел.
Мари Огюстен глубоко вздохнула.
— Я готова, мсье.
— Итак, вы утверждаете, что женщина в коричневой шляпке явля¬
ется мифом?
— Естественно. У моего отца случаются... фантазии.
— У вашего отца, согласен, бывают. Еще один маленький вопрос,
который мне хотелось бы задать вам: Ваш батюшка говорил о репу¬
тации. Он гордый человек. Ваш музей является доходным пред¬
приятием?
Мари Опосген, ожидая очередного подвоха, была настороже. По¬
думав немного, она сказала:
— Не вижу в вашем вопросе связи с делом.
183
— Связь имеется, и притом непосредственная. Отец ваш упоми¬
нал о бедности; Я осмелюсь высказать предположение, что финан¬
совая сторона дела — в вашем ведении?
-Да.
Бенколен вынул сигару изо рта.
— Вашему опху известно, что в разных банках Парижа вы имеете
вклады на общую сумму около миллиона франков?
Она не отвечала, однако лицо ее побледнело и глаза округлились.
— Ну как, — продолжал Бенколен в тоне самой задушевной бе¬
седы, — что вы на это можете мне сказать?
— Ничего, — заговорила она хрипло, с трудом подыскивая нужные
слова, — ничего, кроме того, что вы, бесспорно, способная ищейка,
ловкий тип. Боже мой! Теперь, я полагаю, вы все выложите отцу?
Бенколен небрежно пожал плечами.
— Вовсе не обязательно. О! Я слышу, пришли мои люди.
С улицы донесся звук сирены полицейской машины. С визгом за¬
тормозив, она остановилась у входа в музей, и мы услышали нераз¬
борчивый шум голосов. Бенколен заторопился к дверям. Подкатила
еще одна машина и встала рядом с первой. Я увидел растерянное
лицо Шомона.
— Какого черта?! — неожиданно взревел он. — Что здесь происхо¬
дит?! Я ничего не понимаю! Зачем мы здесь и что делаем? Что... — Но,
видимо, поняв, что утратил над собой контроль в присутствии женщи¬
ны, замолчал и конфузливо заулыбался.
Я обратился к Мари Огюстен:
— Мадемуазель, боюсь, что полиция перевернет здесь все вверх
дном. Бели вы желаете уйти, уверен, Бенколен не станет возражать.
Она подвергла меня внимательному изучению весьма суровым
взглядом. Я же с удивлением обнаружил, что в соответствующем ан¬
тураже она была бы почти красива. Бели она избавится от напряже¬
ния и слегка расслабится, ее сильная, пластичная фигура станет более
женственной. Нормальное платье и умеренный макияж высветят при¬
влекательные черты лица и усилят блеск живых глаз. И вот в темноте,
за спиной неряшливо одетой девицы, передо мной возник образ со¬
всем иного существа. Она, видимо, заметила его отражение в моих
глазах, и между нами протянулась невидимая нить, возник незримый
союз. Тоща я не мог знать, что этот союз вскоре, в момент смертель¬
ной опасности, сослужит мне огромную службу. Девушка кивнула как
бы на мой неслышный вопрос.
И вот призрак заговорил вслух.
— Вы весьма забавный юноша. — Легкая улыбка подняла уголки ее
губ. Мое сердце учащенно забилось, необъяснимое волнение сдавило
хрудь ~ призрак, казалось, материализовался и отвечал на мои непро¬
изнесенные слова. — Кажется, вы мне сможете понравиться. Однако
я не намерена уходить. Любопытно, что станет делать полиция.
184
В комнату ввалились сержант в форме, два быстроглазых человека
в фетровых шляпах, эксперты с какими-то ящиками и фотоштативом
на плече. Бенколен появился в комнате с одной из шляп и сразу же
начал раздвать указания:
— Инспектор Дюрран — он будет вести дело. Вы все поняли, ин¬
спектор, что я вам сказал о проходе?
— Мы проявим предельную осторожность, — коротко ответил ин¬
спектор.
— И никакого фотографирования.
— Понял — никакого фотографирования.
— Теперь об этих предметах. — Бенколен подошел к столу, на ко¬
тором были разложены сумочка, ее содержимое и черная полумаска —
все, что мы подняли с каменных плит пола. — Вы, наверное, захотите
ознакомиться с ними.
Инспектор склонился над столом: его пальцы быстро перебрали все
предметы.
— Насколько я понимаю, сумочка принадлежала убитой?
— Да. Во всяком случае, на застежке ее инициалы. Я не нашел там
ничего существенного, кроме этого. — Бенколен взял со стола малень¬
кий листок бумаги, очевидно торопливо вырванный из записной книж¬
ки. На листке были записаны имя и адрес. Бросив взгляд на запись,
инспектор присвистнул.
— Вот это да! — пробормотал он. — Неужто здесь замешан этот тип?
А... понятно — соседний дом... Можно ли его потрясти?
— Ни в коем случае! Я сам намерен побеседовать с ним..
Позади меня послышался какой-то резкий звук. Мари Огюстен
схватилась за спинку качалки, которая отчаянно заскрипела.
— Могу ли я поинтересоваться, — спросила девушка твердым го¬
лосом, — чье имя обозначено на листке?
— Конечно можете, мадемуазель. — Инспектор внимательно пос¬
мотрел на нее из-под полей шляпы. — Здесь сказано: «Этьен Галан,
645, авеню Монтень. Телефон: Элизе 11-73». Вы знакомы с этим че¬
ловеком?
— Нет.
Дюрран, кажется, был намерен продолжать задавать вопросы. Но
Бенколен опустил ладонь на его руку, и инспектор замолк.
— В записной книжке ничего существенного... — сказал Бенколен. —
Вот ключ от машины, водительское удостоверение, регистрационная
карточка автомашины. Попросите патрульного осмотреть округу — мо¬
жет быть, машина окажется где-то поблизости.
Дюрран громко выкрикнул имя. В комнате возник ажан и браво
отсалютовал присутствующим. Выслушав приказ, он не сразу бросил¬
ся его выполнять. Немного поколебавшись, полицейский произнес:
— Я должен кое-что сообщить, мсье. Возможно, это имеет значе¬
ние. — Бенколен и инспектор медленно повернулись к ажану. Тот
18S
смутился и покраснел. — Может, это вовсе не так важно, но сегодня
вечером я заметил женщину неподалеку от входа в музей. Она при¬
влекла мое внимание, потому что я проходил мимо дверей музея
дважды в течение пятнадцати минут и оба раза видел эту даму. За¬
метив меня, она отвернулась, притворившись, что кого-то ждет.
— Музей был закрыт? — спросил Бенколен.
— Да, мсье. Я был удивлен, так как обычно он открыт до полуно¬
чи. Первый раз я проходил без двадцати... Женщина, кажется, тоже
была изумлена.
— Как долго она оставалась у музея?
— Не знаю, мсье. В следующий раз я оказался на этом месте после
двенадцати. Она уже ушла.
— Вы смогли бы узнать эту женщину, если бы снова увидели ее?
Полицейский с сомнением покачал головой:
—Трудно сказать, мсье. Было довольно темно. Но все же полагаю,
что узнаю. Я почти уверен в этом.
— Отлично, — похвалил его Бенколен. — Присоединитесь к своим
коллегам внизу и приглядитесь к мертвой женщине. Действуйте! Впро-
чем, постойте. Вы говорите, она нервничала?
— Да, и весьма заметно.
Бенколен отпустил его взмахом руки и, переведя взгляд на Мари
Опосген, быстро спросил:
— Вы видели или слышали кого-нибудь, мадемуазель?
— Абсолютно никого.
— Не слышали звонка?
— Я уже сказала, что нет.
— Прекрасно, прекрасно. Итак, инспектор, — Бенколен поднял со
стола черную маску, — это мы нашли рядом с пятнами крови. Насколь¬
ко я могу представить, жертва стояла спиной к стене соседнего дома,
примерно в футе, может быть, полутора от нее. Убийца находился пря¬
мо перед ней. Судя по тому, как брызнула кровь, он нанес удар через
ее левое плечо сверху вниз под лопатку. Осмотр раны, я уверен, под¬
твердит это. Теперь маска... Она может многое сказать. Резинка по¬
рвана с одной стороны, как будто маску сорвали...
— Убийца?
Бенколен протянул маску инспектору.
— Попробуйте теперь вы осмотреть ее хорошенько.
Обратив маску белой подкладкой к свету, Дюрран приступил к
анализу.
— Ее носила женщина. Нижний край соприкасался с верхней гу¬
бой, что говорит о миниатюрном лице. Здесь есть красный мазок. —
Он ковырнул маску ногтем. — Да, это помада. След слабый, но за¬
метный.
Бенколен, соглашаясь, кивнул:
— Бесспорно, маску носила женщина. Что еще?
— По всей вероятности, она принадлежала убитой.
— Я внимательно осмотрел труп — на губах покойной помады не
было. Но давайте порассуждаем вместе. Как можно видеть, помада
весьма темного цвета, следовательно, мы имеем дело с дамой, очевид¬
но, смуглой, возможно брюнеткой. Осмотрим резинку. Она довольно
длинная. Мы знаем, что, если обычная маска «домино» касается верх¬
ней губы, она скрывает маленькое лицо. Итак, женщина небольшо¬
го роста, носит маску с длинной резинкой...
— Это означает, — сказал Дюрран, — длинные густые волосы, уло¬
женные пучком на затылке.
Бенколен улыбнулся и выдохнул облако сигарного дыма.
— Таким образом, перед нами, инспектор, брюнетка, миниатюрная
брюнетка с пышной прической и весьма приверженная к употребле¬
нию косметики. Думаю, маска ничего больше нам не скажет, особен¬
но если учесть, что мы имеем дело с самой заурядной, продающейся
на каждом углу моделью.
— Что-нибудь еще?
— Только это. — Вынув из кармана конверт, Бенколен вытряхнул
на стол мелкие осколки стекла. — На полу в проходе, — объяснил он, —
самые крохотные прилипли к стене. Оставляю все вещи, инспектор, на
предмет размышлений. Мне пока больше нечего сказать. Не думаю,
что вам посчастливится найти следы ног или отпечатков пальцев. Те¬
перь я забираю Джеффа и капитана Шомона, и мы отправляемся ин¬
тервьюировать мсье Галана. Если я вам позже понадоблюсь, вы найде¬
те меня дома. Можете звонить в любое время.
— Мне нужен адрес убитой. Необходимо известить родственников
о том, что тело взято на вскрытие.
— Дюрран, — сказал, ухмыльнувшись, Бенколен и хлопнул ин¬
спектора по плечу, — ваши прямота и здравый смысл неподражае¬
мы. Отец мадемуазель Мартель, я убежден, высоко оценит ваш стиль
подачи новостей. Но все-таки не беспокойтесь: я или капитан Шо-
мон позаботимся об этой стороне дела. Не забудьте только сообщить
мне, к какому заключению пришел хирург по поводу раны. Не ду¬
маю, что вам удастся обнаружить оружие. А вот и мы... Итак?
Появился полицейский с каскеткой в руках.
— Я осмотрел тело, мсье, и уверен, что мертвая женщина — не та,
которую я видел у музея сегодня вечером.
Дюрран и Бенколен обменялись взглядами. Бенколен спросил:
— Не могли бы вы описать внешность той, которую видели?
— Это сложно. — Полицейский развел руками. — Ничего приме¬
чательного. Прекрасно одета. Кажется, блондинка. Среднего роста.
Дюрран потянул за поля шляпы, надвинул ее на брови и сказал:
— Великий Боже! Так сколько же у нас женщин? Едва мы описа¬
ли наружность одной по ее маске, как возникает какая-то блондин¬
ка. Что еще?
187
— Еще мне кажется, — ответил полицейский не очень уверенно, —
что она носила меховой воротник и маленькую коричневую шляпку.
Последовала длинная пауза. Шомон поднес ладони ко лбу. Бенко¬
лен изысканно вежливо поклонился в сторону мадемуазель Огюстен.
— Миф, — произнес он, — материализовался. Желаю вам спокой¬
ной ночи, мадемуазель.
Бенколен, Шомон и я вышли в холодную темноту ночи.
Глава 5
КЛУБ СЕРЕБРЯНЫХ КЛЮЧЕЙ
Зная Бенколена, я не сомневался, что поздний час — была полови¬
на второго — не остановит его и он вытащит из постели каждого, с кем
решил поговорить. В основе этого лежали не злая воля или нетерпе¬
ние, а лишь простой факт: он не видел разницы между днем и ночью.
Бенколен мог заснуть в любой момент в любом месте, если ему пред¬
ставлялась такая возможность. Правда, бывало и так, что он вообще
забывал о сне. Если расследование захватывало детектива, он вовсе не
знал счета времени и не позволял другим поглядывать на часы. Поэ¬
тому, когда мы вышли из музея, он заявил в присущей ему отрывис¬
той манере:
— Мы с Джеффом отправляемся на интереснейшую экскурсию, ка¬
питан. Если желаете, можете составить нам компанию. Но прежде я
предлагаю проглотить по чашечке кофе. Кроме того, мне нужна кое-ка¬
кая информация. Вы, капитан, единственный, кто может мне сказать...
— Я иду с вами, — мрачно сказал Шомон. — Все что угодно, но
только не дом и не постель. Я предпочитаю оставаться на ногах до утра.
Ведите!
Машина Бенколена была запаркована на углу бульвара Монмартр.
Рядом призывно сияла витрина ночного кафе. Столики с тротуара еще
не были убраны, хотя тускло освещенная улица уже опустела. Все за¬
тихло, лишь слегка похлопывал под порывами ветра матерчатый навес
над столиками. Запахнув поплотнее пальто, мы уселись за один из них.
Где-то над дальним концом бульвара слабо светилось небо. Это мер¬
цал вечный нимб ночного Парижа. Откуда-то издалека доносились шум
уличного движения и кваканье клаксонов. По тротуару с таинственным
шуршанием скользили опавшие листья. Неизвестно почему, мы все
ощущали некоторую нервозность, и, когда официант принес горячий
кофе, сдобренный коньяком, я с жадностью приник к чашке.
Шомон поднял воротник пальто. Капитана била дрожь.
— Я, кажется, устал, — неожиданно произнес он. Очевидно, настро¬
ение его изменилось. — Куда это мы направляемся? В такую погоду...
— Человека, которого мы собираемся повидать, зовут Этьен Галан, —
ответил Бенколен. —По крайней мере, таково одно из его имен. Кста¬
188
ти, Джефф, вы видели этого типа — я указал вам на него в ночном клу¬
бе. Какое впечатление он на вас произвел?
Я припомнил вечернюю сцену. Однако впечатление было стерто на¬
громождением ужасов, которые мне пришлось пережить позже. Память
сохранила лишь зеленое освещение (такое же мрачное, как и в музее),
выхватившее из тьмы насмешливый взгляд и кривую улыбку. «Этьен
Галан. Авеню Моктснь».- Итак, он живет на моей улице. А на ней не
обитают люди с низким доходом. Имя этого человека было известно
инспектору Дюрре: Получалось, что он, словно призрак, преследо¬
вал нас весь вечер.
— Что он собой представляет?
Бенколен нахмурился.
— Этьен Галан, Джефф, очень, очень опасная личность. Кроме этого
я пока ничего не скажу. Я предполагаю, что он каким-то образом свя¬
зан с событиями этой ночи. — Бенколен машинально двигал по столу
чашку, взгляд его был обращен куда-то вовнутрь. — Я понимаю, вы.сер-,
дитесь, что вам приходится действовать впотьмах. Но заверяю вас: если
мы застанем его лома, вы многое узнаете и многое поймете...
Бенколен замолчал. Желтый лист залетел под навес и, покачиваясь
в ярком свете, опустился на наш столик. Холодный ветер начал про¬
хватывать мои ноги.
— Необходимо сообщить о несчастье родителям мадемуазель Мар¬
тель, — медленно протянул детектив.
-г- Да-да, конечно. Дьявольски неприятная задача. Может быть,
лучше, — неуверенно сказал Шомон, — сделать это по телефону?
— Нет. Будем ждать утра. Убийство произошло слишком поздно,
чтобы сообщение о нем появилось в утренних газетах, — они ничего
из них не узнают. Я знаком с отцом и, если вы желаете, готов изба¬
вить вас от этой неприятной обязанности. Невероятно! — вдруг заго¬
ворил он с большой энергией. — Обе девушки из высшего общества.
Впрочем, как и большинство. Но остальные...
— О чем это вы? — поинтересовался Шомон.
— Ловушка, — произнес Бенколен. — Не знаю, мой разум помутил¬
ся. Держу пари на мою репутацию: заявляю, что правильно расшифро¬
вал все знаки... мне необходима дополнительная информация. Говори¬
те, капитан. Расскажите мне все, что знаете об этих девушках — вашей
невесте и Клодин Мартель.
— Что вам хотелось бы узнать?
— Все. Говорите все, что придет на ум. То, что важно, я отберу са¬
мостоятельно.
Шомон вперил взгляд в пространство и начал.
— Одетта, — сказал он тихим, дрожащим от напряжения голосом, —
была милейшим...
— К дьяволу! Это меня не интересует! — Бенколен очень редко те¬
рял свои, обходительные манеры, но за эту ночь он уже дважды ухит¬
189
рился выйти из себя. Я смотрел на него с удивлением. Казалось, еще
минута — и он начнет кусать ногти. — Пожалуйста, избавьте меня от
части рассказа, касающейся любовных переживаний. Рассказывайте о
ней: что ее интересовало, с кем дружила.
Необходимость дать конкретный ответ заставила Шомона заду¬
маться. Капитан подыскивал нужные слова. Он посмотрел вверх на
навес, потом на свою чашку, затем перевел взгляд на бегущие по
тротуару листья. Казалось, что он старался вызвать к жизни нужные
образы.
— Ну... она была просто замечательной... — начал было Шомон,
но, видимо, решив,.что это недостаточная характеристика, смешался
и покраснел. — Она живет с матерью. Мать — вдова. Она любила
дом, сад, обожала петь — да, да, очень любила петь. И боялась пау¬
ков. Чуть ли не падала в обморок при виде их. И она много читает...
Шомон продолжал рассказ, путая настоящее и прошедшее время,
торопливо и охотно вспоминая мелкие и крупные, а порой трогатель¬
ные события. Одетта собирает цветы в залитом солнцем саду; Одетта,
хохоча, скатывается с копны сена... Перед нами постепенно возникал
образ простой, доброй и счастливой девочки. Слушая полное любви
повествование, я припоминал фотографию Одетты: милое личико,
пышные темные волосы, маленький подбородок, глаза, обожающие
рассматривать цветные картинки в книжках. И, конечно, серьезность,
чудовищная серьезность влюбленных: их планы на будущее, письма,
нечастые встречи под наблюдением матери — весьма светской дамы,
как я понял из слов Шомона.
— Ей нравилось то, что я солдат, — охотно продолжил капитан, —
хотя считать меня солдатом можно с большой натяжкой. По оконча¬
нии Сен-Сир меня направили в действующую армию, и я немного по¬
воевал с риффами. Но родня забеспокоилась и организовала перевод
в Марокко. Стыд! Белые мундиры, лайковые перчатки — мне совсем
не по душе этот маскарад. Но Одетта была ужасно рада...
— Понятно, — мягко прервал его Бенколен. — Как насчет друзей и
подруг?
— Она редко выходила из дома. Ей не нравилась светская жизнь, —
сообщил Шомон с опенком гордости. — Было три девочки, три хорошие
подруги, у них было общее прозвище — «Неразлучные»: Одетта, Клодин
Мартель...
— Продолжайте.
— ...и Джина Прево. Троица в то время еще воспитывалась в мо¬
настырской школе. Теперь они не столь близки, как раньше. Впрочем,
не знаю, я крайне редко попадаю в Париж, а Одетта никогда подроб¬
но не пишет о том, куда ходила и кого видела. Она просто... просто
беседовали со мной в своих письмах. Вы понимаете?
— Следовательно, вам не'очень много известно о мадемуазель
Мартель?
190
— Нет. Откровенно говоря, я ее недолюбливал. — Шомон пожал
плечами. — Она очень язвительна и обожает потешаться над людьми.
Но Клодин мертва, а Одетта ее любила... Я так редко здесь бываю.
— Понятно. А мадемуазель Прево? Как она?
Шомон поднял чашку, но, услышав вопрос, вернул ее на место.
— Джина? Да так, всего лишь подруга. Насколько я знаю, она хо¬
тела пойти на сцену, но семейство воспротивилось. Она очень краси¬
ва, очень, если вам по вкусу такой тип. Рослая блондинка...
Воцарилось молчание. Бенколен, полузакрыв глаза, задумчиво ба¬
рабанил пальцами по столу. Потом он кивнул, как бы отвечая само¬
му себе.
— Нет, — сказал наконец сыщик, — вы не тот человек, который
способен толково рассказать об обеих подругах. Что ж, если вы гото¬
вы, — он постучал монетой по блюдечку, подзывая официанта, — мы
можем отправляться дальше.
На Париж возводят напраслину. Париж рано отходит ко сну. Пус¬
тынные бульвары освещены редкими фонарями, окна унылых домов
надежно спрятались за ставнями.
Большой «вуазен» Бенколена промчался в центр, к площади Согла¬
сия, фонари которой поблекли на фоне сияющей электрической рек¬
ламы. Стены домов казались голубоватыми на фоне звездного неба.
Сигналы редких машин звучали приглушенно. Одетые в лохмотья де¬
ревья на бульваре Капуцинов выглядели зловеще-угрожающе. Мы все
втиснулись на переднее сиденье. Бенколен вел машину в своей обыч¬
ной небрежно-рассеянной манере, на обычной для него скорости пять¬
десят миль в час. Казалось, что он вообще не управляет своим
автомобилем. Вопль нашего сигнала разорвал тишину и пронесся мно:
гоголосым эхом по рю Руаяль. Через приоткрытое стекло наши лица
хлестал холодный ветер, наполненный запахом влажной листвы, каш¬
танов и осенней земли. Проскочив лес фонарей, именуемый площадью
Согласия, мы свернули на Елисейские Поля и через несколько минут
отчаянной гонки оказались в чинной атмосфере авеню Монтень с ее
зарешеченными окнами, ухоженными деревьями, спокойным ритмом
жизни. Замызганный кусок Парижа у Порт-Сен-Мартен остался где-
то в ином мире.
Наверное, каждый день мой путь пролегал мимо дома 645, потому
что я обитал совсем рядом. Это было большое старинное здание, от¬
гороженное от улицы серой стеной; широкие коричневые, украшенные
бронзой ворота вечно стояли закрытыми. Бенколен обменялся с кем-
то невидимым несколькими словами, после чего мы проследовали в
пахнущий влагой двор. Послышался голос, протестующий против на¬
шего вторжения. В темноте невозможно было рассмотреть говоряще¬
го. Мы не замедлили движения и вынудили владельца голоса отступить
в освещенный вестибюль.
— ..Я же говорю, что мсье нет дома!
191
— Но, видимо, он придет, — обходительно сказал Бенколен. —
Приблизьтесь, мой друг. Я хочу взглянуть на вас: по всей вероятнос¬
ти, вы мне знакомы.
В свете свисавшей с потолка хрустальной люстры мы увидели ко¬
ротко постриженные волосы над чрезвычайно бледным лицом с напря¬
женным взглядом.
— Ну конечно, я знаком с вами по моим досье. Итак, мы подождем
мсье Галана.
Глаза на бледном лице смотрели куда-то в сторону.
— Хорошо, мсье.
Нас провели в обширное помещение в передней части здания. Вы¬
сочайший потолок, украшенный лепным старинным орнаментом, по¬
золоченные, почти черные от древности карнизы. Свет затененной
абажуром лампы не мог разогнать темноту у стен, но я все же сумел
разглядеть, что высокие окна плотно закрыты стальными ставнями.
Комната казалась мрачной, несмотря на то, что в камине ярко пылали
поленья. Изобилие вычурной серой с золотом резьбы, столики с золо¬
ченым рисунком на мраморной столешнице, веретенообразные готи¬
ческие сЦинки стульев наводили на мысль, что вы находитесь в музее.
Жизнь в музее вряд ли можно назвать комфортабельной. Огромная
арфа в углу еще больше подчеркивала гротескность обстановки. Несо¬
мненно, каждый предмет обладал огромной ценностью, но столь же
несомненно, что ни один из них не годился для обыденной жизни.
Интересно, что за человек обитает в этой музейной обстановке?
— Присаживайтесь к камину, господа, — пригласил Бенколен, —
думаю, наше ожидание не затянется^
Слуга, а может быть дворецкий, куда-то исчез, оставив открытой
дверь в вестибюль. Я опустился осторожно на обитое парчой кресло,
поставив его так, чтобы можно было видеть часть вестибюля и того,
кто может там появиться. Бенколен же, напротив, устроившись лицом
к огню, сгорбился, уткнувшись подбородком в ладони, и впал в задум¬
чивость.
Танцующее под аккомпанемент потрескивания и шуршания пламя
бросало красноватые блики на его лицо. Иногда оно ярко освещалось,
когда вспыхивал кусок смолы. Я слышал звук шагов по паркету — это
Шомон безостановочно мерил комнату из угла в угол. С улицы доноси¬
лись шорохи, шуршание, постукивание и свист ветра; где-то далеко-да¬
леко раздались два приглушенных удара — пробили часы у Инвалидов.
Все случилось без предупреждения. Я смотрел на чуть светлый пря¬
моугольник двери; едва слышно щелкнул язычок замка, и в нашу ком¬
нату стрелой, с шипением и визгом влетела огромная белая кошка.
Вскочив в освещенное камином пространство, животное замерло, про¬
должая, однако, шипеть..
На стене, в прямоугольнике дверного проема, возникла человечес¬
кая тень; огромная тень’сняла цилиндр и движением плеч сбросила
192
на пол накидку. Уверенные, неторопливые шаги застучали по пар¬
кету.
— Добрый вечер, мсье Галан, — произнес Бенколен, не меняя позы
и не отрывая глаз от пляшущих языков пламени. — Мы вас ждем.
Человек подошел. Я поднялся с кресла, а Бенколен повернулся к
нему лицом. Пришелец был высок — почти одного роста с сышиком.
Под великолепно сшитым фраком чувствовалось налитое силой тело.
Человек держался с непринужденным изяществом. Изяществом, похо¬
жим на грациозность белой кошки, не сводящей с меня желтых глаз.
По-своему он был очень красив или, скорее, мог быть красивым, если
бы не одна черта. Нос его был не просто горбат, он был чудовищно
искривлен и вдобавок багрового цвета. На фоне тонкого лица, воле¬
вого подбородка, высокого чистого лба, густых черных волос, минда¬
левидных серо-зеленых глаз — на фоне всего этого носище казался
хоботом неведомого животного. Человек улыбнулся. Улыбка придала
лицу дружелюбие, но нос сделал саму улыбку несколько зловещей.
Прежде чем заговорить с нами, пришелец наклонился и обратился
к кошке.
— Ко мне, Мариетта, — сказал он ласково. — Не надо шипеть на
моих гостей. Иди ко мне.
У Галана 61.1л глубокий, хорошо поставленный интеллигентный
голос. Он владел им, как опытный органист своим инструментом.
Взяв кошку на руки, Галан уселся неподалеку от камина. В нем чув¬
ствовалась нс только физическая сила, но и огромная интеллектуаль¬
ная мощь.
— Прошу извинить, — произнес он приятным, располагающим то¬
ном, — за то, что заставил себя ждать. Много воды утекло, мсье Бен¬
колен, со времени нашей последней встречи. А это, — кивок в мою
сторону, — несомненно, ваши коллеги?
Бенколен представил нас. Теперь он стоял, небрежно опершись на
каминную доску. Галан коротко кивнул вначале Шомону, потом мне.
Затем он перевел взгляд на детектива и принялся его внимательно
изучать. Лицо Галана приняло довольное выражение. Оно просто за¬
светилось удовлетворением. Подергав красным карикатурным носи¬
щем, хозяин дома улыбнулся.
— Я вижу вас сегодня впервые за много лет. Мой друг Бенколен
стареет. Время не щадит и его; эта седина в волосах... Сейчас я смог
бы разорвать вас в клочья.
Он распрямил плечи, ласково поглаживая сильными, слегка при¬
плюснутыми на кончиках пальцами шею кошки, которая продолжала
смотреть на нас желтыми настороженными глазами.
Неожиданно Галан повернулся ко мне.
— Вас, мсье, наверняка интересует это. — Он чрезвычайно нежно
прикоснулся к своему носу. — Да, я вижу, что очень интересует. По¬
просите рассказать мсье Бенколена — это произошло по его вине.
7 Дж. Д. Карр «Вт подозрений*
193
—Как-то нам пришлось схватиться на ножах, — сказал Бенколен,
изучая рисунок ковра. Сейчас он действительно казался старым: то-
щий, усталый, изношенный Мефистофель с иссохшей кожей. — Мсье
Галан полагал,'что является мастером в этом искусстве апашей. Ну,
мне и пришлось стукнуть его рукояткой ножа — я не очень хотел ис¬
пользовать лезвие...
> Галан легонько потянул себя за кончик носа и задумчиво произнес:
— Это случилось двадцать лет тому назад. С той поры моя техника
значительно улучшилась. Сейчас во всей Франции едва ли сыщется хоть
один, кто... Впрочем, оставим эту тему. С какой целью вы осчастливили
мой дом? — Он разразился громким и неприятным смехом. — Неужели
ваша фантазия родила против меня какие-то подозрения?
Слойа Галана были явным вызовом. После них повисло долгое мол¬
чание; первым его нарушил Шомон. Обойдя стол, он возник в свете
камина, какое-то мгновение капитан чувствовал себя неуверенно, но,
поборов себя, спросил с неожиданной горячностью:
— Эй, вы, взгляните-ка сюда... за кого вы, собственно, себя при¬
нимаете?
— Ну, это как взглянуть, — спокойно ответил Галан; он не рас¬
сердился, не возмутился, казалось, он просто забавляется. — Если об¬
ратиться к языку поэтов, то мсье Бенколен, без сомнения, назвал бы
меня «властелином ночных шакалов, принцем тайного мира, верхов¬
ным жрецом демонологии»... — Шомон в недоумении уставился на
Галана. Тот рассмеялся: — Париж — ты мир подполья, — продолжал
он с насмешливым пафосом, — какие жертвы приносились во имя
тебя! Мсье Бенколен — живое воплощение буржуа с душой автора
бульварных романов. Мсье заглядывает в вонючие кафе, куда наби¬
вается рабочий люд и туристы. Он видит в них мрачные ночные Со¬
здания, полные греха и наркотиков и жаждущие крови. Подполье!
Чушь, идиотская идея!
За этими словами, прерываемыми смешками и подмигиванием, по
всей видимости, стоял давний незаконченный спор двух смертельных
врагов. Воздух в комнате был насыщен ненавистью такой же реальной
и физически осязаемой, как тепло камина. Но было видно также, что
между врагами высилась огромная стена, которую Галан не мог разру¬
шить, а был способен лишь слегка поцарапать, источая ненависть.
— Капитан Шомон хочет знать, кто вы такой, — сказал Бенколен. —
Я позволю себе немного рассказать. Начнем с того, что вы имеете сте¬
пень доктора философии. Вы — единственный француз, когда-либо воз¬
главлявший кафедру английской литературы в Оксфорде.
-г На это пока нечего возразить.
— Но антисоциальность была вам присуща с самого начала. Вы не¬
навидели мир и все человечество. Ну и, кроме того, вы полагали, что
ваше жалованье не соответствует масштабам выдающейся личности.
— И это я охотно признаю.
194
— Несомненно, — задумчиво произнес Бенколен, — нам следует
оценивать поступки этого человека, исходя из его своеобразного мен¬
талитета. Перед нами чрезвычайно одаренная личность, которая по¬
глощала книгу за книгой, том за томом до тех пор, пока разум ее не
надломился под грузом мудрости. В результате мы имеем перед собой
склонное к самоанализу злобное существо, захваченное своими химе¬
рами. Галан видит мир как средоточие зла, где все моральные ценнос¬
ти не что иное, как притворство и лицемерие. Если у вас репутация
честного человека — это значит, что вы законченный жулик, так счи¬
тает наш друг. Если женщина слывет добродетельной, то она наверня¬
ка шлюха. Чтобы утвердить себя в этих воззрениях (а это не что иное,
как воззрение, порожденное помутненным сознанием извращенного
идеалиста), он начинает копаться в прошлом своих друзей. При этом
важно учесть, что он вхож в круг лиц, именуемых высшим обществом.
Лицо Галана превратилось в неподвижную маску ярости. Интерес¬
но: когда он краснел, то вся краска, видимо, концентрировалась на
носу, и чудовищный хобот становился темно-багровым. Но Галан си¬
дел не двигаясь, в упор глядя на Бенколена и любовно поглаживая
кошку.
— Итак, он открывает кампанию против этого так называемого при¬
личного общества, — продолжал детектив. — Он начинает своего рода
шантаж или, скорее, супершантаж без всяких правил чести. Галан на¬
нимал соглядатаев, составлял досье и гигантские каталоги с системой
взаимных отсылок. Письма, фотографии, счета отелей, ресторанов (или
их фотокопии) тщательно индексировались и хранились в идеальном
порядке, ожидая своей очереди. Он вел военные действия только про¬
тив лучших людей страны, находил в их прошлом мелкие грешки и
оплошности, подбирал документацию и терпеливо выжидал нужного
момента. Женщина собирается выйти замуж, некто баллотируется на
выборах, кто-то получает перспективную должность... Вот здесь и воз¬
никает наш друг. Не думаю, что главным его мотивом были деньги.
Бесспорно, Галан высасывал из своих жертв фантастические суммы, но
его подлинная страсть — уничтожение репутации, сокрушение идола.
Он наслаждался своей властью. Ах, ты полагаешь, что достиг славы? Так
посмотри, как я уничтожаю тебя! Ты полагаешь, что можешь добиться
успеха? Что ж, попытайся! Стремление вершить судьбы людей — вот
подлинная страсть нашего друга. Только она приводит его в экстаз.
Шомон, словно под гипнозом, не сводя глаза с Галана, придвинул
стул и уселся на его край. Бенколен продолжал:
— Вы представляете, господа, чувства человека, который, по его мне¬
нию, делит власть с самим Сатаной. Взгляните на него. Он все станет
отрицать, но на его лице можно прочитать тайное удовлетворение.
Галан вздернул голову. Его задела не суть обвинений Бенколена, а
то, что все увидели, как он не сумел скрыть чувства удовлетворения,
когда его сравнили с правителем тьмы.
195
— Но.это еще не все, — продолжил в раздумье Бенколен. — Я упо¬
минал о шантаже без правил. Оказывается, может существовать и та¬
кой вид шантажа. Высосав из своей жертвы всю кровь, Галан не отда¬
вал документы, использованные для вымогательства и за которые уже
получил выкуп. Вместо этого он их публиковал. Собственно, такова
была его первоначальная цель. Главная задача — уничтожить челове¬
ка. Только достигнув этого, Галан мог торжествовать... Естественно,
жертвы не могли обратиться в суд. Галан умело обставлял свои делиш¬
ки — он не. оставлял письменных следов и вел все разговоры один на
один, никаких угроз при свидетелях. Однако дурная слава о нем тихо
расползалась по Парижу. Его перестали принимать, двери всех гости¬
ных захлопнулись перед ним... День и ночь он вынужден окружать себя
телохранителями.
— За эти речи, — выдавил Галан, — я могу привлечь вас к суду и...
Бенколен стукнул ладонью по каминной доске и рассмеялся.
— Вы на это никогда не решитесь. Кроме того, мсье, я знаю, что
вы грезите рассчитаться со мной по-иному.
Галан овладел собой и произнес сладким голосом:
— Как всегда, вы — сама истина, мой друг.
— Итак, почему я здесь в столь неурочный час... — сказал Бенко¬
лен, перейдя на деловой тон. — Мне необходимо выяснить некоторые
новые аспекты вашей коммерческой деятельности.
— ? х
— В принципе она мне известна. В одном из районов города дей¬
ствует, уникальное в своем роде заведение. Вы любовно именуете его
«Клуб цветных масок». Идея, бесспорно, не нова: существует масса
учреждений подобного рода, но вашему клубу присуща утонченность,
отсутствующая у конкурентов. Членами его могут быть те, чьи имена
значатся в «Светском альманахе», размеры членских и годовых взно¬
сов умопомрачительные. Имена членов, чисто теоретически конечно,
хранятся в строгой тайне...
Галан опустил глаза и пожал плечами. Он, видимо, не ожидал, что
Бенколен затронет этутбМу:
— Интересно... послушаем теперь, — сказал он, — какова, по ва¬
шему мнению, цель клуба.
— Это место сбора мужчин и женщин. Женщины, несчастные в за¬
мужестве, немолодые дамы, просто те, кто стремится к новым ощуще¬
ниям; мужчины, жены которых вселяют тоску или приводят в ужас,
искатели приключений — все они находят в клубе себе партнеров по
душе или, лучше сказать, по телу. Члены вашего клуба носят маски,
собираясь в вашем огромном полутемном зале. Никому не известно,
кто эта милая дама в маске, увлекающая вас для интимной беседы из
зала в коридор. Никто не догадывается, что соблазнительная чаровни¬
ца — не кто иная, как та чопорная светская леди, хозяйка официаль¬
ного ужина, который вы были вынуждены осчастливить своим присут-
196
станем вчера вечером. Все пьют, танцуют под мелодии вашего неви¬
димого оркестра.
— Я не ослышался? Вы произнесли «вашего клуба», «вашего ор¬
кестра»?
— Слух не подвел вас. Ведь вы владеете клубом... Нет, нет, конеч¬
но не на свое имя. Сдается мне, он числится за какой-то женщиной.
Но контролируется вся деятельность, бесспорно, вами.
— Допустим, хотя это вовсе не так. Клуб — вполне легальное уч¬
реждение. Чем он вызвал интерес у полиции?
— Безусловно легальное. И посмотрите, насколько удачно он предо¬
ставляет вам первоклассный материал для шантажа. Членам клуба
неизвестно, кто его владелец, не так ли? Однако если они желают по¬
сещать его, то это их проблема, а не полиции. Я скажу, почему все же
полиция заинтересовалась этим заведением. — Бенколен наклонился
вперед. — В переходе, ведущем в ваш клуб, в переходе за музеем вос¬
ковых фигур, известным под названием «Опостен-музей», вчера вече¬
ром была убита женщина по имени Клодин Мартель. Расскажите нам,
пожалуйста, псе, что вам известно об этом событии.
Глава б
МАДЕМУАЗЕЛЬ ЭСТЕЛЛА
Лицо Галана неясным пятном маячило перед моими глазами. Было:
слышно, как дернулся Шомон, шумно хватая ртом воздух. Но он был
для меня бестелесным духом, потому что я вновь очутился в вымощен¬
ном каменными плитами проходе, слева от меня виднелась массивная
дверь без ручки, справа — распахнутая, снабженная надежным замком
дверь, которая вела на улицу. Перед моими глазами была кнопка вы¬
ключателя скрытого освещения и черная маска с разорванной резин¬
кой на полу, рядом с пятнами крови.
Издалека, словно из самого конца проклятого коридора, донесся
голос Галана. Он говорил с изысканной вежливостью:
— У меня есть множество доказательств того, что я не связан осо¬
быми узами с упомянутым вами клубом. Что из того, если я его член?
Таких немало. Я могу доказать, что вечером не был даже поблизости
от него.
— Вы понимаете, что это значит?! — закричал Шомон. Его била
крупная дрожь.
— Сядьте, капитан! — резко приказал Бенколен и шагнул вперед,
как бы опасаясь последствий несдержанности молодого человека.
— Но если это правда... Боже мой! Вы все сошли с ума! Вы сумас¬
шедшие! Наверное, все не так!
С надеждой и отчаянием он смотрел по сторонам. Встретившись
глазами с Бенколеном,'он замолчал, судорожно вздохнул и опустился
197
в кресло. Растерянный солдат, с глубоко запавшими глазами, он ка¬
зался совершенно неуместным в нелепом золоченом кресле, в этой
мерзкой разукрашенной комнате.
Наступила мертвая тишина. В комнате вместе с нами как бы при¬
сутствовали .Одетта Дюшен, Клодин Мартель и весь «Клуб цветных
масок».
— Прежде чем вы, мсье Галан, что-то скажете, я хотел бы по¬
делиться с. вами еще кое-какими сведениями, — начал Бенколен. —
Как я имел возможность заметить, клуб формально находится в соб¬
ственности некоей дамы, которая осуществляет непосредственное
руководство его деятельностью. Ее имя не имеет значения, если вы
согласны с общей постановкой вопроса. Далее. Контакты в высшем
свете, так сказать вербовка новых членов, также осуществляются жен¬
щиной. В префектуре не знают ее имени, но, бесспорно, она принад¬
лежит к сливкам общества и имеет доступ к людям, которые могли
бы проявить заинтересованность в членстве. Не будем пока обсуж¬
дать эту сторону дела. Итак, вы возглавляете дорогое и опасное хо¬
зяйство для привилегированных. Опасное потому, что родственники
членов клуба могут1 узнать о характере его деятельности. Чтобы из¬
бежать возможных осложнений, вам приходится окружать себя тело¬
хранителями. Представьте! .на секунду — газеты публикуют материал
о делах, творящихся в клубе, и называют ваше имя. Клубу конец
(впрочем, как и вам): Никто не осмелится появиться там, чтобы не
травмировать своих близких.
Галан-достал портсигар. Он двигался уверенно, ничто не указыва¬
ло'на его волнейие. Видимо, слова Бенколена не произвели ожидае¬
мого эффекта.
— Являясь всего лишь-рядовым'членом, я, увы, не способен уло¬
вить всей глубины ваших слов. Тем не менее я все же сумел понять,
что убийство совершилось в проходе, то есть вне стен клуба, и вполне
вероятно, не имеет к нему ни малейшего отношения.
— Боюсь, что имеет. Этот коридор, по существу, часть клубного
помещения. Дверь в него снабжена надежным замком, который пос¬
тоянно закрыт;.члены клуба получают персональный серебряный ключ.
На нем гравируется имя владельца. Следовательно... — Бенколен по¬
жал плечами.
— Ясно... — Галан все так же спокойно и неторопливо зажег сига¬
рету и дунул на пламя спички. — ...Следовательно, надо ожидать по¬
явления в газетах статей с полным описанием деятельности клуба?
— Ничего подобнрго.
— Как прикажете вас понимать?
— Я сказал, — с самым благодушным видом принялся объяснять
Бенколен, — ничего подобного. Пресса не получит информации. Соб¬
ственно, я и пришел лишь затем, чтобы сообщить вам это.
После довольно продолжительной паузы Галан пробормотал:
198
— Я не понимаю вас, мсье, и именно в силу этого восхищаюсь вами.
— Ни слова об этом заведении не просочится в газеты. Клуб будет
по-прежнему следовать своим курсом радости, и ничто не свяжет, вас
с событиями этой ночи. Кстати, мои друзья не знают, наверное, что у
клуба есть одна забавная черта. «Клуб цветных масок» — не пустое,
название. Маски — это сигналы, с помощью которых все члены опре¬
деляют свое поведение. Те, кто не имеет устойчивой связи и ищет слу¬
чайных встреч, носят черные маски. Желающие постоянных контактов
носят зеленые, и, наконец, те, кто явился на свидание с определенным
лицом — алые. Последнее — сигнал: «руки прочь!» Маска, которую
нашли, была черной... Я повторяю свой вопрос. Что вам известно об
убийстве?
Галан полностью освоился и стал самим собой. Он расслабленно
откинулся на спинку кресла и, насмешливо глядя на Бенколена, вы¬
дул тонкую струйку дыма.
— Дорогой друг, мне абсолютно ничего не известно. Вы рассказа-,
ли мне о преступлении, и я глубоко опечален этим прискорбным со¬
бытием. Я бы добавил — трагическим событием. Однако я не знаю, кто
убит, каким способом и почему. Может быть, вы сможете просветить
меня на этот счет?
— Вы знакомы с мадемуазель Клодин Мартель?
Галан в раздумье уставился на тлеющий кончик сигареты. Когда он
поднял глаза, во взгляде его было заметно неподдельное удивление. До
этого трудно было определить, какие чувства обуревали его, но сейчас
он был явно изумлен.
— Ах, вот как, — произнес он под нос. — Весьма, .весьма странно.
Впрочем, почему странно? Весьма достойная семья, — и продолжил
громко: — Да, я был знаком с ней, правда весьма поверхностно. Кло¬
дин Мартель, — Галан хихикнул, — член клуба! Исключительно инте¬
ресно.
— Это ложь! — холодно прервал его Шомон. — А что касается ма¬
демуазель Дюшен...
Бенколен тихо выругался и поспешил остановить молодого офи¬
цера.
— Капитан, будьте добры, не вмешивайтесь.
— Дюшен? — переспросил Галан. — Дюшен, говорите? Никогда не
слышал этого имени. Если, конечно, не считать, что оно весьма рас¬
пространено. А что случилось с ней?
— Нас она не интересует... Продолжим о мадемуазель Мартель, —
сказал Бенколен. — Ее тело обнаружили ночью в музее восковых фи¬
гур, задняя дверь которого ведет в упомянутый переход. Де1вушка уби¬
та ударом ножа в спину.
— В музее?.. О да... мне известно это убогое заведение. Увы! Весь¬
ма печальное событие. Однако я первоначально понял, что она была
убита в переходе.
199
— Верно. Труп был перенесен в музей.
— Зачем такие усилия?
Бенколен в ответ пожал плечами, но по огонькам в глубине его
зрачков я понял, что мой друг наслаждается ситуацией. Эти двое об¬
щались между собой по неведомому другим каналу связи. Я предста¬
вил, как Бенколен послал мысленный сигнал: «Мы это обязательно
узнаем*.
Вслух же он спросил:
— Вы знакомы с господином Огюстеном или его дочерью?
— Огюстен? Нет. По-моему, нет. Впрочем, подождите! Ну конеч¬
но, это владелец музея. Увы, мсье, я не имею чести быть знакомым с
этим господином.
В камине разломилось полено, и брызнувшие веером искры броси¬
ли сотни желтых бликов на лицо Галана. На нем было выражение до¬
брожелательного внимания; всем своим видом Галан демонстрировал
желание помочь следствию. Перед нами находился прекрасный свиде¬
тель, тщательно взвешивающий каждое слово. Но эта маска скрывала
бездну.иронии;.Галац:прекрасно понимал,:что это словесное фехтова¬
ние не таит никакой опасности.. Бенколен рассмеялся. Неожиданный
смех дисгармонировал с внешне спокойным течением диалога.
— Ну хорошо, мдй друг, — сказал детектив, — не желаете ли про¬
анализировать вместе со мной одно обстоятельство?
—.Какое именно? — Это было, произнесено с нарочитой небреж¬
ностью:
— Всего лишь один факт. Информация о клубе, которой я так охот¬
но поделился, — не плод моих текущих усилий. Агенты доносят об
этом.заведении давным-давно. Но сейчас, когда я посетил музей, отг
крылись прелюбопытные факты:
Бенколен изучал свою ладонь с таким видом, будто на ней были
сделаны заметки для освежения памяти. Изобразив на лице озабочен¬
ность, он сказал:
— Насколько мы знаем, дверь на бульвар охраняется надежнейшим
замком, который можно открыть лишь персональными ключами чле¬
нов клуба. Его руководство желает, чтобы клуб был неприступен для
чужаков. Но имеется и второй путь в переход — через заднюю дверь
музея. Можно предположить, что владельцы клуба, соблюдая все воз¬
можные меры предосторожности, допустили такую оплошность? Мож¬
но ли допустить, что они не заметили двери с обычным пружинным
замком, который открывается со стороны музея? Ничто не мешает слу¬
чайному бродяге проникнуть в переход. Бесспорно, нет. Кроме того, я
обратил внимание, что замок этот совершенно новый, тщательно сма¬
зан й находится в прекрасном рабочем состоянии. В то же время мсье
Опостен заверил меня со всей искренностью, что этой дверью никог¬
да не пользуются, а ключ давно потерян. Однако реакция его дочери
подстегнула мое любопытство. Не вызывает сомнения то, что дочь мсье
200
Огюстена, которая ведет все дела трясущегося от старости папочки,
нашла дополнительный источник дохода помимо демонстрации воско¬
вых монстров. Посещение музея создает великолепное укрытие для
членов клуба, опасающихся разоблачения. Эти люди проходят через
музей и попадают в клуб, не используя ключа, однако, естественно,
они должны состоять в членстве.
— Один момент! — прервал его Галан, подняв голову. — Ведь эта
мадемуазель Огюстен не могла отказать посетителям, не состоящим
членами клуба? Так сказать, обычной публике...
Бенколен вновь рассмеялся.
— Друг мой. я ко настолько наивен, чтобы решить, что два из¬
вестных нам замка — единственная преграда на пути незваных гос¬
тей. Посетители должны еще миновать дверь, непосредственно веду¬
щую в клуб. Как мне докладывали, ее следует открыть серебряным
ключом, более того, ключ предъявляется охраннику, постоянно де¬
журящему с внутренней стороны. Таким образом, посетитель в лю¬
бом случае должен иметь упомянутый ключ.
Галан согласно кивнул. Казалось, что он воспринимает обсуждае.-.
мый вопрос как далекую от него абстрактную проблему.
— У меня были кое-какие подозрения относительно музея еще до
того, как я туда пришел, — сказал Бенколен. — Мы в полиции, друг
мой, работаем весьма тщательно. У нас хорошие связи с Министер¬
ством внутренних дел, тремя ведущими банковскими: объединения¬
ми Франции. Ежемесячно мы получаем список тех парижан, чьи вкла¬
ды в банк больше, чем допускает их род занятий. Таким образом, нам
частенько удается получить сведения, которые позже оказываются:
весьма полезными. Когда днем мы обнаружили тело женщины, ко-*
торую последний раз видели живой входящей в «Опостен-музей»
(да, да! Не надо делать удивленное лицо. Было совершено два убий¬
ства), когда мы об этом узнали, я поинтересовался в обычном поряд¬
ке банковским счетом мадемуазель Огюстен. Оказалось, .что ее депо¬
зит — более миллиона франков. Сегодня ночью источник доходов
стал очевиден...
Бенколен широко развел руками. Он не смотрел на Галана, зато я
не сводил глаз с нашего хозяина. Мне показалось, что в глубине его
глаз, за бесстрастной маской полыхало пламя тайного триумфа. Как
будто он, хохоча в душе, повторял без слов: «Ни черта вы не понима¬
ете...» Галан лениво швырнул недокуренную сигарету в камин.
— Итак, вы, я вижу, убеждены, что я знаком с этой милой дамой?
— А вы это по-прежнему отрицаете?
— О да. Я же, кажется, уже говорил вам, что являюсь всего лишь
заурядным членом.
— Интересно, — задумчиво протянул Бенколен, — с чего это. она
вдруг так взволновалась, когда было произнесено ваше.имя...
Пальцы Галана нежно гладили загривок кошки.
201
— Есть еще кое-что, — продолжал детектив. — Мы славно побесе¬
довали — мадемуазел^ и я. Нам обоим было ясно, о чем идет речь. Ее
отец, не знает, с какой целью используется музей, и дочка не хочет,
чтобы папа когда-нибудь узнал об этом. Старик так гордится своим
заведением, и если ему станет известно... но не будем вдаваться в пус¬
тые гипотезы. Да, мой друг, она и раньше встречалась с мадемуазель
Мартель.
— Откуда такая уверенность? — Галан слегка повысил голос.
— Я убежден в этом. А вы едва знакомы с мадемуазель Мартель
и Вовсе не знаете мадемуазель Огюстен. Ведь вы, кажется, так утвер¬
ждаете? Боюсь, что мы столкнулись с крайне запутанным делом, —
со вздохом закончил Бенколен.
— Послушайте, — сказал довольно грубо Галан, — мне начинает
надоедать наше собрание. Вы врываетесь среди ночи в мой дом, вы¬
ступаете с нелепыми обвинениями. Я по горло сыт вашим обществом!
Он поднялся, отпустив кошку. Теперь на его лице была написана
откровенная угроза, и от этого оно стало еще более отвратительным.
— Настало время заканчивать беседу. Вы уйдете, или я прикажу
вышвырнуть вас вон. Что же касается убийства, то я даже не знаю, в
какое время оно произошло.
— Зато я знаю, — безмятежно сказал Бенколен.
— И вы всеми силами стараетесь повесить преступление на меня?
— Мой друг, я не желаю тратить силы на то, чтобы повесить пре¬
ступление на вас или на кого-то другого. Я лишь заметил, что знаю
время убийства с точностью почти до секунд. На этот счет имеются
неопровержимые доказательства.
Бенколен говорил тихим голосом и индифферентным тоном. Меж
его бровей пролегла глубокая складка.
«Доказательство?» — подумал я. Насколько мне было известно, ука¬
заний на точное время убийства не существовало. Возможные времен¬
ные границы составляли не менее часа. Но так или иначе, я знал, что
мой друг говорит правду.
— Ну хорошо, если вам так угодно, — холодно произнес Галан, —
я ужинал у «Прюнье» примерно в восемь вечера. Это на рю Рюфо! Вы
можете проверить. Я ушел около четверти десятого. У выхода встре¬
тил мсье Дефаржа — его адрес я вам дам. Мы лишь немного выпили в
«Кафе де ля Мадлен». Дефарж ушел около десяти, я же сел в свою
машину, и меня доставили в «Мулен Руж». Там был перерыв для тан¬
цев, и в одной из лож я дождался начала одиннадцатичасового шоу.
Представление кончилось в половине двенадцатого. Официант под¬
твердят йои'слбва: меня хорошо знают в «Мулен Руж». Затем я отпра¬
вился, опять же в своей машине, в район Порт-Сен-Мартен с намере¬
нием — обратите внимание на мою откровенность — посетить «Клуб
масок». Но, доехав до угла бульвара Сен-Дени, я изменил планы. Было
уже, не помню точно, что-то около одиннадцати сорока пяти. Я отпра¬
202
вился в ночной клуб «Серый гусь», где убил время за выпивкой в ком¬
пании пары девок. Вы, мсье, заявились туда чуть позже меня, и осме¬
люсь предположить, что моя персона не избежала вашего внимания.
В любом случае я вас видел. Кажется, это полный отчет о всех моих
перемещениях. Теперь-то вы можете мне сообщить, в котором часу
произошло убийство?
— В отрезке времени между одиннадцатью сорока и одиннадцатью
сорока пятью.
Гнев Галана мгновенно улетучился. Напряженность исчезла, и он,
глядя через плечо Белкслена в зеркало над камином, пригладил ладо¬
нями волосы на висках. Затем, пожав плечами, Галан произнес:
— Мне непонятно, как вы столь точно установили время. Но ваша
уверенность мне на руку. Думаю, что швейцар в «Мулен Руж» скажет
вам, что я вышел озтуда вскоре после одиннадцати тридцати. В вит¬
рине магазина на противоположной стороне улицы есть освещенные
часы. Допустим, посадка заняла десять минут — расстояние небольшое;
оставим время на парковку; я появился в «Сером гусе» в одиннадцать
сорок пять. Согласитесь, невероятно, чтобы я успел убить мадемуазель
Мартель, отнести се тело в музей и вернуться в ночной клуб вовремя,
при этом без единой капли крови на одежде. Вы можете допросить
моего шофера, но боюсь, вы не сочтете его надежным свидетелем.
— Благодарю вас за интересный рассказ, — ласково сказал Бенко-
лен, — но в нем не было необходимости. Вы ни в чем не обвинялись
и, более того, с моей стороны были вне всяких подозрений.
— Таким образом, вы отметаете мою вину?
— Ну что вы. Конечно нет.
Галан плотно сжал губы, отчего лицо его стало и вовсе отталкива¬
ющим. Набычившись, он спросил:
— Так за каким дьяволом вы явились сюда?
— Лишь для того, чтобы сказать: вы можете не опасаться грязной
газетной возни вокруг вашего клуба. Обыкновенный дружеский жест.
— Теперь, пожалуйста, выслушайте меня. Я мирный обыватель. —
Легким движением руки Галан обвел мрачную комнату. — Со мной мое
хобби, мои книги, моя музыка, — его взгляд обратился к гигантской
арфе в углу комнаты, — и моя маленькая ласковая зверушка Мариет¬
та... Но, мой дорогой друг, если полицейские ищейки будут обнару¬
жены в клубе, о котором вы упоминали... — Он позволил фразе раста¬
ять в воздухе и улыбнулся. — Итак, господа, спокойной ночи. Ваш
визит — большая честь для моего дома.
Мы покинули его стоящим у камина; белая кошка рядом с ним.
Когда закрывалась дверь, Галан задумчиво теребил свой нос. Слуга
вывел нас в пахнущий влажной землей сад. Когда за нами захлопну¬
лась калитка в стене, Шомон схватил детектива за руку.
— Вы приказали мне молчать, — сказал он мрачно, — и я повиновал¬
ся. Однако теперь я требую ответа. Одетта! Означает ли услышанное
203
мной, что она ходила туда? Не молчите, как манекен! Отвечайте! Ведь
этот клуб, по существу, не что иное, как дорогой великосветский...
-Да.
Счет уличного фонаря, с трудом пробиваясь сквозь ветви дерева,
превращал лицо Шомона в бледное, колеблющееся пятно. Офицер
надолго потерял дар речи.
— Что ж, — выдавил он наконец, — во всяком случае, мы должны
пощадить мать девушки.
Хотя бы в этом он желал найти утешение. Бенколен вниматель¬
но посмотрел на молодого человека и твердо положил ладонь на его
плечо.
— Вы заслуживаете правдивого ответа. Ваша Одетта была, как и вы,
бесконечно наивна. Скорее всего, вашу невесту завлекли в клуб, что¬
бы подшутить над ней. Мсье Галан обожает шутки такого рода... Да
успокойтесь же! — Он впился пальцами в плечо молодого человека и
развернул его лицом к себе. — Нет, мой друг, вы не помчитесь мстить
Галану.. Я вам этого не позволю.
В напряжённом молчании Шомон пытался освободиться от хватки
детектива. Слышен был лишь шорох мертвой листвы на мостовой.
— Если бы она оказалась в клубе по собственному желанию, — по-
прежнему спокойно продолжал Бенколен, — то, по всей вероятности,
вышла бы оттуда невредимой. Не следует недооценивать специфичес¬
кое чувство юмора нашего друга мсье Галана.
— Не хотите ли вы этим сказать, — вмешался я, — что Галан вино¬
вен в совращении и убийстве?
Медленно разжав пальцы, Бенколен отпустил плечо Шомона и по¬
вернулся ко мне. Казалось, он был совершенно сбит с толку моим во¬
просом.
— Чепуха, Джефф. Честно говоря, я не думаю, что он виноват в этих
грехах. Не потому, конечно, что они не соответствуют сути его нату¬
ры, а в силу того, что против этого свидетельствуют некоторые обсто¬
ятельства. В осуществлении этих преступлений отсутствует элемент
изящества: они совершены весьма примитивно и не отвечают почерку
нашего друга. Более того, они бросают тень на нашего друга. Ну и
конечно, я могу привести с десяток более существенных доказательств
на основе фактов, выясненных нами этой ночью. Сейчас мы узнаем,
что он делал, прежде чем вернулся домой. — С этими словами он гром¬
ко стукнул наконечником трости о мостовую.
Из тени деревьев, дальше по авеню Монтень, возникла фигура че¬
ловека, который неторопливо двинулся в нашем направлении. Бенко¬
лен кивком пригласил нас следовать за ним и пошел навстречу новому
персонажу.
— Возможно, вы помните, — пояснял он на ходу, — что вечером,
до того как мы обнаружили тело мадемуазель Мартель, я звонил по
телефону. Уже тогда я был уверен, что музей, как и клуб, имеет отно¬
204
шение к убийству Одетты Дюшен. Присутствие мсье Галана в ночном
клубе показалось мне весьма необычным. Заведения подобного рода —
не его охотничьи угодья. Никто никогда не видел этого утонченного
эстета, ученого пьяным или прикидывающимся таковым и при этом
обнимающим панельных девок. Поэтому, позвонив из музея, я по¬
просил агента присмотреть за Галаном. Сейчас мы узнаем результат.
Мы подошли к глубокой тени дерева, которое каким-то образом
ухитрилось сохранить значительную часть листвы. В темноте пульси¬
ровал красный глазок сигареты, затем огонек, описав светящуюся дугу,
упал на мостовую. Из тени на свет шагнул человек.
— Короче говоря, все указывало на то, что мсье Галан тщательно
готовил себе алиби. Но тогда я не знал, с какой целью, — сказал Бен-
колен. — Слушаю вас, Пергель.
— По прибытии я обнаружил объект в ночном клубе, — произнес
незнакомый голос. В слабом свете уличных фонарей поблескивала
туго накрахмаленная белоснежная манишка. Человек говорил уверен¬
но, как будто привык распоряжаться. Сюрте не допускает никакого
риска и делает все возможное, чтобы ее агенты не походили на та¬
ковых. — Было двенадцать двадцать. Он покинул заведение через пят¬
надцать минут. Поначалу я предположил, что объект пьян, но потом
понял, что это притворство. Выйдя из «Серого гуся*, объект свернул
за угол. В двух кварталах находился его автомобиль «испана-сюиза*,
лимузин, номерной знак «2Х—1470». В машине ожидал шофер. Мне
показалось, что на заднем сиденье находилась женщина. Но в тот
момент я не был в этом уверен. Объект сел в машину, а я взял так¬
си и направился следом.
— Дальше.
— Они доехали до номера двадцать восемь, рю Пигаль, Монмартр.
Номер двадцать восемь — это небольшой жилой дом. Было много пе¬
шеходов, поэтому я сумел рассмотреть всех пассажиров машины в тот
момент, когда они выходили из нее. Там все-таки была женщина.
Очень красивая блондинка. Я обратил внимание на меховой ворот¬
ник и коричневую шляпку.
— Вновь наш призрак, — вздохнул Бенколен. — Что потом?
— Я был почти уверен, что узнал женщину, а когда пара подня¬
лась наверх, я предъявил удостоверение консьержке и спросил, кто
эта дама. Оказалось, что это новая звезда «Мулен Руж» — певица,
предположительно американка. Сценическое имя Эстелла.
— Так вот почему мсье Галан так известен в «Мулен Руж*... Впро¬
чем, продолжайте.
— Он пробыл наверху около часа. Затем спустился вниз, сеД в ма¬
шину, которая доставила его в гараж, находящийся дальше по этой
улице. Оттуда объект проследовал пешком и скрылся в доме. — Вдруг
голос утратил монотонность доклада и зазвучал несколько неуверен¬
но. Агент смущенно сказал: — Я... получилось так... одним словом, я
205
большой почитатель таланта этой дамы. Я... у меня с собой номер
«Пари суар» с ее фотографией. И если вы желаете взглянуть...
— Отлично! — сказал одобрительно Бенколен. — Классно сработано,
Пергель! Мне, увы, не приходилось видеть и слышать этой дивы. Так
давайте же посмотрим на нее. — Голос его утратил шутливый тон. — Вы,
конечно, понимаете, господа, что, по всей вероятности, это та женщи¬
на, которую полицейский видел у дверей закрытого музея — мистичес¬
кая блондинка в коричневой шляпке. Посветите, пожалуйста.
Вспыхнула спичка. Пергель прикрыл пламя ладонью от ветра и
осторожно поднес дрожащий огонек к большому портрету, под кото¬
рым стояла подпись: «Эстелла: великая американская певица в «Мулен
Руж». Голубые, широко расставленные глаза смотрели на нас чуть ис¬
коса, призывно и оценивающе одновременно. Полные розовые губы
полуоткрыты с намеком на улыбку. У певицы был прямой нос и твер¬
до очерченная линия подбородка. Чуть рыжеватые волосы имели от¬
тенок золота,на который бросили луч света. Волосам не давала рас¬
сыпаться сетка из ниток жемчуга.
Мы молча изучали портрет в свете спички, которую Пергель при¬
крывал от ветра.
— Минуточку! —.вдруг воскликнул Шомон. — Еще одну спичку,
пожалуйста. Я хочу рассмотреть ее как следует. — В его голосе слы¬
шалось крайнее недоумение. Он прошептал себе под нос: — Нет, это
немыслимо... — и уставился на портрет, когда Пергель чиркнул еще
одной спичкой.
Оторвавшись от картинки, Шомон глубоко вздохнул и произнес с
кривой усмешкой:
— Мсье, я сегодня обречен проводить для вас опознания. Помни¬
те, я упоминал, что у Одетты были две подруги и что троицу прозвали
«Неразлучные»? Клодин Мартель и Джина Прево — та, которая меч¬
тала о сцене, но семья встала на ее пути. Так вот, я не верю своим
глазам, и если здесь не исключительное сходство, то я готов поклясть¬
ся, что Эстелла — не кто иная, как Джина Прево! Боже мой! В «Му¬
лен Руж»... Если они узнают...
Мы стояли в темноте. После короткой паузы Пергель негромко
произнес:
— Мсье абсолютно прав. Я угрозами вырвал у консьержки истину.
Мисс Эстелла — не американка, она француженка, и ее фамилия Пре¬
во. Так рухнула еще одна иллюзия, — с глубоким вздохом закончил
Пергель. Обратившись к Бенколену, агент спросил: — Потребуются ли
еще мри услуга этой ночью?
— Нет, — ответил Бенколен. — Полагаю, господа, мы можем на
этом закончить. Вы отправляйтесь по домам, а мне необходимо еще
поразмышлять.
Он повернулся, держа руки глубоко в карманах пальто, и медленно
побрел в сторону Елисейских Полей. Высокая фигура то исчезала в
полосах тени, то опять возникала в свете фонарей. Вот так, опустив
голову, с тростью под мышкой и руками, упрятанными в карманы, он
станет бродить до рассвета.
Где-то далеко-далеко, у Инвалидов, колокол пробил три раза.
Глава 7
ВТОРАЯ МАСКА
Утром над Парижем нависли серые облака. Наступил один из тех
ужасных осенних дней, когда ветер пронизывает до костей, а солн¬
це, скрывшись за унылыми облаками, придает им холодный, сталь¬
ной цвет. В такие дни все здания выглядят старыми и зловещими.
Продрогший скелет Эйфелевой башни тянется всеми своими этажа¬
ми к свету и тонет головой в клочьях облаков.
Когда я завтракал, было уже десять, однако моя столовая казалась
мрачной и унылой, несмотря на яркое пламя в камине. Его отблески
плясали по стенам, напоминая мне Этьена Галана с его кошкой. Бен-
колен уже звонил и назначил мне встречу у Инвалидов. Он не указал
точного места, но я знал, где смогу его найти. Детектив любил навещать
часовню боевой славы за гробницей Бонапарта. Мне неизвестно, чем
очаровало моего друга это место — его никогда не интересовали церкви
и храмы, — но я знал, что сейчас он сидит в сумеречной часовне, с ка¬
менных стен которой свешиваются старинные боевые знамена. Он си¬
дит, погруженный в свои мысли, упершись подбородком в набалдашник
трости, устремив невидящий взор на тусклые трубы органа.
Я уже подъезжал к месту встречи, но Галан не выходил из моей го¬
ловы. Этот человек завладел моим воображением. Хотя у меня не было
возможности подробнее расспросить Бенколена, я вспомнил, откуда мне
знакомо это имя. Во-первых, кафедра английской литературы в Оксфор¬
де. Во-вторых, его исследование о романистах викторианской эпохи
удостоилось Гонкуровской премии. Ни одному французу, пожалуй за ис¬
ключением мсье Моруа, не удалось в такой степени вжиться в англосак¬
сонское мироощущение. Насколько я помню, стиль его книги был на¬
чисто лишен той дешевой издевки, которой так часто грешат галльские
писатели. Мир охотничьих угодий, чаш для пунша, цилиндров, перепол¬
ненных мебелью и всякой мишурой гостиных, мир солнечных зонтиков
и банков был описан с заметным сочувствием и любовью — что, по моим
представлениям, казалось удивительным для такого человека, как Галан.
В главах, посвященных Диккенсу, он сумел показать трудноуловимую
и не всеми понятую черту в творчестве великого романиста. Галан рас¬
крыл болезненность разума и ужас, который испытывал Диккенс всю
жизнь, — состояние, которое породило самые яркие страницы его книг
и являлось их сутью. Фигура Галана начала менять свои формы, слов¬
но отражение в кривом зеркале. Я представил, как он, улыбаясь, си¬
207
дит перед своей арфой, один, с белой кошкой на коленях, а его нос,
как живое существо, шевелится по своей собственной воле.
Влажный ветер буйствовал на поросшем травой пространстве перед
домом Инвалидов, а позолоченные орлы на мосту Александра выгляде¬
ли весьма понурыми. Миновав часовых, я прошел через кованые ворота
к громадному серому зданию и сквозь него — во внутренний двор, где
постоянно мурлычет эхо. Несколько зевак бродили под аркадами, где
покоились забальзамированные артиллерийские орудия. Звук моих ша¬
гов по каменным плитам гулко разносился под сводами. Все это место,
казалось, навсегда пропиталось запахом гнилых мундиров. Прежде чем
войти в часовню, я немного выждал. Внутри было довольно темно, лишь
несколько остроконечных огоньков свечей теплились перед святынями.
Все тонуло в органной музыке, которая медленной волной прокатыва¬
лась под сводами, салютуя бывшим штандартам мертвого императора.
Бенколен был на месте. Он поднялся и подошел ко мне. Надо ска¬
зать, что на сей раз он был в затрапезном виде. На нем было потертое
твидовое пальто и бесформенная шляпа. Мы медленно пошли вдоль
аркады. После довольно продолжительного молчания сыщик раздра¬
женно махнул рукой.
— Кругом тлен, — сказал он. — Точно, как в нашем деле. Я не пом¬
ню других таких расследований, где тлен проявлялся во всем, к чему
ни прикоснешься. Мне доводилось наблюдать ужасные сцены, само¬
му испытывать слепой страх, но нет хуже, чем эта унылая повседнев¬
ность. Все лишено смысла. Заурядные девчонки, каких можно встре¬
тить на любом чаепитии. Девчонки, существующие без врагов, без
. захватывающих страстей, без ночных кошмаров, здравомыслящие, до¬
статочно степенные и даже не очень красивые. И они умирают. Имен¬
но поэтому я полагаю, что в конце пути мы натолкнемся на нечто со¬
вершенно кошмарное... — Не окончив фразы, он резко сменил тему. —
Алиби Галана, Джефф, непоколебимо стоит по всем пунктам.
— Вы все-таки решили его проверить?
— Естественно. Его рассказ подтверждается. Франсуа Далсарт, мой
лучший агент — вы наверняка помните его по делу Салиньи, — про¬
работал весь маршрут, шаг за шагом. Швейцар в «Мулен Руж» вызвал
лимузин точно в одиннадцать тридцать. Он запомнил время, потому
что Галан, прежде чем усесться в машину, посмотрел на свои часы и
на освещенный циферблат в витрине. Швейцар , машинально просле¬
довал за его взглядом.
— Но это само по себе кажется подозрительным.
-г Необязательно. Если бы он стремился обеспечить верное алиби,
то постарался бы прямо привлечь внимание швейцара ко времени, а
не полагался бы на то, что тот сам заметит...
-г Тем не менее, — не сдавался я, — такой проницательный чело¬
век и знаток психологии...
Бенколен покрутил тростью, вглядываясь в полумрак аркады.
208
— Сверните направо, Джефф. Мы выйдем с другой стороны. Ма¬
дам Дюшен, мать Одетты, живет на бульваре Инвалидов... Хм... Про¬
ницательный или нет — не знаю, но часы там есть. Уличное движение
на Монмартре в это время всегда напряженное. Ему потребовалось
десять — пятнадцать минут, а возможно, и больше, чтобы добраться
от «Мулен Руж» до ночного клуба. При таких обстоятельствах никому,
даже Галану, нс удалось бы совершить это убийство. В то же время даю
голову на отсечение, что он появился в «Сером гусе» с единственной
целью — алиби. Сели, конечно, не... — Бенколен замер, а потом с си¬
лой ударил кулаком по раскрытой ладони. — Какой болван! Господи,
какой же я тупица! Ну конечно, это может быть только так!..
— Совершенно согласен с вами, — сказал я мрачно. — Мне давно
знакома такая манера ведения беседы, но я не хочу потакать вашему
тщеславию и нс стану задавать вопросов... Лучше я сам все расскажу.
Когда вы задавали вопросы Галану, мне показалось, что вы слишком
раскрываете свои карты, выкладываете чересчур много. Наверное, вы
преследовали свою цель. Но вы не сообщили ему, почему мы связы¬
ваем его с Клолин Мартель. Я имею в виду тот факт, что его имя было
на листке из сс сумочки. Когда он отрицал свое знакомство с Клодин,
вы могли уничтожить его одним этим фактом.
Он посмотрел на меня с изумлением, высоко подняв брови.
— Если вы и впрямь так полагаете, Джефф, то ваша наивность про¬
сто очаровательна. Великий Боже! Неужели вы не знаете, ведь у вас
большой опыт расследования, что в реальной жизни люди не воскли¬
цают в ужасе и не шлепаются в обморок перед лицом самых тяжелых
улик? Такие фокусы можно увидеть лишь в театре. Кроме того, этот
обрывок бумаги может вовсе ничего не означать.
— Вздор!
— Во-первых, запись сделана не рукой мадемуазель Мартель. Я све¬
рил записку с заметками в записной книжке. Совершенно другая мане¬
ра письма. Кроме того, никто не записывает полное имя, адрес и теле¬
фон хорошо знакомого человека. Если бы он был ее другом, она, скорее
всего, нацарапала бы «Этьен. Тел. Элизе 11-73».
— В таком случае кто?..
— Это была рука мадемуазель Прево, именующей себя Эстеллой. Не
кажется ли вам, Джефф, что эта дама попала в прескверное положе¬
ние еще до того, как мы имели возможность повидаться с ней? Она
вышла из дома сегодня очень рано. Пергель следил за ней и, как толь¬
ко мадемуазель ушла, нанес в ее квартиру неофициальный визит. К
этому времени мы выяснили в «Мулен Руж», что она отменила вчераш¬
нее выступление. Эстелла сообщила по телефону антрепренеру, что не
сможет прийти. Консьержка утверждает, что мадемуазель Прево ушла
вчера из дома примерно в одиннадцать двадцать. Она вполне могла
быть у музея, скажем, без двадцати пяти двенадцать. Если это та жен¬
щина, которую видел полицейский...
209
Мы вышли на широкую полосу травы, ведущую к гробнице Напо¬
леона. Ее золотой купол тускло поблескивал в свете мрачного дня. Бен-
колен остановился, чтобы раскурить сигару. Выпустив первый клуб
Дыма, он сказал:
— Бесспорно, это та же самая женщина. Когда мы показали фото¬
графии полицейскому, у того не возникло никаких сомнений. Нет,
утро нельзя считать полностью потерянным. Но позвольте мне доска¬
зать. Пергель, как я уже сообщил, прошел в квартиру. Там он взял
образцы почерка, обнаружил серебряный ключ и алую маску.
Я даже присвистнул.
— Алая маска, по вашим словам, означает, что у ее владелицы в клу¬
бе есть постоянный любовник. Галан — завсегдатай и «Мулен Руж»...
Вчера ночью он доставил Эстеллу домой; она ожидала его в машине...
Бенколен, когда она села в машину? Вы допросили шофера?
— В любом случае мадемуазель Прево не было d машине, когда та
отъезжала от «Мулен Руж». Шофера мы не допрашивали, более того,
я делаю все, чтобы мадемуазель Прево не догадалась о том, что мы
знаем о ее существовании. Мы должны заставить Галана считать, что
нам ничего не известно об их отношениях и о ее связи с клубом. По¬
терпите, и вы поймете, почему такие сложности. Пока мы прослуши¬
ваем ее телефон. О цели этой акции вы тоже узнаете несколько позже.
Я приложу все усилия, чтобы большую часть дня мы находились бы вне
зоны досягаемости нашего друга. Полагаю, мы встретим мадемуазель
Прево в доме мадам Дюшен, куда мы сейчас и направляемся.
Он молчал все время, пока мы, выйдя из ворот и свернув налево, шли
по бульвару Инвалидов. Я знал, что мадам Дюшен блистала в гостиных
района Фобур-Сен-Оноре. Она жила в одном из тех домов из серого кам¬
ня, ще на обедах подавали изысканные яства и очень старые вина. Мож¬
но, свернув на рю де Варенн, пройти унылыми улицами Фобур, даже не
подозревая, что за глухими охрадами раскинулись прекрасные сады, а за
потрескавшимися, закопченными стенами древних домов в резных шка¬
тулках хранятся коллекции старинных драгоценностей.
Дверь нам открыл молодой человек весьма невротического вида. Он
держался прямо как палка и взирал на нас с большим подозрением. Я
принял его за англичанина. У него были густые, темные, аккуратно
подстриженные волосы, пышущие здоровьем розовые щеки, длинный
нос, тонкие губы и светло-голубые глаза. Впечатление усиливал чер¬
ный костюм с двубортным, зауженным в талии пиджаком и свободны¬
ми брюками. В руке молодой человек держал носовой платок. Однако
в его виде и манерах чувствовалось нечто неестественное; казалось, что
он постоянно следит за собой краем глаза и изо всех сил удерживает¬
ся от жестикуляции. Больше всего он походил на заводную игрушку с
не совсем исправным механизмом.
Молодой человек произнес:
— Ну конечно, вы из полиции. Проходите, пожалуйста.
210
В его голосе слышались снисходительно-покровительственные нот¬
ки. Но вот он узнал Бенколена и тут же чуть не растекся по полу от
подобострастия. Молодой человек исхитрялся шествовать лицом к нам,
спиной вперед, при этом ловко маневрируя, чтобы по пути ненароком
не налететь на стул.
— Вы находитесь в родственных отношениях с мадам Дюшен? —
поинтересовался детектив.
— Нет, что вы, — умильно ответил наш провожатый. — Позвольте
представиться. Меня зовут Поль Робике. Я — атташе посольства Фран¬
ции в Лондоне. В данный момент, — атташе взмахнул рукой, но тут
же остановил себя, — они вызвали меня, и я получил позволение при¬
быть. Мы росли вместе — мадемуазель Одетта и я. Боюсь, что устрой¬
ство всех дел будет непосильным грузом для мадам Дюшен. Я имею в
виду похороны. Сюда, пожалуйста.
Зал, куда мы вошли, был почти полностью погружен в темноту.
Дверь справа была закрыта портьерами, но через них проникал тя¬
желый запах цветов. По коже пробежал мороз. Оказывается, детский
страх смерти, когда видишь человеческое существо, неподвижно по¬
коящееся в сверкающем гробу, преодолеть труднее, чем ужас при
виде свежего трупа в луже крови. Во втором случае ты либо ужаса¬
ешься, либо жалеешь; в первом — обыденность печальной сцены как
бы кричит: «Все. Возврата нет. Ты никогда больше не увидишь это¬
го человека». Мне не пришлось раньше ввдеть Одетту Дюшен, но я
без труда представил се лежащей в гробу, потому что не забыл улыб¬
ку и шаловливый взгляд на фотографий. Казалось, что каждая пы¬
линка в старинном зале была насыщена ароматом цветов, от кото¬
рого першило в горле.
— Ах, вот как, — произнес Бенколен тоном светской беседы, когда
мы вошли в гостиную. — Я был здесь вчера, чтобы известить мадам
Дюшен о... о трагедии. Кроме нее в доме был, насколько мне помнит¬
ся, капитан Шомон. Кстати, он, случайно, не здесь?
— Шомон? — переспросил молодой человек. — Лет. Сейчас его нет.
Он нанес визит рано утром. Не желаете ли присесть?
Жалюзи в гостиной были опущены. Камин, облицованный белым
мрамором, был холоден. Но в помещении чувствовался изящный вкус
хозяев дома, которые, видимо, понимали толк в жизни.
Чуть поблекшие голубые стены, золоченый багет картинных рам, глу¬
бокие, уютно потертые мягкие кресла. Многие годы самые утонченные
люди состязались здесь в остроумии за чашкой кофе, и даже смерть ока¬
залась неспособной лишить очарования это место. Над камином висел
большой портрет Одетты. С него на нас смотрела, уперев подбородок в
ладошки, славная девчушка лет двенадцати. Ее огромные темные глаза,
задумчивое лицо, казалось, несли свет в мрачноватую комнату. До меня
донесся аромат цветов. К горлу подступил комок.
Бенколен остался на ногах.
211
— Я пришел поговорить с мадам Дюшен, — негромко сказал он. —
Как ее самочувствие?
— Как вы понимаете, она восприняла этот удар крайне тяжело, —
ответил Робике, прокашливаясь. Он изо всех сил старался сохранить
выдержку дипломата. — Такой ужасный удар! Вам уже известно, кто
это сделал? Я знал ее всю жизнь. Сама мысль, что кто-то мог...
Он крепко прижал друг к другу кончики пальцев, пытаясь остаться
хладнокровным молодым человеком, способным проследить за органи¬
зацией похорон, однако его недавно приобретенная сдержанность ис¬
того британца не могла скрыть дрожи в голосе.
— Полагаю, что мсье известно, — спросил Бенколен, — есть ли кто-
нибудь сейчас у мадам Дюшен?
— Только Джина Прево. Шомон позвонил Джине утром и сказал,
что мадам Дюшен желает ее видеть. Но это был обман. Мадам Дюшен
не высказывала подобного желания. — Его губы задрожали. — По¬
лагаю, что сумею один справиться со всеми проблемами. Конечно,
Джина способна помочь, если сумеет взять себя в руки. Сейчас же она
почти в таком же состоянии, что и мадам Дюшен.
— Джина Прево? — вопросительно произнес Бенколен, словно в
первый раз услышал это имя.
— О, я совсем забыл... Джина из нашей старой компании, еще до
того, как все разбежались. Она была одной из лучших подруг Одетты
и... — Юный атташе вдруг замолчал, глаза его округлились. — Я со¬
всем забыл: мне надо позвонить Клодин Мартель. Она, наверное, тоже
хотела бы побыть здесь. Боже! Какой промах!
Поколебавшись пару секунд, Бенколен сказал:
— Насколько я понимаю, вам утром не удалось побеседовать с ка¬
питаном Шомоном. Вы не слышали...
—.Слышал?.. Что? Нет, мсье. Что-то случилось?
— Да, кое-что. Не важно. Проводите-ка нас лучше к мадам Дюшен.
— Охотно. Полагаю, она сможет вас принять, — заявил молодой
человек, оглядывая нас так, будто мы находились в приемной перед
кабинетом посла. — Вас она выслушает, но больше никого. Сюда,
пожалуйста.
Робике вывел нас обратно в зал, откуда вверх вела покрытая ков¬
ром лестница.
За окнами лестничной площадки были видны ярко-красные
листья, кленов. Когда мы почти поднялись на верхний этаж, Робике
замер.
До нас донеслись невнятные голоса и несколько аккордов на фор¬
тепиано. Затем последовал звук, как будто чьи-то руки бессильно
сползли с клавиатуры. Один из голосов звучал визгливо, на грани ис¬
терики.
— Они сошли с ума! — выпалил Робике. — Свихнулись! С появле¬
нием Джины стало только хуже. Понимаете, господа, мадам Дюшен то
212
ходит без остановки, то истязает себя, перебирая вещи Одетты, или
пытается наигрывать ес любимые мелодии. Умоляю, попытайтесь ее
немного успокоить.
Когда он постучал в одну из дверей в полутемном коридоре, за ней
воцарилась тишина. Потом нетвердый голос произнес:
— Войдите.
Это была девичья гостиная, три окна которой глядели сквозь жел¬
тые полуоблетсвшне скелеты деревьев на унылый сад. Тусклый свет из
окон придал серую безликость мебели цвета слоновой кости. Около
кабинетного рояля, на вращающемся табурете, лицом к нам сидела
маленькая женщина б черном. На нас смотрели сухие острые глаза, в
темных волосах едва проглядывала седина; на бледном лице не было
видно моршинск, за исключением двух скорбных складок в углах рта.
О ее возрасте можно было догадаться по коже на шее. Взгляд острый
и жесткий смягчился, когда она увидела незнакомцев.
— Поль, — тихо произнесла она, — почему же ты не сказал, что у
нас гости? Пожалуйста, входите, господа.
Мадам Дюшсн нс извинилась, не замечая ни небрежности в при¬
ческе, ни своего старого поношенного платья. Она была далека от ре¬
алий живого мира. Однако найдя в себе силы, мадам поднялась с ви¬
дом гостеприимной хозяйки, чтобы приветствовать нас. Между тем мое
внимание было занято не сю. Рядом с мадам Дюшен замерла, подняв
руку, Джина Прево. Я сразу узнал ее, хотя она оказалась более рослой,
чем я представлял. Веки девушки покраснели и припухли, на лице не
было и намека на косметику. Те же пухлые, что и на портрете, губы,
отливающие золотом волосы, твердая линия подбородка. Но сейчас
губы были полуоткрыты, верхняя — слегка вздернулась от ужаса. Джи¬
на Прево машинально откинула волосы со лба. Казалось, что она на¬
ходится на грани обморока.
— Моя фамилия Бенколен, — сказал детектив, — а это мой колле¬
га, мсье Марл. Цель моего визита — заверить вас, мадам, что мы обя¬
зательно найдем виновного.
Голос его, ровный и успокаивающий, разрядил напряженную ат¬
мосферу комнаты. Послышался слабый звук — Джина Прево сняла
палец с клавиши. Она прошла к окну широким, почти мужским ша¬
гом и стала спиной к свету.
— Я слышала о вас, — кивнув, сказала мадам Дюшен. — И вы,
мсье, — она повернулась ко мне, — желанный гость в этом доме.
А это — мадемуазель Прево, старый друг нашей семьи. Она прово¬
дит день со мной. — Хозяйка дома продолжала: — Пожалуйста, при¬
саживайтесь. Я буду счастлива рассказать вам все — все, что вы по¬
желаете узнать. Поль, тебя не затруднит включить свет?
Вдруг мадемуазель Прево воскликнула — если, конечно, можно
назвать восклицанием истерический, срывающийся полушепот:
— Не надо... Умоляю. Не надо света. Я чувствую...
213
У нее был чуть хрипловатый голос с какими-то ласкающими, об¬
волакивающими обертонами, которые при пении наверняка застав¬
ляли многие сердца биться сильнее. Всего секунду назад казалось,
что мадам Дюшен находится гораздо ближе к нервному срыву, чем
девушка. Сейчас она смотрела на юную женщину с доброй, чуть ус¬
талой улыбкой.
— Ну что ты, Джина. Конечно, света не надо.
— Пожалуйста... не смотрите на меня так!
Мадам вновь ответила ей улыбкой и пересела в кресло.
— Джина провела со мной все утро, господа. А я, старая, безумная
женщина... — На какое-то мгновение на ее лбу собрались морщинки,
а взгляд ушел в себя. — Безумие накатывается на меня волнами, как
физическая боль. Какое-то время я спокойна — и вдруг!.. Я пытаюсь
сохранять благоразумие. Знаете, что меня мучит больше всего? То, что
я сама виновата во всем.
Мадемуазель Прево устроилась в тени в углу дивана. Она продол¬
жала заметно нервничать. Бенколен и я уселись на стулья, а Робике,
по-прежнему прямой как палка, продолжал стоять.
— Нам всем знакома печаль утрат, мадам, — произнес детектив, как
бы. размышляя вслух, — и мы всегда чувствуем себя виноватыми хотя
бы потому, что .недостаточно часто дарили улыбку ушедшему. На ва¬
шем месте я бы не стал казнить себя.
В серой, тяжелой тишине неуместно громко тикали веселенькие
•часы, отделанные цветной эмалью. Морщинки на лбу мадам стали
глубже. Она открыла рот, чтобы опровергнуть слова Бенколена; ка¬
залось, она боролась с собой. Бе глаза кричали, вслух же мадам Дю¬
шен спокойно, произнесла:
— Вам не понять. Я, как последняя дура, совершенно неправильно
воспитывала Одетту. Я стремилась сохранить ее на всю жизнь ребен¬
ком и добилась этого.:, на всю жизнь. — Она опустила взгляд на свои
руки и продолжала: — Я сама, скажем, много повидала на своем веку.
< Мне довелось страдать. Но все это были мои ошибки, я их совершала
сама, добровольно... я поступала так, как мне нравилось. Но Одетта...
вы не поймете, никогда не поймете.
Мадам Дюшен казалась мне совсем крошечной: маленькое, блед¬
ное человеческое существо, раздавленное огромным горем.
— Мой муж, — сказала она так, словно какая-то внешняя сила по¬
мимо ее воли выталкивала из нее слова, — как вам известно, застре¬
лился десять лет назад. Он был замечательным человеком и не за¬
служивал... член кабинета — и этот грязный шантаж... — Ее речь
становилась все бессвязнее, но усилием воли она сумела овладеть со¬
бой. — Я поклялась целиком посвятить себя Одетте. И что же в итоге
я натворила? Я играла ею, как кукольной пастушкой. И теперь у меня
нет ничего, лишь вот эти ее безделушки... К счастью, я немного иг¬
раю на фортепиано й способна воспроизвести ее любимые песенки.
214
— Полагаю, мадам, вы не откажетесь помочь следствию, — мягко
прервал ее Бенколен, — и я уверен, вы поможете Одетте, если согла¬
ситесь ответить на некоторые вопросы.
— О, простите меня. Я вас слушаю.
Детектив выждал, пока она уселась поудобнее, и затем спросил:
— Капитан Шомон после своего возвращения из Африки увидел
большие изменения в поведении Одетты. Он ничего не мог сказать по
существу, кроме того, что она вела себя «странно». Вам удалось заме¬
тить нечто подобное?
Мадам Дюшен ответила лишь после некоторого раздумья.
— Я размышляла над этим. Последние две недели, с того времени,
как Робер — капитан Шомон — вновь появился в Париже, она каза¬
лась немного странной, не такой, как обычно. Более грустной и какой-
то нервной. Однажды я застала ее плачущей. Но я не придала этому
значения. Так бывало к раньше. Ее огорчала любая чепуха, она страш¬
но расстраивалась, пока нс забывала. Обычно она делилась со мной
своими «бедами», поэтому я не стала задавать вопросов, ожидая, ког¬
да она сама мне расскажет.
— И вы не можете предположить причину?
— Нет. Особенно потому... — Она заколебалась.
— Прошу вас, продолжайте.
— Особенно потому, что все изменения были каким-то образом
связаны с капитаном Шомоном и направлены против него. Она из¬
менилась лишь после его возвращения. Одетта .стала подозрительной,
сдержанной. Начала держаться с ним натянуто и формально. Не знаю,
как лучше это передать... Она стала совсем не похожей на себя.
Я не спускал глаз с остававшейся в тени мадемуазель Прево. Ее
глаза были полузакрыты, а выражение лица выдавало внутренние му¬
чения.
— Простите меня за нескромность, — сказал Бенколен тихо,. — но
я не могу не задать этого вопроса. Не случилось ли так, что. маде¬
муазель Дюшен заинтересовалась другим мужчиной, помимо капита¬
на Шомона?
Ноздри мадам дрогнули от гнева, но он туг же сменился спокой¬
ным пониманием, даже с оттенком юмора.
— Нет. Было бы гораздо лучше, если бы она заинтересовалась.
— Понимаю. Вы полагаете, что ее гибель явилась следствием слу¬
чайности, безмотивного нападения?
— Разумеется. — На ее глазах выступили слезы. — Дочь выманили
из дома, каким образом — не знаю, не. могу понять. Она собиралась
на чаепитие со своей подругой Клодин Мартель и Робером. Неожидан¬
но Одетта по телефону отменила встречу, и вскоре выбежала.из дома.
Я была удивлена, потому что она никогда , не уходила не попрощав¬
шись. Так я видела ее в последний раз.
— Вы не стлпяпи содержания телефонного разговора?
215
— Нет. Я находилась наверху и решила, что она отправилась на
встречу с друзьями. Это Робер позже рассказал мне все.
Бенколен склонил голову набок, как бы прислушиваясь к стуку
'эмалевых часов. Я видел, как за серыми окнами под порывами ветра
трепетали остатки листвы. Казалось, что кипит и бурлит какая-то алая
масса. Это были клены. Джина Прево, закрыв глаза, откинулась на
спинку дивана, в неярком свете были видны безукоризненная линия
шеи и длинные, мокрые от слез ресницы. Было так тихо, что неожи¬
данный звон дверного колокольчика заставил всех вздрогнуть.
— Не беспокойтесь, Поль, — промолвила мадам, — Люси в кухне.
Она откроете Итак, мсье?
Колокольчик еще не смолк, но с первого этажа уже донесся стук
шагов.
— Может быть, ваша дочь, мадам, вела дневник? Или у нее есть
записи, которые могли бы пролить свет?
— Каждый год Одетта начинала новый дневник, но бросала его не
позже, чемчерездвенедели. Она хранила письма и записки. Я их про¬
смотрела — там ничего нет.
— В таком случае... начал Бенколен и тотчас смолк. Взгляд за¬
мер и стал полон внимания. Рука замерла на полпути к подбородку. Я
почувствовал, как в груди от волнения зачастило сердце. Искоса взгля¬
нув на Джину Прево, я заметил, что она напряженно выпрямилась,
судорожно вцепйвпшсь'в подлокотник.
Снизу из зала до нас явственно доносился голос человека, который
только что звонил в дверь.: Человек сказал просительно:
г— Тысяча извинений. Не могу ли я увидеть мадам Дюшен? Меня
зовут* Этьен Галан. ^
Глава 8
ОТКРОВЕНИЯ У РАСКРЫТОГО ГРОБА
Никто не пошевелился и не заговорил. Голос был настолько не¬
обычный, что, услышав его впервые, хотелось немедленно выяснить,
кому он принадлежит. Глубокий, ласковый, мягко-сочувственный.
Я представил, как Галан стоит в открытых дверях на фоне мокрой
листвы. В руках у него шелковый цилиндр, плечи чуть опущены под
безукоризненным утренним пальто, как будто он просит извинения,
и на вас участливо взирают его серо-зеленые глаза.
•Я взглянул на присутствующих. У мадам было совершенно отре¬
шенное лицо — она уже глубоко погрузилась в свои думы. Джина
Прево была ошеломлена и выглядела так, как будто не верила своим
ушам. '
— Нездорова? — проворковал голос. — Какое несчастье! Мое имя
ей ничего не скажет. Я был большим другом ее покойного супруга и
216
очень хотел бы выразить глубочайшее соболезнование... — Последова¬
ла пауза; казалось, что посетитель размышляет. — Может быть, что-то
удастся сделать? Мне кажется, здесь сейчас мадемуазель Прево? Ах, я
прав, прекрасно. Может быть, я смог бы побеседовать с ней как с дру¬
гом семьи? Благодарю вас.
Мы услышали легкие шаги горничной, направляющейся к лестни¬
це. Джина Прево поспешно поднялась с дивана.
— Я не хочу, чтобы вы утруждали себя, мадам Дюшен, — сказала
она, выдавив подобие улыбки. — Не беспокойтесь, я спущусь вниз и
приму его.
Она с трудом произносила слова, как будто страдала сильной одыш¬
кой. Мадам оставалась неподвижной.
Я обратил внимание на то, как побледнела девушка, когда быстры¬
ми шагами прошмыгнула мимо нас. Лишь только за ней закрылась
дверь, Бенколен поспешно прошептал:
-г- Мадам, быстрее. Есть ли в доме черный ход и лестница вниз?
Она медленно подняла глаза. Между ними мгновенно протянулась,
нить взаимопонимания.
— Да, есть. Вниз от столовой к кухне и оттуда к боковой двери в дом.
— Можно ли оттуда попасть в вестибюль?
— Да. Через комнату, где сейчас Одетта.
— Вам знаком этот путь? — резко спросил детектив Робике. —.
Прекрасно. Покажите его мсье Марлу. Поторопитесь, Джефф.. Вы.
знаете, что надо сделать.
Он метнул в мою сторону яростный взгляд. Ясно, любой ценой, я
должен услышать их разговор. Робике был настолько изумлен, что
начал спотыкаться на каждом шагу. Но и до него, кажется; дошел
призыв поторопиться и не шуметь. Было слышно, как Джина Прево
спускается по парадной лестнице. Робике показал мне узкие, веду¬
щие вниз, к счастью, покрытые ковром ступени и при помощи панто¬
мимы попытался объяснить нужное направление. Дверь у основания
лестницы издала легкий скрип, но я беспрепятственно протиснулся
через нее в полутемную столовую. В противоположном конце через
полуоткрытую дверь виднелись поникшие цветы. Сюда! Из комнаты,
где стоял гроб, вторая дверь вела в вестибюль. Она была почти пол¬
ностью прикрыта тяжелыми портьерами.
Я прокрался к двери, чуть не сбив по пути огромную корзину с
белоснежными лилиями. Закрытые ставни, сквозь которые пробива¬
лись полоски света, удушающе сладкий аромат цветов, серый гроб с
бронзовыми ручками... В тишине этой печальной комнаты были сльцп-
ны голоса. Пара стояла в центре вестибюля. Я понял, что они говори¬
ли так, чтобы было слышно на втором этаже, а самое важное, нужное
лишь им, добавляли шепотом. Я едва-едва разбирал это бормотание.
— ...насколько я поняла, мсье, простите, я не расслышала вашего
имени, вы хотели меня видеть? (Ты сошел с ума! Здесь детектив!)
217
— Наверное, вы не помните меня, мадемуазель. Я имел счастье
видеть вас однажды у мадам де Лювек. Меня зовут Галан. (Необхо¬
димо было увидеться. Где он?)
— Ах да, конечно. Вы понимаете, мсье, в каком мы все горе? (На¬
верху. Там все. Горничная в.кухне. Уходи, ради Бога!)
Мне было интересно, долго ли им удастся сохранить светский тон
беседы и как скоро захватившие их проблемы заставят сменить индиф¬
ферентный тон на более живой и заинтересованный.
— Один из наших общих знакомых, которому я позвонил, сообщил,
что вы находитесь здесь, и я осмелился просить вас принять меня. Нет
слов, чтобы выразить степень потрясения, которое я испытал, услы¬
шав о кончине мадемуазель Дюшен. (Он подозревает меня и ничего не
знает о тебе. Нам необходимо где-то поговорить.)
— Мы все потрясены, мсье. (Невозможно.)
Галан печально вздохнул.
— Передайте мое глубочайшее соболезнование мадам Дюшен. Ска¬
жите, что я буду счастлив оказать ей любую помощь, какая только в
моих силах. Благодарю. Вы мне позволите бросить прощальный взгляд
на несчастную мадемуазель? (Там они не смогут нас услышать.)
Сердце в моей груди оборвалось. Я услышал всхлипывания и шо¬
рох, как будто ее рука схватила Галана за рукав и была грубо сброше¬
на. Но голос его ни на йоту не утратил мягкости и доброты. У меня
возникло ощущение, что я прижат к стене.
До сих пор я. чувствую ужас и отвращение от своих последующих
действий. Подойдя к гробу, я скользнул за огромный венок из белых
гвоздик, стоящий у изголовья. Мне пришлось встать вплотную к ка¬
минной решетке. Одно неосторожное движение ногой, и я бы себя
выдал. Ситуация напоминала сцену из комедии черного юмора. Она
была столь же оскорбительна для Одетты Дюшен, как если бы ей в
лицо швырнули комок грязи. Чтобы не потерять равновесия, я судо¬
рожно вцепился в край гроба. Шаги приближались. Наступила длин¬
ная цауза.
