Крах мелкобуржуазной концепции социализма эсеров - Спирина, М. В.

Автор: Спирина М. В.

Теги: социальная философия академия наук ссср издательство наука критика буржуазных теорий

Год: 1987

Похожие

Партия левых социалистов-революционеров. Документы и материалы 1918-март 1919 гг. Т.2, Ч.3

Партия левых социалистов-революционеров. Документы и материалы 1917-май 1918 гг. Т.1

Партия левых социалистов-революционеров. Документы и материалы июль-октябрь 1918 г. Т.2, Ч.2

Марксизм - ленинизм и реалии конца ХХ столетия

Текст

АКАДЕМИЯ НАУК СССР
Ордена Трудового Красного Знамени
Институт экономики
М.В.Спирина
та
мелкобуржуазной
ши
Ответственный редактор
член-корреспондент АН СССР
А. И. ПАШКОВ
Qi МОСКВА «НАУКА» 1987j
В работе раскрывается теоретическая и практическая несостоятельность
эсеровской концепции социализма и путей перехода к нему. В критиче-
ском плане рассматриваются социально-экономические воззрения левых
эсеров, «народников-коммунистов», «революционных коммунистов».
Показывается эволюция взглядов по основным вопросам построения
социализма в Советской России «народников-коммунистов» н «револю-
ционных коммунистов» к марксизму.
Для широкого круга экономистов и историков.
Рецензенты:
Л. Г. СУПЕРФИН, И. X. КИРТОВСКИИ
С
0603010300-123
042(021-87
60-87—11
© Издательство «Наука», 1987
ВВЕДЕНИЕ
Переход от капитализма к социализму — основное содержание современ-
ной эпохи. В этих условиях особенно важное практическое значение
приобретает изучение опыта революционного движения в России —
стране, в которой преобладало крестьянское население. Особенно акту-
ально изучение периода революций 1917 г., открывшего дорогу к построе-
нию первого в мире социалистического общества. Опыт социалистической
революции в России имеет международное значение. Главное в этом
опыте — победа руководимого большевистской партией, опирающейся на
марксистско-ленинскую теорию научного социализма, пролетариата,
ведущего за собой трудящееся крестьянство. В Программе КПСС указы-
вается, что «в международном масштабе проверена практикой марксист-
ско-ленинская теория построения нового общества» |1. С. II,.
Идеологами крестьянства, крестьянской демократии в царской Рос-
сии в XIX в. были народники, а в начале XX в. народнические партии —
трудовиков, народных социалистов и социалистов-революционеров.
Народничество — это широкая полоса общественно-политического
движения и социальной мысли. Оно выражало интересы и точку зрения
крестьянства в русском освободительном движении. Народничество
отразило не только протест против остатков крепостничества, но и
«противоположность интересов труда и капитала. Оно отразило этот факт
через призму жизненных условий и интересов мелкого производителя,
отразило поэтому уродливо, трусливо, создав теорию, выдвигающую
не противоречия общественных интересов, а бесплодные упования на иной
путь развития. . .» [2. Т. 1. С. 422—423),
Неоднородность крестьянства обусловливала существование в народ-
ническом социализме различных течений и направлений. Он пережил
ряд этапов, изменяясь в связи с изменением социально-политической
и экономической обстановки в стране. Но основное содержание народни-
ческого социализма оставалось неизменным и сводилось к проповеди
особых путей развития России. «Народники, — писал В. И. Ленин, —
проповедовали всегда в своих теориях, начиная с 1861 года (а их предше-
ственники еще раньше, до 1861 года) и затем в течение более полувека
иной, т. е. некапиталистический, путь для России» [Там же. Т. 20. С. 168].
Первоначально народнический социализм выступает в форме
крестьянского социализма, который, будучи разновидностью домарксо-
вого утопического социализма, возник как отражение мечты закрепощен-
ного российского крестьянства о будущем строе в период, когда Россия
стояла накануне отмены крепостного права. После крестьянской реформы
1861 г. народнический социализм стал господствующей идеологией осво-
бодительного движения на его разночинском этапе.
3
Народничество как идеологическая система взглядов крестьянской
демократии всегда имело и революционную, и реформистскую тенденции,
отражавшие противоречивую, двойственную сущность крестьянства.
В. И. Ленин писал: «Эта двоякая, либеральная и демократическая,
тенденция в народничестве вполне ясно наметилась уже в эпоху реформы
1861 года» [Там же. С. 165].
Носителями революционно-демократических идей крестьянского
социализма была разночинная интеллигенция, которая вела самоотвер-
женную борьбу с самодержавием и помещичьим строем и с нарождаю-
щейся либеральной буржуазией. По существу эта борьба была бур-
жуазно-демократической по содержанию, но революционеры-разночинцы
ошибочно считали, что она имеет социалистический характер. Теорети-
ками революционного народничества 70-х годов были М. А. Бакунин,
П. Н. Ткачев, П. Л. Лавров.
В 80—90-е годы на первое место в народническом социализме выдви-
гается его либеральное крыло. Отказавшись от идеи крестьянской рево-
люции, либеральные народники, отражая интересы мелких товаропроизво-
дителей, мелкой буржуазии при капитализме, перешли на позиции мелко-
буржуазного реформаторства. Ведущими теоретиками либерального
народничества были Н. Даниельсон, В. Воронцов, С. Южаков. Револю-
ционная струя крестьянского социализма, хотя и продолжала существо-
вать в 80—90-е годы в виде революционно-демократических орсаннза
ций, но уже не играла определяющей роли, как в 70-х годах. Чем дальше
и глубже развивался капитализм, «тем быстрее превращались народники,
продолжавшие смотреть на вещи глазами крестьянина, из сентименталь-
ных романтиков в идеологов мелкой буржуазии, ибо мелкий производи-
тель в современном обществе превращается в товаропроизводителя»
[Там же. Т. 2. С. 534].
Марксизм, возникнув в России в конце XIX в. и развиваясь в борьбе
с народничеством, в результате становится идейно-политической основой
рабочего движения. Народнический социализм был идеологическим
облачением революционно-демократической борьбы крестьянства в пе-
риод буржуазно-демократических революций.
Главным вопросом освободительного движения в России в XIX в.
и основным экономическим содержанием буржуазно-демократической
революции начала XX в. был аграрный вопрос.
В этой связи народнический социализм на этапах и крестьянского,
и мелкобуржуазного социализма переоценивал значение земельной собст-
венности как фактора, якобы оказывающего определяющее воздействие
на характер и тип всего общественного производства в стране. А потому
с решением аграрного вопроса народники связывали проблему социаль-
ного освобождения всех трудящихся. Главной революционной силой они
считали крестьянство. Народнический социализм по своей классовой
основе представлял собой национальную форму мелкобуржуазного,
крестьянского социализма, а по своему социально-экономическому содер-
жанию являлся разновидностью аграрного социализма.
В начале XX в. носителями идей и теорий мелкобуржуазного социа-
лизма в России были народнические партии социалистов-революционе-
ров, народных социалистов, трудовиков: «Типичное партийпо-политиче-
ское выражение находит буржуазно-демократическое революционное
сознание крестьянства в партиях трудовиков, социалистов-революционе-
ров и народных социалистов», — писал В. И. Ленин [Там же. Т. 15. С. 42].
Сохранение теоретических положений крестьянского утопического
социализма в общей народнической концепции мелкобуржуазного социа-
лизма в начале XX в. у социалистов-революционеров, народных социали-
стов (энесов), трудовиков было обусловлено живучестью пережитков
крепостничества, питавших общность интересов различных слоев
крестьянства в борьбе с помещичьим землевладением и самодержавием.
Идейно-теоретическим обоснованием политической деятельности эсеров
была концепция народнического социализма, обновленная «модным евро-
пейским оппортунизмом (ревизионизм, бернштейнианство, критика
Маркса)» [Там же. Т 12. С. 40). Таков идейный багаж самой большой
и влиятельной мелкобуржуазной партии — эсеров, претендовавшей
на ведущую роль в революционной борьбе в России в начале XX в.
Отстаивая гегемонию пролетариата в освободительном движении,
В. И. Ленин отмечал, что «вся история русской революционной мысли
за последнюю четверть века есть история борьба марксизма с мелкобур-
жуазным народническим социализмом» [Там же].
Изучение народничества, его эволюции, анализ сущности мелкобур-
жуазной идеологии и ее исторических путей развития имеют большое зна-
чение в современных условиях, поскольку и в капиталистических странах
со значительным удельным весом крестьянства, и в молодых развиваю-
щихся странах, освободившихся от колониальных пут и имеющих аграр-
ную структуру экономики, мелкобуржуазная идеология, в том числе
концепция национальных типов социализма, аналогичных крестьянскому
утопическому социализму эсеров, имеет широкое распространение.
В этом плане изучение мелкобуржуазного крестьянского социализма
в России и его краха в период подготовки и проведения Октябрьской рево-
люции, а также анализ условий, форм, путей движения социально-
экономической мысли утопического крестьянского социализма к пролетар-
скому социализму большевиков в современных условиях являются чрез-
вычайно актуальными не только теоретически, но и практически.
Критический анализ мелкобуржуазного социализма эсеров весьма
актуален и в плане общей проблемы изучения идеологии трудящегося
крестьянства как союзника пролетариата в революционной борьбе.
Особенно злободневно это для стран, стоящих перед решением буржуазно-
демократических задач, в том числе для аграрных стран. В условиях,
когда борьба за демократию становится составной частью борьбы
за социализм, выступая как форма подведения и перехода масс к социа-
листическим преобразованиям, колоссальное значение приобретают
проблемы соотношения и взаимодействия различных по социально-
экономическому содержанию потоков в революционной борьбе и их идео-
логий, в частности пролетарского научного социализма и крестьянского
утопического социализма, выявление в теории мелкобуржуазного социа-
лизма тех элементов и тенденций в ее развитии, которые вели через ряд
промежуточных ступеней преодоления ошибок, иллюзий и предрассудков
к социалистической теории пролетариата — марксизму.
Необходимость анализа и всесторонней оценки с позиций марксизма-
5
ленинизма противоречивой сущности теории мелкобуржуазного социа-
лизма эсеров начала XX в. вызывается также обострением идеологиче-
ской борьбы между двумя противоположными социально-экономическими
системами — социализмом и капитализмом.
В современной идеологической борьбе между социализмом и капита-
лизмом буржуазные идеологи, стремясь нейтрализовать возросший
интерес народов, борющихся за социализм и национальное освобожде-
ние от империалистического гнета, к изучению Октябрьской революции
в России, прибегают к выпуску большого количества антинаучной, кле-
ветнической литературы. У истоков современной буржуазной историо-
графии находится тезис, отрицающий закономерность, историческую
обусловленность и объективную неизбежность перехода власти к пролета-
риату и победы социалистической революции.
Буржуазные фальсификаторы пытаются доказать, что эсеры во Вре-
менном правительстве России подготовили земельную реформу якобы
в интересах крестьянства. Фальсифицируется аграрная программа боль-
шевиков и ленинский Декрет о земле, утверждается, что большевики
якобы являлись противниками союза с мелкобуржуазными партиями,
и т. д. [3-6],
Чтобы победила социалистическая революция, для этого необходимо,
кроме других условий, следующие два момента, о которых говорил
В. И. Ленин. Надо, чтобы, с одной стороны, все враждебные социализму
классовые силы «достаточно запутались, достаточно передрались друг
с другом, достаточно обессилили себя борьбой, которая им не по силам».
С другой стороны, чтобы «мелкая буржуазия, мелкобуржуазная демокра-
тия в отличие от буржуазии, достаточно разоблачили себя перед народом,
достаточно опозорились своим практическим банкротством» [2. Т. 41.
С. 79]. Именно этот процесс, подготовивший одно из условий победы
социалистической революции в стране, рассматривается в работе. Без
обстоятельного анализа и выявления ошибочности идейно-теоретических
основ политической деятельности мелкобуржуазных партий, стоявших
у власти российского государства в коалиции с буржуазией в 1917 г.,
нельзя полностью понять неизбежности их практического банкротства,
их неспособности решить исторические задачи развития страны, а следо-
вательно, объективной необходимости перехода власти в руки пролета-
риата для решения этих насущных задач. «. . Нельзя вполне уяснить
себе никакой ошибки, в том числе и политической, если не доискаться
теоретических корней ошибки у того, кто ее делает, исходя из определен-
ных, сознательно принимаемых им, положений» [Там же. Т. 42. С. 286].
Поэтому рассмотрение теоретической несостоятельности социально-эко-
номических воззрений идеологов мелкой буржуазии и фактического про-
вала их внутренней и внешней политики в 1917 г. как выражения их
идейно-политического краха вызывается также потребностями идеологи-
ческой борьбы с современными буржуазными и реформистскими ненауч-
ными концепциями Октябрьской революции.
Выявить идейно-теоретические основы политического банкротства
правых эсеров, шедших на соглашательство с буржуазией, а затем лево-
эсеровского экстремизма в 1918 г. — значит показать историческую роль
пролетариата как единственного, до конца последовательного и рсио.но
6
ционного класса, могущего построить новое общество под руководством
марксистско-ленинской партии, а также историческую правоту маркси-
стской теории как единственной научной, революционной теории клас-
совой борьбы, обосновывающей реальный курс к реальному социализму
в борьбе против правого реформизма и левого ревизионизма и экстре-
мизма. Настоящая работа выполнена в плане анализа истории социально-
экономической мысли России. Практическая деятельность эсеров в 1917 г.
во Временном правительстве рассматривается в связи с тем, что практика
является критерием истинности теории, а банкротство аграрной политики
эсеров свидетельствовало о несостоятельности их мелкобуржуазной
концепции социализма.
В этой связи хотелось бы сделать некоторые замечания. Концепция
мелкобуржуазного социализма — есть система знаний, теорий, отдельных
положений. Она представляет собой определенный метод, способ пони-
мания и подхода к действительности, методологию решения проблемы
социального преобразования общества. В. И. Ленин подчеркивал, что
марксизм и народничество различает и разная оценка экономического
развития России. Он писал: «. . .именно к вопросу о понимании действи-
тельности надо сводить всегда споры социалистов-революционеров, ибо
только этот вопрос вскрывает отчетливо причины нашего глубокого
политического расхождения...» [Там же. Т. 9. С. 195]. Это различное
понимание действительности обусловлено тем, с какой точки зрения,
с каких мировоззренческих позиций сами факты действительности оце-
нены, какое место они занимают в теоретических воззрениях и какую роль
призваны сыграть в конкретной деятельности партии, т. е. какие руко-
водящие установки на практику вытекают из определенной оценки этих
фактов действительности.
Очевидно, как и в любой системе взглядов, следует различать отдель-
ные теоретические положения, одни из которых являются простыми эле-
ментами, а другие играют основополагающую роль в этой системе. Отдель-
ные элементы теории могут меняться и заменяться другими в соответствии
с изменением действительности при сохранении основных, исход-
ных положений теории. В этой же связи следует обратить внимание
и на ответ В. М. Чернова — одного из основателей, лидера и теоретика
партии эсеров — своим критикам, упрекавшим его в марксизме, когда
он пытался модифицировать старую народническую концепцию
XIX в. применительно к победному шествию капитализма в начале
XX в. Он разъяснял, что использовать отдельные марксистские положе-
ния — это еще не значит мыслить по-марксистски. Более того, он говорил
об эсеровской теории как об иной, чем у марксистов, «логической схеме»
при наличии отдельных общих положений с марксизмом.
Социально-экономическая концепция мелкобуржуазного социализма
эсеров покоилась на двух противоположных теоретико-философских
началах — положениях исторического материализма и субъективной
социологии. Такая противоречивость оснований в ходе развития
социально-экономической концепции неизбежно вела к поляризации
и расхождению точек зрения и к появлению на их основе различных
теоретических течений и политических уклонов внутри партии эсеров и к
расколу партии.
7
Внутренняя противоречивость исходных теоретико-философских осно-
ваний социально-экономической концепции эсеров выступала как потен-
циальная возможность неизбежности ее краха при замещении положений
старой народнической идеологии в ходе ее прогрессивного поступатель-
ного развития марксизмом. Под влиянием революционной практики
происходило нарастание и выявление несостоятельности основанных
на ней отдельных ведущих положений социально-экономической теории
эсеров, что являлось показателем происходящего краха данной теоре-
тической концепции эсеров как определенной системы взглядов.
В связи с этим встает вопрос о различном содержании понятия
«крах теории». Последний можно рассматривать как процесс и как резуль-
тат, т. е. как завершение этого процесса. В данной работе крах эсеров-
ской концепции социализма исследуется как процесс выявления на прак-
тике теоретической и практической несостоятельности сначала ее отдель-
ных теоретических и программных положений, а затем и концепции
в целом. Рассматриваются отдельные вехи, ступени краха теоретической
концепции мелкобуржуазного социализма эсеров, который завершился
в результате победы Великой Октябрьской социалистической революции,
пройдя через историю не только партии эсеров и левых эсеров, но и
возникших на базе эсеро-народнической идеологии при пересмотре ее
отдельных положений левонароднических партий — революционного ком-
мунизма и народников-коммунистов. Этой задачей определяется струк-
тура работы и временные рамки исследования (1917—1920 гг.).
При рассмотрении теоретической концепции мелкобуржуазного социа-
лизма не ставилась задача дать анализ социально-экономических воз-
зрений эсеров во всей полноте, поскольку многие вопросы довольно
широко освещены в трудах советских ученых. Фундаментальным исследо-
ванием, где основательно разобраны социально-экономические воззрения
мелкой буржуазии, в том числе и эсеров, является коллективный труд
по истории русской экономической мысли [7]. В работах советских исто-
риков широко освещена политическая история и практика эсеров, их про-
граммно-теоретические и тактические установки [8—29]. В большом
исследовании видного советского историка К. В. Гусева «Партия эсеров:
от мелкобуржуазного революционаризма к контрреволюции» раскрыт
сложный путь партии эсеров, несостоятельность ее теории, программы
и тактики, превращение правых эсеров в контрреволюционеров, союзников
Колчака и Деникина; показана противоречивая история партии левых
эсеров; дана эволюция левонароднических партий к большевизму в годы
гражданской войны. Богатую историографию имеют вопросы, связанные
с борьбой большевиков против мелкобуржуазных партий [30—36]. Одной
из интересных и серьезных работ, выполненных в плане истории социали-
стических учений, является монография В. Н. Гинева «Аграрный вопрос
и мелкобуржуазные партии в России в 1917 г.». В этой работе показаны
идейно-теоретические истоки и программно-теоретические взгляды народ-
нических партий начала 20-го века на сущность и способы решения
аграрно-крестьянского вопроса в России и их деятельность в револю-
циях 1917 г., раскрыта теоретическая и практическая деятельность левых
эсеров в начале 1918 г.
Особую теоретическую значимость в изучении истории, идеологии
8
и практики мелкобуржуазных партий, в том числе и партии эсеров,
имеют публикации симпозиумов, проводимых Научным советом по пробле-
мам Великой Октябрьской социалистической революции под руковод-
ством академика И. И. Минца совместно с Калининским государствен-
ным* университетом [37—41[. В крупном коллективном исследовании
«Непролетарские партии России. Урок истории» (Под общей ред.
И. И. Минца. М., 1984) содержится обобщенный материал по истории
право- и левонароднических партий, показывается историческая законо-
мерность их идеологического и организационного краха.
В нашей работе критический анализ социально-экономических взгля-
дов партии эсеров, которая являлась членом II Интернационала, прово-
дится под углом зрения понимания ими социализма, путей и форм пере-
хода к нему, раскрывается несостоятельность и отличие народнической
концепции социализма эсеров от пролетарского социализма. Анализи-
руются представления эсеров об экономике будущего общества, еще
недостаточно исследованные в советской литературе, являвшиеся исход-
ными при выработке программно-теоретических основ построения социа-
лизма левонародническими партиями.
Процесс краха народнической концепции социализма эсеров рассмат-
ривается с двух сторон. Показывается, что после февральской революции
концепция аграрного социализма эсеров потерпела крах с точки зрения
пути, т. е. возможности осуществления программы социализации земли
в условиях буржуазной власти, что привело к идейно-политическому
поражению партии эсеров, а после Октябрьской социалистической рево-
люции — с точки зрения конкретных мер программы социализации
земли и ее теоретического обоснования.
Необходимо было показать неизбежность банкротства эсеров как
объективного процесса, обусловленного не только их конкретно-историче-
ской практикой, но и внутренней несостоятельностью их теоретической
концепции. Поэтому в работе раскрывается ошибочность взглядов
эсеров по вопросу о власти, войне и мире, что с теоретической точки зрения
предопределило политическое соглашательство эсеров с буржуазией
по данным вопросам и что, в свою очередь, стало предпосылкой неизбеж-
ности провала политики эсеров во Временном правительстве по аграр-
ному вопросу, который являлся основным ядром их социально-экономи-
ческой концепции.
Банкротство аграрной политики эсеров во Временном буржуазном
правительстве раскрывается в соответствии с этапами развития револю-
ции, соотношением и расстановкой классовых сил в стране по двум
основным направлениям: провал аграрной политики эсеров по регулиро-
ванию земельных отношений до Учредительного собрания; провал
выработки проекта земельной реформы в духе радикально-демократиче-
ских требований их аграрной программы социализации земли.
В работе показывается, какую громадную роль сыграл аграрный
вопрос в июльском 1917 г. маневре кадетов, в их отставке и выходе
из Временного правительства, в их стремлении изменить любым спосо-
бом направление аграрной политики Министерства земледелия, возглав-
лявшегося эсерами, заставить их отказаться от намерения положить свою
программу в основу разработки земельной реформы.
Проблема краха мелкобуржуазного социализма — это не только обна-
ружение на практике ошибочности отдельных положений теоретической
концепции мелкобуржуазного социализма эсеров, но и изживание отдель-
ных иллюзий, теоретических предрассудков, поиск выхода из кризиса
народнической доктрины эсеров путем развития одних и пересмотра дру-
гих ее теоретических положений левонародническими партиями народни-
ков-коммунистов (ПНК) и революционных коммунистов (ПРК), которые
возникли после разгрома июльского левоэсеровского мятежа 1918 г.
на развалинах партии левых эсеров.
В работе ставится также задача дать критический анализ взглядов
левых эсеров, народников-коммунистов и революционных коммунистов
по основным вопросам преобразований под углом зрения выяснения
отношения этих партий к своему идейному наследию — народнической
концепции социализма эсеров. Это дает возможность выявить, какие
представления эсеров о социализме, путях и формах перехода к нему
являлись для левонароднических партий источником и основой для
формирования их социально-экономических воззрений.
В советской литературе показана история возникновения и развития
этих партий, их основные программно-теоретические положения, однако
нет работ, в которых бы предметом исследования являлись их социально-
экономические воззрения. В нашей работе их анализ дается под углом
зрения показа осознания несостоятельности эсеровской концепции социа-
лизма внутри самого народнического движения. Анализ всей совокуп-
ности социально-экономических воззрений ПНК и ПРК — большая
и самостоятельная задача, которую автор перед собой не ставил.
Теоретическое преодоление ПНК и ПРК отдельных ошибочных поло-
жений мелкобуржуазного социализма эсеров выступало вместе с тем
одной из форм проявления краха концепции мелкобуржуазного социа-
лизма эсеров. В то же время показывается, что развитие этих партий и их
воззрений представляло собой последнюю попытку создания в рамках
левонароднической идеологии теоретической концепции и программы
социально-экономического развития Советской России. В монографии
прослеживаются различные пути эволюции социально-экономических
взглядов этих партий в условиях коренных революционных преобразо-
ваний в стране, осуществлявшихся большевиками во главе с В. И. Лени-
ным. Развитие левонароднических взглядов ПНК и ПРК привело в конеч-
ном итоге к преодолению ими основных положений концепции мелко-
буржуазного социализма эсеров и к эволюции этих партий к больше-
визму, завершившейся вступлением их членов в РКП (б) (ПНК —
в 1918 г., ПРК — в 1920 г.).
Важное методологическое значение при анализе процесса идеологи-
ческой переориентации указанных партий имеет разграничение уровней
теоретических взглядов партий. Так, эволюция по социально-экономи-
ческим вопросам не вела’ к прямому пересмотру теоретико-философских
основ народнической идеологии. Более того, подчас принятие левонарод-
никами отдельных положений марксизма обосновывалось с позиций
социологической школы Михайловского.
Сдача позиций народничества по одному вопросу экономической тео-
рии не всегда влекла за собой пересмотр ее других вопросов. Отсюда
нарастающий эклектизм их теории. Более того, нельзя забывать, что
внутренняя логическая взаимосвязь отдельных положений социально-эко-
номической теории у них иная, чем у марксистов.
В нашей работе при расомотрении социально-экономических взглядов
левонароднических партий основное внимание уделяется революционно-
демократической тенденции и ее развитию, для того чтобы выяснить сам
характер движения к марксизму мелкобуржуазного утопического социа-
лизма, показать, как, каким путем лучшие представители крестьянского
народнического социализма, преодолевая ограниченность, иллюзии
и предрассудки своей идеологии, в условиях ожесточенной гражданской
войны в России становились на точку зрения пролетариата.
Эволюция другой тенденции в идеологии мелкобуржуазного социа-
лизма, в основе которой превалировала защита частнособственнических
интересов трудового крестьянства, ведущая в конечном итоге к защите
интересов кулачества, а в теоретическом плане — к отходу к право-
эсеровской идеологии и к жесткому противопоставлению в идейно-теоре-
тическом аспекте народнического мировоззрения марксизму, требует спе-
циального анализа. Автор не ставил перед собой этой задачи,,поскольку
в советской литературе политическая эволюция правых и левых эсеров
от революционаризма к контрреволюции при отходе от своих про-
граммно-теоретических положений была рассмотрена в работах крупных
историков: К. В. Гусева, Л. М. Спирина, В. В. Комина и других исследо-
вателей истории мелкобуржуазных партий — ив уже упоминавшемся
обобщающем исследовании «Непролетарские партии России. Урок исто-
рии».
В советской литературе нашло широкое освещение движение социа-
листической мысли в России от утопического крестьянского социализма
народничества к научной теории пролетарского социализма — марк-
сизму — в конце XIX в. Но нет работ, которые бы рассматривали не конеч-
ный результат, а сам процесс преодоления ограниченности мелкобуржуаз-
ного крестьянского социализма по отдельным вопросам социально-
экономических преобразований и переход по этим вопросам на позиции
пролетариата после Октябрьской социалистической революции
[38. С. 20].
ЛИТЕРАТУРА
1. Программа Коммунистической партии Советского Союза. М., 1986.
2. Ленин В. И. Поли. собр. соч.
3. Игрицкий Ю. И. Мифы буржуазной историографии и реальность истории. М.,
1974.
4. Буржуазные и мелкобуржуазные экономические теории социализма: (критиче-
ские очерки) 1917—1945 гг. / Общ. ред. С. А. Хавина. М., 1975.
5. Тетюшев В. И. Социалистическое преобразование экономики СССР и буржуаз-
ная критика М., 1978.
6. Павлов Д. Б. Критика некоторых концепций современной англоязычной буржу-
азной историографии истории партии эсеров // Великий Октябрь и непролетар-
ские партии. Материалы конференции / Отв. ред. К. В. Гусев. М., 1982.
7. История русской экономической мысли / Отв. ред. А. И. Пашков. М., 1959. Т. 2,
ч. 1; М„ 1966. Т. 3, ч. 1.
8. Гусев К. В. Крах партии левых эсеров. М., 1963.
9. Гармиза В. В. Как эсеры изменили своей аграрной программе // Вопр. истории
КПСС. 1965. № 7.
И
10. Комин В. В. Банкротство буржуазных и мелкобуржуазных партий России
в период подготовки и победы Великой Октябрьской социалистической револю-
ции. М., 1965.
II. Камушкина Н. В., Куприянов П. И. Критика экономических теорий идеологов
мелкой буржуазии в России в эпоху империализма. М., 1966.
12. Першин П. Н. Аграрная революция в России. М., 1966. Кн. I.
13. Спирин Л. М. Классы и партии в гражданской войне. М., 1968.
14. Гусев К. В., Ерицян X. А. От соглашательства к контрреволюции. М., 1968
15. Соболева П. И. Октябрьская революция и крах социал-соглашателей. М., 1968.
16. Кострикин В. И. Маневры эсеров в аграрном вопросе накануне Октября //
История СССР. 1969. № I.
17. Гармиза В. В. Крушение эсеровских правительств. М., 1970.
18. Саушкин Н. М. Критика В. И. Лениным аграрной программы и тактики
партии эсеров. М., 1971.
19. Спирин Л. М. Крах одной авантюры. М., 1971.
20. Хорос В. Г. Народническая идеология и марксизм. М., 1972.
21. Астрахан X. М. Большевики и их политические противники в 1917 году. Л., 1973.
22. Трапезников С. П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос. М., 1976. 'Г. I.
23. Гинее В. Н. Из истории разработки аграрной программы социалистов-
революционеров // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1972. Т. IV.
24. Гусев К. В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контр-
революции. М., 1975.
25. Борьба В. И. Ленина против мелкобуржуазной революционности и авантю-
ризма / Ред. колл. К. И. Варламов, К. В. Гусев. М., 1966.
26. Буржуазные и мелкобуржуазные экономические концепции социалтма:
(критические очерки) 1848—1917 гг. / Отв. ред. Ю. Я. Ольсевич. М.. 1974.
27. Гинее В. Н. Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии в России в 1917 г. Л.,
1977.
28. Гинее В. Н. Борьба за крестьянство и кризис русского неонародипчества.
1902—1914 гг. Л., 1983.
29. Леванов Б В. Из истории борьбы большевистской партии против эсеров в годы
первой русской революции. Л., 1974.
30. Непролетарские партии в России. Урок истории / Отв. ред. И. И. Минц. М.. 1984.
31. Спирин Л. М. Историография борьбы РКП (б) с мелкобуржуазными партиями
в 1917—1920 гг. // Вопр. истории КПСС. 1966. № 4.
32. Гусев К. В. Советские историки о крахе партии эсеров // Великий Октябрь
в работах советских и зарубежных историков / Редкол. К- В. Гусев,
В. П. Наумов. М., 1971.
33. Астрахан X. М. История буржуазных и мелкобуржуазных партий в России
в 1917 г. в новейшей советской литературе // Вопр. истории. 1975. № 2.
34. Сивохина Т. А. Современная историография политического банкротства
мелкобуржуазных партий в Советской России//История и историки. Ист.
ежегодник, 1976 г. М., 1979.
35. Гусев К- В. Состояние разработок и задачи дальнейшего изучения истории
непролетарских партий России // Непролетарские партии России в 1917 году
и в годы гражданской войны / Отв. ред. И. И. Минц. М., 1980.
36. Историографическое изучение истории буржуазных и мелкобуржуазных партий
России. Материалы конференции /Отв. ред. И. И. Минц. М., 1981.
37. Гусев К. В., Полушкина В. А. Стратегия и тактика большевиков в отношении
непролетарских партий. М., 1983.
38. Банкротство мелкобуржуазных партий России в 1917—1922 гг. / Отв. ред.
И. И. Минц. М„ 1977. Ч. 1—2.
39. Непролетарские партии России в 1917 году и в годы гражданской войны / Отв.
ред. И. И. Мииц. М., 1980.
40. Буржуазные и мелкобуржуазные партии России в Октябрьской революции
и гражданской войне / Отв. ред. В. В. Комин. М., 1980.
41. Непролетарские партии и организации национальных районов России в Ок-
тябрьской революции и гражданской войне / Отв. ред. И. И. Минц. М., 1980.
42. Великий Октябрь и непролетарские партии. Материалы конференции / Отв.
ред. К. В. Гусев. М., 1982.
Раздел первый
ФЕВРАЛЬСКАЯ БУРЖУАЗНО-
ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
И КРАХ РЕФОРМИСТСКИХ ПУТЕЙ
ПОСТРОЕНИЯ СОЦИАЛИЗМА ЭСЕРОВ
Глава первая
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ
КОНЦЕПЦИЯ
НАРОДНИЧЕСКОГО СОЦИАЛИЗМА ЭСЕРОВ
1. Представления эсеров
об экономике социалистического общества
Эсеры разрабатывали пути и способы построения будущего социалисти-
ческого общества, исходя из собственных представлений об этом обще-
стве. Представления эсеров об экономике социалистического общества
базировались, с одной стороны, на достижениях западноевропейской
социалистической мысли, особенно марксизма, а с другой—отражали
определенный этап развития русской социалистической мысли XIX в.
народнического направления [2—9].
Теоретической основой социально-экономической концепции народни-
ческого социализма эсеров служило соединение субъективного идеализма
с элементами исторического материализма. Общефилософской основой
мелкобуржуазного социализма эсеров были, как они сами писали об этом,
учения А. И. Герцена, Н. Г. Чернышевского, Н. К. Михайловского,
дополненные положениями ряда европейских мыслителей. «Одни под-
крепляли учение партии учением философа Канта о ,,царстве целей",
а также позднейшими „неокантианскими" дополнениями к этому учению —
Риля, Риккерта, Зиммеля. Другие более опирались на философские
сочинения „эмпириокритиков"— Авенариуса, Маха, Пуанкаре. Третьи
привлекали на помощь „прагматистов"— Бергсона, Джемса, Шиллера»
[10. С. 9—10]. '
Разоблачая эмпириокритицизм, В. И. Ленин отмечал, что русские
махисты — В. Чернов и сотрудники народнического журнала «Русское
Богатство» — «цельные и последовательные противники диалектического
материализма и в философии и в истории» [1.Т. 18. С. 333].
Эсеры являлись сторонниками субъективного метода в социологии,
представителями которого во второй половине XIX в. были народники
П. Л. Лавров и Н. К. Михайловский.
Эсерам был присущ социально-этический подход к оценке экономи-
ческой действительности. Это вело к тому, что, строя свою концепцию
социализма, они не могли выяснить внутренних закономерностей
и путей развития экономики, так как выделяли те стороны экономической
жизни, которые соответствовали их этическому идеалу. К преобразованию
13
окружающей действительности эсеры подходили с точки зрения вырабо-
танного ими «нравственного идеала». Для них было характерно стремле-
ние соединить два момента — теоретическую характеристику форм обще-
ственного развития строя и оценку данных форм с позиций интересов раз-
вития личности и «общественной солидарности». Такой подход, по мнению
теоретика народнического социализма начала XX в., автора программы
эсеровской партии В. М. Чернова, давал возможность «соединить этиче-
ское и историческое, субъективное и объективное обоснование социализма
одновременно как предмета нашего предвидения и содержания нашего
морально-социологического идеала». Противопоставляя свою концепцию
марксистскому подходу к действительности, В. М. Чернов подчеркивал,
что в эсеровском мировоззрении огромную, определяющую роль, роль
верховного критерия оценки реальной действительности и направления
действенной практики играет «наш социологический идеал» [12. С. 97].
Представление о социалистическом строе эсеры формулировали
в общих чертах, воздерживаясь, как и другие партии, объединенные
во II Социалистическом Интернационале, от его чрезмерной детализа-
ции, уделяя основное внимание разработке программы путей и способов
перехода к социализму. В. М. Чернов писал, что Маркс своим анализом
буржуазного общества «установил принципиальные основы того буду-
щего, социалистического общества, которое одновременно является. . .
и общественно-этическим идеалом... и научным предвидением» [11.
С. 280].
С социализмом эсеры связывали прогресс человечества, всестороннее
гармоничное развитие личности, обеспечение материального благосостоя-
ния, воплощение в жизнь вековых чаяний трудового народа о свободе,
равенстве и братстве. В экономическом плане они рассматривали
социализм «как способ планомерной организации всего производства
обществом и для общества».
Ряд выдвигавшихся эсерами принципов и черт экономической органи-
зации будущего общества: уничтожение частной формы собственности
на основные средства производства, и прежде всего на землю, обобще-
ствленное планомерно развивающееся производство, отсутствие анархии
и конкуренции, коллективная форма организации труда, отсутствие
эксплуатации человека человеком — отражал марксистское представле-
ние о социализме партий, объединенных II Интернационалом, в состав
которого входили и эсеры. Чернов писал: «Конечные требования револю-
ционного социализма международны, они общи для всех современных
национальностей и государств» [11. С. 22].
Приняв общесоциалистические принципы II Интернационала о социа-
лизме, эсеры, однако, как сами черты социализма, так и предпосылки
социализма и пути перехода к нему рассматривали под углом зрения
своей народнической концепции понимания действительности.
В противовес марксистскому принципу государственного централизо-
ванного руководства социалистической экономикой эсеры выдвигали
принцип автономии экономических единиц, отдавая предпочтение феде-
ративной системе организации хозяйственного и административного
устройств. Они рассматривали социалистическое общество как союз само-
управляющихся производственных ассоциаций в промышленности, сель-
14
скохозяйственных общин и широкой сети всевозможных видов коопера-
ции, удовлетворяющих все потребности трудящихся масс. Вместе с тем
В. Чернов не отрицал преобразующей роли «народно-трудового» госу-
дарства в создании социалистического строя. Хотя, по его мнению, сильно
продвинется вперед децентрализация, но все-таки и после социальной
революции непосредственно «мы не можем представить себе возникнове-
ние нового хозяйственного строя вне всяких государственных форм
на основе чисто добровольного соглашения и свободной гармонии инди-
видуальных воль».
Вопрос о границах и формах преобразующей роли государства ока-
жется в будущем, после Октябрьской революции, дискуссионным и поро-
дит прямо противоположные точки зрения в левонароднических партиях
левых эсеров, народников-коммунистов, революционных коммунистов.
Раскрывая специфику эсеровской концепции социалистической эко-
номики, Чернов утверждал: «Экономическая. . . сторона нашего идеала
характеризуется именно сознательным и целесообразным подчинением
производства — организованному общественному потреблению» [12.
С. 97].
Из верной посылки о том, что цель социалистического производства
в отличие от капиталистического, направленного прежде всего на произ-
водство прибавочной стоимости, составляет удовлетворение всесторонних
потребностей трудящихся. В. Чернов делал ложный вывод, будто бы при
социализме осуществится «идеальный» примат потребления над производ-
ством. С этих методологических позиций эсеры выступали против марк-
сизма, исходящего из принципа исторического материализма о примате
производства над распределением и потреблением при анализе любого
способа производства. С гносеологической точки зрения В. Чернов,
как и все эсеры, смешивал сущность с различными формами ее проявле-
ния, конкретно-исторический уровень исследования с теоретико-методоло-
гическим. Народнический характер представлений эсеров об экономике
социалистического общества нашел выражение в потребительном подходе
к общественному идеалу: «Социалистический строй, рассматриваемый
экономически, есть не что иное, как колоссальная потребительная органи-
зация».
Теоретические истоки потребительского подхода к экономике социали-
стического общества — в идеологии народничества. Известно, что рас-
смотрение потребления и распределения самостоятельно, независимо
от производства — это альфа и омега всей экономической позиции мелко-
буржуазного социализма народников конца XIX—начала XX в.
В. И. Ленин в работе «Развитие капитализма в России» вскрыл
порочность методологического приема либеральных народников, показав
источник этой ошибки, идущей еще от Сисмонди и состоявшей в том, что
экономисты-народники считали, будто «производство зависит от естест-
венных законов, тогда как потребление определяется распределением,
зависящим от воли людей» [1. Т. 2. С. 195]. Методологическую основу
этой ошибки В. И. Ленин видел в непонимании того, что политическая
экономия изучает не производство, а экономические отношения по поводу
производства. А потому теоретически нелепо «выделять „распределение"
и „потребление", как какие-то самостоятельные отделы науки, соответ-
15
ствующие каким-то самостоятельным процессам и явлениям хозяйствен-
ной жизни» [Там же. Т. 3. С. 53], в то время как «распределение» и
«потребление» теряют всякое самостоятельное значение и полностью
зависят от условий и характера производства [Там же. Т. 2. С. 196].
Один из теоретиков эсеровской партии И. Иванов-Разумник рассмат-
ривал «примат распределения над производством» как «принцип русского
социализма». Соглашаясь с этим, В. Чернов писал: «В известном
смысле можно говорить о примате распределения над производством
в нашем миросозерцании» [12. С. 97]. ’<
Примат распределения для удовлетворения потребностей трудящихся
над производством как методологический принцип народнического под-
хода к действительности нашел проявление во всей концепции мелкобур-
жуазного социализма эсеров, в их понимании не только характера’ буду-
щего строя, но и существующего строя — капитализма, путей и способов
перехода к социализму. •
Важную черту социалистического общества эсеры видели в нетовар-
ном характере экономики, что соответствовало общепринятому представ-
лению всех социалистов того времени. Уничтожение частной собствен-
ности на средства производства, планомерное ведение крупного обобще-
ствленного производства должно было привести, согласно их пониманию,
к уничтожению товарного производства. Обобществить производств# —
это поставить его, по мнению Чернова, на совершенно новый фундамент
хозяйства непосредственно общественного.
Согласно эсеровской концепции социализма, механизм планомерности
общественного производства должен будет осуществляться через всесто-
ронний учет потребления, который ляжет в основу определения количе-
ственных пропорций между различными отраслями экономики. Поэтому,
считали эсеры, вопросы изучения и учета потребления должны находиться
в центре внимания социалистов. «Теория, динамика и статика потребле-
ния для нас есть особая, хотя и почти еще не написанная глава полити-
ческой экономии», — подчеркивал В. М. Чернов, причем попытки бур-
жуазных теоретиков предельной полезности проникнуть в глубь ее явля-
лись, по его мнению, хотя и неудачными, но весьма поучительными
[12. С. 98].
Потребительный подход обусловил характер эсеровской модели социа-
лизма. «Сложная форма производительных ассоциаций, группирующихся
вокруг потребительной, как вокруг своего естественного центра и рацио-
нальной основы. . . где производство будет организовано ,,на началах
демократического самоуправления и автономии"», а не на государствен-
ной централизации, — таков прообраз будущего строя в представлении
В. М. Чернова.
На том основании, что в социалистическом обществе потребителями
будут сами производители, Чернов считал, что организация рабочих
как производителей будет подчинена организации рабочих как потреби-
телей. Как производители рабочие будут распадаться на специальные
группы по профессиям, а как потребители они будут сливаться в нераз-
рывное целое — в территориальное объединение, группы различных раз-
меров, на которых по принципу децентрализации будет лежать обязан-
ность учета и организадтгудовлетворения различного рода потребностей.
16
Потребительный подход к экономике будущего общества нашел спе-
цифическое выражение и во взгляде на поддержание пропорциональности
между потреблением и производством в условиях «непосредственно обще-
ственного» нетоварного ведения хозяйства. В эсеровской конструкции
социализма территориальные объединения рабочих различных профес-
сий как потребителей «олицетворяют связующую воедино эти профессии
потребительскую цель: их дело — поддерживать равновесие в производ-
стве, предотвращать непропорциональность в развитии частей». Это
прежде всего и больше всего «количественный регулятор» народнохозяй-
ственных пропорций. Но качественная сторона производства, считали
эсеры, определяется профессиональной группой, которая дол'жна иметь
широкую автономию.
Подходя с различных сторон к роли потребления в будущем-обществе,
Чернов в то же время видел встававшую перед социалистами i;экономи-
ческой области проблему «как увеличивать производительность труда
вообще, чтобы она не отставала от роста населения, а щла|. впереди
его и, таким образом, позволяла дальнейшее качественное развитие,
прогресс потребностей»
Система управления народным хозяйством будущего обществу эсерам
представлялась в следующем виде. Профессиональные союзы «на второй
день после социальной метаморфозы явятся естественными органами
для управления ходом работ будущего общества». Кооперативы вместе
с муниципиями будут заниматься вопросами «учета и расценки общест-
венных потребностей», а следовательно, и регулированием сложного
механизма распределения производительных сил по различным отраслям
производства. Преобразованная на социалистических началах политиче-
ская организация страны, по мнению Чернова, должна осуществлять
высший контроль и синтезирование интересов потребления и интересов
производства.
Отвергая анархистское отношение к государству, Чернов писал, что
К. Маркс и Ф. Энгельс предвидели в будущем отмирание государства
и противопоставляли этот процесс «анархистской импровизации уничто-
жения государства». В будущем обществе государству Чернов отводил
роль центра, координирующего деятельность органов самоуправления:
«В будущем обществе центральные государственные учреждения будут
играть ту крупную роль, которая естественно принадлежит им как высшим
координирующим органам народного самоуправления».
Противопоставляя эсеровскую концепцию социализма марксизму,
Чернов подытоживал: «Такова наша точка зрения, в некоторых пунктах
поддерживающая отдельные тезисы марксизма, но втягивающая их
в особое логическое сочетание, в котором. . . вопросы распределения
и потребления не отодвинуты на задний план вопросами производства,
но выдвинуты во всю меру своего удельного веса» [12. С. 103J.
Тем не менее влияние марксизма сказалось и на формировании эсе-
рами понятия об общем характере социально-экономических преобразо-
ваний. Так, программой социально-революционного переворота эсеры счи-
тали «обобществление труда, собственности и хозяйства, уничтожение
вместе с частной собственностью самого деления общества на классы,
уничтожение классового, принудительного|—^.прсссии^^! 0^ х^^ктера
2 М. В. Спирина ' ’ ’ 1МЯ У. I. Л F • । Н А | р
общественных учреждений, при сохранении и развитии их нормальных
культурных функций, т. е. планомерной организации всеобщего труда
на всеобщую пользу» [14. С. 359].
В то же время народнический подход к социалистической экономике
проявился в том, что, в представлении эсеров, все сколько-нибудь серьез-
ные попытки конкретнее поставить и научно разработать вопросы про-
граммы социалистического общества, возникающие сразу же после
социальной революции, могли быть решены при рассмотрении экономи-
ческих вопросов «под углом широкой народно-хозяйственной потреби-
тельной точки зрения». Это нашло выражение в намеченной эсерами
последовательности обобществления различных отраслей хозяйства,
когда на первое место выдвигалось распределение.
В. Чернов исходил из того, что социализации, т. е. обобществлению,
фабрично-заводской промышленности должна предшествовать социали-
зация распределения продукта, т. е. замена торговли и конкуренции
«организованным доставлением продукта потребителю». А это в свою
очередь предполагает систематический учет и оценку различных потреб-
ностей населения и его производительных сил, «распределение производи-
тельных сил между отдельными отраслями народного труда в соответ-
ствии с потребностями, установление таким путем гармонического
соотношения, равновесия между разными отраслями производства».
Организация планомерного производства требует создания множества
учреждений и всестороннего развития «статистики потребления».
Таковы основные черты социалистической экономики в представле-
нии эсеров, сформулированные ими исходя из народнической идеологии
и социологического идеала. В будущем, после Октябрьской социалисти-
ческой революции, эти взгляды послужат теоретической базой для разра-
ботки левонародническими партиями программы построения социалисти-
ческой экономики на основе социализации народного хозяйства.
При анализе представлений эсеров об основных чертах социализма
следует обратить внимание на выделение Черновым необходимости раз-
работки его правовых основ. Он считал, что «правовые основы будущего
строя, главные устои его организационного бытия должны быть точно
определены и формулированы». При этом Чернов критиковал и маркси-
стов, и синдикалистов за то, что те не уделяют должного внимания юриди-
ческому анализу. По мнению Чернова, «трудовое народное государство
поставит на общественно-правовой фундамент естественное человеческое
право на существование», закрепит «нормами публичного права обеспече-
ние основных потребностей личностей, составляющих общество».
Такое подчеркивание равенства прав граждан и естественного права
на существование, взятого из арсенала Великой французской револю-
ции, было обусловлено гражданской и политической неполноправностью
трудящихся в помещичье-буржуазной России. Недаром девизом партии
эсеров был призыв: «В борьбе обретешь ты право свое!» Юридическая
форма подхода в разработке основ будущего общества была обусловлена
у эсеров их представлением о возможности реформистского способа осу-
ществления социализации земли в рамках буржуазного общества. Это
нашло выражение в выдвижении «равного права граждан на землю»,
которое эсеры ошибочно выставляли как лозунг борьбы за социалисти-
ческое преобразование экономики.
18
Из эсеровского понимания социалистического идеала и основных черт
социалистической экономики вытекало их специфическое представление
о ведущей роли распределения и потребления в самом ходе социалисти-
ческого преобразования. В. М. Чернов считал, что, чем ближе победа
социализма, тем больше должны будут выдвигаться на первый план во-
просы распределения и потребления. Выделение этих вопросов народни-
чеством обусловило и особое понимание эсерами предпосылок и путей
перехода к социализму.
В противовес марксизму, намечавшему путь к социализму через
социалистическую революцию и диктатуру пролетариата, эсеры отстаи-
вали особый, через социальную революцию, путь движения к социализму,
для которого, как они справедливо отмечали, в период первой русской
революции еще не было создано предпосылок. Социальная революция,
согласно их концепции, свергает самодержавие и осуществляет социали-
зацию земли в условиях буржуазного строя, т. е. проводит в жизнь про-
грамму построения «аграрного социализма». Теоретическое обоснование
особых путей движения к социализму эсеры находили в своем понимании
социалистического идеала и в отличном от марксистов понимании особен-
ности социально-экономического развития страны, теоретически оформ-
ленном ими в концепцию национального типа капитализма в России.
2. Эсеры о предпосылках социализма в России
Известно, что марксизм исходит из того, что капитализм своим развитием
подготавливает необходимые объективные и субъективные предпосылки
социализма. В этом и состоит исторически прогрессивная миссия капи-
тализма в поступательном развитии общества.
Иначе подходили к созданию предпосылок социализма эсеры. Капи-
тализм они считали одним из путей обобществления мелкого производ-
ства в крупное «сверху», наряду с которым происходит и процесс обобще-
ствления «снизу», через развитие в условиях капитализма якобы
некапиталистических форм хозяйства. К ним в сельском хозяйстве эсеры
относили кооперацию, общину, трудовое крестьянское хозяйство.
Противопоставляя свою концепцию создания предпосылок социализма
марксистской, В. Чернов заявлял: «Наш социализм вовсе не обречен
ждать, чтобы коллективные формы труда и собственности были оконча-
тельно подготовлены. .. капиталом... Там, где капитализм медлит их
подготовлять, мы будем создавать прямым путем объединения труда
и собственности» (13. С. 109],
Теоретическим обоснованием этих особых путей создания предпосылок
социализма в России послужила концепция эсеров о национальном типе
капитализма.
Эсеры о национальном типе капитализма в России. Взгляды на истори-
ческий процесс развития России эсеры заимствовали у своих предшест-
венников — народников XIX в., видоизменив их применительно к новым
условиям развития капитализма в конце XIX—начале XX в. Развитие
капитализма в России было признано ими свершившимся фактом. Эсеры,
так же как и либеральные народники XIX в., не только не понимали
категории социально-экономической формации (подробнее см. в (2—4, 7,
2*
19
15—18]), но даже сам капитализм рассматривали не как способ производ-
ства, а как одну из форм обмена и распределения. «Капитализм —
не форма производства, а форма хозяйства». Под производством эсеры
понимали «только организацию труда», под хозяйством — совокупность
отношений, определяющих, кому и на каком основании поступают произ-
веденные блага. Форму хозяйства определяет тот способ, каким лица,
участвующие в производстве, получают свою долю из его результатов.
Исходя из этого, С. Маслов — будущий министр земледелия Временного
правительства, эсер, к хозяйственной деятельности относил «распоряже-
ние произведенным продуктом, его сбыт или собственное потребление,
вообще распределение дохода от производства» [19, С. 18].
Представление эсеров об особенностях русского капитализма прямо
вытекало из созданной В. М. Черновым метафизической концепции
о различном сочетании положительных и отрицательных сторон капита-
лизма в разных странах, определяющем его национальный тип. Отрица-
тельные стороны капитализма они видели в анархии и конкуренции,
ведущей к кризисам, в бесплодном расточении «хозяйственных» сил,
в бедствии и необеспеченности трудящихся масс, а положительные —
в обобществлении труда, в подготовке предпосылок социализма. Так,
в программе партии социалистов-революционеров было записано:
«Поскольку же в тесных рамках буржуазно-капиталистических отноше-
ний. . . происходит. . . развитие коллективных форм труда и производства
в крупных общественных размерах, постольку же хозяйственное развитие
обнаруживает свои положительные творческие стороны, подготовляя
некоторые материальные элементы для будущего социалистического строя
и содействуя объединению в сплоченную социальную силу промышлен-
ных армий наемных рабочих» [14. С.356].
В. И. Ленин указывал, что в теории эсеров о положительных и отри-
цательных сторонах капитализма было скрытое «признание ,,творческой"
исторической работы капитализма, обобществляющего труд и создающего
,,социальную силу", способную преобразовать общество, силу пролета-
риата, такое признание, — подчеркивает В. И. Ленин, — есть разрыв
с народничеством и переход к марксизму», поскольку «в основу теории
социализма кладется объективное развитие экономики и классового деле-
ния» [1. Т. 9. С. 192].
Сдача эсерами теоретических позиций народничества марксизму
по этому вопросу отражена и в программе ПСР. «Весь основной ход идей,
весь остов программы свидетельствует о победе марксизма над народни-
чеством»,— отмечал В. И. Ленин [Там же. С. 191]. Эсерам было свойст-
венно противоречивое отношение к марксизму. С одной стороны, они при-
знавали марксистскую экономическую концепцию высшим достижением
мировой социалистической мысли. «Маркс является в области экономиче-
ской нашим общим великим учителем», — подчеркивал Чернов на
I съезде ПСР. С другой стороны, эсеры исходили из того, что если для
западных стран, в которых согласно их концепции было благоприятное
сочетание положительных и отрицательных сторон капитализма, путь дви-
жения к социализму начертан Марксом, то для России с ее особенностями
социально-экономического развития этот путь якобы не подходил.
Поэтому эсеры пытались взять отдельные положения марксистской тео-
20
рии, применимые, на их взгляд, к России, и использовать их в построении
собственной концепции для обоснования своего понимания предпосылок
социализма и путей их создания, а также особенностей перехода к социа-
лизму.
Капитализм эсеры рассматривали как внешнюю форму развития
производительных сил, механически отрывая само развитие производи-
тельных сил от той социально-экономической формы, в которой они суще-
ствуют и развиваются. «Капитализм как таковой, — писал Чернов, —
никаких положительных сторон не имеет». «Созидательные», или «поло-
жительные», стороны капитализма «принадлежат не капитализму как
таковому, т. е. как определенной форме общественного сочетания сил,
а самому этому сочетанию сил, крупному производству, кооперации,
независимо от ее формы». Эсеры не только метафизически отрывали
форму от содержания, но и противопоставляли их друг другу как само-
стоятельные, не обусловленные друг другом, развивающиеся в разных
направлениях, в силу чего полагали, что «положительные стороны круп-
ного производства проявляются не благодаря его временной и преходя-
щей капиталистической оболочке, а несмотря на нее» [11. С. 113—114].
Такая точка зрения на капитализм была присуща всем мелкобуржуаз-
ным экономистам народнического направления. «То, что обыкновенно
называют „миссией" капитализма, есть не что иное, как „миссия" круп-
ного производства. Не капитализм способствовал в течение полутора сто-
летий росту производительных сил и организации труда, — писал один
из экономистов эсеровского направления С. Зак, — а крупное производ-
ство» [20, С. 140].
На этой метафизической теории о «положительных» и «отрицатель-
ных» сторонах развития капитализма покоилось учение эсеров о «нацио-
нальном типе» капитализма, при разработке которого В. М. Чернов часто
цитировал работы западноевропейских ревизионистов, в том числе
Ф. О. Герца. Суть этого учения сводилась к тому, что не во всех странах
и не во всех отраслях народного хозяйства существует одинаковое соотно-
шение «положительных» и «отрицательных», созидательных и разруши-
тельных сторон капитализма. Благоприятное сочетание этих сторон
по созданию предпосылок и условий для перехода к социализму присуще
странам, рано вступившим на путь капитализма, когда в его развитии
преобладали творческие созидательные силы, и высокоиндустриальным
отраслям народного хозяйства, а в добывающей же промышленности,
в сельском хозяйстве больше отрицательных сторон.
Таким странам, как Англия, Франция, Германия, капитализм принес
больше «положительных», созидательных моментов, тогда как в России,
поздно вступившей на путь капитализма, проявилось больше «отрицатель-
ных» его сторон. Россия, по мнению В. Чернова, «стояла и стоит ближе
всего к. . . обделенным капиталистическими благами странам». Признав
капиталистическим развитие страны, эсеры, однако, подобно народникам
XIX в., продолжали смотреть на капитализм как на явление, искусственно
насаждаемое и развиваемое правительственной политикой. Даже в 1917 г.
левый эсер В. Трутовский утверждал, что в Россию капитализм был «пере-
несен извне и насажден искусственными мерами в течение короткого
периода времени» [21. С. 27].
21
Из данного представления эсеры делали ошибочный вывод об отсут-
ствии у капитализма в России глубоких корней. В то же время они спра-
ведливо отмечали паразитизм и реакционность русской буржуазии,
тесно связанной с царской бюрократией, с проводимой царским прави-
тельством системой поощрений и с покровительственной политикой.
Признав развитие капитализма в промышленности, эсеры отрицали
его победу в сельском хозяйстве. Они считали, что производительные
силы в сельском хозяйстве развиваются в таких некапиталистических
формах, как община, кооперация, крестьянское хозяйство. В этом эсеры
видели коренную особенность развития России к социализму в отличие
от западноевропейских стран. Концепция некапиталистической эволюции
земледелия при капитализме представляла собой основное звено в их
понимании национального типа капитализма в стране.
Тезис о неблагоприятном соотношении положительных и отрицатель-
ных сторон развития в приложении к различным отраслям промышлен-
ности добывающей, в особенности же к земледелию и к целым странам,
В. И. Ленин расценивал как «поправку к марксизму», как «повторение»
западноевропейских ревизионистов Герца и Давида, либеральных народ-
ников Н. Даниельсона и В. Воронцова со всей его теорией об особых
«судьбах капитализма в России» [1. Т. 9. С. 192].
Сравнивая развитие капитализма в России и Англии, Чернов делал
вывод, что «нет какой-то общей универсальной формы капитализма».
Однако эсеры не смогли правильно решить вопрос об общих чертах
и закономерностях развития капитализма и о национальных особенностях
его проявления в разных странах. Их теория была направлена против
марксистского положения о том, что национальные особенности развития
капитализма в России не отрицают общие закономерности развития
капитализма, а следовательно, и общий путь движения России к социа-
лизму через социалистическую революцию.
Анализ эсерами монополистической стадии капитализма, как и анализ
домонополистического капитализма, покоившийся на одних и тех же
метафизических методологических принципах изучения действительности,
не изменил их понимания характера национального типа капитализма
в России. Черты новой стадии капитализма эсеры видели в характере
внешней политики и в новых хозяйственных явлениях экономики капита-
листических государств, не сознавая диалектической связи между ними.
Нет сомнения в том, что нахождение эсеров во II Интернационале отра-
зилось на их понимании империализма. В. Чернов писал о том, что на выс-
шей стадии капитализма его характерные черты развития внутри отдель-
ных стран распространяются на все мировое хозяйство и ими определя-
ются уже отношения между странами. В целом этот период он характери-
зовал, как «время международного рынка, международного разделения
труда и международной экономической борьбы».
В общетеоретических вопросах об империализме эсеры придержива-
лись каутскианской позиции. Так, в брошюре «Интернационал и война»
Чернов, как и в предыдущих своих работах, соглашаясь с высказываниями
Каутского, вновь подчеркивал, что понятие империализм «не включает
в себя. . . ничего, кроме стремления высокоразвитого индустриального
и финансового капитализма, переступая узкие границы нации, подчинить
22
себе прямо или косвенно все более и более обширные области аграрного
характера». Эта точка зрения Чернова являлась теоретически глубоко
ошибочной и политически вредной, как и у Каутского. В. И. Ленин в работе
«Империализм, как высшая стадия капитализма» подверг критике
взгляды Каутского на империализм, как на политику промышленного
капитализма, стремящегося к захвату аграрных стран.
Эсеры в своих работах подмечали н указывали на отдельные новые
черты в развитии экономики капиталистических стран в период империа-
лизма, не сумев, однако, вывести из их органической взаимосвязи сущ-
ности империализма и его исторического места.
Так, С. Зак в своей работе «Организация труда и капитала» в 1911 г.
указывал, что хозяйственные явления, наблюдаемые в экономике капита-
листических стран, идут в направлении организации монополий —
картелей, трестов. Он писал, что «уже в середине первого десятилетия
XX века почти вся русская промышленность была картелизирована».
Зак подчеркивал, что развитие монополии ухудшает положение рабочего
класса, перенося на него все тяготы циклического развития капитализма.
На многочисленных фактах эсеры показывали безграничную возможность
монополий использовать деспотию капитала; «тирания рабочих трестом
не знает пределов», при этом рабочие не имеют свободы слова, печати,
союзов, собраний.
При попытке определить историческое место империализма В. Чернов,
будучи солидарным с позицией К- Каутского об ультраимпериалнзме,
не считал империализм кануном социалистической революции. Между
империализмом и социализмом, писал он, «с успехом вотрется, втиснется
новый претендент — ,,гиперимпериализм"». Теория ультраимпериализма
Каутского являлась научно несостоятельной, а политически она наносила
большой вред рабочему движению, так как из этой теории вытекало
оправдание социал-шовинизма и предательства интересов пролетариата.
Ленин писал: «„Теория" сводится к тому и только к тому, что надеждой
на новую мирную эру капитализма Каутский оправдывает присоедине-
ние оппортунистов и официальных социал-демократических партий
к буржуазии и их отказ от революционной (то есть пролетарской) так-
тики. . . вопреки торжественным заявлениям Базельской резолюции!»
[Там же. Т. 26. С. 230].
Указывая на распространенность монополий в промышленности
России, рост угнетения и эксплуатации трудящихся, эсеры не сделали
из общности развития черт новой стадии капитализма в России и в других
капиталистических странах теоретических выводов об их общих путях
перехода к социализму, об общих закономерностях, которые не отрицают
национальные особенности их проявления в различных странах.
Теоретический анализ империализма и развития монополий в промыш-
ленности России не изменил общего представления эсеров об особом
характере национального типа капитализма в стране.
Теория «некапиталистической» эволюции сельского хозяйства.
Составной частью метафизической концепции эсеров о национальном
типе капитализма, обосновывающей особенности исторического пути
развития России к социализму не через пролетарскую революцию,
а через осуществление в условиях буржуазного строя аграрной про-
23
граммы социализации земли, была теория якобы некапиталистического
развития земледелия при капитализме (подробнее см. в [3,4,7.16—18]).
И она же являлась обоснованием аграрного социализма эсеров. Эта
теория представляла собой своеобразное обновление старых народниче-
ских догм XIX в. о «народном производстве», «трудовом и общинном
начале» положениями из западноевропейских ревизионистских и рефор-
мистских теорий об «устойчивости» крестьянского хозяйства в условиях
капитализма, о «кооперативном социализме» и т. д.
Эсеры считали, что земледелие в условиях капитализма может разви-
ваться якобы двумя путями — либо через капиталистическую, либо
через некапиталистическую эволюцию. Принципиальное различие между
этими путями развития Чернов видел в следующем: «Законы первой —
суть законы стихийного, бессознательного роста общественного орга-
низма. Законы второй — суть законы сознательного и планомерного
общественного творчества». Двигатель первой — узкий личный хозяйст-
венный интерес, ее рычаг — конкуренция. «Иное дело — эволюция
некапиталистическая. Ее принципиальное отличие от капиталистической
заключается в том, что ее орудие — организация н планомерное сочетание
разрозненных сил — представляет прямую противоположность главному
двигателю капиталистической эволюции — конкуренции, разъединению,
дезорганизации сил, откуда и „анархия производства"». Некапиталисти-
ческой эволюции земледелия при капитализме он приписывал черты буду-
щего социалистического строя. Правда, Чернов признавал, что до начала
XX в. «теории некапиталистической эволюции пока не существовало»,
и потому, указывал он, еще нельзя много сказать о некапиталистической
эволюции, ее направлении, ее законах.
В основе учения о некапиталистической эволюции земледелия при
капитализме лежала модификация взглядов народников XIX в. о самобыт-
ности развития России по сравнению с капиталистическим Западом.
Вместо старой народнической утопии XIX в. о некапиталистическом
развитии России эсеры выдвигают другую утопию о некапиталистическом
развитии сельского хозяйства при капитализме. В ее основе лежали
политэкономические ошибки народников XIX в., не понимавших опреде-
ляющего воздействия господствующего способа производства на все
уклады хозяйства и единства законов развития производства, обмена,
распределения.
Признав развитие капитализма в промышленности, они метафизически
полагали, что, проникая в земледелие, капитализм эксплуатирует крестьян
только в сфере обмена и распределения доходов, т. е. в «хозяйственной»
(в их понимании) области, тогда как в производственной сфере крестьянин
остается якобы самостоятельным. Свою теорию о некапиталистической
эволюции земледелия эсеры противопоставляли марксистскому учению
о капиталистическом развитии сельского хозяйства при капитализме.
В представлении эсеров такие якобы некапиталистические формы хозяй-
ства в земледелии, как община, крестьянское хозяйство, кооперация,
существующие наряду с крупной капиталистической промышленностью,
выступали своего рода предпосылками построения социализма в стране.
Взгляды эсеров на общину. Большое место в теоретическом обоснова-
нии исходных пунктов эсеровской программы социализации земли,
24
с осуществлением которой они связывали переход к социализму, занимали
взгляды эсеров на общину, являвшиеся пережитком народнической теории
общинного социализма XIX в. Эсеры выделяли такие общинные начала,
которые совпадали с началами социализации земли, как право общины
на распоряжение землей, определения ею желаемых форм землепользова-
ния, неотчуждаемость ее земель, защищенность их от регулирующего
влияния эксплуататорского государства. Эти общинные начала легли
в основание социализации земли .
В. М. Чернов разъяснял, что новая форма общины в послекрепостниче-
ских условиях с новыми потребительными разверстками земли — община
не статическая, а динамическая — является одной из возможных драго-
ценных точек опоры аграрной политики в эсеровском духе. Он указывал,
что в самой общине для эсеров всего важнее живущая в ней уравнитель-
ная тенденция, благодаря которой осуществляется право на землю,
рассматриваемое эсерами как частный вид права на труд. В. И. Ленин,
борясь с идеализацией эсерами общины, указывал, что «основная черта
нашей общины, придавшая ей особое значение в глазах народников,
есть уравнительность землепользования» [1. Т. 17. С. 82], что народниче-
ское направление «связывает основные пункты своего миросозерцания
с национальными особенностями этого „уравнительного" учреждения»
[Там же. С. 81 ].
Выступая против общего нигилистского отношения меньшевиков
к народническим теориям в целом. В. И. Ленин указывал на револю-
ционную роль уравнительного перераспределения земли, но не с точки
зрения социализма, как это ошибочно делали эсеры, а в борьбе с по-
мещичьим землевладением, «ибо никакая иная мера, никакая иная
реформа. . . не могли бы дать таких полных гарантий наиболее быстрого,
широкого и свободного прогресса земледельческой техники в России и ис-
чезновения из нашей жизни всех следов крепостничества, сословности,
азиатчины» [Там же. С. 133]. Утопически рассматривая уравнительность
землепользования как инструмент борьбы с эксплуатацией в области зе-
мельных отношений, В. М. Чернов писал: «Уравнительное начало. . . мы
хотим освободить и распространить на всю страну, соответственно услож-
нив формы его проявления и осуществления». Поддержание уравнитель-
ного землепользования в стране эсеры мыслили себе следующим образом:
«Общественные коллективности высшего порядка будут по отношению
к коллективностям низшего порядка исполнять те же уравнительные
функции, какие община исполняет в применении к отдельным своим
сочленам». Представление эсеров об уравнительном социализме, указы-
вал В. И. Ленин, есть утопия и мечта мелкого производителя видеть всех
равными хозяевами. «„Уравнительность" землепользования... Идея
равенства мелких производителей реакционна, как попытка искать позади,
а не впереди, решения задач социалистической революции. Пролетариат
несет с собой не социализм равенства мелких хозяев, а социализм круп-
ного обобществленного производства» [Там же. Т. 15. С. 225—226].
Столыпинскую реформу все идеологи крестьянской демократии
ошибочно расценивали как борьбу против социализма. Эсеры не только
выступили с критикой столыпинской реформы, но даже в своих работах
и статьях давали советы работникам деревни и крестьянам по вопросу
25
о том, как сохранить общинное землевладение. Примером может служить
брошюра эсера С. Маслова «Общинное землевладение и как его сохра-
нять». Эсеры выдвинули программу действий, направленную на сохранение
общинных порядков: не идти в землеустроительные комиссии, не покупать
никаких земель, не закладывать своих земель, не выделяться из общины
и т. д. «Столыпинская реформа, — вынужден был признать В. Чернов, —
поколебала веру эсеров в практическую осуществимость социализации
земли, поскольку последняя опиралась на трудовые и общинные воззрения
крестьянства».
Именно поэтому статья Чернова «Социализация земли как тактиче-
ская проблема», по сути дела, была направлена на то, чтобы поставить
новый акцент в определении места и роли общины в теоретическом
обосновании программы социализации земли. Он отвергал получившую
распространение среди эсеров в тех условиях мысль о том, что для социа-
лизма якобы «важны не реальные формы общины, а созданный ими
общинный дух, всегда надолго переживающий породившие его формы»
[23. С. 226]. Чернов подчеркивал: «Не мертвые общинные формы и не
переживший их „традиционный" общинный дух нам важны, а аграрно-
социалистическое сознание», выработанное крестьянами в «динамической»
общине, зерном которого явилась новая формула «права каждого
человека на землю». Именно это новое, по его мнению, аграрно-социали-
стическое сознание и лежало в основе программы социализации земли.
Ошибочно считая, будто общинные, а также трудовые воззрения,
традиции, формы жизни русского крестьянина противоречат капитализму,
эсеры, как записано в их программе, собирались использовать их в интере-
сах социализма в борьбе против буржуазно-собственнических начал.
Уточняя место и роль общины в развитии сельского хозяйства, В. Чернов
под влиянием утверждения капиталистических элементов внутри общины,
особенно после столыпинской реформы и марксистской критики общин-
ного социализма народников, вынужден был подчеркивать, что община
для эсеров не является «прообразом социализма», что она может быть
крайне несовершенным «прообразом» социализации земли [18. С. 166—
168], так как в ней «находит частичное осуществление принцип равного
права на землю». Принцип равного права на землю ошибочно рассматри-
вался эсерами, а после Октябрьской революции — левонародническими
партиями как якобы социалистический.
В. И. Ленин в свое время указывал, что «идея равенства есть самое
полное, последовательное и решительное выражение буржуазно-демокра-
тических задач», а не социалистических, что «самым полным устранением
всех и всяких остатков крепостничества является создание равенства
между мелкими производителями» [1. Т. 15. С. 226].
Показав исторически прогрессивное значение равенства в борьбе
с феодализмом, В. И. Ленин вскрыл фальшь его социалистического
облачения как выражения мелкобуржуазного социализма эсеров.
Рассматривая принцип равного права на землю как социалистический,
эсеры тем самым вводили революционное движение в заблуждение
относительно сущности социализма, создавали ошибочное представление
о якобы социалистическом характере крестьянского движения.
26
Идеализация эсерами трудового крестьянского хозяйства. Теория
трудового крестьянского хозяйства как якобы некапиталистическая форма
развития сельского хозяйства при капитализме была направлена против
марксистского взгляда о мелкобуржуазном характере его развития
и противоречивой двойственной природы крестьянина как собственника
и как труженика.
Народническая теория трудового крестьянского хозяйства, будучи
составной частью учения эсеров о некапиталистической эволюции
земледелия при капитализме, служила идеологическим обоснованием
аграрной программы социализации земли. Она стала широко разрабаты-
ваться после столыпинского землеустройства, нанесшего удар по общине,
поскольку товарно-денежное, а не натуральное крестьянское хозяйство
стало определять лицо русской деревни.
В наиболее законченном виде эта теория была представлена в работе
эсера С. Маслова «Крестьянское хозяйство» (1911). С. Маслов находил
общие черты трудового крестьянского хозяйства с социалистическим
хозяйством по двум, как он считал, основным признакам: по цели его
ведения — удовлетворение потребностей (а не получение прибыли)
и по средствам достижения этой цели — собственный труд (без эксплуата-
ции наемного). Эти же два основных, по его мнению, признака и были
теми, которые не позволяли эсерам отождествлять крестьянское хозяй-
ство с мелкобуржуазным, под которым ими понималось хозяйство мелкого
капиталиста, предпринимателя.
Дифференциация крестьянства, ускоренная столыпинской реформой,
все более широкое использование наемного труда требовали объяснения.
Эсеры считали, что применяемый в трудовом хозяйстве наемный труд
представляет собой случайное или временное явление для трудового
хозяйства, что при этом сам хозяин, нанимающий работника-батрака,
подвергается эксплуатации со стороны торговца н ростовщика, что взаимо-
отношения между хозяином и батраком «представляют собой особый вид
обмена услугами и ценностями между трудовыми слоями сельского
населения». Эсеры считали, что временное и в отдельных случаях примене-
ние наемного труда в крестьянском хозяйстве не изменяет еще трудовой
природы этого хозяйства, так как основной определяющей целью его по-
прежнему остается не получение прибыли, а удовлетворение своих
потребностей.
Некапиталистическую основу крестьянского хозяйства эсеры видели
также в его потребительной природе. Вначале идея потребительного
характера крестьянского хозяйства у эсеров сближалась с идеей о нату-
ральности этого хозяйства в противоположность товарно-капиталистиче-
скому хозяйству. После столыпинской реформы эсеры вынуждены были
констатировать, что крестьянское хозяйство производит преимущественно
продукты для сбыта. Однако они продолжали утверждать якобы антика-
питалистическую направленность потребительного строя крестьянского
хозяйства как хозяйства, стержнем которого служит не получение
прибыли, как у буржуа, а «удовлетворение потребностей своей семьи».
С. Маслов писал, что «признаки — удовлетворение своих потребностей
как цель и употребление своего труда в производстве как средство —
явлнются основными отличительными признаками крестьянского трудо-
27
вого хозяйства». В основе этой теории лежала идея либерально-народни-
ческого направления XIX в. «о диаметральной противоположности
„трудового хозяйства" и буржуазного хозяйства». В. И. Ленин подчерки-
вал, что в условиях капитализма развитие и упрочение мелкого трудового
хозяйства возможно лишь путем превращения «в мелкобуржуазное
хозяйство» [Там же. Т. 7. С. 47]. Ошибочно рассматривая мелкобуржуаз-
ное крестьянское хозяйство только как трудовое и на этом основании
якобы противоположное капиталистическому, эсеры недооценивали
решающего значения его собственнической стороны, что вело
к искаженному представлению о классовой природе трудового
крестьянства, его роли и месте в революционном освобождении
страны, тем самым эсеры затушевывали классовое расслоение внутри
крестьянства, приукрашивая реальную капиталистическую действитель-
ность в деревне. Основную ошибку эсеров в этом вопросе В. И. Ленин
видел в том, что они забывали «о двойственной природе зажиточного
и среднего крестьянства» [Там же. Т. 9. С. 343]. В результате буржуа
выдается за трудового хозяина, тем самым затушевывается пропасть
«между громадной массой пролетарских и ничтожным меньшинством
капиталистических хозяйств» [Там же. Т. 23. С. 435].
