MAC
РОСЮЖЕТНОГО
ЕКТИВА

MACiMEPA
/0\ОС|РОСЮЖЕТНОГО
к^деИектива
РОСС МАКДОНАЛЬД
ОЗНОБ
ОЗНОБ
ДЕЛО ГЭЛТОНА
СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА
РОМАНЫ
§
ибНТРПОЛИГРАЯР
Москва
1993
ББК 84.7 (США)
М15
Серия "Мастера остросюжетного детектива"
издается с 1991 года
Выпуск 35
Художники Е.Н. и С.В.Рудько
Макдональд Росс .
М15 Озноб: Детективные романы.— Пер. с англ. — "Мастера
остросюжетного детектива". Вып.35. — М.: Центрполиграф,
1993. - 560 с.
Любовь к невероятному, игра в капканы, которые расставляет автор не только
читателю, но и себе, тайна от первой до последней страницы составляют основу
неутихающего читательского интереса ко всем детективным романам Росса Макдональда.
ББК 84.7 (США)
ISBN 5-7001-0091-6	Ф Состав и художественное оформление
торгово-издательское объединение
"Центрполиграф”, 1993 п


Глава 1
Окна в зале суда были задернуты тяжелыми узорчатыми шторами.
Желтоватый дневной свет, просачиваясь сквозь щели, смешивался с туск-
лым мерцанием электрических лампочек, свешивавшихся с потолка. Редкие
солнечные лучи выхватывали из сумрака отдельные детали: графин с во-
дой у стены напротив присяжных, карминовые ногпьстенографистки, пор-
хавшие над столом, внимательный взгляд миссис Пёррин, наблюдавшей за
мной.
Было около полудня, шел второй и последний день судебного разбира-
тельства по ее делу. Я был последним свидетелем защиты, и ее адвокат
заканчивал опрашивать меня. Представитель окружного прокурора предло-
жил начать перекрестный допрос, но присяжные лишь с недоумением
взглянули на него. Судья сообщил мне, что я свободен.
В первом ряду я заметил молодого человека, который не был похож
на завсегдатаев судебных процессов — пенсионеров и домохозяек, заполня-
ющих свободные утренние часы чужими бедами. Похоже, у него была своя
беда. Он не сводил с меня задумчивого взгляда, и я начал подозревать,
что он собирается разделить ее со мной.
Как только я направился к выходу, он поднялся с места и перехватил
меня в дверях.
— Мистер Арчер, не мог бы я поговорить с вами?
— Конечно.
Судебный пристав открыл дверь и энергично замахал руками.
— Выходите, джентльмены, выходите. Идет заседание.
Мы вышли в коридор. Молодой человек кинул мрачный взгляд на за-
крывшуюся за нами дверь.
— Ненавижу, когда командуют.
— Разве это называется «командуют»? У вас неприятности, дружище?
Зачем только я спросил? Лучше бы сразу сел в машину и отправился
в Лос-Анджелес. Но в его глазах застыла такая боль, этот типичный аме-
риканский мальчик с короткой стрижкой был таким трогательным, что я
не устоял.
5
— Меня только что вышвырнули из приемной шерифа. А до этого меня
уже дважды выставляли из кабинетов представителей местной власти. Я
не привык к такому обращению.
— Я не думаю, что они имели что-то конкретно против вас.
— Вы занимаетесь сыскной деятельностью? Я так понял из ваших пока-
заний. Кстати, вы здорово помогли миссис Перрин. Я уверен, что суд
оправдает ее.
— Посмотрим. Пока решение не вынесено, нельзя быть ни в чем уве-
ренным. — Его комплимент не вызвал у меня восторга, — по-видимому,
он означал лишь то, что он имеет на меня виды. Заседание суда, на кото-
ром я только что выступил, было последней точкой в длинном и неинте-
ресном деле, и теперь я собирался отправиться на рыбалку в Ла-Пазу. — Я
вам больше не нужен?
— Напротив, вы мне очень нужны, если только согласитесь выслу-
шать меня. Дело в том, что у меня неприятности с женой. Она меня
бросила.
— Я не занимаюсь бракоразводными процессами.
— Бракоразводными процессами? — Он натужно рассмеялся. — Я был
женат один день, даже меньше. И все, включая моего отца, твердят мне,
что я должен аннулировать брак. Но я не хочу ни аннулировать, ни разво-
диться. Я хочу, чтобы она вернулась.
— А где сейчас ваша жена?
— Не знаю. — Дрожащими руками он зажег сигарету. — Долли исчезла
посредине нашего медового уик-энда, на следующий день после свадьбы.
Она могла попасть в плохую историю.
— Но может быть, она просто передумала и решила, что ей не хочется
замуж или по крайней мере замуж за вас. Такое случается.
— Вот и полиция говорит: «Такое случается». Как будто от этого легче!
Как бы там ни было, но я-то знаю, что дело не в этом. Долли любила
меня, и я любил... я люблю ее.
Он произнес это очень искренне. Было видно, что он едва справляется
с переполняющими его чувствами.
— Вы не сказали, как вас зовут.
— Простите. Кинкейд. Алекс Кинкейд.
— Чем зарабатываете себе на жизнь?
— Последнее время я практически не работал, с тех пор как мы с Дол-
ли... с тех пор как все это случилось. А вообще-то я служу в нефтепровод-
ной корпорации. Мой отец возглавляет их отделение в Лонг-Бич. Вы, на-
верно, слышали. Фредерик Кинкейд?
Я о нем не слышал. Судебный пристав открыл дверь. Приближалось вре-
мя второго завтрака, и заседание было прервано. Присяжные потянулись к
выходу. Движения их были медленны и* покойны, как будто это являлось со-
ставной частью судебного ритуала. Алекс Кинкейд наблюдал за ними с таким
видом, словно они должны были вынести ему обвинительный приговор.
б
— Здесь невозможно разговаривать, — произнес он. — Пойдемте позав-
тракаем. Я плачу.
— Хорошо. Однако я вполне кредитоспособен. — Мне не хотелось быть
ничем ему обязанным, по крайней мере до тех пор, пока не услышу его
историю.
Ресторан находился напротив здания суда. В центральном зале висели
клубы дыма и стоял гул голосов. Все столы, покрытые клетчатыми ска-
тертями, были заняты. Основную часть посетителей составляли служащие
суда, адвокаты, представители шерифа, полицейские инспекторы. И хотя
Пасифик-Пойнт находился почти на пятьдесят миль южнее моего района,
человек десять — двенадцать из них я узнал.
Мы с Алексом направились в бар и отыскали в темном углу два свобод-
ных места. Он заказал двойное виски со льдом. Я последовал его примеру.
Он выпил его, как горькое лекарство, и попытался тут же повторить.
— Спокойнее. Не спешите.
— Вы еще будете меня учить? — нарочито отчетливо и с раздражением
произнес он.
— Просто я хочу услышать вашу историю. А для этого вы должны
быть в состоянии ее рассказать.
— Вы что, думаете, я алкоголик?
— Я думаю, что у вас нервы не в порядке. И если их сейчас смочить
алкоголем, они превратятся в клубок змей. Я бы вам посоветовал не огры-
заться на каждое мое слово и не искать поводов для ссоры.
Некоторое время он сидел, опустив голову. Лицо его было бледным
и, казалось, светилось в сумраке, тело вибрировало от легкой дрожи.
— Да, конечно, я не в себе. Я даже представить не мог, что со мной
такое может случиться.
— Самое время рассказать, что же с вами случилось. Почему бы вам
не начать сначала?
— Как она ушла из гостиницы?
— Хорошо. Начинайте с гостиницы.
— Мы остановились в «Прибое» здесь, в Пасифик-Пойнте. Вообше-то
для меня это дороговато, но Долли очень хотела — она никогда не жила
в таких гостиницах. И я подумал, что из-за трех дней я не разорюсь. Я
уже использовал свой отпуск, и мы поженились в субботу, чтобы иметь
хотя бы три выходных дня.
— Где был заключен ваш брак?
— В Лонг-Бич. Судья записал нас.
— Похоже не случайный брак.
— В каком-то смысле так оно и есть. Мы познакомились недавно. Дол-
ли сама хотела, чтобы мы сразу поженились. Только не подумайте, что
я не хотел. Я хотел. Это мои родители считали, что нам надо подождать,
найти дом, обставить его и всякое такое. Они хотели, чтобы мы венчались
в церкви. Но Долли предпочла гражданский брак.
— А ее родители?
7
— Они умерли. У нее нет родственников. — Он медленно поднял голо-
ву и посмотрел мне в глаза. — По крайней мере, она так говорила.
— Похоже, вы сомневаетесь в этом.
— Не то чтобы сомневаюсь. Просто она всегда так расстраивалась,
когда я начинал расспрашивать ее о родителях. Естественно, я хотел позна-
комиться с ними, но ей это казалось нездоровым любопытством. В конце
концов она сказала, что ее родители погибли в автокатастрофе.
- Где?
— Не знаю. Теперь выясняется, что я не так уж много знаю о своей
жене. Единственное, что я знаю, она замечательная девочка, — добавил он
в порыве искреннего чувства, в котором уже слегка сказывалось влияние
алкоголя. — Она красивая, интеллигентная, хорошая девочка, и она любит
меня, — монотонно, как заклинание, повторял он, словно это могло вер-
нуть ему жену.
— Вы знаете ее девичье имя?
— Долли Макги. Дороти. Мы познакомились в университете: она рабо-
тала там в библиотеке, а я посещал летний курс по коммерческой де-
ятельности...
— Этим летом?
— Да. — Он сглотнул. — Мы были знакомы всего шесть недель —-
шесть с половиной — до свадьбы. Но все это время мы виделись каждый
день.
— И чем занимались?
— Какое это имеет значение?
— Все имеет значение. Я должен знать ее привычки.
— У нее не было дурных привычек, если вы об этом. Она никогда не
позволяла мне пить, когда мы были вместе. Ес не привлекали ни рестора-
ны, ни кинотеатры. Она была очень серьезной девочкой. В основном мы
разговаривали — разговаривали и гуляли. По-моему, мы обошли весь за-
падный район Лос-Анджелеса.
— О чем же вы разговаривали?
— О смысле жизни, — сказал он, как о само собой разумеющемся. —
Мы пытались спланировать свою жизнь, создать свод правил для себя
и для наших будущих детей. Дети для Долли значили очень много. Она
хотела воспитать их так, чтобы они стали настоящими людьми. Она счи-
тала, что важнее быть честным человеком, чем гнаться за материальными
благами. Но я не хочу обременять вас всеми этими подробностями.
— Вы меня совершенно не обременяете. Она говорила об этом ис-
кренне?
— Я в жизни не встречал более искреннего человека. Вообще она хоте-
ла, чтобы я бросил работу, вернулся в университет и получил диплом. Она
считала, что я не должен брать деньги у отца. Она говорила, что будет
работать и помогать мне. Но когда мы решили пожениться, то отвергли
этот план.
— Это не был вынужденный брак!
8
Он посмотрел на меня ледяным взглядом.
— Между нами ничего не было. Более того, мы даже... я хочу сказать,
что я к ней не прикоснулся в нашу первую брачную ночь. Она почему-то
начала нервничать, как только мы приехали в Пасифик-Пойнт, хотя это
была ее идея. Поэтому мы решили отложить физическую близость. Сейчас
очень многие так поступают.
— А как Долли вообще относилась к сексу?
— Нормально. Мы говорили с ней об этом. Если вы думаете, что она
бросила меня, потому что испугалась, вы ошибаетесь. Она была очень
нежным существом.
— Почему же она оставила вас, Алекс?
Его глаза снова подернулись страданием.
— Я не могу понять. Между нами ничего не произошло, я уверен. Ее
исчезновение связано с бородатым человеком.
— А какое он имеет к вам отношение?
— Он пришел в гостиницу днем... Я пошел купаться и заснул на пляже.
Меня не было в номере пару часов. А когда я вернулся, Долли уже не
было. Портье сказал, что к ней заходил бородатый мужчина, который про-
был с ней в номере около часа.
— Имя?
— Он не назвал своего имени.
— Ваша жена ушла вместе с ним?
— Портье сказал, что сначала ушел мужчина. Потом Долли вызвала
такси и поехала на автобусную станцию, но, насколько я смог узнать, она
не купила билет на автобус. Она также не покупала ни авиа-, ни железнодо-
рожного билета. У нее нет машины. Поэтому я склонюсь к мысли, что
она все еще здесь, в Пасифик-Пойнте. Не могла же она уйти пешком?
— Она могла уехать с попутной машиной.
— Только не Долли.
— А где она жила до свадьбы?
— В Вествуде, в меблированной квартире. Но перед свадьбой, в субботу
утром, мы перевезли ее вещи и машинку ко мне. Там все так и лежит,
и вот как раз это-то меня и волнует. Я все внимательно перебрал, пытаясь
за что-нибудь зацепиться, но ничего не обнаружил.
— А может, это и входило в ее планы — выйти за вас замуж и
сбежать?
— Нет, не думаю. Какой в этом смысл?
— Ну, я могу предложить несколько вариантов. Например, у вас боль-
шая страховка?
— Довольно большая. Отец застраховал меня, как только я родился.
Но держателем страховки остается он.
— Ваша семья богата?
— Не слишком. Отец хорошо зарабатывает. В любом случае то, на что
вы намекаете, не имеет никакого отношения к делу. Долли — честная де-
вушка, и ее совершенно не интересуют деньги.
9
— А что ее интересует?
— Мне казалось, что я. — Он снова опустил голову. — Надеюсь, что
в этом смысле ничего не изменилось. С ней что-то случилось. У нее могла
начаться депрессия.
— Она была психически неустойчива?
Он задумался.
— Нет, не сказал бы. Но у нее были приступы мрачного настроения.
По-моему, они бывают у всех. Я вам говорю то, что думаю.
— Очень хорошо. Продолжайте в том же духе. Трудно предугадать, что
может оказаться важным. Вы, конечно, искали ее?
— Как только мог. Но я мало что могу сделать без помощи полиции.
Они записали все, что я им рассказал, положили в ящик и наградили меня
соболезнующими взглядами. У них, кажется, сложилось впечатление, что
Долли узнала обо мне что-то постыдное в нашу первую брачную ночь.
— Но это не так?
— Нет! Мы были без ума друг от друга. Я пытался объяснить это ше-
рифу сегодня утром. Он посмотрел на меня с понимающим видом и ска-
зал, что ничего не может предпринять в связи с отсутствием фактов нару-
шения общественного порядка. Я его спросил, не считает ли он, что исчез-
новение женщины уже само по себе нарушение общественного порядка, но
он возразил, что ей двадцать один год, она свободная женщина и вольна
располагать собой, а я не имею никакого права принуждать ее к возвраще-
нию. Он посоветовал мне аннулировать наш брак. А когда я ему сказал,
что он может сделать со своим советом, он велел своим людям вышвыр-
нуть меня вон. Я как раз собирался обратиться с жалобой к представителю
окружного прокурора, но тут увидел вас.
— Значит, вам меня никто не рекомендовал?
— Нет, но я могу представить вам рекомендации относительно семьи.
Мой отец...
— Вы уже рассказывали мне об отце. Он тоже придерживается мнения,
что вы должны аннулировать свой брак?
Алекс горестно кивнул:
— Папа считает, что я трачу время на девушку, которая недостойна
этого.
— Может, он прав?
— Он совершенно не прав. Я никого не любил, кроме Долли, и никогда
никого не полюблю так, как ее. Если вы откажетесь помочь мне, я найду
другого помощника!
Мне нравилась его настойчивость.
— У меня высокие расценки. Сотня в день плюс непредвиденные
расходы.
— У меня хватит, по крайней мере на неделю. — Он достал чековую
книжку и с такой силой швырнул ее на стойку, что бармен подозрительно
оглянулся на нас. — Вам выдать аванс?
— Не к спеху, — ответил я. — У вас есть ее фотография?
ю
Он вынул из бумажника сложенную газетную вырезку и неохотно про-
тянул ее мне, как будто расставался с самым ценным в своей жизни. Фото-
графия имела довольно потрепанный вид — ее уже неоднократно скла-
дывали.
«Счастливые новобрачные в гостинице «Прибой», — гласил заголо-
вок, — мистер и миссис Алекс Кинкейд из Лонг-Бич». Снимок запечатлел
улыбающегося Алекса и его невесту. У нее было округлое лицо правильной
формы, умные серьезные глаза. Чуть горьковатая улыбка придавала ее об-
лику неповторимое обаяние.
— Когда была сделана фотография?
— Три недели назад, в субботу, когда мы приехали в гостиницу. У них
такой обычай — они снимают всех новобрачных. В воскресенье снимок
был напечатан в утренней газете, и я вырезал его. Хорошо, что я это сде-
лал. Это единственная ее фотография, которая у меня есть.
— Можно заказать еще.
-Где?
— У фотографа, который вас снимал.
— Я и не подумал об этом. Я поговорю с ним. Как вы думаете, сколько
нам потребуется экземпляров?
— Штук двадцать - тридцать. Лучше больше.
— Это будет недешево.
— Естественно. Я вам тоже встану в значительную сумму.
— Хотите отказаться от дела?
— В юбщем-то я в нем не очень заинтересован, я собирался отдохнуть.
— Ну и пошли вы к черту!
Он дернул у меня из рук фотографию, и она порвалась посредине. Не
выпуская половинки счастливого свадебного снимка, мы с ненавистью
уставились друг на друга.
Алекс разрыдался.
Глава 2
После завтрака я согласился помогать ему в поисках жены. Мое согла-
сие, а также пирог с цыпленком немного его успокоили. Он ел с невероят-
ной жадностью, оказалось, что он даже не мог припомнить, .когда делал
это в последний раз.
Потом мы сели каждый в свою машину и направились к гостинице. Она
была расположена в фешенебельном районе города, на берегу океана: ее
основной корпус и стодолларовые коттеджи, задуманные в стиле ин-
дейской деревни, были разбросаны по территории испанского сада.
Широкие зеленые ступени террас спускались от главного здания прямо
к морю.
Прогулочные катера и яхты покачивались у причала. Вдалеке, за мы-
сом, на фоне серой пелены тумана виднелись белые паруса.
п
Портье был очень вежлив, но, к сожалению, в то воскресенье дежурил
не он. Нужный мне портье оказался студентом, подрабатывавшим на лет-
них каникулах и уже уволившимся в связи с началом занятий в колледже.
Этот же ничего не знал ни о бородатом посетителе миссис Кинкейд, ни
о ее бегстве.
— Я бы хотел поговорить с вашим фотографом. Он сегодня здесь?
— Да, сэр. Он должен быть у бассейна.
Нам удалось его найти довольно быстро. Это оказался худой подвиж-
ный человек с тяжелой камерой на шее. Среди ярких пляжных нарядов и
купальников он в своем черном костюме смахивал на владельца похоронно-
го бюро. Он снимал даму среднего возраста в бикини. Ее пуп, как глазница
с вытекшим глазом, маячил перед объективом.
Закончив эту мрачноватую работу, он обернулся к Алексу и улыбнулся.
— Привет! Как жена?
— Я не виделся с ней в последнее время, — мрачно ответил Алекс.
— Разве не вы были здесь пару недель назад? Разве не вас я снимал?
Алекс не ответил. Он рассматривал бездельников, слонявшихся по пля-
жу, словно привидение, припоминающее, что значит быть человеком. Я от-
ветил вместо него:
— Мы бы хотели заказать несколько копий сделанного вами снимка.
Миссис Кинкейд исчезла. Я — частный детектив. Меня зовут Арчер.
— Фарго. Симми Фарго. — Он пожал мне руку и посмотрел на меня
отсутствующим взглядом, свойственным только фотографам, вся деятель-
ность которых обращена к потомкам. — Что значит «исчезла»?
— Второго сентября она села здесь в такси и куда-то уехала. С тех пор
мистер Кинкейд ее не видел.
— Круто, — сказала Фарго. — Значит, вам нужны фотографии, чтобы
объявить розыск. И сколько штук вам потребуется?
— Тридцать.
Он присвистнул и стукнул себя по узкому веснушчатому лбу.
— У меня очень занят этот уик-энд. Сегодня пятница, так что считайте,
что он уже начался. Раньше понедельника мне не успеть. А вам, наверное,
они нужны были вчера.
— Ну почему, сегодня тоже устроит.
— Мда. — Он передернул плечами, и камера подпрыгнула у него на
груди.
— Это очень важно, Фарго. Давайте сговоримся на десяти, но через два
часа.
— Я бы очень хотел вам помочь. Но я действительно занят. —
Медленно, словно помимо своей воли, он повернулся и посмотрел на
Алекса. — А знаете, вот что мы сделаем. Я попрошу жену помочь вам.
Только смотрите не надуйте меня, как ваш предшественник.
— Какой предшественник?
— Здоровенный мужчина с бородой. Он тоже заказал копию этой фото-
графии и не пришел за ней. Я могу отдать ее вам, если хотите.
12
Это вывело Алекса из транса. Он схватил Фарго за руку и принялся
трясти его.
— Вы его видели? Кто он?
— Я думал, вы его знаете. — Фарго освободил свою руку и отошел на
шаг в сторону. — Мне его лицо показалось знакомым. Могу поклясться,
что я его когда-то снимал. Только не могу вспомнить. Слишком много
лиц уже пришлось запечатлеть. .
— Он не назвал своего имени?
— Должен был. Я обычно записываю имена заказчиков. Могу посмот-
реть, если хотите.
Мы последовали за ним в гостиницу, миновали лабиринт многочислен-
ных коридоров и оказались в маленькой захламленной лаборатории. Он
позвонил жене и погрузился в кипу бумаг, которыми был завален стол.
Через некоторое время он извлек конверт, в котором хранились глянцеви-
тые снимки новобрачных. Сверху на конверте карандашом была сделана
надпись: «Чак Бегли. Винный погреб».
— Вспомнил! — воскликнул Фарго. — Он сказал, что работает в «Вин-
ном погребе». Это магазинчик по продаже спиртного недалеко отсюда.
Когда Бегли не пришел за заказанной фотографией, я позвонил туда.
Но мне сказали, что он больше не работает. — Фарго посмотрел на
меня, потом перевел взгляд на Алекса. — Имя Бегли вам ничего не
говорит?
Мы покачали головами.
— Не могли бы вы его описать, мистер Фарго?
— Ну, только ту часть, которая не была закрыта бородой. Волосы се-
дые, как и борода, волнистые и очень густые. Седые брови, серые глаза,
нос прямой, облупившийся от солнца. Неплохо выглядит для своего воз-
раста, только зубы плохие. Похоже, что в свое время ему пришлось неслад-
ко. Не хотел бы оказаться его врагом. Он здоровенный парень и выглядит
довольно сурово. На нем была спортивная рубашка с короткими рукавами,
так что я мог рассмотреть его бицепсы.
— Рост?
— Дюйма на три-четыре выше меня. Стало быть, шесть футов с не-
большим.
— Как он говорит?
— Ничего особенного. У него, конечно, не гарвардское произношение,
но и без вульгаризмов.
— Он не сказал вам, зачем ему нужна фотография?
— Он сказал, что у него с ней связаны личные воспоминания. Он слу-
чайно увидел ее в газете, и она напомнила ему кого-то. Я тогда еще поду-
мал, что быстро же он примчался. Фотографию опубликовали в утренней
воскресной газете, а в полдень он уже был у меня.
— Вероятно, он сразу после этого направился к вашей жене, — заметил
я Алексу. — А как эта фотография попала в газету? — обратился я снова
к Фарго.
в
— В газете ее сами выбрали из пачки, которую я послал. Они часто
печатают мои фотографии, я когда-то работал у них. А почему они выбра-
ли именно эту, я не могу вам сказать. — Он посмотрел на фотографию
и протянул ее мне. — Просто она хорошо получилась, а мистер Кинкейд
со своей женой — очень привлекательная пара.
— Спасибо, — язвительно произнес Алекс.
— Ну что ты, дружище, это ведь комплимент.
— Естественно.
Я забрал у Фарго снимок и подтолкнул Алекса к выходу, пока он не
дал волю своему отчаянию, которое у него могло в любую минуту сме-
ниться яростью. Его мучило не только исчезновение жены, но и жалость
к самому себе. Видно, его терзал вопрос, стал он мужчиной или нет.
Я не вправе был осуждать его за эти переживания, но должен признать-
ся, что делу они не помогали. Поэтому, когда мы добрались до «Винного
погреба» неподалеку от автомобильной стоянки, я не взял Алекса с собой,
а оставил сидеть в его красной спортивной машине.
В магазинчике царила приятная прохлада. Я был единственным посети-
телем, и продавец выскочил из-за прилавка навстречу.
— Что угодно, сэр?
На нем был пиджак из шотландки, язык слегка заплетался, а маслянис-
тые глаза указывали на то, что он относился к известному типу людей,
которые начинают пить с утра и продолжают это дело до вечера.
— Мне нужен Чак Бегли.
Он как-то скуксился, а в голосе появились жалобные нотки.
— Мне пришлось его уволить. Он работал на доставке, и частенько по-
купатели не получали своих заказов.
— И давно вы его уволили?
— Недели две назад. Он и проработал-то у меня всего пару недель. Эта
работа не для него. Я ему не раз говорил, что он достоин лучшего. Чак
Бегли — умный парень, когда в форме.
— Не знаю.
— Да? А я думал, вы его знакомый.
Я показал ему свое удостоверение.
Он выдохнул мне в лицо струю воздуха, пахнущего мятной жвачкой.
— Он что, в бегах?
— Может, и так. А почему вы так подумали?
— А я-то еще удивился, когда он пришел наниматься на работу, зачем
такому человеку идти на доставку. А что он сделал?
— Еще не знаю. Вы не могли бы дать мне его адрес?
— Думаю, что могу. —- Он погладил свой сизоватый нос, поглядывая
на меня сквозь пальцы. — Только не говорите Бегли, что это я дал вам
его адрес, а то он меня прибьет.
— Ладно, не скажу.
— Он живет у одной моей покупательницы. Можно сказать, гостит.
Мне, конечно, очень не хотелось бы доставлять ей неприятности... — он
14
задумался, — но если Бегли преступник, я только этим окажу ей услугу.
Не правда ли?
— Думаю, что да. Так где она живет?
— Шируотер-Бич, семнадцатый коттедж. Ее зовут Мадж Герхарди. По-
езжайте по шоссе к югу и через две мили увидите поворот на Шируотер.
Только не говорите никому из них, что это я вас послал. О’кей?
— О’кей. — Я распрощался с ним.
Глава 3
Шируотер-Бич оказался довольно старым кварталом, состоящим из не-
скольких десятков коттеджей, расположившихся вдоль берега. Синева океа-
на проблескивала в узких просветах между домами. Внизу, за островерхи-
ми крышами, над самой водой кружила крачка в поисках рыбы.
Мы поставили свои машины на дорожке, ведущей к дому, и я убедил
Алекса пока не выходить. Коттедж номер семнадцать оказался облезлым
строением, державшимся на сваях, словно старик на костылях. Я постучал
в серую обшарпанную дверь, и в доме раздались тяжелые медленные
шаги. Дверь открыл бородатый мужчина лет пятидесяти или около
того.
На нем была черная рубашка с открытым воротом, а голова напомина-
ла обветренный и исхлестанный непогодой валун. Казалось, его глаза вы-
горели на солнце и теперь отблескивали, словно слюдяная крошка. Ногти
на руках были обгрызены до мяса. Заметив мой взгляд, устремленный на
них, он сжал руку в кулак.
— Я занимаюсь поисками пропавшей девушки, мистер Бегли. — Я ре-
шил сразу брать быка за рога. — Она могла попасть в дурную историю,
и, если это так, похоже, вы были последним, кто видел ее живой.
Не разжимая кулака, он потер лицо рукой. Его лицо было испещрено
многочисленными шрамами: щербины под глазами, полоса от ранения на
виске, которую в нескольких местах пересекали следы бывших швов. Он
имел вид бывалого человека, который еще на многое способен.
— Вы сошли с ума. Не знаю я никаких девушек.
— Ты знаешь только меня, — раздался у него за спиной женский голос.
Женщина обошла Бегли сбоку и облокотилась на его плечо с выжидаю-
щим видом, как бы предлагая поддержать ее игривый тон. Судя по всему,
она была ровесницей Бегли, а может, и немного старше. В купальнике и
шортах она выглядела очень вызывающе. Многократно перекрашенные во-
лосы торчали на ее голове в разные стороны, как солома на пугале. На
веки, из-под которых виднелись мутные глаза, были густо наложены синие
тени.
— Боюсь, что вы ошибаетесь, — обратилась она ко мне. Она говорила
с ярко выраженным акцентом, свойственным коренным жителям восточно-
го побережья. — Клянусь всеми святыми, что Чак не имеет никакого отно-
15
шения ни к каким девочкам. Он слишком занят своей старушкой. — И она
обняла его пухлой белой рукой за шею. — Правда ведь, милый?
Бегли оказался зажатым между мной и женщиной. Я достал снимок
Фарго.
— Вы ведь знаете эту девушку? Ее зовут Долли Кинкейд. Это фамилия
мужа.
— Никогда в жизни не слышал о ней.
— Свидетели показывают другое. Они говорят, что вы навешали ее в
«Прибое» три недели назад. Вы увидели эту фотографию в газете и заказа-
ли фотографу в гостинице копию снимка.
Женщина с силой сжала его шею. Это уже перестало походить на лю-
бовное объятие.
— Кто это, Чак?
— Ни малейшего представления, — произнес он и добавил словно про
себя: — Ну вот, опять все сначала.
— Что вы имеете в виду?
Но тут снова вмешалась женщина.
. — Можно, я сама поговорю с мистером Бегли? У него нет от меня се-
кретов. — Она посмотрела на него с гордостью и с некоторой долей беспо-
койства. — Правда ведь, милый? Мы собираемся пожениться, правда,
милый?
— Может, ты перестанешь называть меня милым?! Хотя бы на пять
минут? Пожалуйста!
Она обиженно отшатнулась от него, напомаженные губы поползли
вниз, придавая.ей вид печальной клоунессы.
— Пожалуйста, идите в дом, — сказал я. — Позвольте нам поговорить.
— Но это мой дом, и я имею право знать, что здесь происходит!
— Конечно, Мадж. Но у меня тоже есть какие-то. права, хотя бы как
у твоего жильца. Пойди выпей кофе.
— У тебя неприятности?
— Нет. Ну что ты. — В его голосе не было уверенности. — Ну давай,
будь хорошей девочкой, г.
Последнее, кажется, немного ее успокоило. И, несколько раз обернув-
шись на ходу, она наконец исчезла в доме. Бегли закрыл дверь и присло-
нился к ней.
— Ну теперь вы можете сказать мне правду, — произнес я.
— Ладно, я ходил к ней в гостиницу. Это был идиотский порыв. Он
еще не дает вам права обвинять меня в убийстве.
— А вас никто и не обвиняет.
— Я хотел помочь вам. — Он развел руками. —• Вы, надо полагать,
представитель местной власти? •
— Сотрудничаю с ней. Моя фамилия Арчер. Вы так и не объяснили,
зачем вам нужна была миссис Кинкейд. Откуда вы ее-знаете?
— Я ее совсем не знаю. — Он опустил руки. Вся нижняя часть его лица
была закрыта бородой, поэтому уследить за мимикой было невозможно.
16
Взгляд бесцветных глаз был непроницаем. — Я думал, что знаю ее, но ока-
залось, что нет.
— Что вы имеете в виду?
— Я решил, что, может быть, это моя дочь. На фотографии между ни-
ми было что-то общее, но в жизни этого сходства не оказалось. Вполне
допустимая ошибка. Я не видел ее много лет.
— Как ее зовут?
Он ответил не сразу:
— Мэри. Мэри Бегли. Мы не виделись почти десять лет. Я был на
краю света. — Он произнес это таким тоном, как будто вернулся с невиди-
мой стороны луны.
— Значит, ваша дочь была еше совсем ребенком, когда вы ее поки-
нули?
— Да. Ей было лет десять — одиннадцать.
— Похоже, вы очень любили дочь, раз заказали фотографию только по-
тому, что девушка напомнила вам ее.	•
— Да, я любил ее.
— Почему же вы не пришли за заказом?
Он надолго замолчал. И я почувствовал, какая сила исходит от этого
человека, уже тронутого годами, стареющего зверя, еще не потерявшего
былой моши и обаяния.
— Мадж очень ревнива, я не хотел ее огорчать, — наконец произнес
он. — Я ведь живу на ее деньги.
Думаю, что он врал. Но все могло быть еше сложнее.
Есть люди, которые считают всю жизнь наказанием за один только
факт своего рождения, похоже, лицо Бегли было отмечено именно этим
тавром.
— А как вы думаете, что случилось с миссис Кинкейд? — произнес он.
Вопрос был намеренно задан формальным и безучастным тоном, словно
его и не интересовал ответ.
— Я надеялся, что, может быть, у вас есть какие-нибудь предположен
ния. Уже три недели о ней никто не имеет никаких сведений. И мне это
не нравится; Девушки, конечно, зачастую ударяются в бега, но только не
в медовый месяц и не от любимых мужей.
— Она любит его?
— По крайней мере, он так думает. Какое она на вас произвела впечат-
ление, когда вы ее видели? Она была не в подавленном состоянии?
— Не сказал бы. Она очень удивилась, увидев меня.
— Поскольку вы давно не виделись?
Он ухмыльнулся:
— Не надо расставлять мне ловушек. Я ведь вам сказал: выяснилось,
что она не моя дочь. Она меня видела впервые.
— О чем же вы с ней разговаривали?
— Мы не разговаривали. — Он помолчал. — Ну, может быть, я задал
ей несколько вопросов.
17
— Например?
— Кто ее отец? Кто мать? Где она родилась? Она сказала, что в Лос-
Анджелесе. Что ее девичье имя Долли, как-то там, — не помню. Родители
ее умерли. Вот и все.
— Что-то маловато.
— Ну я ведь пробыл у нее минут десять — пятнадцать.
— Портье сказал — час.
— Он ошибся.
— Или вы ошибаетесь, мистер Бегли. Иногда время бежит очень
быстро.
Он уцепился за это предположение.
— Может, я и правда пробыл дольше, чем мне показалось. Теперь я
припоминаю, она хотела, чтобы я дождался ее мужа. — Взгляд его оста-
вался спокойным, но я заметил в них легкий блеск. — Он все не приходил
и не приходил, ну я и ушел.
— Bi>i не предлагали ей встретиться еше раз?
— Нет. Ее совершенно не заинтересовала моя история.
— А вы рассказали ей о себе?
— Ну, естественно, я рассказал ей о своей дочери. Я ведь уже говорил
вам.
— Я это не уловил. Вы сказали, что вас не было здесь десять лет. Где
вы были?
—- В основном в Новой Каледонии. Добывал хромовую руду. Прошлой
весной рудник был закрыт, и все отправились по домам.
— И теперь вы ищете свою дочь?
— Конечно, мне бы хотелось ее увидеть.
— Чтобы она стала подружкой невесты на вашей свадьбе? — Я специ-
ально хотел досадить ему, чтобы посмотреть, как он отреагирует.
Он не проронил ни слова.
— А что случилось с вашей женой?
— Она умерла. — Его глаза забегали. — Послушайте, что вам от меня
надо? Потерять всех близких довольно тяжелая штука, не будем прошлое
ворошить. — Трудно сказать, был ли искренним этот взрыв жалости к са-
мому себе: это состояние всегда отдает фальшью.
— Это, конечно, ужасно — потерять семью. Но, с другой стороны, на
что вы могли рассчитывать, уезжая отсюда на десять лет?
— Я уезжал не по собственной воле. Меня заставили.
—- Это вы ей и рассказали? Не очень весело.
— Все еще гораздо страшнее, но мы не будем углубляться в подробнос-
ти. Вы мне все равно не поверите. Да и никто не поверит.
— Ну отчего же? Можно попробовать.
— Это займет слишком много времени. Я думаю, у вас найдутся более
полезные занятия, чем болтовня со мной. *
— Например?
— Вы же сказали, что исчезла девушка. Пойдите и найдите ее.
18
— Я думал, вы мне поможете. Я и сейчас продолжаю так думать, ми-
стер Бегли.
Он опустил голову. Ноги у него были обуты в гуарачи.
— Я вам уже рассказал все, что мне было о ней известно. Не надо мне
было вообще ходить в эту гостиницу. О’кей, это была моя ошибка. Но
за ошибки у нас еше не вешают.
— Вы уже упомянули об убийстве, теперь о повешении. В чем дело,
старина?
— Это так, к слову. — Казалось, уверенность понемногу покидала
его. — Вы что, думаете, я убил ее? — произнес он, уже повысив голос.
— Нет. Я думаю другое. Между вами что-то произошло, или вы ей что-
то сказали, что заставило ее так скоропалительно исчезнуть. Попробуйте
вспомнить.
Он начал медленно и непроизвольно поднимать голову и уставился на
солнечный диск. Борода задралась и обнажила бледную тощую шею. Мне
показалось, что все это время истинное его лицо было скрыто плотной
маской, подобной тем, что носили древнегреческие актеры.
— Нет. Ничего такого я не говорил.
— Вы не ссорились?
— Нет.
— А почему она впустила вас в номер?
— Наверно, заинтересовалась моей судьбой. Я сначала позвонил ей и
сказал, что она похожа на мою дочь. Это была просто глупость. Как толь-
ко я ее увидел, я сразу понял, что это не она.
— И вы с ней не договаривались о новой встрече?
— Нет. Хотя я бы хотел с ней еще повидаться.
— И вы не ждали ее, выйдя из гостиницы, и не договаривались о встре-
че на автобусной станции?
— Нет. Чего вы добиваетесь? Что вам от меня надо?
— Только правды. Не уверен, что мне удалось получить ее от вас.
Его вдруг охватила ярость.
— Вы уже получили все, что... — Но он вовремя спохватился и не за-
кончил свою фразу.
Повернувшись ко мне спиной, он вошел в дом и захлопнул за собой
дверь. Я еще немного подождал и сдался. Мне ничего не оставалось, как
вернуться к нашим машинам.
Мадж Герхарди сидела рядом с Алексом в его красном «порше». Его
глаза сияли.
— Миссис Герхарди видела ее. Она видела Долли.
— С Бегли?
— Нет, не с ним. — Она открыла дверцу и вылезла из машины. — Это
было в гараже, специализирующемся по ремонту машин иностранных ма-
рок. Я со своей управляюсь сама, но мне надо было заправиться машин-
ным маслом. Девушка была там с пожилой женщиной. Они уехали вместе
в старом коричневом «роллс-ройсе». Машину вела девушка.-
19
— Вы уверены, что это она? — Я показал ей фотографию.
Она энергично закивала головой:
— Конечно, если у нее только нет близнеца. Я потому и обратила на
нее внимание, что у нее очень необычная внешность.
— А эту пожилую женщину, которая была с ней, вы знаете?
— Нет, но в гараже вам наверняка смогут сказать. — Она объяснила,
как добраться до гаража, и направилась к дому. — Пойду, а то Чак будет
волноваться.
Глава 4
Механик лежал на подстилке под капотом седана «ягуар». Он выбрался
из-под машины, оказавшись пухлым южанином в рабочем комбинезоне,
поперек которого было вышито имя — Марио. Я спросил о старом
«роллс-ройсе» и его пожилой хозяйке, и он энергично закивал головой.
— Это миссис Брэдшоу. Я уже двенадцать лет занимаюсь ее «ролл-
сом», с тех пор как она его купила. Отличная машина, бегает как новень-
кая. — Он рассматривал свои грязные руки с таким удовлетворением,
словно хирург, вспоминающий серию сложных, но успешных операций. —
Только иногда она нанимает девочек, которые не знают, как надо обра-
щаться с машиной.
— А кто ее возит сейчас?
— Я не знаю, как ее зовут. Миссис Брэдшоу меняет их довольно часто.
В основном это студентки из колледжа. Ее сын декан там, и он не позволя-
ет матери самостоятельно водить машину. У нее ревматизм, и, кажется,
она уже побывала в одной автомобильной катастрофе.
Я прервал многословные объяснения Марио и показал ему фотографию.
-Эта?
— Да. Прошлый раз она была с миссис Брэдшоу. Новенькая. Я уже
сказал, миссис Брэдшоу меняет их довольно часто. Эти студентки не очень-
то умеют подлаживаться к ней. Что касается меня, я умею ладить с миссис
Брэдшоу...
— А где она живет?
Алекс не мог сдержать своего волнения, и, кажется, оно начало переда-
ваться Марио.
— Зачем она вам нужна?
— Мне нужна не она, а девушка. Она моя жена.
— Вы что, поссорились?
— Не знаю. Мне надо поговорить с ней.
Марио поднял глаза и уставился на крышу гаража.
— Моя жена бросила меня два года назад. С тех пор я толстею и
толстею.
— Так где живет миссис Брэдшоу? — переспросил я. — Футхилл-
Драйв, это недалеко отсюда. Первый поворот направо. Номер дома може-
20
те посмотреть в телефонном справочнике — он там, на столе. Ее сына зо-
вут Рой Брэдшоу.
Я поблагодарил его, и он, скользнув под «ягуар», снова улегся на ков-
рик. Справочник лежал на обшарпанном столе под телефоном. Я открыл
алфавит и прочитал: «Рой Брэдшоу, 311 Футхилл-Драйв».
— Может, позвонить прямо отсюда? — сказал Алекс.
— Такие дела лучше делать с глазу на глаз.
Несмотря на близость шоссе и промышленных предприятий, окружав-
ших Пасифик-Пойнт, город сохранял свою неповторимую индивидуаль-
ность. Деревья с обеих сторон обрамляли улицу, создавая ощущение внев-
ременной жизни. За резными изгородями, пережившими все землетрясе-
ния, продолжали свое существование семейные кланы, сменялись
поколения садовников, и все так же зеленели газоны.
Кипарисовая изгородь почти полностью скрывала триста одиннадца-
тый дом. Я развернул машину и въехал в открытые ворота, Алекс после-
довал за мной. Мы миновали крохотную привратницкую с зеленой дверью
и с зелеными жалюзи, развернулись и подъехали к белому дому в колони-
альном стиле.
Женщина в широкополой соломенной шляпе, подвязанной под подбо-
родком, стояла у входа, склонившись над цветами, которые скрывали ее
почти* до плеч. В ее руках были садовые ножницы. Как только заглохли
моторы наших машин, в тишине стало отчетливо слышно их щелканье.
Она неловко распрямилась и направилась к нам, по дороге поправляя
седые волосы, выбившиеся из-под шляпы. На ней были грязные тенниски
и бесформенная синяя блуза, но она несла себя с таким достоинством,
словно ее тело еще помнило времена, когда оно было молодо и прекрасно.
Время и излишек веса размыли черты ее лица, и только взгляд ее черных
глаз был живым и любопытным, словно птица или зверек выглядывали
из руин здания.
— Миссис Брэдшоу? — нетерпеливо спросил Алекс.
— Я миссис Брэдшоу. Что вам угодно, джентльмены? Если вы могли
заметить, я занята. — Она щелкнула ножницами. — Никому не могу дове-
рить подстричь свои розы. Но они все равно гибнут, бедняжки, —
прошептала она с сожалением.
— По-моему, они прекрасны, — с энтузиазмом произнес я. — Поверьте,
мы с мистером Кинкейдом очень сожалеем, что помешали вам. Но дело
в том, что он потерял свою жену и у нас есть все основания полагать,
что она работает у вас.
— У меня? У меня работает только одна испанская чета. Мой сын, —
добавила она с гордостью, — сам ведет домашние расходы.
— Разве вы не нанимали девушку водить машину?
Она улыбнулась:
— Я совсем забыла о ней. Но у нее неполный рабочий день. Как же
ее зовут? Молли? Долли? Никогда не могу запомнить их имена.
— Долли, — сказал я и достал фотографию. — Это она?
21
Она сняла перчатку и взяла фотографию. Рука была сильно деформиро-
вана артритом.
— Похоже, что да. Но она не сказала мне, что она замужем. Если бы
я знала, то никогда бы не взяла ее. Семейная жизнь — вещь обременитель-
ная, а я люблю совершать свои автопрогулки строго по расписанию.
Алекс прервал ее болтовню:
— А где она сейчас?
— Не мегу вам сказать. На сегодня она уже закончила свою работу.
Может, она пошла в колледж, а может — в привратницкой. Я позволяю
своим девушкам пользоваться этим помещением. Иногда они злоупотреб-
ляют этой привилегией, но эта, кажется, ведет себя скромно. — Она кинула
на Алекса недружелюбный взгляд. — Надеюсь, она не переменится в связи
с вашим появлением.
— Надеюсь, что она бросит работу у вас...
Я оборвал его:
— Пойди посмотри, там ли она. — Потом снова повернулся к миссис
Брэдшоу: — Она давно у вас работает?
Недели две. Семестр начался две недели назад.
— Она посещает колледж?
— Да. Я всегда пользуюсь услугами студенток, кроме тех случаев, ког-
да сын уезжает за границу, как было прошлым летом. Пришлось нанять
компаньонку. Я надеюсь, Долли не оставит меня. Она производит впечат-
ление разумной и сообразительной девочки. Хотя, если она уйдет, на ее
место всегда найдутся другие. В моем возрасте уже начинаешь понимать,
что молодые всегда бросают стариков.
Она повернулась к розам, сверкавшим под лучами солнца всеми оттен-
ками желтого и красного. Казалось, она еще не знает, как закончить
эту мысль. Ей так ничего и не пришло в голову. И я решил сменить
тему.
— А как она представилась? Под какой фамилией?
— Боюсь, что я не помню этого. Я всегда обращаюсь к ним по имени.
Наверное, мой сын знает.
— Он дома?
— Рой в колледже. Вообще-то он декан.
— Это далеко отсюда?
— Он виден отсюда.
Она пропихнула свою артритную руку мне под локоть и осторожно по-
вернула меня. В просвете между деревьями я увидел металлический купол
небольшой обсерватории. Тем временем она наклонилась к моему уху и
зашептала:
— А что между ними произошло, вашим молодым другом и его женой?
— Они приехали сюда провести медовый месяц, и она ушла от него.
Теперь он пытается выяснить, в чем дело.
— Как странно, — произнесла она. — Я бы никогда так не поступила,
я слишком уважала своего мужа. Но теперь девушки стали другими, не
22
так ли? Уважение и целомудрие не значат для них ровным счетом ничего.
А вы женаты, молод off человек?
— Был.
— Понимаю. Вы отец этого мальчика?
— Нет. Меня зовут Арчер. Я частный детектив.
— Правда? И что вы думаете по этому поводу? — Она неопределенно
махнула ножницами в сторону привратницкой.
— Пока ничего особенного. Она могла уйти просто из женского капри-
за. Но не исключено, что у нее могли быть и более серьезные причины.
Чтобы узнать наверняка, надо ее саму спросить об этом. Кстати, миссис
Брэдшоу, она не упоминала при вас имя Бегли?
— Бегли?
— Высокий мужчина с короткой седой бородой. Он заходил к ней в гос-
тиницу в день ее побега. Есть подозрение, что он ее отец.
Она облизнула губы кончиком языка.
— Нет, не упоминала. Я предпочитаю не откровенничать со своими де-
вушками. Хотя, может, я не права.
— А в каком настроении Долли была последнее время?
— Трудно сказать. У нее ровный характер. Спокойный. Она человек за-
мкнутый.
На дорожке появился Алекс. Он направился к нам быстрым шагом. Ли-
цо его сияло.
— Это точно она. Я нашел ее веши в ящике.
— Вам никто не позволял копаться в ее вещах, — заметила миссис
Брэдшоу.
— Но ведь она сейчас занимает этот до.хшк.
— Да, но, к слову сказать, принадлежит он мне.
— Но живет-то там она.
— Она, но не вы.
Еше не хватало, чтобы Алекс поссорился с хозяйкой Долли. Я встал
между ними, развернул его за плечи и подтолкнул к машине, уже во вто-
рой раз спасая от неприятностей.
— Ты мне все время мешаешь, — сказал я ему, когда он забрался в
машину.
— Но мне нужно увидеться с ней.
— Вы увидитесь. А сейчас отправляйся в мотель и закажи нам номера.
Он как раз на полпути отсюда до «Прибоя»...
— Я знаю. А Долли?
— А я поеду в колледж и постараюсь встретиться с ней. И если она
согласится, привезу ее с собой.
— А почему мне нельзя поехать в колледж? — спросил он, как каприз-
ный ребенок.
— Потому что я не хочу, чтобы ты туда ездил. Долли имеет право
жить, как ей хочется. Тебе это может не нравиться, но ты не можешь при-
нудить ее к чему бы то ни было. Встретимся в мотеле.
2з
Алекс завел машину и выехал за ворота. Миссис Брэдшоу вернулась к
своим розам. Я очень вежливо попросил у нее разрешения осмотреть веши
Долли, и она мне ответила, что это ее нс касается.
Глава 5
Территория колледжа выглядела как оазис среди пожухлых сентябрь-
ских холмов. Большая часть зданий были новыми современными построй-
ками, украшенными панно и тропическими растениями. Босоногий юноша,
сидевший под пальмой у дороги, отвлекся от своего Сэлинджера и любезно
показал мне дорогу к административному корпусу.
Я поставил машину среди грузовых развалюх с факультетскими марки-
ровками, припаркованных там и сям. В стороне стояла новенькая черная
машина модели «тандерберд». Завершался последний день рабочей недели,
приближался длинный академический уик-энд. Стеклянная будка со служ-
бой информации напротив входа была пуста. Безлюдно было и в ко-
ридорах.
Я без особого труда нашел кабинет декана. Приемная была обшита де-
ревянными панелями и уставлена раскладной датской мебелью. За машин-
кой, охраняя вход во внутреннее помещение, сидела белокурая секретарша.
На ее бледном худом лине выделялись большие голубые глаза, устало бле-
стевшие от долгой работы при искусственном освещении.
—- Чем могу быть полезна, сэр? — осведомилась она.
— Мне нужен декан.
— Декан Брэдшоу занят. Может, я могу чем-нибудь вам помочь?
— Возможно. Мне нужно повидаться с одной из ваших студенток. Ее
зовут Долли Макги или Долли Кинкейд.
— Как? — В ее голосе послышались нотки раздражения.
— Ее девичья фамилия Макги, а по мужу Кинкейд. Я не знаю, которой
из двух она пользуется.
— Вы ее отец? — осторожно спросила она.
— Нет. Но у меня есть достаточно серьезная причина, чтобы повидать-
ся с ней.
Она посмотрела на меня так, словно я только что признался ей в том,
что занимаюсь работорговлей.
— Мы никому, кроме родителей, не сообщаем никаких сведений о на-
ших студентах.
— А как насчет мужей?
— Вы ее муж?
— Я представляю интересы ее мужа. Полагаю, что мне все-таки было
бы лучше поговорить о ней с деканом.
— Я не могу вас пропустить, — категорическим тоном заявила секре-
тарша. — Декан Брэдшоу проводит конференцию руководителей факульте-
тов. А по какому поводу вам нужно встретиться с мисс Макги?
24
— По частному вопросу.
— Понимаю.
Мы зашли в тупик. Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, я проци-
тировал:
— «Мы никому не сообщаем никаких сведений».
Она посмотрела на меня, словно я смертельно ее оскорбил, и вернулась
к своей машинке. Я остался стоять. Шум голосов в кабинете декана то
нарастал, то спадал. Наиболее часто повторяемым и различимым словом
было «бюджет». Через некоторое время секретарша подняла голову и ве-
ликодушно изрекла:
— Вы можете встретиться с деканом Сазерленд, если она еше не ушла.
Она возглавляет женское отделение. Ее кабинет напротив.
Дверь в кабинет была открыта. За столом сидела аккуратная до педан-
тичности особа из разряда тех, что в двадцать выглядят пожилыми, а в
сорок — девушками. Ее темно-русые волосы были завязаны узлом на за-
тылке. Тоненькая розовая полоска губной помады подчеркивала строгую
линию рта и одновременно являлась единственной данью миру жен-
ственности.
Тем не менее она была довольно симпатичной: черты ее лица были пра-
вильны, широкий ворот блузы глубоко открывал шею.
— Входите, — сказала она сурово — я уже начал привыкать к подобно-
му обращению. — Что вам угодно?
Ее лучистые глаза привлекли мое внимание, они напоминали айсберг,
отливающий зеленоватым холодным блеском.
— Садитесь, — произнесла она. — В чем дело?
Я объяснил ей, кто я такой и что меня привело сюда.
— Но дело в том, что среди наших студенток нет ни Долли Макги,
ни Долли Кинкейд.
— Значит, она скрывается под каким-то другим именем. Я знаю абсо-
лютно точно, что она учится у вас. Она водит машину матери декана Брэд-
шоу. — Я показал ей фотографию.
— Но это Дороти Смит. Почему же она записалась под этим именем?
— Именно это и хотел бы знать ее муж.
— Это он на фотографии рядом с ней?
-Да.
— Выглядит довольно приятно.
— Видимо, она придерживается другого мнения.
— Интересно почему. — Ее взгляд был устремлен мимо, и меня это за-
дело. — К тому же я не понимаю, как ей удалось зачислиться под вымыш-
ленным именем, ведь она представила документы. — Мисс Сазерленд ре-
зко встала. — Извините меня, мистер Арчер.
Она вышла в соседнюю комнату, где высились металлические шка-
фы, напоминавшие поставленные на попа гробы, и тут же вернулась с
папкой, которую раскрыла у себя на столе. Ее содержимое было не-
велико.
25
— Понимаю, — наконец произнесла она как бы самой себе. — Ее при-
няли условно. Здесь есть пометка, что ее документы еще не пришли.
— И как долго можно посещать занятия на этих условиях?
— До конца сентября. — Мисс Сазерленд взглянула на календарь. —
Это значит — еще девять дней. Но в любом случае ей придется давать
объяснения. Мы не одобряем подобные уловки. А у меня сложилось впе-
чатление, что она честная девочка. — Уголки ее губ опустились.
— Декан Сазерленд, вы с ней лично знакомы?
— Я беседую со всеми новыми студентками. К тому же я помогла ей
получить работу в библиотеке.
— И работу у миссис Брэдшоу?
Она кивнула.
— Долли узнала о том, что место свободно, и я порекомендовала ее. —
Она взглянула на часы. — Может быть, вы еще сможете застать ее
там.
— Там ее нет. Я только что от миссис Брэдшоу. Кстати, ваш декан
шикарно живет. А мне всегда казалось, что академические ставки очень
невелики.
— Так оно и есть. Просто декан Брэдшоу принадлежит к старому и со-
стоятельному роду. А как его мать отнеслась ко всему этому? — Она сде-
лала нетерпеливый жест рукой.
— По-моему, спокойно. Она приятная пожилая дама.
— Я рада, что она вам понравилась, — произнесла она так, словно при-
держивалась другого мнения на этот счет. — Ну, теперь, наверное, надо
узнать, не ушла ли из библиотеки миссис Смит — Кинкейд.
— Я могу сходить и узнать.
— Думаю, не стоит. Лучше я с ней сначала поговорю и попробую выяс-
нить, что творится в ее маленькой головке.
— Мне не хотелось бы, чтобы у нее были какие-нибудь неприятности.
— У нее и не будет никаких новых неприятностей. Они уже есть и бы-
ли. Вы только вскрыли их. И мы вам за это благодарны.
— Может быть, учитывая вашу благодарность, вы все же позволите
мне первым побеседовать с ней? — спросил я осторожно.
— Боюсь, что нет.
— Я достаточно опытен в общении с людьми и в выяснении необходи-
мых обстоятельств.
Это было ошибкой. Ее губы снова искривились, грудь угрожающе под-
нялась.
— Я тоже достаточно опытна в этом деле. Я занимаюсь этим не пер-
вый год, к тому же являюсь дипломированным специалистом. А теперь
я попрошу вас выйти, а я позвоню в библиотеку. —Последний удар был
нанесен мне уже в спину: — И пожалуйста, не старайтесь перехватить ее
по дороге сюда.
— Я и не думал об этом, мисс Сазерленд.
— Декан Сазерленд, с вашего разрешения.
26
Я вышел в коридор и остановился у доски с расписанием. Объявления,
свидетельствующие о веселой студенческой жизни, все эти танцы, встречи,
поэтические вечера, французские завтраки лишь огорчили меня: частично
из-за воспоминаний о собственной безуспешной попытке поступить в кол-
ледж, частично из-за всей этой суеты с Долли.
Дверь открылась, и в холл вошла пара — девушка в очках с роговой
оправой и огромный парень в свитере. Они прислонились к стене, и она
продолжила ему что-то объяснять об Ахиллесе и черепахе. Ахиллес пресле-
дует черепаху, но, согласно Зенону, никогда ее не догонит — что-то в этом
роде. Расстояние между ними делится на бесконечное число отрезков. Поэ-
тому Ахиллесу потребуется бесконечное число отрезков времени, чтобы его
преодолеть; к этому моменту черепаха будет уже в другом месте.
Молодой человек кивнул:
—	Это я понимаю.
—	Но на самом деле это не так, — воскликнула девушка. — Разделение
пространства на бесконечное число отрезков является чисто теоретическим.
Оно не влияет на действительное перемещение в пространстве.
—	Этого я не понимаю, Хайди.
—	Все ты понимаешь. Представь себя на футбольном поле. Тк стоишь
на отметке двадцать ярдов, а черепаха ползет от тебя на отметке тридцать
ярдов.
Я перестал прислушиваться: через прозрачную дверь я увидел Долли —
темноволосую девушку в клетчатой юбке и длинной шерстяной кофте. По-
дойдя к двери, она чуть помедлила и открыла ее. По сравнению с изобра-
жением, хранившимся у меня в кармане, она выглядела изможденной: бо-
лезненно-желтоватый цвет лица, спутавшиеся волосы. Ее подавленный
блуждающий взгляд наткнулся на меня и скользнул дальше.
Не доходя до деканата, она внезапно остановилась и, резко повернув-
шись, пошла обратно. Но, миновав меня, снова замерла в задумчивости.
Меня заворожила ее нежная красота, темные бездонные глаза и взгляд,
обращенный внутрь себя. Но в этот момент она снова повернулась и реши-
тельно направилась по коридору навстречу собственной судьбе.
Дверь за ней закрылась. Я подошел к кабинету и несколько раз прошел-
ся мимо дверей, но женские голоса звучали неразборчиво. Из кабинета
Брэдшоу многоголовой гидрой выползли руководители факультетов. Во-
преки обычному академическому антуражу — очки, сутулые спины, высо-
кие лбы — они чем-то напоминали школьников, выпущенных на каникулы.
В холл вошла женщина с короткой стрижкой; ее светло-пепельные воло-
сы оттеняли загорелое лицо и обрамляли его, словно прозрачный нимб.
Она подошла к мужчине, стоявшему в дверях кабинета.
Вопреки ожиданиям он не проявил к ней никакого интереса и смотрел
на нее спокойно и меланхолично, взглядом, как правило возбуждающим
в женщинах материнские чувства. Несмотря на то что его русые волосы
уже начали седеть на висках, он походил на студента, двадцать лет проси-
девшего над книжками и вдруг обнаружившего, что он уже не мальчик.
27
Декан Сазерленд вышла из своего кабинета и поманила его рукой.
— Доктор Брэдшоу, не могли бы вы уделить мне несколько минут? У
нас тут серьезное дело. — Она была бледна, и вид у нее был зловещий,
как у палача.
Он извинился перед своей собеседницей, и оба декана уединились с Дол-
ли. Женщина с короткой стрижкой нахмурилась и бросила на меня оцени-
вающий взгляд, словно прикидывая, смогу ли я заменить ей Брэдшоу. У
нее был чувственный рот, великолепные ноги и глаза хищницы.
— Кого-нибудь ждете? — спросила она.
-Да.
— В ожидании Годо1 или Левши2? Это существенно.
— Левши Годо. Под дверью.
— Над пропастью во ржи?3
— Предпочитаю бурбон4
— Я тоже. Впрочем, вы не слишком похожи на интеллектуала, мистер...
— Арчер. Я не прошел тест?
— Ну, это зависит от установки экзаменатора.
— Да, я уже подумал, не стоит ли вернуться к занятиям. Вы заинтере-
совали меня, и к тому же я всегда так неловко себя чувствую, когда мои
высокообразованные друзья начинают рассуждать о высоких материях.
Серьезно, если я решу вернуться в колледж, вы бы мне посоветовали этот?
Она наградила меня еще одним оценивающим взглядом.
— Вам нет, мистер Арчер. Я думаю, вы бы чувствовали себя комфорт-
нее в каком-нибудь большом университете, скажем в Беркли или в Чикаго.
Я сама училась в Чикаго. Он сильно отличается от этого колледжа.
— В какую сторону?
— В самых разных отношениях. Во-первых, здесь очень низкий уровень
преподавания. В свое время это было сектантское учебное заведение, и ду-
ховная атмосфера здесь во многом еще отдает викторианской эпохой. —
Она качнула бедрами, чтобы продемонстрировать, что на нее это не рас-
пространяется. — Говорят, что, когда сюда приезжал Дилан Томас... впро-
чем, не будем об этом. О мертвых или хорошо, или ничего.
— Вы преподаете латынь?
— Нет, я мало занималась латынью и еще меньше греческим. Я препо-
даю современные языки. Кстати, меня зовут Элен Хагерти. Так что если
серьезно, то я бы не советовала вам здесь учиться. Конечно, с каждым
годом уровень здесь повышается, но балласта еще слишком много. Сами
можете убедиться.
1 Персонаж пьесы Сэмюэля Беккета «В ожидании Годо».
2 Персонаж пьесы Клиффорда Одетса «В ожидании Левши», написанной как па-
рафраз пьесы Беккета.
3 Название повести Дж. Сэлинджера.
4 Сорт виски, изготавливаемый из -пшеницы.
28
Она бросила язвительный взгляд на группу своих коллег, обсуждавших
только что закончившееся совещание.
— Человек, с которым вы разговаривали, — это декан Брэдшоу?
— Да. Его вы и ждете?
— Среди прочих.
— Не пугайтесь его строгого вида. Он замечательный ученый, един-
ственный обладатель докторской степени Гарвардского университета здесь,
и, конечно же, он даст вам лучший совет, чем я. Но честно, вы это серьез-
но? По-моему, вы меня дурачите.
— Немножко.
— Ну это вам удастся гораздо лучше, если мы немного выпьем. Как
я уже сказала, я предпочитаю бурбон.
— Прекрасное предложение. — «И какое неожиданное», — подумал я
про себя. — Давайте договоримся. А сейчас мне нужно дождаться Годо.
Это ее очень огорчило, и она даже не постаралась скрыть свое разоча-
рование. Впрочем, простились мы тепло, заинтересованные друг другом.
Наконец дверь открылась. Долли выходила спиной, продолжая благо-
дарить обоих деканов с чувством и даже оттенком подобострастия. Но
когда она обернулась, я увидел ее бледное застывшее лицо.
Я пошел за ней следом, чувствуя себя довольно глупо. Я почему-то
вспомнил, как еще в школе провожал одну девочку домой: у меня так ни-
когда и не хватило смелости взять ее портфель. И Долли начала сливаться
в моем воображении с той недосягаемой девочкой, чье имя я уже не мог
теперь вспомнить.
Долли быстро шла по дорожке к зданию библиотеки и уже начала под-
ниматься по лестнице, когда я окликнул се:
— Миссис Кинкейд?
Она остановилась так резко, словно я в нее выстрелил. Я машинально
взял ее за руку, которую она тут же выдернула. Рот у нее открылся, как
будто она собиралась закричать, но голос отказался ей повиноваться. Ми-
мо проходили студенты, некоторые группами стояли на ступенях, но никто
не обратил внимания на ее безмолвный крик.
— Я бы очень хотел поговорить с вами, миссис Кинкейд.
— Кто вы такой?
— Друг вашего мужа. Вы подарили Алексу три тяжелые недели.
— Возможно. — Она сказала это так, будто раньше ей это не приходи-
ло в голову.
— Наверное, вам тоже было непросто, если вы любите его, не так ли?
— Что? — Она как будто удивилась.
— Если вы любите его.
— Я не знаю. У меня не было времени думать об этом. И я не хочу
это обсуждать ни с вами, ни с кем бы то ни было другим. Вы действитель-
но друг Алекса?
