9(4)
T-94
ОГЮСТЕН ТЬЕРРИ
ИЗБРАННЫЕ
СОЧИНЕНИЯ
Перевод с французского
ПОД РЕДАКЦИЕЙ И С ПРЕДИСЛОВИЕМ
О. Л. ВАЙНШТЕЙНА
ГОСУДАРСТВЕННОЕ
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МОСКВА — 1937

9(4)
T 94
В настоящее издание «Избранных сочинений»
Огюстена Тьерри вошла полностью одна из глав¬
ных его работ — «Опыт истории происхождения
и успехов третьего сословия», в которой автор
проследил развитие французской буржуазии до
буржуазной революции 1789 г.
Кроме того в «Избранные сочинения» вклю¬
чены отрывки из других произведений Тьерри,
наиболее ярко характеризующие его взгляды
главным образом на средневековый период исто¬
рии Франции и Англин.

ОТ РЕДАКЦИИ
Настоящее издание «Избранных сочинений» французского
историка Огюстена Тьерри имеет в виду путем отбора отдельных
произведений или их частей дать читателю возможно более пол¬
ное представление об исторических работах Тьерри.
В «Избранные сочинения» включены отдельные главы
работ Тьерри, представляющие законченное целое, и статьи
по некоторым основным вопросам истории Англии и Франции,
которыми автор больше всего занимался. Только одна ра¬
бота — «Опыт истории происхождения и успехов третьего сосло¬
вия», — вызвавшая при своем появлении особое внимание К. Мар¬
кса, дается полностью. Помимо решающей оценки К. Маркса,
для нового издания этой работы в полном виде имеет значение
и то обстоятельство, что она является, согласно указанию само¬
го Тьерри, «итогом всех его трудов, относящихся к истории Фран¬
ции». Мы сочли возможным использовать для данного издания
русский перевод 1899 г., подвергнув его предварительно тщатель¬
ному сличению. Все остальные вошедшие сюда произведения
переведены т. Жуховецким наново.
«История завоевания Англии норманнами» не могла по своим
размерам найти себе здесь место. Эта работа распадается
на десять довольно объемистых «книг», притом настолько ме¬
жду собою связанных, что включение только одной из них каза¬
лось нам нецелесообразным. Этот пробел возмещается, однако,
тем, что отдельные статьи по истории средневековой Англии,
включенные в наше издание, являются как бы первыми набро¬
сками большой работы, дающими достаточно ясное представле¬
ние об основных мыслях Тьерри по данному вопросу.

ИЗ ПИСЬМА К. МАРКСА ФР. ЭНГЕЛЬСУ
от 27 июля 1854 г. *
Очень заинтересовала меня книга Тьерри «Histoire de la for¬
mation et du progrès du tiers-état», 1853 1. Удивительно, как этот
господин, le père 2 «классовой борьбы» во французской историо¬
графии, гневается в предисловии на «новых», которые, с своей
стороны, видят антагонизм между буржуазией и пролетариатом
и полагают, что следы этого противоречия можно открыть уже
в истории tiers-état 3 до 1789 года. Он старается доказать, что
tiere-état включает в себя все сословия, кроме noblesse 4 и clergé 5,
и что буржуазия играет свою роль в качестве представительницы
всех этих остальных элементов. Цитирует, например, из вене¬
цианских посольских донесений: «Questi che si chiamano li
stati del regno sono di tre ordine de persone, cioè del clero,
della nobilità, e del restante, di quelle persone che, per voce
commune, si può chiamare populo» 6.
Если бы господин Тьерри прочитал наши вещи, то он знал бы,
что решительный антагонизм между буржуазией и peuple 7,
естественно, начинается лишь тогда, когда она перестает проти¬
востоять clergé 8 и noblesse 9 в качестве tiers-état 10. Что же
касается «racines dans l’histoire» «d’un antagonisme né d’hier» 11,
то как раз его книга дает наилучшее доказательство того, что
«racines» 12 эти появились с возникновением самого «tiers-état».
Из выражения «Senatus populusque Roman us» 13 этот в общем
остроумный критик мог бы заключить, что в Риме никогда не
* Маркс и Энгельс, Собр. соч., т. XXII, стр. 48.
1   «История     происхождения    и   успехов    третьего    сословия»;    2   отец;
3 третьего сословия; 4 дворянства; 5 духовенства; 6 «Так называемые госу¬
дарственные сословия включают в себя три разряда людей: сословие ду¬
ховенства, дворянства и все остальные лица, которых можно попросту
назвать «народом»; 7 народом; 8 духовенству; 9 дворянам; 10 третьего со¬
словия; 11 исторических корней антагонизма, рожденного со вчерашнего
дня; 12 корни; 13 «сенат и народ римский;»
VI

было другого антагонизма, кроме антагонизма между senatus
и populus 14, что было бы вполне в его духе. В цитированных им
документах меня заинтересовало, что слово «catalla, capitalia»,
т. е. капитал, появляется с возникдовением коммун. Кроме того,
он, помимо желания, доказал, что ничто так не задержало побед¬
ного шествия французской буржуазии, как то, что она лишь
в 1789 году решилась сделать common cause 15 с крестьянством.
Хорошо показано, хотя и не сделано соответствующих выводов:
1) как с самого начала, по крайней мере со времени возвышения
городов, французская буржуазия становится слишком влиятель¬
ной благодаря тому, что она конституировалась как парламент,
бюрократия и т. д., а не как в Англии — только в результате
торговли и промышленности. Это, несомненно, и посейчас харак¬
терно для Франции. 2) По его изложению можно хорошо просле¬
дить, как вырастает класс, в то время как различные формы,
в которых сосредоточивается в разные эпохи сущность его, исче¬
зают, и различные части класса, приобретавшие влияние благо¬
даря этим формам, гибнут. Эта последовательная смена метамор¬
фоз, проделываемых классом, прежде чем он достигнет господ¬
ства, по-моему, нигде не изображена так хорошо, — по крайней
мере, по материалу. К сожалению, в вопросах о maîtrises, juran¬
des 16 и т. д., словом, о формах, в которых развивается промы¬
шленная буржуазия, он ограничился почти исключительно об¬
щими и общеизвестными фразами, хотя и тут он один только
обнаруживает заговорщический и революционный характер му¬
ниципального движения в XII веке.
14 сенатом и народом; 15 общее дело (образовать союз); 16 цехах,
гильдиях.

ОГЮСТЕН ТЬЕРРИ
I
Огюстен Тьерри родился в 1796 г. в Блуа, главном городе
департамента Луары-и-Шера. Отец будущего историка был
мелким провинциальным чиновником, исправно служившим
при всех режимах, быстро сменявших во Франции друг
друга, начиная с великой буржуазной революции и кончая
империей Наполеона I. Детство и юность Огюстена Тьерри
прошли в условиях военно-буржуазной диктатуры Наполеона,
непрерывных наборов, войн, опьянения победами над Европой,
сменившегося глубоким разочарованием буржуазии в прочности
завоевательной империи и целесообразности внутренней и внеш¬
ней политики императора. Отражая впоследствии настроения
среды, окружавшей его в годы юности, Огюстен Тьерри в своих
«Рассуждениях об истории Франции» упрекает императора в упор¬
ном подавлении «интеллектуальной свободы и свободы полити¬
ческой», в нежелании считаться со всей предшествовавшей
историей Франции, с освободительными идеями XVIII в., и
особенно подчеркивает «неслыханные страдания последних лет
императорского режима вследствие бесчинств полиции, огромных
злоупотреблений рекрутских наборов и чрезвычайных военных
судов, непомерной тяжести налогов и тиранических ограни¬
чений торговли».
Огюстен Тьерри получил среднее образование в местном
коллеже. Еще на школьной скамье, пятнадцатилетним юношей,
он почувствовал в себе призвание историка. Согласно его соб¬
ственному рассказу, решающее влияние в этом отношении на
него произвело чтение псевдоисторического романа Шатобриана
«Мученики».
Чтобы понять тот энтузиазм, с которым встречены были
французской молодежью того времени эти, в сущности ложно
исторические, писания Шатобриана, эта тенденциозная роман¬
тическая идеализация старины, нужно учесть жалкое состояние
исторической науки во времена империи. И в средней, и в выс¬
шей школе учащимся преподносились в качестве последнего
VIII

слова исторической науки плоские, безжизненные компиляции
Вейи и «Сокращенная хронология» Эно, которые Наполеон счи¬
тал «хорошими классическими книгами». Позаботиться о пере¬
работке этих книг и доведении в них изложения до новейших
времен император поручил своим министрам полиции и внут¬
ренних дел. Неудивительно, что единственно терпимая во Фран¬
ции официальная наука, которая должна была исторически
оправдать захват Наполеоном императорского трона и возвели¬
чивать его любимых героев — Александра Македонского и Карла
Великого,— вызывала у молодых буржуа только отвращение и
что мнимый «исторический колорит» в произведениях Шато¬
бриана казался им откровением.
По окончании коллежа Огюстен Тьерри был направлен
в Париж, в Нормальную школу, созданную революцией в каче¬
стве рассадника высококвалифицированных преподавателей. Из
профессоров этого учреждения наибольшее влияние на него
имели либеральный доктринер Ройе-Коллар и ученик философа-
материалиста XVIII в. Кондильяка Ляромигьер. Однако выс¬
шая школа в условиях наполеоновского режима почти ничего не
могла дать пытливому уму Тьерри. Гораздо больше он получил
от знакомства, перешедшего затем в тесную дружбу, со ставшим
потом знаменитым, но тогда еще безвестным социалистом-
утопистом Сен-Симоном.
В 1813 г. Тьерри уезжает преподавателем в Компьень, по
уже через несколько месяцев порывает с педагогической дея¬
тельностью, чтобы никогда более к ней не возвращаться.
С 1814 г. он снова в Париже, где становится ближайшим уче¬
ником и сотрудником Сен-Симона. Это сотрудничество, прекра¬
тившееся в 1817 г., выразилось в совместной публикации ряда
статей и брошюр, написанных в духе сенсимонистских идей о
реорганизации общества и государства (в 1814 г. — «О ре¬
организации европейского общества», в 1816 г. — «Соображения
о мероприятиях против коалиции», в 1817 г. — «Союз лите¬
ратуры и науки с торговлей и промышленностью»).
Впоследствии Тьерри всячески пытался отмежеваться от сво¬
его бывшего учителя; однако влияние последнего на его мировоз¬
зрение и историческую концепцию несомненно. Именно у Сен-
Симона Тьерри усвоил представление о расчленении общества
на борющиеся между собою классы, представление, перенесен¬
ное им из области социологии в область конкретной истории.
Именно у Сен-Симона он научился вниманию к обществу, к жизни
коллектива, массы, являющейся главным субъектом историче¬
ского процесса. Излюбленная мысль Сен-Симона, что история
до сих пор была лишь «биографией власти» и что она должна
стать «биографией массы», нашла свое развитие в следующих
словах Тьерри, написанных им в 1820 г.:
IX

«История Франции, какою ее изобразили современные исто¬
рики, вовсе не является подлинной историей страны, историей
национальной, народной... Самый лучший раздел нашего лето¬
писания, самый важный и поучительный для нас, еще не напи¬
сан: нам необходима история граждан, история народа... Такая
история дала бы нам одновременно и примеры для нашего по¬
ведения, и те чувства интереса и симпатии к прошлому, которых
напрасно ждать от описания авантюр ничтожной кучки приви¬
легированных персонажей, монопольно занимающих арену исто¬
рии... Увлечь нас могла бы только судьба тех людских масс,
которые жили и чувствовали, как мы... Подъем народных масс
к свободе и благосостоянию кажется нам более внушительным
явлением, чем походы специалистов по части завоеваний, а стра¬
дания этих масс более трогательными, чем страдания королей,
лишенных трона».
Этот яркий демократизм молодого Тьерри впоследствии,
как мы увидим, сильно потускнел, по даже и в этой форме он
должен быть понимаем очень ограничительно. Ибо весьма суще¬
ственно, чтò разумел Тьерри под народом. Народ для него —
это классово недиференцированная масса, включающая и всю
буржуазию, которая в изображении Тьерри составляет лучшую
часть парода, его сердце и душу. И в этом отношении Тьерри
зависит от Сен-Симона, который, как известно, противопоставлял
праздному классу «феодалов» класс «индустриалов», включая
сюда, наряду с трудящимися, фабрикантов, банкиров, купцов,
причем именно фабрикантам и банкирам отводится руководящая
роль в его идеально организованном обществе. У Тьерри, как и у
Сен-Симона, эти представления «вполне соответствовали той
эпохе, когда во Франции крупная промышленность, а вместе
с нею противоположность между буржуазией и пролетариатом
только еще начали развиваться» (Энгельс, Соч., т. XV, стр. 513).
В 1817 г., после разрыва с Сен-Симоном, Тьерри становится
сотрудником либеральной газеты «Европейский цензор» (Censeur
Européen). Он помещает здесь целую серию исторических статей,
в которых история служит ему орудием борьбы против реакцион¬
ного правительства Бурбонов и идеологов реставрированной
монархии. «В 1817 г., — писал он десять лет спустя, — я начал
искать в книгах по истории доказательств и аргументов в под¬
тверждение моих политических взглядов». Это свидетельство
тем более красноречиво, что оно относится ко времени, когда
Тьерри уже давно отошел от непосредственной политической
борьбы.
Тьерри пришел к занятиям историей не столько от романов
Шатобриана, сколько от политики, и это обстоятельство нало¬
жило печать на все его творчество, делая для нас знакомство
с этим буржуазным писателем интересным и поучительным.

Политические убеждения Тьерри в период его публицисти¬
ческой деятельности были убеждениями всей передовой бур¬
жуазной молодежи времен Реставрации. Эта молодежь искренно
ненавидела старый, дореволюционный порядок, видела в монар¬
хии Бурбонов препятствие к развитию Франции и угрозу еще
сохраненным Хартией 1814 г. основам буржуазной государ¬
ственности, мечтала о переходе власти в руки буржуазии, но
нереволюционным путем. Правда, когда после убийства наслед¬
ника престола герцога Беррийского в 1820 г. реакция во Франции
усилилась и жертвами цензурных гонений сделались все органы
либеральной оппозиции, в том числе и «Европейский цензор»,
многие из числа молодежи увлеклись идеей насильственного
переворота и вошли в тайное революционное общество «карбо¬
нариев». Среди членов этого тайного общества оказался в 1821—
1822 гг. и Огюстен Тьерри. Но революционная горячка исчезла
быстро, после первых же неудач, и буржуазные «революционеры»,
«убедившись в бесцельности общества, вернулись к своим конто¬
рам и к своим книгам» (Тьерри, Десять лет исторической работы,
Предисловие). Буржуазия, даже наиболее передовая, уже тогда
боялась революции, и тот же Тьерри выразил это совершенно
отчетливо в своем политическом credo:
«К ненависти против военного деспотизма, плода реакции,
против режима империи, присоединялось у меня глубокое от¬
вращение к революционной тирании, без всякого предубеждения
к какому угодно образу правления». Его идеал — «какое угодно
правительство с максимумом возможных гарантий личности
и с минимумом административного воздействия».
С  1822  г.   Тьерри  окончательно  отошел  от  активной  полити¬
ческой  деятельности  и  погрузился  в   научную   работу.   Несколько
лет  упорного  труда  он  потратил  на  изучение   огромного   количе¬
ства  источников  по  истории  средневековой  Англии.   Плодом  этих
занятий  явился   вышедший   в   1825 г.   обширный   труд   «История
завоевания   Англии   норманнами» 1  и   ряд   статей   по   различным
вопросам  истории  Франции   и   Англии.   Эта   работа   потребовала
от  него  настолько   сильного   напряжения,   что  он   почти   утратил
зрение,  а   к   1830 г.   совершенно   ослеп.
Труды Огюстена Тьерри получили сразу всеобщее призна¬
ние и имели шумный успех. Автор в них несколько смягчил или
затушевал свою прежнюю непримиримость к режиму Реставра-
1 Правильнее было бы писать не норманны, а нормандцы (примени¬
тельно к жителям герцогства Нормандии). Поэтому при переводе мы
всюду придерживаемся именно такой транскрипции. Мы делаем исклю¬
чение лишь для тех случаев, когда приводим заглавие сочинения Тьерри,
ибо в прежних русских его изданиях переводчики придерживались иной,
по нашему мнению, неправильной, транскрипции («норманны», «нор¬
маннское»).
XI

ции и получил двойное поощрение: Карл X в 1827 г. назначил
ему пенсию, а в мае 1830 г. утвердил его членом Академии.
Тьерри однако не пришлось сколько-нибудь поступиться в связи
с этим своими политическими убеждениями: июльская револю¬
ция 1830 г. низвергла Бурбонов и осуществила его политическую
программу, приведя к власти банкиров и биржевых спекулянтов
во главе с Людовиком-Филиппом Орлеанским. С этого времени
Тьерри из рядов оппозиции переходит в ряды рьяных защитников
правительства, считая июльскую монархию максимально воз¬
можным приближением к идеалу буржуазного государства.
Внешним выражением его преданности новой династии явилось
то, что свои «Рассказы из времен Меровингов», которые публико¬
вались в журнале «Revue des deux Mondes», прежде чем были изда¬
ны в 1840 г. отдельной книгой, он посвятил герцогу Орлеанскому,
назначившему его в 1835 г. своим библиотекарем. Внимание
к нему со стороны нового правительства выразилось еще в том,
что Гизо, тогда министр просвещения, назначил его председа¬
телем комиссии по изданию документов, относящихся к истории
третьего сословия во Франции. К первому тому этих докумен¬
тов, вышедшему в 1850 г., Тьерри написал обширное введение,
опубликованное в 1853 г. отдельной книгой под названием «Опыт
истории происхождения и успехов третьего сословия». Наконец,
Академия еще в 1841 г. присудила ему премию Гобера, которую
и предоставляла ему ежегодно вплоть до самой смерти, превра¬
тив ее таким образом в своего рода пенсию заслуженному исто¬
рику.
Впрочем личная жизнь Огюстена Тьерри в течение всего
этого времени была безрадостной. Слепой и полуразбитый пара¬
личом, он принужден был для чтения и письма пользоваться
услугами жены и друзей. Главное внимание в последний период
своей жизни Тьерри уделял переработке и переизданию ран¬
них трудов. Начиная с 1827 г. он неоднократно переделывал и
значительно дополнял для все новых изданий свои «Письма по
истории Франции». В 1834 г. он опубликовал ряд своих ста¬
тей 1817—1827 гг. в виде сборника, озаглавленного им «Десять
лет исторических работ». Этому сборнику он предпослал заме¬
чательное введение, представляющее нечто вроде его научной ис¬
поведи. «Историю завоевания Англии норманнами» он исправлял
почти непрерывно до самой смерти. «Рассказы из времен Меро¬
вингов», впервые изданные отдельно в 1840 г., увеличились
в размерах почти вдвое вследствие присоединения к ним боль¬
шого историографического введения, являющегося в сущности
самостоятельным произведением, под названием «Размышления
об истории Франции».
Революция 1848 г. окончательно подвела черту под всей
научной деятельностью Тьерри. На связь между этой рево-
XII

люцией и прекращением его научной работы Тьерри сам ука¬
зал в предисловии к изданию «Опыта истории происхождения
и успехов третьего сословия» в 1863 г. Революция 1848 г.
нанесла ему удар не только как орлеанисту, как человеку,
убежденному в совершенстве режима июльской монархии,
но и как историку. Вся его концепция истории Франции, исто¬
рии, которая, по его мнению, «поражает красотой единства и
простоты», была как бы перечеркнута революцией. «История
Франции, казалось, была опрокинута так же, как и сама Фран¬
ция» 1. На историческую сцену впервые выступил пролетариат,
как класс «для себя», как сила, угрожающая самым основам
буржуазного строя и сознательно противополагающая себя
классу буржуазии. Была опрокинута конечно не история, а лож¬
ное представление Тьерри об истории Франции. Тьерри упрямо
не хотел видеть давних зародышей борьбы между буржуазией и
пролетариатом внутри третьего сословия, которое представля¬
лось ему единым классом. Кровавые июньские дни 1848 г. до¬
казали ему воочию, что он жестоко заблуждался. Он еще пытался
уверить себя и других, что этот «антагонизм возник вчера», что
он не имеет «корней в истории», что стремление «разделить массу
нации, ныне единую и однородную, на взаимно враждебные клас¬
сы», порождено ложными и вредными системами, разрушающими
общественное спокойствие, не желающими считаться с историей.
Но больше он уже не писал, и его сочинение по истории Фран¬
ции закончилось на той фразе, которая была написана накануне
февральской революции.
В последние годы жизни Тьерри ударился в ханжество и
мистицизм. Когда клерикальная критика указала ему на «ошиб¬
ки» в его прежних высказываниях об исторической роли цер¬
кви, он обещал их исправить. В последнем издании «Истории
завоевания Англии норманнами» суровая оценка политики
папства устранена совершенно.
II
Во Франции 1815—1830 гг. перед буржуазной историографией
стояла вполне конкретная политическая задача — исторически
обосновать притязания буржуазии на социальное и политиче¬
ское господство.
Отсюда нам становится понятной и та тематика, на кото¬
рой главным образом сосредоточено внимание этой историогра¬
фии:  средние  века,  особенно  раннее  средневековье  —   время   за-
1 «Опыт истории происхождения и успехов третьего сословия», пре¬
дисловие.
XIII

рождения и формирования современных наций; английская и
французская буржуазные революции XVII и XVIII вв.— время
разгрома феодального класса и захвата буржуазией полити¬
ческой власти.
В эти рамки вполне укладываются как тематика, так и по¬
литическая направленность работ Огюстена Тьерри.
Тьерри дебютировал как историк серией статей, посвященных
происхождению французского общества и государства. Ему не¬
обходимо было прежде всего посчитаться с идеологами дворян¬
ства, со всей феодально-дворянской историографией, представи¬
тель которой, граф Монлозье, лишь незадолго перед тем своей
нашумевшей книгой «О французской монархии» как бы бросил
перчатку всей французской буржуазии. «Раса вольноотпущен¬
ных, — восклицает он по адресу этой буржуазии, — раса ра¬
бов, вырванных из наших рук, народ, платящий налоги, новый
народ, это вам было даровано право стать свободными, а не нам
стать дворянами; мы владеем всем по праву, вы же — из милости.
Мы не принадлежим к вашему сообществу; мы сами по себе со¬
ставляем нечто целое. Ваше происхождение ясно и наше тоже;
наши титулы не нуждаются в вашем утверждении, мы сами
сумеем их защитить».
Тьерри поднял перчатку: устами графа Буленвиллье
в XVIII в. и графа Монлозье в XIX в. дворянство напоминало,
что оно вышло из расы победителей — франков, которым почва
Галлии, ныне Франции, принадлежит по праву завоевания, в то
время как вся нация, в том числе и буржуазия, — это потомки
покоренных галло-римлян. Тьерри усвоил эту мысль, развил
ее далее в теорию двух рас и двух наций, продолжающих жить
бок о бок на почве Франции, но обратил ее острием против
врагов. «Мы полагаем, — писал он, — что мы одна нация,
а нас две нации, враждебных по воспоминаниям о прошлом и
непримиримых в стремлениях к будущему» («О расовой анти¬
патии, разделяющей французскую нацию». Статья в «Европей¬
ском цензоре» от 2 апреля 1820 г.). «Мы — рабы, освобожденные
вчера, — пишет он в другом месте, — поэтому мы долго хра¬
нили в своей памяти имена и деяния наших господ». Таким обра¬
зом самая многочисленная часть французской нации была до
сих пор лишена своей истории. А между тем только эта история
заслуживает внимания. Ибо порабощенные франками галло-
римляне являлись единственными подлинными носителями и
спасителями цивилизации. «Спасители наших искусств и реме¬
сел — это наши отцы», — заявляет Тьерри с гордостью. «Мы —
сыны тех рабов, тех крепостных, тех горожан, которых завое¬
ватели беспощадно эксплуатировали» («Десять лет исторических
работ», Введение). Нужно в корне реформировать историю,
нужно «с почтительной заботой» заняться извлечением из пыль-
XIV

ных хроник «воспоминаний плебейской чести, буржуазной
энергии и свободы».
Какою должна быть новая, недворянская, концепция истории
Франции, Тьерри в 1820 г. показал в своей статье «Подлинная
история Жака Простака, написанная на основании подлинных
документов».   Жак   Простак   (Jacques   Bonhomme)  —  это презри¬
тельная кличка подневольного человека, крестьянина в средне¬
вековой Франции. Автор берет это имя как собирательное
обозначение всей французской нации и дает ее драматизиро¬
ванную историю в виде истории долгого угнетения Жака и по¬
следовавшего затем его победоносного восстания против господ
(революция конца XVIII в.).
Симпатии Тьерри явно на стороне Жака. Он почтительно
отзывается о крестьянском восстании XIV в., знаменитой жа¬
керии, и ярко рисует лютую расправу сеньеров с побежден¬
ными крестьянами 1. Он тонко иронизирует над монархическими
чувствами крестьянской массы в последующий период. В рево¬
люции XVIII в. его симпатии также всецело на стороне народа:
если народ проявил жестокость в своей победе, то ведь долгие
страдания не могли его не ожесточить. В этой концепции истории
Франции буржуазия, крестьянство, плебейские городские ни¬
зы — все это однородная масса, единая нация, которой противо¬
стоят дворяне, феодалы, привилегированные.
Таким образом, история выступает как борьба двух классов,
классовый антагонизм пронизывает собою все периоды фран¬
цузской истории, но предпосылкой классового антагонизма
является антагонизм расовый, жестокий и неискоренимый, имею¬
щий своим первоначальным источником акт завоевания.
«Мне казалось, — писал Тьерри в 1834 г., — что варвар¬
ское завоевание и теперь еще довлеет над Францией и что со¬
временные страдания восходят к временам вторжения чуждой
расы в глубь Галлии и ее владычества над туземной расой». Тьерри
полагал, что он открыл здесь всеобщий исторический закон,
что его теория может быть распространена и на другие страны
Европы. История Ирландии, например, может, по его мнению,
дать блестящее подтверждение правильности этой теории.
«Печать завоевания лежит на каждой странице летописей ирланд¬
ского народа; все последствия этого первоначального факта,
которые с трудом можно обнаружить и проследить в других
историях, выступают здесь с поразительной ясностью и рельеф¬
ностью. То, о чем в других историях можно лишь догадываться,
здесь не внушает никаких сомнений, обладая, так сказать, осязае¬
мыми  формами:   длительное   сосуществование   двух   враждебных
1 Необходимо отметить, что впоследствии взгляды Тьерри на жакерию
резко изменились (об этом см. ниже).
XV

наций на одной территории, различные формы политической,
социальной, религиозной борьбы, вытекающие, словно из не¬
истощимого источника, из этой первоначальной вражды; анти¬
патия рас, пережившая все революции в правах, законах и
языке и проходящая через столетия...»
Не менее отчетливо, по мнению Тьерри, выступает расовая
антипатия в истории Англии со времени нормандского завое¬
вания (1066 г.). Увлеченный своим «открытием», Тьерри, еще
не разобравшийся как следует в конкретном материале англий¬
ской истории, рассчитывал даже английскую революцию
XVII в. понять в свете этой своеобразной «расовой теории».
В одной из статей в «Европейском цензоре» эта революция объ¬
ясняется как «великая национальная реакция против порядка,
установленного шесть веков назад чужеземным завоеванием».
Но все же проверить правильность своей теории во всех
деталях Тьерри, естественно, пытался прежде всего на француз¬
ском материале. Будучи тогда еще недостаточно знакомым
с источниками, молодой историк смело решал самые сложные
проблемы в духе своей излюбленной идеи. Династии Меровингов
и Каролингов — это типичные представители германской нации,
расы грубых, варварских завоевателей. Распадение монархии
Карла Великого является результатом борьбы наций против
механического их соединения, насильственно созданного волею
франков. Появление династии Капетингов — это победа нацио¬
нальной монархии над правительством, созданным завоеванием,
это конец владычества франков в Галлии. Капетинги, заботливо
отмечает Тьерри, не понимали немецкого языка, тогда как Каро¬
линги, вплоть до последнего своего представителя, считали этот
язык своим родным. Борьба феодалов с королевской властью
является продолжением старой борьбы франков и галло-римлян
в новых условиях. В этой борьбе король, поддерживаемый
нацией, т. е. потомками галло-римского населения, в конечном
итоге побеждает. Создание централизованной монархии, обуслов¬
ленное союзом короля с нацией, было благодетельно для раз¬
вития Франции.
Автор сам прекрасно чувствовал, что его построению не
хватает солидного документального обоснования. Но для на¬
чального, самого важного для него периода, когда происходит
самое завоевание Галлии «чужеземной расой» и развертываются
решающие фазы борьбы, ему не хватало источников. Заняться
розысками и приведением в порядок весьма разбросанных,
а может быть и очень скудных источников ранней истории
Франции казалось ему делом чрезвычайно трудным. Наоборот,
в Англии завоевание происходит, так сказать, при полном свете
истории, в XI веке. От этого и последующего периодов борьбы
завоевателей  и  туземцев  на  почве  Англин сохранилось множество
XVI

хроник. Решению Тьерри проверить свою теорию на английском
материале еще содействовало могущественное впечатление, про¬
изведенное на него историческими романами Вальтер-Скотта.
Он приветствовал с энтузиазмом появление Айвенго, где англий¬
ский романист противопоставил «с присущей ему смелостью»,
по выражению Тьерри, «нормандцев и саксов, победителей и
побежденных, еще трепещущих от взаимной ненависти через сто
двадцать лет после завоевания».
«История завоевания Англии норманнами» и явилась плодом
многолетних усилий Тьерри дать самое подробное обоснование
своей теории на конкретном историческом материале одной
страны. Хронологическими рамками его работы являются сто
тридцать лет, протекших с момента нормандского завоевания
(1066—1196 гг.). Характерно, что он ограничил свое повествова¬
ние тем отрезком времени, в котором умещается действие
романа Вальтер-Скотта. Все события истории Англии в этот
стотридцатилетний период освещены с точки зрения расовой
антипатии англо-саксов и нормандцев и обусловленной по¬
следним классовой борьбы: многочисленные восстания англий¬
ских крестьян против феодалов-завоевателей, борьба уэльских
пастухов против английского владычества, восстание лондон¬
ских горожан 1196 г., политика всех английских королей, на¬
чиная с Вильгельма Завоевателя и кончая Иоанном Безземель¬
ным. Даже ссора короля Генриха II Плантагенета с архиепи¬
скопом кентерберийским Томасом Бекетом, закончившаяся
убийством последнего, изображена как яркое проявление веко¬
вой расовой вражды. В обширном «Заключении» автор стре¬
мится распространить свои выводы и на дальнейшую историю
Англии, доводя беглый обзор этой истории до конца XV в.,
а для Ирландии — даже до 1802 г. Не довольствуясь этим, Тьерри
в предисловии формулирует, по своему обыкновению, с предель¬
ной четкостью основные методологические положения рабо¬
ты, обобщая их до степени законов исторического развития
Европы.
«Высшие и низшие классы, — пишет он здесь, — враждебно
противостоявшие друг другу или борющиеся за определенные
идеи и формы правительства в настоящее время, являются
в ряде стран не чем иным, как народами-завоевателями и наро¬
дами, порабощенными в предшествующую эпоху. Таким обра¬
зом, меч завоевания, обновивший лицо Европы и определивший
размещение ее обитателей, наложил свою старинную печать
на каждую нацию, созданную смешением нескольких рас. Раса
завоевателей осталась привилегированным классом, как только
она перестала быть отдельной нацией. Она образовала воин¬
ственное дворянство, праздное и беспокойное, которое посте¬
пенно исполнялось из низших слоев и господствовало над мирной
II Тьерри. Избранные сочинения	XVII
массой трудящихся, пока длилась военная организация власти,
вышедшая из завоевания. Побежденная раса, лишенная соб¬
ственности на землю, власти и свободы, существующая не вой¬
ной, а трудом, проживающая не в укрепленных замках, а в го¬
родах, образовала нечто вроде особого общества рядом с военной
ассоциацией завоевателей. Потому ли, что он сохранил в город¬
ских стенах остатки римской цивилизации или же потому что
он, с помощью ничтожных заимствованных элементов последней,
начал создавать новую цивилизацию, но этот класс все подни¬
мался по мере того как ослабевала феодальная организация
дворянства, то есть потомков древних завоевателей...»
Представление Огюстэна Тьерри о расе и расовых антаго¬
низмах не имеет ничего общего с расовой теорией Гобино, Чем¬
берлэпа, Гумпловича, созданной для оправдания колониального
порабощения народов европейским империализмом и ныне усвоен¬
ной фашизмом для обоснования зоологического национализма и
хищнической политики захватов. Раса у Тьерри, как и у фашист¬
ских «расистов», определяется, правда, совокупностью физичес¬
ких признаков, «голосом крови». Но, во-первых, ему совершенно
чуждо представление о «высших» и «низших» расах, являю¬
щееся по вполне попятной причине центральным пунктом импе¬
риалистско-фашистского учения о расах. Мало того, Тьерри
на каждом шагу подчеркивает свои симпатии к побежденным и
угнетенным «расам». Побежденные, слабые расы не только не рас¬
сматриваются им как низшие, но, наоборот, нередко именно они
превосходят своих победителей культурностью и способностью
к высокому развитию. Во-вторых, Тьерри отвергает устойчи¬
вость физических расовых признаков. В предисловии к «Рас¬
суждению об истории Франции» (1840 г.) он даже подчеркивает,
что уже в VI—VII вв. мы имеем «антагонизм рас вовсе не пол¬
ный, резкий, острый, но смягченный массою обоюдных заим¬
ствований, порожденных жизнью на одной территории». После¬
дующее развитие неизбежно приводит к «смешению рас» в
единую нацию. Далее следует отметить, что, согласно Тьерри,
элементы расового антагонизма, не угасшие в рамках нации,
перерождаются в антагонизм классовый, так что дальнейшее
историческое развитие он рассматривает как процесс классовой,
а не расовой борьбы. Конечно, его мысль, что исходным пунк¬
том возникновения общественных классов является покорение
одной расы другою, абсолютно ненаучна и неверна. Но
эта мысль показывает, насколько далеко отстоит его теория
от фашистской «теории», стремящейся классовую борьбу подме¬
нить и вытеснить расовой борьбой.
Тьерри не сумел до конца обдумать и теоретически осмыслить
свои собственные взгляды о борьбе больших общественных
групп в истории. Понятия расы, нации, класса у него безнадежно
XVIII

перепутаны, и он нередко пользуется ими совершенно произ¬
вольно. На это указывала ему уже современная буржуазная
критика.
III
Помимо идеи классовой борьбы с лежащим в ее основе анта¬
гонизмом между расой победителей и расой побежденных,
Тьерри в 20-х годах выдвигает еще одну идею, проходящую
красной нитью через все его произведения,— об огромном
значении так называемых коммунальных революций в истории
Франции.
Процесс формирования буржуазии как класса проходил
с самого начала в непрерывной п многообразной борьбе с фео¬
далами. В XI—XII вв. города экономически крепнут, и это
дает возможность руководящей купеческой верхушке возглавить
сопротивление масс городского населения феодальному гнету.
Частичная дезорганизация класса феодалов в период крестовых
походов и борьбы папства с империей позволила многим городам
средневековой Европы добиться удачными восстаниями, а в ряде
случаев и добровольными соглашениями либо полной автономии,
либо значительного смягчения зависимости от феодалов. Тьерри
одним из первых обратил внимание на это явление, которое
казалось ему крайне важным для понимания причин возвыше¬
ния буржуазии. «Это была, — говорит он, — настоящая социаль¬
ная революция, прелюдия всех социальных революций, которые
постепенно подняли значение третьего сословия; здесь колыбель
нашей современной свободы». Коммунальные революции средне¬
вековья имеют, по его мнению, целый ряд точек соприкоснове¬
ния с «конституционными революциями» нового времени. Правда,
в средние века борьба раздроблялась на множество разновремен¬
ных восстаний в отдельных городах, но всюду она проходила
под одним и тем же знаменем — стремления к свободе. В «Пись¬
мах по истории Франции» Тьерри дает яркие и красочные опи¬
сания различных эпизодов этой борьбы в Камбрэ, Лане, Везелэ,
Суассоне, Реймсе и других городских коммунах. Автор и здесь
нисколько не скрывает своих классовых симпатий. Он указы¬
вает, что сеньеры и князья церкви, против которых поднима¬
лись жители городов, отличались презрением к жизни и соб¬
ственности слабых, любовью к власти и войне, между тем как
для трудолюбивого населения городов характерно уважение
к труду и собственности и неясное еще стремление к социаль¬
ному равенству. Впадая в явное преувеличение, он утверждает,
что восстания городов и образование коммун — это «величайшее
социальное движение, какое только было от установления хри¬
стианства до французской революции».
II*	XIX

Тьерри повинен и во многих других преувеличениях и не¬
правильных обобщениях в вопросе о коммунальном движении.
Он оставил в стороне многочисленные случаи, когда освобожде¬
ние городов было результатом сделки между купеческой верхуш¬
кой города и феодалом. Он даже не упоминает о том, что дости¬
гавшаяся восстаниями свобода была свободой только меньшин¬
ства зажиточных горожан и что власть в свободной коммуне
принадлежала даже не всему этому меньшинству, а только одной
его небольшой группе — патрициату. Он обходит молчанием
и тот факт, что история городов после освобождения наполнена
ожесточенной внутренней борьбой: город неправильно выступает
у него как некий цельный организм, а все городское население —
как единый класс буржуазии, «потомков галло-римлян». Но
все же Тьерри и здесь принадлежит та заслуга, что он «один
только обнаружил заговорщический и революционный характер
муниципального движения в XII веке» (К. Маркс).
Типичный представитель либеральной буржуазии, Тьерри
вместе с ней эволюционирует вправо, особенно после июль¬
ской революции 1830 г. В 1827 г. он признавался, что «все
еще любит свободу, но уже не тем нетерпеливым чувством,
как раньше», а в 1830 г. он без колебаний принял июль¬
скую монархию вместе с установленным ею господством фи¬
нансовой аристократии. С присущей ему откровенностью
Тьерри сам говорил впоследствии о потускнении его прежних
политических идеалов: «Если бы с теми убеждениями, которые
были у меня в 24 года, я встретился с революцией 1830 года и ее
политическими последствиями, я бы наверно судил о ней при¬
страстно и пренебрежительно: возраст сделал меня менее вос¬
торженным в отношении идей и более снисходительным к фактам».
Эти перемены в политических настроениях, естественно, сказа¬
лись на творчестве Тьерри как историка.
Прежде всего — на тематике. Тьерри расстается на время
с коммунальными революциями, с восстаниями жаков и англий¬
ских крестьян. Историк масс, пренебрежительно относившийся
к королям, он теперь уделяет наибольшее внимание характери¬
стике меровингских королей, их личной судьбе, их домашним
раздорам.
Во-вторых,— на характере изложения. В «Рассказах из
времен Меровингов» историк-политик оттесняется на задний план
историком-художником, историком-бытописателем. Ударение
здесь делается на тщательной зарисовке костюмов, вооружения,
на описании сцен домашнего быта, охоты, военных походов,
диких убийств и похорон, на пересказе легенд и суеверий
VI века. В предисловии к «Рассказам» Тьерри прямо говорит,
что имел в виду создать «произведение искусства в такой
же мере, как и исторической науки». Художественная сторона
XX

поставленной задачи ему бесспорно удалась. «Рассказы» и
поныне считаются многими классическим произведением фран¬
цузской прозы. Но тем сильнее выступают недостатки его
исторического метода. Источниками его являются хроника
Григория Турского и поэтические упражнения Венанция Фор¬
туната, современников изображаемых событий, а также ком¬
пиляция эрудита XVII века Адриена Валуа. Ио отношение
его к этим источникам совершенно некритическое. Тексты
Григория Турского воспроизводятся с такою скрупулезною
точностью, как если бы это были достоверные исторические
свидетельства. Особенности источника, время его происхожде¬
ния, наличие в нем определенных тенденций, степень доверия,
которого он заслуживает, — все это совершенно не учитывается.
Напрасно мы стали бы здесь искать также экономического
фона, социальной или политической мотивации поступков исто¬
рических персонажей, выведенных Тьерри на сцену. Все эти
Хильперики, Гонтрамны, Фредегонды действуют, как дикари,
едва прикрытые внешним лоском цивилизации, подчиняясь
только самым первобытным инстинктам человеческой натуры.
Историк даже не задумывается над тем, что за многими из этих
действий скрываются глубокие социальные и экономические
сдвиги. Провал попытки Хильперика восстановить поземельный
налог времен Римской империи объясняется, в полном согласии
с Григорием Турским, добровольным отказом короля и коро¬
левы от затеи, вызвавшей против них «гнев божий» (болезнь,
а затем смерть их детей). Хильперику принадлежит знаменитый
эдикт, которым ликвидируются важные элементы древнегерман¬
ского маркового строя и устанавливается новый порядок наследо¬
вания земли, но Тьерри даже не упоминает об этом документе.
Вообще документы эпохи ни в какой мере не привлекаются,
вследствие чего такие важные явления, как процесс феодализа¬
ции, создания крупной духовной и светской земельной аристо¬
кратии, хотя бы намеки на них имелись и в повествовательных
источниках, оставлены автором без всякого внимания.
Все это — результат сознательного отказа Тьерри от всякой
«рационализации» в истории. Для него самое существенное —
не понять историческую действительность, а изобразить ее так,
как ее понимали или представляли себе современники. Эта тен¬
денция обнаруживается и в более ранних произведениях Тьерри.
В предисловии к «Письмам об истории Франции» он даже выстав¬
ляет такое положение: «Восстание в Лане и гражданские войны в
Реймсе, наивно рассказанные летописцем, скажут более о ком¬
мунах, чем ученые теории о происхождении третьего сословия».
Но нигде стремление историка скрыться за средневековым лето¬
писцем не проявляется так сильно, не осуществляется с такою
последовательностью, как в «Рассказах из времен Меровингов».
II**	XXI

«Рассказам» однако предпослано, в качестве введения, само¬
стоятельное произведение совершенно иного характера, в ко¬
тором историк-политик снова берет реванш над художником.
Это — «Рассуждение об истории Франции» (Considérations sur
l’histoire de France), где автор силится установить «закон»
развития французской историографии, последовательной смены
различных концепций истории Франции в зависимости от раз¬
вития социальной и политической борьбы. «Я устанавливаю, —
объясняет Тьерри, — переходя от эпохи к эпохе, господствую¬
щую национальную идею и классовые или партийные взгляды
на происхождение французского общества и на происходившие
в нем революции». Здесь он разделывается не только со всей
феодальной историографией XVI—XVIII веков, по и с буржуаз¬
ной историографией эпохи «Просвещения». Но если ошибки и
извращения первой находят в нем только сурового критика,
то по отношению к ошибкам второй он склонен проявлять изве¬
стную снисходительность, учитывая важную политическую
роль, сыгранную даже крайне ошибочными буржуазными тео¬
риями в подготовке революции.
Даже в период наибольшего увлечения романтическим живо¬
писанием прошлого Тьерри все же не выпускал из рук поли¬
тического оружия. Но оружие это с 40-х годов Тьерри обращает
уже не против дворянства, противника побежденного и пере¬
ставшего быть опасным, а против той самой трудовой массы,
которую он прежде, когда она ему представлялась тесно
спаянной своими политическими интересами с буржуазией,
провозглашал единственным субъектом исторического про¬
цесса.
Этот новый — и последний — этап в творчестве Тьерри на¬
шел свое выражение в его «Опыте истории происхождения и
успехов третьего сословия», работе, которая писалась в послед¬
ние годы июльской монархии. «Опыт» является не только итогом
его прежних работ по истории Франции, как заявляет автор, но
и пересмотром некоторых его прежних позиций. Перед дворян¬
ством он теперь почтительно расшаркивается. Историческую
роль феодалов, как он заявляет в предисловии к «Опыту», он
прекрасно понимает и высоко ценит. Тьерри, оказывается,
чтит память о рыцарстве с его военной доблестью, понятиями
о чести, умением героически умирать на поле битвы. Любовь
к родине, ко всей Франции в целом, рыцарству была свой¬
ственна уже тогда, когда патриотизм буржуазии еще не мог воз¬
выситься над узким местным патриотизмом. Если автор не гово¬
рит в своем труде о значении дворянства, то только потому, что
он в этом случае вышел бы за пределы своей темы — истории
буржуазии, и он просит, чтобы это умолчание не было понято,
как проявление недоброжелательства к дворянству.
XXII

Более ясную формулировку отхода от прежних позиций
борьбы с дворянством трудно себе представить.
Этому повороту вполне соответствует и переоценка взглядов
историка на роль крестьянских восстаний. В 1820 г. Тьерри
с гордостью писал: «Мы — сыны тех крестьян, которых пере¬
резали рыцари близ города Mo, ... сыны повстанцев жакерии».
Но теперь, когда он счел необходимым заговорить о воинской
доблести тех самых рыцарей, которые резали его предков, вос¬
стание этих предков уже не наполняет его гордостью. Тьерри
начинает даже несколько разбираться в том, чьими сынами
являются по существу современные буржуа. В массе недво¬
рянских элементов (ротюра) он уже различает «два великих клас¬
са» — буржуазию и крестьянство. Государственный разум,
стремление к общему благу он признает только за буржуазией.
Жаки, то есть крестьянство, простонародье, являлись иногда
союзниками буржуазии, но союзниками опасными, которые
в своей слепой ярости к сеньерам причиняли только вред истори¬
ческому развитию Франции. Стихийная сила жаков была спо¬
собна только разрушать, она не направлялась никакой разумной
целью. Таково крестьянское восстание 1358 г. Оно оставило
после себя «лишь ненавистное имя и печальные воспоминания».
Иное дело другой класс ротюры — буржуазия, которой в пред¬
ставлении Тьерри принадлежит монополия капитала, знания и
таланта. В XII—XIII вв. она создала и сумела защитить муни¬
ципальные вольности, заложив тем самым основы будущей сво¬
боды. В XIV в. она выдвинула такую, по выражению Тьерри, вели¬
чественную фигуру, как Этьен Марсель, представитель купече¬
ской аристократии и вождь парижской революции 1356 г. Рево¬
люция эта погибла, но «чтобы возродиться снова и увлечь за собой
все, когда настанет время». Последующие столетия являются
свидетелями медленного, но неудержимого возвышения буржуа¬
зии благодаря увеличению ее экономической мощи. «Купече¬
ская буржуазия, — говорит Тьерри, — это класс людей, которые
накопляют капиталы и для своей пользы, и для служения дру¬
гим и которые своим духом бережливости, соединенным со склон¬
ностью к спекуляциям, постоянно заполняют пустоты, создавае¬
мые в общественном богатстве расходами на производительные
нужды и непроизводительное потребление». Вышедшая из бур¬
жуазии чиновная знать не уступает в добродетелях купеческой
аристократии. Семьи этой знати, получая крупное жалованье,
благодаря свойственной им большей простоте буржуазных
нравов и тому же духу бережливости, накопляли целые состоя¬
ния. Когда на генеральных штатах 1615 г. дворянство предло¬
жило уничтожить наследственность должностей, имея в виду
лишить эту часть буржуазии ее политического влияния, послед¬
няя готова  была  пойти  на  эту   жертву   «ради   интересов   общего

блага и вопреки своим частным интересам», в то время как дво¬
рянство и духовенство руководствовались лишь соображениями
собственной выгоды. Идеализируя привилегированную корпо¬
рацию судейских чиновников, Тьерри договаривается до явных
нелепостей в оценке ее исторической роли. Оказывается, что
именно «корпорация буржуазных легистов, облеченных судеб¬
ными функциями... создала для короля абсолютную власть,
а для нации общее право»; оказывается, что в XVI в. это была
единственная сила, которая осуществляла «усердный, просве¬
щенный и мужественный контроль над действиями правитель¬
ства».
Вся работа Тьерри посвящена доказательству той мысли,
что городская буржуазия, вместе с вышедшим из ее недр
чиновничеством, была на всех этапах истории Франции важней¬
шим, даже единственным прогрессивным фактором ее развития.
Это развитие шло в основном плавно и нормально, пока королев¬
ская власть действовала в союзе с буржуазией. Но со времени
Людовика XIV союз этот был нарушен, и обнаружился силь¬
нейший крен королевской власти в сторону поддержания реак¬
ционных притязаний дворянства. Результатом разрыва были все
бедствия революции и последовавшего за ней военного деспо¬
тизма, сначала Наполеона, а затем реставрированной монархии
Бурбонов. Революция 1830 г. восстановила между королем и
буржуазией тесную связь, которую автор называет «союзом
между национальной традицией и свободой».
Несмотря на откровенно буржуазную постановку всех вопро¬
сов истории Франции или, вернее, именно благодаря такой по¬
становке, последний труд Огюстэна Тьерри представляет для
нас большой интерес. Тенденция историка буржуазии нигде не
замаскирована, и не нужно больших усилий, чтобы ее вскрыть.
Между тем материалы, собранные в его книге и, как правило,
мастерски расположенные, и поныне представляют известную
научную ценность. Эти материалы нередко красноречиво сви¬
детельствуют против самого автора и позволяют делать выводы,
которых он не делал и не захотел бы сделать.
Тьерри является во Франции наиболее блестящим предста¬
вителем той исторической школы, которую называют обычно
нарративной (описательной) романтической школой. Его счи¬
тают даже — и не без основания — главою этой школы, по¬
скольку он первый провозгласил реформу исторической науки
в духе романтизма и оказал сильное влияние на многих других
современных ему историков. Его брат Амедей Тьерри, автор
многочисленных работ по истории древней Галлии, падения Рим¬
ской империи и пр., Арман Каррель, автор истории контр-
XXIV

революции и реставрации в Англии, считали себя его учениками.
Барант, Гизо, Мишле в начале своей ученой карьеры обязаны
ему многими своими идеями.
Влияние Тьерри на историографию сказывалось и вне Фран¬
ции. Так, в Италии Манзони, Карло Троя, Джино Каппони были
прямыми последователями французского историка, принимали
его расовую теорию и прилагали к итальянской истории его
гипотезу о происхождении буржуазии от побежденных римлян
и кельтов, а феодалов — от победителей-германцев. В Герма¬
нии влияние творчества Тьерри было отмечено не кем иным, как
главою немецкой исторической школы Леопольдом фон Ранке.
На склоне своей жизни, в 1886 г., он между прочим заявил:
«Я признаю, что первые книги Огюстэна Тьерри своей формой
вызвали мое восхищение. Я говорил себе: мы неспособны дать
что-либо подобное».
Буржуазная критика давала о Тьерри в течение почти всего
XIX века восторженные отзывы. Гильо писал о нем, что это «са¬
мый оригинальный, самый смелый, если не самый глубокий из
целой плеяды выдающихся умов, которые обновили... историю,
открыли нам новые перспективы...» Аналогичные отзывы находим
у Маньена, Герля, Ренана, Брюнетьера, Ж. де Крозаля. По¬
следний в своей статье о Тьерри, помещенной в коллективной
«Иллюстрированной истории французской литературы» (изда¬
вавшейся Пти-де-Жюльвиллем), называет его «мастером истори¬
ческого творчества», «великим художником», который умел
«с непревзойденною законченностью, красочностью и настоящей,
безыскусственной простотою восстанавливать пейзажи, костюмы,
всю материальную сторону человеческой жизни... отыскивать
тайные пути, ведущие в душу» и т. п.
В новейших работах по историографии эти оценки резко изме¬
нились. Показателен в этом отношении швейцарский ученый Фю¬
тер («Geschichte der neueren Historiographie», французский пере¬
вод 1914 г.). Он упрекает Тьерри в некритическом отношении к
источникам, в слишком упрощенном подходе к таким сложным
проблемам, как происхождение феодализма, в невнимательном
отношении к важнейшим явлениям государственной жизни (зако¬
нодательство, финансы); он отказывает французскому историку
в оригинальности и, что всего удивительнее, очень низко ставит
его как художника слова. Язык Тьерри, по его мнению, является
«бледным и слабым», его рассказ «лишен живости», отдельные
части всего построения взаимно не связаны, характеристики
исторических персонажей «безжизненны».
Марксистская оценка творчества Тьерри опирается на со¬
вершенно иные критерии. Тьерри представляет для нас интерес,
как типичный представитель историографии эпохи расцвета бур¬
жуазного либерализма. Современная буржуазия, с ее культом
XXV

сильного государства, сдерживающего и подавляющего элементы,
враждебные господствующему классу капиталистов, склонна
отдавать предпочтение «объективной» исторической школе Ранке,
которая именно государство сделала центральным пунктом своих
исторических студий. Буржуазный либерализм первой трети
XIX в. выдвинул, наоборот, на первый план общество, противо¬
полагая его государству, полное овладение которым являлось
тогда еще только политической программой передовой буржуазии.
Поэтому Тьерри, ее представитель и идеолог, сделался одним
из основателей социальной истории, с присущим последней пре¬
имущественным интересом к жизни масс, к процессу обще¬
ственного развития. Тьерри первый отчетливо формулировал
содержание и движущую силу этого процесса под именем борьбы
классов. В этом основное значение литературного наследия
Тьерри для марксистско-ленинской исторической науки.
Маркс в своем письме к Энгельсу от 27 июля 1854 г. (см.
выше, стр. VI) дал исчерпывающую характеристику Тьерри как
историка, в связи с его наиболее значительной работой — «Опыт
истории происхождения и успехов третьего сословия». Маркс
указывал там на достоинства и недостатки его исторического
метода. С этих позиций мы и должны подходить к использо¬
ванию литературного наследства Тьерри.
О. Л. Вайнштейн.

ESSAI SUR L’HISTOIRE DE LA
FORMATION ET DES PROGRÈS DU
TIERS ÉTAT
1853

ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Сочинение, составляющее главную часть этого тома 1, пред¬
ставляет собою итог всех моих трудов, относящихся к истории
Франции. Оно было составлено в качестве введения к «Собранию
неизданных памятников по истории третьего сословия» («Recueil
des monuments inédits de l’histoire du Tiers-État») — одному из
изданий исторических документов, предпринятых в последнее
царствование 2. Именно с точки зрения нашей национальной
истории, как она представлялась в эти годы, историк, окидывая
своим взором семивековой период и возвращаясь к окружающим
явлениям, замечал правильную последовательность в развитии
гражданского и политического прогресса. На обоих концах прой¬
денного пути он видел одну и ту же нацию, одну и ту же монар¬
хию. Связанные между собой, они вместе видоизменялись, при¬
чем всякое изменение, казалось, освящено было новым до¬
говором единения. Рассматриваемая с этой точки зрения, исто¬
рия Франции прекрасна в своем единстве и простоте. Я живо
чувствовал величие подобного зрелища и под его впечатлением
задумал соединить в одно цельное повествование факты, отме¬
чающие на протяжении веков постепенное развитие третьего
сословия, его темное начало, его медленное, но непрерывно воз¬
раставшее действие на общественную жизнь страны.
Для того чтобы дать правильное представление о характере
этого труда, я должен определить истинный смысл термина
«третье   сословие».   Расстояние,   отделяющее  наше  время  от  ста-
1 Вместе с «Опытом истории происхождения и успехов третьего со¬
словия» в одном томе были помещены три приложения: два отрывка, от¬
носящиеся к истории коммун средневековой Франции, и наказ сельской
общины. Все они здесь опущены. — Ред.
2 Людовика-Филиппа Орлеанского (1830—1848). —Ред.
1 Тьерри. Избранные сочинения	1

рого порядка 1, предрассудки, распространяемые системами,
которые стремятся разделить массу нации, ныне единую и одно¬
родную, на взаимно враждебные классы, — все это для многих
затемнило историческое понимание того, что составляло некогда
третье сословие (ordre) на генеральных штатах королевства 2.
Обыкновенно склоняются к мысли, что это третье сословие (ord¬
re) соответствовало тогда тому, что теперь называется буржуазией,
что это был высший из тех классов, которые стояли вне и на раз¬
личных ступенях ниже дворянства и духовенства. Мнение это,
имеющее кроме своей ошибочности ту дурную сторону, что оно
ищет в истории корней антагонизма, возникшего лишь вчера 3
и разрушающего общественное спокойствие, находится в проти¬
воречии со свидетельствами старины, подлинными актами монар¬
хии и общим духом великого преобразовательного движения
1789 г. В XVI в. иностранные послы, описывая политический
строй Франции, говорили: «То, что называют штатами королев¬
ства, состоит из трех разрядов (ordres) лиц: это прежде всего
духовенство, затем дворянство, затем остальная часть населения.
Третье сословие, которое не имеет особого имени, может быть
названо общим именем народного сословия» 4. Указ короля
Людовика XVI о созыве последних генеральных штатов опре-
1 «Старый порядок» (ancien régime) — прочно утвердившееся в бур¬
жуазной историографии обозначение периода, предшествующего фран¬
цузской буржуазной революции конца XVIII в. В марксистско-ленинской
историографии, согласно замечаниям товарища Сталина, Кирова и Жда¬
нова на конспекты учебников истории для средней школы, этот термин
как неточный (ибо для нас старым порядком является порядок буржуаз¬
ного государства) не употребляется.— Ред.
2 Генеральные штаты (Les Etats généraux) во Франции впервые упо¬
минаются в 1302 г., когда король Филипп IV Красивый созвал представи¬
телей трех сословий — дворянства, духовенства и городского патрициа¬
та — («третье сословие»), — чтобы получить их поддержку в своей борьбе
с папой Бонифацием VIII. Вначале штаты вовсе не были «генеральными»,
т. е. всеобщими, так как долгое время они созывались отдельно для се¬
вера (штаты Лангдойля) и отдельно для юга Франции (штаты Лангдока).
Участие в работах штатов рассматривалось в XIV—XV вв. скорее как
феодальная  обязанность  по  отношению  к   королю   (сюзерену),   чем  как  право.
Последний (семнадцатый) раз штаты были созваны 5 мая 1789 г.— Ред.
3 Под «антагонизмом, возникшим вчера», Тьерри разумеет борьбу
между пролетариатом и буржуазией в революции 1848 г. См. выше, стр. VI,
письмо Маркса от 27 июля 1854 г., а также вступительную статью редак¬
тора. —Ред.
4 «Quest che si chiamano li Stati del regno sono di tre ordine de
persone, cioé del clero, della nobilità, e del restante di quelle persone
che, per voce commune, si puô chiamare populo» (Relation des ambassadeurs
vénitiens sur les affaires de France, publiées par M. Tommaseo, v. II,
p. 498). (По материальному состоянию и значению в населении можно разли¬
чить три разряда; отсюда и получается число трех сословий королевства.
Одно из них — духовенство, другое дворянство, третье не имеет особого
имени, и так как состоит из людей различного положения и занятия, то
может быть названо общим именем народного сословия). (Ibid., v. I, р. 482).
2

делял в качестве лиц, имеющих право участвовать в избиратель¬
ных собраниях третьего сословия, «всех жителей городов, месте¬
чек и деревень, родившихся во Франции или натурализовавших¬
ся, достигших двадцатипятилетнего возраста, имеющих опре¬
деленное местожительство и включенных в податные списки» 1.
Наконец автор знаменитого памфлета, относящегося к той же
эпохе, учитывая численность плебейского класса и настаивая на
его единстве, пустил в оборот, как бы формулируя почти всеоб¬
щее убеждение, следующие три вопроса и три ответа: «Что такое
третье сословие? — Все. Чем оно было до сих пор в политиче¬
ском строе? — Ничем. Чего оно требует? — Быть чем-нибудь» 2.
Таким образом то сословие, которое было орудием револю¬
ции 1789 г. и историю которого я пытаюсь набросать, восходя
к его началу, есть не что иное, как вся нация за вычетом дворян¬
ства и духовенства. Это определение намечает вместе с тем объем
и точные границы предмета моего изложения, указывая, что я дол¬
жен затронуть и что опустить. История третьего сословия, вклю¬
чая необходимые предпосылки его возникновения, начинается
задолго до того времени, когда появилось самое название «тре¬
тье сословие»; ее исходным пунктом является переворот, произ¬
веденный в Галлии падением римского владычества и германским
завоеванием. Вот где прежде всего приходится искать предков
или представителей той массы людей разного состояния и заня¬
тий, которую социальная терминология феодальных времен
окрестила общим именем «ротюры» (roture) 3. С VI в. по XII
история третьего сословия должна следить за судьбой этих людей
в условиях общего преобразования общества; с одной стороны,
они находятся в состоянии упадка, с другой — преуспевают.
Затем пред нею открывается больший простор, и она занимает
подобающее ей место в великом периоде возрождения свободных
муниципалитетов и восстановления королевской власти. Начи-
1 Указ короля о созыве генеральных штатов, помеченный 24 января
1789 г. Histoire parlementaire de la Révolution française par Buchez, v. I,
p. 210.
2 «В целом в двух первых сословиях не наберется и двухсот тысяч
привилегированных. Сравните ато число с 25 или 26 миллионами душ и ре¬
шайте вопрос» (Sieyés, Qu'est со que le Tiers État?, p. 104). «Когда хотят
посеять рознь, стараются различить в среде третьего сословия разные клас¬
сы, чтобы возбудить и поднять их друг против друга. Возбуждают горожан
против поселян, стараются противопоставить бедных богатым» (ibid.,
стр. 96, прим.).
3 Слово это не поддается точному переводу. Оно имело в устах выс¬
ших классов пренебрежительный оттенок, приблизительно как наше «ме¬
щанство», если речь шла о быте и понятиях; оно означало однако во Фран¬
ции не только определенную культурную среду, но и известную социаль¬
ную массу, в смысле «простонародия» и «разночинства». В «ротюру» отно¬
сили незнатного гражданина, купца, ремесленника, мелкого чиновника
недворянского звания, так же как крестьянина и рабочего. — Ред.
1*	3

ная отсюда она движется по ясной и правильной линии, проходя
через эпоху сословной монархии и монархии чистой 1 до гене¬
ральных штатов 1789 г. Она завершается соединением трех со¬
словий в одно собрание, когда закончился раскол, отделявший
от третьего сословия большинство дворянства и меньшинство
духовенства, когда знаменитый и несчастный Бальи, председа¬
тель первого конгресса нации-суверена (de la souveraineté natio¬
nale), мог сказать: «Вся семья в сборе» — трогательные слова,
которые казались добрым предзнаменованием новых судеб на¬
ших, но слишком скоро были опровергнуты 2.
Таковы рамки, которые я намечаю для этого труда. Одно
обстоятельство поразило меня прежде всего, именно, что на про¬
тяжении шести веков, с XII по XVIII, история третьего сословия
и история королевской власти неразрывно связаны, так что для
человека, сумевшего хорошо их понять, одна является, так
сказать, оборотной стороной другой. От воцарения Людовика
Толстого до смерти Людовика XIV каждому значительному пе¬
риоду развития различных классов ротюры в отношении свобо¬
ды, благосостояния, просвещения, социального значения соответ¬
ствует в последовательной смене царствований имя какого-ни¬
будь великого короля или великого министра. Только XVIII век
представляет исключение из этого закона нашего националь¬
ного развития; он положил начало недоверию и подготовил ро¬
ковой разрыв между третьим сословием и королевской властью.
В момент, когда последний успех, гарантируя и венчая все дру¬
гие, должен был путем введения новой конституции завершить
гражданскую свободу и основать свободу политическую, не ока¬
залось налицо необходимого согласия относительно условий сво¬
бодного и вместе с тем монархического строя. Непрочное творе¬
ние членов учредительного собрания 1791 г. погибло почти тот¬
час же, и монархия была уничтожена.
Прошло 22 года, в течение которых за великими бедствиями
последовало изумительное возрождение; в то время можно было
думать, что порвана всякая связь между повой Францией и ко¬
ролевской властью старой Франции. Но конституционный режим
1814  и  1830  гг.  снова  связал  цепь  эпох  и  идей,  возобновив  в но-
1 Под «чистой» (pure) монархией здесь имеется в виду абсолютная мо¬
нархия в отличие от сословно-представительной, являвшейся переходной
формой от феодальной монархии X—XI вв. к феодально-абсолютистскому
режиму. — Ред.
2 Бальи сказал в заседании 25 июня 1789 года: «Мы говорили, при¬
нимая господ представителей духовенства, о том, что нам осталось еще
желать, о том, что не все братья налицо в этой высокой семье; да, господа,
то, чего нам не хватает, нами будет получено, все наши братья придут
сюда». В заседании 27 июня он сказал: «С нами уже было духовное сосло¬
вие, сегодня с нами и все дворянское сословие; этот день будет у нас празд¬
новаться, ибо он собрал всю семью» (Moniteur Universel).
4

вой форме попытку 1789 г. установить союз между национальной
традицией п принципами свободы 1. На эту точку зрения, ука¬
занную мне самим ходом вещей, я и стал в своем труде, примы¬
кая к тому, что казалось путем, намеченным для будущего, и ве¬
руя, что перед моими глазами — провиденциальное завершение
вековых усилий, начавшихся с XII столетия.
Весь отдавшись своему делу, которое медленно по мере моих
сил продвигалось вперед, я спокойно подходил к вызвавшей
столько споров эпохе XVIII века, когда над нами разразилась
катастрофа февраля 1848 г. Я был потрясен ею вдвойне, прежде
всего как гражданин, а затем как историк. Силою этой новой
революции, исполненной того же настроения и тех же угроз,
как и первая в свои худшие моменты, история Франции, каза¬
лось, была опрокинута так же, как и сама Франция. Я прервал
свой труд, чувствуя вполне понятный упадок духа, и изложение,
доведенное мною до конца царствования Людовика XIV, не про¬
двинулось дальше. Передо мной был выбор: либо довести свою
работу до конца и тогда ее издать, либо уже теперь выпустить
готовый отдел, составлявший бòльшую часть сочинения и стоив¬
ший мне пятилетнего труда 2. Скоротечность человеческой жизни,
ее непрочность, для меня более значительная, чем для всякого
другого, и лестные для меня настояния заставили меня выбрать
последнее.
Впрочем, перерыв изложения именно на этой эпохе оправды¬
вается еще в другом отношении: он соответствует весьма замет¬
ному перелому в нашей социальной истории. Здесь именно за¬
канчивается великий исторический период, в течение которого
третье сословие и королевская власть шли в согласии, разви¬
вались вместе и взаимно укрепляли друг друга; здесь открывается
второй период, когда это согласие, длившееся 600 лет, исчезает,
когда третье сословие и королевская власть разъединяются,
проникаются взаимным недоверием и идут противоположными
путями, причем королевская власть оказывает поддержку уце¬
левшим остаткам дворянских привилегий, а буржуазия вопреки
своим традициям становится враждебной королевской власти.
Из этих двух столь неравных по продолжительности и различных
по характеру рядов явлений я излагаю здесь первый, который
тянется на протяжении столетий подобно борозде, проведенной
инстинктом и нравами Франции.
1 «Национальная традиция», с точки зрения Тьерри, — это абсолют¬
ная монархия; «принцип свободы» — это принцип, установленный город¬
ской буржуазией средневековых коммун. — Ред.
2 Первое издание, предназначенное для ограниченного числа чита¬
телей, появилось в 1850 г. в качестве приложения к первому тому «Re¬
cueil des monuments inédits de l’histoire du Tiers État»; настоящее изда¬
ние отличается от него рядом поправок и дополнений.

Предупреждая возможные возражения, я должен сказать пи¬
тателю, что вовсе не имел в виду набросать очерк общей истории
французского общества, но, собственно говоря, желал дать исклю¬
чительно очерк истории третьего сословия. Так как дворянство
и духовенство могут быть и уже были предметом аналогичных
исследований, я едва упоминаю о той социальной роли, какую
играли эти два первых сословия, и касаюсь их лишь там, где их
деятельность сплетается с деятельностью третьего сословия
в процессе взаимной борьбы пли сотрудничества.
Влияние церковных учреждений на развитие гражданского
общества, предшествовавшее эпохе активной деятельности вла¬
сти и эпохе генеральных штатов, составляет крупное явлепие,
которое можно было бы пространно изложить; но я держался
в этом отношении самых узких рамок, чтобы не связывать себя
при рассмотрении последующих эпох и сохранить цельность ха¬
рактера настоящей работы, представляющей историю чисто
светского сословия.
Что касается дворянства, то мне не менее хорошо известно,
в какой мере оно оказало нравственное воздействие па француз¬
ское общество. Дворянству принадлежит рыцарство вместе с при¬
сущими ему военной доблестью, славой, честью; рыцари умели
умирать, гордились этим, и это была законная гордость. Мало
того, у рыцарей существовало чувство привязанности к француз¬
скому королевству, к родной земле па всем ее протяжении, в та¬
кую пору, когда патриотизм буржуазии еще не возвысился над
муниципальным духом. «Милая Франция» — любимое выраже¬
ние рыцарской поэзии XII и XIII вв. 1, и лишь в последующие
два столетия, во время долгой борьбы с англичанами, обнару¬
жились признаки общей любви к родной стране во всех классах
нации 2. Если я не упоминаю вовсе об этом факте и о других того
же рода, то вовсе не потому, что я не придаю им значения, но
1 «О многом он стал вспоминать...
О Франции милой, о людях крови своей».
(«Песнь о Роланде», La chanson de Roland (édit, de M. Génin), песнь III,
стих 941).
«Нет, не потеряет милая Франция славы своей»
(ibid., песнь II, стих 550. — См. также песнь III, стих 548, песнь IV, стихи
265 и 278).
«Есть в милой Франции добрый король Луи». (Aiol et Mirabel,
Ms de la Biblioth. impér., fonds Lavallière, n° 80 f° 96, стих 17).
«A потом пойдет в милую Францию к Карлу Великому».
(Garin de Monglane, ibid. no 78, fo I vo, стих 24).
2 Тьерри имеет в виду тот период столетней войны (с 1429 г.), когда
против англичан, подчинивших себе Северную и Центральную Францию
до Луары, выступают крестьяне, «буржуазия» и феодалы во главе с кре¬
стьянкой Жанной д’Арк. — Ред.
6

потому, что они выходят за пределы моей темы. Я прошу не счи¬
тать недоброжелательным замалчиванием того, что с моей сто¬
роны является лишь пропуском, обусловленным строгой система¬
тичностью изложения. Эта строгая систематичность, вообще по¬
лезная во всяком литературном произведении, диктовалась здесь
еще более настоятельно самим характером и новизною темы.
Факты, которые мне пришлось собрать и осветить, вовсе не при¬
надлежат к яркой стороне французской истории, а скорее к ее
сторонам, наиболее скрытым и, если можно так выразиться,
наиболее интимным. Я поставил себе задачей написать историю
того, что, в сущности говоря, лишено телесной оболочки; при¬
ходилось создавать для нее плоть, отстраняя в исторических
явлениях путем отвлечения все, что сюда не относится; нужно
было внести жизнь и повествовательный интерес в последователь¬
ный ряд суждений и общих фактов. Вот цель, которую я себе
поставил; успел ли я в ней? Я попытался по крайней мере ее
достигнуть, и надеюсь, что мне будут признательны за мои уси¬
лия 1.
Париж, 15 февраля 1853 г.
1 Последняя страница предисловия автора опущена нами, так как
она имеет в виду два отрывка, помещенные в том же томе французского
издания, но не переведенные нами, как имеющие лишь специальный ин¬
терес. Первый из них — предисловие ко второму тому «Recueil des monu¬
ments inédits de l’histoire du Tiers État» — представляет собой описание
муниципальных учреждений средневековой Франции по областям и про¬
винциям. Второй отрывок посвящен детальному исследованию писаной
конституции коммуны гор. Амьена, составленной в XII в. и действовав¬
шей около 500 лет. Говоря об этой конституционной хартии XII в., Тьерри
следующими интересными для характеристики его отношения к вопросу
словами заканчивает свое предисловие:
«Подобные явления, как бы ни был мал их масштаб, заслуживают со
стороны наших современников внимания и размышления. Нужно при¬
знать, что наши средневековые предки обладали некоторыми свойствами,
недостающими нам сейчас; они обладали той способностью политика и гра¬
жданина, которая заключается в том, чтобы точно знать, чего ты хочешь,
и воспитывать в себе сильную и непреклонную волю». — Ред.

ГЛАВА 1
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ АНТИЧНОГО РАБСТВА; СЛИЯНИЕ РАС;
ВОЗНИКНОВЕНИЕ СРЕДНЕВЕКОВОЙ БУРЖУАЗИИ
Историческая роль третьего сословия. — Происхождение фран¬
цузской цивилизации. — Общество галло-римское и общество вар¬
варское. — Города и деревни; упадок первых, развитие последних. —
Превращение античного рабства в крепостное состояние. — Конец, расо¬
вого различия. — Движение городских классов против сеньориального
строя. — Формы свободного городского самоуправления. — Возникнове¬
ние буржуазии. — Влияние города на деревню.
Во Франции нет более третьего сословия, оно исчезло вместе
со своим именем в общественном переустройстве 1789 г.; по имен¬
но это сословие, по порядку третье между старыми сословиями
нации, последнее по времени возникновения и слабейшее по сте¬
пени власти, сыграло великую роль, все значение которой долгое
время было сокрыто от самых проницательных взоров, но теперь
выступает перед нами вполне ясно. Его история, которую отныне
можно и должно написать, есть в сущности не что иное, как исто¬
рия развития п успехов нашего гражданского общества, начиная
с того хаоса в нравах, законах и состояниях, который образовал¬
ся вслед за падением римской империи, и кончая господством
порядка, единства и свободы в наше время 1. Между этими двумя
крайними точками перед нами развертывается на протяжении
веков долгая и упорная борьба, в которой низшие и угнетенные
классы галло-римского, галло-франкского и наконец француз¬
ского средневекового общества поднимались с одной ступени
на другую до обладания гражданскими и политическими правами
во всей их полноте; эта великая эволюция последовательно устра¬
нила с территории, на которой мы живем, все черты жестокого
или незаконно возникшего неравенства, противоположность
господина и раба, победителя и побежденного, сеньора и крепост¬
1 Я не хочу этим сказать, что другие два сословия не внесли никаких
элементов прогресса в развитие гражданского общества во Франции;
я хочу сказать только, что ряд успехов в этом развитии прежде всего отме¬
чен последовательными изменениями, которые произошли в состоянии
различных классов, носивших с XIV в. по 1789 г. коллективное название
третьего сословия.
8

ного и на их место выдвинула в конце концов единый народ, рав¬
ный для всех закон, свободную и суверенную нацию.
Таково величественное зрелище, представляемое нашей исто¬
рией к тому моменту, до которого она доведена провидением,
и здесь для нас, людей XIX в., заключен ряд вопросов, достой¬
ных размышления и изучения. Среди всех исторических проблем
нас больше всего захватывает изучение причин и различных фа¬
зисов этого удивительного процесса. В течение последних 25 лет
эти явления были предметом крупных исследований; чтобы под¬
готовить разрешение этого вопроса, я приступил к составлению
сборника материалов 1, но его объем требует таких усилий, на
которые не хватает жизни одного человека. В качестве первого
из тех, кто призван посвятить себя этой задаче, я пересмотрел
лишь часть бесконечного множества документов, которые я по¬
ставил себе задачею собрать; было бы слишком безрассудно по¬
этому с моей стороны пытаться угадать, какое значение может
иметь вся масса этого материала для будущей науки, и я не буду
пробовать этого. Ограничусь тем, что представлю несколько пред¬
варительных обзоров и отмечу, на основании собственных иссле¬
дований и данных современной пауки, наиболее выдающиеся
эпохи и крупные поворотные пункты того процесса, который
будет со временем предметом полной истории образования, успе¬
хов, развития и социальной роли третьего сословия.
Все, что есть римского в наших понятиях, нравах и законах,
исходит от гражданских и политических установлений империи
в их последней форме, какая была им придана Константином;
здесь находятся первые зачатки нашей современной цивилиза¬
ции. В эту эпоху упадка и разрушения древнего общества созда¬
лись большей частью те принципы и те общественные элементы,
которые, продолжая существовать под властью германских завое¬
вателей и сплетаясь с их традициями и народными обычаями,
создали средневековое общество и от него перешли к нам. Идея
императорской власти, послужившей прототипом поздней¬
шей королевской власти, в эту эпоху получает особую силу, ибо
к санкции закона присоединяется освящение христианской ве¬
рой 2 ; рабство, подорванное в принципе, незаметно подтачивается
1 Recueil des monuments inédits de l’histoire du Tiers État (Сборник
неизданных памятников истории третьего сословия), составляющий часть
Collection de documents inédits sur l’histoire de France (Собрания неиздан¬
ных документов истории Франции), издаваемых попечением министра
народного просвещения.
2 Согласно римскому праву, верховенство императоров исходит от
народа в силу вечного полномочия; по христианскому учению, оно исхо¬
дит от бога. Благодаря последнему принципу получило перевес начало
наследственности в передаче императорской власти. См. статью моего
брата Амедея Тьерри о центральной администрации в римской империи
(Administration centrale dans l'Empire romain, Revue de législation et
de jurisprudence, septembre 1843).
9

или преобразовывается христианством; наконец городское упра¬
вление, хотя и принявшее угнетательский характер, проникается
известным демократизмом благодаря общенародному избранию
дефензора и епископа. Когда для Галлии настало время господ¬
ства варваров и рушился политический строй Западной империи,
сохранились лишь три силы: христианство, римское право в ка¬
честве права обычного и городское управление. Христианство
подчинило себе новых повелителей 1, обычное право удержало
среди местного населения нравы и формы гражданской жизни,
а муниципальный строй, хранивший эти формы, оградил их и обе¬
спечил их долговечность, прикрыв их силой своей организации.
По окончании великой борьбы IV и V вв. как между герман¬
скими завоевателями и последними силами империи, так и между
народностями, занявшими различные части Галлии, когда франки
остались единственными господами этой страны, мы видим здесь
в насильственном соединении и как бы друг против друга в од¬
ном и том же политическом сцеплении две расы 2, два общества,
не имевших между собою ничего общего, кроме религии. Галло-
римское общество, подчиненное одинаковому закону, отличается
большим разнообразием и неравенством состояний; общество
варварское заключает в себе, при свойственном ему подразде¬
лении на разряды (rangs) и сословия (états), различные законы
и народности. В первом мы находим вполне свободных граждан,
колонов — земледельцев, прикрепленных к чужим поместьям,—
и домашних рабов, лишенных всяких гражданских прав; во вто¬
ром франкский народ разделен на две племенные группы, каждая
со своим особым законом 3; иными законами, совершенно отлич¬
ными от первых, управляются бургунды, готы и другие герман¬
ские народности, добровольно или насильственно подчиненные
франкскому владычеству, и у всех, точно так же как и у франков,
различаются по крайней мере три общественных состояния:
две степени свободного состояния и рабство. Между этими раз¬
личными состояниями уголовный закон господствующего пле¬
мени, выработавший тариф штрафов за преступления или проступ¬
ки против личности, установил своего рода иерархию, ставшую
исходной точкой того движения к ассимиляции и постепенному
видоизменению, которое спустя четыре века, считая от пятого
по десятый, породило общество феодальной эпохи. Первое место
в гражданском строе принадлежало человеку франкского про¬
исхождения и варвару, жившему по франкским законам; на втором
1 Т. е. вестготов, бургундов, алеманнов и франков, в V в. захватив¬
ших Галлию. — Ред.
2 О «расе» в понимании Тьерри и роли расовых антагонизмов в исто¬
рии см. вступительную статью. — Ред.
3 Закон салических франков, или «Салическая правда», и закон фран¬
ков рипуарских, или «Рипуарская правда»..
10

место стоял варвар, живший по законам своего племени; затем
шел свободный местный уроженец-собственник, римлянин-по¬
сессор, и на той же ступени лит, или германский колон; затем
римлянин, обязанный оброком, т. е. колон местного происхожде¬
ния; наконец раб без различия происхождения 1.
Эти различные классы, отделенные друг от друга неодинако¬
вым общественным положением и различием в законах, правах
и языке, очень неравномерно распределялись между городом
и деревней. Все люди, чем-либо выдававшиеся среди галло-
римского населения, все входившие в него знатные, богатые,
искусные в ремеслах семьи, жили в городах, окруженные до¬
машними рабами; вне городов из галло-римлян жили лишь полу¬
крепостные колоны и земледельческие рабы. Наоборот, высший
класс германской расы был привязан к деревням, где каждая
свободная семья собственников проживала в своем поместье,
пользуясь трудом литов, которых она привела о собой, или ко¬
лонов, издавна зависевших от этого поместья. Из германцев
в городах проживало лишь небольшое количество королевских
чиновников да люди безродные и неимущие, которые, вопреки
своим природным привычкам, пытались прокормиться каким-
нибудь ремеслом.
Социальное преобладание расы завоевателей закрепилось
за  теми  местами,  где  они  жили,  и,  как  уже  было замечено, пере-
1 «Если свободный убьет франка или варвара, живущего по саличе¬
скому закону, пусть уплатит 8 000 денариев, составляющих 200 солидов»
(Leg. Salic., tit. XLIII, § 1 apud Script, rer. gai lie. et francic., pars. 4,
p. 220). «Если свободный убьет свободного рипуария, пусть уплатит 200 соли¬
дов» (Leg. Ripuar., tit. VII, ibid., p. 237). «Если рипуарий убьет пришлого
франка, уплатит 200 солидов. Если рипуарий убьет алеманна, или фриза,
или баварца, или сакса, уплатит 160 солидов» (Ibid., tit. XXXVI, § I, II
et IV, p. 241). «Если римлянин-посессор, который владеет собственностью
в области, где живет, будет убит, тот, кто будет уличен в его убийстве,
уплатит 4 000 денариев, составляющих 100 солидов» (Leg. Salic.,
tit. XLIII, § VII, ibid., p. 220). «Если рипуарий убьет римлянина-при¬
шельца, пусть уплатит 100 солидов* (Leg. Ripuar., tit. XXXVI, § III,
ibid., p. 241). «Если же римлянин или лит... будет убит...» (Leg. Salie.,
tit. XLIII, § IV, ibid., p. 220). «Кто убьет лита, платит 100 солидов...»
(Caroli Magni capitul. anni DCCCXIII, ibid., t. V, p. 688). «Если кто
убьет римлянина-оброчника, пусть уплатит 1 800 денариев, составляющих
45 солидов» (Leg. Salic., tit. XLIII, § VIII, ibid., t. IV, p. 220). «Если кто
убьет чужого раба или продаст или отпустит свободного, пусть уплатит
1 400 денариев, составляющих 35 солидов» (ibid., tit. Xi, § III, p. 209).
(Эта такса штрафов за убийство давала основание видеть в галло-
римском населении «нацию» или «расу», находившуюся в угнетенном,
приниженном состоянии по сравнению с франками — «нацией» победите¬
лей, которые пользовались защитой денежного штрафа в двойном раз¬
мере. Бруннер доказал неправильность этой точки зрения. За убийство
свободного римлянина (т. е. землевладельца, представителя господствую¬
щего класса) платилось меньше, так как он не входил в состав рода, кото¬
рому у франков шла часть штрафа (вергельда). — Ред.]
11

шло от города к деревне 1. Постепенно деревня даже отвлекла
от города верхние слои его населения, которые, с целью поднять¬
ся выше и смешаться с завоевателями, стали по возможности
подражать им в образе жизни. Этот высший класс туземного на¬
селения, за исключением тех лиц в его среде, которые занимали
церковные должности, в известном смысле погиб для цивилиза¬
ции; в его среду все более проникали варварские нравы, празд¬
ность, буйство, склонность к насилию, отвращение к каким-либо
правилам и ограничениям; в городах Галлии стали невозможны
рост богатства и развитие искусств; там оставалось лишь соби¬
рать и хранить обломки. Забота о сохранении их, заключавшая
в себе залог цивилизации будущего, сделалась с этого времени
главной задачей духовенства, а также среднего и низшего клас¬
сов городского населения.
В то время как варварство мирным или насильственным пу¬
тем проникало в верхи общества, а в промежуточных слоях гра¬
жданская жизнь замирала или падала постепенно до самого
низкого уровня, до состояния личного рабства, в это время про¬
должалось и все яснее выявлялось движение к лучшему, которое
началось еще до падения империи. Учение о братстве всех перед
богом и общем для всех людей искуплении, проповедуемое цер¬
ковью всем верующим без различия племен и народностей, смяг¬
чило сердца и внушило милость к рабу; отсюда более частые осво¬
бождения рабов или по крайней мере более гуманное отноше¬
ние к ним со стороны хозяев, как галлов, так и германцев. По¬
следние кроме того принесли со своей родины, где жизнь была
сурова и проста, привычки, благоприятствовавшие умеренным
формам рабства. Богатому варвару служили обыкновенно лично
свободные, сыновья его родственников, клиентов и друзей; вер¬
ный своим национальным нравам, составлявшим противополож¬
ность нравам римским, он отсылал раба из дому, селил его в ка¬
честве земледельца или ремесленника на участке земли, к кото¬
рому тот и прикреплялся и участь которого разделял при передаче
его по наследству или при продаже 2. Подражая германским обы¬
чаям, знатные галло-римляне перевели множество домашних ра¬
бов из города в деревню, от услужения в доме к полевому труду.
Испомещенные таким образом (casés, по терминологии актов
VIII и IX вв.) 3 , они заняли положение, хотя и более низкое,
1 Гизо, История цивилизации во Франции (Histoire de la civilisa¬
tion en France, par M. Guizot, 3-me éd., v. IV, p. 224). *
2 См. доклад Мишле на конкурс на историческую премию, посвящен¬
ный этому вопросу: «Причины, которые повели к уничтожению рабства»
(Causes qui ont amené l’abolition de l’esclavage, Mémoires de l’Académie
des sciences morales et politiques, v. III, p. 655). См. также исследования,
приложенные Пардессю к его Recueil des textes de la loi salique (disser¬
tations IV-e et Vll-e).
3 См. новое издание «Словаря» Дюкапжа (Du Cange, Glossaire, par
M. Henschel, v. II, p. 214), слово «casati».
12

но сходное с положением германского лита, с одной стороны,
и римского колона — с другой.
Домашнее рабство делало человека вещью, движимым иму¬
ществом; прикрепленный же к известному участку земли, раб тем
самым становился имуществом недвижимым. В то время как этот
последний класс, класс крепостных в собственном смысле слова,
возрастал за счет первого, класс колонов и литов должен был
также расти вследствие самых различных превратностей судьбы
и случайностей разорения, которым в эту эпоху непрерывных
смут подвергалось свободное население. Кроме того эти два раз¬
ряда людей, различавшихся не только по своему правовому по¬
ложению, но и по происхождению, стали приближаться друг
к другу и постепенно смешиваться в основных своих чертах.
Это был, наряду со сближением высших социальных слоев у гал¬
лов и германцев, первый шаг к слиянию рас, который спустя
пять веков привел к созданию новой нации.
В самом сердце варварского общества класс мелких собствен¬
ников, составлявший вначале его силу и гордость, численно со¬
кратился и наконец вовсе исчез, попав в вассальную или же ме¬
нее благородную зависимость, подходившую близко к крепостно¬
му положению. Напротив, рабы, посаженные на отдельных участ¬
ках поместья и включенные в состав недвижимости, возвысились
благодаря этой определенности своего положения и известной
терпимости к ним, которая со временем приобрела для них
характер права. Опи поднялись до положения, очень близкого
к литу и колону, которые в свою очередь стали почти тождествен¬
ны между собой, невзирая на свои различные названия. Здесь
встретились люди свободные, опустившиеся до рабского состоя¬
ния, с рабами, поднявшимися до некоторого рода полусвободы.
Так на всем протяжении Галлии образовалась масса земледель¬
цев и сельских ремесленников, положение которых становилось
все более и более одинаковым, хотя черты различия между ними
никогда не сглаживались окончательно; в деревнях шел процесс
социального творчества, в то время как города застывали на
месте или все более приходили в упадок. Этот медленный и
нечувствительный переворот в своем постепенном движении был
связан с обширной распашкой земли, захватившей огромные
территории лесов и пустырей, которые из императорского фиска
перешли во владение франкских королей и в значительной части
были розданы королями в собственность церкви и в качестве
бенефиция — верным людям.
Инициатива в этом возобновлении движения жизни и прогрес¬
са принадлежит церкви; будучи хранительницей лучших остат¬
ков античной цивилизации, она вместе с наукой и искусством
заботливо сберегла также традиции ремесленной и земледельче¬
ской техники. Монастырь был не только местом молитвы и
13

размышления, но и гостеприимным убежищем, защитой от
вторжения варварства во всех его видах. Это пристанище книг
и знания давало у себя приют всевозможным мастерским, а его
хозяйство представляло собой то, что мы называем теперь образ¬
цовой фермой 1; здесь могли поучиться мастерству и трудолюбию
земледелец, рабочий и землевладелец. Это была, по всем призна¬
кам, школа, где учились те из завоевателей, которые, верно рас¬
считав выгоду, приступали в своих поместьях к обработке земли
или колонизации в больших размерах; в то время первое пред¬
приятие включало в себе и второе.
На всякой большой территории, где эксплоатация земли
шла успешно, хижины трудового люда — литов, колонов или
рабов, — сгруппированные сообразно потребностям или удоб¬
ству, росли в числе, все больше населялись и наконец образо¬
вывали деревушку. Когда такие деревушки оказывались выгод¬
но расположенными, недалеко от реки или проезжей дороги,
они продолжали расширяться и становились селами, где все
необходимые для общей жизни ремесла были подчинены одному
и тому же владельцу (s’exerçaient sous la même dépendance). Вско¬
ре сооружение церкви обращало село в приход, и этот новый при¬
ход занимал свое место среди сельских округов 2. Между жив¬
шими в нем крепостными или полукрепостными одного и того же
поместья возникала взаимная связь в силу соседства и общности
интересов; из этого, под надзором управляющего и священника,
совершенно стихийно вырастали зачатки муниципальной орга¬
низации, и церковь вела и хранила здесь записи тех актов, ко¬
торые, согласно римскому праву, регистрировались в муници¬
пиях. Таким образом уже вне старых муниципий, городов и бур¬
гов, где еще держались, все более деградируя, остатки прежнего
общественного строя, слагались элементы будущего обновления;
они обнаруживались в распашке огромных пространств невозде¬
ланной земли, в умножении земледельческих и ремесленных ко¬
лоний, в последовательном превращении античного рабства
в крепостное состояние.
Это превращение, сильно продвинувшееся вперед уже в IX в.,
завершилось в течение X в. К этому времени исчез низший раз¬
ряд галло-франкского общества, разряд людей, являвшихся
движимой собственностью, которых продавали, обменивали,
перебрасывали с места на место, подобно всякой другой движи¬
мости. Раб стал принадлежать скорее земле, чем человеку; его
1 По этому вопросу см. доклад Минье (Mignet) Comment l’ancienne
Germanie est entrée dans la société civilisée de l’Europe occidentale; Mé¬
moires de l’Académie des sciences morales et politiques, v. III, p. 673.
2 См. три исследования графа Беньо (Beugnot) о сельских муниципиях
во Франции (Municipalités rurales en France, Revue française, août, sep¬
tembre et octobre 1838).
14

повинности, определявшиеся произвольно, заменялись оброками
(redevances) и регламентированными отработками; он приобрел
прочное жилище, а следовательно и право пользования землей,
к которой был прикреплен 1. Этой чертой впервые определился
своеобразный характер гражданского строя нового времени;
слово серв получило с тех пор свое окончательное значение; оно
стало общим обозначением для состояния, в котором рабство сме¬
шалось со свободою и в котором сливалось положение колона
и лита; два последних названия в X в. появляются все реже и ре¬
же и наконец совсем исчезают. В этот век, завершивший собою
все общественное движение в течение четырех веков со времени
франкского завоевания, внутренняя борьба римских и герман¬
ских нравов закончилась крупным переворотом. Германские пра¬
вы окончательно одержали верх, и из их торжества вырос фео¬
дальный порядок, т. е. новая форма государства, новая органи¬
зация собственности и семьи, дробление верховной власти и юрис¬
дикции, обращение государственных функций в поместные при¬
вилегии, соединение понятия благородного звания с военным
занятием и понятия низкого звания — с промыслом (industrie)
и работой.
Полное торжество этого порядка совпало удивительным обра¬
зом с эпохой исчезновения во франкской Галлии племенного раз¬
личия,  когда  между  варварами  и  римлянами, между господствую¬
щими и подчиненными стерлись все правовые различия, выте¬
кавшие из различия в происхождении. Право перестает быть лич¬
ным и становится местным; место германских судебников и са¬
мого римского кодекса заняли положения обычного права; оби¬
татели галльской земли стали различаться по месту жительства,
а не по происхождению; наконец вместо разнообразных народно¬
стей появляется одно смешанное население, которое с этого мо¬
мента историк может назвать французским. Это новое общество,
родившееся от предыдущего, резко отличалось от него своим
внешним обликом и характером; его основной чертой было стре¬
мление к беспредельному дроблению в политическом отношении
и к упрощению в отношении социальном. С одной стороны, уве¬
личивалось число сеньерий, этих государств внутри государства;
с другой стороны, непрерывные и в известной мере систематиче¬
ские усилия направлены были к тому, чтобы свести все состояния
к двум классам людей: один из них свободный, праздный, исклю¬
чительно военный, обладавший на своих больших или малых
феодах правом военного командования, администрации и суда;
другой — обреченный на повиновение и труд и поставленный,
исключая полное рабство, в более или менее узкие рамки частно-
1 См. исследование Wallon et Yanoski, Sur les causes qui ont amené
l’abolition de l’esclavage (работа, получившая в 1839 г. премию от Acadé¬
mie des sciences morales et politiques).
15

правового подчинения 1. Если бы человеческие творения дости¬
гали всегда тех целей, которые намечались их логическим на¬
правлением, всякие остатки гражданского существования были
бы уничтожены вторжением порядка, основным принципом кото¬
рого была поместная зависимость. Но этот порядок, возникший
в деревнях под влиянием германских нравов, встретил в городах,
где смутно держалась римская традиция, непреодолимое сопро¬
тивление и ту силу, которая позднее в своем противодействии
разразилась революциями.
Продолжительный социальный кризис, окончившийся уста¬
новлением феодализма, повсюду в области гражданских и поли¬
тических отношений обратил временное и непрочное пользование
в постоянное, узуфрукт — в собственность, власть, делегиро¬
ванную государством, — в личную привилегию, право пожиз¬
ненное — в право наследственное. Это одинаково относится
к отличиям и должностям, как и ко всякого рода владениям;
и порядок, установившийся для благородного держания, одно¬
временно установился и для зависимости крепостной. Как не¬
давно очень верно заметил один из тонких исследователей ста¬
ринных памятников нашей истории, «крепостной вел ту же борь¬
бу против своего господина, что вассал против своего сеньера
и сеньер против короля» 2. Как ни была велика разница сил
и положений, но у всех этих различных групп замечаются одина¬
ковые стремления, завершившиеся одинаковыми результатами.
В VIII в. сервов (serfs de la glèbe) могли размещать в поместье
по произволу помещика, переводить с одного участка земли на
другой, соединять в одном дворе или отделять друг от друга,
смотря по удобству для господина и невзирая на родственные
связи, если таковые между ними существовали. Два века спустя
мы застаем их уже размещенными по семьям; их жилище и при¬
легающий участок земли стали их наследственным владением.
Этот переходящий по наследству участок, обремененный об¬
роками и повинностями, не может ни передаваться по завеща¬
нию, ни продаваться, и крепостные имеют право заключать бра¬
ки лишь в кругу семей крепостных, прикрепленных к то¬
му  же  поместью.   Сеньер  сохранил  за  собой  в  качестве   гарантии
1 «Человеческий закон определяет два состояния: благородный и раб
не связаны одинаковым уставом... Одни — воины, защитники церквей —
охраняют все простонародье, старых и молодых, оберегают тем же обы¬
чаем и себя. Другой разряд — рабское состояние; эти несчастные люди
не обладают ничем кроме труда...» (Adalberonis carmen ad Robertum regem,
apud Script, rer. gallic. et francic., v. X, p. 69).
2 M. Guérard, Prolégomènes du cartulaire de l’abbaye de Saint-Père de
Chartres; Collection des cartulaires de France, v. I, p. XL. См. большую ра¬
боту того же автора о правах лиц и условиях землевладения со времени
нападения варваров до установления коммун, представляющую собой
вступительную статью к изданию «Polyptique» Irminon’a, аббата С. Жермен-
де-Пре.
16

против права собственности, предоставленного крепостному,
права менморта и формарьяжа. Как ни кажутся нам теперь
отвратительными эти права, они не только имели законное осно¬
вание, но даже были полезны для прогресса в будущем. Благо¬
даря их установлению в деревнях стал исчезать дух обособлен¬
ности, свойственный рабству, заменившийся началом семейным
и товарищеским, и рядом с сеньориальным поместьем стали
слагаться земледельческие союзы, которым суждено было стать
основой больших гражданских общин.
Внимательно вчитываясь в грамоты и в другие исторические
документы, можно проследить с начала IX до конца X в. посте¬
пенные результаты закрепления земли за теми, кто ее возделы¬
вал: мы видим, как зарождается право крепостного на его уча¬
сток земли, как оно начинает расширяться и становиться более
прочным с каждым новым поколением. Одновременно с этим
переворотом, постепенно улучшающим состояние земледельцев
и деревенских ремесленников, все быстрее совершается другое
движение, которое в течение трех веков изменило общий вид де¬
ревень: образуются новые селения, расширяются старые, воз¬
двигаются приходские церкви, ставшие центрами новых цер¬
ковных и политических округов. Этому развитию содействовали
внешние и чисто случайные причины; опустошения норманнов
и страх, который они внушали, заставляли окружать стенами
и укреплениями обитаемую часть больших вотчин; с одной сто¬
роны, это увеличивало число замков, с другой — умножало ко¬
личество укрепленных местечек (bourgs).
Трудовое и зависимое население скоплялось в этих убежи¬
щах, и обитатели их стали переходить от собственно деревен¬
ской жизни к более или менее грубым зачаткам жизни городской.
Чисто поместный строй видоизменился; к нему примешались
элементы, носившие уже характер публичных установлений;
для полицейского надзора и отправления суда по незначитель¬
ным проступкам деревенские жители выступали в качестве по¬
мощников и заседателей при управляющем, и это должностное
лицо, назначаемое из их среды, одинакового с ними состояния,
становится в известном смысле муниципальным магистратом.
Таким образом из права собственности вместе с духом объеди¬
нения возникли в этих маленьких нарождающихся общинах пер¬
вые зачатки гражданской жизни; стремление к благосостоянию,
никогда не знающее отдыха, двинуло их вскоре гораздо дальше.
С самого начала XI в. жители бургов и местечек (bourgades),
вилланы, как их тогда называли, не удовлетворялись уже поло¬
жением несвободных владельцев и стремились к иному; новая
потребность, желание избавиться от тягостных обязательств,
освободить землю, а с ней вместе и личность,— открыла перед
ними новое поприще труда и борьбы.
2 Тьерри Избранные сочинения	17

Среди понятий, образовавших в эту эпоху то, что можно на¬
звать основой общественных идей, существовала в противополож¬
ность свободе благородной, целиком состоявшей из привилегий
и возникшей из завоевания и германских нравов, идея другой
свободы, согласной с естественным правом, доступной всем,
равной для всех,— римской свободы, как ее можно было бы на¬
звать по ее происхождению. Если этот термин и вышел из упо¬
требления 1, то состояние, которое он обозначал, именно граждан¬
ское состояние лиц, живших в старинных муниципальных горо¬
дах, вовсе еще не исчезло. Хотя феодальные учреждения все
более и более грозили уничтожением этому состоянию, но оно
еще сохранялось в этих городах более или менее нетронутым,
а вместе с ним жило, как знак его устойчивости, старое название
гражданина (citoyen). Вот где вновь нарождавшиеся города на¬
ходили образец городской общины, ее правил и обычаев, вот где
искали ободрения и надежды те честолюбивые люди, которые,
выйдя из рабского состояния, убеждались, что они добились сво¬
боды лишь наполовину.
Каковы были в X в. в галло-франкских городах пределы и ха¬
рактер муниципального управления? Решение этого вопроса
составляет одну из основных задач нашей истории, но на него
еще нельзя дать точного и полного ответа. Несомненно, что в эту
эпоху городское население со своей старинной гражданской сво¬
бодой соединяло внутреннее управление, со времен римлян испы¬
тавшее много перемен вследствие разных причин. Эти видоизме¬
нения, очень разнообразные и, так сказать, прихотливые по своей
форме, привели всюду к одинаковым по существу результатам.
Наследственный и аристократический режим местной курии,
в результате целого ряда последовательных изменений, преобра¬
зовался в управление выборное и в различной степени народное.
Юрисдикция муниципальных властей распространялась значи¬
тельно дальше своих старинных границ: она сильно увеличилась
в области гражданских и уголовных дел. Между коллегией ма¬
гистратов и всей массой гражданства в целом не было больше про¬
межуточных органов, которые существовали бы по праву;
вся административная власть исходила единственно из обще¬
ственного уполномочия, и продолжительность функций, во¬
обще говоря, была ограничена годичным сроком. Наконец
благодаря значительному влиянию, которое со времени римской
эпохи церковные сановники имели на внутреннее управление
городов, дефензор, это высшее должностное лицо в городе,
оказался  в  зависимости  от  епископа;  он  стал  по отношению к по-
1 Он употреблялся в X в. лишь в языке церковного права, где сло¬
ва «libertas romana» обозначали иммунитет, совокупность льгот, в силу
которых монастырь c его владениями был изъят из подчинения обыкно¬
венному суду и зависел прямо от римской церкви.
18

следнему подчиненным лицом или вовсе исчез; этот переворот
совершился без всякой смуты, в силу одной лишь популярности
епископата; естественное направление этого переворота шло
к своего рода городскому самодержавию в ущерб гражданской
и политической свободе 1.
Так как представления о происхождении городской власти
и юрисдикции постепенно спутались, то перестали ясно разли¬
чать, откуда исходят эта власть и эта юрисдикция — от народа
или епископа. С тех пор началась глухая борьба между двумя
принципами — свободной городской общины и епископского
первенства; потом установился феодализм и всю свою силу на¬
правил на защиту последнего принципа. Феодализм придал но¬
вую форму светской власти епископов; оказываемому гражданам
покровительству, почти превратившемуся в суверенитет, он со¬
общил институты и все привилегии вотчинной сеньерии. Управле¬
ние городских общин, вопреки их происхождению, постепенно
сложилось по образцу администрации дворов и замков феодалов.
Видные граждане становились наследственными вассалами ка¬
федрального собора, и по праву этого звания они притесняли об¬
щину или захватывали всю власть над ней. Ремесленные цехи,
отягощенные чрезмерными поборами, барщинными повинностя¬
ми, попадали в почти рабскую зависимость. Таким образом усло¬
вия, которым должен был подчиняться рабочий люд в поместьях
богачей и в новых местечках, если они не были освобождены спе¬
циальным пожалованием, силою вещей приобретали повсемест¬
ное распространение, и им поневоле должны были подчиняться
свободные до тех пор обыватели старых муниципальных городов.
Были общины, где сеньериальная власть епископа устано¬
вилась нераздельно и сохранила полное господство; были и та¬
кие, где феодальная власть была раздвоена и делилась между
церковной властью и властью королевского сановника, графа или
виконта. В городах, где это соперничество разыгрывалось более
или менее бурно, епископ, сознавая необходимость иметь поли¬
тического союзника, менее отрывался от свободной общины или
даже прямо опирался на нее. Он оказывал городу поддержку
против притязаний светской власти; он стал охранять избиратель¬
ное начало, и это соперничество властей, хотя оно и не остановило
упадка городских общин, впоследствии способствовало обрат¬
ному наступлению гражданства и обновлению городского устрой¬
ства. X и XI века отмечают последний предел упадка и угнете¬
ния городского населения. Хотя это и не был самый бедствующий
1 Титул государя (Dominus, Domnus) был присвоен епископам в их го¬
родах гораздо раньше феодальной эпохи. В документе, представленном в
804 г. анжерской курии, титулы Defensor и Vice-domus являются сино¬
нимами; мы читаем в начале: «Adstante viro laudabile Wifredo defensoro,
vel cuncta curia...», a в конце: «Signum Wifredo vice-domo» (См. Marténe.
Amplissima Collectio, p. 58, 59).
2*	19

класс, но он, во всяком случае, наименее терпеливо должен
был переносить новый социальный порядок, так как городское
население никогда не было ни в рабстве, ни в крепостном состоя¬
нии, располагало наследственными вольностями и имело прошлое,
которым могло гордиться. Падение этих учреждений, нигде не
разрушившихся окончательно, прошло не без сопротивления,
и если основательно пересмотреть памятники нашей истории,
то можно открыть раньше XII в. следы борьбы горожан против
феодальных    властей.   В  течение  именно  этой  эпохи  смут  и  воз¬
вращения к своего рода варварству происходило одинаковым
порядком и в одинаковом направлении слияние туземного и гер¬
манского слоя жителей галльских городов; в это именно время
у них развилось общее право, муниципальные обычаи, которые
составились в различной степени, в зависимости от их террито¬
риального размещения, из элементов римской традиции и об¬
ломков старых варварских законов (codes).
Этот кризис в жизни городского общества, живого остатка
римского мира, не ограничился одной Галлией. В Италии он
прошел несравненно успешнее для городов, так как там они были
крупнее, богаче и менее удалены друг от друга. Здесь во второй
половине XI в., благодаря смутам, вызванным столкновением
духовенства и империи, вспыхнуло революционное движение,
которое мало-помалу или же путем внезапной реакции возроди¬
ло в новых формах и с новой энергией дух независимости. Го¬
рода Тосканы и Ломбардии построили на основе своих более или
менее измененных старинных римских учреждений образцовую
политическую организацию, в которой гражданская свобода,
доведенная до высшей степени развития, соединялась с неогра¬
ниченным правом юрисдикции городских властей, с военной
мощью городов и со всеми прерогативами феодальных сеньерий.
Города выбирали магистратов, которые были одновременно судья¬
ми, администраторами и военачальниками; у них были верхов¬
ные общенародные собрания, где решались вопросы войны и ми¬
ра. Их выборные начальники приняли имя консулов 1.
Движение, которое привело к возникновению и распростра¬
нению этих республиканских установлений, скоро проникло в
Галлию через Альпы и с моря. С самого начала XII в. новая
форма муниципального управления, консулат, появляется по¬
следовательно в тех городах, которые поддерживали наиболее
живые торговые сношения с итальянскими городами, или всего
ближе были к ним по своим нравам, материальному положению
и всем условиям гражданской и политической жизни. Из более
крупных городов, где установился подобный строй, в результате
ли    насильственного    переворота    или   по   доброму   соглашению
1 См. «Considérations sur l’Histoire de France» в начале моих Récits des
temps mérovingiens», chap. VI.
20

между гражданами и сеньером, новый порядок распространился
постепенно на менее значительные города. Движение это охвати¬
ло южную треть нынешней Франции, между тем как в другой
территориальной полосе, на севере и в центре страны, то же са¬
мое направление умов и те же социальные причины приводили
к совершенно иным результатам.
В другом конце Франции, в местностях, которых не могло
достигнуть итальянское влияние, возник второй тип городского
устройства, столь же новый и полный жизни, но менее совершен¬
ный, чем первый, — присяжная коммуна (commune jurée); она
выросла сама собою вследствие приложения к муниципальному
управлению одного вида ассоциации, практика которого вела
свое начало от германских обычаев 1. Эта форма свободной общи¬
ны, отвечавшая общественному характеру, культурному уров¬
ню и смешанным традициям городов северной Галлии, распро¬
странялась с севера на юг, в то самое время как консульское
устройство двигалось с юга на север. Там и здесь, несмотря на
различие в приемах действия и в результатах, сказался один и тот
же дух живой деятельности, гражданского самоотвержения и
вдохновенного творчества. Обе главные формы городского устрой¬
ства — коммуна в собственном смысле 2 и город, управляемый
консулами, — одинаково опирались в принципе на восстания,
более или менее бурные или сдержанные, а целью они ставили
себе равенство прав и восстановление чести труда. Под действием
обеих этих форм городская жизнь не только восстановилась,
но и обновилась. Города обеспечили себе свободу двоякого рода:
они стали юридическими лицами, согласно старинному граждан¬
скому праву, и юридическими лицами, согласно феодальному
праву, это значит, что они не только были в праве ведать
интересами округа, владеть и отчуждать, но что они в то же са¬
мое время по праву приобретали, в пределах своих стен, суве¬
ренитет, каким сеньеры пользовались в своих вотчинах.
Оба течения муниципальной революции, шедшие друг другу
навстречу, вначале не соприкасались; между ними был проме¬
жуточный пояс, где брожение чувствовалось, но не доходило до
полной реформы, до преобразования всего строя. В центральной
части Галлии старинные муниципии и крупные города осво¬
бождались от власти сеньеров рядом последовательных усилий,
в результате которых они получили управление более или менее
свободное,   более  или  менее  демократическое,   но  не  похожее  ни
1 См. «Considérations sur l'Histoire de France», chap. VI, p. 164 et suiv.,
1852.
2 Это слово в средние века не имело того общего смысла, который
мы придаем ему теперь; оно обозначало специально городскую общину,
возникшую путем объединения и клятвенного союза с целью взаимной
охраны. См. «Considérations sur l'Histoire de France», chap. VI, p. 174
et suiv.
21

на присяжную коммуну северных городов, ни на консулат южных.
Некоторые из них, устанавливая у себя то или другое число вы¬
борных магистратов, повторяли комбинации, похожие на поря¬
док галло-римских курий; другие старались ввести однообраз¬
ное устройство в виде управления четырех лиц, избираемых ка¬
ждый год всеми гражданами, облеченных административной
и судебной властью, которую они осуществляли одни или при
содействии нотаблей 1. В этом заключались гарантии как гра¬
жданской, так и политической свободы, но хотя этим городам,
менее смелым в новшествах, и удалось устранить препятствия
к осуществлению принципа народного избрания, однако муни¬
ципальная независимость в них оставалась во многих отношениях
слабой и неопределенной; силой и блеском было отмечено только
новое устройство — консульский строй и присяжная коммуна —
высшее выражение освободительных стремлений эпохи.
Эта коренная революция, не захватившая старых муниципий,
проникла в той или другой из своих двух форм во многие города,
основанные позднее римской эпохи. Иногда даже, если город
оказывался бок о бок с большим бургом, возникшим под его сте¬
нами, случалось, что именно в черте бурга и лишь для него одно¬
го устанавливался консулат или строй присяжной общины 2.
И тут, как всегда, дух обновления веял, где хотел; то правиль¬
ным, то причудливым казалось его движение. Здесь он встречал
нечаянную удачу, там он останавливался перед неожиданным
препятствием. В великой борьбе горожан против сеньеров шансы
были различны и успех неодинаков, так что не только совокуп¬
ность гарантий, вырванных силой или приобретенных по согла¬
шению, была различна в разных местах, но даже одни и те же
политические формы означали для различных городов различную
степень свободы и независимости. Можно сказать, что ряд муни¬
ципальных революций XII в. представляет нечто аналогичное
тому движению, которое в наше время привело к распростране¬
нию в стольких странах конституционного строя 3. Подражание
играло здесь видную роль; для окончательного исхода имели зна¬
чение война и мир, угрозы и соглашения, выгода и велико¬
душие. Одни города первым же натиском достигли цели; другие,
повидимому совсем близко стоявшие к ней, были отброшены на¬
зад; крупные победы чередовались с крупными неудачами, и ча¬
1 Десять прюдомов Орлеана и Шартра повидимому представляют вос¬
произведение той роли, которую играли 10 первых сенаторов (decemprimi,
decaproti) в римской муниципии. Управление четырех прюдомов, встре¬
чающееся в Бурже и Туре, было очень распространено в территориаль¬
ной полосе, протянувшейся с востока на запад: в Турени, Берри, Нивер¬
нэ, Бургундии и Франш-Конте.
2 Как пример консулата можно привести Периге и Пюи-Сен-Фрон;
как пример присяжной коммуны — Тур и Шатонеф.
3 См. «Lettres sur l’Histoire de France», письмо 14.
22

сто самые благородные усилия, пылкое п самоотверженное стре¬
мление оказывались бесплодными или приводили к ничтожным
результатам 1.
Над этим почти бесконечным разнообразием перемен, совер¬
шавшихся в XII в. в строе городов малых и больших, старых
и новых, витает, так сказать, одна мысль: стремление вновь под¬
чинить общественному управлению города все, что путем зло¬
употребления перешло в частное вотчинное управление или под¬
чинялось этому управлению в силу обычного права. Эта плодо¬
творная идея должна была перейти за черту муниципальной
революции; она несла в себе начало ряда переворотов, направлен¬
ных к полному разрушению снизу доверху феодального общества
и к уничтожению малейших следов его. Мы стоим здесь у самого
возникновения социальной жизни нашей современности; в осво¬
божденных, или, лучше сказать, возродившихся, городах в фор¬
мах крайне разнообразных, более или менее свободных, более
или менее совершенных, проявляется впервые характер совре¬
менного нам общества. Здесь развиваются и сохраняются, пока
обособленно, учреждения, которые со временем утратят свой
исключительно местный характер и войдут в государственное
право или гражданское право страны.
В коммунальных хартиях, в записях обычного права и в му¬
ниципальных статутах снова получает силу писаный закон;
возрождается в городах и администрация с ее забытыми приема¬
ми; ее опыт во всех сферах жизни, повторяющийся ежедневно
во множестве различных местностей, служит примером и поуче¬
нием для государства. Буржуазия — это новая нация, для кото¬
рой характерцы гражданское равенство и независимый труд;
она поднимается между дворянами и крепостными и навсегда
разрушает дуализм общества раннего феодализма. Ее новатор¬
ские стремления, ее деятельность, накопляемые ею капиталы —
все это составляет силу, которая борется с мощью землевладель¬
цев на тысячу ладов; как при начале всякой цивилизации, дви¬
жение и здесь начинается с городской жизни.
Воздействие городов на деревни — одно из крупных обще¬
ственных явлений XII и XIII вв.; муниципальная свобода на всех
своих ступенях передавалась от первых вторым действием
примера и заразительностью идей, или в силу политического по¬
кровительства города деревне или их территориальным объеди¬
нением. Мало того, что многолюдные местечки стремились к воль¬
ностям и привилегиям укрепленных городов, но в некоторых мест¬
ностях севера новое городское устройство, присяжная коммуна,
усваивается,   худо  ли,  хорошо  ли,  простыми  деревнями  или  сою-
1 См. историю коммуны Везелэ, «Lettres sur l’Histoire de France»,
письма XXII, XXIII, XXIV.
23

зами жителей нескольких деревень 1. Принципы естественного
права в соединении с воспоминанием о старинной гражданской
свободе, принципы, побуждавшие городские классы к их вели¬
кой революции, проникли в среду земледельческих классов и,
взволновав умы, усилили сознание тягости рабства и ненависть
к вотчинной зависимости. Крестьяне, не имевшие до тех пор дру¬
гой надежды, кроме освобождения в одиночку или семьями от
самых тяжелых повинностей, возвысились теперь до идей и же¬
ланий другого порядка. Они стали требовать освобождения це¬
лыми сеньериями и территориями и принялись за объединение,
чтобы добиться этого. Призыв к чувству естественного равен¬
ства — «Мы такие же люди, как и они!» 2 — стал раздаваться
в деревушках, доходил до ушей сеньеров, и эти угрозы открывали
им глаза. Слепая ярость и трогательная умеренность — харак¬
терные черты этого нового кризиса среди сельского люда. Масса
сервов, покидая свои участки, составляла шайки бродяг и гра¬
бителей. Другие со спокойной решимостью договаривались о цене
своей свободы, предлагая заплатить за нее, как выражаются хар¬
тии, сумму, какую угодно будет назначить 3. Страх вызвать опас¬
ные восстания, чувство справедливости и сознание выгоды заста¬
вили земельных собственников пойти на соглашение и за деньги
поступиться правами всякого рода и своей стародавней властью.
Но как ни широки были эти уступки, они не могли вызвать полной
и всеобщей перемены; затруднения были неизмеримо велики,
так как предстояло разрушить весь порядок земельной собствен¬
ности и заменить его новым; здесь не совершился такой быстрый
и вызывающий наше сочувствие переворот, каким было возро¬
ждение муниципальных городов; дело это оказалось затяжным
и для его завершения потребовалось не менее шести веков.
1 См. грамоты Филиппа-Августа, данные в 1184, 1185, 1186, 1196,
1205, 1216 и 1221 гг. (Recueil des ordonnances des rois de France, v. XI
p. 231, 237, 245, 277, 291, 308, 315).
2 «Мы такие же люди, как и они, у нас те же члены, что я у них, та¬
кое же большое тело, и так же мы можем страдать. Нам нужно мужество»
(Wace, Roman de Rou, v. I, p. 306).
3 «В тот же год [1183] в области Буржа убито было семь тысяч мятеж¬
ных крестьян... и более того жителями этой земли, соединившимися вме¬
сте против врагов божьих. Последние, опустошая королевскую землю,
влекли добычу...» (Rigordus, De gestis Philippi Augusti, apud Script, rer.
gallic. et francic., v. XVII, p. 11). «Все наши крепостные люди, как муж¬
чины, так и женщины, кто живет на земле нашей в Этампе, и те, кто от
него зависит и держит владение, где бы ни проживали они, договорились
с нами, причем отдельные лица дали и приняли клятву и скрепили лично
печатью в том, что, если мы освободим их от позора рабства, они заплатят
за благо свободы своей и сыновей своих, родившихся или еще имеющих
родиться, на каковой выкуп, положенный по усмотрению нашему на них,
на их наследников и на поместье наше, они охотно согласятся, крепко бу¬
дут исполнять условие и ни в чем его не нарушат» (Charte du chapitre de
Sainte-Croix d'Orléans, утвержденная приказом Людовика VIII (1224);
Recueil des ordonnances des rois de Franco, v. XI, p. 322).
24

ГЛАВА 2
ПАРЛАМЕНТ В XIII ВЕКЕ; ГЕНЕРАЛЬНЫЕ ШТАТЫ
1302. 1355 и 1356 гг.
Обновление королевской власти. — Новые судебные учреждения. —
Гражданское право буржуазии. — Возрождение римского права. — Ко¬
ролевская курия, или парламент. — Политические учения легистов.—
Их революционные действия. — Генеральные штаты королевства. — Вы¬
ступление третьего сословия. — Его принципы и притязания. — Гене¬
ральные штаты 1355 и 1356 гг. —Этьен Марсель, купеческий старшина
Парижа. — Его личность, его планы. — Жакерия. — Падение и смерть
Этьена Марселя. — Королевская власть при Карле V. — Момент, с кото¬
рого ваша социальная история принимает правильное течение.
Восстановленные муниципии, города с консульским строем,
города-коммуны; города с правом буржуазии, бурги и освобо¬
жденные деревни; множество более или менее самостоятельных
мелких государств, весь этот ряд убежищ, открытых для трудовой
жизни под защитой политической или по крайней мере граждан¬
ской свободы,— вот что сложилось в XII в. и послужило осно¬
вой для порядка вещей, который в постепенном развитии до на¬
ших дней обратился в современное общество. Эти элементы об¬
щественного обновления в самих себе не находили средств ни
для взаимного соединения, ни для подчинения себе того, что кру¬
гом них было им враждебно; сила, создавшая их, была способна
лишь на то, чтобы сохранить их более или менее неприкосновен¬
ными в их первичной обособленности; необходимо было, чтобы
на помощь пришла посторонняя и вместе с тем более значитель¬
ная сила и напала открыто на землевладельческую аристокра¬
тию, которая окончательно сложилась под влиянием завоевания
и германских обычаев.
Со времени феодального раздробления королевская власть
искала для себя соответствующей формы и не находила ее; будучи
германского происхождения, но сложившись в Галлии и проник¬
шись традициями императорского Рима, она никогда не забывала
основного римского принципа, который требовал равенства
всех перед государем и перед законом. Принцип этот, без всякого
25

успеха выдвигавшийся Меровингами против непокорных и не¬
обузданных франков-победителей, потерпел полную неудачу
ко времени падения второй (Каролингской. — Ред.) династии.
В эту нору исчезли два понятия, которые составляют как бы два
полюса всякого истинного гражданского общества, — понятие
о государе и понятие о народе; термин государство стал те¬
перь обозначать лишь иерархию местных властителей, из кото¬
рых каждый был господином части или частицы национальной
территории. Возрождение городского общества вновь открыло
цивилизации ее традиционные пути и подготовило все, что было
необходимо, для возобновления политической жизни общества.
Король Франции получил в городах, перестроенных по муници¬
пальному образцу, то, что дает государству гражданин, то, чего
не хотели или не могли дать бароны: действительное подчинение,
регулярные субсидии и ополчение, способное подчиняться дис¬
циплине 1. Благодаря именно этой помощи королевская власть
во второй половине XII в. стала пробивать границы, в которые
ее замыкала феодальная система, и превратила свое сеньериаль¬
ное верховенство, почти лишенное влияния, во власть деятель¬
ную и воинственную, способную защищать слабых и поддержи¬
вать общественный мир 2.
Я не хочу сказать, чтобы единственной и прямой причиной
обновления королевской власти была революция, из которой
возникали коммуны. Оба эти великие события независимо друг
от друга примыкали к традиции, снова ожившей для творче¬
ской работы под влиянием благоприятных обстоятельств; они
встретились и стали одновременно воздействовать друг на друга.
Их встреча отмечена некоторым подъемом всех видов деятельно¬
сти, направленной к увеличению благосостояния общества. По¬
явление нового класса свободных людей сопровождалось возро¬
ждением материального прогресса. В XII в. происходит неви¬
данная до тех пор распашка лесов и пустошей, разрастаются
старые города, новые возникают и заселяются семьями, ушедши¬
ми от рабства 3; наконец в том же веке начинается воссоединение
раздробленной территории, которое должно было вернуть мощь
королевству и привести его со временем к единству.
1 Повсюду горожане были организованы в военные отряды, правиль¬
но вооружены и обучены стрельбе из лука и арбалета.
2 См. Guizot, Histoire de la civilisation en France, 3-me éd„ v. IV, p. 107
et suiv.
3 «При нем [Людовике VII] благодаря, сохранению мира поднялось
столько новых городов и расширилось старых, сколько было вырублено
и расчищено леса, и всюду разошлись люди различных состояний...»
(Chronologia Roberti, monachi Altissiodorensis, apud Script, rer. gallic.
et francic., v. XII, p. 299). «Выстроил он несколько новых городов, чем,
без сомнения, разорил многие церкви и рыцарей, от которых бежали в эти
города их люди...» (Fragmentum historicum de vita Ludovici Vil, ibid.,
p. 286).
26

В следующем веке мы видим ряд судебных и законодательных
реформ; они колеблют феодальное право и освящают новое гра¬
жданское право, которое, из сферы муниципалитетов переходит
в высшую сферу государства. Получив начало в коммунальных
хартиях и в положениях обычного права, записанных для го¬
родов и местечек, это право буржуазии, враждебное праву при¬
вилегированных классов, отличалось от него самой своей сущно¬
стью; оно опиралось на естественную справедливость и, на осно¬
вании своих принципов, определило общественное состояние
(état) личности, строй семьи и порядок передачи наследства. Оно
установило раздел между всеми детьми отцовского и материнско¬
го имущества, движимого и недвижимого, равенство между бра¬
тьями и сестрами и общее право супругов на имущество, приобре¬
тенное за время брачной жизни 1. Здесь выразился в грубой фор¬
ме, со следами полуварварских обычаев, а с другой стороны,
с более заметным оттенком христианского влияния тот же самый
дух справедливости и рассудочности, который в свое время опре¬
делил основные черты римского права.
Вместе с тем социальная революция сопровождалась и была
поддержала в своем развитии переворотом в науке, именно вновь
начавшимся изучением римских законов и других памятников
этой старой и изумительной юриспруденции. И в этом отношении
толчок был дан Италией, где публичное обучение праву не пре¬
кращалось в течение всего средневековья; оно незаметно держа¬
лось в Равенне, прежде чем достигло нового расцвета в Болонье.
Начиная с XII в. многочисленные студенты, переходившие в
своих странствованиях Альпы, принесли во Францию новое уче¬
ние глоссаторов гражданского права; вскоре это право наряду
с каноническим была усвоено во многих городах юга, а также
в Анжере и Орлеане 2. Оно обращается в писаный разум для
той части территории, где обычаи сохранили мало черт римского
права; оно обращается в писаное право для тех областей, где
римский закон, смешавшись с варварским, но не уничтоженный
им, перешел в нравы и держался еще в качестве права обычного.
Принципы и правила, почерпнутые в императорских кодексах
умами пылкими и жаждавшими истины и справедливости, пере¬
шли из школ в практику; под их влиянием выросла целая
группа юристов и государственных людей, словно олицетво¬
рение ума и души буржуазии, и вступила в области юрисдикции
в борьбу во имя общего права и разума против обычая, против
1 См. два сочинения Еа. Laboulaye, Histoire de la propriété au
moyen âge. Conclusion et Rechérches sur la condition civile et politique
des femmes, depuis les Romains jusqu'à nous, livre IV, sert. II et III.
2 См. Савиньи, История римского права в средине века, т. I (Savigny,
Geschichte des römischen Rechts im Mittelalter, 1815—1826) и Histoire lit¬
téraire de la France, v. XVI, p. 85).

всего исключительного, против явлений несправедливых и нера¬
зумных.
Королевская курия, или парламент, этот высший суд и госу¬
дарственный совет, стал благодаря допущению новых людей
самым деятельным очагом духа обновления. Именно здесь воз¬
родилась ежедневно провозглашаемая и применяемая теория
верховной власти, теория государственной власти, единой и не¬
ограниченной, одинаковой по отношению ко всем, являющейся
единственным источником правосудия. Восходя по текстам, если
не по липин традиции, к римской эпохе, легисты мысленно во¬
дворились там и уже с этой высоты рассматривали политический
и гражданский строй современности. Если судить по их влиянию
в XIII и в следующем веке, они, видимо, вынесли из своих за¬
нятий юриспруденцией то убеждение, что в современном нм об¬
ществе имеются лишь два законных явления—королевская власть
и буржуазия (l’état de bourgeoisie). Можно бы даже сказать, что
они предугадали историческое назпачение этих двух сил и что,
освящая их печатью права, они наперед указали те два понятия,
к которым все должно было быть сведено. Во всяком случае сред¬
невековые легисты, этн с^дьн, советники, чиновники короля,
600 лет назад проложили путь будущим переворотам. Под влия¬
нием самого характера своей профессии, того духа неустрашимой
логики, который требует неуклонного последовательного приме-
пення принципа, они начали, не рассчитав ее размеров, ту гран¬
диозную работу, па которую после них ушли века. Дело заклю¬
чалось в том, чтобы соединить в одних руках раздробленную
верховную власть, снизить до уровня буржуазных классов все,
что стояло выше их, и поднять до их уровня тех, кто стоял ниже.
Эта борьба права, основанного на разуме, против права су¬
ществующего, борьба идей против действительности, вспыхи¬
вающая время от времени в человеческих обществах, всегда прохо¬
дит два периода, по характеру очень несхожих между собой: пер¬
вый, когда, новаторский дух сам ограничивает и сдерживает себя
чувством справедливости; второй, когда он теряет чувство меры
и без пощады ломает все, что преграждает ему путь. Два зна¬
менитых царствования, почти непосредственно следующие одно
за другим и образующие один из самых странных контрастив,
какие только встречаются в истории, именно царствование Людо¬
вика IX и Филиппа Красивого, соответствуют этим двум по¬
следовательным эпохам политико-судебной реформы, которой
открывается административная эра французской монархии.
Переворот, начатый так мягко и сдержанно королем, который
был великим человеком и святым, этот переворот становится
у его внука резким, насильственным, полным произвола, даже
несправедливым в приведения мер, копечная цель которых за¬
ключалась в достижении лучшего и более справедливого д-я
23

всех порядка. Несмотря па общий смысл и цели переворота, оп
песмог вызвать сочувствие парода; успехи его пе сопровождались
подъемом надежды и радости; никакого шума, никаких народных
выступлений; все подготовлялось спокойно и в обстановке таин¬
ственности. Это была работа, похожая на подкоп, совершающий¬
ся в тпши, пока не подойдет минута штурма. Никогда, быть
может, кризис общества пе представлял более мрачного зрелища:
уделом привилегированных классов были лишь конфискации
и казни; масса простого парода испытывала всю тяжесть еще пе
вполне сформировавшейся администрации, в которой было Доль¬
ше хитрости, чем силы, которая держалась уловками и вымога¬
тельствами, стоила дорого и ничего не приносила. Лишь один
голос возвышался время от времени над этим беспорядком, где
все было полно разорения и страданий, по где был заложен
будущий порядок, — голос короля, который во имя естествен¬
ного закона провозглашал право свободы для всех и во имя бо¬
жественного закона осуждал закрепощение1.
Легистов XIV в., этих основоположников п слуг королевского
самодержавия, постигла судьба всех великих революционеров:
самые отважные погибли от противодействия тех интересов, ко¬
торые они задели, и тех привычек, против которых восстали
Не раз королевская власть обнаруживала колебания па своем
новом пути и отступала перед сопротивлением феодальных сил
и привилегий. Но несмотря па эти неизбежные возвращения
к прошлому, несмотря на уступки, которые делались при слабых
1 «Принимал во внимание,-что всякое человеческое существо, соз¬
данное ио образу господа нашего, должно быть вообще свободным в силу
естественного права и что в некоторых областях эта естественная свобода
и вольность совершенно устранена и затемнена бременем столь ненавист¬
ного рабства; что мужчины и женщины, обитающие в названных местах
и областях, еще при жизни почитаются как бы мертвыми...»(Ordonnance
de Philippe le Bel) (1311) Recueil des Ordonnances des rois de France,
v. XII, p. 387). «Так как согласно естественному праву всякиП должен
родиться свободным, а в силу известных обычаев и кутюмов, которые
введены были очень давно и соблюдались до сего времени в пашем ко¬
ролевстве, а иногда также за влодеяння, учиненные их предками, многие
из нашего простого народа впали в рабскую зависимость и разные по¬
винности, что очень нам не нравится; то мы, принимая во внимание, что
королевство наше называется королевством франков, и желая, чтобы дей¬
ствительность воистину отвечала названию...» [Французское слово «franc*,
кроме значения «франк*, значит также «свободный*. —,Ред.} Ордоннано
। X. 1 1	3 U Я 1Ы L, v. I, р. 583). Ордоннанс Филиппа V,
1318, 23 января (ibid., р. 653).
1 Ангерран де Мариньи, повешенный в Монфоконе в царствование
Людовика л; Пьер де Латильи, канцлер Франции, и Рауль де Прель,
королевский адвокат в парламенте, оба подвергнутые пытке в то же самое
царствование; Жерар де ла Гетт, министр Филиппа Длинного (V), умер¬
ший на допросе в 1322 г.; Пьер Фреми, министр Филиппа Красивого, по¬
вешенный в 1329 г.
29

королях, два явления пеуклоппо продолжали развиваться: рост
числа свободных людей иа правах буржуазии, и движепие, в силу
которого этот класс стаиовился под непосредственную охрану
и суд короля. Менее яркая и менее стихийная, чем революция
коммунальная, эта революция закрепила достигнутые той ре¬
зультаты и путем медленной, по непрерывной работы образовала
из тысячи мелких отдельных государств одно общество, стяну¬
тое к единому центру юрисдикции и власти.
Прежде всего было установлено как принцип, что пи одна
коммуна пе может быть образовапа без согласия короля; далее,
что лишь король может учреждать коммуны; затем, что все го¬
рода с коммунальным или с консульским строем, в силу создав¬
шегося положения вещей, подчинены непосредственной сенье-
рпальной власти короля1. Когда эта позиция показалась заня¬
той, королевская власть подвинулась еще на шаг вперед: опа
присвоила себе право предоставлять звание буржуа по всему
королевству, в чужих вотчинах так же, как в своей собственной.
В силу странной фикции право буржуазии, право по существу
реальное, связанное с местом и приобретаемое жительством,
стаповилось чем-то личным. Стало возможным перейти под дру¬
гую юрисдикцию, пе меняя места жительства, объявить себя
человеком свободным и гражданином, не покидая сеньериалыюй
земли, и, как выражаются старинные акты, отречься (désavouer)
от своего сеньера и признать себя (s’avouer) королевским бур¬
жуа ’. Таким образом присоединение к корпорации жителей
привилегированного города перестает быть единственным сред¬
ством для приобретения гражданских прав во всей их полноте;
привилегия отделилась от места, чтобы стать достоянием лиц,
и наряду с буржуазией городов и общин она создает постепенно
новый класс свободных мещан (roturiers), которых можно было
бы, в виде исключения, назвать гражданами королевства ’.
1 «...Так как лишь государя нашего и нас касается установление
консульств и коммун...» ( ордоннанс Карла, правителя государства во
время плена короля Иоанна (1358, ноябрь), Recueil des ordonnances des
rois de France, v. III, p. 305).
* Cm. Laurière, Glossaire du droit français, и исследование Брекиньи
(Bréquigny) о городских жителях (bourgeoisies) в начале XII тома Re¬
cueil des ordonnances des rois de France.
• «Так как в графстве Бренском в вассальных, подвассальных вем-
лях и податных дворах этого графства и других аемлях, которые наш
любезный и верный родственник Вальтер, герцог Афинский и граф назван¬
ного графства, имеет в графстве Шампани, много мужчин и женщин, го¬
рожан наших, уроженцев других областей, пришедших отовсюду, и дру¬
гих, которые объявили себя и объявляют нашими людьми, принадлежа¬
щими к коммуне, и кроме того много мужчин и женщин, принадлежа¬
щих родственнику нашему, к его вассальным, подвассальным землям и по¬
датным дворам, которые от него отреклись и объявили и объявляют себя
нашими людьми, принадлежащими к коммуне; стремясь освободиться от
30

Все этя переметл исходили от нового социального принципа,
от права, опрокидывавшего все виды существующего права, п пи
одна из этих «перемен пе,устанавливалась без протестов и без
борьбы. Иначе обстояло дело с знаменитым учреждением, пре¬
вратившим буржуазию в государственное сословие, пр кн-
пое своими уполномоченными в больших собраниях королевства.
Собрания эти, перешедшие по традиции из германских обычаев
встрой феодальной монархии, составлялисьпз депутатов, избира¬
емых отдельно знатными и духовенством и образовывавших или
одно собрание или две различные палаты 1. Как только шмАш-
ся вследствие возрожлишя муниципий и освобождения •
третий класс вполне свободных и обладавших собственностью
людей, этот класс, несмотря на то, что он был ниже двух других,
разделил в сфере своих интересов политические права старинных
сословий; его призывали для совещаний по важным делам и для
обсуждения вопроса о новых налогах.
Благодаря своим привилегиям, завоеванным силой или полу¬
ченным с доброго согласия, города стали наравне с замками
составной частью феодальной иерархии, которая признавала
за всеми своими членами право свободно давать свое согласие
па налоги и денежную субсидию. Это был один цз старых обычаев,
лучший принцип этого строя. Городское паселеппе без всякой
борьбы воспользовалось его выгодами; это не вызвало никаких
споров. Сначала король лишь в редких и особенных случаях
созывал отдельно представителей больших городов; несмотря
на свою новизну, этот факт не казался современникам достой¬
ным внимания. Статьи нескольких королевских грамот — вот
все, что остается в качестве свидетельств об этом для времени,
предшествующею царствованию Филиппа Красивого *; лишь в это
■ ■■ •
рабства (a servitude), в котором, как говорят, они находятся у нашего
родственника, его вассалов, подвассалов и приказчиков...» (ордоннанс
короля Иоанна (1355, ноябрь), Recueil des ordonnances des rois de France,
v. IV, p. 721). »...Когда наши предшественники, французские короли,
желали помочь людям, подвластным других господ и вассалов, прямых
или посредственных владетелей, в сенешальствах Тулузы, Каркассоны и
Bellicadri, утесненным названными господами своими, своими судьями
и начальниками, и облегчить их от тягостей, будучи привлечены частыми
жалобами самих подвластных, тогда исстари, по зрелом предварительном
обсуждении в Совете, принималось достохвальное постановление, чтобы
все люди, подвергавшиеся таким стеснениям, какого бы ни были они
положения и состояния, могли, отказав в подчинении своему непосред¬
ственному господину, вступать в подчинение к нам и становиться на¬
шими буржуа, и чтобы они к тому допускались свободно, без всякого
возражения?..» (ордоннанс Карла V *1373, 29 июля, ibid., v. V,
p. 627).
1 см. протокол избрания Карла Валуа королем арагонским и графом
Барселоны. Rymer, Foedera, conventiones, litterae, etc., v. I, p. 639.
1 См. ордоннанс Людовика Святого от 1262 г., контрасигнированный
тремя парижскими буржуа, тремя провансальскими, двумя орлеанскими,
31

царствование ярко обнаруживается все значение этого факта,
и можно оценить его место среди великих событий пашей нацио¬
нальной истории.
Рост расходов и потребностей королевской власти, обуслов-
лсппый созданием новых административных учреждений к на¬
чалу XIV столетия, должен был естественно привести к более
частым и более регулярным созывам представителей от буржуа¬
зии городов и общин. Важные события, происшедшие в начале
этого столетия, придали необычайную торжественность и харак¬
тер национального представительства собраниям, дотоле частич¬
ным и проходившим одно за другим почти незаметно. Римская
курия, нарушая условия и договоры, которые ограничивали ее
власть во Франции, заявила притязание па светское верховен¬
ство в государственных делах королевства. lïo этому вопросу
папа Бонифаций VIII и король Филипп Красивый вступили
в открытую борьбу; папа созвал общий собор, а король — общее
собрание депутатов трех сословий: духовенства, дворянства и бур-
жуазин городов Города севера послали своих эшевепов,
города юга—своих консулов, и голос простого парода в этом вели¬
ком споре был выслушан наравне с голосом баронов и князей
церкви а. «К вам, — говорили в своей петиции королю предста¬
вители горожан, — к вам, благороднейший государь, господин
паш Филипп, милостью божией король Франции, взывает и вас
просит народ королевства вашего, насколько ему подлежит о том
просить, чтобы вы сохранили наивысшую свободу вашего госу¬
дарства, которая состоит в том, чтобы в светских делах вы пе
признавали над собой государя па земле, кроме бога...» *.
Этот призыв к независимости короны и страны благородно отме¬
чает в нашей истории первое проявление политической мысли
незнатных (roturière) классов впе круга их интересов и их муни¬
ципальных прав; с тех пор опо стало одним из основных руково-
двумя из Санса и двумя пэ Лапа (Recueil des ordonnances des rois de Fran¬
ce, v. I, p. 93). Происхождение особых провинциальных штатов то же
самое, что происхождение генеральных штатов королевства. [Провин¬
циальные штаты—états particuliers, общегосударственные— états géné¬
raux. По-французски одно и то же слово état означает и сословие и егопред-
стапите.илтво на собрании. Собрание сословных представителей по-рус¬
ски везде передано нами словом «штаты». — Ред].
1 Представители трех сословий Франции были созваны в Парижском
соборе богоматери 10 апреля 1302 г.
* «Король же... созвав в Париже на совещание всех баронов, прела¬
тов, герцогов и графов, аббатов и попечителей капитулов, настоятелей
и казначеев коллегиальных церквей, епископских наместников и кастел-
лаков, мэров и эшевенов коммун...» (Chronique de Guillaume de Nangis,
v. I, éd. Géraud p. 314).
* Chronologie des Etats généraux, par Savaron (Caen, 1788), p. 94.
См. доклад моего брата Амедея Тьерри на конкурс на историческую пре¬
мию, присужденную в 1844 г. Académie des sciences morales et politiques.
32

дящпх принципов, которые, родившись в народном сознании
и передаваясь из века в век, образовали ти, что можно назвать
традицией третьего сословия.
Когда название «третье сословие» (tiers état) стало обычным,
опо охватывало фактически лишь население привилегирован¬
ных городов, но по своему общему значению опо было гораздо
шире; опо распространялось не только на города, по также
на села и деревушки; пе только па свободпое мещанство (roture),
по и па всех тех, для кого гражданская свобода была еще только
благом будущего 1. Вместе с тем, как пп было ограничено по сво¬
ему чисто муниципальному характеру представительство третье¬
го сословия, его заслуга пепзмеппо состояла в том, что опо счи¬
тало себя обязанным защищать интересы пе какой-либо одной
группы, пе какого-либо одного класса народа, но интересы всей
массы незнатных, всего народа, без различия свободных п кре¬
постных, горожан и крестьян 2 * * * * * 8. Одною» не видно, чтобы буржуа¬
зия с самого начала особенно дорожила правом быть призывае¬
мой наряду с первыми двумя сословиями к обсуждению общих
государственных вопросов. Это право, которым опа пользовалась
не без некоторого смущения, казалось ей подозрительным, по¬
тому что всякий созыв штатов естественно завершался новыми
требованиями казны. Ее роль была второстепенной и мало замет¬
ной па генеральных штатах, созывавшихся ПОСЛГО 18М г., при
Филиппе Красивом п его преемниках; до середины XÏV в. обыч¬
ной причиной их созыва были войны пли смена правителей.
Но при короле Иоаппе общественное расстройство и тяжелые
национальные бедствия вызвали во французских городских
общинах взрыв страстей и честолюбия, толкнувший их на до¬
толе неслыханное дело — внезапный и кратковременный захват
третьим сословием той руководящей ролп, которая могла за ним
бесповоротно утвердиться только в результате пятивековых
усилий и пятивекового развития.
Два века, которые прошли со времени возрождеппя муни¬
ципальных свобод, дали богатой городской буржуазии опыт
политической жизни и научили ее понимать и стремиться ко
всему тому, что необходимо для благоустроенного общества
в узких ли пределах городских стен пли па более обширном
пространстве. Для городов и общип, какова бы пи была фо^ма
управления ими, норядок, правильность, экономия, забота о все¬
1 Слова «люди третьего и простонародного сословия» (gens de tiers
et commun état) встречаются во многих актах XV в. Говорили одинаково
и «третье сословие», «простонародное сословие» и «простонародье* (le com¬
mun).
* Выборы депутатов третьего сословия, ограниченные в течение XIV
и большей части XV в. так называемыми «добрыми городами» (bonnes
villes), были распространены к концу XV в. и на города необнесенные
стенами и на простые селения. См. ниже о генеральных штатах 1484 г.
8 Тмррж. Пжбравам* сошевм	83

общем благосостоянии были пе только принципом, теорией,
тенденцией — это было повседневное дело, которое обеспечива¬
лось различного рода учреждениями, где каждый чиновник и сче¬
товод выполнял своп функции под непрестанным наблюдением
и контролем. Вне всякого сомнения, уполномоченные от буржуа¬
зии па первых генеральных штатах, созванные,-чтобы вотировать
субсидии и проследить, как они расходуются, были крайне пора¬
жены контрастом, какой представляли, с одной стороны, адми¬
нистрация королевская с ее рискованными предприятиями, ее
мошенническими приемами, ее давииптими и новыми злоупотре¬
блениями, а с другой — администрация городская, следовавшая
пздавпа выработанным правилам, вольпо пли невольно добро¬
совестная, неподкупная, справедливая. Среди этих людей с яс¬
ным и деятельным умом наиболее передовые должны были прит-
ти к мысли внести в центральное государственное управление
те начала, какие они привыкли видеть у себя, какие они сами
применяли, следуя местной традиции и примеру своих предшест¬
венников. Эта мысль высказывалась сначала робко, так как ко¬
ролевское правительство ею пе интересовалось, а оба привиле¬
гированных класса совещались только между собой; во все¬
услышание опа была высказана в тот момент, когда необычные
потребности, вызванные войной и внутренними хищениями,
заставили короля и его министров во что бы то ни стало изыскать
необходимые средства и обнаружили их бессилие помочь общест-
г* иному бедствию.
Отсюда исходил тот дух обновления, который так внезапно
и с такой силой проявился па генеральных штатах 1355 г. Ре¬
шения этого собрания, которым королевский указ немедленно
придал силу закона, содержат в себе, а в некоторых отношениях
даже превосходят современные политические гарантии; пз ко¬
торых слагается строй конституционной монархии. Здесь мы
вкдш разделение влас; ;ду королем и тремя сословиями,
представляющими нацию и представленными в свою очередь
комиссией пз девяти членов; собрание сословий, возобновляю¬
щее свои заседания самостоятельно в установлеппые сроки;
обложение налогом людей всех званий, не исключая короля;
предоставление права сбора податей п контроля над финансовой
администрацией штатам, действующим через своих уполномочен¬
ных в Париже и провинциях h создание национальной милиции
1 «Повезено, чтобы из среды названных трех сословиП были уполно¬
мочены и выбраны известные лица, добрые и честные, зажиточные и бла¬
гонадежные, не вызывающие никакого подозрения, которые по областям
установят вышеозначенные порядки, будут заведовать приемом денег
и управлением, согласно указу и инструкции, каковые будут для того
составлены; а помимо комиссаров и особых депутатов по областям и мест¬
ностям будут уполномочены и установлены тремя вышеуказанными со¬
словиями девять лиц, добрых и честных, по три от каждого сословия, ко-
34
путем предписания, чтобы каждый вооружался сообразно своему
состоянию; наконец запрещение привлекать кого бы то ни было
к другому суду помимо обыкновенного; отмена права насильствен¬
ного захвата или реквизиции для надобности короля и уничто¬
жение монополий, которыми пользовались королевские и сенье-
риальпые чиновники через подставных лиц1. Во всем этом чув¬
ствуется как бы дыхание муниципальной демократии, более си¬
стематическое и более широкое понимание свободы, чем в ари¬
стократической оппозиции дворянства и духовенства. В полити¬
ческих дебатах, которые невидимому пропсходпли сообща между
тремя сословиями, преобладала инициатива третьего сословия
в силу его здравого смысла и административного опыта’. То
же самое, по, с последствиями несравненно более серьезными,
произошло на генеральных штатах 1356 г. — рокового года,
когда вследствие безрассудно данной битвы король попал в плен,
большая часть дворян была убита или взята в плен при бегстве,
GUH государства были уничтожены и управление расстроено;
страна подверглась иноземному нашествию; в пей царили внут¬
ренние раздоры и возбуждение умов.
Поражение при Пуатье вызвало в незнатных классах чув¬
ство национальной горести, соединенное с негодованием и пре¬
зрением к дворянству, которое обратилось в бегство перед зна¬
чительно меньшей по своей чпелеппости армией. На дворян,
возвращавшихся с поля сражения и проезжавших через города
и местечки, сыпались проклятия и оскорбления ’. Парижская
торые будут верховными начальниками над всеми остальными и будут
при себе иметь двух главных сборщиков, людей разумных и весьма зажи¬
точных, чтобы названным начальникам не быть обремененными никаким
Витком денег и не вести счетов» (ордоннанс 28 декабря 1355 г., ст. 2,
Recueil des ordonnances des rois de France, v. III, p. 22).
1 «Названные налоги на военные издержки будут взиматься и рас¬
пределяться не нашими людьми, нашими казначеями, нашими чиновни¬
ками, но другими добрыми людьми, опытными, честными и зажиточными,
которых уполномочат, выберут и отправят три сословия, и притом как
в пограничных областях, так и всюду, где окажется нужным» (ордоннанс
28 декабря 1355 г., ст. 5, Recueil des ordonnances des rois de France, У.Ц1,
art. 22, ibid., p., 6, 7, 8, 9. 11, 12, 13, 18, 19, 32). *
* «В Париже были собраны по предписанию короля прелаты, капи¬
тулы, бароны и города французского королевства, и король приказал в их
присутствии изложить положение военных действий... на это отвечали:
духовенство через посредство господина Жана де Кран, в то время архи¬
епископа Реймса, дворяне через герцога Афинского, города королевские
через Этьепа Марселя, в то время бывшего купеческим старшиною Па¬
рижа, что они все готовы жить и умереть вместе с королем, отдать себя
и свое имущество на службу ему, и просили повести совещания совмест¬
но,, что и было им дозволено* (Chroniques de St. Dénis, éd. de Paulin,
Paris, v. VI. p. 19).
* «Вместе с тем рыцари и оруженосцы, которые возвращались с бит¬
вы, испытывали такую ненависть и такие оскорбления со стороны простого
народа, что с трудом пробирались через большие города. Приходилось
3*	85

буржуазия мужественно и с энтузиазмом взяла на себя па вся¬
кий случай заботу о собственной защите, между тем как девят-
падцатилетний старший сын короля, бежавший одним пз первых,
взял на себя правление в качестве заместителя своего отца. По его
призыву штаты снова собрались в Париже ранее назначенного
ими самими срока; съехались те же самые депутаты в числе более
восьмисот; четыреста из них принадлежали к буржуазии; пре¬
образовательная работа, намеченная в предшествующей сессии,
возобновилась под тем же влиянием и была поведена с горячно¬
стью, свойственной революционному увлечению. Собрание на¬
чало с того, что сосредоточило свою деятельность в комитете
пз 80 членов, совещавшихся невидимому без различия сословий;
затем оно, в форме петиций, вынесло следующие свои решения:
провозглашение неограниченной власти штатов в вопросах
администрации и финансов, предание суду всех королевских
советников, отрешение от должности всех судебных чиновников,
образование совета для проведения реформ (réformateurs), из¬
бранного из среды трех сословий; наконец запрещение заключать
перемирие без согласия трех сословий и предоставление послед¬
ним права собираться по собственной воле, без призыва короля *.
Наместник короля, Карл, герцог Нормандский, желая укло¬
ниться от этих властных требований, тщетно пускал в ход все
приемы, па какие способен был этот шустрый молодой человек.
Он был вынужден уступить во всем. Штаты управляли от его
имени; но скоро в их собственной среде возникли раздоры, вы¬
званные взаимным недоброжелательством сословий. Преобла¬
дание буржуа показалось дворянам невыносимым, и они, поки¬
ну и собрание, разъехались по домам. Депутаты духовенства дер-
вступать в переговоры, причем они наговаривали друг на друга» (Chro-
niques de Froissart, v. I, part. 2, chap. 52).
* Ордоннанс 3 марта 1357 г. (1356 по старому стилю), ст. 1, 2, 5, 11,
39, 42 и 43; Kccueil des ordonnances des fois de France, v. III, p. 128:
«Он (Роберт Ленок, епископ ЛанскиП] увлек, склонил и убедил депутатов
выбрать 28 человек из трех сословий, именно: 4 прелатов, 12 рыцарей
и 12 буржуа, в руки которых должно было перейти все управление госу¬
дарством, которые устроили бы палату парламента, счетную палату и все
другие учреждения и назначили бы туда люд*й по своему "усмотрению. Из
этого ясно видно, что он хотел отнять управление, авторитет и власть в
государстве у короля и его высочества герцога или, по крайней мере, хо¬
тел свести их почти к ничтожеству, потому что вся власть была бы у 28 вы¬
бранных, а у короля и герцога осталось бы только имя* (Обвинения против
Роберта Лекока, епископа Ланского; рукопись, изд. Douet d’Arcq в
Bibliothèque de l’Ecole des chartes, v. Il, p. 365, art. 521. Фрутсар го¬
ворит, что совет штатов должен был состоять из 36 лиц но в списке, ко¬
торый можно считать подлинным, числятся 34 члена совета, а именно:
6 дворян, 11 духовных лиц и 17 буржуа. Таким образом представительство
городов равняется по числу представительствам дворян и духовенства,
вместе взятым. См во 11 томе Bibliothèque do l’Ecole des chartes выше¬
приведенный документ.
36

жалпсь более стойко, но в конце концов и они удалялись, и под
именем генеральных штатов остались заседать лишь представи¬
тели городов; па них легла вся тяжесть реформ и государ¬
ственных дел *. Повинуясь необходимости централизовать свои
действия, они добровольно подчинились парижской депутации,
и скоро, силой обстоятельств и вследствие враждебной позиции,
занятой регентом, вопрос о верховенстве штатов стал вопросом
парижским, судьба которого зависела от удачи народного вос¬
стания и от защиты муниципальной власти1.
Здесь выступает человек, личность которого в паше время
выросла в исторической перспективе, благодаря тому что его
сумели лучше понять; речь идет об Этьене Марселе, купеческом
старшине, т. е. главе парижского муниципалитета. Странным
образом предвосхищая будущее, этот эшевен XIV в. попытался
осуществить то, что невидимому доступно лишь революциям
современности. Единство общества и административное едино¬
образие; распространение политических прав наравне с граждан¬
скими; передача государственной власти от короны пароду;
преобразование генеральных штатов под влиянием третьего
сословия в национальное представительство; провозглашение
верховенства воли народа перед лицом носителя королевской
власти 3; воздействие Парижа на провинции в качестве вождя
общественного мнения и центра общего движения; демократнче-
1 «Говорю вам, что внать французского королевства и прелаты свя¬
той церкви стали тяготиться делом, задуманным тремя сословиями* (Chro¬
niques de Froissant, livre I, part. 2, chap 62) «Через неделю после рожде¬
ства того же года было в Париже собрание представителей от городов,
но на нем не было вовсе дворян и очень мало духовенства. Собирались
каждый день, но не могли притти к соглашению. И при всех стараниях
они оставались в Париже до 24 или 25 января* (Chroniques do Saint-Dé¬
nis, v. VI, p. 80). «В воскресенье перед постом, И февраля, собрались
в Париже многие представители городов и духовенства, но но явились
вовсе представители дворян. И заседали они, как и обычно, в течение
нескольких дней* (ibld., р. 86).
* «В следующую субботу, 24 числа того же месяца, его высочество
герцог был в палате парламента и с ним несколько лиц из совета, которые
остались при нем. Здесь подошли к нему упомянутый старшина и еще не¬
сколько человек, с оружи< м и без оружия, и потребовали у его высочества
герцога, чтобы он приказал выполнять и сохранять без нарушения все
ордоннансы, изданные тремя сословиями в предшествующий год и чтобы он
предоставил им правление, как и раньше было... и так как народ очёнь
недоволен многим, что было сделано в совете его высочества герцога про¬
тив народа, то пусть он соблаговолит ввести в свой большой совет трех
или четырех буржуа, которых он, старшина, ему назовет; на все это его
высочество герцог выразил свое согласие» (Chron.ques do Saint-Dénis,
V. VI, р. И)
* «Когда старшина пришел в палату п с ппм вооруженная свита, он
предлагал его высочеству герцогу не раздражаться по поводу трго, что
случилось, потому что все было сделано по воле народа и чтобы избег¬
нуть бЛльшнх опасностей.. И просил старшина его высочество герцога
одобрить случившееся и быть с ними во всем заодно* (ibid., р. 88 et 89).
37

ская диктатура, террор во имя общего блага; усвоение и пошение
новых цветов как знака патриотического единения и символа
обновления передача королевской власти другой линии ца)>-
ствующего дома ввиду необходимости реформ и в интересах про¬
стого пародаа — вот события и сцепы, придавшие нашему веку,
как и предшествующему, политический характер Ио теми же
чертами характеризуются и те трп года, которые прославили имя
старшины Марселя *. Его недолгая и бурная политическая жизнь
была как бы преждевременным обнаружением велпкпх предна¬
чертаний провидения п как бы зеркалом кровавых событий, ко¬
1 «В первую неделю января следующего года парижане решили, что
у всех будут красно-синие шапки; и было поволено от имени думы и купе¬
ческого старшины, чтобы все носили такие шапки» (ibid., р. 73).—«Ку¬
печеский старшина и вшевены послали запечатанные грамоты по большим
городам королевства, в которых сообщали, чтб ими сделано, и предлагали
держаться с ними в истинном единении и надеть красно-синие шапки, как
сделали герцог Нормандский и некоторые другие члены королевского дома,
что и было наложено в этих грамотах, и действительно его высочество гер¬
цог, король Наваррский, герцог Орлеанский, брат французского короля,
и граф д’Этамп. все, у кого в гербе была белая лилия, носили названные
шапки» (Chroniques de Saint-Dénis, v. VI, p. 94).
• «Король Наваррский явился в городскую ратушу и стал излагать
свои взгляды и сказал между прочим, что он очень любит французское
королевство и что он тесно с ним связан, как он объяснял. Потому что он
со всех сторон примыкает к дому с лилиями, и мать его была бы француз¬
ским королем, если бы была мужчиной» потому что она была единственной
дочерью короля Франции. И добрые города, особенно Париж, сделали
ему много добра и высоко почитали его, о чем он умалчивает и за это он
готов жить и умереть вместе с ними... И был тогда король этот выбран
военным начальником города Парижа; и было ему объявлено купеческим
старшиною Парижа, что парижане напишут всем добрым городам королев¬
ства, чтобы все согласились признать короля общим военным начальни¬
ком всего французского королевства» (Chroniqnes de Saint-Dénis, v. VI,
p. 116). «Купеческий старшина со многими знатными горожанами, кото¬
рые, видимо, управляли всем городом (Парижем. —Рвд.)... пошли к ко¬
ролю* Наваррскому, государю Карлу д'Эвре, который ранее уже был ими
провозглашен как бы начальником... решили тайно, чтобы он снова был
ими признан... и наконец, так как король Наваррский принадлежит к ко¬
ролевской крови, чтобы оп поднялся к скипетру королевскому и правле¬
нию над Францией и стал королем. Л король Наваррский стремился к это¬
му всеми своими силами...» (Chroniques de Guillaume de Nangis,2-me conti¬
nuât, v. Il, p. 268 et 269).
• Тьерри намекает здесь па события 1830 г., когда королевская власть
перешла из рук старшей линии—Бурбонов—в руки младшей—Орлеа-
нов, причем эта смена династий была делом рук крупных банкиров и про¬
мышленников, как бы повторивших, по мысли Тьерри, то, что пытался
в 1357—1358 гг. сделать глава крупных торговцев — Этьен Марсель. —
Ред. •
* 1356, 1357 и 1358 годы. — Союзником Этьена Марселя в его борьбе
против правительства и в его преобразовательных проектах был предста¬
витель духовенства, который по происхождению своему и по образованию
принадлежал к буржуазии, Роберт Лекок, епископ ланский, искусный
юрист, сначала адвокат, потом начальник кассационного отделения
и наконец главный секретарь парламента.
38

торыми должно было сопровождаться находящееся во власти че¬
ловеческих страстей осуществление этих предначертаний. Марсель
жил и умер за идею, которая состояла в том, чтобы давлением про¬
стонародных .(roturières) масс ускорить дело постепенного уравне¬
ния, начатое королями; по его несчастье п его преступление
заключались в его беспощадной убежденности. С горячностью
трибуна, который не останавливался перед убийством, у пего
соединялся организаторский дар; великому городу, которым он
правил совершенно неограниченно, он оставил прочные учреж¬
дения, крупные сооружения п имя, роторов в течение двух ве¬
ков его потомки носили с гордостью, как знатный титул *.
В то время как буржуазия, сложившаяся при муниципальной
свободе, во внезапном, но преходящем порыве возвысилась до
идеи национальной свободы и некоторым образом предвосхитила
будущие времена, полурабское население сел и деревень пред¬
ставляло странное и дикое зрелище. Известна Жакерия, ее ужас¬
ные жестокости п пе менее ужасное ее подавление. В этот момент
кризиса и возбуждения общее сотрясение передалось крестья-
иам и вызвало здесь чувства ненависти и мести, накопившиеся
п придавленные веками притеснений п страданий. Клич плебей¬
ской Франции: «Дворяне позорят и предают королевство!> стал
в хижинах Бовэзи мятежным призывом к истреблению дворян.
Люди, вооруженные дубинами и ножами, поднялись п двинулись
все возраставшими бандами, разрушая замки огнем и железом,
убивая всех, мужчин, женщин и детей, и, подобно варварам вре¬
мен великого переселения, не умея cim .ш.. куда они идут и что
толкает их ’. Завладев равниной между Уазой и Сеной, эта гру-
1 См. Histoire de l’Hôtel de Ville de Parie, par M. Leroux de Lincy,
livre III, chap. 1, p. 58—60. «Он поставил на работу людей, сколько мог со¬
брать со всех сторон, ваставил копать большие рвы кругом Парижа, а по¬
том делать стены и ворота; работа шла день и ночь, и в течение целого года
ежедневно было занято до 3 тысяч рабочих. И большое дело это было —
закончить работу в год, огородить и окружить зашитой такой город, как
Париж, и таких размеров. И говорю вам: это величайшее добро, какое сде¬
лал купеческий старшина во всю свою жизнь; иначе город был бы много
раз взят, разрушен и разграблен» (Chroniques de Froissart, livrai, part. 2,
< hap. 66). «Знайте, что ни один из Клерков, Марлей, Марселей или
Бурсье... не потерпит, чтобы сын итальянца или англичанина, или лота¬
рингца или шотландца считал себя таким же добрым французом, как он»
(Du grand et loyal devoir, fidélité et obéissance de messieurs de Paiis en¬
vers le roy et couronne de France, памфлет против кардинала Гиза, petit
Un-8°, 1565, p. VI1).
* «...Несколько сельчан, не имея вождя, собрались в Бовэзи; их не
было по началу и полусотни человек, и стали они говорить, что все дворя¬
не французского королевства, рыцари и оруженосцы, позорят и предают
государство и что будет великим благом, если их всех уничтожить. 11 ка¬
ждый из них говорил: «Берегитесь! Берегитесь! да будет позор тому, кто
помешает уничтожению всех дворян!». Тогда они собрались и направи¬
лись, не имея определенной цели и без всякого вооружения, кроме дубин,
обитых железом, и ножей... 11 умножились до того, что вскоре их было до
39

бая сила организовалась под начальством вождя, который пред-
ложп^ свой союз городам, охваченным духом реформы. Бовэ,
СанлПс, Амьен, Париж и Mo приняли этот союз ради помощи
пли радп отвлечения сил противников. Несмотря на варварские
поступки возмутившихся крестьян, почти все городское насе¬
ление, и особенно бедный класс, везде им симпатизировало*. Бо¬
гатые буржуа, политические деятели смешивались с ними, с од¬
ной стороны, руководя ими, с другой — сдерживая, до того мо¬
мента, когда они исчезали, перебитые тысячами во встречах с во¬
оруженными рыцарями, казненные и разогнанные террором ’.
За разгромом Жаков3 почти непосредственно последовало
поражение буржуазной революции в самом Париже. Эти два
6 тысяч; и всюду, куда приходили ОПИ, число их росло, потому что всякий
им подобный следовал аа ними» (Chroniques de Froissart, livre I, part. 2,
chap. 65). «...Ho их число настолько возросло, что если бы они собрались,
их было бы до ста тысяч. А когда их спрашивали, зачем они это делают,
они отвечали, что не знают, но что видят, как делают другие, и сами
делают то же самое» (ibid., chap. 66).
1 «...II выбрали себе начальника, по имени Гильом Каль (Cale) и по*
шли на Компьень; но горожане не пустили их войти. Затем они пошли на
Санлис и добились, что жители этого города вошли в союз с ними. И сры¬
ли все крепости в этой области, Арменонвиль, Тьер и часть цитадели Бомо-
на-на-Уазе» (Chroniques de Saint-Denis, v. VI, p. 110). «...Потом собрались
другие крестьяне во многих местах в Бовэзи и в других пунктах Франции;
и даже жители города Бовэ были против дворян: многих дворян отвели
в Бовэ, и они были там убиты с согласия городской массы, и также мэр
Амьена послал сто человек простого нар да на города на помощь сельча¬
нам* (Chronique de Flandres, publiée par D. Sauvage, Lyon 1562, chap. 94,
p. 196). «Многие отправились из города Парижа, до трехсот человек
или около того, над ними начальником был некто Пьер /Килль, париж¬
ский бакалейщик, и около пятисот собравшихся в Силли ан-Мюсьен, над
которыми начальником был некто Жан Вайян, королевский начальник
монетного дела, и направились в Mo... И вообще было мало городов и об¬
щин Лангдой ля, которые бы не приняли участия в борьбе против дворян,
как из сочувствия Парижу, столь ианавидсвшсму дворян, так и в увлече¬
нии народным движением* (Chroniques de Saint-Dénis, v. VI, p. 113).
1 «...И было в этих скопищах больше всего рабочих людей, а также
были люди богатые, буржуа и другие» (ibid., р. 112). «...B эту пору отпра¬
вились парижане в арменонвиль и напали на замок и взяли его силой.
Там был Роберт де Лорэй, который, страшась смерти, отрекся от дворян¬
ства и заявил, что он больше любит парижскую буржуазию (из которой
он был родом), чем рыцарство, и благодаря этому спасся он сам, его жена
и дети* (Chronique de Flandres, chap. 94, p. 197). «...11 убивали также
дворяне всех, кого только могли найти из жаков, т. е. простонародья,
убивавшего дворян, их жен и детей и разрушавшего дома; и так много
было убито, что в один день св. Иоанна Крестителя убитых насчитывали
более двадцати тысяч* (Chroniquesde Saint-Dénis, v. VI, p. 117). «...После
поражения, нанесенного им при Mo, они более нигде не собирались, потому
что молодой сир де Куси, называвшийся мессиром Ангерран, набрал боль¬
шой отряд дворян, которые всюду приканчивали их, где только нахо дили,
без пощады и жалости* (Chroniques de Fr issart, livre 1, part 2, chap. 68).
1 Возмутившиеся крестьяне присваивали себе презрительные про-
ввища, которые дворянство давало народу. «Тогда дворяне, насмехаясь над
40

столь различных движения двух крупных классов ротюры кон¬
чились одновременно, одно для того, чтобы вновь возродиться
и увлечь за собой всех, когда придет время, другое, чтобы оста¬
вить по себе лишь ненавистное имя и печальные воспомппаппя.
Попытка Этьена Марселя и его друзей создать демократическую
монархию на основе союза городов севера и центра Франции
потерпела неудачу, потому что Париж, плохо поддержанный
другими городами, остался одиноким в двойной борьбе против
всех сил королевской власти в ее союзе с дворяпством и против
упадка духа в народе *. Вождь этого смелого предприятия был
убит в тот момент, когда оп собирался довести его до крайних
пределов и выдвинуть короля буржуазии против короля закон¬
ного. С ним погибли те, кто представлял город в совете штатов,
и те, кто заправлял этим советом в качестве вождей и руководи¬
телей муниципального совета 3.
Лишившись господствующего положения, которое было захва¬
чено преждевременно, третье сословие вернулось к вековой зада¬
че терпеливого труда, скромных притязаний и медленного, по
непрерывного прогресса.
Однако не все оказалось потерянным в этом первом и несчаст¬
ливом опыте. Государь, боровшийся в течение двух лет с париж¬
ской буржуазией, кое-что усвоил из ее политических тенденций
и кое-чему научился у своих побежденных противников. Он СО-
мужикамн и простолюдинами, назвали их «Жак Боном» [франц. ЬолЛот-
те —«простак».— Ред.] (Chronique de Gui Baume de Nantis, 2-e continuât.,
v. II, p. 238). «Герцог Нормандский отправился в Провен и... оттуда
в Шатотьерри и Ган делю, где, говорили, собралось много простонародья,
называвшегося и.аки простаки» (Chronique* de Saint-Denis, v. \!
1 Генеральные штаты в Париже 7 ноября 1357 г. были созваны со¬
вместно герцогом Нормандским,который отправил свои грамоты за регент¬
ской печатью, и купеческим старшин й, который скреплял свои грамоты
печатью города: «11ослал он (регент) эти грамоты духовным лицам, дворя¬
нам и городам и пригласил их. А также послал купеческий старшина гра-
моты тем же лицам вместе с грамотами его высочества герцога» (Chroni¬
ques de Saint-Denis, v. VI, p. 62).
* ^тьен Марсель убит Жаком Майяром 31 июля 1358 г. ; его брат Жилль
Марсель, секретарь городской думы, и Шарль Туссак, эшевен, как и он,
депутат Парижа и член совета штатов, также были убиты; один был каз¬
нен’ 31 июля, другой — 2 августа. Симон де Паннье, Филипп Жиффар
и Жак де л’Иль,* члены муниципального совета, были убиты — первые
двое вместе со своим старшиной, третий — с его братом. Пять других
буржуа — городских советников или чиновников — были осуждены на
смерть и казнены на следующей неделе. Такая же судьба постигла Николя
ле Шосетер и Колярде Курлиэжис, депутатов от Аббевплл и Лана на гене¬
ральных штатах и членов совета штатов. — «Многие были захвачены и под¬
вергнуты допросу и в назначенный день приведены на площадь, где им по
суду отрубили голову. Это именно были те, кто с вышеназванным старши¬
ной правили раньше городом и по указанию которых все деаалось; между
ними было несколько граждан очень видных, по большей части красноре¬
чивых и ученых» (Chronique de Guillaume de Nangis, 2-me continuât.,
VZ II, p. 273).
41

нершенно уничтожил то, что генеральные штаты постановит
и что заставили его выполнить для устранения злоупотреблений,
но эта реакция очень недолго поспла столь резкий характер-
Сделавшись королем, Карл V сам взялся за частичное осущест¬
вление той программы, которую, будучи регентом государства,
он принужден был выполнять против волн. Его правление было
основано па произволе, по правильно, экономно, проникнуто
духом порядка и в особенности национальным духом. Уже смо¬
лоду приученный к терпению и хитрости в трудных п опасных
положениях, он совершенно не обладал бурным или рыцарствен¬
ным пылом своих предшественников, а отличался холодным
и практическим умом. В его лице королевская власть приобретает
новый характер; это отделяет ее от средневековья и приближает
к новому времени. Он был первым из тех королей, которым при¬
ходилось заниматься восстановлением после эпохи кризиса,
королей прилежных, размышляющих, прежде чем приступать
к действиям, искусных и настойчивых, государей-политиков
в настоящем смысле этого слова — тип в другом отношении еще
более отчетливо выраженный в Людовике XI и Генрихе IV1.
Мы дошли до того момента, когда наша социальная история,
отрешившись от своего начала, завершив образование своих
элементов, принимает ясное и правильное течение, подобно по¬
току, который, родившись пз множества источников, образует
в своем поступательном движении единую водную массу, заклю¬
ченную между одних берегов. В этот момент обнаруживаются
в своем последнем, окончательном виде силы, действие которых,
одновременное и разнонаправленное, составляло до наших дней
драму политических изменений. Теперь королевская власть бес¬
поворотно идет по пути традиций императорского Рима, поддер¬
живая цивилизаторское направление и выступая враждебно
духу свободы, склоняясь к новшествам, по медленно и ревниво,
стараясь провести все сама. Дворянство хранит и культивирует
наследие германских нравов, смягченных христианством, про¬
тивопоставляет догмату абсолютной монархии догмат сепье-
риалыюго суверенитета; проникнутое гордостью и понятием о че¬
сти, опо считает мужество своим долгом и верит, что ему одному
принадлежат политические права, опо остается эгоистичным
в своей независимости и высокомерным в своей преданности;
одновременно беспокойное и праздное, опо презирает труд, мало
интересуется наукой, но содействует общему прогрессу, благо¬
даря своему все увеличивающемуся вкусу к роскоши, изяществу
и наслаждению искусствами наконец буржуазия, средний
1 См. ниже, гл. 3 и 4.
1 Принципы германского права в области гражданского права долго
сохранялись вместе с германскими нравами в среде дворянства; баронство
было проникнуто традициями завоеваний. См. Recherches Эд. Лабуле о со-
42

класс пации и внешни класс третьего сословия непрерывно
растет вследствие притока из низших классов и все более прибли¬
жается к дворянству благодаря отправлению общественных
должностей и приобретению недвижимой собственности; она при¬
вязана к королевской власти как источнику социальных преобра¬
зований. Для того чтобы еще улучшить свое положение, она го¬
това воспользоваться любым средством, любым положением,
любым коллективным пли индивидуальным преимуществом;
она прилежно усваивает значительное и серьезное в духовной
культуре; обычно готовая терпеливо ожидать лучшего будущего,
она способна по временам стремиться к непосредственному дей¬
ствию и революционному порыву.
Таково общество; что же касается учреждений, то королев¬
ская власть своими пеограппчепшлмп полномочиями заслоняет
и поглощает пх всех, за исключением только генеральных штатов;
эти последние, с пх плохо очерченной властью — тенью народ¬
ного верховенства, выступают в критические моменты, чтобы
осудить вло в настоящем и проложить дорогу к будущему благу.
С 1356 по 1789 г. штаты, хотя и созывались редко и пе оказывали
систематического воздействия па правительство, все жо играли
значительную роль в качестве выразителя общественного мнения.
Наказы трех сословий были источником, откуда не раз черпался
материал для великих ордопнапсов и крупных административ¬
ных мероприятий. В осуществлении штатами этой пх общей роли
особое место принадлежит третьему сословию. Ротюра имела
свои принципы, которые она не переставала заявлять с неуто¬
мимым постоянством, ирипцппы, вытекавшие из пародиого здра¬
вого смысла, согласные с духом евангелия и с духом римского
права. Обновление законов и нравов внесением начал свободы
и гражданского равенства, устранение всех преград, воздвигну¬
тых привилегиями, распространение' общего права па людей
всех классов — вот что третье сословие постоянно защищало
и за что оно, так сказать, поднимало свой голос. И голос этот
усиливается из поколения в поколение ио мере того, как с тече¬
нием времени совершается прогресс. На протяжении пятп веков
этот голос вызывал великие движения общественного мнения.
циальном и политическом положении женщин со времени римлян и до
нашего времени.—«В 1356 г. очень развилась роскошь и развращение среди
многих знатных и военных лиц. Между тем как прежде носили короткую
одежду, как я раньше сказал, и даже слишком короткую, с этого года на¬
чали одеваться необычайно роскошно, украшать головные уборы жемчу¬
гом и бисером, носить поволоченные в серебряные пояса, весь костюм стран¬
но разукрашивать разными цветами и драгоценными камнями; и до такой
степени все, от мала до велика, предавались этой распущенности, что жем¬
чуг и камни стали продаваться ва дорогую цену и разыскать их можно было
лишь в Париже... Начали тогда также прицеплять перья птиц к шляпам*
(Chroniques de Guillaume de Nangis, 2-me continuât., v. 11, p. 237).
43

Инициатива третьего сословия в области идей п преобразова¬
тельных проектов составляет наиболее существенное явление
рассмотренного нами социального движения; мы рассмотрели
если пе последний момент этого движения, то по крайней мере
его славную и решающую фазу; это движение продолжалось
среди очевидных затруднений, напоминая морской прилив, во
время которого мы видим смену то набегающих, то отступаю¬
щих волн, в то время как на самом деле вода неизменно прибы¬
вает и все больше покрывает сушу.