Эсеры закрывали глаза на основной признак, выявляющий мелкобур-
жуазную природу крестьянского хозяйства: что оно, как и капиталисти-
ческое, основано на частной собственности на средства производства,
что крестьянин продает товар, а пролетариат — свою рабочую силу.
В действительности мелкий ремесленник, земледелец при капитализме,
становясь товаропроизводителем, тем самым превращается в мелкого
буржуа. «. . .В этом изменении, — подчеркивал В. И. Ленин, — вся суть
дела. Одно это изменение, даже когда он еще не эксплуатирует наемных
рабочих, все равно делает его антагонистом пролетариата, делает его
мелким буржуа» |Там же. Т. 27. С. 220].
Отрицание эсерами мелкобуржуазной природы крестьянского хозяй-
ства, а следовательно, его идеализация как трудового теоретически
покоились на ошибочном выборе сущностных признаков, оснований,
определявших его социально-экономическую природу.
Частнособственнический характер крестьянского хозяйства в капита-
листическом обществе был ведущей, определяющей стороной в природе
этого хозяйства, так как соответствовал господствующим частнособствен-
ническим отношениям. Именно поэтому марксисты определяли крестьян-
ское хозяйство как мелкобуржуазное.
С вопросом о характере развития крестьянского хозяйства при
капитализме связано понимание эсерами взаимоотношения трудового
потребительного хозяйства крестьян с капиталистическим. Поэтому они
говорили об «устойчивости» мелкого крестьянского хозяйства. Рассмотре-
нию данного вопроса народники, в том числе и эсеры, уделяли исключи-
тельно большое внимание.
Эсеры в отличие от либеральных народников XIX в. с развитием
капитализма вынуждены были признать, что крупное производство имеет
несомненные технические и экономические преимущества перед мелким
и в промышленности и в сельском хозяйстве. Этой точки зрения придержи-
вались и В. Чернов, и С. Маслов, и др. Так, С. Маслов писал, что мелкое
28
производство менее выгодно, чем крупное, так как оно не может применять
в широком масштабе разделение труда и крупные машины, что «большая
производительность и выгодность крупного производства остается
и в сельском хозяйстве».
Отмечая эксплуатацию крестьян торговым и ростовщическим
капиталом, эсеры считали, что капитализм проникает в сельское хозяй-
ство и господствует там, но только в области распределения доходов,
т. е. в «хозяйственной» сфере. В производственной же сфере крестьянин
остается самостоятельным и независимым, так как «производительный
капитал, оказывается, избегает того, чтобы всецело овладеть земледе-
лием и вытеснить из него крестьянина с его мелким производством».
Эсеры утверждали, будто законы капиталистического способа
производства, открытые Марксом, действуют в промышленности,
но не в сельском хозяйстве, вследствие как «особенностей сель-
ского хозяйства», так и специфики общественных отношений
капиталистического способа производства.
Особенностью сельского хозяйства по сравнению с промышлен-
ностью мелкобуржуазные экономисты считали «закон убывающего
плодородия почвы», взятый ими из арсенала буржуазной политической
экономии. По мнению С. Маслова, это едва ли не главная причина
того, что крупнокапиталистическое производство не развивает
своих производительных сил настолько, чтобы вытеснить крестьян-
ское хозяйство с его мелкой формой производства. Вторая при-
чина, которая якобы обусловливает «живучесть и устойчивость
земледельческого крестьянского хозяйства, неразрывно спаяна
с самой природой буржуазных отношений». Она состоит в наличии
причин, ставящих предел развитию крупных капиталистических
предприятий в сельском хозяйстве. В силу этого трудовое произ-
водство крестьянских хозяйств продолжает существовать рядом с круп-
ным капиталистическим, иногда даже вытесняя его. Происходившее
уменьшение числа крупных помещичьих и увеличение капиталисти-
ческих земледельческих хозяйств, ведущихся на небольших по раз-
мерам земли площадях, эсеры ошибочно рассматривали не как тор-
жество капитализма над феодальными формами хозяйства, а как победу
трудового хозяйства над крупным частновладельческим, под которым
они подразумевали и помещичьи и капиталистические хозяйства, по-
скольку эсеры не придавали значения различию между ними.
Исходя из своей ошибочной концепции о национальном типе капита-
лизма, о неблагоприятном в смысле подготовки предпосылок для социа-
лизма соотношении его положительных и отрицательных сторон в России,
эсеры считали, что в земледелии капитализм не развивает производитель-
ных сил. Эту задачу, по их мнению, «берет на себя трудовое хозяйство,
и потому оно неминуемо должно расчистить пути своего развития,
взорвать поставленные ему преграды — частную поземельную собствен-
ность, взорвать формы нетрудового землепользования и утвердить
социализацию земли».
В. И. Ленин показал, что в действительности мелкое крестьянское
хозяйство, чтобы сохраниться и уцелеть в конкурентной борьбе с крупным
капиталистическим хозяйством, вынуждено было существовать за счет
29
расхищения труда и жизненных сил земледельца и его семьи и т. д.
Мелкобуржуазные экономисты, субъективно стремившиеся защитить
крестьянские массы от эксплуатации, восхваляя «устойчивость» крестьян-
ского хозяйства, объективно играли на руку буржуазии.
Вместе с тем В. И. Ленин всегда отделял позицию буржуазии от пози-
ции идеологов крестьянской демократии. Анализируя взгляды эсеров,
он отмечал их самообман, иллюзию относительно классового единства
внутри трудового крестьянства и идейное влияние на них буржуазной
идеологии. «Теория ,.трудового начала" и „трудового хозяйства", от пер-
вого до последнего слова, есть повторение старых буржуазных пред-
рассудков» [Там же. Т. 24. С. 65]. В. И. Ленин подчеркивал, что «интересы
буржуазии... требуют смешения крестьянского пролетариата с кресть-
янской буржуазией» [Там же. С. 329].
Давая всестороннюю оценку народническим теориям, В. И. Ленин
критиковал «догматический» подход меньшевиков к оценке народнических
теорий, заключавшийся в показе лишь их ошибочности в социалистиче-
ском отношении. Этот узкий подход оставлял в тени такое реальное,
исторически прогрессивное содержание народнических теорий, как
выражение революционной борьбы крестьянства с помещиками. «Ошибка
некоторых марксистов состоит в том, что, критикуя теорию народников,
просматривают ее исторически-реальное и исторически-правомерное со-
держание в борьбе с крепостничеством" [Там же. Т. 16. С. 213].
Исторически реальное значение этой теории состояло в обосновании
необходимости революционного устранения крепостнических латифундий,
в крестьянско-демократическом характере решения аграрного вопроса
в ходе буржуазно-демократической революции. Эсеры же ошибочно
расценивали такое решение аграрного вопроса как борьбу с капитализмом
вообще, а не с помещичье-юнкерской его разновидностью, не понимая
двух объективных путей развития капитализма в сельском хозяйстве —
буржуазно-помещичьего и буржуазно-крестьянского. В. И. Ленин
неоднократно подчеркивал тот факт, что «народнические теории, будучи
нелепы и реакционны с точки зрения борьбы за социализм против буржуа-
зии, оказываются „разумными" (в смысле особой исторической задачи)
и прогрессивными в буржуазной борьбе против крепостничества»
[Там же. С. 215J.
Рассматривая революционно-демократическое содержание теории
трудового крестьянского хозяйства эсеров, следует разграничивать
ее с теорией потребительно-трудовой природы крестьянского хозяйства —
буржуазной, на наш взгляд, теорией, разрабатывавшейся представителя-
ми организационно-производственного направления изучения сельского
хозяйства: А. В. Чаяновым, II. П. Макаровым, А. А. Рыбниковым
(подробнее см. в [15, 24, 25]). Это необходимо сделать потому, что
в работах некоторых советских авторов не проводится такого разграниче-
ния, а названные буржуазные экономисты иногда фигурируют то как
мелкобуржуазные, то даже как народники '. В данной связи встает задача
показать отличие рассматриваемых теорий друг от друга, их различное
1 В работе [26. С. 125] они названы сначала неонародииками. а затем народни-
ками.
30
классовое содержание, разное определение ими места и роли крестьян-
ского хозяйства в социально-экономическом преобразовании сельского
хозяйства.
Организационно-производственное направление русской аграрной
мысли стало широко развиваться в период столыпинской реформы
вместе с развитием в стране общественной и правительственной агроно-
мии. В теоретических построениях экономистов этого толка исследовались
такие вопросы, как бюджет крестьянской семьи, условия, определяющие
высоту дохода крестьянского хозяйства, вопросы обеспеченности хозяй-
ства землей, трудом, капиталом, техникой; цены на крестьянские товары
и цены на покупаемые деревней товары. Обращалось внимание на аренд-
ные цены, цены рабочей силы, высоту ссудного процента, т. е. на вопросы
организации капиталистического ведения хозяйства.
Внешнее сходство между теориями крестьянского хозяйства эсеров
и представителей организационно-производственного направления
состояло в том, что в обеих теориях выделялось два признака особой
природы крестьянского хозяйства — трудовой и потребительный. Однако
за общностью этих признаков скрывалось различное идейное и классовое
содержание.
Так, Н. П. Макаров давал отличное от народников толкование
этих двух признаков крестьянского хозяйства: «Крестьянское хозяйство
есть одновременно потребительное хозяйство в своей основе и сущности
и трудовое хозяйство. Можно расходиться в оценке того и другого
принципа. . .» [27. С. 5]. А. В. Чаянов, так же как н Н. П. Макаров, иначе,
чем народники, оценивал крестьянское хозяйство [28. С. 4]. Народники
решающее значение придавали трудовому принципу крестьянского
хозяйства. Сторонники организационно-производственного подхода к рас-
смотрению природы крестьянского хозяйства трудовой признак считали
второстепенным. Н. П. Макаров так разъяснял свою позицию: «Трудовому
признаку я придаю ,,второстепенное" значение. . . Есть и противоположное
понимание (т. е. народническое. — М. С.), но все равно и в основе проти-
воположного понимания лежит этот двойственный признак: потреби-
тельное и трудовое понимание хозяйства» [27. С. 5[.
Н. П. Макаров считал, что «крестьянские хозяйства то обнаруживают
тенденцию к переходу в капиталистическую форму, то, наоборот,
приближаются к пролетарскому типу». Полемизируя с народниками,
Макаров писал: «Крестьянское хозяйство не есть. . . хозяйство трудовое
в чистом смысле слова». Следовательно, эта оценка в принципе противоре-
чила народнической идеализации эсерами крестьянского хозяйства как
трудового. В данном случае, как видим, в формально-теоретическом
отношении буржуазный экономист был прав, но ошибочная теория эсеров
в конкретно-исторических условиях идеологически обосновывала в про-
тивовес буржуазии революционно-демократическую борьбу крестьянства.
Макаров и другие буржуазные экономисты иначе, чем эсеры, относи-
лись и к характеристике потребительной стороны крестьянского хозяйства.
Так, Н. П. Макаров подчеркивал: «В основе крестьянского хозяйства
лежит потребительный принцип, я считаю, что это основа, исходный
пункт в основном понимании крестьянского хозяйства» [27. С. 5]. Кадет
Н. Н. Черненков при характеристике крестьянского хозяйства делал упор
31
на его потребительной стороне, в противоположность народническому
акценту на трудовой стороне его природы. Выделение потребительного
признака как ведущего стало характерным и для экономистов организа-
ционно-производственного направления.
Классово-идеологический смысл выделения буржуазными экономи-
стами потребительного принципа заключался в том, чтобы все внимание
сосредоточить на внутренней организации крестьянского хозяйства,
а причину различных изменений в нем искать не в социально-эконо-
мических условиях, как это пытались делать эсеры, а во внутреннем
семейном строе организации самого крестьянского хозяйства, в соотно-
шении рабочих рук и едоков в семье.
Кроме рассмотренного выше, отличие буржуазной теории крестьян-
ского хозяйства от народнической состояло в различном отношении
к его семейной стороне. Так, у А. В. Чаянова под крестьянское хозяйство
подводилось понимание его как семейной организации, которой придава-
лось первостепенное значение. А. В. Чаянов считал, что «хозяйство
крестьянское прежде всего хозяйство семейное, весь строй которого
определяется размерами и составом хозяйствующей семьи, соотношением
ее потребительских запросов и ее рабочих рук» (28. С. 12]. Идейными
истоками таких взглядов послужили положения видного теоретика
кадетской партии Н. Н. Черненкова, который в своей работе «К характери-
стике крестьянского хозяйства», вышедшей в свет еще в 1905 г., т. е. до
столыпинской реформы, рассматривал крестьянский двор как «семью-хо-
зяйство». Он, как никто ранее, делал акцент на внутренней, семейной
стороне крестьянского хозяйства.
Мелкобуржуазные экономисты народнического направления также
обращали внимание на семейную сторону организации крестьянского
хозяйства. Эсеры С. Маслов, В. Вихляев, энесы А. Пешехонов, Н. Оганов-
ский не раз указывали на большую роль, которую играет семья в кресть-
янском хозяйстве. Но, не придавая определяющего значения размеру
семьи, они отмечали прямую зависимость характера и масштабов деятель-
ности самого крестьянского хозяйства от общественно-экономической
системы. С. Маслов писал: «Л так как характер этой деятельности
определяется условиями, вне семьи лежащими, то размер ее деятельности
подчинен условиям внешним. . . Эти условия влияют на размер организуе-
мого сельскохозяйственного производства, на распределение рабочих сил
семьи и на самое распределение земледельческого дохода и на его размер»
[19. С. 195].
Верно поставив вопрос о зависимости крестьянского хозяйства
от окружающих условий, эсеры, однако, скатились на позиции его идеали-
зации, т. е. на социально-этическую точку зрения в оценке
его природы. Исходя из трудовой и потребительной сторон, якобы
определявших некапиталистическую природу крестьянского хозяйства,
эсеры рассматривали его развитие как своеобразную предпосылку
социализма. Из трудовой природы крестьянского хозяйства они выводили
социалистичность трудового крестьянства, подчеркивая общность его
интересов и интересов пролетариата, объединяя их в единый класс труда.
Прямо противоположную!точку зрения имели экономисты организа-
ционно-производственного направления. Если эсеры объединяли интересы
32
рабочих и трудовых крестьян, ошибочно считая, что они однородны
в борьбе за социализм, то Н. П. Макаров, наоборот, не только отделял
интересы крестьян от интересов рабочих, но и противопоставлял их друг
другу в отношении к социализму, что свойственно либеральной буржуазии,
которая всегда опирается и поощряет собственнические интересы кресть-
янства. «Если рабочий в светлой мечте о будущем социалистическом
строе стремится разрушить современный строй, то крестьянин, — под-
черкивал Макаров, — не живет мечтой о социализме, о разрушении
современного экономического общества, крестьянин верит в то, что
в современном обществе он может хорошо устроиться. . .» [29. С. 13—14].
Как видим, приведенная характеристика социально-политического
лица крестьянина в капиталистическом обществе противоположна одному
из основных постулатов народнического социализма эсеров. Известно,
что буржуазия старается отвлечь от союза с рабочими среднего и даже
мелкого крестьянина, даже полупролетария. Теоретическое оформление
такая позиция буржуазии нашла в работах Чаянова, Макарова, Рыбни-
кова и др. Учитывая все это, мы считаем, что едва ли можно причислять
Макарова и других указанных экономистов организационно-производст-
венного направления к народничеству, как ошибочно, на наш взгляд,
делается в работах некоторых советских историков и экономистов.
Экономисты организационно-производственного направления
не считали себя народниками и критически относились к народнической
идеологии в целом, называя некоторые основные народнические положе-
ния историческим пережитком или указывая на «нелогичность и, если
угодно, ослепление» народников. Хотя народничество XX в. не представ-
ляло собой единого целого в теоретических построениях, в программе
и на практике, однако этих экономистов нельзя отнести и к правому крылу
народничества — к энесам, которые критически оценивали лишь опреде-
ленные направления народнической мысли и квалифицировали их либо
как максималистские, либо как эсеровские.
Все сказанное, как нам кажется, подтверждает тезис о том, что
Н. П. Макарова, А. В. Чаянова нельзя считать народниками, что они
относятся к той группе буржуазных экономистов, «наряжающихся
в костюм народничества», которую В. И. Ленин в свое время называл
«народничествующей буржуазией» [1. Т. 8. С. 77 — 88]. Они наряду
с буржуазными экономистами из кадетской партии разрабатывали
буржуазную потребительно-трудовую теорию о мелкобуржуазном
крестьянском хозяйстве и являлись защитниками капиталистического
хозяйства, идеологами сельской буржуазии, кулачества.
За рассмотренными выше различиями в идейно-теоретическом
аспекте двух теорий крестьянского хозяйства, относящимися, как было
показано выше, к разным идейно-классовым истокам, к выделению
разных определяющих сторон природы крестьянского хозяйства, т. е. за
указанными идейно-теоретическими различиями, скрывались разное
классово-политическое содержание и служебная роль обеих теорий.
В ходе выработки проекта земельной реформы во Временном буржуаз-
ном правительстве в 1917 г. теория трудового крестьянского хозяйства
служила для эсеров обоснованием для выдвижения радикально-демокра-
тического плана уничтожения частной собственности на землю на основе
3 М. В. Спирина
33
социализации земли, против которого решительно боролись буржуазные
экономисты организационно-производственного направления, опираясь
на свою теорию крестьянского хозяйства и отстаивая вместе с кадетами
буржуазно-помещичий тип земельной реформы.
Таким образом, мелкобуржуазная теория крестьянского хозяйства
эсеров и буржуазная теория Чаянова, Макарова и других являлись
идейным обоснованием двух путей развития производительных сил
в сельском хозяйстве в буржуазно-демократической революции и отра-
жали разные классовые интересы, с одной стороны, революционного
крестьянства, с другой — интересы сельской буржуазии и укрепившегося
кулачества 2 * * * * * В.
Теория трудового крестьянского хозяйства эсеров отражала идеализа-
цию его социально-экономической природы как якобы некапиталистиче-
ской и служила идеологическим обоснованием для рассмотрения ими
самого трудового крестьянина наряду е пролетарием якобы «равно-
правным членом», по выражению Чернова, «социалистической армии
труда».
Взгляды эсеров на кооперацию. В начале XX в. эсеры рассматривали
кооперацию как якобы некапиталистическую форму развития земледелия
и как некапиталистическую форму обобществления труда и собственности
«снизу» в условиях капитализма. Эсеры ошибочно противопоставляли
в условиях капиталистической экономики кооперацию капиталистиче-
скому хозяйству на том основании, что «в своих внутренних отношениях
она, по их мнению, стремится предвосхитить. — насколько это возможно
в условиях окружающего буржуазного общества. — те отношения
товарищеского равенства экономических прав и обязанностей, которые
характеризуют будущий социалистический строй» [12. С. 278].
Эсеры во главе с В. Черновым вслед за Герцем и другими западно-
европейскими ревизионистами, сторонниками теории «кооперативного
социализма», один из путей построения социализма видели в налажива-
нии потребления через кооперацию. «Организация потребления — вот
одна из самых коренных основ будущего социалистического строя.
И она же является в настоящий момент коренною основою кооперативного
движения» [12. С. 99].
2 После Великой Октябрьской социалистической революции в условиях необходи-
мости обобществления сельскохозяйственного производства положения теории
Чаянова, Макарова о семейно-трудовом строе крестьянского хозяйства как о не
зависящем якобы от окружающих социально-экономических условий являлись,
как показали советские исспеловатсли, теоретическим обоснованием сохранения
в увековечения единоличного характера ведения крестьянского хозяйечва (см.
подробнее в [30.С. (29])
В этой связи следует заметить, что реальным основанием для распростра-
нения в советской литературе ошибочного взгляда, будто эсеры собирались
увековечить мелкое индивидуальное крестьянское хозяйство при социализме,
являлись отождествление буржуазной теории крестьянского хозяйства е мелко-
буржуазной и вытекавшая из этого ошибочная оценка нерпой как якобы
народнической. Буржуазная теория крестьянского хозяйства Л. В. Чиянова,
Н. П. Макарова по существу обосновывала такую перспективу крестьянского
хозяйства при социализме.
34
Создание широкой сети потребкооперации эсеры считали обязатель-
ным условием перехода к производительным товариществам. В условиях
широкой сети потребкооперации кооперированные производители
должны встретиться при сбыте продукции на рынке непосредственно
с потребителями, объединенными в кооперации. Таким образом, будет
налажен регулируемый товарооборот в противоположность капиталисти-
ческой анархии и конкуренции. По мысли эсеров, отношения товарище-
ского сотрудничества, которые имеются внутри кооперации, в условиях
организованного товарообмена будут определять и отношения между
кооперированными производителями и потребителями.
Чернов считал, что Луи Блан и Прудон ошибались, придавая исключи-
тельное значение производительной кооперации. В недооценке предва-
рительной организации потребления Чернов видел одну из причин краха
и капиталистического перерождения производительных коопераций в про-
мышленности в акционерные общества. На той же точке зрения в вопросе
о соотношении производительной и потребительной коопераций стояли
п другие эсеры. С. Маслов писал: «Производительная кооперация воз-
можна только тогда, когда она возникает в связи с организацией потребле-
ния и другими видами кооперации. В противном случае производительный
кооператив становится в положение обыкновенного предпринимателя
в ряду капиталистических предприятий» [19. С. 257].
В. И. Ленин, разоблачая ревизионистские позиции Чернова и его
духовных наставников — западноевропейских ревизионистов, отмечал,
что, говоря о кооперациях, «Герц видит „главную задачу социализма"
в их поддержке. ..аг. Чернов... сочинил уже „некапиталистическую
эволюцию земледелия" при помощи кооперации» [1. Т. 5. С. 215].
Различные4 виды кооперации эсеры считали формами свободного объе-
динения, которые направлены на удовлетворение «хозяйственных»
интересов трудящихся масс и их защиту в столкновении с капиталом,
т. е. в области обмена и распределения. С. Маслов считал, что коопера-
тивы по сбыту продуктов мелких трудовых хозяйств — это «едва ли не са-
мое яркое проявление борьбы с капиталом путем кооперации». Значе-
ние же производительной кооперации они видели в том, что, давая мел-
кому крестьянскому хозяйству преимущества крупного производства,
она так же, как и другие формы кооперации, выступала средством борьбы
с капиталом. С. Маслов обращал внимание на го, что «благодаря коопера-
ции в крестьянском хозяйстве начинают применяться приемы, свойст-
венные крупному производству и дотоле недоступные трудовым земледель-
цам», что производительная кооперация означает переход от одиночного,
семейного хозяйства к крупному и обобществленному хозяйству1 * 3.
В. И. Ленин показал, что кооперация в условиях капитализма может
дать улучшение экономического положения крестьянину, но она не может
освободить крестьянское хозяйство от эксплуатации вообще. «Товарище-
1 Следует отметить справедливость замечания В. Н. Гинсла о допущении некото-
рого упрощения при анализе народнической теории эсеров, в частности утвержде-
ния, будто мелкобуржуазный социализм эсеров увековечивает мелкое крестьян-
ское хозяйство 117.С.29 -30].
35
ства мелких сельских хозяев являются, конечно,звеном экономического
прогресса, но выражают они переход к капитализму . . . а вовсе не к кол-
лективизму». Кроме того, кооперации «не ослабляют, а усиливают
превосходство. . . крупного производства. . . над мелким, — подчеркивал
В. И. Ленин, — потому что крупные хозяева имеют больше возможности
устраивать товарищества и больше пользуются этой возможностью»
[Там же. Т. 4. С. 112].
Практика кооперативного строительства, особенно после столыпин-
ской реформы в России, показала, что кооперация не стала ни средством
перехода к коллективизму, ни средством борьбы и спасением мелких
крестьянских хозяйств от капиталистической эксплуатации. Жизнь
подтвердила правильность марксистской критики народнических взглядов
на кооперацию. В этой связи знаменательно проскользнувшее признание
С. Маслова, что кооперация бедноте ничего дать не может, поскольку
у последней нет средств для ведения хозяйства, что «полезным членом
потребительного общества может быть только тот, кто располагает
определенным (постоянным) и нс совсем незначительным доходом».
Теоретические построения эсеровских экономистов эклектичны
и непоследовательны. С одной стороны, они утверждали, что кооперация —
инородное, чуждое капитализму тело и «насаждение кооперации вытеснит
капиталистические формы». С другой — мелкобуржуазные экономисты
под влиянием краха кооперативного движения на Западе как пути
к социализму и провала артельных начинаний в конце XIX в. народни-
ка Н. В. Левитского в России вынуждены были признать возможность
перерождения производительной кооперации в обычное капиталистиче-
ское предприятие.
В. И. Ленин показал теоретическую несостоятельность и политический
вред эсеровских кооперативных планов, так как они отвлекают крестьян-
скую бедноту от классовой борьбы пролетариата с буржуазией. Но он от-
делял самообман идеологов крестьянской демократии и их обман трудо-
вого народа от преднамеренного корыстно-классового обмана его либе-
ральной буржуазией при разоблачении кооперативных иллюзий эсеров.
В. И. Ленин показал, что деревенской бедноте нет спасения вне классовой
борьбы пролетариата с буржуазией, что «всякие союзы, кооперативы,
артели и т. п. могут быть полезны лишь при их сознательном участии в этой
классовой борьбе» [Там же. Т. 24. С. 6).
В целом взгляды эсеров на кооперацию как на якобы некапиталисти-
ческий путь обобществления в земледелии при капитализме были состав-
ной частью их реформистской концепции аграрного социализма, противо-
стоящей марксистскому пониманию перехода к социализму через проле-
тарскую революцию.
В действительности и кооперация, и община в условиях капитализма
представляли собой формы развития буржуазных отношений, а крестьян-
ское хозяйство выступало как мелкобуржуазное по своей социально-
экономической природе. Переход земли к трудовому крестьянству,
развитие коопераций, демократизация общин — это не социализм, а тоже
капитализм, только демократический, не помсщичьс-юнкерский, а «народ-
нически-крестьянский» [Там же]. Таким образом, рассматривая капита-
лизм в России как один из путей обобществления труда и собственности,
36
осуществлявшегося в антидемократическом плане «сверху», эсеры оши-
бочно признавали возможность якобы некапиталистического обобществ-
ления «снизу» трудовых крестьянских хозяйств с помощью общины
и кооперации. Из этой ошибочной теоретической посылки делался вывод
о том, что «социализм должен использовать для своих целей одинаково
как положительные стороны хозяйственного развития, происходящего
в капиталистической оболочке, так и способности рабочих масс идти
к обобществлению труда и собственности самостоятельно, снизу, а не под
палкой капитала. . . обобществляющего сверху» |31. С. 18]. В этой связи
эсеры ставили перед собой задачу — расчистить дорогу обобществлению
снизу и лишь в этой мере ограничивать обобществление сверху — ограни-
чивать вплоть до полной ликвидации.
Такое направление деятельности было обусловлено нх отношением
к преобразованию общества в соответствии с положением Н. К. Михай-
ловского о том, что, признав нечто желательным или нежелательным,
социолог должен найти условия осуществления этого желательного
или устранения нежелательного. В. И. Ленин в работах, направленных
против либеральных народников XIX в., вскрыл теоретическую несостоя-
тельность субъективного метода в социологии, показав, что он служит
основой построения всевозможных утопических программ и особых путей
построения нового общества.
Следовательно, ошибочное понимание эсерами национального
типа капитализма в России с их теорией некапиталистического развития
земледелия при капитализме служило им идеологическим обоснованием
для выдвижения особых путей перехода страны к социализму, противо-
стоящих марксистской концепции социалистической революции.
3. Эсеры о путях перехода к социализму
Эсеры считали, что различные страны идут к социализму разными
путями. Переход западноевропейских стран к социализму, по их мнению,
определен марксистской теорией через пролетарскую революцию и уста-
новление диктатуры пролетариата. Для России с ее особенностями этот
путь якобы не подходил. Абсолютизируя свое ошибочное представление
о содержании и характере социально-экономической специфики России
и опираясь на свое понимание предпосылок социализма, эсеры создали
концепцию путей и способов перехода к социализму через «социальную»
революцию и осуществление аграрной программы социализации земли,
минуя пролетарскую революцию.
Эсеры считали, что революция может быть политической, если власть
переходит в руки буржуазии, и «социальной», т. е. идущей дальше ее.
В понимании эсеров «социальная» революция — это не буржуазная,
но н не социалистическая революция. Социальная революция проводит
в интересах трудового народа коренные социально-экономические пре-
образования, в том числе социализацию земли. Они направлены против
самодержавия, помещиков и капиталистов и выходят якобы за рамки
капитализма.
К движущим силам социальной революции эсеры относили пролета-
риат, трудовое крестьянство и трудовую интеллигенцию, что соответство-
37
вало в действительности не социалистической, а буржуазно-демократиче-
ской революции. Они считали, что в России произойдет не только полити-
ческая, но и социальная революция. Так, на 1 съезде партии социалистов-
революционеров [1905— 1906 гг.) говорилось, что партии присуще
убеждение, что начавшаяся революция «не будет только буржуаз-
ной» [14. С. 103—104).
Теоретические истоки определения эсерами характера и движу-
щих сил социальной революции лежали в их концепции о классах
и национальном типе капитализма в России. Эсеры все общество делили
на два класса — эксплуатируемых и эксплуататоров. К классу эксплуата-
торов они относили дворянство, буржуазию и «самодержавную бюрокра-
тию», а к эксплуатируемому --- «трудовому классу» — пролетариат,
крестьянство и трудовую интеллигенцию. Впервые теоретическое обосно-
вание слияния пролетариата с трудовым крестьянством и трудовой
интеллигенцией в единый класс труда было дано В. М. Черновым, который
развил формулировку Н. К. Михайловского, рассматривавшего «народ,
как совокупность трудящихся классов», в отличие от «народа, как
нации». Чернов в работе «Пролетариат, трудовое крестьянство и рево-
люция» писал, что в рабочий класс, «класс трудящихся», входят тс слои
населения, источником существования которых является труд.
Однако если для эсеров понятия «трудовой класс», «трудовой народ»,
«рабочий класс», «класс трудящихся» были равнозначны, то умеренное
крыло эсеров, образовавшее (после I съезда партии социалистов-револю-
ционеров) партию народных социалистов, отмечало неправильность
замены терминов «народ», «рабочий народ», «трудовой народ» словами
«рабочий класс». «Я не могу,—заявлял энес Мякотин, — мыслить
ни трудовое крестьянство, ни тем более интеллигенцию, как рабочий
класс» (Цит. ио: |32. С. 20]).
Рассматривая пролетариат и трудовое крестьянство как единый тру-
довой рабочий класс, эсеры все же отмечали различие между ними.
Чернов указывал, что «земледелец формально пролетарием не был»,
«формально он оставался собственником своих средств производства,
самостоятельным предпринимателем, хозяином». «Не являясь формально
пролетариатом, трудовое крестьянство играет ту же социальную роль,
что и пролетариат: создание того национального фонда неоплаченного
труда, прибавочной стоимости, из которого черпают и за счет которого
существуют все эксплуатирующие, паразитические элементы общества».
Теоретическим обоснованием отнесения пролетариата и трудового
крестьянина к одному классу трудящихся у эсеров служил выбор оши-
бочного критерия классообразующего принципа. Эсеры считали отли-
чительным признаком класса не отношение к средствам производства,
а характер участия в процессе распределения. В ряде своих работ
В. Чернов, подчеркивая иные, чем у марксистов, основы классового
деления общества, утверждал: «По нашему мнению, разделение обще-
ства иа классы стоит в непосредственной связи именно с отношениями
распределения, а потому и отличительный признак принадлежности к тому
и.ли другому классу берется прежде всего из этой сферы».
Марксистская теория в основу деления общества на классы ставит
отношения производства. «Основной признак различия между клас-
3S
сами, — подчеркивал В. И. Ленин, — их место т общественном производ-
стве, а следовательно, их отношение к средствам производства» [1. Т. 7.
С. 44—45], тогда как отношения распределения сами являются результа-
том отношений производства, отношений собственности.
Отталкиваясь от субъективной социологии народничества, В. Чернов
считал, что исходить из «производственной», в его выражении, теории
классов, как это делали марксисты, практически вредно, так как это
якобы разъединяет рабочий класс и трудовое крестьянство, вбивает
между ними клин.
В теоретически ошибочном и политически вредном для классовой
борьбы пролетариата за социализм виде эсеровская концепция клас-
сового деления общества отражала, однако, общность интересов про-
летариата и крестьянства в борьбе с самодержавием и помещиками.
На основе марксистской концепции развитие капитализма в России
и теории классовой борьбы В. И. Ленин в своих работах разработал
экономические и политические основы союза рабочего класса и всего
крестьянства па этапе буржуазно-демократической революции. Он пока-
зал неизбежность расхождения интересов пролетариата и крестьянства
в период перехода от буржуазно-демократической к социалистической
революции, неизбежность раскола внутри крестьянства и образования
союза пролетариата с беднейшим крестьянством [33] .
Эсеры делили все крестьянство на две группы: сельскую буржуазию,
кулачество, эксплуатирующие чужой труд, и трудовое крестьянство,
живущее своим трудом, к которому они относили крестьян, ведущих
трудовое хозяйство, и сельскохозяйственный пролетариат. Они не прида-
вали определяющего значения и различию форм эксплуатации, феодаль-
ной и капиталистической, считая что характер взаимоотношений между
сельским хозяином и батраком, с одной стороны, и между самостоятель-
ным земледельцем и землевладельцем — с другой, одинаков. Сущность
подобных отношений они видели в том, что эксплуататорские классы
содержатся за счет неоплаченного ими труда.
В. И. Ленин показал несостоятельность нолитэкономических посылок
эсеров, утверждавших, что основой существования сельского пролетария
и самостоятельного земледельца является труд «как определенная полит-
экономическая категория», что оба они подвергаются эксплуатации. На
этом основании они должны быть отнесены, по мнению эсеров, к одной
категории трудового крестьянства.
В. И. Ленин писал: «Определенной политико-экономической катего-
рией является не труд, а лишь общественная форма труда». Кроме того.
Ленин обращал внимание иа тот факт, что «трудится и эксплуатиру-
ется везде, всегда и повсюду громадное большинство мелкой буржуазии»
[1. Т. 7. С. 45, 46]. Более того. Ленин обратил внимание на непонимание
эсерами того, что «эксплуатация наемного труда является базисом всего
современного. . . строя, именно она вызывает деление общества на непри-
миримо-противоположные классы, и только с точки зрения этой клас-
совой борьбы можно последовательно оценить все остальные проявления
эксплуатации», В. И. Ленин считал, что эсеры в этом вопросе совершают
ошибку вульгарного социализма (Там же. С. 45]. Эсеры, как и все народ-
ники, выступали против сельской буржуазии - кулаков-мироедов, считая
39
их враждебными трудовой крестьянской массе. В. Чернов признавал на-
личие мелкой буржуазии в деревне, которая, по его мнению, отличается
от крупной лишь по размерам «своих хозяйственных оборотов», а не по
существу. К мелкой буржуазии Чернов относил кулачество, применявшее
наемный труд и незначительные промежуточные элементы в крестьянстве.
Он писал: «Средними промежуточными слоями между рабочим народом
и буржуазией будут лишь те элементы в крестьянстве. . . которые соеди-
няют в себе черты и буржуа-эксплуататора, и работника».
Полемизируя с марксистским подходом к классовой оценке крестьян-
ства в условиях капитализма как мелкобуржуазного и исходя при этом
из абсолютизации трудовой оценки природы крестьянского хозяйства,
пренебрегая ее собственнической стороной, он заявлял: «Мы не то что
не понимаем, мы не признаем принадлежность современного крестьян-
ства, как целого, к мелкобуржуазным слоям». Более того, на I съезде
партии эсеры утверждали, что трудовое крестьянство по самим условиям
своего социального положения, в силу своих собственных классовых инте-
ресов столь же «социалистично», как и индустриальный пролетариат
[14. С. 104].
Используя отдельные высказывания Маркса, эсеры пытались высту-
пать и в этом вопросе против социал-демократов. Так, привлекая для
доказательства марксистское положение о том, что средства производ-
ства у мелкого товаропроизводителя не являются капиталом, В. Чернов
делал вывод, что «эти мелкие производители отнюдь не мелкие капита-
листы и не мелкие буржуа». Отнесение к мелкобуржуазным слоям об-
щества трудового крестьянства, которое подвергается эксплуатации со
стороны самодержавного государства, помещиков и буржуазии, Чернов
расценивал как «насилие» «над здравым смыслом» и как «игнориро-
вание существа экономического положения».
«Здравый смысл» эсеров свидетельствовал лишь о различном с марк-
сизмом и ошибочном понимании ими действительности, и в частности
двойственной природы крестьянского хозяйства. Они не могли понять его
политэкономическую сущность. Абсолютизируя трудовую сторону
крестьянства, они не понимали, как подчеркивал В. И. Ленин, что «тру-
дятся и подвергаются эксплуатации при капитализме не только про-
летарии, но и мелкие буржуа» [1. Т. 9. С. 193]. Эсеры в отличие от
марксистов не придавали определяющего значения тому, что трудовое
крестьянство, являясь собственником средств производства, на рынке
выступает как товаропроизводитель и потому является мелкобуржуазным.
Более того, при благоприятных условиях трудовой крестьянин может
превратиться в буржуа, а его средства производства — в капитал.
В. И. Ленин, борясь с идеализацией эсерами трудового крестьянства,
отмечал, что «зажиточное крестьянство, несомненно имея право на звание
трудящегося, тем не менее не обходится без найма работничков» [Там
же].
Не придавая решающего значения различию между пролетариатом
и трудовым крестьянством, эсеры не могли определить их действи-
тельной различной роли в освободительном движении России, не могли
отделить движущие силы буржуазно-демократической революции от дви-
жущих сил социалистической. В. И. Ленин подчеркивал, что эсеры «неза-
40
висимо от их воли ведут к подчинению рабочего класса буржуазной
демократии» [Там же. Т. 7. С. 384]. Их позиция в классовом делении
общества находилась в полном соответствии с тем, что они видели
различия феодальной и буржуазной форм эксплуатации, но не прида-
вали им решающего значения в своей концепции социальной революции,
в определении разного социально-экономического содержания буржуазно-
демократической и социалистической революций, смешивая их друг с дру-
гом.
Принципиальное различие между социал-демократами и социали-
стами-революционерами В. И. Ленин видел в противоположных взгля-
дах и оценках крестьянского движения.
Он подчеркивал, что «вся пропасть между народничеством и марк-
сизмом сказывается поныне в различном понимании этого движения»
[Там же. Т. 12. С. 41]. Социал-демократы крестьянское движение рас-
сматривали как буржуазно-демократическое, а не социалистическое. Оно
направлено против крепостничества, помещичьего землевладения, а не
против капитализма. «Социалисты-революционеры, — указывал В. И. Ле-
нин, — как и все сколько-нибудь последовательные народники, не пони-
мают буржуазного характера крестьянской революции и связывают с ней
весь свой квазисоциализм» [Там же. Т. 16. С. 326]. В этих условиях
Ленин настаивал на необходимости «разъяснять мелкобуржуазный ха-
рактер крестьянской революции и неосновательность „социалистиче-
ских" упований на нее» [Там же. С. 327]. Вместе с тем он подчеркивал,
что интересы пролетариата требуют не только самой энергичной под-
держки им крестьянской революции, но его руководящей роли.
Своеобразие расстановки классовых сил и характера русской револю-
ции эсеры выводили, исходя из своего понимания национального типа
капитализма в стране. Россия, согласно взглядам эсеров, относилась
к странам, где проявлялись в основном негативные стороны капитализма,
а доля и значение пролетариата в решении социальных проблем не так
велика, как, например, в Англии. К тому же эсеры справедливо считали,
что в стране нет материальных предпосылок для социалистического
переворота. В таких условиях свою революционность они видели
в том, чтобы, не дожидаясь пока капитализм превратит пролетариат
в большинство населения страны, что являлось, согласно догме оппор-
тунистических партий II Интернационала, необходимой предпосылкой для
пролетарской революции, осуществить в результате социальной револю-
ции социализацию земли в условиях буржуазной власти, которая даст
простор развитию некапиталистических форм, особенно в сельском хозяй-
стве, и отсюда — подорвет основы капитализма во всем народном хозяй-
стве. Этот путь к социализму эсеры обосновывали также народническим
ошибочным преувеличением революционной роли трудового крестьянства
в борьбе за социализм.
Эсеры относили к трудовому народу, или к «рабочему классу», наряду
с пролетариатом и трудовым крестьянством также интеллигенцию
(подробнее см. в [34. С. 23—31]). Ее место в революции Чернов также
определял, исходя из теории о национальном типе капитализма. Он
утверждал, что степень тяготения интеллигенции к социализму прямо про-
порциональна отрицательным сторонам капитализма, преобладание кото-
41
рых характерно для России. Таким образом, движущими силами соци-
альной революции эсеры считали пролетариат, трудовое крестьянство
и интеллигенцию, причем трудовое крестьянство они рассматривали как
основную движущую силу революции, выводя ее из численного преобла-
дания трудового крестьянства над пролетариатом (подробнее см. в [35.
С. 89—100]).
В. И. Ленин показал, а революционная практика подтвердила, что
роль пролетариата в освободительном движении значительно выше его
удельного веса среди трудящихся классов. Пролетариат уже в первой рус-
ской революции выступил как ее гегемон и вождь трудящихся.
Согласно эсеровской концепции, противостоять движущим силам
социальной революции будет самодержавие, сановная бюрократия,
помещики и буржуазия. Прогрессивность буржуазии эсеры ставили
в обратное отношение ко времени вступления страны на путь капитали-
стического развития. Консерватизм, антинародный характер русской
буржуазии, ее связь и зависимость от самодержавно-помещичьего блока
они обосновывали также национальным типом капитализма в России,
поскольку степень прогрессивности и либерализма буржуазии при прочих
равных условиях якобы прямо пропорциональна положительным сторонам
капитализма и обратно пропорциональна его отрицательным сторонам.
Хотя основная тяжесть борьбы, согласно концепции социальной
революции, падала на трудящиеся классы, эсеры отметили в своей
программе наличие «либерально-демократической оппозиции» царизму.
Позже Чернов напишет, что с либералами предполагалось «врозь идти,
но вместе бить самодержавие; допускалось временное торжество их
вначале, после которого должна была наступить очередь поворота
фронта против либералов». Как правильно подчеркнул советский историк
В. Н. Гинев, уже при выработке программы партии эсеров, а затем
в ходе самой их политической деятельности в первой русской революции
наметились идейно-политические предпосылки для их последующего
соглашательства с буржуазией в 1917 г. [36]. Политическое разме-
жевание классовых сил в предстоящей социальной революции у эсеров
соответствовало не социалистической, а буржуазно-демократической ре-
волюции эпохи империализма.
Эсеры, будучи хотя и непоследовательной, но революционной партией
мелкой буржуазии, испытывая на себе большое влияние марксизма,
провозгласили революционную диктатуру, диктатуру пролетариата, тру-
дового крестьянства и интеллигенции, но ошибочно рассматривали ее
как политическое условие осуществления социалистического переворота.
В их программе было записано: «Осуществление полностью партийной
программы, т. е. экспроприация капиталистической собственности и ре-
организация производства и всего общественного строя на социали-
стических началах, предполагает полную победу рабочего класса. . . и,
в случае надобности, установление его временной революционной дикта-
туры» [14. С. 360].
Установление революционной диктатуры «рабочего класса», т. е.
в эсеровском понимании —пролетариата, трудового крестьянства и ин-
теллигенции, — в действительности означало победоносную буржуазно-
демократическую революцию, а отнюдь не социалистическую, для кото-
42
рой необходимым условием является диктатура пролетариата и бедней-
шего крестьянства.
Признание эсерами необходимости установления революционной дик-
татуры было расценено ревностными хранителями чистоты народниче-
ской идеологии как сдача марксизму одной из основных теоретических
посылок народнической идеологии XIX в. о народовластии. Вопрос о дик-
татуре стал одним из пунктов расхождения между основной массой
эсеровской партии на ее I съезде в 1905—1906 гг. и ее умеренным крылом,
выступившим против внесения его в программу и выделившимся затем
в реформистскую народно-социалистическую партию — партию энесов.
Мелкобуржуазная непоследовательность и колебания эсеров по во-
просу о революционной диктатуре проявлялись в том, что ее установление
не было безусловным требованием, а предполагалось «в случае надоб-
ности». Такая нечеткость привела к тому, что в период февральской
революции 1917 г. левое крыло партии эсеров считало своевременным
установление революционно-демократической диктатуры, а правые эсеры
и центр партии отстаивали необходимость сотрудничества с буржуазией.
Следовательно, эсеры и по движущим силам, и по характеру власти,
которая установится после свержения самодержавия, смешивали буржу-
азно-демократическую и социалистическую революции. В. И. Ленин
подчеркивал, что этой бессознательной теоретической путаницей эсеры не
преследовали корыстных целей, «это смешение вытекает из всей общест-
венной] натуры с[оциал] р [еволюциони] зма». Вместе с тем социал-рево-
люционаризм есть «покушение м [елко] буржуа [зной] и [нтеллигенции]
эск [амотировать] р|абочее] дв[ижение]» [37. С. 286].
В. И. Ленин вскрыл идейный, политический и практический вред
смешения буржуазно-демократической и социалистической революций.
Он показал, что мелкобуржуазная идеология эсеров «развращает клас-
совое сознание пролетариата, делает его негодным к самостоятельной
позиции по отношению к буржуазной демократии» [1. Т. 7. С. 389].
Эсеры предполагали, что после революционного свержения самодер-
жавия и уничтожения помещичьего землевладения откроется возмож-
ность постепенного продвижения к социализму без социалистической
революции. В процессе этого перехода трудящиеся массы будут, как за-
писано в их программе партии, оказывать лишь частичное влияние на из-
менение общественного строя, т. е. проводить «политику частичных за-
воеваний». Реформистский путь построения социализма с теоретической
точки зрения связан с представлениями эсеров о некапиталистическом
формировании предпосылок социализма в сельском хозяйстве и о за-
рождении элементов социализма в условиях буржуазного общества.
Кроме того, эсеры, признавая классовую борьбу в капиталистическом
обществе как факт, в то же время отрицали марксистское положение
о ней как главной движущей силе исторического процесса в антагони-
стическом обществе [11. С. 289].
Эсеры исходили из того, что в недрах капитализма развиваются
ячейки, элементы социализма, подобно тому как «буржуазная собствен-
ность зародилась в порах феодального строя и долго гнездилась в них»
[12. С. 247]. Социалистические «элементы» Чернов находил и в профсою-
зах рабочих и в «культурнических учреждениях» политической партии
43
трудящихся, в которых создавалась «социалистическая культура»,
а также и в потребительской кооперации, в кооперативных банках
и в сберегательных кассах при кооперативных союзах, которые, по его
мнению, подрывали господство кредитного капитала. Социалисты, по мне-
нию эсеров, должны записать в программу и направить все силы на то.
чтобы уже в рамках буржуазного строя развивать и поддерживать эти
ростки социализма.
В. И. Ленин в своих многочисленных работах показал, что концепция
зарождения элементов социализма в недрах капитализма и реформист-
ского перехода к социализму теоретически несостоятельна, а политически
вредна тем, что она затемняет революционное классовое сознание рабо-
чих масс, развращая его реформизмом, и отвлекает от настоящих путей
революционной борьбы за социализм.
Таким образом, эсеровская концепция революции, теоретические
истоки ошибочного понимания эсерами социальной революции как не бур-
жуазной и не социалистической, ее движущих сил, их роли, расстановки
классовых сил в ходе самой революции и постепенного перехода к социа-
лизму противостояли марксизму и вытекали из ошибочного понимания
специфики экономического развития России, теоретически оформленного
в метафизическом учении о национальном типе капитализма. Экономиче-
ским содержанием постепенного продвижения к построению социализма
после уничтожения самодержавия в результате социальной революции
являлось, по мнению эсеров, осуществление требований, записанных
в экономической программе партии.
4. Программа построения «аграрного социализма»
В программе, принятой на I съезде партии социалистов-революционеров,
была указана конечная цель революционной борьбы — построение со-
циализма — и дана программа-минимум. Осуществление программы-мак-
симум — «обобществление труда, собственности и хозяйства» — эсеры
связывали с полной победой, с приходом социалистических партий
к власти. На съезде правильно признавалось, что в России непосредст-
венное осуществление социалистической революции невозможно ввиду
отсутствия материальных и других условий. Поэтому экономическое
содержание ближайшего переворота, предстоящей социальной рево-
люции эсеры видели в осуществлении программы-минимум. Содер-
жание преобразований и требований, выдвигаемых в экономической
программе, обусловливалось социалистическим идеалом эсеров, в ко-
тором на первом месте стояло потребление. Они считали, что осу-
ществление требований программы-минимум уже до введения социализма
и уничтожения товарного хозяйства может обеспечить право трудящихся
на существование. Подобная формулировка характерна для в целом
расплывчатой программы эсеровской партии. Если аграрной программой
предполагались ликвидация частной собственности на землю и создание
условий, уничтожающих наемный труд в земледелии, то для промыш-
ленности эсеры такой задачи не ставили. Социал-демократы раскрывали
реакционно-утопический характер их теоретической посылки о возмож-
ности «частичного социального переворота» в сельском хозяйстве.
44
Аграрная программа эсеров состояла из двух взаимосвязанных основ-
ных частей. Она включала социализацию земли и развитие кооперации.
Как было сказано выше, аграрную программу эсеры утопически соби-
рались осуществлять в условиях буржуазного строя. Они полагали, что
в результате социальной революции (политического освобождения трудя-
щихся масс и проведения аграрной программы) были бы поддержаны
и развиты общинные и трудовые воззрения, традиции и формы жизни
русского крестьянства, т. е. община, кооперация и трудовое крестьян-
ское хозяйство, как якобы некапиталистические формы хозяйства. Эсеры
собирались опираться на них в интересах социализма и борьбы против
буржуазно-собственнических начал.
Противопоставляя марксистам свое понимание путей построения но-
вого общества, В. Чернов писал, что «спор с социал-демократами идет
вовсе не о том, „быть или не быть 11 крупному, планомерно организован
ному общественному производству, а о том, ждать ли создания такого
производства в земледелии путем капиталистическим или же идти путем
сознательного телеологического общественного творчества, опирающе-
гося отчасти и на крестьянство и утилизирующего все его коллекти-
вистические способности». Программа социализации земли сводилась
к следующему: I) земля должна быть изъята из товарного оборота и обра-
щена из частной собственности отдельных лиц или групп в общенародное
достояние без выкупа; 2) все земли должны поступать в заведование
центральных и местных органов народного самоуправления, начиная от
демократически организованных бессословных сельских и городских об-
щин и кончая областными и центральными учреждениями; 3) пользова-
ние землей должно стать уравнительно-трудовым, обеспечивать потреби-
тельную норму «на основании приложения собственного труда в едино-
личном хозяйстве или в товариществе» [14. С. 363—364].
Нечеткость в понимании характера социализации земли была присуща
эсерам с самого начала. Так, некоторые из них рассматривали социа-
лизацию земли как социалистическую программу, осуществление ко-
торой связано с самими основами будущего социалистического строя. Про-
тив такой путаницы неоднократно выступал Чернов, подчеркивая, что со-
циализация земли не означает еще социализации земледельческого про-
изводства и социализма: «Социализация земли еще не уничтожает вся-
кую эксплуатацию в деревне, потому что крестьян эксплуатирует не один
лишь капитал, вложенный в землю, но и другие виды капитала: торговый,
кредитный, биржевый и др.» Одни члены партии эсеров считали, что
конкретной формой обобществления земли должна стать национализа-
ция, другие — социализация. И социализация, и национализация озна-
чали изъятие земли из частной собственности, но право распоряже-
ния землями и земельной рентой в первом случае принадлежало общи-
нам, союзам общин, кооперациям, а во втором — государству [38.
С. 237—251].
Эсеры приняли программу социализации земли и отвергли национали-
зацию земли, т. е. передачу собственности на землю в руки государ-
ства, за которую на 1 съезде партии социалистов-революционеров вы-
ступало правое крыло эсеров — будущие энесы. «Мы вовсе не мыслим при
нашей реформе, — заявлял Чернов, — роли государства как. . . полного
собственника земли» [31. С. 55].
45
С буржуазным государством, в условиях которого они утопически
намеревались осуществлять социализацию земли, эсеры снизывали бюро-
кратический централизм и деспотизм, чуждый трудовому правосозна-
нию народа, и поэтому делали упор на развитие инициативы демо-
кратически организованных территориальных союзов и органов само-
управления. «Требование социализации земли, — подчеркивал Чернов, —
покоится на принципах самой широкой децентрализации и гармонии
прав личности». Они утопически исходили из того, что в буржуазном
государстве земельная рента при социализации земли, не концентри-
руясь в центральных государственных органах, направлялась бы на
нужды трудового крестьянства через органы местного самоуправления.
При обсуждении своей аграрной программы некоторые эсеры пред-
лагали включить в нее пункт о полном запрещении наемного труда.
Однако, по предложению Чернова, это не было записано на том основа-
нии, что сама социализация земли предполагала создание таких усло-
вий, при которых не должно быть наемного труда в земледельческих
хозяйствах. «Поскольку устанавливаются порядки уравнительного земле-
пользования на чисто трудовых началах, постольку эксплуатация наем-
ного труда этим исключается» [31. С. 63].
Уравнительность эсеры рассматривали как конструктивный элемент
создания социалистической экономики. Именно в уравнительности земле-
пользования они видели способ избежать применения наемного труда
в крестьянских хозяйствах. Введение постоянно поддерживаемого урав-
нительного землепользования, по их мнению, должно создать единый
трудовой класс земледельцев. В. М. Чернов писал по этому поводу:
«Социализация земли, обращение ее в народную собственность с урав-
нительным пользованием, с трудовым пользованием сплачивает и объеди-
няет все трудовое и земледельческое население в этот один уравнитель-
ный, сообща поднимающий благосостояние всех тружеников земледель-
цев, рабочий класс, рабочий народ деревни».
Раскрывая значение социализации земли в деле социального пере-
устройства России, Чернов утверждал, что аграрная часть программы
«рассчитана на некапиталистическую эволюцию, на прямой рост обще-
ственных форм собственности и хозяйства, на постепенную социализацию
трудового хозяйства». Причем переход к коллективным формам произ-
водства через всевозможные кооперации будут осуществлять органы
местного самоуправления. Это, по мысли эсеров, был бы переход «от
уравнительных систем распределения и перераспределения земли между
отдельными хозяйствами и группами хозяйств к уравнительным систе-
мам коллективной обработки земли». На такой путь развития уравни-
тельных систем коллективной обработки земли следует обратить внима-
ние. В 1918—1920 гг. он явился составной частью утопического плана
построения аграрного коммунизма у левонароднической партии револю-
ционного коммунизма.
С помощью всевозможных видов кооперации на строго демокра-
тических и трудовых началах эсеры рассчитывали покончить с эксплуа-
тацией в других сферах деятельности крестьян — в снабженческо-сбыто-
вой, кредитной и т. д. «Наша цель — на основании социализации земли
развивать трудовое коллективное хозяйство и подрывать эксплуатацию
труда», — писал Чернов.
46
Таким образом, эсеры при сохранении в стране частной собствен-
ности на все основные средства производства, кроме земли, видели
в социализации земли и развитии кооперации путь, ведущий к созданию
условий для коллективного, трудового, т. е. социалистического, произ-
водства в сельском хозяйст ве в обстановке капиталистической экономики.
В этом и состояла утопическая сущность так называемого аграрного со-
циализма эсеров, противостоящая научному пониманию социализма —
марксизму, намечавшему путь к построению социалистического общества
через социалистическую революцию и обобществление всех основных
средств производства, а не только земли.
Оценивая аграрную программу эсеров, В. И. Ленин указывал, что они
«запечатлели свое смешение социализма и демократизма всего яснее
в аграрном вопросе н именно в лозунге „социализация" (земли без
социализации капитала)» [1. Т. 12. С. 138—139].
В. И. Лепин и большевики разоблачали теоретическую несостоятель-
ность социалистических надежд эсеров на социализацию земли и уравни-
тельное землепользование при капитализме [39]. В. И. Ленин писал:
«. . .крестьянские идеи об уравнительности — реакционные и утопичные
с точки зрения социализма — революционны с точки зрения буржуазного
демократизма» [1. Т. 15. С. 340]. Будущая революция, подчеркивал он,
выявит «настоящие стремления крестьянства, революционного в буржу-
азно-демократическом духе, ио таящего в себе нс идею „социализации",
а новую классовую борьбу между крестьянской буржуазией и сельским
пролетариатом» [Там же. Т. 11. С. 3-4]. История подтвердила правоту
В. И. Ленина. Наиболее острые и открытые формы эта борьба приняла
летом—осенью 1918 г. уже на социализированной земле, когда буржу-
азно-демократическая революция в деревне переросла в социалистиче-
скую.
В то же время аграрная программа эсеров, если рассматривать ее в ас-
пекте задач, стоявших перед буржуазно-демократической революцией,
была революционной и демократической, так как предусматривала унич-
тожение частной собственности на землю и введение уравнительного
землепользования при обращении всех земель в общенародное достояние
без выкупа. «Трудовое начало» и «уравнительность», подчеркивал
В. И. Ленин, выражают «передовой революционный мелкобуржуазный
демократизм» [Там же. Т. JG. С. 213], «истребительную борьбу против
крепостнических латифундий» [Там же. С. 212].
Идея равенства, проводимая в народнических теориях и программах,
указывал В. И. Ленин, «самая революционная идея в борьбе с старым
порядком абсолютизма вообще — и с старым крепостническим, крупно-
поместным землевладением в особенности» [Там же. С. 213].
Другое требование программы эсеров, связанное с образованием
всевозможных форм кооперации на строго демократических и трудовых
началах, сводилось к мелкобуржуазному реформаторству, имевшемуся
в любой буржуазной программе. Эсеры пытались совместить противо-
положные начала, революционность и реформаторство в буржуазно-
демократическом плане, что также свидетельствовало об их непосле-
довательности.
Вопрос о пути — постепенном или единовременном — осуществления
социализации земли не вошел в программу эсеров как вопрос тактики,
определяемой соотношением борющихся сил. Однако в проекте программы
была указана возможность последовательного осуществления «частных
мер», приводящих в сумме к полной социализации земли, которую левое
максималистское крыло партии эсеров совершенно справедливо считало
утопическим и несостоятельным.
В период первой русской революции эсеры выступали за революцион-
ный путь захвата крестьянами помещичьих земель. Этим они отличались
от умеренного крыла эсеров, будущих народных социалистов, которые
признавали только реформистский путь осуществления аграрной про-
граммы через Учредительное собрание.
В целом аграрная программа эсеров, будучи революционно-демо-
кратической по своему объективному содержанию, в то же время не содер-
жала самого решительного призыва к революции, крестьянскому натиску
на помещичье землевладение. Следовательно, она была недостаточно ре-
волюционной и последовательной и с точки зрения буржуазно-демокра-
тической революции.
Аграрные требования эсеров были самым ярким проявлением и выра-
жением их мелкобуржуазного социализма. Народнический социализм
эсеров служил идеологическим облачением борьбы революционной мел-
кой буржуазии, крестьянства за американский буржуазно-демократиче-
ский путь развития капитализма в сельском хозяйстве, в противополож-
ность прусскому буржуазно-либеральному пути, за который выступали
помещики и буржуазия во главе с кадетами. «Народник думает, что
отрицание частной собственности на землю есть отрицание капитализма.
Это неверно. Отрицание частной собственности на землю, — подчеркивал
В. И. Ленин, — есть выражение требований самого чистого капитали
стического развития» [Там же. С. 292—293].
Именно борьба с прусско-юнкерским типом развития капитализма
в сельском хозяйстве, в основе которого лежало медленное буржуазное
преобразование помещичьего хозяйства и связанное с ним сохранение
пережитков крепостничества, с его внеэкономическим принуждением,
юридической зависимостью, неполноправностью крестьян — все это
нашло отражение в выдвижении эсерами требования «равного права всех
граждан на землю». Эсеры, а после Октябрьской социалистической ре-
волюции и левонароднические партии — революционные коммунисты
и народники-коммунисты, ошибочно рассматривали данное требование
как социалистическое, но фактически это было революционное буржу-
азно-демократическое по социально-экономическому содержанию требо-
вание.
Социалистические устремления эсеров нашли воплощение в утопи-
ческом требовании не только уничтожить частную собственность на
землю, но вывести землю из круга собственности вообще и превратить
ее в общенародное достояние в условиях буржуазного общества.
На утопичность и несостоятельность этого требования эсеров указывали
даже правые народники — энесы, не говоря уже о марксистах.
Борьба с прусско-юнкерской формой буржуазной аграрной эволюции,
постоянным спутником которой в России был голод, поражавший многие
губернии, также нашла выражение в рассмотрении эсерами основного
принципа социализации земли — равного права на землю как частного
случая реализации «права на существование».
Следовательно, не только рассмотренная в первом параграфе юри-
дическая форма разработки основ будущего общества и содержа-
тельный его аспект — организация потребления — отражали мелко-
буржуазное понимание социализма эсерами. Юридическая форма и само
обоснование эсерами пути и способа построения будущего общества
также несли на себе печать бесправного положения и массовых голодовок
российского трудового крестьянства, борющегося с пережитками кре-
постничества в политическом, экономическом и социальном планах.
При рассмотрении проекта программы на I съезде партии эсеров
некоторые делегаты предлагали наряду с социализацией земли осущест-
влять и социализацию фабрик и заводов, т. е. не минимальную, а мак-
симальную программу (отсюда появилось название максималисты). Чер-
нов же разъяснял, что социализации земли в деревне соответствует
социализация земли в городе, но она не включает социализацию фабрик
и заводов. Причину такого требования для промышленности по аналогии
с сельским хозяйством он видел в смешении обобществления собствен-
ности и производства.
Если обобществление собственности можно осуществить едииовре
мениым революционным актом, декретом, то обобществление производ-
ства требует длительной работы. Он подчеркивал, что социализация
земли еще не означает никакого коренного переворота в производстве,
поскольку производство и пользование землей остается еще индивиду-
альным. В то же время социализация земли может явиться фундаментом
для дальнейшей работы «в духе обобществления труда, развития коо-
перативного и общинного хозяйства». Социализация же фабрик и заво-
дов означает обобществление производства. В экономической области
она требует, по мнению Чернова, выделявшего распределительный мо-
мент, предварительного осуществления социализации распределения,
уничтожения частного обмена, торговли, конкуренции, т. е. создания новой
планомерной организации труда. Предварительным политическим усло-
вием являлся переход власти в руки трудящихся, социалистических
партий. Социализацию фабрик и заводов он справедливо относил к про-
грамме-максимум.
Чернов обращал внимание на то, что при экспроприации фабрик
и заводов главный вопрос буд^т заключаться в том, «кому пойдет
экспроприированное, кто будет им пользоваться, кто будет им заведовать»
[14. С. 150, 151]. Следует отметить, что теоретическая ошибочность
и неразработанность этого вопроса у эсеров отрицательным образом ска-
залась на левонароднических партиях. В частности, она породила раз-
личные, иногда противоположные точки зрения на этот вопрос внутри
партии левых эсеров после Октябрьской революции 1917 г., что явилош.
одной из причин ее последующего выступления против Советской власти
и раскола.
Защищая проект программы, Чернов выступил против прозвучавшего
на съезде предложения обобществить фабрики и заводы в форме муни-
ципализации как всеобщей меры, считая такую постановку также ошибоч-
ной. Развивая идеи относительно различных форм обобществления в зави-
4 М. В. Спирина
49
симости от народнохозяйственной значимости, размеров и других кри-
териев различных предприятий, Чернов отмечал, что одни из них могут
быть национализированы, другие муниципализированы при полной победе
социалистических сил. Он считал, что «круг ведения муниципалитета,
коммуны городской или сельской в области национального труда и на-
ционального потребления на новых началах по необходимости весьма
ограничен».
На долю этих органов местного самоуправления выпадает лишь часть
огромной общенациональной по размерам и характеру задачи. Если
же под муниципализацией предприятий понимать меры в духе обычного
муниципального социализма, то они есть в программе, причем работа
социалистов в муниципалитетах, по его мнению, не столько фактически
заложит «первые камни будущего хозяйственного здания, сколько дока-
жет свою способность к хозяйственному творчеству».
В результате обсуждения на съезде была принята экономическая
программа, которая наряду с аграрной программой включала в себя
и другие разделы. Так, в хозяйственной области, как и другие партии
II Интернационала, эсеры предполагали ввести прогрессивный на,лог на
доходы и наследство. \ ничтожны, косвенные налоги, освободить от
всех налогов трудящихся и т. д. В вопросах рабочего законодатель-
ства эсеры выдвигали требование сокращения рабочего дня, установ-
ления минимума заработной платы, государственного страхования, за-
конодательной охраны труда, запрещения сверхурочных работ, охраны
детского и женского труда и т. д. [14. С. 362).
В вопросах общинного, муниципального и земского хозяйства эсеры
стояли за развитие всякого рода общественных служб и предприятий
«широкого кредита для развития трудового хозяйства, преимущественно
на кооперативных началах». Они положительно относились к мероприя-
тиям по обобществлению различных отраслей народного хозяйства при
демократизации политической власти, однако предостерегали грудящихся
о ловушке «государственного социализма», который в рамках буржу-
азного государства является в действительности своеобразным госу-
дарственным капитализмом. В этой связи Чернов писал: «Наше опасли-
вое отношение к центральной государственной власти в буржуазном
режиме ничего не имеет общего с анархической боязнью государства».
Оно определяется нежеланием партии эсеров попадать в избитую колею
^государственного социализма» наподобие бнсмарковскаго режима.
Таким образом, экономическая программа, с реализацией которой
эсеры связывали установление нового трудового строя, была не социали-
стической, а буржуазно-демократической. За этим смешением понятий
у эсеров стоял тот объективный характер нового содержания эпохи,
когда борьба за демократию превращалась в составную часть борьбы за
социализм, когда последовательное осуществление коренных задач бур-
жуазно-демократической революции означало шаг к социализму. В по-
добных условиях особенно важным было четкое разграничение движу
них сил, задач и содержания этапов революции, поскольку смеше-
ние их с неизбежностью обрекало на ошибочную политическую линию
в революции. «Только марксизм, — подчеркивал В. И. Ленин, — дал на-
учно правильный. . . анали.1 отношения между борьбой за демократию
50
и борьбой за социализм» [1. Т. 9. С. 196—197]. Эсеры, будучи мелко-
буржуазными социалистами, в силу ограниченности классового сознания
не смогли дать правильного объяснения изменения соотношения демокра-
тии и социализма, отразив в своей теории социальной революции, и осо-
бенно в аграрной программе, их смешение.
Говоря о программе эсеров в целом. В. И. Ленин обращал внимание
на то, что в ней «не оказалось налицо ни одного из трех условий, необходи-
мых для выставления последовательной социалистической программы: ни
ясной идеи о конечной цели, ни правильного понимания того пути, который
ведет к этой цели, ни точного представления о действительном положении
дел в данный момент и о ближайших задачах этого момента» [Там же. Т. 6.
С. 397].
В действительности то, что эсеры называли социальной революцией,
была народная буржуазно-демократическая революция, переросшая ту
стадию буржуазной революции, которая соответствует интересам и целям
либеральной буржуазии, так как идет дальше в интересах трудящихся
масс наподобие Великой французской революции.
Такое буржуазно-демократическое содержание эсеровской социальной
революции было прослежено нами выше при анализе состава движущих
сил, характера власти, которая должна установиться в результате
ее победы, и социально-экономического содержания намеченных пре-
образований в народном хозяйстве страны, в том числе в сельском
хозяйстве. Поставив вопрос об особенностях предстоявшей в России ре-
волюции, эсеры неверно определили ее характер, движущие силы и содер-
жание социально-экономических преобразований.
Смешение задач буржуазно-демократической революции с социали-
стической у эсеров выступало нс в том, что они полагали, будто сверже-
ние самодержавия и уничтожение частной собственности на землю
в то же время наносит удар по буржуазии, а не только по помещикам.
Такое значение признавал и В. И. Ленин. Ошибка состояла в непонима-
нии того, что, уничтожая частную собственность на землю и нанося удар
по крупной буржуазии, революция при этом еще не выходит за рамки
буржуазной революции, а лишь приобретает особенность, становясь
народной, буржуазно-демократической.
Далее, ошибка эсеров заключалась не в том, что движущими силами
такой народной буржуазно-демократической революции являются про-
летариат, трудовое крестьянство и трудовая интеллигенция, а в том, что,
определяя ее лишь как социальную и ошибочно противопоставляя ее бур-
жуазной, они отрицали на этом основании необходимость социалистиче-
ской революции. Кроме того, эсеры ошибались и в том, что они не пони-
мали и отвергали руководящую роль в такой революции пролетариата
как необходимую предпосылку и условие ее победоносного завершения
и перехода власти в руки трудящихся.
Политическим условием и социальным содержанием победы такой
народной революции являлось обязательное установление революционно-
демократической диктатуры рабочих и крестьян. Эсеры же установление
революционной диктатуры не считали обязательным, а возможным лишь
«в случае надобности», смешивая ее к тому же с диктатурой, устанав-
ливаемой социалистической революцией. Это свидетельствовало о том, что
.51
эсеры, являясь мелкобуржуазными социалистами, не были последова-
тельно революционными даже в буржуазно-демократической революции.
Допуская возможность участия в революции либерально-оппозицион-
ных к самодержавию слоев русского общества, эсеры полагали, что после
победы революции в стране установится обычная парламентарная
буржуазная республика. Это являлось идейной предпосылкой последую-
щего признания ими возможности вступления в буржуазное правитель-
ство в ходе борьбы за «частичное» отвоевание у буржуазии одной позиции
за другой.
Особенность первой русской буржуазно-демократической революции,
в силу которой эсеры отрицали ее буржуазный характер, состояла в том,
что буржуазия не была ее движущей силой. В. И. Ленин, подчеркивая
эту особенность, ие отрицал буржуазного характера такой революции. Он
писал: «Победа буржуазной революции у нас невозможна, как победа
буржуазии. Это кажется парадоксальным, но это факт» [Там же. Т. 17.
С. 44].
Другая особенность состояла в том, что крестьянство не только было
движущей силой революции, но и наложило на нее отпечаток, придав
ей крестьянский характер, а пролетариат выступил как ее гегемон.
В. И. Ленин писал, что первая русская революция «неопровержимо до-
казала полную шаткость и контрреволюционность нашей буржуазии,
доказала способность нашего пролетариата быть вождем победоносной
революции, доказала способность демократических масс крестьянства
помочь пролетариату сделать эту революцию победоносной» [Там же.
С. 412].
Победа такой революции — установление революционной диктатуры
пролетариата и крестьянства при осуществлении социализации земли
и других требований программы-минимум эсеров — открывала бы воз-
можность крестьянско-демократического пути развития капитализма
в сельском хозяйстве, подобно американскому пути. Это развитие пред-
ставляло бы собой буржуазно-демократическую альтернативу осущест-
влявшемуся в стране помещичье-юнкерскому типу развития капитализма
[Там же. Т. 15. С. 227]. Такая революция никогда не могла бы при
условии ее победоносного завершения привести к социализму без после-
дующей пролетарской революции.
Таким образом, намеченный эсерами путь движения к социализму
через социальную революцию и Социализацию земли в действитель-
ности не отрицал и не противостоял, как они ошибочно полагали, социа-
листической революции, общей закономерности движения стран к социа-
лизму, а являлся этапом на пути к ней, подтверждая необходимость пред-
варительного осуществления буржуазно-демократической революции.
Эту общую марксистскую концепцию революции, согласно которой ре-
волюция проходит сначала стадию буржуазно-демократической, а затем
пролетарской революции, подтвердил революционный процесс 1917 г.
Как до I съезда, так и на самом съезде в ходе рассмотрения и при-
нятия программы, в эсеровской партии по программным вопросам вы-
явились различные точки зрения и соответственно сформировались раз-
ные уклоны в партии. В результате от эсеровской партии после ее съезда,
с одной стороны, отошло умеренное крыло во главе с. Пешехоиовым, Мя-
52
котиным, образовавшими реформистскую народно-социалистическую пар-
тию. Испытывая страх перед широким крестьянским движением, энесы
стояли за реформистский, «государственный» путь перехода помещичьих
земель крестьянам через Учредительное собрание. Они выступали за
уничтожение частной собственности на землю через национализацию
земли, специально оговаривали свой особый подход к надельным зем-
лям [40].
В отличие от эсеров энесы отрицательно относились к идеализации
уравнительного землепользования, с которым эсеры связывали исключе-
ние применения наемного труда батраков в крестьянских хозяйствах.
В. И. Ленин считал, в аграрной программе энесов выражалась плат-
форма борьбы состоятельной части закабаленного крестьянства за пре-
вращение в свободное фермерство [Там же. Т. 16. С. 249].
С другой стороны, от партии эсеров отделилась сложившаяся в ее
рядах в 1904 г. левореволюционная группа, образовавшая в 1906 г. «Союз
социалистов-революционеров максималистов». Отвергая программу-ми-
нимум, максималисты на I съезде партии эсеров требовали осуществле-
ния программы-максимум. В период первой русской революции они вы-
ступали за немедленный социальный переворот в городе и деревне од-
новременно, считая и крестьянство наряду с пролетариатом движущей
его силой. Они требовали социализации не только земли, но и фабрик
и заводов. Максималисты были ярким проявлением мелкобуржуазной
революционности и авантюризма. Сами эсеры считали, что максима-
листы стоят на полуанархических позициях. Различия между макси-
малистами, эсерами, энесами по вопросам как самого содержания требо-
ваний, так и по способу осуществления программы социально-экономи-
ческих преобразований отражали различия и неоднородность мелкобур-
жуазного крестьянства, выступавшего в борьбе против помещиков
и самодержавия.