— Надеюсь, что могу считать себя им. Он в полной растерянности и
не может понять, что происходит. Ему очень плохо.
29
— Наверное, он заразился от меня. Способность разрушать все и
вся — это моя особенность.
— От нее можно избавиться. Почему бы вам не вернуться к Алексу?
Он ждет вас в городе прямо сейчас.
— Он может ждать до скончания века, я к нему никогда пе вернусь.
Она говорила на удивление твердо, даже резко. Что-то мне в ней не
нравилось. Она смотрела на меня сухими, широко раскрытыми глазами
не мигая.
— Алекс вас чем-то обидел?
— Он не может обидеть даже мухи. Вы должны бы знать это, если
вы действительно его друг. Он хороший безобидный мальчик. Это я не
хочу причинять ему боль. — И добавила несколько искусственно: —
Передайте ему, что он может поздравить себя со счастливым избав-
лением.
— Больше вы ничего не хотите передать своему мужу?
— Он мне не муж, не настоящий муж. Передайте ему, что он может
аннулировать наш брак. Скажите ему, что я поняла, что не готова к со-
вместной жизни. Скажите, что я решила закончить свое образование.
Это был монолог, не предполагавший собеседника.
Я направился обратно к административному корпусу.
Дорожка, вымощенная плитами, была ровной и гладкой, но у меня бы-
ло ощущение, что я то и дело по колено проваливаюсь в кротовые норы.
Дверь в кабинет декана женского отделения была закрыта. После некото-
рой паузы мисс Сазерленд немного сдавленным голосом произнесла:
— Войдите.
Декан Брэдшоу все еще был в кабинете и еще более походил на поседев-
шего студента.
Мисс Сазерленд раскраснелась, глаза ее сияли изумрудно-зеленым
блеском.
— Это мистер Арчер, Брэд, частный детектив, о котором я тебе го-
ворила.
Он схватил мою руку и сильно сжал ее.
— Счастлив познакомиться с вами, сэр. Действительно. — Он попытал-
ся улыбнуться. — Хотя, учитывая обстоятельства, это, конечно, сомни-
тельное счастье. Я очень сожалею о причине, которая привела вас к нам.
— Это моя работа. — Почему-то получилось так, что я стал оправды-
ваться. — Миссис Кинкейд сбежала от своего мужа, и я должен предста-
вить ему какие-то объяснения. Она что-нибудь сказала вам?
Лицо мисс Сазерленд снова приняло озлобленное выражение.
— Она не вернется к нему. В первую брачную ночь она узнала о нем
такое... ‘
Брэдшоу поднял руку:
— Подожди, Лаура. То, что она тебе рассказала, имеет довольно ин-
тимный характер. Зачем ее мужу знать об этом? Бедная девочка и так пе-
репугана до смерти.
зо
— Она боится своего мужа? В это трудно поверить, — сказал я.
— Она не стала бы изливать перед вами свою душу, — искренне восклик-
нула Лаура Сазерленд. — Как вы думаете, почему бедное дитя воспользова-
лось чужим именем? Она смертельно боится, что муж выследит ее.
— Ну ты слишком драматизируешь, — снисходительно произнес Брэд-
шоу. — Мальчик не может быть таким чудовищем.
— Брэд,ты не слышал, что она говорила. Как женщина женщине, она
рассказала мне такие вещи, которые я не могу передать даже тебе.
— Я думаю, она лгала, — сказал я.
— Уверяю вас, что нет! Я умею отличать правду от лжи. И прислушай-
тесь к моему совету: возвращайтесь к ее мужу, где бы он там ни был,
и скажите ему, что вам не удалось ее найти. Вы поможете ей обрести по-
кой и счастье.
— Она достаточно спокойна, хотя счастливой ее, конечно, не назовешь.
Мне удалось поговорить с ней пару минут.
Брэдшоу повернулся ко мне:
— И что она сказала?
— Ничего существенного. Но она не пыталась в чем-либо обвинять
Кинкейда. Более того, всю вину она возлагает на себя. Она сказала, что
хочет продолжить свое образование.
— Хорошо.
— Вы позволите ей остаться здесь?
Брэдшоу кивнул.
— Да, мы пересмотрели свое отношение к ее маленькой уловке. Мы
считаем, что молодым людям нужно предоставлять свободу действий до
тех пор, пока это не ущемляет права других людей. Она может остаться
и продолжать пользоваться своим псевдонимом, если ей так удобнее. —И
он добавил с академическим смешком: — «Что значит имя? Роза пахнет
розой, хоть розой назови ее, хоть нет»1, не правда ли?
— А свои документы она нам передаст, — добавила декан Сазер-
ленд. — Она два года училась в колледже и семестр в университете.
— А чем она собирается заниматься у вас?
— Долли специализируется в психологии. Профессор Хагерти говорит,
что девушка не без способностей.
— А откуда это известно профессору Хагерти?
— Она академический консультант Долли. В частности, Долли серьезно
занимается патопсихологией и криминальной психологией.
Я почему-то вспомнил бороду Чака Бегли и непроницаемый взгляд его
темных глаз.
— А когда вы разговаривали с Долли, она не упоминала человека по
имени Бегли?
— Бегли? — Они посмотрели друг на друга, а потом оба повернулись
ко мне. — Кто такой Бегли? — спросила Лаура.
1 В. Шекспир. Ромео и Джульетта. Пер. Б. Пастернака.
31
— Возможно, это ее отец. В любом случае он имеет какое-то отношение
к ее бегству. Дело в том, что я не верю в азиатские извращения ее мужа
или в чем там она его обвиняла. Он чистый мальчик и глубоко уважает ее.
— Вы можете оставаться при своем мнении, — произнесла Лаура Са-
зерленд с таким видом, как будто я не имел на это права. — Только не
совершайте опрометчивых поступков. Долли — чувствительная молодая
женщина,, и в ее жизни случилось нечто такое, что потрясло ее очень глубо-
ко. Я думаю, вы поможете им обоим, если не дадите им встретиться.
— Яс этим полностью согласен, — спокойно добавил Брэдшоу.
— Вся беда в том, что платят мне за то, чтобы я помог им соединить-
ся. Но я обдумаю ваш совет и переговорю с Алексом.
Глава 6
На стоянке за корпусом я обнаружил профессора Хагерти. Подогнав
свою машину к моей, она сидела на крыле новенького черного «тан-
дерберда».
— Еше раз привет.
— Привет, — ответил я. — Вы ждете меня?
— Возможно, если вы Левша.
— Я одинаково свободно владею обеими руками.
— Я так и думала. Здорово вы поводили меня за нос.
— Разве?
— Я знаю, кто вы. — Она похлопала рукой по сложенной газете, лежав-
шей на кожаном сиденье. -«Миссис Перрин оправдана», — гласил заголо-
вок. — Очень интересно, — продолжила Элен Хагерти. — Заслуга ее вы-
зволения полностью приписывается вам. Единственное, что осталось неяс-
ным, как вам это удалось.
— Я просто говорил правду, и суд, вероятно, поверил мне. Дело в том,
что в момент совершения упомянутой кражи в Пасифик-Пойнте миссис
Перрин находилась под строгим полицейским надзором в Окленде.
— За что? Тоже за кражу?
— Ну это я не могу вам рассказать;
Она скорчила иронически-скорбную гримаску, которая замечательно
подчеркивала черты ее лица.
— Все самое интересное, как всегда, оказывается секретным; Но я могу
заверить вас в своей лояльности. К тому же мой отец — полицейский. Так
что залезайте и расскажите мне все о миссис Перрин.
— К сожалению, я не смогу этого сделать.
— Тогда у меня есть другая идея, еще лучше, — сказала она, сияя своей
неестественной улыбкой. — Почему бы вам не заехать ко мне в гости что-
нибудь выпить?
— К сожалению, я очень занят.
— Сыскная работа?
32
— Что-то в этом роде.
— Ну садитесь же. — Теперь это приглашение было подкреплено кокет-
ливым движением всего тела. — Ну не будьте таким занудой. Неужели вам
хочется, чтобы я почувствовала себя отвергнутой? Кроме всего прочего,
нам есть о чем поговорить.
— Дело миссис Перрин закончено, и теперь оно меня совершенно не ин-
тересует.
— Я имела в виду дело Дороти Смит. Разве не оно привело вас в
колледж?
— Кто вам сказал?
— Листья нашуршали. Вокруг колледжей всегда растут очень воспри-
имчивые деревья. Их можно сравнить только с посаженными вокруг
тюрем.
— Вы знакомы с тюрьмами?
— Не слишком близко. Но я не солгала вам, когда сказала, что мой
отец — полицейский. — По ее лицу скользнуло выражение легкого беспо-
койства, но она очередной улыбкой тут же согнала его.
— У нас с вами много общего. Почему вы мне отказываете?
— Хорошо. Я поеду за вами, тогда вам не нужно будет отвозить меня
обратно.
— Замечательно.
Ездила она с такой же скоростью, с какой и знакомилась, с нервными
рывками, внезапными остановками и полным неуважением к правилам
уличного движения. К счастью, территория колледжа к этому времени по-
чти полностью обезлюдела, машин тоже не было. Холмы уже отбрасыва-
ли длинные тени, и на их фоне учебные корпуса походили на заброшенные
декорации, раскиданные по съемочной площадке.
Она жила чуть дальше по Футхилл-Драйв, на склоне холма, в современ-
ном доме — стекло, бетон, металл. Крыши ближайших домов виднелись
в четверти мили ниже по склону среди мощных дубовых крон. Из окон
гостиной с одной стороны были видны синие горы, сливающиеся с небос-
водом, а с другой — чередой набегающие серые волны океана. На берег
опускался туман.
— Ну как вам мое гнездышко?
— Замечательное.
— К сожалению, оно не совсем мое, я его только снимаю. Но в буду
щем я не теряю надежды. Садитесь. Что вы будете пить? Я буду тоник.
— Очень хорошо.
Пол был выложен кафелем. Мебели в комнате почти не было. Я подо-
шел к одной из стеклянных стен и остановился, оглядывая раскинувшееся
пространство. Во внутреннем дворике на земле валялся мертвый дикий го-
лубь. Его шея все еще переливалась радужными красками. В том месте;
где он врезался в стекло, на пыльной поверхности сохранился отпечаток
его тела с распростертыми крыльями.
Я сел в плетеное кресло, принесенное, видимо, с патио. Элен Хагерти
2 Росс Макдональд «Озноб»
33
подала напитки и устроилась в шезлонге так, чтобы солнце освещало толь-
ко волосы и точеные загорелые ноги.
— Я тут пока по-походному, — произнесла она. — И за мебелью не по-
сылаю, потому что не могу решить — нужна она мне или нет. Может, ну
его к черту, прошлое, и начать все сначала? Как вы думаете, Левша-
обманшик?
— Можете называть меня как угодно, я не возражаю. Но чтобы отве-
тить на ваш вопрос, я должен знать ваше прошлое.
— Ха. Этого не будет никогда. — Она пристально посмотрела на меня
и сделала глоток из своего стакана. — Вы можете называть меня Элен.
— Хорошо, Элен.
— Вы говорите это как-то формально. Я человек неформальный, вы,
кажется, тоже. К чему же эти условности?
— Ну, во-первых, потому что вы живете в стеклянном доме, — сказал
я, улыбаясь. — Я так понял, что вы здесь недавно.
— Месяц. Даже меньше. Хотя кажется, что уже давно. Вы первый по-
настоящему интересный мужчина, которого я встретила здесь со дня
приезда.
Я пропустил ее комплимент мимо ушей.
— А где вы жили раньше?
— То там, то сям. Когда где. Все преподаватели — бродяги. Но мне
это перестает нравиться. Уже хочется оседлого образа жизни. Старею.
— Ну этого по вам не скажешь.
— Вы очень любезны. Я имею в виду, как женщина. Мужчины никогда
не стареют.
Теперь, достигнув своей цели, она уже не спешила, а продвигалась даль-
ше очень осторожно. Больше всего я хотел, чтобы Элен остановилась, так
как она начинала мне нравиться. Я поставил стакан. И она наполнила его
с аккуратностью и скоростью профессиональной официантки. Я никак не
мог отделаться от неприятного ощущения, что нами обоими движут ко-
рыстные цели.
После второго тоника она продемонстрировала мне свои бедра, задрав
колено и подтянув ногу к себе. Насколько я мог заметить, и там кожа
была гладкой и загорелой. Изящный изгиб ее тела приковывал взгляд. Со-
лнце последней вспышкой перед заходом залило комнату желтоватым
светом.
— Опустить шторы? — спросила она.
— Не беспокойтесь. Оно скоро сядет. Вы собирались рассказать мне о
Долли Кинкейд, она же Долли Смит.
— Разве?
— Вы.упомянули о ней. Я так понял, вы ее академический консультант?
— И потому вы здесь, не так ли? — насмешливо спросила она.
— Я заинтересовался вами еше до того, как узнал о ваших взаимоотно-
шениях с Долли.
— Да ну? -
34
— Действительно. И потому я здесь.
— Здесь вы только потому, что я заманила вас волшебным сочетанием
«Долли Смит». Кстати, а что она делает в этом колледже? — Она говори-
ла так, словно ревновала к Долли.
— Я думал, что как раз вы и дадите мне ответ на этот вопрос.
— Правда?
— Долли говорит очень противоречивые вещи, возможно почерпнутые
из романтических романов...
—- Не думаю. Она романтична, это правда. Она одна из тех идеалисток,
которые действуют на уровне интуиции. Я это знаю, потому что сама бы-
ла такой. Но думаю, что у нее есть и какие-то вполне конкретные неприят-
ности, достаточно серьезные.
— Что она наговорила вам?
— Она не наговорила. Это была грубая правда. Но к этому мы вернем-
ся чуть позже. — Она сделала легкое движение, словно одалиска в меркну-
щем свете дня, и закинула ногу на ногу. — Смелы ли вы, Лу?
— Мужчинам не пристало хвастаться собственной смелостью.
— Да вы знаток банальных истин,— произнесла она с едва уловимой
зловещей интонацией. — Я хотела бы получить серьезный ответ.
— Испытайте меня.
— Попробую. Дело в том... дело в том, что мне нужен мужчина.
— Это предложение марьяжное, деловое или вы имеете в виду нечто
третье?
— И я думаю, вы бы как раз подошли. Как вы отнесетесь к тому, если
я вам скажу, что меня собираются убить в этот уик-энд?
— Я бы вам посоветовал уехать тогда на эти два дня.
Она наклонилась ко мне:
— Вы увезете меня?
— У меня дела.
— Если вы имеете в виду маленького Алекса Кинкейда, то я заплачу
вам больше, чем он. Не говоря уже о дополнительных льготах, — как бы
между прочим добавила она.
— Как выясняется, эти самые листья нашуршали вам немало. Или Дол-
ли с вами очень откровенна?
— Достаточно откровенна. Я могла бы рассказать вам такое об этой
девочке, что у вас волосы встанут дыбом.
— В чем же дело? Всегда.мечтал иметь на голове «ежик».
— К чему? Вам пока нечем заплатить за мои сведения. Вы даже не от-
носитесь ко мне всерьез. А я, между прочим, не привыкла, чтобы мне от-
казывали.
— Дело совершенно не в вас. Просто я флегматик. Но как бы там
ни было, я вам не нужен. Вы и без меня можете уехать на все . четыре
стороны — в Мексику, Лос-Анджелес или в пустыню. У вас прекрасная
машина.
— Я слишком раздергана, чтобы куда-нибудь ехать.
35
— Испуганы?
Она кивнула.
— По вашему виду никогда этого не скажешь.
— Внешность обманчива. К тому же это единственное, чем я владею.
Она замкнулась, лицо ее потемнело. Может быть, потому, что скры-
лось солнце. Лишь ее волосы, казалось, еще хранили его свет. Сумерки
опускались на горы, силуэт Элен отчетливо вырисовывался на их
фоне.
— Кто хочет убить вас?
— Я не знаю точно, меня шантажируют.
— Каким образом?
— По телефону. Я не могу узнать голос. Я даже не могу сказать, муж-
чина это или женщина. — Она вздрогнула.
— А почему кому-то потребовалось вас шантажировать?
— Не знаю. — Она отвела взгляд в сторону.
— Ну, педагоги время от времени попадаются в такие ловушки. Обыч-
но это не очень серьезно. Вы тут ни с какими местными психами не об-
щались?
— Я вообще еще никого не знаю из местных жителей. Ну кроме коллег
по колледжу, естественно.
— А из ваших студентов никто не обладает повышенной возбуди-
мостью?
Она покачала головой:
— Нет, это другое. Это — серьезно.
— Откуда вы знаете?
— Я чувствую.
— Это имеет какое-то отношение к Долли Кинкейд?
— Может быть. Не знаю. Все это слишком сложно.
— Так расскажите мне об этих сложностях.
— Все это началось еще очень давно. Еше в Бриджтоне.
— Бриджтоне?
— Я родилась там и выросла. Это город, в котором все и случилось.
Я сбежала оттуда, но разве можно сбежать от собственных снов? Я до
сих пор вижу улицы Бриджтона в своих кошмарах. И этот голос по теле-
фону, грозивший меня убить, был оттуда, из Бриджтона. Голос из
прошлого.
Она потеряла контроль над собой и, захваченная властью воображения,
погружалась в бездонную пропасть своих кошмаров. Что-то в ее речи зву-
чало неестественно. Я так и не мог понять, можно ли к ней относиться
серьезно.
— Вы уверены, что это не плод ваших нынешних фантазий?
— Не знаю, — ответила она. — Единственное, что я знаю, Бриджтон
для меня — символ смерти. Кстати, я всегда знала, что этот город погу-
бит меня.
— Города не могут быть убийцами.
36
— Вы его не знаете. Он вполне преуспел в этом деле.
— Где это?
— Иллинойс. К югу от Чикаго.
— Вы сказали, что там все и случилось. Что вы имели в виду?
— Все самое важное, а когда я узнала об этом, все уже было кончено.
Но я не хочу обсуждать это.
— Тогда я мало чем могу вам помочь.
— А я не верю, что вы собирались помочь мне. Вам просто надо выка-
чать из меня нужные сведения.
Это была правда. Она меня мало волновала, а если и волновала, то
не так, как бы ей этого хотелось. К тому же я не очень ей доверял.
Казалось, в ее очаровательном теле уживалось два противоположных
существа — одно чувствительное и искреннее, другое — жестокое и
агрессивное.
Она встала и подошла к стеклянной стене, обращенной к горам. Теперь
они стали сиреневыми и бледно-лиловыми с темными сгустками синевы,
скопившимися в расщелинах и ущельях. Все стало синим — горы, небо, го-
род внизу, весь вечер.
— Синий час, — произнесла она про себя. — Когда-то я любила это
время дня больше всего. А теперь у меня такое ощущение, будто оно пред-
вещает мне агонию.
Я встал и подошел к ней.
— Вы слишком поддаетесь собственным фантазиям.
— Как много вы обо мне знаете.
— Я же вижу, что вы интеллигентная женщина. Так поступайте же со-
ответственно. Если вы боитесь — уезжайте или оставайтесь, но примите
меры. Обратитесь в полицию.
— Вы даете замечательные советы, только чтобы не ввязываться само-
му. Я уже обращалась в полицию вчера после очередного телефонного
звонка. Шериф прислал полицейского, который объяснил мне, что такие
звонки не редкость и занимаются этим обычно подростки.
— А это не может быть подросток?
— Не думаю. Хотя полицейский и сказал, что они зачастую изменяют
свои голоса до неузнаваемости. Он просил меня не беспокоиться.
— Стараюсь, но ничего не получается. Я боюсь, Л у. Останьтесь со
мной!
Она повернулась и прилегла ко мне на грудь, осторожно приникая всем
телом. Но, кроме жалости, я к ней ничего не испытывал. Я был ей нужен,
и она пустила в ход свое тело, чтобы заполучить меня.
— Мне надо ехать, — произнес я. — Я с самого начала сказал вам, что
у меня дела. Я заеду потом.
— Большое спасибо!
Она отпрянула от меня с такой силой, что ударилась о стекло, и я
вспомнил о разбившейся птице.
37
Глава 7
Я спускался вниз с холма в сгущавшихся сумерках, на разные голоса
повторяя себе, что поступил правильно. Но уговорить себя было довольно
трудно — я чувствовал, что, как бы я ни поступил, все равно это было
бы неправильно., так уж сложилось.
Портье в шитой золотом морской фуражке, по виду которого можно
было сразу сказать, что к морю он не имеет никакого отношения, сообщил
мне, что Алекс Кинкейд заказал номера, и вышел. Я поехал в «Прибой»
пообедать. Сияющий огнями вход гостиницы напомнил мне о Фарго и ог-
ромном количестве ненужных теперь фотографий.
Фарго сидел в темной лаборатории, расположенной рядом с его кро-
шечным офисом. На носу у него были светозащитные прямоугольные оч-
ки, так что глаз его я не видел, зато видел недовольную складку у рта.
Он взял со стола большой конверт и пихнул его мне.
— Мне показалось, что вам срочно нужны фотографии.
— Да, но все меняется. Мы нашли ее.
— Значит, они вам теперь не нужны? Моя жена работала полдня так,
что от нее пар валил.
— Нет, я возьму их. Даже если они не пригодятся мне, я их отдам Кин-
кейду. Сколько я вам должен?
— Двадцать пять долларов, включая пошлину. Двадцать четыре девя-
носто шесть, если быть точным.
Я дал ему две десятки и пятерку, и складка у рта начала разглажи-
ваться.
— Они уже вместе?
— Еще не знаю.
— Где вы ее нашли?
— В местном колледже. А работает она шофером у пожилой дамы по
имени Брэдшоу.
— У которой «роллс-ройс»?
— Да. Вы ее знаете?
— Не сказал бы. Обычно она с сыном завтракает здесь по воскресе-
ньям. Дама с характером. Я однажды сфотографировал их на удачу —
вдруг они захотят купить фотографии, — так она пригрозила, что разо-
бьет аппарат своей палкой. Я до того разозлился, что чуть было не сказал
старухе, что в этом нет надобности, так как камера уже «полетела», запе-
чатлевая ее рожу.
—• Но не сказали?
— Я не могу позволить себе такую роскошь. — Он развел руками. —
Она представляет местную элиту, меня бы просто уволили.
— Да, я понял, что она крутая женщина.
— Дело не только в ней. Ее сын играет важную роль в академических
кругах. Похоже, он симпатичный парень, несмотря на все эти гарвардские
ужимки. Он-то ее и успокоил, когда она хотела разбить мою «лейку». Хотя
38
я плохо понимаю, как такой красивый парень в сорок лет все еще держится
за мамину юбку.
— Такое случается в старых семьях.
— Да, случается. Насмотрелся я на этих маменькиных сынков, живу-
щих в ожидании наследства, а когда они его получают, то выясняется, что
уже слишком поздно. По крайней мере, у этого Брэдшоу хватило мозгов,
чтобы сделать карьеру. — Фарго глянул на часы. — Кстати о карьере — я
уже отработал двенадцать часов, и дел у меня еще часа на два. Так что
привет.
Я направился в кафетерий. Фарго бегом нагнал меня в коридоре. Тем-
ные очки с прямоугольными стеклами придавали его лицу выражение по-
коя, абсолютно не соответствующее нервной подвижности его конечностей.
— Совсем забыл спросить вас. Вы связались с этим Бегли?
— Да, я виделся с ним, но от него мало чего удалось добиться. Он
живет у одной женщины на Шируотер-Бич.
— Кто эта счастливица? — спросил Фарго.
— Ее зовут Мадж Герхарди. Вы ее знаете?
— Нет, ее я не знаю, но кажется, я знаю, кто он. Если бы мне удалось
еще раз его увидеть...
— Поехали сейчас.
— Не могу. Я и так скажу вам, что я думаю, только не передавайте
никому. Обвинения в клевете мне ни к чему, ведь вполне возможно, что
это случайное сходство.
— Обещаю вам, что это останется между нами.
— Ну смотрите. — Он глубоко вдохнул, как ныряльщик, готовящийся
к прыжку. — Я думаю, что на самом деле его зовут Томас Макги, тот
самый Макги, который десять лет тому назад убил свою жену в Индиан-
Спрингс. Я снимал его, когда работал фоторепортером в газете, правда,
фотография так и не была использована.
— Вы уверены в том, что он убил свою жену?
— Да, это было доказано. У меня сейчас нет времени вдаваться в под-
робности, к тому же они уже порядком подернулись дымкой времени. Но
подавляющее большинство в суде считало, что он заслуживает высшей ме-
ры. Джил Стивенс тогда убедил присяжных смягчить наказание.
Я вспомнил рассказ Бегли о десяти годах, которые он провел на другом
конце света, и понял, какими долгими они должны были ему показаться.
На Шируотер-Бич стоял густой туман. Судя по всему, начался при-
лив — я слышал, как внизу шумели набегающие волны, облизывая сваи
коттеджей. Холодный воздух был пропитан запахом йода.
Мадж Герхарди открыла дверь и посмотрела на меня мутным взгля-
дом. Несмотря на косметику, было видно, что она плакала.
— Вы частный детектив?
— Да. Можно войти?
— Входите, если хотите. Какая разница. Его нет.
Я уже догадался об этом по ее осиротевшему виду. Я прошел за ней
39
по затхлому коридору в гостиную с высоким потолком. В углах стропил
суетились пауки, а сами стропила были затканы паутиной так плотно, что
казалось, в комнату просачивается с улицы туман. Ротанговая мебель бы-
ла расшатана. Пустые и полупустые стаканы и бутылки стояли на столах
и на полу, из чего можно было сделать вывод, что пьют здесь уже не
первый день и попойка может начаться снова, если я не буду осторожен.
Мадж поддала ногой пустую бутылку и рухнула на диван.
— Это вы виноваты, что он ушел, — жалобно произнесла она. — Он
начал собираться сразу после вашего ухода.
Я опустился на стул напротив нее.
— Бегли сказал, куда он едет?
— Нет, он ничего не сказал мне. Он просто сказал, чтобы я не ждала
его, что он уже не вернется, что все кончено. Зачем вам понадобилось пу-
гать его? Чак никогда никому не сделал ничего дурного.
— Что ж он так испугался?
-— Он очень чувствительный. У него уже было в жизни столько непри-
ятностей. Он много раз говорил мне, что ему нужен только тихий угол,
где бы он мог описать свою жизнь. Он ведь пишет автобиографический
роман.
— О своей жизни в Новой Каледонии?
— Я думаю, Чак никогда не бывал в Новой Каледонии, — произнесла
она с обезоруживающей искренностью. — Все эти истории о хромовых
рудниках он почерпнул из «Нэшнл Джеографик». Я думаю, он никогда да-
же не уезжал из этой страны.
— Так где же он был?
— За решеткой. И вы это прекрасно знаете, иначе вы бы не явились
за ним. Я думаю, это стыд и позор, когда человек заплатил свой долг
обществу и доказал свое право на реабилитацию...
Похоже, что, вдохновленная гневом Бегли, она цитировала его, но, к
сожалению, не смогла вспомнить ни конца этого высказывания, ни поддер-
жать в себе его благородный гнев. В смутном беспокойстве она оглядыва-
ла учиненный в комнате разгром, видимо постепенно догадываясь, что
право на реабилитацию у Чака было очень сомнительным.
— Он рассказывал вам, за что сидел, миссис Герхарди?
— Вкратце. Как-то ночью он читал мне отрывок из своей книги. Его
герой сидит в тюрьме и размышляет о своем прошлом, о том, как он был
обвинен в убийстве, которого не совершал. Я спросила, соответствует ли
это действительности, но он не ответил. Он погрузился в глубокое тяжелое
молчание — с ним это бывало.
Она тоже замолчала. Я чувствовал, как под ногами сотрясается пол, —
океан плескался между сваями, словно веселая безрассудная разрушитель-
ная сила.
— Чак сидел за убийство? — спросила Мадж.
— Мне сегодня рассказали, что десять лет назад он убил свою жену.
Я еще не уточнял. Вам что-нибудь известно?
40
Она покачала головой. Ес лицо стало вытягиваться, словно сырое тесто
под влиянием собственного веса.
— Наверное, это ошибка.
— Надеюсь. Кроме того, мне сказали, что его настоящее имя Томас
Макги. Он когда-нибудь пользовался этим именем?
— Нет.
— Зато это очень хорошо увязывается с другим фактором, — сказал я,
размышляя вслух. — Девушка, которую он посетил в «Прибое», до заму-
жества носила это же имя. Он сказал, что она напомнила ему дочь. А я
думаю, что она и есть его дочь. Он когда-нибудь говорил о ней?
— Никогда.
— И не приводил ее сюда?
— Нет. Если она его дочь, он никогда бы не привел ее сюда. — Она
подошла к бутылке, которую опрокинула по дороге, поставила ее и снова
упала на диван, словно этот поступок отнял у нее последние силы.
— Давно Бегли или Макги поселился у вас?
— Пару недель назад. Мы собирались пожениться. Здесь так одиноко
жить без мужчины.
— Могу себе представить.
Мое сочувствие словно вдохнуло в нее жизнь.
— Но они не остаются со мной. Я стараюсь, чтобы им было хорошо,
но они не остаются. Не надо было мне разводиться с первым мужем. —
Взгляд ее унесся в далекое прошлое. — Он относился ко мне как к короле-
ве, но я была молодая и глупая и не придумала ничего лучше, как бросить
его.
Мы прислушались к шуму воды под домом.
— Вы думаете, Чак уехал с этой девушкой, которую вы называете его
дочерью?
— Сомневаюсь, — ответил .я. — А каким образом он уехал отсюда,
миссис Герхарди? На машине?
— Нет, он не позволил мне отвезти его. Он сказал, что пойдет пешком
и сядет на лос-анджелесский автобус. Он останавливается за углом, по тре-
бованию. Он вышел на дорогу со своим чемоданчиком и исчез из виду. —
Теперь в ее голосе сочетались нотки сожаления и облегчения.
— Когда?
— Около трех.
— У него были деньги?
— По крайней мере, на билет. Но много у него не могло быть. Я дава-
ла ему деньги, но он брал только на самое необходимое и всегда повторял,
что это взаймы и что он отдаст их, когда опубликует свою книгу. Но мне
совершенно все равно, вернет он их или нет. С ним было хорошо.,
— Правда?
— Да. Чак — хороший человек. Мне совершенно наплевать, что он ус-
пел натворить за свою жизнь. Человек может измениться к лучшему. Он
ни разу не причинил мне зла. — Это был еще один взрыв искренности: —
41
Это я доставляла ему неприятности. У меня сложные отношения с алкого-
лем. А он пил со мной только для того, чтобы мне не было одиноко. Он
не хотел, чтобы я пила одна. — Она моргнула своими водянистыми глаза-
ми. — Может, выпьете?
— Нет, спасибо. Мне пора. — Я встал. — Вы уверены, что он не сказал
вам, куда он едет?
ч —В Лос-Анджелес, больше ничего. Он обещал, что даст мне знать о
себе, но я не надеюсь. Все кончено.
— Дадите мне знать, если он позвонит или пришлет письмо?
Она кивнула. Я дал ей свою визитную карточку и сказал, где остановил-
ся. Когда я вышел из дома, граница тумана уже подползла к шоссе.
Глава 8
По дороге к Брэдшоу я еще раз остановился у мотеля. Портье сказал,
что Алекс так и не появлялся. Поэтому я не удивился, обнаружив его крас-
ный «порше» у дома Брэдшоу.
Над деревьями поднималась луна, и я дал волю своему воображению,
представив себе Алекса и его невесту, уютно устроившихся в привратниц-
кой и уже разрешивших все свои проблемы. Но тут я расслышал звуки
женских рыданий, и золотые мечты рассеялись. Она плакала отчаянно и
громко, это были почти нечеловеческие звуки, напоминавшие вой смертель-
но раненного кота.
Дверь привратницкой была приоткрыта, и дорожка у входа была осве-
щена льющимся изнутри светом, который был словно выдавлен доносящи-
мися из помещения криками. Я открыл дверь.
— Убирайтесь отсюда! — крикнул Алекс.
Они сидели на диване-кровати в крохотной комнатке. Он обнимал ее
за плечи, но эта поза не была любовной. Казалось, что она изо всех сил
сопротивляется, пытаясь освободиться из его объятий. Больше того, это
напоминало психиатрическую больницу, когда сестры часами держат буй-
ных пациентов, чтобы не пеленать их в смирительные рубашки.
Блузка на ней была разорвана, и одна грудь почти обнажена. Долли
попыталась отбиться от Алекса головой, и я увидел ее лицо. Оно было
серым, помертвевшим, с застывшей маской отчаяния.
— Убирайтесь! — выкрикнула она мне.
— Нет уж, пожалуй, я побуду с вами, — ответил я им обоим.
Я закрыл дверь и вошел в комнату. Ее рыдания начали постепенно за-
тихать. Хотя рыданиями это было трудно назвать — ее глаза были за-
стывшими и сухими. Она прижалась к Алексу.
Он был бледен.
— Что случилось, Алекс?
— Не знаю. Я ждал ее здесь, она пришла несколько минут назад. Пока
я от нее мало чего добился. Она страшно расстроена из-за чего-то.
42
— Это называется шок, — произнес я, размышляя, насколько он сам
близок к этому состоянию. — С ней что-нибудь случилось?
— Похоже, — пробормотал он. Его взгляд был обращен внутрь
себя, словно там он пытался найти силы, чтобы преодолеть новые
несчастья.
— Она ранена, Алекс?
— Кажется, нет. Она бежала сверху вниз по дороге, а потом по-
пыталась повернуть обратно. Она так сопротивлялась, когда я останав-
ливал ее.
И тут. словно для того, чтобы продемонстрировать свои силы, она вы-
рвала у Алекса руки и принялась колотить его в грудь. Руки ее были в
крови, и на его рубашке оставались красные отпечатки.
— Пустите меня, — умоляюше воскликнула она. — Я хочу умереть. Я
заслужила это.
— Алекс, у нее кровь.
Он покачал головой.
— Это не ее. Убита ее подруга.
— Это я во всем виновата, — вдруг произнесла она совершенно спокой-
ным голосом.
Он схватил ее за руки и прижал к себе. Теперь я заметил в его лиде
мужские черты.
— Долли, успокойся. Ты говоришь ерунду.’
— Ерунду? Она лежит там в крови, это я ее толкнула на смерть.
— О ком она? — спросил я у Алекса.
— Какая-то женщина по имени Элен. Никогда в жизни не слышал о
ней.
Зато я слышал.
Долли принялась что-то шептать, но .так монотонно, быстро и невнят-
но, что я едва мог разобрать. Она была сатаной, и отец ее был сатаной,
и отец Элен был сатаной, и они все были связаны кровавыми узами убий-
ства, что делало их с Элен кровными сестрами, но Долли предала ее, и
теперь она убита.
— Что ты сделала Элен?
-— Я не должна была приближаться к ней. Они все умирают, как только
я приближаюсь.
— Это бред, — тихо сказал Алекс. — Ты никогда никому не причинила
зла.
— Что ты обо мне знаешь?
— Все, что мне нужно. Я люблю тебя.
— Не смей говорить это. От этого я еще больше хочу умереть. — Она
сидела, выпрямившись в его объятиях, потом снова посмотрела на свои
руки и зарыдала. — Я — преступница.
Алекс взглянул на меня потемневшими глазами.
— Вы что-нибудь понимаете?
— Не слишком много.
43
— Но вы же не думаете, что она на самом деле убила эту Элен? — Мы
говорили, не обращая внимания на Долли, как будто она была глухой или
сумасшедшей, и она не возражала.
— Мы даже не знаем еще, убит ли кто-нибудь, — произнес я. — Похо-
же, ваша жена страдает комплексом вины, но на самом деле это еще не
значит, что она в чем-то виновата. Мне кое-что удалось узнать о ней сегод-
ня. — Я присел рядом с ними на диван и спросил Долли:
— Как зовут твоего отца?
Казалось, она не слышала меня.
— Томас Макги?
Она резко кивнула, как будто ее кто-то толкнул сзади.
— Он чудовище. И из меня он сделал чудовище.
— Каким образом?
Этот вопрос вызвал еще один монолог.
— Он застрелил ее, — она опустила голову, — и бросил в луже крови,
но я сказала тете Алисе и полиции, и его судили, а теперь он снова сделал
это.
— С Элен?
— Да, и я в этом виновата. Это все из-за меня.
Казалось, она получала странное удовольствие от этого постоянного
признания собственной вины. Ее безжизненный вид, рыдания без слез,
бессвязная речь и глубокие паузы — все это свидетельствовало о нарастаю-
щем душевном кризисе. Я чувствовал, что за этими чисто мелодраматиче-
скими самообвинениями скрывается тонкая богатая натура, которая нахо-
дится под угрозой гибели.
— Лучше ее больше не спрашивать ни о чем, — сказал я Алексу. — Мне
кажется, она уже не чувствует разницы между правдой и вымыслом.
— Вы так думаете? — вдруг злобно выкрикнула она. — Все, что я по-
мню, — правда, а я помню себя с года, я помню все — ссоры и побои,
пока он не застрелил ее.
— Заткнись, Долли! — оборвал я ее. — Или смени пластинку. Надо вы-
звать врача. У тебя в этом городе есть знакомый врач?
— Нет. Мне не нужен врач. Вызовите полицию. Я хочу сделать при-
знание.
Она играла в опасную игру с нами, а главное, с собственным сознани-
ем, балансируя на краю реальности, готовая в любой момент сорваться
в бездонную пропасть безумия.
— Ты хочешь признаться в том, что ты чудовище? — спросил я.
Это не сработало. Она повторила совершенно буднично:
— Я — чудовище.
Метаморфоза происходила буквально на глазах. Хаотические силы, бу-
шующие в ней, изменили очертания ее рта и нижней челюсти. Она тупо
смотрела сквозь спутанные волосы. Я уже с.трудом мог узнать в ней де-
вушку, с которой разговаривал днем на ступеньках библиотеки.
Я повернулся к Алексу:
44
— Вы знаете каких-нибудь врачей в городе?
Он покачал головой. Короткие волосы Алекса шевелились от ужаса, как
будто от соприкосновения с собственной женой по нему пробегали электри-
ческие разряды; казалось, что никакая сила не заставит его расстаться с
Долли.
— Я могу позвонить папе в Лонг-Бич.
— Может быть, попозже мы так и сделаем.
— Разве нельзя просто отвезти ее в больницу?
— Нам нужен частный врач, который мог бы защитить ее.
— Защитить от чего?
— От полиции, от психушки. Я хочу, чтобы она не отвечала ни на какие
официальные вопросы, пока я не выясню все с Элен.
Долли захныкала:
— Я не хочу в психушку. У меня здесь был доктор давным-давно. —
Слава Богу, ей хватило ума, чтобы испугаться, и страх подтолкнул ее к
нам.
— Как его зовут?
— Доктор Годвин. Доктор Джеймс Годвин. Он психиатр. Я посещала
его, когда была еще маленькой.
— Здесь есть телефон?
— В доме есть. Миссис Брэдшоу позволяет им пользоваться.
Я вышел из привратницкой и направился к особняку. Я чувствовал, что
туман дополз уже и сюда. Он спускался с гор и поднимался от океана.
В большом белом доме царила тишина, несколько окон светилось. Я
нажал звонок. За тяжелой дверью слабо звякнул колокольчик. Дверь от-
крыла большая темноволосая женщина в набивном хлопчатобумажном
платье. Несмотря на грубые черты лица и следы прыщей на щеках, она
была достаточно красива. Не успел я произнести и слова, как она сообщи-
ла мне, что мистера Брэдшоу нет дома, а миссис Брэдшоу ложится спать.
— Мне нужен всего лишь телефон. Я приятель юной особы из приврат-
ницкой.
Она подозрительно посмотрела на меня. И я подумал, не заразила ли
меня Долли, не подхватил ли я от нее безумно-сомнамбулическую манеру
поведения.
— Это очень срочно, — добавил я. — Ей нужен врач.
— Она заболела?
— Да, и очень серьезно.
— Что же вы оставили ее одну?
— Она не одна. С ней муж.
— Но она не замужем.
— Мы не будем обсуждать это. Вы мне дадите позвонить врачу?
Она неохотно отошла в сторону и проводила меня мимо винтовой лест-
ницы в небольшой кабинет, уставленный книжными шкафами. На письмен-
ном столе, как путевая звезда, горела лампа. Она указала на телефон и
заняла наблюдательный пост у дверей.
45
— Будьте добры, это частный разговор. Когда я буду выходить отсю-
да, вы можете обыскать меня.
Она фыркнула и скрылась из виду. Я решил было позвонить Элен, но
в справочнике не оказалось ее номера. Телефон доктора Годвина, к
счастью, был. Я набрал номер. Голос, ответивший мне, был таким тихим
и невнятным, что трудно было определить, принадлежит ли он мужчине
или женщине.
— Могу я поговорить с доктором Годвином?
— Доктор Годвин вас слушает. —- Казалось, ему порядком наскучило
произносить эту фразу.
— Меня зовут Лу Арчер. Я только что разговаривал с девушкой, кото-
рая говорит, что была вашей пациенткой. Ее девичье имя Долли или Доро-
ти Макги. Она в плохом состоянии.
— Долли? Я не видел ее лет десять—одиннадцать. Что с ней слу-
чилось?
— Вы врач, и я думаю, лучше бы вы сами осмотрели ее. Мягко говоря,
у нее истерика, бессвязная речь о каком-то убийстве.
Он тяжело вздохнул. Другим ухом я услышал резкий голос миссис
Брэдшоу:
— Мария, что там происходит?
— Он говорит, что Долли заболела.
— Кто говорит?
— Не знаю. Какой-то мужчина.
— Почему ты не сказала мне, что она больна?
— Я же вам только что сказала.
Доктор Годвин говорил тихим ровным голосом:
— Ничего удивительного, что все это снова проявилось. Еще в детстве
она оказалась свидетельницей насильственной смерти, происшедшей в ее
семье. Это глубоко потрясло ее. Девочка была в препубертатном возрасте
и очень ранима.
Я попытался пробиться сквозь эту медицинскую терминологию:
— Ее отец убил ее мать, верно?
— Да. — Ответ прозвучал, как легкий вздох. — Бедное дитя, она сама
обнаружила тело. А потом ее заставили выступать в качестве свидетеля
на суде. До какого варварства мы иногда доходим... Он замолчал и
спросил уже совсем другим тоном: —Откуда вы звоните?
— От Роя Брэдшоу. Долли в привратницкой со своим мужем. Это на
Футхилл-Драйв...
— Я знаю, где это. К тому же я только что вернулся с обеда, где видел-
ся с деканом Брэдшоу. Мне надо заехать еще к одному больному, и сразу
после этого я буду у вас.
Я повесил трубку и еще некоторое время посидел в кожаном вращаю-
щемся кресле Роя Брэдшоу. Стены, уставленные книгами, словно аккуму-
лировали прошлое и отгораживали от современного мира и всех его ужа-
сов. Мне очень не хотелось уходить отсюда.
46
В коридоре меня ждала миссис Брэдшоу. Мария исчезла. Старуха тяже-
ло дышала. На ней был розовый шерстяной халат, ворот которого, она
придерживала над грудью.
— Что случилось с девочкой?
— Эмоциональный стресс.
— Поссорилась с мужем? Он совершенно неуправляем, так что я не мо-
гу ее осуждать.
— Все несколько сложнее. Я только что вызвал доктора Годвина. Она
когда-то была его пациенткой.
— Вы хотите сказать, что она... — Она похлопала своими опухшими
пальцами по вздувшейся на виске вене.
Мне не пришлось отвечать на ее вопрос: у дверей послышался звук тор-
мозов, и в дом вошел Рой Брэдшоу. ТУман словно прилизал его волосы
и омыл его узкое открытое лицо. Увидев нас, он тут же придал лицу офи-
циально-замкнутое выражение.
— Ты сегодня поздно, — осуждающе произнесла миссис Брэдшоу. —
Развлекаешься где попадя, а я здесь сижу одна. Где ты был?
— Вечер встречи выпускников колледжа. Ты разве забыла? Ты же зна-
ешь эти банкеты. Боюсь, я тоже внес посильный вклад в общую скуку. —
Кажется, он начинал догадываться, что произошло нечто более серьезное,
нежели просто вспышка материнской тревоги. — Что-нибудь случилось,
мама?
— Этот человек говорит, будто девочка в привратницкой сошла с ума.
Зачем же ты присылаешь ко мне сумасшедших?
— Я не присылал ее к тебе.
— Кто же ее прислал?
Я попытался вмешаться, но они не слушали меня. Они были полностью
поглощены своей пикировкой, которая, судя по всему, вошла у них в при-
вычку еще со времен детства Роя.
— Или Лаура Сазерленд, или Элен Хагерти. Профессор Хагерти — ее
научный консультант, так что, скорее всего, это сделала именно она.
— Кто бы там ни был, ты обязан объяснить им, чтобы впредь они
были внимательнее. Если тебя не волнует моя безопасность...
— Меня волнует твоя безопасность. Меня очень волнует твоя безопас-
ность. — Голос его дрожал, балансируя между гневом и смирением. — Я
не имел ни малейшего представления, что с ней не все в порядке.
— До поры до времени с ней все было в порядке, — вмешался я. — Она
пережила сильный шок. Я только что вызвал доктора Годвина.
Брэдшоу медленно повернулся ко мне. Выражение его лица было удиви-
тельно мягким и незамутненным, как у спящего ребенка.
— Я знаю доктора Годвина, — произнес он. — Чем был вызван
шок?
— Это еще неясно. Я бы хотел поговорить с вами с глазу на глаз.
— Это мой дом, молодой человек, — дрожащим от возмущения голо-
сом заявила миссис Брэдшоу.
47
Она обращалась ко мне, но адресовано это было скорее Рою, над кото-
рым она таким образом заносила свой финансовый хлыст. Он это хорошо
понял.
— Я тоже живу здесь. У меня есть перед тобой определенные обязан-
ности, которые я стараюсь добросовестно выполнять. Но у меня есть обя-
занности и перед моими студентами.
— Ну конечно, твои драгоценные студенты. — Взгляд ее черных глаз
стал насмешливым. — Очень хорошо. Наслаждайся своей личной жизнью,
а я вообще могу уйти.
Она действительно направилась к входной двери, потуже обернув халат
вокруг своего рыхлого тела, с таким видом, словно ее выставляли из дома
в мороз и снежную бурю. Брэдшоу пошел за ней. Далее последовали толч-
ки, всхлипывания, улещивания и наконец объятия, — тут я отвел взгляд
в сторону, — в результате чего с его помощью она стала тяжело подни-
маться по лестнице.
— Не думайте плохо о маме, — сказал он, спустившись вниз. — Она
стареет, и ей все труднее становится справляться с неприятностями. У нее
благородная душа, я-то это знаю.
Я не стал с ним спорить. Конечно, он ее знал лучше меня.
— Пойдемте в кабинет, мистер Арчер?
— Лучше обсудим все по дороге.
— По дороге?
— Я бы хотел, чтобы вы вместе со мной подъехали к Элен Хагерти,
если вы знаете, где она живет. Боюсь, я сам не найду в темноте.
— С какой стати? Неужели вы отнеслись всерьез к маминым словам?
Ей просто надо было излить душу.
— Я понимаю. Но дело в том, что не она одна занималась сегодня из-
лияниями. Долли занималась тем же и среди прочего сказала, что Элен
убита. В качестве доказательства она продемонстрировала свои запачкан-
ные кровью руки. Я считаю, что надо бы съездить и посмотреть, в чем
там дело.
Он сделал глотательное движение. •
— Да. Конечно. Это недалеко отсюда. Всего несколько минут по тро-
пинке. Но, я думаю, в темноте мы быстрее доберемся на машине.
Мы вышли на улицу и сели в его машину. У привратницкой я попросил
его остановиться и заглянул внутрь. Долли лежала на диване лицом к сте-
не. Алекс укрыл ее одеялом и стоял рядом, опустив руки.
— Доктор Годвин сейчас приедет, — сказал я тихо. — Попроси его за-
держаться, чтобы он повидался со мной.
Он кивнул, не глядя на меня. Его взгляд все еще был устремлен внутрь,
словно ему открылись такие глубины, о существовании которых до сегод-
няшнего вечера он и не подозревал.
48
Глава 9
Машина Брэдшоу была снабжена ремнями, и он заставил меня пристег-
нуться, перед тем как мы тронулись. По дороге я рассказал ему все, что
счел нужным, о признаниях Долли. Он произнес в ответ что-то сочувствен-
ное. Я предложил оставить машину внизу, перед поворотом к дому Элен.
Мы вышли и тут же услышали завывания сирены со стороны океана —
туман продолжал сгущаться.
Чуть ниже по дороге я различил контуры еще одной машины с откид-
ным верхом, фары ее были пригашены. Надо было бы глянуть на нее,
но я был настолько придавлен чувством собственной вины, что не терпе-
лось узнать, жива ли Элси.
Окна ее дома слабо светились среди деревьев. Мы стали подниматься
по крутой гравиевой дорожке, ведущей к дверям. Над нашими головами
бесшумно скользнула сова, словно сгусток тумана, и, блеснув белым груд-
ным опереньем, уселась на дерево с призывным уханьем. Издалека ей тут
же ответила еще одна. Они словно смеялись над нами, подражая печаль-
ным завываниям морской сирены.
Сверху послышались хруст гравия и отчетливые шаги спускавшегося че-
ловека. Я прикоснулся к рукаву Брэдшоу, и мы замерли. Постепенно перед
нами стал вырисовываться контур человека. На нем были пальто и шляпа,
лицо его было не разглядеть.
— Привет!
Он не ответил мне. Его движения выдавали молодого и самоуверенного
человека. Бросившись нам навстречу, он оттолкнул меня и Брэдшоу, так,
что тот упал в кусты. Я попытался схватить незнакомца, но тот мчался
с такой скоростью, что вырвался у меня из рук. Я кинулся за ним, ориен-
тируясь в основном на звук его шагов, и выскочил на дорогу как раз в
тот момент, когда он нырнул в свою машину. Заревел мотор, зажглись
фары, и мне удалось заметить только первые две цифры номера и то, что
машина была зарегистрирована в Неваде. Я вернулся к машине Брэдшоу
и записал в своей записной книжке: ФТ 37.
Я снова стал подниматься наверх. Брэдшоу уже был у дома. Он сидел
бледный на ступеньке у входа. Свет, лившийся из дверей, освещал его
фигуру, отбрасывая колеблющуюся тень на вымощенный плиткой
дворик.
— Она мертва, мистер Арчер.
Я заглянул в дом. Элен лежала на боку сразу за дверью. Во лбу было
круглое пулевое ранение, из которого текла кровь так обильно, что на из-
разцовом полу образовалась лужа. По краям кровь уже начала сворачи-
ваться, словно прихваченная морозом. Я прикоснулся к ее лицу. Она уже
остывала. На моих часах было семнадцать минут десятого.
Между дверью и лужей крови я заметил отпечаток руки. По размерам
рука вполне могла принадлежать Долли. Возможно, она упала случайно,
поскользнувшись, но меня не покидало ощущение, что это было сделано
49
специально для того, чтобы предъявить ей обвинение в убийстве. Хотя
вполне возможно, что Долли имела к нему какое-то отношение.
Брэдшоу встал и с больным видом прислонился к косяку.
— Бедная Элен. Как ужасно! Вы думаете, этот парень, который сбил
нас...
— Я думаю, что ее убили не меньше двух часов тому назад. Конечно,
он мог вернуться для того, чтобы замести следы или забрать пистолет.
По крайней мере, его поведение подозрительно.
— Конечно.
— Элен Хагерти когда-нибудь упоминала о Неваде?
Он изумился:
— По-моему, нет. А в чем дело?
— Наш дружок уехал в машине с невадским номером.
— A-а. Наверное, надо вызвать полицию.
— Да, думаю, они обидятся, если мы это не сделаем.
— Вы вызовете? Что-то мне не по себе.
— Тем не менее лучше, если это сделаете вы, Брэдшоу. Она работала
в колледже, и только вы сможете повлиять, чтобы они не раздували
скандал.
— Скандал? Я даже не подумал об этом.
Он заставил себя пройти мимо тела к телефону, стоящему в дальнем
конце комнаты. Я быстро обошел остальные помещения в доме. Спальня
была почти пуста, если не считать табуретки и рабочего стола, на котором
лежала стопка контрольных работ по спряжению неправильных француз-
ских глаголов, пачка книг, французских и немецких словарей, учебников,
у стены стояли собрания поэзии и прозы. Я открыл одну из них — на фор-
заце стоял лиловый штамп: «Профессор Элен Хагерти, Мейпл-парк кол-
ледж, Мейпл-парк, Иллинойс».
Вторая спальня была обставлена довольно вычурно новой французской
мебелью, на полу лежал каракулевый ковер, тяжелые мягкие шторы руч-
ной работы закрывали огромные окна. В шкафу висели платья и юбки луч-
ших фирм, на нижней полке стоял ряд новых туфель. Ящики комода были
забиты свитерами и более интимными предметами дамского туалета. Ни-
чего действительно личного там не было — ни писем, ни фотографий.
В ванной комнате находилась треугольная, утопленная в полу ванна,
пол был застлан ковриком. На стеклянной полке стояли многочисленные
баночки с кремами, косметикой и снотворным, из рецептов которого сле-
довало, что выписано оно доктором Отто Шренком и получено в аптеке
Томпсона в Бриджтоне, Иллинойс, семнадцатого июня этого года.
Я вывернул на ковер мусорную корзинку. Среди скомканных томпонов
и косметических салфеток я обнаружил письмо в авиаконверте, посланное
из Бриджтона неделю назад. Оно было адресовано миссис Элен Хагерти.
Письмо было без обратного адреса и состояло из единственного листка,
подписанного «мама».
«Дорогая Элен, как мило было с твоей стороны послать мне открытку
50
из солнечной Калифорнии. Это мой любимый штат, хотя я не была там
уже целую вечность. Твой отец все обещает мне, что съездит со мной туда,
но ему всегда что-нибудь мешает. Слава Богу, с давлением у него стало
получше. Я очень рада, что у тебя все в порядке. Конечно, я бы хотела,
чтобы ты изменила свое решение относительно развода, но, наверное,
здесь уже ничего не поделаешь. Мне очень жаль, что вы с Бертом не смо-
гли ужиться. По-своему он хороший человек. Но со стороны, конечно,
всегда легко судить.
Отец все еще злится на тебя. Не позволяет мне даже упоминать твое
имя. Он не может простить тебя за то, что ты уехала из дома, да и се-
бя — ведь в ссоре никогда не бывает виноват один. Как бы там ни было,
ты все же его дочь и не должна была с ним так разговаривать. Я не хочу
ни в чем тебя обвинять и лишь надеюсь, что вы успеете помириться до
его смерти. Ты же знаешь, Элен, мы не молодеем. Ты умная, образованная
девочка и могла бы написать ему — для него это будет настоящий пода-
рок. Ты ведь его единственная дочь и услышать от тебя, что он «фашист-
ское отродье», - тяжело. Отец мучается уже двадцать лет. Напиши ему,
пожалуйста».
Я кинул письмо обратно в корзину с остальными бумагами. Потом вы-
мыл руки и вернулся в гостиную. Брэдшоу сидел в плетеном кресле. Даже
сейчас, в одиночестве, он сумел сохранить официальный вид, и я подумал,
что, возможно, он вообще впервые видит смерть так близко. Я-то уже
имел опыт в этом деле, но именно эта смерть причинила мне острую
боль — ведь я мог предотвратить ее.
Туман за окном продолжал сгущаться. Он окутывал весь дом, создавая
странное ощущение, что внешний мир растворился и мы с Брэдшоу летим
в пространстве — два непохожих близнеца, объединенных трупом молодой
женщины.
— Что вы сказали полиции?
— Я разговаривал лично с шерифом. Он сейчас приедет. Я сообщил ему
только самое необходимое. Я не знал, надо ли ему что-нибудь говорить
о миссис Кинкейд.
— Нам придется как-то объяснить причину нашего появления здесь. Но
рассказывать все, что она говорила, не нужно. До вас просто дошли слухи.
— Вы действительно подозреваете ее?
— Пока у меня не сложилось определенного мнения. Посмотрим, что
скажет доктор Годвин о ее состоянии. Надеюсь, он сможет поставить точ-
ный диагноз.
— Он лучший врач в городе. Как странно, мы с ним только что виде-
лись, сидели рядом в президиуме на встрече выпускников, пока он не уехал.
— Да, он сказал, что виделся с вами.
— Да. Мы с Джимом Годвином старые друзья. — Казалось, он пытает-
ся уцепиться за что угодно, только бы отключиться от действительности.
Я огляделся, на что бы присесть, но в комнате не была ничего; кроме
шезлонга Элен. Я присел на корточки. Меня поражало в доме странное
51
сочетание изысканной роскоши и голой нищеты, словно в нем одновремен-
но проживали две разные женщины — принцесса и нищенка.
Я сказал об этом Брэдшоу — и он кивнул.
— Да, я тоже обратил на это внимание, когда заезжал сюда. Такое ощу-
щение, что она тратила деньги на ерунду.
— А откуда она их получала?
— Я так понял, что у нее были какие-то личные средства. Естественно,
она не могла бы так одеваться на одну профессорскую ставку.
— Вы хорошо ее знали?
— Не очень. Я участвовал вместе с ней в двух-трех мероприятиях в кол-
ледже. Потом у нас обнаружилась общая страсть к Хиндемиту. — Он со-
единил пальцы. — Она была... она была очень презентабельной женщи-
ной. Но мы не были с ней близки ни в каких смыслах. Она не располагала
к интимности.
Брови у меня поползли на лоб. Брэдшоу слегка покраснел.
— Ради Бога, я не имел в виду сексуальные отношения. К тому же она
вообще была не из тех женщин, которые мне нравятся. Я хотел сказать,
что она не любила откровенничать.
— Откуда она приехала?
— Из какого-то небольшого колледжа на Западе, кажется Мейпл-парк.
Мы пригласили Элен на работу уже после ее переезда сюда. Это была
срочная замена, вызванная тромбозом коронарных сосудов у доктора
Фарранда. К счастью, Элен оказалась под рукой. Я просто не знаю,
что бы делал наш факультет современного языкознания, если бы не
она.
В его тоне сквозило легкое сожаление об умершей и гораздо большая
тревога о судьбе факультета, потерявшего преподавателя в разгар семе-
стра. И хотя его волнение за судьбу собственного колледжа было совер-
шенно естественно, что-то мне в этом не понравилось. И я сказал с жела-
нием задеть его:
— Вам и вашему колледжу придется столкнуться с куда более неприят-
ными проблемами, чем поиски преподавателя.
— Что вы имеете в виду?
— Вы не просто потеряли профессора. Я имел возможность побеседо-
вать с ней сегодня утром, и между прочим, она сообщила мне, что ее шан-
тажируют.
— Как ужасно, — произнес он таким тоном, будто это сообщение по-
трясло его больше, чем сама смерть. — Но кто?..
— У нее не было ни малейшего представления, впрочем, как и у меня.
Я подумал, может быть, вы что-нибудь знаете. У нее были враги в
колледже?
— Даже не могу представить. Вы понимаете, мы с Элен не были на-
столько знакомы...
— А вот я успел с ней познакомиться за то небольшое время, которое
мы провели вместе. И насколько я понял, ее жизнь складывалась не толь-
52
ко, из семинаров и факультетских чаепитий. Вы не интересовались ее био-
графией перед тем, как пригласить ее на работу?
— Нет, не очень. Я уже сказал: это было срочное назначение и, кроме
того, это не входит в мои обязанности. Руководитель ее факультета доктор
Гайзман высоко оценил представленные ею рекомендательные письма и
принял ее на работу.
Было видно, что Брэдшоу пытается уйти от обсуждения этого вопроса.
Я занес имя Гайзмана в свою записную книжку.
— Придется заняться ее прошлым. Как выясняется, она была замужем
и недавно развелась. Кроме того, мне хотелось бы побольше узнать о ее
взаимоотношениях с Долли. Судя по всему, они были довольно близки.
— Вы намекаете, что это была лесбиянская связь? У нас... — Он решил
не доводить свою мысль до конца.
— Я ни на что не намекаю. Мне нужны сведения. Каким образом проф-
ессор Хагерти стала консультантом Долли?
— Я думаю, самым естественным.
— В чем заключается естественный путь выбора консультанта?
— Ну когда как. Миссис Кинкейд состояла в старшей группе студентов,
которым мы обычно позволяем самостоятельно выбирать себе консультан-
тов, конечно, если таковые имеют свободные часы для занятий.
— Значит, Долли сама выбрала Элен Хагерти?
— Вполне возможно. Но это ведь могла быть и чистая случайность.
Как будто нас что-то подтолкнуло, мы одновременно повернулись и по-
смотрели на тело Элен. Оно лежало, маленькое и одинокое, в дальнем кон-
це комнаты. Наш совместный полет в тумане длился уже довольно долго.
Я взглянул на часы. С момента нашего приезда прошло всего четырнад-
цать минут. Казалось, время замедлило свой бег, разделившись на беско-
нечное число отрезков, как пространство Зенона, или поддавшись влиянию
марихуаны.
С видимым усилием Брэдшоу оторвал взгляд от тела Элен. За эти
мгновения с его лица окончательно исчезло выражение детскости. Он на-
клонился ко мне, глубокие морщины разбегались от его глаз и рта.
— Я не понял, что вам сказала миссис Кинкейд. Она призналась... при-
зналась в убийстве?
— Полицейские или прокурор расценили бы это именно так. К счастью,
никого из них не было рядом. За свою жизнь я слышал много правдивых
и ложных признаний. С моей точки зрения, она говорит неправду.
— А как же кровь?
— Она могла поскользнуться и упасть.
— Так вы думаете, что мы не должны говорить об этом шерифу?
— Если вы не возражаете.
На его лице отразилась борьба противоречивых чувств, и после некото-
рого колебания он произнес:
— Да, лучше помолчать об этом, по крайней мере пока. Как бы там
ни было, она была нашей студенткой.
53
Брэдшоу не заметил, что использовал прошедшее зремя, и это очень
огорчило меня. Думаю, что полицейская сирена принесла облегчение нам
обоим. Вслед за машиной шерифа подъезжала и передвижная лаборатория.
В несколько минут комната заполнилась людьми, полностью изменившими
ее вид, — помощник прокурора, фотограф, эксперты. Она потеряла свою
индивидуальность и потускнела, как любая комната в любой части света,
где было совершено убийство. Как это ни странно, казалось, что люди в
униформе совершают еще одно убийство, разрушая изысканную ауру дома
Элен и превращая ее самое в кусок мяса, который поступит на лаборатор-
ные исследования для предъявления в суде. Когда над ней засверкали
вспышки, мол нервы не выдержали.
Шериф Герман Крейн, широкоплечий мужчина, был одет в желто-
коричневый габардиновый костюм. Единственным намеком на униформу
была широкополая шляпа с кожаным ободом. Разговаривал он командным
тоном. Манера поведения обнаруживала в нем политикана, балансирующе-
го между лестью и хамством. К Брэдшоу он обращался с показным почте-
нием, словно тот ^ыл экзотическим оранжерейным растением.
Со мной он вел себя так, как со мной обычно ведут себя полицей-
ские — с профессиональной подозрительностью: они всегда подозревают
меня в преступной самостоятельности мышления. Мне удалось убедить
шерифа снять с дежурства патрульную машину и отправить ее на поиски
беглеца с невадских! номером. Он стал жаловаться на то, что у него не
хватает людей, и выражать сомнения в том, так ли уж необходимо выстав-
лять на дорогах контрольные посты. И тут я понял, что в дальнейшем
иметь с ним дело бесполезно.
Мы уселись: шериф — в шезлонг, я — в плетеное кресло — и занялись
обсуждением происшедшего, помощник прокурора, владевший стенографи-
ей, записывал наш разговор. Я сообщил ему, что тело было обнаружено
Долли Кинкейд, которая является женой моего клиента. Профессор Хагер-
ти, в свою очередь, была ее научным консультантом. В данный мо-
мент Долли переживает сильный шок и находится под наблюдением
врача.