ГЛАВА 3
ТРЕТЬЕ СОСЛОВИЕ ПРИ КАРЛЕ V, КАРЛЕ VI, КАРЛЕ VII
п ЛЮДОВИКЕ XI
Северная и Южная Франция.—Двоякое настроение я двоякая
тенденция третьего сословия. — Роль парижской буржуазии. —Резуль¬
таты правления Карла V. —Вопрос о постоянном * надрге.— Восстание
май >тенов (ma llotms). — Уничтожение свободной общины города
Парижа. — Восстановление ее. — Демагогия кабошинов. — Союз город¬
ских эшевенов с университетом. — Требование великой административ¬
ной реформы. — Ордоннанс 25 мая 1413 г. — Положение крестьян, сель¬
ские общины. — Народный патриотизм; Жанна д’Арк. — Правление
Карла VII, его буржуазные советники. — Правление Людовика XI, его
характер.
Генеральные штаты, о которых я упомппал до спх пор, пе
были полным представительством королевства; существовали
два разных представительства: одпо для Франции северной и цен¬
тральной, страны Лаигдойля и обычного права; другое — для
Франции южной, страны Лангдока и права писапого ‘. Хотя шта¬
ты созывались одновременно одной и той же Властью и были и там
и здесь генеральными, по они играли неодинаковую политиче¬
скую роль, и история пе может признать за ними одинакового
значения. Север и юг Франции в средние века различались по
своим общественным укладам. Юг был цивилизованнее, богаче
и по отношению к королевскому управлению стоял более неза¬
висимо. Здесь в правах, как и в языке, лучше сохранился рим¬
ский отпечаток; муниципальный дух, поддерживаемый много¬
численностью и богатством городов, лучше сохранял здесь свою
силу и первоначальный характер. Резкие перемены в админи¬
страции, творческая работа королевской власти — все это про¬
исходило па севере и лишь косвенно отражалось па юге. То же
’ Это разделение королевства на два административных района дер¬
жалось до XVI в. Граница между ними обозначалась течением Жиронды,
Дордони и южными пределами Оверни и Лионнэ. Хотя это деление отве¬
чало в целом различию романских диалектов севера и юга и делению древ¬
ней Франции на две юридические области, но с обеих точек зрения имелось
по крайней мере по одному исключению, ибо Овернь была страной южного
наречия, а Лионнэ — страной писаного права.
45

самое можно сказать о течениях ооществеппого мнения, возни¬
кавших во Франции обычного права (France coutumière) из
столкновений соперничающих пли враждебных классов и круп¬
ных государственных учреждений. Постоянно с одной стороны
имелось нечто вроде разногласия в чувствах и действиях, и следы
его сохранились в самой глубине современного единства. Отсюда
вытекает необходимость ограничить сцену изучаемого историче¬
ского развития, которое должно представляться пам единым и
простым, чтобы стать понятным, опустить важные факты, раз они
не имели влияния па дальней шее развитие, оставить без внимания
страну, где было больше свободы, больше справедливости в пра¬
ве, меньше резкого неравенства лиц и состояний, и обратиться
к другой стране, где общественное неустройство сказывалось
очень сильно, по где закладывались основы будущего порядка
и 1*Де происходили события, отмечавшие поступательное дни-
жеипе общественного и политического прогресса.
Третье сословие черпало свою силу и свой дух из двух разных
псточппков: одни, сложный по составу п муниципальный по
характеру, — это торговые классы; другой, однородный и свя¬
занный с цептром, — это класс королевских судебных и финан¬
совых чиновников, чпсло и власть которых быстро возрастали
и которые за редкими исключениями выходили пз ротюры. Это¬
му двойственному происхождению соответствовали два ряда идей
и политических убеждений. Буржуазия в собственном смысле
слова, т. е. городские корпорации, была проникнута либераль¬
ным духом, по отличалась узостью и неподвижностью, привержен¬
ностью к местным вольностям, к наследственным правам, к неза¬
висимому и ирпвилегцрованпомусущсствованию муниципий п ком¬
мун; судейская же п административная корпорации допускали
только одно право — право государства, только одну свободу —
свободу государя, только одну пользу — пользу порядка под
опекой неограниченной власти; ее логика так же мало щадила
привилегии ротюры, как п привилегии дворянства. Отсюда во
французском третьем сословии возникли две различные п по¬
стоянно борющиеся одна против другой тенденции, которые од¬
нако всегда имели единую конечную цель и которые, сдерживая
одна другую, различно объединяясь иод влиянием новых, более
возвышенных и благородных идей, придали нашим революциям,
начиная с XIII в., присущий им характер медленного, по всегда
уверенного движения в направлении к гражданскому равенству,
национальному и административному единству. Другое явление
в пашей истории, не менее характерное и столь же древнее,— это
особая роль парижской буржуазии.
Париж был городом крупной торговли и больших научных
учреждений. Духовная деятельность здесь развертывалась шпре,
чем в каком-либо другом городе королевства. Общественное на-
4бк

строение отличалось здесь в одпо п то же время характером му¬
ниципальным и общенародным (général). Парижане, как мы уже
видели, возглавляли воинственное направление в демократиче¬
ских движениях 1357 г. Точно так же мы встретим пх во все эпохи
общественных кризисов: при Карле VI, во времена Лиги п в но¬
вейших наших революциях — всегда оп дает толчок к прогрессу
и беспорядку, фатально перемешанным между собой.*
Возвращаюсь к прерваппому рассказу о правлеппп Карла V.
Этот государь вернул одну за другой отторгнутые части королев¬
ства; он сделал Францию более сильной по отношению к внеш¬
ним врагам, более цивилизованной; он достиг значительных ре¬
зультатов, истратив много средств, и нашел способы получать
больше денег, чем его предшественники, пе обращаясь к генераль¬
ным штатам и не вызывая сопротивления; все было тихо, пока
оп был жив п впбспл всюду примирение п порядок. Оп установил
под названием «правильной подмоги» (aide ordinaire) постоянную
подать, нарушая зараз и феодальные и муниципальные вольно¬
сти; оп провел эту меру с полной решимостью, но/как кажется,
пе без некоторых угрызений совести, п выражал об этом сожале¬
ние па смертном одре *. Действительно, это было явление важное
и печальное: королевская власть в первый раз разошлась с бур¬
жуазией; новый монархический порядок страдал от внутренних
разногласий по вопросу о регулярном налоге — вопросу жизнен¬
ному, который надо было разрешить, по который при вступлении
па престол малолетнего Карла VI пе мог быть рмрвПЮЯ НВ в ту,
ни в другую сторону.
Возбуждение, вызванное известием о словах раскаяния,
приписанных умершему королю, пе позволяло продолжать соб¬
ственной властью взимание общих субсидий, но не давало наде¬
жды и на согласие со стороны собрания трех сословий. Опекуны
молодого короля попробовали, в виде примирительного средства,
созвать нотаблей и завести переговоры с парижскими эшеве-
намп, по это вызвало только усиление народного возбуждения
и угрозы поднять мятеж, так что эшевепы приняли серьезные
меры военного характера для поддержания общественного по¬
рядка и защиты городских вольностей *.
1 «Что касается этих сборов для подмоги с королевства Франни и,
которые так стесняют и удручают бедных людей, собирайте их по совести
и упраздните их при первой возможности, потому что хотя я и поддержи¬
вал их, но это вещь, которая тяжело лежит на моем сердце* (предсмертные
слова Карла V, Chroniques de Froiseart, livre II, rhap. 70).
• «В это время принцы и герцоги, сознавая бедность королевского
домена, который не мог своими доходами покрыть необходимых и настоя¬
тельных потребностей, собрали часть нотаблей Парижа; они были очень
довольны, что было решено назначить налог в размере 12 денье с ливра.
Это решение прокричали на улицах Парижа, Руана и Амьена; но народ
весь единодушно восстал против него, и ничего не было ни собрано, ни
к	*	47

Позиция, занятая парижской буржуазией, показалась па*
столько опасной принцам, стоявшим во главе управления, что
они издали ордоннанс, отменявший на вечные времена все налоги,
которые под каким бы то пи было названием были установлены
со времени Филиппа Красивого *. После этого им пришлось упра¬
влять исключительно на доходы от королевского домена, и скоро,
исчерпав все средства, они робко решились обложить пошлиной
товары всякого рода. Это послужило сигналом к вооруженному
мятежу. Парижское простонародье и молодежь ворвались в го¬
родской арсенал, захватили находившиеся там в большом коли¬
честве кольчуги и устроили охоту на откупщиков этой пошлины,
на сборщиков и королевских чиновников, убивая одних и об¬
ращая в бегство других. Примеру Парника подражали, с боль¬
шей пли меньшей яростьГо, главные города центральных и
северных провинций*.
Этому мятежному настроению французской буржуазии содей¬
ствовали внешние события — пример города Гента, который во
главе партии, образовавшейся во фландрских коммунах, вел
войну против своего государя во имя муниципальных вольно¬
стей. Между французскими буржуа и фламандскими мятежни¬
ками пе только существовала взаимная симпатия, но происхо¬
дил обмен письмами, в которых они обещали помогать друг друг
радп успеха общего дела, причем под этим делом разумелись
и защита местных привилегий против центральной властц, пвра-
истребовано* (Histoire de Charles VI, par Juvênal des Ursins, nouvelle
collection de Mémoires pour servir à l'Histoire dd France, v. II, p. 343).—
•Эги требования были в греш ны народом с большим раздражением; всех,
кто их защищал, объявляли врагами общего дела и уверяли, что для
защиты народных вольностей готовы жертвовать своим имуществом; и
взялись за оружие и облачились в панцири, выбрали десятников, пя¬
тидесятников и окружных начальников, загородили город цепями, уста*
новили патрули и поместили стражу у ворот. И делалось ото почти по
всем городам* королевства, а начали это делать парижане» (ibid-, р. 348).
1 «Мы уничтожили, прекратили и отменили и данным приказом унич*
тожаем, прекращаем, отменяем и совершенно устраняем все подмоги
и субсидии какого бы то ни было рода, которые для покрытия выше¬
означенных военных издержек были положены, взимались и собирались
вплоть до нынешнего дня со времени предшественника нашего, короля
Филиппа, которого да простит бог» (ордоннанс 16 ноября 1380 г.; Re¬
cueil des ordonnances des rois de France, v. VI, p. 527).
• «II тотчас поднялся по всему городу простой народ... Они знали,
что в городской ратуше были панцири, пошли туда, взломали запоры
кладовых, где находилось оружие для защиты города, захватили пан-
цыри и множество свинцовых кольчуг и пошли по городу; и всех от¬
купщиков, взимавших сборы, или кого они принимали за таковых, они
предавали смерти с большой жестокостью» (Histoire de Charles VI, par
Juvénal desUrsins, Mémoires, etc., v. H, p. 348). «За крупнейшей общи¬
ной королевства последовали другие...» (Chroniques du religieux de Saint-
Dénis, éd. de M. Bellaguet, v. 1, p. 130).
48

ждебтле действия незнатных классов против дворянства1 *. Та¬
кая постановка вопроса объединила интересы короля и баронов,
которые раньше, по вопросу о введении налогов без предваритель¬
ного обращения к поддапым и утверждения с их стороны, не
склонны были столковаться между собой.
Решительный удар был нанесен во Фландрии вмешатель¬
ством французской армии во главе с самим Карлом VI; этот по¬
бедоносный поход и по внешней форме и по существу означал
торжество дворянства над ротюрой и повлек за собой в свою оче¬
редь ряд жестоких мер в отношении городов, виновных в мятеже,
причем мщение правительственной власти сочеталось здесь с ари¬
стократической реакцией.
Королевская армия вошла в Париж, как в завоеванный го¬
род1, разрушая заставы и проходя через ворота, сорваннм
с петель. В тот же день триста человек, цвет буржуазии, были
схвачены и брошены в тюрьму, а па другой день вольности го¬
рода, существовавшие с незапамятных времен, его коллегия эше-
венов, юрисдикция, военное ополчение, независимое существова¬
ние его ремесленнид корпораций — все это было уничтожено
королевским ордоннадаом3. Многие были казпеяы п среди про¬
чих один богатый купец, который в молодости участвовал в вол¬
нениях 1358 г.; затем акт милости, заменивший для остальной
части заключенных уголовное наказание гражданским, обру¬
шился на верхушку парижской буржуазии штрафами, почти
равносильными конфискации всего имущества.
Руан, Амьен, Труа, Орлеан, Реймс, Шалой и Санс были точно
так же наказаны уничтожением их муниципальных прав, казня¬
ми, ссылками и разорительными поборами. Деньги, добытые та¬
ким способом, составили огромные суммы, по принцы п придвор¬
ные награбили при этом столько, что едва ли треть собранного
попала в королевскую казну4.
1 «Таким образом почти весь народ Франции... безрассудно осмелился
творить зло и был охвачен великою яростью; ходили слухи, что его под¬
стрекали с помощью своих посланцев и грамот фламандцы, которых пахва-
тила чума подобногоже мятежа*(ibid., v. I, p. 132). «В этом городе [Курт-
рэ] были найдены послания, отправленные парижанами фламандцам,
крайне предосудительного и мятежного содержания* (Histoire de Char¬
les VI, par Juv'énal desUrsins, Mémoires, etc., v. II, p. 356). «Точно так же
в Реймсе, Шалоне, в Шампани и на реке Марне крестьяне возмутились и уже
стали угрожать дворянам, их женам и детям... Точно так же в Орлеане,
Блуа, Руане, в Нормандии и Бовэзи дьявол внушил им мысль всех уби¬
вать* (Chroniques ае Froissart, livre II, chap. 188).
3 В 1383 г. — Ред.
3 Chroniques du religieux de Saint-Dénis, v. I, p. 230 et suiv. —Ордои-
ианс 27 января 1383 г. (по ст. ст. 1382 г.); Recueil des ordonnances des
rois de France, v. VI, p. 685.
« Chroniques du religieux de Saint-Dénis, v. I, p. 240 et suiv. Chro¬
niques de Froissart, livre H, chap. 205. Histoire de Charles VI, par J и vénal
des Ursins, Mémoires, etc., v. Il, p. 357 et suiv.
4 Тмррв. UiOpusHe соивсам	49

Прошло 29 лет, в течение которых к беспорядочному управле¬
нию и всякого рода хпщепйям присоединились безумие короля,
раздоры припцев, гражданская война, а вскоре и вторжение
иноземцев. Реакция 1383 г. причинила крупной буржуазии более
глубокие рапы, чем реакция 1359 г. Тогда буржуазия была лишь
поражена в своих политических притязаниях, теперь она была
разорена, разъединена, лишена своего блеска и наследственного
влияния. Город Париж наряду с другими страдал в двух отно¬
шениях: вследствие утраты своих муниципальных вольностей
и вследствие разорения тех семей, которые в период его незави¬
симости были его правителями и советниками. Это падение выс¬
шего класса, состоявшего из крупных торговцев и судей верхов¬
ных палат, позволило подняться одной ступенью выше классу
промежуточному, а именно наиболее богатым из людей ручного
труда, менее просвещенном}' п более грубому по своим правам
классу. Силою вещей этот класс получил теперь влияние па дела
и па общее настроение города. Вот откуда происходят те черты
необузданной демагогии, которые обнаружило внезапно париж¬
ское население, когда в 1412 г., вернув себя свои вольности и при¬
вилегии, оно снова было призвано событиями к тому, чтобы играть
политическую роль1.
Герцог Бургундский — один из припцев, с оружием в руках
оспаривавших друг у друга надзор за особой умалишенного ко¬
роля и его власть, — чтобы увеличить свои силы, вступил в союз
с буржуазией и стал защитником народных интересов. Политика
эта удалась ему; он занял господствующее положение, и восста¬
новление старинной свободной конституции Парижа было делом
его рук. В результате муниципальных выборов, возобновленных
после более чем двадцатипятилетпего перерыва, коллегия эше-
вепов и городской совет составились почти исключительно пз
ремесленников, среди которых руководящую роль, благодаря
своей популярности и богатству, играли хозяева-мясники боль¬
ших боен и боен св. Женевьевы’. У этих людей профессия с пе-
1 «Свободно восстановляя старинную вольность городов...» (Chroni¬
ques du religieux de Saint-Dénis, v. IV, p. 606). «Стесненней вмешатель¬
ство... внесенные нами в область управления купеческого старшины, эше-
веков, городской думы, собрания буржуа, в сферу юрисдикции, каратель¬
ной власти, привилегий, рент, доходов и прав, принадлежавших издавна
этому управлению купеческого старшины, эшевенов и регистратур на¬
шего доброго города Парижа, сняли мы и устранили, снимаем и устраняем
совершенно, в ясном сознании нашем и по собственному побуждению»
(ордоннанс Карла VI от 20 января 1412 г. (1411 по ст. ст.). Recueil des
ordonnances, etc., v. IX, p. 668).
* Хозяева-мясники — в сущности крупные торговцы скотом, ско¬
пившие в своих руках значительные богатства и образовавшие привиле¬
гированную корпорацию. Доходы крупнейших из мясо-п скототорговцев
Парижа в XIV в. достигали 300 руб. золотом в неделю; помимо того эти
торговцы были домовладельцами. Самый богатый из этих «мясников».
50

запамятяых времен передавалась от отца к сипу, и пх мясные
лавки были своего рода феодами; кругом них образовалась такая
же паследствеппая группа зависимых рабочих, которые звались
«живодерами», класслшзкий и грубый, всецело преданный своим
патронам п страшный для всякого, кто пе желал держать их сто¬
рону в новом управленип. Управление это приобрело располо¬
жение простого парода п стало пугалом для торговой бур¬
жуазии и для всех уцелевших семейств старой городской зна¬
ти. Оно соединило пристрастность так называемой бургундской
партия с демагогическими насильственными действпями, и власть,
опиравшаяся па мятежи, перешла скоро от городского совета
к массе, от хозяев-мясоторговцев к живодерам. Одни из них, Сп-
моп Кабот, выдвинулся в качестве деятельного участника этой
второй революционной эпохи, с которой навсегда связано его
имя; в эту эпоху возродились па короткий срок идеи реформы
1357 г., чтобы тотчас же оказаться скомпрометированными ди¬
кими и позорными действиями той партии, которая была их но¬
сительницей 1.
Мы встречаемся здесь с печальным явлением, снова повторив¬
шимся в наших недавних волнениях’, а именно, с политическим
союзом между образованным классом, людьми мысли, и певеже-
ствеииой, увлеченной грубыми страстями частью третьего сосло-
Симон Кабош, имел около 60 тыс. руб. наличными, 4 дома, владел огром*
ными стадами овец и т. п. Таким образом «хозяева-мисники* принадлежали
к той же верхушке буржуазии, в которой раньше роль заправил играли
купцы-суконщики, отодвинутые после неудачи движения 1355—1358 гг.
и гибели Марселя на задний план. — Ред.
1 «И действительно, в это время |1411—1412] было очень опасно в
этом городе для именитых людей какой бы то ни было партии, потому что
народ и вышеназванная чернь имели огромную силу и господствовали
в нем* (Chroniques d'Enguerrand de Monslrelet, éd. Bucbon, Panthéon
littéraire, p. 202). — «В конце апреля и начале мая |14fu] поднялись яро¬
стнее прежнего алые люди, продавцы требухи, мясники и живодеры,
скорняки, портные и другие бедные люди низкого звания, которые тво¬
рили весьма бесчеловечные, отвратительные и позорные дела* (Histoire
de Charles VI, par Juvénal des Ursins, Mémoires, etc., v. 11, p. 481).—«H
грустно было видеть и знать, что творили названные злые люди, кото¬
рых прозвали кабошпнами, по имени живодера Кабоша, который был
одним из главных вожаков названных злых людей» (ibid.). — «Они ходили
по Парижу шайками, бросив свое ремесло. II так как они ничего не зара¬
батывали,'то им приходилось заниматься грабежом и разбоем, что они ц
делали, не признавая над собой ничьей власти» (ibid., р. 482). — «Хва¬
тали людей, которых обвиняли в каком-нибудь несуществующем проступ¬
ке, и заставляли их платить штрафы, за дело или без вины, все равно,
и им приходилось платить» (ibid., р. 483). — «И если они не скоро подда¬
вались, их рассылали по разным тюрьмам и ставили в их дома стражу,
пока они не заплатят того, что с них требовалось» (ibid., р. 484).
* Напоминаем, что окончательная редакция «Опыта» относится к
1848—1850 гг. Под «недавними волнениями» здесь имеются в виду, вероят¬
но, июньские события 1849 г. — Ред.
4*
51

впя. В городском управлении Парижа в 1413 г. Жап де Труа
(Тгоуез), известный врач, человек красноречивый и ученый, засе¬
дал рядом с мясниками Сэнт-Йоном (Saint-Yon)n Jlerya(Legoix),,
вполне разделяя их настроения \ Вскоре наиболее ученая кор¬
порация, университет, позволила себе созвать совершенно беспо¬
лезное собрание нотаблей, чтобы возвысить свой голос, заявить
жалобы и потребовать от своего пмепп и от имени всего народа
устранения злоупотреблений и преобразования государства. Рас¬
считывая невидимому объединить для этого важного выступле¬
ния все силы третьего сословия, университет предложил парла¬
менту присоединиться к нему и к гражданам Парижа, чтобы до¬
биться правосудия и реформы; парламент отказался; время его
политических притязаний еще не наступило, и во всяком случае
оп не хотел связываться с непрактичными теоретиками и с улич¬
ными демократами. «Не подобает, — отвечал оп, — палате, уста¬
новленной для того, чтобы творить правосудие именем короля,
ставить себя в положение истца, добивающегося правосудия...
Университет и гражданство сумеют воздержаться от того, что
не следует делать» *. Но эшевепы и университет пе отступились;
университет потребовал, чтобы был назначен день, когда принцы
и сам король должны будут выслушать его ремонстрации; среди
многочисленного стечения буржуа Парижа и провинций он за¬
говорил от имени народа устами своих профессоров, изложил жа¬
лобы и предложил ряд мер, как если бы оп являлся политиче¬
ским органом, великим советом нации3.
t При дворе царили разногласия, король был неспособен что-
либо попять и на что-либо решиться; принц, управлявший в то
1 «...И в особенности один очень известный врач, по имени Жан из
Труа, человек красноречивый и хитрый... советами которого они всегда
пользовались в делах* (Chroniques du religieux de Saint-Dénis, v. V,
p. 8).
1 Протоколы парламента, приведенные y Баранта, Histoire des
ducs de Bourgogne, 5-me éd., v. 3; p. 299.
• «В галерее, окружающей двор церкви св. Павла... ввиду того,
что дворцовый двор не был достаточно велик, чтобы вместить всех при¬
шедших, король решил выслушать достопочтенный университет и париж¬
ских граждан и узнать их мнение по вышеупомянутым вопросам. Изло¬
жить это принял на себя славный профессор богословия Бенедикт Жан-
сиан» (Chroniques du religieux de Saint-Dénis, v. IV, p. 738). — «В течение
приблизительно двадцати восьми лет королевские средства были растра¬
чены расточительными администраторами в такой мере, как ни в одном
государстве'мира,—таково было мнение университета и парижских
граждан» (ibid., v lV,p.' 750).-«-«Заканчивая чтение предъявленного докла¬
да, читавший сказал: «Вашему королевскому величеству нижайшая ваша
дочь в Париже, Университетская школа, и граждане ваши, во всем вам
готовые повиноваться... изложили вышеупомянутые злоупотребления,
о которых ifiином месте доложат вам обстоятельнее...» (ibîd., р. 766).—
«Все, что было прочитано в докладе, вместе с бесчисленной массой народа
одобрили граждане провинций, которые при этом присутствовали» (ibid.,
р. 768).
52

к рем я его именем, полагал, что ведет парод ла собой, а в сущности
был сам увлекаем пародом. Пришлось уступить, и обоим учре-
ждеииям, выступавшим в качестве представителей общественного
мнения, университету и городскому управлению, было разреше¬
но составить план административной и судебной реформы. Упол¬
номоченные, чьи имена остались неизвестными, принялись за
работу и добились выдачи им для просмотра всех старинных ор-
доннапсов, хранившихся в архивах1. Опп положили эти ордон-
нансы в основу своей оздоровительной п реорганпзаторской ра¬
боты; по, пока шла эта работа, обнаружилось сильное сопротив¬
ление среди лиц, окружавших королеву и наследника престола.
Был составлен заговор для захвата города; раздражение парода
дошло до последней степени; произошло бурное вооруженное
выступление, и Бастилия, эта цитадель монархии внутри Пари¬
жа, начатая сооружением при Карле V п разрушенная при Лю¬
довике Xyi, была осаждена народом совершенно' так же, как
1 » июля 1789 г. ’.
Капитуляция крепости приостановила мятеж ’, по скоро но¬
вые признаки злонамеренности двора вызвали новые вооружен¬
ные беспорядки кабошинов. Грозные скопища, вождями и ора¬
торами которых были врач Жан де Труа, доктор богословия Эс¬
таш де Павпльи, ворвались во дворец короля и в аппартаменты
наследника престола, причем за политическими речами последо¬
вали насилия над отдельными лицами, аресты господ и даже бла¬
городных дам, которых парод ненавидел. Наконец 25 мая*
1413 г. решения новых преобразователей, облеченные, так же
как и постановления штатов в 1356 г., в форму королевского ука¬
за, были прочитаны в присутствии короля в торжественном судеб-
1 «Университет и граждане получили благоприятный ответ и доби¬
лись от герцога, чтобы были назначены люди, которые бы для пользы госу¬
дарства уничтожили злоупотребления, изложенные в докладе» (ibid..
v.V, p. 4).— «Члены совета вышеназванных учреждений велели разыскать
нечетной палате, в казначействе и в Шатле все прежние королевские ордон-
нансы» (Histoire de Charles VI, par Juvénaldes Ursins, Mémoires, etc., v. II,
p. 483).
1 «Сильнейшую крепость св. Антония... это почти неприступное ко¬
ролевское укрепление, снабженное всякого рода оружием и осадными
орудиями...» (Chroniques du religieux de Saint-Dénis, ▼. V, p. 8 et suiv.).
• Фактическая сторона дела изложена здесь не совсем точно. Басти¬
лия была осаждена 28 апреля 1413 г. и сдалась 29апреля. Вторжение на¬
рода в королевский дворец и палаты наследника престола произошло 28
апреля. В конце апреля и начале мая кабошины чествовали делегатов
фландрского города Гента, приехавших к ним для заключения соглашения
о взаимной помощи п борьбе с феодальным государством. В течение первой
половины мая народные демонстрации повторялись неоднократно, а 22 мая
происходит новое восстание, отдавшее королевскую семью во власть кабо¬
шинов. — Ред.
* Ошибка Тьерри. Нужно: 26 мая.—Ред.
53

пом заседаипп п объявлены обязательными и ненаруши¬
мыми 1.
Этот ордоннанс, имевший пе менее 258 статей, представляет
полпый административный кодекс, где установлена иерархия
выборных чиновников, определены правила ведения дел и отчет¬
ности, сокращено число и ограничены полномочия различных
должностных лиц, а подданным всех классов обеспечены гаран¬
тии против злоупотребления сплой пли толкованием закона.
В ордоппапсе заключена масса подробных предписаний всякого
рода, по над всем невидимому господствуют два принципа:
централизация судебная и централизация финансовая; в одной
из этих сфер все нити сходятся к счетной палате, в другой —
к парламенту. Для занятия судебных должностей проведен прин¬
цип выборности, продажа должностей устранена; заместители
прево, бальп и сепешалов должны быть избираемы судьями и ад-
вокатамп округа. При назначении прево стряпчие и другие но¬
табли назначают трех кандидатов, между которыми выбирает
канцлер при участии парламентских уполномоченных. На долж¬
ность прево Парпжа и па другие высшие должности назначает
парламент по баллотировке без предварительного выставления
кандидатур; точно так же оп выбирает своих собственных членов,
но пе может назначить нескольких лиц из одной п той же семьи.
Прево, бальи и сепешалы пе должны быть уроженцами той обла¬
сти, где они исправляют должность; они пе имеют права ни при¬
обретать там собственность, пн вступать в брак, пн выдавать там
замуж свопх дочерей. Юрисдикция по делам о пользовании вода¬
ми и лесами, нередко крайне произвольна:! в отношении деревень,
подвергнута ограничениям и подчинена апелляции к парламенту.
Постановлено, чтобы повсюду уважались деревенские обычаи;
крестьянам предоставлено право вооружаться для борьбы с гра¬
бителями, а также право охотиться на волков и разрушать но¬
вые» загороди для дичи, которые устроят сепьеры, и отказывать
последним « уплате всякой пошлины, установленной без опре¬
деленного па то права9.
1 Recueil des ordonnances des rois de France, v. X, p. 70 et suiv.
«Они составили несколько письменных актов вместо королевских ордон-
нансов» (ibid., v. X, р. 170).—Chroniques du religieux de Saint-Dénis,
v. X, p. 50 et suiv.
* Ордоннанс Карла VI от 25 мая 1413 г., ст. 202, 174, 190, 166, 154,
179, 229—234, 235, 236, 238, 241, 244 (Recueil des ordonnances, etc., v. X,
p. 70 et suiv.). Ордоннанс разделен на десять общих глав, которые последе’-
вательно касаются королевского домена, монет, чрезвычайных податей (ai¬
des), военных казначеев, счетной палаты, парламента, суда, канцелярии,
управлений води лесов и наконец войска. Во вступлении сказано следую¬
щее: «Сим объявляем, что мы... для'того, чтобы отныне названные зло¬
употребления и недостатки совершенно прекратились и чтобы все дело
управления в пашем королевстве, как в нашем финансовом ведомстве,
54

Характерная черта этого великого ордоппапса, отличающая
его от ордонпапса 3 марта 1357 г., состоит в том, что помимо
установления выборности судебных должностей оп пе вводит
ничего нового, оставляет королевскую власть нетронутой и огра¬
ничивается тем, что намечает для нее правила администрации.
Опыт предшествующего века принес свои плоды: несмотря на но¬
вый прилив революционного увлечения, парижская буржуазия
в основном обнаружила больше спокойствия и сдержанности.
При этом анархическом господстве муниципалитета, в котором
в свою очередь господствовала группа людей грубых и склонных
к насилию, спокойные идеи общественного блага, ранее пе на¬
ходившие себе выражения, пробиваются наружу сквозь беспоря¬
док п, может быть, даже именно благодаря беспорядку. Согласно
замечанию, одинаково приложимому и к другим эпохам рево¬
люции, «крайне левые (les violents) требовали или диктовали,
умеренные писали»1.
Те самые люди, которые руководили насилиями или покры¬
вали их своим согласием, вовсе не лишены были гражданских
добродетелей; их сердце полно чувства патриотизма, по своему
выражению близкого к нашему современному. Муниципальное
управление Парижа в своем послании к другим городам, сообщая
о своих действиях, заявляло: «Данное наше требование сводится
к тому, чтобы пе допустить разрушения общественного порядка
в королевстве пашем, к чему клонилось дело... В такие тяжелые
времена (temps de nécessité), как наше нынешнее, всякий должен
отдавать своп силы и заботы родине больше, чем кому бы то пи
было другому,— родителям ли, братьям пли еще кому-нибудь,—
потому что родина их всех включает в себя» *. Эти благородные
слова достойны служить вступлением к великой хартии рефор¬
мы, выработанной совместно городским самоуправлением и уни¬
верситетом; по для этого административного кодекса старой
Франции нашлись только составители и вовсе пе оказалось пс-
полиителсй, способных провести и охранить его. У людей бла¬
горазумных п опытных в делах пе было в то время пи охоты дей¬
ствовать, пи политической энергии. Они держались в стороне,
предоставив возможность действовать возбужденным и беспокой¬
ным людям, мясникам п их сподвижникам, ускорившим своими
недопустимыми насилиями реакцию, которая привела к их паде¬
нию, изгнанию и к уничтожению реформ, достигнутых столь
так и в нашем суде и в других областях были приведены в добрый порядок
и были должным образом* направляемы на благо наше и народа наше¬
го...»
1 Histoire de France, par M. Michelet, v. 4, p. 245.
* Послание купеческого старшины, эшевенов, буржуа, мужиков и
обывателей города Парижа мэрам, эшевенам, буржуа, мужикам и
обывателям города Нуайона (3 мая 1413 г.) (архив Нуайонской городской
думы). По всей вероятности, это послание носило циркулярный характер.
55

большими усилиями; 25 мая, три месяца спустя после пздаппя,
ордонпапс был отменен 1.
Таким образом люди третьего сословия, под влиянием рево¬
люционного кризиса захватившие в свои руки учредительную
власть, возымели в начале XV в. мысль преобразовать сразу всю
администрацию государства, внести в нее точные принципы,
придать ей рациональные основы и привить ей однообразные
приемы. Если даже пе было сделано попытки привести в испол¬
нение составленный ими план, он все же остался памятником по¬
литической мудрости, в котором блестящим образом обнаружи¬
вается дух едипства, связывавший в одном общем деле все клас¬
сы ротюры. Уполномоченные города Парижа и Парижского упп-
версптета сделали то, что на собраниях генеральных штатов де¬
лали представители всей буржуазии: опп позаботились о сель¬
ском паселеппи и приняли по отношению к нему меры, которые
одновременно свидетельствуют о симпатии их к деревне п об
успехах, достигнутых последней с конца ХП в.
Действительно, с этого времени коллективное освобождение
крестьян целыми Церевпямп и сеньориями становилось все чаще
и захватывало все большие районы. В этом отношении между
владельцами крепостных наблюдалось нечто вроде соревнования,
побуждаемого двоякого рода причинами. С одной стороны, со¬
знание естественного права в соединении с христианским чув¬
ством, с другой — личная выгода, разумно понятая, толкали
владельцев в одном и том же направлении, и по временам в вы¬
ражениях грамот замечалось любопытное переплетение этих
двух мотивов Средн многочисленных деревень, получивших *
* Histoire de Charles VI, par Juvénal des ürsin» (Mémoires, etc., v. H,
p. 285 et suiv.). —«A также он разрушил, уничтожил, отменил и объявил
не имеющими силы некие писания, которые были составлены недавно на¬
подобие ордоннансов разными уполномоченными, рыцарями и кавалерами,
исповедниками и раздавателями милостыни при короле и двумя его мест¬
ными советниками, по настоянию некиих членов университета и городско¬
го управления Парижа, и которые под давлением*множества вооруженных
людей этого города и по иным причинам были изданы в прошлом мае»
(выдержки из протоколов парламента, Recueil des ordonnances des rois
de France, v. X, p. 140, note). Ордоннанс 5 сентября 1413 г., ibid., p. 170.
* «Принимая no внимание, что и жалость этого требует, и пристойно
возвратить свободу и вольность мужчинам и женщинам, которые от пер-
вого дня творения были созданы и сделаны свободными волею творца мира;
принимая также в соображение явную в этом отношении выгоду для меня
и моих наследников...» (грамота, данная обывателям деревни де Перрюс
Гюи, сиром де Клермон, 1383. Recueil des ordonnances des rois de France,
v.VII, p.32).—«Названные лица, уходя с нашей земли жить в другие места,
освобождаются без нашего согласия... И из-за ненависти к такому рабству
многие лица перестают жить на нашей земле, и вследствие этого наша
земля остается по большей части необработанной, невспаханной, пустой,
и потому наша земля имеет несравненно меньше цены» (грамота, данная
жителям Куси Ангерраном, сиром де Куси, в 1368 г., ibid., v. V,
56

освобождение в XIII п XIV вв., многие переименовали себя,
подчеркивая этим переход к гражданской свободе, и все, или
почти все, ввели у себя в большей или мепыпей полноте муни¬
ципальное управление. Введение этой системы управления в де¬
ревне распространило там название коммуны, применявшееся
для обозначения этого порядка в центральных и северных горо¬
дах, а в этом и заключается причина того, что значение слова
* коммуна» постепенно извращалось и впоследствии утратило свой
первоначальный, столь определенный и энергичный смысл Ч
Как нп увеличивались в числе сельские коммуны в течение XIII
и XIV вв., для ммледельчмхкх классов этот рост не привел
к тому единству гражданского строя, которое установилось для
буржуазии по всему королевству; положение крестьян,опреде¬
лявшееся всякого рода соглашениями относительно прав лич¬
ности и собственности, сохранило местные особенности и беско-
шчно разнообразилось.
И все же эта масса освобожденных, в той пли ипой форме еще
связанная с поместьем пли по крайней мере подчиненная сеньо¬
риальной юрисдикции, это население, которое пе стояло еще в не¬
посредственной зависимости от государственной власти, могло
уже быть причислено к живым силам нации, составляя как бы
ее резервные силы, проникнутые патриотическим духом и спо-
ООЙиые на стихийный ПОрЫВ энергии и ПредайВООТЦ. ЭТО ■ ОбШ^
рушилось, когда поражение при Азенкуре, еще более гибельное,
чем поражение при Пуатье, повлекло за собой для Франции ряд
неудач и когда дворянство, буржуазия и сама королевская власть
обнаружили только уменье отступать шаг за шагом вплоть до
заключения позорного договора, передававшего корону и всю
страну в распоряжение иноземного государя а. Париж в припадке
слабости и заблуждения открыл своп ворота англичанам и от¬
праздновал пх триумф; королевство было завоевано вплоть до
Луары, где Орлеан, последняя твердыня свободных еще областей,
продолжал еще с вторгнувшейся армией безнадежную борьбу,
которая казалась последней вспышкой национальной энергии.
Известно, как в то время почти чудесная помощь поддержала
город и королевство, кем была Жанна д’Арк, чтб она сделала
и каким образом благодаря ей и вслед за ней порыв жалости и
р, 154).—<Принимая во внимание... расположение, услуги и добруюслуж-
бу, которую нам и нашим предшественникам оказывали названные жи¬
тели и их предки в прошлые времена, для выкупа упомянутой земли и в
вознаграждение за названные услуги, для спасения души нашей и наших
предков и за такую-то сумму... которую мы получили от жителей назван¬
ного нашего судебного округа Жуаньм...» (грамота, данная жителям Жу-
аньи Жаном, графом де Жуаньи, 1324 г., ibid., р, 379).
1 См. выше стр. 21 и след.
• Договор в Труа, заключенный в 1420 г. с Генрихом V, королем
Англин.
57

гнева, любовь к родине, стремление к объединению и готовность
все претерпеть ради спасения Франции, — как все эти чувства
поднялись из низших слоев народной массы в высшие классы
нации.
В долгой и тяжелой работе национального освобождения соз¬
далось правление, в котором главными советниками были люди,
вышедшие из буржуазии. Внук Карла V восстановил и развпл тра¬
диции порядка, системы и единства, созданные разумным управле¬
нием его деда. Карл VII, король слабый и от природы нерадивый,
занимает в пашей истории крупное место не столько благодаря то¬
му, чтб он сделал сам, сколько благодаря тому, чтб было сделано
его именем; его заслуга состояла в том, что он подчинился влия¬
нию людей рассудительных п воодушевленных мужеством и пошел
в том паправлеппп, которое опп ему указывали. Его окружали
и для пего работали люди исключительного ума и характера,
проявлявшие всю-силу патриотического воодушевления во время
войны и знакомство с национальным общественным мнением во
время мпра. Уже отмечен тот весьма достойный внимания факт,
что выразителями этого общественного мнения и вместе с тем
министрами короля были люди, вышедшие из средних классов
тогдашнего общества, из мелкого дворянства и крупной буржуа¬
зии. Над всемп их именами возвышаются мещанские имена Жака
Кёра (Coeur) и Жана Бюро (Bureau), причем первый постиг
пауку управления государством в практической торговой дея¬
тельности, а второй оставил судейское кресло, чтобы без всякой
подготовки сделаться начальником артиллерии и впервые умело
и систематически применять этот новый род оружия1.
Преобразовательное и прогрессивное направление, ца мгно¬
вение проявившее себя в 1413 г., пе могло в то время создать ни¬
чего прочного, ибо выразительницей его выступила крайняя пар¬
тия; теперь лее это паправлеппе возродилось и по новому плану
начертало основы всего управления королевской, финансовой,
военной, судебной и полицейской администрации’. Ордонпансы,
1 См. ордоппапс 2 ноября 1439 г. о преобразовании военного строя,
ордоннапс 25 сентября 1443 г. о финансовом управлении, 10 февраля 1 '<44 г.
о том же, 19 июня 1445 г. о юрисдикции «выборных», 26 ноября 1447 г.
об отчетности казны, 28 апреля 1448 г. о вольных стрелках, 17 апреля
1453 г. о преобразовании судебного ведомства, 21 января и 3 апреля 1459 г.
о сдаче отчетов и раскладке податей, 18 сентября 1460 г. о судебной
процедуре по спорным делам о налогах в декабрьский ордоннанс* 1460 г.
о юрисдикции счетной палаты. Recueil des ordonnances des rois de France,
v. XIII, p. 306. 372, 414, 428, 516; V. XIV. n. 1, 284, 482, 484, 496 et 510.
1 Ордонпансы, изданные от 1443 до 1445 г., определявшие на основе
рациональных принципов и точных правил отчетность казны, приписы¬
ваются Жаку Кёру. Два брата Бюро сидели в совете Карла VII; другими
его буржуазными советниками были Жан Жувенель, или Ювеналь, Гильом
Кузино, Жан Рабато, Этьен Шевалье и Жан Лебурсьс. [Полицейской
администрации (administration de police) в средневековой Франции
58

изданные по этим различным вопросам, вполне достигли своей
цели; опп отличаются от предшествующих, пространных, по не¬
сколько туманных, какой-то четкостью, ясностью, повелитель¬
ным топом, всеми признаками практического дарования и воли,
уверенной в себе, ибо в ее руках власть. В вопросе о постоянном
налоге и денежных сборах, установленных без утверждения
штатами, был сделан в то время решительный шаг; после несколь¬
ких колебаний этот вопрос в силу необходимости был разрешен,
и этой ценой королевская власть получила впервые регулярную
армию. Отряды городской милиции, которые в свое время форми¬
ровались независимо от королевской власти и вне сферы ее
действия, теперь сливаются в единую армию, королевскую и
в то же время национальную. При этрм привилегированная
часть третьего сословия потеряла долю своих политических
прав, но зато была найдена форма современной мопархпп — того
образа правления, который должен был в будущем дать пример
единства и свободы; его основные учреждения существовали, так
что оставалось лишь сохранить, распространить и упрочить
этот новый порядок.
Царствование Карла VII было эпохой национального подъ¬
ема; все, что оно создало крупного и нового, было результатом пе
личной деятельности государя, а своего рода практического
духа, порождавшего в то время повсюду активность, идеи, разум¬
ные советы. Подобные моменты всегда прекрасны, по длятся опп
педолго: общее усилие ослабевает, появляются усталость и раз¬
лад, и скоро начинается реакция. Те самые силы, которые созда¬
ли новый административный порядок, пе могли сохранить его
неприкосновенным. Это были силы коллективные, и в качестве
таковых они слишком были подвержены изменениям; дело мно¬
гих, чтобы пе погибнуть, должно было перейти в руки одного
лица. Таким лицом оказался Людовик XI, человек завистливый,
деятельный, упрямый. Если вообще в истории встречаются люди,
которые как бы отмечены печатью провиденциальной миссии,
то сын Карла VII был одним из них; невидимому оп был убежден
в том, что долг короля несравпеппо выше всякого человеческого
долга и что перед ппм поставлена цель, к которой оп должен
птти безостановочно, не имея времени выбирать себе дорогу.
Человек, выступивший против своего отца под знаменем аристо¬
кратической оппозиции, сделался защитником и начинателем
всего того, что аристократия ненавидела; этой задаче он отдал
принадлежали очень широкие функции. Так например в Париже,
в силу эдикта 1667 г. в составе полиции, возглавляемой «генерал-
лейтенантом», было организовано 11 отделов, ведавших вопросами ре¬
лигии, нравов, здравоохранения, снабжения, общественной безопасности,
науки и искусства, мануфактур, рабочих и слуг, попечения о бедных
и пр. Слово police применяется автором в столь широком смысле, что
его правильнее, быть может, передавать словом администрация.— Ред.]
59

все свои силы, весь свой pi п всю свою страсть, все свои доброде¬
тели п пороки. Его царствование было повседневной борьбой за
единство власти и одинаковое подчинение ей всех членов общества
(du nivellement social), борьбой, которая велась приемами дика¬
рей, хитростью и жестокостью, без благородства и без пощады.
Вот почему этот странно оригинальный характер вызывает в пас
смешанное чувство интереса и отвращения. Деспот Людовик XI
принадлежав Не к породе эгоистических тиранов, а к числу без¬
жалостных новаторов; до эпохи наших революций его невозмож¬
но было правильно понять. Осуждение, которого оп заслуживает
и которое всегда будет над ним тяготеть, является приговором
человеческой совести, клеймящим память тех, кто полагает, что
все средства хороши для направления событий сообразно своим
идеям.
В этом короле, прикидывавшемся мещанином по платью и ма¬
нерам, запросто беседовавшем с людьми всякого звания и же¬
лавшем все знать, все видеть, все сделать самому, мы видим черты,
появляющиеся в такой яркой форме лишь во время демократи¬
ческих диктатур \ В его лице как бы проявился в сильнейшей
степени гений простонародья (des classes roturières); у него
было точно предчувствие нашей современной цивилизации, оп
разгадал все ее тенденции и тянулся к пей, не беспокоясь о том,
чтб достижимо, пе задавая себе вопроса,, настало ли уже время.
Поэтому, чтобы судить о пем, нужно одинаково обращать вни¬
мание и па то, что он сделал, и на то, что он хотел сделать, и
на его творения, и на его проекты. Оп думал установить по
всему королевству единство обычая, единство мер и весов;
в этом отношении, как и в остальном, оп стремился подражать
превосходному строю итальянских республик.
Ремесло, замкнутое в цехах, вызвавших его к жизни после
возрождения городов, носило чисто местный, городской характер;
король задумал сделать его национальным; он созвал купцов в
свой большой совет, чтобы обсудить с ними средства расширить
торговлю и обеспечить ей процветание; он открыл новые рьшки и
вызвал основание новых мануфактур; он занялся дорогами, кана¬
лами, торговым флотом, эксплоатацией рудников; рядом приви¬
легий ок привлек предпринимателей и чужеземных ремесленнп-
1 «Из всех тех, кого я когда-либо знавал, всего умнее выпутывался
в тяжелые времена из неловкого положения король Людовик XI, государь
наш, самый простой человек в разговоре и одежде... по прирожденным
вкусам своим — друг людей третьего сословия и враг всех важных господ,
которые могли обходиться без него. Никто никогда так не прислушивался
к разговорам и не расспрашивал о такой массе вещей, как делал он»
(Mémoires de Philippe de Commynes. éd. de M-elle Dupont, v. I, p. 83
et 84). — «Он вмешивался во множество мелочей в своем королевстве и
среди них во многие такие, без которых мог бы отлично обойтись; но так
уж он был устроен, и так шла его жизнь» (ibid., v. Il, p. 273).
GO

ков; в то же время оп держал наготове армию вчетверо большую,
чем прежде, организовал военный флот, расширил и укрепил
границы и поднял могущество королевства на неслыханную
ранее высоту1. Но эти зародыши процветания могли принести
плоды только в будущем; настоящее же было тяжелым и мрач¬
ным; налоги возрастали без конца; государь, который сеял на¬
родное благо н отождествлял себя с народом, был непопулярен;
он причинял много страданий п сам много страдал в своей жизни,
полной трудов, ухищрений, страхов, изворотов, непрерывных
забота. Буржуазия, муниципальные привилегии которой были
единственной стариной, какую оп щадил, служила ему верно,
не любя его. Его широкие замыслы, заботы об общественпом
благе, задуманные им новшества трогали только небольшую
кучку людей, которые узнавали о них из его уст и были способны
оцепить их. Общественное мнение того времени ничего этого не
заметило, но зато в виде отмщения оно подхватило черты внешне¬
го облика Людовика XI и нарисовало смешную и мрачную фи¬
гуру, которую традиция сохраняет н все еще навязывает истории.
1 «Он очень желал также, чтобы в нашем государстве существовал
единый обычай, единые вес и мера и чтобы все эти обычаи были записаны
по-французсни и собраны в одну хорошую книгу» (Mémoires de Philippe
deCommynes, v. Il, p. 209).—«Вам прекрасно известно мое стремление вне¬
сти порядок в отправление судам наблюдение за порядком в королевстве,
а для этого необходимо знать приемы и обычаи других стран; прошу вас
вызвать к себе маленького флорентинца, чтобы узнать обычаи Флоренции
и Венеции; заставьте его поклясться, что он будет держать дело в секрете,
чтобы он получше вам обо всем сообщил и хорошенько изложил бы это
в написанном'виде* (письмо к сиру Дюбушаж, Histoire de Louis XI, par
Duelos, v. III, p. 449). — См. сентябрьский ордоннанс 1471 г. о рудниках
и апрельский ордоннанс 1483 г. о том же (Recueil des ordonnances'des rois
de France, v. XVII, p. 446. et v. XIX, p. 105). Ордоннансы Людовика XI
замечательны необыкновенно живой формой изложения; возможно, что
он сам их диктовал. — «Но была одна хорошая черта в нашем добром го¬
сударе: ничего он не клал в казну, а забирал все и все тратил. Он строил
большие сооружения для укрепления и защиты городов и крепостей ко¬
ролевства и притом гораздо больше, чем другие короли, которые были до
него» (Mémoires de Philippe de Cpmmynes, v. II, p. 144).
1 «Ko всему тому он знал, что его вовсе не любят ни важные особы в
королевстве, ни многие из мелкого люда; и правда, он больше обременил
народ, чем когда-либо делал это король, хотя он истинно желал облегчить
его положение, как я уже раньше сказал» (ibid., v. Il, p. 224). «Я думаю,
что если бы хорошенько сосчитать все счастливые дни его жизни, когда
он испытал/5ольше радостй и удовольствия, чем труда и раздражения, то
наверное окажется, что на 20 дней работы и тягостей приходился один
день отдыха и радости» (ibid., р. 277).

ГЛАВА 4
ГЕНЕРАЛЬНЫЕ ШТАТЫ 1484 г. ТРЕТЬЕ СОСЛОВИЕ ПРИ
ЛЮДОВИКЕ XII, ФРАНЦИСКЕ I п ГЕНРИХЕ II
Генеральные штаты 1484 г. — Требование гарантия остается не¬
исполненным; прогресс при режиме произвола.' — Начало итальян¬
ских вдПн. — Возрождение наук и искусств. — Политическая роль
парижского парламента. — Царствование Людовика XII, обществен¬
ное благосостояние. — Ордоннанс 1499 г. — Редактирование и исправле¬
ние кутюмов. — Правление Франциска I и Генриха 11, прогресс продол¬
жается во всех направлениях. — Роскошь построек, вкус к изящному
у дворянства. — Должности в руках третьего сословия, разряд людей
судейской мантии. — Честолюбие буржуазных фамилий, большое число
студентов. — Класс капиталистов, так называемых финансистов.
Как би пи бил от пори до времени благотворен в жизни па¬
родов деспотизм видающегося человека, редко случается, чтоби
его продолжительное влияние пе визивало у современников силь¬
нейшего утомления, которое заставляет пх или с радостью вер¬
нуться к правлению обикповенпих умов или отдаться всем Слу¬
чайностям политической свободи. Смерть Людовика XI показа¬
лась для всех избавлением; за пей последовал созив генеральных
штатов королевства. Это собрание открилось 5 января 1484 г.,
и ему, с общего согласия, било предоставлено право произнести
окончательный приговор над последним царствованием, осудить
пли оправдать его действия, продолжать его работу или разру¬
шить ее Ч Никогда еще при созиве трех сословий пе били в та¬
кой полноте осуществлены условия истинного пацпопальпого
представительства; все провинции королевства, Лапгдойля и
Лапгдока, были созваны па одно собрание; выборы для каждого пз
трех сословий производились в главном городе каждого бальяжа,
и даже крестьяне приняли в них участие; наконец внутри самих
1 «Король отнесется благосклонно к указаниям вашим и согласится
с ними; он не только отнесется благосклонно, но и все, что вы укажете по¬
лезного для него и для королевства, позаботится с величайшим старанием
выполнить, охранить и защитить» (речь канцлера Гильома де Рошфор,
протокол штатов, созванных в Туре в 1484 г. при Карле VIII, составлен¬
ный на латинском языке Жаном Масселеном: Journal des états généraux
tenus à Tours en 1484, éd. de M. Dernier, p. 54).
62

штатов обсуждение шло пе по сословиям, а поголовно, в шести
секциях, соответствовавших такому же количеству территориаль¬
ных областей. Да и действительно, никогда, со времени собрания
1356 г., вопрос о власти штатов пе ставился так определенно
п пе обсуждался так горячо. Здесь были и вспышки энергии и блеск
политического красноречия, по все ограничилось словами, ко¬
торые были совершенно пли почти совершенно бессильны перед
лицом совершившихся фактов.
Как ни хотели уничтожить следы правления Людовика XI
п вернуться к тому положению, в котором оставил государство,
умирая, Карл VII, стремление к созданию централизованной
администрации, единой и неограниченной, было слишком силь¬
но; результатом всех дебатов, полных, судя по сохранившемуся
протоколу, жизни и интереса, была только некоторая отсроч¬
ка, ряд обещаний и надежд, которые скоро были обмануты Ч
Среди речей, произнесенных в этом собрании, есть одна, ко¬
торую в наши дпи певозможпо читать без изумления, потому что
опа заключает в себе положения вроде следующих: «Королевская
власть есть должность, а пе наследственное владение.— Вначале
королей выбирал суверенный парод. — Государство есть дело
парода; верховная власть пе принадлежит государям, так как опи
существуют лишь волей парода.—Те, кто держит власть в своих
руках силой или каким-либо другим способом без согласия
парода, являются узурпаторами чужого достояния. — В случае
малолетства пли неспособности государя распоряжение государст¬
венными делами возвращается к пароду, который берет их'опять,
как свою принадлежность. — Народ — это совокупность всех жи¬
телей королевства; генеральные штаты — выразители общей во¬
ли. — Решение получает силу' закона лишь по утверждении его
шiатамы, ничто песвято п пе прочпобезих согласия» ‘.Эти и л и
1 См. Journal des états généraux tenus à Tours en 1484, текст u
приложения.
• «Королевская власть — сан, а не наследство. — История говорит,
н я усвоил это от предков, что вначале короли были поставлены народом,
верховным общим властелином. — Не приходилось ли вам часто читать,
что государство (respublica) есть дело народа (res populi) ?.. Каким образом
льстецы приписывают всю власть государю, когда он сам создан народом?—
Я желал бы встретить в вас убеждение, что государство есть достояние
народа, переданное им королям, а тех, которые иным способом получили
власть, а не с согласия народа, должно считать тиранами и грабителями
чужого достояния. Известно, что наш король не может располагать го¬
сударством по своему усмотрению... Поэтому необходимо, чтобы государ¬
ственная власть была возвращена народу, даровавшему ее, и чтобы он опять
взял ее, как свою собственность. — Я говорю о народе (populum), а не о
плебсе или только о королевских вассалах, но о всех людях любого состо¬
яния, так что под обозначение генеральных штатов подойдут и принцы, а,
с другой стороны, отсюда не будет исключен никто из живущих в государ¬
стве... Вы понимаете, что вы — уполномоченные всех сословий королев¬
ства и просвещенные депутаты их, и что воля всех в ваших руках. — Я по-
'	\	63

пз которых потом суждено было развиться нашим современным ре¬
волюциям,были провозглашены вто время не каким-либф предста¬
вителем плебейских классов, а дворянином, сиром де ла Рош,
депутатом бургундского дворянства; эти идеи были для него
лишь кастовыми традициями, облагороженными силой просве-
щенного разума и некоторым представлением об истории Греции
и Рима. Но традиции третьего сословия не подсказывали ему
ничего, что могло бы привести к подобному же символу полити¬
ческой веры; это сословие еще очень недалеко отошло от своего на¬
чала и слишком было привержено к своим наследственным заблуж¬
дениям. Оно не обратило внимания на те принципы, которые три
столетия спустя стали его оружием в великой революционной
борьбе, и отнеслось горячо только к устранению внешних недо¬
статков и к вопросу о постоянных и произвольных налогах. Толь¬
ко по этому пункту депутаты ротюры отстаивали право генераль¬
ных штатов, между тем как другие объявляли это собрание сво¬
бодным и обладающим верховной властью во всех делах *.
Политическое движеппе 1357г. было уже невозможно в 1484г.;
его основным принципом был дух муниципальной свободы, до¬
стигший тогда наивысшего подъема. Мечтою Этьена Марселя
и его друзей была конфедерация автономных городов с Парижем
во главе, которые управляли бы страной через посредство собра¬
ния во главе с королем-сюзсреном. Теперь же этот старинный
дух французской буржуазии постепенно исчез, уступив место
другому настроению, менее жадному до местных прав и личной
независимости п более склонному к общественному порядку
и национальной жизни. На штатах 1484 г. та секция, где голо¬
совали парижские депутаты, первой пошла на уступки, заставив¬
шие собрание увеличить денежную сумму, на которую оно раньше
согласилось. В общем представители буржуазии, насколько
можно различить их долю участия в принятии решений, проголо¬
сованных поименно, а не по сословиям, уделяли больше внима¬
ния вопросам чисто практическим и злободневным. Опи пе пред¬
ложили повой системы управления, подобно эшевенам и универ¬
ситету Парижа в 1413 г. Царствование Людовика XI не оставило
места для какого-либо значительного и осуществимого плана
этого рода. После пего оставалось или подбирать крохи, или
ослаблять пружины управления, повсюду им натянутые, или
лагаю, что прошлые акты получат силу лишь при одобрении их штатами
и ничто не может свято и прочно держаться, что совершено против воли
штатов или без совещания с ними* (Journal des états généraux tenus à
Tours en 1484, p. 146, 148 et 150).
1 «Эти соображения служат к опровержению тех, кто полагает, что
собрание созвано лишь для сбора податей и более ни для какой другой
цели» (речь сира де ла Рош, Journal des états généraux tenus à Tours en
1484, p. 150). «Пусть поймут они и защищают свободную власть штатов*
(ibid., p. liO).
64

требовать осуществления тех его проектов, которые остались
невыполненными, и исправления бедствий, которые он причи¬
нил порывистостью и ошибками своей самодержавной воли.
Основные статьи раздела, принадлежащего третьему сословию
в общем наказе трех сословий, состояли в следующем: уменьшить
налоги, сократить численность наемных войск, уничтожить
талью \ как произвольное обложение, отобрать назад отчужден¬
ные части королевского домена, ввести в действие соглашения,
гарантирующие вольности галликанской церкви 1 2 и составить
запись кутюмов, что должно было явиться первым шагом к един¬
ству закона3.
Собрание 1484 г. очень осторожно вотировало субсидию лишь
в виде дара и пожалования. Оно потребовало созыва генераль¬
ных штатов через два года и разошлось лишь после того, как
получило соответствующее обещание 4 * б. Но прошло 14 лет пра¬
вления Карла VIII, а штаты во второй раз не были созваны,
и подати снова взимались па основании ордонпапса и распреде¬
лялись без контроля. Судя по тому, как ревностно настаивали
три сословия па необходимости пх согласия в налоговых вопро¬
сах и как изображали они в наказах бедствия парода, подавлен¬
ного тяжестью налогов, эта политика должна была вызвать силь¬
ное разочарование; по всему казалось, что абсолютная монархия
1 Сбор тальк давал возможность королевской власти обходиться без
феодальных субсидий, которые должны были каждый раз утверждаться ге¬
неральными штатами. При Людовике XI талья резко возрастает. В 1462 г.
она составляла 1,2 млн. ливров, в 1474 г. — 2,7 млн., а к концу правления
Людовика XI—4,6 млн. ливров Генеральные штаты 1484 г., естественно,
требовали уничтожения тальи, позволявшей королю совершенно не счи¬
таться с штатами и подолгу не созывать их. — Ред.
* Имеется в виду очевидно так называемая «Буржская прагматиче¬
ская санкция» — акт, которым Карл VII в 1438 г. установил известную не¬
зависимость французской («галликанской») церкви от папы, ограничив
действие папских булл, отлучений, право пап на различные поборы с ду¬
ховенства и т. п. В 1461 г. Людовик XI отменил прагматическую санк¬
цию, по крайней мере номинально. — Ред.
•См. Journal des étals généraux tenus àToursen 1484, приложение!.
• «Для того, чтобы оказать поддержку государю в важных делах,
сохранить безопасность его королевства, обеспечить уплату и содержание
войску, а также помочь ему в его других делах, три сословия предоставля¬
ют ему в качестве дара, а' не тальи, — и чтобы называлась она даром и
добровольным пожалованием, — ту сумму, какая взималась и собиралась
в королевстве во времена покойного короля Карла VII, ипритом на два
ближайшие года, только на этот срок и не более... И чтобы благоугодно
было названному королю обратиться к названным штатам и собрать их
в течение ближайших двух лет. где и когда ему будет угодно, и чтобы уже
теперь место и время было указано и объявлено, так как названные штаты
не допускают, чтобы впредь назначалась какая-либо сумма денег ко взы¬
сканию без обращения к ним, а хотят, чтобы это делалось с их воли и
согласия — Король согласен, чтобы штаты собрались в течение двух
ближайших лет. и созовет их» (Journal des états généraux tenus à Tours
en 1484, p. 449, 451 et 712).
б Тмрра. П«бр«авие conneau	65

ведет страну к гибели, а между тем этого вовсе не было. В стране
продолжал царить режим произвола; ей приходилось переносить
злоупотребления этого режима, нередко очень крупные; опа
несомненно страдала, по нисколько не приходила в упадок, а ее
жизненные силы медленно и незаметно возрастали. У народов
бывают страдания плодотворные, совершенно так же, как и бес¬
плодные; поколения, переживающие их, пе могут отличить од¬
ни от других; в этом тайпа провидения, которая открывается
лишь в день, предназначенный для осуществления его целей.
Странное дело: в тот самый момент, когда голос общества с го-
речью заявлял о грозящем истощении королевства, по безумно
героическому капризу Карла VIII было решено напасть на юг
Италии, т. е. совершить самый далекий поход, какой до того вре¬
мени когда-либо предпринимала Франция. Пришлось потратить
па вооружения больше, чем в правление Людовика XI; казалось,
долгий мир был единственным средством спасения, а между тем
для нации открылась эра крупных войн, из которых опа вышла
с честью и без внутреннего кризиса.
Возрождение муниципальных учреждений в XII в. было отра¬
жением революции, совершившейся в Италии; возрождение рим¬
ского права в XIII в. пришло к пам из итальянских школ;
возрождение литературы в конце XV в. обнаруживается у нас
также по почину Италии, по уже вследствие достойных сожале¬
ния событий — в результате пятпдесятилетнпх войн по ту сто¬
рону Альп. Открытая для иностранного вторжения сплою на¬
шего оружия и благодаря своим раздорам, эта страна, которая
хранила традиции римского гения и оплодотворяла ими весь
мир, стала полем битвы и добычей европейских монархий. Она
утратила беспокойную независимость, дававшую ей жизненные
силы, и начала в тех пор непрерывно клониться к упадку как
раз в период успехов новой цивилизации.
Первый удар, вызвавший это великое крушение, нанесла к не¬
счастью Франция; соприкоснувшись, хотя и в обстановке борьбы,
с итальянскими республиками и княжествами, она почерпнула
в отношениях с ними, иногда дружественных, иногда враждеб¬
ных, повое мировоззрение, культ произведений античности и го¬
рячее стремление возродить путем их изучения античные идем
и искусство. Этот духовный переворот открыл национальному
гению более широкую и верпую дорогу, создав одновременно
возможность идейного общения между избранными умами, от¬
деленными один от другого сословными и классовыми различия¬
ми. Какое-то единообразие понятий, внесенное книжным воспи¬
танием, все более смягчало традиционные различия в мировоз¬
зрении и нравах. Так постепенно подготовлялось возникновение
общественного мнения, слагавшегося в толще нации под влия¬
нием всех новых приобретений знания и культуры. Это обществеп-
66

ное лптепие, в течение одного столетия все захватившее и все пре¬
образовавшее, наметилось, если искать момент его происхожде-
ния, с того времени, когда начинает формироваться поверх мест¬
ной традиции, кастовых, сословных и религиозных предрассуд¬
ков общая основа чисто светских идей и понятий, вышедших
пз другого источника, чем средневековые школы.
Вопреки всем принципам, провозглашенным в 1484 году: вер¬
ховенство народа, воля народа, право народа распоряжаться го¬
сударственными делами,—в характере генеральных штатов ниче¬
го пе изменилось; они и в дальнейшем остались тем же, чем были
раньше, — последним прибежищем в моменты кризиса, а не
нормальным и постоянным учреждением. Словно такова уж была
судьба или инстинкт французской нации — пе добиваться всерьез
политической свободы, пока равенство остается невозможным.
У нас первая попытка истинно представительной конституции
должна была родиться в среде третьего сословия, когда оно сло¬
мало сословный режим и всех присоединило к себе. Генеральные
штаты при Карле VIII требовали, чтобы их право вмешательства
в дела было признано постоянным, а их созывы — периодич¬
ными \ между выражением этого желания и установлением
представительного правления прошло более трех веков. На этот
промежуток приходится своеобразное явление нашей псторпп —
выступление в политической роли парижского парламента.
В самой среде корпорации буржуазных легистов, облеченной
судебным авторитетом и создавшей для короля неограниченную
власть, а для нации — общее право, родился в XVI в. настойчи¬
вый, просвещенный, мужественный контроль над действиями
правительства.
Простые формальности, пе имевшие видимых последствий,
обычай опубликовывать королевские указы в парламенте и за¬
носить их в книги, хранившиеся в палате, открыли этой судебной
корпорации путь, который привел ее к вмешательству в дела го¬
сударства. Согласно юридическим формам, от которых парла¬
мент пе отклонялся пи при каких обстоятельствах, регистриро¬
вание всякого нового закона происходило в силу приговора; но
так как ни один приговор пе мог быть произнесен без предвари¬
тельного обсуждения, то отсюда мало-помалу выработалось пра¬
во рассмотрения, критики, дополнения, протеста и даже изло¬
женья veto путем отказа в регистрации закона. В рассматрпвае-
1 «Кажется названным штатам, что ради блага и преобразования ко¬
ролевства, провинции Дофина и соседних провинций и ради поддержания
доброго порядка и устроения дел нашего государя... государь должен объ¬
явить и предписать, чтобы штаты королевства, Дофина и соседних провин¬
ций были созваны в двухлетний срок, считая от данного времени, а затем
последовательно каждые два года... И молят штаты государя, чтобы ему
благоугодно было так предписать и объявить* (Journal des états généraux
tenus à Tours en 1484, p. 697).
5*
67

мую эпоху это притязапие на участие в законодательной власти
пе обнаруживалось ясно, по оно, так сказать, тлело под внешней
видимостью безусловного нодчнпения королевской воле п твер¬
дого решения пе выходить пз круга судебных обязанностей х.
При Людовике XII начался двойной поворот, сделавший высшую
судебную палату чем-то вроде органа-посредника между престо¬
лом и нацией н превративший старых противников всякого со¬
противления авторитету государя в адвокатов общественного
мнения, всаповппков-граждап, которые пользовались своей лич¬
ной независимостью для защиты общих интересов и обнаружи¬
вали по временам добродетели и характеры, достойные древних *.
Людовик XII был государем со счастливым характером и явил¬
ся он в один из тех счастливых моментов, когда править легко.
Достаточно было 15 лет со времени конца правления Людовика
XI, чтобы отделить хорошее от дурного в последствиях этого пра¬
вления; национальные бедствия сами собой излечились, и всюду
бросались в глаза признаки прогресса и процветания. Улучша¬
лось и росло сельское хозяйство, в городах возникали новые
кварталы, всюду строили более удобные или роскошные дома.
Благосостояние среднего класса более чем когда-либо сказы¬
валось в одежде, обстановке и расходах на развлечения. Число
купцов возросло па удивление современникам, и торговля с даль¬
ними странами расширялась и процветала; цены па все предметы
поднялись, земля давала болыЬе дохода, налоги собирались без
большого труда Может быть, рассматривая ход развития на-
1 «Что касается палаты, то она установлена коралем, чтобы управлять
судом, и люди этой палаты не управляют вовсе ни войной, ни финан¬
сами, нм делами и хозяйством короля и больших князей. Господа члены
парламентской курии — люди сведущие, образованные, так что они могут
исключительно заниматься делом суда и располагают нужными для него
сведениями; и когда благоугодно будет королю приказать им ступить даль¬
ше, палата окажет ему повиновение, потому что она взирает только на
короля и внимает королю, своему главен повелителю. II потому совершен¬
но недопустимо, чтобы они являлись в палату и вмешивались в другие
дела, помимо желания и специального согласия короля* (итвет первого
президента ла Ваккри герцогу Орлеанскому 17 января И85 года : протоколы
парламента, цитированные Год#рул. Histoire du roi Charles VIH, p 466).
1 «Парижский парламент располагает широкой властью и составляет
как бы сенат, где сидят 130 королевских советников... Он имеет, кроме
того, власть судебную и законодательную; он видоизменяет, толкует или
отвергает по временам в целом решения тайного совета его королевского
величества* («гтчет о состоянии Франции Марко Антонио Барбара, вене¬
цианского посланника в 1563 г. Relations des ambassadeurs vénitiens,
publiées par M. Tommaseo, v. II, p. 26).— «Второй сдержкой является суд.
который во Франции пользуется авторитетом неоспоримо большим, чем
в какой-либо другой стране мира, больше всего благодаря парламентам,
которые для этой цели главным образом и были установлены, именно, чтобы
обуздывать неограниченную власть. которой бы хотели воспользоваться
короли* (La monarchie de Prance par Claude de Seyssel, 1-re partie. < hap X).
• «По всему королевству теперь строил крупные здания, общественные
и частные... И Дома теперь меблированы и обставлены с большей роскошью*
68

цнопальпого богатства п благосостояния, именно к этому пери¬
оду следует отиести ускоренное движение, приходящееся между
толчком, который вызвала за три века до того муниципальная
революция, и тем мощным подъемом, который три века спустя
создала конституционная революция королевства. Этому момен¬
ту отвечает вместе с тем первая ступень слияния различных клас¬
сов в общественном строе, охватывающем и охраняющем их всех
на территории, отныне объединенной и компактной и представ¬
ляющей одно целое под властью администрации, уже упорядочен¬
ной и приближающейся к единообразию.
Повидимому Людовик XII горячо желал устранить все те
недостатки, на которые жаловались штаты 1484 г.; доказатель¬
ством этому служит крупнейший законодательный акт его правле¬
ния, ордопнапс 1499 г. В связи с предписаниями, которые регу¬
лируют все стороны суда, в нем видно намерение удовлетворить
оставшиеся без ответа жалобы в исполнить недостаточно осуще¬
ствленные обещания. Принцип избрания па судебные должно¬
сти, принцип, столь ценимый буржуазией и открыто выдвинутый
реформаторами 1413 г., здесь является в связи с гарантиями
против злоупотребления продажей должностей *. Правление
Людовика XII отличалось прежде всего бережливостью и сим¬
патией к бедным классам; оп поставил себе задачей продол;кать
войну и в то же время уменьшить налоги; это было великодушно,
чем когда-либо, и серебряной посуды больше у людей всех состояний, чем
бывало раньше... Также и одежда, и образ жизни отличаются бблыним
блеском, чем когда-либо было видно... Точно также приданое теперь за
женщинами гораздо больше, и ценность имуществ, переходящих по наслед¬
ству, как и всяких других, возросла. Доходе бенефиций, с земель и сень-
ерий всюду вообще значительно повысился... Точно также оборот торгов¬
ли увеличился и на море и на суше... Все люди занимаются торговлей (кро¬
ме дворян, да и их я не всех исключаю). На одного богатого и крупного
купца, которого можно было встретить во времена Людовика XI в Париже,
Руане, Лионе и других королевских городах и вообще во всей Франции,
в это царствование можно найти более 50 таких же. Даже в маленьких го¬
родах их теперь гораздо больше, чем всегда было в крупных и главных
городах; так что теперь не строят домов, выходящих на улицу, в которых
не было бы торговой лавки или ремесленного заведения	Л по всему
королевству теперь увидишь, как задают большие праздники и устраивают
общественные забавы на широкую ногу, не жалея затрат. Мне сообщали
люди, которые заведывали финансами государства, люди благомыслящие
и авторитетные, что прямые налоги собираются теперь значительно лег¬
че, при несравненно меныпем принуждении и мепыпих тратах, чем при
прежних королях* (Les louanges du bon roy de France, Louys XII, dict
père du peuple, et de la félicité de son règne, par Claude de Seyssel, éd.
de Théodor Godefroy, p. 111 et suiv.)
1 См. мартовский ордоннанс 1499 г. о реформе суда, ст. 30, 31, 32,
40, 47, 48. (Recueil des anciennes lois françaises, par Isanibert, v. XI,
p. 323). Продажа должностей, вначале запрещенная королями, затем до¬
пущенная ими или же введенная на практике, опять появилась в царство¬
вание Франциска I и с тех пор держалась, несмотря на протесты генераль¬
ных штатов и обещания правительства.
69

но пожалуй безрассудно. Король этот, рыцарь по натуре, был
кумиром буржуазии; он относился к пей с большим вниманием,
не высказывая пн в чем желания на нее походить. Единственное
политическое собрание, которое было при нем созвано, было со¬
вещанием буржуа, на котором дворянство и духовенство фигу¬
рировали только как украшение престола; депутаты городов и су¬
дебной корпорации — лишь они были специально призваны —
голосовали одни, и именно в этом собрании третьего сословия
Людовику XII устами одного из представителей Парижа был
присвоен титул «отца народа», сохраненный за ним историей *.
В этом прозвище заключено немало славы. Другим делом, на¬
поминавшим о славе этого царствования, было установление
предпочтения законодательству перед кутюмом; тем самым в сфе¬
ре гражданского права был отмечен конец средневековья и
начало новой эры. Проект записать все кутюмы* Франции и
опубликовать пх после пересмотра и утверждения королевской
властью был задуман и возвещен еще Карлом VII; Людовик XI
положил его в основу своих планов объединения национального
законодательства, но ничего не сделал для его исполнения;
Карл VIII снова провозгласил то, что хотел сделать его дед, и ужо
на долю Людовика XII выпала честь не только начать, нои выпол¬
нить очень значительную часть этого великого предприятия •.
1 «Чтобы уговориться насчет этого дела (брака принцессы француз¬
ской, Клод, и Франсуа, графа Ангулемского), он захотел созвать сове¬
щание в Туре. Ради этого он послал ко всем парламентам Франции и во
все города,' чтобы вызвать к себе из всех мест разумных и опытных людей.
И в скором времени собрались в названном городе Туре от каждой палаты
парламента президенты и советники и из всех главных городов Франции
сведущие люди и уполномоченные от названных городов и областей
Франции, как уже было сказано* (Histoire de Louis XII, par Jean d’Au-
ton, éd. de Théodor Godefroy, p. 3).—См. о характере этого собрания, кото¬
рое было открыто 10 мая 1506 г.. Histoire des états généraux par Ttubau-
deau’, v. I, p. 379 et suiv.
* Кутюм (coutume, от лат. consuetudo, т. e. обычай), — термин, упо¬
треблявшийся в средневековой Франции в двух значениях: 1) повинности
и платежи различных категорий зависимых и крепостных крестьян их
сеньору, л<х:кольку размер этих повинностей определялся установив¬
шимся в данном феодальном поместье обычаем; 2) местное право, право
отдельных провинций, восходящее нередко ко временам раннего средне¬
вековья и варварским правдам, причем в этом значении понятие кутюм
противопоставлялось римскому праву как праву писаному (ius scriptum).
Отсюда во Франции, начиная с XIII в., устанавливается деление на
области обычного права (pays do droit coutumier) и области писаного
права (pays de droit écrit). Нак правило, северные области принадле¬
жали к первой категории, южные — ко второй. Здесь автор употре¬
бляет термин coutume в значении местного права, кодификация кото¬
рого была начата Людовиком XII. —Ред.
• См. ордоннанс Карла VII перед пасхой 1453 г. । Карла VIII —
28 января 1493 и 15 марта 1497 г. Recueil des ordonnances des rvis de Fran¬
ce. v. XIV, p. 284, et ▼. «XX, p. 433, и Richebourg, Coutumier général,
v. IV, p. 639.
70 -

С 1505 г. по 1515, год смерти короля, двадцать кутюмов про¬
винций или крупных городов были собраны, пересмотрены и пос¬
ле окончательного утверждения опубликованы 1. Вся эта работа
редактирования и одповремеппо преобразования старинного
обычного права носит характер преобладающего влияния третье¬
го сословия, его взглядов и обычаев па повое законодательство.
Один ученый юрист отметил эту черту, и в доказательство он ука¬
зывает на'произведенные изменения в имущественном праве
супругов при браках между дворянами ’. К изменениям подоб¬
ного рода, произведенным почти во всех кутюмах, присоедини¬
лось преобразующее влияние римского права, которое стано¬
вилось все сильнее и при каждом шаге вперед нашего националь¬
ного права устраняло в нем ту или другую черту, восходившую
к германской традиции.
Королю, который одной чертой своего характера — своим
подчинением порядку и глубоким созпаппем долга — напоминал
св. Людовика, наследовал государь, не знавший другого закона,
кроме своих влечений, своей воли и интереса своего могущества.
К счастью, когда Франциск I случайно изменял своему обычному
образу действий, ему часто удавалось найти правильное решение,
отвечавшее интересам его славы и блага государства. Влечения
его, плохо управляемые, были благородны и пе лишены величия.
Самовластный, а иногда жестокий, оп в общем обладал просве¬
щенными взглядами, а его эгоистические планы соответствовали
национальному честолюбию. Будучи новатором в области бле¬
стящего и красивого, он не замедлял прогресса в сфере полез¬
ного.
Людовик XI был ненавистен дворянству, Людовик XII не
нравился ему потому, что в других формах продолжал то же са¬
мое дело. Возникала опасность реакции, способной совлечь ко¬
ролевскую власть с того пути, какой она проложила себе в сов¬
местной работе с бурясуазией. Этого можно было ожидать при
воцареппп короля, прежде всего бывшего дворянином и старав¬
шегося казаться таковым в своих добродетелях и пороках. Но
этого пе произошло благодаря той самой причине, которая дела¬
ла возможной такую реакцию. Любовь дворян к новому
королю, его очарование, под властью которого они находились,
усыпили пх политические страсти без сопротивления и без
ропота смотрели они, как королевские учреждения все более
1 Кутюмы Турции, Мелэна, Санса, Монтрейль-сюр-Мер, Амьена, Бовэ-
8и, Оксерра, Шартра, Пуату, Мэна, Анжу, Mo, Труа, Шомона, Вит ри,
Орлеана, Оверни, Парижа, Ангумуа и Ларошели.
* Эдуард Лабул/, Recherches sur la condition civile et politiqe des
femmes depuis les Romains jusqu’à nos jours, p. 378.
* «Никогда еще не видали короля францувского, который приводил
бы в такой восторг дворянство» (Histoire du chevalier Bayard, éd. de Thé-
odor Godefroy, 1650, v. XII, p. 361).
71

вторгались в сферу, власти сепьеров, как общее движение увле¬
кало все и вся к гражданскому равенству и единству администра¬
ции. Силы, которые дворяне слишком часто расточали в мяте¬
жах, расходовались теперь па героические подвиги в битвах,
которые Франция давала, чтобы занять достойное место среди
европейских держав. Опи получали более серьезное и системати¬
ческое воспитание в той великой школе, которую представляет
собой регулярная армия, обучающая патриотизму, порядку,
дисциплине и уважению к заслугам иного рода, чем происхо¬
ждение и ранг Ч
Восходящее движение французской цивилизации, начиная
с последних лет XV столетия, продолжалось при Фрапциске I,
несмотря на препятствия, какие ставпли ей, с одной стороны —
беспорядок, водворившийся в администрации, с другой стороны —
политическая борьба, несколько раз поднимавшая против Фран¬
ции все силы Европы. Среди скандальных хищений, крунных
ошибок и неслыханных бедствий не только пе закрылся пи один
из источников общественного благосостояния, по открылись
еще новые. Ремесло, торговля, земледелие, порядок пользования
водами и лесами, разработка горных богатств, далекие морские
сношения, предприятия всякого рода, обеспечение всяких част¬
ных сделок — все это становилось предметом законоположений,
из которых некоторые и теперь еще остаются в силе ’. Продол¬
жало развиваться и искусство, это украшение общественной жиз¬
ни, составлявшее занятие исключительно третьего сословия,
а в более высокой сфере мысли н знания обнаруживается стихий¬
ный всесторонний подъем национального творчества. Именно
тогда достигает своего апогея тот духовный переворот, который
называют одним словом — Возрождение, переворот, обновив¬
ший все пауки, изящные искусства, философию, литературу,
соединив французское просвещение с гением древности. С этим
поразительным духовным движением, которым начинается для
1 «II еще надо сказать, что постоянное войско (gendarmerie) много-
численное и лучше оплачивается и содержится, чем в какой-либо дру¬
гой известной нам стране, и заведено оно столько же для зашиты коро¬
левства, как и для того, чтобы всегда было достаточно вооруженных лю¬
дей, верховых и обученных обращению с оружием, а также для содер¬
жания дворян; и должности там так распределены, что довольно большое
число дворян разных состояний могут жить пристойно, хотя бы не было
никакой войны в королевстве. Потому что знатные люди занимают воен¬
ные должности, более или менее важные, смотря по их способностям и
доблести. Другие там занимают второстепенные должности: иные — лейте¬
нанты, другие— знаменосцы,еще другие — копейщики и стрелки и нако¬
нец молодые дворяне приставлены тут пажами* (La monarchie de France,
par Claude de Seysseh 1-re part., chap. 14).
Cm. Recueil des anciennes lois françaises par Isambert, v. XI
et XII, ордонпансы Франциска I и особенно эдикт, данный в Вилле-
Вотрэ в августе 1539 г. и состоящий из 192 статей.
72

нас новое время, исторпя связывает пмя Франциска I, и это впол¬
не справедливо. Жадная любознательность короля, его покрови¬
тельство культуре и многочисленные основанные им учрежде¬
ния, — все это ускорило движение нации по тому пути, па кото¬
рый она сама вступила. Данного толчка было достаточно, и
при Генрихе II искусство, наука и литература засияли новым,
еще более ярким блеском, хотя король ничего для этого пе сде¬
лал 1. Эти два царствования составляют одно целое в истории
нашей цивилизации — период, охватывающий 69 лет XVI века,
всегда способный вызывать удивление; печать блеска придает
он этому веку, столь великому в своей первой половине, столь
полному несчастий и потрясений во второй.
Когда подошла роковая эпоха религиозных войн, Франция,
занявшаяся своими внутренними делами после долголетних за¬
рубежных войн, отдалась порыву противоположного характера
и сосредоточила свои силы пад укреплением своего внутреннего
благосостояния. Все по крайней мере указывало на это, и уже
поразительно ясно намечалось направление этого движения.
Несмотря на истощение средств, вызванное отдаленными похо¬
дами и завоеваниями, нередко безрезультатными, Франция пока¬
зала в возродившемся искусстве неслыханную до того времени
роскошь. Самих итальянцев опа изумляла количеством ■ вели¬
колепием своих новопостроепных дворцов п замков. Эти здания,
украшенные скульптурами, самые обломки которых вызывают
наше удивлепие, эти сады, с их статуями, портиками, мрамор¬
ными бассейнами н фонтанами, заменили во многих селениях близ
Парижа и далеко от пего башни и заиоведники сеньериальных
поместий2.
1 См. Histoire de France par Henri Martin, v. IX, p. 60 et suiv., 267
et suiv., 627 et suiv.
* «И так дворяне воздвигают постройки в замках и деревнях, и, ска¬
зать правду, по всему королевству видишь великолепные здания, которые
приводят в изумление. Не говоря о парках Шамбора (близ Бла), Фонте-
небло, Мадрида, С. Жермен-ан-Лэ, о Венсенском лесе и саде св. Мавра,
внутри Парижа, не считая множества других, которых я не видел, напри¬
мер королевских сооружений и тех, которые находятся на месте, где по
изображению романов были дворцы Морганы и Альцины, я скажу, что
в этом отношении принцы и частные лица, сеньеры и рыцари необыкновен¬
но щедры и расточительны. И хотя я некоторых не видел, все же скажу,
что, по моему мнению, ничего не остается желать пли прибавить в замке
Экан или Гайон кардинала Бурбона; в Шантильи, который принад¬
лежал герцогу Монморанси; в Нуази маршала де Ретца; в Вернейле гер¬
цога Немурского; в Медоне вышеназванного кардинала: все они в шести,
восьми, десяти лье расстояния от Парижа; здесь видишь арки, водопрово¬
ды, статуи, сады, парки, водоемы для рыб и наконец всю ту обстановку,
которая встречается в королевских зданиях» (Путешествие Иеронима Лип-
помано, Relations des ambassadeurs vénitiens sur les affaires de franco
au seizième siècle, publiées par Tommaseo, v. Il, p. 493).
73

Дворянство, по примеру королей, расточало деньги па эту
утонченную роскошь, и если заслуга творчества принадлежит
художникам простого звания, то и за вельможами остается та
заслуга, что они обладали влечением к прекрасному, заставляв¬
шим их производить подобные траты. Впоследствии то же вле¬
чение, проявляясь в салонных беседах при обсуждении разных
отвлеченных вопросов и литературных произведений, содейство¬
вало в известной степени — это нужно признать — развитию
литературы при Людовике XIV *.
В этом влиянии, более чем где-либо, выразилось участие ста¬
ринной аристократии в духовном и общественном развитии Фран¬
ции в повое время. Всегда готовое сражаться для защиты или
поддержания чести королевства, по в остальном мало расположен¬
ное к труду и серьезным занятиям, французское дворянство
составляло военный класс нацпи, а пе класс политический, ка¬
ким оно могло бы сделаться. С тех пор как стало возрождаться
под влиянием принципов гражданского права правител1>ство,
достойное такого названия, с тех пор как для исполнения судеб¬
ных и административных обязанностей стали требоваться дол¬
гая подготовка, жизнь па одном месте и правильная ежедневная
работа, дворянство, вместо того чтобы домогаться этих должно¬
стей и искать сопряженной с ними власти, смотрело па ппх с пре¬
зрением. Оно скорее само устранилось от участия в управлении,
чем было отстранено вследствие недоверия королевской власти;
ограничивая свои домогательства военными и придворными долж¬
ностями, оно предоставило все остальное третьему сословию ’.
Это было со стороны дворянства крупной ошибкой, а возможно
и великим несчастием для судеб страны.
В рассматриваемый период третье сословие, в силу освящен¬
ного давностью правила, строже применявшегося к дворянству,
чем к духовенству, занимало почти все должности гражданской
1 Этот факт, подтверждаемый массой примеров, может быть засви¬
детельствован самым несомненным образом словами Буало в его послании
к Расину: «Какая польза нам, что Перрен дивится нашим стихам? Лишь бы
они могли понравиться самому могу шественному из королей; лишь бы
в Шантильи Кондэ кое-когда их переносил; лишь бы Ангиен был ими тро¬
нут, лишь бы Кольбер и Вивонн, Ларошфуко, Марсильяк и Помпонн
и тысячи других, которых я не могу вдесь назвать, проникались их тон¬
кими оборотами. Вот каким читателям я предлагаю свои произведения».
■ Один ордоннанс Карла VI, в котором определены число, обязан¬
ности и жалованье судебных и финансовых чиновников (7 января
1400 г.), заключает в себе следующие слова: «Приказываем, чтобы отныне,
если освободятся места президентов и других служащих в нашем парла¬
менте, те, которые будут поставлены на эти места, определялись и назна¬
чались по избранию... И чтобы на это дело брали добропорядочных людей,
рассудительных, образованных,“Опытных и видных, соответственно тому
месту, куда они будут назначены... И чтобы помимо прочих назначали
подходящих для этого дела людей также из дворян* (Ordonnances des
rois de France, v. VIII, p. 416). См. ниже, гл. 7.
74

адмпппстрацпп, вплоть до самых высоких, вплоть до тех, которые
получили пазвапие министерских. Именно из плебейского класса,
путем приобретения университетских степеней и после более
или мепее многообразных испытаний, выходили канцлер-хра¬
нитель печати, государственные секретари, докладчики, королев¬
ские адвокаты и прокуроры, весь судебный аппарат, состоявший
из большого совета, разбиравшего столкновения между органа¬
ми власти и чрезвычайные дела \ из парижского парламента
с его семью отделениями из счетной палаты, палаты особых
сборов, восьми провинциальных парламентов3 и массы низших
судов, во главе которых стояли президиалы. Точно также в фи¬
нансовой администрации чиновники всякого рода, казначеи,
главные интенданты, интенданты, контролеры, заведующие сбо¬
ром податей и сборщики брались из образованных буржуа, ко¬
торых называли людьми длинного платья (de robe longue) *.
Что касается юрисдикции сенешалов, бальи и прево короля,
если эти должности продолжали находиться в руках дворян,
то они всегда должны были иметь заместителей пли заседателей,
обладающих университетскими степенями. Единственные долж¬
ности, которые были закрыты для буржуазии, — э^о губерна¬
торство в провинциях и комепдаптство в городах и крепостях,
чипы в армии и флоте, придворные должности и посольства, пору¬
чавшиеся, смотря по надобности, людям высокородным пли пред¬
ставителям высшего духовенства. Высший совещательный орган,
государственный совет, до XIV в. составлявшийся наполовину
из баронов и представителей церкви, насчитывал в своей среде
1 Этот трибунал, отделенный от государственного совета и облечен¬
ный самой важной частью его судебных полномочий, был создан двумя
ордоннансами — 1497 и 1498 гг.
* Это были: первая палата (grande chambre), или палата гражданская:
уголовная палата, называвшаяся la tournelle; 4 палаты следственных и
одна кассационная.
• К концу царствования Генриха II это были парламенты Тулузы,
Гренобля, Бордо, Дижона, Руана, Экса, Ренна и Домба.
* «Начнем прежде всего о третьего сословия народа, которое постоянно
имеет в своих руках четыре рода важнейших должностей, в силу ли закона,
или вследствие старинного обычая, или потому, что дворяне считают не¬
достойным для себя занимать этого рода должности. Первая должность»'--
великого канцлера, который является на все совещания, хранит у себя
большую печать и без участия которого не обсуждается нм одно важное
дело, а если обсуждается, то не приводится в исполнение. Другая долж¬
ность—это секретари, из которых каждому, соответственно его специаль¬
ной области, поручена обязанность отправления дел и хранение бумаг и
самых важных тайн. Третий разряд — должности президентов, советников,
судей, адвокатов и других, которые ведают суд по уголовным и граждан¬
ским делам во всем королевстве. Четвертый — должности казначеев,
сборщиков и приемщиков податей, высших и низших, через руки которых
проходят все денеяшые операции по доходам и расходам коровы» (Com¬
mentaires sur le royaume de France Михаила Суриано, венецианского посла
в 1561 г.; Relations des ambassadeurs vénitiens, v. 1, p. 486).
75

к копну XVI в. по большей части людей маптпп (robe) *. Тщетно
в то время великий министр, сам родом дворянин, предполагал
изменить это большинство, предоставить большим сеньерам пра¬
во заседать в совете и превратить его таким образом в школу
государственпого управления для дворянстваа.
Высшие должности в суде и финансовом управлении помимо
более или менее значительного жалованья, представляли еще
привилегии, означавшие нечто вроде личного, ненаследствснно-
го дворянства, которое не выводило их обладателей из третьего
сословия. Они были освобождены от разных налогов или пошлин
и могли приобретать земли дворян, пе платя сборов, которые взи¬
мались в этих случаях со всякого покупателя неблагородного
звания *. У занимавших высшие посты из крупных окладов,
накоплявшихся благодаря бережливости и большой простоте
буржуазного образа жизни, составлялись капиталы, котс.рые не¬
медленно вкладывались в земельные владения. Наследство дво¬
рянина, разорявшегося благодаря своей расточительности, пере¬
ходило таким образом в руки королевского чнповнпка, обо-
1 Число дворян, заседавших там, ограничивалось, оа исключением
чрезвычайных случаев, лицами, ванимавшими должности коннетабля, мар¬
шалов Франции и адмиралов.
* Сюлли писал Генриху IV: «Государь, сказать правду, я не внаю,
кто мог вам жаловаться, что в ваш совет но государственным и финансовым
делам входит лица, которые вовсе не должны бы были туда допускаться.
Скажу с обычной откровенностью: я совсем не собираюсь отрицать, что
часто я увещевал князей, герцогов, пэров,коронных чиновников и других
сеньеров знатного происхождения и находил желательным с их стороны,
чтобы они бросили свои проделки, придворную праздность и легкомыслие,
занялись серьезным делом и пониманием государственных дел,показали
себя достойными своего рождения и способными с честью исполнять ваши
поручения; чтобы облегчить достижение этой цели, я приглашал людей
видного звания, у которых есть на то право, регулярнее посещать заседа*
ния совета, которые мы собираем для обсуждения государственных и фи¬
нансовых вопросов, причем я их уверял, что они будут встречены с ра¬
достью, при условии, если они не будут разглашать дела и не будут при¬
ходить в числе более чем 4 или 5 человек зараз, чтобы уравновесить подоб¬
ное же число ряс, которые только беспрерывно намудокучают. Это мне
казалось гораздо более соответствующим достоинству вашего величества
и государства, чем встречать в этом месте мн «жество контролеров и других
рогатых шапок, которые делают из вашего совета шумное сборище и
охотно обратили бы все государственные и финансовые дела в крючко¬
творство» (Mémoires de Sully, год 1607, Collection Michaud et Poujou-
lat, v. II, p. 185).
• «Среди людей длинного платья каждый, кто имеет должность пре¬
зидента или советника, или другую, подобную тому, считается дворянином
и привилегированным и ведет жизнь дворянина* (Relations des ambassa¬
deurs vénitiens, v. I, p. 484). «Королевство составлено из многих групп
людей, разделяющихся на духовных, дворян и народ... Народ состоит из
королевских чиновников, пз лип, владеющих сеньориями, из ремесленни¬
ков и крестьян* (Mémoires de Gaspard de Saulx, seigneur de Tavannos,
collection Michaud et Poujoulat, p- 223).
76

гащеппого своей должностью ». Можно было получить должно¬
сти двумя способами: или прямым назначением, вызванным
какой-либо заслугой, —только благодаря заслуге или в соедине¬
нии с протекцией, или же, воспользовавшись продажей должно¬
стей,— злоупотреблением, вошедшим в обычай вследствие попу¬
стительства королей, но в сущности не освобождавшим от необхо¬
димости пметь заслуги, ученую степень п сдать предварительные
испытания. Последним способом пользоваласьбогатая буржуазия,
между тем как другой путь был открыт, при условии усиленной
работы, для всех разрядов третьего сословия, включая и самые
его пизшие слои \ Один венецианский посланник, топкий на¬
блюдатель, отмечает как характерную черту для семей этого
класса, что родители стараются дать какому-либо пз своих сы¬
новей книжное образование в расчете на многочисленные долж¬
ности и высокие чины, которые благодаря этому достигались *.
Он объясняет этим духом честолюбия большое число универси¬
тетов в тогдашней Франции и большое число студентов в па¬
рижском университете, определяемое нм в пятнадцать тысяч *.
Другой венецианский посланник замечает, что эти студенты
обыкновенно очень бедны и живут большей частью за счет бла¬
готворительных учреждений в коллегиях — верный признак уже
1 «Ежедневно видишь, как чиновники и судейские приобретают на¬
следственные владения и сеньерии баронов и дворян и как эти самые дво¬
ряне доходят до такой бедности и нужды, что не могут поддерживать
своего дворянского звания» (La monarchie de France, par Claude de Seys-
sel, 2-me part., chap. 20).
* «Итак, всякий человек из низшего сословия может перейти во вто¬
рое благодаря своим добродетелям и усердию, без всякой протекции или
привилегий* (La monarchie de France, par Claude de Seyssel, 1-re part.,
chap. 17). Автор, выделяя особо духовное сословие, считает три сосло¬
вия в народе: дворянство, средний класс и простой люд.
• «Ввиду того, что в руках народа остаются все те должности, посред¬
ством которых приобретается имя и богатство, и что всегда имеющие книж¬
ное образование или принадлежащие к людям длинного платья получают
должность великого канцлера и судебные должности, которых имеется
бесконечное множество — всякий отец старается определить с ятой целью
кого-либо из своих сыновей в школу» (Михаил Суриано, Relations des
ambassadeurs vénitiens, v. 1, p. 486). Иероним Липпомано, бывший по¬
слом в 1577 г., повторяет то же самое в следующих выражениях: *Сле-
доватольно в этом сословии отцы особенно заботятся об обучении своих
сыновей наукам, чтобы сделать из них людей длинного платья и подго¬
товить их к вышесказанным должностям* (ibid., v. II, p. 500).
♦ «Такого количества студентов, как во Франции, нет ни в каком
другом христианском государстве: в одном Париже их не меньше 15 ты¬
сяч* (ibia., v. I, р. 486). Отчет Иеронима Липпомано дает гораздо более
высокую цифру: «Поэтому во всем государстве так много университетов
и все они полны студентов, особенно парижский, в котором обычно обу¬
чается до 20—30 тысяч человек» (ibid., р. 496). «В 1560 году во Фран¬
ции было 18 университетов». См. Vallet de Virioille, Histoire Це l’instruc¬
tion publique en Europe, p. 193. v
77

для XVI в. того влечения низших классов к паукам и знанию,
которое особенно заметно в два последующих столетня 1.
Между тем как молодые люди третьего сословия, посвящав-
тие себя паукам, могли надеяться па достижение самых высоких
общественных должностей, открывалась более широкая перспек¬
тива и для тех, которые предполагали заниматься профессией
своих отцов, стать менялами, ювелирами, сукопщиками, торгов¬
цами галантереей, прядильщиками шелка или обратиться к менее
почетным,по не менее выгодным занятиям. Благодаря расширению
торговых сношений п развитию или, лучше сказать, возникнове¬
нию кредита, в среде торговой буржуазии образовался и занял
первое место новый класс, класс людей, накоплявших капиталы
одновременно для своей выгоды и для надобности других; класс,
беспрерывно заполнявший благодаря бережливости и спекуля¬
ции ту пустоту, которую в общественном богатстве образуют,
с одной стороны, затраты, необходимые для производительного
труда, а с другой,— непроизводительное потребление. Система ге¬
неральных откупов, перенесенная из Италии во Францию, и бо¬
лее или мепее удачные кредитные операции династии Валуа,
положили основание все возрастающему значению капиталистов,
называвшихся в то время финансистами*. Имея полномочие соби¬
рать налоги в качестве откупщиков плп управляющих, действуя
в качестве банкиров казны и хранителей сумм, полученных от
сборщиков, авансируя все военные в мирные предприятия, они
принимали в государственных делах хотя и косвенное, по все
же значительное участие. Смотря по степени их богатства или
ловкости, их принимали, ценили, их общества искали даже при
дворе; они роднились с семьями высших судейских чиновников и
приносили третьему сословию, правда, не добродетели этих
семейств, по могущество, которое дают деньги С середины
XVI в. до конца XVIII в. виден рост их влияния, с которым тщет-
1 «В университете учится, может быть, от шестнадцати до двадцати
тысяч студентов, но по большей части весьма бедных; живут они в кол¬
легиях, основанных для этой цели* (отчет Марино Кавалли, посланника Ве¬
неции в 1546 г., ibid., v. I, р. 262). Около 1550 г. в Париже было 72 колле¬
гии, из них большинство было основано специально для городов и обла¬
стей Франции, имена которых они и носили. Некоторые на них были
чужеземными учреждениями, как например коллегии немцев, ломбардцев,
шотландцев, коллегии Швеции и Корнуэлса. См. уже цитированное со¬
чинение Vallet de Viriville, p. 166.
* См. Recherchée sur les finances de la France, par Forbonnais, ▼. 1,
p. 18 et suiv.
• «Купцы, главные собственники денежных богатств в эти времена,
пользуются милостями и вниманием, но не имеют никаких преимуществ
в службе... и этот разряд людей идет вместе с остальной массой незнатных
и простых людей и платит свои повинности так же, как низший класс
и крестьяне» (Commentaires sur le royaume de France, par Michel Surianu,
Relations des ambassadeurs véhitiens, v. I, p. 485).
78

по пытаются бороться, впдеп их жизненный путь, усеянный ми¬
лостями и ненавистью, огромными барышами и жестокими бан¬
кротствами. Всегда проклинаемые и всегда необходимые, они
вечно паходплпсь под угрозой обвинения и временами подвер¬
гались наказаниям, еще более чудовищным, чем то зло, которое
могли принести их жадность и хищения 1. Общая оценка их дея¬
тельности никогда пе была вполне справедливой, потому что к ней
примешивалась зависть, вызываемая быстро нажитыми богат¬
ствами, потому что, высчитывая барыши их сделок, поневоле по-
снвших ростовщический характер, пе принимали во внимание
риска, какому они подвергались, наконец потому, что, глядя па
огромное и внезапно возникшее богатство одних, забывали не
менее быстрое падение и полное разорение многих других.
* См. ниже. гл. 7, а также Forbonnals, Recherches sur les finances,
v. 1, p. 290 et 339, et vol. suiv., passim.

ГЛАВА 5
ГЕНЕРАЛЬНЫЕ ШТАТЫ 1560 и 1576 гг.
Реформация во Франции. — Воцарение Карла IX. — Канцлер
Лопиталь.— Генеральные штаты 1560 г.—Орлеанский ордоннанс.— Со¬
брание в Понтуазе. — Начало гражданской войны.—Законодательные
работы Лоойталя.— Муленский ордоннанс. — Последствия Варфоломе¬
евской ночи. — Новая партия, образовавшаяся из протестантов и като¬
ликов. — Воцарение Генриха III: пятый примирительный эдикт. —Лига,
ее цели, ее могущество. — Генеральные штаты 1576 г.— Блуаский ордон¬
нанс. — Генрих Бурбон, король Наварры; его советы штатам. — Про¬
екты и популярность герцога Гиза.
Реформационный раскол, величайшее из движений обществен¬
ного мнения, волновавших французское общество до революции
1789 г., пе был у нас, как в северных странах, движением стихий¬
ным и непреодолимым, пе был связан с национальными инстинк¬
тами, со старинными стремлениями к религиозной независимости,
с такими явлениями, причины которых восходплп бы к очень дав¬
ним временам. В большей части Германии и Швейцарии, в скан¬
динавских государствах и в Англии и пароды п правительства
бесповоротно порвали с католической церковью еще до середины
XVI в., между тем как во Франции потребность обновления
христианской веры, морали п учения хотя и живо сознавалась
свободными умами и благочестивыми натурами, возбужденными
веянием времени, по встречала постоянно враждебное или недо¬
верчивое отношение со стороны королевской власти и никогда
не могла охватить всю массу или один пз значительных классов
нации. Французские протестанты, несмотря на мужество своих
убеждений и достоинства своих вождей, «составляли только, —
как говорит один выдающийся историк *, — тайную и преследу¬
емую партию, пока слабость королевской власти, оказавшейся
в руках малолетнего государя, не дала этой партии поддержку
дворянства и не позволила ей выступить открыто, оргапизо-
ваться и начать действовать».
1 М. Mignet, De l’établissement de la reforme religieuse et de la consti-
tuation du calvinisme à Genève. Notices et Mémoires historiques, v. 11,
p. 248.
80

За царствованием Франциска II. которое, собственно говоря,
так и осталось царствованием несовершеннолетнего, на престол
снова вступил несовершеннолетний, в лице Карла IX. Достаточ¬
но было 17 месяцев, чтобы религиозные страсти, с одной сторо¬
ны, доведенные до крайности жестокими репрессиями, а с дру¬
гой— поощряемые попустительством, недостойным правитель¬
ственной власти, соединились с политическим честолюбием,
и чтобы страна разделилась на две большие партии с принцами
во главе, партии, из которых к одной принадлежало большинство
дворянства, к другой — большинство парода вместе с духовен¬
ством. Посредине между партиями католиков и протестантов,
воспламененными до фанатизма и настойчиво призывавшими
к гражданской войне, находились представители умеренного
направления, которые не хотели ни преследования сторонников
реформации, ни поддержки их оружием, а стремились путем тер¬
пимости и компромисса удержать в государстве единство церкви,
которое они считали опорой государственного единства. Эта
партия здравого национального смысла имела свои корни глав¬
ным образом в буржуазии; она была враждебна расколу, но пе
свободе совести; она сознавала вместе с тем потребность серьез¬
ных реформ в правах и в организации французского духовенства.
Таковы были настроения и идеи, заметно преобладавшие в пре¬
ниях генеральных штатов 15G0 г. и придававшие этому собра¬
нию совершенно особый характер; по вопросам о правах государ¬
ства и об организации церкви это собрание обсуждало и предло¬
жило меры, которые смогли осуществить лишь революции нашего
времени *.
В то время в совете малолетнего короля во главе магистра¬
туры стоял человек, к которому современники относились с по¬
чтительным восхищением, человек, остающийся великим и для
нашего века, — Мишель Лопиталь. Про него можно было ска¬
зать, что оп обладал гением законодателя, характером философа
и душою гражданина. По происхождению буржуа, оп, сделав¬
шись канцлером, т. е. первым министром Франции, внес в упра¬
вление традиционные принципы третьего сословия, стремление
поддержать единство Франции и вольности галликанской церк¬
ви. Он сумел внушить Екатерине Медичи, королеве-матери,
свою политику, основная мысль которой заключалась в том, что¬
бы среди совершавшихся в Европе перемен Франция оставалась
самобытной, чтобы ее ипдивидуальйость пе была поглощена пи
религиозной революцией севера, нп реакцией юга *. Он был при-
1 Штаты, созванные сначала n Mo (Meaux), потом в Орлеане, откры¬
лись 13 декабря; в них насчитывалось 393 депутата, именно: 98 представи¬
телей духовенства, 76—дворянства, 219 —третьего сословия.
* «Помнится мне,что когда господин кардинал лотарингский вер¬
нулся с Трпдентс кого собора в Фонтенебло, он очень желал убедить ко-
6 Тмрра. Ujôpjuuue сочшеим	-	81

верженцем старой формулы: одна «ера, один закон, один король •;
по, по его мнению, вера должна быть терпимой, закон — обеспечи¬
вать защиту, а король — быть беспристрастным. Этпмыслиони
развивал при открытии штатов в Орлеане; его речь была призы¬
вом к чувствам миролюбия, благоразумия и патриотизма, по¬
скольку они были представлены в собрании; в трогательных сло¬
вах он заклинал верующих людей обеих партий признать свои
общие обязанности в качестве сограждан и во-время остановиться
над роковой пропастью, в которую фанатизм обеих партий го¬
товился все низвергнуть ’.
Третье сословие, которое на генеральных штатах 1484 г. бла¬
годаря поголовному голосованию смешивалось с двумя другими
сословиями, на штатах 1560 г. играло особую и блестящую роль.
Его наказы по своему политическому значению как в смысле
идейного содержания, так и по размаху превосходили наказы
дворянства и духовенства; мы находим в них глубокое понимание
социальной справедливости и общественной пользы, стремление
к порядку, чутье в отношении реформ и практическое знание
всех вопросов права и администрации. Это нечто вроде нового
кодекса, в котором пе менее 354 статей, составленных с такой
точностью, что их можно было сразу превратить в закон. Приве¬
дем те требования из содержащихся в наказе, которые по своей
важности особенно бросаются в глаза: избрание па духовные долж¬
ности при совместном участии духовенства и пзвсстпого числа
нотаблей; обращение части церковных доходов на учреждение
новых кафедр в университетах и на устройство в каждом городе
муниципального коллежа; запрещение священникам принимать
завещания; ограничение праздничных дней воскресеньями и не¬
большим числом праздников; избрание чиновников магистратуры
при совместном участии судебной кориорации, муниципальных
советников и короны; пересмотр старых законов н ордопнансов
и соединение в один свод тех законов, которые должны оставать¬
ся в силе; возбуждение судебного преследования по явным пре¬
ступлениям без необходимости предъявлять гражданский иск;
уничтожение внутренних таможен п принятие по всему королев-
роля и королеву опубликовать решения собора, и этот вопрос выввал
мпЪго споров в совете перед их величествами. Господин канцлер высказался
резко и сильно и заявил свое полное несогласие, ссылаясь на то, что эти
решения противоречат правам и привилегиям галликанской церкви, от
коих нет никаких оснований отказываться и которые, напротив того,
следует поддерживать до последней капли французской крови» (Vie du
connétable Anne de Montmorency, Oeuvres de Brantôme, v. Vil, p. 98).
1 Речь канцлера на орлеанских штатах 13 декабря 1560 г. Des Etats
généraux et autres assemblées nationales (1789), v. X, p. 339.
1 «Устраним эти дьявольские партийные клички заговорщиков и
мятежников, лютеран, гугенотов, папистов; не будем изменять нашего
имени христиан* (речь канцлера, Ibid., р. 343).
82

ству единой системы мер и весов; установление выборных судов
по торговым и полицейским делам; запретительные меры против
рубки строевого леса; ограничение сепьериальных судов в
пользу королевского суда; отнятие сепьериальных прав у вся¬
кого дворянина, который будет уличен в вымогательстве по
отношению к жителям его поместий, наконец созыв генеральных
штатов по крайней мере раз в пять лет п с указанием каждый
раз определенного срока и места для следующего собрания Ч
Расходясь между собой по многим пунктам, три сословия были
солидарны по вопросу о государственных налогах (charges).
Опи объявили, что пе уполномочены дать согласие на новые по¬
дати, и потребовали, чтобы их отправили обратно в провинции,
дабы они могли сообщить там финансовые планы, составленные
королевскими министрами. Ходатайство это было удовлетворено,
и в последний день января 1561 г. состоялось заключительное
заседание штатов. Было, издано постановление, ч/обы провин¬
циальные штаты собрались 20 марта того же года. По совещании
в пх собственной среде и в избирательных собраниях, предпи¬
сывалось избрать по три депутата: одного из духовенства, од¬
ного от дворян и одного от буржуа для каждого из 18 террито¬
риальных округов, которые назывались тогда губернаторствами;
эти 39 выборных должны были съехаться в Мелене к 1 мая. Од¬
нако ответ па представление штатов появился раньше вотиро¬
вания субсидий, и ордоннанс, заключавший в себе этот ответ,
был составлен в Орлеане в тот самый день, когда было распущено
собрание. Этот законодательный акт, первый из тех, которые
составили славу канцлера Лопиталя, в сущности говоря, не
что иное, как выдержка пз предложений, заключенных в наказе
третьего сословия; ордоннанс отбирает статьи, следуя известной
системе, но нередко ослабляет силу предложений. Если сравнить
этот знаменитый ордоннанс с коллективным трудом, послужив¬
шим ему источником, то в ордоппансе окажется меньше смелости
и меньше положительности в реформах; в нем многое опущено,
и местами оп ограничивается только обещаниями. Единственное
существенное расхождение между содержанием ордонианса итекс-
том наказа — это применение системы, установленной для кан¬
дидатур на судебные должности, к выборам духовных лиц. Раз¬
личая двоякое право избрания, одно — принадлежащее духо¬
венству и народу, другое — короне, ордоннанс избирает средний
1 Наказ третьего сословия в 1560 г., от. 10, 69, 72, 56, 48,144, 243,
205, 343, 244, 245, 246, 265, 165, 82 и 353 (Des Etats généraux et autres
assemblées nationales, v. II, p. 273). Этот наказ разделен на 5 отделов со
следующими заглавиями: 1) о духовенстве, 2) об университетах, 3) о дво¬
рянстве, постоянн м войске (gendarmerie) и придворной свите, 4) о су¬
де, 5) о прямых податях, косвенных налогах, субсидиях, торговле и
других вещах.
ИЗ
6*

путь между конкордатом Франциска Т п возвращением к старин¬
ному обычаю, которого требовало третье сословие *.
Депутаты 13 губернаторств Франции собрались лишь в ав¬
густе, но пе в Мелене, а в Понтуазе, и здесь уполномоченные
двух светских сословии заседали один, между тем как выборные
от духовенства находились на церковном синоде, происходив¬
шем в Пуасси под наименованием коллоквия. Двадцать шесть
лиц, 13 дворян и 13 буржуа, составляли таким образом собра¬
ние, намеревавшееся осуществлять полномочия генеральных шта¬
тов во всем их объеме. Па этот раз не было никакого разногласия
между представителями двух сословий: дворяне и буржуа были
одинаково проникнуты новаторским духом и были согласны уже
пе просто проводить реформы, но попытаться начать революции».
Их наказы выражали притязания на раздел верховной власти,
напоминавшие стремления генеральных штатов 1356 г., и они
предложили меры, которые впоследствии были выдвинуты только
в национальном собрании 1789 г. Здесь в принципе провозгла¬
шалось безусловное право государства на церковные имущества,
и это право легло в основу различных проектов погашения госу¬
дарственного долга. Пз двух планов, составленных 13 депутатами
буржуазии, тот, на котором они остановились и на принятии ко¬
торого они настаивали, состоял в Продаже всех церковных иму¬
ществ в пользу короля с вознаграждением духовных лиц пенсия¬
ми, размер которых устанавливался в соответствии с рангом.
Было высчитано, что эта продажа даст 120 млн. ливров, из ко-
торых 18 мт. будут отложены в качестве фонда для выдачи
пенсий, 42 млн. пойдут на погашение государственного долга,
а 30 млн. должны быть помещены под проценты в виде ссуд в
городах и морских портах, чтобы оказать'содействие торговле
и в то же самое время обеспечить казне постоянный доход ’. План
1 «Все архиепископы и епископы отныне, как только откроется ва¬
кансия, будут выбираемы и назначаемы, а именно: архиепископы —
епископами провинций и капитулом архиепископалыюго собора, еписко¬
пы — архиепископами, епископами провинций и канониками епископаль¬
ного собора, совместное 12 дворянами, которые будут выбраны дворянством
епархии, и 12-ю буржуазными нотаблями, которые тоже будут выбраны
в думе архиепископского и епископского города; все они, будучи созваны
в определенный день капитулом вакантной кафедры и собравшись, как
было сказано, остановятся на трех кандидатах, удовлетворяющих своими
качествами требованиям святых декретов и соборов и не моложе 30 лет,
и представят их нам. «ггобы мы выбрали того из трех, которого захотим
назначить на вакантное архиепископство или епископство*(общий ордон¬
нанс, изданный в ответ на жалобы, просьбы и представления штатов,
собранных в Орлеане, ст. I, Recueil des anciennes lois françaises,
V.X1V, p. 64).
* См. в наказе третьего сословия на понтуазскнх штатах главу под
заголовком: «Способ изыскать средства для погашения долгов (moyen
de subvention pour l’acquict des debtes), Mss. de la Bibliothèque impéria¬
le, n° 8927, fol. 33 verso.
84

этот, представлявший собою прямое уничтожение духовенства
как политического сословия, был оставлен без всякого обсужде¬
ния, когда депутаты духовенства выступили с предложением
погасить в течение 10 лет треть долга путем обложения всех
членов их сословия.
Понтуазское собрание предложило обновить всю админи¬
стративную систему посредством сведения финансовых, поли¬
цейских и судебных должностей к простым трехлетним поруче¬
ниям; оно сокращало периодичность созыва генеральных штатов
до двух лет; наконец, более определенно заявляя себя в деле рели¬
гиозной терпимости, чем орлеанское собрание, опо требовало для
протестантов полной свободы вероисповедания. На это послед¬
нее требование отвечали обещаниями, а вскоре последовали и дей¬
ствия. Случилось нечто еще невиданное во Франции: государ¬
ство было отделено от церкви, и религия, признаваемая еретиче¬
ской, открыла под защитой закона свои молитвенные дома рядом
с древними храмами, пользуясь покровительством закона*.
Но в то время нрчто не было подготовлено к подобному поло¬
жению вещей; равенство в правах не могло создать мира между
двумя вероисповеданиями, которые еще не научились взаимно
уважать друг друга. Творение государственного деятеля-фило¬
софа натолкнулось па неукротимые страсти разделенных на
партии людей, и именно тогда, когда его властью было прекра¬
щено религиозное преследование, началась гражданская война.
К движению, которое самым различным образом будоражило
и возбуждало сознание народных масс, присоединилось честолю¬
бивое соперничество принцев и сеньеров, возобновивших под
властью малолетнего короля то, что за полтора века перед тем
делалось при безумцрм короле1. Это была борьба, похожая на
столкновение бургундцев и арманьяков, по направляемая с обеих
сторон духовными интересами, всем, что есть у человека интим¬
ного и глубокого, буд\то потребность в свободной вере или же
верность старым догматам и традициям. Впрочем это смешение
бескорыстного рвения и эгоистических страстей сделало борьбу
партии только еще более страшной, чем раньше, не отняв у нее
отвратительных черт убийства и грабежа, опустошения родины
и обращения за помощью к чужестранцам..
Во время этого огромного политического столкновения, судьей
которого могло быть только будущее и в котором всем вождям
партий суждено было погибнуть одному за другим, в сражении
или от руки убийцы, Лопиталь неустанно стремился к неосуще¬
ствимому миру и, не оставляя забот о настоящем, спокойно раз-
1 См. эдикт 17 январи 1562 г. (1561 пост, ст.) и речь канцлера Ло-
питаля при открытии собрании в Сен-Жермен-ан-Лэ. Recueil des ancien¬
nes lois françaises, v. XIV. p. 124, et Mémoires de ^ondé, v. Il, p. 612).
* При Карле VI.— Ред.
85

мьпплял о будущем. Силой своего организаторского гения обра¬
щаясь вновь к тем идеям и советам, которые заключал в себе за¬
мечательный наказ третьего сословия 1560 г., он почерпнул в нем
материал для ряда королевских ордоппапсов, составлявших
продолжение и дополнение орлеанского ордонпапса 1. Совокуп¬
ность их составила некоторым образом новую основу граждан¬
ского права, и последующее законодательство, вплоть до полного
обновления в 1789 г., лишь развивало вытекающие из него послед¬
ствия; некоторые постановления его сохранились п в наших со¬
временных кодексах. Наиболее знаменитый из этих ордониансов,
самый крупный по размерам и значению,—это тот, который носит
название муленского и был издан в городе Мулене в феврале
1566 г. Этот ордоннанс подводит итог всем судебным реформам,
какие были проведены до тех пор, ограждая их более действи¬
тельными гарантиями; главная его цель состояла в том, чтобы
упростить судопроизводство и сделать шаг к единству юрисдик¬
ции и единству гражданского судопроизводства. Оп уменьшил
число обыкновенных судей н сократил компетенцию привиле¬
гированных судов; в этом отношении оп так же мало щадил му¬
ниципальные корпорации, как и духовное сословие; оп отнял
у мэров, эшевспов, капитулов, консулов п других магистратов
того же рода разбирательство по гражданским делам и оставил
им только уголовные дела и надзор за порядком ’. Это изолиро¬
ванное нападение на одну пз сторон муниципальных привилегий
не вполне удалось; его было недостаточно для переворота в поли¬
тическом строе городов, для реформ же опо было слишком реши¬
тельно. Старые муниципии о правами более старинными, чем
1 Си. ноябрьский эдикт 1563 г., устанавливающий в Париже судей и
консулов, и декларацию 28 апреля 1565 г., устанавливающую юрисдикцию
консулов в других городах; январский ордоннанс 1563 г. о суде и полиции
и дополнительную декларацию 9 августа 1564 г.| февральский ордоннанс
4566 г. о реформе суда и эдикт 4 февраля 1567 г. о государственной поли¬
ции. (Recueil aes anciennes lois françaises, v. XIV, p. 153, 179, 160, 173,
189, 220).
* «Чтобы внести некоторый порядок в полицейское устройство горо¬
дов нашего королевства и удовлетворить относящиеся сюда жалобы, с ко¬
торыми к нам обращались, мы приказали, чтобы мэры, эшевены, консулы,
капитулы и цеховые старшины в названных городах, которые прежде
имели и в настоящее время имеют право ведать гражданские, уголовные
суды и полицейские дела, впредь продолжали ведать только уголовные
дела и полицию, каковым мы и предписываем заниматься неустанно и
ревностно, причем они не имеют отныне права вмешиваться в разбира¬
тельство гражданских тяжб между сторонами, каковое разбирательство
мы им запретили совершенно и препоручаем и передаем ого нашим обык¬
новенным судьям пли высшим судьям в городах, где имеются вышеупомя¬
нутые цехи и общинное устройство; и притом невзирая ни на какие при¬
вилегии, кутюмы. обычаи и предписания, которые можно было бы привести
в противовес этому» (муленскнй ордоннанс, ст. 71, Recueil des anciennes
lois françaises, p. 208).
86

любая коммунальная хартия, с успехом провели свой протест
перед парламентом во имя права незапамятной старины, и мулеп-
ский ордопнапс остался по отношению к ним бессильным х.
В то время как этот человек большого ума п великий патриот
стремился в благородном труде найти облегчение среди бедствий
и преступлений своего времени, религиозная борьба, которую оп
тщетно старался предупредить, продолжалась, прерываемая
недолгимп перемириями, во время которых безуспешно испыты¬
вались одно за другим все средства умиротворения. Нетерпи¬
мость в то время постояппо готова была противодействовать ра¬
зуму и справедливости, и в этом столкновеппи непримиримых
мнений, между которыми правительство пыталось поддержать
равновесие, мнение народных масс, имевшее па своей стороне
численный перевес, давило все сильней и сильней и увлекало
за собой все. Королевская власть, стоявшая одно время вне пар¬
тий, укрепилась в традициях старинной веры и веры исключи¬
тельной; она заняла позицию, систематически враждебную сво¬
боде совести, пе выражая этого открыто; темными происками
подготовила опа ликвидацию тех уступок, которые сама же сде¬
лала. Вместо принципов справедливости и гуманности, которые
рекомендовал канцлер Лопиталь, в королевских советах полу¬
чила преобладание мудрость маккиавелевского «Государя», вы¬
везенная пз итальянских дворцов. Лопиталь оказался челове¬
ком, не подходящим для этих советов, где его суровое прямоду¬
шие стесняло п служило укором; оп ушел от государственных
дел, унося с собой чувство глубокой печали. С возрастающей
горечью видел оп, что события следуют роковому течению, ко¬
торое оп хотел изменить, что рапа, нанесенная гражданскими
раздорами, растравляется под влиянием политики коварства и
мслкпх подвохов, измен и государственных переворотов. Оп умер
от горя, после того как увидел страшное увенчание этой полити¬
ки — великое преступление века и преступление королевской
власти, избиение Варфоломеевской ночи *.
Надо признать, что парижская буржуазия была соучастни¬
цей королевской власти в этот страшный день’. Обманутое бас¬
ней о заговоре, увлеченное фанатической ненавистью, муници¬
пальное управление приняло и согласилось исполнить распоря¬
жения, имевшие целью захлопнуть западню, в которой в мирное
время тысячи французов погибли от рук своих соотечественник
л	 ,	*
1 См: Loiseau, Traité des seigneuries, éd. de 1678, p. 101, ot Dubos*
Histoire critique de rétablissement de la monarchie française, v. IV>
p. 298 et suiv.
* Лопиталь ушел в отставку в мае 1568 г.; он умер 13 марта 1573 г.
См. подробное описание его жизни в превосходной статье Вильмена,
Mélanges historiques et littéraires, v. 11.
’ 24 августа 1572 г.