— Чрезвычайно мила, — произнес наконец Галан. — Что с тобой,
дорогая? Ты совсем не смотришь на нее? Но характер слабый, как у
отца... Слушай внимательно. Мне необходимо с тобой поговорить.
Вчера ты впала в истерику.
— Умоляю, уходи! Почему ты не уходишь? Я не хочу тебя видеть!
Я не могу смотреть на нее. Я обещала провести здесь весь день, и,
если вдруг решу уйти после твоего визита, детектив может...
—..Сколько разделе надо повторять, — голос его несколько утра¬
тил снисходительно-терпеливую интонацию, — что ты вне подозре¬
ний. Ну-ка, подними на.меня свои глазки. — Это было произнесено,
веселым тоном, с некоторой примесью обиды, -г Ты меня любишь?
— Как можешь ты говорить об этом здесь, у гроба?
— Хорошо, оставим эту тему. Так кто убил Клодин Мартель?
218
— Я не знаю!
— Конечно, если это сделала не ты собственноручно.
— Я не убивала!
— Ты должна была находиться рядом с убийцей, когда он наносил
удар. И говори чуть тише, дорогая. Так кто это был — мужчина или
женщина?
Галан говорил сс сдержанной настойчивостью. Я представил, как он
уставился ей в глаза своим кошачьим взглядом.
— Я же говорила тебе! Говорила! Было очень темно.
Галан глубоко вздохнул.
— Хорошо, дорогая. Обстановка, кажется, не очень располагает к
беседе, поэтому я попросил бы тебя прибыть сегодня в обычный час в
обычное место.
— Неужели ты хочешь, чтобы я опять пришла туда... в этот клуб?
— Сегодня ты поешь в «Мулен Руж». После концерта отправляйся
в восемнадцатый номер, припомнив по пути, кто убил твою ненагляд¬
ную подругу. Пока все. Я должен уходить.
Оставаясь так долго зажатым между гробом и камином и обдумы¬
вая услышанное, я почти забыл, что надо торопиться и успеть поднять¬
ся наверх до того, как Джина Прево проводит Галана. К счастью, вы¬
ходя, она не откинула портьеры, и я сумел ускользнуть незамеченным.
Подслушанный разговор исключал Галана из числа возможных убийц.
Неясно, правда, исключал ли он девушку. Во всяком случае, их беседа
породила у меня разного рода туманные предположения. В тот самый
момент, когда я вступил в верхнюю гостиную, на лестнице послыша¬
лись шаги Джины Прево.
Мадам Дюшен и Бенколен находились в том же положении и не
проявили при моем появлении никаких эмоций. Зато Робике, зави¬
дев меня, с трудом поборол свое любопытство. Я не знаю, как объ¬
яснил Бенколен мадам мое отсутствие, но, поскольку она не казалась
ни обеспокоенной, ни озадаченной, детектив, видимо, сумел найти
достаточно правдоподобный мотив. Через несколько секунд в гости¬
ную вошла девушка.
Она была абсолютно спокойна. Каким-то непостижимым образом
Джина ухитрилась найти время, чтобы напудриться, подкрасить губы
и привести в относительный порядок прическу. Она переводила взгляд
с Бенколена на мадам и обратно, пытаясь догадаться, о чем здесь мог¬
ла идти речь.
— Вот и мадемуазель! — приветствовал ее Бенколен. — Мы соби¬
раемся уходить, но прежде просим оказать нам помощь. Насколько я
понимаю, вы были лучшей подругой мадемуазель Дюшен. Можете ли
вы сказать что-нибудь о происшедшей в ней «перемене»?
— Нет, мсье, боюсь, что не смогу. Я не видела Одетту уже несколь¬
ко месяцев.
— Но все-таки...
219
Мадам Дюшен бросила на нее чуть насмешливый взгляд и произ¬
несла:
— Джина отказалась от всякого рода скучного времяпровождения.
Любимый дядюшка оставил ей наследство, и она вырвалась из дома на
свободу. Я... я как-то об этом и не подумала. Кстати, чем ты сейчас
занимаешься и как тебя отыскал Робер?
Мадемуазель Прево попала в незавидное положение, оказавшись в
фокусе общего внимания. Ей отчаянно хотелось знать, что же нам из¬
вестно. Галан сказал достаточно много, чтобы посеять в ней страх, но
при этом ничего не объяснил. Связывает ли Бенколен одно убийство
с другим и с ней? Не подозревает ли он, что Джина Прево и Эстел-
ла — американская певица — одно лицо? Эти мысли, очевидно, мель¬
кали в ее голове, словно в чудовищном калейдоскопе. Несмотря на это,
она спокойно села. Голубые глаза ничего не выражали. Ее выдержкой
можно было только восхищаться.
— Вы не должны задавать так много вопросов, мадам Дюшен. Я...
я просто веду приятную жизнь, учусь для сцены, поэтому храню свое
местопребывание в тайне.
Бенколен сочувственно кивнул.
— В таком случае мы не смеем вас больше беспокоить. Если вы
готовы, Джефф?
Мы оставили их в унылой полутьме комнаты. Я почувствовал, что
Бенколен стремится уйти и что мадам Дюшен при всей своей безукориз¬
ненной вежливости желает остаться одна. Но я заметил также, что в по¬
следние минуты в Робике произошли разительные перемены. Он то те¬
ребил галстук. то прокашливался, нервно поглядывая на мадам. Всем
своим видом он демонстрировал желание высказаться. Когда мы шли
уже по вестибюлю внизу, молодой человек коснулся руки Бенколена.
— Мсье... Э-э... не могли бы вы проследовать на минутку в библи¬
отеку? Я имею в виду гостиную... собственно, она же и библиотека...
Да, сюда. Мне пришла одна мысль. — Прежде чем войти в комнату,
он оглянулся, внимательно осмотрел вестибюль, прикрыл дверь и про¬
должил: — Вы наверху упоминали о... как бы лучше выразиться... об
изменениях в манере поведения Одетты.
-Да.
— Знаете, — начал он доверительно, — мне об этом никто не гово¬
рил, возможно, не успели: я прибыл лишь вчера вечером. Но я регу¬
лярно переписывался с одной из ее подруг, некоей мадемуазель Мар¬
тель, которая и держала меня в курсе здешних дел.
Он был вовсе не глуп, несмотря на всю свою манерность и ги¬
пертрофированное представление о дипломатическом достоинстве.
Светлые глаза Робике сумели уловить тень, промелькнувшую на лице
Бенколена,. и он быстро задал вопрос:
— Что-то случилось, мсье?
— Ничего особенного. Вы хорошо знакомы с мадемуазель Мартель?
220
— Буду предельно откровенен. В свое время, — он говорил тоном
человека, оказывающего величайшую милость, — я серьезно рассмат¬
ривал возможность просить ее стать моей женой. Но она не продемон¬
стрировала понимания уровня задач и обязанностей дипломата. Нет,
не продемонстрировала! Она равным образом не понимает, как долж¬
на вести себя супруга дипломата. Мужчины — это, конечно, другое
дело... — Он махнул рукой и рассудительно продолжал: — Они имеют
право на крошечные шалости, не так ли? Но жена Цезаря... Вам на¬
верняка известно это высказывание? Бесспорно известно. Кроме того,
в ее характере я заметил некоторую жесткость. Так не похоже на Одет¬
ту! Одетта так внимательно слушала, когда я говорил. Она верила в
мою карьеру... Интересно...
У молодого человека вдруг дернулась щека. Вынув из кармана не¬
стерпимо яркий носовой платок, он промокнул им свою розовую фи¬
зиономию. Казалось, ему было трудно приступить к существу вопроса,
который он сам и поднял.
— Так что же вы хотите нам сообщить, мсье? — спросил Бенколен.
Он улыбался, кажется, в первый раз за день.
— Мы все, — возобновил повествование Робике, — обожали поте¬
шаться над Одеттой из-за ее, как бы сказать, «домашности». Она со¬
глашалась выходить из дома только с Робером Шомоном, и все в таком
духе. Мы больше прикидывались насмешниками. Лично я в глубине
души ею восхищался. Это подходящая жена для дипломата! Помню,
как-то после игры в теннис в «Туринг-клубе» мы попытались завлечь
Одетту на вечеринку. Все смеялись, когда она отказалась. Клодин
Мартель заявила: «Ах, у нее же есть капитан в Африке» и живописала,
как он крутит усищи и размахивает шпагой, воюя с риффами.
— Я вас слушаю, мсье.
— Вы спросили наверху, не появился ли у нее в последнее время
интерес к другому мужчине. Ответ однозначен — нет. Но, — Робике
понизил голос, — недавно в одном из писем Клодин намекала, что
Робер развлекается на стороне, и Одетта знает об этом. Поймите, я
ничего не имею против него. Естественное поведение для молодого
человека, если, конечно, он хранит все в тайне.
Я покосился на Бенколена. Информация, которую в своей невнят¬
ной манере сообщил Робике, выглядела крайне неправдоподобно. Та¬
кое поведение абсолютно не соответствовало характеру Шомона. Гля¬
дя на розовое, остроносое личико Робике, понимая, на что он готов
пойти ради карьеры — «естественное поведение для молодого чело¬
века, если он, конечно, хранит все в тайне», — видя его маленькую,
трусливую душонку, я не мог поверить его словам о Шомоне! Но сам
Робике, вне всякого сомнения, в это верил. Бенколен же, к моему
величайшему изумлению, проявил к сообщению, дипломата живей¬
ший интерес.
— Развлекался на .стороне? — повторил он. — С кем, мсье?
221
— Этого Клодин не писала. Она сообщила о Шомоне походя и до¬
бавила немного таинственно, что не очень удивится, если Одетта, со
своей стороны, тоже что-нибудь выкинет.
— И никаких дополнительных намеков?
— Никаких.
— Вы полагаете, что этим вызвано изменение отношения мадемуа¬
зель Дюшен к капитану?
— Я видел Одетту довольно давно и не могу сказать, изменилось ее
отношение или нет. Но вы упомянули об этом, и я вспомнил про письмо.
— Письмо, случайно, не с вами?
— Вполне вероятно. — Он сунул руку во внутренний карман пид¬
жака. — Я получил его незадолго до моего отъезда из Лондона.
Робихе начал просматривать извлеченные из кармана письма, что-
то бормоча про себя. Несколько помрачнев, он вернул бумаги на мес¬
то и сунул руку в задний карман брюк. В вопросе Бенколена молодой
человек уловил твердую настойчивость, и то значение, которое он при¬
обретал как свидетель, повергло его в большое волнение. Оказалось,
что нас поджидала неожиданная удача. Этот лихорадочный и беспоря¬
дочный поиск письма под нашим неотрывным взглядом повлек серию
событий, позволивших успешно завершить следствие. Из заднего кар¬
мана Робихе извлек бумажник, какие-то листки. Рука опять скользну¬
ла под пиджак. На пол вывалился конверт, пустая сигаретная пачка и
предмет, который, звякнув при ударе о паркет, остался лежать, по¬
блескивая в полоске света, пробивающегося сквозь жалюзи.
Это был маленький серебряный ключ. Робике не обратил на него
никакого внимания. Казалось, что он даже перестал нас замечать.
Раскрыв бумажник, молодой человек что-то раздраженно промычал.
В этот момент в дело вступил Бенколен.
— Позвольте мне вам помочь, — сказал он и поднял ключ.
Я машинально сделал шаг в сторону сыщика. На его ладони лежал
ключ — чуть больше тех, которые используются в обычных пружин¬
ных замках. На нем изящным шрифтом было выгравировано: «Поль
Демулен Робике» и номер «19»..
— Благодарю, — рассеянно пробормотал Робике. — Нет, письмо,
видимо, не здесь. Если надо, я его принесу...
Он поднял глаза, стоя с протянутой рукой, удивленный, что Бен¬
колен все не отдает ему его вещь.
— Простите, мсье, что я начинаю вмешиваться в ваши личные дела,
но, поверьте, на то у меня есть веская причина, — сказал детектив. —
Меня весьма интересует этот ключ, по совести, гораздо больше, чем
письмо. Где вы его получили?
Все еще глядя втлаза детективу, Робике занервничал и встревожил¬
ся. С трудом он сглотнул слюну.
Но ключик совершенно не должен вас интересовать, мсье. Это
нечто абсолютно личное. Клуб, в котором я состою. Я там не был уже
222
давно, но прихватил ключ с собой на тот случай, если во время пре¬
бывания в Париже я захочу...
— «Клуб цветных масок» на бульваре Севастополь?
Робике испугался по-настоящему.
— Вам известно о нем? Пожалуйста, мсье, сведения о моем член¬
стве должны остаться в тайне. Если мои коллеги, мое руководство
узнают, что я принадлежу к этому клубу, то моя карьера...
Он только что не визжал.
— Мой дорогой юный друг. Я совсем вас не осуждаю. И уж ко¬
нечно не стану со этом публично упоминать. —' Бенколен добродуш¬
но улыбнулся. — Как вы сами недавно тонко подметили: «Молодые
люди... и так далее». — Он пожал плечами. — Меня клуб интересует
лишь потому, что тал; происходят некоторые события, совершенно не
имеющие касательства к вам, но возбуждающие мое любопытство.
— Но я продолжаю полагать, — упрямо гнул свое Робике, — что это
мое личное дело.
— Вы позволите мне спросить, как давно вы состоите членом?
— Около... около двух лет. За это время я был там не более пяти
раз — моя профессия требует осмотрительности.
— Какие могут быть сомнения? Что означает цифра «19»?
Робике напрягся. Он поджал губы так, что его рот превратился в
тонкую линию. Подавляя ярость, он выдавил:
— Мсье, вы согласились, что мои дела вас не касаются. Все, о чем мы
говорим, — секрет, моя личная тайна. И я отказываюсь что-либо вам
сообщать. Я вижу у вас знак принадлежности к масонской ложе. Разве
вы согласитесь разгласить ее тайны, если я вас начну спрашивать?
Бенколен рассмеялся и почти ласково прервал его:
— Думаю, вы согласитесь, мсье, что это не совсем одно и то же.
Зная о целях вашего клуба, я не могу не проявить любопытства. —
Посерьезнев, детектив спросил: — Вы решительно отказываетесь от¬
вечать на мои вопросы?
— Боюсь, что вы должны меня извинить.
Воцарилось молчание. После паузы Бенколен произнес задумчиво,
как бы размышляя вслух:
— Простите, мой друг, но прошлой ночью там было совершено убий¬
ство. Пока мы не знаем имен членов клуба, и это — первый ключ, ока¬
завшийся в нашем распоряжении. Возможно, нам придется пригласить вас
в префектуру для снятия показаний. Эти газета... было бы прискорбно.
— Убийство! — воскликнул Робике, судорожно глотнув воздух.
— Подумайте, мой друг, — почти зловеще прошептал Бенколен.
Я знал, что он с трудом подавляет ухмылку. — Подумайте, какой мате¬
риал для пишущей братии. Подумайте о своей карьере. «Подающий на¬
дежды молодой дипломат задержан для допроса в связи с убийством, в
фешенебельном доме свиданий». Подумайте о возможных последстви¬
ях в Лондоне, затем в парламенте, о чувствах вашей семьи. Подумайте о...
223
— Но я же не сделал ничего дурного! Вы не должны втягивать меня в...
Бенколен с сомнением почмокал губами.
— Бесспорно, — согласился он, — все может остаться в тайне. Чес¬
тно говоря, я не считаю, что вы имеете отношение к убийству. Но вы,
друг мой, должны быть со мной откровенны.
— Господи! Да я расскажу вам все!
Потребовалось некоторое время, чтобы атташе французского по¬
сольства в Лондоне немного успокоился. После того, как он несколь¬
ко раз вытер лицо своим замечательным платком и заставил Бенколена
дать торжественную клятву в том, что он не вызовет Робике в префек¬
туру, Бенколен вновь задал свой вопрос о номере J9.
— Понимаете, мсье, — начал объяснять Робике, — членами клу¬
ба являются пятьдесят мужчин и пятьдесят женщин. Каждый
мужчина имеет свою комнату. Одни — большую, другие — помень¬
ше, в зависимости от суммы, ежегодного взноса. Номер девятнадца¬
тый — моя комната. Никто не может воспользоваться чужим поме¬
щением.
Здесь, сквозь стену его страха, пробилось весьма естественное лю¬
бопытство.
— Кто? — спросил он. — Кто был убит?
— Это пока не имеет значения, — коротко ответил Бенколен.
Я все время пытался привлечь его внимание. Я не забыл, как Га¬
лан сказал: «Ты придешь в наш восемнадцатый», и бросил как бы не¬
взначай:
— А восемнадцать — знак белой кошки.
Робике изумленно посмотрел на меня, однако Бенколен понимаю¬
ще кивнул.
— Итак, вы состоите в клубе два года. Кто дал вам рекомендации?
— Рекомендации? О да, конечно. Если я скажу, это никому не при¬
чинит вреда. Меня ввел в клуб молодой Жюльен д’Арбале — тот, ко¬
торый увлекался автомобильными гонками. Как он любил женщин,
мой Жюльен... 1
— Любил?
— В прошлом году он разбился насмерть, в Америке. Машина пе¬
ревернулась во время гонок и...
— Проклятие! Нить обрывается! — воскликнул Бенколен и в рас¬
стройстве щелкнул пальцами. — Сколько ваших друзей, я хочу сказать,
лиц вашего круга, являются членами клуба?
— Поверьте, мсье, я не имею понятия. Как вы не поймете? Все
носят маски! Я не видел там ни одной женщины с открытым лицом.
Вы входите в большой зал, где так тесно, что трудно узнать человека
даже без маски. Меня всегда занимало, кто из моих друзей или даже
* родственников мог там находиться.
Бенколен вновь посмотрел ему прямо в глаза холодным, грозящим
разоблачением взглядом; но на сей раз Робике его стоически выдер¬
224
жал. Он бился за то, чтобы ему поверили. Я решил, что на этот раз он
сказал правду.
— И вы даже не могли предположить, кто скрывается под той или
иной маской?
— Я бывал там очень редко, но тем не менее слышал, — он опять
оглянулся по сторонам, — что в клубе существует узкий круг, где все
знают друг друга, и что есть женщина, задачей которой является вер¬
бовка новых членов. Но я не знаю, кто она.
Наступила тишина. Бснколен постукивал ключом по ладони.
— Представьте, — неожиданно заговорил Робике, — вы приходите
туда в маске, встречаетесь с девушкой, и она оказывается вашей невес¬
той. Нет, это слишком опасно в моем положении. Теперь и убийство...
— Прекрасно. Я хочу назвать вам цену своего молчания. Вы дарите
мне на время этот ключ...
— Берите насовсем! Подумать только — убийство!
— ...и всего на несколько дней. Затем я вам его возвращаю. На¬
деюсь, что ваш приезд во Францию нашел отражение в газетах в раз¬
делах светской хроники?
— Наверняка. Но зачем вам это?
— Прекрасно. Просто замечательно! Номер восемнадцатый рядом
или напротив девятнадцатого?
Робике задумался.
— Я никогда не обращал внимания. Но все же полагаю, что рядом.
Да, конечно! — Он произвел руками какие-то действия, как бы под¬
считывая что-то. — Рядом. Теперь я помню.
— Окна?
— Все окна выходят во внутренний дворик. Но скажите, умоляю...
— Чем дальше — тем лучше. — Бенколен опустил ключ в карман и
застегнул пальто. — Думаю, нет необходимости предупреждать, чтобы
вы сохранили в тайне все здесь сказанное. Не проболтайтесь!
— Я проболтаюсь?! — с безмерным удивлением воскликнул Роби¬
ке. — За кого вы меня принимаете? Лучше вы поклянитесь, что вы¬
полните свое обещание.
— Клянусь! — с серьезным видом заявил детектив. — Миллион бла¬
годарностей, мой друг. Просмотрите вечерние газеты, если желаете
узнать, кто был убит. До свидания.
Глава 9
ЗАМОК ИЗ КОСТЯШЕК ДОМИНО
Ветер стал заметно холоднее. Все небо затянули мрачные черные
тучи. Бенколен поднял воротник пальто, улыбнулся и сказал:
— Кажется, мы оставили молодого человека в большом беспокой¬
стве. Ни за что не поступил бы так, если бы не ключ. Бесценный по-
225
дарок, Джефф, бесценный. Наша первая удача. Идею можно было реа¬
лизовать и без клю.ча, но с ключом — в миллион раз проще. — Он энер¬
гично зашагал, насвистывая бравурную мелодию. Через некоторое время
он сказал: — Теперь вы мне расскажете, что Галан назначил свидание
мадемуазель Прево по окончании шоу в «Мулец Руж». Разве не так?
— Вы поняли мой намек?
— Ваш намек? Мой дорогой друг, я был готов к этому с самого
утра. Он пытался рбскакать меня, явившись в дом мадам Дюшен, но
я предвидел, этот ход. Теперь мадемуазель не посмеет встретиться с
ним до конца дня. Галан спросил у консьержки, куда ушла Джина.
Консьержка получила инструкцию ответить. Итак, сегодня вечером
между ними состоится длительная беседа в том месте, где мы можем
ее услышать. — Он рассмеялся в своей обычной манере, почти без-
звучно, и хлопнул меня по плечу. — У старика, Джефф, мозги пока
варят, вопреки заявлению Галана.
— Так вот с какой целью вы организовали визит Эстеллы к мадам
Дющен?
— Естественно. Именно поэтому я так упорно внушал Галану про¬
шлой ночью, что не намерен разоблачать его клуб. Рассчитывая, что
он назначит ей встречу именно там. Все случившееся было неизбеж¬
но. Более того, сумели ли вы заметить всю цепь событий, тоже неиз¬
бежных, которая подвела нас к этому?
— Нет, не заметил.
— Во время ленча я, так и быть, ее обозначу. Но прежде передайте
мне с максимальной точностью все, что они говорили.
Я пересказал ему весь разговор, стараясь не опустить ни единого
слова. В конце моего повествования он с триумфальным видом хлоп¬
нул в ладоши:
— Лучше, чем я мог надеяться, Джефф. У нас на руках все нужные
карты. Галан считает,.что мадемуазель Прево может назвать убийцу, и
решительно настроен заставить ее сделать это. Он не сумел добиться
признания вчера и полагает, что в более спокойной обстановке... Все
совпадает с моей гипотезой.
— Но с какой стати он так стремится выявить убийцу? Хочет, что¬
бы восторжествовали закон и порядок?
— Згцсони порядок? Что за чушь! Пораскиньте-ка мозгами, Джефф.
Вульгарный шантаж. Имея возможность обвинить кого-то в убийстве,
Галан добавит настоящую жемчужину в свою коллекцию вымогательств.
Я предвидел и такую возможность.
— Минуточку, — остановил я его. — Допускаю, что вы подозре¬
вали о намерении Галана встретиться с девушкой — правда, откуда
такое подозрение, известно лишь Богу. Но почему вы решили, что
встреча произойдет именно в клубе? С моей точки зрения, это на¬
именее вероятное, место: оно у вас на подозрении, и Галан не может
не знать этого.
226
— Напротив, Джефф, я бы в первую очередь подумал о клубе!..
Смотрите сами. Галан не имеет представления, что мы подозреваем
об участии в деле Джины Прево или какой-либо иной женщины. Он
сам об этом заявил, судя по вашему рассказу. У него, безусловно,
есть сильное подозрение, что он находится под постоянным наблю¬
дением. Следовательно, где бы он ни встретился с Джиной — в ее
квартире, у себя дома, в театре или дансинге, мы неизбежно долж¬
ны ее заметить. Если следовать ходу его мыслей, мы задаем вопрос:
«Кто эта таинственная блондинка?», проводим расследование, выяс¬
няем ее личность и открываем, что она была рядом с местом убий¬
ства... Клуб же, напротив, совершенно безопасен. Имеется лишь со¬
тня ключей, замок практически невозможно взломать, и полиция не
может заслать туда своего шпиона. Более того, в заведение подобно¬
го рода они moivt прийти в разное время, и полицейские агенты ни
за что на свете нс уловят между ними никакой связи. Теперь вы по¬
нимаете?
— В таком случае, — возразил я, — вы сознательно сыграли ему на
руку, позволил провести встречу в клубе.
— Встречу, содержание которой я буду знать. Я сам или один из
моих оперативников прослушаем разговор. Вот так-то!
— Но к чему такой сложный, изощренный план?
Мой вопрос, кажется, рассердил его.
— Да потому, Джефф, что Галан сам весьма изощренный преступ¬
ник. Мы можем допрашивать его с пристрастием или даже пытать и
все равно узнаем лишь то, что он позволит нам узнать, ни слова боль¬
ше. Против нас действует необыкновенно живой и изобретательный
ум. У нас есть шансы, если сумеем перехитрить его. Я знал, что он
обязательно захочет встретиться с девушкой еще раз, до того, как уда¬
лось выяснить ее имя.
— «Встретиться еще раз», — повторил я упрямо его слова. —Сле¬
довательно, надо полагать, что он уже встречался с ней?
— Но это же очевидно. Вам тоже станет ясно в свое время. Те¬
перь, благодаря содействию нашего друга Робике, мы без труда пре¬
одолеем все трудности. В крепость можно проникнуть, и полученный
нами ключ превращает эту акцию в детскую забаву. В нашем рас¬
поряжении, Джефф, соседняя комната с окнами; выходящими во
внутренний дворик... Чтобы помешать нам, Галан должен обладать
воистину дьявольской силой. Кстати, вы поняли, — неожиданно пе¬
ребил он себя, — что было самым важным в его разговоре с Душной
Прево?
— Ее сведения об убийце.
— Ничего подобного. Самым важным явилось замечание: «Было
темно». Запомните это. Теперь нанесем визит на рю де Варенн. Думаю,
мы управимся до ленча. Мы собирались навестить родителей мадему¬
азель Мартель.
227
Бенколен и я стояли на углу продуваемой ледяным ветром улицы,
проходящей через сердце района Фобур-Сен-Жермен. Не очень уве¬
ренно я произнес:
— Знаете,' вид бьющихся в истерике родителей выворачивает меня
наизнанку. Если есть хоть какая-то возможность, я предпочел бы не
присутствовать при этой сцене.
Бенколен . медленно покачал головой, глядя на старинную лампу,
свешивающуюся с кронштейна, прикрепленного к серой грязноватой
стене.
— С этими людьми вам ничего не грозит. Вы знакомы с ними?
— Только слышал имя.
— Граф де Мартель принадлежит к одному из старейших консерва¬
тивных родов Франции. Понятие «честь семьи» приняло у него почти
патологический характер. И при этом старик — отчаянный республика¬
нец. Умоляю, не упомяните ненароком его титул. Этот род дал Фран¬
ции-много солдат» и наш Мартель больше всего на свете гордится чи¬
ном .полковника. Он потерял на войне руку. Жена его, крошечная
старушка, почти-полностью оглохла. Они живут в огромном доме и
проводят все время за игрой в домино.
— Домино?
—Много часов подряд, — подтвердил Бенколен, печально кивнув. —
Старик в молодости слыл азартным'йгроком и тем был знаменит в об¬
ществе. Или, если быть точным, не столько игроком, сколько спорщи¬
ком. Он был готов держать пари на огромные суммы при минимальных
шансах. Теперь ему осталось домино. Наверное, он, играя, получает ка-
кое-то извращенное удовлетворение. Все же нам следует быть внима¬
тельными и максимально деликатными. Дьявольски трудно сладить с
графом, если он решит, узнав об убийстве дочери, что затронута «честь
семьи».
— Может быть,' Шомон успел им все сказать?
— Я очень, надеюсь на это. Полагаю, что у него хватило такта не
упоминать клуб. Правда, я думаю, что музей восковых фигур котиру¬
ется у них столь же низко. Хотя...
От глаз парижан скрыто в их городе огромное пространство. Когда
распахиваются ворота в высоких стенах, перед вами, как по манове¬
нию волшебного жезла, появляются сады Фобур-Сен-Оноре. Вы гото¬
вы поклясться (такова сила иллюзии), что аллеи этих садов тянутся на
многие мили, пруды зачарованы феями, а клумбы не материальные.
Такие загородные просторы просто не могут существовать среди стол-
потвЬрёнйя, царящего в самом центре великого города. Перед вашим
взором открываются каменные дома, похожие на волшебные замки
с, их островерхими крышами и башенками. Даже летом, когда цветы
пламенеют на фоне зеленых луж!аек, а деревья играют поблескиваю¬
щей в лучах солнца листвой, дома эти кажутся обиталищем кичливых,
безнадежно одиноких духов. Осенью же вид башенок на фоне уголь-
.Ll/.isj* ■ i. <•
228
ного неба рождает иллюзию вашего пребывания в далекой сказочной
стране, в тысячах миль от Парижа и совсем в ином времени. Вам чу¬
дится, что вот-вот на гравиевой дорожке появится запряженная четвер¬
кой белых лошадей карета с ливрейным лакеем на запятках. И когда
она с громом проносится мимо, вы с ужасом осознаете, что ее пасса¬
жиры мертвы уже два века.
Я нисколько не преувеличиваю. Когда старенький привратник,
покинув свою сторожку, распахнул перед нами калитку и мы заша¬
гали по гравию, сквозь который пробивались сорняки, Париж исчез.
Еще не был изобретен автомобиль. На лужайках зияли длинные ко¬
ричневые раны пустых, мертвых клумб, перемежающихся желтыми
полосами опавшей листвы. Откуда-то из-за дома, окруженного невы¬
сокой кованой решеткой, доносился громкий звон цепи и лай.
— Надеюсь, ззерь крепко привязан, — сказал Бенколен. — Его
кличка Ураган.. Ужасно злобное существо. Смотрите! — Из-За купы
каштанов, справа ог пас, вылетела какая-то фигура. Она неслась
огромными скачками, вовсе не свойственными человеческому сущест¬
ву. Прежде чем беглец успел исчезнуть за другими деревьями, мы
успели заметить за сю спиной развевающиеся лохмотья разодранно¬
го пальто. И вновь в саду воцарился покой прошлого, нарушаемый
лишь шумом ветра и лаем собаки, который тут же стих.
— За нами следят, Джефф, — сказал Бенколен после короткой па¬
узы. — Меня этот тип вернул в реальность. А вас? Один из людей Га¬
лана, клянусь жизнью. Пес спугнул его.
Я дрожал от холода. Тяжелая капля дождя шлепнулась на листья,
за ней еще одна. Мы поспешили мимо старинной коновязи к дому под
спасительный навес веранды. Веранда, очевидно, была порождением
всего лишь прошлого века, потому что железные полосы, скрепляющие
крышу, все еще держались в стене дома. Ужасно мрачное место для мо¬
лоденькой девицы вроде Клодин Мартель. За мертвыми виноградными
лозами я увидел плетеные стулья с сиденьями, обитыми мягким ситцем.
Ветер играл страницами журнала, забытого на мягком кресле-качалке.
При нашем приближении распахнулась парадная дверь.
— Входите, господа, — произнес почтительный голос, — полковник
Мартель ждет вас.
Слуга провел нас в мрачный, очень просторный зал со стенами,
покрытыми панелями черного дерева. Нельзя сказать; что помещение
было сильно запущено, однако оно нуждалось в хорошем проветрива¬
нии. Там царил аромат старого дерева, запыленных шкафов, пасты для
полировки меди и полов, натертых воском. Моих ноздрей коснулся,
как и в музее восковых фигур, запах одежды и волос. Но на сей раз я
не мог избавиться от чувства, что это пахнут волосы и одежда давно
умерших людей, что стены и темно-красные плоскости над панелями
источают флюиды гибели и тлена.
Нас привели в библиотеку, расположенную в глубине дома.
229
За столом из черного дерева, на котором светилась затененная аба¬
журом лампа,-сидел полковник Мартель. На дальней стене комнаты,
над высокими книжными шкафами, находились окна, застекленные
синими и белыми квадратами. По ним бежали серебряные струйки
усилившегося дождя. В тени книжных шкафов сидела женщина. Стис¬
нутые ладони ее рук покоились на коленях. Лицо женщины было едва
различимо в слабом свете настольной лампы. Здесь царила атмосфера
напряженного ожидания, слез, неспособных вырваться на свободу, и
какой-то обреченности. Старый хозяин поднялся со стула.
— Входите, господа, — произнес он сочным, глубоким голосом. —
Это — моя жена.
Он был среднего роста и весьма плотного телосложения, что не
мешало ему держаться чрезвычайно прямо. Лицо несколько болез¬
ненного оттенка могло бы быть привлекательным, если бы не силь¬
ная обрюзглость. Свет лампы отражался на крупном лысом черепе,
внимательные глаза, утонувшие под густыми бровями, живо поблес¬
кивали. Я видел, как под большими, песочного цвета усами подра¬
гивали уголки его губ. Складки шеи наползали на узкий воротничок,
под которым болталась узкая лента галстука. Его темная одежда,
может быть слегка старомодная, была сшита из первоклассной мате¬
рии, сорочка застегивалась не на пуговицы, а на кнопки из опала.
Произнося свои слова, он поклонился в сторону жены.
— Добрый день! — пропел женский голос, высокий и резкий, ка¬
кой часто встречается утлухих. Глаза на бледном, костлявом лице вни¬
мательно изучали нас. У нее были белые как снег волосы. — Добрый
день! Андре! Принесите для господ стулья.
Граф де Мартель сел сам лишь после того, как слуга принес стулья
и мы разместились на них. На столе я увидел костяшки домино. Из
них, как из кирпичиков, было сооружено нечто напоминающее игру¬
шечный замок. Мое воображение представило сцену: одинокий, похо¬
жий на невеселого ребенка старик часами строит уверенными пальца¬
ми замки и так же неторопливо и методично разбирает их. Но сейчас
он смотрел на нас тяжелым взглядом, крутя в пальцах голубую бумаж¬
ку, похожую на обрывок телеграфной ленты.
— Мы уже слышали» господа, — сказал он наконец.
Атмосфера дома угнетающе действовала на мои нервы. Женщина,
сидящая в полутьме, напряженно пытаясь расслышать слова, невпопад
кивала. Мне казалось, что разрушительные силы толпятся вокруг это¬
го дома, чтобы снести его до основания.
— Тем лучше, полковник Мартель. Мы таким образом освобожда¬
емся от печального долга. Буду откровенен, теперь нам остается полу¬
чить от вас информацию о вашей дочери.
** . Полковник не спеша кивнул. Лишь сейчас я впервые заметил, что
он теребит листок бумаги только одной рукой* Левая рука отсутство¬
вала, и пустой рукав был засунут в карман.
230
— Мне по душе Daiua прямота, мсье, — сказал он. — В этот труд¬
ный момент мы не поддаемся слабости. Ни я, ни мадам. Когда мы
сможем забрать ее?
Я содрогнулся, взглянув в его спокойные, холодные глаза.
— Очень скоро. Вам известно, где нашли мадемуазель Мартель?
— В каком-то музее восковых фигур, мне кажется. — Голос его зву¬
чал холодно и безразлично. — Убита ударом ножа в спину. Вы можете
говорить все. Жена все равно не слышит.
— А она действительно умерла?! — неожиданно протянула женщина.
Протяжный выкрик пронзил наш слух. Мсье Мартель поспешно
перевел на нес свой холодный взгляд. Мадам замолкла, беспомощно
моргая. Ее лицо вновь обрело неподвижность маски.
— Мы надеемся, - продолжал Бенколен, — что родители смогут
пролить дополнительный свет на обстоятельства, сопутствующие ее
гибели. Когда вы в последний раз видели ее живой?
— Я уже пытался припомнить, но боюсь, что... — На сей раз его
безжалостный, осуждающий тон был обращен к себе самому. — Но
боюсь, что я нс очень интересовался жизнью дочери. Я оставил ее
целиком на попечение матери. Сын — тот, бесспорно, должен... Кло-
дин и я были друг для друга практически чужими. Веселая; актив¬
ная... одним словом, иное поколение. — Граф прижал ладонь ко лбу,
пытаясь обратить взор в прошлое. — В последний раз я видел ее за
ужином вчера вечером. Раз в месяц, в один и тот же день, я отправ¬
ляюсь в дом маркиза де Серанна играть в карты. Мы соблюдаем этот
ритуал вот уже почти сорок лет. Вчера вечером я ушел около девяти.
Она все еще была дома. Я слышал, как она топала в своей комнате.
— Собиралась ли она уходить?
— Не знаю, мсье. Как я уже говорил, — он поджал губы, — я не
следил за ее делами. Мать получила от меня полные инструкции, как
воспитывать Клодин. Я слишком редко контролировал их выполне¬
ние — и вот результат.
Наблюдая за мадам Мартель, я заметил, что ее )шцо приняло жа¬
лобное выражение. Старой закалки отец и любящая простодушная
мамочка. Из того, что я слышал раньше, я понял, что Клодин была
полной противоположностью Одетты. Она вытворяла всё, чтб хоте¬
ла; не вызывая подозрений, и ей все сходило с рук: Видимо, та же
мысль пришла в голову Бенколену, и он спросил:
— Если я правильно понял, у вас не было привычки ждать по вече¬
рам ее возвращения?
— Мсье, — холодно ответил старик, — в нашей семье мы не счита¬
ли это нужным.
— Часто ли она принимала в доме своих друзей?; 1
— Я был вынужден полностью запретить подобную практику. Шум,
который они поднимали; совершенно не соответствовал духу этого
дома и, кроме того, мог доставить беспокойство соседям. Естествен¬
231
но, ей было дозволено приглашать друзей на наши приемы. Но она не
воспользовалась предоставленной возможностью. Я узнал, она жела¬
ла, чтобы гостям подавали эти... «коктейли». — На его губах мелькну¬
ла тень презрительной улыбки, едва заметная под усами. — Я был вы¬
нужден напомнить ей, что винные погреба Мартелей не имеют себе
равных во Франции и что я не намерен наносить оскорбление старым
друзьям. По-моему, это был единственный случай, когда мы обменя¬
лись несколькими фразами. Она тогда спросила меня, позволив себе
повысить голос: «Неужели вы никогда не были молоды?» Молоды!
— Вернемся ко вчерашнему дню, мсье. Вы сказали, что видели дочь
за ужином. Вела ли она себя как обычно или в ее поведении были
какие-то странности?
Мсье Мартель погладил пальцами свой длинный ус, глаза его су¬
зились.
— Я задумывался над этим, мсье. Мне показалось, что она... она
была чем-то обеспокоена.
— Она не хотела есть! — взвизгнула его жена столь неожиданно, что
Бенколен вздрогнул и уставился на нее. Полковник говорил негром¬
ко, и мы несказанно удивились, что она услышала.
— Мадам читает по губам, — объяснил нам хозяин. — Нет необхо¬
димости кричать... Это правда, Клодин едва притронулась к пище.
— Не могли бы вы уточнить, была ли она взволнована или напуга¬
на, а может, ее беспокоило что-то иное.
— Не знаю. И то и другое, наверное.
— Она себя плохо чувствовала! — вскричала мадам. С угловатого
лица, которое когда-то, наверное, было красивым, на нас умоляюще
смотрели выцветшие глаза. — Ей было плохо. Предыдущей ночью она
плакала. Рыдала.
Каждый раз, когда из тени под цветными окнами с бегущими по
ним струйками дождя до меня доносился этот визгливый голос, мне
неудержимо хотелось покрепче ухватиться за стул. Ее муж всеми си¬
лами старался сохранить самообладание — губы сжаты, и жесткие глаза
полуприкрыты тяжелыми, чуть подрагивающими веками.
— Я услышала ее! Поднялась и пошла в ее комнату, так же, как в
те времена, когда она крошкой плакала в кроватке. — Мадам Мартель
судорожно вздохнула и продолжала: — И она не прогнала меня, напро¬
тив, была очень ласковой. Я спросила: «Что случилось? Могу ли я тебе
помочь?» Она ответила: «Ты не можешь помочь мне, мама. Никто не
может мне помочь». Клодин оставалась в таком состоянии весь следу¬
ющий день и вечер, до того, как ушла...
Видимо опасаясь продолжения вспышки и потока слез, полковник
повернулся и вперил в жену тяжелый взгляд. Его единственный огром¬
ный кулак был крепко сжат, пустой левый рукав слегка дрожал. Бен¬
колен обратился к хозяйке, стараясь четче артикулировать:
— Мадам, она не сказала, что ее беспокоит?
232
— Нет, нет. Она отказалась поделиться со мной.
— Есть ли у вас на этот счет какие-нибудь мысли?
— Что? — Взгляд пустых глаз. — Волновало? Какие могут, быть вол¬
нения у маленькой бедной девочки? Никаких.
Ее речь перешла во всхлипывания. Гулкий и решительный голос ее
мужа заполнил возникшую было паузу:
— Еще немного информации, мсье, которую я получил из разго¬
вора с женой и Лндпе, нашим дворецким. Около девяти тридцати
Клодин получила какое-то известие по телефону, вскоре после чего,
кажется, и ушла. Она не сообщила матери, куда идет, но обещала
возвратиться к одиннадцати.
— Кто звонил, мужчина или женщина?
— Не знаю.
— Не удалось ли случайно услышать хоть обрывки разговора?
— Жена, естественно, ничего не слышала. Я весьма тщательно до¬
просил по этому вопросу Андре. Вот единственные слова, которые
уловил дворецкий: «Но я не имела представления, что он вернулся
во Францию».
— Не имела представления, что он вернулся во Францию, — по¬
вторил детектив. — Вы не знаете, к кому могли относиться эти слова?
— Нет. Клодин имела массу друзей.
— Она взяла автомобиль?
— Да, — ответил полковник, — без моего разрешения. Сегодня ут¬
ром полицейский привел машину. Ее, как я понял, нашли недалеко от
того паноптикума. Итак, мсье!
Его кулак тяжело опустился на крышку стола, заставив содрогнуться
сооружение из костяшек домино. Он смотрел на Бенколена едко по¬
блескивающими глазами.
— Итак, мсье, — повторил он, — дело в ваших руках. Вы можете
сказать мне, почему моя дочь, представительница рода Мартель, долж¬
на была умереть в грязном музейчике, расположенном в самом сомнит
тельном районе Парижа?! Я желаю получить полный ответ.
— Это весьма серьезный и непростой вопрос, полковник Мартель.
Пока у меня нет ответа. Как вы полагаете, раньше она там никогда не
бывала?
— Не знаю. Во всяком случае, для меня ясно, — он медленно и тяже¬
ло повел рукой, — что это совершил какой-то бандит или грабитель.
Я желаю, чтобы преступник предстал перед судом. Вы слышите, мсье?
Если надо, то я готов выплатить сколь угодно крупное вознаграждение.
— Полагаю, что в этом не возникнет необходимости. Теперь я хочу
задать вам едва ли не самый важный вопрос. Когда вы сказали «это со¬
вершил бандит или грабитель», вы, очевидно, уже знали, что ваша дочь
не была ограблена — ограблена в обычном смысле. Деньги остались в
неприкосновенности. Грабитель взял лишь предмет, висевший на тон¬
кой золотой цепочке на шее. Вы не знаете, что это могло бы быть?
233
— На шее, говорите. — Старик нахмурился и отрицательно пока¬
чал головой. — Не могу даже предположить. Явно, что это не принад¬
лежало* фамильным драгоценностям дома Мартель. Я их держу всегда
под замком, и жена надевает их лишь на официальные приемы. На¬
верное, какая-нибудь безделушка, не имеющая никакой ценности. Я
никогда не обращал внимания. — Он вопросительно взглянул на жену.
— Нет! — закричала та. — Абсолютно невозможно. Дочь никогда не
носила ни ожерелий, ни медальонов и уверяла, что это слишком ста¬
ромодно* Я уверена, мсье; это точно!
Казалось, что все наши версии заводят в тупик и все возможные
ходы не приносят результатов. Мы долго сидели молча. За окнами ста¬
ло темнеть, и стук дождя по стеклам превратился в ровный шум. Но
полученные сведения, вместо того чтобы разочаровать Бенколена, ви¬
димо, напротив, вдохновили его. Я видел, что он пытается скрыть
внутреннее возбуждение. Свет лампы рождал треугольники теней на
впалых щеках. Между щеточкой усов и остроконечной бородкой в
улыбке поблескивали зубы. Однако миндалевидные глаза хранили пе¬
чаль. Под тяжестью гирь зашуршал механизм старинных часов, и они
пробили двенадцать раз. Каждый неторопливый удар нес в себе мо¬
гильную безысходность и усугублял тоскливую атмосферу библиотеки.
Мсье Мартель бросил взгляд на свое запястье, помрачнел и пере¬
вел взгляд на старинный циферблат, вежливо давая нам понять, что
уже время...
— Думаю, — сказал Бенколен, — нет необходимости задавать но¬
вые вопросы. Решение задачи предстоит искать в ином месте. Попыт¬
ка проникнуть в личные дела мадемуазель Мартель глубже, чем мы
сделали, очевидно, не принесет пользы делу. Благодарю вас, мадам, и
вас, мсье, за помощь. Заверяю, что буду держать вас в курсе расследо¬
вания.
Когда, мы поднялись, хозяин тоже встал со стула. Только сейчас я
заметил, каким потрясением явилась для него беседа с нами. Граф по-
прежнему держался прямо, но его полные отчаяния глаза смотрели
отрешенно. Он стоял перед нами, одетый, как на официальный при¬
ем, в превосходном костюме и белоснежной сорочке. Свет лампы от¬
ражался на лысом черепе. .
Мы покинули дом и шагнули в дождь.
Глава 10
СИЛУЭТ СМЕРТИ
— Говорит Бенколен, соедините меня с центральным медицинским
бюро.
Писк вгтрубке, продолжительное пощелкивание...
— Дежурный медицинского бюро.
234
— Бенколен. Сообщите результаты вскрытия Одетты Дюшен. Дело
«А-42*, убийство.
— Дело «А-42» поступило в два часа дня девятнадцатого октября
от комиссара первого района. Тело женщины, обнаруженное в реке
у моста Шанж, не так ли?
— Да, так.
— Сильное повреждение черепа в результате падения с высоты не
менее шести метров. Непосредственная причина смерти — колотая
рана с проникновенп м в сердце. Нанесена оружием с шириной лез¬
вия два с половиной сантиметра и длиной двадцать сантиметров. Мно¬
жественные незначительные ушибы и порезы. Порезы на голове, лице,
шее и руках вызваны осколками стекла. Смерть наступила примерно
за восемнадцать часов до обнаружения тела.
— Все, спасибо. Дайте центральное управление, четвертый депар¬
тамент.
— Четвертый д пергамент, центральное управлеш^ — пропел чей-
то голос.
— Бенколен. Кто ведет дело «А-42*, убийство?
— «А-42*? Инспектор Лютрелл.
— Если он в здании, соедините меня с ним.
За окном уже опускались мрачные осенние сумерки. Я уже долго
не виделся с Бенколсном. Перед ленчем его вызвали на службу по
какому-то рутинному делу, и я появился во Дворце правосудия лишь
после четырех часов. Но и тогда я не нашел его в большом, почти
пустом, освещенном лампами с зелеными абажурами кабинете, где
он обычно проводит допросы. Где-то под самой крышей здания у
него есть еще одна комнатенка, нечто вроде личного убежища* от
гама и суеты Дворца. Эта берлога соединена батареей телефонов со
всеми отделами Сюрте и префектуры, расположенной неподалеку.
Остров Сите, который и в самом деле является островом, похож по
форме на узкий корабль, растянувшийся по Сене чуть ли не на милю.
На корме корабля возвышается громада собора Парижской Богома¬
тери, а на носу, выступая, как бушприт, расположился скучный сон¬
ный сквер. Между этими достопримечательностями высятся, не снис¬
ходя до суеты Нового моста, здания, отданные правосудию. Окна
убежища Бенколена смотрят из-под крыши на Новый мост и поверх
него через бушприт парка — на темную реку. У вас создается иллю¬
зия, будто из этой комнаты вы можете следить за всем Парижем.
Убежище Бенколена выглядит жутковато, с кошмарными реликвия¬
ми в стеклянных шкафах, страшными фотографиями в рамках на
стенах и ковром, протертым до основы от непрерывного расхажива¬
ния Бенколена.
Мы сидели в темноте, если не считать слабого света у книжных,
полок, громоздящихся в алькове. На фоне желтого светового пятна
четко вырисовывался силуэт Бенколена, сидевшего у окна с телефон¬
235
ной трубкой в руке. Мое кресло стояло напротив — тоже у окна. На
мне были наушники, соединенные с телефонным аппаратом. Я слы¬
шал щелчки, посвистывание, таинственные голоса, звучавшие во всех
помещениях здания. Мои пальцы касались всех тянущихся из этого
кабинета струн. Их малейшее натяжение немедленно и неизбежно от¬
зывалось во многих домах Парижа.
В ответ на последний вызов Бенколена последовало продолжитель¬
ное молчание. Длинные пальцы детектива выстукивали нетерпеливую
дробь на подлокотнике кресла. Окна слегка дребезжали от порывов
ветра над темной рекой. По стеклам стекала вода, иногда в них ударя¬
ла изломанная ветром тяжелая дождевая струя. Я видел расплываю¬
щийся свет фонарей на Новом мосту, кишащем пешеходами, слышал
гудки машин и гул автобусов. Еще дальше, на мысе, мерцал огонек,
дробно отражающийся в ряби реки. Все, что было за ним, таяло, слов¬
но призрак в'ночи. Холодный свет фонарей, выстроившихся по обоим
берегам, становился с расстоянием все слабее и слабее, пока совсем не
растворялся в дожде.
— Говорит инспектор Лютрелл, — зазвучало в наушниках.
Мы, отгородившись от холодного города камнем и стеклом, приве¬
ли в движение огромный механизм. Мы сделали это, не покидая про¬
питанной сигарным дымом комнаты с ковром, протертым до дыр ша¬
гами Бенколена, преследующего убийц.
— Лютрелл?.Бенколен говорит. Что у вас по убийству Дюшен?
— Пока все как обычно. Рутинная работа. Я побывал у матери. Она
сказала, что уже беседовала с вами. Говорил с Дюрраном. Он, кажет-
ся, занимается делом Мартель? Дюрран считает, что оба убийства свя¬
заны с «Клубом цветных масок» на бульваре Себастополь. Я намере¬
вался организовать туда налет, но Дюрран сказал, что вы приказали
держаться от клуба подальше. Это так?
— Да. Временно.
— Ну что ж, если инструкции таковы, будем им следовать, — во¬
рчливо произнес голос, — хотя я не улавливаю идею. Тело нашли при¬
жатым течением к одному из быков моста Шанж. Мост не позволил
реке унести тело. Видимо, его сбросили примерно там, где и выудили.
А мост — точно в конце бульвара. Труп могли принести к реке пряме¬
хонько из клуба.
— Наткнулись на что-нибудь подозрительное?
— Нет. Опросили всех в округе. Ни черта!
-г- Что говорит лаборатория?
— Ничего определенного. Тело довольно долго пробыло в воде.
Следы на одежде уничтожены. У нас есть одна идея, но если вы на¬
стаиваете на иммунитете клуба...
— Вы имеете; в виду порезы осколками стекла, не так ли? Види¬
мо, стекло не совсем обычное — наверняка матовое и, возможно,
цветное, — и вы хотите мне сообщить, что лаборатория их обнару¬
236
жила. Да, инспектор, Дгошен или выбросилась из окна, или ее вы¬
бросили, а окна в клубе, по всей вероятности, окажутся...
Телефон донес до нас несколько раздраженный голос инспектора:
— Да, в некоторых порезах обнаружены мелкие частицы. Стекло тем¬
но-красное и весьма дорогое. Значит, вы видели осколки? Мы провели
опрос во всех стекольных магазинах в радиусе одной мили от ворот Сен-
Мартен. Владельцы предупреждены, что, если будет заказ, они нам со¬
общат... Инструкции?
— Пока ничего. Продолжайте работать, но учтите, никаких дейст¬
вий в отношении клуба без моего особого разрешения.
Инспектор выразил согласие и отсоединился. Бенколен опустил
трубку и возобновил нервное постукивание кончиками пальцев по
подлокотнику. Мы молчали, вслушиваясь в глухой шум коридора и
стук бешеного дождя по окнам.
* — Итак, — начал я, — девица Дюшен была убита в клубе. Но Кло-
дин Мартель... Бенколен, неужели ее прикончили, потому что она
слишком много знала о первой смерти?
Он медленно поднял на меня глаза.
— Почему вы так решили?
— Прежде всего, исходя из ее поведения дома7 в ночь после ис¬
чезновения Дюшен. Плач, возбужденное состояние и слова, обращен¬
ные к матери: «Ты не сможешь мне помочь. Мне никто.не поможет».
Совершенно необычно. Она всегда являла собой тип самоуверен¬
ной, эгоцентричной юной леди. Как вы полагаете, они обе состояли
в клубе?
Он нагнулся, чтобы придвинуть к себе тумбочку, на которой нахо¬
дились графин с коньяком и коробка сигар. Свет из алькова косо упал
на его лицо, подчеркнул впадины щек и вспыхнул янтарным сияни¬
ем, преломившись в содержимом графина.
— Ну что же, попробую высказать хитроумную догадку. Одетта
Дюшен, по моему мнению, не состояла в клубе. Однако мадемуазель
Мартель, бесспорно, была его членом.
— Почему «бесспорно»?
— Этому есть масса доказательств. Ну, во-первых, ее определен¬
но знала Мари Огюстен, и знала хорошо. Правда, ей могло быть не¬
известно имя. Клодин Мартель; видимо, обычно входила в клуб че¬
рез музей.
— Минутку. Предположим, лицо Клодин было знакомо мадемуа¬
зель Огюстен и запечатлелось в ее памяти лишь потому, что она виде¬
ла ее мертвой.
Налив себе коньяку, Бенколен задумчиво посмотрел на меня.
— Другими словами, Джефф, вы даете, понять, что наша хозяйка
музея в преступных целях скрывает свою осведомленность об убийст¬
ве? Вполне возможно. Чуть позже мы всесторонне обмозгуем эту идею.
Что же касается членства мадемуазель Мартель, об этом говорит (и это
237
во-вторых) черная маска, которую мы нашли рядом с телом. Нет ни¬
каких сомнений в том, что маска принадлежала Клодин.
Я с недоумением посмотрел на него и сказал:
— Так какого же черта вы доказывали инспектору Дюррану и дока¬
зали, что маска принадлежит другой женщине?
— Точно, — ответил он с усмешкой. — Совершенно верно. Мне
пришлось ввести в заблуждение вас обоих, чтобы обмануть инспекто¬
ра. Правда, я боялся, что он увидит прореху, зияющую в системе моих
доказательств.
— Но с какой целью? Зачем?
— С какой целью обманул? Да потому что инспектор Дюрран — су¬
губо человек действий и не способен проявить выдержку. Он полага¬
ет, что невинную девушку хитростью заманили в клуб, где и убили при
неудачной попытке покуситься на ее честь. Я хочу, чтобы все верили
именно в его версию. Если бы Дюрран узнал, что она была постоян¬
ным членом этого заведения, то без раздумья кинулся бы к ее родите¬
лям, ее друзьям, ко всем без разбору и растрезвонил бы псе известные
нам факты. Результат — родители и друзья впадают во вполне понят¬
ное негодование и вышвыривают нас из своих домов или, в лучшем
случае, не пускают на порог, что, в сущности, одно и то же. Так или
иначе, мы теряем доступ к информации и лишаемся содействия. На¬
деюсь, вы заметили, что ни в одной, ни в другой семье я ничем не дал
понять о возможной связи обоих происшествий или о том, что девуш¬
ки имели отношение к клубу.
Я покачал головой.
— Мне кажется, что вы ведете слишком сложную игру.
— Но это единственный возможный путь. Другим способом мы ни¬
чего не достигнем. Публичный скандал сейчас вокруг клуба убьет все
наши надежды докопаться до правды. Теперь о маске. В системе аргу¬
ментов, которые я привел инспектору, было одно очень слабое место.
Вспомните, внешность, которую я описал на основе маски, могла со¬
ответствовать мертвой девушке небольшого роста, смуглой, с длинны¬
ми волосами. Все сходилось, и маска это доказывала. Но единствен¬
ным, не столь заметным фактом я сумел убедить Дюррана.
— Ясно, на маске были следы помады. Вы же обратили внимание
на то, что мертвая женщина не красила губы.
Усмешка Бенколена переросла в громкий смех.
— Джефф, но вы же собственноручно подняли с пола помаду, ко¬
торая выпада из ее сумочки! Если ее губы оказались не накрашены в
момент смерти, это вовсе не означает, что девушка вообще не пользо¬
валась помадой и не надевала эту маску. Я как руководитель опечален
тем, с какой легкостью Дюрран принял на веру мои слова, когда все
указывало на то, что маска принадлежала убитой, однако в момент
смерти ее на лице не было.
— Но разорванная резинка?
238
— Резинка, мой друг, была разорвана убийцей, когда он лихора¬
дочно рылся в ес сумочке. Понимаете? Уходя из дома вечером, она
прихватила маску. Вне сомнения, старомодная пуританская мораль
семьи Мартель не допускала, чтобы девушка красила губы, а позже
она просто забыла это сделать. Наверняка она отправилась в клуб.
Чтобы окончательно доказать, что она была постоянным членом клу¬
ба, обратимся... Впрочем, лучше обсудим все с самого начала.
Он откинулся назад, соединил кончики пальцев и отсутствующим
взглядом уставился в окно.
— Итак, мы с самого начала подозревали, что «дама в коричневой
шляпке» — Джина Прево — каким-то образом связана с исчезновени¬
ем Одетты Дюшсн. Старик Огюстен, если вы помните, заметил, как
она следом за Дюшсн спустилась по лестнице, и принял ее за призрак.
Мы с полной уверенностью можем предположить, что Клодин Мар¬
тель также имеет отношение к смерти Одетты. По-иному быть не мог¬
ло, принимая во внимание ее членство в клубе и особенно поведение
дома в ту ночь. Я нс хочу сказать, что они обе прямо замешаны в убий¬
стве. Но их могут обвинить в этом преступлении. Они договаривают¬
ся о встрече — Джина Прево и Клодин Мартель — в тот вечер, когда
Клодин была убита.
Итак, за двадцать пять минут до полуночи мадемуазель Прево ждет
чего-то у входа в музей, где ее и видит полицейский. Она выглядит
нерешительной и подавленной. Вне сомнений, Прево условилась о
встрече с подругой либо в самом музее, либо в переходе. Девушки та¬
кого круга вряд ли будут ждать снаружи у двери, выходящей на буль¬
вар Севастополь. Этот бульвар — не самое лучшее место для девицы:
вы знаете Париж. Но что-то пошло не так, Джефф, и нам нет нужды
ломать голову, что именно. Джина Прево подошла к музею в одинна¬
дцать тридцать пять, но тот уже был на замке.
Нелепая случайность разрушила все планы. Ведь я совершенно
случайно позвонил достойному мсье Огюстену, чтобы договориться
о встрече, и в результате ему пришлось неожиданно закрыть музей
раньше. Прибыв на место, мадемуазель обнаруживает, что двери на
запоре, а в окнах темно. Раньше такого никогда не случалось. Она
не знает, как поступить. Она вся в колебаниях. Мадемуазель Прево,
бесспорно, привыкла проникать в клуб через музей и не может ре¬
шиться воспользоваться дверью на бульваре Севастополь.
Клодин Мартель явилась раньше. Мы не знаем, пользовалась ли
она обычно музейной дверью или ходила через бульвар. Но на сей раз,
несомненно, прошла через дверь на бульваре.
— Откуда такая уверенность?
— У нее не было билета, Джефф. — Бенколен наклонился вперед и
нетерпеливо ударил ладонью по подлокотнику кресла. — Как вы уже,
очевидно, догадались, каждый член клуба обязан покупать билет. Но
среди найденных предметов такового не оказалось. Полагаю, мы не
239
настолько безумны, что станем утверждать, будто убийца похитил его.
Допустим даже, что он взял билет. С какой целью? Ведь он не наме¬
ревался превращать в тайну ее пребывание в музее, поместив тело в
объятия Сатира.
— Согласен. Продолжайте.
— Итак, мы имеем мадемуазель Мартель, вошедшую через дверь, и
мадемуазель Прево, мечущуюся у входа в музей и не знающую, как
поступить. Пока она пребывает в недоумении, не зная, где подруга,
обратимся к ряду других важных пунктов.
Первый из этих важных пунктов — путь, которым воспользовался
убийца. Имеются три варианта. Во-первых, снабженная сложным за¬
мком дверь на бульвар. Во-вторых, вход в помещение клуба как тако¬
вого. В-третьих, дверь в музее. Последняя имеет одну особенность —
на ней стоит пружинный замок, отпирающийся изнутри без ключа. Им
пользуются часто, но лишь те, кто входит через эту дверь по пути в
клуб. Этим ходом не пользуются в обратном направлении, так как у
членов клуба нет ключей. Почему, спросите вы? Да потому, что клуб
работает до глубокой ночи. После двенадцати, когда музей закрыт, за¬
всегдатаи клуба не могут слоняться меж восковых фигур, отпирать и
открывать тяжелую дверь и заставлять мадемуазель Огюстен покидать
теплую постель, чтобы закрыть за ними ту же дверь. Это весьма не¬
практично, не говоря уже о том, что старый Огюстен может все обна¬
ружить и положить конец такого рода деятельности.
Вы могли наблюдать, как дочь старалась все скрыть от отца... Нет,
Джефф, нет! Каждый может войти через музей, но выйти — увольте!
Замок закрыт, ключ выброшен, и выходить приходится на бульвар.
Пойдем дальше. Чтобы определить, каким путем воспользовался
убийца, следует рассмотреть все три варианта. Преступник практичес¬
ки мог пройти с бульвара или появиться из клуба, — сказал Бенколен,
подчеркивая каждое слово ударом ладони по подлокотнику. — Но если
убийца так поступил, то у него не было никакой возможности внести
труп в музей. Поэтому* друг мой, остается лишь один путь — убийца
подкрался к жертве из музея, открыв дверь изнутри.
Я не сдержался и присвистнул.
— Следовательно, когда старик Огюстен закрывал свое заведение в
одиннадцать тридцать, убийца уже был там?
— Да. Спрятавшись во тьме. Тот, кто хотел уйти из музея, ушел до
закрытия. Убийца Остался, зная, что мадемуазель Мартель должна по¬
явиться в переходе. Не важно, какой дверью она воспользуется, она
обязательно пройдет мимо него. Преступнику не составило труда при¬
таиться в каморке за фальшивой стеной рядом с Сатиром.
БенКолен сделал паузу, чтобы зажечь сигару. По мере развертыва¬
ния повествования его пальцы дрожали все сильнее от внутреннего
напряжения.
Мне в голову пришла довольно жуткая мысль, и я спросил:
240
— Бенколен, может быть, вовсе и не было необходимости кому-то
из посетителей прятаться в музее?
— Что вы хотите этим сказать? — Глаза его коротко блеснули в
пламени спички. Бенколена всегда выводило из себя, если ставили
под сомнение логику его рассуждений.
— Эта дамочка Огюстен оставалась в музее совсем одна. Весьма
странно, что она зажигала свет на лестнице — вы помните? Огюстен
заявляла, что ей показалось, будто в музее кто-то бродит. Кстати, —
продолжил я, неожиданно припомнив ход того разговора, — как вы
догадались, что она г, ключ ил а освещение? Вы задали прямой вопрос,
она ответила утвердительно... Ведь не существовало никаких при¬
знаков...
— Нет, нет, признаки были, — возразил он, частично вернув себе
хорошее настроение. — Что вы пытаетесь сказать, Джефф? Вы полага¬
ете, что убийца — Мари Огюстен?
— Ну... не совсем так. Прежде всего, не вижу мотивов. Я не могу
объяснить, с какой стати, заколов девушку, она стала тратить силы,
дабы перетащить труп и бросить его в собственном музее, навлекая
тем самым на себя подозрение. Но вот то, что она была одна... и этот
свет...
Он взмахнул горящей сигарой. Я заметил его ироническую улыбку.
— Вас, Джефф, все время беспокоит загадка освещения. Позволь¬
те мне объяснить, как все произошло на самом деле. — Он накло¬
нился вперед, в его голосе появились назидательные нотки. — Итак,
мы имеем: мадемуазель Мартель в переходе, убийцу — в клетушке
рядом с Сатиром, мадемуазель Прево — у входа в музей.. Как же раз-*
вертываются события?.. Огюстен, как вы справедливо заметили, на¬
ходится в одиночестве в своей квартире. Она смотрит в окно на ули¬
цу и в свете уличного фонаря видит Джину Прево, мечущуюся перёд
входом. Мадемуазель Огюстен, при всех своих недостатках, обладает
чувством высокой ответственности — она честно зарабатывает свои
деньги, кто бы их ни платил. Ей известно, что требуется даме у вхо¬
да. Не пропустить ее — может означать будущие финансовые поте¬
ри. Поэтому мадемуазель Огюстен включает освещение, как главное,
так и на лестнице, ведущей к двери в переход... теперь посетитель¬
нице не надо спотыкаться в темноте. Затем она открывает большую
дверь главного входа.
Увы! Мадемуазель Прево уже ушла. Время — без двадцати двена¬
дцать, и она решила воспользоваться другим входом. Улица перед му¬
зеем пуста. Мадемуазель Огюстен удивлена, ее начинают одолевать
сомнения. Больше того, у нее рождается смутное подозрение: не встре¬
тилась ли она с хитро подстроенной ловушкой? Я вижу, как эта весь¬
ма решительная особа всматривается в оба конца улицы Сен-Апполен,
оценивая ситуацию. Она запирает дверь. Я представляю, как она по
привычке входит в музей, вглядываясь в зеленый полумрак.
241
Что же тем временем происходит в музее и в переходе за стеной?
Убийца.ждет в каморке между фальшивой стеной и дверью. В две¬
надцать тридцать гаснут все огни. Убийца оказывается в полной тьме.
Вскоре.он слышит звук — щелкнул замок у входа с бульвара Севас¬
тополь. Дверь открывается, и на фоне тусклых уличных фонарей воз¬
никает неясный женский силуэт.
Я живо, представил себе эту сцену. Полутемная комната с полос¬
ками желтого света.из алькова, демоническое лицо Бенколена, при¬
ближенное ко мне, его подвижные пальцы, дробь дождя по окнам и
шум уличного движения за ними исчезли, уступив место пропитан¬
ному влагой переходу. Открывается дверь, на долю секунды во тьме
возникает слабо освещенный прямоугольник и женский силуэт на его
фоне.
Бенколен заговорил быстрее:
— Это Клодин Мартель, она вступает в переход, где думает — да
будет нам позволено предположить — дождаться Джину Прево. Ее
силуэт был виден, но не слишком четко. Убийца не знает, он не уве¬
рен, действительно ли перед ним его цель — мадемуазель Мартель.
Он полагает, что это она, но колеблется, не зная точно. Убийца не
может удостовериться — все тонет во мраке. Преступник слушает,
как она расхаживает в темноте. Он слышит звук шагов по каменным
плитам, стук каблуков, но не видит жертвы. Клодин Мартель расха¬
живает здесь, Джина Прево — у входа в музей. Три сердца тяжело
стучат, а все потому, что музей закрылся в одиннадцать тридцать и
свет погашен. Джефф, если бы Клодин Мартель нажала на кнопку у
входа и осветила коридор! Если бы она так поступила, мой рассказ
был бы совсем иным. Но Клодин не сделала этого. Мы знаем все из
чрезвычайно важного заявления мадемуазель Прево — вы его слыша¬
ли: «было темно».
t Постарайтесь хронометрировать каждое действие, они нам извест¬
ны. И вот легко можно реконструировать весь ход последних событий.
Точно в одиннадцать сорок Джина Прево решается наконец вос¬
пользоваться дверью на бульваре. Она покидает свой пост у входа в
музей и .сворачивает за угол на бульвар Севастополь. Сразу после это¬
го мадемуазель Огюстен включает в музее лампы, в том числе и зеле¬
ный свет в углу радом с Сатиром. Как я уже вам говорил, если дверь в
фальшивой стене и дверь в переход одновременно открыты, в перехо¬
де будет достаточно света, чтобы узнать лицо с близкого расстояния.
В коридоре забрезжил зеленый свет. Клодин Мартель резко обо¬
рачиваете^ На зеленом, фантасмагорическом фоне перед ней силу¬
эт убийцы/ Она отступает на шаг назад к стене. Убийца уже не ко¬
леблется. Он привлекает девушку к себе и вонзает нож... жертва даже
не успевает вскрикнуть.
В этот момент Джина Прево отпирает своим ключом замок и рас¬
пахивает дверь.
242
Бенколен замолчал. Погасшая сигара выпала из расслабленных
пальцев. Я так живо представил нарисованную им сцену, что кровь
застучала в моих висках: зловещее зеленое марево, удар убийцы, лег¬
кий щелчок замка, открываемого серебряным ключом, и в полутьме
возникает еще одна женская фигура. Сердце убийцы выскочило из
груди, когда он заметил ее.
Воцарилось долгое молчание, наполненное бесконечными настой¬
чивыми ударами дождя по стеклам. Будто дух зла рвался и не мог про¬
никнуть в помещение. Он жалобно стонал, предрекая еще одно не¬
счастье.
— Джефф, — очень медленно заговорил детектив, — о том, что
происходило дальше, мы можем лишь догадываться. До сих пор мы
реконструировали ход событий с достаточной степенью достовернос¬
ти, но что потом?.. Освещение было настолько слабым, что убийца
мог рассмотреть жертву лишь вблизи. Поэтому вряд ли можно пред¬
положить, что Джина Прево, находясь в некотором отдалении, смог¬
ла хорошо видеть убийцу или его жертву. Однако из ее разговорах
Галаном следует, что мадемуазель Прево не сомневалась в том, кто
жертва.
Я не допускаю мысли, что Джина Прево прошла дальше, чтобы
удовлетворить свое любопытство. Увидев блеск ножа, кровь, падение
тела, она вес поняла. Она заметила, что убийца поворачивается в ее
сторону... больше ей уже не хотелось смотреть. Вскрикнув, она по¬
мчалась прочь, оставив дверь распахнутой. Но ей кажется, что Клодин
Мартель с ножом под лопаткой успела выкрикнуть какие-то слова.
Она узнала голос и поняла, что жертвой убийцы стала ее подруга.*
Если принять это допущение, то следует вывод:. Клодин Мартель не
просто вскрикнула — иначе Джина Прево вряд ли узнала бы голос.
Слова, Джефф, несколько слов... — Бенколен замолчал, но вскоре его
голос вновь зарокотал в полумраке: — Мы можем допустить, что в
тот момент, когда холод смерти опустился на ее мозг, Клодин Мар¬
тель выкрикнула имя убийцы.
Резко зазвонил телефон. Бенколен поднял трубку.
— Алло! Кто? Мадам Дюшен и мсье Робике? Хм... Ну хорошо, про¬
водите их наверх.
Глава 11
НЕКОТОРЫЕ ОЧАРОВАТЕЛЬНЫЕ ПРИВЫЧКИ
БАГРОВОГО НОСА
Слова Бенколена не достигли моих ушей. Я знал, что он разгова¬
ривает по телефону, но слушал его так, как слушают радио, читая за¬
хватывающую книгу. Я как никто другой знал, какой магической си¬
лой обладает речь моего друга. Его фразы гудели в сознании набатом
243
и, рассыпаясь повторяющимся эхом, достигали самых потаенных угол¬
ков души и порождали призраки. Выбеленный известкой переход, в ко¬
торый просачивалось зеленоватое свечение, казался мне сейчас более
жутким, чем когда я видел его в натуре. Рывок убийцы из своего
темного убежища представляется мне безжалостным прыжком дикого
зверя. Я почувствовал боль и ужас, ту боль и тот ужас, которые обру¬
шились на Ююдин Мартель в тот миг, когда чудовище нанесло смер¬
тельный удар. Ее крик звенел в моих ушах — имя убийцы, — крик,
обращенный к безмолвным, бездушным стенам...
«Мадам Дюшен и мсье Робике» — наконец смысл этих слов до¬
стиг моего-сознания. Бенколен зажег висящую лампу. Конус света
падал на стол, беспорядочно заваленный бумагами, оставляя в тени
комнату. Сыщик опустился в кресло. Он выглядел весьма странно:
полуприкрытые глаза на затененном, изрезанном морщинами лице,
'темные седеющие волосы, разделенные посередине безукоризненным
пробором, завивались на висках, создавая полную иллюзию рогов.
Одна рука покоилась на столе. Рядом с ней что-то поблескивало —
на промокательной бумаге лежал маленький серебряный ключ.
Служитель ввел мадам Дюшен и Робике. Бенколен поднялся и ука¬
зал на два кресла, расположенные у стола. Несмотря на дождь, мадам
была облачена в котиковое манто, под которым на шее виднелась ни-
тка крупного жемчуга. Лицо в тени широких полей черной шляпы ка¬
залось почти юным. Мешки под глазами выглядели глубокими теня¬
ми,^ живой взгляд глаз полностью соответствовал общему облику.
Перед нами сидела совсем не та болезненная, с заострившимися чер¬
тами лица женщина, которую мы видели сегодня утром. Ее глаза были
не карими, как мне показалось при первой встрече, а темно-серыми,
чуть подернутыми романтическим флером. В обтянутой перчаткой руке
она держала свернутую газету, которой нервно постукивала по столу.
Неожиданно ее лицо исказила гримаса, похожая на гримасу отчаяния.
— Мсье Бенколен, — начала она своим сухим голосом, — я взяла
на себя смелость посетить вас. От инспектора полиции, который за¬
ходил сегодня после' полудня, я услышала намеки, которые не могу
понять. Я бы совершенно не обратила на них внимания, если бы не
это... — Она постучала газетой по столу. — Я попросила Поля прово¬
дить меня сюда.
— Да-да, — подтвердил ее слова Робике. Он нервно закутался в
тяжелое пальто, и я заметил, как он искоса поглядывает на серебря¬
ный ключ.
— Мне весьма приятно вновь увидеть вас, мадам, — галантно ска¬
зал Бенколен.
Она подняла руку, как бы протестуя против его протокольной уч¬
тивости.
— Вы можете сказать мне все совершенно откровенно?
— Сказать что, мадам? — спросил детектив.
244
— О моей дочери, о ее смерти. И о смерти Клодин Мартель. Вы мне
ничего не сообщили сегодня утром.
— Но почему я должен был сделать это, мадам? У вас и без того
много горя, и еще одно трагическое известие...
— Умоляю вас. ие уходите от ответа! Мне необходимо знать. Я
уверена, что обе смерти связаны между собой. То, что Клодин на¬
шли в каком-то музее восковых фигур, наверняка выдумка полиции,
не так ли?
Бенколен не отвечал. Он внимательно смотрел на посетительницу,
прижав кончики пальцев к вискам.
— Вы пои и мае: — продолжала она не без некоторого усилия, — в
свое время я сама входила в «Клуб масок*. Много лет тому назад. Два¬
дцать лет. Это совсем не новое заведение, хотя, я полагаю, — добавила
мадам Дюшсн горько, — оно сильно изменилось под новым руковод¬
ством. Но музей сосковых фигур? Нет! Музей здесь ни при чем. Иногда
я подозревала, что Клодин хаживает туда — в клуб. Когда я узнала о
ее смерти и подумала о гибели Одетты... — Лицо ее приобрело серова¬
тый оттенок. Она облизала губы кончиком языка, судорожно постуки¬
вая по столу газетой, — ...на меня обрушилась страшная догадка.
Я знала и знаю. Матери всегда знают. Я чувствовала: здесь что-то не
так. Скажите, ведь Одетта была связана с клубом?
— Не знаю, мадам. Но даже если это и так, то совершенно невин¬
но, не понимая.
. — Воздастся — как это? «Воздастся в третьем и четвертом колене».
Я никогда не страдала избытком религиозности, но теперь уверовала
в Бога. И в гнев его, гнев против меня.
Ее начала бить дрожь. Робике побледнел так, что казалось, будто его
лицо было вылеплено из воска. Он зарылся подбородком в воротник
пальто и выдавил приглушенно:
— Тетя Беатрис, я же говорил, что вам не следует выходить из дома.
Эго безрассудство. Эти господа делают все, что в их силах. И...
— Уже утром, — продолжала она торопливо, — когда вы послали
этого мсье (кивок в мою сторону) подслушать разговор Джины с по¬
сетителем, мне следовало все понять. Конечно, Джина тоже замеша¬
на. Ее поведение!.. Какое ужасное поведение! Моя маленькая Одетта...
Они все были связаны с клубом.
— Мадам, вы преувеличиваете, — мягко прервал ее Бенколен. —
Этого человека привела в ваш дом обычная формальность, и мадемуа¬
зель Прево приняла его.
г- Теперь я должна вам кое-что сообщить. Голос посетителя поверг
меня в шок и пробудил воспоминания.
— Я весь внимание, — быстро сказал Бенколен и принялся выби¬
вать пальцами дробь на подлокотнике кресла.
— Я вспомнила, что слышала этот голос раньше.
— О! Вы знакомы с мсье Галаном?
245
— Никогда не видела его, но четырежды слышала голос.
Робике, словно загипнотизированный, не сводил глаз с серебряно¬
го ключа. Мадам же монотонно продолжала:
— Во второй раз это случилось десять лет тому назад. Я была на¬
верху. Одетта, еще совсем девчушка, находилась со мной и училась
вышивать. Мой муж читал внизу в библиотеке — до меня доносился
запах его сигары. Зазвенел дверной звонок, горничная впустила посе¬
тителя, и я услышала голос. Он был весьма приятным. Мой муж при¬
нял визитера. Я слышала, как они беседовали, но смысл слов разобрать
было невозможно. Несколько раз пришелец начинал громко хохотать.
Вскоре горничная проводила его... Помню скрип его башмаков, когда
он уходил,, громко смеясь. Через несколько часов до меня вместо си¬
гарного дыма донесся запах порохового дыма, и я сбежала вниз. Мой
муж, стреляясь, использовал глушитель, потому что... петому что не
хотел будить Одетту.
И тогда я вспомнила, когда впервые я услышала этот голос. В «Клу¬
бе’масок», когда я там бывала. О, это было до замужества, клянусь.
Я слышала его у смеющегося человека, лицо которого было скрыто под
маской. Думаю, что,с тех пор прошло двадцать три, может быть, два¬
дцать четыре года. Мне запомнился этот человек только потому, что в
маске был сделан вырез для чудовищного носа — багрового и криво¬
го. Увидеть такой можно лишь в кошмарном сне. Поэтому и голос на¬
всегда запечатлелся в моей памяти.
Она замолчала и уронила голову на грудь.
— И в третий раз, мадам? — спросил Бенколен.
— В третий раз, — ответила она, сглотнув, — меньше чем полгода
назад, ранним летом, в доме родителей Джины Прево. Вернее в саду,
уже ближе к вечеру. До меня донеслись слова из беседки. Это было
любовное воркование. Я,задрожала, потому что узнала этот голос, и
убежала от него прочь. Буквально убежала, но все же успела заметить
выходящую из беседки Джину Прево. Она улыбалась. Тогда я сказала
себе, что наверняка ошиблась, впала в истерику... Но сегодня, когда
этот голос зазвучал вновь, прошлое мгновенно вернулось. Теперь я
знаю все. Не спорьте! Моя маленькая Одетта!.. Меня не интересуют
ваши импровизированные объяснения. Когда я прочитала в газете...
Она взглянула на Бенколена. Тот сидел неподвижно, поставив лок¬
ти на подлокотник кресла, уперевшись кончиками пальцев в виски,
и исподлобья смотрел на нее немигающим, ясным взглядом. Мадам
Дюшен повторила свой вопрос:
— Вы можете мне что-нибудь сказать, мсье?
— Ничего, мадам.
Молчание. Тишина. Слышно лишь тиканье чьих-то часов.
— О... я понимаю, — наконец произнесла она, — я в глубине души
надеялась, что вы начнете отрицать, видимо, еще верила, что... Теперь
я все понимаю.
246
Слабо улыбнувшись, она пожала плечами, бесцельно пощелкала
застежкой сумочки и оглянулась с таким видом, как будто только что
попала в комнату.
— Я прочитала в газете, что Клодин нашли в объятиях восковой
фигуры, существа, именуемого Сатиром Сены. Именно такое впечат¬
ление произвел на меня обладатель багрового носа. Не знаю, как на¬
счет Сены, но он точно Сатир — дьявольское отродье.
Робике торопливо прервал ее:
— Тетя Беатрис, нам пора. Мы без пользы отнимаем время у заня¬
тых людей.
Все встали. С губ женщины не сходила потерянная улыбка. Бёнко-
лен пожал протянутую руку и отвесил короткий вежливый поклон.
— Боюсь, что не смогу вас утешить, мадам, — произнес он тихо, —
но по крайней мере обещаю... — Голос его поднялся. — Пройдет со-?
всем немного времени, и этот человек окажется там, где ему надлежит
быть. И клянусь Создателем, больше он никому и никогда не прине¬
сет горя. До свидания и... мужайтесь!
Когда дверь закрылась, он все еще стоял со склоненной головой.
Под ярким светом были заметны седые пряди в его густых воло-:
сах. Медленно-медленно вернулся он к столу и тяжело опустился в
кресло.
— Старею, Джефф, — неожиданно заявил он. — Несколько лет тому
назад я бы лишь усмехался в глубине души, слушая эту даму.
— Усмехался?! Великий Боже!
— От ненависти к ближним своим, как у Галана, меня спасало лишь
то, что я умел смеяться над ними. Это самое существенное различие
между нами.
— И вы сравниваете себя с Галаном?
— Да. Он, как и я, видел, что наш мир скверно устроен, и нена¬
видел его. Галан думал, что, бросив в расплывшуюся, самодовольную
физиономию своего ближнего несколько слов правды о нем самом,
мир можно улучшить. Что сказать обо мне, Джефф? Итак, я смеял¬
ся, потому что боялся людей, боялся услышать их мнение о себе, их
осуждение... Передайте мне как добрый друг этот графин и потер¬
пите еще минутку мои глупые излияния. У меня так мало для этого
возможностей...
— Позвольте мне, — вставил я, — посмеяться над ваппшй стра¬
хами.
— Но я действительно боялся. Я боялся, что окружающие могут не¬
дооценить меня. И поэтому старался показать себя. И я заставил себя
стать больше, чем я есть. Взгляните, вот идет Анри Бёнколен, всеми
уважаемый, его боятся, им восхищаются. Но никто не знает, что за ним
везде следует крошечный дух, который ставит под сомнение его истин¬
ную сущность.
— Что вы имеете в виду?
247
— Недоумевающий дух, Джефф. Он не может понять, почему все
принимают за мудреца жестокого идиота, сказавшего «познай само¬
го себя». Проникнуть в свой ум и сердце, препарировать их до кон¬
ца — какой чудовищный, сводящий с ума призыв! Человек, без кон¬
ца роющийся в себе самом, — узник, вечно обшаривающий свою
камеру. Ум наш лжет больше самого завзятого обманщика, он лжет
своему владельцу. Взгляд в свою сущность порождает страх, который,
в свою очередь, возводит редуты ненависти или веселья. Не обращай¬
те на меня внимания, Джефф.
- Им овладело странное состояние духа. Он беспорядочно сыпал
словами, и я не все мог понять. Такие приступы черной депрессии в
последнее время стали одолевать его все чаще. Казалось, он напря¬
гает всю волю, чтобы изменить ход мыслей. Борясь с собой, Бенко-
лен машинально поднял со стола серебряный ключ. Мгновенно его
настроение волшебным образом изменилось, и он сказал, обращаясь
ко мне:
— Джефф, я говорил, что собираюсь послать агента в «Клуб масок»
сегодня ночью послушать разговор Галана с Джиной Прево. Как по-
вашему, вы смогли бы справиться с этим делом?
— Я?!
— Почему бы и нет? Так смогли бы?
— С превеликой радостью, — ответил я. — Но зачем делать ставку
на способности дилетанта, когда в вашем распоряжении штат специ¬
ально подготовленных профессионалов?
Он недоуменно посмотрел на меня.
— Действительно, зачем? По совести говоря, нс знаю. Наверное,
потому что вы того же роста и сложения, что и Робике. Вы сможете
использовать его ключ и под маской пройти проверку. Опять же мне,
наверное, интересно, как человек со стальными нервами и вечно урав¬
новешенным состоянием духа поведет себя под огнем в стане врага.
Предупреждаю, это будет смертельно опасная миссия.
— Видимо, последнее соображение и определило ваш выбор?
— Возможно. Ну, что вы ответите?
—. Повторяю, пойду с превеликой радостью.
В душе я ликовал. Возможность поближе познакомиться с клубом,
пьянящий напиток приключения, волнующий взгляд опасности... Он
заметил мое состояние и кисло произнес:
— Послушайте, это вовсе не шуточное дело.
^ мгновенно протрезвел. Бенколен уже сумел проиграть целый ряд
различных вариантов.
— Я дам вам самые точные инструкции, но прежде скажу, что вы
можете ожидать от их беседы. Джина Прево, вероятно, знает, но мо¬
жет и не знать, кто убийца. Вы слышали мою теорию, но это всего
лишь теория. Нет фактов, подтверждающих ее правильность. Но если
она знает, то Галан выдавит из нее правду быстрее, чем сделал бы
248
целый департамент полиции. Если бы нам удалось поместить там
диктофон...
— Бенколен, — спросил я, — так кто же все-таки убийца?
Вопрос мой прозвучал вызовом. Это был удар по его самому уяз¬
вимому месту — тщеславию. Если он знает, то ответит обязательно,
если нет, то честно скажет, но очень рассердится.
— Не знаю. Ни малейшего понятия. — И после паузы он добавил: —
И это обстоятельство страшно раздражает меня.
— Боюсь, что ого и есть причина вашего мрачного философство¬
вания?
Он пожал плечами.
— Вероятно. Я отлично вижу всю сцену преступления, но лицо
убийцы остается во мраке. И это действует мне на нервы...
Мы довели нашу реконструкцию событий до того момента, когда
преступник нанес удар и Джина Прево опрометью кинулась прочь.
С первого взгляда на переход я понял, что свет, вопреки уверениям
старого Опостена, включался (возможно на короткое время) и после
одиннадцати тридцати. Кровь на стене, сумочка на полу, все ее со¬
держимое и дверь в музей находились на одной линии. Свет, возмож¬
но очень слабый, шел от двери — убийца мог рассмотреть жертву и
перетрясти сумочку. Поэтому я задал вопрос мадемуазель Огюстен и
получил ответ, что она включила освещение на пять минут.
Этот факт приводит нас к важному умозаключению. Убийца обша¬
рил сумочку. Что он искал? Не деньги — они остались нетронутыми.
Не записи, не документы.
— Почему нет?
— Согласитесь, Джефф, освещение было настолько слабым, что с
трудом можно было увидеть лицо человека с близкого расстояния. Так
каким же образом убийца мог выбрать из множества писем и записок,
хранившихся в сумочке, то, что нужно? Там он не мог прочитать ни
единого слова. Преступник не взял сумочку или ее содержимое в му¬
зей, к Сатиру, где освещение было относительно хорошим. Напротив,
он все бросил в переходе. Нет. Убийца искал предмет, который мож¬
но легко распознать и в полумраке. Прежде чем попытаться решить,
что это могло быть и нашел ли он это, зададим себе вопрос: с какой
целью преступник затащил труп в музей?
— Очевидно, для того чтобы скрыть подлинное место убийства и
отвести подозрения от «Клуба масок».
Бенколен посмотрел на меня, изумленно подняв брови, и печаль¬
но произнес:
— Мой дорогой друг, иногда ваш анализ настолько блестящ и глу¬
бок, что... Ну да Бог с вами. Следовательно, он отнес тело, чтобы мы
пришли к заключению — девушка убита в музее. И претворяя в жизнь
эту великолепную идею, оставил довольно большую сумку на полу в
переходе. Он забыл закрыть дверь, чтобы все видели.
249
— Что же из того? Вполне вероятно, что в спешке...
— При всей, как вы говорите, спешке ему хватило времени уложить
тело в лапы Сатира, поправить драпировку, придать всей сцене закон¬
ченность. Нет, мой друг. Ваше предположение неверно. Преступнику
было безразлично, где найдут тело. Он перенес труп в музей с совер¬
шенно определенной целью. Мысль отдать девушку в объятия Сатира
осенила его позже. Думайте. Что вы увидели на трупе?
— Боже мой! Ну конечно! Разорванную золотую цепочку на шее.
— Именно. И объект поиска находился на этой цепочке. Теперь вы
понимаете? Сначала преступник думал найти его в сумочке, перерыл
ее и понял, что искать надо в другом месте. Возможно, что необходи¬
мый предмет на теле, рассуждал он, вероятнее всего в карманах. Но где
карманы на1 этом проклятом пальто? Их не видно в полутьме. Итак...
Я насмешливо поклонился.
— Сдаюсь! Он несет ее в музей, где относительно светло.
— Не только по этой причине.. Он знал, что Джина Прево (естес¬
твенно, имя ему неизвестно) видела, как он наносил смертельный удар.
Преступник видел — свидетельница убежала, чтобы, как он полагал,
позвать полицию. Убийца не мог торчать на виду. В музее, очевидно,
тоже таилась опасность (ведь кто-то включил свет), по неизмеримо
меньшая. Убийца втаскивает тело в музей и закрывает за собой дверь.
В случае необходимости он может спрятаться. И конечно, он не хотел
убегать через дверь на бульвар, пока не найдет нужный предмет.
— Когда же вы мне сообщите, что он искал?
Бенколен откинулся в кресле, задумчиво глядя на лампу.
— Я не до конца уверен. Но имеются некоторые отправные точ¬
ки. Даже без заявления мадам Мартель о том, что Клодин никогда
не носила подвесок или медальонов, было ясно, что на цепочке был
не легкий предмет, вроде медальона или брелока. Цепочка обладала
исключительной прочностью, но тем не менее она разорвалась. А это
означает, что предмет был весьма твердым и не болтался на хилом
соединительном колечке. Скорее всего, на цепочке висел...
Произнося эти слова, Бенколен взял со стола серебряный ключ.
Я посмотрел на отверстие в его головке, перевел взгляд на Бенколе-
на и кивнул.
— ..личный ключ Клодин Мартель, — закончил он, бросив ключ
Робикена стол. ■—Я понимаю, что это всего лишь предположение, но
за неимением более правдоподобной версии я останавливаюсь на клю¬
че; Но'зачем он убийце? Почему он пошел на такой риск ради клю¬
ча?.. Но у нас теперь есть все для завершения рассказа. Преступник
находит ключ. Его осеняет мысль положить труп в руки Сатира. Что
происходит после этого? Итак, он расправляет складки плаща, прикры¬
вая тело; и в это мгновение гаснет свет. Кошмарный спектакль закон¬
чен. Мадёмуазело»* Огюстен убедилась, что в музее все нормально.
После* смертельного удара прошло* не больше пяти минут. Убийца 6т-
250'
крывает дверь, выскакивает в переход и оттуда — на бульвар. Навер¬
ное, он был безмерно удивлен, что женщина, заставшая его на месте
преступления, не вызвала полицию.
— Если ваша теория правильна, то почему, по вашему мнению,
Джина не обратилась в полицию?
— Да потому что опасалась расследования, которое неизбежно вы-
шло бы на мать Слепы Дюшен. Она не хотела, чтобы ее даже в ма¬
лейшей степени подозревали в связи с клубом. Мадемуазель Прево.не
желала объяснять, почему она оказалась в этом месте. Что она делала
потом, вам ясно...
— Да, я могу предположить ход ее дальнейших поступков. (По со¬
вести, я вообще кс представлял, что она могла предпринять, однако
поторопился закрыть тему Джины, чтобы перейти к более важному, по
моему мнению, вопросу.) Мне кажется, — продолжил я, -? что в ва¬
ших следственных действиях есть одна несообразность. Вы утвержда¬
ете, что с самого начала догадались — убийца спрятался в музее до его
закрытия, не так ли?
-Да.
— И он, по-видимому, прошел через главный вход, взяв билет?
-Да.
— Но в таком случае, какого дьявола вы не спросили прямо в лоб
эту самую девицу Огюстен — она все это время торчала у входа, — кто
посещал музей в тот вечер? Посетителей не могло быть много.. Туда
никто не ходит. Она наверняка видела убийцу.
— Да потому, друг мой, что мадемуазель Огюстен нам бы ничего
не сказала, но убийцу мы, без сомнения, вспугнули бы. Я вам объ¬
ясню. — Для вящей убедительности Бенколен сопровождал каждое
свое слово ударом ключа по крышке стола. — Думаю, что убийца
является членом клуба. Наша добрая мадемуазель Опосген вовсе не
горит желанием укрыть убийцу. Она не желает ущерба клубу в це¬
лом. Отказ оградить заведение от возможного расследования может
означать для нее конец весьма прибыльного бизнеса. Допустим, один,
два, может быть, полдюжины завсегдатаев «Клуба масок» проследо¬
вали в тот вечер через музей. Неужели она согласится выдать нам
своих благодетелей?
— Думаю, что нет.
— Верно. Но больше того, зная, что мы ищем одного из них, она
могла бы, подчеркиваю, могла бы скрытно предупредить всех, кто вос¬
пользовался музейной дверью той ночью. Который раз мне приходит¬
ся повторять, Джефф, что наше единственное спасение — заставить
всех, включая полицию, поверить, что это обычное преступление:
«ограбление или попытка изнасилования. Помните, как я пытался
внушить эту идею мадемуазель Огюстен, заметив, между прочим, что
мадемуазель Мартель, видимо, ни разу в жизни не посещала музея, вос¬
ковых фигур. Девица Огюстен повела себя после этого гораздо уверен¬
251
нее..; Подумайте, в этом клубе мы столкнемся с представителями луч¬
ших семейств Франции. Нам не нужен скандал. Мы не сумеем «выда¬
вить» признания, как вам с вашей американской непосредственностью
хотелось бы. И еще. Я убежден, что мадемуазель Огюстен каким-то
образом играет.важную роль в нашем расследовании. Пока, правда, не
знаю, какую именно. Но готов поклясться — под слоем пепла ярко
светятся угли. Уверен, что, прежде чем кончится дело, она займет мно¬
го места в наших мыслях, несмотря на то, что все время сидит непо¬
движно, продавая билеты. Если бы ее папочка знал...
Бенколен опять принялся раскуривать сигару, которая в очередной
раз погасла, но вдруг его рука застыла на полпути. Спичка горела все
ярче, но он не обращал внимания. Его взгляд был устремлен в одну
точку. Шепотом, как бы не веря самому себе, он повторил:
— Продавая билеты... Если бы ее папочка знал...
Губы Бенколена беззвучно двигались. Бросив почти догоревшую
спичку, он вскочил на ноги, провел рукой по волосам и замер.
— В чем дело? Что... — начал я, но тут же замолчал, повинуясь
повелительному жесту. Он не замечал меня.
Сыщик сделал несколько шагов в тень, затем вернулся к столу.
Повторив этот маршрут несколько раз, Бенколен разразился саркас¬
тическим смехом, но мгновенно овладел собой. Я слышал, как мой
друг бормотал: «Алиби... это алиби, и опять интересно, кто мог их
чинить? Нам надо найти этого человека».
— Бенколен! Что с вами?
— Да, конечно! — Повернувшись ко мне, он продолжал спорить с
собой: — Если мы получим хотя бы один, то вывод однозначен. Необ¬
ходимо изучить стену. Это может быть лишь стена.
— Как насчет успокоительных капель? — поинтересовался я. —
Бараба да, караба да, абракадабра.
Однако мой выпад остался без внимания. Его мрачное настроение
исчезло.- С триумфальным видом он потер руки и высоко поднял стакан.
— Прошу вас, разделите мой тост. Нам надо воздать должное од¬
ному человеку. Выпьем за убийцу, за то, что он вел с нами честную
игру. Он настоящий спортсмен. Впервые в моей обширной практи¬
ке преступник сознательно дал в мои руки все ключи для разгадки
тайны.
Глава 12
экспедиция В «КЛУБ МАСОК»
Бульвар Клиши Монмартр.
Яркие огни фонарей, отражаясь на мокрой листве, рассыпались
мелкими блестками. Шорох шин, гудки клаксонов, журчание толпы,
накатывающейся как волны, однако с нерегулярными интервалами.
252
Гром оркестров из радиоприемников. Блюдца стучат на мраморных
столиках. Кафе с окнами, заросшими грязью, и с еще более грязны¬
ми завсегдатаями. Но и эти замызганные окна пытаются заманить
вас своими огнями. Полы пахнут опилками,.пиво разбавлено водой,
а виски выглядит крайне подозрительно. За порогом, в сиянии газо¬
вых фонарей, уличные торговцы громогласно восхваляют достоинст¬
ва ярчайших шелковых галстуков. Иные, уже потеряв голос, сипло
убеждают купить картонную чепуху, каркающую вороной, если дер¬
нуть за ниточку, ли бумажные скелеты, начинающие танцевать кан¬
кан, как только ним подносят горящую спичку. Юные дамы в бе¬
лых пальто, с нитками жемчуга на шее старательно переступают через
потоки, завивающиеся в водоворот у сливных решеток. Проститутки
с темными впадинами глаз на неподвижных размалеванных лицах
сидят,'будто в раздумье, перед единственной чашечкой кофе. Несчас¬
тная, чахоточная ручная шарманка хрипит слезливую мелодию. Элек¬
трическая реклама — желтая, красная, синяя — бьется а монотонном
исступлении, а огромные яркие мельничные крылья «Мулен Руж»
нетерпеливо врашлются на фоне ночного неба.
Бульвар Клишм Монмартр. Центр и сердцевина ночной* жизни.-
С него начинают взбираться на холм давшие приют известнейшим
ночным клубам улочки. Рю Пигаль, рю Фонтен, рю Бланш, рю де Кли-
ши вращаются вокруг бульвара, как сверкающие спицы огромного ко¬
леса, втягивая в свое вымощенное булыжниками нутро потрясенного
пешехода. Голова идет кругом от ударов джаза. Вы или уже пьяны, или
скоро опьянеете. С вами женщина, или же она скоро окажется с вами.
Не очень глубокие люди могут заявить, что ночной Париж утратил
свою притягательность. В Берлине, Риме, Нью-Йорке (скажут они)
созданы великолепные сверкающие храмы веселья и развлечений, по
сравнению с которыми парижские притоны выглядят убогой дешевкой.
И эти люди будут стоять на своем, как если бы отстаивали преимущес¬
тва электрического холодильника перед ящиком со льдом. Как будто
эффективность и производительность — основной компонент в искус¬
стве выпивать, любить или просто валять дурака. Что же, Бог вам судья,
джентльмены, если ваш единственный идол практичная эффективность,
вам никогда не понять ту насмешливую небрежность, с которой живет
Париж. Его детская таинственность, его грохот, его влажный запах жи¬
вых деревьев и старых опилок, его раскованность и брызги цветных
огней не вскружат вашу голову. Но поверьте, память обо всем этом
пронесете через всю жизнь.
В ту ночь я смотрел на бульвар Клиши трезвым взглядом, но все
равно его вид заставил мое сердце учащенно биться. Серебряный ключ
в кармане белого жилета и маска, укрытая под жилетом, порождали
острое чувство предвкушения приключения.
Бенколен в последнюю секунду внес в план кампании некоторые
коррективы.
253
Из комиссариата первого района он получил чертеж (все учреж¬
дения такого рода передавали чертежи властям) расположения поме¬
щений в «Клубе масок». В клуб вел лишь один вход. Все комнаты вы¬
ходили окнами во внутренний двор, который почти полностью был
заюгг как бы отдельным домом — огромным сооружением с купо¬
лообразной стеклянной крышей. Это был большой зал для промена¬
да. С главным зданием его связывали два коротких перехода — пер¬
вый недалеко от входа в клуб и второй в дальнем конце, рядом с
помещением администрации. Во внутренний дворик можно было по¬
пасть прямо из приватных комнат нижнего этажа либо через четыре
двери по углам зала. Таким образом, посетителям не было необхо¬
димости возвращаться в вестибюль. Однако на второй и третий эта¬
жи можно было проникнуть лишь поднявшись по лестнице. Было
известно, что комната 18, в которой Галан назначил свидание Джи¬
не Прево, расположена точно над комнатой 2, а комната Робике —
над комнатой 3.