Не дожидаясь, когда шериф начнет выжимать из меня подробности, я,
насколько это было в моих силах, передал ему свой разговор с Элен о
том, что ее шантажировали. Упомянул я и о том, что она обращалась
в полицию. Естественно, это было воспринято им как критика его ве-
домства.
— Я уже сказал, что у нас не хватает штатов, не хватает профессиона-
лов. Все бегут в Лос-Анджелес — там хоть* деньги платят, а что мы мо-
жем? — Он прекрасно знал, что я из Лос-Анджелеса, так что это обвине-
ние было адресовано прямо мне. — Если я после каждого идиотского звон-
ка буду выставлять у дома охрану, кто будет заниматься делом?
— Понимаю.
— Очень рад, что вы понимаете. Зато я кое-что не понимаю — каким
образом состоялся ваш разговор с пострадавшей?
54
— Профессор Хагерти пригласила меня к себе.
— Когда это было?
— Я не засекал время, незадолго до захода солнца. Я пробыл здесь око-
ло часа.
— Что она хотела?
— Она просила меня остаться с ней, чтобы защитить ее. К сожалению,
я этого не сделал. — Мне сразу стало легче — как иногда простая фраза
снимает тяжесть с души.
— Вы хотите сказать, что она собиралась нанять вас в качестве тело-
хранителя?
— Да. — Какой смысл было рассказывать ему обо всех нюансах нашего
разговора с Элен?
— А откуда ей стало известно, что вы занимаетесь такого рода деятель-
ностью?
— Ну вообще-то я занимаюсь не совсем этим. Ей было известно, что
я занимаюсь сыскной работой, — об этом она узнала из газеты.
— Ну что ж, понятно. Вы выступали сегодня в качестве свидетеля на
процессе миссис Перрин. Наверное, я должен вас поздравить — миссис
Перрин освобождена.
— Не стоит беспокойства.
— Я-то придерживаюсь другого мнения. Эта шлюха виновна, и мы оба
с вами это прекрасно знаем.
— Суд вынес оправдательный приговор, — спокойно парировал я.
— Присяжных можно обмануть, а свидетелей подкупить. Что-то вы
слишком активно взялись за наш местный преступный мир, мистер Ар-
чер. — В этом звучала какая-то скрытая угроза. Он небрежно махнул рукой
в сторону тела: — Эта женщина, эта профессор Хагерти, вы уверены, что
она не была вашей подружкой?
— В каком-то смысле мы подружились.
— За час?
— Часа бывает вполне достаточно. Впрочем, мы познакомились не-
сколько раньше, в колледже, и еще там успели переговорить.
— А до сегодняшнего дня? Может быть, вы встречались и раньше?
— Нет. Я познакомился с ней только сегодня.
Брэдшоу нервно крутился вокруг нас.
— Шериф, я могу засвидетельствовать это, чтобы хоть как-то облегчить
вашу задачу.
Шериф поблагодарил его и снова повернулся ко мне.
— Значит, речь шла о деловом предложении, не более того?
— Да, но оно меня не заинтересовало. — Это было не совсем так, но
я не знал, как объяснить это Крейну, чтобы не выглядеть полным
идиотом.
— Не заинтересовало. Почему?
— Я был занят другими делами.
— Какими?
55
— Миссис Кинкейд бросила своего мужа. Он нанял меня для установле-
ния ее местопребывания.
— Я что-то слышал об этом сегодня утром. Му н что, вам удалось вы-
яснить, почему она его бросила?
— Нет. В мою задачу входило лишь установление ее местопребывания.
Я выполнил ее.
— И где же она была?
Я взглянул на Брздшоу. Он неохотно кивнул'
— Она поступила в колледж, — произнес я.
— Вы говорите, что теперь она находится под наблюдением врача? Ка-
кого врача?
— Доктора Годвина.
— Психиатра? — Шериф расставил ноги и доверительно наклонился ко
мне. — А почему это ей вдруг понадобился психиатр? Она что, сошла с
ума?
— У нее истерика. Необходимо было вызвать врача.
— И где она сейчас?
Я снова взглянул на Брэдшоу. Он сказал:
— У меня дома. Она водила машину у моей матери.
Шериф встал и махнул рукой:
— Ну так поехали к вам и поговорим с ней.
— Боюсь, что это невозможно, — откликнулся Брэдшоу.
— Это кто сказал?
— Это сказал я, и думаю, доктор присоединится к моему мнению.
— Ну естественно, пациенты Годвина за то и платят ему, чтобы он го-
ворил то, что им надо. У меня уже были с ним столкновения.
— Я знаю. — Брэдшоу побледнел, но ничем не выдал своего волне-
ния. — Простите меня, шериф, но вы непрофессионал и вряд ли сможете
понять моральный кодекс доктора Годвина.
Крейн так покраснел, что я думал, его хватит удар. Он не нашелся что
ответить. Брэдшоу, воспользовавшись его замешательством, продолжил:
— Я убежден, что миссис Кинкейд в ее нынешнем состоянии нельзя до-
прашивать. Да и какой в этом смысл? Если бы ей надо было что-то
скрыть, она вряд ли бросилась бы рассказывать о случившемся первому
встречному. Думаю, у нас хватит гуманности не подвергать бедную девоч-
ку такому испытанию только из-за того, что дача показаний ее граждан-
ский долг.
— Что вы имеете в виду — «испытанию»? Я не собираюсь допраши-
вать ее с пристрастием.
— Надеюсь, что вы вообще оставите се в покое, по крайней мере на
сегодня. Я считаю, что любой допрос будет для нее жестоким испыта-
нием, шериф, и полагаю, что большинство в нашем округе поддержали бы
меня.
Крейн открыл было рот, чтобы возразить, но, вероятно поняв, что пе-
респорить Брэдшоу невозможно, закрыл его снова. Брэдшоу направился к
56
выходу, ii я последовал за ним. Когда мы уже достаточно отошли от дома
и нас не могли услышать, я поблагодарил его.
— У вас это отлично получилось с шерифом.
— Я никогда не любил этого хвастуна. К счастью, он сейчас не в фаво-
ре. Он едва прошел на последних выборах. Большинство в нашем округе,
включая доктора Годвина и меня, предпочли бы видеть у власти более про-
свещенных людей. Я думаю, что со временем мы этого добьемся.
В привратницкой, казалось, не произошло никаких перемен. Долли так
н лежала на диване, повернувшись лицом к стене. Брэдшоу и я останови-
лись в дверях. Алекс с опущенной головой подошел к нам.
— Доктор Годвин пошел в дом позвонить. Он считает, что ее нужно
отправить в больницу.
— Я все слышу, — монотонным голосом произнесла Долли. — Так что
можешь говорить громко. Я знаю, что ты хочешь от меня избавиться.
— Тихо, родная. — Это было хорошо сказано.
Долли замолчала. Она лежала абсолютно неподвижно. Алекс показал
нам на дверь, и мы вышли, оставив щель, чтобы он мог видеть ее.
— Доктор Годвин боится попытки самоубийства, — тихо произнес он.
— Это настолько серьезно? — спросил я.
— Думаю, что нет. Мне кажется, что и доктор Годвин так не считает.
Он говорит, что это просто разумная предосторожность. Я сказал ему,
что могу и сам сидеть с ней, но он считает, что я не гожусь для
этого.
— Да, лучше вам поберечь силы для завтрашнего дня, — сказал
Брэдшоу.
— Да. Завтра. — Алекс пнул ногой щетку для обуви, прибитую к две-
ри. — Лучше я позвоню завтра отцу. Завтра суббота, и он, наверно, смо-
жет приехать.
Со стороны дома послышались шаги. Из тумана вынырнул высокий
мужчина в кожаном пиджаке. Его лысая голова поблескивала в льющемся
из-за дверей свете.
— Привет, Рой, — дружелюбно обратился он к Брэдшоу.’— Мне очень
понравилась твоя речь, по крайней мере та часть, которую мне удалось
услышать. Я почувствовал себя чуть ли не в Афинах. К сожалению, как
раз на самом интересном месте мне позвонила пациентка — ей было необ-
ходимо узнать, может ли она одна пойти посмотреть фильм по Теннесси
Уильямсу. На самом деле она просто хотела, чтобы я пошел вместе с ней
и спас ее от нервных потрясений. — Он повернулся ко мне: — Мистер Ар-
чер? Я доктор Годвин.
Мы обменялись рукопожатиями, и он пристально посмотрел на меня,
как будто собирался рисовать по памяти мой портрет.
У него было властное, с крупными чертами лицо, глаза то вспыхивали,
то гасли, словно лампочки. По-видимому, он отдавал себе отчет в силе
своего влияния на окружающих и, судя по всему, не злоупотреблял им.
— Хорошо, что вы позвонили мне. Мисс Макги — миссис Кинкейд нуж-
57
дается в полном покое. — Он посмотрел в щелку двери. — Думаю, что ей
уже лучше.
— Да, она успокаивается, — откликнулся Алекс. — Может быть, ей
лучше остаться здесь со мной?
Лицо Годвина приняло сочувствующее выражение. У него был очень
подвижный рот, как у актера.
— Это будет неразумно, мистер Кинкейд. Я уже заказал место в госпи-
тале. Не надо рисковать.
— А почему вы считаете, что она может предпринять попытку самоу-
бийства?
— У нее слишком много на душе. Я всегда очень боюсь возможности
самоубийства, даже малейшего намека на это.
— Тебе удалось что-нибудь у нее узнать? —спросил Брэдшоу.
— Она была не очень-то разговорчива. Очень устала. Потерпит до
завтра.
— Надеюсь, — сказал Брэдшоу. — Ее хочет допросить шериф. Я сделал
все, что мог, чтобы удержать его.
Лицо Годвина помрачнело.
— Так, значит, действительно было убийство? Еще одно?
— Элен Хагерти, наша новая преподавательница, застрелена у себя до-
ма сегодня вечером. Миссис Кинкейд, судя по всему, первая обнаружила
тело.
— Бедняга, как ей не везет. — Годвин посмотрел на небо. — Мне иног-
да кажется, что боги действительно отворачиваются от некоторых людей.
Я попросил его объяснить, что он имеет в виду, но он покачал головой:
— Я слишком устал, чтобы рассказывать вам кровавую сагу семейства
Макги. К счастью, многое уже стерлось в моей памяти. Почему бы вам
не обратиться в судебный архив, там вы найдете все подробности.
— При других обстоятельствах это было бы неоценимым советом.
— Да? Но я действительно устал сегодня, а мне еще надо доставить
ее в больницу и проследить, чтобы ее хорошо устроили. Так что сил хва-
тит только на то, чтобы добраться до дому и лечь в постель.
— И тем не менее, доктор, нам надо поговорить.
— О чем?
Мне не хотелось говорить при Алексе, но ничего не оставалось делать,
и я сказал, внимательно глядя на него:
— О возможности того, что она совершила это убийство, или, скажем,
о возможности того, что она будет обвинена в этом. Кажется, она к этому
стремится.
Алекс взвился:
— Она была не в себе, временно... Не можете же вы использовать про-
тив нее то, что она говорила...
Годвин положил ему руку на плечо.
— Не волнуйтесь, мистер Кинкейд. Сейчас мы все равно ничего не ре-
шим. Нам всем сейчас надо отдохнуть, особенно вашей жене. Я бы хотел,
58
чтобы вы сейчас поехали вместе со мной, на случай, если мне потребуется
помощь по дороге. А вы,он повернулся ко мне, — можете ехать сле-
дом, чтобы потом отвезти его домой. В любом случае вам надо сориенти-
роваться, где расположена больница, потому что завтра в восемь, после
визита к миссис Кинкейд, я бы хотел поговорить с вами. Годится?
— Завтра в восемь утра.
Он повернулся к Брэдшоу:
— А на тьоем месте, Рой, я бы отправился к миссис Брэдшоу и поинте-
ресовался, как она себя чувствует. Я дал ей успокоительное, а то она была
очень возбуждена. Она убеждена, что ее окружают маньяки и убийцы. Ду-
маю, тебе с большим успехом, чем мне, удастся переубедить ее.
Годвин действительно оказался мудрым и внимательным человеком.
Как бы там ни было, все мы поступили так, как он сказал. Включая До-
лли. При помоши Алекса и Годвина она вышла из дома и послушно напра-
вилась к машине доктора, не сопротивляясь и не издавая ни звука. Влд
у нее был такой, словно она шла на казнь.
Глава 10
Через час я уже сидел на своей кровати в мотеле. Теперь я уже ничего
больше не мог сделать, разве что усугубить неприятност, обратившись
за информацией к местным властям. В мозгу продолжали прокручиваться
возможные варианты того, что я мог сделать и не сделал: остановить Бе-
гли — Макги, поймать человека из Невады.
Усилием воли я попытался отогнать навязчивые образы и .заставил себя
думать о Зеноне, который утверждал, что Ахиллес никогда не догонит че-
репаху. Это была умиротворяющая идея, если поставить себя на место че-
репахи, а впрочем, может быть, и Ахиллеса.
У меня в сумке была пинта виски. Доставая ее, я вспомнил об Арни
Уолтерсе, своем коллеге, с которым мы вместе выпили не одну пинту. Я
набрал номер его офиса, который, к счастью, находился в гостиной его
дома. Арни был дома.
— Детективное агентство Уолтерса, — произнес он ленивым ночным
голосом.
— Это Лу Арчер.
— A-а, ну это совсем другое дело. Я даже еще не собирался ложиться,
так, пижаму примерял.
— С чувством юмора у тебя всегда было не в порядке, так что можешь
не острить. Мне нужна небольшая услуга, отплачу при первой возможнос-
ти. Ты слушаешь?
Я услышал щелчок магнитофона и начал рассказывать о смерти Элен.
— Через пару часов после убийства человек, который меня интересует,
вышел из дома убитой и уехал на черной или темно-синей машине с откид-
59
ным верхом, я думаю — одна из последних моделей «форда» с невадским
номером. Мне кажется, первые четыре знака я разобрал...
— Тебе кажется?
— Было темно, и к тому же туман. Кажется, первые четыре знака ФТ
тридцать семь. Это молодой парень атлетического телосложения, рост
пять футов одиннадцать дюймов, одет в темное пальто и темную фетро-
вую шляпу. Лицо я не разглядел.
— Давно был у окулиста?
— Арни, не будь дебилом, ну попытайся хоть ненадолго.
— Говорят, что взрослые граждане Соединенных Штатов теперь могут
абсолютно бесплатно проходить обследование на глаукому.
Арни был старше меня, но он очень не любил, когда ему об этом напо-
минали.
— Послушай, что с тобой случилось? Неприятности с женой?
— Никаких неприятностей, — откликнулся он жизнерадостно. — Она
ждет меня в постели.
— Скажи Филис, что я люблю ее.
— Я скажу ей это от своего имени. Если мне удастся что-нибудь выяс-
нить, хотя это и сомнительно, учитывая фрагментарность сведений, где те-
бя искать?
— Я остановился в мотеле в Пасифик-Пойнте. Но лучше позвони ко
мне в Голливуд и запиши информацию на автоответчик.
Он сказал, что так и сделает. Повесив трубку, я услышал легкий стук
в дверь. Это был Алекс. Он натянул брюки поверх пижамы.
—- Я услышал, что вы разговариваете.
— Да, звонил по телефону.
— Я не помешаю?
— Нет, я уже кончил. Заходи и выпей.
Он вошел в комнату с такой осторожностью, будто она была заминиро-
вана. Вообще за последние несколько часов движения его стали очень
осторожными. Он был бос и передвигался по ковру абсолютно бес-
шумно.
На полке в ванной стояли два стакана, обернутые пергаментом. Я раз-
вернул их и налил виски. Мы сели на кровать и выпили, глядя друг на
друга, как двойники, разделенные тонким слоем стекла.
Я чувствовал, насколько мы не похожи друг на друга. Он был молод
и неопытен, как раз в том возрасте, когда все причиняет боль.
— Я собирался звонить отцу, — сказал Алекс. — А теперь не знаю, зво-
нить или нет.
Мы помолчали.
— Может, он и не станет повторять «я же говорил, я же предупре-
ждал», но смысл все равно будет такой. Семь раз отмерь, один раз от-
режь, и прочая чушь в этом же роде. Дураки всегда впереди там, где даже
святые осмотрительны...
— Ну, я думаю, это высказывание можно и переиначить. Святые всегда
60
впереди там, где дураки осмотрительны. Хотя лично я не знаком со
святыми.
— Вы считаете меня дураком?
— Ты вел себя очень хорошо.
— Спасибо, — холодно ответил он. — Даже если это и не соответствует
действительности.
— Тем не менее это действительно так. И я знаю, что тебе было не-
просто.
Виски и моя искренность расплавили стеклянную стену между нами.
— Самое страшное было, — сказал он, — оставить ее в больнице. У ме-
ня было такое ощущение, что я... понимаете, предаю ее. Место очень похо-
же на что-то из Данте — плач, стоны... Долли такой нежный человек. Я
не представляю себе, как она это вынесет.
— И тем не менее, я думаю, ей там будет лучше.
— Вы действительно думаете, что она сошла с ума?
— Какая разница, что я думаю? Завтра мы узнаем мнение специалиста.
Совершенно очевидно, она временно не в себе. Я видел людей в гораздо
худшем состоянии, и они выздоравливали.
— Значит, вы думаете, она поправится?
Он схватился за мою фразу, как за летящую трапецию, которая могла
вырвать его из полной безнадежности и вернуть к надежде. Впрочем, я
не хотел, чтобы он слишком в ней укреплялся.
— Меня больше волнует юридическая сторона дела, а не медицинская.
— Неужели вы действительно думаете, что она убила эту свою подругу,
Элен? Я знаю, что она сама призналась, но ведь это невозможно! Понима-
ете, я знаю Долли. В ней нет ни капли агрессивности. Она удивительно
добрый человек. Она не может убить даже паука.
— Алекс, я только сказал, что эта возможность не исключена. И я хо-
тел, чтобы Годвин знал об этом с самого начала. Он может очень многое
сделать для твоей жены.
— Моей жены, — удивленно повторил Алекс, словно пробуя эти слова
на вкус.
— Она твоя законная жена. Но это еще не значит, что я тебя к чему-то
принуждаю. У тебя всегда есть выход, и ты можешь им воспользоваться.
Стакан подпрыгнул в его руке. Мне показалось, будто он с трудом сдер-
жался, чтобы не выплеснуть виски мне в лицо.
— Я не брошу ее в беде. А если вы считаете, что именно это я должен
сделать, то можете катиться ко всем чертям.
Только теперь я окончательно понял, как он мне нравится.
— Просто тебе необходимо знать об этом. Многие на твоем месте
именно так и поступили бы.
—- Я не из многих.
— Так я и думал.
— Отец меня, конечно, назвал бы дураком, но мне все равно, виновна
она или нет. Я остаюсь.
61
— Это будет немало тебе стоить.
— А, так вам нужны деньги?
— Дело не во мне. Я могу подождать. Впрочем, как и Годвин. Я просто
думаю о дальнейшем. Возможно, что завтра тебе потребуется опытный
адвокат.
— Зачем? — Он был славный малый, но соображал замедленно.
— Судя по сегодняшнему вечеру, можно смело сказать, что основная
трудность будет заключаться в том, чтобы не дать Долли оговорить себя.
А это значит, что она ни в коем случае не должна попасть в руки властей,
то есть ее нужно держать в каком-то недосягаемом для них месте, где к
тому же за ней будут ухаживать соответствующим образом. В этом деле
может помочь хороший адвокат. Обычно в уголовных делах адвокаты не
любят работать бесплатно.
— Вы действительно думаете, что это так серьезно... что она в такой
опасности? Или вы просто пытаетесь запугать меня?
— Сегодня вечером я разговаривал с местным шерифом, и мне очень
не понравилось, как заблестели его глаза, когда дело дошло до Долли. Ше-
риф Крейн не дурак. Он прекрасно понял, что я рассказал ему не все. А
когда он сам докопается до семейной предыстории, он вцепится в Долли
изо всех сил.
— Семейной предыстории?
— Да, до того, что ее отец убил ее мать. — Взваливать на него еше
и это было жестоко. И все же лучше ему услышать это от меня, чем от
мерзостного существа, выползающего в три часа ночи из-под подушки и
называющегося нашим подсознанием. — Как я понял, он был осужден
здесь, здесь проходил и сам процесс. Вероятно, шериф Крейн участвовал
в сборе улик для вынесения обвинения.
— И история словно повторяется. — Теперь в голосе Алекса звучал
страх. — Я правильно расслышал? Значит, вы сказали, что этот Чак Бе-
гли, человек с бородой, на самом деле ее отец?
— Кажется, да.
— С него все и началось, — произнес он словно про себя. — После его
прихода в воскресенье она ушла. Как вы думаете, что произошло между
ними?
— Не знаю, Алекс. Может, он угрожал ей за то, что она свидетельство-
вала против него. Как бы там ни было, он напомнил ей прошлое. И она
не смогла соединить весь ужас прошедшего со своим счастливым замуже-
ством, потому и убежала.
— Все равно не понимаю, — произнес он. — Как у Долли может быть
такой отец?
— Ну, я не генетик. Но мне известно, что большинство непрофессио-
нальных убийц не соответствуют уголовному типу. Я собираюсь получше
все разузнать об этом Бегли — Макги и связанном с ним убийстве. Подо-
зреваю, что у тебя бесполезно спрашивать, не рассказывала ли Долли что-
нибудь об этом.
62
— Она никогда даже словом не обмолвилась о своих родителях, кроме
того, что они умерли. Теперь я понимаю почему. И я не виню ее... — Он
оборвал себя и затем продолжил: —За то, что она мне не рассказала всего.
— Она с лихвой компенсировала это сегодня вечером.
— Да. Ну и денек. — Он помотал головой, словно пытаясь уложить все
события в должной последовательности. — Мистер Арчер, скажите мне
правду. Вы верите ей, верите, что она виновата в смерти этой женщины?
И своей матери?
— Я не помню даже половины из того, что она говорила.
— Это не ответ.
— Я думаю, кое-какие ответы мы получим завтра. В этом мире все
очень сложно. А самая сложная штука — это человек.
— Не могу сказать, чтобы вы успокоили меня.
— Это и не входило в мою задачу.
Он допил виски и медленно встал.
— Вам надо отдохнуть, а я пойду позвоню. Спасибо за виски. — Он
повернул ручку двери. — И за разговор спасибо.
— Не за что. Собираешься звонить отцу?
— Нет. Я решил не делать этого.
Я почувствовал странное удовлетворение. По возрасту я вполне годился
ему в отцы, собственного сына у меня не было, так что, наверное, мое
чувство было как-то связано с этим обстоятельством.
— Прости, а кому ты собираешься звонить, или тебе не хочется гово-
рить об этом?
— Долли попросила меня как-нибудь связаться с ее тетей Алисой. Я ни-
как не мог собраться с духом, просто не знал, что ей сказать. Я ведь даже
не знал о ее существовании до сегодняшнего вечера.
— Я помню, что она упоминала о ней. А когда Долли попросила тебя
позвонить ей?
— Уже в больнице, перед самым моим уходом. Она хочет, чтобы та
к ней приехала. Не знаю, насколько это разумно.
— Это зависит от того, что из себя представляет тетя. Она живет
здесь, в городе?
— Нет, в Индиан-Спрингс. Долли сказала, что она входит в руковод-
ство округа. Мисс Алиса Дженкс.
— Давай попробуем.
Я нашел имя и номер в телефонном справочнике, набрал код и передал
трубку Алексу. Он взял ее и посмотрел на нее так, как будто видел впервые
в жизни.
— Что мне ей сказать?
— Сообразишь по ходу дела. А когда кончишь, передай трубку мне.
Из трубки раздался раздраженный голос:
— Да, кто это?
— Я — Алекс Кинкейд. Это мисс Дженкс?.. Мисс Дженкс, мы не знако-
мы с вами, но дело в том, что я недавно женился на вашей племяннице...
63
На вашей племяннице, Долли Макги... Да, всего несколько недель тому
назад, а сейчас она серьезно заболела... Нет, это связано с психикой... У
нее сильный стресс, и она хотела бы увидеть вас. Она здесь, в Пасифик-
Пойнте, в Уитморской больнице. Ею занимается доктор Годвин.
Он замолчал. Пот выступил у него на лбу. На другом конце провода
что-то говорили.
— Она говорит, что не может приехать завтра, — наконец произнес он,
прикрыв трубку рукой. — Может быть, вы сможете в воскресенье?.. Да,
хорошо... Я остановился в мотеле. Алекс Кинкейд. До встречи.
— Передай мне трубку, — напомнил я.
— Минуточку, мисс Дженкс. Тут со мной один джентльмен, мистер Ар-
чер, он хотел бы поговорить с вами.—Он передал мне трубку.
— Здравствуйте, мисс Дженкс.
— Здравствуйте, мистер Арчер. Простите, а могу я поинтересоваться,
по какому праву вы звоните мне в час ночи? — Это был не простой во-
прос. Голос был взволнованным и раздраженным одновременно, хотя она
явно умела владеть собой.
— Я частный детектив. Очень сожалею, что я нарушил ваш сон, но де-
ло в том, что все не ограничивается обычным эмоциональным стрессом.
Совершено убийство женщины.
Она охнула, но не промолвила ни слова.
— Ваша племянница является свидетельницей убийства. Возможно, зай-
дет речь и о ее соучастии. Как бы там ни было, она нуждается в серьезной
помощи. Насколько мне известно, вы ее единственная родственница, за ис-
ключением отца...
— Можете даже не упоминать о нем. Он не имеет к ней никакого отно-
шения. И никогда не имел. — Она говорила резким, холодным тоном. —
Кто убит?
— Научный руководитель и подруга вашей племянницы, профессор
Элен Хагерти.
— Никогда о ней не слышала, — произнесла она нетерпеливо и одно-
временно с некоторым облегчением.
— У вас еще будет возможность узнать о ней много интересного,
если вас волнует судьба собственной племянницы. Вы были близки
с Долли?
— Да, пока она жила со мной. Я вырастила ее после смерти ее мате-
ри. — Она снова вернулась к своему холодному тону: — Том Макги имеет
к этому убийству какое-нибудь отношение?
— Возможно. Он здесь, в городе, или, по крайней мере, был здесь.
— Так я и знала! — торжествующе воскликнула она. — Они не имели
права выпускать его. Они должны были отправить его в газовую камеру
за то, что он сделал с моей сестрой.
Она задыхалась от неожиданного взрыва гнева. Я подождал молча и,
поскольку она не намерена была продолжать, сказал:
— Мне нужно срочно обсудить с вами все подробности того дела, но
64
я думаю, что это надо сделать не по телефону. Я был бы вам очень при-
знателен, если бы вы завтра смогли приехать сюда.
— Это исключено. И не надо меня провоцировать. Завтра днем у меня
чрезвычайно важное заседание, которое продлится, вероятно, до вечера.
Будут представители из Сакраменто.
— А как насчет утра?
— Утром мне нужно будет подготовиться к заседанию. Мы планируем
обсуждение новой программы соцобеспечения округа. — В ее голосе появи-
лись истерические нотки, столь свойственные старым девам, когда их ста-
вят перед необходимостью каких-либо внезапных перемен. — Если я не вы-
ступлю по этому проекту, я могу вообще лишиться своего места.
— Ну что вы, мисс Дженкс, этого нельзя допустить. Насколько далеко
вы находитесь от Пасифик-Пойнта?
— Семьдесят миль, но я уже вам сказала, что не смогу приехать.
— Я смогу. Не уделите ли вы мне час утром, ну, скажем, около один-
надцати?
Она заколебалась:
— Да, если это так важно. Я встану на час раньше, чтобы все успеть.
Я буду дома в одиннадцать. Вы знаете адрес? Центральная улица.
Я поблагодарил ее, распрощался с Алексом и улегся в постель, внушив
себе проснуться в половине седьмого.
Глава 11
Когда я утром собрался уходить, Алекс еще спал. Я не стал будить
его отчасти из эгоистических соображений, отчасти потому, что пробужде-
ние не принесло бы ему радости.
1\ман на улице был все таким же густым. Его волны затопили Паси-
фик-Пойнт, превратив город в какой-то придаток океана. Я выехал за во-
рота мотеля в серый безрадостный мир, съехал вниз на шоссе и направился
к больнице, лавируя между фарами, проплывавшими мимо, словно глубо-
ководные рыбы. Незаметно для себя я пересек почти весь город с запада
на восток и остановился на грузовой стоянке.
Я никогда в своей жизни не имел дела с людьми, которые по долгу
службы должны уметь хорошо говорить. Как спокойно было сидеть за
стойкой рабочего ресторанчика, где слова произносились только в случае
необходимости или для того, чтобы пошутить с официанткой, чем я с удо-
вольствием и занялся. Кстати, ее звали Стелла, и она работала с такой
скоростью, что, казалось, могла соперничать с автоматом. Она расцвела
в улыбке и сообщила, что это и является целью ее жизни.
Конечный пункт моего путешествия располагался неподалеку от шоссе,
на оживленной улице, застроенной в основном новыми жилыми домами.
Их изысканные пастельные цвета вперемежку с редко рассаженными паль-
мами выглядели в тумане тусклыми и невыразительными.
3 Росс Макдональд «Озноб»
65
Больница располагалась в бежевом одноэтажном здании, украшенном
лепкой, и занимала довольно большой участок. Я позвонил в дверь ровно
в восемь. По-видимому, доктор Годвин уже ждал меня, так быстро он рас-
пахнул дверь.
— А вы, оказывается, пунктуальны, мистер Арчер.
Сегодня его глаза были столь же непроницаемы, как и само утро. Ког-
да он повернулся, чтобы закрыть за нами дверь, я обратил внимание, что
он постоянно сутулится. На нем был свежий халат.
— Садитесь. Поговорим здесь.
Мы находились в небольшом помещении — приемной или холле. Я сел
в одно из старых, потрепанных кресел, стоявших полукругом у телевизора.
Через закрытую дверь из глубины больницы до меня доносился звон посу-
ды и бодрые голоса медсестер, для которых начинался новый рабочий
день.
— Вы здесь работаете, доктор?
— Не совсем. Хотя здесь лежат в основном мои пациенты. Вот только
что провел несколько сеансов шоковой терапии. — Он разгладил складки
халата. — Наверное, я не чувствовал бы себя таким шарлатаном, если бы
понимал, почему после электрошока больным становится лучше. Все-таки
и в нашей науке, и в искусстве мы подчас находимся на уровне чисто эмпи-
рических знаний. Но им действительно становится лучше. — Он вдруг ус-
мехнулся, но эта усмешка коснулась только рта, глаза его были по-прежне-
му внимательными и выжидающими.
— А Долли?
— Думаю, что ей тоже лучше, хотя ночью мы ничего не делали. Но
я бы хотел понаблюдать ее по крайней мере неделю. Здесь.
— С ней можно поговорить?
— Я бы не хотел, чтобы вы или кто бы то ни было другой, даже отда-
ленно связанный с миром преступлений и наказаний, разговаривал с
ней. — И чтобы избежать дальнейших пререканий по этому поводу, он
уселся в соседнее кресло и попросил у меня сигарету.
— Почему? — спросил я, поднося ему зажигалку.
— Мне не нравится закон в его нынешнем примитивном виде. Он допу-
скает использование того, что люди произносят в состоянии душевного
расстройства, а потом их привлекают к ответственности, как здоровых. Я
уже давно борюсь с этим. — Он откинул на спинку кресла свою тяжелую
лысую голову и принялся пускать в потолок клубы дыма.
— Судя по тому, что вы сказали, закон представляет для Долли опреде-
ленную опасность.
— Это было соображение общего порядка.
— Которое вполне можно отнести и к Долли. Доктор, давайте не будем
играть в кошки-мышки. Мы по одну сторону баррикад. Я не утверждаю,
что девушка в чем-то виновна. Я только думаю, что она знает то, что
помогло бы мне найти убийцу.
— А если она виновна? — Он взглянул на меня испытующе.
— Тогда я бы хотел, чтобы мы совместно добивались смягчения приго-
вора, но для этого нужно отыскать смягчающие обстоятельства. И помни-
те, я представляю интересы ее мужа. Так она виновна?
— Не знаю.
— Вы же с ней разговаривали утром?
— Говорила в основном она. Я не задавал вопросов. Обычно я жду и
внимательно выслушиваю. Именно таким образом можно узнать больше
всего. — Он посмотрел на меня многозначительно, словно намекая на то,
что я тоже должен пользоваться этим методом.
Я замолчал и приготовился ждать. Результата не последовало. В двер-
ном проеме появилась пухлая женщина с длинными черными распущенны-
ми волосами. Она протянула руки к Годвину.
Он тоже с царственным величием поднял руку:
— Доброе утро, Нелл.
Она улыбнулась и тихо исчезла, словно снова погрузилась в сон.
— Вы мне очень поможете, если перескажете, что говорила Долли се-
годня утром.
— А может, помешаю. — Годвин загасил сигарету в синей керамиче-
ской пепельнице. — Между вами и мной есть существенная разница. Все,
что мне говорит пациент, является профессиональной тайной. Для вас не
существует такого понятия. Если вы откажетесь сообщить известные вам
сведения суду, вас просто посадят за решетку. Мне же это не грозит.
— Меня неоднократно пытались привлечь по этой причине. Поэтому я
могу гарантировать, что полиции ничего не удастся из меня выудить без
моего на то желания.
— Ну хорошо, — решительно кивнул Годвин. — Меня очень беспокоит
Долли, и я попробую объяснить вам причину моего беспокойства без вся-
ких медицинских терминов. Может быть, вам удастся составить объектив-
ное представление из моих субъективных впечатлений.
— Доктор, вы же обещали без медицинской терминологии.
— Прошу прошения. Начнем с ее биографии. Впервые я увидел Долли,
когда ей было десять лет. Ее привезла ко мне мать Констанция Макги по
настоянию собственной сестры. Долли не была счастливым ребенком. И
на мой взгляд, ей угрожало нервное расстройство, которое при определен-
ных обстоятельствах могло проявиться. А уж обстоятельства всегда нахо-
дятся. Ее отец Макги был безответственным и грубым человеком. Естест-
венно, он не мог выполнять свои родительские обязанности. Он был не-
уравновешен в отношении с девочкой, дурно на нее влиял, наказывал ее,
постоянно ругался со своей женой и в конечном счете бросил ее. Или она
бросила его, что в общем-то не имеет особого значения. Я бы предпочел
иметь его своим пациентом вместо Долли, поскольку именно он был при-
чиной всех бед в этой семье. Но к сожалению, он был недосягаем.
— Вы когда-нибудь видели его?
— Нет, он не приходил даже на консультации, — с сожалением произ-
нес Годвин. — Если бы мне удалось с ним встретиться, может быть, мне
удалось бы предотвратить убийство. А может, и нет. Насколько мне из-
вестно, он был человеком, абсолютно неприспособленным к жизни. Ему
нужна была помощь, но он ее ни от кого не получил. Я думаю, вы пони-
маете мое сожаление по поводу того огромного разрыва, который суще-
ствует между законом и психиатрией. Никто не интересуется такими людь-
ми, как Макги, пока они не совершат преступления. И тогда их, естествен-
но, тащат в суд и сажают на десять — двадцать лет. Вместо того чтобы
госпитализировать, их отправляют в тюрьму.
— Макги уже на свободе. Он здесь, в городе. Вы знали об этом?
— Долли сказала мне утром. Это одна из причин ее стрессового состоя-
ния. Можете себе представить, какое чувство вины и беспокойства может
испытывать человек с тонкой душевной организацией, выросший в атмос-
фере жестокости и неуравновешенности. Самое сильное чувство вины воз-
никает у детей, когда приходится в целях самозащиты восставать против
собственных родителей. Клинический психолог, с которым я работал, по-
мог Долли выразить свои чувства в лепке и других видах детского творче-
ства. Сам я мало чем мог помочь ей, так как у детей отсутствует аналити-
ческий аппарат. Я просто попытался взять на себя роль спокойного и тер-
пеливого отца, чтобы помочь ей обрести чувство уверенности, которого
ей так не хватало. И все шло хорошо, пока не случилось это несчастье.
— Вы имеете в виду убийство?
Он горестно кивнул.
— Однажды ночью, обезумев от унижения и ярости, Макги ворвался
в дом ее тети в Индиан-Спринге, где они тогда жили, и застрелил Кон-
станцию. Кроме Долли в доме никого не было. Она услышала выстрел
и увидела убегающего Макги. Потом она обнаружила труп.
Он сидел и медленно покачивал головой, как будто она была тяжелым
беззвучным колоколом.
— Как она отреагировала на случившееся? — спросил я.
— Не знаю. Я не могу охотиться на пациентов с лассо. Долли у меня
больше не появлялась. Ее мать, которая привозила ее ко мне, умерла, а
мисс Дженкс, ее тетя, слишком занятая женщина.
— Подождите, но ведь вы сказали, что именно Алиса Дженкс посовето-
вала направить Долли к вам?
— Да. И она платила за лечение. Но после этого несчастья она, воз-
можно, поняла, что больше не потянет. Как бы там ни было, но я не видел
Долли с тех пор до вчерашнего вечера. За одним исключением. Я видел
ее в суде, когда она свидетельствовала против Макги. Кстати, перед нача-
лом заседания я поймал судью и попытался ему доказать, что ее присутст-
вие недопустимо. Но она была главным свидетелем, и они получили разре-
шение ее тети. Она тихо вошла в зал маленькими шажками и вела себя
как робот, затерявшийся во враждебном мире взрослых.
При этих воспоминаниях он вздрогнул и полез под халат в поисках си-
гареты. Я дал ему прикурить и закурил сам.
— Что она сказала в суде?
*68
— Все было очень коротко и просто. Я думаю, что ее как следует ната-
скали. Она услышала выстрел, выглянула из окна своей спальни и увидела
отца, бегущего с револьвером в руке. Дальше ее спросили, угрожал ли
Макги когда-нибудь Констанции физической расправой. Она сказала, что
да. На этом все было закончено.
— Вы уверены?
— Да. И это не просто ничем не аргументированные воспоминания, как
они любят говорить. Я делал записи на суде и сегодня утром их про-
смотрел.
— Зачем?
— Они являются частью ее истории болезни, и, надо сказать, сущест-
венной частью. — Он выдохнул дым и посмотрел сквозь него на меня дол-
гим и внимательным взглядом.
— То, что она говорит сейчас, чем-нибудь отличается от ваших за-
писей?
На лице его отразились противоречивые чувства. Он был эмоциональ-
ным человеком, а Долли была для него почти дочерью, потерянной на
многие годы.
— То, что она говорит сейчас, — полный абсурд. Я не только не верю
в это, но думаю, что она и сама не слишком этому верит. Она не настоль-
ко больна.
Он замолчал и, пытаясь собраться с мыслями, глубоко затянулся. Я
не стал его торопить, а, последовав его же совету, терпеливо подождал.
На этот раз метод сработал — он продолжил:
— Теперь она говорит, будто не видела Макги той ночью и, более того,
что он вообще не имеет никакого отношения к убийству. Она утверждает,
что ее свидетельские показания были ложью, к которой ее принудили
взрослые.
— Интересно, почему она говорит об этом сейчас?
— Не имею ни малейшего понятия. Естественно, что за десять лет раз-
луки мы во многом утратили взаимопонимание. И конечно, она не может
простить мне, как она считает, предательства — того, что я не был с ней
рядом, когда она оказалась в беде. Но что я мог сделать? Не мог же я
отправиться в Индиан-Спрингс и выкрасть ее у тетки?
— Вы хорошо заботитесь о свох пациентах, доктор.
— Да. Забочусь. И очень устаю от этого. — Он погасил сигарету. —
Кстати, эту пепельницу делала Нелл. Неплохо для первого раза.
Я пробормотал что-то одобрительное. Звон посуды постепенно стих, и
из глубины здания донесся жалобный старческий крик.
— Может быть, то, что она говорит, и не такой уж абсурд, — сказал
я. — Ведь визит Макги в гостиницу настолько поразил Долли, что она не
смогла совладать с собой.
— Вы наблюдательны, мистер Арчер. Именно так все и было. Он дока-
зывал ей свою невиновность. Кроме того, нельзя забывать, что по-своему
она любила отца. И он вполне мог убедить Долли, что она ошиблась, и
г69
виновна она, а не он. Детские воспоминания в значительной мере определя-
ются эмоциями.
— Вы хотите сказать, виновна в лжесвидетельстве?
— Убийстве. — Он наклонился ко мне. — Сегодня утром она сказала
мне, что сама убила свою мать.
— Но каким образом?
— Словом. Тут-то и начинается абсурдная часть. Долли утверждает,
что своим ядовитым языком убила и свою мать, и свою подругу Элен,
а к тому же отправила за решетку отца.
— Она объяснила, что она имеет в виду?
— Пока нет. Возможно, эти проявления комплекса вины лишь поверх-
ностно связаны с убийствами.
— Вы хотите сказать, что она обвиняет себя в убийстве, чтобы иску-
пить какую-то другую вину?
— Вполне возможно. Это достаточно распространенный механизм. Я
знаю абсолютно точно, что она не убивала свою мать и, что еще сущест-
веннее, не клеветала на своего отца. Я уверен — Макги был виновен.
— Суд может ошибаться даже в серьезных делах.
— Об этом деле мне известно больше, чем было известно суду, —
произнес он самоуверенно.
— От Долли?
— Из разных источников.
— Буду вам очень признателен, если вы поделитесь со мной своими све-
дениями.
Взгляд его стал холодным.
— Я не могу этого сделать. Я должен уважать тайны своих пациентов.
Но вы можете поверить мне — Макги убил свою жену.
— Почему же тогда Долли чувствует себя такой виноватой?
— Уверен, что со временем все прояснится. Возможно, это связано с
ее обидой на родителей. Желание отомстить им за их несчастливый брак
было вполне естественно. Она вполне могла вообразить себе смерть мате-
ри и заключение отца, прежде чем все это произошло. А когда мститель-
ные фантазии бедного ребенка реализовались, что она могла ощущать,
кроме вины? Все это Макги разбудил в ней своим приходом, а теперь еще
этот несчастный случай. — Он развел руками, словно ему не хватало слов.
— Смерть Элен Хагерти не несчастный случай, а умышленное убий-
ство, хотя бы по той причине, что рядом не было найдено оружия.
— Да, понимаю. Я имею в виду то, что Долли обнаружила тело, а это,
безусловно, было случайно.
— Интересно, почему же она обвиняет себя в убийстве Элен? Я не очень
понимаю, как вы увязываете это с детскими обидами.
— Я не увязываю. — В его голосе начало звучать раздражение. И он
решил скрыть его за маской профессионала. — Вам незачем вникать в осо-
бенности психических реакций. Ваше дело — объективные факты, а мое —
субъективное состояние. —Это было грубовато, и он смягчил это очеред-
70
ной философемой: — Естественно, объективное и субъективное, мир внеш-
ний и мир внутренний связаны. Но иногда они идут словно параллельные
линии, пересекающиеся в бесконечности.
— Хорошо, давайте займемся объективными фактами. Долли сказала,
что она убила Элен Хагерти своим ядовитым языком. Она больше ничего
не говорила по этому поводу?
— Нет, она еще кое-что говорила, но очень сумбурно. По-моему, Долли
считает, что именно ее дружба с Элен стала причиной смерти последней.
— Они были дружны?
— Я бы сказал, да, хотя между ними была разница в двадцать лет.
Долли ей очень доверяла, и та платила взаимностью. Судя по всему, у
нее тоже были сложности в отношениях с отцом, так что удержаться от
сравнения с Долли было довольно трудно. Они были откровенны друг с
другом. Вообще-то не очень здоровая ситуация, — сухо добавил он.
— Она что-нибудь говорила об отце Элен?
— Долли считает, что он был подкуплен и участвовал в каком-то убий-
стве, но это может быть чистой фантазией — дублирующий образ со-
бственного отца.
— Однако это не так. Отец Элен действительно полицейский и сама
Элен считала его лгуном.
— Откуда вы это знаете?
— Я читал письмо ее матери по этому поводу. Мне бы хотелось погово-
рить с ее родителями.
— В чем же дело?
— Они живут в Бриджтоне, штат Иллинойс.
Для меня это было далековато. Однако мысль о том, что и эта возмож-
ность не может быть исключена, уже возникла в моей голове. Мне прихо-
дилось сталкиваться с делами, которые раскрывались постепенно и медлен-
но, словно расползающаяся почва, которая обнажает скрытые под плот-
ным покровом настоящего слои давно прошедшего. Может быть, и
убийство Элеи было связано с таинственным убийством в Иллинойсе, про-
исшедшем двадцать лет назад, когда Долли еще и на свете не было. Я
нс стал говорить об этом доктору Годвину, но мысль была соблазни-
тельная.
— К сожалению, больше ничем не смогу вам помочь, — произнес
он. — Надо идти — пора делать обход.
К больнице подъехала машина, я услышал, как хлопнула дверца и раз-
дались шаги. С неожиданной скоростью Годвин вскочил и еще до того,
как успели позвонить, открыл дверь’
Я не мог разглядеть посетителей из-за его спины, но они явно не были
желанными. Годвин занял жесткую оборону.
— Доброе утро, шериф, — произнес он.
Крейн был, напротив, настроен вполне дружелюбно.
— Черт знает что, а не утро. Сентябрь — лучший месяц у нас, а из-за
этого проклятого тумана закрыли аэропорт.
71
— Вы ведь не погоду приехали сюда обсуждать.
— Это верно. Я слышал, вы укрываете тут беглянку от правосудия?
— Кто это вам сказал?
— У меня есть свои источники информации.
— Можете их уволить, шериф. Они вас дезинформируют.
— Возможно, доктор. Но ведь вы не будете отрицать, что миссис До-
лли Кинкейд, она же Макги, находится в этом здании?
Годвин помрачнел. Он явно был в нерешительности.
— Не буду.
— Вы же только что сказали, что ее здесь нет. Чего вы добиваетесь,
доктор?
— Чего добиваетесь вы? Миссис Кинкейд не скрывается от закона. Она
находится здесь лишь потому, что больна.
— Отчего же она заболела? Не. выносит вида крови?
Годвин поджал губы — казалось, он сейчас плюнет шерифу в лицо. Я
со своего места не видел шерифа и не хотел его видеть — мне представля-
лось, что лучше не попадаться ему на глаза.
— Вшивый день, доктор, и не только из-за погоды. Вчера вечером в
нашем городе совершено убийство. Я думаю, вы уже слышали об этом.
Вероятно, миссис Кинкейд сообщила вам об этом.
— Вы что, обвиняете ее в убийстве? — спросил Годвин.
— Я бы не сказал. Пока нет.
— Тогда вон отсюда!
— Вы не имеете права так со мной разговаривать.
Годвин стоял неподвижно, но дышал так часто, словно только что про-
бежал стометровку.
— В присутствии свидетеля вы обвинили меня в том, что я помогаю
миссис Кинкейд скрыться от закона. Я могу подать в суд на вас за клевету
и клянусь, что так и сделаю, если вы не прекратите преследовать меня
и моих пациентов.
— Я совершенно не это имел в виду. Как бы там ни было, я имею
право допросить свидетельницу.
— Возможно, через некоторое время. В настоящее время миссис Кин-
кейд получает сильные седативные средства. И я, по крайней мере, в тече-
ние ближайшей недели, не могу дать своего согласия на ее допрос.
— Недели?
— А может, и больше. И я рекомендую вам не пытаться настаивать.
Я готов предстать перед судом и засвидетельствовать, что полицейский до-
прос в настоящее время представляет реальную угрозу ее здоровью, а мо-
жет быть, и жизни.
— Я не верю этому.
— А меня совершенно не волнует, верите вы или нет.
Годвин закрыл дверь и прислонился к ней, задыхаясь от негодования.
Сестры в белых халатах то и дело заглядывали к нам, будто им здесь бы-
ло что-то надо. Доктор махнул им рукой, чтобы они не утруждали себя.
72
— Вы выдержали настоящую битву, — сказал я с нескрываемым восхи-
щением.
— Они принесли ей слишком много зла, когда она была ребенком. И
я не позволю им снова истязать ее.
— Откуда они узнали, что Долли здесь?
— Не имею ни малейшего представления. Я обычно доверяю персона-
лу. — Он испытующе посмотрел на меня. — Вы никому не говорили?
— Никому, кто бы имел отношение к правосудию. Алекс сказал Алисе
Дженкс, что Долли здесь.
— Полагаю, что этого не следовало делать. Мисс Дженкс давно уже
занимается общественной деятельностью в округе, и они с Крейном старые
приятели.
— Неужели она выдала собственную племянницу?
— Не знаю. —- Годвин сорвал с себя халат и бросил его в кресло, на
котором я сидел. — Я прощаюсь с вами.
И он потряс связкой ключей, как тюремщик.
Глава 12
Я проехал уже с полдороги, когда выглянуло солнце. Туман внизу был
похож на белое море, образующее заливы в отрогах гор. С вершины пере-
вала, где я ненадолго остановился, открывался вид на новые горы, закры-
вающие горизонт.
Широкая долина внизу была залита светом. На холмах, среди дубов,
пасся скот. Выводок перепелок, словно взвод подвыпивших солдат, пересек
дорогу перед моей машиной. В воздухе стоял запах свежескошенного сена,
и у меня было чувство, словно я попал в пастораль, которая неподвластна
времени.
Город не разрушил этого ощущения, хотя по дороге мне то и дело по-
падались станции обслуживания и многочисленные забегаловки, торгую-
щие гамбургерами и жареным черепашьим мясом. Здесь сохранялась ат-
мосфера старого Запада и все та же нищета. Преждевременно состарившие-
ся женщины в глинобитных двориках приглядывали за своими
коричневыми ребятишками. На главной улице большая часть прохожих,
скрывающихся под широкополыми шляпами, имела явно индейские корни.
На домах висела реклама родео.
Алиса Дженкс жила на центральной улице в одном из лучших домов.
Это было двухэтажное белое здание с большими балконами, отделенное
от улицы широким зеленым газоном. Я вышел из машины, прошел по
траве и, обмахиваясь шляпой, прислонился к перечному дереву. У меня
оставалось еще пять минут до назначенного часа.
На веранду вышла респектабельная дама в синем платье. Она оглядела
меня с таким видом, словно я был взломщик, замысливший ограбить ее
дом в одиннадцать утра. Потом она спустилась вниз и направилась ко мне.
73
Солнце вспыхивало в стеклах ее очков, превращая ее глаза в подобие про-
жекторов.
Вблизи она выглядела уже не столь устрашающе. Ее карие глаза, скры-
вающиеся за очками, выдавали ее волнение. Губы были на удивление пол-
ными и мягкими, но глубокие жесткие морщины, сбегавшие от основания
носа, сжимали их с обеих сторон. Строгое синее платье, как панцирь, обле-
гало ее плоскую грудь, и его старомодный покрой придавал ей какой-то
неряшливый вид. Местное горячее солнце задубило и высушило ее кожу.
— Вы мистер Арчер?
— Да. Как дела, мисс Дженкс?
— Как видите, жива. — У нее было сильное мужское рукопожатие. —
Пойдемте на веранду, там и поговорим.
Резкость ее движений и речи выдавали сильное нервное возбуждение,
но она умела держать себя в руках. По-видимому, этому научила ее вся
предшествующая жизнь. Она кивнула мне на кресло, а сама устроилась на
плетеном стуле напротив, спиной к улице. Мимо осторожно, словно кана-
тоходцы, проехали три мальчика-мексиканца на потрепанном велосипеде.
— Я не знаю, что вы от меня хотите, мистер Арчер. Судя по всему,
моя племянница попала в очень неприятную историю. Я сегодня утром
разговаривала со своим знакомым.
— Шерифом?
— Да. Он считает, что Долли просто скрывается от него.
— И вы сказали шерифу Крейну, где она находится?
— Конечно. Разве я не должна была этого делать?
— Он явился прямо в больницу, чтобы допросить ее, но доктор Годвин
не впустил его.
— Доктор Годвин очень любит командовать. Лично я считаю, что, если
человек виноват, с ним нечего нянчиться и возиться, как с младенцем, и
к членам моей семьи это относится точно так же, как и ко всем остальным.
Наша семья всегда была законопослушной, и, если Долли есть что сооб-
щить властям, она должна это сделать. Я считаю, что правда превыше
всего, чего бы это ни стоило.
Это была настоящая речь. Похоже, она продолжала свой старый спор
с доктором Годвином по поводу показаний Долли в суде.
Иногда это обходятся очень дорого, особенно когда касается близких '
людей.
Она посмотрела на меня, поджав губы, словно я ее только что обвинил
в непозволительной слабости.
— Близких людей?:
У меня в запасе был всего один час, и я рока плохо представлял себе,
как ее расколоть.	•
Просто я исхожу* из того, что вы любите Долли.
Мы с ней не*виделись последнее время... она изменилась ко мне...
но/я всегда буду любйть ее. Это не значит, — глубокие морщины еше резче
обозначились в углах ее рта, что я посмотрю сквозь пальцы, если она
.74
действительно в чем-нибудь виновата. Я занимаю определенное обществен-
ное положение...
— Какое?
— Я отвечаю за социальное обеспечение в округе, — провозгласила она
и нервно оглянулась на пустую улицу, словно ожидая нападения, которое
лишит ее занимаемого поста.
— Социальное обеспечение начинается с собственной семьи.
— Вы будете поучать меня, как я должна вести себя в частной жиз-
ни? — Этот вопрос не нуждался в ответе. — Могу сказать сразу, что не со-
ветую вам этого делать. Как вы думаете, кто воспитал ребенка после того,
как у моей сестры развалилась семья? Конечно, я. Я приютила их обеих,
а после убийства сестры воспитала Долли, как собственную дочь. Я дала
ей все, что могла, — одела, обула, дала образование. Когда ей потребова-
лась независимость, я предоставила ей независимость. Я дала ей деньги,
чтобы она могла поехать в Лос-Анджелес. Что еще я должна была сделать?
— Доверять ей сейчас, хотя бы по причине отсутствия улик. Я не знаю,
что I вам сказал шериф, но уверен — он смотрит на вещи со своей коло-
кольни.
Ее лицо помрачнело.
— Шериф Крейн никогда не допускает ошибок.
У меня снова возникло ощущение, что мы находимся в двух разных вре-
менных измерениях. Казалось бы, мы говорили об отношении Долли к
убийству Элен Хагерти, и Макги не упоминался, но на самом деле мы об-
суждали вопрос о его виновности.
— Все полицейские допускают ошибки, — сказал я. — Людям свойст-
венно ошибаться. Более того, я вполне допускаю, что вы, и шериф Крейн,
и судья, и двенадцать присяжных, и все остальные ошиблись относительно
Томаса Макги и обвинили невинного человека.
Она рассмеялась мне в лицо.
— Ну это просто смешно. Вы не знаете Тома Макги. Он способен на
все. Спросите кого угодно. Он напивался, являлся сюда и избивал ее. Не
раз мне приходилось вставать в дверях с револьвером, чтобы он не ворвал-
ся в дом. А сколько раз после того как Констанция оставила его, он ломил-
ся в дверь и кричал, что вытащит ее за волосы. Только я не давала ему
войти. — Она яростно тряхнула головой, и прядь седых, жестких, как про-
волока, волос, упала ей на лицо.
— Что Макги было нужно от нее?
— Ему нужно было ощущать власть. Ему нужно было, чтобы Констан-
ция ему подчинялась. Но он не имел никакого права. Семья Дженксов —
одна из старейших в городе. А Макги — отбросы общества, они до сих
пор живут лишь на подаяния. Хуже его в их семейке вообще не было нико-
го, но моя сестра не смогла его раскусить, пока он ухаживал за ней в своей
белоснежной морской форме. Она вышла за него, несмотря на возражения
отца. А Макги превратил ее жизнь в ад, после чего и отправил ее на тот
свет. Так что можете не стараться. Вы просто не знаете его.
75
Сойка на перечном дереве услышала ее резкий голос и откликнулась жа-
лобным криком.
— Из-за чего он убил вашу сестру? — спросил я под птичий крик.
— Из-за своей дьявольской природы. Он предпочел уничтожить то, чем
не мог обладать. Проще простого. И неправда, что у нее был другой муж-
чина. Она была верна ему до последнего дня. Несмотря на то, что они
уже жили врозь, моя сестра оставалась чиста.
— А кто говорил, что у нее был другой мужчина?
Она взглянула на меня, и кровь отлила от ее лица. Казалось, она лиши-
лась той уверенности, которую ей придавал праведный гнев.
— Ходили слухи, — глухо промолвила она. — Нелепые грязные слухи.
Как это всегда бывает, когда в семье размолвка. Возможно, что их распу-
скал сам Макги. Я знаю, что его адвокат настаивал на этой версии. А мне
оставалось только сидеть и слушать, как он пытается очернить имя моей
сестры, после того, как его подзащитный уже отправил ее на тот свет.
Но судья Гахаган внятно объяснил присяжным, что это всего лишь версия,
лишенная каких бы то ни было оснований.
— Кто был адвокатом Макги?
— Старая лисица Джил Стивенс. К нему обращаются только виновные,
и он обирает их до последней нитки, обещая вытянуть из неприятностей.
— Но Макги ему не удалось вытянуть.
— Чуть не удалось. Десять лет — ничтожная мера за убийство. Он до-
лжен был получить смертную казнь. Его нужно было убить.
Она была неумолима. Энергичным жестом руки она откинула назад
упавшую на лицо прядь волос. Ее седеющая голова была уложена одинако-
выми маленькими завитками, напоминавшими море на старых чеканках.
Такая непримиримость, подумал я, может быть вызвана двумя причина-
ми — праведной уверенностью или угрызениями совести, которые порож-
дают сомнения в своей правоте. Я не знал, сообщить ли ей о новой версии
Долли, но в конце концов решил найти время и проинформировать ее об
этом до своего отъезда.
— Мне необходимы подробности убийства. Вам не слишком тяжело бу-
дет к ним вернуться?
— Я многое могу перенести. Что вам надо?
— Как это случилось?
— Меня не было дома. Я была на собрании «Дочерей Отечества». В
тот год меня выбрали президентом местной группы. — Воспоминания об
этой деятельности помогли ей вернуться в прошлое.
— И все же, я думаю, вы знаете об этом больше, чем кто-либо другой.
— Несомненно. За исключением Тома Макги, — напомнила она мне.
— И Долли.
— Да, и Долли. Ребенок был здесь, в доме, с Констанцией. Они к этому
времени жили со мной уже несколько месяцев. В половине десятого девоч-
ка поднялась к себе наверх. Констанция шила внизу. Моя сестра замеча-
тельно шила, и почти вся одежда Долли была сделана ею. В тот вечер
76
она шила ей платье. Оно все было запачкано кровью. Его показывали на
суде.
Казалось, мисс Дженкс была не в состоянии забыть тот суд. Ее взгляд
помутнел — она снова и снова проигрывала ритуал судебного заседания в
своей душе.
— При каких обстоятельствах было совершено убийство?
— Очень простых. Он вошел через парадную дверь, уговорив Констан-
цию открыть ему.
—- Как ему удалось это сделать? Она ведь уже знала о его дурных наме-
рениях.
Она отмела мое возражением одним движением руки.
— Он мог уговорить кого угодно. Как бы там ни было, между ними
состоялся разговор. Видимо, он, как всегда, уговаривал ее вернуться к не-
му, а она отказывалась. Долли слышала их голоса, постепенно накалявши-
еся в ходе спора.
— Где она находилась?
— Наверху, в спальне. — Мисс Дженкс указала на потолок веранды. —
Скандал разбудил ребенка, и она услышала выстрел. Она подошла к окну
и увидела, как Макги бежит к улице с дымящимся револьвером в руке.
Она спустилась вниз и обнаружила свою мать в луже крови.
— Она была еще жива?
— Нет, уже мертва. Смерть наступила мгновенно, выстрел пришелся
прямо в сердце.
— Какой системы было оружие?
— Шериф полагал, что это револьвер среднего калибра. Его так и не
нашли. Вероятно, Макги выбросил его в море. Его арестовали в Пасифик-
Пойнте на следующий день.
— По показаниям Долли?
— Бедняжка, она была единственной свидетельницей.
Мы словно подписали негласное соглашение, что Долли существует
только в прошлом. Как бы там ни было, но напряжение между нами рассе-
ялось, возможно, потому, что мы оба избегали вопроса о ее сегодняшнем
положении. Я воспользовался этим и спросил мисс Дженкс, не могу ли
я осмотреть дом.
— Зачем вам это нужно?
— Вы очень хорошо описали убийство. Теперь я хочу попробовать соот-
нести ваш рассказ с реальной обстановкой событий.
—- У меня осталось совсем мало времени, — с сомнением заметила
она. — Я очень любила сестру.
— Я понимаю.
— Что вы пытаетесь доказать?
— Ничего. Просто хочу понять, как все это случилось. Ведь это моя
работа.
Работа, обязанность — эти слова для нее кое-что значили. Она встала,
открыла переднюю дверь и указала на место, где лежало тело ее сестры.
.77
Естественно, на вышитом коврике уже не осталось следов убийства, совер-
шенного десять лет назад. В доме вообще не было никаких следов, след
оставался лишь в душе Долли и, судя по всему, ее тетки.
Меня удивило то, что обе — мать Долли и Элен — были убиты в две-
рях своего дома оружием одного калибра, которое, возможно, держала
одна и та же рука. Я не сказал об этом мисс Дженкс. Это привело бы
только к очередному взрыву ее ненависти к Макги.
— Выпьете чашку чая? — неожиданно спросила она.
— Спасибо, нет.
— Может, кофе? Я пью растворимый. Это быстро.
— Хорошо. Спасибо.
Она оставила меня в гостиной одного. Гостиная была отделена от сто-
ловой раздвижными дверями и меблирована старой темной мебелью
прошлого века. На стенах вместо картин висели разнообразные высказыва-
ния. Одно из них напомнило мне дом моей бабушки. Оно гласило: «Он —
Молчаливый Свидетель любого разговора». Это же высказывание, выши-
тое бабушкиной рукой, висело у нее в спальне. Поэтому она всегда разгова-
ривала шепотом.
В углу стоял большой рояль, закрытый на ключ. Я попробовал от-
крыть крышку, но она не поддалась. На рояле стояла фотография — две
женщины и девочка. В одной из них я узнал мисс Дженкс. Она выглядела
столь же величественно, хотя и моложе. Другая женщина была гораздо ми-
ловиднее. Она держалась с наивной серьезностью провинциальной красави-
цы. Обе они держали за руку девочку — Долли в возрасте лет десяти.
Мисс Дженкс раздвинула двери и вошла в комнату с кофейным подно-
сом в руках.
— Это мы втроем. — Она сказала это таким тоном, как будто две жен-
щины и ребенок и составляют полноценную семью. — А это рояль моей
сестры. Она замечательно играла. А я так и не научилась.
Она протерла очки. Трудно сказать, отчего они запотели — от охватив-
ших ее воспоминаний или от кофейного пара. Она принялась рассказывать
о детских достижениях Констанции — награда за исполнительское мастер-
ство, награда за голосовые данные, замечательные успехи в школе, особен-
но по французскому языку, — все говорило за то, что она, как и Алиса,
должна поступить в колледж, но тут как раз и возник этот сладкоречивый
дьявол Макги...
Я не стал допивать кофе и вышел в холл. Там попахивало плесенью,
которая так часто заводится в старых домах. На стене висели оленьи рога,
рядом стояло зеркало. Увидев свое отражение, я подумал, что похож на
привидение, пытающееся вернуться в глубины прошлого. Да и женщина,
шедшая за мной, скорее напоминала призрак, пустую оболочку, лишенную
жизни. Казалось, от нее тоже исходил запах плесени.
В конце холла находилась лестница, устланная резиновым ковриком. Я
направился к ней.
— Вы не возражаете, если я взгляну на комнату Долли?
>78
Она не успела возразить.
— Теперь я занимаю эту комнату.
— Я ничего не трону.
Шторы были опущены, и она зажгла для меня свет. Лампу прикрывал
розовый абажур, придававший всей комнате розоватый оттенок. На полу
лежал толстый и мягкий розовый ковер. Поистине королевская кровать
была накрыта розовым покрывалом. Оборки из розового шелка свисали
с изысканного трюмо, этим же шелком было обито кресло.