ков. Это одни пз самых горестных момептов пашой история.
Карл IX, король, с именем которого связано это воспоминание, за
одно это дело остается отмеченным печатью вечпого позора. А ме¬
жду тем этот государь, которого заблуждение века и коварные
заговоры довели до роли изменника и убийцы, был одарен бла¬
городным умом. Он чрезвычайно сильно интересовался искус¬
ством и всеми видами умственной деятельности. -Его покрови¬
тельство, его личный пример содействовали тому, что культурное
возрождение, начало которого придало столько блеска царство¬
ванию Франциска I, получило поддержку и продолжало раз¬
виваться.
Среди гражданских потрясений и может быть под их влия¬
нием литература стала более серьезной; она сделалась оружием
в борьбе партий; она обратилась к великим вопросам истории,
морали и управления обществом. Обширные теории сложились
для того, чтобы поднять и улучшить работу администрации. По¬
литическая экономия, эта буржуазная паука итальянских горо¬
дов, была введена министром-итальянцем, креатурой королевы-
матери 1, и дала более рациональное направление мероприятиям
по регламентации ремесел и торговли. Именно с этой поры стал
применяться у нас знаменитый принцип торгового баланса и си¬
стема покровительства национальной индустрии посредством
двойного запрета: во-первых, запрета вывозить из страны год¬
ные для обработки материалы и, во-вторых, запрета ввозить
в нее продукты иностранного производства *.
1 Рене де Бираг (Biragues), хранитель печати с 1571 г. и канцлер Фран¬
ции со смерти .Попиталя до 1578 г.
* «Для того чтобы наши подданные могли лучше заниматься ману¬
фактурой и обработкой шерсти, льна, пеньки и кудели, растущих и изо¬
билующих в нашем королевстве и стране, и чтобы они могли извлечь вы¬
году, получаемую чужестранцами, которые приезжают к нам обыкновенно
для закупки этих материалов по дешевой ценр, перевозят их к себе, отдают
в обработку, а затем ввозят к нам сукно и полотно и продают их по непо¬
мерно высокой цене, мы повелели и повелеваем, чтобы отныне не было
дозволено никому из наших подданных и чужестранцев, под каким бы то
ни было видом и предлогом, вывозить из нашего королевства и страны
шерсть, лен, пеньку и кудель. .Мы также запрещаем строжайшим образом
всякий ввоз в наше королевство сукна, полотка, золотой и серебряной ба¬
хромы и канители, равно как бархата.атласа, камки,тафты, камлота, пару¬
сины и разных полосатых материй или материй, затканных золотом или
серебром, а также всяких чепраков для лошадей, поясов, пб1аг, кинжалов,
стремян и шпор золоченых, серебряных или с нарезкой — под страхом
конфискации названных товаров... Тем паче воспрещаем ввоз в наше
королевство и страну всякого рода чужест|>анных стенных ковров под
страхом тех же вышеозначенных наказаний...» (эдикт января 1572 г.
об иностранной торговле и о полицейской администрации в королевстве,
Recueil des anciennes lois françaises, v. XIV, p. 241. См. кроме того эдикты
2 марта 1571 г. о фабрикации сукна, июня 1572г. о торговых маклерах и
того же числа об определении размера процента; ibid., р. 232 et 252).
S8

В политических преступлениях заключены великие уроки;
преступленпе 24 августа 1572 г. скоро обмануло надежды тех,
которые совершили его. Реформация вовсе не погибла со смертью
одного из самых благородных своих вождей \ и правительство,
желавшее потопить в крови тяжелые заботы, которые причиняла
ему реформация, встретило на своем пути те же затруднения,
но усложненные новыми опасностями. Помимо тех, кто пережил
избиение 3 и кого правительство обратило в своих непримиримых
врагов, оно имело против себя симпатии к жертвам, чувство че¬
ловеческого возмущения и свои собственные угрызения совести.
Теперь выступили умеренные, те, которые раньше тщетно реко¬
мендовали терпимость и мир; они вызвали к жизни из недр като¬
лической Франции группу, чуждую сектантского духа, третью
вооруженную партию, которая получила название политиче¬
ской и соединилась с протестантами, чтобы, защищая их инте¬
ресы, защищать права человека и дело справедливости. Прави-
тельство, нарушившее эти права с отталкивающим варварством,
должно было видеть теперь, как в отместку отрицались его соб¬
ственные права, как война против вероломного короля была объ¬
явлена законной. Республиканские доктрины, возникшие в иных
умах под влиянием изучения древности и духа свободного иссле¬
дования, громко прозвучали тогда в ряде книг, где историче¬
ское знание и утомленность рассуждений смешивались с воплями
о ненависти и мщении 3. Будучи результатом отчаяния проте¬
стантов и общего чувства гнева и недовольства, эти книги, из
которых иные остались знаменитыми до сих пор, были для нас
источником радикальных (extrêmes) идей; в свою очередь эти
идеи, живущие с той поры, являясь более или менее действен¬
ными, более или менее влиятельными, в зависимости от времени
и обстоятельств, образовали и образуют еще теперь одну из кате¬
горий великой национальной мысли.
Спустя менее чем 4 года после кровавого дела, совершенного
Карлом IX, его преемник и один из виновников этого преступле¬
ния, Генрих III, был вынужден подчиниться условиям мира,
1 Тьерри имеет в виду адмирала Колиньи, виднейшего политического
деятели гугенотской партии. — Ред.
* Страшные парижские сцены повторились в Mo, в Орлеане, Бурже,
Руане, Анжере, Лионе, Тулузе и многих менее значительных городах.
• См. «Речь о добровольном рабстве» (Discours de la servitude volon¬
taire) Этьена де ла Бомпи (Boétie), сочинение Франсуа Отмана (Hotrnan)
под заглавием «Франко-Галлин»; сочинение Юбера Ланге (Languct),
Обличение тиранов или о законном праве государя в отношении народа
и народа в отношении государя (Vindiciae contra tyrannos, sive de princi-
pis in populum populique in principem légitima potestatc); Apophthegmes
ou Discours notables recueillis de divers auteurs contre la tyrannie et les
tyrans; Discours des jugements de Dieu contre les tyrans, recueilli des
histoires sacrées et profanes; Traité du droi,t des magistrats sur leurs sujets,
etc.
89

которые ему поставила победоносная конфедерация кальвини¬
стов и вступивших с ними в союз католиков. Пятый примири¬
тельный эдикт 14 мая 1576 г. превзошел все другие размерами
уступок, сделанных реформатам *. Эдикт постановлял, что
богослужение по новому исповеданию допускается свободно
и публично во всем королевстве кроме Парижа и двора, что бра¬
ки, в которые вступили раньше священники или духовные особы,
будут признаны законными; что будут установлены смешанные
суды из протестантов и католпков для разбора дел кальвипистов
и соединившихся с ними католиков; что все приговоры по рели¬
гиозным делам, вынесенные со времени царствования Генриха II,
будут отменены; что осужденные и опальные должны получить
прощение и что в качестве компенсации вдовы и дети жертв
Варфоломеевской ночи будут освобождены от уплаты налога \
Все это были меры благородные, способные открыть собою
эру гражданской терпимости, если бы они были приняты с пол¬
ным чистосердечием, с твердой волей настоять на нпх п с доста¬
точной силой. Но государь, который их издал, пе хотел irne мог
закрепить начатое им дело. Человек слабохарактерны^ и взбал¬
мошный, фанатик и лицемер, он рассматривал заключение этого
мира просто как крайнее средство, как вынужденную меру, от
которой оп готов был осво(^диться при первой возможности.
Впрочем, если бы он даже был искренен, то неожиданные опас¬
ности заставили бы его отступить: мир, заключеппый одной сто-
ропой, поднял против него войной другую; этим миром он навлек
на себя недоверие и ненависть нетерпимых католиков. Их партия,
имевшая па своей стороне численный перевес, могущество тра¬
диции и народную силу, вся поднялась, движимая негодованием,
и в этом порыве сложилась Лига, страшный союз, созданный
с целью уничтожить все, что пе захочет к нему присоединиться.
Его сила была основана па клятвенном обещании взаимной под¬
держки и преданности до смерти, па режиме террора и безуслов¬
ного повиновения верховному вождю, которого предполагалось
выбрать одна только ссылка на это будущее избрание была уже
1 Первый примирительный эдикт был издан 19 марта 1562 г., второй—
23 марта 1568 г., третий — в августе 1570 г., четвертый — в июле 1573 г.
См. Recueil des anciennes lois françaises, v. XIV, p. 135, 226, 229, 261.
* Ibid., p. 280 et suiv.
• «В случае, если будет обнаружено какое-либо ватрудненке, проти¬
водействие или возмущение против того, что означено было выше, с какой
бы стороны и от кого бы то ни исходило, означенные члены (Лиги) обязаны
будут употребить все свое имущество и все средства, жертвовать даже
собой, на останавливаясь перед смертью, для того чтобы карать, подвер¬
гать наказанию и преследовать всех тех, которые помыслят противодей¬
ствовать им.
В случае, если кто-либо из членов (Лиги), их подчиненные,друзья или
товарищи будут преследоваться, притесняться или будут разыскиваться по
названным " выше причинам кем бы то ни было, то члены союза сим обя-
9U

угрозой для короля. Едва организовавшись в одном пункте ко¬
ролевства и заявив о себе рядом манифестов, Лига быстро распро¬
странилась, благодаря реакционным страстям, в которых слы¬
шался ропот против двора и которым в своем двуличии двор сам
покровительствовал. Опа в первый раз испытала свое могущество
па выборах в генеральные штаты, созванные в Блуа 15 ноября
1576 г.; протестанты и политики были там устранены всеми сред¬
ствами обмана п насилия.
Таким образом собрание штатов, обещанное примирительным
эдиктом в качестве общенациональной гарантии, было обращено
против эдикта, и большинство сошедшпхся в Блуа депутатов при¬
несли сюда в качестве наказа лозунг Лиги: католическая римская
вера *. Представители дворянства, которые в штатах 1500 г.
так усердствовали в борьбе за свободу совести» проявили почти
полное единодушие и пе менее резкости, чем представители ду¬
ховенства, в этом реакционном увлечении. Представители третье¬
го сословия склонны были также вернуться к религиозному един¬
ству, по обнаружили более умеренное настроение; крупная
буржуазия уступила лишь с известными оговорками крайнему
течению, которое увлекало, под руководством духовенства, ари¬
стократию и низшие классы. Что касается короля, то в своих
беседах с депутатами и в предварительных переговорах оп за¬
явил, что считает несуществующими уступки, сделанные им рань¬
ше, и требовал у штатов пх отмены. Страшась Лиги, оп объявил
себя ее главою, чтобы предупредить избрапие другого лица, между
тем как небольшое число делегатов-кальвинистов и их друзей
удалились, заявив наперед протест против решений со¬
брания
вуются отдать свою личность, имущество и все средства на отомщение тем,
кто творил притеснения или беспокойства, будет ли это мщение осущест¬
влено через суд или посредством оружия, невзирая на личности и поло¬
жении...
Если бы случилось, что кто-нибудь па членов, принеся присягу па
вступление в это объединение, вахотел бы выПтн из его состава под ка¬
ким бы тони было предлогом (чего да не допустит бог!), таковые отступники
от уговора, в который они вступили, будут подвергнуты личной и имуще¬
ственной каре во всех видах, какие только можно придумать, в качестве
врагов божьих, мятежников и нарушителей общественного спокойствия...
Вышеозначенные члены должны поклясться в неукоснительном по¬
виновении и готовности служить вождю, который будет выбран... Отступ¬
ники и медлители будут наказаны властью вождя и согласно его повелению*
(учредительный акт Лиги, Palma Cavet, Chronologie novennaire, Colect.
Michaud et Poujoulat, 1-re série, v. XII, p. 13J.
1 См. сборник, озаглавленный: «Des Etats généraux et autres assemblées
nationales, v. XIII, p. 97 et suiv.
• На королевском заседании присутствовали 104 депутата от духо¬
венства, 75 от дворянства и 150 от третьего сословия. (Список 150 депута¬
тов от третьего сословия был приложен Тьерри к французскому изданию
книги (прил. 2. л. 3) и нами при переводе опущен. —Ред.]
91

Таковы были обстоятельства, при которых вопрос о веротерпи¬
мости был во второй раз передан па суждение генеральных шта¬
тов. Первые два сословия голосовали* без прений за отмену эдикта
и возобновление гражданской войны. Депутаты третьего сословия
разделились: часть голосовавших, во главе с депутатами Парижа,
не останавливалась перед войной; другая хотела, чтобы восста¬
новление католического единства совершилось возможно более
мягкими средствами. В этой борьбе выделился деятель, который
был в качестве публициста предшественником Монтескье,—Жан
Бодэн (Bodin), депутат от Вермандуа. Бодэн обнаружил боль¬
шой талант и благородное мужество в защите дела, которое про¬
водил Лопнталь. В качестве главы буржуазной оппозиции про¬
тив Лиги и против двора оп решился дать отпор парижским депу¬
татам третьего сословия, уполномоченным двух других сословий
и комиссарам короля. Хотя оп не мог добиться, чтобы в наказе
третьего сословия требование воссоединения в одной вере сопро¬
вождалось словами <без войны», но он все же сделал войну
невозможной, искусно вызвав решительный отказ собрания
предоставить какую-либо субсидию *.
Это собрание; работа которого привела лишь к тому, что
религиозный вопрос превратился в безысходный круг, имело вы¬
сокое представление о и ] швах генеральных штатов. В вопросе
об осуществлении и разделении верховной власти оно форму¬
лировало нечто вроде конституционной теории. Законы, согласно
этой теории, бывают двух родов: есть законы королевские и за¬
коны государственные (du royaume); первые издаются госуда¬
рем одним, вторые издаются государем с согласия штатов; пер¬
вые могут быть изменяемы и отменяемы по усмотрению, вторые —
ненарушимы и могут быть изменены только с согласия трех со¬
словий нации *. К прежнему требованию периодичности созыва
генеральных штатов собрание 1576 г. присоединило пожелание,
чтобы все провинции королевства получили право созывать мест¬
ные штаты; наконец оно решительно высказалось против пазна-
1 См. мемуар Бодэна о штатах 1576 г. в сборнике, озаглавленной Des
Etats généraux, etc., v. XIII, p. 212 et suiv. «Ваши смиренные подданные,
люди третьего сословия, молят вас вернуть всех ваших подданных к еди¬
нению в католической, апостолической и римской церкви, наилучшиыи
■ святейшими путями и средствами, какие укажет ваше величество, а
вто же время исповедание всякой другой .мнимой веры должно быть устра¬
нено как публично, так и у частных лиц*. (Наказ третьего сословия
в 1576г., ст. XIII, Ms. de la BibUpÛkft(|iie impériale, S. F. S&, 2. fol. 6 v°).
1 «Есть разница между законами короля и законами королевства...
Последние, ввиду того, что они не могут быть изданы иначе, как общим
собранием со всего государства, с общего согласия и утверждения людей
трех сословий... после чего они и не могут быть изменены или обновлены
иначе, как с согласия и общего утверждения трех сословий» (инструкция
представителям трех сословий французского государства, Mémoires de
Nevers, in fol., v. 1, p. 445).
92

чоппя па церковные должности без предварительного избрания
кандидатов духовенством и пастью народа и против продажности
судебных должностей.
Наказ третьего сословия, столь же богатый разнообразным
содержанием, как и наказ 1560 г. \ пе отличается ни прежней
твердостью принципов, ни прежней ясностью стиля. В нем уже
не проявляется дух реформы во всем своем блеске и полноте.
В наказе идет речь о гражданском н уголовном законодатель¬
стве, о судопроизводстве, о народном образовании, о финансах
и торговле;но во всем этом мало нового и оригинального. Почти
все это—советы, уже высказывавшиеся раньше, старые жалобы
или ходатайства о законах, изданных, ио пе выполнявшихся.
Три статьи в нем замечательны как признак противодействия
со стороны муниципальных привилегий вторжению администра¬
ции; от имени городских общин в них заявляется требование сво¬
боды собраний, свободы выборов и полноты юрисдикции город¬
ских властей С другой стороны, ревнивый дух старой маги¬
стратуры, как городской, так и парламентской, обнаруживается
здесь в требовании отменить коммерческие суды 3 — странная
просьба, па которую правительство благоразумно не обратило
внимания.
Среди затруднений вооруженного мира, исполненного беспо¬
рядка и постоянно находившегося под угрозой, прошли два года,
а король все еще пе отвечал на наказы генеральных штатов.
Его ответ был получен лишь в мае 1579 г. в виде издания эдикта,
1 В-нем 448 статей, распределенных по следующим отделам: 1) о по¬
ложении церкви, 2) об университетах, 3) о суде, 4) о дворянстве, 5) о фи¬
нансах, податях и налогах, 6) о торговле и полиции. •
• «Пусть все выборы купеческих старшин,эшевенов, капитулов и город¬
ских начальников совершаются свободно и правильно, и пусть те, кто
другими путями будут занимать такие должности, подвергнутся удалению
и их имена"будут вычеркнуты из списков» (наказ третьего сословия 1576 г.,
ст. 440, Ms.dela Bibliothèque impériale, S. F. 595,2, fol. 112 г*). «Да будет
вам угодно также, согласно старинному обычаю и вольностям, повелеть,
чтобы было позволено мэрам и эшевенам, капитулам, присяжным, консу¬
лам и другим городским чинам созывать общие и частные собрания, не
спрашивая о том позволения у ваших парламентских палат, бальи, сенеша-
Лов и других чиновников и без обязательства призывать их в эти собрания*
(ст. 441). «Опыт прошлого достаточно обнаружил беспорядки, происходя¬
щие в городах вследствие того, что оказывается неповиновение мэрам, эше¬
венам, капитулам, присяжным и консулам таковых, у коих отнята уголов¬
ная и политическая юрисдикция, принадлежавшая нм раньше. И да будет
вам угодно повелеть, чтобы те, кто исстари имели юрисдикцию, как граж¬
данскую и уголовную, так и политическую, были опять облечены ею,
«гтобы пользоваться ею и применять ее совершенно так же, как они делали
это прежде и притом невзирая на все эдикты, ордонпансы и решения, тому
противные* (ibid., art. 122, fol. 32 v°).
* «Что касается приоров и купеческих судей-консулов, чтобы они
отныне были уничтожены... и их юрисдикция чтобы была включена в
юрисдикцию обыкновенную* (ibi<^., part. 128, fol. 31, г®).
93

обыкновенно называемого блуаским ордоннансом. Ордоппанч
дополняет и подтверждает предшествующие ему великие законы,
к которым оп по своему значению приближается *. Он является
доказательством бесчпслеппых затруднений, мешавших осущест¬
влению и воплощению в действительность того движения вперед,
па котором настаивало общественное мнение и с которым согла¬
шалось правительство. Многие распоряжения мулепского и орле¬
анского ордоппансов возобновлены здесь и предписаны вновь;
это как бы последний ответ на жалобы прежних генеральных
штатов и в то же самое время утверждение наказов 1576 г. И на
этот раз паказ третьего сословия по большей части опять входит
в изложение нового закона, часто лишь воспроизводящего текст
наказа.
Блуаский ордоннанс, либеральный, подобно орлеапскому,
во всем, что касается гражданского права, п подобно ему хра¬
пящий молчапне по вопросу о политических правах, отличается
по преимуществу стремлением уничтожить пли ослабить те стес¬
нения, которые в определенных случаях налагались па королев¬
скую прерогативу предшествующими ордоппапсами. В вопросе
о назначении на церковные должности ордоннанс отверг непо¬
средственные выборы, не допустив даже представления кандида¬
тов, и удержал неограниченное ираво короля согласно конкор¬
дату 1516 г. Для назначений по судебному ведомству вместо
представления трех кандидатов судебными корпорациями —
системы, излюбленной третьим сословием и перешедшей в право,
хотя и часто нарушаемое, — ордоннанс установил новый поря¬
док, а именно выбор короной по спискам, заключающим в себе
лпц, могущих быть избранными; эти списки должны были соста¬
вляться в каждом судебном округе н возобновляться каждые
трп года’.
С 1576 годом и сессией штатов в Блуа стоят в связи первые
политические действия принца, возглавлявшего в то время од¬
ну из партий и предназначенного со временем объединить все
партии, па которые распадалась Франция — Генриха Бурбона,
короля Наваррского, к которому должен был перейти престол
после прекращения династии Валуа. Принц этот, воспитанный
в кальвинизме, ставший в царствование Карла IX католиком вы¬
нужденно, но без особенного сопротивления, потом, при Генри¬
хе III, убежавший от двора и опять перешедший в кальвинизм, из¬
менял свое поведение и убеждения в зависимости от направления,
1 В нем 863 статьи, из которых 220 трактуют об устройстве суда,
21—об университетах, остальные о положении духовенства, о дворянстве,
армии, финансах и полиции.
* См. блуаский ордоннанс, ст. 1,2, 102 и 103; ср. эти статьи со стать¬
ями 1 и 39 орлеанского ордокнанса, Recueil des anciennes lois françaises,
v. XIV, p. 380 etsuiv., p. 63 et suiv.
94

какое принимали гражданская война и религиозные раздоры.
Превратности судьбы н частые перемены в его собственных убе¬
ждениях рано научили его быть рассудительным и терпимым.
Благодаря своему характеру, симпатичному, благородному,
доступному нежности и возвышенным чувствам, он даже в раз¬
гар борьбы поднимался выше сектантских и партийных настрое¬
ний; и может быть даже слабые стороны его характера — его
чрезмерно легкое поведение и известное равнодушие в религиоз¬
ных вопросах — помогли, в соединении с высокими качествами
человека и патриота, сделать из него, когда пришло время, ору¬
дие умиротворения и национального воссоединения Франции.
Весь духовный облик будущего Генриха IV впервые ясно высту-
ппл в его ответе па решение генеральных штатов о единстве куль¬
та 1; этот ответ был дан в форме записки, где имеются следующие
выражения, восхищающие удивительно здравым смыслом:
«Король Наваррский одобряет рвение, с которым штаты забо¬
тятся о благе и успокоении королевства, но все же опасается,
что ходатайство, с копм опп обратились к королю, — пе допу¬
скать в государстве исповедания другой веры, кроме римской,—
является неподходящим способом ни для того, чтобы достигнуть
столь желанного успокоения, ни для того, чтобы прекратить
волнения, которые окажутся по сравнению с предшествующими
тем худшими, что не будет никакого средства их успокоить,
даже когда обе партии этого в конце концов пожелают. Поэтому
король Наваррский снова просит названное собрание, во имя
божие и ввиду обязанности депутатов действовать па благо ко¬
ролю и отечеству, соизволить хорошенько еще и еще раз поду¬
мать, так как это дело особенно рпсковапное п важнее всех,
какие когда-либо решались во Франции. Оп просит пх пе только
принять во внимание то, что они сами желают, но и подумать,
что может вынести это бедное государство и что может быть сде¬
лано, совершенно так, как должен поступить больной, жажду¬
щий выздоровления, который принимает пе все то, что паходпт
приятным и по своему вкусу, по часто то, что очень противно
и горько, однако более подходит для излечения его болезпи.
Хотя католикам, исповедующим свою веру без всякого стеснения,
горько видеть людей названной веры, которых хотят лишить ее
совсем после того, как она столько раз признавалась и так долго
была дозволенной, но оп желает, чтобы штаты хорошо вникли,
1 Когда большинство собрания решило просить короля вернуть всех
французов к католической вере, оно испугалось разрыва с раскольника¬
ми и отправило посольство для переговоров с ними в их укрепленные пун¬
кты по ту сторону Луары. Посланные нашли короля Наваррского в Гн-
энни во главе вооруженных протестантов. *Он ко всему отнесся благосклон¬
но, — говорит депутат Бодэн в своих мемуарах, — и заплакал, когда
архиепископ Виенский стал перечислять бедствия войны*.
«5

что эту вору тщетпо старалпсь изгнать пз нашего королевства,
а также из Англии, Венгрии, Богемии, Дании, Шотландии, Шве¬
ции и Германии, где она утвердилась. И поэтому король Навар¬
рский настойчиво просит в третий раз соизволить названное
собрание хорошо подумать и вновь обсудить дело» ’.
Этот голос разума и патриотизма не был услышац; штаты ра¬
зошлись, пе пересмотрев своего решения, но за неимением денег
для наступательной войны решение это осталось простым поже¬
ланием, п новые переговоры привели к новому перемирию, столь
же беспокойному, по более продолжительному, чем предыду¬
щие а. Оно не потеряло еще силы в 1584 г., когда непредвиденное
событие — смерть единственного брата короля 3—предоставило
главе Бурбонского дома, вождю гугенотской партии, права пер¬
вого принца крови и ближайшего наследника короны *. Это по¬
служило сигналом для начала резкого кризиса партий и королев¬
ской власти. Хотя ввиду молодости короля перспектива уви¬
деть гугенота па престоле была еще сомнительной, но она вы¬
звала трепет ужаса в католических массах. Теперь уже дело не
в том, — говорили в искреннем или притворном страхе, — в ка¬
кой мере новая вера будет пользоваться терпимостью, но в том,
не придется ли видеть, как она усядется на престоле и в качестве
государственной религии вооружится всей мощью королевской
власти против старинной веры Франции. Лига, успехи которой
до того времени были довольно ограниченны, вдруг необычайно
усилилась; она проникла теперь в высшие слои буржуазии и не¬
видимому завоевала их полностью.
Именно тогда развернулись во всю ширь честолюбивые пла¬
ны Генриха Лотарингского, герцога Гиза, родом из семьи, свя¬
завшей свою судьбу с католической партией и давшей ей одного
мученика5. Оп был душой Лиги, ее избранным главой и повели¬
телем, человеком, которого она хотела сделать сначала сопер¬
ником короля, а потом господином над ним. Соединяя ловкость
со смелостью, он сумел заставить себя бояться, никогда не рас¬
крывая своих намерений, достиг необычайной популярности, в то
время как малодушный Генрих Ш благодаря своей слабости
и распущенности делался все более непопулярным. Республи¬
канские учения, сложившиеся и распространившиеся среди каль¬
винистов под вияквем негодования, вызванного покушением
1 Выдержки из мемуаров Бодэна; Recueil des Etats généraux, etc.
V. Xlll, p. 287 et suiv/
* См. договор в Бержераке и эдикт в Пуатье в сентябре 1577 г. Recueil
des anciennes lois françaises, v. XIV, p. 330 et suiv.
a Франсуа, герцог Анжуйский.
* Бурбоны происходили от последнего сына Людовика IX, Роберта,
графа Клермонтского.
* Франсуа, герцог Гнз, отец Генриха, был убит в 1563 г. дворянином-
гугенотом.
96

па пих Карла IX, сделались теперь достояппем противополож¬
ного лагеря вследствие презрения, которое внушала к себе мо¬
нархия в настоящем, и опасении, которые опа вызывала отно¬
сительно своего будущего. Теперь к суверенитету парода и к
праву нации выбирать монарха обращались как к спасителям
истинной религии от предполагаемого поощрения ереси и от
воцарения короля-еретика.
Вот это возбужденное настроение, в котором ревность к ста¬
рой вере переплеталась с демократическими страстями, открыло
путь и указало цель честолюбию Гизов *. Опи метили на пре¬
стол, ссылаясь па ложные документы, доказывавшие их пропс-
хождение от второй династии а, а в качестве более реальной
опоры — выставляя себя охранителями тех прав, которые в тече¬
ние последних трех столетий, в силу общественного развития,
пришли в столкновение с королевской властью. Опи обещали
возобновление привилегий всем — духовенству, дворянству,
провинциям, городам. Города со свободным муниципальным
строем, не без сожаления сознававшие, что они подпадают под
власть королевской администрации, жадно ухватились за надо*
жду вернуть назад потерянные вольности’и восстановить свои
урезанные конституции. Опп наперебой записывались в Лигу;
их милиция составила главную ее силу, а Париж стал во главе
движения. Как и во времена Этьена Марселя, образовался союз
муниципальных общин под влиянием и руководством парижской
демократии; по теперь это совершалось во имя сектантства и се¬
паратизма, а ие во имя великой пользы для нации; ради истре¬
бления части французского парода, а пе ради общего спасения.
Результат восстания буржуазии и народа в случае победы дол¬
жен был выразиться в своего рода взаимной перестраховке дво¬
рянства, духовенства и коммун против действий королевской
власти и против движения к единству; должно было восторже¬
ствовать господство частных интересов и административного
дробления под высоким покровительством Испании — державы,
враждебной величию и независимости французского королев¬
ства	Ч
1 Главными членами этой семьи были: герцог Гиа, его братья — гер¬
цог Майенский и кардинал Гиз, старший сыи его принц /Куанвиль и
его дядья — герцоги д'Омаль и д’Эльбеф.
* Династии Каролингов. — Ред.
* «В случае, если король умрет, не имея детей, католики как
можно скорее соберут штаты, чтобы добиться избрания католического
короля и установить законы государственные ради возвращения во всех
делах к порядку старинных основных законоположений Франции...
Крайне необходимо будет известить святого отца нашего папу и католи¬
ческого короля* обо всех наших намерениях, чтобы предупредить их и
чтобы, по мере надобности, его святейшество поддержал нас своим святым
благословением, а католический король — своими силами и средствами
7 Тмрр*. Иебравжме еваввежжа	97
ГЛАВА 6
ГЕНЕРАЛЬНЫЕ ШТАТЫ 1588 ГОДА. ТРЕТЬЕ СОСЛОВИЕ
В ПРАВЛЕНИЕ ГЕНРИХА IV
Преследование кальвинистов, мужественные ремонстрации парла¬
мента. — Генеральные штаты 1588 г., убийство Гизов. — Парижское
восстание, федерация муниципий против королевской власти. — Союз
королевской партии и партии кальвинистов. —Убийство Генриха III;
Генрих Бурбон признан королем. — Генеральные штаты Лиги. — Ген¬
рих IV в Париже; его характер.—Его политика внутренняя и внешняя.—
Состояние незнатных (roturières) классов в конце XVI в.
Из тайного общества для защиты католицизма Лига превра¬
тилась в революционную партию, причем, отрицая права пред¬
полагаемого наследника престола, она предвосхитила будущие
нападки на короля. Ее первая враждебная демонстрация в этом
смысле произошла в 1585 г. Была собрана армия, и несколько
провинций поднялись во имя кардинала Бурбона, дяди короля
Наваррского, который в качестве католика называл себя первым
принцем крови1. За его спиной стоял герцог Гиз, истинный гла¬
ва мятежа ’. Генриху III было предложено в почтительной форме, *
в столь святом деле, которое их так близко затрагивает, потому что они
в нем сильно заинтересованы и являются главными его защитниками.
Средство, которое решено применить для спасения в этой в< и
смуте, со всех сторон угрожающей полным крушением нашей вере и на¬
шему государству, заключается в том, чтобы учредить наилучший поря¬
док восстановлением монархии и всех ее сословий согласно старинным
основным законам, не уклоняясь от должного повиновения королю до тех
пор, пока он останется католиком и не объявит себя соумышленником
еретиков:
Во-первых, это значит, чтобы возможно больше провинций и городов
нашего королевства объединили свои силы, свою мудрость и свои сред¬
ства...> (инструкция парижского комитета Лиги, отправленная в 1587 г.
комитетам всех «добрых» городов; Palma Cayet, Chronologie novennaire;
Collection Michaud et Poujoulat, 1-re série, v. XII, p. 34—38).
* («Католическим королем* называли испанского короля, в данном
случае имеется в виду Филипп II (1556—1598).— Ред.].
1 В силу действовавшего во Франции права наследования при пере¬
ходе престола к боковой линии племянник предшествовал дяде, хотя
бы последний был одной ступенью ближе.
1 См. манифест под заглавием: «Déclaration des causes qui ont mû
monsieur le cardinal de Bourbon, et les paires, princes, seigneurs, villes et
98

по под угрозой войны с правоверной Францией, выполнить тре¬
бование генеральных штатов о воссоединении всех своих под¬
данных в католической римской вере. Оп уступил, и договор,
заключенный с мятежниками, сопровождался эдиктом, который
отменял все примирительные эдикты, дарованные ранее кальви¬
нистам *. Исповедание какой-либо другой веры, кроме католи¬
ческой, было запрещено под страхом смерти. Протестантские
священники должны были покинуть страну в течение месяца,
а другие протестанты — в течение шести месяцев под страхом
того же наказания. Затем преследование было еще усилено;
новый эдикт, изданный под давлением Лиги, сократил с шести
месяцев до двух недель, срок, предоставленный протестантам,
чтобы отречься или покинуть Францию ’. Все имущество, ослуш¬
ников и тех, кто стал бы им помогать прямо или косвенно, отби¬
ралось в казну и должно было пойти на покрытие издержек
войны, которую король предполагал снова начать, соединив свои
силы с силами Лиги.
Так началась самая продолжительная и кровопролитная из
гражданских войн XVI в., война, всю тяжесть которой Генрих IV
выносил в течение 10 лет с героической стойкостью. Опа была,
так сказать, торжественно начата буллой об отлучении его от
церкви, объявлявшей его лишепиым всякого права на корону
Франции, отменявшей по отношению к нему в настоящее время
и впредь все обязательства и всякую присягу в верности ’. К во-
communautés catholiques de ce royaume, de s'opposer à ceux qui par
tous moyens s'efforcent de subvertir la religion catholique et I’6lat.
(Объявление причин, которые побудили господина кардинала Бурбона
и пэров, принцев, сеньеров, города и католические общины сего королев¬
ства поднятьем против тех, которые всеми средствами стараются цодорца^ь
католическую веру и государство). Mémoires de la Ligue, v. I, p. 5C <4 ui\
Возмутившиеся провинции и города были Шампань, Пикардия, Нормандия,
Бретань и Бургундия, Реймс, Шалон, Суассон, Перонн, Амьен, Аббевиль,
Мезьер, Ту ль, Верден, Руан, Кан, Дижон, Макон, Оксонн, Орлеан,
Бурж, Анжер и Лион.
1 Эдикт июля 1585 г. Recueil des anciennes lois françaises, v. XIV,
p. 595. — Mémoires de la Ligue, v. I, p. 178.
1 Декларация 16 октября 1585 г., Mémoires de la Ligue, v. L p. 222.
* Гневный приговор Сикста V поражал также принца Кондэ^р ере¬
тика, сына еретика, обратившегося в католичество и снова вернувшегося
к кальвинизму, подобно королю Наваррскому: «Поэтому с высокого пре¬
стола нашего и в силу высшей власти, дарованной нам, недостойней,' ца1-
рем царей и государем государей... объявляем во всеуслышание, что выше¬
названный Генрих, бывший король, и Генрих Кондэ были и суть еретики,
снова впавшие в ересь и нераскаянные, что они состоят вождями еретиков,
явными, открытыми и всем известными попустителями и защитниками
ереси и что они в силу этого виновны в оскорблении вели'шя божия...
и особенно, что они были и остаются лишенными в силу самого приго¬
вора, Генрих, бывший король Наваррского королевства, на которое
он заявлял притязание, и той его части, которую он получил доейх пор,
а также Беарна; другой же, Генрих Кондэ/и потомки их обоих — всех и
каких бы ни было других княжеств, герцогств, вотчин, городов и млте-
7*	64*

просу о веротерпимости в этом вооруженном споре присоединил¬
ся вопрос о светском верховенстве папы над государством фран¬
цузским; в одно и то же время производилось нападение на обще¬
человеческий принцип свободы совести и па национальный
принцип независимости короны, и большинство французов, из
ненависти к одному из этих принципов, казалось, готово было
пожертвовать другим.
Одпако посреди этого общего заблуждения оставались еще
люди, которые видели, ккакойлропасти шли все, и которые ока¬
зались достаточно добросовестными, чтобы сказать это во все¬
услышание. Из верхних слоев третьего сословия, из среды выс¬
шей магистратуры раздался, словно тревожный клич, протест
здравого смысла и патриотизма. 18 июля 1585 г., когда Генрих III
самолично отправился в парламент, чтобы там велеть прочитать
и обнародовать свой первый эдикт об изгнании кальвинистов,
палата согласилась записать этот акт в свои протоколы лишь
после горячих возражений; три месяца спустя, когда появился
второй эдикт и когда вместе с его обнародованием король самым
постыдным образом потребовал регистрации буллы, объявлявшей
законного наследника престола лишенным прав па престол,
парламент выступил с новыми возражениями, еще более настой¬
чивыми и энергическими. «Государь, — говорила высшая палата
языком, достойным канцлера Лопиталя, — преступление, ко¬
торое вы хотели наказать, заключено в человеческой совести,
не подчиняющейся силе железа и огня... Еслп бы вся партия
гугенотов свелась только к одному человеку, то и тогда никто
из нас не решился бы приговорить его к смерти без предвари¬
тельного суда по всей форме и без того, чтобы оп был обвинен
и уличен в тяжелом преступлении, заслуживающем такого на¬
казания. Кто же посмеет без соблюдения правил судопроизвод¬
ства обезлюдить столько городов, разорить столько провинций
и обратить все государство в кладбище? Кто посмеет произнести
решительное слово, чтобы обречь на смерть столько миллионов
людей, женщин и детей, без всякой видимой причины и види¬
мого основания, так как ведь им не приписывают никакого иного
преступления кроме ереси, и ереси еще неизвестной, или по край¬
ней мере неопределенной, ереси, которую они защищали против
самых знаменитых богословов вашего королевства, в которой они
родились и выросли и живут вот уже тридцать лет с соизволения
вашего величества и покойного короля, вашего брата ?..>'
чек, феодов и эмфитевтических владений..., а также, что они в силу са¬
мого приговора лишены права, признаются неспособными наследовать
какие бы то ни было княжества, герцогства, вотчпны и королевские ко¬
роны, в особенности корону Франции» ( манифест Сикста Унт. д., Goldasti,
Monarchia sancti romani imperii, v. 111, p. 125}.
1 Mémoires de la Ligue, v. 1, p. 223.
10Û

Что касается папской буллы, этого приговора гражданской
смерти, произнесенного святым престолом во имя принадлежа¬
щего ему божественного права юрисдикции над всеми государя¬
ми 1, то парламент с негодованием объявил ее покушением на
суверенитет короля и независимость королевства. Он напомнил
слабому Генриху III пример его предшественников и традиции
тех, кому поручено было хранить законы страны. «Мы не нахо¬
дим вовсе, — заявлял парламент, — ни в наших протоколах,
ни в обычаях старины, чтобы государи Франции были когда-
либо подчинены суду папы, а также чтобы подданные справля¬
лись о вере своих государей» ’. Не решаясь бросить королю
упрек в трусости, парламент порицает самого себя за потворство
заблуждениям тех, которые льстили себя уверенностью, что за¬
ставят протестантов отказаться от своей веры и уничтожат эту
партию без большой потери крови. Он объявлял, что достаточно
позорно о его стороны было оказывать содействие отмене столь¬
ких эдиктов, утвержденных торжественной присягой; он за¬
являл, что это повиновение пе пойдет дальше, чтобы пе стать без¬
умием; он заключал своЬ возражение следующими словами, пол¬
ными благородства и достоинства: «Сделайте нам эту милость,
государь, и отнимите у нас наши должности, которыми благо-
угодно было вашему величеству и королям, вашим предшествен¬
никам, пас почтить, для того чтобы вы были избавлены от тех
неприятных препятствий, которые мы вынуждены чинить подоб¬
ным эдиктам, и чтобы с нашей совести было снято проклятие,
какое бог уготовляет дурным магистратам и советникам... Луч¬
ше вашему величеству быть без палаты, парламента, чем иметь
такую бесполезную, какой являемся мы, для пас же будет более
чести, еоли мы удалимся в качестве частных лиц в паши дома
и будем оплакивать там общественные бедствия вместе с осталь¬
ными нашими согражданами, вместо того чтобы достоинство
1 «В оилу бесконечного могущества вечного владыки переданная
блаженному Петру и его преемникам власть возвышается над господством
вемных царей и правителей... произносит надо всеми нерушимые приго¬
воры, более же всего заботится о том,чтобы не оскорблялись божественные
законы, и если находит сопротивляющихся божьему велению, то подвер¬
гает их еще более суровому наказанию и, свергая с престола самых могу¬
щественных, как служителей гордого Люцифера, повергает их смятенными
в прах» (манифест Сикста V, àoldasti, Monarchia sancti imperii, v. III,
p. 124).
• Mémoires de la Ligue, v. I, p- 225. «Палата не может дальше об¬
суждать вопрос об официальном утверждении' подобной буллы, столь
гибельной для блага всех христиан и для независимости вашей короны,
полагая отныне, что она не заслуживает иного ответа кроме того, какой
один из ваших предшественников велел нам дать на подобную же буллу,
присланную ему предшественником этого папы, а именно бросить ее
в огонь на глазах у всей галликанской церкви» (ibid., р. 226).
toi

тгапщх зваппй подчинить злым умыслам врагов вашей ко-
роны
н Это предупреждение было одинаково бесполезно как для ко¬
роля, так и для пации; никто пе знал более, где искать спасения:
одпи были ослеплены фанатизмом, другие соблазнялись обеща¬
ниями |Честолюбцев, третьи запутались в сетях союза, более могу¬
щественного, чем государственная власть. Как будто мало было
25 лет гражданской войны, для того чтобы охладить пыл страстей
и указать всем высший закон — закон необходимости. Никогда
дело свободы совести не казалось в такой мере безнадежно по¬
гибшим; оно держалось лишь благодаря внушеппому отчаянием
героизму протестантских отрядов. Их глава, Генрих Наваррский,
пынуждеппый сражаться одновременно за своп права и за свою
веру, совершал чудеса храбрости и ловкости в этой двойной
борьбе, которая, казалось, пе могла привести пи к чему устой¬
чивому. Умеренный и бесстрашный, оп всегда и па словах п в ду¬
ше готов был на мир; одержав самую решительную победу ’,
он но .стал требовать ничего, кроме восстаповлепия старинных
эдиктов терпимости. Со своей стороны вождь Лиги, опираясь на
приверженность народа, быстро шел к исполнению задуманного
им смелого плана: завладеть советниками короля, подчинить
его самого своему влиянию, связать его по рукам и погам вме¬
шательством генеральных штатов, играть роль своего рода па¬
латного мэра до того момента, когда можно будет узурпировать
престол под видом выполнения воли пации. Генрих III, связан¬
ный все растущим его успехом, мог лишь колебаться или подчи¬
няться; мысль о потерянном достоинстве по временам мучила
его, но пе побуждала к действию; неспособный па благородное
усилие, он уступал без конца оставляя себе последнее прибе-
1 Mémoires de la Lieue, v. I, p. 226 et 227. Как здесь, так и в про*
дыдутих цитатах, язык XVI столетия кое-где несколько модернизирован.
* В битве при Кутра 20 октября 1587 г. . •
• «Наша воля и намерение состоят в том, чтобы открыть собрание сво¬
бодных и генеральных штатов трех сословии нашего государства 15 ав¬
густа нынешнего года в нашем городе Блуа, где мы предполагаем собрать
всяких видных людей со всех провинций, бальяжей и сенешальств для
wrq* чтобы они па общем собрании... предложили свободно..., что будет
более пригодным и подходящим, дабы совершенно уничтожить и устра¬
нить разъединение, еуществующее между нашими подданными, даже и
между, католиками, и чтобы притти к доброму и падежному согласию,
имрсте с коим была бы восстановлена паша святая католическая религия
и вырваны с корнем все ереси в пашем королевстве, дабы наши подданные
не имели больше основания бояться в этом отношении перемены, при на¬
шей ли жизни или после нашей смерти* (приказ парижскому старшине
31 мая 1588 г., Recueil des anciennes lois françaises, v. XIV, p. 614). *Bo-
цервых, мы клянемся и возобновляем нашу клятву, данную при корона¬
ции, что будем жить и умрем в католической, апостольской и римской
вере,что будем содействовать ее успеху и сохранению, по совести отдавать
на это все наши силы и средства, пе щадя нашей собственной жизни, <гтобы
1Û2.

жшце трусов: измену и убийство. Таковы те элементы, из которых
сложилась одна из самых крупных драм нашей истории, сде¬
лавшая знаменитым 1588 год, который начался мятежом па бар¬
рикадах Парижа и закончился умерщвлением герЦога и карди¬
нала Гизов во время вторых штатов в Блуа.
Созывая генеральные штаты 1588 г., король действовал про¬
тив самого себя. Это собрание, последовавшее за победоносным
мятежом, представляло пе всю Францию, а лишь Францию стро¬
го католическую и считало своей основной задачей установить
преобладание штатов над королевской властью *. В его истории—
два периода: до и после умерщвления Гизов и ареста нескольких
депутатов трех сословий 2. В первый период штаты, во главе
с третьим сословием, ведут против короля принципиальную борь¬
бу по вопросу о суверенитете; опи заявляют, что желают действо¬
вать резолюциями, а нб челобитными, что они согласны призна¬
вать основными законами только те эдикты, которые были вырабо¬
таны при их участии. Несмотря на сдержанность их выступлений
и видимое подчинение старому монархическому порядку, онп
истребить в нашем государстве, областях и землях, нам подвластных,
всякий раскол и ереси, осужденные святыми соборами, и особенно Три-
дентским, но заключая никогда никакого мира или перемирия с еретиками,
не издавая никакого эдикта в их пользу.
Ст. 2. Хотим и предписываем, чтобы все наши подданные, князья, сень¬
оры, и как духовенство, дворяне, жители городов и деревень, так и другие
люди, к какому бы чину и сословию они ни принадлежали, соединились
в этом деле с нами и дали такую же клятву, что вместе с нами они отдадут
все свои средства и силы, не щадя даже своей жизни, на истребление на-
званпых еретиков.
Ст. 3. Клянемся также и обещаем, что пока мы живы, мы не будем им
потворствовать или давать им ход, предписываем и хотим, чтобы все наши
подданные, соединившись, поклялись и обещали, отныне и навеки, если
бигу угодно будет порешит!, жизнь нашу, не дав нам детей, что они не при¬
мут в качестве короля и не окажут повиновения никакому государю-ере¬
тику или покровителю ереси» (эдикт о возобновлении союза между ко-
ролем и католическими принцами и сеньерами государства, июль 1588 гм
ibiS.v р. 616).
1 Восстание, названное Днем баррикад, произошло 12 мая; ордоннанс
о созыве штатов был издан в последний день того же месяца. По провин¬
циям были разосланы послания, приглашавшие всех позаботиться о посыл¬
ке депутатов, но только с условием, чтобы они непременно принадлежали
к римско-католической церкви, ибо никому из приверженцев другой рели¬
гии или из людей, которых подозревали в попустительстве еретикам, не
было дозволено явиться на собрание (Des Etats généraux, etc.,v. XIV,
p. 275). Собрание открылось 16 сентября; в нем участвовало 505 де¬
путатов: 134 от духовенства, 180 от дворянства, 191 от третьего сословия.
[К французскому изданию был приложен (прил. II, л. IV) список этих
191 депутата. —Ред\.
1 Ла Шапель Марто, председателя третьего сословия; Компана и де Не-
льи — депутатов Парижа; Леруа — депутата Амьеца; графа де Бриссак —
президента дворянства, и сира де Буа-Дофен. Четыре депутата третьего
сословия и трое — духовенства, имена которых были включены в список,
успели скрыться (23 декабря).
103

угрожают королевской власти совершенно изменить его, поста¬
вить его под постоянную опеку национального представитель¬
ства, а в данное время передать эту опеку в руки главы Лиги.
Во второй период, когда собрание колеблется между страхом
и гневом, мы видим вместо агрессивной враждебности лишь
пассивную оппозицию, которая прикрывает в душе у каждого
нетерпеливое ожидание роспуска штатов, чтобы перейти на поч¬
ву, благоприятную для открытого мятежа х.
Здесь третье сословие играло ведущую роль; оно было силой
в тот момент; оно взяло на себя инициативу смелых предложе¬
ний, направленных против королевской власти, и суровых мер
против гугенотов. Его наказ заключает в себе следующее тре¬
бование: чтобы ордонпансы, изданные по ходатайству штатов,
были объявлены пе подлежащими отмене и пе должны были под¬
вергаться проверке со стороны парламента; чтобы относительно
всех других эдиктов верховные палаты пользовались полной сво¬
бодой ремонстрации и никогда не были принуждаемы силою реги¬
стрировать эдикты •; чтобы парламенты не имели права подвер¬
гать эдикт проверке, пока он предварительно не будет сообщен
прокурорам-синдикам штатов в провинции и чтобы все провин¬
ции имели право выбирать для этой цели прокуроров-синдиков;
чтобы впредь не взимали денег для какой бы то пи было цели
и в какой бы то ни было форме без согласия генеральных штатов 3;
чтобы еретики карались согласно ордоннапсам Франциска I
и Генриха II и чтобы ‘строгие меры были приняты против со¬
умышленников ереси; чтобы король Наваррский был объявлен
неспособным к наследованию короны и чтобы все его владения
были конфискованы ♦.
Среди требований, которые касались злободневных вопросов,
можно отметить следующие, повторявшие по большей части нака¬
зы 1560 и 1576 гг.: восстановление выборности церковных долж¬
ностей вопреки конкордату Франциска I; строгое соблюдение
выборности судебных должностей; возбуждение государством
судебного преследования против сеньеров, виновных в вымога¬
тельстве с жителей своих поместий; возвращение муниципальным
1 См. дневник Этьена Бернара, депутата третьего сословия Бургун¬
дии. Des Etats généraux, etc., v. XIV, p. 440 et suiv. Заключительное
васеданпе штатов происходило 16 января 1589 г.
• Общий накав третьего сословия (1588 г.), Recueil des cahiers géné¬
raux des trois ordres, v. 1П, p. 186.
* Общий наказ третьего сословия, ст. 67 и 223. •
• «Да будет угодно вашему величеству объявить Генриха Бурбона,
короля Наваррского, еретиком и заведомым отступником, виновным преж¬
де всего в оскорблении величества, божеского и человеческого, неспоооб^
ным наследовать корону Франции, лишенным всех прав и преимуществ
принца и пара, причем это должно касаться не только его самого, но и
уже рожденных или имеющих родиться его наследников* (ibid., art 2,
3, 4).
104

корпорациям права гражданской юрисдикции; единство мер
и весов х. Вообще предложения третьего сословия отличаются
мепее значительно, чем в прежние времена, от предложений двух
других сословий; заметно, что по многим вопросам господствуют
одинаковые настроения и идеи. Кроме того наказ 1688 г. там,
где оп касается суда и администрации, пе затрагивает такого
множества вопросов, как наказы 1560 и 1576 гг. ’, потому ли,
что за краткостью промежутка между созывами двух последних
пгтатов оказалось мало нового материала для ваблодеввя
и обсуждения, или потому, что депутаты третьего сословия,
будучи сторонниками Лиги, вследствие этого скорее испытывали
потребность в непосредственном действии, чем были склонны
к рассудительности, необходимой для углубленного изучения
законодательных проблем.
После умерщвления герцога Гиза Генрих III, считая себя
освобожденным, воскликнул: «Теперь я король!» Оп был уверен,
что поразил насмерть всю Лигу, по скоро увидел, что ошибается.
Пока он терял время на обращения к штатам с торжественными
речами, в Париже вспыхнуло восстание, вызванное его престу¬
плением, и стало распространяться от одного города к другому.
Скоро целые области были охвачены этим движением, и от Пи¬
кардии до Бретани, от Бретани до Прованса сложилась муници¬
пальная федерация против королевской власти. Проект рево¬
люционного правительства, задуманный комитетами Лиги, был
осуществлен в горячкестрастей,доходившпх до неистовства и пол¬
ных самопожертвования Многие обращали взоры к швейцар¬
ским кантонам и толковали об образовании республики по их
примеру *; парижская демократия, подчинившая себе парламент,
1 Общий наказ третьего сословия, ст. 14. 77. 193. 195, 269.
1 В нем лишь 272 статьи. В наказе 1560 г. было 354 статьи, в наказе
1576 г. — 448.
• См. выше. гл. 5, стр. 97.
4 «Г. де Майенн направляется в Париж не для того, чтобы спорить,
а только чтобы получить и дать приказ всему множеству народа и городов,
которые, как бы соревнуясь друг с другом, становились на сторону союза,
иные в надежде и в добром уповании устроить жизнь в будущем наподобие
швейцарцев, быть свободными от податей, но платить чинша и барских
повинностей своим сеньерам, другие под влиянием гнева и досады, вслед¬
ствие привязанности к покойному г. Гизу, а между последними многие
по приверженности к римско-католической вере» (Palma СауеЦ Chronolo¬
gie novennaire, Collection Michaud. v. XII, p. 102).— «Если другая сторона
предлагает превратить наше государство в республику, зная, что невоз¬
можно прогнать короля и вместо него поставить другого, я признаю, что,это
будет легче сделать, потому что для этого нужно только отказать ему в
повиновении и управляться властью сорока советников, мэров и эше-
венов городов, не упоминая более о короле, соединиться между собой
в тесный союз, чтобы поддерживать друг друга и защищаться против
него* (Mémoires de Nevers, v. I, p. 919).
105

насильственным образом уничтожила самое имя короля в судеб¬
ных актах и назначила собственной властью наместника королев¬
ства *. Между тем, вместо того чтобы сесть на коня и действовать,
Генрих Ш, впавший опять в нерешительность, рассылал пз сво¬
его замка в Блуа бесполезные прокламации и приказы, которые
не достигали своей цели; окруженный восстанием, как железным
кольцом, которое все более и более сжималось, он был наконец
доведен до того, что в его власти остались только оба берега Луа¬
ры между Туром и Божапси. Тогда он принял решение, которое
указывает па степень его растерянности: под видом перемирия
он заключил союзный договор с тем принцем, которого лишил
наследства и подверг опале, и поставил срой престол под
охрану еретиков, истреблением которых он хотел просла¬
виться *.
Четыре месяца спустя после убийства главы Лиги, Генрих
Валуа и Генрих Бурбон встретились в Плесси ле Тур, где они
скрепили поцелуем союз королевской партии и партии кальви¬
нистов. Обе их армии слились теперь в одну, вскоре двинувшуюся
к Парижу, где господствовала Лига и откуда она воздейство¬
вала на провинции. Подойдя к стенам города, пораженного ужа¬
сом при их приближении, короли расположились лагерем: фран¬
цузский король — в Сен-Клу, наваррский — в Медоне. Приго¬
товления к осаде были закончены в конце июня, и штурм должен
был произойти 2 августа; по Генрих III пе дождался этого дня.
Он был убит ударом кинжала, нанесенным рукой молодого до¬
миниканского монаха, которого толкпули на цареубийство фана¬
тизм Лиги, яростные проповеди, искусные происки и растерян¬
ность отчаяния, господствовавшая в Париже
Таким образом Лига ответила Генриху III преступлением
на преступление, и один и тот же удар отомстил ему и за умерщ¬
вление Гизов, и за убийства Варфоломеевской ночи. Впрочем
смерть этого короля искупила до известной степени недостатки
его правления: оп не поколебался в последние минуты испол¬
нить долг короля и патриота, желая положить начало пацно-
нальйому примирению. Оп призвал короля Наваррского и ска-
1 Титул, который дали герцогу Майенну, гласил: генеральный на¬
местник королевской власти и престола Франции.
1 «Достаточно хорошо известно... с какой ревностью и энергией л
всегда шел к истреблению ереси и еретиков, ради чего я более, чем когда-
либо, готов жертвовать жизнью и итти на верную смерть, если это нужно
для защипы и охраны нашей святой католической, апостольской и римской
веры, и если бы мне пришлось погибнуть, я нашел бы в разрушении ереси
самую славную могилу для себя* (речь короля 16 октября 1588 г., Des
Etats généraux, etc., v. XIV, p. 356). См. грамоту о заключении переми¬
рия с королем Наваррским, данную в Туре 26 апреля 1589 г. (Recueil
des anciennes lois françaises, v. XIV, p. 645).
• Это произошло утром 1 августа; монаха звали Жак Клеман.
106

зал ему: «Брат мой, корона — ваша после того, как бог исполнил
па мне свою волю». Потом, обращаясь к принцам и дворянам,
которые окружали его ложе, он приказал нм поклясться в вер¬
ности и повиновеппи законному наследнику; все присутствовав¬
шие, опустившись одним коленом па землю, принесли эту при¬
сягу *.
4 августа 1589 г., подписав обещание сохранить без изменения
католическую религию ’, Генрих Бурбон был признан королем
всеми начальниками королевской армии, по только 22 марта
1594 г., победив Лигу и став католиком, он вступил в Пария:.
Лишь четырехлетпяя борьба, твердость во всех испытаниях
и замечательное благоразумие, блестящие победы и решающая
сделка, па которую пошел Генрих ’, могли доставить перевес
принципу наследственного права, тесно связанному с интере¬
сами национальной независимости, над союзом между прппцп-
пом правоверия и доктринами народного суверенитета. Известны
превратности этой великой борьбы, бесстрашно поддерживаемой
обеими сторонами перед судом общественного мнения, борьбы,
в которой это общественное мнение являлось одновременно и су¬
дьей и наградой. Над всем разнообразием явлений, которые
составляют содержание этой борьбы, доминирует один факт —
постепенное возвращение буржуазии к идеям терпимости 1560 г.
и притом с большей сознательностью и той зрелостью суждения,
которую дают лишь опыт и несчастья. По мере того как государь,
вынужденный завоевывать свое собственное королевство, торже¬
ствовал славную победу гуманности и героизма, фанатизм терял
почву и, уходя пз средних слоев нацпп, находил себе пристанище
в ее низших классах. Среди последних продолжали жить мрачный
энтузиазм и энергия первых дней борьбы; именно эти классы
своим режимом принуждения и террора в Париже заставили
этот огромный город с удивительным терпением выносить тя¬
гости и бедствия четырехлетней осады; наконец, слепо отдавшись
под покровительство испанского короля, эти классы явили чу¬
довищный пример демократической партии, которая вместе с тем
не была партией национальной.
1 Раbna Cayel, Chronologie novennairc, Collection Michaud, v. XII,
p. 150.
* «Мы, Генрих, милостью божьей король Франции и Наварры, обещаем
и клянемся королевским словом и верностью в данной грамоте, подписан¬
ной нашей рукой,'всем нашим добрым и верным подданным, что будем со¬
хранять и поддерживать в нашем королевстве католическую, апостоли¬
ческую и римскую веру во всей ее полноте, ни в чем не вводя новизны или
изменения, ни в ее устройстве и отправлении культа, ни в отношении
духовных лиц и имуществ» (декларация и присяга короля при его вступле¬
нии на престол; Recueil des anciennes lois françaises, v. XV, p. 3).
* Битва при Арке 13сентября 1589 г.; битва при Иври 14 марта 1590 г.;
отречение короля от кальвинизма в Сен-Дени 25 июля 1593 г.
107

У Лиги было притязание передать королевскую власть в дру¬
гие руки и по крайней мере одни раз применить к ней выборные
принцип; ей не удалось осуществить это намерение, и опа смогла
лишь помешать царствованию законного наследника престола,
пока он не стал католиком. Последним актом ее власти был созыв
генеральных штатов, произведенный без королевского указа. На¬
чиная с 1590 г. несколько раз назначалось и отсрочивалось это
революционное собрание, которое называло себя национальным,
но над которым тяготели опека и честолюбивые замыслы Испании;
оно собралось наконец в Париже 28 января 1593 г.1 * * 4 * * *. С ир и ппп -
ся в небольшом количестве депутаты 1 тотчас же оказались ли¬
цом к лицу с притязаниями иноземной державы, которая, при¬
крываясь интересами католической веры, высокомерно требова¬
ла припесепия ей в жертву основных законов и независимостй
страны. Им пришлось последовательно выслушать три предло¬
жения испанского короля: во-первых, признать королевой по
праву рождения его дочь инфанту Изабеллу, внучку Генриха II
во-вторых, избрать королем прпица императорской крови, обру¬
ченного с инфантой *; в-третьих, чтобы инфанта вышла замуж
ва французского принца и чтобы оба были объявлены совмест¬
ными владетелями короны 8.
Вопреки обязательствам, принятым ранее в отношении Испа¬
нии, и несмотря на то, что католическое единство нуждалось в под¬
держке этой страны, депутаты сторонники Лиги почувство¬
вали себя французами. Эти требования заставили их покраснеть
от стыда. Они отвергли два первых требования и уклонились от
прямого ответа па третье, заявпв, что время для избрания короля
еще не наступили •; они не сделали ничего, и в этом была воя их
1 См. протоколы генеральных штатов 1593 г., опубликованные Огю¬
стом Бернаром (A. Bernard) в Collection des documents inédits sur Г his¬
toire de France.
* Их было около 130, большинство принадлежало к третьему сосло¬
вию: один Париж имел 12 представителей из этого сословия. [В прило¬
жении к французскому изданию книги был дан список этих депутатов
(прил. II, л. 5). — Ред.]
* Изабеллу-Клару-Евгению, рожденную от брака Филиппа II с Ели¬
заветой Французской.
4 Эрцгерцог Эрнст Австрийский, брат императора Рудольфа II и пле¬
мянник Филиппа II.
4 «In solidum». См. Procès verbaux des états généraux de 1593,
p. 242, 252, 287, 555, и в том же сборнике — прил. 1 (Дневник Оде Соре,
депутата третьего сословия Нормандии).
4 «Относительно предложения, которое было сделано названным шта¬
там господином герцогом Ферн и другими сановниками католического ко¬
роля об избрании и утверждении в настоящее время короля, штаты пола¬
гают, что было бы не только несвоевременно, но еще я опасно как для веры,
так и для государства произвести подобное избрание и объявить о том
в такое время, когда у нас так мало и людей и средств» (заседание 4 июля,
Procès verbaux des états généraux de 1593, p. 552).
108

заслуга. Но парламент илп, лучше сказать, те члены этой палаты,
которые пз религиозное ревности или из страха перед Лигой
остались в Париже \ осмелились пойти дальше. Осуществляя
акт верховной власти перед лпцом штатов и вопреки им, они
составили приговор, объявлявший недействительным всякий
изданный уже или будущий акт об установлении власти ино¬
странного принца или принцессы, и заявили, что скорее готовы
все умереть, чем уничтожить илп пзмеппть это решение ’. Месяц
спустя, отрекшись от кальвинизма в соборе Сен-Депп, Генрих
Бурбон устранил препятствие, мешавшее ему в силу националь¬
ной традиции стать фактически королем, каковым оп был уже
по праву, и скоро созванные Лигой штаты, мало-помалу само¬
произвольно прекратившие свое существование, открыли ему все
законные пути к престолу ’.	»
Генрих IV — это Лопиталь в военной форме; его победа после
34 лет общественных колебаний, незрелых попыток и резких от¬
ступлений была победой принципов бессмертного канцлера Кар¬
ла IX. Король, освободивший совесть людей от религиозного
притеснения, а страну — от иноземного вмешательства, был
одним пз тех великих восстановителей, которые приходят после
страшного разорения, чтобы поднять из праха развалившееся
здание и дать взрасти добрым семенам, рассеянным среди облом¬
ков. Восстановив внутренний и внешний мир, он в течеиие
12 лет сумел уничтожить следы гражданских войн, обновить лик
страны, содействуя все возрастающему ее процветанию и поста¬
вить на новые основания' национальную политику. Он обладал
широким кругозором, гибким п проппцательпым умом, быстрой
решительностью и непоколебимой твердостью в выполнении
принятых решений. С рассудительностью человека практиче¬
ского, с тем инстинктом, который направляет человека прямо
к полезному и возможному и который берет необходимое или
отбрасывает ненужное без предубеждения и страсти, с полней¬
шим самообладанием, оп соединил очаровательную манеру обра¬
щения п неподражаемую привлекательность в разговоре. Его
крупные достоинства в соединении с удивительными слабостями
сделали из пего единственный в своем роде тип короля, одновре¬
менно приятного и величественного, с глубоким умом и легкомы¬
сленными вкусами, исполненного великодушия и расчета, любви
1 Часть парижского парламента заседала в то время в Туре в силу
эдикта о его переводе туда, изданного Генрихом 111 в феврале 1589 г.
* Обсуждение в парламенте 28 июня 1593 г. Procès verbaux, etc.,
appendice VI11. p. 740—748.
* Штаты 1593 г. не были официально распущены. Депутаты один за
другим покидали свои посты; протоколы заседаний депутатов духовенства
заканчиваются 13 июля, дворянства — 8 августа, третьего сословия —
22 декабря.
109

к пароду и династической гордости, и всегда и прежде всего —
удивительного патриота.
Победитель Лиги совершил три дела: он окончательно уста¬
новил свободу совести и гражданские права диссидентов, он вос¬
становил и двинул вперед все, что составляет народное богатство;
наконец он наметил политику Франции па основе поддержки на¬
циональностей п равновесия европейских держав. Нп один из
прежних эдиктов о веротерпимости пе имел характера постоян¬
ного закона; это были временные акты, мирные договоры, за¬
ключенные в ожидании воссоединения обоих вероисповеданий
посредством вселенского или национального собора. Между тем
эти два вероисповедания пе смогли ни слиться воедино, пи уничто¬
жить одно другое; поэтому было необходимо, чтобы их разде¬
ление и соответствующие права их были объявлены и санкциони¬
рованы пе подлежащим отмене декретом. Таково было содержа¬
ние знаменитого эдикта, подписанного в Нанте 13 апреля 1598 г.
и известного под именем нантского. Воспроизводя из предшество¬
вавших эдиктов то, что в них было существенного и действитель¬
но практичного, он гарантирует, с одной стороны, полную сво¬
боду совести, а с другой — устанавливает привилегии для обоих
вероисповедаиий сообразно силам и положению в стране
каждого из них *.
В силу этого компромисса между естественной справедливо¬
стью и общественной необходимостью гугеноты окончательно
получили право селиться по всему королевству, не будучи при¬
нуждаемы что-либо делать против своей совести; они были допу¬
щены ко всем государственным должностям, с освобождением
при вступлении в должность от всяких церемоний и клятв, про¬
тивных их вере; они получили право быть судимыми только в сме¬
шанных судах, составленных наполовину из протестантов и ка¬
толиков; право издавать книги о своей религии, основывать кол-
1 «В настоящее время, когда богу угодно дать нам насладиться неко¬
торым успокоением, мы полагаем, что нельзя лучше использовать это
успокоение, как позаботившись о том, что может содействовать славе
святого имени и служения и обеспечив всем нашим подданным возможность
почитать его и молиться ему; и если ему не угодно было допустить совер¬
шения этого по одному обряду и исповеданию, то по крайней мере пусть
это делается в одинаковом желании и в таком порядке, чтобы не было
между ними из-за этого мятежа и волнения, и чтобы мы и наше королев¬
ство могли всегда по заслуге сохранять славное имя христианнейших...
Мы считали необходимым дать теперь всем нашим подданным в этом отно¬
шении общий закон, ясный, точный и безусловный, которым они руково¬
дились бы во ecexzcnopax, происходивших до сих пор и могущих
возникнуть впредь, закон, которым обе стороны имеют основание
удовлетвориться, насколько то допускают условия времени* (всту¬
пление к нантском; эдикту. Recueil des anciennes luis françaises, v. XV,
p. 17).
110

лежи, школы и госпитали: в то же время опп допускались в ка¬
честве студентов в университеты и другие школы королевства,
а в случае бедности или болезни — в существующие приюты.
Отправление нового культа частным образом было объявлено
свободным для каждой семьи, но публичное богослужение было до¬
пущено лишь в тех местах, которые указывались в эдикте 1577 г.
с добавлением одного города или менее значительного пункта
в каждом бальяже 1. Эта хартия нрав, результатом которой явля¬
лось полное обособление и независимость государства от церкви,
сделалась при сыне и внуке Генриха IV гражданским законом
для обоих соперничающих культов. Опа правила ими, поддер¬
живая мир, — если не искренний, то по крайней мере видимый —
до того дня, когда опа была разорвана в припадке безумия коро¬
левской властью, и этот поступок, возвращая Францию после
девяносто одного года веротерпимости к фанатизму и преследо¬
ваниям XVI в., наложил неизгладимую печать на одно из самых
мснитых царствований нашей истории1.
Если не считать нантского эдикта и замечательного закона
против дуэлей ’, все законодательство Генриха IV вращается
в области народного хозяйства, и здесь именно обнаруживаются
с поразительной силой его заботы о всеобщем благосостоянии,
его понимание условий преуспеяния страцы, его творческий ге¬
ний и подвижность его ума. Известно, чье имя в истории просла¬
влено вместе с именем короля, когда речь идет о возрождении
и развитии производительных сил Франции, благодаря беспри¬
мерной по своей энергии человеческой деятельности. Активная
роль в исполнении этой задачи, затрудняемой бесчисленными
препятствиями, принадлежит Максимилиану де Бетюн, маркизу
Рони, герцогу Сюлли, назначенному главным казначеем в 1596 г.*.
Он проявил бесстрашную волю и настойчивость во всех испыта¬
ниях, с которыми ему пришлось встретиться при осуществлении
намерений короля. Будучи первым министром на деле, если не
по названию, оп преобразовал и вдохнул жизнь во все отрасли
«Администрации. Он не только восстановил финансы, глубоко
подорванные огромным дефицитом последнего царствования 5,
1 Нантский эдикт, ст. 6, 7, 8, 9, 10, 11, 21, 22, 24, 27, 30, 31, 32, 33,
34, 35, 36, 43, 64, 66 и 67.
1 Отмена нантского эдикта в силу ордоннанса Людовика XIV после*
довала 17 октября 1685 г. См. ниже, главу 9.
* Июньский эдикт 1609 г. (Recueil des anciennes lois françaises, v. V,
p. 351).
* Он один заменил восьмерых заведующих генеральным контролем
финансов (intendants contrôleurs généraux des finances) и был назначаем
последовательно главноуправляющим дорогами, главным инспектором
артиллерии и главным инспектором крепостных сооружений.
* См. о состоянии финансов в 1576 и 1588 гг. H. Martin, Histoire de
France, v. X, p. 541, v. XI, p. 137.
111

дефицитом, разросшимся вследствие пяти лет апархип и денеж¬
ных сделок, ценою которых были подчинены крупные деятели
Лиги, он не только снова наполнил пустую казну, но, обратив¬
шись к самым источникам общественного богатства, он увели¬
чил их и умножил. Земледелие, поощряемое с рвением, увлекшим
даже дворянство, развивалось неслыханным до того времени тем¬
пом; все виды работ по улучшению почвы, упорядочению вод¬
ного и лесного хозяйства, распашке пустошей, осушению болот—
все это служило предметом правительственных мероприятий,
подражая которым возникали крупные частные предприятия.
Правительство осуществляло свое покровительство также и по
отношению ко всем видам мануфактур; шелковая промышлен¬
ность распространялась по всему королевству. В то же время
крупные суммы тратились на сооружение дорог, мостов, плотин,
прорытие судоходных каналов, и план связать оба моря, омываю¬
щих Францию, обсуждался во время бесед между великим коро¬
лем и его великим министром х.
Если должно удивляться духу порядка, последовательности
и прогресса, характеризующему правление Генриха IV в области
внутренней политики, то планы его внешней политики быть мо¬
жет еще более достойны удивления. Оп задумал одновременно
предохранить Францию от постоянной опасности, которою угро¬
жало ей преобладание Австрийского дома 8 и создать ей самой
преобладающее положение, преобразовав Европу по новому
принципу — пезависпмости и равновесия держав. Система по¬
литического равновесия, осуществленная полвека спустя Вест¬
фальским договором, была творением его мысли; сначала он пред¬
ставлял себе эту систему в увлекавших его идеальных формах,
но под влиянием свойственного ему практического смысла он
готов был считать эти формы как бы второстепенными и ставить
1 Проект соединения Сены о Луарой и Луары с Соной был частью
выполнен прорытием Бриарского канала; второй проект — соединение
Оды с Гаронной — остался невыполненным. См. майский ордоннанс
1597 г. о водах и лесах, о поддержании общественных дорог и регулиро¬
вании рек и т. д. ; апрельский эдикт 1599 г. и январский 1607 г. об осуше¬
нии болот; майский эдикт 1599 г., установивший должность главноупра¬
вляющего дорогами Франции; августовскую грамоту 1597 г. о создании
фабрики хрусталя в Мелене; августовский эдикт <603 г. об учреждении
в Париже мануфактуры для производства сукон и материй, ватканных
волотом, серебром и'шелком; декларацию 16 ноября 1605 г. об устройстве
во всех округах питомников тутового дерева и январский эдикт 1607 г.,
учреждавший в нескольких городах королевства мануфактуры стенных
ковров (Recueil des anciennes lois françaises, v. XV, p. 141, 212, 313, 222,
164, 283, 291, 322). Собрание, посвященное коммерческим делам, нечто
вроде генеральных штатов промышленности (de l’industrie), было созвано
в Париже в 1604 г. См. Archives curieuses de l’histoire de France, v. XIV,
p. 219 et suiv.
* Т.е. австрийской ветви династии Габсбургов. — Ред.
112

пх в зависимость от того, что на практике окажется возможным
пли своевременным *. Смерть застигла его, когда он собирался
начать грандиозную войну, успешный исход которой должен
был подготовить почву для осуществления задуманного. Престу¬
пление фанатика1 2 погубило вместе о королем-мучеником за сво¬
боду совести и его обширные замыслы; хранимые еще втайне
и измеряемые лишь масштабом приготовлеппй, они держали
в напряжении всю Европу от края до края и наполняли вообра-
жение ожиданием чего-то чудесного. Когда доходишь до этой
печальной главы истории Франции, когда перечитываешь стра¬
ницы, посвящеппые внезапному и насильственному концу столь
благородной жизни и столь великой судьбины, невозможно пе
остановиться в волнении, пе почувствовать па расстоянии более
двух веков ту глубокую печаль, которую испытали современни¬
ки, видевшие, как Франция из-за смерти одного лишь человека
погрузилась внезапно из порядка в пучину хаоса, политическая
энергия сменилась слабостью, свобода действий — связанностью,
которую создает для государства иностранное влияние.
Царствование Генриха IV было одной пз тех решительных
эпох, когда многое заканчивается и многое начинается. Нахо¬
дясь на рубелсе двух великих столетий, оно собрало все плоды
общественной работы и весь опыт старого века и на них провери¬
ло все те учреждения, которые должны были служить к усовер¬
шенствованию нового века3 * * * * 8. Королевская власть, освободив¬
шись от всего беспорядочного, унаследованного ею от средне¬
вековья, выступила в то время отчетливо в своей новой форме,
именно в форме административного суверенитета, который до
1789 г. был юридически п фактически неограничен, а затем соеди¬
нился с суверенитетом национальным пли оказался у пего в под-
чипении. Тогда же были рационально регламентированы ведом¬
ства отдельных министерств, и их функции распространились па
все, что составляет потребность истинно цивилизованного обще¬
ства. В эту пору пакопец движение нации к единству было уско¬
рено большей концентрацией власти, а движение к гражданско¬
му равенству — принижением в придворных кругах значения
знатных дворянских родов и одновременным возвышением раз¬
личных классов третьего сословия.
1 См. в Economies royales Сюлли проект образования христианской
республики, V. I, р. 243, 353, 437; v. II. р. 150, 212, 220, 323, 339, 418.
Collection Michaud, 1-re série, v.-XIV, XV.
1 Равальяка, монаха фельянтинского монастыря в Париже. Генрих IV
был убит 14 мая 1610 г. В подготовке убийства подозревали его жену Ма¬
рию Медичи, находившуюся в родстве с австрийскими Габсбургами. Впро¬
чем это обвинение не могло быть доказано. — Ред.
* См. De Carne, Monographie politique de Henri IV. Etudes sur les fon¬
dateurs de l’unité nationale en France, v. II, p. 1 et suiv.
8 Тьерра. Пебравиие «oumu»	113

Три условия содействовали уменьшению расстояния, отде¬
лявшего крупную буржуазию от дворянства: занятие государ¬
ственных должностей, особенно судебных, которые держались
в одних и тех же фамилиях и сделались для пих как бы вотчин¬
ным владением благодаря праву передачи \ промышленность
крупных мануфактур п крупных предприятий, создававшая
огромные состояния; наконец могущество мысли, созданное воз¬
рождением литературы па пользу деятельпым умам. Ио п вся
масса городского населения была глубоко взволнована идеями
и борьбой века: люди всякого звания и разных профессий сбли¬
жались друг с другом в братстве одинаковой веры и под знаме¬
нем одной п той же партии. Лига в особенности тесно связывала
п перемешивала в своих рядах ремесленников и должностных
лиц, мелких купцов и крупных сепьеров; когда союз распался
и собрания прекратились, все же от них остался какой-то след
в душе тех, кто вернулся тогда в свою лавку или мастерскую, —
чувство силы и личного достоинства, которое они передали сво¬
им детям.
Что касается паселепия деревень, то оно в XVI в., повиди-
моку, вообще освободилось от тяжелых и принижающих усло¬
вий крепостного состояния; обязательства его в отношении зе¬
мледельцев были точно определены и затем подвергались все
большему сокращению, а с конца XV в. частичное наделение сель¬
ского населения политическими правами резко подчеркнуло
улучшение его гражданского положения. Действительно, с этого
времени при всяком созыве генеральных штатов устраивались
в каждом приходе первичные собрания жителей, участвовавших
через своих делегатов в составлении наказов и избрании депута¬
тов третьего сословия. Делегаты каждого прихода составляли
свой наказ и вместе с ним направлялись в центр кантона данного
бальяжа; здесь, соединившись с делегатами этого центра, они
выбирали лиц, которым поручалось слпть в один паказ приход¬
ские наказы и отправить пх в главный город бальяжа, где новые
делегаты, избранные таким ясе образом, соединившись с упол¬
номоченными города, составляли, путем повой компиляции,
провинциальный наказ плебейского сословия п избирали своих
представителей в генеральные штаты ’. Это пововведенне, всду-
1 Занимавший должность судебную илп финансовую мог передать
ее лицу своей семьи или всякому другому лицу, способному ванять ее.
Передача должна \была совершаться по крайней мере ва сорок дней до
смерти владетеля должности; в противном случае передача не имела силы
и должность возвращалась в распоряжение короля. Генрих IV освободил
от этого стеснения всех чиновников; он уступил им наследственное право
на их должности за ежегодный взнос (droit annuel), равный ‘/«о стои¬
мости должности
1 См. Thibaudcau, Histoire des états généraux, v. i, p. 282, v. II,
p lî et suiv.
114

шее свое начало от соорания 14В4 г., соединило отныне в одно
политическое целое все классы третьего сословия и положило
конец полуофициальной опеке, которую до тех пор депутаты до¬
брых городов принимали на себя по отношению к деревенскому
населению Ч Последнее приобрело право говорить само за себя,
и именно от пего непосредственно шли касавшиеся пх предста¬
вления в наказах 1484, 1560, 1576 и 1588 гг. •.
Возвращаясь к буржуазии, этому основному ядру третьего
сословия, мы увидим, что в ее положении, если его наблюдать
начиная с XIV в., своеобразно сказываются два противополож¬
ных движения: одно прогрессивного характера, другое характе¬
ра упадка. Между тем как судебные и административные долж¬
ности, торговля, промышленность, паука, литература, искус¬
ство, свободные и прибыльные профессии поднимали ее значение
и создавали для нее в самых различных формах выгодные пози¬
ции, муниципальная свобода, т. е. то, что вначале составляло
ее силу и славу, быстро приходила в упадок. Законодательство
XV в. отняло у городских магистратов военную власть, законо¬
дательство XVI в. отняло у них право суда по гражданским де¬
лам, сократило их компетенцию по делам уголовным и подчи¬
няло все более и более строгому контролю их финансовую адми¬
нистрацию. Привилегия свободной и как бы суверенной общины,
которая содействовала возрождению и первоначальному разви¬
тию гражданского порядка, рассматривалась так же, как и при¬
вилегии феодалов, и подобно им была ликвидирована королевской
властью, всякая победа которой в то время была шагом вперед
к цивилизации и национальному единству. Но если теряло дво¬
рянство, то его потери были непоправимы; если теряла буржуа¬
зия, то ее потери были только кажущимися: если ей преграждали
проторенную дорогу, перед пей тотчас открывались новые и более
широкие пути. Непрерывный подъем третьего сословия составляет
господствующее явление и как бы закон нашей истории. Этот
провиденциальный закон не раз исполнялся без ведома тех, кто
был его проводниками, без ведома пли даже вызывая сожаление
тех, кто должен был воспользоваться его плодами. Одни думали,
что работают только для себя; другие, будучи не в состоянии рас¬
статься с воспоминаниями о гарантиях, уничтоженных или све¬
денных иа-пет правительством, полагали, что идут назад, в то
время как они непрерывно двигались вперед. Так развивалось
третье сословие со времени своего возникновения до последних
лет XVIII в.; тогда наступил день, когда можно было сказать,
1 См. выше, главу II, стр. 32 и главу III, стр. 55.
* В приложении к французскому изданию этой книги был помещен
текст одного из наказов деревенских жителей, составленного в 1576 г.
(appendice IV). — Род.
8*	115

что оно не имеет никакого значения в политическом строе
а на другой день после этого его представители па генеральных
штатах, провозгласив себя носителями национального сувере¬
нитета, уничтожили сословный строй и установили во Франции
социальное единство, гражданское равенство и конституционную
свободу.
’ См. знаменитый памфлет Sieyès, Qu’est ce que le tiers état? (Сиейас,
Что такое третье сословие?).

ГЛАВА 7
ГЕНЕРАЛЬНЫЕ ШТАТЫ 1614 ГОДА
Наследственность должностей.—Она является одним на источников
силы третьего сословия. — Генеральные штаты 1614 г.— Взаимное
недоверие и разногласие сословий. — Дворянство и духовенство в сою¬
зе п[ютив третьего сословия. — Речи де Саварона и де Мама, ораторов
। его сословия. — Речь барона де Сенесэ, оратора дворянства. —
Предложение третьего сословия о независимости короны. — Требо-
вания, выраженные в его наказе.— Наказ дворянства. —Взаимная нена¬
висть двух сословий. — Закрытие штатов.
Среди фискальных мер, продиктованных необходимостью пра¬
вительства Генриха IV, есть одна, которая имела и для того вре¬
мени и для дальнейшей эпохи важные последствия: это обложе¬
ние всех судебных и финансовых должностей ежегодным сбором,
известным в просторечии под названием полетты (paulette) \
Благодаря этому налогу члены верховных судов и королевские
чиновники всех степеней получили свои должности в наследствен¬
ное владение. Первым результатом этого нововведения было то,
что покупная цена должностей повысилась до Неслыханных рань¬
ше размеров; другое последствие заключалось в том, что граждан-
СП№ чиновники благодаря выгодам, создаваемым наследствен¬
ностью их должностей, стали пользоваться большим йочетом.
Не прошло и десяти лет, как обнаружилось, что это простое фи¬
нансовое мероприятие вызвало страстную борьбу и обострение
классовых интересов. Высокая цепа должностей закрывала до¬
ступ к ним дворянству, одна часть которого была бедна, а другая
обременена субституциями; это происходило как раз в то Ьремя,
когда дворяне, став более просвещенными, начали понимать
ошибку, которую совершили их предки, уклоняясь вследствие
своего отвращения к учению от должностей и предоставляя их
третьему сословию. Отсюда — новые основания для недоверия
и соперничества между обоими сословиями. Одно из них раздра¬
жалось, глядя, как другое неожиданно возвышается благодаря
1 По имени откупщика Полз (Paulet), который ваял этот сбор в откуп;
самый взнос равнялся */мстоимости, в которую оценивали должность.
См. выше, гл. VI, стр. 14, примеч.
117

должностям, которыми оно само когда-то пренебрегло и о кото¬
рых теперь сожалело, а это другое, опираясь на наследственное
право, возвышавшее фамилии чпповпой знати (familles de robe)
наравне с военной (familles d’épée), начало усваивать дух и
висимостп п гордостп и высокое мпеппе о себе, прежде свой¬
ственные только дворянству.
Как пи замечательны были успехи буржуазных классов в те¬
чение XVI в., опп могли быть достигнуты без борьбы самолюбия
пли интересов между дворянством и ротюрой; над всем домини¬
ровала великая религиозная борьба, ослаблявшая классовое
соперничество. На генеральных штатах 1576 п 1588 гг. в дей¬
ствиях обоих сословий не проявлялось никакой взаимной вра¬
жды. Но после того как успокоились страсти, возбужденные ре¬
лигиозными и обрядовыми спорами, пробудились другие мотивы
вражды, дремавшие в глубине души. Первой четверти XVII
века силой вещей суждено было собрать п выявить наряду с не¬
давними мотивами взаимного недовольства всю ту антипатию
между вторым и третьим сословием, которая накоплялась испод¬
воль. Эта антипатия ярко обнаружилась в 1614 г. в собрании
штатов, созванных в момент объявления Людовика XIII совер¬
шеннолетним с целью изыскать средства против хищений п анар¬
хии, которые принесли с собой четыре года регентства1 после
смерти Генриха IV 2.
Генеральные штаты собрались 14 октября в монастыре ав¬
густинцев в Париже; каждое из трех сословий заседало отдельно.
Они насчитывали 464 депутата: 140 от духовенства, 132 от дворян¬
ства и 192 от третьего сословия. Среди последних члены судеб¬
ных корпораций и другие королевские чиновники преобладали
и численно, и по своему влиянию ’. С первого же заседания
обнаружились признаки зависти и вражды между обоими свет¬
скими сословиями; третье сословие в первый раз почувствовало
себя затронутым различиями церемониала по отношению к не¬
му *; оратор дворянства восклицал в своей речи: <Опо вернет себе
1 В период малолетства Людовика XIII его мать Мария Медичи была
объявлена регентшею. При ней делами ваправлял итальянец Кончишь
К концу регентства произошел бунт аристократии, навязавшей регентше
по условиям мирного договора, подписанного в Сент-Менегуде, созыв ге¬
неральных штатов.—Ред.
1 См. доклад моего брата Амедея Тьерри на конкурс на премию по
истории, присужденную в 1844 г. Académie des sciences morales et po¬
litiques, Mémoires de l’Académie, v. V. p. 826.
* В приложении к французскому изданию этой книги (прил. И,
лист 6) дается список депутатов третьего сословия.— Ред.
* <Я заметил, как господин канцлер, обращаясь в своей речи к госпо¬
дам представителям дворянства и духовенства, прикладывал руку к своей
четырехугольной шляпе и снимал ее, чего он вовсе не делал, когда обра¬
щался к третьему сословию» (Отчегогенеральных штатах 1614 г. Флорн-
мона Рапина, депутата третьего сословия Нивсрнэ].
118

прежние блеск, пате дворянство, столь прпппженное теперь
некоторыми лицами низшего сословия под предлогом занятия
каких-то должностей; они увидят скоро разницу, какая есть
между ними и нами» 1. Такая же подчеркнутая спесь, с одной
стороны, и обидчивость, о другой, обнаруживались почти во
всех случаях спощеппй между дворянской и буржуазной палата¬
ми штатов.
Когда нужно было установить порядок работы, духовенство
и дворянство столковались между собой, по третье сословие из
недоверия к тому, что шло от них, обособилось и провалило их
план, хотя оп был неплох. Пемпого спустя дворяпство сделало
попытку нападения па крупную буржуазию; оно решилось про¬
сить у короля отсрочки, а затем и уничтожения ежегодного сбора
с должностей, так как срок его откупа истекал. Оно добилось
согласия духовенства па это ходатайство. Предложепие обоих
сословий было предъявлено третьему, и последнее было поставле¬
но перед альтернативой: пли присоединиться к двум первым и при¬
нести таким образом своих наиболее выдающихся членов в жертву
их завистливым соперникам, пли в случае отказа навлечь на себя
позор обвинения в том, что опо пз эгоизма защищает привиле¬
гию, которая оскорбляла общественный разум и прибавляла но¬
вые злоупотребления к продажности должностей.
Третье сословие показало себя способным к самопожертво-
вапию. Вопреки своей выгоде, опо прпсоедппплось к требованию
отменить сбор, превращавший должность в паследствеппое вла¬
дение; логически завершая это требование, опо дополнило его
требованием уничтожить самую продажность должностей По,
требуя от двух других сословий жертвы за жертву, опо предло¬
жило им совместно ходатайствовать о приостановке выплаты
пенсий, цифра которых удвоилась в течение менее чем четырех
лет 3, и о сокращении податей, которые стали тягостны для наро¬
да. В его ответе теспо связаны были три следующих предложе-
1 Mercure français, 8-me continuation, 1614, v. III, p. 32.
* «С каким уважением отнесутся к нам наши провинции, когда услы¬
шат, что мы мужественно пренебрегли нашей собственной выгодой, потре¬
бовав. чтобы должности, которыми мы владеем наследственно, были пре¬
доставлены обществу, его более способным и уважаемым представителям,
и чтобы их не удерживали те,у кого больше владений,богатства и кредита!..
Мы тогда заставим отнестись к нам с ббльшнм уважением, чем до сих
пор, злоречивых людей, тех людей, кто полагает, что мы совсем враждебны
отмене несправедливости, связанной с полеттой. Именно потому, что боль¬
шинство из нас владеест самыми важными и почетными должностями в го¬
сударстве, мы со всей прямотой и искренностью, господствующей в штатах,
и по долгу нашей совести должны особенно стремиться к отмене права,
которое питает невежество и преграждает дорогу добродетели и знанию»
(Речь генерального лейтенанта города Сента, Relations des états do 1614
florimond Rapine, p. 167).
• Со времени смерти Генриха IV,
<19

ппя: просить короля, во-первых, сложить за текущий год четвер¬
тую часть тальи, во-вторых, приостановить взимание ежегодного
сбора с должностей и постановить, чтобы должности более не
продавались, в-третьих, приостановить уплату всех пенсий, вы¬
плачиваемых за счет казны или королевского домепа. Дворянство,
для которого придворные пенсии служили дополнением к вотчин¬
ным доходам, получило таким образом возмездие; по, отнюдь пе
намереваясь показать себя таким ясе великодушным, как против¬
ники, оно потребовало, чтобы предложения были разъединены и
чтобы занялись исключительно вопросом о ежегодном сборе, а
вопрос о пенсиях и о податях отложили бы до обсуждения нака¬
зов. Духовенство заявило то же самое в более осторожной форме
п более льстивых выражениях, имевших у третьего сословия пе
больше успеха, чем откровенный эгоизм дворян \ Снова обсудив
вопрос, палата третьего сословия решила ни в каком случае пе
разделять предложений; передать этот отказ она ynOJKOMO4KSa
одного из самых выдающихся своих членов — Жана Саварона,
генерального лейтенанта Овернского сенешальства.
Человек больших познаний и энергичного характера, Сапа-
рой дважды выступал перед духовенством, закончив свою вто¬
рую речь следующими словами: «Когда вы настаиваете па уни¬
чтожении ежегодного сбора, пе даете ли вы этим понять, что
ваши намерения заключаются просто в нападении па чиновни¬
ков, владеющих должностями в государстве, ибо вы умалчиваете
о том, чего вам следовало бы требовать с еще большей настой¬
чивостью, а именно об уничтожении пенсий, которые ведут к со¬
всем иным последствиям, чем ежегодный сбор? Вы хотите взять
из сундуков короля 1 600 000 ливров, доставляемых ему каждый
год полеттой, п хотите обременить пятью мпллпопамп ведомость,
по которой король платит ежегодно, чтобы купить за наличные
деньги верность своих подданных. Какое благо, какую пользу
может принести государству уничтожение полетты, если вы до¬
пускаете продажность должностей, которая одна только и визы-'
вает непорядки в судопроизводстве?.. Вот, господа, тот прокля¬
тый корень, который надо вырвать, вот уродливое явление, с ко¬
торым надо бороться, — это продажность должностей, удаляю¬
щая и отстраняющая от них людей, обладающих заслугами и зпа-
ппямп, давая ход тем, кто, задастую без всякого морального до¬
стоинства, выступает на судебном поприще и в судейском трпбу-
1 «Сколько ни говорил он (архиепископ Экса) прекрасных слов, он
но мог отклонить нашу палату от решения представить вышеуказанные
предложения все вместе, ибо было ясно, что тут заключалась хитрость
и что духовенство и дворянство, согласившись между собой разорить чи¬
новников и продолжать обременение и стеснение бедного народа, вовсе
но хотели, чтобы выставлялось требование о сокращении их пенсии, на¬
столько они ставили впереди всего свои выгоды» (Relation de Flori-
mond Rapine, p. 182).
120

пале, впесшп непомерную сумму, о которой пе могут и мечтать
люди, по божьему изволению, среднего достатка. Таким образом,
господа, мы нижайше просим вас не отказать в поддержке вашпм
сословием наших столь святых требований; ведь мы работаем
для парода, ведь мы хлопочем о благе короля, ведь мы выступаем
против наших собственных интересов» 1.
Перед лицом дворянства Саварон говорил тоном гордым и вы¬
сокомерным, и в его аргументах сквозили ирония и угроза. Он
сказал, что вовсе пе ежегодный сбор закрывает дворянам доступ
к должностям, а недостаток их способностей, а также продаж¬
ность должностей; что более, чем отмены этого сбора, опп долж¬
ны были бы требовать отмены продажности; что, впрочем, от¬
срочка полетты, сокращение прямой подати и уничтожение пен¬
сий пе могут быть разъединены; злоупотребление пенсиями,
говорил он, стало так велико, что король находит слуг, лишь соз¬
давая пенсионеров, а это приводит к разорению казны, притесне¬
нию и обременению парода *; и в заключение он прибавил: «Вер¬
нитесь, господа, к достоинствам ваших предков, и перед вами
откроются дверп к почестям и должностям. История учит пас,
что рпмляпе обложили французов 8 такими тяжелыми податями,
что последние наконец сбросили иго подчинения и этим заложили
первые основы монархии. Парод обремепеп податями в такой
мере, что можно бояться, как бы пе случилось опять чего-нибудь
подобного; дай бог, чтобы я был дурным пророком» 4.
Дворянство отвечало оратору третьего сословия лишь ропо¬
том и бранью; духовенство похвалило его речи, но отказало ему
в какой-либо поддержке. Оставшись одиноким в защите своих
предложений, третье сословие решило представить их королю.
Они составили первую главу доклада, в других своих частях за¬
ключавшего требование реформы; доклад был отправлен в Лувр
вместе с депутацией пз 12 членов; Саваропу и на сей роз было
поручено выступить. Тот самый человек, который преподал двум
привилегированным сословиям урок справедливости и благора¬
зумия, выступил перед королем горячим и мужественным защит¬
ником бедного парода: «Что бы вы сказали, государь, если бы
вы видели в ваших областях — в Гиэппп и Оверпп, — как люди,
подобно животным, питаются травой? Это повое бедствие и не¬
слыханная нищета в вашем государстве не вызвали ли бы в ва¬
шем королевском сердце желание, достойное вашего величества,
помочь в столь великой нужде? А между тем это настолько верно,
1 Relation de Florimond Rapine, p. 192.
* Ibid., p. 179.
• T. e. франков; современная паука заботится об осторожном разгра¬
ничении этих двух названия.
* Procès-verbal et cahier de la noblesse des états do Pan 1615, mss. de
la Bibliothèque impériale, fonds de Brienne, n”. 283, fol. 52 Ve.
121

что я отвечаю перед вашпм величеством всем своим имуществом
и своею должностью, если буду уличен во лжи» *.
Исходя пз этой мысли, Савароп требовал сокращения тальи,
уничтожения всех злоупотреблений, указанных в докладе третье¬
го сословия, и с откровенностью, пе лишенной язвительности,
снова отметил те пункты, по которым обнаружилось разногласие
между третьим сословием и двумя другими: «Ваши чиновники,
государь, поддерживая некоторым образом намерения духовен¬
ства и дворянства, пришли просить ваше величество о приоста¬
новке ежегодного сбора, который так непомерно поднял цепу
на должности в вашем государстве,что почти невозможно получить
их кому-либо другому кроме людей, обладающих большими богат¬
ствами и очень часто меньшими заслугами, умением и дарования¬
ми, чем другие: соображеппе поистине правильное, по оно как
будто бы придумано для того, чтобы нанести особый удар вашим
чиновникам, а вовсе пе для того, чтобы вполне обеспечить бла¬
госостояние вашего государства. В самом деле, ради чего тре¬
бовать отмены полетты, если ваше величество не отменит совсем
продажности должностей?.. Вовсе пе ежегодный сбор давал оспо-
ва ше дворянству отстраняться и лишать себя почетных мест
в суде, а его давппшпее убеждение, что наука и учение ослабляют
мужество и обращают величие души в трусость и низость... У вас
просят, государь, чтобы вы отменили полетту, чтобы вы изъяли
пз ваших сундуков 1 600 000 ливров, которые ваши чиновники
платят вам каждый год, а между тем совсем пе говорят, чтобы
вы уничтожили чрезмерное обилие пенсий; пенсии же эти раздают¬
ся так безумно, что есть большие и могущественные государства,
доход которых пе может сравняться с тем, что вы даете своим под¬
данным, чтобы купить пх верность... Как жаль, что вашему ве¬
личеству надо каждый год выдавать 5 660 000 ливров, в каковую
сумму обходятся пенсии, выплачиваемые пз вашей казны! Если
бы эта сумма была употреблена па облегчение положения вашего
парода, пе стал лп бы он благословлять ваши королевскпе добро¬
детели? А между тем менее всего говорят об этом: требование со¬
кращения (пенсий) вычеркивают пз наказов и хотят теперь,
чтобы ваше величество приостановило уплату полетты. Третье
сословие соглашается па одно требование п решительно настаи¬
вает па другом»*.
Эта речь послужила новым поводом для недовольства дворян¬
ства, которое было до такой степени раздосадовано ею, что реши¬
ло жаловаться королю. Оно предложило духовенству присоеди¬
ниться; но последнее, принимая на себя роль посредника, от¬
правило одного из своих членов в собрание третьего сословия,
1 Relation de Florimond Rapine, p. 198.
* Ibid., p. 199 et suiv.
<22

чтобы пзлояспть перед ним претензии дворяпства п побудить его
в интересах мпра дать дворянству некоторое удовлетворение.
Когда депутат кончал свою речь, Савароп поднялся и гордо
сказал, что пи делом, пи мыслью, ни словом оп пе оскорбил го¬
спод дворян; что, впрочем, прежде чем служить королю в каче¬
стве судебного чиновника, оп служил в войске, так что оп может
перед всем светом ответить п за то, п за другое звание *. Чтобы
избегнуть разрыва, который сделал бы невозможной всякую ра¬
боту штатов, третье сословие, принимая предложенное ему по¬
средничество, согласилось обратиться к дворянству с предложе¬
нием о примирении; оно избрало нового оратора, судью по гра¬
жданским делам, де Мэма, чтобы устранить всякий повод
к раздражению или недоверию. Де Мэм был уполномочен
заявить, что пи третье сословие в целом, пи кто-либо пз его членов
в отдельности пе имели в отношении дворяпства никакого оскор¬
бительного намерения. Оп заговорил в топе, псполнеппом до¬
стоинства и в то же время миролюбивом; по почва была так раска¬
лена, что вместо замирения спора его слова внесли еще большее
раздражение. Де Мэм сказал, что три сословия — три брата,
дети одной матери, Франции: духовенство — старший, дворян¬
ство — средний, третье сословие — младший; третье сословие
всегда признавало за дворянством более высокое положение по
сравнению с собой, по и дворянство также должно признать тре¬
тье сословие как бы своим братом и пе доводить своего прене¬
брежения до того, чтобы ставить его ни во что: часто бывает в се¬
мьях, что старшие разоряют дом, а младшие его восстанавливают3.
Не только эти последние слова, по и сравнение трех сословий
с тремя братьями и мысль о таком родстве между третьим сосло¬
вием и дворянством вызвали в представителях последнего бурю
негодования. Поднялся шум, собравшиеся стали упрекать при¬
сутствовавших депутатов духовенства, жалуясь, что при веден¬
ный ими уполномоченный третьего сословия вместо удовлетворе¬
ния явился с новыми оскорблениями, более тяжкими, чем преж¬
ние. После долгих споров о том, что следует делать, было решено
игги тотчас ясе с жалобой к королю ’.
Король принял их лишь через два дня; дворянство явплось
па аудиенцию в полном составе. Его оратор барон де Сепесэ
закончил многоречивое вступлсиле следующим определением
третьего сословия: «Сословие, составленное пз городского
и сельского люда: последние почти все обязанные омажем
п подчиненные суду двух первых сословий; горожане —
1 Relation de Florimond Rapine, p. 207.
* Ibid., p. 223.
* Procès-verbal et cahier de la noblesse és états de l’an 1615, ms. de la
Bibliotèque impériale, fonds de Brienne, n° 283, fol. 61 v°. — Relation de
florimond Rapine, p. 22$.
123

это буржуа, купцы, ремеслепппкп п несколько чиновников».
Затем он продолжал: «Вот кто хочет, забыв о своем положении
и пе спросив своих избирателей, равнять себя с памп. Мне стыд¬
но, государь, произнести перед вами те выражения, которыми
снова пас оскорбили; опп сравнивают ваше государство с семьей,
состоящей пз трех братьев; они говорят, что духовное сословие —
старший, наше — средний, а опп — младший брат, и что часто
случается, что дом, разоренный старшим, восстанавливается
младшим. В каком же жалком положении мы находимся, если
эти слова верпы!.. Мало того, что опп называют себя нашими
братьями, они еще приписывают себе восстановление государ¬
ства, в чем, как это достаточно зпает Франция, опи не прини¬
мали никакого участия. Ведь всякому известно, что они йи в ка¬
ком смысле пе могут себя сравнивать с памп и что подобная безос¬
новательная попытка была бы совсем нестерпима. Произнесите,
государь, ваш приговор, н вашим справедливым решением ука¬
жите им их долг» 1. Уходя, толпа дворянских депутатов, сопро¬
вождавшая оратора, единодушно выразила одобрение этой стран¬
ной речи, причем слышались слова вроде следующих: «Мы не
хотим, чтобы сыновья сапожников и башмачников авали нас
братьями; между памп п ими такая же разница, как между госпо¬
дином и лакеем» *.
Третье сословие выслушало известие об этой аудиенции и этих
речах с чрезвычайным спокойствием; опо решило выразить своему
оратору не только одобрение, но и благодарность; решено было
не пттп к королю для ответа па обвинения дворянства и перейти
к работе над наказами, не останавливаясь па подобных спорах •.
Тогда духовенство снова вступилось в иитересах примирения,
требуя, чтобы третье сословие пошло па уступки; третье сосло¬
вие ответило, что и на этот раз, как раньше, с его стороны не
было никаких обидных намерений; господа члены духовенства
могли бы сами указать на это дворянству, которому третье со¬
словие не хочет давать никакого другого удовлетворения, желая,
чтобы ему предоставили возможность спокойно работать над
своим наказом и заниматься более важными делами 4. Ио ссора
двух сословий останавливала все дела. Правительство, не высту¬
пая между ними судьей, удвоило усилия, чтобы добиться прими¬
рения; король со своей стороны также приказал третьему сосло¬
вию сделать некоторые шаги для удовлетворения дворянства;
но несколько дней прошло, а этот приказ не был исполнен.
1 Procès-verbal de la noblesse, ms de la Bibliothèque impériale, fonds
de Brienne, n. 283. fol. 63, v”.
* Relation de Elorimond Rapine, p. 228.
• Ibid.
* Ibid , p. 231.
124

Тем временем доклад, заключавши!! в себе требования третье¬
го сословия, перешел на рассмотрение королевского совета-
Дворянство и духовенство поддержали все его пункты кроме
того, который был предметом разлада; что касается последнего,
то первый министр обещал сокращение ежегодной суммы пенсий
па х/4 и уничтожение наиболее. бесполезных 1. Эта поддержка
и эта победа открыли путь к соглашению. Третье сословие бла¬
годарило два первых за пх благосклонное содействие; его депу¬
таты, отправленные к дворянству, отрекались лишь от намерения
нанести обиду, и им ответили в подобающем тоне ’. Так была за¬
кончена эта размолвка, которая не могла повести ни к какому
политическому результату, по которая замечательна потому, что
третье сословие сыграло здесь благородную роль, обнаружив бес¬
корыстие и чувство достоинства, и потому еще, что здесь ярко
обнаружилась, в противоположность дворянской гордости, гор¬
дость плебейская, воспитанная в школе знаний и требующих
умственного труда занятий.
Вслед за этим почти тотчас же разразилась ссора гораздо
более серьезная и без всякой примеси частных интересов, разде¬
лившая опять три сословия, поставив по одну сторону третье
сословие, по другую — духовенство и дворянство. Ее предме¬
том был принцип независимости короны по отношению к церкви,
принцип, который за 312 лет до того провозгласили представи¬
тели буржуазии Составляя свой общий наказ из наказов от¬
дельных провинций, третье сословие взяло из наказа Иль де
Франса и поставило впереди всех разделов статью следующего
содержания: «Будем просить короля о повелении принять в со¬
брании штатов за основной закон королевства, ненарушимый
и объявленный во всеуслышание, что, так как оп признается
верховным правителем в своем государстве, держащим коропу
от одного бога, то пет па земле власти, какова бы опа пи была,
духовная или светская, которая имела бы права на его госу¬
дарство п могла бы ограничить власть священных особ наших
королей пли разрешать подданных от должного им повиновения
и верности по какой бы то пи было причине илп под каким бы то
Ш ныло предлогом. Все подданные любого звапия и положения
должны признавать этот закон святым и истинным, согласным
со словом божиим, пе допуская при этом никакого изменения,
уклонения пли ограничения, каковой закон должен быть при¬
нят под присягой и подписан всеми депутатами штатов, а впредь
ему должны присягать и все чиновники государства и все владе¬
тели бенефиций... Все преподаватели, профессора, доктора и про-
1 Relation de Flnrimond Rapine, p. 242.
• Ibid., p. 24fi—2'.s.
* См. выше, гл. 2, стр. 32.
125

поведяики обязаны будут внушать его и объявлять во всеуслы¬
шание»
Эти слова, полные твердости, в которых, под видом вполне
монархического заявления, заключался глубоко национальный
смысл, освящали в лице королевской власти право государства
и провозглашали освобождение гражданского общества. При
одном только слухе о подобном решении духовенство встрево¬
жилось: опо потребовало у третьего сословия сообщить ему текст
этой статьи, но получило его лишь после больших усилий, одно¬
временно с дворянством. Дворянство, изменяя общему делу свет¬
ских сословий и государства, ответило духовенству любезностью
за любезность; по совместные действия двух первых сословий
были бесполезны по отношению к третьему; опо пе хотело ни
взять назад, ни изменить текст своей статьи и отвергло, как это
и следовало сделать, предложение ограничится только требо¬
ванием опубликовать постановления Копстапцского собора про¬
тив учения о тпрапоубийстве Дело заключалось здесь в вели¬
ком вопросе, поставленном во время войны Лиги, в вопросе
о выборе между принципом, признававшим королевскую власть
законной по собственному праву, и принципом, основывавшим
законность королевской власти на правоверии. Спор по этому
вопросу, так п пе разрешенный в правление Генриха IV 8 и полу¬
чивший вследствие его трагического конца мрачиый и глубоко
волнующий характер, был при помощи своего рода государствен¬
ного переворота изъят пз обсуждения сословий и перенесен в со¬
вет или, лучше сказать, взят королем на свое рассмотрение.
Третье сословие в ответ на сделанное ему предложение пере¬
дало королю первую статью своего наказа, и несколько дней
спустя президент палаты и 12 председателей бюро4 были вызваны
в Лувр. Несмотря на то, что Людовик XIII был совершенно¬
летним, с речью выступила королева-мать, заявивши дик
цип, что, так как пункт относительно верховенства короля и без¬
опасности его особы переиесеи па личное рассмотрение короля,
то нет более пужды включать его в наказ, что король считает эту
статью как бы представленной ему и принятой им, и что он выне-
1 Relation de Florimond Rapine, p. 285.
* См. в отчете Рапина (Des états généraux, etc., v. XVI, 2-me partie,
p. 112—164) речь кардинала дю Перрона, оратора духовенства, и ответ
Робера Мирона, председателя третьего сословия.
* Генрих IV царствовал лишь в силу соглашения со своими католиче¬
скими подданными.
♦ В работе генеральных штатов принимали участие депутаты от 12
провинций. Для предварительного обсуждения вопросов депутаты от каж¬
дой провинции собирались отдельно, составляя так называемое бюро: каж¬
дое из них выбирало своего председателя. Таким образом на генеральных
штатах было 12 председателей бюро, которые обычно и подавали голос
от имени всех депутатов своей провинции, так как каждая провинция
имела лишь один голос. — Ред.
126

сет решение к удовлетворению третьего сословия 1. Это явное
нарушение свободы собрания вызвало там большое возбуждение;
собрание поняло, что это означает и к чему должно было приве¬
сти предписанное ему устранение статьи из наказа. В течение
трех дней разбирало опо вопрос, следует ли ему подчиниться
приказу королевы. Было высказано два мнения: одни хотели,
чтобы статья была удержана в наказе и чтобы был заявлен про¬
тест против лиц, которые обманывали короля и насиловали его
волю; другие предлагали собранию подчиниться, ограничившись
просто заявлением протеста. Первая предложенная точка зре¬
ния имела за собой численный перевес, по опа пе прошла, так
как голосование происходило по провинциям, а пр побальяжам
120 депутатов во главе с Савароном и де Мэмом высказались
против решения собрания ввиду того, что опо принято мень¬
шинством. Опи подняли большой шум, требуя, чтобы их оп¬
позиция была принята во внимание и их заявлениям дан ход.
Целое заседание прошло в шуме и смятении; наконец, усталые
от споров, денутаты сошлись па компромиссном решении: со¬
гласились, чтобы текст статьи не вставлялся в общий наказ,
по чтобы формально место для пего было оставлено Дейст¬
вительно, па подлинных списках наказа па цервой странице
после заглавия «Об основных законах государства» оставлено
было пустое место и сделана следующая приписка: «Первая
глава, извлеченная из протокола палаты третьего сословия,
была представлена королю ранее настоящего наказа но пред¬
писанию его величества, обещавшего па нее ответить».
Ответ этот так и не был получен, и слабость королевы, которой
управляли иностранцы 4, повела к отсрочке вопроса о неза¬
висимости короны и страны. Лишь по прошествии 67 лет права
государства, провозглашенные па этот раз в собрании еписко¬
пов, были обеспечены торжественным актом, обязательным для
всего французского духовенства. Но знаменитая декларация
1682 г. в своей основной части представляет собой пе что иное, как
почти буквальное воспроизведение статьи пз наказа 1615 г., ив
данном случае честь инициативы прппадлёжит третьему сосло¬
вию 8. Все энергичные и просвещенные представители обществен-
х Relation de Florimond Rapine, 2-mc partie, p. 194.
■ Провинции били весьма неравны по числу представителен, но голо¬
сование по бальяжам, которого напрасно требовали по атому поводу, почти
соответствовало поголовному голосованию. См. Relation de Florimond
Rapine, 2 me partie, p. 197 et suiv.
• Relation de Florimond Rapine, p. 205—207.
* Имеется в виду фаворит Марии Медичи, первый министр и маршал
Франции итальянец Кончнни. Он был убит по приказу Людовика XIII
в 1617 г. — Ред.
• «Мы объявляем следовательно, что короли и государи волею божьею
не подчинены цикакой духовной власти в светских делах: что они не могут
быть отрешены ни прямо, ни косвенно авторитетом главы церкви; что их
\	127

ного мнения того времени отдали ему должное и отомстили за его
пораженце. В то время как привилегированные сословия полу¬
чили от римской курии поздравительные послания \ в Париже
тысячи уст повторяли четверостишие, сочиненное к этому случаю;
мы можем теперь назвать его пророческим:
«О, дворянство h духовенство, вы, старшие сыны Франции,
Так плохо вы соблюдаете честь короля,
Так опережает вас в этом третье сословие,
Что младшие братья ваши должны сделаться старшими»1.
К требованию гарантий верховной власти и безопасности
государя третье сословие присоединило в своем наказе под тем
же заглавием — <06 основных законах государства» — требо¬
вание созыва генеральных штатов через каждые 10 лет; оно было
единственным сословием, заявившим это желание. Наказ 1615 г.
напоминает по своему значению п превосходит по своим разме¬
рам наказ 1560 г. *; для пего характерен вдохновенный полет
мысли, который обнаруживается в великие эпохи исторпп наше¬
го законодательства. Он охватывает, установления политические,
гражданские, церковные, судебные, военные, экономические,
и в форме прошений он по всем пунктам указывает решения
с поразительным здравым смыслом и отчетливостью. В пем чув¬
ствуется та осторожность и гибкость, которая умеет схватывать
практичное; в пем широко намечены тенденции к прогрессу в бу-
подданные не могут быть освобождены от должного подчинения и повино-
нения, а также от клятвы верности; что это положение, необходимое для
общественного спокойствия и не менее выгодное государству, чем церкви,
должно быть ненарушимо исполняемо,так как оно согласно со словим бо¬
жьим, о учением святых отцов и с примерами святых» (декларация
19 марта 1682 г.. Manuel du droit public ecclésiastique français par
Dupin, p. 126).
1 «Павел, верховный понтифик (pontifex ma xi mus), возлюбленным
сынам своим, благородным членам дворянского сословия французского
королевства на генеральных штатах. — Возлюбленные сыны,благородные
мужи... необычайно возросла наша отеческая к вам любовь вследствие
того, о чем писал нам досточтимый брат Роберт, епископ Монпелье, наш
апостольский нунций, сообщая о радостном духе и ревности, с которыми
вы готовы были поддержать духовное сословие этого королевства в охране
чести божьего имени и защите власти святого апостольского престола».
Протокол и наказ дворянства, mss de la Bibliothèque impériale, fonds de
Brienne, p. 283xfol. 172.
1 «O noblesse, о clergé, les ainés de la France!
Puisque l'bonneur du roi si mal vous maintenez.
Puisque le tiers état en ce point vous devance,
11 faut que vos cadets deviennent vos ainés».
Mssde la Bibliothèque impériale, collection Fontanieu (Pièces, lettres
et négociations), p. 187.
’ В нем 659 статей,образующих 9 глав, озаглавленных: об основных
законах государства; о положении церкви; о больницах; об университете;
о дворянстве; о суде; о финансах и доменах; об изъятиях и отмене поста¬
новлений; полиция и торговля.
128

душем; в пем есть материал для будущего законодательства и по¬
желания, которые могли быть осуществлены только с установле¬
нием совершенно нового порядка вещей. Мне хотелось бы дать
полное представление об этом патриотическом и мудром произ¬
ведении \ по придется ограничиться анализом нескольких пунк¬
тов; я выберу среди его требований те, которые, будучи достоя¬
нием исключительно третьего сословия, пе встречаются в наказах
ни одного из двух других сословий.
Архиепископы и епископы должны быть назначаемы в по¬
рядке, предписанном орлеанским ордонпапсом *, т. е. па осно¬
вании списка трех кандидатов, избираемых епископами провин¬
ций, капитулом собора и 24 нотаблями, 12— из дворяпства и 12—
пз буржуазии; преступления, совершенные духовными лицами,
должны рассматриваться в обыкновенных судах, все священники
под страхом конфискации их имущества обязуются каждый год
сообщать в канцелярии судов списки крещений, браков и смер¬
тей, скрепленные на каждой странице подписью и перенумеро-
ваппые; религиозные корпорации пе могут приобретать недви¬
жимость, за исключением земли, служащей длячрасширепня их
огороженных монастырских усадеб; иезуиты должны быть под¬
чинены тем ясе гражданским и политическим законам, как и дру¬
гие монашеские ордена, находящиеся во Франции, должны при¬
знавать себя подданными короля и иметь в качестве провинциаль¬
ных начальников только прирожденных французов, выбранных
французскими иезуптами ’.
Дворяне и духовные лица, проживающие в городах или имею¬
щие там дома, обязаны платить коммунальные налоги; ни один
дворянин или человек другого звания не может требовать ника¬
кой барщины с жителей своих поместий, если он не имеет на то
законного права, засвидетельствованного королевскими судьями;
всем дворянам или людям другого звания должно быть запрещено
заставлять кого-либо молоть зерно па их мельницах, печь хлеб
1 То, что я говорю, относится к целому, а не ко всем отдельным статьям
наказа; многие из них носят неизбежный след господствовавших в то вре¬
мя предрассудков, как например запретительная система, польза ааконов
против роскоши и необходимость цензуры.
* См. выше гл. V, стр. 83 вслед. Этот способ ограниченного (mit:gée)
избрания, если его когда-нибудь правильно применяли, мог действовать
лишь между 1560 и 1559 гг. Блуаский ордоннанс, изданный в этом году,
предоставляет королю право простого назначения. Наказ дворянства
заключает в себе следующее предложение: «Сообразно блуаскому ордин-
нансу к церковным бенефициям, санам и должностям могут быть допускае¬
мы лишь люди пожилые, благоразумные, с достатком и другими требуемы¬
ми качествами... дворянам должно быть оказываемо предпочтение при раз¬
даче названных бенефиций...» Мз. de la Bibliothèque impériale, fonds de
Bnenne, n° 283, foi. 217.
* Наказ третьего сословия 1615 г., ст. 7, 53, 33, 62 и 41 (Mss. do la
Bibliothèque impériale, fonds de Brienne, n° 284).
Тьерра. UtdpuiuN еочавмш	1-9

в их печах или давить виноград па их прессах, как и принуждать
к другим каким-либо баналитетам, па какой бы характер вла¬
дения они ни ссылались, если у них нет на то права, признанного
действительным; все светские или духовные сепьеры обязуются
в точно определенный срок освободить своих крепостных (main-
mortables) за вознаграждение, установленное королевскими
судьями, иначе все подданные короля, где бы они нн жили, при¬
знаются вполне правоспособными приобретать, владеть и свобод¬
но передавать все то, чем они владеют
Ниже парламентов пе должно быть более двух судебных пн-
станций, палаты спорных дел по налогам должны быть соединены
с парламентами; ремесла, подчиненные со времени 1576 г. цехо¬
вому строю, должны получить свободу; все эдикты, устанавли¬
вающие сбор с ремесленников за право заниматься своим реме¬
слом, должны быть отменены, и все патенты на звание мастера,
выданные в качестве придворной милости, должны быть объ¬
явлены лишенными силы; купцы и ремесленники, принадлежащие
к цеховой организации или же к ремеслу, пе объединенному в цех,
не должны платить никаких взносов за допущение к званию ма¬
стера, открытие лавки или какой-либо другой акт, связанный
с пх профессией; все торговые или промышленные монополии, пре¬
доставленные частным лицам, должны быть отменены; внутренние
таможни, существующие па границах между провинциями, долж¬
ны быть уничтожены, н взыскание всех таможенных сборов пере¬
несено па внешние границы государства *.
Во всем этом чувствуется стремление к гражданскому равен¬
ству, к единообразию в судебных учреждениях и в торговле,
к свободе ремесла и промышленности, — все это свойственно
нашему времени. В то же время третье сословие 1615 г. возобно¬
вляет протесты 1588 и 1576 гг. против захвата государством ста¬
рых муниципальных прав. Оно требует, чтобы должности город¬
ских магистратов замещались исключительно путем выборов,
без вмешательства королевских чиновников и в их отсутствие;
чтобы охрана ключей от городских ворот принадлежала этим
магистратам и чтобы всюду, где они потеряли эту прерогативу,
она была бы восстановлена; наконец чтобы все муниципалитеты
могли в известных пределах проводить самообложение без разре¬
шения правительства э.
Если обратить внимание па то, в чем, судя по наказам трех
сословий, сходятся их желания и в чем они расходятся, то расхо¬
ждение между третьим сословием и духовенством окажется го¬
раздо меньшим, чем между третьим сословием и дворянством.
Политика духовенства, увлекаемого, с одной стороны, либе-
1 Наказ третьего сословия, ст. 532, 1G5, 167 и 309.
« Ibid., ст. 249, 549, 614, 615, 616, 647, 387, 389
» Ibid., ст. 593, 594 и 528.
130

ральным характером свопх доктрин, а с другой — споими пп-
тересами как иривилегированиого сословия, не имеет четкого
направления; духовенство то стоит за общее право, за интересы
простого народа, за уменьшение налогов с бедных и притесняе¬
мых классов; то, связывая свои интересы с дворянством, требует
сохранения специальных прав и несправедливых изъятии. В во¬
просах общего благосостояния, административного единства
и экономического прогресса оно показывает, что ему пе чуждо
стремление к реформе, что у него нет никакой вражды к вели¬
кому движению, которое, начиная с XIII в., усилиями королей
в союзе с народом, освобождало Францию от гражданских уста¬
новлений средневековья. Одним словом, его евангельские чув¬
ства в соединении с чувствами, внушенными ему прошлым, сбли¬
жают его с третьим сословием вб всем, что не затрагивает его
имущественных интересов или интересов, связанных с духовной
властью и притязаниями церкви. В этом последнем пункте, в во-
просе о папской власти, галликанских вольностях, религиоз¬
ной терпимости, о Тридентском соборе и иезуитах, — и почти
исключительно по этим вопросам — встречаются серьезные расхо¬
ждения между наказами третьего сословия и духовенства *.
Ио между двумя светскими сословиями обнаружилось пол¬
ное несогласие; это антагонизм, который смягчается лишь в от¬
дельные редкие моменты и который, с нашей современной точки
зрения, представляет в области идей, нравов и интересов борьбу
прошлого и будущего. Наказ третьего сословия в 1615 г. — это
широкая программа реформ, из которых иные были выполнены
великими министрами XVII в., а другие должны были ждать
1789 г.; наказ же дворянства в своей основной части не что ийое,
как ходатайство в защиту всего того, что погибало или должно
было погибнуть с течением времени и благодаря прогрессу ра¬
зума. Здесь содержатся большей частью заявления, уже сделан¬
ные в предшествующих генеральных штатах, но на этот раз они
сопровождаются взрывом завистливой вражды против королев¬
ских чиновников и вообще против верхушки третьего сословия \
1 Именно уступками, сделанными по этим пунктам, дворянство доби¬
лось союза с духовенством в своем споре с третьим сословием
* «Его величество, если ему благлугодно будет, вовсе не примет во
внимание всех статей, которые будут еМЧ' представлены в наказах третьего
сословия в ущерб справедливым правам дворян.... Так как указанная па¬
лата (третьего сословия) составлена по большей части на* гражданских
судей и чиновников по бальяжам. то главное их намерение состояло лишь
в том, чтобы увеличить свое.влияние и получить выгоды в ущерб тому, что
столь достойным образом заслужило дворянство. Пусть ваше величеств),
приняв во внимание отчаянное положение бедного деревенского люда...,
нищета которого является разорительной для духовенства и дворянства,
предпишет, чтобы на будущее время не дозволялось людям третьего сосло¬
вия налагать какие-либо сборы для чего бы то ни было, исключая сборы
для вашего величества, без согласия духовенства и дворянства, живущего
9*	131

Дворянство не ограничивается защитой тех привилегий и той
власти, которая еще осталась у него; опо хочет разрушить адми¬
нистративные традиции королевской власти Франции, посадить
военного человека в судейское кресло 1 и вытеснить третье сосло¬
вие из верховных судов и со всех почетных должностей. Опо
настаивает не только па сохранении для себя военных и придвор¬
ных должностей, но требует также, чтобы парламенты пополня¬
лись дворянами и чтобы для дворяпства были оставлены места
па всех ступенях иерархии гражданской службы, начиная от
высших государственных постов до муниципальных должностей *.
Кроме того, чтобы открыть себе источники богатства, пз которых
черпала одна буржуазия, дворянство требует предоставления
ему права вести крупную торговлю, пе умаляя этим своего до¬
стоинства. Это уже был некоторый прогресс во взглядах, по тре¬
тье сословие, отстаивая свою монополию, протестовало*против
этого требования; оно хотело, чтобы торговля попрежнему была
формально запрещена дворянам 'и вообще всем привилегирован¬
на территории округа, где должен производиться подобный сбор. Чтобы
все права и привилегии, на которые претендуют жители городов, относи¬
тельно права охоты на землях вашего величества и соседних с городами
сеньорий, были отменены и уничтожены, а также чтобы было запрещено
всем людям мещанского звания (roturières) и недворянам носить аркебузы
и пистолеты или иметь охотничьих или других собак, у которых не были
бы подрезаны поджилки. Дабы устранить великий непорядок, который
создается тем, что в семьях третьего сословия женщины узурпируют зва¬
ние дворянок (demoiselles) и одежду, мы нижайше просим ваше величество,
чтобы отныне это было им запрещено под угрозой штрафа в 1 000 экю.
Предписать каждому сословию такой костюм, чтобы по одежде можно
было различить положение людей и чтобы бархат и атлас были запрещены
всем кроме дворян» (наказ дворянства 1615 г., fol. 233, 254, 229, 262 и 256).
1 См. в наказе дворянства статью, касающуюся положения о бальи
и сепешалах.
1 «Чтобы все начальники окружной полиции (prévôts des maréchaux),
помощники бальи и сенешалов назначались из видных дворян и чтобы было
предложено тем, кто не принадлежит к этому званию, покинуть свои посты
в течение трех месяцев, в случае же отказа должность объявляется вака1гг-
ной и подлежащей замещению. Чтобы на должность главных и местных
управляющих водами и лесами назначались только дворяне по происхо¬
ждению. Чтобы первый консул или мэр городов и крепостей избирался
иэ среды дворянства под страхом аннулирования выборов, которые дали бы
противоположный результат. Чтобы из двух казначеев Франции, которые
останутся, согласно требуемому сокращению, один был родовитый дворя¬
нин (de robe courte) и не мог быть другого звания Чтобы никто не мог быть
назначаем на должность бальи и сенешала кроме родовитых (de robe courte)
дворян военного звания.... При пополн-нии ваших верховных палат на¬
следственными дворянами, как это было в старину, по крайней мере
чтобы треть должностей была им предоставлена... Тем более, что нап¬
расно просить, чтобы было благоугодно вашему величеству признать
преимущество за дворянами в отношении должностей в верховных судах
вашего королевства... Чтобы в составе всякого судебного или финансо¬
вого учреждения 1 /3 судей и чиновников была замещена дворянами» (наказ
дворянства, fol. 229/232, 234, 278).
132

нтjm *. Таким образом одну привилегию противопоставляли дру¬
гой и вместо свободы для той и для другой стороны требовали
для каждой особых льгот.
Это ожесточенное соперничество, придающее столько интере¬
са истории генеральных штатов 1614 г., являлось причиной их
бессилия. Коалиция двух первых сословий против третьего и раз¬
дражение, вызванное ею, помешали притти к какому-либо обще¬
му решению, ослабили энергию и свели к пулю влияние собрания
па ход и характер управления. Впрочем, если бы даже двор моло¬
дого короля руководился известным стремлением к обществен¬
ному благу, несовместимость желаний отдельных сословий за¬
ставила бы его оставаться в бездействии, потому что выбор опре¬
деленного направления был бы для пего слишком труден и слит¬
ком рискован. Чтобы выбраться из этого хаоса идей, нужен был
король, достойный этого имени,.или великий министр. Двор Лю¬
довика XIII, далекий от того, чтобы искренно искать лучшего
пути, в сущности стремился лишь воспользоваться раздорами
штатов для сохранения прежних злоупотреблений и беспорядков.
Боясь, что какое-нибудь непредвиденное обстоятельство заста¬
вит собрание почувствовать необходимость взаимного соглаше¬
ния, двор торопил всеми средствами, находившимися в его распо¬
ряжении, передачу ему наказов, обещая ответить па пих прежде,
чем депутаты будут распущены. Депутаты просили, чтобы за
пими признали право остаться объединенными по сословиям до
тех пор, пока они не получат ответ короля па свои наказы. Это
значило поставить вопрос о власти генеральных штатов, все
еще пе решенный в течение трех столетий; двор ответил уклон¬
чиво, и 23 февраля 1615 г., через четыре месяца после открытия
штатов, наказы трех сословий были переданы королю в торжест¬
венном заседании в большом зале отеля Бурбонов ’.
На другой день депутаты третьего сословия отправились
в монастырь августинцев, обычное место их заседаний; они обна¬
ружили, что из залы вынесены скамьи и ковры, а председатель
сословия сообщил им, что король и канцлер запретили ему со¬
бирать впредь какие-либо собрания. Депутаты были изумлены
более, чем можно было ожидать, и разразились жалобами и упре¬
ками по адресу министра и двора; опп обвиняли себя в беспеч¬
ности и слабости при исполнении своих полномочий; они упре¬
кали себя, что в течение четырех месяцев как бы позволяли усы¬
плять себя, вместо того чтобы не уступать правительству и дей¬
ствовать решительно против тех, кто грабил и разорял королев¬
ство. Свидетель и участник этой сцепы описал ее в выражениях,
полных печали и патриотического гнева. «Один, — говорит он, —
1 См. наказ третьего сословия, ст. 161, и наказ дворянства, fol. 232.
- * См. Relation de Florimond Rapine, 3-me partie, Des Etats généraux,
etc., v. XVII, p. 75 et suiv.
133

ударяет себя в грудь, признаваясь в своей трусости и выражая
желание дорогой ценой искупить столь бесплодное путешествие,
столь гпбельпое для государства и вредное для правления моло¬
дого государя, осуждения которого он боится, когда тот, придя
в возраст, узнает всю правду о беспорядках, не*голько пе уничто¬
женных штатами, но еще увеличенных, вскормленных и одобрен¬
ных ими. Другой думает о своем возвращении, проклинает свое
пребывание в Париже, жаждет увидеть свой дом, свою жену и дру¬
зей, чтобы заглушить в этих приятных и нежных воспоминаниях
мысль о той горечи, которую причиняет ему умирающая свобода...
О, —говорили мы, — какой стыд, какой позор для всей Франции
видеть своих представителей столь униженными и опозоренными,
что не знаешь, французы ли они, пе говоря уже о том, какие они
депутаты!.. Неужели мы не те самые, что вошли вчера в залу
Бурбонов?»1 Вопрос этот, который в сущности является вопросом
о суверенитете нации, 174 года спустя встал снова перед другим
собранием, и тогда па него послышался ответ: «Мы сегодня те же,
что вчера; будем продолжать обсуждение»
Но в 1615 г. ничто еще не созрело для дела, осуществленного
третьим сословием в 1789 г.; депутаты, которым запретили сове¬
щаться, впали в уныние. Каждый день, как рассказывает один
из них •, они отправлялись без толку в монастырь августинцев,
чтобыТювидаться друг с другом и узнать, как думают поступить
с ними. Они расспрашивали друг друга, что пового происходит
при дворе. Желание их сводилось к тому, чтобы получить от¬
пуск; и все искали к тому средства, спеша как можно скорее по¬
кинуть город, где они чувствовали себя, говорит тот же рас¬
сказчик. блуждающими и праздными.без дел общественных и част¬
ных 4. Сознание своего долга вывело их из этого томительного
бездействия. Они подумали о том, что ведь королевский совет
занят приготовлением ответов на наказы, следовательно, если
бы случилось, что какое-нибудь решение будет ^принято во вред
пароду, то всю ответственность за это не преминут взвалить па
них, на их нетерпение уехать, а кроме того дворянство и духовен¬
ство воспользуются их отсутствием, чтобы добиться при помощи
настойчивых ходатайств всякого рода выгод. Исходя из э их
двух мотивов, депутаты третьего сословия решили не испрашивать
отпуска отдельно для себя, а выждать, прежде чем удалиться,
чтобы совет принял постановление по существенным вопросам 8.
Итак, они остались и собирались еще несколько раз в разных
1 Relation de Fiorimond Rapine. 3-me partie, p. 119.
1 Это слова Сиейэса, которые повлекли за собой присягу в зале для
игры в мяч.
• Флоримон Рапин, депутат третьего сословия Ни верна.
« Relation de Florimond’Rapine, 3-me partie, p. 119.
» Ibid., p. 129.
134

мостах, с известное твердостью поддерживая перед первым
министром свое депутатское звание. Наконец 24 марта председа¬
тели трех сословий были вызваны в Лувр. Им сказали, что боль¬
шое количество статей, содержащихся в наказах, пе позволяет
королю ответить на них так скоро, как он того хотел бы, по что,
желая дать штатам доказательство своего доброго расположения,
оп принимает наперед их главные требования и извещает их
о своем решении отменить продажность должностей, сократить
пенсии и устроить судебную палату для разбора финансовых зло¬
употреблений; что об остальном позаботятся возможно скорее
il что депутаты могут уезжать.
Эти три пункта наказов были выбраны весьма искуспо, по¬
скольку они затрагивали одновременно интересы трех сословий.
Дворянство видело в отмене наследственности и продажи долж¬
ностей большую выгоду для себя; третье сословие считало боль¬
шим выигрышем для народа сокращение пепсин, и все собрание
единодушно проклинало финансистов и требовало установления
особого суда, дабы воспрепятствовать их незаконному обогаще¬
нию Ч Можно даже сказать, что уничтожение полетты и продажи
должностей было общим требованием штатов, хотя каждое со¬
словие выставляло это требование по различным мотивам: дво¬
рянство — имея в виду свою собственную выгоду а, духовен¬
ство — из сочувствия к дворянству, а третье сословие — с точки
зрения общественного блага и против своих частных интересов.
Что же касается статьи о пенсиях, которая вызвала раскол ме¬
жду третьим и двумя другими сословиями, то все три наказа при¬
шли в этом отвошеппи к одному решению, правда, более искрен¬
нему со стороны духовенства, чем со стороны дворянства ’. Та¬
ким образом, по странной случайности, под этим совпадением
пожеланий скрывались противоположные интересы, и обещания *
* См. H. Martin, Histoire de France, v. XII, p. 251 et suiv.
* Дворянство само напоминает об этом в статьях своего наказа: «Опыт
указывает, как гибельно существование ежегодного сбора, называемого
полеттой, который обращает судебные и другие должности в наследствен¬
ные... и отнимает у вашего величества возможность избирать чиновников,
а у дворян — надежду когда-либо достигнуть этих должностей... Вслед¬
ствие этого нижайше просим ваше величество уничтожить совершенно про¬
дажу всякого рода должностей... .Это единственное средство сделать госу.
дарство ваше более блестящим и цветущим, дать вашему величеству луж
ших слуг и удовлетворить народ ваш выбором способных людей, который
пы сделаете. 11зэтого блага получится в частности польза и для вашегодво-
ряиства, желающего дать вам столько же доказательств своей верности
п исполнении судебных обязанностей, сколько выказывает оно в ваших
армиях во всех случаях. -Дворянство нижайше просит вас об этом, госу¬
дарь* (Наказ дворянства 1615 г. Ms. de la Bibliothèque impériale, fonds
de Brienne, p. 283, fol. 238 et 239).
• См. наказ третьего сословия, ст. 491 и 492; наказ духовенства,
ст. 158, наказ дворянства, fol. 214, v®. Ms. de la Bibliothèque impériale,
fonds de Brienne, № 282, 283 et 284.
135

короля удовлетворяли сразу и великодушные чувства и эгоисти¬
ческие стремления. Эти обещания — единственная благая весть,
которую члены штатов могли принести в свои провшщпи, —
никогда пе были исполнены, и ответ па паказы в виде королев¬
ского ордоннанса появился лишь 16 лет спустя.
Таков был конец генеральных штатов, созванных в 1614 г.
и распущенных в 1616 г. Эти штаты составляют эпоху в нашей
национальной истории, так как они замыкают ряд собраний,
созывавшихся при старой монархии; они составляют эпоху в исто¬
рии третьего сословия, отмечая для начала XVII в. его возрастаю¬
щее влияние, его стремления, уровень его образования, его мораль¬
ную силу и политическое бессилие. Созыв их кончился лишь
бесплодным антагонизмом; а вместе с ними перестала действовать
п жить старая представительная система, которая была связана
с монархией, пе обладая пн определенными установлениями, ни
точными функциями, и в которой буржуазия заняла место пе по
праву, пе в силу завоевания, а по призыву королевской власти.
Вступив в штаты королевства без борьбы, без того горячего увле¬
чения и усилий, которыми она добилась освобождения коммун,
опа явилась туда в общем скорее с педоверпем, чем с радостью;
иногда смелая, чаще сдержанная, опа всегда приносила с собой
массу новых идей, которые из ее наказов переходили более или
мепее скоро, более или мепее полно в королевские ордонпансы.
Этой инициативой, результаты которой обнаруживались медлен¬
но и неопределенно, ограничивалась активная роль третьего
сословия в национальных собраниях; всякое его непосредствен¬
ное действие было сделало невозможным вследствие противодей¬
ствия обоих привилегированных классов или расхождения с ни¬
ми. Яснее, чем когда-либо,это можно было видеть в штатах 1615 г.,
и кажется, что плебейское сословие под влиянием такого опыта
с тех пор не придавало большого значения политическим правам.
Прошло 174 года, а генеральные штаты ни разу пе были соз¬
ваны короной, и обществепное мнение пе воспользовалось имев¬
шимися у пего силами, чтобы добиться их созыва 1. Ожидая
всего от власти, которая была заимствована у народа и рукамп
парода же заложила основы современного гражданского строя,
общественное мнение безоговорочно отдалось на полтора века
королевской власти. Опо стало на сторону чистой монархии как
символа общественного единства, до тех пор, пока это единство,
необходимость которого парод глубоко чувствовал, пе предста¬
вилось умам в более совершенных формах.
1 Во время смут Фронды генеральные штаты были дважды созывае¬
мы: сначала по собственной инициативе двора в его борьбе с буржуазией,
затем по настоянию дворянства в союзе с духовенством Филантропы в сое¬
динении с аристократической партией требовали штатов во время упадка
правления Людовика XIV. Регент думал их собрать, чтобы укрепить свою
власть; во время царствования Людовика XV о них совсем не было речи.

ГЛАВА S
ПАРЛАМЕНТ ПРИ ЛЮДОВИКЕ ХШ, МИНИСТЕРСТВО
РИШЕЛЬЕ, ФРОНДА
Возросшее значение парламента. — Его популярность, его вмеша-
тельство вдела государства. — Его ремонстрации 22 мая 1G15 г., возму¬
щение знатного дворянства. — Министерство кардинала Ришелье, его
внутренняя политика. —Собрание нотаблей в 1626 г. —Срытие укреп-
лоций. — Январский ордоннанс 1629 г. — Внешняя политика Рише¬
лье. — Непопулярность великого министра. — Противодействие третьего
сословия министерской диктатуре. — Коалиция высшего чиновничества.
Фронда. — Обсуждение политического акта четырьмя верховными пала¬
тами. — «День баррикад*. — Диктаторская власть парламента. — Он ми¬
рится с двором. — Фронда принцев, ее характер. — Триумф принципа
неограниченной монархии. — Развитие французского духа. — Успехи
просвещения и учтивости. — Влияние образованной буржуазии.
Здесь начинается новая фаза истории третьего сословия:
пустота, образовавшаяся в этой истории вследствие исчезновения
генеральных штатов, заполняется попытками прямого вмеша¬
тельства парижского парламента в дела королевства. Этот судеб¬
ный орган, призывавшийся в известных случаях королевской
властью к участию в политической жизни, стал пользоваться,
начиная с XVI в., этим обычаем, чтобы поддерживать ту мысль,
что оп представляет собой штаты и что в пх отсутствие он имеет
равную им власть *; когда же результаты последнего собрания
штатов обманули все надежды на реформу, ожидания общества
обратились к парламенту и уже не оставляли его до того дня,
когда пришел конец всему старому режиму. Более трех веков
парламент пополнялся лучшими людьми незнатных классов
и стоял в ряду высших учреждений государства; он подавал
пример неподкупности и других гражданских добродетелей,
пользовался почетом за свой патриотизм, свой блеск, свои богат¬
ства, даже за свою гордость; парламент имел таким образом все,
что нужно было для привлечения симпатий и доверия третьего
сословия. Пе разбирая, были ли основаны па действительных
правах притязания парламента па роль высшего судьи в деле за-
1 Парламент сам называл себя «генеральными штатами в малом раз¬
мере» (les états généraux au petit piéd).
437

коиодательства и регулятора королевской власти 1, его любили
за его готовность сопротивляться честолюбию фаворитов и ми¬
нистров, за его постоянную вражду к дворяпству, за усердие,
с которым оп поддерживал национальные традиции, ограждал
государство от всякого иностранного влияния и старался сохра¬
нить неприкосновенными вольности галликанской церкви. Его
называли августейшей корпорацией, августейшим сенатом, опе¬
куном королей, отцом государства, и его права и власть призна¬
вали столь же святыми и неоспоримыми, как права и власть
короны.
Тот аристократический характер, который придавала судеб¬
ным палатам наследственность должностей, не только пе умень¬
шал их веса в глазах среднего и низшего классов пации, но,
напротив, представлял в глазах последних лишнюю опору в деле
зашиты всеобщих прав и интересов. Эта действительная и непре¬
рывная власть, передаваемая от отца сыну, сохраняемая в непри¬
косновенности благодаря корпоративному духу в соединении
с фамильной традицией, казалась более прочной зашитой для
слабых и угнетенных, чем ненадежная преходящая прерогатива
генеральных штатов. В действительности же политический дух
судебных корпораций отличался менее широким и мепее беско¬
рыстным характером, чем то настроение, которым одушевлены
были при исполнении своих полномочий выборные представите¬
ли третьего сословия *. Если парламент в известных отношениях
1 В своих ремонстрациях Людовику XIII (1615г.)парламент хвалил-
сл, что занимает место ^совета принцев и баронов, которые исстари состоя-
ли при особе короля, т.е. при самом государстве*, и прибавляет: фВ знак
этого принцы и пэры Франции постоянно имели здесь место и совещатель¬
ный голос, проверяли законы, ордоннансы и эдикты, учреждение новых
должностей, мирные договоры и другие, более важные дела королевства,
по поводу которых ему (парламенту) посылаются официальные заявления,
для того чтобы он мог совершенно свободно подвергнуть их обсуждению,
оценить их полезность, внести разумные изменения, причем даже и то,
на что выразили свое согласие наши генеральные штаты, должно быть
проверяемо вашей палатой, так пактам находится место вашего королев¬
ского трона и вашего верховного суда* (Des états généraux, etc., v. XVIII,
2-me partie, p. 142).
1 В качестве примера можно указать на обсуждение в 1615 г. вопро¬
са об ежегодном сборе, взимание которого привело к наследственности
должностей. Палата третьего сословия в штатах требовала его отмены,
хотя большинство ее членов занимали судебные должности. Парламент
же собрался после того, как наказы были переданы королю, для того чтобы
протестовать против этой реформы и чтобы в то же время разоблачать
злоупотребления администрации; он допустил таким образом странное
смешение общественного интереса со своим частным. фВ понедельник 9 мар¬
та были большие прения в парламенте по поводу полетгы и некоторых дру¬
гих важных вопросов, которые хотела обсадить эта высокая корпорация.
...(Члены) ответили, что пришли занять места свои для того, чтобы выска¬
заться о делах, не только- по поводу полетты, но и об общем состоянии
королевства, которое управляется по усмотрению двух или трех государ-.
ственных министров, в корне нарушающих основные положения н законы
138

шел по их стопам, то в другпх, напротив, оп расходился со шта¬
тами; наиболее мужественные проявления его оппозиции нередко
оказывались продиктованными эгоизмом; у пего были кое-какие
пороки дворяпства, к которому оп был так близок. Но несмотря
на его колебания и слабости, те, которые терпели от злоупотре¬
блений, пе переставали верить ему и рассчитывать на него. Ка¬
залось, как будто из глубин народного сознания поднимался го¬
лос, который говорил: это паши люди, они не могут хотеть ниче¬
го другого, кроме блага народа.
Действительность во всяком случае не оправдала ожиданий,
да иначе быть и пе могло. Верховные палаты имели ту заслугу,
что они громко высказывали свое мнение, но их слова не подкре¬
плялись никакой санкцией. Будучи установлены королями для
того, чтобы отправлять суд, они не имели даже той тени полномо¬
чия от нации, которое — безразлично, дапо ли опо или предпола¬
гается — в той или иной степени предоставляет право действо¬
вать против воли мопарха. Как только наступал момент, когда
за ремонстрациями должны были последовать действия, когда
упорству власти надо было противопоставить средства прину¬
ждения, парламент оказывался лишенным надлежащих правомо¬
чий и силы; он должен был уступать или прибегать к союзникам,
более могущественным, чем оп сам: к принцам крови, к придвор¬
ным кликам, к недовольной аристократии. Если оп отказывался
во имя общественного интереса регистрировать какой-нибудь
эдикт или отмену существующего постановления и продолжал
при этом свободно и гордо держать себя, несмотря на изгнание
или арест своих членов, то роль его на этом и кончалась, если он
не заключал союза с честолюбцами, которым были чужды дело
народа и благо государства. Таким образом самые торжествен¬
ные манифестации патриотизма и независимости кончались лишь
безрезультатной процедурой или гражданской войной ради удо¬
влетворения интересов и страстей сильных мира сего. Благо¬
родные начинания и жалкие или пагубные результаты, граждан¬
ское мужество, вынуждаемое в сознании своего бессилия слу¬
жить дворянским интригам в заговорам, такова в сущности
история политических выступлений парламента. Уже первое
из этих выступлений,—если пе самое блестящее, то по крайней
мере одно из наиболее смелых, — обнаруживает эти черты, кото¬
монархии... При этом дошли до того, что стали высказывать мнении, уже
не имевшие непосредственного отношения к общему благу государства
(как, казалось бы, можно было ожидать, судя по речам предшествующего
дня) ; наиболее рьяные настаивали на вопросах общественного блага, дру*
гие направляли удары и стрелы свои единственно ради поддержания част¬
ных интересов судебных чинов, чтобы помешать уничтожению ежегодного
сбора, потому что многие льстили себя надеждой, что благодаря ему они
крепко сидят на должностях, как на своем наследственном и вотчинном
пмении* (Relation de Horimond Rapine, 3-me partie, p. 130, 131, 137).
439

рые мы находим в более широких размерах и в разнообразных
сочетаниях во время событий Фронды.
28 марта 1615 г., четыре дня спустя после роспуска генераль¬
ных штатов, парламент в общем собрании всех палат издал по¬
становление, приглашавшее припцев, герцогов, пэров и коронных
чиновников, имеющих место и совещательный голос в палате,
явиться туда, чтобы рассмотреть дела, которые будут предложены
в интересах королевской службы, блага государства и облегчения
положения народа. Этот созыв, произведенный без королевского
приказа, был актом, дотоле неслыханным; оп вызвал в обществе
великие ожидания, надежду увидеть, что верховные судебные
корпорации исполнят то, чего тщетно ожидали от штатов *.
Королевский совет был встревожен этим актом, как угро¬
жающим нововведением, и, отменив указ парламента контр¬
указом, оп запретил парламенту пренебрегать им, а принцам
и пэрам — являться по приглашению парламента. Парламент
повиновался; но он тотчас же вменил себе в обязанность соста¬
вить ремонстрации; новый приказ совета предписал ему прекра¬
тить это; на сей раз он не повиновался вовсе и продолжал соста¬
вление ремонстраций. Когда они были готовы, парламент потре¬
бовал аудиенции, чтобы прочитать пх перед королем, и его на¬
стойчивость, поддержанная общественным мнением, устрашила
министров; в течение почти месяца они вели переговоры, чтобы
это чтение пе состоялось; по парламент был непоколебим, и его
упорство победило. 22 мая он получил аудиенцию в Лувре и за¬
ставил короля в присутствии совета выслушать свои ремонстра¬
ции, из которых мы приводим несколько отрывков.
«Государь, ваш парламент предполагал созвать это собрание
высших сановников вашего государства, лишь если это окажется
угодным вашему величеству, дабы те, кто должен лучше всего о
том знать, правдиво изобразили вам растущий и умножающийся
с каждым днем беспорядок, ибо обязанность чиновников вашей
1 «Господа члены парламента собрались для того, чтобы продолжать
обсуждение оставшихся пунктов и остановиться на каком-либо решении
относительно того, что предстояло сделать и что было предметом совеща¬
ния. Вся Франция приковала взоры своп к этому великому ареопагу и вся
обратилась в слух, чтобы с воодушевлением узнать, что порешит собрание
первого сената Европы в стольтяжелые и испорченные времена, ибо ве¬
рили ему, чти он заменит слабые и робкие штаты, говорившие не иначе,
как через посредников и по приказу и согласно воле тех. кто желал полу¬
чить от депутатов лишь одобрение и утверждение -всего проведенного
и сделанного в государстве со времени смерти покойного короля... Я про¬
шу бога, чтобы он просветил их лучами своего святого духа, воспламенил
и укрепил их мужество, дабы они могли сделать больше добра бедному
народу, чем сделали штаты* (Relation de Florimond Rapine, 3-me partie,
p. Val et 143). Слова эти, написанные по поводу собрания всех палат на¬
кануне 28 марта, в еще большей степени применимы к решению, принятому
в этот день.
140

короны в таких случаях непосредственно указать вам зло, чтобы
найти исцеление при помощи вашей мудрости и королевской вла¬
сти, чему, государь, имеются примеры и разумные основания...
Те, кто хочет ослабить и принизить авторитет нашей корпора¬
ции, стараются отпять у нее всегда признававшуюся вашими пред¬
шественниками свободу представлять вам правдивые ремонстра¬
ции относительно того, что опа сочтет полезным для блага вашего
государства. Мы осмеливаемся сказать вашему величеству, что
вам дали дурной совет начать год своего совершеннолетия таким
количеством предписаний неограниченной власти, стараясь при¬
учить вас к действиям, к которым добрые короли, как вы. госу¬
дарь, прибегают лишь крайне редко* х.
Вместе с тем парламент осветил по-своему факты своей исто¬
рии, заявив, что оп занимает место совета великих баронов Фран¬
ции и что в силу этого права он во все времена вмешивался в го¬
сударственные дела; затем оп предложил список реформ наподо¬
бие наказов генеральных штатов. Он требовал, чтобы король
во внутренних и внешних делах вернулся к политике своего отца,
поддерживал бы те же самые союзные соглашения и придержи¬
вался тех ясе приемов управления; чтобы он позаботился об огра¬
ждении своего суверенитета от посягательства со стороны ультра-
моптапских учений и не допускал никакого вмешательства ино¬
странных интересов в ведение государственных дел. Парламент
сделал обзор всех непорядков администрации: расстройство фи¬
нансов, расточительность, чрезмерно щедрые подарки и пепсин
фаворитам, препятствия, чпппмые суду двором и высшим духо¬
венством, снисходительность королевских чиновников к откуп¬
щикам и ненасытная жадность министров. Оп указывал на воз¬
можность возмущения парода, доведенного до отчаяния, и закан¬
чивал свои ремонстрации следующими словами, исполненными
спокойной гордости: «Государь, мы просим нижайше ваше вели¬
чество позволить нам привести в исполпеппе решение, вынесен¬
ное в пстекшем марте месяце... В случае, если эти ремонстрации
вследствие дурных советов п козней заинтересованных лиц пе
могут быть приняты во внимание и постановление пе может быть
выполнено, да будет угодно вашему величеству признать за бла¬
го, чтобы парламентские саповникп торжественно заявили, что
ради освобождения своей совести перед богом и людьми, ради
блага вашей службы и сохранения государства они обязаны
будут назвать позднее вполне откровенно виновников всех этих
беспорядков и открыть обществу их злоупотребления* ’.
Па другой день, 23 мая, решенном совета было предписано
вычеркнуть эти ремонстрации из протоколов парламента и запре¬
щено судебной корпорации вмешиваться в дела государства без
1 Des états généraux, etc., v. XVII, 2-ше partie, p. 141—144.
1 Ibid., p. 172 et suiv.
141

предппсаппя короля. Парламент потребовал повой аудиенция
и получил отказ; несколько раз повторенные приказы предписы¬
вали ему выполнить постановления совета. Парламент сопроти¬
влялся, искусно используя все средства отсрочки, какие только
предоставляла ему вся эта процедура; но в то время, как он в своей
борьбе осторожно придерживался законной почвы, те лица, ко¬
торые были приглашены им для совещания, покидали Париж
и готовили все необходимое, чтобы взяться за оружие. Принц
Копдэ, герцог Вандом, герцоги Бульон, Майенн. Лонгвилль
и другие крупные сеньеры подняли те области, которыми они
управляли, обнародовали манифест против двора и возмутили
солдат именем молодого короля, насилуемого, как они говорили,
министрами. Воспользовавшись беспокойством, которое возбу¬
ждала в обществе угодливость правительства по отношению к рим¬
ской курии и его сближение с Испанией, они завлекли в свою
партию кальвинистских вождей *. Дело гугенотской веры было
скомпрометировано союзом ее последователей с мятежом аристо¬
кратов. Так начался для протестантов ряд ошибок и несчастий,
который закончился мятежом и осадой Ларошелн и привел к по¬
следовательной утере всех политических и военных гарантий,
какими их наделил нантский эдикт
Гражданская война, предлогом к которой послужили ремоп-
страцни парламента, вылилась только в передвижения войск да
в крупные грабежи, произведенные солдатами мятежных принцев.
В мирном договоре, заключенном в Лудэне ’ и обнародованном
в форме эдикта, было постановлено, что приказ об уничтожении
ремонстраций пе будет иметь силы и что права верховных палат
1 Герцогов Рогана, Субиза к Ла Тремуля и даже герцога Сюлли.
* <...Желая сколь возможно удовлетворить своих подданных так
называемой реформированной веры в их прошениях и челобитных, с ко¬
торыми они со своей стороны обратились, насколько они считали это необ¬
ходимым, как в вопросе свободы нх совести, так и в вопросе обеспечения
их личной и имущественной неприкосновенности..., его величество, по¬
мимо того, что имеется в недавно возобновленном эдикте..., признал за
ними и обещал, что все крепости, города и замки, которые были в их
руках до конца августа месяца текущего года, где только были гарни-
зоны по списку, составленному и подписанному его величеством, оста¬
нутся в нх руках под верховной властью и в повиновении у его вели¬
чества в течение восьми лет, считая со дня опубликования названного
эдикта. Что же касается других мест, которые они удерживают, где
нет вовсе гарнизонов, относительно их не буДет никаких изменений и
нововведений. По прршествии же названного восьмилетнего срока, хотя
его величество будет свободен от своего обещания в отношении данных
городов, а они (гугеноты) будут обязаны возвратить нх, однако же его
величество соглашается и обещает, что если в названных городах по
истечении срока будут удержаны гарнизоны и оставлен для командования
губернатор, никто из наличных командующих не будет смещен для того,
чтобы уступить место другому» (статья, составляющая добавление к
нантскому" эдикту, Corps diplomatique, v. V, 1-ге partie, p. 557 et 558).
* 6 мая 1616 г.	,
142

будут точно определены путем соглашения между королевским
советом и парламентом; что король в течение трех месяцев отве¬
тит на наказы генеральных штатов и на знаменитую статью на¬
каза третьего сословия о независимости короны 1. Но все эти
обещания, имевшие в виду общественную пользу, остались на
словах, выполнены же были лишь секретные статьи, которые
предоставляли вождям мятежа крепости в виде залога, знаки
отличия и шесть миллионов, подлежавших разделу между ними.
Получив такое удовлетворение, недовольные помирились со
своими противниками при дворе, и в делах воцарился такой же
беспорядок и анархия, как и раньше. Власть была раздроблена
на части и обессилена интригами придворных, которые оспари¬
вали ее друг у друга; составилось нечто вроде заговора с целью
отбросить Францию назад к порядкам, царившим до Генриха IV;
ряд поступков позволил говорить — одним в безумном во¬
сторге, а другим с глубоким огорчением, — что время королей
прошло и настало время сеньеров *; существовала постоянная
угроза полного расстройства администрации и расчленения ко¬
ролевства вследствие интриг честолюбцев,, в соединении с ино¬
странными интригами, — вот зрелище, которое представляло
правление Людовика XIII до того дня, когда государственный
деятель, предназначенный судьбами Франции к тому, чтобы
продолжить и завершить политическое дело Генриха Великого,
проскользнул к власти под сенью высокого покровительства и за¬
хватил по праву гения руководство важнейшими государственны¬
ми делами 3.
Кардинал Ришелье был не столько министром в точном зна¬
чении этого слова, сколько лицом, облеченным всеми полномо¬
чиями королевской власти. Его преобладающая роль в сбвете
как бы приостановила деятельность наследственной власти, хотя
монархия не перестала существовать. Казалось, это совершилось
для того, чтобы социальный прогресс, насильственно остановлен¬
ный со времени последнего царствования, снова мог продолжать¬
ся под влиянием толчка, данного своего рода диктатором, ум
которого был свободен от влияний, оказываемых па людей ко¬
ролевской крови фамильными и династическими интересами. По
странному стечению обстоятельств случилось, что слабый госу¬
дарь, которому суждено было дать свое имя правлению великого
министра, по своему характеру, влечениям, хорошим или дурным
качествам вполне подходил к подобной обстановке и подобной
роли. Людовик XIII, человек безвольный, но неглупый, не мог
обходиться без руководителя; сменив пескольйих, он остановил
1 См. эдикт, изданный в Блуа в мае 1616 г.. Recueil des anciennes
lois françaises, v. XVI, p. 83.
* Мемуары Сюлли, Collection Micbaud, 2-me série, v. Il, p. 388.
* 11 1624 r.
143

спой окончательный выбор па том, кого он признал паиболее спо¬
собным повести Францию к цели, которую оп сам видел и смутно
предчувствовал в своих меланхолических мечтах. Можно думать,
что неотвязно преследуемый мыслью о великих делах, совершен¬
ных плн задуманных его отцом, он чувствовал на себе бремя гро¬
мадных обязанностей, выполнить которые оп мог, лишь принеся
в жертву свою свободу человека и короля. Страдая по временам
от этого бремени, он поддавался искушению освободиться от
него и тотчас ясе снова подчинялся ему, побежденный свойствен¬
ным ему добросовестным отношением к общественному благу
и своим преклонением перед гением, блестящие планы которого
обещали порядок и благосостояние внутри страны, силу и славу—
во-вне 1.
В своих попытках нововведений Ришелье, будучи простым
министром, далеко превзошел в смелости великого короля, кото¬
рый ему предшествовал. Оп задумал настолько ускорить движе¬
ние к гражданскому единству и равенству и добиться здесь таких
результатов, чтобы возвращение назад стало уже невозможным.
После царствования Филиппа Красивого королевская власть
отступилась от своей революционной задачп и склонилась перед
реакцией феодальной аристократии; после Карла V снова про¬
изошел поворот назад; дело Людовика XI едва пе погибло во
время волнений XVI в., а дело Генриха IV было поставлено под
угрозу пятнадцатью годами смут и слабости власти. Для того
чтобы оно не погибло совсем, нужны были три вещи: чтобы выс¬
шая аристократия была приведена в полное повил «пение королю
и закону, чтобы протестантизм перестал быть вооруж чшой пар¬
тией в государстве и чтобы Франция могла свободно выбирать
себе союзников, руководствуясь соображениями своей выгоды
и европейской независимости. К достижению этой троякой цели
министр-король приложил всю мощь своего ума, свою неутоми¬
мую энергию, пылкую страсть и героическую силу характера *.
Его повседпевпое существование было ожесточенной борьбой
против вельмож, королевских родственников, верховных палат,
против всей знати и всех корпораций, имевшихся в стране. 4tq-
1 См. «Политическое завещание» кардинала Ришелье.
• «Когда ваше величество решили дать мне доступ в ваши советы
и одновременно оказать мне великое доверие, поручив ведение ваших дел,
вто времп, сказать по правде, гугеноты делили с вами государство, сенье-
ры вели себя так, словно они не были вашими подданными, а наиболее
могущественные губернаторы провинций — словно они были государями
в своих областях... Я мог бы еще сказать, что союзы с иностранными дер¬
жавами были в пренебрежении; что'частные интересы ставились выше го¬
сударственных; одним словом, достоинство королевской власти было на¬
столько принижено и так непохоже на то, чем оно должно быть, вследствие
нерадения тех, в чьих руках вто время главным образом сосредоточива¬
лось ведение дел, что было почти невозможно распознать его» (Testament
politique de Richelieu, 1-re partie, p. 5, Amsterdam 1788).
144

бы привести всех в состояние подчинения п порядка, оп поднял
королевскую власть выше семейных уз и выше обязывающей силы
прецедентов; в ее сфере он обособил ее как чистую идею, как
живую идею общественного спасения и национального блага
С высоты этого принципа оп внес в деятельность высшей
власти бесстрастную логику и безжалостную суровость. Он был
столь же беспощаден, как и бесстрашен; оп попирал уважение
к формам и судебным традициям. Он приговаривал к смерти че¬
рез назначенных им самим комиссаров, поражал вплоть до са¬
мых ступеней трона врагов государства — это были в то же время
и его враги, — смешивая свои личные счеты с государственным
возмездием. Никто ие может сказать, насколько искренним было
то спокойствие совести, которое оп проявил в своп последние
минуты •: одному богу были известны его затаениые мысли. Мы,
люди, пожавшие отдаленные результаты его бессонных ночей
и его патриотической преданности, не можем не преклоняться
перед этим решительным человеком (homme de révolution), ко¬
торый расчистил путь для нового общества. Ио слава его имеет
мрачный оттенок: он пожертвовал всем ради успеха своего пред¬
приятия, заглушив в самом себе и подавив в благородных нату¬
рах вечные принципы морали и человечности 1 * 3 * * * * * * 10. Видя совершен¬
ные им великие дела, испытываешь чувство удивления и благо¬
дарности, но п0н всем желании его невозможно любить.
Самые бесстрашные новаторы сознают, что им необходима
поддержка общественного мнения. Прежде чем приступить к осу¬
ществлению своих политических замыслов, Ришелье захотел под-
1 «Общественная польза должна составлять единственную цель госу¬
даря и его советников* (ibid., 2-me partie, p. 222). «Полагать, что, будучи
сыном или братом короля или принцем крови, можно безнаказанно произ¬
водить смуты в королевстве, это значит обманывать себя. Гораздо разум¬
нее позаботиться об укреплении государства и королевской власти, чем
обращать внимание на их положение... Сыновья, братья и другие род¬
ственники коррлей так же подчинены законам, как и другие, и в особен¬
ности, когда идет дело об оскорблении его величества* (Mémoires du car¬
dinal de Richelieu. collection Michaud. 2-me série, v. VIII, p. 407).	*
1 «Когда духовник спросил его, не прощает ли он своим врагам, Ри¬
шелье ответил,*что у него не было других врагов, кроме врагов государ¬
ства* (Mémoires de Montrât. collection Michaud, 3-me série, v. V, p. 133).
См. также Mémoires de Monfchal, p. 268, Rotterdam 1718.
3 «Кардинал Ришелье признал преступлением то, что в прошлом сто¬
летии составляло добродетели людей, подобных Мирону, Гарлэ, Марилья-
ку, Пибраку и Фэ. Эти мученики государственного долга, которые благо¬
даря своим добрым и святым правилам уничтожили больше интриг, чем
их могло вызвать золото Испании и Англии, являлись защитниками уче¬
ния, за соблюдение которого кардинал Ришелье сослал г. президента Ба-
рильона в Амбуаз, и он же стал наказывать должностных лиц зато, что они
исповедовали истины, в защиту которых данная ими присяга обязывала
их жертвовать жизнью» (Mémoires du cardinal de Retz. collection Michaud
et Poujoulat, p. 50).
10 Тырря. И«бр«ш»	145

вергнуть их испытанию торжественного обсуждения, чтобы они
вернулись к нему подтвержденными своего рода народным при¬
знанием. Оп не мог и подумать о созыве генеральпых штатов;
он сам был членом собрания 1614 г. и видел штаты в деле, к тому
же его деспотический ум не терпел этих крупных собраний; мо¬
ральной поддержки, которая была ему нужна, оп искал в собра¬
нии нотаблей. В ноябре 1626 г. оп пригласил 55 лиц по своему
выбору: 12 членов духовенства, 14 — дворянства, 27 представи¬
телей верховных палат, вместе с государственным казначеем Фран¬
ции и купеческим старшиной Парижа. Брат короля, Гастон, был
председателем, маршалы Ла Форс и Бассомпьерр—вице-председа¬
телями собрания; но заседавшие в нем дворяне, по большей части
члены государственного совета, принадлежали скорее к админи¬
страции, чем ко двору; в собрании не было ни одного герцога
или пэра, пи одного губернатора провинции 1.
Перед этим собранием избранных людей, в котором предста¬
вители третьего сословия составляли более половины, Ришелье
лично развил весь план своей внутренней политики Иницпа-
тнва предложений исходила от правительства, а не от собрания;
одна и та же мысль проникала все, как вопросы, так н ответы,
и в работе, результатом которой была окончательно ярппятая
редакция, трудно различить, какая доля принадлежит министру
и какая — нотаблям. Принципы управления, соответствующие
социальному гению Франции и ее будущности, были установлены
с общего согласия: налоги должны распределяться так, чтобы
производящие и нуждающиеся классы не были ими чрезмерно
обременены; главным двигателем национального благосостоя¬
ния является промышленность и торговля, поэтому нужно ста¬
раться обеспечить этим занятиям все более видное место и окру¬
жать их почетом; необходимо, чтобы мощь государства опиралась
на постоянное войско, в котором чины были бы доступны для всех
и которое распространяло бы воинский дух в незнатных классах
нации. Что касается обещанных собранию или потребованных
им мероприятий, то главные из них имели в виду понижение го¬
сударственных расходов до уровня доходов и сокращение непро¬
изводительных расходов в пользу расходов производительных;
увеличение флота в целях развития заморской торговли; органи¬
зация больших торговых компаний и возобновление внутри стра¬
ны крупных работ по прорытию каналов; защита трудового
люда против необузданности военных посредством строгого поли-
и< некого надзора и аккуратной выплаты жалованья, наконец,
1 Собрание открылось 2 декабря в большом аале Тюльернйского
дворца.
1 См.его речь и речь хранителя печати Марильяха в протоколах собра¬
ния 1626 г. Des états généraux, etc., v. XVI11, p. 207 et suiv.
146

срытие по всем провинциям крепостей п замков, бесполезных
с точки зрения обороны страны1.
Собрание нотаблей разошлось 24 февраля 1627 г., и тотчас
же была назначена комиссия для того, чтобы собрать в один за¬
конодательный свод реформы, только что обещанные, и другие,
в которых должен был заключаться ответ на наказы штатов 1614 г.
Одновременно начали приводить в исполнение самую ощути¬
тельную, одну из популярнейших реформ, пмеппо срытие кре¬
постей, опорных пунктов мятежного дворянства и наемников эпо¬
хи гражданских войн. В каждый решительный момент движения
к национальному единству такие разрушения совершались по
приказу королей. Карл V, Людовик XI, Генрих IV ополчались
против замковых укреплений, чтобы смирить феодалов; в этом
отношении, как и в остальном, Ришелье сделал огромный шаг
вперед по сравнению со своими предшественниками. Проведение
мер, необходимых для того, что можно назвать политической ни¬
велировкой французской территории, он поручил провинциям
и муниципалитетам, и с одного .конца государства до другого
поднялись плебейские массы, чтобы собственными руками разру¬
шить стены замков, этих притопов тирании и разбоя, проклинать
которые они учили своих детей из поколения в поколение. По
образному выражению одного выдающегося историка, «города
набросились на крепости, деревни на замки, каждый на предмет
ОВОш ненависти»’. По в великой расправе, совершеннмп страши!
над самой собой, царствовал порядок, нередко свидетельствую¬
щий о глубине народных чувств; не было совершено ни одного
ненужного опустошения, только рвы были засыпаны, форты
и бастионы срыты, т. е. уничтожено все, что давало возможность
вооруженного сопротивления; то, что могло служить лишь па¬
мятником прошлого, осталось нетронутым.
Между тем комиссия по законодательной реформе продол¬
жала свою работу под председательством хранителя печати Ма-
рильяка. Результатом ее работ был январский ордоппанс 1629 г.,
равный по значению великим ордоппапсам XVI в. и более зна¬
чительный, чем они, по своим размерам. Новый свод заключал
в себе не менее 461 статьи. Оп охватывает все области закопода-
тел!»ства: гражданское и уголовное право, полицию, церковные
дела, народное образоваппе, суд, финансы, торговлю, армию,
флот. Вдохновленный желаниями нации и вместе с тем идеями
Ришелье,он посит на себе печать этих идей, хотя великий министр
не претендовал па участие в составлении какой-либо части
1 См. у Forbonnais, Recherches, v. I, p. 205, выдержки из резолю¬
ций собрания; см. также королевскую декларацию 1 марта 1627 г. (Dos
états généraux, etc., v. XVIII, p. 292 et suiv.). *
* U. Martin, Histoire de France, v. XII, p. 527.
W*	z	f 447

кодекса п хотя парламентская оппозпцпя, пастроеппая про¬
тии этого мудрого творения, в насмешку связала с ним другое
имя Ч
Ордоппапс, илп, вернее, кодекс 1629 г., имел целью дать
сразу ответ на требования и последних генеральных штатов,
п двух собраний нотаблей2. Средн статей, составленных но нака-
зам( 1615 г., большинство было заимствовано из наказа третьего
сословия; занимаясь их анализом, я замечу только, что во мно¬
гих случаях данный ответ отстает от пожеланий пли несколько
от них отступает. Чувствуется, что законодатель старался при¬
мирить расходящиеся интересы сословий и что он хотел ограни¬
чить реформу известными пределами. Если третье сословие до¬
билось уничтожения баналитетов, пе опиравшихся на определен¬
ное право, и незаконной барщпны, то на его пожелание об осво¬
бождении крепостных вовсе пет ответа ’. Время свободной де¬
ревни еще не настало, время свободных городов уже прошло.
Лишь в уклончивых выражениях ордоннанс отвечает на требо¬
вание эмансипации муниципального управления, в то же время
самовольно устанавливая единообразие муниципального строя;
оп настаивает, чтобы все городские управления были организо¬
ваны, насколько возможно, по образцу парижского 4. С этими
тенденциями к единообразию ордоннанс соединил другие, не ме¬
нее плодотворные для национального развития. Оп вводит в ар¬
мию демократический принцип, открывая людям всякого зва¬
ния доступ ко всем чинам; он ослабляет для дворянства необхо¬
димость, под страхом потери звания, заниматься исключительно
военной профессией; он отвлекает крупную буржуазию от чи¬
новного честолюбия в сторону торговли; он приглашает всю *
1 Судебные чины старались поднять насмех ордоннанс 1629 г., назвав
его «кодексом Мишо* (code Michau), но имени его редактора, хранителя пе¬
чати, Мишеля де Марильяка. См. об оппозиции парлам*нта этому ордон-
иансу, Mémoires du cardinal de Richelieu, collection Michaud et Poujoulat,
2-mo série, v. VII, p. 587etsuiv.
• Собрания 1617 г., о котором я пе упоминал, и с бранил 1626 г. См.
ордоннанс в отпет на жалобы штатов, собранных в Париже в 1614 г., и со¬
браний нотаблей, созывавшихся в Руане и в Париж- в 1617 г. и 1626 г.
(Recueil des anciennes lois françaises, v. XVI, p. 223 et suiv.).
* Ордоннанс 1629 г., ст. 206 и 207. См. выше, в гл. VII, содержание
наказа 1615 г.
♦ «...Предписываем, чтобы выборы купеческих старшин, мэров, эше-
венов, капитулов, присяжных, консулов, прокуроров,синдиков... и других
должностных лиц в городах производились вустановлснных формах^ без
происков и монополий, из лиц наиболее подходящих и способных испол¬
нять эти обязанности для блага нашей службы и для успокоения и безопас¬
ности названных городов... II чтобы удержать наших подданных в боль¬
шем порядке и спокойствии, желаем и предписываем, чтобы городские кор¬
порации и учреждения, а также характер их организации и управления
по всему нашему королевству были по возможности такими же, как в на¬
шем добром городе Париже...» (ордоннанс 1629 г., ст. 412).
148

пацпю стать па путь промышленной деятельпости. Вот текст
трех его статей:
«Солдат по заслугам своим может повышаться в должностях
п чинах до чина капитана и выше, если он окажется достойным» \
«Дабы побудить наших подданных всякого звания и положе¬
ния заняться торговлей и морским транспортом и желая объ¬
явить о нашем намерении — возвысить и окружить почетом тех,
кто будет этим заниматься, мы постановляем, что все те дворяне,
которые лично или через посредников войдут в компанию или
возьмут пай в делах с кораблями^ припасами и товарами, не бу¬
дут лишены дворянского достоинства, а всякое не принадлежа¬
щее к дворянству лицо после пятилетпего владения кораблем
в 200—ЗОО.топн получит дворянские привилегии на то время,
пока оно будет продолжать держать такой корабль в торговле,
но при условии, если этот корабль построен в нашем королев¬
стве и не иначе; а в случае смерти лица, занимавшегося торго¬
влей в течение пе мепее 15 лет, мы повелеваем, чтобы его вдова
пользовалась той же привилегией во время ее вдовства, равно
как и его дети, с условием, чтобы один из последних продолжал
ведение торговли и держал корабль в течение 10 лет. Повелеваем
кроме того, чтобы оптовые торговцы, которые имеют склады и не
занимаются розничной продажей, или же купцы, которые сде¬
лаются эшевенами, консулами или старостами корпораций, могли
получать дворянское достоинство и занимали место во всех обще¬
ственных и частных собраниях непосредственно после наших ге¬
неральных лейтенантов, советников президиальных судов
и наших генеральных прокуроров в этих судах, а также других
королевских судей, которые там окажутся»’.
Призываем наших подданных, у которых будут к тому сред¬
ства и старание, входить в союзы и образовывать вместе добрые
и прочные компании и общества торговые, мореходные и купече¬
ские в той форме, какую опп найдут паилучшей. Обещаем их
охранять и защищать, одарять их привилегиями и особыми ми¬
лостями и поддерживать их всякими способами, каких они по¬
желают для доброго ведения и успеха их торговли»
Все, что было возможно в смысле общественных улучшений
в эпоху Ришелье, было выполнено этим человеком; его ум охва¬
тывал все, его практический гений ничего не упускал из виду,
с удивительным искусством оп переходил от целого к частно¬
стям, от идеи к действиям. Одновременно и с одинаковым вни¬
манием руководя множеством крупных и мелких дел, везде при¬
сутствуя лично или мысленно, он обладал в исключительной мере
универсальностью и свободой ума. Будучи князем римской церк-
1 Ордоннанс 1629 г., ст. 229.
» Ibid., ст. 452.
* Ibid., ст. 429.
149

вн, оп хотел, чтобы духовенство стало национальным; победив
кальвинистов, оп карал лишь мятеж и уважал право совести1;
дворянин по происхождению и проникнутый дворянской гордо¬
стью, оп действовал так, как будто взял на себя миссию подго¬
товить господство третьего сословия. Конечная цель его внутрен¬
ней политики состояла в том, чтб позволяло буржуазии расти
и поглощать все классы, — это было содействие успехам торговли
и просвещения, покровительство труду, как умственному, так
и физическому. Кроме королевского Ришелье признавал лишь
одно звапие, равное его собственному, — звание писателя и мы¬
слителя; он хотел, чтобы человек, носивший имя Шапелэпа или
Гомбо, разговаривал с ним, пе снимая шляпы. По в то время,
как посредством крупных мер, регулировавших торговлю, и че¬
рез посредство великого литературного учреждения* Ришелье
создавал для ротюры многочисленные почетные места па государ¬
ственной службе вне рамок бюрократии, в то же время он подчи¬
нял неограниченной власти старинные вольности городов и про¬
винций. Местные штаты, муниципальные конституции, все, что
в качестве прав выговорили себе области, присоединенные к ко¬
роне, все, что создала буржуазия в свой героический век, оп уни¬
зил более чем когда бы то ни было. Это причиняло страдания
плебейству, страдания, к сожалению, необходимые, по от этой
необходимости не терявшие своей остроты и сопровождавшие
каждый критический момент в появлении па свет современной
централизации.
Что касается внешней политики великого министра, то эта
сторона его деятельности, пе менее изумительная, чем рассмотрен¬
ная выше, имеет к тому же то поразительное достоинство, что се
значение не утратилось ни от времени, пи от европейских рево¬
люций; по прошествии двух веков она остается для нас такой же
жизненной и пациопальпой, как и в первые свои дни. Это пмеппо
та политика, которая со времени падения империи и возрождения
конституционной Франции пе переставала быть, так сказать,
одним пз элементов национального сознания. Поддеряшвать
независимые национальности, освобождать притесняемые, ува¬
жать естественные связи, образуемые общностью происхождения
и языка, приносить мир и дружбу слабым, вести войну с темп,
кто подавляет всеобщую свободу и цивилизацию, — словом, вся
совокупность обязательств, налагаемых нашим демократическим
1 В силу договора, заключенного в Алл 28 нюня 1629 г., нантский
эдикт был подтвержден к закреплен королем торжественной присягой.
’ См. грамоту от января 1635 г. об учреждении Французской акаде¬
мии; грамоту, учреждавшую должность главноуправляющего морским
флотом и навигацией в октябре 1626 г.; грамоты'июля и ноября 1634 г.
и мартовский эдикт 1642 г., предписывавшие образование и поддержание
компании Вест-Индии (Recueil des anciennes lois françaises, v. XVI,
p. 418, 194, 409, 415, 540).
150