Первоначально идея Бенколена заключалась в том, чтобы спрятать
микрофон в восемнадцатой комнате. Но это оказалось практически
невозможным. Провода пришлось бы тянуть через окно на крышу,
и, учитывая, что охрана наверняка удвоила бдительность, можно
было быть уверенным, что наши махинации нс останутся незамечен¬
ными. Я уже упоминал, что все окна клуба выходили во внутренний
двор. В итоге затею с микрофоном пришлось отвергнуть. Бенколен
от злости дымился. Злился он в основном на себя за то, что не су¬
мел предусмотреть все сложности. В конце концов было решено, что
я должен буду попытаться спрятаться в комнате номер восемнадцать
до появления там парочки. Это являлось весьма замысловатой зада¬
чей, поскольку поле битвы было неизведанной территорией. Если
меня обнаружат, то придется полагаться лишь на себя: возможность
связаться с внешним миром отсутствовала. Я не мог взять с собой
оружие. Мы предположили, что, учитывая вероятные вспышки рев¬
ности нетрезвых посетителей, все члены клуба наверняка подверга¬
ются при входе деликатному обыску со стороны обходительных слу¬
жителей в вечерних туалетах.
Если размышлять здраво, то, согласившись на эту авантюру, я свалял
дурака. Но, с другой стороны, приключение казалось очень соблазни¬
тельным. В предвкушении опасности кровь быстрее бежала по жилам, и
сердце колотилось сильнее.
Часы только-только пробили десять, когда я медленно брел по буль¬
вару Клйши по направлению к «Мулен Руж». Выступление мадемуа¬
зель Прево — мы это тщательно проверили — начиналось в одинна¬
дцать и продолжалось пятнадцать, а с учетом вызовов на бис, двадцать
минут. Прежде чем ехать в клуб, ей надо будет переодеться. Следова¬
тельно, зайдя в «Мулен Руж» и послушав ее несколько минут, я все
равно вполне успею прибыть в номер 18 раньше, чем она.
234
Итак, под бриллиантовым сиянием люстры я поднялся по покры¬
той красным ковром лестнице, приобрел билет, сдал пальто и цилиндр
в гардероб и направился туда, где гремел джаз.
«Мулен Руж > в наше время перестал быть театром, хотя на его сце¬
не, задрапированной красным бархатом, и ставятся иногда блестящие
эстрадные обозрения. Теперь «Мулен Руж» — не что иное, как безвкус¬
но изукрашенная, натертая воском танцевальная площадка, на кото¬
рую с трудом пробиваются с галерей через клубы табачного дыма жел¬
тые и белые лучи прожекторов.
«Мулен Руж>' вы;* и гремел в такт негритянскому джазу, в котором
задавали тон медные тарелки, бас-барабан и отвратительно визгливая
медь; хотя это, может быть, визжала дикая кошка, не знаю. Я никогда
не мог понять, почему джаз такого рода называется «горячим». Воз¬
можно, он получил свое прозвище от количества пота, льющегося по
черным физиономиям музыкантов. Афроискусство, включая знамени¬
тые «спирючуалз», всегда оставляло меня равнодушным. Поэтому и
сейчас я заметил лишь, как дрожат стропила, колеблется пол от топо¬
та ног, застилает глаза пыль и дребезжат бутылки в баре. Под взвизги¬
вания бьющихся в экстазе танцоров я занял место в боковой ложе и
заказал бутылку шампанского.
Стрелки моих часов едва ползли. В зале становилось все теснее,
задымленнес и жарче. Выкрики танцующих сменились постанывани¬
ем, когда аргентинский оркестр заиграл танго. Красотки на вечер со¬
скользнули с табуретов у стойки бара и продефилировали мимо лож,
призывно поглядывая на мужчин. Каждый скачок секундной стрелки
приближал время моего ухода. Но вот притушили огни, шум в зале
перешел в тихое гудение, и объявили выход Эстеллы. За мгновение до
того, как погас свет, я обратил внимание на человека в ложе у проти¬
воположной стороны площадки. Это был капитан Шомон. Он непо¬
движно сидел опершись локтями о барьер, не отводя взгляда от сцены.
В вязкой, жаркой, пахнущей пудрой темноте белый луч прожекто¬
ра нащупал Эстеллу, стоящую на фоне алого занавера. Она была в бе¬
лом, волосы украшены несколькими нитками жемчуга. Хотя я сидел
далековато и не мог хорошенько рассмотреть выражение ее лица, тем
не менее без труда представил голубые глаза и розовые губы, которые
сегодня днем я видел на бульваре Инвалидов. Между певицей и ауди¬
торией возник странный, полный удивительного напряжения контакт,
от которого перехватывало дыхание. Словно невидимый разряд энер¬
гии разлился по залу горячими потоками, оставив после себя наэлек¬
тризованную тишину. Скрипки повели мечтательную мелодию, кото¬
рая все росла и ширилась, достигая самых потаенных уголков души.
Эта крошка умела петь! Ее ласковый голос трогал струны ваших
нервов, он возвращал к жизни давно ушедшую печаль, рождал боль,
жалость и сострадание. Они сошли с ума, представляя ее американс¬
кой певицей. Эстелла пела любовные песни старого Парижа, слова и
255
ритмы которых не только взывали к любви, но и рождали грусть. В них
было все: боль и одиночество, подвалы и мансарды, экстаз чувств и
холодный осенний дождь. Горестный вскрик скрипок и чуть хрипло¬
ватый голос. Когда последний высокий звук оборвался и руки Джины
Прево бессильно упали вдоль тела, я вскочил на ноги, едва не уронив
кресло. Я хотел выбраться отсюда, пока не смолк грохот аплодисмен¬
тов. Сунув официанту какие-то банкноты, я начал пробираться через
темный зал. Мои руки дрожали от пережитого волнения. До меня до¬
носился многоголосый рёв, от которого дрожали стропила. Гром ова¬
ций то угасал, то грохотал вновь.
Интересно, как воспринял пение Шомон? Я же слышал, как в пес¬
нях Эстеллы кричал ее собственный ужас. В этой девушке скрывалась
глубина, о которой я не мог даже подозревать сегодня утром, когда
впервые увидел ее.
Порыв холодного ветра ударил в лицо, едва я шагнул за порог.
Швейцар, подняв руку в белой перчатке, остановил такси. В памяти
всплыли слова Бенколена: «Возьмите такси, как Галан, и проверьте,
сколько времени займет поездка до клуба. Алиби Галана...»
Я поднял глаза и бросил взгляд на противоположную сторону ули¬
цы. Там расположилась убогая лавчонка часовщика, в витрине кото¬
рой виднелся ярко освещенный циферблат. Стрелки на нем показы¬
вали пять минут двенадцатого. Я уселся в такси.
— Порт-Сен-Мартен, быстро.
Водитель захлопнул дверь, и я еще раз сверился по своим часам. Пять
минут двенадцатого. Короткое слово «быстро», сказанное парижскому
таксисту, несет в себе мощный заряд. По положению плеч водителя, по
тому, как мы резко дернулись назад, прежде чем рвануться прыжком на
рю Фонтен, я понял, что мне предстоит. Меня швыряло из стороны в
сторону, подбрасывало вверх к крыше. За окном проносились освещен¬
ные витрины. Стекла машины дребезжали, шины визжали на поворотах,
подвеска отзывалась стуком на каждую неровность мостовой. Для под¬
нятия духа я затянул старинную французскую песню. Шофер составил
мне компанию. Одним словом, это было настоящее приключение, кото¬
рое заставляет сердце биться сильнее. Когда мы резко свернули на буль¬
вар Пуассонье, я взглянул на часы. Девять минут на такой скорости
означали двенадцать, когда мы прибудем к Порт-Сен-Мартен. Алиби
Галана подтверждается. Подтверждается даже слишком хорошо.
Когда я двинулся по бульвару Севастополь к клубу, во рту чувство¬
валась странная сухость, а ноги обрели подозрительную легкость. Буль¬
вар был погружен в темноту, если не считать фонарей на углу. У тускло
освещенного входа в кино торчали несколько бродяг. Они проводили
меня внимательным взглядом.
Нужная мне дверь была едва заметна в глубокой тени. Я вовсе не
думал, что за ней кто-то притаился, однако напрягся так, словно вот-
вот должен был столкнуться с неведомым врагом. Вынимая ключ из
256
кармана, я заметил, что пальцы мои слегка дрожат. Я вставил ключ в
скважину замка, повернул, и дверь открылась легко и беззвучно.
На меня навалилась влажная духота перехода. Там царила абсо¬
лютная темнота, насквозь пропитанная воображаемым запахом убий¬
ства. Зеленоватый призрак с ножом в лапе, конечно, не.таится там,
в глубине, молча поджидая меня. Но даже сама мысль об этом не
вдохновляла. Здесь царила не только темнота, но и полная тишина.
Интересно, не бродит ли сейчас по своему музею старый Огюстен?
Ну что ж — вперед. Хорошо бы знать, включают ли обычно посети¬
тели освещение, когда вступают сюда. Видимо, да, потому что лишь
только за ними защелкивается замок, становится еще темней, хотя
это вряд ли возможно. Выключается свет, скорее всего, с другой сто¬
роны, из помещения клуба. Я нажал на кнопку. На покрытой камен¬
ными плитами пол пролился бледный лунный свет, источник кото¬
рого был искусно спрятан под крышей. Пол в одном месте, точно
напротив двери в музей, был тщательно выскоблен. И это светлое
пятно кричало для меня громче, чем сама кровь.
Звук моих шагов гулко отдавался под невысокой крышей перехода.
Я на ходу натянул на лицо маску. Это означало, что пути назад нет.
Маска поставила последнюю точку. Инстинктивно я бросил взгляд на
дверь музея. Она была плотно закрыта. Воображение провело меня
через зеленые гроты к насквозь фальшивому показному входу с бук¬
вой «О» из электрических ламп на потолке. Сейчас там, наверное, нет
посетителей, однако мадемуазель пока не покинула свой пост в стек¬
лянной будке. Она выглядит уныло в своем черном платье, перед ней
рулон голубых билетов и чуть сбоку коробка с денежной мелочью.
Толпы любителей ужасов осаждали музей весь день, и мадемуазель уто¬
милась. Какие мысли роятся за непроницаемым взглядом?
Но что это? Кто-то поворачивал ручку музейной двери. Было вид¬
но в неярком свете, как она медленно вращается то в одну, то и дру¬
гую сторону. Ничто не таит в себе ужасного больше, чем скрипнувшая
в глубокой тишине ночи дверная ручка. На мгновение я заколебался.
Может быть, лучше выждать? Нет. Смешно полагать, что это убийца.
Скорее всего, какой-то член клуба. Но тогда почему он не открывает
дверь? Почему остановился в нерешительности, медленно вращая руч¬
ку? Я не могу ждать, не имею права вызвать подозрения. Закрепив
маску, я решительно направился к двери в правой стене перехода.
Когда я вставил ключ в замочную скважину, перед моим мысленным
взором проносились странные образы. Мне показалось, что, повернув
ключ, я выпущу на свободу всех духов зла и ненависти и окажусь в на¬
глухо закрытой камере один на один с багровым носом Галана. Я даже
услышал вкрадчивый, кошачий голос негодяя. Но нет, слишком поздно,
пути назад нет. Я толчком распахнул дверь.
В ту же секунду свет в переходе погас, выключатель сработал авто¬
матически. Я оказался в фойе. Стараясь сохранить под маской спокой-
9 Дж. Д. Карр «Вне подозрений»
257
ное выражение лица, я лихорадочно воспроизводил в уме план перво¬
го этажа.
Это был просторный зал высотой футов в двадцать. Потолок под¬
держивался колоннами из белого с голубыми прожилками мрамора,
пол был покрыт мозаичной плиткой, голубой с золотом. Источники
света, скрытые в капителях колонн, оставляли нижнюю часть поме¬
щения в приятном полумраке. Слева от меня находился гардероб,
справа — дверь под аркой с орнаментом из купидонов в тяжеловес¬
ном стиле времен короля Эдуарда. Эта дверь (настолько я помнил из
плана) вела в комнату отдыха. Сейчас из-за нее доносился шорох, как
будто десятки ног двигались по толстому ковру, долетали отголоски
смеха и приглушенные звуки оркестра. Воздух был насыщен тяжелым
ароматом пудры. Роскошь, скрытая за унылыми стенами на убогой
улице, отравляла, словно ядовитые яркие орхидеи, сознание и порож¬
дала в воображении экзотические картины. Она как бы внушала: за¬
будь обо всем, раскрепости свое сердце.
Я сделал несколько шагов. Мне навстречу поднялись фигуры, ка¬
завшиеся,р полумраке гигантскими. Они совершенно бесшумно пере¬
двигались по блестящему мозаичному полу. Охрана! Я должен выдер¬
жать проверку со стороны возникших из ничего духов.
— Ваш ключ, мсье, —.произнес один из них.
На стражниках были корректные вечерние костюмы и белые мас-
idi. У всех до единого* у левого рукава смокинга, там, где обычно кре¬
пится кобура,] была заметна выпуклость. (Бснколен сказал, что они
вооружены автоматическими пистолетами с глушителями.) Я всей ко¬
жей. ощ^ал!на себе взгляды охранников. Люди уголовного подполья.
КазалЬсь,‘чТо они крадутся, , пригнувшись (хотя они стояли вполне
прямо), и их глаза суетливо бегают за прорезями масок. Мысль о глу¬
шителях делала их для меня еще более отвратительными.
4 Скинув пальто на руки гардеробщика и передав ему цилиндр, я
протянул ключ одному из охранников. В это время второй сумел од¬
ним ловким движением проверить, нет ли при мне оружия.
— Девятнадцать, — пробормотал охранник, взглянув на ключ.
Другой сверился с какой-то книгой. Я боялся, что они услышат
бешеный стук моего сердца. Но вдруг кольцо белых масок вокруг
меня исчезло — они растворились в тени. До меня донесся щелчок
застегиваемой кобуры. Двинувшись вперед, я все еще ощущал, как
их глаза сверлят мою спину.
Итак', первая задача решена — я в клубе. Стрелки моих часов пока¬
зывали одиннадцать восемнадцать.
Комната отдыха представляла собой удлиненный зал, довольно уз¬
кий и еще более скудно освещенный. Стены были завешены черным
бархатом. Единственным источником света было алое сияние, исхо¬
дившее изо ртов и глаз двух бронзовых сатиров, сжимающих в своих
объятиях нимф. Размером в рост человека эти фигуры напомнили мне
258
о Сатире из музея. Красный свет из их глаз и ртов бросал зловещие
трепещущие блики на черные драпри. Примерно в десяти футах слева
от меня находились большие стеклянные двери, которые, как я знал,
вели через крытый пассаж в большой зал. Моих ноздрей коснулся запах
оранжерейных цветов. Пассаж был украшен ими, как и гроб Одетта.
Бормотание оркестра стало слышнее. До меня доносился ровный
шум голосов. Кто-то заливисто хохотал. Мужчина и женщина, держась
за руки, проплыли через комнату отдыха к стеклянной двери. На обо¬
их были черные маски. Казалось, что они загипнотизированы игрой
черных и алых теней. Губы женщины застыли в слабой улыбке. Она
была немолода. Го спутник выглядел гораздо моложе и, казалось, силь¬
но нервничал. Ешс одна парочка угнездилась в углу с коктейльными
бокалами в руках. Оркестр неожиданно сменил темп. Он задышал в
чувственном ритме ганго, и невидимая толпа задвигалась в такт музы¬
ке. И тут во мраке и обратил внимание еще на одну фигуру. У подно¬
жия лестницы в дальнем конце зала, скрестив на груди руки, непо¬
движно стоял человек. Над ним высился один из бронзовых сатиров,
красноватый свет лился на широкие, мощные плечи и на алую маску,
скрывающую лицо. Нос маски был срезан, чтобы дать свободу криво¬
му багровому хоботу. Человек улыбался...
— Ваш номер, мсье, — тихо прозвучал голос мне в ухо.
Я с трудом проглотил слюну. Багровый нос что-то подозревает, имен¬
но поэтому мне и задан этот вопрос. Галан не двигался, но мне показа¬
лось, что он стал выше ростом. Повернувшись, я увидел радом с собой
женщину в белой маске (знак служащего) и коротком черном наряде.
Ее духи источали опьяняющий аромат. Из-под длинных ресниц на
меня сквозь прорези маски смотрела пара карих глаз.
— Девятнадцать, — ответил я.
Голос мой оказался на удивление громок, и я подумал, не может ли
Галан расслышать его, даже находясь на порядочном расстоянии. Одна¬
ко я тут же сообразил, что во время его беседы с Бенколеном я не про¬
ронил ни слова. Но если он был хорошо знаком с подлинным Робике...
Женщина подошла к стене и отодвинула черный занавес, за кото¬
рым скрывался небольшой альков. Там я увидел светящийся пульт с
рядами пронумерованных кнопок. Она нажала одну из них и задерну¬
ла занавес.
— Дверь вашей комнаты открыта, мсье. — Мне почудилось, что она
посмотрела на меня испытующе, хотя вполне возможно, что в ее взгля¬
де была тревога или подозрение — не знаю.
— Благодарю, — как можно беззаботнее бросил я.
— Быть может, мсье пожелает что-нибудь выпить? — спросила она,
преградив мне путь с подобострастной улыбкой. — Я принесу заказ в
главный зал.
— Ну что же, пожалуй, шампанское.
— Премного благодарна, мсье.
259
Женщина направилась к бару. Опасность? Все выглядело как не¬
уклюжая попытка задержать меня. Но так или иначе, необходимо
хотя бы на пару минут заглянуть в зал. Я извлек из портсигара сига¬
рету, зажег ее с нарочитой медлительностью, не упуская из поля зре¬
ния женщину в белой маске. Вот она по пути в бар подходит к Га¬
лану, останавливается на мгновение и произносит несколько слов.
Мою грудь стянул стальной обруч. Медленно-медленно я опустил
портсигар в карман и повернулся к стеклянным дверям.
Изрыгающие кровавый свет сатиры сардонически косились в мою
сторону. На смену танго пришел яростный гром ударных инструментов.
В этот момент я заметил, что вокруг Галана собралась группа людей.
Апаши.
Несомненно, его телохранители. Не те старые апаши, в основном
рожденные авторами песен и кафе-шантанами, а новая, послевоенная
поросль из квартала Сен-Дени. Эти были рождены в голоде. Их, в от¬
личие от американских гангстеров, не защищали ни полиция, ни бос¬
сы подпольного мира. Они постоянно нацелены на жестокость, у них
не бывает легких денег. Новый апаш маленького роста, взгляд его глаз
холоден и пуст, и сам он смертоносен, как каракурт. Вы можете встре¬
тить его на стадионе, на рынке, у ворот Парижа или в баре, где он
режется в домино. Одежда его ярка и потрепанна, он говорит резким
голосом, а вместо воротничка рубашки вокруг его шеи свободно повя¬
зана косынка. Опасайтесь ее — именно там апаш носит свой нож. И
вот трое таких типов расположились рядом с Галаном. И хотя они были
тщательно отмыты, отутюжены и вычищены, на них все равно оста¬
лась несмываемая печать распада личности. Было видно, как в темно¬
те светились кончики их сигарет. Болезненные лица скрывались под
масками, но ничто не могло скрыть их прозрачные, безумные, змеи¬
ные глаза. Нет ничего отвратительнее взгляда, лишенного даже про¬
блеска мысли.
Но я обязан преодолеть страх и неторопливо пройти по украшен¬
ному цветами пассажу. Он находился прямо передо мной. В его даль¬
нем конце приглушенно звучал оркестр. Я представил полутемный
01ромный зал, под сводами которого, укрывшись масками гоблинов —
черными, зелеными, алыми, — кружатся человеческие существа, пы¬
тающиеся хотя бы на краткий миг избавиться от забот и выбросить из
своей жизни дом и семью.
Я бросил взгляд на часы. Великий Боже! Двадцать пять минут две¬
надцатого! У меня не оставалось времени на шампанское. Джина Пре¬
во может прибыть с минуты на минуту. Но сзади, у подножия лестни¬
цы, оставался Галан. Может быть, он чует, что со мной дело нечисто.
Если так, то мне конец. Отсюда нет выхода. Я коснулся ладонью цве¬
тов в пассаже, стараясь не выпускать из поля зрения белые маски. В
ударах барабана мне слышалось зловещее предзнаменование.
Кто-то сзади тронул меня за плечо...
260
Глава 13
УПРЯМСТВО ДЖИНЫ ПРЕВО
От этого легкого прикосновения я содрогнулся. По сей день не
понимаю, как я ухитрился не выдать себя, и я наверняка выдал бы,
если бы сразу нс услышал слова:
— Ваше шампанское, мсье, — произнес женский голос.
От облегчения у меня перехватило дыхание. Передо мной с подно¬
сом в руках стояла лсвушка. Что делать? Я не мог дать распоряжение
пронести напиток и зал, и на счету была каждая секунда. С другой
стороны, повернуться и сразу направиться вверх по лестнице явилось
бы истинным безумием, особенно учитывая, что у нижней ступеньки
торчал Галан, охраняя свое заведение от полицейских гадюк.
Девушка заговорила вновь, на сей раз весьма неуверенно.
— Мсье, — пробормотала она, — мне поручено передать... Номер
девятнадцать... Там случилась маленькая неприятность.
— Неприятность?
— Да, мсье, — робко продолжала она. — Ваша комната, мсье, не
использовалась много месяцев. Не далее как день или, может быть,
два дня назад уборщица (она наказана за непростительную неуклю¬
жесть) разбила зам окно. Я глубоко, глубоко сожалею, мсье. И про¬
шу нас извинить. Боюсь, что разбитое окно доставит мсье некоторое'
неудобство. Мы не успели произвести ремонт.
Ну теперь-то я мог позволить себе успокоиться. Вот в чем истинная
причина се волнения, и именно об этом она говорила с Галаном. Хотя
нельзя исключать и других мотивов. Постойте! Одетта Дюшен была най¬
дена мертвой с порезами от осколков стекла на лице. Она выпала из
окна. Убита в клубе, вполне возможно, именно в этой комнате.
— Очень плохо, — сказал я недовольно. — Мне известны правила'
об использовании других комнат. Ничего не поделаешь, давайте мое
шампанское, я сам намерен посмотреть, как обстоят дела.
Повезло! Я залпом опустошил бокал, сердито поставил его на под¬
нос и решительно зашагал через комнату отдыха к лестнице. Я шел
прямо к Галану, поджав губы, с видом постояльца гостиницы, обна¬
ружившего в своем номере тараканов. Затем в последнее мгновение,
как бы изменив решение, я миновал его и почти побежал вверх по
лестнице, всем своим поведением демонстрируя ярость. Галан стоял
неподвижно, а апаши продолжали курить, оставаясь поблизости.
Теперь главное — спокойствие. Я в целости добрался до второго
этажа, и теперь мне надо лишь не заплутать в полутемных, устланных
мягкими коврами коридорах. Номер 19 должен находиться за углом на
противоположной стороне. Надо надеяться, что на этаже не окажется
служителей, которые смогут заметить мою нерешительность. Как мне
хотелось, чтобы на дверях комнат оказались номера. Минуточку! Еще
одна незадача! Мы предполагали, что комнаты стоят незапертыми.
261
Но теперь я знал — чтобы открыть замок, необходимо нажать одну
из кнопок там, внизу. Конечно, весьма вероятно, чтобы избежать не¬
доразумений, кнопку нажимают сразу после прихода клиента. В этом
случае комната Галана уже открыта. На первом этаже дверь и окна
приватных комнат выходили во двор. Но на втором, насколько я пом¬
нил, в каждой комнате два окна смотрели во двор, а дверь находилась
на противоположной стене. Вот он, номер 18. Я не сразу сумел заста¬
вить себя взяться за ручку. Замок открыт. Я скользнул в комнату и
прикрыл за собой дверь.
Здесь было темно. Лишь полоска света пробивалась сквозь одно из
окон: оно было приоткрыто, и темные занавеси трепетали под поры¬
вами холодного ветра. Издали доносились звуки оркестра. Где здесь
выключатель? Нет, зажигать свет слишком рискованно. Во дворе мо¬
гут оказаться люди, знающие, что Галан еще внизу. Но необходимо
найти место, где можно укрыться. Какой идиот! Позволить себе влип¬
нуть в смертельно опасную ситуацию! Согласиться подслушать разго¬
вор, даже не зная, найдется ли место, где можно спрятаться. Я напря¬
гал глаза в темноте, ресницы раздражающе задевали за прорези в маске
и мешали смотреть. Сдвинув маску на лоб, я подскочил к открытому
окну и выглянул наружу. В окно было вставлено красное матовое стек¬
ло. Я сделал глубокий вздох. Прохладный ветерок ласкал мои горящие
щеки. Теперь, .освежившись, необходимо трезво оценить обстановку.
Справа и слева от окна тянулись длинные желтые стены. Стекла по¬
блескивали в лунном свете. От выложенной камнем поверхности двора
меня отделяло добрых, двадцать футов. Прямо напротив, футах в вось¬
ми-девяти, возвышался стеклянный купол главного зала. Я видел часть
двора, которая находилась прямо передо мной. Однако я знал, что
справа за углом находится переход, ведущий в комнату отдыха, а да¬
леко слева, и тоже за углом, переход в то, что называется помещением
администрации. Со своего места я не мог видеть, что происходит в
главном зале: нижний край стеклянной крыши был выше уровня моих
глаз.. Я видел лишь не очень яркий свет, пробивающийся через гряз¬
ные квадраты стекла, и слышал музыку оркестра.
Луна вынырнула из-под облаков. Ее голубоватое сияние серебри¬
ло крыши И, отражаясь от стен, пробивалось в глубину двора. У меня
похолодело в 1руди под пластроном — я увидел неподвижную фигу¬
ру в белой маске, уставившуюся на мое окно. Маска казалась сине¬
ватой и оттого особенно зловещей. До моих ушей доносились отго¬
лоски уличного движения.
, Итак, они следят за мной. Я отпрянул от окна и в панике оглядел¬
ся. Лунный свет полосой лег на ковер. Он освещал кресла резного дуба
и китайскую ширму, сотканную из серебряных нитей. В белом сиянии
ее рисунок издевательски кривлялся. Я все еще не мог найти места, где
можно было спрятаться, но свет зажигать было нельзя, особенно учи¬
тывая присутствие белой маски во дворе. Шагнув вперед, я сразу на¬
262
летел на кресло. Прятаться за ширмой — чистое безумие: ведь туда
заглянут прежде всего. Оркестр смолк. Все окутала полнейшая тиши¬
на, лишь ветер шумел за окнами, придавая дополнительную мрачность
этой тюрьме. Может быть, меня сознательно заманили в эту ловушку?
Послышался шорох, и в противоположной стороне комнаты по полу
пробежала тонкая полоска света. О Боже, они пришли!
У меня оставался единственный выход. Китайская ширма стояла не
более чем в двух футах от окна. Задыхаясь от волнения, я нырнул за
нее и замер, прислушиваясь к стуку своего сердца. Тишина.
— Моя дорогая Джина, — послышался голос Галана, — я уже на¬
чал было беспокоиться — уж не случилось ли что-нибудь с тобой.
Подожди, я зажгу свет.
Приглушенные шаги по ковру. Щелчок выключателя. На потолке
появилось неяркое световое пятно. Оно едва-едва разогнало темноту.
Ширма полностью осталась в тени. Итак, Галан пока ничего не подо¬
зревает. Он говорил спокойно, ровно и, пожалуй, даже с некоторой
ленцой. Стоп! Опять шаги, теперь по направлению ко мне. Его локоть
слегка задел ширму. г’
— Пожалуй, стоит закрыть окно, — сказал он и добавил ласково: —
Иди ко мне, Мириетта. Ко мне, девочка! Располагайся здесь.
До меня донеслось сопение; затем заскрипели створки окна й со
стуком захлопнулись. Было слышно, как тяжелый шпингалет встал на
место. Только сейчас я заметил там, где смыкаются две панели, шир¬
мы, узкую вертикальную щель. Через нее пробивалась тонкая полоска
света. Я прильнул к щели глазом, и мне открылась небольшая часть
комнаты. '
Джина Прево сидела спиной ко мне на пухлом диванчике, откинув¬
шись назад, как будто от сильной усталости. Свет лампы падал на ее
золотистые волосы и черный меховой воротник вечернего платья. Два
бокала-тюльпана стояли на подставке для лампы, рядом с которой
находился треножник с ведерком со льдом, над которым поблескива¬
ла золотая фольга бутылки. (До сих пор не могу понять, каким чудом
я не сшиб все это, пересекая комнату в темноте.) В моем поле зрения
возник Галан, на его лице, подобно масленистой пленке, лежало уже
знакомое мне выражение благодушия. Галан теребил пальцами кончик
носа — видимо привычка. Взгляд его был преисполнен заботы, одна¬
ко линия рта выдавала самодовольное удовлетворение. Некоторое вре¬
мя он молча изучал девушку.
— Ты выглядишь нездоровой, моя дорогая, — проговорил Галан.
— Разве это удивительно? — Голос Джины звучал ^холодно и моно¬
тонно. Казалось, что она заставляет себя изо всех сил сдерживаться.
Девушка подняла руку с сигаретой, и в полосе света появилось густое
облако табачного дыма. : ?
— Сегодня здесь появился твой друг, моя дорогая.
О?!
— Я думаю, тебе будет приятно узнать, что это молодой Робике, —
все это было произнесено довольно пренебрежительным тоном.
Она промолчала. Галан опять внимательно посмотрел на нее. Его
веки подрагивали чуть удивленно, как будто он взирал на дверцу сей¬
фа, не пожелавшую открыться после набора нужной комбинации цифр.
— Мы сказали, — продолжал он, — что окно в его комнате разбила
уборщица. Пятна крови, естественно, давно замыты.
Пауза. Джина Прево медленно раздавила в пепельнице окурок.
— Этьен, — произнесла она с повелительной ноткой в голосе, —
налей мне шампанского. И сядь, пожалуйста, рядом.
Галан открыл бутылку и наполнил бокалы. Он нс сводил с Джины
взгляда, в котором таилась угроза. Когда Галан уселся рядом с девуш¬
кой, та слегка повернулась, и я увидел миловидное личико, розовые
губы и контрастирующий со всем ее обликом пустой взгляд.
— Этьен, я иду в полицию.
— Ах, вот как! И зачем же?
— Рассказать о смерти Одетты Дюшен... Я решилась сделать это
сегодня днем. За всю свою жизнь я никогда не питала к кому-либо
искренних чувств. Подожди, не перебивай.. Разве я когда-нибудь го¬
ворила, что люблю тебя? Сейчас я смотрю на тебя, — последовал ко¬
роткий, словно удар плети, взгляд, — и вижу перед собой весьма при¬
влекательного мужчину с красным носом.
Она вдруг рассмеялась.
— Ты спросишь, какие чувства меня всегда обуревали? Я отвечу —
лишь одна страсть: петь. Я растранжирила ради этого все свои Эхмоции,
я была все время в таком напряжении, что превратилась в неврасте¬
ничку. И вот... — Она повела рукой, расплескивая шампанское.
— Это все весьма любопытно. Послушаем...
— И вот вчерашний вечер. Только тогда я наконец по-настояще¬
му рассмотрела своего бесстрашного рыцаря. Я отправилась в клуб
на встречу с Клодин и вошла в переход, когда убийца наносил удар.
И затем...
— Так что же затем?.. — В его охрипшем голосе звучала угроза.
— От страха я потеряла голову. Я помчалась прочь по бульвару и
наткнулась на тебя, выходящего из машины. Моя защита и опора. Я
бросилась к тебе, едва держась на ногах... И что же делает мой титан,
когда слышит об убийстве? — Она наклонилась вперед с застывшей на
губах улыбкой. — Мой рыцарь вталкивает меня в автомобиль и при¬
казывает ждать. Он намерен встать на мою защиту? Как бы не так! Мой
Ланселот заскакивает в первую подвернувшуюся под руку ночную за¬
бегаловку, где его все видят. Он создает себе алиби на тот случай, если
ему вдруг начнут задавать вопросы. И он торчит там, пока я, практи¬
чески обезумев, корчусь на заднем сиденье его автомобиля.
Галан не нравился мне и раньше. Но раныпе я не испытывал к нему
такой яростной, ослепляющей ненависти, которая овладела мной пос¬
264
ле рассказа Джины Прево. Теперь я не боялся разоблачения. Размазать
по его роже кровавой кашей красный нос... какое бы это было счастье.
Можно уважать зло, обладающее мужеством, но не такую мразь. Его
лицо, повернутое к девушке, исказила злобная гримаса.
— Что ты еще можешь сказать? — с трудом выдавил он.
— Ничего.
Она вздохнула, но тут же замерла. Ее взгляд остановился, когда она
почувствовала движение огромной лапы, лежащей на спинке дивана.
— Не надо, Этьен! Не делай этого! Я тебе еще кое-что скажу. Се¬
годня, перед уходом из театра, я послала письмо человеку по имени
Бенколен...
Гигантский кулак сжался, и узлы мышц вздулись на запястье. Я не
видел лица, по было заметно, как играли желваки на скулах. Еще мгно¬
вение, и он взорвется с неистовой силой.
— Письмо, Этьен, содержит некую информацию. Какого рода и как
много, я тебе не скажу. Но если со мной что-то произойдет, уверяю
тебя, ты отправишься на гильотину.
Воцарилась тишина. Потом Джина сказала сипло:
— И вот теперь я узнала цену тому, что считала настоящей жизнью.
Сегодня, увиден Олсггу в гробу, я припомнила все: и как я издевалась
над ней за ее «домашность», как обзывала ее идиоткой, получающей
удовольствие от повседневности, как ненавидела ее за это и как дума¬
ла, что она нуждается в хорошей встряске... и я вспомнила ее выраже¬
ние лица в тот момент...
Галан сочувственно кивал, руки его вновь расслабились.
— Итак, моя дорогая, ты собираешься исповедоваться перед поли¬
цией. И что же ты им скажешь?
— Правду. Это был несчастный случай.
— Понятно. Мадемуазель Одетта погибла в результате несчастного
случая. И твоя другая подруга, Клодин, несомненно, скончалась по той
же причине?
— Ты же знаешь, что это не так. Было умышленное убийство.
— Ну что же, это уже прогресс. По крайней мере мы согласны хотя
бы по этому пункту.
Что-то в его голосе вывело Джину Прево из ступора. Девушка по¬
вернула голову, и я увидел, как трепещут крылья ее носа. Она знала
его мягкую манеру произносить угрозы. Галан как бы поигрывал
плетью, прежде чем нанести удар.
— Дорогая, — вкрадчиво продолжал он, — не хочешь ли ты по¬
делиться со мной, как произошел этот несчастный случай?
— Будто бы... будто бы ты сам не знаешь! Будь ты проклят! Что у
тебя на уме?
— В тот момент меня не было в комнате. Ты, полагаю, с этим со¬
гласишься? Не поступаясь совестью, с полной уверенностью я могу
заявить лишь следующее: ты и твоя добрая подруга мадемуазель Мар¬
265
тель заманили прекрасную, благовоспитанную Одетту... Умоляю, до¬
рогая, не надо изливать на меня твое уничтожающее презрение, столь
эффектное на сценических подмостках. Здесь оно уж чересчур мело¬
драматично. Ни ты, ни Клодин не были способны уразуметь, почему
она хотела иметь мужа и детей и унылый коттедж в Нейли или, хуже
того, — в армейском гарнизоне в колониях. И вы поэтому решили ус¬
троить ей маленькую встряску.
— Но это не преступление! Повторяю, я намерена отправиться в
полицию.
Он, не торопясь, допил свой бокал, наклонился к девушке и легонь¬
ко потрепал ее по руке. Она отодвинулась дрожа.
— Подлинной вдохновительницей предприятия, должен признать¬
ся, — последовал полный величественного великодушия жест, — была
мадемуазель Мартель. Вы не могли заманить сюда вашу подругу Одет¬
ту ни под каким предлогом, кроме единственного — донести до нее и
повторять, доводя подругу до истерики, ложь. А именно, моя милая,
то, что капитан Шомон является частым гостем этого заведения. Ах,
она не верит?..- Подруги пожимают плечами. Пусть сама убедится.
Какая великолепная шутка получается! Наконец-то прекраснодушная
Одетта познает вкус полнокровной жизни. Притащим ее сюда, нака¬
чаем шампанским и позже познакомим с настоящим мужчиной... Она
не захочет прийти вечером? Что ж, дневное время еще лучше — до
вечера можно выпить больше шампанского.
Джина Прево закрыла глаза руками.
— Я не был полностью посвящен в ваши планы, дорогая, — возоб¬
новил свое повествование Галан, ~ и могу лишь строить догадки. Твое
поведение доказывает, что я не слишком ошибаюсь. Однако, — он по¬
жал плечами, — я одобрил общую идею и позволил провести ее без
ключа мимо охраны. Но когда вы вошли в комнату... Между прочим,
вы использовали помещение мсье Робике, потому что знали — он в
Лондоне и не сможет .своим несвоевременным появлением помешать
вашим планам. Итак, после того, как вы вошли в комнату, я не имел
ни малейшего представления о том, что там происходит.
— Но я же тебе все рассказала!
— Умоляю, Джина, успокойся. Разве ты мне что-то рассказывала?
— Я не понимаю твоей игры и боюсь тебя. Произошла чистая слу¬
чайность, и ты знаешь это. Если кто и виноват, так только Клодин.
Одетта впала в истерику, когда мы заявили, что никогда не видели
здесь Робера Шомона.
— Ну, а затем?
— Клодин стала пить и, изрядно надравшись, принялась издевать-
ся. .Она сказала, что мы подыщем для нее-мужчину гораздо лучше
Шомона. Это было ужасно. Я лишь намеревалась подшутить, но Кло¬
дин всегда ненавидела Одетту и впала в ярость. Я поняла, что собы¬
тия выходят из-под контроля, и испугалась^ «Я вколочу в тебя разум,
266
маленькая лицемерка!* — закричала Клодин и бросилась на Одетту. —
Джина сглотнула, глядя на Галана расширившимися глазами. —
Одетта через постель кинулась прочь, споткнулась и... О Боже! Ког¬
да я увидела разлетающееся стекло и лицо Одетты! Мы слышали удар
ее тела там, внизу.
Наступила ужасающая тишина. Я не мог смотреть, к горлу подсту¬
пала тошнота.
— Я не хотели! Я не хотела! — прошептала Джина. — Но ты же все
знал. Поднявшись наверх, ты пообещал, что ее уберут. Ты сказал, что
она мертва, не ты постараешься все утрясти, иначе мы можем отпра¬
виться на гильотину. Разве не так?
— Значит, — задумчиво протянул Галан, — она умерла случайно.
По-твоему, она погибла от повреждений черепа в результате падения
из окна? Дорогая моя... да читаешь ли ты газеты?
— Что ты хочешь этим сказать?
Он поднялся и теперь смотрел на нее сверху вниз.
— Рано или поздно она, бесспорно, скончалась бы в результате
падения. Но ведь произошло еще кое-что. Если бы ты читала газе¬
ты, то узнала бы, что непосредственной причиной смерти явилась ко¬
лотая рана в область сердца. -
Он продолжал помахивать воображаемой плетью. Губы его были
поджаты, во взгляде играло самодовольство.
— Нож, которым ее зарезали, не был найден. И неудивительно.
Думаю, что это был твой нож. Если полиция хорошенько постарает¬
ся, она обнаружит его в твоей гримерной в «Мулен Руж». Теперь, моя
дорогая, остается лишь надеяться, что ты не сообщила мсье Бенко-
лену слишком много.
Глава 14
НОЖИ!
Мой мозг отказывался воспринимать это безумное словоизлияние.
Галан рассмеялся. Вдруг его смех перешел в издевательское хихиканье.
— Не надо доверить моим словам, дорогая. Но прошу, читай газеты.
Вновь наступила тишина. Я еще раньше отвел глаза от щели и те¬
перь, зажатый у окна, боялся, что если опять попытаюсь приблизить
лицо к ширме, то потеряю равновесие и уроню ее.
Послышался тихий голос, в котором звучала нотка недоверия:
— Так значит, это сделал ты...
— Слушай меня! С того самого времени, когда твоя Одетта выва¬
лилась из окна, я опасался, что возникнет сегодняшняя ситуация.
Я подозревал, что у тебя сдадут нервы или что тебя одолеет приступ
совестливости и ты решишь отправиться в полицию поведать о «не¬
счастном случае». Мадемуазель Мартель, как я и предполагал, психо¬
267
логически более устойчива. Поэтому именно ты была способна погу¬
бить нас всех. Но если заставить тебя молчать...
— Ты сам, своими руками убил Одетту.
— Я всего-навсего несколько приблизил ее кончину. Так или ина¬
че, ей оставалось жить несколько часов.
Он явно любовался собой. Было слышно, как звякнуло горлышко
бутылки, коснувшись бокала.
— Неужели ты могла вообразить, что я помчусь с пей в больницу и
тем самым выдам вас всех? Увольте. Полиция спит и видит, как пове¬
сить на меня какое-нибудь дело. Проще всего было прикончить ее там,
во дворе. Что, строго между нами, я и сделал. Ты же, кажется, не ви¬
дела ее после падения?
Я наконец осмелился взглянуть на них. Джина сидела прямо, слов¬
но окаменев. Ее лица не было видно. Галан в раздумье рассматривал
свой бокал, слегка побалтывая его содержимое. Но все же за его внеш¬
ним спокойствием можно было заметить ярость. Я понимал, что он
никогда не простцт ей одного — удара по его тщеславию. Галан под¬
нял глаза. Теперь они стали желтыми, как у кошки.
— Нож, который я употребил, очень заметен. Его лезвие оставляет
весьма специфический след. А теперь он в твоей гримерной. Ты вряд ли
можешь его найти, но полицейские профессионалы... Ты дурочка, — про¬
должал он, подавляя гнев, — они же обвинят тебя в обоих убийствах, осо¬
бенно если получат кое-какие намеки. Твоя шейка легла под нож гильоти¬
ны прошлой ночью, когда была зарезана Клодин Мартель. Неужели ты
это сама не поняла? И у тебя хватает бесстыдства и наглости, чтобы...
Казалось, что Галан готов запустить в нее бокалом. Но огромным
усилием воли он овладел собой, искаженное гримасой ненависти лицо
обрело благодушное выражение. У меня сложилось впечатление, что он
сам был немного-испуган своим приступом столь необузданной ярости.
— Прошу тебя, дорогая... постарайся не огорчаться. Лучше послу¬
шай, что было потом. Когда стемнело, я вывез тело на своей машине
и сбросил его в реку. Нет и намека на связь всего происшедшего со
мной. Но с тобой, увы...
— А Клодин?
— Джина, я не знаю, кто убил Клодин. Но ты мне скажешь.
На этот раз Галан не стал усаживаться на диван. Он придвинул
кресло под лампу и устроился в нем напротив Джины. Гротескные
тени заиграли на его носу. Галан похлопал себя по бедру, из темно¬
ты возникла белая кошка и угнездилась на коленях хозяина. Неко¬
торое время Галан молчал, поглаживая нежную шерсть и отрешенно
улыбаясь своему бокалу.
— Теперь, моя дорогая, если твои эмоции несколько поостыли,
позволь мне продолжить. Я скажу, что мне от тебя требуется. Спря¬
тав улику против тебя, я преследовал только одну цель — застрахо¬
ваться на тот случай, если вдруг против меня возникнут подозрения.
268
Я не имею права вообще возбуждать их. Сейчас, в конце своей до¬
лгой и плодотворной харьсры, я намерен оставить Париж.
— Оставить Париж?
— Или, если сказать другими словами, я отхожу от дел. — Он хи¬
хикнул. — Почему бы и нет? Я достаточно обеспеченный человек, да,
по совести говоря, никогда и не испытывал особой страсти к деньгам.
Я не ушел в отставку, потому что пока не решил некоторые вопросы с
твоим другом Бемколеном, который наградил меня вот этим. — Он
прикоснулся к косу. — Я ничего не делал с его подарком, напротив, я
берег его, так как он служил мне дополнительным стимулом. Кстати,
успехом у дам (о да, дорогая, и ты тому пример) я во многом обязан,
хотя это и звучит неправдоподобно, своему уродству. Не знаю почему,
но большое родимое пятно на красивом лице всегда манит их. — Он
пожал плечами. — Что же касается моего лучшего друга Бенколена, то
моя осмотрительность, которая вам так не нравится (а она не однаж¬
ды уже спасала мою шкуру), моя осмотрительность, — повторил он;
хихикнув с отвратительной издевкой, — подсказывает, что следует воз¬
держаться от прямых столкновений с ним.
Галан испытывал удовольствие, строя длинные, изощренные фра¬
зы. Каждый раз, повторяя слово «осмотрительность», он улыбался и
искоса поглядывал на девушку.
— Итак, я уезжаю. Думаю, что в Англию. Я всегда мечтал о жизни
сельского джентльмена. Я стану сочинять прекрасные книги в своем
полном лавровых кустов саду у берега реки. Хирург изменит форму
моего носа, я вновь стану красивым, и ни одна женщина, увы, не
взглянет на меня.
— Ради всего святого! Что ты несешь?
— Как тебе известно, — продолжал он спокойно, — я владею зна¬
чительной, очень значительной долей этого заведения. У меня есть
партнер, ты даже не подозреваешь, кто это. Думаю, ты заметила, что я
не поддерживаю контакта с так называемыми «административными
помещениями». Вновь предусмотрительность. Все дела ведегг партнер.
Итак, моя дорогая, я продаю свою долю.
— Но каким образом это может касаться меня?
— Терпение. — Тон его голоса изменился — в нем зазвучала нена¬
висть. — Я хочу, чтобы ты все знала, потому что это задевает все твое
глупое, гнилое, разложившееся племя. Ты, конечно, понимаешь, что
я имею в виду. Я владею клубом много лет. Я знаю каждого члена, его
или ее тайные делишки, мне известны все скандалы, все жульничест¬
ва. И разве я использовал всю эту информацию в целях «шантажа»?
Вы, кажется, так говорите? Если использовал, то в крошечных разме¬
рах. Передо мной более высокая цель, Джина. Я все опубликую, пре¬
следуя исключительно алыруистские цели. Надо показать, — его голос
гремел, — как клубок вороватых, извивающихся червей притворяется
человеческими существами.
269
Этот человек — безумец. Видя через щель его лицо, я не сомне¬
вался в этом. Мысли, одиночество, унижение? Непонятый идеалист,
тонко чувствующая блестящая личность, бьющаяся в тесной клетке
собственного разума? Его желтые глаза, казалось, вперились прямо
в мои зрачки. На секунду мне почудилось, что он увидел меня. Кош¬
ка завизжала и спрыгнула с колен, когда Галан ущипнул ее загривок.
Это, видимо, вернуло его к действительности, и он перевел взгляд на
девушку, которая вся сжалась в углу дивана.
— Я развлекаю тебя, — сказал Галан, растягивая слова, — уже год.
Стоит мне захотеть, и ты вернешься ко мне. Ты попала в мои руки,
потому что я немало путешествовал, много читал и умею говорить кра¬
сивыми фразами. Ты узнала о таких славных делах, о существовании
которых твоя бедная безмозглая головка даже не подозревала. Я сде¬
лал Катулла твоим учителем. Я открыл тебе Петрарку, де Мюссе, Коль¬
риджа и многих других. Я выбирал для тебя песни и показывал, как
их следует исполнять. Огромные чувства, великая любовь, верность.
Теперь мк оба знаем, какая все это чушь, не так ли? Тебе известно,
что я думаю о людях.
- Он глубоко вздохнул, и к нему вернулся его сардонический тон.
— В моем сейфе спрятано несколько рукописей. Они запечатаны
в конверты и готовы к отправке в парижские газеты. Там рассказы о
людях, вполне правдивые истории, которые увидят свет вскоре пос¬
ле моего отъезда. — Галан ухмыльнулся. — Мне за них заплатят. Это
будет сенсация десятилетия, если газеты осмелятся на публикацию.
А они осмелятся...
— Ты сумасшедший, — произнесла Джина. — Я даже не знаю, что
сказать. Я, конечно, не обольщаюсь насчет тебя, но все же не ду¬
мала...
— Жалко, — перебил он ее, — что это взорвет клуб. Никто не ре¬
шится даже приблизиться к нему. Однако это уже забота моего парт¬
нера, так как у меня здесь не осталось финансовых интересов. Но, моя
дорогая, давай вернемся к земным делам. В одном из пакетов, кажет¬
ся, есть масса интереснейших сведений и о тебе. Но, с другой сторо¬
ны, нет никакой необходимости, чтобы твое имя вообще фигурирова¬
ло. Пусть будет «Джина безупречная», если...
Джина повернулась к нему лицом. Она вполне овладела собой, в ее
голосе появилась прежняя холодность.
— Я предполагала, Этьен, что рано или поздно нечто подобное
должно было случиться.
— ...если ты скажешь, кто убил Клодин Мартель.
— Ты произнес великолепный монолог. — В ее хрипловатом го¬
лосе появились издевательские нотки. — Неужели ты думаешь, что
я скажу тебе? И, Этьен, дорогой, зачем тебе это знать, если ты со¬
бираешься превратиться в респектабельного сельского джентльмена?
— Да потому что я уже знаю...
270
— Ну что ж, послушаем.
— Ты запомнила это очаровательное словечко «предусмотритель¬
ность»? Я всегда проявлял ее, моя милая. Когда-нибудь в будущем у
меня может возникнуть потребность в деньгах. Родители лица, кото¬
рое, как я полагаю, совершило убийство, не только чрезвычайно гор¬
дые, но и бесконечно богатые люди. Итак, скажи мне...
Она хладнокровно достала из сумочки сигарету, и я представил,
как удивленно поднялись ее брови. В поле зрения мелькнула его боль¬
шая рука.
— Подтверди мою догадку, Джина, дорогая: убийца — капитан Ро¬
бер Шомон.
Я почувствовал слабость в коленях. Галан показался мне искажен¬
ным, как отражение в кривом зеркале. Шомон. Кажется, она изуми¬
лась не так сильно, как я. Но было слышно, как она схватила ртом
воздух. Возникла длинная пауза. Оркестр внизу возобновил игру. Че¬
рез закрытые окна доносилась приглушенная музыка.
Этьен, — выдавила она, задыхаясь от смеха, — теперь я пол¬
ностью убеждена, что ты сошел с ума. Почему ты так-решил? С ка¬
кой стати Шомон?
— Джина, полагаю, тебе известно, — назидательно произнес Га¬
лан, — что отмщение иногда является мотивом преступления. И здесь
место мести за Одетту Дюшен. Убита та, по вине которой мадемуа¬
зель Дюшсн выпала из окна и погибла. Кто наиболее вероятный
мститель? Разве я не прав?
В помещении стало ужасно жарко. Я мучился за ширмой, припо¬
миная события последних дней и странное поведение Шомона. Я опа¬
сался, что Джина ответит шепотом и я не смоцу расслышать: оркестр
играл новое танго, ритм которого гулко бухал в окно. Галан стоял, гля¬
дя на девушку сверху вниз.
Вдруг у своих ног я услышал ворчание, что-то мягкое и пушистое
терлось о мои брюки. Ворчание сменилось противным визгом, и тут я
увидел внизу горящие желтым светом глаза.
Кошка!
Сердце замерло, мышцы вначале напряглись, но тут же преврати¬
лись в желе. Я был не в силах отвести глаза от щели. Галан поднял
голову и посмотрел в сторону ширмы. Мариетта принялась с визгом
носиться в разные стороны.
— За ширмой кто-то есть, — сказал Галан. Голос его звучал неес¬
тественно громко.
Пауза. Полная угрозы тишина затопила комнату. Джина Прево не
двигалась. Она прижала трясущиеся руки к липу, губы со свисающей
из них сигаретой дрожали. Глаза Галана как будто сталш больше. Их
взгляд был наполнен холодной угрозой. Губы напряглись, обнажив
оскал зубов.
Его рука метнулась за борт пиджака.
271
— Там — грязная полицейская ищейка!
— Не двигаться! — приказал я, не узнавая собственного голоса.
Инстинктивно я заговорил повелительным, не терпящим возражений
тоном. — Не двигаться! Вы у меня на мушке!
Секунды стучали у меня в висках. Блеф! Только блеф, или мне
крышка. Он пялился в окружающую меня тень, понимая, что из нее
на него может смотреть пистолет. Его огромное тело напряглось, как
бы пытаясь разорвать опутывающие его невидимые оковы, глаза
округлились, на лбу вздулись жилы. Верхняя губа поднялась еще выше,
обнажив два крупных передних зуба. Невозможность решиться на
что-то приводила его в ярость.
— Руки за голову! — ревел я. — Выше! Выше!
Кажется, Галан был готов что-то сказать, но вмешалась его знаме¬
нитая предусмотрительность. Какое-то мгновение одна рука трепета¬
ла в нерешительности, но потом обе медленно поднялись вверх.
— Повернуться!
— Знайте, вам все равно не выбраться отсюда.
Я впал в такое состояние, что вся ситуация казалась мне безумно
смешной. Мне хотелось' хохотать, хотя, вполне возможно, до конца
моего жизненного пути оставалось несколько минут. Я выступил из-
за ширмы. Серая комната с золочеными панелями, мебель с голубой
обивкой, казалось, обрели яркость. Даже тени стали четкими. Мне
навсегда запомнились рисунки на панелях — Афродита, предающая¬
ся любви в различных позах.
Галан стал ко мне спиной, высоко подняв руки. Джина Прево си¬
дела на диване, наклонившись вперед. Она стрельнула глазами в мою
сторону, и меня осенило, что маска моя сдвинута на лоб. Джина взмах¬
нула рукой, и длинный столбик пепла свалился с сигареты. В ее взгля¬
де я увидел триумф и поддержку себе. Девушка засмеялась, увидев, что
я безоружен.
Надо брать его со спины и поторопиться, пока он не позвал на
помощь или не решился извлечь пистолет. Я поднял тяжелое крес¬
ло. Неожиданно Галан заговорил по-английски:
■— Не беспокойся, Джина. Они появятся через секунду. Я успел
нажать кнопку под столом. Славные ребята.
Дверь распахнулась. Я замер так же, как и мое сердце. В коридо¬
ре возникли белые маски, на желтом фоне дверного проема четко
вырисовывался силуэт Галана с высоко поднятыми руками. Я видел
головы над шейными платками, головы, похожие на змеиные, с ос¬
текленелыми глазами, поблескивающими в свете ламп. Я насчитал
пять таких голов.
— Отлично, ребята, — радостным голосом недюмко сказал Галан. —
Осторожнее, у него револьвер. Постарайтесь поменьше шуметь.
Он прыжком повернулся лицом ко мне. Нос его был похож на
мерзкую, шевелящуюся красную гусеницу. Плечи Галана были вы¬
272
соко подняты, руки свободно висели, готовые к захвату, рот расплыл¬
ся в ухмылке.
Головы начали двигаться вперед, застилая свет из коридора и от¬
брасывая длинные тени. Их шаги шелестели по поверхности ковра.
Джина Прево еще смеялась, крепко сжав кулаки. Не отпуская кресла,
я начал отступать к окну.
Тот же шорох, как будто белые маски скользили по-змеиному на
брюхе. Ухмылка Галана стала шире. Фигуры, заслоняющие свет, на¬
висали гигантскими тенями. Джина Прево истерически, с подвизгива-
нием хихикая, выдавила:
— Он выиграл у тебя, Этьен, и показал, что ты...
— Легавый безоружен. Вперед!
Фигуры бросились, чтобы ужалить. Я поднял тяжелое кресло и
ударил по окну. Звон разбитого стекла, треск ломающейся деревян¬
ной рамы. Шпингалет вылетел из гнезда. Не отпуская свое оружие,
я развернулся и с поворота запустил кресло в первую фигуру. Блес¬
нула молния, и нож вонзился в переплет окна над моей головой. Он
еще дрожал, когда я оперся одной рукой о подоконник, другую под¬
нял к липу, защищаясь от осколков, и вывалился в пустоту.
Ледяной воздух, бледный размазанный свет окна, пронесшийся
мимо, и страшный, костедробильный удар по голеням. Я упал, под¬
нялся и добрел до кирпичной стены. Там ноги отказали мне, колени
подогнулись, к горлу подступила отвратительная тошнота. Поднять¬
ся во что бы то ни стало! Но я не мог — со мной были боль, отка¬
завшиеся служить ноги и слепота. Я попал в ловушку. Отсюда невоз¬
можно выбраться. Рано или поздно кольцо безжалостных масок
сомкнется вокруг меня. Что ж, попробуем устроить игру в прятки.
Развлечемся немного. Головокружение не проходило. Видимо, я все
же слегка ударился головой.
Прихрамывая и приволакивая ногу, я двинулся вдоль двора. Где-
то поблизости должна быть дверь в главный зал. Если я сумею туда
попасть, не так-то просто будет найти меня среди гостей. Где же эта
проклятая дверь? Что-то застилает глаза г- наверное, кровь. Вот она,
белая маска. Прямо передо мной. Страж бежал, низко пригнувшись,
каблуки стучали по кирпичам. Вся моя боль излилась холодной
яростью. Во мне вспыхнула ненависть к белым маскам, с их саркас¬
тической усмешкой. В полумраке я успел рассмотреть, что на нем
был пиджак в крупную клетку. Я резко вздохнул, легкие разорвала
боль. Плевать! Он прыгнул, бледная костлявая челюсть вперед, рука
метнулась к шейному платку.
Мелькнул нож, большой палец руки вдоль лезвия. Мой левый ку¬
лак пришелся бандиту точно в солнечное сплетение, правый — чуть
выше, в подбородок. Я сумел вложить в удар весь свой вес. Он выдох¬
нул со свистом, который превратился в хрип. Было слышно, как тело
расслабленно шлепнулось на кирпичи. Можно бежать дальше. Позади
273
раздавались чьи-то шаги. Густая, вязкая жидкость залепляла глаза. Вот
она, освещенная стеклянная дверь. Видимо, тот, которого я уложил,
охранял ее. Я нащупал ручку. Теплая клейкая жидкость текла по лбу,
глазам и носу. Я попытался смахнуть ее, но она стала только гуще.
В голове гудели колокола. Повернув ручку, я скользнул внутрь и за¬
хлопнул за собой дверь.
Откуда-то додосилась музыка. Я был в относительной безопаснос¬
ти в коридоре, рядом с главным залом. Идти дальше я не мог, кровь
заливала глаза. Дрожа, я привалился к стене. Пол ходил под ногами,
которые, казалось, были сделаны из резины. Я нащупал карман, вы¬
тянул платок и принялся яростно протирать глаза.
Увидев проблески света, я выпрямился. Кровотечение продолжа¬
лось. Боже! Человеческое тело не может вмещать в себя столько кро¬
ви. Манишка сорочки являла собой ужасающее зрелище. Меня вдруг
осенило: я понял, где нахожусь. За мной лежал переход, не украшен¬
ный .цветами, где-то вдалеке играл оркестр. Передо мной была ярко
освещенная большая комната.. Некто (я видел как екпозь туман) стоял
на; моём пути.'Прямо мне в лицо был направлен поблескивающий
ствол пистолета. Выходит, я вбежал в помещение администрации и
угодил в ловушку. Топот бегущих ног, хотя все еще приглушенный,
становился все слышнее. . Я отчаянно тер платком глаза и лоб, одно¬
временно пытаясь устоять на ногах. Может быть, попробовать выбить
пистолет? Или лучше броситься вниз, сбить с ног?
Передо мной маячила не совсем обычная для стражника фигура.
Оружие было в руках женщины. Женщина в платье цвета пламени. Она
стояла в центре увешанной коврами комнаты. Взгляд широко откры¬
тый глаз был холоден и тверд. До меня смутно доносились отзвуки
переполоха там, позади. Кто-то молотил в дверь, которую я, видимо,
инстинктивно запер. Меня осенило, что эта женщина, несомненно,
партнер Галана. В.полутемном сознании мелькнул проблеск надежды,
возможность выхода.
Зрение прояснилось. Я мог уже почти нормально дышать. Я сделал
шаг вперед.
— Не двигаться! — приказала женщина. Голос был знаком.
— Полагаю, т- твердо сказал я, — полагаю, вы не выдадите меня,
мадемуазель Огюстен?
Глава 15
НАША СИБАРИТСТВУЮЩАЯ ПОЛОМОЙКА
Даже в этот момент я не мог не восхититься произошедшей в ней
переменой. Если бы я не стоял рядом, то ни за что не узнал бы Мари
Опостен. Девица в старомодном, неряшливом черном одеянии, с лос¬
нящимся лицом и тусклыми волосами — и эта яркая, полная жизни
274
женщина. Я видел лишь ее платье цвета пламени и нежные шелковис¬
тые плечи над низким вырезом. Поэтому я говорил, обращаясь к на¬
ряду» и говорил весьма поспешно. Было такое чувство, что я стою перед
кассой в музее восковых фигур и умоляю мадемуазель Огюстен про¬
пустить меня без билета.
— У нас нет времени спорить, — выпалил я. — Через секунду они
появятся здесь. Вы должны укрыть меня. — Мне чудились белые мас¬
ки, проталкивающиеся среди танцующих, и белые маски, которые вот-
вот начнут колотить в дверь, через которую я проскользнул. К моему
изумлению, Мари Огюстен быстро подошла к застекленной двери,
опустила задвижку и задернула черные бархатные шторы.
Она ничего нс спросила. Предупреждая возможный вопрос, я про¬
бормотал:
— Есть важная информация. Хочу рассказать вам о Галане. Он
предает вас, стремится уничтожить клуб и...
Наконец мне удалось нащупать рану на лбу. Очевидно, падая, я
сильно оцарапал голову, задев кирпичную стену. Прижав платок к
ране, я увидел наконец Мари Огюстен как следует. Она стояла ря¬
дом со мной, пристально глядя мне в лицо. Хотя я и смог ее рас¬
смотреть, но дар речи вернулся ко мне не полностью, особенно если
учесть, что ствол пистолета по-прежнему смотрел мне в живот. По¬
слышался резкий стук по стеклу — кто-то пытался повернуть снару¬
жи ручку двери. Мари Огюстен наконец заговорила.
— Сюда, — коротко бросила она, взяла меня за руку и повела за
собой. Когда я позже попытался воссоздать в памяти всю сцену, у меня
ничего не получилось. Перед глазами вставали лишь отдельные обрыв¬
ки событий, как это бывает при сильном опьянении. Мягчайшие ков¬
ры и яркий свет. Передо мной распахиваются огромные двери, и я
погружаюсь во тьму. Мне помогают опуститься на какое-то ложе.
Открыв глаза, я понял, что некоторое время провел без сознания.
(На самом деле это было менее десяти минут.) Мое лицо купалось в
блаженной прохладе, оно было чуть влажно и свободно от липкой
пленки. Глаза ломило от яркого света, а на лбу, казалось, лежала
огромная птица. Подняв с трудом руку, я нащупал давящую повязку.
Оказывается, я полулежал в шезлонге. У моих ног, глядя на меня и
поигрывая пистолетом, сидела Мари Огюстен. Благодаря какой-то со¬
вершенно фантастической удаче преследователи (по крайней мере вре¬
менно) сбились со следа. Я лежал неподвижно, ожидая, когда глаза
адаптируются к свету, и изучал Мари из-под полуприкрытых век. Тот
же удлиненный овал лица, те же темно-каштановые волосы, но теперь
ее даже можно было назвать красивой. Я вспомнил свои вчерашние
мысли о том, что если ее вынуть из будки и вытащить из плохо обстав¬
ленной комнаты, то девушка окажется грациозной и стройной. Сей¬
час ее волосы были разделены прямым пробором, зачесаны назад и
поблескивали в ярком свете. У нее были плечи цвета старой слоновой
275
кости, и на меня смотрели совсем другие глаза: живые, блестящие, со¬
вершенно утратившие выражение мрачной раздраженности.
— Почему вы решили помочь мне? — спросил я.
Она чуть пошевелилась, и вновь между нами протянулась нить тай¬
ного взаимопонимания. Правда, ответ ее звучал достаточно холодно, а
палец лег на спусковой крючок.
— Я сказала, что вас здесь нет, и, поскольку это мой офис, они
поверили. Но позвольте вам напомнить — поиски продолжаются, и вы
в моих руках. Я ведь уже говорила, что вы мне симпатичны, но если
выяснится, что вы проникли сюда с целью навредить клубу или уни¬
чтожить его...
Обладая, по-видимому, даром бесконечного терпения, она выдер¬
жала длинную паузу.
— Итак, мсье, если вы сумеете каким-то образом доказать мне ваши
добрые намерения, я с удовлетворением приму объяснения. Если же я
увижу, что вы принесли зло, я тотчас нажимаю кнопку и вызываю слу¬
жителей.
Я попытался присесть, но в голове запульсировала боль, и мне при¬
шлось опять принять горизонтальное положение. Прежде чем начать
говорить, я осмотрел большую комнату. Помещение было декориро¬
вано черным с золотом японским лаком, который играл бликами под
приглушенным светом бронзовых светильников. Окна были прикры¬
ты чёрными бархатными занавесями. Антикварные курильницы напол¬
няли воздух ароматом глициний. Проследив за направлением моего
взгляда, она сказала:
— Мы сейчас в моей приватной комнате рядом с офисом. Сюда они
не войдут, пока я не позову. Итак, слушаю вас, мсье.
— Ваш старый стиль речи не соответствует новой роли, в которой
вы просто восхитительны.
В ответ она резко бросила:
— Не надейтесь, что лесть...
— Позвольте вас заверить в том, что у меня нет намерения льстить.
Если бы я пожелал заслужить ваше расположение, то принялся бы
оскорблять вас. Этим я вам больше бы понравился, не так ли? Кстати,
не вы меня, а я вас держу в руках.
Я смотрел на нее безразличным взглядом, стараясь казаться неза¬
интересованным. Заметив, что я пытаюсь нащупать в кармане сигаре¬
ту, она коротким кивком указала на лаковую шкатулку на тумбочке
рядом со мной.
— Поясните, мсье, что вы имеете в виду.
г- Я могу спасти вас об банкротства. Ведь это будет для вас самый
ценный подарок, не так ли?
В ее глазах блеснул огонек.
— Поосторожнее, мсье.
— Разве я не прав? — спросил я, прикидываясь изумленным.
276
— Почему вы считаете, что меня заботят лишь... — Она овладела
собой и продолжала спокойно: — Вы проникли в мою тайну, мсье. Вы
видите меня сейчас такой, какой я всегда мечтала быть. Однако не
пытайтесь ускользнуть от ответа. Поясните ваши слова.
Я не торопясь раскурил сигарету.
— Прежде всего, мадемуазель, нам следует согласовать некоторые
исходные посыл ки. Итак, прежде вы были совладелицей, а теперь ста¬
ли единственной .хозяйкой «Клуба масок*.
— Вы так считаете?
— Мадемуазель, умоляю... Это совершенно законно, вы же знаете.
Меня посетило вдохновение, вызванное ударом по голове, но пер¬
воначально порожденное некоторыми услышанными мною словами
мсье Галана. Кроме того, банковский счет на миллион франков вряд
ли был заработком... ну, скажем так, привратницы.
Последняя мысль возникла только что, но я понял, что она соот¬
ветствует истине, и надо было быть слепцом, чтобы не сообразить
раньше. Ясно, что столь огромную сумму невозможно накопить, лишь
предоставляя дополнительный вход.
— И вот я имею возможность представить доказательства того, что
Галан намерен пас предать.
— Но вы таким образом признаете, что зависите от меня!
Я согласно кивнул. Она посмотрела на пистолет, опустила, броси¬
ла его на пол у стула, подошла ко мне и уселась рядом. Мой взгляд, .•
видимо, подсказал ей, что я почувствовал ее близость, потому что в ее
глазах появилось выражение, весьма далекое от страхаобанкротиться.
Очевидно, она уловила некоторые мои мысли, и они не были ей не¬
приятны. Мадемуазель Огюстен полностью утратила свою придирчи¬
вую, несколько раздраженную строгость. Дыхание ее стало чуть тяже¬
лее, глаза заблестели ярче. Я продолжал лениво курить.
— Почему вы оказались здесь? — спросила наконец она.
— Чтобы добиться доказательства по делу об убийстве.
— Добились?
-Да.
— Надеюсь, вы поняли, что я никоим образом в нем не замешана.
— Я совершенно не намерен вмешивать вас, мадемуазель Огюстен.
Нет также никакой необходимости бросать тень на клуб.
Она стиснула ладони.
— Что вы заладили? Клуб, клуб! Неужели вам больше нечего ска¬
зать? Почему вы считаете, что моя сущность — это только бизнес? Хо¬
тите знать, почему это место стало воплощением мечты моей жизни?
Жесткий ротик чуть-чуть приоткрылся. Она ударила рукой по по¬
душкам и, уставившись поверх моего плеча, произнесла напряженным
голосом:
— Полного счастья можно достичь только одним путем. Надо од¬
новременно жить двумя жизнями — жизнью нищенки и жизнью при¬
277
нцессы. Испытывать обе ежедневно и ежедневно сопоставлять их. Я
сумела добиться этого. Каждый день становится новым воплощением
мечты. Днем я сижу в своей стеклянной будке, на мне грубые хлопча¬
тобумажные чулки. Я веду битвы с булочником и мясником, экономя
каждое су. Я выкрикиваю ругательства в адрес уличных мальчишек и
сую билеты в грязные лапы, варю капусту на дровяной плите и што¬
паю рубашки отца. Все это я выполняю добросовестно. Особую радость
мне доставляет мытье полов. — Мадемуазель Огюстен пожала плеча¬
ми. — ...И только потому, что ночью я в тысячу раз острее могу почув¬
ствовать наслаждение от всего этого. — Она обвела рукой комнату. —
День заканчивается. Я закрываю музей, укладываю отца в постель и
прихожу сюда. Каждый раз я вступаю в сказку тысячи и одной ночи.
Голос ее постепенно замирал, казалось, она была под наркозом,
уплыла в забытье.
Я погасил сигарету и приподнялся. Почувствовав мое движение, она
мгновенно возвратилась из мечты. Странная улыбка коснулась ее губ.
— Я долго играю своими чувствами, прежде чем покориться им.
Ложитесь. Положите голову поудобнее.
Я беззвучно зааплодировал. Вновь мы говорили друг с другом без
слов. Но все же я.не смог удержаться от замечания:
— Это будет весьма колоритная сцена, особенно если принять во
внимание телохранителей с ножами, рыщущих в поисках меня.
— Теперь, когда мы, кажется, начинаем понимать друг друга, рас¬
скажите, от каких бед вы меня избавили.
— Я буду счастлив сотворить неприятность одному дьявольски
предусмотрительному деятелю. Короче говоря, я собираюсь рассказать
вам все, что сегодня услышал.
— Вы полагаете, что это разумно?
Нет. Но только в том случае, если вас терзают угрызения совес¬
ти по поводу любого из двух убийств.
Она легонько.коснулась моего плеча.
— Клянусь, все, что я знаю о них, я вычитала в газетах. И если бы
вчера вечером не было сказано, что между преступлениями есть связь,
я бы сама никогда не догадалась об этом.
— И все же, детка, вы лгали, когда заявили, что видели Одетту
Дюшен выходящей из музея.
— Только ради спокойствия отца. Уверяю вас, я предполагала, что
она ушла через дверь на бульвар. А ваш друг Бенколен действительно
много знает.
Я лениво выдувал в потолок колечки дыма. Итак, кажется, мне уда¬
лось загнать эту юную даму в угол и заставить оправдываться. Теперь
надо постараться, чтобы она не выбралась оттуда. Поэтому я сказал:
— Но, являясь совладельцем заведения, вы не могли не знать, что
она не была членом клуба. Как вы в таком случае могли допустить, что
она ушла «через другую дверь»?
278
— Когда-нибудь, — как бы размышляя вслух, протянула она, —
вы, может быть, сумеете вести допрос почти так же мастерски, как
и мсье Бенколен. Правда, боюсь, что это будет не очень скоро...
Неужели вы нс можете допустить, что всякие правила подразумева¬
ют исключения? Когда мсье Галан дает распоряжения, нужных лиц
пропускают без всяких формальностей. Тем не менее я могу бесспор¬
но доказать, что весь день провела в билетной кассе и мне ничего
не известно.
Я решил пойти ва-банк и рассказать ей все, что услышал. Если она
поверит в то, что Галан намерен погубить клуб, я приобрету в ее лице
союзника, и притом весьма могущественного.
— ...итак, - закончил я, — если в конторе есть сейф и вам извест¬
на комбинация замка, откройте его и лично убедитесь, есть ли там
названные конверты или нет.
Пока я вел свой рассказ, она ничем не выдавала своих чувств. Но
теперь ее лицо обрело суровое, угрожающее выражение.
— Ждите здесь! — бросила она и вышла из комнаты, не забыв тща¬
тельно запереть за собой дверь. Я прилег на мягкие пОдушкй шезлон¬
га. Подведем итоги. Все складывается весьма парадоксально. Меня от¬
чаянно разыскивают, в то время как я нашел убежище в самом центре
заведения. Возлежу здесь на мягком ложе с первосортными сигарета¬
ми под рукой.
Все складывалось великолепно. Галан, умри, не мог помочь мне
больше, чем тогда, когда рассказал Джине о предстоящей шутке над
членами клуба. Если Мари Огюстен отыщет в сейфе нужные доказа-'
тельства, то, вне всякого сомнения, она поделится со мной всем, что
ей известно об убийстве.
Мари вернулась через пять минут. В ее руках были какие-то бу¬
маги. Надо заметить, что, войдя, она громко хлопнула дверью, при
этом выражение ее лица не сулило ничего хорошего. Как будто ре-;
шившись, она подошла к одной из высоких жаровен кованого золот
та, над которыми кружился дымок, бросила в нее бумаги й чиркну¬
ла спичкой.
Пламя заплясало над золотым краем жаровни. На золоченом фоне
с орнаментом из иероглифов и изображением аистов девушка казалась
жрицей древнего культа. Когда пламя умерло, она отвела глаза от ог¬
ненного сосуда.
— Я готова отправиться к мсье Бенколену и поклясться, что виде¬
ла, как Галан нанес смертельный удар девице Дюшен, — сказала Марк
— И это будет правдой? Вы видели?
— Нет, — последовал односложный ответ мрачным тоном. Передо
мной вновь появилось суровое лицо жрицы. — Но,— добавила она, — ■
я гарантирую правдоподобную историю.
• — Не думаю, что в этом возникнет необходимость. И зачем столь
поспешная неосторожность. Ведь вы боитесь, что если отец узнает...
279
— Уже не боюсь: он знает.
Я спустил ноги на пол, с трудом сел и посмотрел на Мари. Ком¬
ната при этом слегка поплыла, маленькие молоточки начали стучать
где-то в глубине глазных яблок, а голова стала возноситься к потол¬
ку, описывая широкие спирали.
— Он знает, — повторила девушка, — тайне пришел конец. Теперь
мое имя, как всякое другое, может фигурировать в газетах. Мне это
даже может понравиться.
— Кто ему сказал?
— Думаю, что папа уже некоторое время что-то подозревал. Но я
держала его вот так. — Она с презрительным выражением плотно со¬
единила кончики большого и указательного пальцев. — Кроме того, я
просто жажду увидеть Галана в камере смертников. За это удовольст¬
вие я готова пожертвовать всем.
Мари вдруг подавила ярость и стала ужасно милой, заставив меня
спросить самого себя, имеются ли в ее арсенале промежуточные состо¬
яния духа. Однако я счел за благо не высказывать своего недоумения
вслух.
Между тем она мечтательно продолжала:
— Я полностью покончу с жизнью служанки. Начну путешество¬
вать. У меня будет много драгоценностей и комната в отеле с видом
на море. Джентльмены, немного похожие на вас, станут расточать мне
комплименты. Н среди них появится один, очень похожий на вас — и
им я не смогу командовать. Но прежде, — угрожающая улыбка, — надо
навести порядок в делах.
— Иными словами, — уточнил я, — вы готовы сообщить полиции
все, что вам известно?
— Да. И я под присягой сообщу, что видела, как Галан...
— Повторяю: в лжесвидетельствах нет никакой необходимости.
Показаний мадемуазель Прево и моих будет более чем достаточно,
чтобы он не избежал правосудия. Вы сможете помочь гораздо боль¬
ше, если скажете правду.
— Правду? О чем?
— О том, что знаете наверняка. Бенколен убежден, что вы видели
убийцу Клодин Мартель.
Ее глаза округлились.
— Так вы мне по-прежнему не верите?! Я настаиваю...
— Совсем не обязательно, чтобы вы указали убийцу. Но Бенколен
полагает, что убийца прошел в музей до закрытия и там спрятался. Он
считает, что преступник — член клуба, и вы его знаете. Вы сможете
нам помочь, перечислив имена завсегдатаев клуба, которые вчера вос¬
пользовались входом через музей..
Вначале она уставилась на меня непонимающим взглядом, высоко
подняв брови, потом расхохоталась, села рядом и дотронулась до мое¬
го плеча.
280
— Это означает, — сказала Мари, давясь от смеха, — что великого
Бенколена, непогрешимого Бенколена, неподражаемого мастера дедук¬
ции, обвели вокруг пальца. До чего же здорово!
— Прекратите смеяться! Что значит — обвели?..
—- Лишь то, что я сказала, ничего больше. Если убийца — член клу¬
ба, то он не проходил через музей в тот вечер. Я не отлучалась и виде¬
ла всех посетителей, и среди них, мой милый юноша, не было членов
клуба. Какое сейчас у вас забавное выражение лица. Неужели вы ве¬
рите, что Бенколем всегда прав? Если бы вы спросили, то я сообщила
бы.вам это давным-давно.
Ее смех едва ли достигал моих ушей. Все здания стройной теории,
его фундамент и башни, стены и шпили зиждились на этом предпо¬
ложении. И сейчас это сооружение, очевидно, рушилось со страшным
грохотом. В мгновение ока, если она сказала правду, прекрасный за¬
мок превратился в груду обломков.
— Знаете, — сказала она, поведя плечами, — мне кажется, что из
меня получится детектив получше вас обоих. Я могу сказать...
— Но подождите! Убийца мог пройти только через музей. У него
просто не было иного пути...
И вновь она рассмеялась.
— Молодо)! человек, я же вовсе не утверждаю, что убийца не вос¬
пользовался музейной дверью. Но вы не правы, ограничивая свой по¬
иск членами клуба. А теперь я хочу сказать еще две вещи.
— Слушаю.
Она прижала ладонь к губам, тяжело дыша, ее личико раскрасне¬
лось от триумфа, веки прикрыли глаза.
— Все полицейские силы не смогли ничего обнаружить, а я знаю,
где скрыто орудие убийства, — это во-первых.
— Что?..
— А во-вторых, — продолжала она, не обращая внимания на мое
волнение, — я почти убеждена, что преступление совершила жен¬
щина.
Глава 16
МЕРТВЕЦ РАСПАХИВАЕТ ОКНО
Ну, это уж слишком! Я чувствовал себя, как знаменитая путешес¬
твенница в Страну чудес, когда суд в полном составе, исчез и вдруг
выпал дождем игральных карт. Бессмыслица обретала смысл, а разум¬
ное оборачивалось чепухой.
— Ах вот как, — сказал я покорно и повторил: — Ах вот как.
С изысканной вежливостью она задала вопрос:
— Неужели это вас может удивить?
— Убирайтесь к дьяволу со своими шутками.
281
— Никаких шуток, — заверила Мари, приглаживая волосы. — Пос¬
ле тех дешевых трюков, которые прошлой ночью позволил себе ваш
друг сыщик, я не стала делиться своими соображениями, сохранив удо¬
вольствие на будущее.
— Хорошо, хорошо, — нетерпеливо вмешался я, — давайте прежде
поговорим об орудии убийства.
— Я знаю, где оно, и не прикасалась ни к чему. Кстати, как вас
зовут?
— Моя фамилия Марл. Итак, вы начали...
— Разве не правда, что полиция в поисках орудия убийства выли¬
зала каждый дюйм музея, перехода — все, что только можно, — и ни¬
чего не нашла?
— Сущая правда. Но продолжайте. Ваше детское торжество просто
очаровательно, однако...
— Они потерпели фиаско, мсье Марл, потому что забыли старое
правило: труднее всего найти то, что лежит на виду. Нож с самого
начала был у них под носом. Вы спускались в галерею ужасов?
— Да, как раз перед тем, как обнаружил тело.
— Вы обратили внимание на мастерски выполненную группу рядом
с лестницей? Я имею в виду убийство Марата. Марат с ножом в груди
наполовину вквалился из ванны. Из раны льется кровь. Так вот, ми¬
лый юноша, часть этой крови той ночью была настоящей.
— Вы так считаете?
— Я считаю, — сказала она ровным голосом, — что убийца спус¬
тился вниз и извлек нож из восковой груди Марата. Когда папа лепил
эту фигуру, то использовал самый длинный и острый, какой только мог
отыскать? Нож не затупилей, лезвие было защищено от грязи и вла¬
ги, его легко было вытащить из восковых ножен. Завершив свое дело,
убийца вернула нож на место — в грудь Марата. Полиция смотрела на
него вчера; десятки людей видели нож сегодня. Но никому не пришло
в голову связать концы с концами.
Перед моим взором возникла группа восковых фигур точно так же,
как я видел ее прошлой ночью, отметив про себя отвратительный на¬
турализм изображения. Я припомнил еще кое-что, и это воспомина¬
ние заставило меня искренне обругать самого себя. Ведь именно там,
стоя перед Маратом, я услышал звук падающих капель. Позже я ре¬
шил, что звук шел от фигуры Сатира, где находилось тело. Но если бы
у меня была хоть капля здравого смысла, то я мог бы сообразить — с
такого расстояния невозможно расслышать стук страшной капли. Его
источником все время была фигура Марата.
— Как вы ухитрились заметить?
— Я Ие: могла не увидеть ^того, мсье Марл (вас не затруднит пе¬
редать мне сигарету?). Я провела в музее всю жизнь, и, если даже
самая маленькая пуговица на любой из фигур окажется не на месте,
я увижу это.
262
—. Итак, что же было не на месте?
— Мне бросилась п глаза по меньшей мере дюжина изменений. До¬
ска, на которой пишет Марат, немного смещена влево. Кто-то, про¬
скользнув рядом с Шарлоттой Корде, смял складку на ее юбке. И са¬
мое главное — нож в восковую грудь был загнан не по самую рукоятку.
Кроме того, несколько капель крови на полу у ванны не были рисо¬
ванными.
— Вы до чего-нибудь дотрагивались?
— Нет. Я решила подождать, пока полиция самостоятельно не об¬
наружит то, что видела я. Боюсь, что ожидание может затянуться.
— Там могут оказаться отпечатки пальцев.
— Не исключено, — индифферентно ответила мадемуазель Опоо-
тен. Выждав, пока я подносил огонь к сигарете, которую она вынула
из лаковой шкатулки, девушка продолжала: — Меня вовсе не занима¬
ет убийство мадемуазель Мартель, но все же я удивлена, что вы про¬
моргали улики, которые говорят за то, что убийца — женщина, и при
этом — не член клуба.
— Но почему?
— Убийца хотела заполучить то, что мадемуазель Мартель носила
на золотой цепочке на шее. Разве вам не ясно?
— Да, мы решили, что это должен быть серебряный ключ.
— На сей раз наши выводы совпадают, — проговорила мадемуазель
Огюстен. — Я счастлива, что у меня те же мысли, что и у великого
Бенколена. Итак, мой милый, для чего потребовался убийце ключ? Для
того чтобы проникнуть в клуб. Точно так, как это сделали вы.
— Позаимствовав ключ у члена клуба? i v
— Именно. Вы получили мужской ключ, который проверили у вхог
да. Так какая польза могла быть от ключа мадемуазель Мартель для
преступника-мужчины? Я начинаю подозревать, что он просто глуп-,
этот ваш Бенколен. Ключ взят женщиной, и при этом женщиной, не-,
сколько напоминающей внешне мадемуазель Мартель. Иначе ей.не
проникнуть в клуб.
Она откинулась назад и потянулась, подняв вверх руки.
— Теперь, — сказал я с улыбкой, — может быть, вы назовете цель,
с которой эта дама хотела пробраться в клуб?
— Боюсь, что вы требуете от меня слишком многого...
— Возможно, удастся узнать, не проходила ли мимо охраны жен¬
щина, похожая на мадемуазель Мартель?
— Боюсь, вы не решитесь выйти, чтобы задать этот вопрос.
— Это могли бы сделать вы.
— Послушайте, милый юноша, — она энергично выдохнула струй¬
ку дыма, — мне плевать на то, кто убил Клодин Мартель. Я не шевель¬
ну мизинцем, для того чтобы помочь вам найти убийцу. Очевидно, что
это не Галан (я сделала этот вывод из ваших слов). Сейчас передо мной
одна цель — покончить с ним.
283
— Но одно влечет за собой другое.
Глаза ее сузились.
— Каким образом?
— Они соучастники, не так ли? Он и эта дамочка Прево. Она гото¬
ва стать свидетельницей обвинения.
Мадемуазель Огюстен сделала затяжку и кивнула:
— Хорошо, я согласна. Излагайте план кампании.
— Во-первых, можете ли вы вытащить меня отсюда?
В ответ она неопределенно пожала плечами.
— Ясно, что надо попытаться. Галан, обыскав все углы, явится сюда
и затем... — Она внимательно посмотрела на меня и провела пальцем по
горлу. — Я, конечно, могла бы призвать своих людей, собрать вокруг нас
гостей и вывести вас открыто. Вряд ли Галан осмелится что-нибудь пред¬
принять. Он не захочет дополнительных осложнений. — Мадемуазель
Огюстен продолжала смотреть на меня оценивающим взглядом.
Я отрицательно покачал головой.
— Никуда не годится. Галан будет предупрежден. Он не начнет
свалку, но наверняка сумеет ускользнуть до появления полиции.
— Хороший мальчик! — заявила она с облегчением. — Вы мне все
больше нравитесь. У вас достанет выдержки проследовать мимо охра¬
ны под маской? Пойдем вместе — сойдете за моего любовника.
— Счастье даже притворяться таковым.
Она пропустила мои слова мимо ушей.
— Это опасно. Если вас схватят...
Мною опять овладело возбуждение от предстоящей опасности. Ка¬
залось, что я вновь заряжен взрывной энергией. Поэтому я уверенно
сказал:
— Поверьте, мадемуазель, за один сегодняшний вечер я получил
развлечений и пощекотал себе нервы больше, чем за последние шесть
лет жизни. Приключение обязано завершиться со славой. У вас здесь
отыщется что-нибудь выпить?
— Не впадайте в эйфорию, будьте благоразумны. Вам придется
оставить пальто и шляпу в гардеробе. Я добуду другие. Надо снять
повязку и натянуть шляпу пониже, чтобы прикрыть пластырь. На¬
деюсь, кровотечение остановилось. Ваша сорочка в ужасном виде —
ее следует прикрыть. У вас есть маска?
— Где-то потерял. Думаю, что во дворе.
— Хорошо, я найду такую, что прикроет все лицо. И, наконец, по¬
следнее. Они тщательно охраняют дверь и наверняка потребуют, что¬
бы на выходе предъявлялись ключи. Всем известно, чьим ключом вы
воспользовались. Я найду другой. Подождите, пока я проведу развед¬
ку. Коньяк в. баре рядом с туалетным столиком.
Она выбежала за дверь, но на сей раз не стала ее запирать. Я под¬
нялся. Боль пронзила спину и голову, расплываясь волнами дурноты,
ноги все еще казались ватными. Но радостное возбуждение, которое
284
подарило мне приключение этой ночи, поддерживало мои силы. Я по¬
стоял, пока пол не перестал раскачиваться, а окружающее приобрело
ясность очертаний. После этого я направился к шкафу, на который
указала мне хозяйка.
Там оказался «Наполеон* 1817 года. Бутылка покоилась в серебря¬
ной корзинке филигранной работы. Припомнив, как я тянул коньяк
вчера вечером пол неодобрительным взглядом унылой девицы, я сумел
полностью оценить комичность фантастической ситуации. Я сделал
большой глоток >i почувствовал, как по телу начало разливаться теп¬
ло. Мне стало лучше. Я налил себе еще одну порцию, и в этот момент
увидел свое отражение в зеркале над туалетным столиком.
Бог мой! Это было кошмарное видение. Я выглядел как после не¬
дельной попонки, бледный, едва держащийся на ногах. Повязка на
голове, мятая, в кровавых пятнах сорочка. Больше того, нож, брошен¬
ный ночной крысой, распорол рукав. Надо признать, что бросок был
довольно точен. Я поднял бокал, приветствуя свое отражение, и залпом
проглотил золотистый огненный напиток. Спокойно! Отражение ста¬
ло слегка размытым. Коньяк произвел на меня довольно странное дей¬
ствие. Я совершенно непроизвольно исполнил па какого-то экзотичес¬
кого танца и, к своему собственному изумлению, громко расхохотался.
Золоченые журавли и павлины довольно дружелюбно поглядывали на
меня со стен. Столбики дыма поднимались над курильницами, в ко¬
торых тлели огоньки. Несомненно, из-за них в комнате стало невоз¬
можно жарко...
Наконец появилась Мари Огюстен. Вместе с ней появилась мягкая
черная шляпа огромного размера. Шляпа, видимо, была похищена у
одного из гостей, так же как и длинная накидка. Когда все приготов¬
ления закончились, мы остановились у золоченой тумбочки, чтобы
надеть маски. Она выключила все лампы, за исключением вычурного
серебряного светильника в форме пагоды, стоящего на тумбочке.
Его слабый свет не мог рассеять темноты у стен комнаты. Из зала
доносилось приглушенное .мурлыканье оркестра. В матовом освещении
лицо Мари приобрело цвет старой слоновой кости, подчеркивающий
высокие дуги бровей, ярко накрашенные губы.
— Итак, что мы будем делать, если выйдем из клуба? — спросила она.
— Сразу в музей. Я должен взглянуть на этот нож. Затем к телефо¬
ну. Будет лучше, если вы отдадите мне пистолет.
Она передала мне оружие. Наши пальцы соприкоснулись на мгно¬
вение, но я не мог оторвать от нее взгляда. За душной гостиной, за¬
ставленной пухлой, набитой конским волосом мебелью, обрела жизнь
одна из сказок Шехерезады.
— Я ношу черную, потому что у меня нет любовника, — сказала
она, опустив на лицо маску. Из ее прорезей на меня смотрели полные
загадки глаза. Мари Огюстен медленно подняла руку к выключателю
лампы, и наступила темнота.
285
Когда мы подошли к двери, она знаком приказала мне остано¬
виться и выглянула в соседнее помещение. Приглашающий кивок —
и я прошел через полутемную, завешанную фантастическими ковра¬
ми комнату к стеклянным дверям, ведущим в переход. В моей руке был
зажат серебряный ключ, принадлежащий, как она сказала, человеку,
недавно уехавшему в Америку. Звучание оркестра стало слышнее —
оно возвещало о нашем вступлении в странный, фантастический мир,
населенный гоблинами в разноцветных масках.
Час был поздний, и веселье, очевидно, достигло апогея. Еще ми¬
нута, и мы полностью погрузились в его грохот. В конце темного пе¬
рехода я мог различить арку, ведущую в зал. В ровном шуме голосов
то и дело раздавались взрывы смеха, выкрики, звон бокалов. Я старался
держаться спокойно, но это усиливало внутреннее напряжение. С про¬
тивоположной стороны на нас накатывались сладко-болезненные зву¬
ки музыки. Мы уже были в главном зале под высокими арками из бе¬
лого мрамора. Зеркала были расположены весьма хитроумно: линия
арок, казалось, вела в бесконечность. И, как в музее, мне вновь почу-
дилось, что мы очутились в таинственном полумраке подводного цар¬
ств?. Но теперь сумеречные воды были заполнены гоблинами. Черные
маски, маски зелёные, алые, фигуры, карикатурно искаженные зерка¬
лами. Тени в черных нарядах, плывущие рука об руку, тени, укромно
расположившиеся по углам и многократно тиражируемые зеркалами,
создавали фантастическую картину.
Рука Мари Огюстен покоилась на моем локте. Бросив на нее взгляд,
я убедился, что она тоже похожа на фантом.
В зеркале передо мной возникла отделившаяся от тела рука. Она
наткнулась на бутылку, та упала, и кто-то рассмеялся. Оказалось, что
в зале были альковы с низкими столиками со стеклянными, освещен¬
ными снизу крышками. Бокалы с шампанским светились изнутри, в
них ярко сверкали бегущие вверх искорки газа. Лица с улыбающими¬
ся или грустными губами под обрезом масок казались таинственными
в этом струящемся' снизу свете.
' Прислонившись к одной из колонн, стоял человек в белой маске.
Он держал руку за бортом пиджака. Еще одна белая маска скользила
по залу. Удары оркестра, казалось, раздавались над нашими головами.
Оркестранты, укрывшись за пальмами, тоже как гоблины, пялились на
нас из-под своих белых масок.
Мари Огюстен крепко сжала мою руку. Ее страх, как ни странно,
придал мне спокойствие. Мы неторопливо шествовали по залу, и я всей
спиной ощущал на себе липкий взгляд белой маски. Интересно, что чув¬
ствует человек, когда ему в спину стреляют из пистолета с глушителем?
В таком гвалте никто не услышит слабого хлопка. Они выстрелят и вы¬
тащат тело неторопливо и деловито, как будто выталкивают пьяного.
Я изо всех сил старался не торопиться. Сердце бешено колоти¬
лось, а выпитый коньяк туманил сознание. Интересно, смерть будет
286
безболезненной или пуля вонзится под лопатку, как раскаленное
железо?
Шум уменьшился. Сквозь запах парфюмерии до меня стал доно¬
ситься аромат цветов в переходе, ведущем в вестибюль. Мы вышли
в комнату отдыха. Я увидел двух апашей, которые все еще сидели в
алькове, не сводя глаз с дверей. В багровом мерцании, исходящем из
бронзовых сатиров, их белые маски казались розоватыми.
Я нащупал в кармане рукоятку пистолета. Они неторопливо подня¬
лись и двинулись вперед. Мы тоже медленно направились в сторону
вестибюля. Ногти сжатых в кулак пальцев впились в ладони. Идущая
рядом Мари Огюстен обо что-то споткнулась. Если бы они знали, кто
мне помогает!
Тук-тук! Это был звук наших шагов. Или удары сердец... или и то
и другое.
— Ваш ключ, мсье, — произнес рядом тихий голос. — Мсье уходит?
Я был готов к вопросу, но тем не менее в банальной фразе: «Мсье
уходит» мне послышалась издевка. Казалось, что она.рзначала: «Мсье
никуда не уходит. Мсье останется здесь навсегда».
Я протянул спой ключ.
— О! — произнес страж. — Мсье Дарзак! Благодарю вас, мсье.
Он слегка отпрянул, когда Мари Огюстен приподняла маску и по¬
казала свое лицо. Узнав хозяйку, апаш заспешил к двери и услужливо
распахнул се. Последний взгляд на мраморные колонны в вестибюле,:
на вычурный орнамент, на улыбку из-под белой маски... Грохот оркес¬
тра оборвался — мы были на свободе!
Мной на мгновение овладела страшная слабость. Я прислонился
лбом к холодной кирпичной стене, с наслаждением чувствуя,, как.све-
жий, прохладный воздух забирается под плащ.
— Хороший мальчик! — прошептала Мари Огюстен.
Я не видел ее в темноте, но чувствовал, как она всем телом прижа¬
лась ко мне. Я торжествовал: Галан в наших руках! Теперь ему не уйти!
— Куда? — коснулся моих ушей ее шепот. i
— В музей. Надо взглянуть на нож. Затем я позвоню Бенколену. Он
ждет во Дворце правосудия. Видимо, придется обойти вокруг,, до цен¬
трального входа?
— Нет, у меня есть ключ от внутренней двери. Он существует
в единственном экземпляре. Члены клуба должны выходить через
бульвар.
Мари повела меня к двери музея. Мой душевный подъем улетучил¬
ся. Тело покрыл холодный пот, рана запульсировала тупой болью и,
кажется, опять начала кровоточить. Но радость победы скрашивала
неприятности: в конце концов, это были шрамы, полученные в выиг¬
ранной битве.
— Подождите, я зажгу спичку, — сказал я.
Вспыхнул огонек. Пальцы Мари Огюстен впились в мою руку.
287
— Господи! — прошептала она. — Что это?
-Где?
Она молча указала на дверь, ведущую в музей. Дверь была приот¬
крыта.
Мы молча стояли, пока пламя спички не зачахло и потом не по¬
гасло совсем. Открыта. Мы видели блеск язычка замка, из музея тя¬
нуло затхлым. Шестое чувство подсказывало мне, что кошмары этой
ночи далеко не кончились. Раскрытая дверь тихонько поскрипывала,
как бы приглашая войти. Именно на этом месте ждал убийца вчера
ночью, прежде чем броситься на Клодин Мартель. Вот сейчас возник¬
нет зеленый ореол, и на его фоне появится силуэт головы и плеч.
— Вам не кажется, — прошептала она, — что там кто-то скрывается?
— Посмотрим. — Я обнял ее одной рукой, другой извлек пистолет,
толчком ноги распахнул дверь и шагнул во тьму.
— Надо зажечь свет, — сказала Мари неуверенно. — Позвольте мне
вас вести. Даже в темноте я знаю, куда поставить ногу. Пройдем на¬
верх в главный трот. Теперь осторожно вперед.
Ей не надо было идти ощупью. Она уверенно провела меня через
дверь, через каморку за фальшивой стеной на площадку лестницы.
В густой темноте грубая ткань плаща Сатира коснулась моей руки,
и я отпрянул, как от прикосновения рептилии. Шорох шагов разры¬
вая1 тишину, влажный и затхлый воздух, казалось, вызывал удушье.
На одной из ступенек я споткнулся. Кто бы здесь ни был, он навер¬
няка слышал нас.
Я отказывался понимать, как она находит путь в кромешной тьме,
и, полностью утратив чувство направления, карабкался по ступеням,
предположительно в сторону грота. Но и в тесноте можно было почув¬
ствовать присутствие этих бесконечно зловещих восковых существ с их
запахом волос и ткани.
Мне ясно послышались слова старика Огюстена, как будто он про¬
шептал их мне на ухо: «Если одна из фигур двинется, я сойду с ума».
Мари отпустила мою руку. Раздался скрежет металла. Девушка под¬
няла рукоятку рубильника. В главном гроте, где мы, оказывается, на¬
ходились, воцарились зеленые сумерки. Она улыбалась, бледная как
привидение.
— Пойдем. Ведь вы хотели спуститься вниз в галерею, чтобы взгля¬
нуть на нож.
Нам вновь пришлось пройти через грот. Он был точно таким, как
и в ту ночь, когда я увидел труп в лапах Сатира. Наши шаги по ступе¬
ням лестницы рождали громкое эхо. Как бы вы ни готовились, все
равно фигура Сатира совершенно неожиданно выпрыгивала на вас. Так
случилось и на этот раз. Зеленая лампа горела в углу позади чудови¬
ща. Я содрогнулся, припомнив, как плащ коснулся моей руки.