У окна стоял стул с высокой спинкой, также обитый розовой тканью,
рядом на полу лежал открытый журнал. Мисс Дженкс проворно подняла
его и свернула, чтобы скрыть обложку. Но мне хватило одного взгляда,
чтобы узнать это издание, — это была «Настоящая любовь».
Я направился к окну, по щиколотку утопая в розовом пуху ее фантазий,
и приподнял штору. За окном виднелась терраса, за ней перечное дерево
и моя машина. По улице снова катили трое мексиканцев на велосипеде:
один — на руле, другой — на сиденье и третий — на багажнике, только те-
перь за ними еще бежала рыжая дворняжка.
— Так нельзя ездить, — произнесла мисс Дженкс из-за моего плеча. —
Надо будет сказать о них прокурору. И этой собаке нельзя бегать без
поводка.
— Но она абсолютно безобидна.
— Может, и безобидна, но два года назад у нас был случай бешенства.
— Меня больше интересуют события десятилетней давности. Какого
роста была тогда ваша племянница?
— Она была высокой девочкой для своего возраста. Около четырех с
половиной футов. А в чем, собственно, дело?
Я встал на колени, что соответствовало названному росту. Из такого
положения я видел кружевные ветки перечного дерева и большую часть сво-
ей машины, все остальное было скрыто. Фигуру человека, вышедшего из
дома, можно было бы увидеть не менее чем в сорока футах от дверей. Ко-
нечно, я проводил свой эксперимент в спешке и экспромтом, но его резуль-
тат заставил меня задать вопрос, который все время крутился в моей голове:
— Вечер был темный? — Я встал с коленей.
Она прекрасно поняла, что я имел в виду.
— Да. Было темно.
— Я не вижу уличных фонарей.
— Да. У нас нет уличного освещения. У нас бедный город, мистер
Арчер.
— Луна светила?
— Нет. По-моему, нет. Но у моей племянницы превосходное зрение.
Она различала даже крапинки на птицах...
— По вечерам?
— Ну всегда ведь есть какой-то свет. Как бы там ни было, она бы узна-
ла своего отца. — Подумав, мисс Дженкс поправилась: — Она узнала свое-
го отца.
то
— И она сказала вам это?
— Да. Я была первой, кому она это сказала.
— Вы не расспрашивали ее о подробностях?
— Нет. Она была слишком потрясена. Я не хотела подвергать ее му-
чениям.
— Но вы не задумавшись сделали это, заставив ее выступить в качестве
свидетеля на суде.
— Это было необходимо, необходимо для того, чтобы вынести обвине-
ние. И это не принесло ей никакого вреда...
— Доктор Годвин придерживается другого мнения. Он считает, что
вред, нанесенный ей этим, сказывается и по сей день, что он и вызвал ны-
нешнее состояние Долли.
— Мы с доктором Годвином придерживаемся разных мнений по этому
вопросу. Если вам интересно мое мнение, я считаю, что он вообще опас-
ный человек. Он не уважает власти, а я не испытываю доверия к таким
людям.
— Ну когда-то вы доверяли ему. Вы же направили к нему лечиться
свою племянницу.
— Тогда я о нем ничего не знала.
— Скажите, а почему вы решили, что она нуждается в медицинской
помощи?
— Я скажу. — Она все еще пыталась сохранить дружеский тон, хотя
мы оба чувствовали, что внешняя благопристойность скрывает нашу не-
приязнь друг к другу. — Долли плохо успевала в школе. Ее не любили, она
чувствовала себя несчастной. Ничего удивительного при таких родите-
лях — я имею в виду ее отца, который превратил их семейную жизнь в
кошмар. Я решила помочь девочке. Мы ведь живем не в деревне, —
произнесла она таким тоном, словно сама сомневалась в справедливости
своего утверждения. — Даже живущие на благотворительные пособия мо-
гут позволить себе консультацию, если они в ней нуждаются. И я убедила
сестру отвезти девочку в Пасифик-Пойнт к доктору Годвину. Авторитетнее
его у нас в то время никого не было. Констанция возила ее к нему по
субботам почти целый год. Состояние ребенка значительно улучшилось —
этого у доктора Годвина не отнять. Да и Констанция стала чувствовать
себя увереннее, счастливее, веселее.
— Она тоже лечилась?
— Думаю, что да, во всяком случае еженедельные поездки в город ей
помогали. Она вообще хотела переехать в город, но на это не было денег.
Поэтому, уйдя от Макги, она переехала ко мне. Это ей немного помогло.
Но для Макги было невыносимо видеть, как к ней возвращается достоин-
ство. И он убил Констанцию, как мясник.
Чувствовалось, что и десять лет спустя ее мысли неотступно крутятся
вокруг одного и того же.
— Почему вы прервали курс лечения Долли? Ведь после случившегося
она нуждалась в нем более, чем когда-либо.
80
— Ее было некому возить. Я работаю по субботам. Ведь когда-то я
должна заниматься делами. — Она смущенно умолкла, что случается с
честными людьми, которые могут лишиться дара речи, если им приходит-
ся быть неискренними.
— И, кроме того, вы поссорились с Годвином из-за свидетельских пока-
заний вашей племянницы.
— Да, и я не стыжусь этого, что бы он там ни говорил. Я не причинила
ей зла, позволив выступить против отца. Может, это даже послужило ей
во благо. Во всяком случае, ей нужно было освободиться от гнета пере-
житого.
— Как выясняется, ей не удалось освободиться от этого и по сей день.
Все сохранилось в ее памяти. — «Впрочем, как и в вашей, мисс
Дженкс», — подумал я. — Хотя теперь она рассказывает о происшедшем
несколько иначе.
Иначе?
— Она говорит, что не видела своего отца в день убийства. Она отрица-
ет какую бы то ни было его причастность к убийству.
— Кто вам это сказал?
— Годвин. Он с ней разговаривал сегодня. И она сказала ему, что со-
лгала в суде, потому что так хотели взрослые. — Я преодолел искушение
продолжить, вовремя вспомнив, что почти наверняка она все передаст сво-
ему другу шерифу.
Она посмотрела на меня так, словно я подверг сомнению дело всей ее
жизни.
— Я убеждена — он исказил смысл ее слов. Он использует Долли, что- •.
бы доказать свою правоту.
— Сомневаюсь, мисс Дженкс. Годвин сам не верит тому, что она
говорит.
— Вот видите! Она или сошла с ума, или говорит неправду! И не забы-
вайте — в Долли течет кровь Макги! — Она смутилась от собственной го-
рячности и, отведя взгляд, принялась оглядывать свою розовую комнату,
словно ища свидетелей абсолютной бескорыстности собственных намере-
ний. — Простите, я не хотела. Я люблю свою племянницу. Просто... ко-
паться в прошлом оказалось труднее, чем я думала.
— Извините меня. Я уверен, что вы любите свою племянницу и что
вы не могли заставить ее солгать на суде.
— Кто это сказал?
— Никто. Я же говорю, что вы не та женщина. Вы не могли так поло-
мать душу ребенка.
— Нет, — подтвердила она. — Я не имею никакого отношения к обви-
нениям, выдвинутым Долли против своего отца. Она рассказала мне все
тем же вечером, через полчаса после того, как все это случилось. И я ни
минуты не сомневалась в том, что она сказала. Это было слишком похоже
на правду.
Но зато я сомневался, что мисс Дженкс говорит правду. Я не хочу ска-
81
зать, что она лгала, скорее просто скрывала что-то. Она говорила тихо
и осторожно, как бы опасаясь того свидетеля, о котором напоминало изре-
чение, висевшее в гостиной. Взгляда моего она продолжала избегать, крас-
ка медленно поднималась от ее тяжелой шеи к лицу.
— Я сомневаюсь в физической возможности опознать кого бы то ни
было, даже собственного отца, на таком расстоянии темным вечером — не
говоря уже о дымящемся револьвере в руке, — произнес я.
—• Но следствие признало эти показания Долли. Ей поверили и шериф
Крейн, и окружной прокурор.
— Полицейские и прокуроры всегда с радостью принимают улики или
псевдоулики, которые их устраивают.
— Но Том Макги виновен. Он виновен.
— Возможно.
— Так почему же вы пытаетесь убедить меня, что нет? — Краска сты-
да, как это часто бывает, постепенно превращалась в краску гнева. — Я
не хочу вас слушать.
— Я бы выслушал на вашем месте. Ведь вы ничего не теряете. Я пыта-
юсь расследовать это старое дело только потому, что через Долли оно свя-
зано с делом Хагерти.
— Вы считаете, что она убила мисс Хагерти?
— Нет. А вы?
— Шериф Крейн считает ее основной подозреваемой.
— Он вам так сказал, мисс Дженкс?
— Почти. Он спросил у меня, как я отнесусь к тому, что он вызовет
ее на допрос.
— Ну и как вы отнесетесь?
— Не знаю, я так расстроилась. Я давно не видела Долли. Она вышла
замуж, не сообщив мне. Она всегда была хорошей девочкой, но ведь она
могла измениться.
У меня было такое чувство, что это вырвалось из самой глубины серд-
ца мисс Дженкс: «Она всегда была хорошей девочкой, но ведь она могла
измениться».
— Почему бы вам не позвонить Крейну и не попросить у него отло-
жить допрос? Ваша племянница нуждается в бережном отношении.
— Так вы считаете, что она невиновна?
— Да, я уже сказал. Скажите ему, чтобы он отложил допрос, иначе он
проиграет на следующих выборах.
— Я не могу это сказать. Он занимает более высокий пост в округе. —
Она уже было задумалась над этим, но движением головы отогнала от
себя эту мысль. — Ну вот, больше я не могу уделить вам ни минуты. Ве-
роятно, уже начало первого.
Мне пришлось уйти. Это был длинный час. Она проводила меня вниз
до веранды, и, когда мы прощались, мне показалось, что она хочет сказать
что-то еще. Ее лицо приняло выжидающее выражение, но за этим ничего
не последовало.
й
Глава 13
Туман стал не таким густым у побережья, но солнце не выглянуло, и
рассеянный белый свет слепил глаза. Портье в мотеле сообщил мне, что
Алекс с мужчиной постарше уехал в новом «крайслере». Его собственная
машина находилась на стоянке.
Я купил сандвич и съел его у себя в комнате, потом сделал несколько
бесполезных телефонных звонков. Дежурный в суде ответил, что получить
сегодня стенограммы невозможно, так как все закрыто на уик-энд.
Я набрал номер офиса Джила Стивенса, который столь безуспешно
защищал Макги. Его автоответчик сообщил мне, что он в Бальбоа и я
не смогу связаться с ним, так как он пробудет на яхте сегодня и
завтра.
Я решил заехать к Джерри Марксу, младшему адвокату, выступавшему
на защите миссис Перрин. Его офис располагался в новом торговом центре
неподалеку от мотеля. Джерри был не женат и настолько честолюбив, что
вполне мог оказаться на работе в субботу днем.
Входная дверь была открыта, и я вошел в приемную, уставленную кле-
новой мебелью с ситцевой обивкой. Место секретаря за стеклянной перего-
родкой пустовало, но сам Джерри был у себя в кабинете.
— Как дела, Джерри?
— Все в порядке.
Он осторожно посмотрел на меня поверх огромного тома, озаглавлен-
ного «Правила дачи свидетельских показаний». Он был не слишком иску-
шен в криминальной практике, зато компетентен и честен. Интеллигентные
карие глаза освещали его лицо и придавали ему мягкость.
— Как миссис Перрин? — спросил я.
— Я не видел ее с тех пор, как ее освободили, и не собираюсь. Я редко
встречаюсь со своими бывшими клиентами. Наверное, для них я и суд —
одно и то же.
— Со мной то же самое. Ik свободен?
— Да, и собираюсь некоторое время побыть в этом состоянии. Я по-
клялся себе, что у меня будут свободные выходные, без всяких убийств
или неубийств.
— Значит, ты уже знаешь о деле Хагерти.
— Естественно, весь город уже знает.
— И что ты знаешь?
— На самом деле не очень много. Кто-то в суде сказал моей секретар-
ше, что эта дама, профессор, была убита своей студенткой. Забыл, как ее
зовут.
— Долли Кинкейд. Ее муж — мой клиент. Она сейчас в больнице под
наблюдением врача.
— Психованная?
— Ну, это зависит от того, что ты вкладываешь в это понятие. Ситуа-
ция достаточно сложная, Джерри. Вряд ли она могла бы быть освобожде-
на?
на по причине невменяемости. Но с другой стороны, я очень сомневаюсь
и в том, что она имеет отношение к убийству.
— Пытаешься втянуть меня в это дело, — подозрительно констатиро-
вал он.
— Ничего не пытаюсь. Вообще-то я приехал к тебе просто за информа-
цией. Что ты думаешь о Джиле Стивенсе?
— Местный старейшина. Съезди к нему.
— Его нет в городе. Серьезно, он хороший адвокат?
— Стивенс — самый преуспевающий адвокат. Наверное, хороший. Он
знает закон, знаком с судьями. Он пользуется старомодными уловками, ко-
торыми лично я никогда бы не стал пользоваться. Он хороший актер, да-
вит на эмоции. Впрочем, это срабатывает. Не могу припомнить, чтобы
он проиграл какое-нибудь серьезное дело.
— Я могу. Лет десять тому назад он защищал человека по имени Мак-
ги, который обвинялся в убийстве собственной жены.
— Ну, это было еще до меня.
— Долли Кинкейд — дочь Макги. К тому же она была основным свиде-
телем обвинения на суде своего отца...
Джерри присвистнул.
— Теперь я понимаю, что значит сложная ситуация. — И добавил после
паузы: — Кто ее лечащий врач?
— Годвин.
Он выпятил свои толстые губы:
— Ну, с ним я найду общий язык.
— Что ты имеешь в виду?
—- Я уверен, что он хороший психиатр, хотя, может быть, и не силен
в судебной медицине. Он талантливый человек и не зарывает свой талант
в землю. Иногда он ведет себя просто как выдающаяся личность, и тогда
люди сдаются, особенно те, что заседают в городском суде. Поэтому я
к нему периодически обращаюсь.
— Не совсем понял, чем он может быть полезен.
— Не важно, главное — предупреди об этом ее адвоката...
— Все будет гораздо проще, если ты и будешь ее адвокатом. Я сегодня
еще не виделся с ее мужем, но думаю,, он последует моему совету. Кстати,
его семья не умирает от голода.
— Деньги меня совершенно не волнуют, — холодно заметил Джер-
ри. — Я же сказал тебе, что собирался провести эти выходные за чтением.
— Элен Хагерти надо было выбрать другие выходные, чтобы оказаться
застреленной.
Это получилось несколько грубее, чем я хотел. Но меня мучило то, что
я сам ничего не сделал для Элен.
Джерри насмешливо посмотрел на меня.
— По-моему, ты не безразличен к этому делу?
— Возможно.
— О'кей, о’кей. Так что ты от меня хочешь?
84
— Пока чтобы ты был готов.
— Я буду здесь весь день. А потом мой автоответчик скажет тебе, где
меня искать.
Я поблагодарил его и отправился обратно в мотель. Алекс еще не вер-
нулся. Я набрал свой собственный номер в Голливуде, и автоответчик про-
диктовал мне номер Арни Уолтерса.
Арни не было на месте, к телефону подошла его жена и деловой парт-
нер — Филис. Провода затрепетали от ее бьющей через край жен-
ственности:
— Лу, когда же я тебя увижу? Мы с тобой разговариваем только по
телефону. Мне уже кажется, что тебя вообще не существует, а я лишь про-
слушиваю записи, сделанные много лет тому назад.
— А как ты объясняешь тот факт, что я адекватно реагирую? Вот как
сейчас, например?
— Электроника. Все, что я не понимаю, я объясняю электроникой. Это
очень облегчает жизнь. Так когда же я тебя увижу?
— Завтра, если Арни назовет мне имя водителя интересующей меня
машины.
— Пока он еще не может это сделать, но он связался с владелицей ма-
шины. Ее зовут миссис Салли Берк, и она живет здесь, в Рено. Она ут-
верждает, что машина была украдена у нее несколько дней тому назад,
но Арни не верит ей.
— Почему?
— Интуиция. Кроме того, она не сообщала о пропаже. К тому же
у нее масса разнообразных приятелей. Арни сейчас как раз занимается
этим.
— Хорошо.
— Как я поняла, что-то серьезное?
— Убийство, а может, и не одно. Моя клиентка — молодая девушка с
нарушением психики. Не сегодня-завтра ее собираются арестовать за то,
чего она наверняка не совершала.
— Это не шутки.
— Для меня все это очень важно. Я даже не знаю, с чего начать.
— Я никогда не слышала, Л у, чтобы ты так говорил. Как раз перед
твоим звонком я подумала, не завязать ли мне знакомство с миссис Салли
Берк. Как на твой взгляд?
— Гениальная мысль. — Филис, несмотря на свой' вид церковной хо-
ристки, в свое время работала у Пинкертона. — Только помни, что миссис
Берк и ее приятели могут быть достаточно опасны. Возможно, именно они
убили женщину прошлой ночью.
— Со мной этот номер не пройдет. Мне есть для чего жить. — Она
имела в виду Арни.
Мы еще немного пококетничали, пока я не услышал в соседней комнате
голоса. Я попрощался с Филис и подошел к стенке.. Там спорили двое —
Алекс и еще один мужчина. Можно было не гадать, что составляло суть
М5
спора. Собеседник Алекса настаивал, чтобы тот покончил со всей этой
грязной историей и вернулся домой.
Я постучал в дверь соседнего номера.
— Я поговорю с ними, — произнес мужской голос, — судя по всему, он
ждал прихода полиции.
Дверь открылась, и на пороге показался симпатичный мужчина моего
возраста. Длинное лицо обрамляли волосы, чуть тронутые сединой. Узкие
светлые глаза слегка дисгармонировали с боксерским подбородком. На его
внешности лежала печать дисциплинированности, словно под безупречным
серым костюмом на него была надета упряжь.
Правда, вид у него был несколько растерянный. Он даже не спросил
меня, кто я такой.
— Меня зовут Фредерик Кинкейд, вы не имеете права травить моего
сына! Он не имеет никакого отношения к этой девице и ее преступлениям.
Она обманом заставила его жениться на себе, и их брак длился менее су-
ток. Мой сын — благопристойный человек...
Алекс схватил его за руку с несчастным выражением лица.
— Папа, иди сюда. Это мистер Арчер.
— А? Арчер? Это вы втянули моего сына...
— Напротив, это он нанял меня.
— Ну, так я расторгаю с вами договор. — Похоже было, что он ча-
стенько произносил эту фразу.
— Хорошо, давайте обсудим это, — произнес я.
Мы втроем теснились в дверях, так как Кинкейд-старший явно не хотел
меня впускать. Еще немного, и это грозило превратиться в скандал: каж-
дый из нас готов был вмазать по крайней мере одному из присут-
ствующих.
Наконец я прорвался в комнату и уселся в кресло спиной к стене.
— В чем дело, Алекс?
— Папа услышал обо всем по радио, позвонил шерифу и узнал, что я
здесь. Шериф только что звонил сюда. Они нашли оружие.
-Где?
Алекс замешкался, как будто положение могло усугубиться после того,
как вещи будут названы своими именами. Вместо него ответил отец:
— Там, куда она его спрятала, под матрасом в этой лачуге, где она
жила...
— Это не лачуга, а привратницкая, — поправил его Алекс.
— Не спорь со мной, Алекс.
— Вы видели револьвер? — спросил я.
— Да. Шериф хотел, чтобы Алекс опознал его. Естественно, он не мог
это сделать. Алекс даже не знал, что у нее был револьвер.
— Какой системы револьвер?
— Смит-и-вессон тридцать восьмого калибра с ореховой рукояткой.
Старый, но в достаточно хорошем состоянии. Наверно, купила на рас-
продаже.
86
— Это версия полиции?
— Шериф сказал, что это вполне вероятно.
— Откуда ему известно, что револьвер принадлежит Долли?
— Они ведь нашли его под ее матрасом! — Кинкейд говорил уже про-
курорским тоном. — Кто еше мог спрятать там оружие?
— Практически кто угодно. Привратницкая была открыта весь вечер.
Не правда ли, Алекс?
— Она была открыта и до того.
— Не вмешивайся в разговор, — оборвал его отец. — У меня больше
опыта в таких делах.
— Похоже, он не очень-то вам помогает. Ваш сын является свидетелем,
и мне нужно получить его показания.
Он вскочил, трясясь от ярости и уперев руки в бока.
— Мой сын не имеет никакого отношения к этому преступлению.
— Не валяйте дурака. Он еще не развелся с этой девочкой.
— Этот брак — ерунда, мальчишеский порыв. Он длился меньше суток.
Я аннулирую его. Между ними даже не было никакой близости, он сказал
мне.
— Вы не можете его аннулировать.
— Не надо меня учить.
— Тем не менее, видимо, придется. Вы можете изъять своего сына из
этого дела, но брак — нечто большее, чем сексуальные отношения и техни-
ческие формальности. И этот брак вполне действителен, потому что он
действителен для Алекса.
— Он больше не действителен для него.
— Я вам не верю.
— Не правда ли, Алекс, ты хочешь вернуться домой? Мама страшно
волнуется. У нее опять начались сердцебиения. — Кинкейд пустил в ход де-
шевый шантаж.
Алекс переводил взгляд с меня на него.
—- Не знаю. Я не знаю, как будет правильно.
Кинкейд опять начал что-то говорить в том же духе, но я прервал его:
— Еще пара вопросов, Алекс. У Долли был револьвер, когда она верну-
лась в привратницкую вчера вечером?
— Я не видел.
— Естественно, она прятала его под одеждой, — опять вмешался Кин-
кейд-старший.
— Заткнитесь, Кинкейд, — сказал я абсолютно спокойно, не вста-
вая. — Я не могу заставить вас быть честным" и великодушным, если вам
нравится быть негодяем. Но я не позволю вам превращать в негодяя Алек-
са. По крайней мере дайте ему возможность решать самостоятельно.
Слюна у Кинкейда брызнула в разные стороны, но ему ничего не оста-
валось делать, как отойти в сторону.
— Не надо так разговаривать с моим отцом, мистер Арчер, — глядя
в пол, произнес Алекс.
— Хорошо. На ней были блузка, юбка и кофта. Что-нибудь еше?
— Нет.
— Сумка?
— Кажется, нет.
— Подумай.
— Нет.
— Значит, она не могла тайно пронести револьвер тридцать вось-
мого калибра. Может быть, ты видел, как она его прятала под мат-
рас?
— Нет.
— Ты был с ней все время с момента ее возвращения до отъезда в
больницу?
— Да. Я никуда не выходил.
— Значит, вполне очевидно, что этот револьвер не принадлежит Долли,
и уж никак не Долли спрятала его под матрас. Кто мог это сделать? У
тебя есть какие-нибудь соображения?
— Нет.
— Ъ>1 сказал, что они нашли оружие, с помощью которого было совер-
шено убийство. Как они это установили? У них не было времени на балли-
стические тесты.
— Калибр револьвера соответствует величине раны, кроме того, недо-
стает одного патрона и из оружия недавно стреляли, — мрачно произнес
из своего угла Кинкейд. — Это является доказательством того, что револь-
вер тот самый.
—- Ты веришь, Алекс?
— Не знаю.
— Они допросили ее?
— Собираются. Шериф сказал, что они подождут до понедельника, по-
ка не будут готовы результаты баллистической экспертизы.
Если все было так, то у меня еще было время. События вчерашнего
вечера и сегодняшнего утра, а также неопределенность прошедших трех не-
дель вконец измочалили Алекса. Он уже не поднимал глаз.
— Я думаю, нам всем не следует торопиться с выводами относительно
твоей жены. Даже если она виновна, в чем я очень сомневаюсь, она, как
никогда, нуждается в твоей помощи и поддержке.
— Он ничего ей не должен. Ничего. Она обманула его. Она только и
делала, что лгала ему, — произнес Кинкейд.
Ради разнообразия я не дал себе сорваться:
— Как бы там ни было, она нуждается в медицинской помощи и в ад-
вокате. У меня есть хороший адвокат, готовый приступить к делу, но я
не могу нанять его сам.
— Не слишком ли вы расхозяйничались?
— Кто-то должен этим заниматься. Пока я не вижу желающих. От та-
ких вещей не спасешься бегством. У девушки крупные неприятности, и,
хотите вы того или нет, она является членом вашей семьи.
88
Похоже было, что Алекс начал прислушиваться, не знаю только, ко мне
ли. Его отец покачал головой.
— Она не имеет никакого отношения к моей семье. И можете мне пове-
рить, что ей не удастся утянуть моего сына на дно, впрочем, как и вам. —
Он повернулся к Алексу. — Сколько ты ему уже заплатил?
— Две сотни.
— Вы неплохо заработали. Вам щедро заплатили, и, как я уже сказал,
вы свободны. Это личная комната моего .сына, и, если вы будете продол-
жать настаивать на своем пребывании здесь, я позову администрацию. А
если и им не удастся с вами справиться, я вызову полицию.
Алекс взглянул на меня и беспомощно махнул рукой. Отец обнял его
за плечи.
— Я желаю тебе только хорошего, сын. Ты не имеешь никакого отно-
шения к этим людям. Сейчас мы поедем домой и обрадуем маму. Ты же
не дочешь свести ее в могилу.
Это был решающий довод, все было кончено. Алекс так и не поднял
на меня глаз. Я вернулся к себе в комнату и позвонил Джерри Марксу,
чтобы сообщить ему, что я потерял клиента, впрочем, как и он. Казалось,
Джерри расстроился.
Глава 14
Алекс с отцом покинули мотель. Я не стал выходить, до меня донесся
звук моторов, быстро растаявший в тумане. Расстегнув на брюках ремень,
я сел, повторяя себе, что надо было лучше управляться с ними. Кинкейд
был напуганным человеком, который заботился о своем положении столь
же сильно, сколь предшествующее поколение о своих душах.
Я поехал к Брэдшоу. Декан был моей последней соломинкой, правда,
очень ненадежной, но у него были деньги, и он проявил к Долли некото-
рую симпатию, превосходившую чисто официальную заинтересованность в
деле. У меня не было никакой возможности продолжать дело самостоя-
тельно. Мне нужен был патрон, желательно с некоторым общественным
весом. Алиса Дженкс удовлетворяла этим требованиям, но я не хотел, что-
бы опа становилась моей клиенткой.
У привратницкой стоял полицейский. Он не впустил меня осмотреть по-
мещение, но не возражал, чтобы я проехал к дому. Испанка Мария откры-
ла мне дверь.
— Доктор Брэдшоу дома?
— Нет, сэр.
— Где я могу его найти?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Кажется, миссис Брэдшоу сказала, что он уехал на вы-
ходные.
— Странно. Я бы хотел поговорить с миссис Брэдшоу.
89
— Сейчас посмотрю, не занята ли она.
Я не стал дожидаться приглашения, вошел в дом и уселся на позолочен-
ное кресло в холле. Мария пошла наверх. Через некоторое время она спу-
стилась и сообщила, что миссис Брэдшоу примет меня.
Прошло, по меньшей мере, полчаса, пока она, хромая, появилась на
лестнице. Она уложила свои седые волосы и нарумянила шеки, поверх пла-
тья была наброшена кружевная шаль, заколотая бриллиантовой брошью
и скрывавшая ее морщинистую шею. Она протянула мне руку, и я поду-
мал, не ради ли меня все это.
Казалось, старуха была рада мне.
— Как дела, мистер... мистер Арчер, не так ли? Я так надеялась, что
кто-нибудь навестит меня. Из-за этого тумана чувствуешь себя так одино-
ко, и без шофера... — Она словно услышала жалобные ноты в своем голо-
се и взяла себя в руки. — Как девочка?
— В больнице. Доктор Годвин считает, что по сравнению со вчерашним
вечером ей немного лучше.
— Очень хорошо. Рада слышать, — сказала она, не спуская с меня бле-
стящих глаз. — Мне и самой сегодня гораздо лучше. Мой сын обвинил ме-
ня сегодня утром, что вчера я устроила, как он выразился, очередной спек-
такль. Право, мне очень жаль. Я не слишком хорошо владею собой по
вечерам.
— Вчерашний вечер был нелегким для всех.
— А я просто старая эгоистка — не правда ли, вы думаете обо мне
именно это?
— Я думаю, люди с возрастом не очень меняются.
— Это уже очень похоже на оскорбление. — Однако она продолжала
улыбаться почти кокетливо. — Вы хотите сказать, что я всегда была
такой?
— Ну, вам виднее.
Она открыто рассмеялась. Смех получился не слишком веселым.
— Вы хладнокровный молодой человек и не без таланта. Мне нравятся
талантливые мужчины. Проходите в кабинет, я распоряжусь, чтобы вам
принесли выпить.
— Спасибо, но я...
— Ну тогда я сяду. — Она осторожно опустилась в позолоченное крес-
ло. — Мои нравственные качества, может, и не изменились к худшему, чего
нельзя сказать про физическое состояние. Этот туман очень плохо влияет
на мой артрит. — И, словно спохватившись, она добавила: — Но мне не-
льзя жаловаться. Я обещала сыну, что в наказание за вчерашний вечер про-
веду весь день без единого слова жалобы.
— И получается?
— Не слишком хорошо. — Ее.морщинистое лицо искривилось в улыб-
ке. — Это как пасьянс— всегда немного жульничаешь. Или. вы не жуль-
ничаете?
— Я не раскладываю пасьянсы.
.ЧР
— Ну это небольшая потеря, хотя они помогают мне убить время. Ну
не буду вас задерживать, у вас ведь есть дела.
— Дело у меня к доктору Брэдшоу. Вы не подскажете, где я могу его
найти?
— Pofi улетел в Рено сегодня утром.
— В Репо?
— Не в игорный дом, уверяю вас. Он совсем не игрок. Иногда я даже
думаю, что он слишком осторожен. Рой немножко маменькин сынок, вам
не кажется? — Она насмешливо посмотрела на меня, явно не слишком
огорченная таким положением дел.
— Не стану скрывать, я удивлен тем, что он улетел в разгар расследо-
вания этого убийства.
— Меня это тоже удивило, но я не стала его удерживать. Не думаю,
чтобы он сбежал. У них просто конференция деканов в Неваде. Они к ней
готовились несколько месяцев, и Рой является основным докладчиком. Так
что находиться там — просто его долг. Он поехал с удовольствием. Ему
нравится быть на людях — в нем есть что-то актерское. Вот ответствен-
ность, которая с этим связана, нравится ему гораздо меньше.
Трезвость ее оценок удивила и обрадовала меня. Она была очень ожив-
лена — живой собеседник лучше пасьянса.
Миссис Брэдшоу, кряхтя, поднялась и оперлась на мою руку.
— Идемте в кабинет. Здесь так дует. Вы мне нравитесь, молодой
человек.
Я еще не знал, хорошо это или плохо. Она усмехнулась мне прямо в
лицо, словно прочитав мои мысли.
— Не бойтесь, я не съем вас. — Ударение было поставлено на послед-
нее слово, как будто она уже съела своего сына за завтраком.
Мы прошли в кабинет и сели друг против друга в кожаные кресла с
высокими спинками. Она позвонила и велела Марии принести мне виски
со льдом, потом откинулась назад, и ее взгляд заскользил по книжным
полкам. Казалось, фаланги книг напоминают ей о высоком положении, за-
нимаемом ее сыном.
— Поймите меня правильно. Я очень люблю своего сына и горжусь им.
Я горжусь тем, что он хорош собой и умен. Он окончил Гарвард на
отлично и блистательно защитил там докторскую диссертацию. Думаю,
что со временем он сможет занять место президента большого универ-
ситета.
— Кто из вас честолюбив, он или вы?
— Я во имя его. По мере того как у Роя прибавляется честолюбия, у
меня оно убывает. В жизни есть более интересные занятия, чем восхожде-
ние по бесконечной лестнице. Я еще надеюсь, что он женится. — Она вни-
мательно посмотрела на меня. — Ему нравятся женщины.
— Ну, это естественно.
— Я уверена, что ему была небезразлична мисс Хагерти. Ни к одной
женщине он не был так внимателен, как к ней... — Она замолчала.
91
— Да, он сказал мне, что они встречались. Но он сказал мне и то, что
они никогда не были близки. И его реакция на ее смерть подтверждает это.
— А как он отреагировал на ее смерть?
Я сам очень хорошо умею выкачивать информацию из других, поэтому
сразу чувствую, когда это пытаются сделать со мной.
— Я имею в виду в целом. Он бы не улетел сегодня в Рено, если бы
любил Элен Хагерти. Он был бы здесь, в Пасифик-Пойнте, пытаясь выяс-
нить, кто это сделал.
— Кажется, вас очень огорчило его отсутствие.
— Я надеялся на его помощь. Мне показалось, что он искренне обеспо-
коен судьбой Долли.
— Так и есть. Мы оба очень волнуемся за нее. Рой за завтраком попро-
сил меня сделать для девочки все, что в моих силах. Но что я могу? — Она
вытянула узловатые руки, словно демонстрируя свою беспомощность.
Позвякивая льдом, вошла Мария и, бесцеремонно сунув мне стакан,
спросила у хозяйки, не надо ли еще чего. Распоряжений не последовало.
Я попробовал виски, размышляя, справлюсь ли я с миссис Брэдшоу, если
она станет моей клиенткой. Деньги у нее были. Бриллианты, поблескивав-
шие на ее шее, стоили нескольких лет моей работы.
— Вы можете нанять меня, — произнес я.
— Нанять вас?
— Если вы действительно хотите что-нибудь сделать для Долли, а не
просто обсуждать это. Вы думаете, мы не поладим?
— Я умела ладить с мужчинами, мистер Арчер, когда вы еше лежали
в колыбели. Вы считаете, что я не умею ладить с людьми?
— Скорее, я имел в виду себя. Со мной только что расторг договор
Алекс Кинкейд, правда, в значительной мере его заставил это сделать отец.
Они не хотят иметь дело с Долли, особенно сейчас, когда ей не слишком
везет.
Ее черные глаза вспыхнули.
— Я сразу раскусила этого мальчика. Он тряпка.
— Продолжать самостоятельно я не имею возможности. К тому же это
и не полагается. Мне нужно иметь кого-то за спиной, желательно с поло-
жением в обществе и, буду честен, с текущим счетом в банке.
— Сколько это будет стоить?
— Это зависит от того, насколько затянется дело, и от наличия допол-
нительных обстоятельств. Моя ставка — сотня в день плюс непредвиден-
ные расходы. Кроме того, на меня работает детективное агентство в Рено,
которое идет по следу возможного преступника.
— Преступника в Рено?
— Да, вчера он был здесь.
И я рассказал ей о водителе машины, которая принадлежала миссис Сал-
ли Берк. Она наклонилась вперед й слушала с возрастающим интересом.
— Почему этим не занимается полиция?.
— Может быть, и занимается. Только мне об этом ничего не известно.
Л2
По-моему, они убедили себя в виновности Долли, и все остальное потеряло
для них всякий интерес. Так проше.
— Вы не разделяете их точку зрения?
— Нет.
— Несмотря на револьвер, найденный у нее в постели?
— Значит, вы уже знаете об этом?
— Шериф Крейн показал мне его утром. Он хотел, чтобы я опознала
его. Естественно, я не могла это сделать. Я не переношу даже вида оружия.
Я никогда не разрешала Рою покупать оружие.
— И вы не знаете, кому бы мог принадлежать этот револьвер?
—- Но шериф абсолютно уверен, что он принадлежит Долли, и это де-
лает ее причастной к убийству.
— У нас нет никаких оснований полагать, что револьвер принадлежит
ей. Если бы он принадлежал ей, она никогда не спрятала бы его под соб-
ственный матрас. К тому же это отрицает и ее муж, а он с момента появ-
ления Долли в привратницкой все время находился с ней. Кроме того, нет
никаких подтверждений, что убийство было совершено при помощи имен-
но этого револьвера.
— Правда?
—- Конечно. Для этого необходима баллистическая экспертиза, которая
будет проводиться не раньше понедельника. К этому времени, если мне
повезет, я надеюсь кое-что выяснить.
— У вас есть собственная версия, мистер Арчер?
— Я полагаю, что все это было задумано задолго до появления Долли.
Не Долли шантажировала мисс Хагерти и угрожала ей. Элен узнала бы
ее голос — они ведь дружили. Я думаю, что Долли зашла к ней просто
посоветоваться, возвращаться ли ей к мужу. В доме она наткнулась на те-
ло, и ее охватил ужас, в котором она и пребывает по сей час.
— Почему?
— На этот вопрос я пока не могу дать ответа. Мне надо еще покопать-
ся в ее прошлом, впрочем, как и в прошлом мисс Хагерти.
— Это должно быть интересно. — Она словно прикидывала, покупать
ей билеты на двухсерийный фильм или нет. — И сколько все это мне будет
стоить?
— Я постараюсь, чтобы как можно меньше. Но общая сумма может
достигнуть трех, а то и четырех тысяч.
— Дороговатое наказание.
— Наказание?
— Да, за весь мой эгоизм, прошлый, настоящий и будущий. Я поду-
маю, мистер Арчер.
— Сколько вам на это потребуется времени?
— Позвоните мне вечером. Рой будет звонить мне после обеда — он
всегда звонит мне, когда уезжает, — без него я все равно не смогу ничего
решить. Мы не так уж богаты, как вам это может показаться, —
произнесла она, перебирая бриллианты на шее.
&
Глава 15
С деревьев капало. Я направился к дому Элен Хагерти. У порога броди-
ли двое полицейских. Они не впустили меня и отказались отвечать на мои
вопросы. Судя по всему, меня ждал не слишком удачный день.
. Я направился к административному зданию университета. У меня воз-
никла мысль поговорить с Лаурой Сазерленд. Но ее кабинет был закрыт.
Было закрыто все. Здание словно вымерло. Только в коридоре махал шваб-
рой седой старик в синих джинсах, и мне подумалось, что он похож на
Кроноса, избавляющегося от последних воспоминаний об Элен Хагерти.
Движимый скорее инстинктом самосохранения, чем необходимостью, я вы-
тащил записную книжку и спросил его, где я могу найти заведующего от-
делением современных языков доктора Гайзмана. Старик знал ответ на
этот вопрос.
— В новом здании филологического факультета. — Он указал паль-
цем. — Но в субботу днем его не бывает.
Однако он ошибся. Гайзман сидел, в канцелярии на первом этаже с теле-
фонной трубкой в одной руке и карандашом в другой. Я уже видел его
накануне выходящим из кабинета Брэдшоу, — это был полный человек
средних лет в очках, за которыми прятались маленькие беспокойные
глазки.
— Минуточку, — сказал он мне и продолжил прерванный телефонный
разговор. — Мне очень жаль, что вы не можете помочь нам, миссис Басс.
Я понимаю, у вас семейные дела, да и платим мы, конечно, немного.
Он говорил, как иностранец, хотя и без акцента. Голос звучал неестест-
венно, словно английский не был его родным языком.
— Я доктор Гайзман. — Он повесил трубку и вычеркнул имя из списка,
лежащего на столе. — А вы доктор де Фалла?
— Нет. Моя фамилия Арчер.
— У вас есть степень? В какой области вы специализируетесь?
— В области труповедения.
Он не ответил на мою шутку.
— Если вам известно — мы потеряли преподавателя, и я должен по-
жертвовать своими выходными, чтобы найти ей замену. Если вы хотите,
чтобы я серьезно отнесся к вашему прошению...
— Доктор, я ни о чем не прошу, разве что о некоторых сведениях. Я
частный детектив, расследующий обстоятельства смерти профессора Ха-
герти. Мне необходимо знать, как она попала в ваш университет.
— У меня нет времени обсуждать эти вопросы. В понедельник занятия,
которые кто-то должен проводить. Если этот доктор де Фалла не приедет,
я вообще не знаю, что делать. — Он взглянул на часы. — В шесть трид-
цать я должен быть в аэропорту.
— Мне нужно всего лишь пять минут.
— Хорошо. Пять минут. — Он похлопал рукой по своим часам. — Вы
хотите знать, как мисс Хагерти очутилась .здесь? Ничего не могу вам ска-
зать, кроме того, что в один прекрасный день она вошла в мой кабинет
и попросила принять ее на работу. Она слышала о сердечном приступе
профессора Фарранда. У нас это уже второй случай за месяц.
— А откуда она знала о сердечном приступе вашего преподавателя?
— Не знаю. Может быть, от декана Сазерленд, которая ее рекомендо-
вала. Хотя об этом знали все: сообщение было опубликовано в газетах.
— Она жила здесь до поступления к вам?
— По-моему, да. Да. Мисс Хагерти сказала мне, что у нее дом. Ей нра-
вилось здесь, и она хотела бы остаться. Ей очень хотелось работать у нас.
Честно говоря, я несколько сомневался. Она получила диплом в Чикаго,
но эта квалификация была для нас недостаточна. Школа, где она препода-
вала, считается ниже нашего уровня. Но декан Сазерленд настояла, и я
принял ее, к несчастью.
— Я так понял, что у нее были дополнительные источники дохода.
Он поджал губы и покачал головой.
— Дамы с частным доходом не берут по четыре часа французского и
немецкого плюс должность консультанта за пять тысяч. Может быть, она
имела в виду алименты. Она говорила мне, что у нее сложности с получе-
нием алиментов. — Он поднял голову. — Вы знаете, что она недавно раз-
велась?
— Да, я слышал. А вы не знаете, кто был ее муж?
— Нет. Я с ней не слишком часто разговаривал. Вы подозреваете его?
— Пока у меня нет оснований. Но когда убивают женщину, обычно
ищут мужчину, у которого были бы мотивы для убийства. Хотя местная
полиция придерживается другой точки зрения.
— Вы ее не разделяете?
— Стараюсь не попадать под влияние предубеждений, доктор.
— Понимаю. Мне сказали, что подозревается одна из наших студенток.
— Да, я слышал. Вы знаете ее?
— Нет, она, к счастью, не занималась на нашем факультете.
— Почему «к счастью»?
— Мне сказали, что она сумасшедшая. — Его близорукие глаза выгля-
дели так же беззащитно, как открытые раковины устриц. — Если бы адми-
нистрация квалифицированно занималась зачислением студентов, к нам не
попадали бы такие лица и мы бы чувствовали себя в большей безопаснос-
ти. В некоторых отношениях мы очень отстаем. — Он снова постучал по
часам: — Пять минут.
— Еще один вопрос, доктор. Вы связались с семьей Элен Хагерти?
— Да, я позвонил ее матери сегодня рано утром. Меня попросил об
этом декан Брэдшоу, хотя я думаю, что это входит в его обязанности. Ее
мать, миссис Хоффман, вылетела сюда, и я должен встретить ее в
аэропорту.
— В половине седьмого?
Он кивнул с несчастным видом:
— Больше это сделать некому. Оба декана отсутствуют...
— Декан Сазерленд тоже?
— Да. Улетели и бросили все на меня. — От сочувствия к самому себе
у него запотели стекла, и он снял очки, чтобы протереть. — А я плохо
вижу, когда такой туман. У меня плохое зрение, так что без очков я вооб-
ще ничего не различаю. — Он снова надел очки.
— Каким самолетом прилетает миссис Хоффман, доктор?
— Самолет из Чикаго. Мы договорились, что я встречу ее у багажного
отделения.
— Давайте это сделаю я.
— Вы серьезно?
— Это даст мне возможность поговорить с ней. Куда ее нужно
отвезти?
— Я заказал ей номер в «Пасифик». Я могу встретить вас там, скажем
в восемь.
— Замечательно.
Он встал, обошел стол и крепко пожал мне руку. Когда я выходил, на-
встречу мне попался маленький старичок в черной шляпе и зеленовато-чер-
ном плаще. Черные крашеные усы, лихорадочно блестящие глаза и алкого-
лический румянец на впалых щеках.
— Доктор де Фалла?
Он кивнул, и я придержал дверь. Он снял шляпу и поклонился.
— Мерси боку.
Бесшумно, как паук, он скользнул мимо, и у меня мелькнула еще одна
странная мысль, что это не кто иной, как доктор Смерть.
Глава 16
По дороге в аэропорт туман начал рассеиваться, переходя в густые су-
мерки. Я вышел из машины ровно в двадцать пять минут седьмого — так
было помечено на номерке, который мне вручили на стоянке. Я пересек
улицу и вошел в огромное, ярко освещенное здание аэровокзала. Пассажи-
ры осаждали* багажную карусель.
Немного в стороне стояла женщина с чемоданом, сильно напоминаю-
щая высохшую и постаревшую Элен. Из-под черного пальто с меховым
воротничком выглядывало черное платье, на руках были черные перчатки,
на голове — черная шляпа. Только ее ярко-рыжие волосы не соответство-
вали случаю. Взгляд ее блуждал — казалось, мыслями она еще была в Ил-
линойсе.
— Миссис Хоффман?
— Да, я миссис Хоффман.
— Меня зовут Арчер. Доктор Гайзман, заведующий отделением, где ра-
ботала ваша дочь, просил меня встретить вас.
— Это очень мило с его стороны, — произнесла она со слабой улыб-
кой. — И с вашей тоже.
96
Я взял ее чемодан, он был маленьким и легким.
— Вы не хотите чего-нибудь перекусить или выппть? Здесь хороший ре-
сторан.
— Нет, спасибо. Я ела в самолете Бифштекс. Я никогда раньше не ле-
тала в таких самолетах. Но было совсем не страшно.
Она была растерянна и постоянно озиралась. Периодически ее лицо на-
прягалось, как будто она снова собиралась заплакать. Я взял ее за худень-
кую руку и повел через дорогу к машине Мы выехали со стоянки и оказа-
лись в потоке машин.
— Раньше здесь было иначе Как хорошо, что вы меня встретили, одна
я бы потерялась, — произнесла она слабым голосом.
— Когда вы были здесь последний раз?
— Почти двадцать лет тому назад. Муж тогда служил на флоте мичма-
ном в береговой охране А потом его послали в Сан-Диего. Элен уже бро-
сила нас к тому времени. И мы больше года жили в Сан-Диего, там было
очень хорошо. — Чем ближе рассказ подходил к настоящему, тем тяжелее
становилось ее дыхание — Ведь Сан-Диего недалеко отсюда?
— Около пятидесяти миль.
— Да? — Она помолчала. — Вы работаете в колледже?
— Нет. Я частный детектив.
— Как интересно. Мой муж тоже работает в полиции. Тридцать четыре
года он прослужил в полиции Бриджтона. Собирается уходить на пенсию
в будущем году. Мы хотели переехать в Калифорнию, но теперь, наверное,
не станем этого делать. Он делает вид, что его все это не волнует, но я-то-
знаю, что волнует, волнует ничуть не меньше, чем меня. — Ее голос лился
поверх шума машин, как бесплотный дух, говорящий сам с-собой.
— Жаль, что он не прилетел с вами.
— Он мог бы, если бы захотел. Можно было взять выходные дни. Я
думаю, он испугался, что не перенесет этого. У него ведь высокое давле-
ние. — Она снова в растерянности замолчала. — Вы расследуете убийство
моей дочери?
-Да.
— Доктор Гайзман сказал мне по телефону, что подозревается молодая
девушка. Что могло заставить ее убить собственного преподавателя? Я ни-
когда о таком не слышала.
— Я думаю, что девушка здесь ни при чем, миссис Хоффман/
— Но доктор Гайзман сказал мне, будто это уже установлено. —
Горестные интонации в ее голосе сменились мстительной жаждой справед-
ливости.
— Может быть. — У меня не было желания вступать в дискуссию с по-
тенциально важным свидетелем. — Я занимаюсь расследованием других
аспектов, и вы мне можете помочь в этом.
— Каким образом?
— Вашей дочери угрожали. Она сама говорила мне об этом, до того
как ее убили. Кто-то звонил ей по телефону. Она не знала, чей это голос,
4 Росс Макдональд «Озноб»
97
но она сказала о нем странную вещь. Она сказала, что он был похож на
голос Бриджтона.
— Бриджтона? Это город, в котором мы живем.
— Я знаю, миссис Хоффман. Она сказала, что ее преследует Бриджтон.
Вы не знаете, что она имела в виду?
— Она всегда ненавидела Бриджтон. Еще в школе она обвиняла город
за все беды, которые с ней случались. Она не могла дождаться, когда нако-
нец сможет уехать из Бриджтона.
— Как я понял, она убежала из дома?
— Не совсем. — Хотя ей явно нечего было возразить. — Она исчезла
из нашего поля зрения только на одно лето, потом Элен все время работа-
ла. Сначала в газете в Чикаго, потом там же, в университете. Она все вре-
мя писала мне. Вот ее отец... — Она оборвала себя. — Я ей посылала де-
ньги, пока мужа не призвали во флот.
— Что за ссора произошла между ней и отцом?
— Это было связано с его работой. По крайней мере, последний боль-
шой скандал был связан именно с этим.
— Когда Элен назвала его продажной тварью?
Она резко повернулась ко мне:
— Элен вам рассказала. Вы были... близки с ней или что-то в этом
роде?
— Мы дружили. — Мне уже самому казалось, что так оно и было. Мы
пробыли вместе всего лишь час, но ее смерть придала всему иной смысл.
Она наклонилась еще ближе, всматриваясь в мое лицо.
— Что еше она рассказывала вам?
— Что она поссорилась с отцом из-за убийства.
— Это неправда. Я не хочу сказать, что Элен лгала, она ошибалась.
Убийство Делони было чистой случайностью. И напрасно Элен думала,
что ей известно больше, чем ее отцу. Она смертельно заблуждалась.
«Смертельно заблуждалась» — как странно это было слышать об уже
мертвом человеке. Миссис Хоффман ощутила неловкость и прижала свою
руку в черной перчатке ко рту. Некоторое время мы ехали молча, миссис
Хоффман испуганно замерла, словно сухонький сверчок, переставший стре-
котать.
— Расскажите мне об убийстве Делони, миссис Хоффман.
— Зачем это вам? Я никогда не рассказываю о делах своего мужа. Он
этого не любит.
— Но его же здесь нет.
— В каком-то смысле он здесь. Мы так долго прожили вместе. Это дав-
няя история.
— История всегда связана с настоящим. Возможно, что убийство Дело-
ни каким-то образом связано со смертью Элен.
— Каким образом? Это произошло более двадцати лет назад и даже
тогда не имело никаких последствий. Это произвело такое впечатление на
Элен только потому, что убийство произошло в нашем доме. Мистер Де-
98
лони чистил свой револьвер, он у него вырвался и выстрелил — вот и вся
история.
— Вы уверены?
— Так говорил мой муж, а он никогда не врет. — Похоже, она пользо-
валась этой формулой уже не раз.
— Почему же Элен считала, что он говорит неправду?
— Глупая фантазия. Она сказала, что разговаривала со свидетелем, ко-
торый видел, как мистера Делони застрелили, но, по-моему, она все выду-
мала. Никаких свидетелей не было, и, как говорит мой муж, их быть не
могло. Все произошло, когда мистер Делони был один в квартире. Он чи-
стил заряженный револьвер, и выстрел пришелся прямо ему в лицо. А
Элен выдумала неизвестно что. Она была немного увлечена Им. Мистер
Делони был красивый мужчина, а вы ведь знаете, как это бывает с де-
вушками.
— Сколько ей тогда было?
— Девятнадцать. Как раз в то лето она и ушла из дома.
Теперь уже окончательно стемнело. Вдалеке справа виднелись огни
Лонг-Бич, где прошла моя непростая молодость. Они мерцали сквозь ту-
ман, как затухающий костер.
— Кто такой был этот мистер Делони?
— Люк Делони. Он был очень удачливым подрядчиком не только в
Бриджтоне, но и во всем штате. Ему принадлежали наш дом и еще не-
сколько домов в городе. Ими до сих пор владеет миссис Делони. Естест-
венно, сейчас они стоят гораздо больше, чем тогда, но уже и в то время
он был почти миллионером.
— У Делони осталась вдова?
— Да, но не спешите делать выводы. Когда все это случилось, она на-
ходилась далеко от города, в своем семейном поместье. Естественно, в го-
роде об этом много болтали, но она была невиннее новорожденного. Она
происходила из очень старого рода — знаменитые сестры Осборн из
Бриджтона.
— Чем они были знамениты?
— Их отец был сенатором. Помню, когда я еще училась в школе до
первой мировой войны, они ездили на охоту с собаками. Но они всегда
вели себя очень демократично.
— Это делает им честь. — Я попытался вернуть ее обратно к делу
Делони. — Так вы сказали, что Делони был убит в доме, где вы
жили?
— Да. У нас была квартира на первом этаже. Она нам стоила очень
дешево, так как мы собирали для Делони квартирную плату. Сам он жил
на последнем этаже. Он использовал свою квартиру как офис и место
встреч с деловыми партнерами. В круг его друзей входили многие важные
люди штата. Мы видели, как они приходили и уходили, — с некоторой
гордостью сказала она..
— И он застрелил себя в этой квартире?
99
— Револьвер сам выстрелил, — поправила она. — Это был несчастный
случай.
— Что за человек был Делони?
— Я бы сказала, это был человек, сделавший себя сам. Мы выросли
с ним в одном квартале, потому-то и получили у него работу по сбору
квартплаты — нам это сильно помогло в годы депрессии. Она совершенно
не отразилась на делах Люка Делони. Он взял кредит, чтобы начать свое
дело, довольно быстро начал преуспевать и женился на старшей дочери
сенатора Осборна. Не стану говорить, чего бы он мог достичь. Он умер,
когда ему было всего сорок лет.
— Вы говорите, Элен проявляла к нему интерес?
— Ну я не имела в виду что-то серьезное. Не думаю, что за все время
они сказали друг другу больше двух слов. Но вы же знаете, как иногда
девушки мечтают о взрослых мужчинах. Он был самым преуспевающим
человеком, а Элен с детства была очень честолюбива. Смешно, но она об-
виняла своего отца в том, что он неудачник, хотя неудачником он не был.
Но когда дело дошло до замужества, она выбрала Берта Хагерти, а уж-
бол ьшего неудачника трудно себе представить.
Она говорила теперь гораздо свободнее, но мысль ее, казалось, блужда-
ла во всех направлениях. Это можно было понять: смерть дочери действи-
тельно потрясла ее.
— Предположим, — сказал я, — между убийством Элен и Делони суще-
ствует какая-то связь. Как вы думаете, в чем она могла бы заключаться?
— Нет, Элен все сочиняла. Она всегда была выдумщицей.
— Но она говорила, что знает свидетеля убийства Делони?
— Это глупости.
— Почему?
— Вы хотите знать, зачем Элен говорила это отцу? Чтобы вывести его
из себя. У них были плохие отношения, с тех пор как отец впервые поднял
на нее руку. Начав спорить, она могла сказать все что угодно.
— Она назвала имя свидетеля?
— Как она могла назвать? Свидетеля не было. Отец просил ее назвать
имя. И она призналась, что не может, так как это просто разговоры.
— Элен признала это?
Ей пришлось. Отец заставил ее. Но дочь так никогда и не взяла на-
зад тяжелые оскорбления, которые бросила ему в лицо.
— А не могло быть, что Элен сама была свидетельницей?
— Вы сошли с ума! Как она могла присутствовать при том, чего
никогда не было?! — с истерической ноткой запротестовала миссис
Хоффман.
— Подумайте, Делони мертв. Как и Элен. Факты, о которых она гово-
рила перед смертью, подтверждаются.
— Вы имеете в виду Бриджтон?
-Да.
Она снова замолчала. У порта мы опять въехали в полосу тумана. Что-
100
бы не попасть в аварию, я сбавил скорость. Миссис Хоффман смотрела
назад, словно чувствовала, как ее нагоняет Бриджтон.
— Надеюсь, что Хоффман не пьет, — промолвила она через некоторое
время. — Это очень вредно для его давления. Если с ним что-нибудь слу-
чится, я этого не перенесу.
— Не переживайте, кто-то из вас все равно должен был приехать.
— Да. Во всяком случае, с ним остался Берт, а уж что-что, но пить
Берт не станет.
— Бывший муж Элен сидит с ее отцом?
— Да. Приехал сегодня утром, довез меня до аэропорта. Берт — хоро-
ший мальчик. Конечно, он уже не мальчик, он взрослый сорокалетний
мужчина, ио мне он всегда казался младше своего возраста.
— Он преподает?
— Да, хотя у него и нет степени. Он много лет корпел над диссертаци-
ей, изучал журналистику, английский язык. Потом работал в газете, там
Элен с ним и познакомилась.
— Когда ей было девятнадцать?
— У вас хорошая память. Вы бы нашли общий язык с Хоффманом.
В свое время, еще до войны, он знал в Бриджтоне каждый дом. Все фабри-
ки, склады, частные дома. Можно было указать на любой дом на любой
улице, и он тут же мог сказать, кто его построил и кому он принадлежит.
Хоффман знал все про всех: сколько у кого детей, какой доход и в общем
все, что хотите. Я не преувеличиваю, можете спросить у его сослуживцев.
Ему предвещали прекрасную карьеру, но он так и не продвинулся выше
лейтенанта.
Я поинтересовался, почему же не состоялась его карьера. И она расска-
зала мне историю, которая была больше похожа на фантазию, чем на ре-
альность.
— Элен унаследовала от отца прекрасную память. И как бы они оба
ни отрицали это, они были очень похожи. До ссоры они души не чаяли
друг в друге. Своим уходом Элен надорвала ему сердце. Он никогда с тех
пор ничего не спрашивал о ней, но я знаю, чего это ему стоило. Никогда
он уже не смог стать тем человеком, которым был раньше.
— Сразу после ухода она вышла замуж за Берта Хагерти?
— Нет, она водила его за нос лет пять-шесть. Он уходил в армию и
вернулся. Берт хорошо проявил себя на войне. Так было со многими — они
выложились на войне и после уже ничего не смогли достичь. Он был полон
планов, когда вернулся. Собирался писать книгу, мечтал выпускать со-
бственную газету, хотел свозить Элен в Европу на медовый месяц. В Евро-
пу они поехали на деньги, которые им дала я, и на этом исполнение его
желаний закончилось. Он не мог ни на чем остановиться, а когда все-таки
остановился, то было уже слишком поздно, и прошлой весной они решили
расстаться. Я, конечно, не приветствовала это, но и осуждать ее не могу.
Она всегда была удачливее его, со дня свадьбы. И еще одно в защиту
Элен: у нее всегда, был свой стиль.
101
— Полностью с вами согласен.
— Но, наверное, ей все-таки надо было остаться с Бертом. Кто знает?
Может, тогда ничего бы и не случилось. Мне иногда кажется, что лучше
хоть какой-нибудь мужчина, чем никакого.
Позже, когда мы входили в гостиницу, она вдруг добавила:
— Почему Элен не смогла найти себе достойную пару? Смешно. Умная,
красивая, шикарная женщина, но так и не смогла привлечь к себе настоя*
щего мужчину.
Я почувствовал ее взгляд, — наверное, я казался ей последней ниточкой,
связывавшей ее с погибшей дочерью.
Глава 17
Гостиница «Пасифик» располагалась на границе между двумя* квартала-
ми — преуспевающим и не очень. В субботний вечер ее вестибюль был по-
чти пуст. Четверо стариков при свете настольной лампы играли в бридж,
да доктор Гайзман, хотя живым его уже можно было назвать с трудом,
восседал в старом, потертом пластиковом кресле.
Увидев нас, он поднялся и церемонно поздоровался с миссис Хоффман.
— Я вижу, вы добрались благополучно. Все в порядке?
— Спасибо, все хорошо.
— Неожиданная кончина вашей дочери явилась страшным ударом для
нас.
-—.Для меня тоже.
— Я весь день потратил на поиски преподавателя, который смог бы
заместить ее, но так ничего и не добился. Сейчас самое неудачное время
года для замещения вакансии.
. — Я вам сочувствую.
Мне надоели их судорожные попытки вдохнуть жизнь в мертворожден-
ный разговор, и я направился в бар. За стойкой сидела единственная посе-
тительница, компанию которой составлял толстый и мрачный бармен с
черными крашеными волосами.
Миссис Перрин я распознал бы и за тысячу ярдов. Я попробовал по-
спешно ретироваться. Но она обернулась и заметила меня.
— Как хорошо, что вы здесь. — Она сделала широкий жест рукой, чуть
не опрокинув при этом стоявший перед ней стакан, и обратилась к барме-
ну: — Это мой друг, мистер Арчер. Налей ему выпить.
— Что будешь пить?
— Бурбон. Я заплачу сам. А что пьет дама?
_ — Пунш и спасибо за «даму». Вообще за все спасибо. Я отмечаю уже
целый день.
Лучше бы она не отмечала. «Гранитный фасад», который она демонстри-
ровала на суде, треснул, обнажив руины ее жизни. И хотя я не знал всех
тайн миссис Перрин, я познакомился с записями, сделанными в разных по-
102
лицейских участках двадцати городов страны. Она не имела отношения к
этому конкретному преступлению, но она была профессионалкой, действо-
вавшей на территории от Акапулько до Сиэтла и от Монреаля до Западно-
го мыса.
Бармен отправился готовить напитки. Я сел рядом с ней.
— Лучше бы вы отправились в другой город отмечать свое осво-
бождение.
— Знаю. Это не город, а могила. Пока ты не приехал, я чувствовала
себя здесь как на кладбише.
— Я не это имел в виду, миссис Перрин.
— Слушай, зови меня просто Бриджит. Ты мой друг. Ты заслужил это
право.
— О’кей, Бриджит. Полиции, что неудивительно, очень не понравился
оправдательный приговор, вынесенный тебе. Они заберут тебя при малей-
шей возможности.
— Я ничего не сделала. Я пью на свои.
— Я просто думаю о том, каких дров ты наломаешь, если продол-
жишь. Тебе хватит одного нарушения правил дорожного перехода.
Она задумалась, на ее лице отразился трудный мыслительный процесс.
— Может быть, ты и прав. Я собиралась утром поехать в Вегас. У
меня там друзья.
Бармен принес наши напитки. Миссис Перрин отхлебнула из своего ста-
кана и скорчила гримасу, словно потеряла к выпивке всякий интерес. Она
уставилась в висевшее на стене зеркало:
— Боже, неужели это я? Страх божий.
— Прими ванну и поспи.
— Это не так просто — поспать. Я чувствую себя так одиноко по но-
чам. — Она автоматически состроила мне глазки.
Увы, эта женщина была не в моем вкусе. Я допил виски и положил
на стойку две долларовые купюры.
— Спокойной ночи, Бриджит. Все будет хорошо. Мне надо позвонить.
— Конечно. Увидимся.
Я направился к двери и, уже выходя, заметил, что к ней снова подошел
бармен. Доктора Гайз.мана и миссис Хоффман в вестибюле уже не было.
В тупике за бюро регистрации я нашел телефонные будки и набрал номер
Брэдшоу. Трубку тут же сняли, и дребезжащий старушечий голос спросил:
— Рой? Это ты, Рой?
— Это Арчер.
— Я так надеялась, что это Рой. Он всегда звонит мне в это время.
Как вы думаете, с ним ничего нс могло случиться?
— Нет, не думаю.
— Вы читали газеты?
— Нет.
— Оказывается, на конференцию в Рено с ним поехала Лаура Сазер-
ленд. Рой не сказал мне об этом. Как вы думаете, он симпатизирует ей?
юз
— Не знаю.
— Она приятная молодая женщина, не правда ли?
У меня закралось подозрение, что она выпила за обедом лишнего. С
чего бы ей так поглупеть?
— У меня нет собственного мнения на этот счет, миссис Брэдшоу. Я
звоню, чтобы узнать, не хотите ли вы продолжить наш сегодняшний
разговор.
— Боюсь, что без Роя это невозможно. Весь семейный бюджет находит-
ся у него в руках. А теперь я с вами прощаюсь, мистер Арчер. Рой может
позвонить в любую минуту.
Она повесила трубку. По-видимому, я больше не имел влияния на пожи-
лых дам. Я зашел в туалет и взглянул на себя в зеркало. На стене кто-то
написал карандашом: «Помоги психиатрии, или я убью тебя».
Я ухмыльнулся своему отражению. За этим н застал меня маленький
коричневый газетчик, заглянувший в уборную. Я сделал вид, что рассмат-
риваю свои зубы. Он выглядел лет на десять, но вел себя как маленький
взрослый.