либерализмом, была заключена по существу в плане внешней
политики, продиктованном королю государственным деятелем,
идеалом которого во внутреннем управлении была абсолютная
власть1 *.
По вопросу о правах Франции на расширение, благодаря ко¬
торому она получила бы окончательные границы, вопросу, часто
ставившемуся за последние трп столетия п сейчас еще пе решен¬
ному, Генрих IV говорил: <Я твердо желаю, чтобы испанский
язык остался за пспапцем, немецкий за немцем, но вся область
французского языка должна быть моей»’. Современник Ришелье,
быть может один из доверенных его людей, приписывает ему сло¬
ва: «Цель моего управления следующая: восстановить естествен¬
ные границы Галлии, отождествить Галлию с Францией и везде,
где была старппная Галлия, образовать новую»3. На основе ком¬
бинации этих двух принципов, взаимно умеряющих друг друга,
должно было сложпться, когда пришло время, окончательное
определение французской территории, которой мы владеем па
закоппом и вечном основании, па основании двойного права —
естественного и исторического.
Идея повой европейской политической системы, основанной
па равновесии соперничающих сил, системы, где Франции, не для
собственной выгоды, а для поддержания общей независимости,
должно было принадлежать первенство, отнятое у Испании,
эта идея Генриха Великого, исчезнувшая после его смерти, как
мечта, была осуществлена Ришелье посредством сделок и побед.
Когда министр Людовика XIII умер, измученный неустанным
трудом для отечества4, дело это было почти завершено; ловкая
1 Любопытно, с какой симпатией к делу европейской эмансипации
он сам высказывается о своем вмешательстве в дела Италии, Германии
и Нидерландов. Какое бы ни совершалось военное или дипломатическое
событие, для него дело идет об освобождении государя или народа от «при¬
теснения испанцев*, от «тирании австрийского дома*, от ужаса, причинен¬
ного «ненасытной жадностью* этого дома, «враждебного покою христиан¬
ского мира», отом, чтобы остановить «его узурпации», заставить его «отдать
то, что оп пе по праву захватил* в Швейцарии или Италии, обеспечить
«всю Италию* от «несправедливого притеснения» с его сторо1гы, стоять
на-страже «блага всей Италии*, спасти и обеспечить против Австрии права
имперских князей (Testament politique du cardinal de Richelieu, 1-ro par¬
tie, chap. I, p. 9, 10, 14, 15, 18, 24, 25 et 26).
* Mathieu, Histoire du règne de Henri le Grand, v. 11, p. 444.
• «Hic ministcrii mei scopus: restituere Galliae limites, quos natura
praefixit.. confundere Galliam cum Francia et ubicumque fuit antiqua Gal-
lia, ibi restaurare novam* (Tcstamcntum politicum, ap. Pétri Labbe, Elogia
Sacra, etc., ed. 1706, p. 253 et suiv.). Документ, заключающий в себе эти
замечательные слова и появившийся менее, чем через год после смерти
кардинала, — не что иное, как преувеличение, по всей видимости, подлин¬
ных его слов. Ришелье любил раскрываться перед друзьями; он диктовал
часто окружавшим его людям, и, также, как за .Наполеоном, любопытные
записывали его беседы.
4 4 декабря 1642 г.
<51

настойчивость в соединении с блистательными военными дей¬
ствиями \ привели менее чем в 5 лет к основному акту европей¬
ской реорганизации — к славному Вестфальскому миру2. Из
всего созданного великим государственным деятелем его внешняя
политика лучше всего была понята его современниками; возвы¬
шенным умам она представлялась прекрасной без всяких огово¬
рок в отношении остального люди обнаруживали сомнение
или отвращение. Так же, как после правления Людовйка XI,
общественное мнение поднялось против революционных действий
правительства. Даже те классы, которые должны были выиграть
от нивелировки дворянского быта и от предппсаппого всем по¬
рядка, пе столько обратили внимание па подготовлявшееся для
них будущее, пе столько почувствовали важность цели, сколько
возмущались насильственным характером средств и выражали
недовольство Крайностями произвола.
Эта реакция третьего сословия против министерской диктату¬
ры, т. е. против наиболее смелого новаторства в деятельности
королевского правительства, составляла идейную основу и источ¬
ник (aliment) .междоусобных войн Фронды. Я касаюсь здесь од¬
ного из самых любопытных и в то же время наиболее известных
событий XVII в., эпизода, живо затронутого в известных всем
мемуарах и в наше время основательно изученного выдающимися
писателями ♦; я пе стану его излагать даже кратко, так как зада¬
ча настоящего сочинения состоит в том, чтобы быстро пробегать
по тем периодам, о которых история высказывается сама, и оста¬
навливаться па тех, где она молчит. За те 4 года, которые охва¬
тывает движение Фронды, надо различать два периода: один пред¬
ставляет, по крайней мерс по внешности, черты, свойственные
конституционным революциям новейших времен; другой воспро¬
изводит лишь внешний образ смут правления Людовика XIII
и несколько неясных черт волнений Лиги. Лишь первый пол-
1 Победы при Рокруа, Нордлингепе и Лансе.
’ Подписанный в Мюнстере 24 октября 1648 г.
* Вуатюр в одном из своих писем пытается дать оценку Ришелье, еще
при жизни его, с точки зрения потомства: «Когда двести лет спустя наши
потомки прочтут в истории пашей, что кардинал Ришелье... если у них
окажется хоть капля французской крови в жилах и сколько-нибудь любви
к славе родины, будут ли они в силах читать об этом без увлечения им?
и как, по-вашему, будут ли они его меньше любить или уважать за то,
что в его время ренты городского аайма уплачивались несколько позднее
или что в счетную палату посадили нескольких новых чиновников? Все
великие дела дорого стоят» (письмо 74, изд. 1701 г., стр. 179).
* De Sl.-Aulaire, Histoire de la Fronde: Bazin, Histoire de France
sons le ministère du cardinal Mazarin. (Первый из авторов восхваляет пар¬
ламент; второй видит во Фронде только интригу аристократии. Фронда
имеет в настоящее время огромную литературу. Новейший труд — Made-
laine, La Fronde, 1934. т- Ред.]
152

постыо входит в псторию третьего сословия п должен запять в пей
важное место; им я и ограничу свои замечапия.
Известно, среди каких обстоятельств в июне 1648 г. четыре
верховные палаты, т. е. парламент, счетная палата, судебная
палата по делам о налогах и большой королевский совет, соста¬
вили союз для общего сопротивления королевской власти, нахо¬
дившейся в малолетство Людовика XIV в руках его матери 1 и
кардинала Мазарини. Известно, что этот союз судебных корпора¬
ций, заключенный во имя их частной выгоды, чтобы сохранить
безвозмездно право на должности, связанное с ежегодным взно¬
сом2, скоро обратился в защиту общественных интересов и в тре¬
бование государственной реформы. Сигнал к оппозиции, подан¬
ный высшей магистратурой, объединил вокруг нее всех, кто по¬
страдал раньше пли еще терпел от диктаторского режима, кото¬
рый Ришелье павязал Франции и который сохранился после пего,
но уже без его духовной мощи и его гения3. Пришли в движение не
только непосредственно затронутые интересы, но и взгляды, убе-
ждепия и страсти; масса различных элементов, обломки прошлого
или зачатки будущего, содействовали этому брожению умов.Спра*
ведливые жалобу отягощенного налогами народа и злоба поте¬
рявшего привилегии дворянства; традиции свободы, связанные с
генеральными штатами или провинциями и городами, и идея выс¬
шей свободы, возникшая из изучения классической древности
и благодаря успехам современной мысли; более пли менее смут¬
ная потребность в законных гарантиях и правильной конститу¬
ции; наконец работа воображения, разгоряченного примером тог¬
1 Аилы Австрийской, негласной жены кардинала Мазарини. Опа
была объявлена регентшей (в 1643 г.), вопреки завещанию Людовика XIII,
с согласил самого же парламента, который рассчитывал при ней приобро*
сти решающее влияние на дела, но обманулся в своих ожиданиях: власть
оказалась в цепких руках Мазарнни, ученика и ставленника кардинала
"Ришелье. — Ред.
1 Этот взнос, обусловивший собою наследственный характер долж¬
ностей, был установлен лишь на 9 лет. По истечении срока, в 1648 г.,
эдикт, возобновлявший его на обычный периох предписал сделать удер¬
жание из жалованья чиновников судебных корпораций за 4 года. См.
выше, гл. VII,'стр. 117 и слех
3 «Хотя со времени смерти блаженной памяти короля Людовика XIII
принцы, крупные сеньеры и чиновники, вспоминая о великих несправед¬
ливостях и невыносимых страданиях, которые были причинены им и все¬
му государству теми, кто завладел безграничной властью при короле под
новымимепем первых министров государства, протестовали громко, что
не потерпят, чтобы частное лицо в такой мере поднялось на плечах короля
и к притеснении) всех, тем не менее, благодаря чрезмерной доброте их слу¬
чилось, что иностранец, именуемый Юлием Мазарини, водворился в этой
верховной должности» («Прошение трех сословий, представленное госпо¬
дам членам парламента в 1648 г.» (современный памфлет). Mémoiresd’Orner
Talon, collection Micbaud, 3-me série, v. VL, p. 31Q.
153

дашней Апглпп1,— вот каковы были те движущие силы, кото¬
рые придали событиям первой Фронды * свойственный им харак¬
тер мощи и новизны; вот что, одним словом, превратило пеоднок-
ратпо происходившее прежде столкновение между двором и дер¬
жателями судебных должностей па этот раз в начало революции.
Что касается знаменитого акта, обсуждавшегося 60 депута¬
тами верховных палат, акта, который явился как бы хартией
прав, навязанных королевской власти в форме парламентского
постановления ’, то при любом подходе к вопросу невозможно
отрицать его значение. По своей форме это была узурпация
законодательной власти при помощи традиционного права пар-
нта на ремонстрации, а по существу этот своего рода основ¬
ной закон совпадает с пашпмп современными хартиями, посколь¬
ку он давал определенные гараптпп против произвольных обло¬
жений и произвольных арестов. Его текст гласит: «Никакие
подати и сборы не будут налагаемы иначе, как в силу эдиктов
и деклараций, правильно и точно проверенных в верховных пала¬
тах прп полной свободе голосования... Никто из подданных ко-
роля, какого бы оп пи был звания и положения, пе может быть
удерживаем под арестом дольше 24 часов, пе будучи допрошен
согласно ордоппапсам и передан тому судье, которому он подсу¬
ден (juge naturel)*4. [Помимо права вето в финансовых вопросах,
высшие верховные палаты прпсваивали себе точно такое же право
по вопросу об учреждении новых должностей; вооруженные таким
образом против всякого закона, который мог бы пзмепить их со¬
став, они должны были стать первой властью в государстве ь.
Если бы — вещь невозможная — побеждеппая в то время
королевская власть согласилась на подобные условия, Франция
превратилась бы в монархию, ограниченную законным воздей¬
ствием судебных корпораций, поднятых до уровня политических
учреждений. В настоящее время пе может быть никакого сомпе-
пия в том, что подобное устройство, отличаясь большей упоря-
1 В Англии как раз тогда, в процессе развития Великой английской
революции,был казнен (30 января 1649 г.) король Карл I Стюарт и провоз¬
глашена республика «без короля и палаты лордов*. — Ред.
* Т. е. Фронды 1648 и 1649 гг.
* Решения, постановленные в собрании верховных палат, заседавшем
в палате св. Людовика 30 июня 1648 г. (Recueil des anciennes lois françai¬
ses, v. XVII, p. 62 et suiv.).
« Решения верховных палат и т. д., ст. 3 и 6. Ст. 3 угрожала смерт¬
ным приговором всякому, кто участвовал в наложении или сборе подати,
не утвержденной посредством проверки; шестой статье был дан заголовок
«Статья об общественной безопасности*.
* «Никакая новая должность, судебная или финансовая, не может
впредь быть учреждаема иначе, как посредством эдиктов, проверенных
в верховных палатах при волной свободе голосования, и прежнее устрой¬
ство названных верховных палат не может быть изменено или заменено*
(ibid., р. 19).
154

дочеппостью в сравнении с неограниченной монархией, сделало
бы меньше для будущего страны. Но для нас в этом черновом
наброске революции симпатичен порыв, одушевивший его па мгно¬
вение, симпатичен дух демократии, который отражается в не¬
скольких памфлетах того времени и пробивается в речах парла¬
ментских ораторов. У одного из самых умеренных можно найти
утверждение такого рода: короли равны другим людям согласно
общему принципу природы; лишь власть различает нас. Власть,
которой обладают государи, зависит от подчинения пх подданных.
Короли обязаны своим положением и своим могуществом различ¬
ным классам людей, которые повинуются им и среди которых
знатные составляют наименьшую часть. Служебная исполни¬
тельность чиновников, искусство ремесленников, терпение сол-
дМ, все трудящиеся содействуют укреплению и сохранению го¬
сударства. Помимо парода государства пе моглп бы существо¬
вать вовсе, и монархия была бы лишь идеей *.
Согласно обычному течению революций и во Франции был
момент кризиса, когда правительство, устав сопротивляться,
пошло па частичные уступки •. И когда страшный голос, голос
масс заявил: слишком поздно,—тогда за борьбой па закоппой
почве последовали насильственные действия, а в ответ па попытку
двора произвести переворот * в Париже поднялось восстание, ко¬
торое повторило черты одного из наиболее знаменитых мятежей
Лиги и было также названо днем баррикад. Подобной название,
появляясь па страницах истории, возбуждает теперь пе простое
любопытство, пбо с ним соединяются для пас тяжелые и мрачные
воспоминания 4. Перечитывая воспоминания современников о со¬
бытиях 27 августа 1648 г., невольно задумываешься прп встрече
с такими подробностями: «Все без исключеппя взялись за оружие;
можно было видеть пяти-шестплетних детей с кинжалами в ру¬
ках, можно было видеть матерей, которые сами приносили им
это оружие. В Париже за каких-нибудь два часа появилось свыше
1 200 баррикад, украшеппых знаменами п снабженных оружием,
какое только/осталось в целости от Лиги. Па улице Нев-Нотр-
Дам я между прочим видел мальчугана 8—10 лет, который ско-
1 Mémoires d’Omer Talon, collection Michaud, 3-me série, V. VI, p. 259.
Текст немного изменен путем устранения ораторской формы или не¬
сколько устаревших выражений,- с целью придать ему больше ясности.
• См. эдикты, изданные в течение июля 1648 г., в особенности декла¬
рацию короля, заверенную в парламенте в торжественном заседании
31 июля и озаглавленную: «Установления, касающиеся суда, полиции, фи¬
нансов и мер для облегчения подданных короля* (Recueil des anciennes
lois françaises, v. XVII, p. 84 et suiv.).
* Арест советника Брусселя и президентов Шартона и Бланме-
ниля.
♦ Тьерри имеет в виду события февраля и нюня 1848 г. — Ред.
155

рее тащил за собой, чем пес, копье, наверно уцелевшее от времен
давнишней войны с англичанами» 1.
Если в руках парижского парода опять появилось старое
оружие Лиги, то оно служило новым страстям и новым принци¬
пам; парод 1648 г. думал пе столько о прошлом, сколько о буду¬
щем. Вполне плебейская и чисто политическая сила внезапно
стала лицом к лицу с королевской властью — на этот раз пе
с тем, чтобы победить ее, — время для этого еще не пришло, —
но с тем, чтобы почти тотчас же сосредоточиться в себе, расти
беспрерывно под влиянием работы идей и снова появиться с не¬
одолимой силой в 1789 г.
Королевская декларация 24 октября 1648 г.’ обозначила
второй критический момент, Фронды, соответствующий той точ¬
ке, до которой доходит революция, когда правительство при¬
нимает, но без покорности и неискренно, условия, навязанные
ему необходимостью. За периодом затишья, исполненным взаим¬
ного недоверия и тревоги, последовало крайнее развитие рево-
люциоппого движения, захват всей власти в Париже парламеп-
том, которому помогали муниципальные магистраты. Меры,
принятые в то время во имя общественного блага, сбор податей
и набор регулярных войск, организация обороны города и над¬
зора за порядком в нем, призыв к федеративному единению,
обращенный ко всем парламентам и ко всем городам королев¬
ства, доказывают, что коалиция парламента и городского управ¬
ления не была лишена ни смелости, ни энергии3. Продвшке- *
1 Мемуары кардинала де Ретца (Mémoires du cardinal de Retz), collec¬
tion Michaud, 3-mc série, v.I. p. 67.— «Сид города Парижа был неузнаваем,
все — и стар и млад, даже двенадцатилетние ребятишки — держали ору¬
жие в руках... Мы насчитали от дворца до Пале-Рояля 8 баррикад, соста¬
вленных из цепей, протянутых в подходящих местах, из бревен, положен¬
ных поперек улицы, из бочек, наполненных булыжником и землей или
мелкими камнями; кроме того входы всех поперечных улиц тоже были за¬
баррикадированы и у каждой баррикады стояла стража из 25 или 30 че¬
ловек, вооруженных всеми видами оружия, причем все буржуа важно
заявляли, что они состоят на службе у парламента... Странное дело, в
королевском дворце слуги говорили нам: «Смотрите, достанется вам за ва¬
ших советников*; и во французской гвардии солдаты говорили вслух, что
они не будут сражаться против буржуа и опустят оружие, так велико было
презрение к правительству» (Mémoires d’Orner Talon, collection Micbaud,
v. VI, p. 265—266).
* Декларация короля, заключавшая установления, касавшиеся суда,
полиции, финансов и облегчения подданных его величества (Mémoires
d’Orner Talon, collection Micbaud, 3-me série, v. V, p. 293). Этот ордоннанс
есть не что иное, как утверждение статей, принятых в палате св. Людо¬
вика. См. выше, стр. 154.
• «Затем палата обсуждала меры общественной цхраны; «гтобы осу¬
ществить их, постановили ассигновать миллион ливров* (Mémoires d’Orner
Talon, ibid., v. VI, p. 321). Постановление парламента, объявляющее
кардинала Мазарини врагом короля и государства и предписывающее на¬
бор солдат, состоялось 8 января 1649 г. — Постановление парламента от
156

нпе ее вперед длилось до тех пор, пока для поддержания своей
силы парламенту нужны были лишь горячие симпатии буржуа¬
зии и народа; камнем преткновения послужил вынужденный
обстоятельствами союз с интересами и страстями высшего дво¬
рянства. Эта более чем опасная помощь должна была увлечь его
за пределы честного и патриотического образа действий; как
только оп увидел это, оп повернул назад. Парламент к своей
чести с негодованием и отвращением встретил предложение вос¬
пользоваться поддержкой врагов Франции для защиты народ¬
ного дела. Вынужденный выбирать между непреклонной оппо¬
зицией и долгом всякого доброго гражданина, оп не колебался:
соглашению с Испанией он предпочел мир с двором1 *.
Поразительным явлением в истории Фронды представляется то
пренебрежение, с каким непривилегированные классы встретили
созыв геперальных штатов, назначенный на 15 марта 1649 г?.
Это обращение королевской власти к национальному авторитету
трех сословий, избираемых ею в третейские судьи в своем споре
с парламентом, было услышано дворянством, но пе третьим сосло¬
вием; ни буржуазия, ни сельский люд пе пошли па выборы; пх
политические убеждения больше пе влекли нх сюда; разочаро¬
вавшись в значении этих собраний, где привилегированные клас¬
сы шмя и I голоса протн^ одного, они готовы были скорей
испробовать новый путь под руководством магистратов, вышед¬
ших из их собственного сословия3.
10 января, воспрещающее всем солдатам и их начальникам подходить на
20 лье к Парижу и предписывающее городам, местечкам и общинам пре¬
следовать их. — Другое постановление, предписывающее экспроприацию,
необходимую для укрепления окопами парижских предместий, от 12 янва¬
ря. — Послание парижского парламента другим парламентам государств
от 18 января. — Грамота к бальи, сенешалам, мэрам, эшевенам и другим
должностным лицам государства от того же числа. — Постановление па¬
рижского парламента от 19 яйваря, предписывающее, чтобы все обществен¬
ные суммы округа сдавались в кассу ратуши — Постановления от
28 января и 5 февраля, в которых парламент объявляет о своем союзе с пар¬
ламентами Прованса и Нормандии (Recueil des anciennes lois françaises,
XVII, p. IIS, 118, 119. 121* 147. 155; Registres de Thôtel de ville de
Paris pendant la Fronde, publiés par M. M. Leroux de Liney et Douet d'Arcq,
v. I, p. 129 et 155).
1 И марта IMS r.
1 См. циркулярную грамоту короля об этом созыве штатов, 28 ян¬
варя. Recueil des anciennes lois françaises, v. XVII, p. 144; см. также
грамоты 4 апреля 1651 г., ibid., p. 241 et 242.
3 В постановлении бретонского парламента относительно созыва
генеральных штатов и провинциальных штатов Бретани, читаем следую¬
щее: «Палата... постановила всенижайше просить короля признать благо-
угодным, чтобы ненарушимо соблюдался порядок, применявшийся всегда
для созыва генеральных штатов, и чтобы они созывались не иначе, как
посредством грамот, заверенных в парламенте, а также отсрочить засе¬
дания провинциальных штатов: и при этом воспрещает всякого рода лицам,
какого бы то ни было звания и состояния, съезжаться и собираться под
157

Муниципальные органы признали высший авторитет парла¬
мента1; парижские городские власти во главе с купеческим
старшиной, эшевепамп, советниками, синдиками ремесленных
цехов, окружными начальниками, полковниками и капитанами
милиции были исполнительной властью, а законы издавались
высшим судебным органом2. Интересно следить но официальным
протоколам за действиями этой власти, которая захватила Басти¬
лию и напоминает нам теперь некоторыми чертами знаменитую
парижскую коммуну
Без сомнения, парижская буржуазия могла гордиться собой
в тот день, когда один из принцев крови появился перед муни¬
ципальными властями и заявил им, что, прпняв сторону пх и пар¬
ламента, он поселился возле них, чтобы заняться вместе общими
делами4: в тот/день, когда крупные сеньоры принесли присягу
в качестве генералов войск Фронды, когда блистающие красотой
знатные дамы поселились в здании городской ратуши в качестве
заложниц за своих мужей; по именно в этот день плебейское дви¬
жение против абсолютной власти потеряло свой характер до¬
стоинства и новизны и стало превращаться в воспроизведение
событий времен регентства Марин Медичи. Искренний характер
и серьезные внешние черты мятежа исчезли, когда в пем приняли
участие крамольные придворные со своими замашками и инте¬
ресами.
Миром, заключенным в С.-Жермене 30 марта 1649 г. между
двором и парламентом6, завершается то, что можно было бы
назвать логически обоснованным периодом Фронды, т.е. периодом,
когда движение общественного мнения и революционные дей¬
ствия исходили от одного принципа — принципа необходимости
предлогом и под видом названных штатов» (Recueil des anciennes lois
françaises, v. XVII, p. 160). Выборы были неполными, и собрание штатов
было отложено на неопределенное время; спустя два года по настоянию
дворянства собрание было вновь назначено, вместе с новыми выборами де¬
путатов, на 8 сентября 1651 г. Но и на этот раз выборы, в особенное< и у ।
тьего сословия, состоялись далеко не по всей стране. См. ibid., р. 250
et вшу.
1 Между городами, объявившими о своем присоединении, можно на¬
звать города Нормандии, Прованса, Пуату, Гнэнни, Лангедока; Амьен,
Перрон, Мезьер, Ле Ман, Ренн, Анжер, Тур и много других.
* Политические постановления парламента кончаются следующей
формулой: «Предписано купеческому старшине и эшевенам приступить к
выполнению»: приказы по городу начинаются словами: «Согласно постанов¬
лению наших господ палаты парламента...*. См. Registres de rbôlel do ville
de Paris, publics par M. M. Leroux de Lincy et Douet d'Arcq. *
* Ibid., v. I, p. 102, lÛOetpassim. [Речь идет о революционной парши-
ской коммуне 1793 г. —Ред.)
* Принц Контн, Registre de l’hôtel de ville de Paris, p. 118.
* См. договор, подписанный в Рюэле И марта, и эдикт о восстановле¬
нии общественного спокойствия, зарегистрированный 1 апреля (Recueil
des anciennes lois françaises, v. XVII, p. 161 et 164).
158

твердых законов, и направлялись к цели, определявшейся обще¬
ственными интересами, — к созданию гарантий против произ¬
вола. Заключительный акт этого мпра вповь подтвердил уже сде¬
ланную раньше крупную уступку, а именно право парижского
парламента на вмешательство в общегосударственные дела, осо¬
бенно связанные с налогами. Таким образом неограниченное пра¬
вление кончилось, уступая место режиму судебного контроля;
по эта перемена, ослабившая всю административную систему,
пе только не повела к лучшему порядку и не дала Франции мпра,
но вызвала лишь анархию. Такова уж была судьба парламента за
последние двести лет, что он вызывал в нации стремление к за¬
конной свободе, по был неспособен удовлетворить это стремление
чем-либо действенным и серьезным. В первый год Фронды в его
роли имелось известное величие, по в дальнейшем он утратил
свое руководящее положение: он не направлял более хода дел,
а едва управлял сам собой, проявляя то склонность к насиль¬
ственным актам, то робость, оказавшись против своей воли со¬
участником честолюбивых происков знати, вступившей в союз
со страстями толпы. Три года междоусобной войны из-за чисто
личных вопросов, аристократические заговоры вперемежку с на¬
родными волнениями, безумство и фривольность, скандалы выло¬
щенного бесстыдства и скандалы порожденного эгоизмом мятежа,
обращение к иностранной помощи, славные имена, внезапно за¬
пачканные позорной изменой Франции \ наконец избиение круп¬
ной буржуазии, подготовленное демагогами, находившимися
на содержании у принцев *,— вот те сцены, которые между апре¬
лем 1649 г. и сентябрем 1652 г. заполняют историю Фронды и до¬
вершают ее характеристику. Об этих безумных или отталкиваю¬
щих сценах тягостно читать, а еще тяжелее рассказывать о них.
Вслед за этими продолжительпымп, по неглубокими вол¬
нениями французское общество укренилось на новых основах
единства и безусловной независимости государственной власти.
Принцип неограниченной монархии был провозглашен тверже,
чем когда-либо, среди общего молчапия 3, и создание Ришелье,
сохраненное усилиями министра меньшего масштаба, могло
1 Тюре ни н великий Кондо.
• Избиение в городской ратуше 4 июли 1652 г.
* «Мы решительно запрещаем, теперь и впредь, лицам, составляющим
пашу парламентскую палату в Париже, входить в рассмотрение общих
вопросов государственной жизни и управления нашими финансами, а так¬
же что-либо предписывать или обращаться с чем-нибудь по атому поводу
к тем, кому мы поручили управление, под страхом наказания за ослуша¬
ние; объявляем при этом лишенным силы и значения все, иго до сих пор
было постановлено или может быть впредь постановлено названной пала¬
той вопреки настоящей грамоте вашей, и требуем, чтобы другие наши под¬
данные не обращали на то никакого внимания» (декларация 21 октября
1652 г., Recueil des anciennes lois françaises, v. XVII, p. 300).
«59

перейти пз рук этого последнего неприкосновенным в руки ко¬
роля. В тот день, когда Людовик XIV объявил в совете, что он
желает править самостоятельно \ исполнился пятьдесят один
год со дня смерти Генриха IV; за это время благодаря порядку,
властно созданному,- искусно организованному министерской
диктатурой, Франция сделала огромный шаг вперед в области
общественного и нравственного развития. Покончив с междо¬
усобными войнами XVI в., нация освободилась от двух потоков
религиозных страстей, вовлекавших ее, вопреки ее интересам,
в великую европейскую борьбу; опа обратила свое внимание на
самое себя и стала искать свое настоящее место в области поли¬
тической и в области интеллектуальной. Всюду возникли одно¬
временно две тенденции XVII в., пз которых одна заключалась
в том, чтобы сохранять за Францией свободу действий и инициа¬
тиву в области внешней политики, а другая— в том, чтобц дать
французскому гению развитие, сообразное его индивидуально¬
сти и природному характеру.
В предшествующем веке возрождение литературы было Дви¬
жением идей, общим для всей цивилизованной Европы; опо толк¬
нуло нас, так же как и соседние нации, на изучение античности
и подражание ей. Но опо не создало вовсе национальной лите¬
ратуры. Эта работа должна была начаться позже. Опа началась
с того момента, когда уже определилась роль Франции как евро¬
пейской державы; наш язык Окончательно установился в то самое
время, когда слагалась паша политика, и реформа Малерба
была современником проектов Генриха IV. В то время как проек¬
ты эти осуществлялись министрами Ришелье и Мазарини, фран¬
цузский ум открывал свой истинный путь и двигался по нему
гигантскими шагами; он достиг вершин философского метода,
возвышенности в поэзии и совершенства в прозе; он оставил па
удивление людям три бессмертых великих имени — Декарта,
Корнеля, Паскаля.
К перевороту в области идей, наложившему во Франции на¬
циональный отпечаток на философию, литературу и искусство2
Првсоеднянлея переворот в нравах. В увлечении этим новым
движением умственной жизни слагалось по совершенно новому
образцу и высшее светское общество. Ум стал считаться с этой
поры отличием, равным всем другим; безродные литераторы всту¬
пили в общество уже пе как слуги или протеже принцев и сепье-
ров, а по праву своих личных качеств. Беседы между обоими по¬
лами, охватывавшпегследуя моде, самые возвышенные серьезные
темы, создали ту могущественную власть салона, которой у нас
1 9 марта 1661 г.
* К трем уже названным именам должно присоединиться еще имя
Пуссэна.
160

суждено было соперничать с властью книги \ Словом, образован¬
ная буржуазия приобрела в мире досужих людей то влияние,
которым опа уже пользовалась в мире деловом; она ко всему
имела отношение и всюду захватила своего рода передовые посты.
В XVI в. из ее среды одновременно вышла и политическая
агитация Фронды, и религиозная пропагапда янсенизма — эта
попытка очищения католического догмата, учение, внешне вра¬
ждебное всякому стремлению к свободе, но ставшее благодаря
борьбе, которую оно вызвало между властью и совестью, одним
из моральных двигателей в восстании судебных корпораций
против абсолютной власти. Учение это, лишенное социального
значения, по прославленное сильными характерами и крупными
умами, поддерживавшими его, занимает видное, хотя и неопре¬
деленное место в истории третьего сословия ’. Будучи теспо
связано с последовательным рядом усилий парламентской оппо¬
зиции, оно давало пищу духу критического псследоваппя до
середины XVIII в., до того времени, когда оп с небывалой сме¬
лостью и силой обратился к вопросам философии; здесь, под¬
нявшись над всеми традициями, оп занялся поисками вечных
принципов разума, справедливости и гуманности, чтобы пере¬
вести их в область законодательства.
1 См. работу Редерера (Roederer) под заглавием: «Mémoires pour ser¬
vir à l'histoire de la société polie en France*.
• См. соч. Сент-Бева под заглавием «Port-Royal».
H Тмрр«. и>бр*иы* ctuatui*

ГЛАВА 9
ЛЮДОВИК XIV И КОЛЬБЕР
Развитие пашей социальной истории с XII по XVII в. — Людовик XIV
правит лично; его характер; две половины его царствования. — Ми¬
нистерство Кольбера, его незнатное происхождение, его идеи. —Обшир¬
ность его административных планов. — Великие ордонпансы; необходи¬
мость продолжительного мира. — Увлечение короля войной, его завое¬
вания. — Возрастающее влияние Лувуа, немилость к Кольберу. — Он
умирает, подавленный тяжелым чувством и нелюбимый народом. — От¬
мена нантского эдикта. —Ошибки царствования Людовика XIV. — Все
они исходят из одного и того же источника. — Впечатление, вызванное
общественными бедствиями. — Изменения, которые оно произвело в
умах. — Характер н значение этой реакции.
Царствование Людовика XIV знаменует в пашей истории по¬
следний этап долгой социальной работы, осуществленной об¬
щими силами королевской власти и незнатных классов нации,
преследовавших задачу слить всех в единое целое, подчинить
всех общей дисциплине и создать национальное единство, един¬
ство власти и административное единообразие. Если с этого
кульминационного пункта бросить взгляд назад до царствований
Людовика Святого и Филиппа-Августа, то представляется, б
видишь развитие одного плана, сложившегося уже в самом начале
п в осуществление которого каждый век, начиная с XII, внес
свою долю. В хронологической последовательности выступает
ряд королей и министров, отдававших себя этому великому делу
и вложивших в него все силы своего ума и характера. Иногда
народ, ради которого они работают п пз среды которого они чер¬
пают силы для своего преобразовательного дела, опережает их
своими собственными усилиями; он всегда следует за ними и не¬
престанно подталкивает их своей деятельностью в генеральных
штатах, оппозицией судебных корпораций, с помощью всех на¬
личных органов общего права и общественной мысли. Так путем
ряда последовательных изменений выросла абсолютная монар¬
хия, этот символ французского единства, олицетворение госу¬
дарства, легко смешиваемое с самим государством. Этот строй,
враждебный в такой же мере свободе, как и привилегиям, раз¬
вернулся во всем своем блеске во второй половине XVII в.; на¬
ция вовсе пе против воли подчинилась ему, опа настойчиво и ре¬
шительно требовала его; каковы бы ни были упреки, которые
ему можно сделать во имя естественных прав илп прав истори¬
ческих, по он вовсе не был основан ни на насилии, ни на обмане,
а был принят со всеобщего согласия.
Такова была власть, которую после правления двух минис¬
терств, заслуживших название настоящих царствований1 * 3, взял
в свои руки сын Людовика XIII, едва достигший 23-летнего воз¬
раста. Молодой государь, до того времени стоявший в стороне
от дел, обратился в первом же заседании совета, которое он со¬
звал, к канцлеру и его коллегам: <Я решил впредь быть первым
своим министром. Вы будете мне помогать своими советами, ког¬
да я потребую их... Я вас Крошу и предписываю вам, господин
канцлер, ничего не скреплять печатью иначе, как по моему при¬
казу, а вам, мои государственные секретари, и вам, господин
главноуправляющий финансами, я повелеваю ничего пе подпи¬
сывать без моего приказа*’. Это заявление заключало в себе обе¬
щание личного, деятельного, повседневного труда; Людовик XIV
остался верен ему в течение всей своей жизни, и это — одна из
характерных и славных сторон его царствования ’. Никогда еще
глава нации не имел более возвышенного и серьезного предста¬
вления о том, что он сам выразительно называл королевским
ремеслом4. Таким образом фактическая власть, со времени смер¬
ти Генриха IV передававшаяся в другие руки, воссоединилась
с принципом власти, и представлявшая в течение полувека от¬
влеченную идею королевская власть как бы снова воплотилась
в личности. Этот переворот, логически упрощавший верховную
1 Министерство Ришелье продолжалось 18 лет, от 1624 до 1642 г.; Ma-
аарини — 19 лет, от 1642 до 1661 г.
1 Mémoires de Henri-Louis de Brienne, ed. Barrière, 1828, v. U.
p. 155; Mémoires de l'abbé de Choisy, Collection Michaud, 3-me série, V. VI,
p. 577, et Mémoires de madame de Motteville, ibid., p. 586.
3 «Я поставил себе за неизменное правило работать регулярно два
раза в течение дня, причем каждый раз два или три часа с разными лица*
ми, не считая ни тех часов, которые я проводил наедине с собою, ни того
времени, которое мне приходилось посвящать вне обычного распорядка
экстраординарным делам, если встречались таковые, причем не было ни
одной ми нуты, когда бы о них нельзя было говорить со мной, раз они были
неотложны* (Mémoires de Louis XIV, adressés à son fils. Oeuvres de p^uis
XIV, v I. p. 2o.- ibid . p 19).
* «Одна из записок Людовика XIV, вся написанная его рукой, оза¬
главлена: «Размышления о королевском ремесле*; в виде заголовков там
можно найти такие например правила: «Все сводить ко благу государства.
Интерес государства должен стоять впереди всего. Думать обо всем. Сле¬
дить за самим собою* (Oeuvres de Louis XIV, v. IL p. 456). «Здесь я объяс¬
ню вам, что не только благодаря труду и ради труда царствуешь, но что
более того — неблагодарно и дерзко перед богом, оскорбительно и произ¬
вольно в отношении людей искать одного (царствования) без другого (без
труда)* (ibid., v. I, p. 19).
11*	163

власть, был встречей радостным сочувствием п надеждами парода;
в нем видели конец того зла, какое народ всегда склонен припи¬
сывать посредникам между престолом и нацией; никто в то время
не предчувствовал его обширных и своеобразных последствий.
Людовик XIV обладал, при редком достоинстве характера,
прямотой и чутьем власти и порядка, способностью разбираться
в делах до мелочей, исключительным прилежанием и замечатель¬
ной силой воли; по ему недоставало широкого кругозора и сво¬
боды ума, благодаря которым Ришелье и Мазарини стали выдаю¬
щимися государственными деятелями. Его решимость действовать
во всем согласно указанию долга и стремиться лишь к целям об¬
щего блага была глубоко искренней; оставленные им мемуары
выражают ее иногда с трогательной откровенностью1; по у пего
не всегда хватало силы следовать этому избранному им мораль¬
ному закону. Стремясь отождествить личное счастье с благом
государства, он был слишком склонен смешивать государство
с самим собою и поглощать его своей личностью2. Слишком часто
принимал он голос своих страстей за голос долга, и всеобщую
пользу, которая, как оп уверял, более всего была близка его
сердцу, приносил в жертву династическому интересу, своему
безграничному честолюбию, необузданной жажде блеска и славы’.
1 «Я всегда считал самым приятным удовольствием в мире то удовле¬
творение, которое вызывается в нас исполнением долга. Я часто даже уди¬
влялся, как это может быть, чтобы любовь к труду, качество, столь необхо¬
димое для государей, столь редко встречалось у пих»(Оеиугез de Louis XIV,
v. 1, p. 105). «Когда я принял в свои руки управление государством, я
хорошо понимал, что мол репутация будет зависеть теперь от общественно¬
го мнения, что меня не всегда ожидает справедливая оценка. Но так как я
думаю лишь о том,чтобы хорошо исполнить все, что предписывает мой долг
по отношению к моему народу и моему достоинству, я пренебрег ради ис¬
полнения долга всякой другой славой. Я полагаю, что первое качество ко-
рбля—этотвердость и что он никогда не должен проявлять колебания из-за
похвал или осуждений; что в интересах доброго управления государством
он должен иметь в виду лишь одну цель — благо своих подданных, невзи¬
рая на бури и ветры, которые будут постоянно тревожить его корабль»
(ibid., V. II, р. 422). *
* «Наконец, сын мой, мы должны думать больше о благе наших под¬
данных, чем о нашем собственном. Они как бы составляют часть нас са¬
мих, так как мы глава тела, членами которого они являются; лишь в их
собственных интересах мы должны давать им законы, и власть, которую
мы имеем над ними, должна нам служить лишь к тому, чтобы более про¬
изводительно работать для их счастья* (ibid., v. I, р.’116). «Когда рабо¬
таешь для государства — работаешь на себя. Благо одного составляет
славу другого. Когда первое счастливо, высоко вознесено и могуществен¬
но, тогда тот, кто является причиной этого счастья, приобретает славу
и следовательно должен более, чем его подданные в отношении к нему
и к самим себе, вкушать всего, что есть самого приятного в жизни» (ibid.,
v. II, р. 457).
’ См введение к прекрасному сочинению Минье {Mignet, Négociations
relatives à la succession d'Espagne sous Louis XIV).
164

Всю свою долгую жизнь оп катился по этой паклоппой плоско¬
сти. Сначала оп скромен и в то же время тверд духом, любит
выдающихся людей и ищет наилучших советов1 *, но потом оп
начинает предпочитать тех, кто льстит, тем, кто говорит ему прав¬
ду, начинает соглашаться не с тем мнением, которое основатель¬
нее, а с тем, которое более соответствует его вкусам; наконец он
начинает слушать только самого себя и назначать министрами
людей, лишенных таланта и опыта, которых он старается сам
воспитать. Царствование его, по справедливости славное, разде¬
ляется таким образом па очень несхожие между собою фазы;
можно насчитать два почти равных по продолжительности пе¬
риода: один — период величия, другой — упадка; но уже пер¬
вое можно разбить в свою очередь на две части: плодотворные
годы, когда все процветает благодаря могучей воле, направляе¬
мой здравым рассудком, и затем начало падения, когда страсть
берет верх над рассудком.
Творческое направление царствованию Людовика XIV при¬
дал гений человека, вышедшего из третьего сословия, — купе¬
ческого сына Жана-Батиста Кольбера*. Кольбер был министром
в течение 22 лет ■3, и за это время, лучшее время царствования,
уровень общественного благосостояния определялся степенью
влияния его идей на волю короля. Эти идеи по существу примы¬
кали к принципам Ришелье, к которому Кольбер относился с ис¬
тинным благоговением 4. С самого вступления своего в совет
1 «Обсудить на досуге самые важные дела и выслушать мнение раз¬
ных лиц вовсе но составляет, как думают глупцы, признака слабости или
зависимости, но скорее — рассудительности и твердости. Удивительное
на первый вргляд. но тем не менее верное правило гласит, что люди, ради
большей самостоятельности в своих действиях не желающие ни в чем, что
они делают, посоветоваться, почти никогда но делают того, что хотят»
н Ouvres de Louis XIV, v. II. p. 113).
1 Отец Кольбера, торговец сукном в Реймге, держал там лавку под
вывеской «Долгополое платье» (Long vêtu) и торговал кроме того еще полот¬
ном, вином и зерном. Его родня разделялась на несколько ветвей,также за¬
нятых торговлей. Сам Кольбер тоже обучался ей, сначала в Париже, по¬
том в Лионе. Вернувшись в Париж, он оставил контору и служил после-
ДОВММЬПО клерком у нотариуса,- клерком у прокурора парижского
уголовного суда (Châtelet), служащим в бюро финансового управления
так называемых случайных сборов, частным секретарем Мазарини,
наконец управляющим него доме. Мазарини на смертном одре настойчиво
рекомендовал его королю. В наставлениях, собственноручно составленных
Кольбером для своего старшего сына, есть такая фраза: «Сын мой дол¬
жен хорошо взвесить и часто вдумываться, чем бы стал он по своему про¬
исхождению, если бы бог не благословил моего труда и если бы этот труд
не был так велик». См. Pierre Clément, Histoire de la vie et de l'administra¬
tion de Colbert. Pièces justificatives, NN. VI et XII.
• c 1661 ПО 1G83 r.
4 » Кольбер был в такой степени верным последователем правил Ри¬
шелье, что это вызывало насмешки покойного короля... Когда заходила
речь о важном деле, покойный король часто говорил: «Вот Кольбер нам
165

он вернулся к планам великого министра п поставил себе целью
выполнять все то, что этот необыкновенный человек мог лишь
набросать смутно или предвидеть. Дело Ришелье было завершено
в области внешней политики; но для внутренней реорганизации
королевства он успел лпшь расчистить почву и наметить пути.
При помощи дипломатии и войн оп и его искусный преемник
обеспечили Франции преобладающее положение средн европей¬
ских государств; теперь дело шло о том, чтобы поднять ее к бо¬
гатству п благосостоянию, равным ее внешнему величию, чтобы
создать и развить в ией все элементы финансового, промышленно¬
го и торгового могущества. Именно это и предпринял человек,
не имевший ни титула, пи прав первого министра и служивший
монарху, ревнивому к своему личному авторитету и подозритель¬
ному в этом отношении до мании1. Ришелье совершил великие
дела, пользуясь полной свободой действия; Кольбер осуществил
дела пе меньшие, находясь в самой стеснительной зависимости,
при необходимости угождать во всем, что ему приходилось ре¬
шать, и при условии ппкогда пе наслаждаться явно своими заслу¬
гами, брать на себя в деле управления заботы, неудачи, неспра¬
ведливую оценку народа и отдавать другому успех, славу и об¬
щественную признательность.
Трудно придумать более странный контраст в отношении внеш¬
ности и характера, чем между Людовиком XIV и Кольбером,
тесно связанными общей работой. Король — молодой п бле¬
стящий, тщеславный, расточительный, жадный до удовольствий,
в высшей степени дворянин по своему облику и вкусам— и ми¬
нистр, соединивший тон и манеры буржуа с лучшими достоин¬
ствами человека среднего класса, со стремлением к порядку,
предусмотрительности и бережливости. Состарившись преждевре¬
менно в служебных занятиях второстепенного характера, в пе-
сейчас скажет: «Государь, великий кардинал Ришелье и т. д.» (Mémoires de
M. de Valincourt sur la marine joint au Mémoires du marquis de Vubdle,
publiés par M. do Monmerquo pour la Société de l’Histoire do France, p. 52,
1 «Что касается лиц, которые должны были помогать мне в моем тру¬
де, я решил прежде всего не брать новее первого министра; и если со мной
согласитесь, вы, сын мой, и все преемники ваши, то имя это навсегда исчез-
шт во Франции, ибо нет ничего более недостойного, как видеть в руках
о; и -го все королевские функции, а в руках другого — одни лишь королев-
ский титул. Ради этого необходимо было разделить мое доверие и испол¬
нение моих предписаний, не отдавая его никому целиком* (Oeuvres do
L< uis XIV, v. I, p. 27). «Никто не может разделять вашего труда,
не имея некоторой доли вашей власти. Оставляйте другому лишь то," что
вам невозможно удержать, потому что сколько бы вы ни* остерегались,
всегда от вас ускользнет больше, чем хотелось бы» (ibid., р. 150). —«Пор-
тугалы кий посол сказал ему однажды: «Государь, я улажу это дело с ва-
шими * иня 'трамн». «Господин посланник, — ответил король, — вы хо¬
тите сказать: с нашими поверенными в делах (gens d’affaires)» (Les portraits
de la cour, Archives curieuses de l’histoire de France, 3-me série, v. VI11,
p. 371).
166

прерывном труде, Кольбер носил на себе печать этой жизни: оп
был малодоступен, лишен мягкости, черты его были строги до су¬
ровости. Под этой грубой оболочкой скрывалось пылкое стремле¬
ние к общественному благу, жажда деятельности п власти; но
в душе его было больше сознания долга, чем честолюбия Ч Ле¬
дяной в отношении просителей, мало внимательный к жалобам
частных лиц. оп воодушевлялся и умилялся при мысли о благо¬
денствии народа и о славе Францииа. Поэтому в своих патриоти¬
ческих думах оп охватывал все, что может составить благосостоя¬
ние и славу страны. Франция наслаждалась бы всем довольством,
какого опа могла только желать в то время, если бы король, до¬
верившийся Кольберу по указанию умирающего Мазарини 3,
всегда следовал превосходному’ руководителю, дарованному ему
провидением. По крайней мере втечеппе тех 22 лет, что Кольбер,
то пользуясь доверием, то впадая в немилость, был министром,
король позволял ему входить почти во все отрасли управления,
и все, чего пи касался Кольбер, было преобразовано его гением.
Удивление и преклонение вызывает эта колоссальная админи¬
стративная деятельность, которая как бы конденсировала в не¬
многих годах труд и прогресс целого столетия.
1 «Человек этот не знает пышности и роскоши, требует немногого,
охотно жертвует своими удовольствиями и развлечениями ради интересов
государства изаботы о делах. Он деятелен и бдителен, тверд и неподкупен
в отношении своего долга; он избегает партий и не хочет входить ни в* ка¬
кое соглашение, не сообщив о том королю и не получив от его величества
специального приказа; у него нет большой жадности к богатству, но за¬
то есть сильное стремление накоплять и беречь достояние короля* (Les
portraits de la cour, Archives curieuses de l'histoire de Franco, 3-rno série,
v. VIII, p. 371). См. P. Clément, Histoire de la vie et do l’administra¬
tion de Colbert, заметку о Кольбере Lemonley и доклад, читанный Н ильме-
ном (Villcmain) на годовом заседании Французской академии 17 августа
1848 г. *
* «Я бы хотел, чтобы проекты мои пришли к счастливому завершению,
чтобы в королевстве господствовало изобилие, чтобы все в* нем были до¬
вольны, и пусть у меня, лишенного должностей и почестей, удаленного
от двора и дел, растет трава по дворе* (слова Кольбера, цитированные
у d'Auvigny, Vies des hommes illustres de la France, v. V, p. 376). «Я заяв¬
ляю вашему величеству, что меня лично бесполезное пиршество в 3 000
ливров невероятно раздражает, не когда речь идет о миллионах золота для
Польши, я продал бы все свое имущество, заложил бы жену и детей, всю
жизнь ходил бы пешком, чтобы добыть эту сумму, если бы было нужно*
(письмо Кольбера к Людовику XIV, de Monthyon, Particularités sur les
ministres des finances, p. 44).
3 «Говорят, что кардинал, умирал, посоветовал королю отделаться от
Фука, как человека, подчиненного своим страстям, расточительного, вы¬
сокомерного, который захочет над ним господствовать; между тем как Коль¬
бер, более скромный, менее пользующийся доверием, будет готов на все
и станет управлять государством, как частным хозяйством. Говорят даже,
что он прибавил следующие слова (Кольбер хвастался ими перед своими
друзьями): «Я вам обязан всем, государь, но я думаю, что в известной мере
отплачу вам, передавая вам Кольбера* (Mémoires de l’abbé de Choisy,
Collection Michaud et Poujoulat, 2-nio série, v. VI, p. 579).
/67

Еслп существует паука о том, как добиваться общественного
блага, то Кольбер был у нас ее основателем. Его действия и по¬
пытки, меры, которые он принимал, и советы, какие оп давал,
доказывают, что у пего было намерение подчинить единой систе¬
ме все административные учреждения, до того времени пе коорди-
ппроваппые между собою, и объединить их в высшей идее в ка¬
честве общего для них всех принципа; эту идею, величие которой
Людовик XIV сумел понять и оцепить, можно так формулировать:
дать толчок национальному гению па всех поприщах цивилиза¬
ции, развить одновременно все виды деятельности, интеллек¬
туальную энергию и производительные силы Франции. Кольбер
сам в выражениях, словно принадлежащих нашему времени,
определил принцип управления, которому оп намерен был сле¬
довать, чтобы притти к своей цели: надо различать два разряда
людей — таких, которые стремятся избегнуть труда, этого источ¬
ника благосостояния государства, и таких, которые своей тру¬
довой жпзпью стремятся содействовать общему благу, следует
ста нить первых и облегчить положение вторых, предоставляя
им все возможные выгоды и почет *. Оп сократил число и умень¬
шил значение должностей, для того чтобы буржуазия, менее увле¬
каясь погоней за ними, направила свое честолюбие и свои капи¬
талы па торговлю. В ту же сторону увлекал он дворян, воору¬
жаясь против предрассудка, в силу которого дворяне вне воен¬
ной службы и крупных государственных постов считали для себя
почетной лишь праздную жизнь Соревнование в труде.— вот
1 «Следует также наблюдать, чтобы все те, кто будет приставлен к это¬
му делу, обладали большей энергией и честностью, чем какие-либо дру¬
гие лица... Крайне необходимо, чтобы они старались поставить в затрудни¬
тельные условия те категории людей, которые стремятся избегнуть труда,
направленного к общему благу всего государства; к этим категориям при¬
надлежат слишком много судебных чиновников, слишком много священни¬
ков, монахов и монахинь. Последние два разряда не только уходят от труда,
который пошел бы на общее благо, но также лишают общество всех детей,
которых они могли бы произвести и которые могли бы выполнять необ¬
ходимые и полезные функции; ради этой цели было бы, может быть, хорошо
несколько затруднить произнесение религиозных обетов, повысить мини¬
мальный возраст, в котором обеты эти признаются имеющими силу, уни¬
чтожить обычай вкладов и выплаты пенсий монахиням и облегчить, сде¬
лать более почетными и выгодными, насколько возможно, все профес¬
сии, которые служат общественному благу, а именно профессии солдат,
купцов, земледельцев и поденщиков* (проект общего пересмотра ордон-
нансов; речь, произнесенная Кольбером в совете 10 октября 1665 г.,
Revue rétrospective, 2-me série, v. IV, p. 257 et suiv.).
2 «Ввиду того, что торговля, в особенности морская, составляет пло¬
дотворный источник, приносящий государству изобилие и распространяю¬
щий его среди подданных соответственно их искусству и труду, и что нель¬
зя найти более чистого и законного средства приобрести богатство; при¬
том же оно всегда было в большом почете у наилучше благоустроенных
(policées) народов. Ввиду того, что для блага наших подданных и нашего
'собственного удовлетворения важно совершенно истребить пережитки
168	I

тот новый дух, который оп старался прпвпть французскому об¬
ществу и в соответствии с которым оп задумал обширный проект
пересмотра всего законодательства с целью создать едппый свод
законов, подобный кодексу Юстиниана *. Как попытки осущест¬
вления этого проекта следует рассматривать как бы отдельные
части единого труда, столь поразительные для условий той эпо¬
хи, — великие ордопнансы Людовика XIV, многие постановления
которых удержались до сего времени: гражданский ордоннанс,
уголовный ордоннанс, ордоннанс о торговле, ордоннанс о водах
и лесах, ордоннанс об устройстве флота 3. Кольбер, первоначаль¬
но простой интепдапт, потом генеральный контролер финансов,
силой своего дарования вынудил короля расширить его полно¬
мочия в совете и поручить ему регулирование всех экономиче¬
ских интересов государства. Пз специал^ой области, в которую,
казалось бы, должна была замыкать его официальная служба, он
сразу поднялся до высших сфер политической мысли; рассматри¬
вая все дела и отношения в общей связи, он оценивал пх пе в их
самостоятельном значении, а по степени пх соответствия тому
идеалу плодотворного порядка и возрастающего благоденствия,
который он себе составил. Ему казалось, что великая нация,
всюду еще распространенного взгляда, будто занятие морской торговлей
несовместимо с дворянством и отнимает у него привилегии, мы сочли
уместным открыть наше намерение по этому поводу и объявить занятие
морской торговлей не умаляющим дворянского достоинства, сделав это
посредством закона, который будет опубликован и повсеместно введен
в действие на всем протяжении нашего королевства* (августовский эдикт
1669 г., Recueil des anciennes lois françaises, v. XVI11 p. 217). Cm. Forbon-
rw>, Recherches et considérations sur les finances de Franco, v. II, p. 150
et 362; v. III, p. 257).
1 «Но если бы ваше величество поставило перед собой какую-нибудь
более великую задачу — например ввести во всем королевстве один закон,
единые меру и вес, задачу, несомненно достойную вашего величия, достой¬
ную вашего ума и эпохи.’то это принесло бы вашему величеству бесконеч¬
но много благодарности и славы; ваше му величеству принадлежала бы все
же лишь честь ее выполнения, так как самую задачу сформулировал еще
Людовик XI, который был бесспорно самым искусным из всех наших ко-
ролей...* (проект общего пересмотра ордоннансов, Revue rétrospective
2-me série, v. IV, p. 248). «После того, как будет двинуто это дело, быть
может ваше величество пожелает, чтобы приступили к окончанию всего
свода ордоннансов и чтобы вместе с тем были подвергнуты рассмотрению
ордопнансы, касающиеся владений короны, финансов, вод и лесов, выс¬
ших морских и военных должностей и обязанностей, связанных со всеми
другими должностями и чинами в королевстве... и вообще, чтобы придать
этому своду ордоннансов ту же полноту, какую имеет свод Юстиниана
в области римского права* (ibid., р. 258).
1 Гражданский ордоннанс, касающийся преобразования суда (апрель
1667 г.); ордоннанс о преобразовании суда, составляющий продолжение
апрельского ордоннанса 1667 г. (август 1669 г.); эдикт, определяющий
общие права пользования водами и лесами (август 1669 г.); уголовный
ордоннанс (август 1670 г.^ордоннанс о торговле (март 1673 г.); ордоннанс
о флоте (август 1681 г.) (Recueil des anciennes lois françaises, v. XVIII,
p. 103, 341, *219, 371; v. XIX, p. 92 et 282^.
169

общество, вполне отвечающее своему пазпачеппю, должно быть
одновременно земледельческим, промышленным п торговым и что
Франция с ее населением, рожденным для всех видов деятельно¬
сти, с ее обширной территорией п двумя морями, предпазпачепа
к успешному развитию этих трех отраслей человеческого труда,
□то успешное развитие в целом и в частности являлось для него
высшей целью и единственным законным основанием для финан¬
совых комбинаций. Он поставил себе задачей построить налого¬
вую систему нс па лишениях народа, а па росте общего богатства,
и ему удалось, несмотря на огромные препятствия, увеличить до¬
ход государства, уменьшив тяготы налогоплательщиков *.
В своих планах, составленных главным образом в целях со¬
действия материальному преуспеянию, Кольбер отвел широкое
место заботе об умстверной деятельности. Оп чувствовал, что
с точки зрения национального хозяйства между всеми видами
труда, всеми способностями парода существует связь; оп понял
могущество знания в производстве богатства, влияние вкуса
па промышленность, изящных искусств — на ремесла. Среди
его знаменитых создаппй надо указать па Академию паук, Ака¬
демию надписей и изящной словесности, академии живописи,
скульптуры и архитектуры, французскую школу в Риме, школу
восточных языков, Обсерваторию, факультет права в Париже.
Он установил пепсин, включив пх в государственный бюджет,
для литераторов, ученых и художников, п его благодеяния
по отношению к ним ие ограничивались пределами Франции.
Что же касается специальных мероприятий, осуществленных
этим великим министром в целях промышленного возрождения
страны, то подробное их изложение выходит за рамки, ко¬
торых я должен держаться. Преобразования, осуществленные
им во всех областях финансовой администрации, его труды, на¬
правленные к увеличению пли созданию национального капитала
во всех его видах 2, поощрения веяного рода, распределяемые
1^ем категориям лиц, содействующих развитию производства,
начиная от предпринимателя и кончая простым рабочим,— вся
эта обширная и представляющая гармоническое целое совокуп¬
ность законов, регламентов, статутов, предписаний, установле¬
ний, проектов хорошо изложена в новейших исследованиях *.
Я ограничусь тем, что отошлю к ним читателя, сказав, что мы
обязаны своим мировым положением как морская и торговая
1 См. Recherches Forbonnais о финансах Франции и сочинение
P. Clément об администрации Кольбера.
* Дороги, каналы, гражданские и военные сооружения, арсеналы,
торговый и военный флот.
* См. II Martin, Histoire de France, v. XIV; цитированное выше сочи¬
нение P. Clément и Dareste de la Chavanne, Histoire de l'administration
en France, depuis le régne de Philippe Auguste, jusqu'à la mort de Louis XIV.
170

держава толчку, данному Кольбером, тому принципу новой
жпзпи, который распространился среди нас два века тому назад.
Кольбер, подобно другим людям, одаренным организаторским
талантом, умел осуществлять новое средствами, которые пе были
новы, и пользовался в качестве орудия всем, что было под ру¬
ками. Оп пе только пе боролся против старинных привычек и при¬
емов, по он обладал умением извлекать пз них пользу, оживляя
своей вдохновенной волей и своеобразными способами прило¬
жения то, что казалось неподвижным или устарелым. Таким об¬
разом в области финансов и торговли оп преобразовал массу эм¬
пирических приемов в глубоко рациональную систему. Отсюда
эффективность и поразительные успехи его деятельности, которая
не шла вразрез с доктринами его эпохи; но отсюда и слабость
известных частей его дела с точки зрения позднейшей пауки и опы¬
та. Был ли он неправ в том, что не обратил никакого внимания
па желание, выраженное генеральными штатами 1614 г., о смяг¬
чении цехового строя, в том, что в своих регламентах он пошел
против этого первого выражения тенденции к свободному труду
но Франции1? Ответ на этот и па другие подобные вопросы, вы¬
зываемые административной деятельностью Кольбера’, пе может
быть дан вне общей связи. Все тесно связано между собой в дей¬
ствиях великого министра Людовика XIV, и в этом системати¬
ческом целом преобладают два явления: первое состоит в том,
что он выводил все пз принципа власти (autorité), что оп рас¬
сматривал промышленную Францию, как обширную школу,
которая должна быть организована под руководством государ¬
ства’; второе сводится к тому, что непосредственные результаты *
1 См. выше, гл. VII.—Мартовский эдикт 1673 г., в силу которого лица,
занимающиеся торговлей, производством продуктов питания и ремеслами,
не входящие в состав какого-либо товарищества (communautés), должны
быть организованы в свободные цехи (corps), несвободные цехи (jurandes)
и товарищества (communautés); эдикт объявлял, что нм будут даны стату¬
ты IRecueil des anciennes lois françaises, v. XIX, p. 91).
* Главным образом вопрос о таможенных пошлинах. См. сентябрь¬
ский эдикт 1664 г., сокращавший и уменьшавший вывозные и ввозные
пошлины и вовсе уничтожавший некоторые виды сборов (Recherches
Forbonnais под этим подом); см. также у Pierre Clément анализ сентябрь¬
ского ордоннанса 1667 г. (Histoire de la vie et de l'administration de Col¬
bert, p. 231, 315).
’ «Ремесла только появлялись пли были почти совершенно забыты
вследствие перерыва торговых связей. Мы не знали вкусов иностранного
потребителя; наши мануфактуристы, бедные, подавленные налогами исты-
дпвптеся своего положения* не имели ни средств, ни мужества, чтобы
отправиться куда-то далеко за получением необходимых сведений; для
них дело шло о том, чтобы подражать, а ио изобретать. Министр дал ряд
наставлений рабочим, и большинство их было хорошо, потому что они
были составлены негоциантами или лицами, опытными в ремесле или в ино¬
странной торговле. Каждое правило было мотивировано» (Forhonnais,
Recherches et considérations sur les finances de France, v. Il, p. 366j.
171

вполне оправдали его п что оп сумел двппуть нацию вперед па
полстолетия х.
Нужна была долголетняя война, чтобы осуществилось дело,
начатое Ришелье; для того же, чтобы свободно развилось и дало
свои плоды создание Кольбера, как бы служившее ему дополне¬
нием, нужен был долголетний мир. После Вестфальского и Пи¬
ренейского 2 мирных договоров Европе и Франции был пови-
димому обеспечен длительный покой; одпако того, что устана¬
вливали эти два важных мирных договора, Людовик XIV не
принял. В то самое время, когда молодой король, казалось,
вполне отдался заботам о внутреннем преуспеянии 8, оп нару¬
шил европейский мир, чтобы под странным предлогом совершить
попытку территориального расширения Франции. Па основании
мнимых прав своей жены, инфанты Марии-Терезы, и вопреки
мнению лучших своих советников, оп предпринял наступатель¬
ную войну, которая закончилась Аахенским трактатом \ войну
несправедливую, по удачную и для короля и для Франции. Ко¬
роль приобрел в ней репутацию искусного политика и стратега;
Франция, получив несколько городов в Бельгии 5, сделала зна¬
чительный шаг на пути к достижению своих естественных границ.
По в этой первой удаче было что-то роковое. Пробуждавщаяся
у Людовика XIV страсть к военной славе более не успокаивалась;
она ослабила в пем рвение к мирной работе; она привела к заме- *
1 См. в сочинении Dereste de la Chavanne, Histoire de l’administra-
tion en France, etc., v. П, p. 221, обозрение мануфактур, созданных
Кольбером.
* 16-18 г. и 1659 г.
* «Любовь наша к нашим похданным заставляет нас предпочесть на¬
шей славе и увеличению наших владений желание дать им мир, поэтому
мы в то же время прилагаем главную заботу нашу к тому, чтобы дать им
возможность пожать плоды полного спокойствия; а так как торговля, ману¬
фактура и земледелие — наиболее скорые, наиболее верные и наиболее
законные средства к тому, чтобы привлечь изобилие в наше государство,
то мы ничего не упустили из всех мероприятий, которые могли бы заста¬
вить наших подданных заняться ими* (декабрьский эдикт 1665 г., объяв¬
ляющий об уменьшении сборов с ’/« До двадцатины, т. е. Чя Recueil
des anciennes lois françaises, v. XVIII, p. 69).
♦ Трактат этот был подписан 2 мая 1668 г. См. о деволюционном нра¬
ве, на которое ссылался Людовик XIV после смерти Филиппа IV, ко¬
роля испанского, и о событиях войны 1667 г. соч. Mignei Négociations
relatives à la succession d'Espagne, v. I, 2-me partie, livr. 1 et 2; v. Il, 3-mo
partie, livr. 3. Противниками этой войны n королевском совете были Кольбер
и министр иностранных дел де Лионн, один из крупнейших дипломатов,
каких только имела Франция, заключивший трактаты Вестфальский
и Пиренейский и организатор Рейнского союза. «Если бы перед фландр¬
ской войной королю дали Камбрэ, или даже Берг, он может быть удовле¬
творился бы. Лионн в особенности был в отчаянии от войны* (Oeuvres
de Hacin^, v. VI, p. 338).
* Шарлеруа, Бинк, Ат, Дуэ, Туриэ, Уденарх Лилль, Армантьер,
Куртрэ, Берг’ и Фюри.
172

не влияния Кольбера влиянием самого гпбельпого из его совет¬
ников1. Эта страсть не только отвлекла его от задач внутреннего
развития к внешним завоеваниям, по и во внешних делах она
отклонила его от истинно французской политики, от той поли¬
тики, одновременно национальной и либеральной, план которой
бил камечеЯ Генрихом IV, а затем реализован Ришелье2.
Как пи трудно патриоту резко судить о политике царствова-
ппя, которое доставило Франции ее нынешние границы на севе¬
ре и большую часть ее границ па востоке3, надо различать в вой¬
нах Людовика XIV две стороны: результат и замысел; падо раз¬
личать разумные приобретения, сохранившиеся именно в каче¬
стве таковых, и безумные затеи, которые, значительно отклонив¬
шись от истинной цели, могли позднее вернуться к этой цели толь¬
ко благодаря счастливому стечению обстоятельств.
Именно такой характер носила война с Голландией и по вы¬
звавшему ее духу мстительности и по способу, каким опа велась;
если опа дала территориальные выгоды, приобретенные по Ним-
вегенскому миру, то это случилось лишь потому, что мадридский
двор, присоединившись к врагам короля, доставил ему случай
напасть снова на Франш-Конте и испанские Нидерланды 4. Ио
война в Германии вовсе не дала подобного увеличения террито¬
рии; все приобретения, сделанные в эту девятилетнюю войну,
были утрачены по Рисвикскому миру, в числе их и те, которые
дали Франции ее естественную границу — Альпы 5 6. Наконец
в кризисе, вызванном пресечением правящей династии в Испа¬
нии ’, Людовик XIV, имевший возможность выбора, предпочел
риск завладения испанской короной для внука увеличению своих
собственных владений, на что соглашалась Европа. Личная сла¬
ва и династические интересы вопреки национальным интере-
1 Маркиз Лувуа, сын министра Летельс, сначала сотрудник отца
в военном департаменте, в 1666 г. был назначен руководителем этого де¬
партамента.
« См. выше, гл. 6 и 8.
5 Чтобы получить и здесь окончательную границу, не хватало только
Лотарингии, которая была присоединена при Людовике XV.
4 Нимвегенский трактат был подписан 10 августа 1678 г.; война на¬
чалась в 1G72 г. В силу этого трактата Франция уступила несколько горо¬
дов, которые могли бы служить опорными пунктами для наступления на
Нидерланды, именно Шарлеруа, Ат, Бинк, Уденард и Куртрэ, принадле¬
жавшие ей с 1668 г.; она приобрела вместе с Франш-Конте важные терри¬
тории и города в Артуа, Фландрии и Геннегау, которыми были упорядо¬
чены ее северные границы и при помощи которых гением Бобана была
создана могу щест вен нал линия обороны. См. о нападении на Соединенные
штаты Нидерландов и о последующих за ним трактатах в Négociations
relatives à la succession d'Espagne, v. IV.
5 Рисвикский договор был подписан 20 сентября 1697 г. Савойя и Ниц¬
ца были заняты вследствие присоединения герцога Виктора-Амедея к Аугс¬
бургской лиге.
6 Со смертью Карла II в 1700 г.
173

сам — таковы те цели, к которым оп стремился, все более пре¬
небрегая всей системой старых союзов и разрушая ее, заставляя
Францию покинуть роль охранительницы публичного права
и защитницы малых государств, чтобы сделать ее в глазах наро¬
дов предметом страха п ненависти, подобно Испании Филиппа И1.
Роковая война с Голландией, с которой началось крушение
политики Ришелье, нанесла в то яге время удар финансовой си¬
стеме Кольбера и испортила все его мероприятия. Он пебыл в со
стоянии покрывать в течение 6 лет расходы ла вооруженную борь¬
бу против Европы, пе отступая от созданного им превосходного
порядка, пе возвращаясь к приемам своих предшественников
и не подвергая опасности новые элементы внутреннего преуспея¬
ния. С 1672 по 1678 г. всякого рода мероприятия по подъему
экономики остановились или пошли назад; когда наступил мир,
когда понадобилось восстановить разрушенное и снова двинуть¬
ся во пути прогресса, Кольбер не пользовался уже милостью и
вниманием короля. Маркиз Лувуа, человек, наделенный особым
талантом в области военной администрации, по в то же время
узкий, эгоистичный, непомерно льстивый, опасный советник
и очень плохой политик, завладел Людовиком XIV, поддерживая
и возбуждая его страсть к славе и завоеваниям. То безгранич¬
ное доверие, .благодаря которому генеральный контролер фи¬
нансов стал почти первым министром, было отнято у Кольбера,
и преобладающее влияние в совете, вместе с милостью короля,
перешло к государственному секретарю по воеппым делам.
С того времени на долю Кольбера выпадала неблагодарная
задача — противопоставлять голос рассудка политике гордости,
насилия п захватов, оберегать обедневшую казну от все возра¬
стающих расходов па праздники, постройки для увеселений
и военный бюджет в мирное время; он постепенно склонялся иод
тяжестью этой бесплодной и безнадежной борьбы. Стали замечать,
что оп становился печален и тяжело вздыхал в часы, прежде
вызывавшие у него радость, в часы, когда надо было приниматься
за работу *; оп чувствовал, что им теперь тяготятся и за его стре¬
мления к добру, и за его борьбу со злом, и за его откровенные
1 Людовик XIV добивался собственного избрания на императорские
престол или избрания своего сына римским королем. С этой целью он вел
переговоры со многими князьями Германии; тайные договоры были за¬
ключены им в 1670 г. с курфюрстом бранденбургским и в том же году
с курфюрстом саксонским. См. об этих переговорах заметку Lemonley,
Oeuvres, v. V, p. 223 et suiv.
1 «Мы замечали, что до этого времени г. Кольбер, входя в свой каби¬
нет, принимался за работу с довольным выражением и потирая руки от
радости, но что с этой поры он садился на свое место уже с печальным ви¬
дом и вздыхая- Г. Кольбер из человека доступного*! непринужденного,
сделался тяжелым и мнительным, так что в то время ^далеко не решали
такого множества дел, как в первые годы его финансового управления*
(Mémoires de Charles Perrault, livre 4 éd. de M. Paul Lacroix, Â842).
174

речп, п за все вообще, что король любпл в пем прежде1 * *. Не раз
испытав слишком явное выражение немилости, он находил в себе
силу воли и сознание патриотического долга, чтобы подняться
и преодолеть огорчения; но наконец настал день, когда горечь
этого положения стала невыносима и сердце великого человека
разбилось.
Такова печальная псторпя последних лет Кольбера, заполнен¬
ных, с одной стороны, приступами лихорадочной деятельности,
с другой — сменой немилостей и сближений с королем, его
оскорбительных грубостей и холодных примирений, всеми при¬
знаками падения крупного фаворита. Тяжелое настроение, не¬
сомненно сократившее жизнь Кольбера, слагалось из двух чувств:
из огорчения государственного деятеля, работу которого остано*
вили, и из страдания более интимного характера. Кольбер любил
Людовика XIV восторженной любовью; он верил в пего, как
в самое идею общественного блага; прежде он видел в пем союз¬
ника, преданного душой и телом его работе и его мечтам, союзни¬
ка, высшего но рангу, по равного ему по силе патриотического
воодушевления; теперь же ему приходилось признать, что все
это было лишь иллюзией, что предмет его культа, неблагодарный
по отношению к нему, был меныпим патриотом, чем он.
В таком настроении разочарования он и умер’; на смертном
одре его душевное состояние выдало себя мрачным возбуждением
и горькими словами. Он сказал о короле: «Если бы я сделал для
бога то, что сделал для этого человека, я был бы дважды спасен,
а теперь я не знаю, что со мною будет»’. Когда ему принесли
письмо от больного в то время Людовика XIV с выражением
дружественных чувств, он не сказал ни слова, сделав вид, что
спит. На приглашение своих домашних ответить, он заявил:
«Я не хочу больше слышать о короле, пусть по крайней мере те¬
перь он оставит меня в покое; я думаю теперь об ответе царю ца¬
рей»4. А когда викарий его приходской церкви св. Евстафия
1 «Г. Мансар утверждает, что уже три года, как Кольбер чинит королю
препятствия в связи с постройками; дошло до того, что король сказал ему
однажды: «Мансар, у меня слишком много неприятностей, я не хочу
больше думать о постройках» (Oeuvres de Racine, v. VI, p. 335). «Вот,
государь, трудная задача, к которой я приступаю; в течение 6 месяцев н не
|>ешался сделать вашему величеству те решительные заявления, которые
я сделал вчера и еще собираюсь высказать... Я доверяюсь доброте вашего
величества, высокой добродетели вашей, вашему приказу, данному нам и
возобновленному не раз, предупреждать вас в случае слишком поспешных
действий, доверяюсь свободе заявлять вам мои мнения, которую вы мне
часто предоставляли» (докладная записка Кольбера королю (1666), цити¬
рованная у Monthyon , Particularités sur les ministres des finances, p. 73).
• 6 сентября 1683 p.
• Monthyon, Particularités sur les ministres des finances, p. 79, note.
4 Ibid. — Oeuvres de Racine, v. VI. p. 334. Lettres de madame de
Maintenon, 10 septembre 1683, v. II, p. 103.
175

пришел сказать ему, что пригласят паству помолиться о его здра¬
вии, Кольбер резко ответил: «Не надо этого, пусть молят бога
о милосердии ко мие>
С его смертью пе окончилась роковая судьба его благород¬
ной работы. Странное дело! Мпппстр, в своих проектах предвос¬
хитивший целую революцию, наступление царства промышлен¬
ности и торговли, человек, стремившийся к уничтоясению нало¬
говых привилегий, к справедливому распределению обществен¬
ных повинностей, к широкому обращению капиталов при посред¬
стве понижения процента, к росту богатства и почета для труда
и к организации широкой помощи бедным *, этот самый министр
был непопулярен до ненависти. Похоронная процессия, которая
должна была пройти мимо рынка, двинулась лишь ночью и под
охраной, так как боялись нападения толпы. Парод, особенно
в Париже, ненавидел Кольбера за тяжелые налоги, установлен¬
ные со времени голландской войны; ему ставили в вину то выну¬
жденное средство, против которого он напрасно боролся, и, за¬
бывая его огромные заслуги, взваливали па него ответственность
за меры, о которых он сам глубоко сожалел и которые были при¬
няты против его воли. Король был неблагодарен, народ был не¬
благодарен; лишь потомство оказалось справедливым.
Смерть Кольбера и отмена нантского эдикта, т. е. непоправи¬
мая утрата и гибельный поступок, отмечают в царствовании Лю¬
довика XIV момент, отделяющий годы величия от эпохи упадка.
Можно сказать, что эти два события, разделенные коротким про-
межутком времени, были связаны между собой. К заслугам вели¬
кого министра надо присоединить еще то, что он был защитни¬
ком протестантов, что оп без устали боролся против нападок на
хартию свободы Генриха IV3, вызванных стремлением к рели¬
гиозному единству. Он и здесь следовал политике Ришелье,
охраняя безобидные права, которые были дважды гарантированы
протестантам *. Не столько из свободомыслия (philosophie),
1 Oeuvres de Racine, v. VI, p. 334. — Дом Кольбера находился на ули¬
це Neuve-des-PetitsChamps.
• См. в исторических трудах, посвященных правительственной дея¬
тельности Кольбера, о постоянных его попытках уменьшить талью, за¬
менить поземельным налогом (taille réelle) подоходный налог (talle per¬
sonnelle), установить кадастр и ввести ипотечную систему. См. также об¬
щий указ о тальях, изданный 12 февраля 1663 г., апрельский ордоннанс
1667 г. об общинных владениях, декабрьский эдикт 1665 г., понижающий
официальный процент до 5, мартовский эдикт 1673 г. о гласности нпотек
и июньский эдикт 1662 г., предписывающий, чтобы в каждом городе и ме¬
стечке государства было устроено прибежище для бедных, больных и си¬
рот (Recueil des anciennes lois françaises, v. XVlll, p. 18, №№. 22, 69 et
187; v. XIX, p. 73).
з См. выше, гл. 6, стр. 109.
« Сначала в нантском эдикте 13 апреля 1598 г., а потом в эдикте,
данном в Ниме в июле 1629 г.
176

СКОЛЬКО в силу патриотического чувства, оп защищал в их лице
целый слой людей, нужных для реализации его плапов, людей
деятельных, честных, образованных, опытных в ремехле и тор¬
говле и привязанных к этим занятиям именно вследствие того
недоверия, которое постепенно отстранило их от государствен¬
ных должностей. Пока в совете Людовика XIV держалось влия¬
ние Кольбера, разум короля охранялся от нашептываний като¬
лического духовенства и от его собственных влечений \ по и
в этом вопросе, как и во многих других, иачалось безумство
неограниченной власти, как только гениальный человек впал
в пемплость. Таким образом вслед за спстемой приманок, кото¬
рую применяли для привлечения диссидентов, началось прину¬
ждение, а за наказаниями, направленными против раскаявшихся
новообращенных, последовала полная отмена свободы культа
и совести. Бессмертный эдикт Генриха IV, клятвенно скреплеп-
пый Людовиком XIII в 1629 г., был отменен Людовпком XIV
17 октября 1685 г. *, и этот день — одно из самых печальных вос¬
поминаний нашей истории. Известно, какой страшный удар на¬
нес цивилизации и счастью Франции этот насильственный акт
и его последствия и как в результате эмиграции рабочих, изобре¬
тателей, купцов, моряков, капиталистов был почти утрачен тот
перевес, какой нам давали над нашими соперниками в производ¬
стве начинания Кольбера ’.
1 «Что касается этой массы моих подданных так называемой рефор¬
мированной веры, этого зла, на которое я смотрел с огорчением... мне ка¬
залось, сын мой, что те, кто хотел применить насильственные средства,
не знали природы этого ала, вызванного частью возбуждением умов, ко¬
торому надо дать, пройти и нечувствительно погаснуть’ вместо того, чтобы
вновь* поднимать его резким противодействием... Я полагал, что лучшим
средством для того, чтобы постепенно ликвидировать гугенотов в моем
государстве, было, во-первых, не стеснять их никакими новыми строго¬
стями, требовать исполнения того, что они получили от моих предшествен¬
ников, но ничего не давать им сверх этого и самое выполнение поставить
в наиболее тесные пределы, допускаемые справедливостью и благопри¬
личием. Что касается милостей, которые зависели от меня одного...»
(Мемуары Людовика XIV, писанные около 1670 г. Oeuvres, v. 1, p. 84
el suiv.)/
* «Сим объявляем, что мы... настоящим эдиктом, вечным и не подле¬
жащим отмене, уничтожили и отменили, уничтожаем и отменяем эдикт
короля, нашего деда, данный в Нанте в апреле 1598 г., целиком и полно¬
стью, вместе с особыми статьями, постановленными 2 мая следующего
года, и грамотами, изданными согласно с ними, и эдиктом, изданным
в Ниме в июле 1629 г., объявляем их все несуществующими и лишенными
силы, вместе со всеми уступками, заключенными в них и в других эдиктах,
декларациях и постановлениях в пользу лиц так называемой реформиро¬
ванной веры, каковы бы эти решения ни были (эдикт, заключающий отмену
нантского эдикта. Recueil des anciennes lois françaises, v. XIX, p. 530).
3 См. сочинение Rulhières под заглавием: «Eclaircissements histori¬
ques sur les causes de la révocation de l'édit de Nantes; Histoire de Madame
de Maintenon. par le dir- de Nouilles, v. Il; H. Martin, Histoire de France,
v. XV et XVI.
t-	ИМцхтша оочивенмл	t77

B 1G85 г. пополнилось уже почти столетие с того времени как
Франция, опережая в этом отношении другие христианские на¬
роды , вступила па путь развития нового общественного порядка,
в котором церковь отделена от государства,общественный долг —
от вопросов совести, верующий — от гражданина. В период
господства нантского эдикта законным принципом в религиоз¬
ных вопросах была не простая терпимость, а равенство граждан¬
ских прав католиков и протестантов, признание, с некоторыми
оговорками, полной свободы обоих культов. Мы в этом отношении
стояли выше Европы, как католической, так и протестантской,
п это превосходство было приобретено ценой сорокалетпих бед¬
ствий, а быть может и благодаря более развитому чувству спра¬
ведливости и права 1. Отмена нантского эдикта свергала страну
с высоты этого принципа, выраженного в законе и державшегося,
несмотря на более или меиее прямые и серьезные его нарушения,
и подчиняла ее режиму насилий н противоречий, который в сущ¬
ности означал гражданскую смерть для протестантов -. Вот с ка¬
кой точки зрения должен историк судить самовластный акт, ко¬
торый был если не преступлением, то по крайней мере крупней¬
шей пз ошибок Людовика XIV. С этой точки зрения ни идеи,
ни практика друцих государств Европы в вопросе гражданской
терпимости не могут служить извииеиием образу действий фран¬
цузского короля: Франция уже за сто лет перед тем поставила
свое публичное право выше идей той эпохи.
Что касается реакции католицизма внутри страны, то на нее
тем менее можно ссылаться в качестве оправдания, что она не
была в новинку и два великих министра сумели и роти подейство¬
вать ей в течение 30 лет: будучи оба духовными лицами, они
держались в пределах, указанных общественной добросовест¬
ностью и интересами государства ’. Людовик XIV имел полную
возможность думать и поступать, как они; в его царствовал нс
протестанты были пе страшнее, а давление католической нетер¬
пимости не сделалось более сильным. Лишь от него одного зави¬
село оставить дело в том самом положении, в котором ou его нрм- *
1 Французская юриспруденция первая осудила принцип рабства,
объявив свободным всякого раба, ступившего на по>шу королевства. См
Laurière, Glossaire du droit français, слово Esclave.
* См. замечания Рюльера о декларации 14 мая 1724 г. и об ео ужасном
судебном применении (Eclaircissements sur la révocation do l'édit de Nan¬
tes, ed. Auguis, srt. 269, 282, 463, 481).
* Ришелье добросовестно поддерживал право католиков свободно
менять вероисповедание и право протестантов, обращенных в католичс-
ство, возвращаться к прежнему вероисповеданию. Мазарини,побуждаемый
духовенством принять меры против тех, кого церковь признавала отступ¬
никами и раскольниками, не уступал его настояниям. Он заявлял, говоря
о кальвинистах: «Мне нечего беспокоиться об этом малом стаде: если оно
щиплет плохую траву, то по крайней мере не разбегается* (ibid.,
р. 19 et suiv.; //. Martin, Histoire de France, v. XV, p. 589 et suiv.).
178

нял1, пе поддаваться обману неискренних обращений в католи¬
чество, которые устраивали для того, чтобы ему понравиться,
не становиться, помимо воли, жестоким преследователем, нако¬
нец не оставлять в наследство Франции XVIII в. целого кодекса
проскрипций, еще более отвратительных, нежели проскрипции
XVI в. «.
Здесь обнаруживается важное явление, непредвиденное в то
время, но окрашивающее все царствование Людовика XIV:
в это царствование, представляющее последний этап па пути
Франции к монархическому единству, абсолютная власть, осу¬
ществляемая лично королем, оказалась в смысле удовлетворения
истинно национальных интересов ниже того уровня, па каком
эта власть находилась раньше в руках первого министра. Лич¬
ность Ришелье, а за ним Мазарини, управлявших так, как будто
они были диктаторами республики, как бы поглощалась идеей
государства и служением ему. Располагая, лишь фактическим
авторитетом, Они оба действовали в качестве лиц унолномочен-
1 Во вступлении к июльскому эдикту 1679 г., у ни'пожавшему сме¬
шанные суды на католиков и протестантов, есть следующее любопытное
место: «Принимая во внимание, *по в течение 50 лет нс было новых смут
из-за этого вероисповедания и что в течение этого долгого времени вражда,
которая могла возникать между нашими подданными той и другой веры,
исчезла, мы сочли ва благо отменить названные судебные палаты и соеди¬
нить их с парламентами как для того, чтобы совершенно стереть память
о войнах прошлого, так и для того, чтобы облегчить отправление правосу¬
дия, отняв у наших католических подданных основание пользоваться
именем и вышеупомянутыми привилегиями так называемой реформиро¬
ванной церкви для того, чтобы бесконечно тянуть процессы из поколения
в поколение (dans les familles) посредством перенесения в высшие инстан¬
ции или с помощью судейских распоряжений* (Recueil des anciennes
lois françaises, v. XIX, p. 205).
1 Cp. Eclaircissements Rulhiëres об отмене нантского эдикта с томом II
Histoire de Madame de Maintenon герцога Noailles.— Одной из первых
мыслей регента было отменить все эдикты Людовика XIV против протестан¬
тов, но крутой характер проведенных мероприятий уже сам по себе ставил
выполнению этого намерения неодолимое препятствие. «Регент говорил
мне по этому поводу о всех противоречиях и путанице, наполняющих
эдикты и декларации покойного короля относител’ьн9 гугенотов, по кото¬
рым нельзя постановлять решений за невозможностью согласовать их
и которые, с другой стороны, нельзя выполнить в отношении их браков,
завещаний и т. п. От жалоб на эти затруднения регент перешел к указа¬
нию на жестокость, с которой покойный король обходился с гугенотами,
на ошибку, заключавшуюся в самой отмене нантского эдикта, на великий
вред, который от этого испытало и еще испытывает государство вследствие
обезлюдения, упадка торговли, вследствие ненависти, вызванной подоб¬
ным образом действий у всех протестантов Европы. Регент стал излагать
свои соображения о расстроенном состоянии, в какое король привел Фран¬
цию и в каком он ее оставил, а отсюда перешел к рассуждению о выгодах
в отношении народонаселения, ремесел, денег и торговли, которые полу¬
чит страна от столь желанного возвращения гугенотов в их отечество,
и в конце концов предложил мне эту меру» (Mémoires de Saint-Simon,
v. XIV, p. 153 et suiv.).	'
12*
179

ных, отвстстпеппых перед государем п перед совестью страпи,
тогда как Людовик XIV, соединяя в своих руках власть факти¬
ческую и власть по праву, считал себя свободным от всяких вне
его лежащих правил и допускал ответственность за свои дей¬
ствия лишь перед своей совестью. Вот это убеждение в своем
всемогуществе, убеждение наивное и искреннее, исключавшее
сомнения и угрызения совести, и заставило его опрокинуть двой¬
ную систему, основанную Генрихом IV внутри страны ради сво¬
боды вероисповеданий 1, во-вне — ради национального преобла¬
дания, построенного па великодушной опеке независимости го¬
сударств и европейской цивилизации.
К началу личного правления Людовика XIV французская
политика уже в течение более 50 лет преследовала свои цели в Ев¬
ропе, пе считаясь с различиями в христианских исповеданиях,
с различиями в формах правления и с внутренними переворотами
в государствах. Хотя Франция была католической и монархи¬
ческой страной, ее союзниками были прежде всего протестант¬
ские государства Германии и республиканская Голландия; опа
даже поддерживала дружественные спошения с цареубийствен¬
ной Англией *. Ничьи интересы, кроме стремления к правильно
понятому развитию национального могущества, не имели веса
в советах и не направляли внешних действий правительства. По
у Людовика XIV все это переменилось, и особые интересы, исхо¬
дившие от личных вкусов короля, из принципа наследственной
монархии или идеи государственной религии, стали перетяги¬
вать и вскоре одержали верх.
1 «Выше всего государственный интерес, поэтому тщетно стали бы вы
противопоставлять Людовику робкие соображения человеческой мудро¬
сти; нечестивые храмы разрушены; кафедры соблазна низвергнуты; стена
разъединения пала; время, милосердие, воспитание завершат мало-по¬
малу перемену, тогда как силой можно добиться только внешнего обра¬
щения* (надгробное слово Людовику XIV, Mastillon, Oeuvres, v. VIII,
p. 229). «Он внимал только восхвалениям, тогда как добрые и истинные
католики и святые епископы сокрушались всем сердцем, глядя, как пра¬
воверные католики подражали в борьбе с заблуждениями и с еретиками
тому, что еретические и языческие тираны делали в борьбе с истиной,
с проповедниками и мучениками. Особенно безутешны были они, видя
множество клятвопреступлений и святотатств. Они горько Оплакивали,
что отвратительные средства вызвали глубокую и неискоренимую нена¬
висть к истинной вере, между тем как соседи наши громко радовались,
видя, как это нас ослабляет и как мы губим друг друга, пользовались
безумием нашим и строили свои замыслы на ненависти, которую мы вы¬
зываем к себе во всех протестантских державах» (Mémoires de Saint-Si¬
mon, v. XIII, p. 117).
* См. Corps diplomatique Дюмона, v. VI, 2-me partie, p. 121, договор
о мире и торговле между Англией и Францией, подписанный 3 ноября
1655‘г. Тайной статьей этого договора предусматривалось, с одной сторо-
ны, запрещение Стюартам и их главным приверженцам проживать во Фран¬
ции, с другой — высылка агентов Кондэ, который был в то время врагом
Франции, за пределы британской территории.
180

В этом заключается причина крушеппя системы европейского
равновесия, которую можно было бы назвать французской систе¬
мой, и замена ее возродившимися мечтами о всемирной монархии
времен Карла V и Филиппа II. Отсюда ряд предприятий, шедших
вразрез с политическими интересами страны, война с Голлан¬
дией, интриги'с целью приобретения императорской коропы,
поддержка Якова II и английской контрреволюции, принятие
испанского престола для французского принца, который при этом
сохранял права па корону Франции *. Все эти причины несча¬
стий, едва пе погубивших государство, вытекают из события,
которое нация приветствовала и которое отвечало духу ее стре¬
млений: опа сама, после того как королевская власть в правление
двух министров достигла высшей степени могущества, передала
эту власть пеограничепиой в руки государя, одаренного достоин¬
ствами одновременно блестящими и солидными, вызывавшего
к себе восторженную привязанность и законное восхищение.
Когда царствование, наступившее при этих предзнаменова¬
ниях, чтобы увенчать собой рост французской монархии, обману¬
ло великие надежды, вызванные его первыми шагами, когда сре¬
ди бесплодных побед и возрастающих неудач обнаружился по¬
ворот от прогресса во всех отраслях хозяйства к разорению,
когда началось падение финансов, промыслов и земледелия, исто¬
щение всех сил страны, обеднение всех классов нации, ужасаю¬
щая нищета народа, — горькое отвращение охватило сердца,
вытеснив оттуда горячее доверие и любовь ’. Что скрывалось
1 Жаловапой грамотой, данной в декабре 1700 г., Людовик XIV со¬
хранил за герцогом Анжуйским, который стал королем Испании под име¬
нем Филиппа V, его наследственное положение между герцогом Бургунд¬
ским и герцогом де Берри. См. об этом акте и о принятии завещания Кар¬
ла II сочинение Л/имье, Négociations relatives à la succession d’Espagne,
Introduction, p. XXV et suiv.
* «Однако nain парод, который пы должны были бы любить, как де¬
тей своих, и который до сих пор был так горячо привержен к вам, умирает
с голоду. Обработка земель почти заброшена; города и деревни пустеют;
ремесла влачат жалкое существование и не кормят более рабочих. Вся тор¬
говля уничтожена. Таким образом вы разрушили половину действитель-
иых сил внутри вашего государства, чт-к'ы оож ршить и удери, m. a । • и
бесполезные победы за его пределами* (письмо Фенелона к Людовику XIV,
1692 или 1693 г., Oeuvres choisies, v. II, p. 417).—«На основании всех изы¬
сканий, какие я мог сделать в течение нескольких лет моих занятий этим
вопросом, я заметил очень ясно, что в последнее время приблизительно
десятая часть населения доведена до нищеты и на самом деле побирается;
что из остальных девяти десятых пять десятых но в состоянии подать им
милостыню, потому что сами почти что доведены до этого несчастного со¬
стояния; что из других четырех десятых три десятых живут очень стеснен¬
но и задавлены долгами и процессами, и что среди одной десятой, куда я от¬
ношу всю аристократию, военную и судейскую, духовную и светскую, все
высшее дворянство, дворянство заслуженное (distingué), людей, занимаю¬
щих военные и гражданские должности, крупных купцов, буржуа, полу¬
чающих ренту и наиболее состоятельных, ие насчитаешь и ста тысяч се-
Ш

под этим крупным п тяжелым разочарованием, которое так живо
выступает в современных документах? Это было пе простое кру¬
шение человеческой надежды, обманутой человеком, это было ре¬
шительное испытание формы государства, издавна подготовляв¬
шейся вековой работой, в интересах которой были разрушены
илп отброшены все гарантии политической свободы и успехам
которой масса нации сочувствовала, как своим собственным.
Я вовсе пе хочу сказать, что французское общество осознало
характер и глубину того кризиса, лишь прелюдпей к которому
был данный упадок, что опо постигло явления, понятые последую¬
щими поко кв .111ПП. г. общей связи и благодаря урокам
истории. Каково бы пи было зпачепие странного контраста ме¬
жду первыми и последующими годами царствования Людови¬
ка XIV, которое придавали ему непосредственно пострадавшие лю¬
ди, по этот контраст отвечал одному из тех торжественных момен¬
тов в жизни нации, когда останавливается крупное социальное
движение, истощенное в процессе своего действия, и когда начи¬
нается другое движение, которое, развиваясь более или мепее
явно, более пли менее быстро, в конце концов овладевает обще¬
ством (l’esprit public), чтобы преобразовать его и увлечь все
навстречу неизвестному будущему.
меЯ» (КаиЛлл, Dlme royale [Collection des principaux économistes], v. I.
p. 34). —«Даже парод (надо все сказать), который вас так любил, который
так доверял вам. начинает утрачивать дружественные чувства, доверие и
даже уважение. Ваши победы и завоевания не радуют его более: он полон
раздражения и отчаяния. Мятеж понемногу загорается всюду. Они ду¬
мают, что вы вовсе не жалеете их в несчастьях, что вы любите только
свою власть и свою славу» (Lettres de Fenelon à Louis XIV, p. 418).

ГЛАВА 10
СОЦИАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР ЦАРСТВОВАНИЯ
ЛЮДОВИКА XIV II ЕГО ВЛИЯНИЕ НА РАЗВИТИЕ
ТРЕТЬЕГО СОСЛОВИЯ
Конец первого периода наших общественных переворотов; начало
второго. — В XVIII веке открывается новый путь хтя стремлений и раз¬
вития. — Отказ от исторических вольностей, искание чисто рационали¬
стического права. — Роль третьего сословия в этом великом движении
умов. —Оппозиция в самой придворной среде Людовика XIV; Фенелон
ii герцог Бургундский. — Их проект аристократической и либеральной
конституции. — Здравый смысл и твердость духа старого короля; ре¬
зультаты его правления. — Прогресс на пути к гражданскому равенству,
покровительство литературе. — Жизнь нации сосредоточена в центре!;
упадок местных учреждений. — Выборные муниципальные должности
становятся королевской службой: последствия этой финансовой меры. —
Гибель муниципальных вольностей.— Наступление на политические при¬
вилегии парламента. — Запрещение всяких ремонстраций до регистра¬
ции закона. — Восстановление значения парламента; его роль в XVIII в.
После того как Франция с безрассудной логикой пожертво-
вала всеми своими старинными учреждениями ради усиления
одного из них, после того как она позволила уничтожить незави¬
симость отдельных классов населения и территорий, права го¬
родов и провинций, власть генеральных штатов и политический
контроль парламента, теперь, достигнув апогея этой продолжи¬
тельной революции, она увидела перед собой монархическое
единство, по единство вполне, так сказать, личное, пз которого
в теории была исключена даже сама идея пацпп как некоего само-
ющего целого *.
* «Франция является монархическим государством в самом широком
смысле этого слова. Король представляет в ней всю нацию в целом, тогда
как каждое частное лицо представляет собой лишь изолированную лич¬
ность перед королем. Следовательно все могущество, вся власть сосредото¬
чены в руках короля, и в королевстве нс может быть никаких других вла¬
стей кроме тех, которые устанавливает король... Нация но составляет са¬
мостоятельного тела во Франции; она вся пребывает в личности короля»
(Рукописный курс государственного права Франции, составленный под
наблюдением г. де Торси для обучения герцога Бургундского; цитировано
у lsmon(ey, Oeuvres complètes,* 1829 , v. V, p. 45, note 2).
»
183

Таким образом в результате многовековых усилий, начав¬
шихся в XII в., была достигнута систематически преследуемая
цель — единство Франции, но это единство привело к установле¬
нию строя, который, с точки зрения разума и патриотизма, был
неприемлем в качестве окончательной формы правления, строя,
который отнюдь пе мог остановить политического развития и был
лить этапом, вторым исходным моментом, началом новых усилий.
Эга новая работа общественного мнения и воли общества
должна была заключаться пе в восстановлении развалин, пе
в посягательстве на безусловное единство государства — стихий¬
ный продукт наших общественных стремлений, по в придании
этому государству некоторым образом истинно национального
характера взамен лежашш й па ш м печати королевской власти;
нужно было сделать так, чтобы более широкая идея государства
включала в себя все законные права гражданина, тем самым
гарантируя их Ч Такова была славная задачастолетия, па пятнад¬
цатом году которого закончилось царствование Людовика XIV;
цель здесь была менее проста, роли более запутаны, чем в
предшествующей работе, и многое приходилось искать ощупью-
вплоть до того дня, когда все пути открылись в результате слия¬
ния двух первых сословий в лопе третьего и возникновения еди¬
ного и суверенного собрания уполномоченных нации.
Иа этом-то моменте истории Франции и должна закончиться
история третьего сословия; здесь исчезает его имя и прекращает¬
ся его самостоятельное существование. Последние успехи и наи¬
более замечательные дела его послужат темой моей последую¬
щей ’ работы. Кок я покажу в ней, в течение этого замечатель¬
ного периода, породившего в роковом смешении великие блага
и великое зло, на первых порах наблюдается мало движения,
старые политические привычки еще продолжают существовать
в то время, когда новый дух овладевает умами; затем работа,
законченная в идее, претворяется в действия; правительство
великодушно, по безрезультатно пытается провести более или
менее широкие реформы, и пз сознания бессилия этих попыток
рождается то народное действие, которое пз собрания генераль¬
ных штатов, созванных в последний раз, создает революцию
1789 г.
Эго провозглашение нового общества, основанного па прип-
ципах разумного права, произошло лшпь тогда, когда народные
1 Первым признаком недовольства (réaction des esprits) было опубли¬
кование в 1689 г. 15 статей о правлении Людовика XIV, напечатанных
за границей под заглавием «Стоны порабощенной Франции, жаждущей
свободы». Анонимный автор в резких выражениях осуждает то, что он
называет притеснением церкви, магистратуры, дворянства и городов; он
восстает против доктрин абсолютной монархии и требует во имя прав
народа созыва генеральных штатов.
* Как известно, эта работа осталась ненаписанной. — Ред.
184

массы до конца поняли бесполезность для них посстаповлелпя
исторических прав. Чистый разум и история были как бы двумя
различными источниками, из которых преобразовательное дви¬
жение черпало свою силу с самой колыбели, по то ли по необхо¬
димости, то ли по неосторожности, оно все более обращалось
к первому источнику и все меньше ко второму. Один пз этих
источников оказался скудным и малоподвижным, другой же,
все усиливаясь под двойным напором логики и надежды, сумел
все подчинить и все увлечь за собой.
Поскольку старинные права были пе чем иным, как старин¬
ными привилегиями, их восстановление в целом под именем
свободы могло быть предметом серьезных вожделений только
для двух первых сословий; третьему же сословию, если пе счи¬
тать его старинных муниципальных вольностей, увлечение ко¬
торыми его уже пе волновало, нечего было жалеть в прошлом:
все для него было в будущем. Поэтому в заключительной части
своей политической роли опо и стало великим очагом, неутоми¬
мой движущей силой нового направления умов, идей социальной
справедливости, идей равной для всех свободы и гражданского
братства. Это пе значит, что это направлен не, в своей незави¬
симости стоявшее выше сословных и классовых традиций и ин¬
тересов, прикрывавшееся этими традициями, чтобы ослабить
их, и интересами, чтобы сделать их менее алчными и менее уз¬
кими, должно было остаться чуждым тем классам, исключитель¬
ные права которых, уже частично отмененные, были осуждены
па гибель во имя всеобщего блага. Если непривилегированное
сословие по самым интересам и влечениям своим естественно
предрасположено было к таким настроениям, то все же не оно
одно их переживало. Везде, где сходились вместе возвышенные
души и благородные сердца, создавалась почва для того, что
можно назвать современной либеральной мыслью; этот голос
общественного мнения, который все обновил в 1789 г., имел бле¬
стящих и убежденных представителей среди дворяпства и духо¬
венства. Странное дело, именно при дворе Людовика XIV, в окру¬
жении его внука, на тайных сборищах знатных сеньеров, роди¬
лась, из живого сочувствия к страданиям народа, первая попыт¬
ка политического протеста против тягостных принципов неогра¬
ниченной монархии и неизбежно связанных с ней бедствий.
Известно, что душой этих проектов был Фенелон, гениальный
писатель, изумительный епископ и горячий филантроп, и что
их семена оп посеял па своих уроках, которые в течение пяти лет
оп давал наследному принцу1. План управления, задуманный
им и с увлечением воспринятый будущим наследником Людо¬
1 Фенелон с 1G89 по !69• г. исполнял обязанности наставника герцо¬
га Бургундского, который в 1711 г., си смертью своего отца-дофина, стал
наследником престола.
185

вика XIV, представлял собой странное смешение арпстократп-
ческих стремлений и внимания к интересам парода1. За этим
планом, пользующимся несколько неопределенной славой, —
та неоспоримая заслуга, что оп внушен созпаппем злоупотребле¬
ний и наличных зол; в то же время его огромный недостаток со¬
стоял в том, что для устранения этих злоупотреблений предла¬
гались средства, худшпе, чем самое зло. Оп разрушал админи¬
стративную централизацию, вплоть до уничтожения админи¬
страции как таковой, устранял провинциальных интендантов
и заменял министров советами 2. Отнимая у королевской власти
ее современный характер, оп пз живого образа, из деятельного
олицетворения государства превращал ее в мертвую привиле¬
гию, которая должна была служить венцом целой иерархии при¬
вилегий, одновременно опираясь па них и поддерживая их3.
Это означало: для избежания недостатков абсолютной монархии
вернуться назад к монархии феодальной и разрушит!, работу
веков, вместо того чтобы усовершенствовать ее.
Наряду с генеральными штатами, которые становятся ре¬
гулярным институтом, наряду с местными штатами, которых
1 См. Oeuvres de Fénelon, v. XXII, записку, озаглавленную «Плайи
управления, согласованные с герцогом де Шеврез, для представления
герцогу Бургундскому; ноябрь 1711 г.».—Герцог Бургундский, ставший до-
фнном, ТОЛЬКО что был привлечен Людовиком XIV к участию в совете;
его главными доверенными лицами во всем, что касалось политических
взглядов, были — по инициативе архиепископа Камбрейского— герцог
де Бовильв, его прежний воспитатель, герцоги де Шеврез и де Сен-Симон.
См. Мемуары последнего, т. X, стр. 4, 204, 209, и т. XII, стр. 260.
1 Интенданты суда, полиции и финансов были созданием Ришелье.
Все министерства, кроме должности канцлера, должны были быть уничто¬
жены; их функции распределялись между шестью советами, действующими
контролем государственного совета под пре.т «лаюльством короля.
Эти шесть советов назывались: совет иностранных дел, церковных дел,
военный, морской, финансов и докладов, или внутренних дел королевства.
Этот способ управления был испробован и дал весьма печальные резуль¬
таты в регентство герцога Орлеанского (см. Mémoires de Saint-Simon,
v. X. p. fi, 7, «, et v. XII, p. 267, 269 et 270).
• Управление каждой провинции должно было находиться в руках
местных штатов под верховным контролем генеральных штатов королев¬
ства. Совет внутренних дел, финансов и сам государственный совет не
должны были повидимому иметь других административных прав кроме
права надзора, осуществляемого через особых комиссаров. Вот что го¬
ворится по этому поводу в Планах управления, согласованных с герцогом
де Шеврез: «п. 2. Установление местных штатов по всех провинциях...
с правом полицейского надзора, контроля, распределения сумм нт. д.—
Сумма налогов, собираемых местными штатами, должна быть достаточна
для покрытия их доли в общей сумме государственных повинностей. —
Верховенство генеральных штатов над провинциальными. Пересмотр
решений провинциальных штатов на основании жалоб и доказательств.
Общая ревизия отчетов провинциальных штатов по их средствам и обыч¬
ным налогам. Интендантов не должно быть: missi dominici {королевские
посланцы] от случая к слушки (Oeuvres de Fénelon, v. XXII, p. 579,
5ЯП, 5Я1).
186

в соответствии с новым разделением провинций учреждается пе
меньше двадцати, и окружными собраниями выборных, пред¬
назначаемыми для установления и разверстки налогов, эта яко¬
бы свободная конституция устанавливала еще более глубокое
разграничение сословий и новые различия между классами:
для духовенства устапавливалась полная независимость от свет¬
ской власти; для высшего дворянства — политические преро¬
гативы; для простых дворян — предпочтительный доступ ко всем
должностям, восстановление судей из военного сословия в балья-
жах и введеппе их в парламенты; наконец для третьего сословия—
сокращение или уничтожение должностей, которые с давних
пор были ему предоставлены1. И, как это пи странно, наряду с
этими предложениями, которые, казалось, прямо отвергали
исконный прогресс французского общества, имелись другие,
великодушием своим опережавшие век и предвосхищавшие идеал
будущего: налог во всех его формах предлагалось распростра¬
нить на все классы нации; в этом отношении пе должно было быть
ни привилегий для двух высших классов, ни притеснения народа
путем эксплоатации со стороны откупщиков’.
* «п. 3. Поддержка дворянства: Каждый род (maison) будет иметь
заповедное имение, подобно майорату (majorasgo) в Испании. Для родов
высшего дворянства — заповедные имения значительного размера, для
среднего — поменьше. Обоим полам запрещаются неравные браки. За¬
прещается возведение в дворянское звание кроме случаев особых заслуг
перед государством. Всякий герцог должен быть пэром. Для получения
пэрства надо дожидаться вакантного места; присвоение его будет проис¬
ходить только в генеральных штатах. Дипломы для маркизов, графов,
виконтов, баронов, как и для герцогов. — Суд: Канцлер, глава третьего
сословия, должен быть ниже рангом, как это и было раньше. При заме¬
щении должностей председателя и советников дворянам отдается пред¬
почтение перед недворянами (roturiers), при равных заслугах. Магистраты—
из дворянства шпаги, и при шпаге, вместо мантии, там, где только будет
возможно. Президиалов не нужно: их чправа переходят к бальяжам.
Восстановить право военного бальи для исправления этих обязанностей.
Гражданский и уголовный судьи, если можно, из дворян» (Планы управле¬
ния, согласованнее с герцогом де Шеврез, Oeuvres de Fénelon, v. XXII,
p. 590, 591, 592)'. См. выше, в гл. VII, требования дворян к генеральным
штатам 1614 г.
* «п. 2. Установление в каждой епархии органа для разверстки по¬
датей, представляющего собой небольшое собрание, как в Лангедоке, на
котором присутствует епископ, местные сеньеры и представители третьего
сословия: он руководит сбором налогов сообразно кадастру... — Сораз¬
мерять налоги с естественными богатствами области и торговлей, про¬
цветающей в ней. Отмена соляной пошлины, крупных откупов, подушной
подати и королевской десятины. Установление местными штатами налога
на соль, без соляной пошлины. Устранение финансистов. Духовенство
должно вносить часть своих доходов на покрытие государственных расхо¬
дов, (там же, т. XXII, стр. 579, 580, 586). Принцип пропорционального
равенства в отношении налогов —одна из основ этой финансовой системы—
был установлен Вобаном в егоfзнаменитом сочинении, озаглавленном
«Королевская десятина» («Dîme royale»).
187

Вопреки либеральным взглядам, проппведываемым герцо¬
гом Бургундским и его друзьями и выражением которых, по их
искреннему убеждению, были их проекты1, это грустное соедп-
непие противоречивых элементов, где повые идеи социальной
филантропии переплетались с разграничениями прав и рангов
сообразно рождению, где дворянство старались вывести из его
состояния политического упадка и принижали положение третье¬
го сословия, созданное ему временем,—эта конституция, проти¬
воречащая логике и истории, не имела бы ни малейших шансов
на успех, если бы из мира мечты ей случилось хоть на один день
перейти в область реальных фактов. Монархия во Франции, пе¬
реставая быть абсолютной, должна была оставаться деятельной
в области административной; свобода во Франции должна была
основываться не на еще более резком разделении сословий, а на
слиянии их; пе па принижении, а па непрерывном возвышении
средних классов.
Смерть дофина, едва достигшего 30 лет, унесла с собой эти
проекты и надежды, которые возлагались на его царствование
Людовик XIV лишь в общих чертах узнал о планах своего внука,
тайно выработанных в интимном кругу друзей ’. Ему импони¬
ровали серьезный характер и возвышенные качества молодого
принца, по все остальное вызывало у него недоверие и антипа¬
тию 4 как в силу прямоты его натуры, так и вследствие его деспо¬
тических наклонностей. Если он обладал самоуверенностью, до¬
ходившей до нелепости, то вместе с тем оп глубоко верил в муд¬
рость своих предков, в просветительную силу той единой и цен¬
трализованной власти, которую он получил от них и которой оп
1 «Не смею досказать великое изречение, проникновенное изрече¬
ние государя, что «король создан для подданных, а не подданные для него»,
как он не постеснялся громогласно заянить в самом салоне Марли...» (Mé-
moires de Saint-Simon, v. X, p. 212). Фенелон постоянно повторяет в сво¬
их политических сочинениях и в своей переписке, что всякий деспо¬
тизм есть дурной образ правления, что без национальных вольностей нет
ни порядка, ни справедливости в государстве, ни истинного величия
государя и что нация в целом должна принимать участие в общественных
делах.
* Он родился 6 августа 1682 г. и умер 18 февраля 1712 г. *
* После смерти герцога Бургундского король велел принести шка¬
тулку с его секретными бумагами, которые были затем сожжены. Он от¬
дал это распоряжение не в порыве досады и после внимательного их изу¬
чения, как это думали раньше, а вследствие хитрости герцога де Бовилье,
который наскучил ему чтением длинных записок, лишенных всякого ин¬
тереса, чтобы отбить охоту слушать остальное. Другая шкатулка, содер¬
жавшая документы по вопросам, решавшимся принцем и его друзьями,
была спасена последними. См. Mémoires de Saint-Simon, v. XII, p. 267.
« Известно замечание короля, сделанное им после беседы с Фенело¬
ном о принципах управлении: *Я м с-нал с ..тем >' ; стишпм и самым
фантастическим умом моего королевства». См. Voltaire, Siée le de Louis XIV,
v. Il, chap. XXXVIII, p. 452, éd. BeuchoL
188

песомпояпо злоупотреблял, по которую оп развивал в том же
направлении, что и они. Среди суетного своего двора он был по-
своему уравнителем; для него заслуга имела высшие права по
сравнению с происхождением; он открывал более широкие пути
возвышению новых людей; вместо того чтобы разделять, он сое¬
динял. Он работал над завершением политического единства стра¬
ны и, сам того не зная, подготовлял издалека образование вели¬
кой общины единой и суверенной нации.
Таким образом, несмотря на свои слишком очевидные недо¬
статки, политика Людовика XIV была более проницательна
и имела большее значение для будущего, чем кажущиеся прево¬
сходными измышления реформаторов его времени; оп понял,
в чем должна заключаться его задача после всей работы, проде¬
ланной его предшественниками, и он служил ей верой п правдой
по мере сил своих. Призпаем ли мы за ним или нет имя Великого,
присужденное ^му из преклонения, смешанного с лестью1, по
нельзя не поддаться впечатлению, которое производит в истории
фигура этого короля, спокойная и гордая, серьезная и мягкая,
сосредоточенная и рассудительная, которой так хорошо соответ¬
ствует идея величия. Нельзя даже иногда пе пожалеть о суро¬
вом порицании, которое справедливость обязывает присоединить
к заслуженной похвале. Но это чувство вызывается не теми мо¬
ментами, когда его царствование сверкало всем, что составляет
великолепие н могущество государства, а теми, когда королев¬
ство утратило свою силу и благоденствие, когда монарху, некогда
покрытому славой, пе на что было больше надеяться в борьбе
с несчастьем; когда оп, побежденный па всех границах объеди¬
нившейся против пего Европой, продолжает отчаянную борьбу
с несокрушимой настойчивостью, забывая о себе, чтобы избавить
страну от бедствий иностранного вторжения, жертвуя своей гор¬
достью и готовый отдать свою жизнь за национальную незави¬
симость2. Это же чувство вызывают и такие моменты, когда после
1 Титул этот, воспроизведенный сначала па нескольких медалях,
выбитых в ч^сть короля, был торжественно присужден ему в 1680 г. па¬
рижской городской думой.
* См. события царствования в периоде 1708 до 1713 г.— года заклю¬
чения Утрехтского мира. «...Это постоянство, эта твердость духа, эта
внешняя невозмутимость, это неизменное стремление стоять у кормила
правления пока это в его силах, эта надежда, вопреки полной безнадеж¬
ности положения, поддерживаемая мужеством и благоразумием, но не
ослеплением, все тот же внешний облик прежнего короля при любых об¬
стоятельствах — все это, на что способны немногие, и могло дать ему
право на имя Великого, которое было,ему так преждевременно присвоено»
(Mémoires de Saint-Simon, v. XIII, p. 163). «Я всегда покорялся воле бо¬
жьей, и бедствия, которые угодно было господу ниспослать на мое коро¬
левство, пе позволяют мне больше сомневаться, что оп требует от меня
принесения в жертву всего наиболее дорогого для меня. Итак, я забываю
о моей славе» (письмо Людовика XIV послу в Голландии(29 апреля 1709г.),
189

самых тяжелых своих поражений оп пе предается отчаянию,
видя как сын его и внуки умирают возле него1 *, пли наконец,
когда в последние своп минуты оп трогательными словами вы¬
ражает поразительную твердость духа и пепоказное мужество,
простирающееся вплоть до признания своих ошибок3.
Помимо блеска, который придало этому царствованию сое¬
динение стольких талантов, слишком известных, чтобы их надо
было называть, помимо славы, купленной такой дорогой цепой,
п скоропреходящих периодов процветания, неоспоримая заслуга
правления Людовика XIV во все периоды его долгой жизни3,
несмотря па его огромные ошибки, заключалась в том, что оно
впервые установило законченную систему администрации, охва¬
тывающую одновременно, без труда и последовательно, все ма¬
териальные и духовные интересы страны. В этом отношении
правление Людовика XIV сделало огромный шаг вперед по срав¬
нению с предшествующими; оно заложило основы того, что я на¬
звал бы основным административным устройством (constitution
administrative) власти; оно было, если оставить в стороне вопрос
о политической свободе, одним из величайших правлений, ка¬
кие Франция имела до наших дней4. С него собственно и начи¬
нается для нас новое время во всем, что касается регулярного
функционирования государства, развития общественности, нра¬
вов, языка и национальных вкусов. Па этом этане нашей истории
мы находим уже большую часть того, что составляет сейчас су¬
щество пашей жизни; дальше в глубь веков нам трудно узнать
себя. Перед нами точно огромная литейная форма, отпечаток
которой виден на основных элементах пашей цивилизации, лите¬
ратуры, искусства, промышленности, гражданского строя и ор¬
ганизации военного строя.
Начиная с этого времени, власть получает свободу в своих
движениях и может осуществлять связь центра с окраинами на¬
дежными и легкими способами. При каждом министерстве рабо-
цитировано у Минье, Négociations relatives à la succession d’Espagne
v. 1, Introduction, p. XCII). «Ландреси не мог долго продержаться (июнь
1712 г.). В Йёрсале задавались вопросом, нс удалится ли король в Шам бор
на Луаре. Он сказал маршалу д'Аркуру, что в случае нового бедствия он
созовет все дворянство своего королевства и, несмотря на свои 74 года,
сам поведет его против неприятеля и погибнет во главе ополчения» (Vol¬
taire, Siècle de Louis XIV, v. 11, chap. XII, p. 100, éd. Beuchot).
1 Людовик, дофин, умер в 1711 г. Людовик, герцог Бургундский, и
его сын Людовик, герцог Бретонский, умерли в 1712 г.
* См. Mémoires de Saint-Simon, v. XII, p. 483, 485, 491. Людовик XIV
умер 1 сентября 1715 г., за три дня до того, как ему должно было испол¬
ниться 77 лет. Правление его продолжалось 72 года со дня смерти Людо¬
вика XIII и 54 года —со дня смерти Мазарини.
• Я имею в виду здесь только личное правление Людовика XIV,
которое, как мы видели, продолжалось с 1661 до 1715 г.
4 См. Гизо, История цивилизации в Европе, лекция 14.
190

тают многочисленные бюро, п которых сохраняются традиции
и собираются документы. Наконец предусмотрительность госу¬
дарства достигает известной степени зрелости; оно знает цену
заботам о будущем и проявляет эти заботы во всех областях;
оно учреждает ученые общества и обеспечивает себе хорошие кад¬
ры чиновников, оно основывает школы свободных ремесел и спе¬
циальные военные школы, создает новые порты, арсеналы и науч¬
ные коллекции.
Это новое развитие административной власти сопровождалось
при Людовике XIV особыми успехами на пути к великому на-
циопалыюму слиянию. В социальном отношении Это царствова¬
ние было проникнуто стремлением всеми средствами добиться
сближения классов. Оно мирным путем завершило разрушение
дворянской независимости и, не прибегая к явно принудительным
мерам, заставило крупных сеньеров находиться при дворе и нести
регулярную военную службу. Везде, даже при дворе, почет ста¬
ли воздавать сообразно должности, а пе по происхождению*.
Маршалы, принадлежали они к знати или пет, шли впереди гер¬
цогов; выше министров буржуазного происхождения стояли одни
только принцы крови, а жены этих министров были допущены
к королевскому столу ’. В армии при раздаче чинов не давалось
никакого предпочтения крупному дворянству перед мелким или
дворянству перед ротюрой; право па повышение давало старшин¬
ство по службе, и, если пе считать случаев выдающихся заслуг
или особых милостей, продвижение шло строго в порядке табели3.
1	1 «Мало-помалу он заставил всех, даже лиц, которым он не придавал
никакого значения, служить и тем увеличивать придворную свиту. Лица,
достигшие возраста, годного к службе, не смели уклоняться от нее. 1?го
тоже было ловким приемом для разорения сеньеров и приучения их к ра¬
венству, к тому, чтобы вращаться в общей разношерстной массе людей...
Нод предлогом, будто всякая военная служба почетна и что разумно
научиться повиноваться прежде, чем повелевать, он заставил всех, за
исключением одних только принцев крови, начинать службу с кадетов
него лейб-гвардии, исправлять все служебные обязанности рядовых лейб-
гнардейцев, в казармах и вне их, зимой и летом в армии» (Mémoires du
duc de Saint-Simon, v. XIII, p. 56).
* «С этой поры государственные секретари и министры один ва дру¬
гим перестали носить мантии, затем сняли брыжжи, потом черное платье,
потом гладкое, простое, скромное одеяние и наконец стали одеваться как*
аристократы; тогда же они начали перенимать манеры знати, ее облик и
постепенно были допущены к королевскому столу. Равным образом и их
жены, сначала под предлогом личных достоинств, как, например, г-жа
Кольбер, задолго до г-жи Лувуа; наконец через несколько лет после нее
постепенно, в каждом случае сообразно с правами, присвоенными по долж¬
ности их мужьям, были допущены к столу и к езде в роскошных каретах
все жены, и им было разрешено ни в чем не отличаться от са.мых знатных
дам» (там же, стр. 17).
• «Вельможи и некрупные дворяне, знатные и неродовитые, были вы¬
нуждены поступать на службу и оставаться в ней, быть во всем на положе-
имм подлого народа, в полнейшей зависимости от военного министра и
191

Старая аристократия, вообще отстраненная от дел, пе имела
более в качестве особого класса пи власти, пи политического
влияния. Все ее привилегии сводились теперь к освобождению от
некоторых налогов, — освобождению, которое фиск нередко
делал совершенно иллюзорным, — к исключительному праву
посвящения в один из рыцарских орденов 1 и к пользованию
сепьериальпымп правами, ставшими уже не столько выгодными
для нее, сколько обременительными для сельских жителей ’.
Один пз членов этой старой аристократии, человек умный и в то
же время необычайно гордившийся своим происхождением, на¬
зывает царствование Людовика XIV правлением подлого мещан¬
ства (règne de vile bourgeoisie). Желчь этой фразы свидетельствует
о том, что после Ришелье и падения Фронды во Франции произо¬
шло нечто, способствовавшее делу гражданского равенства. и
представлявшееся современникам в виде революции ’.
В то самое время как дворянство мало-помалу опускалось
до уровня среднего класса, этот последний поднимался быстрее,
чем когда-либо, выделяясь своими талантами, общественным
значением и положением в государстве. Ему шла на пользу но¬
вая поддержка, оказанная промышленности и пауке; по всем
направлениям развивал он свои деятельные силы и изобретатель¬
ные способности; его расширившиеся предприятия быстро созда¬
вали ему крунные состояния, а его честолюбие заставляло его
домогаться самых высоких государственных постов. Он добивался
успеха, кредита, могущества, примеры чего поражали великого *
даже от его подчиненных» (Mémoires de Saint-Simon, v. XIII, p. 57).
«Было установлено, что все служащие, кто бы они ни были, в отношении
службы и чинов должны быть поставлены в совершенно равные условия
В связи с этим приобретало гораздо большее значение раньше или позже
получить командование полком, ибо от этого зависело все дальнейшее
продвижение по службе, которое производилось теперь только по стар¬
шинству или, как это называлось, в порядке табели» (там же, стр. 57).
1 Орден св. духа.
1 «Привилегии дворянства превратились в тень, в паутину, которая
их ни от чего не защищает. Налоги, взимаемые королевской казной с их
арендаторов и с их земель, настолько обременительны, что съедают весь
земельный доход. Под предлогом устранения известных непорядков, не¬
сомненно заслуживавших того, чтобы на них было обращено внимание,
в провинцию послали интендантов, которые своей властью невыносимо
притесняют дворянство и обращают его в рабство. Дворянину ныне нужно
иметь право да еще полправа, чтобы выиграть тяжбу против крестьянина»
(«Les soupirs de la France esclave, etc.*, Amsterdam, 1689, p. 15).
* Мемуары Сен-Симона, т. III, стр. 316. «Отсюда пошло возвышение
канцелярского пера и судейской мантии и принижение дворянства, проис¬
ходившее постепенно, как это описано в другом месте; и уже сегодня можно
наблюдать чудовищное явление, как хорошо сумели эти люди пера и ман¬
тии поддержать свое положение, с каждым днем делая свое иго все более
тягостным; дело теперь дошло до того, что самый большой сеньер уже ни¬
кому больше не нужен и в тысяче различных обстоятельств он зависит
от самого подлого мещанина (roturier)» (там же, т. XII, стр. 265).
192

моралиста этой эпохи. Ла Брюйер своей неподражаемой кистью
описал это соревнование в полезном труде, стоящее в резком кон¬
трасте с умственной спячкой и праздностью высшего дворян¬
ства1. При Людовике XIV почти все министры были выходцами
из буржуазии2, ряд выдающихся военных деятелей3 и все вели¬
кие писатели, за исключением трех, были плебеями4.
Но если эта великая и самая прочная слава правления Лю¬
довика XIV, позволяющая считать это царствование эпохой
в истории человеческого духа, и должна быть в значительной
мере поставлена в заслугу третьему сословию, то все же извест¬
ную роль сыграло здесь и личное влияние короля. Людовик XIV
не только упрочил, по совету Кольбера, положение писателей,
установив для них регулярные пенсии; он по личному почину де¬
лал еще больше — он окружал нх почетом. Он открыл им доступ
ко двору, он возвел нх свободную ассоциацию — Французскую
академию — в ранг высших государственных учреждений5. Его
близкая, полная предупредительного внимания, дружбах наибо^
1 «В то время как люди знатные не желают ни во что вникать, — л уже
ие говорю в интересы государей или в дела общественные, но даже в свои
собственные, — совершенно не знают хозяйства и обязанностей отца се¬
мейства и еще хвастаются этим своим невежеством, позвучи ют управляю¬
щим'разор ять себя и понукать собой, довольствуются тем, что понимают
толк в вине и яствах, посещают разных Таис и Фрин, толкуют о достоин-
ствах охотничьих собак, рассуждают о том, сколько почтовых перегонов
<гг Парижа до Безансона или до Филисбурга. — в это время граждане учат¬
ся, в пределах королевства и за границей, изучают дело управления,
становятся проницательными и сведущими в политике, узнают слабые и
сильные места всего государства, думают о том, как лучше устроить,
устраиваются, продвигаются по службе, становятся могущественными
и освобождают государя от части его государственных забот. Знать,
которая презирала их. начинает их почитать и счастлива, если может стать
их зятьями» (Ла Брюйер, Характеры и нравы этого века, изд. Walke-
naer, 1845, стр. 351, гл. IX, Des Grands, XXIV).
* В списке государственных секретарей до и после смерти Мазарини
сразу бросаются в глаза следующие имена: Бутилье, Байель, Сервиек,
Пнего, Фукэ, Мишель Ле Телльс, Ле Теллье де Лувуа, Ле Теллье де Бар-
безие. Жан-Батист Кольбер, Кольбер де Сеньелэ, Кольбер де Круассн,
Кольбер де Торси, Арно де Помпонн. Фелишю де ля Врнльер, Фелиппо
др Шатонеф, Ле Пелетье, Дэмарэ, Шамильяр. Канцлеры, избиравшиеся,
как и в старину, из среды магистратуры, не фигурируют в этом перечне,
за исключением тех случаев,когда они начинали свою министерскую карь¬
еру не но ведомству юстиции, а в каком-либо другом министерстве.
• Фабер и Катина, Дюкен и Дюгюэ-Труэн.
4 Корнель, Паскаль, Мольер, Расин, Лафонтэн, Буало, Боссюэ,
Бурдалу, Флешье, Массильон, Ла Брюйер, Арно, Николь, Дома, а также,
если включить сюда и художников, Пуссэн, ЛеСюер. Лоррэн, Филипп де
Шампань, Лебрен, Пюже. Имена дворян, которые составляют исключе¬
ние, — Фенелон, Ларошфуко и г-жа де Севинье.
• Академия со времени смерти Ришелье состояла под официальным
покровительством канцлера; в 1672 г. король объявил себя лично ее по-
кровителем и предоставил ей право в торжественных случаях обращаться
к нему с речами, как это делал парламент и другие высшие налаты.
13 Тырря. Избранаие осенена	193

лее видпымп писателями, так сказать, облагородила литературу,
а своим врожденным чувством достоинства, верным чутьем и чи¬
стотой своего вкуса он, нисколько на то не претендуя, оказывал
на нее настоящее влияние1. Кое-что от пего есть в той сдер¬
жанной смелости, в той поразительной соразмерности силы и
изящества, рассудка и воображения, которые составляют харак¬
терную черту лучших произведений второй половины XVII в.1.
Царствование, которое завершило политическое единство и до-
вело до почти полного развития единство административное,
заложило основы того, что можно назвать моральным единством
Франции. Из сближения классов и различных профессий, из
постоянного контакта дворянства и буржуазии в высших сферах
власти, богатства и светской жизни при Людовике XIV созда¬
лось уже не для интимной среды нескольких салонов, по для
повседневной жизни смешанное общество, истинно французское
общество, усвоившее однообразные формы учтивости и хоро¬
шего вкуса. Здесь смягчались и постепенно уничтожались под
влиянием правил приличия наследственные привычки, традицион¬
ные нравы, характерные черты, обусловленные у каждого его
происхождением или званием. Дворян и людей простого звания,
военных и uuuçbuhkob, ученых и коммерсантов уже иельзя было
различить с иервого взгляда по их манерам9.
Лоск учтивости, усвоеииый в Париже людьми всех Состояпий
всяческие возможности, которые открывались здесь для удовле-
1 Ce monarque dont l'Ame aux grandes qualités
Joint un goût délicat des savantes beautés.
Qui, séparant le bon d'avec son apparence.
Décide sans erreur, et loue avec prudence
(Molière. Poème du Val-
de-Grâcc).
[Государь, в ком возвышенная душа сочетается с тонким вкусом к
мудрой красоте и который различает добро от того, что имеет лишь ви¬
димость добра, судит без ошибки и хвалит с осторожностью (Мольер,
Поэма Валь де Грас)|.
* См. D. Nizar, Histoire de la littérature française, v. Il, chap. Vil;
H. Martin, Histoire de France, v. XV, p. 33 et suiv.
1 «Людей различных занятий прежде можно было узнавать по харак¬
терным для них недостаткам. Военные, а также молодые люди, предназна¬
чавшие себя для военной службы, отличались вспыльчивой живостью;
судейские — отталкивающей важностью, чему немало способствовал обы¬
чай всюду, даже при дворе, появляться в мантии. То же относится к пред¬
ставителям университета и к врачам. Купцы, когда собирались вместе и
шли на прием к министру, надевали еще тогда короткие кафтаны (petites
robes), и самые крупные коммерсанты были в те времена еще грубыми людь¬
ми. Но салопы, театральные представления, общественные прогулки,
где начали собираться, чтобы наслаждаться более утонченной жизнью,
мало-помалу придали внешности граждан почти одинаковый вид. Теперь
видишь, что учтивость завоевала людей всех занятий, вплоть до лавочни¬
ков. С течением времени и провинция претерпела все эти изменении»
(Voltaire, Siècle de Louis XIV, v. Il, chap. XXIX, p. 269,éd. Beucbot).
194

твореппя потребности в образовании,в приятпом препровождении
времени и утонченных развлечениях, делали этот город привле¬
кательным местопребыванием для иностранцев. В то же время
в пашей собственной среде общность вкусов и взглядов, все более
и более распространяясь, открывала дорогу общественной силе,
которая скоро стала господствовать над всем, — силе обществен¬
ного мнения.
Подобно тому, как это имело место сначала вхсфере полити¬
ческой, а затем в сфере административной, духовная жизнь на¬
ции все больше сосредоточивалась в центре. Взгляды, образ
жизни, вкусы, свойственные каждой отдельной провинции,
стерлись и видоизменились вследствие всеобщего стремления
подражать взглядам и нравам столицы. Это увлечение вышло далее
за пределы своей сферы и привело к последствиям политического
порядка? оно ускорило во всем королевстве и без того уже дале¬
ко продвинувшееся разрушение старых провинциальных учре¬
ждений. Хотя при Людовике XIV и после его царствования во
Франции еще оставались области со штатами (pays d’états), со¬
хранившие в виде исключения свои совещательные собрания,
но эти последние осколки средневековых вольностей были лишь
тенью по сравнению с все более, активной и неограниченной
властью интендантов1. Повсюду, кроме Бретани, где действова¬
ли причины, связанные с особенностями истории этой провин¬
ции, сопротивление старинных учреждений захватам централь¬
ной власти выражалось лишь в нерешительной оппозиции и столк¬
новениях, пе имевших серьезного характера’.
Со времени царствования Генриха IV и до сравнительно позд¬
него периода правления Людовика XIV муниципальный строй
пе претерпел никаких серьезных изменений. Хотя надзор и кон¬
троль над муниципалитетами становились все стеснительней3,
1 Должность эта, установленная Ришелье в 1635 г. под нааванисм
интендантов юстиции, полиции и финансов, была отменена во время Фрон¬
ды и восстановлена Мазарини. С этого времени перестали собираться
местные штаты в пределах королевского домена, ва исключением Ланге¬
дока. Территориями, эа которыми с этого времени было сохранено специ¬
альное обозначение pays d'états (областей со штатами), являлись: Ланге¬
док, Бретань, Бургундия, Прованс, Дофинэ, Фландрия, Артуа, Генегау
и Камбрези, графство По, графство Фуа, Бигорр, Марзан, Небузан и Катр-
Валлэ.
1 См. соч. Александра Тома (A. Thomas, Une province sous Louis XIV). *
* Эдикты Людовика XIII от июля 1622 г., мая 1633 г. и мая 1634 г.
ввели наследственных секретарей суда в качестве королевских чиновников
во всех городах и общинах южных провинций, а другой эдикт этого короля
в июне 1635 г. учредил, помимо указанных должностей, еще наследственные
должности городских прокуроров в муниципалитетах, принадлежавших
к ведомству парламента и счетной палаты Парижа. Мотивы обоих ново¬
введений изложены Людовиком XIV, который эдиктом от июля 1690 г.
возобновил их и распространил на все королевство, следующим образом:
«Покойный король, наш глубокочтимый государь и отец, решил, что для
13*	195

однако старинные основы муниципального строя и принцип сво¬
боды выбора магистратов оставались неприкосновенными вплоть
до того момента, когда решительное мероприятие, скорее фискаль¬
ного, чем политического характера, юридически упразднило этот
строй, фактически предоставив ему возможность лить временного
и условного существования. В самый разгар войны, издержки
которой были покрыты лишь благодаря финансовым ухищрениям,
между прочим путем установления продажных должностей1,
правительство осенила мысль завладеть городскими магистрату¬
рами и всеми вообще должностями, которые замещались город¬
скими управлениями, обратить их в наследственные должности
и продавать их по возможно более высокой цене как частным
лицам, так и самим городам. Всем муниципалитетам королев¬
ства 2 3 * были навязаны постоянный мэр и заседатели — готовые
кандидаты на должности эшевенов, консулов, капитулов, при¬
сяжных и синдиков. Муниципалитеты таким образом утрачи¬
вали своп выборный характер, если они не выкупали этих но¬
вых должностей, чтобы их уничтожить, или, как тогда выра¬
жались, ^воссоединить с городскими учреждениями*.
Продавая с торгов эти должности, ставшие королевскими
и украшенные титулом королевских советников s, с одной сто-
установления доброго порядка в названных общинах, для недопущения
расхищения средств общин, как доходов с общинного имущества, так и
таможенных сборов (patrimoniaux et d'octroi), и чтобы положить конец
слишком дерзким злоупотреблениям, не было другого средства, более
верного, как учреждение нескольких постоянных должностей: занимаю*
щие их чиновники, будучи вполне знакомы с делами, могли бы настав*
лять других выборных магистратов, находящихся у дел лишь В[>е-
менно, и все они, действуя согласно водном направлении, не замедлили бы
дать обществу почувствовать благодетельное влияние хорошей админи*
страниц* (Recueil des anciennes lois françaises, v. XX,p. 106).
1 Война с Германией, начатая в 1668 г. и закончившаяся в 1697 г.
Рнспикскнм МИ [ЮМ.
1 Париж и Лион в силу особого разрешения сохранили своих купе*
чес них старшин, но оба эти города получили каждый по 12 ассесоров в ка¬
честве наследственных должностей. См. августовский эдш^г 1692 г.,
установивший должности мэров и ассесоров во всех городах и общинах
королевства: постановление государственного совета от 5 декабря 1693 г ,
коим был введен общий регламент, определявший круг обязанностей,
ранги и положение мэров, ассесоров и пр.; мартовский эдикт 1702 г., уста¬
новивший в приходах, где не было мэра, должности постоянного сия*
дика; майский эдикт 1702 г., установивший должности заместителей
купеческих старшин в Париже и в Лионе, и декабрьский эдикт 1706 г.,
установивший во всех городах должность постоянного мэра и его за¬
местителей. поочередно сменяющих друг друга каждые три года (Recueil
des anciennes lois françaises, v. XX, p. 158, 203, 408. 410 et 492).
3 «Король, установив эдиктом от августа месяца 1692 г. должности
советников его величества,постоянных мэров городов, местечек и общин ко¬
ролевства, а другим эдиктам оттого же месяца—должности заседателей при
названных мэрах и комиссаров для инспектирования по городам и этапным
пунктам..л (постановление совета от 5 дек. 1693 г., там же, стр. 203).
196

роны, спекулировали на пристрастии богатых буржуазных се¬
мейств к наследственным должностям, а с другой — на привя¬
занности городов к своим старинным вольностям. Эта смелая
ликвидация муниципального строя основывалась в первую го¬
лову на том состоянии политического бессилия, в котором нахо¬
дился этот строй, несмотря на популярность его форм. Действи¬
тельно, нигде не было поднято восстаний в его защиту, со всех
сторон послышались только жалобы, более или мепее громкие,
более или менее горькие, но дело повсюду окончилось подчи¬
нением. Города, большие и малые, стали считать своим долгом
и делом чести выкуп своих привилегий: ценой тяжелых жертв
они брали с торгов подряд на замещение большей части вновь
созданных Должностей, и — что заслуживает быть отмеченным —
это «воссоединение», сохранявшее пли восстанавливавшее старый
иорядок, не только не осуждалось правительством, по, наоборот,
поощрялось им*.
К концу царствования Людовика XIV н устройстве город¬
ской администрации существовал необычайный разнобой: в за¬
висимости от того, были ли города в состоянии выкупить свои
вольности, там имелись муниципалитеты с выборными должно¬
стями, или же с постоянными, или же смешанного строя с долж¬
ностями, частью зависевшими от обшита, а частью — находив¬
шимися в частном владении. Этот беспорядок и правител!>ствен-
ные акты, которые его создали, фигурировали в списке тех зло¬
употреблений, устранения которых с особой настойчивостью тре¬
бовали от законодательства нового царствования. Желаемый ответ
не заставил себя ждать, и в июне 1716 г. принц, правивший от
имени малолетнего Людовика XV 2, постановил, чтобы все го¬
рода королевства вновь полностью получили свои права. Этот
эдикт, которым были уничтожены все должности, воссоединенные
или невоссоединенные, выкупленные или невыкупленные горо¬
дами, провозглашал восстановление прежнего муниципального
строя и, казалось, всерьез гарантировал уважение к нему него
1 «...Мы решили не только уничтожить те и» названных должностей,
которые осталось продать или воссоединить, и предоставить общинам сво¬
боду замещения должностей темп липами, которых они пожелают назвать,
но кроме того, чтобы восстановить в городских муниципалитетах нашего
королевства порядок, который существовал там до издания указа иных
наших эдиктов в отношении выборов мэров, заместителей мэров, секре¬
тарей, секретарей суда и других чиновников, необходимых для управления
их общими делами, разрешить общинам лишать должностей лиц, их при¬
обретших и исправляющих их... выплатив им, однако, единовременно
сумму, равную той, которую они заплатили...» (сентябрьский аднкт
1714 г. Recueil des anciennes lois françaises, v. XX, p. 637).
* Филипп, герцог Орлеанский, правивший с 1715 по 1722 г. с титулом
регента; этот период истории Франции известен под названием регент¬
ства. — Ред.
197

сохранение1. Но иллюзия была кратковременной: фискальный
эксперимент был уже проделан, и было известно, что города,
поставленные перед необходимостью выкупить права, которыми
они дорожили, платили и пе бунтовали; шесть лет спустя, в момент,
когда казна переживала ужасающий кризис, все муниципальные
должности, созданные и пущенные с торгов Людовиком XIV,
были восстановлены и вновь пущены с торгов регентом’.
Эта вторая конфискация коммунальных вольностей, более
откровенная, чем первая, открыто представленная в качестве
финансового приема’, определила будущую судьбу этих воль¬
ностей. С этой поры их отнесли к числу средств для выколачи¬
вания денег в критические моменты. Для правительства ничего
не стоило продавать, отбирать обратио и снова продавать звания
1 «...Мы также желаем восстановить порядок, который до 1690 г.
существовал в управлении всех городов и общин нашего королевства,
независимо от того, купили или воссоединили они названные должности,
в какой бы то нм было форме, чтобы дать им свободу располагать этими
должностями во всем объеме или частично, или пользоваться присвоен*
ными им жалованием и правами, независимо от того, были ли названные
должности проданы частным лицам; мы решили уничтожить все эти долж¬
ности без исключения и вернуть всем городам, общинам и приходам на*
шего королевства свободу, которой они располагали в выборе и назначении
мэров и эшевенов, консулов,капитулов, присяжных, секретарей, письмово-
дитолей, синдиков и других муниципальных чиновников для управления
их общими делами* (Recueil des anciennes lois françaises, v. XXI, p. 117).
См. декларацию от 17 июля 1717 г., устанавливающую, что мэры и другие
чиновники городских дум будут избираемы так же, как это было до 1690 г.,
а также постановление совета от 4 сентября того же года (ibid., р. 148
et 156).
1 «Необходимость озаботиться точной уплатой очередных взносов
и погашением капитальной суммы государстве иного долга обязала нас
изыскать наиболее подходящие для этого средства, и нам казалось, чти
нет средства, более верного и менее обременительного для нашего народа,
как восстановление различных должностей, уничтоженных со времени
вступления нашего на престол...* (августовский эдикт 1722 г. Recueil
des anciennes lois françaises, v. XXI, p. 209). •
• В августовском эдикте 1692 г. действительные мотивы были зама¬
скированы политическими соображениями: «Всегдашняя наша забота
о том, чтобы выбирать самых способных подданных из числа лиц, пред¬
ставленных нам для замещения должности мэров в важнейших городах
нашего королевства, не помешала тому, что коварство и происки весьма
часто играли роль при избрании этих магистратов, следствием чего почти
всегда было, что избранные таким образом чиновники, щадя тех лиц,
которым они были обязаны своим избранием, и тех, к кому по всем видимо¬
стям должна была перейти их власть, переобременяли остальных город¬
ских жителей и особенно тех, кто отказал им в своих голосах... Вот почему
мы сочли правильным назначить официальных мэров во всех городах и
местечках нашего королевства, которые, не будучи обязаны своим избра¬
нием голосованию частных лиц и не имея более основания опасаться
своих преемников, будут исправлять своп обязанности без пристрастия
и со всей свободой, какая необходима им для того, чтобы сохранить равен¬
ство в распределении общественных повинностей» (ibid., v. XX, p. 159).
198

постоянных мэров, заместителей мэров, заседателей, этевепов,
консулов, капитулов, присяжных, постоянных синдиков и ока¬
зывать на города давление постоянно возобновляемой угрозой
вторжения наследственных чиновников Ч С 1722 по 1789 г.
муниципальный строй не знал и 16 лет свободы без выкупа. В этот
промежуток времени, за исключением двух периодов, — первого
с 1724 по 1733 г. п второго с 1764 по 1771 г. — выборы магпстра-
»в в общинах ни разу не могли происходите иначе, как па осно¬
вании приобретенных пми патентов па этп должности 2. Таким
образом первоначальное право, собственно, уже пе существовало
даже там, где формально оно продолжало применяться; таково
было положение вещей вплоть до революции
Я забежал вперед для того, чтобы сразу упомянуть о всех
этих печальных и одпообразпых переменах, кбторые найдут себе
место в более обстоятельном изложении. В момент, до которого
я дотлел, старинный муниципальный строй если п оставался еще
для многих городов предметом гордости и привязанности в силу
ВООПОМИНаниВ о прошлом, ТО уже совершенно перестал быть
опорой (force) для прогрессивных классов пации. Я больше уже
не буду возвращаться к нему, но не без сочувственного сожаления
скажу я последнее прости этпм свободным общпнам, бывшим
колыбелью третьего сословия, первым и мощным выражением
его политических стремлений. Для историка, который захотел
бы проследить их окончательный упадок в течение XVI1L в.,
найдется еще достаточно достойных внимания фактов п характер¬
ных черт. Таково, например, постоянство, с которым города исто¬
щали свои средства, чтобы выкупить последние остатки свободы,
уже пе обеспечивавшей никаких преимуществ в смысле благо¬
состояния и общественного порядка; таково сознание святости
1 Должности, восстановленные в 1722 г., были уничтожены июль¬
ским эдиктом 1724 г.; они были вновь восстановлены ноябрьским эдиктом
1733 г. и еще раз уничтожены августовским эдиктом 1764 г.; ноябрьский
эдикт 1771 г. в третий раз восстановил их, на этот раз уже оконча-
но.
* Эдикт 1724 г., который безвозмездно уничтожил во второй раз долж¬
ности, навязанные городам, был отменен вслед за приходом нового мини¬
стерства т— герцога Бурбона, и новые представители власти искали в этой
отмене средства приобрести популярность. Эдикт 1764 г., который, уничто¬
жая в третий раз наследственные муниципальные должности, объявлял,
что они ни под каким видом не смогут быть восстановлены, был издан по¬
пулярным министерством герцога Шуазель. Задачей его было построить
городскую администрацию во всем королевстве на началах единообразия,
положив в ее основу избрание собранием нотаблей. Министерство, в ко¬
тором департамент финансов находился в руках аббата Террэ, вернуло^
муниципалитеты к порядку официальных назначений, на этот раз удер¬
жавшемуся до самой революции (см. Recueil des anciennes lois fran¬
çaises, v. XXII, p. 405 et 539).
• 1789 г. — Ред.
109

i раждапских прав, смело и гордо выраженное в жалобах, обра¬
щенных к обиравшей города власти1.
Если муниципальные учреждения и не смогли уже опрАвить-
ся после косвенного удара, нанесенного им Людовиком XIV,
то того же нельзя сказать о высоком судебном учреждении, на
котором с такой сплой запечатлелся нарождающийся дух третье¬
го сословия 2. Парламент, политическим прерогативам которого
король нанес прямой удар, покорился, но лишь на время; как
только король умер, он воспрянул вновь, более могущественный,
чем когда-либо. Это могущество высшей судейской корпорации
исходило из двух противоположных источников: одного — народ¬
ного, другого — аристократического. Последний заключался
в корпоративном духе, усиленном благодаря наследственности
должностей фамильными традициями; первым же источником
была привязанность к парламенту со стороны непривилегирован¬
ных классов, порожденная исконными симпатиями и вскормлен¬
ная долголетними услугами, которые парламент оказывал делу
защиты общего права, гражданского равенства и национальной
независимости 3.
Как видно из предшествующего изложения, история пар¬
ламента, начиная с XIII в., представляет собой последователь¬
ный ряд медленных, но всегда прочных успехов: он растет в гла¬
зах нации одновременно с королевской властью, освещает ей
1 Уплата денег, требовавшихся для воссоединения муниципальных
должностей, производилась либо в отдельности каждым городом, лио*
коллективно по провинциям. Было бы не лишено интереса выяснить,
какие суммы были для этой цели так или иначе вотированы за время
с 1692 по 1789 г. До издания эдикта 1771 г. штаты Прованса уже израсхо¬
довали на сохранение права избрания магистратов в городах и бургах этой
области 12 500 000 ливров; после обнародования этого эдикта штаты
Лангедока выкупили за 2 500 000 ливров должности, которые восстанав¬
ливал этот эдикт; город Перпиньян, от имени всех муниципалитетов Рус¬
сильона, уплатил 250 000 ливров. «К чему были бы эти столь часгые уси¬
лия... к «юму «это истощение наших сил, если бы мы не считали доброде¬
телью спасти и» гибнувшего нашего отеческого достояния ото неотчуждае¬
мое и незыблемое право избрания, право, которое мы сохранили ценой
своего имущества?# (ремонстрации парламента Прованса, 1774, Наупои-
ard, Histoire du droit municipal en France, v. 11, p. 362).
1 См. выше, гл. 2. •
• См. выше, гЛавы 4, би 8. — В результате переворота, который
в XVI в. заполнил парламент и другие верховные палаты сто[юнниками
Лиги, все судебные чины кроме бальи и сенешалов были предоставлены
третьему сословию. Таково было их место и на генеральных штатах 1614 г.,
и если бы в терние XVII в. штаты собрались еще раз, то наблюдалось бы
то же самое. В се|>едяне следующего века вопрос о том, считать ли всех
магистратов, независимо от их происхождения, принадлежащими к тре¬
тьему сословию, продолжал оставаться предметом спора между дворянст-
воц шпаги и дворянством мантии. См. список депутатов третьего сословия
на генеральных штатах 1614 г. в приложении (арр. 111) к французскому
изданию настоящей работы. [Приложение в русском переводе опущено.—
Ред\.
200

путь и стремится руководить ею, проявляя себя одновременно
и помощником и наблюдателем за ней. В XVI в. его законодатель¬
ный контроль, его право ремонстраций до регистрации эдиктов
либо допускалось королями, либо требовалось общественным
мнением1, а так как парламентской регистрации подлежали не
только королевские эдикты, но и папские буллы, получившие
утверждение короля, и договоры с иностранными державами,
то парламент вмешивался во все важные внутренние и внешние
дела государства2. Оп с гордостью рассматривал себя как власть,
коей поручена опека над обществом, как посредника между на¬
родом и королем, как примирителя короны и церкви, как храни¬
теля законов и руководителя всех судов королевства3 4. Его при-
1ШШ, получившее (УН Л И в. в ИЙнетерство рипь пл3,
вновь выступили во время Фронды, возросшими и еще более
высокомерными. Он дошел тогда до того, что стал считать себя
1 «Таким образом Карл IX, несмотря на всю суровость его обраще¬
ния с этой корпорацией, вызванную обстоятельствами, сопровождавшими
[1егистрацию эдикта, объявлявшего его совершеннолетним, не переставал
признавать обычая ремонстраций и сохранять за парламентом полную
свободу в этом отношении» (D'Aguesseau, Oeuvres complètes, v. X, p.8, èd.
Pardessus). «Отсюда обычай, чтобы все эдикты заверялись и как бы конт¬
ролировались в палатах парламента, которые, хотя и представляют со¬
бою не что иное, как генеральные штаты в уменьшенном виде, однако
имеют право приостанавливать, видоизменять и отклонять названные
эдикты* (Mémoires de Nevers, éd. de 1665, v. I, p. 449). «...Обыкновенные
эдикты не имеют никакой силы и не признаются другими магистратами,
если они не приняты и не заверены названными парламентами, что
является государственным положением, благодаря которому король не
может, если бы даже захотел, издавать несправедливые законы, так как
они тотчас же были бы отвергнуты* (Mémoires de Michel de Castellnau,
livre I,chap. IV, collection Michaud et Poujoulat, v. IX, p. 410).
1 Франциск I в 1527 г. представил собранию, состоявшему из членов
парижского парламента и других парламентов Франции, мадридский до¬
говор, который он подписал в предшествовавшем году, и объявил, что
в случае отказа в его регистрации этот договор лишается силы. Именно
обязательная регистрация булл предоставляла парламенту случай делать
ремонстрации по церковным делам и позволила ему возвыситься до
положения хранителя принципов и правил галликанской церкви.
1 «...Большая часть судебных корпораций (compagnies) и лиц, ив
ь-'ггорых они состоят, уверены, что они являются опекунами королей,
покровителями народов, посредниками между народом и королями,
и что короли не могут издать ни одного закона в своем королевстве, ко¬
торый не прошел бы через их суждение и рассмотрение; в таком же роде
и другие их речи и мысли (Mémoires adressé P31* le garde des sceaux de
Marillac au cardinal de Richelieu. Ms. delà Bibliothèque impériale. Suppl,
franç. 98, fol. 91).
4 Канцлеры и хранители печати Людовика XIII обычно употребляли
в отношении членов парламента примерно следующие выражения: «Если
они забудут, кто они такие, то король не забудет, что он их господин;
они не должны вмешиваться в дела государствами король запрещает им пы-
тэтьоя быть его оиекунами* (см. Мемуары Омера Талона, passim и фев¬
ральский эдикт 1641 г.; Recueil des anciennes lois françaises, v. XVI,
p. 529^
201

выше генеральных штатов и устами своих вождей провозглашал
этот странный и смелый парадокс Ч
Впечатления, полученные Людовиком XIV в детстве, в пе¬
риод смуты, рано сделали для него ненавистной малейшую оп¬
позицию со стороны парламента. В 1655 г., когда ему было всего
17 лет и он еще пе управлял самостоятельно, Людовик, узпав
в Вепсеппе, что парламент на объединенном заседании всех
палат 2 обсуждает один из эдиктов, стремглав помчался туда,
и его дерзкое появление в зале заседания и последовавшие за ним
повелительные распоряжения являются примером, чаще всего
приводимым для характеристики его действий, сразу обнаружив¬
шим всю надменность его характера8. Взяв правление в свои
руки, он стал вавоопь парламентским прерогативам удары ме¬
пее грубые, по имевшие более длительный эффект. Прежде всего
оп уничтожил самое название верховных палат (cours souverai¬
nes) и официально заменил его назваппем высших палат (cours
supérieures); затем оп отменил для всех палат королевства право
1 После извещения о созыве генеральных штатов в марте 1649 г.
руанский парламент обратился в парижский парламент с запросом, сле¬
дует ли ему послать нескольких своих членов па собрание штатов. Вот
каково было, по рассказу современника,. мнение президента де Мама:
«Господин де Мэм заявил, что парламенты никогда не посылали от себя
депутатов,будучи сами составлены из трех сословий; чгоони по рангу стоят
выше генеральных штатов, будучи в силу установленного порядка про¬
верки судьями их постановлений; что генеральные штаты действуют лишь
путем прошений и говорят лишь стоя на коленях, как народи поддан¬
ные, между тем как парламенты по рангу выше их, будучи как бы посред¬
никами между народом и королем* (Дневник Оливье д’Ормессона, цит.
M. Chéruel в брошюре, озаглавленной «De l’administration de Louis XIV»,
p. 44). Счетная палата решила подобно парижскому парламенту но
принимать никакого участия в этом собрании. На генеральных штатах
1614 г. в качестве депутатов третьего сословия были: от города Парижа —
Робер Мирон, председатель кассационной палаты; от сенешальства Лио¬
на — Пьер Острен, президент парламента в Домбе, и от бальяжа Туреки—
Жак Готье, советник бретонского парламента.
* Парижский парламент в XVII в. состоял пз 11 Палат, а именно:
большой палаты (la grande chambre), где заседали старейшие советники
и парламентские председатели; уголовной палаты, в просторечии назы¬
ваемой Ла Турпелль; палаты гражданской, палаты вакаций, двух касса¬
ционных палат и пяти палат следственных, где заседали самые младшие
советники. •
• Парламент определил сделать ремонстрации по поводу эдикта,
касавшегося вопроса о выпуске денег; министр утверждал, что раз учреж¬
ден монетный двор, парламенту нечего в это вмешиваться. Король при¬
мчался верхом из Венсенна, вошел в залу заседаний в сапогах, с хлыстом
в руке. Он обратился к первому президенту и сказал: «Все знают, к
каким бедствиям приводят ваши собрания; приказываю прекратить созыв
собраний, занимающихся вопросами о моих эдиктах. Господин первый
президент, я запрещаю вам допускать пх; а вам (обращаясь к советникам
по расследованиям) запрещаю требовать их» (Voltaire, Histoire du Parle¬
ment de Pâris, т. XII полного собр. соч., изд. Beuchot, стр. 275).
202

делать ремонстрации до регистрации закона. Это означало ли¬
шить парламент его политической роли и замкнуть его на буду¬
щее время в круг его судебных обязанностей. Такова была цель
декларация от 24 февраля 1673 г. \ против которой из среды
корпорации, пораженной в самых дорогих для нее правах, под¬
нялся протест, вызвавший восхищение д’Агессо и названный им
последним криком умирающей свободы *. С этих пор и до конца
царствования, т. е. в течение 42 лет, пе было никаких замечаний
со стороны палат (cour); все новые эдикты регистрировались и
становились таким образом действующими законами без обсуж¬
дений и проволочек ’.
Но молчание это пе заглушило политическую жпзпь парла¬
мента, с блеском вернувшего себе свою свободу и власть па дру¬
гой ясе день после смерти великого короля. Он аннулировал за¬
вещание Людовика XIV, как за 71 год до этого аннулировал за¬
вещание Людовика XIII ♦. Он вернул себе и с тех пор сохранял
почетное имя верховной палаты, которое, казалось, давало ему
право па участие в государственной и верховной власти 6. Оп
стал вмешиваться в дела государства чаще и настойчивее, чем
1 «Повелеваем, чтобы наши палаты просто и прямо регистрировали
наши указы (lettres patentes) без всяких изменений, ограничений и других
оговорок, которые могут отсрочить их или помешать исполнению их во
всей полноте; тем но менее, в случае, если наши палаты, обсуждая наши
указы, сочтут необходимым сделать нам свои ремонстрации по поводу
их содержания, таковые будут внесены в реестр и постановление сформу¬
лировано, однако после того, как постановление о простой и прямой ре¬
гистрации будет принято и отдельно сформулировано... Ремонстрации
должны быть делаемы и представляемы нам в течение недели, если они ис¬
ходят от наших палат нашего доброго города Парижа или других палат,
находящихся в том месте, где мы пребываем, и в течение 6 недель, если
они исходят от других наших провинциальных палат..,» (Recueil des an¬
ciennes lois françaises, v. XIX, p. 70).
* Oeuvres complètes du chancelier d'Aguesseau, v. X, p. 15, éd. Par¬
dessus. Ремонстрации эти, знаменитые в свое время, повидимому никогда
не были опубликованы, и я напрасно потратил время на их поиски. Они
отсутствуют в реестрах парламента, хранящихся в Национальном архиве.
• См. там же, loc. cit. Регистрация закона считалась правильной, если
оригинал его, скрепленный большой печатью, был прочитан перед объ¬
единенным собранием всех палат и текст был списан с оригинала секрета¬
рем парламента. Эта копия на гербовой бумаге была подлинным докумен¬
том, который хранился среди бумаг, называвшихся протоколами (les
minutes) палаты; составление дальнейших копий в пергаментных реест¬
рах могло быть по желанию отложено.
4 См. Л Martin, Histoire de France, v. XIII, p. 360; v. XVII, p. 143.
• «Следовало по множеству оснований... уменьшить чрезмерную
власть главнейших судебных корпораций, которые, под тем предлогом,
что их решения не подлежат апелляции и, как говорится, суверенны и
являются окончательным приговором, мало-помалу приняли название
верховных палат и считают себя как бы отдельными и независимыми
органами верховной власти. Я объявил, что не потерплю более их при¬
тязаний» (Oeuvres de Louis XIV, v. I, p. 46).
203

когда-либо. Он сделался агрессивным в отношении ослабевшей
королевской власти, узурпировав ее права, и общественное мне¬
ние поддерживало его па этом смелом пути, симпатизируя имен¬
но крайности его притязаний и его гордости. Оставшись из всех
старинных учреждений единственным, не утратившим в XVIII в.
своей силы и популярности, парламент явился — через посред¬
ство последних генеральных штатов, созванных по его инициа¬
тиве, — законной связью с новым порядком вещей, в кото¬
ром оп сам исчез.