Галерея ужасов. Я видел цветные одежды и пялящиеся на меня из
полумрака восковые лица — полумрака, который был гораздо хуже, чем
288
полная темнота. Мы были уже рядом с Маратом, но я не мог заста¬
вить себя посмотреть в его сторону. Ужас приковал мой взгляд к полу.
Что-то нашептывало, стучало в ушах, как маленький барабан, — я уви¬
жу ужасную сцену...
Медленно, усилием воли я поднял глаза. Ничего. Все было как
прежде. Группу отделяла от меня невысокая металлическая загород¬
ка. Обнаженный по пояс Марат откинулся на спину, его остекле¬
невшие глаза смотрели на меня снизу вверх. Служанка в красном
чепце, вцепившись в руку Шарлотты-убийцы, что-то кричала сол¬
датам в дверях. Я видел полоски неяркого, блеклого сентябрьского
света, падающие через окно. Нет! Что-то не так, чего-то здесь не
хватает!
В вязкой, неестественной тишине резко прозвучал шепот Мари:
- Нож исчез!
Точно. Скрюченные, синеватые пальцы Марата судорожно вцепи¬
лись в залитую кровью грудь, но из нее на сей раз не торчала рукоятка
ножа. Моя спутница задыхалась от волнения. Мы не предполагали, мы
были уверены, что в данный момент находимся рядом с убийством
отнюдь нс восковым. Неяркий желтоватый свет в окнах комнаты Ма¬
рата, кажется, еще больше померк.
Я нырнул под ограждение и побежал, лавируя между фигурами.
Мари сразу же последовала за мной.
Доски пола страшной комнаты скрипели под моими шагами. По
фигурам пробежал легкий трепет. На бегу я заметил, что одна из ту¬
фель почти соскочила с ноги служанки. Пройдя заграждение, я бук¬
вально шагнул в прошлое. Восковые фигуры исчезли. Я оказался в
грязной, выкрашенной коричневой краской комнатушке далеко-да¬
леко в старом Париже времен революции.
На стене криво висит географическая карта. За окном по кирпич¬
ной стене ползет мертвая виноградная лоза — мне показалось, что я
вижу крыши домов на бульваре Сен-Жермен. Мы, словно восковые
фигуры, законсервировались на века в страшном помещении, где про¬
изошло убийство. Я повернулся, служанка искоса, со злобой погляды¬
вала на меня, взгляд солдата остановился на Мари Огюстен.
По барабанным перепонкам ударил вопль Мари. Раздался скрип, и
половинка оконной рамы распахнулась. В окне появилось лицо.
Из окна на нас смотрели чьи-то глаза. Мы видели белые глазные
яблоки и пульсирующую радужную оболочку. Губы человека искриви¬
ла отвратительная злобная ухмылка. Вдруг очертания рта расплылись —
из него хлынул поток крови. Раздался хрип, голова дернулась в сто¬
рону, и я увидел рукоятку ножа, торчащего из горла. Это было лицо
Этьена Галана.
Он выдавил нечто напоминающее стон, потянулся скрючешшми
пальцами к ножу, но не достал и, перегнувшись через подоконник,
рухнул в комнату.
10 Дж. Д. Карр «Вне подозрений»
289
Глава 17
УБИЙЦА
Я вынужден прервать на некоторое время свое повествование. Даже
в изложении на бумаге эта сцена встает передо мной столь явственно,
что я ощущаю тот же шок, что почувствовал тогда. Неожиданную раз¬
вязку той ночи, полагаю, не смогли бы выдержать нервы и покрепче
моих. С момента моего входа в клуб в одиннадцать тридцать события
разворачивались с нарастающей скоростью. Напряжение возрастало
настолько, что нервная система нормального человека отказывалась
это выдерживать. Многие недели лицо Галана являлось мне в ночных
кошмарах. Я видел его таким, как в тот краткий миг перед тем, как
тело, перевалившись через подоконник, плюхнулось к нашим ногам.
Шуршание листьев о стекло в тиши ночи или скрип оконной рамы
возвращали это видение с такой отчетливостью, что я вскакивал с кро¬
вати, чтобы зажечь свет.
Думаю, меня не упрекнут в чрезмерной мягкотелости, если я при¬
знаюсь, что следующие за событием полчаса практически полностью
выпали из'моей памяти. Позднее Мари Огюстен рассказала мне, что
все шло, как и должно было идти. Она закричала, бросилась прочь и
упала, ударившись о металлическую загородку. Оказывается, я поднял
ее и отнес наверх, после чего позвонил Бенколсну. Затем мы доволь¬
но много времени посвятили дискуссии, какой величины может до¬
стигнуть шишка, если упасть через заграждение и удариться головой о
каменный пол...
Вот этого я не помню совершенно. Мое первое более или менее яс¬
ное воспоминание — неряшливая комната, заставленная набитой кон¬
ским волосом пухлой мебелью, на столе лампа под абажуром. Я — в
кресле-качалке и пью что-то очень крепкое, а передо мной возвыша¬
ется Бенколен. В кресле сидит Мари, прикрыв глаза ладонями. Види¬
мо, я изложил свои приключения Бенколену достаточно связно. Лич¬
но я помню все. с того момента, когда начал описывать появление
Галана с ножом в горле. Комната была набита людьми. Здесь были
инспектор Дюрран с полудюжиной жандармов и, конечно, старый
Огюстен в шерстяной ночной рубахе.
Инспектор, слушая мое повествование, заметно побледнел. Когда
я закончил, установилось продолжительное молчание.
— Значит, убийца разделался с Галаном, — вымолвил инспектор.
Я ответил почти своим голосом и довольно связано:
— Да. И это упрощает дело, не так ли? Но как он проник вовнутрь,
я не знаю. Последний раз я видел Галана в комнате наверху, когда он
натравил на меня своих ублюдков. Может быть, у него была догово¬
ренность о встрече...
Дюрран покусывал нижнюю губу; не зная, как поступить. Затем он
решительно шагнул ко мне, протянул ладонь и грубовато произнес:
290
— Молодой человек, позвольте пожать вам руку.
-Да, — сказал Бенколен, — неплохо, совсем неплохо, Джефф. А что
касается ножа, господа... мы все оказались глупцами. Нам следует по¬
благодарить мадемуазель Огюстен за то, что она открыла нам глаза.
Оперевшись на трость и чуть согнувшись, он посмотрел на девуш¬
ку. Мари подняла лицо, и, хотя оно еще не приобрело выражения,
глаза уже смотрели со скрытой издевкой. Ее платье цвета пламени
было изрядно помято.
— Я всего лишь возвратила вам свой долг, мсье, долг вчерашнего
вечера, — произнесла она холодно. — Смею надеяться, что вы в конце
концов согласились с моим анализом преступления?
Бенколен помрачнел.
— Я не совсем уверен, что полностью могу разделить ваше мнение,
мадемуазель. Посмотрим. Тем временем...
— Вы осмотрели тело? — спросил я. — Убийство было совершено
ножом, выдернугым из восковой фигуры?
— Да. И убийца даже не удосужился уничтожить отпечатки паль¬
цев. Дело завершено, Джефф. Благодаря вам и мадемуазель мы зна¬
ем все, включая летали гибели Одетты Дюшен. — Бенколен печаль¬
но вздохнул. — Ушел навсегда Этьен Галан... Теперь ему никогда не
удастся свести со мной счеты.
— Как он ухитрился попасть за окно? Я этого не могу понять.
— Ну, это вполне очевидно. Вы видели скрытую между стен лес¬
тницу от каморки за Сатиром до галереи ужасов? Так она приводит к
тыльной стороне ряда фигур.
— Лестница, по которой спускаются, чтобы установить освещение?
Он кивнул.
— Убийца нанес удар либо в каморке, либо поблизости от нее. Галан,
видимо, побежал, споткнулся и покатился по лестнице вниз. В резуль¬
тате он оказался в пространстве позади экспонатов и начал искать вы¬
ход. Галан уже испускал дух, когда обнаружил окно в комнате Марата.
Мы нашли его уже мертвым.
— Тот же... кто убил Клодин Мартель?
— Вне сомнения. Итак... Дюрран!
— Слушаю, мсье.
— Берите четверых из ваших людей и отправляйтесь в клуб. Если
надо, взломайте дверь. Ну, а коли они решат оказать сопротивление...
На губах инспектора мелькнула легкая улыбка. Он расправил пле¬
чи, надвинул поглубже шляпу и удовлетворенно спросил:
— Так что же в этом случае, мсье?
— Испробуйте слезоточивый газ. Но если они и потом будут вести
себя плохо, можете браться за револьверы. Но, думаю, что до крайнос¬
тей дело не дойдет. Арестов не производите. Постарайтесь выяснить,
когда и. с какой целью Галан покинул клуб. Обыщите помещение. Если
мадемуазель Прево все еще там, приведите ее ко. мне. '
1 ч-
291
— Будет ли мне позволено высказать одну просьбу? — по-прежне¬
му холодно произнесла Мари Огюстен. — Возможно ли провести дело
так, чтобы не очень встревожить гостей?
— Боюсь, мадемуазель, что некоторого беспокойства для них из¬
бежать не удастся, — улыбнулся Бенколен, — хотя, возможно, будет
лучше, Дюрран, если вы вначале попросите гостей удалиться. Всех
служащих задержите. На входе вам лете удастся обнаружить маде¬
муазель Прево. Возможно, что она до сих пор в восемнадцатой ком¬
нате. Все. Теперь за дело, да побыстрее.
Дюрран отдал честь и знаком подозвал к себе четырех жандармов.
Одного он оставил в вестибюле музея, а последнего послал на улицу.
Наступила тишина.
Я поудобнее расположился в своей качалке. Нервы были все еще на¬
тянуты, но, кажется, благословенный покой был уже близок. Сейчас
напряжение должно естественно пойти на убыль, думал я (и совершен¬
но напрасно, как выяснилось вскоре). Все вокруг было мило и полнилось
благостным покоем: тиканье жестяных ходиков, пламя пылающих в ка¬
мине углей, лампа.под абажуром и потертая скатерть. Потягивая обжи-
- тающий кофе, я поглядывал на остальных. Бенколен в мягкой темной
шляпе и черном плаще угрюмо тыкал наконечником трости в ворс ков¬
ра. Плечи Мари Огюстен светились матовой белизной в свете лампы. Ее
взгляд остановился на корзине для рукоделия, в огромных глазах видне¬
лись сожаление и насмешка. Я же не испытывал никаких эмоций. На¬
ступило отупение, я был полностью выпотрошен, и со мной оставалось
только дружелюбное тиканье часов да потрескивание углей.
Неожиданно я осознал, что в комнате присутствует старый Огюс¬
тен. Серая ночная рубашка, почти достигающая пола, придавала стар¬
цу совершенно нелепый вид. Сидящая на тонкой морщинистой шее
голова упала на грудь, бакенбарды разлохматились, а покрасневшие,
озабоченные глаза непрерывно помаргивали. Крошечный и потерян¬
ный, он топал по комнате взад и вперед. Несчастный старик был обут
в суконные ночные шлепанцы, такие большие, что его ноги свободно
болтались в них.
В руках он теребил черную потертую шаль.
— Накинь на плечи шаль, Мари, — молил он писклявым голосом, —
ты простудишься.
Дочь;-кажется, была готова расхохотаться, но старик был трогатель¬
но серьезен. Он нежно прикрыл ее плечи этой тряпицей. Насмешли¬
вость оставила Мари, и она тихо, спросила:
— Как ты, папа? Ведь теперь ты знаешь все.
Он сглотнул и посмотрел в нашу сторону. В его взгляде даже поя¬
вилась некоторая свирепость.
— Ну конечно, Мари. Я знаю: все, что ты делаешь, не может быть
плохим. Не бойся, я сумею защитить тебя. Можешь положиться на
■ своего отца, доченька.
292
Ободряюще похлопывая ее по плечу, он продолжал сверлить нас
осуждающим взглядом.
— Обязательно, папа. Но сейчас тебе лучше прилечь.
— Ты все время отсылаешь меня в постель, Мари. А я не желаю
ложиться. Я останусь здесь, чтобы защитить тебя.
Бенколен снял плащ. Он сделал это нарочито замедленно. Положив
трость и шляпу на стол, он выдвинул кресло и уселся, прижав кончи¬
ки пальцев к вискам. Что-то в его взгляде, брошенном на Огюстена,
привлекло мое внимание.
— Мсье, — обратился он к старику, — вы очень любите свою дочь,
не так ли? — Бенколен задал свой вопрос как бы между прочим, не
придавая ему значения. Однако мадемуазель Огюстен поднялась, схва¬
тила старика за руку и выступила вперед, заслоняя его собой.
— Что вы хо гите этим сказать?
— Но он совершенно прав! — запищал старик, выпячивая грудь. —
Не сжимай мне гак руку, Мари, она распухла. Я...
— Что бы она ни сделала, вы всегда будете на ее стороне? — про¬
должал детектив по-прежнему ленивым тоном.
— Естественно. Но почему вы спрашиваете?
Бенколен не ответил. Его взгляд, казалось, был обращен вовнутрь.
— Всеобщая закономерность, — пробормотал он, — по крайней
мере, его можно понять. Не знаю. Иногда они оказываются полны¬
ми безумцами. Интересно, что бы чувствовал я...
Он провел рукой по лбу, не закончив фразы. Ровным, очень недо¬
брым голосом Мари сказала:
— Не знаю, о чем вы толкуете, мсье, но уверена, что у вас есть дела
поважнее, чем рассуждать о «всеобщих закономерностях». Ваше дело —
арест убийцы.
— Да, вы правы, — ответил сыщик, согласно кивая, — мое дело —
арест убийцы.
Бенколен произнес это с оттенком непонятной грусти. Жестяные
часы замедлили свой бег. тиканье стало реже. Мой друг внимательно
изучал носок ботинка, которым он машинально водил по полу. После
продолжительной паузы сыщик сказал:
— Мы знаем первую часть истории. Нам известно, что Одетту Дю-
шен заманили в клуб хитростью, мы знаем, кто это сделал, нам извес¬
тно, что она выпала из окна и затем была убита Галаном. Но кто же
наш убийца? Мадемуазель, кто, по вашему мнению, зарезал Клодин
Мартель и Этьена Галана?
— Не знаю. Это ваша забота, а не моя. Я лишь сказала мсье Мар¬
лю, что это, по-моему, женщина.
— И у нее, как вы полагаете, несомненно, существовал мотив для
обоих преступлений?
Мари Огюстен раздраженно махнула рукой.
— Разве это не очевидно? Или вы не согласны, что мотив — месть?
293
— Да, это было отмщение, — сказал Бенколен, — но весьма не¬
обычное. Не знаю, сможете ли вы осознать все до конца. Больше
того, не знаю, смогу ли я осознать все до конца. Мы имеем чрезвы¬
чайно странное преступление. Вы объясняете похищение ключа тем,
что женщина, мстящая за смерть Одетты Дюшен убийством Клодин
Мартель, якобы хотела попасть в клуб... Хм-м...
Раздался стук в дверь. В нем я услышал что-то зловещее.
— Входите, — сказал детектив. — О... добрый вечер, капитан. Ка¬
жется, вы знакомы со всеми присутствующими?
Шомон, весьма бледный, но как всегда с блестящей выправкой,
вошел в комнату: Он сделал общий поклон, бросил изумленный
взгляд на мою перебинтованную голову и повернулся лицом к Бен-
колену.
— Я взял на себя смелость, — начал тот, — пригласить мсье Шо-
мона после того, что я услышал от вас, Джефф. Полагаю, ему будет
небезынтересно побыть с нами.
— Надеюсь, я не помешал? — спросил Шомон. — Ваш голос по
телефону, мсье Бенколен, звучал весьма взволнованно.
— Присаживайтесь, мой друг. Мы здесь без вас выяснили множес¬
тво вещей. —Он не смотрел на молодого человека, продолжая разгля¬
дывать свои ботинки. ГолОс его звучал чрезвычайно мягко. — Мы
узнали, например, что смерть вашей невесты явилась прямым след¬
ствием действий со стороны Клодин Мартель и Этьена Галана. Пожа¬
луйста, постарайтесь не волноваться.
После долгой паузы Шомон произнес:
—Л не волнуюсь, я просто не понимаю, что со мной происходит...
Расскажите мне все.
Он плюхнулся в-кресло, сжимая в руках шляпу. Неторопливо и
тщательно подбирая слова, Бенколен начал пересказывать то, что я
узнал в клубе.
— Итак, друг мой, — закончил он, — Галан считает, что убийца —
вы. Это правда?
Он задал свой вопрос между прочим, без всякого нажима. Но Шо¬
мон был ошеломлен. Капитан уже давно оставил в покое шляпу и те¬
перь судорожно держался за подлокотник кресла. Он пытался выдавить
какие-то слова. Лицо его стало совсем белым. Наконец его прорвало.
Он заговорив быстро, слова набегали одно на другое:
— Подозревать меня?! Меня?. Боже мой! Неужели вы думаете, я
способен на такое? Ударить' женщину в спину и...
— Спокойно, — проворчал Бенколен, — я знаю, что вы этого не
сделали.
<* Из-за каминной решетки со стуком вывалился кусок угля. Я на¬
чал выходить из ступора. Протестующий вопль Шомона подейство¬
вал, словно инъекция сильного лекарства. Я впервые почувствовал,
как кофе обжигает горло.
294
— Мне кажется, — прокурорским тоном заявила Мари Опостен, —
что вы прикидываетесь, будто знаете, кто убийца. Вы ухитрились про¬
моргать самые важные улики.
Глубокая моршинка пролегла меж бровей Бенколена.
— Ну не так уж и все, мадемуазель. Я не могу согласиться со столь
категоричным утверждением.
Что-то должно было произойти, но что именно, догадаться было
невозможно. Я заметил, как на лбу Бенколена пульсировала жилка. Ее
биение было почти синхронно с тиканьем часов.
— В вашей теории, мадемуазель, есть, один серьезный недоста¬
ток — утверждение, что убийца украл ключ, чтобы проникнуть в
клуб. — Детектив пожевал губами и добавил: — Ну, скажем, два серь¬
езных недостатка.
Мари Огюстен лишь пожала плечами.
— Во-первых, вы не можете привести ни одной разумной причи¬
ны, по которой убийца желал проникнуть в клуб. И во-вторых, я про¬
сто знаю, что ваша теория неверна.
Бенколсп тяжело поднялся с кресла. Мы напряглись. Сыщик гово¬
рил очень тихо и по-прежнему смотрел на нас отсутствующим взгля¬
дом. Часы тикали невыносимо громко.
— Вы, мадемуазель, можете как угодно резко говорить о моей глу¬
пости. Я приму все ваши упреки. Я был на грани того, чтобы пол¬
ностью запутать дело. Да, да! Только сегодня в конце дня мне откры¬
лась полная правда. И заслуга в этом принадлежит не мне. Убийца
сознательно дал все ключи к разгадке тайны, дал возможность дога¬
даться обо всем. И это, поверьте, самое необычное в моей практике.
Глупец! — Его глаза наконец обрели живой блеск. Бенколен выпря¬
мился и расправил плечи. Я обвел взглядом присутствующих.
Шомон сидел откинувшись на спинку кресла. Мари Огюстен, на¬
гнувшись вперед, попала в круг света. Она закусила нижнюю губу, рука
крепко сжимала предплечье отца.
— Какой глупец! — повторил Бенколен. Его взгляд опять угас.. —
Помните, Джефф, как я сегодня заметил, что надо найти лавку юве¬
лира. Я сделал это. Именно там он и починил часы.
— Какие часы?
Он, кажется, был безмерно удивлен моим вопросом.
— Ну как же... помните частицы стекла, те крошечные осколки, кото¬
рые мы нашли в переходе. Один из них даже прилип к кирпичу на стене.
Все молчали. Я слышал лишь удары своего сердца.
— Понимаете, практически это было неизбежно, особенно в таком
узком пространстве. Он разбил стекло часов, когда наносил Клодин
удар ножом... Это было неизбежно, потому что...
— О чем, черт побери, вы говорите?!
■— ...потому что, — задумчиво продолжал Бенколен, — у полковни¬
ка Мартеля лишь одна рука.
295
Глава 18
УБИЙСТВО КАК СТАВКА В ИГРЕ
— Именно так он и убил собственную дочь, — продолжал Бенко-
лен в своем обычном тоне. — И я никогда не прощу себе то, что ока¬
зался удивительно глуп и не заметил этого. Я знал, что она стояла
спиной к стене, я понимал, что убийца должен был задеть стену, из¬
влекая кинжал, и таким образом разбить стекло часов... Однако я не
мог понять, как получилось, что он носил часы на той же руке, в ко¬
торой держал нож.
Его голос доносился до меня как бы издалека. В мозгу колоколом
гудели слова: «Именно так он и убил свою дочь». Я завороженно смот¬
рел на пламя в камине: Заявление Бенколена казалось настолько не¬
вероятным, а его смысл настолько непостижимым, что я оказался бли¬
зок к шоку. Мне 1резилась мрачная библиотека и струи дождя,
стекающие по стеклам окон в доме на Фобур-Сен-Жермен. Передо
мной стоял пожилой, крепкий человек с большими усами и лысым че¬
репом. Он держался прямо в своем вечернем костюме, взгляд холод¬
ных глаз замер на наших лицах. Полковник Мартель.
Тишину разорвал резкий выкрик. Видение исчезло, разлетевшись
на тысячу кусков.
— Вы понимаете, что вы говорите?! — Это был голос Шомона.
Бенколен продолжал задумчиво и невозмутимо:
Человек носит часы на левой руке, если он не левша. Если лев¬
ша, то на правой. Всегда на руке, противоположной той, которой он
бросает камень или наносит удар ножом. Поэтому я не мог понять,
с кем мы имеем дело — с левшой или нет, — пока не догадался, что
часы были на той же руке, которая наносила удар. Но когда у чело¬
века всего одна рука... — По какой-то таинственной причине Бен¬
колен говорил о полковнике Мартеле с уважением, хотя речь шла об
убийстве.
Мне показалось, что дурной сон наконец уступает место реальнос¬
ти. Но Шомон с. полубезумным выражением лица вцепился в руку
Бенколена и закричал:
— Я требую, чтобы вы объяснились и немедленно принесли изви¬
нения за. столь чудовищные...
Освободившись от захвата, Бенколен продолжал:
— Спокойно, капитан. Не стоит так себя вести. Он уже все под¬
твердил.
— Он... что?
— Я говорил с ним по телефону не более чем пятнадцать минут
тому назад. Да слушайте вы! Успокойтесь и дайте мне рассказать, как
все это произошло.
Бенколен сел. Шомон, не сводя с сыщика глаз, попятился назад,
наткнулся на кресло и плюхнулся в него.
296
— Ну и артист же вы, мсье, — сказала Мари Огюстен. Хотя блед¬
ность еще не сошла с ее лица, девушка вздохнула с облегчением и от¬
пустила руку отца. — К чему разыгрывать такие сцены? Я решила, что
вы намерены обвинить папу.
Она говорила зло и резко, а папа, бессмысленно глядя на дочь,
помаргивал покрасневшими веками и при этом хихикал.
— И я подумал о том же, — заметил я. — И этот ваш вопрос к
нему...
— Меня просто интересовало, как может повести себя любящий
отец. Вам трудно поверить в мои слова, но сегодня я понял: внешне
невероятное как раз и может оказаться истинным.
— Минуточку! — остановил я его. — Даже сейчас случившееся вы¬
ходит за рамки моего разумения. Сегодня днем в ходе мучительного
размышления вы воскликнули: «Если бы ее отец знал... если бы ее отец
знал», и я был уверен, что вы имеете в виду мсье Огюстена.
Бенколен кивнул, и вновь его взор погас.
— Так и было, Джефф. Но это заставило меня вспомнить.о маде¬
муазель Мартель и одновременно сообразить, каким невероятным, не¬
простительным болваном я был все это время. Повторяю, я полностью
запутал совершенно ясное дело. Уже вчера мадемуазель Огюстен мог¬
ла точно указать нам убийцу: она наверняка видела, как он входил в
музей. Но я... мой Бог! Я оказался настолько глуп, что решил — убий¬
ца непременно должен быть членом клуба, который мадемуазель при¬
крывает. Моя собственная невыносимая самоуверенность (только она!)
не позволила мне задать нужный вопрос и попросить дать описание
посетителей. Самый невежественный и тупой патрульный повел бы
дело лучше, чем я.
Он, сгорбившись, сидел в кресле, судорожно сжимая и разжимая
кулак. Взгляд его глаз был горьким, удивленным и усталым. Казалось,
Бенколен страдает оттого, что утратил свою магическую силу.
— Строить изощренные планы и не заметить очевидного! Так и
начинается старческий маразм. Видите, мадемуазель, я плел кружева
и старался быть умным, но все кончилось тем, что я оказался круг¬
лым дураком. Но все же я задам вам этот вопрос сейчас.
Бенколен с неожиданной энергией распрямился и посмотрел на
Мари.
— Полковник Мартель имеет рост примерно пять футов десять
дюймов и очень плотное телосложение. У него .крупный лысый че¬
реп, большие усы песочного цвета, очки на черной ленте. Одет в
широкий плащ, на голове широкополая шляпа. Скорее всего, вы не
заметили отсутствия оддой руки... но человек этот обладает столь
незаурядной внешностью, что вы не могли не заметить' его.
Взгляд Мари Огюстен, став задумчивым, почти сразу просветлел.
— Я помню его, мсье, совершенно отчетливо, — сказала она с из¬
девкой в голосе. — Он покупал билет вчера вечером, не прмню то^но
297
когда, кажется вскоре после одиннадцати. Я не видела его выходящим
из музея, но это не вызвало удивления: в конце концов, это можно и
не заметить. Очаровательно! Я все могла рассказать вам давным-дав¬
но. Но я согласна с вами в том, мсье, что вы страдаете излишней утон¬
ченностью.
Бенколен покорно склонил голову.
— Но по крайней мере, .— сказал он, — теперь я готов это признать.
— Мсье, — вмешался Шомон с торжественным видом, — боюсь, что
вы совсем не знаете этого человека. Несгибаемый аристократ, преис¬
полненный неистовой гордости, который никогда...
— Знаю, — сурово прервал его тираду Бенколен. — Именно в силу
этих черт характера он и убил свою дочь. Аналогичные мотивы убий¬
ства можно обнаружить, лишь обратившись к истории Древнего Рима.
Виргиний убил собственную дочь; Брут осудил на смерть сына. Это
отвратительные поступки, заслуживающие всяческого осуждения. Ни
один отец, если он не впал в безумие, не пойдет на такое. Я привык
считать эти легенды о римских отцах и спартанских матерях обычны¬
ми сказками. Но теперь... Мадемуазель, вам не трудно затенить немно¬
го лампу?- Мои глаза...
Мари поднялась, как под гипнозом, и прикрыла источник света
газетой. Комната погрузилась в таинственный полумрак; ясно были
видны лишь бледные лица людей, окружавших кресло, в котором си¬
дел детектив. В камине дремотно угасало пламя.
— ...И клянусь Всевышним, — неожиданно выпалил Бенколен, —
Мартель будет судим по тем законам, по которым он осудил свою дочь.
Вы знакомы с этим семейством, капитан. Джефф тоже видел их. Оди¬
нокий старик и глухая женщина, живущие в огромном унылом доме и
отгородившиеся от мира своей гордыней. У них мало друзей, но они
носят в сердце память о Третьей империи. Из всех развлечений — лишь
домино. И это для азартного трока! У них дочь, которая растет, нена¬
видя свое окружение. Она испытывает отвращение к их душной гости¬
ной, чинным обедам, чванным приемам — ей противен весь их забаль¬
замированный мирок. Ей плевать, что на лужайке под окнами Дизраэли
пил чай с Наполеоном Третьим в то время, когда ее отец был мальчи¬
ком. Ее не трогает, что за всю историю семьи с их именем не связыва¬
ют ни одного скандала. Ей хочется отплясывать ночь напролет в «Шато
де МадрйД» и встречать рассвет в Буа. Она желает пить удивительное
меейво в барах, напоминающих ночной кошмар водопроводчика (на¬
столько они декорированы металлом), гонять спортивные машины, эк¬
спериментировать с любовниками и иметь собственное жилье. Она об¬
наруживает однажды, что за ней никто не .следит и что, выйдя за двери,
она может, вытворять что угодно — лишь бы родители не узнали.
Бенколен замолчал и медленно перевел взгляд на мадемуазель
Огюстен. При этом, как мне показалось, он в душе улыбнулся. По¬
жав плечами, Бенколен вернулся к своему повествованию.
298
— И мы можем понять ее, не правда ли? Она хватается за все не¬
обычное, что попадается по пути. Родители не ограничивают дочь в
расходах, не интересуются ее друзьями, за исключением тех, кто по¬
является в доме. Она вынуждена вести двойную жизнь. Сравнивая
сверкающий мир со своим домом, Клодин Мартель все больше и боль¬
ше выходит из себя. Если до этого она ненавидела лишь домашние
путы, то теперь ненавидит все устои своей семьи. Клодин кипит не¬
навистью. Они все такие унылые, такие отвратительно правильные, и
мадемуазель Мартель презирает и ненавидит их за это. У нее есть по¬
друга — мадемуазель Прево, которая полностью разделяет эти взгляды.
Справедливости ради заметим, что мадемуазель Мартель была первой,
кто начал исповедовать ненависть. И вот обе подруги видят, что их
приятельница мадемуазель Дюшен живет по традициям, которым тео¬
ретически должны бы следовать и они сами. Он устало махнул ру¬
кой. — Не знаю, надо ли излагать цепь событий, повлекших трагедию?
Мсье Шомоп должен знать, что его невесту хитростью заманили в клуб
(детали нс имеют значения), и она погибла. Но для полковника Мар¬
теля это явилось крушением всего. Хотите, я скажу, как полковник
узнал, что сделала его дочь? Я знаю это, потому что полковник сам
рассказал мне. Поведение Клодин открывало Этьену Галану велико¬
лепную возможность для шантажа. Галан выждал, когда соберется до¬
статочно материала, за который семья будет готова заплатить круглень¬
кую сумму, и отправился к отцу. Это, как вы понимаете, произошло
до эпизода с Одеттой, еще до того, как Клодин Мартель задумала свою
злую шутку. Я легко могу представить, как Галан, сидя в библиотеке
мсье Мартеля, излагает в своей оскорбительной манере некоторые
пикантные подробности. Что происходит дальше? Почему его слуша¬
тели охвачены таким ужасом? Много лет он провел в одиночестве сре¬
ди близких ему призраков. Он помнит дни, когда мужчины дрались на
дуэли из-за малейшей попытки бросить тень на репутацию женщины.
Полковник смотрит на ряды книг, он чувствует прочность своего ста¬
рого дома и безуспешно пытается вникнуть в смысл слов красноносо¬
го посетителя. Разум полковника погружается во мрак. Я не думаю, что
он выкинул наглеца из своего дома, вряд ли у графа возникло жела¬
ние превратить багровый нос в кровавую тряпку. Понял ли он, что его
мир в один миг рухнул со страшным грохотом? Не знаю. Скорее все¬
го, он, побледнев, поднялся с кресла и, чуть более напряженный, чем
обычно, приказал дворецкому проводить гостя. Потом он долго сидел
в одиночестве за своим столом, терпеливо сооружая замки из костя¬
шек домино, и часы отбивали далеко за полночь. Он считает, что все¬
му услышанному нельзя верить. Но слова Галана назойливо, как ко¬
мар, звенят в сознании. Полковник пытается отогнать назойливое
насекомое, убеждая себя, что все это неправда, но безумный звон не
прекращается. Его навещают призраки прошлбго. Они взывают к нему
от имени всех Мартелей. Старик не может поговорить с женой, не
299
может поделиться страданиями ни с кем, и менее всего — с Клодин.
Нет, пока он не думает об убийстве. Но я вижу, как он бродит по ме¬
ланхолическому осеннему саду, под кружащейся мертвой листвой.
Трость с золотым набалдашником зло втыкается в гравий дорожки;
ядовитые слова все сильнее отравляют разум.
Шорох углей в камине заставил меня вздрогнуть. Бен колен вцепил¬
ся в подлокотники кресла.
— Что произошло потом? Мне давно следовало об этом догадать¬
ся. Клодин Мартель готовит ловушку для Одетты Дюшен. Теперь мы
знаем, что случилось. Знаем, что девушку в действительности убил
Галан, после того как она, споткнувшись, выпала из окна. Но Кло¬
дин Мартель была уверена, что падение послужило причиной смер¬
ти ее подруги, и считала себя виноватой в этом. Ее крошечная, убо¬
гая, злая вселенная разбивается вдребезги. Она уже не чувствует себя
бесшабашной, веселой, циничной искательницей наслаждения — как
высшей ценности и смысла жизни. Клодин в ужасе спешит домой,
как делают все дети. Мадемуазель Мартель тихо крадется по залитой
лунным светом главной лестнице. Она думает лишь о том, что за ней
гонятся полицейские — огромные злые люди с кокардами на каскет¬
ках и грубыми руками. Она разбила алтарь всех богов своего домаш¬
него очага, послала злое проклятие всему, что ненавидела, и прокля¬
тие это привело к смерти милой девочки, которая за всю свою жизнь
не причинила вреда ни одному живому существу. Не знаю, предста¬
ло ли перед ней в лунном сиянии в ту минуту лицо Одетты Дюшен.
Мать Клодин не могла уснуть, пришла в комнату дочери и неловко
попыталась выяснить, что случилось.
Что случилось? Клодин никому не осмелится рассказать. Но в то
же время, чтобы не лишиться рассудка, ей надо поделиться с кем-ни¬
будь. И вот в темноте, прижавшись к матери, Клодин начинает гово¬
рить* обращаясь к глухой женщине. Она знает, что мать не услышит
ее исповеди. Но это так утешает, если обнять кого-нибудь и выложить
все. Все до конца. Это помогает снять с души часть обрушившейся на
нее тяжести. Мать утешает любимую маленькую дочурку, не слыша ни
единого слова.
Истерика Клодин привлекает внимание еще одного человека. Ее
отец слышат все.
Шомон застонал, но никто даже не взглянул в его сторону, никто
не пытался понять, что он чувствует в этот момент. Все думали о ста¬
рике с военной выправкой, замершем в потоках лунного света.
— За минуту до этого он, может быть, сидел в библиотеке, громоз¬
дя одну на другую костяшки домино и прислушиваясь к стуку часов.
А может быть* перед ним лежала открытая книга й стоял бокал старо-
го вина. Он убежден, что не имеет права даже подозревать Клодин, ибо
подозрение унижает члена рода Мартель. Но вот он слышит все из ее
собственных уст. До этого мгновения граф мог сомневаться, теперь же
300
сомнениям нет места. Он слышит рассказ о клубе, о том, как дочь при¬
влекает туда новых членов. Ее имя опозорено не только тем, что она
привела к гибели невинную девушку. Дочь полковника Мартеля свод¬
ница, содержательница борделя — низкое, злобное существо.
Мне нс пришлось вытягивать из него признание по крохам: пол¬
ковник ска JU,:, что сделает письменное признание. Но я не думаю, что
он продумал план убийства дочери. Допускаю, что у него мог возник¬
нуть порыв ворваться в комнату и задушить мерзкое существо в по¬
стели собственными руками. Однако он сдержал свою ярость и, думаю,
сидел до рассвета, вперив взгляд в темное окно.
Затем происходит следующее. Он слышит телефонный разговор.
Эти две шлюхи -- его дочь и Джина Прево — опять намереваются
встретиться в клубе. Они желают узнать последние новости: как Га¬
лан поступил с телом. Необходимо убедиться в том, что им ничто не
угрожает.
Как всегда пунктуально, в девять тридцать, полковник Мартель
накидывает спои широкий плащ, берет трость — так он поступал со¬
рок лет — и как бы направляется к друзьям играть в карты. Но на
сей раз полковник идет не туда.
Мы, видимо, никогда не узнаем, что он делал почти два часа до
прихода в музей. Скорее всего, просто бродил по городу. И чем боль¬
ше проходило времени, тем суровее становился старый солдат. Он знал
о существовании двух входов в клуб — Галан упоминал об этом. Но ему
было неизвестно, каким входом воспользуется его дочь. Видимо, в тот
момент он намеревался всего-навсего предстать перед ней и ее сооб¬
щницей, чтобы показать: ему все известно... Я не уверен, что у него
была иная цель — ведь с ним не было никакого оружия.
И вот полковник в районе рю Сен-Апполен. Он видит убожество,
слышит грохот джаза, и перед ним в полном объеме предстает мир,
которым наслаждалась его дочь. Это оказывается самым сильным ядом.
Мартель вошел в музей восковых фигур, и безумие целиком завладело
им. Зеленый сумрак. Великие мертвецы Франции, толпящиеся вокруг.
Вы способны понять этого человека? — воскликнул Бенколен, с
силой опустив кулак на подлокотник кресла. — Мсье Огюстен совер¬
шенно прав: восковые фигуры околдовывают сознание, погружают в
мир иллюзий. Они дарят нам ужас или веселье, но иногда порождают
возвышенные идеи, в зависимости от нашего характера. Но ни на кого
восковые куклы не произвели такого впечатления, как на этого старо¬
го солдата, постоянно живущего своими воспоминаниями. Наконец-
то он явственно услышал прошлое. Оно наяву предстало перед его взо¬
ром. Вот он спускается в галерею ужасов. Там — ни души. Он стоит в
одиночестве, но для него это не галерея ужасов. Мартель увидел лю¬
дей, которые убивали или которых убивали во имя торжества идеи. Он
видит, как жестокость или безумие обретают своего рода ужасающее
величие. Он видит суровых организаторов революционного; террора,
301
наблюдающих, как головы казненных падают в корзину у гильотины.
Он видит, как испанская инквизиция безжалостно сжигает еретиков во
славу Божию. Он видит Шарлотту Корде, убивающую Марата, и Жан¬
ну д’Арк, всходящую на костер. Все это свершается во имя идеала —
ужасного кодекса чести, которым невозможно поступиться. Вот что там
сумел увидеть граф Мартель, единственный из всех побывавших в му¬
зее людей.
Вот он, как на параде, стоит прямо, в своем черном плаще, сняв
шляпу. Он чувствует, что тяжесть всего, во что он свято верил, да¬
вит на его плечи. Он вспоминает о своей дочери, о содеянном ею зле.
Музей пуст. Через несколько секунд, но граф об этом нс знает, свет
будет погашен. Он знает лишь то, что вот-вот эта проститутка, убий¬
ца, содержательница борделя (именно такой он видит свою дочь)
должна появиться. Полковник слышит последнюю дробь барабанов,
поступь героического, прошлого, поднявшегося из своих могил. Да
исполнится воля Твоя!.. Он медленно проходит с обнаженной голо¬
вой к фигуре Марата и вырывает нож из его груди.
Глава 19
ОДНА КАРТА НА ЦИАНИСТЫЙ КАЛИЙ
Некоторое время Бенколен молчал, уставившись на ковер. Мы
ощутили присутствие среди нас старого безумца. Мы видели застыв¬
шие черты его лица, каменный подбородок и железный взгляд.
— Не странно ли, что полковник упорно продолжал свое служение
символам? — тихо спросил детектив. — Убив свою дочь, он бросил ее
тело в лапы Сатира. Отец принес ее в жертву. Он увидел Сатира, ког¬
да спускался вниз по лестнице. Ему было известно о существовании
фальшивой стены и двери в переход. Все способствовало претворению
в жизнь его замысла. Мадемуазель Огюстен включила свет в тот мо¬
мент, когда Клодин Мартель находилась в переходе. Полковник видит
ее, наносит удар, и в то же мгновение мадемуазель Прево открывает
дверь-со стороны бульвара. Впрочем, вам это уже известно.
Теперь вам понятно, почему он хотел завладеть серебряным клю¬
чом и почему так отчаянно искал его? Имя Мартель должно остать¬
ся честным! Граф мог принести дочь в жертву своим слепым богам.
Он был способен бросить ее труп в объятия Сатира, оставить ее сре¬
ди монстров в паноптикуме как наиболее подходящем для нее мес¬
те. Пусть об этом знает весь мир. Но истинный мотив убийства до¬
лжен остаться между ним и его безглазыми богами. Он мстил ради
призраков,;мир не должен знать причину. Это была тайна Мартеля.
Еслистанет известно о серебряном ключе,, то на весь свет будет про¬
возглашено -—женщина из рода Мартель шлюха и сводница.
« Бенколен печально, улыбнулся и прикрыл ладонью глаза.
302
— Вы потребуете дальнейших объяснений? Но, увы, я не могу ни¬
чего добавить к сказанному. Очевидно, он убил Галана, потому что
наивно полагал, будто Галан — единственный, кто способен публич¬
но разгласить позор семьи. Итак, я повторяю лишь то, что полков¬
ник сообщил по телефону: он послал Галану записку, в которой про¬
сит о встрече и сообщает, что готов платить, дабы защитить доброе
имя дочери. Мартель предлагает встретиться в переходе, откуда Га¬
лан сможет провести его в клуб для расчетов. И Галан, проницатель¬
ный Галан, предусмотрительный Галан не забывает о свидании, хотя
его апаши рыщут по клубу в поисках Джеффа. Даже несмотря на то,
что в заведении находится полицейский агент, Галан находит воз¬
можность отлучиться, чтобы встретиться с нужным человеком.
Мсье Мартель вторично оказывается в музее. И вновь он выскаль¬
зывает через дверь на бульвар за несколько мгновений до того, как вы,
Джефф, и вы, мадемуазель, столь счастливо выбрались из клуба. Один
и тот же нож явился орудием мести в обоих случаях.
— Я верю вам, — хрипло выдавил Шомон. — Не могу не верить!
Но то, что он сам рассказал вам все по телефону... Невероятно. Вы
хотите сказать, что он добровольно признал все?
— Здесь мы подходим к тому, что я считаю самым невероятным во
всем расследовании.
Бенколен сидел прикрывая глаза ладонью. Теперь он отвел руку и
повернулся ко мне.
— Джефф, вы поняли, что, когда мы были сегодня в его доме, он
все время стремился выровнять наши с ним шансы — шансы игроков.
Он давал нам возможность разгадать загадку.
— Вы уже говорили об этом, — пробормотал я, — но я ничего не
заметил.
— И в этом — великолепие его жеста! Он ожидал нашего прихода
и подготовил сцену. Подумайте. Припоминаете, насколько неестес¬
твенно он держался, как приветствовал нас с каменным лицом игрока
в покер? Можете припомнить, что делал-полковник? Он сидел и кру¬
тил в пальцах прямо перед нашими глазами... что?
Я попытался припомнить всю сцену. Свет лампы, дождь за окном,
неподвижное, как маска, лицо и в руке...
— Нечто, — ответил я, — похожее на обрывок голубой бумаги.
— Именно. Это был билет в музей.
Да, теперь я видел его совершенно яснЬ. Голубой билет, который
постоянно ассоциировался у меня с мадемуазель Огюстен, восседаю¬
щей в стеклянной будке.
— Перед нашим взором, — подробно объяснил Бенколен, — граф
Мартель поигрывал вещественным доказательством своего посещения
музея. Полковник действовал в соответствии со своим кодексом чес¬
ти. Он не собирался нам ничего говорить, но в то же время кодекс
требовал: он не имеет права нанести удар, как бандит, и попытаться
303
ускользнуть. Честь рода Мартель обязывала показать полиции улики.
Если власти окажутся слепы и не заметят их, тем хуже для властей. Он
исполнил свой долг. Я уже говорил и повторяю вновь, что полковник —
самый необычный убийца во всей моей практике. Он не ограничился
билетом и сделал еще два намека.
— Какие?
— Мартель заявил, что вечером раз в неделю вот уже сорок лет он
отправляется в дом друзей играть в карты. Полковник сказал нам, что
отправился туда и в день убийства. Если бы мы удосужились прове¬
рить это заявление, его ложь сразу вышла бы наружу. Его отсутствие,
которое друзья не могли не заметить, явилось бы важной косвенной
уликой. Но я, олух, в то время не подумал о проверке. И последнее.
Мартель знал, что мы должны были обнаружить осколки стекла от на¬
ручных часов. Помните, что он сделал?
— Не очень. Продолжайте.
— Напрягитесь. Мы уже собираемся уходить от него. Что происходит?
— Ну... начинают бить старинные дедовские напольные часы.
— Верно. И полковник в этот момент смотрит на запястье, но там
пусто. Более того, чтобы привлечь наше внимание к своему жесту,
он хмурится и переводит взгляд на старинный циферблат. Не может
быть пантомимы яснее. Привычка — взгляд на часы, раздражение из-
за их отсутствия и естественное заключение — перевод взгляда на
бьющие часы.
Теперь мне все стало ясно. И, еще раз восстановив в памяти всю
сцену, я поразился, как блестяще вел свою партию в игре на большую
ставку, старый мастер.
— Несколько раз он был на грани срыва, г- продолжал Бенколен. —
В первый раз — когда не выдержали нервы его жены. Ему потребова¬
лось поистине титаническое усилие воли, чтобы сидеть и внешне спо¬
койно слушать слова матери о дочери — дочери, убитой им. И в самом
конце... Вы заметили, как неожиданно резко он прервал встречу. Даже
железный граф Мартель не мог выдержать дольше.
— Но что вы намерены предпринять? — спросил Шомон. — И что
вы уже сделали?
— Прежде чем прийти сюда, — медленно произнес Бенколен, — но
после того, как я уже. догадался обо всем, я позвонил мсье Мартелю.
Я сказал ему, что знаю все, предъявил свои доказательства и попро¬
сил его лишь заполнить некоторые пробелы.
— И он?..
— Выразил свое восхищение моими способностями.
— Не пора ли вам прекратить ломать комедию, мсье, — неожидан¬
но выпалила Мари Опостен. — Всему есть границы. Тоже мне арис¬
тократия! Этот человек — убийца. Он совершил самое жестокое и ужас¬
ное преступление, о котором мне когда-либо доводилось слышать.
А что думаете вы? Даете ему возможность ускользнуть от правосудия!
304
— Нет. Я лишь только намереваюсь это сделать, — спокойно отве¬
тил Бенколен.
— Вы хотите сказать?..
Бенколен поднялся. На его лице появилась задумчивая улыбка. Но
мне показалось, что эта улыбка таит в себе смерть.
— Я хочу сказать, что намерен подвергнуть этого джентльмена-иг-
рока искусу, которому не подвергался никто. Возможно, в результате
я потеряю службу. Но я уже сказал вам, что решил судить его по его
же законам. Судить по законам клана Мартель. Мадемуазель, у ваше¬
го телефона есть удлинитель. Вас не затруднит принести аппарат в эту
комнату?
— Боюсь, что я вас не совсем понимаю.
— Отвечайте! Можете?
Мари поднялась, недовольно поджав губы, и направилась к закры¬
той занавеской арке в дальнем конце комнаты. Через несколько секунд
она вернулась с телефоном, за которым тянулся длиннющий провод.
Водрузив аппарат на стол рядом с лампой, она сказала ледяным тоном:
— Может быть, мсье снизойдет до разъяснения, почему он сам не
способен пройти в соседнюю комнату и...
— Благодарю. Я хочу, чтобы все услышали наш разговор. Джефф,
не уступите ли вы мне свое кресло?
Что он задумал? Я встал и попятился, но Бенколен взмахом руки
пригласил всех приблизиться и снял газету, прикрывающую лампу. Все
лица вдруг возникли из полутьмы. Шомон чуть наклонился вперед, его
руки свободно свисали вдоль тела. Мари Опосген выпрямилась с блед¬
ным как смерть лицом. Ее отец бессвязно бормотал, беседуя, закрыв
глаза, с фантомами своих воспоминаний.
— Алло! — сказал детектив в трубку, откинувшись на спинку крес¬
ла и закинув ногу на ногу. — Алло! Инвалиды 12-85, пожалуйста.
Полуприкрыв глаза, он смотрел на пламя камина, ритмично пока¬
чивая ногой. За окном прорычал автомобиль, поворачивая на рю Сен-
Апполен. Послышался скрип тормозов, визг шин и поток нецензурной
брани. Все шумы, казалось, усиливаются в этой душной комнате. Ис¬
теричное сквернословие прорывалось через тяжелые занавеси.
— Номер Мартеля, — шепнул Шомон.
— Алло! Инвалиды 12-85? Благодарю вас. Я хотел бы поговорить с
полковником.
Последовала еще одна пауза. Огюстен поднес рукав ночной рубаш¬
ки к носу, раздался оглушительный чих.
— Сейчас он сидит в библиотеке, — задумчиво произнес детектив. —
Думаю, он ждет моего звонка... Да? Полковник Мартель? Говорит Бен¬
колен.
Он слегка отвел трубку от уха. В комнате стояла такая тишина, что
бестелесный голос с другого конца провода был отлично слышен. Он
звучал негромко, скрипуче и удивительно спокойно.
305
— Да, мсье, я ждал вашего звонка.
— Я не так давно беседовал с вами...
-Да...
— ...и сказал, что буду вынужден отдать приказ о вашем аресте.
— Помню, мсье. — В скрипучем голосе мелькнуло нетерпение.
— Я упомянул о том шуме, который неизбежно будет сопровождать
суд. Ваше имя, , вашей дочери и жены будут вываляны в грязи. Вам
лично придется рассказывать о ваших делах и мыслях в переполнен¬
ном зале перед сворой фотографов, а пролетарии, уставившись на вас,
буду жевать сосиски.
Бенколен говорил задушевно, но в голосе начали проступать рез¬
кие нотки.
— Так что же, мсье?
— Я поинтересовался, имеется ли в вашем доме яд. Вы ответили,
что есть цианистый калий, который действует мгновенно и безболез¬
ненно. Вы также сказали...
Бенколен повернул трубку так, что холодный голос стал слышен
еще четче.
• — И повторю еще раз, мсье, — ответил полковник Мартель, — что
готов к расплате за содеянное мной. Я не боюсь гильотины.
— Вопрос вовсе не в этом, полковник, — мягко сказал Бенколен. —
Допустим, вы получите от меня благословение на то, чтобы мгновенно
уйти в небытие?
Мари Огюстен шагнула вперед. Сыщик бросил на нее яростный
взгляд. Девушка отшатнулась, а Бенколен спокойно продолжал:
— У вас будет право поступить так, если вы решитесь воспользо¬
ваться предоставленным вам шансом, как истинный спортсмен.
— Я не понимаю...
— Приняв яд, полковник, вы бы искупили свою вину, а я бы сде¬
лал так, чтобы все было тихо. Связь вашей дочери с клубом, все ее
делишки, ваши поступки — короче говоря, все, связанное с этим де¬
лом, осталось бы в тайне. Клянусь в этом. Вы знаете — на мое слово
можно положиться.
Через много миль проводов до нас долетел вздох. Я увидел перед
собой старика, застывшего в своем огромном кресле.
— Что вы хотите сказать? — хрипло произнес голос.
— Вы последний представитель-великого рода, полковник. Носить
имя Мартель — огромная честь. И если я, полицейский чиновник, го¬
ворю, что закон удовлетворен, вы оставляете это родовое имя, — его
слова вонзались в сознание, словно остро заточенный стилет, — ваше
имя, полковник, чистым и незапятнанным. Или, напротив, его треп¬
лют и над ним издеваются во всех грязных закоулках. Лавочник будет
похотливо облизывать губы, смакуя продажность вашей дочери...
— Ради Бога, — прошептал, шагнув поближе, Шомон, — перестань¬
те его мучить.
306
— ...продажность вашей дочери, ее роль притоносодержательницы
и любовницы сутенера. Я избавлю вас, полковник, от этого легко и
безболезненно, если вы рискнете положиться на счастье игрока.
Голос в трубке произнес хрипло и с придыханием:
— И все же я не понимаю...
— Позвольте мне объяснить. Цианистый калий — он сейчас далеко
от вас?
— В письменном столе, — прошептал голос, — в маленьком фла¬
коне. Иногда... В последнее время меня посещала мысль...
— Возьмите флакон, полковник. Да, да! Делайте то, что я говорю.
Возьмите флакон и поставьте его на стол перед собой. Вот она, мгно¬
венная и почетная смерть. Рассмотрите ее внимательно.
Последовала пауза. Нога Бенколена начала раскачиваться сшп»нее,
напряженная улыбка стала шире, в глубине глаз зажегся огонек.
— Итак, вы видите яд? Один миг — и вы мертвы. Отец, безутешно
оплакивающий гибель дочери, умер, оставив незапятнанным великое
имя. Теперь скажите, у вас найдется колода карт? Нет, я не шучу.
Найдется? Великолепно. Я намерен, мсье, предложить вам следую¬
щее... Вы наугад вытягиваете из колоды две карты. Первую для меня,
вторую — для себя. Вы один, мсье. Никто, кроме вас, не увидит этих
карт, но вы назовете их мне по телефону.
Шомон задыхался, беззвучно хватая воздух широко открытым ртом.
Чудовищная сущность задуманного детективом начала доходить и до
меня. Тем временем Бенколен продолжал:
— Если моя карта окажется выше, чем ваша, вы запираете яд на
ключ и ждете прибытия полиции. Затем вам предстоит весь ужас суда,
грязь, скандал и гильотина. Но если ваша карта бьет мою, вы тут же
принимаете цианистый калий. И я торжественно клянусь, что никто
ничего не узнает. Вы когда-то были великим игроком, полковник!
Решаетесь ли вы на такую ставку? Помните, я всегда держу свое сло¬
во. Ни одна живая душа, кроме вас, не знает, какие карты вы вытяну¬
ли из колоды.
Мы долго ожидали ответа. Телефонная трубка в руках Бенколена
молчала. Я представил старика в полутемной библиотеке; его лысый
череп поблескивает в свете лампы, подбородок погружен в. воротник
сюртука, глаза отрешенно смотрят на флакон с ядом... Тиканье жестя¬
ных ходиков казалось невыносимым.
— Прекрасно, мсье, — наконец произнес голос. Было слышно, что
его владелец находится на грани нервного срыва. Слова были сказаны
едва слышно. — Очень хорошо, мсье. Я принимаю ваш вызов. Но вам
придется подождать, пока я принесу карты.
— Вы дьявол! Вы... — шептала Мари Огюстен, скрестив пальцы
и сжав ладони как бы в молитве. Ее отец вдруг захихикал. В полной
тишине это хихиканье звучало ужасно и казалось злобной насмеш¬
кой. Красные глаза старика горели восхищением, он потирал руки,
307
и было слышно, как хрустят суставы. Голова, не переставая, пока¬
чивалась. Казалось, он кивает, выражая свое полное одобрение.
Тиканье часов. Отдаленный вскрик автомобильного гудка. Еще один
кусок угля ударился о каминную решетку...
— К вашим услугам, мсье! — произнес голос в трубке холодно,
громко и четко.
— Итак, вы тянете для меня и подумайте, что эго означает для вас.
(Сад в Фобур-Сен-Оноре, мертвые листья, шуршание в ночи, по¬
блескивающая рубашка карт, старческая рука, лежащая на них.)
Я не мог устоять на месте, когда голос возвестил:
— Ваша карта, мсье, — пятерка бубен.
— Вот как, — сказал Бенколен, — не очень крупно, полковник. Ее
нетрудно побить. Теперь еще раз подумайте обо всем, что я сказал, и
берите карту себе.
Полуприкрытые глаза Бенколена с издевкой смотрели на меня.
«Тик-так, тик-так»... — отвратительная жестянка нарушала тишину.
Шум.автомобилей доносился с улицы. Суставы старого Огюстена гром¬
ко трещали.
— Итак, полковник, — сказал детектив, слегка повысив голос.
В трубке, послышался шорох.
- — Моя карта, мсье... — Скрипучий голос вдруг надломился.
Мы услышали вздох. Полковнику не хватало воздуха. Затем до нас
донесся странный звук'— как будто выдох был сделан с улыбкой. Из
трубки послышался звон стекла, рассыпавшегося по твердому дереву.
Голос звучал ясно, твердо и изысканно вежливо.
— Моя карта, мсье, — тройка пик. Итак, я жду прибытия полиции.
Глава 1
В Айликгтонс расположена одна из женских тюрем, где отбывают
наказание осужденные и ждут суда обвиняемые во всевозможных пре¬
ступлениях, 11, честно говоря, даже летом это не слишком приятное со¬
седство. Вполне возможно, что и тот мартовский вечер, когда холод¬
ный ветер шнырял по улицам и выл на редкие лампы, должен был
стать для кого-то последним. К тюремным воротам подъехал «роллс-
ройс», владелец которого мог позволить себе расходы на лимузин и
шофера, но по закону сам не имел права водить машину. В нем сиде¬
ли солиситор1 — мистер Чарльз Денхэм и барристер2 — мистер Пат¬
рик Батлер, королевский адвокат. Батлер открыл дверь, но когда Ден¬
хэм двинулся следом за ним, махнул рукой, чтоб он оставался на месте.
— Нет, — мягко проговорил он.
Денхэм в изумлении сдвинул слишком темные на худом бесхитрост¬
ном лице брови.
— Разве вы не хотите, чтобы я присутствовал на первой встрече
с ней?
— Только не на первой, Чарли. Нет. Мне надо... — Батлер поше¬
велил пальцами и улыбнулся. — Мне надо, так сказать, измерить ей
эмоциональную температуру.
Совершенно раскованные манеры этого сравнительно молодого
человека, его улыбка вызвали в Денхэме взрыв профессионального
негодования.
'Солиситор — адвокат, дающий советы клиентам, подготавливаю¬
щий дела для барристера и выступающий только в судах низшей инстанции.
(Примеч. перев.)
^Барристер — адвокат высшего ранга в Великобритании, имеющий
право выступать во всех судах.
311
— Ее обвиняют в убийстве, — крикнул он, — в убийстве!
— Правильно, — весело произнес Батлер. — А иначе меня бы тут
не было, разве не так?
— Так, — пришлось признать Денхэму. — Так! — И он уставился
на уродливое, плохо освещенное здание тюрьмы. — Ненавижу женс¬
кие тюрьмы!
Красавец мистер Патрик Батлер, которого одни называли «Великим
защитником», а другие — «Проклятым ирландцем», стоял одной ногой
в машине лицом к Денхэму и смеялся. Лет через десять он, наверное,
обрюзгнет и румянец на лице обретет нездоровый оттенок, но пока,
несмотря на свои сорок лет, он выглядел не старше тридцати. Надмен¬
ный нос казался менее, надменным благодаря большому смешливому
рту, а интеллектуальное превосходство — менее обидным благодаря
блестящим голубым глазам. И не будь он до идиотизма щедр, он бы
нажил себе немало врагов.
— Знаете, что я вам скажу? Я ненавижу женские тюрьмы, — пов¬
торил Денхэм.
— Вы превозносите женщин, — холодно возразил Батлер. — А я их
люблю, понятно? Я все люблю в них. И глаза, и губы... — Он пере¬
числил еще-много чего. — Но, Чарли, я не позволю им забывать свое
место. Вы когда-нибудь разговаривали с Фергюсоном?
— С Фергюсоном?
— С начальником тюрьмы.
Денхэм; который выглядел старше Батлера, хотя и был моложе его,
дернул головой, словно стряхивая с себя наваждение.
— Фергюсон, -г повторил он. — Ну, конечно. Глупо! Но...
— Вы не знаете, чем их можно осчастливить в тюрьме? — перебил
его Батлер. — Дать каждой в камеру зеркало и хороший гребень и при
этом не замечать, на какие фантастические ухищрения они способны,
чтобы только не остаться без пудры и губной помады. К тому же не¬
ужели вы думаете, что в нашем тысяча девятьсот сорок седьмом году
им приходится хуже, чем нам здесь?
Денхэм судорожно сглотнул слюну.
— Послушайте, разве мы приехали сюда беседовать о преступницах?
Мы приехали, чтобы помочь мисс Эллис. Невиновной девушке. — Его
голос окреп. — Вы убеждены в ее невиновности?
От смешливости Батлера не осталось и следа. Он быстро посерьез¬
нел и даже как будто напустил на себя важность.
— Ну, конечно, мой дорогой! Дайте мне полчаса. Это все, что я
прошу.
И он с самым независимым и самоуверенным видом, словно был
по меньшей мере императором, зашагал прочь.
Через пятнадцать минут, держа шляпу в руке, Патрик Батлер стоял
в маленькой комнате с побеленными стенами и двумя зарешеченны¬
ми окнами, за которыми был виден красный закат. Единственная элек¬
312
трическая лампочка в проволочной клетке свисала с потолка, запол¬
няя комнату холодным светом и рисуя вокруг стола и двух стульев па¬
утинную сеть.
Патрик Батлер часто бывал здесь и, несмотря на легкомысленный
тон, каким он разговаривал с Денхэмом, терпеть не мог этого места,
где чувствовал себя словно запертым в самой глубине Великой Пира¬
миды и почти явственно слышал, как невидимые пальцы барабанят по
решеткам вокруг. Когда он садился за стол, то постарался ощутить себя
большим и уютным в своем замечательном пальто, которое заполучил
после долгих махинаций с купонами на черном рынке. И тотчас по¬
жилая матрона ввела в комнату мисс Джойс Эллис.
«Господи! — воскликнул про себя Батлер. — Красотка! Да нет, кра-.
савица! Ей бы побольше жизни. Не в моем вкусе, но хороша».
Среднего роста, темноволосая девушка с большими серыми глаза¬
ми смутилась, когда он встал со стула, и не сразу нашла в себе силы
заговорить.
— Мистер Денхэм? — спросила она испуганно и оглядела комнату.
— К сожалению, мистера Денхэма нет, — ответил Батлер, с чувст¬
вом изображая заботливого старшего брата, и вопросительно улыбнул-
ся. — Надеюсь, вы меня не выгоните? Я — ваш адвокат* Меня зовут
Патрик Батлер. Мистер Патрик Батлер.
— Патрик Батлер? — повторила девушка. Он увидел, что она не
осталась равнодушной к его имени.
Женщина, сопровождавшая мисс Эллис (их никогда не называют
«надзирательницами» или «тюремщицами»), вышла из комнаты, од¬
нако она должна была стоять возле двери и смотреть в глазок, чтобы
немедленно явиться, если Батлер захочет, например, поздороваться
со своей клиенткой за руку.
Прошло несколько минут после того, как за ней закрылась дверь, а
Джойс Эллис все никак не могла прийти в себя.
— Но я... У меня нет денег! — воскликнула она. — Я не могу..* То
есть я хочу сказать...
Батлер громко расхохотался. Он жил в Вестминстере и учился, в
Оксфорде, но любил время от времени подпускать в свою: речь ир¬
ландский акцент, который англичане называли провинциальным, но
он им нравился, и они не могли устоять перед ним.
— Ну и что?
— Как это что?
— Это ничего не значит. — Батлер был искренен. Он настолько
презирал всякие деловые отношения, что судьба в ответ осыпала его
золотом. — Если вам от этого легче, моя дорогая, то я возьму свое с
богатого негодяя, который в самом деле будет преступником.
Как ни хотелось мисс Эллис сохранить видимое спокойствие, она
расплакалась.
— Значит, вы верите, что я этого не делала?
313
Батлер ободряюще улыбнулся ей, однако внутри он оставался, как
всегда, холоден и расчетлив. «У нее премилая фигурка, хотя платье ее
очень портит. И, наверное, чувственна, как дьявол. Хорошо, что в деле
не замешан мужчина. На свидетельском месте она будет неплохо смот¬
реться, и ее слезы производят впечатление».
— Я должна была знать, — с горячностью проговорила Джойс, —
что вы не поверите в мою виновность. Я... Я читала о вас.
—■ О, газеты слишком преувеличивают.
-Нет!
Сцепив руки и опустив глаза, она сидела против него за столом, и
на ее лице лежала решетка из теней от проволочного абажура.
В любом случае, — продолжала она, — лучше мне оставить свою
благодарность на потом. А сейчас я не хотела бы показаться вам ду¬
рочкой, поэтому слез больше не будет. Вы хотите, чтобы м рассказала
вам... как все было?
Батлер немного подумал.
— Нет, Лучше я расскажу вам, как все было, и залам несколько
вопросов по ходу дела. Например, сколько вам лет?
— Двадцать восемь, — ответила Джойс и удивленно посмотрела на него.
— Еще кое-что, дорогуша, — произнес он с сильным ирландским
акцентом. — Кто ваши родители?
-— Мойотец был священником на севере Англии. — Она судорож¬
но вздохнула. — Я знаю, это похоже на глупую шутку, как в книжке,
но он правда был священником. И он, и мама погибли во время воз¬
душного налета на Гулль в 1941 году.
— Расскажите мне что-нибудь о себе.
— Да мне нечего рассказывать. Мне приходилось много работать по
дому, но ничему полезному я не научилась. Во время войны служила
в военно-воздушных силах, и... и мне это не очень нравилось, хотя,
наверно, не стоит так говорить.
— Продолжайте.
Она не поняла, как это произошло, но от Батлера исходила такая
уверенность в себе, что она согрела ее, и девушка расслабилась, усе¬
лась, поудобнее. Она словно забыла о своем горе.
— Хорошо! После войны мне трудно было на что-то рассчитывать,
и я была счастлива получить место компаньонки-сиделки-секретаря у
миссис Тейлор.
— Вы обвиняетесь, — спокойным голосом произнес Батлер, — в
отравлении миссис Тейлор сурьмой или рвотным камнем в ночь на
двадцать второе февраля.
Несколько секунд они думали только о надзирательнице, прижав¬
шейся к двери, которая глазом словно втягивала в себя комнату.
Не отрывая взгляда от стола, Джойс кивнула. Указательным паль¬
цем она провела на столешнице вертикальную линию, потом перечер¬
кнула ее горизонтальной ближе к нижнему концу. Ее короткие волосы,
314
старомодно подстриженные, блестели в ярком свете лампы. Она вновь
вспомнила о том, что находится в тюрьме, где ей еще две недели ждать
суда, и у нее перехватило дыхание.
— Вы долго служили у миссис Тейлор?
— Почти два года.
— Что вы о ней думаете?
— Я любила ее, — сказала Джойс и перестала чертить на столе.
— Насколько мне известно, — продолжал Батлер, — миссис Милд¬
ред Тейлор было около семидесяти лет. Она была очень богатой, очень
толстой и воображала себя больной.
Серые глаза сверкнули огнем.
— Нет! — перебила его Джойс. — «Воображала» — не то слово...
Нет, я не знаю, как вам объяснить!
— Ну же, дорогая! Объясните как-нибудь!
— Знаете, у нее была страсть принимать лекарства. Какие только
попадались ей под руку. Если ей казалось, что у нее болит сердце, а у
нее перед глазами оказывались чьи-нибудь таблетки от несварения, она
принимала их на всякий случай. А вдруг поможет. А уж английскую,
соль она принимала всегда.
Батлер кивнул.
— Насколько я понял, с тех пор, как умер ее муж, — продолжал
он, — она жила в Белхэме на границе с Тутинг-коммон в большом
старом доме с каретным сараем на заднем дворе.
-Да!
— Только вы с миссис Тейлор оставались в доме на ночь?
— Да. Слуги спят над каретным сараем, поэтому все так ужасно для
меня сложилось!
— Ну, ну, дорогуша!
Дублинский акцент вновь сделал свое дело, и Джойс успокоилась.
Румяное лицо Батлера излучало доброжелательность.
«Здорово же она, — с восхищением подумал Батлер, — разьпрала
трепещущую невинность!»
— Понимаете, — гнула она свою линию, — миссис Тейлор нечасто
выходила из дома. И она ненавидела машины. Поэтому, если ей куда-
нибудь надо, кучер закладывал для нее ландо. Возле' каретного сарая
есть конюшня. Там уже много лет стоит ее лошадь. Там-то...
— Там кто-то взял яд?
— Да. Боюсь, что так.
— В деревянном шкафчике в конюшне на стене, — сказал Бат¬
лер, — стояла жестянка из-под солей, в которой уже давно не было
никаких солей, но она была на четверть заполнена смертельным ядом,
называемым сурьмой. Кучер... Кстати, как его зовут?
— Гриффитс, — ответила Джойс. — Билл Гриффитс.
— Кучер, — продолжал Батлер, — использовал ее, чтобы шерсть у
лошади блестела. — Он не отрывал от нее глаз. — Сурьма прёдставля-
315
ет собой белый кристаллический порошок, легко растворяющийся в
воде и очень похожий на соль Немо.
— Я не убивала ее, я же сказала!
— Конечно нет. Теперь все по порядку. Что было днем и вечером
до ее... смерти?
— Ничего особенного. Все как всегда.
На лице Батлера помимо его воли отразилось нетерпение, а в ее
серых глазах мелькнул испуг, потом появилось выражение раскаяния.
«Ей-богу! — подумал Батлер. — Она влюбилась в меня!» С его кли¬
ентками это случалось довольно часто и было ужасно неприятно.
— В тот день было холодно, дул сильный ветер, — сказала Джойс.
Она отвела от него взгляд и словно стала всматриваться в прошлое. —
Миссис Тейлор весь день провела в кровати. Горел камин. Утром я
занималась ее волосами* Миссис Тейлор всю жизнь любила медный
цвет. Правда, она была грустнее, чем обычно. Потом к ней пришли.
—Пришли? Кто?
— Сначала доктор Бирс в половине третьего. Это ее постоянный
врач. Потом молодая миссис Реншо. Мистер и миссис Реншо были ее
единственными родственниками. Молодая миссис Реншо пришла в
три. Это удивило меня.
— Да? Почему же?
Джойс неопределенно махнула рукой.
— Как бы вам сказать! Реншо живут в Хэмпстеде. Это далеко, и
они редко выбирались в Южный Лондон. Как бы то ни было, Лю¬
сия Реншо пришла в три. Люсия от природы блондинка и очень хо¬
рошенькая.
Своим тоном Джойс хотела сказать, что по сравнению с ней она за¬
марашка. Потом хотела было еще что-то добавить, но прикусила язычок.
— Что дальше? — спросил Батлер.
— Миссис Тейлор, миссис Реншо были в спальне миссис Тейлор.
На самом деле это гостиная, но в ней стоит старая деревянная кровать.
Она в передней части дома. Я же сидела в своей спальне в задней час¬
ти дома и читала, пока не услышала звонок. Понимаете, миссис Тей¬
лор постоянно требовала к себе внимания, однако, когда ей хотелось
побыть одной, она не терпела никого поблизости. Никакой «суеты».
Поэтому у меня в комнате был электрический звонок. Ну... чтобы...
чтобы меня оповестить! Нет, не перебивайте! — крикнула Джойс, видя,
что Батлер хочет ее о чем-то спросить. — Дайте мне досказать! Он зве¬
нел как сумасшедший, и я бегом бросилась к миссис Тейлор в спаль¬
ню. Мистер Бирс и миссис Реншо уже не было, а миссис Тейлор си¬
дела в подушках и держала палец на кнопке. Такие звонки есть в
больницах, они на длинных белых шнурках и прикреплены к стене, а
у нее он был прикреплен к высокой спинке кровати. Иногда она те¬
ряла звонок, и приходилось вставать на кровать, чтобы вытащить шнур
обратно.^
316
Миссис Тейлор была в ярости. Я никогда ее такой не видела. Как
бы это ни звучало глупо или смешно, но она пришла в ярость из-за
пустой коробки с солью Немо, обнаруженной в ванной рядом со спаль¬
ней. Ей уже жизнь была не в жизнь без соли, как алкоголику — без
спиртного. В своей розовой ночной рубашке она казалась еще толще,
чем обычно.
Конечно, я сказала, что сбегаю в «деревню» и куплю ей соль. На
самом деле это не деревня, а просто торговый центр, где начинается
Бедфорд-Хп д-роуд, возле станции подземки. Я уже прошла полдоро¬
ги, когда вспомнила, что в четверг центр закрывают рано. Все аптеки
уже были закрыты, и мне надо было ехать в Уэст-Энд.
Я оглянулась. Ветер гудел в островерхих деревьях, дома стояли слов¬
но замороженные, и я не знала, что мне делать. Миссис Тейлор веле¬
ла мне немедленно возвращаться, и я пошла обратно. А когда я...
Батлер перебил ее.
— Минутку, — сказал он. — Когда вы вернулись, был ли кто-ни¬
будь в комнате миссис Тейлор?
— О да! Алиса. Алиса Гриффитс. Жена кучера. Она что-то вроде
горничной и уборщицы. Все вместе. Алисе уже много лет, и причуд у
нее хватает, но ко мне она всегда была добра.
— Дальше!
— Я сказала .миссис Тейлор, что аптеки закрыты и я поеду в Уэст-
Энд, но она совсем вышла из себя и ничего не хотела слушать. За¬
явила, что не будет пить соль, словно от этого зависела вся ее жизнь.
Сказала, что все против нее. Еще посмотрела на меня и крикнула:
«Я знаю молодую даму, которая теперь не получит наследства. Надо
только позвонить адвокату». Алиса слышала. Миссис Тйлор завеща¬
ла мне пятьсот фунтов, и все об этом знали. Я ничем этого не за¬
служила. Она сама так захотела. Мистер Батлер, пожалуйста, поверь¬
те, я никого не стала бы убивать из-за пятисот фунтов... то есть, я
хочу сказать, из-за денег. Но ведь этого не объяснишь. А больше
ничего не случилось, пока не произошло самое страшное.
Джойс закрыла ладонями лицо, прижав пальцы к векам. Потом она
скрипнула зубами, собираясь с силами, чтобы покончить с мучитель¬
ным рассказом, и, запинаясь, продолжила.
— В половине восьмого, — сказала она, — я принесла миссис Тей¬
лор обед на подносе. Она... в общем, она оттаяла, хотя пару раз все-
таки заговаривала о своих солях. Я не знала, что ей отвечать, и молча¬
ла. Я вам сказала, что всего было трое слуг, если вы позволите мне не
называть себя служанкой? Алиса Гриффитс, Билл Гриффитс и кухар¬
ка Эмма. Все они по приказу миссис Тейлор должны были покидать
дом в девять часов. И они ушли.
— Я, как обычно, перестелила миссис Тейлор постель. Подоткнула
одеяло, положила несколько книжек и пачку сигарет на ночной сто¬
лик. После этого мне осталось только обойти дом и запереть его на все
317
замки, словно это не дом, а крепость. Последней я заперла заднюю
дверь. Там рядом моя спальня. Я немножко почитала, а потом засну¬
ла, хотя ветер гудел как бешеный. Мистер Батлер, звонок в моей спаль¬
не не звонил ни разу. — Джойс сцепила пальцы и наклонилась вперед. —
Мистер Батлер, они говорят, что я лгу. Они говорят, что звонок в пол¬
ном порядке. Наверное, так и есть. Они говорят, что миссис Тейлор
должна была звонить, потому что у нее были страшные боли. Но она
не звонила. Клянусь, не звонила. Я чутко сплю, я бы проснулась. Гос¬
поди, да мне почти жалко, что я не лгу! Жалко, что я не сказала, будто
выпила снотворное. У миссис Тейлор его полно. Но я думала, что за¬
кон не суцит невиновных. Что этого просто не может быть. Так нас
научили думать. Я ведь еще не жила, а теперь совсем заперта здесь и
жду смерти.
«Еще не жила? — мысленно удивился Батлер. — С таким-то лицом
и такой фигурой? Ну-ну!»
Однако на его красном длинноносом лице ничего не отразилось.
— Продолжайте же! — сурово проговорил он, словно предупреждая
истерику.
— О, простите! — Джойс взяла себя в руки. Ей было стыдно за свою
слабость. Простите, пожалуйста. Да я словно под защитой целой ар¬
мии, если вы мне верите.
— Ладно, ладно, — вспыхнул Батлер. — Что было утром?
— Каждое утро, — сказала Джойс, — я вставала в восемь часов и
открывала Алисе заднюю дверь. Она разжигала огонь в кухне, а потом
во всем доме, если надо было.* Чуть позже приходила Эмма и готовила
чай для миссис Тейлор. Алиса относила ей его в половине девятого.
В то утро я проснулась... по привычке — знаете, как это бывает? —
за несколько минут до восьми. Алиса постучалась. Я вышла в халате и
открыла ей дверь. Но было очень холодно, так что я опять улеглась в
постель и немножко подремала. Миссис Тейлор никогда не звала меня
к себе раньше десяти. Без четверти девять звонок зазвонил, как никог¬
да не звонил. Никогда! Подолгу и часто-часто. Я подумала, миссис
Тейлор вспомнила вчерашнее, и бросилась к ней, забыв даже одеться.
Только это была не миссис Тейлор. Когда я прибежала в спальню... —
Джойс замолчала, дрожа всем телом. — Я увидела Алису Гриффитс. Она
впустила меня. Я вошла. Алиса стала по одну сторону кровати, все еще
с чайным подносом в руках, а по другую кухарка Эмма бросила зво¬
нок, и он повис прямо около щеки миссис Тейлор. Миссис Тейлор...
она лежала на боку в смятых простынях... скорчившись. Я поняла, что
она мертва-. У нее было такое лицо, как у всех мертвых. Алиса и Эмма
обернулись и посмотрели на меня стеклянными глазами, как будто на¬
принимались наркотиков. На ночном столике я увидела стакан с чай¬
ной ложкой. Там на дне был белый осадок. Возле стакана стояла
.жестянка с:солыо Немо. На ней были отпечатки пальцев миссис Тей¬
лор. тг Голос не изменил Джойс. — И мои тоже.
318
Глава 2
За зарешеченными окнами небо было уже не мутно-красным, а
иссиня-черным. Электрический свет стал словно холоднее и безжа¬
лостнее.
Серая шля пи и перчатки Патрика Батлера лежали на столе. Темно¬
синее пальто распахнулось, когда он откинулся на стуле, заскрипевшем
под его тяжестью*. Уставившись в потолок, большой мужчинараскачи-
вался на стуле и загадочно улыбался. Потом он сел как положено и
посмотрел на Джойс.
— Эта жестянка, как я понимаю, — отрывисто произнес он, — из
конюшни? В ней была сурьма?
-Да.
— Стимулирующая соль Немо, — настойчиво продолжал Батлер, —
не шипуча, и если кто-то дал ей в жестянку...
— Дал ей!
Джойс закрыла глаза. Она словно глумилась над собой.
— Миссис Тейлор, — продолжал барристер, — насыпала две-три
чайных ложки чистой сурьмы в стакан с водой. Она размешала ее и
выпила, не заметив ничего дурного. У сурьмы нет ни вкуса, ни запа¬
ха, как у мышьяка.
— Но ведь только я могла дать ей яд! Разве вы не понимаете?
— Пра-а-вильно. — Он поджал губы.
— Я была одна с ней. Дом заперт изнутри. Войти никто не мог. Они
мне не поверят, если я скажу, что не было звонка. Она завещала мне
деньги, а я... была расстроена и рассержена в тот день. — Наконец она
задала вопрос, который крутился у нее на языке с самого начала. —
Мистер Батлер, у меня есть шанс?
— Значит, так. — Батлер был серьезен, как никогда. — Я хочу, что¬
бы вы еще несколько минут не сомневались во мне, пока я не узнаю
все до конца. Договорились?
— Хорошо. Конечно. Как скажете.
— Постарайтесь вспомнить, как вы в первый раз увидели мертвую
миссис Тейлор. Ну, вспомнили?
— Еще бы!
Она не сказала ему, что у нее от страха закружилась голова, когда
он не ответил на ее вопрос.
— Когда вы в первый раз увидели жестянку на ночном столике, вы
не вспомнили о жестянке в конюшне? О жестянке с сурьмой?
Джойс смотрела на него во все глаза.
— О Господи, нет! Никто не вспомнил, пока полиция не начала
задавать вопросы. Я... Я подумала, она где-то нашла лекарство.
— Расскажите, что вы сделали, когда увидели тело?
— Я подошла к миссис Тейлор и дотронулась до нее. Она была хо¬
лодной. Алиса и Эмма так испугались, что от них невозможно было
319
добиться ничего путного. Я взяла в руки жестянку, посмотрела на нее
и поставила обратно. Я никак не могла понять, где она ее раздобыла.
— И на ней остались отпечатки ваших пальцев?
— Да. Так получилось.
— А раньше вы к ней прикасались?
— Нет, никогда.
— Вам, конечно, известно, что Алиса Гриффитс и Эмма Перкинс
утверждают, будто они ничего не видели?
Джойс стало совсем плохо.
— Да, известно. Это неправда. Пожалуйста, поймите меня правиль¬
но! Я не говорю, что они лгут. Просто они ужасно разволновались тог¬
да, поэтому ничего не помнят; Такое часто случается с людьми, и тут
уж ничем не поможешь, если им не напомнить.
Батлер с любопытством поглядел на нее. В его взгляде было столь¬
ко же загадочного, сколько в улыбке, когда он раскачивался на стуле,
смотря в потолок.
— «Если им не напомнить», — повторил он. — Интересно! Миссис
Тейлор рвало ночью? Не смущайтесь, дорогая. Так рвало?
— Нет. Мистер Бирс тоже... тоже сразу спросил об этом. Но мы все
осмотрели. Нет.
— Когда человек глотает большую дозу сурьмы, как вы сами пони¬
маете, его рвет минут пятнадцать — двадцать.
— Ее отравили сурьмой! — воскликнула Джойс. — Когда мне предъ¬
являли обвинение, мне предъявили доказательства. Патологоанатом
признал отравление сурьмой.
— А, да, да! — Батлер был доволен. Брови у него поползли вверх. —
Это самое замечательное, что есть в нашем правосудии. Им уже при¬
шлось все выложить, а нам этого не потребовалось, ведь мы защита. Гос¬
поди! Я для них полная неизвестность!
Низкий голос Батлера, хотя барристер и сдерживал себя, гремел
ликованием.
— Нет, я больше не вынесу! — простонала Джойс. — Пожалуйста,
пожалуйста, пожалуйста! У меня есть хоть какой-нибудь шанс?
— Я вам отвечу, — спокойно произнес Батлер. — Если вы будете
доверять мне и слушаться меня, то мы докажем, что у обвинения ни¬
чего нет.
Джойс не сводила с него глаз. Мягкие губы раскрылись. А он, рас¬
сматривая ее, так весь сиял и лучился, что, не будь Джойс Эллис им
зачарована, она могла бы испугаться.
— У обвинения ничего нет?
— Ничего.
— Не смейтесь надо мной! Не смейтесь надо мной!
Батлер искренне расстроился.
— Почему вы думаете, что я смеюсь над вами? Дорогая, все так
и есть.
320
— Но тогда в суде... — Она задумалась. — Вас ведь не было там!
— Нет. Был мой помощник.
— А как же... как же вы будете меня защищать?
— Дорогуша, — проворчал Батлер, вновь дав волю своему ирлан¬
дскому акцепту. — Да я уже все сделал. Был в доме миссис Тейлор,
опросил свидетелей. Поэтому и прошу вас, перестаньте бояться.
— А вдруг вы ошибаетесь?
— Я нихогда нс ошибаюсь.
Джойс ничего не понимала. Она думала лишь о том, что невинов¬
на, потому что не убивала миссис Тейлор, но для всех, кто загнал ее
в угол, это было безразлично. Внутри у нее все вопило против воз¬
веденной на нос напраслины, но по ее виду этого нельзя было ска¬
зать. А теперь...
Патрик Батлер понимал, что ее отношение к нему — не совсем
любовь, но это не имело большого значения. Еще несколько встреч
и она влюбится по-настоящему. Для нее он как Бог, почти как... Она
опять чертила на столе вертикальные и горизонтальные линии. Она
все сделает для него, все, чтобы он не думал о ней плохо! Сердце
едва не выпрыгивало у нее из груди, отчего в глазах мутилось и она
ничего не видела.
Батлер рассмеялся.
— Имейте в виду, — погрозил он пальцем, — это не значит, что я
не ошибаюсь в других вещах. Я не знаю, как садиться на лошадь. Не
знаю, Господи, как наживать состояние. Не знаю, правда, такое слу¬
чается редко, что думает женщина.
Джойс, несмотря на свое положение и незримое присутствие пала¬
ча за спиной, почувствовала укол ревности.
— Но, поверьте, я никогда не ошибаюсь насчет приговора и насчет
свидетелей. Итак! — Батлер подался вперед и сурово проговорил: —
Остались два жизненно важных вопроса, на которые я хочу.получить
ответ прежде, чем уйду.
— Уйдете? — переспросила Джойс. Потом огляделась. О да! Ко¬
нечно, уйдете! — И она вздрогнула.
— Первое, — продолжал Батлер, — это звонок миссис Тейлор.
-Да?
— Знаете, я его видел. По вашим словам, он белый и на длинном
белом проводе, который прикреплен к спинке кровати, сделанной в
шестидесятых — семидесятых годах. Когда утром вы увидели миссис
Тейлор мертвой, звонок висел почти у ее щеки. Вы так сказали?
— Да. Это правда!
— Хорошо, — обрадовался Батлер. — А когда вы ее укладывали
вечером спать... — Он еще больше подался вперед. — Где был зво¬
нок? Лежал рядом с ней или висел за головой?
Джойс напрягла память.
— Мистер Батлер, честное слово, я не помню.
11 Дж. Д. Карр «Вне
321
— Вспоминайте! Наверняка вы должны были отметить это в своей
памяти на случай, если она позовет вас ночью.
— Нет. Она никогда не звала меня ночью. Миссис Тейлор была
искренне убеждена, что совсем не спит. Алиса вам подтвердит, пото¬
му что она ухаживала за миссис Тейлор до того, как она наняла меня.
А на самом деле она спала без задних ног.
— Вспоминайте! — настаивал Батлер, не сводя с нее гипнотичес¬
кого взгляда голубых глаз. — Представьте себе комнату. Обои в жел¬
тую полоску, старую мебель, кровать. Где был звонок?
Джойс не подвела его.
— Кажется, я вспоминаю, — честно призналась она, — что он ви¬
сел за кроватью. Миссис Тейлор имела обыкновение размахивать ру¬
ками, когда говорила. Ноя...
— Прекрасно! — перевел дух адвокат, одобрительно глядя на свою
подзащитную. — Второй, и последний вопрос...
— Но* мне только кажется, я не уверена, — возразила Джойс. —
В любом ^случае; какое это имеет значение? Но думаю...
— Стоп! Никто вас не просит думать. Это мое дело. Итак, повто¬
ряю, второй, и последний вопрос касается задней двери и ключа к ней.
— Вот об этом я все помню!
— Да? Замечательно, дорогуша! Вы мне сказали, насколько я пом¬
ню,*что заперли дверь перед тем, как лечь спать?
-Да!
— Мы оба знаем, что задняя дверь запирается на один только ключ.
А теперь скажите, это тот ключ?
': Порывшись в кармане пальто, Батлер вытащил на свет небольшой
старый ключ, какие обычно делали для задних дверей в домах викто¬
рианского типа..
— Тот ключ? — повторил он.
•; : Как вы его отыскали?.. — Джойс взяла себя в руки и прикусила
язычок. — Этот тот ключ. Я хочу сказать, он похож на тот ключ.
— Так-то лучше, — лучезарно улыбнулся адвокат, засовывая ключ
обратно в карман. — Потом вы сказали... — Он уже словно был в
суде. — Вы сказали, что утром отперли заднюю дверь Алисе Гриффитс?
— Да. В восемь часов.
— Правильно. Теперь я уверен, — вежливо проговорил он, — что
вы кое-что забыли, что могло бы вам очень помочь.
— Забыла?
— Вы сами сказали. Когда люди расстроены, они многое забыва¬
ют. И им надо напомнить. — Он поглядел ей прямо в глаза. — Я со¬
вершенно ’уверен, что, когда вы пошли открывать дверь, ключа в зам¬
ке не было.
—' Не было? — тупо повторила она.
«Нет. Я уверен, — говорил его взгляд. — Вы нашли его на полу возле
двери, подняли и вставили в замок прежде, чем впустили Алису».
322
Они долго молчали. Батлер слышал тиканье своих часов в наступив¬
шей тишине. Чтобы не смущать девушку, он изобразил святую невин¬
ность и, тихо насвистывая сквозь зубы, заскользил взглядом по пустым
стенам.
— Но это неправда! — выпалила Джойс.
Патрик Батлер удивился бы меньше, если бы обрушилась крыша.
— Неправда?
— Неправда. Ключ был в замке.
Они опять замолчали. Джойс старательно избегала взгляда адвока¬
та. К удивлению Батлера начало примешиваться раздражение, и он еще
больше покраснел. Что за игру затеяла чертова девчонка? А умна. Не
может не понимать, что для нее не лучше, если ключ окажется на полу.
Ладно, гори все синим пламенем. Если только...
Стоп. Вот оно. Едва ему показалось, что он нашел разгадку, как
гнев его улетучился, словно растворился в мысленном «браво!» умно¬
го человека умному человеку. Конечно, немного затруднительно, если
Джойс Эллис будет стоять на своем, но ничего не поделаешь. Моло-;
дец! Вот это женщина!
— Мистер Батлер, я...
Батлер встал, взял шляпу, перчатки.
— Вы, конечно, понимаете, — весело проговорил он, — что это
всего лишь предварительное собеседование. Увидимся через пару дней.
К тому времени, я уверен, вы все вспомните. Как бы то ни было, вам
очень везет.
— Мистер Батлер! Послушайте! — Голос у нее дрожал от страха. —
Почему везет? Потому что вы взялись меня защищать? Поверьте мне,
я все понимаю, но...
— Все, хватит. — Не будь надзирательницы за дверью, он взял бы
ее за подбородок. — Я уже сказал вам, вы меня переоцениваете. А ве¬
зет вам в другом. Бедняжка миссис Тейлор умерла в ночь на двадцать
второе февраля. Вас арестовали... Когда?
— Через неделю. Ну и что?
— Ничего! Ваше дело будет рассматриваться на этой сессии суда,
то есть примерно через две недели. Итак, вас заподозрили, арестова¬
ли, будут судить и оправдают всего за месяц. Не так уж плохо, а? —
Она тонула в его чарах, как в пуховой перине. — До свидания, доро¬
гая! Держитесь!
— Мистер Батлер, пожалуйста, выслушайте меня. Если надо, я со¬
лгу, но только...
Тут Джойс опять ощутила себя в ловушке, потому что увидела во¬
шедшую в комнату сопровождавшую ее женщину и услыхала в кори¬
доре шаги надзирателя.
Через пять минут, когда она истерически рыдала в камере, Пат¬
рик Батлер вышел из тюрьмы весьма довольный собой. Сверкающий
лимузин стол чуть в стороне. Джонсон, шофер Батлера, вышел, что¬
323
бы открыть ему дверь. На заднем сиденье его ждал старина Чарли,
не находящий себе места от волнения.
— Ну? — не выдержал он.
— Все в порядке, старина. Очень хочется выпить. Джонсон, поеха¬
ли в клуб.
— Стойте! — сказал Денхэм и сделал такой властный жест рукой,
что шофер замер на месте. Тогда он включил свет, чтобы видеть лицо
Батлера.
«Старине Чарли» Денхэму было тридцать два года. Худой, но креп¬
ко сбитый, он носил темный котелок, темное пальто, жесткий ворот¬
ничок и бесцветный галстук, с точки зрения профессиональной было
так же правильно, как и все остальное в нем. Однако таким, как се¬
годня, он еще никогда не был.
Электрический свет, отделявший роскошный автомобильный уют
от.черной холодной ночи, положил на его щеки круглые черные тени.
Глаза горели праведным гневом под черными бровями. Ниже чернела
тонкая линия усов.
— Ну? Что вы о ней думаете?
Батлер уже знал, что ответит.
— Не мой тип, — добродушно проговорил он. — Но должен при¬
знать, очень хороша. Секс так и прет.
Чарльз Денхэм стиснул зубы, словно Батлер ответил на его вопрос
неприличной шуткой.
— Пат, — медленно, словно с трудом подбирая слова, произнес
он, — вы серьезно считаете, что три четверти женщин только и ду¬
мают, что о сексе?
Ну, я не совсем так сказал.
Он усмехнулся, поправляя три четверти на девять десятых.
— Наверно, потому что только такие женщины липнут к вам.
— Ладно^ — сказал Батлер. — Она прилипла ко мне. Это точно.
— Неправда! Я не верю!
— А... понятно, сынок! — воскликнул искренне удивившийся Бат¬
лер. Он долго вглядывался в лицо своего помощника. — Влюби¬
лись, да?
— Нет. Не совсем так. То есть...
— Дьявол вновь вспомнил о старом повесе? — дружелюбно пошу¬
тил Батлер и тотчас изменил тон. — Чарли, мне известно, что вы были
поверенным старой миссис Тейлор. Однако я не понимаю, почему вас
так волнует девица.
— Потому что она невиновна! Разве вы сами в этом не уверены?
Батлёр помедлил с ответом. С Чарльзом Денхэмом он дружил не
один год, но кто его знает с его британскими идеалами и проклятой
совестливостью.
—^ .Хотите честный ответ? — спросил он. — Или желаете обменять¬
ся мнениями как солиситор и барристер?
324
— Конечно, честный ответ!
— Она виновна. Как черти в аду, — улыбнулся Батлер. — Но не
беспокойтесь, Чарли. Мне нравится, когда мои клиенты преступ¬
ники.
Денхэм молчал. Опустив голову, он внимательно разглядывал нос¬
ки свих сверкающих туфель. Снаружи завывал ветер. Шофер поднял
воротник пальто.
— Почему вы думаете, что Д... мисс Эллис виновна в преступле¬
нии? — спросил Денхэм.
— Отчасти потому, что у меня есть доказательства, но главным об¬
разом атмосфера. Тут уж я не ошибаюсь.
— Никогда? А если все-таки?
— Никогда.
Денхэм уже слышал это. Иногда он выходил-из себя настолько, что
готов был оскорбить или даже ударить Батлера. Его щепетильность'не
позволяла ему хитрить с собой. Однако сейчас ему было не до юмора
и даже нс до справедливости, он просто не мог остановиться.
— Значит, так! — Денхэм поднял голову. — Вы предпочитаете за¬
щищать преступников?
— Естественно! — ответил Батлер, удивленно поднимая брови. Он
коротко рассмеялся. — Много ли чести — или удовольствия — защи¬
щать невиновного?
— Значит, для вас это игра, в которой можно положить соперника
на лопатки? А как насчет понятия права?
— Ну, а вы как думаете, что такое право?
— Во-первых, справедливость! Честь. Мораль...
Патрик Батлер от души расхохотался.
— Послушайте, Чарли, — мягко проговорил он. — Вы сами пони¬
маете, что несете? Вы ведь не девятнадцатилетний юнец, которому поз¬
волительны торжественные вопросы типа: «Будете ли вы защищать че¬
ловека, зная, что он виноват в преступлении?* Ответ: «Конечно, буду*.
В сущности, это наш долг. Каждый человек по закону имеет право на
защиту.
— О да, на честную защиту! Не надо Мошенничать!
— А разве я когда-нибудь мошенничал?
— Слава Богу, нет! Ведь стоило бы только появиться слухам, и это
было бы конец вашей карьеры. — Голос Денхэма звучал почти проси¬
тельно. — В Англии это не так-то. просто, правда, Пат? У вас ничего
не получится.
— Поживем — посмотрим.
— Но есть еще что-то, кроме морали, — продолжал молить Ден¬
хэм. — Представьте, что благодаря вам оправдывают хладнокровного
убийцу, который совершил преступление из жадности, или ненавис-,
ти, или еще почему-то, а он не собирается останавливаться?
— Вы имеете в виду клиентку? — прозвучал вежливый вопрос.
3215
Они опять замолчали. Денхэм прижал руку ко лбу. Он был бледен
как смерть и совершенно растерян.
— Пат, разрешите мне задать вам всего один вопрос, — попросил
он.— Вы считаете Джойс Эллис совсем дурочкой?
— Напротив. Она очень умная женщина.
— Великолепно! Если бы она вправду отравила миссис Тейлор, как
вы думаете, неужели она не позаботилась бы замести следы?
— В детективном романе — позаботилась бы. Обязательно.
— То есть?
— Неплохой ход, — признал Батлер, — я им воспользуюсь. — Од¬
нако у присяжных... — Он покачал головой. — У присяжных лите¬
ратурное представление о действительности и судебное совершенно
разные. Убийцы, благослови их...
— Перестаньте шутить!
— Я не шучу. Повторяю, убийцы, как правило, дураки и ведут себя
хуже некуда. Все, кто читает газеты, это знают. И любой адвокат, ко¬
торый полагается на «никто-бы-так-не-сделал», проиграет еще прежде,
чем присяжные займут свои места. Мне это не подходит!
У Денхэма перехватило в горле. Прежде чем заговорить вновь, он
выключил лампочку.
— А как же Джойс? — прозвучал его голос в темноте. — Вы соби¬
раетесь подтасовывать доказательства?
— Дорогой Чарли! — возмущенно воскликнул Батлер. — Разве я
когда-нибудь так делал?
— О, пожалуйста!
Двое из моих главных свидетелей, — сухо произнес Батлер, — яв¬
ляются свидетелями обвинения. Один — доктор Бирс — скажет правду.
Другая — миссис Алиса Гриффитс — скажет то, что она считает правдой.
— Хотелось бы вам верить. Вы не боитесь ходить по острию, а вдруг
что-нибудь сорвется?*
— Ничего не сорвется.
-Да?
— Ставлю эту машину против обеда, — холодно проговорил Бат¬
лер, — что присяжные вынесут вердикт «невиновна». И им понадо¬
бится на это двадцать минут. — Он наклонился вперед и постучал по
стеклу. — Джонсон, в клуб!
Глава 3
Присяжные отсутствовали тридцать пять минут. В зале № 1 в Цен¬
тральном уголовном суде, иначе в «Старом суде», людей было мень¬
ше, чем обычно, да и те, казалось, дремали. Часы, висевшие на стене
под самым балконом для публики, показывали без пяти четыре. Дело
было в четверг двадцатого марта.
326
Что бы там ни было, все закончилось.
Мелкий снег бился в плоскую стеклянную крышу над белыми свода¬
ми зала судебных заседаний. Внизу стены были обшиты светлыми дубо¬
выми панелями. Лампы, спрятанные у верхнего края панелей, придава¬
ли этому сонному царству несколько театральный вид.
Опять пошел снег. Кто-то кашлянул. В коридоре хлопнула дверь.
Даже звуки казались здесь странно замедленными. Публика сидела
не двигаясь, словно сплошь состояла из манекенов не первой свежес¬
ти. Никто не уходил из боязни потерять место. Судя по тому, как они
рассматривали подсудимую, вердикт «виновна», несомненно, заста¬
вил бы трепе гать их сердца. Вердикт «невиновна» был бы менее дра¬
матичен.
Внизу пол балконом для публики стояли скамьи для адвокатов.
Патрик Баз лер неподвижно сидел на передней, ближе к левому краю.
Он был один. Бело-серый парик в буклях обрамлял застывшее лицо.
Под черней шелковой мантией не дрогнул ни один мускул. Он, не от¬
рываясь, глядел на наручные часы, лежавшие перед ним на столе. По¬
чему нс идут присяжные? Почему не идут присяжные?
Дело он, конечно же, не проиграет. Эго просто немыслимо. Кроме
того, он живого места не оставил на бедняге Таффи Лауднесе, то есть
мистере Теодоре Лауднесе, королевском адвокате, который был обви¬
нителем на процессе. И все-таки...
Почему он так волнуется из-за этого чертова дела?
Патрик Батлер посмотрел налево, где сейчас пустовала огромная
скамья, с трех сторон окруженная стенкой по пояс. Две женщины,
сторожившие там во время суда Джойс Эллис, увели ее вниз, пока
присяжные совещаются.
Да, теперь уж нет никаких сомнений, что она в него влюблена. Но
почему он приходит от этого в бешенство? Целых две недели он не мог \
разобраться ни в ее поведении, ни в ее странных ответах на свои во^
просы.