— Читайте подробности об убийстве, — порекомендовал он мне.
Я купил у него местную газету. Ее заголовок гласил: «Убийство препо-
давателя колледжа», дальше шел подзаголовок: «Допрос таинственной сту-
дентки». По сути, Долли в статье признавалась виновной. Она «поступила
в колледж, скрыв свое имя и воспользовавшись чужим». Взаимоотношения
с Элен были охарактеризованы как «странная связь». Смит-и-вессон трид-
цать восьмого калибра, найденный у нее под матрасом, был назван «ору-
дием убийства». У нее было «темное прошлое» — намек на убийство, со-
вершенное Макги, — а теперь она «скрывалась от полиции».
Никакие другие подозреваемые упомянуты не были. Человек из Рено
вообще не присутствовал.
Движимый желанием сделать хоть что-нибудь, я разорвал газету на
мелкие клочки и выбросил их в мусорный бачок. Немного успокоившись,
я вернулся к телефонам. В больнице меня спросили, очень ли срочно мне
нужен доктор Годвин.
— Да. Это имеет отношение к пациент)' доктора Годвина.
— Этим пациентом являетесь вы, сэр?
— Да, — соврал я, подумав, что мне помощь тоже не помешала бы.
Женский голос стал более нежным:
— Последний раз доктор звонил из дома.
Она назвала номер его домашнего телефона, но я не воспользовался
им. Мне надо .было поговорить с Годвином с глазу на глаз. Я нашел в
справочнике адрес и поехал к нему.
Он жил в одном из больших домов на горе, под которой расположился
порт и город. Сейчас гора была скрыта туманом.
За фасадом, отделенным полевым пшатом, слышался душераздираю-
щий дуэт тенора и сопрано из «Богемы».
Дверь открыла миловидная женщина в красном шелковом платье, со
104
специфической улыбкой, свойственной только женам врачей. Видимо, мое
имя ей уже было известно.
— Извините, мистер Арчер, мой муж только что уехал. Мы слушали
музыку, но позвонил молодой человек — муж одной его пациентки, — и
они договорились встретиться в больнице.
— Его звали не Алекс Кинкейд?
— Кажется, так, мистер Арчер. — Она подошла ближе — у нее была
очень изящная и женственная фигурка. — Муж говорил о вас. Вы расследу-
ете это преступление?
-Да.
Она прикоснулась к моей руке.
— Я очень беспокоюсь за него. Муж так переживает. Он считает, что,
когда девочка была его пациенткой, он бросил ее в беде, и теперь винит
себя за все происшедшее. — Ее прекрасные, чуть удлиненные глаза смотре-
ли на меня в ожидании поддержки.
— Он ни в чем не виноват, — произнес я.
— Вы скажете ему это? Меня муж не послушает. Он мало кого слуша-
ет. Но, кажется, к вам он относится с уважением, мистер Арчер.
— Это взаимно. Хотя вряд ли он нуждается в моем мнении. Он очень
волевой и темпераментный человек. С ним не очень-то просто.
— Вы мне будете рассказывать! Конечно, я напрасно вас попросила. Но
он отдает столько сил своим пациентам... — Она махнула рукой.
— По-моему, ему нравится это.
— Мне не нравится. — На ее лице появилось усталое выражение; — Же-
ны врачей, исцелите себя сами.
— Не похоже, чтобы вы нуждались в этом. Кстати, очень красивое
платье.
— Спасибо. Джим купил его мне прошлым летом в Париже.
Когда я уходил, она улыбалась уже довольно искренне, сбросив свою
маску. Я направился в больницу. Красный «порше» Алекса стоял у здания.
Сердце у меня забилось так сильно, что чуть не выскочила Иногда все-
таки случаются приятные неожиданности.
Дверь мне открыла сестра в сине-белой униформе. Она провела меня
в приемную и попросила подождать доктора Годвина. Перед телевизором
сидели Нелл и еще несколько пациентов. Они смотрели какой-то спектакль,
в котором фигурировали два адвоката — отец и сын. На меня они не обра-
тили никакого внимания. Я был всего лишь реальным детективом, к тому
же в данный момент безработным. Правда, я надеялся, что это ненадолга
Кресло с краю было свободно. Спектакль был поставлен неплохо, и ак-
теры играли хорошо, но я не мог сосредоточиться. Я принялся рассматри-
вать пациентов. Сомнамбулическая Нелл с распущенными черными волоса-
ми держала в руках сделанную ею синюю керамическую пепельницу. Моло-
дой человек с нестриженой бородой и мятежным взором, казалось, был
готов бороться со всем светом сразу. Еще один мужчина с редкими волоса-
ми весь дрожал, словно от возбуждения, но оно, судя по всему, не покида-
105
ло его никогда, так как его дрожь не проходила даже тогда, когда на экра-
не шла реклама. Старуха, скорее напоминающая мощи, сидела с потусто-
ронним видом. И лишь глубоко внутри ее обветшалой плоти теплилась
жизнь, как огонь в оплывшей свече. Стоило немного отвлечься, и можно
было подумать, что это одна семья, собравшаяся дома в субботний вечер:
бабушка, родители и сын.
Доктор Годвин появился в дверях и поманил меня пальцем. Я проследо-
вал за ним вдоль по коридору в крошечный кабинет. Он зажег настольную
лампу и сел за стол. В кабинете было еще одно кресло, которое я и занял.
— Алекс Кинкейд у своей жены?
— Да. Он позвонил мне домой и очень просил позволить повидаться
с ней, хотя его не было целый день. Кроме того, он хотел поговорить со
мной.
— Он что-нибудь сказал вам?
— Нет.
— Надеюсь, он передумал. — Я рассказал Годвину о встрече с Кинкей-
дом-старшим и об отъезде Алекса с отцом.
— Нельзя обвинять во всем его одного. Он еще очень молод, и на него
обрушились слишком сильные переживания. — Глаза Годвина вспыхну-
ли. — И для него, и для Долли чрезвычайно важно, что он решил вер-
нуться.
— Как она?
— Спокойнее. Больше она не разговаривала, по крайней мере со мной.
— А мне вы не разрешите попытаться?
— Нет.
— Мне очень жаль, что я втравил вас в это дело, доктор.
— Я уже слышал подобное, и в менее вежливых выражениях. — Он
упрямо улыбнулся. — Но раз уж я занимаюсь этим делом, то буду посту-
пать так, как сочту нужным.
— Ну конечно. Вы видели вечернюю газету?
— Видел.
— Долли знает о том, что происходит? Например, о револьвере?
— Нет.
— Вы не думаете, что ей надо сказать?
Он раздвинул руки на поцарапанной поверхности стола.
— Моя задача — упростить ее проблемы, а не прибавлять к ним новые.
На нее вчера слишком много всего навалилось, связанного как с прошлым,
так и с настоящим. Она была на грани психического срыва. Мы не должны
позволить этому повториться.
— Вы сможете защитить ее от допроса полиции?
— Безусловно. Но лучшей защитой для нее было бы расследование это-
го дела и обнаружение истинного убийцы.
— Этим я и занимаюсь. Сегодня утром я разговаривал с ее тетей Али-
сой и осмотрел место убийства. Я пришел к твердому убеждению, что,
если даже убийство и было совершено Макги, в чем я сомневаюсь, Долли
106
не могла видеть, как он выходил из дома. Другими словами, ее показания
на суде были сфабрикованы.
— Вас в этом убедила Алиса Дженкс?
— Нет, расположение дома. Мисс Дженкс приложила все усилия, чтобы
убедить меня в обратном, в виновности Макги. Не удивлюсь, если окажет-
ся, что она была инициатором возбуждения дела против него.
— Но он действительно виновен.
— Это ваше мнение. Я бы очень хотел, чтобы вы задумались о причи-
нах, заставивших вас так считать.
— Я не могу рассказать вам о них. Они составляют мою профессио-
нальную тайну, доверенную мне пациентами.
— Констанцией Макги?
— Миссис Макги формально не являлась моей пациенткой. Но нельзя
лечить ребенка, не воздействуя на его родителей.
— Она доверяла вам?
— Естественно, в определенной степени. В основном мы обсуждали ее
семейные проблемы. — Годвин говорил очень осторожно. Выражение его
лица было абсолютно бесстрастно. Его лысая голова поблескивала под
лампой, как металлический купол под луной.
— Алиса обмолвилась .об интересной подробности. Она сказала, что в
жизни Констанции не было другого мужчины. Я не расспрашивал ее ни
о чем. Она сама выдала мне эту информацию.
— Интересно.
— Вот и я так тоже думаю/ У Констанции в то время был роман?
Годвин кивнул почти незаметно.
— С кем?
— Я не намерен сообщать вам. Он и так уже достаточно пострадал. —
Тень сочувствия промелькнула на его лице. — Это я сказал вам только для
того, чтобы вы поняли, что Макги виновен, так как у него были основания
для мести.
— Я полагаю, что против него, как теперь против Долли, было сфабри-
ковано ложное обвинение.
— Насчет Долли я согласен. Может, на этом и остановимся?
— Нет, не остановимся, потому что .мы имеем дело с тремя взаимосвя-
занными убийствами. Возможно, вы скажете, что это субъективная связь
существует только в воображении Долли. Но я уверен, что связаны они
друг с другом совершенно объективно. Возможно, все они совершены
одним человеком.
. Годвин не спросил меня кем. Это было хорошо. Я говорил, что в голо-
ву взбрело, и. подозреваемых у меня не было.
— Какое третье убийство вы имеете в виду?
— Смерть Люка Делони — человека, о котором я впервые услышал се-
годня вечером. Я встречал мать Элен Хагерти в аэропорту и по дороге
в город успел с ней поговорить. По ее словам, Делони застрелился случай-
но, когда чистил револьвер. Элен же считала, что он был убит, и говорила,
107
что знает свидетеля. Возможно, она сама была свидетельницей. Как бы
там ни было, это стало причиной ее ссоры с отцом — он занимался рассле-
дованием этого дела, — после чего она убежала из дома. Все это произо-
шло более двадцати лет тому назад.
— И вы серьезно полагаете, что те события связаны с нынешним
делом?
— Элен так считала. Ее гибель придает особый вес ее мнению.
— И что вы собираетесь делать?
— Я хочу сегодня же отправиться в Иллинойс и поговорить с отцом
Элен. К сожалению, я не могу это сделать за свой собственный счет.
— Но ведь можно ему позвонить.
— Можно. Но не помешает ли это делу? Боюсь, он окажется твердым
орешком.
После минутной паузы Годвин произнес:
— Я мог бы стать вашим спонсором.
— Вы великодушный человек.
— Нет, любопытный. Имейте в виду, я связан с этим делом уже более
десяти лет и много бы дал, чтобы увидеть, чем оно закончится.
— Давайте я сначала поговорю с Алексом, — может быть, он даст мне
деньги.
Годвин склонил голову и, не поднимая ее, встал. Но этот поклон не
предназначался мне, скорее это была просто привычка, словно он чувство-
вал давление звезд и испрашивал у них разрешения переложить часть этого
груза на другие плечи.
— Пойду позову Алекса. Он уже давно у Долли.
Годвин вышел в коридор. Через некоторое время в кабинет вошел
Алекс. Он двигался словно в потемках; но выражение его лица было как
никогда спокойным.
Он остановился в дверях.
— Доктор Годвин сказал, что вы здесь.
— Не ожидал тебя увидеть.
Верхняя часть его лица исказилась, словно от боли. Он закрыл ладонью
глаза, потом затворил дверь и прислонился к ней.
— Я сегодня сыграл труса. Попытался выкрутиться.
— Признаваться в таком непросто.
— Не надо смягчать, — резко произнес он. — Я повел себя как свинья.
Смешно, но когда отец огорчается, это оказывает на меня какое-то стран-
ное действие. Похоже на симпатические колебания: он приходит в отчая-
ние — я прихожу в отчаяние. Я не хочу сказать, что я в чем-то обвиняю
его.
— Я обвиняю его.
—• Не надо, пожалуйста. Вы не имеете права. — Он нахмурился. — Его
компания собирается заменить большинство своих служащих компьютера-
ми. Отец боится, что это и его затронет, и, я думаю, поэтому он во всем
видит угрозу собственной жизни.
108
— Кажется, ты не напрасно провел время.
— Я много думал о том, что вы сказали. И когда ехал с отцом домой,
вдруг почувствовал, что я действительно больше не человек. — Он оттолк-
нулся от двери и взмахнул руками. — Знаете, странное ощущение. Оказы-
вается, на самом деле можно принять решение внутри себя. Можно решить
одно, а можно — другое.
Он не знал еще, что вся сложность состоит в том, что в дальнейшем
ему придется принимать такие решения каждый день. Но это ему еще
предстояло открыть.
— Как жена? — спросил я.
— По-моему, она была рада мне. Вы разговаривали с ней?
— Доктор Годвин не разрешает.
— Он и меня не хотел пускать, но я пообещал ни о чем ее не спраши-
вать. Я и не спрашивал, но вопрос о револьвере всплыл сам собой. Она
слышала разговор двух сестер о газетной статье...
— И что она сказала?
— Что у нее вообще нет револьвера. Наверное, кто-то подложил его
под матрас. Она попросила описать его и сказала, что он похож на револь-
вер тети Алисы. У ее тетки была привычка по ночам класть рядом на
столик револьвер. Когда Долли была маленькой, ее это очень забавля-
ло. — Он глубоко вздохнул. — Кстати, однажды Долли видела, как тетя
угрожала этим револьвером ее отцу. Я не хотел, чтобы она снова возвра-
щалась к этой истории, но ее невозможно было удержать. Она не скоро
успокоилась.
— Хорошо, что она хотя бы перестала винить себя в смерти Элен
Хагерти.
— Нет, не перестала. Долли продолжает обвинять себя во всем. Во
всем.
— То есть?
— Она не объясняла. Я не дал ей.
— То есть доктор Годвин тебе не советовал.
— Да. Мне кажется, он знает о ней гораздо больше, чем я.
— Я понимаю, что ты не собираешься расторгать свой брак?
— Нет, все будет по-прежнему. Я понял это сегодня. Нельзя расставать-
ся из-за того, что один попал в беду. Я думаю, Долли это тоже понимает.
Сегодня она вела себя со мной совсем иначе.
— О чем вы еще говорили?
— Ни о чем существенном. В основном о других больных. Там одна
пожилая женщина с переломом бедра все время хочет встать. Долли при-
сматривает за ней. Она ведь сама не настолько больна? — Это был скры-
тый вопрос.
— Ну это ты должен обсудить с врачом.
— Он говорит, что не настолько. Он хочет дать ей завтра несколько
психологических тестов. Я не возражал.
— А как насчет моей дальнейшей деятельности, ты не возражаешь?
109
— Конечно. Я думал, это само собой разумеется. Я бы хотел, чтобы
вы сделали все возможное, чтобы распутать это дело. Надо подписать
контракт...
— В этом нет никакой необходимости. Но платить придется.
— Сколько?
— Пару тысяч, а может, и больше.
Я рассказал ему об истории в Рено, которой занимались Арни и Филис
Уолтерс, и об убийстве в Бриджтоне, о котором .мне бы хотелось узнать
побольше. Еще я посоветовал ему завтра с утра первым делом связаться
с Джерри Марксом.
— Я найду мистера Маркса на месте в воскресенье?
— Да. Я уже договорился с ним. Естественно, тебе придется дать ему
аванс.
— У меня есть несколько облигаций, — задумчиво произнес он. — Кро-
ме того, я могу воспользоваться своей страховкой. А пока я продам маши-
ну. Мне за нее предлагали две пятьсот. Что-то я подустал от моторалли
и всей этой ерунды. Это детские игрушки.
Глава 18
В дверь позвонили, и кто-то прошел мимо кабинета открывать. Для
посетителей было уже поздновато, я вышел в коридор и проследовал за
сестрой к выходу. В приемной у телевизора сидели все те же пациенты,
глядя на экран, словно он был окном во внешний мир.
В дверь стучали уже довольно сильно.
— Минуточку, — произнесла сестра, доставая ключ и приоткрывая
дверь. — Кто там? Кого вам нужно?
Это была Алиса Дженкс. Она попыталась войти, но сестра придержала
дверь ногой.
— Я хочу видеть свою племянницу Долли Макги.
— У нас нет такой больной.
— Теперь она называет себя Долли Кинкейд.
— Я не могу впустить вас без разрешения врача.
— Годвин здесь?
— Кажется, да.
— Позовите его, — безапелляционно заявила мисс Дженкс.
— Я как раз собиралась это сделать, не волнуйтесь. Но вам придется
подождать на улице.
— С удовольствием.
Я подошел к ним, пока сестра не успела закрыть дверь.
— Вы позволите побеседовать с вами?
Мисс Дженкс пристально посмотрела на меня сквозь запотевшие очки.
— Так вы тоже здесь?
- — Да, я тоже здесь.
НО
Я вышел на улицу, и дверь за мной захлопнулась. После домашнего
тепла больницы на улице казалось особенно холодно. На мисс Дженкс бы-
ло толстое пальто с меховым воротником, что делало ее фигуру особенно
внушительной. На мехе и на ее седых волосах блестели капли.
— Что вам надо от Долли?
— Это не ваше дело. Она моя плоть и кровь.
— У Долли есть муж, и я представляю его интересы.
— Можете идти и представлять его интересы где-нибудь в другом ме-
сте. Меня не интересуете ни вы, ни ее муж.
— Но вы вдруг совершенно неожиданно начали испытывать интерес к
Долли. Это вызвано газетной публикацией?
— Может, да, а может, и нет. — В переводе с ее языка это означало
«да». Она заняла оборонительную позицию. — Меня интересовала Долли
всегда с момента ее рождения. И мне лучше, нежели посторонним, извест-
но, что для нее хорошо, а что плохо.
— Доктор Годвин не посторонний.
— К сожалению, нет.
— Надеюсь, вы не собираетесь забирать ее отсюда?
— Может, да, а может, и нет. — Она вытащила из сумочки салфетку
и принялась протирать очки. Когда она раскрывала сумочку, я заметил в
ней сложенную газету.
— Мисс Дженкс, вы прочитали описание револьвера, найденного в по-
стели Долли?
Она поспешно надела очки, пытаясь скрыть удивленный взгляд.
— Естественно, прочитала.
— Это ничего вам не напомнило?
— Напомнило. Очень похож на револьвер, который был у меня. Поэто-
му-то я и приехала в город, чтобы взглянуть на него. Он действительно
очень похож на мой.
— Вы признаете это?
— Почему бы и нет? Правда, я его не видела уже больше десяти лет.
— Вы можете доказать это?
— Конечно, могу. Он был украден из моего дома еще до убийства Кон-
станции. В свое время шериф Крейн высказал предположение, что именно
им мог воспользоваться Макги. Он до сих пор так считает. Макги с лег-
костью мог взять оружие. Он знал, что револьвер хранился в моей
спальне.
— Вы не сказали мне об этом утром.
— Я даже не подумала об этом. В любом случае это только предполо-
жение, а вас интересовали факты.
—- Меня интересует и то и другое, мисс Дженкс. Какие предположения
существуют у полиции сейчас? Они считают, что Макги убил мисс Хагерти
и подставил свою дочь?
— Я не исключаю его участия. Человек, который мог так поступить
со своей женой... — У нее пресекся голос.
ill
— И они снова хотят воспользоваться Долли, чтобы обвинить Макги?
Она не ответила мне. Послышался звук открываемой двери, и на пороге
появился Годвин. Он потряхивал связкой ключей и недружелюбно посмат-
ривал на нас.
— Заходите, мисс Дженкс.
Она поднялась по бетонным ступеням. В приемной никого не было, за
исключением Алекса, сидевшего в кресле у стены. Я скромно встал в угол
рядом с выключенным телевизором.'
Алиса остановилась перед Годвином: на каблуках она была одного с
ним роста, пальто делало ее такой же полной, как и он. Вся она излучала
гордыню и упрямство, ничуть не уступая доктору Годвину.
— Я не одобряю то, что вы делаете, доктор Годвин.
— А что я делаю? — Он сел на ручку кресла и скрестил ноги.
— Вы знаете, о чем я говорю. Я имею в виду свою племянницу. Вы
укрываете ее здесь от властей.
— Я никого не укрываю. Я пытаюсь выполнить свой долг, а шериф —
свой. Иногда у нас возникают конфликты. Но это еше не означает, что
шериф прав, а я нет.
— Для меня означает.
— Ничего удивительного. Мы уже однажды не сошлись во мнениях в
аналогичной ситуации. К несчастью для вашей племянницы, тогда вам и
вашему шерифу удалось настоять на своем.
— Мы не причинили ей никакого• вреда. Правда всегда остается
правдой.
— А травма травмой. Вы причинили ей неописуемый вред, от которого
она страдает по сей день. *
— В этом я бы хотела убедиться сама.
— Чтобы отчитаться перед шерифом? .
— Благопристойные граждане сотрудничают с представителями вла-
сти, — поучающе произнесла она. — Но я здесь не по поручению ше-
рифа. Я приехала, чтобы помочь своей племяннице.
— Как вы собираетесь ей помогать?
— Я собираюсь забрать ее домой.
Годвин покачал головой.
— Вам не удастся помешать мне. Я занималась ее воспитанием со дня
смерти ее матери. Закон будет на моей стороне.
— Не думаю, — холодно произнес Годвин. — Долли совершеннолетняя
и находится здесь по собственной .воле
— Я бы хотела сама спросить ее об этом.
— К сожалению, вам не удастся ни о чем ее спросить.
Мисс Дженкс, вытянув шею, сделала шаг ему навстречу.
— Вы не Господь Бог, чтобы вмешиваться во все наши дела. Вы не
имеете права принудительно держать ее здесь. Я пользуюсь авторитетом
в округа Сегодня я провела целый день с высокопоставленными лицами
из Сакраменто.
112
— Боюсь, что я не очень уловил вашу логику. Как бы там ни было,
пожалуйста, не повышайте голос. — Годвин говорил медленно, усталым и
монотонным голосом, который я впервые услышал по телефону двадцать
четыре часа тому назад. — И позвольте мне еще раз заверить вас, что Дол-
ли находится здесь по собственной воле.
— Это верно. — Алекс рискнул приблизиться к линии огня. — Мы с ва-
ми не виделись. Я Алекс Кинкейд, муж Долли.
Она не обратила внимания на его протянутую руку.
— Я думаю, что ей нужно остаться здесь, — произнес Алекс. — Ян
моя жена доверяем врачу.
— Мне вас очень жаль. Он и меня водил за нос довольно долго, пока
мне не удалось узнать, что творится у него в больнице.
Алекс вопросительно посмотрел на Годвина. Доктор вытянул руки,
словно проверяя, не начался ли дождь.
— Вы ведь по специальности социолог, — произнес он.
— Ну и что из этого?
— От женщины с вашим образованием и воспитанием можно было бы
ожидать более профессионального взгляда на психиатрию.
— Я говорю не о психиатрии. Я говорю о других вещах, д
— О каких?
— Мне противно даже говорить о них. Но не думайте, пожалуйста, что
я не знала о том, что происходит в жизни-моей сестры. Я очень хорошо
помню, как она прихорашивалась по субботам перед поездкой в город.’ А
потом она вообще решила переехать, чтобы быть поближе.
— Поближе ко мне?
— Да, она мне сказала.
Годвин побледнел, глаза его потемнели.
— Вы глупая женщина, мисс Дженкс, и вы мне надоели. Уходите
— Я не уйду, пока не увижу свою племянницу. Я хочу знать, чем вы
тут с ней занимаетесь.
— Ваш визит не принесет ей добра. А в своем нынешнем состоянии вы
вообще никому не сможете принести добра. —- Он обошел ее сзади и от-
крыл дверь. — Спокойной ночи.
Она не шевельнулась и не перевела взгляда. Казалось, она была опусто^
шена своей яростью, налетевшей, как буря.
— Вы хотите, чтобы вас выставили отсюда?
— Только попробуйте. Тогда вас ждет скамья подсудимых.
Но краска стыда уже начала заливать ее лицо. Рот ее подергивался,
словно какое-то маленькое раненое существо. Она наговорила гораздо
больше, чем хотела.
Когда я взял ее за руку:
— Идемте, мисс Дженкс, — она позволила проводить себя до двери.
Годвин запер за ней дверь.
— Терпеть не могу дураков, — произнес он.
— Боюсь, доктор, что мне придется злоупотребить вашим терпением.
из
— Попробуйте, Арчер. — Он глубоко вздохнул. — Вы хотите знать,
есть ли правда в ее обвинениях?
— Вы упростили мою задачу.
— Почему бы и нет? Я тоже люблю правду. Всю свою жизнь я
ищу ее.
— О’кей. Констанция Макги была влюблена в вас?
— В каком-то смысле, наверное. Это классика — пациентки всегда
влюбляются в своих врачей, особенно моей специальности. Констанция не
была исключением.
— Может быть, вам покажется глупостью, но скажите — вы любили
ее?
— Я вам отвечу такой же глупотью, мистер Арчер. Конечно, я любил
ее. Я любил ее так, как любой врач любит своего пациента, если, конечно,
это хороший врач. Это скорее материнская любовь, а не эротическая. —
Он сложил руки натруди. — Я хотел помочь ей. К сожалению, мне это
плохо удалось.
Я промолчал.
— А теперь, джентльмены, прошу меня извинить. Утром у меня об-
ход. — Годвин звякнул ключами.
— Вы верите ему? — спросил меня Алекс уже на улице.
— Да, пока нет причин ему не верить. Конечно, он говорит не все, что
знает. Но так делают все, я уж не говорю о врачах. По крайней мере, ему
я верю больше, чем Алисе Дженкс.
Алекс открыл дверцу своей машины, потом повернулся ко мне и указал
на здание больницы. Ее прямоугольный фасад смутно маячил в тумане и
был похож на блокгауз подземной крепости.
— Как вы думаете, она в безопасности здесь, мистер Арчер? По край-
ней мере, в большей безопасности, чем если бы она была на свободе,
или за решеткой, или в психушке, где к ней имели бы доступ поли-
цейские.
— Или у своей тетки?
— Или у своей тетки. Мисс Дженкс относится к разряду тех неуравнове-
шенных дам, у которых левое полушарие не знает, что делает правое. Она
похожа на тигра.
Он все еще не мог оторвать глаз от больницы.
Из глубины здания раздался тот же дикий старческий вопль, который
я уже слышал утром. Звук растворился в тумане, как крик улетающей чай-
ки, унесенный ветром.
— Как бы я хотел остаться с Долли и защитить ее, — промолвил
Алекс.
Он был славным мальчиком.
Я вернулся к вопросу о деньгах, и он отдал мне почти все, что было
у него в кошельке. Они пошли на билет до Чикаго и обратно. Я успел
на последний рейс.
114
Глава 19
Я взял напрокат машину и направился к Бриджтону. Впереди виднелись
небоскребы делового центра, слева, занимая всю южную часть города, —
заводы и фабрики. В воскресное утро только одна из многочисленных
труб выпускала дым в бездонное синее небо.
Я остановился у заправки, чтобы узнать адрес Эрла Хоффмана и спро-
. сить служащего, как туда добраться. Он махнул рукой в направлении
фабрик.
Черри-стрит была застроена добротными двухэтажными домами. Ар-
хитектура центральной части города не оказала здесь своего порочного
влияния. Дом Хоффмана ничем не отличался от других. Разве что подъезд
по сравнению с другими был выкрашен относительно недавно. Перед до-
мом стоял красный «шевроле».
Звонок не работал, и я постучал в дверь. Ее открыл постаревший юно-
ша с длинным носом и печальным взглядом.
— Мистер Хагерти?
-Да.
Я назвал ему свое имя и цель приезда.
— Я познакомился с вашей женой — с вашей бывшей женой —
незадолго до ее смерти.
— Да, ужасная история.
Он стоял в дверях с отсутствующим видом, даже забыв пригласить ме-
ня войти. У него был неряшливый вид невыспавшегося человека. И хотя
в его волосах не было седины, его однодневная щетина была сивой. В ма-
леньких глазках застыло неизбывное страдание.
— Можно мне войти, мистер Хагерти?
— Не знаю, стоит ли. Эрл совсем ослаб.
— Я думал, что он уже много лет не общался с дочерью.
— Да. И, похоже, от этого ему еше тяжелее. Когда сердишься на люби-
мого человека, всегда в глубине души остается надежда на будущее прими-
рение. А теперь для него примирения уже не настанет.
Он явно имел в виду не только своего свекра, но и себя. Его руки
бесцельно двигались вдоль тела, пальцы правой были желтыми от
никотина.
— Мне очень жаль, что мистер Хоффман неважно себя чувствует, —
произнес я. — Однако боюсь, мне все же придется его потревожить. Я
прилетел сюда из Калифорнии не на прогулку.
— Да. Конечно, да. А о чем вы хотите с ним поговорить?
— Об убийстве его дочери. Возможно, он сможет помочь мне.
— Я думал, что там уже все решено.
— Нет.
— Студентку оправдали?
— Почти, — ответил я уклончиво. — Мы сможем обсудить это с вами
попозже. А сейчас я бы хотел поговорить с. Хоффманом.
115
— Ну если вы настаиваете. Только я не уверен, что вам удастся чего-
нибудь от него добиться.
Я понял, что он имел в виду, когда, пройдя через дом, мы попали,
как он сказал, в «берлогу Эрла». Секретер, кресло и кушетка были един-
ственной мебелью, стоявшей там. Сквозь папиросный дым, смешанный с
парами виски, я различил фигуру человека в оранжевой пижаме. Он лежал
на кушетке, голова опиралась на валики. Яркий электрический свет осве-
щал его застывшее лицо. Это был мощный старик. Казалось, взгляд его
блуждал, но перед собой он держал журнал в оранжевой обложке, которая
очень гармонировала с его пижамой. Стена рядом с ним была увешана
винтовками, ружьями и револьверами.
— Я слезы лью по всей прошедшей жизни и всех ее загубленных го-
дах, — сипло произнес он.
Подобное высказывание в устах старого полицейского звучало довольно
неожиданно, а он, без сомнения, был типичным полицейским — массивное
тело профессионального футболиста или вышедшего в тираж борца, перело-
манный нос, коротко стриженная седая голова, искривленные жесткие губы.
— Это настоящая поэзия, Берт.
— Кажется, да.
— Кто твой друг, Берт?
— Это мистер Арчер из Калифорнии.
— Из Калифорнии? Где убили мою бедную маленькую Элен.
Он не то всхлипнул, не то икнул, потом резко поднялся и сел на край
кушетки, опустив голые ноги на пол.
— Вы знаете... вы знали мою маленькую Элен?
— Да, знал.
— Очень хорошо. — Покачиваясь, он встал и схватил меня за руки, ско-
рее для того, чтобы не упасть. — Элен была замечательной девочкой. Я
вот только что читал одно ее стихотворение. Она написала его, когда была
еще девочкой и училась в колледже. Сейчас я покажу вам.
Он принялся искать журнал, который сам же, поднимаясь, уронил на
пол. Журнал назывался «Звезда Бриджтона» и, судя по всему, был обыч-
ным школьным изданием.
Наконец Хагерти поднял его и протянул мне.
— Вот он, Эрл. Только его написала не Элен.
— Не Элен? Именно она написала его. Внизу даже стоят ее инициалы.
Видите?
— Она только перевела из Верлена.
— Никогда не слышал о таком. Читайте, читайте. Вы увидите, какой
она была талантливой, моя Элен.
Я стал читать:
Когда деревья, словно плачущие скрипки,
Вздыхают под напором непогоды,
Их монотонно-жалобное пенье
Рвет сердце мне, как ветер листья рвет.
116
Когда на башне медленно н чинно
Куранты отбивают час наставший,
Я слезы лью по всей прошедшей жизни
И всех ее загубленных годах;
Смиренно жду, когда подхватит ветер
Мои увядшие поблекшие останки
И понесет, играя своевольно.
Как с дерева оборванным листом.
Э.Х.
Хоффман поднял на меня свои мутные глаза.
— Разве это не великолепная поэзия, мистер Артур?
— Да.
— Если бы я только понимал ее. Вы понимаете, что здесь написано?
— Надеюсь.
— Ну тогда берите. Возьмите это на память о моей бедной маленькой
Элен.
— Я не могу это сделать.
— Берите, берите. — Он вырвал журнал у меня из рук, свернул и, дыша
перегаром, запихал его мне в карман.
— Возьмите, — прошептал Хагерти мне в спину. — Не расстраивайте
его.
— Слышите? Не расстраивайте меня.
Ухмыляясь, Хоффман сжал левый кулак и долго изучал его перед тем,
как стукнуть им себя в грудь. Потом, широко расставляя ноги, он подошел
к секретеру и открыл его. Внутри стояли бутылки и грязный стакан. Он
налил полстакана бурбона и выпил почти все. Он опять что-то пробормо-
тал, но я не пошевельнулся, чтобы остановить его.
Лицо Хоффмана покрылось потом. Казалось, он даже немного протрез-
вел. Взгляд его стал более сосредоточенным.
— Выпьешь?
— Хорошо. Только мне еше воды и льда. — Обычно я не пью по утрам,
но ситуация была довольно необычной.
— Берт, принеси стакан и лед. Мистер Артур выпьет. Ты брезгуешь со
мной пить, а мистер Артур нет.
— Меня зовут Арчер.
— Значит, два стакана, — сказал он с глуповатой ухмылкой. — Мистер
Арчер тоже выпьет. Садись. В ногах правды нет. Расскажи мне о моей
маленькой Элен.
Мы сели на кушетку. Я быстро изложил ему обстоятельства убийства,
включая предшествовавший ему шантаж, а также передал ему слова Элен
о том, что ее преследует Бриджтон.
— Что она имела в виду? — Ухмылка все еще не сошла с его лица, но
теперь она напоминала клоунскую маску.
— Я для того и приехал, чтобы вы могли помочь мне ответить на этот
вопрос.
117
— Я? А почему я? Я никогда не знал, что творится у нее в голове,
она никогда не рассказывала мне. Я был слишком глуп для нее. — Он сно-
ва начал погружаться в пьяное сострадание к самому себе. — Потом и
кровью я зарабатывал деньги на ее образование, но у нее не было и часа
времени для своего бедного отца.
— Я знаю, что между вами была ссора, после чего она ушла из дома.
— Это она тебе сказала?
Я кивнул. Мне не хотелось впутывать в это миссис Хоффман. Вряд ли
ему понраьллось бы сообщение о том, что его жена разглашает семейные
тайны.
— И она сказала тебе, что назвала меня продажным подонком и нацис-
том только потому, что я выполнял свой долг? Ты же полицейский и сам
должен понимать, как себя чувствует человек, когда его предают в соб-
ственной семье. — Скосив взгляд, он переспросил: — Ты ведь поли-
цейский?
— Был.
— А .сейчас чем занимаешься?
— Частное расследование.
— Для кого?
— Для человека по фамилии Кинкейд, вы его не знаете. Я плохо знал
вашу дочь, но я лично заинтересован в том, чтобы выяснить, кто ее убил.
Я думаю, что ответ на этот вопрос может быть найден здесь, в
Бриджтоне.
— Не понимаю. Она двадцать лет не появлялась здесь. Разве что прош-
лой весной приехала сообщить своей матери, что разводится. С ним. — Он
махнул рукой в глубину дома, откуда доносилось позвякивание льда.
— Она разговаривала с вами, когда была здесь?
— Я и видел-то ее всего однажды. Она сказала: «Привет! Как дела?»,
и этим все ограничилось. Она разговаривала с матерью о Берте, но той
не удалось ее отговорить. Берт даже поехал с Элен до Рено, пытаясь убе-
дить вернуться обратно, но она ни на что не соглашалась. Он не умеет
с женщинами.
.Хоффман допил содержимое своего стакана и поставил его на пол. Не-
которое время он так и оставался в согнутом положении. Я даже испугал-
ся, не вытошнит ли его. Но он снова вернулся в сидячее положение и про-
бормотал что-то о своем желании мне помочь.
— Отлично. Кто такой Люк Делони?
— Он был моим другом. До войны был большим человеком. О нем
она тебе тоже рассказывала?
— Ну вы, лейтенант, сможете рассказать мне больше, чем она. Я слы-
шал, У вас отличная память.
— Элен говорила?
— Да, — соврал я без-зазрения совести.
_. Значит, она хоть уважала своего старика?
— Конечно.
118
Он вздохнул с облегчением. Облегчение это было ненадолго, как и все;
что посещает человека, который пьет, чтобы заглушить голос разума. Но
на некоторое время он успокоится и будет считать, что его дочь, с которой
он боролся всю жизнь, в чем-то ему уступила.
— Люк родился в девятьсот третьем на Спринг-стрит, — осторожно
начал он. — В доме номер двести десять, через два дома от того места,
где жил я, когда был маленьким. Я познакомился с ним в школе. Он был
особенным мальчиком, мог, например, экономить даже проездные талоны
только для того, чтобы на день Святого Валентина купить всему классу
поздравительные открытки. Директор любил водить его по классам и де-
монстрировать его математические способности. У него была хорошая го-
лова, этого у него не отнимешь. Он дважды перепрыгивал через класс.
Старик Делони занимался изготовлением цемента, а цемента после войны
требовалось много. Люк купил на сэкономленные деньги бетономешалку
и начал свое дело. Он отлично преуспевал в двадцатых годах. Потом на
него работало более пятисот человек со всего штата. На него не повлияла
даже депрессия. Он был не только строителем, но и настоящим дельцом.
В те годы шли только общественные работы, и он заключил федеральные
контракты, а потом женился на дочери сенатора Осборна, что тоже не по-
мешало ему в делах.
— Я слышал, что миссис Делони жива.
— Конечно, жива. Она живет в доме, который построил сенатор в ты-
сяча девятьсот первом году на Гленвью-авеню. Кажется, сто третьем. —
Он изо всех сил пытался не подорвать свою репутацию энциклопе-
диста.
Я запомнил адрес. Послышалось звяканье, и в комнату вошел Берт Ха-
герти с подносом, на котором стояли лед и стаканы. Я расчистил место
на секретере, и он поставил поднос с клеймом гостиницы Бриджтона.
— Что ты так копался? — пробурчал Хоффман.
Хагерти замер, взгляд его забегал.
— Не смей так со мной разговаривать, Эрл. Я тебе не прислуга.
— Если тебе не нравится, ты свободен.
— Я понимаю, что тебе плохо, но всему есть пределы.
— Кому плохо? Мне не плохо.
— Ты пьешь уже сутки.
— Ну и что? Человек имеет право утопить свое горе. Голова у меня
ясна, как стеклышко. Можешь спросить мистера Артура. Мистера Ачера.
Хагерти натужно рассмеялся фальцетом. Это был очень странный звук,
и я попытался его заглушить:
— Лейтенант мне только что рассказывал одну древнюю историю. У
него потрясающая память.
Но настроение у Хоффмана было испорчено. Он неловко поднялся, по-
дошел к нам с Хагерти и окинул нас взглядом. Я почувствовал себя в клет-
ке с больным медведем и его поводырем.
— Смешно, Берт? Ты считаешь мое горем смешным? Она была бы жи-
119
ва, если бы у тебя хватило духу удержать ее. Почему ты не вернул Элен
из Рено?
— Я во всем виноват, — раздраженно вскинулся Хагерти. — Я ладил с
ней лучше, чем ты. Если бы у нее не было отцовского комплекса...
— Заткнись, ты, вшивый интеллигент. Тряпка! Я тоже знаю кое-какие
слова... И не смей больше называть меня Эрл. Мы не родственники. И
никогда бы не были ими, если бы мое слово хоть что-нибудь здесь значи-
ло. Какое ты имеешь право приходить в мой дом и шпионить за мной?
Ты кто такой?! Баба!
Хагерти молчал, беспомощно глядя на меня.
— Я сверну тебе шею, — продолжил его тесть.
Я сделал шаг и встал между ними.
— Лейтенант, давайте без насилия. Это не украсит вашу биографию.
— Это ничтожество еще будет обвинять меня. Он сказал, что я пьян.
Объясни ему, что он ошибся. Пусть он попросит у меня прощения.
Я незаметно подмигнул Хагерти:
— Берт, лейтенант Хоффман трезв. Он сможет сам себе налить. А сей-
час вам лучше уйти.
Кажется, Берт был рад этому. Я проводил его до выхода.
— Это уже в третий или в четвертый раз, — тихо произнес он. — Я
не хотел его заводить.
— Пусть немного успокоится. Я посижу с ним. А потом я бы хотел
поговорить с вами.
— Я подожду в машине.
Я вернулся в клетку к медведю. Хоффман сидел на кушетке, поддержи-
вая голову руками.
— Все пошло к черту, — произнес он. — Этот нытик Берт Хагерти на-
доел мне. Что ему от меня надо? — Настроение его постепенно улучша-
лось. — Ну хоть ты меня не бросил. Давай наливай себе.
Я смешал себе легкий напиток и вернулся на кушетку. Хоффману я не
стал наливать. Может, в вине и есть истина, но в виски, особенно в тех
количествах, в каких поглощал его Хоффман, могли быть только химеры,
и так наседавшие на него со всех сторон.
— Вы рассказывали мне о Люке Делони и о его карьере
Он искоса посмотрел на меня.
— Не могу понять, что это тебя так интересует Делони. Он уже двад-
цать два года как мертв. Двадцать два года и три месяца. Он застрелил
себя, ты, наверно, знаешь? — Его взгляд, устремленный на меня, выражал
мрачную подозрительность.
— Между Элен и Делони что-то было?
— Нет, он ее-совершенно не интересовал. У нее был роман с лифтером,
Джорджем. Уж я-то знаю, она упросила меня, чтобы я устроил его на ра-
боту. Я был тогда у Делони кем-то вроде управляющего. Люк Делони и
я, в чем-то мы были даже похожи.
Он попробовал сплести пальцы, но средний все время соскальзывал с
120
указательного. Наконец ему удалось осуществить этот маневр при помощи
другой руки. Пальцы у него были толстые, как вареные сосиски.
— В какой-то мере Люк Делони был бабником, — снисходительно заме-
тил он. — Но он никогда не путался с дочерьми своих друзей. И потом
ему никогда не нравились девчонки. Его жена была лет на десять старше
его. Как бы там ни было, но он бы не стал связываться с моей дочерью.
Он знал, что я убью его за это.
— Серьезно?
— Это подлый вопрос, мистер. Если бы ты мне не нравился, я бы вы-
шиб из тебя мозги.
— Ну, без грубостей.
— Я ничего не могу сказать плохого о Люке Делони. Он хорошо обра-
щался со мной. А в конце концов, как я уже сказал, застрелился.
— Самоубийство?
— Нет. Зачем бы ему было совершать самоубийство? У него было все:
деньги, женщины, охотничья избушка в Висконсине. Он и меня туда возил
не раз. Это был случайный выстрел. Так было запротоколировано, и так
было на самом деле.
— Как это произошло, лейтенант?
— Он ЧИСТ1&1 свой пистолет тридцать второго калибра. Ему разрешили
его зарегистрировать*— я помог ему, потому что он часто носил с собой
крупные суммы. Он вынул обойму, но, судя по всему, позабыл о патроне
в стволе. Пистолет выстрелил, и пуля попала ему прямо в лицо.
-Где?
— В правый глаз.
— Я имею в виду, где это случилось?
— В спальне, у него в квартире. Он использовал квартиру на верхнем
этаже для своих личных нужд. Я там частенько выпивал с ним. — Он
хлопнул меня по колену и заметил, что мой стакан все еще полон. — Пей,
пей.
Одним глотком я опрокинул половину.
— Делони пил, когда чистил оружие?
— Думаю, что да. Он хорошо был знаком с оружием. Если бы он был
трезв, он бы не допустил такую ошибку.
— Кто-нибудь был с ним в квартире?
— Нет.
— Вы уверены?
— Я уверен. Я отвечал за расследование.
— С ним кто-нибудь жил?
— Я бы сказал, не постоянно. Люк Делони имел несколько женщин.
Я всех проверил, но ни одна из них даже близко не была от места проис-
шествия.
— Что за женщины?
— Самые разные — от шлюх до одной респектабельной замужней да-
мы. Их имена тогда не фигурировали, да и теперь я не буду их называть.
121
В его голосе уже начинали звучать нотки раздражения. Я не стал наста-
ивать. Не то чтобы я боялся Хоффмана, я был, по меньшей мере, на пят-
надцать лет моложе его и к тому же непьян. Если бы он полез на меня,
я мог бы его здорого покалечить.
— А что миссис Делони?
— А что?
— Где была она, когда все это случилось?
— Дома, на Гленвью. Они в определенном смысле уже не жили вместе
Хотя она не хотела разводиться.
— Люди, которые не хотят разводиться, частенько с охотой совершают
убийства.
Хоффман воинственно вздернул плечи.
— Ты что, хочешь сказать, что я замазал убийство?
— Я вас ни в чем не обвиняю, лейтенант.
— И не советую. Запомни — я полицейский, был, есть и буду. — Он
поднял кулак и повращал им перед своей физиономией, глядя на него, как
на какое-то гипнотическое устройство. — Всю свою жизнь я был хорошим
полицейским. Я был лучшим полицейским, которого когда-либо видел
этот город. И за это я выпью. — Он поднял свой стакан. — Присоеди-
нишься?
Я ответил согласием. Мало-помалу назревал конфликт. Алкоголь мог
его смягчить, а то и вообще утопить. Я допил и передал ему свой стакан.
Он наполнил его до краев чистым виски. Потом проделал то же со своим
и, вернувшись на место, уставился на коричневую жидкость, словно это
был колодец, в котором он утопил свою жизнь.
— До дна, — провозгласил он.
— Спокойнее, лейтенант. Вы же не хотите угробить себя. — Впрочем,
мне тут же пришло в голову, что, возможно, именно к этому он и
стремился.
— Еще один слизняк? До дна!
Он осушил свой стакан, весь передернувшись. Я все еще держал свой
в руке, и он заметил это.
— Ты не выпил. Ты чего добиваешься, накачать меня? Хочешь оскор-
бить мое гоште... госте... — Губы его задеревенели, и он уже не мог выго-
ворить слова.
— Никого я не хочу оскорблять. Я приехал сюда не пить, лейтенант.
Мне действительно нужно выяснить, кто убил вашу дочь. Предположим,
что Делони был убит...
— Он не был убит.
— Предположим, что был; тот же человек мог убить и Элен. Учитывая
все, что я слышал от нее и других людей, это представляется вполне воз-
можным. Как вам кажется?
Я пытался не выпустить его из-под контроля, манипулируя пьяной со-
пливой сентиментальностью, агрессией и подкорковой памятью.
— Это был несчастный случай, — отчетливо и упрямо повторил он.
122
— Элен думала иначе. Она настаивала на том, что это было убийство,
и говорила, что знает свидетеля.
— Она специально врала, чтобы я выглядел дураком. Она только этого
и хотела, чтобы я выглядел дураком.
Он снова начал повышать голос. Из глубины дома донеслось эхо. Пус-
той стакан выпал из его рук и упал на ковер. Он снова сжал кулак, кото-
рый, видимо, представлялся ему основным выразительным средством. Я
приготовился к блокировке, но он не стал наносить удара.
Вместо этого, он принялся избивать себя, нанося удары по скулам, бро-
вям, челюсти. Удары оставляли красные следы на его восковой коже. Из
верхней губы брызнула кровь.
— Я уничтожил свою маленькую девочку. Я вышвырнул ее из дома, —
произнес он.
Слезы хлынули из его глаз и потекли по лицу. Он упал на кушетку,
но не умер. Сердце билось ритмично. Я поднял его ноги и подложил под
голову, валик. Глаза его были широко раскрыты, и, несмотря на яркий
свет, он' начал похрапывать.
Я закрыл секретер. Ключ был в дверце, я дважды повернул его и вы-
шел, погасив свет и прихватив ключ с собой.
Глава 20
Берт Хагерти неподвижно, с окаменевшим лицом сидел в своем «шевро-
ле». Я сел рядом с ним и передал ему ключ.
— Что это?
— Ключ от спиртного. Пусть лучше он будет у вас. Хоффману уже
хватит.
— Он вышвырнул вас?
— Нет. Он вырубился после небольшого самоистязания. Довольно же-
стокого.
Хагерти направил на меня свой длинный нос с чувственными ноздрями:
— С чего бы это Эрлу избивать себя?
— Похоже, он наказывал себя за. плохое обращение с дочерью.
— Элен мне рассказывала. Эрл бил ее смертным боем, перед тем как
она ушла из дома. Это единственное, чего я не могу ему простить.
— Он и сам себе не может простить. Элен рассказывала вам, из-за чего
они поссорились?
-г Очень .неопределенно. :Что-то связанное с убийством, происшедшим
здесь, в Бриджтоне. Элен считала или делала вид, что считает, будто ее
отец сознательно дал убийце улизнуть.
— Почему вы сказали «делала вид»?
— Моя покойная жена, — произнес он и вздрогнул, — имела пристрас-
тие все драматизировать, особенно в юности.
— Вы были с ней знакомы до ее отъезда из Бриджтона?
123
— Несколько месяцев. Мы познакомились в Чикаго, на вечере в Гайд-
парке. После ее ухода я помог ей устроиться на работу репортером. Я тог-
да работал в бюро «Городские новости». Но, как я уже сказал, у Элен
была страсть все драматизировать, и, если в ее жизни ничего не случалось,
она сама что-нибудь совершала или делала вид, будто что-то случилось.
Ее любимый персонаж — Мата Хари, — добавил он со смешком, который
прозвучал как всхлип.
— Так вы считаете, что она выдумала про убийство?
— Могу сказать совершенно определенно: тогда я думал именно так,
потому-то никогда и не относился к ее рассказу серьезно. А сейчас я не
знаю. А что, это имеет какое-нибудь значение?
— Возможно, это имеет очень большое значение. Элен когда-нибудь
рассказывала вам о Люке Делони?
— О ком?
— Об убитом, Люке Делони. Ему принадлежал дом, в котором они жи-
ли, а сам он занимал квартиру на верхнем этаже.
Хагерти закурил и только потом произнес, выпуская клубы дыма:
— Я не помню этого имени. Если она даже и упоминала о нем, мне
не запало это в память.
— Ее мать считает, что Элен была влюблена в Делони.
— Миссис Хоффман очень милая женщина, и я люблю ее, как родную
мать, но иногда она высказывает совершенно дикие идеи.
— Откуда вы знаете, что это дикая идея? В то время Элен уже была
влюблена в вас?
Он глубоко затянулся, напомнив мне младенца с пустышкой. Сигарета
растаяла на глазах, оставив у него в пальцах крохотный окурок, который
он сердитым жестом вышвырнул на улицу.
— Она никогда не любила меня. Просто некоторое время я был ей по-
лезен. А потом она рассматривала меня как последний шанс. Верный по-
клонник. Последний шанс перед пустыней.
— Пустыней?
— Пустыней любви. То есть пустыней нелюбви. Лучше я не буду погру-
жаться в печальную хронику нашей женитьбы. Она была неудачна для нас
обоих. Я любил ее настолько сильно, насколько я вообще способен, а она
не любила меня. Пруст говорит, что так оно всегда и бывает. Я этой
осенью читаю Пруста второкурсникам, если мне, конечно, удастся прийти
в себя и продолжить преподавание.
— Кого любила Элен?
— Это зависит от того, какой отрезок времени вы имеете в виду. Какой
год и даже месяц. — Он не шевелился, но я видел, как ему больно, как
каждое слово хлещет его по лицу.
— Меня интересует в самом начале, до отъезда из Бриджтона.
— Не знаю, можно ли это назвать любовью, но она была очень увлече-
на своим однокурсником по колледжу. Это было платоническое чувство,
которое часто испытывают друг к другу талантливые молодые люди. В
124
основном оно проявляется в чтении друг другу собственных и чужих сочи-
нений. Если верить Элен, она никогда не спала с ним. Я, кстати, абсолют-
но уверен, что, когда я ее встретил, она была девственницей.
— Как его звали?
— Боюсь, что не вспомню.
— Можете описать его?
— Я с ним никогда не встречался. Для меня он остался легендой. Но
не думаю, чтобы он был тем самым неуловимым убийцей, которого вы
ищете. Если бы это был он, Элен не винила бы своего отца за пособниче-
ство убийце, а была бы только счастлива. — Воспоминания, кажется, пере-
стали приносить ему боль, и теперь он говорил чуть ли не легкомыслен-
ным тоном, словно описывая персонажей пьесы, а не живых людей. —
Кстати об убийстве, вы обещали мне рассказать о смерти моей бывшей
жены. Теперь она уже окончательно бывшая, была и нет.
На этом печальном высказывании я прервал его и рассказал достаточно
подробно и о смерти Элен, и о человеке из Рено, который скрылся в тума-
не и личность которого я пытался установить.
— Эрл сказал мне, что в прошлом году вы ездили к Элен в Рено. Вам
не случалось встречать там ее знакомых?
—- Еще бы. Элен сыграла со мной злую шутку при участии двоих своих
знакомых. В ее задачу входило лишить меня последнего шанса откровенно
поговорить с ней. Короче, единственный вечер, который мы могли прове-
сти вместе, она превратила в вечеринку на четверых, пригласив эту женщи-
ну по имени Салли и ее названого братца.
— Салли Берк?
— Кажется, да. Черт бы ее побрал! Элен организовала все это таким
образом, что мне пришлось за ней ухаживать. Она не уродина, но между
нами не было ничего общего, и, кроме того, я хотел поговорить с Элен.
А та весь вечер протанцевала с братцем Салли. Я всегда подозрительно
отношусь к мужчинам, которые хорошо танцуют.
— Расскажите мне поподробнее об этом брате. Очень может быть, что
он-то мне и нужен.
— Он мне показался довольно неприятным типом. Впрочем, может
быть, это было вызвано ревностью. Он моложе меня, здоровее и гораздо
привлекательнее. И Элен, кажется, нравилась его болтовня, которая мне
казалась абсолютно бессмысленной — исключительно о лошадях, машинах
и карточных играх. Как такая образованная женщина, как Элен, могла ув-
лечься таким человеком?.. — Он устало замолчал.
— Они были любовниками?
— Откуда я знаю? Она не говорила мне.
— Но вы ведь знали свою жену.
Он закурил еще одну сигарету.
—- Я бы не сказал, что они были любовниками. Они вели себя как дру-
зья. Конечно, она кокетничала с ним, чтобы уязвить меня.
— За что?
125
— За то, что я был ее мужем. Вот именно что был. Мы с Элен расста-
лись не очень мирно. Я пытался восстановить наши отношения в Рено,
но ее это нисколько не интересовало.
— Из-за чего вы развелись?
— Из-за того, что довлело над нашим браком с самого начала. — Его
взгляд был устремлен мимо меня на дом,^де без чувств лежал Эрл Хофф-
ман, придавленный воспоминаниями о прошлом. — Эта трещина со време-
нем все углублялась и углублялась. У каждого из нас были свои недостат-
ки. Я не мог удержаться от придирок по отношению к ней, а она не могла
удержаться... от того, что она делала.
Я слушал молча. В разных концах города зазвонили колокола.
— Она была шлюхой, — произнес Хагерти. — Университетской шлю-
хой. А развратил ее я, когда она была еще девятнадцатилетней девчонкой.
Потом она продолжила уже без моего участия. Под конец она даже брала
деньги.
— У кого?
— У мужчин, естественно. Моя жена была порочной женщиной, мистер
Арчер. Но я сам виноват в том, что она стала такой, поэтому не мне ее
судить. — Его глаза болезненно блестели от горя. Оно то накатывало
на него, то отступало, и это впрямую отражалось на правдивости его
слов.
Мне было жаль его, и все же я спросил:
— Где вы были в пятницу вечером?
— Дома, в нашей... в своей квартире.
— Вы можете доказать это?
— Об этом свидетельствуют проверенные мною студенческие работы.
Они были сданы мне в пятницу, а вечером я их проверял. Надеюсь, вы
понимаете, что я не смог бы слетать в Калифорнию и обратно?
— Когда совершено убийство женщины, вполне естественно спро-
сить у ее бывшего мужа, где он находился в это время. Абсолютно
логично.
— Я вам уже ответил. Можете проверить, если хотите. Но уверяю вас,
что вы только сбережете время и силы, если примете мои слова, на веру.
Я был с вами абсолютно честен, на редкость честен.
— Я вам очень признателен за это.
— Да, но теперь вы вместо признательности обвиняете меня...
— Мой вопрос еще не является обвинением, мистер Хагерти. •
— Он имел именно этот оттенок, — раздраженно и горестно произнес
он. — Я думал, вы подозреваете человека из Рено.
— Он один из подозреваемых.
— А я другой?
— Может, оставим это?
— Вы первый начали.
— Вот я и заканчиваю. Возвращаюсь к человеку из Рено: вы помните,
как его звали?
126
— Конечно, мы были представлены друг другу, но я не помню его фа-
милию. Женщины называли его Джудом. Не знаю, настоящее это имя или
прозвище.
— Почему вы назвали его названым братом миссис Берк?
— Потому что они не были похожи на брата и сестру. Они вели себя
друг с другом скорее как... ну, близкие друзья, участвующие в спектакле
Элен. Например, я заметил несколько понимающих взглядов, которыми
они обменялись.
— Вы не могли бы поподробнее описать мне мужчину?
— Попытаюсь. Хотя у меня не очень хорошая зрительная память. Я
лучше воспринимаю на вербальном уровне.
Однако при помощи наводящих вопросов ему удалось нарисовать внеш-
ний вид моего героя: около тридцати двух - тридцати трех лет, рост око-
ло шести футов, вес около ста семидесяти пяти фунтов; крепкий, подвиж-
ный, со своеобразным обаянием; редеющие черные волосы, карие глаза,
шрамов нет. Одет был в светло-серый костюм и черные ботинки в италь-
янском стиле. Насколько понял Хагерти, работал этот Джуд в одном из
игорных домов в районе Рено.
Надо было ехать в Рено. Я посмотрел на часы — было около одиннад-
цати, к тому же я выиграю время, так как полечу на запад. Мне еще надо
было поговорить с вдовой Люка Делони, если удастся ее найти, и попасть
в Рено не слишком поздно.
Я вернулся в дом вместе с Хагерти, позвонил в аэропорт и заказал би-
лет на вечерний рейс. После чего позвонил миссис Делони. Она была дома
и согласилась меня принять.
Берт Хагерти предложил подвезти меня к ней, но я посоветовал ему
остаться с тестем. Храп Хоффмана, словно сдавленные рыдания, разносил-
ся по всему дому, но он мог проснуться в любую минуту и снова начать
буйствовать.
Глава 21
Гленвью-авеню вилась по северной части города, в районе, где распола-
гались столь обширные имения, что местность напоминала скорее приго-
род. Деревья обрамляли дорогу с обеих сторон, причем в некоторых ме-
стах их кроны сплетались над головой. Свет просачивался через колебле-
мую ветром листву, придавая всему светло-зеленый оттенок.
Я свернул в ворота, над которыми значился сто третий номер, и вскоре
подъехал к внушительному особняку из старого красного кирпича. Подъезд
находился справа под колоннами. Не успел я выйти из машины, как в две-
рях оказалась негритянка в форменном платье.
— Мистер Арчер?
-Да.
— Миссис, Делони ждет вас в гостиной.
127
Она сидела у окна, выходившего на покрытую пышной растительнос-
тью лужайку. На ней был синий шелковый костюм, седые волосы были
коротко подстрижены, мелкая сеть моршин покрывала лицо; но его абрис
давал представление о ее былой красоте. Она и сейчас была красива, как
может быть красива антикварная вещица, глядя на которую уже не обра-
щаешь внимания на ветхость и изношенность. Вероятно, она пребывала
в глубокой задумчивости, так как, пока девушка не обратилась к ней, не
заметила нашего прихода.
— Миссис Делони, приехал мистер Арчер.
Она поднялась с легкостью молодой женщины и внимательно посмот-
рела на меня. Глаза ее были такими же синими, как и костюм, умными
и нисколько не поблекшими;
— Так вы приехали из Калифорнии только для того, чтобы повидать
меня? Боюсь, что я вас разочарую.
— Напротив.
— Я не нуждаюсь в комплиментах. В двадцать лет я ничем не отлича-
лась от других. Сейчас мне за семьдесят, и я больше похожа на саму себя.
Это обнадеживает. Но садитесь же. Вот самое удобное кресло. Мой отец,
сенатор Осборн, любил его больше всего.
Она указала на видавшее виды красное кожаное кресло. Сама села на-
против в кресло-качалку, обложенное старыми подушками. Остальная ме-
бель в комнате была столь же старой и непритязательной, и я подумал,
что она специально сохраняет старые вещи, чтобы легче было возвращать-
ся памятью в прошлое.
— Вы совершили целое путешествие. Что-нибудь выпьете или съедите?
— Нет, спасибо.
Она отпустила прислугу.
— Боюсь, что я вас вдвойне разочарую. Я мало что могу добавить к
официальной версии самоубийства мужа. Мы с Люком были не слишком
близки, когда все это случилось.
— Вы уже добавили кое-что, — произнес я. — Согласно официальной
версии, это был несчастный случай.
— Так оно и было. Я просто забыла. Считалось, что лучше не упоми-
нать о самоубийстве.
— Кто так считал?
— Среди прочих и я так считала. Мой муж занимал определенное поло-
жение в штате, и его самоубийство могло вызвать политические послед-
ствия. Не говоря уже о чисто человеческой непривлекательности его по-
ступка.
— Мне кажется, что гораздо непривлекательнее искажать истинные при-
чины смерти.
— Может быть, — светски, произнесла она. — Но тогда никто не осме-
ливался говорить мне об этом. Как бы там ни было, но факт остался фак-
том, изменено было только официальное сообщение. Но я всегда знала,
что это было самоубийство.
128
— Вы абсолютно в этом уверены?
— Абсолютно.
— Я только что разговаривал с человеком, который занимался рассле-
дованием этого дела, лейтенантом Хоффманом. Он утверждает, что ваш
муж случайно выстрелил в себя, когда чистил свой пистолет.
— Да, это принятая нами версия. Естественно, что лейтенант Хоффман
излагает именно ее. Я не вижу смысла в том, чтобы изменять ее сейчас,
по прошествии стольких лет.
— Если, конечно, мистер Делони не был убит. Тогда в этом может по-
явиться смысл.
— Ну то, что он не был убит, очевидно. — Мы встретились глазами.
Взгляд ее ничуть не изменился, разве что стал немного холоднее.
— А до меня дошли слухи, что был, причем слухи дошли в Кали-
форнии.
— И кто распространял такую чушь?
— Дочь лейтенанта Хоффмана — Элен. Она утверждала, что знает сви-
детеля убийства. Впрочем, возможно, что она сама была свидетельницей.
Беспокойство, промелькнувшее на ее лице, сменилось холодной
яростью.
— Она не имеет права распространять это вранье! Я заставлю ее за-
молчать!
— Ее уже заставили замолчать, — произнес я. — При помощи револь-
вера в пятницу вечером. Вот поэтому-то я и приехал сюда.
— Понимаю. Где она была убита?
— В Пасифик-Пойнте. Это на побережье южнее Лос-Анджелеса.
Ее ресницы слегка дрогнули.
— Боюсь, что я никогда не слышала об этом месте. Естественно, я
очень сожалею о ее смерти, хотя мы и не были никогда знакомы. Но я
уверяю вас, эта смерть никак не связана с Люком. Вы идете по ложному
следу, мистер Арчер.
— Странно.
— Ничего странного. Перед смертью мой муж написал мне записку, из
которой все становится ясным. Следователь Хоффман сам принес ее мне.
О ее существовании никому не было известно, кроме него и его начальства.
Я не хотела говорить вам.
— Почему?
— Потому что она была отвратительна. Он обвинял меня и мою семью
в том, что мы довели его до самоубийства. Он был на грани финансового
краха, он играл на бирже и прочее, сведения о его состоянии были сильно
преувеличены. Мы отказались помочь ему как по личным причинам, так
и из практических соображений. Его самоубийство было попыткой ото-
мстить нам. Он преуспел в этом, хоть мы и скрыли некоторые факты. —
Она прижала руки к своей впалой груди. — Я была уязвлена, а он этого
и добивался.
— Сенатор Осборн был еще жив в то время?