ПИСЬМА
ПО ИСТОРИИ
ФРАНЦИИ

LETTRES SUR L’HISTOIRE DE FRAN¬
CE, POUR SERVIR D’INTRODUCTION
ÀT’ÉTUDE DE CETTE HISTOIRE
(1817—1827)

ПИСЬМО ВТОРОЕ
О ложном освещении начального периода истории Франция
и о ложности метода, усвоенного современными историками
Писателей, занимающихся нашей историей, равно как и чи¬
тателей, сильно вводит в заблуждение уже ее название — исто¬
рия Франции. В нем нам необходимо разобраться прежде всего.
Действительно ли является история Франции с V по XVIII век
историей одного и того же народа, имеющего одинаковое проис¬
хождение, одинаковые нравы, однаковый язык и одинаковые
гражданские и политические интересы? Ничего подобного. Когда
задним числом название «французы» применяют, я уже не говорю
к зарейнским племенам, но даже к периоду первой династии, то
получается настоящий анахронизм.
Можно простить знаменитому бенедиктинцу Буке, когда
он но небрежности писал в своих «Хронологических табли¬
цах» фразы вроде следующих: «Французы грабят галлов; импе¬
ратор Юлиан прогоняет их». Его книга предпазпачена только
для ученых, и достаточно заглянуть в латинский текст, напеча¬
танный рядом, чтобы сразу исправить ошибку. По эта ошибка
влечет за собой совершенно иные последствия в произведении,
написанном для широкой публики и предназначенном для тех,
кто желает усвоить первые начала национальной истории. У
несчастных учеников поневоле возникают самые ложные пред¬
ставления, когда они читают: «Клодион Волосатый — король
Франции; обращение в христианство Хлодвига и французов»
и т. д. Германец Хлодио1 пе правил ни одним из департаментов
нынешней Франции, а во времена Хлодвига, которого мы
называем Clovis, все население пашей территории, за исключе¬
нием нескольких тысяч только что явившихся пришельцев,
были христиане, и добрые хрпстпапе.
* Эго имя, которое можно писать и как Chlodi, представляет собой
фамильярно-уменьшительное от двухсложного имени, первый слог ко¬
торого — германское Mod, что означает «знаменитый». Конечное п (в имени
Хлодион) принадлежит не самому имени, а его латинскому склонению,
указывая на косвенный падеж.

Если паша история завершается полневшим единством нации
и правительства, то началась она далеко не таким же образом.
Нельзя сводить наших предков к одной расе и даже к двум —
франкам и галлам. Приходится проводить гораздо более сложное
различие: само наименование галлы страдает неопределенностью;
оно обнимало несколько народностей, различных по происхо¬
ждению и языку; что касается франков, то они не единственное
германское племя, присоединившееся в качестве чужеземной при¬
меси к этим разнородным элементам. Прежде чем они завоевали
север Галлии, визпготы и бургунды заняли ее южную и восточ¬
ную части. Все более усиливавшееся вторжение северных завоева¬
телей опрокинуло римское правительство и другие правительства,
которые делили между собой эту страну в V веке1. Ио вторжение
это не уничтожило человеческих рас и не слило их воедино. Это
слияние совершалось медленно, оно было делом столетий, оно
началось не с момента установления господства франков, а после
его падения.
Таким образом нелепо брать за основу истории Франции исто¬
рию одного только франкского народа. Это было бы забвением
памяти большей части наших предков, тех, которые пожалуй
имеют больше правка паше сыновнее почтение. Главное достоин¬
ство национальной пстории, написанной для великого народа,
должно заключаться в том, чтобы никого не забывать, никем не
жертвовать и для каждой части территории описывать тех людей
и те факты, которые к ней относятся. История родной страны,
родной провинции, родного народа является единственной, ко¬
торая пробуждает в нашей душе патриотический интерес. Дру¬
гие истории могут казаться пам занятными, поучительными, до¬
стойными удивления, по опп не волнуют нас в такой мере. Так
почему же хотят, чтобы жители Лангедока илп Прованса любили
историю франков и считали ее историей своей страны? У фран¬
ков оседлые поселения имелись только на север от Луары.
Если же опп переходили свои границы и спускались на
юг, то только для того, чтобы грабить жителей, которых они на¬
зывали римлянами. Разве для бретопца будет национальной исто¬
рией биография потомков Хлодвига или Карла Великого, когда
его предки в период первой и второй династии вели переговоры
с франками как самостоятельный парод? От VI до X века и даже
позже герои Северной Франции были бичом для юга.
1 Тьерри ошибается, говоря о «римском правительстве» в Галлии
накануне завоевания ее центральной части франками (486 г.). Сиагрий,
правивший в этой части Галлин до 486 г., когда он был раабит Хлод-
вигом при Суассоне, не находился ни в какой зависимости от «римского
правительства». Григорий Турский в VI в. называет его «королем рим¬
лян» (тех Romanorum), т. е. независимым властителем галло-римлян,
живших в области между Маасом и Сеной в се|»едине VI в. — Ред.
208

Карл Мартел, как его называют в наших летописях, Карл
Молот (Karl le Marteau), как его называли его соплемешшки
прозвищем, заимствованным из упраздненного культа бога
Тора \ был опустошителем, а не спасителем Аквитании и Про¬
ванса. То, что подлинные хроники рассказывают о подвигах этого
главы второй династии, находится в странном противоречии с па-
т pi этическим энтузиазмом наших историков и наших современ¬
ных поэтов. Приведем несколько отрывков из этих хроник: (731)
«Когда Эд, герцог Аквитанский, перестал действовать согласно
договорам, то об этом уведомили князя франков, Карла. Он двинул
свою армию, перешел через Луару, обратил в бегство герцога Эда,
в течение одного года дважды опустошил своими войсками эту
страну, забрал там большую добычу и вернулся в своп земли...»
а «Герцог Эд умер; принц Карл, получив известие об этом,
последовал совету своих вождей (военачальников) и, снова пе¬
рейдя Луару, дошел до Гароппы и овладел городом Бордо и фор¬
том Бле; оп захватил и подчинил себе всю эту страну, как города,
так и деревни и укрепленные места...» (736) «Ловкий герцог Карл,
двинув свою армию, направил ее в Бургундию. Он подчинил
власти франков Лион, город в Галлии, наиболее видных жителей
и должностных лиц этой провинции. Он назначил там своих су¬
дей и то же самое сделал на всем пространстве до Марселя и
Арля. Унося с собой большие сокровища и много добычи, он вер¬
нулся в королевство франков, где находилась его резиденция...»3
(737) «Карл разрушил до осповапия степы зпаменптых городов
Нима, Агда и Безьера. Он приказал сжечь эти города, опустошил
деревни и замки этой области.Я останавливаюсь па этом
последнем штрихе, который пе отмечен ни в одной истории Фран¬
ции, по подлинность которого целиком подтверждается замеча¬
тельным цирком в Ниме. Под арками его бесконечных коридоров
можно глазом заметить вдоль сводов черные следы, оставленные
пламенем па тесаных камнях, которых опо пе могло пн расшатать,
ни разрушить.
Великое правило, которое следует рекомендовать историкам,
заключается в том, что надо различать, а не смешивать, ибо умень-
1 По сообщений) историка IX в., норманны, которые были тогда
наычникамн, дали такое же прозвище Карлу Великому, <Nam comporte
Nordmanni quod ibidem esset, ut ipsi eum nuncupare solebant, Martelius
Carolus» (Санеалленскоео монаха. De rebus bellicosis Caroli Magni, apud
Script, rerumgallic. et francic., v. V, p. 130). H a древних языках скандинав¬
ского и тевтонского севера имя «Martelius» было равнозначно понятию
грозный завоеватель.
• Продолжатель хроники Фредегария, ч. II, в Script, rerum
gallic. et francic., v. II, p. 454 et v. 455.
’ «...Urbes famosissimas Nemausum, Agatem ac Biterrnis funditus
inuros et inoenia Carolus destruens. ign₽ supposito concremavit, suburba-
na et castra illius regionis vastavit» (ibid., p. 457).
14 Тырра. Иабраааые еичаа«ама	2U9

гаепие разнообразия еще не приводит к истине. К несчастью,по¬
средственные умы склонны к однообразию. Однообразие так удоб¬
но! Если оно все искажает, то по крайней мере смело разрешает
все вопросы, и с ппм никакой путь пе труден. Этим объясняется,
почему наши анналисты стремятся к историческому единству.
Оно им нужно во что бы то ни стало, они хватаются за имя
парода, они прослеживают его через все эпохи, и вот в пх руках
нить Лрпадпы. Слово «Франция»1 па географических картах
Европы в IV в. начертано на областях, которые расположены
севернее устья Рейна’, и па этом осповаппп прежде всего счи¬
тают возможным сначала водворить всех французов по ту сторону
Рейна. Этазарейпская Франция приходит в движение, опа устрем¬
ляется вперед, и историки следуют за ней. В 460 г.’ она доходит
до берегов Соммы, в 493 г.—до Сепы, в 507 г. глава этой германской
Франции проникает в Южную Галлию, до подножия Пиренеев,—
не для того чтобы утвердить там нацию, а для того, чтобы забрать
много добычи и назпачитьпесколькнхепископов.После этой экспе¬
диции историки уже готовы пазывать Францией всю Галлию и та¬
ким образом сразу получают нынешнюю Францию и французскую
монархию. На такой базе наша история развивается с идеальной
простотой в виде биографического перечня королей, которых,
в тех случаях, когда у них оказываются схожие имена, просто
занумеровывают.
Поверите ли вы, что такое прекрасное единство могло пока¬
заться недостаточным? Франки были пародом смешанным, это
была федерация людей, которые все говорили приблизительно
на одном языке, но имели разные нравы, разпые законы и разных
вождей. Наши историки приходят в ужас далее при виде такого
слабого разпообразпя. Они называют его варварским и непонят¬
ным. Сталкиваясь с ппм, опп пе решаются разобраться в пем по
существу. Они ходят вокруг фактов и решаются по-настоящему
заняться ими только с того момента, когда одному какому-нибудь
вождю удается уничтояепть или вытеснить других. Но это еще не
все. Единство империи кажется еще неопределенным и сомнитель¬
ным. Нужно абсолютное единство, управление на монархических
началах, и когда его пе находят (а обыкповеппо так и бывает),
то его предполагают, ибо опо обеспечивает высшую степень исто-
1 В период каролингской монархии страну на запад от Рейна называли
Западной Францией (Francia Occidentalis), а на восток от этой реки, т. е.
Германию, — Восточной Францией (Francia Orientalis). К концу X в.
понятие «Франция» чрезвычайно сузилось; этим названием обозначали
тогда часть Нейстрии между Сеной'и Луарой, главным образом Париж¬
ский район, словом, владения Робертиков (мв Капетингок), являвшихся
герцогами франков до избрания в 987 г. королем Гуго Капета. — Ред. •
• См. древний путеводитель, известный под названием «Таблицы Пой¬
ти нгера*.
• Ошибка Тьерри; нужно —430 г. — Ред.
210

рпческого удобства. Таким образом, неправильно отожествляя
завоевание франкских королей с правлением коралей Франции,
историки готовы усматривать совершенно одинаковый националь¬
ный быт и одинаковую форму правления с того момента, как опп
видят перед собой одну и ту же географическую границу. А
между тем какое множество территориальных революций совер¬
шилось между Маасом и двумя морями за время, лежащее между
знаменитой уступкой Прованса, подтвержденной Юстинианом \
и той эпохой, когда галеры в Марселе впервые водрузплп флаг
с тремя лилиями и сталп называться галерамп короля! Сколько
раз завоеватели отступали с юга па север, с запада па восток;
какое множество местных властей возникла и окрепло, чтобы
потом снова впасть в ничтожество!	v
Было бы серьезной ошибкой думать, что весь секрет этого
огромного движения заключается только в изменениях социаль¬
ной системы п внутренней политики п что для того, чтобы хорошо
описать его, достаточно иметь правильное представление об
основных элементах гражданского общества и государственного
управления. В тех самых территориальных пределах, где в на¬
стоящее время живет единое общество, в средние века кипела
жизнь нескольких обществ, враждовавших и соперничавших
между собой. Революциями, под влиянием которых изменялось
положение Галлии с VI по XV в., управляли совсем иные законы,
нежели те, которым подчинены наши современные революции.
В течение продолжительного периода, когда деление на провин¬
ции означало более или менее полную политическую самостоя¬
тельность, на территории, которую мы в настоящее время назы¬
ваем французской, насущное значенье имели те самые вопро¬
сы, которые стоят теперь перед Европой в целом, — вопросы
равновесия и завоеваний, вопросы войны и дипломатии.
Внутреннее управление французского королевства в настоящем
смысле этого слова составляет лишь частицу этой огромной
картппы.
Нужно восстановить подлинный характер этих территориаль¬
ных приобретений, этих присоединений к короне, как их обык¬
новенно называют, которые совершались с XII по XVI в. и явля¬
ются великими событиями пашей истории: это было по своему ха¬
рактеру настоящее завоевание, более пли менее насильственное,
1 Прованс был в V в. вахвачен вестготским королем Эйриком, но
после поражения при Вуйе в 507 г. вестготы уступили эту страну остгот¬
скому королю Теодориху, который вмешался в борьбу между франками
и вестготами и спас последних от полного разгрома. Однако с падением
остготского могущества сыновья Хлодвига захватили Прованс и импера¬
тор Восточной римской империи Юстиниан, сломивший после упорного
сопротивления остготов их власть в Италии, принужден был санкциони¬
ровать переход Прованса к франкам. — Ред.
44*
211

более или менее умело проведенное, более или менее замаскиро¬
ванное дипломатическими соображениями. Нет надобности при¬
давать ему ложный характер легальности при помощи идеи уни¬
версального права, существовавшего якобы с самого нам
а в сущности заимствованного из более поздней эпохи. Не следует
создавать убеждение, будто жители западных и южных провню
ций в качестве исконных французов мечтали в XII в. оказаться
под властью короля Франции или хотя бы просто считали свои
сепьериальпые правительства узурпаторскими. Эти правитель-
ст бЫ1И для них национальными правительствами, и ВСЯКИЙ
иностранец, который пытался их свергнуть, учинял насилие
над самими этими жителями. На какие бы права ов ни ссылал¬
ся, какие бы предлоги ни выдумывал — он становился их
врагом.
Время сначала смягчило эту первоначальную враждебность,
а потом и совсем уничтожило ее следы, по ее нужно зафиксиро¬
вать там, где она имеется, иначе мы рискуем уничтожить все жи¬
вое и красочное в истории. Нужно показать, что руанские горо¬
жане после завоевания, или, если угодно, после конфискан,
Нормандии <1»и.।ины-«xi-Aiu устом, проявили к кородю франции
непримиримую вражду, на которую жалуются авторы того вре¬
мени \ нужно показать, что провансальцы XIII века радовались,
а Людовик Святой и брат его герцог Анжуйский оказались
в плену, ибо установлено, что это известие, столь удручавшее ста¬
рых подданных государства, было встречено марсельцами пе-
ни м «Те deum»; они благодарили бога за то, что ов освободил
их от правительства «сиров»: этим словом, чуждым их языку,
они в насмешку называли французских монархов *.
Если хотят, чтобы население всей Франции, а не только Иль
де Франса обрело в прошлом свою областную историю, то нужно,
чтобы наши анналы утратили искусственное единство, чтобы опи
охватили во всем его разнообразии прошлое всех провинций
этой обширной страны, которые всего лишь два века как объеди¬
нены в сплоченное и однородное целое. Еще задолго до герман¬
ского завоевания на территории Галлии жило разнонлемеппое
население. Римляне при вторжении застали там три парода и три
языка ’. Какие это были народы и в каких отношениях в смысле
1 «Rotomagensis item communia, corde superbo,
Im mort a le gerens odium cum principe nostro...»
(Guillelmi Ur il onia— Armorici, Philippidos, кн. VIH, стих 163, в
Scriptores rerum gallic. et francic., v. XVII, p. 213^.
• «...Provinciales Francos habent odio inexorabili».—(Л/. Paria, His-
loria Angliae; Londini 1640, v. II, p. 654). — Raynouard, Choix des poé¬
sies des troubadours, v. V, p. 277; — Gaufrid, Histoire de Provence,
v. I. p. 140.
* См. в «Записках* Цезаря о различии, устанавливаемом им между
белгами, кельтами и аквитанцами.
212

происхождения и родства находились они с населением других
европейских стран? Имелась ли там туземная раса и в каком по¬
рядке другие, пришлые, расы вытеснили ее? Как ослаблялось
с течением времени первоначальное различие в нравах, характере
и языке? Можно ли найти какие-нибудь следы этого различия
в местных привычках, свойственных нашим провинциям, несмот¬
ря на однообразную внешнюю окраску, созданную цивилизацией?
Нет ли в диалектах и провинциальных жаргонах (патуа), в слу¬
чайно сохранившемся у них запасе слов и в их произношении
следов древнего различия наречий? И наконец эта неспособность
усвоить французский акцент, столь упорно проявляемая нашими
южными соотечсствеппикамп, не указывает ли она на то, что здесь
в древности проходила граница между двумя различными ра¬
сами? Вот вопросы, имеющие огромное значение, которые в при¬
менении к различным периодам нашей истории должны совер¬
шенно изменить ее облик *.
’ Если не ошибаюсь, большинство этих вопросов нашло свое разре¬
шение в книге моего брата Амедея Тьерри «История галлов*.

ПИСЬМО ДЕВЯТОЕ
Когда в действительности была создана монархия
Одно пз утверждений, особенно часто и настойчиво повто¬
ряющихся в литературе и в политических речах, гласит, будто
французская монархия в 1789 г. имела за собой четырнадцать ве¬
ков существования. Вот одна пз тех формул, которые прп внешнее
правдоподобности совершенно искажают пашу историю. Если
этим просто хотят сказать, что последовательная смена королей
Франции, включая сюда и франкских королей, с того времени как
последние обосновались в Галлии, совершается па протяжении
почти четырнадцати столетий, то это как нельзя более верно;
но когда объединяют в одно целое эпохи различных царствований
и переносят па несколько веков назад, вплоть до шестого сто¬
летия, то содержание, которое идея монархии имела для нас
около 1789 г., то получается грубый самообман. Пе следует под¬
даваться обаянию, которое для современников имеет пе только
слово «Франция», но и слова «королевская власть». Нужно, чтобы
воображение пе приписывало королям в далеком прошлом тех
атрибутов власти, которыми окружили себя пх преемники.
И когда пишут об образовании французской монархии, как это
делает например аббат Дюбо, то нельзя, чтобы читатель думал,
будто речь идет здесь об образе правления, похожем на тот,
который носил это наименование в XVII и XVIII столетиях.
Иаши историки, приписывая французской нации продолжитель¬
ное существование, обычно различают в нем три периода. Сначала
у них идет монархия, которая, по пх словам, занимала террито¬
рию нынешней Франции и приблизительно в X в. распалась вслед¬
ствие бунта, поднятого правителями провинций, которых опп на¬
зывают крупными вассалами. Затем историки демонстрируют фео¬
дальный режим, который был создан этим бунтом и который
время впоследствии узаконило. После этого опи изображают
возрождение монархии, когда последняя, по пх словам, возвра¬
щает себе все своп прежние права и становится такой же не¬
ограниченной, как и в первое время своего образоваппя. Неболь
2Н

шого количества фактов, приведенных в предыдущих письмах *,
достаточно, чтобы опровергнуть абсурдную гипотезу, приписы¬
вающую Хлодвигу и даже Карлу Великому * такую же королев¬
скую власть, какой пользовался Людовик XIV. Что же касается
феодализма, то он отнюдь не раздробил па части государства,
якобы охватывавшего всю Галлию; наоборот, именно феодальная
система породила тот принцип, на котором было построено един¬
ство территории, — существеппый элемент монархии в нынешнем
смысле этого слова.
Несомненно, что пи завоевание франками, ни даже второе
завоевание основателями каролингской династии ’, носившее
уже политическую окраску, пе могло по-пастоящему объединить
различные части Галлии, в особенности север и юг. Эти завоевания
привели только к тому, что сблизили, против их собственной
воли, чуждые друг другу элементы паселеппя, которые вскоре
резко раскололись. До XII в. короли, обосновавшиеся па севере
от Луары, пп разу пе сумели, хотя бы па полстолетия, заста¬
вить признать свою власть в областях, расположенных па юг
от этой реки4. Таким образом, если даже предположить, что
при первом же вторжении франков в той части Галлии, где они
поселились, образовалась монархия современного типа, то все
же было бы пелепо приписывать этой монархии власть над всеми
землями, которыми опа владела в последующие века благодаря
новому завоеванию, более медленному и более прочному, нежели
прежние.
Это завоевание, которое можно назвать административным,
совершалось с XII по XVII в., когда oito, видимо, закончилось
и когда па всем пространстве Галлии был только один король
и чиновники, зависящие от его воли. Во времена франк¬
ских королей из династии Хлодвига и Карла Великого нередко
случалось, что когда эти короли посылали в провинции прави¬
телей своей национальности, то эти пачальпикп-чужеземцы,
особенно в южных провинциях, поддерживали восстания тузем¬
цев против своего собственного правительства. Наличие нацио-
* Эти письма не включены в настоящее издание. — Ред.
* Тьерри имеет в виду взгляды историков XVII—XVIII вв., которые
изложены им в «Рассуждении о французской истории» (см. вступительную
статью).— Ред.
• Слово Карловинги (Carlovingien?), выдуманное по аналогии со сло¬
вом Меровинеи, является нелепым варваризмом. Оно было создано, как
если бы то имя собственное, от которого оно происходит, было Карлов,
а не Карл. По-латыни Cardingi и Merovingi точно соответствуют тев¬
тонской этимологии; первое отнюдь не должно претерпеть во (ppainiya-
ском языке большее изменение, чем второе.
< В XI в. аббат одного французского монастыря, путешествуя по
Тулузскому графству, говорил в шутку: «Теперь я имею такую же власть,
как и мой государь французский король, ибо здесь считаются с его при¬
казаниями не больше, чем о моими».
«45

нального интереса, всегда враждеоно настроенного по отношению
к власти, которой они поклялись служить, возбуждающе дейст¬
вовало па их честолюбие и иногда увлекало их с непреодолимой
силой. Они вступали в партию тримских крепостных» против
благородной расы франков, Edil Frankono liudi, как называли
себя франки па своем языке.Став главарями этой партии, опп сооб¬
щали ей авторитет своего имени и свой военный опыт. Эти бунты,
носившие одновременно характер национального восстания и
измены вассалов, закончились после всякого рода колебаний
то в ту, то в другую сторону полным освобождением Южной
Галлии. Таким образом создалось это множество независимых
государств, которые в период с IX по XI в. возникли па про¬
странстве между Луарой, Пиренеями, Альпами и двумя морями.
Но когда вследствие распада завоеванной франками области
образовались эти маленькие государства, па всем пространстве
Галлии господствовала теория, отрицавшая полноту и длитель¬
ность их независимости,—теория территориального вассалитета.
Будучи порождением древних германских нравов в пх приложе¬
нии к новому создавшемуся положению, к владению по праву за¬
воевания огромным количеством доменов, деревень и целых го¬
родов, эта теория, в силу странной фикции, переложила на землю
все обязательства воина, получившего эту землю при разделе.
Земли, в зависимости от состояния их первоначального владельца,
были, так сказать, вассальными и находились в подчинении
друг у друга. Эта система, которая была распространена па про¬
винции, управляемые суверенной властью, равно как п на про¬
стые частные имения, создавала между всеми частями террито¬
рии связь, правда, неопределенную по своей природе, но способ¬
ную приобрести большую силу, когда у сюзерена к феодальному
верховенству присоединялось политическое преобладание. Ио
в иерархии властей власть с королевским титулом, при всей
своей слабости, должна была запять первое-место и в дальнейшем
имела больше возможностей добиться реального верховного
права в ущерб остальным. Вот где источник удачи маленьких
суверенов Иль де Франса, которых мы называем королями третьей
династии *. Теория, которая приписывает пм в период пх наи¬
большей слабости преобладание над их могущественными со¬
седями, герцогамп и графами Бретани, Аквптаппп, Прованса.
Бургупдпи, в свою очередь приводила к теории о подчинении
всех королевств Германской империи, как обладающей титулом,
который первоначально был выше титула короля. Теория эта,
правда, пе получила реального политического осуществления
у императоров; но короли Франции с успехом воспользовались
1 Третья династия — Капетинги, которые до избрания Гуго Капета в
короли (987 г.) носили титул герцогов франков или Иль де Франса. — Ред.
216

ею: притязания на сюзеренитет подготовляли для них путь
к завоеванию, причем им благоприятствовали еще выгоды их
центрального положения и воинственный характер жителей
Северной Галлии.
Таким образом королевство Франция, считавшееся стоящим
выше прочих государств Галлии, как единственное государство,
где власть государя была всесильна и ничем не ограничена, ста¬
новится центром политической системы, вобравшей в себя все
части, на которые раздробилась старая Галлия. Неоднократные
завоевания франков могли только временно сблизить между
собой эти разрозненные части: теперь они были соединены одно¬
образно и прочно. Римские земли соединяются с франкскими
узами феодальных обязательств: герцбгп или графы, первона¬
чально независимые, постепенно признают себя «вассалами» и
hommes liges1 преемников франкских королей. Как только они
признали себя, хотя бы в общих недостаточно определенных
выражениях, связанными обязательством верности3, с этого мо¬
мента возникает, хотя еще бесформенный, зародыш совремеппой
Франции и французской монархии.
Узы личного обязательства, связывающие вассала с сепьером,
графа, или герцога с королем, сначала рассматривались как вза¬
имные. Короли имели по отношению к своим вассалам (hommes
liges) строго определенные обязанности. Но постепенно они осво¬
бодились от ппх и требовали верности и феодального подчинения,
ничего не давая взамен. С их стороны это была настоящая узур¬
пация; по опа им удалась, так как привычка к вассальному по¬
ложению, все более укоренявшаяся, постепенно уничтожила
старый дух местной, или, правильнее выражаясь, национальной
независимости, который в течение пяти веков не допускал гос¬
подства франков па территории двух южпых третей Галлии.
Это парушеппе феодального договора, когда оно окончательно
завершилось, породило абсолютную монархию.
Если монархическое единство во Франции вытекает из
феодализма, то отсюда же идет наследование по праву пер¬
вородства. Имеппо феодализм, превратив все условия сущест¬
вования в различные способы владения землей, все должности —
в земельные «держания» (tenures), ввел в области политических
1 Вассальная вависимость могла быть двух родов: неограниченная
(hommage lige от германского корня ledig) и смягченная (hommage plane).
При Каролингах все вассалы могли быть только в неограниченной вассаль¬
ной связи с сеньерами, так как каждый имел только одного сеньера. Но
в XI—XII вв., когда феодал мог стать вассалом двух и более сеньоров,
он лишь по отношению к одному был homme lige и нес все вассальные
обязанности. — Ред.
* Вассал обязан был принести своему сеньеру клятву верности, ко¬
торая называлась «фуа» (foi). — Ред.
217

отношений, как твердое правило, наследование, — естествен¬
ный порядок при передаче частных прав,—вместо избрания, —
естественного порядка при передаче государственных должно¬
стей. Верховный вождь древппх франков, Koning (по-латыни
Вех) был должностным лнцом; в качестве такового оп избирал¬
ся, хотя постоянно из числа членов одной и той же семьи.
Низшие вожди, Heri-Zoghe, Graven, Bakhen-Burgh 1 (по-
латыни Duces, Comités, Judices), тоже избирались. Но когда
феодализм достиг полного развития, когда уже пе люди управ¬
ляли людьми, а земли, управлявшие землями, через них управ¬
ляли и самими людьми, причем каждая земля осуществляла
свои права через посредство своего законного представителя,
т. е. законного преемника предыдущего собственника, то от
выборного начала уже ничего пе осталось. Один домен создавал
короля, другой — герцога, графа, виконта; сын графа стано¬
вился графом, сын герцога — герцогом, сын короля — королем.
Относительно этого титула короля, нынешнее значение ко¬
торого столь твердо и абсолютно, можно сказать, что в том зна¬
чении, которое мы в пего вкладываем, оп совершенно чужд язы¬
ку п нравам франков п древних германских пародов. На языке
завоевателей Северной Галлии король назывался Koning. Это
слово сохранилось еще в неприкосновенном виде в голландском
языке. Не лишено исторической важности выяснение, чтб именно
означает это слово, если опо имеет несколько значений, и каков
объем выражаемого им понятия, причем это надо сделать пе по
нынешним словарям голландского языка, а по тому, какое зна-
ченпе имело это слово в старом языке.
Кроме нескольких отрывков национальной поэзии, мы распо¬
лагаем на франкско-германском наречии несколькими переводами
священного писания и подражаниями ему, в которых это слово
часто употребляется. Сопоставляя в этих переводах слово Koning
со словом, которое германский писатель хотел в данном слу¬
чае передать, мы легко можем установить, какие представления
связывали сами франки с титулом, коим опп паделялп своих
вождей. В одпой пз глав свапгелия, где речь идет об Ироде,
который в латинском тексте назван Вех Judaeorum, переводчики
называют его ludeono Koning. Затем в других местах вместо ти¬
тула Koning они наделяют его титулом Heri-Zoghe, т. е.
начальника войска. Оба эти обозначения одинаково прила¬
гаются к Ироду, который в латинском тексте всегда называется
Вех. Отсюда можно заключить, что первоначально оба франкских
1 Heri-Zoghe означает—собственно — предводитель армии, от слова
Неег—войско, и глагола ziehen—вести. Grave, Graf, Gheref—выражают на
всех германских наречиях власть второстепенного начальника. Rakhen-
Burgh означает видные люди или нотабли; община назначала их
для выполнения функций судей и надвора за общественным порядком
>18

слова, Koning и Heri-Zoghs, были сппоппмами; синонимичность
в данном случае весьма ценна, так как второе пз этих слов имеет
совершенно ясный смысл. Кроме того, когда в тексте упоминается
о центурионе, знаменитом наивностью своей веры, до франкский
перевод награждает и его титулом Koning, как и Ирода1.
Такпм образом слово Koning имеет более широкий смысл,
нежели слово Rex.
Скудость дошедшей до пао литературы франков, осевших
в Галлии, не дает возможности привести много примеров, заим-
ствоваппых пз пх диалекта, но здесь может помочь родственный
ему англо-баксонскпй диалект. На саксонском языке'' kyning
и hcretogh, т. е. слова, соответствующие франкским koning
и herieog, тоже синонимы. Kyning, или по апгло-саксопской
орфографии Cyning, — это тот титул, которым король Альфред
в своих писаниях награждает одновременно: Це-заря как дикта¬
тора, Брута как полководца и Антония как консула. У него этот
титул присваивается всем, кто в какой-либо форме осуществляет
верховную власть. Латинские слова imperator, dux, consul,
praefeclus — все одинаково передаются словом cyning. Еслп теперь
от саксонского диалекта перейти к датскому, то здесь, с некото¬
рым пзменеппем в орфографии, мы находим то же самое слово,
употребляемое в таком же смысле. Вождь ппратов по-датски на¬
зывается копопд о прибавлением к этому еще другого слова, обо¬
значающего море: sû-konong-, предводитель отряда воинов назы¬
вался her-konong-, вождь племени, перешедшего к оседлой жизни,
назывался fylkes-konong. Если мы направимся дальше па север,
к берегам Балтийского моря и в Исландию, то язык этих стран,
отличающийся большей краткостью, чем другие тевтонские диа-
лекты^зпает такие слова, как копдг пли купдг, всегда употребля¬
емые в таком же обширном значении, как koning или копипд.
Далее теперь по-шведски начальник рыбной ловли называется
not-kong. Француз, если бы оп стал переводить буквально, пре¬
вратил бы его в «короля сетей» и решил бы, что это какой-то поэти¬
ческий образ; па деле же нет ничего подобного, п выражение это
надо понимать буквально. Выражение приобретает поэтический
характер только па нашем языке, вследствие пышного и абсолю¬
тистского значения слова roi (король), которое уже не передает
значения слова копд.
Если хотят внести в язык истории строгость, свойственную
научной номенклатуре, то можно было бы сказать, что слово toi,
слово спецпальпо и определенно обозначавшее в то время, когда
сформировался наш язык, власть суверенную и неограничен¬
ную, не в состоянии передать пе поддающийся определению широ-
1 Вот это место: «Ein koning gieiscot iz in war», т. e. дословный пере¬
вод с латинского: • Q lidam centurio rescivit id certe» («некцй центурион
узнал достоверно») (Отфрид, кн. П).
21У

кпй смысл старинного германского титула. Действительно, этот
титул мог пониматься и шире и уже: на языке саксов и вероятно
также па языке франков говорили: ober-cyning, under-cyning,
half-cyning, что означало бы roi en chef, sous-roi, demi-roi (главный
король, подчиненный король, полукороль), если подобная гра¬
дация была допустима при том значении, которое французское
слово roi имеет в настоящее время. Но подобно тому, как в мире
существует только одно солнце, точно так же в государстве мо¬
жет быть только один король; это явление, единственное по
своей природе, пе знает степеней.
Современное представление о королевской власти как источ¬
нике всех социальных властей, как власти, особо выделенной,
никогда не делегируемой и переходящей без всякого, хотя бы
даже косвенного участия общественной волп, образовалось посте¬
пенно, под влиянием времени и особых обстоятельств. Потребо¬
валось, чтобы прошло все средневековье для того, чтобы эта власть
родилась из слияния разнородных правов, пз объединения раз¬
личных суверенитетов, благодаря образованию великого народа,
имеющего общие воспоминания, общее название, общее оте¬
чество. Если хотят установить определенную эпоху, когда соз¬
далась французская монархия, что представляется весьма за¬
труднительным и пе особенно нужным, ибо искусственные класси¬
фикации скорее искажают историю, чем разъясняют ее, то нуж¬
но искать эту эпоху пе до, а после развития феодализма в полном
его объеме. Королевская власть, рассматриваемая как личное
право, а не как общественная функция, король как собственник,
стоящий пад всеми другими собственниками, король, получаю¬
щий власть от самого бога, — все эти основные принципы
пашей старой монархии берут свое начало в том строе, при ко¬
тором социальное положение отдельного человека определялось
положением его земельного владения п которое санкционировало
порабощение всех владений, за исключением одного. Доказатель¬
ством тому, что французская королевская власть в XIV в. счи¬
тала себя отпрыском этой системы территориальной иерархии,
служит то обстоятельство, что статья, говорящая в старом законе
салических франков о наследовании земельных имуществ, при¬
водилась в качестве авторитетного довода, способного разрешить
спор о престолонаследии. Отсюда произошел вульгарный пред¬
рассудок, будто салический закон навсегда устранил женщин
от королевской власти. Действительно, закон франков не до¬
пускал наследования женщинами отцовского имения 1, по этот
1 «Из салической земли к женщине не переходит никакой доли в
наследстве, а получают его только лица мужского пола, т. о. сыновья
получают право на это наследство* (^Салическая правдам титул LXI1).
«Правда* франков рипуарских (Ripuarii), во многом другом соответствую¬
щая «Правде* салических франков, употребляет вместо слов «саличес¬
кая вемля» (terra sa 1 ica) слова «наследие предков* (haereditas aviatica).
220

закон отнюдь не приравнивал какую-либо должность к земель¬
ной собственности, и ни в одной из своих статей пе говорит о
наследовании должностей.
Таким образом при помощи феодализма, который они застали
уже господствующим на всем пространстве Галлии, короли тре¬
тьей династии, собирая, словно в сети, своп территориальные
приобретения, гарантировали себя от раздробления, которое
раньше погубило дело, созданное грубой силой при завоеваниях
Хлодвига и просвещенной властью в войнах Карла Великого.
Этот государь, который нисколько пе выигрывает от замены его
подлинного германского имени тем странным именем, которым мы
его наградили \ судя по средневековым романам, полагал, что
ему удалось обеспечить существование своей империи при по¬
мощи старательной и умелой адмипистрацпи. Во эта империя,
при всей видимой упорядоченности ее дел, была в сущности
только военным господством одной расы над другими, чуждыми
ей по происхождению, правам и языку. Здание рухнуло вскоре
после смерти того, кто его воздвиг. Тогда все земли, которые си¬
лой были присоединены к франкской империи и на которые, вслед¬
ствие этого присоединения, было распространено наименование
Франции, стали прилагать неслыханные усилия для того, чтобы
вернуть себе политическую независимость и даже своп старые
названия. Из всех провинций Галлии только южным удалось
осуществить это великое дело, и после восстаний и вызванных
ими войн, которые при сыновьях* Карла Великого сменили собой
завоевательные войны, Аквитания и Прованс стали отдельными
государствами. В юго-восточных провинциях возродилось даже
старое наименование Галлии, которое навсегда исчезло в обла¬
стях, расположенных на север от Луары. Государи пового ко¬
ролевства Арльского приняли титул королей Галлии в проти¬
вовес королям Франции.
Территория, паселеппе которой сохранило наименование
французской и таким образом признавало либо свое происхожде¬
ние от завоевателей V в., либо свое подчинение пх сыновьям, к на¬
чалу ХШстолетия простиралась не дальше Виенны и Изера.Здесь
был предел суверенитета короля Франции, равно как и предел
северного романского диалекта. На юг от этих рек страна назы¬
валась Аквитанией и Провансом. Там говорили на языке более
1 По-французски Карл Великий называется Шарлемань (Charle¬
magne), именем, которое одни лингвисты производят от Саго lus magnus,
другие — от имени Карломан. —Ред.
* Правильнее сказать — внуках, ибо «империя» Карла Великого
перешла к единственному оставшемуся в живых его сыну, Людовику Бла¬
гочестивому, против которого восстали его собственные сыновья. После
смерти отца между последними снова разгорается борьба, которая закон¬
чилась разделом наследия Карла Великого на три части (843 г.).— Ред.
221

звучном, больше подчеркивали ударения и вместо <оиу» и «пеплу»
говорили <оо и <по». Жители этой обширной территории горди¬
лись своей политической независимостью и питали к францу¬
зам, которые были значительно менее цивилидоваиными, чем они,
антипатию, напоминавшую ту, которая существовала между
римлянами и франками при первой и второй династиях. Опп об¬
виняли их в недобросовестности и пьянстве и считали, что пх
язык, этот прекрасный — как мы его теперь называем — фран¬
цузский язык, напоминает собачий лай 1.
Со своей стороны французские дворяне, верные инстинкту
своих предков, завистливыми взорами смотрели на большие го¬
рода и прекрасные южные деревни. Их короли отнюдь пе отказы¬
вались от претензии стать повелителями всей Галлии, как в свое
вршя Карл Велпкпй, и водрузить знамя с тремя лилиями на
вершине Пиренеев*. Крестовый поход, который церковь про¬
поведовала против альбигойских еретиков, подал этим королям
повод вмешаться в дела юга. Опи жадпо ухватились за него
п сумели его выгодно использовать 8. Эта война, политические
последствия которой были огромны, павсегда присоединила к
королевству Франции берега Средиземного моря, на которых
Филипп-Август, когда оп отправлялся в святую землю, пе встре¬
тил дружественного приема ни в одном порту. Но без представ¬
ления о королевском суверенитете и вассальной зависимости
сеньеров, представления, которое сообщало завоеванию ме¬
нее жестокий характер и менее определенный оттенок, возмо¬
жно, что приобретения, сделанные Людовикам VIII и его пре¬
емниками на юге, оказались бы в скором времени утрачен¬
ными. Возможно также, что цивилизация этих областей,
представлявшая собой последний отблеск римской цивилиза¬
ции, лучше сохранилась среди неизбежных войн, чем она могла
сохраниться в условиях мира и законов, насильственно навя¬
занных менее просвещенными соседями.
1 См. Raynouard, Choix des poésies des troubadours.
* »In Pyrenaeo figes tentoria monte» (Guillelmi BrUonis Philippidos;
в Script, rer. gallic. et francic., v. XVII).
• Филипп II Август, при котором (u 1208 г.) начался крестовый
поход против альбигойцев, непосредственного участия в нем не принял,
но он позволил северо-французским феодалам, в<» главе с Симоном де Мон¬
фором, откликнуться на призыв папы Иннокентия III и двинуться п[ютив
богатых городов Южной Франции с целью их разграбления.* Только при
преемнике Филиппа II, Людовике VIII, королевская власть участвует
в покорении юга и присваивает себе все плоды победы «крестоносцев»
над еретиками и поддерживавшим их графом Раймундом Тулузским.— Ред.

ПИСЬМО ДЕСЯТОЕ
О мнимых разделах монархии
Пашп историки, вообще с похвалой отзывающиеся о королях
франков, все делают им один и тот же упрек, который считают
в высшей степени серьезным: будто этп короли нарушали правила
политики, назначая нескольких наследников королевства и деля
корону, которая, как говорят обычно,дю природе своей неделима.
Некоторые писатели пытаются снять этот упрек с памяти Хлод-
впга и Карла Великого и с этой целью утверждают, что. несмотря
на внешнюю видимость, королевская власть пе делилась, что
старший пз братьев всегда пользовался преимуществами перед
другими, что, одним словом, тогда, как и впоследствии, сущест¬
вовал только один король Франции. Нет никакой надобности
прибегать к столь мало обоснованному утверждению, чтобы
оправдать таких государей, как Xлодвиг и Карл, в том, что они
действовали пе так, как Людовик XV. Без всякого ущерба для
чести этих королей, живших в эпоху, совершенно отличную от
ми-и, можно признать, что они пе усвоили принципов пашей
политики.
Прежде всего, возможно ли что-нибудь мепее соответствующее
нашему представлению о короле, чем этп потомки Меровига,
с длинными волосами,сильно напомаженными, но не прогорклым
коровьим маслом, как у простых германских солдат, а пахучим
растительным маслом?
Как и подобает вождям кочевников в цивилизованной стране,
опп располагались лагерем пли переходили от одного города
Галлии к другому, повсюду грабя и пе ставя себе никаких дру¬
гих целей, кроме как набрать побольше мопет, драгоценных кам¬
ней п утвари, иметь красивое платье, красивых лошадей, краси¬
вых женщин, и пакрнец — то, что доставляло все этп блага,—
дружинников—решительных, отважных и изворотливых, как
1 «Infundeas acido сошаш Lutyro?» Sidun. Apollinar., Carmina, XII.
223
выражаются древппе хроники \ По праву завоевания и как
люди, занимающие первое место среди завоевателей, они захва¬
тили во всех частях Галлии очень большое количество домов и
земель, которые составляли их наследственное имение, их алод,
как это называлось па языке франков *. Даже города рассматри¬
вались ими как части такого алода, как объект владения и на¬
следования. Приобретать все новые и новые богатства, увеличи¬
вать число храбрецов, которые гарантировали своему вождю
обладание его сокровищами и добывали ему новые богатства,—
такова была единственная цель их политики. Вечно занятые
материальными интересами, они всю свою ловкость устремляли
только па то, чтобы отнять обратно уступленное раньше и лишить
своих дружинников феодов* или жалованных земель, которыми
они оплатили их прежние услуги. В этой страсти к стяжанию и
наслаждениям они не знали устали, за исключением того времени,
когда они бывали больны или ждали смерти. В таких случаях
им рисовались все страхи, которые внушает христианская рели¬
гия, причем страхи еще усугублялись смутным воспоминанием
о старых суевериях их отцов. Чтобы умилостивить бога, опп об¬
ращались с ним так, как желали, чтобы он с ними обращался:
отдавали церквам свою золотую посуду, пурпуровые туники,
лошадей, а также земли своей казны. Наконец перед последним из¬
дыханием они отечески делили между своими сыновьями алод, по¬
лученный от предков, и то, что они сами к нему присоединили*. Сы¬
новья жили и умирали, подобно им; в каждом поколении возоб¬
новлялся этот раздел движимого имущества, полей и городов, но
за ппм ничего пе скрывалось, кроме попечения отца семейства,
стремящегося заранее примирить интересы п притязания своих
сыновей.
Как бы мы ни относились к разделу имущества, который франк¬
ские короли производили между своими детьми перед смертью,
1 «Сильных мужей, храбрых (utiles) мужей, весьма храбрых (utili-
ores) франков* {Григорий Турский, История франков, passim). «Я узнал
о твоих способностях (utilitatem), что ты очень силен» (ibid., Scriptores
rerdm francic., v. II, p. 168). Слова utilee и utililas являются здесь,
повидимому, германизмами и переводом слов nit или nut и nuise, употреб¬
ляемых франками в смысле храбрый и способный на все., Мужское имя
Нитгард означает полезный и храбрый.
‘ Od или ot и древних германских языках означало богатство и соб¬
ственность; al-od буквально имеет значание вся собственность.
* Feh или /ео по-франкски означало всякий вид движимого иму¬
щества, например скот и деньги, а в широком смысле — доход, жалованье
за военную службу военного наемника; feh-od буквально значит имуще¬
ство-жалованье. Отсюда латинские слова feodum и feudum, как и фран¬
цузское fief, послужившее темой для такого множества бесполезных ис-
ледований.
• «Tarn dealode parentum quam de comparato...» [Как из отцовского
алода, так и из приобретенного] (древние формулы, напечатанные в
Script, rer. gallic. et francic., passim).

все же неправильно усматривать в этом настоящее дробление
социального организма и публичной власти. В Галлии в VI,
VII и VIII вв. невозможно уловить ничего похожего па то, что
мы понимаем под этим словом на пашем современном языке.
Разделы так называемой монархии в принципе отнюдь пе носили
характера политических актов. Этот характер был за ними при¬
знан только с течением времени и косвенным образом. Так как
королевские земли были разбросаны на всем пространстве завое¬
ванной страны и преимущественно находились в тех местах, где
франкские племена имели свои главные поселения, то сыновья
королей, когда они получали часть своего наследства, тем самым
естественно оказывались более влиятельными, чем мелкие соб¬
ственники и воины, расквартированные вокруг их домена 1.
Осуществление верховной власти являлось таким образом
следствием, а не целью раздела, который в действительности
производился только по отношению к лпчной собственности,
как движимой, так и недвижимой. Лучшим доказательством
тому является раздел но жребию, часто применявшийся между
детьми короля. Еще и в настоящее время в некоторых случаях
тянут жребий для того, чтобы разделить наследство. Но никогда
еще людям не приходило в голову делить по жребию админи¬
стративные функции и политические должности. Поведение сы¬
новей франкских королей подтверждает эту точку зрения. Они,
невидимому, придавали меньше значения территориальным вла¬
дениям, нежели серебру и ценном)' движимому имуществу,
которыми они завладевали в первую очередь и которое они яро¬
стно оспаривали друг у друга. Они считали, что щедрое распре¬
деление золота и драгоценных камней между командирами и храб¬
рецами-воинами является для них более надежным средством
стать королями, подобно их отцу, т. е. быть призпапными до¬
статочным количеством солдат, твердо решивших поддерживать
вождя, которого они провозгласили. Иногда пе успевал отец
закрыть глаза, как его сыновья, пе считаясь с его последней
волей, приступали к опустошению его сокровищниц. Они заби¬
рали, сколько могли, и увозили все в поместья, доставшиеся им по
жребию, чтобы приобрести новых соратников и обеспечить себе
верность старых.То, что произошло после похорон Хлотаря 1 в
561 г. и .после смерти Дагоберта в 638 г., заслуживает быть отме¬
ченным в качестве примера. Вот как излагают эти факты
два историка того времени:
1 Насчитывают до 123 крупных владений, принадлежавших королям
из династии Каролингов в Бельгии и на берегах Рейна. Г. Гизо в своих
«Очерках истории Франции» приводит любопытные детали о характере,
источнике происхождения и размерах королевских доменов (стр. 123—127).
Я с удовольствием цитирую этот замечательный труд, к сожалению, при¬
соединенный в качестве простого комментария к работе аббата Мабли.
15 Тмррв. ЦэСрхпаы» мчал» вы

«Король Хлотарь, будучи на охоте в Кюпзском лесу, заболел
лихорадкой и был перевезен в Компьен. Здесь, жестоко мучи¬
мый болезнью, оп часто повторял на своем языке: «Ах, как же
это царь небесный заставляет так умирать могущественных
королей?» *. Полный печали, оп испустил дух. Его четыре сына:
Хариберт, Гонтрамп, Хпльперик и Сигеберт, доставили его в
Суассон с великими почестями и похоронили в базилике святого
Медарда. После похорон отца Хпльперик завладел казной, хра¬
нившейся в Брене, и, обратившись к наиболее могущественным
франкам, он при помощи подарков склонил их стать под его
начало *. Затем оп немедленпо отправился в Париж и завладел
этим городом, но он не мог долго удержаться там, потому что
братья объединились против пего и изгнали его. После этого
они правильно разделили между собой по жребию земли и города.
Хариберт получил королевство своего дяди Хпльдеберта и Па¬
риж в качестве резиденции. Гонтрамн получил королевство сво¬
его дяди Хлодомпра, столицей которого был Орлеап. Хильпе-
рику досталось королевство его отца, а в качестве главного го¬
рода Суассон, и наконец Олгеберт получил на свою долю коро¬
левство своего дяди Теодорина, и его резиденцией стал Реймс.
Некоторое время спустя Сигеберт отправился воевать с гуннами,
которые произвели нападение на Галлию. Хпльперик воспользо¬
вался его отсутствием,чтобы завладеть Реймсом и другими при¬
надлежавшими Сигеберту городами. Между ними возгорелась ме¬
ждоусобная война. Вернувшись пз похода па гуппов победителем,
Сигеберт завладел городом Суассопом и, застав там Теодеберта,
сына короля Хпльперика, взял его в плеп; затем он двппулся
против Хпльперика, вступил с ним в бой, одержал победу и
вернул себе своп города...
«После смерти Дагоберта, Пепин, королевский майордом, и
другие вожди восточных франков, пожелали иметь королем Си-
геберта, старшего из его сыновей. Младший, которого звали
Хлодовпг, стал королем западных франков под опекой своей ма¬
тери Нантпльды. Олгеберт немедленно отправил послов, которые
должны были потребовать от королевы Нантпльды и от короля
Хлодовпга ту часть, которая принадлежала Сигеберту из сокро¬
вищ его отца. Кельнский епископ Куппберт, Пепин и некоторые
другие главные начальники Остер-рике3 отправились в Компьен,
1 «Wahl quid putatia, qualis est illo rex coelestis qui aie tara magnos
reges interficit?» (Гриеорий Турский в Script rer. gallic. et francic., v. П,
p. 214). И'a A или 1Г«А на всех германских наречиях является выраже¬
нием боли.
* «...Et ad Francoa utiliores petiit, ipaoaque muneribua mollltoa aibl
subdidit» (Гриеорий Турский, Hist. Franc., кн. IV, гл. XXII).
* Тьерри, следуя своей своеобразной транскрипции франкских имен
и названий, пишет Остер-рике вместо общеупотребительного Австралия,—•
Гед.
126

куда по распоряжению Хлодовига п по совету Эга, главного
майордома, были доставлены сокровища Дагоберта и тоже
распределены поровну *. Часть, принадлежавшую Сигеберту,
доставили в Мец, передали ему и составили опись...»
Иногда случалось, что франкские короли еще при жизни
отправляли своих сыновей на постоянное жительство в области,
где они владели большими имениями. Они посылали нх либо для
управления имениями и получением доходов от них, либо же для
наблюдения за поведением соседних владельцев, или наконец для
упрочения и расширения своих поселений в тех странах, куда
они предпринимали экспедицию. Эта миссия, носившая харак¬
тер скорее домашний, чем политический, по обставляемая иногда
с большой помпой с согласия управителей той территории, где дол¬
жен был поселиться сын короля, постоянно изображается нашими
историками как настоящее приобщение к королевской власти,
как формальный раздел государства. Это тоже иллюзия, вызван¬
ная может быть злоупотреблением, которое допускали хронисты
старого времени при пользовании латинскими политическими
формулами. В сущности для сыновей здесь все дело сводилось
к тому, что они заблаговременно получали возможность пользо¬
ваться отцовским имуществом; по эта совершенно частная сделка
обыкновенно влекла за собой последствия иного порядка. Сын,
обосновавшийся в королевских домепах в какой-нибудь большой
провинции, знакомился о соседними вемлевладельцами, л
приобретал их благоволение, и последние, когда освобождался
королевский престол, предпочитали видеть его главой госу¬
дарства, нежели кого-либо другого. Как выражаются хроники,
все единодушно желали его *. Это делалось совершенно естествен¬
но, в силу хода событий, и здесь не происходило ничего такого,
что могло бы например иметь место в случае политического раз¬
дела монархии Людовика XIV.
Теперь, когда эти обстоятельства выяснены, становится
ясным в свою очередь и вопрос, производили ли франкские коро¬
ли раздел своей властью пли для этого требовалось согласие
национального собрания. Поскольку король распределял между
своими детьми своп собственные сокровища или земли, он не
нуждался ни в чьем согласии: оп действовал как собственник или
отец семейства. Но для того, чтобы воины признали вождем сына,
которому он отдал свои имения в той или иной части принадле-
1 «Chunibertus... cum aliquibus primatibue Auster...» (Фредееарий,
Хроника, в Script, rer. francic., v. 11, p. 445). Auster или Oster на франк¬
ском языке означает восток. Это слово иногда встречается в латинской
транскрипции Austria или Au tira sia. Трудно установить, в результате
какого искажения языка возникло последнее название.
* «Quum omnee eum unanimi conepiratione appelassent* {Фредееарий,
Хроника, в Script rer. gallic. et franc., v. II, p. 435, прим, и passim).
<5*	227

жащей ему террпторпп, оп обязательно должсп был заручиться
их согласием, и обычно требовалось, чтобы оп испросил .его.
Отсюда проистекает то соединение неограниченной власти со
свободным обсуждением, о котором повествуется в хрониках.
Допускают большую ошибку, когда, приписывая титулу коро¬
ля значение, которое оп имел пли в более древнее время или в
более позднюю эпоху, воображают, будто франки своим завоева¬
нием создали для всей Галлии единый правительственный центр.
Даже в те времена, когда сыновья Xлодовига присутствовали па
публичных играх в амфитеатре в Арле и чеканили золотую мо¬
нету в Марселе \ их правительственная власть, собственно го¬
воря, простиралась только па области, расположенные на север
от Луары, где обитали франкские племена. За этими пределами
все управление сводилось к военной оккупации. Кучки солдат,
представлявшие собой нечто вроде подвижных отрядов, обхо¬
дили страну, чтобы держать ее в страхе, или расквартировывались
в городах, вымогая деньги у жителей. Но они отнюдь пе правили
ими, а сохраняли там муниципальный режим или отеческий дес¬
потизм епископов ’. А когда имелось несколько королей, они
вместо того, чтобы выбирать себе обособленные провинции, устра¬
ивали свои резиденции на расстоянии нескольких лье друг от
друга. За исключением территории, колонизированной завое¬
вателями, они всю Галлию рассматривали как свою собственность,
но пе как свое государство. Этим объясняется наличие четырех
столиц на протяжении 60 лье ’, этим объясняются разделы, при
которых в одну и ту же долю входит Вермандуа и область Альби,
причем эти доли тянутся длинными полосами от течения Мааса
до Альп и Средиземного моря. Этим наконец объясняется деление
па несколько частей одного и того же города и разные другие
странности, которые, если к ним приглядеться ближе, показы¬
вают, что в этих политических соглашениях интерес собствен¬
ности преобладал над всякой идеей государственного управления.
Южные города были тогда значительно больше северных п
больше годились в столицы в современном смысле этого слова.
Однако короли, которым эти города принадлежали, пе устраи¬
вались там на жительство, они ценили их как богатые владения,
по как владения иностранные, где они чувствовали себя чужими.
Из королей первой династии один только Хариберт, брат Даго- *
1 «Короли германцев захватили Марсель и все приморские местности.
Теперь они председательствуют в Арле на цирковых играх и чеканит мо¬
нету из галльского золота, помещая на ней не изображение императора,
как обычно делается, но свое собственное* (на «Истории франков* Про¬
копия, в Script гег. gallic. et franc., v. Il, p. 41).
* Законы последних императоров предоставили епископам абсолют¬
ную власть в муниципиях. Эта власть, все более возрастая после падения
империи, почти всюду выродилась в феодальную сеньерию.
* Париж, Орлеан, Суассои и Реймс.
223

берта, поселился к югу от Луары, по уже после того как ou тщет¬
но Добивался королевской власти на севере; условия договора,
который оп заключил со своими братьями, показывают, что в то
время, по представлениям франков, даже обладание самой об¬
ширной территорией за пределами их области поселений не
наделяло владельца никакой государственной властью1. Вот
что рассказывают историки:
«Когда Хлотарь (второй король, носивший это имя) умер, то
его старший сын Дагоберт приказал левдам Австралии (Oster),
которыми оп командовал, собраться вооруженными •. Он отправил
послов в Нейстрию и страну бургундов, чтобы его избрали ко¬
ролем ’. Когда он прибыл в Реймс и стал приближаться к Суас-
сопу, все епископы и левды королевства бургундов подчинились
ему. Большая часть епископов и вождей Нейстрии тоже выразили
желание видеть его правителем. В то же самое время его брат
Хариберт со своей стороны прилагал все старания, чтобы коро¬
левская власть досталась ему, по вследствие недостатка ловкости
он пе имел успеха. Дагбберт завладел всем королевством Хлотаря,
а также Нейстрией и страной бургундов, и забрал все его сокро¬
вища4. Потом из сострадания к брату Харпберту и следуя со¬
ветам мудрых людей, он заключил с ним полюбовную сделку и
уступил ему для жительства, в качестве частного лица, область,
расположенную по ту сторону Луары и простирающуюся до Пи¬
ренейских гор, включая сюда области Тулузы, Кагора, Ажапа,
1 Хотя со времени правления сыновей Xподвига вся Галлия называ¬
лась Францией (Francia) иностранцами с юга, как например греками и
итальянцами, и Frankland, т. е. землей франков — англосаксами и скан¬
динавами, это название на языке франков специально относилось толь¬
ко к части территории, распадавшейся на их Австрию и Нейстрию.
* «...Universos ieudes quoe regebat in Auster, jubet in exercitu pro-
movere..л {фредегарий, Хроника, в Script, тег. galic. et francic., v. il,
p. 435). Leude, leu te, liude в древнегерманских языках означало, соб¬
ственно, народ, племя. Иногда это слово применялось специально для
обозначения королевских дружинников. Невидимому, здесь оно имеет
более широкий смысл. Наши историки неудачно рассматривали его как
почетный титул, и они пишут в единственном числе leude — левд, но это
так же нелепо, как если бы превратили в единственное число gens, от¬
бросив букву з.
* «...Misses in Burgundia et Neuster direxit...» (ibid.). Нейстрия
(Neuster) в римском произношении звучала как Neouster; это слово
повидимому образовано из франкской отрицательной частицы ni или пе
и osier—восток. Точно так же франки времен завоевания обозначали
восток и запад словами est (лат. восток) и non-est. |Согла<<но более
правдоподобному толкованию, название Нейстрия произошло от eues
Land (нем. новая земля).—Ред.]
* «Quumque regnum Clotarii tam Neptrico quam Burgundiae» (ibid.)
Neplrico, повидимому, описка вместо Neustrico. Это слово, восстанов¬
ленное таким образом, означает франкское Neosler-rike, что означает За¬
падное королевство. Соответ твующее ему Oster-rike встречается несколько
раз в памятниках письменности каролингского времени.
229

Сента п Периге. Эту уступку оп подтвердил договором, обязав
Харпберта никогда пе требовать у пего возращения ему какой-
нибудь части королевства их отца. Хариберт выбрал в качестве
резиденции Тулузу и правил в Аквитанской провинции...»
Среди многочисленных разделов территории Галлии, ко¬
торые производились в самых разнообразных направлениях
при династии Меровппгов 1, пи один пе носил длительного ха¬
рактера и не повторялся сколько-нибудь постоянно, за псклю-
чепием раздела па Австразпю и Нейстрию области, расположенной
на север от Луары. Этот раздел за весь рассматриваемый период
является вместе о тем единственным носящим характер поли¬
тического раздела, и в данном случае действительно невидимому
были созданы два различных государства. Но это отнюдь не было
вызвано тем, что первые короли франков возымели — пе буду
говорить правильную или ошибочную — мысль разделить ко¬
ролевство на две части; это имеет причины гораздо более важного
порядка. Простые названия восточной и западной области, ко¬
торые па первый взгляд только указывают па их географическое
положение, отвечали в представлении людей франкского племени
более глубоким различиям. Страна на восток от Арденского леса
и течения Шельды, составлявшая восточную область, была если
пе целиком, то по крайней мере главным образом заселена пле¬
менем, отличным от того, которое преобладало па западе и на юге,
па территории, простиравшейся от Арденского леса до границы
бретонцев. Хотя они и были членами одной и той же конфеде¬
рации, по франки, обосновавшиеся между Рейном и Маасом и
называвшие себя рппуарскпмн (Ripewares), т. е. прибрежными
людьми (название это невидимому представляет собой соеди¬
нение латинского и германского слова ’), пе смешивались с са¬
лическими франками, утвердившимися между Маасом и Луарой.
Последние, составив авангард великого нашествия, стали с са¬
мого начала главенствующим племенем,которое навязывало дру¬
гим вождей и определяло их политику.
Доведя своп победы до юга Галлии, Хлодовиг обратился про¬
тив своих собственпых собратьев по оружию и уничтожил од¬
ного за другим королей восточных франков ’. Под властью этого
1 Т. е. детей Меровига Строго говоря, следовало бы произносить
Merowigings, но это слово сокращали ради благозвучия. •
• Ripa было вероятно названием, прилагавшимся в течение IV и
V вв. специально к римскому берегу Рейна. Что же касается соединения
этого географического наименования с германским словом ware, означаю¬
щим «человек*, то это нисколько не должно нас удивлять, ибо можно отыс-
катьи другие подобные примеры. Свевы, занявшие древнюю страну бойев
вблизи истоков Дуная, с того времени стали называть себя бойеварами (boio-
wares),T. е. людьми бойев (теперь баварцы). Саксы, поселившись в Кенте, в
Англии, заменили свое национальное имя на имя кентабров (canlwares).
* Сигеберта, короля Кельна, и Регенагера, пли Рагенгера, короля
Камбрэ.
230

грозного вождя п его сыновей вся конфедерация франков, ка¬
залось, представляла собой единый парод. Но несмотря на внеш¬
нюю видимость объединения, старый дух национальной обособ¬
ленности и даже соперничества мешал объединению обоих глав¬
ных племен завоевателей Галлии, которые в прошлом отличались
друг от друга еще и некоторыми различиями в законах, правах,
а может быть 1ьязыке. Дело в том, что верхпегермапское наречие
(если допустимо употреблять этот современный термин) пови-
дпмому господствовало в диалекте восточных франков, а ниж-
негермапское — в диалекте пейстрийцев. Первые находились
па рубеже галло-римской империи и служили барьером для этой
империи против неоднократно повторявшихся набегов язычес¬
ких народов Германии; занимаясь своим ратным делом, они пи¬
тали желание стать независимыми и даже добиться политического
господства над своими южными братьями. Опи стремились пе
только к тому, чтобы освободиться, по хотели в свою очередь
стать во главе конфедерации. Для того чтобы добиться этого,
прежде всего нужно было иметь самостоятельных королей.
Этим объясняется настойчивость, с которой «левды Нейстрии»,
как выражались франки, группировались вокруг королевских
сыновей, которых к ним посылали, и желали, чтобы именно они
получали королевскую власть, все равно с согласия или во¬
преки воле их отца. Опи доходили до того, что возбуждали этих
сыновей к бунту; это льстило пх национальному тщеславию и
давало им надежду создать независимое государство \ Такое
соперничество вызывало гражданские войны, которые тянулись
в течение всего VII в., и наконец в начале VIII в. дело привело
к перемене династии, и тогда господствующее положение заняли
вместо салических франков рппуарские, а королевская власть
от Меровингов перешла к Каролингам.
В этой борьбе франкских племен, проживавших па востоке
п па севере, против западных и южных племен первые неизбежно
должны были в конце концов взять верх, и местопребывание
правительства должпо было быть в один прекрасный день пе¬
ренесено с берегов Сены илп Эпы па берега Мааса или Рейна.
Дело в том, что восточные франки пе были так редко расселены
среди галло-римлян, как западные/ Непрестанно увеличиваясь
благодаря эмиграции из Германии, благодаря всем тем, кто в
поисках счастья или будучи привлечен повой религией решЪл
отдаться под власть христианских королей, это восточное франк¬
ское население составляло массу, более компактную, менее рас¬
слабленную праздностью, богатством и влиянием римских нравов.
Воинственная энергия старых завоевателей вскоре нашла
1 Gesta Dagoberti regis, в Script, гег. gallic. et francic., v. Il,
p. 580.	/
831

себе у пейстрийцев выход в частых войнах, в яростном стрем¬
лении грабить друг друга и но кусочкам требовать себе всей
добычи. Богатые семьи, в особенности члены королевского дома,
безудержно предавались развлечениям и чувственным наслажде¬
ниям. Правда, можно утверждать, что те короли из Меровинг-
ской династии, которых паши историки называют ленивыми,
были преднамеренно и умело развращены вождями, которые за¬
хватили опеку над ними; по если бы у западных франков не было
предрасположения к такой дряблости, то династия Пепина,
несмотря на всю его политику, тщетно пыталась бы возвыситься
до ранга королевской династии.
Первый король этой второй династии разделил Галлию между
двумя своими сыновьями так, как это делали старые короли,
т. е. по линии долготы. При этом разделе только королевства
Австралия и Нейстрия рассматривались как государства, а огром¬
ная территория, находившаяся за их пределами, была присое¬
динена к ним в виде приложения. Западное королевство, отданное
Карлу, простиралось до Пиренеев и проходило через Аквитанию,
но обнимало только часть ее. Другое королевство, отданное
Карломану, имело своими рубежами Рейн и Средиземное мор» .
Но когда после смерти Карломана обй королевства объединились
под единым скипетром, то подобный способ деления империи
франков уже не повторялся неизменно. Нейстрия, утратив свое
преобладание, утратила и национальный характер; между тем
другая галльская провинция, Аквитания, которая при первой
династии всегда фигурировала в виде домена, приобрела при
новых разделах характер отдельного государства. Такая значи¬
тельная перемена произошла не случайно, а была вызвана энер¬
гичным проявлением национального духа у туземного населения
Южпой Галлин против правительства, созданного завоеванием.
Эта страна, хотя и освобожденная пе вполне, несмотря па не¬
сколько Люстаннй, пользовалась тогда своеобразной привиле¬
гией — наделять королевских сыновей настоящей королевской
властью и мощью, получавшими иногда враждебное по отношению
к их отцам направление. Сын императора Карла Великого был
королем Аквитании уже в совсем ином значении этого слова,
чем брат Дагоберта I, а после того как он сам унаследовал им¬
перию, аквитанцы избрали того пз его сыновей, которого оп не
хоэсл им дать. Таково было начало революции, которая после
продолжительных п кровавых войн завершилась окончательным
раздроблением империи франков; но это раздробление при второй
дипастии также пе следует приписывать ошибкам королей,
как и раздел королевства па два государства при первой ди¬
настии. Все это явилось продуктом национального духа и того
натиска огромных человеческих Масс, которому никакая сида
не в состоянии противостоять.
232

ПИСЬМО ОДИННАДЦАТОЕ
О раздроблении империи Карла Великого
Если вы хотите уяснить себе истинный смысл смуты, после¬
довавшей за смертью первого императора франкского происхож¬
дения, забудьте на минуту то, что вы читали, и сосредоточьте
свое внимание на недавнем событии, па падении французской
империи 1. Когда вы видели, как половина Европы управлялась
членами одной и той ясе семьи, как города, вроде Рима, Амстер-
дамаги Гамбурга, становились главными городами департамен¬
тов, верили ли вы, что это надолго? Когда потом война разру¬
шила то, что было создано войной, и когда итальянцы, иллирий¬
цы, швейцарцы, немцы и голландцы перестали быть подданными
одного и того же императора, то разве это было воспринято вами
как общественный переворот? Наконец, разве в самой природе
императорской власти вы не усматривали причин ео гибели?
Эта катастрофа, совершившаяся па наших глазах еще при жизни
самого создателя империи, находится в странном контрасте
с предположениями наших историков относительно того, сколько
времени продолжалось бы господство франков, если бы Карл
Великий прожил дольше или если бы его сын был па пего похояс.
Возможно, что до великого и печального опыта, проделан¬
ного нами 13 лет назад и с помощью только тех представлений,
которые у пас имелись при старом режиме, было невозможно
уяснить себе подлинную причину политических движений, с
которыми пришлось иметь дело династии Карла Великого.
Вопреки, тому, что утверждали многие историки, подражая
Монтескье, существование империи франков пе зависело от
умеренности в отношениях между сословиями государства, от
предоставления дворянству занятий, которые не позволяли бы
ему строить козни, и от сыновней покорности детей государя.
Здесь дело было не в сословиях государства, пе в дворянстве,
не в других социальных группировках современной империи.
1 Наполеона 1 в 1815 г. — РеЛ
* Написано в 1827 г.
4	.	233

Дело сводилось к тому, чтобы силой держать в подчинении не¬
сколько чуждых друг другу народов, пз коих некоторые значи¬
тельно превосходили завоевавший их парод своей культурно¬
стью и деловой сноровкой. Мы в настоящее время знаем, какие
моральные явления с необходимостью вытекают из всякого гос¬
подства, созданного благодаря завоеванию. Опьянению военной
славой, которое испытывает армия, находящаяся под зпамепамп
завоевателя и состоящая из разноплеменного люда, противостоит
глубокая ненависть к иностранному господству, и эта страсть
более устойчива, нежели первая: опа нарастает потихоньку и
в конце концов увлекает за собой всех и все. Роковой момент для
велпкпх империй большей частью наступает только со смертью
их основателя, ибо обыкновенно пароды пе склонны пускаться
па рискованные предприятия и ожидают, чтобы какое-нибудь
расстройство в делах подало им повод пли предлог для восстания.
Но этот закон пе имеет абсолютного значения, хотя оп п является
источником многих неблагоприятных оценок, вынесенных исто¬
рией сыновьям наиболее выдающихся монархов. Доказатель¬
ством служит судьба гениального человека, огромное государство
которого подверглось разделу при его жизни, когда он еще ни
в какой мере пе утратпл своего военного таланта и своей поли¬
тической энергии. Несомненно, из этого примера не следует,
что с детей Карла Великого падо спять тяготеющее над ними
обвинение в неспособности. Но это служит предостережением
для историков в том смысле, что опп должны пскать причины
революций в чем-то ином, а не в больших или меньших заслугах
венценосцев.
Ошибочно также думать, что крушение великой державы
всегда вызывает социальную анархию. Часто крушение какой-
нибудь власти есть пе что иное, как восстановление порядка
и естественной независимости пародов, восстановление трудное,
к которому приходят только после долгих опытов и после того,
как несколько поколений успевают погибнуть в смуте. Если при
восстании европейских держав против французского господства
все закончилось в короткое время, то это потому, что нации,
отделившиеся от империи, только, так сказать, вошли в своп ста¬
рые рамки, в обстановку режима, к которому большинство из
них давно уже привыкло. Но пе таково было положение около
середины IX в., когда Галлия и Италия выступали как поли¬
тические силы против империи teutskcs », или тевтонов. В этих
1 Это название, которое пишут различно, произвольно меняя d на t,
является производным отелов te ut, theod, или thiod, что означает народ
на древнегерманских языках. Все народности этой расы, какое бы имя они
ни носили, — франки, алеманны, готы, лангобарды и т. д., давали своему
первоначальному языку название teutgke, т. е. национальный, противопо¬
ставляя его чужим языкам Это обозначение, сначала прилагавшееся
234

обеих странах туземцы, отделившиеся уясе за четыре века до
этого от Римской империи и с тех пор бывшие для чужеземных
завоевателей скорее предметом эксплоатаппи, чем управления,
утратили свои национальные традиции. Они уже пе видели в
прошлом такой политической ситуации, к которой опп могли
бы вернуться; им приходилось создавать все заново. Вот почему
борьба затянулась, вот почему потребовалось 50 лет войны, преж-
де чем мог совершиться окончательный распад повой империя
па девять государств, отделенных друг от друга либо естествен¬
ными границами и еще не угасшими воспоминаниями о древней
национальности, либо расовыми различиями, различиями по язы¬
ку или диалекту Ч
Одно обстоятельство заслуживает здесь быть отмеченным,
именно тот порядок, о которым, среди кажущейся путаницы,
события устремлялись к этой великой цели, как если бы она была
намечена с самого начала. Повидимому среди всех превратностей
судьбы, связанных с войной, какое-то инстинктивное здравомыс¬
лие всегда приводило народы к такому разъединению, которое
наиболее соответствует их естественным подразделениям. С начала
междоусобных войн между императором Людовиком I 2 и его деть¬
ми, войн, в которых отец и сыновья, сами того не зная, действова¬
ли под давлением национальных движений, можно заметить зна¬
чительное различие в политических воззрениях между франками,
живущими среди галльского населения, и франками, оставши¬
мися па старой германской территории. Первые, несмотря на свое
происхождение, прониклись интересами парода, который был
побежден их предками, и вообще оказались противниками импе¬
ратора, т. е. империи, являвшейся для туземцев-галлов прави¬
тельством завоевателей. Другие, наоборот, примкнули к проти¬
воположной партии, объединились со всеми немецкими народ¬
ностями, даже темп, которые раньше были врагами франков.
Таким образом тевтонские пароды, которые по внешней видимо¬
сти объединидись для борьбы за право одного человека, в сущ-
к языку, было впоследствии принято как название нации всеми племенами,
объединенными монархией франков. Латинское слово teutohes (тевтоны)
доказывает, что в древности по крайней мере часть германцев употребляла
в том же значении существительное kut.
1 На Германию, Лотарингию, Францию, Бретань, Италию, Транс-
иранскую Бургундию, Цисюранскую Бургундию, Аквитанию и Испан-
скую марку.
1 Прежние историки не без известных оснований ввели в французский
язык форму имени Людовик (Louis) вместо Xподвиг (Clovis), применяя
ее именно с этой эпохи (IX в.) При второй династии придыхание, практи¬
ковавшееся у франков перед буквами 1 и г исчезло, и таким образом имена
Хлодовиг I Hlodowig), Хлотарь (Hloter), Хродеберт (Hrodebert) и т. д. изме-
пились на Лодевиг (Людовиг ), Лотарь, Родбертит. д. К Ътому же времени
можно отнести замену в неударяемых слогах всех гласных звуков е немым.
235

пости защищали свое национальное дело, когда поддерживали
против галло-франков и велыпей 1 * * державу, являвшуюся резуль¬
татом германских побед. По отзыву одного из современников,
император Людовик относился с недоверием к галло-франкам и
полагался только на германцев. Когда в 830 г. те, кто хотели при¬
мирить отца с сыновьями, предложили созвать для этого всеоб¬
щее собрание, то злонамеренные люди добивались, чтобы это
собранно было устроено в каком-нибудь городе романской Фран¬
ции. <Но император, — говорит историк, — не разделял этого
мнеппя и добился, чтобы парод был созван, как он того хотел,
в Нимвегепе; вся Германия собралась там,чтобы оказать ему под¬
держку»1.
В скором времени после этого сама Германия, которая
до того была верпа империи, отделила свое национальное дело
от дела новых цезарей. Когда Людовик I перед смертью разде¬
лил свое франкское государство между тремя сыновьями: Лота¬
ром, Людовиком и Карлом, то хотя первый посил звание импера¬
тора, однако тевтонские нации предпочли второго, который был
лишь королем. В скором времепп вопрос о преобладании империи
над королевствами стал предметом вооруженного спора между
братьями, и с самого начала войны восточные франки, алеманны,
саксы и тюрппгенцы выступили против «кайзера» (keisar)
Управляя фактически только Италией, Гельвецией, Прован¬
сом и небольшой частью бельгийской Галлии, император Лотарь
имел столь же мало сторонников на берегах Рейна и Эльбы, как
и на берегах Сены и Луары. «Знайте,—внушал он своим братьям,
которые просили его оставить их в покое в их королевствах, —
знайте, что титул императора был мне дан высшей властью, и
поймите, какие пределы власти и какая пышность приличествует
подобному титулу»4. Этот высокомерный ответ, собственно говоря,
был открытым выступлением против национальной независимо¬
сти, в которой ощущали потребность народы; опи ответили на
него ужасным образом — знаменитым сражением при Фонтана,
1 Велыки. или вельши (Wcbke, Welsche),— имя, которое германские
народы давали всем народам Запада: бретонцам, галлам, италийцам.
Они называли еслъшским языком латинский, а вельшеким населением—
население Галлии, среди которого жили франки. Ошибочно теперь упо¬
треблять это слово в смысле saрварский, ибо на языке, откуда оно происхо¬
дит, оно служило для обозначения народов с очень развитой культурой.
1 «...Diffid ’ns quid m Francis, magisque se credens G rrnanis... Omnis-
que Germanie eo confluxit, imperatori auxilio futura* (Житие Людовика
Благочестивого, в Script rer. gallic. et francic., v. VI, p. 111).
1 Именно так—Keisar— франки писали имя Цезаря, которое слу¬
жило у них для обозначения императора. На современном немецком
языке пишут Kaiser.
4 «...Mandat fralribus suis, quoniam scirent illi imperatoris nomen
magne auctoritate fuisse impositum...» («История» Нитарда, libr. Il, cap. X,
в Script rer. gallic. et francic., v. VIЦ p. 22.
236

близ Оксерра, где сыновья вельшей и тейтсков сражались под
общими знаменами для ниспровержения политической системы,
созданной Карлом Великим. Та почти религиозная сосредоточен¬
ность, с которой армия союзников готовилась к этой битве,
как к божьему суду, доказывает, что, по убеждению современ¬
ников, здесь решалось нечто иное, чем простая домашняя ссора.
«Когда всякая надежда на справедливость и мир, казалось,
исчезла, Людовик и Карл велели передать Лотарю, что если оп
пе придумает ничего лучшего, то он должен принять их предло¬
жение. В противном же случае пускай оп знает, что завтра в два
часа дня опп выйдут па суд всемогущего бога. Лотарь по своему
обыкновению дерзко обошелся с послами в ответил, что оп пока¬
жет, что оп может сделать. Иа рассвете Людовик п Карл сняли свой
лагерь и вместе с третьей частью своей армии заняли возвышен¬
ность неподалеку от лагеря Лотаря. Опп ожидали там его при¬
бытия и наступления &вух часов дня, как поклялись пх послы.
Действительно, в этот час завязался большой и жестокий бой
на берегах маленькой речки... Лотарь, будучи побежден, обратил¬
ся со своими в бегство... Цосле боя Людовик и Карл обсудили
тут же, па поле сражения, что делать с беглецами. Одни, пол¬
ные злобы, советовали преследовать врага; другие, в особен¬
ности оба короля, проникшись жалостью к брату и его пароду,
считали нужным проявить в данном случае божеское милосердие.
Так как остальная армия с ними согласилась, то все перестали
драться и собирать добычу и к середине дня вернулись в лагерь.
Они решили провести в этом месте следующий день, который
выпал на воскресенье. В этот день, отслужив обедню, они похо¬
ронили одинаково друзей и врагов, верных людей и предателей,
и по возможности оказали одинаковую помощь всем раненым.
Опи послали к бежавшим сказать, чтобы те вернулись, полагаясь
па их слово, так как все обиды им прощены. Затем короли и ар¬
мия, огорченные тем, что им пришлось скрестить оружие с брать¬
ями и христианами, спросили епископов, как нужно поступить
в таком случае. Все епископы собрались на совет п на этом
собрании объявили, что война велась только ради справедли¬
вости, что божий суд ясно доказал это, а поэтому все участвовав¬
шие в этом деле советом или действием, в качестве орудия воли
божьей, свободны от всякого упрека. Но если кому-нибудь его
собственная совесть говорит, что он советовал или действовал
в этой войне по злобе, ненависти или тщеславию или побужда¬
емый каким-нибудь иным пороком, то он должен па исповеди
признаться в своей вине и принять покаяние, которое на него бу¬
дет наложено Ч
1 Пит-рд, Истории, ни. II и III, в Script, rerum gaillc. et francic.,
v. Vil, p. 22 et 23.
.	237

Этот союз между двумя огромными массами людей, которые
по странному стечению обстоятельств объединились па один
миг, для того чтобы на будущее время разделиться более реши¬
тельно, был подтвержден в следующем (842) году публичной при¬
сягой. Людовик и Карл явились в Страсбург вместе со своими
армиями, из которых одна состояла из всевозможных тевтонских
племен, а другая — из северных галлов под командой франк¬
ских сепьеров и южных галлов под командой их туземных
вождей. Для того чтобы доказать народу, что война, которую они
снова начали, пе будет политической игрой, оба короля взаимно
поклялись отстаивать против императора разделение по нациям
и пе заключать с ним мира в уtfiep6 друг другу. Людовик, как
старший, первый взял слово в присутствии всех армий и произ¬
нес на немецком языке1 следующую речь:
«Вы знаете, сколько раз после смерти нашего отца Лотарь
пытался преследовать и погубить меня и моего брата, который
здесь присутствует. Так как ни братские уговоры, ни христиан¬
ские увещания и никакие другие средства пе могли установить
мир между нами без нарушения справедливости, то мы в конце
концов были вынуждены отдать это дело на суд всемогущего
бога, дабы каждый пз пас удовольствовался тем, что присудит
ему воля господня. В этой битве, как вы знаете, мы оказались,
по милости божьей, победителями, а оп, потерпев поражепие,
скрылся со своими, куда мог. Тогда, движимые братской дружбой
и сочувствуя страданиям христианского народа, мы пе пожелали
преследовать и уничтожить их. Ио попрежнему мы требовали,
чтобы каждому были обеспечены его справедливые права. Тем
не менее, не принимая решения божия, он не перестает воору¬
женной рукой преследовать моего брата п меня; он причиняет
пам бедствия новыми пожарами, грабежами и убийствами. Вот
почему, побуждаемые необходимостью, мы собрались сегодня,
и так как мы хотим, чтобы вы не сомневались в искренности на¬
ших обещаний и в прочности нашего братского союза, то мы ре¬
шили в вашем присутствии дать клятву друг другу... Не тще¬
славие побуждает нас действовать таким образом. Мы хотим
в случае, если господь с вашей помощью обеспечит пам на¬
конец покой, чтобы общие выгоды были гарантированы. Если
когда-нибудь — да не допустит этого господь — я парушу
клятву, которую дал моему брату, то я освобождаю каж¬
дого из вас от всякого повиновения мне и от верности, в ко¬
торой вы поклялись мне»9.
1 «Teudisca lingua» (Нитард, История,в Script, rer. galllo. et francic.,
v. VII, p. 22 et 26).
* Нитард, История, ни. 111, в Script, rer. gallic. et francic., v. VII,
p. 26 et 27.
288

После того как Людовик закончил эту речь, обращаясь к тем.
для кого немецкие язык был родным, Карл повторил ее па роман*
ском языке1, обращаясь к галльское армии.
Когда король галло-фрапков окончил, снова заговорил
тевтонский король и клятвеппо подтвердил союз,, заклю¬
ченный против Лотаря не па языке народов, которыми оп
правил, а на языке галлов, которым нужно было внушить
доверие к их новым союзникам. Вот формула этой клятвы,
которую, для того чтобы она не оказалась невыразимо вар¬
варской, необходимо произнести так, как говорили на юж¬
ных диалектах:
«Pro Deo amur et рго Christian poblo, et nostro commun salva-
ment, dist di en avant, in quant Deus savir et podir me dunat,
si salvarai eocist meo fradre Karloet in ajuda et in cadhuna cosa,
si cum, om per dreit son fadra salvardist, in о quid il mi altre si
fazet, et ab Ludher nul plaid nunquam prindrai, qui, meon vol,
cist meon fradre Karl, in d^mno sit»’. («Ради господа и христи¬
анского парода, ради нашего общего блага, отныне и впредь,
поскольку господь даст разум п силу, я буду поддержи¬
вать присутствующего здесь брата моего Карла и помогать
ему во всем, как надлежит поддерживать брата своего,
если он точно так же будет поступать со мной. И никогда
я пе заключу никакого соглашения с Лотарем преднамеренно
в ущерб моему брату».) После этого Карл, обратившись к людям
1 «Cumque Karolus baec eadem verba romana lingua perorasset...»
(ibid., p. 27). — Из этого простонародного языка туземных обитателей
Галлии, называвшегося тогда деревенским латинским (rustique romaine)
или просто латинским, позднее произошли два различных диалекта:
романский провансальский, на котором говорили во всех провинциях к
югу от Луары, и романский валлонский, распространенный к северу от
етой реки; от этого последнего происходит французский язык.
* Читая эту клятву у автора, который ее приводит, нужно помнить,
что этот автор был франком по происхождению и что он применил к ро¬
манскому языку, на котором тогда не писали, орфографию своего собствен¬
ного языка. Отсюда большое число окончаний на о или на ил, которые
придают этому памятнику языка, применявшегося в Галлии в IX в.,
антиграмматический характер, т. е. характер латыни, засоренной варва¬
ризмами и солецизмами. При второй династии звуки германских гласных
в результате известного смягчения языка перестали быть столь сильными
и столь резко отличными, как в первоначальном проиавошении. Между
ними (смягченным и старым, твердым, произношением.— Ред.) была сте¬
пень близости, подобная той, которая в современном английском языке
делает произношение столь отличным от орфографии. Вообще же и зву¬
чало, как закрытое о, и и о бее ударения произносились,как eu; i читалось
как е закрытое, и а—как в в неударяемых слогах. Вот почему в романском
тексте находим слова Amur, Dunat, Deo, poblo,«Karlo, in, cist, eavir,
Fradra и т. п. ; подтверждение этой неправильности, которая никогда
не была замечена, имеется во франкском переводе, где мы встречаемся с та¬
кой же манерой письма.
289

немецкого происхождения, повторил ту же формулу в дословном
переводе па пх языке:
«lu godes minna ind um tes christianes, folcbes ind uuser bei-
dero gealtnissi, fou thesemo dage framwordes, so fram, so mir got
gewissen inde mahd furgibit, so halde in tesan minan bruoder,
soso man mit rehtu’sinan bruoder scal...»
После того, как оба короля дали торжественное обязательство
друг другу, вождями, у которых родпым языком был романскив,
или одним из них от имени всех были произнесены следующие
слова: «Si Loduwigs sagrament que son fradre Karlo jurât, conser¬
vât, et Karlus, meos sendra, de suo part non lostranit, si io retur-
nar non Tint pois, ne io ne neuls cui eo returnar int pois in nulla
ajuda contra Loduwig nun li fuer»1. («Если Людовик будет
соблюдать клятву, которую оп дал своему брату Карлу, а
Карл, мой сеньер, не соблюдет ее, и если я не сумею
его к этому побудить, то нп я, ни кто другой, не будем ока¬
зывать помощи против Людовика>.) Немцы повторили ту же
самую формулу, изменив только порядок имен: «Oba Karl then
eid, then er sinemo bruoder Ludhuwige geswor, geleistit, ind Lud-
huwig min herro then er imo geswor forbrichit...»’.
После заключения этого союзного договора были устроены
развлечения и военные празднества. Особенно развлекались тем,
что заставляли в мнимых сражениях выступать друг против друга
воинов, принадлежавших к различным племенам, которых Карл
Великий большей чартью заставлял воевать друг с другом, как
например восточных франков и бретоицев, обитателей берегов
Везера и тех, кто живет у подножья Пиренеев. Несмотря па наци¬
ональное озлобление, вызванное, с одной стороны, вражеским
вторжением, а с другой — восстаниями, желапие сохранить это
доброе согласие, которое должно было обеспечить им независи¬
мость, столь сильно подействовало на умы народов, что не за¬
мечалось un малейшего следа их прежней враждебности. Ка¬
залось,что они благодаря взаимной выгоде гораздо лучше объедн-
1 Г. Ренуар в своей «Романской грамматике* прекрасно объяснил,
почему именительный падеж, в отличие от всех других падежей единствен¬
ного числа, заканчивается наев древних провансальском и французском
языках. Вот почему мы находим здесь Lodewigs и Karles в именительном
падеже, a Karl — в дательном. В тексте встречаем Karlo, Karlus, jurât,
conservai, suo tanil и наконец sandra, более варварское слово, чем все
другие. Единственное средство понять это последнее искажение —это
предположить, что франкский автор, ввиду недостатка букв в его нацио¬
нальном алфавите, для обозначения звука, который французы изобра¬
жают при помощи gn, а провансальцы — через nh использовал по при¬
близительному сходству букву п в сопровождении d и, вместо segnirr
написал sendra— слАво, ‘которое читатель-франк вероятно произносил
как sendere.
• Ншпард, История, кн. III, в Script гег. gallic. et francic., v. VU,
p. 27.
240

йены, чем это было раньше, когда они подчинялись одной и той
же власти. «Это было, — говорит один из современников,—зре¬
лище, достойное внимания по своему великолепию и порядку,
который здесь царил. В такой огромной толпе, среди людей раз¬
ного происхождения, не было раненых, никто не подвергся оскорб¬
лению, как это часто случается даже там, где военные люди со¬
бираются в малом количестве и знакомы друг с другом» \
В это время император Лотарь находился в Аахене, где он
с большой помпой держал свой двор, подражая Карлу Великому
и пытаясь внешними атрибутами и старым престижем этой власти
завербовать сторонников в Галлии и Германии. Оп поставил
сторожевые посты для того, чтобы задерживать союзников при
переходе через МозеЛь, по когда неприятельская армия прибли¬
зилась, все его солдаты обратились в бегство. Сам он, узнав,
что оба его брата двигаются на столицу империи, поспешно по¬
кинул ее, забрав с собой казну и'императорские украшения *.
С большой свитой оп отправился в Труа, а оттуда в Лион, чтобы
укрыться за Роной и набрать новых солдат из итальянцев и
провансальцев. Ио он очень скоро почувствовал, что пи одна
нация не склонна пожертвовать собой ради верховенства импе¬
ратора, а потому, решив не рисковать новым сражением, оп от¬
правил к обоим своим братьям послов для заключения мира.
Послы оказали, что король Лотарь, признавая себя винов¬
ным перед богом и братьями, не желает, чтобы продолжались
раздоры между христианскими народами, что оп па будущее
удовольствуется одной третью королевства, если короли Людовик
и Карл прибавят ему еще что-нибудь сверх того за императорский
титул, Который он получил от отца, и за императорское достоин¬
ство, которое их предок присоединил к короне франков; дру¬
гими словами, чтобы они ему предоставили по крайней мере треть
королевства, исключив из раздела Северную Италию, которая
должна остаться за ним, Аквитанию, которая должна достаться
Карлу, и Баварию, которую должен получить Людовик, и тогда
пусть с божьей помощью каждый из них управляет своей частью,
как умеет, они будут оказывать взаимную дружескую по¬
мощь, каждый сохранит в своем государстве свои законы и
между ними будет заключен вечный мир ’.
Выделение Верхней Италии, единственной области, в которой
император имел сторонников, приверженных его делу, благо*
1 «Сначала саксы, гасконцы, австразийцы, бретонцы состязались друг
с другом в быстроте бега... и среди столь большой массы людей разного
происхождения никто не осмеливался нанести другому оскорбления побо¬
ями или Ораньх» (Нитард, История, кн. Щ, гл. VI, в Script, rer. pallie,
et francic., v. VII. p. 27).
* Annales Hertmiani, в Script, rer. pallie, et francic., v. VII, p. 61.
• Нитард, История, кн. IV, гл. 111, в Script, rer. gallic. et francic.,
v.VII, p. 30.
16 Taappa. U .браииы» «vuataaa	z	M*

даря своего рода национальному чувству, привело к тому, что
по окончательному договору был произведен раздел земель,
довольно странный в географическом отношенпн. Но раздел
этот выполнил ту задачу, которая преследовалась во время вой¬
ны, и навсегда отделил Галлию как государство от Германии.
110 комиссаров было занято разделом империи. Вся та часть Гал¬
лии, которая расположена па запад от Шельды, Мааса, Соны и
Роны, включая сюда Северную Испанию до реки Эбро, была
предоставлена королю Карлу, носившему прозвище «Лысый».
Страны от Рейна и Альп, в которых господствовал немецкий
язык, достались по разделу Людовику. Лотарь присоединил
к Италии всю восточную часть Галлии, заключенную на юге
между Роной и Альпами, а на севере между Рейном и Маасом,
а также между Маасом и Шельдой до устья этих рек. Эта длинная
полоса территорий с разнородным населением, говорившим на
четырех различных языках,представляла собой совершенно искус¬
ственное объединение, по природе своей нежизнеспособное. Меж¬
ду тем обе другие части опирались на действительные племенные
и национальные различия и должны были с течением времени
все больше выявлять свои особенности. Возможно, что именно
тогда вошли в употребление названия «Новая Франция», для
определения королевства Карла, и «Старая Франция», для опре¬
деления королевства Людовика *. Что же касается королевства
Лотаря, которому вследствие его пестроты нельзя было дать
какое-нибудь название, заимствованное от прежних политиче¬
ских подразделений, то его стали обозначать просто по имени ро¬
доначальника правителей этого королевства. Название это
впоследствии сохранилось за одной частью северных провинций
древней Галлии, которую по-немецки называли Lotheringherike,
королевство детей Лотаря, а по-латински — Lotharingia, откуда
происходит и французское название Lorraine, Лотарингия.
Этот переворот, о котором современные историки говорят пе
иначе, как с сожалением, вызвал радость у народов, довольных
тем, что им удалось сделать. Но, как это всегда бывает, он огор¬
чил тех, кто в силу своих интересов или из принципа стоял
за существовавший раньше образ правления. Некоторые умы,
достаточно просвещенные для своего времени, по неспособные
попять необходимость политических поворотов и полагавшие, что
народы пе в состоянии пережить крушение монархии, были
охвачены глубокой печалью и прониклись отчаянием из-за того,
* «Francia nova... Francia quae dicitur antique...» (Сешалле некий
монах, в Script, rer. gallic. et francic., т. V). Саксы, поселившись в
Англии, точно так же называли Старой Саксонией — Eld Saxne — страну,
откуда эмигрировали их предки. Возможно, что на франкском языке слово
Alt-Franken тогда уже заменило название Osl-Franken, т. е. восточные
франки.
Мв

что вместо одного королевства теперь оказалось три. Дпакон
епархиальной церкви в Лионе написал тогда по поводу раздела
империи жалобную оду на латппском языке, пз которой несколько
отрывков интересно привести как паивное выражение чувств,
переживавшихся людьми, мечтавшими о вечности системы, уста¬
новленной Карлом, и о подчинении южных пародов немецкому
правительству:
«Прекрасная империя цвела под блестящей диадемой. Опа
имела только одного государя и один парод. Все города имели
судей и законы. Рвение священников поддерживалось частыми
соборами, молодые люди беспрерывно перечитывали священные
книги, и умы детей совершенствовались на изучении литературы.
Любовь, с одной стороны, и страх, с другой, поддерживали по¬
всюду доброе согласие. Таким образом франкская нация блистала
на глазах всего мира. Иностранные королевства — греки, вар¬
вары и сенат Лациума — посылали к ней посольства. Племя
Ромула, сам Рим — мать королевств — были подчинены этой
нации: там ее глава, сильный поддержкой Христа, получил
сною диадему как апостолический дар.
«Счастлива, если она только познала свое счастье, империя, где
Рим был крепостью, а небесный хранитель ключей—основателем1.
По теперь, придя в упадок, эта великая держава утратила сразу
и свой блеск п наименование империи; государство, недавно еще
единое, разделено на три части, и никого уже нельзя считать им¬
ператором; вместо государя — маленькие правители, вместо
государства — один только кусочек. Общее благо перестало су¬
ществовать, всякий занимается своими собственными интересами:
думают,о чем угодно, одного только бога забыли. Пастыри божьи,
привыкшие собираться, не могут больше при таком разделе го¬
сударства устраивать свои синоды, нет больше собрания народ¬
ного, пет закона, тщетно вздумало бы прибыть посольство туда,
где пет двора. Что же сталось с соседними пародами на Дунае,
па Рейне, на Ропе, па Луаре и па По? Все они, издревле объеди¬
ненные узами согласия, в настоящее время, когда союз порваи,
будут раздираемы печальными раздорами. Для чего гнев божий
насылает все эти бедствия? Вряд ли найдется хоть один, кто бы
подумал об этом с ужасом, кто стал бы размышлять над тем, что
совершается, и убиваться по этому поводу. В то время как империя
разрывается па клочья, люди веселятся и называют миром такой
порядок вещей, который пе обеспечивает ни одного из благ мира» *
1 «О fortunatum, nosset sua si bona regnum,
Cujus Roma arx est, et coeli claviger auctorl..»
(Флор, диакон Лионский, Жалоба о разделе империи, в Script гсг.
gallic. et francic., v.VIl, p. 302).
* «Gaudetur fessi saeva inter vulnera regni:
Et pacem vocitaut, nulla est ubi gratia pacis» (ibid., стр. 303 и след.).
16*	243

После того как был дан толчок к обособлению различных
национальных интересов, движение масс на этом не останови¬
лось. Когда не стало империи, началось дробление королевств,
в которых население оказалось неоднородным по происхождению
и языку. Новая Франция была именно таким королевством. Она
разделялась на три больших части: Францию в собственном
смысле этого слова, Бретань и Аквитанию, которые могли
объединиться для того, чтобы сбросить с себя иго империи,
по которые тем не менее отличались друг от друга древними на¬
циональными особенностями. Бретонцы были естественными
врагами галло-франков и одинаково не желали быть под их вла¬
стью, как и под властью фрапко-тевтонов. Они немедленно
возобновили враждебные действия. Они заполонили всю приле¬
гающую к ним область до Луары и Вилены, в нескольких битвах
разбили армию Карла Лысого и заключили с ним мир только
тогда, когда он гарантировал им их завоевания и признал их
вождя королем, послав ему из своей сокровищницы скипетр и
корону. После бретонцев восстали аквитанцы, или люди, гово¬
рившие на южном романском языке. Они старались стать столь
же независимыми от новой Франции, как были независимы от
старо*. С другой стороны, провансальцы, которые по своему ди¬
алекту тоже отличались от племен, обитавших по ту сторону
Альп, восстали, с такой же целью против короля Лотаря и его
детей. Города Тулуза и Виенна, бывшие главными очагами этого
нового национального движения, неоднократно подверга¬
лись осаде и по очереди переходили от армии королей к восстав¬
шим п обратно. Наконец, в 888 г. после сорока пяти лет новых
войн, в запутанном ходе которых южные галлы неоднократно
оказывались в союзе с германцами против северных галлов,
наступил окончательный раздел, к которому все стремились
после смерти Карла Великого.
Если наиболее действенным началом этого переворота была
взаимная антипатия рас, которых победа соединила, но пе пере¬
мешала, то результатом его не могло быть строгое разделение
по происхождению и языку, своего рода сортировка людей всех
племен, которых поток нашествий разбросал между людьми чу¬
ждых им племен. Все это должно было распутаться и действи¬
тельно распуталось гораздо бесцеремоннее и проще. Раса, гос¬
подствовавшая в численном отношении в каждой значительной
части территории, образовала как бы центр, к которому тяготели
разного рода меньшинства, пе будучи в состоянии оторваться
от пего. Таким образом система личных законов* петолько не
1 Т. е. система, в силу которой каждый судился по своему племенному
праву (салические франки — по салическому закону, бургундцы — по бур¬
гундскому, римляне — по римскому, и т.'д.)— Ред'
244

била восстановлена в прежней своей силе, по, наоборот, полу¬
чила первый удар вследствие образования новых государств,
в которых национальность определялась не полным единством
пропсхождепия, а территориальным единством и географиче¬
скими условиями.
Италия, оторванная от прежде связанных с пей областей
и отделенная Альпами, стала обособленным королевством, кото¬
рое оспаривали друг у друга претенденты германской расы, но
натурализовавшиеся в качестве итальянцев уже в течение
нескольких поколений. Вся область между Альпами, Юрой и
истоками Рейпа образовала под именем Бургундии (Burgondie),
или Верхней Бургундии (Bourgogne Supérieure), новое коро-
левстро, столицей которого была Женева и главы которого коро¬
новались в монастыре святого Маврикия в Вала. Третье коро¬
левство, под названием Нпжней, или Цисюранской, Бургундии,
имело границами Юру, Средиземное море и Рейн. Аквитанский
король, власть и притязания которого распространялись от
Луары до Пиренеев, был торжественно коронован в Пуатье.
Между Рейном, Маасом и Соной возникло маленькое королевство
Лотарингия. Наконец между границами этих различных госу¬
дарств и границами Нижней Бретани было прочно зажато госу¬
дарство, территория которого с этого времепп стала называться
Францией, отняв это название у всех тех государств, которые
раньше так имеповалпсь.
Со времени этого последнего раздробления империи франков,
собственно говоря, ведет свое начало французская нация; и все
обстоятельства, с этим связанные, отнюдь не следует рассматри¬
вать с отвращением, как какие-то мрачные события, а, наоборот,
надо тщательно, подробно и с интересом исследовать их, ибо па
них по-настоящему покоится паша история. Паши древние учре¬
ждения, паши нравы и наш язык являются продуктом двух поли¬
тических революций, которые отделили друг от друга сначала
страну романского языка от страны языка немецкого, а затем
области Лангдойля от областей Лангдока. Колыбелью фран¬
цузского народа пе является отечество франков, находя¬
щееся по ту сторону Рейна, равно как и Галлия во всем
ее объеме, а только область, расположенная между Маасом
и Луарой. Центральное положение королевства, заключенного
в этих пределах, должно было в конце концов доставить ему воз¬
можность захватить и, так сказать, ассимилировать государства,
образовавшиеся вокруг него на древней территории галлов. Все
правительства, которые сменяли друт друга во Франции, начи¬
ная с X столетия, при всем различии в их строе и степени внешне¬
го могущества, одинаково стремились к этой цели. Окончательно
опа была достигнута только по прошествии целого ряда веков,
и из всех территориальных объединений, созданных войной или
145

политикой п союзами, выросла наконец пыпепптяя нация, разно¬
родная по происхождению, пе только в смысле того, что она яв¬
ляется смешанной из франков и галлов, но также и вследствие
первоначального различия в отношении власти, языка и про¬
винциальных традиций.

ПИСЬМО ДВЕНАДЦАТОЕ
Об изгнании второй франкской династии
•
Весьма достопримечательно, что как раз в то время, когда,
собственно говоря, возникает французская нация, в этой ново¬
образованной нации проявляется весьма враждебное чувство
к династии, которая в течение полутора веков правила на севере
Галлии. С территориальной революцией 888 г. совпадает движе¬
ние другого рода, которое возводит на трон человека,совершенно
чуждого династии Каролингов. Этим королем, — первым, кото¬
рого наша история действительно вправе наделитьтитулом короля
Франции в противоположность королям франков,—является Оде
или, по романскому произношению, которое начало уже преобла¬
дать, Эд1, сын графа Анжуйского Роберта Сильного. Выбранный
вместо наследника, который считал себя законным претенден¬
том, Эд был национальным кандидатом смешанного населения,
которое в течение пятидесяти лет боролось за образование само¬
стоятельного государства, и его правление отмечено началом вто¬
рой серии гражданских войн, закончившихся сто лет спустя окон¬
чательным устранением династии Карла Великого. Действитель¬
но, эту династию, вполне германскую по происхождению, связан¬
ную воспоминаниями и родственными симпатиями со странами
германского языка, французы могли рассматривать только как
препятствие к обособленности, на которой незадолго перед этим
было построено их независимое существование. Язык победите¬
лей, вышедший из употребления в замках сеньеров, сохранился
в королевском доме. Потомки франкских императоров считали
для себя вопросом чести понимать язык своих предков, и зарейн-
скпе поэты посвящали им свои стихи’. Но эта особенность от¬
1 Ode, Ote или Othe па всех древненемецких наречиях означало бога¬
тый. На романском языке говорили Odes или Eudes в именительном падеже
u Odon или Eudon в других падежах.
* Такова триумфальная песнь, написанная в честь короля Людовика,
сына Людовика Заики, после победы, одержанной им над норманд¬
цами близ Сёлькура в Вимэ. Вот первые четыре ее стиха:
247

нюдь не увеличивала уважения н древней династии, а только
придавала ей чуждый облик, который оскорблял парод и вызы¬
вал в нем небезосновательное беспокойство относительно устой¬
чивости своей независимости.
Верховная власть германцев над всем Западом уже больше
не существовала, но она была заменена политическими притя-
запиямщ основанными на праве завоевания, и эти претензии с лег¬
костью могли послужить предлогом для новых вторжений; они
особенно угрожали Франции, прежде всего как соседке и затем
как второму отечеству франков. Инстинкт самосохранения дол¬
жен был побуждать новое государство окончательно порвать
с германскими державами и навсегда отпять у них всякую воз¬
можность вмешиваться в его дела. Не из каприза, а по полити¬
ческим соображениям сеньеры Северной Галлии, франки по про¬
исхождению, но связанные с интересами страны, нарушили клят¬
ву, данную их предками династии Пепина, и провозгласили
в Компьене королем человека саксонского происхождения1.
Наследник, лишившийся престола вследствие этого избрания,
Карл, по прозвищу «Простоватый», или «Глупый»’, очень скоро
своим поведением оправдал устранение его от тропа, так как оп
отдался под покровительство Арнульфа, короля Германии. «Не
будучи в состоянии, — говорит древний историк,—устоять про¬
тив могущества Эда,он стал униженно добиваться покровитель¬
ства короля Арнульфа. В городе Вормсе было созвано публичное
собрание; Карл отправился туда и, поднеся большие подарки
Арнульфу, получил от него королевскую власть, после чего стал
именовать себя королем. Графам и епископам, имевшим рези¬
денции в окрестностях Мозеля, было отдано распоряжение ока¬
зать ему помощь и дать ему возможность вернуться в его коро¬
левство для коронации.Новее это нисколько не помогло ему»’.
Партия Каролингдв, несмотря па поддержку германцев, не
сумела одолеть партию, которую можно назвать французской.
Она несколько раз была разбита вместе со своим главой, и после
каждого поражения оп укрывался за Маасом, вне пределов коро¬
Einen Kuning weii ich,
Heisset heer Ludwig,
Der gerne Gott dienet,
Weil er ihms lohnct.
«Мне известен король, его ими господин Дюдвиг, он охотно служит
богу, потому что тот его награждает» и т. д. (см. Recueil dee historiens
des Gaules et de la France, v. IX, p. 99 et suiv.).
1 «Saxonici generie vir...» (в Script. rer. gallic. et francic., v. IX, p. 136).
[Имеется в виду Эд, сын Роберта Сильного, пришедшего, вовможно, из
Саксонии. — Ред.)
* У современных историков находим simplex (простой), etulliu
(глупый), а иногда sotlus (глупый).
• Script, rer. gallic. et francic., v. VIII, p. 37.

левства. Карл Простоватый сумел одпако прп помощи интриг и
благодаря соседству Германии добиться некоторой власти между
Маасом и Сеной. Это побуждает * некоторых историков утвер¬
ждать/ что королевство разделилось па две части по течению
Оны и что Карл стал королем на севере, тогда как Эд был ко¬
ролем на юге \ Сохранившееся среди германцев мнение, по ко¬
торому вельски, или валлопы, рассматривались как естественные
подданные потомков франков, способствовало популярности
этой династической войны во всех странах, расположенных по
соседству с Рейном. Под предлогом защиты прав законной
королевской власти Свентибольд, незаконный сын Арнульфа
и король Лотарингии, вторгся в 895 г. на французскую террито¬
рию с армией, состоявшей пз лотарингцев, эльзасцев, фламанд¬
цев, которые все говорили на немецком языке. Он дошел до Лапа,
но вскоре вынужден был отступить перед армией короля Эда’.
После того как эта серьезная попытка потерпела неудачу, при
гермапском дворе произошел некоторый поворот в политическом
настроении в пользу того, крго раньше там считали узурпатором.
Эд был признан королем, и ему было обещано, что в будущем
претенденту, оспаривавшему у него престол, не будет оказано
никакой помощи ’. Действительно, при жпзпи своего против¬
ника Карл ничего пе добился, но когда король Эд умер и снова
встал вопрос о перемене династии, «keisar» снова стал на сторону
потомков франкских королей. Императорская власть, пе встре¬
чавшая в своем давлении па маленькое королевство Францию
никакого противодействия, сильно способствовала реставрации,
хотя только косвенным образом.
Очень многие из тех, кто раньше пе хотел допустить Карла
Простоватого на престол, провозгласили его в 898 г. королем. Он
правил 22 года, не встречая никакого сопротивления. За это вре¬
мя, желая обеспечить себе новую поддержку против партии, ко¬
торой он не переставал опасаться, оп предоставил нормандскому
вождю Рольфу, плп Роллу *, все свои права па территорию, рас¬
положенную у устья Сены, и дал ему титул герцога5. Ио это обра-
1 «Tune dlvisum est regnum in dues partes. A Rheno usque ad 3e-
quanam fuit regnum Karoli; etaSequana usque ad Hispaniam fuit regnum
Odonie...» (ibid., p. 253).
* «Qui cum Karolo erant, conferunt se ad Zuendebokhum... uti... juvet
Karolo» (ibid., v. VIII, p. 91). «...Collecta immenso exercitu... Laudu-
nuin venit...» (ibid., p. 74).
* «Arnolfus rex cum Odone Galliarum rege, ad se ventante, pacem
firmat, Karoloque filio regis Ludovic! Balbi... munera offorenti,
auxilium denegat» (ibid., p. 249).
* Это имя является повпдпмому сокращением от Родульф. На ро¬
манском яаыке оно произносилось Роу ль или Ру.
* Рольф, или Роллон. получил земли в устье Сены (позже — Норман¬
дия) в 911 г. — Ред.
249

зовапие нового государства па галльской территории привело в
копцеконцов совсем не к тем результатам, которых ожидал король
Карл. Нормандское герцогство служило, так сказать, прикрытием
для королевства Франции против нападения со стороны герман¬
ской империи и ее лотарингских и фламандских вассалов. Новые
герцоги, которые были ловкими политиками и неутомимыми
вояками, не замедлили вмешаться также и в династические споры.
Одинаково равнодушные к личным интересам потомка Карла
Великого п его соперпиков, они, вмешиваясь в чуждый для них
спор, искали только повода либо для того, чтобы расширить своп
границы за счет Франции, либо для того, чтобы приобрести боль¬
шую независимость по отношению к ее королю, вассалами кото¬
рого они себя признали. У них не было никаких национальных
мотивов, которые побуждали бы их, как это было с королями
Германии, принять сторону того пли другого из соперпиков.
Поэтому прежде чем принять решение, они некоторое время
колебались. Первый герцог нормандский, Рольф, был верен
союзному договору, который оп заключил с Карлом Простоватым;
он поддерживал Карла, хотя и довольно слабо, против Роберта,
Родберта1, брата короля Эда, которого партия, пе желавшая
допустить Карла, избрала на королевский престол в 922 г. Его
сын Вильгельм, или Гильом I, сначала следовал той же поли¬
тике, п когда наследственный король был низложен и заключен
в темницу в Лане, оп стал на его сторону против Радульфа, или
Рауля’, зятя Роберта, которого враги франкской династии вы¬
брали и короновали королем. По несколько лет спустя он пере¬
шел в другой лагерь, л, отвернувшись от Карла Простоватого,
заключил союз с королем Раулем. В 936 г., надеясь, что возвра¬
щение к первоначальной позиции будет для пего более выгодно,
он энергично поддержал восстановление на престоле сына Карла,
Людовика, по прозвищу Заморского.
Новый король, против которого французская партия вслед¬
ствие утомления или из осторожности не выставила своего кан¬
дидата, устремился по склонности, унаследованной от предков,
искать друзей по ту оторопу Рейна и заключил тесный союз с От¬
то 3, королем германским, первым носителем этого имени и са¬
мым могущественным и честолюбивым государем той эпохи.
Союз этот вызвал живейшее недовольство средн сеньеров, с боль-
1 На романском языке именительный падеж был Robert, a Robert
писалось только в других падежах.
* На древнефранцузеком языке писали в именительном падеже
Raouls или Raoulx, а в других падежах — Raoul.
• Otho, othe на саксонском наречии, как odo, ode на франкско-немец¬
ком, означало богатый. Окончание о принадлежит более древней форме;
п, которое присоединяют к этому имени, чуждо германскому языку. Не¬
когда писали в именительном падеже Othes, а в других падежах —Olhon.
250

той неприязнью относившихся к тевтонскому влиянию. Пред¬
ставителем этого национального мнения и самым могуществен¬
ным человеком на всем пространстве между Сеной и Луарой был
Гюг, пли Гуго, граф Парижский, которому дали прозвище «Ве¬
ликий» ввиду огромных размеров его владений1. Когда взаим¬
ное недоверие усилилось до такой степени, что в 940 г. между
обеими Цартиями, существовавшими уже пятьдесят лет, вспых¬
нула новая война, то Гуго Великий, хотя оп и пе присвоил себе
титула короля, сыграл по отношению к Людовику Заморскому
такую же роль, какую Эд, Роберт и Рауль сыграли по отношению
к Карлу Простоватому. Гуго прежде всего постарался лишить
противную партию поддержки герцога Нормандского; это ему уда¬
лось, и благодаря нормандскому вмешательству он сумел ней¬
трализовать германское влияние. Все силы короля Людовика
и франкской партии разбились в 945 г. о маленькое нормандское
герцогство. Король, потерпев поражение в открытом бою, был
взят в плен с шестнадцатью графами и заключен в башне в Руане,
откуда его выпустили только для того, чтобы передать в руки
вождей национальной партии, которая заточила его в Лапе’.
Для того чтобы сделать более прочным новый союз этой пар¬
тии с нормандцами, Гуго Великий пообещал дать их герцогу
в жены свою дочь. Но этот союз двух галльских держав, геогра¬
фически наиболее близко расположенных к Германии, привел
к образованию против них коалиции тевтонских мопархов, из
коих главными в то время были король Оттон и граф Фландрский.
В качестве предлога для войны должно было послужить желание
освободить короля Людовика из заключения. Но союзники рас¬
считывали совсем па другое. Они ставили себе целью уничтожить
нормандское государство, присоединить это герцогство к коропе
Франции, после того как будет восстановлен их союзник король;
в вознаграждение они должны были получить часть территории
Франции и таким образом расширить пределы своих государств
за ее счет. Вторжение под предводительством короля Германии
произошло в 946 г. Историки того времени рассказывают, что
Оттон во главе 32 легионов дошел до Реймса. Национальная
партия, державшая короля в заточении и сама пе возглавляемая
никаким королем, не могла объединить вокруг себя силы, необ¬
ходимые для того, чтобы дать отпор чужеземцам. Людовик За¬
морский был выпущен на свободу, и союзники продвинулись
до степ Руана. Но эта блестящая кампания пе дала никаких ре-
1 Нид (Гюг) означает предусмотрительный. Романская форма этого
имени была Hues в именительном падеже и Ниоп в других падежах.
• «...In arcom Rotomagi survendus m issus est» (Script, rer. gallic. et
francic., v. IX p. 12) — «Postea nempe Hugo Magnus Parisiensis co¬
rnes et Theobaidus Carnotonsis cum proceribus Franciae contra Ludovi-
cum rebellant ot a ducibus suis circumventus capitur, et Laudunum
misses publicae custodiae mancipatur» (ibid., p. 44).
251

тающих результатов: Нормандия сохранила независимость, и ко¬
роль после своего освобождения имел пе больше друзей, чем
прежде. Наоборот, ему приписывали все бедствия, причиненные
вторжепием, и угроза быть в скором времени свергнутым во вто¬
рой раз заставила его обратиться за содействием по ту сторону
Рейна и умолять о присылке новой подмоги1.
В 948 г. германские епископы, по распоряжению короля От¬
тона, съехались на собор в Ингельгейм для того, чтобы среди
всяких прочих дел обсудить жалобы Людовика Заморского на
партию Гуго Великого. Король французов выступил в роли хо¬
датая перед этим странным собранием. Оп сидел рядом с королем
Германии, и когда папский легат объявил, для чего собрался
синод, он поднялся и сказал приблизительно следующее: «Среди
вас пе найдется никого, кому не было бы известно, что послапцы
графа Гуго-и других сепьеров Франции явились ко мне в замор¬
ские страны и предлагали мне вернуться в королевство, являв¬
шееся моим наследственным владением. Я был помазан и коро¬
нован по желанию и при восторженных кликах всех вождей
армии Франции. Ио в скором времени граф Гуго изменнически
завладел мною, низложил меня и держал в заключении в течение
целого года. В конце концов я добился освобождения только
тогда, когда передал в его власть город Лап, единственный го¬
род короны, который мои сторонники еще продолжали занимать.
Если кто-нибудь будет утверждать, что все эти беды, обрушив¬
шиеся на меня со времени моего восшествия па престол, произо¬
шли по моей вине, то я готов защищаться против этого обвинения,
либо отдав его на суд синода и присутствующего здесь короля,
либо посредством поединка»*.
Как и следовало ожидать, со сторопы противной партии ни¬
кто пе выступил для того, чтобы передать разрешение националь¬
ного спора на суд зарейнского императора, и собор, перенесен¬
ный в Трир, по настоянию Левдульфа-капеллапа и делегата
«кейзара», вынес следующее решение: «Пользуясь пашей апо¬
стольской властью, мы отлучаем графа Гуго, врага короля Лю¬
довика, за всевозможные злые деяния, совершенные нм, пока
означенный граф не раскается и не даст полного удовлетворения
перед легатом верховного первосвященника. Если же он отка¬
жется подчиниться, то он должен будет отправиться в Рим, что¬
бы получить там прощение»*.
Это церковный приговор пе мог уничтожить партии, которая
сумела выдержать самое грозное вторжение, какому когда-либо
l«...Rex Ludovicus deprecaturrogem Othonem ut eubsldium sibi ferat
contra Hugonem et caeteros inimicos suos...» (Script, rer. gallic. et franc.,
v. VIII, p. 203).	'
* Script, rer. gallic. et franc., v. VIII, p. 202.
* Ibid., p. 175.
252

подвергалась Франция. Однако прошло немало лет, прежде
чем противники франкской династии сумели окончательно свер¬
гнуть ее и разорвать последнюю нить, соединявшую Северную
Галлию с Германией. После смерти Людовика Заморского
в 954 г. сын его Лотарь при вступлении на престол не встретил
открытой оппозиции. Два года спустя умер граф Гуго, оставив¬
ший трех сыновей, из которых старший, носивший его имя, уна¬
следовал графство Парижское, называвшееся ташке герцогством
французским1 *. Отец его перед смертью рекомендовал его внима¬
нию Рикхарда, или Ричарда \ герцога Нормандского, как есте¬
ственного защитника его семьи и партии 3 * * * *. Эта партия повиди-
мому бездействовала до 980 г. В течение этого продолжительного
периода пе только не было гражданской войны, по король Ло¬
тарь, подчиняясь влиянию национальных настроений, порвал
с германскими державами и пытался продвинуть до Рейна гра¬
ницу своего королевства. Он неожиданно появился во владениях
империи и, поселившись во дворце в Аахене, держал себя как
победитель. Но эта рискованная экспедиция, льстившая фран¬
цузскому тщеславию, привела только к тому, что германцы в ко¬
личестве шестидесяти .тысяч — немцы, лотарингцы, фламандцы
и саксонцы — дошли до высот Монмартра, где эта огромная
армия хором пропела одну из строф Те Deum *. Император От¬
тон 8, который командовал этой армией, оказался, как это часто
бывает, более удачливым при вторжении, чем при отступлении.
После того как французы разбили его при переправе через Эпу,
оп сумел добраться до границы только благодаря перемирию,
заключенному с королем Лотарем. Договор этот, заключенный,
по словам хроник, против воли французской армии, оживил
спор между обеими партиями, илп, правильнее говоря, дал новый
повод для вражды, которая никогда пе прекращалась*.
Находясь подобно отцу и деду под угрозой со стороны непри¬
миримых противников династии Каролингов, Лотарь устремил
свои взоры в сторону Рейна, чтобы в случае какого-нибудь за-
1 Строго говоря, наследие Гуго Великого (ив дома Робертинов) на¬
зывалось не герцогством Францией, а герцогством франков. — Ред.
’ Ричард I Бесстрашный, герцог Нормандии (943—996).— Ред.
3 «...Richardo duel filium suum Domine Hugonem commendarestuduit,
ut eius patrocinio tutus, inimicorum fraudibus non caperetur» (Script, rer.
gallic. et francic., v. VIH, p. 267).
* «Accitis ouampluribus clericis, Alléluia, te martyrum, in 1OCO qui
dicitur Mons-Martyrum. in tantum elatis vncibus decantari praecepit,
ut attnnitis auribus ipse Hugo et omnis Parisiorum plebs miraretur»
(Script, rer. gallic et francic., v. VIII, p. 267).
* Имеется в виду император Оттон II (973—983). —Ред.
• «Paeificatus est Lolharus rex cum Ottone rege Remis civitate contra
voluntab m Hugonis et Hainrici fratris sui,contraque voluntatem exercitus
sui» (ibid., p. 224).
853

трудпенпя получить оттуда поддержку. Он отказался в пользу
императора от своих завоеваний в Лотарингии и от всех притя¬
заний Франции па часть этого королевства. «Это обстоятельство
сильно опечалило сердца сепьеров Франции», — говорит совре¬
менный автор1.
Тем пе менее их недовольство пе вылилось во враждебные
действия. Наученные неудачным исходом попыток, которые
делались за последние почти сто лет, они не желали ничего пред-
приппмать против правящей династии, не имея уверенности
в успехе. Король Лотарь, который, судя по его поведению, был
более ловким и деятельным, нежели оба его предшественника,
вполне уяспял себе трудность своего положения и пе пренебре¬
гал никакими средствами для того, чтобы преодолел, их. В 983 г.,
воспользовавшись смертью Оттона и малолетством его сына,
он внезапно нарушил мир, заключенный с империей, и снова
вторгся в Лотарингию, что должно было несколько восстановить
его популярность. Ио инстинктивное чувство национальной неза¬
висимости, глубоко укоренившееся в сердцах галло-фрапков,
не допускало длительного примирения с этой династией, которая
была наперед уже обречена и шла навстречу неизбежной гибели.
Пока царствовал Лотарь, против пего не поднималось открытого
восстания, но власть его с каждым днем ослабевала, и утрачивае¬
мый им авторитет, так сказать, целиком переходил к сыну Гуго
Великого, Гуго графу Иль-де-Франса и Анжу, которого прозвали
на французском языке того времени «Канет», или «Шапет». «Ло¬
тарь — король только по имени, — писал в одном из своих пи¬
сем наиболее выдающийся деятель X столетия, — Гуго титула
пе имеет, но фактически оп является королем» ’.
Несом пенно, в событиях, последовавших в 987 г. за прежде¬
временной смертью Людовика, сына Лотаря, многое надо отнести
на счет личного честолюбия и характера основателя третьей
династии. В своих замыслах, направленных против потомства
Карла Великого, Гуго Капет больше думал о самом себе и о своей
семье, чем об интересах страны, независимость которой требовала
в виде окончательной гарантии изгнания династии Карла. Тем
не менее можно утверждать, что это честолюбивое стремление
к власти, которое уже в течение столетия было наследственным в
семье Роберта Сильного, встречало поддержку также и со стороны
национального общественного мнения. Даже из того, что говорят
1 «Dédit autem botharius rex Ottoni régi in bénéficia Lotharium
regnu m; quae causa magis contrista vit corda principum Francorum» (ibid.).
* «Lotbariusrex Franciae praelatus est solo nomine, Hugo vcro non
nomine, sed actu et opéré» (Письма Герберта, в Script, rer. gallic. et franc.,
v. X» p. 387). [Герберт, позже папа Сильвестр Ili, воспитатель и спо¬
движник императора Оттона 1П, ученейший человек своего времени и
видный политический дейте ль. — Ред.]

хроники — весьма сухие в эту эпоху нашей истории, — можно
понять, что вопрос о перемене династии не рассматривался тог¬
да как личное дело. Цо свидетельству хроник, здесь действовали
застарелая ненависть и давнее намерение с корнем вырвать из
французского королевства потомство франкских королей1. Эта
революция, которая в своих приливах и отливах вызвала такую
смуту, закончилась без всякого насилия. Огромное большинство
сеньеров и парода примкнуло к графу Гуго, и претендент с на¬
следственным титулом оказался в одиночестве вместе с несколь¬
кими друзьями, тогда как его соперник, избранный королем путем
простого публичного провозглашения, короновался в Нуайопе.
Это избрание совершилось без соблюдения формальностей;
не сочли нужным собрать и подсчитать голоса сеньеров. Все
это было сделано в порыве увлечения, и Гуго Канет стал королем
французов, потому что пользовался огромной популярностью.
Хотя он происходил из германской семьи, но отсутствие у него
всякого родства с императорской династией и даже некоторая
неясность его происхождения, так как достоверные следы его
терялись уже в третьем поколении, привели к тому, что его счи¬
тали кандидатом туземной расы, которая после раздела империи
до известной степени восстановила свое положение Обо всем
этом в исторических повествованиях того времени определенно
не говорится, по это пе должно нас удивлять. Народные массы,
когда они приходят в движение, пе отдают себе ясного отчета
о той силе, которая их толкает. Они идут, движимые инстинктом,
н продвигаются к цели, пе пытаясь ее точно определить. Если
оудить поверхностно, то можно подумать, что они слепо следуют
частным интересам какого-нибудь вождя, имя которого только и
остается в истории. Ио эти имена получают известность только по-
тому, что они служат центром притяжения для большого
количества людей, которые, произнося их, знают, чтб это должно
обозначать, и в данный момент не испытывают потребпостп вы¬
ражаться более точно.
Появление третьей династии имеет в нашей истории значеппе
неизмеримо большее, чем появление второй династии. Собствен¬
но говоря, это конец господства франков и замена правительства,
1 «Hugo vero Capet more patrum euorum odio motus antiquo, genus
Carollcupiens eradere de regno Francorum...» (Script, rer. gallic. et francic.,
v. X, ф. 298L
1 «Гуго (Великий) был сыном Роберта, графа Парижского, который
на короткое время стал королем и был убит войском саксов. Мы воздер¬
жимся от указания его происхождения, так как оно является весьма тем¬
ним» (Рудольф Г лабе р, История,, в Script, rer. gallic. et francic., v. X,
p. 5). Это слова современника. Двумя столетиями позже один автор
присоединил к этой генеалогии еще одно евено и дошел до Роберта Силь¬
ного, но и он эаявил, что дальше итги невозможно: «Больше историографы
ничего не знают об его роде* (Хроника монаха Альберика, ibid., стр. 286).
255

опирающегося яа завоевание; национальной монархией. С этого
момента действительно история Франции становится простой.
Несмотря на перемены, совершающиеся в нравах и в цивилиза¬
ции, мы все время имеем дело с одним и тем ясе народом.
Национальное тождество является той основой, на которой
в течение многих веков покоится единство династии. Появ¬
ление третьей династии вызвало в народе своеобразное пред¬
чувствие. Ходил слух, что в 981 г. святой Валерий, мощи кото¬
рого Гуго Капет, в то время граф Парижский, как раз тогда
распорядился перевезти, появился ему во спе и сказал: «За то,
что ты сделал, ты и потомки твои будут королями до седьмого
поколения, т. е. па вечйые времена»1. Эту народную легенду
повторяют все авторы хроник без Исключения, даже те немногие,
которые не одобряют перемену династии и заявляют, что дело,
совершенное Гуго, было злым делом, и обвиняют его в предатель¬
стве по отношению к своему сеньеру и в нарушении предписаний
церкви2 *. Среди людей низшего звания было широко распростра¬
нено мнение, что новая королевская династия вышла из плебей¬
ского класса, и это мнение, державшееся в течение нескольких
веков, отнюдь не повредило династии ’. Внешнюю опору послед¬
няя нашла в союзе с Нормандией, который она старалась себе
обеспечить, пока королевству угрожала опасность с севера.
Всевозможные затруднения, которые в 987 г. представляла
бы четвертая реставрация Каролингов, испугали германских
князей. Они не послали армии па помощь претенденту Карлу,
который приходился братом предпоследнему королю и был гер¬
цогом Лотарингским, подчиненным суверенитету империи. Вы¬
нужденный ограничиваться слабой помощью своих сторонников
внутри страны, Карл сумел только завладеть городом Лапом,
в котором благодаря сильным укреплениям выдерживал осаду,
пока один пз его сторонников не предал его и не выдал врагам.
Гуго Капет велел заточить его в башне в Орлеане, где он и умер.
Оба его сына, Людовик и Карл, родившиеся в заключении и
изгнанные из Франции после смерти их отца, нашли себе убе¬
жище в Германии, где по отношению к пим сохранились преж¬
ние симпатии благодаря их происхождению и узам родства4.
Эти два имени в нашей истории являются последними, для
которых уместно пользоваться немецкой орфографией, ибо после
свержения династии, с которой были связаны старые воспоми-
1 Script, rer. gallic. et francic., v. X, p. 300.
* «Этот Гуго защищал явно дурное дело; он вечно восставал против
своих государей... получил королевскую власть... вопреки запрету церк¬
ви... не почетным, а предательским способом» (ibid., стр. 298).
* «Некоторые простаки и невежи считают, что Гуго Капет был пле¬
бейского происхождения... но это неверно* (ibid., стр. 297).
4 «Etexpulei sunt filii eius a Francia, et erant morantes apud impcra-
torem Romanorum* (Script, rer. gallic. et francic., v. IX, p. 145).
256

папня о завоеваниях, во Франции уже нельзя найти следов этого
наречия, на котором сначала говорили все завоеватели, незави¬
симо от занимаемого ими положения, потом только крупные
сеньеры и наконец только королевский двор. В 948 г. на соборе
в Ипгельгейме, куда Людовик Заморский отправился, чтобы
представить Оттону жалобу па Гуго Великого, было оглашено
письмо папы, которое ни французский, пи германский короли
не могли понять, потому что опо было написано по-латыни; при¬
шлось перевести письмо на немецкий язык1 *. Представляется
сомнительным, чтобы такой перевод был для Гуго Капета более
понятен, чем оригинал. С самого начала его царствования князья
германские, лотарингские и фландрские были обязаны давать
переводчиков в сопровождение своим послам, отправляемым
во Францию а. Начиная с этого царствования французские имена
повсюду заменяют собой немецкие, но требуется еще особое впима-
ппе для того, чтобы обнаружить эти имена в латинских хрониках,
сохраняющих прежнюю орфографию.
Если паши современпикп-нсторпки допустили ошибку, пе¬
ренося во франкский период орфографию французских эпох,
и называли королей первых двух династий Тьерри (Thierri),
Луи (Louis) и Шарль (Charles), то они, не задумываясь,, допу¬
скают ошибку и в том случае, когда пишут два века спустя та¬
кие имена, как Albert с, Adalric, Balderic, Rodolphe, Reginald.
Романскому языку было свойственно изменять и смягчать имена
германского происхождения, делая это в форме, почти соответ¬
ствующей нашему современному произношению. У населения
галльской расы этп изменения совершились еще до изгнания
франкской династии. Следовало бы отмечать пх даже в более
раппюю эпоху, всюду, где в современных хрониках попадаются
па них указания 3. По когда в королевстве Франции имеется уже
только одно наречие и когда племенные различия уже не находят
себе отражения в языке, то история должна преподносить имена
исключительно во французском их обличии. Нужно тщательно
избегать полуварварской, нолулатинской орфографии, введеп-
1 «Post quorum littcrarum recitationem, ot earum propter reges iuxta
Tcotiscam linguam interpretationem...» (Script, rer. gallic. ot francic.,
v. VU. p. 203).
* «Герцог (Лотарингии) Теодорих (около 1002 г.) послал его (т. е.
Мантера) к некоторым сеньерам королевства, а главным образом к своему
родственнику, королю франков, в качестве посла, так как знал, что он
ловок в ответах и хорошо знаком с галльским языком* (из хроники мона¬
стыря св. Михаила, в «Analecta* Мабильона, т. II, стр. 391).
3 Романизованные немецкие имена, если можно так выразиться^
очень рано встречаются в документах, относящихся к истории южных
провинции. С первых времен' Каролингской династии имена герцогов
Аквитании утратили свою германскую чистоту. На севере Галлии такое
изменение имен замечается только с конца IX в.
1' Тьерра. Набран uu« ceiaucuM	257

пой в обиход, когда еще не было ни пауки, пи исторической кри¬
тики, и нужно писать имена следующим образом: Aubri, Baudri,
Aubert, Imbert, Thibauld, Rigauld, Gonihier, Berthier, Meynard,
Bodard, Séguin, Audoin, Regnouf, Ingouf, Rathier, Rathouis1,
Во избежание ошибки другого рода необходимо изображать юж¬
ные имена при помощи орфографии, соответствующей языку,
на котором говорили в Аквитании и в Провансе. В конце X в.
страна языка «ос» была отделена от королевства Франции столь
же ярко выраженной национальной аптипатпей, какая существо¬
вала между французами и немцами, или, как говорили (основы¬
ваясь на различии языков), между валлонами и тиоа (thiois)*. В
то время как Франция с такой энергией стремилась отстоять свою
независимость против немцев, она—история знает мнвго примеров
подобного противоречия — стремилась задушить независимость
государств, образовавшихся на юге между Луарой и Средиземным
морем. Если обитатели Германии считали, что у них отняли Гал¬
лию и Италию, принадлежавшие им по праву, то французы, тоже
ссылаясь на традиции, созданные завоеванием франков, претен¬
довали на господство над остальными галлами до подножья Альп
и Пиренеев. В новой пацпопальпой идеологии мысль о господ¬
стве па юге была неотделима от мысли об освобождении на се¬
вере. Поэтому всякое избрание короля пе из династии Карла Ве¬
ликого, начиная от Эда и до Гуго Капета,почти тотчас же влекло
за собой войну па южной границе, па берегах Луары, Виенны
и Роны. Отражение этого национального тщеславия мы паходим
в грамоте короля Рауля, который титулует себя следующим
образом: «милостью божьей король французов, бургундцев,
аквитанцев, непобедимый, благочестивый, славный и всегда
августейший, король в полном значении этого слова, благодаря
добровольному подчинению как аквитанцев, так и гасконцев» ’.
В ответ на это хвастовство'гасконцы и аквитанцы писали в виде
заголовка па своих публичных актах следующую формулу: «В пра¬
вление Христа, в ожидании короля» ♦. Они называли узурпато-
рами'всех, получивших королевскую власть пе по паследственпому
праву, а каждый раз, когда повторялась реставрация, они все
1 Вот эти имена в их первоначальной форме: Albrik, Baldrik, Albert,
Ingbert, Theodebald, Rikhald, Gunther, Berlher, Maghenhard, Baldhard,
Sigwin, Odwin, Reghenulf, Ingulf, Rather, Rathwig.
* Оба эти слова в старофранцузском языке соответствовали франкским
словам walle и teutske и служили в Бельгии и Лотарингии для различения
тех, кто говорил на романском языке, от говоривших на немецком. Walle
или wale является существительным, от которого произведено прилагатель¬
ное walsk Или webh. Это последнее слово применяется и древних глоссах
к «Салической правде* для перевода латинского слова Romani.
1 «... Quum autem ad plénum regnemus, et tamjGothi, quam Aqui-
tani nostro subiaceant sponte principatui»... (Rodulfi régie Diplomata, в
Script, rer. gallic. et francic., v. IX, p. 580).
« «Christo régnante, rege expectante*.
258

же продолжали рассматривать наследника Карла Великого
как иностранного государя. В первый год своего правления Гуго
Капет возобновил враждебные действия в Пуату, по без всякого
успеха. Вынужденный Вильгельмом, герцогом Аквитанским,
отступить до Луары, он дал на берегу этой реки большое сраже¬
ние, которое только выявило свирепую взаимную ненависть
обоих народов *. Главы маленьких юных государств пе только
сохранили свою независимость, по и делали завоевания па севере.
Альдеберт, граф Перигорский, около 990 г. осадил и взял Тур.
Обеспокоенный этим, по пе решаясь напасть на Альдеберта,
Гуго Капет поставил ему в послании следующий вопрос '«Кто
сделал тебя графом?», на что граф Альдеберт ответил только
словами: «Кто сделал тебя королем?». Этот ответ, приводивший
в недоумение историков XVII столетия и впоследствии истол¬
ковывавшийся в республиканском смысле, пе заключал в себе
никакого намека па выборное начало как источник коро¬
левской власти. Это было простое указание па то, что граф
Перигорский являлся сувереном по такому же праву и с такой
же полнотой власти, как король Франции 2.
Фракция, если мы возьмем это наименование в его подлпппом
национальном значении, сначала была отнюдь пе велика. Опа
первоначально ограничивалась территорией, простирающейся
от Мааса до Луары, от Эпты и Вилены до гор древпей Бургун¬
дии; она начинала с малого, по с того момента, как опа стала го¬
сударством, расположенным в центре Галлии, она пи разу пе
отступала и с помощью целого ряда завоеваний расширила свои
границы, доведя их до побережья двух морей. Ее завоевания,
носившие совершенно иной характер, нежели у франков, дали
длительные результаты, потому что это были завоевания полити¬
ческие, потому что они ставили себе целью пе простой захват
богатств и земель, а управление покоренной страной. Обстоятель¬
ство, которое можно считать случайным, — исчезновение титула
короля во всех государствах, образовавшихся в Галлии вокруг
этого центрального королевстЬа, а именно в Лотарингии, Бургун¬
дии, Бретани и Аквитании, особенно способствовало тому, что
это постепенное присоединение различных частей галльской тер¬
ритории носило менее резкий характер. Феодальная система
1 «После жестокой сечи, в которой франки и аквитанцы пролили
с обеих сторон много крови, франки одержали победу и вернулись об¬
ратно* (Script rer gallic et francic., v X, p 145)
1 «...Hoc ci manda vit: «Quis te comitem constituit?». Et Alchbertus
remandavit ei: «Quis te regem con4ituil?« (Script rer gallic et francic.,
v. X. p. 146). Эти знаменитые исторические слова были, как и многие дру¬
гие, фальсифицированы современными историками, которые приписывают
графу Перигорскому ответ «Те, кто сделали тебя королем* Этот ответ
бессмысленен, так как он не считается с национальной обособленностью
Французов и аквитанцев.
17*	259

с ее представлеппем об иерархии отдельных поместил и террито¬
рий наперед подготовила объединение, постепенно приучив сепье-
ров герцогств и графств не считать себя равными своим соседям
с гербом, украшенным лилиями. Таким образом феодальный
режим (l’état de fief) в истории наших провинций является чем-
то вроде промежуточного пункта между эпохой раздробления
на несколько самостоятельных государств п эпохой слияния
в единое целое.
Не следует только, чтобы это слово феод (fief) вводило нас
в заблуждение относительно препятствий, которые короли тре¬
тьей династии должны были преодолеть, чтобы расширить монар¬
хию до пределов древней Галлин. Повсюду, куда они несли под
тем пли иным предлогом свои завоевания, они встречали нацио¬
нальную оппозицию, основанную на воспоминаниях, обычаях
и правах. Только будучи в несколько приемов сломлено, только
после попыток бесполезных восстаний, протестов п жалоб, на¬
селение этих областей умолкло, и установилась единообразная
покорность, составляющая начиная с XVI в. характерную
особенность французской монархии1.
1 См. «Историю завоевания Англии норманнами*, т. IV, заключение.