Мысленно Батлер вернулся во вчерашнее yipo. В десять часов на¬
чался суд, который теперь закончился. Вновь он слышал шепот и шо¬
рох, когда закачались барристерские парики, кивавшие друг другу,
словно нелепые цветы. Вновь он увидел «красного» судью, усевше-.
гося в высокое кресло под сверкавшим золотом мечом.
Вновь он услышал слова пристава:
— Если кто может сообщить милордам судьям его королевского ве¬
личества или милорду генеральному атторнею о предательствах, убий¬
ствах и других преступлениях обвиняемой, пусть выйдет вперед, и он
будет выслушан, ибо обвиняемая ждет приговора. Все, кто имеет в чем
обвинить или чем защитить обвиняемую, пусть, выйдут сюда и скажут
свое слово, чтобы не скрыть от суда правду\ Ъоже, спаси короля!
Секретарь суда поднялся на возвышение перед судьями и поверх
адвокатских голов посмотрел на обвиняемую. .
— Джойс Лесли Эллис, вы обвиняетесь в убийстве Милдред Хоф¬
фман Тейлор в ночь на двадцать второе февраля. Джойс Лесли Эллис,
признаете ли вы себя виновной?
Джойс стояла между двумя матронами и была на удивление хоро¬
шенькой в своем «лучшем» коричневом костюме мужского покроя и
желтом вязаном свитерке.
— Я... Я невиновна.
— Вы можете сесть, — разрешил судья.
Мистер Джастис Стоунмен, чей парик не контрастировал с мор¬
щинистым лицом, казался особенно маленьким и слабым в своей
алой мантии. Присяжные,, одиннадцать мужчин и одна женщина, из
которых ни один не был отведен, быстро присягнули на Библии. Ни¬
зенький и толстенький мистер Теодор Лауднес, самодовольно покаш¬
ливая, встал со своего места, чтобы начать суд по делу: король про¬
тив мисс Эллис.
— Ваша честь, господа присяжные заседатели!
Вступительная речь мистера Лауднеса была правильной, сдержан¬
ной и весьма посредственной, как, собственно, и полагается. Однако
недаром он был известным торопыгой^ Несмотря на все «постараемся
показать» и «предположительно», он сразу постарался нарисовать пор¬
трет женщины, разъяренной и напуганной из-за возможной потери
пятисот фунтов, не остановившейся перед убийством своей благоде¬
тельницы и бессердечным ожиданием ее смерти под неумолчный трез¬
вон электрического звонка.
Миссис: Тейлор кричала? Требовала свою соль? Пожалуйста! Она
получила то, что приняла за соль. Это было нетрудно, обвинение под¬
твердит. Шкаф не заперт, конюшня тоже не заперта.
-- Вы знаете, — продолжал мистер Лауднес, — что примененный
ЯД действует не сразу. Но вы можете спросить себя, неужели миссис
Тейлор, как поступил бы любой человек в ее положении, не позвала
на помощь? Обвиняемая отрицает это. Вы также можете спросить себя,
почему на жестянке отпечатки пальцев только покойной и обвиняе¬
мой? И еще вы можете спросить себя, кто, кроме обвиняемой, мог
завладеть ядом в доме, запертом, как заявила сама обвиняемая, «слов¬
но крепость»?
По залу пронесся легкий шепот, словно люди обменивались мыс¬
лями, не прибегая к словам.
— Ужасно, — буркнул один из облаченных в шелк коллег Батлера. —
Что будет делать ирландец?
— Выкрутится, — ответили ему. — Сейчас начнется фейерверк.
И он начался. Начался, когда мистер Лауднес принялся допраши¬
вать свою детвертую свидетельницу, миссис Алису Гриффитс. Снача¬
ла он задал несколько общепринятых вопросов.
— Не расскажете ли вы нам, миссис Гриффитс, где вы были двад¬
цать второго февраля без пятнадцати четыре?
328
Круглое лицо мистера Лауднеса с высоко забранным подбородком
поблескивало стеклами пенсне.
— Я не хочу подсказывать вам, миссис Гриффитс. Расскажите нам
сами все, что помните.
— Ладно, я расскажу.
— Итак?
— Я пошла в комнату! — заявила свидетельница.
По залу пробежал смешок, особенно громкий на привилегирован¬
ных местах корпорации адвокатов позади Батлера. Мистер Джастис
Стоунмен поднял голову, и все стихло.
Миссис Гриффитс была маленькой толстой и весьма решительной
дамой лет сорока в потрепанном, как почти у всех в зале, пальто, но
со свежим букетиком розовых цветов на новой шляпке. Возле губ у нее
пролегли недовольные морщинки. Она очень злилась, потому что не
могла сдержать волнения и страха.
Мистер Лауднес был невозмутим.
— Была ли больная одна в комнате?
— Да, сэр.
— Что она вам сказала?
— Она сказала, что приходила миссис Реншо и доктор Бирс, но не
остались к чаю. Она сказала, что доктор Бирс ушел первым, а потом мис¬
сис Реншо. Еще она сказала, что говорила с миссис Реншо о религии.
— О чем?.. А, понятно. Больная была очень набожна?
— Ну, она говорила так. Хотя в церковь не ходила.
— Я вот что хотел бы знать. Больная говорила что-нибудь о подсу¬
димой?
— О... Да, сэр.
— Ваше нежелание говорить делает вам честь, миссис Гриффитс.
Однако, пожалуйста, скажите нам.
— Мадам назвала мисс Эллис... дурным словом. Она сказала.;.-
— Каким словом? — перебил Джастис Стоунмен.
Алиса Гриффитс порозовела под стать цветам на шляпке;
— Она сказала «гулящая», сэр.
— Гулящая, — задумчиво повторил мистер Лауднес. — А еще что?
Кто-то громко откашлялся. Патрик Батлер в черной мантии, слов¬
но дуэлянт эпохи Регентства, поднялся во весь рост.
— Милорд, — звучно произнес он, — прошу прощения,' что вы¬
нужден прервать моего ученого друга. Однако позвольте спросить, у
моего ученого друга есть доказательства, что подсудимая в самом деле
является гулящей?
— Милорд, я ничего такого не говорил! — воскликнул мистер Лауд¬
нес. — Я просто хотел показать, в какой ярости была миссис Тейлор!
— Тогда, милорд, могу я попросить моего ученой) друга придержи¬
ваться единственно фактов? Было бы весьма неприятно, если бы я,
разгневавшись, обратился к моему ученому другу как к...
32»
— Ox! — вздохнул один из адвокатов.
— Мистер Батлер, нет никакой необходимости в наглядной иллюс¬
трации, — ледяным тоном оборвал его судья. — Л вас, мистер Лауд-
нес, я прошу выражаться точнее.
— Прошу прощения, ваша честь, — помрачнел мистер Лауднес. —
Я постараюсь.
Потом вылезла наружу отвратительная история о том, в каком бешен¬
стве была миссис Тейлор, о том, как она хотела изменить завещание, по
которому мисс Эллис должна была получить пятьсот фунтов, о том, как
она кричала: «Я знаю молодую даму, которая теперь не получит наслед¬
ства. Надо только позвонить адвокату». Мистер Лауднес был доволен.
— Итак, миссис Гриффитс, теперь расскажите нам, что было утром
двадцать третьего февраля? Вы показали, насколько я помню, что вы,
ваш муж и кухарка Эмма Перкинс занимаете комнаты над каретным
сараем?
-Да, сэр.
— Вы не посмотрите на план? Наверное, господа присяжные тоже
захотят свериться со своими планами? Благодарю вас.
Присяжные долго шуршали бумагами.
— Вы всегда приходили в восемь утра к задней двери дома? Подсу¬
димая впускала вас? Вы, кажется, кивнули?
— Да, сэр.
— Двадцать третьего февраля подсудимая тоже открыла вам дверь?
Как всегда?
— Да, сэр. — Вдруг свидетельница вся сжалась и широко открыла
поблекшие, голубые глаза. — Ах, я чуть не забыла. Было не так...
— Не так, миссис Гриффитс?
— Нет, сэр. — Розовые цветы на шляпке утвердительно кивнули. —
В то утро ключа в замке не было.
Воцарилась тишина. Мистер Лауднес мигнул.
— Объясните, пожалуйста.
— Его не бьщо в замке, — еще раз настойчиво повторила она. — Он
лежал на полу, *й миссис Эллис пришлось сначала поднять его и вста¬
вить в замок, а потом уж она смогла открыть мне дверь.
Это была какая-никакая, а сенсация. Даже судья, что-то записывав¬
ший в блокнот размерами с гроссбух, поднял голову.
(— Если Батлер, — явственно послышался шепот, — сможет дока¬
зать, что кто-то проник в дом с помощью другого ключа,.,)
— Минуточку, — не выдержал мистер Лауднес. Он попал в дурац¬
кое положение, когда надо было устраивать перекрестный допрос соб¬
ственной свидетельнице. — Вы этого раньше не говорили, насколько
вше помнится? Ни в полиции, ни в суде первой инстанции?
; — Нет, сэр, потому что меня никто об этом не спрашивал! — отве¬
тила миссис Гриффитс, свято веря в каждое слово, которое она про¬
изнесла. — Я все время думала об этом.
330.
— Продолжайте, миссис Гриффитс! Была дверь закрыта или за¬
перта?
— И то, и другое, сэр.
— Тогда откуда же вам известно, что подсудимая поднимала ключ
с пола? Вы сидели?
— Нет, сэр. Может быть, мне не нужно было этого говорить, но я
слышала, как она вставила ключ в замок. Сначала он стукнул, а потом
заскрипел, пока не встал на место.
— Я так понимаю, что вы ничего не видели? А в замочную скважи¬
ну вы не заглядывали?
Миссис Гриффитс рассердилась.
— Нет, сэр. Никогда в жизни не делала ничего такого!
— А я утверждаю, — заявил мистер Лауднес, тыча в нее пальцем, —
что вы слышали пли думаете, что слышали совсем другое, а именно —
обыкновенный попорот ключа в замке.
— Нет, сэр! И еще, — продолжала свидетельница, — я знаю, что
дверь ночью открывалась, потому что Билл... я хотела сказать, мистер
Гриффитс... и я, мы слышали, как она болталась, пока не щелкнул
замок.
Вот это уже была настоящая сенсация.
Миссис Гриффитс удивила даже Патрика Батлера.
До сих пор он вполне правдоподобно делал вид, что самым внима-
телъным образом изучает свои записи, но от неожиданности чуть не
выдал себя. Версия о ключе, якобы валявшемся на полу, была выду¬
мана им самим. Он долго беседовал с миссис Гриффитс, задавал ей
всякие вопросы и вбил ей в голову, по крайней мере, так ему хотелось
думать, что она все это сама вспомнила.
А теперь эта честная женщина городит невесть что о хлопающей
двери. Неужели кто-то и вправду входил в дом? Значит, его мошенни¬
чество вовсе не мошенничество? И Джойс — невинная овечка?.
Он поглядел на нее. Джойс в первый раз 'подняла голову и, смер¬
тельно побледнев, не отрывала взгляда от миссис Гриффитс. Потом
взгляд ее серых глаз нашел Батлера, но она почти тотчас отвернулась.
Батлер был настолько выбит из колеи, что не услышал бы ни вопроса,
ни ответа, если бы его помощник Джордж Уилмот не дернул его за
рукав.
— Итак, миссис Гриффитс, вы говорите, что стук двери разбудил
вас среди ночи? Во сколько это было?
— Я не знаю, сэр. Мы не включили свет и не посмотрели на часы.
— Мы?
— Мой муж и я.
— Миссис Гриффитс, вы могли бы хотя бы примерно назвать
время?
— Примерно около полуночи.
— А почему вы думаете, что стучала задняя дверь?
331
— Потому что, — ответила свидетельница, — я подошла к окну и
выглянула наружу. Выл сильный ветер, и луна то пряталась, то вновь
показывалась. Я видела дверь, сэр. Я видела, что она была открыта, а
потом захлопнулась. Это правда! Спросите мистера Гриффитса!
Судья заговорил тихим мягким голосом, в котором публика тем не
менее услыхала удары топора в местной лавке:
— Успокойтесь, миссис Гриффитс. Вы должны отвечать на вопро¬
сы и воздерживаться от замечаний, пока вас об этом не попросят.
Миссис Гриффитс испугалась сурового человека в алой мантии и
даже попыталась сделать реверанс.
— Да, милорд. Прошу прощения, милорд.
— Позвольте мне тоже кое-что уточнить. — ласкопо продолжал
судья. — Вы говорили полицейским о стучавшей двери?
— Нет, милорд.
— Почему?
— Милорд, я не думала, что это важно. Это важно?
Не поверить столь наивной свидетельнице было невозможно. Бат¬
лер ликовал. Несколько секунд судья внимательно изучал лицо мис¬
сис Гриффитс. Плечи у него были приподняты, словно он хотел прыг¬
нуть на стол. Потом он махнул рукой.
- — Продолжайте, мистер Лауднес.
— Благодарю вас, милорд. Оставим ненадолго это новое показа¬
ние, — сказал он, выразительно глядя на присяжных. Вы сказали, что
подсудимая открыла дверь и впустила вас в дом в восемь часов. Очень
хорошо! А не подсудимая ли рассказала вам о том, что ключ лежал
на полу?
— Нет, сэр!
— Нет? — недоверчиво переспросил мистер Лауднес.
— Она ничего не сказала. Просто вернулась в свою комнату.
— А вы что делали потом?
— Я пошла вниз в кухню, разожгла огонь и согрела себе чаю.
— А потом?
— Эмма... То есть миссис Перкинс пришла потом. Она тоже взяла
себе чаю. Потом я поставила чашку с чаем на серебряный поднос и
пошла к мадам.
— Расскажи мне подробно, что случилось потом.
Все так же стоя на своем месте, миссис Гриффитс словно съежи¬
лась на глазах.
— Ну, сэр, я раздвинула занавеси. Собиралась уже поставить под¬
нос на ночной столик, когда увидала миссис Тейлор. Мне стало так
плохо, что счастье .еще, я не уронила поднос. Она была мертвой.
Немного помолчав, чтобы слова свидетельницы закрепились в го¬
ловах присяжных, мистер Лауднес кивнул.
— Миссис Гриффитс, возьмите, пожалуйста, альбом и откройте на
первой странице.
332
Перед свидетельницей положили желтый альбом, в каких обычно
хранятся официальные снимки. Присяжные, правда, не все, тоже от¬
крыли свои альбомы.
— Когда вы в первый раз увидели мертвую миссис Тейлор, она ле¬
жала так?
— Да, сэр. Белье все было скручено, как будто ей было очень боль¬
но. Черное пятно — это румянец.
— Что вы делали потом?
— Я побежала на заднюю лестницу и позвала Эмму.
— Миссис Перкинс пришла?
— Да, сэр. Мы стояли по обе стороны кровати, и в руках у меня все
еще был поднос. Мы думали, что у нее удар.
— Вы подумали, что у миссис Тейлор случился удар?
— Он самый. Потом Эмма сказала: «Я позвоню мисс Эллис. Надо
ей сообщить».
— Теперь посмотрите на фотографию номер два. Вы видите белый
шнурок? Он висит сбоку от покойной совсем рядом с ее рукой?. Как
он висел, когда вы в первый раз увидели мертвую миссис Тейлор?
— Не там, сэр, — с готовностью ответила свидетельница.— Тогда
он висел за спинкой кровати.
Никто не скажет, что мистер Лауднес вскрикнул, словно его уда¬
рили в живот. Он был хорошо воспитан и умел держать себя в руках.
Просто он уронил на стол свой блокнот, и из него вылетела и упала
на пол розовая промокашка.
— Я не сказала об этом полицейским, — выпалила миссис Гриф¬
фитс, — потому что они не спрашивали меня. Они видели его там, и я
думала, что они сами все знают!
Ее остановил резкий окрик. Мистер Лауднес взглянул туда, где
сидели солиситоры и где были аккуратно разложены и помечены ве¬
щественные доказательства, и увидел растерянного окружного ин¬
спектора.
Мистер Лауднес должен был принять решение, и он принял его.
— Если полицейские вас не спросили, — заметил он беспечно, —
значит, у них были веские основания думать, что это не важно. Как
вы считаете, если шнур был в том положении, до него трудно было до¬
тянуться?
— О нет, сэр! Легко!
-Да?
— О да. Ведь Эмма же дотянулась! Она позвонила.
— Каким образом она это сделала?
— Она встала на кровать, взяла шнур в руку и потянула его. Потом
нажала на кнопку и раздался звонок.
— Подсудимая сразу же пришла?
Миссис Гриффитс помедлила, словно борясь с собственными чув¬
ствами.
333
— Нет, сэр. Но мы знали, что звонок работает, потому что он был
слышен во всем доме. Я побежала вниз за ней, но встретила ее по
дороге.
— Встретили ее в коридоре?
Розовые цветы на шляпке трепетали после энергичного кивка сви¬
детельницы.
— Что подсудимая вам сказала?
— Мисс... Подсудимая сказала: «В чем дело? Она умерла?»
— Понятно. Подсудимая так и сказала: Юна умерла ?» Она ведь еще
ничего не знала?
— Да, сэр.
— Ведь вы с ней вообще еще не разговаривали?
— Нет, сэр.
Джойс Эллис сидела, затаив дыхание. В зале все были объединены
одним чувством — столь же невидимым, как мысль, и столь же осяза¬
емым, как веревка палача. Все взгляды были устремлены на нее.
— Вы не могли бы сказать, в каком подсудимая была состоянии,
когда произнесла эти слова? В спокойном, взволнованном или еще в
каком-нибудь?
— Она была расстроена, сэр.
— Что сделала подсудимая?
— Она вошла в комнату мадам, посмотрела и потрогала ее. Мы с
Эммой плакали, а мисс Эллис села в кресло, закрыла лицо руками (вот
так, сэр) и проговорила: «Нет, нет, нет!» Словно на нее обрушилось
страшное горе. Мы с Эммой еще пуще разревелись.
— Миссис Гриффитс, было что-нибудь на ночном столике по¬
койной?
Свидетельница ответила, что было. Ей принесли для опознания
банку с этикеткой, на которой было написано «Стимулирующие соли»
и нарисованы голубые цветочки в бантиках. Потом ей показали ста¬
кан и чайную ложку. И она рассказала страшную историю хранив¬
шейся в конющне сурьмы.
— Пока подсудимая была в спальне, она что-нибудь говорила о
банке?
— Я... Нет, я не помню, сэр.
— А что подсудимая вообще говорила?
— Сэр, она быстро пришла в себя и сказала: «Надо позвонить док¬
тору Бирсу».
— Кто-нибудь позвонил ему?
— Да, сэр. Эмма.
Мистер Теодор Лауднес впился глазами в свидетельницу. Он по¬
ложил ладони на стол, оперся на них и подался вперед.
— Насколько я понимаю, вы были в спальне с той самой минуты,
когда нашли тело, и до той, как приехали полицейские?
— Я ни на минуту не уходила из комнаты, вот вам истинный крест.
334
— Взгляните на коробку с лекарством, миссис Гриффитс. Подсуди¬
мая прикасалась к ней, пока вы были в спальне?
— Нет, сэр, она не трогала ее.
— Значит, если на ней есть отпечатки ее пальцев, она должна была
брать ее в руки до того, как вы нашли тело?
-Я...
— Вы давали клятву, миссис Гриффитс. Подсудимая прикасалась к
коробке или нет?
— Нет, сэр!
Мистер Теодор Лауднес, не сняв пенсне и не произнеся больше ни
слова своим великолепно поставленным голосом, подождал несколь¬
ко секунд, потом обвел взглядом присяжных и, взмахнув мантией, сел
на место.
Наступил черед Патрика Батлера.
Глава 4
Джойс Эллис сидела, не шевелясь и не отводя глаз от судьи, и счи¬
тала себя приговоренной к смерти.
Легко в тюрьме перед судом, когда носишь собственное платье, чи¬
таешь газеты и книги и даже принимаешь посетителей, не думать 6 том,
что тебе скажут. Особенно когда за дело взялся Патрик Батлер.
Однако настал день, Джойс поднялась по узкой железной лестни¬
це, вошла в зал и приблизилась к своему месту. У нее подогнулись
колени, и она испугалась, что не сможет ни слова выдавить из себя.
Поначалу она никого и ничего не видела. Потом у нее мелькнула
мысль, что зал судебных заседателей похож на классную комнату, на¬
верно, оттого, что здесь никто никуда не спешил и никто не повы¬
шал голоса. Она даже подумала, что ей было бы легче, если бы во-'
круг кричали и стучали по столу, как показывали в фильмах. Чуть
левее перед ней сидели присяжные, направо были места для баррис¬
теров и, как она поняла позже, для немногих привилегированных
зрителей.
Первым она разглядела тучного человека в пелерине с бандитски¬
ми усами и очками на черной ленте. Он был ей совершенно незнаком.
Рядом с ним сидела Люсия Реншо.
Та самая Люсия Реншо, племянница миссис Тейлор. Люсия Рен¬
шо, которая нанесла ничего не значащий, но приятный последний
визит своей тетке.
«Какого черта, — со страхом подумала Джойс, — она тут делает?»
Джойс не испытывала к ней ни добрых, ни дурных чувств. И ни¬
когда не испытывала. Однако она вся, ее лицо, фигура и даже платье
были такими яркими, словно она была актрисой й сидела на сцене в
самом центре светового круга.
.335
В этот день золотоволосая, с кудряшками на затылке Люсия надела
норковую шубку. Она была пухленькой, но не слишком. И ее краси¬
вое лицо, чистое и голубоглазое, благодаря умело наложенной косме¬
тике, казалось чудом природы.
Люсия радовалась жизни даже в скучные времена. Поймав взгляд
Джойс, она подняла тонкую бровь и ободряюще улыбнулась ей.
«Не бойся, дорогая, — говорил ее взгляд. — Обвинение против тебя
гроша ломаного не стоит!»
Потом Люсия с искренним любопытством принялась осматривать
зал суда, —как маленькая девочка, впервые приведенная в театр.
«Ах ты, невинный младенец!» — пришла в ярость дочь священника
Джойс Эллис.
К действительности ее вернул голос судейского чиновника.
— Джойс Лесли Эллис, вы обвиняетесь в убийстве Милдред Хоф¬
фман Тейлор...
Потом поднялся отвратительный человек в пенсне и принялся так
крутить свидетельскими показаниями, что Джойс чуть не сошла с ума.
Атаса Гриффитс, следуя за ним, сначала помогла ей и развеселила ее,
а потом (бедняжка Алиса!) сама вывернула все шиворот-навыворот и
словно напоила тошнотворным пойлом.
Л она не виновата! Не виновата!
Когда Патрик Батлер приступил к допросу, у нее сердце ушло в
пятки. Она заметила, что он часто посматривал в ее сторону, по край¬
ней мере пару раз ей удалось перехватить его взгляд.
Батлер добродушно взглянул на миссис Гриффитс, которая расте¬
рянно улыбнулась ему в ответ. Также добродушно он посмотрел на
присяжных. Простота, и здравомыслие его слов неплохо контрастиро¬
вали с несколько нелепой напыщенностью мистера Лауднеса.
— Ну, миссис Гриффитс, — начал он, — кое до чего мы все же до¬
копались, правильно?
-Сэр?
— На самом деле дом не был неприступной крепостью, вопреки
утверждению моего ученого друга?
— Нет, сэр, не был.
Взяв за основу стучавшую дверь и отсутствовавший ключ, Батлер
задал свидетельнице много живых и неординарных вопросов, убедив
всех до одного, что любой человек, у которого оказался бы подходя¬
щий ключ, мог без труда проникнуть в дом.
— Миссис Гриффитс, я не хочу ни в чем уличать вас, — не меняя
дружески-благодушного тона, заявил он, — но смею предположить, что
подсудимая произнесла не совсем то, что у вас звучало, как: «В чем
дело? Она что, умерла?»
— Истинный крест!.
— Моя дорогая миссис Гриффитс, я не сомневаюсь в вашей чест¬
ности. — Батлер производил впечатление глубоко огорченного чело¬
336
века, который, однако, не изменил своего благорасположения к сви¬
детельнице. — Скажем так. Вы показали, что мисс Эллис была расстро¬
ена, когда вы ее встретили около спальни.
— Да, сэр.
— Но вы видели ее раньше, за три четверти часа до этого, правиль¬
но? Когда она открыла вам дверь. Так? Была она расстроена тогда?
— Ну... нет, сэр.
— Нет. А ведь если она отравила миссис Тейлор, она должна была
выглядеть расстроенной и во время вашей первой встречи. А она не была?
— Мне кажется, нет, сэр!
— Правильно! Теперь вы сказали нам, что Эмма — миссис Пер¬
кинс — позвонила, чтобы позвать мисс Эллис. Будет ли верным ска¬
зать, что она звонила долго?
— О да! Наверно, целую минуту!
— Скажите нам, имела ли миссис Тейлор обыкновение так рано
звать к себе сбою компаньонку?
— Нет, сэр! Она делала это не раньше десяти часов.
— Правильно. Не раньше десяти или даже четверти одиннадцато¬
го. А теперь я прошу вас встать на место мисс Эллис. Ну, что?
Несмотря на простоватое и вполне серьезное выражение на лице,
Батлер от души наслаждался своим триумфом, ни на секунду нс вспо¬
миная о трепещущей девушке на скамье подсудимых.
— Давайтс-ка представим, — продолжал он, — что вы лежите в
постели и дремлете, как мисс Эллис. И вдруг на час раньше обыч¬
ного начинает трезвонить звонок. Не будете ли вы, мягко говоря, не¬
множко удивлены?
— О да! Еще бы!
— И расстроены, миссис Гриффитс? Я хочу сказать, раздражены?
— Наверняка буду, сэр.
Батлер немного подался вперед.
— Тогда я хочу подсказать вам, миссис Гриффитс, что вы слыша¬
ли: «Какого черта? Умирает она, что ли?»'Разве это не говорит о впол¬
не естественном раздражении мисс Эллис?
Все в зале задвигались, зашевелились, заскрипели стульями, про¬
гоняя тишину. Миссис Гриффитс застыла с открытом ртом и свер¬
кающими глазами. Она словно пыталась раздвинуть непроницаемую
завесу времени.
— О да! — в конце концов выдохнула она.
— Теперь, подумав, можете ли вы сказать, что подсудимая произ¬
несла эти слова, будучи в состоянии крайнего раздражения?
— Могу, — подтвердила свидетельница. — И скажу.
— И последнее, миссис Гриффитс, — несчастная жестянка х сурь¬
мой на ночном столике.
На этом месте мистер Батлер величественно полуобернулся к мис¬
теру Теодору Лауднесу и бросил на него сочувственный взгляд.
337
— Вы сказали, — вновь повернулся он к свидетельнице, — что
когда вы вошли в спальню, то решили, будто с миссис Тейлор слу¬
чился удар?
— Да, сэр. А что я еще могла подумать?
— Вам не пришло в голову, что миссис Тейлор отравлена?
— Нет, нет, нет!
— Вам не показалась подозрительной жестянка на столике?
— Нет, сэр. С чего бы это? Да я не обратила на нее внимания, если
уж на то пошло.
■— Верно! — просиял адвокат. — Вы не обратили на нее внимания. —•
Он вновь посерьезнел. — Поэтому не совсем, стало быть, верно говорить,
что вы держали ее в поле зрения, ведь так?
У миссис Гриффитс чуть глаза не полезли на лоб.
— Ну! Я...
— Позвольте мне выразиться иначе. Вы как бы не обращали на
нее внимания и в то же время она была у вас перед глазами. Так пра¬
вильно? ":
Миссис Гриффитс совсем запуталась.
— Извините меня, если я говорю не совсем понятно, — успокоил
ее Батлер. — Вы следили за этой коробкой?
— Нет, сэр. Следить — не следила.
— В котором часу мисс Эллис вошла в спальню?
— Без пятнадцати девять, если я не ошибаюсь.
— Очень хорошо. А в котором часу приехали полицейские?
— О, гораздо позже. Может, через час. Инспектор приехал после
доктора Бирса.
' — И все это время вы не следили за коробкой. Можете ли вы, мис¬
сис Гриффитс, поклясться, что подсудимая ни разу — ни разу! — не
прикоснулась к жестянке с сурьмой?
На лице у Алисы Гриффитс появилось беспомощное выражение.
Она оглянулась, словно ища защиты, но увидела вокруг одни камен¬
ные лица. Лишь Патрик Батлер смотрел на нее по-доброму.
— Вы можете поклясться■, миссис Гриффитс?
— Нет, сэр, вряд ли я могу.
— Благодарю вас, миссис Гриффитс. Я кончил.
И он сел.
Мистер Лауднес был вне себя от ярости. Он покраснел, как пион,
когда встал со своего места, чтобы вновь допросить Алису Гриффитс,
но лишь больше запугал ее. Следом за ней на свидетельское место
встал мистер Гриффитс, который служил у миссис Тейлор кучером,
садовником и мастером на все руки, и он подтвердил насчет двери,
а потом рассказал о сурьме, хранившейся в конюшне. Кухарка Эмма
Перкинс в результате множества искусно поставленных Патриком
Батлером вопросов усомнилась в своих прежних показаниях и при¬
знала, что Джойс могла взять в руки банку с сурьмой.
338
Однако больше никаких сенсаций не последовало, пока перед са¬
мым перерывом в зал нс был приглашен доктор Артур Иване Бирс.
— Меня зовут Артур Иване Бирс, — записала стенографистка, о чем
можно прочитать и сегодня. — Я живу в доме на 134 Герцог-авеню в
Белхэме. Я врач-терапевт, у меня практика, и еще работаю хирургом в
лондонской полиции.
Врачи так же, как полицейские, самые осторожные свидетели. Од¬
нако доктор Бирс, несмотря на всю свою осторожность, отвечал не¬
многословно, но ясно и точно на все вопросы.
— В восемь пятьдесят пять в воскресенье двадцать третьего февра¬
ля меня пригласили к миссис Тейлор в дом, который называется «Мо¬
настырем». Мне позвонили по телефону и сказали, что она умерла.
Мистер Л аул нес сделал жест рукой, словно хотел его загипнотизи¬
ровать, и широкие рукава его черной мантии заколыхались на весу.
— Это удивило вас, доктор Бирс?
— Очень.
— Насколько мне помнится, вы были врачом миссис Тейлор?
— Если точно, то пять лет.
— Пять лет. Страдала ли миссис Тейлор какой-нибудь тяжелой бо¬
лезнью?
— Нет. По моему мнению, она могла дойти пешком до Китая и
сама дотащить свой чемодан. Однако ее психическое состояние было
неважным.
Мистер Лауднес нахмурился.
— Неважным? Объясните, пожалуйста.
— Миссис Тейлор в свои семьдесят лет все еще красила волосы,
румянилась и постоянно просила меня дать ей какое-нибудь лекарст¬
во, чтобы стать привлекательной для мужчин.
— Это было безвредно, правда?
Доктор Бирс поднял брови, отчего на голом черепе у него собра¬
лось много морщин.
— Как смотреть.
— Если бы кто-нибудь предложил ей вроде соли Немо в коробке с
соответствующей наклейкой, она взяла бы ее и выпила?
— Если она доверяла человеку, то могла выпить что угодно.
— «Если она доверяла». Понятно. Не скажете ли вы нам, каковы
были ее отношения с подсудимой?
— Насколько мне известно, очень теплые. Однако в доме вообще
была нездоровая атмосфера. Для всех. — Доктор Бирс взглянул на
Джойс. — Особенно для тех, кто плохо знает жизнь.
— Вы имеете в виду подсудимую?
-Да.
Мистер Лауднес посуровел.
— Как врач, вы, доктор, наверняка знаете о преступлениях, совер¬
шенных теми, кто плохо знал жизнь?
339
— По книгам — да.
— Я говорю о реальной жизни. Разве вы ничего не слышали о Мари
Лафарж, о Констанс Кент и о Мари Морель?
— Эти дамы, насколько я понимаю, не из нашего времени?
—* Я говорю вам об этом, сэр, как об историческом факте!
— Тогда я принимаю это... как исторический факт.
— Итак, вы приехали в «Монастырь». Что вы сделали и что по¬
думали?
— Я осмотрел больную. — Доктор Бирс сжал руки. — И сделал
вывод, что она была отравлена большой дозой какого-то яда, пред¬
положительно сурьмой.
— В каком часу наступила смерть?
— По моему мнению, между десятью и двенадцатью часами двад¬
цать второго февраля. Не думаю, что позже.
— Что вы сделали потом?
— Я позвонил в полицию и сказал, что не могу подписать свиде¬
тельство о смерти. Потом получил приказ следователя сделать вскры¬
тие и отправил некоторые органы на исследование.
— Вы осмотрели банку с солями Немо и стакан?
Доктор Бирс сделал это, о чем не преминул заявить. В жестянке
была только сурьма, а в стакане раствор сурьмы в воде. На этом месте
мистер Лауднес зачитал заключение эксперта сэра Фредерика Престо¬
на, который подтвердил наличие тридцати двух гранов яда в желудке
покойной.
’ — Это много, доктор Бирс?
— Очень много. Да, очень.
— Скажите, пожалуйста, симптомы отправления проявляются ост¬
ро или нет?
— Остро. Минут через пятнадцать — двадцать.
— Доктор, теперь я хотел бы услышать ваше мнение, — чеканя каж¬
дое слово, проговорил мистер Лауднес. — Даже если симптомы отрав¬
ления проявились очень быстро и остро, могла ли больная дотянуться
до звонка?
— О да.. Вне всяких сомнений.
— Благодарю вас, доктор. У меня все.
Джойс Эллис прижала руки к шее. Тем временем со своего места
встал ее адвокат, и зал суда затих в ожидании кульминации.
Батлер долго изучал свидетеля.
— Доктор, — сказал он в конце концов, — расскажите нам, пожа¬
луйста, каковы симптомы отравления сурьмой?
Доктор Бирс учтиво наклонил голову.
-г Обычно появляется металлический вкус во рту, потом дурнота и
неудержимая рвота...
— А! — Восклицание Батлера было похоже на выпущенную из лука
стрелу. — Могу я спросить вас, несчастную рвало?
340
— Нет.
— Я тоже так думаю, доктор! Однако не объясните ли вы нам, по¬
чему нет?
— Это первый явный симптом. — Доктор Бирс осторожно подби¬
рал слова. — Рвота обильная и неудержимая. Я никогда не слышал и
не читал, чтобы после рвоты не оставалось никаких следов. Кроме того,
исследование отправленных на анализ органов показало...
— Верно! Л это связано с другими симптомами?
— Иногда, — ответил доктор Бирс, невесело улыбаясь Батлеру ка¬
рими глазами, — есть разница между выздоровлением и смертью. Все
симптомы становятся интенсивнее.
— Какие симптомы?
— Болезненные ощущения во рту и в горле, прилив крови к голове
и лицу, судороги в руках и ногах, спазмы желудка...
— Спазмы! — повторил Батлер. — Теперь я верю, что миссис Тей¬
лор могла дотянуться до звонка, если бы он был возле нее. Однако
представьте себе, что он висел за спинкой кровати?
— Прошу прощения?
— Доктор, вы слышали показания свидетельниц Алисы Гриффитс
и Эммы Перкинс?
Вопрос был чисто риторический. Свидетели.в Центральном уголов¬
ном суде никогда не допускаются в зал, за исключением разве поли¬
цейских в особых случаях, чтобы они не. слушали показаний других
свидетелей. Пока Батлер пересказывал показания. Алисы и Эммы, у
доктора разглаживался лоб, и в конце концов он даже будто стал выше
ростом.
— Вы представляете, как он висел, доктор Бирс?
-Да.
— Чтобы дотянуться до него, больной надо было встать с кровати
и отодвинуть ее от стены. Или встать на кровать, как мы тут слышали.
С сильными спазмами, которые вы нам описали, как вы думаете, мог¬
ла она это сделать?
— Нет, не думаю.
— Вы могли бы сказать, что это было невозможно?
— Я бы мог сказать, — парировал доктор Бирс, — что это неверо¬
ятно, что исключает всякую возможность подобного действия.
Батлер возвысил голос:
— Значит, миссис Тейлор не звонила, потому что не могла дотянуться
до звонка?
Не дожидаясь ответа, он сел на свое место.
Говоря метафорически, в эту минуту должен был раздаться грохот,
потому что обвалились несущие конструкции обвинения. Для публи¬
ки было совершенно ясно, а для присяжных вполне ясно, что Батлер
изрядно поколотил обвинение, когда вел допрос Алисы и Эммы. Те¬
перь он его нокаутировал.
341
Джойс краешком глаза следила за прелестной Люсией во время
допроса последнего свидетеля. Она не могла усидеть на месте и, при¬
жимая норковую шубку к груди, не сводила глаз с доктора Бирса,
словно вела с ним телепатический диалог.
Еще Джойс не выпускала из поля зрения мистера Чарльза Денхэ-
ма, который был так мил с нею, а теперь белый, как смерть, сидел за
столом солиситоров и барабанил пальцами по стеклянному кувшину с
водой. Когда Батлер задал свой последний вопрос доктору Бирсу, он
закрыл .глаза, словно читая молитву.
С этой минуты и до самого конца судебного заседания на другой
день защита строго держалась выбранного направления.
Со свидетелями-полицейскими Патрик Батлер был беспощаден.
Изображая величайшую почтительность к судье и присяжным, он не
имел жалости — как всегда — к полиции. Его замашки дуэлянта при¬
вели в смятение даже такого опытного человека, как окружной ин¬
спектор.
-7 Вы клянетесь, что задавали Алисе Гриффитс и Эмме Перкинс
вопрос о том, в каком положении был звонок?
— Нет, сэр. Но...
— Вы просто решили, что звонок всегда был в таком положении, в
каком вы нашли его?
— Вы позволите мне объяснить, сэр? Я думаю, что покойная могла
нажать на кнопку, где бы ни был звонок.
— Значит, вы подвергаете сомнению медицинское свидетельство?
Так это?
. — Доктор Бирс просто высказал свое мнение, и все.
_ ^ Значит, вы сомневаетесь в показаниях вашей собственной сви¬
детельницы? Давайте так: да или нет?
— Отчасти да.
— Отчасти! — повторил Батлер и сел.
' Поток свидетелей был бесконечным. На следующий день, двадца¬
того марта, Батлер начал и закончил судебное заседание. Он вызвал
Джойс Эллис на свое* свидетельское место, и, несмотря на жестокое
давление мистера Лауднеса, она произвела благоприятное впечатление.
Адвокат показал ключ, который, как он сказал, был от задней двери
его собственного дома, и продемонстрировал всем, что он является
точной копией злополучного ключа от «Монастыря». Вызывая все но¬
вых и новых свидетелей, он доказал, что ключ и замок фирмы «Гри-
ерсан» закрывают девять десятых замков в Лондоне, построенных в
пятидесятых и шестидесятых годах прошлого столетия. И он еще ни¬
когда так не блистал в заключительной речи. Мистер Лауднес не пос¬
певал з£ ним.
Это была триумфальная победа, по крайней мере, так всем казалось.
Джойс не смела надеяться, и все равно надежда проникла в его серд¬
це;.: Так было, пока...
342
Пока воздвигнутое Батлером здание не обрушилось. А обрушилось
оно благодаря нескольким словам мистера Джастиса Стоунмена.
— О да, — много позже признавался мистер Джастис Стоунмен
своим близким друзьям, — я чувствовал, что девушка невиновна. Од¬
нако ничем не подкрепленное чувство — еще не доказательство. Все
пиротехнические чудеса мистера Батлера... — Тут ученый судья по¬
пытался насмешливо улыбнуться с закрытым ртом, полным вставных
зубов. — Вес они являлись лишь косвенными доказательствами.
И моим долгом было предупредить об этом присяжных.
— Господи! — пробормотал Чарли Денхэм, сидя за столом солиси¬
торов.
Судья проговорил час и десять минут. Для Джойс, изо всех сил ста¬
равшейся держать себя в руках, это время тянулось как вечность. Не¬
сколько человек, которые были тогда в зале, навсегда запомнили тихий
голос судьи, его живые старческие глаза, то отрывавшиеся от блокно¬
та, то вновь утыкавшиеся в него, и долгие паузы, во время которых его
морщинистый рот как будто жевал воздух.
Не сказав ни слова, из-за которого можно было подать апелля¬
цию, мистер Джастис Стоунмен сделал очевидным, что Алиса Гриф¬
фитс и Уильям Гриффитс, Эмма Перкинс были вольными и неволь¬
ными лгуньями.
— Конечно, господа присяжные, я вновь напоминаю вам, что за
вами главное слово. Не я сужу о фактах. А с другой стороны, наверно,
вам трудно поверить, что...
Вот так вновь и вновь, без конца!
Джойс была как в тумане, хотя заметила отсутствие в зале Люсии
Реншо. Чиновник, скрипя половицами, на цыпочках приблизился к
столу солиситоров и зашептал что-то на ухо мистеру Чарльзу Денхэ-
му, который встрепенулся, огляделся и, помедлив немного, вышел из
зала суда. Патрик Батлер, пока судья продолжал гудеть, сидел, опус¬
тив голову, положив локти на стол и закрыв руками уши. Но даже со
спины было видно, что он весь багровый от прилива крови.
Один раз он было сделал движение встать, однако помощник ухва¬
тил его за мантию, и Джойс услыхала, как он говорил о «пренебрежи¬
тельном отношении к суду».
— Господа присяжные, сейчас вы удалитесь для принятия решения.
Господин старшина, если вам понадобятся какие-либо из веществен¬
ных доказательств, дайте мне знать, пожалуйста.
Присяжные, сохраняя на лицах непроницаемое выражение, после¬
довали за судейским чиновником. Одна из охранявших Джойс женщин
тронула ее за рукав.
— Пойдемте вниз, дорогая, — сказала она так прочувствованно, что
Джойс потеряла последнюю надежду.
Вот так, без пятнадцати четыре, когда пошел снег, а присяжные
отсутствовали уже тридцать пять минут, Патрик Батлер сидел совер¬
шенно неподвижно и не отрывал глаз от наручных часов, лежавших
перед ним на столе.
Тридцать Пять минут!
По давнишнему судейскому наблюдению, чем дольше присяжные
заседают, тем хуже для подсудимого. Однако Батлер не верил в это,
не хотел верить. Он жаждал мгновенного оправдательного пригово¬
ра и бурю аплодисментов, от которой он, как всегда, затрепещет всем
телом.
«Невозможно, — думал он, — чтобы я проиграл это дело». И Джойс
здесь была ни при чем. Он не вспоминал о ней. Если пострадает его гор¬
дость, он этого не выдержит и совершит какую-нибудь глупость. Нена¬
вистью к мистеру Джастису Стоунмену стучала кровь у него в висках.
Он не слышал, как вдалеке, где возле вращающейся двери стоит на
страже полицейский, появился человек. Чарльз Денхэм, стараясь не
шуметь в затаившемся зале й постукивая каблуками по натертому полу,
торопился к тому месту, где сидел Батлер. Желая чем-то занять руки,
адвокат крутил в пальцах желтый карандаш.
Меня позвали к телефону, — странным голосом проговорил Ден¬
хэм. — Это собьет с вас немного спеси.
— Вы о-чем, Чарли?
— Вы приехали на машине? — спросил Денхэм.
— Да. Она у главного входа, ярдах в тридцати. А что? Что случи¬
лось?
— Это потом, — сказал Денхэм, глядя на Батлера остановившими¬
ся глазами. — Вы проиграли дело, вы понимаете?
— Как насчет пари, Чарли?
— Вы смошенничали с доказательствами, — продолжал Денхэм. —
И старый Сгоуни это понял.
Карандаш, хрустнул у Батлера в пальцах.
— Наверно, вам будет интересно узнать, что за исключением двух
пунктов моя защита строилась на совершенно...
— Не расстраивайтесь! — перебил его солиситор. — Судя по тому,
что я узнал, у нас будут все основания для беспроигрышной апел¬
ляции.
— Я никогда не подаю апелляций, — возразил Батлер. — Никогда.
— Господи, помоги вам.
— Спасибо, — взъярился Патрик Батлер. — Предпочитаю обходить¬
ся собственными силами. Так что же это за таинственная новость?
— Вы читали сегодня газеты? Вы видели вчера Люсию Реншо?
— Какую Люсию Реншо? Ах, да! Племянницу миссис Тейлор? Что
с ней?
Вчера она была тут, а сегодня утром...
В. зале зашевелились. Публика повскакала с мест. Позади кресла
судьи чиновник тихонько постучал в почти незаметную дверь, которая
вела в личную комнату судьи.
344
— Увидимся позже, — с усилием проговорил Денхэм. — Присяж¬
ные идут.
Наконец-то наступил конец долгого кошмара, словно навеянного
марихуаной.
Те, кто сидели на балконе, облизали пересохшие губы. Присяжным
надо было протопать не меньше четверти мили, прежде чем они до¬
шли до своих мест и уселись в том же порядке, что и раньше. Мистер
Джастис Стоунмен, непонятно как, словно йог, уже перенесся в свое
кресло. Чуть нс терявшую сознание подсудимую ввели в зал и поста¬
вили лицом к судье.
Старшина остался стоять.
— Господа присяжные, все согласны с вердиктом?
-Да.
— Как вы считаете, подсудимая Джойс Лесли Эллис виновна или
невиновна в убийстве?
— Невиновна.
Раздался гром аплодисментов. Патрик Батлер, все еще не подни¬
мая головы, всхлипнул и часто-часто задышал. Джойс Эллис чуть не
упала.
— Вы говорите, что она невиновна. Вы все согласны с.этим?
-Да.
Мистер Джастис Стоунмен махнул рукой.
— Освободите ее из-под стражи, — сказал он.
Секретарь зачитал распорядок дня. Еще одно дело, еще одна
трагедия. Судья встал. И все встали. И тут случилось то, что слу¬
чилось.
Королевский адвокат Патрик Батлер не в силах был сдержать себя.
Он встал с места, когда мистер Джастис Стоунмен повернулся, чтобы
уйти в свою комнату. Батлера было не узнать. Наслаждаясь своей по¬
бедой, он громко крикнул судье:
— Ну как тебе это, старая свинья?!
Глава 5
Через двадцать минут, подняв воротник пальто, Батлер появился у
главного входа в Центральный уголовный'суд.
Он очень устал, но не мог скрыть радости. Наверное, еще никто и
никогда не говорил ничего подобного мистеру Джастису Стоунмену в
стенах этого здания. Но Патрик Батлер ни о чем не жалея.
В комнате, где адвокаты переодевались после заседаний, снимали
с себя мантии и парики и запирали их в шкафы, ни один не осмелил¬
ся упомянуть о происшедшем. Коллеги бормотали поздравления, ка¬
жется, двое с похоронным видом. А Батлер улыбался. Его слова отно¬
сились к судье и ни в коей степени не были выражением презрения к
345
суду. Дело закончено. Однако старый Стоуни может отыграться, навер¬
но, думали коллеги.
Пусть только попробует!
Оказавшись на крыльце, Батлер почувствовал, как снег колет ему
лицо, словно острыми иголками. Улица называлась в честь старого суда
и шла от Ньюгейт-стрит на севере к Флит-стрит на юге, сверкая чер¬
ным асфальтом, как Венецианский канал. Он торопливо двинулся к
своей машине, но увидел метнувшуюся к нему женщину.
— Мистер Батлер, — услыхал он голос Джойс Эллис.
Мысленно он чуть было не выругался, так он разозлился. Все за¬
кончилось! Он устал! Он...
— Я хотела поблагодарить вас, — сказала Джойс.
Несмотря ни на что, Батлер был тронут, а когда поглядел на нее,
был тронут вдвойне. Поверх дурацкого костюма она накинула только
клеенчатый плащ, сдуваемый с нее ветром.
— Послушайте, вам надо надеть пальто!
Джойс, удивилась.
— Пальто? '
— Ну, конечно, пальто! Не можете же вы ходить без пальто, когда
идет снег.
— Это. не имеет значения! — отмахнулась она, хотя ее взгляд по¬
теплел. — Я только... Мистер Батлер, вы мне кое-что обещали.
— Обещал, дорогуша?
— Да. Я бы не стала вам напоминать, если бы это не было важно
для меня. Вы сказали, что; если я буду говорить все правильно, вы
ответите на один вопрос. Пожалуйста, не уходите!
— Ладно... Пойдемте сядем в машину, там теплее.
— Нет! — Она умоляла его и словами и взглядом. — Там мистер
Денхэм. Он был очень добр ко мне, но... я не хочу, чтобы он слышал.
Мы не могли бы куда-нибудь зайти на пять минут?
Батлер почувствовал, как внутри у него вновь нарастает раздраже¬
ние. Однако он был добрым человеком.
— Пойдемте!
Напротив была забегаловка, которая почему-то называлась кафе.
Когда-то, еще перед войной, здесь сделали перегородки из полирован¬
ного дуба, и между ними стояли столы. В этом было что-то от гравюр
восемнадцатого столетия, изображавших Ньюгейтскую тюрьму, и что-
то диккенсовское.
Толкнув дверь, Батлер тотчас убедился, что в заведении стало грязно
и неуютно. Единственная электрическая лампа была укреплена на потол¬
ке, и на потолке же сидел попугай, который, как говорили, был похож
на знаменитого судью. Этот человек научил его латинским выражениям
и ругательствам и полуслепой и полуглухой попугай не.забыл их.
. Вдыхая запах несвежего, кофе, смещавшийся с уличной сыростью,
Батлер усадил свою спутницу напротив себя.' Один из посетителей
34$
читал неподалеку газету, склонившись над пустой и засиженной му¬
хами сахарницей, и внимание Батлера привлек заголовок:
«ВОЛНА ОТРАВЛЕНИЙ.
ЧИТАЙТЕ ИНТЕРВЬЮ С СУПЕРИНТЕНДАНТОМ ХЭДЛИ».
Попугай закричал. Откуда-то из темноты появился хозяин кафе и
с неудовольствием уставился на них.
— Пожалуйста, два кофе.
— Кофе пет, — не без удовольствия парировал хозяин.
— Тогда чай.
Хозяину ничего не оставалось, как пойти за чаем. Патрик Батлер
поглядел на Джойс.
— Ну что. дорогуша? — спросил он, постаравшись сделать это как
можно ласковее.
Джойс хотела что-то сказать и не смогла.
Рассматривая ее исподтишка, Батлер должен был Цризнать, что она
хорошо выдержала испытание. Он помнил одну свою клиентку, у ко¬
торой все отражалось на лице, а руки становились (на самом деле) зе¬
леноватого оттенка.
Джойс, конечно, была взволнована, и у нее тоже дрожали руки,
но она совсем нс выглядела постаревшей или подурневшей. Она то
и дело вскидывала на него большие серые глаза, опушенные черны¬
ми ресницами. Таюшие снежинки блестели в ее растрепанных чер¬
ных волосах, и рот с чувственным изгибом притягивал к себе взгляд
адвоката.
Джойс заговорила, и се голос звучал как никогда спокойно.
-г Вы ведь не верите в мою невиновность, правда?
Батлер не стал скрывать удивления.
— Ну и ну! — упрекнул он ее. — Вы сомневаетесь в британском
правосудии? 1 ’
— Я...
— Присяжные оправдали вас, дорогуша. Они поверили всему, что
вы говорили. Теперь вы свободная женщина, свободная — как ветер.
Чего вам еще надо?
— С моей стороны было бы неблагодарностью желать чего-то еще?
Я только...
Принесли чай, и Джойс замолчала. Две толстые белые кружки с
чем-то вроде грязной воды плюхнулись на стоя. Тем временем Батлер
достал бумажник под столом, вытащил из него пятьдесят или шесть¬
десят фунтов и зажал их в кулаке.
— Скажите-ка мне, дорогуша, — протянул он, — у вас есть какие-
нибудь планы?
— Не знаю. Я еще не думала.
— Ну-у! Вам, наверно, нужны деньги? Конечно, по завещанию
миссис Тейлор...
347
— Вряд ли я возьму их. Мне все время будет мерещиться ее лицо,
когда я буду их тратить.
— Ваши чувства, — ласково продолжал он, — делают вам честь.
Может быть, вы примете это... — Его рука скользнула по столу. —
От друга, который хорошо к вам относится...
Неожиданно Джойс потеряла над собой контроль. Локтем она по¬
пала в чашку, и та грохнулась, расплескивая хмутную жидкость на пол.
Когда она пришла в себя, то с ужасом посмотрела на лужу, словно
только что совершила преступление.
— О, простите меня. Только не предлагайте мне денег. Пожалуйста.
— Ну, конечно, дорогуша, это только...
— Да перестаньте! — в отчаянии крикнула Джойс.
— Перестаньте что?
— Перестаньте говорить со своим дурацким ирландским акцентом!
Он вам подходит не больше, чем кокни. В суде вы нс посхмели так го¬
ворить.
— Nolle prosequi. Так-тебя-разэтак! —■ проверещал попугай и при¬
нялся точить клюв о прутья клетки.
Патрик Батлер почувствовал, как кровь бросилась eiviy в голову.
Словно искушая ее, он сунул деньги в газету, лежавшую на столе.
— Я наблюдала за вами в суде, — сказала Джойс. — Иногда мне
казалось, что вы мне верите, иногда — что нет... Не знаю. Вы замеча¬
тельный адвокат, это я поняла: Но вы и романтический актер. Вы все
время играли, играли, играли.
У Батлера застучало в ушах.
— Не кажется ли вам, что вы немножко неблагодарны? — спро¬
сил он.
— Да, — согласилась Джойс, и слезы появились у нее на глазах. —
Но когда вы в первый раз пришли ко мне в тюрьму, вы сказали, что
верите мне.
— Естественно!
, — Д потом вы сказали... Если мы хотим сохранить главную правду,
мы должны лгать о второстепенных вещах. А потом хлопавшая ночью
дверь.
— Ну, уж об этом я совсем ничего не знал, — не лукавя, возразил
Батлер, — пока не услышал от Алисы Гриффитс в суде.
— Но, мистер Батлер, там не было никакой двери, которая бы хло¬
пала ночью! Это ставни наверху. Я пошла и закрыла их. А вы мне ска¬
зали, чтобы я не противоречила ее показаниям.
Недоумевающий взгляд Джойс напрасно старался прочитать что-
нибудь по лицу Батлера.
— Алиса и Билл Гриффитс, — настойчиво произнесла она, — чест¬
ные люди. Почему они солгали?
— Радуйтесь, мисс Эллис. Они спасли вашу прелестную шейку.
— Значит, вы не верите в мою невиновность? Никогда не верили?
348
— Я вам скажу то, — с грубоватой прямотой заявил Батлер, — что
сказал Чарли Денхэму. Вы виновны, как черти в аду. Почему вы не
хотите стать ненадолго благоразумной и признать это?
Он словно ударил ее по лицу. После долгого молчания Джойс про¬
цедила сквозь зубы:
— Понятно.
И облизнула губы.
Очень медленно, потому что у нее подгибались колени, она под¬
нялась со скамейки и неловко застегнула пуговицы на плаще. Она
чувствовала, что дрожит всем телом, но, сделав пару шагов к выхо¬
ду, обернулась.
— Я преклонялась перед вами, — сказала она. — И сейчас пре¬
клоняюсь. И нсегда буду преклоняться. Но когда-нибудь, может быть,
совсем скоро вы придете ко мне и скажете, что были не правы. —
Она почти визжала. — И ради всего святого, не говорите, что вы
никогда не ошибаетесь!
Она бросилась к двери.
Стеклянная дверь захлопнулась. Закричал попугай. Ворвавшийся в
кафе ветер приподнял газетную страницу. Оставшиеся деньги сколь¬
знули в чайную лужу на столе. Батлер не сразу взял их.
Кляня на чем свет стоит всех женщин-любительниц душераздира¬
ющих сцен, Батлер, хотя и чувствовал несильные уколы совести, все
же никогда нс мог понять, что из себя представляет Джойс Эллис. Он
отпил холодного чая и поставил чашку на стол. Рассердившись на себя,
схватил проклятые банкноты и, подняв голову, обнаружил стоящего
рядом Чарльза Дснхэма.
— Ради Святого Михаила, — взорвался Батлер, — только вы еще не
начинайте!
— Что не начинайте?
— Откуда мне знать? Ничего!
— Поздравляю вас, — нехотя проговорил Денхэм, садясь напротив, —
с вердиктом.
— Нечего меня поздравлять. Я вам говорил, что так будет.
Денхэм был с виду спокоен, хотя у него блестели глаза, как они
блестели в зале суда, и раздувались ноздри.
— Я вам начал говорить в суде, — продолжал он, — что появились
новые факты. Прошлой ночью, когда Джойс еще не была на свободе,
случилось еще кое-что.
— Да? Что же случилось?
— Вы сказали мне, что не знаете Люсию Реншо, которая вчера была
в суде. А вы знаете ее мужа? Дика Реншо?
— Никогда даже не слышал о нем. А зачем он мне?
— Мистер Реншо был отравлен вчера новью сурьмой и умер в
страшных мучениях в три часа утра. Вероятно, его отравил тот же че¬
ловек, который отравил миссис Тейлор.
349
Попугай заверещал и в адском возбуждении запрыгал в клетке.
Батлер застыл с портсигаром и зажигалкой в руках. Он долго, не от¬
рываясь, глядел на Чарли Денхэма, потом щелкнул зажигалкой.
— Тем же человеком, говорите... Послушайте, Чарли! Эти Реншо
тоже ваши клиенты?
— Да, как и миссис Тейлор.
— И Реншо тоже отравлен! Полиция кого-нибудь подозревает?
— Да. Люсию Реншо. И должен заметить... — Дснхэм отвел гла¬
за. — Все улики указывают на нее. Наверно... наверно, ее арестуют.
Батлер ударил кулаком по столу.
— О Господи! — не выдержал он. — Вы что, думаете, я могу пойти
в суд и еще раз надавать полицейским по задам? Да еще в точности в
таком же деле?
— Пат, не торопитесь! Разве вы не понимаете?
Денхэм улыбнулся. С того мгновения, как оправдали Джойс Эл¬
лис, он словно переменился, и от осунувшегося измученного чело¬
века, каким он был в последние недели, ничего не осталось. Опять
он был спокойным, доброжелательным и ненавязчивым, и все-таки
в нем появилось что-то новое, даже когда он улыбался.
— Джойс, — мрачно проговорил он, — вне всяких сомнений, не
травила Дика Реншо. Но как мне кажется... — Он помедлил. — Оча¬
ровательная Люсия тоже этого не делала. Мы попали во что-то такое
ужасное, о чем и не подозревали! Смотрите!
Денхэм взял со стола газету, развернул ее и ткнул пальцем в заго¬
ловок:
«ВОЛНА ОТРАВЛЕНИЙ.
ЧИТАЙТЕ ИНТЕРВЬЮ С СУПЕРИНТЕНДАНТОМ ХЭДЛИ*.
— Не читайте, — сказал Денхэм. — У меня есть информация, ко¬
торая сюда не попала. Я получил ее от доктора Фелла.
— Доктора Фелла?
— Да вы, сколько мне помнится, должны были слышать о докторе
Гидеоне Феллё. Он тоже был в суде. Если бы вы хоть раз обернулись,
то увидели бы его.
Батлер был раздосадован. Он отложил портсигар и зажигалку.
— Не откажите в любезности, — попросил он, — сообщить, какого
черта вам надо?
— За последние три месяца, — продолжал Денхэм, барабаня паль¬
цами по газете, — девять нераскрытых случаев отравления. В разных
местах.
— Преступления-подделки, мой мальчик! — воскликнул Батлер. —
Это бывает.
— Я сказал, за последние три месяца. Почти все они случились до
смерти миссис Тейлор. А теперь слушайте! — Денхэм сдвинул брови и
350
подался вперед. — Ни в одном из этих случаев — ни в одном, Пат! —
полиция не сумела доказать связь подозреваемого с ядом. Вы понима¬
ете, что это значит?
Батлер присвистнул. Покупка яда, не важно, под каким предлогом
или с помощью какого рецепта, обличает убийцу.
— Хватит, мок мальчик! — усмехнулся Батлер, недовольный тем,
что Чарли так быстро оправился. — Что касается смерти миссис Тей¬
лор, мы точно знаем, где был взят яд.
— Сомневаюсь! — заявил Денхэм.
— То есть как?
— Скажите, Пат, вы не заметили сегодня ничего странного?
— Странною? — переспросил Батлер. — И этот человек... — Он
повернулся к посетителям и проговорил с наигранным возмущением: —
Конечно же, я заметил. Мистер Джастис Стоунмен...
— Да нет, я не о судье! Я о свидетелях. В особенности о докторе.
— О докторе Бирсе?
— Да, — подтвердил Денхэм, проводя рукой по лицу. — Он хотел
что-то сказать, однако наши правила были против него. Помните, он
все же сказал, что у миссис Тейлор был нездоровый дом. Еще он ска¬
зал, что этот дом совсем не подходил для такой неопытной девушки,
как Джойс.
Тут Денхэм смутился, и у него изменился голос.
— Кстати, где Джойс? — спросил он Мне показалось, что вы-
вошли сюда вместе?
— Так и было.
— Я ждал в вашей машине. Я... я думал...
— Она нс захотела вас видеть, Чарли. Она сама сказала.
— О! Конечно! Да и... — Денхэм улыбнулся и даже сделал попытку
рассмеяться. — Почему она должна хотеть видеть меня? Совсем ни к
чему! — Они помолчали. — У вас, конечно, есть ее адрес?
— Нет, увы, нет. Послушайтесь моего совета, Чарли, держитесь по¬
дальше от этой женщины. Если не хотите, чтобы вам всыпали мышьяк
в пиво.
— Умнее вы ничего не могли придумать! — помолчав, пробурчал
Чарли. — Умнее вы ничего не могли придумать!
— Скажите же мне, — успокоившись, потребовал Батлер, — какое
это все имеет отношение к девяти ужасным отравлениям? И к Лю¬
сии Реншо, которую обвиняют в отравлении мужа? У нее были какие-
нибудь причины убивать его?
Денхэм задумался.
— Кажется, они не очень ладили...
— Это еще не доказательство, Чарли. Так'бывает в браке. Почему
полиция заподозрила ее?
— Просто потому, что больше некому было это сделать! И все-
таки...
351
— Что вы хотите от меня?
— Я могу, конечно, официально поставить вас в известность, од¬
нако нам неизвестно, когда кошка, то есть полиция, решит съесть
мышку. Еще только пять часов. Не могли бы вы поехать в Хэмпстед
и поговорить с ней до обеда?
— Мог бы, — проговорил Батлер. — Мог бы, Чарли. Но я сделаю
больше. Дайте мне пять минут, и я вам скажу, виновна она или нет.
— Пат, — сказал, помолчав, Денхэм и поднял на него глаза. — Я —
ваш должник, и мне никогда с вами не расплатиться. Нет, подождите.
Дайте мне сказать. Но это ваша последняя победа — она выбила вас
из колеи! Вы что, в самом деле считаете себя Всемогущим Богом?
— Ну, конечно нет, — поразился Батлер. — Просто, — учтиво про¬
изнес .он, берясь за шляпу, — я никогда не ошибаюсь.
Глава 6
Дом покойного Ричарда Реншо и его жены, прозванный «Домом
аббата», располагался в Хэмпстеде.
Проехав Хаверсток-Хилл и Рослин-Хилл, лимузин свернул напра¬
во возле входа в подземку и проехал по узкой извилистой Хай-стрит,
которая кончается у Раундпонд, однако им не пришлось тащиться так
далеко. Всего в нескольких десятках метров был неприметный пово¬
рот, потом еще несколько на совсем коротком расстоянии, и появи¬
лась Кэннон-роу.
Тут нетерпеливый Батлер получил первый удар.
— Боже мой, Чарли! Да это же...
Он умолк.
На фоне сине-черного неба, с которого, к счастью, больше не сы¬
пался снег, за глухим коричневым забором стоял дом, непохожий на
остальные, неясно очерченные в надвигающихся сумерках и с желты¬
ми квадратами окон. Юн выглядел чудовищно, хотя не был особенно
большим, тем не менее нависал над округлой бело-серой громадиной
в стиле викторианской готики. По обе стороны арочной двери были
два ряда больших окон, в точности один над другим. По краю крыши
шел зубчатый бордюр, заканчивавшийся башенкой.
— Да это же дом миссис Тейлор, — сказал Батлер, вспоминая все
то ужасное, с чем столкнулся в том доме. — Готов поклясться, что даже
деревья такие же.
— Почему бы и нет? — спросил Денхэм.
— Действительно, почему?
г- Оба дома, — сказал Денхэм, — были построены миссис Тейлор
в. середине шестидесятых годов. Один в Белхэме, который был в то
время очень модным районом, а один здесь, в этом все еще модном
районе. У этого такой же замок в задней двери.
352
Повинуясь порыву ветра, веточки тоненько застучали по оконному
стеклу. Однако меблированы дома были, к счастью, по-разному. Бат¬
лер убедился в этом, когда молоденькая горничная отворила дверь.
Они тотчас вдохнули атмосферу истерики, которая была так же
очевидна, как и царивший повсюду беспорядок. Восемнадцатилет¬
нюю горничную Китти Оуэн можно было бы назвать очень хоро¬
шенькой, если бы не портившая ее худоба. Она в ужасе отступила
перед незнакомыми людьми. Денхэм назвался.
— Прошу прощения, сэр, — с трудом выдавила из себя горничная. —
Я думала, опять пришли из полиции. Не знаю, сможете ли вы повидать
мадам. У нес нервный припадок.
— Миссис Рению приглашала нас, — улыбнулся Батлер.
Китти пришла в себя, хотя все еще смотрела на Батлера, как кро¬
лик на удава.
— Я пойлу посмотрю, — проговорила она в конце концов. — По¬
дождите, пожалуйста, там.
Дверь, которую она открыла, вела в большую гостиную, в которой
стояла дорогая довоенная мебель, украшенная несколькими безделуш¬
ками. На полу лежал абиссинский ковер.
Посреди комнаты, словно замерев на .ходу, стоял доктор Артур
Иване Бирс.
— Батлер! — проговорил доктор Бирс. — Мы с вами виделись в
суде. Мне казалось, вы имеете какое-то отношение... однако в пари¬
ке и мантии вы выглядите совсем по-другому.
Вблизи он производил такое же впечатление — только более силь¬
ное — немногословного, надежного, хотя немного разочарованно¬
го человека, врача, который видит, как государственная медицина
сводит его усилия. Его узкий голый череп был усеян веснушками и
вытянут вверх, как у Шекспира. Он крепко пожал руки обоим муж¬
чинам.
— Вы не... Вы не встречались до суда? — спросил Денхэм.
— Нет, — ответил Батлер. — От этого свидетеля я и так узнал все,
что было нужно.
— Вы спасли жизнь мисс Эллис, — констатировал доктор Бирс. —
Для меня большая честь — знакомство с вами, сэр.
— То же и для меня, доктор, — ответил Батлер со старомодной уч¬
тивостью. — Вы пользуете миссис Реншо?
— Да нет, — сухо проговорил доктор Бирс. — Миссис Реншо, на¬
сколько мне известно, пользуется услугами врачей с Харли-стрит или
Девоншир-Плейс. — Его взгляд стал настороженным. — Однако сегод¬
ня она позвонила мне и, плача, попросила приехать в качестве друга.
— Как миссис Реншо себя чувствует?
— Не знаю. Я ее не видел. Мне кажется, лучше ехать домой.
— Скажите, доктор, этот дом вы тоже считаете «нездоровым»?
— Простите?
12 Дж. Д. Карр «Вне подозрении»
353
— Мой юный друг... — Батлер кивнул на Чарльза Денхэма, словно
ему было не больше четырнадцати лет. — Мой юный друг напомнил
мне кое-что из Ваших сегодняшних показаний. Вы сказали, что ее дом
был нездоровый. А что вы можете сказать об этом доме?
— Сэр, я...
В гостиную вбежала Китти.
— Только одного из вас просят пройти наверх, — доложила она. —
Мистер Батлер, пожалуйста.
Батлер немного помедлил, но когда доктор Бирс не выразил жела¬
ния продолжать, двинулся следом за Китти.
Она провела его по длинному коридору в еще один холл с высоки¬
ми потолками, где была деревянная лестница, по которой можно было
подняться на балкон с балюстрадой, куда выходили двери спален. Там
было довольно темно, возможно, потому, что экономили уголь, и Бат¬
лер пару раз споткнулся.
Китти постучала в одну из дверей и открыла ее.
— Да? — послышался женский голос.
Люсия Рению в белом домашнем платье сидела в кресле возле пе¬
реносного электрического камина. Сильно смутившись и немного ис¬
пугавшись, она вскочила на ноги.
В эту "минуту циничный холостяк Патрик Батлер получил смертель¬
ный удар в сердце.
Словно во сне, он видел спальню с высокими потолками, большие
окна и старомодные ставни, лампу, горевшую на маленьком столике
между кроватями. В дальнем конце чуть левее оборудована современ¬
ная ванная комната.
Что же до всего остального...
— Мистер Батлер? — тихо спросила Люсия Реншо.
Она только что горько плакала, однако это было заметно только
по покрасневшим белкам молящих голубых глаз. Тяжелая волна во¬
лос цвета старого золота скатывалась ей на плечи, разъединенная
пробором; как у мадонны.
Люсия была довольно высокой, хотя Батлеру она показалась сред¬
него роста или даже маленькой. От таких слов, как «здоровая» или
«крепкая», он обычно приходил в веселое настроение, а сейчас они
прочно засели в его голове. Белый цвет удачно оттенял нежную розо¬
вую кожу. Платье, хотя и было довольно плотным, однако не могло
скрыть, что Люсия Реншо в спешке и растерянности надела только
лифчик и трусики. На ногах у нее были розовые шелковые тапочки.
— Мистер Батлер? — словно не веря себе, переспросила Люсия.
Невероятный факт, но Батлеру пришлось взять себя в руки, чтобы
голос не изменил ему, как мальчишке.
— Да, миссис Реншо.
— Все против меня, — сказала Люсия. — Все меня ненавидят. Вы
поможете вше?
354
— Я сделаю больше. Я спасу вас.
Старомодная галантность была свойственна Батлеру, несмотря на
весь его эпатаж, и он не нашел ничего мелодраматического в своих
словах или в том, что последовало за ними. Люсия протянула ему руку,
а он все так же серьезно склонился и поцеловал ее..
«Господи! — подумал он. — Господи!*
— Так я и знала, — сказала Люсия. — Когда я вчера услышала вас -
в суде... Суд! — Она вздрогнула. — Садитесь, пожалуйста.
— Спасибо.
Люсия показала на кресло по другую сторону камина. С какой гра¬
цией, Боже, с какой грацией в наш век всеобщей неловкости она села!
Откинув назад волосы, она вновь обнажила прелестную розовую кожу
в вырезе белого платья.
— Мне нравится все приятное! — сказала она. — Я наслаждаюсь
жизнью! Я никогда не выхожу из себя и никогда никому не грублю.
А теперь...
— Ваш муж умер. Мне очень жаль.
— Мне тоже. Всегда жалко, когда человек умирает. — Люсия отвер¬
нулась и зажмурилась. — Вчера вечером я попросила Дика дать мне
развод. Поэтому я была здесь, в этой комнате, когда он умер.
Батлер сам не понимал, чему он так удивился.
— Ваш муж умер в этой комнате?
— Да. Я...
Люсия замолчала. Она тоже испугалась и обвела комнату голубы¬
ми глазами, в которых стояли слезы, портившие ее прекрасное лицо.
Всем своим видом выказывая покорность судьбы, она повернулась к
Батлеру.
— Мне, наверно, не надо было сидеть тут, правда? Но я все время
была в таком ужасном состоянии, что просто-напросто не понимала,
где я. Пойдемте в другую комнату?
— Нет, останемся! — Он хотел, как обычно, сказать «дорогуша» и
не смог. — Миссис Реншо, все, что вы делаете, совершенно нормально.
— О, вы вправду так думаете?
— Конечно. Но, миссис Реншо, если вы хотите, чтобы я помог вам,
вы должны мне все рассказать. Итак, вы попросили вашего мужа дать
вам развод?
-Да.
— А что значит: «Поэтому я была в этой комнате, когда он умер»?
— Значит, что я здесь спала. — Люсия опустила глаза. — Мы боль¬
ше года спали в разных комнатах, а прошлой ночью я решила...
— Когда вы намеревались просить его?..
— О, совсем не потому, почему вы думаете!
— Я не думаю...
Они оба смутились и замолчали. Но Батлер сказал неправду. Неожи¬
данно для себя возненавидев Ричарда Реншо, он должен был спросить:
355
— Каким был ваш муж?
— О, это очень интересно. Он был немножко похож на вас.
— На меня?
— Нет, не внешне. Он был смуглым, даже очень смуглым, а у вас
белая кожа и светлые волосы. Однако голосом, осанкой, жестами...
Черт бы его побрал! Понимая, что он не в лучшей своей форме,
Батлер попросил:
— Расскажите мне все, пожалуйста.
Люсия поудобнее устроилась в кресле. Вспыхнувший было румянец
сошел у нее с лица.
— Дик уезжал по делам. Вчера вечером, когда я пришла домой,
меня ждала теле1рамма. Он сообщал, что приезжает на вокзал в один¬
надцать. Ну... решилась. Я приказала Китти — горничной, — чтоб
она постелила две постели в этой комнате, налила в графин воды и
вообще все приготовила.
Пока она говорила, Батлер не спеша оглядывал спальню.
Обе кровати были приведены в порядок, даже желтоватые покры¬
вала не были забыты. Между кроватями, но чуть повыше, висело до¬
вольно большое распятие. Батлер почему-то удивился, но не понял
почему. Очень старое и светлое, оно бросалось в глаза на стене, оби¬
той темным деревом.
Под ним на ночном столике рядом с лампой стоял графин. Обыч¬
ный стеклянный графин с узким горлышком, на которое был надет
стакан. Только приглядевшись, можно было рассмотреть пятна серого
порошка там, где полиция думала найти отпечатки пальцев.
Семейное преступление, совершенное под распятием.
Батлер прислушался к тому, что говорила Люсия.
— Китти, конечно, ничего не делала до одиннадцати. Я уже разде¬
лась в своей комнате и послала ее сюда, сказав, что ей лучше переме¬
нить постели, чем перетряхивать их. Потом она взяла графин...
Люсия, не убирая с лица волос, кивнула в сторону графина и за¬
пнулась.
— Продолжайте! — потребовал Батлер.
— Китти отнесла графин в ванную комнату. Я видела. Раковина как
раз против двери. Она вылила из него воду, пару раз ополоснула и
налила чистой воды из-под крана.
— Потом?
— Поставила его на ночной столик, где он сейчас стоит, и накрыла
стаканом. Потом я сказала ей, что она может идти к себе и ложиться
спать. Однако мне с каждой секундой становилось неспокойнее.
— Почему?
— Из-за Дика! — Она широко открыла голубые глаза. — Все время,
пока его не было, я набиралась храбрости, чтобы попросить развода...
— Зачем вам нужен был развод?
Люсия повернулась и стала смотреть на огонь.
356
— Я не обращала внимания на то, что он постоянно мне изменя¬
ет. — Она помолчала. — Нет, это неправда. Люди любят иногда при¬
кинуться такими и говорить всякое, правда? Я обращала внимание.
Но не потому, что я... любила его. Просто это было для меня ужас¬
ное унижение.
Батлер опустил глаза. Он понимал или думал, что понимает, чего
ей стоит признаться в этом.
— Расскажите, что было потом ночью.
— Без четверти двенадцать я услышала, как подъехало такси. Я си¬
дела на Toil кровати. — Она кивнула головой в сторону кровати, сто¬
явшей слеиз. Мне нужно было захватить его врасплох. Вы понима¬
ете? Если вам надо сказать что-нибудь неприятное человеку, он
обычно заявляет, что очень устал и предпочитает говорить завтра.
И вы спускаете это на тормозах, по крайней мере, я так делала, пока у
меня не кончилось терпение. Поэтому я пришла в его комнату. После
целого года!..
— Долго вашего мужа не было дома?
— Больше трех недель. Сначала он рассчитывал, что едет всего на
несколько лпсй, но ему разрешили открыть одну из его старых фаб¬
рик, и он остался приглядеть. Но в конце концов он вернулся; Дверь
зло стукнула, когда он вошел...
Батлер словно слышал, как она стукнула и как Дик Реншо стал
подниматься по лестнице.
— Он открыл дверь, — продолжала Люсия: Голос у нее напрягся. —
Он стоял и удивленно смотрел на меня, все еще с чемоданом в руке.
Шляпа у него съехала на затылок. А я сидела в постели с вязанием.
Китти принесла мне мою корзинку сразу, как только начала приби¬
раться в комнате. Дик сказал: «Привет! Мы опять вместе?» Я ответи¬
ла, что нет, и завела речь о разводе. У него стало каменное лицо, и он
ничего не сказал.
Пока я говорила, он открыл чемодан, вытащил из него все, потом
разделся, надел пижаму. И все молча. Я уже не знала, что подумать.
Правда, я договорилась с мисс Кэннон, в случае чего...
— Стойте, — прервал ее Батлер.
Его внимание привлекло имя мисс Кэннон, совпадавшее с назва¬
нием улицы, на которой стоял дом — Кэннон-роу. В голове, словно
детская считалочка, закрутилось: «Мисс Кэннон с Кэннон-роу».
— Вы договорились с мисс Кэннон, — переспросил Батлер — на
случай, если?.. Если что?
— Если он захочет ударить меня или еще что-нибудь, — ответила
Люсия, поднимая тонкие брови. На ее прекрасном от природы лице
не было косметики.
Свое заявление она сочла совершенно естественным и не замети¬
ла, что Батлер закипает от гнева.
— Я... Мне... Ясно. Кто такая мисс Кэннон?
— О, мисс Кэннон была со мной с тех пор, как мне исполнилось
четырнадцать лет. Она была моей гувернанткой. Не знаю, как бы вы
назвали ее... что-то вроде движимого имущества. Она должна была
прийти и пригрозить полицией, если бы Дик решил мне угрожать.
— И он решил?
— Нет. Хуже. — Люсия вздрогнула при этом воспоминании. — Он
сел на край своей кровати и. стал смотреть на меня. Одно мгновение
мне даже показалось, что он собирается... заявить свои права. А по¬
том взгляд у него изменился. Он взял графин со стола.
Люсия замолчала, приложив руку к груди.
— Знаете, у Дика была привычка, которой он никогда нс изменял.
Однажды он мне сказал, что делал это всегда еще со студенческих вре¬
мен. Каждый вечер, прежде чем лечь, он пил из графина. Прямо из
графина. Взбалтывал его и выпивал столько, сколько в него влезало.
Потом... Вчера... Он взялся за одеяло. Однако нс лег, а опять сел и
сказал мне: «Если-у тебя нет доказательств, а у тебя их лет, забудь о
разводе. Помнишь, как было с частными детективами?» Он говорил,
говорил, не1ромко говорил, но это было что-то ужасное.
А потом вдруг — минут через десять — пятнадцать — у него на лице
появилось странное выражение. Словно у него пересохло во рту. Он
задвигал языком. Потом быстро встал и пошел в ванную, пробормо¬
тав, что надо почистить зубы. Потом я услышала, как его рвет. Мис¬
тер Батлер, я... я выскочила из постели и закричала: «Что случилось?
Что случилось?» А его все рвало и рвало. Потом он, шатаясь, дошел
до своей кровати и рухнул на нее. Глаза у него стали стеклянными. Он
повернулся на бок и сказал, но не мне, а так просто, но я ничего не
поняла. Он сказал: *0, где ты был, мой сын лорд Рэндал ?»
Люсия замолчала.
Слова старой баллады, одной из самых страшных английских бал¬
лад, повисли в воздухе, словно все зло прошедших времен накатилось
сейчас на них неодолимой волной.
— Потом, — сказала Люсия, — Дик посмотрел прямо на меня и
сказал... Я бы не хотела повторять.
— Боюсь, придется. Что он сказал?
— «Сука, ты отравила меня». Он уткнулся лицом в подушку, и его
стало всего корчить.
Больше Люсия не могла выдержать. Она вскочила с кресла и, об¬
локотившись на старый мрамор каминной полки, стала глядеть на
огонь. С виду она была зрелой женщиной, что с очевидностью под¬
черкивало белое домашнее платье, однако слова, слетавшие с ее губ,
могли бы принадлежать маленькой девочке. Когда она с умоляющим
видом повернулась к Батлеру, она была очень похожа на обиженно¬
го ребенка..
— Я хотела позвать врача. — Она словно защищалась. — Пришла
мисс Кэннон, и мы с ней вместе звонили, звонили. Наш врач уехал
358
по вызову. Мы никак не могли вспомнить других врачей рядом. Ни¬
как. Потом стали звонить друзьям.
— А вам не пришло в голову набрать 999?
Люсия устало пожала плечами.
— Нет. В такое время (о, это правда!) совсем глупеешь. Врач при¬
шел только в три часа. До этого времени мы все: и я, и мисс Кэнион,
и Китти — бегали по всему дому. Дверь была открыта. Потом пришли
полицейские.
В глазах Люсии мелькнул ужас, и у нее опустились уголки рта.
— Доктор побежал наверх. Но было слишком поздно. Бедняжку
Дика сотрясали конвульсии, поэтому мисс Кэннон попросила по¬
держать его. Доктор еще не успел открыть чемоданчик, как Дик за¬
стонал... и перестал дышать. Я ничего не понимала, пока полицейс¬
кий не достал блокнот и ручку. Они все против меня! — разразилась
рыданиями Люсия. — Они все меня ненавидят!
— Все, кроме одного, — заявил Батлер, решительно поднимаясь с
кресла. •
— Это правда, мистер Батлер? Это правда? .
— Конечно. — Он ни о чем не мог думать. — Его отравили.сурьмрй?
— Да.
— В графине?
Люсия торопливо кивнула, не глядя на него.
— Почему вы говорите, что все против вас? — спросил од.
— Потому что они думают, разве вы не видите, что только я могла
насыпать яд в графин. По крайней мере они так говорят.
— Послушайте! Ваша горничная... — Батлер тщательно выговари¬
вал слова. — Ваша горничная ополоснула графин и налила воды из-
под крана. Разве Китти не могла насыпать в него яд?
— Нет.
— Почему нет?
— Потому что его надо долго мешать, как говорят полицейские,
чтобы он до конца растворился и никто ничего не заметил. В любом
случае Китти тут ни при чем. Я наблюдала за ней. —“Люсия украдкой
взглянула на него. — Наверно, она могла бы, но...
Что «но»?
— Я забыла вам сказать. Мисс Кэннон была тут. Она тоже наблю¬
дала за Китти.
— А потом?
— Китти поставила графин на столик, как я ей сказала. И они вмес¬
те с мисс Кэннон ушли.
— Нет, потом, когда вы остались одни?
— Мисс Кэннон, — сказала Люсия, — ушла в комнату в конце га¬
лереи. Я сказала ей, чтоб она и сидела там, смотрела за дверью и по¬
том слушала на случай, если... Ну, я вам говорила. Больше никто не
входил сюда, кроме Дика.
359
Умевший удержать себя в любой ситуации и никогда не поддавав¬
шийся эмоциям, Патрик Батлер вдруг почувствовал, что его душит
воротничок, хотя в комнате было довольно прохладно. Он изо всех
сил боролся с призраками.
— Никто не мог пробраться сюда и отравить воду? Может быть,
влезть в окно?
— Нет. — Люсия сглотнула слюну. — Я бы увидела. — Да и ставни
были закрыты.
— Подождите! А с водой все было в порядке?
— Да. По крайней мере полиция так думает.
— Я хочу вам сказать, — с важностью успокоил ее Батлер, — что
вы не должны волноваться. Не волнуйтесь, ясно? Предоставьте все
мне. Вы понимаете, миссис Реншо...
— Вы бы не могли... Вы бы не могли звать меня Люсией?
— Если вы не возражаете.
Люсия протянула ему руки, и он крепко сжал их. Какая красота и
сила духа исходит от ее рук! И лицо у нее честное и ласковое. Она
невиновна. Она наслаждалась жизнью и не могла расстаться со своей
старой 1увернанткой. Она...
В дверь неожиданно постучали, и они оба вздрогнули, словно за¬
нимались чем-то недозволенным. Они сидели в оцепенении, когда
дверь отворилась.
На пороге стояла маленькая аккуратная женщина с заплаканными
глазами. Взбитые седые волосы старили ее, хотя на самом деле мисс
Кэннон было всего лишь немного за сорок.
Прическа подчеркивала округлые линии ее лица, на котором свер¬
кало золотое пенсне. Мисс Кэннон прижимала мокрый платок ко рту.
— Мистер Батлер? — спросила она и, не ожидая ответа, вбежала в
комнату. — У меня к вам записка от мистера Денхэма. Он просит вас
спуститься как можно скорее.
— Простите. Боюсь, мне...
— Пожалуйста, идите! — крикнула мисс Кэннон. — Мистер Ден-
хэм говорит, это очень важно. Это касается... полиции.
Глава 7
— Вы меня извините? Мне надо задать вам еще несколько во¬
просов.
Батлер поспешил вниз, весь поглощенный мыслями о графинах. По
странной случайности он вспомнил старину Чарли. Как тот сидел в
суде, поигрывая горлышком графина. Ясности в голове у него не было.
Чарльз Денхэм сидел на диване в гостиной и курил сигарету, вы¬
дыхая маленькие колечки дыма.
— Что случилось? — спросил Батлер. — Что?
360
— Прошу прощения, — сказал Денхэм, — за то, что оказался слиш¬
ком нетерпеливым, но вы провели у миссис Реншо гораздо больше
пяти минут. Она виновна или нет?
Батлер не понял.
— Виновна? — переспросил он.
-Да.
— Чарли, вы сошли с ума? Эта женщина невинна, как ангел не¬
бесный!
— Вы превозносите женщин, — проговорил Денхэм, следя взгля¬
дом за колечком дыма, — а я их люблю, понятно? Я все люблю в них.
И глаза, и губы... Но я не позволяю им забывать свое место, Пат.
Смуглое лицо Денхэма оставалось, как всегда, серьезным.
— Улики говорят против миссис Реншо, — бесстрастно продолжал
солиситор. — Вы будете ее защищать? И как?
Батлер не .знал. Однако он не стал молчать и, привычно выстраи¬
вая фразы, спросил:
— Чарли, позвольте, я задам вам один вопрос? Вы думаете, Люсия
Реншо совсем дурочка?
— Наоборот. Она очень умная женщина.
— Великолепно. Если бы она отравила своего мужа, неужели она
оставила бы все эти чертовы улики.
— В детективе — нет.
Батлер уже было открыл рот, чтобы ответить, но не произнес ни
звука. Его словно ударили по лбу, и он вспомнил точно такой же раз¬
говор, который он вел не так давно с Чарльзом Денхэмом. Денхэм не
сводил с него глаз, прикрываясь сигаретным дымом.
— Да, да, — прервал он его размышления. — Мы говорили цитата¬
ми. То, что я сейчас сказал о Люсии Реншо, вы совсем недавно гово¬
рили о Джойс Эллис. Не правда ли, есть разница, когда вы влюблены?
В его голосе звучали горькие ноты. Обернувшись, он погасил си¬
гарету в пепельнице, стоявшей на столе позади него. На этом столе
было два больших канделябра, каждый рассчитанный на семь свечей.
Они были начищены до блеска, который будто заворожил Патрика.
Батлера.
— Кто сказал, что я влюбился?
— А разве нет? Интересно.
— Чарли, по-моему, я в вас ошибался. Клянусь чем угодно, вы бы
не отказались посмотреть, как меня бьют!
— Нет, нет, нет! — запротестовал Денхэм, как всегда проигравший
в споре с патроном.
— Но я не дам себя побить, — заявил Батлер. — По крайней мере,
пока трава не станет красной и вы не отрастите бороду, которой три
раза можно обернуть памятник Нельсону. Зачем вы меня звали? Что-
нибудь насчет полиции?
— Не совсем. Могу я представить вам доктора Гвдеона Фелла?
361
Не заметить доктора Гидеона Фелла мог только человек, у которо¬
го не все в порядке с головой. И доктор Фелл выразительно фыркнул,
подтверждая это.
Стоявший возле камина из белого мрамора и опиравшийся на пал¬
ку, доктор Фелл в своем стареньком пальто, наброшенном на плечи,
ни в чем не уступал мистеру Батлеру. Толстую красную физиономию
венчали седеющие космы, на широкой черной ленте висели очки, че¬
рез которые доктор Фелл не отрываясь глядел на Батлера. Ему очень
понравилась разьнранная перед ним сцена, и по щекам у него разбе¬
жались глубокие морщины, похожие на те, что разделяли его подбо¬
родок, а под разбойничьими усами приоткрылись два ряда великолеп¬
ных вставных зубов.
— Сэр, — произнес он нараспев, — давно мечтал с вами позна¬
комиться. Я вовсе не говорю... — С этими словами доктор Фелл сде¬
лал угрожающе-широкий жест палкой и скинул пальто. — Не гово¬
рю, что в вашей защитной тактике когда-либо был хотя бы намек на
siiggestiofolsi. О нет! Я сам довольно часто манипулировал уликами
и ловко добивался счастливого результата, поэтому, извините, счи¬
таю вас способным, любителем. Сэр, я — ваш сторонник!
— Сэр, — ответил Батлер, которому странный доктор понравился,
и поклонился ему, как поклонился бы доктору Джонсону. — Я весь к
вашим услугам. '
— Благодарю вас, — пропел доктор Фелл, вешая палку на руку, что¬
бы потереть ладони. — Итак, перейдем к делу?
— К какому делу?
— К убийству Ричарда Реншо.
Батлеру показалось, что в голову ему вонзилась отравленная стре¬
ла, но он и вида не подал.
— Доктор Фелл, мне известно, что вы — давний друг суперинтен¬
данта Хэдли. Вы здесь по поручению полиции?
— Нет, — расстроился доктор Фелл. — В настоящий момент, как
это часто бывает, Я в немилости у Скотленд-Ярда. Понимаете, я при¬
соединился к тем, кто считал Джойс Эллис невиновной.
— Прекрасно! Тогда вы согласитесь, что обвинение неправильно
воспользовалось уликами?
— Сэр,возразил доктор Фелл; — никто не воспользовался ули¬
ками.
Опять воцарилось молчание, но ненадолго. Доктор Фелл сделал
свое заявление с такой убежденностью и так при этом стукнул пал¬
кой об пол, что Батлер и Денхэм не смогли удержаться и перегляну¬
лись.
— Да? — улыбнулся Батлер. — Даже защита?
— Несмотря на все мое уважение к вам, сэр, даже защита. Но это
естественно. Вам нужны были простые объяснения, а не правдивые
объяснения.'Но... О, архонты Греции! На суде мне показалось, изви-
362.
ноте уж старого дурака, ото обе стороны смотрят на вершины деревь¬
ев в поисках корней и копают землю, надеясь отыскать ветки. Когда
же я потом узнал, что мистер Ричард Реншо отравлен, я не удивился.
— Не удивились? Почему же?
— По одной простой причине, — ответил доктор Фелл, — я этого
ждал.
— Ждали, что мистера Реншо убьют?
— Нет, — возразил доктор Фелл, неприятно кося глазами, — что
кого-нибудь убьют. К черту! — воскликнул он нетерпеливо, как чело¬
век, которому не удается объяснить собеседнику простую вещь. — По
крайней мерс было вероятно, что кого-нибудь убьют! Э... Я понятно
выражаюсь?
— Честно говоря, нет, — не утерпел Батлер. — Доктор Фелл, а по¬
чему вы интересуетесь этим делом?
— Слишком много убийств. Смею напомнить вам, как я уже на¬
поминал сегодня мистеру Денхэму, что за последние три месяца в
разных частях страны не раскрыты девять отравлений. Попричинам,
которыми я нс буду обременять вас, я не включаю случай миссис
Тейлор. Однако отравление Ричарда Реншо очень сюда подходит. Ито¬
го, десять.
Массовые отравления. Батлеру стало страшно, и он постарался ото¬
гнать от себя эту мысль.
— Послушайте! Не думаете же вы, что все эти случаи связаны меж¬
ду собой?
— Разрази вас гром, думаю! — прорычал доктор Фелл, внезапно
впадая в ярость и вскакивая на ноги. — Возможно, это мои фантазии.
И все же позвольте предположить, что все убийства творились — или
направлялись — одним человеком. Только одним человеком!
— Господи, какой смысл?
— Смысл? Ради удовольствия и выгоды.
— Минуточку, — прервал его Денхэм, подаваясь вперед. — Вы
предполагаете... — Он помедлил. — Вы предполагаете, что какая-то
гангстерская организация или банда поубивала всех этих людей ради
денег?
— Нет, нет, нет! — вскричал доктор Фелл. — В нашей стране такая
организация долго бы не продержалась.
Доктор Фелл, таинственно пыхтя,, отчего его жилет раздувался, а
очки чуть не падали с носа, принялся бегать по комнате. Неожиданно
он остановился и сделал указующий жест палкой.
— Я не знаю, зато Хэдли знает. Так называемый подпольный мир
совсем небольшой, все там тесно связанымежду собой, много донос¬
чиков, и получить информацию совсем не трудно. Через три. месяца...
Да что я говорю! Гораздо раньше Скотленд-Ярд будет знать все. Здесь
нужен профессиональный сыщик! Однако, — возразил сам себе доктор
Фелл, делая страшное лицо для пущей важности, — какая бацда мо¬
363
жет не давать о себе знать столько времени? Вот это лишает меня по¬
коя. Вынужден признать свою полную неосведомленность. Девять
убийств — и ни одного ключа к разгадке. А как они достали яд, чтоб
не оставить ни одного следа? Ка...
И он запнулся на полуслове.
— Господи! — надув щеки, с трудом выжал он из себя. — Клянусь
Вакхом!
И доктор Фелл, словно огромный джинн из сказки, склонился над
серебряным канделябром.
— В чем дело? — не выдержал Денхэм.
Доктор Фелл не ответил. Он взял в руки совершенно простой кан¬
делябр, какие есть в каждом состоятельном доме, и, крутя его в руках,
принялся внимательно осматривать. Заглянул даже в углубления для
свечей. Залез туда пальцем и поскреб. Палеи у него стал совсем чер¬
ным, вероятно, из-за пыли, осевшей на воске.
— Доктор Фелл, — позвал его рассерженный барристер, мысли ко¬
торого были заполнены Люсией Реншо, отчего он не очень серьезно
отнесся к чудаковатому доктору.
— А?
— Не вернуться ли нам к человеку, который был отправлен вчера
вечером в этом доме? Что вам известно?
— Известно... — Доктор поставил канделябр на место. — Известно,
что его жена просила у него развода...
— Но это же не причина!
— Сэр, — нахмурился доктор Фелл, — я не говорил о причинах. Итак,
я знаю, что ее муж вернулся домой и выпил отравленной воды из графи¬
на, а миссис Реншо по какой-то причине была с ним в одной комнате.
— Могу я спросить, от кого вы все это знаете?
— Боюсь, — послышался голос Люсии Реншо, стоявшей в прохо¬
де, — боюсь, от меня. — Она нервно рассмеялась. — Я звонила ему.
Я неправильно сделала?
Ну, конечно же, неправильно! Но Патрик Батлер не мог ей это
сказать.
Он был глубоко разочарован, оттого что больше не чувствовал бли¬
зости с Люсией. Такое нарочно не вернуть! Люсия ласково улыбнулась
сразу всем трем гостям.
Она переоделась в шелковую блузку, черную юбку, серые шелко¬
вые чулки и черные туфли. Причесывалась она в спешке, однако это
лишь подчеркивало красоту ее блестящих волос. Если она и чувство¬
вала себя загнанной в угол, то ничем этого не показывала. За ее пле¬
чом появилось доброе лицо мисс Эгнес Кэннон с пенсне на носу.
— Я вам очень благодарна, что вы пришли, доктор Фелл, — радост¬
но проговорила Люсия. — Я вас не просила из-за... из-за ужасных
обстоятельств, в. которых теперь нахожусь. Мистер Батлер и мистер
Денхэм, надеюсь, сумеют мне помочь. Да! А где шгстер Бирс?
364
— Нас четверо, — пробормотал, поднимаясь, Денхэм. — Он был,
Люсия, — сказал он громко, — но должен был уйти. Вечерняя опе¬
рация.
— Ох, я прошу прошения! — Люсия была смущена. — Не надо
было мне звать его. Понимаете, я себе места не находила, это милая
Эгнес — мисс Кэннон — уговорила меня сойти вниз.
«Милая Эгнес, — со злостью подумал Патрик Батлер, — заслужи¬
вает доброго удара футбольной бутсой».
— Я хотела поговорить с вами, доктор Фелл, — проговорила Лю¬
сия, словно бросившись в омут головой. — Вы ведь все знаете о запер¬
тых комнатах, правда?
— Запертые комнаты! — воскликнул Батлер. — Здесь нет никаких
запертых комнат!
— Ну, конечно нет. Однако кто-то же отравил воду в графине, ког¬
да этого никто не мог сделать, кроме меня? Если бы я могла все рас¬
сказать вам, доктор Фелл...
И она рассказала.
Батлер, если честно, все больше приходил в ярость, однако прятал
свое состояние под маской высокомерия. Словно не желая участвовать
в общем разговоре, он отошел подальше и уселся за письменный стол.
Тем нс менее Люсия еле слышно рассказывала о графине, в кото¬
ром поменяли воду, о яде, выпитом Диком Реншо под распятием, о его
конвульсиях. Казалось, зло заполняет комнату и оскверняет ее, как
осквернило уже комнату наверху.
С искренним удовольствием Батлер обратил внимание на то, что •
доктору понемногу становится так же неловко, как и барристеру. Лю¬
сия еще не кончила говорить, когда доктор Фелл, забившись в угол
софы, словно оцепенел от ужаса.
— Что с вами? — спросила его Люсия. — Вы себя плохо чувствуете?
— Разрази меня гром! — хрипло проговорил доктор Фелл. — Все не
так! Нет, миссис Реншо, я ждал совсем другого. — Он поднял голову,
и у него оказалось еще больше подбородков, чем это было видно по¬
началу. — Я ждал...
— Чего?
— Только один вопрос. Что вы думаете о характере вашего покой¬
ного мужа?..
— Не воображайте, что мне его не жалко! — заплакала Люсия. —
Мне его было жалко.
Неожиданно заговорила мисс Эгнес Кэннон, качнув пышной при¬
ческой, обрамлявшей довольно моложавое лицо.
— Дорогая, вам нечего его жалеть, — спокойно произнесла мисс
Кэннон. — Я вам уже говорила, что для него было лучше умереть.
— Эгнес, не надо так говорить!
— Дик Реншо был юбочником и транжирой, — заявила мисс Кэн¬
нон, несмотря на мешавшие ей слезы. — Он бегал за женщинами и
365
жил не по средствам. Он был темная личность, бездельник, угорь й
мотылек! — неожиданно проговорила она.
Доктор Фелл даже мигнул от удивления.
— Я... гммм... прощу прощения?
Патрик Батлер вскочил на ноги.
— То, что она сказала, доктор, наше лейбористское правительство
говорит о каждом, кто работает мозгами, а не руками.
Фанатический огонь зажегся в глазах мисс Кэннон, а потом и
в глазах мистера Батлера, который был как бы по другую сторону
барьера.
— Правительство, молодой человек, — словно жалеючи его, произ¬
несла мисс Кэннон, — тоже не работает руками.
— Нет, мадам. Но и мозгами тоже. Я бы их больше уважал, если
бы они работали так или иначе.
— Вас надо посадить в тюрьму за такие разговоры! — завопила мисс
Кэннон. — Мы живем в демократической стране!