5 Росс Макдональд «Озноб»
129
— Вы плохо знаете историю своей страны, — упрекнула она меня. —
Мой отец умер четырнадцатого декабря тысяча девятьсот тридцать шесто-
го года, за три с половиной года до самоубийства мужа. Он избежал
унижения.
— Но вы упомянули о семье...
— Я имела в виду свою сестру Тиш и покойного дядю Скотта, который
был нашим опекуном. Именно с ним мы и приняли решение не оказывать
дальнейшую финансовую помощь Люку. Естественно, инициатором этого
решения была я. Наш брак к этому времени уже распался.
— Почему?
— Я думаю, по обычной причине. Я не намерена обсуждать это. — Она
встала и, подойдя к окну, остановилась, глядя на лужайку. — В тысяча де-
вятьсот сороковом году очень многое кончилось для меня. Сначала мое
замужество, потом жизнь моего мужа, а потом и сестра умерла. Тиш умер-
ла летом того же года, и я проплакала по ней всю осень. И сейчас
осень. — Она вздохнула. — Мы обычно осенью ездили с ней на лошадях.
Я учила ее верховой езде, когда ей было пять, а мне десять. Это было
еще в прошлом веке.
Она уходила в воспоминаниях все дальше в прошлое, туда, где она еще
не знала боли.
— Прошу извинить меня за настойчивость, миссис Делони, но мне бы
хотелось знать, сохранилась ли у вас та предсмертная записка?
Она отвернулась, пытаясь справиться со скорбным выражением своего
лица, но ей это не удалось.
-— Конечно, нет. Вы можете поверить мне на слово, это чистая правда.
— Меня интересует другое. Вы уверены, что ее написал ваш муж?
— Да. Я не могла спутать его почерк.
— Хорошая подделка может обмануть кого угодно.
— Это ерунда. Вы изъясняетесь на языке мелодрамы.
— Именно они и происходят каждый день, миссис Делони.
— Но кто мог подделать предсмертную записку?
— Это широко распространенное явление, и делают это убийцы.
Она откинула голову, повернув ко мне свой изысканный профиль. Она
напоминала мне какую-то птицу.
— Мой муж не был убит.
— Мне кажется, что вы слишком доверяете этой записке, она вполне
могла быть подделкой.
— Это была не подделка. У меня есть доказательства. В ней упомина-
лись вещи, о которых знали только мы с Люком.
— Например?
— Я не собираюсь рассказывать об этом ни вам, ни кому-либо другому.
Кроме того, Люк неоднократно, особенно когда был навеселе, говорил о
своем желании свести счеты с жизнью.
— Вы же сказали, что не были с ним близки в это время.
— Да, но мне передавали общие друзья.
— И среди них Хоффман?
— Вряд ли. Я не считала его другом.
— Тем не менее он скрыл ради вас самоубийство вашего мужа. Предпо-
лагаемое самоубийство.
— Он имел указание на это. У. него не было выбора.
— Кто дал ему указание?
— Вероятно, комиссар полиции. Он был моим другом и другом Люка.
— И это не помешало ему заниматься фальсификацией фактов?
— Это обычная вещь в любой точке земного шара. И не надо мне чи-
тать мораль, мистер Арчер. Комиссар Робертсон давно мертв. Да и все
это дело быльем поросло.
— Для вас, может быть. Но для Хоффмана оно живо. Смерть его доче-
ри многое воскресила для него.
— Мне очень жаль обоих. Но я не могу искажать прошлое для того,
чтобы оно соответствовало вашим сегодняшним версиям. Что вы пытае-
тесь доказать, мистер Арчер?
— Ничего особенного. Пытаюсь выяснить, что имела в виду убитая,
когда говорила, что за ней охотится Бриджтон.
— Без сомнения она говорила о чем-то сугубо личном и интимном. Это
свойственно женщинам. Впрочем, как я уже сказала, я не была знакома
с Элен Хоффман.
— У нее были отношения с вашим мужем?
— Нет. Не было. И ради Бога, не спрашивайте меня, откуда я знаю.
Мы уже достаточно покопались в могиле Люка, вам не кажется? Там ниче-
го нет, кроме несчастного самоубийцы. В каком-то смысле я его подтолк-
нула к этому.
— Отказав в финансовой помощи?
— Да. Надеюсь, вы не сочли мои слова признанием в убийстве?
— Нет. А вы бы хотели признаться?
Ее лицо исказила довольно жесткая улыбка.
— Хорошо. Это я убила его. Что вы теперь будете делать?
— Ничего. Я не верю вам.
— Зачем же мне наговаривать на себя? — Это была странная, извра-
щенная детская игра, которой зачастую занимаются некоторые пожилые
женщины.
— Возможно, вы и хотели убить собственного мужа. Не сомневаюсь
даже, что так оно и было. Но если бы вы действительно это сделали, то
не стали бы говорить об этом.
— Почему? Вы все равно ничего не сможете сделать. У меня слишком
много друзей в этом городе, и занимающих официальные посты, и прочих.
Им всем очень не понравится, если вы начнете разгребать эту старую
кашу.
— Это надо расценивать как угрозу?
— Нет, мистер Арчер, — произнесла она с деланной улыбкой. Я ни-
чего против вас не имею, кроме того, что вы фанатик своего ремесла, или
у вас это называется «профессия»? В конечном счете разве так важно, как
именно погиб человек? Он мертв, рано или поздно мы все будем мертвы.
Кое с кем это произойдет раньше. И мне кажется, я уделила вам достаточ-
но времени, оставшегося мне на земле.
Она позвонила.
Глава 22
У меня еще оставалось время на вторую попытку с Эрлом Хоффманом.
Я направился обратно к его дому по опустевшим на выходные дни улицам.
Вопросы, возникшие после разговора с миссис Делони, застряли у меня
в мозгу, как рыболовные крючки, леска от которых тянулась в прошлое.
Теперь я был почти уверен, что Делони не убивал себя ни специально,
ни случайно. Я почти наверняка знал, что это сделал кто-то другой. Мис-
сис Делони тоже знала это. А предсмертная записка могла быть поддела-
на. К тому же вполне возможно, что ее вовсе не было. Все это должен
был знать Хоффман.
Повернув на Черри-стрит, за квартал от себя я увидел удаляющуюся
мужскую фигуру. На нем был синий костюм, и двигался он с тяжелой уве-
ренностью старого полицейского, если не считать того, что время от вре-
мени спотыкался. Подъехав ближе, я увидел, что это Хоффман. Из-под си-
них брюк торчали оранжевые обшлага его пижамы.
Я не стал догонять его и двинулся следом вдоль трущоб, которые ста-
новились все мрачнее. Он вошел в негритянский район. Встречные сторони-
лись Хоффмана, — вероятно, они знали, что от него можно ждать непри-
ятностей.
Он чувствовал себя на ногах не слишком уверенно — споткнувшись, он
упал на четвереньки у забора, из-за которого тут же появились несколько
ребятишек. Приплясывая и подвывая, они двинулись вслед за ним, пока
он не повернулся и не спугнул их, неожиданно подняв руки. Разогнав своих
преследователей, он отправился дальше.
Миновав негритянский район, мы вышли на улицу с очень старыми
трехэтажными домами, часть из которых была превращена в меблирашки,
а часть — в деловые конторы. Среди них стояло несколько новых зданий.
К одному из них и направился Хоффман.
Это была шестиэтажная бетонная конструкция довольно жалкого вида,
под окнами виднелись коричневые подтеки. Хоффман подошел к централь-
ному входу, над которым виднелась надпись: «Квартиры Делони, 1928».
Я вышел из машины и последовал за Хоффманом.
Судя по всему, он сел в лифт. Тусклая медная стрелка на дверях лифта
медленно поползла вверх и остановилась на семи. Я несколько раз нажал
кнопку, но Хоффман, видимо, забыл закрыть дверь, так что пришлось ид-
ти пешком. Когда я добрался до металлической двери, выходившей на
крышу, у меня перехватило дыхание.
132
Я посмотрел в шель. Все было тихо, если не считать голубей, ворковав-
ших на соседней крыше. Зеленый плексигласовый навес образовывал терра-
су, которая была уставлена горшками с разнообразной растительностью.
На террасе загорали мужчина и женщина. Она лежала на надувном
матрасе лицом вниз, расстегнув лифчик. Это была хорошо сложенная
блондинка. Он сидел в кресле за столом, на котором стояла полупустая
бутылка кока-колы. Он был широкоплеч, жесткие черные волосы покрыва-
ли его грудь и плечи. На мизинце левой руки поблескивало бриллиантовое
кольцо. Он говорил с легким греческим акцентом:
— Так ты считаешь, что рестораны — это низкопробный бизнес? Ты
просто кусаешь руку, которая тебя кормит. Именно благодаря им ты одета
в норку.
— Я не так сказала. Я сказала, что страховой бизнес — хорошее и на-
стоящее дело для мужчины.
— А рестораны плохое? Только не мои рестораны. Я даже в туалетах
установил ультрафиолет...
— Не будь пошлым, — произнесла она.
— Туалеты — это не пошлость.
— В моей семье это всегда считалось пошлостью.
— Меня уже тошнит от твоей семьи. Меня тошнит от твоего никчемно-
го братца Тео.
— Никчемного? — Она резко села, обнажив перламутр своей груди. —
Тео в прошлом году застраховал «Магический Круг» на миллион дол-
ларов.
— А кто купил страховой полис, чтобы обеспечить его? Я купил. Кто
устроил его в страховое агентство? Я устроил.
— Мистер Бог. — Черты ее лица были абсолютно правильными и не-
подвижными, словно маска. Они не исказились даже тогда, когда она про-
изнесла: — Кто это там ходит в доме? Рози я отпустила домой после за-
втрака.
— Может, она вернулась.
— Не похоже на нее. По-моему, это мужские шаги.
— Ну, значит, это Тео пришел продать мне страховку «Магического
Круга» на этот год.
— Не смешно.
— А по-моему, очень смешно.
И в подтверждение своих слов он рассмеялся. Однако ему пришлось
замолчать, так как из-за плексигласа вышел Эрл Хоффман. Солнце ярко
освещало резкие черты его лица. Оранжевая пижама сползла на ботинки.
Мужчина вскочил со стула и замахал руками.
— Проваливай! Это частная собственность.
— Не могу, — рассудительно ответил Хоффман. — Мы получили сооб-
щение, что здесь находится труп. Где он?
— Там, внизу, в фундаменте. Поищите. — Мужчина подмигнул
женщине.
133
— В фундаменте. Мне сказали — в квартире. — Распухший рот Хофф-
мана механически открывался и закрывался, как у марионетки, словно это
вешало само прошлое. — Вы перенесли его? Это противозаконно.
— Слушай, проваливай отсюда. — Мужчина повернулся к женщине, ко-
торая уже набросила на себя желтый махровый халат. - Позвони, пожа-
луйста, сама знаешь куда.
— Я как раз оттуда, — произнес Хоффман. — Женщина пусть остается
на месте. Мне надо ее кое о чем спросить. Как вас зовут?
— Не твое дело, — ответила она.
— Нет, мое. — Хоффман выкинул вперед руку и чуть не потерял равно-
весие. — Я расследую убийство.
— Покажи свой значок.
Мужчина протянул руку, но не двинулся к Хоффману. Все трое засты-
ли. Женщина стояла на коленях с перепуганным видом, глядя на Хоф-
фмана.
Он порылся в карманах, достал пятицентовик, в недоумении посмотрел
на него и выкинул через парапет. Я расслышал слабый звон, когда он стук-
нулся о мостовую шестью этажами ниже.
— Наверное, оставил дома, — спокойно ответил Хоффман.
Женщина вся подобралась и кинулась в квартиру. Хоффман неуклюже,
но быстро обхватил ее за талию. Она не стала сопротивляться, а, поблед-
нев, замерла в его руках.
— Не так быстро, малышка. Мне надо задать тебе еще несколько во-
просов. Ъ>1, шлюха, спала с Делони?
. л— Почему ты позволяешь ему так разговаривать со мной? Скажи, что-
бы он отпустил меня, — обратилась она к мужчине.
— Убери руки от моей жены, — не слишком уверенно произнес
мужчина.
— Тогда скажи ей, чтобы она села и отвечала на мои вопросы.
—- Сядь и отвечай, — попросил мужчина.
— Ты рехнулся? От него разит, как из бочки. Он же пьян в стельку.
— Знаю.
— Ну тогда сделай что-нибудь.
— Я и делаю. Не теряй чувства юмора.
Хоффман улыбнулся ему, показывая, что он знает, каково быть жерт-
вой несправедливой критики. Разбитый рот делал его улыбку нелепой, как
на карикатуре. Женщина попыталась вырваться, но он только крепче при-
жал ее к своему животу.
— Похожа на мою дочку Элен. Ты знаешь мою дочку?
Женщина испуганно покачала головой. Волосы ее растрепались.
— Она говорит, что есть свидетели убийства. Ты была здесь, когда это
произошло, малышка?
— Я даже не знаю, о чем вы говорите.
— Знаешь-знаешь. Люк Делони. Кто-то выстрелил ему прямо в глаз и
попробовал выдать за самоубийство.
134
— Я помню Делони, — произнес мужчина. — Я встречал его пару раз
у своего отца. Он умер перед войной.
— Перед войной?
— Именно так. Где же вы были эти двадцать лет, следователь?
Хоффман не знал, что ответить. Он растерянно смотрел на крыши го-
рода, словно попал сюда впервые.
— Отпусти меня, жирняга! — закричала женщина.
Наверное, ему показалось, что к нему обращаются из далекого
прошлого.
— Ты должна хоть немножко уважать своего старика.
— Я бы покончила с собой, если бы ты был моим отцом.
— Ну, хватит трепаться. Я уже сыт по горло твоей болтовней.
Понятно?
— Понятно. Ты просто сумасшедший, и убери от меня свои грязные
лапы.
Женщина вцепилась ногтями ему в лицо, оставив три яркие параллель-
ные линии. Он ударил ее. И она сползла на гравий. Мужчина схватил полу-
пустую бутылку и, подняв ее, начал приближаться к Хоффману. По его
руке струилась коричневая жидкость.
Хоффман залез под пиджак и вынул из кобуры револьвер. Пуля проле-
тела над головой мужчины. С соседней крыши взлетели голуби и закружи-
ли в небе. Мужчина уронил бутылку и замер с поднятыми руками. Женщи-
на, хныкавшая внизу на гравии, замолкла.
Хоффман стоял, глядя в ослепительное небо. Голуби растворились в
нем. Он посмотрел на револьвер, я тоже на сводил с него глаз. Настало
время и мне выйти на крышу.
— Эрл, не нужна помощь с этими свидетелями?
— Не, я управлюсь сам. Все под контролем. — Он искоса посмотрел
на меня. — Опять забыл, как зовут, Артур?
— Арчер. — Я подошел к нему, следуя за своей плоской тенью, сколь-
зившей по неровной поверхности крыши. — Ты здорово прославишься,
Эрл. В одиночку раскрыть убийство Делони.
— Да. Будь уверен. — У него было удивленное выражение лица. Он
прекрасно понимал, что я говорю чушь и что он сам ведет себя по-идиотс-
ки, но не мог признаться в этом даже самому себе. — Они спрятали тело
в фундаменте.
— Значит, придется копать.
— Они что, все сумасшедшие? — спросил мужчина, не опуская рук.
— Молчите, вы, — оборвал его я. — Лучше попросить подкрепления,
Эрл. А я пока подержу на мушке этих двоих.
Он поколебался некоторое время, потом передал мне револьвер и на-
правился в квартиру, по пути сильно стукнувшись о косяк.
— Кто вы такой? — спросил мужчина.
— Успокойтесь. Санитар.
— Он что, сбежал из психушки?
135
— Пока еще нет.
Глаза мужчины были похожи на две изюминки, утопленные в тесте. Он
помог встать своей жене, неловко отряхнув ей халат. Она разрыдалась в
его объятиях, а он стоял, нежно похлопывая ее по спине своей «окольцо-
ванной» рукой и что-то страстно говоря по-гречески.
Через открытую дверь я видел, как Хоффман говорил по телефону:
— Шесть человек с лопатами и дрелью для бетона. Его тело под фун-
даментом. Чтобы были через десять минут, иначе не обойдется без
жертв!
Аппарат упал, но он продолжал говорить. Его голос то повышался,
то понижался, словно ветер, подхвативший рассыпанные останки прошло-
го и закрутивший их в своем вихре.
— Он не трогал ее. Никогда бы не сделал этого с дочерью своего друга.
Она была хорошей девочкой, чистенькой папиной дочкой. Когда она была
маленькая, я сам купал ее. Она была мягонькая, как кролик. Я держал ее
на руках, и она называла меня «па». — У него сорвался голос. — В чем
дело?
Он замолк на мгновение, и через секунду раздался его крик. Я услышал,
как он упал на пол с таким грохотом, что содрогнулся весь дом. Я вошел
в квартиру. Он сидел, прислонившись к плите, и пытался стянуть с себя
брюки.
— Иди обратно. Опять эти пауки. — Он помахал мне рукой.
— Я не вижу никаких пауков.
— Они там, под одеждой. Убийца хочет отравить меня при помощи
пауков.
— А кто убийца, Эрл?
Его лицо исказилось.
— Никто так и не узнал, кто прикончил Делони. Пришло распоряжение
сверху закрыть дело. Что можно было сделать?.. — Он снова закричал: —
Господи, да их же целые толпы ползут на меня!
Он начал срывать с себя одежду. Когда приехала полиция, пол был усе-
ян оранжевыми и синими лохмотьями, а обнаженное тело старого вояки
корчилось на линолеуме.
Оба полицейских знали Эрла Хоффмана, так мне что не пришлось им
что-либо объяснять.
Глава 23
Когда самолет приземлился в тени гор, красное солнце уже садилось.
Я позвонил в агентство Уолтерса и узнал, что Филис встречает меня в
аэропорту.
' Она пожала мне руку и подставила свою щеку. Филис была красивой
женщиной с темными лучистыми глазами.
— Ты выглядишь уставшим, Лу. Но тем не менее ты существуешь.
136
— Не говори мне об этом, а то я начинаю чувствовать себя еще более
уставшим. Ты выглядишь прекрасно.
— С возрастом это становится все труднее. Зато кое-что другое стано-
вится проще. — Она не сказала, что именно. В быстро наступивших сумер-
ках мы направились к ее машине. — Кстати, а что ты делал в Иллинойсе?
Я поняла, что ты занят делом в Пасифик-Пойнте?
— Это дело касается обоих мест. Я раскопал одно старое довоенное
убийство в Иллинойсе, которое, кажется, тесно связано с нынешним. Не
спрашивай меня как. Мне придется рассказывать весь вечер, а у нас есть
более важные дела.
— Дела есть у тебя. В половине девятого у тебя свидание с миссис Сал-
ли Берк. Ты — мой старый друг из Лос-Анджелеса с неопределенными за-
нятиями. Сориентируешься на месте.
— Как это тебе удалось?
— Это было несложно. Салли без ума от свободных мужчин и обожает
дармовые обеды. Она очень хочет выйти замуж.
— Но как тебе удалось познакомиться с ней?
— Я как бы случайно познакомилась с ней в баре, где она околачивает-
ся, и мы с ней надрались там вчера вечером. То есть она надралась. Кста-
ти, она рассказала кое-что о своем братце Джудсоне. Может быть, он тот
самый человек, который тебе нужен.
— Именно так. Где он живет?
— Где-то на южном побережье. Как ты знаешь, там нелегко найти че-
ловека. Арни как раз сейчас этим занимается.
— Ну тогда отвези меня к его сестре.
— Ты похож на ягненка, который просит отвезти его на бойню. Она
милая и хорошая девушка, — произнесла она с оттенком женской солидар-
ности. — Не слишком умная, зато у нее есть сердце. Она очень любит сво-
его брата.
— Как Лукреция Борджиа.
Филис хлопнула дверцей машины. Мы тронулись к Рено — городу, с
которым у меня не было связано ничего хорошего, и все же я продолжал
надеяться.
Миссис Салли Берк жила на втором этаже старого двухэтажного дома
на Райли-стрит. Филис высадила меня перед ним двадцать девять минут
девятого, взяв с меня обещание вернуться и провести ночь у них с Арни.
Миссис Берк уже стояла на верхней площадке при полном параде: черное
узкое, облегающее платье с наброшенной на плечи лисой, четырехдюймо-
вые каблуки и перламутровые серьги. Каштановые волосы были обесцве-
чены в нескольких местах словно для того, чтобы выразить всю сложность
и многогранность ее натуры. Пока я поднимался, она рассматривала меня
с видом довоенного плантатора, выбирающего себе раба на аукционе.
От нее пахло духами, и улыбка у нее была дружелюбной и приятной.
Мы обменялись приветствиями и познакомились. Она сказала, что я могу
называть ее просто Салли.
137
— Боюсь, что не смогу вас пригласить, у меня жуткий беспорядок. По
воскресеньям я никогда ничего не делаю. Помните старую песню «Печаль-
ное воскресенье»? С тех пор как я развелась, они для меня теперь все пе-
чальные. Филис сказала, что вы тоже разведены.
-Да.
— Ну для мужчин это совсем иначе, — сказала она с легкой обидой. —
Вы же можете найти женщину, чтобы она ухаживала за вами.
Такой быстрой и неожиданной атаки я не ожидал — сердце у меня про-
валилось в пятки. Она рассматривала мои ботинки и одежду, в которой
я спал в самолете. Но с другой стороны, я был еше вполне ничего — я
ведь поднялся по лестнице, не опираясь на перила.
— Где мы будем обедать? — спросила она. — Очень хорошее место
«Риверсайд».
Место действительно было очень хорошим и очень дорогим, впрочем,
после двух стаканов я перестал считать деньги Алекса, поддавшись своео-
бразному обаянию Салли Берк. Ее бывший муж, судя по ее словам, был
соединением Дракулы, Гитлера и Урии Гиппа. Как коммивояжер он зара-
батывал не менее двадцати пяти тысяч в год на северо-западе, но ей уже
неоднократно приходилось накладывать арест на его заработок, чтобы по-
лучить свои несчастные шестьсот долларов в месяц. Она еле сводила кон-
цы с концами, особенно теперь, когда ее брат потерял работу в клубе.
Я выразил ей легкое сочувствие и заказал еще выпить.
— Джуд хороший мальчик, — произнесла она так, словно это было
кем-то подвергнуто сомнению. — Он играл в футбол в Вашингтоне и был
хорошим нападающим. Очень многие считали, что он мог бы попасть в
сборную, если бы играл’за более известный клуб. Но Джуд никогда не
получал заслуженного признания и не получает. И работу он потерял толь-
ко из-за интриг. Все их обвинения — вымышленные, он сам мне говорил.
— Какие обвинения?
— Да никакие. Это просто фальшивка. — Она допила свой четвертый
мартини и хитро посматривала на меня сквозь пустой стакан. — Ты мне
так и не сказал, Л у, чем ты занимаешься?
— Да? У меня небольшое агентство в Голливуде.
— Как интересно! Джуд всегда хотел быть актером. Он никогда не за-
нимался этим, но все говорят, что он очень красивый мальчик. Джуд был
в Голливуде на прошлой неделе.
— Искал работу?
— Да. Он хочет работать, но вся беда в том, что он ничего не умеет.
Я имею в виду после того, как он потерял свое преподавательское удосто-
верение: Может, ты смог бы ему чем-нибудь помочь в Голливуде?
— Конечно, я готов поговорить с ним, — сказал я совершенно искренне.
Ее не удивил мой живой интерес к ее брату, она подвыпила и была
полна надежд.
— Это можно устроить, — произнесла она. — Он сейчас у меня дома.
Я могу позвонить ему и попросить приехать сюда.
138
— Давай сначала пообедаем.
— Я заплачу за него. — Она поняла, что допустила тактическую ошиб-
ку, и быстро пошла на попятный: — Хотя, конечно, трое — это уже целая
компания. А я хотела побыть с тобой вдвоем.
Она без конца говорила о своем брате, так что у меня возникло ощуще-
ние, что он здесь, вместе с нами. Она поведала о его прежних футбольных
достижениях, рассказала о победах над женщинами, изложила гениальные
идеи, которые вынашивал Джуд. Больше всего мне понравилась его мысль
издать сокращенный вариант Библии для семейного чтения, исключающий
все фривольные места.
Салли уже не могла пить. К концу обеда она была абсолютно пьяна.
Она хотела заехать за братом и поехать к черту в клуб, но меня это не
вдохновляло. Я повез ее домой. В такси она уснула на моем плече. Против
этого я не возражал.
Я разбудил ее на Райли-стрит и помог подняться по лестнице. Она ока-
залась очень тяжелой, и к тому же лисица все время соскальзывала с ее
плеч. Мне уже стало казаться, что теперь мое предназначение — возиться
с алкоголиками.
Дверь ее квартиры открыл мужчина в рубашке и брюках. Салли висела
на мне, но я успел окинуть его взглядом: это был человек, в котором было
намешано всего понемногу, как это часто бывает с представителями под-
польного мира, — в меру красив, в меру испорчен, в меру умен, в меру
опасен, в меру несчастен. Его итальянские ботинки выглядели слегка
потерто.
— Помочь? — спросил он.
— Не смеши, — сказала Салли. — Я в прекрасном состоянии. Мистер
Арчер, познакомьтесь с моим братом Джудом, Джудсон Фоули.
— Привет, — произнес он. — Не надо вам было давать ей напиваться.
Салли немного надо. Ну, давайте ее сюда.
Привычным движением он перекинул ее руку себе за голову, подхватил
за талию и, доведя до освещенной спальни, положил на кровать, погасив
за собой свет.
Казалось, он был неприятно удивлен, обнаружив меня все еще стоящим
в прихожей.
— Спокойной ночи, мистер Арчер или как вас там. Мы закрываемся
на ночь.
— Вы не слишком гостеприимны.
— Да. Гостеприимна моя сестра. — Он оглядел маленькую прихожую
с полными пепельницами, грязными стаканами, разбросанными газета-
ми. — Я вас никогда не видел и никогда больше не увижу. С какой стати
мне быть гостеприимным?
— Вы уверены, что никогда не видели меня раньше? Подумайте.
Его карие глаза изучающе уставились на меня, взгляд заскользил по ли-
цу и ниже. Потом он нервно почесал редеющие волосы на лбу и покачал
головой.
139
— Если я вас и видел раньше, то, вероятно, был пьян. Салли привозила
вас сюда, когда я надрался?
— Нет. А в прошлую пятницу вы тоже пили?
— Надо вспомнить, что я делал. Меня не было в городе. Да. Я вернул-
ся в субботу утром. — Он пытался говорить небрежно, словно его это ма-
ло волновало. — Наверно, вы меня спутали.
— Не думаю, Джуд. Я наскочил на тебя или ты на меня около девяти
вечера в пятницу в Пасифик-Пойнте.
Страх исказил его лицо, словно всполох молнии.
— Кто вы такой?
— Я бежал за тобой от дома Элен Хагерти, помнишь? Но ты хорошо
бегаешь. Мне потребовалось два дня, чтобы поймать тебя.
У него началась такая одышка, словно он только что пробежал сто-
метровку.
— Вы из полиции?
— Я частный детектив.
Он рухнул на стул, с такой силой вцепившись в хрупкие подлокотники,
что мне показалось, они сейчас хрустнут. Он попробовал засмеяться, но
получился всхлип.
— Эта идея пришла Брэдшоу, не так ли?
Я не ответил ему, а опустился на соседний стул.
— Сначала Брэдшоу говорит, что удовлетворен моим рассказом. А
потом он посылает вас. — Его глаза сузились. — Думаю, вы выка-
чали из моей сестры обо мне все сведения.— Это не стоило никакого
труда.
Он повернулся и бросил злой взгляд в сторону спальни.
— Лучше бы она помолчала обо мне.
— Не надо обвинять ее в том, что ты сделал сам.
— Но, черт побери, я ничего не сделал. Я уже сказал Брэдшоу, и он
поверил мне или по крайней мере сделал вид, что поверил.
— Ты говоришь о Рое Брэдшоу?
— О ком же еще? Он узнал меня тогда или ему показалось, что узнал.
Я не знаю, на кого я там налетел в темноте. Мне надо было скорее
смыться.
— Почему?
Он опустил голову.
— Не хочу неприятностей с властями.
— Что ты делал у Элен?
— Она попросила меня приехать. Черт побери, и я отправился к ней,
как добрый самаритянин. Она позвонила мне в мотель в Санта-Монику
и просто умоляла приехать и провести с ней ночь. И не из-за моих краси-
вых глаз. Она была перепугана до смерти и хотела, чтобы кто-нибудь с
ней побыл.
— Когда она позвонила тебе?
— Около семи или половины восьмого. Я как раз вернулся после обе-
140
да. — У него опустились плечи. — Послушайте, вы же все это знаете от
Брэдшоу. Чего вы хотите — загнать меня в ловушку?
— Отличная мысль. А какую ловушку ты имеешь в виду?
Он покачал головой.
— Ничего конкретного я не имел в виду. Просто я не намерен допускать
ошибок.
— Ты уже допустил одну, когда пустился наутек.
— Знаю. Я испугался. — Он снова покачал головой. — Но она лежала
там с дырой в голове, и там же был я — очень удобный объект для обви-
нения. Я услышал, что вы идете, и перепугался. Вы должны поверить мне.
Все всегда говорят именно это.
— А почему я должен тебе верить?
— Потому что я говорю правду. Я невинен, как младенец.
— Хорошее сравнение.
— Я не имею в виду вообще, но в данном конкретном случае. Я переме-
нил все свои планы, только чтобы помочь Элен. Зачем мне было ее уби-
вать? Она мне нравилась. У нас с ней было много общего.
Не знаю, для кого из них это было комплиментом. Берт Хагерти счи-
тал свою жену порочной женщиной. Человек, сидевший передо мной, тоже
был подозрительной личностью. За маской благопристойности чувствовал-
ся душевный дискомфорт человека, болезненно переживавшего свое соци-
альное падение. Но, несмотря на это, я почти верил ему. Почти, но не
больше, вряд ли я смог бы когда-нибудь поверить ему до конца.
— Что же общего было у вас с Элен?
Он кинул на меня пронзительный взгляд. Наш разговор не походил на
обычный допрос, и он задумался над ответом.
— Спорт. Танцы. Развлечения. Мне. с ней действительно было хорошо.
Я чуть не умер, когда увидел, что с ней сделали.
— А как вы познакомились?
— Вы же знаете, — нетерпеливо произнес он. — Вы же работаете на
Брэдшоу?
— Скажем несколько иначе: мы с Брэдшоу представляем одну и ту же
заинтересованную сторону. — Мне очень хотелось знать, почему Рой Брэд-
шоу так много значит для Фоули, но прежде мне нужно было спросить
его о более важных вещах. — Ну, так почему ты не хочешь мне рассказать,
как ты познакомился с Элен?
— Очень просто. — Он опустил вниз большой палец, словно римский
император, присуждающий к смерти. — Этим летом она снимала квартиру
на первом этаже. Она познакомилась с сестрой, ну а потом возник я. Мы
втроем замечательно проводили время, ездили в разные места.
— В машине Салли?
— Тогда у меня еще была собственная машина — «Галактика-62», —
горделиво сказал он. — Это было еще до августа, когда я потерял работу
и уже не мог обеспечить ее содержание.
— А как случилось, что ты потерял работу?
Ml
— Это не представляет для вас интереса. Это не имеет никакого отно-
шения к Элен Хагерти.
Его упорство вызвало у меня подозрения.
— Чем ты занимался?
— Я же сказал, что для вас это не представляет интереса.
— Для меня не составит труда узнать, где ты работал. Так что можешь
смело говорить.
Он опустил глаза.
— Работал кассиром в игорном доме. Похоже, я стал допускать слиш-
ком много ошибок, — произнес он, рассматривая свои сильные подвижные
пальцы.
— А потом стал искать работу в Лос-Анджелесе?
— Точно так. — Казалось, он почувствовал облегчение из-за того, что
я не стал настаивать на развитии сюжета о его деятельности и о том, как
он потерял свою работу. — Я бы не хотел, чтобы вы усматривали здесь
какую-то связь. Мне просто надо было уехать.
—Почему?
—Я не могу жить на содержании сестры. Это мучает меня. Поэтому
я снова собираюсь в Лос-Анджелес попробовать еще раз.
— Вернемся к первому твоему визиту. Ты сказал, что Элен позвонила
тебе в мотель в пятницу вечером. Откуда она знала, что ты там?
— Я звонил ей до того.
— Зачем?
— Как всегда. Я думал, может, мы встретимся где-нибудь и немножко
развлечемся. — Он начал что-то рассказывать об их развлечениях, но вы-
глядело это так, словно он уже многие годы был лишен каких-либо удо-
вольствий. — Но у Элен в тот день было свидание. Это было в среду.
Кстати, свидание с Брэдшоу. Они собирались идти на какой-то концерт.
И она.сказала, что позвонит мне как-нибудь в другой раз. Что она и сдела-
ла в пятницу вечером.
— Что она сказала тебе по телефону?
— Что кто-то грозится убить ее, и она боится. Я никогда раньше не
слышал, чтобы она так говорила. Она сказала, что, кроме меня, ей больше
не к кому обратиться. Но я приехал слишком поздно. — Он явно был опе-
чален этим обстоятельством, но даже его горе выглядело каким-то нее-
стественным, словно, умерев, Элен обманула его.
— Элен и Брэдшоу были близки?
Он ответил очень осторожно:
— Я бы не сказал. По-моему, они так же случайно познакомились
прошлым летом, как и я с Элен. Но он был занят в пятницу вечером.
Должен был произносить речь на каком-то торжественном обеде. По край-
ней мере, так он мне сказал сегодня утром.
— Он не солгал. Брэдшоу и Элен познакомились здесь, в Рено?
— А где же еще?
— Мне показалось, что Брэдшоу провел это лето в Европе.
i*42
— Нет. Он был здесь весь август.
— И что он здесь делал?
— Он мне как-то сказал, что занимается какими-то исследованиями для
университета Невады. Он не говорил, чем именно. Я был с ним мало зна-
ком. Просто несколько раз я встречал его с Элен, вот и все. А с тех пор
до сегодняшнего дня я вообще его не видел.
— Так ты сказал, что он узнал тебя в пятницу и пришел сюда сегодня,
чтобы допросить тебя?
— Да, пришел сегодня утром и устроил мне допрос с пристрастием.
Но в конце концов он поверил, что это не я ее убил. Не понимаю, почему
вы мне не верите.
— Перед тем как окончательно решить, я бы хотел поговорить с Брэд-
шоу. Ты не знаешь, где он сейчас?
— Он сказал, что остановился в гостинице «Лейквью». Не знаю, там
он еще или нет.
Я встал и открыл дверь.
— Съезжу посмотрю.
Джуду я посоветовал оставаться на месте, так как его повторное исчез-
новение может полностью подорвать к нему доверие. Он кивнул и продол-
жал кивать еще некоторое время, пока ему в голову не пришла новая
мысль, и он кинулся на меня. Он двинул мне плечом в солнечное сплете-
ние, и я отлетел к косяку, ловя ртом воздух, как выброшенная на берег
рыба.
Второй удар он намеревался нанести мне по челюсти, но я уклонился.
Попав в стену, он взвыл от боли. Другой рукой он нанес мне удар ниже
пояса, и я съехал вниз. Тогда он наклонился и вмазал еще раз по челюсти.
Но тут я встал. Нагнув голову, он попытался въехать мне еще раз, но
я отскочил в сторону и двинул ему по шее, когда он пролетал мимо. По
инерции он скатился по лестнице и рухнул внизу.
Когда приехала полиция, он был в сознании. Я отправился в участок
вместе с ними, чтобы убедиться, что его не отпустят. Не прошло и пяти
минут, как там же появился Арни. У него были хорошие отношения с по-
лицией. Они задержали Фоули за оказание сопротивления и по подозрению
в убийстве и обещали не выпускать его.
Глава 24
Арни отвез меня в гостиницу «Лейквью» — несуразное строение в готи-
ческом стиле начала века. Многочисленные поколения отдыхающих про-
шли через ее вестибюль, вытоптав все очарование, которое когда-то, веро-
ятно, было ей свойственно. Не похоже было, чтобы Рой Брэдшоу мог здесь
остановиться.
Тем не менее, как сообщил вечерний портье, Рой был здесь. Он вынул
из жилетного кармана часы и, посмотрев на них, заметил:
— Вообще-то довольно поздно. Возможно, они уже спят.
Д43
— Они?
- Он и его жена. Я могу подняться и узнать, если вы хотите. У нас
в номерах нет телефонов.
— Я сам поднимусь. Я друг доктора Брэдшоу.
— Я и не знал, что он доктор.
— Он доктор философии, — сообщил я. — Какой у них номер?
— Тридцать первый на последнем этаже. — Кажется, старик почувство-
вал облегчение от того, что ему не придется подниматься самому.
Я оставил Арни внизу и поднялся на третий этаж. Через фрамугу трид-
цать первого номера был виден свет и доносился приглушенный говор. Я
постучал. Наступила тишина, после чего послышался звук шагов.
Через закрытую дверь Рой Брэдшоу спросил:
— Кто там?
— Арчер.
Он не открыл. Из соседнего номера раздавался храп.
— Что вы здесь делаете? — спросил Брэдшоу.
— Мне нужны вы.
— Это не терпит до утра? — Он говорил довольно раздраженно, на
время позабыв о своем гарвардском произношении.
— Нет. Не терпит. Мне надо посоветоваться с вами, что делать с
Джудсоном Фоули.
— Хорошо. Я сейчас оденусь.
Я остался ждать его в узком, тускло освещенном коридоре, в котором
чувствовался еле заметный запах, столь свойственный старым домам. Они
словно впитывают его от ежедневно сменяющихся в их стенах людей, за-
пах преходящей жизни. Храп из соседнего номера прерывался душеразди-
рающими стонами. Потом послышался женский голос, уговаривающий по-
вернуться, и все стихло.
Из номера Брэдшоу доносился приглушенный разговор. Женский голос
на чем-то настаивал, Брэдшоу не соглашался. Женский голос показался
мне знакомым, но я не был уверен.
Когда Брэдшоу открыл дверь, я удостоверился. Он попытался про-
скользнуть в щель, но я успел заметить Лауру Сазерленд. Она сидела на
расстеленной кровати в глухом халате. Ее волосы были распущены, рас-
красневшееся лицо сияло красотой.
Брэдшоу закрыл дверь.
— Ну вот, теперь вы знаете все.
На нем были широкие брюки и черный свитер, который еще больше
делал его похожим на студента. Несмотря на некоторую скованность, он
выглядел абсолютно счастливым.
— А что я знаю? — сказал я.
— Не думайте, что это незаконная связь. Мы с Лаурой поженились не-
давно, но пока храним это в тайне. И я бы хотел попросить вас не разгла-
шать ее.
Я не стал ему ничего обещать.
144
— А к чему такая таинственность?
— У нас есть на то свои причины. Во-первых, по уставу колледжа Лау-
ре придется оставить свое место, что она, конечно, и собирается сделать,
но не сразу. А во-вторых, моя мама. Я не знаю, как сообщить ей об этом.
— Скажите ей просто. Она как-нибудь переживет.
— Вам легко говорить. А для меня это невозможно.
Я подумал, что это невозможно из-за ее денег. В зрелом возрасте чело-
веку бывает трудно смириться с мыслью о возможной потере не только
имеющегося состояния, но и грядущего наследства. И все же я испытывал
бессознательное восхищение Брэдшоу. Он оказался в гораздо большей сте-
пени живым человеком, чем я предполагал.
Мы спустились вниз, где Арни играл с портье в джин. Бар напоминал
мрачную пещеру, только вместо сталактитов на стенах висели оленьи рога,
а вместо сталагмитов сидели редкие посетители. Один из них, уже поря-
дочно нализавшийся, в шляпе и ветронепроницаемой куртке, воспылал же-
ланием угостить нас с Брэдшоу. Но бармен намекнул, ему, что пора домой,
и, как ни странно, тот внял. Вскоре за ним потянулись и остальные.
Мы сели. Брэдшоу заказал себе двойной бурбон и настоял на том, что-
бы я тоже выпил, хотя мне этого не хотелось. Но он был уж как-то слиш-
ком настойчив. Похоже, он не простил меня, что я узнал его тайну и вдо-
бавок ко всему вытащил из постели.
— Ну так и что Джудсон Фоули? — спросил он.
— Он сказал мне, что вы узнали его в пятницу, вечером.
— Да, у меня было такое ощущение, что это он. — Брэдшоу вернулся
к своему гарвардскому произношению, которое использовал как своеобраз-
ную интонационную маскировку.
— Почему же вы не сказали этого? Вы бы сэкономили мне массу сил
и денег.
Он невозмутимо посмотрел на меня:
— Я не был уверен, и мне нужно было убедиться в этом. Нельзя же
обвинить человека и натравить на него полицию, если нет доказательств.
— Так вы приехали сюда, чтобы убедиться в своих подозрениях?
— В каком-то смысле. Иногда случается так, что все сходится в одном
месте, не обращали внимания? — Мгновенная вспышка веселья прорвалась
сквозь его серьезность. — Мы с Лаурой давно собирались сбежать сюда
на выходные, и эта конференция предоставила нам такую возможность. А
Фоули был еще одной причиной, тоже чрезвычайно важной. Я виделся с
ним сегодня утром и самым подробным образом расспросил его обо всем.
По-моему, он не виновен.
— В чем не виновен?
— В убийстве. Фоули приехал к ней, чтобы защитить ее, но она уже
нс нуждалась ни в чьей защите. А потом он испугался и побежал.
— Чего он испугался?
— Обвинения в убийстве. Как он выразился, в «подставе» — у него уже
были неприятности с властями.
145
— Откуда вы знаете?
— Он сказал мне. — И добавил с тщеславным смешком: — Я внушаю
доверие этим... э-э... асоциальным элементам. Он был абсолютно искренен
со мной, и я совершенно уверен, что он не имеет никакого отношения к
убийству Элен.
— Может быть, и так. Но мне бы хотелось разузнать о нем побольше.
— Я знаю о нем очень мало. Он был приятелем Элен. Раза два я видел
их вместе.
— В Рено.
— Да. Часть лета я провел в Неваде. Это еще один факт из моей био-
графии, который я стараюсь не афишировать. Человек имеет право на лич-
ную жизнь, — добавил он довольно неопределенно.
— Вы хотите сказать, что были здесь вместе с Лаурой?
Он потупил глаза.
— Некоторое время она была со мной. Тогда мы еще не приняли окон-
чательного решения пожениться. Это было в процессе обсуждения. Ведь
наш брак означал конец ее карьеры и конец моей жизни с мамой, —
довольно робко заключил он.
— Мне понятно, почему вы это храните в тайне. И все же напрасно
вы не сказали о том, что встречали Элен и Фоули в Рено.
— Вероятно, да. Простите. Я отношусь к людям, которые предпочита-
ют молчать. Я очень люблю Лауру и страшно боюсь, что наша идиллия
может быть чем-то разрушена, —добавил он совершенно другим, страст-
ным голосом. Слова его прозвучали несколько старомодно и официально,
но с большим чувством.
— В каких отношениях были Фоули и Элен?
— В дружеских, не более того. Честно говоря, я был несколько удивлен
ее выбору. Хотя он моложе ее, — наверное, это и сыграло решающую
роль. В Рено считается модным иметь молодых поклонников. Мне в свое
время самому приходилось отражать нападения разнообразных хищниц.
— В том числе Элен?
— В какой-то мере. — Мне показалось, что щеки его слегка порозове-
ли. — Конечно, она не знала о моих... моих чувствах к Лауре. Мы скрыва-
ли это от окружающих.
— Поэтому вы и не хотели, чтобы Фоули допросили?
— Я так не говорил.
— Вот поэтому я вас и спрашиваю об этом.
— Да, отчасти. — Наступила пауза. — Но если вы считаете, что допрос
необходим, я не буду возражать. Нам с Лаурой нечего скрывать.
— Допивайте, джентльмены. Мы закрываемся, — вмешался бармен.
Мы допили. В вестибюле Брэдшоу нервно пожал мне руку и пробормо-
тал, что ему надо вернуться к жене. По лестнице он поднимался через две
ступеньки.
Я дождался, пока Арни закончил партию. Одним из качеств, которые
делали его великолепным детективом, было то, что он умел вписываться
-JL46
в любую компанию, в любую ситуацию и разговаривать с представителями
любых слоев общества. Они с портье пожали друг другу руки, и мы вышли
из гостиницы.
— Женщина, с которой зарегистрировался твой приятель, — сообщил
он мне в машине, — хорошо сложенная красотка, изъясняющаяся книжным
языком.
— Это его жена.
— Ты не сказал мне, что Брэдшоу женат, — довольно раздраженно ска-
зал Арни.
— Я сам только что узнал. Это тайный брак. У бедняги властная мама-
ша. Старуха владеет всем состоянием, и, судя по всему, он боится, что
она лишит его наследства.
— Лучше бы ему во всем ей признаться, а там уж было бы видно.
— Я посоветовал ему то же самое.
Арни вел машину на полной скорости вдоль озера, рассказывая по до-
роге длинную историю о своей клиентке, которую он обслуживал для Пин-
кертона в Сан-Франциско еще до войны. Это была хорошо сохранившаяся
вдова лет шестидесяти или около того, которая жила со своим сыном, пар-
нем лет тридцати. К полуночи сын всегда возвращался домой, редко рань-
ше, и она хотела знать, чем он занимается по вечерам. Выяснилось, что
он уже пять лет как был женат на бывшей официантке, которую он содер-
жал, и у них уже было трое детей.
Арни замолк.
— Ну и что было дальше? — спросил я.
— Старуха влюбилась в своих внуков и ради них смирилась с невесткой.
И все они вместе стали жить-поживать на старухины деньги.
— Жаль, что Брэдшоу не женился раньше и у него нет детей.
Некоторое время мы ехали молча. Дорога свернула от берега и шла
теперь под деревьями. Вокруг сгущалась ласковая темно-зеленая ночь. Я
продолжал размышлять о Брэдшоу и о его неожиданно для меня проявив-
шихся мужских чертах характера.
— Я бы хотел, чтобы ты разузнал кое-что о Брэдшоу, Арни.
— А что, его брак вызывает у тебя подозрения?
— Да нет. То есть не совсем. Но он скрыл от меня то, что встречался
с Элен Хагерти в Рено этим летом. И мне бы хотелось точно знать, чем
он здесь занимался в августе. Джудсону Фоули он сказал, что работал для
университета Невады, но вряд ли это правда.
— Почему бы нет?
— Он защищался в Гарварде и обычно занимается там или в Беркли.
А еще мне надо, чтобы ты кое-что разузнал о Фоули. В частности, почему
его выгнали из игорного дома.
— Ну это не составит труда. Начальник их охраны — мой ближайший
приятель. — Он глянул на часы. — Можно было бы поехать туда прямо
сейчас, но думаю, что так поздно в воскресенье его уже там нет.
— Подождет до завтра.
•^47
Филис ждала нас с ужином и выпивкой. Было уже невообразимо поз-
дно, когда мы устроились на кухне и приступили к трапезе, медленно хме-
лея от пива, общих воспоминаний и усталости. Естественно, что разговор
все время возвращался к Элен Хагерти и ее смерти. В три часа ночи я
читал вслух ее стихотворение из «Звезды Бриджтона» о плачущих скрип-
ках, вздыхающих под напором непогоды.
—	Как грустно, — произнесла Филис. — Наверное, она была замеча-
тельной девушкой, даже если это всего лишь перевод.
—	Ее отец сказал то же самое. Замечательная. Он тоже в каком-то
смысле замечательный.
И я принялся рассказывать им о старом алкоголике-полицейском, про-
изведшем на свет Элен. На часах было уже половина четвертого. Филис
спала, уронив голову на стол между бутылками. Арни начал их осторожно
собирать, чтобы не разбудить ее раньше времени.
Когда я наконец остался один в своей комнате, у меня возникла мысль,
что Хоффман дал мне журнал не просто так. В одном белье я уселся
на свежепостланную кровать и принялся его изучать. Я узнал много
подробностей из студенческой жизни Бриджтона более чем двадцати-
летней давности, однако ничего существенного для интересующего меня
дела.
Зато я нашел еще одно хорошее стихотворение. Оно было подписано
инициалами Д.Р.Б.
Когда бы мир как старый негатив,
Преображенный камерой обскура,
Предстал передо мной, открыв
Завесу тайны сумрачной натуры,
Я увидал бы, что луна черна,
Белеса ночь, как воронова стая,
А ты б, моя любимая, была
Последней грешницей в преддверье рая.
Я прочитал его вслух за завтраком, и Филис сказала, что она завидует
женщине, которой было посвящено это стихотворение. Арни стал жало-
ваться, что яйца «в мешочек» переварились, — он был старше Филис, и
это делало его сентиментальным.
После завтрака мы решили, что Джудсон Фоули может еще некоторое
время посидеть за решеткой. Если Долли Кинкейд будет обвинена и аре-
стована, его появление в качестве свидетеля защиты может стать прият-
ным сюрпризом. Арни отвез меня в аэропорт, и я отправился обратно в
Лос-Анджелес.
В Лос-Анджелесе я приобрел газету, где прочел подробное сообщение
об убийстве Элен Хагерти. В частности, там говорилось, что разыскивает-
ся Томас Макги, ранее судимый за убийство своей жены и недавно
освобожденный из Сан-Квентинской тюрьмы. Долли Макги не упо-
миналась.
148
Глава 25
Около полудня я вошел в офис Джерри Маркса. Его секретарша сооб-
щила мне, что понедельник — день слушания уголовных дел и Джерри с
утра уехал в суд. Вероятнее всего, он сейчас завтракал где-нибудь побли-
зости от здания суда. Что касается мистера Кинкейда, то он сумел связать-
ся с мистером Марксом в воскресенье и подписал с ним договор.
Я нашел их обоих в том самом ресторане, где мы завтракали с Алексом
в день, когда все началось. Алекс подвинулся, уступая мне место. Вокруг
стоял невообразимый шум.
— Как я рад видеть вас вместе, — поприветствовал их я.
Алекс улыбнулся, что в последнее время он делал нечасто.
— Я тоже. Мистер Маркс оказался замечательным человеком.
Джерри скромно махнул рукой:
— Ну я еще ничего не сделал. Сегодня с утра я был занят. Попытался
связаться с Джилом Стивенсом, но он посоветовал мне взять дело в архи-
ве, что я и собираюсь сделать сегодня днем. Миссис Кинкейд, — он кинул
взгляд па Алекса, — оказалась такой же некоммуникабельной, как и
Стивенс.
— Значит, ты разговаривал с Долли?
Он понизил голос:
— Пытался вчера. Нам надо выяснить все, что можно, пока до нее не
добралась полиция.
— А дело идет к тому?
Джерри еще раз оглянулся и еще больше понизил голос:
— Судя по слухам, они собираются сделать это сегодня после получе-
ния результатов баллистической экспертизы. Но они что-то задерживают-
ся. Шериф и привезенные им эксперты еще не выходили из лаборатории.
— Пуля могла быть деформирована. Это частенько случается при попа-
дании в череп. А может быть, они переключились на другого подозре-
ваемого. Я прочитал в газете, что начало фигурировать имя Томаса
Макги.
— Да, это всплыло вчера. Но сейчас он, наверное, уже в Мексике.
— Ты тоже считаешь, что он имеет отношение к этому делу, Джерри?
— Перед тем как составить свое мнение, я бы сначала хотел изучить
его старое дело. А ты что думаешь?
Это был нелегкий вопрос. К счастью, мне не пришлось на него отве-
чать — через стеклянную дверь я увидел двух пожилых дам — одна была
в черном, другая — в элегантном зеленом платье. Заглянув внутрь и увидев
очередь, они повернулись и стали удаляться. Женщиной в чёрном была
миссис Хоффман, мать Элен, в зеленом - вдова Люка Делони.
Я извинился и вышел. Они перешли улицу и под тенью огромных пла-
танов, отгораживавших здание суда, направились вниз. Они оживленно бе-
седовали, но при этом продолжали идти друг от друга на некотором рас-
стоянии, словно не были знакомы. Миссис Делони была намного старше,
149
но двигалась широким мужским шагом. Миссис Хоффман устало плелась
следом.
Я не стал вслед за ними переходить улицу, а пошел по противополож-
ной стороне чуть позади. Сердце у меня сильно колотилось. Приезд миссис
Делони в Калифорнию подтверждал мою догадку о том, что убийство ее
мужа и смерть Элен как-то связаны между собой, и, более того, миссис
Делони знала об этом.
Они прошли два квартала и вошли в первый попавшийся ресторан, че-
рез окна которого были видны пустые столики. Напротив располагалась
табачная лавка, где я приобрел пачку сигарет (из которой тут же выкурил
подряд три штуки) и учебник по древнегреческой философии. Я отыскал
главу о Зеноне и, стоя, принялся читать. Дамы не спешили.
— Арчер никогда не сможет догнать пожилых дам, — произнес я.
— Вы о чем? — насторожился продавец за прилавком.
— Просто размышлял вслух.
— Да, у нас свободная страна. Я тоже люблю поговорить сам с собой,
когда не на работе. Ведь покупателям это вряд ли понравится. — Он улыб-
нулся, блеснув золотыми зубами.
Наконец интересующие меня дамы вышли и распрощались. Миссис
Хоффман медленно побрела к гостинице, а миссис Делони, словно почув-
ствовав облегчение от расставания со своей спутницей, зашагала в проти-
воположную сторону. Издалека ее можно было принять за молодую жен-
щину, которая необдуманно обесцветила свой волосы.
Она свернула в сторону суда и, пройдя полквартала, исчезла в совре-
менном здании, у входа которого висела медная табличка: «Юридическая
контора. Стивенс и Огилви». Я дошел до угла, сел на скамеечку и принялся
читать приобретенную мною книгу, на сей раз о Гераклите. Все течет, го-
ворил он, и ничего не возвращается. Парменид же, напротив, настаивал
на том, что ничего не меняется, а все перемены — лишь наша иллюзия.
Меня устраивало и то, и другое.
К офису Стивенса подъехало такси. Из здания вышла миссис Делони,
села в него и отбыла. Перед тем как направиться к Стивенсу, я записал
номер машины.
Его контора оказалась довольно обширной, в ней царила напряженная
рабочая атмосфера: бойко стучали.машинистки, младший адвокат во фла-
нелевом костюме уговаривал секретаршу перепечатать какие-то страницы.
Наконец, ничего не добившись, он вышел, и она остановила свой стальной
взгляд на мне. Мы улыбнулись друг другу.
— Я печатала протоколы, когда его еще и на свете не было. Что вам
угодно? — поинтересовалась она.
— Мне необходимо повидаться с мистером Джилом Стивенсом. Моя
фамилия Арчер.
Она взглянула в.свою записную книжку, а потом на часы:
— Через десять минут мистер Стивенс пойдет завтракать и уже не вер-
нется. Очень сожалею.
150
— Это срочно, дело об убийстве.
— Понимаю. Может быть, мне удастся уговорить его на пятиминутный
разговор, если это вас устроит?
— Годится.
Она набрала номер Стивенса и, попросив у него разрешения впустить
меня, указала рукой на дальний конец коридора.
Кабинет Стивенса представлял собой огромную роскошную комнату.
Хозяин восседал в кожаном кресле за столом красного дерева. У стены
располагался зеркальный шкаф, уставленный трофеями, добытыми им в
парусных соревнованиях. Стивенс производил впечатление светского льва
с большим пухлым чувственным ртом, высоким лбом, на который перья-
ми спадали седые волосы. Его голубые глаза излучали покой, — казалось,
что их обладатель уже видел в жизни все, что только можно было увидеть.
На нем был твидовый костюм и цветастый галстук.
— Закройте за собой дверь, мистер Арчер, и садитесь.
Я устроился на кожаном диване и принялся излагать цель своего визи-
та. Довольно быстро он меня прервал:
— У меня есть всего лишь несколько минут. Я знаю, кто вы такой,
сэр, и догадываюсь, что вас сюда привело. Вы хотите обсудить со мной
дело Макги.
— И дело Делони, — добавил я.
Брови у него полезли вверх, образовав на лбу многочисленные морщи-
ны. Иногда приходится раскрывать свои карты, чтобы увидеть карты
партнера. И я поведал ему историю Люка Делони.
Он облокотился на стол:
— И вы считаете, что это каким-то образом связано с убийством
Хагерти?
— Да. Элен Хагерти жила в доме, принадлежавшем Люку Делони. К
тому же она утверждала, что ей известен свидетель его убийства.
— Странно, что она не сказала мне об этом, — проронил он как бы
самому себе. Очевидно, имелась в виду миссис Делони. — А что вы, соб-
ственно, хотите от меня? — спросил он, спохватившись.
— Я подумал, что вам это может быть интересно, раз миссис Делони
является вашей клиенткой.
-Да?
— Предполагаю, что да.
— Ну, предполагайте. Надо думать, вы шли за ней следом?
— Нет, случайно заметил, как она сюда входила. Но дело в том, что
я уже несколько дней пытаюсь с вами встретиться.
— Зачем?
— Вы защищали Тома Макги. Смерть его жены была второй в ряду,
который начался убийством Делони, а закончился убийством Элен Хагер-
ти. И теперь они снова пытаются обвинить Макги или его дочь, а может,
и обоих. Я убежден, что Макги невиновен не только сейчас, но и тогда
к смерти своей жены он не имел никакого отношения.
151
— И тем не менее двенадцать присяжных посчитали иначе.
— Л почему, мистер Стивенс?
— Не люблю обсуждать прошлые ошибки.
— Да, но они могут иметь прямое отношение к настоящему. Дочь Мак-
ги призналась, что на суде дала ложные показания. Она говорит, что отец
попал в тюрьму по ее вине.
— Ну да? Запоздалое раскаяние. Я собирался устроить ей перекрестный
допрос, но Макги возражал против этого. Излишняя щепетильность его
и погубила. Не надо было слушать его.
— Чем он был движим, когда возражал против допроса?
— Откуда я знаю? Отцовская любовь, сострадание к ребенку, и так уже
достаточно настрадавшемуся. Десять лет за решеткой — неплохая цена за
столь утонченные чувства.
— Вы уверены, что Макги был тогда невиновен?
— Конечно. А признание его дочери в том, что она солгала, вообще
исключает какие-либо подозрения. — Стивенс вынул из стеклянного футля-
ра зеленую сигару, обломил ее конец и закурил. — Я понимаю, наш разго-
вор имеет исключительно конфиденциальный характер.
— Напротив, я бы хотел, чтобы эти сведения были опубликованы. Это
могло бы вернуть Макги. Как вы, наверное, знаете, он сейчас в бегах.
Стивенс никак не отреагировал на последнее замечание. Он восседал,
как гора, скрытая голубоватой мглой сигаретного дыма.
— Мне бы хотелось задать ему несколько вопросов, — добавил я.
— Каких?
— Например, в кого была влюблена Констанция Макги. Я так пони-
маю: этот человек сыграл в деле значительную роль.
— Он был одним из подозреваемых мною. — Стивенс грустно улыб-
нулся. — Но судья не дал привлечь его. Я смог упомянуть о нем только
в своей заключительной речи, но и это не встретило одобрения. Этот чело-
век оказался в двусмысленном положении. С одной стороны, он был со-
перником Макги, а с другой — он вполне мог быть подозреваемым. Я со-
вершил большую ошибку, когда согласился на его безоговорочное
оправдание.
— Я не совсем улавливаю.
— Не важно. Все равно это уже история. — Он махнул рукой, и дым
закружился вокруг него, словно призрак прошлого.
— Кто был этот человек?
— Мистер Арчер,.неужели вы всерьез считаете, что я стану вам все рас-
сказывать? Я сорок лет работаю адвокатом.
— А почему вы взялись за дело Макги?
— Том не раз помогал мне ремонтировать яхту. Он нравился мне.
— Неужели вы сейчас не заинтересованы в том, чтобы он был признан
невиновным?
— Только не за счет другого невинного человека.
— Значит, вы знаете, кто этот другой?
152
— Конечно, знаю, если Тому можно верить. — Он продолжал непод-
вижно сидеть в своем кресле, но у меня было ощущение, что он все дальше
и дальше отдаляется от меня, как маг, растворяющийся в зеркалах. — Я
не разглашаю тайны, которые мне доверяют. Я храню их, сэр. Именно
поэтому мне их и доверяют.
— Я думаю, будет очень скверно, если Тома до конца жизни снова упе-
кут в Сан-Квентин или отправят в газовую камеру.
— Конечно. Но я подозреваю, что вы хотите заручиться моей поддерж-
кой скорее в интересах своего дела, нежели дела Тома.
— Естественно, вы могли бы помочь и нам.
— Кому это вам?
— Дочери Макги — Долли, ее мужу Алексу Кинкейду, Джерри Марксу
и мне.
— В чем же заключается ваше дело?
— В раскрытии этих трех убийств.
— Звучит довольно просто и ясно. Однако в жизни так никогда не бы-
вает. Жизнь состоит из неоконченных сюжетов, которые болтаются, как
свободные концы, и иногда их лучше не распутывать.
— Миссис Делони придерживается того же мнения?
— Я говорю не от лица миссис Делони. И не собираюсь это делать. —
Он пожевал крупинки табака, попавшие на язык, и сплюнул.
— Опа приходила к вам за информацией по делу Макги?
— Этого я вам не скажу.
— Надо понимать, что это утвердительный ответ. А для меня это явля-
ется еще одним подтверждением того, что дело Макги связано с убийством
Делони.
— Я не намерен это обсуждать, — оборвал он меня. — Что касается ва-
шего предложения о сотрудничестве, то я его уже слышал сегодня утром
от Джерри Маркса. И я ему сказал, что подумаю. А пока я бы хотел,
чтобы вы с Джерри тоже кое о чем подумали. Вполне возможно, что Том
Макги и его дочь’ являются не сообщниками, а противниками в этом деле.
По крайней мере, именно так обстояло дело десять лет тому назад.
— Тогда она была ребенком и ею манипулировали взрослые.
— Да, я знаю. — Он поднялся. — Очень приятно было с вами погово-
рить, но у меня назначена встреча. — Он направился к двери, размахивая
своей сигарой. — Идемте.
Глава 26
Я направился вниз по центральной улице к гостинице «Пасифик» и
спросил миссис Хоффман. Мне сообщили, что она только что вышла, не
оставив никакой информации. Посыльный, который помогал ей спустить
чемодан, сказал мне, что она уехала в такси с еще одной пожилой дамой
в зеленом платье. Я дал ему пять долларов и адрес мотеля,
153
добавив, что он сможет получить еще пять, если узнает, куда они
отбыли.
На часах было начало третьего, и моя интуиция подсказывала мне, что
сегодняшний день станет решающим. Положение было сложным: меня не
пустили ни в судебный архив, ни в баллистическую лабораторию, где про-
водилось исследование, ни в больницу, двери которой попросту оказались
закрытыми. Время скользило мимо, обтекая меня, словно река Гераклита,
пока я пытался разгадать капризы дам преклонного возраста.
Я набрал телефон кабинета Годвина. Мне сообщили, что доктор занят
с пациентом и будет свободен без десяти три. Я набрал номер Джерри
Маркса. Его секретарша ответила, что он еще не возвращался.
Последний звонок был в Рено. Трубку снял Арни.
— Как хорошо, что ты позвонил. У меня есть для тебя кое-какие сведе-
ния, мальчик.
— О ком? Брэдшоу или Фоули?
— В каком-то смысле об обоих. Тебя интересовала причина увольнения
Фоули. Так вот, официальной причиной является то, что он использовал
свое служебное положение для наведения справок о доходах Брэдшоу.
— Как ему это удалось?
— Ну ты же знаешь, что в подобных заведениях, перед тем как от-
крыть счет для своих завсегдатаев, проверяют финансовое положение кли-
ентов. Делается запрос в банк, который выдает приблизительную сумму
баланса, и на основании этого устанавливаются лимиты на кредит. «Ниж-
няя тройка» означает, что сумма баланса составляет трехзначную цифру,
но менее пятисот, например двести. «Верхняя четверка» — соответственно
семь-восемь тысяч, «нижняя пятерка» — двадцать — тридцать тысяч, что,
кстати, и соответствует доходу Брэдшоу.