С самого начала деятельности партии эсеров В. И. Ленин настой-
чиво подчеркивал несостоятельность концепции народнического социа-
лизма эсеров и неизбежность ее краха. Революция 1905—1907 гг. вы-
явила несостоятельность концепции эсеров. Партия эсеров, не успев
сформироваться, раскололась. Раскол партии эсеров свидетельствовал
о неизбежности последующего полного краха концепции аграрного со-
циализма эсеров, поскольку раскол эсеров шел по коренным программно-
теоретическим и тактическим вопросам. Революция выявила индивидуа-
листические черты мелкобуржуазной природы трудового крестьянства,
поколебав веру в его социалистическую природу, которую отстаивали
эсеры. В. И. Ленин писал, что народнические предрассудки эсеров, их
«социализм» «потерпел самый сильный удар при первом же выступлении
крестьян на открытую всероссийскую политическую арену с самостоятель-
ной земельной программой» [Там же. С. 246]. Это выразилось в том,
что за эсеровский проект социализации (проект «33-х» в I Думе)
высказалось меньшинство передовых крестьянских депутатов. За нацио-
нализаторский проект «104-х», подготовленный энесами, высказалось
большинство крестьянских депутатов из районов как подворного, так
и общиного землевладения.
53
В. И. Ленин отмечал, что характер борьбы крестьян с помещичьими
латифундиями «носит явные черты мелкобуржуазного индивидуализма»
[Там же]. Это нашло отражение и в проекте «104-х», проекте энесов,
программу которых эсеры оценивали как индивидуалистическую.
Проект «104-х», по мнению эсеров, приводит к отрицанию коренных
начал общинного землепользования, т. е. начал, па которых базирова-
лось требование социализации земли. Ленин указывал, что «суть дела
вовсе не в оппортунизме господ Пешехоновых и К°, а в индивидуализме
мелкого земледельца. . . в том, что большинство передовых крестьянских
депутатов обнаружило истинное экономическое содержание народниче-
ства, истинные стремления мелких земледельцев» получить землю [Там
же. С. 247]. По своему социально-экономическому содержанию эти
стремления являлись не социалистическими, не общинно-коллективист-
скими, а буржуазно-демократическими.
Во 11 Государственную думу эсеровский аграрный проект был внесен
за подписью 105 депутатов, что, по мнению В. И. Ленина, показывает лишь
колебание некоторых крестьян между энесами и эсерами [Там же. С. 248] .
Земельный проект эсеров по II Думе, проект 105 депутатов также
являлся выражением краха эсеровской концепции аграрного социализма.
Как справедливо показала Д. А. Колесниченко: «Столкнувшись с реаль-
ным крестьянством по 11 Думе и учтя свой опыт общения с трудовиками
в Думе, эсеры должны были на ходу корректировать свои представления
о «социалистической» природе мужика, соотнося их с реальными требо-
ваниями крестьянина-трудовика и уровнем его сознания» [41. С. 255].
Проект основных положений земельного закона, внесенного думской
группой эсеров во II Государственную думу. — проект «105-ти» — учи-
тывал реальные интересы мелкобуржуазного крестьянства [42. С. 164—
165]. Так, он признавал все виды землепользования — подворное, ху-
торское, артельное, общинное, причем общинное находилось уже на
последнем месте. Далее, если проект «33-х» запрещал сдачу земли
в аренду, то в проекте «105-ти» эсеры, идя навстречу хозяйственным
интересам крестьянина, опустили это требование. Эсеры признавали, что
уравнительное землепользование вводится не сразу, и основной путь его
установления не уравнительные переделы земли, а финансовое обложение
излишков земли сверх нормы. Кроме того, проект «105-ти» устанавливал
очередность распределения земель, по которой безземельная часть кре-
стьянства получала землю во вторую очередь. Это означало, как указы-
вал В. И. Ленин, что защита интересов мелких хозяйчиков стояла на
первом месте. Проект не содержал обычной для эсеров декларируемой
установки на построение аграрного социализма, а в тексте делался акцент
на реальных интересах крестьян и не было их социалистического облаче-
ния. Таким образом, данный законопроект в большей мере и по форме,
и по содержанию отражал мелкобуржуазные, собственнические интересы
хозяйствующих крестьян, чем проект «33-х» [41. С. 234—277].
В. И. Ленин подчеркивал, что «нет лучшего критика ошибочной докт-
рины, как ход революционных событий», который отодвигает просто-
напросто ошибочные рассуждения [1. Т. 11. С. 136]. Так получилось
с доктриной аграрного социализма, которую эсеры вынуждены были
«отодвинуть» в сторону в думском проекте «105-ти», подчеркнув и по-
54
ставив на первое место реальные буржуазно-демократические земельные
требования крестьянства.
«Разногласия. . . между политическими партиями, — отмечал В. И. Ле-
нин, — разрешаются обыкновенно не только принципиальной полемикой,
но и развитием самой политической жизни» [Там же. С. 133]. В этом
отношении одним из важнейших показателей и симптомов осознания под
влиянием практики и марксистской критики несостоятельности эсеров-
ской концепции аграрного социализма как «частичного» социального
переворота на пути движения к социализму явилось совместное выступле-
ние эсеров Д. Фирсова и М. Якобия с работой «К пересмотру аграрной
программы и ее обоснования», вышедшей в 1908 г.
В. И. Ленин обратил внимание на данную работу. Он напомнил, что
социал-демократы постоянно доказывали, что аграрная программа эсе-
ров, требующая уравнительного распределения земли в условиях буржу-
азного общества, построена на теории гармонии интересов труда и ка-
питала. «Теперь даже некоторые эсеры осознали это, — подчеркивал
В. И. Ленин, — и сделали таким образом решительный шаг к марксизму».
Он предлагал в этой связи читать «очень интересную новую книгу Фир-
сова и Якобия» [Там же. Т. 16. С. 432].
Работа Фирсова и Якобия была направлена как против трактовки
отдельных положений аграрной программы социализации земли, принятой
на I съезде, так и против их теоретического обоснования народным право-
сознанием. I съезд партии эсеров принял положение о социализации
всех земель, что означало социализацию и надельных крестьянских
земель. В опубликованном партийном органе эсеров «Революционная
Россия» проекте программы вопрос о социализации крестьянских земель
не стоял [43. С. 34—41].
В этой связи в эсеровской литературе теоретиками партии Черновым,
Новоторжским, Вихляевым и другими было дано обоснование этого поло-
жения программы народным правосознанием на землю. Новой по сравне-
нию с проектом программы оказалась и сформулированная Черновым
трактовка социализации земли не только как уничтожения частной соб-
ственности на землю и установления трудовых форм землепользования,
но и как передача земли в общенародное достояние и установление
общегражданских прав на землю, т. е. установление земельного равен-
ства.
Фирсов считал, что подобное новое понимание социализации земли
является «плодом идеализации народного правосознания». По его мне-
нию, всякий автор, разделяющий данную идею, вынужден для защиты
этой утопии прибегнуть к помощи другой утопии, несравненно более
вредной для дела освобождения трудящихся, ибо она идеализирует
«господство эксплуататоров и органы господства буржуазии», допуская
возможность земельного равенства в условиях товарно-капиталистиче-
ского строя. Кроме того, он считал, что «не видеть далеко уже продви-
нувшегося процесса развития индивидуалистических начал, совершае-
мого капиталистическим порядком и современным государством в деревне,
значило бы возвратиться к давно уже пройденной стадии народнического
идеализирования крестьянской жизни».
Аграрная программа социализации земли, по мнению Фирсова, «бу-
дучи пунктом минимальной программы, является безнадежной утопией,
приводящей к идеализации современного классового строя и государства,
к притуплению революционного острия и социалистической критики».
Фирсов вынужден был признать, что принятая программа социализации
земли представляет собой «некритическое смещение максимальной
и минимальной программы», а это в свою очередь ведет к «изуро-
дованному социализму, приспособленному к интересам буржуазного
строя».
Выставляя требование общегражданского права на землю и начала
«земельного коллективизма», далеко выходящего за пределы существую-
щего экономического строя, и рассматривая аграрный переворот как
частичный социальный переворот в рамках программы-минимум, партия
эсеров, по мнению Фирсова, катится по наклонной плоскости идеализа-
ций и утопий к пропасти. Всякая попытка проведения в жизнь мер для
осуществления социализма до момента революции, по мнению Фирсова,
будет «и безнадежной утопией и примирять борющиеся массы с современ-
ным порядком».
В целом Фирсов считает, что вырождение в партию утопического
максимализма или в партию социально-реформаторскую с социалистиче-
ским налетом, с присущей ей идеализацией буржуазных сил и отноше-
ний современного строя — таков неизбежный результат упорного отстаи-
вания требований, «далеко выходящих за пределы существующего эконо-
мического строя как пункта программы-минимум».
Понимание Фирсовым индивидуалистичности требований и стремле-
ний трудового крестьянства, однако, отнюдь не означало признание пра-
воты марксистского взгляда о его мелкобуржуазной природе.
Следует подчеркнуть, что критика Фирсовым шла в рамках эсеро-на-
роднической идеологии и его отправные позиции — проект программы,
опубликованный «Революционной Россией», также были несостоятельны
и в свое время подвергались ленинской критике.
Мы подробно остановились на критике Фирсовым принятой партией
трактовки положений программы социализации земли и ее обоснования,
чтобы, с одной стороны, проследить и выявить в ней влияние марксист-
ской критики большевиков во главе с В. И. Лениным концепции аграр-
ного социализма эсеров, а с другой — показать осознание некоторыми
теоретиками партии утопичности и ошибочности отдельных положений
своей теоретической концепции. Внутренняя противоречивость и несо-
стоятельность эсеровской концепции в будущем с неизбежностью выйдет
наружу и приведет партию эсеров к расколу, одна из ветвей которой будет
развиваться в сторону марксизма.
Признание некоторыми эсерами правоты отдельных положений марк-
сизма не означало их политической эволюции к марксизму. Столы-
пинская реформа, разрушение общины поколебали веру в отправные
пункты обоснования социализации земли, аграрного социализма эсеров.
В этот период другим проявлением и осознанием ошибочности и пере-
смотра некоторых положений народнической идеализации трудового кре-
стьянства явилось выступление Н. Суханова в журнале «Заветы» [7.
Т. 3, ч. I. С. 379—3801. В. И. Ленин писал, что в своих статьях Суханов
«сдает марксизму целый ряд кардинальных теоретических посылок народ-
56
ничества, проповедуя при этом что-то вроде объединения марксистов
с народниками» [1. Т. 22. С. 365].
В. И. Ленин отмечал, что Суханов «договорился до того, что классом
социалистическим по природе является один только пролетариат». В этой
связи В. И. Ленин подчеркивал, что, «если мыслить хоть сколько-нибудь
последовательно это значит признать марксизм и поставить полный крест
над народническим социализмом» [Там же]. Он отмечал, что полная по-
беда крестьянского движения даст отставку аграрному социализму эсе-
ров. В. И. Ленин писал, что неблагоприятный исход крестьянского движе-
ния «на некоторое время затянет агонию народнического социализма, даст
возможность несколько продержаться той иллюзии, будто критика поме-
щичье-буржуазной разновидности капитализма есть критика капитализма
вообще». Он также указывал: «Благоприятный исход крестьянской ре-
волюции означал бы, по мнению народников, торжество народнического
социализма в России. На деле такой исход был бы самым быстрым и . . .ре-
шительным крахом народнического (крестьянского) социализма» [Там
же. Т. 16. С. 326]. Это ленинское предвидение подтвердилось в Великой
Октябрьской социалистической революции.
Таким образом, непонимание эсерами закономерности развития капи-
тализма в России и его исторической роли, ошибочная теория классов,
реформистское представление о мирном зарождении и развитии элементов
социализма в недрах капитализма, непонимание сущности империализма
и его исторического места, смещение задач буржуазно-демократической
революции с задачами социалистической революции — вот те теоретиче-
ские посылки и тот теоретический багаж концепции мелкобуржуазного
социализма эсеров, с которым пришли они к началу февральской револю-
ции 1917 г.
Несостоятельность программно-теоретических воззрений мелкобур-
жуазного социализма эсеров по социально-экономическим вопросам дает
возможность понять неизбежность политического банкротства эсеровской
партии России, а также краха эсеровской концепции социализма, с пози-
ций которой они обосновывали свою деятельность в революции.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ленин В. И. Поли. собр. соч.
2. Буржуазные и мелкобуржуазные экономические концепции социализма: (кри-
тические очерки) 1848—1917 гг. / Отв. ред. Ю. Я. Ольсевич. М., 1974.
3. Гусев К. В., Ерицян X. А. От соглашательства к контрреволюции. М., 1968.
4. Гусев К- В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контр-
революции. М., 1975.
5. История русской экономической мысли / Под ред. А. И. Пашкова и Н. А. Цаго-
лова. М., 1960. Т. 11, ч. 1, 2.
6. Народническая экономическая литература / Отв. ред. Н. К. Каратаев. М., 1958.
7. История русской экономической мысли / Отв. ред. А. И. Пашков. М., 1966.
Т. III, ч. I.
8. Семенкова Т. Г. Экономические взгляды П. Л. Лаврова. М., 1980.
9. Твардовская В. А. Социалистическая мысль России на рубеже 1870 -1880 го-
дов. М., 1969.
10. Корень Б. Сущность учения социалистов-революционеров. Пг., 1917.
II. Чернов В. М. Социалистические этюды. М., 1908.
12. Чернов В. М. Основные вопросы пролетарского движения. Пг., 1918.
13. Чернов В. М. Упразднение народничества //Заветы. 1914. № 6.
57
14. Протоколы I съезда партии социалистов-революционеров. 1906.
15. Камушкина М. В., Куприянов П. М. Критика экономических теорий идеологов
мелкой буржуазии в России в эпоху империализма. М., 1966.
16 Борьба В. И. Ленина против мелкобуржуазной революционности и авантю-
ризма / Редкол. К. И. Варламов, К- В. Гусев. М., 1966.
17. Г инее В. Н. Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии в России в 1917 г Л.,
1977.
18. Непролетарские партии России. Урок истории / Под общ. ред. И. И. Минца.
М„ 1984.
19. Маслов С. Л. Крестьянское хозяйство. М., 1917.
20. Зак С Промышленный капитализм в России. М., 1908.
21. Трутовский В. О муниципальной программе. Пг., 1917.
22. Лавров Е. И., Фигуровская Н. К. Теории некапиталистического развития
сельского хозяйства // История русской экономической мысли / Отв. ред.
А. И. Пашков. Т. III, кн. 1.
23. Чернов В. М. Земля и право. Пг., 1919.
24. Камушкина М. В. Крах идеологов крестьянской демократии в 1917 г. //Экон,
науки. 1967. № 2.
25. Спирина М. В. К вопросу о классовых позициях экономистов организационно-
производственного направления в подготовке земельной реформы i917 г. М..
198! (Ротапринт).
26 Очерки истории исторической науки в СССР / Отв. ред. М. В. Нечкина.
М„ 1963. Т. III.
27. Тр. комиссии по подготовке земельной реформы. Пг., 1917. Вып. 2.
28. Чаянов А. В. Природа крестьянского хозяйства я земельный режим. М., 1917.
29. Макаров Н П. Крестьянское хозяйство и его интересы. М., 1917.
30. Морозов Л. Ф. От кооперации буржуазной к кооперации социалистической.
М., 1969.
31. Чернов В. М. К обоснованию программы партии социалистов-революционеров.
Пг., 1918.
32. Пешехонов А. В. Почему мы тогда ушли? Пг., 1918.
3.3. Ленинское учение о союзе рабочего класса с крестьянством / Отв. ред.
Ю. Я. Поляков. М., 1969.
31. Щетинина Г. И. Эсеры об интеллигенции// Непролетарские партии России
в 1917 г. и в годы гражданской войны / Отв. ред. И. И. Минц. М., 1980.
35. Алексеева Г. Д. Крах эсеровской концепции революции // Там же.
36. Гинее В. Н. Из истории идейных предпосылок соглашательства эсеров с бур-
жуазией в 1917 г.//Там же.
37. Ленинский сб. XIX.
38. Гинее В. И. Из истории разработки аграрной программы социалистов-рево-
люционеров // Вспомогательные исторические дисциплины. Л., 1972. Т. IV.
39. Орешкин В. В. Аграрный вопрос в трудах соратников В. И. Ленина. М., 1970.
40. Ерофеев Н. Д. Народные социалисты в первой русской революции. М., 1979.
41. Колесниченко Д. А. Трудовики в период первой российской революции. М.,
1985.
42. Гинее В. 11. Борьба за крестьянство и кризис русского неонародничества,
1902- 1914 it. Л., 1983.
43. Фирсов Д.. Якобий М. К пересмотру аграрной программы и ее обоснования.
М„ 1908.
Глава вторая
БАНКРОТСТВО АГРАРНОЙ ПОЛИТИКИ
ЭСЕРОВ
1. Позиции эсеров
по основным вопросам революции
Февральская буржуазно-демократическая революция в России 1917 г.,
будучи революцией периода монополистической стадии капитализма
и первой мировой войны, несла на себе черты смены в мировом револю-
ционном процессе этапа буржуазной революции и перехода к эпохе
мировой социалистической революции, когда руководящая роль в миро-
вом революционном движении перешла от буржуазии к пролетариату.
Наступление новой эпохи в мировом революционном процессе, эпохи
пролетарской революции, характеризовалось изменением соотношения
между борьбой за демократию и борьбой за социализм, когда борьба
за демократию стала составной частью борьбы за социализм, когда
произошло расширение круга демократических задач и углубление их
социального содержания.
Кардинальным вопросом эпохи был вопрос о войне и мире. Характер
его решения играл в России определяющую роль в решении ее внутренних
политических и социально-экономических задач, составляющих содер-
жание собственно буржуазной революции. Этот вопрос, как и во всем
мире, вызвал размежевание революционных сил, которое отражало,
по сути дела, «деление между мелкой буржуазией, городской и деревен-
ской. в России и социалистическим пролетариатом» |1. Т. 27. С. 27).
Эта расстановка политических сил соответстновала социалистической
революции. Подчеркивая этот факт, В. И. Ленин писал, что уже в годы
первой мировой войны по вопросу о войне и мире «возникло новое поли-
тическое деление в России на почве новых, более высоких, более развитых,
более переплетенных международных отношений» [Там же|.
История подтвердила правильность ленинской оценки новой расста-
новки политических сил. После февральских событий, косда во главе
Советов и во Временном правительстве оказались представители мелко-
буржуазных партий, скатившиеся на позиции «революционного оборон-
ничества» и соглашательства с буржуазией, ни одного коренного со-
циально-экономического вопроса буржуазно-демократической революции
не было решено. Все это являлось выражением и подтверждением в поли-
тической жизни России ленинского положения о расширении круга
и углублении социального содержания демократических задач, когда
нельзя было решать такие демократические задачи, обусловленные
новой эпохой, как борьба за мир против империалистической войны,
и демократические задачи борьбы с пережитками феодализма в политиче-
ском и экономическом устройстве страны, составлявшие содержание
собственно буржуазной революции, не выходя за рамки самой буржуаз-
ной революции, не нанося удара по цепи империализма.
59
В. И. Ленин постоянно разъяснял, что в условиях нового соотношения
борьбы за демократию и за социализм «нельзя выскочить из империали-
стической войны, нельзя добиться демократического, не насильнического,
мира без свержения власти капитала, без перехода государственной
власти к другому классу, к пролетариату» [Там же. Т. 31. С. 161].
Вот почему отношение к вопросу о войне и мире предопределило собой
и отношение к другим основным вопросам русской революции, в том
числе к вопросу о власти. Этой диалектической взаимосвязи указанных
вопросов, раскрытой В. И. Лениным, не могли понять эсеры в силу
того, что они не разобрались в новом соотношении борьбы за демократию
и социализм, хотя и отразили его в своей социально-экономической
и социально-политической концепции, но в ошибочном виде, в форме
смешения задач, движущих сил и содержания буржуазно-демократиче-
ской и социалистической революций. Кроме того, эсерам было присуще
ошибочное понимание империализма. Непонимание диалектической
взаимозависимости решения вопроса о власти и аграрного вопроса от
характера решения вопроса о войне и мире наряду с другими причинами
привело их к идейно-политическому банкротству, что явилось выражением
краха их теоретической концепции народнического социализма.
Непонимание эсерами характера февральской революции и соглаша-
тельство с либеральной буржуазией. Движущими силами февральской
буржуазно-демократической революции, свергнувшей самодержавие,
были пролетариат и крестьянство, причем пролетариат выступал ее
гегемоном. Особенность февральской революции, указывал В. И. Ленин,
состояла в том, что в ней чрезвычайно оригинально слились «совершенно
различные потоки, совершенно разнородные классовые интересы, совер-
шенно противоположные политические и социальные стремления»
[Там же. С. 16|. С одной стороны, ширилось глубоко народное, массовое
движение рабочих и крестьян за свободу, землю и мир, с другой —
выступление крупной буржуазии, подталкиваемой к захвату власти
англо-французским капиталом в интересах продолжения империалистиче-
кой войны.
Меньшевики и эсеры, оказавшиеся в это время в большинстве в Сове-
тах, имея полную возможность захватить политическую власть, добро-
вольно отдали ее буржуазному Временному правительству. В стране
получилось оригинальное переплетение двух властей, двух диктатур:
революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства
и диктатуры буржуазии, поскольку революция «зашла дальше обычной
буржуазно-демократической революции, но не дошла еще до „чистой"
диктатуры пролетариата и крестьянства» [Там же. С. 155].
Причина этого была в том, что в России —одной из самых мелко-
буржуазных стран Европы — в революцию втянулось большое число
обывателей, мелких хозяйчиков — мелкой буржуазии, которая, впервые
придя в политику, естественно, пошла за буржуазией, привыкнув
равняться на нее в производстве, в образе мыслей и в стремлении жить
по-буржуазному. Гигантская мелкобуржуазная волна захлестнула всех,
«подавила сознательный пролетариат не только своей численностью,
но и идейно, т. е. заразила, захватила очень широкие круги рабочих
мелкобуржуазными взглядами на политику», своим доверчиво-бессозна-
60
тельным отношением к капиталистам [Там же. С. 156). Под влиянием
конституционных иллюзий и несознательно-доверчивого отношения к бур-
жуазии принимались резолюции, выражавшие доверие Временному
правительству. Революция, указывал В. И. Ленин, «остановилась, за-
хлебнулась фразой. . . не из-за насилия со стороны буржуазии. . . а из-за
доверчивой бессознательности масс» [Там же. С. 157).
Сущность политики, проводимой мелкобуржуазными партиями
в 1917 г., состояла в соглашательстве с либеральной буржуазией, которое
красной нитью прошло через весь 1917 г., меняя свои формы в зависи-
мости от условий и соотношений классовых сил. В. И. Ленин подчеркивал,
что «с точки зрения марксизма „соглашательство" народнических и мень-
шевистских вождей есть проявление колебаний мелкой буржуазии,
боящейся довериться рабочим, боящейся порвать с капиталистами.
Эти колебания неизбежны. . .» [Там же. Т. 32. С. 130].
После февральской революции эсеры затруднялись конкретизировать
свое прежнее определение революции как социальной, идущей, согласно
их концепции, дальше буржуазной революции, выходящей за рамки
капитализма. Известно, что в свое время В. И. Ленин критиковал несо-
стоятельность эсеровской концепции революции, в том числе и за рас-
плывчатость определения ее характера. После февральской революции
эсеры на собственном опыте убедились в неопределенности своей оценки
революции только как социальной. То, что это «туманный, ничего не гово-
рящий термин», вынужден был признать на III съезде партии эсеров
(май—июнь 1917 г.) В. Н. Коварский, отмечая, что всякая революция
является социальной.
После вступления мелкобуржуазных лидеров в буржуазное Временное
правительство теоретики партии старательно обходили вопрос о харак-
тере происшедшей революции, как явствует из признаний одного из
выступавших делегатов: «Во всех определениях, которые делаются, никто
не решается сказать, что мы живем в период буржуазной революции,
никто не имеет смелости утверждать, что подходим к какой-нибудь
социалистической революции» [2. С. 82]. Это объяснялось тем, что от того
или иного конкретного определения классового характера революции
зависела общая линия поведения партии в революции, ее тактика по
отношению к буржуазии, ее отношение к основным вопросам революции —
к вопросу о власти, об отношении к буржуазному Временному правитель-
ству, к войне и миру, к земельному вопросу.
Коренным вопросом всякой революции является вопрос о власти
в государстве. В. И. Ленин подчеркивал, что «без уяснения этого вопроса
не может быть и речи ни о каком сознательном участии в революции,
не говоря уже о руководстве ею» [1. Т. 31. С. 145].
Отношение эсеров к этому вопросу было нечетким. «Мы не можем
с точностью сказать, происходит ли сейчас чисто буржуазная революция,
или мы уже перешагнули через ее пределы», -- вынужден был признать
на съезде М. Л. Коган-Бернштейн. Выявившиеся на съезде эсеров
разногласия по поводу конкретного толкования характера революции
выразились в различном отношении к коалиционному Временному
правительству [3; 4. С. 89—100].
Выступивший от левого крыла эсеров Н. А. Алгасов, осуждая согла-
61
шательство партии с буржуазией, расценивал коалиционное Временное
правительство, в котором было шесть министров-социалистов, как
видоизмененную форму буржуазного Временного правительства, которое
должно пасть в результате развития революции. Алгасов утверждал,
что такому правительству должно противостоять революционное времен-
ное правительство в лице Советов рабочих и крестьянских депутатов
[2. С. 2151. Правые эсеры отстаивали коалицию с буржуазией: «. . .Эсеры,
бия себя в грудь, уверяют, . . — писал В. И. Ленин, что они никогда
не считали русскую революцию буржуазной, — и поэтому. . . идут под-
держивать именно буржуазное правительство. . .» 11. Г. 34. С. 112- -113].
Это означало, что практически они смотрели на революцию, как на
буржуазную. «„Наша революция буржуазная" -- в эту, забавно изуро-
дованную Даном, Церетели и Скобелевым, „истину" уверовал „сам"
министр Чернов» [Там же. Т. 32. С. 383]. Но практически толкование
правыми эсерами революции как буржуазной находилось в противоречии
с их экономическими и социологическими теориями.
Правое крыло эсеров проводило мысль о революционности и демокра-
тичности определенных слоев либеральной буржуазии, оправдывая
тем самым свою коалицию г ней Таким образом, они отошли от прежней
общеэсеровской негативной оценки социальной роли русской буржуазии.
Так. один из руководящих деятелей правого крыла эсеров Н. Д. Авксеньев
считал, что переворот совершен не только революционной демократией,
но и либерально-демократическими и либерально-буржуазными крхгами.
Правые эсеры выделяли из среды буржуазии элементы, которые якобы
честно согласились осуществлять выдвинутую демократией систему
мер [5]. Тем самым они оправдывали свое соглашательство. Идейные
истоки соглашательства с буржуазией содержались еще в программе
партии, где говорилось о либерально-демократической оппозиции ца-
ризму. На этот факт совершенно справедливо обратил внимание иссле-
дователь В. II. Гинев |6|.
Отстаивая коалицию с буржуазией, правые эсеры и примкнувший
к ним центр партии тем самым фактически рассматривали февральскую
революцию как буржуазную, хотя никогда в официальных документах
партии эсеров такой оценки не было. Наличие такой оценки означало бы
открытое признание несостоятельности своих социально-политических
воззрений и их пересмотр на практике. Политически это свидетельство-
вало бы об открытом отказе правых эсеров от принятого в партии
стремления вести революционные преобразования дальше интересов
буржуазии, т. е. сделать революцию социальной, выходящей, согласно
их концепции, за рамки капитализма.
По существу ио всем основным вопросам революции имелись различ-
ные мнения в партии эсеров (см. подробнее в]3. С. 106]). В классовом
отношении переход правых и центра партии эсеров на позиции соглаша-
тельства с буржуазией соответствовал интересам зажиточных слоев
крестьянства, интересы которых разошлись с интересами основной массы
эксплуатируемых крестьян.
Политическая несамостоятельность мелкобуржуазных эсеров, боязнь
остаться у власти в период мировой войны без буржуазии, без ее знаний,
опыта, капитала проявилась в том, что уход из правительства предстани-
62
телей финансового капитала Коновалова, Гучкова и других под влиянием
развития революции эсеры и докладчик ЦК по социально-экономической
политике Прилежаев расценили как попытку буржуазии «изолировать
демократию и возложить на нее ответственность за судьбы страны».
Поэтому сохранение коалиции с буржуазией представлялось им как
одно из средств спасения страны и революции в период ведения войны
от экономической разрухи [2 С. 49, 72|.
Переживавшийся страной текущий момент на съезде рассматривался
как «переходное время, когда цензовая Россия уже не в состоянии спра-
виться с роковыми проблемами современности, а социалистическая
партия еще не вынуждается взять в свои руки власть». В принятой
III съездом партии резолюции указывалось, что демократия через ми-
нистров-социалистов осуществляет свою волю и «контроль над всей
внутренней и внешней политикой правительства». Таким образом,
соглашательская с буржуазией политика правых эсеров и центра партии
была признана официальной политикой партии эсеров [3. С. 88—92].
Отсутствие четкой оценки характера февральской революции послу-
жило базой для выработки различных, а по некоторым вопросам противо-
положных политических линий в революции, что также свидетельствовало
о несостоятельности социально-политической концепции революции
эсеров.
Левые эсеры не только на словах, но и на деле стояли на позиции
признания за февральской революцией ее социального характера, т. е.,
в эсеровском понимании, направленной против буржуазии. В силу этого
и после съезда они выступали против соглашений с буржуазией, вскрывая
ее недемократизм. саботаж в народном хозяйстве. Они правильно оцени-
вали контрреволюционное значение коалиции эсеровской партии с бур
жуазиен в период’ революции. «В настоящее время. — писала Мария
Спиридонова в августовском номере органа левых эсеров ,,Наш путь", -
утверждать действительно теоретически и практически, что наша револю-
ция буржуазная, опираться на пресловутые „живые силы страны*’,
сотрудничать с буржуазией в области политической и экономической,
это значит укрепить окончательно расшатавшийся буржуазный строй,
это значит помогать ему продержаться годы, десятки лет на сгорбленных
плечах трудящегося класса».
Соглашательская политика эсеров в 1917 г. проводилась в соответ-
ствии с положениями и духом их народнического «социализма», в соответ
ствии с их представлениями о постепенном, реформистском пути дви
жепия к социализму и покоилась на мелкобуржуазном предрассудке
о сотрудничестве классов и возможности сглаживания классовых проти-
воречий после революционного свержения самодержавия демократиче-
ским государством.
В. И. Ленин подчеркивал, что в 1917 г. народники и меньшевики
целиком скатились к мелкобуржуазной теории примирения классов
государством: «Бесчисленные' резолюции и статьи политиков обеих этих
партий насквозь пропитаны этой мещанской и филистерской теорией
„примирения*» [I. Т. 33. С. 8].
В то же время соглашательская политика эсеров противоречила
их другим теоретическим п программным положениям о контрреволю-
63
ционности буржуазии, с которой партия должна бороться вплоть до
установления революционно-демократической диктатуры. Все эти проти-
воречия свидетельствовали о том и являлись следствием того, что, как
в свое время подчеркивал В. И. Ленин, эсеры «заняли с самого начала
такую внутренне противоречивую, такую скользкую позицию, что на ней
не могли удержаться, без постоянных шатаний и падений, люди вполне
честные и вполне способные к политическому мышлению?) [Там же.
Т. 7. С. 352].
Крах социально-политической концепции эсеров выразился в теоре-
тической неспособности оценить характер, движущие силы и социально-
экономическое содержание не только февральской буржуазно-демокра-
тической революции, но и Великой Октябрьской социалистической
революции [3, 4].
Соглашательство правых и центра партии эсеров с буржуазией
в вопросе о власти послужило предпосылкой их перехода на рефор-
мистский путь решения социально-экономических проблем, в том числе
аграрного вопроса. В свою очередь соглашательство правых и центра
партии эсеров с буржуазией было предопределено социал-шовинизмом,
захватившим подавляющую часть партии в годы первой мировой войны,
их «революционным оборончеством» после Февраля.
Отношение эсеров к вопросам войны и мира. После февральской
революции основная часть партии эсеров в решении вопроса о войне
и мире занимала позицию революционного оборончества, которое пред-
ставляло собой одну из форм соглашательства с либеральной буржуазией.
Оно находилось в прямой связи с предшествующей политической линией
эсеровской партии. В начале войны по вопросу об отношении к войне
эсеры, как и другие партии II Интернационала, раскололись на разные
группы [3. С. 78-—96]. Большинство эсеров встало на позиции «зашиты
отечества», следовательно, поддержки империалистических притязаний
русской буржуазии. Лишь незначительное меньшинство эсеров выступало
против войны. Его представители, В. Чернов и М. А. Натансон (Бобров),
участвовали в международной Циммервальдской конференции против-
ников войны. М. А. Натансон (Бобров) примкнул к позиции большевиков,
входивших в левую группировку Циммервальдской конференции, которая
считала необходимым «превращение империалистической войны в граж-
данскую» и отрицательно относилась к пацифистскому лозунгу «борьбы
за мир», выдвигавшемуся Циммервальдским центром. «Циммервальдская
левая» стояла за беспощадную борьбу и за безоговорочный разрыв
с оборонцами п пацифистами, а Циммервальдский центр, куда входил
Чернов, — за объединение всех социалистов.
Теоретическим же обоснованием центристских позиций Чернову
послужила выдвинутая нм концепция «третьей силы». Он считал, что,
поскольку войну ведут два «мировых политических треста», задача
социалистов состоит в том, чтобы создать и противопоставлять нм «третью
силу», которая сможет вмешаться в мировую войну. Такой «третьей
силой» может стать только международное социалистическое движение,
поэтому-то задачу социалистов Чернов видел в объединении всех сил —
оборонцев, пацифистов, левых, центра для организации «третьей силы».
После февральской революции по вопросу о войне эсеры встали
64
на позиции революционною оборончества, что нашло отражение в ре-
золюции о войне, принятой Московской конференцией эсеров 20—
21 марта, где указывалось, что причины войны коренятся в основ-
ных противоречиях капиталистического строя, что демократия каждого
народа имеет право на самооборону, для русской демократии это еще
является и обязанностью защитить завоевания революции. Одновременно
русская демократия должна вести борьбу с захватническими стремле-
ниями правящих классов и добиваться от Временного правительства
заявления об отказе от захвата чужих территорий и получения контри-
буций.
В. И. Ленин, подчеркивая несостоятельность такой политической
линии мелкобуржуазной демократии, ее зависимость от буржуазии,
указывал, что потребовать от буржуазного правительства «.торжествен-
ную декларацию» для мелкого буржуа является «верхом смелости»
и представляет собой на деле лунблановщину худшего типа [1. Т. 31.
С. 128].
Войдя во Временное правительство, эсеры сочли, что уже имеют
возможность непосредственно решать вопросы войны и мира в соответ-
ствии со своими взглядами и установками. III съезд эсеров отразил
мелкобуржуазные иллюзии, будто революционная Россия «после сверже-
ния царизма легко и быстро очистилась от всяких следов былых его
захватнических поползновений и провозгласила на весь мир лозунг мира
без аннексий и контрибуций». Выступивший на съезде один из лидеров
левого крыла партии Б. Д. Камков в противовес В. Чернову считал,
что Россия и после революции, находясь в коалиции с западными (импе-
риалистическими) державами, продолжает вести империалистическую
войну. В целом съезд отверг как шовинистическую программу форси-
рованного наступления русских войск, так и проповедь отказа от наступления
и неповиновения распоряжениям революционного правительства [2.
С. 475, 478]. Съезд ликвидацию войны считал возможным «при условии
объединенных усилий демократий», поэтому необходимым признавалось
возрождение Интернационала и борьба с развалом армии, за ее боеспо-
собность.
Теоретическим обоснованием политической линии партии социалистов-
революционеров по вопросу о войне и мире послужила выдвинутая
В. И. Черновым концепция «третьей силы». Правый эсер Гоц заявил
на съезде, что «третья сила» теряет свой идеологический характер
и приобретает облик подлинно реальной исторической силы, к которой
он относил русскую революцию. По его мнению, международная политика
революционной России за мир развивалась в двух направлениях. «Первый
путь — это путь воздействия... на свое правительство в целях отказа от
политики захвата, аннексий, а затем воздействия на союзные правитель-
ства». Второй путь — «обращение к демократии как союзных, так и вою-
ющих стран» [2. С. 108].
Съезд закончился в начале июня, а наступление русских войск на
фронте началось 18 июня. Оно свидетельствовало о том, что империали-
стический характер борьбы двух «мировых трестов» не изменился,
несмотря на происшедшую революцию в России, которая оказалась
«третьей силой» лишь на словах. Примечательно в этом отношении
5 М. В. Спирина
65
признание идеолога русской буржуазии и ярого сторонника ведения
войны до победного конца кадета Милюкова: «Все значение, весь смысл
создания первой министерской коалиции, с точки зрения войны и союз-
ников, заключается в том, чтобы восстановить боеспособность русского
фронта».
Следовательно, концепция Чернова о «третьей силе», якобы выводя-
щей народы из империалистической войны, потерпела крах. Все завере-
ния, резолюции, декларации остались на бумаге, а на деле мелкобуржуаз-
ные вожди «Церетели и Черновы, попав в зависимость от империализма,
проводят этап мелкобуржуазных иллюзий, мелкобуржуазных фраз,
прикрывающих тот же самый циничный империализм» [1. Т. 32. С. 366--
367].
Мелкобуржуазный идеолог не понимает, указывал В. И. Ленин,
что война перестала бы быть захватной, империалистической, граби-
тельской только после разрыва с капиталистами [Там же. Т. 34. С. 331].
Вожди мелкой буржуазии, войдя в буржуазное Временное прави-
тельство, стали выполнять роль игрушки в руках буржуазии, орудия
ее обмана трудящихся масс. «Через Гучкова нельзя было увлечь массы
на продолжение империалистической, захватной войны, войны из-за
дележа колоний и аннексий вообще. Через Керенского. . . буржуазия. . .
смогла делать это, смогла ,,налаживать" продолжение. . . такой войны»
[Там же. Т. 32. С. 311].
Другим важным направлением развития внешней политики русских
мелкобуржуазных партий после революции было обращение к демокра-
тиям союзных и всех воюющих стран. Кроме того, эсеры рассчитывали
также покончить с войной через революцию во всех воюющих странах.
Они писали обращения и воззвания к социалистам всех стран, стреми-
лись разработать очередность выступления революционных сил в разных
странах, добиться заключения соглашения между социалистами воюющих
стран. Эсеры предприняли также попытку провести широко нашумевшую
компанию по созыву международного съезда социалистов в Стокгольме,
за прекращение войны и заключение демократического мира. В. И. Ленин
вскрыл роль идеологов мелкой буржуазии по вопросу заключения мира
как орудия обмана масс буржуазией. Ждать" международных
конгрессов или совещаний значит быть изменником интернациона-
лизма. . .» [Там же. Т. 31. С. 178].
Таким образом, по всем внешнеполитическим направлениям кон-
цепция «третьей силы» потерпела полный провал. На деле идеологи
мелкой буржуазии оказались проводниками буржуазного влияния на
революционный народ и слепыми исполнителями воли империалистиче-
ской буржуазии по основным вопросам революции.
Ведущие политические идеи эсеров, состоявшие в том, будто можно
вывести страну из империалистической войны к миру без аннексий
и контрибуций, находясь в политическом блоке с империалистической
буржуазией, без диктатуры пролетариата и победы социалистической
революции, представляя собой мелкобуржуазный самообман и обман
масс буржуазией, являлись ошибочными и политически опасными [Там же.
Т. 34. С. 39]. И то, что подобные политические идеи эсеры, войдя
в буржуазное Временное правительство, не смогли претворить в жизнь,
66
что ни одно из провозглашенных направлений внешней политики «рево-
люционной демократии» этим правительством не привело к намеченным
результатам и все они заканчивались провалом, свидетельствовало
о несостоятельности и крахе как политических установок, так и тех
теоретических положений об империализме и революции, на которые
они опирались. Таким образом, действительность обнажила несостоятель-
ность и крах социально-политической стороны концепции мелко-
буржуазного социализма эсеров.
Переход партии эсеров к сотрудничеству и соглашательству с буржуа-
зией по коренным вопросам революции — по вопросу о власти, войне
п мире предопределил отход эсеров и от революционного способа решения
аграрного вопроса, и переход на реформистский путь социально-эконо-
мических преобразований.
Диалектической взаимосвязи и соотношения этих основных вопросов
буржуазно-демократической революции партия эсеров не поняла, что
также являлось выражением теоретической несостоятельности социально-
политической концепции народнического социализма эсеров и предпо-
сылкой идейно-политического краха партии.
Переход эсеров на реформистский путь решения аграрного вопроса.
Одной из причин февральской буржуазно-демократической революции
была нерешенность аграрного вопроса. Революция в силу изменившейся
социально-экономической действительности «поставила аграрный вопрос
в России неизмеримо шире, глубже и острее, чем в 1905—1907 годах»
[Там же. Т. 16. С. 412].
Это объяснялось наступлением новой эпохи мирового революцион-
ного процесса и вытекающим отсюда расширением и углублением со-
циального содержания демократических задач, в том числе задач
буржуазно-демократической революции. Последнее означало, что задачи
буржуазно-демократической революции, в том числе задачу уничтожения
частной собственности на землю, нельзя было осуществить, не затрагивая
экономических интересов монополистической буржуазии, поскольку ее
интересы переплетались с интересами помещиков. В политическом
плане осуществление коренных аграрных преобразований требовало
организации новой, демократической власти, способной противостоять
буржуазии. Такой властью могла быть только революционно-демокра-
тическая диктатура пролетариата и крестьянства под руководством
пролетариата.
Аграрная программа, с которой большевики выступили в 1917 г.,
учитывала ряд новых моментов, вытекавших из ведения мировой войны
и двоевластия в стране и обусловивших изменение политических условий,
необходимых для проведения национализации земли по сравнению с пер-
вой русской революцией. Осуществление национализации земли означало
в 1917 г., как неоднократно подчеркивал В. И. Ленин, не только доведение
до конца буржуазно-демократической революции, «но и шаг к социализму»
[Там же. С. 413]. Но если в прежних условиях В. И. Ленин считал
необходимой политической предпосылкой ее осуществления полную
победу революции и установление революционно-демократической
диктатуры пролетариата и крестьянства, которая одна могла идти про-
тив интересов как помещиков, так и буржуазии, то в 1917 г. этого поли-
5-
67
тического условия оказалось недостаточно. Возникшие в дни февральской
революции Советы рабочих и крестьянских депутатов, добровольно
уступив власть буржуазному Временному правительству, отдали тем
самым дело коренного преобразования аграрного строя в руки буржуазии.
В этой обстановке необходимым политическим условием проведения на-
ционализации земли было установление диктатуры пролетариата, сво-
бодной от колебаний и соглашательства мелкой буржуазии.
Борясь за перерастание буржуазно-демократической революции
в социалистическую, партия большевиков выступила за немедленный
переход всей земли в руки крестьян. Она советовала им «брать землю
организованно, отнюдь нс допуская ни малейшей порчи имущества
и заботясь об увеличении производства» [8. С. 499]. Отмечая важность
революционного почина масс, В. И. Ленин подчеркивал: «Если вы будете
ждать, пока закон напишется, а сами не разовьете революционной
энергии, то у вас не будет ни закона, ни земли» [1. Т. 31. С. 419].
Провести социализацию земли (т. е. уничтожить частную собствен-
ность и передать крестьянам помещичьюземлю в трудовое уравнитель-
ное пользование без выкупа), так же как и национализацию земли,
нельзя было без революционных мер против буржуазии, тесно связанной
с помещичьим землевладением. А это вело к перерастанию буржуазно-
демократической революции в социалистическую. Эсеры противопостав-
ляли марксистской концепции перехода к социализму через пролетарскую
революцию народническую концепцию аграрного социализма. Согласно
их теории, строительство основ социализма в России пойдет не через
социалистическую революцию и установление диктатуры пролетариата,
а через решение аграрного вопроса и осуществление социализации земли.
Последнюю они рассматривали как «пролог к торжеству социализма».
Какую же позицию заняла партия социалистов-революционеров по во-
просам аграрной политики в объективно сложившихся условиях, когда
лидеры партии вошли в буржуазное Временное правительство в надежде
на осуществление «сверху» своей партийной программы социализации
земли, практическая реализация которой в тех условиях вела с необхо-
димостью к национализации банков и синдикатов, к удару по интересам
крупной финансовой буржуазии, в правительственной коалиции с которой
они находились?
На III съезде партии социалистов-революционеров была подтверж-
дена неизменность основных положений ее аграрной программы. Был
поставлен вопрос о выработке тактической ее части, т. е. программы
переходных (временных) до Учредительного собрания мер (подробнее
см. в [9. С. 95—100]). На съезде признавалось, что партия плетется
в хвосте событий, так как у нее «имеется теоретическая аграрная про-
грамма, но методов осуществления ее, практической программы. . .
к сожалению, нет; и это. . . и беда, и еще больше вина партии».
Главным вопросом аграрной политики эсеров был вопрос об отношении
к «немедленному» захвату крестьянами помещичьих земель. Единства
взглядов по этому вопросу не было. В период первой русской революции
эсеры выступали за захват крестьянами помещичьих земель, а в принятой
III съездом партии социалистов-революционеров 3 июня 1917 г. резолю-
ции по аграрной политике отвергались всякие «частные захваты» земли,
68
указывалось, что основной закон о земле должен быть издан Учредитель-
ным собранием. По этому закону всякая собственность на землю должна
быть уничтожена, «земля должна перейти в общенародное достояние без
выкупа для уравнительного трудового пользования» [2. С. 480].
Отвергая выдвинутый большевиками лозунг немедленного органи-
зованного захвата крестьянами помещичьих земель, III съезд в то же
время под влиянием широкого крестьянского движения вынужден был
высказаться за «немедленное планомерное проведение в жизнь аграрной
политики, направленной к осуществлению социализации земли». К мерам
этой политики относились: переход всех земель в ведение земельных коми-
тетов, развитие общественной и артельной обработки земли, распределе-
ние земельными комитетами рабочих сил между хозяйствами, учет
живого и мертвого инвентаря и распоряжение им в целях наилучшего
использования, взятие на учет и в случае надобности в общественное
заведование уездных или губернских земельных комитетов тех культурных
частновладельческих хозяйств, которым грозит разрушение или обесце-
нение.
Разногласия между эсерами по вопросу о немедленном переходе
помещичьих земель крестьянам были прикрыты общими положениями
резолюции по аграрной политике «О переходе всех земель в ведение зе-
мельных комитетов», которую разные группы эсеров воспринимали по-раз-
ному. Одни, более умеренные, а также правые эсеры голосовали за нее,
преследуя цель успокоить крестьянские массы и остановить дальнейшее
развитие крестьянской революции. Другие же, радикально настроенные
члены партии, особенно из районов крестьянского движения, находили
в ней как бы прямое указание немедленно покончить с помещичьим
землевладением.
Принятый эсерами пункт о переходе всех земель в ведение земельных
комитетов представлял собой, по сути дела, модификацию «организо-
ванного» перехода к крестьянам помещичьих земель, направленного
эсерами в либеральную сторону, так как открывал возможность различ-
ного толкования путей и способов такого перехода. Недаром при рассмот-
рении данной резолюции докладчику был задан вопрос: «Где граница
между захватом и не захватом?»
Резолюция по аграрному вопросу была внутренне противоречивой:
с одной стороны, предлагалось «немедленное планомерное проведение
в жизнь аграрной политики, направленной к осуществлению социализации
земли», а с другой — запрещение организованного захвата крестьянами
помещичьих земель, т. е. единственно возможного способа уничтожения
помещичьего землевладения. Такая противоречивость неизбежно вела
к расколу внутри партии и к ее идейно-политическому краху. На съезде
один из делегатов предупреждал, что если не будет решен аграрный
вопрос, то эсеры окажутся фразерами.
В. И. Ленин подчеркивал, что буржуазия и помещики во Временном
правительстве не допустят проведения в жизнь аграрных требований
эсеров. А потому, как бы искренни ни были отдельные деятели эсеровской
партии, их основные политические и экономические идеи, в том числе
идеи о возможности перехода земли к народу без выкупа в интересах
народа, без диктатуры пролетариата в конкретных политических условиях
69
развития революции, «представляют из себя, объективно, именно мелко-
буржуазный самообман или, что то же, обман масс („большинства")
буржуазией» [ 1. Т. 34. С. 39]. Эсеры, считавшие возможным выполнение
крестьянских требований в союзе с буржуазией через реформу, тем самым
обманывали крестьян. «Они, — подчеркивал В. И. Ленин, — ведут кре-
стьянство не к союзу с рабочими, а к союзу с капиталистами, т. е. к подчи-
нению нм» [Там же. С. 114].
Теоретические истоки реформизма по вопросу о способе осуществления
социализации земли были заложены в теоретической концепции
В. М. Чернова. В проекте аграрной программы партии, разработанной
В. М. Черновым, указывалось, что, если основное требование аграрной
программы «не будет осуществлено сразу, в качестве революционной
меры, ПСР в дальнейшей аграрной политике будет руководствоваться
соображениями о возможном приближении к осуществлению этого требо-
вания во всей его полноте, выступая за возможные переходные к нему
меры», что было справедливо оценено максималистами как выражение
реформизма.
Это положение не вошло в программу партии эсеров, но вместе с тем
не вошел и вопрос о революционном способе осуществления социализации
земли. Тем самым принятое на I съезде решение открывало возможность
перехода партии на реформистский путь.
Классовые корни перехода на реформистский путь партии социа-
листов-революционеров в 1917 г. заключались в том, что руководство
партии эсеров, в том числе его центр во главе с В. Черновым, перешло на
позиции защиты интересов зажиточных крестьян, т. е. на реформистские
позиции народных социалистов. Интересы же основной массы трудящегося
крестьянства разошлись с интересами зажиточных крестьян по всем
основным вопросам революции: и по вопросу о войне, и по вопросу
о власти, и по вопросу о захвате помещичьей земли, поскольку зажиточ-
ным крестьянам спокойнее было получить землю из рук государственной
власти. Однако крестьянство еще не раскололось, расхождение интересов
еще не вылилось наружу, поскольку земельный вопрос оставался нерешен-
ным, что создавало определенную общность интересов всего крестьянства
в борьбе с помещиками.
Непонимание соотношения экономики и политики было свойственно
всем народникам. Особенно ярко оно проявилось в период первой русской
революции у А. В. Пешехонова, который выделял аграрные преобразова-
ния без соответствующих политических требований, что, по мнению
В. И. Ленина «осуждает на абсолютный неуспех аграрную программу
крестьянства» [1. Т. 16. С. 329]. То же непонимание определяющей роли
политических вопросов прозвучало в выступлении на III съезде партии
эсеров Н. Я. Быховского: «Съезд прошел под флагом политики и войны,
но главный центральный для нас вопрос — аграрный. Если мы прова-
лимся в аграрном вопросе, то тогда нам будет крышка» ]2. С. 258].
Эти слова предвосхитили будущее партии. Причина же состояла в поли-
тическом соглашательстве эсеров с буржуазией. Поэтому были обречены
на полный провал попытки эсеров, с одной стороны, провести регулиро-
вание земельных отношений до Учредительного собрания в духе социали-
зации земли, а с другой — положить в основу проекта земельной реформы,
70
подготавливаемого совместно с буржуазией, партийную программу социа-
лизации земли, о чем было торжественно заявлено на III съезде партии
эсеров и зафиксировано в принятой резолюции по аграрной политике.
Позиции эсеров по социально-экономической политике. Политическое
соглашательство мелкобуржуазных партий с буржуазией отразилось
на характере и направлении решения различных вопросов социально-
экономической политики эсеров и с очевидностью свидетельствовало об
их отходе от своей теории и программных требований. Так, эсеры перешли
на позиции меньшевиков, утверждавших, что Россия не созрела для
социалистической революции. На III съезде партии социалистов-револю-
ционеров было заявлено о том, что «капитализм еще не исчерпал своих
положительных возможностей, а социализм слишком молод и провалится
с треском, если попытается встать у государственного руля». Следова-
тельно, войдя в буржуазное правительство, эсеры уже не ставили, как
раньше, задачи борьбы с капитализмом. Они полагали, что революцион-
ный подъем после войны сделает исходным пунктом преобразований
государственные мероприятия по регулированию экономики, лишив их
милитаристского и капиталистического характера. К тому же эсеры
исходили из своей теоретической концепции аграрного социализма,
согласно которой основой для преобразования всей экономики в сторону
социализма должно явиться осуществление социализации земли.
Их отход от своих идеологических установок можно проследить по
общим принципиальным вопросам. Так, в докладе по социально-эконо-
мической политике на III съезде партии эсеров И. А. Прилежаев выдвигал
как первоочередную задачу развитие производительных сил для ведения
войны и преодоления разрухи. Этой задаче уже был «соподчинен» про-
возглашенный эсерами при образовании своей партии принцип классовой
борьбы, который они раньше считали главным, определявшим природу
политических партий как социалистических. Тем самым они полностью
скатились на мелкобуржуазную позицию примирения и сглаживания
классовых противоречий с буржуазией, о противоположности интересов
которой с интересами трудовой демократии они раньше твердили. Болес
того, в докладах Прилежаева. Чернова открыто прозвучала боязнь того,
что либеральная буржуазия под влиянием чрезмерных требований
революционного народа может отойти от управления страной, тогда
демократии самой в обстановке продовольственного, финансового
и промышленного кризисов придется брать в свои руки ряд производств,
преодолевая открытый бойкот буржуазии. Эсеры боялись крушения
коалиции с буржуазией, без которой, по их мнению, нельзя было защитить
страну, революцию от внешнего врага, от дезорганизации хозяйства.
Поэтому лидеры правого крыла и центра партии эсеров пытались
доказать делегатам съезда, что ряд требований рабочей программы
в существующих условиях фактически неосуществим, а возможен тогда,
когда «рабочий класс сумеет побороть экономический кризис». В то же
время они всеми силами противились переходу в руки рабочего класса
политической власти. Тем самым «подчинение» основного принципа
социалистической партии — принципа классовой борьбы принципу разви-
тия производительных сил, о котором говорил Прилежаев в докладе,
вело на практике к предательству интересов рабочего класса. Последнее
71
выразилось в том, что забастовочное движение пролетариата за улучше-
ние условий труда в соответствии с требованиями эсеровской программы
(докладчик по рабочему вопросу — Б. Воронов) явилось якобы наряду
с признаваемым эсерами саботажем буржуазии одним из факторов,
подтачивавших экономику [2. С. 265, 268].
Положение о том, что «стихийное забастовочное движение, вызванное
законным стремлением поднять заработную плату, привело к еще боль-
шему усилению промышленного и финансового хаоса, к большему обо-
стрению продовольственного кризиса» [2. С. 489], содержалось и в тези-
сах доклада по рабочей политике Д. С. Розенблюма (Фирсова), хотя
этот оратор говорил о чрезвычайно низких расценках, которые не обеспе-
чивали существование рабочего и его семьи и приносящих огромные
барыши капиталистам. Однако вместо того, чтобы добиваться от буржуа-
зии улучшения положения рабочих и осуществления требований, записан-
ных в своей партийной программе, эсеры стали уговаривать рабочих
отказаться от них, т. е. отказаться от удовлетворения своих насущих
потребностей. Эта позиция показывает не только зависимость эсеров от
буржуазии и предательство интересов рабочих, но и отход от осуществле-
ния своей рабочей партийной программы, что с неизбежностью вело
к краху всей их социально-экономической политики.
Перед революционным классом, идущим к власти, история ставит
вопрос, как приобрести и использовать знание, опыт, средства свергаемого
класса для управления страной. Мелкобуржуазные партии пытались его
решить путем соглашательства с буржуазией о разделе власти. Их так-
тика заключалась в том, чтобы уговорить и заставить буржуазию под
давлением революционных требований народа согласиться на проведение
радикальных преобразований в интересах трудящихся. Они отвергали
революционный путь взятия политической власти как единственный
способ решения всех социально-экономических задач. Взятие власти ими
расценивалось как преждевременный акт, ведущий, как им представля-
лось, к последующей контрреволюции, которая реставрирует старые
порядки, уничтожив имевшие революционные приобретения, свободы.
Эсеры, как отмечал В. И. Ленин, испытывали «самый большой идейный
(некорыстный) страх перед продолжением революции по направлению
к социализму» [ 1. Т. 32. С. 318]. Они, с одной стороны, стремились оста-
новить борьбу рабочих за осуществление демократических требований,
объективно ведущую революцию к установлению диктатуры пролета-
риата. С другой — они признавали большое политическое влияние
Советов рабочих и солдатских депутатов, которые вынуждены были
«ходом вещей становиться во главе всей экономической жизни данного
района». Уделив большое внимание деятельности фабрично-заводских
комитетов (ФЗК), Розенблюм отметил, что их функции по защите инте-
ресов рабочих переросли в функции контроля за наличием сырья, мате-
риалов на предприятиях, т. е. фактически — в функции по регулированию
производства. Следовательно, и в данном вопросе, как и в земельном,
эсеры плелись в хвосте у революционных масс трудящихся.
Доклады по социально-экономической политике и по рабочему вопросу
не обсуждались на съезде эсеров и по ним не было принято постановлений
якобы из-за нехватки времени, на самом деле — из-за боязни раскола
72
партии. ЦК партии было предложено создать рабочую комиссию для
детальной разработки рабочей программы ввиду ее большой важности,
а затем передать на рассмотрение специально для этого созванной
конференции. В целом же о направлении социально-экономической
политики можно судить по принятой на съезде резолюции «О современном
моменте и задачах партии». В ней отмечалось, что экономическая
политика партии не должна отступать перед самыми решительными
мерами налогового и финансового характера: ограничение прибыли,
принудительный заем, расширение государственного и общественного
контроля над производством, правильным распределением продуктов
первой необходимости среди населения и т. д. В том же духе были выдер-
жаны подготовленные разными комиссиями съезда проекты различных
постановлений. Они были напечатаны как приложение к протоколам
и решениям III съезда партии с оговоркой о том, что не были рассмотрены
на пленуме съезда. Эти проекты свидетельствовали о наличии различных
точек зрения по характеру социально-экономической политики партии
эсеров.
Так, согласно тезисам, принятым муниципальной подсекцией съезда,
декларировалось проведение в городах в рамках буржуазного строя
социализации земли, изъятие ее из товарооборота и обращение в общена-
родное достояние. Социализированная земля передавалась в заведование
органов местного самоуправления, которые определяли величину налога
за пользование землей в соответствии с земельной рентой.
В проекте резолюции по экономической политике, предложенной левым
эсером Б. Н. Коварским и принятой большинством редакционной комис-
сии социально-экономической секции III съезда партии, говорилось
о необходимости регулирования производства, товарообмена, рынка
труда и потребления и прямо отмечалось, что этого нельзя достигнуть
на началах буржуазно-капиталистического хозяйства.
По мнению Коварского, такое регулирование потребует от демократии
«первых шагов, выходящих за пределы сложившихся экономических
отношений». В этой связи предполагалось поддерживать мероприятия
по введению государственных торговых и промышленных монополий,
вмешательству государства в хозяйственную деятельность предприятий,
фиксации цен, национализации и муниципализации отдельных пред-
приятий. В контролируемых государством предприятиях эсеры намерева-
лись поддерживать возрастающее участие организованных рабочих
в управлении. В установлении промышленного самоуправления ими
виделось не только средство преодоления разрухи, но и развитие у рабочих
необходимых организационных и деловых навыков.
Перечисленные мероприятия в принятых резолюциях III съезда партии
эсеров и в только подготовленных лежали в русле Декларации первого
коалиционного Временного правительства, в его, по выражению В. И. Ле-
нина, «знаменитом §3» [1. Т. 32. С. 76]. В этом параграфе провозглаша-
лось, что правительство будет решительно бороться с хозяйственной
разрухой «планомерным проведением государственного и общественного
контроля над производством, транспортом, обменом и распределением
продуктов, а в необходимых случаях прибегнет и к организации произ-
водства» [Там же. С. 482].
73
Намеченные эсерами в проекте постановления III съезда партии
мероприятия являлись также составной частью программы Экономиче-
ского отдела Исполкома Совета рабочих и солдатских депутатов —
введение государственной монополии на хлеб и другие продукты, огосу-
дарствление трестов, государственное распределение сырья, товаров,
фиксация цен, борьба со спекуляцией — программы, которая, по опреде-
лению В. И. Ленина, великолепна и не отличается от программы «ужа-
сных» большевиков. В. И. Ленин отмечал, что программу большевиков
пришлось признать, «ибо иной программы выхода из действительно
грозящего, действительно ужасного краха быть не может. . .» [Там же.
С. 75]. Однако всю суть различий между программами В. И. Ленин видел
не в самих мерах, а в том, кто будет проводить их в жизнь. Он подчеркивал,
что «все дело в условиях осуществления, в немедленном приступе к осуще-
ствлению» [Там же. С. 106]. Эсеры и меньшевики собирались это делать
через государственную власть, доверяя буржуазии, которая на словах
признала программу для того, чтобы ее не исполнять на деле.
В. И. Ленин обращал внимание на самообман эсеров и обман ими
трудящихся, состоящий в том, что они так же, как и меньшевики, до-
пускали возможность осуществления этих мер в союзе с буржуазией
[Там же. Т. 34. С. 39]. В таких условиях «рабочие должны требовать
немедленного осуществления контроля на деле, — указывал В. И. Ле-
нин, — и притом обязательно через самих рабочих [Там же. Т. 32. С. 109].
Таким образом, разногласия между реформистской позицией эсеров
и революционной — у большевиков по борьбе с грозящей катастрофой
были по вопросу о том, кто, как, каким образом будет осуществлять
контроль и регулирование производства. От этого зависели характер,
глубина контроля, а следовательно, и действенность борьбы с разрухой.
Деловые круги страны пошли «наперерез» стремлению рабочих осу-
ществлять контроль. По соглашению с Советом рабочих и солдатских
депутатов, во главе которого стояли меньшевики и эсеры, и Временным
правительством был организован Центральный комитет по восстановле-
нию и поддержанию нормального хода работ на промышленных пред-
приятиях для осуществления общественного контроля. В состав комитета
входили представители более десяти политических организаций россий-
ских капиталистов и помещиков наряду с представителями Совета
рабочих и солдатских депутатов, которые, будучи в меньшинстве, как
и в правительстве, оказывались в положении бессильного придатка
к буржуазии.
В. И. Ленин писал: «Корень зла — в двоевластии. Корень ошибки
народников и меньшевиков — в непонимании классовой борьбы, которую
они хотят заменить или заслонить, примирить фразой, посулами, от-
писками, комиссиями „при участии" представителей. . . того же двое-
властного правительства!» [Там же. С. 128]. Эсеры, как и министр
труда меньшевик М. И. Скобелев, который собирался забрать 100 %
прибыли у капиталистов, не понимали, что выполнить свою программу
нельзя ни в союзе с буржуазией, ни с помощью бюрократического
чиновничьего аппарата старой власти, «неспособного, — как подчеркивал
В. И. Ленин, — провести серьезные реформы, которые в программах
даже эсеров и меньшевиков значатся» [Там же. Т. 34. С. 202].
74
Министры-социалисты продолжали бороться с надвигавшимся кра-
хом комиссиями, резолюциями, всевозможными совещаниями. В. И. Ле-
нин указывал, что «кризис так глубок. . . так тесно связан с капиталом,
что классовая борьба против капитала неизбежно должна принять
форму политического господства пролетариата и полупролетариев.
Иначе выхода нет» [Там же. Т. 32. С. 28]. Объективное положение в стране
было таково, что нельзя было бороться с разрухой, не делая тем самым
шагов к социализму, на которые был способен только пролетариат,
борющийся с буржуазией во главе с большевиками. Действительность
подтвердила правоту В. И. Ленина. Как «красноречивое свидетельство
о крахе меньшевистской и эсеровской политики, подписанное руками
самих меньшевиков и эсеров» рассматривал В. И. Ленин опубликованное
в сентябре постановление Экономического отдела ЦИК Всероссийского
съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, в котором
официально признавалась «полная бездеятельность обра-
зованных при правительстве центральных орга-
нов регулирования экономической жизни» [Там же.
Т. 34. С. 158].
На III съезде партии эсеров говорилось, что рабочий и крестьянский
вопрос остро стоит в стране, что необходимо его решить, «если мы этого
не сделаем — мы окажемся фразерами». Находясь в союзе с буржуазией
у власти, пытаясь занять срединную позицию в классовой борьбе проле-
тариата с буржуазией, эсеры, народники не выполнили требований
трудящихся масс — не дали мира, хлеба и земли трудящимся, хотя во
главе правительства стоял эсер А. Ф. Керенский. Народный социалист
А. В. Пешехонов, будучи министром продовольствия, не смог осуществить
хлебную монополию в стране, а В. М. Чернов, возглавляя министерство
земледелия, не дал землю крестьянам. Все это привело к предательству
интересов трудящихся и к банкротству эсеровскую партию, выявив
несостоятельность ее концепции мелкобуржуазного социализма.
2. Несостоятельность эсеровских попыток
регулировать земельные отношения
до Учредительного собрания
Участие мелкобуржуазных социалистов во Временном правительстве не
могло коренным образом изменить его аграрную политику. «Русские
ведомости» в мае 1917 г. поместили выступления министров коалицион-
ного Временного правительства по вопросу о том, как они понимают
задачи, стоящие перед их министерствами. Министр земледелия эсер
В. Чернов, составитель проекта программы социализации земли, считал
первой задачей доведение земельного вопроса до Учредительного собра-
ния, второй — улаживание земельных конфликтов на местах и третьей —
образование по всей России Советов крестьянских депутатов и местных
земельных комитетов с участием агрономов, статистиков и научных
сил, чтобы «представители крестьянства явились в Учредительное собра-
ние не с голыми лозунгами, а с вполне обоснованными и ясными требо-
ваниями и полным пониманием земельного вопроса».
Таким образом, Чернов предлагал ждать решения Учредительного
собрания для того, чтобы, как он считал, организованно, по выработан-
75
ному плану провести коренную перестройку аграрных отношений, создать
новый поземельный правопорядок на основе социализации земли и начать
реформистский переход к социализму, что было бы воплощением на прак-
тике принципов «аграрного социализма». Буржуазия, стремясь выиграть
время, поддерживала конституционные иллюзии и идеалистическое пред-
ставление народников об Учредительном собрании как «надклассовом»
учреждении, о всесилии его полномочий и непререкаемости авторитета
для всех слоев населения.
С момента образования коалиционного Временного правительства
стала проявляться непримиримость коренных классовых интересов сил,
представляющих правительственную коалицию. Их трения и борьба отра-
жали борьбу классов в политической жизни страны по коренным вопросам
революции. Классовые позиции и соотношение классовых сил в начальный
период соглашательства с рельефностью обрисовались в выступлениях
представителей различных партий на Учредительном общем собрании
Главного земельного комитета (19—20 мая 1917 г.), его первой сессии
[10. С. 296—297; 11. С. 35—37], созданного при Министерстве земледелия
для осуществления земельной реформы. На этом собрании революционно-
демократический путь решения аграрного вопроса был изложен больше-
виком И. Т. Смилгой. В проекте, предложенном им для принятия
общим собранием Главного земельного комитета, указывалось на необхо-
димость поддержать организованный захват крестьянами помещичьих
земель впредь до окончательного решения аграрного вопроса Учредитель-
ным собранием. Против этого предложения выступил министр земледелия
эсер В. М. Чернов, объясняя свою позицию тем, что «захват» не может
быть организованным.
Радикально-демократическая струя народнического направления
нашла свое наиболее яркое выражение в выступлении трудовика М. Е. Бе-
резина, считавшего, что «земля должна и будет принадлежать тем, кто на
ней трудится» и что «этот вопрос всем ходом революции и волей народа
предрешен». Но так как для подготовки земельной реформы и окончатель-
ного решения аграрного вопроса в Учредительном собрании потребуется
определенный период, то Временное правительство должно издать «декла-
рацию», в которой бы заверило крестьян, что с крупным землевладением
покончено, что «вся земля, которая имеется в Российском государстве,
должна принадлежать тем, кто на ней работает» [12. С. 15]. Поскольку
много земель в помещичьих хозяйствах пустовало, «земельным комитетам
нужно принять решительные меры, чтобы начать ведение хозяйства
на этих землях, чтобы устранить сейчас существование крупной собствен-
ности без столкновений». Выступление Березина отражало мелкобуржуаз-
ные иллюзии о предрешенности перехода помещичьей земли к крестьянам,
иллюзии крестьянства без борьбы с буржуазией получить помещичью
землю, принудить буржуазию добровольнопойти на уступки в этом вопросе.
Эти иллюзии являлись выражением бессознательно-доверчивого отноше-
ния в начале революции трудящихся масс к буржуазии, о котором
говорил В. И. Ленин. Эти иллюзии проникли и в среду социал-
демократов и захватили на короткое время даже некоторых большевиков
[13. С. 193—194].
Против принятия Временным правительством подобной декларации
76
выступили член ЦК кадетской партии Н. Н. Черненков, товарищ
министра земледелия кадет А. С. Хрущев, член IV Государственной
думы октябрист С. И. Шидловский.
Большие разногласия на первой сессии Главного земельного комитета
вызвала резолюция, предложенная народниками, согласно которой «в ос-
нову будущей земельной реформы должна быть положена та мысль, что
все земли сельскохозяйственного назначения должны перейти в пользова-
ние трудового земледельческого населения». Мнения наиболее резко
разошлись по поводу слова «все». Дело в том, что такая редакция была
выдержана в духе народнического плана коренного преобразования всего
аграрного строя России, что противоречило программным установкам
кадетов. Вместе с тем без слова «все» она соответствовала первому
пункту их аграрной программы, принятой по тактическим соображениям
на VIII съезде партии за несколько дней до этого.
В итоге за исключение из резолюции слова «все» проголосовало
большинство, представлявшее интересы буржуазии и помещиков.
Министр земледелия В. М. Чернов заявил, что принятие поправки
коренным образом меняет смысл всей резолюции о направлении земель-
ной реформы, потребовал поставить вопрос на вторичное поименное голо-
сование. Учитывая революционный накал в стране и также то обстоятель-
ство, что в это время проходил I Всероссийский съезд крестьянских депу-
татов, которому VIII съезд кадетской партии направил за несколько дней
до этого приветствие, боясь открыто продемонстрировать свою антина-
родную сущность в самом начале деятельности коалиции, кадеты вынуж-
дены были пойти на уступки в отношении рассматриваемой формулировки.
В результате бурных прений при втором открытом поименном голосовании
была восстановлена первоначальная редакция с сохранением слова «все».
Однако основной вопрос крестьянской революции — вопрос об органи-
зованном захвате помещичьих земель крестьянами, от которого зависел
характер, объем и глубина земельных преобразований в стране, был
решен в интересах буржуазии и помещиков. Любые попытки «самочин-
ного» захвата крестьянами помещичьих земель объявлялись вредными
и опасными для государства и земельной реформы. Принятие постановле-
ний I сессией Главного земельного комитета, где красной нитью проходила
идея о том, что окончательное решение аграрного вопроса на основе
общегосударственного плана поземельного устройства должно принадле-
жать Учредительному собранию, было крупной победой буржуазии.
Содержавшийся в резолюции Главного земельного комитета призыв
к Временному правительству принять декларацию о переходе земель
к трудовому народу остался лишь благим пожеланием. Добившись запре-
щения земельных захватов, буржуазия стала бороться за то, чтобы
не допустить обещанного эсерам при их вступлении во Временное пра-
вительство издания временных, т. е. до Учредительного собрания, законов
по урегулированию земельных отношений на новых началах взамен ста-
рых царских законов.
Войдя в политическое соглашение с буржуазией и выступив против
организованного захвата крестьянами помещичьих земель, эсеры, как и
предсказывал В. И. Ленин, оказались орудием обмана буржуазией рево-
люционных масс крестьянства. Это убедительно доказал проведенный
77
эсерами Всероссийский съезд Советов крестьянских депутатов, открыв-
шийся 4 мая 1917 г. в Петрограде.
Председателем съезда был избран правый эсер Н. Д. Авксентьев.
На съезде, так же как и на других крестьянских съездах и собраниях,
по основным вопросам текущей политической жизни делегаты, еще
полные конституционных иллюзий, шли за мелкобуржуазными партиями,
т. е. приняли резолюции о доверии коалиционному правительству и
о продолжении войны. Наиболее животрепещущим, близким и понятным
крестьянству был вопрос о земле. Эсеровские руководители съезда
мобилизовали все силы, чтобы и по вопросу о земле повести крестьянство
за собой [10. С. 358—359; 9. С. 82—87]. Перед делегатами выступили
наиболее влиятельные специалисты-аграрники и политические деятели
народнических партий — эсеры В. М. Чернов, С. Л. Маслов, Н. Я. Быхов-
ский, П. А. Вихляев, энесы Н. П. Огановский. А. В. Пешехонов, стремив-
шиеся убедить крестьян не прибегать к захвату помещичьих земель
до решения аграрного вопроса Учредительным собранием.
Большевики на этом съезде разъясняли крестьянским депутатам
единственно возможный путь и способ решения аграрного вопроса —
через немедленный организованный захват помещичьих земель. В. И. Ле-
нин в «Открытом письме» к делегатам съезда указывал, что большевики
настаивают на необходимости тотчас же организованно брать земли на
местах, не допуская уничтожения имущества, с тем чтобы не уменьшить
производство хлеба и мяса в стране [1. Т. 32. С. 43].
В речи на съезде, произнесенной 22 мая 1917 г., В. И. Ленин развил
вопросы, затронутые в его «Открытом письме» к крестьянским делегатам.
Он подчеркивал, что большевики стоят за то, чтобы крестьянин немед-
ленно брал землю и при этом бы знал, что «берет не свою землю, но и
не помещичью, а землю общенародную, которой Учредительное собрание
окончательно распорядится» [Там же. С. 174]. Одновременно В. И. Ленин
показал несостоятельность эсеро-меньшевистских доводов, нацеленных на
то, чтобы крестьяне не трогали землю до Учредительного собрания.
Другой вопрос, на котором В. И. Ленин заострил внимание делега-
тов, — вопрос о том, как поступить с землей, когда она уже перейдет
в общенародную собственность. Второй шаг, указывал В. И. Ленин,
состоит в том, чтобы из каждого крупного хозяйства, из помещичьей
экономии были организованы образцовые хозяйства для общей обработки
земли под руководством Советов сельскохозяйственных рабочих с привле-
чением агрономов, с использованием помещичьего скота и орудий труда.
Именно эти два шага и дадут землю в руки трудящихся, не имеющих
денег и средств производства, дадут освобождение из-под ига капита-
лизма.
В. И. Ленин показал крестьянским депутатам недостаточность про-
стого перехода земли от помещиков к крестьянам, с которым они ошибочно
связывали уничтожение эксплуатации. «Если мы будем сидеть по-старому
в мелких хозяйствах, хотя и вольными гражданами на вольной земле, —
подчеркивал В. И. Ленин, — нам все равно грозит неминуемая гибель. . .»