— Мадам... — Батлер прикрыл глаза. — Вы замечательно сказали,
и любые слова только повредят красоте вашего заявления. Я прини¬
маю его...
— Прекратите! — прорычал доктор Фелл. — Что касается меня, —
тихо проговорил немного погодя доктор Фелл, когда все замолчали, —
то я разделяю чувства мистера Батлера. И если бы это было необходи¬
мо, я бы сумел выразить их так, что стены бы рухнули. Однако имен¬
но поэтому не стоит обсуждать их теперь. Мы слишком все взволно¬
ваны, чтобы сохранять здравый смысл. А сейчас позвольте мне (будь
все проклято!) задать миссис Рению вопрос о смерти ее мужа.
Люсия кивнула и стала ждать, сильно побледнев и подавшись вперед.
— Вы приказали девушке — как ее? — Китти, чтоб она переменила
пЬстели? А вы просили ее стереть пыль, например?
— Стереть пыль... А зачем вам это знать?
— Ответьте же мне! — попросил доктор Фелл. — Приказали?
— Не помню. Зато я хорошо помню, как она бегала с метелкой, а
на руке у нее висела корзинка с моим вязанием, чтоб не забыть о нем.
Правильно. И мне кажется, она стирала пыль.
— Увы и ах! — воскликнула мисс Кэннон, блестя глазами и всем
своим видом показывая, что она не обижена. — Несмотря на все мои
усилия, из Люсии так й не получилось хорошей хозяйки. Я присмат¬
риваю за уборкой.
-А!
— Китти вытерла пыль. Кое-как, — с важностью заявила мисс Кэн¬
нон. — Но,, к сожалению, мне пришлось уйти. Дорогая Люсия выста¬
вила меня.
— Эгнес, но ведь Дик мог приехать в любую минуту!
Ладно. Китти плохо убралась. Сегодня было очень много пыли,
поэтому я вытерла ее в спальне и в туалете. — Мисс Кэннон пожала
366
плечами. — Естественно, после ухода полиции. Пыль была такая, что
на ней можно было даже рисовать.
Доктор Фелл выпрямился, так что софа под ним заскрипела и за¬
пела на все голоса.
— Рисовать? Что рисовать? — спросил он.
— Ну, было что-то нарисовано. Я не помню, — после недолгой
паузы проговорила мисс Кэнион.
— И сейчас нарисовано?
— Нет, я стерла, уж в этом-то можете быть уверены.
Все застыли на своих местах. Через некоторое время Патрик Бат¬
лер обнаружил, что крутит в руках отполированный морем камень,
который использовали вместо пресс-папье. В голове у него мелькну¬
ло, что, наверно, он еще не разучился бросать камни в цель, как
делал это мальчишкой в Ирландии. И этот он бы с удовольствием
швырнул куда-нибудь, если бы можно было таким образом уничто¬
жить черную тайну.
— Мне помнится, — проговорила мисс Кэннон, щуря карие глаза
в пенсне, — это были какие-то знаки, начертанные на пыльном подо¬
коннике. Их было немного. Два или три.
— Какие знаки?
— Как будто перевернутые «Т*. Может быть, с хвостиком. Не пом¬
ню! Не знаю!
Посидев еще несколько секунд, доктор Фелл с трудом поднялся
с софы.
— Миссис Реншо, — проговорил он тоном, каким редко говорил с
кем-нибудь, — мне бы хотелось, чтобы вы и мистер Батлер поднялись
со мной наверх для конфиденциальной беседы. Поверьте, это очень
нужно.
Чарльз Денхэм и Эгнес Кэннон не сдвинулись с места. Люсия, не
говоря ни слова, пошла к двери, словно боялась заплакать, стоило ей
открыть рот.
Когда они вышли на лестницу, доктор Фелл попросил проводить
его в спальню Дика Реншо. Люсия также молча открыла дверь и зажг¬
ла свет.
Загорелась лампа на ночном столике, два оранжево-желтых язы¬
ка пламени зажглись в электрическом камине, однако доктор Фелл,
не глядя кругом, тщательно закрыл дверь и повернулся к Люсии и
Батлеру.
— Мадам, — мрачно начал он, — думаете, что я старый тупица и
страдаю полной потерей памяти. Что я вполне в состоянии разбить
самый дорогой веджвудский чайник моей хозяйки о камин, думая, что
это стол. Но все равно лучше вам услышать это от меня, чем от стар¬
шего инспектора Соумса.
— Минуточку! — Попытался вмешаться Батлер, но доктор Фелл
жестом руки остановил его.
367
— Я хочу поговорить с вами, — продолжал он, — в присутствии
вашего адвоката и с его разрешения. Только, Бога ради, не лгите мне.
Полиция начала расследование. А они так удивительно терпеливы и
умеют до всего докапываться. — На лице доктора Фелла появилось
умоляющее выражение. — Миссис Реншо, в вашем хозяйстве есть
сурьма?
— Нет! — в ужасе закричала Люсия.
— Вы когда-нибудь покупали ее или делали попытку купить?
— Никогда!
Люсия инстинктивно ухватилась за руку Батлера, и вновь между
ними возникло чувство близости.
— Это, — сухо проговорил Батлер, — будет краеугольным камнем
защиты. Даже самого дьявола нельзя было бы ни в чем обвинить, не
доказав его причастность к яду.
— Сэр, — изумился доктор Фелл, — неужели даже вы не понимае¬
те всю опасность происходящего?
— Естественно, понимаю! Но если они посмеют ее арестовать... —
Он успокаивающе посмотрел на нее. — Да, если они посмеют ее арес¬
товать, я добьюсь оправдательного приговора.
— Предположим, что так! Но ведь это не решает проблемы.
Батлер с удивлением обнаружил, что все еще держит в руке камень
с письменного стола. Ничего не понимая, он посмотрел на него, по¬
том на доктора Фелла и сунул камень в карман.
— Предположим, — с нажимом продолжал доктор Фелл, — вы объ¬
ясните (а вы и я это сделаем наверняка!), каким образом яд попал в
графин. Предположим, вы с триумфом завершаете дело миссис Рен¬
шо. Неужели вы не понимаете, что полиция может предъявить ей еще
одно обвинение?
— Еще одно обвинение? Какое обвинение?
— В убийстве миссис Тейлор.
Глава 8
Несколько секунд Люсия смотрела на него с непонимающим ви¬
дом. Потом ее тонкая рука с розовыми ноготками соскользнула с
руки Батлера. Силы оставили ее, и она отшатнулась от доктора Фел¬
ла со страхом, неожиданным для такой спокойной и уверенной в себе
женщины.
Отступив, она уже хотела было сесть на кровать, но в ужасе под¬
скочила, и только когда уверилась, что это не та кровать, на которой
умер Дик Реншо, уселась на нее и уперлась ладонями в матрас, чтобы
не упасть.
^- Миссис Тейлор? — Она почти кричала. — Тети Милдред?
Доктор Фелл кивнул.
368
— Но это же глупо! — простонала Люсия с видом ребенка, который
тянет ручку к огню, не зная, что он жжется. — Смешно! Разве дело не
закрыто?
— Боюсь, оно никогда не будет закрыто. После Джойс Эллис вы
были главной подозреваемой.
— Откуда вам это известно? — торопливо спросил Батлер.
— Мой дорогой мистер Батлер! — проворчал доктор Фелл, то ли
рассердившись, то ли обидевшись. — С самого начала я был внутри
этого дела. Разве я вам не говорил, что меня вышвырнул Хэдли, когда
я попытался кое-что ему объяснить? Потом Джойс Эллис оправдали,
кое-кто вновь привлек к вам, Люсия, внимание полиции.
Люсия шепотом спросила:
— Кто привлек их внимание ко мне?
— Мистер Батлер, — заявил доктор Фелл. — К радости присяжных,
он доказал, что запертый дом вовсе не был заперт. Он доказал, что в
него мог войти любой прохожий. Он доказал еще много такого, что
весьма опасно для вас.
«Зачем я смошенничал? Разве Джойс не говорила мне все время, что
дверь была заперта?»
— Позвольте мне, миссис Реншо, изложить дело так, как его видит
полиция?
Не глядя на поднявшую голову Люсию, Батлер приготовился отра¬
зить атаку.
— Прежде чем я позволю вам задать хоть один вопрос, доктор Фелл,
скажите, на чьей вы стороне? — спросил он.
— На чьей стороне?
— Вы что, служите и нашим и вашим? Или вы с нами, или против
нас. Так как?
— Послушайте, — проговорил доктор Фел, потирая лоб рукой. —
Все это дело слишком сложное для простого «да» или «нет». Если
бы я мог кое-что узнать, я бы был на вашей стороне. Нет, мне
лучше уйти. — Он посмотрел на крест на стене. — Ничего не по¬
нимаю.
— Нет! — воскликнула Люсия. — Пожалуйста! Патрик! Пусть он
скажет нам!
Батлер пожал плечами. Доктор Фелл, не отрываясь; глядел на Лю¬
сию, которая как загипнотизированная бормотала: «Главная обвиняе¬
мая... Убила тетю Милдред?» — словно шла по долине, кишевшей зме¬
ями, и не замечала ни одной. Доктор Фелл откашлялся.
— Вы сказали сегодня полицейскому, что требовали развода?
-Да!
— Это правда, что говорит мисс Кэннон, будто ваш муж жил не по
средствам?
— Дик никогда не говорил со мной о деньгах. Но, думаю, у него
были долги.
369
— Хм, да. Были ли вы — подумайте хорошенько! — полностью за¬
висимы от него? У вас есть собственные деньги?
Люсия широко раскрыла глаза.
— Нет. Ни пенни. И никогда не было.
— Значит, если бы вы взяли и бросили его, вы остались бы без
денег?
— Да. Наверно, так. Я никогда не думала об этом. Кроме того, Дик
не позволил бы мне бросить его.
^Теперь нам известно, — проговорил доктор Фелл, скрывая смя¬
тение под суровым видом, — что вы и ваш муж были единственными
родственниками миссис Тейлор. Если быть совсем уж точным, вы были
единственной родственницей. И наследницей.
Люсия вся напряглась, но ничего не сказала.
— Пока мистер Батлер был наверху, я переговорил с юным Денхэ-
мом о завещании миссис Тейлор. Вы наследуете дом миссис Тейлор,
называемый «Монастырем», этот дом, называемый «Домом аббата»,
и еще один дом, называемый «Часовней». Не кажется вам странным
обилие церковных названий?
Люсия едва заметно дёрнула головой, словно о чем-то хотела спро¬
сить, а потом раздумала. Она затаила дыхание.
— Исключая налоги, — продолжал доктор Фелл, — вы наследуете
пятьдесят тысяч фунтов. Такая сумма вполне освобождает женщину от
власти мужа.
— Доктор Фелл, но вы же не думаете, что я могла... О нет!
— Перед ее смертью вы, кажется, нанесли ей неожиданный визит?
— Да, но...
— Вы ведь нечасто бывали в Белхэме, правда?
— Н-нечасто. Но я ездила туда, когда могла. Она была старой и
одинокой.
— Во время вашего визита миссис Тейлор говорила о солях Немо и
о том, что их нет в доме? Вы что-нибудь домните?
Люсия помедлила с ответом.
— Да, она что-то говорила, но что, я не помню.
— Вы должны знать, — громко сказал доктор Фелл, скрывая разо¬
чарование, — доктор Бирс готов поклясться, что она говорила об этом.
Кстати, вам было известно о сурьме, хранившейся в конюшне?
— Не отвечайте на этот вопрос! — вмешался Патрик Батлер.
— Но я знала, — прошептала Люсия. — Кучер Билл Гриффитс всем
об этом рассказывал, чтобы предупредить.
— Давайте поговорим о том, что было утром после того, как мис¬
сис Тейлор умерла, — продолжал доктор Фелл голосом — намеренно
ли? — имитирующим ораторскую манеру Батлера. — Мы знаем, что
ключа в замке не было. Мы знаем, что он валялся на полу в коридоре.
Мистер Батлер доказал...
— Подождите! — не выдержал Батлер. — Это не...
370
— Что не?.. — переспросил доктор Фелл.
«Я не могу сказать им, что это неправда. Не могу сказать им, что
сам это придумал и вложил в рот Джойс Эллис. Я не могу им сказать,
что на самом деле ключ всю ночь был в замке!»
— Вы что-то хотели сказать, сэр? — учтиво переспросил доктор
Фелл.
— Нет, ничего. Извините.
— Тогда... — доктор Фелл повернулся к Люсци, — все ясна. Кто-
то — кто-то не из домашних — должен был Всего-навсего запастись'
карандашом, чтобы ключ выпал из замка, потом открыть дверь и за¬
крыть ее другим ключом. Мистер Бартер доказал...
«Господи Всемогущий, чего он хочет? Почему Як$ия так странно на
меня посмотрела ?»
— ...что такой ключ не редкость, — сказал доктор фелл. — У вас
тоже такой же замок в задней двери, миссис Реншо?
— Не знаю! Не знаю!
— К сожалению, такой же. Значит, у вас есть клфч. Конечно, если
бы вы смогли доказать, что вечером и Ночью Двадцать второго февра¬
ля все время были на людях, тогда другое дело. А где вы, кстати, были?
— Здесь! У себя дома!
— У вас есть свидетели?
— Нет. Дик уехал еще накануне, двадцать первого, а... — Люсия в
ужасе замолчала, прижав ладони с розовыми ноготками к щекам. *—
Дик мертв. Я забыла.
— Может быть, служанка вас видела?
— Нет. В этой части света суббота — выходной день, и служанки
обычно возвращаются поздно.
— А мисс Кэннон?
— Бедняжка Эгнес... Она тоже на жалованье. Дик хотел прогнать
ее. Ее тоже не было. — Она помолчала. — Я не убивала Дика! — вос¬
кликнула Люсия, словно это была соломинка, за которую хватается
утопающий. — Разве вы сами не сказали об этом только Что? У меня
нет яда!
— Мадам, есть кое-что еще, о чем. бы мне хотелось сообщить вам
теперь же. В суде об этом не говорили, потому что полиция вполне
справедливо сочла это не имеющим отношения к деду.
— Что?
Доктор Фелл запыхтел так, словно уже отмахал бегом немалое рас¬
стояние.
— Кучер Билл Гриффитс заявил, что из жестянки взяли больше
четырех столовых ложек сурьмы, а это раза в два больше того, что
проглотила миссис Тейлор. Убийца придержал еще одну порцию яда
для другого случая.
Доктор Фелл не дал Люсии промолвить и слова, правда, она и не
хотела говорить.
371
— Минуту назад, миссис Рению, вы сказали, что ваш муж «не поз¬
волил бы вам бросить его». А почему?
— Если он не мог владеть мной... — Люсия опустила голову, и ее
золотые волосы засверкали на свету. — Никто не должен был владеть
мной.
— Вы боялись его?
— Ужасно!
— Там внизу вы повторили мне и мистеру Батлеру слова Ричарда
Рению: «Если у тебя нет доказательств, а у тебя их нет, забудь о раз¬
воде. Помнишь, как было с частными детективами?»
— Да, — прошептала Люсия, не поднимая головы.
— Что он имел в виду?
— О, мне очень стыдно. Мне правда очень стыдно. — Люсия тяже¬
ло дышала, и судорожно поднимавшаяся грудь натягивала шелковую
блузку. — А что мне было делать? Я наняла частного сыщика, чтоб он...
следил... за ним.
-Ну и?
— Через неделю он мне написал, что должен оставить это дело, но
не написал почему. Я наняла другого сыщика. Этот тоже пришел и
отказался. Но я все-таки вытащила из него правду.
— Что же это было?
— Один из его... как их называют... был избит. Он говорил о мед¬
ном кастете. И попал в больницу.
Похоже было, что беспощадный кулак взялся разбить жизни мно¬
гих людей, или катапульта выкинула столько зла, сколько невозмож¬
но было даже представить разумному человеку. Однако доктор Фелл не
удивился.
— Значит, вы не могли избавиться от мужа? Или думали, что не
можете?
— Да, — убитым голосом проговорила миссис Реншо.
— Итак, для полной независимости вам одинаково нужны были яд
и пятьдесят тысяч фунтов. Вы убили своего мужа, и вы убили миссис
Тейлор. Боюсь, таким будет обвинение, выдвинутое против вас.
Все молчали.
Люсия сидела на краешке кровати, упираясь в нее ладонями, и,
казалось, смотрела на свои скрещенные лодыжки. Мужчины не ви¬
дели ее глаз, но они увидели две выкатившиеся из них слезы. По¬
том она подняла голову, еще раз сверкнув волосами. Голубые, нали¬
тые слезами глаза с немой мольбой смотрели на Фелла и Батлера.
Хотя Патрик Батлер ни разу не усомнился в ее невиновности
(а, как он всегда говорил,-.он никогда не ошибался), его вера в нее
укрепилась, и он был почти счастлив. Сердцем он тянулся к ней
в любви, в жалости и в таком смирении, какого никогда не ожидал
от себя.
Однако Люсия смотрела на доктора Фелла.
372
— Значит, вот что вы думаете обо мне? — удивленно спросила
она. — Значит, вот что вы на самом деле думаете обо мне?
— Нет, нет, нет! — выкрикнул доктор Фелл, делая немыслимые дви¬
жения всем телом, отчего его пиджак закрутился наподобие плаща.
—■ Тогда почему вы?..
— Черт возьми, разве я вам не сказал? Полиция может предъявить
вам это обвинение. — Его тон изменился. — Тем не менее кое в чем
они будут прашл. Обе смерти — миссис Тейлор и мистера Реншо —
взаимосвязаны. Они как бы не могут быть по отдельности. И совер¬
шил их один убийца.
— Но вы?.. Что вы думаете? — спросила Люсия. — Вы сказали, что
когда узнаете кое-что. будете знать, верить мне или нет. Так скажите же!
— Моя дорогая юная леди! — У доктора Фелла был ошарашенный
вид. — Я не задал вам ни одного вопроса по делу, которое больше всего
меня интересует!
— Вы... Что?
— Нет, нет, нет! — с важностью возразил он. — Два вопроса, кото¬
рые, если можно так сказать, во главе всего. От них все зависит. Черт
возьми, так оно и есть!
— Какие вопросы?
— В первый день вы были в суде. — Доктор Фелл сморщился. —
И слышали показания горничной миссис Тейлор Алисы Гриффитс.
Она сказала, что вы и миссис Тейлор говорили о религии. Что она
хотела этим сказать?
Люсия все еше была в шоке, но и она не могла бы удивиться боль¬
ше, чем удивился Батлер.
— О религии? — переспросила Люсия.
-Да.
— Но я не помню... Нет, подождите! — У Люсии загорелись глаза. —
Кажется, тетя Милдред говорила о Римской католической церкви.
Доктор Фелл был поражен. Он, не отрываясь, смотрел на Люсию,
придерживая очки на широкой черной ленте.
— Вы уверены? — пропыхтел он. — Вы уверены, что миссис Тей¬
лор говорила о «католической церкви»?
— Да, так я поняла. Тетя Милдред милая женщина, но у нее было
странное чувство юмора. Например, доктора Бирса она звала Амбро¬
уз. И каждый раз, когда она шутила, у нее делался хитрый взгляд и она
показывала зубы, прямо как волк. Ну, конечно, я ей сказала, что мы
принадлежим к англиканской церкви.
— И последний вопрос. — Доктор Фелл пристально посмотрел на
нее. — Женщины теперь носят подвязки?
«Старик тронулся! Или нет?»
— Почему?.. — начала было Люсия, но испугалась своей поспеш¬
ности. — Знаете, нет, если только, — сухо проговорила Люсия, — нель¬
зя достать пояс. В последнее время их не шили.
373
— И даже, — настаивал доктор Фелл, — красные подвязки?
Патрик Батлер Жестом попросил всех молчать.
Уже некоторое время у него было чувство, чуть ли не звериное,
будто за ними наблюдают. Оно становилось тем сильнее, что он не
был занят беседой. Поглядев в сторону двери, ведущей на галерею,
где был включен свет, он обратил внимание на то, что дырка для
кщача темная. Сгорая от любопытства и в то же время чувствуя себя
глупо, словно он участвует в каКом-то фарсе, Батлер, крадучись, при¬
близился к двери и. распахнул ее настежь.
За дверью» согнувшись, стояла всего-навсего испуганная горничная
Китти Оуэн. Когда она выпрямилась, на ее лице не было ни тени сму¬
щения.
— Кйттй? — спросила Люсия, словно Китти постучала, как обыч¬
но, прежде чем войти, Она встала. — Что это значит?
— Я искала вашу кррзйнку для вязания, мадам. Можно мне посмот¬
реть ее здесь?
-»■ Да., конечно.
Китти поправила кружевной чепец. Каким странным взглядом она
посмотрела на Люсию! НейрйяЗненчым? Нет. Высокомерным? Навер¬
но. Ничего Не понимая, Ватдер попробовал проанализировать свои
ощущения.
Все это время Люсия не смотрела на него.
-т Китти* — объяснила она, ни к кому не обращаясь, — очень лю¬
бит вязать. Д я совсем не любдю, правда. Она повсюду таскает за со¬
бой корзйнку, словно это Драгоценность, и заканчивает все вещи, ко¬
торые Я начинаю и бросаю. Однако мисс Кэннон не разрешает ей
носить в корзинке книги.. Нашла, Китти?
Огкуда-то из-за.комрдаКщти вытащила зеленую корзинку, приме¬
чательную лишь тем, что она быЛа довольно объемистой.
— Да, мадам. Я-закончу свитер, если вы не против?
— Очень хорошо. А теперь иди.
Китти убежала. Одйако. она ца секунду остановилась против Бат¬
лера и Подняла на негр Хйвые Карие глаза, в которых смешались ис¬
пуг и удаление» как в первый раз, Когда он открыл дверь и она уви¬
дела его.
— В& похожи на. мистера Рбйшф!. сказала Китти и тихо закрыла
за собой дверь*
Люсия уже стояла посреди .комнаты, и было похоже, что она на
1рани нервного срыда.
— Надеюсь, — сказала она, вы извините меня за то, что я боль¬
ше не хочу слышать, как я виновата.:Доктор Фелл...
Она замолчала, не найдя доктора, на том месте, где он только что
стоял. Похоже было, будто огромный черный шатер, украшенный се-
дой шевелюрой, метнулся к ночному столику между кроватями. Он
рассматривал трафин.
374
Батлер наконец тоже решил посмотреть на загадочный сосуд. В нем
еще оставалось на самом донышке чуть-чуть воды со множеством пу¬
зырьков, которые сверкали на свету. Это все еще была отравлен¬
ная вода.
— Мадам, — спросил, но как бы утверждая, доктор Фелл, — неуже¬
ли ваш муж выпил так много воды?
— Нет, нет! Это полиция взяла для экспертизы. Иначе откуда бы
мне знать про сурьму? Инспектор сообщил сегодня. Это был послед¬
ний вопрос, на который я ответила сегодня и вообще.
Батлер подошел к ней и заглянул в лицо.
— Послушайте, Люсия...
— Я была бы счастлива, мистер Батлер, — спокойно проговорила
она, — если бы вы больше не беспокоили себя моими делами.
Батлер, хотя и чувствовал себя так, словно получил полновесную,
оплеуху, подумал, что может ее понять. Конечно же, она на грани ис¬
терики.
— Послушайте меня, пожалуйста, — ласково сказал он. — Нет ни¬
каких прямых доказательств, что вы убили миссис Тейлор. Конечно,
все выглядит ужасно, но...
— Да. А из-за кого это выглядит ужасно?
У Батлера душа ушла в пятки, хотя на его лице ничего не отра¬
зилось.
— Я вас не понимаю.
— «Мистер Батлер доказал», — передразнила Люсия доктора Фел-
ла. — «Мистер Батлер доказал». Мне показалось, что если я услышу это
еще раз, то не выдержу и закричу. Вы загнали меня в угол, так?
— Мой профессиональный долг обязывает меня защищать мою
клиентку.
— Нападая на меня?
— Разве я на вас нападал?
— А разве нет? Разве не вы заставили свидетелей лгать?
— Вы!.. Лучше бы вам подумать, прежде чем задавать этот вопрос,
миссис Реншо. Что касается профессиональной этики...
— Я ненавижу вас! — взвилась Люсия, и глаза ее вновь наполни¬
лись слезами. — Вы тоже против меня!
— Ох, да не будьте же дурой!
— Ничего себе! — прошептала Люсия й уставилась в потолок с не¬
посредственностью всех женщин в мире. — Я же еще и дура!
— Прошу прощения. Но да будет вам известно, что я нарушил не¬
писаное правило, придя в ваш дом.
— Очень интересно!
— Да, интересно. — Батлер скрипнул зубами. — Эту работу должен
был сделать солиситор. Только солиситор может обратиться к адвока¬
ту за советом. Я пришел сюда — не знаю! — из альтруистическое по¬
буждений разве...
375
— Так уходите! — крикнула Люсия.
Патрик Батлер церемонно поклонился. Ослепленный гневом, но
все же влюбленный в Люсию больше прежнего, он вышел и с убий¬
ственной тщательностью закрыл за собой дверь. Медленно ступая по
ступенькам вниз, он видел лишь размытые огни в холле и великолеп¬
ную мебель.
На одном из Кресел лежали его пальто и шляпа. Все также медлен¬
но он надел пальто, словно у него болела спина, и, уже выйдя в кори¬
дор, заметил там Чарльза Денхэма, тоже в пальто и шляпе, медлящего
около двери.
— Не слишком ли для одного вечера? — тихо спросил он Батлера.
— А? О да!
— Кажется, меня, как и доктора Бирса, не очень-то жаждут ви¬
деть, — сказал Денхэм, открывая дверь. — Пат, уже половина вось¬
мого. Я хочу есть.
— А я хочу, — заявил Батлер, — пить.
Сырой колючий ветер налетел на них, едва они вышли на улицу.
Денхэм аккуратно закрыл дверь и быстро взглянул на приятеля.
— Итак, вы видели Люсию, — сказал он.
— Эта женщина также невиновна, как вы! — воскликнул Батлер.
— О, благодарю вас. — Денхэм был настроен миролюбиво. — Од¬
нако давайте посмотрим фактам в лицо. Она весьма эгоистична, и у
нее нет сердца...
Денхэм посмотрел на заасфальтированную дорогу за невысоким
бордюром, и Батлер проследил за его взглядом.
— Неправда!
— Я подумал, что она попросит вас защищать ее. Но это будет не¬
легко.
По обе стороны дома были установлены невысокие каменные бор¬
дюры, утыканные засохшими розовыми кустами. Слева какой-то маль¬
чишка умышленно положил пустую жестянку, вполне возможно, из-
под солей Немо. Батлер видел, как она блестела в свете уличного
фонаря.
— Я буду ее защищать, — отрезал он. — Мне только хотелось бы,
чтобы судьей опять был мистер Джастис Стоунмен!
— Жалко как,, правда? — пробормотал Денхэм. — Ведь вы предпо¬
читаете виновных клиентов?
— Послушайте,, я только сказал...
— Какая же честь... Или удовольствие?.. Защищать невиновного?
В эту минуту Батлер распахнул пальто и нашел в кармане пиджака
отполированный увесистый булыжник. Вынув его, он взвесил его в
руке. Все еще пребывая в ярости, он подумал, сумеет ли, если бросит
камень, попасть в жестянку?
— Пат, между нами, Как вы собираетесь защищать Люсию?
— Понятия не имею.
376
— Совсем?
— Пока совсем!
Чарльз Денхэм расхохотался.
Батлер, не отрывая глаз от жестянки, повернулся к нему.
— Черт возьми, что вас так развеселило?
Изо всех сил он запустил камнем в банку, и она расплющилась, а
камень вылетел на дорогу. Откуда-то из розовых кустов послышалось
громкое мяуканье напуганных кошек.
Батлер напился. В одиннадцать часов, когда он поглощал виски в
клубе «Голубая собака» на Беркли-сквер, Люсия раздевалась у себя
дома перед тем, как лечь в кровать. Отраженная во множестве зеркал
в своей спальне, она села, чтобы снять чулки.
Их держали чуть выше колен подвязки красного цвета. Не притра¬
гиваясь к ним. Люсия долго задумчиво смотрела на себя в зеркало.
Глава 9
С Люсией покончено! Со всеми покончено! Покончено и забыто!
Когда Батлер на другое утро, мучимый жестокой головной болью,
спустился к завтраку, он уже принял решение. Виски подсказало ему,
что он ни от кого не должен терпеть обид и оскорблений. Он — Пат¬
рик, черт возьми!.. А она пусть ищет себе другого адвоката. В столо¬
вой его ждала старая домоправительница миссис Пастернак.
— Доброе утро, миссис Пастернак.
— Доброе утро, сэр. Я позволила себе...
— Миссис Пастернак, — взмолился ее хозяин, не зная, как унять
боль. — На сегодня у меня ничего нет. Я ни с кем не буду говорить,
даже по телефону. Это все. Спасибо.
Миссис Пастернак помедлила. Уж кто-кто, а она изучила своего
хозяина.
— Очень хорошо, сэр.
Батлер жил в старом солидном доме на Кливленд-роу напротив так
называемого Конного музея. Утро выдалось туманное, и за окнами ни¬
чего не было видно, а так как уже пробило девять часов, то все электри¬
ческие газовые приборы были выключены и в комнате было прохладно.
На тарелке лежали две сосиски, но уж лучше бы была каша. Ему
стало еще хуже. Наливая себе чай, к счастью, еще горячий, Батлер
взглянул на письма. Он взял в руки верхнее письмо в сером конверте
с адресом, написанным печатными буквами, к тому же карандашом:
«ДЕРЖИСЬ ПОДАЛЬШЕ ОТ ДЕЛА РЕНШО.
ДРУГИХ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЙ НЕ БУДЕТ».
377
Батлер выпрямился. Выдвинув вперед подбородок, он скривил губы
в довольной и злой усмешке. Внутри у него потеплело.
— Так, так, так, — весело проговорил он.
Телефон был в столовой. Выпив одну чашку чая и налив себе дру¬
гую, Батлер подошел к нему и набрал номер Люсии, найдя его в теле¬
фонной книге.
— Могу я поговорить с миссис Реншо?
— К сожалению, нет — ответила трубка голосом мисс Кэннон. —
Кто ее спрашивает?
• — Мистер Батлер, дорогуша, — проговорил он с сильным ирланд¬
ским акцентом. — Дайте ей трубку, и без фокусов!
На другом конце провода послышался шум, словно кто-то вырывал
трубку.
-7 Патрик, — услышал он тихий голос Люсии. Оп был таким лас¬
ковым и таким близким, что Батлеру показалось, будто Люсия прикос¬
нулась к нему. — Я хотела вам позвонить. Хотела сказать, что я вела
себя вчера как самая неблагодарная тварь!
— Забудем об этом. Вы были расстроены.
— Если бы я только могла вам...
У него запела душа.
— Вы можете, —уверил он ее. — Вы позволите пригласить вас на
ленч?
В трубке опять послышалась какая-то возня, потом приглушенные
голоса.
— О, я не могу, — ответила Люсия тоном, каким женщины обычно
дают понять, что согласны, если проявить настойчивость.
— Почему?
— Ну... Когда Дик умер...
—. Да вы ненавидели эту свинью, так что не надо притворяться.
Наденьте ваше лучшее платье, чтобы отпраздновать это событие.
Будьте у Клариджа в половине первого. Зайдите внутрь и ждите меня
в холле.
Он живо представил себе Люсию, когда она печально произнесла:
— Я, наверно, приду.
— Очень хорошо. И еще одно. — Глаза у него засверкали. — Вы
вчера рассказывали мне о частных детективах. Один из их людей был
сильно избит человеком с медным кастетом. Это случайно не ваш муж
постарался?
-г Боже, мой, нет! Дик... не тот человек!
— Я так и думал. Он наверняка кого-то нанял для черной работы.
Продиктуйте мне адрес.
Люсия помешкала.
— Я не помню адрес; Их контора на Щэфтсбери-авеню, а называ- •
ются они «Смит-Смит. Тайна гарантирована».. Они есть в телефонной
книге. А зачем это вам?
378
— Надо кое-что разузнать. Итак, в половине первого?
— В половине первого, — повторила Люсия.
Положив трубку, Батлер ощутил такое счастье, что готов Был пус¬
титься в пляс. И если не пустился, то лишь потому, что вынужден
был хранить (по крайней.мере на людях) обычай адвокатов. Однако
он с явным удовольствием съел сосиски, бутерброд с маслом и вы¬
пил чай. Миссис Пастернак, наблюдая за ним в приоткрытую Дверь,
решила, что настал подходящий момент, когда он сделал последний
глоток.
— Прошу прошения, сэр, сказала она, незаметно входя в столо¬
вую. — Я позволила себе разрешить одной молодой леди подбжДать в
библиотеке, пока вы позавтракаете.
— Разрешить... что?
— Сэр, там юная леди, — ответила мйссис Пастернак, делая ударе¬
ние на последнем слове. Миссис Пастернак не была моралисткой, од¬
нако тем юным леди, которых она называла «особами*, дучще было не
входить в дом мистера Батлера.
— Кто она такая?
— Мисс Джойс Эллис, сэр.
Черт! Бросив смятую салфетку, Батлер, как Мальчишка, выскочил,
из-за стола. Неужели он теперь никогда от нее не избавится? Одна¬
ко... однако она красива. В своем роде. Несмотря на голрвнуф боль,
он вспомнил, что видел ее ночью во сне. Наверно, она прщцла из¬
виниться за свое поведение в кафе?
— Хорошо.
Он вышел в коридор, а оттуда прошел в маленькую библиотеку, все
стены которой были уставлены книгами по юрцОпрудеВДии. Его биб¬
лиотека наверняка была не меньше библиотеки доктора Гидеона Фел-
ла. Из-за тумана на улице все книги казались черными, да И кожаные
кресла напоминали черные ямы, не говоря уж о камине.
Джойс сидела у небольшого стола и просматривала «Дело Аделаи¬
ды Бартлетт», но, когда он вошел, встала.
— Прошу прощения за беспокойство, — простосердечно претво¬
рила .она. — Я знаю, что надоела вам.
Батлер был сама любезность;
— Надоели? — фыркнул ой. — Честное слово, Как вы могли?-
И умолк под гипнотизирующим взглядом ДЖрйс.
«Мне все равно, что вы скажете обо мне, — говорили ему ее глаза с
такой прямотой, как будто она произносила эти слова вслух.Мне
даже все равно, что вы можете сделать мйе. Только перестаньте, пере¬
станьте говорить с этим дурацким акцентом».
Патрик Батлер даже удивился тому, как он рассердился на себя.
Наверно, он опять актерствовал, кто знает. Ощущение было таким
острым и болезненным, что он подошел и сел возле нее.
— Какой же я осел, правда?
379
— Нет! — резко ответила она, но ее взгляд смягчился. — Это делает
вас таким... Это делает вас самим собой.
— Ладно, черт с ним!
— Я пришла, — как ни в чем не бывало продолжала Джойс, — по¬
тому что я знаю, что вы делаете. Думаю, я могу вам помочь.
Батлер выпрямился, напрочь забыв об актерстве.
— Вы знаете, что я делаю?
— Да. Во вчерашних газетах сообщили, что отравили мистера Реншо.
— Ну и что?
— Мистер Денхэм... — Джойс положила «Дело Алелаиды Бартлетт»
на стол. — Мистер Денхэм был в тюрьме. Он знал, что мне надо за¬
брать оттуда вещи... из камеры. Он подумал, что я могла сказать кому-
нибудь, куда я поеду.
— Когда же он успел, ведь он все время был со мной?
— После того как вы расстались. Ну, и так получилось, что у глав¬
ной охранницы сестра сдает комнаты в Блумсбери. Она меня поре¬
комендовала, и мистер Денхэм там разыскал меня. — Джойс помол¬
чала. — Мистер Денхэм...
— Итак, что с мистером Денхэмом?
— Ничего! — поторопилась успокоить его Джойс. — Мы разгова¬
ривали с ним. Со мной часто разговаривают. — Джойс облизала пе¬
ресохшие губы, прямо сказат^, очаровательные губки. — В общем, я
знаю, что вы хотите защищать миссис Реншо, и мне кажется, что я
могла бы вам помочь.
— Каким образом?
Джойс подалась вперед. На ней все еще был дурацкий вчерашний
костюм и желтый джемпер, а пальто не было. Зато она успела сходить
к парикмахеру, и от ее кожи исходил куда более приятный запах, чем
в тюрьме.
— Вы хотели знать, — сказала Джойс, тряхнув черными волосами, —
мотив обоих убийств.
— Естественно!
— Я почти два года прожила в доме миссис Тейлор, — продолжала
Джойс, схватившись за ручку кресла. — Я любила ее. Думаю, все ее
любили. Однако люди вроде меня идут и идут себе, не замечая ничего
вокруг. А потом вдруг!.. — Она замолчала. — Понимаете, мистер Бат¬
лер, вы ненаблюдательны.
Он с силой сжал ручки кресел.
— Кроме того, — продолжала, словно не заметив этого, Джойс, —
у вас слишком хорошее здоровье. Поэтому...
— Понятно. Очень интересно. Значит, я ненаблюдателен? — Он
проговорил это таким тоном, что Джойс вскинула на него глаза. — Вы
могли бы прочитать незабываемую лекцию о наблюдательности судь¬
ям, хоть всем двенадцати, усадив их в кружок. Но, простите, мисс
Эллис, меня это не интересует.
380
Джойс не выдержала.
— Почему вы никого не желаете слушать?
— Почему? Иногда бывает.
— Но вы нс хотите слушать меня?
Глядя на часы, Батлер встал.
— В другой раз как-нибудь. Прошу прощения, но у меня на утро
назначено несколько встреч. Надеюсь, вы понимаете.
— Конечно. — ответила ему Джойс. Батлер потянулся к звонку. —
О, не трудитесь. Я найду дорогу. Спасибо.
Тут в нем заговорила совесть. Или, как он постарался уверить себя,
сыграла роль отличная фигура девушки.
— Может быть, — предупредил он, — мы как-нибудь пообедаем
вместе...
Джойс уже подошла к двери и вихрем развернулась к нему.
— Я не собираюсь встречаться с вами... — Голос у нее звенел от
напряжения. — Пока не смогу назвать вам имя настоящего убийцы.
Батлер рассмеялся.
— Дай вам Бог сил! Но неужели вы думаете, — насмешливо спро¬
сил он, — что найдете разгадку раньше меня?
— Постараюсь.
Джойс прошла но коридору, отражаясь в старых деревянных пане¬
лях, и исчезла в белом тумане.
Вес еще стоя в темной библиотеке, Батлер размышлял о том, что
каждая встреча с Джойс Эллис заканчивается для него или прокляти¬
ями в ее адрес, или восхищением ею, иногда и тем и другим сразу.
Однако его очень позабавила идея Джойс стать сыщицей. Тем не ме¬
нее и сама Джойс, и все, что с ней связано, немедленно вылетели у
него из головы, когда он встретился с Люсией Реншо.
Батлер был на месте за полчаса до назначенного времени на слу¬
чай, если Люсии тоже захочется приехать на полчаса раньше.
Поскольку по постановлению правительства включать электричес¬
тво было еще рано, холл освещался множеством свечей, отраженных в
огромных зеркалах. Благодаря им современный холл трансформиро¬
вался в декорации восемнадцатого столетия.
Однако, когда расстроенная Люсия через полчаса вбежала в кру¬
тящиеся двери, а потом вверх по лестнице, электричество было уже
включено.
— Я не могла поймать такси, — сказала она и с укоризной посмот¬
рела на него. — Чему вы смеетесь?
— Я не смеюсь. Правда.
— Вы смеялись!
— Я вспомнил доктора Фелла, как он рассматривал серебряный
канделябр, — кивнул он на свечи в холле, — а потом задал нелепый
вопрос о красных подвязках.
— Патрик, — помолчав, проговорила Люсия, — это не так уж смешно.
381
— Я знаю. Мне бы только очень хотелось понять, о чем он гово¬
рил. Пойдемте?
Небольшой пивной зал со шведским столом, уставленный красной
кожаной Мебелью, был переполнен, и им пришлось немножко подо¬
ждать, пока Освободится столик. Все это время и весь ленч тоже Лю-
сйя непринужденно болтала, скрывая.(Батлер это понимал) страх перед
будущим* Арест был неминуем, и время Не стояло на месте. Однако у
ВатЛера появилось ощущение, что страх сделал ее еще красивее с ее
голубыми глазами и золотыми волосами, подчеркнутыми голубым кос¬
тюмом, .выглядывавшим из-под норковой шубки. Он восхищался ее
МУжество#!
Они сидели рядышком, и, только когда принесли кофе и они заку¬
рили, ЛЮейя заговорила о своих проблемах. Внимательно изучив крас¬
ный кожаный диван, ойа вдруг сказала:
— Я знаю, что у доктора Фелла репутация очень умного человека,
но он случайно не сумасшедший?
— Нет, Люсия. Увы, нет.
Она повернула к нему голову.
— Но вы помните, какие странные вопросы он мне задавал?
— Да..Мне тоже показалось, что он того, однако надо глядеть прав¬
де в глаза: Гидеон Фелл не дурак.
— Мне сказали, — воскликнула Люсия, — что он что-то там делал с
канделябром, а ведь это обычный канделябр, каких много в гостиных!
— Вы правы, — согласился Батлер, которого тоже мучили сомне¬
ния. — Однако заинтересовал доктора Фелла не сам канделябр, а гряз¬
ные розетки, насколько я понял.
— Они были чиСГые!
— То есть?
— Сегодня утром Китти рассказала нам, — задыхаясь, проговорила
Люсия, — Мисс Кэннон расстроилась, потому что бедняжке Эгнес
надо, чТОбы все блестело и сверкало. Мы спустились вниз, но все ро¬
зетки были как новые.
— А вчера не были, Люсия. Я могу это подтвердить. Наверно, кто-
нибуДь...
Батлер умолк. Головной боли словно не бывало, и думалось ему
легко, как никогда. Сказав «кто-нибудь», он увидел мысленным взо¬
ром Некое лИЦо под маской.
— Не важно, — сказал он. — У меня есть для вас две новости.
— Да?: Хорошие?
— Для начала вы пообедаете со мной сегодня вечером?
Хотя Люсия ожидала совсем другого, она не подала вида. Не раз¬
думывая и не кокетничая, она положила сигарету в блюдце и посмот¬
рела ему прямо в глаза, отчего он немного смутился.
— Мне бы хотелось, — ответила она, — если вы позволите, самой
выбрать место. Мне... Знаете, мне кажется, вы не будете очень удив¬
382
лены. Мы не могли бы пообедать и потанцевать в каком-нибудь заве¬
дении с дурной репутацией?
Батлер был в восторге.
— Господи, ну, конечно! Обязательно! — Однако занятый баррис¬
тер, который всегда должен вести себя осмотрительно, не имел ни
малейшего представления о таких местах. — Если только вы знаете где..
— Я знаю одно местечко, — торопливо проговорила Люсия. — Я там
никогда нс была, но, говорят, там очень весело. Никто не знает, с4кем
танцует.
— Что вы хотите сказать: «Никто не знает, с кем танцует*?
— Ничего! — вздохнув, отмахнулась от него Люсия. — Сами уви¬
дите! У вас есть ручка и бумага?
Он дал ей ручку и старый конверт.
— Не помню, как этот клуб называется, но вот его адрес. — И она
написала: «Дин-стрит, 136*, подчеркнула и вернула конверт с каран¬
дашом. — Это в Сохо. А потом... — Поведение все повидавшей жен¬
щины никак нс вязалось с младенчески невинной линией ее губ. — Вы
бы не хотели испытать настоящее приключение? Только ни о чем не
спрашивайте меня сейчас!
— Хотел бы! — воскликнул Патрик Батлер из графства Антрим. —
Еще как хотел бы! Сами увидите! Только скажите, куда... Я пришлю
за вами машину...
— Нет, нет, нет. — Люсия говорила тихо и спокойно, но глаза у нее
горели огнем. — Туда на лимузине нельзя. И в вечерних туалетах тоже.
Наденьте, что постарее, а я буду вас ждать в восемь часов.
Они чувствовали себя как заговорщики и от этого еще больше;ощу¬
щали взаимную близость. Люсия коснулась руки Батлера.
— Прежде чем меня арестуют, — еле слышно произнесла она, — я
хочу как следует повеселиться!
— А вот вам моя вторая новость, — подвинулся к ней Батлер. —
Вчера вечером я вам сказал, чтобы вы не беспокоились?
— Ну и что?
— Я знаю, как буду вас защищать.
— Надеюсь, мне вы тоже скажете, мистер Батлер, — проговорил
прямо над ними чей-то голос.
Люсия вскочила, словно ее ужалили. Батлеру тоже стало не по себе.
Возле их стола с ничего не выражающим лицом стоял суперинтендант
Хэдли из уголовного розыска.
Несмотря на старое пальто, Хэдли вовсе не выглядел здесь не на
своем месте. Он был высокий, с широкими плечами, а стрижка и уси¬
ки цвета тусклой стали делали его похожим на отставного офицера.
Патрик Батлер не знал, то ли ему принять надменный вид, то ли вы¬
разить дружеское расположение к суперинтенданту.
— Не знал, что люди вашего звания тоже участвуют в слежке, —
сказал он и взял дрожащую руку Люсии в свою. — Миссис Реншо,
383
позвольте представить вам суперинтенданта Хэдли из отдела уголов¬
ного розыска.
— О, я не слежу за вами, — возразил Хэдли, но умолчал о том, что
Люсия уже два дня находится «под наблюдением» уголовного розыс¬
ка.— Не возражаете, если я ненадолго присоединюсь к вам?
Батлер подозвал официанта, и тот принес стул. Хэдли уселся напро¬
тив Батлера с Люсией и положил свой котелок на стол.
— Я совершенно не против того, чтобы сообщить вам все, что
знаю, — заявил Батлер, — потому что верю в то же, во что верит
доктор Фелл. Кстати, вы его уже видели?
— Сегодня утром, — прорычал Хэдли, почти не скрывая ярости. —
И говорил он так же непонятно, как всегда.
— Он верит в то, что существует некая организация убийц, которая
действует с помощью ядов и не оставляет следов.
— Немножко потише, — попросил Хэдли, не сводя глаз с Батлера
и Люсии.
— Эта ipynna сумасшедших, — упрямо продолжал Батлер, — дей¬
ствует под каким-то прикрытием. Не знаю под каким. И нс понимаю,
клянусь жизнью... — Он сжал кулаки. — Не понимаю, каким образом
они связаны с обыкновенным подсвечником и женщиной с красными
подвязками. Тем не менее даю слово, что могу назвать вам главаря
этой шайки.
— Хорошо. Кто же он?
— Кто же он был? — поправил его Батлер, понимая, какую бомбу
собирается взорвать. — Главарем, которого отравили, чтобы занять его
место, был мистер Ричард Реншо.
Люсия опрокинула чашку.
Чашка была крошечная, и кофе в ней было на самом донышке,
однако она громко звякнула, перекрывая гомон в зале. Сигарета в
блюдце зашипела и погасла.
— У... убийца? — не поверила Люсия. — Это невозможно! Знаете,
Дик всегда покупал мне и платья, и все-все, — проговорила она, не
зная зачем.
— Видите, — улыбнулся Батлер, — миссис Реншо ничего не знает.
Вот почему доктор Фелл задавал вчера всякие странные вопросы. Он
хотел доказать, что она ничего не знает. — Потом он переменил тон. —
Найдите того человека, который занял место Реншо во главе убийц, и
вы найдете отравителя. Что вы говорите, мистер Хэдли?
Хэдли сжал зубы.
— Мы добываем информацию, мистер Батлер. Но мы не даем ин¬
формацию. В то же время... — Хэдли забарабанил пальцами по столу. —
В то же время, — продолжал он, — я с вами согласен. У Реншо было
три разных счета в банках на разные имена. — Ничего не выражаю¬
щим взглядом он посмотрел на Люсию. — Если вы не виновны, мис¬
сис Реншо, вы будете богатой женщиной.
384
«Боже правый, я не ошибся!»
Батлер ударил по столу.
— Что вас не устраивает, суперинтендант?
— А что мне делать?
— Сыщик, который работает на бюро «Смит-Смит. Тайна гаранти¬
рована», был избит двумя лихими мальчиками, а заплатил им Рению.
Смит-Смит, или как его там, наверняка этих мальчиков знает. Про¬
следите за ними, и вы выйдете на след Клуба убийц!
На лице Хэдли мелькнуло подобие улыбки.
— Странное дело, мистер Батлер, но мы уже подумали об этом.
Смит-Смит... Его настоящее имя — Люк Парсонс... Тот, у кого «тай¬
на гарантирована». Она у него на самом деле гарантирована. Мы не
добились от него ни слова.
— Хотите пари, что я добьюсь?
— Ясно. — Хэдли внимательно на него поглядел. — Хотите сами
влезть в это дело?
— Хочу.
— Рискованно, правда?
Батлер удивился.
— Вы думаете, я их боюсь? Да мне уже угрожали.
— О чем вы?
— Да-да. Я получил письмо, прямо как у Секстона Блейка. «Дер¬
жись подальше от дела Реншо. Других предупреждений не будет», —
отчеканил Батлер. — Суперинтендант, у меня довольно большой опыт
общения с преступниками.
— И многих вам удалось отстоять от возмездия, если вы это имеете
в виду?
— Именно это я имел в виду, — не стал спорить Батлер. — И у всех
у них ни на грош ума.
Хэдли опять поиграл желваками.
— Расскажите мне, как вы собираетесь со всем вашим умом проти¬
востоять нацеленной вам в лицо бритве? Или чему-нибудь почище?
— Подумаю.
— Вы когда-нибудь попадали в настоящую драку? -Кулаками вы
умеете пользоваться?
— Нет, — высокомерно проговорил Батлер. — У меня не было сво¬
бодного времени. .
— Не было свободного времени...
Хэдли помолчал, потом, положив локти на стол, наклонился поб¬
лиже к Батлеру. Его волосы и усы цвета стали резко контрастирова¬
ли с многоцветной праздничностью ресторана, заполненного шумной
толпой.
— Послушайте, мистер Батлер. Мы живем в послевоенное время.
Весь Ист-Энд уже давно на Пиккадилли. Оставьте эту работу нам.
Я вас предупредил. Потому что...
13 Дж. Д. Карр «Вне подозрений»
38S
— Потому что?..
— Потому что у меня нет людей, чтоб охранять вас!
Не выпуская изо рта сигареты, которая чуть не жгла ему губы, Бат¬
лер сквозь дым долго смотрел на Хэдли.
— Какого дьявола? Кто у вас просил охрану? — спокойно прогово¬
рил он. — Да я сам не соглашусь, даже если вы мне будете ее навязы¬
вать... Люсия, дорогая, еще кофе?
Еще через полчаса упоенный собой Батлер медленно поднимался
по лестнице в агентство, которое называлось: «Смит-Смит. Тайна га¬
рантирована*.
Глава 10
— Что вам угодно? — спросила его девушка в роговых очках и со
свернутыми в узел волосами, сидевшая возле мутного окна, сквозь
которое* неясно ъиднелйсь позолоченные буквы.
Поднявшись1 по лестнице в грязном доме на Шэфтсбери-авеню,
Батлер отметил-про себя, что в агентстве не больше двух смежных
комнатенок.
Батлер продумал план нападения, однако, увидав налево приот-
крытую дверь, неожиданно отменил его. Изобразив самую свою по¬
бедную улыбку, он пошагал по рваному линолеуму прямо к девушке
возле окна. Дверь слева могла вести только в офис мистера Люка
Парсонса, то есть Смит-Смита.
— Добрый день, — поздоровался Батлер. — Не знаете, могу ли я
переговорить с мистером Парсонсом?
— Вам назначено?
— Нет. Увы, нет. — Батлер повысил голос. — Однако, думаю, он
не откажется меня принять. Меня зовут Реншо.
Батлер мог поклясться, что услышал в соседней комнате скрежет
металлического кресла. Однако за окном гудели и визжали автобу¬
сы, так что не исключено, что он ошибался. Зато, это уже точно, рука
у девушки задрожала, и она быстро взглянула на него поверх очков,
потянувшись к телефону.
— Не надо, — сказал Батлер и похлопал ее по руке. — Я сам по¬
смотрю.
Он подошел к двери и открыл ее.
Конечно, он рассчитывал на эффект, но о таком он даже мечтать
не смел.
В еще более сумеречной комнате за пустым столом лицом к двери
сидел тощий, средних лет мужчина с усами, которые уже давно не были
в моде у полицейских, к тому же слишком черными и слишком больши¬
ми для его лица. Рот у него был открыт, а лицо стало цвета сальной све¬
чи. Он словно окаменел, обхватив ногой ножку крутящегося кресла.
386
Иногда комната освещалась фарами из двух окон справа. Батлер
несколько затянул паузу, прежде чем изобразил удивление.
— Господи, в чем дело? — Потом он как бы понял. — Постойте!
А вы не принимаете меня за моего брата, а?
— Брата? — донеслось откуда-то со стороны, где сидел мистер Люк
Парсонс, у которого глаза чуть не вылезли из орбит.
— Ну да. За моего брата Дика. Бедняга скончался два дня назад.
— О-ох! — вздохнул мистер Парсонс, раскручивая ногу.
— Я уже лет шесть-семь живу в Штатах. — Батлер закрыл дверь. —
Подумал, может...
— Вы не похожи на него, это точно, — проговорил все еще не
пришедший в себя лысый человек. — Вот только голос! Да и то, как
вы... — Он замолчал. — Ах да, вы же его брат. В Штатах, говорите?
— Да. Сел в первый же самолет, когда узнал о его смерти.
— Там, — с горечью произнес мистер Парсонс, — у таких фирм, как
моя, есть все права. А как здесь Скотленд-Ярд смотрит на нас? Да как
на дерьмо. У меня не больше прав, чем... — Он ткнул пальцем в на¬
правлении жителей Шэфтсбери-авёню. — Чем у любого из них.
— Не имеет значения. — Батлер понизил голос. — У меня к вам
маленькое дельце исключительно личного свойства...
Мистер Парсонс ожил, и ожили даже его полицейские усы.
— Дорогой сэр! — заверещал он, неважно подражая банковскому
служащему, ублажающему богатого клиента. — Присаживайтесь! При¬
саживайтесь! — Он суетливо придвинул Батлеру стул и вернулся на
свое место. — Итак, какие у вас факты?
— Не знаю, как начать.
— Конечно! Конечно! Это часто бывает. Наверно, речь будет идти
о женщине?
— В некоторой степени.
— Это больно, но, увы, естественно, — сочувственно покачал лы¬
сой головой Парсонс. — Вы знаете наше правило, сэр? Тайна гаран¬
тирована. А теперь выкладывайте мне все, как своему лучшему дру¬
гу, идет?
— У меня в Штатах дело.
— Могу я поинтересоваться, какое?
Батлер вынул козырную карту.
— Такое же, какое Дик организовал здесь, — выпалил он, следя за
реакцией сыщика. — Но, думаю, прикрытие у нас получше.
На мгновение Батлеру показалось, что он зашел слишком далеко.
Лицо мистера Парсонса вновь обрело свечной оттенок, а кресло под
ним заскрипело и завизжало. В сумрачной комнате (с отключенным
электричеством и газом) было так холодно, что изо рта, стоило заго¬
ворить, вырывалось облачко пара.
Патрик Батлер в первый раз осознал, что забрался куда-то туда, от¬
куда не скоро выберется. Чего так боится усатый морж? Всеобщее отрав¬
387
ление?, Почему бы и нет? Однако мистер Парсонс побелел, только когда
услыхал о «прикрытии». Что же это за прикрытие, черт бы его побрал?
-г Прошу прощения, — самым светским тоном, на какой только
был способен, проговорил мистер Парсонс. — Но я не хочу иметь с
этим ничего общего.
— Послушайте, — раздражаясь, сказал Батлер. — Кажется, вы меня
не поняли.
— Не понял?
— Нет. Я не собираюсь привлекать вас к своим делам. — Он рас¬
смеялся. — Вы, верно, помните, некоторое время назад у моего брата
были неприятности с женой?
В выпуклых глазах Парсонса появилось настороженное выражение.
— Неужели?
— Естественно, Дик нанял парочку проворных ребятишек, чтобы
они — прошу прощения! — поговорили с вашим человеком. Мне надо
знать, где .их найти, чтобы забрать с собой в Штаты. Вот и все.
— Прошу прощения. Ничем не могу вам помочь.
— Если, — неожиданно сказал Батлер, делая вид, что хочет достать
документы из внутреннего кармана пиджака, — вы не верите * что я Боб
Рению...
— Нет, нет, нет! Будь у вас черные волосы, я бы подумал, что вижу
призрак мистера Реншо.
— У вас неплохие прибыли. — Батлер вытащил бумажник и по¬
ложил на стол стофунтовую купюру.
— Я не понимаю, о чем вы говорите!
Батлер вытащил еще одну стофунтовую купюру. Несмотря на холод
в комнате, мистера Парсонса бросило в жар.
— Я мог бы, — неожиданно охрип сыщик, — сказать вам адрес, по
которому вы, наверно, найдете этих людей. Никаких имен я не знаю.
Мне их не называли. И я вам не говорю, что вы обязательно найдете
их там. Только наверное.
— Если вы меня обманываете, я, конечно...
— Господи, мистер Реншо, да разве я посмел бы?
Батлер подвинул ему купюры, а Парсонс вытащил один лист из
пачки, оторвал половину и большими буквами написал на нем ад¬
рес, сложил пополам и сунул прямо в руку Батлера. Батлер спрятал
бумажку в карман и встал.
— Скажите, мистер Парсонс, — спросил он, — почему вам так не
нравится наше дело?
Неожиданно Батлер увидел перед собой довольно потрепанного
жителя пригорода х его тесным домиком и крошечным садиком.
— Еслцб моя жена только видела... — вырвалось у него.
— Что видела?
— А! Я витал в облаках! — в сердцах заявил мистер Парсрнс. —
Витал £облаках,вотивсе]
388
— Вы, конечно, понимаете, что наша маленькая сделка должна ос¬
таться между нами?
— Само собой, сэр! Уж я-то вас не выдам! — клятвенно заверил он
и, едва за его клиентом закрылась дверь, потянулся к телефону.
Этого Патрик Батлер уже не видел. Он спустился по лестнице и,
только ступив иа Шэфтсбери-авеню, развернул бумажку.
Он так долю не мог оторвать от нее взгляда, что угрюмые пешехо¬
ды затолкали его обратно в подъезд.
Если его легкие были заполнены туманом и копотью Лондона, то
на сердце ему лег,та лондонская льдышка. Из внутреннего кармана он
достал конверт, на котором Люсия Реншо написала адрес клуба, где
они должны были встретиться в восемь часов. Адрес был тот же самый.
«Сохо. Дин-стрит, 136».
— Такси! — завопил он без всякой надежды. — Такси!
То, что творилось в голове Батлера несколько часов после этого,
можно назвать одним словом, которое он то и дело повторял: «Чепу¬
ха!» Что бы там кн было, не может Люсия Реншо быть замешана в этом
деле. Он решил это для себя. Он знал это. И, прокладывая себе дорогу
среди теней, Батлер отправился домой.
К чаю миссис Пастернак разожгла в маленькой библиотеке жаркий
огонь в камине, против которого стояли два удобных кресла, а возле
одного из них — старенький диктофон.
То, что Люсия дала ему тот же адрес, простое совпадение! Это толь¬
ко совпадение!
Патрик Батлер уселся в кресло и вставил новый восковой валик во
вращающийся механизм. Развалившись в кресле, он смотрел, как вер¬
тится валик, а потом с силой нажал на кнопку под звукоулавливающей
трубкой.
И заговорил напористо, даже вызывающе.
— Заметки, — сказал он, — по поводу защиты Люсии Реншо.
Валик крутился, пока он хмуро молчал.
— Черт возьми — нет. Вычеркнуть «черт возьми». Что за прикры¬
тие у этого Клуба убийц? И чем они еще занимаются, кроме убийств?
Наверняка они придумали какой-то новый рэкет. Это не наркотики,
и не белые рабы, и не прочее, столь же скучное и старое. Потому что
он не только испугался, прошедший огни и воды Люк Парсонс, он
знал, что его жена будет в шоке. Почему?
Батлер отпустил кнопку, но не прошло и секунды, как вновь с си¬
лой нажал ее.
— Почему во время ленча Люсия Реншо сказала: «Дик покупал мне
и платья, и все-все»?
Он опять помолчал, а потом продолжил с еще большей яростью,
чем прежде:
— Люсия Реншо с первой минуты проявила благосклонность, чуть
ли не.страсть к... jc П.Б.'(Поскольку секретарь должна Быда-дапиеать*
389
все это, он не мог сказать «ко мне», но, даже назвав инициалы, он
чувствовал себя не лучшим образом.) Является ли это результатом
того, что П.Б., — продолжил он, — и голосом и внешностью очень на¬
поминает покойного мужа Л.Р. — Дика Реншо? Неужели она подсоз¬
нательно обратила на этого человека свою любовь, оттого что он похож
на другого?
Батлер не потерял головы и ясно понимал, что для него это глав¬
ный вопрос. И бесился он из-за этого.
Он сказал себе, что влюбился в Люсию Реншо окончательно и беспо¬
воротно. Со вчерашнего вечера он не мог выбросить ее из головы. Как
она, в домашнем платье, протягивала к нему руки! Видение было таким
живым, что ему стало больно. Однако он не собирался никого замещать
и ни с кем соперничать, тем более с мертвецом! Он собирается стать...
—Подавать чай, сэр? — услыхал он голос миссис Пастернак и дре¬
безжание чайного столика на колесиках.
— К чертям чай!
— Слушаю, сэр.
— Миссис Пастернак, она не виновата.
— Нет, сэр.
— Спасибо, миссис Пастернак. Я никогда не ошибаюсь.
Ничего не переменилось, когда в четверть восьмого он вышел из
дому и отправился на свидание с Люсией.
Туман немного рассеялся, но Батлер успел промерзнуть, пока об¬
ходил Пиккадилли и шел к Шэфтсбери-авеню. У кинотеатра он уви¬
дел удручающую картину.
От двери вдоль стены здания в две стороны расходилась бесконеч¬
ная треххвостая очередь желающих посмотреть кино. Люди не разго¬
варивали. Они даже не двигались. Они стояли на морозе и час за часом
ждали, когда смогут просочиться внутрь, чтобы сбежать — лишь бы
сбежать! — от своей серой жизни.
Батлер, который в жизни не стоял в очереди, если это зависело от
него, пожирал их глазами. А почему бы им и не стоять тут? Что им еще
делать? Дома у них нет никаких развлечений, потому что нет еды и
вина и нельзя пригласить гостей. Их тоже никто не приглашает пораз¬
влечься. По той же причине. Кроме того, вопрос транспорта...
— Транспорт! — громко воскликнул он.
Ему в голову пришла идея, которая могла (вполне возможно, что
могла бы) начисто смести все обвинения против Люсии Реншо.
Мысленно прокручивая ее и ничего не видя вокруг, он шагал и
шагал до тех пор, пока не свернул налево на Дин-стрит.
Узкая и грязная улица была освещена в основном светом из окон
да несколькими тусклыми фонарями. Хоть она и входила в так на¬
зываемую «квадратную милю разврата», но особо здесь не шумели,
разве лишь доносились отдельные выкрики из паба да чихал пере¬
носной орган с еле живыми струнами.
390
Маленькая пташка,
Твит, твит, твит...
Несколько уличных фей, страшнее которых Батлер еще не видел,
сгрудились на перекрестке, как принимающие игроки во время кри¬
кетного матча. Позади них лениво переговаривались два дюжих негра.
Больше никого на улице не было. Постепенно пыхтящий орган замер
вдали.
Хотя в этом не было ничего удивительного, все же Батлер непри¬
ятно поразился, увидав цифру «136».
За железной оградой тремя ступеньками ниже тротуара на большом
грязном окне с зеркальным стеклом он прочитал блестящую надпись
«Бильярдная». Наклонившись, он разглядел три стола и довольно мно¬
го посетителей. На стеклянной двери возле окна такими же блестящи¬
ми цифрами было выведено — 136.
— Не может быть...
Он огляделся.
И правда, вровень с тротуаром справа была еще одца дверь, но
она такая облупленная и грязная, словно ее не открывали с довоен¬
ных времен. Слева он увидал еще одну дверь в таком же состоянии.
Ни одно окно наверху не горело.
Люсия говорила о заведении, по всей видимости клубе, в котором
можно было пообедать и потанцевать. А она привереда и не стала бы
предлагать клуб, в который можно войти только через грязную биль¬
ярдную. Однако здесь же обитают два драчуна, которые...
Батлер взглянул на часы. У него еще есть десять минут до прихода
Люсии. Вид его не мог вызвать подозрений, потому что ему не соста¬
вило труда отыскать для себя потертый костюм, а запятнанное пальто
и шляпа были из 1938 года.
Сойдя по ступенькам вниз, он открыл дверь.
В зале стоял запах пива, хотя незаметно было, чтоб кто-нибудь его
пил. Стучали шары, то и дело кто-то вскрикивал, а следом вспыхивал
одобрительный гул многих голосов. Все три стола стояли в ряд в длин¬
ной узкой комнате, освещенные лишь тремя электрическими лампоч¬
ками, на коротких шнурах свисающими с потолка и сеющими тени
вокруг неопределенного вида мужчин в линялых рубашках.
Батлер увидел еще одну дверь.
Она была довольно далеко от окна, справа и позади последнего сто¬
ла. Батлер подошел к ней, думая, что никто ничего не видит.
Только на первом от входной двери столе играли в настоящий биль¬
ярд. На втором играли в снукер, а на третьем, вокруг которого стол¬
пилось много американских соддат, играли в американский пул.
В двери справа за последним столом торчал ключ. Однако она была
открыта. Батлер обнаружил это, когда прислонился к двери .спиной,
заложив назад руки. За ней не могло быть ни шкафа, ни кладовки,
391
потому что внизу просачивался свет. Батлер вытащил ключ и сунул его
в карман.
За столом, где играли в американский пул, молодой мужчина с
прилизанными волосами и в костюме цвета горчицы толкнул шар, и
он покатился и упал в дальнюю лузу справа. Молодой человек вы¬
прямился и, смеясь, оглянулся.
— Все? — спросил Патрик Батлер.
— Твоими молитвами, приятель, — дружелюбно проговорил тот. Его
новенький костюм словно кричал: «Тридцать гиней. Вот как] Нравится?»
Он отдал кий Батлеру, и тот взял его.
— Кто-нибудь спрашивал меня сегодня?
Молодой человек с прилизанными волосами прищурился.
— Где-то я тебя видел раньше, — проговорил он.
— Меня зовут Реншо. Боб Реншо.
Прилизанный, почувствовав родственную душу любителя пари, воз¬
высил голос над шумом и дымом.
— Кто-нибудь спрашивал Реншо? — крикнул он. — Боба Реншо?
Наступило короткое молчание, такое короткое, что его можно было
бы и не заметить. Удары шаров стали громче, да пара мужчин пробор¬
мотали: «Нет...» Если Патрик Батлер почувствовал, как на него нака¬
тывает опасность, то он не подал виду.
— Ничего не поделаешь, — посочувствовал ему прилизанный. — Ты
один?
-Да.
— Сыграем, что ли, — предложил прилизанный, тыча большим
пальцем в стол. — После снукера легче воздушного поцелуя.
— Что ж. Пожалуй.
Батлер вывернул лузы и выложил на стол ярко раскрашенные и
помеченные разными номерами шары. Он обогнул стол, собирая все
шары в деревянный треугольник, потом убрал треугольник, острый
конец которого был направлен в сторону двери. Батлер решил, что
ему лучше стоять с этой стороны.
Еще девять минут до назначенного времени! Всего девять минут!
Пока он ждал, не откликнется ли кто-нибудь на имя Боба Реншо,
он придумал еще один ход, как защитить Люсию Реншо...
Наклонившись над кием и видя перед собой только белый шар, он
ударил с такой силой, что и этот, и остальные шары разлетелись дале¬
ко в разные стороны.
«Не очень-то хорошая идея, как мне показалось сначала, — сказал
он себе, стараясь немного остудить свой пыл. — С отравлением Дика
Реншо она не сработает, зато доказать, что она не убивала миссис Тей¬
лор, будет проще простого».
*Однако не очень-то задумывайся. Будь внимателен».
«Белхэм, где жила миссис Тейлор, в южной части Лондона, а Лю¬
сия живет в северной. Не знаю, сколько там миль, но чертовски мно¬
392
го. Это доказывает, что она не убивала миссис Тейлор, ибо каким об¬
разом она могла бы добраться ночью и туда и сюда?»
Батлер не поднимал головы и видел перед собой только бесконеч¬
ное зеленое сукно.
«У Реншо нет машины, а старая миссис Тейлор умерла между де¬
сятью часами и двенадцатью, ближе к двенадцати. Никакой таксист не
повез бы ее так далеко. Если бы ей захотелось поехать, то пришлось
бы нанимать машину с шофером, а у них нет на этот счет никаких
записей. Но записи и не может быть, потому что она никуда не ездила.
Проще простого! Если бы я еще мог объяснить, каким образом яд
попал в графин, дело бы вообще развалилось. Все так просто, что и
ответ должен быть где-то на поверхности. Всего задействованы три
человека. В спальню заходили только Люсия, Китти и мисс Кэннон.
Если подумать, то можно исключить мисс...»
Батлер очнулся от своих размышлений.
Что-то было не так.
Сам он даже не делал попытки играть, а просто загонял в лузу все,
что попадало ему под руку. Зеленый шар выскочил обратно и покатил¬
ся в полной тишине.
Никто нс стучал по шарам, никто не разговаривал, никто не шар¬
кал ногами и не тер кий. Никто не двигался и не дышал. Только луч
злобы жег его, как будто его сфокусировали на нем с помощью увели¬
чительного стекла.
Патрику Батлеру показалось, что он остался один в бильярдной. Он
поднял глаза.
Глава 11
В каком-то смысле это так и было. Из толпы мужчин сейчас в зале
оставались лишь двое.
Грязные жалюзи закрывали окно. Стеклянную дверь тоже закрыва¬
ли жалюзи. Три свисавшие с потолка лампочки освещали желтым ску¬
пым светом два пустых стола в сигаретной дымке.
На скамейке под окном, положив ногу на ногу, сидел тощий муж¬
чина в темно-желтом козырьке, по всей видимости, хозяин заведения.
Напротив Батлера, привалившись спиной к подставке для киев у сте¬
ны, развалился еще один.
Второй держал руки в карманах. На нем была вся в штопке и пят¬
нах черная трикотажная майка, какие обычно выдают в тренировоч¬
ных лагерях. Он был массивнее Патрика Батлера, намного шире в
плечах и весь в выпирающих мускулах. Он давно не стригся, и у него
был сломанный нос.
Молчание затягивалось. Мужчины делали вид, что не интересуют¬
ся Батлером.
393
— Плохо траст, а? — спросил тот, что был в козырьке, ни к кому
в отдельности не обращаясь.
— Угу, — ответил второй басом. — Не очень-то получается.
— Хочу сказать, просто плохо играет.
— Угу, не умеет.
Ярость угольком'вспыхнула у Батлера в груди. Он знал такие раз¬
говоры. Словно десятилетнего мальчишку засунули во взрослое тело и
заставили произносить слова. Однако он пришел с миром.
— Мне кажется, — четко выговаривая слова, произнес он и поста¬
вил кий в подставку, — что именно вас мне и нужно.
Опять наступило молчание. Потом мужчина в козырьке весь вы¬
гнулся и принялся хохотать. Два передних зуба у него были золотые.
Перестал хохотать он так же внезапно, как начал.
— Он хотел видеть нас. Слышишь? — мрачно проговорил он. — Он
хотел нас видеть, Эм.
-Угу.
— А зачем ему видеть, нас? — усмехнулся Золотозубый.
Эм встал во весь рост. Подставка для киев скрипнули позади него.
Он вытащил левую руку из кармана и надел на правую тяжелый мед¬
ный кастет. Поверх него он натянул, бросая короткие взгляды на Бат¬
лера, тонкую черную перчатку.
Потом он полюбовался тем, что получилось. Перчатка будет хоро¬
шо держать руку и кисть, когда его кулак примется за дело.
— А что он сделает, — не унимался Золотозубый, — когда ты при¬
ласкаешь его этим?
— Наверно, ему не понравится.
— Не понравится. Ну и что?
— Ничего* — самодовольно проговорил Эм, — ничего не подела¬
ешь, правда?
— Правда, ничего не поделаешь. Совсем ничего.
Патрик Батлер с безразличным видом стоял возле стола, весь кипя
от злости и ласково улыбаясь.
От страха он почувствовал смертельный холод в груди, но сильнее
страха была его уверенность в том, что такие люди не заслуживают
даже презрения. Если нельзя их проигнорировать, значит, надо убить.
Неожиданно его взгляд упал на шары для пула. Они были как раз
того размера и того веса, какой требовался. Если запустить одним та¬
ким с расстояния — правильно — двадцати пяти футов, можно к чер¬
товой матери размозжить череп. Батлер продолжал улыбаться, а один
шар уже был в его правой руке.
— Ну, ты же, конечно, — продолжал насмехаться над Батлером
Золотозубый, — не побьешь его очень сильно?
— Ты видел меня раньше? Как я тебе?
— Ох, это да!. Увы, нам ведь не надо, чтоб он рассказал о нас кому-
нибудь, а?
394
— Он никому ничего не расскажет.
— А вдруг он подумает, что мы поступаем нехорошо. Ты меня по¬
нимаешь? О нас он не расскажет, а что скажет о нас, если сможет го¬
ворить?
Патрик Батлер заговорил, как обычно говорил в суде:
— Я скажу, что вы сволочи. Ну, и что дальше?
На сей раз воцарившееся молчание было страшнее удара кинжалом.
И Золотозубый, и Эм смотрели прямо в лицо Батлеру. А потом что
началось!
— Давай, Эм! — злобно подначил Золотозубый приятеля.
Патрик Ба глер выбросил вперед руку. Он хотел убить.
Ярко-красный шар пролетел в полудюйме от головы Эма й попал в
подставку л ля киев. Один кий переломился надвое и упал на другие,
которые дождем посыпались из подставки и попадали на пол, ударяя
Эма по плечам и по ногам.
«Не нервничать. Иначе я бы не промазал. Пат Батлер, не надо смер¬
тельных ударов. Что-то в моей системе не так*.
Прямо напротив себя он видел лицо жестокого мальчишки, у ко¬
торого было большое тело, но который так и не вырос в мужчину.
Кажется, он даже не понял, что произошло, пока не увидел откатив¬
шийся от стены шар.
— Ты у меня получишь! — закричал пронзительно Эм и бросился
вперед.
«Дурак, попадешь в тюрьму! Сделай его... давай!*
Во второй раз Батлер не промахнулся. Зеленый шар попал прямо в
правое плечо. Эма отбросило вбок, и, поскользнувшись на киях, он
упал на спину. Теперь его рука в черной перчатке была безвредна, как
губка, однако он все равно, хоть и слабо, шевелил руками и ногами,
словно большой черный жук.
— Теперь ты, Золотце.
По-настоящему Батлер ненавидел именно его, а он, просунув руку
за жалюзи, принялся барабанить по стеклу, призывая на помощь. Сле¬
дующий шар угодил в жалюзи, которые притормозили его и не дали
разбить окно. Тогда Золотозубый вытащил руку и, обнажив передние
зубы, словно кролик, полез под стол.
Несколько минут в зале стояла такая жуткая тишина, как будто дело
было в Помпее. Батлер начал потеть в пальто и шляпе. Чуть позади
него слева была незапертая дверь, а ключ от нее он сжимал в левой
руке. Куда ведет.эта дверь, один Бог знает!
Парадная дверь, спрятанная за затрепетавшими жалюзи, отвори¬
лась, и в зал тихо вошли четверо мужчин такого неопределенного вида,
что Батлер не смог бы описать их.
— Станьте подальше друг от друга! — торжествующе крикнул им
Золотозубый. — Прячьтесь за столами. Поймаете его, попотчуйте кар¬
тошкой.
395
Картошка — это действительно огромная картофелина, вся утыкан¬
ная осколками острой бритвы. Если сунуть ее в лицо, а потом повер¬
нуть, то...
— Теперь попался, — ласково проговорил Золотозубый. — Теперь
попался!
Секунд пять Батлер с завидной скоростью обстреливал пришедших
шарами. Желтые, красные, синие, они летали по комнате, как трасси¬
рующие пули. Свалилась еще одна подставка для киев. Кому-то шар
попал в живот, и он, заверещав, согнулся пополам. Несмотря на раз¬
битое плечо, Эм изо всех сил старался подняться на ноги, но посколь¬
знулся на киях и разбил лицо.
Батлер, бросив последний взгляд на прыгающие вокруг шары,
скользнул в дверь и захлопнул ее за собой. У него так дрожали руки,
что он чуть не выронил ключ, но услыхал топот бегущих ног и как раз
вовремя повернул его в замке.'
Он сразу понял, куда попал.
Узкий коридор шел параллельно с бильярдной и вел к входной две¬
ри, что с улицы была справа от бильярдной и казалась закрытой еще с
довоенных времен!
Налево от него была лестница. Наверху горел свет, и оттуда доно¬
сились звуки музыки...
Клуб. В него вела неприглядная дверь.
Батлер взбежал по ступенькам. Благоразумие подсказывало ему все
бросить к черту и бежать на улицу. Но он обещал Люсии ждать ее тут.
К тому же Патрику Батлеру, ирландцу, надо было посчитаться с Золо¬
тозубым.
Музыка стала громче. Заглянув в дверь, Батлер понял, почему Лю¬
сия сказала, что здесь не знаешь, с кем танцуешь. Все, и мужичины и
женщины, были в черных, белых, красных масках, а некоторые еще и
в масках с оборкой, за которой можно было спрятать все лицо.
Возле двери за столом сидел молодой человек с испанской внеш¬
ностью, а перед ним лежала толстая тетрадь и множество масок. Бат¬
лер выпрямился. Ни дать ни взять, пришел лорд.
— Маску, пожалуйста, — сказал он.
— Слушаю, сэр! — Молодой человек вскочил, оглядел его быст¬
рым любопытным взглядом и открыл ящик стола. — С вас один
фунт, сэр!
(Бэнг — стучали кулаками в дверь внизу. Золотозубый и его при¬
ятели словно сорвались с цепи и теперь жаждали крови.)
Как ни в чем не бывало Батлер выбрал черную маску и осмотрел
ее. Потом бросил на стол пять фунтов.
— Ты меня не видел, понял? — властно проговорил он.
— Да, сэр! Да!
Батлер поспешил в танцевальную залу. Сделав несколько шагов, он
оглянулся. Молодой-человек с черными: испанскими, глазами гкак Бат-~
396
лер и ожидал, быстро спускался вниз, чтобы открыть дверь и<впустить
Золотозубого с его осиной стаей.
Пока молодой человек не вернулся, Батлер стрелой метнулся к сто¬
лу, выхватил из кучи розовую маску, а потом, не медля, смешался с
толпой танцующих.
В так называемом клубе было жарко и грязно и ничуть не лучше,
чем в бильярдной. Вдоль стен стояли пустые столики, а посередине
была площадка для танцев. Старый пыльный прожектор, прикреп¬
ленный к потолку, освещал залу то красным, то синим, то желтым
цветом, словно медленно плывущими ракетами, и превращал лица в
масках в лица из ночного кошмара.
Однако в зале царила чувственность, и она ударила Батлеру в голо¬
ву. Женщины в масках (о чем в Англии известно уже лет триста) —
уступчивые женщины.
Батлер, стараясь не задеть танцующих и не налететь на стол, сорвал
с себя пальто и шляпу.
«На мне розовая маска, а они пусть поищут черную. Как бы еще раз¬
добыть даму? Где?.. О, мне везетU
В дальнем конце залы за столиком в непонятном одиночестве си¬
дела женщина, лицо которой было закрыто белой маской, а волосы
спрятаны под тюрбаном из белой шали. В темноте не было заметно,
что ее черное бархатное платье, слишком короткое впереди, уже дале¬
ко не первой свежести.
Батлер направился прямо к ней, кинув пальто и шляпу под первый
же стоявший на пути стол. В низкий французский поклон он вложил
все свои актерские способности.
— Мадемуазель, — произнес он нараспев. — Je vous ai remarqu£e,
Votre beaute, e’est comme une fleur dans un puisard. Vous permettez?
Довольно бесцеремонно он схватил ее за руку, поставил на ноги и
втащил изумленную женщину в круг танцующих.
«Где же Золотозубый? Где он?»
Однако Патрик Батлер не мог позволить себе не обращать внима¬
ние на женщину, которую держал в объятиях.
— Ваша красота, — резво продолжал он по-французски, — чарует
и сводит меня с ума. Ах, ваша грудь пылает, а ваше тело похоже на...
— Патрик, — услыхал он запинающийся голосок Люсии Рению. —
Наверно, это не очень хорошо.
Батлер чуть было не растянулся у ее ног.
— Боже милостивый! Вы...
— Ну, конечно! — Она странно смотрела на него через прорези в
маске. — А вы разве не знали?
— Господи, конечно нет! — воскликнул Батлер и ослабил хватку. —
Простите! Я думал...
—. О да! — Люсия помолчала. Играла музыка, и ничего нечвыража-
ющие лица скользили в мецяющемся свете. — Значит, так вььобраща-
397
етесь с женщинами, — сухо спросила она, — когда считаете их недо¬
статочно... недостаточно элегантными?
— Если честно, то да.
Жаль, что Батлер не видел, какой огонь бушевал в голубых глазах
Люсии несколько мгновений! Потом он погас.
— Ничего особенного, правда, — равнодушно спросила Люсия, —
если вы говорили мне это все по-французски? По-английски было бы
другое дело, да? Но если вы хотите сказать мне это по...
В дверях появился Золотозубый с полудюжиной опасных прияте¬
лей, которые разошлись в две стороны.
В эту же дверь чуть раньше вошел Батлер, однако теперь они с
Люсией были в противоположном конце залы. Еще — и это боль¬
ше всего испугало Батлера — Золотозубый был в совершенно новом
обличье.
Не узнать его лицо с глумливой усмешкой было невозможно. Но
козырек, который был на нем в бильярдной, теперь исчез. Как бы он
ни был одет внизу, но Батлер мог бы чем угодно поклясться, что смо¬
кинга, хоть и довольно грязного, на нем там не было.
И еще... не было золотых зубов.
Когда свет из фиолетового стал желтым, Батлер смог получше раз¬
глядеть его. Он улыбался, словно был хозяином заведения — и
наверняка был им, — и передние зубы у него были самые обыкно¬
венные.
Он не двигался. Не двигались и его приятели. Они взглядами —
медленно, терпеливо и внимательно — обшаривали залу. И у всех
были в руках картофелины. Батлер испугался за Люсию и прижал ее
к себе.
— Так лучше, — пробормотала она все так же равнодушно. —
Я говорила минуту назад.
— Люсия! — перебил ее Батлер. — Зачем вам нужно было прихо¬
дить в этот клуб?
— Я же говорила вам! Иногда я... мне хочется пойти в совершенно
неприличное место. Правда, я никогда не делаю ничего, что бы выхо¬
дило за рамки приличий, — торопливо прибавила Люсия, — но мне
нравится находиться тут и наблюдать. Думаю, это нравится многим
женщинам. Однако здесь ужасно скучно, да?
— Да, — согласился Батлер, не отрывая глаз от Золотозубого.
А тот, уже без золотых зубов, сдвинулся с места и пошел между
танцующими, изображая, по-вцдимому, призрак и внимательно огля¬
дывая каждого мужчину.
— Почему вы мне не сказали, что вход сюда не через бильярдную?—
шепотом спросил Батлер.
В прорезях маски Люсия широко открыла глаза.
— Вы же... О;Господи! Ведь есть еще два входа, кроме бильярдной!
— Два! Где?
398
— Один там. — Люсия кивнула в направлении хорошо охраняемо¬
го входа, уже известного Батлеру. — Там лестница, она ведет в коридор.
— Этот я знаю. А второй?
— Точно такой же, как первый. Только...
Люсия еще раз кивнула. Вторая дверь была с той же стороны, что
и первая, только в другом конце. Батлер понял. Две лестницы идут
параллельно друг другу, а здесь они разделены двадцатифутовой сте¬
ной с эстрадой для музыкантов. Охранники сосредоточились в основ¬
ном около первой двери. А около второй...
— Люсия, кто обычно сторожит вторую дверь? — шепотом спросил
он. — Еще один продавец билетов с испанской внешностью?
-Да. Глядите! Видите его?
— Ради Бога, не показывайте пальцем!
Он почувствовал, как ее охватила нервная дрожь.
— Пат, в чем дело?
— Ни в чем. Просто слушайтесь меня.
Батлер нс стал крутить партнершу и менять направление, как рас¬
считывал Золотозубый. Этого ждали и все остальные, напряженно сле¬
дя за залой. Им надо было, чтоб он допустил оплошность. Однако Бат¬
лер вел Люсию прямо на Золотозубого.
*До второй двери нам не добраться. Один я бы еще смог, но с Люсией
нечего и думать. Головорезы враз нас перехватят. Надо как-то иначе
обойти этих громил. Надо...»
Батлер, сделав со своей партнершей шаг в сторону, наклонился к
уху мужчины в черной маске.
— Копы, — шепнул он, едва заметно кивая в сторону бандитов у
первой двери. — Надо смываться.
Пустой звук! Черная маска внимательно посмотрела на него и за¬
кружилась прочь. Батлер не ожидал, что ему сразу откроется дорога ко
второй двери. Однако семя было брошено. А громил здесь с нечистой
совестью хватает. Семечко усядется получше, пустит корешок и даст
ростки...
— Копы, — шепнул Батлер еще одному танцору, кивая в сторону
первой двери. — Надо уходить.
Золотозубый был уже в десяти футах.
Бэнг — гремели цимбалы. Четверо оркестрантов заиграли известную
песенку, но так громко и так злобно, словно нарочно били по нервам.
Пианист, наклонившись к микрофону, запел с фальшивой ласковостью:
Сквозь огонь и дым
Я иду к тебе...
Танцоры затрепетали от прилива чувств. Двое, мужчина и его парт¬
нерша, девица лет шестнадцати, слились в поцелуе. Тем не менее то
тут, то там шептали: «Копы. Надо уходить», — и слова шуршали, слов¬
но змеи в траве.
399
_ Здесь немножко жарко, — сказала Люсия. — Вам не кажется, что
нам пора уйти?
— Мы уходим, — не стал возражать Батлер. — Копы. Надо уходить.
— Пат, в чем дело?
— Сейчас я начну вытворять немыслимые па, — прошептал он. —
Вы не бросите меня, даже если мне придется тащить вас за волосы?
— Нет! — ответила Люсия. Он чувствовал на своей щеке ее легкое
дыхание. — Нет, нет, нет!
Они подошли совсем близко к Золотозубому и были у него за
спиной.
И в раю, и в аду
Я тебя найду...
С безудержной радостью Батлер в кремовых сумерках пнул Золо¬
тозубого в ногу, а потом спрятался вместе с Люсией за другими пара¬
ми, когда переменился свет.
Золотозубый вскрикнул от ярости и от боли, пронзившей его, как
бывает, когда игла дантиста касается воспаленного нерва. Батлер при¬
близился к еще одному танцору в черной маске.
— Копы, — прошептал он. — Пора уходить.
Раздался неожиданный треск, словно лопнула струна.
Мужчина в черной маске, кем бы он ни был, застыл на месте с
опушенными руками. Он что-то шепнул девушке, а потом круто раз¬
вернулся и бросился ко второй двери с такой быстротой и ловкостью,
словно давно готовился к этому.
Золотозубый простер вперед руку, яростно тыча в беглеца пальцем.
Охранников возле первой двери смело, как бесшумным взрывом. Не
беспокоя танцующих, они скользили вдоль стены, мимо оркестра, по
направлению к двери...
— Пора, — сказал Батлер.
Парни Золотозубого не станут опрокидывать мужчину в черной
маске на пол в самом зале, чтобы не поднимать шума. Они перехва¬
тят его на лестнице и тогда обнаружат, что взяли не того.
Еще секунд двадцать охраны около двери не будет.
Глава 12
Однако получилось не совсем так.
Золотозубый редко поддавался на уловки и быстро обнаруживал
западни, так что он как раз вовремя опомнился и теперь проклады¬
вал локтями дорогу обратно.
Батлер держал Люсию впереди себя, выставив, правую руку на слу¬
чай, если кто-нибудь налетит на нее, и следовал за Золотозубым су¬
400
масшедшим зигзагом. Позади них раздавались недовольные возгласы
и даже ругань.
— Пат, что вы делаете? — не удержалась от вопроса напуганная
Люсия.
— Убегаем! Вы же хотели!
— А пальто? И сумка!
— Норковая шуба?
— Нет. Пальто старое. А в сумке... ключ. Ключ от настоящего при¬
ключения.
— Настоящего приключения?
— Вы мне обещали, — умоляюще посмотрела на него Люсия, — что
потом отправитесь со мной за настоящим приключением!
— Хорошо. Забудьте о ключе. Теперь держитесь!
Золотозубьп:, стоя у двери, осматривал залу. В глазах у него было
нетерпение, а правой рукой он трогал отлично наточенную бритву,
спрятанную в левом рукаве.
Батлер и Люсия перешли на нормальный шаг и стремительно про¬
двигались в танце к двери, где стоял Золотозубый, пока Батлер горячо
нашептывал Люсии по-французски:
— ...et je t'adne, — договорил он и сделал вид, что споткнулся о
ее ногу.
Она вскрикнула, а Батлер оттолкнул ее от себя и, отступив на шаг,
несильно пихнул Золотозубого.
— Мадемуазель, — залепетал он, извиняясь, — je vous demande par¬
don! Mille pardons, je vous en prie! — С той же покорностью он виновато
повернулся к Золотозубому. — Et vous, monsieur, sale chameau et fils de
putain...
С этими словами он совсем по-французски, благородным жестом
левой руки снял маску, а правой двинул Золотозубого прямо в зубы.
В другом конце комнаты закричала женщина.
Батлер не знал, кричала она из-за него или, что гораздо вероятнее,
из-за жестокой стычки возле дальней двери. Ему было не до этого.
Золотозубый успел все-таки вытащить бритву, но от удара он по¬
пятился, потерял ступеньку и, повалившись назад с окровавленным
лицом, выражавшим лишь искреннее удивление, покатился вниз, слов¬
но деревянная кукла.
Испанец вскочил из-за стола, но, решив, что его все это не касает¬
ся, вновь сел на свое место.
— Держите юбку, — сказал Батлер Люсии, — и бегите за мной что
есть сил. Если у них хватит ума послать кого-нибудь на улицу, чтобы
перехватить нас там...
К счастью, этого не случилось.
Переступив через Золотозубого, который был без сознания, они
бросились к входной двери. По обыкновению ее держали незапер¬
той, чтобы желающие могли попасть в клуб в любое время. Погру¬
401
женная в туман Дин-стрит не встревожилась от шума назревавшего
побоища.
Батлер и Люсия сняли маски. Дрожавшая от холода женщина в ве¬
чернем платье и не очень приличный с виду мужчина без пальто и
шляпы бежали по направлению к Шэфстбери-авеию.
—> Не надо искать такси, — сказала Люсия, с трудом поспевая за
Батлером, хотя была ненамного ниже его. — Здесь недалеко ваша ма¬
шина.
— Моя машина?
— Ну, да. Я подумала, что для настоящего приключения... — Она
запнулась. — Что для настоящего приключения нам может понадобить¬
ся машина. Вас уже не было дома, когда я позвонила шоферу...
— Где же машина?
— Рядом с Кембриджской площадью. За Королевским театром.
— Благослови вас Господь! — Нервы у Батлера все еще были натя¬
нут до предела. — Однако мне нужен телефон.
г — Зачем?. ^
— Чтобы позвонить суперинтенданту Хэдли, например... да все рав¬
но кому.
Телефон они нашли только в нескольких ярдах от того места, где
шофер Батлера Джонсон прогуливался возле лимузина. Отослав Лю¬
сию, Батлер зашел в темную, как обычно, телефонную будку, где ле¬
жала, как обычно, разорванная в клочья телефонная книга. К счастью,
ему не нужны были ни свет, ни телефонная книга, чтобы набрать:
Уайтхолл 1212.
Через три минуты Батлер был уже в машине, где в теплом по¬
лумраке сидела Люсия и приглаживала растрепанные волосы. Джон¬
сон захлопнул дверь, и Батлер с Люсией поглядели друг другу в
глаза.
Они еще мысленно пребывали в душном тесном зале танцевально¬
го клуба, и Батлер, не успев стряхнуть с себя возбуждение последних
двух часов, совсем не чувствовал усталости и не хотел спать.
— Теперь не страшно? — спросил он Люсию.
— Нет! — счастливо улыбнулась Люсия, показывая прелестные зуб¬
ки. — Кажется, это было ужасно, — помедлив, проговорила она. —
И чудесно. О, я бы ни за что не хотела, чтоб этого не было!
— Cherie, je... — Батлер умолк. У него перехватило горло от охва¬
тившего его необыкновенного восторга и величайшей радости взаимо¬
понимания. Да, именно так он чувствовал.
— Ти dis? — .опустив глаза, спросила Люсия.
— То есть?
— Я заметила, что раза два вы сказали милое tu вместо формально¬
го vous, когда говорили со мной.
— Что вы предпочитаете?
— О, конечно, то, что милое.
402
Патрик Батлер подвинулся, обнял Люсию и прижался к ее губам
таким долгим поцелуем, что потерял счет времени. Судя по реакции
Люсии, она разделяла его чувства.
Ему сейчас было не до душевных качеств Люсии, о которых он
столь горячо и поэтично рассуждал накануне. Он был полностью пог¬
лощен другими ее достоинствами, и дай она ему волю, совершенно
очевидно, что...
— Нет! Не надо! — воскликнула Люсия и вырвалась из его объ¬
ятий. — Не надо здесь! И не надо сейчас! Но если они собираются
меня арестовать...
— Они собираются вас арестовать, — подтвердил, стараясь гово¬
рить спокойно, Батлер. — Кстати, я не забыл вам сказать, что влюб¬
лен в вас?
— Вроде забыли. — Люсия поправила шарфик на груди. — У нас
еще есть время для того, чтобы...
Батлера остановило нечто, о чем Люсия не узнала, а сам он не по¬
нял. Что же это было такое? Почему, когда он целовал Люсию, его
мысленному взору явился образ Джойс Эллис?
К черту Джонс! Зачем ему Джойс? Он и не вспомнил о ней ни разу
с самого утра! Ну и шуточки иногда откалывает воображение, когда
перестаешь держать его в узде!..
— Кроме того, — продолжала Люсия, глядя в сторону, — мы отправ¬
ляемся в небольшое путешествие.
Батлер сбросил с себя наваждение.
— Не то чтобы мне это было важно, — сказал он, — но куда мы все-
таки едем?
Люсия подалась вперед и постучала по стеклянной перегородке.
— Ваш шофер знает.
Машина тронулась с места. Глаза Люсии еще сверкали и излучали
такие сильные токи, что их, казалось, можно было даже потрогать, но
она всеми силами старалась держать Батлера на расстоянии.
— Что... Что вы сказали насчет телефонного звонка?
— Звонка?
— В Скотленд-Ярд.
— На Старой Комптон-стрит у них была патрульная машина, и она
отправилась в клуб Золотозубого. — Батлер щелкнул пальцами. — Они
возьмут его, как пить дать. На самом деле нам нужны только два че¬
ловека. Золотозубый и еще один по имени Эм. Помните, мы сегодня
говорили о двух головорезах, которых ваш муж нанял, чтобы отправить
сыщика из Смит-Смита в больницу?
Люсия замерла с открытым ртом. Стоило упомянуть имя Дика
Реншо, и ее словно гипнотизировали. Батлера это бесило. Лимузин
бесшумно обогнул Кембриджскую площадь и катил по Чэринг-
Кросс-роуд, пока Батлер рассказывал Люсии обо всем, чего она не
знала.
403
— Держу пари на пять фунтов, это те самые парни. Они и меня хо¬
тели побить. Им было известно, что я собираюсь их навестить, вот
почему они были такие злые. Наемный головорез обычно не вклады¬
ваете свою работу никаких эмоций, он похож на мясника, каждый
день рубящего мясо. А эти красавцы...
Он вновь вспомнил Эма, надевающего на руку кастет, и глумливо
улыбающегося Золотозубого.
Люсия уставилась в пол.
— И что теперь с ними будет?
— Завтра утром, — сурово проговорил Батлер, — я предстану перед
судьей и обвиню их в бандитском нападении на меня.
— Но, Пат. — В голосе Люсии звучали нежность и гордость. — Раз¬
ве не вы, в сущности, напали на них?
— Так получилось. Поэтому мне будет трудно что-либо доказать. Но
это не имеет значения. Главное, что мы их заполучим и сможем спро¬
сить еще кое о чем. Например, что им известно о главе Клуба убийц?
— А вы можете... вы можете доказать, что им известен глава этого
клуба? Если он вообще существует. Вы можете доказать, что им извес¬
тно о нем?
— Нет! Они действительно могут ничего не знать.
— А кто, — задумчиво спросила Люсия, — сообщил им, что вы се¬
годня придете в бильярдную?
— Насколько я понимаю, усатая крыса по имени Люк Парсонс, то
бишь Смит-Смит из «Тайна гарантирована». — Батлер еле сдерживал¬
ся от злости, однако его не оставляли сомнения. — Странно только,
что эта усатая крыса перепугалась до смерти. Ему не хотелось ника¬
ких осложнений. Никаких! Совсем никаких осложнений! И зачем ему
предупреждать каких-то там головорезов, наподобие Золотозубого и
Эма, если он сам же предал их? Он бы никогда не стал предупреждать.
Разве только...
— Разве только?
— Разве только, — ответа* Батлер, ударяя себя по колену кула¬
ком, — он предупредил главаря Клуба убийц.
Воцарилось молчание. Батлер никого и ничего не слышал и не
видел.
— Я пошел не той дорогой! — заявил он. — Поверьте мне, я никог¬
да не ошибаюсь, когда речь идет о вине конкретного человека или
приговоре. И на этот раз я не ошибся. Я просто выбрал не ту дорогу.
Вместо того чтобы бросаться на розыски .Золотозубого и Эма, я должен
был сконцентрировать свое внимание на усатой крысе по имени Люк
Парсонс. Люсия, он знает, кто глава Клуба убийц! Ведь это он загнал
его в угол и запутал! Недаром Парсонс стал белый, как свечка, когда
решил, что слышит голос Дика Реншо! Недаром!..
— Господи, о чем вы говорите?
— Тихо, — простонал Батлер. — Не мешайте мне думать!.
404
— Пат, дорогой!
— Ну?
— Вы слышите меня? — умоляюще проговорила Люсия. В ее лас¬
ковом голосе было такое смирение, какого он не ожидал от нее, и
потому оно его глубоко тронуло. Люсия протянула к нему руки. —
Пожалуйста, вернитесь ко мне на минутку.
От такого приглашения он, естественно, не мог отказаться, хотя
оно никоим образом не помогало ему думать. Через некоторое вре¬
мя Люсия говорила вновь тихим голосом, покоясь головой у него
на груди:
— Я думала о вашей корпорации, правда, я в этом ничего не пони¬
маю. Чарли Депхзм рассказывал кое-что. Разве вы не состоите в од¬
ной из ник?
— Ну, конечно, состою! А почему вы спрашиваете?
— А... Как вы думаете, им понравится, если вы завтра выступите с
обвинением против людей, затеявших скандал в Сохо, в котором вы
сами же участвовали? Мистер Денхэм говорил...