— Он игрок?
— Нет, в том-то все и дело. Он никогда не открывал себе счета ни в
одном игорном доме, и тем не менее Фоули сделал на него запрос. Об
этом стало известно администрации клуба, и они быстренько его вы-
ставили.
— Попахивает шантажом, Арни.
— Думаю, так и есть. За Фоули уже числятся такие делишки, и он сам
это признает.
— Что он еще признает?
— Пока больше ничего. Он утверждает, что информация о Брэдшоу
нужна была его другу.
— Элен Хагерти?
— Молчит. Надеется договориться.
— Вперед, договаривайся. Он уже достаточно получил. Я сниму с него
обвинение.
— Ну, может, в этом и не будет необходимости.
— Арни, договаривайся. Если речь идет о шантаже, а это я вполне до-
пускаю, значит, Брэдшоу есть что скрывать.
154
— Может быть, речь идет о его разводе, — мягко заметил Арни. — Ты
хотел знать, чем занимался Брэдшоу в Рено с середины июля до конца
августа. Ответ был получен мною в судебном архиве. Он договаривался
об обстоятельствах своего развода с женщиной по имени Летиция О.
Макреди.
— Летиция как?
— Макреди. — Он произнес по буквам. — К сожалению, никакой ин-
формации об этой женщине я пока не имею. Адвокат, который вел брако-
разводный процесс, утверждает, что Брэдшоу было неизвестно ее местона-
хождение. Последним местом ее жительства был Бостон. Официальный за-
прос вернулся с пометкой «выбыла».
— Брэдшоу еще в Рено? *
— Он выехал сегодня утром со своей новой женой обратно в Пасифик-
Пойнт. Так что теперь занимайся им сам.
— Интересно, знает ли его мать о его первой женитьбе?
— Ты же можешь спросить ее об этом.
Но я решил сначала поговорить с Брэдшоу. Я вывел машину и напра-
вился к колледжу. Лица студентов, а особенно студенток, встречавшихся
мне по пути, были подавленными. Атмосфера совершенного убийства и
грядущего возмездия пропитывала весь колледж, и я в какой-то мере ощу-
щал себя посланцем неумолимого закона.
Белокурая секретарша в приемной была так напряжена, словно только
усилие воли и слубежный долг заставляли ее сохранять спокойствие.
— Декана Брэдшоу нет.
— Еще не вернулся после выходных?
— Конечно, вернулся. Он был здесь утром в течение часа, — как бы
оправдываясь, добавила она.
— А где он сейчас?
— Не знаю. Я думаю, дома.
— Вы чем-то встревожены, беспокоитесь о нем?
Она ответила мне автоматной очередью своей пишущей машинки. Я
ретировался и отправился к Лауре Сазерленд. Ее секретарша сообщила
мне, что та вообще не появлялась сегодня. Она позвонила утром и сказала,
что неважно себя чувствует. Я выразил надежду, что это не слишком серь-
езно, а главное, не смертельно.
Я спустился вниз, к дому Брэдшоу. Деревья шумели под напором ветра.
Туман полностью рассеялся, и небо блистало такой синевой, что на него
было больно смотреть. Склоны гор были видны настолько отчетливо, что
можно было различить малейшие изгибы поверхности.
Но мир существовал как будто отдельно от меня, хотя я и воспринимал
все происходящее с редкой остротой. Наверное, я все-таки испытывал ка-
кую-то симпатию к Рою Брэдшоу и его новой жене, и мне очень не хоте-
лось разочаровываться в них. Задумавшись, я проехал мимо, и мне при-
шлось возвращаться. В какой-то мере я даже почувствовал облегчение, ког-
да испанка Мария сообщила, что Брэдшоу нет и не было целый день.
155
Сверху раздался хриплый голос миссис Брэдшоу:
— Это вы, мистер Арчер? Я бы хотела побеседовать с вами.
Она спустилась вниз в стеганом халате и тапочках. За эти два дня она
заметно постарела, лицо осунулось и выглядело изможденным.
— Мой сын отсутствует уже три дня, — жалобно произнесла она. — Он
даже ни разу не позвонил. Как вы думаете, что с ним случилось?
— Я бы хотел поговорить с вами об этом с глазу на глаз.
Мария, с напряженным любопытством следившая за нашим разгово-
ром, удалилась, возмущенно качая бедрами. Миссис Брэдшоу пригласила
меня пройти в комнату, в которой я еще не был, — небольшая гостиная,
выходившая на патио. Она была обставлена старой мебелью и чем-то на-
поминала стиль дома миссис Делони.
Над камином висел портрет мужчины, выполненный маслом чуть ли
не в натуральную величину. У него было красивое мужественное лицо с
седыми усами, облачен он был в визитку. Миссис Брэдшоу указала на крес-
ло, и мне показалось, что изображенный на портрете проводил меня взгля-
дом. Сама миссис Брэдшоу села в качалку, поставив ноги на маленькую
вышитую подушечку.
— Я действительно вела себя как старая эгоистка, — неожиданно при-
зналась она. — А теперь я все обдумала и решила оплатить ваши расходы.
Мне не нравится, как они поступают с этой девочкой.
— Похоже, вам известно больше, чем мне.
— Возможно. У меня в этом городе есть хорошие друзья. — Она не ста-
ла их перечислять.
— Я очень тронут вашим предложением, но что касается моих расхо-
дов, их есть кому оплатить. Муж Долли вернулся.
— Правда? Я очень рада. — Она постаралась сказать искренне, но ей
это плохо удалось. — Я очень беспокоюсь о Рое.
— Я тоже, миссис Брэдшоу. — Я решил рассказать ей то, что мне стало
известно, если не все, то по крайней мере часть. Все равно ей в ближайшем
времени предстояло узнать о его женитьбе, причем повторной. — В смысле
здоровья с ним все в порядке. Я с ним виделся вчера вечером в Рено. Кро-
ме того, он сегодня заходил в колледж.
— Значит, его секретарша соврала мне. Что это они позволяют себе и
куда смотрит мой сын! Что он делал в Рено?
— Как он и говорил вам, участвовал в работе конференции. Кроме это-
го посетил человека, который подозревается в убийстве Элен Хагерти.
— Наверное, он ее очень любил, если взял на себя такой труд.
— Его многое связывало с мисс Хагерти. Однако не думаю, что это
была любовная связь.
— А какая же?
— Финансовая. Полагаю, что он платил ей немалые деньги, а позже
устроил к себе на работу через Лауру Сазерленд. Короче говоря, мисс Ха-
герти шантажировала вашего сына. Хотя, возможно, для себя она опреде-
ляла это какими-нибудь другими словами. Еще до своего приезда сюда она
156
проверила его банковский счет через подставное лицо в Рено. Именно с
ним Рой и разговаривал.
Несмотря на мои предположения, с миссис Брэдшоу не случилось
удара.
— У вас есть факты, мистер Арчер, или это плод вашего больного воо-
бражения? — сурово поинтересовалась она.
— Мне очень хотелось, чтобы было так... Но к сожалению...
— Но каким образом Роя можно было шантажировать? Он вел безу-
пречный образ жизни. Я его мать. Уж я-то знаю.
— Возможно, но дело в том, что к разным людям предъявляются раз-
ные требования. Руководитель колледжа должен быть невинен, как голубь.
Скажем, неудачный брак может серьезно повлиять на университетскую
карьеру, о которой вы мне вчера говорили.
— Неудачный брак? Но Рой никогда не был женат.
— Боюсь, что вы ошибаетесь. Вам что-нибудь говорит имя Летиции
Макреди?
— Нет.
Она лгала. Не успел я произнести это имя, как все ее личико сморщи-
лось, глаза сузились, оставив на лице лишь две черные точки, губы сжа-
лись. Я подумал, что ей известно это имя и к его обладательнице она ис-
пытывает жгучую ненависть, а может быть, даже боится ее.
— Миссис Брэдшоу, это имя что-то значит для вас. Эта женщина была
вашей невесткой.
— Вы сошли с ума. Мой сын никогда не был женат.
Она говорила с такой силой и убежденностью, что на мгновение я даже
заколебался. Вряд ли Арни мог допустить ошибку — такое с ним редко
случалось, — и все же, может, существовал однофамилец Роя Брэдшоу.
Нет, ведь Арни разговаривал с его адвокатом в Рено и должен был убе-
диться в том, что речь идет именно об интересующем меня лице.
— Для того чтобы развестись, необходимо заключить брак, — произнес
я. — Несколько недель тому назад Рой получил в Рено свидетельство о
расторжении брака. Он провел в Неваде полтора месяца, устраивая это де-
ло, с середины июля до конца августа.
— Теперь я наверняка знаю, что вы сумасшедший. Все это время он
провел в Европе, и я могу доказать это. — Она поднялась, хотя ноги плохо
слушались ее, и направилась к секретеру XYIII века, стоявшему у стены.
Вернулась она с пачкой писем и открыток. Руки ее тряслись.
— Вот! Это он посылал мне. Можете сами убедиться, что в это время
он был в Европе.
Я принялся рассматривать открытки. Их было около пятнадцати, и
расположены они были в хронологическом порядке: Тауэр (отправлено из
Лондона 18 июля), Библиотека имени Бодлея (Оксфорд, 21 июля), Йорк-
ский собор (Йорк, 25 июля), Эдинбургский замок (Эдинбург, 29 июля), Аб-
батский театр (Дублин, 6 августа), «Край Земли» (Св. Айвз, 8 августа),
Триумфальная арка (Париж, 12 августа) и так дальше по Швейцарии,
157
Италии и Германии. Я прочитал открытку из Мюнхена (вид Английских
садов, отправлена 25 августа):
«Дорогая мамочка!
Вчера посетил резиденцию Гитлера на Берхтесгаден — красота пейзажа
омрачается ассоциациями, которые вызывает это место. А сегодня, ради
разнообразия, я отправился автобусом в Обераммергау, где разыгрывают-
ся Страсти Христовы. Я был потрясен почти библейской простотой жите-
лей. Вся эта область Баварии буквально напичкана маленькими очарова-
тельными церквушками. Как жаль, что ты не можешь насладиться этим
видом вместе со мной! Очень огорчен известием, что твоя компаньонка
оказалась такой неуживчивой женщиной. Ну, как бы там ни было, лето
скоро кончается, и я с нетерпением жду, когда все европейские красоты
останутся позади и я буду дома. С любовью
Рой».
Я повернулся к миссис Брэдшоу:
— Это почерк вашего сына?
— Конечно. Я не могу ошибиться. Все эти письма и открытки написаны
им.
Она помахала письмами перед моим носом. Я бросил взгляд на дати-
ровку марок: Лондон — 19 июля, Дублин — 7 августа, Женева — 15 авгу-
ста, Рим — 20 августа, Берлин — 27 августа, Амстердам — 30 августа. Я
взял последнее («Дорогая мамочка! Пишу наспех, скорее всего, когда
придет это письмо, я уже буду дома. Мне так понравилось твое письмо
о черных дроздах...»), но миссис Брэдшоу вырвала его у меня из
РУК.
— Я прошу вас не читать эти письма. Мы с сыном очень близки, и
ему не понравится, если он узнает, что я показывала их постороннему че-
ловеку. — Она . собрала все письма и открытки и закрыла их на ключ в
секретере. — Надеюсь, теперь вы понимаете, что Рой не мог быть в это
время в Неваде.
Несмотря на всю уверенность, в ее голосе звучал вопрос.
— Вы писали ему? — спросил я.
— Да. То есть я диктовала письма мисс — как ее там? — кроме пары
случаев, когда меня не так мучил мой артрит. Этим летом со мной жила
компаньонка — медсестра. Ее звали мисс Вэдли. Особа, полностью сосре-
доточенная на себе.
— Письмо о черных дроздах писали вы сами? — прервал ее я.
— Да. В прошлом месяце у нас было настоящее нашествие дроздов.
Это было даже не письмо, а скорее фантастический рассказ о дроздах, за-
печенных в пироге.
— По какому адресу вы послали это письмо?
— По какому адресу? Кажется, в Рим, срочной почтой в Рим. Рой перед
отъездом записал для меня свой маршрут.
’’Sis
— Он должен был быть в Риме двадцатого августа. Ответ на ваше
письмо о дроздах послан из Амстердама тридцатого августа.
— У вас потрясающая память, мистер Арчер, только я не очень пони-
маю, к чему вы клоните.
— Между получением письма и отправкой ответа промежуток в десять
дней — этого времени достаточно на то, чтобы получить письмо в Риме,
послать его авиапочтой Рою в Рено, получить его ответ в Амстердаме и
переслать его вам.
— Я не верю этому. — Между тем она уже почти верила. — Зачем ему
надо было бы обманывать свою мать?
— Потому что он стыдился того, чем был занят в Рено. Я имею в виду
развод с этой женщиной. И он не хотел, чтобы ни вы, ни кто-либо другой
знали об этом. Он раньше бывал в Европе?
— Конечно. Я возила его туда вскоре после войны. Он был тогда на
последнем курсе в Гарварде.
— И вы посещали эти же места?
— Да. Мы не были в Германии, но все остальное мы видели.
— Значит, для него не составило бы труда написать эти письма. Что
касается открыток, вероятно, его напарник приобретал их в Европе и посы-
лал их Рою.
— Мне не нравится употребление слова «напарник» применительно к
моему сыну. В конце концов, в этом обмане нет состава преступления. Это
наше личное дело.
— Надеюсь, миссис Брэдшоу.
Думаю, она понимала, о чем я говорю. Ее лицо исказилось от боли.
Она повернулась ко мне спиной и отошла к окну. По плитке, которой было
вымощено патио, прогуливалось несколько дроздов. Но не думаю, что она
обратила на них внимание. Ее рука автоматически ерошила волосы, пока
голова не стала похожа на куст чертополоха. Когда она наконец поверну-
лась, глаза ее были полуприкрыты, словно ей было тяжело смотреть на
свет.
— Мистер Арчер, я очень прошу вас, чтобы все это осталось между
нами.
В тех же самых выражениях и с аналогичной просьбой накануне ко мне
обращался Рой Брэдшоу, имея в виду свой брак с Лаурой.
— Я попытаюсь, — ответил я.
— Я вас очень прошу. Будет слишком ужасно, если карьера Роя рухнет
из-за юношеского увлечения. Вы же понимаете, что это был опрометчивый
поступок юноши. Этого никогда бы не случилось, если бы был жив его
отец, он бы смог вовремя направить его. — Она махнула рукой в сторону
портрета.
— Вы имеете в виду брак с Макреди?
-Да.
— Значит, вы ее знаете?
— Знаю.
Д?9
Она опустилась в кресло, откинув голову на спинку с высокой подуш-
кой, словно это признание лишило ее последних сил. Ее обнаженная шея
подчеркивала ее беззащитность.
— Мисс Макреди приезжала ко мне один раз. Это было перед тем, как
мы уехали из Бостона, перед войной. Ей нужны были деньги.
— Это был шантаж?
— Дело шло к тому. Она хотела, чтобы я финансировала развод в Не-
ваде. Она уловкой заставила мальчика жениться на себе. Она могла сло-
мать ему всю жизнь, и я дала ей две тысячи. Вероятно, она потратила
их на собственные нужды и так и не подала на развод. — Миссис Брэдшоу
вздохнула. — Бедный Рой.
— Ему было известно, что вы знаете о ее существовании?
— Я никогда не говорила ему. Мне казалось, что, заплатив ей деньги,
я избавила Роя от нее. Я не хотела, чтобы это осложнило наши отношения
с сыном. Но, судя по всему, она преследовала его все эти годы.
— Физически преследовала?
— Откуда я знаю? Мне казалось, что я знаю своего сына, знаю все под-
робности его жизни. Выясняется, что это не так.
— Что это за женщина?
— Я видела ее только один раз, когда она приезжала ко мне. На меня
она произвела самое неблагоприятное впечатление. Она выдала себя за без-
работную актрису, но у меня сложилось впечатление, что она занимается
более древней профессией. — Ее голос задребезжал, произнося эту шут-
ку. — Должна признать, что эта рыжая шлюха была по-своему красива.
Но она ни в коей мере не могла стать парой для Роя, и она сама понимала
это. Он был невинным мальчиком, только-только вышедшим из юно-
шеского возраста. А она была женщиной с большим жизненным
опытом.
— Сколько ей было лет?
— Она была гораздо старше Роя. Не меньше тридцати.
— Значит, сейчас ей около пятидесяти.
— Да, по меньшей мере.
— Вы когда-нибудь встречали ее в Калифорнии?
Она так энергично принялась качать головой, что дряблая кожа лица
заколыхалась в разные стороны.
— А Рой?
— Он никогда не говорил мне о ней. Мы жили, негласно договорив-
шись, что этой женщины никогда не было. И я умоляю вас, не передавайте
ему наш разговор. Иначе все доверие между нами будет уничтожено.
— К сожалению, в силу могут вступить более веские соображения, мис-
сис Брэдшоу.
— Что может быть более веским?
— Угроза его жизни.
Она резко выпрямилась, скрестив ноги. Ее грузное бесформенное тело
делало ее похожей на полуразвалившегося Будду.
160
— Не хотите ли вы сказать, что подозреваете моего сына в совершении
убийства? — произнесла она хриплым голосом.
Я сказал что-то уклончивое и успокаивающее. Взгляд мужчины с порт-
рета проводил меня до дверей. Я порадовался тому, что папа уже умер
и не подозревает, какая угроза нависла над Роем.
Глава 27
Я не ел с утра и по дороге в город остановился перекусить. Поджидая
сандвич, я решил еще раз позвонить Арни Уолтерсу.
Он успел договориться с Джудсоном Фоули. Как я и думал, сведения
о доходах Брэдшоу нужны были Элен Хагерти. Фоули не мог, а может,
не хотел точно сказать, для какой цели они ей были нужны. Но вскоре
после того как он продал ей свою информацию, она, по его меркам, стала
преуспевать.
— Сколько она заплатила Фоули?
— Он говорит, что пятьдесят долларов, и теперь чувствует себя об-
манутым.
— Он всегда будет так себя чувствовать. Она не говорила Фоули, что
ей было известно о Брэдшоу?
— Нет. В этом смысле она была очень скрытна. Но можно сделать кое-
какие выводы от противного: она не упоминала при Фоули, что ей извест-
но о браке или о разводе Брэдшоу. Это вполне может означать, что имен-
но на эту информацию она и рассчитывала.
— Может быть.
— Я выяснил еще одну деталь, Лу. Хагерти была знакома с Брэдшоу
задолго до того, как они встретились в Рено.
— Где и как они познакомились?
— Фоули говорит, что он не знает, и я думаю, что так оно и есть. Я
предложил купить у него эти сведения. С ним чуть не случился сердечный
приступ — ему нечего продавать.
Джерри Маркса я нашел в судебном архиве на втором этаже. Перед ним
лежала кипа объемистых томов машинописных протоколов. Он весь,
включая физиономию, был в пыли.
— Что-нибудь нашел, Джерри?
— Я пришел к одному выводу. Обвинение против Макги было очень
слабым. Оно основывалось всего лишь на двух пунктах: предшествующая
этому ссора с женой и показания маленькой девочки, которую вообще-то
п пускать в суд было нельзя. Я сосредоточился в основном на ее показани-
ях, так как надеюсь допросить ее под воздействием пентотала.
— Когда?
— Сегодня в восемь в больнице. Доктор Годвин не сможет освободить-
ся раньше.
— Я бы тоже хотел присутствовать.
6 Росс Макдональд «Озноб»
161
— Если нам удастся убедить Годвина. Меня это устроит. Этот до-
прос — единственное, чего мне пока удалось от него добиться, это при
том, что я ее адвокат.
— Я думаю, Годвин что-то скрывает. А до восьми нам надо еще кое-
что сделать. То есть нужно это мне, но, поскольку ты здесь живешь, у
тебя это может получиться быстрее. Нужно удостовериться в неопровер-
жимости алиби Роя Брэдшоу.
Джерри выпрямился и принялся тереть нос указательным пальцем, при
этом еще больше пачкая его пылью.
— А как это сделать?
— В пятницу вечером Брэдшоу выступал на банкете бывших выпускни-
ков. Мне необходимо выяснить, не мог ли он незаметно покинуть зал во
время других выступлений и когда он уехал оттуда. Тебе нужно получить
от патологоанатома точные сведения о времени наступившей смерти.
— Хорошо, я постараюсь, — произнес он, вставая.
— Еще одно, Джерри. Есть какие-нибудь сведения о результатах балли-
стического теста?
— Говорят, что он еще не закончен. Почему — неизвестно. Ты думаешь,
они пытаются что-нибудь сфабриковать?
-— Нет. Эксперты по баллистике обычно не идут на такие штучки.
Он остался складывать свои тома, а я отправился пешком в гостиницу
«Пасифик». Мой посыльный успел связаться с шофером такси и еще за
одну пятерку сообщил мне, что пожилые дамы вышли у гостиницы «При-
бой». Я купил себе новую рубашку, белье, носки и вернулся в мотель, что-
бы принять душ и переодеться. Давно надо было это сделать, а уж по-
вторный визит к миссис Делони просто обязывал к этому.
Только я вылез из душа, как раздался легкий стук в дверь, такой тихий
и робкий, словно дверь была сделана из хрупкого стекла.
— Кто там?
— Мадж Герхарди. Можно войти?
— Сейчас, я оденусь.
Эта процедура потребовала некоторого времени. Надо было расколоть
булавки на новой рубашке, а руки у меня ходили ходуном.
— Пожалуйста, позвольте мне войти. Я не хочу, чтобы меня видели
здесь, — снова раздался умоляющий голос из-за двери.
Я натянул брюки и босиком пошел к двери. Она с такой скоростью
влетела в комнату, словно за дверьми бушевал ураган. Ее неестественно
белокурые волосы растрепались, она вцепилась в меня обеими руками.
— За моим домом следит полиция. Может, они следили за мной и ког-
да я шла сюда. Я специально пошла вдоль берега.
— Садитесь. — Я пододвинул ей кресло. — Я уверен, что полиция ниче-
го не имеет против вас. Они ищут вашего друга Бегли — Макги.
— Не надо его так называть. Не надо над ним смеяться. — Это было
настоящим признанием в любви.
— А как вы хотите, чтобы я его называл?
162
— Для себя я продолжаю называть его Чак. Человек имеет право изме-
нить имя, особенно после того, что они ему сделали и продолжают делать.
Как бы там ни было, он писатель, а писатели часто пользуются псевдо-
нимами.
— О’кей. Я буду называть его Чак. Но вы ведь пришли сюда не для
того, чтобы обсуждать, как нам его называть.
Она прижала палец к губам. Сегодня она была без помады и без какой-
либо другой косметики. Без нее она выглядела моложе и беззащитнее.
— У вас есть какие-нибудь известия о Чаке? — спросил я.
Она кивнула почти незаметно, словно резкое движение могло принести
ему какой-нибудь вред.
— Где он, Мадж?
— В безопасном месте. Я вам ничего не скажу, пока вы не пообещаете
мне не выдавать его полиции.
— Обещаю.
Ее взгляд просветлел.
— Он хочет поговорить с вами.
— Он не сказал о чем?
— Он разговаривал не со мной. Мне позвонил его друг из порта.
— Значит, он где-то в порту.
Она еще раз едва заметно кивнула.
— Ну вы мне сказали уже довольно много, — подбодрил ее я. — Може-
те теперь рассказать и остальное. Я бы много дал за такое интервью с
Чаком.
— Вы не приведете к нему полицию?
— Нет, если мне удастся. Где он, Мадж?
Она нахмурилась и наконец решилась:
— Он на яхте мистера Стивенса.
— Как он там очутился?
— Я не знаю точно. Он знал, что мистер Стивенс в эти выходные
участвовал на ней в гонках в Бальбоа. Я думаю, он поехал туда и сдался
мистеру Стивенсу.
Я оставил Мадж в своей комнате. Она не хотела ни ехать со мной, ни
выходить из мотеля. Я отправился к порту по бульвару, идущему вдоль
берега. В океане в пределах видимости маячило всего лишь несколько ры-
бачьих лодок. Большая часть суденышек была пришвартована к причалам
или стояла на якорях вдоль мола. Там же покачивались частные яхты.
В понедельник почти все суда стояли у берега, лишь на самом горизон-
те я заметил пару белых парусов. Они медленно приближались к берегу.
Я подошел к стеклянной будке служителя порта, и он показал мне яхту
Стивенса. Хотя она и стояла в дальнем конце причала, но была хорошо
заметна благодаря своей высокой мачте. Я направился к ней по качающим-
ся мосткам причала.
Это было длинное ухоженное судно с каютой, расположенной на уровне
ватерлинии под названием «Привидение». Все деревянные части были от-
163
лакированы, медь блестела. Яхта мягко покачивалась на воде, как зверь,
готовящийся к прыжку.
Я поднялся на палубу и постучал в крышку люка. Мне никто не отве-
тил, но, когда я потянул ее на себя, она поддалась. Я спустился вниз по
узенькой лестнице, миновал отсек, уставленный коротковолновой радиоап-
паратурой, крохотный камбуз, в котором пахло пережаренным кофе, и на-
конец добрался до кают. Солнечный зайчик, словно живая светлая душа,
качался на переборке судна, то поднимаясь, то опускаясь вместе с яхтой.
К нему я и обратился:
— Макги?
Наверху кто-то завозился, и через секунду сверху свесилась голова. Вы-
ражение лица очень соответствовало названию судна. Макги сбрил свою
бороду, нижняя часть его лица теперь выглядела светлее. Он постарел, осу-
нулся, от былой самоуверенности не осталось и следа.
— Вы пришли один? — прошептал он.
— Естественно.
— Значит, вы тоже считаете, что я не виноват? — Теперь он испытывал
прилив надежды даже от такой малости.
— А кто еще считает, что вы не виноваты?
— Мистер Стивенс.
— Это была его идея? — спросил я.
— Он не настаивал на этом.
— О’кей, Макги. Так чего вы хотите?
Он продолжал лежать, глядя на меня. Губы его подергивались, он слов-
но чего-то ждал.
— Не знаю даже, с чего начать. Я думал десять лет, думал и молчал,
так что теперь даже трудно поверить, что я могу говорить. Я знаю, что
произошло, но я не понимаю, почему это случилось. Десять лет за решет-
кой без надежды на досрочное освобождение, потому что я так и не при-
знал себя виновным. Как же я мог признаться в том, чего не было. Меня
оклеветали. А теперь они хотят сделать это снова.
Он сжал руками полированный край верхней полки.
— Нет, братишка, я не вернусь обратно в Кент. Я провел там десять
лет, и это было нелегкое время. Нет ничего тяжелее, как расплачиваться
за чужие грехи. Господи, как медленно там тянется время! Они не могли
обеспечить всех работой, и большую часть времени я просто сидел и ду-
мал. Но теперь я им так не дамся. Я убью себя.
Он говорил искренне, я ответил ему тем же:
— Этого не будет, Макги. Я обещаю.
— Как бы я хотел вам верить. К сожалению, я уже разучился верить
людям. Люди не верят тебе, и ты перестаешь верить им.
— Кто убил вашу жену?
—- Не знаю.
— Как вы думаете, кто мог ее убить?
— Не могу сказать.
164
— Вы решились на то, чтобы вызвать меня сюда, только для того, что-
бы теперь заявить мне, что не можете сказать? Давайте начнем с самого
начала, Макги. Почему ваша жена ушла от вас?
— Я ушел от нее. К тому моменту, когда ее убили, мы уже несколько
месяцев жили врозь. Меня тем вечером даже не было в Индиан-Спрингс,
я был здесь.
— Почему вы бросили ее?
— Потому что она хотела, чтобы мы расстались. Мы не ладили. После
моего возвращения из армии Констанция с девочкой все годы войны прове-
ла у своей сестры, и ей было трудно снова привыкать ко мне. Признаю,
что я тогда был нелегким человеком. Но усугубляла наши отношения ее
сестра Алиса.
— Почему?
— Она считала наш брак ошибкой. Я думаю, что она ни с кем не хоте-
ла делить Констанцию. А я ей мешал.
— Больше ей никто не мешал?
— Нет, Алиса не выносила конкуренции.
Я решил уточнить свою мысль:
— В жизни Констанции не было другого мужчины?
— Да. Был. — Он так засмущался, словно это его уличили в невернос-
ти. — Все эти годы я много думал, и мне кажется, ни к чему сейчас гово-
рить об этом. Я уверен, что он не имеет никакого отношения к ее смерти.
Он был без ума от нее. Он не мог причинить ей зла.
— Откуда вы знаете?
— Мы разговаривали с ним незадолго до смерти Констанции. Дочка
рассказала мне об их отношениях.
— Вы имеете в виду Долли?
— Да. Констанция встречалась с ним по субботам, когда привозила де-
вочку к врачу. И как-то раз, кстати, это была наша последняя встреча с
Долли, девочка рассказала мне обо всем. Ей было всего одиннадцать-
двенадцать лет, и она не понимала еше всего, но чувствовала, что происхо-
дит что-то важное. Каждую субботу Констанция со своим парнем отвозили
ее в кино на какой-нибудь двухсерийный фильм, а сами уезжали куда-то,
наверное, в ближайший мотель. Констанция просила девочку не рассказы-
вать об этом, и та молчала. А парень даже .давал ей деньги, только чтобы
она говорила Алисе, что была в кино вместе с Констанцией., Кстати, я ду-
маю, что это было нехорошо. — Казалось, прежний гнев готов был снова
вспыхнуть в душе Макги, но он уже столько перестрадал и передумал, что
был не способен на сильные чувства. Его лицо белело на краю верхней
койки, как холодная луна.
— А почему мы не называем его по имени? — поинтересовался я. —
Это был Годвин?
— Нет, черт побери. Это был Рой Брэдшоу. Он был профессором в
колледже. — И он добавил с чувством какой-то скорбной гордости: —
Теперь он декан.
165
«Недолго ему осталось», — подумал я. Тучи над его головой сгу-
щались.
— Брэдшоу был пациентом доктора Годвина, — продолжил Макги. —
Они с Кони и познакомились в приемной Годвина. Я думаю, в какой-то
мере доктор помог им.
— Почему вы так думаете?
— Брэдшоу сам говорил мне, что доктор считает их отношения полез-
ными для их душевного здоровья. Смешная штука, я ведь только пошел
к Брэдшоу, чтобы заставить его оставить Кони в покое, я готов был даже
побить его. Но к концу своей речи он меня почти полностью убедил, что
правы они с Кони, а не я. Я до сих пор не могу понять, кто из нас был
прав. Я точно знал, что она не была счастлива со мной. Может, она была
счастлива с Брэдшоу?
— Поэтому вы и не втянули его в судебное разбирательство?
— Это было одной из причин. Какой был смысл поднимать все это?
Это только ухудшило бы положение дел. — Он замолчал. И вдруг добавил
очень откровенно: — Кроме того, я любил ее. Я любил Кони. — Это было
своеобразным признанием ей в любви.
 Вы знали, что Брэдшоу был женат?
— Когда?
— Последние двадцать лет. Он развелся несколько недель назад.
Макги вздрогнул. Я посягнул на иллюзии, в которых он пребывал так
долго. Он откинулся обратно на койку и почти скрылся из виду.
— Ее звали Летиция Макреди — Летиция Макреди Брэдшоу. Вы когда-
нибудь слышали о ней?
— Нет. Как это женат? Он жил дома со своей матерью.
— Есть разные виды браков. Он мог годами не видеть своей жены, а
потом снова с ней встретиться. А может быть, она жила здесь, в городе,
и об этом не знали ни его мать, ни его друзья. Подозреваю, что так оно
и было, учитывая, что ему пришлось уехать на изрядное расстояние, чтобы
скрыть расторжение брака.
Голос Макги задрожал:
— Не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.
— Это может иметь очень серьезное отношение. Если десять лет тому
назад Макреди находилась в городе, у нее существовал очень серьезный
мотив для убийства вашей жены, ничуть не менее серьезный, чем у вас.
Он не хотел думать о какой-то женщине. Он слишком привык думать
о себе.
— У меня не было никакого мотива. Я бы волоса не тронул на ее
голове.
— Тем не менее, бывало, вы поступали иначе.
Он промолчал; Я видел только его волнистые седые волосы и большие
глаза, которым он изо всех сил пытался придать выражение искренности
и открытости.
— Признаю, что* пару раз я ударил ее. Но потом я мучился из-за этого.
166
Вы должны понять — мне было больно, что она мне лжет. Но я не виню
ее за это. Я ни за что ее не виню. Я сам во всем виноват. — Он глубоко
вздохнул и медленно выдохнул.
Я предложил ему сигарету, но он отказался. Я закурил сам. Солнечный
зайчик карабкался вверх по перегородке. День клонился к вечеру.
— Значит, у Брэдшоу была жена, — произнес Макги. Он переварил на-
конец это сообщение. — А мне он говорил, что собирается жениться на
Кони.
— Может быть, он и собирался. Это лишь доказывает, что у его жены
был серьезный повод для убийства Констанции.
— Вы действительно думаете, что это сделала она?
— Она для меня является главной подозреваемой. А другим — сам
Брэдшоу. Я думаю, ваша дочь тоже подозревала его. Она поступила к не-
му в колледж и устроилась на работу в его дом, чтобы понаблюдать за
ним. Это была ваша идея, Макги?
Он покачал головой.
— Ее роль во всем этом мне совершенно неясна. И она не особенно-то
помогает разобраться.
— Я знаю, — произнес он. — Долли слишком много наговорила не-
правды, начиная с незапамятных времен. Но одно дело, когда лжет ребе-
нок, а другое дело — взрослый.
— Вы великодушный человек.
— Нет, нет, что вы. Когда в то воскресенье я увидел их фотографию
в газете, у меня в сердце все закипело. «Какое право она имеет быть счаст-
ливой после того, что она мне сделала?» — подумал я.
— И вы ей сказали это?
— Да, сэр, сказал. Но моя злость быстро иссякла. Она так похожа на
свою мать. Я вспомнил свою юность, когда мы только что поженились
с Констанцией, и словно вернулся в счастливое прошлое. Это было самое
счастливое время — я служил во флоте, а Кони была беременна.
Он погрузился в воспоминания, все дальше и дальше уплывая от насто-
ящего. Я не мог винить его за это, но мне надо было вернуть его к дей-
ствительности.
— Значит, в то воскресенье вы набросились с обвинениями на свою
дочь?
— Сначала да. Признаю. Я спросил ее, зачем она оклеветала меня на
суде. Но ведь я имел право поинтересоваться этим?
— Думаю, что да. Как она отреагировала на это?
— У нее началась истерика, и она стала кричать, что она говорила
правду, что она видела меня с револьвером и слышала, как я ругался с
ее матерью. Но это было вранье, и я сказал ей об этом. Меня даже не
было в Индиан-Спрингс тем вечером. Тут она замолчала.
— Что было дальше?
— Я спросил ее, зачем она сказала неправду. — Он облизнул губы и
продолжил шепотом: — Я спросил — может, она сама попала в маму, слу-
167
чайно? Алиса ведь держала револьвер в доступном месте. Это ужасный
вопрос, но я должен был его задать. Слишком долго он меня мучил.
— Со времени суда?
— Да. Даже раньше.
— Почему вы не позволили Стивенсу подвергнуть ее перекрестному
допросу?
— Я был не прав. Поэтому я и занялся этим сам десять лет спустя.
— Каков был результат?
— Еще большая истерика. Она смеялась и плакала одновременно. Мне
было ее так жаль. Она побледнела как полотно, и огромные слезы кати-
лись по лицу. Они казались такими прозрачными и чистыми.
— И что она сказала?
— Естественно, она сказала, что она тут ни при чем.
— А как вы думаете? Она умела обращаться с оружием?
— Немного. Кое-что я ей показывал, а кое-что — Алиса. Для того что-
бы случайно нажать на курок, не надо уметь хорошо обращаться с
оружием.
— И вы продолжаете считать, что это не исключено?
— Не знаю. Об этом-то я и хотел поговорить с вами.
Наконец он словно освободился от невидимого груза. Он спустился вниз
и встал передо мной в узком проходе. На нем были черный свитер, джинсы
и кроссовки.
— Вы можете поговорить с ней. Я не могу. Мистер Стивенс тоже не
может. А вы можете пойти и спросить, что произошло на самом деле
— Может, она не знает.
— Я думал об этом. В то воскресенье в ней как будто все смешалось.
Я не хотел сбивать ее с толку. Я только задал ей несколько вопросов. Но
похоже, она сама не понимала, где правда, а где ложь.
— Она признала, что выдумала свои показания?
— Она выдумала их с помощью Алисы. Я могу себе представить, как
это было. Алиса спросила: «Это было так, правда? Ты видела папу с ре-
вольвером, да?» И постепенно у нее выстроилась вся история.
— Алиса сознательно хотела оклеветать вас?
— На ее языке это называется иначе. Она искренне считала, что я вино-
ват. И она добивалась только того, чтобы я был наказан по заслугам. Она
внушала это Долли, сама не подозревая, что заставляет ее лжесвидетель-
ствовать. Моя дорогая свояченица всегда хотела избавиться от меня.
— От Кони она тоже хотела избавиться?
— От Кони? Что вы, она боготворила ее. Алиса всегда вела себя по
отношению к ней скорее как мать, а не как сестра. Между ними была раз-
ница в четырнадцать — пятнадцать лет.
— Вы сказали, что она ни с кем не хотела делить Кони. Ее чувства
к ней могли измениться, после того как ей стало известно о Брэдшоу.
— Не настолькд. Да и кто мог сказать ей об этом?
— Ваша дочь. Раз она сказала вам, она могла сказать и Алисе.
168
Макги покачал головой:
— Ну вы даете.
— Приходится. Дело серьезное. Вы не знаете, Алиса когда-нибудь жила
в Бостоне?
— По-моему, она всегда жила здесь. Она же Дочь Отечества. Я тоже
сын отечества, но мне за это никто не давал медаль.
— Дочь Отечества тоже может съездить в Бостон. Алиса никогда не
работала в театре? Может, она когда-нибудь была замужем за человеком,
по имени Макреди? Она никогда не красилась в рыжий цвет?
— Нет, все это совершенно не похоже на нее.
Я вспомнил ее фантастически розовую спальню.
— Более того... — начал Макги и замолчал. Он выдержал длинную пау-
зу. — Знаете, пожалуй, я возьму сигарету.
Я протянул ему сигарету и зажигалку.
— Что вы хотели сказать?
— Ничего. Просто думал вслух.
— О ком вы думали?
— Да ни о ком. Забудьте об этом.
— Говорите, Макги. Вы же сами хотели встретиться со мной.
— По-моему, у меня еще есть право не афишировать все свои мысли.
Это единственное, что поддерживало меня в тюрьме.
— Но сейчас вы уже на воле. Вы что, хотите вернуться обратно за
решетку?
— Я не хочу оставаться на воле за чужой счет.
— Идиот. Кого вы теперь прикрываете?
— Никого.
— Мадж Герхарди?
— Оставьте меня в покое.
Больше мне ничего не удалось из него выудить. Тюрьма медленно и
неизбежно ломает людей. Из Макги она сделала святого.
Глава 28
Судьба была безжалостна к нему. Вылезая из люка, я увидел, что к*
яхте приближаются трое. На фоне заходящего солнца их литые фигуры
двигались неумолимо, как сама судьба.
Один из них, направив на меня дуло револьвера, предъявил полицейский
значок, двое других скрылись в люке. Я услышал крик Макги, и через ми-
нуту он появился на поверхности в наручниках, подталкиваемый дулом ре-
вольвера. Он бросил на меня взгляд, полный страха и мольбы.
Мне они не стали надевать наручников, а просто посадили в заднее, от-
гороженное отделение машины шерифа и повезли к зданию суда. Я попро-
бовал заговорить с Макги, но он не ответил мне и даже не посмотрел на
меня. Вероятно, он считал, что я невольно навел полицию на его след.
169
Ко мне приставили охрану, а его увели на допрос. Из-за стены я слы-
шал только голоса, которые то повышались, то угрожали, то запугивали,
то умоляли. Потом появился шериф Крейн. Вид у него был важный и уста-
лый. Выпятив живот и улыбаясь, он остановился надо мной.
— Не повезло твоему приятелю. Вот теперь он действительно влип.
— Ему не везло все последние десять лет. Уж вы-то это знаете лучше,
чем кто-либо другой. Это ведь вы состряпали ему дельце.
Мелкая сеть сосудов на его щеках налилась кровью, словно кто-то внут-
ри включил инфракрасное освещение. Наклонившись ко мне, он начал из-
рыгать из себя слова, крепко приправленные запахом мартини:
— За подобные высказывания я могу упрятать тебя за решетку. Знаешь,
что ждет твоего дружка? На этот раз ему не удастся улизнуть, он прями-
ком отправится на тот свет.
— Ну что ж, это будет не первая невинная жертва.
— Невинная? Макги — закоренелый убийца, и у нас есть доказатель-
ства. Мои эксперты доказали это: пуля, найденная в теле Хагерти, иден-
тична найденной в теле его жены. Оба выстрела были сделаны из одного
и того же револьвера, который он украл у Алисы Дженкс в Индиан-
Спрингс.
Мне удалось спровоцировать шерифа на одно неосторожное высказыва-
ние, и я решил попробовать еще раз.
— У вас нет доказательств, что он украл его. У вас нет доказательств,
что именно он стрелял оба раза. Где он хранил револьвер эти десять лет?
— Где-то прятал, возможно, на яхте Стивенса. А может быть, у со-
общника.
— А потом он спрятал его в постели дочери, чтобы навести на нее
след?
— Да, он такой человек.
— Чушь!
— Не сметь так со мной разговаривать! — Пушечное ядро его живота
угрожающе заколыхалось надо мной.
— Не надо так разговаривать с шерифом, — поддержал его мой
охранник.
— Что-то мне неизвестен закон, запрещающий употребление слова
«чушь». И кстати, по какому праву я арестован? Я сотрудничаю с мест-
ным адвокатом и имею полное право любыми путями получать необходи-
мую мне информацию, а также хранить ее в тайне.
— Откуда вам стало известно, что он на яхте?
— Мне сообщили.
— Стивенс?
— Нет, не Стивенс. Можем обменяться сведениями, шериф. Откуда вам
стало известно, что он на яхте?
— Я не заключаю сделок с подозреваемыми.
— В чем же вы меня подозреваете? В незаконном употреблении слова
«чушь»?
170
— Не смешно. Тебя взяли вместе с Макги. Я имею полное право задер-
жать тебя.
— Ну а я имею полное право пригласить адвоката. И.только попробуй-
те пренебречь моими правами, посмотрим, чем это для вас кончится. У
меня есть друзья в Сакраменто.
Среди моих друзей не было ни одного окружного прокурора, ни кого
бы то ни было из его команды, но мне понравилась эта фраза, чего нельзя
было сказать о шерифе. Он был наполовину политик, а такие люди всегда
чего-нибудь боятся.
— Можешь вызывать, — после минутного размышления произнес он.
Шериф открыл дверь, и я увидел опущенную седую голову Макги. Мой
охранник отвел меня в соседнюю комнату и удалился, оставив меня наеди-
не с телефоном. Я позвонил Джерри Марксу. Он как раз собирался ехать
к доктору Годвину и Долли, но сказал, что сейчас же будет в суде и попро-
бует захватить Джила Стивенса, если ему это удастся.
Меньше чем через пятнадцать минут они появились оба. Стивенс бро-
сил на меня взгляд из-под нависшей седой шевелюры, который, судя по
всему, означал, что для протокола мы не знакомы. Думаю, что это все-
таки он посоветовал Макги переговорить со мной и организовал эту встре-
чу. Я мог использовать сведения Макги, которыми он не мог воспользо-
ваться.
При помощи мягких угроз и умелого манипулирования процессуальным
кодексом Джерри Марксу удалось меня вытащить. Стивенс остался с ше-
рифом и представителем окружного прокурора. Вытащить его клиента бы-
ло сложнее.
Луна, как созревший плод, вопреки всем законам физики медленно
всплыла над крышами. Она была огромной и слегка ущербной.
— Красиво, — сказал Джерри, когда мы вышли.
— Похожа на гнилой апельсин.
— Сами по себе вещи не бывают ни хорошими, ни дурными, а только
в нашей оценке1. — Джерри всегда очень нравилось произносить сентен-
ции, почерпнутые им на студенческой скамье. Он пружинящим шагом по-
дошел к машине и завел мотор. — Мы уже опаздываем к Годвину.
— Ты что-нибудь разузнал об алиби Брэдшоу?
— Да. По-моему, оно неуязвимо. — Пока мы ехали через город, он рас-
сказал мне подробности. — На основании температуры тела, степени свер-
нутости крови и т.д. и т.п. медицинский эксперт считает, что смерть мисс
Хагерти наступила не позднее половины девятого. С семи до половины де-
сятого декан Брэдшоу сидел или выступал в присутствии нескольких сотен
свидетелей. Я разговаривал с тремя из них, выбранными более или менее
наугад, и они все подтвердили, что за это время он не покидал место пред-
седательствующего. Это полностью его исключает.
— Вероятно, да. В.
В. Шекспир. Гамлет. Пер. Б. Пастернака.
171
— Ты расстроен этим?
— Частично да, а частично обрадован. Мне симпатичен Брэдшоу. Но
я был почти уверен, что он тот, кто нам нужен.
В оставшееся время я рассказал ему, что мне удалось узнать от Макги
и от шерифа. Джерри присвистнул, но оставил мое сообщение без коммен-
тариев.
Дверь нам открыл доктор Годвин. На. нем был свежий халат, выраже-
ние лица было удрученным.
— Вы опаздываете, мистер Маркс. Я уже собирался все отменить.
— У нас было срочное дело. В семь вечера был арестован Томас Макги.
Поскольку с ним в момент ареста оказался мистер Арчер, его тоже аре-
стовали.
Годвин повернулся ко мне:
— Вы видели Макги?
— Он просил меня встретиться с ним и поговорить. А теперь я очень
хочу сравнить его версию с версией его дочери.
— Но ведь вы, кажется, не приглашены на этот сеанс, — с легким раз-
дражением произнес Годвин. — Вы не обладаете профессиональной непред-
взятостью — я вам уже говорил об этом.
— Я буду вести себя, руководствуясь исключительно указаниями мисте-
ра Маркса.
— По-моему, мистер Арчер прав, — сказал Джерри.
Годвин с неохотой впустил нас. Мы были чужаками, вторгшимися в его
призрачное царство. За истекшее время у меня несколько поколебалась вера
в благонамеренность его деспотизма, но я предпочел пока об этом не го-
ворить.
Он отвел нас в смотровую комнату, где нас дожидалась Долли. Она
сидела на столе, обитом войлоком, свесив ноги, в одной больничной ру-
башке. Рядом стоял Алекс, держа ее за руки. Он неотрывно глядел на нее
с восторгом и мольбой, словно она была богиней или жрицей какого-то
странного культа.
Ее волосы были гладко причесаны и блестели, черты лица были спокой-
ны, и лишь взгляд оставался тревожным. Он скользнул по мне, но она
не узнала меня.
Годвин дотронулся до ее плеч.
— Ты готова, Долли?
— Думаю, да.
Она легла на стол. Алекс встал рядом, держа ее за руку.
— Мистер Кинкейд, вы можете остаться, если хотите. Но лучше было
бы, если бы вы ушли.
— Только не для меня, — произнесла девушка. — Я чувствую себя луч-
ше, когда он рядом. Я хочу, чтобы Алекс знал все обо всем.
— Да. Я хочу остаться.
Годвин набрал лекарство в шприц, ввел иглу ей в руку и укрепил ее
на коже пластырем, потом попросил Долли считать в обратном порядке,
172
начиная с сотни. На девяносто шести ее тело расслабилось, и внутренний
свет, озаривший ее лицо, погас. Правда, при каждом вопросе он потом сно-
ва возврашался.
— Ты слышишь меня, Долли?
— Я слышу вас, — пробормотала она.
— Говори громче. Я тебя не слышу.
— Я слышу вас, — повторила она. Говорила она не совсем внятно.
— Кто я?
— Доктор Годвин.
— Помнишь, когда ты была маленькой, ты приезжала ко мне?
— Помню.
— Кто привозил тебя ко мне?
— Мама. Мы приезжали в машине тети Алисы.
— Где ты тогда жила?
— В Индиан-Спрингс, в доме тети Алисы.
— Мама тоже жила там?
— Мама тоже там жила. Она жила там тоже.
Она раскраснелась и говорила как пьяный ребенок. Доктор повернулся
к Джерри Марксу, показывая ему жестом, что он может приступить. Со
скорбным видом Джерри начал:
— Ты помнишь вечер, когда была убита твоя мама?
— Помню. Кто вы такой?
— Я — Джерри Маркс, твой адвокат. Ты можешь спокойно разговари-
вать со мной.
— Не бойся, — подхватил Алекс.
Девушка сонно посмотрела на Джерри:
— Что вы от меня хотите?
— Правды. Не важно, что я хочу. Рассказывай все, что помнишь.
— Я постараюсь.
— Ты слышала выстрел?
— Я слышала его. — Ее лицо сморщилось, словно она только что ус-
лышала его снова. — Я...я испугалась.
— Ты кого-нибудь видела?
— Я не сразу спустилась вниз. Мне было страшно.
— А из окна ты кого-нибудь видела?
— Нет. Я слышала, как отъехала машина. А перед этим я слышала,
как она бежала.
— Кто бежал? — спросил Джерри.
— Сначала, когда они разговаривали с мамой у двери, я думала, что
это тетя Алиса. Но это не могла быть тетя Алиса. Она не стала бы стре-
лять в маму. Кроме того, у нее потерялся револьвер.
— Откуда ты знаешь?
— Она сказала, что это я взяла у нее револьвер. Она отшлепала меня
расческой за это.
— Когда она тебя отшлепала?
173
— В воскресенье вечером, когда она вернулась из церкви. Мама сказала
ей, что она не имеет права шлепать меня. Тогда тетя Алиса спросила ма-
му, не брала ли она револьвер.
— И что?
— Она не сказала... при мне. Меня послали спать.
— Ты брала револьвер?
— Нет. Я никогда его не трогала. Я боялась.
— Чего?
— Я боялась тети Алисы.
Она вся вспотела и явно начинала беспокоиться, пытаясь подняться на
локтях. Годвин уложил ее обратно и ввел еше лекарство. Девушка снова
расслабилась.
— У дверей с мамой разговаривала тетя Алиса? — продолжил Джерри.
— Сначала я подумала, что да. Голос был похож на ее. У нее такой
толстый, страшный голос. Но это не могла быть тетя Алиса.
— Почему?
— Просто не могла.
Она повернула голову, словно прислушиваясь к чему-то. Прядь волос
упала на ее полузакрытые глаза. Алекс аккуратно поправил ей во-
лосы.
— Эта женщина у дверей сказала, что она знает правду о маме и мисте-
ре Брэдшоу. Она сказала, что ей сказал об этом папа, а папе сказала я.
А потом она выстрелила в маму и убежала.
В комнате стояла полная тишина. Было слышно только тяжелое дыха-
ние девушки. Из одного ее глаза выкатилась медленная тяжелая слеза н
побежала по щеке к виску. Алекс вытер ее своим платком. Джерри накло-
нился к ней с. другой стороны стола.
— Почему ты сказала, что маму убил твой папа?
— Так хотела тетя Алиса. Она не говорила, но я чувствовала. А еще
я боялась, что она подумает на меня. Она ведь отшлепала меня расческой,
хотя я и не брала револьвер. И я сказала, что это сделал папа. Она застав-
ляла меня повторять снова и снова.
Теперь слезы бежали ручьем. Она оплакивала в себе перепуганного изо-
лгавшегося ребенка, который на наших глазах мучительно превращался во
взрослую женщину. Алекс вытирал ей слезы. Казалось, еще немного и он
сам заплачет.
— Почему же ты говорила, что убила свою мать? — спросил я.
— Кто вы?
— Я — друг Алекса, меня зовут Л у Арчер.
— Не бойся его, —добавил Алекс.
Она приподняла голову и снова опустила ее.
— Я забыла, о чем вы меня спросили.
— Почему ты говорила, что убила свою мать?
— Потому что это я во всем виновата. Я сказала папе о ней и мистере
Брэдшоу, с этого все и началось.
174
— Откуда ты знаешь?
— Так сказала женщина у дверей. Она убила маму из-за того, что ей
передал папа.
— Ты ее знаешь?
— Нет.
— Это была тетя Алиса?
— Нет.
— Может, кто-то из тех, кого ты знаешь?
— Нет.
— А твоя мама ее знала?
— Я не знаю. Может быть.
— Она разговаривала с ней как со знакомой?
— Она называла ее по имени.
— Как?
— Тиш. Она называла ее Тиш. Хотя я уверена, что маме она не нрави-
лась. И еще мама ее боялась.
— Почему ты раньше никому не говорила об этом?
— Потому что я во всем виновата.
— Нет, — вмешался Алекс. — Ты же была маленькой. Ты не виновата
в том, что сделали взрослые.
Годвин прижал палец к губам. Долли замотала головой.
— Это я во всем виновата.
— Заканчивайте, — прошептал Годвин Джерри. — Она вам уже доста-
точно сказала.
— Но мы даже не подошли к делу Хагерти.
Ну тогда поторапливайтесь. — Он обратился к девушке: — Долли,
ты хочешь что-нибудь рассказать о прошлой пятнице?
— Только не о том, как я на нее наткнулась. — Лицо ее страдальчески
сморщилось, так что глаза полностью скрылись в складках кожи.
— Не надо о том, как ты нашла тело, — произнес Джерри. — Скажи,
как ты там оказалась?
— Я хотела поговорить с Элен. Я часто ходила к ней на гору разговари-
вать. Мы с ней дружили.
— Как вы подружились?
— Я втерлась к ней в доверие, — произнесла она с удивляющим прямо-
душием. — Сначала я думала, что, может, она та женщина, которая за-
стрелила маму. В колледже ходили слухи, что они близки с деканом
Брэдшоу.
— Ав колледж ты пошла, чтобы найти ту женщину?
— Да. Но это была не Элен. Я узнала, что она недавно в городе, а
кроме того, она сама сказала мне, что между ней и Брэдшоу ничего не
было. Я не имела никакого права втягивать ее в это дело.
— Как ты ее втягивала?
— Я рассказала ей все о моей маме и Брэдшоу, об убийстве и той жен-
щине в дверях. Элен убили, потому что она слишком много знала.
175
— Может быть, — сказал я, — но узнала она это не от тебя.
— От меня! Я ей все рассказала.
Годвин дернул меня за рукав:
— Не спорьте с ней. Она действует на подсознательном уровне
— Элен расспрашивала тебя о чем-нибудь? — спросил я.
— Да. Она задавала мне вопросы.
— Значит, ты ничего ей не навязывала?
— Нет. Ей было интересно.
— А что ей было интересно?
— Все о декане Брэдшоу и моей маме
— Она не говорила - почему?
— Она хотела помочь мне в моем расследовании. После разговора с
папой в гостинице я решила заняться расследованием. Детское расследова-
ние. — Она попробовала рассмеяться, но получился лишь всхлип. —
Единственное, чего я добилась, — смерти Элен. А когда я увидела ее
тело...
Глаза ее широко открылись, потом открылся рот. Все тело напряглось,
словно в предсмертной судороге. Секунд пятнадцать — двадцать она оста-
валась неподвижной.
— Это было как тогда, когда я увидела маму, — произнесла она сла-
бым голосом и проснулась. — Все в порядке?
— Все в порядке, — ответил ей Алекс.
Он помог ей сесть. Она.прильнула к нему, и ее волосы упали ему на
плечо. Несколькими минутами позже, все так же опираясь на его руку, она
выходила из комнаты. Они шли как муж и жена.
Годвин закрыл дверь.
— Надеюсь, джентльмены, вы получили то, что хотели, — произнес он
с некоторой брезгливостью.
— Она говорила очень свободно, — сказал Джерри. После этого экспе-
римента он тоже выглядел абсолютно опустошенным.
— Не случайно. Все три дня я готовил ее к этому. Как я вам уже гово-
рил, пентотал не является гарантией правды. Если пациент намерен лгать,
инъекция не сможет воспрепятствовать этому.
— Вы намекаете на то, что она могла солгать?
— Нет. Я уверен, что она говорила правду, насколько она ей известна.
Моя задача сейчас заключается в том, чтобы закрепить это в ее сознании,
чтобы эта правда стала осознанной. Поэтому, джентльмены, если вы не
возражаете...
— Минуточку, — сказал я. — Вы не могли бы уделить мне минуту, до-
ктор? Я провел три дня и истратил кучу денег Кинкейда для того, чтобы
собрать факты, которые вам были известны.
— Да? — холодно осведомился он.
— Действительно так. Вы бы значительно облегчили мне жизнь, если
бы своевременно рассказали об отношениях между Брэдшоу и Констанцией
Макги.
176
— Не думаю, что в мою задачу входит облегчение жизни следователей.
Мистер Маркс, может быть, понял бы меня.
— Не очень понимаю, о чем речь, — произнес Джерри, но, вероятно до-
гадываясь о нашей взаимной неприязни, на всякий случай вклинился между
нами. — Пошли, Лу, — он тронул меня за плечо, — у доктора еще есть
дела. Он очень помог, и ты прекрасно понимаешь это.
— Кому помог? Брэдшоу?
Годвин побледнел.
— Это мой первый долг перед пациентами.
— Даже если они убивают людей?
— Даже если так. Но я хорошо знаю Роя Брэдшоу и могу заверить вас,
что он не способен на убийство. Тем паче он не убивал Констанцию Макги.
Он был страстно влюблен в нее.
— У страсти есть два конца.
— Он не убивал ее.
— Еще два дня тому назад вы убеждали меня, что это сделал Макги.
Вы тоже можете ошибаться, доктор.
— Знаю, но не относительно Роя Брэдшоу. Этот человек прожил траги-
ческую жизнь.
— Расскажите мне о ней.
— Он сам вам расскажет. Я не справочное бюро, мистер Арчер.
Я — врач.
— Что вам известно о женщине, с которой он недавно развелся, Лети-
ции, или Тиш? Вы ее знаете?
Он молча посмотрел на меня. Его взгляд был печально-мудрым.
— Спросите о ней Роя, — наконец вымолвил он.
Глава 29
Джерри поехал в суд допросить Макги. По дороге он забросил меня
в порт, где оставалась моя машина. Луна поднялась выше и приняла более
естественные размеры и окраску. В ее мертвенном свете яхты на причале
походили на призрачный флот Летучего Голландца.
Я поехал обратно в мотель переговорить с Мадж Герхарди. Но она уже
испарилась вместе с остатками виски в моей бутылке. Я сел на кровать
и набрал ее номер, но к телефону никто не подошел.
Я позвонил Брэдшоу. Судя по всему, старая миссис Брэдшоу плотно
оккупировала место у телефона. Она подняла трубку после первого же
гудка.
— Кто это? — дребезжащим голосом спросила она.
— Это всего лишь Арчер. Рой еще не вернулся?
— Нет, и я очень беспокоюсь о нем, очень. Последний раз я видела
его в субботу утром. Я уже звонила его друзьям...
— Я бы не стал это делать, миссис Брэдшоу.
177
— Но должна же я была что-то делать.
— Иногда лучше ничего не делать. Подождите, не волнуйтесь.
— Не могу. Случилось что-то ужасное, да?
— Я думаю, вам это известно.
— Это связано с этой ужасной женщиной, Макреди?
— Да. Необходимо выяснить, где она находится. Я уверен, что ваш сын
мог бы мне помочь, но я не знаю, где он. Вы уверены, что не встречались
с этой женщиной после Бостона?
— Абсолютно уверена. Я виделась с ней один раз, когда она приходила
ко мне за деньгами.
— Не могли бы вы ее описать?
— Я чувствую, что это мой долг.
— И пожалуйста, в мельчайших подробностях. Это очень важно.
Она задумалась. Я слышал звук ее дыхания — ритмичный легкий хрип.
— Она была высокого роста, выше меня, с рыжими волосами. Волосы
короткие, искусственная завивка. У нее была неплохая фигура, разве что
чересчур пышная, правильные черты лица и зеленые глаза, темно-зеле-
ные — они-то мне и не понравились. На лице очень много косметики, под-
ходящей скорее для сцены, чем для обычной жизни. Она была отврати-
тельно одета.
— Что на ней было?
— Ну сейчас, через двадцать лет, трудно вспомнить. Но на ней была
леопардовая шкура — искусственное пальто, насколько я помню, и под ним
что-то полосатое. Прозрачные чулки со спущенными петлями. До смешно-
го высокие каблуки. Масса бижутерии.
— Как она говорила?
— Как уличная женщина. Жадная, настырная, похотливая женщина. —
Меня не удивило негодование, звучавшее в ее голосе. Она ведь чуть не
потеряла Роя из-за этой женщины.
— Вы бы узнали ее, если бы увидели снова, — может быть, в другой
одежде и с перекрашенными волосами?
— Думаю, узнала бы, если бы пригляделась.
— Мы вам предоставим эту возможность, когда найдем ее.
Я подумал, что цвет глаз изменить несколько труднее, чем цвет волос.
Единственная зеленоглазая женщина, имеющая отношение к этому делу,
была Лаура Сазерленд. У нее были подозрительно хорошая фигура и при-
влекательные черты лица, все остальное не соответствовало описанию Ма-
креди. Хотя она, конечно, могла измениться. Я встречал женщин, которые
менялись до неузнаваемости и за более короткое время.
— Миссис Брэдшоу, вы знакомы с Лаурой Сазерленд?
— Да, немного.
— Она не напоминает вам Макреди?
— Почему вы спрашиваете об этом? Вы что, подозреваете Лауру? —
спросила она, повысив голос.
— Ну, не надо преувеличивать. И все же вы не ответили на мой вопрос.
178
— Нет, это невозможно. Это совершенно разные женские типы.
— А физические данные?
— В этом смысле между ними есть что-то общее, — с сомнением произ-
несла она. — Роя всегда привлекали женщины с ярко выраженным жен-
ским началом.
«Напоминающие маму», — подумал я.
— Я хотел бы задать вам еще один вопрос, более интимного свойства.
— Да? — Она затаила дыхание.
— Вы знали, что Рой был пациентом доктора Годвина?
— Пациентом доктора Годвина? Не может быть. Он не мог скрыть это
от меня. — Несмотря на ее полуциничное знание внутренней жизни Роя,
выяснялось, что ей не так уж много о нем известно.
— Мне сказал об этом доктор Годвин. И, судя по всему, Рой лечился
у него в течение нескольких лет.
— Это ошибка. Рой абсолютно здоров. — Она замолчала, и в трубке
повисла напряженная тишина. — Не правда ли?
— Именно об этом я и хотел вас спросить. Простите, что я начал этот
разговор. Но я думаю, оснований для волнений у вас нет, миссис Брэдшоу.
— Как же нет, когда моему мальчику грозит опасность?!
Она не хотела отпускать меня, ей надо было, чтобы я чем-нибудь успо-
коил ее бедную старую перепуганную душу, но я попрощался и повесил
трубку. Одна из подозреваемых — Мадж Герхарди — отпала, полученное
описание ни в коей мере не соответствовало и никогда не могло соответ-
ствовать ей. Следующей была Лаура.
Конечно, для Брэдшоу не было особого смысла сначала разводиться с
ней, потом снова заключать брак. Но никаких доказательств их брака, кро-
ме утверждения самого Брэдшоу, у меня не было. А его свидетельства,
как я уже понял, можно было растягивать, как эластичные бинты, и рва-
лись они с такой же легкостью. Я поискал в адресной книге адрес Лау-
ры — она жила на Колледжских высотах. Только я начал переписывать ее
адрес к себе в записную книжку, как зазвонил телефон.
Это был Джерри Маркс. Макги отрицал, что сообщал Тиш или какой-
либо другой женщине об отношениях между его женой и Брэдшоу. Един-
ственный человек, с которым он говорил об этом, был сам Брэдшоу.
— Брэдшоу сам мог сказать этой женщине, — предположил я. — А мо-
жет быть, она подслушала Макги.
— Может быть, хотя не очень похоже. Макги говорит, что он встречал-
ся с Брэдшоу у него дома.
— Она могла быть у него в доме во время отсутствия матери.
— Ты считаешь, что она живет где-то здесь?