[Там же. С. 187], «потому что без скота, без орудий, без капитала
распоряжаться землей не может бедный, неимущий крестьянин» [Там же.
С. 183].
78
Ленинские аргументы в пользу немедленного организованного захвата
помещичьих земель совпадали с настроениями деревни и требованиями
делегатов декретировать отмену частной собственности на землю и немед-
ленно передать ее земельным комитетам. Большое впечатление, которое
произвела речь Ленина на крестьянских делегатов, отмечала и кадетская
и эсеровская пресса [13].
Эсеровские руководители сделали все, чтобы не дать съезду уйти влево.
Чернов, чтобы успокоить крестьян, заявил, что подготовлен законопроект
о запрещении земельных сделок и что министр юстиции Переверзев
дал телеграмму на места об их приостановлении. 23 мая во время
выступления Маслова, удерживавшего крестьян от принятия крайних
решений, за его спиной появился вызвавший аплодисменты одних и про-
тесты других делегатов плакат: «Требуем всю землю объявить немедленно
общенародной собственностью». В результате на совещании эсеровской
фракции крестьянского съезда левые эсеры резко выступали за немедлен-
ный переход земель крестьянам, но после переговоров согласились
отказаться от этого требования, а умеренные эсеры в свою очередь
согласились включить в резолюцию требование о том, что вся земля пере-
ходит в распоряжение земельных комитетов, которые устанавливают
и порядок ее использования [21. С. 117].
Крестьяне, доверяя министрам-социалистам, пошли за эсеровскими
руководителями съезда, поверив их обещаниям, и приняли резолюцию,
по которой окончательное решение земельного вопроса откладывалось
до Учредительного собрания. Эта резолюция отражала крестьянский
радикализм и содержала положение о передаче всей земли до Учреди-
тельного собрания «в ведение земельных комитетов с представлением им
права определения порядка обработки, обсеменения, уборки полей, укоса
лугов и т. п.» На земельные комитеты возлагалось также «установление
арендных цен, порядок внесения арендных денег и определение оплаты
сельскохозяйственного труда». Вследствие отвлечения рабочей силы на
войну и недостатка ее в хозяйстве рекомендовалось все рабочие силы,
включая артели военнопленных, сосредоточить в земельных комитетах
для распределения их «не к выгоде отдельных лиц, а в интересах
всего трудового населения» [16. № 14; 17].
На местах резолюция съезда была воспринята как закон, как руко-
водство к действию в вопросе о переходе всех земель в ведение земельных
комитетов. На основании этой резолюции крестьяне стали сами осуще-
ствлять земельные преобразования, не дожидаясь издания Временным
правительством новых законов. Так, общее собрание Казанского губерн-
ского Совета крестьянских депутатов, председателем которого был левый
эсер А. Л. Колегаев, приняло постановление: «Совет крестьянских депу-
татов находит необходимым все пахотные земли и луга помещичьи,
казенные, удельные, монастырские, церковные, кабинетные, городские
передать в распоряжение волостных комитетов» [18. С. 45—46]. На пред-
писание товарища министра внутренних дел не допускать проведения
в жизнь постановления Казанского Совета крестьянских депутатов и при-
влечь к суду лиц, его осуществляющих, А. Л. Колегаев ответил отказом.
В ответе говорилось, что майское решение Совета «не противоречит
постановлениям Всероссийского Совета крестьянских депутатов и поэтому
79
является голосом крестьянства всей России, который нельзя заглушить
циркулярами из министерства» [18. С. 55].
Став министром земледелия, В. М. Чернов подготовил ряд законо-
проектов по регулированию земельных отношений до принятия закона
о земле Учредительным собранием. Чтобы сохранить в глазах эсеров
хотя бы слабое подобие «честной коалиции», буржуазия шла на неболь-
шие уступки. Так, она позволила Чернову провести в жизнь ряд несу-
щественных законопроектов, в том числе постановление от 28 июня
«О приостановлении действия некоторых узаконений о крестьянском
землевладении и землепользовании, положения о землеустройстве, а также
об упразднении землеустроительных комиссий».
Однако, когда вносимые Черновым законопроекты затрагивали основ-
ные классовые интересы крупных землевладельцев, они вызывали упор-
ное сопротивление внутри буржуазного Временного правительства и встре-
чали резкие протесты землевладельцев и буржуазии. Слушание таких
законопроектов на заседаниях Временного правительства то передавалось
на рассмотрение в специальные комиссии, то просто откладывалось.
Чернов позднее признавал, что земельные законопроекты вызывали
ожесточенное сопротивление в правительстве, поэтому одни брались
назад, другие «опубликовывались, изрядно помятые и притом с опозда-
нием, третьи ждут своего утверждения».
Примером такого затягивания как проявления классовой борьбы
буржуазии в рамках коалиции может служить прохождение через чинов-
ничий аппарат законопроекта о земельной аренде (см. подробнее в [9.
С. 108—118]). Разработкой арендных отношений занимались Исполни-
тельный комитет Совета крестьянских депутатов и Главный земельный
комитет. Проект схемы перестройки арендных отношений был вне-
сен в Главный земельный комитет, а затем принят Комиссией законо-
дательных предположений под председательством энеса Н. П. Оганов-
ского. 29 июня 1917 г. проект был принят Советом Главного земельного
комитета для представления Временному правительству, которое, однако,
передало его в Юридическое совещание. Он так и не был утвержден Вре-
менным правительством.
Роль идеологов мелкой буржуазии во Временном правительстве как
прислужников буржуазии убедительно характеризует история обмана
эсерами крестьян относительно запрещения земельных сделок [9. С. 107—
1 10]. Изъятие земли из товарооборота было требованием программы со-
циализации земли и законопроекта эсеров, внесенного в период первой
русской революции в Государственную думу. В 1917 г. крестьянство
выдвигало это требование повсеместно.
Стремясь успокоить делегатов съезда Советов крестьянских депута-
тов, министр юстиции Временного правительства трудовик П. Н. Перевер-
зев 17 мая 1917 г. дал указание старшим нотариусам о воспрещении
земельных актов вплоть до особого распоряжения, которое вскоре было
отменено. Крестьян уверяли, что отмена распоряжения о приостановке
земельных сделок будет заменена законом, говорилось, что В. М. Чернов
составил проект постановления «О мерах к сохранению неприкосновенным
земельного запаса».
Против законопроекта В. М. Чернова решительно выступили крупные
землевладельцы — Постоянный Совет объединенных дворянских об-
ществ, местные съезды земельных собственников. На частном совеща-
нии членов Государственной думы бывший ее председатель, крупный
помещик, лидер партии октябристов Родзянко призывал принять меры,
чтобы попытаться предотвратить введение закона о запрещении земель-
ных сделок, потому что этот закон приведет к гибели не только частное
землевладение, но и якобы государство в целом. Против проекта Чернова
выступила и крупная финансовая буржуазия. В результате данное
крестьянам обещание запретить земельные сделки не было выполнено.
В. И. Ленин в статье «Как и почему крестьян обманули» вскрыл
механизм этого обмана. Он писал, что крестьян обманули обещаниями,
«потому что орудия обмана, социалисты-революционеры — берем лучшее
для них предположение — сами не понимали хитрой механики классового
господства и классовой политики в современном управлении России.
Социалисты-революционеры дали себя увлечь фразой», в силу чего
«бывшие социалисты служат в этих министерствах — все равно, сознают
ли они это или нет, — орудием обмана масс капиталистами» [1. Т. 32.
С. 403].
Соглашательская политика эсеров вначале отражала иллюзии мелко-
буржуазного крестьянства, надеявшегося спокойно, без обострения
классовой борьбы с буржуазией получить помещичью землю, удовлетво-
рить свои интересы. Эсеры, полные мелкобуржуазных иллюзий и пред-
рассудков, обманывались на счет возможности «честной» коалиции с бур-
жуазией и тем самым обманывали народ, став орудием обмана трудя-
щихся масс в руках буржуазии.
В. И. Ленин, разоблачая обман меньшевиками и эсерами трудового
народа, с одной стороны, указывал на теоретические основы этого обмана,
а с другой — вскрывал его классовые мелкобуржуазные корни. «В том-то
и состоит самообман социалистов-революционеров и обман ими крестьян-
ства, — разъяснял В. И. Ленин, — что они допускают и распространяют
мысль, будто такие преобразования. . . возможны без свержения господ-
ства капиталистов, без перехода всей государственной власти к проле-
тариату. . .» [Там же. Т. 34. С. НО].
Несостоятельность идей эсеров, порочность их сотрудничества с бур-
жуазными партиями сознавала и некоторая часть членов партии социал-
революционеров. Впоследствии образовалось левое крыло эсеров, которое
выступало против действий правого крыла и центра партии, против
соглашения с буржуазией, раскрывало ее контрреволюционную деятель-
ность и показывало вред, наносимый подобным соглашением революции.
Политическое значение выделившегося в эсеровской партии левого крыла,
по мнению В. И. Ленина, состояло в том, что «оно доказывает рост
сознания этого обмана внутри самой этой партии» [Там же].
В. И. Ленин указывал, что, лишь выяснив классовые корни и классовое
значение этого обмана со стороны эсеров, можно правильно понять,
а следовательно, наметить верную тактику по завоеванию большевиками
крестьянских масс на свою сторону и подготовке их к социалистической
революции. В. И. Ленин подчеркивал, что «это не личный обман, не
,,жульничество" (выражаясь грубо), это обманчивая идея, вытекающая
из экономического положения класса. Мелкий буржуа находится в таком
6 М. В. Спирина
81
экономическом положении, его жизненные условия таковы, что он не
можег не обманываться, он тяготеет невольно и неизбежно, то к буржуа-
зии, то к пролетариату. Самостоятельной ,,линии" у него экономи-
чески быть н е может» [Там же. С. 39|.
Партия большевиков все свои силы направила на борьбу с контр-
революционной буржуазией, на разоблачение ее обмана, на раскрытие
перед крестьянством мелкобуржуазных предрассудков и иллюзий в отно-
шении возможности в союзе с буржуазией удовлетворить свои земель-
ные интересы, на показ гибельности для дела революции соглашательской
политики мелкобуржуазных партий.
За два месяца существования коалиционного Временного правитель-
ства в период двоевластия не было принято ни одного из основных
законов, регулирующих аграрные отношения. Таким образом, попытки
мелкобуржуазных вождей провести регулирование земельных отношений
в союзе с буржуазией, не ломая революционными мерами ее сопротивле-
ние, потерпели полный провал.
Революционный взрыв рабочих и крестьян заставил в период «кризиса
власти» 12 июля 1917 г. принять закон о земельных сделках, подпи-
санный главой Временного правительства Керенским и министром зем-
леделия Черновым. Этот закон по существу был законом об ограничении
земельных сделок, так как в нем не было полного их запрещения, как
требовали по всей стране крестьяне. В нем только определялось, что
совершение земельных сделок «должно в каждом отдельном случае разре-
шаться местными губернскими земельными комитетами с утверждения
министра земледелия». Содержание закона было значительно уже
и умереннее, чем в первоначальном проекте Чернова.
Закон представлял собой компромисс не только по форме, но и по
содержанию, поскольку он прямо санкционировал возможность сделок,
вместо того чтобы запретить по общему правилу и разрешить в виде
исключения [9. С. 108—109]. Это было также отступлением от постановле-
ния Совета крестьянских депутатов, т. е. очередным обманом крестьян,
и отходом от эсеровской программы социализации земли, одним из требо-
ваний которой было изъятие земли из товарооборота. Но даже в таком
урезанном виде закон расценивался как удар по принципу частной
собственности на землю и вызвал требования различных помещичьих
и буржуазных организаций ко Временному правительству отменить
закон. Эта мера, как подчеркивал В. И. Ленин, оказалась одинокой,
«бессильной внести серьезные улучшения в дело борьбы крестьянства
против помещиков за землю» [1. Т. 34. С. 65].
Определяющую роль в издании закона о запрещении земельных
сделок вызвало растущее крестьянское движение на местах, которое
нашло отражение в выступлениях представителей местных земельных
комитетов на второй сессии Главного земельного комитета в начале
июля с требованием немедленного издания законов, по-новому регулирую-
щих земельные отношения. В речи Чернова на сессии снова прозвучала
просьба к буржуазии согласиться в законодательном порядке передать
землю в ведение земельных комитетов. А в обращении к крестьянским
представителям Чернов просил предпринять «чрезвычайные усилия» для
ускоренного принятия Временным правительством подготовленных им
82
законопроектов по регулированию земельных отношении, которые, по его
признанию, без «идейной и фактической борьбы в составе Временного
правительства пройти не могут». Если выступивший затем Цыпленков
заверил Чернова в том, что «крестьяне Нижегородской губернии окажут
ему поддержку включительно до чего угодно», то сам Чернов, боясь раз-
рыва коалиции с буржуазией, под «чрезвычайными усилиями» понимал
лишь «энергичную резолюцию».
Сообщения представителей с мест свидетельствовали о том, что многие
земельные комитеты, являвшиеся государственными органами, не дожи-
даясь издания нового земельного законодательства, на местах проводили
регулирование земельных отношений в соответствии с постановлением
Совета крестьянских депутатов (подробнее см. в [19. С. 316]). В выступле-
ниях подвергалось критике само существо распоряжений и телеграмм,
получаемых на местах за подписью эсеровских руководителей Министер-
ства земледелия, подчеркивалось при этом, что содержание их не отлича-
ется от телеграмм министра князя Львова.
Делегаты резко критиковали и содержание подготавливавшихся
эсерами законов, требуя их пересмотра. Оправдываясь, товарищ министра
земледелия эсер Н. Ракитников фактически признал бессилие эсеровских
руководителей противостоять буржуазным министрам в правительстве.
Видя несовершенство проекта закона об упорядочении земельных отно-
шений, Ракитников высказался против его улучшения на том основании,
что и в таком виде закон едва ли увидит свет. «Если бы у нас было не 6 со-
циалистов-министров, а 16, то мы могли бы со спокойной совестью взять
законопроект и довести его до полного совершенства». По сути дела, это
заявление означало констатацию провала попыток эсеров в союзе с бур-
жуазией провести обещанное ими крестьянам демократическое регулиро-
вание земельных отношений до созыва Учредительного собрания. Впо-
следствии Чернов вынужден был признать, что «каждая мера, направлен-
ная к вмешательству в старые неограниченные прерогативы собственни-
ков, натыкалась на ожесточенную оппозицию и вне и внутри коалиционного
правительства».
Приведенные высказывания руководителей земельного ведомства
в правительстве свидетельствовали о провале надежд на сотрудничество
с буржуазией и несостоятельности отрицания эсерами марксистского
положения о классовой борьбе как движущей силе развития в антагони-
стическом обществе, а также о недооценке ими значения классового
характера политической власти для проведения коренных аграрных преоб-
разований. Таким образом, положение Чернова о том, что классовую
борьбу нельзя считать «центральной идеей научной исторической теории»
было разбито практикой.
Опасения Ракитникова, как и следовало ожидать, оправдались. Вре-
менное правительство передало законопроект Юридическому совещанию,
в состав которого входили ведущие деятели кадетской партии: Маклаков,
Набоков, Гессен. Совещание вынесло предложение о «существенной»
переработке проекта.
Другим побудительным моментом к появлению закона о земельных
сделках на общем фоне революционного взрыва масс было нарастание
внутрипартийных разногласий и угроза раскола эсеровской партии.
б:
83
9 июля 1917 г. в газете «Земля и Воля» была опубликована декларация
левых эсеров, в которой указывалось на необходимость «твердо отграни-
читься от политики, усвоенной руководящим большинством, и сохранить
за собой в дальнейшем полную свободу выступлений». На 13—17 июля
было назначено проведение V Петроградской конференции эсеров, а на-
кануне — 12 июля — появился закон. 14 июля, после призыва эсеровской
фракции Петроградского совета «не вносить раскола в партию» и
угрозы ЦК об исключении из партии, оргбюро левого крыла партии
эсеров сделало заявление, что оно «считает себя в настоящее время
несуществующим» [20. С. 305].
В данной связи представляется, что не последнюю роль в этом понят-
ном отходе левых эсеров сыграло принятие закона о земельных сделках,
который был расценен эсерами как первый крупный удар по частной
собственности, как первый таг на пути к изъятию земли из товарообо-
рота и осуществлению партийной программы. Движимые соображением
о единстве партии и надеясь на поворот влево центра партии, В. М. Чер-
нова, левые эсеры опубликовали 15 июля свое заявление в «Деле народа»,
а 16 июля появляется вместо отвергнутого Временным правительством
закона об упорядочении земельных отношений Инструкция Чернова. В ней
нашли отражение многие острые, не решенные вопросы текущего регули-
рования земельных отношений: об аренде, об использовании военноплен-
ных, о распределении пахотной и сенокосной земель, лесов, живого
и мертвого инвентаря, вопросы охраны интенсивных хозяйств, ценных
культур, породистого скота и др. (подробнее рассмотрение и анализ
Инструкции см. в [10; 11. С. 111 —113]).
Согласно Инструкции, местные продовольственные комитеты обязаны
были взять «на учет» не всю пахотную землю, а только ту, которую
владелец, по его заявлению, не мог использовать. После этого земля
поступала в распоряжение волостных земельных комитетов «для ведения
на ней общественного хозяйства или для распределения между крестья-
нами для обработки обсева». В Инструкции налицо был отход от позиции
безвозмездной передачи земли крестьянам. Это выразилось в том, что
земельный комитет выступал посредником при определении арендной
платы по добровольному соглашению арендаторов с владельцами.
Живой и мертвый инвентарь, неиспользованный в помещичьем хозяй-
стве, земельные комитеты по согласованию с продовольственными комите-
тами могли взять на учет и передать в пользование нуждающимся.
Согласно Инструкции, военнопленные могли распределяться не только
между частновладельческими хозяйствами, как было до революции, но
и между трудовыми хозяйствами крестьян, которые остались из-за при-
зыва в армию без работников или с ослабленной рабочей силой. Но вопро-
сом распределения военнопленных должен был заниматься не земельный
комитет, а волостной продовольственный комитет. Для лучшего использо-
вания их труда рекомендовалось образовывать артели, отряды, чтобы
волостные комитеты могли их передвигать с одних сельскохозяйственных
работ на другие, особенно на полях, взятых у частных владельцев.
В Инструкции от 16 июля, как и в обращении Чернова к населению
от 1 июля об охране культурных хозяйств с конными заводами, с племен-
ным скотоводством, овцеводством, а также в предписании Н. Ракитникова
84
волостным земельным комитетам, проводилась идея защиты культурных
интенсивных хозяйств. Под эту категорию можно было подвести большин-
ство помещичье-буржуазных хозяйств. Охрана таких хозяйств возлага-
лась на земельные комитеты. Ряд положений Инструкции в более развер-
нутом и конкретизированном виде вошел затем в законопроект министра
земледелия С. Маслова — представителя правого крыла партии эсеров.
Хотя в Инструкции частично отражались требования крестьян о регу-
лировании земельных отношений на местах до Учредительного собрания,
она явилась отступлением от крестьянских требований, закрепленных
решением Совета крестьянских депутатов, и вносила путаницу в склады-
вающиеся на их основе земельные отношения. Исполком Совета крестьян-
ских депутатов признал эту Инструкцию неприемлемой [21. С. 164—165].
В то же время ее содержание было шагом назад и по сравнению с резо-
люцией по вопросам аграрной политики III съезда эсеров.
Инструкция Чернова открывала возможность двойственного ее толко-
вания. С одной стороны, она не затрагивала коренных интересов
буржуазно-помещичьего блока, с другой — она как бы предоставляла
широкие права местным земельным комитетам в деле разрешения кресть-
янского вопроса. В ней отмечалось, что комитеты «могут далеко идти
в удовлетворении справедливых требований трудового крестьянства».
Вместе с тем Чернов призывал земельные комитеты смотреть на себя как
на органы «государственной власти» и руководствоваться в своей деятель-
ности общегосударственными интересами [16. № 63].
В целом Инструкция была настолько неопределенна и расплывчата,
что, ссылаясь на нее, земельные комитеты могли проводить весьма ра-
дикальные мероприятия, чем они и не преминули воспользоваться. Фак-
тически она легализовала их деятельность.
Буржуазно-помещичий блок считал, что инструкция В. М. Чернова
явилась самовольной попыткой министра земледелия решить некоторые
основные вопросы аграрной политики помимо и в обход Временного
правительства. Принятие даже урезанного закона об ограничении земель-
ных сделок, а затем появление Инструкции от 16 июля под давлением
растущего движения крестьян повлекло за собой травлю В. М. Чернова
правой прессой. Появившееся затем «дело» Чернова, политический шан-
таж его правыми еще раз свидетельствовали о слабости и бессилии
вождей мелкобуржуазных партий, их зависимом положении в правитель-
стве как «заложников демократии». «Министру Чернову капиталисты, —
указывал В. И. Ленин, — месяцами не позволяли издавать законы о за-
прещении купли-продажи земли.А когда, наконец, этот закон был издан,
то капиталисты подняли гнусную клеветническую травлю против Чер-
нова. . .» [1. Т. 34. С. 57].
Поднятая буржуазной прессой травля Чернова привела в конечном
итоге к уходу его из правительства. В. И. Ленин писал по этому поводу:
«Уход Чернова из правительства после того, как Чернов месяцами пытался
отстоять интересы крестьян путем уступок и уступочек кадетам-помещи-
кам и все попытки кончались крахом, этот уход особенно наглядно
обнаружил безнадежность политики соглашательства» [Там же. С. 149].
В период двоевластия, пока мелкобуржуазные лидеры предпринимали
одну за другой безуспешные попытки во Временном правительстве
85
осуществить преобразования в пользу трудового крестьянства, в стране
спешно проводилась консолидация всех правых, контрреволюционных
сил вокруг кадетов. Во всех губерниях усиливались помещичьи органи-
зации. Они имели свои печатные органы, созывали губернские съезды,
выпускали всевозможные воззвания. Кроме того, в начале июля 1917 г.
был созван Всероссийский съезд земельных собственников, на котором
присутствовали 400 делегатов от землевладельцев-помещиков, сельской
буржуазии, кулачества [22. С. 184—199]. Работа съезда проходила
одновременно со II сессией Главного земельного комитета, как бы под-
крепляя на ней позиции буржуазно-либеральных кругов. Значимость
этой сессии состояла в том, что ей предстояло организовать различные
комиссии по подготовке земельной реформы и утвердить для них Осно-
вания земельной реформы, составленные в эсеро-народническом духе и
принятые Советом Главного земельного комитета, в соответствии с кото-
рыми должен был быть выработан проект закона о земле для Учредитель-
ного собрания.
Выступая против эсеровского курса на социализацию земли, безвоз-
мездную конфискацию помещичьих земель, Союз земельных собственни-
ков пытался расколоть крестьянство, выделить и противопоставить
друг другу интересы зажиточных и малоземельных крестьян. Такая
позиция нашла отражение и в обращении Всероссийского союза земель-
ных собственников. Он делал ставку на собственнические инстинкты
зажиточных крестьян. Помещики пытались запугать их тем, что по проекту
эсеров в «собственность государства безвозмездно перейдут и те надель-
ные земли, за которые крестьяне долгие годы платили выкуп, н те, куплен-
ные при помощи крестьянского банка, за которые прежним владельцам
уплачены верхи, т. е. сделаны доплаты к ссуде, выданной банком. И выкуп
и доплаты пропадут — земля отойдет в собственность всего народа, т. е.
и тех, кто ни выкупа, ни доплат не производил» [23. С. 4]. Защиту
частного землевладения Союз проводил под предлогом сохранения соб-
ственности крестьян на землю, настаивая на том, чтобы «вся земля
принадлежала крестьянам, надельная или купленная, и впредь оставалась
бы их неприкосновенною собственностью, а не переходила бы в собствен-
ность государству» [23. С. 4]. Против эсеровской программы социализа-
ции земли выступила и буржуазия.
Июльские события в Петрограде показали, что в ходе революции
наступил перелом. Началось открытое наступление контрреволюции. «Пе-
реход земли к крестьянам невозможен теперь, — писал В. И. Ленин, — без
вооруженного восстания, ибо контрреволюция, взяв власть, вполне объ-
единилась с помещиками, как классом» [1. Т. 34. С. 5].
Свой основной удар как в центре, так и на местах контрреволюция
направила против большевиков, которые вынуждены были уйти в подполье.
По всей стране начались репрессии. Так, в Казанской губернии в июле
были арестованы руководители крестьянского движения, в числе которых
был и левый эсер Мохов, и большевик Г. Гордеев. Но аресты не могли
остановить революционное движение, которое все больше и больше раз-
расталось.
После июльских событий мелкобуржуазные партии скатились на самое
дно контрреволюции, став уже пособниками палачества. Если буржуазное
86
Временное правительство не решалось встать на путь репрессий, то ми-
нистр-социалист меньшевик Церетели узаконил репрессии Временного
правительства в отношении революционных масс крестьянства. Об этом
достаточно убедительно свидетельствуют его циркуляры от 17 и 21 июля
1917 г., в которых указывалось, что «попытки самочинного осуществления
земельной реформы на местах, решениями местных комитетов и крестьян-
ских съездов должны быть признаны недопустимыми». «Призывы к зе-
мельным захватам должны преследоваться со всей строгостью закона».
Вслед за циркулярами Церетели появился приказ народного социа-
листа А. В. Пешехонова губернским, уездным и волостным продо-
вольственным комитетам. В нем изложено требование о пресечении
всяких самовольных действий населения, чтобы местные крестьянские
организации не принимали «постановлений и резолюций, дающих повод
населению к проявлению насильственных и преступных действий против
землевладельцев». И далее: «За самовольные незаконные действия,
препятствующие землевладельцам вести хозяйство, виновные, помимо
возмещения причиняемых убытков, подлежат строгой законной ответ-
ственности, причем о виновных в таких действиях людях надлежит
немедленно представлять судебной власти для возбуждения уголовного
преследования» [24].
Приказ министра продовольствия энеса А. В. Пешехонова снимал
попытку эсера Чернова своей Инструкцией узаконить право земельных
комитетов хотя бы частично распоряжаться землей, которое было за-
фиксировано в постановлении Всероссийского Совета крестьянских де-
путатов, и в решении II сессии Главного земельного комитета. В приказе
права местных земельных комитетов игнорировались, а «все меры к раз-
решению вопросов о засеве и уборке полей должны приниматься исклю-
чительно продовольственными комитетами... Никакие другие комитеты
не имеют права брать на себя разрешение указанных вопросов, и их
постановления необязательны для населения» [24. С. 114]. Аресты и суды
над членами земельных комитетов — таков политический итог соглаша-
тельства с буржуазией.
Разгром корниловщины в конце августа 1917 г. привел к большеви-
зации Советов. Показателем приближения политического краха эсеров
были увеличение недовольства их соглашательской политикой и рост
левого крыла внутри самой партии. Например, Петроградская городская
конференция эсеров 10 сентября 1917 г. дала большинство в 2/3 голосов
левым эсерам, которые отвергали союз с буржуазией и склонялись
к союзу с пролетариатом. Этот период совпал с перерастанием
крестьянского движения в крестьянское восстание против помещиков.
К осени крестьяне уже поняли, что вопроса о земле Временное правитель-
ство не решит. Не только Советы крестьянских депутатов, но и уездные
и волостные земельные комитеты вышли из повиновения правительствен-
ным органам и стали «органами, исполняющими волю крестьян. Они не
только подготовили почву для массового аграрного движения, но и в ряде
мест возглавили его» [19. С. 317].
В редакционной статье официального органа эсеров от 29 сентября,
т. е. через семь месяцев после революции, появилось признание, что
«почти ничего не сделано до настоящего времени для уничтожения тех
87
кабальных отношений, которые все еще господствуют в деревне».
В. И. Ленин писал по этому поводу в статье «Кризис назрел»: «Можно ли
найти более красноречивое свидетельство из лагеря наших противников,
подтверждающее не только то, что коалиция крахнула, не только то, что
официальные эсеры. . . стали противонародной, противокрестьянской,
контрреволюционной партией, но и то, что вся русская революция пришла
к перелому?» [1. Т. 34. С. 276—277].
Размах крестьянского восстания был внушительным показателем
углубления общенационального кризиса. «В крестьянской стране, —
подчеркивал В. И. Ленин, — при революционном, республиканском пра-
вительстве, которое пользуется поддержкой партий эсеров и меньшеви-
ков, имевших вчера еще господство среди мелкобуржуазной демократии,
растет крестьянское восстание» [Там же. С. 275]. Начавшаяся осенью
1917 г. крестьянская война против помещиков свидетельствовала о крахе
аграрной политики эсеров и об их идейно-политическом банкротстве.
Заключительным актом измены правых эсеров интересам широких
масс крестьянства стал земельный законопроект министра земледелия
правого эсера С. Л. Маслова, назначенного вместо ушедшего Чернова.
Законопроект был представлен на рассмотрение Временному правитель-
ству незадолго до Октябрьской революции, во второй половине октября
1917 г. Он являлся полным отходом правых эсеров от основных радикаль-
но-демократических принципов партийной программы социализации
земли, что свидетельствовало о крахе реформистских путей осуществления
социализации земли при буржуазной власти.
Статьи масловского законопроекта предусматривали сохранение част-
ной собственности на землю, выкуп отчуждаемой части помещичьей
земли, сохранение привилегий помещиков при проведении земельной ре-
формы. Законопроект показал, что партия эсеров «переползла со своего
земельного проекта на помещичий, кадетский, план „справедливой
оценки" и сохранения помещичьей собственности на землю» [Там же.
С. 428].
Заявление эсеров в своем главном печатном органе «Дело народа»
18 октября 1917 г. о том, что этот законопроект является «крупным
шагом к осуществлению аграрной программы партии», свидетельствовало
об их новом обмане крестьян и полной измене им. Законопроект С. Мас-
лова представлял собой, как указывал В. И. Ленин, «полный переход
этой партии к привержничеству помещикам».
Октябрьская социалистическая революция обнажила политический
крах партии социалистов-революционеров, которые, находясь восемь
месяцев у власти, возглавляя с мая 1917 г. министерство земледелия,
а с июля — Временное правительство, не дали крестьянам земли.
Декрет «О земле», один из первых декретов Советской власти, включал
наказ земельным комитетам, составленный на основании 242 наказов
местных Советов крестьянских депутатов. Эти наказы содержали основ-
ные требования крестьян об отмене частной собственности на землю,
о трудовом землепользовании без наемного труда.
После опубликования ленинского декрета «О земле» в правоэсеровской
печати появились нападки иа большевиков, лишь с очевидностью свиде-
тельствовавшие о признании эсерами всей бесплодности их соглашатель-
ской деятельности в коалиционный период. Н. Ракитников писал, что
декрет «есть не что иное, как почти дословное изложение нашей аграрной
программы» [25. № 193]. В том же духе ответил на ленинский
Декрет о земле и Чернов.
В. И. Ленин, имея в виду декрет «О земле», отмечал: «Не все ли
равно, кем он составлен, но, как демократическое правительство, мы
не можем обойти постановление народных низов, хотя бы мы с ним были
несогласны» [1. Т. 35. С. 27]. А эсеры, получив наказы крестьян
в мае—июне, в дни работы Крестьянского съезда Советов, и опубликовав
в августе, ие выполнили их, тем самым они не выполнили безусловной для
политической партии воли огромного большинства крестьян, следова-
тельно, они изменили не только революции, но и демократизму, что
свидетельствовало о практически-политическом банкротстве партии эсе-
ров.
Провал реформистских путей осуществления аграрной программы
социализации земли означал несостоятельность и крах тех социально-
экономических и социально-политических воззрений народнического
социализма эсеров, которыми они обосновывали этот путь построения
аграрного социализма в стране, противопоставляя его революционному
марксизму большевиков.
3. Провал попыток эсеров
подготовить земельную реформу
Участие народников в совместной с буржуазией работе по составлению
земельного проекта в главных органах земельной реформы — Главном
земельном комитете и в Лиге аграрных реформ — было конкретным выра-
жением их соглашательской политики в аграрном вопросе в 1917 г.
В настоящей монографии не ставится задача показать историю
разработки проекта земельной реформы. Это уже достаточно полно сде-
лано советскими исследователями [9; 11; 26; 27; 29; 30]. Из всего
комплекса проблем, связанных с провалом попыток эсеров выработать
совместно с буржуазией проект земельной реформы в духе социализации
земли, рассмотрены здесь два вопроса, поскольку в нашей литературе они
еще не стали предметом специального исследования. Во-первых, это показ
механизма классовой борьбы, роль которой как движущей силы развития
отрицалась эсерами, и, во-вторых, вытекающая из такой недооценки
неизбежность сдачи эсерами своих позиций. При рассмотрении обоих
вопросов выясняется, как, с помошью каких методов (политических,
организационных и идеологических) буржуазия, используя нечеткость
и противоречивость теоретических положений и программных требова-
ний эсеров, вынуждала эсеров в комиссиях Главного земельного коми-
тета «перейти» от своего проекта земельной реформы, революционно-
демократического по содержанию, к принятию буржуазно-помещичьего
плана земельной реформы.
В работе ставится также другая задача: выявить различие классовых
позиций по основным вопросам земельной реформы, занимаемых, с одной
стороны, народниками, в том числе эсерами, а с другой — экономистами
организационно-производственной группы (А. В. Чаяновым, Н. П. Мака-
89
ровым, А. А. Рыбниковым), и показать буржуазно-либеральную сущность
выдвигавшегося ими плана земельной реформы и их общность с кадетами.
Подход к этим экономистам как к народникам или сторонникам народни-
ческого направления ! искажает реальную исходную позицию действитель-
ных народников, в том числе эсеров, а также расстановку сил в Главном
земельном комитете и Лиге аграрных реформ.
Следует отметить, что в последнее время вышли работы советских
историков, в которых упомянутые экономисты организационно-производ-
ственного направления совершенно правильно определяются как буржу-
азные экономисты [9; 29; 30). Можно полностью согласиться с общей
оценкой, данной Е. В. Иллерицкой этим экономистам, заключающейся
в том, что они «были по своим воззрениям близки к кадетам, активно
поддерживали их, а некоторые занимали даже более правые позиции»
[29. С. 110]. Подобная характеристика указанных экономистов относи-
лась к оценке их позиций в Лиге аграрных реформ, но в еще большей
степени — к их деятельности по выработке проекта подготавливавшейся
Временным правительством земельной реформы в Комиссии по пере-
распределению земельного фонда при Главном земельном комитете.
Существо соглашательских позиций эсеров и их отношение к принци-
пам и содержанию земельной реформы в период двоевластия наиболее
ярко проявились на втором съезде Лиги аграрных реформ, в июне 1917 г.,
а после июльских событий — в Комиссии по перераспределению земель-
ного фонда, образованной при Главном земельном комитете в июле
1917 г., которая разрабатывала основные положения проекта земельной
реформы для Учредительного собрания. Выбор данных объектов иссле-
дования позволяет обнаружить эволюцию позиций эсеров в зависимости
от этапа развития революции и соотношения борющихся сил, поскольку
основные вопросы революции решались классовой борьбой миллионов
масс во главе с пролетариатом, руководимом большевиками, а дебаты
в органах земельной реформы лишь отражали классовые битвы этих масс.
С теоретической точки зрения эволюция взглядов эсеров — частный
случай применительно к решению аграрного вопроса, подтверждающий
правоту марксистско-ленинского положения о том, что политика не может
не иметь первенства перед экономикой. Идя на соглашательство с буржуа-
зией, а затем прямо поддерживая ее контрреволюционные выступления
против революционного пролетариата в Петрограде в июльские дни,
эсеры тем самым обессилили и обрекли себя на роль пешек в руках
буржуазии. В области выработки проекта земельной реформы в Главном
земельном комитете это выразилось в сдаче эсерами буржуазии револю-
ционно-демократических принципов своей аграрной программы социали-
зации земли.
Позиции эсеров в Лиге аграрных реформ. Лига аграрных реформ
была образована как общественная межпартийная организация в апреле
1917 г. в целях организованного обсуждения и разработки аграрного
вопроса вне партийных и государственных рамок. В нее входили пред-
1 В работе [31. С. 125] они названы сначала неонародниками, а затем просто
народниками.
10
ставители Вольного экономического общества, Московского и Харьков-
ского обществ сельского хозяйства, Всероссийского земельского союза
и других организаций. Лига имела подразделения в различных районах
страны. Будучи не государственной, а общественной организацией, она
объединяла агрономов, статистиков, земских работников, специалистов
по сельскому хозяйству и лиц, интересующихся аграрным вопросом.
В создании Лиги аграрных реформ выразилось стремление либераль-
ной буржуазии идейно возглавить и направить выработку предстоящей
земельной реформы в отвечавшее ее интересам русло2. Такая установка
отражена в самом названии, которое служило своеобразной уловкой
для привлечения эсеров, так как было созвучно Аграрно-социалистической
лиге, активную роль в создании которой принимал еще молодой тогда
народник В. М. Чернов 3 и другие — будущие эсеры. В этой связи эсер
Н. Я. Быховский писал, что «эсерам сама по себе идея аграрной Лиги
должна быть особенно дорога, ибо первая русская аграрная лига была
создана нашими товарищами Волховским, Лазаревым и другими в начале
900-х годов».
На первом съезде Лиги аграрных реформ, проходившем 16—17 апреля
1917 г., в докладе о задачах и направлении работы Лиги буржуазный
экономист А. В. Чаянов от лица ее Организационного комитета подводил
теоретическую базу под необходимость совместной работы различных
партий по пересмотру аграрных программ. По его мнению, изменилась
сама постановка аграрного вопроса и политические партии якобы стре-
мились сблизиться при его решении, а не отмежевываться друг от друга,
как было 10 лет назад.
Этот доклад содержал установку либеральной буржуазии о необхо-
димости использовать все «живые силы», под которыми подразумевались
представители цензовых элементов старой бюрократической машины
государственного аппарата России и сами землевладельцы, для раз-
работки аграрной реформы. Сам организационный принцип Лиги —
представительство не «интересов» различных социальных групп, как
в Главном земельном комитете, а «идей», как указывалось в обращении
Организационного комитета, т. е. ее якобы надпартийный характер, —
широко открывал двери землевладельцам и их защитникам для участия
в теоретической разработке основ земельной реформы.
2 В советской литературе дана общая оценка места и роли Лиги, которую
либеральная буржуазия стремилась превратить в общепризнанный идейно-
теоретический центр по разработке аграрного вопроса и подготовке земельной
реформы как в центре, так и на местах. В настоящей работе обращается
внимание на методы, способы и пути подчинения буржуазией идеологов мелко-
буржуазной демократии в подготовке земельной реформы в период двоевластия,
приводятся новые архивные данные, выявляющие роль Лиги и как ндейно-
организационного центра буржуазно-либеральных кругов в решении аграрной
проблемы.
3 Аграрно-социалистическая лига принимала в свою среду лиц, признавших
наряду с другими основные принципы международного социализма, в том числе
уничтожение частной собственности иа землю и другие средства производства
[9. С. 25].
91
Лига аграрных реформ была создана до образования Главного
земельного комитета, его различных органов и комиссий, на которые
буржуазное Временное правительство возложило разработку самого
проекта реформы. На первом съезде Лиги аграрных реформ обсуждался
проект положения о создании земельных комитетов, которое было затем
издано Временным правительством 21 апреля.
Идейно-организационное руководство Лигой через ее ведущее Петро-
градское отделение осуществляло Вольное экономическое общество,
защищавшее интересы либеральной буржуазии и обуржуазившихся
помещиков. Буржуазно-помещичьи круги России, представленные в этой
организации, стремились через Лигу руководить подготовкой земельной
реформы в центре и на местах [26. С. 175^187]. Лига считалась идейно-
практическим центром по подготовке земельной реформы, поэтому уже
12 апреля 1917 г. на заседании Совещания об организации Петроград-
ского отделения Лиги при Вольном экономическом обществе по пред-
ложению М. И. Туган-Барановского была образована комиссия по вы-
работке аграрного законодательства.
Когда позднее мелкобуржуазные лидеры, придя к власти, подняли
вопрос о необходимости создания законодательной комиссии, буржуазные
деятели заявили, что она уже существует. Защита интересов либеральной
буржуазии и обуржуазившихся помещиков при проведении земельной
реформы предопределялась классовым составом этой комиссии, в которую
вошли князь В. А. Оболенский, буржуазные экономисты М. И. Туган-
Барановский, И. М. Кулишер, В. Н. Твердохлебов, В. В. Святловский,
Б. Б. Веселовский, Б. Д. Бруцкус, А. Н. Зак, кадет К. А. Мацеевич и др.
[32. Д. 1177, л. 36].
На том же заседании Вольного экономического общества была образо-
вана издательская комиссия Лиги аграрных проблем, в которую вошли
ведущие буржуазные деятели. В дальнейшем она развернула широкую
деятельность по публикации материалов, связанных с аграрным вопросом.
Таковы некоторые организационные предпосылки для направления
в буржуазно-либеральное русло идейно-теоретического обсуждения во-
просов земельной реформы в Лиге.
Ведущее воздействие Лиги на Главный и на местные земельные
комитеты выразилось, в частности, в том, что проект положения Времен-
ного правительства о земельных комитетах обсуждался на первом съезде
Лиги. Руководство Лиги ставило перед своими отделами задачу способ-
ствовать организации земельных комитетов в данной местности и быть
«идейными центрами в деле местной постановки и разработки земельной
реформы», организовать общественное мнение по аграрному вопросу
и создавать определенную «атмосферу» вокруг земельных комитетов.
Наличие цензовых элементов и землевладельцев в местных отделах
Лиги предопределяло направленность постановки и разработки земельной
реформы и ту «атмосферу», которая должна была складываться вокруг
земельных комитетов в различных районах.
После вхождения мелкобуржуазных вождей во Временное правитель-
ство Вольное экономическое общество, которое уже ранее послало в Глав-
ный земельный комитет своего секретаря — буржуазного экономиста
Б. Б. Веселовского, ходатайствовало 5 мая, т. е. до первого общего
92
собрания Комитета, о введении в него, хотя бы с правом совещательного
голоса, еще двух представителей от Вольного экономического общества
и одного от Лиги для укрепления там своих позиций [32. Д. 1178. Л. 19].
Стремление Лиги руководить работой земельных комитетов как в центре,
так и на местах характеризует постановление ее Петроградского отдела
от 2 мая, на котором была принята программа исследования условий
решения земельного вопроса, направленная в Главный земельный коми-
тет. Само содержание программы, перечень и последовательность вопро-
сов, которые считалось необходимым исследовать, а также принципы
разбивки программы на разделы полностью отвечали кадетскому плану
решения аграрною вопроса, направленному на сохранение буржуазно-
помещичьего землевладения и хозяйства [26. С. 177—178]. Эта программа
должна была создать впечатление широты и серьезности подготовитель-
ных работ по выработке проекта земельных преобразований. Следует
обратить внимание на то, что программа была направлена в Главный
земельный комитет перед его первым общим собранием с целью дать
идейное направление деятельности по подготовке земельной реформы.
Организационно-направляющая роль Лиги подтверждается посла-
ниями и рекомендациями ее Распорядительного комитета, в котором
преобладали видные буржуазные деятели. Местным отделам Лиги реко-
мендовалось помочь местным земельным комитетам в выработке планов
работ по вопросам земельной реформы. С этой целью Распорядительный
комитет Лиги собирался регулярно информировать свои местные отделы
о ходе работ в Главном земельном комитете. Для того чтобы стать идей-
ными центрами в деле местной постановки и разработки земельной
реформы, Распорядительный комитет рекомендовал каждому местному
отделу Лиги составить общий и детальный план работ по подготовке
реформы и представить его местному земельному комитету. С этой целью
он направил отделам Лиги перечень вопросов для выработки местной
постановки земельной реформы, в основе которого лежала бы та же
либеральная программа, разработанная и принятая Петроградским
отделом Лиги при Вольном экономическом обществе.
О буржуазно-помещичьем направлении работы Лиги можно судить
и по письму Распорядительного комитета местным отделам, подписанному
буржуазным экономистом Н. П. Макаровым, в котором в расплывчато
завуалированной формулировке «о финансовой стороне реформы» по
существу стоял вопрос о выкупе помещичьих земель. Перечень конкретных
вопросов, которые должны были выяснить отделы Лиги (мобилизация
земель с 1861 г., задолженность частного землевладения крестьянскому
и частным банкам), также подводил к необходимости выкупа и показывал
«неизбежность» возмездной передачи земли крестьянам.
В майском послании Распорядительного комитета местным отделам
Лиги указывалось, что те «должны иметь фактический материал сти-
хийной жизни» [32. Д. 1179. Л. 25], который, естественно, представлял
собой с периода отмены крепостного права в стране буржуазно-по-
мещичий тип аграрной эволюции в России. Тем самым предопределялся
характер собираемого материала и подход к решению земельной реформы
в русле буржуазно-помещичьих интересов.
93
Проведение всероссийских съездов Лиги намечалось перед общими
собраниями (сессиями) Главного земельного комитета с целью оказания
определенного давления на принимаемые ими решения, поскольку на
сессии приглашались не только члены Комитета, но и представители
более демократичных местных земельных комитетов и крестьянских
организаций. Так, первый съезд Лиги аграрных реформ проходил 16—
17 апреля 1917 г., а первое общее собрание (сессия) Комитета состоялось
19—20 мая. Второй съезд Лиги работал 23—26 июня, а вторая сессия
Комитета открылась 1 июля 1917 г. Первоначально третий съезд Лиги
намечался на август, т. е. перед началом работы сессии Главного зе-
мельного комитета (25—29 августа), но затем его срок был изменен.
Позже в связи с перенесением даты открытия Учредительного собрания
работа третьего съезда Лиги соответственно также была перенесена на
21—23 ноября 1917 г. Распорядительный комитет Лиги прямо указывал,
что «съезд, созываемый непосредственно перед открытием Учредительного
собрания, будет иметь исключительное значение для разрешения аграр-
ного вопроса» [32. Д. 1179. Л. 40].
Таким образом, Лига идейно-организационно и практически осу-
ществляла руководство но подготовке и консолидации сил вокруг бур-
жуазно-помещичьего решения аграрного вопроса в стране.
Решающее сражение в борьбе за идейное подчинение себе полити-
ческих представителей крестьянской демократии и за пересмотр ими
своих аграрных программ буржуазия наметила дать на втором съезде
Лиги, подготовке которого она уделила особое внимание. Это было
обусловлено тем, что съезд намечалось провести в конце июня 1917 г.,
когда прошедшие во многих районах страны крестьянские съезды Советов
выявили требование широких масс передать помещичьи земли крестьянам,
а Всероссийский Совет крестьянских депутатов в мае принял решение
о переходе земель в ведение земельных комитетов.
Хотя первый съезд Лиги и призывал политические партии пересмот-
реть свои аграрные программы под углом зрения их сближения, однако
прошедший в мае съезд партии эсеров подтвердил неизменность основных
требований аграрной программы социализации земли, хотя и отверг
немедленный захват крестьянами помещичьих земель. В соответствии
с решением съезда партии министр земледелия В. Чернов вместо старых
аграрных законов разработал проекты новых в духе социализации земли,
в том числе законопроект о запрещении земельных сделок.
Подготовка к съезду Лиги осуществлялась ее ведущим Петроградским
отделением и находилась в руках либеральной буржуазии. Доклады
членов Вольного экономического общества по основным вопросам ре-
формы предварительно заслушивались на заседаниях Петроградского
отделения Лиги. Неудивительно, что позже при выработке проекта
земельной реформы в комиссии Главного земельного комитета по пере-
распределению земельного фонда доклады о ликвидации крупного земле-
владения были сделаны членами Общества А. Н. Челинцевым и кадетом
А. А. Кауфманом.
Бюро по организации второго съезда Лиги аграрных реформ, стремясь
нацелить деятельность местных отделов Лиги на защиту буржуазно-
либерального плана земельной реформы, рекомендовало им восполь-
94
зоваться «положительным опытом земельной политики и законодатель-
ства иностранных государств по отношению к мелкому трудовому хозяй-
ству». При этом имелось в виду, что ни в одной стране мира не была
уничтожена частная собственность на землю.
На втором съезде Лиги буржуазные лидеры предполагали рассмотреть
широкий крут вопросов, связанный с распределением земельного фонда.
В первоначальном варианте повестки дня съезда вопросы о социализации,
национализации, муниципализации земли, системе единого налога шли
под рубрикой «идеальных форм владения землей», т. е. заранее ставилась
под вопрос возможность реализации соответствующих мер в настоящем.
Съезд Лиги открылся 23 июня 1917 г. в Петрограде. Председателем
съезда был избран буржуазный профессор А. С. Постников — пред-
седатель Дворянского и Крестьянского земельных банков, возглавляв-
ший Главный земельный комитет. В центре внимания находились вопросы
аграрной реформы, рассматриваемые с точки зрения различных партий.
Обсуждению был предпослан доклад Б. Д. Бруцкуса «Земельная
политика и земельный режим иностранных государств». Доклад выходил
за рамки тематики съезда, но он преследовал цель направить обсуждение
аграрного вопроса в плоскость сохранения частной собственности на
землю, рассматривая последнюю как исходную предпосылку реформы.
В докладе подчеркивалось, что в своей основе «аграрная политика
иностранных государств базируется на крестьянской частной собствен-
ности». Бруцкус специально заострил внимание па том, что Запад не
знает социализации земли.
Характер обсуждения всех вопросов выявил разный классовый подход
буржуазных и мелкобуржуазных экономистов к цели, задачам и характеру
земельной реформы. Эсеры и энесы хотели положить в основу земельной
реформы свои аграрные программы, которые предусматривали уничтоже-
ние частной собственности на землю. Выступивший от партии эсеров
Н. Я. Быховский развивал историко-экономические обоснования социали-
зации земли с точки зрения эсеро-народнической идеологии и делал
вывод о том, что крестьянство по своему сознанию, психологии и быту
подготовлено к восприятию плана социализации земли, основу которого
составляло требование уничтожить частную собственность на землю
и осуществить уравнительное землепользование. От народно-социалисти-
ческой партии с планом решения аграрного вопроса выступил товарищ
министра земледелия В. И. Анисимов. Суть его доклада сводилась к тому,
что «земля должна быть национализирована, она должна быть передана
из собственности и распоряжения отдельных лиц в распоряжение государ-
ственной и общественной власти. . .» [33. С. 29].
В противоположность эсерам и энесам идеологи буржуазии реши-
тельно выступили против отмены частной собственности на землю. Основ-
ное содержание позиции партии кадетов на съезде Лиги было изложено
докладчиком по аграрной программе на прошедшем VIII съезде партии
Н. Н. Черненковым. Он говорил, что решение аграрного вопроса «может
быть только делом общепартийным, явится только результатом совмест-
ных усилий и совместной работы всех главнейших демократических
течений». Используя всевозможные приемы передержек, подстановок,
Черненков протаскивал положения программы кадетской партии, сводя
95
реформу к дополнительному наделению малоземельных крестьян землей
при сохранении старых основ землевладения.
Так, национализацию земли Чернепков сводил к регулированию
государством земельных отношений в законодательном порядке. Содер-
жание национализации земли, при котором ею распоряжается государ-
ство, он характеризовал как «превышающее всякие мыслительные способ-
ности», как не реальное, а идеальное, аргументируя тем, что такую роль
российское государство «не может выполнять сколько-нибудь удовлетво-
рительно». Черненков отверг и эсеровское требование социализации
земли как «чрезмерно одностороннее» решение земельного вопроса.
Доклад Н. Н. Черненкова стал своего рода базовым документом
для разработки направления, методов и приемов борьбы буржуазных
экономистов в рамках соглашательства их с мелкобуржуазным планом
уничтожения частной собственности на землю. Этот доклад являлся
основой и для работы на съезде Лиги, и при выработке проекта земельной
реформы в комиссиях при Главном земельном комитете. В выступлениях
буржуазных экономистов сквозило нескрываемое недовольство мелко-
буржуазными деятелями, которые, вопреки призывам буржуазных органи-
заторов Лиги пересмотреть свои программы, выдвигали их как конкретный
путь решения аграрного вопроса. Это свидетельствовало о том, что первый
тур идеологической обработки народников на том этапе развития револю-
ции не дал буржуазии ожидаемых результатов.
Не добившись открытым путем от мелкобуржуазных экономистов
отказа от радикального плана аграрных преобразований, представители
буржуазии изменили метод воздействия, прибегнув к более надежным
и тонким приемам идеологической диверсии и идейной обработки эсеров
и энесов. стараясь доказать неосуществимость, утопичность народни-
ческого плана как плана, построенного на отвлеченной идее. Так,
А. В. Чаянов отвергал проект социализации и национализации земли
под предлогом того, что это требует затраты таких крупных средств,
которыми в настоящее время государство не располагает.
Другое направление идейного наступления буржуазных экономистов
на мелкобуржуазные проекты состояло в выхолащивании их радикально-
демократического содержания, в подмене его либеральным и в провоз-
глашении на таком основании общности мнений. С этой целью буржуаз-
ные деятели использовали теоретические предрассудки и иллюзии народ-
нической концепции эсеров. Так, Б. Д. Бруцкус, сужая и тем самым
искажая содержание понятия «социализация земли», утверждал, что
«единственной формой, в которую может вылиться обобществление земли,
является ее изъятие из товарного оборота» [33. С. 74]. Кадет Мацоевич,
истолковав по-своему социализацию земли, заявил, что под такой социа-
лизацией он подписывается обеими руками [33. С. 72].
Даже правый эсер Маслов в июньский период двоевластия и нараста-
ния революции защищал программу социализации земли от буржуазного
сужения и искажения. Хотя позже, в послеиюльский период, будучи
председателем Комиссии по перераспределению фонда при Главном
земельном комитете, в ходе разработки проекта земельной реформы
он открыто проводил линию на соглашение с предложениями либеральной
буржуазии. С. Маслов правильно подметил характерную для буржуазных
96
экономистов черту: они всячески подчеркивали общность с народниками
по частным вопросам земельной реформы при оставлении в тени различия
в главном [33. С. 78—79]. Он специально разъяснял содержание социа-
лизации земли как «уничтожение частной собственности и освобождение
земли из товарного оборота», «установление общественного обладания
землей» и «пользование землей на трудовой основе».
Народный социалист В. И. Анисимов указал на извращение содержа-
ния идей национализации земли в выступлениях Челинцева, представляв-
шего себе национализацию, «как ограничение собственности», Макарова,
который якобы не видел различия между планами кадетов и эсеров,
Мацеевича, считавшего, что «национализация есть право государства
регулировать земельную собственность». Отклонив предложение о раз-
даче принудительно отчуждаемых земель в частную собственность,
Анисимов заявил буржуазным экономистам, что по этому вопросу со-
глашение с ними невозможно [33. С. 83, 89, 96]. По вопросу о роли
государства и характере его вмешательства в хозяйственную жизнь,
в землеустройство Анисимов также считал невозможным нахождение
общих основ с буржуазными экономистами.
Съезд выявил различное понимание у делегатов соотношения полного
объема земельных преобразований и ближайших первоочередных задач
реформы. Так, отстаивая содержание своей аграрной программы, эсеры
в то же время исходили из необходимости выработки переходных мер
па пути, по словам С. Маслова, к «полному осуществлению общего
закона, основанного на принципе социализации».
Позиция С. Маслова в вопросе о соотношении общего земельного
закона во всей полноте и переходных к нему мер аналогична позиции
Анисимова, который считал, что «наиболее совершенной формой сельско-
хозяйственного производства . . . которая позволяет достигнуть наиболее
высокой ступени производительности общественного труда, является
трудовое коллективное землевладельческое производство». Однако, по
мнению Анисимова, в полном объеме немедленно осуществить закон
нет условий. Поэтому вначале необходимо национализировать удельные,
кабинетские земли, а также земли крупного частного землевладения.
«Мы должны ликвидировать крупное землевладение и передать его
в государственный фонд». Следовательно, намечая первоочередные
задачи, народники исходили из уничтожения частной собственности
на землю и последующего осуществления своих программ во всей полноте,
с чем не могли согласиться буржуазные экономисты.
Поэтому различие с народниками в подходе к широкой и узкой
постановке земельной реформы красной нитью прошло в выступлениях
буржуазных экономистов — кадетов Н. Черненкова, А. Кауфмана, К. Ма-
цеевича и экономистов организационно-производственной группы —
А. В. Чаянова, Б. Д. Бруцкуса и др. Искажая реальное содержание
народнических планов аграрных преобразований, давая им свое толко-
вание, буржуазные экономисты поспешили провозгласить достижение
якобы общности своих позиций с мелкобуржуазными экономистами
на базе конкретизации первоочередных задач земельной реформы.
«Разница заключается не в наших практических требованиях, — заявлял
Б. Д. Бруцкус, — а в том. что у вас есть еще программа-максимум,
. М В CliUpRfUl
97
которой мы не признаем» п которую эсеры хотят «вписать в закон»
[33. С. 74].
В действительности «разница» заключалась и в первоочередных
задачах. Так, проведение земельной реформы, считал энес Огановский,
распадается иа два периода. Задачей первого периода, продолжитель-
ность которого один-два года, состоит в отчуждении и перераспределении
земли.
Исходя из общенароднической постановки аграрного вопроса, несшей
на себе груз доктрины аграрного социализма, Огановский считал, что
«задача земельной реформы . . . заключается в перераспределении земель-
ного фонда не только между классом трудовым и нетрудовым, но и внутри
трудовых слоев», поскольку, по его подсчетам, арендный фонд частно-
владельческих земель находился в пользовании на 2/3 в руках верхних
слоев зажиточного крестьянства. Поэтому, утверждал Огановский, чтобы
«покрыть земельную нужду малоземельного и безземельного крестьян-
ства, необходимо было образовать общегосударственный земельный фонд,
в том числе н тот, который находится в настоящее время в пользовании
крестьян».
Во второй же период, по мнению Огановского, должны проводиться
мелиоративные работы, землеустройство местного населения, уничтоже-
ние дальноземелья, чересполосицы, переселение и расселение крестьян
из волостей малоземельных в многоземельные. В целях интенсификации
сельского хозяйства расселение небольшими поселками, по его мнению,
даст возможность крестьянам «легче переходить от индивидуального
к коллективному способу пользования хозяйством».
В. И. Ленин неоднократно подчеркивал самообман народников и их
обман трудового народа, допускавших мысль о возможности уничтожить
частную собственность на землю и осуществить свои программы, находясь
в союзе с буржуазией. Буржуазные экономисты, отвергая намерения
эсеров и энесов расширить земельную реформу до пределов общего
земельного переустройства, осуществляемого по единому плану, стреми-
лись свести всю земельную реформу лишь к первоочередным мерам,
в которые они вкладывали свое понимание, и на подобной основе вы-
работать общую с народниками платформу. Они хотели положить ее
в «основания» земельной реформы, которые затем (буквально через
пару дней) должны были быть приняты на заседании Совета Главного
земельного комитета и утверждены на его II сессии, намеченной на
1 июля 1917 г. Именно эти «основания» стали бы определять содержание
статей разрабатываемого проекта земельной реформы.
Однако расчет буржуазии на то, что второй съезд Лиги явится
поворотным пунктом как в отношении постановки, так и в смысле раз-
решения аграрного вопроса, не оправдался.
В конце работы съезда выступивший от Распорядительного комитета
буржуазный экономист А. В. Чаянов высказал в довольно расплывчатой
форме основные положения относительно характера земельной реформы,
но в которых отсутствовали радикально-демократические принципы
народников. Однако это не могло ввести в заблуждение буржуазных
экономистов, которые понимали, что на втором съезде Лиги не было
достигнуто единство подходов к решению аграрного вопроса и что им
98
предстоит борьба на заседании Совета Главного земельного комитета,
а за н м на его второй сессии.
Следует отметить тот факт, что именно в период июльских событий
произошел коренной перелом и сдача позиций народнических руководи-
телей земельного ведомства буржуазии и по земельной реформе, ярко
проявившихся и на второй сессии Главного земельного комитета. В пе-
риод же работы второго съезда Лиги аграрных реформ, т. е. в период
мирного развития революции, эсеры еще не отказались от намерения
положить в основу земельной реформы принципы своей аграрной про-
граммы. Об этом свидетельствовали как выступления самих эсеров
на втором съезде Лиги, так и утвержденный спустя всего несколько дней
после его закрытия проект «Общих оснований земельной реформы»
на Совете Главного земельного комитета вопреки решительному сопро-
тивлению его буржуазных членов. Принятый проект содержал принципы
аграрной программы социализации земли (подробнее см. в [28. С. 14]).
Таким образом, в работе второго съезда Лиги аграрных реформ
нашел отражение тот этап двоевластия в стране, когда буржуазия
еще не решалась прямыми методами принуждения заставить мелко-
буржуазных социалистов идти на принятие буржуазно-либеральных
принципов земельной реформы, а вожди мелкой буржуазии, опираясь
на революционный подъем в стране, еще чувствовали свою силу. Заметим,
что именно в этот период министр-социалист, меньшевик Церетели
намеревался отобрать 100 % прибыли у капиталистов. Вместе с тем
в выступлениях отдельных народников, как, например, энеса А. Н. Ми-
нина, проявилась тенденция к сближению точек зрения с буржуазией,
но не она определяла характер позиции мелкобуржуазных деятелей
на том этапе развития революции.
Рассматривая в целом результаты работы второго съезда Лиги
аграрных реформ, следует сделать вывод, что на том этапе развития
революции буржуазии не удалось склонить народников к принятию
буржуазно-либеральных основ земельной реформы. Об этом свидетель-
ствовали как выступления самих буржуазных экономистов на съезде,
так и помещенные в буржуазной прессе сухие, без комментариев информа-
ционные заметки о работе второго съезда Лиги и о его закрытии.
В то же время идея Лиги аграрных реформ провалилась и в глазах
эсеровской партии. По мнению эсера Н. Я. Быховского, она не стала
крупным фактором в общественно-политической жизни страны по той
причине, что «организаторам Лиги хотелось бы объединить под госте-
приимной кровлей. . . научного объективизма и тех, для кого земельная
собственность, как и собственность вообще, ..священна", и тех, для кого
она есть проклятие».
Буржуазия не пошла на компромисс, как рассчитывали в свою
очередь эсеры, не встала на их точку зрения, показала иллюзорность
и тщетность их надежд именно в тот период, когда, как казалось эсерам,
вопрос уничтожения частной собственности на землю был предрешен
революцией. Однако мелкобуржуазная демократия, проявляя несамо-
стоятельность и зависимость от буржуазии, продолжала сотрудничать
с ней, несмотря на то, что на собственном опыте убедилась в стремлении
буржуазии под видом «научного объективизма» проводить защиту част-
ной собственности на землю. Этот факт подтверждает правоту марксист-
ского положения о том, что мелкобуржуазная демократия по своей
классовой основе не может иметь самостоятельной линии в политике,
в классовой борьбе.
Провал попыток эсеров положить в основу проекта земельной реформы
программу социализации земли. Подготовка земельной реформы воз-
лагалась на Главный земельный комитет, образованный при Министерстве
земледелия, и на местные комитеты. Выше говорилось, что на первой
сессии Главного земельного комитета в результате столкновения двух
основных подходов к земельной реформе — буржуазного и мелкобуржуаз-
ного — была сформулирована цель реформы в принятом постановлении
«Об общем направлении работ по подготовке земельной реформы»
в народническом духе, о переходе всех земель сельскохозяйственного
назначения в пользование трудового земледельческого населения.
Второй сессии Главного земельного комитета, которая проходила
1—6 июля 1917 г., предстояло не только образовать различные комиссии
по выработке конкретных статей проекта земельной реформы, но и
принять «Общие основания земельной реформы», на базе которых должна
была вестись работа в комиссиях и которые, по сути дела, намечали
способ достижения сформулированной ранее цели, определяли содержа-
ние и объем земельных преобразований.
Перед открытием второй сессии на заседании Совета Главного коми-
тета предварительно рассматривались подготовленные В. Черновым
в министерстве земледелия аграрные законопроекты по текущему регули-
рованию земельных отношений, а также проект «Общих оснований
земельной реформы», которые затем должны были быть утверждены
этой сессией. Против внесения в проекты принципов эсеровской социали-
зации земли решительно выступили буржуазные лидеры.
28 июня 1917 г. на заседании Частного совещания членов IV Государ-
ственной думы — штабе контрреволюции — председатель думской группы
и председатель октябристов в прогрессистском блоке землевладелец
Шидловский ознакомил собравшихся с содержанием рассматриваемых
на Совете Главного земельного комитета подготовленных законопроектов.
Частное совещание обратилось к Временному правительству с требова-
нием немедленно изменить проводимую земельную политику.
После бурных дебатов Совет Главного земельного комитета, несмотря
на давление и противодействие буржуазных экономистов, 30 июня, т. е.
буквально накануне открытия его второй сессии, принял проект «Общих
оснований земельной реформы» в духе социализации земли.
В принятом проекте указывалось, что земельная реформа должна
осуществить «коренное преобразование земельных отношений». В интере-
сах земледельческого населения и народного хозяйства в задачи реформы
входило создание условий для наивысшего развития производительных
сил, «справедливое распределение земли и установление форм обладания
землей, обеспечивающих и укрепляющих трудовое хозяйство» и, кроме
того, «установление норм, всесторонне регулирующих земельные право-
отношения».
Эти общие положения по-разному могли быть истолкованы — как
в эсеровском, так и в буржуазно-кадетском духе. Но проект предусмат-
100
ривал также изъятие земли (ее недра, воды, леса) из товарного оборота.
При этом право «распоряжения» землей должно было принадлежать
народу в лице органов центральной власти и местного самоуправления,
что на практике означало уничтожение частной собственности на землю.
Кроме того, в проекте было эсеровское положение В. М. Чернова о том,
что «пользование землей должно быть обеспечено трудовому населению
на началах общегражданского равенства» [34. № 31—32. С. 16].
Следовательно, после утверждения «Общих оснований земельной
реформы» на второй сессии Главного земельного комитета статьи Основ-
ного закона о земле, подготавливаемого для окончательного принятия
Учредительным собранием, должны были бы разрабатываться на основе
эсеровской программы социализации земли в ее наиболее радикальном
варианте. Следует напомнить, что выдвинутый Черновым принцип обще-
гражданского равенства на землю рассматривался эсерами как социа-
листический принцип. В действительности этот принцип в тех условиях
был революционно-демократическим, а не социалистическим. Но нам
важно сейчас подчеркнуть, что в соответствии с его пониманием как
социалистического принципа пришлось бы разрабатывать все вопросы
земельной реформы.
Выдвижение и принятие этих положений проекта свидетельствовало
о провале попыток буржуазии создать общую с эсерами платформу
для выработки проекта земельной реформы. Кадеты, конечно, не могли
допустить, чтобы работа открывавшейся 1 июля второй сессии Главного
земельного комитета и образованных на ней комиссий по составлению
проекта земельной реформы пошла под флагом эсеровской программы
социализации земли. Поэтому они резко сменили тактику борьбы и в обще-
политическом масштабе, и в работе Главного земельного комитета.
Выступая 30 июня на его Совете против «Общих оснований земельной
реформы», член ЦК кадетской партии Н. Черненков предупредил эсеров,
что если они попытаются проводить эти принципы в жизнь, то им придется
действовать «на свой страх и риск» [34. № 31—32. С. 16] . По сути дела,
это был ультиматум. Угроза кадетского лидера была затем подкреплена
политическим маневром — выходом 2 июля кадетов из состава Времен-
ного правительства. А накануне, т. е. 1 июля, на открывшейся второй
сессии Главного земельного комитета буржуазия имела полную возмож-
ность убедиться, какую опасность для нее представляет не только
крестьянство, организованное в Советы крестьянских депутатов, но и
деятельность местных земельных комитетов, не только волостных и
уездных, но даже губернских, которые, являясь государственными орга-
нами, принимали подчас под влиянием крестьянского движения само-
стоятельное решение, не дожидаясь постановления Временного прави-
тельства. Представитель из Пензенской губернии заявил, что они при-
знают только 6 министров-социалистов, а «остальные только пришиты
к делу для приличия», что вызвало смех и одобрительные аплодисменты
собравшихся [33. С. 13]. Осудив антикрестьянскую деятельность ми-
нистра — председателя Временного правительства князя Львова, он
заявил о «неуместности» его на занимаемом посту. Подобные выступления
представителей с мест свидетельствовали о громадном росте недо-
вольства аграрной политикой Временного правительства, об усилении
101
революционного натиска на буржуазию. Боязнь эсеров разорвать коали-
цию с буржуазией в июльские дни на этой сессии Комитета проявилась
в том. что, имея полную возможность не только обсудить, но и утвердить
проект «Общих оснований земельной реформы», что было предусмотрено
первой сессией, эсеровское руководство земельного ведомства ограни-
чилось лишь его оглашением без постановки на утверждение. Было
принято решение продолжить работу над проектом для принятия его
на третьей сессии Комитета. В результате образованные второй сессией
комиссии по выработке статей проекта земельной реформы оказались
без руководящего начала, общих оснований, выдержанных в духе социа-
лизации земли. Это обрекло работу всех комиссий, в том числе и комиссии
по перераспределению земельного фонда, на выработку кадетского
либерально-помещичьего плана земельных преобразований. Именно
в этом и состояли коренной перелом и принципиальная сдача эсерами
своих позиций либеральной буржуазии внутри соглашательского блока.
До июльских событий эсеры намеревались в противовес буржуазии
вести выработку проекта различных сторон реформы, исходя из ее общих
оснований, выдержанных в духе социализации земли. В ходе же июльских
событий эсеры, испугавшись разрыва коалиции с буржуазией, признали
целесообразным идти от «частного к общему», т. е. вырабатывать отдель-
ные конкретные вопросы реформы н уже на их основе найти общую
с буржуазными теоретиками платформу. Именно такой путь предлагали
им кадеты на втором (июньском) съезде Лиги аграрных реформ, который
эсеры тогда отвергли.
Предательство интересов крестьянства и сдачу позиций эсеровскими
руководителями земельного ведомства буржуазии эсер С. Маслов впо-
следствии прикрывал тем, что первый путь якобы затянул бы работу,
гак как возникло бы много дискуссий, обусловленных различием про-
граммных установок разных партий. А путь «от частного к общему»
давал возможность на каком-то минимуме этим различным течениям
«столковаться». Очевидно, что те мероприятия, на осуществление которых
могли пойти кадеты, была их либерально-помещичья аграрная программа.
Радикально-демократическая программа эсеров была неприемлема для
кадетов.
Не последнюю роль в повороте эсеров вправо на II сессии, как нам
представляется, сыграли народные социалисты — энесы, которые, будучи
мелкобуржуазными реформистами еще в годы первой русской революции,
были против революционного захвата крестьянами помещичьих земель.
Это стало тогда одной из причин их расхождения с эсерами и образования
ими самостоятельной партии. Не случайно один из ведущих деятелей
этой партии В. И. Анисимов, являясь товарищем министра земледелия
и заместителем председателя Главного земельного комитета, присоеди-
нился на II сессии к заявлению кадетов Н. Черненкова и А. Кауфмана
о совместном выходе из Комитета в знак протеста при формировании
состава Комитета. Тем самым он поставил эсеровское руководство Ми-
нистерства земледелия перед очередной дилеммой — либо продолжить
совместную работу, либо не только пойти на разрыв с буржуазией, но и
внести «раскол» и в министерский лагерь «социалистических» партий,
в том числе и внутри народнического блока с энесами. Эсеры на это пойти,
102
конечно, не решились. Поэтому членам Комитета, заявившим о выходе,
тут же было выражено доверие, и их просили остаться в составе Комитета.
Принятый эсерами в июльские дни 1917 г. новый подход к выработке
проекта земельной реформы предопределил неизбежность последующей
сдачи эсерами своих программных требований буржуазии при постатей-
ной разработке различных сторон земельной реформы и принятия ими
ее буржуазно-либерального варианта.
Следует обратить внимание и на другие — организационные — пред-
посылки неизбежности провала законодательной деятельности эсеров
в буржуазном Временном правительстве. Разные стороны и отдельные
вопросы земельной реформы, будучи взаимосвязаны между собой, должны
были рассматриваться в многочисленных комиссиях. Все они имели
разный состав специалистов, принадлежащих к различным партийным
группировкам. Результатом работы комиссий, естественно, не могли быть
проекты, согласованные между собой. Эго давало буржуазии дополни-
тельную возможность при сведении всех проектов в единый законопроект
либо затянуть рассмотрение и согласование и тем самым сорвать реформу,
либо заставить мелкобуржуазных экономистов согласиться на буржуазно-
либеральный вариант реформы при окончательном его редактировании.
Таковы отдельные моменты механизма классовой борьбы, обеспечивавшие
защиту интересов буржуазно-помещичьего блока.
В задачу комиссии по перераспределению земельного фонда под
председательством С. Л. Маслова входила разработка двух основных
вопросов реформы: образование земельного фонда и его распределение.
В эсеровской аграрной политике в центре внимания находились принципы
организации будущего земельного строя трудовых хозяйств. В противовес
большевикам, которые первостепенную задачу преобразования аграрных
отношений в 1917 г. видели в немедленном уничтожении помещичьего
землевладения, эсеры этот вопрос считали «предрешенным» самой рево-
люцией, их вхождением в правительство и происходившей ликвидацией
помещичьих владений на местах.
В этой связи до гигантских масштабов, как казалось эсерам, вы-
растала задача юридического оформления государственной властью
вопросов образования земельного фонда и преобразования различных
форм землепользования в строй трудовых хозяйств, который стал бы
«прологом к торжеству социализма». В выступления эсеров и в Лиге
аграрных реформ, п в комиссии по подготовке земельной реформы была
видна защита доктрины аграрного социализма. Эту их черту отмечал
В. И. Ленин еще в период первой русской революции. Он писал: «. . .они
борются не во имя непосредственно сознаваемых нужд и бедствий,
а во имя известного учения, системы взглядов...» [1. Т. 16. С. 369].
Буржуазные экономисты для прикрытия своей антинародной позиции
использовали иллюзии эсеров, а также предрассудки мелкобуржуазного
социализма народников и их терминологию о трудовом крестьянском
хозяйстве. В свое время В. И. Ленин указывал, что «слово „трудовой"
вводит в заблуждение . . . ибо оно намекает на отсутствие наемного
труда». Оно прикрывает «выгодное для одной только буржуазии смешение
самых различных общественных укладов хозяйства» [Там же. Т. 27.
С. 148]. Правота ленинской критики «трудового» термина народников
103
была подтверждена практикой выработки проекта земельной реформы,
когда под трудовое хозяйство кадеты подводили не только бедняцкие
и середняцкие хозяйства, но и кулацкие, т. е. буржуазные хозяйства,
для того, чтобы их сохранить.