Он снова почувствовал укол ревности.
— Когда вы виделись с Чарли Денхэмом?
— Сегодня. После ленча. Он еще сказал, что вчера вы назвали судью
старой свиньей.
Батлер пожал плечами.
— Я назвал старую свинью старой свиньей, — не стал отрицать он.
— А ваша корпорация не может отстранить вас от дел? Особенно
если вы еще расскажете о скандале и драке в Сохо? Вы не сделали
ничего плохого тому сыщику?
Это было правильно. Однако Батлер все равно не собирался отка¬
зываться от своей затеи. Он посмотрел ей прямо в глаза.
— Вы что, не понимаете? — спросил он. — Я ведь делаю это
для вас.
— Я знаю, дорогой, — заплакала Люсия. — Я знаю! И мне это
нравится! Особенно когда вы рискуете и... — Она судорожно вздох¬
нула. — Но разве вы не понимаете, что рано или поздно... Помните,
мистер Хэдли сказал за ленчем... вас побьют.
— Сегодня же не побили, разве не так?
— Так, дорогой. Но вам ужасно повезло!
Патрик Батлер внимательно поглядел на нее. Потом еще раз. Лю¬
сия почувствовала в нем перемену и подняла глаза. Стараясь ее не
обидеть, Батлер убрал руки. Он отодвинулся от нее и уселся в углу с
видом римского императора.
— Значит, — проговорил он, уставясь в стеклянную перегородку, —
я счастливчик.
Люсия проговорила несчастным голосом:
— Дорогой! Не надо! Я не хотела...
л Батлер махнул рукой..
— Сегодня вечером, — продолжал он, словно выступая в суде, —
два джентльмена сделали попытку отправить меня в больницу. Бла¬
годаря некоей удаче, простой случайности — ха-ха! — оба эти джен¬
тльмена весьма нуждаются в помощи медиков. Бы и я в ночном клу¬
бе, где собрались всякие темные личности и непрофессиональные
проститутки, чуть было не подверглись нападению уже не двух, а
гораздо больше бандитов. И тоже благодаря слепой удаче мы свобод¬
ны, как ветер.
— Пат! Пожалуйста, выслушайте меня!
Батлер сменил тон:
— Где, черт возьми, мы находимся? Что мы тут делаем? И вообще,
куда мы едем?
Поглядев в окно сбоку и сзади, он словно опять вернулся в реаль¬
ный мир.
Лимузин проехал Вестминстерский мост и направился в сторону
Сарри. Высокие фонари, отражаясь, трепетали в воде, как будто, как
писал кто-то, тени самоубийц поднимали в руках лампы, чтобы пока¬
зать, где они бросились в реку. Через запотевшее окно в машине Бат¬
лер видел далеко позади знаменитую башню с подсвеченными часами,
возвышавшуюся черной колонной над черным парламентом.
Большой Бен пробил четверть десятого, дав начало не только дви¬
жению звука, но и самого воздуха. Батлер надел маску ледяной учти¬
вости.
— Позвольте мне еще раз спросить вас, Люсия, куда мы едем?
•Люсия побледнела и, отпрянув, поглядела на него с упреком. По¬
том она отвернулась.
— В Белхэм, г- прошептала она. — Конечно, если вы не против.
— А! — От удивления у него глаза полезли на лоб. — Под Белхэ-
мом вы подразумеваете дом миссис Тейлор?
-Нет!
— Тогда будьте добры, объясните.
Люсия еще больше отодвинулась от него, как бы говоря: «Я тебя
ненавижу!» — и заговорила надменно и несколько пренебрежительно:
— Вчера вечером, насколько мне известно, вы слышали, что я унас¬
ледовала три дома. Один в Хэмпстеде, другой — миссис Тейлор — в
Белхэме и еще один — тоже в Белхэме. Он совсем маленький, и в нем
никто никогда не жил. Правда.
— И это, — изумился Батлер, — вы называете «приключением»?
Она не ответила.
— В то время когда мне надо следить за Люком Парсонсом и рабо¬
тать на вас, вы хотите, чтобы я бездельничал в каком-то домишке, в
котором к тому же никто никогда не жил?
— Вы осел! — взвилась Люсия, мгновенно поворачивая к нему за¬
плаканное лицо. — Там вы найдете больше, чем ище.те!
Там вы найдете больше, чем ищете!
406
Эти слова Люсии не внесли успокоения в душу Батлера. Туман,
поглотив все и вся, навис над Темзой, и Вестминстерский мост на¬
поминал Батлеру сверкающий пол в танцевальной зале.
Патрик Батлер, забыв о своей ярости, был полон раскаяния. Он в
самом деле влюбился в Люсию, отчего его гордость отчаянно вопила, а
нормальные человеческие слова застревали в горле. Поэтому он сложил
руки на коленях и стал смотреть прямо перед собой. Люсия тоже смот¬
рела в пространство перед собой. Так они и сидели, подобно парочке
истуканов, пока лимузин катил по мрачному Кенсингтону и Брикстону.
В воздухе носились невысказанные упреки. Мрачные размышления
Батлера о самоубийстве были неожиданно прерваны.
— Эй, ты, смотреть надо!— услыхал он приглушенный крик шофера.
Батлер тихо вскрикнул, когда тяжелая машина резко затормозила и
остановилась, а ее пассажиры повалились вперед.
С левой стороны можно было разглядеть светящееся красно-сине-
белое название станции метро — «Белхэм». Справа возвышалось не¬
что похожее на арку железнодорожного моста. Посередине висел до¬
рожный знак — зеленый. Худой мужчина в плаще с капюшоном и
старой шляпе, с докторским саквояжем в руках, переходил улицу на
зеленый свет.
Батлер и Люсия, подчиняясь неожиданному импульсу, повернулись
друг к другу.
— Я нс хотел! — сказал Батлер.
— И я! — схазала Люсия.
На этом бы все и закончилось, если бы худой мужчина не бросил¬
ся к шоферу, чтобы обменяться с ним парой слов. Батлер взял в руки
переговорную трубку.
— Спокойно, Джонсон, — предупредил он шофера. — Это наш
друг. — Батлер открыл дверцу. — Доктор Бирс!
Он застыл на месте. Они видели недоуменный взгляд черных глаз
доктора Артура Бирса и черные же провалы под ними.
— Залезайте сюда, — пригласил .Батлер.
Доктор кивнул в ответ, и машина тотчас свернула к обочине.
Он уселся на выдвигающееся сиденье напротив Батлера и Люсии и
снял шляпу, обнажив веснушчатую лысину. Потом поставил на коле¬
ни саквояж. Нижняя губа у него была оттопырена, но в его лице не
было злости, только непосильное нервное напряжение.
— Значит, вы все-таки решили приехать сюда! — заявил он.
— Приехать сюда?.. — удивился Батлер и повернулся к Люсии. —
Доктор Бирс знает?
— Нет! — воскликнула Люсия. — Я никому не говорила! Разве не
так, Амброуз?
Доктор Бирс скривился.
— Вы, верно, слыхали, что покойная миссис Тейлор называла меня
Амброузом. В честь Амброуза Бирса, очень хорошего писателя,^— До¬
407
ктор крепко сжал в пальцах ручку саквояжа. — Бирс писал, — добавил
он, — несколько гротескные и очень страшные рассказы. Но они весь¬
ма не патологические.
— Об этом-то я как раз и хочу с вами поговорить, — ухватился за
представившийся случай Батлер, никогда не забывавший о своей глав¬
ной миссии адвоката. — Поэтому я и осмелился задержать вас.
-Да?
— Доктор, мы всего два раза виделись с вами. Один раз в суде и
вчера вечером в доме миссис Реншо. Но еще в суде мне показалось,
что вы знаете больше и пытаетесь намекнуть на это, я имею в виду
миссис Тейлор, но наши правила не позволили нам высказаться.
— Да, — отрывисто проговорил доктор.
— Расскажите. Как вы думаете, я вас спрашивал вчера об этом,
почему «Монастырь» миссис Тейлор был «нездоровым» местом? Вы
не успели вчера ответить, нас прервали.
-Да.
Худое лицо доктора Бирса стало еще суровее.
— Доктор, Ричард Реншо дружил с миссис Тейлор? Он был ближе
к ней, чем, например... — Батлер кивнул на Люсию. — Ее собствен¬
ная племянница?
— Естественно, — не меняя своего сурового вида, подтвердил до¬
ктор Бирс. — Зло всегда притягивает зло.
Все молчали.
— Доктор, вы поймете меня, если я скажу о группе, которая дей¬
ствует под неким-фантастическим прикрытием? — продолжал спра¬
шивать Батлер. Доктор Бирс бросил на него быстрый взгляд. — Мне
кажется, что миссис Тейлор занимала высокое положение среди этих
людей, наверное, второе по значимости. Мне кажется, что во главе
стоял Дик Реншо. И кто-то отравил их обоих, чтобы взять власть в
свои руки.
— Великолепно! — возбужденно воскликнул доктор Бирс и хлоп¬
нул рукой по саквояжу. — Тогда почему бы вам не поехать в «Монас¬
тырь» и не убедиться во всем теперь же?
Батлер на мгновение закрыл глаза.
— В дом миссис Тейлор?
— Естественно! Разве вы не туда направляетесь?
— Нет, нет, нет, — вмешалась Люсия. — Мы едем в другое место, в...
— Сегодня там кто-то есть, — сказал мистер Бирс.
Он произнес самые простые слова, но в них был ужасный, подтекст,
как это часто бывает в историях о привидениях.
— Невозможно! — возразила Люсия. — Слуги уехали уже несколь¬
ко недель назад. Свет отключен. Дом заперт.
— Тем не менее кто-то там ходит из комнаты в комнату с кероси¬
новой лампой. Подождите! Это не воры и не убийцы. Думаю, я знаю,
кто это: Доктор Гидеон Фелл.
408
Люсия не удержалась от удивленного восклицания:
— Доктор Фелл?
— Да. Это, несомненно, он вчера поздно вечером облазил весь дом,
наверно, что-то искал. Полицейский, заставший его там, решил, что
он взломщик. Он мне рассказал. Вы получили мою записку?
— Какую записку?
— Моя дорогая миссис Реншо, — раздраженно проговорил доктор
Бирс, — я знаю, что вас не было дома между ленчем и шестью часами.
Но я оставил вам записку. — Доктор Бирс щелкнул пальцами возле
своего уха, словно вспоминая. — Я оставил ее мисс Кэннон.
— Эгнес мне ничего не сказала!
— Так. Я подумал, что это может вас заинтересовать. Я абсолютно
уверен, что он и сегодня там.
— Зачем?
— Я видел свет лампы. И еще он сказал полицейскому, — продол¬
жал доктор Бирс, — что будет ставить эксперимент, чтобы узнать, кто
на самом деле убил миссис Тейлор.
Батлер выпрямился. Люсия, которая до этого сидела, подавшись
вперед, так чго золотые волосы сверкали в неярком свете подземки,
откинулась назад.
— Дом где-то тут поблизости, да? — спросил Батлер.
— Нет, нет, нет! — возразил доктор Бирс. — Сначала надо под мост,
потом направо к Бедфорд-Хилл-роуд, потом... Позвольте мне с вами?
Батлер коротко распорядился, и лимузин ожил.
— Доктор, — упрямо произнес Батлер, — все-таки мне очень хо¬
чется знать. Чем занимался Реншо? Я имею в виду его официальное
занятие. Люсия говорит что-то нечленораздельное о заводах.
— Но, дорогой, он мне больше ничего не рассказывал.
— Не знаю, чем он занимался официально, — сухо ответил доктор
Бирс. — Все, что мне известно, — это что у него была контора в Сити
и весьма полезная должность — агент. — Сардоническая усмешка, су¬
ровая, как в шотландском мюзик-холле, скривила губы Бирса. — Но,
судя по отдельным замечаниям миссис Тейлор, кое-что можно себе
представить. Я вам расскажу, с чего он начинал.
— С чего же?
— Он был священником, — ответил доктор Бирс.
Глава 13
На самой высокой точке Бедфорд-Хилл-роуд викторианские готи¬
ческие зубцы и башни «Монастыря» неясно белели на фоне черного
неба. Внутри не было видно ни огонька.
Дом был в точности такой же, как в Хэмпстеде, однако ощущение
от него было совсем другое, чем от дома Люсии. Сад казался больше
409
за низкой каменной оградой, но и то, и другое производило впечатле¬
ние неухоженности. Он словно отталкивал от себя. Так иногда вполне
респектабельный человек на улице способен всех игнорировать. Де¬
ревья скорее защищали или закрывали стрельчатые окна, чем украша¬
ли их.
Машина остановилась неподалеку. Света не было. Батлер, Люсия
и доктор Бирс — именно в таком порядке — тихо шли по каменной
дорожке к двери.
— Священник! — не мог успокоиться Батлер. — Глядите-ка!
Он вспомнил распятие из слоновой кости на стене в спальне Реншо.
— Да где еще, как не в церкви, — тихо спросил доктор Бирс, —
можно было использовать его голос? Разве только на сцене... или
в суде...
— Черт возьми, я знаю, что похож на него!
— Ш-ш-ш!
— Вы знали, Люсия? Знали о его прошлом?
, Ответа не последовало.
Батлер настаивал.
— Вы знали?
— Нет. Я не знала. — Люсид прижимала к груди белый шарф. — Но
несколько раз мне приходило в голову, что это могло бы быть. И вы
не похожи на него. — Она взяла Батлера за руку. — Вы должны знать,
что не похожи на него.
гг Попробуйте парадную дверь! — послышался грубый голос докто¬
ра Бирса, который было невозможно спутать ни с каким другим.
Парадная дверь во времена миссис Тейлор запиралась на несколь¬
ко замков и еще на цепь, а теперь вовсе не была закрыта. Батлер по¬
вернул ручку, и она открылась во тьму, однако он знал, чего ему ждать.
Едва ощутимый запах краски, смешанный с неискоренимым запахом
духов покойной миссис Тейлор, витал в воздухе.
— У кого-нибудь есть электрический фонарик?
Доктор Бирс был тут как тут.
— У меня всегда с собой. Вот!
Здесь был такой же коридор, как в Хэмпстеде, с двумя комнатами
по обеим сторонам, который вел в большой холл позади дома. Однако
если в Хэмпстеде гостиная была справа, то здесь — слева.
Батлер шел уверенно, словно его кто-то вел. Остальные следовали
за ним. Доктор Бирс закрыл входную дверь. Луч света из электричес¬
кого фонарика в руках Батлера коснулся открытой двери в спальню
миссис Тейлор, потом ночного столика возле кровати.
На столике была старомодная лампа — белый фонарь, разрисован¬
ный цветочками. Батлер взял ее в руки и потряс ею.
— Внутри есть керосин, — сказал он, когда в тишине пустого дома
послышался громкий плеск. — Но лампа холодная. Сегодня никого не
было!
410
— Говорю вам, я видел свет! Доктор Фелл...
— Но он же не мог бродить в темноте, разве не так?
Отдав фонарик Бирсу, Батлер снял с лампы стеклянный шар, зажег
фитиль и водрузил шар на место. Комната осветилась неярким светом,
в котором было что-то неземное, и на присутствующих повеяло атмос¬
ферой шестидесятых годов прошлого столетия.
Словно бросая вызов привидениям, Батлер вышел на середину
спальни и только тогда повернулся кругом, освещая все углы.
Он осмотрел кровать покойной с украшенной резьбой деревянной
спинкой и белый шнур. Головой она обычно лежала к внутренней
стене, отделяющей комнату от коридора. Постельное белье было уб¬
рано. Что-то нечистое было в матрасе, словно он вожделен. Батлер не
удивился бы, увидев на нем жирную миссис Тейлор с разрисованным
лицом и крашеными волосами, да еще в розовой ночной рубашке.
Батлер оглянулся. В свете лампы он разглядел старинную тяже¬
лую мебель вперемежку с новомодной, мраморные столы, камин с
часами и маленькую ванную в глубоком алькове между двумя ком¬
натами. Сталин были закрыты. Ничего не изменилось с тех пор, как
Батлер видел эту комнату в последний раз.
— Пат! — позвала его Люсия, которая вошла следом за ним, прав¬
да, почему-то на цыпочках. Она посмотрела на кровать и быстро от¬
вела взгляд. — Если доктор Фелл уже был тут, он все равно ушел; Нам
тоже лучше уйти.
— Наверно. Он приходил сюда, чтобы убедиться, нет ли тут при¬
зраков.
Доктор Бирс, будучи человеком науки, недоверчиво сморщил нос.
— Какой-то экспери!.. — начал было он.
— Какой эксперимент? — Батлер обвел лампой комнату. — Все, как
было. Все, как... Нет, не все.
Батлер помолчал.
— Кто, — вопросил он, — поставил графин на столик?
— Графин? — отозвалась Люсия.
— Когда миссис Тейлор отравили, на ночном столике были всего
две важные вещи, не считая лампы. Одна — это жестянка с ядом. Дру¬
гая — стакан с ложкой. Графина не было. А теперь видите?
На ночном столике слева от кровати, если смотреть на нее с из¬
ножья, стояла электрическая лампа (погасшая) под желтым абажуром
с бахромой. Рядом стоял графин. Точно такой же, как в спальне мис¬
тера Рению. Его закрывал стакан. Графин был полон наполовину.
— Похоже... — Люсия судорожно вздохнула и замолчала. — Вы зна¬
ете, на что похоже? Почему он здесь?
— Не знаю. Насколько мне известно, у покойной мадам Тейлор не
было графина.
Батлер подошел к столику. Бледный свет его лампы делал лица
Бирса и Люсии похожими на бледные маски. Все замерли, словно
411
боялись, что графин вот-вот взорвется. Батлер взял в руки стакан и
осмотрел его. Он был чистый. Поставив стакан на стол, он взял гра¬
фин. Понюхал. Поднес его ко рту...
— Ради Бога, не делайте этого! — раздался совсем близко хриплый
голос, и Батлер чуть не выронил графин.
Все были настолько поглощены собственными переживаниями,
что не слыхали слоновьих шагов доктора Гидеона Фелла, который
был слишком большим, чтобы пройти напрямик, и поэтому стоял в
стороне с маленькой лампочкой в руке, освещавшей страдальческое
лицо и глаза, глядевшие поверх очков на широкой черной ленте.
— О, если вам обязательно нужно соваться не в свое дело, — про¬
хрипел доктор Фелл, — все равно не пейте эту воду. Она отравлена.
Батлер торопливо поставил графин на место.
— Спасибо, не буду. Прошу прощения, это и есть ваш эксперимент
по выяснению, кто действительно отравил миссис Тейлор?
Доктор Фелл нахмурился. Он боком протиснулся в дверь, не сни¬
мая шляпы. Палка висела у него на руке под наброшенным на плечи
пальто.
— Миссис Тейлор? — переспросил он. — Нет, нет, нет! Мой доро-
- гой мистер Батлер, вы все не так поняли. Мой эксперимент, если его
можно так назвать, имеет отношение к отравлению Ричарда Реншо.
— Ну и... вы выяснили что-нибудь? — спросила Люсия.
Доктор Фелл милостиво посмотрел на нее и поклонился, словно
старый рассеянный король Коль1, потом кивнул Батлеру. Оглядывая
себя с высоты своего роста, он с некоторыми трудностями вытащил из
жилетного кармана, спрятанного в многочисленных складках, большие
золотые часы и открыл их.
— Гром меня разрази, если не выясню! — сказал он, в ужасном
волнении засовывая часы обратно. — Этот графин простоял тут боль¬
ше двадцати четырех часов, что дает нам неплохой запас времени. Ну
же, посмотрим!
— Что? — вскрикнула Люсия.
Доктор Фелл взял в руки графин и поднес его к лампе, которую дер¬
жал Батлер, одновременно освещая его своей лампой тоже, так что све¬
та было вполне достаточно. Вода была кристально-чистой внутри свер¬
кающего стеклянного графина. Доктор Фелл долго изучал его, крутя и
вертя во все стороны.
— Ну? -* не выдержал Батлер, чувствуя, что происходит что-то важ¬
ное, и не зная что. — Вы видите?
Доктор Фелл с облегчением и шумно выдохнул воздух.
— Ничего не вижу, о чем с радостью вам сообщаю. Совершенно
ничего.
— А ад...
* Легеяявринй британскийкоральагерой'народной английской песенки:.
412
— Мой дорогой мистер Батлер! — изумленно прохрипел^, доктор.
Фелл. — Какой яд? Мой эксперимент не имел никакого отношения
к яду!
И он поставил графин и лампу на столик.
Патрик Батлер закрыл глаза, медленно сосчитал до десяти и опять
открыл их.
— Минуточку, — проговорил он с такой важностью, что доктор
Фелл удивленно мигнул. — Давайте выясним. Иногда ваши загадоч¬
ные отговорки похожи на простой фокус-покус, а иногда мне кажет¬
ся, вы сходите с ума.
Доктор Фелл принял виноватый вид.
— Однако человек, разгадавший дело вампира и отравления в Кас-
велл-Моут-хауз, — продолжал Батлер, — вовсе не дурак. И его отго¬
ворки — не междометия племени мумба-юмба.
— Нет, конечно нет, — согласился доктор Фелл.
— По Nice му мнению, — не обращая на него внимания и не меняя
тона, говорил Батлер, — вы нашли связь между уликами, совершенно
очевидную связь, если только вы расскажете о ней. Однако вы думае¬
те уже о чем-то другом. Вы искренне забыли, о чем мы говорили, ког¬
да спрашипалн вас об этой связи. — Батлер заговорил в своей люби¬
мой манере восемнадцатого столетия. — Сэр, как бы вы отнеслись к
нескольким вопросам?
— Сэр, — в тон ему ответил доктор Фелл, выпрямляясь и водружая
на место очки. — Я буду счастлив.
— Тогда докажите, что я прав. Что такое Клуб убийц? Как он рабо¬
тает? Можно ли подобрать к нему ключи? И самое главное... — Любо¬
пытство Батлера достигло предела. — Под каким прикрытием он дей¬
ствует? Можете ли вы рассказать нам все это и расскажете ли?
Доктор Фелл, чья огромная тень, когда Батлер поднял лампу, за¬
крыла всю дверь, поглядел на него ясными глазами, в которых не было
даже намека на рассеянность.
— Я могу ответить на ваши вопросы, — отозвался доктор Фелл, —
и отвечу на них. Вы имеете право знать, с каким страшным врагом
имеете дело.
— Итак?
В мертвой тишине брошенного дома зазвонил телефон. Батлер чуть
не подпрыгнул от неожиданности.
— Телефон, — внезапно сказала Люсия, — отключен уже несколь¬
ко недель.
Доктор Фелл покачал головой.
— По счастливому стечению обстоятельств или намеренно — нет.
Так я поддерживаю связь с Хэдли. Извините меня.
Батлер был в отчаянии.
«Если он попытается улизнуть от меня и я ничего не узнаю в ближай¬
шее время, я пойду за ним, как собирался идти за Люком Парсонсом».
v.„~ч 4 • V'" :.н: '' :
413
Держа шляпу в одной руке и саквояж в другой, доктор Бирс со
странным выражением на лице, которого Батлер не понимал, рассмат¬
ривал деревянную спинку кровати, и Батлер вспомнил лицо, которое
долго ускользало из его сознания. Люсия кусала губы в нерешитель¬
ности, словно хотела знать правду и боялась ее, и готова была загово¬
рить. Вдруг она в изумлении уставилась на дверь.
В проеме стояла мисс Эгнес Кэннон.
— Так! — с некоторым высокомерием проговорила она. И повто¬
рила слова доктора Бирса. — Вы все-таки решили приехать сюда?
Люсия зарумянилась.
На мисс Кэннон было опрятное пальто цвета буйволовой кожи и
синий шарф, завязанный узлом под подбородком. Она шипела, как
минеральная вода, пока снимала перчатки. А потом обвела взглядом
комнату и разволновалась.
— Милдред Тейлор! В этой самой комнате умерла благороднейшая
женщина, которую я когда-либо знала. — Потом она неожиданно ре¬
шила ответить на вопрос Люсии. — Вы ребенок, Люсия. Вы не даете
мне исполнять свой долг и присматривать за вами. Если кто и должен
был быть тут, так это я!
— Ради всего святого, что вам здесь надо?
— Смею думать, — заявила мисс Кэннон, сверкая пенсне, — что я
не витаю в облаках. Я знаю человеческую природу. — Она значитель¬
но, хотя и как бы между прочим, посмотрела на Батлера. — Вы даже
не сказали мне, куда идете и с кем.
— Ах, Эгнес, не надо!
Мисс Кэннон открыла свою сумку, бросила в нее перчатки и закры¬
ла снова.
— Вы не знаете... — Ее голос задрожал. — Вы не знаете, что после
того, как вы забежали домой переодеться, полиция устроила обыск.
Нет же, вы не знаете об этом.
Люсия затаила дыхание.
— Они обыскали мою комнату?
— Не знаю. Но у них был ордер, поэтому я позволила старшему
инспектору Соумсу исполнить его долг.
В коридоре послышались тяжелые шаги. Когда доктор Фелл бочком
вошел в комнату и оглядел всех, излучая энергию, словно камин —
тепло, мисс Кэннон постаралась спрятаться в темном углу. С торжес¬
твенным видом доктор Фелл обратился к Батлеру.
— Послушайте! — сказал он взволнованно, забыв об академичес¬
кой холодности. — Боюсь, у меня для вас плохие новости. Это был
Хэдли. Полицейский набег на клуб «Маска любви» потерпел не¬
удачу.
— То есть?
— Один из ваших врагов, которого вы называли Эм, ушел искать
врача, чтобы наложить швы. А другой, которого вы назвали Золотозу¬
414
бым, тоже сбежал до прихода полиции. Оба исчезли в неизвестном
направлении.
Батлер рассмеялся. Держась за очки, доктор Фелл с нескрываемым
интересом и немножко с беспокойством рассматривал его.
— Сам я, — заявил он, — уже не тот, чтобы громить бильярдные и
танцевать в ночных клубах в Сохо, наподобие вас и миссис Реншо.
— Люсия! — не выдержала мисс Кэннон.
— Однако Хэдли, — продолжал доктор Фелл, махнув ей рукой, —
просил, чтобы я передал вам его самое серьезное предупреждение.
Золотозубый намеревается покончить с вами.
— Вы меня не испугали, — сухо проговорил мистер Батлер. — Зна¬
чит, эти душеискатели на свободе?
Доктор Фелл побагровел.
— Если бы вы знали послужной список Золотозубого, который мне
зачитал Хэлли, вы бы стали осторожнее. У вас есть лицензия на но¬
шение оружия?
— Кет.
— Тогда позвоните утром в Скотленд-Ярд. Хэдли все устроит без
волокиты.
У Батлера глаза полезли на лоб.
— Вы серьезно думаете, — спросил он, — что джентльмен побес¬
покоится о револьвере, когда речь идет о подобном типе? На него надо
не обращать внимания или идти напрямик.
— Послушайте же, ради Бога! В первый раз Золотозубый не при¬
нял вас всерьез...
— Я тоже не принял его всерьез. Может быть, еще немножко хуже.
— Но теперь он изменил свое мнение. Он больше не даст вам шан¬
са. Он нападет на вас со спины, когда вы забудете о нем. Мой доро¬
гой мистер Батлер, что же вы будете делать?
— До встречи с ним, — вежливо ответил Батлер, — я не имел ни
малейшего представления, какую мне придется выбрать тактику. И те¬
перь не знаю. Что-нибудь придумаю.
— Пат, — воскликнула Люсия, — а вдруг они уже гонятся за нами?
— Ну и что? Не волнуйся, моя дорогая, — сказал Батлер и при всех
потрепал ее по щеке, отчего мисс Кэннон зарделась. — Надеюсь, те¬
перь, — продолжал Батлер, ставя лампу на столик и давая волю свое¬
му любопытству, — мы услышим кое-что достойное внимания. Доктор
Фелл, не откажите поведать нам о Клубе убийц.
— Хорошо, — церемонно согласился доктор Фелл.
Наступила полная тишина. Все инстинктивно отпрянули от докто¬
ра, который уселся на край старомодной кровати. Рукой он опирался
на шляпу.
— Я признаю, — с неожиданным смирением заявил мистер Бат¬
лер, — что еще не все понимаю. Однако эти люди придумали какой-
то совершенно новый способ вымогательства...
415
— Нет\ — возразил доктор Фелл, словно выстрелил, и ударил пал¬
кой о пол.
— Не новый?
Доктор Фелл поднял большую голову с седой шевелюрой и внима¬
тельно посмотрел на Батлера взглядом, в котором были мудрость ста¬
рика и энергия юноши. Потом он опять опустил голову.
— Я часто говорю суперинтенданту Хэдли, — продолжил он, —
что лучше всего запирать себя часов на пятнадцать и читать историю.
На это он мне резонно отвечает, что тогда у него больше ни на что
не останется времени. Нет преступления, которое бы не повторялось
снова и снова. Новый? — прогремел доктор Фелл. — Это дьявольс¬
кое^прикрытие, которое вы любезно назвали рэкетом, случалось еще
в средние века.
Неяркий свет лампы и множество теней по углам превращали ком¬
нату с обоями в полоску в мрачное обиталище викторианской эпохи.
Время как бы перестало существовать. Миссис Тейлор, даже если ее
дух все еще смотрел на мир из-под крашеных волос, могла бы не жить
уже сто лет. Однако доктор Фелл уводил присутствующих еще дальше,
за много веков до этого.
— Я не уклонюсь от темы, если вспомню о средневековом кресть¬
янине. Любой школьник знает, как тяжела и беспросветна была его
жизнь. Церковь и государство словно бы объединились, чтобы притес¬
нить его, по крайней мере как нам теперь кажется. И те, и другие гос¬
пода разъезжали на великолепных лошадях, а в их дворцах было полно
мяса и вина. Ему же трудно было отыскать даже пенни или эквивалент
его, чтобы выпить свою кружку эля в харчевне. За любую провинность
его могли повесить. Или отправить на какую-нибудь войну. Попробуй-
те-ка пожить, когда вам не дают голову поднять от земли!
Единственным его утешением была церковь, сверкающая и чистая,
как видение рая, вся золотая в свете свечей, как золото в сундуках.
Однако даже там за каждым углом его поджидали всякие ужасы. Бог
был, но Он был далекий и страшный. Ведь он ничем не облегчал жизнь
несчастных. — Доктор Фелл помолчал и махнул рукой. — Ладно! —
сказал он. — Это всего лишь видение с привкусом комедии, особенно
если мы вспомним о такой вещи, как прогресс. А теперь обратимся к
невыносимой жизни простого человека сейчас.
Замечу сразу, чтобы предупредить мисс Кэннон, это не имеет ни¬
какого отношения к тому или иному правительству. Это результат зем¬
ных катаклизмов. Ни одно правительство в наше время, кроме
утопического, не выдумает счастье для всех. Однако вернемся к обык¬
новенному человеку!
Вне всяких сомнений, его уровень жизни повысился. Он больше не
голодает, хотя это только еда для поддержания жизни. Купить ничего
нельзя, даже если есть деньги, потому что нечего. Он простаивает дол¬
гие очереди за сигаретами, если у него есть на что их купить. Даже
416
реклама в газетах издевается над ним, прославляя то или другое, что
ему никак не достанется, потому что слишком много желающих сопер¬
ничать с ним.
Его мнут в очередях, бьют в толпе, запутывают в бюрократической
машине, обманывают торговцы, с которыми он вынужден иметь дело.
Нервы у него натянуты до предела пятью годами войны и воздушных
налетов, и ему до безумия хочется чего-то, чего не осталось в его жиз¬
ни. Да вы сами видели длинные очереди в кинотеатры. У этих людей,
похожих на овец, пустые лица, когда они стоят на морозе в ожидании
забытья, которое им обещает очередная слащавая чепуха.
0 чем он думает?
Что же, для этого нам надо опять вернуться к слишком хорошо
известным, хотя и поблекшим, фигурам средневековья. Для многих
из этих людей с их невыносимой жизнью Всевышний всего лишь хо¬
лодное далеко. Однако есть еще один Бог — живой и гораздо более
привлекательный. У него тоже есть власть. Он тоже может богато ода¬
ривать. И он призывает своих приверженцев идти против церкви и
государства. Так что они могут...
Доктор Фелл замолчал.
— Что... могут? — спросила Люсия, которая стояла, крепко ухватив¬
шись за спинку кровати.
— Они могут поклоняться Сатане, — ответил доктор Фелл. —
И тогда, и сейчас единственно в ожидании какой-нибудь радости.
Молчание сделалось нестерпимым, тем более что выражение на
лицах всех, кто находился в комнате, было мало сказать невеселым
в сумеречном свете лампы.
— Вы можете поверить в то, что все возвращается на круги своя? —
спросил доктор Фелл.
Первой ему ответила мисс Кэннон.
— Ну, конечно! — взвизгнула она. — Если вы хотите, чтобы мы
поверили, и всерьез поверили в дурацкие детские сказки...
Доктор Фелл закрыл глаза.
— Вне всяких сомнений, вы читали — я цитирую мистера Маче-
на1 — «о ведьминском шабаше и смеялись над тем, что ужасало на¬
ших предков, над черными кошками и метлами, и над заклятием,
произносимым над коровой какой-нибудь старухи. Поскольку мне
была известна настоящая причина, я часто обращал внимание на то,
что весь этот бурлеск, в сущности, основан на вере в счастье».
Доктор Фелл открыл глаза. Кончики его бандитских усов были опу¬
щены вниз. Говорил он с трудом.
— Мадам, — спросил он мисс Кэннон, — а вы знаете, что в самом
деле значит Черная Месса?
— Ну, я...
1 М а ч е н Артур (1863—1947) — английский писатель-мистик.
14 Дж. Д. Карр «Вне подозрений»
417
— Ни один писатель не показал ее в точности такой, какой она
должна быть, кроме Гюисманса в «Там, внизу». Единственно Церковь
осмеливается говорить открыто обо всем, и я не хочу быть стыдли¬
вее Церкви. Черная Месса празднуется на теле обнаженной женщи¬
ны вместо алтаря и берет начало...
Почти одновременно раздались два возгласа.
— Хотите быть человеком с широкими взглядами — пожалуйста.
Но хороший вкус — это все-таки хороший вкус! — не выдержала мисс
Кэннон.
— Анти-Христос! — вскричал доктор Бирс почти в экстазе. — Пусть
все горит и рушится!
Теперь, оглянувшись вокруг, Батлер понял, о чем ему все время
напоминал доктор Бирс. Он должен был понять это раньше. Кем бы
ни был доктор Бирс, но он гораздо меньше был похож на лекаря, ис¬
целяющего тело, чем на шотландского пуританина из семнадцатого
столетия, исцеляющего души. Даже внешне, с его голым черепом,
всепроникающими черными глазами и узким лицом аскета, он вы¬
ступал из тьмы, словно на картине старого мастера.
Батлер подумал об этом мимоходом, так ярок был свет открытия.
Он поглядел на Люсию.
— Колдовство! — пролепетала, задрожав, Люсия. — Поклонение
Сатане! Сегодня?
— Сегодня, — подтвердил доктор Фелл, — более, чем когда-либо.
Потому что мир ввергнут в хаос. Потому что после авантюры Адольфа
Гитлера многие не верят больше в нормальное поведение человека.
Ужасы больше не ужасают. Что же до религии, то на место священни¬
ков пришли министры. Разве мы не встречаем на Лестер-сквер совер¬
шенно пьяныхтштнадцатилетних девочек? Приличные люди радуются,
если им удается кого-то надуть, и такими их сделала жизнь. Все, ко¬
нечно, изменится, наверняка изменится! А пока придется мириться с
дьявольским культом.
— Их много? — спросил Патрик Батлер.
— Да нет. Нет. Но они культивируют зло и очень опасны, ибо при¬
влекают к себе алчных искателей приключений и потенциальных убийц.
— Убийц? — воскликнула Люсия.
— Неужели вы не понимаете? — тихо спросил доктор Фелл. —
Дьявольский культ всегда был прикрытием для оптовых отравителей.
Глава 14
— Как вы знаете, много лет назад, — продолжал доктор Фелл, со¬
вершенно не замечая настроения своих слушателей, — инспектор
Эллиот и я подумали, что обнаружили дьявольский культ, когда зани¬
мались делом об украденном шарнире. Ничего подобного. Он сущес-
418
твовал только в одной голове. А теперь, гром меня разрази, все верну¬
лось к нам с лихвой. Э... Надо мне объяснить, как я это обнаружил?
— Да, да, да! — тихо попросила Люсия.
Она выдвинула одно из старых кресел и села лицом к доктору Фел-
лу. Мисс Кэннон, все еще не в силах прийти в себя, примостилась
рядом с ней.
Доктор Фелл подмигнул Патрику Батлеру.
— Вчера вечером в доме миссис Рению, — начал доктор Фелл, — я
сказал вам, что верю в существование организации, которая распрос¬
траняет яды. Однако я и представить себе не мог, клянусь жизнью, как
они умудряются работать, не оставляя никаких следов.
Несколько минут все молчали.
— Архонты Афин, какое непростительное легкомыслие! — продол¬
жал доктор Фелл, постучав костяшками пальцев по своему лбу. —
Я забыл про историю, чего ни в коем случае не должен делать ни один
криминалист. Потому что почти сразу после этого я увидел на столе в
гостиной серебряный подсвечник, рассчитанный на семь свечей.
— Однако, насколько я помню, — вмешался Батлер, сознавая, сколь¬
ко опасностей ожидают поблизости, — вы всего-навсего отколупнули
несколько застывших капель воска, которые были черные от пыли.
— О нет! — возразил доктор Фелл. — Не от пыли! Как я понял чуть
погодя, мисс Кэннон отлично управляет домом и ни о какой пыли не
может быть речи. К тому же воск внутри все равно должен был бы быть
белым. Вы когда-нибудь в своей жизни видели черные свечи такого же
размера, как и белые. Нет. Их не делают. А это были черные свечи...
— Для Черной Мессы, — с неправдоподобным спокойствием про¬
говорил доктор Бирс.
— Сообщаю вам, — чуть громче обычного заявила мисс Кэннон, т—
что подсвечник был совершенно чистый. Я его видела утром.
— Мне говорил Хэдли. Во время ленча он виделся с миссис Рен-
шо. — Доктор Фелл посмотрел на Люсию. — Другими словами, миссис
Реншо, кто-то в вашем доме вычистил его ночью. Я повторяю — в ва¬
шем доме. Вы не находите, что мы опять приближаемся к вашему дому?
— Я не понимаю, о чем вы говорите. — У Люсии пересохло в гор¬
ле. — Правда, не понимаю.
— Ла-адно, — протянул доктор Фелл и опять махнул рукой. — Пос¬
ле того как мы тут все осветили, у меня появились новые улики, кото¬
рые, как вы заметили, даже меня заставили подпрыгнуть.
— О чем вы? — встрял доктор Бирс, стоявший в тени со сжатыми
кулаками. — Я... э-э-э... Я покинул дом после того, как встретился с
вами. Какие улики?
— На подоконнике в комнате мистера Реншо, — ответил доктор
Фелл, — кто-то начертил несколько знаков. Мисс Кэннон великодуш¬
но сообщила мне, что все они были похожи ца перевернутую букву «Т»
с маленьким хвостиком. Хм. Да.
419
— К несчастью, — вставила мисс Кэнион, — пыль стерли и знаков
не осталось.
— К счастью, — возразил доктор Фелл, — полиция успела их сфо¬
тографировать.
Доктор Фелл вытащил из внутреннего кармана пальто, в котором
наверняка могло поместиться столько старых писем, что они заняли
бы целую обувную коробку, одну только фотографию. Он подержал ее
перед глазами Люсии.
— Такие, как говорила Эгнес! — воскликнула Люсия. — С малень¬
кими хвостиками и длинной вертикальной линией.
— Вам они о чем-нибудь говорят? А?
-г- Нет!
— Вы правильно смотрите на них, а теперь попробуем их повер¬
нуть.
Он повернул фото1рафию, и Люсия вскрикнула.
— Но!.. Но это же кресты! То есть я хочу сказать, что они похожи
на обычные христианские кресты.
— Ага! — завопил доктор Фелл и пять убрал фотографию в кар¬
ман. — Как вы помните, на стене в спальне висит распятие из сло¬
новой кости. Кто-то, когда сыпал яд, наверняка смотрел на него не
без издевательской усмешки. Тот, кто начертил на пыльном подокон¬
нике, наверняка пребывал в ярости, главный символ дьявольской
веры — перевернутый крест Сатаны!
Доктор Фелл с треском стукнул палкой об пол.
— Когда сыпали яд... — повторила Люсия.
— Да. Очень важное замечание.
— Вчера вечером... — Голубые глаза Люсии страшились новых опас¬
ностей. — Вы задали мне два вопроса, которые считали важными. Вы
спросили, не спорила ли я с тетей Милдред о религии. Но я уверена,
что она говорила о католической церкви.
— Уверены? — добродушно переспросил доктор Фелл.
— Доктор Фелл, правда! Она была очень странная, я вам говорила,
но мне она сказала: «Ты познаешь большую радость, моя милая, когда
вернешься в старую веру».
— В старую веру! — Доктор Фелл был доволен. — Это уже лучше.
Так я и думал!
— Но вы ведь не хотите сказать...
— Так многие называют поклонение антихристу, — сказал доктор
Фелл. — Что касается второго вопроса, то я был рад вашей наивности,
когда вы удивились... Слушайте же!
Доктор Фелл невесело хмыкнул. Он поднял свою старую седую го¬
лову, тяжелую от накопленных в ней знаний, и по очереди посмотрел
на всех присутствующих.
-г Позволю себе рассказать вам коротенькую историю. Наверно, вы
все ее знаете. Она была напечатана чуть ли не во всех школьных учеб¬
420
никах и прочитана чуть ли не всей нацией, но, увы, и это довольно
любопытно: ни авторы, ни читатели не имели ни малейшего представ¬
ления, что она означает на самом деле.
История гласит, что во время правления Эдуарда III в четырнад¬
цатом веке некая леди (многие считают, что это была графиня Солс¬
бери) плясала на королевском балу. Во время танца она потеряла
подвязку и остановилась в растерянности, но король Эдуард поднял
подвязку и завязал ее на своей ноге со словами: «Honi soit qui таI у
pense», — после чего издал указ об Ордене Подвязки, ставшем самым
высоким из рыцарских орденов в Европе.
Доктор Фелл тяжело вздохнул, издав при этом короткий и смеш¬
ной звук.
— Дли нас не важно, правда это или легенда. Прошло слишком
много веков.
При этих словах он скорчил еще более смешную мину.
— Вряд ли леди в четырнадцатом веке так уж растерялась бы, если
бы у нее упала подвязка. Скорее всего похоже на век Виктории, и то
не в такой степени. Сегодня любой ребенок знает перевод «Honi soit
qui mol у pense» — «Пусть будет плохо тому, кто плохо думает». Но что
же там было плохого?
Это знал король Эдуард. Он знал, что испугало леди Солсбери и*
ужаснуло всех остальных. Он быстро сообразил, как пишет об'этом
мисс Муррей1, и спас ей жизнь. Ибо подвязка, которую в те времена
использовали как шнурок, струну или ленту...
Люсия Реншо вскочила. Грациозно, как всегда, она сделала не¬
сколько шагов, прижав ладони к щекам.
— Продолжайте! — потребовал Патрик Батлер.
— Подвязка была знаком ведьмы. Она прямо указывала на ту, ко¬
торая была искусна в разврате и убийстве и противопоставила себя
грозным небесам средневековья. А красная подвязка, кроме всего.про¬
чего, указывала на высокопоставленную ведьму, которая ближе всех к
тому человеку, чаще всего мужчине, который возвышался над осталь¬
ными, играя роль Сатаны.
На всех повеяло холодом, словно от лампы не шло больше тепло и
в комнату.
— Ну да, глядите все! — вызывающе проговорила Люсия. — Я тоже
ношу их время от времени уже около года. И вчера вечером они были
на мне.
Доктор Фелл набрал в грудь воздуха.
— Мада-ам, — огорченно протянул он. — Я рад, что вы хотя бы сей¬
час в этом признались. В ящике вашего туалетного столика полиция
обнаружила...
'Муррей Алиса Маргарет. Божество ведыс (Сэмпсон Лоу, Марсгон и
Компания), с. 71—76. (Примеч. автора:)
421
— Ну, конечно! Поэтому-то я испугалась, когда Эгнес сказала об
обыске. Они искали...
— Нет, нет, нет, нет! — завопил доктор Фелл. — Они искали чего-
нибудь посерьезнее, уверяю вас, чем пять пар дурацких красных под¬
вязок. Но зачем вы вчера сказали мне неправду?
— Потому что я не знала, какой в них смысл! Вы вели себя так
таинственно и властно, что мне захотелось спрятаться... О, если хо¬
тите, это было инстинктивно. Дик заставлял меня носить их, как вам
известно.
— Ваш муж заставлял вас носить подвязки?
— Да. Это выглядело как шутка. Правда, я всегда знала, что в ней
есть что-то еще. Он часто говорил: «Моя милочка носит свои украше¬
ния?» Он. всегда называл их «украшениями». И смеялся. И я никогда
не знала, когда он спросит.
Люсия облизала губы.
— — Я... я сказала, если вы помните... — Ее взгляд остановился на
Батлере. — Дик все покупал мне сам. Стоило мне только намекнуть.
Но я не знала, что это значит! Клянусь, что не знала! Пат! Дорогой! —
Она протянула к нему руки и опустила их. — Вы мне не верите?
— Конечно же, верю. — Батлер рассмеялся, но никто в этой мрач¬
ной комнате не поддержал его. — И все верят. Вы что-то сказали, мисс
Кэннон?
Мисс Кэннон сняла пенсне, чтобы протереть его, и теперь смотре¬
ла на него прищурившись, как это обычно делают близорукие люди.
— Я сказала, — ответила она своим самым светским тоном, — что
если еще услышу какие-нибудь несообразности, то покину этот дом.
Полагаю, все здесь сказанное не соответствует действительности и
недостойно опровержения.
— Одну минуту! — резко проговорил доктор Фелл.
Люсия .пошевелила рукой, словно зовя Батлера стать рядом с ней.
Он подчинился и взял ее за руку. Теперь он хорошо видел широко
открытые глаза доктора Фелла — серые и незамутненные ни временем,
ни большим количеством выпитого пива.
^- Миссис Рению, ваш муж был рукоположенный священник. Это
было легко выяснить. Вы знали?
— Нет. До сегодняшнего вечера нет. Мне сказал доктор Бирс. Од¬
нако у меня (как бы это объяснить?) были кое-какие подозрения...
— Вы подозревали, насколько я понимаю, что он стоял во главе
дьявольской секты?
«Я был прав!».— подумал Батлер.
— Нет! — закричала Люсия. — Никогда! Я думала только... Знаете,
есть разные смешные религии, но они безвредные. Например, когда
поклоняются деревьям, или солнцу, или чему-нибудь еще.
— Ваш муж предлагал вам пройти через какие-нибудь обряды, не¬
обходимые, чтобы стать членом дьявольской секты? Миссис Рению,
422
что вы краснеете, как школьница? Поверьте мне, если это было, вы бы
запомнили.
— Не помню. То есть нет.
— А он намекал на них?
— Я должна отвечать?
— Моя дорогая миссис Реншо, вы ничего не должны. Покиньте
этот дом, мисс Кэннон тоже этого хочется, и идите себе с миром.
Ведь я всего лишь старый мужчина, если помните, который хочет вам
помочь.
Ненависть Батлера к Дику Реншо вновь достигла непомерных вы¬
сот или глубин. Он пожал руку Люсии, давая ей знать, что отвечать
надо. Словно черными крылами зла накрыл их Дик Реншо.
— Может быть... — Люсия сцепила руки. — Может быть, мне толь¬
ко показалось, что он намекал, потому что я теперь многое узнала. Но
как-то раз он мне сказал... — Она помедлила. — Он сказал: «Милочка,
ты только с виду Венера, а на самом деле — тетушка викария». Я ему
ответила: «Может быть, ты не тот человек». Он меня ударил тогда.
О, не надо больше!
— Еще одна минута. Разрази меня гром, мне тоже это не по душе!
Вы знали, что только рукоположенный священник может служить Чер¬
ную Мессу?
— Доктор Фелл, я даже никогда не слышала о Черной Мессе, разве,
что читала о ней в каких-то книжках. Но в них не рассказывалось, что
это такое. — Однако любопытство взяло в ней верх, и она, не желая
того, спросила: — А что это такое?
— Вы никогда не подозревали, — игнорируя ее вопрос, продолжал
доктор Фелл, — что они отмечают свои праздники здесь?
Снова один за другим послышались два возгласа.
— Здесь? — воскликнула мисс Кэннон.
— В этом доме? — не поверил доктор Бирс.
Все еще не разжимая кулаков, доктор Бирс прошествовал к крова¬
ти и остановился возле доктора Фелла, глядя ему в глаза.
— Не в этом доме, — ответил доктор Фелл, обводя взглядом сум¬
рачную комнату с неистребимым запахом духов. Духов миссис Тей¬
лор. — Но очень близко отсюда. В маленьком домике, принадлежа¬
щем миссис Люсии Реншо.
И вновь, когда мисс Кэннон отшатнулась от Люсии, доктор Фелл
повернулся к ней.
— Кажется, я говорил вам, — продолжал он, — что беседовал с
мистером Чарльзом Денхэмом о завещании миссис Тейлор. Миссис
Реншо унаследовала три дома. «Монастырь», «Дом аббата» й третий,
который называют «Часовней».
— И что?
— Не помню, кто обратил внимание на странные названия; кото¬
рые мы даем нашим домам. Знаете, мистер Бирс, бывает, человек по¬
423-
купает виллу, где в ста ярдах нет ни единого деревца, и называет ее
«Вязы». Называет, и все. Этот дом, конечно же, не монастырь. Ни один
монах даже не входил в «Дом аббата». Но, разрази меня гром, по иро¬
нии судьбы, «Часовня» — действительно часовня.
Бирс сразу осунулся, и щеки у него провалились, отчего еще рез¬
че выступили скулы на лице. Невероятным усилием воли ему удалось
сдержать себя.
— Если вы мне скажете, что это сектантская часовня, вы солжете, —
с трудом произнес он.
— Нет, нет! Я имел в виду, что это чья-то личная часовня, пристро¬
енная к большому дому, которого уже нет в помине. Она была освя¬
щена. Наверно, так и было, а потом ее стали использовать для покло¬
нения Сатане.
Батлеру показалось, что задрожавшие губы Бирса проговорили:
«Пусть все сгорит и разрушится!» Однако доктор лишь показал на
кровать и хрипло спросил:
— Миссис Тейлор?
— По моему мнению, сэр, она была главной помощницей главы
секты, то есть Ричарда Реншо.
— И она присутствовала на обрядах в... часовне?
— Мой дорогой доктор Бирс, — сказал доктор Фелл, — вы сами
показали в суде, что она могла бы на собственных ногах дойти до
Китая, да еще дотащить чемодан. Она ведь не была инвалидом?
— А когда она думала, что от нее что-то скрывают, она могла пере¬
трясти весь дом. Проклятая баба, — выпалил Бирс, делая особое уда¬
рение на прилагательном, — она всегда хотела быть в доме одна по
ночам, разве что компаньонке разрешала спать в самой дальней ком¬
нате. Если она пользовалась парадной дверью, ни один человек не знал
об ее отлучках.
— Правильно.
— Доктор Фелл, что вы хотите знать о... часовне?
— К черту!Доктор Фелл вновь почувствовал, как он расстроен и
опустошен. — Сейчас мы не занимаемся сатанинством. Мы расследуем
дело об отравлениях. Что же до часовни... — Он оглядел остальных. —
Сегодня я вас всех поведу туда.
Где-то в доме разбилось стекло.
Никто не сдвинулся с места. Батлеру показалось, что это произош¬
ло совсем рядом.
Доктор схватил с кресла, куда он бросил шляпу и саквояж, фона¬
рик. Люсия сделала шаг вперед.
— Пат, что делать?
— О, надо осмотреть здесь все.
— Будь осторожен, Пат!
— Осторожен? Почему? — спросил изумленный Батлер и бросился
в коридор.
424
Ему даже в голову не пришло, что в доме может оказаться взлом¬
щик или мародер. Ему просто хотелось несколько минут побыть од¬
ному, в темноте, чтобы никто не мог по его лицу прочитать его мыс¬
лей, и он тщательно закрыл за собой дверь.
Тем не менее он осветил все четыре двери в коридоре, по одной на
каждой стороне. И двинулся вперед.
Никогда раньше ему не приходилось так злиться, как в последние
полчаса (хотя этого никто не заметил), и больше всего на свете ему
хотелось грохнуть кулаком по стене, чтобы заглушить боль в сердце.
Сатанинство. Плоть и дьявол. Черные свечи, зажженные на чело¬
веческом теле вместо алтаря перевернутым крестом. Красные подвяз¬
ки — ленточки и шнурки, исчезнувшие в прошлом. По ирландскому
поверью в подвязке заключена магическая сила. Еще он вспомнил, что
в «Дневнике» Пеписа1 описывается очень старый обычай драться за
подвязку невесты во время свадьбы...
Свадьба. Люсия. Часовня.
Значит, Люсия хотела привезти его в часовню. Он вспомнил ее сло¬
ва. «Настоящее приключение!» Это она сказала во время ленча. А в
клубе? «Моя сумка... там ключ». И потом в машине. «Вы найдете там
больше, чем ищете».
Минутку! Неужели сегодня должна была состояться Черная Месса?
Поэтому доктор Фелл хотел, чтобы все пошли туда?
Об этой церемонии он знал только то, что в конце начиналась все¬
общая оргия, о которой он просто решил не думать, словно закрыл
дверь и отвернулся.
Чепуха! Это невозможно!
Люсия ни в чем не виновата, тем более в убийстве. Он был абсо¬
лютно убежден в этом, а когда смог осмыслить все узнанное им за
последние часы, его убеждения ни на йоту не поколебались. Если бы
ему нужно было сейчас обратиться к присяжным, он бы сказал им:
«Вы когда-нибудь слышали, чтобы женщина разумнее и честнее от¬
вечала на вопросы? А дьявольские подвязки придумал Дик Реншо,
пусть его душа хорошенько поджарится в аду! Ну и что, если она
пригласила меня в часовню. Ведь она же сама все объяснила, хотя
не собиралась ничего объяснять. Ей казалось, что ее муж какой-то
священник, может быть, мнимый священник, ведь сказала же она:
«Есть разные смешные религии, но они безвредные».
Правильно! Если осмотреть этот третий дом, который принадле¬
жит ей (в нем никто никогда не жил), то, вероятно, можно найти
кое-что для дела Реншо, и в то же время это было бы вполне без¬
опасным приключением, о котором мечтала Люсия. Все так просто,
если разобраться! Так... .
Патрик Батлер остановился и прислушался.
1 П е п и с Сэмюэль (1633—1703) — знаменитый мемуарист.
425
Где он? Куда зашел?
Его палец соскочил с кнопки на фонарике, и он, вероятно, уже
довольно давно бродит в темноте. Батлер был так поглощен своим
внутренним монологом, что забыл обо всем на свете.
Судя по сквознячку и твердой древесине под ногами, а также коврику,
он вышел в большой холл с галереей и испугался, как человек, увидевший
кошмарный сон. Еще не хватало встретиться здесь с покойным Диком
Рению, чёрт бы его побрал, как с собственным отображением в зеркале.
Где-то совсем рядом послышались шаги.
— Кто тут?
— Кто тут?
Два человека одновременно бросились вперед. Батлер нажал на
кнопку фонарика и поднял его. Кто-то стоял совсем рядом и делал
то же самое. Лучи скрестились над столом как раз между двумя се¬
ребряными канделябрами. Точно такими же, как в доме Люсии Рен¬
ию. Батлер разглядел огромного полицейского и успокоился.
— А! Эй! — окликнул его представитель закона с круглым фонарем
в руках. — Вы кто будете, сэр?
— Меня зовут Патрик Батлер, — улыбнулся адвокат. — Здесь доктор
Фелл в другой половине дома. Э... У меня, кажется, с собой визитка.
Он нашел в кармане визитку и протянул ее над столом полицей¬
скому, который флегматично взял ее, прочитал и отдал обратно.
— Батлер, — повторил он, словно это имя было ему знакомо, но
связано с чем-то неприятным. — Вы знаете, что задняя дверь нарас¬
пашку, сэр?
— Наверно, доктор Фелл забыл ее запереть. Пойду посмотрю. Мне
показалось, что где-то разбилось стекло...
— Это был взломщик, сэр.
— Взломщик?
— Наткнулся на большую стеклянную вазу возле задней двери, по¬
том увидел мой фонарь, ну, порезался и убежал. Мы получили ин¬
струкции быть с ним поосторожнее.
— Что значит — инструкции?
— Просто инструкции, сэр. Ну, я и состорожничал. У него передние
зубы— золотые.
Глава 15
— Это и есть часовня? — еле слышно спросил доктор Бирс.
— Я же говорила вам,— уже в который раз повторила Люсия, — у
меня нет ключа! Моя сумка осталась в ночном клубе.
— Ничего. Ключ найдется, — сказал доктор Фелл, выуживая из
кармана большой железный ключ с биркой. — Я взял его в ратуше.
Там же я кое-что узнал об этом месте.
426
Эгнес Кэннон и Патрик Батлер не издали ни звука.
Они были возле западной границы Белхэма, почти на самом юге.
Днем это было огромное зелено-коричневое пространство, которое
ночью казалось черной вымершей пустыней, огороженной вдалеке
фонарями и голыми деревьями.
Часовня середины восемнадцатого века привлекала взгляд, но не
пробуждала любопытства. Она была узкой и маленькой, из серого кам¬
ня, с остроконечной крышей, но без шпиля. Ни одного стекла не ос¬
талось в ее бесконечных окнах, больше пострадавших от хулиганов,
чем от налетов. Одно окно, заколоченное изнутри досками и оттого
казавшееся черным, смотрело прямо на подошедших людей. Часовня
выходила на улицу узкой стороной, огороженной разросшимся тисом.
С обеих сторон примерно в дюжине шагов стояли два вполне рес¬
пектабельных коттеджа с темными окнами, по-видимому, из эконо¬
мии. Вновь над городом поднимался белый туман, и все, к чему при¬
касались руки, было холодным и мокрым, как лягушка.
Впереди слышался голос доктора Фелла, который как бы вел их
между кустами, а потом налево вокруг часовни.
— Около двухсот лет назад, — громким шепотом вещал доктор
Фелл, — почти все здесь принадлежало некоему баронету, которого
звали Флетчер. Крытая галерея соединяла дом с часовней. Вот дверь.
На этой стороне... Что-нибудь случилось?..
— Нет. Все в порядке, — ответил шедший последним Батлер. —
Ведите нас дальше.
Его шеи коснулась ветка, и он уж было подумал, что это рука Зо¬
лотозубого.
Свое пальто Батлер отдал Люсии, шагавшей впереди него, и насто¬
ял, чтоб она его надела. Так сильно было возникшее между ними чув¬
ство, что Люсия, словно услыхав его мысли, замерла на месте.
— Пат, — шепотом спросила она, — что там было в доме, когда
разбилось окно и вы пошли посмотреть?
— Я уже сто раз говорил вам. Ничего, — солгал он.
— Вы мне не доверяете?
— Полицейский обнаружил, что открыта задняя дверь. Это все.
Доктор Фелл потом сам признал, что забыл ее запереть. Разве не так?
А полицейский наткнулся на вазу. Вот и все.
Впереди раздался скрежет поворачиваемого в замке ключа. Узкая
полукруглая дверь отворилась в обшарпанную часовенку. Им всем при¬
шлось протискиваться внутрь, и особенно тяжело досталось доктору
Феллу с его гигантским сложением. Он держал в руке фонарь доктора
Бирса. Закрыв за всеми дверь и положив ключ в карман, он услышал
удивленный голос мисс Кэннон.
— Ничего особенного. Обычная часовня, — сказала она, когда вновь
зажгли свет. — Скамьи все разбиты, запущено, а так ничего особен¬
ного!
427
— Правильно! — подтвердил доктор Фелл. И продолжал как ни в
чем не бывало: — Сэра Томаса Флетчера, первого баронета, нет в
«Словаре английских биографий», зато его сын, который был связан
с весьма любопытным обществом поклонников дьяволу, известных
как монахи Медменхэма, заслужил несколько строк. Идемте.
Батлер был так погружен в свои мысли, что не обратил внимания,
куда их повел доктор Фелл. Ему только показалось, что уже довольно
поздно. Его жизненные силы давали слабину. Иначе он и думать бы
забыл о Золотозубом. Повстречайся он лицом к лицу днем, какие про¬
блемы? А здесь...
Недалеко от окна в полу была большая дыра. Один за другим все
спустились по лестнице, достаточно широкой даже для доктора Фел-
ла, который шел последним и закрыл люк.
«Да очнись же, дурак!»
Здесь все было по-другому! Лестницу устилал пушистый ковер. Спра¬
ва на каменной стене тоже были ковры. В дрожащем свете фонаря вид¬
но было, что они все красные. Слева лестница была огорожена перила¬
ми из черного поблескивавшего дерева, напоминавшего эбеновое.
В свете фонарика мало что можно было разглядеть, однако Батлер
почувствовал странный знакомый запах. Сладкий запах благовоний,
смешанный с другим почти неуловимым запахом, который он никак
не мог вспомнить, пока ему на ум не пришло арлингтонское дело. Это
был запах марихуаны.
В конце лестницы на том, что, вероятно, было стойкой перил, воз¬
вышалась тяжелая бронзовая группа (которая видна была, как в тума¬
не) весом в сорок или пятьдесят фунтов.
Когда все сошли вниз и оказались в невысокой продолговатой ком¬
нате, послышался щелчок вроде бы выключателя. Из человеческого
глаза в середине потолка брызнул свет.
Это был стеклянный фонарь, довольно большой и не очень про¬
зрачный, разрисованный под глаз. Глядел он вниз, словно испытуя
души присутствующих, но света от него было не так уж много, разве
различались черные и красные полосы на стенах. Дальние углы устлан¬
ной ковром комнаты оставались в тени.
— Доктор Фелл... — Люсия как зачарованная глядела кругом. — Это
электричество* ведь правда?
— О, конечно. И стены за коврами бетонные.
— А кто?..
— Эта часовня, не очень-то удачное помещение капитала, была
приобретена дедом миссис Тейлор. А сама миссис Тейлор унаследо¬
вала ее от своего отца. В третьем поколении.
Бирс никак не мог оторвать глаз от бронзовой скульптуры на стой¬
ке черной лестницы. Патрик Батлер проследил за его взглядом и уви¬
дел нимфу в объятиях сатира, отлитых в реалистической манере италь¬
янской школы, когда каждый мускул словно живет и дышит.
428
— Доктор Фелл, вы уже были здесь раньше? — почти прокричала
мисс Кэннон.
— О да. Сегодня утром.
— А зачем вы притащили сюда нас?
— Потому что здесь нужно осмотреть каждый дюйм. Разве я не
повторяю вам все время, что колдовство всегда было прикрытием для
убийств.
— Но я не понимаю... — начала было Люсия.
Она сняла пальто Батлера, потому что в подвале было жарко, и от¬
дала его ему. Доктор Фелл в неясном свете глаза ткнул в нее палкой.
— Давайте представим, только представим, — сказал он, — что вы
состоите в этой секте. Поначалу вы то ли искательница приключений,
то ли полуверующая. Но затем вы приходите сюда и дышите здешним
воздухом. По углам стоят жаровни. Травы смешаны с...
— Марихуаной? — негромко спросил Батлер.
Доктор Фелл кивнул.
— Которая в первую очередь, о чем наши газеты и писатели мол¬
чат, не внушает безумие, а лишает человека нормальных, как мы го¬
ворим, защитных реакций. Вон там, — сказал доктор Фелл, показывая
на дальний темный конец комнаты, — возле алтаря горят свечи. Вы
падаете ниц перед Люцифером. Вы совершаете нечто, выходящее за
пределы приличии и вообще человеческих представлений, вы опуска¬
етесь на самое дно в припадке дьявольского экстаза. Разве есть что-то
невозможное для Хозяина Огня? Посмотрите!
Он показал туда, где посреди комнаты возле завешанных красно¬
черными коврами стен с обеих сторон лежали вышитые золотом по¬
душки, заменявшие скамьи, а рядом стояли кабинки, из-за резьбы
казавшиеся почти открытыми для взглядов.
— Исповедальни, — сказал доктор Фелл.
— Вы хотите сказать, что они исповедовались в своих... — Люсия
умолкла.
— Они заползали внутрь в масках не для того, чтобы исповедоваться
в грехах. Они исповедовались в своем желании совершить грех. Они
говорили с главой секты, самим представителем Сатаны на земле, ко¬
торый мог разрешить все.
Мы не будем останавливаться на обычных и даже необычных гре¬
хах. С ними ничего трудного. Но представьте себе, что женщина хочет
избавиться от мужа? Или муж — от жены? Или старый дурак с деньга¬
ми никак не хочет умирать?
Мы видим две проблемы, — продолжал доктор Фелл, — в деле, что
касается девяти отравлений за последние шесть месяцев. Первая. Ка¬
ким образом секте удавалось ничем не выдать себя? Сатанинство лег¬
ко разрешает ее. Все члены секты весьма респектабельные люди, по¬
тому что, чтобы войти в нее, они должны иметь деньги. Конечно, они
носят маски. Но маска иногда соскальзывает во время экстаза...
429
— Маски! — резко перебил его Батлер. — Опять маски! Везде
маски!
— Так оно и будет, — подтвердил доктор Фелл, — пока мы не сни¬
мем маску с теперешнего главы секты.
— А вторая проблема? — спросил Бирс, вне себя от злости и раз¬
дражения.
— Как так получилось, что в девяти случаях полиция не нашла свя¬
зи между ядом и отравителем?
— Я в этом профессионально заинтересован. Благодарю вас.
— Давайте представим, что вы архитектор и живете, скажем, в Ок¬
сфорде. Что для вас самое главное в этом отвратительном мире? По¬
чему вам надо терпеть жену, если вы вкушаете сатанинские радости?
— У меня никогда, — кривя губы, проговорил доктор Бирс, — не
было возможности позволить себе такую роскошь, как жена. Ладно!
И что же?
Вновь доктор Фелл показал на нелепые исповедальни.
— Вы шепнете о своем желании, — сказал он. — И все будет спла¬
нировано, подготовлено и расписано для вас. В определенный день
вы отправитесь, скажем, в Вулверхэмптон. Вы знаете адрес и имя со¬
вершенно невинного аптекаря. Рассказав ему тщательно продуман¬
ную историю, вы покупаете у него яд — аконитин.
Вы его получите, можете не беспокоиться! И, кстати, ваш рецепт
будет на имя какого-нибудь реального человека, живущего в этом го¬
роде. Потом вы возвращаетесь домой. А через некоторое время ваша
жена отравлена...
— Аконитином?
— Нет! — прорычал доктор Фелл. Его широчайшее пальто колых¬
нулось под пристальным взглядом сверху. — В этом-то весь секрет. Ее
отравят мышьяком.
— Мышьяком?
-г- Я же вам сказал, что все продумано. Вы возвращаетесь и вновь
шепотом разговариваете с представителем Сатаны. За ваш аконитин,
который вы протягиваете через решетку, вам дают мышьяк. Какой-
нибудь другой потенциальный убийца, скажем, очаровательная жен¬
щина из Лондона купила мышьяк в Лидсе. Людей много, и сделки
совершаются с необычайной ловкостью. Никакого подозрительного
яда, то есть какого нельзя использовать в хозяйстве или купить в лю¬
бой аптеке. Если ваша жена умирает в Оксфорде от мышьяка, никто
не станет искать человека, покупавшего аконитин в Вулверхэмптоне.
Все молчали. Люсия опустила голову. Она дрожала всем телом.
— Из всех остроумных новых способов!.. — взорвался Батлер.
— Новых? — угрюмо переспросил доктор Фелл. — Мой дорогой
мистер Батлер, он известен с времени сатанинской секты Джона Ри¬
чарда, то есть с 1746 года. Лему тут удивляться?
Артур Бирс дико озирался кругом.
430
— Но, ради всего святого, что мы тут ищем?
— Записи, — сказал доктор Фелл. — Разве вы не понимаете, что
такая сложная организация, сосредоточенная в руках одного человека...
У Ричарда Реишо было три счета в банке всего на шестизначную циф¬
ру... значит, должна быть бухгалтерская книга. В ней записаны имена,
даты, города. Надо найти записи.
Бирс сухо спросил:
— Смею спросить, у Реншо была контора в Сити?
-Да.
— И он назывался агентом?
— Правильно, — прохрипел доктор Фелл. — Однако полиция ни¬
чего там не нашла. Сегодня... — Он посмотрел на Люсию. — Сегодня
они обыскали его дом, конечно, не ради подвязок. Две ночи... — До¬
ктор Фелл выставил вперед руки ладонями вверх. — Две ночи я сам без
всяких результатов обшаривал дом миссис Тейлор. Больше ничего не
остается. Записи должны быть здесь.
Однако произошла еще одна задержка. Мисс Кэннон, которая сто¬
яла, слепо уставившись на бронзовых нимфу и сатира, неожиданно
взбежала по устланной ковром лестнице и исчезла в люке.
— Пусть ее, — вполне дружелюбно прорычал доктор Фелл. — Она
и так слишком много видела.
— А я нет? — спросила Люсия.
Хмыкнув в ответ, доктор Фелл неуклюже повернулся вокруг себя.
Потом он принялся ходить взад и вперед по красно-черной часовне.
Остальные, привыкнув к полумраку, следовали за ним. Пушистый
ковер не пропускал никаких звуков, как и ковры на стенах тоже. Де¬
ревянный потолок поддерживался колоннами и резными балками
из отполированного черного дерева. По обеим сторонам в беспорядке
валялись расшитые золотом подушки, словно тоже были чем-то взвол¬
нованы. До алтаря было всего несколько шагов, и к нему-to направил¬
ся доктор Фелл.
Батлер, который шел вместе с прижавшейся к нему Люсией, вдруг
подумал, что участвует в венчальной церемонии. Эта мысль его по¬
забавила и отчасти испугала. Жених и невеста не шли к алтарю рука
об руку.
И кроме того...
В легком сладковатом запахе, витавшем в комнате, который скорее
возбуждал чувства, чем успокаивал, он учуял еще один совсем слабый
запах.
— Керосин? — пробормотал он.
— Что вы сказали? — переспросила Люсия.
— Да так, ничего особенного, детка.
Наверно, ему представилось, что стоит чиркнуть спичкой в этой
душной тесной комнате, и часовня станет более чем щедрым даром
хозяину тьмы и ядов.
431
Следом за Батлером шел Бирс, тоже что-то бормотавший себе
под нос.
Доктор Фелл подошел к святилищу, или глубокому алькову, в ко¬
тором был алтарь в виде ложа, покрытого легчайшей тканью. С обеих
сторон стояли канделябры, каждый с семью подсвечниками и семью
черными свечами. Вся стена в глубине была закрыта огромным тем¬
ным гобеленом.
Доктор Фелл чиркнул спичкой и медленно зажег четырнадцать све¬
чей. На Батлера и всех, кто был с ним, повеяло чем-то дьявольским.
В мягком свете стал виден гобелен семнадцатого века, то ли фран¬
цузский, то ли итальянский, на котором было выткано: «Люци¬
фер победоносный». Люсия только взглянула на него и тотчас отве¬
ла глаза.
— Зачем вы привели нас сюда? — закричала Люсия почти так же,
как до нее мисс Кэннон. — Если вам надо было что-то найти, искали
бы себе тут один!
— Прошу прощения, — спокойно отозвался доктор Фелл. — Вы
обратили внимание на канделябры?
— Я даже не смотрела на них.
— Это подделка под серебро, и довольно тусклая. Я нашел их в
шкафу за ковром.
— Ну и что? Что в них особенного?
— Моя дорогая миссис Реншо, — сказал доктор Фелл, — сборище
сектантов, если не Черная Месса, имело место в этой комнате не рань¬
ше, чем четыре ночи назад. И канделябры, которые участвовали в це¬
ремонии, были взяты из вашего дома.
Люсия все еще стояла спиной к алтарю и гобелену. Однако плечи у
нее то поднимались, то опускались, словно она с трудом удерживалась
от рыданий. Патрик Батлер, чтобы успокоить ее, коснулся ее локтя.
— Это доказано? — спросил он доктора Фелла.
— К черту! Слушайте! Сегодня, — возразил доктор Фелл, — двад¬
цать первое, пятница. Вчера был четверг, двадцатое. Еще раньше сре¬
да девятнадцатое.
— Меня не интересует календарь, сэр. Я просто спрашиваю вас.
— Дик Реншо, — настойчиво продолжал доктор Фелл, — был от¬
равлен ночью в среду, то есть девятнадцатого. Так вот, кто-то и по
какой-то причине принес канделябры в дом. У меня есть некоторые
подозрения, кто этот человек. Однако они не были хорошенько вы¬
чищены. Мы с вами видели следы черного воска вчера, то есть два¬
дцатого.
— Однако назвать Люсию убийцей на основании...
— Еще чего, убийцей! — отмахнулся от него, словно тут не о чем
было говорить, доктор Фелл. — Я этого и не думал, если вам угодно.
Все-таки, — продолжал с мрачным воодушевлением доктор Фелл, —
вы ничего не понимаете. Кто-то между вчерашним вечером и сегод¬
432
няшним утром скользнул вниз и почистил канделябры. И никто не
хочет признаться в этом. Таким образом, кто-то в «Доме аббата» тес¬
но связан с дьявольской сектой. Второе. Это может быть только один
человек.
Тяжело вздохнув, Люсия повернулась лицом к доктору Феллу, го¬
рящим свечам и гобелену.
— Нас всего трое, — сказала она. — Кого вы выбираете?
— Та-ак, — произнес нараспев доктор Фелл, дергая себя за нижнюю
губу. — Что вы думаете о вашей горничной? Кажется, Китти Оуэн? А?
— Китти! — изумленно отозвалась она.
— Да, мадам, — сухо проговорил просвещенный доктор. — А кого
выбираете вы?
— Никого, — ответила Люсия. — Думаю, это все глупо, отврати¬
тельно и... ужасно!
— Тем нс менее... — Доктор Фелл наморщился. — У этой девицы
голодный вид. Думаю, она не принадлежит к поколению, которое мы
называем зеленым. Кое-что я видел сам, и это мне не понравилось.
И, вис всяких сомнений, кого-то она боготворит.
— Думаю, это все глупо, отвратительно и ужасно! — повторила
Люсия. — Вы не согласны со мной, Пат?
Когда Люсия повернулась к ним девически юным лицом, вокруг ее
головы появился золотой нимб.
Но Батлер не сразу это заметил. Слово «зеленое», произнесенное
доктором Феллом, словно открыло дверцу в его голове и осветило то,
что раньше было скрыто от него. Еще раньше он чуть было не дога¬
дался, но сейчас он с полной ясностью увидел то, что должен был уви¬
деть тогда. Он выпрямился, осознавая, что встает в позу, и не боясь
упреков.
— Прошу прощения, — заявил он. — Я не ответил на ваш вопрос.
Однако теперь я знаю, как был убит ваш муж и кто убил его.
— Разрази меня гром! — прохрипел доктор Фелл, и очки у него
опять съехали на кончик носа. — Понимаете, — извиняясь, добавил
он, — я тоже все время был уверен, что. знаю.
Батлер выглядел божественно.
— Прежде чем я приведу.главную улику, — продолжал Батлер, —
позвольте мне коснуться одного пункта, который опровергнет все об¬
винения против Люсии, если ей придется предстать перед судом по
обвинению в убийстве миссис Тейлор. Я еще вчера вечером подумал
об этом. Речь идет о дороге.
Доктор Фелл подмигнул ему из-за алтаря.
— О дороге?
— Ни одно такси не повезло бы ее из Хэмпстеда в Белхэм и обрат¬
но. Не хватило бы бензина. Если бы она вышла ночью из дома, ей
пришлось бы воспользоваться арендованной машиной, но тогда бы
имелась соответствующая запись об этом. А записи нет.
433
— Клянусь Вакхом! — произнес нараспев доктор Фелл и так и ос¬
тался стоять с открытым ртом под бандитскими усами. — Вы предпо¬
лагаете использовать это... хм... для защиты?
— Естественно!
— Сэр, —- возразил ему доктор Фелл, — позвольте мне кое-что со¬
общить вам по секрету. Вы используете самый сильный козырь стар¬
шего инспектора Соумса, который он предоставляет обвинению.
— То есть как?
— Наверно, вы заметили, когда вчера ехали в Хэмпстед, — беспо¬
койно проговорил доктор Фелл, — станцию метро? Она рядом с хэмп¬
стедской средней школой и Кэннон-роу.
— Заметил, конечно.
— И, вне всяких сомнений, вы видели станцию метро в Белхэме?
Рядом с домом миссис Тейлор.
Батлер открыл было рот, чтобы что-то сказать, и закрыл его.
— Это Северная линия, — взволнованно пропыхтел доктор Фелл. —
Вообще-то с нашим замечательным подземным лабиринтом вы навер¬
няка бы не ошиблись. Но на сей раз не было никаких отмен, замен
или опозданий. Это прямая линия от Хэмпстеда до Белхэма, рассчи¬
танная на сорок пять минут. Если миссис Тейлор отравили в любое
время до одиннадцати тридцати, то вполне можно было успеть на пос¬
ледний поезд.
Батлер не вынул руку из кармана и не перестал улыбаться. Он даже
не мигнул ни разу. Много раз в суде противоположная сторона дума¬
ла, что сумела загнать его в угол. Ничего, он им сейчас покажет, осо¬
бенно Люсии!
— Это не так важно, — проговорил он, прекрасно зная, как это
важно. — Хотя мне придется оспорить пункт насчет последнего поез¬
да. — Перебирая мелочь в кармане, Батлер помолчал немного. — На¬
стоящий убийца — Китти Оуэн. И ключ к этому — он все время бол¬
тался у вас перед глазами — большая рабочая корзинка.
Люсия изумленно уставилась на него.
— Моя рабочая корзинка? — воскликнула она.
— Да. Вы нам говорили — не так ли? — что она всегда носится по
дому с корзинкой.
— Да, так.
— А еще вы говорили... — Батлер поднял палец, как часто делал это
в суде, но на сей раз против воли. — Вы говорили, что Китти не рас¬
сталась с корзинкой, когда взяла пылесос.
— Я... Кажется, я говорила. Да. А что?
— Наконец, доктор Фелл и я были свидетелями того, как Китти
подслушивала. Она так поглядела на вас, что я до сих пор не могу за¬
быть. Она взяла корзинку и ушла?
— Я не совсем поняла, что вы имели в виду под «до сих пор не могу
забыть»? А все остальное правильно.
434
— Только не волнуйтесь, Люсия! — предупредил ее Батлер, кото¬
рый понял, что восстанавливаемая им сцена получается такой живой j
словно он сам присутствовал в ту ночь в спальне.
Он видел, как Китти берет пылесос, видел графин и распятие из
слоновой кости и как все они ждут возвращения Дика Рению.
— Вы заранее приказали Китти убрать комнату? А она ничего не
сделала до одиннадцати?
— Правильно. Потому что...
— Потому что она знала, что или вы, или неутомимая мисс Кэн¬
нон будете в спальне и не спустите с нее глаз?
— Ну... наверно. Эгнес всегда крутится под ногами.
— Л теперь скажите мне, Люсия... — Батлер говорил так, словно это
был не он, а тигр перед прыжком. — В других спальнях в вашем доме
есть такие же графины и стаканы, как в спальне вашего мужа?
(Уголком глаза Батлер отметил, что доктор Фелл с интересом и
одобрением прислушивается к их беседе. Теперь доктор с особенным
вниманием ждал ответа Люсии.)
— Да! Во всех комнатах! Дик... — Ненависть, отразившаяся на лице
Люсии, была устрашающей. —■ Дик думал, что его привычка хороша для
всех без исключения.
— Теперь вернемся к Китти. В перерывах, которые она делала, ког¬
да убирала, у нее было время насыпать яд в другой графин? А потом
спрятать его в корзинке?
В подвале опять воцарилось молчание.
Люсия дрожала так, словно ее кто-то тряс за плечи. Она открыла
рот, и в голубых глазах начало загораться понимание.
— Пат, ради Бога, вы?..
— Не надо думать. Думать буду я. Просто закройте глаза и вспо¬
минайте.
— Хор-рошо. Я постараюсь.
— Китти вошла, чтобы навести в комнате порядок. Она взяла гра¬
фин с ночного столика, пошла в ванную, вылила из него воду, сполос¬
нула его и наполнила опять. Корзинка была с ней?
-Да!
— Вы — и, думаю, мисс Кэннон тоже — смотрели за ней с середи¬
ны комнаты? Правильно. Я заметил... — Батлер закрыл глаза, стара¬
ясь получше сосредоточиться. — Я заметил, что раковина в ванной как
раз напротив двери?
— Напротив. Пат, вы можете?..
— Итак, вы видели Китти со спины, когда она стояла возле ра¬
ковины?
— Ну, конечно!
— А где у нее была корзинка? Сбоку? Или спереди?
— Кажется, спереди. Да! Где фартук.
— Значит, на самом деле вы не могли видеть, что она делает?
435
— Кажется, нет. Нет.
— Но вы слышали, как она выливала воду, споласкивала графин и
наполняла его опять? И на салюм деле, это все, что вы можете с пол¬
ным правом засвидетельствовать?
-Да.
Черные свечи ровно горели в замершем воздухе. Батлер подтянул¬
ся. Он больше не спрашивал. Он утверждал.
— То, что она сделала, как мы теперь видим, очень просто. Она
сунула старый графин с чистой водой в корзинку, а из нее достала
другой с отравленной водой. Второй графин она поставила на ночной
столик, а сверху закрыла стаканом для полноты картины.
Пот сверкал у Батлера на висках, но он был холоден как судья,
когда медленно повернулся к. доктору Феллу.
— Чудо перестало, быть чудом, — сказал он. — Что вы об этом ду¬
маете?
Глава 16
Доктор Фелл, тяжелые шаги которого заглушал ковер, медленно
обошел алтарь и остановился лицом к Батлеру. Когда он стоял на фоне
страшного гобелена, его английская солидность, словно присутствие
старого короля Коля, преуменьшала впечатление, которое гобелен мог
бы произвести.
А теперь, когда он отошел от него, казалось, яд разлился в воздухе.
Все вновь вспомнили о налитом кровью глазе в потолке, о сумраке,
несмотря на четырнадцать свечей, и о сатанинском запахе.
Словно бы немного осунувшийся и побледневший, доктор Фелл
оглядел Батлера сверху донизу.
— Вы меня удивили, — сказал он.
— Приятно, надеюсь?
— Да. Более того.
— Все правильно, конечно?
— Не совсем... Подождите! — остановил Батлера доктор Фелл пре¬
жде, чем он успел возразить ему.
Он зажмурился и потер виски, скрытые под тяжелой шапкой
волос.
— Мне еще никогда не приходилось встречать человека, — глядя на
Батлера, объявил он, — который был бы так близок к истине. Вы сто¬
ите с ней глаза в глаза, нос к носу. Архонты Греции! Вы все правиль¬
но рассказали. Аккуратно. А теперь чуть-чуть поверните голову, и вы
все поймете. Только так!
—. Я говорю вам, что Китти Оуэн виновна...
— О да, Китти. Надо ее хорошенько допросить в полиции. Я поп¬
рошу Хэдли. И она расколется. Но вы наверняка не узнаете имени
436
главы дьявольской секты убийц, хотя шестьдесят против сорока, что вы
снимете с миссис Реншо обвинение в убийстве.
— Пат, — прошептала Люсия, — я ничего не понимаю. Но для меня
вы лучше всех.
В первый раз в жизни Батлер, радуясь в душе, не выразил своего
негодования, услышав комплимент.
— Послушайте! Китти насыпала яд в графин?
— Нет.
— Тогда какого черта мы тут разговариваем?
— О черте, — не мудрствуя лукаво, ответил доктор Фелл.
— Если вы так много знаете, — крикнул Батлер, — то почему не
расскажете нам?
— Я могу рассказать, — ответил доктор Фелл, — и завтра утром
сделаю зто. Но, боюсь, это опять приведет меня к амбару Робин Гуда.
Вы не забыли, сэр, что мы пришли сюда искать записи дьявольской
секты! Или мы найдем их, или опять ничего не выйдет! Мы...
Его взгляд упал на доктора Артура Бирса. До сих пор никто из.них
даже не вспомнил о нем, а Бирс в сдвинутой на затылок шляпе, на¬
хмурившись, не отрывал глаз от гобелена за алтарем.
— Прошу прощения,— судорожно сглотнув, произнес он вполне
нормальным голосом. — Я так мало смог помочь в этом расследо¬
вании...
— Мало? — воскликнул доктор Фелл. — Мой дорогой доктор Бирс,
не считая построений мистера Батлера, ваше замечание — самое важ-*
ное из всех, что были сделаны сегодня вечером.
— Благодарю вас, — проговорил доктор* который то ли не пове¬
рил ему, то ли просто не слышал его. — Однако я могу помочь.вам
в поисках. Сорвите все ковры, уберите подушки, разрушьте алтарь!
Смотрите!
Его костлявый палец дрожал, когда он поднял его и ткнул им в
ковры и подушки.
— Это все роскошь, — сказал он. — Я не люблю роскоши. Она от¬
дает папизмом... Но даже папистов нельзя осквернять. Сожгите все!
— Полегче, приятель! — недовольно прогремел доктор Фелл. —
Здесь все должно оставаться как есть до прихода полиции. Будь то
подушки или стулья! Нам нужны бумаги. Начнем?
Они приступили к поискам.
По часам Батлера было ровно двенадцать. Черные свечи сначала
засверкали так ярко, что заболели глаза, а потом от них пошел запах,
от которого дурела голова, поэтому свечами они пользовались только
в тех случаях, когда надо было что-то осветить особо.
И пол, и стены были бетонными, не считая одного укромного мес¬
та. Все подушки после осмотра были сложены в кучу, чтобы расчис¬
тить побольше места на полу. В комоде слева в бетонной стене Бирс
нашел великолепное одеяние священника. Несколько риз. Одна была
437
с вышитыми серебром оккультными знаками. Другая — со свиньей и
голой женщиной.
На полке лежал бесценный «служебник* для Черной Мессы, на¬
писанный чем-то красным на тонком пергаменте. Бирс перевел одну
фразу с латыни: «Мы спасемся через плоть», — и запустил им в стену.
— Полегче! — крикнул доктор Фелл из сладко пахнувшего тумана.
На другой полке стояла статуэтка Сатаны в образе черного козла.
Бирс попытался разбить ее, бросив на пол. Но она только переверну¬
лась и улеглась мордой вверх, усмехаясь под человеческим глазом.
Обстановка в комнате накалялась. В конце концов Люсия сказала,
что записи могут быть в сумке за коврами на стене. Ковры отодвину¬
ли, но она, едва заглянув за них, в страхе отскочила подальше.
г- Я бы выбрал, — сказал Батлер, — одну из исповедален.
— Мой дорогой мистер Батлер, — возразил доктор Фелл, обследуя
колонны из черного Дерева, которые держали потолок, — там бы вы
не спрятали...
Не спрятал бы. Батлер стоял против одной из них, что была рас¬
положена посередине с правой стороны. Она напомнила ему поче¬
му-то, наверное, своей нелепой пародийностью, два высоких каби¬
нета колдунов, поставленных рядышком, с дверями, украшенными
резьбой на тему торжества Сатаны, открывающимися вовне. С одной
стороны должен был сидеть глава секты в черной маске козла, до
плеч скрывающей его голову, которой он приникал к другому отде¬
лению, где женщина шептала о...
Однако внутри было слишком мало места, чтобы что-то прятать.
Люсии пришло в голову постучать по медным жаровням, стоявшим
по углам, словно ей хотелось выразить им свою ненависть из-за вре¬
да, который они принесли. Доктор Фелл, которому каким-то образом
удалось влезть на стул, изучал резные балки. Доктор Бирс с помощью
своего хирургического скальпеля — им уже ничего не казалось неправ¬
доподобным — тщательно исследовал алтарь. Половина первого. Без
десяти час...
— Ничего, — устало проговорил доктор Фелл. — Ничего.
В час ночи все четверо, не совсем в твердой памяти, собрались око¬
ло алтаря.
У Бирса в руках все еще был хирургический скальпель, которым
-он экспериментировал на подушках и коврах. Люсия где-то потеря¬
ла шарф. Старое черное платье, голые руки и плечи были в пыли. От
черных свечей шел легкий дымок.
— Записи не здесь, — устало сказал доктор Фелл. — Они должны
были быть тут, но их нет. С сожалением признаю свое поражение.
Наверно, их спрятали в другом месте, в банке...
Люсия оглянулась.
— Кто это там? — спросила она.
— Кто?
438
Доктор Бирс наконец-то оторвал взгляд от скальпеля.
— Только что! Вон там за колонной. Оно... такое.большое...
Сказать, что всех охватила паника, было бы неправдой. Й все-таки-
Сатана, пусть даже он абстрактен, может стать опасным, если примет
чей-нибудь облик.
— Там никого нет, — ласково проговорил Бирс. Однако он захлоп¬
нул саквояж и поудобнее взялся за скальпель. — Просто тени от све¬
чей. Кстати, надо взять их на анализ. Что-то в них есть такое, отчего у
меня в глазах... Уходим отсюда! — с трудом крикнул он.
— Уходим! — прохрипел доктор Фелл.
— Уходим, — прижав руку к горлу, сказала Люсия. — А Пат?
— Колдовство! — глядя в пустоту, проговорил он.
Он словно очнулся от глубокого сна во всеоружии своего актерского
ремесла.
— Нет, дорогая, — улыбнулся он. — Вы идите и подождите меня у
входной двери. Мне надо всего три минуты.
— Пат, в чем дело? Почему вы хотите здесь остаться?
— Потому что, — ответил Батлер, — я знаю, где спрятаны за¬
писи.
Сказать, что это была сенсация, — ничего не сказать.
— Только что, — продолжал Батлер, делая глубокий вдох, но про¬
износя слова как можно более беспечно, — я доказал, как. был убит
ваш муж на самом деле. Но доктор Фелл не захотел откровенничать
со мной и отделался междометиями и самой вульгарной мистифика¬
цией. Очень хорошо. Но теперь, с вашего позволения, мне тоже захо¬
телось помистифицировать вас. Я обещаю передать вам записи через
три минуты. Идите. Или вы хотите ждать, как и объяснений доктора
Фелла, до утра?
Он скрестил руки на груди и прислонился к стене.
— Черт побери! — запротестовал изумленный доктор фелл. —
Я только...
— Сэр, вы уйдете?
— Мы уйдем, — сказал доктор Бирс, крепко беря Люсию за руку,
когда она хотела было обернуться. — Вы сказали, три минуты?
— Три минуты.
Батлер стоял со скрещенными на груди руками и смотрел, как они
уходят в красный туман. Люсия возмущалась. Они уже поднимались
по лестнице. Он остался один.
Батлер рассчитывал, что одному ему будет труднее поддаться дей¬
ствию наркотика. Он боялся только своего воображения. Когда ему в
первый раз пришла в голову мысль об исповедальне как о кабинете
колдуна, она не захотела покинуть его, пока доктор Бирс не наделил
ее глубоким смыслом, произнеся слово «колдовство».
Потолки в этих кабинах, насколько он слышал, делались такими,
чтобы они казались совсем тонкими, и никому в голову не. приходи¬
439
ло, будто в них можно что-то спрятать. Он уселся в одной кабине, где
должен был располагаться бог-козел, и закрыл дверь. Вынув из кар¬
мана фонарик, он зажег его и встал, чтобы хорошенько осмотреть по¬
толок.
С внутренней стороны он не нашел ничего, кроме выкрашенного в
черный цвет дерева.
Сердце ухало у него в груди, когда он пробежал пальцами по краю
деревяшки.
Нижняя часть потолка обвалилась, осыпав его бумажками, тетра¬
дями, документами, отчего он инстинктивно подался в сторону.
— Вот так-то! — громко сказал он, еще не до конца осознавая, что
выиграл.
Бумаги и пакеты всех размеров падали с потолка. Они лежали на
полу возле его ног довольно большой кучей, а он сидел в кресле испо¬
ведника и смотрел на них. В конце концов он поднял глаза, взглянул
на дверь... и замер от неожиданности.
Сквозь резьбу он увидел совсем рядом лицо Золотозубого, во рту у
которого на сей раз действительно сверкали два золотых зуба. Верхняя
губа у него вспухла, и ее пересекали две глубокие раны, уже немного
подсохшие, отчего рот плохо закрывался.
Секунды две оба оставались неподвижны, и за это время Батлер
успел хорошенько осмотреть противника и обдумать сложившуюся
ситуацию.
Золотозубый не мог быть тут! Но он был. У Люсии в сумке оста¬
вался ключ от часовни, а догадаться, что сумка принадлежит женщи¬
не, сбежавшей из ночного клуба вместе с Патриком Батлером, не
так-то трудно, если ЗолотозубоМу известно что-нибудь об этой крас¬
ной часовне...
Известно.
Сквозь резьбу Батлер увидел, что Золотозубый как-то странно от¬
вел от себя правую руку, в которой сжимал пачку бумаг, белых, серых,
зеленоватых, соединенных скрепкой.
Он был здесь раньше, и бумаги, которые он держит, самые страш¬
ные, самые компрометирующие документы из архива Клуба убийц. Он
завладел ими, но ненадолго. А все, что лежит сейчас на полу в испо¬
ведальне, — ненужный хлам.
— Привет! — сказал Золотозубый, отгороженный черной резьбой.
— Привет, — ответил Батлер... И распахнул дверь.
Словно обезумевший бык, он рванулся из исповедальни, и Золото¬
зубый, не поворачиваясь, побежал от него задом. Он был профессио¬
нальным боксером, и только Батлер мог не заметить этого.
В какой-то момент Батлер погасил в себе ярость и, вновь обретя
свою обычную трезвость, принял учтиво-безразличный вид и улыбнул¬
ся. Они стояли перед алтарем, и вокруг них не валялось ни одной по¬
душки, разве только рядом с Батлером, чуть правее, лежала фигурка
440
Сатаны с черной козлиной мордой и усмехалась, глядя прямо в глаз
на потолке.
— Давай их сюда, — сказал Батлер.
— Что?
— Письма, или что там у тебя?
Золотозубый, все еще в своем вечернем смокинге, но без воротнич¬
ка и галстука, придерживался другого мнения.
— Ты меня ударил, — сказал он и коснулся вспухшей губы.
В глазах убийцы не отразилось никаких чувств.
— Правильно. Хочешь,еще разок?
— Ты меня ударил, — повторил Золотозубый. — Ты сделал это, ког¬
да я не успел приготовиться. Ты поступил как любитель. Он поднял верх¬
нюю губу. — Ты никогда не дрался по-настоящему. А, мистер?
Батлер улыбнулся. Золотозубый был на полголовы ниже его, одни-
кости и мускулы. Никто никогда не говорил ему, что Боб Фитцсиммонс,
хоть и отличался ростом, но весил меньше любого боксера среднего веса.
— Я сказал, — еще раз повторил Золотозубый, — ты никогда не
дрался по-настоящему. А, мистер?
— Зачем мне?
— Зачем ему? — гаркнул Золотозубый, передразнивая Батлера, от¬
чего тот опять едва не вышел из себя. — Уж не собираешься ли ты меня
поколотить?
Батлер посмотрел на него и рассмеялся.
В первый раз на лице Золотозубого промелькнуло что-то человеческое.
— Не может быть, — сказал он, и жилы вздулись у него на лбу.
Сунув бумаги в карман, правой рукой он достал из левого рукава
сложенную бритву. Он взял ее за кончик и отбросил подальше. Она
бесшумно упала на пол.
— Нет у меня бритвы, — сказал Золотозубый. — Нет картошки.
Я хочу, чтоб мы дрались честно и открыто.
-Да?
Золотозубый похлопал себя по карману.
— Попробуй-ка возьми их.
Батлер медленно пошел к нему. И в это время за его спиной в
дальнем конце комнаты раздался негромкий взрыв. Желтовато-голу¬
бой язычок пламени пробежал по занавеске, и в комнате неожидан¬
но стало совсем светло.
— Ничего! — усмехнулся Золотозубый. — Здесь такого хватает.
Испугался, мистер?
Батлер бросился на него, занося правую руку, которая нанесла бы
смертельный удар, если бы попала куда надо.
Но она не попала. Случилось другое:
Следующие тридцать секунд Батлер испытал не боль, а полное за¬
мешательство. Он ничего не видел. Где-то впереди он, не поднимая
ставшей вдруг хрупкой головы, видел сложенные клюшки. Одна все
441
время тыкалась ему в лицо, все время в лицо, как он ни старался ук¬
лониться или отодвинуть от себя Золотозубого. Клюшки были во всех
углах, и они безостановочно били и били его, били и били...
Неожиданно он с удивлением обнаружил, что лежит на ковре. Он
чувствовал запах дыма и видел желтое пламя, но ему показалось, что
пожар разгорелся в его собственной голове.
— Нет, — с придыханием произнес ненавистный голос, — ты ни¬
когда не...
Батлер осознал свое унижение.
Он осознал его еще прежде, чем враг договорил фразу. Никогда в
своей жизни, даже в школе, он не падал так низко. Он показал себя
дураком. Человек, которого он ни во что не ставит, выставил его на
посмешище. Ему показалось, что он видит, как все его друзья надры¬
вают животы от смеха.
— ..дрался по-настоящему. А, мистер?
Патрик Батлер поднялся на ноги и, так как удача вновь повернулась
к нему лицом, нанес противнику удар в живот, в сущности, положивший
конец драке. Но Золотозубый не думал сдаваться. Вскоре клюшки вновь
полетели в Батлера. Они разбили ему голову, рассекли подбородок, боль¬
но ударили в живот. Если бы только обхватить Золотозубого!..
«гСмешной спектакль, Батлер. Тебя бьет какая-то темная личность.
Смешнее ничего не было уже много лет. Вспомни, как ты важничал!»
Батлер хоть и шатался, но стоял на ногах. Особенно плохо ему было
от видений, проносившихся у него в голове. Он было опять набросил¬
ся на Золотозубого, но в изнеможении остановился.
Золотозубый тоже вроде был не в себе и, кажется, забыл, где нахо¬
дится. Он тупо озирался кругом.
Под напором извергающихся газов охваченный огнем гобелен на
стене надулся, как парус, а потом его потащило вперед, и он упал на
алтарь, сбив канделябры и выпустив пучок огненных стрел.
С трех сторон подвал был охвачен огнем. С правой стороны, где
начался пожар, уже ничего не осталось от висевших на бетоне ков¬
ров, а огонь уже пожирал деревянные балки, с треском слизнув с них
черный лак. Потолок бди весь в черном дыму. Едкий коричневатый
туман лез в нос и в рот.
Батлер и Золотозубый переглянулись.
— Ну, ты! — требовательно, насколько хватило сил, произнес Бат¬
лер. — Подними руки!
— Пошел ты!
Батлер ударил Золотозубого правой рукой (вечно правой!), но не
достал, потому что Золотозубый уже бежал к лестнице, однако Батлер
успел ухватить его за ногу и повалить на пол.
Упавшие свечи подожгли ковер. Подушки, собранные в кучу, пред¬
ставляли собой высокий костер.'Золотозубый бешено дрался, задыха¬
ясь, как выброшенная из воды рыба, и кричал:
442
— Пошел!