DIX ANS D’ÉTUDES HISTORIQUES
(1817—1827)

1. ОБ ИСТОРИИ ЛПГЛППСКОП КОНСТИТУЦИИ
По поводу сочинения Генри Галлама «Конституционная
история Англии» (Henry Hailam «Constitutional llistory
of England»)
Генри Галлам — автор труда «Европа в средние века», по¬
явившегося во французском переводе несколько лет назад. Это
одно из сочинений, которые сейчас очень в моде в Англии и в ко¬
торых пытаются в абстрактной манере описывать перемены,
совершавшиеся в области управления страной и в ее законода¬
тельстве. Такого рода описания с первого взгляда подкупают, но в
действительности они далеко пе столь поучительны, как это ка¬
жется. Они страдают тем существенным недостатком, что предпо¬
лагают уже известной гражданскую и политическую историю стра¬
ны, которую они трактуют; таки,м образом законодательные а
излагаются в них вне связи с обстоятельствами, которые их по¬
родили и точное изображение которых только и может установить
их подлинный смысл. Автор ^Конституционной истории» устре¬
мляет все свое внимание на изучение законов и административ¬
ных документов, что же касается последовательности историче¬
ских фактов, то обыкновенно он полагается здесь па первое по¬
павшееся ему под руки повествовательное изложение, не подвер¬
гая фактов новой критической проверке, не прилагая пи малей¬
ших усилий к тому, чтобы глубже проникнуть в социальное
бытие,изменения которого обусловливают собой различные стадии
законодательства. Поэтому, когда г. Галлам десять лет назад пи¬
сал свою «Европу в средние века», он в части, посвященной Фран¬
ции, пе поднялся выше уровня Велли и его продолжателей,
которые, по его мнению, давалп достаточное представление о на¬
циональных нравах французского народа с VI по XVI в. Эти
же самые недостатки бросаются в глаза в главах, посвященных
Германской империи, Италии и другим европейским государствам,
но они меньше дают себя знать в главах, трактующих об Англии.
В этой части своего труда автор, естественно, лучше знающий
историю своей собственной страны, меньше нуждался в специаль-
263

пых исследованиях. Следует приветствовать, что он отказался
от своего первоначального плана и для периода с XVI до середи¬
ны XVIII в. ограничился изложением конституционной истории
Англии. Благодаря широкой эрудиции Галлама как законоведа,
его труд является наиболее полным и толковым обзором законов в
парламентских актов Англии. По реальные мотивы, лежащие в ос¬
новании этих актов, лпшь слабо просвечивают в небольшом коли¬
честве исторических фактов, которые случайно подвернулись
ему под перо. Мы видим конституцию английского народа
в различные эпохи, но мы нигде не видим самого английского
народа.
Именно против такого абстрактного изложения псторпп прин¬
ципиально и восстала новая школа, которая недавно начала воз¬
рождать исторические исследования во Франции. Эта школа на¬
несла смертельный удар монархической версии в истории Фран¬
ции. Мы полагаем, что ей суждено нанести столь же жестокий удар
и конституционной версии в истории Англии. Французские писа¬
тели уже осветили по-новому три важнейших события политиче¬
ской истории Великобритании — нормандское завоевание, народ¬
ную революцию 1640 г. и аристократическую революцию 1688 г.1.
Конечно их произведения пи в какой мере не могут заменить
обширное сочинение г. Галлама об английской конституции,
но труды историков в соединении с трудами юриста могли бы со¬
общить этой обширной компиляции ту жизненную силу, которой
ей недостает. Ибо, повторяем, понимание фактов несвойственно
г. Галламу, и вообще это качество пе особенно свойственно ан¬
глийским историкам. То, что является характерным для различ¬
ных эпох их национальной истории, скрыто у них за оболочкой
условных формул и метафизических фраз. Парламент как учре¬
ждение пе принес столько пользы Англии, сколько бед натворило
слово «парламент» в изложении ее истории. Оно породило мно¬
жество анахронизмов самого возмутительного свойства, анахро¬
низмов, которые переносят из одной эпохи в другую не мате¬
риальные условия, а явления морального порядка и политиче¬
ские ситуации. Благодаря этому слову в произведениях истори¬
ков английская конституция существует в течение всего времени,
от вторжения Вильгельма Завоевателя и до наших дней. А что
касается этого вторжения, составляющего важнейшее событие
во всей истории Англии, то оно изображалось в новейших повест¬
вованиях как простая перемепа в престолопаследпи, пе вызвав¬
шая сопротивления и совершившаяся очень быстро. И только
Вальтер Скотт в одном из произведений, созданных его поэтиче-
1 Guizot, Histoire de la Révolution d’Angleterre: Armand Carrel,
Histoire de la contre-révolution en Angleterre sous Charles II et
Jacques 11.
264

скоА фантазией, впервые решился показать своим соотечествен-
пикам, чем было в действительности нормандское завоевание.
Ложная точка зрения, с которой английские историки под¬
ходят к этому завоеванию, вредно отзывается пе только на прав¬
дивости их повествований о том коротком периоде, который от¬
деляет битву при Гастингсе от последнего саксонского восста¬
ния, по вносит также ряд неточностей в оценку большинства
последующих крупных событий. Действительно, немыслимо,
чтобы страна, где в течение нескольких веков фактически име¬
лись две различные нации, враждебно относившиеся друг к дру¬
гу, хотя иностранцы их и смешивали, объединяя, под общим
именем, чтобы такая страна не выявила в своих политических
революциях каких-нибудь своеобразных черт, пе наблюдающихся
в других государствах, где общество едино и однородно. Слова
«аристократия», «демократия» и даже «монархия», которые мы
заимствовали из книг древних авторов и с грехом пополам при¬
менили к различным формам современного общественного строя,
не в состоянии дать отчетливое представление о различных пере¬
менах, совершавшихся в средневековых учреждениях. Наиболее
правильным было бы совершенно отказаться от этих слов, когда
нужно показать людей, которые пользовались совсем иными фор¬
мулами для выражения своих идей, своих потребностей, своих
политических страстей. Наиболее правильным, по и наиболее
трудным было бы добраться до самых фактов и описывать их
такими, какие они есть, пе стараясь обобщать их и втискивать в
готовые уже рамки.
Применение этого метода к истории Англии освободило бы
ее от той причудливой философской оболочки, которая видимо
окружает ее в отличие от новейшей истории других стран. Если
отвлечься от настоящего и пе поддаваться его влиянию, если без
всякого предубеждения обратить своп взоры к прошлому и пере¬
стать окрашивать его в цвета совремеппых мнений, то можно
будет убедиться, что под одинаковыми названиями скрываются
совершенно’ различные вещи. Слова парламент, палата пэров,
палата общин утратят тот престиж, которым они окружены бла¬
годаря свободе, коей пользуется в настоящее время английский
парод. Тогда увидят, что эта свобода, плод современной цивили¬
зации, выросла в недавнее время, выросла из общественного
строя, основанного на самом антилиберал ьпбм принципе,—строя,
в котором могущественная часть нации хвасталась своим ино¬
странным происхождением и тем, что она острием меча узурпи¬
ровала свои наследственные права, титулы и дворянство, строя,
в котором различие между отдельными классами выражалось
только расстоянием, отделяющим завоевателя от завоеванного,
в котором королевская власть, по праву принадлежавшая потом¬
ству предводителя завоевателей, была, собственно говоря, не
265

учреждением, а фактом. Из всего этого выросла современная
Англия, которая почти во всем является противоположностью
старой Англия. Отрезок времени, лежащий между ними, скорее
представляет собой постепенное крушение пасильствеппо уста¬
новленного строя, чем медленное формирование общества, пред¬
назначенного служить примером для других. Однако взяла верх
именно последняя точка зрения: опа почти безраздельно гос¬
подствует среди историков английской конституции, не потому
что они, по зрелом размышлении, отдали ей предпочтение перед
другой, а потому, что все они пренебрегают необходимостью
исходить в своей конституционной истории из великого факта
территориального завоевания. Завоевание является общим ис¬
точником всех политических властей, какие существовали в Ан¬
глии, начиная с XII в. Нужно остановиться па этом ВНЯВЖБНОМ
явлении, прежде чем мы пожелаем проследить его изменения
вплоть до нашего времени. Мы попытаемся применить этот
метод к истории королевской власти, парламента и избира¬
тельной системы в Англии.
§ 1. О природе королевской власти
Саксонское население утратило вследствие порабощения вся¬
кое политическое бытие. Власть его прежних королей перешла
к чужеземцу, и королевский титул изменил свой смысл для побе¬
жденных, сохранив прежнее значение только для победителей *.
Для первых саксонское слово <fctnp>, которое нормандцы переве¬
ли «геу>, обозначало теперь власть насильственную и незаконную,
и только у новых обитателей Англии этот титул вызывал пред¬
ставление о делегированной или получившей признание верхов¬
ной власти. Эго странное соединение двух совершенно разных
значений сделало вскоре неустойчивыми прерогативы лица,
носившего титул короля. Саксонец, дрожавший перед господи¬
ном, был склопеп к безграничному подчинению и раболепной
уступчивости, которые сын нормандца, более гордый, так как
опбыл сильнее, пе считал нужным проявлять по отношению к сво¬
ему сеньеру. Короли, естественно, склонны были думать п
внушать другим, что пх титул дает им право п« одинаковое
подчинение со стороны всех низших по сравнению с ними,
и они стремились поставить по отношению к себе в
одинаковое положение обе расы, населявшие страну и
имевшие столь неодинаковую участь. Отсюда для апгло-нор-
мапдских королей вытекало стремление к подчеркиванию своей
личности, к обособлению ее от других, что уже очень рано оби¬
жало людей, отцы которых были соратниками герцога Вильгель¬
* 1066 г.
266

ма *. Опп негодовали, что, смешивая два разных элемента своей
королевской власти, их вождь желал обращаться с ними, как
с саксонцами, населявшими его города и местечки. Их сопроти¬
вление этому притязанию вызывало волнения и войны. Различ¬
ные события, которыми была отмечена эта борьба, приводили
к тому, что в неопределенной власти королей перевес приобре¬
тала то ее насильственная, то законная сторона. Тут наблюдались
колебания, которые не встречались во времена англо-саксонских
королей, когда все было просто, ибо нация была единаа.
В пререканиях, которые возникли при этих странных об¬
стоятельствах, когда прекратились враждебные действия и ког¬
да каждая партия приводила доводы в пользу своих прав, доби¬
ваясь признания их противной стороной, нормандцы выдвигали
против честолюбия своего вождя традиции англо-саксонского
королевства. Они настаивали па необходимости восстановления
прежних границ королевской власти и для определения этих гра¬
ниц подбирали все доводы, которые можно было почерпнуть в тра¬
диции. Нормандские юристы, основываясь на устных сообще¬
ниях, составили письменную редакцию кутюмов, которые
действовали в Англии до завоевания; своему сборнику они
дали пышное название «Законы короля Эдуарда Исповедника».
Таково происхождение этих законов Эдуарда, па которые так
часто ссылались в Англии в XII и XIII вв. англо-нормандские
бароны, когда они выступали против королей. Своими жалобами
п восстаниями они отнюдь пе стремились добиться гарантий
против общего гнета для всех жителей страны без различия про¬
исхождения. Хартии, являвшиеся результатом временного со¬
глашения обеих сторон, свидетельствуют о том, что вопрос в дей¬
ствительности шел только о гарантиях для владельцев земельных
участков, распределенных после завоевания: те, кто жили на
землях, пе принадлежавших им по праву собственности, принад¬
лежали попревшему к классу, пад которым власть короля была
неограниченной, и пе могли выйти из этого класса иначе, как
путем личной эмансипации. И действительно, кутюмы,
существовавшие в эпоху саксонской независимости, могли воз¬
родиться только к выгоде тех, кто после завоевания находился
в таком же состоянии, в каком прежде пребывали свободные
саксонцы; а раса апгло-саксов почти целиком лишилась этих
благ. Потерявсвою земельную собственность, она потеряла и при¬
вилегию пользоваться избирательным правом, которое в средние
века было связано исключительно с землей. Она опустилась до
положения класса крепостных и дапппков, которых старые за¬
коны страны называют керлами (keorla) и к которым до завое-
1 С 1074 г.
* Правление Вильгельма Рыжего, Генриха I и Стефана, 1087—1154 гг.
267

ваппя применялись весьма суровые законы. Саксы, проживав¬
шие в городах, находились в таком состояиии рабства, в каком
находились в сельских местностях люди, не имевшие земельной
собственности; их рассматривали как простых крепостных того
города, где опи проживали. Обладание большинством городов,
которые при разделе завоеваний были розданы как крупные
неделимые участки, составляло главный атрибут королевской
прерогативы в той ее части, где она была неограниченной.
Первой хартией свободы, которую англо-нормандские сепье-
ры заставили подписать своего вождя, была хартия Генриха I.
Эта хартия, составленная менее чем через 40 лет после завоева¬
ния, невидимому ставит себе задачей только более прочно гаран¬
тировать потомкам победителей их естественное право — осво¬
бождение от всяких притеснений, каким подвергались туземцы.
Она заявляет, что все собственники (а тогда уже пе признавались
никакие права собственности, предшествовавшие завоеванию)
будут наследовать свои владения полностью и свободно, т. е.
пе уплачивая королю никакой пошлины. Хартия кроме того обес¬
печивает всем баропам и рыцарям, т. е. людям нормандского
происхождения, свободное право выдавать замуж своих доче¬
рей или родственниц без разрешения короля и сохранять за собой
опеку над близкими родственниками до достижения ими совершен¬
нолетия; саксы раньше были лишены этого права или должны бы¬
ли платить за выкуп его более илп менее значительную подать.
Акт этот, изданный для того, чтобы более строго отделить
друг от друга обе противоположные стороны королевской пре¬
рогативы, был торжественно подтвержден присягой, а затем на¬
рушен вследствие стремления королей к такому порядку, при ко¬
тором все выгоды от завоевания доставались бы им одним, а все
население было бы принижено до одинакового уровня. Через
36 лет после подписания хартии Генриха I бароны потребовали
от короля Стефана клятвенного обещания не нарушать эту
хартию и в числе прочего добивались от пего гарантии против
существовавшего у королей поползновения запретить норманд¬
цам, как и саксам, потение оружия в лесах. Эти новые акты были
подписаны и положены па хранение в Вестминстерской церкви
близ Лондона. Но вскоре опи оттуда исчезли, и королевская
власть опять стала смешивать оба сословий, между которыми она
должна была соблюдать различие. Эта новая попытка привела
к вооруженному сопротивлению и гражданской войпе. Против
короля Иоанна 1 образовался союз из потомков соратников Виль¬
гельма ’. Опп представили ему снова хартию Генриха I и угро¬
жали, что если он будет продолжать забывать свои обязанности
по отношению к ппм, то опп захватят его замки, его владения,
1 Иоанна Безземельного (1199—1216). —Ред.
» В 1214 к.
268

его города, псе унаследованные пм плоды великой победы, одер-
жанной их предками. Распря была кровавой; не раз король да¬
вал обещания и снова их нарушал. Наконец было заключено
перемирие, и на равнине Реннинг-Мид,'близ Виндзора, между
находившимися там обеими армиями был подписан мирный до¬
говор ‘.Он состоял из двух различных хартий. Одна называлась
«хартией общих вольностей:», другая — «лесной хартией». По¬
следняя только воспроизводила постановления старой хартии
короля Стефана.,, Но первая, приобретшая такую известность
в истории Англии под наименованием Великой хартии, носила
более формальный характер и была более подробной, чем все
предшествовавшие хартии.
Хартия общих вольностей устанавливала для короля строгое
обязательство не налагать денежных податей па земельных соб¬
ственников, если только они сами не предоставят их ему по сво¬
бодному соглашению своих вождей и своих представителей.
Только в трех случаях король мог без предварительного голосо¬
вания своей собственной властью взимать умеренные сборы;
вл всех других случаях архиепископы и епископы, аббаты графств
п главпце бароны должны были быть созываемы в определенный
день на совещательное собрание посредством писем, адресован¬
ных каждому из них в отдельности; кроме того некоторое коли¬
чество мепее знатных баронов и рыцарей, проживавших в про¬
винциях, должны были получать от королевских чиновников
коллективное уведомление, приглашавшее их в определенный
день па совещательное собрание. Это уведомление должно было
быть разослано за сорок дней до начала собрания. В хартии было
также установлено, что пи один человек знатного звания пе может
быть присужден к штрафу иначе, как по приговору равных ему
(по приговору пэров). Н** допускалось причинение свободному
человеку какого-либо ущерба личного и имущественного иначе,
как па основании такого же приговора; без приговора его нельзя
бы.Чо изгнать из страны, заключить в тюрьму или устранить от
получения наследства. Гарантии, предоставленные свободным
лицам, распространял нсьна их земельные владения и па их сель¬
скохозяйственные орудия, служившие для обработки земли.
Повозки и упряжки, принадлежавшие поместьям сеньеров, не
могли быть затребованы для работ по исправлению крепостей,
мостов и дорог; расходы и труд этот целиком падали па потом¬
ков оаксов, на вассалов низшего ранга, на арендаторов, коттед-
жеров, бордарпев, иными словами, па многочисленный класс
людей, который нормандцы называли вилланами Адмпнпстра-
1 15 июня 1215 г. *
* Вилланы в Англии после нормандского завоевания соответствовали
по своему положению французским сернам, т. е. наиболее тяжело экспло-
атируемий категории крестьянства. — Ред.
269

тивпая и судебная власть короля по отношению к ним умерялась
только одним правилом: наложение ареста на движимое имуще¬
ство. которому они часто подвергались за несвоевременную упла¬
ту налогов или за денежные тяжбы с бальи пх сепьеров, пе должно
было распространяться на рабочие инструменты, которые хартия
называет gagnage, или, как мы бы сказали, па их средство для до¬
бывания хлеба’. В этом договоре, устанавливавшем мир между
королевской властью и баронами, совершенно ничего пе гово¬
рится о горожанах Англин, за исключением горожан Лондона,
города, где большое количество нормандских семейств устроилось
на жительство и где вследствие этого население до известной
степени пользовалось привилегированным положением, предо¬
ставленным потомству иностранцев. Лондонское горожане, при¬
нимавшие подобно владельцам доменов титул баронов, получилп
вместе с тем заверения, что они никогда не будут облагаться без
согласия великого национального совета, называвшегося на
нормандском или французском языке парламентом. Для других
городов и бургов такой льготы пе устанавливалось. Было только
объявлено о необходимости сохранять разного рода нммупптеты,
предоставленные им королевской властью. Подтверждая поста¬
новление, изложенное в этом акте, восставшие баропы Англии,
т. е. все, за исключением семи, избрали из своей среды 25 человек,
которые должны были образовать постоянную комиссию для на¬
блюдения за точным исполнением великой хартии. Кроме того
свободные собствеппикп каждого графства должны были назна¬
чать 12 рыцарей, на обязанности которых лежало выискивать
подлежащие уничтожению дурные кутюмы п доносить об этом
25 «хранителям свободы».
Однако старая тенденция, направленная па то, чтобы прирав¬
нять собственников доменов к горожанам, потомков завоева¬
телей к потомкам побежденных, слова проявилась, невзирая па
то, что великая хартия торжественно хранилась в большинстве
церквей. Против преемника короля Иоанна поднялась такая ясе
конфедерация, какая вооружилась против его отца *. На острие
меча ему представили договоры, добытые мечом; оп поклялся соб¬
людать их, положив руку па евапгелпе в присутствии собрав¬
шихся епископов, которые держали зажженные свечи, затем все
разом бросили их па землю со словами: «Пусть так же угаснет
ваду тот, кто нарушит эту клятву». Несмотря па апафему, король
вскоре забыл о том, что он так торжественно обещал, и потомкам
1 Этот пункт хартии вовсе не имел в виду защиту интересов крестьян,
как полагает Тьерри; он аащищал лишь интересы их сеньеров, которые
могли материально пострадать от лишения зависимых крестьян орудий
труда На крепостных королевских доменов это положение не распро¬
странялось.—Ред
• 13 1255 г.; речь идет о Генрихе III.
270

нормандцев потребовалось вторично прибегнуть к оружию, для
того чтобы отстоять права своих предков. Они заставили Ген¬
риха III дать им акт, скрепленный его печатью и подтверждав¬
ший хартип 1. Но потому ли, что утомление, вызванное этими
войнами, побуждало избегать их повторения, или потому, что
армия англо-нормандских баронов была сломлена упорством
королевской власти, опи отказались от некоторых привилегий,
которые им были гарантированы великой хартией. Это постепен¬
но наложило на них отпечаток неуверенности и зависимости,
свойственной потомкам побежденных. В течение полутора веков
пх отцы п они сами вынудили у королей пять хартий. Сип Ген¬
риха III Эдуард I еще раз подтвердил последнюю хартию2. Ио
после пего королевская власть в свою очередь начинает наступле¬
ние против власти и независимости баронов. Ричард II слишком
быстро устремился к этой цели — к уничтожению всех полити¬
ческих прав в интересах королевской прерогативы. Оп был по¬
бежден и взят в плен армией восставших против него баронов ’.
Но доктрины, па которые опиралась прерогатива, уже были пе¬
реняты у судей королевского суда парламентом, где вторая пала¬
та, частью состоявшая из горожан, привыкших рассматривать
королевскую власть как власть абсолютную, заняла теперь место
рядом с большим советом баронов. Впрочем было трудно создать
такое положение, при котором король мог бы принизить суве-
реппый и свободный класс, пе возвысив одновременно немного
класс подчиненный и презираемый. Последний это чувствовал,
п его интересы толкали его па то, чтобы отдать все свои
силы на служение королевской властп. Стремление к асси¬
миляции обеих рас под неограниченной властью одного чело¬
века было равносильно постепенному уничтожению порядка,
первоначально созданного завоеванием. А так как массы, прп-
ведепные в движение каким-нибудь политическим интересом,
останавливаются пе ипаче, как дойдя до крайнего предела, то
с того момента, как горожане или потомки людей, побежденных
при завоевании, стали пользоваться государственной властью
под покровительством королей и в качестве членов палаты общип,
с этого момента должно было начаться, хотя и в слабой, принци¬
пиально невыдержанной форме, великое сопротивление низших
классов высшим с целью уничтожить в Англии всякие следы
нормандского завоевания и захватить все виды власти, которые
1 В 1265 г. [Речь идет о знаменитом восстании баронов во главе с Си¬
моном де Монфором. 1265 год считается датой созыва первого парламента.
Движение 60-х годов было гораздо сложнее ио социальному составу,
чем это изображено у Тьерри. —
* В1274 г.
• В 1399 г.
271

пели свое происхождение оттуда, включая и самую королевскую
власть.
В течение XIV в. благодаря некоторым законам или статутам,
касавшимся землевладения, шло весьма энергичным темпом
слияние менее богатого класса нормандской расы с той частью
другой расы, которая благодаря труду и предприимчивости вышла
из состояния бедности; одновременно совершался переход зна¬
чительного числа горожан от положения капиталистов 1 на поло¬
жение земельных собственников. До этого времени отдельные
участки, распределенные при разделе завоеванного, оставались
неотчуждаемыми в роду первоначального владельца; в особен¬
ности они не могли переходить от одной расы к другой, так как
обычное право запрещало продавать землю, принадлежавшую
титулованному лицу, лицам, не обладающим равноценным дво¬
рянским титулом. Новые статуты обязали верховного феодала
принимать в качестве вассала всякого покупателя, кто бы оп
ни был, если он приобрел землю одного пз пх вассалов. Опп воз¬
вели собственников однородных имений в один общий ранг,
независимо от их происхождения ’. Эти мероприятия, разруши¬
тельно действовавшие на старую политическую систему, прово¬
дились пе без сопротивления со стороны потомков тех баронов,
которые дважды вели борт,бу с королями за сохранение своих
привилегий, добытых при завоевании. Но опп сопротивлялись
далеко не так энергично, как пх предки, а ограничивались хода¬
тайствами о законодательных мерах, способных ослабить дей¬
ствие законов, которые им не нравились. Бесконечные субсти¬
туции и привилегия превращать часть земельных владений, по
желанию, в неотчуждаемую на вечные времена, были выдвинуты
как преграда против движения, которое могло привести к пере¬
ходу всех имений в руки любых покупателей, способных их при¬
обрести. Благодаря этой привилегии в течение веков сумели удер¬
жаться па поверхности, сохранив свою обособленность от ос¬
тального паселепия, кое-какие остатки старой расы завоевателей.
Королям не удалось полностью осуществить план Нового
завоевания, задуманный ими против всех обитателей Англии
без различия происхождения. Они даже в скором времени добро¬
вольно отказались от дальнейших усилий в этом направлении.
Испугавшись, что их власть лишилась старой поддержки, на ко¬
торую она опиралась в течение нескольких веков, опп во-время
изменили свою политику и постарались восстановить часть того,
что они разрушили; онп создали рыцарские ордена п другие
1 Тьерри смешивает здесь денежное богатство с капиталом. «Капита¬
листом* для него является любой собственник более или менее крупного
состояния. Конечно в XIV в. никаких капиталистов в Англии не бы¬
ло.— Ред. *
* Статут, изданный в правление Эдуарда III (1327—1377).
272

аристократические корпорации; п повой форме они восстановили
различие рас. Однако они неохотно уступили этой необходимости.
Их действия в течение XV в. часто обнаруживали разнородные
тенденции или смешение двух взаимнопротивоположных тевдеп-
цпй, взавпсимостп оттого, что ими руководило: желание господст¬
вовать одним или опасение стать ничем, если они окажутся в оди¬
ночестве. Дворянство XVI в., класс по своему происхождению
смешанный, пе противопоставило расширению королевской преро¬
гативы никаких признаков той духовной независимости, которая
была свойственна старомунормаидскому дворянству. Но среди
буржуазии, представленной в парламенте палатой общин, стало
замечаться желание и умение действовать; этот огромный класс,
вышедший из состояния унижения, в которое его па пять столе¬
тий повергло завоевание, делал свою революцию с энергией,
свойственной широким массам, когда они впервые появляются
на политической сцепе. Оп вовлек в свое движение часть наслед-
пиков привилегий, доменов и титулов, созданных завоеванием,
как нормандцев, так и англичан по происхождению. Но эти люди,
которые по своему положению тяготели к старому строю, были
ошеломлены и удручены, увидев, что пх план умеренной реформы
далеко пе удовлетворял напористую массу, стремившуюся все
переделать. Тогда они в большинстве случаев изменили делу,
которое перестали понимать, и двинулись против пего вместе
с королем п потомками дворян XIV в., баропов XIII в. и завое¬
вателей XII в. под нормандским знаменем с изображением трех
львов *. Никакие внешние признаки не указывали на то, что это
был национальный конфликт. Но та вражда, которая проявилась
во время войны по отношению ко всему, что уцелело от старого
политического строя, давала возможность сказать, что старые
дрожжи национальной вражды еще бродили в сердцах потомков
англо-саксов и что дух Гарольда вселился в противников Кар¬
ла I.
§ 2. О порядке передачи королевской власти
Захват королевской власти в Англии Вильгельмом Завоева¬
телем 3 изменил характер этой власти и должен был повлиять
па порядок ее передачи в будущем. Королевская власть у англо¬
саксов была по существу выборной. Когда герцог Норманд¬
ский с оружием в руках выступил против последнего короля,
избраппого саксонской нацией, и ссылался на существовавшее
якобы завещание предшествепника этого короля, то он не только
поработил саксов, но и придал совершенно новый характер ти-
1 в 1642 г.
» В 1066 г.
18 Тырра. Набравши «охкевам	273

тулу, которого оп добивался. Титул этот должен бил впредь
зависеть от воли его носителя, а не от волн нации. Его узурпа¬
ция королевской власти у побежденных дошла даже до по¬
сягательства па право нормандских воинов црбирать своего во¬
ждя, право, которым, казалось, опп должны были располагать
в силу своего участия в завоевании. Герцог Нормандский почув¬
ствовал это и пустил в ход все хитрые приемы своей политики, для
того чтобы убедить своих соратников, что они скорее выгадают,
чем потеряют, если он примет титул короля Англии. Оп даже пы¬
тался убедить пх, что с его стороны это — жертва, приносимая
в общих интересах всей армии, завоевавшей Апглпю. Впльгельм I
распорядился королевской властью так, как, по его уверению,
распорядился ею Эдуард Исповедник, будто бы завещавший эту
власть ему, умирая, он завещал ее своему второму сьшу — Виль¬
гельму Рыжему. Старший его сын, Роберт, опираясь па стремле¬
ние апгло-нормаидскпх вождей вернуть себе право избрания
короля, которым они надеялись пользоваться, стал во главе пар¬
тии, объявившей войну королю, занявшему престол по завеща¬
нию. Это была борьба выборного начала с наследственным.
Последнее одержало верх благодаря поддержке, оказанной Виль¬
гельму II саксонским населением, которому он надавал ложных
обещаний и которое с псключптельпой доверчивостью позволило
ему использовать свои враждебные чувства по отношению к нор¬
мандцам вообще1. Но борьба эта пе была закончена в один прием;
в течение долгого времени оиа возобновлялась в начале каждого
царствования.
В течение нескольких веков англо-нормандская королевская
власть колебалась между принципом наследственности и избра¬
ния; своего рода компромисс между обоими принципами ограни¬
чил возможные кандидатуры исключительно потомками Виль¬
гельма Завоевателя, как мужчинами, так и женщинами; борьба
велась только в этом кругу. Почти всегда после смерти короля
появлялось два или несколько конкурентов, вышедших из одной
и той же семьи; это периодически приводило к самым отвратитель¬
ным гражданским войнам, где брат шел па брата, родственники
против родственников, где взрослые люди воевали с детьми,
лежавшими в колыбели. Это была борьба, в которой действо¬
вали при помощи убийств и предательства. Хроники рассказы¬
вают, что Впльгельм Незаконнорожденный, когда он почувство¬
вал, какие муки ожидают его в загробной жизни, пришел в ужас,
вспомнив, какими средствами он добыл корону, и заявил, что
не смеет никому, кроме самого бога, завещать королевскую
власть в Англии, прирбретенную таким количеством пролитой
’ В 1088 г.
274

крови \ Обладание этой властью, вызвавшее в пем такие угры¬
зения совести, носило па себе печать проклятия в его семье.
Его сыновья воевали из-за нее, и не раз мужское поколение уга¬
сало в гражданских войнах, а королевский титул переходил по
женской линии. Вследствие такого оборота событий корона Виль¬
гельма досталась Анжуйской династии, а затем детям правителя
Уэлса и, наконец, шотландцу ’. В течение нескольких поколе¬
ний две братских семьи готовы были перегрызть друг другу гор¬
ло, и когда одиа из них занимала место другой, то короли объ¬
являли предателями друзей своих предшественников, поносили
их как узурпаторов илп королей только де-факто ’. Собрание
баронов, пли парламент, оказалось пе в состоянии добиться
права выбирать короля и могло только разделиться па две груп¬
пы, которые поддерживали претензии соперничавших династий,
что сделало их распри еще более кровавыми и вовлекло в них
множество людей. Законодательная власть парламента сводилась
только к санкционированию права, приобретенного победой,
и к закреплению его за потомством того, кто оказывался более
сильным. Парламент еще иногда произносил старую формулу:
г мы избираем» или «лсы свергаем», по в действительности он не
принимал никакого участия в переменах, явившихся результатом
войны. Его роль сводилась к обсуждению генеалогических во¬
просов и наследственных прав, причем он признавал их основа¬
тельными или неосновательными, в зависимости от того, как
складывались события в данный момент. Таково было иоло-
жение, существовавшее в течение длительного спора между Порк-
ской и Ланкастерской династиями, н оно прекратилось только
благодаря тому, что Генрих VII — потомок боковой линии
одной из этих королевских ветвей — женился на единственной
наследнице противоположной ветви *. Мир, которым неожидан¬
но наслаждались в правление внуков уэлсца Тюдора, заставил
подумать о том, чтобы предупредить повторение -опоров из-за
наследства, которые в течение столь долгого времени нарушали
его. Парламент издал акт, предоставлявший Генриху VIII не¬
ограниченное право завещать королевскую власть по своему
1 «Nemincm anglici regni constitue beredem, sed aeterno conditori...
illud commendo... inulta enuelone humani cruoris abstuli» (Orderic. Vital.
Hist. ecclosiast., lib. VII, apud Script. rer. normannorum, p. 6591.
* Первым королем Анжу йеной династии был Генрих II Плантаге¬
нет (XII в.); «дети правителя Уэлса» — династия Тюдоров, взошедшая
на престол в лице Генриха VII посла его победы при Босворте над Ричар¬
дом III Поркским в 1485 г.; «шотландец» — Яков I Стюарт, король Шот¬
ландии, нанявший английский престол в 1603 г., после смерит послед¬
ней представительницы династии Тюдоров, Елизаветы. — Ред.
* Начиная с царствования Генриха IV до царствования Генри¬
ха VII. с 1399 по 1485 г.
« В 1485 г.
18*
375

усмотрению 1. Генрих передал корону своему сыну Эдуарду; по
новому закону опа была приравнена к личной собственности. Тог¬
да была произведена также реформа в древнем церемониале,
соблюдавшемся при коронации королев. Когда короновался
Эдуард VI, первый преемник Генриха VIII, то вместо того чтобы
представить нового короля присутствующим и спросить их,
желают ли они иметь его королем и сепьером, и хотя бы только
для соблюдения формальности выждать их ответа, этот остаток
видимости права, фактически уже упраздненного, уничтожили,
и народу представили короля, предлагая только приветствовать
его восторженными кликами ’. Эдуард VI умер молодым, и ему,
по распоряжениям, изложенным в завещании его отца, наследо¬
вала его старшая сестра Мария. Тогда впервые женщина заняла
трон завоевателя Англии, не вызывая протеста: эта новость сви¬
детельствовала о большой перемене в характере королевской
власти если не по отношению к городскому классу, то по крайней
мере по отношению к дворянам, являвшимся потомками тех самых
нормандских баронов, которые нарушили клятву, данную доче¬
ри Генриха I, «потому что воины не могли повиноваться жен¬
щине». Восшествие Марии на английский престол свидетельство¬
вало о расширении королевской прерогативы, которая к тому
времени приравняла правительственную власть к земельному
владению и объединила оба класса населения, поставив их в под¬
чиненное положение, если не вполне одинаковое, то во всяком
случае аналогичное *. Некоторые честолюбивые сепьеры тщетно
пытались создать партию в пользу Джен Грей, внучатой племян-
нпцы Генриха VIII. Эта молодая и интересная жепщппа была
казнена после постигшего ее поражения, также как и все неудач¬
ливые кандидаты из династии Вильгельма Завоевателя. Тогда
в последний раз в Англии пролилась кровь из-за спора о насле¬
довании престола; в дальнейшем она проливалась только в борь¬
бе гораздо более серьезной, в которую были вовлечены вместе
с королевской властью и все учреждения, имевшие свое начало
в завоевании.
Политическое движение, отделившее королей династии Тю¬
доров от их собственной нации, т. е. от древнего дворянства,
отдало в пх руки всю реальную власть и создало такое положе¬
ние, при котором весь гнет вытекал из королевской прерогати¬
вы. Оно привело также еще к тому, что все недовольство низ¬
ших классов обратилось против королей. Больше того, популяр¬
ность, может быть и неосновательная, которой королевская власть
пользовалась во время своей борьбы с дворянством, то чувство,
которое заставило крестьян, восставших против дворянства, кри¬
1 В 1509 г.
* В 1547 г.
’ 1553 г.
276

чать в 1382 г.1 * *: «Пойдем к королю, представим ему паши жалобы»,
испарилось в ожидании облегчения, которое все время не насту¬
пало. Королевская печать, которая теперь лежала па всех стра¬
даниях, с тех пор как королевская мантия покрывала всякую
власть в стране, возбуждала исключительно против королевской
власти те чувства традиционной ненависти, которые частично
сохранялись благодаря насильственному порядку, созданному
завоеванием. Когда Карл I погиб, став жертвой ужасной ответ¬
ственности, которую взяла па себя королевская власть, приобрет¬
шая всеобъемлющий и бесконтрольный характер и оказавшаяся
одинокой перед лицом всей пепависти, накопившейся в течение
веков угнетения, то титул короля принял его сын Карл II, со¬
гласно принципу, который подчинял передачу королевской власти
правилам, установленным для наследования частного имущест¬
ва ’. Это, собственно говоря, ничего не означало, потому что новый
король в то время находился за пределами Англии, но когда оп
вернулся, победив революцию, то впервые при одной и той же ко¬
ролевской власти оказалось две аристократии: старое дворянство
и те, кто ради приобретения прав дворяпства предали народное де¬
ло Они враждовали между собой, но королевская власть поже¬
лала создать себе свою собственную партию, натравливая одну
группу на другую. Тогда общий интерес объединил их под
покровом господствующей религии, и спустя 28 лет после реста¬
врации королевская власть была отнята у второго сына Карла 4.
Оказавшийся тогда победителем Вильгельм Оранский но¬
сил то же имя, что и победитель в битве при Гастингсе. Но но¬
вый Вильгельм очутился в положении несравненно более слож-
пом. Оп сначала выступил как незаинтересованный помощник
противников Якова II. Он написал па своем знамени: «Я поддер-
жу». Таким образом ему пришлось пройти большое расстояние,
чтобы от фактического обладания королевской властью, достав¬
шейся ему как победоносному генералу, дойти до обладания ею
по праву, дождаться чего он дал себе слощ>. Уже с давних пор
вручение королевской власти не исходило от корпорации, свобод¬
ной в своем выборе. Власть эта принадлежала тому, кто по рангу
был предназначен получить ее после смерти ее законного обла¬
дателя. В данном случае речь шла только о гражданской смерти,
а не о смерти естественной, ибо Яков II находился только в из¬
гнании. Полное единодушие действительно существовало, но
только в чувствах против Якова, а не в пользу Вильгельма. Та¬
ким образом последний должен был переживать моменты сомне¬
ния и нерешительности. Па первых совещаниях членов парла-
1 Ошибка Тьерри; нужно: в 1381 г.—Ped.
* В 1649 г.
• В 1660 г.
4 Якова II, в 1688 г.
»?

мента по вопросу о том, что (пользуясь выражением, заимствован¬
ным у последней революции, ио мало применимым в данном слу¬
чае) называли «организацией нации» (établissement de la nation),
ne все высказывались в пользу нового кандидата. Легпсты срав¬
нивали его с Генрихом VII, который сверг с престола Ричарда III,
и они советовали ему последовать примеру этого короля и ото¬
брать корону у своего соперника по праву победителя. Другие,
тоже ссылаясь па некоторые исторические прецеденты, утвер¬
ждали, что Яков II своим плохим управлением доказал свое бе¬
зумие и что нужно назначить регента — блюстителя королевства,
но что королевский титул должен остаться за Яковом. Третьи
хотели, чтобы королевская власть перешла к самому близкому
наследнику, т. е. к Марии, дочери короля Якова и жене принца
Оранского. Наконец четвертые, хотя их было и немного, говорили,
что следует поставить Якову II условия, подобно тому как это
сделали в XIII в. бароны по отношению к королю Иоанну и его
преемнику. За этими различными мнениями скрывались опреде¬
ленные интересы. Те, кто явились с того берега вместе с принцем
Орапским, кто с его слов знали, как оп собирается вести себя
в будущем и были уверены в его благосклонности, желали иметь
его королем, но те, кто пе прибыли с ним, мепее рьяно отстаива¬
ли его интересы. В особенности высшее духовенство и его клиен-
тела желали иметь короля, который не забыл бы о них, покрови¬
тельствуя военной впати. Некоторые представители этой
партии снова склонялись в пользу короля Якова, но большин¬
ство Ьысказывалось в пользу принцессы Оранской, которая по
сравнению со своим мужем имела еще то преимущество, что она
пе была кальвинисткой. Вильгельм был встревожен предпочте¬
нием, которое выказывала его жене англиканская церковь, поль¬
зовавшаяся огромным влиянием и решившая судьбы революции
своим выступлением против Якова И. Он задержал Марию в Гол¬
ландии, для того чтобы более успешно действовать в ее отсут¬
ствии. Людям, которые отказывали ему в том, что опи ему вти¬
хомолку обещали в виде вознаграждения за помощь с его сто¬
роны, оп угрожал даже покинуть Англию и предоставить им са¬
мим справиться с королем Яковом. Колеблясь между страхом
создать своими честолюбивыми помыслами недовольство у тех,
кто сражался вместе о ним, и опасением надолго остаться без
всякого титула и быть предметом политических дебатов, он со¬
звал под видом палаты общин членов трех последних парламен¬
тов, существовавших при Стюартах, присоединив к ним город¬
ского голову Лопдопа и других представителей мупиципальпой
власти. У этого собрания и у пэров королевства он просил разре¬
шения созвать парламент в легальном порядке. Здесь опять-
таки он натолкнулся на препятствие: было выставлено воз¬
ражение, что созыв парламента возможен только на основа-
278

пип королевских грамот, а законным королем продолжал
оставаться Яков II. Но большинство пренебрегло этими сообра¬
жениями и вынесло постановление, что принц Оранский может
разослать письма без своей подписи шерифам и другим чиновни¬
кам, для того чтобы они произвели выборы по прежним прави¬
лам и послали депутатов от городов и от рыцарей графств.
Новый парламент примирил все мпенпя и разрешил все за¬
труднения, провозгласив обоих супругов совместно королем
и королевой. Опи были коронованы со всей помпой традицион¬
ного церемониала, причем для них во всех подробностях повто¬
рили то, что было сделано ровно за 500 лет до этого при корона¬
ции Ричарда Львиное’Сердце. Эта революция 1688 г. ни в чем
не изменила внешнего облика и природы королевской власти
в Англии. При выполнении существенных актов королевской вла¬
сти, т. е. при одобрении пли отклонении законов, вотированных
парламентом, преемники Впльгельма III, как и оп сам, продол¬
жали пользоваться исключительно старым французским языком,
языком эпохи завоевания: le roy le veult (король соизволяет),
le roys'advisara (король подумает)Jeroy mercieses loyaulx subjeas,
et ainsi le veult (король благодарит своих лойяльяых подданных
и соизволяет...); эти формулы па языке, который уже четыре века
назад исчез по ту сторону пролива, видимо были сохранены теми,
кто еще продолжал пх произносить (в то время как кругом никто
их уже пе понимал) со специальной целью напоминать нации,
которой опи управляют, каковы источники их власти и основа¬
ния пх прав.
§ 3. О составе парламента
Вильгельм Завоеватель за время своего царствования не¬
сколько раз созывал собрания нормандцев, осевших в Англии.
Одни из этих собраний, которые можно назвать совещаниями
главного штаба, состояли исключительно из начальников ар¬
мии, завоевавшей страну, и йз местных епископов; па другие,
значительно более многочисленные, собирались все, кого завое¬
вания сделали собственниками больших и малых имений. Та¬
кого рода собрание происходило в Солсбери в 1086 г., после
составления знаменитого земельного реестра (Domesday-book),
который должен был служить формальным доказательством
прав новых владельцев земель. При преемниках Вильгельма
Завоевателя тоже существовало два вида национальных собра¬
ний или парламентов; следует заметить, что слово' парламент,
имевшее па французском языке в то время широкое значение,
употреблялось в самом неопределенном смысле, как название
всяких политических совещаний. Четыре раза в году во время
больших праздников большинство графов, баропов и прелатов
Англии отправлялись в королевскую резиденцию для торжс-
ственного богослужения и для того, чтобы вместе с королем
заняться развлечениями и делами. Кроме того если случалось
какое-нибудь крупное политическое событие — если нужно
было объявить войну, заключить договор иди если казна испы¬
тывала чрезвычайную нужду, — то король созывал парламент
из своих вассалов и подвластных ому людей. В важных с лу
чаях он стремился собрать у себя возможно больше людей,
для того чтобы решение, принятое сообща, казалось боям
внушительным тем, кто в нем не участвовал, и приобрело
в глазах всего королевства характер закона, одобренного боль¬
шинством людей, пользующихся политическими правами. Но
за исключением революционных эпох средний человек пе скло¬
нен отвлекаться от своих частных интересов и деятельно зани¬
маться интересами общественными. Люди боятся перемены места,
расходов, а участие в законодательной власти рассматривают
скорее как тягостный долг, чем как право, которое нужно тща¬
тельно оберегать, чтобы пе утратить его за давностью. Так было
и с людьми нормандской расы в Англии, когда они почувствовали
себя прочно Пановых местах и уже не боялись, что им придется
пуститься в обратный путь по морю и вернуть туземцам пх замки,
лены и земельные держания.
Перед наиболее богатыми, неред теми, которые осуществляли
в своих провинциях какую-нибудь военную или гражданскую
власть, перед теми, которые располагали и большой клнентелой,
в лице вассалов и держателей, открывался путь к почестям, п они
редко манкировали теми собраниями, па которых решались
серьезные политические вопросы. Поэтому в парламенте и при
дворе короля, как при периодических созывах, так и во время
чрезвычайных собрапий, можно было видеть много графов, ви¬
контов или баронов, но мало рыцарей: последние, унаследовав
небольшие родовые поместья, приобретенные их предками, вои¬
нами, участвовавшими в завоевании Англии, ни за что не желали
покидать своих имений, которые они старались всячески улуч¬
шить; они пе хотели тратить за один день, проведенный в компа¬
нии людей знатного происхождения, доходы целого года. Невоз¬
можность лично являться на большие советы заставила их с дав¬
них пор прибегнуть к приему, который сохранился до наших
дней,— к избранию уполномоченных, которых свободные земле¬
владельцы каждой провинции избирали под названием еры-
царей графств*, каковое название они носят и посейчас.
В течение нормапдекрго периода, когда нужно было собрать
новый парламент (а вообще полномочия парламентов длились
только в течение сессии), королевский канцлер отправлял лич¬
ные приглашения людям, занимавшим важные посты, и крупным
собственникам. Одновременно различным правителям провин¬
ций, которых на нормандском языке называли виконтами, а на
230

английском — шерифами, отдавалось распоряжение созвать всех
свободных собственников, которые не получили специального
приглашения. Созванные под председательством шерифа своего
графства, они выбирали известное количество представителей
в парламент для выполнения политических функций, от которых
сами должны были отказаться за недостатком средств. Эта раз¬
ница в порядке созыва членов парламента, в зависимости от
степени их богатства и их значения, с давних нор установила раз¬
личие между обеими категориями, хотя они заседали все вместе —
как те, кто являлся от собственного имени, так и те, кто голосо¬
вал по мандату общины свободных людей. Разница между знат-
пыми баронами и представителями общин (communauté du ba¬
ronnage), как тогда выражались, послужила осиованием для раз¬
деления па две палаты, которое трудно приурочить к определен¬
ной дате. Название палаты общин, или <общппы Англии», было
присвоено избираемой части большого национального совета.
Когда в этот совет были призваны буржуазные депутаты от горо¬
дов, то по способу созыва и по своему второстепенному положе¬
нию они оказались ближе к представителям мелких собственни¬
ков, чем к крупным сеньерам из провинций, к королевским чи¬
новникам и придворным. Может быть привычка присоединять
пх к рыцарям графств и привела к образованию двух отдель¬
ных палат, но возможно, что это разделение произошло бы и
в том случае, если бы английский парламент всегда состоял
только из земельных собственников; определеппо сказать это
сейчас нельзя, так как собцтня пошли не этим путем.
В истории избрания рыцарей графств имеется только один
интересный момент, а именно, что с того времени как смешение
рас выразилось в создании единого языка, привилегией голосо¬
вать при избрании представителей пользовались только владель¬
цы земель, с самого начала значившихся в документах как земли
свободные или занятые людьми нормандской расы. Что же ка¬
сается имений, которые были обязаны услугами или денежными
повинностями в отношении менора и уже этой своей обязанностью
свидетельствовали, что они принадлежат к числу земель, оста¬
вленных саксонскому населению при разделе, произведенном
после завоевания, то они не пользовались привилегией свобод¬
ных держаний (free holds), хотя часто превосходили их своими
размерами. Статуты XVI в. ограничили право участия в выборах,
допустив к пему только собственников свободных земель, прппо-
сящпх ежегодный доход не менее 40 шиллингов. Таким образом,
хотя вследствие смешения обеих рас в руки людей саксонского
происхождения неоднократно переходили имения, доставлявшие
их владельцам право голоса при выборах представителей графств,
все же эта часть состава палаты общин первоначально была нор¬
мандской.
181

Что касается другой пасти—представительства местечек я го¬
родов, — то иужио рбратиться к истории, для того чтобы уста¬
новить происхождение и понять природу Этого представительства
Английские города в эпоху завоевания нельзя было раздробить
н.1 целою участки, как это сделали с землями в сельских мест¬
ностях. Их население нельзя было ни разделить, ни ограбить,
как это сделали с сельским населением. Опп рассматривались
как неделимая собственность и в таком виде вошли в домен ко¬
роля или главных нормандских вождей. Купцы и ремесленники,
населявшие города, не были выброшены пз свопх скромных жи-
лйщ чужеземцами, так как жплпща эти пе вызывали их зависти.
Сначала их (омаподвергались ограблению и обыскам со стороны
недоверчиво настроенной тиранической власти, но потом они мог-
,1и спап. и них спокойно при условии уплаты обременительной
подати. Часто управляющий, поставленный королем илп сепье-
ром, который на нормандском языке назывался»мэром или бей¬
лифом, являлся в сопровождении отряда вооруженных людей
проверять магазпп торговца, чтобы удостовериться, сколько тот
может платить, и наложить па пего подушную подать соразмер¬
но его доходам. В этом новом состоянии зависимости положение
горожан изменилось, но не в такой мере» как положение сель¬
ских жителей, которых выгоняли из их жилищ, если таковые
оказывались обширными и хорошими, уже в виде милости допу¬
скали работать в качестве батраков на полях, которыми опи ра¬
нее владели; пх насильно прикрепляли к земле, уже не принад¬
лежавшей им, и заставляли во всем делить ее участь, так что их
продавали, передавали и завещали вместе с пей. Такой управляю¬
щий, называвшийся по-разному, пользовался дискреционной
властью в управлении городом,' который отдавался ему как бы
на откуп, а ппогда даже передавался в аренду. Так как завоева¬
ние отнюдь не имело целью заменить одну форму управления
другой, то бейлифы, поставленные завоевателями, не были
заинтересованы в разрушении муниципальных учреждений, объ¬
единений и союзов купцов и ремеслеппиков, которые на саксон¬
ском языке назывались гильдиями; опп стремились только со¬
гласовывать пх с новым порядком вещей. При этом они даже по¬
нимали, что для поддержания ценности городов па возмолшо
более высоком уровне (так выражались в старинных документах),
следует как можно меньше затрагивать обычаи и кутюмы жите¬
лей, лишь бы только в них пе было ничего, могущего поощрять
мятежный дух. Поэтому после завоевания английские города
частью сохраняли свои старые торговые корпорации п свои пери¬
одические собраппя в Guild-ПаН, или llusting, а также избра¬
ние «ольдерменов», илп городских старшин.
У английских горожан, которые являлись членами своего
рода небольших политических корпораций и были объединены
232

братскими узами с людьми той же расы, все порабощение своди¬
лось к обязательству платить большие налоги, которые произ¬
вольно устанавливались и сурово взимались. Поэтому крестьяне,
которых на нормандском языке называли вилланами (vilains,
natifs) и которые являлись потомками людей, согнанных завое¬
ванием с их земель, при первой возможности укрывались в горо¬
дах и местечках, чтобы там жить более сносно. Благодаря этому
короли и графы, владевшие городами, приобретали подданных
в ущерб сельским баронам. Издавались даже королевские эдикты,
поощрявшие эту эмиграцию крепостных, устанавливая срок дав¬
ности в один год, после которого сепьер не мог уже их пресле¬
довать. Во время великого восстания английских крестьян
в 1382 г.1 множество людей переселилось в города, чтобы уйти
от ярости своих господ. Тогда был издап закон, обязывавший му¬
ниципальные корпорации не принимать их и выдавать обратно.
Это был пе единственный случай, когда королевская власть,
хотя и неохотно (ибо рост городов увеличивал ее доходы), со¬
глашалась по требованию сепьеров-землевладельцев издавать
законы, направленные против стремления крестьянских сыно¬
вей устраиваться в городах. Ремесленникам было запрещено
принимать в качестве учеников детей, которые до 12-летпего
возраста занимались земледельческим трудом * .
Несмотря на эти уступки в пользу крупных помещиков, коро¬
ли, которые являлись самыми крупными собственниками местечек,
старались увеличить доходы от этой собственности и с этой целью
старались сделать жизнь для трудолюбивого населения все более
удобной. Опи доходили до того, что совершенно изымали некото¬
рые города из системы администрации, созданной после завоева¬
ния. Лондон, Бристоль, Ковентри, Линкольн получили право
управляться своими саксонскими чиновниками и избирать лю-
на Об ЮП которых лежало взимание налогов и суб¬
сидий и сдача их в королевское казначейство. Некоторые осво¬
божденные таким образом города, называвшиеся в старых за¬
конах «инкорпорированными городами», получили привилегию,
по которой их муниципальная юрисдикция распространялась
за пределы городских степ, так что в пх управлении оказывалась
некоторая земельная площадь, па которой уже пе имели власти
бальи и королевские чиновники. О городах, получивших эту
привилегию, самую значительную из всех привилегий, гово¬
рили, что они представляют собой самостоятельные графства,
а территорию, па которую распространялась таким образом му¬
ниципальная юрисдикция, называли «свободой». Судя по другим
1 Ошибка. «Великое восстание крестьян», известное под названием
восстания Уота ТаПлера, произошло в 1381 г. — Ред. ‘
* Статут Ричарда 11, 1382—1399.
283

актам, король раздавал города в вечную аренду его жителям
при условна ежегодной уплати ему местными магистратами под
их ответственностью некоторой фиксированной суммы. В других
местах он договаривался об уплате ему ежегодно известного на¬
лога, благодаря чему город освобождался от всяких домогательств
со стороны сборщиков. Наконец в некоторых местах заключался
еще более странный договор — двойная сделка с владельцем
замка, господствовавшего над городом, и с самим городом, для
того чтобы граждане могли распоряжаться замком и были сво¬
бодны от всяких опасений; по за это они должны были платить
определенную ренту королю и бывшему сеньеру этого места.
Одним словом, в зависимости от наличных интересов наблюдалось
бесконечное разнообразие в соглашениях. Но результат был по¬
всюду тот, что в городах возникали муниципальные корпорации,
гарантированные торжественным актом и хартиями, скреплен¬
ными королевской печатью. Но эти хартии неоднократно нару¬
шались, и если города аккуратно платили то, что с них причи¬
талось, то короли, которые были сильнее, пе стеснялись требо¬
вать больше, чем им полагалось по уговору. Под специальным
наименованием помощи, субсидии, доброхотных даяний (aides,
subsides, bénévolences) с городов, которые обязаны были платить
только ренту, установленную в договоре об пх освобождении,
драли семь шкур, как с крепостных в сельских местностях. Они
жаловались, и иногда их щадили, если оказывалось, что уже
миновала потребность в деньгах.
Когда в конце XIII в. были изданы королевские указы, вы¬
зывавшие к королю и парламентским баронам делегатов от глав¬
ных «освобожденных» городов, с тем, чтобы потребовать от них
денег, то великое отчаяние должно было овладеть этими людьми,
ежегодно платившими за свою муниципальную свободу, ибо они
не могли усмотреть в этом новшестве ничего кроме попытки ле¬
гализовать чрезвычайные поборы, которым они подвергались
вопреки хартиям, скрепленным клятвой. Если судить По жало¬
бам, встречающимся в документах того времени, то зарождение
этой части палаты общин, которая впоследствии так благородно
боролась за свободу Англии, вызвало именно такое впечатление.
Депутаты от городов и местечек, когда их вызывали к королю,
сеньорам и рыцарям, собравшимся в парламенте, являлись туда
не для того, чтобы дать свой совет по делам государства; счита¬
лось, что эти дела их пе касаются, и кроме того дела эти обсужда¬
лись на языке победителей, на котором они пе говорили. Их роль
была совершенно пассивна и сводилась к тому, что они давали за
всех своих доверителей согласие на новые налоги, которые от пих
требовали. При этом, когда с требованием субсидии одновремен¬
но обращались к рыцарям графств, то тс всегда давали меньшую
сумму, например одну пятнадцатую дохода своих доверителей,
2S4

тогда как горожане с душевным прискорбием давали одну деся¬
тую. Было бы извращением истории предполагать, что первые
выборы депутатов от английских местечек сопровождались той на¬
родной радостью, которую можно наблюдать теперь каждые семь
лет около «хестингсов» 1 в Лондоне. После того как ольдермены
и городской совет избирали то количество депутатов, которое
предписывалось по королевскому приказу, переданному через
шерифа, избранные депутаты давали залог в обеспечение того, что
опи предстанут перед королем и парламентом; это несомненно сви¬
детельствовало о малом желании с их стороны отправиться туда.
Приказ о выборах первоначально пе объявлялся всем местеч¬
кам. Коропа требовала явкп представителей от тех городов, от ко¬
торых она надеялась получить больше денег. Это было, правда,
средство более мягкое, чем открытое применение силы для полу¬
чения чрезвычайной контрибуции с торгового населения, но для
последнего оно было еще более страшным, ибо насилие есть явле¬
ние преходящее, тогда как учреждения имеют тенденцию приобре¬
тать постоянный характер. В течение некоторого времени местечки
созывались без всякого порядка, водипочку. Их депутаты, отно¬
сительно которых предполагалось, что опп облечены правом пре-
достаги 11. субсидии от своих городов, делал это, предваритель¬
но поторговавшись относительно суммы. В следующем году либо
призывали представителей от новых городов, либо же взимали
налоги на основании постановлений предыдущего года пли от¬
правляли комиссаров, чтобы на месте возобновить эти постано¬
вления. Постепенно созыв принял характер всеобщий и регуляр¬
ный. Начиная с последних лет XIV столетия в королевском пись¬
ме, приказывавшем избирать по два рыцаря от каждого графства,
имелось кроме того требование о посылке двух горожан от каждо¬
го местечка, «наиболее скромных и способных в торговых де¬
лах». Большим городам, несмотря па их нежелание, приходилось
откликаться на приглашение, но местечки пытались обходить
закон, указывая, что они слишком незначительны для того, что¬
бы нужно было советоваться с ними в парламенте, и слишком бед¬
ны для того, чтобы оправдать издержки, связанные с поездкой
депутатов туда и обратно. В первых приказах о выборах, отпра¬
вляемых шерифу, не назывались отдельные города его графства.
Этот чиновник мог по своему усмотрению вставить илп выки¬
нуть некоторые названия в перечне мест, которые он признавал
достаточно важными для того, чтобы быть представленными в пар¬
ламенте. Горожане не только пе жаловались на пренебрежитель¬
ное отношение к ним и на произвольное устранение их города,
ио, наоборот, благодарили за это, как за добрую услугу. Очень
частоте, о которыхоп вспоминал, после того как в течение пеко-
1 Хебтинп—платформа, с которой до 1872 г. объявлялись кандидаты
в парламент-—Ред>
285

торого времени пе ооращал на пих внимания, заявляли протест
против такого внимания и жаловались, что их «злонамеренно!
принуждают посылать людей в парламент.
Местечки, которые совсем не посылали депутатов, рассчиты¬
вали, что пх не будут оберемепять налогами. Но хотя в действи¬
тельности вся выгода от пепзбрапия представителей сводилась
у них к освобождению от расходов по поездке, тем не менее жи¬
тели местечек продолжали настойчиво пользоваться всяким слу¬
чаем, позволявшим им уклоняться от этого обязательства, свя¬
занного с бесполезными тратами. Но правительство устроилось
так, что опо не теряло от этого. Оно заставило платить все
местечки как если бы все изъявляли согласие на то, что было
принято депутатами от большинства местечек. Таким образом от
чрезвычайных субсидий не было спасения. Этим объясняются
также перерывы, которые, согласно английским официальным
актам, паблюдаются при посылке депутатов от местечек. Эти пе¬
рерывы, неоднократно повторявшиеся и довольно продолжитель¬
ные, были впоследствии использованы как аргумент для дока¬
зательства утраты избирательного права за истечением давности,
когда города, не имевшие представителей, пожелали избрать пх,
убедившись, что представительство может им принести некоторую
пользу. Та же самая власть, которая принуждала их к предста¬
вительству, противилась теперь тому, чтобы они его имели,
п в отношении некоторых городов такое положение сохранилось
по сие время1.
Депутаты от местечек, которые первоначально приглаша¬
лись только для того, 'чтобы дать свое согласие на налоги,
а затем удалиться, в то время как депутаты от территорий, пред¬
ставители нормандской расы, обсуждали со своими сеньорами
государственные дела, постепенно приобрели возможность участ¬
вовать в голосовании законов разного рода, благодаря своему
постоянному присутствию и в особенности благодаря прекраще¬
нию господства французского языка. С этого времени их голос
приобрел ценность для различных партий, которые управляли
или стремились к управлению. Короли пользовались у депута¬
тов-горожан бблыпим довернем, чем кто-либо, так как бурги
пх лучше знали, будучи обязапы своим существованием королев¬
ским хартиям, и так как опи сохраняли еще некоторую призна¬
тельность за привилегии, хотя последние часто нарушались.
Эта часть палаты общин нередко оказывала услуги королям в
постоянно возобновлявшемся споре между двумя силами — коро¬
левской властью и сеньорами. По соображениям совершенно ино¬
го рода, нежели те, которые первоначально понудили пх пригла¬
шать депутатов от моЬтечек, короли стали тогда пополнять палату
1 Т. в. до в Жирате и.н й реформы 1832 г.— Ред.
286

общин новыми депутатами. Опп предоставили многим городам,
еще не пользовавшимся этим правом, хартии инкорпорации и на¬
делили их всеми вольностями, иривилегнями и иммунитетами,
какими пользовались королевские местечки, а это давало им воз¬
можность быть представленными в парламенте. Множество со¬
вершенно незначительных местечек, не обладавших доходами
и не имевших почти никакого населения, были таким образом
обязаны посылать депутатов. В XVI в. короли часто прибегали
к этому приему. Местечки, находившиеся в их доменах и на пре¬
данность которых они могли положиться, были ими использо¬
ваны для того, чтобы обеспечить себе голоса, которые в то время
приобрели большое политическое значение.
Пример подал Генрих VII; Генрих VIII, подражая ему, уста¬
новил принцип, что королевская хартия может любому пункту
территории предоставить право назначать представителей в пар¬
ламент. Он предоставил это право двенадцати графствам и двена¬
дцати местечкам Уэлса, который незадолго перед тем был завоеван
и где подчинение королевской власти было более неограниченно,
нежели .в Англии. В своих домепах он создал двадцать местечек,
посылавших каждое по два депутата. Не довольствуясь этим, он
предоставил то же право нескольким мелким местечкам, которые
лишились его вследствие того, что долго им пе пользовались.
Эдуард VI и Мария создали двадцать пять новых парламентских
местечек, Елизавета — 31, Яков I и Карл I — 23.
Таково происхождение этой знаменитой палаты общий, ко¬
торая в XVII столетии столь энергично повела борьбу за свободу
против королевской власти. В эту эпоху самыми пылкими ее
членами были потомки тех самых горожан, которые за три сто¬
летия раньше рассматривали право быть представленными в пар¬
ламенте как тягостную обязанность. А король, которого они
свергли с престола, был преемником тех, которые обязали го¬
рода против пх воли посылать депутатов в парламент.
Поэтому допускают большую ошибку те, которые изолируют
какое-либо учреждение от великих современных ему событий и по¬
литического состояния страны и приписывают ему одинаковое
значение во всю эпоху его существования. Название парламент»
господствует на протяжении всей истории Англии — от норманд¬
ского завоевания до наших дней. Но под этим неизменным, оди¬
наковым названием скрываются вещи совершенно разные. Тот,
кто хочет быть историком, должен проникать в сущность вещей
и даже вскрывать их действительное разнообразие, таящееся
под покровом одинаковой терминологии. В особенности надо
опасаться абстракции и необходимо отделять политические учре¬
ждения от тех обстоятельств, которые сопровождали их во все
времена, от той среды, в которой они, так сказать, плавали и ко¬
торая окрасила их в свой цвет. Парламенты баронов и рыцарей,
237

которые заседали г. полном вооружении во времена, следовавшие
за завоеванием; парламенты, вотировавшие субсидии в XV
и XVI вв., и революционный парламент 1640 г. не имеют между
собой ничего общего, кроме пазванпя. Мы совершенно пе уясним
себе их природы, если не вникнем глубже в ту эпоху, к которой
опи принадлежали, если, одним словом, мы не сумеем более точ¬
но различить в истории Англии со времени завоевания три вели¬
ких периода: нормандскую эпоху до смешения рас, закончившую¬
ся при Генрихе VII; эпоху королевского управления, начиная
с Генриха VII и до Карла I; и наконец эпоху социальных реформ,
которая начинается с 1640 г.
§ 4. О порядке избрания представителей от городов и местечек
У городов, имевших представительство с давних времен и для
которых эта давность служила правовым основанием, число пред¬
ставителей никогда нс устанавливалось пропорционально насе¬
лению. Самая мысль соразмерить число представителей с насе¬
лением местностей, которые их посылают, мысль, представляю¬
щаяся столь естественной нашему современному пониманию
природы и цели национального представительства, не возникала
ни у королей, которые впервые созывали депутатов от англий¬
ских городов, ни у жителей этих городов. В первое время депу¬
таты, собственно говоря, играли только роль дипломатических
агентов, которым поручались переговоры; по финансовым вопро¬
сам число пх не пмело никакого «значения для обеих договариваю¬
щихся сторон, и если у какой-либо стороны и могла существовать
тенденция требовать более значительного количества представи¬
телей, то именно у королей скорее, чем у городов, которые сильно
жаловались на причиняемые нм издержки. Это настроение изме¬
нилось только в сравнительно недавнее время, когда внутри об¬
щества, образовавшегося от смешения двух рас, возникли теории
о правах граждан и источниках правительственной власти. Ес¬
ли в течение нескольких веков города в очень малой степени
добивались права посылать представителен, если редко встреча¬
лись те, кто добивался права быть избранным в качестве предста¬
вителя, то так же мало ценилось и право участвовать в выборах.
Каким бы способом муниципальная администрация ни избирала
тех, кто должен был отстаивать интересы местечка перед королем
и сепьерами, собранными в парламент, считалось, что она всегда
поступит правильно и поручит эту миссию папболее подходящим
людям, так как опа является самым лучшим судьей в этом деле.
К тому асе этих людей избирали отнюдь пе для обсуасдеипя вопро¬
сов высокой политики; они отправлялись не для того, чтобы пред¬
ставлять какое-нибудь мнение: все разногласия могли сводиться
только к вопросу о том, платить больше илп меньше.
288

Муниципальная администрация,, которую называли корпо¬
рацией, могла таким образом почти повсюду избирать депутатов
по своему усмотрению. Там, где муниципалитет был более мно-
гочпслепеп, избирателей было больше. Иногда избиратели, ко¬
торым поручалось избирать муниципальных должностных лиц.
избирали также и депутатов. В последнем случае имелось однако
весьма ограниченное число активных граждан. Дело в том, что
в этих маленьких обществах, которые пе вели независимого су¬
ществования и в которых общественный пптерес пе мог вызы¬
вать сомнений, почти всегда единственным правилом внутренней
политики было доверие, не лишенное некоторого легкомыслия.
Наиболее богатые горожане, старожилы, люди, обладающие
известным положением, почти всегда пользовались привилегией
па выборах, пе встречая оппозиции и зависти. Когда представи¬
тельство от местечек приобрело совершенно другое значение, ког¬
да для страны уже стало не безразличным, чтобы выбирал своих
уполномоченных даже самый маленький город, одним словом,
когда самый принцип делегирования в корне изменился,то стали
требовать соответствующего изменения -и в системе выборов.
Но власть стала на защиту старых обычаев п нашла поддержку
в привычке, той тиранической спле, которая часто говорит гром¬
че, чем интерес. Те, кому граждане по легкомыслию предоставля¬
ли право выбирать, стали единственными избирателями уже на ос¬
новании привилегии, исключавшей других. Там, где избрание
было предоставлено нескольким должностным лицам города,
эта привилегия, неизменно передававшаяся от одного к другому,
была прикреплена к определенной должности, к определенному
классу жителей, причем все прочие исключались; по, что самое
замечательное, опа могла быть прикреплена к определенному
месту, к определенной частп города, к определенным домам, где
жили прежние представители. Политическое право перестал»»
принадлежать людям, оно, так сказать, покоилось в старых ме¬
стах, часто в развалинах, которые обладали способностью содб-
щать это право пх собственникам. Иногда, когда поток цивили¬
зации пли перемена в .привычках меняли располои4епие города,
привилегия назначать представителей в парламент оказывалась
за пределами новых городских стен и была закреплепа-за извест¬
ными земельными площадями, покрытыми грудами развалин
от старых зданий и разделенными па Столько участков, сколько
представителей имел старый город. Важные персоны и богатые
люди покупали э¥и земли вместе/; находившимися па них жал¬
кими лачугами, и они уже назначали депутата от имени города
я располагали его голосом в парламенте.
Хотя избрание депутатов от английских городов небольшим
количеством избирателей и носпт характер злоупотребления
ввиду стараний, которые правительство прилагает к сохранению
19 Тмрра. Избранны* оо*ии*ваа	289

этого порядка пещей, но самый порядок этот восходит к началь¬
ным временам представительства местечек в парламенте. В то
время очень немногпе города ценили право посылать депутатов,
избранных всеми гражданами или большинством их. В давние
времена общему правилу не следовали пожалуй только большие
морские города, наиболее близко расположенные к берегам Фран¬
ции, которые еще и ио сне время носят французское название
Cinque-Ports — -Пять портов», — данное им нормандцами. Но
эта особенность объясняется ролью означенных городов после
завоевания. Гастингс, Дувр, Сандвич, Хайт и Зифорд были ме¬
стом высадки и прохода нормандских полчищ, которые после 'пер-
вопусраження одно за другим двинулась в Англию. Эти города
являлись для них провиантскими складами и наблюдательными
пунктами на пути между их собственным отечеством и только что
завоеванной страной. Так как эти города были первыми заняты
цри нашествии, то по всей вероятности население их было в зна¬
чительной степени обновлено солдатами, ремесленниками и куп¬
цами, которые явились с другого берега пролива. Это население,
принадлежавшее к расе победителей, нельзя было унизить до
такой степени, как саксонское население других городов. Оно
было приравнено но состоянию и привилегиям к наиболее мно¬
гочисленному классу новых собственников. Когда собирался
большой совет людей нормандского происхождения, то туда при¬
глашали и население этих городов не только для того, чтобы
давать согласие па налоги, но также для обсуждения дел; не
только дтя того, чтобы платить, но также для того, чтобы обме¬
ниваться мнениями. Не будучи р состоянии отправляться туда
в полном составе, жители городов посылали туда депутатов,
избранных с соблюдением всех формальностей, полагающихся
для общего собрания, формальностей, которые люди всегда со¬
блюдали, когда дело шло о назначении подлинных представи¬
телей их волн. Эгн представители носили название, присвоен*
цое йсем л првнадасжавшим к нации победителей. Их на¬
зывали ио-н^рмандскп^.баронами-Пяти портов*, и это название,
пережиток завоевания, они продолжают носить и по сие время.
Население «Пяти портов» первоначально занимало даже более
высокое положение, чем горожане Лондона. Последним, для того
чтобы избавиться от рабства, тяготевшего над всеми жителями
завоеванных городов, т. е. для того, чтобы оставаться собствен¬
никами своего имущества и иметь право передавать его по наслед¬
ству своим сыновьям, потребовалось, чтобы Вильгельм Завоева¬
тель восстановил их в правах, уничтоженных завоеванием. Но
для «Пяти портов* до сих пор не розыскали никакого акта об
освобождении. Великая хартия устанавливает их право наряду
с правами баронов, и все акты, определяющие положение сво¬
бодных людей в Англии, упоминают об этой изначальной свободе,
290

которая всегда тщательно соблюдалась, так как черпала свое
основание пе в какой-либо уступке или отступлении от общих
правил. Привилегированное положение этих пяти портов было
распространено еще на два пункта, Уипчельси и Ромпей, а впо¬
следствии на город Рей, причем, однако, несмотря па увеличение
числа городов, за ними нопрежнему осталось старое общее па-
звание «Пяти портов». По эти города, находившиеся в привиле¬
гированном положении в нормандский период, потом постепенно
утратили свое значение, когда смешение обеих рас и успехи ан¬
глийской промышленности подняли значение других местечек;
их жители в массе своей лишились баронского титула, который,
так сказать, стал монополией меньшинства земельных собствен¬
ников. В течение долгого периода, когда торговля подвергалась
запрету,эти морские города заселялись офицерами и таможенными
чиновниками, а представители, которых они посылали в парла¬
мент, почти всегда поддерживали министерство.
Эта история английских городов уясняет, чтб должно было
предпринимать королевское правительство, когда оно хотело
обеспечить себе представительство того пли иного местечка. Оно
под различными предлогами отменяло старые хартии корпора¬
ции и давало взамен новые, по которым избирательное право рас¬
пределялось так, как это наиболее соответствовало видам пра¬
вительства. Некоторые короли систематически занимались таким
пересмотром хартий. Яков I и в особенности Карл II прила¬
гали много усилия к тому, чтобы во всей Англии передать
в руки своих креатур избрание муниципальных властей и пар¬
ламентских представителей от городов. Последний одним уда¬
ром поставил под вопрос законность существовавшей с незапа¬
мятных времен организации большинства городов и местечек. Оп
ал их пре иь в суд законные основания, по которым
они пользовались своим правом. Таким образом 200 городов были
лишены привилегии, освященной веками, и были вынуждены
на будущее время зависеть от решения короля. В этой попытке
реформы не забыли и о Лондоне. При помощи интриги пытались
склонить муниципальный совет на выдачу хартий, причем так,
чтобы это было сделано по желанию самого города. Члены лон¬
донского совета оказались непоколебимыми, п пришлось возбу¬
дить процесс перед судом королевской скамьи. Городской совет
был обвинен в том, что ou подписал петицию, призывавшую к воз-
мущепию, причем утверждали, что тем самым весь город нарушил
условия, с которыми были связаны его избирательные права.
Для большей уверенности в решении по этому делу сменили
несколько судей, п город Лондон был осужден. Эта мера, не дав¬
шая исчерпывающих и длительных результатов, имела целью
установить во всей Англии единообразный порядок избрания
членов палаты общин. С пор английское правительство об
19»	291
этом оолыпе не думало, и теперь это является одним из пунктов,
в .котором опо ведет особенно упорную борьбу с оппозицией.
С этим проектом реформы связаны и все другие реформы, которые
обе революции — 1640 и 1688 гг.—повидимому оставили в наслед¬
ство третьей революции, более основательной, или, как говорят
теперь в Англии, более радикальной. Долго ли заставит опа себя
теперь ждать после того, как неудачные результаты французской
революции отодвинули ее быть может на полвека? Эго сегодня
невозможно предсказать, точно так же как нельзя пе видеть
причин, которые делают эту революцию неизбежной Ч
1 Следует напомнить, что это было написано за» несколько лет до ми*
нистерства лорда Грея и парламентской реформы 1832 г.—Ред,

2. О ХАРАКТЕРЕ В1X1 ИК ИХ ЛЮДЕЙ РЕВОЛЮЦИИ
1640 ГОДА
По иоводу «Истории Кромвеля» г-на Вильм ев а
( VUlemaint Histoire de Cromwell)
Под заглавием «История Кромвеля» г. Вильмеп написал пол¬
ную историю революции в Англии, начиная с йервых конфликтов
между общественным мнением и королем Карлом I и до возвра-
щепия Карла II. Кромвель выступает на этой большой сцене сре¬
ди целого ряда других лиц. Автор не мог вывести его одного,
и если Кромвель не производит впечатления фигуры, доминирую¬
щей над всеми окружающими, то это уже вина обстоятельств,
а не его собственная. Для ^искреннего и справедливого историка
Кромвель отнюдь не является героем своей собственной истории.
У Кромвеля есть соперник, судьба которого в счастье и в несчастье
сильнее волнует читателя, нежели выигранные сражения, ловкие
выверты или решительные действия. Этим соперникам является
свобода,—свобода, которая уже. жила полной жизнью в сердцах
энергичных людей, когда Кромвель еще ничего собою не пред¬
ставлял; свобода, которая величественнее, нежели Кромвель во
всем его величии, даже тогда, когда он побеждает ее и она на¬
ходится прп последнем издыхании.
Критики изливали поэтические жалобы по поводу того, что
‘величественная фигура» (так опи называют Кромвеля) недоста¬
точно часто появляется на страницах этой книги. Для того чтобы
такое замечание представляло какую-ппбудь ценность, необхо¬
димо было бы в точности указать страницы, на которых Кромвель
должен был появляться и пе появлялся, попросту говоря, нужно
было бы продемонстрировать публике искажение фактов или упу¬
щение каких-нибудь обстоятельств. Без этого упрек, обращенный
по адресу историка, лишен всякого значения и невидимому де¬
лается только ради того, чтобы оправдать легкомысленно пущен¬
ное помпезное выражение «величественная фигура», что является
оскорблением для революции 1640 г. и других революций, кои
постигла такая же участь.
293

Пожалуй пе существует страны, где так мало знали бы фак¬
тическую сторону истории Кромвеля, как во Франции, и вместе
с тем нет страны, где с большей решительностью утверждали бы,
что Кромвель велик. Требуется лишь небольшое напряжение
памяти, для того чтобы выяснить, откуда взялось такое мнение,
и установить, что опо является частицей традиций, сложившихся
еще при старом режиме. В то самое время, когда англичанин
Сидней изо дня в день называл Кромвеля тираном и действовал
в соответствии с этим проклятпсм, которое оп пе уставал повто¬
рять 1, в это самое время французской министр Мазарини при¬
ветствовал Кромвеля как гения своего века, а французский ко¬
роль Людовик XIV обнажал голову, беседуя с его послами ’.
Вот те безусловно внушительные мнеппя, под влиянием которых
создалось и паше. Мнение, которое высказывал Сидней, стушева¬
лось перед этими великими авторитетами. II действительно, какое
значение имеет «бунтарь» по сравнению с двумя «государствен¬
ными людьми»? Какое зпачение может иметь мненпе человека, су¬
мевшего только умереть за свободу, по сравнению с мпеппем лю¬
дей, сумевших благополучно и долго управлять государством?
Правда, за правильность суждения Сиднея о Кромвеле порукой
служит совесть английского парода, нашедшая себе выражение в
десяти годах беспрерывных восстаний. Ио у Людовика XIV и Ма¬
зарини тоже есть свои поручители: шведская королева Христина,
которая восторгалась Кромвелем за то, что он разогнал парла¬
мент •; португальский король, который пежпо называл его своим
братом 4; испанский король, который убеждал его провозгласить
себя королем и предлагал для этого свою помощь •; принц Коп¬
ти, который отзывался о сыпе Кромвеля Ричарде, как< о самом
презренном человеке, за то, что оп пе сумел быть чем-нибудь
иным, кроме как гражданином •.
Не будет парадоксом, если мы скажем, что престиж, которым
пользуется имя Кромвеля у людей, знающих его только по име¬
ни, создай людьми, стоявшими у власти, и писателями, писав¬
шими па потребу этой власти. Кларендон, находившийся в те¬
чение всей революции в изгнании за пределами Англии и вернув¬
шийся обратно с Карлом II, восхищался уничтожением свободы,
угнетенным состоянием умов, легкостью, с которой все повино¬
вались, огромными размерами налогов и армии. С этой точки
зрения оп в конце книги, паписаппой для короля, прославляет
великие дела, совершеппые узурпатором. Поэт Коули, который
1 «Histoire de Cromwell», v. 11, p. 239.
1 Ibid., p. 294.
* Ibid., p. 406.
* Ibid., p. 410.
* Ibid., p. 5.
• Ibid., p. 357.
294

присутствовал при возникновении этих великих событий и кото¬
рый сам принимал в них участие, настроен пе так радостно, как'
лорд Кларендон; когда оп говорите протекторе, из-под его пера
выливаются только следующие слова, проникнутые мрачной энер¬
гией: «Этот человек смеялся над нашими страданиями . Имя
этого героя Мазарпни пользовалось большим успехом при
дворах и весьма малым у наций. Мы в ту пору еще пе былп сво¬
бодной нацией, но голландский народ был ею, и в книгах того
времени можно прочесть, чтд думали и как отзывались» Голлан¬
дии о разрушителе английской свободы. В настоящее время
мы — пация. Это не дает, разумеется, основания верить тому,
чему верили нациц, но это дает основание серьезно ознакомиться
с книгой, самостоятельно продумать ее п сбросить с себя иго вос-
хпщепий Людовика XIV и анафем принца Копти.
Мы любим свободу, мы стремимся к пей. а имена тех, кто ее
любил и добивался, столь же незнакомы, нам, как если бы эти
люди совершеппо пе существовали. Многим ли из нас известны
имена Лэдлоу, Гаррисона, Вэна, Хаслернга и даже великого Сид¬
нея? Французу трудно даже выговорить эти иностранные имена, во
паши дети научаются лепетать имя протектора Кромвеля. Галл 1
правильно сказал: «горе побежденным!». Общественное мнепие
часто пзмепяет делу самого общества. Перед лицом победителя
революции, когда поле битвы уже расчищено, когда победитель
оказывается единственным человеком, который стоит па виду
у всех, воспоминание об этом великом поражении очень скоро
сводится в нашем4представлении к нескольким обманутым наде¬
ждам, к нескольким опровергнутым убеждениям, к нескольким
рассеявши,мвя химерам. Паш интерес, который всегда стремится
ухватиться за что-нибудь осязательное, без труда отказывается
от этих метафизических объектов п,пе находя себе другойнпщи,
обращается к судьбе победителя, к судьбе нашего общего врага.
Мы радуемся его радостью, мы присоединяем наш голос к при¬
ветственным кликам, которые провозглашает наше ничтожество;
таково роковое увлечение человеческих чувств, и французы пспы-
тали это на собственном примере.
Но знайте, что эти надежды пли, если хотите, эти химериче¬
ские мечты о свободе, которые вызывают в нас так мало участия,
отнюдь пе являются пустой абстракцией. Они укоренились в серд¬
цах людей, они свили себе там прочное гнездо, они могли бы пре¬
кратить свое существование только, если бы эти сердца переста-
лп бпться. Вот чего мы пе должны никогда забывать.
Заслуга г. Впльмена заключается в том, что оп был более спра-
ведлив, нежели слепая судьба, и поднял тех, кого опа повергла
1 Бренн, вождь сенонских галлов, взявший и разграбивший Рим п
390 г. до н. а. — Ред.
295

в прах. Историк победителя, он стал другом побежденных. Оп
показал нам наряду с грустной картиной поражений, понесенных
свободой, разнообразные формы ее борьбы п тех доблестных лю¬
дей, которые ее защищали. Твердость и несчастия патриотов,
энергичные протесты городов, сопротивление простого купца,
никому неведомые страдания писателя занимают большое место
па страницах его книги. Оп отнюдь не забыл отметить людей
выдающегося характера и рискованные начинания тех, которые
возмущались, видя гибель английской свободы, после того как
ради нее было пролито столько крови. Те, кто критиковали его
сочинения, пе обратили достаточного внимания на эти старания,
которые главным образом и дают право на уважение публики.
Среди мпогпх удачных характеристик обратила па себя внима¬
ние невидимому только одна, — характеристика адмирала Блека.
Может быть потому, что Блек командовал и одерживал победы
и пускал ко дну голландские корабли Моют быть потому, что
оп повторял своим морякам, что «им отнюдь пе следует вмеши-
мться в то, что происходит в Лондоне, и что они должен все
внимание сосредоточить па иностранцах?»1. Действительно ли
является настоящим государственным деятелем генерал, выигры¬
вающий сражения и паделеппый бесстрастием, которое позволяет
восхвалять деспотизм повелителя во имя славы родины? Мы этого
не думаем, и горе Франции, если опа еще продолжает так думать.
Почему не обратили рапыпо внимание на такую фигуру, как-
Бредшоу, который, сейчас ясе после разгона парламента Кром¬
велем, сказал ему прямо в лицо: «Парламент не распущен; знай¬
те, что под небом пет власти, кроме его собственной, которая име¬
ла бы право распустить его» а. А Лэдлоу сказал сыпу.Кромвеля:
< Я пепавидел бы моего собственного отца, если бы он оказался
на месте вашего отца»3. Когда Кромвель пригрозил отправить
его в Тоуэр, оп спокойно заявил, что пе признает ?а пим права
отдавать приказ об аресте и добавил: «Мировой судья мог бы это
сделать, потому что оп уполномочен законом, а вы пе уполномо¬
чены» 4. Оп счел для себя невозможны)! оставаться на своем
посту, после того как свобода потерпела поражение, а па баналь¬
ное возражение, что, отказываясь от своего поста, оп лишается
возможности приносить пользу, он ответил: «Помогать узурпа¬
ции Кромцеля есть зло. и я пе желаю делать зло, хотя бы от пего
и проистекало некоторое добро» 5. Пли возьмем например Гар¬
рисона, который «желал быть бедным и преследуемым в и который
1 «Histoire de Cromwell», II, p. 207.
» Ibid., v. I, p. 387.
• Ibid., v. II, p. 67.
♦ Ibid., p. 152.
» Ib d , p. 27.
• Ibid., p. 157.
296

без робости и жалоб стойко выдерживал ненависть Кромвеля»1;
или Гетчинсона, который, когда Крбмвель настаивал, чтобы он
принял предложенный ему пост и всякие милости, ответил: «Я не
желаю обогащаться, служа делу порабощения моей страны»2;
или полковника Рича, который, будучи вызван в государственный
совет Кромвеля, упорно отказывался дать присягу, что оц'пичего
не предпримет против его личности или его власти3; плиСиДпей,
непоколебимый при Кромвеле, такой же, каким оп был при Кар¬
ле 14; или этот Лильберн, изуродованный по распоряжению ко¬
роля Карла I за то, что оп осмелился писать, и который, невзирая
на это, дерзал писать при Кромвеле. Тирания не забыла его:
«он умер в тюрьме, этот мученик свободы при всех правитель¬
ствах, а те, кто не понимает, как можно сопротивляться более
овшому, называли его фантазером и сумасшедшим», — кра¬
сноречиво повествует г. Вильмен.
Все эти люди и многие другие, которых можно было бы пере¬
числить, сидели при Кромвеле в темнице, и те из них, которые
сумели пережить страдания тюремного заключения и которым
не удалось во-время бежать за границу, залили своей кровью
эшафоты при Карле II.
Вот те, кому на долю выпали несчастья. Хотите знать, что
собой представлял рядом с ними тот, кому счастье улыбалось
и которого теперь, видимо, желают венчать славой? Достаточно
проследить его действия и передать некоторые из его слов, я тог¬
да видно будет, кто заслуживает предпочтения.
Уже в 1644 г. Кромвель, простой офицер, стремился повре¬
дить свободе, вызвав с этой целью недоразумения между англи¬
чанами и шотландцами, явившимися на помощь англичанам
против притязаний Карла I. В 1645 г. оп был генерая-лейтепан-
том; образовались клубы вооруженных граждан для охраны
собственпостп от разграбления, неизбежного при войне. Кром¬
вель в нескольких местах рассеял их, а когда он натолкнулся на
сопротивление, он велел своим солдатам расстреливать граждан.
В 1648 г., когда парламент, видя, что военные действия пришли
к концу и король взят в плен, пожелал распустить армию, Кром¬
вель открыто старался вызвать возмущение в войсках. Он стре¬
мился подкупить офицеров и заявлял им, что служить парламен¬
ту —презренное дело, и что следует лучше быть на жалованья у ге¬
нерала; он, нарушая всякие приличия, говорил, что депутЬты не
угомонятся до тех пор, пока армия пе падерет им ушей. В 1647 г.
Кромвель захватил короля Карла I, взятого в плеп англичанами,
и вел с ним переговоры, изъявляя готовность за деньги оказать
1 Ibid., р. 23.
* Ibid., р. 319.
* Ibid., р. 62.
* Ibid , v. II, р. 48.
297

ему поддержку своей армией против англичан. Оп обещал «про¬
извести чистку» палаты общин и дать ей такую организацию, ка¬
кая соответствует интересам его величества.
В 1648 г., когда молодые лондонские граждане явились к две¬
рям палаты общин, чтобы представить петиции против военной
власти и потребовать, чтобы палата от имени нации заключила
дого’вор с Карлом I, Кромвель, во главе своих драгун, гнался
за пнми по улицам и кричал солдатам, чтобы те пе щадили пи
женщин, пи детей. В том же году, раздражеппый тем, что король
вел переговоры с шотландскими делегатами, оп возбудил протии
пего армию, изгнав всех сколько-нибудь энергичных людей из
палаты общин, а остальных приведя в покорность при помощи
террора; он послал па основании распоряжения парламента па
эшафот человека, с которым оп вел переговоры, направленные
против того же парламента.
В 1649 г. оп велел зарубит!, саблями и расстрел ять солдат
своей армии, которые, вспомпив, что они боролись ради свободы,
потребовали таковой от имени Англии. В 1650 г. оп воевал в
Ирландии так, как воевали во времена варварства, и предавал
смерти сдававшиеся ему гарнизоны. Завладев страной, он
загнал все население в пустынную провинцию, где земля пе об¬
рабатывалась; там опп должны были жить под угрозой смертной
казни, а остальные земли оп поделил между своими солдатами.
В 1650 г. оп домры стать королем. «Ваше памерени ', —
ответили те, кому оп открыл его, — противоречит желаниям
нации, против вас будут девять человек из десяти». «Пусть
так, — сказал Кромвель, — по если я разоружу девять первых
и дам меч в руки десятому, то разве этого пе будет достаточной
В 1654 г, лондонский Тоуэр был битком набит республиканскими
пленниками. В 1655 г., когда разбиралось дело, в котором Кром¬
вель был заинтересован, он велел назначить присяжных засе¬
дателей по своему особому распоряжению. Один пз судей
опротестовал такой незаконный состав присяжных, по про¬
тектор осыпал смелого человека упреками, причем у него
вырвались следующие слова: «Вы не годитесь быть судьей».
В 1656 г. он угрожал избирателям, если опп вздумают
голосовать за людей, которые ему не преданы. Он пять раз во¬
оруженной силой разгонял народных представителей, в первый
раз посадил в тюрьму 11 депутатов, потом 39, потом всех старых
патриотов, которые пе желали мириться с его тиранией, и офице¬
ров, которые раньше служили парламенту, а теперь внушали
ему подозрение своей бездеятельностью.
Оп безжалостно попирал обе основные гарантии обществен¬
ной жизни — свободу мысли и справедливость судебных приго¬
воров. Оп пе внимал жалобам друзей отечества, которые, когда
он делал первые шаги па поприще власти, кричали ему устами
298

Мильтона: «Уважай надежду отечества, относись с уважением
к присутствию и рапам столь отважных людей, которые боролись
вместе с тобой за свободу, относись с уважением к мнению дру¬
гих народов и к тому высокому представлению, которое они соз¬
дают себе об этой республике, столь славно нами воздвигнутой*.
По те, кого оп преследовал, сохраняли спокойствие среди своих
злоключений, а оп обнаруживал беспокойство, словно чувствовал,
что приговорен к смертной казни велением гуманности, обяза¬
тельным для всех людей, и каждую минуту оп ожидал палача.
Его мать не могла без дрожи и без упоминания его имени слышат!,
выстрелы, звук огнестрельного оружия, а оп сам никогда пе вы¬
ходил иначе, как спрятав оружие под одежду.
В следующей статье мы рассмотрим общий характер партий
в английской революции, подобно тому как мы только что рас¬
смотрели характер отдельных личностей. Сочинение г. Впльмена
представляется пам заслуживающим внимания и в этом отно¬
шении.

3. О ХАРАКТЕРЕ ВЕЛИКИХ ЛЮДЕЙ РЕВОЛЮЦИИ
1640 г.
(Продолжение)
Характер политических партий. Деисты. Пресвитериане.
Пндепеиденты. Роялисты. Военные. Народ
В чем заключалось дарование Кромвеля? В чем заключались
ошибки Карла I ? Каким образом один приобрел власть, кйким
образом другой потерял ее? Чем объясняется успех первого:
лицемерием или фанатизмом? Что погубило второго: слишком
грубые насильственные приемы или неосторожное применение
хитрости? Вот вопросы, которые часто выдвигают как основные
в истории английской революции. Разработка всех этих про¬
блем несомненно способна дать цепные указания относительно
того, каким образом можно стать деспотом и как молено сохра¬
нить деспотическую власть. Но трудно сказать, какую пользу
могут извлечь отсюда люди, желающие только жить в мире с дру¬
гими и с самими собой. Да и вообще в английской революции
дело идет совсем не о Карле Стюарте и пе об Оливере Кромвеле,
а об английском народе и о свободе.
«Несчастья королей», «гениальность основателей империи»—
вот слова, которые больше всего еще способны вызывать у нас жа¬
лость или удивление. Мы готовы признать, что несчастья короля
для королей боЛее чувствительны, чем несчастья какого-нибудь
другого человека, и само собой понятно, что в глазах придвор¬
ной клики Цезаря его гений, который обеспечивал им сытый по¬
кой, пе знает себе равного. Но у пас, граждан и детей граждан,
что может определять степень нашего интереса и нашего энту¬
зиазма, если нс величие несчастий и моральное значение поступ¬
ков? Какое значение имеют личные несчастья Карла Стюарта
по сравнению с коллективными бедствиями английского парода?
Какое значение имеет лукавство Кромвеля по сравнению с вели¬
кой идеей свободы? Король погиб; но сколько народа погпбло за
другое дело! Целые семьи патриотов дорого заплатили за одну
зоо

только надежду. Король умер, но народ, который пе мог умереть,
был вынужден видеть, как ок сам становится орудием своего пора¬
бощения. Он видел, как знамена отечества втаптываются в грязь
предателями и как слово «свобода» в виде издевательства начер¬
тано на саблях его победителей.
Мы должны сказать, что господин Вильмен отнюдь не игно¬
рировал существования английского народа как главной дей¬
ствующей силы и главного объекта английской революции. Народ
этот долгое время стонал под ярмом правительства, которое суще¬
ствовало за его счет, по пе для него. Он умолял об облегчении
своей участи и в ответ получал только угрозы; он стал делать
усилия, которые карались как преступления. В 1640 г., сильный
своим долго сдерживаемым негодованием, он наконец поднялся,
взглянул свопм победителям прямо в лицо и предложил им, как
равный равным, вместо враждебных действий, порождающих
гнет, соглашение, осповаппое на разуме и справедливости. Его
выпроводили ни с чем, обманули, и тогда он прибег к оружию,
как к крайнему средству для разрешения спора. Началась война,
jï свобода победила. Глава государства был взят в плен. Тогда
оп стал более сговорчив, и победители начали вырабатывать
с ним условия мира. Таков первый период английской революции.
Но пока тянулась война, свобода оказалась забитой как раз
теми, кто за нее сражался. Эти люди захотели сохранить за со¬
бой оружие и заставить граждан повиноваться им. Это вызвало
возмущение, и в ответ они пе нашли ничего другого, как предло¬
жить свою помощь врагу, п стали договариваться с королем
о том, чтобы загладить его поражение и вернуть ему власть,
при условии, если он ее разделите ними. Пререкания, вызванные
этим заговором, заполняют второй период революции. Армия
желала продать себя за дорогую цену, король хотел купить ее
подешевле. Втихомолку король пытался заключить, другие
союзы. Но ou был слаб, а армия была сильна; армия решила
наказать его и, взяв целиком па себя задачу уничтожить наро¬
ждающуюся свободу, она, ради своего успеха, пожертвовала
жизнью того, с кем собиралась заключить союз.
С этого времени армия правила так, как раньше правил двор.
При ее правлении по всегда был одинаков простор для распущен¬
ности солдат и для деспотизма вождей. Но гнет, тяготевший над
гражданами, был всегда однообразен и постоянен; таков был тре¬
тий период.
Четвертый период начался со смерти генерала Кромвеля и пре¬
жде всего запечатлен расколом в его армии. В пароде возрождает¬
ся дух свободы, но армия, видя это угрожающее возрождение,
возвращается к старому проекту образования лиги с роялиста¬
ми; одному из ее начальников выпала па долю честь осуществить
такое «оглашение, н вместе с тем чувство чести позволило ему
301
включить в договор только самого сеоя и продать своих товари¬
щей по оружию, так же, как оп продавал парод. Вот факты, ко¬
торые в последовательной связи заполняют 20 лет английской
революции — от 1640 г. до 29 мая 1660 г., когда на сцену высту¬
пает Карл II.
В рамке этих событий действовали различные партии, кото¬
рых история не смешивает друг с другом: деисты, пресвитериане,
ипдепепденты, роялисты, военные и наконец парод — партия,
состоявшая из простого люда всех прочих партий и представ¬
лявшая собой нечто вроде общего центра, где они все сходятся
и где все опи слабее всего проявляют оттенки, отличающие их
друг ОТ друга.
Секта деистов была наиболее малочисленной, наиболее рацио¬
налистической и отнюдь пе менее энергичной, чем другие. В своих
рядах она имела Сиднея. Ее представление о свободе было воз¬
вышенно п шпрокообъемлюищ. Свобода представлялась ей одно¬
временно простой и всеобщей, не принадлежавшей ни од¬
ному режиму, по способной существовать при разных режимах,
как результат человеческого разума и волн, а пе случайное пли
временное соглашение. Пресвитериане полагали, что свобода
неизбежно исчезнет в пароде при наличии епископальной дис¬
циплины и в особенности католического культа. Вне этого они
считали ее соедпиимой с различными формами, как политически¬
ми, так и религиозными. Но пуритане, или пидепенденты, предо¬
ставляли свободе убежище только в одной определенной форме:
в виде религии без священников и в виде правительства без еди¬
ноличного главы. Из этих трех сект первая была всегда одинаково
спокойна и тверда. Фапатизм был невозможен у тех, кто ничего
пе отвергал. Наоборот, доктрина пресвитериан заключала в себе
некоторую опасность для разума. Осуждая епископат, она стала
злобной и страстной, по ее толерантность по всем другим вопросам,
носившая пе особенно философский характер, потому что она не
была всеобщей, легко вырождалась в бездеятельный скептицизм
и в трусливую тенденцию предоставить /се воле судьбы. Уайтлок
перебежал к Кромвелю, Холлис перебежал к Карлу II, между тем
как Сидней, занимавший более возвышенную позицию, пичего
пе ожидал от случайного обладателя власти и не боялся его. Ни
парламент, пи диктатор, пи военные советы, пи король не могли
ни па минуту отвлечь в сторону его взоры, устремленные к сво¬
боде. Пуритане, которые сжимали идею независимости тесным
обручем точной формулы п держали ее, так сказать, в плену,
могли неправильно отождествить свободу с тем пе допускающим
никаких возражений символом, в который они ее облекли. Прав¬
да, благодаря беспрерывному стремлению к определенной и яс¬
но ощутимой цели, большинство этих людей в сильной степени
развили у себя способность к решительным и энергичным дей-
302

ствпям. Опи стали жертвами путаницы своих идей, во они бла¬
городно приняли на себя преследования при республике и пошли
на эшафот при Карле II.
Роялисты, противники всех этих партий, боролись с ними ли¬
бо из ненависти к свободе, либо из страха перед честолюбивыми
конкурентами, либо же наконец вследствие привязанности к лич¬
ности Карла Стюарта и его семье. Эта последняя разновидность
роялистов повидимому встречалась особенно редко; большинство
из ппх любили не короля, а королевскую власть, т. е. власть,
которая могла подписывать грамоты и давать пепсин. В глубине
души они почитали именно такую власть, а внешне они прекло¬
нялись перед коропой, поскольку она являлась видимым симво¬
лом этой власти. «Сын мой, — говорил престарелый Уиндхем,—
будь верен короне. Я советую тебе никогда пе покидать корону,
даже если ты увидишь, что она висит на волоске».
Вот каковы были партии. Что касается народа, который мы
причислялп к ним и который участвовал во всех этих партиях,
то оп последовательно, в зависимости от того, на кого обра¬
щались милости фортуны, был либо сплошь пресвитерианским,
либо ппдепепдептскпм, либо роялистским. Потребность издавать
приветственные клики заставляла его прославлять все победы,
но если в его языке фигурировали всевозможные формулы, то до
глубины его сознания не доходила ни одна пз них. Парод был
эгоистом, каким оп и должен был быть. Он знал только свои ин¬
тересы. Но зато его интересами пренебрегли все те, кто правил
и кому он по очереди аплодировал.
Вернемся к «Истории Кромвеля». Ссылка па некоторые стра¬
ницы этой книги, которую мы здесь рассматриваем, более резко
очертит те четыре периода, которые мы отметили за 20 лет ан¬
глийской революции. Господин Вильнев показывает, что к мо¬
менту поражения роялистов п взятия в плеп Карла I парламент¬
ская армия отвыкла от гражданской жизни и хотела только войн
и чинов. Когда король был захвачен армией, парламент потре¬
бовал вернуть ему его пленника. Тогда генерал Фэрфакс предло¬
жил Карлу вернуться добровольно. Король отказался. «Госпо¬
дин генерал, — сказал он, — я пользуюсь в армии таким же
доверием, как и вы»х. Король действительно нашел в армии и дру¬
жбу и внимательное отношение к себе. Офицеры ухаживали за
ним, оп ухаживал аа солдатами *. Он обращался со всеми почти
как равный с равными. «Я должен играть свою роль, сколько
смогу», — говорил он ’. Но оп так плохо играл ее, что возбудил
против себя своих будущих союзников. Это явилось причиной
его гибели.
1 «Histoire de Cromwell», v. 1, p. (36.
« Ibid., p. 148—146.
* Ibid , p. 156.
803

После смерти Карла I парод стал ощутительно испытывать
гнет армии, армия — гнет своего вождя. В обличительных пам¬
флетах говорили гражданам о «вторых цепях» Великобритании,
а Кромвель тем временем расстреливал солдат, которые осмели¬
вались требовать для себя прав свободных людей *. Но роялистам
покровительствовали и с ними охотпо имели дело. Лэдлоу, когда
оп находился в заключении в Тоуэре, посетил аристократ-ирлан¬
дец, предложивший ему рекомепдательпые письма к лорду протек¬
тору.1 2. Проект примирения занимал одновременно сына Карла I
и семью Кромвеля; одна из герцогинь явилась здесь посредни¬
цей 3. Кромвель снизошел до того, чтобы извиниться перед ста¬
рыми дворянами за то, что он не столковался с Карлом; он дал
им попять, что опп от этого не пострадают, но повсюду в обществе
раздавался клич: «Долой придворных и солдат!»4. Герб про¬
тектора, висевший над дверью его дома в Сомерсете, был после
его смерти забросан грязью.
Ричард Кромвель пе имел смелости продолжать тиранию,
и он не нравился офицерам; он был низложен, армия расколо¬
лась, патриоты сплотились. Ожидались волнения; тогда офицеры
решили снова попытаться заключить соглашение с Карлом II
и роялистами, которое уже раньше тщетно пытались осуществить.
Флитвуд, зять Кромвеля, и некоторые другие были инициато¬
рами 5, Джордж Монк — исполнителем.
Монк, перебежчик из королевской армии, впоследствии креа¬
тура Кромвеля, успешно справился с этой задачей при помощи
тайны и лжи. «Его политика, — говорит Вильмен, — изобило¬
вала лживыми клятвами; приходится даже признать, что оп
злоупотреблял вероломством как средством предостороясно-
сти» •. В то время как оп строил своп козни, он повторял Лэдлоу:
«Надо жить и умереть для республики», и, подавая руку непоко¬
лебимому Хаслеригу, клялся, что воспрепятствует возведению
на престол Карла Стюарта нлп кого-нибудь другого
В произведении Вильмена весьма правильно очерчены ха¬
рактеры, и кроме того он обладает умением удачно приводить фак¬
ты, на которые раньше не обращали внимания. Например его
заслугой является то, что он первый отметил, что недоброжела¬
тельные эпитеты вроде: «отвратительные крамольники», «люди,
способные на всякое преступление и достойные всяческого пре¬
зрения», которыми наиболее философски настроенные историки
1 «Histoire de Cromwell», v. 1, p. 231—246.
* Ibid., v. Il, p. ^47.
• Ibid., v. I, p. 322.
4 Ibid., v. Il, p. 156.
» Ibid., p. 322.
• Ibid-, p. 156.
» Ibid., p. 288.
304

наградили партию «уравнителей», принадлежат Кромвелю и пред¬
ставляют собой обычный аккомпанемент оскорблений, которыми
оп провожал на казнь тех, кто оказывал ему сопротивление. Из
его именно уст эти слова перешли в историю Ч Затем Впльмеп
показал, что эпитеты «безрассудные» и «фанатики», которыми
Юм и Вольтер не боялись награждать самых почтенных патрио¬
тов, представляют по всей вероятности изобретения Монка,
что он первый пустпл их в ход п сделал модными, для того чтобы
помочь реставрации *.
«История Кромвеля» паписапа серьезным,ясным, изящным сло¬
гом, без всякой тяжеловесности, опа пмеет то совершенно исклю¬
чительное достоинство, что составлена на основании мемуаров
и оригинальных документов и с полной точностью воспроизводит
дух эпохи. Можно было бы пожелать больше точности и единства
в политических воззрениях автора, но, насколько нам известно,
не существует другого труда, который давал бы такую закопчен¬
ную картину и такое правильное представление о великой рево¬
люции 1640 года.
1 «Histoire de Cromwell», v. H, p. 372.
« Ibid., p. 276.
20 Тьерра, Иабрьааые cvuueaaa
305

4. О РЕВОЛЮЦИИ 1688 ГОДА
Теперь вошло в моду расхваливать английскую революпию
1688 года и желать появления людей вроде Вильгельма III для
блага народов и для отмщения за них. В этом восхищении и в
этом пожелании, сколь бы патриотическими их пи называли,
кроется невежество и малодушие. Прежде всего неверно, что
освобождение угнетенных наций может прптти откуда-нибудь,
кроме как от самих наций. Если бы действительно свобода могла
быть делом удачи какого-нибудь смелого искателя приключений
и достаться без труда, без общественных добродетелей, то ее
не стоило бы желать. По в действительности это не так. Те, кто
низвергают государей, неизменно сами становятся государями.
Парод в их глазах только заслуженная награда за смелоещред-
приятие. Поэтому неизбежно парод, который пе сумел взять в свои
руки собственную судьбу, который пе умел желать и действовать
сам,который не умел быть личностью, должен превратиться в вещь,
которую желают, за которую действуют и которой распоряжают¬
ся, делая вид, что эти действия и желания исходят от нее самой.
Такова именно была в революции 1688 года судьба английско¬
го парода. Чуждый борьбе, в которой пали Стюарты, оп появляет¬
ся только как пассивный объект спора. Но благодаря его силе
правил Яков II, но благодаря ей Вильгельм III оказался победи¬
телем, и если это событие принесло какне-пибудь благие послед¬
ствия для пего, то он может ставить это себе в заслугу ничуть
не больше, чем имение, которое процветает благодаря тому, что
от плохого хозяина оно досталось в наследство более рачитель¬
ному. Если будут утверждать, что многие природные англичане
поддержали эту революцию и назвали ее «спасением Англин»,
то мы ответим, что прежде, чем ссылаться па слова этих людей,
необходимо проверить, что эти слова в действительности означали
в их устах: действительно ли они имели в виду патриотизм и сво¬
боду, или же спасение страны, когда опп об этом говорили, озна¬
чало только спасение их собственных мест, их титулов, пх при¬
тязаний и честолюбивых надежд. Можно с законным основа¬
нием заподозрить их в этом, когда, в противоположность их не¬
истовому восторгу, мы видим, как угрюмо и холодно держала
306

себя масса, которую никогда пе волпуют узкие и частные интере¬
сы, как держали себя все, кого называют нацией, проявлявшие
такое воодушевление, такую активность и столько жизни в дви¬
жении 1640 года. Иа это свержение с престола одного и торже¬
ственное короповаппе другого, которое действительно в прокла¬
мациях и журналах повой власти именовалось свободой, нация
взирала с чувством отвращения. Странная свобода, прибывшая
па кораблях фаворита Карла II и убийцы братьев де Витт и под¬
твержденная в его лагере присягой лордов, наделенных при¬
вилегиями, офицеров, получивших патенты на чины, прелатов,
награжденных бенефициями! Если бы чрезмерное пристрастие
к католической секте не заставило Стюартов забыть о своем пер-
вопачальпом беспристрастии при распределении должностей,
то у Вильгельма III не оказалось бы друзей. Те, кто поднял го¬
лос против власти Якова II, сохранил бы такую ясе невозмути¬
мость, как в то время, когда четвертовали Генрп Вэна, и были
бы так жепемы, как тогда, когда драгуны Карла II убивали пре¬
свитерианских женщин. Но после того как они хладнокровно
взирали па эти подлые деяния, после того как они 20 лет прожили
с правительством, которое пх совершало, опи не могли простить
Якову II, что оп отдал в распоряжение католиков придворные,
церковные ивоеппые должности. Вот в чем секрет популярности
Вильгельма п так называемого освобождения 1688 года.
Дело, восторжествовавшее в эту революцию,' таким образом
отнюдь не было великим делом 1640 года, делом Хемпдепа, де¬
лом прав человеческих. Если искать его корни, то опо родилось
в 1683 г., при первом заговоре недовольных честолюбцев. Первы¬
ми покровителями и первыми жертвами этого дела были кандидат
на престол и впавший в немилость министр—Монмоут и Шефтс-
бери. Правда, уже в колыбели это дело смело развернуло зна¬
мя патриотизма; правда и то, что оно призвало Сиднея. Но Сид¬
ней, верный хранитель старой тайпы *1640 года, поднимая вос¬
стание, делал нечто совершенно иное. И хотя общий притвор
объединил его со сторонниками этого повбго дела и хотя один
и тот же топор отрубил голову ему и им, все яге его преступление
отлично от их преступления: Сидней был повинен в борьбе с
деспотизмом, они—только в борьбе с деспотом.
Дело Сиднея погибло вместе с ним; другое же дело скоро опра¬
вилось от первой пеудачи, росло и крепло в тпшп. Через шесть
лет поступил день его торжества, день, когда важные чиновники,
крупные богачи (des gros profits) и весь аппарат власти, пе знаю¬
щей ограничений, вступил в страппый союз с лозунгами свободы
и отечества, когда люди, обладавшие всевозможными титулами;
протянули руку тем, кто издевался пад титулами и крикнули
им: <То, чего вы желали, достигнуто; свобода наступила, ибо
теперь правим мы!>.
20*	S07

В каком пз актов этого правительства, именующего себя дети¬
щем революции, революции законченной и улучшенной, обна¬
ружился дух либерализма и благородства? В ответ ссылаются
на билль о правах, па это жалкое собраппе нескольких прин¬
ципов, предоставленных без всякой гарантии па произвол
власти, па эту пустую бесплодную прокламацию, которая
ложно именуется договором и которую власть успела уже безпа-
казапно разорвать в клочья. К тому ясе еще неверно, что Виль¬
гельму принадлежит заслуга принятия билля о правах как усло¬
вия его королевской власти; королевскую власть оп получил без
всяких условий. Оп никому не предоставлял права торговаться
с собой за исключением людей, которые ему продались. Когда
билль о правах был составлен, Вильгельм был уже королем. Все
было утверждено им, вплоть до передачи престола наследникам.
Билль о правах, первоначально отвергнутый пэрамп и потом не¬
ожиданно принятый ими ввиду его ничтожного значения, был
опубликован вместе с актом о коронации. Вот па каком мало
падежном фундаменте построена сказка о договоре меяеду англий¬
ским народом и королем Вильгельмом.
Первым актом этого правительства, даясе пе после его оконча¬
тельного образбванпя, когда оно уже могло смеяться над пу¬
бличным мнением, а еще раньше, до того, как это существование
было легально провозглашено, т. е. в то время, когда это прави¬
тельство еще проявило бы признаки стыдливости, если бы счи¬
тало, что стыдливость ему необходима, первым актом его было
запрещение, посредством простого указа, всякого обсуясдения
государственных дел. Это есть формальное признание того, что
все, что делалось до того времени, и все, что собирались делать,
было чуждо воле, интересам и разуму парода. Впоследствии пра¬
вительство с наглым упорством сохраняло закон Стюартов, уста¬
навливающий цензуру для книг и рабский режим для типогра¬
фий. Оно сохраняло этот закон как раз до 1695 г., до того срока,
который был установлен недвусмысленной мудростью Карла II
и когда для продление его действия нужно было издать его снова.
Истинный дух этой революции проявился в возобновлении ста¬
тутов, предоставлявших одним только членам англиканской церк¬
ви исключительное право на занятие должностей. Таким образом
люди 1688 года отвергли энергичную секту протестантов-понкоп-
формпстов, самую патриотическую из всех сект. Люди 1688 года
таким образом стремились получить монополию па занятие доляс-
постей. Великое преступление католиков в их глазах заключа¬
лось в том, что те хотели противопоставить этой монополин свою
монополию. Исключительно для подавления этого честолюби¬
вого замысла и была разыграна с такой помпой драма граждан¬
ского восстания. В то самое время, когда от парода требовали
вечной признательности за освобождение его от Стюартов и пх
308

агентов, над ппм подло пздевалпсь: к этим псе самым агентам
обратились для того, чтобы составить новый кабинет. То были
разные Денби, Нотингемы, Галифаксы; Кайрк, самый свирепый
из солдат и палачей, исполнитель приговоров судей вроде Джеф¬
ри, получил тогда должность с хорошим окладом. А когда высту¬
пили жертвы этих людей и потребовали не репрессий, а закон¬
ного возмездия за преступления, совершенные ими и нх подчи¬
ненными, то правительство актом амнистии пагло распространило
на пих свою всемогущую защиту.
Эти времена принесли свои плоды. При женщине, которая за¬
няла престол после принца Оранского, наступила пора самого
бесстыдного взяточничества; энергии хватало только на интриги;
тот покой, который люди вроде Сиднея искали только в гордой
независимости, теперь становился всецело в зависимость от бла¬
говоления двора. Поэтому пе прошло и 20 лет после революции
1688 года, как английский народ уже проклинал ее и кричал:
«Долой вигов!», так же как оп раньше кричал:*Долой Стюартов!».
А виги, подобно Стюартам, отвечали на это обвинениями в госу¬
дарственной измене, смертными казнями, новыми налогами, но¬
выми указами для сохранения титулов и доляшостей. Передача
престола, произведенная якобы в национальных интересах,
чуть пе была нарушена ужеподлинным национальным восстанием.
Потребовалось прибегнуть к такому отвратительному средству,
как помощь иностранцев. Высадка Георга I могла совершиться
только под защитой пушек штатгальтера Голландии.
Большего пе сделали бы даже Стюарты; может быть опп и это¬
го пе сделали бы. Их власть ио природе своей должна была быстро
угаснуть; они не располагали для ее омоложений тем престижем,
который давали громкие фразы о национальной династии, о госу¬
дарях по избранию народа, об освободителях общества. Их деспо¬
тизм пе имел никаких корней в народе. Кроме того независимые
доходы, постоянная армия, раболепство парламента, все, о чем
они могли только мечтать, все это осуществилось прп Георгах.
При них, когда какой-нибудь честный бедняк решался выразить
возмущение, то для того, чтобы заставить его замолчать, кроме
угроз эшафотом, имелись еще и другие средства, способные воз¬
будить к нему ненависть п опорочить его возмущение. Его можно
было перед самим народом обвинить в неосторожном или зло¬
умышленном подрыве власти спасителей нации, в посягательство
на избранного народом короля, па протестантскую и патриоти¬
ческую династию... Карл II мог казнить Сиднея,'по оп не мог
заклеймить его перед народом как предат»‘.т:!.
Как мы уже сказали, еще в царствование Карла II, прибли¬
зительно в 1683 г., была сделана первая попытка произвести рево¬
люцию, которая в 1688 г. должна была привести к замене дина¬
стии Стюартов новой династией. Характер революции 1688 года
809

вполне уже обнаружился в том заговоре, который был затеян
на пять лет раньше с целью возвести па престол герцога Мопмоу-
та, побочного сына Карла II, причем ему ставилось условием,
что оп будет править в интересах пресвитериан, впавших в не¬
милость, а также тех, кто продал нацию Стюартам ради должно¬
стей, которые неблагодарные Стюарты потом стали отдавать дру¬
гим. Заговор был обнаружен вследствие предательства. Монмоут
с большим трудом спас свою жизнь. Из числа соучастников заго¬
вора уцелели от мести короля только те, кто бежал за границу.
Очутившись в Голландии, они продолжали строить свои планы
и козни, но они избрали себе нового вождя. Теперь опп наметили
в качестве короля Англии и покровителя их интересов человека
другого склада, нежели молодой и слабый Монмоут. Выбор их
пал на принца Вильгельма Оранского, штатгальтера Голландии,
племянника Карла II и зятя герцога Йоркского. Это был челОШ К
сильный, деятельный, ловкий, усердный протестант и безмерно
честолюбивый, притом совершенно несомненный враг англий¬
ской свободы, ибо в 1680 г. как человек, связанный с коро¬
левской семьей и как заинтересованный лично в неприкосновен¬
ности наследственных прав па королевску^о власть, он протесто¬
вал против ограничений, которые парламент намеревался уста-
иовить па случай вступления па престол наследника, если он
окажется католиком. Монмоут отправился в Голландию к своим
старым приверженцам. Но теперь, когда па его место наметили
Вильгельма, его присутствие только стесняло партию, которая
его отвергла. Монмоут был изгнан из Голландии.
Это несчастье, расстроившее все его планы и надежды, по¬
будило его ирипять крайнее решение. При помощи небольшого
количества друзей, которые у него оставались, п нескольких
авантюристов, которые ему продались, оп предпринял вторжение
в Англию. Яков II в то время только что вступил на престол.
Монмоут в своих первых прокламациях обвинял нового короля
как тирана и брал на себя роль мстителя за оскорбленную сво¬
боду. На этот патриотический иризыв простые граждане толпа¬
ми стекались в его лагерь, но люди, обладавшие титулами, долж¬
ностями и властью, пе явились. А именно их хотел привлечь
Монмоут. Для того чтобы перетянуть их на свою сторону, он
издал новый манифест, в котором называл Якова II узурпато¬
ром престола. Себя он провозглашал законным королем и угро¬
жал местью тем, кто пе поверит его словам п буптовщпчески вос¬
противится его власти. Тогда граждане, которые пошли за ним.
немедленно его покинули, а люди знатные и могущественные
все-таки не явились, быть может, потому, что Монмоут имел не¬
счастье в течение весьма короткого времени пользоваться попу¬
лярностью. При встрече с королевской армией он оказался по¬
кинутым почти всеми. Опбыл взят в плен и казней. Когда принц
310

Оранский узнал об этом предприятии, он поспешил предложить
Якову II взять па себя командование королевскими войсками
против Мопмоута, против противника, который своим нескром¬
ным, невежественным выступлением пробудил бдительность ан¬
глийского короля и мог помешать осуществлению другого заго¬
вора и помешать успеху Вильгельма.
Но беспечность Якова II не знала пределов. Он совершенно
не беспокоился о будущем. Исполненный слепого доверия, он
продолжал осуществлять свои намерения в пользу католиков:
уже почти все должности перешли в их руки. Они заполняли
королевский совет, флот, армию. Духовенство англиканской
епископальной церкви, пользовавшееся еще нерушимым автори¬
тетом, поддерживало короля в его мероприятиях. Эта поддеряша,
которой ловко сумел заручиться Карл П, сыграла большую роль
в укреплении королевской власти. Яков об этом забыл и имел
неосторожность лишиться ее по собственной вине. Оп пригласил
в Лондон папского пунция, оп назначил католических епископов.
При виде этих новых конкурентов англиканское духовенство
немедленно порвало с королем, и вместо раздававшихся с кафед¬
ры поучений о покорности и о божественном происхождении вла¬
сти теперь раздавался только тревожный клич об опасностях,
угрожающих церкви, и об обязанности оказать сопротивление.
Эти голоса священнослужителей еще усилили ропот. Без стесне¬
ния оглашались манифесты против предоставления должностей
папистам, образовалась лига для сохранения должностей в ру-
iCax протестантов, создавались союзы, принадлежность к которым
скреплялась клятвой. Члены этих союзов/ чтобы изменить
образ мыслей короля, обязывались употребить всякие доводы,
вплоть до применения силы. Отсутствие католических наслед¬
ников давало некоторую надежду, что можно будет обойтись без
этого крайнего средства. Но неожиданное рождение сына у Яко¬
ва II повело к открытой войне и ускорило ход событий. Эми¬
гранты в Голландии и недовольные в Англии немедленно стали
обмениваться вестями, стали набирать людей, готовить оружие;
таким образом это событие привело в 1688 г. к развязке рево¬
люции, которая тлела уже пять лет.
Яков II продолжал пребывать в полной беззаботности. В част¬
ности оп совершенно ни в чем не подозревал принца Оранского,
полагая, что его дружеские чувства по отношению к английским
эмигрантам вызываются только религиозными симпатиями. В та¬
ком состоянии его застала депеша его посланника в Гааге, которая
неожиданно сообщала ему, что в голландских портах произво¬
дятся большие приготовления для высадки в Англин. Прочитав
это, он побледнел, бумага выпала у пего из рук, и впервые он
понял угрожающую ему опасность и свое бессилие. Оп призвал
парод к оружию, но народ не откликнулся на его зов, а лорды.
311

дворяне, епископы, людп, получавшие жалованье из его казна¬
чейства, вступили в армию его соперника. Вильгельм, которого
па некоторое время задержал противный ветер, высадился б сен¬
тября 1688 г. в Торбэ, в графстве До{>сет. Жители соседних
местностей высыпали на берег и смотрели на прибывшие суда
и солдат. Опи хранили молчание, не проявляя пи злобы, пи радо¬
сти, как смотрят люди на приготовление к бою, который их со¬
вершенно не касается. Армия оппозиции двинулась по пути к Эк¬
сетеру и опубликовала своп манифесты. В них много говорилось
об интересах протестантизма, мало об интересах свободы, глав¬
ным же образом манифесты старались убедить, что новорожден¬
ный сын Якова подменен. Манифесты эти читали, но никто из
граждан не пошевелился. В течение целых девяти дней Вильгельм
двигался вперед, не находя ни друзей, ни врагов. Но вскоре друзья
хлынули е нему толпой. То были высокие господа из оппозиции,
военные чиновники, все дворянство графств Девона и Сомерсэта.
В соседних провинциях за оружие взялись такие же люди. Между
ними и принцем Оранским были заключены скрепленные присягой
договоры о присоединении к нему, в городах вывешивали флаги
принца. На основании его приказов поступали в армию, королев¬
ские офицеры дезертировали к нему вместе со своими солдатами.
Все люди, достояние которых зависело от правительства, все те,
для кого смена короля означала либо огромную выгоду или по¬
терю всего, проявляли оживленную деятельность во всей Англии.
Но те, кто пн в какой мере пе зависел от власти, сохраняли пол¬
ное спокойствие. Армия оппозиции привлекла из их среды лишь
немногих, а другая армия состояла исключительно из отрядов,
набранных в принудительном порядке.
Однако король выступил, не желая погибнуть без боя. по
с каждым шагом на его пути новые случаи дезертирства ослабля¬
ли его силы; на каждый приказ, который он издавая, офицеры
отвечали ропотом, упрекая его за неудачи, которые ставили
под угрозу занимаемые ими должности. Те, кого он больше всего
осыпал милостями, испытывали особое нетерпение от того, что
он их не отпускал от себя, так как они торопились обеспечить
себе у его противника сохранение того, чем они обладали. Яков
нс нашел ни одного человека, которому он мог бы довериться.
Не умея самостоятельно принять решение, оп пе знал, что ему
делать; действовать или выжидать. Но противники не приоста¬
навливали наступления. Тогда, вместо того чтобы двигаться
вперед, оп пошел назад и стал отступать к Лондону. Па первой
же стоянке при отступлении королевской армии дочь короля
Анна и его зять Георг Датский покинули его лагерь и отправи¬
лись в лагерь его противника. Эта весть повергла его в уныние,
оп потерял веру в свое дело, от которого отказались даже его
дети. Он сообщил Вильгельму о своей готовности на канитуля-
312

цпю, по Впльгельм отказался прппять человека, доставившего
эту весть. Тогда Яков II, не зпая, чего хочет его противник и опа¬
саясь за свою жизнь, бросил королевскую печать в Темзу п бе¬
жал к морскому берегу, чтобы обеспечить себе отступление.
Королевские войска рассеялись, а другая армия свободно дви¬
галась вперед.
Тем временем лорды и королевские агенты, остававшиеся
в Лондоне, попялп, что городское паселеппе, видя, что король
уехал, а принц находится еще далеко, может подумать о самом
себе и сделать какпе-пибудь усилия в интересах своей свободы,
что осложнит войну. Чтобы предупредить эту опасность, угрожав¬
шую их должностям, опасность, которую опи при помощи остро¬
умной подтасовки назвали опасностью для города, опп поспе¬
шили известить принца Оранского, что его конкурент бежал и что
ему нужно ускорить свое продвижение. Опп отправило также
приказы начальникам разбежавшихся войск, и войска этп снова
собрались. А пока опи собирались, лорды воспользовались слу¬
хом о том, что войска разбежались, и постарались внести смуту
в умы граждан и вызвать благодетельную тревогу’, которая долж¬
на была отвлечь граждан от всякой мыслп о независимости. Они
распространили слух, что паписты и ирландцы, находившиеся
в королевской армии, повсюду убивают протестантов. В несколь¬
ко дней это ложное сообщение облетело всю Англию, людям ка¬
залось, что они издали слышат крики убийц и стоны умирающих.
Повсюду зажигали огни, звонили в колокола, каждый считал
себя в опасности и уже ни о чем пе думал, кроме этой опасно¬
сти. Если чего-нибудь и желали, то уже во всяком случае пе того,
чтобы к существуI"Iih vу Тревожному положению присоедини¬
лась еще тревога, связанная с восстанием, а хотели, чтобы по¬
беда Вильгельма быстро положила конец подобным опасениям.
Яков II бежал, переодевшись; его узпалп в Февершеме не¬
сколько человек, которые подвергли его оскорблениям и аресто¬
вали. Из тюрьмы оп написал лордам, которые правили в Лондоне
вместо пего, и потребовал у них освобождения и эскорта. Письмо
его было доставлено каким-то человеком, который плакал, пе¬
редавая его. По лорды оказались менее чувствительными и сна¬
чала отвечали, что их это дело совершенно пе касается. Однако
некоторые из ппх, более дальновидные, высказали мысль, что
за такую бесполезную жестокость будущий король может пе по¬
благодарить их, так как он по меньшей мере пожелает показать¬
ся гуманным, хотя бы ради прилйчия. Этот довод всех убедил,
и тогда отправили 200 солдат, для того чтобы освободить Якова
и проводить его до берега моря. Но король, получив свободу,
отказался последовать за своим эскортом и вернулся в Лондон.
При вступлении в город, он был встречен приветствиями со сто¬
роны кое-кого из тех, кто, ведя незаметное существование и за-
313

мкпувшись в своей частной жизни, не принимали участия
в этой войне. Теперь, когда Яков лишился своей власти,
внушавшей ненависть, они видели в нем только человека, и
притом человека, находящегося в бедственном положении; по¬
этому опи жалели его. Но не так поступали те, кто в пору его
благополучия жирели от его щедрот. Теперь, став простым чело¬
веком, оп ничего уже для них не представлял. Они встретили его
холодно и пренебрежительно. Его присутствие стеспяло их, ибо
делало их подозрительными в глазах того, к кому теперь перехо¬
дило право награждать чипами и пенсиями. Но, ксчастью, это сте¬
снительное состояние очень скоро прекрагахось. Якову предло¬
жили покинуть Лондон. Он находился еще в Уайтхолле, когда
солдаты Вильгельма явились занять этот дворец. Принц вступил
в город в качестве победителя и триумфатора во главе своих войск
при приветственных кликах тех, кто связывал свою судьбу с его
успехом. Некоторое чувство удовлетворения можно было видеть
па лицах граждан, которых запугали, что их могут перерезать
королевские солдаты. Но то была радость спокойствия, свиде¬
тельствовавшая скорее о сознании минувшей опасности, чем о
чувстве благополучия в настоящем.
Яков II подчинился распоряжению Вильгельма Оранского;
он покинул Лондон, а войска победителя были расквартированы
в городе. Война закончилась, и революция завершилась. Теперь,
для того чтобы обеспечить Вильгельму и его друзьям все выгоды
победы, нужно было только санкционировать ее при помощи
законодательного акта. Это должен был сделать парламент.
Тогда лорды города вместе с лордами победоносной армии взяли
iia себя задачу формально признать за принцем суверенное пра¬
во на созыв палаты общин и, что было особенно важно для побе¬
дителей этогодпя, право раздавать должности и взимать налоги.
Чтобы придать этому более формальный характер, в Вестмин¬
стере собрали членов двух последних палат, заседавших при
Стюартах. Им было предложено вотировать такой же адрес, ка¬
кой вотировали лорды. Они покорно отправились на место засе¬
дания и едва только уселись, как узнали, что зал окружила чернь,
которую взбунтовали и которая угрожала местью всем, кто осме¬
лится подать голос против интересов Вильгельма Оранского.
Члены палаты общин не стали оказывать сопротивления этой
народной силе, которую тот же Вильгельм сумел в свое время
сделать столь грозной для братьев де Витт. Адрес был при¬
нят. Тогда этот временный парламент распустили, и те из его чле¬
нов, которые уже закончили переговоры с властью, отправились
в провинцию, чтобы своим влиянием воздействовать на новые
выборы. Тем временем Вильгельм назначал на должности, остав¬
лял па прежних должностях, переводил на новые должности,
наложил на Лондон налог в 5 млн. фунтов стерлингов и запре-
314

тил обсуждение всех политических вопросов, — все это на осно¬
вании декретов, изданных исключительно от своего имени.
22 января 1689 Г. (1688 г. по старому стилю) собрался новый
парламент. Оп принял наименование конвента, каковое наимено¬
вание за 30 лет до этого носило собрание, легализовавшее из¬
мену Монка и возведение на престол Карла II. В адресе, принятом
обеими палатами, Вильгельма называл и освободителем, по всей ве¬
роятности потому, что оп спас многих людей от опасности остать¬
ся без должностей; после этого палата общин приняла постано¬
вление, объявлявшее престол вакантным, так как Яков II нару¬
шил договор, связывавший его с пародом. Палате общин следо¬
вало бы сказать, когда именно был заключен этот договор, ка¬
ковы были его условия. Ставя знак равенства, что было в данном
случае совершенно неправильно, между понятиями короля и че¬
ловека, обязанного договором по отношению к пароду, онп созда¬
вали уравнение, опасное для будущего, и отождествляли народ
с людьми, несущими обязанности по отношепию к королю. Они
наперед устанавливали, что с того момента, как Вильгельм ста¬
новится королем, в силу его королевского титула, уже имеется
обязательный договор между английской нацией и Вильгельмом,
договор скрытый и таинственный, без определенно выраженных
условий и без всяких гарантий, который нисколько не увеличи¬
вал действительные силы подчиненной страны, вооружал правя¬
щую сторону властью, способной узаконить насилие и сделать
из угнетения право, основанное па согласии угнетаемых. Нет
более ужасного аргумента, Направленного во вред нацпям, чем
ложное утверждение о национальной воле. Скольких бунтарей,
восставших против деспотизма, скольких героев свободы безнака-
заппо заклеймили ири помощи такой фикции именем предателей.
Лорды тогда пе обманывались па этот счет. Когда они обсужда¬
ли резолюцию палаты общин, они быстро пропустили рассуждения
о двустороннем договоре и всерьез дебатировали только прокла¬
мацию о вакантности престола. Некоторые утверждали, что не¬
хорошо говорить о нарушении преемственности престолонасле¬
дия, преемственности, составлявшей силу этой королевской вла¬
сти, которой опп были столь многим обязаны. В этом пх поддер¬
живали те люди, которые лишь под самый конец и рисоеди пились
прввцу Оранскому, и так как имели мало заслуг перед ним,
то предпочитали, чтобы правила его жена, дочь низложенного ко-
чуть пе провалилась и прошла в конце концов
только благодаря соглашению между друзьями принца и принцес¬
сы. Когда был поставлен решительный вопрос, кто же будет ко¬
ролем, то последовал такой ответ: «Духовные и светские лорды
постановляют, что Вильгельм п Мария, принц и принцесса Оран¬
ские, будут вместе королем и королевой; принц один от имени
их обрих будет осуществлять королевскую власть».
315

Этп преппя продолжались 20 дней. И вот, несмотря па то что
прилагалось столько стараний для организации правительства,
именовавшего себя национальным, пи разу пе было упомянуто пи
о нации, пл о свободе. Только однажды на совещании обеих палат
поднялись несколько голосов, требовавших установить определен¬
ные пределы для власти будущего короля.Тогда к людям, которые
заговорили таким тоном, явился посланец Вильгельма и сказал
им: «Не настаивайте па ограничении власти, принц желает иметь
ее в полном объеме. Я должен вам передать от пего, что оп распо¬
лагав возможностями вас наказать и что он эти возможности
использует. Берегитесь, если вы ему сделаете неприятным тот
успех, которого он достиг, то вы этим заставите его покинуть
вас и отдать нас на милость короля Якова». Этот оскорбительный
ответ показывает, как, собственно, оценивал Впльгельм договор,
который якобы был нарушен Яковом II, за что ему и отомстил
английский народ. Если бы он думал, что король был свергнут
с престола силой нации, то он не стал бы угрожать этой нации,
сумевшей избавиться от короля Якова, что отдаст ее на произвол
его злобных чувств. Когда все было окончено, когда палата общин
получила от лордов акт, объявлявший принца и принцессу ко¬
ролем и королевой, а после них — их потомство, то палату охва¬
тило некоторое чувство стыда, и она составила в виде законо¬
проекта перечень различных видов злоушггреблений власти,
вызвавших ненависть к двум последним царствованиям. Та¬
ким образом появился так называемый «билль о правах», изло¬
жение голых принципов без всяких гарантий, простой призыв
к гуманности и разуму правителей Там говорится, чтсгвыборы
должны быть свободными, что парламенты должны собираться
часто, что граждане люгут подавать петиции и носить ору¬
жие, соответствующее их состоянию Все это — довольно неопре¬
деленные положения, которые так же легко обходить, как и Про¬
возглашать, и из которых ни одно не соблюдалось строго даже
в течение 10 лет. Билль о щявах продолжает еще существовать,
и под его малоощутимой властью совершается торговля манда¬
тами городов, представленных в парламенте, а самый парламент
избирается раз в семь лет.
Таким образом у английской революции 1688 года отсутство¬
вало именно то качество, за которое ее незаслуженно почитают,
эта революция отнюдь пебыла революцией национальной, т. е ре¬
волюцией, сделанной теми и для тех, кто не извлекает выгод от
государственных налогов, не пользуется никакими почестями,
никаким влиянием, которые дает государственная власть, темп,
кто живет совершенно частной жизнью, кто нисколько пе заин¬
тересован в том, чтобы правительственная власть принадлежала
тому или иному лицу, имела тот или иной облик, а заинтересован
только в том, чтобы правительственная власть, какова бы опа
316

пи была и кто бы ее пи осуществлял, была абсолютно пе в состоя¬
нии нарушать то, что является святым п нерушимым па вечные
времена, — свободу. Если бы революция 1688 года была сделана
этими людьми и для этих людей, то сегодня эти люди не осаждали
бы в Англии власть своими требованиями и пе угрожали бы ей
восстанием.
У нас тоже была своя революция 1688 года, нам уже пе при¬
ходится делать такого опыта. Мы зпаем, в какое душевное со¬
стояние повергает такая революция народ, и знаем, следует ли
ему гордиться пли краснеть в таком случае. Когда тот, кто был
для пас Вильгельмом III \ при своем возвращении в Париж
выслал вперед пушки с зажженными фитилями и солдат с сабля¬
ми наголо, то разве мы действительно верили в пашу силу и в нашу
волю, которым он повиновался? Разве мы действительно уверя¬
ли себя, что это делается нами и для нас, когда оп снова пошел
по нашим головам? Ему было выгодно внушить нам чувство гор¬
дости в пашем ничтожном состоянии, заставить пас надуться тем
чванством, которое так высмеяно в басне, безумным чванством
насекомого, уверяющего, что оно правит колесницей, когда колес¬
ница увлекает его с собой и может его раздоить. Деспотизму
всегда выгодно иметь возможность ответить ропщущим народам:
«Вы сами хотели меня».
Не дай бог, чтобы нам могли дать такой ответ еще один раз.
Если мы имеем несчастье находиться в угнетении, то постараемся
избавиться от позора называться добровольными рабами. Мы бу¬
дем стараться избежать того и лругого.снокойно и настойчиво де¬
лая дело свободы, столь удачно начатое нашими отцами и основа¬
ния которого были разрушены первым главой династии, именовав¬
шей себя национальной. Какое значение имеют для мифического
Сизифа внешние очертания и состав той скалы, которую он подни¬
мает? Точно так же какоезпачение имеет для наций форма и проис¬
хождение власти? Власть давит их своей тяжестью и вследствие их
слабости. Воздвигнем же в наших законах и в особенности в наших
душах преграды и несокрушимые укрепления против всякой тира¬
нии как старого, так и нового типа, как древнего,Так и нового про¬
исхождения. Остальное ясе предоставим времени и не будем ни¬
когда унижаться до того, чтобы устраивать заговоры с судьбой а.
1 Наполеон 1815 г. —Ред.
' Между революциями 1688 и 1830 гт. имеется та разница, что последняя
представляет собой действительно национальную революцию, так как все
классы нации, за исключением одного, участвовали в ней. Народ сам
спас себя: он сражался за свое дело, и всей своей мощью новая королев-
ская власть обязана победе народа. Впрочем, если бы я с теми убеждениями,
которые у меня были в 24 года, очутился перед лицом этой революции
и ее политических результатов, я несомненно дал бы ей такую же при¬
страстную и пренебрежительную оценку: возраст сделал меня менее увле-
к ’ющимся идеями и более снисходительным к фактам. (Эго примечание сде¬
лано Тьерри в издании 1834 г.; сама же статья написана в 1819 г. — Ред.]
317

5. О РПМСКОП ИМПЕРИИ. ПРИЧИНАХ ЕЕ ГИБЕЛИ
И НЕОДИНАКОВОМ ХАРАКТЕРЕ СРЕДНЕВЕКОВЫХ
УЧРЕЖДЕНИЙ ПА ВОСТОКЕ И НА ЗАПАДЕ
По поводу книги де Сегюр «История поздней империи»
(de Ségur, Histoire du Bas-Empire)
Когда легионы Цезаря перешли Рубикон, оип шли завоевы¬
вать для него все| римские магистратуры. Благодаря Бруту
первый фаворит солдат, ставших изменниками, недолго наслаж¬
дался этим завоеванием, ио впоследствии новые акты измены
закрепили это завоевание за тем, кто унаследовал .после него
благосклонность армии. Таким образом титул «император-,
означавший просто полководца, любимого своими солдатами, со¬
единил в себе все власти и все права. Такпм образом удачливый
вождь, которого легионеры Германии пли Паннонии поднимали
на своих щитах, становился в Риме единственным покровителем,
единственным защитником всех гражданских интересов, пред¬
ставителем комиций, избирателем консулов, председателем се¬
ната; а во-впе оп, как избранник всего Рима, осуществлял исклю¬
чительно в своих собственных интересах тот коллективный де¬
спотизм, который парод, бывший раньше правителем, присвоил
себе над народами, побежденными его оружием. Дань, которук»
платили эти пароды, поступала в его каз!гу, а сами они находи¬
лись в его распоряжении. Однако и после этой революции рим¬
ский гражданин, лишенный принадлежавшей ему раньше доли
власти над Римом, или над Римской империей, сохранял все-
таки пассивную привилегию римского гражданства — свободу
для себя и для своего имущества Ът всякого произвольного об¬
ложения: житель провинции еще отличался от жителя города
Рима. Ио разница эта недолго сохранялась. Под гуманным пред¬
логом наградить весь мир лестным титулом один из Аптопп-
нов в своих эдиктах назвал римскими гражданами данников
Римской империи, людей, которых проконсул мог па законном
основании подвергать пытке, бить розгами, обременять повин-
п остям и (corvées) и налогами. Такпм образом было уничтожено
318

значение этого, некогда неприкосновенного, звания, перед ко¬
торым останавливалась самая бесстыдная тирания. Таким обра¬
зом исчез старый защитный клич, заставлявший отступать пала¬
чей: eCivis Itomanus sum* \
С этого времени Рима больше не существовало; существовал
двор и провинции; под словом провинция мы понимаем пе то,
что оно означает в настоящее время па языке других пародов,
а то, что опо означало первоначально па языке римлян,— область,
завоеванную оружием. Мы хотим сказать, что тогда установи¬
лось между людьми, которые были при дворе, и людьми вне дво¬
ра то различие, которое раньше существовало между Римом-
завоевателем и теми, кого оп себе подчинил; самый Рим уже жил
только для одной семьи, для кучки придворных, подобно тому
как раньше порабощенные им народы жили только для него.
Тогда то слово «покоренные», subjecti, которое нага язык превра¬
тил в sujets (подданные), было перенесено с побежденного насе¬
ления Востока или Галлии па победоносных обитателей Италии;
последние были теперь подчинены игу небольшой кучки лю¬
дей, подобно тому как остальные были подчинены их игу. Опи
стали собственностью этих людей, так же как и другие были их
собственностью. Словом, они стали достойны этого унизительного
титула subjecti, который надо понимать буквально. Вот тот строй,
который постепенно создавался со времени Августа. Каждый
император считал для себя делом чести ускорить момепт его за¬
вершения. Константин закончил это дело. Он уничтожил на рим¬
ских знаменах имя Рима и вместо этого поставил знак ре¬
лигии, которую только что приняла империя. Он унизил зпаче-
пие гражданских должностей, которые раньте былп в почете,
поставив выше пх чиновников своего двора. Инспектор гардероба
стал рангом выше консула. Вид Рима был неприятен Константину,
ему казалось, что оп видпт на его старых степах попрежнему запе-
чатлеппый образ свободы. Ужас гпал его оттуда, он бежал па
византийские берега, там он построил Константинополь, и море
должно было служить для пего барьером между новым городом
Цезарей и старым городом Брутов.
Если Рим был родппой независимости, то Констаптппополь
стал родиной рабства. Здесь возникли догматы, предписывавшие
пассивную покорность по отношению к церкви и тропу. Здесь
зпали только одно право — право власти, только один долг —
долг повиновения. Общее звание гражданина, объединявшее
людей, подчиненных одному закону, было заменено эпитетами
разных степеней, в зависимости от влияния людей могуществен¬
ных и от трусости людей слабых. Титулы «высокопреосвященства».
1 «Я —римский гражданин» —формула, произносившаяся римским
гражданином, если ему угрожало телесное наказание или казны — Ред.
319

«высочества», «преподобия» широко раздавались самым низким
и презренным людям. Империя, словно частное имущество, пере¬
давалась детям, женам, зятьям; ее дарили, завещали, обмени¬
вали; вся вселенная истощала свои силы ради одной семьи. На¬
логи росли безмерно; один Константинополь был от них освобо¬
жден. Эта привилегия римской свободы была для пего возна¬
граждением за бесчестие. С остальными городами и пародами
обращались, как с вьючными животными, которых изнуряли,
пе стесняясь, которых били, когда опи проявляли поров, и уби¬
вали, когда они внушали страх. Свидетелем тому население Антио¬
хии, осужденное па смерть благочестивым Феодосием, и населе¬
ние Фесалоник, которое было перебито до последнего человека
за отказ уплатить налог и за то, что какого-то несчастного изба¬
вили от суда его судей.
Тем временем дикие и свободные народы вооружились против
рабского Рима, словно желая наказать его за низость. Италия,
угнетаемая империей, вскоре увидела безжалостных мсти¬
телей, — Риму стали угрожать готы. Народ, которому надоело
императорское иго, пе защищался. Деревенские жители, еще со¬
хранившие старые нравы и старую римскую религию, эти люди,
которые одни только сохранили силу в руках и душу, доступную
чувству гордости, рады были видеть в своей среде свободных лю¬
дей и богов, похожих на древних богов Италии. Генерал, которо¬
му империя поручила свою защиту, Стилихон, появился у под¬
ножья Альп; он звал к оружию, но никто не поднялся. Он обе¬
щал свободу рабам, оп щедро раздавал сокровища казны, но со
всей огромной империи он собрал только40тыс. человек,—в пять
раз меньше, чем встретил Ганнибал у ворот свободного Рима.
Порабощенный Рим на протяжении полустолетия был дважды
взят и подвергнут опустошению. Вскоре по Италии во всех на¬
правлениях стали колесить людп с севера; они обосновались там,
потребовав себе большую часть земель. Такому же нашествию
и разделу подверглись Галлия, Испания, Великобритания и Ил¬
лирия; имя «римлян» перестало существовать на западе.
Таким образом власть, фундамент которой был заложен пре¬
дательством Юлия Цезаря и которая была окончательно устано¬
влена Цезарем Августом, оказалась перенесенной далеко от сво¬
его первоначального местопребывания и ограниченной берегами
Греции, Малой Азии и Африки. Вскоре и эти границы были на¬
рушены; другие варвары, встречавшие столь же слабый отпор,
как готы и франки, вторглись во Фракию и напали па империю
в Азии. Велизарий, человек по своим качествам достойный сно¬
ва завоевать римский мир для свободы, пытался завоевать его
для своих повелителей. По всюду люди были глухи к его призы¬
ву. Даже Италия возмутилась против него, когда он пытался на¬
сильно вернуть ее под иго, которое для цее не имело никаких
320

преимуществ перед всяким другим, и когда ее земли стали поля¬
ми сражений в борьбе, не представлявшей для нее интереса.
Велизарий в слезах удалился из страны, которая с такой ясе на¬
стойчивостью отказывалась от римского звания, с какой опа его
требовала прежде, когда это звание означало нбзависимость,
Славянские народы заняли Фракию и Мизию; надвигались
персы; все племена Лравии, объединенные под общим знаменем,
воодушевленные одинаковым фанатизмом, предводимые одним
и тем же вождем, который был одновременно воином, священни¬
ком и полубогом, завладели всей страной между Евфратом и Крас¬
ным морем. Народа без (мигоопвловия подавшись этому ново¬
му рабству. Как говорит Монтескье, Магомет своей удачей был
обязан чрезмерным налогам и насилиям империи. Полководцы,
которые являлись его преемниками, завоевали Финикию и Еги¬
пет, затем Нумидию н Мавританию; их флот появился у бере¬
гов Азии под самым Константинополем. Императоры, проводив¬
шие свои дни в сладострастных наслаждениях и интригах, него¬
довали, что их подданные пе проявляют отваги, свойственной
свободным людям. В жалких припадках гнева они подписывали
приговоры о смертной казни тем, кто не жертвовал собой ради
них, воображая, будто тирания способна заменить патриотизм.
Но подобно тому как волны морские не становились спокойнее
под ударами розог Ксеркса, точно так же рабы Римской импе¬
рии не становились более верными при виде эшафотов.
Нельзя сказать, чтобы чувство независимости тогда исчезло
в человеческих сердцах. Но те, у кого оно еще было, не станови¬
лись под знамена какого-нибудь повелителя: будучи врагами
варваров и императора, они поднимали свое собственное знамя
и вместе со свободой укрывались в местах, •куда доступ был тру¬
ден, в разных покинутых крепостях. Таким образом заселились
острова Венецианской области и возник свободный город Вене¬
ция. Рим, находясь против собственной воли во власти своих
воспоминаний, нетерпеливо сносил завоевание. Не имея уже
силы стать свободным, оп надеялся добиться освобождения при
помощи своего престижа и хитростей.Он поощрял претензии своих
епископов на всемирную власть, которая должна была обернуть¬
ся к его выгоде. Через их посредство оп добился поддержки фран¬
ка Карла Мартела против вождя лангобардов, своих новых побе¬
дителей, объединявшихся для того, чтобы погубить его, с грече¬
ским деспотом, преемником его бывших повелителей *. По при¬
зыву римского первосвященника, внук этого Карла, ставший
королем франков, перешел Альпы и отстоял город, которому сно¬
ва угрожали лангобарды. За это Рим провозгласил потомка своих
1 Против лангобардов выступил но Карл Мартел, а его сын и преем¬
ник Пиппн Короткий в 755 г. — Ред.
21 Тырра. Ялбрияы! осчлвжи	321
бывших даппиков римским императором ,. Таким образом в 800 г.
титул «император», печальный символ римского рабства, вернул¬
ся в Галлию, после того как в течение четырех столетий он нахо¬
дился за пределами западных стран; из Галлии он перешел в Гер¬
манию и, что самое курьезное, оп там существует по сие время.
Слова тоже имеют свою судьбу.
В IX в. мы видим Европу разделеппой па две политические
зоны: одна охватывает страны, которые еще находятся под ста¬
рым господством, созданным завоеваниями Рима; другая — стра¬
ны, подвергшиеся недавнему вторжению северных народов, за¬
воевавших римских подданных. Положение людей, как победи¬
телей, так и побежденных, весьма неодинаково в обеих этих
областях. В одной из них вся власть, приобретенная веками
завоеваний, составляет собственность одного лица, которое рас¬
поряжается ею по своему усмотрению. В другой — эта власть
регулярно делится между всеми семьями, ведущими свое происхо¬
ждение от победителей. Саксы в Бретани, франки в Галлии, лан¬
гобарды в Италии являются все поголовно собственниками участ¬
ков земли, которую захватили их предки, все они являются
суверенными правителями в верховных судах над людьми, побе¬
жденными их предками. В Греции — только один повелитель, а
ниже его — слуги разного ранга; на западе — тысячи повелителей,
свободно подчиняющихся вождю, который является только пер¬
вым между равными. В то время как в империи римских деспо¬
тов пет приказов, не исходящих из дворца, нет налога, который
взимался бы не для дворца, нет судебного приговора, который
пе исходил бы оттуда, в областях, подчиненных северным вои¬
нам, дань, взимаемая с каждой побежденной семьи, составляет
достояние всех победителей. Верховный вождь располагает по
своему усмотрению только той долей людей и земель, которая
досталась ему. Если оп деспот, то только в этих пределах; самый
ничтожный солдат является таким же деспотом в своей доле.
Побежденные люди, которые при разделе пе достались вождю
или «королю», как оп назывался па латинском языке, не имеют
никакого отношения к нему, они составляют частную собствен¬
ность; опи вместе с деревьями, растениями, животными, домами
составляют то, что в хартиях того времени именуется «одеянием
земли», опи принадлежат семье, а пе обществу. Что касается
людей победившей расы, то они подчиняются общественному
порядку, общественным правилам. С ними никто пе говорит язы¬
ком повелителя. «Король», ими избранный или утвержденный,
называет всех своими «соратниками». Он не предписывает им
законов. Оп созывает их для того, чтобы опи сами установили
для себя законы; он не применяет к ним решений, выносимых
1 Карла Великого в 800 г. — Ред.
ZT1
им самим. Он оказывает им помощь для поддержания порядка
и для защиты правосудия, которое свободные люди осуществляют
для себя под гарантией клятвы.
Рим, когда он был завоевателем, пе занимал земель побежден¬
ных им пародов; этп пароды пе оказывались разобщенными вслед¬
ствие его побед. Они переходили в обладание Рима всей своей мас¬
сой, эксплоатировалпсь всей массой и сохраняли название своей
народности. Это название было утрачено подданными северных
воинов; насильственно изолировапные друг от друга вклинив¬
шимися победителями, которым они принадлежали П00ДНН0ЧВ8
или небольшими группами, они сменили свое племенное или об¬
щинное положение на пооюпевве ■ндивндуахьное. Те, кто до
своего поражения назывались галлами, римлянами, бретонцами,
стали именоваться рабочими, сервами, чернорабочими, крепост¬
ными (travailleurs, serfs, gens de peine, gens de possession), a ме-
i м отнятая y них земля стала именоваться землей франков,
англов । вдов. Во время войны они не q шч. под
знаменем своей нации,* присоединенным к знамени господствую¬
щей нации, как это делали вспомогательные войска, которые Рим
набирал в своих провинциях; пх собирали как попало, без вся¬
кого порядка, без знамен, почти без оружия, с тем, чтобы сделать
из них своего рода защитный вал перед фронтом сражения или
для того, чтобы использовать пх на работах по сооружению до¬
рог и разбивке лагерей. Армия состояла из победителей, нахо¬
дившихся по отношению друг к другу в разных степенях подчи¬
нения, а их имения, положение которых определялось военным
титулом первоначального владельца, сохраняли благодаря этому
титулу, так сказать, закрепленному за землей, тот порядок и то
регулярное устройство, которые были уничтожены или ослабле¬
ны вследствие того, что завоеватели оказались теперь разбросан¬
ными па огромной территории. Поместья пе были равны между
собой, и в армию призывались пе лица, а поместья. Лица, при¬
зывавшиеся из земельных владений одинакового ранга, собира¬
лись вокруг тех, кто был землевладельцем высшего ранга. А те
подчинялись вождям, избранным па сей случай, или потомкам
первоначальных вождей, если династия не выродилась. Так про¬
исходило, когда затевалось предприятие, представлявшее общий
интерес для всех свободных людей, пли когда общая опасность
угрожала всем; если же только часть территории подвергалась
опасности, то защита ее предоставлялась ее обитателям.
Для отмщения частных обид возникали частные войны;
сам король не мог вовлекать в свои частные распри, в войны,
которые не были предприняты с общего согласия, никого, кроме
собственных друзей или тех, кто связал себя по отношению к нему
обязательствами верности, независимо от обязанностей, диктуе¬
мых общественным строем и общеустановленной дисциплиной.
21*
823

Наоборот, в восточной империи пи одна часть территории пе
имела права защищать себя самое и никто не мог самостоятельно
добивать свое право, ибо сам по себе он был ничто. А императора
в его распрях должны были поддерживать все жители империи
под угрозой наказаний, которые свободный Рим устанавливал
для предателей отечества. Таковы были различия в политиче¬
ской организации восточноевропейских и западных стран, когда
в XII в. великое движение сблизило жителей этих стран и приве¬
ло в соприкосновение на одной и той же территории их нравы
и различные состояния. Это движение было вызвано крестовыми
походами.
С того момента, как вторжение сараципов стало угрожать
Европе, страх перед их успехами и ненависть к их религии по¬
всюду вооружили против них этих северян, которые бездеятель¬
но жили в Галлии, Испании и Италии. Франкские авантюристы
пе раз отправлялись побеждать пх на побережье Калабрии и Си¬
цилии, и когда папа, поддерживаемый красноречием монаха Пет¬
ра, поднял против них всю христианскую Европу, это великое
восстание было лишь завершением частичных и малоизвестных
предприятий, которые подготовляли его уже давно. Греческий
император просил воинов запада направить в его находившиеся
иод угрозой владения часть тех армий, которые должны были
наводнить Азии) и Африку; оп добился этого, и огромные толпы,
необузданные и беспорядочные, распространились по террито¬
рии Греции. Все было опустошепо для их содержания. Империя,
истощенная, раскаивалась, что призвала этих неудобиых помощ¬
ников. Между греками и западными христианами, которых греки
называли латинянами, возникла вражда. При помощи договоров
было достигнуто временное примирение, по взаимная антипатия
в конце концов проявилась с такой силой, что союзники империи
осадили и разграбили Константинополь. Завоевание па этом
пе остановилось; вскоре большая Часть городов и провинций была
поделена между солдатами и начальниками латинской армии.
Ее полководец Балдуин Фландрский расположился в импера¬
торском городе и с согласия войск принял титул греческого
императора, что нисколько не изменило характера его власти
по отношению к пим и их независимости по отношению к нему.
Часть Греции, занятая этой армией, приняла тогда такой же
облик, что и остальная Европа. В пей установилась зависи¬
мость отдельных земель друг от друга, соответствовавшая орга¬
низации армии, которая, разделив их между собой, пе разбре¬
лась. Воины всех рангов избирали своих высших начальников,
именуя их императорами, подобно тому, как они раньше имеио-
вались генералами. Общие дела решались общим голосованием.
Греки, ограбленные, но не изгнанные, стали арендаторами и дан¬
никами победителей; феодализм проник в Грецию.
324

Но греческая пмперпя пе вся погибла в результате завоевания.
Укрепившись в Пикее, она с каждым днем становилась сильнее
вследствие пепавистп, которую вызывали поборы повыл повели¬
телей и их иго, казавшееся более суровым, потому что оно было
ближе и потому что оно давило всех без различия. Не умея стать
свободными, греки стали устраивать заговоры, для того чтобы
вернуться к своему первоначальному рабству. Это им удалось,
и латиняне, изгнанные после шестидесятилетнего правления,
снова сели па свои суда, увозя пз Греции склонность к роскоши,
склонность к пустым титулам и представление о деспотическом
единстве, а взамен оставив некоторое чувство независимости, ко¬
торое они внушили своим примером. Вернувшись в свой дворец,
греческий император впервые столкнулся с волей, не склонив¬
шейся перед его собственной. Его придворные проявляли при¬
знаки самостоятельности, его делегаты претендовали па личную
власть, узы империи ослабли. Если бы тогда независимость была
приобретена для всех, если бы социальное равенство заменило
собой деление людей на придворных и рабов, то несомненно на¬
селение этих стран нашло бы в такой моральной перемене ту
силу и те возможности, KOTopi-ix никогда пе имела империя. Но
сановпяки и придворные, присвоившие власть, тщательно стара¬
лись сохранить ее в таком виде, какой она всегда была, т. е.
враждебной и суровой для народов, а пароды попрежнему не
были заинтересованы в том, чтобы подвергаться опасностям,
связанп1>гм с сопротивлением вторжению чужеземцев. Таким об¬
разом эти полусвободные правы были для империи повой причи¬
ной гибели. Как державу они лишили ее сплоченности, по при
этом не превратили ее в общество. Что касается запада, то он
пмеппо отсюда получил ту систему идей, которая позволила соз¬
дать мистическое представление о неограниченной королевской
власти, стоящей в центре всего, все к себе притягивающей и яв¬
ляющейся собственным разумом и самоцелью. Именно при по¬
мощи политических нравов и догматов, вывезенных из импера¬
торского города, власть монархов вроде Генриха VIII и Людо¬
вика XI пришла па смепу власти саксонского вождя Гепгиста
и вождя сикамбров Хлодовига \ сохранив прежнее политическое
пазваппе.
Мы пе станем рассказывать о жалких событиях, предшество¬
вавших появлению турок под стенами Константинополя. То, что
происходило при всех завоеваниях варваров в империи, имело
место и в эти опасные моменты.Народы не противи лись пашествню,
и потомки греков оказались в рядах варварских войск; только
1 Тьерри хочет сказать, что абсолютная власть английского короля
Генриха VIII Тюдора и французского — Людовика XI была обоснована
легистами (законоведами) с помощью римского права с его представлением
о божественной власти императора (в период домината). — Ред.
323

албанские горцы, люди, которые никогда не подчинялись рим¬
скому рабству, воспротивились и новому игу. Когда брали при¬
ступом город императоров, то можно было видеть, как легионы
греческих солдат с саблями в руках, с тюрбанами на головах
выступили против римского имени, которое такой тяжестью да¬
вило их в течение веков. Константинополь был отдап на поток
и разграбление, последний из императоров — Константин Дра-
гозес — погиб па крепостных степах. Так называемая знать,
придворные, люди, пользовавшиеся большим влиянием во двор¬
це, признали власть победителей. Они сохранили под другими
титулами свои должности п свою низость. Остальной парод стал
данниками, и, как всякая страна, где поселялись вторгшиеся
чужеавМЦЫ, ГреЦНЯ утр свое прежнее наименование.
«В этой последней борьбе древнего мира с новым, — говорит
г. Сегюр, — казалось, оружие древности и нового времепи объ¬
единилось как для нападения, так и для защиты города цесарей.
Воздух, потемневший от тучи дротиков и стрел, был наполнен
грохотом тяжелых камней, бросаемых катапультами, свистом
пуль и ужасающим громом пушек».
«Мусульманская армия победоносно вступает и разливается
большими потоками по улицам покореппого города; еще накануне
Константинополь, бывший хранилищем трофеев и сокровищ все-
.H-IIH--и. открывал взору живую картИНУ Рима и Греции. Там бы Л
цезари, августы, патриции, сенат, ликторы, связки розог с секи¬
рой, трибуна, цирки, народные собрания, лицеи, академии,
театры; в одно мгновение меч Магомета разрушил все, и остатки
древнего мира исчезли».
Стиль этого повествования, элегантный и выдержанный,
искусно варьируется в соответствии с содержанием рассказа.
Молодым людям эта книга доставит удовольствие, зрелые умы
найдут в пей пользу для себя. Изучение свободы почти целиком
может быть сведено к изучению истории. Именно здесь надо ее
наблюдать, чтобы-хорошо распознавать ее, чтобы не гнаться за
ее призраком. Те, кто с высоты нашей эпохи бросают взгляд на
прошлое состояние рода человеческого, дают нам нить, которая
должна повести нас по неизведанным дорогам будущего. К ним-
то мы и должны главным образом обращаться. Опи не сообщают
неопределенных импульсов, которые только вводят в заблужде¬
ние энергию, лишенную опыта; они не дают советов, не прове¬
ренных на деле, они не завлекают, не указывая цели.

6. ПОДЛИННАЯ ИСТОРИЯ ЖАКА ПРОСТАКА,
НАПИСАННАЯ НА ОСНОВАНИИ ПОДЛИННЫХ
ДОКУМЕНТОВ
Жак был еще молодым, когда чужеземцы, пришедшие с юга,
заполонили землю его предков; это было прекрасное владение,
омываемое двумя большими озерами и спосцбное производить
в изобилии пшеницу, вино и масло. У Жака был живой ум, по
ему было мало свойственно постоянство. По мере того как Жак
рос на захваченной у него земле, он стал забывать своих предков;
Шатуры пришлись «му цо лупи-. < )н усвоил их ЯЗЫК, стал при*
нимать участие в их распрях и связал свою судьбу сих судьбой.
В течение некоторого времени судьба эта складывалась счастливо,
и жизнь была заполнена набегами и завоеваниями. Но однажды
счастье изменило, и война вызвала вторжение в земли самих за¬
хватчиков. Владение Жака, над которым развевались их знамена,
одним из первых подверглось угрозе. Полчища людей, пришедших
с севера, осадили его со всех сторон. Жак слишком отвык от
независимости, чтобы подумать об освобождении своего обита¬
лища. Ему представлялось, что од может только выбирать между
двумя возможностями: отдаться во власть новых хозяев или твер¬
до стоять за старых. В нерешимости он Доверил свои сомнения
важной особе в своей семье, учителю религии; которую Жак
незадолго до- того усвоил и теперь ревностно исповедывал.
«Отец мой, — сказал он еду, — что мне делать? Мое нынеш¬
нее состояние тяготит меня. Паши победители, которые называют
нас своими союзниками \ в сущности обращаются с нами, как
с рабами. Они выжимают из иас все соки, чтобы наполнить свою
казну, которая па их языке называется «корзинкой»’, а эта
«корзинка»— бездонная пропасть. Мне надоело терпеть их иго.
Но иго их врагов пугает меня. Эти люди севера, говорят, очень
жадны, а их секиры очень остры. Скажите мне на милость, за
кого мне стоять?»
1 Федератами. Неравный союз (foedus inaequale).
* Ф| ; . fiscus).
327

«Сын мой, — ответил святой человек, — надо стоять за бога,
а бог теперь за языческий север п против еретического юга. Люди
севера будут вашими господами, я могу вам это предсказать,
пбо я сам, своей собственной рукой, только что открыл им ваши
ворота»1 *. Жак был ошеломлен этимп словами, и оп продолжал
оставаться в таком состоянии еще и тогда, когда сильное бряцание
оружия и топот лошадей, перемешивавшийся с криками на непо¬
нятном языке, показали ему, что все уже копчено. Он увидел,
как люди высокого роста, с гортанной речью, бросились в его
дом, связали в несколько тюков его движимость и стали мерить
землю для раздела. Жак опечалился, но, понимая, что тут ничем
не поможешь, постарался примириться со своей участью. Он спо¬
койно взирал на воров, а когда случайно мимо прошел их началь¬
ник, он приветствовал его возгласом «Vivat гех!» («Да здравствует
король!»); чего тот совершеппо пе понял. Чужеземцы поделили
между собой добычу, устроились па полученных ими участках
земли *, устраивали смотры своих сил, занимались военными
упражнениями, собирались па совет, издавали законы относи¬
тельно управления (police) и войны и уясе совершенно не думали
о Жаке, словно его не существовало па свете. Оп сам дерлсался в
стороне, выжидая, когда ему официально сообщат о постигшей его
учйсти, и упражнялся в трудно ему дававшемся произношении
варварских имен людей, занимавших видное положение среди его
новых хозяев. Некоторые из этих имен, искаженные ради благо¬
звучия, можно восстановить в следующем виде: Меровиг, Хлодо-
внг, Хильдерик, Хильдеберт, Сигеберт, Карл п т. д.
Наконец Жак получил решение по своему делу: то был фор¬
мальный акт, составленный на его языке тем самым другом и со-
отечсствепнпком, который впустил завоевателей3 * и который
в награду за эту услугу получил от их щедрот самый лучший
участок возделанной земли и греческий титул ènioxonoc, который
завоеватели исковеркали, превратив его в biscop, и который они
сами раздавали, не понимая его значения *. Жак, которого до
этого дня называли llomanus, т. е. римлянин 5 6, в этой новой гра¬
1 См. Салмиан, De gubernatione Dei, Григорий Турский и переписку
галльских епископов с королем Хлодовигом (Script rer. gallic. et francic.»
v. I, ii et IV).
1 Эти участки, распределявшиеся по жребию, назывались по-латыпи
sortes (лат. sors, множ, sortes — жребий).
• Представители галло-римского духове,,ства стали секретарями,
нотариусами, редакторами, архивариусами у варварских королей.
* В завещании епископа Ремигия, или святого Реми, мы читаем, что
король Хлодовиг наградил его прекрасной землей в окрестностях Реймса,
которой король, желая еще больше выказать свою милость, дал франкское
название Biscopes-Heim. т. е. епископский дом (Testamentum В. Re-
miffii...» apud diplomate chart., etc., т. 1, над. Brequigny, стр. 33). —
«Dicitur Bischovisheim* (Diplôme Dagoberti IL ibid., p. 277).
6 «Салическая правда* и «Рипуарская правда», passim.
328

моте именовался liius seu villanus no s 1er 1 (наш лит или виллан),
и ему предлагалось, под угрозой побоев и виселицы, обрабаты¬
вать свою землю для чужеземцев. Имя «Ш> было непривычно
для его слуха. Оп попросил объяснения, и ему сказали, что
слово это происходит от германского слова let, или lût, т. е. по¬
зволять, и означает, что ему оказывают милость, оставляя его
в живых. Милость эта показалась ему не очень уж большой,
и ему захотелось испросить себе других милостей у собрания
владельцев своего имения, каковое происходило в определен¬
ные дни под открытым небом па обширном поле. Вожди стояли
посреди круга, образованного толпой; решения принимались
с общего согласия, и	иск. начиная от высшего и до
низшего, — a maximo usque ad minimum, — подавал свое мне¬
ние *.
Жак явился па этот торжественный совет, но при его появле¬
нии поднялся ропот презрения, и стража пе пропустила его,
угрожая древками копий. Один из чужеземцев, который был по-
вежлнвее и хорошо говорил по-латыни, объяснил ему причину
такого обращения: «На собрание собственников этой земли,
dominorum terrilorii, пе допускаются лица вашего явапия, ко¬
торых мы называем lili vel litones, et istius modi viles inopesque
personne (литы, или литоны, и тому подобные низкие и бедные
люди)>3.
Жак печально принялся за работу, ему приходилось кормить
и одевать своих хозяев, предоставлять им отопление и квартиру;
оп трудился много лет, и за это время судьба его мало изменилась,
но зато удивительно увеличилось количество слов, которыми опре¬
деляли его жалкое положение. В песколькпх описях, составлен¬
ных в разное время, его, как он мог убедиться, позорно смеши¬
вали с деревьями и скотом помесил под общим наименованием
облачения земли (terrae vestitus)4; его называли живыми
деньгами (pecunia viva), крепостным (serf de corps, homme de
fatigue, homme de possession), человеком, прикрепленным к земле
(homme lié à la terre), addictus glebae пли bond-man па языке
победителей. В хорошие времена от него требовали только
шести дней работы в неделю. Жак был человеком трезвым,
мало расходовал на себя и пытался копить деньгу, но неодно¬
кратно его скудные сбережения отбирались у пего на основании
неоспоримого правила: quae servi sunt, еа sunt domini, — все,
чем владеет раб, принадлежит господину.
1 CapHularia, paseim.
* Script, rer. gallic. ot. francic., v. V, passim.
1 Capitularia, passim.
* Cm. Ducange, Glossarium.
829

Пока Жак трудился и страдал, его хозяева ссорились между
собой из тщеславия и из корысти. Не раз «пи свергали своих
вождей, пе раз их вожди угнетали их, не раз враждующие пар¬
тии вели междоусобные войпы. Всегда эти споры своей тя¬
жестью обрушивались на Жака; ни одна сторона не щадила
его, па нем вымещали свою злобу побежденные, на нем тешили
свою гордость победители. Случалось, что вождь вотчины победи¬
телей претендовал, что ему одному принадлежат подлинные права
па землю, rpj ц тело и душу бедного Жака... Жак, до крайно¬
сти доверчивый, так как бедствия его были безмерны, дал себя
убедит!., что ему надо признать эти претензии и принять знание
subjugué du chef, subjectus regis (подвластный вождю), a на со¬
временном языке — sujet du roi (подданный короля). На оспова-
ппи этого звания Жак платил королю твердые налоги — tal-
lias rationabiles, — что отнюдь не означало разумные налоги.
Но хотя оп номинально стал собственностью вождя, он все-таки
не был избавлен от поборов его подчиненных. Жак платил и туда
и сюда, оп валился с пог от усталости, оп просил дать ему пере¬
дохнуть, а ему со смехом отвечали: «Простак кричит, по простак
будет платить». Жак терпел невзгоды, по не мог стерпеть обиды.
< >н забыл, что он слаб и гол, и бросился на своих угнетателей,
которые были вооружены до зубов илк укрылись в крепостях.
Тогда вожди и подчиненные, друзья и враги — все объеди¬
нились, чтобы уничтожить его. Его кололи копьями, рубили саб¬
лями, топтали лошадиными копытами, заботились только о том,
чтобы он не испустил дух тут же на месте, так как в нем нужда¬
лись.
Жак, который после этой войны получил прозвище «Жак-
Простак», оправился от рай и платил попрежнему. Он платил
«оброк», «помощь», соляной налог, рыночный сбор, мостовой
сбор, пошлины, подушную подать, двадцатую долю и т. д. и т. п.
Такой невероятней ценой он добился того, что пользовался не¬
которой защитой короля от алчности остальных сеньеров. Это
более определенное и спокойное состояние поправилось ему:
он привязался к новому игу, которое доставило все это, он убе¬
дил себя, что это иго для него естественно и необходимо, что ему
нужно уставать, для того чтобы не лопнуть от избытка сил, и что
кошелек его подобен деревьям, которые лучше растут, когда пх
подрезывают. Окружающие конечно отнюдь не отвечали взрывом
хохота па такие остроумные порывы его воображения; наоборот,
их поощряли, а когда он всецело проникался этими соображения¬
ми, стали называть его человеком лойяльпым и весьма мудрым —
rccte b galis et sapiens.
«Ведь я плачу ради собственного блага, — сказал однажды
Жак самому себе. — Отсюда следует, что те, кому я плачу,
должны в первую очередь заботиться о моих интересах и в сущ-
ззо

пости опи являются только управителями моих дел. А отсюда
следует, что я имею право проверять их счета и давать мои
советы». Этот ход мыслей показался ему ясным, оп пе сомне¬
вался, что эти рассуждения делают большую честь его проница¬
тельности, он изложил их в большой книге, которую напечатал
красивым шрифтом. Книгу эту арестовали, разорвали в клочья
и сожгли, а вместо похвал, которых ожидал автор, ему посулили
галеры. Печатные станки были у пего отняты, был устроен'лаза¬
рет, где его мысли должны были выдерживать карантин, прежде
чем попасть в печать. Жак перестал печатать, по все-таки про¬
должал думать.
Мысль его в течение долгого времени вела глухую и молчали¬
вую борьбу против насилия. Его ум был занят великой идеей,
что по праву естественному оп свободен и может распоряжаться
собой; в течение долгого времени он ничего не предпринимал для
осуществления этой мысли. Наконец однажды сильное затрудне¬
ние в деньгах вынудило власть, которую Жак кормил за свой
счет, пригласить его на совещание, чтобы получить от пего суб¬
сидию, которую пе решались просто у пего потребовать. Тогда
Жак поднялся и гордым тоном просто и ясно заявил, что ему
принадлежит неограниченное и неотъемлемое право на собствен¬
ность и свободу.
Власть пошла па уступки, а потом взяла своп слова обратно;
началась война, и Жак победил, так как некоторые друзья преж¬
них хозяев покинули их и стали на его сторону. Он был жесток
в своей победе, так как длительные бедствия озлобили его. Он
не умел вести себя надлежащим образом, когда получил свободу,
так как еще находился во власти нравов, усвоенных в рабском
состоянии. Те, кого он взял себе в управляющие, снова порабо¬
тили его, провозглашая при этом его абсолютный суверенитет.
«Увы! — сказал Жак, — я пережил два завоевания, меня звали
крепостным, данником, разночинцем, подданным, по никогда
еще мне не учиняли такого бесчестия, чтобы обратить меня в раб¬
ское состояние и ограбить меня, ссылаясь на мои же права».
Один из его чиновников, большой вояка, услышал его жалобы
и ропот. «Я вижу, что вам нужно, — сказал оп, — и берусь до¬
ставить вам это. Я перемешаю традиции двух завоеваний, о ко¬
торых вы справедливо сожалеете; я вам дам в лице моих солдат
таких же воинов, как франки; подобно им опи будут баронами 1
и дворянами. Что же касается меня, то я повторю вам великого
Цезаря, вашего первого повелителя: я буду именоваться импе¬
ратором, вы будете допущены в мои легиопы, и я обещаю вам про¬
изводство в высшие чины». Жак раскрыл рот, чтобы ответить,
1 Слово барон, по-латыни Ьаго, на старофранцузском языке bers,
происходит от германского bahr или bohrn, что на языке завоевателей Гал¬
лии означало просто человек.
331

по тут внезапно затрубили труби, забилп барабаны, развер¬
нулись знамена с изображением орла. Жак в свое время сра¬
жался под такими зпаменами, в дни своей юпостп оп машиналь¬
но следовал за ними; теперь, увидев их снова, он больше уже
пе думал, п зашагал в ногу...
Пора прекратить эту шутку. Мы просим извинить пас, что
допустили ее при обсуждении такой серьезной темы; мы про¬
сим извинить пас за то, что мы, желая дать беглый обзор
печального ряда наших несчастий и ошибок, злоупотребили
оскорбительным названием, которое некогда применялось к
нашим отцам. Повндимому в тот день, когда рабство, это по-
рождеппе вооруженного вторжения, впервые вступило па землю,
именуемую ныне Францией, то в небесах было предначертано,
что рабство это уже никогда оттуда пе выйдет, что, изгоняе¬
мое в одной форме, оно будет вновь появляться, в другой и,
меняя свой облик, по пе природу, будет оставаться па преж¬
нем посту, певзирая па время и людей. После господства по¬
бедителей-римлян пришло господство победителей-франков, за¬
тем неограниченная монархия, после нее неограниченная власть
республиканских законов, затем неограниченная власть фран¬
цузской империи, затем пять лет исключительных законов при
конституционной хартии. Прошло двадцать веков с тех пор,
как поступь завоевателей запечатлелась впервые на нашей
земле, следы ее пе исчезли, поколения утаптывали пх, ш
не уничтожили, человеческая кровь омывала их, по пе могла
окончательно смыть. Неужели такую судьбу природа угото¬
вила этой прекрасной стране, которую украшает такое обилие
зелени, которую обогащают столь обильные жатвы, над которой
простирается столь ясное небо?