Так, на VIII съезде своей партии кадеты вынуждены были принять
на вооружение новый «трудовой принцип». Первый пункт их новой
аграрной программы стал звучать почти по-народнически: «Земли
сельскохозяйственного пользования должны принадлежать трудовому
земледельческому населению». Но это был лишь тактический маневр,
на что указывали сами кадеты, выступавшие на съезде партии, под-
черкивая, что необходимо «успокоить население и доказать ему, что
оно не должно прибегать к наделению землею по способу большевиков».
Еще в период первой русской революции помещики и буржуазия
идею сохранения частной собственности на землю проводили под видом
защиты крестьянской собственности на наделы: «Помещики и капита-
листы. . . превосходно чувствуют, что революция связала победу поме-
щичьих интересов с победой частной собственности на землю вообще,
победу крестьянских интересов с уничтожением частной собственности
на землю вообще, и помещичьей и крестьянской» [Там же. Т. 17.
С. 312],--подчеркивал В. И. .Ленин.
В еще большей степени эта связь обнаружилась в революции 1917 г.
Вступление вождей мелкой буржуазии во Временное правительство
было закреплено появлением в правительственной декларации наряду
с «государственными», «народнохозяйственными» интересами формули-
ровки об интересах «трудящегося населения». В декларации Главного
земельного комитета об основном направлении аграрных преобразований
в стране указывалось на переход «всех земель в пользование трудового
земледельческого населения». Таким образом, защита кадетами частной
собственности на землю, сохранение основ старого землевладения и
борьба с народническим планом преобразований прикрывалась лозунгами
защиты не только «государственных» и «народнохозяйственных» интере-
сов, но и интересов «трудового крестьянского хозяйства».
Истинный смысл отношения кадетов к этому хозяйству прозвучал
в речах В. А. Маклакова и Ф. И. Родичева на съезде кадетской партии.
Они открыто выступили за крупное хозяйство, заявляя, что «мелкое
трудовое крестьянское хозяйство сейчас не удовлетворяет тем требова-
ниям, которые предъявляют к нему условия жизни». В. А. Маклаков
считал, что выступать против крупных и средних хозяйств, за создание
строя трудовых хозяйств, «означало бы в угоду теории жертвовать
государством». Но по тактическим соображениям эта точка зрения
не стала официальной у кадетов. Более того, учитывая развитие револю-
ции и популярность народнических требований у крестьян, В. А. Маклаков
выдвинул в противовес народническому лозунгу «вся земля трудовому
народу» лозунг «вся земля хозяину», апеллирующий к мелкобуржуазной
собственнической стороне двойственной природы крестьян. Буржуазия же
под этим лозунгом стремилась объединить зажиточных крестьян, сельскую
буржуазию, кулачество и обуржуазившихся помещиков.
Только с учетом данной позиции кадетов можно правильно оценить
корыстный, классовый смысл «защиты» крестьянского хозяйства бур-
104
жуазными экономистами и понять, почему борьба буржуазных экономи-
стов с мелкобуржуазными экономистами в комиссиях Главного земельного
комитета с обеих сторон шла под лозунгом «защиты» трудового кре-
стьянства.
Поскольку основу будущего аграрного строя страны, согласно реше-
нию I сессии Главного земельного комитета, должно было составлять
«трудовое земледельческое население», постольку борьба между бур-
жуазно-либеральным и народнически-демократическим проектами зе-
мельной реформы отразила разное классовое понимание и трактовку как
самого трудового крестьянского хозяйства и его интересов, так и места
и роли его в будущем аграрном строе страны.
Только имея в виду эти моменты, можно понять идеологическую
основу иллюзий и механизма провала попыток эсеров положить в основу
земельной реформы радикально-демократический план аграрных преобра-
зований.
Работа комиссии по перераспределению земельного фонда началась
24 июля 1917 г. докладом члена Вольного экономического общества
кадета А. А. Кауфмана по вопросу о ликвидации крупного землевладения.
Стремясь обмануть народников своим якобы радикализмом и заинтере-
сованностью в «коренном» преобразовании аграрного строя, Кауфман
выступил с резкой критикой помещичьих хозяйств, ведущихся крепостни-
ческим способом, которые «подлежат распределению между трудовым
крестьянством без всяких оговорок и ограничений. . .». К таким хозяй-
ствам он относил имения, земли которых сдаются крестьянами в кратко-
срочную аренду, обрабатываются испольно или крестьянским инвентарем.
Внешний радикализм предложений Кауфмана на деле отражал аграр-
ную программу, предусматривавшую передачу кабально-крепостнических
хозяйств трудовому населению, принятую кадетами в мае 1917 г. на
VIII съезде партии. Рассматривая позиции различных классов и партий
по аграрному вопросу в Государственной думе еще в период первой
русской революции, В. И. Ленин подчеркивал, что «в программе черно-
сотенцев и октябристов нет и намека на защиту докапиталистических
форм хозяйства. . .» [Там же. Т. 16. С. 350].
Позиции народников и буржуазных экономистов разделились, когда
встал вопрос о том, какие частновладельческие хозяйства отнести к куль-
турным и как с ними поступить при земельной реформе — передать
их государству, земствам, кооперативам, их союзам или оставить их
в заведовании теперешних владельцев на определенных условиях.
Под предлогом нецелесообразности дробления культурных имений
и в соответствии с Главными основаниями земельной реформы кадетской
партии Кауфман защищал необходимость оставления их в хозяйственном
распоряжении прежних владельцев сроком на 15—20 лет.
Народники и представители Совета крестьянских депутатов с тем
или иным обоснованием высказались против оставления культурных
капиталистических имений у прежних владельцев, резонно подчеркнув,
что ни одна политическая партия не предлагала их дробить и распределять
между трудовым населением. Выступивший товарищ министра земледе-
лия эсер Н. И. Ракитников, отводя аргументы Кауфмана, отрицал
«экономический и политический смысл оставления земли в хозяйственном
105
пользовании у старых владельцев». Более того, он предлагал изъять их
из владения собственников, и, «не дожидаясь общей земельной реформы,
следовало бы передать их в общественное ведение».
Соглашательскую с буржуазными экономистами позицию занял пра-
вый эсер С. Маслов, являвшийся председателем этой комиссии. Ссылаясь
на отсутствие кадров в кооперативном деле и основываясь на опыте
своей работы в союзе кооператоров-льноводов, он заявил, что примыкает
к возражениям против возможности организации предприятий на коопе-
ративных началах на базе высокопроизводительных помещичьих имений.
В результате прений комиссией было принято решение о ликвидации
помещичьего, ведущегося полукрепостническим путем, землевладения.
Исключение составляли культурные имения, имевшие народнохозяйствен-
ную ценность, причем составление перечня этих имений по настоянию
Кауфмана передавалось недемократическим по составу губернским
земельным комитетам при участии агрономической коллегии и утвержда-
лось Главным земельным комитетом.
Хозяйства, имевшие народнохозяйственную ценность и носившие
показательный по технике или организации хозяйства характер, отли-
чавшиеся повышенной производительностью труда, поступали в заведо-
вание органов государства или местного самоуправления, но лишь тогда,
когда последние признают это возможным. Владение и части владений,
производящие продукты массового потребления, передавались трудовому
населению тогда, когда местное крестьянское хозяйство сможет произ-
водить необходимое количество этих продуктов. Впредь до указанной
выше передачи трудовому населению они оставались у настоящих вла-
дельцев.
Большое место в работе комиссии занимал вопрос о земельных
нормах. У эсеров с нормами земельного обеспечения непосредственно
был связан вопрос о путях и способах построения аграрного социализма
в России. Вопрос о нормах у эсеров — это элемент «интеллигентского
бюрократизма», по выражению В. И. Ленина [Там же. С. 372].
Кадеты также много говорили о нормах наделения малоземельных
крестьян землей, но делали это в целях затушевывания вопроса о необ-
ходимости уничтожения помещичьего землевладения. В. И. Ленин, анали-
зируя картину борьбы партий и классов в Государственной думе, вскрыл
либерально-помещичий смысл кадетских разговоров о нормах. Кадет
«предпочитает говорить о „нормах", чтобы под видом поднятия вопроса
иа государственную высоту, — указывал В. И. Ленин, — затемнить во-
прос, скрыть, что кадеты оставляют помещичье хозяйство» [Там же.
С. 355]. Тот же корыстный смысл сохранения помещичьего хозяйства и
частной собственности на землю отражала позиция кадетов и других
буржуазных экономистов в 1917 г. при подготовке проекта земельной
реформы. Кадеты, стремясь свести реформу к добавочному наделению
крестьян землей, свой буржуазно-либеральный план облекали в народни-
ческую фразеологию о равномерном распределении земли.
При рассмотрении в комиссии вопроса о нормах земельного обес-
печения выступивший с докладом буржуазный экономист организационно-
производственного направления Н. П. Макаров заявил, что нормы нужны,
но для того, чтобы «ввести более равномерное распределение земли,
106
вновь отводимой при земельной реформе». На деле равномерное распреде-
ление лишь «вновь отводимой земли» означало, что остается без измене-
ния прежняя буржуазно-помещичья основа землевладения, что произво-
дится лишь дополнительная прирезка земли к старому надельному
землевладению. Данные предложения вели не к уничтожению частной
собственности на землю и основ старого землевладения, а к увековечению
его. В. И. Ленин еще в период Государственных дум указывал, что
если бы раздел помещичьих земель произошел применительно к старому
феодальному землевладению, он «затруднил бы общественную эволюцию,
привязал бы новое к старому, вместо того, чтобы освободить новое ог
старого» [Там же. С. 257].
Н. П. Макаров выдвинул положение, согласно которому «выбор зе-
мельной нормы должен определяться природой самого хозяйства».
По отношению к крестьянскому хозяйству Макаров считал, что «потреби-
тельная норма есть та норма, которая соответствует самому существу
крестьянского хозяйства, ибо крестьянское хозяйство есть потребитель-
ное» [33. С. 6]. Крупные же хозяйства должны иметь трудовую норму
земли, которую может обработать семья личным трудом. Тем самым
Макаров предлагал сохранить и узаконить основу классовой дифферен-
циации, обусловленную буржуазно-помещичьим типом аграрной эволю-
ции. Таков классовый буржуазно-либеральный смысл выделения Макаро-
вым потребительного принципа в его теории о природе крестьянского
хозяйства как определяющего, в отличие от эсеров, выделяющих трудо-
вой принцип крестьянского хозяйства.
Как доклад в целом, так и установки, данные Н. П. Макаровым
в докладе, были подвергнуты критике не только представителями эсеров-
ского направления, но и энесами, которые правильно указывали, что
Н. П. Макаров своими нормами закрепляет старое, несправедливое
распределение земли, ничего не ломая в аграрном строе.
Ярый защитник сельской буржуазии и капитализма В. Д. Бруцкус,
в отличие от Макарова, выделявшего потребительный признак крестьян-
ского хозяйства, антикрестьянский характер предлагаемых предложений
проводил через трудовой принцип, т. е. избрав иную форму идеологи-
ческой диверсии на народнические принципы. Суть трудового принципа,
выражавшаяся в том, что «земля должна принадлежать трудящемуся
на ней», он трактовал таким образом, что «все земли, состоящие в тру-
довой аренде, отойдут к арендаторам», т. е. к зажиточным крестьянам.
Таков главный тезис доклада Бруцкуса, его план прямой защиты интере-
сов сельской буржуазии.
Последовательно мелкобуржуазная радикальная линия по земельному
вопросу нашла выражение в докладе эсера Б. В. Волкова, который
исходил из того, «что земля никому не принадлежит, что она ничья,
что каждый человек, каждый гражданин Российского государства имеет
равное право на приложение своего труда к этой земле». Основой уравни-
тельного землепользования, согласно этому плану, должны были стать
потребительно-трудовые нормы. В противовес буржуазным экономистам
потребительную норму Волков расценивал не как «идеал», а как «неиз-
бежное зло», вынужденное для переходного периода.
Буржуазные экономисты, борясь против народнического плана пре-
107
образований, главный упор делали на том, что проект всероссийского
уравнивания земли не учитывал необходимости немедленного подъема
производительных сил, что его якобы технически невозможно разрабо-
тать, так как «самое понятие потребительной нормы весьма условно»,
кроме того, эти нормы быстро меняются и высчитать их сложно. Неприем-
лемость народнического плана преобразований Бруцкус видел и в том,
что он предполагал колоссальную миграцию, фактически неосуществи-
мую. Буржуазия отдавала себе отчет в том, что эсеровский план аграр-
ных преобразований вел к развитию революции и считала, что его реали-
зация «грозит большими политическими осложнениями» и влечет за собой
экономическую катастрофу.
Эсеры и энесы правильно подметили внутреннюю связь и родство
позиций В. Бруцкуса и Н. Макарова, вскрыв их либеральный, анти-
крестьянский характер. Так, Н. П. Огановский отметил, что если стоять
на точке зрения Бруцкуса и Макарова, то не приходится говорить
о земельной реформе, так как их позиции представляют собой «возвраще-
ние крестьян в то же малоземелье, ибо остается прежнее неравномерное
распределение земли и арендный фонд концентрируется в руках верхних
слоев крестьянства».
Сам Бруцкус также считал, что он стоит на тех же принципиальных
основах, что и Макаров и Кауфман, так как исходит «из существующего
положения вещей». Расхождение между ним и Макаровым не принци-
пиальное, а скорее «техническое», так как оба они по существу исходят
из существующих отношений и отказываются от идеи всероссийского
равнения земли. Это замечание Бруцкуса важно для нас потому, что
раскрывает общую буржуазно-либеральную классовую позицию кадетов и
экономистов организационно-производственного направления, которую
последние хотели завуалировать народнической фразеологией. Позже
Макаров признался, что согласился с народниками о равномерном рас-
пределении земли «в виде уступки, дабы найти линию схождения».
Следовательно, доклад Макарова о равномерном распределении земель
был лишь маневром, тактическим ходом буржуазного экономиста, словес-
ной данью эсеровским уравнительным стремлениям, за которой скрыва-
лось буржуазно-либеральное существо.
В итоге прений статья, в которой были сформулированы ведущие
революционно-демократические народнические принципы аграрных пре-
образований, не вошла в проект положений земельной реформы.
Вопрос о нормах оставления земли в пользовании прежних владель-
цев крупных крестьянских хозяйств, применявших наемный труд, т. е.
в полутрудовых, и в капиталистических хозяйствах также вызвал столкно-
вение эсеров и энесов, с одной стороны, и буржуазных экономистов,
в том числе из организационно-производственной группы, — с другой.
Так, Н. Д. Кондратьев предлагал перевести «полутрудовые», т. е.
кулацкие хозяйства, отрезав у них излишки земли, в трудовые, обосно-
вывая свое предложение не только «социальной справедливостью», но и
народнохозяйственной целесообразностью. Он пришел к выводу, что «по-
лутрудовые» хозяйства «не обладают сколько-нибудь заметными преиму-
ществами перед средними крестьянскими хозяйствами», что, однако,
противоречило действительности. Свой приговор «полутрудовому» хозяй-
108
ству Кондратьев подкреплял ссылками на эсеровскую теорию, согласно
которой «развитие общества означает разложение крупного сельского
хозяйства, падение чисто капиталистических и ослабление роли полу-
капиталистических хозяйств» 4.
Важно обратить внимание на социальную функцию этой ошибочной
эсеровской теории. В. И. Ленин подчеркивал, что еще в период первой
русской революции народники неверной теорией облекали и защищали
радикальную программу буржуазно-демократических преобразований,
в отличие от кадетов, у которых «реакционна вся их (бюрократически-
помещичья) политика в буржуазной революции». [Там же. С. 382—383].
Перевод полутрудовых хозяйств в разряд трудовых Н. Кондратьев
в принципе предполагал совершать путем отрезки от них избыточной,
сверхтрудовой нормы земли. Но, чтобы избежать «сильного политиче-
ского противодействия всей аграрной реформе», Н. Кондратьев считал
возможным оставить временно в распоряжении полутрудовых хозяйств
повышенную полуторную норму обеспечения земли на условиях «усилен-
ного обложения сверхнаделов, повышенных потребительно-трудовых
норм», с тем чтобы уравнять эти хозяйства с трудовыми. Такая мера
сглаживала бы, по мнению Кондратьева, несправедливость, сохраняемую
повышенной нормой обеспечения полутрудовых хозяйств. Этот путь, по
мнению Н. Кондратьева, был обусловлен тем, что с политической точки
зрения перевести полутрудовые хозяйства в трудовые путем отрезки от
них избыточной сверхтрудовой нормы земли невозможно «при данной
конструкции государственной власти», которая еще не является «сильной
и твердой». Полутрудовые хозяйства «окажут противодействие всей ре-
форме», в то время как в других условиях, особенно при общественном
сдвиге, вызванном аграрной реформой, при иной государственной власти
противодействие реформе со стороны полутрудовых хозяйств будет го-
раздо меньше. Следовательно, практика подводила Кондратьева к осо-
знанию того, что основное препятствие для проведения радикальной
аграрной реформы в духе социализации земли коренится в характере
существующей власти.
Надежда на сильную демократическую власть, как указывал Ленин,
«не есть личный вопрос, а есть вопрос о том классе, который способен
проявить смелость и решительность. . . Смелость и решительность власти,
твердый курс ее, — не что иное, как диктатура пролетариата и бедней-
ших крестьян». Им является пролетариат, а твердой властью — дикта-
тура пролетариата и беднейшего крестьянства [Там же. Т. 34. С. 206—
207]. Только она способна передать земли крестьянам без выкупа.
Буржуазные экономисты решительно выступили против предложен-
ного Кондратьевым плана и против его обоснования. Н. П. Макаров
предлагал оставить крупным крестьянским хозяйствам, т. е. «полутрудо-
вым», в их терминологии, или «полукапиталистическим» хозяйствам,
двухкратную трудовую норму, но без финансового обложения. Если не
учитывать различия в содержании мотивов и самое главное — условий
оставления сверхтрудовой нормы земли полутрудовым хозяйствам
4 Более подробное изложение позиций различных течений эсеров по отношению
к зажиточным слоям деревни см. в [9. С. 169—177].
109
у Н. Кондратьева и Н. Макарова, то смазывается их классово-разнород-
ная позиция по этому вопросу и остается лишь внешняя одинаковость
предложений об оставлении земли сверх трудовой нормы, из чего напра-
шивается вывод об общности якобы их исходных позиций по данному
вопросу. В отличие от Кондратьева Н. Макаров выступал в «принципе»
против применения к полутрудовым хозяйствам финансовых санкций,
а также под предлогом трудностей якобы «с точки зрения финансовой
техники» обложения «занадельных верхов». Кроме того, защищая полу-
капиталистическое хозяйство, он требовал «прямо и решительно» заявить
об обязательности выплаты государством выкупа этим хозяйствам при
отчуждении у них земли.
После обсуждения в Комиссии основные положения о нормах остав-
ления земли в крупных полутрудовых крестьянских хозяйствах были
приняты в буржуазно-либеральном духе, а Н. Кондратьеву поручили
разработать вопрос о финансовом обложении полутрудовых хозяйств.
При рассмотрении вопроса о контингенте хозяйств и лиц, подле-
жащих обеспечению землей, как и при обсуждении предыдущих вопросов
земельной реформы, вновь резко выявилось классовое расхождение точек
зрения на основное содержание реформы, т. е. различный подход к ней
у буржуазных и мелкобуржуазных экономистов. Экономист организа-
ционно-производственного направления А. А. Рыбников исходил из той
предпосылки, что цель реформы — не коренное преобразование аграр-
ного строя, как считали эсеры, а только путь преодоления безземелья
значительной части сельского населения, для того чтобы повысить его
доход, создать «сносное существование».
Буржуазные экономисты использовали народническую фразеологию
о земельной нужде, стремясь под ее прикрытием свести земельную
реформу лишь к тому, «чтобы малоземельное трудовое сельское хозяй-
ство получало достаточный доход». При таком подходе земельная ре-
форма рассматривалась Рыбниковым как часть «всех тех экономических
реформ, которые путем ли политики заработной платы, или страхования,
или другими какими-либо мероприятиями, в других областях народного
труда, стремятся обеспечить также достаточный доход». Отвергая эсеров-
ский подход к земельной реформе, он призывал не забывать, что «мы жи-
вем в капиталистическом строе».
Сознавая, что признание равного права всех граждан на землю
в народническом понимании означает уничтожение частной собственности
на землю, что по своим последствиям выходит за рамки капитализма,
так как его осуществление потребует «не только земли, но и инвентаря и
всякого другого обзаведения», буржуазные экономисты всячески стара-
лись заставить эсеров отказаться от принципа равного права, прибегая
к демагогии, фальсификации.
Острота полемики была обусловлена тем, что эсеры при обсуждении
данных вопросов реформы рассчитывали ввести в законопроект отдель-
ные положения о социализации земли, принятые 30 июня на Совете Глав-
ного земельного комитета в «Общих основаниях земельной реформы»,
и в частности, положение о том, что «пользование землей должно быть
обеспечено трудовому населению на началах общегражданского равен-
ства» [34. С. 16].
110
Эсеры считали, что Рыбников сводит реформу к обеспечению обеспе-
ченных и идет вразрез с принципом социальной справедливости, которая
наряду с интересами народного хозяйства должна составлять цель
реформы. Представитель Совета крестьянских депутатов А. Е. Воскресен-
ский также считал, что изъять из положений реформы право каждого
гражданина на землю «значит подорвать самую реформу».
Следует отметить тот факт, что подчеркиваемое буржуазными эконо-
мистами летом 1917 г. различие подходов при рассмотрении основных
вопросов реформы осенью, когда стала разгораться крестьянская револю-
ция в деревне, было ими же в значительной мере снято по тактическим
соображениям. Так, кадет Н. Н. Черненков заявил даже, что нельзя
противопоставлять точку зрения государственной целесообразности при
наделении землей принципу справедливости на том основании, «что спра-
ведливость в известных пределах есть предпосылка каждого государ-
ственного акта».
В обострившейся в ходе обсуждения доклада обстановке, когда
Черненков, сбросив маску словесного соглашательства с мелкобуржуаз-
ными социалистами, назвал право граждан на землю «фикцией», в ответ
товарищ министра земледелия эсер Н. И. Ракитников заявил о подготовке
контрдоклада. Впоследствии Л. Литошенко, один из видных кадетских
экономистов, писал по этому поводу, что «ответственные руководители
ведомства пугаются за чистоту своих партийных принципов. . .» и высту-
пают с контрдокладами, когда «специалисты и знатоки аграрного вопроса
пытаются свести с небес на землю эсеровскую программу. . .» [35. С. 12].
В контрдокладе, прочитанном 7 сентября 1917 г., Ракитников подчерк-
нул, что «коренным образом» расходится с Рыбниковым, что «в основу
земельной реформы должно быть положено уничтожение всякой собствен-
ности на землю, и личной, и коллективной, всяких исключительных прав
на нее и провозглашение земли общенародным достоянием». Принцип ра-
венства прав на землю всех граждан должен быть введен в земельную
реформу, так как в нем реализуется «провозглашениеземли общенародным
достоянием». В целом Н. И. Ракитников по-прежнему рассматривал подго-
тавливавшуюся в соответствии с эсеровской партийной программой ре-
форму как «переворот в собственности и в хозяйственных отношениях».
Как и раньше, когда работа комиссии заходила в тупик, правый
эсер С. Маслов, будучи ее председателем, выступал в духе примире-
ния с буржуазными положениями. Так, он отвел выдвинутый Ракитни-
ковым принцип равного права всех на землю, что свидетельствовало
об отходе правых эсеров от проведения в жизнь требований программы
партии и об измене интересам трудового крестьянства. В принятых ко-
миссией положениях, как и следовало ожидать, не было ни принципа
уравнительного землепользования, ни равного права граждан на землю
или какого-нибудь другого эсеровского радикально-демократического
принципа, который бы вел реформу дальше либерально-кадетской аграр-
ной программы.
Одним из основных вопросов реформы, который вызвал серьезные
разногласия комиссии по перераспределению земельного фонда, был
также вопрос о роли местных земельных учреждений и центра в ее
проведении. Известно, что революционное крестьянство в обеих револю-
111
циях боролось за демократический состав земельных комитетов, за реше-
ние аграрного вопроса на местах. Учитывая происшедшую в ходе рево-
люции демократизацию состава местных земельных комитетов, которые
все в большей степени отстаивали требования крестьян, буржуазия
выступала за главенствующую роль центра в проведении аграрных
преобразований под предлогом того, что местные органы не смогут
подняться до понимания общегосударственных интересов. Буржуазные
экономисты из организационно-производственной группы, так же как и
кадеты, считали, что «нормировка не может быть предоставлена местной
народной воле, установление норм должно быть делом Учредительного
собрания». Мелкобуржуазные же деятели выступали за то, чтобы распре-
деление земель по нормам было предоставлено местному населению.
Таким образом, если эсеры предлагали радикально-демократический
план преобразований аграрных отношений, но связанные соглашатель-
ством с буржуазией шли ей па уступки, предавая интересы крестьян,
то экономисты организационно-производственного направления выдви-
гали классово однородный с кадетами буржуазно-помещичий проект
земельной реформы, используя для маскировки народническую термино-
логию и свою теорию потребительно-трудового крестьянского хозяйства.
Следовательно, в практически-политическом плане две теории трудовой
потребительной природы крестьянских хозяйств, разрабатываемые эсе-
рами, с одной стороны, а с другой — Чаяновым, Макаровым, Рыбнико-
вым, являлись в период революции идейным обоснованием двух различ-
ных путей развития производительных сил в сельском хозяйстве —
буржуазно-демократического и буржуазно-либерального. Они выражали
различие классовых интересов революционного крестьянства, с одной
стороны, а с другой — интересов либеральной буржуазии, кулачества.
Исходя из рассмотренных выше фактов нет оснований причислять
указанных экономистов организационно-производственного направления
к народникам и мелкобуржуазным экономистам, так как, будучи буржуаз-
ными экономистами, они выступали и защищали интересы буржуазного
хозяйства, интересы сельской буржуазии, кулачества, сложившегося в ус-
ловиях буржуазно-помещичьего пути развития.
Выше было сказано, что по всем вопросам земельной реформы,
касавшимся ее цели и содержания, эсеры выдвигали радикально-демо-
кратические положения, показывали антикрестьянский характер плана
земельной реформы, предлагаемого буржуазными экономистами, в том
числе экономистами организационно-производственного направления. Од-
нако каждый раз, когда прения заходили в тупик, эсеры, боясь разрыва
с буржуазией, шли ей навстречу, сдавая свои программные позиции.
В результате ни один принцип, выдержанный в духе эсеровской
социализации земли и записанный в принятых 30 июня Советом Главного
земельного комитета «Общих основаниях земельной реформы», связанный
с уничтожением частной собственности на землю, с переходом к уравни-
тельному пользованию ею крестьян без выкупа, не был утвержден ко-
миссией и не вошел в проект земельной реформы. Таким путем эсеры
изменили своей партийной программе, перейдя на буржуазно-помещичьи
позиции земельной реформы, предав интересы широких трудящихся масс
крестьянства.
Таким образом, июльские события стали поворотным моментом в об-
112
щем направлении земельной политики эсеров во Временном правительстве
не только по текущему регулированию земельных отношений, но и
в подготовке проекта земельной реформы. Буржуазия полностью подчи-
нила эсеров, превратив их в орудие своей антикрестьянской политики.
Принятый в июльские дни в период правительственного кризиса эсеров-
ским руководством Министерства земледелия для сохранения коалиции
с буржуазией способ выработки проекта земельной реформы «от частного
к общему», путем оказания давления на буржуазию с целью вырвать
у нее уступки по отдельным частным вопросам реформы, чтобы в итоге,
в совокупности прийти к реализации программы социализации земли,
т. е. путь «от частного к общему» потерпел полный провал.
Все это убедительно подтвердило правоту ленинской критики основ
эсеровской доктрины аграрного социализма о том, что в буржуазном
обществе социализация земли также абсолютно несовместима с рефор-
маторством, как и национализация земли, и что вопрос о классовом
характере политической власти определяет объем и характер земельных
преобразований. В. И. Ленин подчеркивал, что в период революции на
первое место выступает вопрос о том, как, каким образом защищать
интересы народа. «Всякие способы аграрного переворота. — указывал он
еще в период первой русской революции, — сведутся к либерально-
чиновничьей реформе, к кадетской реформе, а не к крестьянской рево-
люции, если не поставить лозунгом немедленный захват земель самими
крестьянами сейчас же на месте, т. е. именно революционными крестьян-
скими комитетами, с тем, чтобы крестьяне же сами распоряжались
этими захваченными землями впредь до созыва всенародного учреди-
тельного собрания». [1. Т. 13. С. 12].
Став на путь соглашательства с буржуазией, эсеры неминуемо пришли
к отходу от революционно-демократического содержания своей про-
граммы, изменили интересам трудового крестьянства. О неизбежности
такого финала неоднократно предупреждали большевики.
Эсерам вплоть до Октябрьской революции так и не удалось полностью
выработать основные положения земельной реформы. И онн, и энесы
вынуждены были признать, что «проект земельной реформы далеко ведь не
закончен, даже к составлению его — по-настоящему не приступлено».
В середине октября эсеровская газета «Дело народа» вынуждена была
подвести печальный итог соглашательской деятельности и констатировать
тот факт, что к Учредительному собранию демократия подходит «при пол-
ном отсутствии выполненной подготовительной работы».
Следовательно, реформистский путь частичного и постепенного осуще-
ствления социализации земли в условиях буржуазного государства, выд-
винутый в свое время идеологом партии эсеров В. М. Черновым, по-
терпел фиаско. Провал попыток эсеров дать крестьянству на период
до Учредительного собрания временные законы, по-новому регулирующие
земельные отношения, а также выработать совместно с буржуазией
радикально-демократический проект земельной реформы на основе социа-
лизации земли свидетельствовал о крахе идейно-теоретического обосно-
вания их политической деятельности. В частности, он показал правоту
марксистского учения о классовой борьбе как движущей силы общества,
обнажив несостоятельность эсеровской теории классов и классовой
8 М. В. Спирина
1 13
борьбы. Банкротство аграрной политики эсеров знаменовало собой крах
народнического социализма эсеров, т. е. крах их определения особых
путей перехода к социализму, отрицания необходимости пролетарской ре-
волюции.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ленин В. И. Поли. собр. соч.
2. Протоколы третьего съезда партии социалистов-революционеров. Пг., 1917.
3. Гусев К- В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма
к контрреволюции. М., 1975.
4. Алексеева Г. Д. Крах эсеровской концепции революции // Непролетарские
партии России в 1917 г. и в годы гражданской войны / Отв. ред. И. И. Минц.
М„ 1980.
5. Гинее В. Н. Из предыстории идейного соглашательства партии эсеров в 1917 г. //
Непролетарские партии России в 1917 г. и в годы гражданской войны.
6. История русской экономической мысли / Отв. ред. А. И. Пашков. М., 1966.
Т. 3, ч. I. Гл. 18.
7. Гусев К- В., Ерицян X. А. От соглашательства к контрреволюции. М., 1968.
8. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. М.,
1983. Т. 1.
9. Гинее В. Н. Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии в России в 1917 г.
Л., 1977.
10. Першин П. Н. Аграрная революция в России. М., 1966. Т. 1.
11. Фигуровская Н. К. Банкротство «аграрной реформы» Временного правитель-
ства//Ист. зап. М., 1968. Г. 81.
12. Известия Главного земельного комитета. Пг., 1917. № 1.
13. Орешкин В. В. Аграрный вопрос в трудах соратников В. И. Ленина. М., 1970.
14. Непролетарские партии России. Урок истории / Под общ. ред. И. И. Минц.
М„ 1984.
15. Кабанов В. В. Октябрьская революция н кооперация (1917 г.—март 1919 г).
М„ 1973.
16. Изв. Всероссийского Совета крестьянских депутатов. 1917.
17. Советы крестьянских депутатов. М., 1929. Т. 1. № 113/114.
18. Революционная борьба крестьян Казанской губернии накануне Октября.
Казань, 1958.
19. Трапезников С. П. Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос. М., 1976. Т. 1.
20. Астрахан X. М. Большевики и их политические противники в 1917 г. Л., 1973.
21. Быховский Н. Я- Всероссийский Совет крестьянских депутатов 1917 г. М., 1929.
22. Осипова Т. А Классовая борьба в деревне в период подготовки и проведения
Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1974.
23. От Союза Земельных собственников. Задонск, 1917.
24. Вестник Временного правительства. Пг., 1917. № 114.
25. Дело народа. 1917.
26. Орешкин В. В. Вольное экономическое общество в России (1765—1917). М.,
1963.
27. Фигировская Н. К- Проекты решения аграрного вопроса в Главном земельном
комитете и Лиге аграрных реформ в 1917 г. // Ежегодник по аграрной истории
Восточной Европы за 1968 г. / Отв. ред. А. М. Анфимов и др. Л., 1972.
28. Кутнякова Н. В. Из истории «законотворчества» Главного земельного комитета
(1917 г.) //История СССР. 1973. № 1.
29. Иллерицкая Е. В. Лига аграрных реформ и политические партии России //
Непролетарские партии России в 1917 г. и в годы гражданской войны.
30. Иллерицкая Е. В. Аграрный вопрос: провал аграрных программ и политики
непролетарских партий в России. М., 1981.
31. Очерки истории исторической науки в СССР /Отв. ред. М. В. Нечкина. М
1963. Т. 111.
32. ЦГИА. Ф. 91. Оп. 2.
33. Тр. II Всероссийского съезда Лиги аграрных реформ. М., 1917. Вып. 1, II.
34. Вести, сел. хоз-ва. М., 1917.
35. Литошенко Л. Социализация земли. Пг., 1918.
36. Главный земельный комитет. Тр. комиссии по подготовке земельной реформы
Пг., 1917. Вып. I, Н, HI, IV.
Раздел второй
ВЕЛИКАЯ ОКТЯБРЬСКАЯ
СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
И ПОЛНЫЙ КРАХ СОЦИАЛЬНО-
ЭКОНОМИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ
НАРОДНИЧЕСКОГО СОЦИАЛИЗМА
ЭСЕРОВ
Глава третья
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ
ЛЕВЫХ ЭСЕРОВ И КРУШЕНИЕ
«АГРАРНОГО СОЦИАЛИЗМА» ЭСЕРОВ
После Великой Октябрьской социалистической революции в состав со-
ветского правительства после колебаний только в декабре 1917 г. вошли
левые эсеры. Пост Наркома земледелия занял левый эсер С. Л. Колегаев.
Став правительственной партией, левые эсеры получили широкое поле
творческой работы по вовлечению трудового крестьянства в социалистиче-
ские преобразования (подробнее см. в [ 1; 2; 3; 4; 5; 6] ).
Сам факт совершения социалистической революции в России, т. е.
переход власти в руки пролетариата в соответствии с марксистско-
ленинской концепцией социалистической революции, свидетельствовал
о крахе эсеровской концепции социальной революции. Наследуя народ-
ническую идеологию, левые эсеры, как и партия эсеров, не считали
вопрос о власти коренным вопросом революции. Даже накануне Вели-
кого Октября, выступая за революционно-демократическую диктатуру
народа, трудящихся классов, осуждая правых и центр партии эсеров за
их коалицию с буржуазией, левые эсеры не понимали определяющего
значения взятия политической власти в стране для проведения социально-
экономических преобразований. Так, эсер С. Мстиславский писал в ок-
тябре 1917 г., что вопрос о власти, «который для товарищей больше-
виков являлся не только основным, но, как кажется, даже единственным»
левые эсеры могут вовсе не ставить в повестку дня.
В таких условиях для левых эсеров как представителей револю-
ционной ветви народничества, опиравшейся на субъективно-идеалистиче-
скую концепцию исторического развития России, необходимо было опреде-
лить характер Октябрьской революции, ее перспективы и возможности
на основе своих общетеоретических представлений. Оценке текущего
момента, выяснению характера Октябрьской революции п выработке
плана социально-экономического преобразования страны была посвящена
8'
115
работа проходившего в ноябре 1917 г. I съезда левых эсеров, на котором
произошло окончательное оформление партии.
В отличие от правых эсеров, рассматривавших Октябрьскую ре-
волюцию как заговор большевиков ', левые эсеры видели ее объективную
обусловленность и общенародный характер. Так, выступая па I съезде
партии левых эсеров, один из ее лидеров Б. Камков подчеркивал,
что «октябрьское движение имеет глубокие корни в трудовых массах
и вызвано было политическими и социально-экономическими причинами»
[9. С. 73].
Левые эсеры не признавали пролетарского характера Октябрьской
революции. Вынужденные согласиться на принятие как исторической
реальности диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства, левые
эсеры не признавали ее и, исходя из своих эсеро-народнических теорети-
ческих посылок, считали, что социальным содержанием революционной
власти должна быть диктатура всех трудящихся, диктатура демократии
как более широкая социальная база революции. Именно поэтому, участ-
вуя в Октябрьской революции, левые эсеры в ее первые дни пытались
склонить большевиков к образованию «однородно-социалистического
правительства», в которое наряду с большевиками и левыми эсерами
вошли бы меньшевики и все народнические партии — от народных со-
циалистов до эсеров-максималистов. Б. Камков, один из лидеров левых
эсеров, отмечал: «Мы боролись со стремлением большевиков осуществить
„диктатуру пролетариата" и противопоставляли ей „диктатуру демо-
кратии"».
Левые эсеры не понимали, что диктатура пролетариата и бедней-
шего крестьянства — это более высокая форма демократии, чем «дикта-
тура демократии», которая по своему социальному содержанию являлась
буржуазно-демократической диктатурой. Эта позиция соответствовала
общеэсеровской теоретической концепции и вместе с тем свидетельст-
вовала об их мелкобуржуазной природе, поскольку мелкой буржуазии
внутренне присуща боязнь острых форм классовой борьбы.
Несостоятельность эсеровской теории социальной революции выража-
лась в том, что она не только не давала основания для точного опреде-
ления характера и содержания Февральской и Октябрьской революций,
но и четко не разграничивала понятия: «движущие силы», «авангард»
и «гегемон революции» (подробнее см. в [10]).
1. Разработка левыми эсерами
экономической программы построения социализма
Период после Октябрьской революции левые эсеры определяли как
переходный период от капитализма к социализму, характеризуемый
как «длительный и трудный процесс изменения самих основ прежнего
индивидуалистического общества» [11. С. 77, 78].
Став партией, вошедшей в правительство, левые эсеры предложили
свой план строительства социализма на основе народнической идеологии.
1 Об окончательном переходе правых эсеров в лагерь контрреволюции и ее уходе
с политической арены истории см. в [2, 3, 4, 5, 7, 8].
1 16
Начало перестройки экономики они намечали на базе рабочего кон-
троля в промышленности и социализации земли в сельском хозяйстве.
Именно эти меры были условиями соглашения большевиков с левыми
эсерами (подробнее об основах соглашения см. в [ 1. С. 100; 2. С. 171 —181;
5. С. 180—190]. В основу вырабатываемого ими конкретного плана
построения социализма в России легли, с одной стороны, условия блока,
предложенного большевиками, а с другой — общие положения о социа-
лизме, путях, методах и способах его построения, намеченные в свое
время эсерами в русле народнической идеологии. Левым эсерам пред-
стояло переработать и конкретизировать их определенным образом с уче-
том тех изменений, которые внесла Октябрьская революция в социально-
политическую и экономическую действительность страны.
В вопросах общей экономической политики левые эсеры отдавали
себе отчет в том, что первоочередную задачу составляла борьба с раз-
рухой, вызванной империалистической войной, что непосредственно
«вводить» социализм нельзя. Они выступали за развитие и расширение
уже имевшихся общественных форм хозяйства. Так, в тезисах доклада
по экономической политике на первом съезде партии левых эсеров
(20—22 ноября 1917 г.) указывалось: «Все зародыши общественного
хозяйства в виде монополий, муниципализации, кооператизации произ-
водства, обмена, транспорта и т. д. должны быть всемерно исполь-
зованы как переходные ступени к развитию социалистического строя»
[9. С. 113]. В докладе по экономическому вопросу С. Зак обосновывал
необходимость обобществления основных отраслей промышленности
[9. С. 75].
Левый эсер Разумов, касаясь вопроса об организации хозяйственной
жизни страны, подчеркивал необходимость создать «экономические Со-
веты на местах (районные, областные), а также главный хозяйственный
совет страны, целью которого должно быть регулирование спроса и
предложения» (9. С. 75—76]. В это время велась разработка декрета об
организации ВСНХ, в ходе которой левые эсеры настаивали на организа-
ции его не при СНК, а при ВЦИК. В. И. Ленин выступил против их
предложения, указав, что ВСНХ должен быть оперативным и таким же
«боевым органом для борьбы с капиталистами и помещиками в эконо-
мике», каким СНК является в политике (12. Т. 35. С. 134].
Такая позиция левых эсеров была обусловлена тем, что обобществле-
ние основных отраслей промышленности они видели в форме социализа-
ции. Именно поэтому в отличие от большевиков, проводивших национали-
зацию промышленности при централизации управления ею, левые эсеры
отдавали предпочтение децентрализации, связывая ее с социализацией
хозяйства. Такая позиция проявлялась при рассмотрении всех вопросов
преобразования экономики страны.
Выступая за расширение рабочего контроля над производством, левые
эсеры вслед за большевиками оценивали его, с одной стороны, как
средство и неотложную меру по ликвидации экономической разрухи,
подъему промышленности, а с другой — как переходную меру к налажи-
ванию социалистического производства. Так, в докладе об экономической
политике на 1 съезде партии левых эсеров указывалось: «В вопросе о рабо-
чем контроле мы подходим к новому взаимоотношению труда и капитала.
117
Это первый этап на пути к социализму». Он осуществляется «как кон-
троль фабрично-заводских комитетов, профессиональных организаций и
других рабочих организаций над производством».
Эти организации в своей деятельности, говорили левые эсеры, под-
отчетны Всероссийскому съезду представителей фабрично-заводских ра-
бочих. Однако общегосударственные планы производства и распределе-
ния вырабатываются на Всероссийском съезде советов народного хозяй-
ства, в котором должны преобладать рабочие и крестьяне, иначе у них
не будет, по мнению левых эсеров, доверия к планам.
Такая позиция эсеров объясняется тем, что в тот период в ходе
подготовки и рассмотрения вопроса о ВСНХ выдвигались отвергнутые
затем проекты, в которых ВСНХ рассматривался либо как совещатель-
ный орган, образуемый путем объединения старых регулирующих орга-
нов Временного правительства [13. С. 63; 14. С. 37—38].
В условиях переходного к социализму периода левые эсеры высту-
пили за всеобщую трудовую повинность, рассматривая ее как необходи-
мую и неотложную меру по ликвидации экономической разрухи и как
меру, направленную против эксплуататоров.
Возглавив в Советском правительстве Народный комиссариат земле-
делия, левые эсеры основное внимание обратили на выработку статей
законопроекта о социализации земли, получив возможность осуществить
свою партийную программу. Пролетариат, став господствующим классом,
предоставил политическим идеологам трудящегося крестьянства возмож-
ность претворить в жизнь чаяния крестьян об уничтожении эксплуата-
ции в направлении, уже намеченном Декретом о земле. Октябрьская
революция осуществила вековые мечты крестьянских масс о земле. Дек-
рет о земле — один из первых декретов Советской власти — включал
одним из пунктов примерный крестьянский наказ, составленный эсе-
рами на основании 242 местных крестьянских наказов, доставленных
депутатами еще на I Всероссийский съезд советов крестьянских депутатов.
Крестьянские наказы отражали не только желание крестьян уничто-
жить феодальные пережитки, но и надежду покончить с эксплуатацией
вообще. «Земельные требования крестьянства, — подчеркивал В. И. Ле-
нин, — ... состоят прежде всего в безвозмездной отмене частной соб-
ственности на земли всех видов, вплоть до крестьянских; в передаче
государству или общинам земельных участков с высококультурными хо-
зяйствами; в конфискации всего живого и мертвого инвентаря конфиско-
ванных земель (исключаются малоземельные крестьяне), с передачей
его государству или общинам; в недопущении наемного труда; в уравни-
тельном распределении земли между трудящимися, с периодическими
переделами. . .» [12. Т. 34. С. 109—110].
Крестьяне наряду с собственно буржуазно-демократическими требо-
ваниями выдвигали в наказах своим депутатам и такие требования,
которые выходили за рамки буржуазно-демократического порядка и
представляли собой дальнейшие шаги, ведущие к социалистическому
преобразованию деревни. К этим требованиям относится, например, тре-
бование крестьян о передаче в исключительное пользование государ-
ства (по сути дела, такое требование означало нациоиализацию) высоко-
культурных хозяйств, конских заводов, племенного скотоводства и
118
птицеводства, всего хозяйственного инвентаря, живого и мертвого, с кон-
фискованных земель. Кроме того, в наказах подчеркивалась идея запре-
щения наемного труда.
Здесь необходимо отметить, что наказы крестьян в свое время редакти-
ровались эсерами. Поэтому в силу смешения эсерами задач буржуазно-
демократической и социалистической революции основная, первоочеред-
ная задача буржуазно-демократической революции — уничтожение
помещичьего землевладения без всякого выкупа — не выделялась как
главная, а выдвигалось общее требование отмены права частной соб-
ственности на землю.
Вот почему в Декрет о земле В. И. Ленин, исходя из задач руково-
дителя крестьянских масс — пролетариата — четче, глубже и дальше
формулировать крестьянские требования, внес дополнения, в которых
подчеркивалось, что помещичья собственность на землю отменяется
немедленно и без всякого выкупа (такого требования не было в «Нака-
зах»), Кроме того, в Декрете указывалось на переход помещичьих име-
ний, удельных, монастырских, церковных земель с имеющимися на них
постройками, живым и мертвым инвентарем в распоряжение не только
волостных (у правого эсера С. Маслова фигурировали «уездные») земель-
ных комитетов, но и уездных Советов крестьянских депутатов. Тем
самым крестьяне получали твердую уверенность в том, что помещиков
в деревне больше нет. Выступая против детализации и всяких поправок
к Декрету о земле, В. И. Ленин акцент делал на предоставлении «полной
свободы творчества» народным массам: «. . .пусть сами крестьяне решают
все вопросы, пусть сами они устраивают свою жизнь» [Там же. Т. 35.
С. 27]. Следовательно, государство диктатуры пролетариата, издав
Декрет о земле, предоставило крестьянам полную возможность проявить
революционное творчество по созданию новой жизни.
Сравнительный анализ временных земельных актов, принятых до со-
зыва Учредительного собрания Временным правительством, в состав
которого входили эсеры, с актами, принятыми Советским правитель-
ством, показывает прямо противоположное отношение двух основных
классов, буржуазии и пролетариата, к крестьянам.
В Декрете о земле прямо указано, что крестьянский наказ, составлен-
ный на основании 242 местных наказов, должен повсюду служить руковод-
ством «по осуществлению великих земельных преобразований, впредь до
окончательного их решения Учредительным собранием. . .» [Там же.
С. 24]. Кроме того, Советское правительство как исполнительный орган
диктатуры пролетариата открыто заявило устами главы правительства
В. И. Ленина о том, что все содержание крестьянского наказа, «как
выражение безусловной воли огромного большинства сознательных
крестьян всей России, объявляется временным законом, который впредь
до Учредительного собрания проводится в жизнь по возможности не-
медленно» [Там же. С. 26].
Таким образом, воля трудового народа, его интересы — вот основной
критерий деятельности Советского правительства, диктатуры пролета-
риата. В. И. Ленин отмечал, что большевики не со всеми положениями
Декрета были согласны, поскольку он был составлен в духе эсеровской
программы, но, «как демократическое правительство, мы не можем обойти
119
постановление народных низов, хотя бы мы с ним были несогласны»
[Там же. С. 27]. Жизнь, говорил Ленин, лучший учитель, и она заставит
пас сблизиться в общем потоке революционного преобразования. Исходя
из этих принципов, В. И. Ленин указывал: «В духе ли нашем, в духе ли
эсеровской программы, — не в этом суть. Суть в том, чтобы крестьян-
ство получило твердую уверенность в том, что помещиков в деревне
больше нет» [Там же]. Такой подход к крестьянским интересам, выражен-
ным в наказах, полностью соответствовал марксистско-ленинскому прин-
ципу союза двух дружественных классов, имеющих коренные интересы.
Проводимые Советской властью аграрные преобразования были на-
правлены на первом этапе революции главным образом против поме-
щиков. Уничтожение помещичьих латифундий без выкупа наносило одно-
временно удар по капиталу, поскольку большая часть помещичьих земель
была заложена в банках. Декрет СНК от 25 ноября 1917 г. упразднил
Дворянский и Крестьянский земельные банки. Лишились права собствен-
ности на землю фабриканты и купцы, владевшие перед революцией
почти 19 млн десятин земли [14].
Учредительное собрание было выбрано по старым спискам, составлен-
ным до Октябрьской революции. Поэтому состав его отражал старое
отжившее соотношение классовых сил в стране. Отказавшись признать
Октябрьскую революцию и Советскую власть, принять «Декларацию прав
трудящегося и эксплуатируемого народа», куда вошли первые декреты
Советской власти, в том числе и основные положения Декрета о земле,
Учредительное собрание тем самым противопоставило себя воле подавля-
ющего большинства трудящегося населения, а потому как не отражавшее
его коренные интересы было распущено.
На первом и единственном заседании Учредительного собрания 5 ян-
варя 1918 г. были приняты зачитанные В. М. Черновым 10 пунктов Основ-
ного закона о земле. Согласно этому Закону отменяется право собствен-
ности на землю, распоряжение землей принадлежит Республике в лице
ее центральных органов и органов местного самоуправления, лица и
учреждения имеют право пользоваться землей, провозглашается уравни-
тельное землепользование.
Мы не будем говорить, что само оглашение такого Закона о земле
стало возможным лишь благодаря Октябрьской социалистической рево-
люции и установлению диктатуры пролетариата. Здесь важно обратить
внимание на другое. В эти 10 пунктов Закона не вошли, естественно,
статьи законопроекта, которые эсеры, входя во Временное правительство,
специально вырабатывали для Учредительного собрания вместе с бур-
жуазными специалистами в комиссиях по подготовке земельной реформы
при Главном земельном комитете. Казалось бы, после Октябрьской ре-
волюции В. М. Чернов, составитель аграрной программы эсеров в этом
Законе, смог бы полностью раскрыть социалистическое содержание или
социалистическую направленность социализации земли и реализовать эсе-
ровский план построения аграрного социализма, с которым боролась
буржуазия во Временном правительстве. Однако этого не произошло.
Основной закон о земле, представленный Черновым, был шагом назад по
сравнению с Декретом Советской вЛасти о земле и с 242 крестьянскими
наказами. Следовательно, партия пролетариата полнее и глубже выра-
120
жала и защищала насущные интересы трудового крестьянства, чем
«мужицкий» министр, как называли в 1917 г. Чернова, лидера «крестьян-
ской» партии эсеров.
Левые эсеры критиковали черновский закон за отсутствие в нем пол-
ного разрыва с буржуазией: закон не означал «коренной ломки», «возмо-
жен будет наемный труд и хищнического типа крупные экономии»,
поскольку не указывал, что земля «ничейная», что единственным источ-
ником права на нее является труд. Кроме того, в законе не было сказано
ни слова о нормах наделения землей.
Левые эсеры обращали внимание также на отсутствие в законе
пункта об отказе от возмещения и выкупа на землю. Они отмечали,
что по этому закону помещики «нс почувствуют, что их дело окончательно
и безусловно потеряно». Кроме того, «ни слова не говорится у правых
эсеров о живом и мертвом инвентаре», о передаче его трудовому крестьян-
ству без выкупа. Учитывая все эти моменты, левые эсеры пришли к вы-
воду, что «закон о земле есть лишь официальное признание банкрот-
ства правых социалистов-революционеров» [15. 1918. № 127].
Такая оценка свидетельствовала о том, что левые эсеры не изме-
нили революционному народничеству и трудовому крестьянству. Оцени-
вая в тот период позиции партии левых эсеров, В. И. Ленин указывал,
что она «осталась верна интересам трудящегося крестьянства», что ле-
вые эсеры являются «верными хранителями учения, программы и требо-
ваний социалистов-революционеров» [12. Т. 35. С. 152]. Наиболее полно
это проявилось в выработке ими законопроекта о социализации земли.
27 января (9 февраля) 1918 г. был утвержден Основной закон о социа-
лизации земли, который стал вторым крупным после Декрета о земле
законодательным актом Советской власти, положенным в основу аграрной
политики, направленной, с одной стороны, на доведение до конца преобра-
зований буржуазно-демократической революции, а с другой — на социа-
листическое преобразование сельского хозяйства, на подведение трудо-
вого крестьянства к общественным формам хозяйствования.
Принятие Закона о социализации земли представляло собой кон-
кретную форму соглашения большевиков с левыми эсерами в решении
аграрного вопроса. Выработка же левыми эсерами проекта закона о со-
циализации земли выступала как реализация революционно-демократи-
ческой тенденции и социалистических устремлений,выраженных в концеп-
ции аграрного социализма эсеров.
Когда разрабатывался и принимался Закон о социализации земли,
наркомом земледелия был левый эсер А. Л. Колегаев. Первоначальный
проект закона был составлен левым эсером И. Майоровым. Серьезные
разногласия между большевиками и левыми эсерами возникли при редак-
тировании статей и формулировок отдельных положений Закона. Перед
внесением его на утверждение во ВЦИК проект был передан на оконча-
тельное редактирование в комиссию, куда входили от большевиков
В. И. Ленин, а от левых эсеров — А. Л. Колегаев и А. М. Устинов —
члены ЦК партии левых эсеров 2. Закон развивал положения, которые
История составления, редактирования и анализ Закона о социализации земли
опубликованы П. Н. Першиным, Е. А. Луцким, В. Н. Гиневым, а также другими
авторами.
121
лежали в основе Декрета о земле, но акцент на развитии тех или иных
принципов большевиками и левыми эсерами делался разный, отражая
различное понимание и отношение к путям и методам построения социа-
лизма в России.
Левые эсеры большое внимание уделяли уравнительности землеполь-
зования, которое, по выражению В. И. Ленина, было «душой» этого
закона. В законе, подчеркивал В. И. Ленин, «есть много уступок интере-
сам и воззрениям среднего крестьянина» [Там же. Т. 37. С. 41], мысля-
щего себе переход к социализму на условиях уравнительного землеполь-
зования.
Марксисты всегда подчеркивали, что уравнительное землепользование
не может привести к уничтожению эксплуатации и социализму, но в усло-
виях Советской власти оно выступало как одна из переходных мер
к социалистическим преобразованиям. В мелкобуржуазной стране в усло-
виях диктатуры пролетариата и беднейшего крестьянства «рабочие, -
указывал В. И. Ленин, — обязаны согласиться на переходные меры,
предлагаемые мелкими трудящимися и эксплуатируемыми крестьянами»,
обязаны уступить им «в выборе этих переходных мер, ибо вреда делу
социализма они не принесли бы» [Там же. Т. 35. С. 103].
Ленин позже писал, что «аграрная реформа началась с той самой
социализации земли, которую мы проводили сами, своими голосами,
говоря открыто, что она не соответствует нашим взглядам, зная, что
идею уравнительного землепользования разделяет громадное большин-
ство, не желая ему ничего навязывать, дожидаясь, когда крестьянство
само изживет это и пойдет дальше вперед» [Там же. Т. 37. С. 142].
При разработке закона о социализации земли левым эсерам был
также присущ тот бюрократический подход к нормам, на который в свое
время обратил внимание В. И. Ленин, анализируя речи эсеров еще
в Государственной думе. Так, в разработанной левыми эсерами инструк-
ции для установления земельных норм по стране была дана такая
сложная методика их исчисления на местах, которая требовала прове-
дения предварительных громадных экономических и статистических работ
по всем районам. В результате она осталась на бумаге, а на практике
крестьяне проводили разверстку земли по едокам, по трудоспособным, по
семьям и т. д.
Большевики, вычленив из народнической идеологии требование унич-
тожения эксплуатации, сделали упор на развитии коллективных и госу-
дарственных хозяйств. В левоэсеровском же проекте устройство государ-
ственных хозяйств рассматривалось «как исключение из общего правила».
Это объяснялось тем, что левые эсеры в развитии государственных
хозяйств видели признак осуществления не социализации земли, а ее
национализации, противниками которой они являлись. Возникшие в связи
с этим разногласия между левыми эсерами и большевиками относительно
формы перспективного пути социалистического преобразования деревни
разрешились компромиссом 3.
3 Представляется убедительной аргументация, приведенная В. Н. Гиневым в пользу
такой оценки решения этого вопроса [6. С. 281—285).
122
Как в ЦК, так и в самой партии левых эсеров не было единства
по вопросу о направлении развития крестьянского хозяйства на ближай-
шее время. Например, при составлении левоэсеронского законопроекта
о социализации земли вначале верх взяла ориентация на развитие инди-
видуального хозяйства на основе уравнительного землепользования
с использованием личного труда, хотя в партии существовала и другая
точка зрения. Так, В. Трутовский предлагал оценивать разные типы
хозяйств в земледелии под углом зрения «социалистического идеала» и
еще до принятия закона о социализации земли ратовал за выработку
инструкции для осуществления «общественной обработки земли» [15.
1918. № 118], пропагандируя и обосновывая необходимость обобществле-
ния не только земли, но и самого производства в сельском хозяйстве.
Впоследствии А. М. Устинов указывал на два течения в ЦК левых
эсеров. Одно из них, представленное, в частности, А. Колегаевым,
стремилось принизить закон о социализации земли до уровня понимания
его крестьянином-середняком и потому отстаивало индивидуальные
формы хозяйства. Другое направление в ЦК (В. Трутовский, М. А. Натан-
сон-Бобров, сам А. М. Устинов) выступало за развитие коллективных
форм хозяйства [16. С. 21].
Наличие двух рассмотренных основных тенденций отражало двой-
ственность природы мелкого товаропроизводителя-крестьянина и пред-
ставлявшей его интересы партии. Потребовалось непосредственное уча-
стие большевиков, В. И. Ленина в редакционной согласительной комиссии,
чтобы в законе о социализации земли одержала верх линия на развитие
коллективных форм хозяйства. Сам факт, что первоначальный проект
ЦК партии левых эсеров, утвержденный их наркомземовской коллегией
и выражавший тенденции преимущественного сохранения индивидуаль-
ных крестьянских хозяйств, свидетельствовал о непоследовательности
левых эсеров в их социалистических устремлениях. Нужна была направ-
ляющая роль диктатуры пролетариата, руководимой большевиками,
чтобы верх внутри наркомземской коллегии левых эсеров одержала тен-
денция коллективного хозяйствования, ведущая к социализму.
Левые эсеры выражали интересы и точку зрения трудового крестьян-
ства. Основным представителем его было среднее крестьянство, являв-
шееся классическим воплощением внутренней противоречивости двойст-
венной крестьянской природы — труженика и собственника 4.
В проекте закона о социализации земли установку левых эсеров
на сохранение индивидуального землепользования можно проследить по
4 Вопрос о социальной базе левых эсеров в советской литературе решался неодно-
значно. Историография этого вопроса подробно дана В. Н. Гиневым. Мы придер-
живаемся той точки зрения, что социальной базой левых эсеров в рассматрива-
емый период было главным образом среднее и мелкое крестьянство, причем на
разных этапах развития революции по различным вопросам их политика колеба-
лась вместе с колебаниями среднего крестьянства и соответственно происходило
смещение акцентов на интересы тех или иных слоев внутри этой широкой со-
циальной базы, начиная от бедноты до зажиточных середняков и богатых
крестьян, которые, по эсеро-народнической концепции левых эсеров, подходили
под категорию трудового крестьянства (см. [3. С. 163; 6. С. 217]).
123
всем его основным разделам — о субъекте права на землю, об очеред-
ности ее предоставления, о формах землепользования.
При окончательном редактировании законопроекта о социализации
земли, как уже отмечалось, В. И. Лениным была усилена его социали-
стическая направленность: предоставление преимуществ коллективным
формам ведения хозяйства, более категоричная формулировка о запре-
щении наемного труда при индивидуальном ведении хозяйства.
В. И. Ленин задачу диктатуры пролетариата видел в том, чтобы
использовать «закон о той переходной форме от мелкого крестьян-
ского хозяйства к социализму, которую современные идеологи ставшего на
сторону пролетариев крестьянства назвали социализацией земли, для по-
степенного, но неуклонного перехода к общей обработке земли и к круп-
ному социалистическому земледелию» [12. Т. 38. С. 89].
На примере отношения В. И. Ленина и большевиков к проведению
в жизнь Декрета о земле и Закона о социализации земли можно
проследить руководящую и направляющую роль революционного проле-
тариата в его отношении к требованиям трудового крестьянства —
союзника пролетариата в борьбе за социализм. При этом пролетариат
и его партия стремились выбирать такие переходные формы и стадии
преобразований, которые, находясь в русле строительства социализма,
были бы по форме доступны сознанию трудового крестьянства, приемлемы
и понятны ему и отвечали бы его коренным интересам на каждом про-
межуточном этапе строительства социализма и подводили бы к собственно
социалистическим преобразованиям.
После I съезда левых эсеров, на котором была поставлена задача
выработать проект новой программы, левые эсеры на страницах своего
центрального партийного органа — газеты «Знамя труда» — проводили
мысль о том, что в политической части программы всестороннюю раз-
работку должен получить вопрос о Советской республике как форме
диктатуры всех трудящихся, а не только пролетариата и беднейшего
крестьянства, как у большевиков. В основе аграрной программы, по их
мнению, должна лежать социализация земли, но при этом должны
намечаться конкретные меры по дальнейшему обобществлению самого
земледелия. Общеэкономическая часть программы должна содержать
конкретные меры переходного периода от капитализма к социализму.
Левые эсеры с народнических позиций стремились разработать вопросы
способа, методов и характера преобразований экономики в социалисти-
ческую в противовес марксистскому плану большевиков.
Разработка перечисленных вопросов выявила большую амплитуду
колебаний в позициях внутри партии почти по всем основным проблемам
построения социализма и соответственно различное отношение к намечае-
мой и проводимой большевиками внешней и внутренней политике. Револю-
ционная практика властно требовала от левых эсеров нового отношения
к действительности, переосмысления их традиционных взглядов. Так,
на страницах газеты «Знамя труда» помещались статьи с изложением
часто противоположных точек зрения и с пометками в «дискуссионном
порядке» по конкретным вопросам экономической практики.
В общем плане теоретическое размежевание внутри партии левых
эсеров шло по линии различного отношения к сохранению идейного
124
наследия старой эсеровской концепции социализма, путей и форм пере-
хода к нему. Левые эсеры были поставлены перед дилеммой: либо строго
блюсти дух и букву старой концепции, выработанной задолго до Октябрь-
ской социалистической революции, либо пересмотреть некоторые ее
основные положения в соответствии с конкретной исторической практикой.
Сложность ситуации нашла отражение в выступлениях на I и II съездах
партии. Так, Л. Голубовский в статье «К пересмотру партийной про-
граммы» писал: «Партия левых эсеров с неизбежностью должна была
столкнуться с противоречием между линией своего практического по-
ведения и отдельными положениями теоретической части программы
1906 г.» [15. № 181].
В русле попыток по-новому осмыслить социально-экономическую
действительность находилась большая работа видного теоретика левых
эсеров В. Трутовского «Переходный период», вышедшая накануне
II съезда партии и посвященная широкому кругу вопросов. В ней
с народнических позиций он излагал комплекс основных теоретических
и практических проблем, перед решением которых стояла партия: пред-
посылки и характер революции, перспективы социалистических преобра-
зований экономики в России, роль рабочих и трудового крестьянства
в революции и в построении социализма. Трутовский наметил программу
переходных к социализму мер, а также рассмотрел вопрос о возможности
и внешних и внутренних условиях построения социализма в одной стране
в обстановке капиталистического окружения.
Известно, что отрицание возможности победы социализма в одной
стране составлнло идейную платформу врагов Советской власти, начиная
от буржуазных и кончая мелкобуржуазными партиями правых эсеров
и меньшевиков. На вопрос, способна ли Россия как единственное пока
общество переходного к социализму периода развиваться в среде других
капиталистических стран, Трутовский отвечал положительно. Обоснова-
нию этой возможности он посвятил особую главу своей работы, подчерки-
вая, что, даже будучи изолированной, «Россия сама может существовать,
получая все необходимое в своих внутренних пределах». Недостаточное
развитие индустрии по сравнению с западноевропейскими странами,
по его мнению, «вовсе не служит доказательством невозможности суще-
ствования коллективистического или полуколлективистического хо-
зяйства».
В. Трутовский показал объективную возможность и подготовлен-
ность России к развитию общественных форм хозяйства, отмечая, что
в ходе мировой войны в России, как и на Западе, шел процесс концентра-
ции, регулирования и обобществления производства, по в интересах
олигархии. В России были обобществлены железные дороги, казенные
заводы, рудники и т. д. Так сформировались предпосылки для создания
общественной формы хозяйства. «Обобществление и регулирование
главнейших производств в России уже есть», — резюмировал Трутовский
[11. С. 73]. Приводимые им аргументы несли на себе печать влияния
работ В. И. Ленина.
В. Трутовский предполагал, что в условиях России еще длительное
время добывающая промышленность и особенно сельское хозяйство
останутся основным занятием огромного большинства населения. «Аграр-
125
ный социализм в виде социализации земли, с одной стороны, и коллектив-
ных форм сельского хозяйства, с другой стороны, — вот основная черта
ближайшего будущего России». Однако преобладание земледелия в тече-
ние ближайших десятилетий над индустрией, по мнению Трутовского,
еще не служит доказательством того, что «огромную часть этой индустрии,
концентрированной, синдицированной и уже подготовленной к обоб-
ществлению, мы не можем обобществить и национализировать». Аграр-
ный социализм не отрицает необходимости индустриализации России,
а создает предпосылки для нее. «Но это процесс целых десятилетий,
а не лет», — утверждал Трутовский.
В своей работе Трутовский рассмотрел также один из вопросов,
который вызовет дискуссию на II съезде партии: о необходимости
осуществляемой большевиками национализации промышленности, а не ее
социализации, которую отстаивали левые эсеры, опираясь на общеэсеров-
ское представление об экономике социализма, выработанное задолго
до революции. Свою точку зрения Трутовский развивал, полемизируя
с тезисом эсеров-максималистов о немедленной социализации не только
земли, но и фабрик и заводов, выдвинутым еще в период первой русской
революции [17]. В. Трутовский писал: «Вопрос заключается не в том,
чтобы декретировать фабрики и заводы социализированными, ведь дело
идет об обобществлении самого производства, дело идет о том, чтобы
через неделю не пришлось бросить этого социализированного произ-
водства» [11. С. 28].
Следует напомнить, что в свое время В. М. Чернов, выступая в 1906 г.
на I съезде партии социалистов-революционеров против максималистских
предложений о включении в программу требований проведения наряду
с социализацией земли также и социализации фабрик и заводов, обращал
внимание на необходимость различать обобществление собственности
от обобществления производства. Он говорил: «В отношениях собствен-
ности можно произвести чрезвычайно крупные перемены непосредственно
революционным актом или хотя бы одним декретом. Но перестройка
на новых началах производства. . . требует длительной, систематической,
органической работы» [9. С. 149]. Кроме того, Чернов не отрицал и роли
государства в преобразовании капиталистической экономики. Трутовский
обосновал необходимость обобществления промышленности в форме ее
национализации как подготовительный этап к ее социализации, которую
отстаивало большинство левых эсеров, отвергавших национализацию
с ее централизмом.
Большое влияние на развитие социально-экономических воззрений
левых эсеров оказало принятое большевиками решение о переименовании
партии в Коммунистическую партию и о построении коммунизма как
конечной цели социалистической революции. Это нашло отражение
и в материалах готовившегося II съезда партии левых эсеров. На страни-
цах периодической печати левые эсеры стали публиковать теоретические
разработки по данному кругу вопросов.
Социализм они понимали в широком смысле слова — как будущее
бесклассовое общество, которое имеет ряд ступеней развития. В част-
ности, давались теоретические разработки о соотношении и содержании
социализма, коммунизма и общественного идеала народников, а также
126
о новых минимальной и максимальной партийных программах. Так,
по мнению В. Трутовского, первоначальной формой социализма является
«коллективистическая», за ней следует коммунистическая форма. Если
осуществление «коллективистического» социализма рассматривалось им
в тех условиях как практическая задача, а потому входило в новую
минимальную программу, то «коммунистическая фаза социализма должна
быть нашей максимальной программой», — писал Трутовский [15. 1918.
№ 161]. Выдвигавшаяся левыми эсерами «коллективистическая» форма
социализма противопоставлялась его «государственной» форме, которую,
по их мнению, осуществляли большевики при ведущей роли государства
в обобществлении основных средств производства, налаживании новых
основ экономического устройства страны с централизацией в управлении
народным хозяйством.
Трутовский писал, что левые эсеры приемлют «три программы социа-
лизма: 1) программу „переходного периода к социализму", который
мы теперь переживаем; 2) программу „коллективистического" социализма
и 3) программу коммунистического социализма». Следующей и последней
мыслимой ступенью, по мнению Трутовского, являлся индивидуалисти-
чески-коммунистический социализм. Именно в этой индивидуалистичности
он находил существо идеологии левых эсеров, в которой «личность,
ее потребности, ее цели и идеалы занимают видное место», в отличие
от марксистской идеологии пролетарской партии [15. 1918. № 167].
Таким образом, критерий подхода к коммунистическому обществу
у левых эсеров определялся не уровнем и характером развития производи-
тельных сил и соответствующими им производственными отношениями,
а развитием личности, критерием, обусловленным эсеро-народнической
субъективистской социологией.
Большевики тоже придавали большое значение развитию личности,
удовлетворению ее потребностей. В. И. Ленин еще в начале века при
составлении программы РСДРП подчеркивал, что цель планомерной
организации экономики при социализме — обеспечение «полного благо-
состояния и свободного всестороннего развития всех членов общества»
[ 12. Т. 6. С. 232]. Обвинения левых эсеров в том, что большевики, согласно
своей концепции, больше заботятся о развитии экономики, чем о развитии
личности, не соответствовало действительности. Оно свидетельствовало
об ошибочности теоретических посылок левых эсеров и о их превратном
истолковании положений исторического материализма о первичности
экономического базиса.
II съезд партии левых эсеров проходил 15—20 апреля 1918 г. Он занял
особое место в истории партии эсеров, так как подвел итог совместной
практической деятельности левых эсеров и большевиков на правитель-
ственном уровне при проведении социально-экономических преобразова-
ний в период, когда многие положения эсеро-народнической теории
и лозунги левых эсеров проверялись революционной практикой масс,
видоизменяясь и наполняясь новым конкретным содержанием. Так,
в политическом отчете ЦК, сделанном П. Прошьяном — членом ЦК
партии левых эсеров, — указывалось: «Многие факты совсем по-иному
преломляются в нашем понимании, когда мы подходили к ним с чисто
деловой стороны». В частности, отмечалось, что левые эсеры убеждались
127
в необходимости в отношении буржуазии «действовать резко и реши-
тельно путем политического террора, системы арестов, наложения запре-
тов на буржуазную печать» [15. 1918. № 183].
На том этапе развития революции повседневная практика требовала
от левых эсеров отхода от общих лозунгов мелкобуржуазного социализма
о демократии к реальному признанию конкретных проявлений револю-
ционной диктатуры в различных областях жизни. В результате, как
отмечалось в политическом отчете ЦК партии левых эсеров, в процессе
совместной работы исчезала психологическая пропасть между левыми
эсерами и большевиками.
В. И. Ленин писал по поводу этого периода следующее: «Если в первое
время в Совете Народных Комиссаров мы могли опасаться, что фракцион-
ная борьба станет тормозить работу, то уже на основании двухмесячного
опыта совместной работы я должен сказать определенно, что у нас
по большинству вопросов вырабатывается решение единогласное» [12.
Т. 35. С. 264].
В дальнейшем положение изменилось. Заключение большевиками
Брестского мира руководство партии левых эсеров расценило как измену
революции и соглашение с германским империализмом. В соответствии
с решением большинства ЦК своей партии левые эсеры вышли из состава
Советского правительства. Однако к такому решению ЦК часть членов
партии левых эсеров отнеслась отрицательно. Эти две точки зрения
нашли отражение в левоэсеровской печати и резко проявились в ходе
работы II съезда при обсуждении вопроса об определении текущей
политики.
Докладчиками по оценке текущего момента на съезде, представляв-
шими противоположные точки зрения, были С. Камков и М. Спиридонова,
а содокладчиками, с одной стороны В. Черепанов и С. Штейнберг, а с дру-
гой — А. Колегаев и А. Устинов. Одна группа одобряла политическую
линию большинства ЦК. другая относилась к пей отрицательно, доказы-
вая необходимость быть в составе правительства.
М. Спиридонова утверждала в своем докладе, что заключение мира
отвечало интересам широких масс трудящихся. Поэтому негативная
линия левых эсеров по вопросу о мире «не собрала нам масс, они остались
за большевиками, которые, я утверждаю, — заявила Спиридонова, —
ие изменяют социальной революции, а только временно пригнулись
вместе с народом, не имея в руках никаких сил и возможностей защитить
целиком наши революционные завоевания» (15. 1918. № 185].
А. Колегаев же выход левых эсеров из СНК расценил как дезертирство.
Видный деятель партии М. Доброхотов в этом шаге видел «измену револю-
ционному Интернационалу». М. Натансон-Бобров, осуждая линию своего
ЦК, признавал, что в принятии тяжелых условий Брестского мира
повинна и партия левых эсеров: «Мы тянули брестские переговоры,
и если бы ие мы, тогда бы не было нынешнего ,,похабного мира" —
был бы первый Брестский мир» [15. 1918. № 186]. Оценивая реальное
положение дел в партии и логику партийно-политической борьбы, ои
предупреждал противников Брестского мира: «Не ратифицируя мира. . .
вы неизбежно приходите логически к необходимости борьбы с больше-
виками, т. е. фактически к борьбе с Советами».
128
Против противников Брестского мира была направлена и опублико-
ванная в дни работы 11 съезда партии статья видного деятеля партии
левых эсеров С. Рудакова, являвшегося в 1917 г. членом Петроградского
комитета старой партии эсеров. Он писал, что «воля к немедленному
миру была главным движущим стимулом перехода крестьян к большеви-
кам, а стремление крестьян к миру диктовалось объективными условиями:
экономической разрухой деревни, упадком сельского хозяйства и т. д.».