Потом шнурки не выдержали, и свободный Золотозубый в одном
белом носке поскакал к лестнице. Прямо перед ним была огненная
полоса из горящих подушек. Он был благоразумен и решил обогнуть их.
Батлер не был благоразумен и побежал прямо на подушки. Шата¬
ясь, он попытался перепрыгнуть через них и приземлился возле самой
лестницы, после чего перекатился на бок.
Не думая, есть у него еще силы или нет, он схватил бронзовую
нимфу и сатира и обеими руками поднял над головой. Потом одо¬
лел три ступеньки и, когда подоспел Золотозубый, повернулся к нему
лицом.
Снова они смотрели друг другу в глаза. Оба задыхались и кашляли,
у обоих текли слезы. Золотозубый поднял верхнюю губу.
— Брось игрушку!
— Стой.
— Зачем?
— Это будет у тебя на голове. Я не промахнусь.
— Не стой на пути! Уйди, мистер!
— Зачем?
Золотозубый сходил с ума от вполне оправданного страха.
— Мы оба сгорим! Вот зачем!
— Тогда сгорим!
Потемневшее от дыма лицо Золотозубого изменило выражение.
Позади него огонь уже не потрескивал, а трещал, и балки были
освещены не хуже рождественской елки. Пламя подбиралось к пос¬
ледней стене и было нестерпимо ярким, если не пряталось за чер¬
ным дымом. Противники, не переставая кашлять, продолжали свой
смертельный диалог.
— Что тебе надо?
— Письма.
— Ты сошел с ума!
— Тогда оставайся.
Золотозубый завел глаза к потолку.
— Балки горят... — У него перехватило дыхание. Он показывал ру¬
кой куда-то поверх головы Батлера и не переставал показывать, когда
заговорил вновь. — Она качается! Сейчас упадет тебе на голову!
— Письма!
До сих пор Батлер почти не ощущал ожогов, как не ощущал боли
от ударов. Теперь жар налетал на него волнами, окутывал его, прикле¬
ивался огненной маской к лицу. Черный дым спустился ниже. С гро¬
хотом взорвался глаз в потолке.
г- Письма!
Батлер уже с трудом дышал и почти ничего не видел.
Золотозубый рванулся было к лестнице и остановился, увидев, как
напряглись руки, сжимавшие бронзовую скульптуру.
443
— Проклятье! — кашляя, прокричал Золотозубый и содрогнулся в
благоразумном страхе. Он показал рукой наверх. — Она падает! Она...
В потолке что-то долго катилось, потом треснуло. Упала горящая
балка.
Она пролетела в пяти дюймах от лица Батлера, вся в огненных ис¬
крах. Она ударила по перилам, но не снесла их, потому что другим
концом уже успела упереться в пол. Потом огненным колесом она
помчалась прямо на Золотозубого, но пролетела над его головой и
полыхнула позади него.
У Золотозубого не выдержали нервы. Он вытащил бумаги из кармана.
— Что дальше?
— Бросай на мою... — дым заволок лестницу, — ступеньку.
— Сумасшедший! Откуда мне знать, что ты потом не убьешь меня?
Несмотря на нестерпимое першение в горле, Батлер нашел в себе
силы, как нашел бы их, верно, в аду, проговорить отчетливо, как всегда:
— Слово джентльмена.
Золотозубый никогда не узнал, даже не заподозрил, что выраже¬
ние на его лице при слове «джентльмен» чуть было нс обрекло его
на смерть. У Батлера задрожали руки, но он не дал себе воли.
Пачка бумаг, белых, серых и зеленоватых, вылетела из дыма и упа¬
ла на ступеньку около его правой ноги, которой он тотчас прижал их.
Потом, освобождаясь от непосильного груза, он перекинул скульпту¬
ру через перила.
— Уходи.
Золотозубый, словно не понимая, продолжал стоять на месте.
-Что?
— Ты дрался честно. Уходи.
Тот помедлил. Потом бросился карабкаться по ступенькам (не в
силах даже кашлять, избитый и ослепший) мимо Батлера к дыре в
потолке и прочь с его глаз.
Батлер, когда попытался оторвать от ступеньки ногу, чуть было не по¬
терял равновесие и не полетел вниз. Ему показалось, что прошло много
времени, прежде чем нагревшиеся бумаги коснулись его руки. Огонь уже
добрался до ковров рядом с ним, и Батлер стал подниматься по лестнице.
. В подвале, где теперь властвовали пламя и едкий дым, улыбалась
сама себе черная фигурка Сатаны.
Глава 17
На другой день в половине третьего мистер Чарльз Денхэм сидел
за ленчем в своей конторе и просматривал газету, которую наваливши¬
еся дела не дали прочитать утром.
Была суббота, двадцать второе марта. Прошел месяц после смер¬
ти миссис Тейлор. Хотя за это время барристеры и солиситоры мно¬
го сражались за помещения в Темпле, нападали и побеждали, Чарльз
Денхэм сумел удержать за собой свою старую контору.
Он сидел один за столом возле окна, выходившего на узенькую
улочку, и был похож на умытого кота со своей тоненькой полоской
усов, разделенными на пробор блестящими волосами и несгибаемой
волей. В камине коротко вспыхивали угли.
Для нравственной устойчивости он всегда приносил с собой в кон¬
тору «Дейли телеграф», а читал обычно «Дейли фладлайт», которая хотя
и была всего в несколько страниц, однако умудрилась стать более аме¬
риканской и даже хуже самой американской газеты.
Хмурясь, он прочитал заголовок:
«ЧАСТНЫЙ СЫЩИК ЗАДУШЕН КРАСНЫМ ШНУРКОМ*.
И ниже:
«ПОЛИЦИЯ ГОВОРИТ, ЧТО НАШЛА ключ*.
День был холодный, но ясный, и иногда даже светило солнце. Ден¬
хэм быстро пробежал глазами:
«Вчера после шести часов вечера уборщица обнаружила труп мис¬
тера Люка Парсонса, возглавлявшего частное розыскное агентство,
которое находилось в доме 426 по Шэфтсбери-авеню. Убитый найден
сидящим за своим столом.
Он был задушен красным шнурком, затянутым у него на шее при по¬
мощи карандаша. Предварительно его ударили чем-то тяжелым по голове».
Денхэм все больше хмурился, пока читал, потом изумленно вскрик¬
нул, но не бросил газету.
«Мисс Маргарет Вилларс, секретарша покойного (фотография на
первой странице), утверждает, что мистер Парсонс был очень взвол¬
нован после беседы в три тридцать с клиентом, назвавшимся Робер¬
том Реншо. В пять часов мистер Парсонс отпустил мисс Вилларс.
Смерть наступила...»
На столе зазвонил телефон. Денхэм рассердился, но когда услыхал,
кто звонит, взволновался, почти как школьник.
— Алло! — послышался тихий голос Джойс Эллис.
— Алло, Джойс, — ответил Денхэм, не отрывая глаз от блокнота.
Не желая показать своих чувств, даже наедине с собой, он взял каран¬
даш и принялся чертить в блокноте.
— Вы читали в газете? — спросила Джойс.
— Да. — Денхэм был немного растерян. Он уже нарисовал пару крес¬
тов и теперь принялся за дом. — Неприятно. Я его немного знал, Джойс.
Он представил себе Джойс, ее черные волосы, серьезное лицо и
большие серые глаза, представил, как она сидит, глядя на телефон.
— Вы его немного знали? А разве он не один из ваших ближайших
друзей?
— Боже мой, Джойс, я никогда... О ком вы говорите?
445
— О Пат... О мистере Батлере!
— О Пате Батлере? — Денхэм швырнул карандаш. — Что с ним?
— В газетах никогда не пишут всей правды. Может быть, с ним
хуже, чем говорят. Не то чтобы я очень беспокоилась, — торопливо
проговорила она, — но я чувствую, что... у вас есть «Дейли телеграф»?
— А... Да. Где-то тут.
— Подождите. Я нашла. — Денхэм услыхал, как шелестят страни¬
цы. — Небольшая заметка внизу. Называется «Королевский адвокат
пострадал от пожара».
-Ну?
— Я вам прочитаю. Значит, так: «Мистер Патрик Батлер, знамени¬
тый. адвокат, которого иногда называют Великим защитником... — У
Джойс задрожал голос, и Денхэму даже показалось, что она всхлипну¬
ла, после чего она продолжала, как обычно: — Немного пострадал от
пожара, разгоревшегося сегодня ночью в церкви в Белхэме. По всей
видимости, свои ссадины и ожоги мистер Батлер получил, когда ста¬
рался вывести из церкви спутников. Причина пожара выясняется».
Джойс помолчала.
— Чарли, какого черта ему понадобилось ночью в церкви?
— Не знаю.
— Но вы его друг. Разве вы не хотите пойти и убедиться, что с ним
не случилось ничего серьезного?
— Мне очень жаль Пата, правда. — Денхэм вновь зажал в пальцах
карандаш. — Но сколько же он может быть единственным предметом
наших разговоров?
Молчание.
— Прощу прощения.
— Вы сами можете пойти и навестить его, разве не так? — спросил
Денхэм, и на его лице появилось страстное желание услышать «нет».
— Не могу. Пока не могу.
— Хорошо. Я хотел сказать, очень жаль. А почему?
— Потому, что я уже ходила к нему, хотела кое-что сообщить. —
Джойс помолчала. — Когда он ни с кем не считается, пусть его, но ког¬
да он начинает играть, как на сцене... Я, кажется, отчитала его. Я сказа¬
ла, что не приду больше, пока не смогу доказать, кто настоящий убийца.
— Убийца? А что вы об этом знаете?
— Знаю. По крайней мере, мне так кажется, — медленно прогово¬
рила Джойс. — Но не могу доказать.
Денхэм покрутил в пальцах карандаш и бросил его на стол.
— Пожалуйста, Джойс! (Бели бы кто-нибудь услышал его, то очень
удивился бы умоляющей интонации в голосе Чарльза Иварта Денхэ-
ма.) Давайте забудем о Пате, а? Пообедаем вместе сегодня вечером?
А я позвоню ему, если вам так хочется.
— Чарли, спасибо вам. Это было бы замечательно. Он живет на
Кливленд-роу. Интересно, что там теперь происходит?
446
То, что происходило в доме на Кливленд-роу, можно назвать скан¬
далом или бунтом.
Приехавший на такси с большой связкой книг, доктор Фелл был
проведен миссис Пастернак в тесную прихожую восемнадцатого века.
Деревянный ящик плюхнулся на пол, а таксист исчез с глаз, едва до¬
ктор Фелл по рассеянности протянул ему фунтовую бумажку, и мисс
Пастернак захлопнула дверь.
Из-за закрытой белой двери слева слышались сердитые голоса.
— Это всего только доктор, сэр, — прошептала, извиняясь, миссис
Пастернак.
— Ну-ка, ну-ка! — проговорил доктор, по-видимому, старый друг
мистера Батлера. — Опухоль с лица почти сошла. Вы еще счастливо
отделались всего одним синяком под глазом. И все зубы на месте. Они
у вас свои? Синяки, конечно, болят. И руки тоже.
Ему ответил голос с ирландским акцентом.
— А, ну вас! — прогремел голос Патрика Батлера. — Что вы все
понимаете в медицине?
— Нс важно, что я понимаю. Факт остается фактом, что мистер...
э... мистер...
— О'Брайен, сэр, — послышался добродушный, но довольно уве¬
ренный в себе голос. — Теренс О’Брайен.
— Надеюсь, мистер О’Брайен, — сказал доктор, — не собирается
дать вам сегодня урок бокса?
— Ну уж нет, доктор! — с достоинством проговорил О’Брайен. —
Вы только подумайте! Он хочет, чтобы я за один урок научил его это¬
му благородному искусству!
— А почему бы и нет, приятель? — завопил Патрик Батлер.
— О Господи Иисусе! — взмолился О’Брайен. — Я приду завтра.
— Ия тоже, — поддержал его доктор.
Они оба прошествовали мимо доктора Фелла, и миссис Пастер¬
нак постучала в дверь. Войдя в неё бочком, доктор Фелл оказался в
небольшой, но весьма приятной библиотеке, все стены которой от
пола до потолка были в белых полках. Оставались лишь два окна,
выходившие на Кливленд-роу, и кусок стены напротив, где был разо¬
жжен камин.
Патрик Батлер в халате стоял спиной к огню. Когда вошел доктор
Фелл, он опять заговорил нормально и повел себя, как всегда, учтиво,
но чувствовал он себя совершенно необычно. Рукой показав на кожа¬
ное кресло возле камина, он уселся в другое возле диктофона.
Какое-то время они молчали, и тишина в комнате нарушалась лишь
хриплым дыханием доктора Фелла.
— Вам... хххммм... лучше? — спросил просвещенный муж.
— Если честно, — довольно мрачно ответил Батлер^ — то не очень.
Во-первых, мне больно говорить. А я не смогу отказать себе в этой
роскоши, даже когда катафалк повезет меня на кладбище.
447
— Кстати, насчет говорить, — заметил доктор Фелл. — Вы звонили
сегодня миссис Реншо?
Батлер заскрежетал зубами, хотя это тоже было довольно болезнен¬
но. Ночью ему приснилось, что он целует Джойс Эллис так, как поце¬
ловал Люсию. И он рассердился.
— Я не звонил ни одной женщине, — сказал он.
— Мой дорогой мистер Батлер! И это после вчерашнего!
— После вчерашнего.
— Нет, нет! Миссис Реншо, доктор Бирс и я стояли на улице. Мы
не видели огня и не подозревали о драке, как вдруг выбегает человек
с задымленным лицом в чем-то вроде смокинга и бежит к воротам.
После появляетесь вы. Вы представляете, на кого были похожи?
— Забавно, но у меня не было времени привести себя в порядок.
— Вы отдаете мне бумаги, — как ни в чем не бывало продолжал
доктор Фелл, — извиняетесь, что задержались больше, чем на три ми¬
нуты, а потом падаете в обморок!
— У меня никогда в жизни не было обморока! — холодно произнес
Батлер.
Доктор Фелл сморщился и махнул рукой.
— Скажем, вы были недолго не в себе. Миссис Реншо... да не скри¬
пите же зубами!.. Она только одним глазком взглянула на вас и ваши
бумаги и ушла. Она была ужасно расстроена! О, архонты Греции! Вы
когда-нибудь думаете о женщинах только как о женщинах?..
— Это одна из моих неискоренимых привычек.
— ...а не так как о женской половине вашего «я»? Бог его знает,
как она добралась до дому, — прохрипел доктор Фелл. — Не могу
понять. Она не пошла с нами. — Он словно глядел в пустоту, что-то
соображая. — В конце концов, — сердито добавил он, — как я по¬
нял из слов Хэдли, вы отказались выдвинуть обвинение против это¬
го Джорджа Грейса, которого вы называете Золотозубым.
Батлер изменился на глазах. Мысли о Люсии вылетели у него из
головы.
— Золотозубый, — проговорил он с нежностью и отнюдь не благо¬
честивым удовлетворением.
Потом он повернулся к доктору Феллу с выражением на лице, ка¬
ким одаривал иногда даже закоренелого преступника.
— Я не знал, что его зовут Джордж Грейс, пока не позвонил утром
Хэдли. А вам известно, что сегодня нашли у меня на окнах, на обоих
окнах возле двери? Миссис Пастернак нашла. Читайте!
Из кармана халата он чуть ли не благоговейно извлек сложенный и
надорванный листок, на котором большими печатными буквами, не¬
множко смазанными из-за того, что бумага лежала с внешней сторо¬
ны окна, было написано:
«МЫ С ТОБОЙ ЕЩЕ НЕ ЗАКОНЧИЛИ. ДЛ
Последние угольки погасли в камине. В комнате стало холоднее,
тем более что на город опять опускался туман.
— Последний круг, — сказал Батлер, постучав пальцами по ручке
кресла. — Третий, и последний круг.
— Да, — согласился доктор Фелл и уставился в пол.
Батлер возвысил голос:
— Вы помните, что вчера предложил Хэдли? Он предложил мне
лицензию на ношение оружия, и без всяких хлопот, если я обращусь
в Скотленд-Ярд.
— Да, помню.
— Так я послал туда Джонсона. И он же купил все, что надо. По¬
нимаете, — продолжал Батлер, — я передумал. Эти червяки не по¬
нимают, когда их переигрывают головой. Они не понимают, что их
переиграли. Они понимают только одно.
С другой стороны кресла Батлер с видимой болью выудил револь¬
вер тридцать восьмого калибра в офицерской кобуре.
— Пусть только придет, — проговорил он сквозь стиснутые зу¬
бы. — Пусть только заявится сегодня. Я больше не играю. Или я его,
или он меня.
— Если Золотозубый навестит вас сегодня, — проговорил доктор.
Фелл совершенно обычным тоном, — то он наверняка будет не один.
Вы это понимаете?
— Замечательно! Пусть приводит своих головорезов. Я не возражаю.
Доктор Фелл покачал головой. Беспокойство, близкое к страху,
которое он ошушал с самого начала, теперь было таким же реальным,
как каминный жар.
— Головорезы Золотозубого! Очень хорошо. Однако я не их имею
в виду. Разве вы не понимаете, что если кто-то и попытается убить вас
сегодня, то их будет двое и придут они каждый за своим.
— Почему это двое?
— Еще главарь дьявольской секты! — закипая, прохрипел доктор
Фелл..— Черт с ними! Золотозубый, Эм, еще несколько неизвестных.
Мы можем определить их как гангстеров. Я спрашиваю вас, знает ли
кто-нибудь из них, за исключением Золотозубого, о дьявольской секте?
— Золотозубый уж точно знает!
— Наверно. Он знал ровно столько, чтобы найти бумаги и выбрать
из них те, которые таят в себе угрозу.
Батлер был в смятении. Он совсем забыл о документах, из-за кото¬
рых чуть было не отправился к праотцам.
— Что в них? — спросил он.
— Достаточно, — ответил доктор Фелл, — чтобы разогнать секту и
надолго усадить главаря.
— Итак, вы думаете?..
Доктор Фелл надул щеки, распушил свои бандитские усы и поер¬
зал в кресле.
15 Дж. Д. Карр .Вне подозрений»
449
— Главарь, да и остальные тоже, наверно, в панике. А кто взял и
прочитал их документы? Конечно же, вы. Золотозубый, когда выско¬
чил из часовни, нас даже не заметил. Если он побежал докладывать,
то докладывать-то будет о вас.. Вы — человек меченый.
Доктор Феял помедлил, доставая из кармана сигару и раскуривая ее.
— Респектабельность! — прогрохотал он вдруг с отвращением. —
Я вам скажу, мой дорогой Батлер, что все эти гангстеры не опаснее
младенца... — Он щелкнул пальцами. — В сравнении с благочести¬
вой респектабельностью, которой грозит разоблачение. Сначала ищи¬
те респектабельных! И вы найдете ответы на все вопросы!
Батлер, с нежностью взвешивая в руке револьвер, слабо улыбнулся.
— И еще, — сказал он, — козлиная маска хороша только для того,
чтобы управлять с отравителями в других городах.
Раскуривая сигару, доктор Фелл со страхом посмотрел на Батлера.
— Хэдли вам что-нибудь говорил? — спросил он, выдыхая дым. —
Вы читали сегодняшние газеты?
— Нет.
— Ваш приятель Люк Парсонс из «Тайна гарантирована», — ска¬
зал доктор, — был задушен вчера в своей собственной конторе меж¬
ду пятью и шестью часами. Сначала его стукнули, а потом затянули
на шее кусок эластика, выкрашенного в красный цвет в домашних
условиях.
Патрик Батлер положил револьвер и вскочил на ноги. В его голове
уже много часов крутились, то исчезая, то всплывая вновь, слова «шну¬
рок, струна или лента». Засунув руки в карманы синего халата, он по¬
чувствовал, что на него опять наползает ночной кошмар.
— Не подвязка? — спросил он.
— Похоже, конечно. Ее всегда использовали, если хотели особенно
отомстить.
— Отомстить? За что?
— За предательство, — сказал доктор Фелл, выдыхая густую струю
дыма.
Воцарилось молчание. Батлер виновато вспомнил, как заплатил за
предательство, и вызвал в памяти испуганное, потное лицо человека с
крашеными усами. Он постарался забыть, выкинуть его из головы.
— Современные тайные общества, как вы знаете, — нараспев про¬
говорил доктор Фелл, — обыкновенные любители, когда дело дохо¬
дит до убийства. В 1618 году в Шотландии некоего Джона Стюарта
судили за колдовство. Его заковали в кандалы и посадили в камеру,
когда два священнослужителя — заметьте себе, шотландских священ¬
нослужителя! — явились к нему. Не успели они уйти, как в камеру
вошел офицер, чтобы вести Стюарта в суд. А он был уже мертв, заду¬
шен (я цитирую) «пеньковой веревкой или шнурком из пеньки, пред¬
положительно его собственной подвязкой или шнурком от шляпы».
Доктор Феял надул щеки и выпустил несколько колечек дыма.
450
— Еще было, — сказал он, — таинственное дело Джона Рейда. Тоже
в Шотландии, в Рефрюширс, в 1698 году. Его тоже должны были судил» за
колдовство, но он повесился на собственном галстуке. Я опять цитирую:
«гБыло решено, что это совершил неземной Агент, особенно если при-
пять во внимание, что дверь охранялась, а на окно были набиты доски,
которых не было в предыдущую ночь»,
— Гром меня разрази, — воскликнул доктор Фелл, — если это не
одно из первых наших убийств в закрытой комнате! Невежественные
люди думают, будто такие комнаты существуют только в умах сочини¬
телей детективов. Ничего подобного, даже такой дубина, как я, мог бы
назвать с полдюжины подобных случаев. Э... кстати...
Батлер не слушал его.
— Я привез вам, — продолжал доктор Фелл, — ящик особо интерес¬
ных книг о колдунах. Некоторые из давних авторов, Скотт или Гланвиль,
например, читаются нелегко. Однако более поздние: Нотестейн, Сам¬
мерс, Муррей, Л’Эстрейндж Ивен и Оливер1 — глубже и читаются легче.
— Доктор Фелл! Подождите! Остановитесь!
Огонь в камине вспыхнул и погас. Весь день Батлер старался смот¬
реть на него так, чтобы он не напоминал ему о прошедшей ночи. Од¬
нако сейчас он словно воочию видел среди углей черную козлиную
морду. Но было еще кое-что пострашнее.
— Люк Парсонс! — сказал он. — В котором часу, вы сказали, он
умер? Между пятью и шестью часами?
— Да. Около того.
— Я ушел от него в четыре.
— Хэдли сказал мне. У него было хорошее описание. — Доктор Фелл
заговорил отрывисто, весь сосредоточившись на своих словах. — Его се¬
кретарша показала, что он не уходил из конторы и у него больше не было
посетителей. Однако сразу после вашего ухода он кому-то звонил. Секре¬
тарша не помнит номер. Через два часа, может быть, раньше... — Доктор
Фелл сделал дикое режущее движение рукой. — Быстро сработали. А?
— Но почему вы уверены, что это дьявольская секта?
— У полиции кое-что есть. Правда есть, хотя они об этом не сооб¬
щили. — Доктор Фелл тяжело вздохнул и посмотрел на потолок. — Вы,
верно, обратили внимание, что контора Парсонса не отличалась ни
чистотой, ни уютом? Да, да! На пыльном столе кто-то начертил три
перевернутых креста.
— Знак смерти, — помолчав, сказал Батлер.
1 Reginald Scot. The Discouerie of Wichcraft (tgird edition from first 1584; Lon¬
don, 1665). Joseph Glanvil. Saducismus Triumphatus (London, 1681). C.W. Olliver.
An Analysis of Magic and Witchcraft (Rider and Co., 1928). C.L* Estrange Ewen.
Witchcraft and Demonianism (Heath Cranton, 1933). Margaret Alice Murray. The
Witch-Cult in Western Europe. Montague Summers. The History of Witchcraft and
Demonology (Kegan Paul. 1926). Wallace Notestein. A History of Witchcraft in
England from 1558 to 1718 (Washington, 1911). (Примеч. автора.)
451
— Все может быть. Секретарша ушла в пять часов, а потом кто-
то пришел, и на него никто не обратил внимания: Поднялся на один
пролёт. А что есть более безличностное, чем контора?
Батлер посмотрел в огонь и увидел там лицо Парсонса рядом с коз¬
линой мордой.
— Один и тот же убийца. — Он пнул полено. — Миссис Тейлор,
Дик Реншо и Люк Парсонс, а убийца один!
— Убийство Парсонса, — сухо проговорил доктор Фелл, — вряд ли
могло быть доверено кому-нибудь вроде Золотозубого или Эма. По¬
этому, мой дорогой друг, вам надо опасаться нападения с двух сторон...
Батлер взял с кресла кожаную кобуру с револьвером.
— Джонсон! — крикнул он шоферу. — Джонсон!
Вошел, как всегда, флегматичный Джонсон, держа в руках кепи.
Батлер стоял, прислонившись к камину, со своим обычным безразлич¬
ным видом, позаимствованным из восемнадцатого столетия.
— Кстати, Джонсон, — спросил он голосом, который мог очаровать
кого угодно, — вы установили мишени в подвале?
— Да, сэр. На мешках с песком, чтобы никого не тревожить.
— Тогда, старина, в чем дело? — Батлер был похож на заботливого
старшего брата. — Сегодня четверг. У вас и у миссис Пастернак вы¬
ходной день. Разве еще три часа назад я не сказал, чтобы вы уходили?
Джонсон не отрывал глаз от кепи, которое мял в руках.
— Мы лучше останемся, сэр, если вы не возражаете. Я вам приво¬
жусь в случае чего.
— Разве Нелли не рассердится?
— Нелли может подождать.
— Нет, старина, так не пойдет. Вы ведь слышали, что я сказал мис¬
теру Хэдли по телефону?
— Но, сэр...
— Я„сказал ему, — добродушно проговорил Батлер, — что если он
посмеет приставить .ко мне хоть одного полицейского, я с большим
удовольствием отстрелю ему уши. Это мое дело, Джонсон. Вы ведь
англичанин. Неужели вы не понимаете?
— Хорошо, сэр.
— Вы обещаете, что ни вас, ни миссис Пастернак не будет в доме
через десять минут?
Джонсон кивнул. Подойдя к двери, он остановился. Он не повы¬
сил голос, но в нем звучала такая сила, какой Батлеру еще не доводи¬
лось слышать.
— Разделайте их так и разэтак, сэр! — сказал он горячо. — Отправь¬
те их, так их и этак, туда-то и туда-то!
— Спасибо, Джонсон, — ответил растроганный Батлер. — Я поста¬
раюсь.
Дверь закрылась. Батлер достал из кобуры револьвер, осмотрел его
сверкающую поверхность и громко щелкнул затвором.
452
— Золотозубый! — вздохнул он.
— Ради Вакха! — взмолился доктор Фелл. — Скажите, почему вы
так ненавидите Золотозубого? Судя по... э... несколько сокращенному
отчету, который вы сделали вчера, вы выбили его из колеи...
— О да. Это было нетрудно.
— Но вы получили, что хотели. Что же все-таки еще?
«Он два раза сбивал меня с ног. И мог делать это, сколько хотел. Он
заставил меня быть нелепым и беспомощным дураком. Мои предки заве¬
щали мне кодекс чести: есть такие вещи, за которые можно распла¬
титься только клинком или пулей».
А вслух Батлер сказал:
— Вы правильно поняли, между нами есть кое-что еще.
— Но почему он обязательно должен прийти?
— Во-первых, бумажки на окнах. К тому же я послал ему оскорбитель¬
ную телеграмму насчет его клуба. Телеграмму он, может быть, и не полу¬
чит, но записку-то получит обязательно. Я предупредил его, что его ждет.
— Оружие?
— Естественно! — У Батлера брови поползли вверх. — Я сказал ему,
чтоб он брал с собой оружие. — Батлер хмыкнул. — Пришлось сказать
на почте, что это шутка. Ничего, они все поняли.
Доктору Феллу никогда не удавалось побледнеть, какие бы чувства
он ни испытывал. Выпустив изо рта струю дыма, он довольно-таки
ласково проговорил:
— Мало вам возможностей перестрелки, вам еще понадобился лов¬
кач-главарь с другого бока. Вы никак не хотите понять, приятель!
— Хочу! — сказал Батлер. — Но не понимаю. Однако я хочу понять,
и пойму, если вы исполните свое общение.
— То есть?
— Вчера вечером, — чеканя согласные, проговорил он, — я расска¬
зал вам, как мог быть отравлен Дик Реншо, если Люсия невиновна. Я
доказал, что виновата может быть только Китти Оуэн. Только она мог¬
ла подменить один графин другим, отравленным графином, который
был у нее в корзинке. А вы что-то промычали в ответ нечленораздель¬
ное, но обещали утром все объяснить. Вот вам утро.
— Да, — вздохнул доктор Фелл. — Лучше уж объяснить.
Батлер уселся и свесил руку с ручки кресла, не снимая палец с
крючка револьвера.
— Давайте начнем с главного, — предложил Батлер. — У нас есть,
как я уже говорил, три убийства и один убийца.
Доктор Фелл нахмурился.
— В каком-то смысле да.
— В каком-то смысле?
— Да. Одно из вышеупомянутых убийств... — Он помолчал, словно
был чем-то расстроен. — Вопрос в слугах. В этом деле у нас имеются две
горничные совершенно разных типов: Одна горничная работала у мис¬
453
сис Тейлор. Это Алиса Гриффитс. Самая обыкновенная домоседка сред¬
них лет. Я знаю, что Алиса Гриффитс говорила правду и Джойс Эллис
невиновна. А другая — это горничная миссис Реншо. Китти Оуэн. Кит¬
ти не домоседка, и она говорила неправду. Но на нее не стоит обращать
внимания. Она не то что вне подозрений, она ниже всяких подозрений.
— Что мне в вас нравится, — заметил Батлер, — так это абсолют¬
ная ясность вашей речи. Аддисона нигде нет. Маколей отстал на стар¬
те. Анатоль Франс падает в обморок от зависти. Черт возьми, вы не
могли бы попроще?
— Могу.
— Что вы имеете в виду под «ниже всяких подозрений»?
— В детективе... — доктор Фелл затянулся сигаретой, — ни один пер¬
сонаж не бывает выше подозрений. Но есть такие люди, которые ниже
подозрений. Например, детектив. И любой второстепенный персонаж.
Любой слуга. Потому что слуга, который только и говорит, что «прибыл
архиепископ», — это деревянная маска, не наделенная характером. Раз¬
рази меня гром, Кипи не такая. И в конце концов... Лучше я все расска¬
жу вам. Наверно; я, не желая того... э... сбил вас вчера с пути.
И доктор-Фелл все объяснил.
Глава 18
Когда доктор Фелл начал говорить, стрелки на небольших камин¬
ных часах показывали без десяти четыре. Когда он закончил, было уже
около половины шестого.
. Несмотря на весь свой опыт, Батлер был поражен в самое сердце и
сидел, закрыв глаза и обхватив голову руками.
£ самом деле,,урок был не из. приятных. Но Батлер быстро сооб¬
ражал 'и, 'получив информацию; умел делать выводы, так что вскоре
он представлял себе дело не хуже доктора Фелла. Нужно было толь¬
ко немного напрячься, и Патрик Батлер не преминул это сделать.
За исключением нескольких недостающих деталей, картинка-загад¬
ка была составлена. Однако в отличие от нее дело оказалось на ред¬
кость простым. Ключи к нему просто лезли в глаза. Как бы то ни было,
игроки, не имеющие представления об игре в картинку-загадку, опре¬
делили главную движущую силу своего дела и окружили ее живыми
людьми.
Вам! — пробили часы на камине.
, — Понятно? — спросил доктор Фелл.
' Огня в камине уже давно не было, а был белый пепел с пробегав¬
шими по нему красными змейками. Несколько черных угольков вы¬
пали из подставки, для дров. В комнате стало прохладно и почти темно,
чего Батлер до этой минута не замечал.. Половина шестого. Надо вновь
обрести воинственный дух, прежде...
454
Он встал, морщась от боли. Из объемистого деревянного ящика
достал пару поленьев и положил в камин, подняв сноп искр. Вчера ему
все-таки удалось нанести несколько приличных ударов, так что руки у
него немножко болели. Он зажег свечи по обеим сторонам камина.
— Лучше задвинуть занавески, — сказал он.
Все еще чувствуя слабость в сердце, он подошел к окну и выгля¬
нул на улицу. В этой части Кливленд-роу открытый конный двор был
сейчас таким же безжизненным, как какая-нибудь неглавная дорога
в Древнем Риме. Направо мутный фонарь кое-как посещал пустое за¬
падное крыло Дома Йорков из красного кирпича, казавшегося чер¬
ным. Напротив чуть поодаль возвышались призрачные арки того, что
было музеем.
Возле одной из арок Батлер заметил подвижную тень. Значит, уже
следят.
Он задвинул занавески и вернулся к камину.
— Черт возьми! — не выдержал он. — Ничего не поймешь в этих
убийствах, пока не додумаешься, кто руководит дьявольской сектой.
Это... — Он коснулся груди, подбирая слова. — Внутри.
— О да, — согласился доктор Фелл.
Доктор, тяжело опираясь на палку, встал с кресла.
— Сэр, — проговорил он нараспев, — от меня столько же пользы,
сколько при восхождении на гору. Но я могу остаться.
— Нет, спасибо. Вы сами понимаете.
Доктор Фелл невесело посмотрел на него.
— Ну, ну, приятель! Рано еще расстраиваться!
— Я нс расстраиваюсь, — сказал Батлер, глядя ему прямо в глаза. —
Да и не из-за чего.
— Документы, которые вы передали мне вчера, недвусмысленно
доказывают, что прежним главой секты был Ричард Реншо, а его за¬
местительницей миссис Тейлор. Так что третьим человеком после Рен¬
шо... Поэтому...
— Прошу прощения, доктор Фелл, уже поздно.
Кроме всего прочего, Батлер не мог оставить без внимания мель¬
кнувшую возле конного двора тень.
— Тогда я пойду, — сказал доктор Фелл, кажется все поняв. — Вот
мой телефон в Хэмпстеде. Вдруг вам понадобится.
— Спасибо.
Батлер положил листок бумаги в карман.
Чуть не дрожа от напряжения, он проводил доктора Федла до двери.
Правой рукой, засунутой глубоко в карман халата, он крепко сжимал
револьвер, и вряд ли кто-нибудь мог. бы этого не заметить. Доктор Фелл,
конечно же, споткнулся о ящик, оставшийся стоять возле дрери внизу.
— Какой же я неловкий, — виновато пробормотал он. — Когда вы
немного освободитесь, почитайте все-таки эти книги. Многие из них
я нашел в доме миссис Тейлор. Интересно, где сегодня .ее дух?
455
— Чей-то дух уже точно здесь.
Батлер взялся за ручку двери.
— Уже пришли?
— Пока нет, но когда выйдете отсюда, особенно не мешкайте. Сво¬
рачивайте налево, потом еще раз налево на Сент-Джейм-стрит. Там
возьмите такси, если поймаете.
Он открыл дверь.
— Сэр, — заявил доктор Фелл, снимая шляпу, — я говорю «до сви¬
дания* человеку, которого, несмотря на... хм... некоторую эксцентрич¬
ность, очень люблю.
Патрик Батлер немного постоял в дверном проеме, хорошо выде¬
ляясь на фоне освещенной прихожей. Вновь он почувствовал дрожь во
всем теле, однако голова у него работала, как всегда, спокойно и хо¬
лодно. Пусть он презирал занятия спортом, но все же был великолеп¬
ным наездником и первоклассным стрелком. И, несмотря на боль, сей¬
час бы он с удовольствием встретился с Золотозубым!
Холодный ветер раздувал полы его халата. Не видя тумана, разве
лишь легкую дымку во*фуг фонарей, он дышал им. Понемногу затих¬
ли слоновьи шаги доктора Фелла и стук его палки. Батлер медленно
оглядел площадь, на которой не было ни одного человека.
А вот и музей. Арка. Почти незаметно от нее отделилась тень. Она
опять застыла на месте, несомненно глядя на него.
Вдалеке послышался шум мотора.
Батлер не двигал правой рукой. Никогда не надо ни в кого целить¬
ся, если не собираешься стрелять. Шли секунды...
Стараясь держаться свободно и предоставляя противнику возмож¬
ность действовать, Батлер отступил в прихожую. Закрыв дверь и по¬
думав, повернул ключ в замке.
Он с усмешкой подумал, почему бы не устроить перестрелку на
Кливленд-роу? Разве совсем недавно не стреляли из машин в Уэст-
Энде? Перед войной лондонцы сочли бы подобное фантастикой, до¬
стойной американского кино, невероятно, слишком экстравагантной
даже для Америки.
Идя к лестнице, Батлер наткнулся на ящик с книгами. Он опять
вспомнил о своей боли и о главе дьявольской секты, что мешало ему
сосредоточиться на Золотозубом.
Наверху лежал серый от пыли трех веков памфлет с частично со¬
хранившимся заглавием: «...Непристойные и порочные рисунки...»
— С этим пора кончать, — громко сказал Батлер.
В столовой напротив библиотеки зазвонил телефон.
Джонсон и миссис Пастернак давно ушли, и с тех пор тишина в
доме нарушалась лишь тиканьем часов в библиотеке. Однако из-за
трезвона телефона тишины как не бывало.
Батлер торопливо направился в столовую. Миссис Пастернак задер¬
нула занавески на окнах и оставила на столе холодный обед, не забыв
456
о поблескивавшем хрустальном подсвечнике. Посомневавшись немно-
го, Батлер снял трубку.
— Пат? — спросил спокойный голос Чарльза Денхэма.
Сначала Батлер ничего не понял, а потом обрадовался, как, навер¬
ное, никогда в жизни.
— Привет, Чарли! Я вас слушаю!
— Я обещал навестить вас, Пат, но у меня столько дел... Как вы?
— Прекрасно, старина! А в чем дело?
Денхэм помолчал.
— Да тут в газете промелькнуло, что вы пострадали на пожаре. Да
еще в церкви и посреди ночи. Никогда не предполагал, что вы вообще
заглядываете в церковь, — проговорил Денхэм, который был известен
своей бескомпромиссной ортодоксальностью.
— Это частная церковь и очень старая. Небольшое приключение.
Ничего страшного.
— Значит, не стоит беспокоиться? — довольно прохладно спросил
Денхэм.
— Совсем не стоит. Спасибо, что позвонили. До свидания.
Батлер повесил трубку и глубоко задумался. В конце концов он об¬
ратил внимание на холодный обед на столе. Еда, из-за которой миссис
Пастернак долгими часами стояла в очередях, была такой скудной, что
произвела на Батлера смешное и отчасти грустное впечатление. Батлер
не очень сокрушался по этому поводу. О чем он сокрушался, если уж
быть до конца честным, так это о счастливом голосе по радио, уверяв¬
шем слушателей, что они только поздоровеют от подобной диеты.
Он встал. Занавески были задернуты, но он посмотрел в щелку.
Теперь на площади уже были двое мужчин, разглядывавших дом.
Быстро, но без спешки Патрик Батлер стал готовиться к встрече. Сна¬
чала он закрыл все ставни на первом этаже. Лотом запер заднюю дверь.
Когда-то один разговорчивый взломщик сказал ему, что самое луч¬
шее — это старые ставни, потому что их нельзя открыть, не наделав
шума. Патрик Батлер не собирался уклоняться от драки, но он хотел
знать, откуда ему ждать нападения.
Он поднялся по лестнице наверх, скрипя старыми деревянными сту¬
пеньками. Больше ничего, хотя так было не всегда. Наверху он тоже за¬
крыл ставни во всех комнатах, в последнюю очередь — в своей спальне.
Хотя под халатом на нем была пижама, он даже и не подумал пе¬
реодеться. Таким образом он еще лучше выразит свое презрение к
Золотозубому с компанией (радость жизни вновь стала постепенно
возвращаться к нему). Повесив кобуру на кожаный пояс, он надел
его под халат. И все-таки...
— Револьвер под халатом. Глупо, однако, — громко сказал он. —
Если только... Правильно! И как раз в их духе. — Он вытащил шнурок
из халата и застегнул его на булавки. Теперь халат был похож на плащ
дуэлянта, зато руками он мог делать что хотел.
457
Все еще беспокоясь о задней двери, он медленно пошел вниз. Под¬
перев ее креслом, он положил на него столько всяких горшков и кас¬
трюль, что, едва кто-нибудь попытается открыть дверь, поднимется
адский шум. Батлер с гордостью посмотрел на свое творение и увен¬
чал его воронкой наподобие шляпы.
Теперь пусть идут!
Со злорадством в душе он отправился к входной двери и отпер ее.
Опять постоял на пороге, словно вышел подышать вечерним возду¬
хом. Глянув на конный двор, он вместо двух наблюдателей увидел
троих.
Холодновато! Замечательный интеллект плюс замечательное терпе¬
ние! Чего еще можно желать?
Захлопнув дверь, но не заперев ее, Батлер отправился обратно в
библиотеку. Оставив дверь открытой, он мог, стоя у камина, наблю¬
дать за входной дверью.
Уж не собираются ли они валандаться целый вечер, словно осто¬
рожные коты, и с любопытством ждать, когда у него лопнет терпение?
В таком случае ему стоит, продемонстрировать свое безразличие и
сесть в кресло, устроиться поудобнее — вот так, взять диктофон и со¬
чинить обвинительную речь. Лучше бы ему (о Боже!), лучше бы ему
не знать это лицо без маски.
К тому же неужели он поднимет револьвер на?..
^Хватит!»
Несмотря на болезненные ощущения, Батлер развернул стоявшее у
камина кресло, чтобы видеть входную дверь. В камине весело потрес¬
кивали полешки. Часы отбили половину седьмого.
— Я не говорил с тобой, — сказал он, обращаясь к диктофону, —
со вчерашнего дня. Что ж; продолжим.
Чтобы вспомнить, на чем он остановился вчера, Батлер отодвинул
немного и выключил диктофон. Потом опять включил, но на воспроиз¬
ведение, а не на запись.
Его. собственный голос, как некий микрокосм, полился из громко¬
говорителя, словно из зала суда в Лилипутии.
— Люсия Реншо с самого начала явила благосклонность, довольно
страстную, к... к П.Б. — Наступила пауза, во время которой было
слышно смущенное покашливание. — Связано ли это с тем, что П.Б.
голосом и внешностью напоминает покойного мужа Л.Р. — Дика Рен¬
шо? Не обратила ли она бессознательно любовь, которую испытывала
к нему, на похожего на него мужчину?
Батлер неожиданно выключил машину.
Непослушными пальцами.рн вынул валик. Потом встал, повернул¬
ся и с размаху положил его на мраморную доску, отчего тот с шумом
разлетелся на маленькие кусочки, покатившиеся в огонь.
Батлер сел и заново заправил записывающее устройство. Глупее не
придумаешь! Еще не хватало!
458
— Сейчас я изложу все имеющиеся у меня сведения, — начал он
своим хорошо поставленным голосом, — об убийцах из дьявольской
секты.
Он все время помнил о входной двери, о револьвере и о коробке с
патронами возле кресла, но не забывал о логике и изысканности сво¬
его повествования. Один валик закончился, и он, заменив его, по¬
ложил на полку.
Продолжая говорить, он размышлял о том, сколько человек кру¬
тится теперь на конном дворе и на Кливлецц-роу? Будут ли они брать
штурмом незапертую входную дверь? Однако эти размышления не
мешали ему говорить.
— ...таким образом, становится понятным, о чем думает убийца.
Новый параграф.
Представим себе, что, например, я — убийца. Это сидит у меня в
голове и так или иначе показывает себя. Если только я не гениальный
актер, я постоянно выдаю себя — словами, жестами, движениями. Меня
переполняет чувство вины, хотя это, может быть, и незаметно.
Однако представим, опять же в качестве примера, что он или она
искренне убеждены в том, что не совершали преступления. Этот че¬
ловек, естественно, не думает о преступлении. Если нет чувства вины,
то какой бы вопрос ему ни задали в частном порядке или официаль¬
но, движения его рук, глаз, губ будут совершенно невинными.
Неожиданно Батлер остановился и снял палец с кнопки.
Мысль, которая вдруг осенила его, была настолько нелепой, что он
пришел в ярость и, только подойдя к двери, вспомнил, что надо вы¬
ключить диктофон.
А что, если наблюдатели на площадке не врага, а полицейские,
посланные защитить его? Хэдли вполне мог прислать троих. Тогда'
понятно, почему они не лезут к нему.
Батлер подошел к входной двери, открыл её и вышел На улицу. Он
не постеснялся (ему это и в голову-то не пришло) перейти в халате,
пижаме и тапочках Кливленд-роу и ступить на конный двор. Кстати,
прохожие тут были редкостью.
Туман стал гуще. Уличного фонаря почти не было вцдно. Под но¬
гами у него был асфальт, вокруг мертвые дома, а на душе — мрак оди¬
ночества. На площади были уже четыре человека.
Двое прятались в арках музея. Один замер в конце Дома Йорков,
четко вырисовываясь на фоне стены. Четвертого можно было бы и не
заметить за железной решеткой.
— Кто из вас старший? — крикнул Батлер, и эхо разнесло его во¬
прос по всей площади. — Я жду, отвечайте!
Никто не произнес ни звука. Никто не двинулся с места. Только
тихонько скрипнул у кого-то ботинок.
Правая пола халата на Батлере^отвернулась. Взводя курок, он кру¬
тил револьвер на указательном пальце.
459
— Если это шутка, повторяю в последний раз...
Это была не шутка.
Батлер подумал, что, рассердившись, совершил две глупости. Во-
первых, они могли зайти ему за спину, если еще не зашли. И, во-вто¬
рых, плохое освещение мешало стрелять.
Он услышал, как скрипят его собственные тапочки, когда он дви¬
нулся назад. Из-под ноги выкатился камешек. В музее как-то раз вы¬
ставили настоящие ворота Ньюгейтской тюрьмы и изобразили камеру,
в которой обычно находился осужденный.
<гЭто не полицейские. И не ребята Золотозубого. Это члены дьяволь¬
ской секты, дрожащие от страха в своей респектабельности. Они дума¬
ют, будто только я один знаю про них все. И они хотят убить меня».
Батлер вернулся к своей двери. На этот раз он не только захлоп¬
нул, но и запер ее. Он был весь мокрый, но не из-за банального
страха. Ему казалось, что их становится все больше на площади и
они молча и злобно теснят его.
«Респектабельность! — вспомнил он насмешливый голос докто¬
ра Фелла. — Знайте, мой дорогой Батлер, что гангстеры никогда не бы¬
вают опаснее этих... — он щелкнул пальцами, — которые боятся, как
бы с них не сдернули их благочестивые и добропорядочные маски».
Батлер передвинул затвор револьвера, сунул его в кобуру и попра¬
вил халат.
Может быть, ему не надо было это делать? Может быть, они все
были безоружные? Но... кто-то должен прийти убить его.
Тем временем...
Диктовать он закончил. Терпения ему было не занимать. Если бы
не убийство из-за угла, у него не было бы повода ругать дьявольс¬
кую секту. Они искали выхода из унылого существования. Когда-то,
когда национальной гордостью страны был индивидуалист, Англия
была недосягаема в своей славе, и один ее вздох мог поколебать це¬
лый мир. Теперь нет человека, есть массы, в которых Батлер видел
два. полюса (скажем так): лучший — Эгнес Кэннон и худший — Зо¬
лотозубый.
Он вновь присел к диктофону и развернулся, чтобы видеть дверь.
Заметив, что второй валик уже почти исписан, он вставил третий и
взял в руки микрофон.
— Последнее, что касается обвинения убийц.
Он закурил сигарету и продолжал с невозмутимой беспощадностью:
—Принимая во внимание направление мысли убийцы, я перехожу
к следующему и, наверное, главному пункту с точки зрения психоло¬
гии. У Китти Оуэн была зеленая рабочая корзинка.
Насколько нам известно, Ричард Реншо имел чрезвычайное влия¬
ние на женщин. У него было обыкновение ненадолго приближать их
к себе, а потом отталкивать, что произошло... — Батлер усмехнулся, —
и в случае с его женой.
460
Китти Оуэн всего восемнадцать лет. Она валлийка и очень под¬
дается внушению. Однако нет никаких свидетельств, дающих нам
право соединить Китти с Реншо. Наоборот, ее поведение и некото¬
рые замечания заставят предположить не влечение, а страх. Однако
у нас есть возможность доказать (об этом я еще скажу), что Китти
была, как школьница, влюблена в другого человека.
Несомненно, это Китти подменила отравленным графином тот,
что был безвредным. Моя первая мысль была правильной, однако
весь эпизод был осмыслен неверно, отчего вывод тоже был сделан
неверный. Впрочем, в этом деле многое повернуто с ног на голову,
наподобие сатанинского креста.
Итак, настоящий...
— Добрый вечер, — услышал он за спиной.
Можно было бы спокойно сосчитать до десяти, пока он сидел, не
шевелясь и не поворачивая головы. Только валик крутился с еле слыш¬
ным шипением.
Однако парализовал его не страх. У него не было причин бояться
помешавшего его диктовке человека. Что для него было ударом — так
это его собственный просчет. После встречи с Золотозубым у него
только и были, что просчеты.
Он вышел из дома и на несколько минут оставил входную дверь
открытой. Любой мог войти в дом и сесть в кресло, стоящее напротив
него, а он бы ничего, совсем ничего не заметил.
— Добрый вечер, — машинально ответил он и выключил диктофон.
Из-за камина вышла в вечернем платье Джойс Эллис и встала пе¬
ред ним.
— Я говорила вам, — спокойно произнесла она, хотя с трудом раз¬
жимала зубы, — что не увижусь с вами, пока не найду убийцу. У меня
есть доказательства.
— Неужели, дорогуша?
Она стояла перед ним в бархатном вечернем платье огненного цве¬
та с буфами, ничуть не изменившаяся, разве лишь похорошевшая.
Серьезное лицо, серые глаза, короткая стрижка. В руках она держала
разбухшую сумку.
— Я не давала яда миссис Тейлор! — сказала она. — И теперь могу
это доказать!
Батлер лениво развалился в кресле.
— Конечно, я это знаю, дорогуша, — улыбнулся он. — Несчастный
случай, увы. Не это ли замечательное совпадение привело вас ко мне?
Он вновь словно ударил ее по лицу.
Джойс как будто подменили. Глаза стали глубже. Губы изогнулись
в коварной усмешке. Казалось, она горела, не сгорая, в своем полыха¬
ющем огнем платье.
— Я — глава дьявольской секты, — сказала она. —■ Я убила Дика
Реншо.
461
Глава 19
В библиотеке лицом к лицу столкнулись силы гораздо более страш¬
ные, гораздо более хитрые и гораздо более взрывные, чем те, с которы¬
ми до сих пор приходилось иметь дело Джойс Эллис и Патрику Батлеру.
Столкнулись два разных темперамента, которых неумолимо тянуло друг к
другу, так что они могли бы стать любовниками или даже мужем с женой.
В голосе Джойс слышалось легкое недоумение, но все же это был
знакомый ему голос.
— Итак? — спросила она.
— Я знаю, — ответил Батлер, касаясь рукой диктофона.
— Знаете?
Она сказала это с легким пренебрежением.
— Господи, ну, конечно!
— Вы меня не испугаете, мистер Батлер. Можно мне сесть?
Она развернула кресло, чтобы видеть лицо Патрика Батлера, и те¬
перь оба кресла стояли спинками к камину.
Треснуло и развалилось полено. Джойс положила подбородок на
обнаженную руку. Глядя на ее улыбку Моны Лизы и огненное платье,
красиво облегающее фигуру, Батлер почувствовал, что былая ярость
возвращается к нему.
— Когда я в первый раз увидел вас в тюрьме, — сказал он, живо
вспоминая комнатушку и красное зарево за окном, — я подумал, что
вы дьявольски сексуальны...
Джойс улыбнулась.
— И еще, — продолжал Батлер, — что вам ничего не стоит солгать
и заплакать почти искренними слезами. С такой ледяной респектабель¬
ностью и ангельским поведением вы бы ни за что не признались в
совершенном преступлении даже своему адвокату. Короче говоря, вы
дьявольски порочны.
Разве я не говорил вам, — добавил он, — что я никогда не ошиба¬
юсь? Однако, — продолжал он, глядя в странные серые глаза, — я дол¬
жен был заметить больше, чем заметил. Помните, мы сидели по разные
стороны маленького стола, и вы о чем-то задумались, пока я разглаголь¬
ствовал о смерти миссис Тейлор? Вы что-то чертили на столешнице.
Сначала вертикальную линию, потом горизонтальную внизу. Перевер¬
нутый крест, дорогуша. Символ Сатаны. Вы это делали прямо у меня на
глазах. А потом сделали еще раз, когда не знаю уж о чем думали.
— Да, вы правы, — подтвердила Джойс.
Она сидела перед ним с полузакрытыми глазами и разгоревшими¬
ся щеками.
Батлер не сводил с нее глаз. Он не хотел напоминать ей о том, что
в тюрьме ее посетил доктор Фелл, который тоже это заметил, но не
оставил без внимания. Лучше он промолчит о докторе Фелле теперь,
когда наступил час его триумфа.
462
— Я молилась, — тяжело дыша, сказала Джойс, — моему божест¬
ву. — Ее прелестное лицо вновь обрело выражение покоя. — Вы ве¬
рите в Бога и Его Благость?
— Да. Верю.
— Тогда вы должны верить, — простодушно проговорила Джойс, —
в Сатану и в силу Зла. Они неразделимы. Вы не забыли, что я дочь
священника?
— Не забыл. Вы еще рассказывали мне, какой скучной и тяжелой
была Bauia жизнь у родителей.
— Одному поклоняться скучно и тяжело, — прошептала Джойс, —
а другому... — Она опустила руки вдоль тела. — Другой — это огонь,
свет, счастье. Он — божество, но я считала его даже менее значитель¬
ным божеством, чем...
— Чем Ричард Реншо? — перебил ее Батлер. — Человек, который
внешне похож на меня?
-Да.
Джойс улыбнулась, но в ее улыбке было что-то жестокое.
Батлеру стало противно.
— Всякий, кто сохранил бы нетронутыми свои пять чувств, — ска¬
зал он, повторяя доктора Фелла, — по ситуации в доме миссис Тейлор
понял бы, что вы играете не последнюю роль в дьявольской секте. Вы
сами сказали мне, что прожили там около двух лет. С одной стороны,
Милдред Тейлор, похотливая старуха, у которой почти нет друзей и
которая ведет вполне уединенный образ жизни. А с другой — вы, раз¬
драженная своей никчемной жизнью. Ясно, что она не могла не подъ¬
езжать к вам с разговорами о радостях «старой религии»... Как позд¬
нее стала подъезжать к Люсии Реншо.
В этом доме, в «Монастыре», атмосфера преисподней. Я всего два
раза заходил туда, и то заметил. Она таилась в углах и портила воздух.
Во время второго визита, когда я встретил там полицейского, я увидел
в гостиной два серебряных подсвечника, точно таких же, как в доме
Реншо, и тоже, наверно, с пятнами черного воска. Когда вы сегодня
пришли сюда, вы не заметили около двери ящик с книгами?
— Да, но мне некогда было останавливаться.
— Это книги по колдовству, — резко сказал Батлер. — Многие где
попало валялись в доме миссис Тейлор. Бери и читай. Если, конеч¬
но, умеешь. Ни Гриффитсы, ни кухарка не умеют. И вы — вы сами
мне это сказали, — вы два года ничего не видели и принимали мис¬
сис Тейлор за простоватую даму, внушившую вам расположение к себе.
На бесхитростном лице дочери священника глаза приняли жесто¬
кое выражение, а руками она так сжала ручки кресел, что поцарапала
ногтями обивку.
— Хотите, я вам расскажу, как все было двадцать второго февра¬
ля, когда умерла миссис Тейлор? — спросил ее Батлер. — Все очень
просто.
463
Он повернулся и зажег сигарету от огня в камине.
— Вы не собирались убивать миссис Тейлор. По крайней мере тог¬
да. В ту ночь вы отправились травить Дика Реншо.
— Зачем?
Джойс словно плеснула в Батлера кислотой, с такой едкостью она
задала свой вопрос.
— В основном, — ответил Батлер, — потому что он бросил вас. Как
до этого бросил множество других женщин.
Он позволил себе насладиться произведенным эффектом. У Джойс
тяжело вздымалась грудь и побелели от напряжения пальцы.
— Однако, кроме этого, после его смерти вы еще могли бы обрести
власть в дьявольской секте. Вера верой, но и дело вполне прибыльное,
дорогуша. На вашем пути оставалась бы только миссис Тейлор.
Батлер подался вперед.
— Вас вовсе не было в доме миссис Тейлор, — медленно произнес он, —
между половиной десятого и половиной второго в ночь на двадцать третье
февраля. Вы были в Хэмпстеде у Дика Реншо и сыпали яд в его графин, по¬
тому что он был в отъезде. В этом все дело. А вас чуть было не повесили за
другую смерть.
Он вновь откинулся на спинку кресла. Джойс не шевелилась.
— Доказательства? Их сколько угодно. Уильям и Алиса Гриффитс,
кучер и горничная миссис Тейлор, показали под присягой, что около
полуночи слышали стук задней двери из-за сильного ветра. Потом, как
они сказали, ее заперли — это совершенная правда — и она перестала
хлопать. Я им ничего не подсказывал. Они надежные свидетели.
Конечно же, вы не могли выйти через парадную дверь. Она была
заперта на замок и на цепь. Я сам видел. Вам бы трудно было вернуть¬
ся. Вот так-то, дорогуша вы, дорогуша!
(Каждый раз, когда он произносил это слово, с ирландским ли ак¬
центом или нормально, что-то неуловимо менялось в лице Джойс.)
— В половине десятого, — продолжал он, — вы взяли банку с сурь¬
мой в .конюшне и отнесли в свою комнату. Отсыпали немножко сурь¬
мы, чтобы отравить Реншо, в бумажный пакетик или еще куда-нибудь.
А банку спрятали у себя. Вышли из дома через заднюю дверь, естес¬
твенно, взяв с собой ключ, но, сердце мое, вы забыли запереть дверь.
Батлер намеренно затянул паузу.
— И что же происходит, — спросил он, — в эту жуткую ветреную
ночь? Что делаете вы? Что делает несчастная миссис Тейлор, которая
никак не может уснуть, потому что не выпила свои любимые соли?
Батлер заговорил слегка насмешливо:
— Сначала возьмем старушку миссис Тейлор, которая непонятно
почему завещала вам пятьсот фунтов! Ту самую миссис Тейлор, ко¬
торая в сердцах называет вас «плохим именем», что означает «гуля¬
щая». Однако отдадим вам должное, моя ненаглядная. Вам незачем
было «гулять по улицам».
464
Зардевшаяся Джойс улыбалась простодушной улыбкой. На шее у
нее была очень тонкая серебряная цепочка, на груди уходившая в глу¬
бокий вырез огненного платья. Она вынула ее, и Батлер увидал пере¬
вернутый крестик из черного дерева. Джойс прижала его к губам.
— Я поклоняюсь Ему! — воскликнула она в порыве восторга.
От близости пылающего камина щеки у нее раскраснелись еще
больше, и у Батлера появилось неприятное чувство, что девушка, как
говаривали в старину, одержима дьяволом. Однако он постарался вновь
переключиться на жирную миссис Тейлор с крашеными волосами, ко¬
торая обучила Джойс всему, что сама знала из grimoire*.
— Доктор Бирс, — сказал он, и глаза Джойс погасли, — сообщил
нам вчера нечто, что доктор Фе... что я расцениваю едва ли не как
самое важное. Когда миссис Тейлор думала, будто от нее что-то пря¬
чут, она могла весь дом перевернуть вверх дном.
Ответа не последовало.
— Так вот, она сидела в своей постели, — продолжал Батлер, — и
никак не могла успокоиться. Вы сами мне говорили, что она все еще
ворчала из-за солей в половине восьмого и вы ей не ответили. А она
все думала и думала о своем лекарстве. Неужели нет солей? Невозмож¬
но! В ее доме? Невозможно! Значит, их от нее прячут! А кто может
прятать? Ну, конечно же, вы.
Она позвонила — так я предполагаю — и еще раз позвонила. Ей
никто не ответил. Тогда она бросилась в вашу комнату. Ее не уди¬
вило, что вас нет, потому что вы могли пойти в черную часовню. Она
ведь неподалеку. Но она обыскала комнату и нашла жестянку с во¬
жделенным ярлыком и порошком, который не вызвал у нее подо¬
зрений.
Вы помните, что на жестянке были отпечатки ее и ваших пальцев, —
сказал Батлер, — но только ее отпечатки были на стакане. Она насыпа¬
ла себе порошка, налила воды. Вероятно, в ванной. И умерла в своей
постели, Бог знает в каком кошмаре.
Батлер не глядел на Джойс, которая вновь убрала крест за вырез
платья. Охваченный гневом и ужасом, он вскочил на ноги.
— Что до вас, дорогуша, — сказал он, — то вы в ночь на двадцать
третье февраля, то есть месяц назад, делали вот что.
Батлер судорожно проглотил комок в горле. Помолчал.
— Черт вас возьми! — крикнул он, видя довольное выражение на
лице Джойс. — Вы знакомы с Люсией Реншо?
Выражение лица Джойс изменилось.
— Не очень хорошо, — ответила она. — На суде мне пришло в го¬
лову, что она похожа на невинную девочку, несмотря на свой рост и
косметику. А больше я о ней почти не думала, пока...
Джойс замолчала.
1 Галиматья, темное сочинение (фр.).
463
— Я даже не предполагал, — перебил ее Батлер, — что все, что при¬
ходило мне на ум и что я наговаривал на диктофон... — Он ткнул в него
пальцем. — В точности так же подходит вам, даже еще лучше.
Не важно! Я повторяю. Мы возвращаемся в ночь на двадцать третье
февраля. Каким образом вы добрались из Белхэма в Хэмпстед и обрат¬
но? Ну, конечно, подземкой. В доме Реншо у вас была подружка, и она
же информатор, которая по телефону докладывала вам обо всем, что
там происходило.
-Кто?
— Китти Оуэн. Она явно не любит Люсию. Видели бы вы, как она
посмотрела на нее, когда я там был. Но та же Китти совершенно по-
детски обожает вас. Она несчастная, ей нравится быть несчастной, и
благодаря этому с ней можно делать что угодно. Все-таки, даю слово,
Китти не знала о вашем посещении дома Дика Реншо в ночь на два¬
дцать третье февраля. Ее делом было давать вам информацию. Дока¬
зательства? Вы узнаете о них позже. Вам было известно, что в «Доме
аббата» никого не будет, кроме Люсии, которая спала в своей собствен¬
ной спальне. Вам было известно, что Дик Реншо отправился накану¬
не в свой обычный вояж, чтобы поточнее определить положение ве¬
щей для дальнейших отравлений в разных городах. Кстати, вы были
уверены (Люсия несколько раз говорила об этом), что его не будет
всего пару дней.
Итак, вы «поверили». Даже мисс Кэннон не побеспокоилась убрать
в его комнате и поменять воду в графине. Вы проникли в дом. Как?
Да замок в задней двери был точно такой же, как в доме миссис Тей¬
лор. И вы насыпали большую дозу сурьмы в графин Реншо почти за
месяц до того, как он выпил из него.
Картина меняется. Все переворачивается с ног на голову, наподо¬
бие проклятого креста, который вы носите. Вы начертили несколько
таких крестов на пыльном подоконнике в ту ночь, когда отравили воду
в графине.
Батлер замолчал и сел в кресло.
От его гнева не осталось и следа. Голос звучал спокойно и насмеш¬
ливо. Джойс Эллис, словно вовсе забыв об убийстве, задумчиво улы¬
балась ему.
— Все так и было в ту ночь. Я вернулась домой с последним по¬
ездом. Мне было хорошо, и я хотела спать. Открыла дверь, вставила
ключ в замок и даже не вспомнила о банке с сурьмой, когда ложи¬
лась в постель. А утром, впустив Алису в дом...
— Вы были потрясены? — вежливо спросил он.
— Ужасно потрясена! — подтвердила Джойс.
Она повернула к нему лицо с выражением пылким и невинным,
полуоткрыв губы и широко раскрыв серые глаза, как это уже было в
тюрьме. Теперь он был потрясен, потому что в этом не было ничего
наигранного.
466
Однако глубоко внутри она радовалась, наслаждалась, гордилась
своей способностью надевать любую маску, какая была ей угодна. Ему
этого не понять, ведь это часть ее религии.
— Послушайте, — продолжала Джойс своим тихим, нежным голо¬
сом. — Алиса сказала на суде, что когда она обнаружила труп миссис
Тейлор, то выбежала на лестницу и крикнула кухарке. А ведь это совсем
рядом с моей комнатой. Она крикнула: «Ради Бога, беги сюда, случилась
беда». И я вспомнила о банке с сурьмой, которую оставила в комнате. Ее
не было. Тогда я поняла, что случилось. Они позвонили, и я...
— Вы не знали, что делать, бедняжка?
— Вы чрезвычайно умно, — победно глядя на него, проговорила
Джойс, — объяснили в суде мои слова: «В чем дело? Она что, умер¬
ла?» К тому же вам удалось так закрутить Алису и Эмму, что они по¬
боялись сказать, брала я в руки банку или не брала. Сама я ни о чем
не могла думать. Зато потом, как только появились вы, я поняла, что
вы меня вытащите.
— Это почему же, дорогуша?
У Джойс засверкали глаза, выдавая ее чувства к нему.
— Все ваша уверенность. Уверенность в себе. Вы обращались со
мной, почти как...
— Как Дик Реншо?
— Да. Эта грязная свинья! — Джойс коснулась перевернутого креста,
чтобы успокоиться. — Однако... — Ее настроение вновь изменилось. —
Я нс могла сказать вам больше, чем сказала полиции. Я не могла сказать,
это меня нс было в доме миссис Тейлор в ту ночь. Какой толк от меня и
от учения моего Хозяина, если все и так верят, что я говорю правду? По¬
этому я согласилась подтвердить все, что вы хотели от меня услышать.
В суде — вы заметили, как я расстроилась? — был один страшный мо¬
мент, когда Алиса вспомнила о хлопавшей двери. Конечно, я не думала
о том, что убила Дика, но они могли соединить его имя с моим и доко¬
паться до наших бдений в часовне. А это священно.
— Знаете, — сказал Батлер, — мне бы хотелось прочитать ваши
мысли.
Джойс подалась вперед, и в ее честных ясных глазах не было ниче¬
го, что говорило бы о наклонностях убийцы.
— Мне бы тоже хотелось прочитать ваши мысли.
В привлекательности этой женщины для Батлера было что-то гип¬
нотическое или наркотическое. Мы будем спасены через плоть, учит
Черная Месса. Еще мгновение, и Батлер вновь был свободен от ее чар.
— Я хотел сказать... — Он помолчал. — Полиция подозревала вас с
самого начала. Через неделю вас уже арестовали. А до этого они сле¬
дили за вами на случай, если вы с кем-нибудь захотите встретиться.
Вы звонили по телефону?
— Да. Китти. Бедняжка Китти! Дик сам привел ее к нам, но она
полюбила меня. Я спросила, не вернулся ли мистер Рению. Кигги ска¬
467
зала «нет*, но что он должен быть до конца недели. Тогда я предупре¬
дила ее, что она ни в коем случае не должна — не должна — менять
воду в графине.
Батлер напрягся.
— Так я и думал! — воскликнул он. — Вы не могли ей позвонить и
не посмели увидеться с ней после ареста. Однако вам разрешили по¬
лучать газеты. И день за днем вы не находите в них ни одного слова (а
нашли бы, если б это случилось!) об убийстве Ричарда Реншо. Тогда
вы подумали, что воду вылили, ведь вполне могло быть и так.
— О да! Как я боялась! Вы правы.
— Другими словами, — продолжал Батлер, — вы считали себя не¬
виновной. Сознание вины ни разу не коснулось вас. Внутри вы могли
неистовствовать против вонючей несправедливости, как вы это дела¬
ли громко в моем присутствии. Однако, разрази меня гром (как гово¬
рит один мой друг), больше вас ничто не печалило. Если бы кто-нибудь
записал ваши мысли во время суда и до него, они были бы вполне
честными в смысле детективной истории. Но не после суда, когда все
газеты кричали о. смерти Реншо.
— О смерти и о свержении, — прошептала Джойс.
— И все-таки после суда, — усмехнулся Батлер, — вы опять попы¬
тались убедить меня в своей невиновности. Помните, в кафе напро¬
тив старого суда у вас даже хватило духу рассказать мне то, что вас в
конце концов выдало, о хлопавшей ставне вместо хлопавшей двери.
А я причинил вам боль, я уязвил ваше самолюбие, когда сказал, что
вы преступны, как черти в аду.
— Дурацкая фраза! — улыбнулась Джйос. — Но меня ужасно влек¬
ло к вам. Мне хотелось побыть рядом с вами. Неужели я вам совсем
не нравлюсь?
Все это время Батлер боролся с черными тенями в собственных
мыслях.
— Я видел вас сегодня во сне.
Джойс встала. Они стояли вовсем близко, почти касаясь друг дру¬
га. Джойс сделала еще шаг ему навстречу.
— Да? И как вы меня видели?
— Мне казалось, что я вас целую, как накануне целовал Люсию
Реншо.
— Только целовали? — пробормотала Джойс. — Какие же у вас
робкие сны!
— А когда я один раз обнял Люсию... — Он с трудом сдерживал¬
ся, чтобы не схватить Джойс в объятия. — Только один раз. Я вспом¬
нил о вас.
Розовые губки скривились.
— К чему бы это?
— К тому, что я знал, — отрезал Батлер, — всегда знал в душе
(или назовите ее даким угодно новомодным словом), что вы убийца
468
и я должен забыть вас. Однако до вчерашнего вечера я не знал — и
признаю, меня это потрясло! — что вы с удовольствием занимались
отравлением ради прибыли. Несмотря на то, что мы в первый же
вечер заподозрили существование дьявольской секты, я вас оправ¬
дывал.
— О!
Ес голос стал холодным, как лед.
Стоило только упомянуть дьявольскую секту, святыню, ради ко¬
торой она готова была пожертвовать своей жизнью, как Джойс сразу
насторожилась.
— Вы сказали «мы»? — еле слышно спросила она. — Кто это «мы»?
— Поверьте, дорогуша, я говорил как бы фигурально! Никто ниче¬
го не знает, кроме меня.
Джойс вздохнула полной грудью.
— Итак, о чем вы?
— Значит, так. Я отправился к Люсии Реншо, а там нашел черный
воск, перевернутые кресты и красные подвязки...
В его голове, как в калейдоскопе, промелькнуло все, что ему гово¬
рил доктор Фелл.
Доктор Фелл, который в четверг вечером приехал к Люсии не¬
множко позднее Батлера, уже осознал истинный смысл того, что про¬
изошло в суде. Сэр, никому дела не было до улик! И еще. Обе сто¬
роны смотрели на кроны, ища корни деревьев, и в корни, надеясь
увидеть крону. Джойс Эллис не убивала миссис-Тейлор, потому что
Джойс Эллис не было дома. Где она была? Она бы сказала, если бы
только осмелилась, но она не осмелилась рискнуть и рассказать.' Что
это было? Помните, Уильям Гриффитс показал, что на самом деле
исчезли две большие порции сурьмы из банки.
А потом доктор Фелл воскликнул что-то вроде: «Когда я услышал,
что убит мистер Реншо, я, должен признаться, не удивился». И еще.
В самом деле, совершенно неразумно было кого-нибудь убивать!
Что поразило доктора, отчего он принялся стонать, ворчать и гри¬
масничать, — это утверждение Люсии, что графин, убивший Реншо,
был ополоснут и наполнен свежей водой незадолго до его смерти.
Очевидно, что Джойс этого сделать не могла.
Выйдя из задумчивости, Батлер заговорил опять:
— Однако то, что вы не могли наполнить графин отравленной во¬
дой, потому что были в тюрьме, было немедленно опровергнуто, как
только внимательно осмотрели графин на ночном столике Реншо.
— Это почему же?
— Там на донышке оставалась вода, и она была несвежей.
— Несвежей?
— Да. В ней было много пузырьков, которые появляются, если вода
стоит несколько дней, тем более недель. Разве она могла бы стать не¬
свежей даже за двадцать четыре часа, если бы Китти поменяла воду?
Невозможно, тем более что там был стакан. Тогда провели экспери¬
мент в доме миссис Тейлор. Графин со стаканом оставили на двадцать
четыре часа. В конце этого срока он был кристально чистым, без еди¬
ного пузырька. Он бы мог еще долго быть таким.
Батлер слышал воображаемые голоса.
Что вы видите?Ничего, к счастью. Совсем ничего? Яд? Этот экспе¬
римент ничего общего не имеет с ядом!
Он закурил сигарету. Рука у него дрожала, но голос был твердым.
г- Вода в графине Ричарда Реншо не менялась долгое время. Если
кто-нибудь соотнесет это с некоторыми странными моментами в ва¬
шем деле, они покажутся ему еще более странными. Китти в точности
выполнила ваши указания и не меняла воду. Что же она сделала?
— Она сказала мне, — холодно прервала его Джойс. — Китти верна
не только мне. Она верна ему.
-Ему?
Джойс опять вытащила перевернутый крест и поцеловала его.
— Китти.;. — Батлер словно рубил воздух словами. — Китти взяла
1рафин с чистой водой в Другой комнате и положила в свою корзинку.
Потом взяла отравленный графин и тоже сунула его в корзинку, когда
пошла в ванную. Ополаскивала она чистый графин, а на ночной сто¬
лик поставила прежний, отравленный. Разве я не сказал вам, — с сар¬
казмом в голосе произнес Батлер, — что на все улики мы смотрим не
с той стороны?
Джойс рассмеялась.
— Дик Реншо был не в себе, когда возвратился домой, — сказал
Батлер. — Потом у него произошел скандал с Люсией. Он не обратил
внимания, что вода несвежая.
Батлер сделал несколько коротких затяжек и бросил сигарету в
камин.
— Он подумал,'что это сделала Люсия. Да и многие не принимали
вас во внимание.‘ Вы были как бы ниже подозрений.
— Ниже?
— Вы были оправданы в суде и с вас было снято обвинение в убий¬
стве миссис Тейлор. — Батлер удержался и не сказал, что доктор Фелл
настаивал на ее невиновности и о миссис Тейлор, постоянно говорил
«умерла», а не была убита. — Так что многие даже не подумали о вас,
соединив оба убийства.
Вы не забыли 6 Китти Оуэн? Знала ли Кипи, что вода отравлена,
или нет, но, когда умер Реншо, она все поняла. И все равно она оста¬
лась верной! О да! Она уже сослужила вам службу, когда за три ночи
до убийства Реншо должна была состояться Черная Месса.
Джойс скользнула обратно в кресло й положила возле себя разду¬
тую сумку.
— Откуда вы знаете о...
Батлер вздохнул.
470
— Черный воск был совсем свежий. Когда происходит Черная
Месса? Вы ведь копируете христианский ритуал? Воскресенье было
шестнадцатое. Не знаю, почему миссис Реншо не вернулась к Мес¬
се. Теперь мы этого никогда не узнаем. Миссис Тейлор умерла. Вы,
третья по старшинству, сидели в тюрьме. Некому было проводить
службу, но все равно свечи должны были быть зажжены, а козлиный
бог вытащен из шкафа. Кто-нибудь должен был пойти к пришедшим
в масках. Кто? Ну, конечно, Китти! Она была очень близка к двум
из трех лидеров. А канделябры были личной собственностью, и Рен¬
шо и миссис Тейлор нравилось держать их дома и любоваться на них.
О, Китти никогда не упускала случая показать свое превосходство
над Люсией Реншо!
— Вы были не правы, когда сказали, что я сделала это из-за денег.
Я должна была пользоваться ими, чтобы прославлять его.
Она коснулась кресла. Застывшая полуулыбка на ее лице лишала его
покоя. Он отошел к камину и встал спиной к догорающим поленьям.
— Когда вы были оправданы двадцатого марта, —.сказал он, — что
вы сделали после того, как убежали из кафе? Пошли к Люку Парсон¬
су? К Золотозубому? К обоим?
— Золотозубому? А, вы имеете в виду бедняжку Джорджа! Да, я
позвонила им обоим. Но думала я о вас.
— Возможно. Зато на другое утро, когда вы пришли ко мне, а я вас
выставил... не тогда ли вы меня возненавидели?
— Я была рассержена... Недолго.
— Уж не из-за этого ли вы натравили на меня Золотозубого и Эма
вчера вечером? А?
— Нет... Я прошу прощения. Вы меня рассердили.
— Вчера днем... — Батлер бичевал ее словами, но без всякого ви¬
димого успеха, — я был у Люка Парсонса и заплатил ему, чтобы он
дал мне информацию (двести фунтов мне это стоило) о том, где я
могу найти Золотозубого и Эма. После того как я ушел, Парсонс не
звонил вам?
-Да.
Джойс опять откинулась на спинку кресла, ее волосы сверкали, а
лицо оставалось неподвижным, разве только губы и глаза двигались,
когда она отвечала.
— Из-за этого его убили?
— Человек, который предает вас в малом, — сказала Джойс, глядя
ему в глаза и прижимая крест X груди, — может предать в чем угодно. —
Серые глаза широко раскрылись. — Такод закон.
— Это было женское преступление. Люк Парсонс был старым, трус¬
ливым и не очень сильным человеком. Мужчина сразу бы схватил его
за шею спереди или сзади, а женщине надо было сначала стукнуть его,
как вы стукнули, а потом уж затянуть на шее подвязку. Вам это доста¬
вило удовольствие?
471
— Мой дорогой, кто-то должен был это сделать.
— Он был членом вашей... секты?4
— Конечно! Частный сыщик — разве вы не понимаете? — очень
полезен, если вам нужна информация.
— А Золотозубый?
— Джордж? О, Джордж — особый мой друг. — У Джойс сверкали
зубы в многообещающей улыбке. Потом ее лицо потемнело. — Я ни¬
когда не думала... — Она умолкла. — Когда он снимал свои золотые
зубы, которые надевал для маскировки, он становился довольно при¬
влекательным.
— Вы не очень разборчивы, правда?
— О, не надо ревновать. Я же не ревную к бедняжке Люсии. Самое
ужасное из всего, что я когда-либо сделала, — сказала Джойс, самооб¬
ладание которой было удивительным, — это то, что я отдала Джорджу
приказ поджечь часовню!
— Зачем?
— Люсия хотела пойти туда с вами, правильно? Один из людей
Джорджа нашел в клубе ее сумку с ключами. Он сказал Джорджу, хотя
ничего не понял, Джордж позвонил мне, и... Джордж... — Джойс изо
всех сил боролась с собой, и ее огненное платье, казалось, вспыхива¬
ло языками пламени. — Джордж не знал, что вы отправились в Бел-
хэм, но он увидел свет в окнах и удивился. Потом он отправился до¬
бывать опасные бумаги и делать... все остальное. Поджигатель. Ужасно.
А что мне оставалось? Я знала, что Люсия уже кое-что подозрева¬
ет. В суде, когда доктор Бирс говорил, что «Монастырь» нездоровое
место, я увидела, как она встала и сделала ему жест молчать. Однако я
не представляла, как много ей известно.
Батлер ударил ее, правда словами, но сильно.
Люсия ничего не знала, — сказал он. — Если бы не доктор Фе...
если бы не я, мы бы никогда не нашли даже тайный вход в подвал.
Несколько секунд Джойс не двигалась.
— Вы говорите неправду. — И она улыбнулась.
— Правду.
— Я должна была бы ненавидеть вас.— Джойс задумчиво глядела на
него, и ее неподвижный взгляд зачаровывал Батлера, как огонь зача¬
ровывает ребенка. — Но я не могу вас ненавидеть. Никогда не могла.
Я чувствую в точности то же, что тогда в кафе. Только... еще сильнее.
В ту самую минуту, как я увидела вас еще раз, я поняла. — Жестокая
и пленительная улыбка Джойс сделалась шире. — Много вам радости
от Люсии, — нежно спросила она,— если вы вспоминаете обо мне?
— Я не говорил, что вспоминаю. Я только вспомнил...
Выражение ее лица заставило его замолчать.
— Я знала, что вы меня не подведете, — сказала Джойс. — Все вре¬
мя знала, потому что вы такой же, как мы.
— Какого черта вы имеете в виду?
472
— О, вы, конечно, так не думаете! Вам нравится делать вид, будто
вы потрясены. Однако загляните в себя, и вы увидите, что это правда.
Джойс встала. Она медленно подошла к нему, пока он продолжал
все так же стоять спиной к камину.
— В душе вы знаете, что он есть.
— Не будьте дурой! Ваш Сатана — это миф, чтобы...
— Тогда почему вы боитесь его? — спросила Джойс. — Почему ваши
церкви его боятся? Почему они все в один голос вопят и ничего не мо¬
гут сделать? Почему с начала начал его никто не мог победить?
Патрик Батлер потерял всякое представление о реальности. Запах
ее волос, кожи, ее близость, злой дух, который вселился в нее... Он
чувствовал, что только она нужна ему. Больше ему ничего не надо. Он
сделал последнее усилие вырваться из ее плена.
— Неужели вы думаете, что я стану соперником Золотозубого?
Она тихонько рассмеялась.
— Джорджа? О, не беспокойтесь. Джордж мертв.
— Мертв?
Батлер бессильно снял руку с ее плеча, которое было горячее самой
горячей крови.
— Мсргп? — повторил он. — Как он умер?
— О, милый, какое это имеет значение?
— Наверно, никакого. И все-таки, как он умер?
Джойс опустила голову и заговорила совсем тихо и неуверенно,
словно боялась сказать лишнее.
— Вчера, — сказала она, — я рассердилась, что вы взяли наши бу¬
маги. Сегодня все по-другому! Но это я... я заставила Джорджа по¬
ложить вам на окна бумажки с угрозами. Ему это, кажется, не понра¬
вилось, но он сделал, как я ему велела.
— Ну?
— Ну, вы послали оскорбительную телеграмму (она очень оскорби¬
тельная, дорогой!) и потребовали, чтобы он пришел к вам с оружием.
Я все еще сердилась, поэтому сказала ему... Он бы этого не сделал.
— Что вы имеете в виду? Отвечайте!
— Дорогой, все это ужасно забавно.
Она удивленно рассмеялась около его уха. Джойс Эллйс, которая
могла надеть любую маску и изменить свой выговор, как ей хотелось,
заговорила на чистейшем кокни. В комнате вдруг послышался голос
Золотозубого:
— Он сказал, я честно дрался. Сказал, не будет никаких обвинений, а
он держит слово. Он — настоящий джентльмен, Батлер то есть, и я не
хочу вываляться в грязи, даже если ты меня убьешь.
Тишина.
Батлер с трудом проглотил комок в горле, а потом спросил:
— Что случилось?
Джойс пожала плечами.
473
— Ну, естественно... он умер.
У Батлера дрогнули плечи. Он окаменел, и Джойс подняла голову.
Она сразу все поняла и медленно сделала шаг, другой обратно к креслу,
не отрывая от него изумленного взгляда. Батлер не скоро заговорил.
— Свинья! — сказал он.
Он не кричал, но Джойс изумилась еще больше.
— Милый, о чем вы?..
— Я не знаю, где сейчас Золотозубый, но мне бы хотелось пожать
ему руку. Мне бы хотелось выпить с ним. Этот смешливый середня¬
чок с соломенными волосами был настоящим спортсменом. Это луч¬
шее, что можно сказать о человеке в наше время. А вы убили его!
— Милый, я не думала...
— Нет. Вы не думали.
Батлер не видел ничего странного в том, что человек, которого он
ненавидел больше всех остальных, сейчас вызывал у него самые добрые
чувства. У него охрип голос и заслезились глаза, тогда он потянулся и
смахнул диктофон на пол.
— А теперь, очаровательная ведьма, — прорычал он, — я вам кое-
что скажу. Вы думаете, я один знаю о вас все? Ну, нет.
— О нем вы говорите? .
— Доктор Фёлл тоже знает. И суперинтендант Хэдли. Вся, черт бы
ее побрал, полиция.. У меня нет,ваших бумаг. Они в полиции. И вы
знаете, что произойдет завтра утром?
Джойс вскочила с кресла, держа в руках сумку. Лицо у нее было
такое, что лучше было не смотреть.
— Китти Оуэн, — рычал Батлер, — отвезут в Скотленд-Ярд на до¬
прос. В бумагах нет ничего против вас, но Китти Оуэн даст показания.
Она верна вам, это точно. И она верит вашим бредням. Это тоже точ¬
но. Но она еще, совсем юная, моя очаровательная ведьмочка, совсем
юная, и она расколется...,Бот так... — Он щелкнул пальцами. — Если
ей устроят восемнадцатичасовой допрос. А вы знаете, что будет потом
с вами? Вас повесят в тюрьме... в той, откуда вы пришли.
Джойс судорожно мяла в руках сумку, потом сделала еще несколь¬
ко шагов назад и остановилась на расстоянии десяти футов от Батле¬
ра, целясь в него из пистолета.
— Может быть, вам будет интересно узнать, — проговорил Батлер,
отодвигая полу халата, — что я уже давно держу вас под прицелом.
Джойс закричала... Но он никогда потом не мог вспомнить, что
именно. Он стоял и смотрел на нее, а потом, ругая себя на чем свет
стоит, швырнул револьвер в* кресло.
"— А, глаза мои чтоб тебя не видели! — выпалил ирландец. — Не
могу я стрелять в женщину.
Джойс не выпустила из рук пистолета.
— Значит, вы знали, что я убийца? — крикнула она.
Патрик Батлер, стоя спиной к камину, выпрямился во весь рост.
474
— Разве я вам не сказал? — учтиво поинтересовался он. — Я ни¬
когда не ошибаюсь.
И он низко издевательски поклонился ей в духе своего любимого
восемнадцатого столетия, когда она дважды выстрелила ему в грудь.
Глава 20
Письмо Гидеона Фелла, доктора философии и доктора права, Пат¬
рику Батлеру, королевскому адвокату.
«13 Раунд-Понд-Плейс,
Хэмпстед, северо-запад, 3,
22 июня 1947 года
Дорогой Батлер!
Итак, вы опять в затруднении, и не только, как я понял из вашего
письма, из-за некоего сановника, которого вы обвинили в жульничес¬
тве во время карточной игры, но и из-за дела, которым вы сейчас за¬
нимаетесь, ибо убеждены в невиновности вашего клиента. Вы никогда
не ошибаетесь. Это мне известно. Конечно же, я вам помогу.
Что до ваших замечаний насчет Джойс Эллис, теперь, когда приго¬
вор вынесен, я позволю себе ответить вам. Нет, девушка не сумасшед¬
шая. Просто у нее своя религия. Недавно в Германий, а теперь еще в
России обнаружили религии не менее фантастические. Думаю,- при¬
сяжные поняли, что она не сумасшедшая. Вердикт «виновна, но не
отвечает за свои действия» поразил меня как наиболее милосердный и
разумный.
Мне кажется, я уже послал вам поздравления в связи с вашей по-;
молвкой на адрес миссис Реншо. Она очаровательная женщийа, и я
еще раз вас поздравляю. Будем надеяться, что ваш (прошу меня про¬
стить) несколько необычный темперамент все же не помешает вам
дойти до алтаря.
Никогда не забывайте быть учтивым, мой дорогой друг! В конце
концов, если бы вы не поклонились Джойс Эллис, когда она стре¬
ляла в вас, ее пули пронзили бы ваше сердце, а не застряли бы око¬
ло ключицы. Надеюсь, вы будете жить долго, чтобы вносить ожив¬
ление и разнообразие в наш скучный мир.
.Искренне ваш
Гидеон Фелп».
Послесловие
В первом романе Джона Диксона Карра «Оно ходит по ночам» («It Walks
by Night») один из персонажей говорит: «Искусство убийства, дорогой Моро,
сродни искусству фокусника. Последнее не имеет никакого отношения ко вся¬
кой чепухе типа «рука действует быстрее, чем реагирует глаз», но заключается
в том, чтобы отвлечь ваше внимание. Фокусник заставит вас смотреть на одну
руку, тогда как другой — кстати невидимой в полной мерс — добьется нуж¬
ного эффекта». В значительной степени это же правило применимо и к твор¬
честву самого ДД. Карра, литературная деятельность которого продолжалась
на протяжении более сорока лет. Годы отточили его писательский талант —
это и скрупулезное внимание к историческим реконструкциям, и щедрый,
подчас шутовской юмор, и мастерское развертывание причудливых инциден¬
тов, и создание мрачной, подчас жутковатой атмосферы действия, и случай¬
ное прикосновение к чистой фантазии. И все же фундаментальная база его
произведений всегда оставалась неизменной: гениально задуманная и реали¬
зованная с мастерством талантливого иллюзиониста интрига, непременным ат¬
рибутом которой являлось убийство. Наиболее сильной стороной мастерства
Карра была «проблема чуда» или идея совершения т.н. «невозможного преступ¬
ления» в одной из его разновидностей — «убийства в запертой комнате». Ра¬
ботая в данном направлении, он превзошел многих авторов по числу всевоз¬
можных вариаций и даже написал нечто вроде монографии на эту тему,
включив ее в один из своих романов (известная «Лекция о запертой комнате»
из романа «Три гроба»). ^
Пятьдесят из семидесяти романов Карра относятся к серии, в которых дей¬
ствует один из трех его главных персонажей-детективов. Речь идет о шикар¬
ном парижанине Анри Бенколене, впервые представшем перед читателями в
романе «Оно ходит по ночам». Дела, которые расследовал Бенколен, обычно
относятся к разряду упоминавшегося выше «невозможного убийства» — напри¬
мер, жертва входит в пустую комнату игорного дома, все входы в которую на¬
ходились под наблюдением, а позднее ее обнаруживают там обезглавленной;
или описывается трагедия молодбй девушки, зарезанной в музее восковых фи¬
гур; или повествуется о многочисленных смертях, случившихся в зловещем за¬
мке на Рейне. Эти романы отчасти лишены стройности и изящества, присущего
более поздним детективам Карра, в них также нет его бесподобного, искро¬
метного юмора, хотя все остальные компоненты, включая пристрастие автора
к образу «плохой женщины» в роли наивной простушки, сохраняются.
476
Четыре романа про Бенколена и один вне данной серии — «Отравление в
шутку» («Poison in Jest») — вышли в стремительной последовательности один
за другим, после чего первоначальным издателям Карра стало ясно, что пло¬
довитость писателя явно превышает их запросы. Второй издатель был более чем
счастлив, столкнувшись с таким потоком детективных новинок, хотя теперь
речь шла уже о другом персонаже. Наиболее устоявшийся и долговечный де¬
тектив Карра, неуклюжий пьянчужка Гидеон Фслл, впервые предстал перед чи¬
тателями в романе «Притон ведьмы» («Hag’s Nook»). Созданный в манере и
традициях Г.К.Честертона, которого сам Карр боготворил, доктор Фелл затем
появлялся еще в двадцати трех романах писателя. Наиболее известными среди
них являются «Слепой парикмахер» («The Blind Barber») — из ряда вон выхо¬
дящий фарс про убийство на океанском лайнере; уже упоминавшийся роман
«Три гроба», включающий в себя два «невозможных» убийства и памятную
«Лекцию о запертой комнате»; «Кривая петля» («The Crooked Hinge») — один
из наиболее оригинальных детективов, которые вообще когда-либо были на¬
писаны; «Проблема проволочной клетки» («The Problem of the Wire Cage»), в
котором человека находят задушенным на мокром теннисном корте, и никаких
следов от ног, кроме его собственных; «Шептун» («Нс Who Whispers») с его мрач¬
новатой атмосферой и намеками на вампиров, а также «Вне подозрений» («Be¬
low Suspicion»), в котором убийство оказывается замешенным на современном
сатанизме. В последний раз доктор Фелл предстает перед читателями в романе
«Темная сторона луны» («Dark of the Moon»), в котором он разоблачает убийцу,
действовавшего в родном городе Карра — Чарльстоне, штат Южная Каролина.
Через год после появления доктора Фелла в романе «Убийства на чум¬
ном дворе» («The Plague Court Murders») возникает не менее колоритная фи¬
гура сэра Генри Мерриваля («Г.М.») — в данном случае писатель выступал
под псевдонимом Картер Диксон. Очерченный более широко, нежели доктор
Фелл, склонный к мальчишеству и эмоциональной несдержанности, Г.М.
оказался не менее способным в деле раскрытия головоломных преступлений,
практически каждое из которых относилось к числу «невозможных». «Убий¬
ства павлиньего пера» («The Peacock Feather Murders») и «Окно Иуды» («The
Judas Window») по праву считаются классикой детективов на тему «запертой
комнаты». В «Проклятии бронзовой лампы» («The Curse of the Bronze Lamp»)
и «Кладбище в аренду» («А Graveyard to Let») фигурируют профессиональ¬
ные иллюзионисты, устраивающие таинственные исчезновения. Сам Г.М. яв¬
ляется откровенно комичной фигурой, однако даже в самый разгар смеш¬
ных сцен автор не забывает про разработанный им замысел.
В 1928 г., т.е. еще до того, как заняться детективной прозой, Карр написал
романтическое произведение на историческую тему, в котором фигурировали
былинные герои и было много сражений на мечах. Книга так и не была издана,
а ее рукопись оказалась уничтоженной. Однако в 1934 г., когда сага о похожде¬
ниях доктора Фелла и Г.М. еще только разворачивалась, он под псевдонимом
Роджер Фэйрберн выпустил исторический роман «Дьявол Кинсмер» («Devil
Kinsmere*) — тридцать лет спустя эта книга была заново переписана и в оче¬
редной раз издана, на сей раз под настоящей фамилией писателя и под назва¬
нием «Совершенно секретно» («Most Secret»). В период между 1934 г. и 1950 г.
Карр не писал исторических романов, хотя в 1936 г. вышла его книга «Убий¬
ство сэра Эдмунда Годфри» («The Murder of Sir Edmund Godfrey») — захваты¬
вающее произведение по мотивам реального преступления, совершенного в
конце XVII века. В 1950 г. Карр выпустил «Ньюгейтскую невесту» («The Bride
of Newgate»), положившую начало серии исторических романов с детективным
сюжетом. Второй роман из этой серии, «Дьявол в бархате» («The Devil in Vel¬
vet»), продавался, пожалуй, лучше, чем любая другая книга писателя. В этом
477
романе исторический сюжет и криминальная головоломка хитроумно перепле¬
тались с темой сделки человека с дьяволом и фантазиями автора по поводу
перемещения во времени. Два последующих исторических детектива «Все тот
же страх» («Fear is the Same») и «Гори, сжигай!» («Fire, Bum!») также были свя¬
заны с темой путешествия во времени. Вершиной творчества Карра на исто¬
рические темы стал роман «Голодный гоблин» («The Hungry Goblin») — викто¬
рианский детектив, в котором роль следователя была отведена писателю Уилки
Коллинзу.
Наряду с романами Карр написал в высшей степени удачную биографию
«Жизнь сэра Артура Конан Дойла» («Life of Sir Arthur Conan Doyle»), а также
огромное количество рассказов и радиопьес. Диапазон его «короткой» прозы
был весьма широк — от мелодрам, публиковавшихся в дешевых журналах, до
классических детективных загадок, от фантазии «Новых убийств для стариков»
(«New Murders for Old») до многократно переиздававшегося лауреата всевозмож¬
ных премий «Джентльмена из Парижа» («The Gentleman from Paris»). В девяти
детективных рассказах фигурировал еще один следователь — полковник Марч
из полицейского департамента. Карр также сотрудничал с младшим сыном
Конан Дойла, Адрианом, совместно с которым написал шесть рассказов-ими¬
таций, вышедших в сборнике «Подвиги Шерлока Холмса» («The Exploits of
Sherlock Holmes»).
Библиография романов Джона Диксона Карра
It Walks by Night
Castle Skull
The Lost Gallows
Poison in Jest
The Corpse in Waxworks
Hag's Nook
The Mad Hatter Mystery
The Blind Barber
The Eight of Swords .
Devil Kinsmere (as Roger Fairbaim)
Death-Watch
The Three Collins
The Arabian Nights Murder
The Burning Court
The Four False Weapons, Being the
Return of Bencolin
To Wake the Dead
The Crooked Hinge
The Problem of the Green Capsule
The Problem of the Wire Cage
The Man Who Could Not Shudder
The Case of the Constant Suicides
Death Turns the Tables
The Emperor’s Snuffbox
Till Death Do Us Part
He Who Whispers
The Sleeping Sphinx
The Dead Man’s Knock
Below Suspicion
The Bride of Newgate
TheDevil in Velvet
The Nine Wrong Answers
Captain Cut-Throat
Patrick Butler for the Defense
Fire, Burn!
Scandal at High Chimneys: A Victorian
Melodrama
In Spite of Thunder
The Witch of the Lowtide: An
Edwardian Melodrama
The Demoniacs
The House at Satan's Elbow
Panic in Box C
Dark of Moon
Papa La-Bas
The Ghosts’ High Noon
Deadly Hall
The Hungry Goblin: A Victorian
Detective Novel
No Flowers by Request, and Crime on
the Coast
478
Романы, опубликованные под псевдонимом Картер Диксон
The Bowstring Murders (as Carr
Dickson)
The Plague Court Murders
The White Priory Murders
The Red Widow Murders
The Unicom Murders
The Magic Lantern Murders
The Third Bullet (novelet).
The Peacock Feather Murders
Death in Five Boxes
The Judas Window
Drop to His Death, with John Rhode
The Reader Is Warned
And So to Murder
Nine-and Death Makes Ten
Seeing Is Believing
The Gilded Man
She Died a Lady
He Wouldn't Kill Patience
The Curse of the Bronze Lamp
My Late Wives
The Skeleton in the Clock
A Graveyard to Let
Night at the Mocking Widow
Bihind the Crimson Blind
The Cavalier’s Cup
Fear Is the Same
Рассказы
The Department of Queer Complaints
(as Carter Dickson).
Dr. Fell, Detective, and Other Stories
The Third Bullet and Other Stories
The Exploits of Sherlock Holmes, with
Adrian Conan Doyle
The Men Who Explained Miracles
The Door to Doom and Other
Detections, edited by Douglas C.
Greene
«Detective’s Day Off», in Crime at
Christmas, edited by Jack Adrian
СОДЕРЖАНИЕ
ОТРАВЛЕНИЕ В ШУТКУ. Роман
Перевод с английского С.Б. Белова 5
УБИЙСТВО В МУЗЕЕ ВОСКОВЫХ ФИГУР. Роман
Перевод с английского Г.Б. Косова 157
ВНЕ ПОДОЗРЕНИЙ. Роман
Перевод с английского Л.И. Володарской 311
ПОСЛЕСЛОВИЕ 476
Библиография романов Джона Диксона Карра 478
Латера17рво-художесгвевное издание
Карр Джон Диксон
ВНЕ ПОДОЗРЕНИЙ
Детективные романы
Редактор Н.К. Попова
Художественный редактор А.И. Моисеев
Технический редактор Л.И. Витуиишна
Корректоры ОА. Левина и ИА. Филатова
ЛР N 070243 от 21.11.91 г.
Подписано к печати с готовых диапозитивов 04.04.96.
Формат 60х84</||.'Бумага газетах. Гарнитура «Таймс».
Петь офсетная. Уса. леч. я. 27,9. 5ч.-иад. д. 33,09.
Тираж 13 000 виз. Заказ М 2343
Торгово-издательское объединение «Центрпонитраф»
127018, Москва, Октябрьская уп., 18
ГИПП
603006, Нижний Новгород, Варварская ул., 32