RÉCITS DES TEMPS MÉROVINGIENS
(1840)

РАССКАЗ ПЕРВЫЙ
Четыре сына Хлотаря I. Пх характеры. Пх бракп.
История Галсе винты
(561—568)
В песколькпх лье отСуассона па берегу реки находится горо¬
док Врен. В VI в. это было одно из тех огромных поместий, где
короли франков держали свой двор, предпочитая пх самым пре¬
красным городам Галлии. Королевская резиденция совершенно
пе имела воинственного вида средневековых замков: то было об¬
ширное строение, окруженное портиками римской архитектуры.
Иногда опо сооружалось из тщательно отполированного дерева
и украшалось скульптурными изображениями, не лишенными
изящества. Вокруг главного корпуса здания располагались
в определенном порядке жилища придворных чиновников вар¬
варского пли римского происхождения и тех начальников дру-
жип, которые, по германскому обычаю, ьместе со своими воинами
♦вверили» себя королю, т. е. приняли на себя специальное обя¬
зательство вассалитета и верности1.
Другие дома, менее внушительного вида, были заняты огром¬
ным количеством семейств, члены которых, мужчины и женщины,
занимались всякого рода ремеслами, начиная от изготовления
различных изделий из золота и выделки оружия и кончая ткац¬
ким и кожевенным делом; начиная с вышивания шелком и золо¬
том и кончая самой грубой формой обработки шерсти и льна.
Семейства эти большей частью были галльского происхожде¬
ния и родились па той части земли, которую король забрал себе
как свою долю в завоеваппой территории, или же опинасильствен¬
ным образом были переброшены из каких-нибудь соседних го¬
родов, для того чтобы заселить королевский домен. Однако, судя
по именам собственным, среди них имелись также германцы и про¬
чие варвары, предки которых явились в Галлию в качестве рабо¬
чих или слуг вслед за дружицамн завоевателей. Но каковы бы
1 См. «Салическую правду», в Script rer. gallic. et francic., v. IV,
p. 159, u там же, стр. 475, формулы Маркульфа.
335

ни были их происхождение и характер их занятий, эти семьи все
были поставлены в одинаковое положение и назывались одина¬
ково: по-немецки — литами и по-латыни — фискалинами, т. е.
людьми, прикрепленными к фиску *. Сельскохозяйственпые
«троения,конюшни, хлевы,овчарни и житницы, лачуги земледель¬
цев и хижины крепостных дополняли королевскую деревню,
которая была копией древнегерманской деревни, только в уве¬
личенном размере. Самое положение этих резиденций несколько
напоминало зарейпские пейзажи. Большей частью они были рас-
иоложены на опушке леса, а некоторые в чаще больших лесов,
которые впоследствии были сильно опустошены цивилизацией, но
остатками которых мы восхищаемся еще и понывв.
Брен был любимым местопребыванием Хлотаря, последнего
из сыновей Хлодовига, даже после того как смерть его трех бра¬
тьев доставила ему королевскую власть на всей территории Гал¬
лии. Здесь оп хранил в потайном помещении огромные сунду¬
ки за тройными замками; в которых лежали его сокровища:
золотые монеты, сосуды и драгоценные камни. Здесь же ои вер¬
шил важнейшие дела, связанные с его королевской властью: сюда
оп созывал соборы епископов галльских городов, здесь принимал
иослов от иностранных королей и председательствовал на боль¬
ших собраниях франкского народа, собраниях, закапчивавшихся
традиционными празднествами германцев, на которых подавали
зажаренных целиком кабанов и ланей и где по четырем углам
зала стояли откупоренные бочки Когда ему не приходилось
уезжать далеко на войну с саксами, бретопцами или септимап-
скимп готами, Хлотарь проводил время в переездах из одного
поместья в другое. Из Брена оп отправлялся в Аттиньи, из Атти-
иьи в Компьеп, из Компьепа в Вербери, по очереди уничтожая в
этих королевских имениях все запасы провизии, которые там заго¬
товлялись, и развлекаясь со своими «левдами» франкского пле¬
мени охотой, рыбной ловлей или плаванием и набирая мно¬
гочисленных наложниц среди дочерей «фискалинов». Часто
эти женщины из положения наложниц с удивительной лег¬
костью переходили па положение супруг и королев.
Хлотарь, у которого нелегко подсчитать и распределить по
рангам количество заключенных им браков, женился таким обра¬
зом па молодой девушке самого низкого происхождения, которую
звали Ингондой.При этом он отнюдь не отказался от своих распут-
1 Fiscalini IÀU, Lidi, Laù. См. Recueil des historiens de la France et
des Gaules, v. IV, passim, и [Auÿ. Thierry], Considérations sur l'histoire de
France, chap. V, p. 182.
* «Итак, когда он, дважды позванный на пир, явился, то, войдя в дом,
увидел, что по языческому обычаю там стоят сосуды, полные пива. Узнав
о том, сколько сосудов они желают, чтобы он выпил...» (Житие св. Веда-
ста, в Script rer. gallic. et francie., v. 111, p. 373).
336

пых привычек, с которыми опа, как женщина и рабыня, мири¬
лась с чрезвычайной покорностью. Оп очень любил ее и жил
с нею в полном согласии. Однажды она ему сказала: «Король,
господин мой, сделал пз своей служанки то, что ему было угодно,
и пригласил меня разделить с ним ложе. Он довершит свои бла¬
годеяния, если исполнит просьбу своей служанки. У меня есть
сестра по имени Арегоида, состоящая у вас па службе. Прошу вас,
соблаговолите дать ей мужа доблестного и богатого, дабы мне
не приходилось терпеть никакого унижения из-за нее». Просьба
эта, подстрекнув любопытство короля, возбудила в пем сладо¬
страстные вожделения. Он в тот же день отправился в поместье,
где проживала Арегопда и где она занималась некоторыми из
тех ремесел, которые в то время предоставлялись ж пщинам,
как выделка и окраска тканей. Xлотарь, пайдя, что она во вся¬
ком случае не менее красива, чем ее сестра, забрал ее с собой,
поместил в королевских покоях и дал ей звание супруги. По
истечении нескольких дней оп пришел к Пнгопде и сказал ей
со свойственным ему и вообще германцам л$'кавым доброду¬
шием: «Ястарался оказать тебе милость, о которой ты, моя милая,
проспла. Я искал для твоей сестры человека богатого и ра¬
зумного, но лучше себя никого пе нашел. Так знай же, что я сде¬
лал ее своей супругой; полагаю, что ты пе будешь этим недо¬
вольна». «Пусть господин мой, — ответила Ингонда, пе об¬
наруживая никакого волнения и пе изменяя своей обычной супру¬
жеской покорности и смирению, — пусть мой господин делает
то, что ему кажется нужным, лишь бы его служанка не лишилась
его милости»Ч
В 561 г., после похода, предпрппятого против одного из его
сыновей, которого оп в наказание за поднятое им восстание при¬
казал сжечь вместе с его женой и детьми, Хлотарь с полным спо¬
койствием духа и совести вернулся к себе домой в Бреи. Здесь
оп занялся прпготовлеппямп к большой осенней охоте, которая
была как бы празднеством у франков. В сопровождении большого
количества людей, лошадей и собак король отправился в Кюиз-
ский лес, последним жалким остатком которого является Ком-
пьепский лес в нынешнем его состоянии. Среди этих бурных
занятий, которые уже не соответствовали его возрасту, он за¬
болел лихорадкой и, приказав перевезти себя в свое ближайшее
поместье, умер там после пятидссятилетнего царствования2.
Его сыновья Хариберт, Гоптрамн, Хильперик и Сигеберт
проводили его тело до Суассона с пением псалмов и с восковыми
факелами в руках.
* Грив. Турский, История франков, книга IV, в Script, rer. gallic.
et francic., v. 11. p. 205.
» Ibid. p. 214.
22 Тмрри. Uj6j»uuuc еочааеааа	S37

Едва только закончились похороны, как третий из четырех
братьев — Хпльперик — поспешно отправился в Брен и заста¬
вил стражу королевского поместья выдать себе ключи от сокро¬
вищницы. Овладев всеми богатствами, собранными его отцом, оп
начал с того, что часть пз них роздал начальникам дружины и вои¬
нам, которые жили в Брене или в его окрестностях. Все опи покля¬
лись ему в верности \ положив свою руку в его руку, привет¬
ствовали его титулом «копинга» и обещали следовать за ним всюду,
куда он их поведет2. Тогда во главе их* он двинулся прямо на
Париж, бывший в свое время резиденцией Хлодовпга I, а впослед¬
ствии столицей его старшего сына Хильдеберта.
Возможно, что в представлении Хпльперика выдающееся по¬
ложение было связано с обладанием городом, в котором некогда
обитал завоеватель Галлии. Возможно, что им руководило толь¬
ко желание/завладеть императорским дворцом, строения и сады
которого занимали большое пространство па левом берегу Сепы 3.
В. таком предположении пет ничего невероятного, потому что че¬
столюбивые помыслы фрапкекпх королей не шли дальше немед¬
ленной личной наживы. Надо сказать однако,что,сохраняя в силь¬
ной степени отпечаток германского варварства, необузданные
страсти и душу, пе знающую жалости, Хпльперик все же усвоил
кое-что из римской цивилизации. Оп любил строить, ему достав¬
ляли удовольствие зрелища, устраиваемые в деревянных цирках,
а главное — он мнил себя грамматиком, богословом и поэтом.
Его даяввкве стихи, в которых редко соблюдались правила । а.,
мера и стихосложения, находили восторженных поклонников сре¬
ди галлов благородного происхождения, которые аплодировали
ему из страха и уверяли его, что славный сын сикамбров изяще¬
ством языка превзошел сыновей Ромула и что река Вагал оста¬
вляет за собой Тибр4.
Хпльперик вступил в Париж, не встретив никакого сопро¬
тивления, и разместил своих воинов в башнях, которые защища¬
ли мосты города, в то время опоясанного Сеной. Но, узнав о его
смелом нападении, остальные три брата объединились против
того, кто пожелал самовольно захватить свою долю отцовского
наследства. Быстрыми переходами они двинулись па Париж,
имея с собой превосходные силы *. Хпльперик не решился вы-
* Григ. Турский, История франков, кн. IV, в Script, rer. gallic. et fran¬
cic., v. II, p. 214.
* «Koning» означает на франкском наречии «король», см. «Письма
об истории Франции», письмо IX.
• Григ. Турский, История франков, кн. IV, в Script, rer. gallic. et fran¬
cic., v. Il, p. 214.
* Фортунам, Opéra, libr. IX, p. 305, et libr. VI, p. 196.— «... Он со¬
ставил две книги, как будто задуманные со старанием, но в которых сла¬
бые вирши не соответствовали никакому размеру» (Григ. Турский, Исто¬
рия франков, кн. IV, в Script, rer. gallic. et francic., v. II, p. 291).
/	• Ibid., p. 214.
33 b

ступить против них и, отказавшись от своей затеи, согласился па
полюбовный раздел. Этот раздел всей Галлин и значительной
части Германии был произведен по жребию, так же как полвека
назад между сыновьями Хлодовига. Имелись четыре доли, при¬
близительно соответствовавшие четырем частям территории
и носившие названия королевства Парижского, королевства
Орлеанского, Нейстрии и Австразип.
Харнберту по жребию достался удел его дяди Хпльдсберта,
т. е. королевство, получившее свое название от Парижа, и про¬
стиравшееся с севера на юг, включая Санлис, Мелен, Шартр,
Тур, Пуатье, Септ, Бордо и пиренейские города. Гоптрамну вме¬
сте с королевством Орлеанским, составлявшим удел его дяди
Хлодомпра, досталась вся территория бургундов от Соны и Во-
гез до Альп и морского берега Прованса; Хильперику достался
удел его отца — королевство Суассонское, которое франки на¬
зывали «Неостср-рнке», или западным королевством, границей
которого иа севере была Шельда, а иа юге Луара. Наконец во¬
сточное королевство — Остер-рике — досталось Сигеберту, ко¬
торый соединил в своем владении Овернь, всю северо-восточную
Галлию и Германию до границ поселений саксов и славян1.
Впрочем, кажется, что города делились по счету и что только
число служило основой для определения размеров четырех долей,
ибо независимо от странности подобного территориального де¬
ления мы находим еще множество чересполосных владений, в ко¬
торых невозможно разобраться: Pyaû и Нант были включены
в королевство Хильперика, *а Авранш — в королевство Хари-
берта; последний владел также Марселем; Арль достался Гонт-
рамну, а Авиньон — Сигеберту. Наконец Суассои, столица
Нейстрии, оказался, так сказать, оцепленным четырьмя города¬
ми— Санлис и Mo, Ланоми Реймсом, — принадлежавшими двум
королевствам — Парижскому и Австразийскому.
После того как четыре брата по жребию получили каждый
свою долю городов и поместий, они поклялись иа мощах святых
угодников довольствоваться доставшейся им долей и не пытаться
силой пли хитростью захватить больше. Но клятва эта была вско¬
ре нарушена. Хильперик, воспользовавшись отсутствием своего
брата Спгеберта, который воевал в Германии, неожиданно цапал
на Реймс и овладел им, как и несколькими другими городами, на¬
ходившимися в пределах его досягаемости. Но ои недолго насла¬
ждался этим завоеваипем. Сигеберт вернулся, одержав победу
в походе за Рейном, и отобрал обратно свои города один за дру¬
гим, преследуя брата до стен Суассона; он разбил его в сражении
и захватил столицу Нейстрии. Как это свойственно варварам,
1 Григ. Турский, История франков, кн. IV, в Script, rer. gallic. et
francic., v. 11, p. 291.
22*	339

у которых ярость свирепа, по непродолжительна, братья поми¬
рились, снова поклявшись ничего пе предпринимать друг против
друга. Оба они обладали характером буйным, задорным и мсти¬
тельным. Хариберт п Гонтрамн, менее молодые и пылкие, были
склонны к миру и покою. Вместо грубого и воинственного права
своих предков король Хариберт старался усвоить спокойную
и несколько тяжеловесную манеру чиновников, которые в галль¬
ских городах вершили суд по римским законам.
Оп имел даже притязание слыть ученым юристом, и для пего
не было лести более приятной, чем похвала его судейской ловко¬
сти при разборе запутанных дел и той легкости, с которой оп,
будучи германцем по происхождению и языку, изъяснялся и спо¬
рил по-латыни *. У короля Гоптрампа, наоборот, в силу своеобраз¬
ного контраста, обычно спокойные и можно сказать даже величе¬
ственные манеры сменялись припадками впезаппой ярости, до¬
стойной лесов Германии. Однажды, потеряв на охоте рог, он ве¬
лел подвергнуть пытке нескольких свободных людей; в другой
раз оп распорядился казнить франка благородного происхожде¬
ния, заподозренного в том, что оп убил буйвола в королевском
имении. В спокойном состоянии он обладал известным чувством
порядка, в особенности это проявлялось в религиозном рвении
и подчинении епископам, которые в то время представляли собой
яспвое воплощение порядка.
Наоборот, король Хильперпк, бывший своего рода полудиким
вольнодумцем, пе признавал ничего, кроме своей собственной
фантазии, даже когда дело касалось церковных догматов и като¬
лической веры. Он пе выносил власти духовенства, и ему немно¬
гое доставляло большее удовольствие, чем объявление недействи¬
тельными завещаний, сделанных в пользу церкви пли монастыря.
Характер и поведение епископов служили для него главным
предметом шуток п застольных бесед. Одного оп называл верто¬
прахом, другого — наглецом, третьего — болтуном, четвертого—
сластолюбцем. Громадные имущества, которыми пользовалась
церковь, и беспрестанно возраставшее влияние епископов в го¬
родах, где со времепи правлеппя варваров к пим перешла ббль-
шая часть прерогатив прежних муниципальных магистратов,
все это богатство и власть, которым оп завидовал, не находя
способа завладеть ими, вызывали в нем сильное раздражение.
Жалобы, которые оп высказывал в гпеве, не лишены были здра¬
вого смысла, и часто можно было слышать, как он твердил: «Вот
уже обнищала наша казна! Вот уже наше имущество переходит
к церквам! В сущности никто пе царствует, кроме епископов в
городах» ’.
1 Вен. фортунат, Carmina, libr. IV, p. 560.
* Григ. Турский, История франков, кн. VI, в Script, rer. gallic. et
francic., v. H, p. 291.
340

Все сыновья Хлотаря I, за псключеппем Спгеберта, самого
младшего, в очень сильной степени страдали пороком невоздер¬
жанности и почти никогда пе довольствовались одной женщиной;
опи без малейшего угрызения совести покидали женщину, на
которой только что женились, а потом под влиянием минутного
каприза возвращались к пей. Благочестивый Гонтрамп менял
своих супруг почти так нее часто, как его оба брата, и подобно
нм имел наложниц, из коих одна, по имени Веперанда, была до¬
черью галла, состоявшего при казначействе. Король Хариберт
взял одновременно в любовницы двух сестер замечательной кра¬
соты, которые принадлежали к свите его жены Ингоберги. Одну
из них звали Марковефа, и она носила монашеское одеяние; дру¬
гую звали Мерофледа. Опи були дочерьми чесальщика шерсти,
варвара по происхождению и лита королевского поме¬
стья
Ингоберга, ревнуя мужа к этим двум женщинам, делала все
возможное, чтобы отвлечь его от них, но это ей пе удалось. Не
решаясь одпако дурно обращаться со своими соперницами или
прогнать их, она придумала хитрость, при помощи которой надея¬
лась внушить королю отвращение к связи, недостойной его зва¬
ния. Она вызвала к сеф отца обеих молодых девушек и поручила
ему расчесывать шерсть во дворе дворца. В то время как этот
человек был занят своим делом и работал изо всех сил, чтобы
показать свое усердие, королева, стоявшая у окна, подозвала
своего мужа. «Идите сюда, — сказала она ему, — подойдите
взглянуть, вы увидите тут кое-что новое». Король подошел, вни¬
мательно посмотрел, но никого пе увидел кроме чесалыцнка
шерсти. Тогда он рассердился, найдя эту шутку совершенно
неуместной Между супругами последовало бурное объяснение,
которое привело к совершенно обратным результатам, нежели
предполагала Ингоберга: король отверг ее п женилсяпаМеро-
фледе.
В скором времени, паходя недостаточным иметь одну закон¬
ную жену, Хариберт торжественно наделил званием супруги
и королевы девушку по имени Теодегильда, отец которой был
пастухом. Несколько лет спустя Мерофледа умерла, и король
поспешил жениться на ее сестре Марковефе. Таким образом по
церковным законам он оказался виновным в двойном святотатстве:
как двоеженец и как муж женщины, которая постриглась в мона¬
хини. Па предложение святого Германа, епископа парижского,
расторгнуть второй брак он ответил решительным отказом п был
за это отлучен от церкви. Но еще пе настало время, когда грубре
высокомерие наследников завоевателей подчинилось днеципли-
1 Григ. Турский, История франков, ки. IV, в Script, rer. gallic. et fran¬
cic., v. Il, p. 215.
» Ibid.
341

пе церквп. Харпберт пе обратил никакого внимания па отлуче¬
ние и оставил при себе своих обеих жен1 * 3 *.
Из всех сыновей Xлотаря, по рассказам современников,
Хпльперпк имел наибольшее количество королев, т. е. суп¬
руг, на которых оп женился по закону франков при помощи
кольца и денье (монеты). У одной из его королев, Аудоверы,
на службе состояла молоденькая девушка по имени Фредегон-
да, франкского происхождения и столь замечательной красоты,
что король, как только увидел ее, тотчас ясе влюбился. Как
пи лестна была эта любовь, опа все же была пебезопаспа для
служанки, которая по своему положению могла стать жертвой
ревности и мести со стороны своей госпояси. Но Фредегонду
это пе испугало. Будучи столь ясе хитрой, сколь честолюби¬
вой, опа решила найти закоппое основание для развода короля
с королевой Аудоверой, пе компрометируя себя. Если верить
рассказам, которые передавались столетие спустя, ей это
удалось благодаря содействию еппскопа и простодушию ко¬
ролевы. Хпльперпк как раз тогда присоединился к своему брату
Сигеберту, чтобы вместе с ним отправиться по ту сторону Рейна
против народов саксонской федерации. Ко времени его отъезда
Аудовера была уясе несколько месяцев беременна. Еще до его
возвращения королева родила дочь и, пе зная, следует ли ее
крестить в отсутствие супруга, посоветовалась с Фредегопдой,
которая умела так ловко притворяться, что пе внушала ей подо¬
зрений и недоверия. «Сударыня, — ответила служанка, — когда
король вернется, одержав победу, то разве ему доставит удоволь¬
ствие увидеть свою дочь, если она пе будет крещена?» *. Королева
пе заподозрила в этом совете ничего дурного, и Фредегопда при
помощи интриг стала втайпе готовить ей западню. Когда насту¬
пил день крещения, то в час, предназначенный для церемонии,
часовня, в которой крестили, была украшепа портьерами и гир¬
ляндами; епископ в священническом облачении был уже налицо,
но крестная мать, благородная франкская дама, пе явилась, и ее
тщетно оясидали. Королева, озадаченная такой задержкой, не
знала, что предпринять, когда находившаяся при пей Фреде¬
гопда сказала ей: «А зачем беспокоиться насчет крестной мате¬
ри? Поверьте мпе, пет пи одной дамы достойнее вас, чтобы дер-
жать вашу дочь над купелью. Держите ее сами»8. Епископ, на¬
верное заранее втянутый в заговор, совершил обряд крещения,
1 Григ. Турский, История франков, кн. VI, в Script, rer. gallic. et
francic., v. II, p. 215 и след.
* «Деяния королей франков», в Script, rer. gallic., v. II, p. 561. Этот
рассказ VII в., воспроизведенный в большинстве хроник, включая хро¬
нику аббатства Сен-Дени, взят под сомнение Адрибном де Валуа. См.
Hadriani Valesii, Rerum francic., v. II, lib. IX, p. 22 et 23.
3 «Деяния королей франков», в Script, rer. gallic. et francic., v. II,
p. 5G1.
342

п королева удалилась, не поняв, какие последствия будет иметь
для нее религиозный акт, который опа только что совершила.
Когда король вернулся, все молодые девушки королевского
домена вышли ему навстречу, держа в руках цветы и распевая
стихи, восхвалявшие его. Фредегопда подошла к нему и сказала:
♦Хвала богу, что наш господин король одержал победу над сво¬
ими врагами и что у пего родилась дочь. Но с кем мой господин
будет спать эту ночь? Ведь моя госпожа королева теперь твоя
кума, крестная мать твоей дочери Хнльдесвинты». «Ну так что
ясе, — отвечал веселым тоном король, — если я пе могу спать
с пей, я буду спать с тобой»х. Под портиком дворца Хильперик
увидел свою жепу Аудоверу, дерясавшую на руках ребенка, ко¬
торого опа поднесла к нему с горделивой радостью, по король,
сделав прискорбную мину, сказал ей: «Жена, по простоте ума
ты совершила преступное дело, теперь ты пе можешь больше
быть моей супругой» ’. Как строгий блюститель церковных за¬
конов король наказал епископа, крестившего его дочь, и отпра¬
вил его в ссылку, а Аудовере приказал немедленно разлучиться
с ним и как вдове принять пострижение. Чтобы утешить ее, оп
дал ей несколько доменов, представлявших значительную цен¬
ность; она безропотно покорилась и избрала монастырь, нахо¬
дившийся в городе Мапсе. Хильперик женился на Фредегонде,
и под шум брачного пира отвергнутая королева отправилась
в свою обитель, где пятнадцать лет спустя она была умерщвлена
по приказанию своей бывшей служанки 3.
В то время как три старших сына Хлотаря вели распутный
образ жизни п женились па служанках, Сигеберт, самый молодой
из них, пе следовал их примеру, внушавшему ему чувство стыда
и отвращения. Оп решил иметь только одну супругу и взять особу
королевского происхоясдеппя4. У Атапагильда, короля готов,
осевших в Испании, было две дочери па выдапьн; из них млад¬
шая, по имени Брунгпльда, славилась своей красотой. Иа пей
п остановил свой выбор Сигеберт. Многочисленное посольство
с большими подарками отправилось из Меца в Толедо, чтобы
просить ее руки у короля готов. Глава этого посольства Гог,
или; правильнее, Годегизель, палатный мэр Австразни, человек
ловкий по части всяких переговоров, имел и па этот раз полный
успех п привез из Испании невесту королю Сигеберту. Во всех
местах, через которые Брунгпльда проезясала во время своего
1 «Деяния королей франков», в Script, rer. gallic. et francic., v. II,
p. 561.
’ Ibid.
» Ibid.
« «Далее, король Сигеберт, видя, что братья его берут себе недостой¬
ных жен и по низости своей женятся даже на служанках...» {Григ. Турский,
История франков, ки. IV, в Script, rer. gallic. et francic., v. II, p. 216).
343

продолжительного путешествия па север, опа, по свидетельству
одного современника, обращала на себя внимание любезностью
своих манер, своей очаровательной внешностью, разумностью
и приятностью своих речей Сигеберт полюбил ее и всю свою
жизнь бил к пей сплыю привязан.
Бракосочетание состоялось в 566 г. с большой пышностью
в королевском городе Меце. Все сепьеры королевства Австра-
зии были приглашены королем принять участие в празднествах.
В Мец явились в сопровождении своих людей и лошадей графы
городов и губернаторы северных провинций Галлии, патриар¬
хальные вожди старых франкских племен, оставшихся по ту
сторону Рейна, и герцоги алеманнов, баваров п тюрингцев *.
В этом странном собрании находились рядом цивилизация и вар¬
варство на различных его ступенях. Тут были галльские дворяне,
воспитанные и вкрадчивые, франкские дворяне, гордые и грубые,
и были настоящие дикари, одетые в меха, грубые как по внешно¬
сти, так и по манерам. Брачное пиршество было полно блеска
и веселья. Столы были заставлены блюдами из золота, из чекан¬
ного серебра, награбленного при завоеваниях. Кубки, украшен¬
ные драгоценными камнями, или буйволовые рога, из которых
пили германцы*, беспрерывно наполнялись вином и пивом.
Гулко раздавались по широким залам дворца тосты собутыль¬
ников, пивших за здоровье друг друга, вызовы на дуэль, взрывы
смеха, весь шум, который сопровождает немецкое веселье. За
развлечениями брачного пира последовали развлечения более
утонченного свойства, которые были доступны только весьма
незначительному числу гостей. При дворе короля Австралии
в то время находился итальянец Венапций Гонорий Клементиан
Фортупат, который путешествовал по Галлии, где его всюду
принимали с большим почетом. Это был человек ума поверхност¬
ного, по приятного, который принес из своей страны некоторые
остатки римской элегантности, уже почти исчезнувшей по эту
сторону Альп. Будучи рекомендован королю Сигеберту еписко¬
пами и графами Австралии, которые еще любили старую учти¬
вость и сожалели о ее исчезновении, Фортупат встретил широ¬
кое гос:	во при полуварварском дворе в Меце. 3
вляющие королевским фиском получили распоряжение обеспе-
1 «Ибо опа била девицей изящной по манерам, прекрасной с виду,
скромной по нраву и обхождению, разумной в совете и приятной собе¬
седницей* (Григ. Турский, История франков, кн. IV, в Script, rer. gallic.
et francic., v. il, p. 216 et 217).
* «Он же, собрав вокруг себя сеньеров, приготовив пир, с великой
радостью и весельем справил свою свадьбу с нею» (ibid.)
а «Король же во время пира приказал принести и наполнить некую
чашу из прозрачного камня, чудесно украшенную золотом и драгоценны¬
ми камнями* («Житие св. Фридолмна», в Script rer. gallic. et francic.,
v. 111, p. 388).
344

чпть его квартирой, продовольствием и лошадьми. Для того чтобы
засвидетельствовать свою благодарность, оп стал придворным
поэтом. Оп посвящал королю и сеньерам латинские стихи, кото¬
рые если пе всегда хорошо понимались, то во всяком случае
принимались благосклонно и хорошо оплачивались. Брачное
празднество не могло пройти без эпиталамы. Венапций Фор-
тунат составил ее в классическом вкусе и прочел перед стран¬
ной аудиторией, которая теснилась вокруг пего с таким же
серьезным видом, как если бы оп публично читал ее в Риме на
площади Траяна *.
В этом произведении, которое пе имело никаких достоинств,
за исключением того, что это было одно из последних и бледных
отражений римского остроумия, оба обязательных действующих
лица всякой эпиталамы, Венера и Амур, появляются с полагаю¬
щимися им принадлежностями в виде стрел, факелов и роз. Амур
пускает стрелу прямо в сердце короля Сигеберта п потом расска¬
зывает своей матерп об этом великом торжестве. «Мать моя, —
говорит он, — я закончил бой!»? Тогда богиня вместе с сыном
по воздуху прилетают в город Мец, входят во дворец и начи¬
нают украшать цветами брачную комнату. Здесь между ними за¬
вязывается спор о достоинствах обоих супругов. Амур стоит на
стороне Сигеберта, которого Ъп называет Ахиллом, но Вепера
отдает предпочтение Брунгильде и изображает ее внешность
следующим образом:	,	- ч
«О, дева, которой я восхищаюсь и которую будет обожать твой
супруг, Врунгильда, более блестящая, более лучезарная, чем
светильник, наполненный воздушным эфиром! Сверкание дра-
гоцеппых камней уступает блеску лица твоего! Ты вторая Ве¬
нера, и в приданое получила царство красоты! Среди переид,
плавающих в морях Иберии у источников океана, никто не мо¬
жет сравниться с тобой. Никакая Напея пе будет прекраснее
тебя, а нимфы речные склоняются перед тобой. Молочная белиз¬
на и самый яркий румянец — краски твоего лица. Лилии, сме¬
шанные с розами, пурпур, вытканный золотом, не могут срав¬
ниться с ними и уступают без боя. Сапфир, алмаз, хрусталь,
изумруд, яшма побеждены; Испания дала свету новую жемчу¬
жину» *.
Эти затасканные мифологические образы, этот набор звучных
•слов, почти лишенных смысла, понравились королю Сигеберту
и тем франкским сеньерам, которые подобно ему кое-что смысли¬
ли в латинской поэзии. Собственно говоря, у главных вождей
варваров не было предвзято враждебного отношения к цивили¬
зации. Все, что они способны былп взять от нее, они охотно нрп-
1 Фортунагп, Opéra, lib. VII, р. 106.
» Ibid., lib. VI, p. 189.
345

нималп. Но под этпм лоском учтивости лежал такой густой слой
диких привычек, грубых нравов и пеобуздаппых характеров,
что лоск не мог проникнуть глубоко. А кроме того за этими высо¬
кими персонами, единственными, которые пз тщеславия пли в си¬
лу аристократического инстинкта искали общества старых мест¬
ных аристократов и подражали пх манерам, стояла толпа фрапк-
скпх воинов, которые во всяком человеке, умеющем читать, подо¬
зревали труса, если он у них па глазах пе доказывал противного.
Под всевозможными предлогами опп постоянно снова начинали
грабить Галлию, так же как грабили ее в период первого вторже¬
ния. Они забирали пз церквей цепные сосуды, чтобы расплавить
их па металл, и в поисках золота пе останавливались перед моги¬
лами. В мирное время главными пх занятиями было измышлять
всякие хитрости, для того чтобы отпять имущество у своих сосе¬
дей галльского происхождения пли нападать па больших доро¬
гах с копьем или мечом в руках па тех, кому опп хотели отомстить.
Самые мирные из них проводили дни в том, что чистили оруясие
и охотились или пьянствовали. Если их папоить, от них можно
было добиться всего, вплоть до обещания поддержать своим влия-
пием у короля того или иного кандидата на освободившийся епи¬
скопский пост.
Не имея покоя от подобных гостей, будучи постояппо в тре¬
воге за свое имущество п за свою личную безопасность, члены
богатых галльских семей утрачивали то спокойное состояние
духа, без которого гибнут пауки и искусства, пли ясе они сами
оказывались увлеченными этим примером, и, движимые опре¬
деленным инстинктом грубой независимости, которую никакая
цивилизация пе в состоянии искоренить в сердце человека, опи
бросались в объятия этой варварской жизни, начинали прези¬
рать все, кроме физической силы, становились забияками и сму¬
тьянами. Подобно франкским воинам опи нападали по ночам
на своих врагов в их домах илп па большой дороге и никогда пе
выходили пз дома без германского кинжала, называвшегося скра-
масакс. Вот почему в течеппе ста пятидесяти лет вся духовная
культура, все изящество нравов исчезли из Галлии. Но эта
печальная перемена совсем не была результатом злой воли или
систематической враады, направленной против римской циви¬
лизации *.
Женитьба Сигеберта, пышность, с которой была отпраздно¬
вана его свадьба и в особенности блеск, который ему придавало
высокое положеппе повой супруги, все это, по словам хроники
того времени, произвело сильпое впечатлеппе па короля Хиль-
1 См. Григ. Турский, История франков, кн. IV, в Script, rer. gallic. et
francic., v. 11. p. 227, § XLVI1. De interitu Andarchii. — Там же, кн. IX,
стр. 342, § XIX. De inieritu Sicharii civis Turonici. — Там же, кн. IV,
стр. 210, § XV. De episcopatu sancti Eufronii.
346

перина. Ему стало казаться, что среди своих копкубин и жеппшп,
на которых он женился без всяких церемоний, как это было при¬
нято у древних германских вождей, он ведет жизнь менее бла¬
городную, менее царственную, чем его молодой брат. И вот оп
решил, подобно ему, взять супругу высокого происхождения,
а для того чтобы во всем уподобиться брату, оп отправил посоль¬
ство к королю готов, чтобы просить у пего руки Галесвинты
его старшей дочери. Но эта просьба натолкнулась па препят¬
ствия, которых пе встретили послы Сигеберта. Слухи о разврат¬
ной жизни короля Нейстрии дошли до Испании; готы, более цп-
вилпзованные, нежели франки, а главное, более привыкшие сле¬
довать правилам евангелия, громко говорили, что король Хпль¬
перик ведет жизнь язычника. Со своей стороны, старшая дочь
короля Атапагпльда, по природе робкая, наделенная характером
мягким и печальным, содрогалась при мысли, что ей предстоит
отправиться так далеко и принадлежать подобному человеку.
Ее мать Гоисвпнта, которая неясно любила ее, разделяла ее от¬
вращение, ее страхи и предчувствие беды; сам корольпребывал
в нерешительности и со дня на день откладывал окончательный
ответ. Наконец, когда послы стали настаивать, оп отказался всту¬
пить с ними в какое-нибудь соглашение, если их король клятвен¬
но пе обязуется устранить всех своих жен и жить с новой супру¬
гой по божескому закону. В Галлию были отправлены гонцы,
которые, вернувшись оттуда, привезли формальное обещание
короля Хпльперика расстаться со всеми своими королевами
и наложницами, еслп оп получит жену, которая будет достойна
его и будет дочерью короля
Двойной союз с франкскими королями, его соседями п есте-
ствеппым врагами, представлял для короля Атапагпльда столько
политических преимуществ, что оп уже больше пе колебался
hj получив это заверение, приступил к составлению брачного
договора. С этого момента все переговоры сводились, с одной
стороны, к приданому, которое должна была принести будущая
супруга, а с другой стороны, — к подарку, который опа должна
была получить от своего мужа после первой брачной ночи
как <подарок следующего дня». Дело в том, что по обычаю, со¬
блюдавшемуся у всех народов германского происхождения, но¬
вобрачная при пробуясдеппп должна была получить от супруга
какие-нибудь прпношепия в дар за свою девственность. Подарок
1 При написании этого имени я принимаю форму, свойственную ему
на готском наречии; на наречии франков соответствующим именем будет
Галисвинда или Гайлесвинда.
* «Видя это, король Хпльперик, хотя и имел уже много жен, попро¬
сил в жены ее сестру Галзуинту, обещая через послов, ’гго, как ему при¬
личествует, он покинет других.Ее же отец, приняв эти обещания...» (Григ.
Турский, История франков, кн. IV, в Script, rer. gallic. et francic., v. II,
p. 217).
347

этот мог быть весьма разнообразен по своему характеру п цен¬
ности, иногда это была денежная сумма или какая-нибудь цеп-
пая вещь, иногда упряжка быков или лошадей, домашний скот,
строения пли землп. Но каков бы пи был самый объект, приноси¬
мый в дар, он всегда обозначался одним словом: его называли
«утренний дар» — morghengabc пли morgane-ghiba, в зависимости
от диалекта.
Переговоры относительно брака короля Хильперика с сест¬
рой Брунгильды затянулись вследствие отправки гонцов п про¬
должались до 567 года. Опп еще пе были закопчены, когда в Гал¬
лии произошло событие, облегчившее заключение договора.
Старший из четырех франкских кордлей, Хариберт, покинул
окрестности Парижа, где находилась его постоянная резиден¬
ция, и отправился в Бордо, в один из своих доменов, чтобы там
насладиться климатом и плодами Южной Галлии. Здесь он
умер скоропостижно, и смерть его вызвала новый терри¬
ториальный переворот в империи франков. Как только он за¬
крыл глаза, одна из его жен, Теодегильда, которая была дочерью
пастуха, захватила королевскую каЗНу. Желая сохранить титул
королевы, она отправила послов к Гоптрамиу с предложением
взять ее в супруги. Король весьма благосклонно принял это
предложение и ответил топом полной искренности; «Скажите
ей, чтобы она поспешила приехать со своей казной, ибо я желаю
жениться на пей и возвысить ее в глазах народа. Я хочу даже,
чтобы она пользовалась у меня большим почетом, чем у моего
только что умершего брата» х. Восхищенная таким ответом, Тео¬
дегильда велела погрузить на несколько повозок богатства сво¬
его мужа и отправилась в Шалоп-на-Соне, в резиденцию короля
Гоптрампа. Но когда она прибыла, то король, пе обращая па нее
никакого внимания, стал рассматривать привезенное, считать
число телег и велел взвесить сундуки. Потом он сказал людям,
окружавшим его; «Разве не лучше будет, если эта казна будет
принадлежать мне, чем этой женщине, которая пе была достойна
чести, оказанной ей мопм братом, когда он взял ее к себе в по-
стель?»*. Все согласились с ним, и казна Хариберта была поме¬
щена в падежном месте, а ту, которая па свою беду привезла ему
такой прекрасный подарок, король велел отвезти под стражей
в Арльский монастырь3.
Никто из обоих братьев Гоптрампа пе оспаривал у пего денег
п ценных вещей, которыми он завладел при помощи этой хитро-
1 «Пусть не стыдится прибыть ко мне со всеми своими сокровищами.
Ибо я приму ее и возвышу в глазах народов...» (Григ. Турский, История
франков, кн. IV, в Script, rer. gallic. et francic., v. Il, p. 216).
» Ibid.
• Этот монастырь, первая женская обитель, созданная в франкской
Галлии, был основан в начале VI в. епископом Цезарием или св. Цеза¬
рием.
348

сти. Им предстоял спор с ппм п между собой по поводу предме¬
тов гораздо более важных. Нужно было разделить теперь па три
части вместо прежних четырех территорию Галлии и с общего со¬
гласия распределить между собой города и провинции, составля¬
вшие королевство Хариберта. Этот новый раздел был произведен
еще более странным и беспорядочным образом, нежели первый.
Город Париж был разделен на три равных части, и каждый из
братьев получил одну пз них. Для того чтобы избежать опасно¬
сти неожиданного вторжения, никто из них не имел права вхо¬
дить в город без согласия обоих других, в противном случае
он лпшался пе только своей части Парижа, но и всей доли, полу¬
ченной пз королевства Хариберта. Это условпе было скреплено
торжественной клятвой па мощах трех почитаемых святых — Гп-
лария, Мартина и Полиэкта. Пх гнев в этом п в потустороннем
мпре призывался на голову того, кто изменит своему слову *.
Подобно Парижу подвергся разделу и город Саилис; но оп
был разделен только па две части. Из других городов образовали
три доли па основании подсчетц^налогов, которые в них взима¬
лись, и совершенно не считаясь с их местоположением. Геогра¬
фическая путаница такпм образом еще более усилилась. Череспо¬
лосица стала еще большей; королевства, так сказать, вклини¬
лись одно в другое. Король Гоитрамп получил по жребию Мелей,
Сент, Ангулем, Ажан и Перигё. Сигеберту достались Mo, Вандом,
Аврапш, Тур, Пуатье, Альби, Копсерап и кантоны Нижних
Пиренеев. Наконец в долю Хильперика вошли кроме нескольких
городов, которых историки пе указывают, Лимож, Кагор, Дакс
и Бордо, затем разрушеиные ныне города Бнгорр и Беарн и не¬
сколько кантонов в Верхних Пиренеях.
Восточные Пиренеи в то время находились за пределами тер-
рпторни, подвластной франкам. 'Они принадлежали испанским
готам, которые через них сообщались с территорией, которой они
владели в Галлии; занимала опа пространство от реки Оды до реки
Роны. Таким образом король Нейстрии, до того времени не имев¬
ший ни одного города южнее Луары, стал ближайшим соседом
короля готов, своего будущего тестя. Такое взаимное положение
создало новое основание для брачного договора и почти немедлен¬
но привело к его заключению. Некоторые из городов, приобретен¬
ных теперь Хильперпком, находились на границе королевства
Атапагильда; другие были рассеяны в Аквитании, провинции,
отнятой в свое время у готов благодаря победам Хлодовига Ве¬
ликого. Включение в договор условия, чтобы некоторые из этих
1 «...Чтобы каждый, кто без согласил брата вступит в го^од Париж,
утратил свою долю, и чтобы мученик Полиэкт вместе с проповедниками
Гиларием и Мартином был его судьею и покарал аа это» (Грив. Турский,
История франков, кн. VII, в Script, rer. gallic. et francic., cap. II,
p. 295).
349

городов, утраченных его предками, достались его дочери в виде
дара, было ловким политическим ходом, и король готов пе упу¬
стил такого случая. По той ли причине, что его уму были недо¬
ступны комбппацпп, выходившие за пределы интересов данной
минуты, пли потому, что он во что бы то ни стало хотел заключить
брак с Галесвпнтой, король Хпльперик не задумался пообещать
в качестве «утреннего дара» города Лимож, Кагор, Бордо, Беарн
и Бпгорр с пх территориями 1. Путаница, господствовавшая в по¬
нятиях германских племен относительно права территориального
владения и права правительственной власти, могла со временем
сделать этп города независимыми от власти франков. По король
Нейстрии пе заглядывал так далеко. Всецело занятый своей едпп-
ственпой мыслью, оп только старался включить в договорные
условия, чтобы взамен уступленных им городов ему дали значи¬
тельное приданое в виде депег и ценных вещей; когда договори¬
лись па этот счет, то все препятствия были устранены, и брак стал
решенным делом.
Во время всех перппетий этих продолжительных переговоров
Галесвпнта не переставала испытывать сильное отвращение к че¬
ловеку, которого ей предназначали в мужья, и пе могла освобо¬
диться от смутной тревоги за будущее. Обещания, сделанные от
имени короля Хпльперика франкскими послами, пе могли успо¬
коить ее. Когда она узнала, что судьба ее окончательно решена,
она побежала к матерп, охваченная страхом, и, обняв ее, как ре¬
бенок, ищущий защиты, в течение часа плакала в ее объятиях,
пе произнося пи слова *. Франкские послы явились, чтобы привет¬
ствовать невесту своего короля и получить распоряжения отно¬
сительно отъезда. Но при виде этих двух женщин, рыдавших
в объятиях друг друга и так тесно прижавшихся одна к другой,
что опи казались неразрывным целым, послы при всей своей
грубости были потрясены и пе решились заговорить об отъезде.
Они выждали еще два дня, а па третий снова явились к королеве;
на этот раз они заявили, что спешат уехать, и стали говорить о пе-
терпеинн, испытываемом пх королем, и о продолжительности
пути 8. Королева заплакала и попросила отсрочки для дочери
еще па один день. Но когда на следующий день к ней пришли
сказать, что все готово к отъезду, опа ответила: «Еще один день,
и я больше просить пе буду. Знаете ли вы, что там, куда вы уво¬
зите мою дочь, у нее не будет матери?»4. Но все возможности
1 «По прибытии во Францию, Галесвинте было обеспечено получение
городов Бордо, Лиможа, Кагора, Беарна и Бигорра, которые она получа¬
ла в приданое и в качестве morganegiba, то есть утреннего дара* (Гр.Тур-
ский. История франков, кн. 1л, в script гег. gallic. et francic., v. Il,
p. 344).
• Фортупат, Opéra, lib. VI, p. 202.
• Ibid.
* Ibid., p. 203.
350

отсрочки были исчерпаны. Атанагильд вмешался своей властью
короля и отца, и, несмотря иа слезы королевы, Галесвипта была
передана тем, кому было поручено доставить ее к будущему
супругу.
Длинная вереница всадников, колесниц и телег с кладью дви¬
нулась по улицам Толедо и направилась к северным воротам.
Король следовал верхом на лошади за кортежем дочери до моста,
переброшенного через Тахо па небольшом расстоянии от города.
Ио королева пе могла решиться так скоро повернуть назад и хо¬
тела ехать дальше. Оставив свою колесницу, она пересела к Га-
лесвннте: и так от одной остановки до другой, от одного дня до
другого опа дала увезти себя больше чем на 100 миль пути. Ка¬
ждый день она говорила: «Я доеду вот до этого места», по когда
опа прибывала туда, опа продолжала путьх. По мере того как при¬
ближались горы, дороги становились все труднее. Королева не
обращала на это внимания и хотела ехать еще дальше. По так
как ее свита значительно увеличивала кортеж и усиливала затруд¬
нения и опасности, связанные с поездкой, готские сеньеры ре¬
шили пе пускать королеву дальше ни на одну милю. Пришлось
примириться с неизбежной разлукой, и снова разыгралась сцена
нежного прощания матери с дочерью, однако более спокойиая.
Королева в нежных словах выражала свою печаль и материнские
■ и n i ния. «Будь счастлива, — говорила она, — по я боюсь за
тебя, береги себя, моя дочь, береги себя...» 2. При этих словах,
которые находили- отклик в ее собственных предчувствиях, Га-
леевппта заплакала и ответила: «Богу так угодно, и я должна под¬
чиниться». Так совершилось печальное расставание.
Многочисленный кортеж разделился. Всадники и колесницы
разъехались в разные стороны; одни продолжали двигаться
вперед, другие вернулись в Толедо. Прежде чем сесть в повозку,
которая должна была отвезтп ее обратно, королева готов останови¬
лась па краю дороги и, устремив взоры па повозку, увозившую eq
дочь, не переставала глядеть ей вслед, стоя неподвижно, пока та
не исчезла вдали за поворотом дороги ’.
Галесвипта, печальная, по покорная судьбе, продолжала
свой путь па север. Свпта ее, состоявшая из сепьеров и воинов
обеих наций, готов и франков, перешла через Пиренеи, потом
проехала через города Нарбонну и Каркассону, все еще пе поки¬
дая пределов королевства готов, которое простиралось до этих
мест. Затем по дороге, которая вела через Пуатье п Тур, она на¬
правилась к городу Руану, где должно было состояться брако¬
сочетание *. У ворот каждого большого города кортеж остапав-
1 Фортунат, Opéra, lib. VI, р. 204.
* Ibid., р. 205.
. * Ibid., р. 205 et 206.
« Adriani Valeaii, Rer. francic., lib. IX, p. 24.
351

влпвался, и все выстраивались для торжественного въезда. Ка¬
валеры сбрасывали с себя дорожные плащи, снимали покрывала,
прикрывавшие ратпую сбрую лошадей, брали в руки щиты, ви¬
севшие па седельных луках; невеста короля Нейстрии выхо¬
дила из тяжелой дорожной тележки п садилась в парадную по¬
возку, высокую и по форме напоминавшую башню, всю отделан-
ную-'Серебром. Поэт того времени, у которого мы заимствуем эти
подробности, видел этот въезд в Пуатье, где опа отдыхала не¬
сколько дней. Он говорит о восхищении, которое вызывала пыш¬
ность ее экипажа, но ничего пе говорит о ее красоте *.
Между тем Хильперик, верный своему обещанию, разошелся
со своими женами и удалил своих наложниц. Даже Фредегонда,
самая красивая из них, пользовавшаяся особой благосклонностью
среди всех женщин, которых он наделил званием королевы, не из¬
бежала этого общего изгнания. Она подчинилась с такой внешней
покорностью, что ее поведение могло обмануть даже человека
более проницательного, чем король Хильперик. Казалось, что
она искренно признала, что этот развод необходим, что брак
короля с такой женщиной, как она, не может быть серьезным де¬
лом, и что долг велит ей уступить место королеве, действительно
достойной такого звания. Опа только попросила, в виде послед¬
ней большой милости, чтобы ее не удаляли пз дворца и разре¬
шили стать иопрежнему одной пз женщин, которые находились на
королевской службе. Под этой маской покорности скрывалось
много коварства и женского честолюбия, против которых король
Нейстрии не принял никаких мер. С того дпя, когда оп увлекся
мыслью жениться па девушке королевской крови, ему уже ста¬
ло казаться, чтооп полюбит Фредегопду и что он перестал заме¬
чать ее красоту. В уме сына Хлотаря, как и вообще у варваров,
пе могли уживаться разнородные впечатления. Поэтому без вся¬
кой задней мысли, пе по слабости сердца, а просто вследствие от¬
сутствия способности размышлять, оп позволил своей старой
фаворитке остаться в том доме, где должна была жить его новая
супруга.
Свадьба Галесвппты была справлена с такой ясе пышностью,
как и свадьба сестры ее Врунгильды. На сей раз новобрачной
были оказаны даже исключительные почести, и все франки Ней¬
стрии, сеньеры и простые воины поклялись ей в верности, как
королю *. Выстроившись полукругом, они все сразу вынули свои
мечи из ноясен и размахивали ими, произнося старую языческую
формулу, которой обрекали в жертву мечу того, кто нарушит
клятву. Затем сам король торясественпо повторил свое обещание
соблюдать постоянство п супружескую верность. Полояшв руку
1 Фортунат, Optra, lib. VI, p. 206.
* Ibid., p. 207.
352

па раку, в которой находились мощи, оп поклялся, что никогда
не отвергнет дочери короля готов, и пока она будет жива, пе возь¬
мет другой жены *. Галесвинта во время брачных торжеств обра¬
тила па себя внимание добротой и ласковостью, которые опа
проявляла по отношению к гостям. Она обходилась со всеми,
как будто была знакома с ними раньше; одним она предлагала
подарки, к другим обращалась с ласковыми и благожелатель¬
ными словами; все уверяли ее в своей преданности н желали ей
долгой и счастливой жизни а. Эти пожелания, которым пе су¬
ждено было осуществиться, провожали ее до брачной комнаты,
а на следующий день при пробуждении опа получила «утренний
дар» по церемониалу, предписанному германским обычаем. В при¬
сутствии избранных свидетелей король Хпльперик взял в пра¬
вую руку руку своей повой супруги, а другой бросил па нее
соломинку и громким голосом произнес имена пяти городов,
которые в будущем должны были стать собственностью королевы.
Акт об этом даре па вечные времена, без права взятия его обратно,
был немедленно составлен на латппском языке. Оп пе сохранился
до нашего времени, по содержание его можно в известной мере
воспроизвести на основании обычных формул п стиля, встречаю¬
щихся в других памятниках эпохи Меровингов:
«Так как господь велел, чтобы человек покинул отца и мать
и прилепился к жене своей, дабы опи оба были едппа плоть,
и так как пельзя разделить тех, кого господь соединил, то я,
Хпльперик, король франков, славный муж, даю тебе, Галесвпп-
те, любимой жене моей, с которой я сочетался браком по сали¬
ческому закону, под наименовапием'нридапого и morganeghiba
города Бордо, Кагор, Лимож, Беарн и Бигорр, со всей их терри¬
торией и со всем их населением •. Я желаю, чтобы с сегодняш¬
него дпя ты держала их и владела ими как личной собственностью,
и этой хартией я тебе их дарю, передаю и подтверждаю, как я это
сделал при помощи соломинки и лри помощи Imndelang»*.
Первые месяцы брака, если пх пельзя было назвать счастли¬
выми, по крайней мере протекали спокойно для повой королевы.
Тихая, терпеливая, опа покорно выносила грубость и дикость,
1 Аймон, монах, О деяниях франков, кн. III, в Script, rer. gallic.
et francic., v. 111, p. 68.
* Фортунат, Opéra, lib. VT, p. 207. .
s Формулярий Биньонский. в Script, rer. gallic. et francic., v. IV,
p. 539.—«Я, король франков Хпльперик, муж знаменитый...» (ibid..passim).
«Из городов же, т. е. Бордо, Лимож, Кагор, Беарн и Бигорр... как в при¬
даное, так и в виде morganegiba..., со всеми их землями и населением...»
(Трие. Турский, История франков, кн. 11, ibid., v. II, p. 344 et 345).
« «Этой хартией приданого или с помощью соломинки и andelangum»
(формулы Линденброга, ibid., v. IV, p. 555). Handetang или handelag (yt
слова hand — рука — выражало на немецком языке акт предоставлении
подарка, передачи из рук в руки.
23 Тмрра. Иабраввы* сочапеаиа
353

свойственные характеру ее мужа. Вместе с тем Хильперик неко¬
торое время питал к пей чувство подлинной привязанности. Он
любил ее, во-первых, из тщеславия, радуясь тому, что у него жена
такого же благородного звания, ка!с у его брата... Потом, когда
он несколько пресытился этим чувством удовлетворенного само¬
любия, он стал любить ее из жадности, из-за больших сокровищ
и большого количества драгоценностей, которые она привезла
с собой *. Но после того как он в течение некоторого времени на¬
слаждался подсчитыванием всех привезенных богатств, это за¬
нятие перестало его развлекать, и с тех пор ничто уже не привле¬
кало его к Галесвипте. Ее нравственная красота и отсутствие гор¬
дости, благотворительность по отношению к бедным — все это
не могло очаровать его, ибо его пониманию доступна была толь¬
ко физическая красота; поэтому вскоре наступил момент, когда
вопреки своим намерениям X ильперик стал испытывать в обще¬
стве жены только чувство скуки и проявлять к ней полную хо¬
лодность.
Фредегонда, ждавшая этого момента, со своей обычной лов¬
костью использовала его. Ей достаточно было как бы случайно
попасться па глаза королю, чтобы сопоставление ее внешности
с внешностью Галесвипты оживило в сердце этого чувственного
человека страсть, плохо угашенную порывами тщеславия. Фре-
дегопда снова заняла место наложницы и шумно торжествовала
свою победу. Она позволяла себе даже высокомерно и пренебре¬
жительно относиться к отвергнутой супруге’. Оскорбленная
вдвойне, как женщина п королева, Галесвипта сначала потихонь¬
ку плакала, потом опа осмелилась жаловаться и сказала королю,
что она больше не пользуется никаким почетом в его доме, а под¬
вергается оскорблениям, которые опа не в состоянии переносить.
Она просила, как милости, чтобы он отказался от псе, и готова
была оставить ему все, что она привезла с собой, чтобы ей было
дозволено вернуться в родную страну’.
Добровольный отказ от богатой казны, бескорыстие гордой
души — все это были вещи, непонятные для короля Хильперика,
и он не мог поверить тому, что он не в состоянии был себе пред¬
ставить. Поэтому слова печальной Галесвипты, несмотря на их
искренность, внушили ему только мрачные подозрения и опасе¬
ние утратить вследствие открытого разрыва те богатства, которые
* «За что он ее очень любил, ибо она привезла с собою большие сокро¬
вища...» (Григ. Турский, Истории франков, кн. IV, гл.ХХУШ, в Script
rer. gallic. et francic., v. II, p. 217).
1 «Но из любви к Фредегонде, которую он питал ранее, возник у них
большой скандал» (Григ. Турский, ibid.).
з «Она жаловалась королю, что выносит постоянные оскорбления,
сказала, что недостойно ее с ним оставаться, и просила позволить ей сво¬
бодно вернуться на родину, оставив ему сокровища» (ibid.).
354

он так пеппл. Обуздав свои чувства и скрывая свои мысля с хит¬
ростью, свойственное дикарю, он сразу изменил свое поведение,
заговорил нежным, ласковым голосом, стал уверять в своем рас¬
каянии и любви и этим обманул дочь Атанагильда. Она уже не
говорила больше о разлуке и льстила себя надеждой па искреннее
возвращение мужа, когда однажды ночью, по распоряжению ко¬
роля, в ее комнату был впущен один из его верных слуг, который
задушил ее во сне. Когда Хпльперпк увидел ее мертвой в постели,
он изобразил на своем лице полное изумление и скорбь, он даже
притворился плачущим, а через несколько дней вернул Фреде-
гонде все права супруги п королевы 1.
Так погибла эта молодая женщина, которой какое-то внутрен¬
нее ।	заранее говорило об уготованной ей участи:
ее грустный и ласковый образ проходит через варварство Меро-
вингов, как явление другого века. Несмотря на ослабление
морального чувства среди всех этих бесчисленных преступлений
и бедствий, нашлись души, которые были глубоко взволнованы
столь незаслуженным несчастьем. Их симпатии, в соответствии
с духом времени, приняли суеверный облик. Говорили, что хру¬
стальная лампа, повешенная в день похорон на могиле Галесвин-
ты. внезапно сама оборвалась и упала на мраморный пол, пе раз¬
бившись и не погаснув. В дополнение в этому чуду утверждали,
что присутствовавшие видели^ как мраморная плита раздалась,
словно мягкая ткань, и лампа наполовину погрузилась в нее*.
Подобные рассказы могут вызвать у пас улыбку, когда мы читаем
старые книги, нанисапные для людей другого века. Но в VI сто¬
летии, когда эти легенды переходили из уст в уста как живое вы¬
ражение народных чувств и народной веры, люди задумывались
и плакали, слушая такие рассказы.
1 «Скрыв это из хитрости, он смягчил ее ласковыми словами. Наконец
он приказал слуге задушить ее и нашел ее мертвой в постели... И хотя ко¬
роль очень оплакивал ее смерть, но через несколько дней женился на
Фредегонде» (Григ. Турский, История франков, кн. IV, в Script, гег.
gallic. et francic., v. Il, p. 217).	»
• «Лампа же, которая горела подвешенной над гробницей, без чьего
либо прикосновения сорвалась с веревки и упала на пол. И, несмотря на
твердость пола, наполовину погрузилась в него, словно в мягкие вещества,
причем не была повреждена, что•показалось очевидцам великим чудом»
(Григ. Турский, ibid.; Фортунат, Carniina, lib. VI, p. 463).
23*

РАССКАЗ ВТОРОЙ
Последствия убийства 1\месвипты.—Междоусобная воина.—
Смерть Сигеберта
(568—676)
У франков и вообще у народов германской расы в тех случаях,
когда совершалось убийство, ближайший родственник убитого
приглашал всех родных явиться с оружием, взывая к их чести,
потому что с этого времени между*убийцей и всеми, кто был свя¬
зан хотя бы малейшими узами с его жертвой, существовало
состояние войны. Как супруг сестры Галесвипты Сигеберт обя¬
зан был выполнить этот долг мести. Оп отправил послов к ко¬
ролю Гонтрамну, и последний, не колеблясь ни минуты, выбрал
между обоими братьями, ставшими врашми. и принял сторону
обиженного, потому ли что его обязывали так поступить нацио¬
нальные обычаи, или потому что гнусное и подлое преступление
короля Хпльперика оттолкнуло от него всех его родных.
Войпа была немедленно объявлена, и начались военные дей¬
ствия, причем однако оба брата, вооружившиеся против третье¬
го, вели ее с неодинаковым пылом. Возбужденный криками мести
своей жены Брунгильды, имевшей над пим неограниченную власть
и страстный характер которой здесь вдруг проявился, Сигеберт
стремился дать бой не па жизнь, а па смерть; оп пе останавли¬
вался перед мыслью о братоубийстве... Ио Гоптрамн, побуждае¬
мый христианскими чувствами, или вследствие слабоволия, ко¬
торое ему было свойственно, очень скоро сменил свою роль сорат¬
ника на роль посредника. Просьбами и угрозами он убедил Сиге¬
берта пе чинить самосуда, а мирно потребовать народного собра¬
ния, как это предписывал закон1.
1 «После этого его братья, считая, что королева была убита по его
приказу, вытесняют его из королевства* (Григ. Турский, История фран¬
ков, кн. IV, в Script, rer. gallic. et francic., v. II, p. 217). —«Братья не
желали, чтобы он, запятнанный таким преступлением, был их соправи¬
телем; объединившись, они решили изгнать его из королевства. Это реше¬
ние не было осуществлено не столько вследствие хитрости Хпльперика,
356

•Действительно, по закону франков, илв, вернее говоря, по
их национДльным обычаям, всякий человек, который считал себя
обиженным, мог выбирать между частной войной и обществен¬
ным судом; после того как такой суд выносил свое решение,
война переставала быть законной. Судебное собрание называлось
та/, т. е. совет, и, для того чтобы исполнять в нем обязанности
судьи, необходимо было принадлежать к классу землевладельцев
или, по выражению германцев, к классу мужей почета — <ари-
менов» \ В зависимости от характера и важности дел, которые
им предстояло обсуждать, судьи в большем пли меньшем коли¬
честве отправлялись с оружием в руках па собрание и там в пол¬
ном вооружении восседали на скамьях, расставленных кругом.
До перехода через Рейн и завоевания Галлии, франки устраи¬
вали свои суды под открытым небом на холмах, освященных древ¬
ними религиозными обрядами. После завоевания Галлии, при¬
няв христианство, они оставили этот обычай, и mâl созывался
королями или графами в крытых помещениях, построенных из
камня или дерева. Но, несмотря на эту перемену, место сборища
сохраняло наименование, которое оно получило еще в языческой
Германии; на германском наречии его попрежнему продолжали
называть Mâl-berg, т. е. гора совета *.
Когда в трех франкских королевствах было обнародовано
воззвание, сообщавшее, что через сорок ночей (так полагалось
выражаться ко вакшу) К"р"|1> Гоптрами созывает большой совет
для восстановления мира между королями Хильпериком и Сиге-
бертом, то главные вожди и крупные собственники в сопровожде¬
нии своих вассалов явились в указанное место. Там состоялся
торжественный суд, о котором история того времени не сообщает
сколько вследствие той легкости, с какой самое решение было принято»
(Монах Аймон, О деяниях франков, кн. III, гл. V; ibid., т. III, стр. 68).
Отрывок на Григория Турского неясен из-за слов «вытесняют из королев¬
ства»; если понимать их буквально, то следует предположить, что в изло¬
жении фактов имеется пробел, так как дальше не излагается, как жеХиль-
перик вернул себе королевство. Аймон, историк X в., развернул и испра¬
вил фразу Григория Турского, может быть при помощи теперь утраченных
документов. Я следовал его изложению, подобно Адриану Валуа, который
дополнил его следующим предложением: «...Однако считают, что война
Хильперику была объявлена братьями, особенно Сигебертом, который
жаждал отомстить ему за Галесви1гту по наущению ее сестры и своей
жены Брунгильды; но, прежде чем дело дошло до военных действий, по
решению Гунтрамна и франков, между обоими был заключен мир и пред¬
мет спора перенесен в судебное разбирательство...» (Adriani Valesü, Rer.
tamcia., v. II, livre. IX, p. 26 et 27).
1 Эта категория людей обозначается в «Правдах» и государственных
документах именем рахимбургов, рацимбургоо (rekin-burghe), крупных
залогодателей.
* «Malbergum, Mallobergum.Mallebergium— место суда, судебное собра¬
ние, самый суд, народ, собравшийся для суда» (Дюканж, Словарь). См.
«Салическую правду» и «Рипуарскую правду», в Script, гег. gallic. et fran-
cic., v. IV, p. 120 et suiv.
357

никаких подробностей *. Но предположительно обстановку суда
можно восстановить при помощи имеющихся текстов законов,
актов и судебных формул. Пользуясь этими текстами, можно
путем логических заключений притти к следующим данным,
которые конечно являются только предположением, но которые
до известной степени восполняют недостающие исторические
свидетельства.
Когда все собрались, король Гоптрамн занял место на воз-
выщеппи, а остальные судьи на простых скамьях, причем каждый
был опоясан мечом, а сзади него стоял слуга с его щитом и копьем.
Вызванный в качестве истца король Сигеберт выступил первым,
и от имени своей жены керолевы Брунгильды обвинял Хильпе-
рика в предумышленном участии в убийстве Галесвипты, сестры
Брунгильды. Обвиняемому был предоставлен срок в четырна¬
дцать ночей, для того чтобы со своей стороны явиться па суд и
оправдаться при помощи показания под присягой 3.
Закон франков требовал, чтобы эта оправдательная присяга
была подтверждена свидетельством нескольких свободных людей,
число которых колебалось в зависимости от серьезности дела
и от ранга тяжущихся3. Для мелких дел достаточно было шести
свидетелей, для очень важных требовалось семьдесят два. Обви¬
няемый в сопровождении всех людей, которые присягали вместе
с ним, должен был войти в круг, образуемый скамьями судей.
Из сопровождавших его тридцать шесть человек становились
по его правую сторону, а тридцать шесть — по левую. Затем,
после вопроса главного судьи, он вынимал из пожен меч и клял¬
ся па оружии, что оп пе виновен, после чего присягающие вме¬
сте с ним одновременно обнажали свои мечи и приносили такую
же клятву. В хрониках н современных документах пет никаких
1 Этот суд упоминается в знаменитом Анделотском трактате, одну
на основ которого он составляет: «по суду славнейшего государя, короля
Гонтрамна, и франков* (Пример соглашения, заключенного в Андело
в 537 г., Григ. Турский, Истории франков, кн. IX, в Script, rer. gallic. et
francic., v. III, p. 343).
* «Если антрустион пожелает привлечь другого антрустиона по ка¬
кому-либо делу к суду шА1, он может призвать его куда угодно и в течение
семи ночей вместе со свидетелями должен требовать, дабы он явился пред
судом в Mallobergum, а затем снова должен повторить требование в течение
четырнадцати ночей, чтобы он явился на судебное собрание дать ответ»
(«Салическая правда», тит. LXXVI, в Script rer. gallic. et francic., v. IV,
p. 159).
• «И тот, кто был призван к ответу, если считает себя на то способным,
должен вместе с 12 соприсяжными очиститься клятвою. Если же дело ока¬
жется более серьезным, чем то, за какое виновный присуждается к уплате
35 солидов, то с еще большим числом...» («Салическая правда», ibid.).
Клятва соприсяжников называлась на языке германцев weder~ed
(wedredum}, т. е. «повторенная клятва». «Если рипуарец принесет клятву,
то через 14 ночей пусть с ним поклянутся семеро или двенадцать, или семь-
358

указанно, которые давали бы основание думать, что король
Хпльперик пытался таким образом оправдаться в преступлении,
которое ему приписывали. По всей вероятности оп явился один
па собрание франков и молча уселся. Сигеберт встал и, обращаясь
к судьям, трижды повторил: «Скажите нам салический закон»;
потом, указывая па Хпльперика, оп повторил в четвертый раз:
<Я предлагаю вам сказать нам, ему и мне, как повелевает посту¬
пить салический закоп» *.
Такова была формула, установленная для того, чтобы тре¬
бовать суда над противником, изобличенным своим собственным
признанием. Но в данном случае ответ на это требование мог по¬
следовать только после продолжительных прений, ибо речь шла
о таком деле, к которому общий закон франков мог быть приме¬
нен только по аналогии. Закон этот, желая предупредить частные
войны или по крайней мере сократить их число, устанавливал,
что в случае убийства виновный платит наследнику убитого сум¬
му, соответствующую положению, которое тот занимал. За жизнь
домашнего раба платпли от 13 до 35 солидов; за жизнь лита
варварского происхождения пли за жпзнь галло-римского дан¬
ника— 45 солидов; за римского землевладельца полагалось! 00
солидов, а за франка и всякого варвара, живущего по салическо¬
му закону, — вдвое больше В каждом из этих случаев штраф
увеличивался в три раза, если убитый — был ли то раб или кре¬
постной, или римлянин или варвар по происхождению — являлся
непосредственно подчиненным королю в качестве слуги, вассала
или государственного чиновника. Таким образом за раба, принад¬
лежавшего государственной казне, платили 90 солидов, а за рим¬
лянина, допущепцого к королевскому столу, 300 солидов; за вар¬
вара же, удостоившегося почетного звания или хотя бы наимено¬
вания антруститмут.е. верного королю, полагал ось600 солидов’.
десят два соприсяжных по истечении законного числа ночей* («Рипуарская
правда», тит. LXV1, в Script, rer. gallic. et francic., v. IV, p. 248).
1 «Если рахимбурги пожелают судить, находясь на малоберге, то
истец должен сказать: «Скажите нам салический закон*. Если они после
этого не захотят судить, тогда истец говорит слова: «Требую, чтобы вы
судили между мной и таким-то». И так он должен это сделать второй и тре¬
тий раз* («Салическая правда*, тит. LX, в Script rer. gallic. et francic.,
v IV, p. 155).
* «Салическая правда», тит. XLIV и XLV, ibid., стр. 147 и 148. — Со¬
гласно новым расчетам, произведенным г. Гера ром в его «Исследовании
монетной системы франков при первых двух династиях* (Revue de la nu¬
mismatique française, номера за ноябрь и декабрь 1837 г.), золотой су
(солид), реальная стоимость которого составляла 9 франков 28 сантимов,
равнялся 99 франкам 53 сантимам в нашей современной монете.
* Слово frustre сохраняется в английском языке.—-«Если кто убьет
того, кто является государевым верным (in truste dominica)... то виновный
должен уплатить 600 солидов» («Салическая правда*, тит. XLIV). «Если
будет убит римлянин, королевский сотрапезник, то за него будет уплаче-
359

Уплата этого штрафа должна била гарантировать виновного
от всяких дальнейших преследований и всякой мести; опа назы¬
валась па германском наречии uer-gheld, налог безопасности,
а по-латыни—composilio, потому что таким соглашением до¬
канчивалась война между обидчиком и обиженным. Но «вер-
гельд» за убийство лиц королевского звания не был установлен,
и лица эти в тарифе на человеческую жизнь были поставлены вне
и выше всяких оценок, указанных в законе. С другой стороны,
варварские правы наделяли государя, так сказать, привилегией
па убийство. Вот почему без расширительного толкования сали¬
ческого закона нельзя было сказать, чтб именно предписывал оп
в деле, возбужденном против короля Хильперика, и нельзя было
установить размер штрафа, который надлежало уплатить в по¬
льзу родственников Галесвинты. Ие имея возможности вынести
суждение, строго основанное на законе, собрание прибегло к
третейскому решению и вынесло следующий приговор, подлин¬
ное содержание которого не вызывает сомнений и в котором
реставрирована только форма:
«Вот решение славного короля Гоптрампа и франков, засе-
д&клцкгл мальберге: города Бордо .lu- ч<-р, г» арн г
горр, которые Галесвипта, сестра превосходной государыни Брун¬
гильды, получила при своем прибытии в область Францию, как
известно всем, в качестве придапого и утреннего дара, с нынеш¬
него дня становятся собственностью королевы Брунгильды и ее
наследников, для того чтобы ценой этого штрафа были восстано¬
влены мир и любовь между славными государями Хильпериком
и Сигебертом> *.
Оба короля приблизились друг к другу, держа в руках по
маленькой веточке, которыми они обменялись в знак того, что
дали друг другу слово: первый — никогда пе пытаться вернуть
но 300 солидов» (ibid). «Если кто убьет сацебарона или графа, который был
королевским дружинником, уплатит 300 солидов» («Салическая правда»,
пн LV1I).
1 «Что-же касается городов Бордо, Лимож, Кагор, Беарн, Бигорр, ко¬
торые Галесвипта, сестра госпожи Брунгильды, получила по прибытии во
Францию как в приданое, так и в качестве morganegiba, то есть утреннего
дара, эти города по решению славнейшего господина короля Гунтрамна и
франков в присутствии королей Хильперика и Сигеберта, госпожа Брун-
гильда должна была получить: так было решено» (образец договора, заклю¬
ченного при Андело; Григ. Турский, История франков, кп. IX, в Script, rer.
gallic. et francic., v. II, p. 344). Адриан Валуа сделал из этого отрывка те же
выводы, что и я; по его мнению, это была композиция, установленная судеб¬
ным приговором: «По решению Гунтрамна и франков мир между обоими
был установлен и спор прекращен, причем пять городов, а именно Бордо,
Лимож, Кагор, Беарн и Бигорр, которые были переданы Хильпериком Га-
лесвинте в качестве приданого и утреннего дара, были присуждены ее
сестре Брунгильде, супруге короля Австразии Сигеберта» (Adriani Va-
k-sii, Rer. francic., lib. IX, v. 11, p. 27).
36U

себе то, чего оп только что лишился по постановлению собравше¬
гося народа, а другой — ни под какнмп предлогами не требовать
более значительного штрафа. «Брат мой,—сказал король Австра-
зии, — я обещаю тебе не нарушать на будущее время мир и безо¬
пасность из-за убийства Галесвипты, сестры Брунгильды, —
впредь тебе не нужно опасаться с моей стороны нп жалоб, пи
преследований. Но если же случится, пе дай бог, что с моей сто¬
роны или со стороны моих наследников, или каких-нибудь
других лиц, действующих от пх имени, тебя будут беспокоить
или снова вызовут на mal из-за этого убийства, то штраф, полу¬
ченный мною от тебя, будет возвращен тебе в двойном размере» *.
Собрание разошлось, и оба короля, еще недавно бывшие смертель¬
ными врагами, вышли, казалось, примиренными.
Но мысль о том, что вынесенный приговор следует принять
как искупление, пе укладывалась в голове Хильперика. Наоборот,
он твердо решил со временем вернуть свои города или захватить
из владений Сигеберта что-нибудь равиоцевиов. Он вынашивал
и скрывал этот план в течение пяти лет, а затем внезапно обна¬
ружил его в 573 г. Не вполне отдавая себе отчет в местополо¬
жении и относительной важности городов, об утрате которых он
горевал, Хильперик знал, что Беарн и Бигорр являются менее
значительными и в то же время более отдаленными от центра
его владений. Изыскивая средства, чтобы силой вернуть то,
чего оп лишился против своей воли, оп решил, что план завоева¬
ний будет легче осуществим и более выгоден, если заменить обН
маленьких города, находящиеся у подножья Пиренеев, Туром
и Пуатье, большими богатыми городами, пришедшимися ему по
вкусу. Следуя этой мысли, оп собрал в принадлежавшем ему
городе Анжере войска, командование которыми он поручил Хло-
довпгу, самому младшему из трех сыновей, которых он имел от
Аудоверы, первой своей жены.
Без всякого объявления войны Хлодовпг двинулся на Тур.
Несмотря па укреплепня этого древнего города, он вступил
туда, пе встретив сопротивления; дело в том, что король Сиге¬
берт, так же как и оба других короля, держал постоянные гар¬
низоны только в тех городах, где он сам пребывал, а городские
жители, которые были сплошь или почти снлошь галлами по
происхождению, мало интересовались вопросом, какому из франк¬
ских королей опи будут принадлежать. Овладев Туром, сын Хиль¬
перика направился в Пуатье, который с такой же легкостью
открыл ему свои ворота; здесь он расположился, так как
этот город был -центральным пунктом между Туром и горо-
1 Формулы Маркульфа, кн. 11, в Script, rer. gallic. et francic., v. IV,
p. 512 et 495.
361

дамп Лиможем, Кагором и Бордо, которые ему еще предстояло
завоеватьх.
Узнав об этом неожиданном нападении, король Сигеберт
отправил послов к своему брату Гоптрамну, прося у пего помощи
и совета. Роль, которую Гонтрамн сыграл шесть лет назад в деле
примирения обоих королев, казалось, давала ему как бы власть
судьи по отношению к ним и право строго наказать того из них,
кто нарушил свое слово и не подчинился решению суда пародб.
Руководимый этой мыслью, которая впрочем совпадала с чув¬
ством справедливости, составлявшим одну из черт его характера,
Гонтрамн решил подавить враждебную попытку короля Хиль-
перика и заставить его снова подчиниться условиям договора
о разделе и приговору, вынесенному франками. Не обращаясь
к нарушителю мира с какими-нибудь предупреждениями или
предварительными требованиями, Гонтрамн послал против Хло-
довига войска иод предводительством своего лучшего генерала
Энния Муммола, галла по происхождению, который не уступал
в мужестве самым храбрым франкам и превосходил всех их свои¬
ми военными способностями 2.
Муммол, имя которого, пользовавшееся в то время извест¬
ностью, еще неоднократно будет упоминаться в этих рассказах,
как раз незадолго до этого разбил в нескольких сражениях и от¬
теснил за Альпы лангобардов, которые господствовали в Север¬
ной Италии и пытались распространить свою власть на Галлию
и завоевать провинции, прилегавшие к реке Роне Быстрыми
переходами, которые обеспечили ему его прежние победы,
Муммол двинулся из Шалопа-на-Соне, столицы королевства Гоп-
трамна, и направился в город Тур, через Невер и Бурж. При его
приближении молодой Хлодовиг, вернувшийся к Туру с намере¬
нием осадить его, решил отступ ить и двинулся ио дороге к Пуатье,
чтобы па небольшом расстоянии от этого города занять удобную
позицию и выждать подкрепления. Что касается жителей Тура,
то опи мирно приняли галло-римского генерала, который завла¬
дел этим городом от имени короля Сигеберта. Для того чтобы па
будущее опи проявляли меньше равнодушия к политике, Мум¬
мол заставил их всех присягнуть на верность *. Если, как это
1 «Когда Хильперик захватил Тур и Пуатье, которые принадлежали
согласно договору королю Сигеберту...» (Грив. Турский, кз. IV, в Script,
rer. gallic. et francic., v. II, p. 227).
* «Король соединился с братом своим Гунтрамном, они назначили
Муммола, который должен был вернуть эти города под их власть» (Грие.
Турский, История франков, кн. IV, в Script, rer. gallic. et francic., v. 11,
p. 227).	•
• См. Грие. Турский, кн. IV, главы XLII и XLV.
♦ «Прибыв в Тур после бегства оттуда Хлодника, сына Хильперика,
и вынудив у народа присягу королю Сигеберту, он подступил к Пуатье»
(Грие. Турский, История франков, кн. IV, ibid.).
362

вероятно, воззвание, с которым он обратился к графу и турско¬
му епископу, по стилю соответствовало актам того же рода, то
очевидно все население города и пригородов, «как римляне,
так и франки и люди других национальностей», получили распо¬
ряжение собраться в епископской церкви и поклялись па святых
дарах, что они с полной искренностью и как настоящие «левды»
будут соблюдать верность, коей они обязаны своему сепьеру,
славному королю Сигеберту1.
Тем временем к лагерю Хлодовига под Пуатье подошли подкреп-
ипия, которых оп ожидал. То были ЛОДИ, набранные по сосед¬
ству и находившиеся под командой Сигера и Базилия, из копх
один был франком по происхождению, а другой — римлянином.
Оба они были людьми весьма влиятельными благодаря своему бо¬
гатству и являлись ярыми сторонниками короля Хильперика. Эти
войска, многочисленные, но плохо дисциплинированные, состо¬
явшие в значительной части из крепостных и свободных кре¬
стьян, составляли авангард нейстрийской армии; ему в первую
очередь и пришлось иметь дело с солдатами Муммола. Несмотря
па отвагу и даже ожесточение, проявленные ими в бою, Сигер
и Базилий не могли удержать самого выдающегося или, вернее,
единственного тактика того времени в его продвижении па Пуа¬
тье. Будучи атакованы одновременно с фронта и с флапга, они
понесли огромные потери и оказались отброшенными к франкам
Хлодовига, которые почти тотчас же побежали и рассеялись.
Оба начальника добровольцев были убиты в этом беспорядочном
бегстве, а сын Хильперика, не имея около себя достаточного ко¬
личества людей для того, чтобы защищать Пуатье, обратился
в бегство по дороге в Септ. Овладев благодаря этой победе горо¬
дом, Муммол счел свою миссию законченной; заставив граждан,
как и в Туре, присягнуть на верность королю Сигеберту, он от¬
правился в королевство Гонтрампа, не сочтя нужным преследо¬
вать пейстрийцев, которые в небольшом количестве спаслись
бегством вместе с сыном своего короля1.
Хлодовиг не сделал никакой попытки собрать своп войска
и вернуться в Пуатье; однако, может быть потому, что он опа¬
сался, что ему отрежут путь на север, а может быть и в силу
1 «Чтобы вы собрали в подходящих местах по городам, деревням и кре-
ям всех своих крестьян (pagensee), как фрнвиов, мн ■ ремам мн
людей другой национальности, там проживающих; и пусть они, в присут¬
ствии нашего посланного, обещают и клянутся нам в верности, как наши
м, над мощами святых* (формулы Маркульфа, кн. I, в Script, rer.
gallic et francic., ▼. IV, p. 483).
1 «Но Базилий и Сигер, собрав массу граждан Пуатье, хотели оказать
сопротивление: окружив их со всех сторон, он их разбил и уничтожил,
и, ваяв таким образом Пуатье, он потребовал принесения присяги* (Григ.
Турский, История франков, кн. IV, в Script, гот. gallic. et francic., v. Il,
P.- 227).
363

дерзости, свойственной молодому человеку, он, вместо того что¬
бы держать путь на Анжер, продолжал следовать в обратном
направления и двинулся на Бордо, один из пяти городов, кото¬
рыми ему приказали завладеть1 *. С горсточкой плохо сваряжен-
пых людей он подошел к воротам этого большого города, но при
первом же требовании, заявленном от имени отца, ему открыли
ворота; это странное обстоятельство ясно показывает администра¬
тивное бессилие меровингского королевства. В этом большом го¬
роде не нашлось достаточно военных сил для того, чтобы защищать
право владения королевы Брунгильды и право суверенитета
короля Сигеберта против кучки истомленных, выбитых из колеи
беглецов. Сын Хпльперика мог свободно стать хозяином города
и запять со своими людьми казенные здания, некогда принадле¬
жавшие императорам и перешедшие, вместе с прочим наследием
щ арей, в руки германских королев.
Молодой Хлодовиг уже в течение месяца пребывал в Бордо
с видом победителя, изображая пз себя вице-короля, когда гер¬
цог Сигульф, охранявший границу, или Пиренейскую марку,
реши напасть на пего •. Гранин орую нужно быжозащи¬
щать против готов и басков, в то время целиком принадлежала
королю Австралии, от имени которого на обоих берегах Адура
был оглашен призыв на войну. Некоторые указания, которые
можно почерпну» из последующих событий, дают основание ду¬
мать, что, не желая обнажать свои укрепленные пункты, герцог,
н.п,, каж ОВ назывался по-германски, маркграф 3, призвал к ору¬
жию поголовно всех жителей страпы. Население состояло там из
ОХОТНИКОВ, пастухов, дровосеков, людей почти таких же диких,
как их соседи баски, с которыми опи вместе часто грабили обозы
с товарами и небольшие города и оказывали сопротивление франк¬
ским правителям. Те горцы, которые повиновались призыву
австралийского вождя, явились в назначенное место — одни
пешими, другие на конях, в обычном вооружении, т. е. в охот¬
ничьем снаряжении и с копьем в руке и трубой или рогом на пере¬
вязи. Под предводительством маркграфа Снгульфа они вошли
в Бордо, спеша застигнуть нейстрийцев врасплох, и направились
в тот квартал, где те расположились.
1 «Хлодовнк, сын Хильперика, отброшенный от Тура, подступил
к Бордо» (ibid , р 228).
1 «Наконец, когда он пребывал в городе Бордо, более никем не бес¬
покоимый, некий Сигульф напал на него, действуя от имени Сигеберта*
(Григ- Турский. История франков, кн. IV. ibid . р. 228). «Хлодовех, сын
Хильперика, захватил Бордо, но, побежденный герцогом Сигульфом,
бежал к отцу» (Фредегарий, Hist. Franc, epitomat., ibid., v. Il, p.’4O7).—
«Сигульф, герцог владений Сигеберта, напал на него...» (монах Аймон,
De gesta Franc., ibid., v. 111, p. 71).
3 Марк — граница, предел; граф — глава округа, правитель, судья.
364	_

Последние вследствие неожиданного нападения врага, пре¬
восходившего пх численностью, успели только вскочить на копей,
посадить па лошадь своего принца и, окружив его, стремительно
помчались на север. Люди Сигульфа бросились их преследовать,
вдохновленные надеждой захватить сына короля и взять за пего
большой выкуп; возможно также, что ими руководила инстинк¬
тивная национальная ренавнсть к людям франкского племени.
Для того чтобы возбуждать друг друга во время погопи и на¬
гнать больше страха на беглецов, — впрочем возможно, что
это была просто веселая выдумка южан, — они во время погопи
трубили в трубы и в охотничьи рога. В течение всего дня, при¬
гнувшись к луке н пришпоривая лошадь, Хлодовиг слышал
позади звуки охотничьего рога и крики охотников, которые гна¬
лись за ним, как за оленем, скрывшимся в лесух. Ио вечером,
когда стало темнеть, погоня начала постепенно ослабевать,
и вскоре пейстрийцы могли продолжать свой путь свободно и не
спеша. Таким образом молодой ХхоДОВВГ добрался до ЛрфЫ
и до стен Анжера, откуда оп еще недавно выступил во главе мно¬
гочисленной армии2.
Этот смехотворный конец экспедиции, предпринятой с такой
дерзостью, поверг короля Хильперика в состояние мрачного
озлобления. Не только жажда наживы, по п оскорбленная гор¬
дость толкали его па крайний риск, для того чтобы вернуть свои
завоевания и ответить на якобы брошенный ему вызов. Решив
жестоко отомстить за свою поруганную честь, оп собрал на бере¬
гу Луары армию, значительно большую, чем первая, и поручил
командование ею своему старшему сыну Теодеберту ’. Иа сей
раз благоразумный Гонтрамн решил, что повое вмешательство
с его стороны будет по всей вероятности бесполезным для мира
и вегомпснп"	юрого обойдется ему самому. Поэтому,
отказавшись от роли судьи, он прибег к такому посредничеству,
которое в случае неудачи позволяло ему остаться в стороне и пе
участвовать в ссоре. Он поручил церковному синоду примирить
обоих королей, и, повинуясь его приказаниям, все епископы его
королевства, по своему положению остававшиеся нейтральными,
съехались па собор в городе Париже, куда по условию акта
о разделе никто из сыновей Хлотаря не имел нрава вступать без
1 «Опп преследовали его во время его бегства, словно бегущего оле¬
ня, трубя в трубы и охотничий рог» (Григ. Турский, История франков, ни.
IV, ibid., т. II, стр. 228).
* «Он с трудом получил возможность добраться до своего отца. Нако¬
нец, достигнув Анжера, он присоединился к отцу» (ibid.).
’ «Король Хильперик, охваченный гневом, послал своего старшего
сына Теодеберта... захватить его (Сигеберта) города, а именно Тур, Пуатье
и другие города, находящиеся за Луарой» (ibid.).
365

согласия двух других братьев *. Собор обратился к королю Ней¬
стрии с самыми настойчивыми внушениями, требуя, чтобы он не
нарушал мира, который он поклялся соблюдать, и не посягал
больше па права своего брата. Но все этн речи и послания не
принесли никакой пользы: Хильперик ничего не хотел слушать
и продолжал свои военные приготовления; члены синода вер¬
нулись к королю Гонтрампу, привезя с собой в качестве единствен¬
ного результата своей миссии сообщение о неминуемой войне ’.
Тем временем Теодеберт перешел Луару и предпринял нечто
вроде стратегического маневра: вместо того чтобы сначала дви¬
нуться на Тур, как это сделал его младший брат, он нап¬
равился в Пуатье, где австразийские вожди, командовавшие в
Аквитании, как раз перед тем сконцентрировали свои силы.
Главный из них — Гондебальд — имел неосторожность дать
на равнине сражение пейстрийцам, которые были гораздо
многочисленнее, а главное, гораздо сильнее горели желанием
сразиться, чем его войска. Оп потерпел полное поражение и
в одной битве потерял все3. Победители вступили в Пуатье,
и Теодеберт, овладев этим пунктом в центре австралийской
Аквитании, мог теперь свободно направиться в сторону того
или иного города, которые ему было поручено завоевать. Он
избрал северное направление и пошел той частью территории
Тура, которая расположена па левом берегу Луары. Неизвестно,
следовал ли оп приказаниям своего отца, иля действовал по соб¬
ственному внушению, по он воевал в этой стране, как дикарь,
неся за собой опустошеппя и убийства всюду, где он проходил.
Граждане Тура с ужасом взирали со своих высоких стен па обла¬
ка дыма, которые, поднимаясь со всех сторон, свидетельствова¬
ли об участи соседних деревень. Хотя опи в были связаны по
отношению к королю Сигеберту клятвой, данной на святых да¬
рах, тем пе менее они заставили умолкнуть свои религиозные
сомнения и отдались на волю победителя, умоляя его о мило¬
сердии *.
После взятия Пуатье и Тура нейстрийская армия собиралась
осадить Лпмож, по последний открыл ей ворота. Из Лиможа опа
1 «Король Гунтрамн собрал епископов своего королевства в Париже,
чтобы они рассудили, кто из обоих (противников) прав» (ibid.).
1 Война продолжалась, несмотря на торжественное судебное решение,
и закон композиции был нарушен; необходимо различать, как ЙО и делает
Адриан Валуа, это официальное посредничество от решения, вынесенного
в 559 г. См. выше, стр. 354 и след., и Adriani Valesù, Rer. francic., livre
IX, p. 26 et 51.
• «Прибыв в Пуатье, он сразился с герцогом Гундобальдом. После обра¬
щения в бегство войска Гундобальда он произвел там большую резню насе¬
ления» (Григ. Турский, ibid.).
4 «Он сжег большую часть поселений в области Тура, и если бы они
своевременно не сдались, он все уничтожил бы» (ibid.).
366

двинулась на Кагор. На этом продолжительном пути опа всюду,
где проходила, оставляла за собой опустошенные деревни,
разграбленные дома и оскверненные святыни. Церкви под¬
вергали ограблению и сжигали, священников убивали, мона¬
хинь насиловали, а монастыри разрушали дотла. Слухи об
этих опустошениях нагнали страх на всю старую провин¬
цию Аквитанию от Луары до Пиренеев. Эта обширная и прекрас¬
ная страна, в которую франки вступили за шестьдесят лет до
этого не как враги туземного населения, а как противники готов
и их первые победители, как солдаты истинной веры, борющиеся
против еретического могущества, эта привилегированная страна,
в которой два завоевания, перенесенные ею, не оставили глубо¬
ких следов, где римские правы сохранились почти в неприкос¬
новенности и где германских принцев, правивших по ту сторону
Луары, знали только как людей, пользовавшихся репутацией
прекрасных католиков, — оказалась внезапно выведенной из
состояния покоя, которым она наслаждалась уже полвека.
Зрелище стольких жестокостей и кощунственных деяний по¬
вергло умы в изумление и печаль. Поход Теодеберта в Аквита¬
нию сравнивали с преследованием христиан Диоклетианом Ч
С наивным изумлением преступным и разбойным деяниям армии
Хильперика противопоставляли подвиги и благочестие Хлодо-
вига Великого, который основал и пн' цю одарил множество церк¬
вей. Из уст аквитанских епископов и сепьеров, которым хри¬
стианская вера заменяла патриотизм, вырывались бранные сло¬
ва и проклятия в библейском стиле; пли же опп рассказывали
друг другу с усмешкой, в которой таплась надежда, про чудеса,
которые, по слухам, совершались в различных местах в возмез¬
дие варварам за их эксцессы *. Франков называли варварами,
но название это само по себе пе заключало ничего обидного;
им пользовались в Галлий для обозначения племени победителей,
так ясе как слово римлянин означало туземца.
Часто в основе этих народных рассказов лежало какое-ни¬
будь простейшее событие, которому пораженное им воображение
придавало суеверную окраску. В нескольких лье от Тура па
правом берегу Луары находился монастырь, славившийся мощами
святого Мартппа; в то время когда франки грабили левый бе¬
рег, человек двадцать из них взяли лодку, чтобы переправиться
1 «И было в те времена в церквах стенание худшее, чем во времена
преследований Диоклетиана* (ibid.)
* «И дальше мы дивимся и поражаемся, почему на них обрушилось
столько бедствий, но вспомним, что делали их отцы раньше и как они по¬
ступают теперь. Те после проповеди священников от капищ обратились
к церквам; эти же ежедневно уносят добычу из церквей; те широко строи¬
ли монастыри и храмы, эти их разрушают и уничтожают» (Григ. Турский,
История франков, кн. IV, ibid., т. II, стр. 228).
367

на другой берег и ограбить этот богатый монастырь. Пе имея
ни весел, пи багров с железными наконечниками, для того чтобы
управлять лодкой, опи пользовались своими копьями, повернув
их железным острием вверх и опустив другой конец копья на дпо
реки. Монахи, увидев их приближение и пе сомневаясь в их на¬
мерении, вышли им навстречу и закричали: «Берегитесь, варвары,
берегитесь, не выходите здесь на берег, потому что монастырь
принадлежит блаженному Мартину»1 *. Но франки тем пе менее
высади.шю, на берег, избили монахов, разнесли и щенки мона-
стырску/о утварь и забрали все, что нашли цепного, набив этими
вещами тюки, которые ОШ погрузили паевою лодку*. Плохо
управляемая и перегруженная лодка застряла па одной из отме¬
лей, которых так много на Луаре, и зарылась в песок. От толчка,
происшедшего вследствие остановки, некоторые из управлявших
тяжело нагруженной лодкой и напрягавших все силы, чтобы
сдвинуть ее с места, поскользнулись и упали па железные нако¬
нечники своих копий, которые вонзились им в грудь. Другие,
охваченные страхом и раскаянием, стали кричать и звать па
помощь. Несколько человек из избитых ими монахов прибежали,
забрались в барку и пе без удивления увидели происшедшее.
Побуждаемые самими грабителями, они забрали обратно всю взя¬
тую у них добычу и вернулись на берег с пением молитв за упо¬
кой души тех, которые только что погибли таким неожиданным
образом 3.
В то время как в Аквитании совершались эти события, ко¬
роль Сигеберт собрал все военные силы своего королевства, что¬
бы двинуться походом па Теодеберта или заставить Хильперийа
отозвать его назад и удовольствоваться теми землями, которые
были ему указаны договором о разделе. Сигеберт призвал к ору¬
жию не только франков, живших па берегу Мааса, Мозеля,п Рей¬
на, по также и все германские племена; которые жили по ту сто¬
рону Рейна и находились под властью или покровительством Ме-
ровипгов. Это были свевы, илй швабы, и алеманны, последние ос¬
татки двух некогда мощных конфедераций; затем тюрингенцы и
баварцы, которые сохраняли свою национальность под властью
наследственных герцогов, и наконец несколько народностей
Нижней Германии, которые по доброй воле или по принуждению
покинули грозную саксонскую лигу, бывшую соперницей и вра¬
гом франкской империи4. Эти зарейпские племена, как их тогда
1 Григ. Турский, История франков, кн. IV, ibid., т. И, стр. 228.
• Ibid., стр. 229.
* «И каждому вонзилось в грудь железо, которое он держал. После
их смерти монахи вытащили их самих вместе с вещами из лодки, их похо*
ронили, а вещи вернули в монастырь* (ibid.).
4 «Пока это происходило, король Сигеберт призвал те племена, которые
жили за Рейном, и, замыслив гражданскую войну, двинул их против сво-
368

называли, были сплошь языческими, а если те, чьи земли нахо¬
дились ближе к границе Галлии, и усвоили зачатки христиан¬
ства, то они причудливо примешивали к ним обряды своего ста¬
рого культа и в торжественных случаях приносили в жертву жи¬
вотных и даже людей *. К этим диким наклонностям присоеди¬
нялись склонность к грабежу и стремление к завоеваниям, тол¬
кавшие их па запад и побуждавшие перейти великую реку, для
того чтобы подобно франкам в свою очередь двинуться па захват
добычи и земель в Галлии.
Франки знали это и с недоверием следили за малейшими пере¬
движениями своих братьев по крови, которые всегда были гото¬
вы пойти по их следам и Попробовать завоевать их. Для того чтобы
устранить эту опасность, Хлодовиг Великий дал соединившимся
швабам и алеманнам знаменитое сражение при Толбпаке. За пора¬
жением этого авангарда зарейнских обитателей последовали
другие победы, одержанные преемниками Хлодовпга. Теодорпк
покорил тюрингепцев и несколько саксонских племен, и сам Си-
геберт отличался энергией и отвагой в борьбе с последними. В ка¬
честве короля восточной Франции и стража обшей границы оп
держал германские народы в страхе и повиновении франкскому
королевству. Но, принимая их в ряды своей армии и ведя их под
своими зпамепами в центр Галлии, оп должен был пробудить
в пих старую страсть к соперничеству и завоеваниям и вызвать
бурю, одинаково грозную как для галлов, так и для франков.
И действительно, весть об этом великом вооружении в Австра-
зпи вызвала чувство тревоги не только среди подданных Хиль¬
перика, но и среди подданных Гоптрампа, который сам разделял
пх опасения. Хотя он и не был склонен начинать ссору, за исклю¬
чением тех случаев, когда его долго и усиленно провоцировали,
тем не мепее он ни минуты пе колебался объявить всеобщее воору-
жейне зарейнских языческих племен актом враждебным,
направленным против всех христиан в Галлии. Поэтому он бла-
госклопно отозвался на просьбу о помощи, с которой к нему обра¬
тился ХильНерик.
«Оба короля встретились, — рассказывает современник, —
п заключили союз, поклявшись друг другу, что никто из пих пе
даст погибнуть своему брату» ’. Предвидя, что Сигеберт захочет
двинуться па юго-запад и запять какой-нибудь пункт па дороге
между Парижем и Туром, Хпльперпк двинул свои силы к восточ-
его брата Хильперика» {Григ. Турский, История франков, кн. IV, ibid.,
т. II,/стр. 229).
1 «Ибо эти варвары такие христиане, что соблюдают многие обряды
своего прежнего язычества, принося в жертву богам людей и совершая
другие безбожные жертвоприношения» (Прокопий, О готской войне, кн. П,
глава XXV, в Script, гег. gallic. et francic., v. Il, p. 38).
* Григ. Турский, ibid.
2% Тьерра. Набранные eoaiataU	^69

ной части Сепы, для того чтобы защищать переход через нее.
Гонтрамн, со своей стороны, занял войсками северную границу,
которая не была защищена естественными преградами, асам при¬
был в Труа, где обосновался в качестве наблюдателя.
В 574 году войска короля Австразии после нескольких дней
похода прибыли в местность, прилегающую к Арси-на-Обе. Си¬
геберт сделал здесь остановку и, прежде чем двинуться далыпе,
стал выжидать донесений своих разведчиков. Для того чтобы,
не меняя направления, вступить в королевство Хильперика, он
должен был перейти через Сену немного выше ее слияния с Обой,
в местности, которая тогда называлась Douze-Ponts (Двенадцать
Мостов), а теперь называется Поп-сюр-Оеп. Но все мосты были
разрушены, и лодки уведены, а король Нейстрии стоял лагерем
неподалеку, готовый дать бой, если попытаются перейти реку
вброд 1. На расстоянии менее десяти лье к югу оба берега Сепы
входили в состав государств, или, как тогда выражались, уде¬
ла Гоптрамна. Сигеберт, не колеблясь, потребовал от него раз¬
решения перейти через его земли. Послание, которое оп ему от¬
правил, было кратко и выразительно: «Если ты не позволишь
мне перейти реку в твоем уделе, то я двинусь на тебя со всей
своей армией» ’. Присутствие этой огромной армия весьма силь¬
но подействовало на воображение короля Гоптрамна, и те же
побуждения страха, которые заставили его вступить в союз
с Хильпериком, склонили его теперь на отказ от этого союза
и нарушение данной им клятвы. Все донесения, которые он полу¬
чал от своих шпионов и местных жителей относительно числен¬
ности и внешнего вида австразийских войск, рисовали ему в ужа¬
сающих красках опасности, которые могли угрожать ему в слу¬
чае отказа. И действительно, если армии меровипгских королей
обычно не отличались дисциплиной, то эта своей дикостью пре¬
восходила все, что можно было видеть со времени великих на¬
шествий. Отборные отряды состояли из наименее цивилизованных
и наименее проникнутых христианством франкских племен, кото¬
рые жили на Рейне, огромная же масса войск представляла собой
орду варваров в полном смысле этого слова. Это были такие же
странные фигуры, какие шатались по Галлии во времена Аттилы
и Хлодовига и которые теперь встречались только в народных
рассказах: воины с огромными усами, с волосами, торчащими
в виде султана на макушке; они бросали свои топоры в лицо
* «Но когда Сигеберт привел туда эти племена. Хильперик нахо¬
дился со своим воПском на другой стороне (реки), и Сигеберт не имел воз¬
можности перейти Сену, чтобы двинуться против своего брата» (Григ.
Турский, История франков, кн. IV, ibid., т. 11, стр. 229). «Сигеберт с вой¬
ском остановился в Арен, а Хильперик у Двенадцати Мостов» (Фреде-
еарий, Historiae Francorum epitomata, ibid., p. 407).
* Грив. Турский, ibid.
370

неприятелю или издали зацепляли его крючьями, прикреплен¬
ными к копью *. Такая армия не могла обойтись без разбоя даже
в дружественной стране, по Гонтрамн предпочел подвергнуться
разграблению в течение непродолжительного времени, чем взять
на себя риск, связанный с вторжением и завоеванием. Оп согла¬
сился на проход войск, по всей вероятности, через мост в Труа.
В этом городе он имел свидание со своим братом Сигебертом и кля¬
твенно обещал ему нерушимый мир и искреннюю дружбу 2
Узпав об этом предательстве, Хпльперик поспешил оставить
свои позиции на левом берегу Сены и отступить в глубь своего
королевства. Не останавливаясь, оп прошел до окрестностей
Шартра и стал лагерем на берегу Луары, около местечка Авал-
лоциум, называющегося теперь Аллюйи’. В течение этого
продолжительного перехода за ним по пятам следовали и теснили
его неприятельские войска. Несколько раз Сигеберт, полагая,
что оп собирается остановиться, предлагал ему, по германскому
обычаю, сговориться о дпе боя. Но вместо ответа король Нейстрии
продолжал свои путь еще быстрее. Едва удалось ему занять но¬
вые позиции, как герольд, посланный от австралийской армии,
принес ему следующую весть: <Если ты пе ничтожный человек,
то приготовь поле сражения и прими бой» 4. Никогда еще подоб¬
ный вызов, сделанный человеку франкского племени, пе оста¬
вался без ответа; но Хпльперик утратил всю свою первоначаль¬
ную гордость. После бесполезных усилий ускользнуть от своего
врага, он, будучи доведен до крайнего истощения и пе проявляя
той отваги, которую проявляет кабан, когда он находится в от¬
чаянном положении, запросил мпра, обещая дать удовлетворение.
Несмотря па свою вспыльчивость, Сигеберт не лишен был ве¬
ликодушия. Он согласился забыть все, если только ему будут
1 См. «Письма об истории Франции», письмо VI. [В настоящее изда¬
ние это письмо не вошло. — Ред.]
* «Опасаясь этого, он заключил с ним союз и позволил ему пройти
через свои владения» (Григ. Турский, ibid.). «Они встретились в Труа и да¬
ли клятву в церкви св. Лупа, что будут соблюдать мир» (фредееарий, ibid,.
стр. 407). Последний автор страшно путает здесь факты, но я считаю
возможным использовать даваемые им географические указания, которые
больше нигде не встречаются.
• «Наконец Хильперик, узнав, что Гунтрамн его покинул и перешел
на сторону Сигеберта, снялся с этого места и отступил до села Авалло-
циум в области карнутов» (Григ. Турский, ibid.).
* «Преследуя его,* Сигеберт потребовал, чтобы он приготовился к бою»
(Григ. Турский, ibid.). Странное и совсем не латинское выражение еатрит
praeparare очевидно является буквальным переводом с немецкого текста
послания, которое мы вправе дополнить. — Ничтожный человек (homme
de rien) — Nihtig, Nibting, Niding на разных германских наречиях; эта
формула применялась при отказе от мира и объявлении войны. См. «Рас¬
суждения об истории Франции» [вступ к ни? к «Рассказам из времен
Меровингов», опущенное в настоящем издании. — Ред.]Ог. Тьерри, гл. V.
24*	371

без промедления возврашепы города Тур, Пуатье, Лимож и Ка¬
гор и если армия Теодеберта вернется обратно за Луару *. При¬
знав себя побежденным п во второе раз обманувшись в своих
надеждах па победу, Хпльперпк совершенно притих. У пего к
внешнему смирению присоединилось даже подлинное пли при¬
творное стремление сделать справедливое и доброе дело: он обес¬
покоился за судьбу, могущую постигнуть жителей четырех го¬
родов, которые подчинились ему. «Прости им, — сказал он своему
брату, — и не вини их, ибо если они нарушили верность тебе, то
только потому, что я их принудил огнем и мечом». Сигеберт был в
достаточной мере человеколюбив, чтобы последоватьэтомусовету2.
Оба короля, казалось, были вполне удовлетворены, по в ав-
стразийской армии царило сильное недовольство. Люди, набран¬
ные пз областей по ту сторону Рейна, роптали па то, что неожи¬
данный мир лишил их добычи, которую они собирались награ¬
бить в Галлии. Опи негодовали, что пх завели так далеко от род¬
ных мест и не далп подраться и поживиться. Они обвиняли ко¬
роля Сигеберта в том, что оп вышел пз игры в момент, когда нуж¬
но было драться. Весь лагерь бурлил и назревало серьезное вос-
стапие. Король, пе проявляя никакого волнения, сел на лошадь
и, примчавшись к группам, среди которых вопили главные смутья¬
ны, спросил: «В чем дело, чего вы хотите?». «Битвы»,— закричали
ему со всех сторон. «Дай нам возможность сразиться и поживить¬
ся, иначе мы не вернемся к себе домой» ’. Эта угроза могла вы¬
звать новые территориальные завоевания в Галлии и раздробле¬
ние власти франков, но Сигеберт не дал себя смутить и, сохраняя
внешнее спокойствие, сумел ласковыми словами и обещаниями
без большого труда успокоить ярость дикарей.
Лагерь снялся, и армия двинулась в поход к берегам Рейна.
Опа пошла па Париж, но обошла этот город, так как Сигеберт,
верный своим обязательствам, уважал его нейтралитет. На своем
пути отряды австразийцев всюду устраивали погромы, и в
окрестностях Парижа долго еще помнили о том, как они прохо¬
дили. Большинство бургов п деревень было сожжено, дома раз¬
граблены, а множество людей уведено в рабство. Король пе су¬
мел предотвратить эти эксцессы пли подавить их. «Он говорил,
1 «Опасаясь,чтобы при столкновении войск не уничтожено было псе его
королевство, он запросил мира и вернул города, захваченные Теодебер-
том» (Григ. Турский, ibid.).
* «Он просил, чтобы никоим образом не винили их жителей, которых
он насильно, огнем и мечом, заставил подчиниться себе» (ibid.).
* «Тогда некоторые из этих язычников стали на него роптать, почему
он уклонился от боя. Но он, будучи отважным, пришпорил коня и при¬
мчался к ним» (Григ. Турский, ibid.).—«Они подняли ропот против Сиге¬
берта и кричали: «Как ты обещал, дай нам возможность обогатиться раз¬
ными вещами и сразиться, иначе мы не вернемея на родину» (Фредамрий,
Hist. Franc., ibid. p. 307).
372

заклинал, — повествует современник, — пе делать этого, но пе
мог справиться сиростью людей, пришедших с того берега Рейна»1.
Эти язычники заходили в церкви лишь для того, чтобы красть.
В богатой базилике Вен-Дени один из начальников отрядов за¬
брал кусок шелковой ткани, вышитой золотом и усеянной дра¬
гоценными камнями, которая покрывала могилу мученика. Дру¬
гой не побоялся влезть на самую могилу, чтобы оттуда копьем
сбить золотого голубя, изображавшего святого духа, висевшего
на потолке часовни ’. Эти грабежи и кощунств» иные деяния
возмущали Сигеберта как короля и как христианина. Но, чув¬
ствуя, что он не может повлиять па своих солдат, он поступил
с ними так ясе, как поступил его предок Хлодовиг с тем, кто раз¬
бил реймскую чашу. Пока армия была в походе, он ничего не пред¬
принимал и скрывал свое раздраясепие, по потом, когда эти пе
поддававшиеся дисциплине люди вернулись к своим племенам
и домам и рассеялись по разным местам, оп велел схватить пооди-
почке и предать казни тех, кто особенно был замечен в бунтов¬
щических и разбойных делах ’.
Повидимому подобные же погромы имели место и при перехо¬
де австразийцев через северную границу королевства Гоптрамна,
и это сильно подействовало на последнего и вызвало нелады ме¬
жду ним и Сигебертом. С другой стороцы, мирные намерения
короля Нейстрии не оказались долговечными. Когда он увидел,
что опасность миновала, он вернулся к своей навязчивой идее
и снова стал жадными глазами смотреть на аквитанские города,
которыми оп владел в течение весьма непродолжительного вре¬
мени. Ссора меясду братьями показалась ему благоприятиым
обстоятельством для того, чтобы вернуться к своему плану за¬
воевания. Оп поспешил воспользоваться подвернувшимся слу¬
чаем и меньше чем через год после заключения мира отправил
к Гоитрамну послов, которым велел сказать: «Пусть мой брат
прибудет ко мне, мы повидаемся и с общего согласия будем пре¬
следовать нашего врага Сигеберта» 4. Это предложение было
принято весьма благосклонно. Между королями произошло сви¬
дание. Они сделали друг другу подарки в знак дружбы и заклю¬
чили наступательный союз против своего брата, короля Австра-
зии. Хильперик, окрылениый надеждами, двинул войско на Луа¬
ру под командой своего сына Теодеберта, который в 575 г. вто-
1 «Деревни, окружавшие Париж, они тогда сожгли; враги грабили
дома и забирали людей в плен. Король заклинал их, чтобы они ai ого но
делали, но не мог преодолеть ярости племен, пришедших из га рейдских
областей» (Григ. Турский, ibid.).
1 Adriani Valesii, Rer. francic., lib. IX, p. 55.
* «Но он выносил все терпеливо, пока не получил возможность воз¬
вратить их на родину... а после приказал многих побить камнями» ^Гриа.
Турский, ibid.L	—	,
* ibid. '
373

рично перешел эту реку. Сам Хпльперик вступил с армией па
территорию Реймса, па восточном берегу королевства Австра-
знн. Его вторжеппе сопровождалось такими же грабежами, как
и поход Теодеберта в Аквитанию. Он жег деревни, уничтожал
урожай и грабил все, что только можно было унести1.
Весть об этом разбойном деле дошла до Сигеберта вместе с вес¬
тью о союзе, образовавшемся против него. Прежде он простил
Хильперику, несмотря на заклинания своей жены, которая не
желала мира и перемирия с убийцей Галесвннты. Теперь он
испытывал негодование, какое мог испытывать человек, наде¬
ленный простым сердцем п вспыльчивым характером, когда оп
убеждается, что его одурачили. Он разразился ругательствами
и проклятиями, но эта кипевшая злоба, похожая на горячку,
приступ которой мог пройти при новом подчинении врага, ка¬
залась Брунгильде недостаточно падежной. Опа пустила в ход
все свое влияние на мужа, чтобы внушить ему желание более об¬
думанной мести и направить все его раздражение на единую
цель — братоубийство. Покончить с убийцей — вот чего требо¬
вала сестра Галесвинты, и Сигеберт па этот раз послушался. С
мыслью о поединке не на жизнь, а на смерть, он призвал снова
на войну с Хильпериком восточных франков и зарейнскне пле¬
мена а.
Для того чтобы побудить этих малосговорчивых людей драть¬
ся отчаянно, король Австралии обещал им все: и деньги, и гра¬
беж, и даже земли и города в Галлии. Он двинулся прямо на за¬
пад на помощь Реймской провинции; это избавило его от необ¬
ходимости думать, как перейти через Сену. При его приближе¬
нии Хпльперик, избегая боя, как и в предыдущую кампанию,
стал отступать по течению Марны и пошел к нижнему течению
Сены* искать удобной позиции. Сигеберт преследовал его до стен
Парижа; здесь он остановился, соблазняемый мыслью занять
город, который в то время считали очень укрепленным, и сделать
его своим плацдармом, а в случае надобности — и местом убе¬
жища. Сколь пи благоразумна была эта мысль, все же, повинуясь
ей, король Австралии совершил дерзкий поступок, па который
он несомненно пе решился бы, если бы жажда мести пе заставила
в нем умолкнуть всякие сомнения и всякие страхи.
По договору о разделе, заключенному за восемь лет до того,
Париж был разделен па три части, но оставался нейтральным
городом, куда каждый из трех сыновей Хлотаря обязался самой
страшной клятвой пе въезжать. До этого времени никто из них
-■ .
1 «Когда это было сделано,когда они встретились и обменялись подар¬
ками, Хпльперик двинул свое войско и дошел до Реймса, все сжигая и раз¬
рушая» {Грие. Турский, ibid.).
1 «Узнав об этом, Сигеберт снова призвал те племена, которые мы упо¬
минали выше... и двинул их против брата* (Грие. Турский, ibid.). '
374

не осмеливался нарушить этой клятвы и пренебречь проклятия¬
ми, обращенными против ее нарушителя. У Сигеберта хватило
смелости па это, так как он предпочел рискнуть спасением души,
чем пренебречь хотя бы малейшим средством, способным обеспе¬
чить успех в осуществлении его намерений. Действительно, Па¬
риж был ему нужен как опорный пункт илп, говоря современ¬
ным военным языком, как база для последующих военных опе¬
раций, безразлично, хотел ли он действовать против Хильперика
на западе или против Теодеберта на юге. Поэтому он, вопреки
договору, потребовал от города, чтобы тот впустил его, и вошел
без всякого сопротивления, так как единственной охраной го¬
рода было покровительство св. Полиэкта, св. Гплария и св.
Мартина1.
Расположившись в Париже, король Сигеберт прежде всего
послал войска против сына Хильперика, который шел по Акви¬
тании той же дорогой, как и в предыдущем году, и в это время
как раз подходил к Лиможу. Между городами Туром и Шартром
имелась полоса, принадлежавшая королевству-Австралии и за-
ключавшая в себе области Шатоден и Вандом. Сигеберт решил
набрать там армию, чтобы поберечь войска, которые он вел с со¬
бой. Его посланцы ходили из одного местечка в другое, оглашая
воззвание, обязывавшее всех свободных людей явиться па воен¬
ный сбор, вооружившись как кто может — от панциря и копья
до палки, обитой железом, или простого пожа. Но пи в городах,
ни в сельских местностях пикто не откликнулся па этот при¬
зыв. И несмотря на штраф в 60 солидов, угрожавший тому, кто
ослушается королевского приказа, жители Шатодена, Вандо¬
ма и окреспостей Тура не вооружились и не покинули своих
домов*. Эти люди знати, что по разделу они достались Сигеберту
и что взимаемые с них налоги поступали в казну Австразии. Но
это было почти все, что опи зпати, ибо король, которому они
были подвластны, никогда не давал им почувствовать свою
власть, а так как этот приказ был первым приказом такого
рода, то опи не обратили на него внимания.
Такое пассивное сопротивление в случае его длительности
должно было заставить короля Австразии разделить свои силы.
1 «...Он прибыл в Париж» (Григ. Турский, ibid.). «Вотсоглашение, за¬
ключенное нами: чтобы никто не вступал в Париж без согласия брата,
иначе он лишится своего удела; мученик Полиэкт, вместе с проповедника¬
ми Гнларием и Мартином, да будут судьями и карателями за это. После
этого вступления в город брат мой Сигеберт, нарушив суд божий, утратил
свой удел... согласно божьему суду и проклятиям, полагающимся за это
согласно договору...» (ibid., кн. VII, стр. 295).
* «...Отправил послов в Шатоден и Тур, чтобы поднять их против
Теодеберта. Но они не шевельнулись...» (Григ. Турский, ibid.).—«Рипуар-
ская правда», тит. LXV (ibid., т. IV, стр. 248). — «Вйзиготская правда»,
кн. IX, ibid., стр. 425,
375

Чтобы быстрее и без насилия преодолеть его, оп послал в эти
места двух своих наиболее искусных в переговорах людей —
палатного мэра Годегизела и Гоптрампа, по прозвищу Бозе,
т. е. злой, человека, склонного к интригам, ловкого и, несмотря
на свое немецкое происхождение, обладавшего той гибкостью
ума, которая была свойственна только галло-римскому племени.
Оба австразийца успешно выполнили свою миссию и вскоре пе¬
решли Луару во главе туземной армии, плохо снаряженной,
по достаточно многочисленной, чтобы пе бояться померяться
силами с франками Теодеберта1.
Последние, уже встревоженные вестью о вторжении австра-
зийцев, еще больше перепугались, когда узнали, что против пих
двигаются войска и что отступление отрезано. Но, несмотря па
упадок духа у солдат, Теодеберт, как настоящий германский
вождь, решил итти навстречу врагу ’. Он выступил из Лиможа
и собирался запять позиции на берегах Шаранты, в восьми пли
десяти милях от Ангулема. Во время этого перехода многие
из его людей дезертировали, так что к началу битвы его почти
все покинули; тем пе мепее оп дрался с большой отвагой и был
убит в бою ’. Галльским крестьянам, пз которых состояла армия
Годегизела и Гонтрамна Бозе, был чужд тот своего рода культ
потомков Меровига, который был свойствен франкам. Не обра¬
щая внимания на длинные волосы, отличавшие сына короля
Хильперика, они раздели его, как и остальных убитых, и оста¬
вили голым па поле сражения. Но один австралийский воена¬
чальник по имени Арнульф ужаснулся такой профанации и, хотя
был врагом Теодеберта, он с почтением поднял тело молодого
принца, затем, по обычаю, обмыл его и одел в богатое платье,
после чего велел похоронить его за свой счет в городе Ангулеме *.
Между тем король Гонтрамп, снова уступая своей склонно¬
сти к миру или действуя под влиянием страха, помирился с Си-
гебертом. До Хильперика весть об этой новой измене дошла одно¬
временно с вестью о смерти сына и об уничтожении его аквитан¬
ской армии. Доведенный этим двойным несчастьем до полного
отчаяния, оп уже думал только о спасении своей жизни и, поки¬
нув берега Сены, быстро проехал через все королевство, чтобы
с женой, детьми и самыми верпыми воинами укрыться за степами
1 «...Король поставил во главе войска герцогов Годегизела и Гунт¬
рамна. Они выступили с войском против него» (Григ. Турский, ibid.).
1 «Покинутый своими, он остался с немногими воинами; но не поколе¬
бался тем не менее принять бой* (ibid.).
• «Ходил слух, что Гунтрамн Бозе убил его сам или велел убить его
своим солдатам, хотя мог взять его в плен».
* «...Теодеберт лежал убитый на поле битвы; прискорбно сказать,
но он был дочиста ограблен врагами. Тогда некий Арнульф подобрал его
тело, обмыл, одел п приличные одежды и похоронил в' городе Ангулеме*
(Григ. Турский, ibid., стр. 230).
376

Турпэ *. Укрепленность этого города, первой столицы империи
франков, побудила его искать здесь убежища. В ожидании осады
он собирал людей и военное снаряжение, между тем как Сиге-
берт, который мог свободно передвигаться по всей Нейстрии,
завладел городами этого королевства.
Заняв города, находившиеся на севере и на востоке от Парижа,
оп вернулся на запад, решив отдать эти завоеванные города и зем¬
ли вместо жалованья своим воинам, приведенным из зарейпских
земель. Этот план вызвал сильную тревогу у всех франков, даже
у австразийских а. Австразпйцы пе очень хотели иметь соседя¬
ми в Галлин людей, которых они считали своими естествеппыми
врагами; щ-йстрийцы, СО своей сторины, ВИДВЯЯ, ’ИО им угроз
экспроприация, политическое порабощение и все бедствия, свя¬
занные с завоеванием территории. Первые стали роптать п зая¬
влять протесты королю; вторые постарались вступить с ним в со-
глашевие. Обсудив, как следует действовать в такой опасной
обстановке, сеньеры и аримапы Нейстрии обратились к Сиге¬
берту с посланием, составленным в следующих выражениях:
«Франки, которые раньше держали сторону короля Хпльдебер-
та и которые потом стаяв вассалами короля Хнльперш шот
отдаться под твою руку и предлагают провозгласить тебя своим
королем, если ты придешь к ним» *.
Таков был несколько странный язык политики германцев,
и таким образом франки осуществляли свое право покидать го¬
сударя, который ими управлял, и переходить под власть другого
потомка Меровига. Королевская власть каждого из сыновей
Хлотаря состояла пе столько в размерах и богатстве территории,
составлявшей королевство каждого из них, сколько в количе¬
стве воинов, которые отдались под его покровительство, или, по
германскому выражению, «слушались его уст> *. В распределении
1 «Когда Хпльперик узнал, что Гунтрамн снова помирился с Сиге-
бертом, он с яюной и детьми укрылся в городе Турнэ* (ibidA
1 «Сигеберт, захватив эти города, расположенные за Парижем, до¬
шел до города Руана и решил все эти города уступить врагам. Но его же
окружающие воспрепятствовали ему это сделать* (ibid.).
* «Тогда франки, некогда признававшие Хильдеберта своим сеньо¬
ром, отправили посольство к Сигеберту, чтобы он явился к ним и стал их
королем,так как они бросают Хильперика* ( ibid. )«Обратитесь ко мне и будь¬
те под моей защитой* (ibid., кн. II, стр. 184). Слова «qui ad Cbildebertum
adspexerant» («которые раньше держали сторону Хильдеберта*) показались
мне буквальным переводом германской формулы, использованной в по¬
слании, формулы, которую историк сократил, а я попытался восстановить.
• Mund (рот), откуда происходят слова mundeburdis, mundeburdium,
mundeburde и т. д. — «Они были приняты под нашу охрану, чтобы п«Д мун-
дебурдом или защитою этого знаменитого мужа, нашего майордома...»
(формулы Маркульфа, кн. I, в Script, rer. gallic. et francic., v. IV, p. 447,
Charta XXIV).— Согласно некоторым корням немецких языков, рот был
у древних германцев символом власти, а ухо — символом зависимости.
377

франкского населения между королями, для которых оно явля¬
лось главной силой, не было ничего твердого и устойчивого; оно
не соответствовало в точности распределению самих земель,
так что каждый из государей мог иметь вассалов в королевстве
другого государя. Среди этих вассалов, пли <левдов», самыми
преданными или самыми полезными, как тогда выражались,
были те, которые жили при короле; они образовывали вокруг
его особы постоянную стражу и вместо жалованья пользовались
у него либо общим столом, либо тем, что давали его имения;
меньше можно были рассчитывать на верность тех, кто жили
далеко в своих собственных жилищах и пользовались феодом,
т. е. землями, пожалованными им королем \ Именно люди этой
категории изменили Хильперику; желая спасти свои владеппя,
они предложили Сигеберту стать их королем. Другая часть,
более верпая, по менее многочисленная, последовала за коро¬
лем в его бегстве в Турпэ. Сигеберт был обрадован вестью и пред¬
ложением нейстрийцев; оп дал им клятву, что ни один из их го¬
родов не будет отдан на разграбление солдатам, и обещал при¬
быть па собрание, на котором его должны были, по обычаям
предков, провозгласить королем. Засим он прошел, как бы с целью
военной разведки, до Руана и вернулся в Париж, убедившись,
что на западе пи один из укрепленных городов не собирается
оказывать ему сопротивления. Чтобы оградить мужа от новой
вспышки братской любви и самой наблюдать за исполнением
задуманной мести, Брунгильда покинула город Мец и отпра¬
вилась к Сигеберту. Опа была так уверена в своем торжестве,
что пожелала совершить это путешествие в сопровождении обеих
своих дочерей — Ингонды нХлодесвииды — и сына своегоХиль-
деберта, которому было четыре года. В повозки с кладью были
погружены болыцие богатства и все ее золотые украшения и дра¬
гоценные камни ’. Видимо, по женскому тщеславию, опа хотела
поразить обращенные на нее взоры, представ во всем великоле¬
пии своих украшений, и в то же время внушить страх врагам.
Эта еще молодая принцесса, обладавшая замечательной красотой,
больше, чем все супруги Меровпнгов, соответствовала тому пред¬
ставлению о королеве, которое по традиции сохранилось у галль¬
ского населения еще с времен римской империи. Дочь короля, ро¬
дившаяся в стране, где королевская власть, хотя и варварская по
своему происхождению, усвоила все повадки империи, она вну¬
шала почтение достоинством своих манер н благородством своего
1 О подлинном значении слов феод и алод см. «Письма об истории
Франции», письмо X. [Применять термин феод для VI в. является ошиб¬
кой. Королевские пожалования назывались бенефициями; термин ф>еод
появляется лишь в IX—X вв. — Ред.]
* «Вернувшись оттуда, он вступил в Париж; туда же к нему прибыла
Брунгильда с детьми» (Григ. Турский, ibid., стр. 230).
378

происхождения. В день ее въезда в Париж жители толпами вы¬
ходили навстречу, духовенство и сеньеры спешили приветство¬
вать ее, но человек, стоявший во главе духовенства и муници¬
пального управления города, епископ Гермап, которого теперь
почитают как святого, не явился Ч
Это был человек образованный н истинный христианин, одна
пз тех деликатных натур, которые с отвращением виделп, как
римский мир управляется варварами, и которые истощали свои
силы в бесполезной борьбе с грубостью и произволом королей.
С самого начала междоусобной войпы Герман пытался высту¬
пить в качестве посредника между Хильпериком и Сигебертом,
а по прибытии последнего тщетно возобновил своп увещания
и просьбы. Усталость и упадок духа ухудшили состояние его
здоровья, оп захворал, и в его физических муках настоящее
и будущее Галлии представлялось ему в еще более мрачных
красках. «Почему, — восклицал он, — у нас не бывает даже ми¬
нуты покоя, почему мы пе можем сказать, как говорили апостолы
в промежуток между двумя преследованиями: вот наконец снос¬
ные дни?» ’. Удерживаемый в постели болезнью и не имея воз¬
можности выступить перед Бруигильдой со своими внушениями
в пользу мира, он обратился к ней с письмом. Это письмо было
передано клириком франкского происхождения по имени Гоп-
дульф и сохранилось до наших дней. Оно начинается с почти¬
тельных извинений и уверений в преданности, а затем продол¬
жается следующим образом:
«Повторять ли те слухи, которые ходят в пароде? Опи приво¬
дят меня в уныние, и я рад был бы не доводить их до сведения
вашего благочестия. Говорят, что именно по вашим советам и по
вашим пастояппям славный король Сигеберт так упорно стре¬
мится разрушить эту страну. Если я передаю подобные злые
толки, то пе потому, что верю им, а для того, чтобы умолять вас
не давать повода к столь серьезным обвинениям. Хотя уже давно
эту страну далеко нельзя назвать счастливой, но все же мы не от¬
чаиваемся еще в милосердии божием, которое может остановить
руку мстителя, лишь бы только правители не питали кровавых
замыслов, не поддавались алчности — источнику всякого зла,
и гневу, заглушающему всякое чувство...
1 «Когда горожане выступили из города для принесения приветст¬
вий прибывающей в Париж королеве, Герман, епископ Парижской церкви
и муж святейший, возражал против встречи» (Adriani VaUsii, Rer. francic.,
livre IX. v. 11. p. 57).
• «...B то время, когда численность христиан была меньшею и когда
с божьей помощью они могли сидеть спокойно, апостолы говорили: «Вот
теперь времена сносные, теперь у нас день спасения». А ныне, наоборот,
имеем перед собой столь печальные и плачевные дни, что, рыдая, мы воскли¬
цаем: «Вот день смуты и гибели нашей!» (Письма Германа, епископа париж¬
ского, в Script rer. gallic. et francic., v. IV, p. 80).
379

«Богу это известно, и этого мне достаточно; я хотел бы уме¬
реть, чтобы продлить их жизнь, я хотел бы умереть раньше их,
чтобы глаза мои не видели пх гибели и гибели этой страны. Ио
опи пе перестают ссориться и воевать, и каждый сваливает вину
на другого, совершенно пе думая о божьем суде и пе желая
ничего предоставить решению всемогущего господа. Так как пи-
кто из пих не желает меня слушать, то я обращаюсь с моими на¬
стояниями к вам; ведь если из-за их раздордв погибнет госу¬
дарство, то от этого не будет большой пользы пи вам, пи вашим
детям. Сделайте так, чтобы страна могла радоваться вашему
прибытию, покажите, что вы являетесь для того, чтобы ее спа¬
сти, а не погубить. Успокоив злобу короля, убедив его терпеливо
ждать божьего суда, вы положите конец всяким злым толкам
в народе.
«С печалью я пишу вам это, ибо зпаю, как гибнут ко¬
роли и пароды за непослушание господу. Тот, кто верит в мощь
руки своей, будет посрамлен и не удостоится победы; тот, кто
уповает на количество своих людей, еще пе только далеко пе за¬
щищен от опасности, по ему угрожает смертельная опасность.
Кто гордится своими богатствами, золотом и серебром, того ожи¬
дают позор и горе еще прежде, чем его алчность будет удовлетво¬
рена. Вот что мы читаем в Писании...
«Нет чести в победе над братом, в унижении родственников,
в уничтожении достояния, созданного нашими предками. Воюя
друге другом, они воюют с самими собой. Каждый из нпх стре¬
мится разрушить свое собственное счастье, и враг, который при¬
ближается, радуется тому, как опи себя губят... Мы читаем
в Писании, что королева Эсфирь была орудием, ниспосланным
богом для блага всего парода. Проявите ваше благоразумие
и искренность вашей веры и отвратите государя короля Сиге¬
берта от предприятия, осужденного божеским законом, и сде¬
лайте так, чтобы народ наслаждался благами мира, пока вечный
суд не произнесет своего приговора. Человек, который пренебре¬
жет братскими чувствами и оставит без внимания слова супруги,
который откажется служить истине — против такого человека
поднимут голос все пророки, все апостолы его осудят и сам все¬
могущий бог воздаст ему по делам его»1.
Чувства печали, запечатленные в каждой фразе этого письма,
несколько высокомерная величавость стиля и даже эта пренебре¬
жительная манера говорить о королях, пе называя их, все это
могло произвести довольно внушительное впечатление, по все
это было бесполезно. Брунгильда в крайней степени обладала
тем мстительным и непримиримым характером, который старая
германская поэзия воплотила в тиие женщины, носящей такое
1 Письмо Германа, ibid., стр. 80—8L
380

ясе имя *. Опа пренебрегла угрозами религии, пе обратила вни¬
мания па старые предостережения об изменчивости человеческой
судьбы. Совершенно не задумываясь над тем критическим поло¬
жением, в котором опа могла бы оказаться, если бы ее мужа по¬
стигла неудача, опа с еще большим нетерпением, чем когда-
либо, настаивала, чтобы он отправился в Турпэ, нанес последний
удар и завершил свою победу братоубийством.
Сигеберт сначала послал часть своих войск, чтобы окружить
Турпэ и начать осаду; сам ясе он занялся приготовлениями,
чтобы отправиться в то место, где его должны были провозгла¬
сить королем западных франков ’. Ни Париж, пи какой-либо
другой город пе подходил для этой церемонии, которая должна
была совершиться на открытом воздухе посреди лагеря. В каче¬
стве места для собрания выбрали один из доменов фиска в коро¬
левстве Нейстрии, а именно Витри па реке Скарпе, потому ли,
что оно находилось недалеко от Турпэ, или потому, что северное
местоположение делало его удобным пунктом для съезда франк¬
ского населения, которое становилось в Галлии все гуще по мере
и I ^ движения па север. К моменту отъезда, когда король ДИ-
нулся в путь, сопровождаемый своими отборпыми всадниками,
вооруженными, как полагается, копьями и раскрашенными щи¬
тами, перед ппм предстал бледный человек в священнической
одежде. Это был епископ Гермап, который встал с одра болезни,
для того чтобы сделать последнюю торжественную попытку.
«Король Сигеберт, — сказал оп, — если ты отправляешься без
намерения убить своего брата, ты вернешься живым и одержишь
победу, по если ты имеешь другую мысль, ты умрешь, ибо гос¬
подь говорил устами Соломона: в яму, которую ты роешь
брату своему, ты упадешь сам»*. На короля это неожиданное
увещание не произвело никакого впечатления; оп уже принял
свое решение и был уверен в победе. Не ответив пи слова, он
проехал мимо, и вскоре потерял из виду ворота города, где его
жена и трое детей остались ожидать его возвращения.
Поездка Сигеберта по королевству, которое должно было ему
достаться по избранию, поспла характер предвосхищенного тор¬
жества: галльское население и городское духовенство выходили
процессиями ему навстречу, франки садились па лошадей, чтобы
присоединиться к его кортежу. Всюду раздавались приветствен¬
ные возгласы на немецком и латинском языках *. От берегов Сены
1 Brynhildc скандинавской Эдды и Brunhilt в Песне о Нибелунгах;
но это сходство имен является чисто случайным.
* «Узнав об этом, он послал людей для осады его брата в вышеупомя¬
нутом городе, рассчитывая сам туда поспешить» {Григ. Турский, ibid.,
стр. 230).
а Григ. Турский, ibid.
4 «Здесь его восхваляет варвар, там — римлянин; хвала мужу зву¬
чит на разных языках» [Фортунам, Opera, кн. VI, стр. 194).
381

до берегов Сомы галло-римляне были по своей численности гос¬
подствующим населением; по от этой последней реки дальше па
север все больше усиливалась германская окраска. По мере
продвижения вперед среди туземцев все чаще встречались люди
франкского племени; они уже не составляли, как в центральных
провинциях Галлии, только маленькие, находящиеся на большом
расстоянии друг от друга, отряды военных, проводящих жизнь
в праздности; они жили в условиях родового быта или сельско¬
хозяйственными колониями, на краю у болот и лесов бельгий¬
ской провинции. Витри, расположенная недалеко от Дуэ, нахо¬
дилась, так сказать, па границе между этими двумя областями.
Северные франки, земледельцы п арендаторы, и южные франки,
военные вассалы, могли легко собраться здесь для провозглаше¬
ния нового короля. Из крупных собственников и вождей королев¬
ства Нейстрии только один, по имени Ансовальд, пе явился на
сбор; его отсутствие было отмечено и впоследствии прославило
его за его верность в беде Ч
Церемония происходила па равнине, окруженной шатрами
и палатками тех, для кого нехватило места в зданиях имения
Витри и кто вынужден был поэтому расположиться бивуаком па
поле. Франки с оружием в руках образовали большой круг, по¬
средине которого поместился король Сигеберт, окруженный сво¬
ими слугами и знатными сеньерами. К нему подошли четыре здоро¬
венных воина, державшие щит; они посадили па него короля и
подняли его на плечи. На таком подвижном тропе Сигеберта три
раза обнесли по кругу в сопровождении сеньеров, приветствуе¬
мого толпой, которая для большего шума сопровождала свои
возгласы ударами меча плашмя по щитам, обитым железом
После третьего круга посвящение короля считалось, по древппм
германским обрядам, закопчеппым, и с этого момента Сигеберт
имел право именоваться королем франков как Остер-рике, так
и Неостер-рпке. Остальная часть дпя и несколько следующих
дней прошли в развлечениях, в шуточных боях, в пышных празд-
пертвах, во время которых король, опустошая запасы своего
имения в Витри. угощал всех приехавших.
В нескольких милях оттуда, в Турпэ, которое было обложено
австралийскими войсками, разыгрались сцены совершенно иного
рода. Поскольку Хильперик при своей грубой организации был
способен на моральные страдания, он испытывал мучительные
		 		 * •
1 «Все нейстрийцы пришли к нему и стали под его защиту. Только
Ансоальд остался верен Хильперику* \Фредегарий, Hist. Franc, epitom.,
в Script, rer. gallic. et francic., v. 11, p. 407).
’ «Когда он прибыл вселение по имени Викторпакум (Витри), к нему
собралось туда все войсВо и, подняв его на щит, провозгласило королем'»
(Грие. Турский, кн. IV, ibid., Т.П, стр. 230). «Аплодируя ему и восхва¬
ляя, они подняли его на щит и провозгласили королем* (ibid., кн. И,
стр. 184).
382

переживания короля, которого предали и свергли с престола.
Фредегонда, охваченная страхом и отчаянием, пребывала в со¬
стоянии дикой ярости. Когда она приехала в Турнэ, она была бе¬
ременна и почти на-спосях. В скором времени, среди волнений,
вызванных осадой и неотвязно преследовавшим ее страхом смер¬
ти, она родила сына. Первоначально опа хотела оставить его на
произвол судьбы и дать погибнуть без ухода и пищи ребенку,
которого считала новой причиной опасности. Но это была только
дурная мысль, и материнский инстинкт все-таки взял верх. Но¬
ворожденного крестили, причем над купелью его держал епи¬
скоп Турнэ, и ему дали, вопреки обычаю франков, имя, чуждое
германскому языку, — его назвали Самсоном. Это имя родители
в своем отчаянии выбралп как предсказание избавления *.
Считая свое положение почти безнадежным, король с каким-
то безучастием выжидал развития событий. Но королева, обла¬
дая более изворотливым умом, пускалась на всевозможные улов¬
ки, строила планы побега и приглядывалась к окружающим,
чтобы уловить хотя бы малейший луч надежды. Среди людей,
прибывших в Турнэ разделить судьбу своего государя, она заме¬
тила двух лиц, речи которых свидетельствовали о глубоком чув¬
стве симпатии и преданности. Это были двое молодых людей
родом из области Т^руан, по происхождению франки, а по харак¬
теру склонные к той фанатической верности, которая была во¬
просом чести для средневековых вассалов. Фредегонда, чтобы
овладеть умами этих людей, пустила в ход всю свою ловкость
н все обаяние своего высокого положения. Она пригласила их
к себе, говорила им о своих несчастьях, о своем безнадежном
положении, к ласковым словам присоединились опьяняющие на¬
питки, и когда она решила, что достаточно очаровала их, она
предложила нм отправиться в Вптри и убить короля Сигеберта.
Молодые воины обещали исполнить все, что прикажет им короле¬
ва. Тогда она собственной рукой дала каждому из них длинный
пож, который франки называли «скрамасакс», причем из предосто¬
рожности опа отравила клпнки. «Ступайте, — сказала опа им, —
если вы вернетесь живыми, я осыплю вас почестями, вас и ваше
потомство; если вы умрете, я буду раздавать за вас милостыню
во всех святых местах»8.
1 «Мать его отвергла от себя из страха перед смертью и хотела его
гибели. Но так как не могла это сделать из-эа противодействия короля,
то приказала его крестить. Он бил крещен самим епископом» (Григ. Тур¬
ский, История франков, кн. V, ibid., т. II, стр. 249; Adriani Valesii, Rer.
francic., lib. IX, v. II, p. 60).
1 «Тогда двое юношей с длинными ножами, которые обычно называют¬
ся скрамасаксами, отравленными ядом, были побуждены к злодеянию коро¬
левою Фредегондою» (Григ. Турский, ibid., т. II, стр. 230). «Тогда Фреде¬
гонда со своим обычным уменнем опьянила двух юношей из Турнэ и сказа¬
ла им: «Идите в лагерь Сигеберта... и убейте его. Если останетесь живы,
38S

Молодые люди вышли из Турнэ и, выдав себя за перебежчи¬
ков, прошли сторожевые линии австразийцев, после чего пошли
дорогой, которая вела нх к королевскому имению в Витрп. Когда
опп прибыли туда, во всех залах стоял еще радостный шум празд¬
неств и пиршеств. Они сказали, что пришли из королевства
Нейстрии приветствовать короля Спгеберта и переговорить с ним.
В эти дни, когда Сигеберт только что завоевал королевство, он
старался казаться приветливым, и принимал всех, кто приходил
к пему просить защиты пли правосудия. Нейстрийцы попросили
разрешения переговорить минутку наедине, и без всяких затруд-
пеппй получили па это согласие. Нож, который каждый из них
носил за поясом, не вызывал пи малейшего подозрения—это была
обычная часть германского одеяния. В то время как король бла¬
госклонно слушал нх, причем один стоял у пего с правой сторо¬
ны, а другой — с левой, они одповремеппо вытащили свои скра-
масаксы п папесли ему два удара в правый и левый бок. Сиге¬
берт испустил крик и упал мертвым. На этот крик прибежали ка¬
мерарий короля Гарегпзел и гот по имени Сигила с мечами в ру¬
ках. Первый был убит, а второй ранен убийцами, которые защи¬
щались с какой-то исступленной яростью. Но тотчас же прибе¬
жали другие вооруженные люди, комната заполнилась народом,
и оба пейстрийца, па которых набросились со всех сторон, пали
в неравной борьбе1.
Когда стало известно об этих событиях, австразийцы, оса¬
ждавшие Турпэ, поспешили собрать обозы и отправиться обратно
в свою страну. Каждый из пих торопился увидеть, что у пего де¬
лается дома, так как непредвиденная смерть короля должна
была послужить в Австралии сигналом для множества беспоряд¬
ков, насилий и грабежей. Эта многочисленная и грозная армия
двинулась таким образом по направлению к Рейну, оставив Хиль¬
перика без врагов, с полной возможностью направиться, куда он
захочет. Ускользнув от почти неизбежной смерти, оп покинул
степы Турпэ, чтобы снова завладеть своим королевством. Прежде
всего он отправился в Витрп, бывший свидетелем стольких со¬
бытий. Там оп уже пе застал блестящего собрания; австразийцы
вернулись все к своим делам и лишь несколько австразийскпх
слуг охраняли тело Сигеберта. Хильперик посмотрел па труп без
угрызений совести и без ненависти. Он пожелал, чтобы брату были
устроены похороны, достойные короля. По его распоряжению
я щедро награжу вас и потомство ваше, если же погибнете, то дам аа вас
милостыню...» (Gesta reg. Franc., ibid., p. 562). Skrama-sax означает некие
для защиты.
1 «Притворяясь, что говорят с ним о делах, они нанесли ему удар
с обеих сторон. Он закричал, упал и через короткое время испустил дух;
там же погиб и Гарегизел, его кубикулариП, а Сигила, некогда пришедший
изГотии, был сильно изранен* (Григ. Турский, ibid.,T. 11,стр. 230; Adnani
Valesü, Rer. francic., lib. IX, v. II, p. 61).
384

Сигеберта одели, по германскому обычаю, в дорогое платье, по¬
ложили с ним оружие и с помпой похоронили в деревце Ламбр
па Скарпе1. Таково было завершение этой продолжительной
драмы, которая начинается убийством и заканчивается убийством.
Это истинная трагедия со всеми ее элементами, страстями, ха¬
рактерами, с той мрачной покорностью року, которая составляла
дух античной трагедии п которая сообщала случаям из реальной
жизни всю грандиозность поэзии; печать неотвратимого рока
1шгде в истории пе запечатлена в более сильной степени, чем
в истории королей меровингской династии. Эти потомки полу¬
диких завоевателей, родившиеся с идеями своих отцов среди
роскоши и соблазнов власти, не знали в своих страстях и прихо¬
тях ни порядка, ни меры. Тщетно люди, более просвещенные в де¬
лах этого мира и в вопросах жизненного поведения, увещевали
пх быть умереннее и благоразумнее. Опи пикого пе хотели слу¬
шать, они губили себя, не понимая советов. Люди говорили:
здесь виден перст божий. То была христианская формула. Цо
видя, как опи, словно слепые и словно судно, которое относит
ветром с правильного пути, следовали своим грубым инстиик-
там и беспорядочным страстям, можно было, пе будучи пророком,
предугадать и предсказать, какой конец ожидает почти всех их.
Однажды, когда семейство Хильперика, восстановленное
в своем величии, пребывало во дворце в Брене, два галльских
епископа — Сальвий из Альби и Григорий Турский — прогули¬
вались после аудиенции вокруг дворца. В разговоре Сальвий,
как бы осененный мыслью, вдруг прервал, свою речь и сказал,
обращаясь к Григорию: «Ты ничего пе впдшпь над крышей этого
здания?». «Я вижу, — ответил турский епископ,—новый терем,
который возвел там король».«А болыпеты ничего там пе видишь?».
«Пичего, — отвечал Григорий, — а если ты видишь что-нибудь,
то скажи». Епископ Сальвий испустил глубокий вздох и сказал:
<Я вижу, как меч мести господней повис над этим домом»’. Че¬
тыре года спустя король Нейстрии погиб насильственной смертью.
25 Тьерра. Вэбрашше «ишаовая
1 «Хильперик же пребывал в сомнении, ждет ли его спасение или
гибель, пока но явились гонцы, известившие его о смерти брата. Тогда
он вышел из Турнэ с женою и детьми и похоронил (брата) в одеянии
у селения Ламбр* (Грия. Турский, ibid.).
1 Г рил. Турский, История франков, кн. V, ibid., т. И, стр. 26L

РАССКАЗ СЕДЬМОЙ
Восстание граждан Лиможа.— Велпкая эпидемия.—
Материнская скорбь Фредегопды. — История Хлодовига,
третьего сына Хпльперика
(580 год)
Фредегонда также получила свою долю прибыли от вавоева-
ппй короля Нейстрии; повидимому несколько городов в Акви¬
тании были предоставлены ей в пользование, т. е. с правом взи¬
мать все подати, причитавшиеся казне, деньгами и натурой *.
Стремясь как можно больше увеличить этот доход, которым опа
была обязана удачной войне и которого с переменой счастья могла
лишиться, она внушила королю Хильперику мысль издать для
его расширившегося королевства повое положение о распределе¬
нии и ставках поземельного налога. Поземельный налог, уста¬
новленный в Галли» еще римским правительством, продолжал
в VI в. взиматься по кадастровым спискам, составленным по
образцу древнпх императорских списков. Только галло-римские
собственники платили этот налог, свободные ясе люди герман¬
ского племени были освобождены от него па основании старого
обычая и вследствие упорного сопротивления, о которое разби¬
вались все попытки чиновников казначейства действовать силой
или хитростью 3.
Их пример не остался без влияния и па туземных владельцев,
которые при поддержке епископов и высшего духовенства в го¬
родах прибегали ко всякого рода уверткам, чтобы избавиться
1 «Королева... приказала представить ей книга, которые прибывали...
из ее городов» (Григ. Турский, История франков, кн. V, гл. XXXV, ibid.,
т. II, стр. 253). Следует вспомнить и те пять городов, которые составляли
удел Галесвинты.
1 «Франки, сильно ненавидя Парфения за то, что он облагал их при
вышеупомянутом короле (Теодеберте) налогами, начали его пресл доватм
(Григ. ТурекиЛ, кн. III, гл. XXXVI, стр. M2L «У ФреДОГОНДЫ был В Т"
время управитель (judex) Одо, который и при Хильперике принимал уча¬
стие во многих злых делах. Он вместе с префектом Муммолом подчинил
государственному налогу многих из франков, которые при кор ле Хиль-
деберте были свободными. Ио после смерти короля он был ими лишен все¬
го имущества и ограблен дочиста» (ibid., кн. vil, гл. XV, стр. 299).
386

от требований и расспросов казпачейскпх сборщпков1. Кроме
того, все большее ухудшение администрации делало взимание на¬
логов весьма нерегулярным и взыскание недоимок весьма нена¬
дежным. Переписи имущества и населения производились только
частично п становились все реже; в отношении налогов обычай
стремился заменить закон. В 580 г., когда Фредегонда, пе по
каким-нибудь политическим соображениям, а по свойственной
ей алчности, додумалась до того, чтобы посоветовать произвести
всеобщую перепись, налоги'па недвижимость в королевстве Ней-
стрпп взимались все еще так же, как и во времена короля Хло-
таря, т. е. за 20 пли 30 лет по крайней мере источники обложения
и налоговые ставки не изменились3.
Совет, поданный королевой, был такого рода, что король
Хпльперпк пе мог пе принять его с радостью. Было решено про¬
извести пересмотр налогов по всей Нейстрии. Выполнение этого
широкого начинания было поручено королем галло-римским чи¬
новникам, хранившим традиции административного искусства
и административной алчности. Действуя по методу, который
применялся во времена императоров, они составили план, в ко¬
тором возделываемые земли распределялись по категориям и для
них устанавливались разные ставки и разные виды повинностей.
Затем королевский декрет предписал применение этого плана во
всех областях, которые с давних пор и ш недавно были подчк-
непы пейстрийскому королю. Положение туземных землевладель¬
цев, бывшее неизменным в этих областях более полустолетия,
внезапно ухудшилось выше всякой меры; новые налоги, довольно
искусно придуманные в смысле pa3noo6pa3nrf и постепенного
повышения, были установлены для всех культур п для земледель¬
ческих орудий. Были введены налоги па поля, леса, дома, скот,
рабов; но особенно обременены ими были виноградники. Впервые
они были обложены в размере амфоры, т. е. половины мюида вина
с половины арпана, из чего явствует, что тогда Хильперик в своих
материальных вожделениях имел в виду главным образом про¬
дукты богатых виноградников Аквитании
1 «Но когда они захотели налояшть на народы налоговые тяготы,
утверждая, что у них под руками имеется книга, где обозначено, сколько
они платили во времена прежних королей, мы ответили...» (ibid., кн. IX,
гл. XXX, стр. 350). «Граф Гайзо... начал требовать налог, но епископ
Евфроний воспротивился этому...» (ibid.).
а «Король Хильперик по совету Фредегонды приказал произвести по
всему королевству новуютяжелую перепись» (Gesta reg. Francor., в Script,
rer. gallic et francic., v. II, p. 563). «Король Хильперик, побуждаемый
к тому королевой Фредегондой, начал подавлять подчиненный ему народ
тягостнейшими переписями его» (монах Аймон, de Gesta Francor., lib. III,
cap. XXXI, ibid., v. III, p. 81). •
• «...БьЬю постановлено, что владелец собственной земли будет вно¬
сить одну амфору вина с арпана. Но было положено много и других
налогов, как на остальные земли, так и на рабов, что выполнить было
25*	887

Обязанность объехать города и произвести перепись земель
и лиц, подлежащих налогу, обязанность, по тому времени труд¬
ная и небезопасная, была возложена на референдария Марка,
человека галльского происхождения, очень ревностно относивше¬
гося к интересам казны и весьма ловко умевшего присваивать
часть денег, которые он собирал1. Поручение это носило двоякий
характер и выполняться могло двумя способами, из коих один
применялся к старым пейстрпйским землям, а другой — ко вновь
приобретенным областям. В городах, которыми королевство
Нейстрии владело по последнему разделу и кадастровые списки
которых хранились в королевском казначействе, Марк, забрав
с собой копии этих списков, должен был исправить их и допол-
пить путем опроса. Что же касается городов, отошедших от Лв-
стразии или от королевства Гоптрамна, то здесь он должен был
захватить реестры муниципального кадастра и, проверив пх,
отправить в королевское казначейство. Таково было поручение,
данное галло-римскому комиссару с приказанием всячески уско¬
рить поступление новых налогов.
Марк отбыл из суассопского дворца пли какой-то соседней
резиденции зимой 580 г. Неизвестно, начал ли он свой объезд
с северных городов или сразу отправился па юг, по к копну
февраля оп оказался в Лиможе. Город этот, столько раз пере¬
ходивший из рук в руки, принадлежал по законному праву
королю Хильперику, раньше чем был им завоеван, и его када¬
стровые списки давно уже находились в королевских архивах
Пейстрпп. Новая налоговая спстема могла быть введена здесь
путем простой проверки списков, каковая однако была воз¬
можна только при помощи публичного опроса землевладель¬
цев перед курией или муниципальным сенатом. Мартовские
t, т. е. первый день марта, был повидимому днем торже¬
ственного собрания и судебного заседания курии в Лиможе ’.
В этот день муниципальные судьи и декуриопы заседали в суде
или обсуждали дела в совете, а сельские жители, собственники
невозможно» (Григ. Турский, История франков, кн. V, гл. ХХГХ, ibid,
т. II, стр. 250 и 251). Галльский арпан — половина югера — равняется,
по расчетам Дюро де ля Маль, двенадцати арам 64 центиарам; амфора со¬
держала 26 литров.
1 «Референдарию Марку было поручено этосделать» (ibid.). «Референ¬
дарий Марк, который производил эту перепись, взял с собою все полип-
тики» [кадастровые книги.— Ред). {Грис. Турский, ibid., стр. 409). «Ре¬
ферендарий Марк, поставленный во главе этой налоговой операции...» (мо¬
нах Аймон, de Gesta Franc., lib. III, cap. XXXI, ibid., v. III, p. 81). При
меровингских королях титул референдария давался главе канцелярии,
хранителю королевской печати или королевского кольца.
’ «Лиможский на род. „ собравшись в мартовские календы	» {Григ,
Турский, ibid., стр. 251). Adriani Valesii, Rer. francic., lib. X, v. Il,
p. 102). Обычные собрания римского сената происходили ежемесячно в дни
календ и ид (см. Adam, Antiquités romaines, v. L, p. 14—15).
388

и крепостные, стекались в большом количестве в город по су¬
дебным и прочим делам. Именно этот день Марк и избрал для
первых своих действий. Они состояли в оглашении приказов
короля и в том, чтобы добиться добровольного или вынужден¬
ного содействия муниципальной власти. Затем надлежало при¬
ступить к опросу о состоянии земельных владений, расположен¬
ных в пределах весьма обширной территории, приписанной к го¬
роду; требовалось составить точный перечень этих земельных
владений, различных возделываемых в них культур я собрать
сведения о переходах собственности, совершившихся со времени
последней переписи1.
С утра 1 марта город Лимож пребывал в волнении. Толпа го¬
рожан всякого звания теснилась у входа в здание, где должна
была собраться курпя. Судьи, дскуриопы, дефензор, епископы
и высшее городское духовенство расселись па креслах и скам!>ях
сената. Референдарий Марк пришел на собрание с почетной стра¬
жей и в сопровождении людей, несших его кадастровые книги
и налоговые списка. Он предъявил указ о своем назначении,
скрепленный отпечатком королевского перстня, и объявил раз¬
мер п характер налогов, установленных королем. В римские вре¬
мена выступать с возражениями и предостережениями лежало
бы на обязанности дефеизора: закон, устанавливавший эту долж¬
ность, давал ему такую привилегию *. Но со времени господства
варваров этот светский глава муниципальпой власти стушевался
перед епископом, единственно способным взять в свои руки попе¬
чение об интересах города. Лиможский епископ Фсрреол не укло¬
нился от этого долга; в качестве довода против прав фиска он ссы¬
лался на давность и указывал, что в городе была произведена пе¬
репись при короле Хлотаре и что эта перепись имеет законную
силу: после смерти Хлотаря граждане присягнули королю Хиль-
пернку, и последний в свою очередь клятвеппо обещал им пе вво¬
дить новых законов и обычаев и не издавать никаких указов,
которые клонились бы к пх ограблению. Он обещал сохранить
то положение, в каком они находились в царствование его отца
1 Ряд упоминаемых Григорием Турским фактов доказывает, что во-
просы» касавшиеся размеров налбга, являлись предметом переговоров
между королевскими комиссарами и муниципалитетом, без вмешательства
графа. См. все» что Григорий говорит о Маро виге» епископе г. Пуатье»
и о себе самом, кп. IX, гл. XXX. *