Таким образом, некоторые видные деятели партии левых эсеров были
вынуждены признать, что большевики, а не левые эсеры, которые считали
себя партией, представлявшей интересы трудового крестьянства, точнее
и полнее выражали волю и интересы трудового крестьянства по вопросу
о войне и мире. Тем самым подтверждалась правота вывода В. И. Ленина
о том, что левые эсеры по вопросу о войне «разошлись с крестьянством»
[12. Т. 35. С. 418|. По сути дела, часть левых эсеров осознавала, что
их партия отошла от защиты интересов трудового крестьянства в угоду
своей партийно-теоретической доктрине, теряла социальную базу, в то
время как партия пролетариата выступала выразительницей интересов
трудового крестьянства по вопросу о мире.
Другой докладчик ЦК партии левых эсеров С. Камков, напротив,
отстаивал правильность проводимой ЦК линии. Более того, обратив
внимание на катастрофическое состояние промышленности, на безрабо-
тицу, вызванную военной разрухой, на сокращение численности рабочих
в городах и характеризуя этот процесс как распад, «разложение» пролета-
риата, т. е. класса, который держал в руках государственную власть,
Камков пытался на этом основании подвести делегатов съезда к мысли
о необходимости перехода власти в руки трудового крестьянства и его
партии — партии левых эсеров.
Еще более откровенно та же мысль прозвучала в выступлении
И. Штейнберга, который ложно утверждал, будто в стране осуществля-
ется диктатура не пролетариата, а «верхов рабочих», что пролетариат
один не в силах справиться с ролью гегемона в революции. Штейнберг
делал вывод о неизбежности «третьей революции», которая якобы при-
ведет к истинному «народоправству». Это будет «крестьянская революция,
которая выдвинет на арену новую социально-экономическую категорию —
трудовое крестьянство» [15. 1918. № 185] во главе с левыми эсерами.
Предупреждения части лидеров не изменили общей политической
линии партии левых эсеров. В резолюции, принятой II съездом партии,
ратификация Брестского мира расценивалась как «отклонение от пути
социальной революции», выход левых эсеров из правительства призна-
вался правильным. При этом, однако, членам партии предлагалось
продолжать работать в коллегиях комиссариатов и в советских учреж-
дениях.
Большое место в работе съезда занял важный вопрос народнической
идеологии — о роли трудового крестьянства в будущем социальном
преобразовании страны, что нашло отражение и в проекте программы
партии, принятом съездом. В нем так же, как и в программе бывшей
партии эсеров, подтверждалась социалистическая природа трудового
крестьянства, интересы которого якобы не только противостоят интересам
помещиков, по и «в корне противоположны всему укладу буржуазно-
ч Ч. В <
129
капиталистического строя» [ 18. С. 51 ]. Положение о новой роли трудового
крестьянства, изложенное в докладе Штейнберга, нашло отражение
и в проекте программы в следующей довольно общей формулировке:
«Стремясь к достижению своих классовых целей, трудовое крестьянство
объединяется с рабочими, и только в прочном союзе их залог дальнейшей
успешной борьбы за социализм».
Тем самым левые эсеры поставили вопрос о наличии у трудовых
крестьян «своих классовых целей», отличных от общей с пролетариатом
цели построения социализма, тогда как раньше эсеры доказывали общ-
ность и единство интересов и цели трудового крестьянства и пролетариата
в борьбе за социализм и на этой основе даже ошибочно объединяли
их в один класс трудящихся.
В резолюции съезда подчеркивалось, что трудовое крестьянство
«в силу своей многочисленности» является «самым сильным отрядом
в русской революции и могучим рычагом мировой социальной революции».
За этой формулировкой скрывалась линия большинства членов ЦК
партии левых эсеров на переход гегемонии в русской революции от
пролетариата к крестьянству, т. е. был взят курс на третью, «крестьян-
скую» революцию. Диктатура трудящихся противопоставлялась дикта-
туре пролетариата, имевшей якобы узкую социальную базу одного класса.
В партии левых эсеров, однако, имелась и другая, правильная оценка
социальной базы диктатуры пролетариата. Так, Рудаков писал, что
«партия большевиков, принципиально осуществляя „диктатуру пролета-
риата", фактически опирается и на большинство крестьянства». Он
призывал съезд «не вызывать разрушений социальных сил» и указывал,
что в интересах мировой революции «гегемония в трудовой революции
должна принадлежать пролетариату» [15. 1918. № 186].
Как следует из изложенного, на II съезде по главному политическому
вопросу — об оценке текущего момента и выработке тактической линии
поведения — среди левых эсеров не было достигнуто единства. Подробный
анализ точек зрения деятелей партии левых эсеров позволяет не только
вскрыть теоретическую обусловленность и неизбежность политического
краха партии левых эсеров, но и понять истоки возникновения после
левоэсеровского мятежа в июле 1918 г. и последующего ее развала двух
новых левонароднических партий — народников-коммунистов и револю-
ционных коммунистов, проделавших различную эволюцию на пути к слия-
нию с большевиками.
На II съезде было уделено большое внимание вопросам развития
экономики производства, подъема производительности труда, что отрази-
лось и в проекте программы партии левых эсеров. Там было записано,
что в условиях нового типа хозяйства страны «частный капитал уже
не является доминирующим элементом», в силу чего экономическая
программа должна предусматривать не только наилучшее распределение
продуктов, но и максимальное производство.
Еще до съезда левые эсеры высказывали различные точки зрения
на пути, методы и формы социалистического обобществления промыш-
ленности. Одни, жестко придерживаясь принципов эсеро-народнической
концепции социализма о социализации народного хозяйства, негативно
относились к проводимому большевиками обобществлению основных
средств производства в форме национализации. Другие, преодолевая
ограниченность своей идеологической концепции и метафизическую узость
мышления, пытались дать обоснование некоторых конкретных мер по
преобразованию экономики, проводимых большевиками.
Этот подход проявился и на II съезде партии. С докладом по рабочей
и финансово-экономической политике выступил В. Трутовский. При из-
ложении и обосновании конкретных мероприятий программы он призывал
«вернуться к Коммунистическому Манифесту Маркса и Энгельса и
в соответствии с ним строить новую экономическую программу».
В докладе Трутовский предлагал принять «государственные меры
борьбы с буржуазией»: введение налогов, уничтожение права наследо-
вания, установление твердых цен на сырье и фабрикаты, уничтожение
частной торговли, постепенный переход аппарата торговли в руки государ-
ства путем реализации декрета Совнаркома о кооперативных потреби-
тельных обществах. Он предлагал заменить товарно-денежные отношения
в стране организованным товарообменом, ставил вопрос об уничтожении
денег и замене их чековой системой и именными деньгами с регулиро-
ванием труда, с введением системы непосредственных расчетов между
национализированными предприятиями. За национализацией банков, по
мнению Трутовского, должна была последовать национализация кредита,
создание единого народного банка. В целом предложенная им программа
мер характеризовалась, как было присуще мелкобуржуазным демократам,
эклектической смесью из различных теоретических концепций социализма.
При рассмотрении экономических взглядов мелкой буржуазии важно
не просто установить их эклектичность, а обратить внимание на то,
из какой теоретической концепции, в каком направлении развиваются
эти взгляды — в сторону марксизма, буржуазного либерализма или
левого революционаризма, на элементах какой идеологии делается
акцент.
Внимательное прочтение Трутовским Манифеста Коммунистической
партии и решений международных конгрессов Социалистического Интер-
национала, большие выдержки из которых он приводил в своей работе
«Переходный период», способствовало тому, то Трутовский в своем
докладе давал более объективную оценку отдельных мероприятий, про-
водившейся большевиками политики, без жесткой предвзятости и чувства
партийно-идеологического соперничества, присущих левым эсерам. Такой
подход необходим, чтобы признать правоту большевиков в проведении
тех или иных мер. В конечном итоге это вело к пониманию либо ошибоч-
ности народнического плана построения социализма, либо его утопичности
в настоящее время и возможности его осуществления в будущем.
Трутовскому под влиянием экономической политики большевиков
и работ В. И. Ленина, в которых давалось ее марксистское обоснование,
удалось отчасти преодолеть некоторые свои народнические взгляды
относительно путей и методов социалистического преобразования про-
мышленности. Так, один из методов повышения производительности
труда он видел в сдельной заработной плате. Исходя из необходимости
максимального увеличения производства в переходный период, Трутов-
ский считал, что «должно быть допущено соревнование рабочих, поощре-
ние изобретений, лучшая оплата более тяжелых работ. . .», т. е. вводимый
9*
131
большевиками принцип распределения по труду. Эту точку зрения он
обосновывал и в статьях, написанных до съезда, поскольку вопрос
о форме заработной платы также выявил различные позиции внутри
партии левых эсеров.
Известно, что Всероссийский союз рабочих металлистов, передовым
отрядом которого были петроградские металлисты, обсудив вопрос о под-
нятии производительности труда на заводах, принял резолюцию, в кото-
рой, в частности, выдвинул такие меры, как «проведение системы сдельной
оплаты, гарантия определенной нормы выпуска изделий предприятия
путем построения системы заработной платы, при которой высота за-
работка находилась бы в тесной связи с успешностью выполнения
установленных норм производительности предприятий» [15. 1918. № 165].
Левые эсеры признавали, что производительность труда во всех
производствах низка и что от ее роста зависит судьба революции.
Но из этого факта представители различных течений внутри партии
делали различные практические выводы, в соответствии с отношением
к общетеоретическим посылкам эсеро-народнической идеологии.
Некоторые левые эсеры считали возможным и необходимым пойти
на ряд мер, в том числе и на введение сдельной заработной платы. Однако
это означало бы признание зависимости распределения и потребления
от производства. Такое признание в корне противоречило одному из
основополагающих эсеровских теоретических принципов, согласно кото-
рому распределение и потребление независимы от производства, поэтому,
несмотря на решение передовых рабочих, большинство левых эсеров,
проявляя догматизм в данном вопросе и выступая за уравнительность,
отрицательно относилось к сдельной заработной плате. Она ошибочно,
в силу поверхностного подхода, рассматривалась как буржуазная форма
оплаты труда, а ее введение в промышленности наряду с другими мерами
расценивалась как сдача большевиками позиций капитализму, как капи-
туляция перед буржуазией. Так, И. Штейнберг, член ЦК. партии левых
эсеров, расценивал сдельную заработную плату как меру, ведущую
к созданию «знакомого нам здания капитализма».
Тезисы В. Трутовского по вопросу о переходе в руки государства
всего частноторгового аппарата, всего обмена (и внутреннего, и внеш-
него) не вызвали возражений. Однако предлагавшиеся им меры -
введение сдельной оплаты, премий, соревнования рабочих — были опре-
делены как меры «государственного социализма», которые, по мнению
содокладчика по экономическим вопросам на съезде М. Доброхотова,
«неприемлемы ни с принципиальной, ни с деловой, практической точки
зрения» [15. 1918. № 195].
При обсуждении экономической части проекта программы видный
деятель партии В. Левин поддержал предложения Трутовского, касав-
шиеся необходимости увеличения производительности труда, в частности
путем введения сдельной заработной платы. Однако он считал, что эти
меры не должны входить в программу партии на том основании, что
«нормальная производительность труда — сама собой разумеется при
реорганизации промышленности».
Таким образом, в партии левых эсеров не было единства .мнений
не только по текущему политическому моменту, но и по вопросам эконо-
132
мической политики. Принятый проект программы в области распре-
деления, включавший вопрос о заработной плате, покоился на двух
теоретических посылках эсеро-народнической идеологии: выделение и
рассмотрение вопросов распределения и потребления независимо от
вопросов производства и положение о равенстве в потреблении, устанав-
ливаемом в городе и деревне при социализме.
Так, в разделе проекта программы, относящемся к народному хозяй-
ству, указывалось, что «партия отстаивает выравнивание заработной
платы»; в аграрной части проекта отмечалось, что крестьянские общины
«устанавливают вполне последовательные с точки зрения социализма
нормы распределения продуктов труда, независимо от работоспособности
того или иного члена трудовой общины» [18. С. 44, 53). Здесь отчетливо
видно, что левым эсерам были присущи элементы уравнительно-потреби-
тельного понимания пути движения к социализму.
Вопрос о времени и формах обобществления промышленности также
вызвал на съезде дискуссию и выявил различные точки зрения в партии.
Так, в подавляющем большинстве левые эсеры были сторонниками
социализации основных средств производства, выступая против их нацио-
нализации. Некоторые представители этой партии понимали необходи-
мость национализации в тех конкретных условиях и принимали проводи-
мую большевиками постепенную национализацию крупной промышлен-
ности, а часть, выступая за социализацию, не считала, однако, возможным
начать ее в создавшихся условиях.
Догматизм и приверженность левых эсеров к теоретическим положе-
ниям староэсеровской идеологии проявились в резко негативном отноше-
нии к проводившейся большевиками централизации в управлении пред-
приятиями и учреждениями. Переход к единоначалию и предоставление
неограниченных полномочий руководителям предприятий и организаций,
установление ответственности исполнителей превратно расценивались
левыми эсерами как отступление от принципов демократизма, от принци-
пов Советской власти. Левые эсеры вели агитацию против декрета
от 23 марта 1918 г. «О централизации управления, охране дорог и по-
вышении их провозоспособности» [19. С. 12].
В. И. Ленин указывал, что нет ничего ошибочнее мнения, «будто
единоличная диктаторская власть несовместима пи с демократизмом,
ни с советским типом государства, ни с коллегиальностью управления»
[12. Т. 36. С. 156). Он убедительно доказал, что крупная индустрия
требует единства волн, согласованной работы сотен и тысяч людей.
Более того, «диктатура отдельных лиц очень часто была в истории рево-
люционных движений выразителем, носителем, проводником диктатуры
революционных классов» |Там же. С. 199]. Она вполне согласуется
с основными принципами Советской власти, с диктатурой пролетариата
и беднейшего крестьянства.
Не придавая должного значения коренному изменению социального
содержания государственной власти в отношении экономики, левые
эсеры осуществляемый большевиками демократический централизм
в управлении народным хозяйством ошибочно отождествляли с бюрокра-
тизацией в управлении им. Они не проводили различии между содержа-
нием п формой, т. е. самим принципом централизма и той бюрократической
133
формой, в которой он исторически осуществлялся при царизме, а потому
отвергали не только старую, бюрократическую форму, но и само содержа-
ние, т. е. централизацию в организации и управлении экономикой.
Противникам демократического централизма, выдвигавшим в про-
тивовес ему принципы автономии и федерации, В. И. Ленин разъяснял,
что демократический централизм нисколько не исключает автономии,
а, напротив, предполагает ее необходимость. Более того, и федерация,
«если она проведена в разумных, с экономической точки зрения, пре-
делах», «нисколько не противоречит демократическому централизму»
[Там же. С. 151]. В. И. Ленин показал теоретическое недомыслие и
политический вред позиции левых эсеров. Демократический централизм,
подчеркивал он, «предполагает в первый раз историей созданную воз-
можность полного и беспрепятственного развития не только местных
особенностей, но и местного почина, местной инициативы, разнообразия
путей, приемов и средств движения к общей цели» [Там же. С. 152].
Отвергая централизацию и единоначалие, левые эсеры тем самым высту-
пали представителями «мелкобуржуазной распущенности» [Там же.
С. 198].
Следует отметить, что некоторые представители партии левых эсеров
осознавали ошибочность и тенденциозность в оценке проводимой больше-
виками централизации в управлении экономикой. Так, на II съезде левых
эсеров видный деятель партии А. Биценко обратила внимание на необ-
ходимость отличать «федерализм от сепаратизма», поскольку, как от-
метила она, «эти два понятия у нас часто смешивают». Более того, она
вынуждена была признать политиканствующий характер некоторых
выступлений. «Мы. . . бросились на скользкий легкий путь критики боль-
шевиков — критики ,,со стороны11, — указывала она, — стараясь свалить
все грехи и наши, и исторические на плечи наших противников» [15. 1918.
№ 186]. Следовательно, и по вопросу о принципах и формах управления
народным хозяйством в партии левых эсеров не было единства мнений.
В результате дискуссий, касавшихся разных вопросов обобществления
промышленности и принципов управления ею, II съезд партии левых
эсеров принял проект программы, в котором было записано: «В области
производства партия левых эсеров отстаивает принудительное трестиро-
вание промышленных предприятий с проведением в жизнь рабочего
контроля над производством как переходную ступень к обобществлению
производства и введению трудовой повинности» [18. С. 43]. Таким
образом, вопрос о форме обобществления основных средств производства
оставался открытым.
В итоге на съезде резко обозначились два подхода к оценке действи-
тельности и намечаемым преобразованиям. В основу одного подхода
было положено жесткое соблюдение общих принципиальных установок,
выработанных ранее лишь на основе одних теоретических соображений
в духе старой эсеро-народнической идеологии. Другой подход учитывал
конкретно-исторические условия и практическую целесообразность их
проведения, что вело к отходу, а иногда и к пересмотру некоторых теорети-
ческих положений партии. Так, в противовес Трутовскому, который
призывал согласовывать план преобразований не только с одними прин-
ципиальными теоретическими соображениями, Доброхотов задачу партии
134
видел в том, чтобы вместо капиталистической системы «создать новую
систему, которая согласовывалась бы и с наукой и с нашими идеалами»
[15. 1918. № 195].
По сути дела, формулировки конкретных преобразований в области
народного хозяйства, и в частности промышленности, содержащиеся
в проекте программы, оказались настолько общими, что те разногласия,
которые имелись в партии, не были сняты или преодолены, а, напротив,
продолжали углубляться.
Так, в своих послесъездовских публикациях В. Трутовский привет-
ствовал проводимую большевиками национализацию крупной капита-
листической промышленности, считая ее «таким же шагом громадной
важности по пути приближения к социализму, каким в свое время была
национализация банков» [15. 1918. № 240]. Он пришел к выводу, что
новое общество, построенное на трудовых принципах, вначале, т. е.
в переходный период, может развиваться и пройти стадию «в виде
государственного организованного хозяйства, а затем в виде социа-
листического строя» [15. 1918. №211], при котором будут изжиты классы
и необходимость государственной власти внутри страны, после чего
будет возможна социализация народного хозяйства. Такая позиция
Трутовского являлась шагом к преодолению доктринерского подхода
к пониманию экономической роли Советского государства не только
в разрушении старых форм хозяйства, что признавалось эсерами, но и
в налаживании новой производственной структуры.
В этом же отношении большой интерес представляла статья Трутов-
ского «Государственный капитализм». Она свидетельствовала о принятии
им проводимой большевиками политики государственного капитализма,
которая отвергалась большинством левых эсеров. Его статья несла
на себе печать влияния работы В. И. Ленина «О левом ребячестве и
о мелкобуржуазности», которая была напечатана в «Правде» 9 - 11 мая
1918 г. Через неделю появилась статья Трутовского. В ней он подчеркивал,
что государственный капитализм не страшен, поскольку он не ведет
и не означает, как опасались левые эсеры, политического сотрудничества
с буржуазией как классом.
Большое место в работе II съезда партии было уделено аграрному
вопросу. С докладом о проведении социализации земли и о выработке
аграрной программы выступил составитель левоэсеровского проекта
социализации земли И. Майоров. Он обратил внимание на необходимость
окончательной ликвидации частного землевладения, наемного труда,
так как в сельском хозяйстве «не воспринят еще принцип личного труда»
и «в массах сохранилось еще стремление к захвату и разделу земель
между крестьянами данной округи». Задачу партии в связи с распро-
странением в центральных районах коммун, т. е. «сельскохозяйственного
коммунизма», Майоров видел в том, чтобы способствовать их правильному
развитию и распространению. В этой связи он считал целесообразным
дополнить соответствующим образом закон о социализации земли в про-
грамме партии, указав, что «общая коллективная обработка земли
позволяет бороться с чересполосицей, дает возможность употреблять
крупные сельскохозяйственные машины, вводить экономию рабочих сил
и материальных затрат в сельском хозяйстве». Позже, будучи в партии
135
революционного коммунизма, А. Устинов подчеркнет, что на ответствен-
ности партии левых эсеров лежит тот факт, что ею не была «поставлена
своевременно задача организации коллективного землепользования, как
логическое завершение органического процесса социализации земли,
как более совершенное ее выражение» [16. С. 34].
За основу проекта аграрной части программы впредь до окончательной
выработки программы и ее конкретизации в соответствии с новыми усло-
виями съезд принял закон о социализации земли, который редактировал
В. И. Ленин. Предложение об обобществлении сельскохозяйственного
производства съездом было одобрено и вошло в проект Программы
партии. В проекте подчеркивалось, что социализация земли не самоцель,
а «средство к конечной цели проведения социализма». В этой связи
задача партии состояла в том, чтобы «организационно углублять и
расширять все процессы обобществления труда и потребления». Таким
образом, II съезд партии левых эсеров окончательно утверждал линию
на обобществление сельскохозяйственного производства.
2. Крушение «аграрного социализма» эсеров
Левые эсеры на II съезде партии с гордостью отмечали, что в революции
якобы восторжествовала их программа социализации земли. Но принятие
Советским правительством Декрета о земле и Закона о социализации
земли еще не свидетельствовало об исторической правоте эсеровской
программы социализации земли как программы построения социализма
или ведущей к социализму в условиях буржуазной власти. В действитель-
ности как разработка, так и практическое проведение Закона о социали-
зации земли в жизнь являлось, с одной стороны, реализацией револю-
ционно-демократических требований эсеровской программы, а с другой —
выражением идейно-теоретического краха концепции аграрного социа-
лизма эсеров, осуществление которого ими связывалось с буржуазным
строем. Известно, что еще в период образования партии эсеров В. И. Ле-
нин выделял революционно-демократическое содержание ее аграрной про-
граммы. В то же время он показал ее несостоятельность с точки зрения
становления социализма, в том числе основного ее принципа — уравни-
тельного землепользования. Он обнажил утопизм этой программы,
оторванность от жизни, смешение понятий социализации и национализа-
ции земли. В условиях диктатуры пролетариата практика разработки
левыми эсерами на основе эсеровской программы законопроекта о социа-
лизации земли, составление инструкции по ее осуществлению и само
проведение ее в жизнь подтвердили справедливость ленинских оценок.
Одно из основных требований аграрной программы эсеров составляло
развитие кооперации и артелей. Сами по себе эти формы, которые эсерами
ошибочно рассматривались как якобы некапиталистические, еще не
избавляли крестьян от эксплуатации. При капитализме кооперация и
артели в реальной действительности выступали как формы буржуазного
ведения хозяйства. Кооперация и артель могли стать формой социали-
стического ведения хозяйства только при определенных политических
и экономических условиях — пролетарской революции и социалистиче-
ских преобразованиях экономики.
136
Даже в первые годы Советской власти буржуазия и зажиточное кре-
стьянство, игнорируя постановления Советской власти, использовала
эти формы хозяйства для своих целей. Большевикам потребовалось
провести ряд преобразований, чтобы старую буржуазную кооперацию
преобразовать в форму социалистического ведения хозяйства.
При первых же попытках реализации основного требования про-
граммы— социализации земли—левые эсеры стали убеждаться в ее
теоретической и практической несостоятельности. Это убедительно за-
свидетельствовал составитель левоэсеровского проекта Закона о социа-
лизации земли И. Майоров на II съезде партии левых эсеров. Он отметил,
что аграрная программа партии эсеров «представляла собой часто
ряд лозунгов без определенного содержания», что она «предлагала
лишь оголенные тезисы». Вопрос о нормах он расценивал как «один
из случаев расхождения программы с жизнью, ее оторванности от этой
жизни» [15.1918. № 192]. Требование об установлении потребительной
и трудовой нормы реализовать не удалось. Пришлось ограничиться
единой потребительно-трудовой нормой.
Более полное признание практической несостоятельности и оторван-
ности от реальной жизни аграрной программы эсеров содержится в его же
книге «Практическое проведение социализации земли». Следует под-
черкнуть тот факт, что левые эсеры в лице своих ведущих практических
деятелей и теоретиков приходили на практике к признанию тех недостат-
ков аграрной программы, на которые в свое время обращал внимание
В. И. Ленин. По сути дела, брошюра Майорова в определенном смысле
свидетельство краха программы аграрного социализма эсеров [26.
С. 124—131]. Сверяя эсеровскую партийную программу с разработанным
на ее основе законопроектом о социализации земли и инструкцией по ее
проведению в жизнь, Майоров показал, что программа была нереальной,
являясь отвлеченным плодом мысли русской социалистической интелли-
генции.
Майоров дал оценку не только партийной программы социализации
земли в целом, но и ее основных элементов: положений об уничтожении
частной собственности на землю, о ее распределении на уравнительных
началах по потребительно-трудовой норме и др.
Слишком общий, абстрактный характер программы Майоров видел
в ее потребительно-трудовой норме, содержание которой не было конкре-
тизировано. Оставалось неясным, что понимать под «безбедным суще-
ствованием семьи», во имя которого устанавливалась потребительная
норма: потребности семьи или потребности семейного хозяйства крестья-
нина. Майоров пришел к выводу, что «безбедное» существование «чисто
отвлеченное понятие: ничего не говорящее ни уму, ни сердцу ни мужика,
ни практического исследователя этой нормы». Майоров вынужден был
признать, что «потребительно-трудовая норма. . . поистине является
пустым звуком или понятием без содержания, подобно безбедному суще-
ствованию семьи» [27. С. 7]. Много места в книге уделено показу
несостоятельности уравнительного землепользования под углом зрения
развития производительных сил крестьянских хозяйств и установления
в деревне равенства.
Поскольку основная масса трудовых крестьянских хозяйств, а следо-
137
вательно, и типичных для разных районов хозяйств, находилась в России
на низком уровне развития, постольку «приноравливая потребительно-
трудовую норму в каждом отдельном случае к отдельным видам земле-
пользования и к системам полеводства в отдельных хозяйствах, не шутя
придется бороться с самой эволюцией сельского хозяйства». Более того,
Майоров вынужден был признать: раз норма «учитывает лишь потреб-
ности типичного хозяйства, то равенства, конечно, здесь нет». Следова-
тельно, составителем левоэсеровского проекта Закона о социализации
земли была признана правота большевиков о несостоятельности эсеров-
ского принципа установления равенства через уравнительность земле-
пользования.
Следует иметь в виду, что в партии левых эсеров не было единого
мнения в отношении роли и значения уравнительного землепользования
в построении социализма. Так, Майоров не соглашался со сторонниками
жесткого осуществления уравнительного принципа, полемизируя с теми
из левых эсеров, кто считал, что если распределение земли не будет
уравнительно или осуществится не по потребительно-трудовой норме,
то социализация не будет достигнута и сама хозяйственная реформа
может не удасться. Он раскрыл искусственность установления такой
взаимосвязи. Реальное значение уравнительного распределения земли
он сводил к тому, что оно может «только временно улучшить положение
малоземельных крестьян, может вызвать чувство нравственного удовле-
творения социалистической интеллигенции, но нисколько не приблизит
нас к социализму».
На полемику Майорова с ревнителями жестко уравнительного земле-
пользования важно обратить внимание в связи с тем, что отношение
к этому вопросу определит в будущем различие позиций двух лево-
народнических партий, возникших на базе распада левоэсеровской партии
после провала ее июльского мятежа в 1918 г.
Таким образом, составляя законопроект о социализации земли,
И. Майоров на собственном опыте убедился не только в теоретической
несостоятельности главного принципа социализации земли — уравнитель-
ного землепользования, но и в невозможности его осуществления. Труд-
ности реального уравнения были также обусловлены и отсутствием
статистических данных, и нехваткой научных и агрономических работ-
ников в центре и на местах. Кроме того, требовалось переселить свыше
миллиона крестьянских семей из одной губернии в другую и не менее
половины из них — из уезда в уезд. И это только по 37 губерниям
Европейской России.
В результате лишь частично удалось осуществить уравнительное
землепользование и то, как правило, в масштабах отдельных селений
и волостей [28. С. 20]. Левые эсеры вынуждены были признать, что
крестьяне поравняли землю «как смогли — где по едокам, где по работ-
никам, где по дворам, а где не делили, а прямо начали обрабатывать
ее сообща» [27. С. 4].
Майоров приветствовал хозяйства, организованные на артельных и
коммунистических началах, справедливо считая, что в этих хозяйствах
не только увеличивается производство продуктов, но и происходит разви-
тие личности. Кроме того, левые эсеры усматривали в этих хозяйствах
138
близость общине, которая может стать основой для их развития. Задачу
партии Майоров видел не только в том, чтобы «ускорить процесс замены
современной общины трудовой артелью и коммуной, но заявить перед
трудовыми массами, что эти две формы хозяйства наиболее выгодные
как для самого трудового земледельческого населения, так и для госу-
дарства».
Хотя общетеоретическое обоснование принципов построения новой
аграрной программы на съезде давалось с эсеро-народнических позиций:
соединения экономического и этического подходов или этической оценки
при выборе экономических форм развития, однако требование вклю-
чить в программу коллективные формы хозяйства и показ преимуществ
артелей и коммун по сравнению с общиной, в рамках которой велось
индивидуальное хозяйство, основанное на уравнительном землепользо-
вании, безусловно свидетельствовало об определенном пересмотре исход-
ных посылок эсеровской программы социализации земли.
Даже сама постановка вопроса о соотношении общины и новых
коллективных форм хозяйства у Майорова также свидетельствовала
о преодолении старых основополагающих принципов эсеро-народнической
концепции уравнительного социализма, выразившемся в смещении акцен-
тов, в перемене местами по значимости и роли в аграрном преобразовании
самого принципа уравнительного землепользования в индивидуальном
трудовом хозяйстве и развития коллективных форм хозяйства. Так,
выражая мнение определенных кругов партии, Майоров писал: «Я не хочу
сказать, что уравнительное распределение земли по потребительно-
трудовой норме абсолютно бессмысленно, но я подчеркиваю, что оно имеет
маловажное значение как во всем ходе аграрной революции, так и в
смысле приближения к социализму». По сути дела, это означало полное
признание несостоятельности основного принципа социализации земли.
Следует заметить, что была и другая точка зрения. Эта точка зрения
найдет свое развитие в будущем в концепции аграрного коммунизма
А. Устинова — теоретика партии революционного коммунизма.
Раскрывая оторванность программы социализации земли от реальной
действительности, на что в свое время еще при образовании партии
эсеров указывал В. И. Ленин (см. гл. 1), И. Майоров показал конкретно,
в чем пришлось на практике отойти от ее основ уже при выработке
законопроекта социализации земли.
Нет ничего удивительного в том, что публикация книги Майорова
сопровождалась примечанием о том, что, хотя партийное издательство
левых эсеров и не вполне солидарно с высказываемыми автором сообра-
жениями, оно печатает эту работу ввиду ее большого теоретического
и практического интереса. Таким образом, под влиянием практики —
попыток конкретизации принципа уравнительного землепользования и
проведения его в жизнь некоторые левые эсеры (в основном практики)
пришли к осознанию несостоятельности данного принципа как пути
установления социального равенства.
Показателем краха концепции аграрного социализма эсеров, бази-
ровавшейся на теоретической посылке о социалистической природе тру-
дового крестьянства, служило также расхождение внутри трудового
крестьянства интересов бедноты и зажиточных слоев и борьба между
139
ними при осуществлении социализации земли. Известно, что вся эсеров-
ская идеология покоилась на нерасчлененности интересов трудового
крестьянства и была направлена на примирение и затушевывание различ-
ных групповых (а по существу — классовых) интересов внутри его.
Так, в Постановлении пятого Совета партии эсеров предлагалось про-
водить такие меры, которые сохраняли бы солидарность трудового
крестьянства, не давали «бы ему раскалываться на враждующие группы
и в то же время были бы в наибольшем согласии с принципами нашей
программы» [1].
Эсеры признавали, что трудовое крестьянство в отличие от проле-
тариата является собственником основных средств производства, но не
придавали этому определяющего социально-экономическую природу
крестьян значения на том основании, что трудовое крестьянство, как
и пролетариат, подвергалось эксплуатации со стороны не только помещи-
ков, но и буржуазии. Поэтому эсеры определяли социальную природу
трудового крестьянства как социалистическую.
Марксисты двойственную характеристику трудового крестьянина,
трудовую и собственническую, относили к определению его природы
как мелкобуржуазной. В условиях построения социализма вся политика
большевиков исходила из учета его двойственности, того, что трудовой
крестьянин, с одной стороны, труженик, а с другой — собственник.
Хотя левые эсеры в теории отвергали маркистскую оценку двойственной
мелкобуржуазной природы трудового крестьянства, не придавая суще-
ственного значения собственническому началу при своем ошибочном
определении его природы как почти социалистической, однако в повсед-
невной практике они постоянно натыкались на ее проявления в социальной
деятельности и поведении крестьян. Поэтому они вынуждены были
считаться с ней и постоянно иметь в виду именно эту двойственность. Они
стремились парализовать собственнические начала крестьянской психо-
логии. Об этом говорят различные свидетельства самих левых эсеров
[15.1918. № 109].
О проявлениях после Октябрьской революции собственнических
стремлений крестьян к захвату и разделу между собой земель говорилось
на II съезде партии левых эсеров. Это отмечал и центральный орган
партии «Знамя труда». Так, В. Левин считал, что «нужно путем убеждения
и организации убить в нем (сельском производителе.—М. С.) собст-
веннические инстинкты», и с этой целью рекомендовал проводить «пла-
номерную кампанию съездов трудовых крестьян». Такие высказывания
левых эсеров, как и предлагавшиеся ими меры, направленные на преодо-
ление собственнической психологии трудового крестьянства, являлись
симптомом осознания ошибочности теоретической установки эсеров
о якобы социалистической природе трудового крестьянства.
Проведение социализации земли с неизбежностью вело к дальнейшему
расхождению интересов бедноты с зажиточными слоями внутри якобы
единого трудового крестьянства при перераспределении земли и инвентаря
в ходе осуществления уравнительного землепользования. Это нашло
выражение в двояком процессе, охватившем, с одной стороны, дере-
венскую бедноту, а с другой, — зажиточные слои трудового крестьянства,
примкнувшего к кулачеству.
140
«Сельскохозяйственный коммунизм», о котором как о важном явлении
говорилось на II съезде партии левых эсеров, являлся ярким свиде-
тельством краха аграрного социализма эсеров, построенного на посылке
об однородности трудового крестьянства и его почти социалистической
природе, поскольку он охватил не все слои трудового крестьянства,
а главным образом бедноту. В этом плане большой интерес представляет
напечатанная в центральном органе партии левых эсеров («Знамя труда»)
статья делегата крестьянской секции для организации сельскохозяйст-
венных коммун в Куркинской волости Ефремовского уезда Тульской обл.
Владимира Удинцева «О крестьянском коммунизме». В ней обращалось
внимание на борьбу между беднотой и зажиточным крестьянством,
подчеркивалось, что мысль о коммунах возникла в среде малоземельной,
безлошадной, безынвентарной, страдающей от отсутствия скота, недо-
статка семян, удобрений, топлива, хлеба, картофеля, денег крестьянской
бедноты. Фактически в статье отрицалась также и эсеровская идеализа-
ция уравнительного землепользования, лежавшая в основе социализации
земли, указывалось, что бедноте не нужна земля, если нет семян, плуга,
сохи, бороны, хлеба, что ее не спасет от голода, холода и нищеты
«никакая уравнительно-трудовая норма». В следующем номере газеты
была публикация, в которой также указывалось на обнищание безло-
шадных и безынвентарных крестьян как на причину образования в дерев-
нях артелей и коммун.
Таким образом, на организацию артелей и коммун в деревне, т. е.
коллективных форм хозяйства на социализированной земле, по сви-
детельству самих левых эсеров и их партийного органа, шло не все
трудовое крестьянство, а его беднейшие слои. Такой процесс развития
полностью соответствовал марксистским воззрениям на различные слои
трудовой деревни, на мелкобуржуазную природу трудового крестьянства
и лежал в основе аграрной политики большевиков, опиравшихся в про-
ведении социалистических мероприятий в деревне на беднейшее крестьян-
ство.
В отличие от бедноты у среднего и зажиточного трудового крестьян-
ства этой стихийной, или «органической» (по выражению левых эсеров),
тяги к коллективному ведению хозяйства не было. Отсутствие внутренней
тяги к коллективному ведению хозяйства у средних и зажиточных слоев
трудового крестьянства безусловно определялось экономическим состоя-
нием их хозяйств, их собственнической природой. Жизнь показала
ошибочность основного положения эсеро-народнической концепции
о социалистической природе всего трудового крестьянства.
Обострение классовой борьбы в деревне проходило в обстановке
усиления продовольственного кризиса в стране и нарастающего голода
в городах. Кулаки и зажиточные крестьяне прятали хлеб от Советской
власти. В этих условиях Советская власть пошла на ряд экстренных
мер. 11 июня 1918 г. был издан Декрет об организации и снабжении
деревенской бедноты — комбедов — и снабжении ее хлебом, предметами
первой необходимости и сельскохозяйственными орудиями для оказания
«содействия местным продовольственным органам в изъятии хлебных
излишков из рук кулаков и богатеев» [19. С. 417].
141
Комбедам предстояло организовать бедноту и середняков, вырвав
их из-под влияния кулачества, очистить от кулаков сельские Советы.
Причем сами же левые эсеры признавали наличие кулаков в крестьянских
Советах и чинимые ими препятствия в проведении продовольственной
политики Советской властью. Организация и деятельность комбедов
явились поворотным пунктом и означали переход к социалистической
революции в деревне.
Левые эсеры, соглашаясь с доводами большевиков относительно
причин и остроты возникновения продовольственного кризиса в стране,
резко выступали против революционных методов его преодоления, про-
водимых большевиками, и в частности против организации комитетов
бедноты, посылки из городов продовольственных отрядов для реквизиции
хлеба у богатых крестьян. Левые эсеры рассматривали комбеды «как
прямой удар против крестьянских советов, как покушение на их упраздне-
ние».
На съезде Советов Московской обл. по продовольственному вопросу
в конце июня 1918 г. член ЦК партии левых эсеров В. Карелин заявил,
что «левые будут поддерживать в трудовом крестьянстве лозунг борьбы
с организацией комитетов деревенской бедноты» [15. 1918. № 239].
В газете «Знамя труда» появилась серия статей, в которой со старых
эсеро-народнических позиций делалась попытка опровергнуть марксист-
ское классовое деление деревни и марксистский взгляд на неизбежность
раскола и обострения классовой борьбы внутри крестьянства по мере
углубления революции. Однако жизнь разоблачала несостоятельность
левоэсеровских утверждений. На революционные преобразования зажи-
точное крестьянство и кулачество ответили открытым выступлением.
Раскрывая соотношение классовых сил в деревне в тот период,
В. И. Ленин указывал, что «кулаки пользуются темнотой, раздроблен-
ностью, распыленностью деревенской бедноты. Они натравливают ее на
рабочих». «Кулаки стараются перетянуть на свою сторону среднего
крестьянина, и иногда им это удается» [12. Т. 37. С. 41]. Вот почему для
получения хлеба и проведения революционных преобразований в деревне
необходимо было не только сломить сопротивление кулачества, но и
вырвать бедноту из-под его влияния и присоединить к ней среднее кре-
стьянство, в противном случае основные массы трудящегося крестьян-
ства в деревне еще остались бы под экономическим, политическим и
духовным руководством кулаков, сельской буржуазии [Там же. С. 316].
Эту роль взяли на себя комитеты бедноты. В условиях развертывания
социалистической революции в деревне в 1918 г. В. И. Ленин сформули-
ровал основы политики рабочего класса по отношению к крестьянству:
«Теснейший союз и полное слияние с деревенской беднотой; уступки
и соглашение с средним крестьянином; беспощадное подавление кула-
ков. . .» [Там же. С. 42].
В. И. Ленин уже в первые дни Советской власти, отвечая левым
эсерам, указывал, что трудящиеся и эксплуатируемое крестьянство явля-
ется союзником пролетариата «по борьбе за социализм»
[Там же. Т. 35. С. 104]. Этот вывод опирался на анализ социально-
экономической природы трудящегося крестьянства, согласно которому
«коренного расхождения интересов наемных рабочих с интересами
142
трудящихся и эксплуатируемых крестьян нет», что «социализм вполне
может удовлетворить интересы тех и других. Только социализм,—
подчеркивал В. И. Ленин, — может удовлетворить их интересы» [Там же.
С. 102].
Рабочее правительство, указывал В. И. Ленин, доказало делом,
а не словами, что оно ищет соглашения со средним крестьянством,
«приняв и строго проводя закон «о социализации земли», в котором
«есть много уступок интересам и воззрениям среднего крестьянина»
[Там же. Т. 37. С. 411. А в период деятельности комбедов в циркулярном
письме за подписями председателя СНК В. И. Ленина и народного
комиссара продовольствия А. Д. Цюрупы подчеркивалась «необходимость
включения в комитеты бедноты и представителей среднего крестьянства»
[29. С. 144].
Комбеды провели перераспределение земель среди крестьян. Осенью
1918 г. комбеды помогали проводить уборку урожая, обмолот, заготовку,
сев озимых на заброшенных помещичьих землях общественным способом,
подводя деревню к созданию коллективных хозяйств. Они проводили
передел земли, направленный против кулаков, если те имели земли
сверх трудовой нормы, установленной Законом о социализации земли.
Всего летом и осенью 1918 г. у кулаков было отрезано в пользу
бедноты около 50 млн десятин. Передел земли повлек за собой новый
раздел сельскохозяйственного инвентаря, скота, семян, отобранных
у кулаков. Все это передавалось либо бедноте и середнякам, либо в про-
катные пункты для общего пользования. Перечисленные мероприятия
подрезали экономическую силу кулака.
На проведение указанных преобразований кулачество ответило
борьбой. Прокатившиеся по стране кулацкие выступления летом—осенью
1918 г. свидетельствовали о несостоятельности эсеровских установок
через уравнительность землепользования создать однородную трудовую
деревню. Следовательно, крах социально-экономической концепции
аграрного социализма эсеров и его содержательного аспекта выражался
в том, что их программа социализации земли по своим последствиям
вела не к тем социально-экономическим результатам, на которые они
рассчитывали.
Несостоятельность концепции аграрного социализма эсеров прояви-
лась также и в выявлении ошибочной оценки эсерами той определяющей
роли в преобразовании страны, которую они отводили проведению
социализации земли и которую наследовали левые эсеры. В мае 1918 г.
с критикой ленинского плана построения социализма выступил известный
левый эсер Штейнберг, рассматривавший социализацию земли как
«коренной и исходный» пункт всех социальных преобразований. Он
писал, что «лишь постольку, поскольку реализуется социализация земли,
лишь поскольку с нею сцепляются все остальные реформы (национа-
лизация банков, внешней торговли, производств и т. д.), лишь поскольку
в процессе осуществления социализации земли организуется трудовое
крестьянство, — постольку есть основания реальные и полноценные
говорить о российской социальной революции» [15. 1918. № 194].
Забегая вперед, следует отметить, что несостоятельность концепции
аграрного социализма эсеров и историческая правота положений
143
марксистско-ленинской теории о зависимости характера социально-
экономических преобразований от классового содержания политической
власти, а также о взаимосвязи и решающем значении уничтожения
частной собственности на основные средства производства в народном
хозяйстве для последовательного осуществления самой социализации
земли, включая и обобществление сельскохозяйственного производства,
вторично была подтверждена на практике.
Если первый раз об этом свидетельствовало банкротство аграрной
политики эсеров во Временном буржуазном правительстве в 1917 г.,
то затем это было вновь подтверждено содержанием экономической
политики, проводимой на территории временно захваченной после паде-
ния Советской власти Комитетом членов Учредительного собрания
(Комуч) (подробнее см. в [3; 30]).
Летом 1918 г. в территорию, попавшую под власть Комуча, входили
Самарская, Симбирская, Казанская, Уфимская, Оренбургская губернии,
а также отдельные уезды Саратовской и Пензенской губерний. Боль-
шинство в правительстве Комуча принадлежало правым и центру партии
эсеров, которые отвергали «социалистические эксперименты» большеви-
ков. Так, председатель Комуча правый эсер Вольский на съезде предста-
вителей городов и земель территории Комуча заявил: «Не может быть
и речи о каких бы то ни было социалистических экспериментах. Капи-
талистический строй не может быть уничтожен в настоящее время».
Комуч на захваченной им территории издал приказ о денациона-
лизации банков, была создана комиссия по денационализации предприя-
тий. При осуществлении денационализации промышленности владельцам
по рыночной цене возмещалась стоимость материалов, готовой продукции
и полуфабрикатов. Восстанавливались капиталистические отношения
в торговле, финансах, продовольственном деле.
В области аграрных отношений Комуч провозгласил осуществление
на его территории первых 10 пунктов Закона о земле, зачитанного Черно-
вым и принятого на единственном заседании Учредительного собрания
5 января 1918 г. Для осуществления Закона восстанавливались земельные
комитеты, созданные в свое время буржуазным Временным правительст-
вом. Таким образом, сложилась историческая обстановка, соответство-
вавшая программе партии эсеров, когда у власти были эсеры и меньше-
вики, т. е. «социалистические партии», провозгласившие осуществление
социализации земли при сохранении капиталистического хозяйства
[3. С. 251—270; 30. С. 147—161; 31. С. 216—223].
Что же происходило с провозглашенным уничтожением частной
собственности на землю и введением уравнительного землепользования?
На практике Комуч не предпринимал никаких реальных шагов для
конфискации оставшихся у помещиков владений. Более того, примером
попятного движения от Декрета о земле и Закона о социализации земли
является приказ № 124 от 22 июня 1918 г., который не только санкцио-
нировал существование таких владений, но и фактически охранял их
интересы. По этому приказу «право снятия озимых посевов, произве-
денных в 1917 г. на 1918 г. как в трудовых, так и в нетрудовых хозяй-
ствах, принадлежит тому, кто их произвел» (т. е. произведенных осенью,
до Октябрьской революции). В дополнении Комуча к приказу № 124
144
сообщалось, что все затраты, произведенные на указанные посевы,
должны быть возвращены собственнику посева; все разделы озимых
посевов, произведенные после 1 июня, считаются недействительными.
Право уборки таких посевов принадлежит собственнику их, т. е. прежнему
землевладельцу. Кроме того, земельные комитеты защищали интересы
кулачества, отрубшиков, возвращая им земли, отобранные по декрету
о земле [30. С. 179—182].
Таким образом, даже принятые Учредительным собранием 10 пунктов
эсеровского Закона о земле в условиях политической власти мелкобуржу-
азных партий Комуча, когда основные средства производства переходили
в руки буржуазии, остались на бумаге и не проводились в жизнь. На
практике происходило сползание аграрной политики эсеровского прави-
тельства на буржуазно-либеральные позиции.
Тем самым конкретная аграрная политика Комуча еще раз разобла-
чила ошибочность старого партийно-догматического эсеровского посту-
лата, унаследованного и левыми эсерами, об основополагающей якобы
роли социализации земли в социальном преобразовании страны, вскрыв
его несостоятельность. Только после восстановления Советской власти
в этих районах вновь открылась возможность для проведения социально-
экономических преобразований в интересах трудящихся.
Показателем краха мелкобуржуазной концепции социализма эсеров
являлся июльский мятеж левых эсеров в 1918 г., поскольку она служила
теоретическим обоснованием их практически-политической деятельности.
Если в начале революции в ходе совместной с большевиками работы
исчезала «пропасть» между большевиками и левыми эсерами, то после
выхода левых эсеров из СНК они встали на позицию «критики со стороны»,
что привело к тенденциозности и демагогии по разным вопросам проводи-
мых большевиками социально-экономических преобразований в стране.
В условиях перехода от буржуазно-демократической революции
в деревне к социалистической некогда целое в борьбе с помещиками
крестьянство, в том числе и трудовое крестьянство, раскололось. Левые
эсеры уже не могли опираться на «единое трудовое крестьянство», так как
его верхние состоятельные слои, стремясь обогатиться, примыкали
к кулацкому саботажу проводимой большевиками продовольственной
политики, пряча хлеб от Советской власти. Исходя из эсеро-народни-
ческого постулата о социалистической природе всего трудового крестьян-
ства, левые эсеры не смогли принять исторической неизбежности раскола
«трудовой» деревни, потому что это потребовало бы признания ошибоч-
ности и несостоятельности социально-экономической концепции эсеров
по данному вопросу. Поэтому, пытаясь доказать якобы искусственность
раскола трудовой деревни большевиками через организацию комитетов
бедноты, левые эсеры выступили против комбедов, хотя в то же время
сами признавали наличие в крестьянских Советах кулаков и саботаж
ими мероприятий Советской власти. В. И. Ленин отмечал страшную
противоречивость в позициях левых эсеров в этот период.
К III съезду партии левых эсеров, который проходил в конце июня
1918 г., верх по всем основным вопросам революции, в том числе и по
вопросу о власти, у левых эсеров взяла экстремистская линия. На съезде,
который проходил при закрытых дверях, была принята резолюция,
10 М. В. Спирина
145
фактически допускавшая возможность ее толкования в плане поли-
тического выступления левых эсеров с целью захвата государственной
власти.
В тот период в печати появился ряд статей члена ЦК партии левых
эсеров Камкова, в которых недвусмысленно решался вопрос о захвате
власти. Сплочение антибольшевистских сил в партии левых эсеров на
догматической основе староэсеровской концепции социализма шло на
почве «реальных практических» лозунгов: «федерализм, децентрализа-
ция, борьба против диктатуры, взгляд на трудовое крестьянство как на
опору социальной революции, наконец, иная, чем у большевиков, политика
в продовольственном вопросе» [15. 1918. № 237].
Классовые корни неустойчивости, внутренней противоречивости,
колебаний и экстремизма левых эсеров следует искать в двойственной
природе трудового крестьянина, в положении мелкого хозяйчика, «кото-
рый взбесился от ужасов войны, от внезапного разорения, от неслы-
ханных мучений голода и разрухи, который истерически мечется, ища
выхода и спасенья, колеблясь между доверием к пролетариату и под-
держкой его, с одной стороны, приступами отчаяния — с другой»
[12. Т. 36. С. 208].
В ходе перехода буржуазно-демократической революции в деревне
к социалистической и перегруппировки классовых сил в крестьянстве,
по мере углубления социалистических преобразований и обострения
классовой борьбы в деревне верхушка левых эсеров все дальше отходила
от защиты коренных интересов трудящихся масс. Июльский мятеж
левых эсеров и его разгром усилили процесс разложения партии и
привели ее к краху [1; 2; 32].
На развалинах партии левых эсеров возникли две новые левонарод-
нические партии, которые, поддерживая Советскую власть, осудили
авантюристическую тактику ЦК партии левых эсеров. Одна группа
левых эсеров, возглавляемая Г. Заксом, объединившись вокруг газеты
«Знамя трудовой коммуны», образовала партию народников-коммунистов,
другая группа во главе с А. Устиновым и А. Полетаевым, объединившись
вокруг газеты «Воля труда», образовала партию революционного комму-
низма. Левые эсеры, оставшиеся на политической платформе своего
ЦК, продолжали контрреволюционную деятельность как нелегальная
партия [1; 2; 3; 4; 5].
В. И. Ленин отмечал, что «отношение политической партии к ее
ошибкам есть один из важнейших и вернейших критериев. . . исполнения
ею на деле ее обязанностей к своему классу и к трудящимся массам».
Для этого необходимо «открыто признать ошибку, вскрыть ее причины,
проанализировать обстановку, ее породившую. .. исправить ошибку»
[12. Т. 41. С. 40—41]. Развитие этих двух левонароднических партий шло
различными путями, что было обусловлено их разным отношением
к идейно-теоретическим взглядам левых эсеров, к их практике. Разработка
ими программно-теоретических воззрений явилась ярким проявлением
дальнейшего пересмотра ряда основных положений эсеровской и лево-
эсеровской концепции мелкобуржуазного социализма, сдачи марксизму
теоретических позиций народничества. Обе партии, пройдя через горнило
революционной борьбы, проделав различную эволюцию, слились в конеч-
ном итоге с большевистской партией.
146
ЛИТЕРАТУРА
1. Гусев К- В. Крах партии левых эсеров. М., 1963.
2. Гусев К. В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контр-
революции. М., 1975.
3. Спирин Л. М. Классы и партии в гражданской войне в России. М., 1968.
4. Соболева П. И. Октябрьская революция и крах социал-соглашателей. М., 1968.
5. Гусев К. В., Ерицян X. А. От соглашательства к контрреволюции. М., 1968.
6. Гинее В. Н. Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии в России в 1917 г.
Л., 1977.
7. Капцугович И. С. История политической гибели эсеров на Урале. Пермь, 1975.
8. Непролетарские партии России. Урок истории / Под общ. ред. И. И. Минц.
М., 1984.
9. Протоколы первого съезда партии левых социалистов-революционеров (интер-
националистов). М., 1918.
10. Алексеева Г. Д. Крах эсеровской концепции революции // Непролетарские
партии России в 1917 г. и в годы гражданской войны / Отв. ред. И. И. Минц.
М., 1980.
II. Трутовский В. Переходный период. Пг., 1918.
12. Ленин В. И. Поли. собр. соч.
13. Дробижев В. 3. Главный штаб социалистической промышленности. М., 1966.
14. История социалистической экономики СССР / Отв. ред. И. А. Гладков. М.,
1976. Г. 1.
1 5. Знамя труда.
16. Устинов А. О земле и крестьянстве. М., 1919.
17. Жуков А. Ф. Идейно-политический крах эсеровского максимализма. Л., 1979.
18. Резолюции и постановления I и П Всероссийских съездов партии левых эсеров.
М„ 1918.
19. Декреты Советской власти. М., 1959. Т. 11.
20. Морозов Л. Ф. От кооперации буржуазной к кооперации социалистической.
М„ 1969.
21. Файн Л. Е. История разработки В. И. Лениным кооперативного плана.
М., 1970.
22. Фарутин И. А. Из истории борьбы КПСС за реорганизацию буржуазной коопе-
рации в социалистическую (1919—1920 гг.). Калининград, 1970.
23. Кабанов В. В. Октябрьская революция и кооперация (1917—март 1919 гг.).
М„ 1973.
24. Коссой А. И. Государственный капитализм в условиях строительства социа-
лизма. М., 1975.
25. Фигуровская Н. К. Аграрные проблемы в советской экономической литературе
20-х годов. М., 1978.
26. Спирина М. В. К вопросу о крахе аграрного социализма эсеров // Непроле-
тарские партии России в 1917 г. и в годы гражданской войны.
27. Майоров И. Практическое проведение социализации земли. Саратов, 1918.
28. Аграрная политика Советской власти (1917—1918 гг.): Документы и матери-
алы / Отв. ред. Т. А. Ремизова. М., 1954.
29. Ленинский сб. XVIII.
30. Гармиза В. В. Крушение эсеровских правительств. М., 1970.
31. Гармиза В. В. Банкротство эсеровской системы управления и самоуправления //
Непролетарские партии России в 1917 г. и в годы гражданской войны.
32. Спирин Л. М. Крах одной авантюры. М., 1971.
Глава четвертая
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ВЗГЛЯДЫ
НАРОДНИКОВ-КОММУНИСТОВ
и их эволюция К БОЛЬШЕВИЗМУ
В начале августа 1918 г. В. И. Ленин обратил внимание на наличие
в среде левых эсеров людей, которые устыдились бесхарактерности
и падения партии до роли простых пешек в руках правых эсеров и
прислужников белогвардейцев. «Если такие люди хотят переменить даже
название своей партии (как я слышал, называться „общинниками-
коммунистами" или „народниками-коммунистами" и т. и.), то это,—
подчеркивал В. И. Ленин, — можно лишь приветствовать» [1. Т. 37.
С. 36]. Партия народников-коммунистов начала организовываться, как
уже отмечалось, в конце лета 1918 г., после июльского мятежа левых
эсеров. Оформление партии зафиксировал ее I съезд, состоявшийся
21—25 сентября 1918 г. В ноябре на II Чрезвычайном съезде было
принято решение о слиянии с РКП (б) [2. С. 317—320; 3. С. 32—33,
51 —52; 4]. В. И. Ленин отметил переход народников-коммунистов к боль-
шевикам [ 1. Т. 37. С. 371 ]. Лидером на родников-коммунистов был Г. Закс,
по определению В. И. Ленина, один «из видных левых эсеров, коих еще
старая партия выдвигала на важнейшие государственные посты» [Там же.
С. 308].
Идейную основу этого левонародничества, «от союза с которым
никогда не отказывались коммунисты-большевики» [Там же. С. 36].
В. И. Ленин видел в теории уравнительного землепользования, в его
несогласии с марксизмом.
На развитие социально-экономических взглядов членов партии
народников-коммунистов оказали влияние и практика социалистического
строительства, проводимая большевиками. Составной частью идеологии
и практики «военного коммунизма» [5], получавшей в этот период
распространение в Советской России, ее мелкобуржуазной струей с лево-
народнической окраской являлись коммунистические взгляды народников-
коммунистов.
Большое влияние на народников-коммунистов оказали в револю-
ционном народничестве эсеры-максималисты, выступавшие еще в период
первой русской революции за социализацию не только земли, но и фабрик
и заводов, за установление трудовой республики [6; 7; 8]. И конечно,
на них не могли не оказать влияние взгляды левых коммунистов. Видный
деятель партии народников-коммунистов Н. Полянский считал левых
коммунистов «более коммунистами, чем сам В. И. Ленин» [9. № 2].
В развитии взглядов народников-коммунистов можно выделить
приблизительно два периода. Первый период — до I съезда их партии,
на котором предполагалось слияние с другой левонароднической груп-
пой — будущей партией революционного коммунизма, также осудившей
левоэсеровскую авантюру. Второй этап начался после этого съезда, когда
выяснилась невозможность объединения с оформившейся партией рево-
148
люционного коммунизма из-за серьезных теоретических и программно-
политических разногласий.
Осенью 1918 г. в стране началась подготовка к празднованию первой
годовщины Октябрьской социалистической революции, когда все рево-
люционные политические партии подходили к оценке пройденного пути
и его теоретическому обоснованию с учетом годового опыта русской
революции. Эта проверка со всей очевидностью показала народникам-
коммунистам ограниченность народнической идеологии, они вынуждены
были констатировать правоту марксизма, что и определило их переход
в ряды большевиков.
Исходя из понимания новой обстановки, сложившейся в ходе Ок-
тябрьской социалистической революции, народники-коммунисты сформи-
ровали главнейшие принципы своего социально-экономического миро-
воззрения и задачи под углом зрения выдвижения коммунистических
черт своей теории при сохранении тех народнических идеологических
позиций, которые соответствовали в их понимании строительству нового
строя.
Народники-коммуннсты рассматривали себя как коммунистическое
направление в народнической идеологии. Это требовало четкого опреде-
ления коммунистического начала своих позиций по основным вопросам
социалистического преобразования страны и с этих позиций отношения
к своему прошлому — идеологии и практике правых и левых эсеров.
С момента образования партии народники-коммуннсты открыто и
определенно заявили о мелкобуржуазной классовой основе партии пра-
вых эсеров, что было шагом вперед от народнической идеологии к призна-
нию правоты марксистской оценки классового содержания этой партии.
Народники-коммунисты считали, что мелкобуржуазный характер старой
партии эсеров проявлялся в ее идеологии, программе и тактике во время
революции [9. № 3].
Мелкобуржуазный характер идеологической позиции эсеровской
партии народники-коммуннсты видели в том, что она была сторонницей
буржуазной революции, что в своей деятельности эсеры опираются
на крестьянство в целом. Мелкобуржуазный характер партии эсеров
народники-коммуннсты находили как в политической, так и в экономи-
ческой частях ее программы. При рассмотрении исторического места
этой партии и определении ее классовых корней в революции они
писали: «Если марксисты всегда указывали на мелкобуржуазную сущ-
ность народничества, то они при этом базировались на программе партии
правых эсеров, которая явилась политическим выразителем народни-
чества в России» [9. № 65].
Одну из причин гибели партии левых эсеров народники-коммуннсты
видели в неопределенности ее теоретических построений, близких к мелко-
буржуазной идеологии правых эсеров. Они говорили, что у левых эсеров
«идеология не классовая, а революционно-романтическая, граничащая
с мелкобуржуазной правоэсеровской идеологией». Указывая на отсутст-
вие единства взглядов левых эсеров по ряду основных вопросов револю-
ции, народники-коммуннсты отмечали, что часть партии левых эсеров
не могла разорвать уз с идеологией и тактикой правого эсерства.
Партия народников-коммунистов осуждала тактику террора, авантю-
149
ризм и политиканство левых эсеров, отмечая, что те, будучи правитель-
ственной партией, не удосужились за период проведения своих трех
съездов выработать партийную программу (старая эсеровская программа
была рассчитана на буржуазную революцию) и наметить конкретные
мероприятия, способствующие социалистическому преобразованию
народного хозяйства страны. Вместо этого левые эсеры занимались
бессодержательной и беспринципной критикой проводимых большевиками
социалистических преобразований. «Верхи партии, одержимые манией
„революционной фразы и позы" (соединенной с политической близо-
рукостью) и старой традицией „войны народников с марксистами",
превратили дело социальной политики в партийную грызню и револю-
ционное политиканство» — так позже отметят народники-коммунисты
[9. № 64]. Поэтому при образовании своей партии народники-комму-
нисты поставили задачу изжить в процессе борьбы и революционного
строительства во всех областях жизни взгляды и тактику партии левых
социал истов-революционеров.
Расхождение народников-коммунистов с левыми эсерами проходило
как в политическом аспекте, так и в теоретическом плане. Политические
и практические задачи партии народников-коммунистов, на базе которых
она оформилась в самостоятельную организацию, были вначале изложены
в Манифесте и платформе партии, а затем разработаны и закреплены
в программных решениях, принятых на ее I съезде. В Манифесте партии
провозглашалась «борьба за коммунизм через социалистическую рево-
люцию».
Теоретическую основу социально-экономических воззрений народ-
ников-коммунистов составляла народническая субъективно-социологи-
ческая концепция прогресса. Как и Н. К. Михайловский, они считали,
что «прогресс человечества выражается в борьбе за установление обще-
ственной солидарности и за всестороннее, гармоническое развитие
человеческой личности». Они полагали, что путь к такому «сплочению
и солидарному строительству новой жизни. . . лежит через объединение
всех трудящихся в сельские и городские коммуны и всех коммун —
в единый хозяйственный союз».
В политической жизни, наследуя ошибочное общее эсеровское поло-
жение о триедином трудовом классе, народники-коммунисты конкретную
задачу партии видели в «объединении всех трудовых элементов старого
общества в революционный братский союз рабочего пролетариата,
трудового крестьянства и коммунистической интеллигенции, как единый
класс труда — носитель власти труда и строительства коммунистического
общества» [9. № 1].
Народники-коммунисты исходили из возможности прямого и непо-
средственного перехода к коммунистическому обществу. Коммунисти-
ческий строй в политической области они связывали с организацией
общественной власти на началах самоуправления. Функцией, обязан-
ностью органов центральной власти, по их мнению, являлся «учет,
контроль и информация». Все остальные, считали они, должны нахо-
диться у органов местных сельских и городских коммун при непосред-
ственном участии всех трудящихся. Такая организация, считали члены
партии народников-коммунистов, выражает «совмещение начал единства
150
союза коммун и хозяйственной централизации с принципом политической
федерации и культурной автономии» [9. № 2]. В области развития
народного хозяйства страны народники-коммунисты видели задачу
партии в «построении широкого объединения местных коммун в единый
хозяйственный союз на основе общего плана хозяйства, единства меры
ценности всех продуктов производства и принципов распределения»
[9. № 1].
В соответствии с этими общими принципами формулировались и
очередные задачи экономической политики:
«установление трудовой повинности, всеобщее и обязательное рас-
пределение трудящихся по трудовым (хозяйственно-деловым, професси-
ональным) и потребительским (кооперативным и домовым) союзам;
установление общей меры ценности всех продуктов по средней произ-
водительности рабочего часа и постоянных (твердых) цен на все продукты
потребления, принятие общих принципов и норм распределения необхо-
димых и недостающих продуктов между потребителями;
монополия торговли необходимыми продуктами через советские,
общественные, потребительские и оптовоторговые организации с уничто-
жением розничной, а затем и всякой торговли;
замена денежной оплаты труда бюджетно-потребительскими книж-
ками и натуральным довольствием;
замена финансового хозяйства учетом и распределением социали-
зированных реальных ценностей;
социальное обеспечение всех нетрудоспособных и безработных, орга-
низация сельских и городских коммун с их хозяйством и самоуправле-
нием».
Платформа была направлена, как определялось в Манифесте партии,
на борьбу за коммунизм. Различие между социализмом и коммунизмом
они, как и все народники, видели главным образом в области распре-
деления и потребления.
Народники-коммунисты считали необходимым осуществлять принцип
коммунизма «от каждого по его силам, каждому по его потребностям».
Народники-коммунисты, как и левые эсеры, обращали внимание на тот
факт, что при коммунистическом способе распределения «происходит
полное уничтожение права собственности работника на продукты его
труда» во всех отраслях народного хозяйства [9. № 14], аналогично
тому как это существует у рабочих в промышленности. Социалисти-
ческий принцип распределения по качеству и количеству труда, или
«коллективистский» принцип, как его называли народники-коммунисты
вслед за левыми эсерами, отвергался на том основании, что он не обеспе-
чивал полного равенства.
В переходный же период ими предусматривалось нормированное
распределение недостающих предметов потребления. Такой план отражал
поиски новых форм распределения, на которые отложили отпечаток,
с одной стороны, разруха и голод, с другой — эсеро-народнический
методологический подход к рассмотрению проблем распределения и
потребления вне зависимости от характера и уровня развития произ-
водительных сил, самого производства, которое создает условия для той
или иной исторически обусловленной формы распределения.
151
Борясь с идеологией левых эсеров, народники коммунисты, как часто
бывало с представителями мелкобуржуазных революционных партий,
перегнули слишком влево в условиях стихийной тяги освободившихся
революционных масс бедноты к прямому переходу к общему комму-
нистическому хозяйству и распределению. Известно, что мелкобуржу-
азные революционеры в периоды большого подъема народной энергии
оказываются всех революционнее н левее, не сообразуя свои планы
с реальными условиями их выполнения. Практика партии народников-
коммунистов вновь подтвердила правильность этого положения.
Большую роль в определении социально-экономических взглядов
народников-коммунистов сыграл их 1 съезд. Выработку партийной
программы народники-коммунисты проводили, критикуя программные
построения правых и левых эсеров. Так, А. Оборин при обосновании
программы коммунистического строительства на съезде раскрыл буржу-
азный характер строя трудовой республики, зафиксированного в про-
грамме старой партии эсеров: «Предполагалось, что установится такой
строй, при котором рабочий класс и все трудовые элементы, оставаясь
в условиях эксплуатации капиталистическим строем, получат большую
возможность организованно бороться в рамках буржуазного строя
с господствующим классом и властью».
На съезде указывалось, что партия народников-коммунистов встре-
чается с большими затруднениями при выработке своей экономической
программы, так как никакой цельной законченной программы в наследство
от партии левых эсеров она не получила. Имевшиеся проекты программы
по рабочему и экономическим вопросам у левых эсеров были, по мнению
народников-коммунистов, весьма противоречивыми, представляли собой
смесь неудачных попыток наметить план будущей работы с отголосками,
остатками старой эсеровской программы 1906 г., которая содержала
лишь «неопределенную, туманную мечту о социализме» и практическую
программу-минимум по рабочему вопросу. В ней все было рассчитано
«на установление буржуазно-демократической республики в результате
свержения царизма и последующей буржуазной революции».
Относясь критически к программным положениям партии левых
эсеров, народники-коммунисты сочли необходимым коренным образом
пересмотреть их и наметить практические задачи для ближайшего
момента, исходя из своей ведущей цели. «Такою целью для нас, народ-
ников-коммунистов, является коммунизм», — подчеркивалось на 1 съезде.
Исходя из этого, съезд разработал систему мероприятий в области
текущей экономической политики, которая была направлена на создание
условий, призванных облегчить переход к коммунизму. Так, намечались
следующие мероприятия: национализация промышленности и торговли;
введение всеобщей трудовой повинности; последовательное уничтожение
денежной системы, товарообмена и натуральной оплаты труда; органи-
зация всех работников в производственные сельские и городские или
смешанные коммуиы на основе общности труда, производства и распре-
деления продуктов и объединения коммун по волостям, уездам и т. д.
с проведением внутри коммун натурального обмена и устранением
денежной системы.
152
Таким образом, если эсеры начала XX в. смешивали буржуазно-
демократический переворот с социалистическим и их программа была
направлена на уничтожение феодально-крепостнических пережитков и
выражала надежду заодно покончить с капиталистической эксплуатацией,
то коммунистическое направление в левонароднической идеологии, пред-
ставленное партией народников-коммунистов, не понимало реального
соотношения между социализмом и коммунизмом, в своей практике
стремилось к прямому, минуя социализм, переходу к коммунизму. В этом
наиболее ярко выразился волюнтаризм субъективной социологии народ-
ничества.
Отдавая дань народническому учению об особых путях перехода
России к будущему обществу, в котором определяющая роль отводилась
переустройству сельского хозяйства как предпосылке и основе преобразо-
вания капиталистического общества в социалистическое, народники-
коммунисты в новой исторической обстановке, сложившейся в резуль-
тате Октябрьской революции, роль сельского хозяйства в достижении
конечной цели, коммунизма, вначале также преувеличивали. Так, видный
публицист партии Е. Наумова писала: «Признавая особый путь экономи-
ческого развития России, мы поэтому исходим, как из основы ко всеобщей
коммунизации нашей Советской республики, из аграрного коммунизма»
[9. № 3].
Основной формой общественной организации крестьянского трудового
хозяйства народники-коммунисты считали коммуну '. Они исходили из
того, что «коммуна есть лучшее орудие для борьбы с кулачеством,
с паразитами, она прежде всего предполагает общественную коммунисти-
ческую обработку земли и организацию также и потребления на тех же
началах» [9. № 6]. Придерживаясь ошибочного общеэсеровского поло-
жения об уничтожении в социалистическом обществе всех форм собст-
венности, народники-коммунисты главный принцип коммуны видели
именно в отсутствии «всякой собственности, как источника всех пороков».
Коммуна не только изменяет уклад крестьянской жизни, но и психоло-
гически перестраивает людей. Более того, народники-коммунисты считали,
что «лишь разрушая устои семейного хозяйства и старого хозяйственного
быта деревни. .. можно разрушать созданную капиталистическим
хозяйством психологию крестьянина-собственника и вызвать к жизни
исконные „артельные" традиции и „мирские" интересы крестьянина-
общинника» [9. № 37].
Народники-коммунисты признавали, что форма общественного земле-
пользования коммун, которая развивается, не является идеалом и формой
«трудового сельскохозяйственного коммунизма». Но даже в сущест-
вующей «уродливой форме с/х коммуны» имеется «зародыш нашей
идеи».
Следующее обоснование необходимости развития коммуны шло
в общем русле показа недостаточности социализации одной земли на
основе уравнительного землепользования, которому левые эсеры, а вслед
О проблеме обобществления крестьянских хозяйств и дискуссии о формах круп-
ного социалистического производства в сельском хозяйстве см. в [10].
153
за ними и члены другой левонароднической партии — революционного
коммунизма — придавали первостепенное значение для коренного
преобразования сельского хозяйства в плане построения аграрного
коммунизма. Народники-коммунисты же отмечали, что в пределах уезда
большей части России земля распределена по потребительной норме.
В условиях уравнительного землепользования, неизбежно ведущего
к чересполосице, земледелец, затрачивая поэтому много времени, средств
и труда, «без сомнения оставит государство и самого себя без хлеба
и без скота» [9; 31]. Исходя из этого, народники-коммунисты считали,
что «нельзя будет развивать всеобщего плана, всеобщей коммунизации
хозяйственного организма республики, пока не будет покончено реально,
практически с подушным переделом» [9. № 56].
Народникн-коммунисты делали упор на общественном ведении
хозяйства, рассматривая уравнительность как первую ступень. Кроме
того, выступая против педантизма революционных коммунистов, отстаи-
вавших точное и обязательное соответствие с законом об осуществлении
социализации земли, они отмечали, что «если бы придерживались буквы
закона о социализации земли, то застыли бы на месте». В этой связи
декреты Советской власти вслед за большевиками рассматривались
ими лишь как основа «для дальнейшего на ней революционного строи-
тельства».
Содержание социализации земли, в понимании народников-комму-
нистов, в отличие от эсеров включало «наряду с уничтожением частной
собственности на землю и организацию общественного хозяйства на
общественной земле» |9. № 14]. Закон же о социализации земли «почти
исключительно дает указания как уравнительно поделить землю между
трудящимися на ней», «но это ведь не социализм», подчеркивала Е. Нау-
мова, обосновывая необходимость коллективного ведения хозяйства для
действительного осуществления социализации земли. «Настоящая» со-
циализация земли предполагает «коллективное общественное пользова-
ние землей. Для этого необходимо объединить мелкоуравненные крестьян-
ские хозяйства в общественные, коллективные» [9. № 14].
Данное положение было направлено против тенденции к индивидуа-
лизации в землепользовании обобществленной землей, проявившейся
еще в период составления левоэсеровского проекта закона о социализации
земли, представителем которой являлся А. Колегаев, позже разрабаты-
вавший вопрос об экономической политике партии революционного
коммунизма в деревне.
Сам по себе уравнительный передел при оставлении единоличных
хозяйств «ничего нс дает». Такой вывод вслед за большевиками народ-
ники-коммунисты экономически обосновали тем, что безлошадные кре-
стьяне, которых до войны было 33 %, а после революции стало около
45 %, не смогут обработать полученную в личное пользование землю.
Страна не имеет возможности дать необходимый крестьянам живой
и мертвый инвентарь. Ведение коллективного хозяйства значительно
сокращает потребности в рабочем скоте и сельскохозяйственном инвен-
таре, оно выгоднее, чем ведение единоличного хозяйства. Поэтому на
I съезде народников-коммунистов лидер партии Г. Закс в докладе по
обоснованию экономической программы партии подчеркивал, что «в об-
154
тем плане хозяйства социализация земли без коммунистического содер-
жания— пустой звук» [9. № 18).
Оценивая с этой точки зрения позиции большинства левых эсеров,
которые основной упор делали на принципе уравнительного землеполь-
зования, он указывал: «Партия левых эсеров не способна была к этому
социальному творчеству, поскольку она цеплялась за формы социали-
зации земли, за которые цеплялось и правое эсерство» [9. № 28].
Отвергая идеализацию правыми эсерами уравнительного землеполь-
зования как основного принципа социализации земли, народники-комму-
нисты доказывали ее мелкобуржуазную направленность, ведущую
к индивидуализации землепользования. «Если бы партии правых эсеров
удалось провести свою программу-минимум в области социализации
земли, то безусловно классовой революции в России (так они определяли
Октябрьскую революцию. — М. С.} угрожала бы огромная опасность
превращения деревни в мелких собственников», — писала газета «Знамя
трудовой коммуны» [9. № 3].
В тезисах партийной программы, принятых на I съезде партии,
и в последующих разработках уравнительность землепользования рас-
сматривалась только как первая ступень к социализации земли. Основное
содержание закона о социализации народники-коммунисты видели
в статьях, по которым земля предоставлялась желающим на ней работать
в уравнительное землепользование [12. Т. I. С. 407—419].
Признание недостаточности социализации земли как введения урав-
нительного землепользования для коренного преобразования и улучшения
положения трудящихся свидетельствовало о преодолении народниками-
коммунистами уравнительных иллюзий мелкобуржуазного социализма
эсеров. Основное же внимание они уделяли коммунизации деревни.
В противовес революционным коммунистам они намечали путь к дейст-
вительной социализации земли через коммуны. Более того, отвергая
левоэсеровское преклонение перед самодеятельностью деревни в вопросах
организации коллективных хозяйств, а по сути дела, перед стихийностью
этого процесса, они перегнули влево, выступая за «самое энергичное
насаждение» коммун, за «принудительное» коммунизирование деревни.
В. И. Ленин постоянно подчеркивал добровольный характер объеди-
нения крестьян. Он решительно боролся против всяких попыток насиль-
ственным путем загнать крестьян в коммуны, подчеркивая, что Советская
власть давным-давно выступила против таких попыток [ I. Т. 39. С. 375].
Максимализм народников-коммунистов выразился также в том, что
выдвижение коммун ими расценивалось уже как изживание артельной
и кооперативной форм земледельческого труда.
Исходя из своих программных установок на общественное ведение
хозяйства, народники-коммуннсты приветствовали готовящийся Декрет
Совнаркома «О переходе имений, сельскохозяйственных предприятий
и участков земли, имеющих в культурно-просветительном и промышлен-
ном отношении общегосударственное значение, в ведение Народного
Комиссариата земледелия» [12. Т. III. С. 386]. «как еще один шаг к со-
циализму».
Разоблачая порочность позиции революционных коммунистов, кото-
рые отрицательно отнеслись к нему на том основании, что он лежал
155
в русле проводимой большевиками национализации земли, а потому
представлял собой якобы покушение на Закон о социализации земли,
Наумова призывала «отбросить все мелкобуржуазные левоэсеровские
предрассудки и прямо сказать, что издание этого декрета акт большой
важности» [9. № 45]. Хотя совхозы народники-коммунисты ошибочно
рассматривали как разновидность коммун, но с более высокой созна-
тельностью работников и производительностью труда, они в отличие
от революционных коммунистов верно определили их роль в преобразо-
вании сельского хозяйства. Положительные стороны советских хозяйств
народники-коммунисты видели в том, что те являются образцовыми
формами ведения хозяйства, в них легче вводить технические усовер
шенствования, в них есть возможность организации агрономических
и инструкторских школ, совхозы будут служить также семеноводческой
базой в районе для соседних коммун, тем самым способствовать подъему
производительности разных видов сельскохозяйственного труда и в то же
время «послужат наилучшим средством для уменьшения общего про-
довольственного кризиса».
Разоблачая левоэсеровский догматизм революционных коммунистов,
в том числе их лидера А. Колегаева, по вопросу о формах и путях
преобразования сельского хозяйства, Е. Наумова показала преимущества
организации советских хозяйств по сравнению с их планом раздела
этих имений в уравнительное землепользование. Отмечая несостоятель-
ность позиции революционных коммунистов, она разъясняла, что «при
переделе получаются индивидуальные хозяйства, которые необходимо
будет втянуть в коммуну, а при национализации эти образцовые коммуны
в высшей степени легко будет наладить» [9. № 45].
Отдавая предпочтение коммунам, народники-коммунисты очередную
задачу экономического строительства в деревне видели в том, чтобы найти
правильное сочетание в развитии коммун и совхозов. Создание совхозов
должно вести к решению двух задач: «поднятию производительности всей
промышленности республики и полному содействию развития сельско-
хозяйственных коммун» [9. № 56] в условиях, когда в деревне отмечался
«стихийный рост коммун, товариществ, артелей». Таким образом, пре-
одолевая идеологический груз левого эсерства, негативно относившегося
к национализации земли, а следовательно и к совхозам, народники-
коммуннсты не только поддерживали аграрную политику большевиков,
но и раскрывали вред в деле преобразования сельского хозяйства лево-
эсеровских предрассудков, присущих лидерам партии революционного
коммунизма, и политиканство последних.
Народники-коммунисты отводили особую роль деревне, которая,
по их мнению, являлась «первой базой для развития хозяйства по типу
коммунистического» и «большим толчком для постепенного перехода
городского хозяйства от национализированных форм производства к ком-
мунизации в государственном масштабе». Но в то же время взгляды народ-
ников-коммунистов на роль аграрного коммунизма отличались от концеп-
ции аграрного коммунизма партии революционных коммунистов. Так,
допуская, как и революционные коммунисты, «развитие всего хозяйства
России от исходного начала в форме аграрного коммунизма», народники-
коммунисты в то же время ни в коем случае не абсолютизировали это
156
положение, не превращали его во всеобщую закономерность развития,
предполагали возможность разных вариантов. Выступая против
концепции аграрного коммунизма одного из лидеров партии революцион-
ного коммунизма А. Устинова, что в стране сначала установится
аграрный коммунизм, а потом уже всеобщий, народники-коммунисты
считали, что «городское хозяйство России ... в своем приближении
к формам коммунизации не отстанет от сельского».
В условиях экономической разрухи и продовольственного кризиса
народники-коммунисты первостепенное значение развития сельского
хозяйства в России для прогресса городского хозяйства, в отличие
от революционных коммунистов, рассматривали как временное явление,
присущее исключительно переходному периоду. Более того, по их убежде-
нию, как только начнется всемирная революция, роль деревни сразу
значительно сократится, при этом «все наши хозяйственные построения
будут перетасованы» [9. № 32].
Поэтому в противовес революционным коммунистам в тезисах земель-
ной программы партии народников-коммунистов было записано, что город
«параллельно с развитием деревни, переходя от национализации к социа-
лизации производства во всех отраслях, переводит одновременно с дерев-
ней всю хозяйственную машину страны к трудовому коммунизму».
Рассматривая коммунизацию народного хозяйства как непосредствен-
ную цель, народники-коммунисты выступали за организацию городских
коммун. По мнению народников-коммунистов, в городской коммуне
должны быть обобществлены труд, распределение и потребление. «Самое
важное и существенное в устройстве городской коммуны — проведение
трудового принципа, трудовая повинность для всех без исключения
(кроме детей, стариков, больных) членов данной городской коммуны».
Поскольку в тот период большую опасность для дела революции пред-
ставлял разгул частнособственнической стихии, срыв государственной
хлебной монополии торговцами-спекулянтами, народники-коммунисты
выступали за монополизацию всей частной торговли. «Самая трудная,
ответственная и самая заманчивая задача коммуны — взять всю тор-
говлю, начиная с крупных ее отраслей (чайная, овощная, мясная,
рыбная, хлебная, железная и т. д.) и кончая мелкими предметами
домашнего обихода».
Таким образом, продовольственная проблема, вставшая как общего-
сударственная проблема строительства социализма, нашла полное
отражение в плане организации городских коммун, содержавшем
элементы идеологии грубоуравнительного коммунизма, критика которого
была в свое время дана К. Марксом и Ф. Энгельсом (подробнее
см. в [13] ). Народники-коммунисты считали необходимым распределить
продовольствие по строго разработанному плану при обобществлении
всех продуктов питания в городе, при организации общественного питания
и распределения с устройством районных столовых, кухонь и других мест
потребления.
В плане коммунизации городского хозяйства у народников-коммуни-
стов ярко проявился мелкобуржуазный революционаризм. Партия народ-
ников-коммунистов ставила задачу уничтожения собственности «всех
видов и сортов», не только частной, но и личной. Сущность коммуны
157
в городе народники-коммунисты видели в том, что она уничтожает
собственность на предметы домашнего обихода и проводит обобществле-
ние всего домашнего хозяйства. В этих условиях «дома-коммуны»
выступали как «первичная ячейка» городских коммун.
Таким образом, в плане устройства городских коммун, который
был составной частью экономической программы партии народников-
коммунистов, причудливо переплетались и мелкобуржуазные идеи уничто-
жения всякой собственности как основного зла капиталистического мира,
и утопические картины коммунистического распределения применительно
к условиям разрухи и нехватки самых необходимых средств потребления,
и элементы грубоуравнительного коммунизма, и задачи борьбы с буржуа-
зией и ее паразитизмом с помощью экономических и внеэкономических
методов принуждения, свойственных переходному периоду.
Крупным теоретическим вопросом, который отделял от левых эсеров
народников-коммунистов и по которому в будущем пойдет их эволюция
н сторону революционного марксизма, был вопрос о характере революции
и роли в ней крестьянства.
Признав мелкобуржуазный характер идеологии, политической и эко-
номической программ правых эсеров, которые были у власти до Октябрь-
ской революции, народники-коммунисты частично отошли и от эсеровского
подхода к оценке революции либо как политической, либо как социальной.
На I съезде партии в докладе Г. Закса указывалось на «буржуазно-
демократический период революции с февраля до октябрьского перево-
рота», с октября наступил «политический» период в силу того, что
политическая власть перешла в руки рабочих и крестьян, и «теперь
наступает ее третий период — экономический» [9. № 28].
Таким образом, критерии периодизации революционного процесса
определялись присущим представителям народнической идеологии
поверхностным подходом к явлениям Действительности. Известно, что уже
с первых дней Советской властью проводились серьезные социально-
экопомические преобразования, т. е. в тот период, который был ошибочно
определен Заксом только как политический.
Народнический подход к оценке действительности и его противопостав-
ление марксизму нашли отражение у народников-коммунистов вначале
и в вопросе о социальной революции. Так, они полагали, что осуществле-
ние революции в России оправдало предвидение якобы народнической,
а не марксистской мысли, в силу того, что «социальный переворот
начался в одной из самых отсталых стран, в стране отсталой в смысле
экономического развития» [9. № 27]. Кроме того, процесс мировой
социалистической революции, начавшийся в России, ими ошибочно
расценивался как якобы противоречащий «марксистской теории кон-
центрации, пролетаризации как необходимого предварительного условия
наступления социальной революции» [9. № 27].
Ошибочность данного положения была основана на неверном понима-
нии марксистской теории. Народники-коммунисты ее восприняли через
меньшевистскую концепцию социалистической революции. Согласно этой
концепции революция должна произойти в стране, где капитализм высоко-
развит и исчерпал возможности дальнейшего развития. В то же время
народникам-коммунистам была присуща и недооценка уровня капи-
158
талистического развития России. Известно, что Россия была средне-
развитой капиталистической державой, в ней достаточно развит капита-
лизм, который, как и в передовых странах, перерос в монополистическую
стадию. Первая мировая война ускорила развитие государственно-моно-
полистического капитализма в стране.
То, что было опровергнуто революцией, относилось не к марксизму,
а к меньшевистско-догматическому приложению его к условиям России,
с одной стороны. С другой стороны, в России была высокая степень
концентрации производства и в отличие от других стран русский
пролетариат прошел значительную школу классовой борьбы в революции
1905—1907 гг., имел революционную политическую партию, вооруженную
передовой марксистской теорией. В социал-демократических партиях
западноевропейских стран широкое же распространение получил рефор-
мизм. Таким образом, в России в 1917 г. были предпосылки социалистиче-
ской революции в соответствии именно с марксистской концепцией.
Ошибочное положение народников-коммунистов о том, будто «жизнь
показала, что игра социальных сил допускает и иные подходы к взрыву
устоев капиталистического мира», и поставила, таким образом, большеви-
ков «перед необходимостью пересмотреть основы поколебленного учения»,
свидетельствовало лишь о поверхностном ознакомлении с идеологией
революционного марксизма, развиваемого большевиками во главе
с В. И. Лениным. Известно, что вопрос о возможности победы социализма
в одной стране, не самой высокоразвитой, был выдвинут и теоретически
обоснован В. И. Лениным задолго до Октябрьской революции 1917 г.—
еще в период первой мировой войны (подробнее см. в [14, 15J).
Этот вывод из марксистской теории социальной революции, развитый
В. И. Лениным применительно к условиям империализма, был сделан
на основе исходных посылок марксизма, в развитие их, а не в противовес
им, как искаженно представлялось народникам-коммунистам. Еще в пе-
риод первой русской революции В. И. Ленин не только поставил вопрос
о возможности перерастания буржуазно-демократической революции
в социалистическую, но и разработал конкретный план этого перерастания
через конфискацию помещичьих земель и национализацию всей земли.
Этот план предполагал реализацию аграрной программы большеви-
ков — национализации земли, программы, направленной именно на пере-
растание буржуазно-демократической революции в социалистическую.
Поэтому неосновательным как в теоретическом, так и в конкретно-
политическом плане было утверждение народников-коммунистов, будто
«большевики ушли от марксизма и значительно приблизились к догме
так называемой народнической ветви русского социализма» [9. № 27].
Вопрос о роли крестьянства в революции был составным вопросом
эсеро-народнической теории социальной революции. Заявление, что
«большевики, приняв возможность пролетарской революции в отсталой
земледельческой стране, принуждены были признать революционную
роль крестьянства» [9. № 27], было обусловлено тем, что народники-
коммунисты не видели особенностей Октябрьской революции, слияния
в ней различных социально-экономических потоков — социалистического
движения пролетариата и буржуазно-демократической борьбы всего
крестьянства за землю.
159
Кроме того, народники-коммунисты еще не проводили четкого разли-
чия между революционной ролью крестьянства в буржуазно-демократи-
ческом перевороте и революционной ролью не всего, а беднейшего
крестьянства в социалистической революции. Но по вопросу о социально-
экономической природе трудового крестьянства и об отношении различных
групп его к революционным преобразованиям в экономике страны у народ-
ников-коммунистов проходило отделение программных, теоретических
и практических позиций от левоэсеровских.
Вначале народникам-коммунистам были присущи общеэсеровское
смешение буржуазно-демократических преобразований в сельском хозяй-
стве с социалистическими и ошибочная оценка природы трудового кресть-
янства как якобы социалистической. Такое смешение, как уже говорилось,
было свойственно народнической идеологии в целом. Взгляды на
крестьянство и его историческую роль накануне первого съезда партии
были изложены в большой статье Н. Рославец «О роли крестьянства
в русской революции». Автор статьи писала, что в позиции крестьянства
в ходе аграрной революции, содержанием которой было изгнание поме-
щиков и «удовлетворение общей земельной нужды», проявились социа-
листические тенденции. Этот вывод был сделан на основе того, что
«сразу были приняты право каждого на землю и необходимость уравни-
тельной переверстки, и трудовой принцип, и уничтожение частной
собственности» [9. № 28], которые народники-коммунисты рассматривали
как социалистические меры.
Как и все эсеры, Рославец полагала, что крестьянство представляет
«благоприятную почву для социалистической пропаганды» и что в револю-
ции России развивалось мощное крестьянское «социалистическое» дви-
жение. Утверждение народников-коммунистов о том, что в «экономической
природе крестьянина как такового нет данных, противоречащих основам
социалистического строя» [9. № 27]. обусловлено тем, что они наследо-
вали ошибочную эсеро-народническую теорию классового деления обще-
ства, которая в отличие от марксизма в основу такого деления ставит
не производственный принцип, не отношения к собственности на средства
производства, а принцип труда. В результате рабочие и крестьяне
относятся к трудящимся и эксплуатируемым и противостоят классу
эксплуататоров.
Много внимания народники-коммунисты уделяли вопросу расслоения
внутри крестьянства по мере развития революции и проведения социаль-
ных преобразований. Они отмечали, что зажиточные элементы деревни
не могли сочувствовать социализации земли, так как теряли ее излишки,
а потому переходили в лагерь противников Советской власти. При рас-
смотрении исторической роли трудового крестьянства в революционном
процессе Рославец констатировала перемещение «центра политической,
социальной и экономической тяжести на наиболее легковесные классы
деревни» |9. № 28], в ходе которого влияние получали сначала среднее
трудовое крестьянство, а в дальнейшем беднейшие элементы. По сути
дела, ею была фактически признана происходившая перегруппировка
социальных сил, которая характеризовала процесс перерастания бур-
жуазно-демократического этапа революции в социалистический в деревне.
Признавая неизбежность классовой борьбы в деревне, народники-
160
коммунисты обращали внимание на раскол внутри «трудового крестьян-
ства». Н. Рославец писала, что левые эсеры «проглядели колоссальной
важности социальный процесс, процесс, совершающийся именно теперь
в трудовом крестьянстве — процесс расслоения его по некоторому эконо-
мическому водоразделу» [9. № 28]. Левые эсеры обвинялись в том,
что они точно не определили признака «трудового крестьянства» и его
«революционных способностей» [9. № 64]. Исходя из необходимости
восполнить этот пробел в теоретических воззрениях на трудовое крестьян-
ство, Рославец считала, что «критерием социально-экономического опре-
деления принадлежности того или иного крестьянского хозяйства к типу
кулаческому или к типу ,.среднему" ныне, к моменту снятия урожая 1918 г.
приходится признать снова и снова — производство хлеба на рынок»
(9. № 27].
Такой подход уже отражал влияние ленинских идей. Известно,
что В. И. Ленин постоянно подчеркивал, что трудовое крестьянство,
не эксплуатирующее чужого труда и не наживающееся на народной
нужде за счет спекуляции хлебом, является союзником пролетариата
в борьбе за социализм (1. Т. 36. С. 506, 508]. Народники-коммунисты,
анализируя различные группы крестьянских хозяйств, стали выделять
беднейшее, среднее и мелкобуржуазное кулацкое .хозяйство. Однако
под «мелкобуржуазным» они, как и все народники, понимали вначале
в буквальном смысле хозяйство мелкого эксплуататора, противопостав-
ляя ему «трудовое» — среднее и беднейшее хозяйство. Они отмечали,
что лучше обеспеченные землей, инвентарем трудовые крестьянские
хозяйства «отходят к кулачеству, хоть и соблюдают ,,трудовой принцип",
получающий, таким образом, чисто формальное значение» [9. № 28].
К трудовому среднему крестьянству народники-коммунисты стали отно-
сить крестьян, ведущих хозяйство для удовлетворения собственных
потребностей и обменивающих небольшой излишек своей продукции
на промышленные товары, удовлетворяющие нужды хозяйства,
т. е. крестьян, не эксплуатирующих чужого труда, не спекулирующих
хлебом и другими продуктами и поддерживающих Советскую власть
[9. № 1]. Этот слой крестьян, который Советская власть освободила
от вековой кабалы, дала ему уверенность в завтрашнем дне, рассматри-
вался народниками-коммунистами как базис социальной революции.
Вся суть пересмотра общеэсеровского подхода к определению понятия
трудового крестьянства относилась к новой оценке его верхних слоев.
Последние, даже не прибегая к найму чужой рабочей силы, при наличии
лучших сортов семян, скота и орудий труда производили значительно
больше продуктов, чем было необходимо для удовлетворения потреб-
ностей семьи и хозяйства, с целью обогащения путем продажи и спеку-
ляции на рынке. Если раньше правые и левые эсеры эти слои крестьянства
относили к трудовым, ошибочно противопоставляя их мелкой буржуазии,
то народники-коммунисты под влиянием марксистской критики, расслое-
ния внутри трудоного крестьянства и раскола деревни вынуждены были
выдвинуть дополнительные критерии, определявшие крестьянское хозяй-
ство как трудовое и отнести его верхние слои к кулацким слоям, т. е. в их
понимании — к мелкой буржуазии.
1 1 М. В. Спирина
161
Практика подводила народников-коммунистов к марксистскому опре-
делению двойственной природы трудового крестьянина не только как
труженика, но и как собственника, торговца. Именно поэтому народники-
коммунисты вынуждены были отнести к мелкобуржуазному кулацкому
типу тех «трудовых» (в старом, эсеровском понимании) крестьян, которые
в производстве использовали только свою рабочую силу, но через продажу
хлеба на рынке путем спекуляции эксплуатировали городского рабочего
как покупателя.
Однако резкое проявление раскола летом—осенью 1918 г. прежде
«единого» трудового крестьянства на два «внутренне непримиримых»
класса (по выражению иароднпков-коммунистов) вначале они не считали
свидетельством ошибочности самой народнической теории, а сводили дело
лишь к ошибкам ее «истолкователей» — левых эсеров. Народники-
коммунисты по-прежнему продолжали придерживаться старой народни-
ческой формулы деления крестьянства на эксплуататоров и эксплуатируе-
мых, но уже с оговоркой, которой не было ранее. Так, к трудовому сред-
нему крестьянину они относили того, кто никого не эксплуатировал
ии в процессе производства, ни при обмене. Тем самым сужался слой
трудового крестьянства, так как из него выпали верхние зажиточные
слои.
Таким образом, взгляды народников-коммунистов на трудовое
крестьянское хозяйство эволюционировали, однако они продолжали про-
тивопоставлять трудовое крестьянское хозяйство мелкобуржуазному.
Хотя народники-коммунисты из трудового крестьянства перевели его
зажиточные слои, которые не эксплуатировали наемного труда, но спеку-
лировали хлебом, в разряд мелкобуржуазных слоев, тем не менее они
не признавали мелкобуржуазной природы трудового крестьянства, про-
должая его противопоставлять мелкой буржуазии. Правда, на практике
с самого начала они признавали и поддерживали происходивший раскол
крестьянства, что можно проследить по их отношению к основным направ-
лениям экономической политики в деревне, проводимой большевиками.
С новых теоретических позиций понимания трудового крестьянства
народники-коммуннсты критиковали левых эсеров по вопросу об отноше-
нии к расколу, происходившему в нем. Так, в докладе на первом съезде
партии Г. Закс указывал, что левые эсеры «считали крестьянство оплотом
нашей революции, и в то же время они почти ничего не сделали для рас-
слоения деревни (имеется в виду раскол деревни. — М. С.), для классовой
борьбы в ней». Именно в этом народники-коммунисты до съезда и после
него видели корень ошибки всей политической линии левых эсеров
в крестьянском вопросе и несостоятельность их критики аграрной
и продовольственной политики большевиков: «Распадение прежде единого
класса трудового крестьянства на два внутренне непримиримых класса
проглядели левые эсеры, а потому и восстали против комитетов бедноты»
[9. № 28].
Тем самым левые эсеры, по мнению Рославец, дали опору кулачеству,
противопоставили бедиоте среднее крестьянство вместо того, чтобы их
объединить н направить против кулаков. Классовые причины — основу
развала партии левых эсеров — народники-коммуннсты совершенно пра-
вильно видели в отсутствии у нее классовой базы вследствие раскола
162
трудового крестьянства. Такую позицию они объясняли тем, что с теми
слоями, на которые раньше опирались левые эсеры, и в частности с зажи-
точными слоями трудового крестьянства, не нанимавшими чужой рабочей
силы, но спекулировавшими хлебом, будет вестись «самая жестокая
борьба».
В отличие от левых эсеров и революционных коммунистов народники-
коммунисты согласились с необходимостью организации комбедов, кото-
рые ими признавались как «временные организации для расслоения
крестьянства и организации снабжения и распределения продовольствия
в переходный период для организации чисто классовых Советов в деревне»
[9. № 33]. Большую роль в их ориентации на поддержку комитетов
бедноты сыграло циркулярное письмо от 18 августа 1918 г. за подписью
В. И. Ленина и наркома продовольствия А. Д. Цюрупы. В письме
указывалось на ошибочную практику образования комбедов из одних
беднейших крестьян, на необходимость объединения бедноты и среднего
крестьянина, не держащих в кабале своих односельчан, в комитеты
бедноты для совместной борьбы с бывшими помещиками, с кулачеством
[16. С. 144]. Народники-коммунисты призывали «твердо держаться
хлебной монополии, не отказываться от продовольственной диктатуры,
от реквизиционных отрядов» [9. № 28].
В принятой на первом съезде партии резолюции указывалось, что
народники-коммунисты смотрят на комитеты бедноты, организуемые
Советской властью в деревне, «как на подготовительные, временные
организации, имеющие задачей сплотить и объединить все трудовое
революционное крестьянство, и рекомендуют своим членам обязательно
входить туда и принимать самое деятельное участие» [9. № 28]. Такое
отношение народников-коммунистов к организации комбедов было прямой
противоположностью позиции революционных коммунистов, которые,
унаследовав левоэсеровские взгляды, отрицательно относились к ком-
бедам на том этапе развития. Позже такой же позиции стали придержи-
ваться и некоторые революционные коммунисты.
Народники-коммунисты поддерживали налоговую политику Советской
власти, направленную на получение продовольственных излишков для
снабжения городов хлебом при дифференцированном подходе к раз-
личным социальным группам крестьян, приветствовали введение чрез-
вычайного единовременного налога. Введение этого налога было направ-
лено против зажиточного крестьянства и кулачества, которые продолжали
владеть большими и лучшими по плодородию участками земли, за счет
чего получали добавочные средства и имели большие излишки хлеба
по сравнению с остальным крестьянством [9. № 60].
Таким образом, преодолевая догматические рамки эсеро-народниче-
ской концепции построения социализма в России, осуждая революцион-
ное фразерство левых эсеров, народники-коммунисты с самого начала
образования своей партии решительно встали на путь прямой поддержки
проводившейся большевиками экономической политики.
Большую роль в укреплении коммунистических принципов в борьбе
за изживание левоэсерского политиканства сыграл 1 съезд партии народ-
ников-коммунистов. который проходил в сентябре 1918 г. одновременно
с I съездом партии революционного коммунизма. Предполагалось, что
н
163
произойдет объединение обеих левонароднических партий, осудивших
мятеж партии левых эсеров и отколовшихся от нее. Однако этого
не случилось. Дело в том, что выявились разногласия по программным
и тактическим вопросам народников-коммунистов с революционными
коммунистами, отягощенными, как отмечали народники-коммунисты,
расплывчатой левоэсеровской идеологией.
Выявившиеся на съезде разногласия заставили партию народни-
ков-коммунистов более четко определить свое расхождение с партией
революционного коммунизма по принципиальным вопросам, конкретнее
сформулировать изменение в подходе к оценке действительности и к про-
водимой большевиками социально-экономической политике. Позиция
народников-коммунистов была изложена в Декларации съезду организа-
ций бывших левых социалистов-революционеров, созванному по
инициативе группы «Воля труда», т. е. направленной 1 съезду партии
революционного коммунизма.
В Декларации народники-коммунисты обратили внимание на слишком
общие и туманные, как было свойственно левым эсерам, формулировки
постановлений съезда партии революционного коммунизма по таким
коренным вопросам, как классовая политика в деревне, комитеты бедноты,
экономическая программа и др. Недоговоренность в решениях съезда
открывала возможность нх различного толкования, а следовательно,
проведения различной политики. Кроме того, народники-коммунисты
отметили, что съезд революционных коммунистов одобрил тезисы доклада
Колегаева, в котором не признавалась необходимость организации
комбедов, их классовое значение.
Исходя из своего понимания того, что основу социальной революции
составляет «единый класс труда — пролетариат, трудовое крестьянство
и коммунистическая интеллигенция», народники-коммунисты видели за-
дачу партии в том, чтобы поднять сознательность трудового крестьянства
до понимания цели «общетрудовой революции». Таким образом, хотя
в теоретическом отношении («единый класс труда») они ошибались,
но политически вели правильную линию па укрепление союза всех трудя-
щихся в борьбе за построение нового общества. Левые же эсеры,
а вслед за ними и революционные коммунисты выделяли интересы трудо-
вого крестьянства.
Во всех вопросах у революционных коммунистов, по мнению народ-
ников-коммунистов, «слишком ясно сквозил старый левоэсеровский под-
ход к деревне как к особой и исключительной базе для партии и к крестьян-
ству как главной опоре партии, как особой доминирующей силы в револю-
ции» [19. № 33].
Существенное расхождение между двумя этими партиями проявля-
лось и в отношении к путям коммунизации народного хозяйства. Если
революционные коммунисты этот путь представляли узко, «исключительно
через аграрный коммунизм», «ставя городской пролетариат в зависимость
от деревни», т. е. сначала следовало его построить, а затем уже на его
основе строить всеобщий коммунизм в стране, то народннки-коммунисты
намечали строить коммунизм, «всеобщую трудовую коммуну» в стране
«совместно с городом, одновременно с ним». И в этом вопросе они опять-
таки исходили не из выделения трудового крестьянства, его особых
164
интересов и задач, а из общности интересов и задач всех трудящихся
города и деревни в построении нового общества. Таким образом, концеп-
ция аграрного коммунизма была присуща обеим левонародническим
партиям, однако их взгляды на место, роль аграрного коммунизма в общем
плане коммунизации страны были различными, что послужило преградой
для слияния обеих партий в одну.
Существенное расхождение с революционными коммунистами народ-
ники-коммунисты видели и в том, что революционных коммунистов
«отделяют от старой цекистской партии главным образом тактические
расхождения», тогда как сами народники-коммунисты при образовании
партии в своем Манифесте подчеркнули свое не только тактическое,
но и программное расхождение с левыми эсерами.
Народники-коммунисты были более решительны и последовательны
в пересмотре ряда положений старой эсеро-народнической идеологии
применительно к текущей экономической политике, в изживании лево-
эсеровских предрассудков и догм. Это нашло свое проявление не только
в поддержке социально-экономической политики большевиков, но и
в разоблачении левоэсеровских предрассудков революционных коммуни-
стов, заставляя последних более четко определить свои теоретические
позиции, подчеркнуть и отделить коммунистические элементы от народ-
нической идеологии левых эсеров.
Отличие народников-коммунистов от революционных коммунистов
проявилось и в их различном отношении к марксизму, к большевикам.
По поводу упреков революционных коммунистов в близости народников-
коммунистов к марксизму Г. Закс писал, что «это уже совсем хорошо. . .
Мы, вероятнее, и здесь будем смелее и революционнее Вас и пойдем
туда, куда нас зовет социальная революция» [9. № 35]. Действительно,
народники-коммунисты в ноябре 1918 г. приняли решение о слиянии
с большевиками, тогда как партия революционного коммунизма сделала
это только в 1920 г.
Таким образом, народники-коммунисты выступали своего рода пере-
довым отрядом внутри левонароднической демократии в осуществлении
союза политических партий рабочих и трудовых крестьян, строящих
социалистическое общество. Хотя они придерживались в целом народни-
ческих идеологических позиций, но развивались в направлении к принятию
отдельных положений революционной марксистской идеологии. Именно
этим объясняется публикация в центральном органе партии «Открытого
письма товарищам» видного деятеля партии революционного коммунизма
С. Рудакова (Волжского), вышедшего из партии в октябре 1918 г.
и вступившего в большевистскую партию. С. Рудаков писал, что причина
«глубоких кризисов народнических партий лежит не в построениях так-
тики, а в идеологических и программных обоснованиях, которые теперь
под ударами молота революции зашатались и рассыпаются».
С. Рудаков считал, что деятельность партии эсеров после февральской
революции «явилась яркой иллюстрацией ее идеологической растерян-
ности и классовой бесформенности», что «Октябрьская революция нанесла
смертельный удар народническим иллюзиям и убила партию с.-p.». Пар-
тия же левых эсеров, по его мнению, вначале сделала «робкие шаги»
«по переоценке обветшалых догм народничества и сдвиг в сторону приня-
165
тия основ научного социализма (марксизма)» [9. № 36]. Однако левые
эсеры, несмотря на уроки революции, которые «с беспощадностью вскры-
вали всю несостоятельность народнических догм», продолжали цепляться
«за развитие этих традиционных народнических схем», что привело их
к кризису и разрушению.
Выход для народнических партий из создавшегося противоречия
между революционной практикой и несостоятельными идеологическими
и программными построениями народничества С. Рудаков видел в раз-
витии навстречу революционному марксизму, который «у нас в России
олицетворяется большевиками». Этот шаг не решилась сделать партия
революционного коммунизма, идеологи которой подчеркивали, что они
являются истинными носителями «идей революционного народничества» и
у которой, по мнению Рудакова, «нет никаких исторических перспектив».
Особенно знаменательно в этом письме не только признание краха
народнической идеологии под влиянием революции, но и вера в научную
значимость марксизма как путеводной звезды в революционном преоб-
разовании страны и в большевистскую партию — руководителя рево-
люционных масс. Рудаков писал: «Порывая связи с народничеством,
которое, по моему мнению, потерпело полный крах, я глубоко уверен в том,
что рано или поздно партия коммунистов (большевиков) впитает в себя
все те фракции и группы, которые участвуют теперь в творческом процессе
социальной революции».
Приближение годовщины установления Советской власти послужило
своеобразным рубежом для подведения итогов деятельности политических
партий. Прошедший период характеризовался перерастанием в деревне
буржуазно-демократической революции в социалистическую, расколом
крестьянства, выступлением кулачества и зажиточного крестьянства
против экономической политики Советской власти. Эти процессы получили
опенку и отражение в печати и деятельности партии народников-
коммунистов. В печати появились статьи ведущих теоретиков партии
с обобщением опыта социалистического строительства, с которым сверя-
лись теоретические и программные установки партий, оценивался истори-
ческий путь, пройденный народничеством в целом и партией эсеров,
в частности, вскрывались причины раскола и политического краха партий.
Ошибочность ведущего эсеро-народнического принципа —отрицания
мелкобуржуазной природы трудового крестьянства, т. е. того вопроса,
который разделял революционное движение в России на два направле-
ния — народническое и марксистское, была открыто признана на Москов-
ской областной конференции народииков-коммунистов в октябре 1918 г.
В. И. Ленин еще в период принятия эсерами аграрной программы
социализации земли указывал, что ее осуществление вызовет раскол
и борьбу внутри крестьянства [1. Т. 11. С. 3—4]. Практика подтвердила
правоту большевиков. На указанной конференции народники-коммунисты
вынуждены были признать, что «крестьянство приняло социализацию
земли и даже произошло явление, которое вызвало расслоение крестьян-
ства. Оно оказалось не единым классом, а массой, состоящей как из клас-
совых, так и межклассовых элементов» [9. № 58]. Они вынуждены были
согласиться с марксистским положением о мелкобуржуазной природе
крестьянства. «Широкие слои крестьянства по существу своему мелко-
166
буржуазны». «После целого года классовой борьбы нам не приходится
больше подкреплять это положение доказательствами», «его подкрепила
сама революция» [9. № 65].
Признание народниками-коммунистами мелкобуржуазности трудового
крестьянства и его расслоения под влиянием проведения социализации
означало признание несостоятельности ие только эсеровской теории
трудово-потребительной природы крестьянского хозяйства, которой эсеры
обосновывали социалистические способности трудового крестьянства,
но и всего учения о некапиталистической эволюции земледелия при капи-
тализме. Следовательно, зто означало признание ошибочности всей
социально-экономической концепции эсеров о национальном типе капи-
тализма в России, которая служила обоснованием особого, отличного
от Западной Европы, пути построения социализма, минуя пролетарскую
революцию.
Народники-коммуннсты признали, что потерпели провал и эсеро-
народнические надежды на общинные, коллективистские черты психо-
логии трудового крестьянства. «Мы видели на протяжении этого года,
какую борьбу нам приходится выдерживать с собственническими инстинк-
тами деревни» [9. № 65]. Не следует забывать, что еще в начале осени
1918 г. на первом съезде партии народников-коммунистов было заявлено
об исторической правоте народнического учения о социалистической
природе трудового крестьянства. Признав под влиянием развития револю-
ции неизбежность раскола крестьянства, народники-коммуннсты заявили:
«Нас не пугает гражданская война в деревне, и мы не останавливаемся
перед неизбежным делением на два класса доселе единого трудового
крестьянства» [9. № 27].
Вслед за большевиками, за В. И. Лениным народники-коммунисты
стали проводить разделительную линию внутри «единого трудового
крестьянства». Хотя у народников-коммунистов еще не было четкости
в определении различных групп внутри трудового крестьянства, которое
они называли то средним, то беднейшим крестьянством, но политические
установки ими делались правильные. «Мы можем опереться только
на беднейшие элементы крестьянства, которые нам необходимо отколоть
от кулацких и полукулацких элементов» [9. № 65].
Подходя с этих позиций к оценке предшествующего опыта полити-
ческого поведения левых эсеров, которые отводили крестьянству чуть ли
не определяющую роль в социалистической революции из-за его числен-
ного преобладания, народники-коммунисты подчеркивали непонимание
левыми эсерами классовой сущности революции, того «что роль россий-
ского крестьянства в интернациональной социалистической революции
ничтожна, что широкие слои этого крестьянства мелкобуржуазны».
Классовая задача революционной народнической партии в представлении
народников-коммунистов заключалась в том, чтобы «поднять одну только
наиболее униженную ранее часть крестьянства до сознания пролетариата»
[9. № 65]. Однако, отрицая преувеличенную левыми эсерами роль трудо-
вого крестьянства в социалистической революции, народники-коммуннсты
пришли к ее недооценке, говоря о ее «ничтожности».
Анализируя идеалистические взгляды левых эсеров на роль крестьян-
ства в революции, Е. Кац впала в противоположную крайность, утвер-
167
ждая, что «широкие мелкобуржуазные слои крестьянства не нужны как
главная опора социалистической революции, ибо они грозят затемнить ее
в своей социалистической сущности» [9. № 65]. Ошибочность такой
постановки заключалась в том, что в действительности социалистическая
революция невозможна без участия широких масс трудящихся, и том
числе и мелкобуржуазных слоев деревни, идущих за гегемоном, за про-
летариатом. Главной опорой пролетариата в социалистической революции
наряду с сельскохозяйственным пролетариатом была крестьянская
беднота, мелкобуржуазная по своей природе, хотя в ее двойственной
природе преобладала трудовая сторона перед собственнической.
Народники-коммунисты вынуждены были также признать, что в ходе
развития революции «среди интеллигенции, как и среди крестьянства,
началось расслоение. Ни те, ни другие не оказались единым классом
трудящихся, как это полагали народники» [9. № 58]. Подытоживая
проводимый партией пересмотр взгляда на «трудовое крестьянство» и
«трудовой класс», Н. Полянский, видный теоретик партии народников-
коммунистов, заявил на Московской областной конференции: «В смысле
экономическом наше народническое классовое деление не оправдалось,
а оправдалось классовое деление марксистов» [9. № 58].
Пересмотр основного идеологического принципа народничества логи-
чески повлек за собой и пересмотр подхода, оценок ряда других поло-
жений, теоретически разделявших народничество и марксизм. Так, изме-
нилось определение не только характера февральской революции, но и ее
движущих сил [9. № 65]. Далее,необходимость установления диктатуры
пролетариата и беднейшего крестьянства народники-коммунисты связы-
вали не только с опасностью контрреволюции, но и с необходимостью
того, чтобы сознательный социалистический элемент вел за собой менее
сознательные и отсталые слои населения.
Народники-коммунисты признавали, что жизнь подтвердила правоту
марксизма о «национализации важнейших производств и национализации
в области хозяйства и промышленности, что практика заставила их
«проводить вместе с большевиками расслоение крестьянства, диктатуру
власти пролетариата и беднейшего крестьянства и централизацию в хо-
зяйственном отношении». Такой пересмотр теоретических постулатов
эсеро-народнической идеологии послужил основой для вывода о том, что
нет причин, препятствующих слиянию партии народников-коммунистов
с большевиками.
Известно, что уже при образовании партия народников-коммунистов
провозгласила неизбежность слияния с марксистами на определенном
этапе совместного строительства новой жизни иа народнической основе.
На протяжении существования партии в ее печатном органе «Знамя
трудовой коммуны» анализировалась проводившаяся большевиками
экономическая политика, рассматривался вопрос о единстве целей ком-
мунистических партий в России. Однако народники-коммунисты подчер-
кивали различие своих позиций от позиций большевиков по вопросам
путей достижения цели, теоретического обоснования проводимых меро-
приятий. Делались разные акценты при решении одних и тех же задач.
На Московской областной конференции партии народников-коммуни-
стов вновь встал вопрос о слиянии двух идеологий — марксизма и народ-
168
ничества. Накануне первой годовщины Октябрьской социалистической
революции один из идеологов этой партии Н. Полянский в большой
статье «Революция и народничество» подвел итог развития народничества
через призму проверки его русской революцией. «Причины смерти того
социально-политического течения русской общественной жизни и мысли,
которое именуется народничеством», связывались с переходом от «Фев-
ральской (национальной)» революции к «Октябрьской (классовой)»
революции. Полянский показал, что «падение самодержавия удовлет-
ворило демократические чувства интеллигенции, социализация — эко-
номические требования крестьян». И только пролетариат продолжал
борьбу за «диктатуру труда против диктатуры капитала», «только эта
часть „единого класса труда" в оправдание социально-политической
идеологии Маркса оказалась социалистически-революционной силой»
[9. № 64]. Он вынужден был констатировать, что «потерявшие таким
образом массовую опору народнические партии должны были погибнуть
как классовые партии» (9. № 64).
Большой интерес в плане оценки народниками-коммунистами истори-
ческого пути, пройденного народничеством в целом и партией эсеров
в частности, в выяснении причин раскола и политического краха партий
представляет статья Н. Полянского «Завершенный круг (развитие
революционного социализма в России)», появившаяся после принятия
решения о слиянии с РКП (б). Рассматривая историю развития социали-
стических партий и течений в России в революционный период, он делил
их по объему поставленных ими задач иа минималистов (правых эсеров,
меньшевиков) и максималистов (большевиков и эсеров-максималистов,
левых эсеров). Говоря о различных течениях внутри народничества
и марксизма, Полянский исходил из оценки их роли с точки зрения
содержания и задач революции. Он писал: «Чтобы беспристрастно
оценить историческую роль этих течений, необходимо различать задания
и пути революции буржуазной (национальной) и пролетарской (клас-
совой)». Отмечая победу большевиков в Октябрьской революции, Н. По-
лянский указывал, что большевистской партией была «осуществлена
и главнейшая историческая задача народничества — революционное
сближение рабочих города и бедняков деревни» в строительстве нового
общества [9. № 67].
Одну из причин краха минималистских партий Н. А. Полянский
видел в их приверженности к теоретической догме, в отсутствии практи-
ческой программы на случай победы революции и прихода к власти.
Другой причиной он считал реформизм как принципиальное отрицание
революционных методов социального творчества, а третьей — их общую
болезнь: стремление к партийному партикуляризму.
Кроме этих причин, общих для правых эсеров и меньшевиков,
Н. А. Полянский обращал внимание на то, что для краха народников
были и другие объективные причины, в частности «быстрая дифференциа-
ция общества и эволюция интеллигенции и крестьянства в сторону реак-
ции в краткий период меж двумя революциями». Общий вывод Н. Полян-
ского состоял в том, что «история пролетарской революции явилась
блестящим оправданием политической идеологии марксизма с ее учением
о классовой борьбе» [9. № 67].
169
Октябрьскую революцию народники-коммунисты рассматривали как
основной рубеж в развитии всех политических партий России, в том
числе народнических: «Партия правых эсеров сошла со сцены как
партия социально-политическая с того момента, как революция приняла
характер классовый, интернациональный, с октября прошлого года» —
писала газета «Знамя трудовой коммуны».
Заслуживает внимания тезис народников-коммунистов об оценке
отрицательного решения правыми социалистическими партиями вопроса
о возможности социалистической революции в России. Полянский,
в частности, считал, что «если раньше можно было говорить о заблуж-
дении социал-предателей», то сейчас, когда Октябрь доказал возможность
такой революции, «надо говорить об их преступлении». Деятельность
правых эсеров после Октябрьской революции народники-коммунисты
правильно расценивали как контрреволюционную. Характеризуя поли-
тическое лицо эсеровских лидеров, орган партии народников-коммунистов
отмечал, что на деятельности В. Чернова лежала печать «интеллиген-
щины, растерянности и пустозвонства», которые были отражением
«колебаний, виляний и преступлений партии социал-предателей».
Оценка народниками-коммунистами эволюции и причин краха партии
социалистов-революционеров представляет интерес, тем, что исходит
от представителей народнического течения и позволяет увидеть, как
под влиянием непосредственной революционной практики складывалась
эта оценка. Она свидетельствует о том, что лучшие представители народ-
ничества пришли к пониманию его исторической ограниченности и стали
на позиции пролетарского социализма.
Мотивы принятия народниками-коммунистами решения о слиянии
с большевиками были изложены в Декларации Всероссийского чрезвы-
чайного II съезда партии народников-коммунистов и фракции VI Всерос-
сийского чрезвычайного съезда Советов. В Декларации указывалось,
что, исходя из сознания необходимости высшего напряжения сил и един-
ства воли, партия народников-коммунистов решила объединиться с пар-
тией коммунистов-большевиков «как единственным вождем мирового
пролетариата», поскольку конечной целью обеих партий является построе-
ние коммунизма и обе они придерживаются тактики классовой борьбы
[9. № 65]. Вместе с тем в Декларации признавалось, что «народничество,
ведущее крестьянство и опирающееся на него, остановилось на полдороге
и не сумело выполнить свою историческую роль объединения беднейшего
крестьянства и городского пролетариата на пути к единой цели —
«освобождению труда». Следствием этого был уход с арены революции
некогда крупных народнических партий.
Все партии, кроме большевиков, «сбились с пути и остались без своей
социальной базы — без опоры в сочувствии и поддержке революционных
масс» [9. № 65], -- говорилось в Декларации. Более того, в последнем
номере партийного органа признавалось, что партия большевиков стала
идейным гегемоном крестьянства и «его практическим руководителем».
В статье Е. Кац «Политическая смерть иародиичества» указывалось,
что соотношение делегатов на VI съезде Советов, отмечавшем годовщину
Октябрьской социалистической революции, — десятка полтора всех
народников и тысяча делегатов коммунистов-большевиков — представ-
170
ляло собой поразительно яркую картину политической смерти народниче-
ства к концу первого года классовой борьбы [9. № 65]. Таким образом,
при рассмотрении вопроса о причинах развала и гибели народнических
партий народники-коммунисты, признав марксистскую теорию классовой
борьбы, с ее позиций показали мелкобуржуазные классовые корни
социальной базы народничества, признали и показали несостоятельность
и крах теоретических и программно-тактических основ социально-эконо-
мической концепции эсеров.
Выявление народниками-коммунистами условий и причин крушения
эсеро-народнической идеологии особенно ценно тем, что шло в русле
коммунистического течения в самой народнической идеологии. Под влия-
нием непосредственной революционной практики признание исторической
ограниченности народничества составило необходимую предпосылку
перехода лучших представителей мелкобуржуазного социализма на пози-
ции пролетарского социализма.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ленин В. И. Поли, собр. соч.
2. Гусев К. В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционаризма к контр-
революции. М., 1975.
3. Шестак Ю. И. Большевики и левые течения мелкобуржуазной демократии. М.,
1974.
4. Шестак Ю. И. Тактика большевиков по отношению к партии левых эсеров
и отколовшимся от нее партиям «революционных коммунистов» и «народников-
коммунистов». М.. 1971.
5. Гимпельсон Е. Г. Военный коммунизм: политика, практика, идеология. М., 1973.
6. Шестак Ю. И. Банкротство эсеров-максималистов // Вопр. истории. 1977. № 1.
7. Жуков А. Т. Идейно-политический крах эсеровского максимализма. Л.. 1979.
8. Гинее В. Н. Борьба за крестьянство и кризис русского неонародничества
(1902—1914 гг.). Л., 1983.
9. Знамя трудовой коммуны. 1918.
10. Фигуровская Н. К- Аграрные проблемы в советской экономической литературе
20-х годов. М.. 1978.
11. Аграрная политика Советской власти (1917—1918 гг.): Документы и материалы
/ Отв. ред. Т. А. Ремизова. М., 1954.
12. Декреты Советской власти. М., 1957. Т. 1. 1964. Т. Ill.
13. Суперфин Л. Г. Критика К. Марксом и Ф. Энгельсом концепции грубоуравни-
тельного коммунизма. М., 1975.
14. Красин Ю. А. Ленин, революция, современность. М., 1967.
15. Развитие В. И. Лениным экономической теории социализма и коммунизма /
Отв. ред. А. И. Пашков. М., 1969.
16. Ленинский сб. XVIII.
Глава пятая
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ
РЕВОЛЮЦИОННЫХ коммунистов
и их эволюция К БОЛЬШЕВИЗМУ
После левоэсеровского мятежа в июле группа членов этой партии высту-
пила против линии своего ЦК, объединившись вокруг газеты «Воля труда»
на платформе недопустимости срыва Брестского мира, осуществления
террористических актов и борьбы с большевиками за захват государствен-
ной власти. На этой платформе в сентябре 1918 г. образовалась новая
левонародническая партия — партия революционного коммунизма.
Пройдя сложный и противоречивый путь политического развития, она
слилась с РКП (б) в 1920 г. Во главе партии революционного коммунизма
стояли бывшие члены ЦК партии левых эсеров А. Колегаев от Петро-
градской организации и А. Устинов от Саратовской организации, которая
и составила основу будущей партии '.
В. И. Ленин в связи с получением сообщения о совещании Саратовской
организации левых эсеров, на котором те, заклеймив предательство
руководства своей партии, оставались на позициях защиты Советской
власти, писал о саратовских левых эсерах как об «искренне осуждающих
авантюру левоэсеровского цека» [4. Т. 50. С. 120]. Их намерение изменить
даже название партии, по мнению В. И. Ленина, можно было только
приветствовать [Там же. Т. 37. С. 36].
В передовой статье первого номера газеты «Воля труда» от 14 сентября
1918 г. выход этой группы из партии левых эсеров обосновывался тем,
что оппозиция ЦК левых эсеров правящей партии большевиков превра-
тилась в оппозицию социалистической революции, что дело не
в программных расхождениях, а в несогласии с тактикой, поскольку
«тактика ЦК партии сводила на нет все существо . . . программы»
[5. № 1].
В программной статье «Что раскололо нас» А. Устинов попытался
определить отношение рождающейся партии к коренным вопросам
предыстории ее существования, т. е. к эсеро-народнической идеологии,
к программе и политике правых и левых эсеров. Рассмотрение этого
отношения необходимо для того, чтобы выяснить направление и характер
разработки и развития теоретической концепции новой партии и ее
практической программы.
Исходя из того, что раскол, как писал А. Устинов, был «по преиму-
ществу тактический», революционные коммунисты в отличие от народ-
ников-коммунистов, которые отвергли эсеровскую программу как мелко-
буржуазную, взяли за основу программу партии эсеров, утвержденную
на I съезде партии социал-революционеров в 1906 г.
Краткая история образования, развития Партии революционного коммунизма и
принятия решения о слиянии ее с РКП (б) см. в [1; 2; 3].
172
В данной связи Устинов писал: «Эта программа, так блестяще
выражающая в основной своей части наше идеологическое содержание,
может служить исходной базой для дальнейших построений и развития
в смысле ее конкретизации и претворения в жизнь». Конкретизация
и развитие программы мыслилась как сохранение революционных элемен-
тов программы и упразднение ее «минимализма» в построении нового
общества, которое революционные коммунисты представляли себе как
«обобществление труда, собственности и хозяйства, а следовательно,
и распределения» [5. № 9j. При этом Устинов исходил из того, что рас-
кол между правыми и левыми эсерами произошел в свое время из-за раз-
личий в толковании программы 1906 г., в оценке характера февральской
революции («буржуазная» или «социальная», т. е. выходящая за рамки
капитализма). Этой оценкой революции определялось и разное отношение
к власти (коалиция с буржуазией или предоставление власти Советам).
По мнению Устинова, лидеры левых эсеров «идут вспять в лоно чернов-
ства, откуда они в свое время не без труда выкарабкались» [5. № 9].
Именно на этом отношении к своей предыстории под влиянием
различных факторов формировалась концепция будущего общества
у революционных коммунистов. С одной стороны, они были наследниками
эсеро-народнических, и в частности левоэсеровских воззрений; с другой —
формирование представлений революционных коммунистов происходило
под непосредственным влиянием конкретной практики социалистического
строительства, осуществляющегося большевиками на базе марксистской
теории.
В партии с самого начала выделялись две крупные фигуры -- А. Коле-
гаев и А. Устинов, входившие в свое время в наркомземовскую комиссию
по выработке проекта закона о социализации земли. Уже в то время они
придерживались разных точек зрения в рамках общей левоэсеровской
идеологии на направление и содержание аграрных преобразований. Это
наиболее отчетливо выявилось в период разработки закона о социализа-
ции земли. Как уже отмечалось, Колегаев представлял линию индиви-
дуального на первых порах пользования землей, а Устинов был активным
сторонником непосредственного перехода к коллективному ведению хозяй-
ства. Данное различие точек зрения отразилось на формировании теоре-
тических взглядов партии революционного коммунизма.
Период развития партии (осень 1918 -- осень 1920 г.) был весьма
сложным. Летом—осенью 1918 г. произошел переход от буржуазно-
демократической революции в деревне к социалистической, по стране
прокатилась волна кулацких восстаний, возглавлявшихся правыми эсе-
рами, началась организация и деятельность комитетов бедноты, затем
грянула гражданская война, иностранная интервенция, Советская власть
начала проводить политику «военного коммунизма». Все эти события
оказали прямое влияние на политическую жизнь партии, которая с самого
начала была конгломератом различных группировок и организаций.
Партии революционного коммунизма были свойственны неустойчи-
вость и колебания в проведении своей политической линии, эклектика
и непоследовательность в теоретических взглядах, т. е. все те черты,
которые присущи мелкобуржуазным революционным партиям и их идео-
логии.
173
Специфика формирования взглядов революционных коммунистов ха-
рактеризовалась тем, что они развивались в период идейно-политического
краха и исчерпания внутренних возможностей, заложенных в народниче-
ской идеологии. Идеологи партии должны были, развивая теоретическую
концепцию революционных коммунистов по тем или иным вопросам,
постоянно учитывать идущий в партии народников-коммунистов пере-
смотр ряда эсеро-народнических теоретических положений и открытое
ими признание правоты марксистской теории. На формирование взглядов
революционных коммунистов в направлении общей экономической поли-
тики, особенно в области промышленности, большое влияние оказали
также взгляды левых коммунистов-большевиков.
Важной вехой на пути формирования социально-экономической
концепции революционных коммунистов стал их I съезд, политически
оформивший создание партии.
В политической области революционные коммунисты поддерживали
Советскую республику как форму государственного устройства страны,
однако выступали они за диктатуру трудящихся. На первом съезде
партии в докладе В. Черного о «Советском государстве» было осуждено
контрреволюционное выступление левых эсеров, направленное на срыв
Брестского мира. Была признана необходимость централизации полити-
ческой жизни страны в переходный период, без чего «невозможна
борьба с белогвардейцами и всей контрреволюционной бандой, как невоз-
можна была бы борьба и с продовольственной,транспортной разрухой,
с развалом государственной жизни».
В. Черный поставил политически важный для партии методологиче-
ский вопрос о разграничении идеала будущего общества и осуществляе-
мых преобразований, обусловленных конкретной обстановкой, которые
могут не только не согласовываться, но и быть противоположными этому
идеалу. В. Черный заявил: «Мы, сохраняя принцип децентрализации
власти в идеале, как условие строения бесклассового, социалистического
общества, должны признать начала централизации власти в переходный
период, оправдывать централизм как политическую необходимость,
с отпадением которой централизованное управление должно смениться
децентрализованным» [6. С. 15].
На эту постановку вопроса важно обратить внимание в связи с тем,
что революционные коммунисты, как и их предшественники левые эсеры,
будучи догматиками, критиковали большевистский план социалистиче-
ских преобразований, так как он не соответствовал их народническим
представлениям о будущем обществе. Когда же в политическом развитии
партии наметилась и окрепла тенденция к пересмотру старых эсеро-
народнических предрассудков, разграничение преобразований, обуслов-
ленных, с одной стороны, народническим идеалом будущего общества,
а с другой — конкретно-исторической обстановкой, вошло в теоретический
багаж партии революционного коммунизма.
Путь экономического развития страны революционные коммунисты
видели в постепенной отмене денежной системы через натурализацию
заработной платы, рассматривая эту меру как переходную к упразднению
заработной платы вообще, а также путем национализации торговли
через учет всех товаров на складах и в магазинах.
174
В тезисах доклада «Основы экономической политики» М. Доброхотова,
которые были приняты на I съезде партии в качестве резолюции,
указывалось, что такие мероприятия Советской власти, как социализация
земли, национализация промышленности, кредита, банков, нанесли значи-
тельный удар по капитализму, «ломая всю его систему в большей части».
Они были признаны закономерными для перехода от капитализма к но-
вому строю.
Признавая необходимость дальнейшего обобществления производ-
ства, Доброхотов подчеркивал недостаточное, по его мнению, внимание
к вопросам общественной организации распределения и предлагал наряду
с другими мерами национализировать торговлю и создать новый аппарат
распределения, а также натурализовать зарплату. Эти меры, по его
мнению, должны были подготовить условие для окончательной ликвида-
ции денежной системы, обмена [6. С. 52].
Революционные коммунисты отмечали, что такой же точки зрения
придерживается среди большевиков левый коммунист Ю. Ларин, выдви-
нувший проект натурализации заработной платы в прямой взаимосвязи
с решением вопроса о национализации торговли.
Мелкобуржуазная сущность революционных коммунистов проявилась
в том, что они предлагали в основу распределения положить широко
распространенный в народничестве принцип «права на существование»,
который даст, как они полагали, возможность установить материальное
равенство и сохранить индивидуальную свободу.
Схему М. Доброхотова, как «прямой путь к коммунизму», поддержал
А. Оборин, делегированный от одновременно происходившего съезда
партии народников-коммунистов.
Если в области общих вопросов направления развития народного
хозяйства и промышленности революционные коммунисты солидаризи-
ровались с «левыми коммунистами», то в области сельского хозяйства
революционные коммунисты развивали эсеровскую концепцию уравни-
тельного социализма.
Говоря об идейном багаже левонароднических партий, отколовшихся
от левых эсеров, В. И. Ленин в августе 1918 г. писал: «Несогласие
с марксизмом, во-первых, полное согласие с теорией «уравнительного
землепользования» (и с законом о нем), во-вторых, вот что составляет
чисто идейную основу такого народничества, от союза с которым никогда
не отказывались коммунисты-большевики» [4. Т. 37. С. 36).
Уже в первом номере газеты «Воля труда» были выдвинуты три
направления аграрной политики партии революционного коммунизма:
социализация земли; разъяснение крестьянам невыгодности индивидуаль-
ного хозяйства, невозможности полной уравнительности, неизбежности
чересполосицы и частых переделов, что отпадало при коллективном
ведении хозяйства; организация образцово-показательных культурных
хозяйств на коммунистических началах.
По этим трем выдвинутым направлениям аграрной политики шла,
но в неравной степени, дальнейшая разработка и конкретизация отдель-
ных положений, которые в совокупности составили программу аграрного
социализма, утвержденную на 1 съезде партии.
175
С самого начала революционные коммунисты вынуждены были поле-
мизировать с народниками-коммунистами, которые считали, что в тех
условиях эсеровская социализация земли уже устарела, что она «изжита».
Так, «Воля труда» писала, что «хоронят социализацию земли» народники-
коммунисты, а не большевики, которые подтвердили циркулярно в заяв-
лении В. И. Ленина и А. Д. Цюрупы по поводу комбедов [7. С. 143],
что правительство «проводило и проводит сейчас в жизнь основной закон
о социализации земли в интересах середняка-крестьянина» [5. № 1].
Революционные коммунисты считали себя наследниками программно-
теоретических воззрений левых эсеров, позиции которых в аграрном
вопросе они противопоставляли правым эсерам, считая, что те изменили
идее социализации земли. Революционные коммунисты отмечали, что
социализация земли не только не противоречит принципу коллективи-
зации, а, наоборот, к нему подводит через трудовое уравнительное инди-
видуальное пользование землей. Недостатки же уравнительного пользо-
вания землей могут способствовать объединению трудовых крестьян
в артели общественной обработки полей, коллективной уборки урожая
и созданию коммун. В статье «Через социализацию земли к коммунизму»
видный теоретик партии революционного коммунизма А. Устинов писал:
«На место индивидуального . .. пользования землей будет постепенно
водворяться артельное, кооперативное, общественное и, наконец, ком-
мунальное, иногда прямо коммунальное» [5. № 7].
Содержание аграрного социализма, модифицированного затем
в аграрный коммунизм, он видел в повсеместном развитии коммун, где
будет общий труд, весь хозяйственный распорядок будет определяться
и поддерживаться сообща. Связь результатов труда с его вознагражде-
нием отвергалась. В коммуне не будет места товарно-денежным отноше-
ниям.
Такие коммуны революционные коммунисты намечали организовывать
в селах, объединяя их в коммуны волости, коммуны уезда и т. п.
Коммуны будут охватывать все стороны «человеческого быта — духовного
и политического на этой территории». В территориальную коммуну войдут
и фабрично-заводские предприятия и другие предприятия, обслуживаю-
щие население, образуя тем самым коммуну смешанного типа, которая
в результате перестанет быть только сельскохозяйственной. «Такая
коммуна была бы в соединении с другими коммунами уже целым малень-
ким коммунистическим государством» [5. № 5].
Во взглядах теоретиков партии революционного коммунизма на
построение аграрного коммунизма в причудливой форме переплетались,
с одной стороны, наивные и ограниченные крестьянские представления
о будущем обществе, с другой — принципы и черты коммунизма, вырабо-
танные мировой социалистической мыслью, но воспринятые через призму
народнической идеологии. Развитие страны Устинову представлялось
«через аграрный социализм к коммунизму, путем организации на социа-
лизированной земле объединяющихся в союзы территориальных, чисто
сельскохозяйственных и смешанного типа коммун городских и сельских».
Это основная идея революционных коммунистов, пронизывающая
их подход ко всем остальным вопросам, противостояла в левонарод-
нической идеологии позиции народников-коммунистов.
176
Предпосылками, расчищающими путь построения аграрного комму-
низма, выступали отмена прав собственности на землю, расселение
земледельцев на территории Советской России, уравнительное рас-
пределение земли по потребительно-трудовой норме. Последнее они рас-
сматривали как путь создания условий, якобы «упраздняющих существо-
вание нетрудовых земледельческих хозяйств», а также уравнительное
распределение живого и мертвого инвентаря.
Проведение указанных мероприятий диктовалось, по мнению револю-
ционных коммунистов, также законом о социализации земли, так как
построение аграрного коммунизма мыслилось ими на основе социализа-
ции, а не национализации земли, фактически осуществленной большеви-
ками.
Революционные коммунисты резко выступали против широкой орга-
низации совхозов, связывая, в частности, с ними, а также с комбедами
и с централизацией управления хозяйствами национализацию земли.
В то же время создание совхозов только как образцово-показательных
хозяйств в бывших культурных имениях они приветствовали как меру,
стремящуюся «спасти эти хозяйства» и использовать пустующие земли
[5. № 33].
Идеи аграрного коммунизма, развитые А. Устиновым в его докладе
по аграрному вопросу на I съезде партии революционного коммунизма,
после обсуждения были приняты за основу для последующей разработки
их в аграрную программу партии.
С направлением аграрных преобразований в тот период было тесно
связано решение продовольственной проблемы. У революционных ком-
мунистов, как и у левых эсеров, не было единства взглядов по основным
вопросам социально-экономических преобразований деревни, в силу чего
в партии по-разному относились к проводимой большевиками продоволь-
ственной политике.
Так, вначале против продовольственной политики, против комитетов
бедноты наиболее резко выступал А. Колегаев. Искажая реальный
политический смысл и экономическую необходимость образования и дея-
тельности комбедов, он, как раньше это делали левые эсеры, демаго-
гически расценивал деятельность комбедов «как попытку расколоть
деревню по живому месту. . . а не по классовому водоразделу» [5. № 2].
В то же время и революционные коммунисты, и сам Колегаев признавали,
что в общекрестьянских Советах имеется засилье зажиточных и кулацких
элементов.
В тезисах доклада «Наша политика в деревне», подготовленного
для I съезда партии, А. Колегаев обошел вопрос о комбедах. Отстаивая
крестьянские советы он выдвинул положение: «Классовые советы, как
боевые опорные пункты, и отсутствие параллельных организаций»
(5. № 13], т. е. комбедов. Так же отрицательно Колегаев расценивал роль
продотрядов, утверждая, что они якобы не решают продовольственной
п роблемы.
В то же время он вынужден был согласиться с тем, что «без них
совершенно не обойтись», что их придется все-таки применять к «хлебо-
держателям».
12 М. В. Спирина
177
Различное отношение членов партии революционного коммунизма
к комитетам бедноты проявилось в выступлениях на съезде. Так, в докладе
Монастырского по продовольственному вопросу прозвучала резкая кри-
тика в адрес руководителей партии, отрицательно относившихся к ком-
бедам и к продовольственной политике большевиков. Отмечая тенденциоз-
ность высказываний руководителей партии, он опроверг предъявляемое
большевикам обвинение: «Критика того, что из деревни выкачивают весь
хлеб, —ложь, ибо реализация урожая, к несчастью, не дала 10 % того,
что должна была дать . . . хлеб кулаками припрятан» [5. № 17].
Исходя из общепризнанного факта проникновения кулаков в Советы
крестьянских депутатов и их сопротивления проведению решительных
мер по заготовке хлеба, Монастырский расценивал роль комбедов
в деревне как «опорную базу» в борьбе против кулачества, подчеркнув,
что после разъяснения В. И. Ленина и А. Д. Цюрупы комбеды «или уже
являются, или перестраиваются в чисто классовые трудовые крестьянские
Советы» [5. № 17]. Касаясь трудностей в решении продовольственной
проблемы, Монастырский указал, что «продовольственные отряды не-
сколько повысили процент хлебных доставок». Осуждая в этой связи
линию ЦК партии революционного коммунизма, Монастырский заявил:
«В тот момент, когда наш ЦК являлся в этом вопросе чистой воды догма-
тиком. большевики показали всю свою революционность и полное отсут-
ствие догматизма» [5. № 17].
В целом I съезд оформил образование партии революционного ком-
мунизма вопреки противодействию ряда левых эсеров, выступавших
за сохранение единства прежней партии. Однако он не решил задачи
слияния с другой левонароднической группой, так же отколовшейся
от партии левых эсеров, т. е. народников-коммунистов. Объединения
не состоялось ввиду выявившихся расхождений по программно-тактиче-
ским вопросам между двумя левонародническими группами. Народники-
коммунисты опубликовали Декларацию и ряд статей, раскрывавших
различие своих позиций с революционными коммунистами.
В Декларации указывалось, что решения съезда партии революцион-
ного коммунизма внешне не противоречат решениям съезда партии
народников-коммунистов по программным и тактическим вопросам, но
в них «видна крайняя недоговоренность, туманность, случайность насле-
дия старой партии, открывающая широкую возможность различных
толкований постановлений съезда в вопросах о классовой политике
в деревне, комитетов бедноты, экономической программы и т. д.»
[18. № 33].
В статье народников-коммунистов «Почему мы не объединились
с вновь народившейся партией революционного коммунизма» разъясня-
лось, что партия революционных коммунистов в своей программе и теку-
щей земельной политике «исходит исключительно ортодоксально из народ-
нической идеологии, понимая эту идеологию очень узко, как понимала ее
догматически старая эсеровская партия». В частности, обращалось вни-
мание на ошибочность предлагаемого революционными коммунистами
способа перехода к коммунизму всего народного хозяйства как в городе,
так и в деревне «исключительно через аграрный коммунизм».
Народники-коммунисты справедливо отмечали, что А. Устинов в своей
178
концепции аграрного коммунизма «дошел чуть ли не до того, что всемир-
ная классовая революция в своем социально-революционном творчестве
перейдет ко всеобщей коммунизации всего мирового хозяйства через
аграрный коммунизм» [18. № 33). Отвергая такую абсолютизацию
и преувеличение роли аграрного коммунизма, они считали, что аграрная
концепция Устинова — это искусственная схема, «старый фетишизм».
Под влиянием критики А. Устинов заявил, что он не отрицает одновремен-
ности параллельных процессов в городе и в деревне.
Другое существенное расхождение народников-коммунистов с рево-
люционными коммунистами в рамках левонароднической идеологии
относилось к кардинальному вопросу перерастания буржуазно-демокра-
тической революции в деревне в социалистическую — к вопросу о расколе
внутри крестьянства и об отношении к комитетам бедноты.
Народники-коммунисты в своей Декларации подчеркнули свою отлич-
ную от революционных коммунистов линию на развитие гражданской
войны в деревне, поддержали организацию комбедов и раскрыли свое
понимание их роли. «Комбеды. . ., — разъяснялось в Декларации, —
признаются как уже существующие временные организации для расслое-
ния крестьянства и организации снабжения и распределения продоволь-
ствия в переходный период до организации чисто классовых Советов
в деревне». Они указывали, что Колегаев не признал комитетов бедноты
и «их классового значения, не принял поправки, в которой предлагался
переход через комбеды к классовым советам, очищаемым от элементов
кулачества, специально затушевал вопрос о комбедах в своих тезисах
[18. № 33). Они обращали внимание на заявление рядовых делегатов
съезда, «что без принятия комбедов нам нельзя появиться в деревне»
[18. № 33[.
Следующее расхождение народников-коммунистов с программой пар-
тии революционного коммунизма касалось вопроса об организации сов-
хозов в бывших помещичьих имениях, к которой Колегаев и революцион-
ные коммунисты подходили, по мнению народииков-коммунистов, с «чисто
левоэсеровским» пониманием. В нем народники-коммунисты находили
огромную опасность повторения левоэсеровских ошибок для революцион-
ных коммунистов [18. № 35).
Народники-коммунисты, будучи более последовательными в пере-
смотре ряда положений старой эсеро-народнической идеологии, в изжива-
нии левоэсеровских теоретических предрассудков и догм, своей критикой
левонароднического течения оказывали определенное воздействие на пар-
тию революционного коммунизма в сторону отрыва ее от левых эсеров,
более четкого определения ею своей позиции, вычленения революцион-
ными коммунистами своей теоретической концепции из расплывчатой
левоэсеровской идеологии. Острие своей критики народники-коммунисты
направляли против сохранения в теории, программе, тактике в конкретной
практической деятельности партии революционного коммунизма идеоло-
гии и традиций политиканства, авантюризма, узости и предрассудков
левого эсерства, приведших эту партию к краху. Тем самым народники-
коммунисты предупреждали возможный крен партии революционных
коммунистов «вправо к левым эсерам», поскольку в ней еще сильны были
левоэсеровские элементы и традиции.
12*
179
Анализ различий программных и тактических позиций двух отколов-
шихся от левых эсеров левонароднических партий позволяет выявить
направление развития социально-экономических взглядов партий и истоки
их различного в теоретическом аспекте пути к принятию большевизма.
Народники-коммунисты открыто признавали ошибочность некоторых
основных положений народничества и историческую правоту марксизма.
Иной характер эволюции проделали революционные коммунисты.
После I съезда партии революционного коммунизма и прозвучавшей
на нем критики в адрес ее руководства, обвинения его в догматизме
на страницах «Воли народа» стали публиковаться теоретические статьи
по разработке и уточнению левонароднической концепции для обоснова-
ния практически-политической линии партии. Изучение реального положе-
ния дел в деревне привело к пересмотру революционными коммунистами
отдельных эсеровских положений и своего отношения к проводимой боль-
шевиками экономической политике. Кроме того, приближавшаяся
годовщина Октябрьской революции, к которой было приурочено открытие
VI съезда Советов, заставила левонародников подойти к оценке народ-
нической теории под углом зрения проверки ее годовым опытом револю-
ционных преобразований, и в частности в деревне.
Так, Г. Зитта вынужден был признать, что эсеровское деление деревни
было очень теоретичным и ограничивалось лишь противопоставлением
кулака трудовому крестьянству. Именно на это указывал В. И. Ленин
при образовании партии эсеров [4. Т. 7. С. 47; Т. 9. С. 343].
В своих статьях А. Колегаев, Г. Зитта, признавая различные прослойки
в буржуазной части крестьянства, много внимания уделили анализу этих
слоев для выработки мер, направленных на уничтожение различных
эксплуататорских групп. Они находили, что посредники могут быть ликви-
дированы через обобществление торговли и налаживание товарообмена.
А система контрибуций должна нанести удар кулакам-ростовщикам.
Сломить же кулаков, имевших излишки хлеба, и создать условия, препят-
ствующие их возникновению, можно с помощью применения потреби-
тельно-трудовой нормы.
Революционные коммунисты, отстаивая эсеро-народнический подход
к трудовому крестьянскому хозяйству, вынуждены были уточнить то
конкретное содержание, которое они в новых условиях расслоения приме-
нявшего свой, а не чужой труд крестьянства стали вкладывать в термин
трудовое крестьянское хозяйство. Так, к трудовому хозяйству Колегаев
в отличие от эсеров относил хозяйство, которое «не эксплуатирует прямо
или косвенно чужой труд», которое имеет возможность обменом своего
хлеба на городские товары «удовлетворить свои минимальные потреб-
ности, а не только удовлетворять свою потребность в хлебе» [5. № 37].
К нетрудовому хозяйству, разъяснял Колегаев, относится хозяйство,
которое имеет излишки хлеба сверх удовлетворения минимальных потреб-
ностей при обмене на необходимые промышленные товары. Отбрасывая
староэсеровский подход к определению трудового крестьянства, Колегаев
писал: «Здесь не важно и имеет только чисто формальное значение, что
эти излишки получались не от наемного труда, а от лучшего живого
и мертвого инвентаря, избытка земли и излишков производительных
сил семьи». Следовательно, критерий на котором покоилась вся эсеро-
180
народническая идеология, т. е. свой, а не наемный труд, уже не является
для революционных коммунистов достаточным основанием для определе-
ния природы крестьянского хозяйства как трудовой и якобы противопо-
ложной мелкобуржуазной.
Революционные коммунисты не отказались от категории трудового
крестьянства. Однако введение дополнительного ее признака свидетель-
ствовало о сдаче народничеством позиций марксизму. Из категорий
трудового крестьянства в старом эсеровском понимании, т. е. крестьян-
ства, не эксплуатировавшего наемный труд, революционные коммунисты,
как и народники-коммунисты, вынуждены были исключить крестьян,
продававших хлеб спекулятивно, с целью обогащения, в деятельности
которых наиболее ярко проявилась мелкобуржуазная природа крестьянина
как собственника. Этот пересмотр для революционных коммунистов
должен был бы явиться основанием признания того, что трудовое
крестьянское хозяйство в эсеровском понимании не являлось антиподом
мелкобуржуазному, так как верхние его слои они сами, исключив из трудо-
вого крестьянства, отнесли к мелкобуржуазным слоям деревни. На это
они не пошли. Однако реализация собственнической природы трудового
крестьянства, недооцениваемая эсерами и левыми эсерами, а также
поначалу и революционными коммунистами, заставила последних пере-
смотреть само теоретическое содержание эсеро-народнического понима-
ния категории трудового крестьянства (сузить его содержание).