1 «Дефензорам всех провинций будет принадлежать следующая сфера
действий: ...во-первых, быть как бы отцом плебса, при переписях но до¬
пускать обременения жителей деревни и города налогами» выступать про¬
тив наглости чиновников и чрезмерных требований управителей... не до¬
пускать, чтобы с плебса вымогали сверх того, что им причитается по долж¬
ности...» («Кодекс Юстиниана», кн. I, тит. LV).
• «Мы ответили следующим образом: «Известно, что перепись в Туре
произведена была при короле Хлотаре... После смерти короля Хлотаря
этот народ принес присягу королю Хариберту; равным образом и он обе-
389

Эти слова, в которых спокойно было высказано общественной
недовольство и готовность к сопротивлению, назревавшему в го¬
роде, были встречены одобрительным ропотом па скамьях курип
и, возможно по римскому обычаю, с разных сторон раздался хор
возгласов вроде следующих: «Правильно!», «Справедливо!», «Так
все думают!», «Да, все!»1 *.
Кичась своей властью и досадуя на задержку, которую могло
вызвать это сопротивление, Марк отвечал в резком и высокомер¬
ном тоне. Он сказал, что явился сюда действовать, а не спорить,
потребовал от города повиновения королевскому указу и к требо¬
ванию своему присоединил угрозы *. Речь его тотчас же была
покрыта всеобщими криками; шум, поднявшийся в собрании,
передался па улицу; толпу, напиравшую на двери, уже нельзя
было сдержать, и она проникла в курию. Тогда уверенное сопро¬
тивление уступило место народной ярости и зал огласился кри¬
ками: «Никакой переписи! Смерть вымогателю! Смерть граби¬
телю! Смерть Марку!»3 4. Сопровождая эти возгласы выразитель¬
ными жестами, народ устремился к тому месту, где королевский
комиссар сидел рядом с епископом. В эту критическую минуту
епископ Ферреол во второй раз взял на себя благородную роль
защитника, присущую его званию. Оп велел Марку встать, взял
его за руку, и, словами и жестами сдергивая бушующую толпу,
остановившуюся в почтительном изумлении, добрался до одного
из выходов и проводил референдария до ближайшей базилики *.
Достигнув этого убежища, где жизнь его находилась в безопас¬
ности, Марк стал изыскивать средства, для того чтобы немедлен¬
но покинуть Лимож. Это ему удалось опять-таки при номоищ епи-
щал клятвенно, что не будет обременять народ новыми законами и обычая¬
ми, что сохранит тот порядок, при котором они некогда жили под властью
его отца, и он обещал, что не возложит на них никаких новых обязательств
в отношении их имущества# (Грив. Турский, кн. IX, гл. XXX, ibid.,
стр. 350). Обещание, данное в 561 г. королем Харибертом городам своего
удела, очевидно было сделано также и другими сыновьями Хлотаря в их ко¬
ролевствах. То, что относится к Туру, может быть таким образом применено
к Лиможу с тем лишь различием, что Тур претендовал в виде привилегии
на полное освобождение от налогов.
1 См. Lamprid., в Script, bistor. Augustae. p. 52, и в Mémoires de l'Aca¬
démie des inscriptions et belles - lettres, v. I, p. 115, примечание о воз¬
гласах народа и сената. Из гражданских собраний этот обычай перешел
в церковь, где он практиковало! при выборах епископов и во время пропо¬
веди.
1 «В то время как он требовал увещаниями и угрозами со всех городов
Аквитании, принадлежавших Хи льне ри ку, уплаты этих налогов, лимож-
цы...#(монахАймон, de Geai Franc., U& Ш,	XXXI, ibid., v. III, p. 81).
• «Когда лиможский народ увидел, что его хотят обременить такими
налоговыми тяготами, он хотел... убить референдария Марка# (Грис.
Турский, кн. V, гл. XXIX, ibid., т. Й, стр. 251).
4 «И народ так бы и сделал, если бы епископ Феррер не спас его от
неминуемой смерти# (Грис. Турский, ibid.).
390

скопа, а может быть благодаря тому, что оп переоделся в чужое
платье.
Между тем в зале курии шум продолжался. Магистраты
и сенаторы, миряпе и клир смешались с простым народом; одни
пребывали в унынии, не зная, па- что решиться, другие всецело
отдались возбуждению политических страстей. В их числе по-
видимому были священники и настоятели аббатств. После ми¬
нутной нерешительности и как бы изумления по поводу того, что
он позволил уйти целым и невредимым человеку, которому хо¬
тел отомстить, парод обратил свой гнев против кадастровых
книг, оставленных Марком при бегстве. Наиболее яростные
охватили их с намерением разорвать. Но потом взяло верх дру¬
гое предложение: сложить реестры на городской площади и там
сжечь их в ознаменование победы лиможских граждан и их ре¬
шимости ни в коем случае не допустить взимания новых поборов.
Поспешили обыскать дом, где жил референдарий, и забрали
там все списки и книги, предназначенные для разных городов.
При радостных криках толпы, опьяненной восстанием, был
сложен костер. Граждане высокого звания, оказавшиеся среди
толпы, шумели пе мепее других и рукоплескали, глядя, как
пламя уничтожало книги, привезенные королевским чиновпп-
ком1. Вскоре от них остался только пепел. Но эти книги были
копиями, подлинники которых хранились в безопасности —
в сундуках государственного казначейства. Город Лимож те¬
шился мыслью, что оп завоевал себе свободу, по эта кажущаяся
свобода пе могла оказаться долговечной. Действительно, опа
просуществовала недолго, и последствия ее были плачевны.
Из первого же города, где он смог остановиться, Марк от¬
правил королю Хильперику послание, в котором уведомлял
его о серьезных событиях, только что имевших место в Лимо¬
же. Восстание с угрозами смерти чиновнику, посланному госу¬
дарем, и уничтожение публичных реестров представляли собой
преступление, для которого во времена Римской империи у им¬
ператора, каков бы оп ни был по своему характеру, пе нашлось бы
щ ощення и жалости. К императорским традициям у короля
Нейстрии в данном случае присоединились чувства злобы и лич¬
ной мести, отличавшие варварскую верховную власть, и жад¬
ность, возбужденная возможностью крупно поживиться на кон¬
фискациях и пенях. Эти разнородные мотивы невидимому спо¬
собствовали тому, что король немедленно принял энергичные
меры. Он послал из своего дворца с чрезвычайной миссией чи¬
новников, которые должны были отправиться в Лимож, войти
1 «Захватив книги переписей, толпа сожгла их на костре...» (Грив.
Турский, ibid.);«...и все полиптики были сожжены* (ibid„ стр. 409); «и все
книги, которые он привез особою, были преданы огню* (монах Аймон,
кн. III, гл. XXXI, ibid., т. III, стр. 81).
391

р город, хотя би силой, п свирепо расправиться с жителями,
прибегая к смертным казням и пыткам, способным внушить
ужас, и к еще более тяжелому обложению1. Приказ был выпол¬
нен со всей точностью. Королевские комиссары прибыли в Лимоне,
и народ, который необдуманно восстал, не посмел или пе сумел
ничего сделать для своей защиты. После короткого расследова¬
ния обстоятельств, коими сопровождался мятеж, лиможские
сенаторы, а вместе с ними все знатные граждане, были отправле¬
ны в изгнание; аббаты и священники, обвппенпые в возбуждении
народа к сожжению книг, относящихся к переписи, были под¬
вергнуты различного рода пыткам па городской площади ’.
Все имущество казненных и изгнанных досталось казначейству,
а город был обложен чрезвычайным налогом, значительно более
обременительным, чем налоги, которые оп раньше отказался
платить8.
Пока граждан Лиможа так жестоко карали за восстание,
длившееся всего один день, референдарий Марк продолжал свою
служебную поездку. Он закончил ее, пе встречая препятствий.
Через шесть пли восемь месяцев после своего отъезда оп вер¬
нулся во дворец в Брен и прпвез с собой деньги, полученные
в виде первого взноса по новому налогу, а также списки пере¬
писи и распределения налогов для всех городов королевства.
Налоги с тех городов, которые принадлежали королеве Фрсде-
гопде, были переданы ей для того, чтобы опа хранила их в сун¬
дуках, куда прятала золото и драгоценности, дорогие ткани и гра¬
моты, в силу которых опа владела своими доменами4. Остальная
сумма была сдапа в королевское казначейство Нейстрии. Из этой
широкой финансовой операции Марк извлек для себя колоссаль¬
ные, более или менее незаконные, выгоды. Его богатство было
предметом ненависти и злословия среди его соплеменников галло-
римлян, доведенных до отчаяпия и разоренных новыми нало¬
гами 6. Потому ли, что этп налоги сами по себе были елшпком
тягостны, или потому, что тягость их усугублялась для массы
1 «...Разгневанный этим, король послал лиц, с помощью которых оп
наложил на парод огромные штрафы, устрашил его пытками и покарал
казнями I Т^Макб» кв. V. гл. XXIX, ibid., т. 11, стр. 151).
* «Тогда аббатов и пресвитеров, забив их в колодки, подвергли раз¬
личным пыткам, так как королевские посланцы возвели на них клеветни¬
ческое обвинение, что они приняли участие в восстании народа и сожжении
книг* (ibid.). *
* «На них были наложены более тяжелые налоги» (ibid.).
♦ «Королева... приказала представить ей книги, привезенные Марком
из ее городов» (ibid., кн. V, гл. XXXV, стр. 253). «Фредегонда вошла в хра¬
нилище и открыла сундук, в котором хранились ожерелья и драгоценные
украшения; она долго вытаскивала оттуда разные вещи и протягивала их
тут же стоявшей дочери» (ibid., кн IX, гл. XXXIV, стр. 352).
‘ «Референдарий Марк... собрал несправедливымл поборами...» (ibid..
кн. VI, гл. XXVIII, стр. 280).
892

налогоплательщиков неправильной оценкой земель и неравным
распределением налога, во всяком случае многие семьи пред¬
почли отказаться от своего наследственного владения п пересе¬
литься в чужие страны, вместо того чтобы платить налоги.
В течение 680 года множество эмигрантов покинуло Нейстрию
п устремилось в города, подвластные Хильдеберту II и Гонт-
рампу1.
Этот год, когда административные мероприятия короля
Хильперика словно бич обрушились на Пейстрпю, был во всей
Галлии отмечен стихийными бедствиями. Веспой Рона, Сона,
Луара п пх притоки, разбухшие вследствие непрерывных дож¬
дей, вышли из берегов и произвели огромные опустошения. Вся
равнина Оверни была затоплена. В Лионе много домов было
разрушено водой, а часть городских стен обвалилась3. Летом
буря с градом опустошила территорию Буржа; город Орлеап
был наполовину истреблен пожаром. В Бордо и в окрестностях
произошло настолько сильное землетрясение, что городские
степы расшатались. Землетрясение это чувствовалось даже в Ис¬
пании; в Пиренеях опо вызвало обвал огромных скал, под кото¬
рыми гибли стада и люди3. Наконец в августе месяце в некоторых
местах Центральной Галлин обнаружилась чрезвычайно жес¬
токая эпидемия оспы, которая, распространяясь все дальше и
дальше, охватила всю страну.
Подозрение о тайном отравлеппи, которое в подобных бед¬
ствиях всегда представляется воображению парода, было рас¬
пространено почти повсеместно. Поэтому среди средств, которыми
пытались лечить болезпь, главную роль играли пастой из трав,
считавшихся противоядием 4. Смертность принимала угрожаю¬
щие размеры, особенно среди детей и молодежи. Скорбь
отцов п матерей в разыгрывавшихся мрачных сцепах была
1 «По этой причине многие покидали эти города или собственные вла¬
дения и переселялись в другие королевства, предпочитая блуждать в дру¬
гих местах, нежели здесь подвергаться таким притеснениям» (ibid., кн. V,
гл. XXIX, т. II, стр. 251).
* «Точно так же Рона, выйдя из берегов, нанесла народу великий
ущерб и частично разрушила стены города Лиона» (ibid., гл. XXXIV,
стр. 252),
* «В этот же год город Бордо серьезно пострадал от землетрясения,
и степы города были расшатаны... Это землетрясение распространилось
и па соседние города и дошло до Испания, по не в столь сильной форме.
Однако с Пиренейских гор низверглись огромные камни...» (ibid.).
• «...Болезнь дизентерии охватила почти всю Галлию... и многие по¬
лагали, что это скрытый яд. Простой же парод называл ее красным вос¬
палением (enraies pusulas — коралловые прыщи), что весьма вероятно,
так как на спине или голенях появлялись волдыри, и когда их выдавли¬
вали и вытекал гной, то многие этим избавлялись от болезни, ио многим
принес улучшение и настой из трав, которыми лечатся от ядов» (ibid.,
гл. XXXV, стр. 253). См. у Григория Турского перечисление симптомов
болезни, которая была очевидно злокачественной оспой.
39»

душераздирающей. Она вызывает у современника возглас
сочувствия, вылившийся в следующих нежных и изящных словах:
«Мы теряли, — говорит он, — наших милых и дорогих малень¬
ких детей, которых мы согревали на своей груди, носили на ру¬
ках, кормили с нежной заботой из собственных рук, но мы осу¬
шали свои слезы и вместе со святым человеком Иовом говорили:
«Господь дал мне их, господь взял их у меня, да будет благо¬
словенно имя господне»1.
Когда эпидемия, опустошив Париж и прилегающие к нему
области, распространилась в сторону Суассона и охватила
этот город вместе с королевской резиденцией Брен, то одним из
первых заболел король Хильперик. Первоначально болезнь
протекала у него в очень тяжелой форме, но его спас возраст,
и он скоро оправился Едва только оп стал поправляться, как
заболел самый младший из его сыновей — Дагоберт, который еще
не был крещен. Движимые чувством религиозной предусмотри¬
тельности и надеждой поставить ребенка под защиту божыо,
родители поспешили окрестить его ребенок сначала, казалось,
почувствовал себя несколько лучше, но вскоре заболел той же
болезнью и его брат Хлодоберт, которому было 15 лет 4. Когда
Фредегонда увидела, что ее обоим сыновьям угрожает смер¬
тельная опасность, ее охватила жестокая сердечная тощи, есте¬
ственная у матери, и под влиянием материнского страха в этой
грубой эгоистической душе произошла странная перемена.
В ней заговорили совесть и чувство гуманности, у нее появи¬
лось раскаяние, жалость к чужим страданиям и страх перед
божьим судом. Зло, которое делала она сама или которое при¬
чинялось по ее совету, п в особеппости мрачиые события этого
года, кровь, пролитая в Лиможе, всякого рода бедствия, вызван¬
ные в королевстве установлением новых налогов, — все это
встало перед пей, смущая ее воображение и вызывая раская¬
ние, смешанное с ужасом 6.
1 «Эта болезнь, начавшаяся п августе, больше всего поражала ма-
ленышх детей» (Григ. Турский, История франков, кн. V, гл. XXXV,
ibid., т. II, стр. 253. Книга Иова; гл. I, 21).
* «Итак, в те же дни король Хильперик тяжело заболел» (Григ. Турский,
ibid.).
• «Когда он выздоровел, то его младший сын, еще не окрещенный
подою и святым духом, заболел. Видя его в опасности, они его окрести*
ли» (ibid.).
* «...он стал чувствовать себя лучше, но его старший брат по имени
Хлодоберт заразился тою же болезнью...» (ibid.). *
* «...Мать Фредегонда, чувствуя надвинувшуюся угрозу смерти,
поздно рас кая лаем (ibid.). «Наконец Фредегонда, раздираемая скорбью,
когда она созерцала полумертвые тела своих сыновей, забыла свою прежнюю
жестокость и была охвачена состраданием к человеческой душе» (монах
Аймон, de Gcsta Franc., lib. III, cap. XXI, ibid., v. III, p. 82).
ЗЭ4	\

Волнуемая матерпнскпм страхом и внезапным раздумьем пад
своим поведением, Фредегонда однажды сидела вместе с королем
в одном из покоев дворца, где оба ее сына лежали в лихорадке.
В связи с наступлением первых сентябрьских холодов, а также
для приготовления питья, которое давали больным детям, в очаге
горел огонь. Хпльперик сидел молча, почти ничем пе проявляя
волнения. Королева же, наоборот, вздыхала, озиралась кругом
и устремляла взоры то на одного, то на другого из своих детей;
ее поведение и жесты свидетельствовали о смятении, в котором
пребывали ее мысли. В таком душевном состоянии германские
женщины часто начинали говорить импровизированными сти¬
хами или более поэтическим, более размеренным языком, нежели
принято в простой речи. Потому ли, что это вызывалось овладе¬
вавшими ими бурными страстями, или же потому, что сердечными
излияниями они стремились несколько облегчить свое моральное
состояние, но они инстинктивно прибегали в этой более торже¬
ственной манере излагать своп волнения и чувства всякого рода—
скорбь, радость, любовь, недовольство, негодование, презре-
пие1. Такого рода вдохновение нашло н па Фредегонду. Опа
обернулась к мужу и, устремив па него взор, требовавший вни¬
мания, произнесла следующие слова8:
«Уже давно мы творим зло, и бог в своей милости терпит пас;
часто оп пас наказывал лихорадками и другими бедствиями,
но мы не исправились.
Теперь мы теряем наших сыновей. Это слезы бедняков, жа¬
лобы вдов, вздохи сиро? убивают их. Пам не для кого будет ко¬
пить имущество.
Мы накапливаем сокровища, не зная, для кого мы это делаем;
теперь наши сокровищницы останутся без владельца, полпые
награбленного имущества и проклятий.
Разве наши погреба пе наполпены до краев вином, разве паши
амбары пе ломятся от зерна, разве наши сундуки не набиты до¬
верху золотом, серебром, драгоценными каменьями, ожерельями
и прочими царскими украшениями? А самое прекрасное, что у нас
было, — его мы теперь теряем»3.
1 Множество примеров этого рода имеется всаеах, которые являются
самым полным памятником древнегерманеких нравов. Персонажи саг —
и мужчины и женщины — часто импровизируют стихи. Импровизация
женщины возвещается формулой: Tha kvad hun visu thessa; Hun svarar
og kvad visu; Enn hun kvad visu (тогда она сказала такие стихи; она отве-1
тн.1 а и сказала следующие стихи; она сказала ему стихами). См. Сагу
о Рагнаре Лодброке, гл. IV, XVI; Skioldunga saga, гл. XXXI; Volsu-
nga saga, гл. XXIX, a также весь сборник Nordiska Kaempa dater.
* «...Сказала королю...» (Григ. Турский, История франков, кн. V,
гл. XXXV, ibid., т. 11, стр. 253).
» Ibid. — Вряд ли эта речь, полная страсти и волнения, является
домыслом историка; Григорию Турскому несвойствен недостаток декла¬
мировать от имени своих действующих’ лиц; он вкладывает в их уста
395

Здесь голос ее заглушили слезы, которые потекли из глаз ко¬
ролевы, как только опа начала своп причитания, и каждый раз,
когда она останавливалась, текли все обильнее. Она умолкла,
склонив голову, рыдал и ударяя себя в грудь1, потом подня¬
лась, как бы озаренная внезапным решением, и сказала королю:
«Так вот, если ты веришь мне, то давай бросим в огонь все не¬
справедливые налоговые списки, удовольствуемся для пашей
казны тем, чем довольствовался твой отец, король Хлотарь»*.
Опа немедленно отдала распоряжение отыскать в ее сундуках
реестры переписи, которые Марк привез из принадлежащих
ей городов. Получив их, опа стала по очереди бросать их в ог¬
ромный очаг па горящие головни. Взор ее оживился прп виде
того, как пламя охватывало и пожирало эти списки, добытые
с таким большим трудом. Но король Хильперик, более удивлен¬
ный, чем обрадованный этим неожиданным поступком, смотрел,
не произнося ни слова, пе изъявляя своего согласия. «Чего же
ты медлишь, — сказала ему королева повелительным тоном, —
последуй моему примеру, для того чтобы нам по крайней мере
быть избавленными от вечных мук, если мы потеряем пашпх
сыновей»3.
Повинуясь этому внушению, Хильперик отправился в двор¬
цовую залу, где были собраны и хранились публи кты. Он
велел разыскать там все списки, составленные для взимания
новых налогов, и приказал бросить их в огонь. Затем он отпра¬
вил в разные провинции своего королевства людей, которым было
поручено повсюду объявлять, что указ, изданный в предыдущем
году о поземельном налоге, отменен королем, и что графам
и всем чиновникам казначейства запрещается применять его
в дальнейшем 4.
Между тем смертельная болезнь продолжала шествовать
своим путем. Из обоих детей младший умер первым. Родители
хотели, чтобы он был похоронен в базилике Сен-Дени и велели
перенести его тело из Вронского дворца в Париж, но сами его
слова, которые оп либо сам слышал, либо которые им приписывались
современниками. Поэтому если речь Фредегонды была воспроизведена,
по всем вероятиям, на основании слухов, то характер ее можно объяс¬
нить только предшествующими соображениями.
1 «Сказав это. королева начала ударять себя кулаками в грудь» (ibid.).
* «Теперь идем и сожжем все несправедливые налоговые списки,
удовольствуемся для нашей казны тем, чем довольствовался твой отец,
король Хлотарь» (ibid.).
* «...Она приказала доставить ей книги, приведенные из ее городов
Марком, и, бросив их в огонь, снова обратилась к королю: «Чего же ты
медлишь? Сделай то же, что делаю я» (ibid.).
• «Тогда король, мучимый угрызениями совести, предал огню все
налоговые списки и по сожжении их разослал запрет составлять их в бу¬
дущем» (ibid.).
396

не сопровождали1. Все их заботы с этого времени сосредоточи¬
лись па Хлодоберте, состояние которого оставляло лишь слабую
надежду на улучшение. Не полагаясь более па человеческую
помощь, опп положили его па посилкп и пешком двинулись
с ним в Суассон, в базилику святого Медарда. Здесь, следуя
религиозному обычаю того века, они положили его на постель
около могилы святого п дали торясествеппый обет па случай его
выздоровления. Но больной, утомленный переходом в несколько
лье, впал в тот же день в агонию и около полуночи скончался а.
Смерть эта сильно взволновала все население города; к чувству
симпатии, которое обыкновенно вызывает ранняя кончина особ
королевского дома, у жителей Суассопа присоединились размыш¬
ления по поводу собственной судьбы; почти всем приходилось
оплакивать какую-нибудь недавнюю потерю. Опи толпами отпра¬
вились па похороны молодого принца и проводили его процессией
до места погребения — базилики святых мучеников Крепи на
и Креппниапа. Мужчины плакали, а женщины, одетые в чер¬
ное, выражали такую же скорбь, как на похоронах отца пли су¬
пруга. Им казалось, что провожая этого покойника, они носят
траур по всем погибшим3.
В знак своей отцовской скорби Хильперик сделал большие
пожертвования церквам и в пользу бедных. Оп пе вернулся
в Бреп, пребывание в котором стало ему ненавистно и где про¬
должала свирепствовать эпидемия. Покинув Суассон вместе
с Фредегопдой, оп устроился с ней в одном из королевских домов,
которые стояли па опушке огромного леса Кюиз, недалеко от
Компьеня. Шел октябрь — время осенней охоты, бывшей чем-то
вроде национального празднества' и всякий человек франк¬
ского происхождения отдавался этому развлечению со страстью,
заставлявшей его забыть самое большое горе *. Двиясспие, шум,
буйные и иногда опасные упражнения утишали печаль короля
и возвращали его порою к обычному настроению. По скорбь
1 «После этого умер после тяжких мучений младший ребенок; они
отвезли его с глубокою печалью иа поместья Брен в Париж и приказали
похоронить его в базилике св. Дионисия» (ibid.).
* «Положил Хлодоберта па носилки, они отвезли его в Суассон к бази¬
лике св. Медарда и, положив его возле священной гробницы, приносили
обеты за его выздоровление; но уже истощенный и слабый, он умер среди
I» (Григ. Турский, ibid.). Медард, епископ НуаМояй, умер в 560 г.,
был похоронен в Суассоне по распоряжению короля Хлотарл.
* «И великий плач был тогда во всем народе, мужчины проливали сле¬
пы, женщины оделись в траурные одежды, как это обычно делается при
похоронах супруга, так прошли и эти похороны» (ibid.). См. в приложении
стихи иа смерть обоих сыновей, посланные Фортунатом Хильперику и Фрс-
дегонде. [Приложение в этом издании опущено. — Ред.]
* «Итак,после смерти сыновей, король и его супруга, полные печали,
жили весь месяц октябрь в лесу Кюиз (Cotia)» (Три*. Турский, ibid.;
Adriani Valesii, Rer. Francic., lib. X, т. II, p. 108).
397

Фредегонды ничем пельзя было рассеять п утишить. Ее страда¬
ния как матери усугубились еще переменой, которую смерть
обоих ее сыновей должна была вызвать в ее положении как ко¬
ролевы, и опасениями за свое будущее. Теперь оставался только
один наследник королевства Нейстрии — Хлодовиг, сын дру¬
гой жены короля, которую она в свое время вытеснила; на нем,
как показал недавний заговор, сосредоточивались надежды
и интриги ее врагов1. Перспектива вдовства,— несчастье, кото¬
рого опа должна была опасаться каждодневно,—ужасали ее.
В своих опасениях она уже видела, как ее лишают звания коро¬
левы, отнимают почести, власть, богатство и в виде возмездия
подвергают жестокому обращению пли унижению, которое
горше смерти.
Но теперь душевные муки пе наводили ее па такие мысли,
как в первый раз. Благородство и нежность, внушаемые мате¬
ринским инстинктом, па од1гу минуту позволили ей подняться
выше себя, по теперь опа спова нала, вернувшись к своей истин¬
ной природе, к безудержному эгоизму, хитрости и жестокости.
Опа стала изыскивать средства, для того чтобы завлечь в запад¬
ню Хлодовпга и погубить его. В махинации, которую опа при¬
думала, чтобы погубить своего врага, она построила расчеты на
эпидемии, только что отнявшей у пее сыновей. Молодой принц
пе находился в Брепе, и эпидемия пощадила его. Теперь опа
решпла под каким-нибудь ложным предлогом внушить его отцу
мысль отправить его в это место, где зараза становилась все
более смертоносной. Довод, который опа придумала для своего
cynpjra, сводился, надо полагать, к тому, что хорошо бы узнать
от надежного человека, от члена семьи, что происходит в коро¬
левском дворце, который внезапно был покинут хозяевами, так
что там возможны были кражи и хищения. Хпльперик, ничего
не подозревая о побуждениях, которые скрывались за этим
советом, счел нужным ему последовать. Через гонца оп послал
Хлодовпгу приказ отправиться в Брея, и молодой человек по¬
виновался о сыновней покорностью, свойственной германским
нравам *.
Король вскоре перебрался пз Кюизского леса в имение
Шелль-на-Марпе, потому ли, что оп сам хотел удостовериться
в урожае этого года, или йросто ища разнообразия. Здесь оп
вспомнил о сыпе, который в угоду ему находился в Брепе,
подвергаясь почти неизбежной опасности. Тогда он вызвал его
1 Заговор Левдаста и священника Рикульфа [см. пятый рас¬
сказ, здесь опущенный. —Ред.]. Хлодовпгу было тогда около 25 лот.
* «Тогда он'послал, по наущению королевы, своего сына Хлодовига
в Брен, чтобы и он там погиб. В те дни там страшно свирепствовала та
болезнь, которая погубила его братьев» (Грие. Турский, ibid.).
398	'

к себе1 *. Хлпдовпг вернулся целым п невредимым. Всецело
занятый самим собою и довольный, что по милости судьбы
ему удалось пережить своих младших братьев, оп, словно
нарочпо, усиливал скорбь и ненависть Фредегопды. Он вел себя
по отношению к пей с презрительной гордостью и каждому
встречному говорил слова вроде следующих’: «Братья мои
умерли, и теперь королевство достанется мне одному; вся Галлия
будет под моей властью, судьба сохранила меня, чтобы править
всемирной империей; теперь мои враги в моих руках, и я буду
обращаться с ними так, как мне заблагорассудится»3. Часто
случалось, что к этим ребяческим похвальбам оп присоединял
еще нападки па королеву, пли же его тщеславие черпало новую
силу в той гордости, которую внушали пейстрийцам их недавние
победы и надежда благодаря им восстановить к своей выгоде
единство франкского государства4 *.
Фредегонда была подробно осведомлена о всем, что говорил
ее пасынок, и в том крайне беспокойном состоянии, в котором
опа находилась, эти пустые слова внушали ей страх. Сначала
ей докладывали правду, потом к пей стали примешивать ложь,
и наконец чрезмерно усердные люди стали выдумывать чистей¬
шие сказки 6. Однажды кто-то сказал ей: «Если ты лишилась
сыновей, то это из-за козней Хлодовига. Он находится в связи
с дочерью одной из твоих служанок и воспользовался ее матерью
для того, чтобы навести порчу па твоих детей и уморить их.
Предупреждаю тебя об этом; теперь, когда ты потеряла то, что
давало тебе надежду править, пе жди для себя лучшей участи» •.
Этот ложный донос подействовал на королеву, как электричс-
1 «Сам король прибыл в поместье Шелль в округе Парижа; через не¬
сколько дней он вызнал к себе Хлодовига...» Шелль находится в департа¬
менте Соны и Марны, между Бонди и Лаш и, в шести милях от Парижа.
* «Когда он находился v отца в вышеупомянутом поместье, то начал
по-ребячески хвастать...» (ibid.).
• Ibid.
4 «Да и свою мачеху Фредегонду он унижал недостойным образом»
(ibid.). Увеличение Нейстрии шло все время с 577 г. благодаря последова¬
тельным аахватам всех городов Аквитании, которые принадлежали либо
Австразии, либо королевству Гоптрамна; эти захваты завершены в 582 г.'
См. третий и шестой рассказы (в этом издании опущенные. — Ред.).
4 «Услышав это, она была охвачена стоахом» (Гриа. Тупский, История
франков, кн. V, гл. XI, в Script, rer. gallic. et francic., v. II, p. 256). «Te,
кто занимались доносами на него, не переставали однако сообщать не
только все оскорбительные вещи, которые он говорил о королеве, но до¬
носили ей наряду с правдой и всякую ложь...» (монах Аймон, de GesL
Franc., ibid., v. III, p. 87).
4 «Днем позже ктсг-то, придя к королеве, сказал ей: «Когда ты неутеш¬
но сидела у постели своих сыновей, совершались козни Хлодовига. Ибо
он, сожительствуя с дочерью одной из твоих служанок, чаровством убил
твоих сыновей с помощью ее матери. Поэтому не надейся на лучшее для
себя, когда у тебя отнята возможность править через Твоих сыновей»,
(Триа. Турский, loc. cit.).
399

скпй ток, пробудив в пей всю энергию, и ее подавленное состоя¬
ние сменилось яростью. Она велела схватить в своем доме, свя¬
зать по рукам и ногам и привести к пей обеих указанных женщин.
По ее приказанию наложницу Хлодовига высекли розгами и от¬
резали у нее волосы в знак бесчестия, как полагалось по герман¬
скому обычаю еще до всякого наказания поступать с женщиной,
изменившей своему мужу, или девушкой, ведущей распутный
образ жизни. Потом эту несчастную поставили во дворе дворца,
зажав ее тело в тиски, водруженные перед покоями молодого
принца, чтобы одновременно осрампть и огорчить его1. В то
время как девушку терзали, мать подвергли допросу, и па
пытке она дала ложное показание о колдовстве, в котором ее об¬
виняли *. Заручившись таким доказательством, которое казалось
убедительным, Фредегонда отправилась к королю, рассказала
ему то, что узнала, и потребовала мести Хлодовпгу. Рассказ ее, к
которому ловко были примешаны обвинения, способные воз¬
будить у Хильперика страх за свою собственную жизнь, произ¬
вел такое впечатлепие па короля, что оп, ничего не расследуя,
никого более не расспрашивая и даже не выслушав сына, решил
отдать его на суд его мачехи ’. Став малодушным вследствие
своего легковерия и предполагая у Хлодовига кроме преступле¬
ния, в котором его обвиняли, также и мысли о захвате престола
и отцеубийстве, он пе решился распорядиться арестовать его
во дворце среди его молодых соратников. Оп хотел завлечь его
в западню и таким образом овладеть им. В этот день была устрое¬
на охота в лесу, прилегавшем к Шелль. Король отправился туда
в сопровождении лишь нескольких преданных вассалов, среди
которых были герцог Боб, или Баудегизель, и герцог Дезцдерий,
ловкий и удачливый ВОЖДЬ армии, которая в то время завое¬
вывала в Аквитании города, принадлежавшие Хильдеберту
и Гоптрампу 4. Явившись ко двору Нейстрии в промежутках
между двумя походами, они попали как раз во-время, чтобы
собственной рукой помочь отцу в его бессмысленной злобе про-
1 «Тогда королева, охваченная страхом и яростью, мучимая опасением
новых утрат, приказала схватить девицу, на которую обратил внимание
ХлоДовиг, жестоко высечь ее и обрезать ей волосы, затем зажатою меж те¬
саных досок выставить перед горницей Хлодовига» (Грил. Турский, ibid.).
1 «...Мать этой девицы была связана, подвергнута длительным пыт¬
кам, так что у нес было вырвано признание, что все эти сообщения являют¬
ся правдивыми» (ibid.).
• «...Внушив эти и тому подобные мысли королю, она потребовала на¬
казания Хлодовига» (Грие. Турский, ки. V, гл. XI).
♦ «...Король отправился на охоту»—» (ibid). «...Герцог Бобо, сын II
молена... Бодегизилий, сын Муммолена из Суассона» (ibid., кн. VI,
гл. XLVI, стр. 2£Ю, и кп. X, гл. II, стр. 864). Слоги Bob, Bab, Bod, Bad, Bal
часто употребляются как фамильярное уменьшительное имя вместо гер¬
манских имен, образованных слогами Bald иди Baud и каким-нибудь
словом.
400

тив сына и выполнить ту роль служителей рока, которую галло¬
римские аристократы неоднократно играли в домашних катастро¬
фах династии Меровипгов1. В одной пз лесных сторожек Хиль-
пери к остановился и отправил с гонцом приказ Хлодовпгу
явиться к пему для секретного разговора’. Молодой человек
очевидно решил, что это тайное свидание устраивается отцом
для того, чтобы дать ему возможность объясниться с пим, свобод¬
но высказаться и доказать свою невиновность. Во всяком случае
он повиновался без промедления, не подозревая, что за этим
последует. По прибытии в лес, оп очутился в обществе отца и гер¬
цогов Боба и Дезидерия, которые стояли около пего. Неизвестно,
с каким выражением лица встретил король своего сына, разра¬
зился ли оп упреками п проклятиями или хранил мрачное мол¬
чание и только подал знак, служивший приказом. По этому при¬
казу Дезпдерпй и Боб подошли к молодому принцу и, схватив
его за руки с обеих сторон, держали его, пока у него отнимали
меч 3. Когда оп был обезоружен, с пего сорвали богатые одежды
и надели на него грубое рубище. В таком смешном облачении,
связанный веревками, словно гпуспый злодей, оп был отведен
к королеве и передал в ее распоряжеппе 4.
Хотя Фредегонда заранее уже решила, как поступить, когда
жизнь последнего из ее пасынков будет в ее руках, опа все ясе
не спешила. С расчетливостью и предусмотрительностью, ни¬
когда ее не покидавшими, она держала Хлодовпга плеппиком
в Шелльском дворце для того, чтобы самой допросить его и из¬
влечь из его слов либо улики против пего, либо сведения о его
связях, осповаппых па заинтересованности и дружбе *. В тече¬
ние трех дней стояли друг против друга в неравной борьбе два
существа, совершенно различные по своей патуре: женщина,
столь же ловкая, сколь беспощадная, умевшая великолепно
притворяться и обладавшая большой силой воли, и молодой
человек, пеблагоразумпый, легкомысленный, откровенный и
болтливый. Допрос заключенного сводился к трем пунктам,
которые преподносились ему в самой разнообразной форме:
что он может сказать об обстоятельствах преступления, в
котором его обвиняют? Какие лица делали ему внушения
1 См. историю Аркадия, арверпского сенатора, у Григ. Турского,
кп. III, гл. IX, ХИ и XVIII.
• «...Приказал ему прибыть весьма секретно...» (ibid., кн. V, гл. X,
стр. 256).
• «Когда оп прибыл, по приказанию короля оп был схвачен за руки
герцогами Дезидерием и Бобо...» {Григ. Турский, ibid.).
* «Обезоруженный и лишенный своих одежд, облеченный в жалкое
рубище, он был отведен связанным к королеве* (ibid.).
* «Она приказала держать его под арестом, желая у нега выведать...»
26 Тьерра. Иэбрмвие еоивеавл	401

и давали советы? С какими лицами оп был особеппо тесно свя¬
зан?1
К каким уловкам ни прибегали для того, чтобы поймать врас¬
плох Хлодовига, он непоколебимо отрицал все, что ему приписы¬
вали, но не будучи в состоянии удержаться, чтобы не похва¬
стать могуществом и преданностью своих друзей, он назвал це¬
лый ряд имен Королеве этого было достаточно, и опа, прекра¬
тив следствие, перешла к исполнению своего решения. Утром
на четвертый день Хлодовиг, все еще связанный илп закованный
в цепи, бн । отвезен пзШелля в Пуазп, королевское
положенное неподалеку па другом берегу Марны люди, пере¬
возившие его как бы для того, чтобы переменить место заключе¬
ния, получили секретный приказ: через несколько часов после
при<9ытпя оп был заколот ножом, котощдй оставили в рапе, и по-
гребен в яме, вырытой у стены дворцовой часовни в Нуази*.
После этого убийства люди, действовавшие по распоряжению
Фредегонды, отправились к королю и сообщили ему, что Хло¬
довиг, доведенный до отчаяния огромностью своего преступления
и невозможностью получить прощение, сам покончил с собой;
в доказательство самоубийства они добавили, что оружие, при¬
чинившее смерть, находилось еще в рапе *. Хильперик, не изме¬
нивший своему легковерию, ни в чем не усумнился, не стал рас¬
следовать и расспрашивать, считая, что сын был виновен и сам
себя наказал. Он не стал его оплакивать и даже не отдал прика¬
заний относительно похорон •. Это упущение было использовано
королевой, еще не насытившейся своей местью. Она поспешила
распорядиться, чтобы тело ее жертвы выкопали и бросили в
Марну, чтобы нельзя было его похоронить с почестями ’.
Но этот варварский расчет не оправдался. Вместо того чтобы
уйти па дно пли быть унесенным течением, останки Хлодовига
запутались в сети, расставленные соседним рыбаком. Когда
1 «Так ли шли дела, как ou их одобрил, чьими советами он пользо¬
вался, по чьему внушению он это делал, с кем находился в наиболее друже¬
ственных связях» (Григ. Турский, кн. V, гл. XL).
* «Но он, отрицая все остальное, открыл имена многих друзей» (ibid.).
* «Нанояец через три дня королева приказала перевезти *0 В цепях
через реку Марну и заключить в тюрьму поместья, называвшегося Нуази
(Nucetum)» (ibid.). Нуази-ле-Гран — в четырех милях па северо-восток от
Парижа.
• «В этой темнице он был убит ножом и погребен тут же па месте»
(ibid., кн. VIII, гл. X, стр. 316).
1 «Тем временем к королю прибыли гонцы, известившие его, что ( Хлодо,
виг] сам покончил с собою ударом ножа и что нож, которым он себя прон¬
зил, остался в ране» (ibid., кн. V, гл. XL, т. II, стр. 256).
• «При этом известии король Хильперик усмехнулся и не стал опла¬
кивать того, кого сам, так сказать, предал, по внушению королевы, смер¬
ти» (ibid., стр. 256 и 257).
’ Ibid., кн. VIII, гл. X, стр. 316.
402

этот человек пришел снимать своп сетп, оп вытащил пз воды труп
и узнал молодого принца по длинным волосам, которые не дога¬
дались у него отрезать. Движимый чувством уважения и жа¬
лости, оп перенес тело на берег и похоронил его в яме, которую
покрыл дерном, для того чтобы узнать это место; оп пн кому не
рассказал о совершенном нм благочестивом поступке, который
угрожал ему гибелью Ч
Фредегонде не приходилось теперь опасаться, что наследни¬
ком королевства станет сын Хильперика от другой женщины.
В этом отношении она была в полной безопасности, но ярость
ее еще не иссякла. Мать Хлодовпга Аудовера, супруга Хиль¬
перика, которую он отверг по ее проискам, проживала еще в мо¬
настыре города Маиса. Эта женщина могла потребовать ее к от¬
вету за свое собственное несчастье и за смерть обоих сыновей,
одного из которых она преследовала, как дикого зверя, и довела
до самоубийства ’, а второго убила. Потому ли, что Фредегонда
допускала возможность, что за стенами своего монастыря Аудо¬
вера замышляет планы и изыскивает средства мести, или же ее
ненависть к пей пе имела другой причины, кроме зла, которое
она сама ей причинила, но во всяком случае эта ненависть до¬
стигла своего апогея. Вскоре за убийством Хлодовпга последо¬
вало новое преступление.
Слуги королевы, снабженные ее инструкциями, отправились
в Мане и, прибыв туда, велели открыть ворота монастыря,куда
уже пятнадцать лет тому назад удалилась Аудовера и где она
воспитала около себя свою дочь Хильдесвппту, носившую про¬
звище Базина Ужасное поручение, данное Фредегондой, от¬
носилось к обеим. Мать была убита, а дочь, — совершенно не¬
вероятное дело, если бы это не утверждал современник, — соб¬
ственная дочь короля Хильперика была изнасилована, и он
стерпел это тяжкое оскорбление 1 * * 4. Домены, которые Аудовера
в свое время получила в виде компенсации при разводе, другие
ее владения и все, что принадлежало Хлодовигу и его сестре,
перешло в собственность Фредегонды •. Что же касается несчаст¬
ной молодой девушки, которая осталась в живых, обесчещенная,
без семьи, хотя имела отца, и отец ее был королем, то опа ушла
1 Ibid.
* Меровича’, см. третий рассказ (в этом издании опущен. —Ред.).
* См. перпый рассказ. — Базина (Basine) означает добрая’, ко¬
рень этого слова bas или bal, в зависимости от наречий, сохранился в со-
пременных немецком и английском языках в сравнительной степени при-
лагательного «хороший»—besser libeller, а также в превосходной степени—
besl.
4 «Его мать была предана жестокой смерти, а его сестра изнасилова¬
на слугами королевы» {Грие. Турский, История франков, кн. V, гл. XL,
ibid., т. II, стр. 257).
• «...все их богатства перешли к королеве» (ibid.).
26*
403

в монастырь в Пуатье и отдалась под материнское попечение
основательницы этой обители, кроткой и благородной Раде-
гопды \
Женщина, у которой мучительными пытками вырвали по¬
казание противнее самой и против Хлодовига, была приговорена
к сожжению живьем. Идя на казнь, она взяла обратно свои
признания и громко кричала, что все сказанное ею было ложью.
Но тот, кого эти слова должны были потрясти, Хильперик, пе
вышел пз своего странного состояния оцепенения, и протесты
осужденной затихли без всякой пользы в пламени костра2.
Других казней во дворце в Шелле не последовало. Слуги и
друзья Хлодовига, наученные примером того, что случилось
тремя годами раныпе со спутниками его брата, во-время бежали
и рассеялись в разные стороны, стремясь поскорее покинуть
пределы королевства *.
Приказания, отправленные пограничным графам, предпи¬
сывали им не дать уйти беглецам. Но только один из них, казна¬
чей Хлодовига, был арестован в тот момент, когда он прибыл па
территорию Буржа в королевство Гоптрампа. Когда его вели
через город Тур, то епископ Григорий, рассказавший об этих
печальных сценах, видел, как он шел со связанными руками,
и узнал от сопровождавшей его стражи, что опп ведут его к ко¬
ролеве и какая судьба его ожидает 4. Григорий, движимый со¬
страданием к несчастному, дал сопровождавшим его людям
письмо, в котором просил сохранить ему жизнь. Просьба эта,
исходившая от человека, которого Фредегонда невольно ува¬
жала, повергла ее в благодетельное изумление. Словно какой-то
тайный голос сказал ей: «довольно», и опа остановилась. Горячка
жестокости утихла. У нее явилось милосердие льва, презрительное
отношение к ненужному убийству, и она не только избавила
арестованного от пыток и казпп, по предоставила ему свободу
итти, куда он пожелает •.
11ять лет спустя Хильперик был убит. В качестве наследника
королевства оп оставил сына, которому было четыре месяца.
1 «Она была... перевезена в монастырь, в котором, облаченная в траур¬
ные одежды, ныне пребывает» (Грил. Турский, ibid.).
* «Женщина, которая оговорила Хлодовига, была присуждена к сож¬
жению на костре. Когда се поли на казнь, то несчастная начала кричать,
что все сказанное ею — ложь, но слова ее не принесли никакой пользы;
привязанная к колу, она сгорела живьем» (ibid.).
* «Его слуги рассеялись в разные стороны* (ibid.). См. третий
рассказ о смерти товарищей Моровига (в этом издании опущен. — Ред.].
* «Казначей Хлодовига, задержанный Куппаном, коннетаблем Бур*
жа, был связанным отведен к королеве, причем его ожидали различные
мучения» (Грис. Турский, ibid.).
• «...Ho королева приказала освободить его от пыток и оков и разре¬
шила ему, благодаря нашему вмешательству, уйти свободно» (ibid ).
404

Фредегопда, пе будучи в состоянии оказать сопротивление вос¬
станию врагов, отдалась вместе с ребенком под покровительство
короля Гоптрамна, явившегося к ней в Париж. Во время этого
путешествия, которое должно было предоставить ему власть вад
Нейстрией, Гоптрампа волновали весьма разнообразные чувства:
радость по поводу возможности отомстить за обиды, причиненные
ему Хильпериком, и печаль, которую оп, как добрый брат, ис¬
пытал при вести о его смерти. Обманчивая дружба Фредегон-
ды внушала ему недоверие, а вместе с тем-оп был заинтересован
в том, чтобы оказать ей услугу и таким образом обеспечить за
собой опекунство над ее сыном и регентство в королевстве *.
С одной стороны, честолюбие удерживало его в Париже, а, с дру¬
гой стороны, смутный страх побуждал его по возможности
сократить опасное, по его мнению, пребывание в этом городе.
Он разыгрывал роль покровителя и защитника Фредегонды и в
то же время остерегался ее *. Он хорошо помнил о насильствен¬
ной кончине своего брата и своих племянников Меровига
и Хлодовпга; в особенности участь последних, умерших во цвете
лет и не причинивших ему никакого зла, наводила его па тревож¬
ные размышления, в которых страх за самого себя смешивался
с грустью о своих родственниках. Он часто говорил о них, жа¬
ловался, что не может им устроить достойные похороны, так как
не знает, куда были брошены их тела *. Такие мысли побудили
его собирать всякие сведения нггэтот счет, и вскоре слухи о его
благочестивых розысках распространились в окрестностях Па¬
рижа. Откликаясь на них, к королю явился сельский житель,
заявивший, что хочет с ним переговорить. Когда оп был к нему
допущен, оп сказал: «Если это не поведет к плохим последствиям
для меня, то я укажу, где находится труп Хлодовига»4.
Обрадованный этпми словами, король Гонтрамн поклялся
крестьянину, что ему пе будет причинено никакого зла и что,
наоборот, если он действительно сделает то, что обещает, то будет
1 «Узнав о смерти брата, король Гуптрамн горько плакал. Затем,
успокоившись, ou двинулся со своим войском в Париж» (Григ. Турский,
кн. VII, гл. V, стр. 295).
* «Ибо он успокаивал Фредегоиду надеждой на свое покровительство,
неоднократно приглашая ее к совместной жизни и обещая стать для нее
лучшим защитником» (ibid., гл. VII). «Но так как он не доверял людям,
среди которых ему приходилось жить, то он явился с военными силами,
и никогда не отправлялся в церковь или другое место без большой охраны
(ibid., гл. VII, стр. 296).
* «Наконец, так как он часто оплакивал гибель Меровига и Хлодо¬
вига и не знал, куда бросили пх тела, после того как их убили...» (ibid.,
кн. VIII, гл. X).
« «...к королю пришел человек и сказал ему: «Если я впоследствии за
это не пострадаю, то я укажу, где находится труп Хлодовига» (ibid., кн.
VIII, гл. X).
405

награжден подарками *. Тогда этот человек сказал: <0, король,
я говорю правду, и факты сами подтвердят это. Когда Хлодовпг
был убит и похоронен в часовне, королева, опасаясь, что его
когда-нибудь выроют п похоронят с почестями, велела бросить
его в Марну. Я нашел его в сетях, которые я расставил, как этого
требует мой род занятий, заключающийся в рыбной ловле.
Я сначала пе понял, кто это, по по длинным волосам узнал, что
это Хлодовиг. >1 взвалил его к себе на плечи н вынес на берег,
где похоронил его и -устроил над ним могилу, покрытую дер¬
ном. Его останки в безопасности. Делай теперь, что хочешь» 2.
Гоптрамп притворился, что отправляется на охоту, и заста¬
вил рыбака привести себя к тому месту, где он насыпал холмик,
покрытый дерпом ’. Землю разрыли и нашли тело Хлодовига,
лежавшего на спине и почти в полной сохранности. Часть длин¬
ных волос па затылке отделилась от головы, но остальные волосы
в длинных свисавших косах еще держались на черепе4. По
этому признаку, не оставлявшему никакого сомнения, король
Гоптрамп узнал сына своего брата, одного пз тех, чьи останки
оп так желал найти. Он распорядился, чтобы молодому принцу
были устроены пышные похороны, и, надев траур, велел перене¬
сти его тело в базилику святого Винсента, теперь называющуюся
Сен-Жермеп-де-Пре б. Несколько педель спустя тело Мероыи з,
найденное в земле Теруанской, было доставлено в Париж и по¬
хоронено в той же церкви, где покоился король Хпльперпк •.
Эта церковь стала общей усыпальницей Меровипгов, в осо¬
бенности тех из них, кто, погибнув насильственной смертью, не
мог сам выбрать места для своего погребения. Каменный помост
храма все еще существует, и там, в глубине не раз перестроен¬
ного здания, все еще хранится прах потомков завоевателя Гал¬
лии. Если рассказы эти имеют какую-нибудь ценность, то опи
увеличат уважение наших современников к древнему королев¬
скому аббатству, ныне простой приходской церкви города Па¬
рижа, и к мыслям, которые вызывает это место, уже тринадцать
веков посвященное молитве,прибавят быть может повое ощущение.
1 «Король поклялся, что ему ничего плохого не сделает, и, наоборот,
наградит его подарками* (ibid.).
» Ibid.
1 «Узнав об этом, король притворился, что отправляется на охоту»
« «...Разрыв могилу, нашли нетронутое тело; только часть волос,
которые были сзади, уже отделилась; но остальная часть, вместе с самими
косичками волос, была нетронута» (ibid., стр. 316 и 317).
* «Пригласив епископа города, клир и народ и окружив его бесчислен¬
ным количеством восковых свечей, похоронил его в базилике св. Винцента»
(ibid).
• «После этого он послал Паппола, епископа города карнутов, кото¬
рый, отыскав труп Меровига, похоронил его рядом с могилою Хлодовига»
(ibid.).
406

УКАЗАТЕЛЬ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН
Август, Кай Юлий Цезарь Октавиан (632 г. до и. э. — 14 г. и. а. ) —
первый римский импе[>атор, внучатный племянник Юлия Цезаря. — 319,
320.
Аймой (Aimoin, умер в 1008 г.) — бенедиктинец, автор компилятив¬
ной «Истории Франции*. Им самим изложение было доведено лишь до
654 г. —357.
Альдеберт I — герцог Марки, умер 995 г.. — 239.
Альфред Великий (848—900)—с 871 г. король Уэссекса. Вел упор¬
ную борьбу против датчан.—219.
Ангиен (Enghiens), герцог — титул старшего сына принца Коидэ.— 74.
Ангерраи-Де-Мариньи (Enguerrand de Marigny) — см. Маринъи.
Айна Стюарт — дочь Якова 11, королева Англии с 1702 по 1713 г. —
312.
Ансовольд (Ансоальд) — один из военачальников нейстрийскнх фран¬
ков. — 382.
Антоний (Marcns Antonius, умер в 31 г. до в. э.)— римский государ¬
ственный деятель. Был участником (вместе с Октавианом н ЛепидоМ)
второго триумвирата; позже вступил с Октавианом в борьбу за власть
пад Римом; в битве при Акциуме соединенный флот Антония и египетской
царицы Клеопатры был разбит флотом Октавиана. Антоний бежал в Еги¬
пет и кончил жизнь самоубийством. —219.
Антонины — семь римских императоров, последовательно царство¬
вавших с 96 по 192 г. н. а.: Нерва, Траян, Адриан, Антонин Благоче¬
стивый, Марк-Аврелий, Л. Вер, Коммод.—318.
Арогонда — супруга франкского короля Хлотаря I. — 337.
Арнульф (849—899) — германский император, потомок Карла Ве¬
ликого, побочный сын баварского короля Карломана. — 248, 249.
Атянагильд — король визиготов в Испании (554—566).— 343, 347,
349, 351, 355.
Аттил* — вождь гуннов. В 435—453 гг. совершил ряд набегов па
Восточную, а затем и на Западную Римскую империю.
Время Аттилы — период наибольшего расцвета гуннского могуще¬
ства. — 370.
Аудовера — супруга короля Нейстрии Хильперика I. — 342, 343,
361.
Ахилл — сын Пелен и Фетиды, главный герой воспетого Гомером
греческого войска, осаждавшегоТрою. — 345.
Балилий— римляпин, военачальник/Короля Хлодовига II. — 363.
Балдуин Фландрский (1171—1206) — граф Фландрии, один пз во¬
ждей 4-го крестового похода и первый император Латинской империи. —
324.
Бальи (Jean Bailly, 1736—1793) — французский политический дея¬
тель, член Учредительного собрания. В 1789 г. был избран мэром г. Па-
407

рияп. Отдал приказ о расстреле демонстрации на Марсовом поле 17 июля
1791 г. Казнен по приговору революционного,трибунала.—4.
Барильон (Jean Barilion, он же Jehan Ourdeb, умер в 1553 г.), — ко¬
ролевский секретарь, написал неизданную «Histoire de François b (1515—
1520), содержащую интересные документы. — 145.
Басеомпьср (1579—1646) — маршал Франции. Боролся против Ри¬
шелье и был по его приказу заключен в Бастилию, где провел 12 лет.
Оставил после себя интересные мемуары. — 146.
Бетюн — см. Сюлли.
Бланмениль (Nicolas Potier, seigneur de Blancmesnil, 1541—1635) —
парижский чиновник, советник do время регентства Марни Медичи. —
155.
Блек (Robert Blake, 1599—1650) — английский адмирал, участвовал
в войнах с Испанией и Голландией. — 296.
Бодэн (Jean Bodin, 1520—1596) — политический писатель, депутат
генеральных штатов 1576 г. Автор сочинения «Республика», где он вы¬
ступает сторонником ограниченной монархии. Оставил воспоминания
о работе штатов 1576 г. — 92, 95.
Бонифаций УШ — римский папа (1294—1303). Вел жестокую борьбу
с некоторыми ёвропейскими монархами, стремясь укрепить власть «на¬
местника св. Петра». Выпустил две буллы против французского короля
Филиппа IV Красивого и был арестован по его приказу. — 32.
Боссюэ (Jacques Benigne Bossuet, 1627—1704) — епископ, знамени¬
тый проповедник. Назначенный воспитателем дофина, он написал для
него свои наиболее значительные произведения — «Politique tirée de
l'Ecriture Sainte» и «Discours sur l’histoire universelle», в которых высту¬
пает сторонником абсолютизма, подчиненно!» разуму, и защитником «бо¬
жественного права» королей. Участвовал в составлении декларации гал¬
ликанского духовенства 1682 г. — 193.
Бредшоу (Jones Bradshaw, 1602—1659) — адвокат, крупный деятель
первой английской революции. Председатель трибунала, приговорив¬
шего к смерти Карла 1 Стюарта. — 296, 335, 338.
Бриссак (Charles de Cossé-Brissac, умер в 1621 г.) — маршал Фран¬
ции, президент дворянства на генеральных штатах 1588 г. — 103.
Брунгильда (Brunehaut, Brunhilde, 534—613) — дочь готского царя
Лтанагильда, супруга короля Австраэии Сигеберта и сестра Галесвинты .—
343 —345, 348, 352, 356—358, 360, 361, 364, 374, 378—380.
Brunhild— героиня немецкой рыцарской поэмы XII в. «Песнь о Ни¬
белунгах». — 381.
Бруссель (Pierre Broussel) — советник парижского парламента. Его
арест в 1648 г. послужил предлогом для выступления фрондеров. —155.
Брут (Marcus J uni us Brutus, 85—42 гг. до н. э. ) — один из руководи¬
телей заговора против Юлия Цезаря; после убийства Цезаря (15 Mâpi*
44 г.) бежал из Рима и боролся против Антония и Октавиана. Покончил
с собой после поражения при Филиппах. —318, 319.
Буало (Nicolas Boileau-Despréaux, 1636—1711) — французский поэт
и критик, теоретик классицизма; жестоко осмеивал салонную литературу
своего времени. Главные произведения: «Satires», «Art poétique* (есть
русский пеоевод), «Le Lutrin». — 74, 193.
Буко (dom Martin Bouquet, 1685—1754) — бенедектинец, ученый-
историк. Начал издание «Recueil des historiens des Gaules et de la Èrance»,
законченное после его смерти, лишь в 1876 г. — 207.
Бурбон,, герцог (Louis-Henri, duc de Bourbon et prince de Condé. 1692—
1740) — глава правительства Франции в 1723—1726 гг.
Бурбон (Charles de Bourbon, 1523—1590) — кардинал, дядя Ген-
Киха IV. Был провозглашен Католической лигой королем под именем
‘ар ла X; умер в заточении. — 73, 98.
408

Бургундский, герцог (Иоанн Бесстрашный, 1371—1419) — глава
партии «бургиньонов», оспаривавшей у партии «арманьяков» власть над
страной в начале XV в.
Бургундский, герцог (Louis, 1682—1712)—внук Людовика XIV,
наследник престола после сме|>ти своего отца. — 183, 185, 186, 188.
Бурдалу (Louis Bourdaloue, 1632—1704)— выдающийся французский
проповедник. — 193.
Бюро (Gaspard Bureau, умер в 1469 г.)— брат Жана Бюро, военный
инженер, командовал артиллерией вместе со своим братом. — 58.
Ваккри (Jean de la Vacquerie, умер в 1497 г.) — с 1481 г. первый
президент парламента. — 68.
Валуа Адриан де — (Adrien de Valois, лат. Valesius, 1607—1692) —
историограф, известеп своим большим компилятивным трудом «Gesta
Francorum» (история галлов и франков), широко использованным Тьерри
в его «Рассказах из времен Меровингов». —-342, 357, 360, 366.
Вандом (César, duc de Vendôme, 1594—1665) — участник Фронды,
побочный сын Генриха IV. — 142.
Велли (Paul François Velly, 1709—1759) — иезуит, автор «Histoire
de France», жестоко раскритикованной Огюстэном Тьерри. — 263.
Вен (Henry Vane, 1613—62) — английский политический деятель
и писатель. Член «Долгого парламента», сотрудник Кромвеля в деле ре¬
организации армии. — 295, 307.
Венера — богиня любви в мифологии древних римлян, соответствую¬
щая Афродите древних греков. — 345.
Вивонн, герцог (Louis de Vivonne, 1636—1688) — маршал Франции,
вице-король Сицилии; брат любовницы Людовика XIV мадам де-Мон-
теспан. — 74.
Виктор-Амедей П — герцог Савойский с 1675 г., король Сардинии
после 1713 г.| умер в 1732 г. — 173.
Вильгельм 1 — см. Гилльом I.
Вильгельм Завоеватель (1027—1087)— герцог Нормандский; в 1066 г.
разбил при Гастингсе войско английского короля Гарольда и был провоз¬
глашен королем Англии. — 264, 266, 268, 273, 274, 276, 279, 290.
Вильгельм II Рыжий — сын Вильгельма Завоевателя, английский
король с 1087 по 1100 г. — 267, 274.
Вильгельм III Оранский (1650—1702) — с 1672 штатгальтер Голлан¬
дии. В 1689 г. после свержения Якова II Стюарта был провозглашен ко¬
ролем Англии. Был женат на дочери Якова 11 Марии.— 277, 278, 279,
306—312, 313—317.
Внльмен (Abel-François Villemain, 1790—1870) — французский пи¬
сатель, профессор Сорбонны; в 1839—1844 гг. —Министр народного обра-
вования. — 293, 295, 299, 301, 303—305.
Витт, братья (Ян и Корнелий de Witt) — представители и вожди
крупной голландской буржуазии во второй половине XVII в. Младший
из братьев, Ян, в 1652—1672 гг. был «великим пепсионнарием», т. е. фак¬
тическим правителем Голландии; вместе со своим братом, делившим с ним
власть, был убит восставшим народом в Гааге в 1672 г. — 307, 314.
Вобан (Sebastien Le Prestre, marquis de Vauban, 1633—1707) — мар¬
шал Франции (1703). Знаменитый военный инженер, один из создателей
науки фортификации. В своем сочинении «Dime royale» («Королевская
десятина»), появившемся в 1707 г., Вобан резко критиковал финансовую
систему Людовика XIV. Это сочинение, изданное нелегально, было осу¬
ждено, а его автор впал в немилость. — 173, 187.
Вольтер (Voltaire) — псевдоним; настоящее имя François-Marie
Arouet (1694—1778) — знаменитый философ, публицист и писатель. —305.
Врилльер (Louis Phelypeaux, marquis de la Vrillière, 1672—1725) —
французский государственный деятель. — 193.
409

Гайлесвицта — см. Галесвинта.
Галеевинта (Галзуипта, Галисвинда, Гайлесвипда)— дочь готского
короля Атангильда, супруга Хильперика 1; убита в 568 г. — 335, 347,
351, 352, 353—358, 360, 374, 386.
Галифакс (Sire George Savile, marquis of Halifax, 1639—1695) — ан*
глийский государственный деятель, сторонник Вильгельма Оранского,
председатель верхней палаты Конвента. — 309.
Галлам (Henry Hallam, 1777—1859)— выдающийся английский исто¬
рик и литературный критик; принадлежал к партии вигов. Наиболее
известны его сочинения: «The Constitutional 1 listory of England from acces¬
sion of Henry Vil to the death of George Ht, 1827. — 263, 264.
Ганнибал (Hannibal, 246—183 до н. э.)— знаменитый карфагенский
полководец, главный деятель 2-й Пунической войны. Знаменит блестя¬
щим переходом через Пиренеи и Альпы в Италию. — 390.
Гарпбсрт — см. Хариберт.
Гирю (Achille de llarlay, 1536—1619) — президент парижского пар¬
ламента с 1582 по 1616 г. Один ив наиболее преданных роялистов; полу¬
чил от Генриха IV графский титул. — 145.
Гаррисон (Thomas Harrison, 1606—1660) — видный деятель англий¬
ской революции 1640—1660 гг., приверженец Кромвеля. После реставра¬
ции схвачен как виновный в убийстве короля и казнен в Чаринг-Кроссс.—
295, 296.
Гельвеция (Helvetia) — латинское название области, населенной
кельтским племенем гельветов (северо-западная часть нынешней Швей¬
царии) — 236.
Геягиет (Henghist, умер в 428 г.) — вождь саксов, основатель Кент¬
ского королевства. — 325.
Генрих 1 (1068—1135) — с 1100 г. король Англии. Вел упорную
борьбу с феодальными баронами за укрепление королевской власти;
под их давлением издал так называемую «Великую хартию». — 267,
268, 276.
Генрих III Плантагенет (1207—1272) — король Англии с 1216 г.,
сын Иоанна Безземельного. Против него в 1258 г. феодалы во главе с Си¬
моном де-Монфором подняли восстание, подавленное лишь в 1265 г. —
270, 271.
Генрих IV (1366—1413) — английский король с 1399 г.; основатель
Ланкастерской династии. — 275.
Генрих VI (1421—1471)— сын Генриха V, король Англии. Был взят
в плен Эдуардом IV, представителем Йоркской династии, боровшейся
с Ланкастерской династией за английский престол, и казнен по его при¬
казанию. — 57.
Генрих VII (1457—1509) — с 1485 г. король Англии, основатель ди¬
настии Тюдоров. Вел непрерывную борьбу за усиление королевской аб-
со л кипой власти. — 275, 278, 287, 288.
Генрих VIII (1491—1547) — с 1509 г. король Англии. После много¬
летней войны с Францией в 1525 г. впервые провозгласил принцип евро¬
пейского равновесия и заключил с Францией союз. В 1534 г. «актом о вер¬
ховенстве» отменил власть папы в Англии, объявив себя верховным гла¬
вой церкви. Проводил в больших масштабах секуляризацию церковных
земель и жестоко преследовал как католиков, так и протестантов; своим
деспотическим правлением вызвал ряд восстаний, в частности в Ирлан¬
дии, — 275, 278, 287, 325.
Генрих II (1519—1559) — с 1547 г. король Франции. — 62, 73, 75,
90, 104, 108.
Генрих ГП (1551—1589) — с 1574 г. король Франции, последний пред¬
ставитель династии Вал va. 2 августа 1589 г. был убит доминиканцем Жа¬
ком Клеманом. — 89, 94, 96, 98, 100—102, 105, 106, 109.
410

Генрих IV (1553—1610) — король Франции с 1594 г., первые король
пз династии Бурбонов. Вождь гугенотов, один из главных деятелей ре¬
лигиозных войн, он вступил на престол лишь через 5 лет после смерти
своего предшественника Генриха III,’ заключив соглашение с католи¬
ками и приняв сам католичество. — 76, 80, 95, 96, 98, 99, 102, 104, 106
107, 109, 111—114, 117—119, 126, 143, 144, 147, 151, 160, 163, 173, 176
177, 180, 195.
Генрих Бурбон — см. Генрих IV, король Франции.
Генрих Валуа — см. Генрих III, король Франции.
Генрих I Лотарингский, герцог Гиз (Henry de Lorraine, duc do Guise
1550—1588) — крупнейший деятель католической партии по время так
называемых религиозных войн. Руководил избиением гугенотов 24 ав¬
густа 1572 г. («Варфоломеевская ночь»). Организатор и фактический руко¬
водитель Католической лиги. Был убит в Блуа по приказу Генриха 111.—
96, 97, 98, 103, 105.
Георг I (1660—1727) — курфюрст ганноверский, с 1714 г. — король
Англии. — 309.
Гетчинсон (John Hutchison, 1615—1664) — полковник, депутат Дол¬
гого парламента от Ноттингема. В 1660 г. избран в Конвент, но был из¬
гнан оттуда, как «соучастник в убийстве короля». Арестованный в 1663 г.
по обвинению в участии в «йоркширском заговоре», умер в заточении. —
297.
Гиз, герцог — см. Генрих Лотарингский.
Гиз, кардинал (Louis de Lorraine, cardinal de Guise, 1555—1588) —
брат Генриха Лотарингского. Вместе со своим братом убит в Блуа по при¬
казу Генриха III (24 декабря 1588 г.).—97, 103.
Гизо (François-Pierre-GuiНаume Guiiot, 1787—1874) — французский
политический деятель и крупный историк. Неоднократно был министром
при Луи-Филиппе, а в 1840—1848 гг. возглавлял кабинет. Наиболее зна¬
чительные из трудов Гизо: «Histoire de la révolution d’Angleterre» (русский
перевод: «История английской революции»); «Histoire de la civilisation
en Europe depuis la chute de l’Einpire Romain jusqu’à la Révolution fran¬
çaise»', 1828 (русский перевод: «История цивилизации в Европе*); «Hi¬
stoire de la civilisation en France depuis La chute de l’Empire Romain jus¬
qu’en 1789», 1829—1832 (русский перевод: «История цивилизации во Фран¬
ции»). — 225.
Гнльом I, или Вильгельм Длинная Шпага (Guillaume) — герцог
Нормандский с 927 г. — 250.
Гоидебальд (Гундобальд)— военачальник австразнйских франков.—
366.
Гоптрамп (Gonthramn, Gontran) — третий сын Хлотаря I; после
смерти отца (561 г.) получил при разделе королевство Бургундское. —
226, 337, 339—341, 348, 349, 356—358, 360, 362, 363, 365, 366, 369,
370, 371, 373, 376, 388, 393, 400, 401.
Гоитрамн Бозе (Bose, Bozon)— франкский вельможа, командовал
австралийским войском в 575 г.;\убил Теодеберта, сына Хильперика I.
и Гоидовальда, короля Аквитании. Приговоренный в 587 г. судом в Андело
к смерти за ограбление трупа, он погиб, пытаясь спастись бегством. — 375.
Грей, Джен (Gray или Grey, 1537—1554) — родственница англий¬
ского короля Эдуарда II, объявленная нм наследницей престола в ущерб
1цх1вам сестер короля, Марии и Елизаветы. В 1553 г. она была провоз¬
глашена королевой, по Мария во главе войска вступила в Лондон и зато¬
чила Джен Г|>ей в Тоуер. Там она и была казнена 12 февраля 1554 г. — 276.
Григорий Турский (Georgius Florentius, Greçoritis Turonensis, 538—
594) — епископ г. Тура с 573 г. Автор «Historiae Francorum» — одного
из основных источников по истории франков эпохи Меровингов. — 357,
385, 389, 393, 395.
411

Гуго Великий (Hugues le Grand, умер в 956 г.) — граф Парижский
и герцог франков, сын короля Роберта I. — 251, 252, 253, 255.
Гуго Канет (Hugues Capet, около 938—996 гг.) — французский ко¬
роль (с 987 г. ), основатель династии Капетингов, сын Гуго Великого. —
253, 255—257, 258, 259.
Гунтрамн Бозе — см. Гонтрамн Боге.
Гюг — см. Гуго Великий.
Дагоберт I (около 600—638 гг. )— сын Хлотаря П, король Австра.
вин с 632 г. — 225—227, 229, 292.
Дагоберт — сын короля Хильперика 1. — 394.
Декарт (René Descartes от лат. Cartesius, 1596—1650) — знаменитый
французский философ и математик. — 160.
Де Мем (De Mcsmes) — см. Мем.
Де-Сенессе — см. Сенессе.
Дижон (Dijon) — крупный город в Восточной Франции, был столи¬
цей Бургундии. — 75, 99.
Диоклетиан (245—313) — римский император с 284 по 305 г.— 367.
Дионисий Святой — см. Сен-Дени.
Дзмаре (Nicolas Desmarets, около 1650—1721 гт.) — крупный финан¬
совый деятель в царствование Людовика XIV. — 193.
Дюбо (abbé Dubos, 1670—1742) — французский историк, отвергав¬
ший завоевание Галлии франками с целью доказать неосновательность
притязаний дворянства («потомков франков») на привилегии. — 214.
Дюро-де-ла-Малль (Jean-Baptiste-Joseph-René Dureau de la Malle,
1742—1807) — исследователь в области римской истории и переводчик
латинских авторов. — 388.
Екатерина Медичи (1515—1589) — дочь правителя Тосканы Лоренцо
II Медичи, супруга французского короля Генриха II, одна из вдохнови¬
тельниц религиозных войн и избиения гугенотов в ночь на 24 августа
1572 г. («Варфоломеевская нош.»). — 81.
Елизавета (1533—1603) — королева Англии с 1558 г., последняя
представительница династии Тюдоров. — 287.
Елизавета Французская (1545—1568) — дочь Генриха 11, супруга
испанского короля Филиппа 1L —108.
«Кан-де-Труа — см. Труа.
Жанна д’Арк (Jeanne d’Arc, около 1412—1431 гт. ) — героиня столет¬
ней войны. Крестьянская девушка, охваченная религиозным экстазом,
она объявила себя посланницей небес. Облачившись в рыцарские доспехи,
встала во главе французских отрядов в один из самых тяжелых для страны
моментов. Французская армия вместе с Жанной д’Арк одержала ряд круп¬
ных побед, но в 1430 г. Жанна была взята в плен англичанами и 30 мая
1431 г. сожжен* в Руане по приговору духовного суда как колдунья. —
45, 57.
Жиль (Pierre Cille) — парижский бакалейщик, участник Жаке¬
рии. —40.
Изаболла-Клара-Евгепия (Австрийская, 1566—1633) — инфанта, дочь
испанского короля Филиппа II, выдвинутая им в качестве кандидатки на
французский престол во время религиозных войн. Впоследствии эрцгер¬
цогиня Австрийская, управляла Нидерландами. — 108.
Иль, Жан де ж’ (Jean de l’Isle)— член муниципального совета
г. Парижа, участник восстания ЭтЬена Марселя; казнен 2 августа
1358 г. — 41.
Иоанн II (Добрый, 1319—1364) — французский король с 1350 г.,
сын Филиппа VI; вел войну с Англией; в битве при Пуатье был разбит
и взят в плен. Умор в Англии. — 30, 31, ЗХ
412

Иоапп Безземельный (1167—1216)— английский король с 1199 г.,
сын Генриха II. Подписал (в 1215 г.) так называемую «Великую хартию
вольностей». — 268, 270, 278.
Кабот Симон (Caboche) — вождь движения ремесленников в Париже
в 1410—1413 гг. —51.
Карл I Стюарт (1600—1649) — король Англин с 1625 г., пытавшийся,
опираясь на епископов и крупных феодалов, утвердить |*ежим абсолю¬
тистского произвола. 11 лет не созывал парламента. Вынужденный в
в 1640 г. обратиться к парламенту для получения субсидий, вступил с ним
в острый конфликт, а затем и вооруженную борьбу, которая закончи¬
лась его поражением. В начале 1649 г. был осужден и казнен как измен-
ымк нации. — 273, 277, 287, 288, 293, 297, 298, 300, 303, 304.
Карл II Стюарт (1630—1685) — сын Карла L, король Англии после
реставрации 1660 г. —277, 291, 293, 294, 302—304, 307—311, 315.
Кард Великий (фр. Charlemagne, 742—814) — сын Пипина Корот¬
кого; король франков (с 768 г.) п первый император восстановленной им
Западной Римской империи (с 800 г.). — 6, 208, 215, 221—223, 232, 233,
234, 237, 240, 241, 243, 244, 247, 250, 254 , 258, 259, 321.
Карл II Лысый (823—877) — сын Людовика Благочестивого, король
западных франков; после смерти отца ведет войну вместе со своим бра¬
том Людовиком Немецким, против третьего брата Лотаря. Эта война
окончилась знаменитым Верденским договором (843), по которому была
разделена империя Карла Великого. — 236—240, 241, 242, 244.
Карл III Простоватый (или Глупый, 879—929) — сын Людовика
Заики, с 898 г. король Франции. В 920 г. был взят в плен восставшими
феодальными баронами и умер в заточении. — 248—251.
Карл V (Мудрый, 1337—1380) — сын короля Иоанна Доброго, прави¬
тель Франции с 1356 г. (со времени пленения англичанами его отца) и ко¬
роль с 1364 г. — 25, 42, 45, 47, 53, 58, 147.
Кард VI (Безумный. 1368—1422) — сын Карла V, король Франции
с 1380 г., при котором страну раздирали междоусобия двух феодальных
клик — бургундцев н арманьяков. — После крупных поражений ф|ш<-
цуэов был заключен позорный мир с англичанами (в Труа, 1420 г.),
сделавший английского короля наследником французского престола. —
45, 47, 48, 50, 54, 74.
Карл УП (1403—1461)—сын Карла VI, король Франции с 1422 г.
Был коронован Жанной д’Арк в 1430 г. При нем происходит реорганиза¬
ция военных сил, администрации и финансов, позволившая Франции
успешно закончить столетнюю войну с англичанами (1452 г.) и способ¬
ствовавшая необычайному усилению королевской власти. — 45, 58, 59,
63, 65, 70.
Кард УГП (1470—1498) — сын Людовика XI, король Франции с
1483 г., вавершивший объединение страны присоединением Бретани.
Его поход в Италию в 1493—1494 гг. начал собою серию итальянских
войн, длившихся до 1559 г. — 62, 65—67, 70.
Кард IX (1550—1574) — сын Генриха II, король Франции в 1560 г.;
с его согласия произошла в Париже резня гугенотов, известная под име¬
нем Варфоломеевской ночи (24 августа 1472* г.) и в которой он сам при¬
нял участие. — 80, 81, 88, 89, 94, 97, 109.
Кард II (1661—1700) — сын Филиппа IV, король Испании с 1665 г.
После его смерти разыгралась так называемая «война ва испанаай на¬
следство». — 173, 181.
Карл V (1500—1558) — сын Филиппа II, король Испании с 1516 г.
и германский император с 1519 г. — 181.
Кард Валуа (1270—'1325) — третий сын французского короля Фи¬
липпа Смелого и брат короля Филиппа Красивого, граф Анжуйский.
413

В 1280—1290 гт. занимал престол Арагонии; носил титул императора
константинопольского. — 31.
Карл Мартел (т. е. Карл Молот, 689—741) — палатный мэр франк¬
ского королевства, сын Пепина Геристальского. — 209, 321.
Карл, герцог Лотарингский.— 256.
1 Сардом а н (751—771) — сын Пипина Короткого и брат Карла Вели¬
кого, с 768 г. управлял Австралией, Бургундией и Провансом. — 232.
Carre!, Armand (Арман Каррель, 1800—1836) — французский исто¬
рик и публицист, ученик Огюстэна Тьерри. Убит на дуэли. — 264.
Кларендон (Edward Hyde, cari of Clarendon. 1609—1674)— англий¬
ский политический деятель й историк революции XVII в. — 294.
Клеман (Jacques Clément)— доминиканский монах, убивший в 1589 г.,
по наущению видных деятелей Католический лиги, французского ко¬
роля Генриха III. — 106.
Клодион Волосатый (Hlodio, умер около 447 г.) — вождь одного
из франкских племен, вторгнувшихся в Галлию в 430 г. Дошел до р. Сом¬
мы, но был разбит Аэцнем. Впрочем, он сохранил власть над завоеванной
территорией. По Григорию Турскому, Клодион был потомком мифиче¬
ского короля Меровся, давшего свое имя династии Меровингов. —
207.
Кольбер (Jean-Baptiste Colbert, 1619—1683) — знаменитый ф|лнцуз-
ский государственный деятель, министр Людовика XIV. Его экономиче¬
ская политика, известная под названием «кольбертизма» отличается всеми
характерными чертами меркантилизма. — 74, 162, 165—177, 193.
Кольбер, г-жа. — 191.
Кольбер де (еиьелэ (Jean-Baptiste Colbert, marquis de Seignelay,
1651—1691)—старший сын Жана-Батиста Кольбера; заменил его на
посту государственного секретаря и управляющего морским департамен¬
том. Поднял французский флот на большую высоту и лично командовал
им в ряде крупных сражений. — 193.
Кольбер де Торен (Jean-Baptiste Colbert, marquis de Torcy, 1665—
1746) — сын маркиза де Круасси, французский дипломат; в 1699 г.—
министр нност|*анных дел. — 193.
Кондэ (Великий, Louis de Bourbon, prince de Condé, 1621—1686) —
один из самых выдаюпщхся французских полководцев. — 74, 142, 159,
180.
Константин Великий (Flavius-Valerius-Constantinus Augustus, около
280—337 г.) — римский император (с 306 г.). В своей деятельности
опирался на христиан, хотя сам принял христианство лишь пе|)ед
смертью. В 330 г. перенес столицу империи из Рима в Византию, полу¬
чившую по его имени название Константинополь. — 9, 319.
Константин ХШ Драгозес Палеолог (1394—1453) — последний визан¬
тийский император (с 1448 г.); погиб при взятии Константинополя тур¬
ками-османами. — 326.
Конти (Armand de Bourbon, prince de Conti, 1629—1666) — брат
«великого Кондэ*, вместе с ним принял активное участие в Фронде, но
в 1654 г. перешел на сторону двора и даже женился на плем>шнице Ма¬
зарини. — 158, 294, 295.
Корнель (Pierre Corneille, 1606—1684) —знаменитый французский
драматург, один из основоположников так называемого «классицизма»,
создатель французской трагедии. — 160, 193.
Кромвель (Oliver Cromwell, 1599—1658) — крупнейший деятель ан¬
глийской революции, примкнувший к партии индепендептов. Реоргани¬
зовал в период гражданской войны парламентскую армию и был факти¬
чески ее вождем. После провозглашения республики встал во главе упра¬
вления с титулом лорда-мротекто|>а и правил страной как диктатор- —
293—296, 297, 298, 300—305.
414

Кромвель (Richard Cromwell, 1626—1712) — старший сын Оливера
Кромвеля, унаследовавший титул лорда-протектора Англии, но выну¬
жденный в мае 1659 г. сложить с себя полномочия. После реставрации
Стюартов бежал па континент. — 294, 296, 304.
Ксеркс I Гистасп (умер в 465 г. до н. э.) — персидский парь с 485 г.»
сын Дарил Гистаспа. В 480 г. организовал грандиозный поход п|м)тив
европейских греков. Для переправы своих войск через Геллеспонт он
приказал выстроить пловучий мост, но бурное море разрушило этот мост.
Тогда Ксеркс приказал дать морю, как непокорному рабу, 300 уда^юв
плетью. Поход против греков окончился неудачей (персидский флот был
разбит греками при Саламине в сентябре 480 г.). В 465 г. до и. э. Ксеркс
был убит своим телохранителем Лртабаком. — 321.
Кузино (Guillaume Cousinot около 1400—1484 гг.) —французский
государственный деятель и литератор, советник королей Карла VII и Лю¬
довика XI. — 58.
Ларошфуко (François, duc de La Rochefoucauld, 1613—1680) — фран¬
цузский политический писатель, оказавший большое влияние на форми¬
рование взглядов материалистов XVIII в. Главное произведение: «Maxi-
шеа*—сборник изречений, изложенных в сжатой форме. — 74, 193.
Латремуль (Claude, duc de La Tremuuille, или La Tremoille, 1566—
1604) — видный протестантский генерал. От Генриха IV получил титул
герцога. Принял активное участие в составлении нантского эдикта. — 142.
Лафонтен (Jean de La Fontaine, 1621—1695) — знаменитый фраш^уз-
ский поэт, особенно прославившийся своими 'Баснями*. — 193.
• 1а шанель-Марго (La Chapelle-Marteau) — председатель третьего со¬
словия на генеральных пггатах 1588 г. — 103.
Лепелстье (Claude Le Pelletier, 1630—1711) — французский государ¬
ственный деятель, в 1683 г. заменил Кольбера на посту государственного
контролера финансов, в 1689 г. подал в отставку, не справившись с возло¬
женной на него задачей. С 1691 по 1697 г. был главным уязвляющим поч¬
тами. — 193.
Летелльс (Michel Letellier, 1603—1685) — французский государствен¬
ный деятель.— 173, 193.
Лиони (Hugues de Lionne, 1611—1671) — французский дипломат
и государственный деятель, министр иностранных дел, а затем государ¬
ственный секретарь. — 172.
Лониталь (Michel de L’Hospital, 1507—1573) — французский поли¬
тический деятель. — 80, 81, 83, 85, 87, 92, 100, 109.
Лотарь I (Lothaire, 795—855) — император Западной Римской импе¬
рии, сын Людовика Благочестивого. Вел войну против братьев, окон¬
чившуюся Верденским договором (843 г.,) по которому территория импе¬
рии была разделена между братьями.— 236—239, 241, 242, 244, 254.
Лувуа (Michel Le Tellier, marquis de Louvois, 1639—1691) — фран¬
цузский государственный деятель. — 162, 173, 174, 193.
Людовик 111 (860—882) — французский король, сын Людовика II.
Разделил королевство со своим братом Карломаном, оставив за собой
Нейстрию и часть Австразии. — 247.
•Людовик ГУ (Заморский, 921—954) — французский король с 936 г.,
сын Карла Простоватого. После низложения Карла восставшими феода¬
лами он был увезен в Англию, где и прошли его детские годы (отсюда про¬
звище «Заморский*). В 936 г. он был возвращен во Францию Гуго Вели¬
ким и провозглашен королем. Однако он не пожелал подчиниться все¬
цело влиянию Гуго и начал войну с ним, окончившуюся лишь в 950 г. —
250—253, 257.
Людовик V (Ленивый, 966—987) — сын Лотаря 111, последний фран¬
цузский король из династии Каролингов. Царствовал всего лишь один
год; владения его были ничтожны по своим размерам. — 254.
415

Людовик VI (Толстый, около 1078—1137 гг.) —французский король
с 1108 г^ сын Филиппа 1. Все его царствование заполнено войнами,
главным образом с мелкими вассалами, захватившими части королев¬
ского домена. — 4.
Людовик VII (Младший, 111<>—1180) — французский король, сын
Людовика VI. Принял участие во 2-м крестовом походе; в 11ь2 г. начал
войну с Англией. Ему пришлось, подобно своему отцу, подавлять ряд
восстаний феодальных вассалов. — 26.
Лэдлоу (Edmond Ludlow, около 1620—1693 гг.) — видный деятель
английской революции, член Долгого парламента (с 1645 г.), участник
гражданской войны. Был членом трибунала, присудившего Kapha I
к смертной казни. После реставрации эмигрировал в Швейцарию; умер
в изгнании. — 295. 296, 304.
Людовик I (Благочестивый. 778—840) — сын Карла Великого, король
франков и римский император, коронован в 813 г. В 817 г. разделил им¬
перию Карла Великого между своими сыновьями — Людовиком Немец¬
ким, Лота рем и Пепином. Однако, когда у Людовика родился 4-й сын,
Карл Лысый, то (в 823 г.) последовал новый раздел империи. Это явилось
предлогом к восстанию старших сыновей, добившихся на время даже низ¬
ложения Людовика и заключения его жены и сына Карла в монастырь. —
235, 236.
Людовик Немецкий (около 805—876 гг.) — сын Людовика Благоче¬
стивого, брат Лотаря и Карла Лысого. Король немецкий с 817 г. — 236—
239, 240, 242.
Людовик П (Заика, 846—879) — французский король, сын Карла
Лысого. — 247.
Людовик VIH (1187—1226)—сын Филиппа-Августа, французский
король с 1223 г. Боролся с Иоанном Безземельным м английский пос¬
етил. Участвовал в крестовом походе против альбигойцев. — 24, 222.
Людовик IX (Святой, 1215—1270) — французский король с 1226 г.,
сын Людовика VIII. Участвовал в двух последних крестовых походах (во
время второго умер от чумы). — 28, *31, 71, 162, 212.
Людивик а (Сварливый,	1289—1316) — французский король
с 1314 г., сын Филиппа IV. — 29.
Людовик XI (1423—1483)—король Франции с 1461 г., сын Кап ла VII.
Будучи дофином, принял участие в восстании против своего отца. Вступив
на престол, он повел решительную борьбу за укрепление королевской
абсолютной уласти. В 1445 г. против него подняли восстание феодалы,
объединившиеся в <Лигу общественного блага» во главе с братом короля
Карлом Беррийским и Карлом Бургундским. В результате десятилетней
борьбы Людовик разгромил Лигу и присоединил к короне новые терри¬
тории. — 45, 60—64, 66, 68—71, 144, 147, 152, 169, 325.
Людовик XII (1462—1515) — французский король с 1498 г.—62,
69—71.
Людовик XIII (1601—1643) — французский король с 1610 г., сын
Генриха IV. Во время его несовершеннолетия королевством управляла
его мать, Мария Медичи, и ее фаворит Кончили. В 1617 г. Кончили был
убит, и к власти приходит любимец короля Люинь, а с 1624 г. знамени¬
тый Ришелье. — 118, 126, 133, 137, 138, 143, 151—153, 163, 177, 190, 195,
201, 203.
Людовик XIV (1638—1715) — французский король, сын Людовика
XIII. Его царствование — время расцвета королевского абсолютизма.
Широкая внешняя политика, не всегда удачные войны, расточительность
двора привели к жесточайшему разорению народа.— 45, 74, 111, 136,
153, 162—169, 171—186, 189—195, 197, 198, 200, 202, 203, 215, 227, 294, 295.
Людовик XV (1710—1774) — французский король, наследник своего
прадеда Людовика XIV. Во время его несовершеннолетия Францией
416

управлял регент, принц Филипп Орлеанский. С 1726 г. Людовик номи¬
нально правит самостоятельно, фактически же власть находится в руках
его фаворитов. Во время его царствования расточительность короля и дво¬
рянства дошла до высшего предела: неудачная внешняя политика (пора¬
жение Франции в семилетней войне и потеря богатых колоний) также
способствовали усилению налогового гнета и обнищанию народа. Ему
принадлежит знаменитая ф(>аза: «После нас — хоть потоп», («après nous-
ic déluge»).— 136, 173, 197, 223.
Людовик XV! (1754—1793)— французский король, сын Людовика XV.
При нем произошла французская буржуазная революция конца XVIII в.
В 1791 г. он пытался бежать за границу, но был схвачен и возвращен
в Париж; после того как были доказаны его сношения с иностранными
государствами и эмигрантами в целях контрреволюции, он был низло-
жен и 21 января 1793 г. казнен. — 2, 53.
МаГии (Gabriel Bonnet, abbé de Mably, 1709—1785)— французский
философ и историк. Исходил из теории «естественного прана» и восхвалял
первобытный коммунизм. Наиболее значительные сочинения — «Droit
public de Г Europe» и «Observations sur l'histoire de France». — 225.
Магомет (Мохаммед, 570—632) — основатель ислама, почитаемый
мусульманами как «пророк Аллаха». Сборник его изречений — «Коран»—
считается мусульманами священной книгой. — 321, 326.
Мазарини (Julio Mazarini, 1602—1661), кардинал — французский
государственный деятель. В 1634 г. был назначен папским нунцием в Па¬
риже. Пользовался здесь покровительством Ришелье, а после его смерти
(1642 г.) был назначен его преемником. До самой своей смерти был факты
ческим правителем страны (во впемя регентства Марии Медичи и в первое
время царствования Людовика лIV). — 153, 156, 164, 165, 167, 17В, 179,
193, 195, 294, 295.
Майенн (Charles de Lorraine, duc de Mayenne, 1554—1611) — брат
Генриха Гиза, глава Католической лиги после его убийства. Командовал
войсками Лиги и был разбит Генрихом IV при Арке и при Иври. —97,
Ю 106
Майенн (Henri de Lorraine, duc de Mayenne, 1578—1621), сын преды¬
дущего. — 142.	♦
Майяр (Jacques Maillard) — парижский буржуа, убивший Этьена
Марселя 31 июля 1358 г.—41.
Малерб (François de Malherbe, 1555—1628) — французский придвор¬
ный поэт. Он сыграл болыпую роль в выгхаботке классического француз¬
ского литературного языка и поэзии. Поэтому его часто называли «от¬
цом французской поэзии». — 160.
Марильяк (Michel de Marillac, 1563—1632) — французский государ¬
ственный деятель; с 1626 г. канцлер — хранитель печати. Уличенный
в заговоре против Ришелье, был посажен в тюрьму, где и умер. — 145—
148.
Мариньи (Enguerrand de Marigny, 1260—1315) — главный управляю¬
щий финансами Филиппа IV, правая рука короля; составил себе огром¬
ное состояние. После смерти короля враги Мариньи, во главе с Карлом
Валуа, обвинили его во множестве преступлений, в результате был осу¬
жден и повешен. — 29.
Мария (Тюдор, 1516—1558) — дочь Генриха VIII, королева Англии
с 1553 г. За жестокие преследования п|ютестантов получила прозвище
Кровавой.—276, 287.
Мария Стюарт (1662—1695) — английская королева с 1689 г., дочь
короля Якова II, супруга Вильгельма III Оранского. — 278. 315.
Мария Медичи (1573—1642) — супруга французского короля Ген¬
риха IV и мать Людовика XIII; регентша во время несовершеннолетия
27 Тьерра. Избранные «очаиення	417

последнего. Была тесно связана с клерикальными кругами, вела шесто*
кую борьбу с протестантами. В 1630 г. вынуждена была по настоянию
Ришелье покинуть Францию. — 158.
Мария-Терезия — дочь испанского короля Фи липла IV, супруга
Людовика XIV. — 172.
Марк— референдарий короля Хильперика. — 388—392, 396.
Марсель (Etienne Marcel, умер в 1358 г.) — крупный торговец сукном,
парижский купеческий старшина. Руководил восстанием парижан
в 1357 г. Связался с восставшими крестьянами (участниками Жакерии)
и этим оттолкнул от себя зажиточных горожан. Он вел переговоры с пре¬
тендентом на королевский престол Карлом Злым, королем Наварры,
но был убит 31 июня 1358 г. — 25, 35, 37—39, 40, 64, 97.
Марсильяк — см. Ларошфуко,
Мероннг — сын короля Нейстрии Хильперика 1. — 400, 401.
Меропиг (или Меровей)— полумифический франкский король, жив¬
ший в первую половину V в. Родоначальник династии Меровингов. —
223, 230, 376, 377.
Мильтон (John Milton, 1608—1674) — английский поэт и публицист,
секретарь Кромвеля; после его смерти занялся исключительно литератур¬
ной деятельностью. Его лучшее произведение — поэма «Потерянный
и возвращенный рай*. — 299.
Мирон (Robert Miron, умер в 1641 г.) — купеческий старшина г. Па¬
рижа. Впоследствии — посол в Швеции (1619—1624) и интендант в Лан¬
гедоке. — 126, 145, 202.
Мольер (Molière, 1622—1673) — псевдоним знаменитого француз¬
ского драматурга Поклена (Jean Baptiste Poquelin).—193.
Монк (George Monk, 1608—1669) — английский генерал, роялист.—
304, 305, 315.
Монмоут (James, duc of Monmouth, 1649—1685) герцог — побочный
сын английского короля Карла II. В 1685 г. попита.ь я ПОДНЯТЬ восста¬
ние против Якова II, высадившись 11 июня с отрядом солдат на англий¬
ском побережье. 6 июля его войско было разбито при Седжмуре, а сам
он был взят в плен и казнен. — 307, 310, 311.
Монтескье (Charles de Secondât, baron de Montesquieu, 1689—1755) —
знаменитый французский политический писатель. Впервые выдвинул
принцип разделения властей, легший в оснрву всех буржуазных консти¬
туций. Основные произведения — «Lettres persanes*, «Considérations sur
lès causes de la grandeur et de la décadence des Romains* (есть русский пе-
1>евод) и «L’esprit des lois* (есть русский перевод). — 92, 233, 321.
Муммол (Ennius Mummolus, умер в 585 г.) — один из наиболее из¬
вестных франкских военачальников. Убит королем Гонтрамном после
неудачной попытки Муммола поднять восстание в пользу сына Хлотаря
Гондевальда. — 362, 363, 386.
Нантильда (около 610—642 гг. ) — франкская королева, супруга
Дагоберта; управляла королевством во время несовершеннолетия своего
сына Хлодовига IL — 226.
Папея — в греческой мифологии нимфа, под властью которой нахо¬
дились леса и поля. — 345.
Николь (Pierre Nicole, 1628—1695) — французский писатель, мора¬
лист и богослов. — 193.
Омаль, герцог (Charles de Lorraine, duc d’Aumale, 1555—1631 ) — один
из наиболее деятельных членов Католической лиги; во время осады Па¬
рижа Генрихом 111 и Генрихом IV в 1589 г. был назначен парижским гу¬
бернатором. Вел переговоры с Испанией о поддержке ею католиков. Умер
в изгнании. — 97.
418

Орлеанский, герцог (Philippe de Bourbon, duc d’Orléans, 1674—1723)—
регент Франции в период несовершеннолетия Людовика XV (1715—1723).
Его правление ознаменовалось исключительной расточительностью и рас¬
стройством финансов. — 186.
Оттон Р Великий (Otto, 936—973) — германо-римский император,
первый император Священной Римской империи, сын Генриха 1 Птице¬
лова.— 250—252, 257.
Оттон 11 (955—983) — сын Оттона I, германский император с 973 г. —
253, 254.
Папиол — епископ гор. Орлеана. — 401.
Паскаль (Biaise Pascal, 1623—1662) — французский математик, фи-
яик, философ и писатель. Сторонник янсенизма, он вел жестокую борьбу
с иезуитами. — 160, 193.
Петр Амьенский (около 1050—1115 гт. )—католический монах, один
пз руководителей первого крестового похода (1095). Предводительствовал
одним из 5 отрядов крестоносного ополчения простонародья, почти пол¬
ностью уничтоженным турками-сельджуками в Малой Лани. — 324.
Пипин I I I. умер В S39 г.) — ыайорлом А ветразим При ко-
р >лях X лота ре II, Дагоберте I и Сигеберте 111. Дед Пипина Геристаль-
скоГО. — 22
Пипин Короткий (714—768) — сын Карла Мартела, отец Карла Ве¬
ликого. До 751 г. правил франкской монархией с титулом майордома ме-
ровингских королей, но затем с согласия папы он низложил последнего
Меровинга — Хильдерика III—и был провозглашен королем франков,
основав новую династию — Каролингов. — 232, 248.
Пибрак (Guy de Faur, seigneur de Pibrac, 1529—1584) — француз¬
ский государственный деятель, дипломат н поэт. Государственный совет¬
ник при Карле IX и Генрихе III; канцлер Маргариты Французской. —
145.
Помпоин (Simon Arnaud, marquis de Pomponne, 1618—1699)—фран¬
цузский дипломат, министр иностранных дел при Людовике XIV. — 74,
Пуссен (Nicolas Poussin, 1594—1665) — один из крупнейших пред¬
ставителей французской классической живописи; особенно известны его
работы в .жанре исторического пейзажа. — 160, 193.
Рагенгер (Raghenher или Reghenaher)— король франков.— 230.
Радульф или Рауль—герцог Бургундский, зять короля Франции
Роберта; был провозглашен королем Франции после смерти Роберта
В 923 г. — 25(\ 251. 258.
Расин (Jean Racine. 1639—1699) — знаменитый французский дра¬
матург, крупнейший представитель французского классицизма. Его луч¬
шие трагедии —«Андромаха*, «Британника, «Ба я зет», «Митридат», «Ифи¬
гения*, «Федра». — 74, 193.
Реми, или Ремишй Святой (437—533) — архиепископ, обратил в хри¬
стианство Хлодовига I и многих франкских вельмож (496 г.) — 328.
Ренуар (François-Juste-Marie Raynouard, 1761—1836) — француз¬
ский поэт и филолог. — 240.
Ричард 1 Львиное Сердце (1157—1199) — король Англии с 1189 г.,
сын Генриха II. В 1190—1192 гг. участвовал в 3-м крестовом походе;
при возвращении в Англию был захвачен в плен герцогом австрийским
и получил свободу на условии огромного выкупа лишь в 1194 г. По воз¬
вращении в Англию возобновил войну с королем Фикции Филиппом 11,
во время которой был убит. — 279.
Ричард II (1365—1400) — король Англии с 1377 по 1399 г., в цар¬
ствование которого произошло восстание Уота Тайлера (1381 г^). В 1399 г.
был свергнут с престола восставшими феодалами, недовольными его
27*	419
примирительной политикой по отношению к лоллардам (еретикам) и за-
клю’юнием ми|>а с Францией; умер в тюрьме.— 271, 283.
Ричнрд III (1452—1485) — король Англии с 1483 г. Чтобы вавладеть
короной* Ричард убил своих племянников — законных наследников пре*
стола; правил путем насилия и террора. Убит при Восворте? в битве про¬
тив графа Ричмонда (впоследствии король Генрих VII). — 278.
Ричард 1 Бесстрашный (935—996) — с 943 г. герцог Нормандский,
вел борьбу против Людовика «Заморского. — 253.
Ришелье (Armand-Jean du Plessis, cardinal de Richelieu, 1585—1G'«2)
крупнейший французский государственный деятель, министр Людовика
XIII (с 1624 г.) и фактический правитель страны. Ришелье яв¬
ляется фактическим создателем того королевского абсолютизма, который
пышно расцвел в царствований Людовика XIV. — 137, 143—153, 160.
163—166, 172—174. 176, 178, 179, 192, 195, 201.
Роберт — граф Клермонтскмй, шестой сын Людовика IX, родона¬
чальник Бурбонов. — 96.
Роберт Сильный (умер в 866 г.)— герцог Транссеквании, граф Ан¬
жуйский. Родоначальник династии Капетингов (Гуго Канет — его пра¬
внук). Свое прозвище получил благодаря успехам в борьбе, которую он
вел с набегами норманн на территорию Франции. — 247, 254, 255.
Роберт I (умер в 923 г.) — второй сын Роберта Сильного, провозгла¬
шен королем Франции в 922 Л, но уже в следующем году убит в сражении
против Карла Простоватого.— 250, 251, 255.
Роган, герцог (Henri, duc de Rohan, 1579—1638) — французский вое¬
начальник и государственный деятель; глава партии гугенотов в царство¬
вание Людовика XIII. —142.
Рольф, или Ролл, или Роллой (HroW. Rollon, Radholf) — один из
наиболее известных норманнских вождей, руководивший рядом нападений
норманнов на Англию и франкские государства в конце IX и начале
X в. и ставший основателем герцогства Нормандии в 911 г.’— 249, 250.
Ромул (Romulus) — легендарный основатель и первый царь Рима. —
243,
Рудольф II (1552—1612) — германский император Габсбургской ди¬
настии с 1576 г. — 108.
Саварон (Jean Savaron, 1567—1622) — французский историк и право¬
вед. Играл видную роль на гене|>альных штатах 1614 г. —г 117, 120—123,
Свентибольт — герцог Лотарингии в конце IX в., сын короля (им¬
ператора) Арнульфа. — 249.
Севинье (Marie de Rabulin-Chantal, marquise de Séyigné, 1626
1696) — французская писательница, знаменитая своими «Письмами^,
адресованными главным образом ее дочери. — 193.
Сегюр (Louis-Philippe, marquis de Sêgur, 1753—1830) — французский
дипломат и историк. — 318, 326.
Сен-Симон (Louis de Rouvray, dur de Saint-Simon, 1675—1755), rep>-
цог — французский аристократ, вращавшийся в придворных кругах
в царствование Людовика XIV и Людовика |XV, автор чрезвычайно ин
тересных «Мемуаров*. — 186.
Сент-Пон (Saint-Yon) — семейство парижских мясников, игравшее
значительную роль в XIV—XV вв. Сент-Поны держали в своих руках по
существу монополию на торговлю мясом в столице, владели большими
земельными участками и представляли собой сплоченную организацию.
Представители семейства Сент-Ионов приняли активное участие в восста¬
нии кабошинов в 1413 г. — 52.
Сигеберт (525—575) — король Австразни с 561 г., сын Хлотаря I.
История его жизни рассказана Григорием Турским и наложена Тьерри
420

в первом и втором «Рассказах из времен Меровингов». — 337, 339, 341—
347, 349, 356—366, 369—381, 382—385.
Сигеберт III (630—654) — король Австразии, сын Дагоберта I.—226,
227.
Сидней (Alger non Sidney, 1617—1683) — английский государствен¬
ный деятель. В Долгом парламенте выступил против короля. Будучи
членом трибунала, судившего Карла I, уклонился от подписания при¬
говора. Написал свою знаменитую «Речь о правительстве», надолго со¬
хранившую свою популярность среди республиканцев. Эмигрировав
после .реставрации, он вернулся в Англию лишь в 1679 г. и встал в парла¬
менте в оппозицию к правительству Якова II. В 1683 г. он был предан
суду как заговорщик и присужден к смертной казни. — 294, 295, 297,
302^ 307, 309.
'Сизиф — в греческой мифологии царь Коринфа, наказанный богами
за свои прегрешения. В подземном царстве он должен был поднимать на
гору тяжелую каменную глыбу, которая скатывалась вниз, едва лишь он
заканчивал свою работу. Отсюда поговорка «сизифов труд» в смысле без¬
результатной нескончаемой работы. —317.	z
Сикст V (1521—1590)—папа римский с 1585 г. Поддерживал Гизов
против гугенотов; отлучил от церкви Генриха Навар|>ского и Елизавету
Английскую. — 99, 100.
Сиейэс (Emmanuel Joseph, comte Sieyès, 1748—1836)—аббат, из-
вестный французский политический деятель. Накануне революции 1789 г.
выпустил нашумевшую брошюру «Что такое т|ютье сословие?» («Qu’est-ce
que le tiers état?») Был членом конституанты, конвента, совета 500, пред-
седателем совета 500; во время Директории —одним из директоров, при
консульстве — временным консулом, при империи — председателем се¬
ната. После Реставрации эмигрировал. —3, 124.
Стефан Бл у веский (1105—1154) — внук Вильгельма Завоевателя,
король Англии с 1135 г. — 267—269.
Стадион (умер в 408 г. ) — римский полководец. Был обвинен в сно¬
шениях с вождями варваров и убит. — 320.
Субиз (Benjamin de Koban, prince de Soubi^e, 1583—1642) — один
из вождей французских протестантов в царствование Людовика XIII. —
Н I
('юхш (Maximilien de Bethune, duc de Sully, baron de RoSny, 1559—
1641) — знаменитый французский государственный деятель. — 76, 111,
142.
Теодеберт I (около 504—548 гг. ) — король Австразии с 534 г. Бо¬
ролся с норманнским нашествием, предпринял походы против визиго-
тов и остготов и в Лигурию; готовился к походу на Константинополь и при¬
нял даже титул августа. Погиб на охоте. Первым из франкских коро;юй
начал чеканить собственную монету. — 386.
Теодеберт— старший сын нейстрийского короля Хильперика I.—
365, 366, 367, 372—376.
Теодегильда— одна из жен франкского короля Харибе|)та.—341,
34 8
Теодорик (Thierry I, около 486—534 гг. ) — король Австразии с 511
по 534 г., старший сын завоевателя Галлии Хлодовига. — 226, 369.
Террэ (l'abbé Joseph-Marie Terray, 1715—1778)— генеральный кон¬
тролер финансов с 1769 г.— 199.
Тор—один из главных богов в мифологии древних германцев; по¬
кровитель земледелия, поразивший злых духов ударом молота.— 209.
Траян (Marcus Ulpius Trajanus, 52—117 гт. н. а.)— римский импера¬
тор; завоевал Дакию, ^Армению. Месопотамию, Парфию; украсил Рим
роскошными постройками.^— 345.
Труа (Jean de Troyes) — средневековый хронист. — 52, 53.
421

Тьерри (Amedée-Si mon-Dominique Thierry, 1797—1873) —фран¬
цузский историк, брат Огюстэна Тьерри, находился под сильным его
влиянием. Предметом его исследований были главным образом поздняя
Римская империя и Галлия. — 9, 213.
Тюренн (Henri de la Toyr d’Auvergne, vicomte de Turenne, 1611 —
1675) —выдающийся французский военачальник. Командовал армией
вместе с «Великим Кондак. — 159.
Фабер (Abraham de Fabert, 1599—1662) — маршал Франции.— 193.
Фенелон (François de Salignac de la Mothe-Fénélon, 1651—1715) —
французский писатель, член Академии; был епископом в Камбрэ. В 1689 г.
был назначен воспитателем наследника престола, внука Людовика XIV.
герцога Бургундского. Для своего воспитанника написал наиболее из¬
вестное свое произведение «Похождения Телемаха, сына У лисса». —*181,
. 188, 1
Феодосий I (Великий, 346—395)— римский император с 379 г. Пода¬
вил движение вестготов на Балканском полуострове и ряд других воссга¬
ний в империи. Жестоко преследовал ариан. С его смертью завершается
распадение Римской империи на Западную и Восточную. — 320.
Ферфакс (Thomas Fairfax, 1611—1671) — лорд, деятель англий¬
ской революции XVII в. Главнокомандующий армией «нового образца»,
нанесший поражение Карлу 1, руководил подавлением движения ле¬
веллеров; в 1650 г. разошелся с Кромвелем и удалился в свое по¬
местье. Впоследствии принимал активное участие в реставрации Стюар-
юв. — 303.
Филипп-Август (Филипп 11, 1165—1223) —французский король
С 1180 г. —24; 162, 212, 222.
Филипп IV (Красивый 1268—1314) — король Франции с 1285 г.—28,
29, 31—33, 47. 144.
Филипп V (Длинный 1294—1322) — король Франции с 1316 г., сын
Филиппа Красивого. — 29.
Филипп II (1527—1598) — король Испании с 1556 г. Во время его цар¬
ствования Испания достигла anoi'en своего внешнего могущества. — 108,
174. 181.
Филипп IV (1605—1665) — король Испании с 1621 «г., вел неудачную
войну с Францией. —172.
Филипп V (1683—1746) — король Испании с 1700 г., первый испан¬
ский король из династии Бурбонов, внук Людовика XIV. — 181.
Фортунат ( Venantius-lionorius-Clemeutianus For tu па tus, 530—609) —
Л । ПШ । ий поит. —
Франсуа — граф Ангулемский, впоследствии (с 1515 г.) король Фран¬
ции Франциск 1. — 70.
Франсуа Гиз (François de Lorraine, duc de Guise, 1519—1563) — вто¬
рой ^рцог Гиз, выдающийся военачальник, прозванный «le Balafré»
(т. e. покрытый шрамами). Стоял во главе католиков; 15 февраля 1563 г.
был убит гугенотом Польтро-де-Мерз. — 96.
Фрашшск ! (1494—1547) — король Франции с 1515 г. — 62, 69, 71 —
73, н	01.
Франциск II (1544—1560) — король Франции, сын Генриха II. В те¬
чение его непродолжительного царствования (с 1559 по 1560 г.) за непо
правили фактически Гизы. — 81.
Фредегонда (около 545—597 гг. ) — супруга нейстрийского короля
Хильперика I, одно из главных действующих лиц «Рассказов из времен
Меровингов». — 343, 349, 352, 354, 355, 386, 387, 392. 394—399, 400.
Харибсрт (умер в 567 г.) — старший сын Хлотаря I; при разделе
в 561 г. получил королевство Парижское. — 226, 337, 339—342, 348,
349, 389, 390.
422

Хариберт (606—631)—сын Хлотаря П; король Аквитании с 628 г. —
228—230.
Хильдеберт 1 (умер н 558 г.) — сын Хлодовига I; по разделу 511 г.
получил земли вокруг Парижа (Парижское королевсгво ).— 226, 338,
339, 377.
Хильдеберт II (570—586) — сын Сигеберта 1, король Лвстразни с
575 г. (за него управляла его мать Брунгильда). — 378, 386, 393.
Хпльперик (539—584) — младший сын короля Хлотаря 1; при раз¬
дело в 561 г. получил королевство Нейстрию. Убит в 584 г. Историю его
жизни, главным образрм по Григорию Турскому, излагает Тьерри в своих
«Рассказах из В|)емен Меровингов*. — 226, 337—340, 342, 343, 347—349,
350, 353—367, 368—379, 384—398, 400, 401.
Хлодио (Chlodio, Ulodio)— один из первых известных нам франк¬
ских королей, живший в начале V в. Тьерри начинает с него список коро¬
лей Меровингской династии и относит начало ст царствования к 428 г. —
Хлодоберт — старший сын короля Нейстрии Хильперика 1. — 394,
397.
Хлодовиг I (по-французски его имя обычно пишется Clovis, около
466—511 гг.)—сын франкского вождя Хильдерика I; объединил под своей
властью все племена франков. Завоевал ббльшую часть Галлии; в 496 г.
принял христианство. После его смерти в 511 г. франкское государство
было разделено между его четырьмя сыновьями: Теодорином, Хлодоми-
ром, Хильдебертом и Хлотарем. — 207, 208, 215, 221, 223, 230, 325, 328
336, 338, 339, 349, 367, 369, 370, 373.
Хлодовиг II (635—656) — сын Дагоберта, король Нейстрии и Бургун¬
дии.— 226, 227.
Хлодовиг — сын Хильперика 1. — 361 — 365, 386, 398, 399, 400,
401.
Хлодомнр (495—524) — сын Хлодовига I; по разделу 511 г. получил
королевство Орлеанское. Убит в борьбе б бургундами. — 226, 339.
Хлотарь 1 (497—561) — сын Хлодовига 1; по разделу 511 г. получил
Нейстрию. К 558 г., устранив всевозможными способами со своего пути
братьев и их детей, объединил под своей властью все франкское государ¬
ство; но после его смерти в 561 г. оно было вновь разделено между его сы¬
новьями (см. «Рассказы из вгх'мен Меровлнгов*, рассказ первый). — 225,
226, 335—337, 341—343, 352, 365, 374, 377, 387, 389, 39U, 396, 397.
Хлотарь II (584—629) — король Нейстрии с 585 г., объединил в своих
руках власть над всеми франкскими королевствами в 614 г. — 229.
Холлис (Denzil, lord Но Iles, 1597—1681) — один из вождей партии
пресвитериан в период Долгого парламента; участник реставрации Кар¬
ла 11.—302.
Христина (1626—1689) — королева шведская с 1644 по 1654 г. — 249.
Шамильяр (Michel de Chamillard, 1652—1721) — министр финансов
а военный министр в царствование Людовика XIV. —193.
(Партон (Charton)— президент Парижского парламента; его арест
(вместе с Брусселем и Бланмснилем) в августе 1648 г. повлек за собой
выступление «фрондеров*. — 155.
(Певрез, герцог (Charles-llonoré d’Albert, duc de Chcvreuse, 1646—
1712) — губернатор Гиэнни; зять Кольбера, близкий друг Фенелона.—
186, 187.
Шефтсборн, граф (Anthony Ashley Cooper, earl of Shaftesbury, 1621 —
1683) — английский государственный деятель, участник заговора Мон-
моута; умер в изгнании. —307.
Шосетер (Nicolas le Chauceteur) — участник восстания Этьена Мар.
селя; казнен в 1358 г.'—41.
423

Шуазель, герцог (duc Etienne-François de Chnseul, 1719—1785) —
французский государственный деятель, министр иностранных дел при
Людовике XV (с 1758 по 1770 г.). — 192.
Эд (Eudes, или Ode, умер в 898 г.) — герцог Франции и граф Париж¬
ский; сын Роберта Сильного. В 888 г. был выбран королем Франции (по¬
сле ИИМОИЮВИЯ Карм Толстого). — 247, 248, 249, »09 251, 258.
Эдуард Исповедник (1004—1066) — король англо-саксов, последний
представитель уэссекской династии. Поддерживал тесную связь с нор¬
мандским герцогом Вильгельмом, роздал ряд должностей нормандцам,
вызвав этим недовольство англо-саксонской знати и облегчив последую¬
щее завоевание Англии нормандцами. — 267, 274.
Эдуард I (1239—1307)—король Англии с 1272 г., сын Генриха 111.
Вел ряд войн (во Франции, в Шотландии, во Фландрии), требовавших боль¬
ших расходов. Эго вынудило его искать поддержки парламента, оконча¬
тельно конституировавшегося при нем как орган государственной вла¬
сти. — 271.
Эдуард III (умер в 1377 г.) — король Англии с 1327 г., сын Эдуарда II.
В его царствование ' началась столетняя война между Англией и Фран¬
цией — 272.
Эдуард VI (1537—1553) — король Англии с 1547 г., сын Генриха VIII.
За него правили сна*1ала Сомерсет, а затем лорд Нортумбе[М1анд; они
покровительствовали протестантизму, роздали лордам большое количе¬
ство церковных земель. В царствование Эдуарда VI заметно усиление
влияния буржуазии.—276. 287.
Эрнст (1553—1595) — эрцгерцог Австрийский, один из претенден¬
тов на французский престол во время религиозных войн. Впоследствии
правитель Ниде|>ландив. — 108.
Эсфирь — библейская царица, жена персидского царя Артаксеркса.
Спасла евреев от преследований со стороны царского приближенного
Амана. Ее именем названа одна из innir Ветхого завета* — 380.
Юлиан- Вероотступник (Flavius-Claudius-Julianus, 331 — 363) —
римский император с 361 г. Воспитанный в христианстве, он отрекся
от него и пытался восстановить в римской империи языческий культ. —
207.
Юм (David Hume, 1711—1776) — английский философ и историк.—
305.
Ютгмниан I (Flavius-PetrusSabbatius Justinianus, около 483—
565 гг. )—император Восточной Римской империи с 527 г. При нем был
составлен знаменитый свод законов (Corpus Juris civî lis), легший в основу
всей работы средневековых легистов. — 169, 211.
Яков 1 (1566—1625) — король Англии (с 1603 г.) и Шотландии, сын
Марии Ctioujjt, один из идеологов абсолютной монархии в Англии. —
287, 291.
Яков II (1633—1701) — сын Карла I, английский король с 1685 по
1688 г. Изгнанный в 1688 г., он дважды пытался высадиться с десантом
в Англии, но не добился успеха н умер во Франции. — 181, 277, 278,
279, 306, 307, 310—312, 313—316.

УКАЗАТЕЛЬ ГЕОГРАФИЧЕСКИХ НАЗВАПИП
Лахоп (Ахен) (Aix-la-Chapelle) — город в Рейнской Пруссия, столица
империи Карла Великого. — 240, 253.
А б бе впль (Abbeville) —город на реке Сомме. —41, 99.
Авиньон (Avignon) — главный город департамента Воклюз в Юго-
восточной Франции. В 1309—1377 гг. Авиньон служил резиденцией пап.—•
339.
Аврапш — порт близ устья реки Зёи, на берегу Ламаиша. — 339. 349.
Австрия —151.
Адур (Adour) — река в Южной Франции.— 3G4.
Ажан (Agen) — главный город департамента Лот-и-Гаронна на юге
Франции. — 229, 349.
Азенкур (Azincourt) — деревня близ Па-де-Калэ.—57.
Азия — 320, 321, 324.
Аквитания (Aquitania, иначе — с X в.—Гиэннь) — при Августе
римская провинция в Южной Галлии, в бассейне реки Гаронны. В каро¬
лингскую эпоху — королевство, предоставленное одному ив сыновей
императора. С 1152 г. в качестве герцогства переходите руки короля Ан¬
глин. В 1451 г. присоединено к Франции. — 209, 216, 221, 230, 232, 235,
240, 241, 257—259, 349, 366, 367, 368, 374, 375, 386, 387, 390, 399.
Альби (А1Ы)— город на реке Тарн, на юге Франции; главный го¬
род департамента Тарн. — 228, 349, 385.
Альпы — 27, 66, 173, 216, 228, 244, 245, 258, 320, 339, 344, 362.
Ад» (Alais) — город у подножья Севенпскмх гор.—150.
Амстердам — 233.
Амьен (Amiens) — столица старой провинции Пикардии, главный
город департамента Соммы. — 40, 47, 49, 71, 99, 158.
Ангулем (Angoulème)—столица старой области Ангумуа, главный
город департамента Шаранты, на юго-западе Франции. — 349, 376.
Апгумуа (Angoumois) — провинция на юге старой Франции, главный
город Ангулем. — 71.
Андело (Andelau) — городок па р. Роньоне, в Восточной Франции.—
358, 360.
Анжер (Angers) — столица старой провинции Анжу. — 27, 89, 99,
158, 361, 364 , 365.
Антиохия — древний город в Сирин, на р. Оронте. Столица монар.
хни Селевкидов. В римскую эпоху — один из крупнейших городов Им¬
перии. В 638 г. выхвачена мусульманами; в 1098 г. взята крестоносцами,
основавшими здесь Антиохийское княжество; в 1268 г. подпадает под
власть египетских мамелюков; в 1516 г. захвачена турками. — 320.
Арденский лес — по|юсшее лесом плоскогорье в Севе|ю-восточной
Франции и Валлонской Бельгии. — 230.
Арк (Arqucs-la-Bataille) — городок в департаменте Нижней Сены,
па севере Франции. — 107.
28 Тырря. Избранные еочнисння
425

Арль (Arles, лат. Arelatum) — город в >юго-восточной части Франции,
в"допа рта менте Устьев Роны, на р. Роне. В XII—XIV вв. — столица Аре-
латского королевства. — 209, 221, 228, 339.
Артуа (Artois) — старая провинция на севере Франции, главный
город — Аррас. — 173, 195.
Ат (Ath) — город в Генегау (Бельгия), отошедший к Франции по
Аахенскому трактату. — 172, 173.
Аттикьи (Attigny)— селение в Арденнах, на р. Эне. Древняя рези¬
денция франкских королей. — 336.
Африка — 320, 324.
Бавария — 240.
Балтийское море — 219.
Бастилия (La Bastille) — крепость в Париже, у Сент-Антуанеких
ворот, построенная между 1370 и 1382 гг. В XV в. превращена в тюрьму.
Взята 14 июля 1789 г. парижским революционным народом, а о 1791 г.
разрушена. — 53, 158.
Беарн (Béarne) — область старой Франции, входившая в состав ко¬
ролевства Наваррского. Главный город—По (Раи). — 99,349. 350. 353.
Безьер (Bezière)—город в департаменте Эро, на юге Франции.— 209.
Бельгия — 172, 225, 258.
Бигорр (Bigorne) — область старой Франции, на юге страны. Глав¬
ный город Тарб. — 195, 349, 350, 353, 360, 361.
Бипк (Binche) — город в Генегау (Бельгия), отошедший к Франции
по условиям Аахенского мира. — 172. 173.
Бле (Blaye) — портовый город у устья р. Гаронны, в департаменте
Жиронды на западе Франции. — 71, 209.
Блуа (Blois) — главный город департамента Луары-и-ТПера, на пра¬
вом берегу Луары. Здесь собирались генеральные штаты 1576 и 1588 гг. —
49, 91, 94, 102, 103, 106, 143.
Бовэ (Beauvais) — главный город департамента Уазы в Северной
Франции.—40. Здесь началось крестьянское восстание 1358 г.—Жаке¬
рия. — 39, 49.
Богемия — 96.
Болонья (Bologna, древнеримская Bononia) — город в Северной Ита¬
лии, основан этрусками и колонизован римлянами. С 1111 г. здесь суще¬
ствует один из старейших в Европе университетов, являвшийся в средние
века центром изучения римского права. — 27.
Бордо (Bordeaux) — столица старой провинции Гиэинь, сейчас главный
город департамента Жиронды. — 75, 209, 330, 348—350, 353, 360, 364, 393.
Брен (Brain) — предместье меровннгскнх королей, близ Суассона. —
226, 385. 392, 394, 396. 398.
Бретань (Bretagne) — провинция Франции, древняя Арморика, ко¬
лонизованная в V в. бриттами. Главным городом провинции был г. Ренн.—
99, 105, 157, 195, 216, 233, 244, 245, 259, 322.
Брлотоль (Bristol)—портовый город па р. Эвой в юго-западной Ан¬
глии; в XV — XVII вв. второй по значению английский торговый город
(после Лондона).— 283.
Бургундия (Bourgogne)—провинция старой Франции в бассейне
рек Соны, верхней Сены и Луары. С IX в. существовало герцогство Бур¬
гундия, расцвет которого относится к XIV — XV вв. — 22, 50, 195, 209,
229, 233, 245, 259.
Бурж (Bourges) — главный город департамента Шер в центральной
части Франции;столица старой провинции Берри.—22, 24, 89, 99, 362, 393.
Вагал. или Ваал (Wahal)— рукав Рейна, соединяющий его с р. Ма¬
асом. — 338.
Валуа (Valois) — графство, а затем герцогство старой Франции,
в провинции Иль-де-Франс. — 78, 94.
426

Палп (Valais) — швейцарский кантон в верховьях р. Роны. — 245.
Венгрия — 96.
Венеция — порт на итальянском побережье Адриатического моря. —
61. 321.
Верден (Verdun) — город в северо-восточной части Франции, на р. Ма¬
асе. В 843 г. здесь был подписан знаменитый договор о разделе империи
Каролингов между тремя сыновьями Людовика Благочестивого. — 99.
Вермандуа (Vermandois)— небольшая область старой Франции на
территории нынешних департаментов Соммы и Эны. — 92, 228.
Версаль (Versailles) — главный город департамента Сены-и-Уазы,
С 1672 г. по 1789 г. — королевская резиденция. В 1789 г. здесь собра¬
лись генеральные штаты. — 190.
Верхние Пиренеи (Hautes Pyrénées) — департамент, расположенный •
на склонах Пиренейских гор, на юго-запад Франции. — 349.
Вест-Индия — название группы островов, расположенных в Атлан¬
тическом океане между Северной и Южной Америкой. — 150.
Вестминстер (Westminster) — район Лондона, в котором расположен
Вестминстерский дворец — место заседаний парламента. — 268, 314.
Вненна (Vienne) — река в Центральной Франции, приток р. Луары.—
221, 258.
Виндзор (Windsor) — город в английском графстве Беркшир, в 30 км
от Лондона. Знаменит своим замком, выстроенным в конце XIV в. — 269
Вогезы— горн£й цепь на северо-востоке Франции. — 339.
Вормс (Wormis) — город в Германии, на р. Рейне — 243.
Восточные Пиренеи — 349.
Гаага — крупный город на берегу Северного моря; столица Нидер¬
ландов (Голландия). — зи.
Гайон (GaiПоп) — город в департаменте Эры, на правом берегу р. Се¬
ны. — 73.
Га.ыия — страна между Средиземным морем, Пиренеями, Атланти¬
ческим океаном, Рейном и Альпами. Завоевание Галлии римлянами на¬
чинается в 111 в. до н. а. и завершается в 58—50 гг. до н. э. Юлием
Пг мр м. — 3, 10,1 '	,151,108 211, 214 210, 217—219,
221—226, 228—232, 236, 239, 241, 242, 245, 247, 248, 253, 257—260, 319,
320, 322, 324, 335, 336, 338. 339, 344. 346—349, 357, 362, 367, 369, 370,
372, 374, 377, 379, 381, 382, 393, 399, 401.
Гамбург (Ilamburg)— город в Германии, на р. Эльбе. — 233.
Гаронна (Garonne) — река на юго-нападе Франции. — 112, 209.
Гастингс (Hastings)—город в Англин, на берегу Ламанша. — 265,
277, 290.
Генпегау, Генегау (Hainaut, Hennegau)—в средние века графство,
в XI в. объединенное с Нижней Лотарингией, а в конце XII в. —с Флан¬
дрией и графством Голландия. Ныне бельгийская провинция Эно. — 173,
195.
Гонт (фр. Gand)— крупный город в Бельгии, на р. Шельде; админи¬
стративный центр провинции Восточная Фландрия. В XII — XV вв. —
один из главных центров средневековой торговли и суконной промышлен¬
ности. — 48.
Германия — 80, 96, 151, 173, 174, 180, 196, 231, 235, 236, 241, 242,
249—253, 256, 258, 263, 318, 322, 339, 357, 368.
Гпэннь (Guyenne)— провинция старой Франции по среднему и ниж¬
нему течению р. Гаронны, главный город Бордо. Власть над Гаэннью
с 1154 по 1453 г. почти без перерыва принадлежала Англин; в 1472 г. Ги¬
эннь окончательно присоединена к французской короне. — 95, 121, 158.
Голландия — 173, 174, 180, 181, 278, 295, 309—311.
Готня — страна готов на юго-западе Галлии и на северо-востоке Пи¬
ренейского полуострова. — 384.
28*	427

Гренобль (Grenoble, лат. Gratianopolis)— главный город департа¬
мента Изер в юго-восточной Франции; стинт на р. Изер. Был столицей
старой области Дофина. — 75.
Греция — 64, 320, 322, 324—326.
Дакс (Dax) — город в департаменте Ланд, на юго-западе Франции;
стоит на реке Адур. — 349.
Дания — 9G.
Девоншир (Devonshire)—графство в юго-западной Англии. — 312.
Домб (Dombes)— маленькая область Бургундии, расположенная
между реками Соной и Роной. — 75, 202.
Дофмпэ (Dauphiné)—провинция старой Франции на юго-востоке
страны.— 67, 195.
Дувр (Dover) — крупный порт на английском побережье пролива
Па-де-Калэ. — 290.
Douze-Ponts (т. в. Двенадцать Мостов, лат. Duodecim Pontes) — де¬
ревня в департаменте Обы, ныне называющаяся Пон-сюр-Сен (Ponts sur
Seine, т. е. Мосты через Сену). В римские времена — важный пункт на
скрещении дорог из Бовззи в Труа и из Орлеана в Реймс. — 370.
Дунай — река.— 230, 243.
Дуэ (Douai) — город в департаменте Норд, на севере Франции, не¬
далеко от Лилля. — 172, 382.
Евфрат—большая река в Месопотамии (Передняя Азия). — 321.
Египет — 321.
Женева (Genève) — главный город Женевского кантона Швейцарии.—
245.
Жиронда (Gironde) — нижняя часть р. Гаронны (после слияния
с р. Дордонью). — 45.
Западная империя — западная половина Римской империи, при окон¬
чательном разделе в 395 г. отошедшая к сыну Феодосия 1 императору Го¬
норию. В нее вошли: Италия, Галлия, Испания, часть римской Африки
и др. Годом падения Западной Римской империи считается 476 год, когда
вождь германцев Одоакр низложил с престола последнего западнорим¬
ского императора Ромула Августула. — 10.
Зифорд (Seaford)— незначительный порт на английском берегу Ла-
маиша. Некогда — крупный портовый город; принадлежал к числу так
называемых «Пяти портов*. — 290.
Иберия — древнее название Пиренейского полуострова, встречаю¬
щееся еще у греков. — 345.
Иври (Ivry-la-Bataille)— городок в департаменте Эры в Северо-за¬
падной Франции. — 107.
Иллирия — государство, созданное иллирийцами на Балканском
полуострове в III в. до н. э.; впоследствии — римская провинция. — 320.
Иль-де-Франс (Ile-de-France, буквально—остров Франции) — про¬
винция старой Франции с центром в г. Париже. — 125, 210, 216, 254.
Изер (Izeur) — город близ Мулена, в департаменте Аллье.—221.
Ирландия — 298.
Исландия — 219.
Испания — 97, 108, 142, 145, 151, 157, 173, 174, 187, 242, 320, 324,
344, 345, 347, 393.
Испанская марка — область между Пиренеями на севере и р. Эбро
на юге, завоеванная у арабов Карлом Великим. Впоследствии одна из
ее частей, так называемая Готская марка, образовала графство Барсе¬
лонское с главным городим Барселоной. — 235.
Италии — 20, 27, 66, 78. 151, 233, 235, 236, 241, 242, 258, 263, 319,
320, 322, 324, 362.
Кагор (Cahors) — главный город департамента Лот в Южной Фран¬
ции; стоит на р. Лот. — 229, 349, 350» 353, 360, 362, 367, 372.
428

Калабрия — южная оконечность Апеннинского полуострова. — 324.
1Самбрэ (Cambrai) — город и крепость в департаменте Норд, на се¬
вере Ф;>анции. Столица старой области Камбрэзи. — 172, 230.
Кап (Câen)— главный город департамента Кальвадос на Говоро¬
ва ладе Франции. — 99.
Каркассона (Carcassonne) — главный город департамента Оды, на
юге Франции. До 1247 г. —самостоятельное графство. Сильно постра¬
дал во время войн с альбигойцами. — 31, 351.
Катр-Валдэ (Quatre Vallées, т. е. Четыре долины) — область старой
Франции в Верхних Пиренеях. — 195.
Кельн (Kôln. франц. Cologne) — город в Германии, на р. Рейле.
Основан римлянами в 1 в. н. э. под названием Colunia Agrippina. —230.
Кент (Kent) — графство в юго-восточной Англии, центр восстания
Уота Тайлера в 1381 г.—230.
Кон<ггантипопо.1ь (т. е. город Константина, по-турецки Стамбул) —
город в Малой Азии, на берегу Босфора; основан в IX в. др и. в. грече¬
скими колонистами. — 319, 320, 321, 324—326.
Красное море — 321.
Куртрэ (Courtrai)— город в Бельгии, в Западной Фландрии.—49,
172, 173.
Кутра (Contras) — город в департаменте Жиронды в Юго-западной
Франции. 20 октября 1587 г. здесь произошла битва между гугенотскими
войсками Генриха Наваррского и католиками во главе с герцогом Жуайез.
Католики были разбиты, а герцог Жуайез убит. —1 102.
Лап (LAon, лат. Laudanum)— главный город департамента Эны
в Северио^ Франции. Упоминается еще Цезарем. При королях из дина¬
стии Каролингов был одной из королевских резиденций. В XII в. н Лане
произошло восстание горожан, известное иод названием «Ланской ком¬
муны». — 32, 41, 249 — 252. 256, 339.
Лангедок (Languedoc) — провинция на крайнем юге старой Франции,
на берегу Средиземного моря. Главный город Тулуза. В XVI в. Лангедок
служил опорой гугенотам, в руках которых он находился в период рели¬
гиозных войн. — 158, 195, 200, 208.
Ландрет (Landrecies) — крепость на севегю Фгкшции, в департа¬
менте Норд. — 190.
Лане (Lens) — город в департаменте Па-де-Калэ, на севере Фран¬
ции. Известен еще в римскую эпоху. — 152.
Ларошель (La Rochelle) — главный город департамента Нижней
Шаранты, на берегу Атлантического океана. С 1554 г. город принадлежал
гугенотам, превратившим его в почти неприступную крепость. Лишь
в 1627—28 г. кардинал Ришелье смог овладеть им. — 71, 142.
Лациум (Latium) — область древней Италии у Тирренского моря,
заселенная племенем латинов. — 243.
Лкш (Lille) — главный город департамента Норд на севере Фран¬
ции. — 172.
Лимож (Limoges)—главный город департамента Верхней Виенны
в Центральной Франции. — 349, 350, 353, 360, 362, 366, 372, 375, 376,
386, 388, 392, 394.
Лион (Lyon, лат. Lugdunum) — главный город департамента Роны
во Франции. — 69, 89, 99„165, 196, 202, 209, 241, 243, 393.
Лиопнэ (Lyonnais)—провинция старой Франции.—45.
Ломбардия — область в Северной Италии; главный город Милан.
Свое имя получила от населявших ее в VI --^Vl 11 вв. лангобардов. — 20.
Лондон — 268, 276, 278, 283, 285, 290, 291, 296, 311, 312, 313, 314.
Лотарингия—область в восточной части Франции. Впервые имя «Лота¬
рингия» появляется в середине IX в.: так были названы земли, отошедшие
do разделу 855 г. к Лота рю 11. — 17з, 235, 242, 245, 249, 254, 257—259.
429

Луара (IvoireJ — самая большая река во Франции. Берет свое начало
в Севеннах, на юго-востоке страны, и впадает в Атлантический океан. —
57, 96, 1" ь 112, 190, 208. 209, 215. 216. 221, 228—230, 236, 239, 243, 244,
. 261, 2	259, 339, 349, 365, 366, 367, 368. 371—373, 376, 393.
Лувр (Louvre)— королевский дворец в Париже, начат постройкой
в 1204 г. В настоящее время—один из богатейших в мире музеев. —
121, 126, 135, 140.
Маас (Meuse) — река. — 211, 228, 230, 231, 242, 245, 248, 249, 259,
368.
Мавритания — римская провинция в Северной Африке; в нее вхо¬
дили нынешние Марокко, Тунис и часть Алжира. — 320.
Малая Азия — 320.
Марна (Marne) — река. —49, 374, 398, 401.
Ма|мчмь (Marseille) — главный город департамента Устьев Роны. —
209, 211, 228, 341.
Мелен (Melun) — главный город департамента Сены-и-Марпы.—
71, 83, 84. 112, 339, 349.
Мец (Metz) — главный город департамента Мозель, на юго-востоке
Франции. — 227, 343—345, 378.
Mo (Meaux) — город иа р. Марне, в департаменте Сены-и-Марны.—
40, 71, 81. 89, 339, 349.
Мозель — левый приток р. Рейна.— 241, 248, 368.
Монмартр (Montmartre, лат. Mons Martyrum, т. е. Гора^мучеников)—
холм, давший свое имя одному из предместий Парижа. — 253.
Мопфовоп (Montfaucon) — квартал в средневековом Париже.—29.
Наварра (Navarre) — в средние века королевство, расположенное на
южном и северном склонах Пиренеев. Основано в IX в. — 99, 107.
Нант (Nantes) — главный город департамента Нижней Луары, близ
побережья Атлантического океана; крупный морской порт. Здесь в 1598 г.
Генрихом IV был издан знаменитый эдикт о вольностях, предоставляемых
гугенотам. — 110, 177, 339.
Нарбонпа (Narbonne) — один из старейших городов Франции, осно-
■аи рвмдян&мв в 26 г. до и. а. Находится в департаменте Оды, па юге
страны. — 351.
Небузан (Nebouzan)— область старой Франции, в Гаскони.— 195.
Невер (Nevers)— главный город департамента Невр. — 362.
Нейстрия (Neustria, Neuster, Neoster-rike) — франкское королев¬
ство. — 229—232, 339, 347, 349, 350, 352, 366, 370, 371, 373, 377, 381,
382, 384—388, 392, 393, 398, 399, 400.
Неостср-рнке — см. Нейстрия.
Ннвернэ (Nivernais) — провинция старой Франции.—22.
Нидерланды — 151, 173.
Ннжппе Пиренеи — департамент, расположенный на южном склоне
Пиренеев; в него пошла часть Беарна и Нижняя Наварра. Главный по¬
род По (Раи). — 349.
Никея (ныне Пеник)— древний город в Малой Азии; в XIII в.—
центр Никейской империи. — 325.
Ним (Nîmes) — главный пород департамента Гард, на юге Франции,
известен еще во времена Августа. — 176, 177, 209.
Нимвеген (Nlmegue, голл. Nljmegen) — город в Голландии,
на р Г .	16.
Ницца (Nice) — крупный порт и курорт на французском побережье
Средиземного моря; главный город департамента Приморских Альп. —
173.
Пордлипген (Noerdlingen)— город в Баварии. — 152.
Нормандия (Normandie) — область по нижнему течению Сены, от¬
данная в начале X в. Карлом Простоватым норманнам, тревожившим
430

Францию своими непрестанными набегами. На этих землях было создано
могущественное нормандское герцогство, после 1066 г. фактически при¬
надлежавшее английскому королю. В 1204 г. оно было присоединено к вла¬
дениям французской короны. — 49, 99. 108, 157. 158, 211, 252. 256.
Нуази (Noisy-le-Grand)— местность в департаменте Сены-я-У а вы,
недалеко от Парижа. — 73.
Нуайон (Noyon)— город в департаменте Уазы на севере Франции.
В 768 г. здесь короновался Карл Великий; здесь же в 987 г. Гуго Канет
был избран королем. — 55, 255, 397.
Нумидия — область древней Африки, расположенная между Карфа¬
геном и Мавританией; завоевана Римом в результате так называемой
Югуртинской войны. В настоящее время — Алжир (французская коло¬
ния). — 321.
Оба (Aube) — река во Франции, правый приток реки Сены. — 370.
Овернь (Auvergne)—провинция старой Франции, главный город
Клермон-Ферран.—45, 71, 120, 121, 339.
Ода (Аиае)—река на юге Франции. — 112, 349.
Оксорр (Auxerre) — главный город департамента Нонны в централь¬
ной части Франции. — 71, 237.
Ожеонн (Auxonne) — укрепленный город в департаменте Кот д*Ор,
недалеко от Дижона, на р. Соне. — 99.
Орлеан (Orléans) — главный город департамента Луара, на
р. Лауре. — 186.
Пале Рояль (Palais Royal, раньше Palais Cardinal ) — дворец в Париже,
выстроенный Ришелье около 1630 г. —156.
Паннония — область между Дунаем на севере и Иллирией на
юге. — 318.
Париж —32. 34, 43, 45—57, 64, 69, 71, 73, 86, 90, 92, 97, 98, 103,
105—109, 112, 118, 134, 146, 148, 155—159, 165, 170, 193, 196, 202, 203,
226, 228, 317, 338, 339, 348, 349, 365, 369, 372, 374, 375, 377—379, 381,
394, 399, 400, 401.
Перонн (Регоппе) — город в департаменте Соммы па севере Фран¬
ции. — 99, 126, 158.
Пикардня (Picardie)—провинция старой Франции. Главный город
Амьен. — 99, 105.
Пиренеи — 210, 216. 222, 229. 232. 240. 245, 258, 351, 361. 867, 393.
Плесси-ле-Тур (Plessis-les-Tours)— деревушка в департаменте Эндры-
и-Луары, недалеко от Тура. Около этой деревни Людовиком XI был вы¬
строен королевский замок. — 106.
По (Раи) — главный город в департаменте Нижних Пиренеев,на юго-
западе Франции. Столица Беарна. — 195.
По (Р6) — река в Италии, впадающая в Адриатическое море. — 243.
Польша — 167.
Понтуаз (Pontoise) — город в департаменте Сены-и-Уавы.— 80, 84.
Прованс (Provence) — провинция старой Франции, на юге страны. —
105, 157, 158, 195, 200. 208, 209, 211, 213, 221, 236, 258, 339.
Провен (Provins) — город в департаменте Сены-п-Марны«— 41.
Пуату (Poitou) — провинция старой Франции, на востоке страны. —
71, 158. 259.
Пуатье (Poitiers) — главный город департамента Внеппы, столица
старой провинции Пуату. — 35, 57, 96, 245, 339, 349, 351, 352, 361—363,
365, 366, 372, 389.
Равенна — главный город итальянской провинции того же имени,
близ берега Адриатического моря. Столица Римской империи при импе¬
раторе Гонории; в VI—VIII вв. —столица Равеннского экзархата. — 27.
Рей (Rye) — город в Англин (графство Суссэкс), на берегу Ла-
манша. —291.
431

Санлие (Senlis)— город в департаменте Уазы, к северу от Парижа. —
40, 339, 349.
Реймс (Reims) — город в департаменте Марны, на северо-востоке
Франции, важный стратегический пункт; [резиденция архиепископа.
В римскую эпоху — столица провинции Belgica secunda. В 496 г. святой
Роми крестил здесь франкского короля Хлодовига I; с 1179 г. в Реймсе
короновались французские короли; в 1429 г. Жанна д’Арк короновала
здесь Карла VII. — 35, 49, 99, 165, 226, 228, 229, 251, 328. 339, 374.
Рейн (Rhein)— одна ня крупнейших европейских рек. Берет свое
начало в Сен-Гота рдских Альпах, протекает по территории Швейцарии,
образует границу между Францией и Германией, далее протекает по гер¬
манской и голландской территории; впадает в Немецкое море. —210, 225,
230—232, 236, 242, 243, 245, 249, 250, 252, 253, 342, 344, 357, 368, 370,
372, 373, 384.
Ронн (Rennes) — главный город департамента Иль-и-Вплена на Бре¬
тонском полуострове. — 75, 158.
Роннинг Мид (Running Mead)—равнина близ Виндзора (Англия),
где в 1215 г. ко|юль Иоанн Безземельный подписал так называемую Ве¬
ликую хартию вольностей— 269.
Рим— 25, 42, 64, 170, 233, 243, 252, 318—321, 322—324, 326, 345.
Римская Империя— 235, 318, 321, 391.
Рокруа (Rocroi)—городок в департаменте Арденн, около границы
с Бельгией. — 152.
Ромпей (Romney) — деревня в Англин, в графстве Кент, недалеко
от берега Ламанша. — 291.
Рона (Rhône) — река в Швейцарии и Франции. —241—243, 258,
349, 362, 393.
Руан (Rouen, лат. Rotomagus)—главный город департамента Нижней
Сены, на севере Франции.—47, 49, 69, 75, 89, 99, 148, 251, 339. 351, 377,378
Рубикон — маленькая речка, впадающая в Адриатическое море; слу¬
жила границей между Цизальпинской Галлией и собственно Италией.
Через эту границу римским военачальникам было запрещено пере хо¬
дить с вооруженными силами. Перейдя Рубикон со своей армией в 49 г.
до и. э., Цезарь тем самым начал войну против сената. Отсюда известное
выражение «перейти Рубикон». — 31 s.
Русильон (Roussielon)—провинция старой Франции. Образовала де¬
партамент Восточных Пиртнеев; главный город — Перпиньян. — 200.
Рюэль (Rueil) — городок в департаменте Сены-и-Уазы.—158.
Савойя —область на юго-востоке Франции. — 173.
Сена (Seine, лат. Sequana) — одна из наиболее важных рек Франции,
на ней стоит г. Париж. — 39, 112, 210, 231, 236. 249, 251, 338, 370, 371.
374, 376, 381, 398.
Сен-Дени (Saint-Denis) — город в департаменте Сены.—107, 109,
342, 373, 396.
Сеп-Жермел-ан-Лэ (Saint Germain en Lay)— город в департаменте
Сены-и-Уазы. — 73.
Сеп-Жермеп-деЛ1рэ (Saint Germain des Prés) — аббатство в Париже,
основанное в 558 г. Хильдебертом I. — 16, 158, 401.
Сент (Saintes) — город па р. Шаранте, в департаменте Нижней Ша¬
ранты, на западе Франции.— 230, 339, 349, 363.
Сицилия — самый крупный остров на Средиземном море, принадле¬
жит Италии. — 324.
Сомерсет (Somerset)—графство на юго-западе Англин.— 304, 312.
Сомма (Somme)—река на севере Франции, впадает в Ламанш. —
210, 382.
Сона (Saône)—река на западе Франции, приток Роны. — 112, 242,
245, 339. 39Х
432

Средиземное море — 222, 22Я, 232, 245, 258.
Страсбург— столица Эльзаса, главный город французского департа¬
мента Нижнего Рейна.— 238.
Суассон (Soissons)— город в департаменте Энны на севере Франции.
Главный город королевства Нейстрии. — 99, 226, 228, 229, 335, 337, 339,
394, 397.
Тахо (Tajo, Tejo)— река на Пиренейском полуострове, впадает в Ат¬
лантический океан. У ее устья расположен порт и город Лиссабон. — 351.
Темза (T ha mes) — река в юго-западной Англии.—313.
Тибр — река в Италии, на которой стоит г. Рим. — 338.
Толбиак (Tolbiac) — город в Германии, ныне Цулышх (недалеко от
Кельна). Здесь в 495 г. П|к>нэошло сражение между войсками Хлодовига
и племенами аламаннов, из которого Хлодовиг вышел победителем.— 369.
Тидедо (Toledo)— город в Испании, на р. Тахо. Главный город про¬
винции Новая Кастилия. Был столицей госуда|>ства визиготов и до
1560 г. —столицей Испании. — 343, 351.
Торба (ТогЬау) — английа&й порт на берегу Ламанша. Место вы¬
садки Вильгельма Оранского в 1688 г. — 312.
Тоскана (древняя Этрурия)—область в Средней Италии, главный
город Флоренция. — 20.
Тоуэр (Tower)— крепость в Лондоне, на берегу Темзы, существовав¬
шая уже во времена Вильгельма Завоевателя. До Генриха VI11 Тоуэр
был королевским дворцом; затем он был превращен в тюрьму и мести
казни. Сейчас в Тоуэре находится музей старинного оружия. — 296,
298, 304.
Трир (Trier, фр. Trêves, лат. Augusta Trevirorum) — город в Рейн¬
ской провинции Пруссии, на реке Мозель. В средние века — центр ар¬
хиепископства и духовного курфюршества Трирского. — 252.
Труа (Troyes) — главный город де на (/гамонта Обы. на р. Соне. Сто¬
лица старой провинции Шампань. В столетнюю войну был взят англича¬
нами; в 1420 г. здесь был подписан договор, по которому английский ко¬
роль Генрих V признавался наследником французского престола. —
49, 57, 71, 241, 370, 371.
Тулуза (Toulouse)—главный город департамента Верхней Гаронны
на кит Франции.— 31, 75, 89, 229, 230, 244.
Тулузское графство — существовало на юге Франции с середины
IX в.; в 1279 г. окончательно вошло в состав владений французской ко¬
роны. —215.
Туль (Toul)— город в департаменте Мерты-и-Мозеля в Восточной
Франции. — 99.
Тур (Tours) — главный город департамента Эвдры-я-Луары, на
р. Луаре. Столица старой провинции Туронь. Генеральные штаты собра¬
лись’в Туре в 1308, 1468, 1484 и 1506 гг. В 1589 г. сюда был переведен
из Парижа Генрихом 111 парламент. — 22, 62, 70, 106, 109, 158, 259, 339,
349, 351, 361—367, 369, 372, 375, 389, 390.
Турень (Touraine) — провинция старой Франции, главный город
Тур. Образовала департамент Эндры-и-Луары. — 22, 202.
Турна (Tournai, флам. Doorni^)— город в Генегау (Бельгия).—
172, 377, 378, 381-384.
Тюльерииский дворец (palais des Tuileries) — королевская резиден¬
ция в Париже. Сгорел в 1871 г. — 146.
Удерпард (Oudenarde. или Audeoarde, флам. Audenaarde) — город
в Бельгии, в Восточной Фландрии, на р. Шельде. — 172, 173.
Уэлс (Wallis) — полуостров на юго-западе острова Великобритании.—
275, 287.
Уинчсльси (Winchelsea) — городок в Англии, в графстве Суссэкс— 291.
433

Февершсм (Feversham)— город п Англии, в графстве Кент. — 313.
Фессалоники (современные Салоники ) — порт на берегу Эгейского
моря; в эпоху Римской империи и в средневековой Византии — крупный
торговый центр. — 320.
Финикия — в древности небольшая область Сирии между горами
ЙПШ и Средиземным морем, населенная различными семитическими
племенами, Здесь проходили важнейшие торговые пути из Лссиро-Ва-
вилонии в Египет, а позднее и в Грецию. — 321.
Фонтана (Fontanet, или Fontenoy) — деревня в департаменте Конны,
недалеко от Оксерра. — 2
Фракии —область на северо-востоке Балканского полуострова; в на-
огоящве время при ит Греют и Турции. —820, 321.
Французское герцогство (точнее — герцогство франков) — первона¬
чальное родовое владение Капетингов, расположенное между реками
Сеной и Луарой. — 251, 253.
Франш-Контэ (Franche-Comté) — старая провинция на востоке
Франции. Главный город—Безансон.— 22, 173.
Хайт (Hythe) — город в Англии, в графстве Кент, близ берега Ла-
манша. — 290.
Шалоц (Châlons-sur-Marne) — главный город департамента Марны
на северо-востоке Франции. Недалеко от Шалона в 451 г. произошло зна¬
менитое сражение на Каталаунских полях римского полководца Аэция
( полчищами гуннов во главе с ' л.— 49,
Шалон-на-Соне (Châlons-sur-Saône)-v город в департаменте Соны-
и-Луапы. — 348, 362.
Шамбор (СЬашЬог) — замок, выстроенный Франциском I недалеко
от г. Блуа, на р. Коссон. — 73, 190.
Шампань (Champagne) — провинция на северо-востоке старой Фран¬
ции; главный город — Труа. В средние века была знаменита своими яр¬
марками. — 30, 49, 99.
Шаранта (Charente) — река во Франции; берет свое начало в депар¬
таменте Верхней Виенны и впадает в Атлантический океан. — 376.
Шартр i< h irir. < 1.1НЧ1ЫЙ город ДВО 1ТЙ • ’ры-и1 J ары; сто¬
лица древней области карнутов. В Шартре находится знаменитый собор—
шедевр готической архитектуры. — 71, 339, 371, 375.
Шггле (Châtelet) — название двух парижских крепостей (Большая
и Малая Шатле). В первой, расположенной на правом берегу Сены, за¬
седал парижский уголовный суд; вторая служила тюрьмой. — 53, 165.
Швейцария — 80, 151.
Швеция — 78, 96. f
Шелль (Chelles) — город в департаменте Сены-и-Марны, к северо-
востоку от Парижа. — 398, 399.
Шельда (фр. Escaut) — река, берущая свое начало во французском
департаменте Эны; протекает по территории Фландрии, Бельгии и Гол¬
ландии и впадает в Северное море. — 230, 242, 339.
Шомон (Chaumont) — главный город департамента Верхней Марны
в Восточной Франции. — 71.
Шотландия — 96.
Эксетер (Exeter) — главный город английского графства Девон¬
шир. — 312.
Эльба — большая река в Центральной Европе. — 236.
Эла (Aisne)—река на северо-востоке Франции, приток р. Уазы.—
231, 253.
Юра (Jura) — горная цепь на границе Франции и Швейцарии.— 245.
434

I. БИБЛИОГРАФИЯ
Труды Огюстэна Тьерри в русских переводах:
1. История завоевания Англии норманнами, ч. V, 1859 (в сборнике
«Историки и публицисты*, т. III).
2. История завоевания Англии норманнами, о его причинах и по¬
следствиях до нашего времени в Англии, Шотландии, Ирландии и на ма¬
терике. Сочинение Августина Тьерри. Перевод Е. Горнева, т. I, СПБ
1858.
3. История завоевания Англии норманнами (в трех частях), СПБ
<868.
4. Завоевание Англии норманнами. Изд. Ф. Иогансона (Библиотека
французских классиков в русском переводе). Киев 1897.
5. Завоевание Англии норманнами. Перевод И. Медведева. Москва
1900.
6. Завоевание Англии норманнами. Перевод А. Д. Южнорусское
издательство Ф. А. Иогансона (Избранные произведения немецких и фран¬
цузских писателей). Киев 1904.
7. Рассказы о временах Меровингов. СПБ 1848; то же, 1864.
8. Рассказы из времен Меровингов. Перевод Н. Трескина. СПБ 1892.
9. И< । фмя П| • ь кия и ycdbXOB третьего сословия. Пид р-дак-
цией и со вступительной статьей профессора Р. Ю. Виппера. Москва
1899.
10. История возникновения и развития третьего сословия. Южно¬
русское издательство Ф. А. Иогансона. Киев -% Харьков 1901.
11. Исчезновение античного рабства (Смешение рас). СПБ 1912 (та
же работа, что и под № 9 и 10). То же, Варшава, без года изд.
12. Сен-Симон и Огюстэн Тьерри. О преобразовании европейского
общества или о необходимости и средствах объединить все европейские
на|юды в одно политическое тело, сохраняя каждому его национальную
независимость. 1911. (Родоначальники позитивизма, выпуск 111).
II. ЛИТЕРАТУРА ОБ ОГЮСТЭНЕ ТЬЕРРИ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ
1. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. XXII, стр. 48.
2. Г. В. Плеханов, Огюсгэн Тьерри и материя лисгическое понимание
истории, Соч., т. VIII, Москва, Гиз, 1923 г., стр. 7.
3. Г. В. Плеханов, Историки времен реставрации, Соч., т. VII, Мо¬
сква. Гиз, 1923 г.
4. Р. Ю. Виппер, Огюстэн Тьерри и «Опыт истории третьего сосло¬
вия*. Вступительная статья к русскому переводу, Москва 1899.
5. Р. Виппер, Очерки исторической мысли в XIX веке. Либерализм
и первая историческая формула борьбы классов . «Мир божий*, 1901, № 3.
6. И. Греве, Тьерри Огюстэн. Энциклопедия Брокгауза-Ефрона.
7. То же. Энциклопедия Гранат.	*
8. Л. Пти-де-Жульвилль, Иллюстрированная история французской
литературы в XIX веке. Москва 1907 (глава X).
9. И, Иванов, Сен-Симон и сенсимонизм. Москва 1901 (Огюстэну
Тьерри посвящены страницы 210—239).
435

ОГЛАВЛЕНИЕ
От редакции	«	 V
Из письма К. Маркса Фр. Энгельсу	 VI
О. Л. Вайнштейн, Огюстэн Тьерри'	?	VIII
ОПЫТ ИСТОРИИ ПРОИСХОЖДЕНИИ И УСПЕХОВ
ТРЕТЬЕГО СОСЛОВИИ
Предисловие автора	   1
Г л а в а 1. Исчезновение античного рабства, слияние рас; возникно¬
вение средневековой буржуазии	 8
Глава 2. Парламент в XIII веке; генеральные штаты 1302, 1355
и 1356 гг.	»	25
Гл а в а 3. Третье сословие при Карле V, Карле VI, Карле VII и
Людовике XI ... ’	45
Глава 4. Генеральные штаты 1484 года; третье сословие при Лю¬
довике XII, Франциске 1 и Генрихе И	 62
Г лава 5. Генеральные штаты 1560 и 1576 гг	 80
Г лапа 6. Генеральные штаты 1588 г.; третье сословие в правление
Генриха IV	 "ч
Глава 7. Генеральные штаты 1614	года	117
Г лава 8. Парламент при Людовике XIII, министерство Ришелье,
Фронда	137
Г л а'в а 9. Людовик XIV и Кольбер	  162
Г лава Ю. Социальный характер царствования Людовика XIV и
его влияние на развитие третьего сословия	 183
ПИСЬМА ПО ИСТОРИИ ФРАНЦИИ
Письмо второе. О ложном освещении начального периода
истории Франции и о ложности метода, усвоенного совре¬
менными историками	207
Письмо девятое. Когда в действительности была создана
монархия	2W
Письмо д е с я т о е. О мнимых разделах монархии	223
Письмо о д и н н а д ц а т о е. О раздроблении империи Карла
Великого	233
Письмо двенадцатое. Об изгнании второй франкской ди-
HJ I ИИ	-’■>
437

ИЗ СБОРНИКА •ДЕСЯТЬ ЛЕТ ИСТОРИЧЕСКИХ РАБОТ*
1. Об истории английской конституции. По поводу сочинения Генри
Галлама (H. Hallam, Constitutional history of Engl and) . . 263
2. О характере великих людей революции 1640 года. По поводу
«Истории Кромвеля* г-на Вильмена (Willemain* Histoire de
Cromwell)	293
3. О характере великих людей революции 1640 года (продол¬
жение) 	800
4. О	революции	1688 года. . . . •	306
5. О римской империи, причинах ее гибели и неодинаковом характере
средневековых учреждений на востоке и на западе .... 318
6. Подлинная история Жака Простака, написанная на основании
и малинных документов

РАССКАЗЫ ИЗ ВРЕМЕН МЕРОВИНГОВ
Рассказ первый. Четыре сына Хлотаря I. Их характеры. Их
браки. История Галесвинты (561—568)	 335
Рассказ второй. Последствия убийства Галесвинты. Междо-
ус<	ь	Смерть Сигеберта (568—575)	 356
Рассказ седьмой. Восстание граждан Лиможа. Великая
эпидемия. Материнская скорбь Фредегонды. История Хлодо-
внга, третьего сына Хильперика (580 год) .•••••. 386
Приложения
Указатель собственных имен	407
Указатель географических названий	425
Библиография	435