Соотношение ошибочной теории и практической деятельности партии
состояло в том, что в жизни революционные коммунисты, как и левые
эсеры, видели собственническую сторону ведения крестьянского хозяй-
ства, но в соответствии со своими теоретическими посылками отрицали
ее значение как определявшей стороны наряду с трудовой стороной
двойственную природу трудового крестьянства. В противном случае
им пришлось бы признать правоту марксизма о его мелкобуржуазной
природе. И все же они вынуждены были не только учитывать, но и
строить свою земельную и продовольственную политику, исходя из необ-
ходимости бороться с проявлениями индивидуализма и собственнической
психологии трудового крестьянства. Тем самым вопреки эсеро-народ-
нической теории о потребительной и трудовой природе трудового крестьян-
ского хозяйства действительность заставляла их учитывать трудовую
и собственническую стороны крестьянского хозяйства как ведущие, а это
соответствовало марксистской, а не эсеро-народнической оценке его двой-
ственной природы. Однако в отличие от народников-коммунистов,
признавших правоту классовой оценки трудового крестьянства маркси-
стами как мелкобуржуазной, они все же настаивали на социальной
характеристике природы трудового крестьянства как потребительной
и трудовой. Более того, противопоставляя свой критерий классового
деления крестьянства марксистскому, революционные коммунисты в то же
время стремились, как это делали раньше и левые эсеры, показать якобы
несостоятельность критериев и самого деления большевиками трудового
крестьянства на различные социально-экономические группы. Так,
А. Колегаев пытался доказать «ошибочность» употребляемого большеви-
ками термина «беднота», искажая его реальный смысл и давая ему
собственное толкование. В отличие от революционных коммунистов народ-
181
ники-коммунисты приняли термин «беднота» и использовали его в своих
работах.
Признав недостаточность ведущего эсеровского трудового принципа
определения социальной природы крестьянского хозяйства, Колегаев
акцент сделал на потребительном принципе, который также лежал
в основе эсеро-народнической теории о потребительно-трудовой природе
крестьянского хозяйства, но не имел того определяющего значения у эсе-
ров, которое придал ему Колегаев в разработанной им программе нацио-
нализации хлеба и других сельскохозяйственных продуктов.
В этом аспекте особый интерес как выражение поиска решения слож-
ной проблемы социально-экономического преобразования сельского
хозяйства в условиях остроты продовольственной проблемы, стоявшей
перед страной, представляла концепция уравнительно-потребительного
коммунизма, разрабатывавшаяся А. Колегаевым. В этой концепции
наиболее ярко проявился уравнительный принцип эсеро-народнической
идеологии.
Как и все революционные коммунисты, Колегаев ошибочно считал,
что задача Советского государства — установить «право каждого на
определенную, равную для всех норму потребления» [5. № 39). На фор-
мирование этой концепции большое влияние оказали взгляды идеолога
эсеров В. М. Чернова. Вся концепция потребительного коммунизма
партии революционного коммунизма была построена на народническом
подходе к рассмотрению потребления, а также распределения как само-
стоятельных фаз, развивающихся по своим внутренним законам, незави-
симым от производства. Ошибочность данного методологического прин-
ципа народников в свое время показал В. И. Ленин в труде «Развитие
капитализма в России».
Концепция потребительного коммунизма революционных коммунистов
нашла свое проявление не только в толковании цели социального пере-
ворота, но и в определении путей установления нового строя.
В соответствии с эсеровским пониманием ведущей роли потребления
при социализме считалось, что уравнительное потребление является
основой социалистического строительства. Именно в той или иной органи-
зации распределения искали революционные коммунисты «больший или
меньший разрыв с основами и формами буржуазно-эксплуататорского
и общественно-неорганизованного строя» [5. № 67].
Причем основным средством установления равенства в потреблении
является путь регламентации, введение и поддержание строгой уравни-
тельности для всех.
Колегаев обращал внимание на то, что выделение принципа урав-
нительного потребления обусловлено не только текущим моментом.
Этот принцип признавался народническими идеологами и раньше,
например в аграрной программе социализации земли эсеров. Именно
«потребительно-трудовая норма в аграрной программе соответствовала
минимуму заработной платы для городских рабочих». Осуществить социа-
лизацию земли в условиях буржуазной власти означало, по мнению Коле-
гаева, пробить брешь в капиталистическом строе, изъяв землю из капи-
талистического товарооборота. Тем самым «устанавливалось бы ,,един-
ство" города и деревни на известный минимум потребления» [5. № 28].
182
Колегаев утверждал, что «уравнительность по потребности и в инди-
видуальном, и в коммунальном хозяйстве представляет глубоко социали-
стический принцип» [5. № 28]. Исходя из этого, он оценивал и закон
о социализации земли, считая, что тот позволяет «урегулировать всю
запутанность земельных отношений на основе равенства всех потреби-
телей» через уравнительность землепользования. Он писал, что закон
о социализации земли стремится «механически не дать возможности
потреблять одним больше, а другим меньше» [5. № 39].
С уравнительным землепользованием революционные коммунисты свя-
зывали и решение проблемы уничтожения нетрудовых земледельческих
хозяйств, и построение коммунизма в сельском хозяйстве.
Однако, как показала годовая практика революционного преобразо-
вания деревни, уравнительное землепользование по потребительно-
трудовой норме не уничтожало эксплуатации и не обеспечивало город
хлебом. Трудовое же крестьянство, которое эсеры считали социалистиче-
ским классом, стремилось стать зажиточным. Учитывая это, выход
из создавшегося положения А. Колегаев видел в осуществлении национа-
лизации хлеба и других сельскохозяйственных продуктов вместо прово-
димой государством монополии на хлеб.
Предложение Колегаева было направлено фактически против соб-
ственнической стороны мелкобуржуазной природы трудового крестьян-
ства. Именно поэтому Колегаев придавал основное значение отделению
сельскохозяйственного производителя от собственности на результаты
своего труда, подобно рабочему на фабрике. Он писал: «В деревне, как это
уже сделано для города, должно быть отменено право собственности
на продукты ее труда установлением права на потребление». Социали-
стическое строительство деревни он видел в национализации всех ее
продуктов, но «при фактическом обеспечении ее равным для всех правом
на потребление городских продуктов» [5. № 42].
Задачу осуществления национализации хлеба он считал необходимым
дополнить правом «каждого на получение всего того, что дает возмож-
ность удовлетворить все минимальные потребности» и, впадая в утопию,
утверждал, что «уже сейчас выполнение этой работы возможно». О такой
возможности, по его мнению, свидетельствовала деятельность ВСНХ
по установлению единых твердых цен на продукты города и деревни.
Колегаев предлагал внести дополнение о национализации хлеба и продук-
тов в Закон о социализации земли вместо содержавшейся в нем статьи
о государственной монополии на хлеб [8. С. 409]. Недостаток данного
закона Колегаев видел в том, что Закон не устанавливает, как поступать
с продуктами труда, и не отвечает на требования жизни поставить деревню
вместе с городом в «единый круг» распределения продуктов труда.
Колегаев рассматривал свой план не только как путь решения продо-
вольственной проблемы, но н как способ борьбы с собственническими
инстинктами трудового крестьянства, не применявшего наемного труда,
как путь и основание для раскола деревни. По мнению Колегаева, трудо-
вое крестьянство, которое не эксплуатирует «прямо или косвенно чужой
труд» и не заинтересовано в спекуляции хлебом, будет стоять «за обоб-
ществление хлеба, за национализацию его». Нетрудовое же хозяйство
не пойдет на обобществление хлеба, на его национализацию, так как
183
«оно теряет свои излишки, сдав их в общий котел» и получив средний
паек. По этому принципу национализации хлеба и других продуктов
сельского труда, по мнению Колегаева, и «должна пройти гражданская
война в деревне» [5. № 42]. Здесь важно обратить внимание не столько
на ошибочность принципа, по которому должен идти раскол трудовой де-
ревни, сколько на само признание необходимости раскола внутри трудо-
вого крестьянства, о неизбежности которого говорили большевики
с начала образования партии эсеров.
Под углом зрения национализации сельскохозяйственных продуктов
Колегаев рассматривал и роль коммун. «Как нет на фабрике собствен-
ности трудящихся на фабрикаты, так нет такого права собственности
на продукты своего труда и в сельскохозяйственной коммуне». Он считал,
что в коммуне каждый ее член будет получать определенный паек,
удовлетворяющий все его потребности, сверх которого все будет
сдаваться государству. Он обращал внимание на то, что существующие
коммуны лишь подготавливают переход к новому строю.
Колегаев предлагал направить максимум сил на организацию социа-
листических коммун, сделав их «основой» и в урегулировании земельных
отношений. Коммунам следовало предоставлять преимущественные права
в снабжении орудиями, скотом, семенами, организовать агрономическую
помощь и т. д. Однако основной путь строительства социалистической
деревни Колегаев видел не в организации отдельных коммун, а в нацио-
нализации всех продуктов на всей территории страны «для всех хозяйств
без исключения (и для индивидуальных, и для коллективных)» [5. № 44].
Его точка зрения в рамках левонароднической идеологии отличалась
от концепции А. Устинова, который считал, что коммунизм «неотделим
от коллективизации сельского хозяйства и органически с ним связан,
не может даже без него существовать».
Следовательно, в среде революционных коммунистов, как и у левых
эсеров, не было единства взглядов но кардинальным вопросам аграрных
преобразований.
Следует иметь в виду, что революционные коммунисты употребляли
сначала термин «социализм» в широком смысле — как новый строй,
имевший различные исторические формы. А под «коммунизмом» они
понимали определенную «конкретную форму социализма».
Концепция уравнительно-потребительного коммунизма Колегаева
несостоятельна как теоретически, так и практически. Национализация
хлеба и продуктов при их равном потреблении через уравнительное
распределение, по сути дела, означала отрыв потребления от производ-
ства, от качества и количества затраченного труда. Изложенная концеп-
ция несла на себе печать грубоуравнительного коммунизма, борьбу
с которым в свое время вели К- Маркс и Ф. Энгельс (подробнее см. в [9]).
Марксизм доказал, что коммунистический принцип распределения
предполагает наличие такого высокого уровня развития производства
и такого сознательного отношения трудящихся масс к труду, при котором
стремление работать с полной отдачей сил составляет насущную потреб-
ность производителя, являясь способом саморазвития и самовыражения
личности. В переходный же период от капитализма к социализму (первой
стадии коммунизма) все эти условия отсутствовали. Национализация
184
хлеба и продуктов потребления у миллионов крестьянских хозяйств
практически неосуществима. Но даже если и допустить такую возмож-
ность, подобные меры неизбежно вели бы к падению производительности
труда, свертыванию крестьянского производства, развиваться которое
не может без материальной заинтересованности работников.
В целом революционные коммунисты выступали за установле-
ние равенства в потреблении. Однако внутри партии существовали
разные точки зрения на путь достижения равенства в потреблении.
Так, А. Устинов предлагал осуществлять уравнение условий произ-
водства через установление уравнительного пользования землей,
сельскохозяйственными орудиями, машинами, что, по его мнению,
обеспечивало бы равное получение хлеба и продуктов в крестьян-
ском хозяйстве для равного потребления. Поэтому он отстаивал
строгое соблюдение принципа уравнительного землепользования
и при наделении коммун землей. Другой вариант установления
равенства предлагал А. Колегаев — это национализация хлеба
и других сельскохозяйственных продуктов, при которой произ-
водство уже полностью отделяется от потребления.
Выявившаяся на практике невозможность установления раз-
личными путями равенства, понимаемого в рамках левонарод-
нической идеологии, явилась показателем несостоятельности как
самого левонароднического понимания содержания понятия «ра-
венство» — как равенство потребления, так и его идеологических
основ. Марксисты под «равенством» понимают равное отношение
трудящихся к средствам производства.
Выдвинутый Колегаевым план национализации хлеба как
конкретное направление экономической политики, будучи утопи-
ческим, ошибочным, представлял собой попытку в рамках лево-
народнической идеологии найти пути и способы решения вставших
перед страной проблем. Выявление на практике несостоятельности
этого плана явилось необходимой предпосылкой для перехода
группы Колегаева на позиции большевиков в революционном
преобразовании страны.
В статьях, приуроченных к VI съезду Советов, Колегаев
обосновывал соблюдение уравнительности землепользования уже
не как конструктивный принцип, а как вынужденную меру. Он
писал, что в условиях государства трудящихся «нет необходи-
мости во имя принципа настаивать на уравнительности в поль-
зовании землей», потому что в «трудовом государстве устанавли-
вается право каждого на жизнь, т. е. потребление продуктов,
даже в том случае, когда потребитель не может работать по
техническим условиям» [5. № 38]. Целесообразность же установ-
ления уравнительности землепользования он объяснял массовой
безработицей в городах и отливом рабочих в деревню, в силу чего
нарушение уравнительности в землепользовании может привести
к нехватке земли и увеличить число тех, которых государство
вынуждено будет кормить.
Более того, в статьях Колегаева в этот период нашло отражение
постепенное осознание необходимости экономического стимул иро-
185
вания результатов работы, отход от принципа жесткого равенства
и уравнительности в потреблении, следовательно, он частично
признал необходимость связи потребления с производством. Так,
Колегаев считал, что в переходный период увеличение производи-
тельности труда «должно давать право на получение определен-
ного размера премии, как единственно возможное средство теперь
побудить к интенсификации труда в городе и в деревне». Разъяс-
няя последствия такой меры, он отмечал, что «это не будет созда-
вать крепких хозяйчиков, но будет повышать средний уровень
потребления интенсивных производителей, как временная мера
в городе и деревне» [5. № 38].
В целом же на том этапе развития революционные коммунисты
ошибочно считали, что введение сдельной оплаты, премий за высо-
кую производительность труда оказывает на личность рабочего «развра-
щающее» воздействие, а потому были против подобных мер.
Определенную эволюцию претерпели взгляды и отношение
Колегаева к совхозам. Революционные коммунисты считали, что
совхозы должны быть только показательными хозяйствами. Широ-
кую организацию совхозов они связывали с осуществлением
не социализации, а национализации земли. Кроме того, они оши-
бочно считали, что в совхозах используется наемный труд. В отли-
чие от других революционных коммунистов Колегаев пересмотрел
вопрос о наемном труде в Советском государстве. Он писал:
«Нет теперь наемного труда. Теперь есть лишь приложение труда
в какой-либо отрасли производства, а не наемный труд, иначе
каждый рабочий является нанимателем самого себя» [5. № 40].
Более того, он подчеркивал, что «теперь интересы трудового
государства и трудящихся одни». Поэтому следует стоять «за под-
чинение интересов трудового производителя трудовому государ-
ству» [5. № 39]. Соглашаясь с марксизмом, он выступал против
народнического догматизма: «И только тот, кто за формой, остав-
шейся старой, не видит нового содержания, может теперь говорить
о наемности» [5. № 40].
Переход к натуральной заработной плате, по его мнению,
подтверждал положение о том, что «каждый рабочий советского
хозяйства является равноправным хозяином общего дела, а не
наймитом». В этой связи он считал, что рабочий совхоза получает
тот же паек (натуральную заработную плату), что и «на фабрике,
на заводе, в коммуне». Поэтому, по мнению Колегаева, нельзя
говорить о советских хозяйствах с наемным трудом. «Ибо натура-
лизация заработной платы, — утверждал Колегаев,—есть не что
иное, как изменение существа взгляда на „оплату" труда: нет
оплаты, а есть право на потребление» [5. № 40].
Сам вывод Колегаева об отсутствии наемного труда в совхозах
верен. Однако акцент в обосновании он сделал в народническом
духе — на изменении формы распределения и соответственно
на равном праве на потребление, что являлось ярким проявлением
народнической методологии: рассмотрение проблем распределения
и потребления как определяющих новый строй.
186
Пересмотр Колегаевым своих прежних (т. е. при образовании партии)
взглядов на аграрную и продовольственную политику большевиков
выразился и в изменении его отношения к комбедам и к продотрядам.
При оценке их роли необходимо было, по его мнению, считаться с эконо-
мическим положением в городе, с отсутствием физической возможности
городу в обмен на хлеб предложить деревне свои товары. Если же
крестьяне не сдают хлеб государству, то «не мы будем высказываться
против применения силы в этом случае, поскольку это диктуется потреб-
ностью спасти город» [5. № 37] —таков новый вывод Колегаева.
Эта эволюция во взглядах коснулась и одного из основных вопросов,
по которым имелось расхождение с большевиками не только левых
эсеров, но и революционных коммунистов, — отношение к национализа-
ции. Колегаев указывал, что в условиях трудового государства, которое
не знает капиталистических хозяйств, «нет принципиального различия
между национализацией и социализацией»2. Различия с большевиками
в этом отношении он видел в «централизме». В отличие от А. Колегаева
А. Устинов и другие революционные коммунисты по-прежнему решительно
выступали против национализации земли, осуществляемой большевиками,
постоянно выдвигая новые надуманные и несостоятельные аргументы
в пользу ее социализации. Эти различия стали основой идеологического
раскола в ЦК партии революционного коммунизма.
Эволюция взглядов А. Колегаева, возглавлявшего Петроградскую'
группу в ЦК партии, в подходе к решению отдельных практических
вопросов аграрной и продовольственной политики привела его к переходу
в ряды РКП (б), чему способствовало и осознание народничеством
потери своей социальной базы в стране, что по существу вело к факти-
ческой смерти для партии. Об этом ярко свидетельствовал партийный
состав VI Всероссийского съезда Советов (ноябрь 1918 г.), на котором
большевики имели абсолютное большинство — 97 %. От партии револю-
ционного коммунизма на нем присутствовало всего 11 человек, которые,
естественно, не могли оказать существенного влияния на работу съезда
[11. С. 196].
В конце 1918 г. произошел крупный поворот мелкобуржуазной демо-
кратии к большевикам, о котором писал В. И. Ленин в статье «Ценные
признания Питирима Сорокина». Этот поворот был обусловлен разоблаче-
нием и крахом мелкобуржуазных иллюзий о «чистой демократии», о демо-
кратической республике. Жизнь показала мелкобуржуазной демократии,
осудившей Советскую власть за подписание Брестского мира, что Англия
и Франция, которых она считала другом русской демократии, на деле
являются душителями свободы и русской революции. Разоблачение
мелкобуржуазных иллюзий о демократизме Англии и Франции, а также
аннулирование Брестского мира в результате немецкой революции и краха
германского империализма «заставляют, — указывал В. И. Ленин, —
мелкобуржуазных демократов России, несмотря на их ненависть к боль-
шевизму, воспитанную историей нашей внутрипартийной борьбы, повер-
2 Следует отметить, что подобная точка зрения имелась в старых эсеровских
работах, на что обратил внимание В. Н. Гинев [10. С. 37].
187
нуть от враждебности к большевизму сначала к нейтральности, потом
к поддержке его» [4. Т. 37. С. 191].
Показателем такого поворота В. И. Ленин считал выход из партии
правых эсеров бывшего члена Учредительного собрания Питирима
Сорокина. Он писал: «Поворот Питирима Сорокина отнюдь не случай-
ность, а проявление неизбежного поворота целого класса, всей мелко-
буржуазной демократии» [Там же. С. 191 —192]. Из левонароднических
партий, поддерживавших Советскую власть, на слияние с большевиками
пошли народники-коммунисты, а из партии революционного коммунизма
вышла Петроградская группа членов ее ЦК во главе с А. Колегаевым
и вступила в РКП (б), опубликовав об этом заявление 20 ноября 1918 г.
в газете «Известия». В. И. Ленин писал по этому поводу, что партия
народников-коммунистов «перешла к большевикам, и целый ряд таких
видных деятелей, как Колегаев, тоже перешли к партии большевиков»
[Там же. С. 371—372]. Позже «Воля труда» отметит, что становление
партии революционных коммунистов пришлось на период «полной практи-
ческой и организационной растерянности и расхлябанности в рядах
народнических партий» [5. 1919. № 9 (76)].
В связи с вступлением в партию большевиков бывших членов ЦК
партии революционного коммунизма — А. Колегаева, А. Биценко и дру-
гих, а также многочисленными заявлениями в левонароднической печати
о кризисе народничества революционные коммунисты были поставлены
перед необходимостью найти в рамках левонароднической концепции
выход из идеологического развала для теоретического обоснования прак-
тических политических действий партии. Такой теорией для них стала
теория «интегрального социализма», развивавшаяся оставшимся руко-
водителем партии А. Устиновым. Это была модификация староэсеров-
ской идеологии применительно к социально-политическим условиям
Советской власти. Теория «интегрального социализма» легла в основу
разработки социально-экономической концепции социализма партии рево-
люционного коммунизма, противостоящей по своим исходным посылкам
марксизму.
А. Устинов подчеркивал, что интегральное понимание социализма
ставит задачу раскрепощения земли, орудий производства, труда и лич-
ности в целом от оков капитализма. Существо интегрального понимания
социализма составляла идея «равноценности человеческой личности».
«В идее „равноценности человеческой личности", — по мнению Усти-
нова, — заключается теоретическое обоснование социалистического
мировоззрения, столько же в области этической и правовой, сколько
и в хозяйственной области» [5. 1919. № 9 (76)]. Следовательно, теория
«интегрального социализма» представляла собой революционный вариант
мелкобуржуазной разновидности теории «этического социализма».
В наиболее законченном виде философское обоснование социально-
экономической концепции партии революционного коммунизма дано
в программных заметках и комментариях ЦК партии к вводной части
программы, принятой IV съездом партии в 1919 г. Там излагались
определяющие принципы, в основе которых, как неоднократно подчер-
кивали теоретики партии, лежали труды П. Лаврова и Н. Михайловского.
Превратно истолковывая марксизм, теоретики партии революционного
188
коммунизма сводили исторический материализм к вульгарному экономи-
ческому материализму, или, как они выражались, «экономическому
монизму», противопоставляя ему как якобы научный, народнический
субъективно-идеалистический подход к пониманию социализма.
«Интегральный социализм» как теоретическое обоснование социально-
экономической концепции партии был направлен против основного поло-
жения исторического материализма — об определяющей роли экономи-
ческого базиса в развитии общества, против «экономического монизма»
большевиков. «Не производственные и хозяйственные отношения диктуют
нам нашу программу и тактику, — утверждал А. Устинов, — а челове-
ческий абсолют» [5. 1919. № 9 (76) ]. С теоретических позиций «интеграль-
ного социализма» революционные коммунисты подходили к разработке
и обоснованию политической и экономической программы партии на
II съезде партии революционного коммунизма в декабре 1918 г.
Революционные коммунисты, как и левые эсеры, отстаивали идею
установления в переходный период не диктатуры пролетариата и бедней-
шего крестьянства, а «диктатуры трудящихся». Они, как и эсеры, не
принимали основных посылок марксистско-ленинской теории о гегемонии
пролетариата, его роли выразителя и защитника интересов всех трудя-
щихся. Диктатура пролетариат а ими ошибочно трактовалась как власть,
которая осуществляет экономическое строительство в переходный период
в интересах одного пролетариата, а деревня, ее интересы приносятся
якобы в жертву городу.
Вынужденные под влиянием Октибрьской революции признать необ-
ходимость диктатуры пролетариата, революционные коммунисты ограни-
чивали ее историческое место и роль лишь периодом непосредственного
революционного захвата власти и разрушения буржуазного аппарата.
В период же строительства новой жизни эта власть будто бы должна
быть заменена диктатурой трудящихся, сообща строящих новое общество
[5. № 1 (68)].
Искажая реальное содержание диктатуры пролетариата и беднейшего
крестьянства, они трактовали ее как диктатуру партии, но в то же время
они вынуждены были признать заслуги РКП (б) «в роли организующей
социальную революцию», считая ее «главной боевой организацией соци-
альной революции». В целом взгляды революционных коммунистов на
политическую форму государственной власти не были одинаковыми на
разных этапах развития партии и претерпели впоследствии значительную
эволюцию.
В докладе Г. Зитты на II съезде партии об экономической программе
партии отмечалось, что главнейшей задачей социалистической революции
являлось осуществление коммунизма [5. № 67]. За Колегаевым Зитта
вынужден был признать, что «при социалистической диктатуре полная
национализация есть социализация». Однако он считал, что обобществле-
ние производства в настоящих условиях не может быть проведено в форме
национализации.
На II съезде партии революционных коммунистов большое внимание
было уделено также и концепции аграрного коммунизма. Устинов подчер-
кивал, что отношение «к земельному вопросу нисколько не изменилось
со времен I съезда партии, где была принята программа аграрного
189
коммунизма». Она включала обобществление не только земли и инвен-
таря, но и труда, распределение продукта труда членам коммуны по
потребностям, общий по силам каждого труд на земле, находящейся
в общем пользовании, удовлетворение потребностей по заранее фиксиро-
ванным нормам с установлением внутреннего обмена продуктами —
без цен и без денег [5. № 60].
Осуществление программы аграрного коммунизма касалось регулиро-
вания процесса производства через установление уравнительного поль-
зования землей, скотом, орудиями, машинами и т. д., что обеспечивало
равное получение хлеба и продуктов в хозяйстве для равного потребления.
Более того, если раньше А. Устинов намечал распределение только
конфискованного инвентаря «нетрудовых» эксплуататорских хозяйств
осуществлять по прокатным пунктам — волостным пли районным, то
затем он предлагал «весь наличный инвентарь, как нетрудовых, так
и трудовых хозяйств, взять на учет и распределить его по прокатным
пунктам пропорционально посевной площади». В то же время револю-
ционные коммунисты продолжали отрицательно относиться к широкой
организации советских государственных хозяйств. При этом следует
иметь в виду, что со второй половины 1918 г. в стране широко дискути-
ровался вопрос о формах социалистического строительства в деревне.
Одни отдавали предпочтение сельскохозяйственной коммуне, считая ее
высшей формой ведении коллективного хозяйства. Другие видели будущее
сельского хозяйства в государственных советских хозяйствах, находя
в них общность с государственными предприятиями в промышлен-
ности [12]. Эта дискуссия нашла отражение даже на восьмом съезде
РКП (б). Отмечая громадное значение различных форм объединения
крестьян, В. И. Ленин не отдавал предпочтения ни одной из них, делая
упор на проверке их практикой, их способности улучшить и преобразо-
вать условия окрестного крестьянского хозяйства [4. Т. 38. С. 102, 202;
Т. 39. С. 374, 375, 377]. Постановления Первого Всероссийского съезда
земельных отделов, комитетов бедноты и коммун, состоявшегося 11 —
20 декабря 1918 г., легли в основу принятого позже ВЦИК «Положения
о социалистическом землеустройстве и о мерах перехода к социалисти-
ческому земледелию». На Всесоюзном совещании партии революционного
коммунизма, состоявшемся 2—3 февраля 1919 г., была выражена под-
держка постановлений Первого Всесоюзного съезда представителей зе-
мельных отделов, комитетов бедноты и коммун по вопросам о переходе
к общественной обработке, об организации хозяйств на артельных и
коммунистических началах. В резолюции совещания указывалось, что эти
решения съезда представителен земотделов, коммун и комбедов не
расходились с основными положениями программы аграрного ком-
мунизма, принятыми на I и II съездах партии революционного ком-
мунизма. Но в этой же резолюции было высказано резко отрицательное
отношение к организации совхозов на создаваемом государственном
земельном фонде. Последнее квалифицировалось революционерами-
коммунистами как отказ от осуществления Закона о социализации
земли и проведение ее национализации.
Так, в резолюции подчеркивалось, что «самую организацию этих
хозяйств партия мыслила себе всегда на артельных или даже на коммуни-
190
стических началах — но не как госпредпринимательские хозяйства с наем-
ным трудом», как ошибочно определяли совхозы революционные ком-
мунисты.
Догматический подход к сложной проблеме использования различных
форм обобществления крестьянского хозяйства и к социалистическому
переустройству сельского хозяйства в целом у революционных коммуни-
стов проявился в том, что они считали, будто организация совхозов якобы
«тормозит естественный процесс обобществления земли», так как ставит
«на место обобществления сельского хозяйства его огосударствление».
Обобществление же они связывали только с социализацией земли,
проведением уравнительного землепользования как основы для организа-
ции коммун. Заметим, что другая левонародническая партия — партия
народников-коммунистов, придерживаясь другой точки зрения, отвергала
догматическую приверженность к социализации земли. Она считала,
что организация совхозов дополняет развитие другой формы обществен-
ного ведения хозяйства — коммуны — и тем самым не тормозит, а способ-
ствует общему процессу обобществления сельского хозяйства.
В области экономики в целом революционные коммунисты выступали
за «общественно-планомерное ведение хозяйства». При этом подчеркива-
лось особое понимание системы организации и управления народным
хозяйством, противопоставляемое пониманию большевиков. «Вместо
централизации нами провозглашается принцип федерации автономных
хозяйственных единиц на местах с учетом производства и распределения
в центре, вместо национализации народного хозяйства мы говорим о его
социализации», — заявил Устинов на II съезде партии [5. 1919. № 1 (68) ].
В докладе Г. Зитты об экономической программе партии в общем
плане соотношение роли центра и мест рисовалось с народнических
позиций в следующей форме: «В систему планомерной организации
общественного хозяйства» должны войти элементы «федералистического
социализма», которые должны были, по мнению докладчика, ослабить
«элемент принуждения, свойственный централистскому социализму»,
(т. е. осуществляемому большевиками. — /И. С.), не нарушая при этом
общего плана общественного производства. «За государством должна
остаться общая наблюдающая, направляющая и регулирующая власть»,
а все остальные вопросы переходят в «руки различных по масштабам
местных федеральных объединений» [5. № 67]. Положения доклада
Г. Зитты в целом были приняты за основу экономической программы
партии.
Выдвигая на первое место социализацию основных средств произ-
водства, они ошибочно только с ней и связывали творчество масс, идущее
«снизу». С национализацией, которую отвергали, они отождествляли
управление «сверху», государственную централизацию, которая, по их
мнению, обязательно ведет к подавлению творческой инициативы масс
и отдельных предприятий, к бюрократизму. Принудительное начало при
этом расценивалось как «отдаляющее социализм» [13. С.19—20]. Ошибки
революционных коммунистов состояли в том, что они не видели сложности
и противоречивости процесса управления, соединения в нем творческого
почина и единства воли. Без принудительного начала, особенно в период
ожесточенной классовой борьбы, признаваемое ими государственное
191
регулирование народного хозяйства не могло быть осуществлено и
провозглашение его превращалось в декларацию, фразу.
Большевики с первых дней Советской власти были сторонниками
преобразований и «сверху» и «снизу». Осуществляя национализацию
и проводя централизацию в преобразовании и в управлении народным
хозяйством, большевики много сил тратили на развитие сознания и
творческой инициативы трудящихся масс на местах для «поголовного»,
по выражению В. И. Ленина, вовлечения трудящихся в управление
государством [4. Т. 37. С. 405). Он отмечал, что индустрия всегда
технически и экономически требует единства воли для направления
деятельности сотен тысяч людей [Там же. Т. 36. С. 200].
Отстаивая принцип демократического централизма в управлении
экономикой, В. И. Ленин боролся и с его бюрократическим извращением
и голым администрированием. В то же время он почеркивал, что федера-
ция не противоречит демократическому централизму. Противникам демо-
кратического централизма, отождествлявшим его с бюрократизмом и
выдвигавшим принципы автономии и федерации, он разъяснял, что
«демократический централизм нисколько не исключает автономию,
а напротив — предполагает ее необходимость». Более того, и федерация,
«если она проведена в разумных с экономической точки зрения пределах»,
«нисколько не противоречит демократическому централизму» [Там же.
С. 151]. В то же время демократический централизм «предполагает
в первый раз историей созданную возможность полного и беспрепятст-
венного развития не только местных особенностей, но и местного почина,
местной инициативы, разнообразия путей, приемов и средств движения
к общей цели» [Там же. С. 152].
На II съезде партии революционного коммунизма А. Устинов с народ-
нических позиций попытался дать теоретическое обоснование значения
принципа распределения как основного и определяющего новый социаль-
ный строй в России. Он ошибочно рассматривал его выделение как
национальную особенность строительства в странах, где капитализм
и промышленное производство были менее развиты, чем в передовых.
Для таких стран, говорил он, новая форма хозяйства определяется
в первую очередь «новыми формами не производства, а распределения»
[5. 1919. № 1 (68) ]. При строительстве же социализма в капиталистически
развитых странах его преимущества будут проявляться прежде всего
в сфере производства, так как социалистические формы хозяйства
значительно повысят «производительность народного труда».
Истоки подобного ошибочного представления кроются в методологи-
ческих посылках эсеро-народнической идеологии — выделении вопросов
распределения и потребления как самостоятельных, независимых от
уровня и характера производства, и в преувеличении национальных
особенностей строительства социализма в России при явной недооценке
его общих закономерностей.
Рассматривая построение коммунизма как прямую и непосредственную
практическую задачу, революционные коммунисты выдвигали коммуни-
стический принцип распределения по потребностям и отвергали социа-
листический, или «коллективистический» (в их трактовке), принцип
подхода к труду как мерилу и основанию распределения. «Мы, например,
192
называем себя революционными коммунистами — указывалось в коммен-
тариях ЦК партии революционного коммунизма к программе партии, —
а ие революционными социалистами именно потому, что мы не коллекти-
висты: коллективисты говорят о распределении продукта коллективной
работы по размеру „количества и качества труда, совершенного каждым
работником", коммунисты решают вопрос распределения по принципу —
„от каждого по его силам, каждому по его потребностям"» [5. 1920.
№ 18 (85)].
Они исходили из того, что при подходе к труду как к мерилу и основа-
нию распределения остаются товарно-денежные отношения, а следова-
тельно, капитализм, с которым они их ошибочно отождествляли. Кроме
того, коммунистический принцип распределения дает возможность уста-
новить полное равенство. Для переходного же периода они свою ближай-
шую задачу, как и раньше, видели в достижении утопического «полного
равенства и единообразия потребления для всех членов общества при-
менительно, разумеется, к возрасту, полу, состоянию здоровья и другим
естественным различиям людей» [5. № 67]. Таким образом, принципы
экономической программы были построены в угоду народнической схеме.
История развития партии была весьма противоречивой. На характер
и направление разработки теоретических воззрений партии революцион-
ных коммунистов большое влияние оказывало н соотношение различных
идейно-политических группировок и течений внутри самой партии. В целом
социально-экономические взгляды революционных коммунистов представ-
ляли собой концепцию построения в стране грубоуравнительного потре-
бительного коммунизма, что нашло проявление и в программе партии,
изложенной в популярной форме Н. Ковальской и утвержденной III съез-
дом партии (апрель 1919 г.). На IV съезде (октябрь 1919 г.) партии
была принята ее официальная программа.
Идеи уравнительного потребительного коммунизма получили распро-
странение не только среди революционной мелкобуржуазной демократии,
но проникли и в ряды большевиков. Так, большевик Ю. Ларин (бывший
левый коммунист) выступал за уравнительность в распределении, за
обеспечение трудящихся продовольствием и предметами первой необ-
ходимости с учетом числа едоков в семье, независимо от выработки
и производительности труда работников [14. 1918. 14 сент.]. Позже
Л. Троцкий выдвинул тезис об ударности в производстве и уравнитель-
ности в потреблении, который В. И. Ленин расценил как «абсурд эконо-
мический, ибо это разрыв потребления с производством» |4. Т. 42. С. 301 ].
В. И. Ленин, обеспокоенный частым, легким, употреблением слов
«коммуна» и «коммунизм», разъяснял, что распределение по потреб-
ностям — дело будущего, когда будет изобилие продуктов, а труд станет
бесплатным трудом на пользу обществу, трудом по привычке — «труд,
как потребность здорового организма» [Там же. Т. 40. С. 315].
В соответствии с марксистскими посылками В. И. Ленин в основу
определения социально-экономического содержания различных органи-
зационных форм объединения, в том числе коммун, ставил производ-
ственный принцип, в противоположность мелкобуржуазному подходу
с определяющей ролью принципа распределения и потребления. Так,
выступая против «ходячего» употребления слова «коммуна», он писал:
«Сначала докажи свою способность на бесплатную работу в интересах
13 М. В. Спирина
193
общества. . . способность повышать производительность труда. . . а потом
протягивай руку за почетным званием „коммуны11. . .» [Там же. Т. 39.
С. 26]. Выступая против мелкобуржуазного потребительного подхода
к организации коммун, В. Кураев на VIII съезде РКП (б) в 1919 г. отмечал,
что основное внимание при подходе к коммунам обращалось «не на то,
как организовано производство коммун, а на то, что коммуна живет
под лозунгом: „каждому по его потребностям11» [15. С. 237].
В. И. Ленин постоянно указывал на длительность переходного к социа-
лизму периода, трудность создания новой дисциплины, нового уклада
хозяйства: «Когда от нас ждут и когда рабочим и крестьянам внушают,
что мы можем в короткий срок переделать организацию труда, то это
теоретически сплошной вздор», который на практике может принести
«величайший вред» [4. Т. 40. С. 306]. Обобщая двухлетний опыт строи-
тельства социализма, В. И. Ленин в статье «От разрушения векового
уклада к творчеству нового» счел необходимым поставить вопрос о социа-
листическом труде, ибо речь идет не о высшей, а о низшей, о первоначаль-
ной ступени развития нового общественного уклада, «вырастающего
из капитализма» [Там же. С. 315].
Большое влияние иа развитие взглядов партии революционного
коммунизма в сторону марксизма, а затем и к слиянию этой партии
с РКП (б) сыграло образование III Коммунистического Интернационала.
Всероссийское совещание партии революционных коммунистов, состояв-
шееся 2 -3 февраля 1919 г., присоединилось к платформе Коммунисти-
ческого Интернационала. В своем меморандуме по вопросу о съезде
Коминтерна оно констатировало совпадение конечных целей социальной
революции партии и III Интернационала. Приветствуя организацию
III Интернационала, революционные коммунисты ставили вопрос о вза-
имодействии народничества и марксизма, подчеркивая связь народни-
чества с I Интернационалом, показывая преемственность и тем самым
исторически обосновывая необходимость участия партии революционных
коммунистов в Коммунистическом Интернационале.
Вместе с тем совещание отметило расхождения программно-теорети-
ческого характера с платформой Коминтерна, в которой диктатура
пролетариата рассматривалась как длительная форма власти, а под
обобществлением, или социализацией, понималась передача в собствен-
ность государству основных средств производства. В Меморандуме партии
революционных коммунистов указывалось, что диктатуру пролетариата
партия «рассматривает не как длительную форму власти, а только лишь
как рычаг экспроприации капитала и отмены частной собственности».
После ликвидации «государственного аппарата власти» буржуазии
должна быть установлена власть трудовых элементов города и деревни.
Под социализацией основных средств производства революционные
коммунисты понимали такое обобществление основных средств произ-
водства, которое означало «передачу их не в собственность, а только
в использование отдельных лиц, общественных организаций и государ-
ственной власти» [5. 1920. № 19(86)]. Такой подход соответствовал
общеэсеровскому пониманию социализации как уничтожению всякой,
в том числе и государственной, собственности на средства производства.
В Декларации ЦК партии революционного коммунизма, направленной
194
в Президиум Второго конгресса III Коммунистического Интернацио-
нала, было констатировано следующее расхождение между революцион-
ными коммунистами и большевиками в понимании форм и путей построе-
ния нового общества: «Схеме: диктатура пролетариата, национализация
хозяйства, государственный социализм, рабочая демократия — партия
революционного коммунизма противопоставляет: власть трудящихся,
социализация хозяйства, общественный социализм, трудовая демокра-
тия» [5. 1919. № 19(86)]. Кроме того, революционные коммунисты
считали, что их программа в отличие от программы большевиков явля-
ется более «кратким путем» к коммунизму.
Другим крупным историческим событием, сыгравшим большую роль
в эволюции взглядов партии революционного коммунизма к марксизму,
явился VIII съезд РКП (б) (март 1919 г.), и в частности его решение об
отношении к среднему крестьянству. Известно, что В. И. Ленин постоянно
указывал на сложность отношений пролетариата со всей непролетарской,
а также полупролетарской массой трудящегося населения, поскольку
они складываются фактически в «обстановке бешеного и многообразного
сопротивления со стороны буржуазии» [4. Т. 39. С. 16].
Учитывая преобладание мелкотоварного уклада в стране, В. И. Ленин
подчеркивал, что на вопрос о среднем крестьянстве нужно обратить особое
внимание: «Среднее крестьянство — это самый крупный слой, который
увеличился после нашей революции благодаря тому, что мы уничтожили
помещичью . . . собственность на землю» [Там же. Т. 38. С. 255].
По отношению к среднему крестьянству никогда ни один социалист,
подчеркивал В. И. Ленин, не ставил вопроса о применении насилия.
Но если теоретически с этим положением все согласны, то на практике
«эта линия соблюдается непоследовательно» [Там же, С. 195] в силу
громадных трудностей, которые вытекали, с одной стороны, из того, что
среднее крестьянство постоянно колеблется и подчас кулаку удается
перетянуть его на свою сторону, а с другой — пролетариат не имел
еще опыта, практического умения по руководству трудящимися. К тому же
сам пролетариат «не лишен недостатков и слабостей капиталистического
общества. Он борется за социализм, и вместе с тем борется против своих
собственных недостатков» [Там же. С. 197—198].
Кроме того, в каждой местности практическим работникам очень
трудно отделить середняка от зажиточного крестьянина, от кулака. Вот по-
чему подчас «удары, которые предназначались для кулаков, — отмечал
В. И. Ленин, — падали на среднее крестьянство» [Там же. С. 146].
Вскрывая недостатки в практическом осуществлении союза рабочих со
средним крестьянством, В. И. Ленин на VIII съезде РКП (б) указывал:
«Мы можем линию нашей партии, которая недостаточно шла на блок,
на союз, на соглашение со средним крестьянством, — мы эту линию можем
и должны выравнять и выправить» [Там же].
В этой связи В. И. Ленин утвердительно ответил на вопрос об участии
середняка в строительстве социализма. Эта формулировка вошла в про-
грамму партии, принятую на VIII съезде в 1919 г.: «По отношению
к среднему крестьянству политика РКП состоит в постепенном и плано-
мерном вовлечении его в работу социалистического строительства»
[16. Т. 2. С. 88]. В данном положении программы, разъяснял В. И. Ленин,
13:
195
«мы формулируем то, что много раз основоположники социализма го-
ворили по отношению к среднему крестьянству» [4. Т. 38. С. 162].
Съезд принял специальную резолюцию «Об отношении к среднему
крестьянству», где было решительно осуждено смешение середняка
с кулаком и распространение на средних крестьян мер, направленных
на борьбу с кулачеством. Такие меры квалифицировались как грубое
нарушение не только всех декретов Советской власти и его политики,
но и всех основных принципов коммунизма, указывающих на соглашение
пролетариата со средним крестьянством в период борьбы пролетариата
с буржуазией. Съезд предложил оказывать всестороннюю помощь
не только совхозам, коммунам и другим объединениям, но и среднему
крестьянству в снабжении продуктами городской промышленности, ору-
диями труда, семенами и др. [ 16. Т. 2. С. 1 10]. В резолюции специально
подчеркивалось, что «ни в постановлениях партии, пи в декретах Совет-
ской власти никогда не было отступлений от линии соглашения со средним
крестьянством» [16. Т. 2. С. III].
В намеченный В. И. Лениным в марте 1919 г. план «спешных мер
за середняка» входили следующие мероприятия: немедленное ослабление
чрезвычайного налога с середняка, продовольственных реквизиций и
взысканий, а также отмена принудительных мер по вступлению в ком-
муны [4. Т. 38. С. 413].
Учет интересов широких масс среднего крестьянства сыграл большую
роль в укреплении союза рабочих с трудящимися крестьянами и в победе
над иностранной интервенцией и в гражданской войне.
Большое влияние на изменение отношения мелкобуржуазной интел-
лигенции к Советской власти и на переход на платформу большевиков
мелкобуржуазных групп и партий сыграла также победа Красной Армии
на фронтах гражданской войны. В этих условиях в статье, написанной
к открытию V съезда партии революционных коммунистов, подчерки-
валось, что «начинает терять смысл существование не только ,,анти-
большевистских", но просто оппозиционных лойяльных политических
партий: борьба за власть становится бессмыслицей, ибо мы вступили
на путь коренной! перестройки хозяйственных отношений, где речь может
идти лишь об идейной борьбе за различные методы хозяйственного
строительства». Определенное значение в укреплении революционных
элементов партии революционного коммунизма и тенденций в сторону
сближения с РКП (б) сыграло освобождение партии от экстремистских
элементов, пытавшихся провести в обход большинства членов ее ЦК
объединение с более правыми левонародническими группами, которые
не отказались от мечты о свержении большевиков [см. 2. С. 192—205].
В плане эволюции левонароднической идеологии к марксизму опреде-
ленный интерес представляет статья автора вводной теоретической части
программы партии революционного коммунизма П. Сапожникова под
несвойственным для народников названием «Пролетарская революция
и борьба за индивидуальность», написанная в феврале 1920 г. Значимость
такой статьи на пути этой партии к марксизму подкрепляется тем, что
в сентябре 1920 г. она была опубликована в приложении к «Воле труда»,
но уже за подписью ЦК партии. Уже в самом названии статьи дано
соединение элементов марксизма и народничества, поскольку революцион-
196
ные коммунисты признавали социалистическое содержание Октябрьской
революции, отрицая ее пролетарский характер.
В статье делалась попытка с позиций социологической теории Михай-
ловского проанализировать причины того, почему социалистическая
революция началась в России, а не в капиталистически развитых странах.
В статье впервые признавалась с позиций народнической идеологии
закономерность не просто социальной или социалистической революции
в России, а именно «пролетарского» характера этой революции. Сам факт
такого признания свидетельствовал о сдаче народнических позиций
по данному вопросу и о крупном шаге к марксизму в теории.
Революционные коммунисты и раньше признавали, что пролетариат
выступал как передовой борец, авангард революции. Новым было призна-
ние именно пролетарского характера социальной революции и вытекав-
ший из этого следующий логический шаг -- признание пролетарского
характера советского государства, что вело к принятию диктатуры
пролетариата. Определенное влияние на эволюцию взглядов революцион-
ных коммунистов имело образование Советской республики в Баварии,
Венгерской советской республики и их разгром контрреволюцией.
Отличительной особенностью пролетарского государства, по мнению
Сапожникова, являлось «обобществление всех материальных и духовных
ценностей общества, всего хозяйственного и административного аппарата
в руках руководящего революцией класса — пролетариата, а цель —
развитие производительных сил общественного целого путем диктатуры
пролетариата во всех областях жизни» [5. 1920. № 14(81)].
В статье решительно отвергалась выдвигавшаяся мелкобуржуазными,
в том числе другими народническими партиями, концепция «третьей
силы», якобы противостоящая диктатуре как буржуазии, так и пролета-
риата. Это положение было затем закреплено в решении ЦК партии
и ее V съезда. Сапожников расценивал пролетарское государство как
развивающуюся исторически прогрессивную форму на пути к коммунизму.
А потому «всякое противодействие установлению пролетарского государ-
ства есть не что иное, как явление регрессивное, реакционное» [5. 1920.
№ 14(81)]. Этот вывод был направлен не только против правонародни-
ческих, но и против тех левонароднических групп, которые под предлогом
борьбы за диктатуру трудящихся (против диктатуры пролетариата) не
отказались от мечты о свержении большевиков.
В статье указывалось, что пролетарское государство еще содержит
в себе элементы социальной разнородности, поэтому остается и необ-
ходимость борьбы за индивидуальность и за новые общественные формы.
Но при этом решительно подчеркивалось, что «методами борьбы за новую
общественность не могут служить бланкистские методы борьбы социаль-
ной «вольницы», зачастую объективно помогающей капитализму», затем-
няющей сознание масс, увлекая их на путь реакционных движений [5. 1920.
№ 14(81)]. И как вывод из нового отношения к диктатуре пролетариата
Сапожников видел задачу своей партии, с одной стороны, во всемерной
поддержке пролетарского государства, а с другой — в борьбе за «социаль-
ную однородность» общества и новую общественность, т. е. за коммунизм
путем пропаганды своих идей, путем поднятия материального и культур-
ного уровня трудящихся.
197
В данной статье с идеологических позиций народничества, борьбы
за индивидуальность человеческой личности на основе анализа социально-
исторического процесса было дано объяснение закономерности установле-
ния диктатуры не трудящихся, а пролетариата, и перехода к общенарод-
ному государству трудящихся в будущем. Основные положения статьи
Сапожникова о пролетарском характере власти вошли в следующие
решения партии революционных коммунистов [5. 1920. № 19].
Одним из показателей поворота этой партии к марксизму стало более
критическое отношение к общетеоретической концепции эсеров и новое
обращение к идейному наследию революционного народничества XIX в.,
уже не в эсеровском, а в собственном толковании. Отвергнув эсеровский
подход к народническому наследию XIX в., Устинов писал, что «много
предрассудков принесло с собой в революцию народничество по милости
ПСР и такого его идеолога, как Чернов», благодаря чему «революционные
заветы Чернышевского и Лаврова оказались как следует забытыми»,
так же как и старое народничество, которое «приняло научную теорию
социализма в понимании Маркса» [5. 1920. № 15].
Немаловажную роль в признании революционными коммунистами
отдельных положений марксизма в теоретическом плане сыграло изучение
трудов революционных народников XIX в. под углом зрения воздействия
марксизма на их концепцию и обоснование самими народниками принятия
ими отдельных марксистских положений. В этом отношении особенно
большое значение имел анализ наследия той части трудов Лаврова,
которая касалась его теоретических выводов и практических установок,
сделанных исходя из опыта первой пролетарской революции — Париж-
ской Коммуны.
Подробнее остановиться на этом вопросе следует для того, чтобы
выявить общие пути и черты сложного и весьма противоречивого истори-
ческого процесса — движения партии революционного коммунизма
к большевизму.
В статье А. Устинова «Долой предрассудки!» рассматривались некото-
рые основные теоретические вопросы, подход к которым разделял народ-
ничество с марксизмом, партию революционного коммунизма с больше-
виками. Эти вопросы касались соотношения конечной цели и ближайших
задач, роли экономики в перевороте, а также столь острой для народников
проблемы применения насилия и принуждения в условиях диктатуры
пролетариата. Обращалось внимание на то, что некоторые члены партии
революционных коммунистов смешивали конечные цели с путями дости-
жения. Устинов отмечал, что Лавров различал два момента в обществен-
ном развитии: «момент торжества пролетариата» и «момент окончатель-
ного установления нормального социалистического порядка в обществе».
Указание на ошибочность этого смешения имело огромное значение
в условиях, когда революционные коммунисты форсировали развитие
коммунистических форм. «В этом смешении, — подчеркивал Устинов, —
Лавров в вопросе о диктатуре пролетариата видел источник недоразуме-
ний». Устинов выдвинул важное, имевшее принципиальное значение для
теоретической переориентации партии положение о том, что «до установ-
ления нормального социалистического порядка в обществе нам еще
далеко» [5. 1920. № 15(86)]. Из указанного определения этапа развития
198
революции вытекало признание необходимости сохранения диктатуры
пролетариата и преждевременности замены ее властью всех трудящихся.
Солидаризируясь с определением пролетарского характера социальной
революции, данным в статье Сапожникова, Устинов писал: «Перед нами
социальная революция, совершаемая пролетариатом, за нами уже три
года опыта этой революции».
Большое внимание в статье уделялось существенному вопросу дикта-
туры пролетариата — против кого направлено принуждение? Признава-
лось, что принуждение и насилие со стороны диктатуры пролетариата
должно распространяться на широкую область преобразований и захва-
тит не только политическую, экономическую, но и социальную стороны
жизни.
Насилие, писал Устинов, цитируя Лаврова, «будет направлено в мо-
мент, немедленно следующий за победою пролетариата» против доли
населения, враждебной рабочему классу или не усвоившей себе начала
нового общества, или «слишком проникнутой старыми привычками».
Для партии революционных коммунистов такая постановка была совер-
шенно новой. Устинов подчеркивал, что Лавров видел потребность
в принудительных отношениях, устанавливаемых пролетариатом после
его победы, не только к враждебным элементам, но и к «отсталому
элементу» [5. 1920. № 15(82)]. В статье нашло отражение понимание
Устиновым необходимости длительного периода существования государ-
ственной власти.
Большую роль в переориентации взглядов революционных коммуни-
стов сыграло приводимое Устиновым утверждение Лаврова о превали-
ровании над другими вопросами проблем экономического переустройства
общества: «Пока экономический переворот не совершен во всех главных
основах, ничего не сделано» [5. 1920. № 15(82)]. Как уже отмечалось,
члены партии революционного коммунизма очень много говорили и писали
о равенстве, о борьбе за индивидуальность как определяющем начале
в социальном переустройстве страны. А. Устинов привел слова Лаврова:
«Равенство может быть установлено только путем экономического пере-
ворота, революционной диктатуры. . . о свободе можно с пользой говорить
только тогда, когда это равенство будет установлено» [5. 1920. № 15(82)].
Пересмотрев свои старые позиции, Устинов писал: «Той осью, вокруг
которой совершается данный переворот, является экономический пере-
ворот, переворот в области производственных отношений, меняющий
конфигурацию общества» [5. 1920. № 15(82)]. Последнее свидетель-
ствовало о повороте к историческому материализму.
Представляется, что большую роль в теоретическом переосмыслении
и в последующем вступлении членов партии революционного коммунизма
в большевистскую партию, а следовательно, и принятии программы
РКП (б), сыграло разъяснение, данное Устиновым об отношении Лав-
рова к содержанию программы революционной партии и методу ее
осуществления. Устинов обращал внимание на то, что Лавров перво-
степенное значение отдавал революционному действию, решительному
проведению преобразований, осуществлению программы, «предоставляя
будущему исправить их недостатки». Лавров объяснял это тем, что «если
победа пролетариата упрочится, то он будет иметь достаточно времени,
199
чтобы улучшить первую попытку рядом реформ более или менее мирных
или крутых» [5. 1920. № 15(82)].
Данное положение Лаврова, приведенное Устиновым, было как бы
прямо направлено не только против левоэсеровского политиканства,
но и против тех элементов в среде самих революционных коммунистов,
которые постоянно подчеркивали свое несогласие с большевиками, с их
планом социалистических преобразований.
В этой связи А. Устинов понимал, что его теоретические выводы
являлись определенным отходом от ряда эсеро-народнических основ
в сторону марксизма. Он сознавал неизбежность обвинений в «марксист-
ском» подходе к явлениям действительности со стороны «старых народ-
ников, не стряхнувших с себя бессильного в революции народничества»
[5. 1920. № 15(82)]. Отводя эти упреки, он обращался к историческим
фактам, раскрывавшим, по сути дела, постепенную сдачу народничеством,
и эсерами в частности, своих отдельных теоретических позиций в области
экономического учения марксизму.
Положения, развитые в статьях Сапожникова и Устинова, навстречу
марксизму по коренным вопросам революции, вначале вызвали серьезные
возражения на V съезде партии революционного коммунизма. Принятию
тезисов ЦК по общему вопросу партийной политики предшествовали
бурные прения. «Воля труда» писала, что вопросы на съезде «стояли
так остро, что, казалось, съезд готов расколоться» [5. 1920. № 15(82)].
После V съезда стали печататься комментарии ЦК партии к про-
грамме, необходимость разъяснения которой обнаружилась на съезде,
поскольку делегаты отмечали в выступлениях некоторых членов ЦК на
съезде расхождения с самой программой. В этих комментариях прямо
указывалось, что составители программы остерегались вводить в нее
спорные и конкретные, подробные формулировки целей и способов их
достижения [5. 1920. № 15(82)].
Программа строилась на основе теоретических предпосылок пред-
шественников партии и из опыта трех лет революции (1917—1919 гг.).
К своим предшественникам ЦК партии революционного коммунизма уже
открыто относил К. Маркса, Ф. Энгельса, Н. Г. Чернышевского, П. Л. Лав-
рова, Н. М. Михайловского.
В комментариях указывалось, что у Маркса и Энгельса берутся
«основные положения их экономической теории» [5. 1920. № 15(86)].
Такой поворот к экономической теории марксизма, отвергавшейся ранее,
потребовал от теоретиков партии революционного коммунизма веского
обоснования.
С этой целью в комментариях к программе приводились свидетель-
ства видных деятелей старой эсеровской партии. Так, указывалось,
что один из основателей и теоретиков старой партии эсеров М. Гоц
утверждал: «Ни одна будущая система социализма не сумеет обойти
работы Маркса, всякая должна будет брать исходной точкой его положе-
ния» [5. 1920. № 15(82)]. А. Комов, участник I съезда партии эсеров,
находил, что программа партии социалистов-революционеров представ-
ляет собой «эклектическое соединение марксистских догм и поправок
к этим догмам и некоторых идеалистических воззрений нашей русской
социологической школы» [5. 1920. № 15(82)]. Будучи согласным с Комо-
200
вым, ЦК партии революционного коммунизма перечислил, в какие сферы
программных воззрений социалистов-революционеров проникло марк-
систское мировоззрение: область общей историко-материалистической
концепции, область прогноза или «марксовой трансформации буржуазно-
капиталистического строя в социалистическое общество» и область
«понимания и оценки значения классовой борьбы в истории и социализме»
[5. 1920. № 15 (82)].
Как вывод из приведенных ими свидетельств авторитетных деятелей
народничества конца XIX и начала XX в., в комментарии ЦК партии
революционного коммунизма указывалось: «Мы постольку марксисты,
поскольку социальной революцией решается „экономическая проблема",
переворот в области производственных отношений, и мы постольку
не марксисты, а „народники", поскольку мы борьбу за раскрепощение
человеческой личности от всякого гнета эксплуатации и неравенства
выводим за рамки борьбы за экономическое раскрепощение от власти
буржуазно-капиталистической собственности». Принимая марксизм как
одну из теоретических предпосылок своей социально-экономической
концепции, ЦК в то же время сужал марксизм, который отнюдь не сводит
освобождение личности лишь к ее экономическому раскрепощению.
В статье «Наше решение», где содержалось объяснение причин
слияния с большевиками, указывалось, что партия «пересмотрела свое
мировоззрение и очистила его от „оппортунистических" элементов, про-
ведя его через горнило революции: „наш" Лавров и Михайловский —
не Михайловский и Лавров Авксентьева, Бунакова и Чернова», т. е.
правых эсеров [5. 1920. № 19(86)].
Партия революционного коммунизма ставила себе в заслугу то, что
она дольше других партий являлась верным хранителем идей и револю-
ционных традиций народничества. Специфика движения революционных
коммунистов к марксизму, в отличие от народников-коммунистов, со-
стояла в том, что, отходя от противопоставления себя марксизму, призна-
вая в ряде областей его правоту, они стремились теоретически с народни-
ческих позиций объяснить свой переход, подкрепляя его аргументами
одного из выдающихся основоположников и теоретиков революционного
народничества — П. Л. Лаврова.
Пересмотр революционными коммунистами ряда ведущих положений
эсеро-народнической концепции построения социализма, которые ранее
лежали в основе социально-экономических взглядов партии, являлся
ярким свидетельством осознания несостоятельности и краха эсеровской
концепции социализма даже с точки зрения левонародничества партии
революционного коммунизма.
Движению революционных коммунистов к марксизму способствовала
проводившанся большевиками экономическая политика в деревне, в ос-
нове которой лежал дифференцированный подход к различным слоям
крестьянства при последовательной защите интересов крестьянина-труже-
ника, сыгравшая большую роль в повороте трудовой деревни к прочному
союзу с пролетариатом города, к росту авторитета и влияния большевиков
среди трудящихся масс. Падение влияния партии революционного ком-
мунизма в деревне привело к сокращению ее численности. Так, по под-
счетам Ю. И. Шестака, численность членов партии и сочувствующих
201
в сентябре 1920 г. упала до 1625 человек по сравнению с 4.300 в декабре
1918 г., т. е. сократилась почти втрое [17. С. 134].
Следует отметить, что в партии революционного коммунизма, делав-
шей шаги к большевизму, не было общего четкого представления по
вопросам исторического развития нового общества. Большое влияние
на определение революционными коммунистами своих взглядов на стадии
будущего общества сыграли работы В. И. Ленина, в частности «Госу-
дарство и революция», выдержки и ссылки на которую приводились
в программных заметках ЦК партии. Так, коммунизм по сравнению
с социализмом революционные коммунисты рассматривали как высшую
форму общественности, следующую «за установлением социализма
на развалинах капитализма» — капитализм, социализм, коммунизм —
такова последовательная смена общественно-хозяйственных форм»
[5. 1920. № 18(86)]. Линия большевиков на привлечение к социалисти-
ческому преобразованию страны представителей мелкобуржуазной демо-
кратии давала возможность последним в ходе совместной практической
работы на местах с большевиками изживать иллюзии и предрассудки
народнической концепции социализма эсеров.
В связи с принятым 11 конгрессом Коммунистического Интернационала
решения о том, что в каждой стране должна быть одна коммунистическая
партия, партия революционного коммунизма, будучи историей своего
развития теоретически уже подготовлена к восприятию основных положе-
ний марксизма, применительно к национальным условиям пролетарской
революции в России, приняла решение о слиянии своей партии с РКП (б).
В Декларации ЦК партии революционного коммунизма, направленной
26 июля 1920 г. в Президиум II конгресса Коммунистического Интер-
национала, указывалось о поддержке партией единого революционного
фронта с РКП (б), хотя и отмечались отдельные теоретические разно-
гласия с большевиками. В заключении Декларации говорилось, что
«нет больше политического оправдания для самостоятельного существо-
вания партии: вне Коммунистического Интернационала. . . не может быть
революционной коммунистической партии действия» — таково мнение
ЦК, которое он представит на решение ближайшего съезда партии
[5. 1920. № 18(86)]. Само обоснование вступления в РКП (б) давалось
не только с точки зрения революционной необходимости, но и с точки
зрения народнической идеологии.
Большую роль в принятии решения о слиянии партии революционного
коммунизма с большевиками сыграла резолюция по аграрному вопросу
II конгресса Коминтерна, в которой были изложены В. И. Лениным
марксистские взгляды на аграрный вопрос и на роль различных слоев
крестьянства в социалистической революции. На VI съезде партии рево-
люционного коммунизма (июль 1920 г.), который был созван для решения
вопроса о слиянии с РКП (б), доклад о II конгрессе Коминтерна сделал
П. Сапожников, который специально остановился на этой резолюции,
чтобы показать общность позиций партии с Коминтерном.
Большое значение этой резолюции для слияния партии революцион-
ного коммунизма с РКП (б) отмечал и А. Устинов. Он считал, что слияние
в значительной степени облегчалось тем, что согласно резолюции Комин-
терна к революционной борьбе за социализм привлекались все те клас-
202
совые категории трудовых крестьян, которые составляли социальную
базу ПРК.
Руководство ПРК заявило, что залог слияния — происходящая рево-
люция, которая лежит в плоскости народнического идеала, в силу того,
что в ходе ее «совершается огромный процесс раскрепощения челове-
чества от старого мира, частной собственности и эксплуатации».
VI Всероссийский съезд партии революционного коммунизма принял,
при одном воздержавшемся, 22 сентября 1920 г. резолюцию по вопросу
о единой Коммунистической партии, в которой согласился с Декларацией
ЦК партии, направленной ранее в Президиум II конгресса Коминтерна.
ЦК РКП (б) предложил всем организациям принять в свой состав
членов местных организаций революционных коммунистов на основании
постановления, выработанного ЦК РКП (б) совместно с Политбюро
партии революционного коммунизма [14. 1920. № 24 (87)].
Таким образом, пройдя сложный и противоречивый путь развития,
под влиянием практики социалистических преобразований, осуществляе-
мых большевиками во главе с В. И. Лениным, на основе марксистского
учения, преодолев предрассудки эсеро-народнической идеологии, партия
революционного коммунизма приняла решение о слиянии с РКП (б).
Это явилось важным свидетельством всепобеждающей силы идей марк-
сизма-ленинизма, к признанию которых приходили лучшие представители
мелкобуржуазных революционных партий.
Концепция народнического социализма эсеров являлась в своей
классовой основе национальной формой мелкобуржуазного, крестьян-
ского социализма и разновидностью аграрного социализма по своему
социально-экономическому содержанию. Она служила идейно-теорети-
ческим обоснованием их политической деятельности.
Мелкобуржуазный социализм эсеров потерпел крах с точки зрения
путей построения социализма после февральской революции 1917 г.
Соглашательство с буржуазией, банкротство аграрной политики эсеров,
измена правых эсеров и центра партии интересам трудового крестьян-
ства, раскол партии и выделение партии левых эсеров являлись выраже-
нием несостоятельности и краха теории мелкобуржуазного социализма
эсеров, согласно которой после прихода к власти «революционной»
демократии вместо классовой борьбы наступает эпоха классового сотруд-
ничества на путях «организованного» движения к социализму.
Крах мелкобуржуазного социализма эсеров являлся необходимым
этапом, важной предпосылкой для преодоления мелкобуржуазных ил-
люзий соглашательства с буржуазией, для перехода широких масс
трудящихся к пролетарским методам классовой борьбы с буржуазией
и построения социализма.
Крах концепции аграрного социализма эсеров выразился в том, что
осуществление революционно-демократических требований их аграрной
программы Октябрьской социалистической революции привело не к тем
результатам, на которые они рассчитывали. Эсеровская идеология покои-
лась на нерасчлененности различных классовых интересов внутри трудо-
вого крестьянства и была направлена на примирение и затушевывание их.
Проведение социализации земли, как указывал В. И. Ленин, с неиз-
бежностью вело к дальнейшему расхождению интересов бедноты и зажи-
203
точных крестьян в ходе уравнительного перераспределения земли и ин-
вентаря. Кулацкие восстания, прокатившиеся по стране летом—осенью
1918 г., свидетельствовали о крахе эсеровских надежд создать однородную
трудовую деревню через уравнительность землепользования.
Крах мелкобуржуазной концепции социализма эсеров, рассматривае-
мый в теоретическом аспекте как крах их социально-экономического
обоснования путей, движущих сил и способов социалистического преоб-
разования страны, нашел свое выражение и в последующем признании
правоты марксизма и в отказе от ряда эсеровских предрассудков и догм
народничества двух народнических партий — революционного ком-
мунизма и народников-коммунистов, образовавшихся после левоэсеров-
ского мятежа в июле 1918 г. на развалинах партии левых эсеров.
Развитие революционного движения и борьбы за социалистическое
преобразование страны с большой силой подтверждали глубину замеча-
ния В. И. Ленина о том, что «марксизм, как единственно правильную
революционную теорию, Россия поистине выстрадала полувековой исто-
рией неслыханных мук и жертв, невиданного революционного героизма,
невероятной энергии и беззаветности исканий, обучения, испытания
на практике, разочарований, проверки, сопоставления опыта Европы»
[4. Т. 41. С. 8].
Крах народнического социализма эсеров представлял собой предпо-
сылку и для изживания идеологических форм мелкобуржуазного социа-
лизма и перехода лучших представителей революционных левонародни-
ческих партий на позиции революционного марксизма. Он являлся
закономерным этапом на пути движения социальной мысли револю-
ционной мелкой буржуазии в России к научному социализму пролета-
риата.
Реформистская же ветвь мелкобуржуазного социализма эсеров раз-
вивалась в сторону сближения с буржуазной идеологией при отходе от
революционно-демократических принципов и требований народнического
социализма.
Уже при образовании партии социалистов-революционеров при озна-
комлении с проектом программы В. И. Ленин, отметив, что он «знаменует
явный переход „от народничества к марксизму"», сделал вывод о неизбеж-
ности «внутреннего распадения партии, совершающей этот переход»
[Там же. Т. 13. С. 396].
После I съезда партии эсеров «идейное и политическое распадение»
этой партии на три течения — максималистское, оппортунистическое
и центр стало фактом. Своеобразие состояло в том, что эсеровским
центровикам нельзя было защищаться от обоих этих течений иначе,
«как становясь по существу дела на точку зрения марксизма» [Там же.
С. 398—399].
Выше был очерчен процесс «внутреннего распадения», сначала
идейный, а затем организационный политических партий «народнического
социализма», вначале эсеров, затем левых эсеров, завершившийся эволю-
цией левонародиических партий — народников-коммунистов и революци-
онных коммунистов— к большевизму. Различие путей эволюции к марк-
сизму этих партий дает возможность подойти к выявлению определенных
закономерностей аналогичного процесса, происходящего в наше время
204
и имеющего колоссальное значение для судеб стран, борющихся за
социальное освобождение трудящихся.
Принятие партиями народников-коммунистов (в 1918 г.) и революци-
онных коммунистов (в 1920 г.) решения о переходе в ряды РКП(б)
свидетельствовало об исчерпании возможностей развития эсеровской
концепции мелкобуржуазного социализма, об исторической ограничен-
ности народнической идеологии. Вместе с тем это служило доказатель-
ством непреходящей значимости марксистско-ленинской теории как ору-
дия преобразования общества, как путеводной звезды революционного
обновления мира.
ЛИТЕРАТУРА
I. Гусев К. В. Партия эсеров: от мелкобуржуазного революционарпзма к контр-
революции. М., 1975.
2. Шестак Ю. И. Большевики и левые течения мелкобуржуазной демократии. М._
1974.
3. Шестак Ю И. Тактика большевиков по отношению к партии левых эсеров
и отколовшимся от нее партиям революционных коммунистов и народников-
коммунистов. М.. 1971.
4. Ленин В. И. Поли, собр сои.
5. Воля труда. 1918.
6. Сб докл. и резолюций I Всероссийского сьезда партии революционного комму-
низма. М. ,1918.
7. Ленинский сб. XVIII.
8. Декреты Советской власти. М.. 1957. Т. 1.
9. Суперфин Л. Г. Критика К. Марксом и Ф. Энгельсом концепции грубоуравни-
тельного коммунизма. М., 1975.
10. Г инее В. Н. Аграрный вопрос и мелкобуржуазные партии в России в 1917 г. Л..
1977.
II. Нонкина Т. Д. Фракции мелкобуржуазных партий на Всероссийских съездах
Советов (1917--1920 гг.) // Банкротство мелкобуржуазных партий России
1917—1922 гг. / Оту. ред. М. И. Минц. М., 1977. 'I. I.
12. Фпгуровская Н. К. Аграрные проблемы в советской экономической литературе
20-х годов. М.. 1978.
13. Программа партии революционного коммунизма в популярном изложении
Н. Ковальской. М., 1919.
14. Известия ВЦП К. 1918.
15. Восьмой съезд РКП(б): Протоколы. М„ 1959.
16. КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ПК. М.,
1983. Т. 2.
17. Шестак К). И. Взаимоотношения большевиков с левыми мелкобуржуазными
партиями и группами в голы гражданской войны//Банкротство мелкобуржу-
азных партий России 1917 -1922 гг. / Отв. ред. И. И. Минц. М., 1977.
18. Знамя трудовой коммуны. 1918.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение 3
Раздел первый
ФЕВРАЛЬСКАЯ БУРЖУАЗНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКАЯ
РЕВОЛЮЦИЯ И КРАХ РЕФОРМИСТСКИХ ПУТЕЙ
ПОСТРОЕНИЯ СОЦИАЛИЗМА ЭСЕРОВ . 13
Глава первая
Социально-экономическая концепция народнического социализма
эсеров..................................................... 13
1. Представления эсеров об экономике социалистического обще-
ства ... ... 13
2. Эсеры о предпосылках социализма в России . 19
3. Эсеры о путях перехода к социализму ... 37
4. Программа построения «аграрного социализма» . 44
Глава вторая
Банкротство аграрной политики эсеров....................... 59
1. Позиции эсеров по основным вопросам революции . .59
2. Несостоятельность эсеровских попыток регулировать земельные
отношения до Учредительного собрания....................... 75
3. Провал попыток эсеров подготовить земельную реформу . 89
Раздел второй
ВЕЛИКАЯ ОКТЯБРЬСКАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ
РЕВОЛЮЦИЯ И ПОЛНЫЙ КРАХ СОЦИАЛЬНО-
ЭКОНОМИЧЕСКОЙ КОНЦЕПЦИИ НАРОДНИЧЕСКОГО
СОЦИАЛИЗМА ЭСЕРОВ 115
Глава третья
Социально-экономические взгляды левых эсеров и крушение «аграр-
ного социализма» эсеров .................................. 115
1. Разработка левыми эсерами экономической программы построения
социализма ..... 116
2. Крушение «аграрного социализма» эсеров . 136
Глава четвертая
Социально-экономические взгляды народников-коммунистов и нх
эволюция к большевизму.................................... 148
Глава пятая
Социально-экономические воззрения революционных коммунистов
и их эволюция к большевизму................................172
Маргарита Васильевна Спирина
КРАХ МЕЛКОБУРЖУАЗНОЙ КОНЦЕПЦИИ
СОЦИАЛИЗМА ЭСЕРОВ
Утверждено к печати
Ордена Трудового Красного Знамени
Институтом экономики АН СССР
Редактор издательства И. К. Кокошкина
Художник Ф. Н. Буданов
Технические редакторы Н II. Кузнецова, А. М. Сатарова
Корректоры Л. И. Левашова, Л. Р. Маиунльская
ИБ № 31745
Сдано в набор 04.01.87.
Подписано к печати 09.04.87.
A-0I760. Формат бОХЭО’/ю
Бумага офсетная № 1
Гарнитура литературная. Фотонабор.
Печать офсетная
Усл. печ. л. 13. Усл. кр. отт. 13.3. Уч.-изд. л. 16,9.
Тираж 1900 экз. Тип. зак. 1150
Цена 2 р. 60 к.
Ордена Трудового Красного Знамени
издательство «Наука»
117864, ГСП-7 Москва, В-485
Профсоюзная ул., 90.
Ордена Трудового Красного Знамени
Первая типография издательства «Наука»
199034, Ленинград, В-34, 9 линия, 12.
В издательстве «НАУКА»
по серии научно-популярной литературы
готовится к изданию:
Рудык Э. Н. Трудящийся в управлении производством — творец
или робот? : (в лабиринтах современной советологии). 4,5 л. 30 коп.
В книге раскрыта апологетическая сущность антимарксистских
трактовок «соучастия» труда и капитала в управлении предприятиями.
Показана несостоятельность утверждений о недемократическом ха-
рактере экономического строя социализма, нападок на принцип демо-
кратического централизма в управлении социалистическим произ-
водством, а также иллюзорность предлагаемых советологами «альтер-
нативных» моделей.
Для экономистов, философов, социологов.
Книги можно предварительно заказать в магазинах «Академ-
книга». Для получения книг почтой заказы просим направлять по
одному из перечисленных адресов:
1 17192 Москва, Мичуринский проспект, 12, магазин «Книга - почтой»
Центральной конторы «Академкнига»;
197345 Ленинград, Петрозаводская ул., 7, магазин «Книга - почтой»
Северо-Западной конторы «Академкнига»;
252030 Киев. ул. Пирогова, 4, магазин «Книга -- почтой» Украинской
конторы «Академкнига» или в ближайший магазин «Академ-
книга».