— В любом случае где-то в Южной Калифорнии. Я уверен, что Брэд-
шоу вел с ней полулегальный образ жизни и что именно она повинна в
обоих убийствах — и Макги, и Хагерти. Я только что получил подробное
описание ее внешности от матери Брэдшоу. Думаю, его над передать поли-
ции. Тебе есть на чем писать?
179
— Да. Я сижу за столом шерифа.
Я перечислил известные мне приметы Летиции Макреди, не упомянув
о Лауре Сазерленд. С ней я хотел поговорить сам.
Колледжские высоты прилегали к территории колледжа со стороны го-
рода. Район представлял собой смесь строений разного рода: студенческие
общежития, двухквартирные дома и меблирашки, на которых там и сям
виднелись объявления о продаже. В одном из ярко освещенных общежитий
какой-то парень, аккомпанируя себе на гитаре, пел, что «эта земля принад-
лежит тебе и мне».
Лаура жила в одном из лучших домов, который выходил в сад с бассей-
ном. Мужчина, сидевший у бассейна и занимавшийся ловлей комаров, ука-
зал мне ее дверь, скромно заметив при этом, что дом принадлежит ему.
— У нее кто-нибудь есть?
— По-моему, нет. К ней заходил мужчина, но он уже ушел.
— Какой мужчина?
Мой собеседник в изумлении уставился на меня.
— Мистер, это ее личное дело.
— Полагаю, это был декан Брэдшоу, из колледжа.
— Зачем спрашивать, если вы знаете?
Я обошел бассейн и постучал к ней в дверь. Она открыла ее через це-
почку. За прошедшие дни лицо ее сильно поблекло. На ней был темный
костюм, словно она носила траур.
— Что вам угодно? Уже поздно.
— Вы считаете, что нам уже поздно разговаривать, миссис Брэдшоу?
— Я не миссис Брэдшоу, — не слишком уверенно ответила она. — Я не
замужем.
— Вчера вечером Рой сказал мне противоположное. Так кто из вас гово-
рит неправду?
— Пожалуйста, входите. Там мой хозяин. — Она откинула цепочку и
отошла от двери. — Заходите, раз вам надо.
Она снова закрыла за мной дверь на цепочку. Я не стал осматривать
комнату, — хозяйка вызывала у меня больший интерес, но по первому впе-
чатлению ее квартира была уютным и со вкусом убранным жилищем.
Свет мягко поблескивал на дереве и керамике. Тем временем я пытался
выискать в лице Лауры следы прошлого, которое столь разительно отлича-
лось от ее настоящего. Но напрасно: в чертах ее лица не было ни жест-
ких складок, ни мешков под глазами, свидетельствующих о распутной
жизни. Хотя лицо ее не было покойно. Она смотрела на меня, как на
грабителя.
— Чего вы боитесь?
— Я не боюсь, — ответила она испуганным голосом. Прижав руки к
горлу, она попыталась успокоиться. — Мне не нравится ваше вторжение
в мой дом, и я возражаю против намеков на мою личную жизнь.
— Ну в каком-то смысле вы сами пригласили меня войти.
— Только потому, что вы вели себя очень несдержанно.
180
— Я назвал вас по фамилии мужа. Вы возражаете?
— Я не возражаю, — сказала она с вымученной улыбкой. — Я горжусь
ею. Но мы с мужем пока храним это в тайне.
— В тайне от Летиции Макреди?
Она никак не отреагировала на это имя. Но я и так уже отказался от
мысли, что оно могло принадлежать ей. Никакие ухищрения косметологов
не смогли бы обмануть — было очевидно, что она гораздо моложе. Когда
Брэдшоу женился на Летиции, Лаура была еще девочкой.
— Летиция как? — переспросила она.
— Летиция Макреди. Или Тиш.
— Я не знаю, о ком вы говорите.
— Могу рассказать, если вам интересно. Можно сесть?
— Пожалуйста, — сказала она без особого удовольствия. Я был гон-
цом, принесшим дурные вести, в старое время за это убивали.
Я сел на мягкий кожаный пуф, прислонясь к стене. Она осталась стоять.
— Вы любите Роя Брэдшоу?
— Я бы не вышла за него замуж, если бы не любила его.
— Когда был заключен ваш брак?
— Две недели назад, десятого сентября. — При воспоминании об этом
дне щеки ее слегка порозовели. — Он только что вернулся из Европы. И
мы решили сразу поехать в Рено.
— А до этого летом вы были с ним в Рено?
Она удивленно нахмурилась и покачала головой.
— Кому пришла мысль поехать в Рено?
— Конечно, Рою, но я не возражала. Я давно хотела съездить туда, —
сказала она во внезапном порыве искренности.
— Что препятствовало заключению вашего брака?
— Ну, на самом деле ничего не препятствовало. Мы откладывали его
по нескольким причинам. У миссис Брэдшоу очень силен комплекс соб-
ственницы, а у Роя ничего нет, кроме заработка. Может, это выглядит
меркантильно... — Засмущавшись, она замолчала.
— Сколько лет его матери?
— Шестьдесят с чем-то. А что?
— Она энергичная женщина, несмотря на все свои болезни. Она может
еще долго прожить.
Холодное пламя вспыхнуло в глубине ее глаз.
— Мы не собираемся ждать ее смерти, напрасно вы так думаете. Рой
надеется, что ему удастся переубедить ее, и она поменяет отношение ко
мне. А пока... — Она опять замолчала и с недоверием посмотрела на ме-
ня. — Но это все не ваше дело. Вы собирались мне рассказать о Макреди.
Тйш Макреди? Это фиктивное имя?
— Может быть, но женщина вполне реальна, уверяю вас. Ваш муж не-
задолго до вашей свадьбы развелся с ней в Рено.
Она сделала шаг и упала в кресло, словно ноги отказали ей.
— Я вам не верю. Рой никогда раньше не был женат.
181
— Тем не менее так оно и было. После некоторого сопротивления это
признала даже его мать. Правда, это был несчастливый брак, который он
заключил, еще будучи студентом Гарварда. Но до этого лета он его не
расторгал. Конец июля и август он провел в Неваде, занимаясь бракораз-
водным процессом.
— Ну теперь я знаю наверняка, что вы ошиблись. Все это время Рой
был в Европе.
— Надеюсь, у вас есть письма и открытки, чтобы доказать это?
— Конечно, — сказала она с облегчением.
Она вышла в соседнюю комнату и вернулась с пачкой корреспонденции,
перевязанной красной ленточкой. Я перебрал открытки и расположил их
в хронологическом порядке: Тауэр (Лондон, 18 июля), Библиотека имени
Бодлея (Оксфорд, 21 июля) и так далее до Английских садов (Мюнхен, 25
августа). На последней открытке Брэдшоу писал:
«Дорогая Лаура!
Вчера посетил резиденцию Гйтлера на Берхтесгаден — красота пейзажа
омрачается ассоциациями, которые вызывает это место. А сегодня, ради
разнообразия, я отправился автобусом в Обераммергау, где разыгрывают-
ся Страсти Христовы. Я был потрясен почти библейской простотой жите-
лей. Вся эта область Баварии буквально напичкана маленькими очарова-
тельными церквушками. Как жаль, что ты все лето пробыла одна. Ну, как
бы там ни было, лето скоро кончается, и я с нетерпением жду, когда все
европейские красоты останутся позади и я буду дома. С любовью
Рой».
Я сел и еще раз перечитал это невероятное послание. Оно почти дослов-
но повторяло письмо, показанное мне миссис Брэдшоу. Я пытался поста-
вить себя на место Брэдшоу, чтобы понять причины, толкнувшие его на
это. Но я не мог себе представить, до какой степени должно дойти разд-
воение личности и беспомощный мазохизм, чтобы посылать своей матери
и невесте одинаковые фальшивые открытки.
— В чем дело? — спросила Лаура.
— Почти ни в чем.
Я вернул ей письма, и она с нежностью взяла их.
— Только не рассказывайте мне, что их писал не Рой. Это его почерк
и его стиль.
— Он написал их в Рено и отправил приятелю или сообщнику, который
путешествовал в это время в Европе.
— Вы знаете это?
— Боюсь, что да. Вы не знаете никого из его друзей, кто бы мог по-
мочь ему в этом?
Она закусила губу.
— Доктор Годвин провел это лето в Европе. Они с Роем очень близки.
Кроме того, Рой был его пациентом довольно долго.
182
— От чего Годвин лечил его?
— Мы не говорили с ним на эту тему, но, кажется, это было связано
с его чрезмерной... чрезмерной зависимостью от матери. — Краска стала
медленно заливать ее, поднимаясь от шеи к щекам. Она отвернулась, слов-
но желая покончить с этой темой. — Но зачем два взрослых человека ста-
ли затевать эту глупую игру с письмами?
— Это еще неясно. Вероятно, это связано со служебными интересами
вашего мужа. Вероятно, он не хотел, чтобы узнали о его первом неудачном
браке и разводе, и, для того чтобы все сохранить в тайне, были предприня-
ты эти ухищрения. Точно такой же набор открыток и писем он послал
своей матери. Возможно, существует и третий экземпляр, который он по-
сылал Летиции.
— Кто она такая? Где она находится?
— Я думаю, что в этом городе. По крайней мере, она была здесь в
прошлую пятницу. Судя по всему, последние десять лет она провела здесь.
Очень странно, что вашему мужу удалось сохранить все это в тайне, даже
от вас.
Она все еще стояла. Я взглянул на нее — глаза ее были полны слез.
Она помотала головой.
— А может быть, это совсем и не странно. Он очень хорошо умеет
обманывать людей, ведь живет он словно в нескольких измерениях, в опре-
деленном смысле обманывая самого себя. С маменькими сыночками такое
частенько бывает. Им ведь надо куда-то убегать из оранжереи. — Грудь
ее высоко вздымалась. — Хотя он и не маменькин сынок. Возможно, у не-
го были свои сложности, когда он был моложе, но сейчас он зрелый муж-
чина, и я знаю, он любит меня. За всем этим что-то таится. — Она взгля-
нула на письма, которые продолжала держать в руках.
— Ия так думаю. Я думаю, что за всем этим таятся два убийства.
И убийцей в обоих случаях скорее всего была Тйш Макреди.
— Два убийства?
— Ну на самом деле их было три за двадцать два года: Элен Хагерти
в прошлую пятницу, Констанция Макги десять лет тому назад и Люк Де-
лони в Иллинойсе еще до войны.
— Делони?
— Люк Делони. Вы его не знаете, но, думаю, что Тиш Макреди
знает.
— Он как-то связан с миссис Делони, которая остановилась в
«Прибое»?
— Она его вдова. А вы с ней знакомы?
— Лично нет. Но незадолго перед тем, как уйти, Рой говорил с ней
по телефону.
— Что он сказал?
— Просто, что он к ней приедет. Я спросила его, кто она такая, но
он слишком спешил и не ответил.
Я встал.
183
— Прошу извинить меня. Попробую поймать его в гостинице. Я уже
целый день пытаюсь связаться с ним.
— Он был здесь, со мной. — Она невольно улыбнулась, хотя выраже-
ние ее лица продолжало оставаться смущенным. — Пожалуйста, не переда-
вайте ему то, что я вам рассказала. Вообще не говорите ему, что я вам
что-то рассказывала.
— Постараюсь, но все это может всплыть.
Я направился к двери и дернул за ручку, но она была закрыта на цепоч-
ку, и это несколько задержало меня.
— Постойте, — произнесла она за моей спиной. — Я вспомнила еще
кое-что... он написал на сборнике стихотворений...
— Что он написал?
— Ее имя.
Она рванулась в соседнюю комнату, по дороге ударившись бедром
о косяк, и письма Брэдшоу посыпались на пол. Она не стала их со-
бирать.
Она вернулась с открытой книгой и, не глядя, протянула мне ее. Это
был сильно потрепанный сборник избранных стихотворений Йетса, открыт
он был на стихотворении «Среди школьников». Первое четверостишие чет-
вертой строфы было подчеркнуто карандашом, и рядом на полях рукой
Брэдшоу было написано единственное слово — «Тиш».
Я прочел эти четыре строки:
И образ дивный твой не канет в Лету,
Он словно создан мастерами Кватроченто:
Прозрачна плоть, и вьется прядь как лента,
ТЫ вся — игра теней в потоках света.
Я не очень понял, что имеется в виду, и сказал об этом Лауре.
Она грустно ответила:
— Это значит, что Рой все еще любит ее. Йетс написал это о женщине,
которую любил всю жизнь. Может быть, Рой даже специально оставил
мне этот сборник, чтобы я узнала о Тиш. Он очень деликатен.
— Я думаю, что он написал это имя здесь давным-давно и уже забыл
об этом сам. Если бы он любил ее, он не стал бы с ней разводиться и
заключать брак с вами. Кстати, я хочу вас предупредить, что ваш брак
может быть признан незаконным.
— Незаконным? — Она была обычной женщиной, и такая возможность
потрясла ее. — Но мы расписались в Рено у судьи.
— Скорее всего, его развод с Тиш недействителен. Как я понял, она да-
же не была поставлена в известность о нем. А по калифорнийским законам
это означает, что, если она возражает против развода, он будет признан
недействительным.
Мотая головой, она выхватила книгу у меня из рук и с силой кинула
ее в кресло. Из нее выпал листок. Я поднял его с пола.
Это было еще одно стихотворение, записанной рукой Брэдшоу:
184
ЛАУРЕ
Когда бы мир как старый негатив,
Преображенный камерой обскура,
Предстал передо мной, открыв
Завесу тайны сумрачной натуры,
Я увидал бы, что луна черна,
Белеса ночь, как воронова стая,
А ты б, моя любимая, была
Последней грешницей в преддверье рая.
Это стихотворение я читал за завтраком Арни и Филис. Оно напечатано
двадцать с лишним лет назад в «Звезде Бриджтона» и подписано инициа-
лами Д.Р.Б. У меня было это предчувствие, и вот Бриджтон и Пасифик-
Пойнт соединились в ревущем потоке времени. Д.Р.Б. — Джордж Рой
Брэдшоу.
— Лаура, когда он написал вам это стихотворение?
— Прошлой весной, когда он отдавал мне Йетса.
Так я ее и оставил — она стояла, перечитывая стихотворение и воскре-
шая в памяти прошедшую весну.
Глава 30
Войдя в вестибюль «Прибоя», я заметил, что в дальнем конце в одино-
честве сидит мать Элен. Она пребывала в глубокой задумчивости и обра-
тила на меня внимание, лишь когда я обратился к ней.
— Так поздно, а вы еще на ногах, миссис Хоффман.
— Не по своей вине, — обиженно откликнулась она. — Миссис Делони
настояла, чтобы я переехала к ней, а теперь она выставила меня вон, так
как к ней пришел гость.
— Вы имеете в виду Роя Брэдшоу?
— Да, теперь он так себя называет. Я знала его как Джорджа Брэдшоу,
и тогда он был готов на все, чтобы его накормили и приютили. Я частень-
ко это делала на собственной кухне.
Я пододвинул к ней кресло.
— Какие интересные совпадения.
— Да, я тоже так думаю. Но вряд ли им понравится, если я буду рас-
пространяться об этом.
— Кто вам это сказал?
— Миссис Делони.
— Она дает вам указания, что делать?
— Нет. Это было очень мило с ее стороны —забрать меня из «Паси-
фик» и... — Она умолкла, словно прикидывая, продолжать или нет,
— И запихать вас в этот вестибюль?
— Ну это ведь временно.
185
— Жизнь вообще вещь временная. Вы что, с мужем намерены подчи-
няться распоряжениям семейства Делони до гробовой доски? Вам это не
принесет никакой пользы, уверяю вас, кроме привилегии быть у них на
побегушках.
— Эрл никогда не был ни у кого на побегушках, — оправдываясь, про-
изнесла она. — Оставьте его в покое.
— Вы созванивались с ним?
— Нет, и я очень беспокоюсь о нем. Я уже два дня пытаюсь дозвонить-
ся до него, но никто не берет трубку. Боюсь, что он пьет.
— Он в больнице.
— Он болен?
— Результат злоупотребления виски.
— Откуда вы знаете?
— Я сам помогал отправлять его в больницу. Я был в Бриджтоне вчера
утром и разговаривал с вашим мужем. К концу он стал довольно открове-
нен. Он признал, что Люк Делони был убит, а сам он получил распоряже-
ние сверху придать всему вид несчастного случая.
Она выглядела пристыженной, ее взгляд бесцельно блуждал по вести-
бюлю, в котором не было никого, за исключением ночного портье и пары,
вряд ли супружеской, которая договаривалась с ним о номере. Однако мис-
сис Хоффман начала так нервничать, словно с минуты на минуту ожидала
появления преследователей.
— Ну теперь вы можете рассказать и все остальное, — сказал я. —Раз-
решите, я закажу вам чашку кофе.
— Тогда я не засну всю ночь.
— Ну какао.
— Да, пожалуй.
Мы направились в кафетерий. За стойкой сидели несколько оркест-
рантов в розовато-лиловых пиджаках. Они попивали кофе и традици-
онно жаловались друг другу на нищенскую зарплату. Я сел напро-
тив дверей, усадив перед собой миссис Хоффман так, чтобы был
виден вестибюль и я бы не пропустил Брэдшоу, если тот будет вы-
ходить.
— Как вы познакомились с Брэдшоу, миссис Хоффман?
— Элен привела его к нам. По-моему, она была в него влюблена какое-
то время, но я-то видела, что она ему совершенно безразлична. Они были
просто друзьями. У них были общие интересы.
— Например, поэзия?
— Да, поэзия и театр. Элен говорила, что для своего возраста он очень
талантлив, но у него были неприятности в колледже. Мы помогли ему устро-
иться на работу лифтером. За это платили всего пятерку в неделю, но он
и тому был рад. Тогда он был худой, как тростинка, и нищий, как церковная
крыса. Он утверждал, что его семья вполне преуспевала в Бостоне, но он
ушел из дома, чтобы жить самостоятельно. Тогда я не очень-то ему ве-
рила — я думала, что он просто стесняется своих родителей и рассказы-
186
вает всякие сказки, — но теперь я думаю, что так оно и было. Гово-
рят, его мать — богатая женщина. — Она вопросительно взглянула на
меня.
— Да. Я знаю ее.
— Что заставило молодого человека бежать от такого состояния? Всю
свою жизнь я стремилась скопить хоть немного денег.
— У денег свои законы.
Я не стал пускаться в дальнейшие объяснения. Официантка принесла
какао миссис Хффман и мой кофе. Когда она вернулась за стойку, я
спросил:
— Вы когда-нибудь знали женщину по имени Макреди? Летиция
О.Макреди?
Рука миссис Хоффман дрогнула, и коричневая густая жидкость выплес-
нулась на блюдце. В это же мгновение я подумал, что ее волосы имеют
неестественный рыжий оттенок и что когда-то она была очаровательной
женщиной с хорошей фигурой и пристрастием к цветастой одежде. Но она
не могла быть Макреди. Она уже сорок лет была замужем за Эрлом
Хоффманом.
Она взяла бумажную салфетку и подложила ее под чашку.
— Да, знала.
— В Бриджтоне?
— Я не буду говорить с вами о Летиции. Миссис Делони...
— Труп вашей дочери лежит в морозильной камере, а вы тут твердите
о миссис Делони.
Она склонилась над блестящей пластмассовой поверхностью стола.
— Я боюсь ее, боюсь того, что она может сделать Эрлу.
— Подумайте лучше о том, что она уже сделала с ним. Она и ее друж-
ки-политиканы заставили его сфальсифицировать дело Делони, от чего он
и по сей день не может оправиться.
— Я знаю. Тогда Эрл сознательно оставил службу.
— Вы признаете это?
— Думаю, да. Эрл никогда не распространялся об этом, но я знала,
и Элен тоже знала. Поэтому-то она и ушла от нас.
«Поэтому-то она и молчала», — подумал я.
— Эрл очень уважал Люка Делони, несмотря на его недостатки. Он
был единственным человеком, который помогал нам все эти годы. Его
смерть потрясла Эрла, именно после этого он и начал пить. Я о нем очень
беспокоюсь. — Она дотронулась до моей руки. — Как вы думаете, с ним
все будет в порядке?
— Если он бросит пить. С этим приступом запоя он справится. Я уве-
рен, что о нем позаботятся. Вот об Элен уже никто не позаботится.
— Об Элен? А что можно сделать для Элен?
— Вы можете очень много сделать для нее, если будете говорить прав-
ду. Она заслужила хотя бы того, чтобы был найден ее убийца.
— Но я не знаю, кто ее убил. Если бы я знала, я стала бы кричать
187
об этом на всех углах. Я думала, что полиция подозревает этого человека
по имени Макги, который убил свою жену.
— Макги невиновен. Его жену, а возможно, и вашу дочь убила Тиш
Макреди.
Она мрачно покачала головой.
— Вы ошибаетесь, мистер. Это невозможно. Тиш Макреди, то есть Тиш
Осборн, умерла задолго до того, как случились эти несчастья. Признаюсь,
в свое время ходили слухи о ее причастности к смерти Люка Делони, но
потом с ней самой случилось несчастье.
— Вы сказали — Тиш Осборн?
— Да. Она была одной из дочек сенатора Осборна, сестрой миссис Де-
лони. Я вам рассказывала о них, когда мы ехали из аэропорта. — Она сла-
бо улыбнулась и вновь погрузилась в ностальгические воспоминания своей
юности.
— Что за слухи ходили о ней, миссис Хоффман?
— Что она путалась с Люком Делони незадолго до его смерти. Говори-
ли даже, что она и застрелила его, но я никогда этому не верила.
— У нее действительно был роман с Люком Делони?
— Она бывала у него, это ни для кого не было тайной. Она стала не-
официальной хозяйкой у него в доме, после того как Люк расстался с мис-
сис Делони. Меня все это не очень интересовало. Она в это время уже раз-
велась с Валом Макреди. В конце концов, она была свояченицей Люка и
имела полное право бывать у него.
— У нее были рыжие волосы?
— Я бы сказала, скорее золотисто-каштановые. У нее были очень кра-
сивые волосы. — Миссис Хоффман непроизвольно провела рукой по соб-
ственным крашеным завиткам. — Тиш Осборн была очень жизнелюбивой
женщиной. Я очень расстроилась, когда узнала о ее смерти.
— А что с ней случилось?
— Я точно не знаю. Она умерла в Европе после того, как нацисты за-
хватили Францию. Миссис Делони до сих пор не может ее забыть. Как
раз сегодня она говорила о ней.
Мне показалось, что по шее у меня движется паук на влажных лапках.
Волосы у меня зашевелились. Я представил себе, как тень Летиции подхо-
дит к двери дома в Индиан-Спрингсе десяток лет спустя после вторжения
немцев во Францию.
— Вы уверены, что она умерла, миссис Хоффман?
Она кивнула.
— Об этом широко писали в газетах, даже в Чикаго. В свое время Ъш
Осборн была признанной красавицей в Бриджтоне. Прошло уже двадцать
с лишним лет, а я до сих помню ее знаменитые вечера. Она была замужем
за Валом Макреди. У него были деньги от матери, которая вела мясокон-
сервное дело.
— А он жив?
— Последнее, что я слышала о нем, что он женился на англичанке и
188
переехал в Великобританию. Он не был уроженцем Бриджтона, так что
я мало что о нем знаю. Я черпаю свои сведения только из светских ново-
стей и некрологов.
Она отпила из своей чашки. Всем своим видом она словно говорила
мне, каких людей ей удалось пережиты ее дочь Элен была талантливее
ее, Тиш Осборн богаче, но они умерли, а она жива. Она переживет и Эрла
и еще сделает из его секрета домашнюю святыню.
Ну то ж, с одной дамой я разобрался. С другой будет потруднее.
— Зачем миссис Делони прилетела сюда?
— По-моему, это просто каприз богатой женщины. Она сказала, что
хочет помочь мне в беде.
— Вы были с ней близки?
— Я едва была с ней знакома. Эрл знает ее лучше.
— А Элен?
— Нет. По-моему, они вообще никогда не виделись.
— И миссис Делони проделывает весь этот путь, чтобы помочь практи-
чески незнакомой женщине. Она уже успела чем-нибудь помочь вам, если
не считать переезда из одной гостиницы в другую?
— Она заплатила за мой ленч и обед. Я не хотела, но она на-
стояла.
— И чем вы должны отплатить ей за бесплатный пансион?
— Ничем.
— Разве она не просила вас никому не рассказывать о ее сестре
Тиш?
— Это правда, просила. Она просила, чтобы я никому не говорила о
ее взаимоотношениях с Люком Делони и о слухах, которые ходили о его
смерти. Она очень беспокоится за репутацию своей сестры.
— Противоестественные переживания, если учесть, что Тиш уже двад-
цать лет как мертва. Кто имелся в виду, когда она просила вас не упоми-
нать о сестре?
— Все, но особенно вы.
Она нервно рассмеялась и поспешно сделала глоток из своей чашки.
Глава 31
Я вышел из гостиницы. Луна плыла высоко в небе, сопровождаемая
своими многочисленными отражениями в декоративных прудах, разбросан-
ных по испанскому саду. Окна коттеджа миссис Делони были занаве-
шены желтыми шторами, из-за двери раздавался приглушенный звук
голосов.
Я постучал.
— Кто там? — спросила она.
— Сервис, — ответил я и добавил про себя: «Уголовный».
189
— Я ничего не заказывала.
Но все же она открыла дверь. Я проскользнул мимо нее и занял оборо-
ну у стены. Брэдшоу сидел напротив на софе рядом с камином. В очаге,
бросая отражения на медную решетку, поблескивало пламя.
— Привет, — сказал он.
— Привет, Джордж.
Он довольно заметно подпрыгнул.
— Выйдите вон, — произнесла миссис Делони. На ее смертельно блед-
ном лице блестели круглые синие глаза, вся она была как один комок во-
ли. — Я позову служащих гостиницы.
— Валяйте, если вы хотите выносить сор из избы.
Она захлопнула дверь.
— Ему мы можем сказать, — произнес Брэдшоу. — Нам все равно при-
дется сказать.
Она так резко качнула головой, что чуть не потеряла равновесие. Слов-
но перегруппировывая свои силы, она перевела взгляд с меня на Брэдшоу,
как будто мы оба были теперь ее врагами, и сделала пару шагов
назад.
— Я запрещаю что бы то ни было говорить, — произнесла она.
— Все равно все выяснится. Лучше сказать нам самим.
— Это не должно стать известным. И как это, собственно, выяс-
нится?
— Отчасти потому, что вы совершили большую ошибку, приехав
сюда, — вмешался я. — Это не ваш родной город, миссис Делони,
и тут вам не удастся замести следы, как вы это сделали в Бридж-
тоне.
Она повернулась ко мне спиной.
— Не обращай на него внимания, Джордж.
— Меня зовут Рой.
— Рой, — поправилась она. — Он уже вчера в Бриджтоне пытался бле-
фовать со мной, он ничего не знает. Нам нужно просто молчать.
— И что нам это даст?
— Покой.
— Я уже сыт по горло этим покоем. Все эти годы я жил с этим. Вас
не было рядом. Вы не представляете, что я пережил. — Он откинулся на
спинку софы и завел глаза к потолку.
— Но тебе будет хуже, если ты сейчас начнешь трепаться, — резко обо-
рвала она его.
— По крайней мере, хоть что-то изменится.
— Безмозглый болван. Но я не позволю тебе растоптать остатки своей
жизни. Только попробуй что-нибудь сказать — и больше ты не увидишь
ни цента.
— Обойдусь.
Впрочем, он явно не спешил рассказывать то, что мне было нужно. Он
так долго носил маску, что она пристала к его лицу, контролируя речь,
190
а может быть, и образ мыслей. Даже старуха, хотя она и стояла ко мне
спиной, явно играла, будто я был зрителем.
— Мой аргумент достаточно традиционен, но тайное уже стало яв-
ным, — произнес я. — Мне известно, что ваша сестра Летиция, миссис
Делони, застрелила вашего мужа. Мне известно также, что позднее
она вышла замуж за Брэдшоу в Бостоне. Это может подтвердить его
мать...
— Его мать?
Брэдшоу выпрямился.
— В конце концов, у меня есть мать, — произнес он с неожиданной не-
посредственностью и посмотрел на миссис Делони, — я живу с ней, и ее
мнение тоже надо учитывать.
— Ты ведешь очень многогранную жизнь, — ответила она.
— У меня очень многогранный характер.
— Очень хорошо, мистер Многогранник, дело твое. — Она отошла в
угол и села на козетку.
— Я думаю, что это мое дело, — сказал я, — но вы тоже в нем мо-
жете поучаствовать, Брэдшоу. Можете начать с того, с чего все нача-
лось, — с убийства Делони. Вы были его свидетелем, как утверждала
Элен?
Он кивнул.
— Мне, конечно, не следовало рассказывать это Элен. Но меня это так
потрясло, а она была моим единственным другом.
— За исключением Летиции.
— Да. За исключением Летиции.
— Какую роль вы ’ играли в этом убийстве?
— Я просто присутствовал. Если быть точным, это не было убий-
ством. Это была самооборона, и то, что Делони скончался, —
действительно несчастный случай.
— К этому я и веду.
— Да. Он просто застал нас в постели.
— И частенько вы с Летицией занимались этим?
— Нет, это было первый раз. Я посвятил ей стихотворение, которое
было опубликовано в студенческом журнале. Я наблюдал за ней и восхи-
щался ею всю весну. Она была гораздо старше меня, но она была очарова-
тельна. Она была моей первой женщиной. — Он до сих пор говорил о ней
с придыханием обожания.
— Так что произошло в спальне, Брэдшоу?
— Я уже сказал, он застал нас там, достал пистолет из ящика и ударил
меня рукояткой. Тйш пыталась его остановить. Он ударил ее пистолетом
по лицу. Она вцепилась в него, и тут пистолет выстрелил.
Он дотронулся до правого глаза и кивнул в сторону миссис Делони.
Она безмолвно наблюдала за нами из своего угла.
— Миссис Делони замяла дело, ей удалось его замять. Вряд ли в таких
обстоятельствах ее можно обвинять за это. Или нас. Мы уехали в Бостон,
191
где Тиш был сделан целый ряд операций на лице. А потом мы поженились.
Я любил ее, несмотря на разницу в возрасте. Наверное, моя любовь к ма-
тери в какой-то мере питала и мое чувство к Тйш.
Глаза его горели полубезумным блеском, губы пересохли.
— Медовый месяц мы проводили в Европе. Моя мать связалась с фран-
цузской следственной службой и натравила их на нас. Мне пришлось оста-
вить Тйш в Париже и вернуться домой, чтобы уладить все с мамой и на-
чать учебный год в Гарварде. В тот же месяц в Европе началась война.
С тех пор я не виделся с Ъш1. Она заболела и умерла, я узнал об этом
уже после ее смерти.
— Я вам не верю. Это не могло случиться за столь короткое
время.
— Все произошло очень быстро, как любая трагедия.
— Только не ваша. Она тянется уже двадцать два года.
— Нет, — произнесла миссис Делони. — Он говорит правду, и я могу
доказать это.
Она вышла в соседнюю комнату и вернулась с сильно помятым доку-
ментом, который протянула мне. Это было свидетельство о смерти, со-
ставленное в Бордо и датированное 16 июля 1940 года. Там было сказано,
что Летиция Осборн Макреди в возрасте сорока пяти лет скончалась от
пневмонии.
Я вернул документ миссис Делони.
— Вы всегда его возите с собой?
— Он случайно оказался при мне.
— Каким образом? .
Она не нашлась что ответить.
— А я вам скажу. Потому что ваша сестра жива, и вы испугались, что
она наконец будет наказана за свои преступления.
— Моя сестра не совершала никаких преступлений. Смерть моего мужа
может расцениваться или как убийство в целях самообороны, или как не-
счастный случай. Комиссар полиции очень хорошо это понял, иначе он ни-
когда бы не решился замять это дело.
— Возможно. Но Констанция Макги и Элен Хагерти были убиты не
случайно.
— Моя сестра умерла задолго до этого.
— Ваши собственные поступки доказывают обратное, и они значат го-
раздо больше, чем это липовое свидетельство. Например, сегодня вы наве-
щали Джила Стивенса и пытались выкачать из него подробности дела
Макги.
— Он нарушил профессиональную тайну.
— Ему нечего было нарушать. Вы не являетесь его клиенткой. Он пред-
ставляет интересы Макги.
— Он не сказал мне об этом.
— А почему он должен был вам об этом говорить? Вы не у себя в
городе.	‘
192
Она в смятении повернулась к Брэдшоу. Он покачал головой. Я подо-
шел к нему.
— Если тело Тиш мирно покоится во Франции, что заставило вас идти
на такие ухищрения, чтобы развестись с ней?
— Значит, вам известно о разводе. А вы здорово умеете раскапывать
улики, прямо как индейский землекоп1. Интересно, вам уже все известно
о моей личной жизни?
Он устало взглянул на меня. Я был слегка обескуражен такой легкой
победой.
— Ваша личная жизнь или жизни — это сюжет для романа. Вам
ведь приходилось жить на два дома, деля свое время между женой и
матерью?
— По-моему, это само собой разумеется, — бесстрастно отреагировал
он.
— Тиш живет здесь, в городе?
— Она жила в Лос-Анджелесе. Я не скажу вам где, и будьте уверены,
вам никогда не удастся ее найти. Впрочем, какая разница, ее все равно уже
там нет.
— Где и как она умерла, по вашей версии?
— Она не умерла. Вы правильно догадались, французское свидетель-
ство — подделка. Но Тиш все равно за пределами досягаемости. В субботу
я посадил ее на самолет, и сейчас она уже в Рио-де-Жанейро.
— Ты не сказал мне об этом, — вмешалась миссис Делони.
— Я и не собирался никому говорить. Но мне приходится объяснять
мистеру Арчеру, что дальнейшие поиски бессмысленны. Моя жена — моя
бывшая жена — пожилая, больная женщина, она не будет выдана властям.
В одном из южноамериканских городов ей будет обеспечена медицинская
помощь и все необходимое. Где — я не скажу.
— Вы признаете, что она убила Элен Хагерти?
— Да. Она призналась мне в этом, когда я приехал к ней в субботу
утром. Она застрелила Элен и спрятала револьвер в нашей привратницкой.
Я специально связался с Фоули в Рено, чтобы выяснить, известно ли ему
об этом. Я не хотел, чтобы он меня шантажировал...
— По-моему, он уже это делал.
— Это делала Элен, — откликнулся он. — Ей стало известно о брако-
разводном процессе, которым я занимался в Рено, и она сразу сделала вы-
вод о том, что Тиш жива. Я порядочно заплатил ей и устроил ее на рабо-
ту, чтобы она оставила Тиш в покое.
— И вас.
— И меня. Мне приходилось защищать свою репутацию, хотя я и не
совершал никаких преступлений. * 7
1 Представитель любого из многочисленных племен, проживавших на запале
Соединенных Штатов, основным источником пропитания для которых являлись съе-
добные коренья.
7 Росс Макдональд «Озноб»
193
— Конечно. Вы очень хорошо умеете устраиваться, чтобы за вас
отдувались другие. Вы ведь использовали Элен вместо приманки, не
правда ли?
— Не понял. — Правда, вид его свидетельствовал об обратном.
— Вы несколько раз появились с Элен на людях, распустили слух о
том, что собираетесь жениться на ней, хотя вы уже были женаты на Лау-
ре. А Элен вы ненавидели, и не без причин.
— Это неправда. Несмотря на ее претензии, мы сохраняли дружеские
отношения. Она была моим старым другом, и я сочувствовал ей.
— Ваше сочувствие привело к тому, что она получила пулю в лоб. Точ-
но так же, как Констанция Макги. Лауру могла бы постигнуть та же
участь, если бы вы вовремя не подставили Элен.
— По-моему, вы слишком все усложняете.
— Неужели это сложно для вашей многогранной натуры?
Он затравленно оглядел комнату, как бы в замешательстве перед пара-
доксами собственного характера.
— Вам никогда не удастся доказать мое участие в убийстве Элен. Для
меня оно было полной неожиданностью. Как и признание Летиции.
— Отчего же? Разве вы не знали, что она убила Констанцию
Макги?
— Я ничего не знал об этом до субботы. Признаюсь, у меня были по-
дозрения. Тиш всегда была страшно равнива. Я десять лет существо-
вал с этими страшными подозрениями, надеясь и молясь, что это не
так...
— Почему вы ее прямо не спросили?
— Я бы не перенес ее признания. Отношения между нами и так были
слишком напряженными. А мой вопрос означал бы, что я признаю, что
любил Кони. — Он вдруг осознал смысл произнесенного. Взгляд его утк-
нулся в пол, как будто перед ним впервые разверзлась бездна его собст-
венной души. — А я ее действительно любил. Ее смерть чуть не убила
меня.
— Но вы пережили ее и полюбили снова.
— Как любой нормальный мужчина. Я отношусь к тому роду людей,
которые не могут жить без любви. Я любил Тиш так долго, насколько
это было возможно. Но она состарилась.
Миссис Делони фыркнула.
— Я мечтал, чтобы моя жена родила мне детей.
— Ты бы их бросил, как бросил мою сестру. Ты нарушил все свои
обещания.
— Это случается со всеми. Я не виноват, что полюбил Кони. Это про-
изошло само собой. Я совершенно случайно познакомился с ней в прием-
ной доктора Годвина. Но ведь я не бросил вашу сестру. Я ее никогда не
бросал. Я сделал для нее гораздо больше, чем она для меня.
Она ухмыльнулась с высокомерием истинной аристократки.
— Моя сестра подняла тебя из грязи. Кем ты был? Лифтером.
194
— Я был студентом и работу лифтера выбрал сам.
— Она тебе очень подходила.
Он наклонился вперед, не отрывая от нее взгляда.
— У меня была приличная семья, и я мог пользоваться ее доходами,
если бы захотел.
— Да-да, твоя драгоценная мамочка...
— Оставьте в покое мою маму.
В его словах прозвучала холодная угроза, и это остановило миссис Де-
лони. Это был один из моментов, когда я почувствовал, что они ведут
сложную шахматную партию — игру честолюбий на невидимой доске. Мне
предстояло разгадать ее. Но прежде всего надо было закончить дело и,
пока Брэдшоу соглашался говорить, нельзя было отвлекаться на посторон-
ние сюжеты.
— Мне не очень ясна судьба револьвера, — произнес я. — Полиция
установила, что Кони Макги и Элен были убиты из одного и того же ору-
жия - револьвера, который первоначально принадлежал сестре Констан-
ции Алисе. Каким образом он попал к Ткш?
— Я не знаю.
— У вас должны быть какие-то предположения. Алиса Дженкс не могла
передать его Тйш?
— Вполне возможно.
— Ну это же чушь, Брэдшоу, и вы сами прекрасно это знаете. Револь-
вер был украден из дома Алисы. Кто его украл?
Он расправил пальцы рук и с наслаждением стал рассматри-
вать их.
— Я все скажу вам, если миссис Делони выйдет.
— С какой стати? — спросила она, не вставая. — Я думаю, мои уши
вынесут то, что пришлось пережить моей сестре.
— Я забочусь не о вас, а о себе.
Она заколебалась. Это было настоящее единоборство воль. Брэдшоу
встал и открыл дверь в соседнюю комнату. Там находилась роскошно меб-
лированная спальня. На журнальном столике рядом с кроватью стоял теле-
фон цвета слоновой кости и фотография мужчины с седыми усами, которая
показалась мне странно знакомой.
Миссис Делони с недовольным видом прошествовала в спальню. Брэд-
шоу поспешно закрыл за ней дверь.
— Я начинаю испытывать ненависть к * пожилым женщинам, —
произнес он.
— Вы собирались рассказать мне историю револьвера.
— Да? — Он вернулся на софу. — Это не очень приятная история.
Впрочем, как и все остальное. Я расскажу вам все, рассчитывая на то, что
вас это удовлетворит.
— И я не стану это афишировать?
— Разве вы не понимаете сами, что в этом нет никакого смысла? Вы
добьетесь только того, что весь город будет это обсуждать, репутация кол-
195. .
леджа, которому я отдал все свои силы, будет уничтожена. Кроме того,
вы втопчете в грязь не одну жизнь.
— Особенно вашу и Лауры?
— Особенно мою и Лауры. Господи, она ведь ждет меня. Неужели я
даже этого не заслужил? Всю свою жизнь я преодолевал невроз, приобре-
тенный еще в детстве.
— От него и лечил вас Годвин?
— Мне нужна была какая-то поддержка. С Летицией было непросто.
Она иногда сводила меня с ума своей животной силой и своими претензия-
ми. Но теперь все кончено. — Последняя фраза прозвучала полувопроси-
тельно, полуумоляюще.
— Я не могу вам ничего обещать. Рассказывайте все с начала до
конца, а потом подумаем. Каким образом к Тиш попал револьвер
Алисы?
— Его передала мне Кони. Нам в голову пришла безумная мысль, как
можно развязать этот гордиев узел.
— Вы собирались убить Тиш?
— Это был чистый бред. Ни я, ни Кони никогда бы не решились на
убийство, как бы плохо нам ни было. Вы не представляете, в каком кошма-
ре я жил, деля себя между двумя женами, двумя любовницами — старой
и жадной, молодой и страстной. Джим Годвин предупреждал меня, что
мне грозит духовная гибель.
— Единственным спасенной от которого было физическое убийство.
— Но я не совершал его. Я бы не смог. Я понял это благодаря Джиму.
Я не насильник.
Однако именно теперь я почувствовал, что он на это способен, — такая
ненависть ко мне проглядывала сквозь его непоколебимо учтивую манеру
поведения, к которой он привык, как привыкают к корсету. Я ведь выужи-
вал из Брэдшоу все его тайны.
— Что стало дальше с револьвером?
— Я спрятал его в надежное место, как мне казалось, но Тиш, вероятно,
нашла его.
— В вашем доме?
— В доме мамы. Она иногда бывала там, когда не было мамы.
— Она была у вас, когда к вам заходил Макги?
— Да. — Он посмотрел мне в глаза. — Как странно, что вы сосредото-
чились на этом дне. Вы очень внимательны. Это был день, когда все н
произошло. Тиш обнаружила в ящике моего стола револьвер. До этого она,
вероятно, подслушала Макги, который сетовал на мою связь с его женой.
Она взяла револьвер и убила Констанцию. Наверное, в этом была даже
своеобразная, романтически понятая справедливость.
Брэдшоу говорил так, словно к нему это не имело никакого отношения,
словно он пересказывал эпизод из романа или из далекой истории. Он как
будто потерял интерес к собственной жизни. Может быть, это и имел в
виду Годвин, когда говорил ему о духовной гибели.
196
— Вы продолжаете утверждать, что не знали все эти годы, что Тиш
убила Констанцию?
— Я не признавался себе в этом. Я считал, что револьвер просто исчез.
Его мог взять и Макги, пока он был один в кабинете. Предъявленное ему
обвинение казалось мне доказательным.
— Теперь вам известно, что оно было сфабриковано. Сейчас меня боль-
ше всего волнуют Макги и его дочь. И я не успокоюсь, пока они не будут
полностью оправданы.
— Но это можно сделать и не требуя выдачи Летиции из Бра-
зилии.
— У меня нет никаких доказательств, что она в Бразилии, кроме ваших
показаний. Даже миссис Делони впервые слышит об этом.
— Господи, неужели вы мне не верите? Я вывернул перед вами все
потроха.
— Если бы у вас не было причин на это, вы бы не стали это делать.
Я думаю, что вы лжете, Брэдшоу. Я думаю, что вы один из тех виртуозов,
которые умеют искусно перемешивать правду и ложь, чтобы их рассказы
выглядели достоверными. Но ваш страдает одним существенным недо-
статком. Если бы Тиш была в Бразилии, вы бы никогда не сказали мне
об этом. Я уверен, что она в Калифорнии.
— Вы ошибаетесь.
Он наклонился ко мне. Его взгляд был открытым и искренним, как
бывает лишь у хороших актеров. Мы бы еще долго играли в глядел-
ки, если бы в соседней комнате не зазвонил телефон. Брэдшоу кинулся
к аппарату. Но я оказался быстрее; прижав его к косяку, я схватил
трубку:
— Алло.
— Это ты, милый. — Это была Лаура. — Рой, я боюсь. Она все знает.
Она только что звонила мне и сказала, что сейчас приедет.
— Закройте дверь. А лучше всего вызовите полицию.
— Это не Рой? Кто это?
Рой стоял у меня за спиной. Я повернулся к нему в тот момент, когда
медная кочерга уже опускалась мне на голову. Последнее, что я увидел, —
это желтый отблеск меди.
Глава 32
Я очнулся от того, что миссис Делони хлопала меня по лицу мокрым
полотенцем. Я попросил ее успокоиться. Поднявшись, я увидел у телефона
фотографию в кожаной рамке. Может быть, именно благодаря тому, что
перед глазами у меня все плыло, я вдруг понял, что это фотография симпа-
тичного пожилого черноглазого джентльмена, чей портрет я видел в гости-
ной миссис Брэдшоу.
197
— Откуда у вас фотография отца Брэдшоу?
— Это мой отец, сенатор Осборн.
— Значит, миссис Брэдшоу тоже виртуоз.
Миссис Делони участливо взглянула на меня, будто подозревая, что я
тронулся в результате полученного удара. Но удар был скользящим, и
вряд ли я был без сознания более чем несколько секунд. Когда я добежал
до стоянки, Брэдшоу еще только выезжал оттуда.
Он направлялся вверх. Я последовал за ним и нагнал его, даже не доез-
жая до его дома. Он вдруг резко затормозил, машина завихляла и остано-
вилась поперек дороги.
Но он хотел остановить не меня. К нам приближалась другая машина.
Отблески ее фар прыгали в листве, как глаза безумца, и фигура Брэдшоу
была отчетлива видна в их свете. Похоже было, что он запутался со своим
пристежным ремнем. Я узнал «роллс-ройс» миссис Брэдшоу за секун-
ду до того, как ее машина, визжа тормозами, врезалась в машину
Роя.
Я выскочил на дорогу, включил подфарники и бросился к месту проис-
шествия. В наступившей тишине мои шаги громом отдавались у меня в
ушах. Смятый бампер «роллса» глубоко врезался в машину Брэдшоу. Он
сидел, откинувшись на водительском месте. Лицо его было залито кровью,
она струилась из носа, уголков рта и раны на лбу.
Я обошел машину с другой стороны, открыл дверцу и расстегнул ре-
мень. Его тело безвольно упало мне на руки. Я вытащил его на дорогу.
Кривые линии кровоподтеков напоминали трещины, словно маска, кото-
рую он носил так долго, разбилась и за ней проступила его живая плоть.
Но он был мертв. Он лежал бездыханный под тяжелой тенью
дерева.
Старая миссис Брэдшоу вылезала из своей машины. С ней, кажется,
ничего не случилось. И я подумал, что она и есть то мировое зло, которое
никто не в силах уничтожить.
— Это Рой, да? С ним все в порядке?
— В каком-то смысле, да. Он хотел выйти из игры. И.он вышел.
— Что вы имеете в виду?
— Боюсь, что вы его убили.
— Но я не хотела. Как же так?! Мой мальчик! Мое дитя!
Ее голос сорвался в безумном материнском плаче. Наверное, она дей-
ствительно чувствовала себя почти его матерью, ведь ей так долго при-
шлось играть эту роль. Реальность приобрела для нее такие же туманные
черты, как и вся округа, освещенная блеклым лунным светом.
Она упала на тело Брэдшоу и обняла его, словно ее старая плоть могла
вдохнуть в него жизнь и воскресить в нем былую любовь к ней. Она баю-
кала его, что-то шепча ему на ухо, называя его дрянным мальчишкой за
то, что он хотел напугать ее.
— Проснись, ну проснись же! Это мамочка! — повторяла она.
Я вспомнил, что в одну из первых наших встреч она сказала, что не
г 198
любит вечера. Но и в ней, так же как и в Рое, была какая-то двойствен-
ность, и все ее горе чем-то напоминало мне театр.
— Оставьте его в покое, — произнес я. — И давайте закончим с ролью
матери. Ситуация и так довольно неприглядна.
Она медленно повернулась и посмотрела на меня со странной хитрецой.
— Ролью матери?
— Рой Брэдшоу не был вашим сыном. Вы оба замечательно сыграли
свои роли — наверное, Годвин счел бы их полезными для вашего душевно-
го состояния. Но теперь спектакль окончен.
Она вскочила с порыве ярости и оказалась совсем близко от меня. Я
почувствовал запах лаванды и поток энергии, исходящий от нее.
— Я его мать. У меня есть свидетельство о его рождении.
— Не сомневаюсь. Ваша сестра недавно показывала мне свидетельство
о вашей смерти, удостоверяющее, что вы скончались во Франции в тысяча
девятьсот сороковом году. С вашими деньгами можно приобрести любые
документы. Но, изменив факты на бумаге, вы не в силах изменить их в
действительности. Рой женился на вас в Бостоне, после того как вы убили
Делони. Потом он влюбился в Констанцию Макги. И вы убили ее. Рой
прожил с вами еще десять лет под ежедневным гнетом мысли, что вы мо-
жете убить еще кого-нибудь, если он осмелится влюбиться. Но в конце
концов он осмелился. То была Лаура Сазерленд. Ему удалось внушить
вам, что нравится ему Элен Хагерти. Вы снова встали на путь преступле-
ния и застрелили ее в пятницу вечером. Эти факты вам не удастся ис-
казить.
Повисла тишина.
— Я только защищала свои права, — наконец произнесла женщина. —
Рой должен был отплатить мне хотя бы верностью. Я дала ему деньги,
дом, возможность получить образование в Гарварде. Я дала ему все, о чем
он только мог мечтать.
Мы оба посмотрели на Роя, неподвижно лежавшего у наших ног.
— Вы готовы ехать со мной и дать показания, как вы защищали свои
права все эти годы? Бедный Том Макги снова за решеткой благодаря вам.
Она резко выпрямилась.
— Не смейте со мной так разговаривать. Я не преступница.
— Вы ведь направлялись к Лауре Сазерленд, не правда ли? Что вы со-
бирались с ней сделать, вы, старуха?
Она прижала руку ко рту. Я подумал, что ей плохо или стыдно, но
я ошибся.
— Не смейте меня так называть! Я не так уж стара. Посмотрите мне
в глаза. И вы увидите, как я молода!
Это была правда. Сейчас я не мог рассмотреть их, но я помнил, что
глаза у нее были яркими, черными и живыми. Она была все такой же жад-
ной до жизни, как и та воображаемая Летиция — искаженная проекция ее
самой, задрапированная в леопардовую шкуру, за которой она привыкла
скрываться.
199
Она подперла рукой тяжелый подбородок.
— Я заплачу вам.
— Вы платили Рою. И посмотрите, чем это кончилось.
Она резко повернулась и направилась к своей машине. Я догадался, что
она задумала — еще одно убийство, и одним прыжком оказался у откры-
той дверцы ее «роллса». Ее черная кожаная сумка упала на пол во время
столкновения. Внутри лежал новый револьвер, пуля из которого предназна-
чалась для новой жены Роя.
— Отдайте мне! — Она говорила с безапелляционностью сенаторской
дочери и, что еше страшнее, с уверенностью человека, за плечами которого
было четыре убийства — двух женщин и двух мужчин.
— Револьверов вам больше не видать, — ответил я.
Не видать тебе больше ничего, Летиция!


Глава 1
Юридическая контора Велесли и Сейбла располагалась над сберегатель-
ной кассой на главной улице Санта-Терезы. Я вошел в маленький пустой
вестибюль и, поднявшись на лифте, принадлежавшем конторе, очутился в
атмосфере элегантной простоты. Создавалось впечатление, что после до-
лгих лет борьбы вы наконец без всяких усилий попали в атмосферу, к кото-
рой всегда стремились.
Напротив лифта сидела женщина с тщательно выкрашенными в рыжий
цвет волосами и играючи что-то печатала на электрической машинке. Ря-
дом с ней на столе стояла ваза с огромным букетом цветущей бегонии.
На стенах висели яркие картинки, в углу стояло кресло.
• Я сел на него, чтобы выглядеть получше, и взял экземпляр «Уолл
Стрит Джорнал». Видимо, я поступил правильно. Рыжеволосая секретар-
ша прекратила печатать и удостоила меня своим вниманием.
— Вы к кому-то пришли?
— У меня назначена встреча с мистером Сейблом.
— Вы, вероятно, мистер Арчер?
-Да.
Она расслабилась. Тон ее утратил свою официальность. Видимо, я не
был одним из почетных гостей.
— Меня зовут миссис Хейнс. Мистер Сейбл сегодня не вышел на рабо-
ту. Но он просил меня передать вам, когда вы придете, чтобы вы встрети-
лись с ним у него дома, если вы не против.
— Не против, — сказал я, вставая с кресла и чувствуя себя так, как буд-
то меня уволили.
— Понимаю, что это не очень удобно, — сказала она участливо. — Вы
знаете, где он живет?
— Он все еще живет в своем коттедже на берегу океана?
— Нет, он переехал, когда женился. Они построили дом за городом.
— Я не знал, что он женился.
— Мистер Сейбл женился почти два года назад. Да, около двух лет.
203
Несколько раздраженный тон ее голоса показывал, что она, видимо, не
замужем. Хотя и назвала себя миссис Хейнс, она выглядела как вдова или
разведенная, которая ищет замену своему бывшему мужу. Женщина нагну*
лась вперед и спросила таким тоном, как будто мы были с ней в близких
отношениях:
— Ведь вы детектив, не правда ли?
Я ответил утвердительно.
— Мистер Сейбл нанял вас лично для себя? Я спрашиваю потому, что
он ничего не сказал мне об этом.
Было ясно, почему он ей ничего не сказал.
— Мне тоже, — ответил я. — Как к нему добраться?
— Он живет в парке Арройо. Я лучше покажу вам на карте, где это. —
Мы стали изучать карту. — Вы должны съехать с шоссе перед развил-
кой, — сказала она, — потом поверните направо у школы графства Ар-
ройо. Затем примерно полмили вдоль озера. Справа увидите почтовый
ящик Сейбл ов.
Через двадцать минут я нашел почтовый ящик. Он стоял под дубом
в самом начале дороги, ведущей к дому. Дорога поднималась среди дере-
вьев и кончалась у дома с многочисленными окнами и зеленой плоской
крышей.
Парадная дверь открылась раньше, чем я подошел. Человек с седеющи-
ми волосами и низким лбом пошел навстречу мне через лужайку. На нем
был белый сюртук, какие обычно носит прислуга, но даже в этой одежде
он не вписывался в атмосферу дорогого пригорода. Он шел развязной по-
ходкой, опустив тяжелые плечи, как будто вышел на заслуженную
прогулку.
— Ищете кого-нибудь, мистер?
— Мистер Сейбл попросил меня приехать.
— Зачем?
— Если он не сказал вам зачем, — ответил я, — то, вполне возможно,
не хочет, чтобы вы знали.
Человек подошел ко мне поближе и улыбнулся. Он улыбался, широко
открыв рот. Улыбка была неприветливой, она предвещала неприятности.
Лицо его было все в шрамах, показывающих, что неприятности подстере-
гали его на каждом шагу. Есть люди, которые вызывают добрые чувства,
он же вызывал неприязнь. Хотелось ему врезать.
Гордон Сейбл крикнул с порога:
— Все нормально, Питер. Я жду этого парня. — Он подошел к дорож-
ке; выложенной из плиток, и протянул мне руку. — Рад видеть вас, Л у.
Мы не виделись несколько лет, ведь так?
— Четыре года.
Сейбл совсем не постарел. Его загорелое лицо и белые кудрявые воло-
сы создавали эффект молодости. Он был в рубашке и узких брюках, под-
черкивающих его фигуру теннисиста.
— Слышал, вы женились, — сказал я.
204
— Да. Бросился головой в омут. — Его веселое выражение лица каза-
лось искусственным. Он повернулся к слуге, который стоял рядом с нами
и слушал: — Пойдите узнайте, не нужно ли чего-нибудь миссис Сейбл, а
потом приходите ко мне в кабинет. Мистер Арчер приехал издалека и, на-
верное, хочет выпить.
— Дааа, сэээр, — сказал он нараспев.
Сейбл сделал вид, что не заметил. Он провел меня в дом через черно-
белый коридор-террасу, через крытый дворик с огромным количеством
тропических растений, чьи яркие листья отражались в овальном бассейне,
расположенном в центре. Нашей целью была освещенная солнцем комната,
находившаяся в стороне от дома и утепленная сотнями книг, стоявших на
полках с пола до потолка вдоль всех стен.
Сейбл предложил мне кожаное кресло, стоявшее у письменного стола
напротив окна. Он поправил шторы, чтобы солнце не светило в глаза.
— Питер сейчас придет. Должен извиниться за его манеры или за то,
что они у него отсутствуют, но сейчас так трудно найти прислугу.
— У меня те же проблемы. Порядочные люди не хотят подвергаться
опасности, а шалопаи лезут в драку. И все это за пятьдесят долларов в
день. Я на это не могу пойти. Так что почти всю свою работу делаю сам.
— Рад слышать это. — Сейбл сел на угол стола и наклонился ко мне
поближе: — Дело, которое я собираюсь поручить вам, довольно деликат-
ное. Очень важно, чтобы все было в тайне. Что бы вы ни узнали, если
что-либо узнаете, докладывайте прямо мне. Устно. Никаких записок. Вы
меня поняли?
— По-моему, все ясно. Это ваше личное дело или вы работаете на
клиента?
— Конечно, на клиента. Разве я не сказал вам этого по телефону? Она
поручила мне довольно трудное дело. Откровенно, я не надеюсь, что нам
удастся оправдать ее надежды.
— А на что она надеется?
Сейбл поднял глаза к белому потолку.
— Боюсь, она хочет невозможного. Если человек пропал двадцать лет
назад, то следует предположить, что он давно умер и похоронен. Или не
хочет, чтобы его нашли.
— Значит, кто-то пропал?
— Да, и дело безнадежное. Я пытался объяснить своей клиентке все
это. Но, с другой стороны, я не могу не попытаться попробовать. Она
старая и больная женщина. И с характером.
— Богатая?
Сейбл нахмурился, не одобряя мое легкомыслие. Он занимался недви-
жимостью и вращался в таких кругах, где люди имеют много денег, но
не говорят о них.
— Муж этой дамы умер и оставил ей большое состояние, — добавил
он, чтобы поставить меня на место. — Вам хорошо заплатят за работу,
независимо от результатов.
205
Слуга внезапно появился за моей спиной. Я почувствовал, что он там,
по его тени. На нем были старые морские, туфли, и передвигался он
бесшумно.
— Вы не торопитесь, — сказал ему Сейбл.
— Чтобы сделать мартини, нужно время.
— Я не заказывал мартини.
— Миссис заказывала.
— Вы не должны подавать ей мартини перед ленчем, да и вообще в
любое другое время.
— Вот и скажите ей это.
— Я намерен это сделать. А пока говорю вам.
— Дааа... сэээр...
Сейбл покраснел, и даже загар на его лице не скрыл этого.
— Это ваше произношение вовсе не смешно.
Слуга ничего не ответил. Его зеленые глаза смотрели на нас с вызовом.
Он ждал аплодисментов.
— Да, у вас проблемы с прислугой, — сказал я Сейблу, чтобы поддер-
жать его.
— О, Питер хороший парень, ведь так, старина? — И чтобы я ничего
больше не сказал, широко улыбнулся: — Что вы будете пить, Лу? Я бы
выпил тоник.
— Я тоже.
Слуга удалился.
— Ну так кто же пропал? =— спросил я.
— «Пропал» — не совсем правильное слово. Сын моей клиентки ушел из
дома. Они не пытались его вернуть, во всяком случае, в течение многих лет.
— Почему?
— Думаю, они были недовольны им в такой же степени, как и он ими.
Им не нравилась девушка, на которой он женился. «Недовольны» мягко
сказано. Были и другие причины раздора. Насколько это серьезно, вы мо-
жете судить по тому, что он даже пожертвовал своим наследством. У нее
большое имение.
—А у него есть имя, или мы будем называть его мистер Икс?
Сейбл сморщился, как от боли. Он не мог выдавать информацию, ему
это было неприятно.
— Их фамилия Гэлтон. Сына зовут или звали Энтони Гэлтон. Он исчез
в тысяча девятьсот тридцать шестом году. Ему было тогда двадцать два
года. Он только что закончил Сэнфордский университет.
— Да, прошло много времени. — Мне казалось, что это целый век.
— Я же говорил вам, что нет почти никакой надежды. Но миссис Гэл-
тон хочет, чтобы сына постарались найти. Она может умереть со дня на
день и хочет помириться с сыном.
— А кто сказал, что она должна умереть? . -
— Ее врач. Доктор Хауэл говорит, что она может умереть в любую
минуту.
206 •
Слуга неуклюже вошел в комнату, держа в руках позванивающий под-
нос. Он преувеличенно вежливо подал нам джин с тоником. Я заметил,
что на руке у него вытатуирован якорь, и подумал, что, возможно, он в
прошлом моряк. Но, во всяком случае, никак не слуга — край моего стака-
на был вымазан помадой.
Когда он ушел, я спросил:
— Молодой Гэлтон женился до того, как ушел из дому?
— Да. Его жена и послужила причиной ссоры в семье. Она ждала
ребенка.
— И они все трое исчезли?
— Как будто бы земля разверзлась и поглотила их, — произнес Сейбл
с пафосом.
— А с ними не могло случиться какого-нибудь несчастья?
— Насколько мне известно, нет. Я в то время не был связан с семьей
Гэлтонов. Нужно будет попросить миссис Гэлтон рассказать вам, при ка-
ких обстоятельствах ее сын оставил семью. Не знаю, захочет ли она вда-
ваться в подробности.
— А что, есть подробности?
— Думаю, да. Ну ладно, повеселимся? — сказал он невесело. И выпил
свою порцию стоя. — Прежде чем отвезти вас к ней, я хочу быть уверен,
что вы потратите на нас столько времени, сколько потребуется, и не будете
заниматься другими делами.
— У меня пока нет других дел. Так на какую же сумму я должен прила-
гать усилия?
— На любую, которую вы потребуете.
— Так, может быть, лучше было бы обратиться в какое-нибудь крупное
агентство?
— Думаю, что нет. Я знаю вас и верю, что вы сможете расследовать
это дело довольно аккуратно. Не хочу, чтобы последние дни жизни миссис
Гэлтон были омрачены скандалом. Моя главная забота в связи с расследо-
ванием — сохранить доброе имя семьи.
Сейбл говорил взволнованно, но я сомневался, что его волнение вызва-
но глубокими чувствами, которые он испытывает к семье Гэлтон.
Он смотрел на меня, вернее — через меня, невидящими обеспокоен-
ными глазами. Его явно волновало не то, что происходило с семьей
Гэлтон.
Я понял, что его волновало, когда он провожал меня. Хорошенькая
блондинка, наполовину моложе него, вышла из-за бананового дерева. На
ней были джинсы и белая рубашка с расстегнутым воротом. Она двигалась
осторожно и одновременно неловко. Казалось, она выходит из укрытия и
боится нападения со стороны врага.
— Хэлло, Гордон, — сказала она неуверенным, как бы ломающимся,
словно у юноши, голосом.. — Странно видеть тебя здесь.
— Я здесь живу, не так ли?
— Теоретически, да.
т
Сейбл разговаривал с ней осторожно. Казалось, она сначала обдумыва-
ет фразы, а потом произносит их.
— Элис, сейчас не время опять возвращаться к этому. Почему, ты ду-
маешь, я остался сегодня дома?
— Ну и что хорошего в этом для меня? Что я имею от этого? А сейчас
куда ты направляешься?
— Ухожу.
— Куда?
— Почему ты меня допрашиваешь, ты не имеешь на это права.
— Нет, имею.
Она встала перед ним в угрожающей позе: бедро вперед, грудь под бе-
лой рубашкой напряглась. Она вроде бы не была пьяна, но ее большие
фиолетовые глаза блестели. Они были бы красивыми, если бы не темные
круги под ними и яркие тени на верхних веках, делавшие их похожими на
два больших синяка.
— Куда вы уводите моего мужа? — спросила она у меня.
— Это ваш муж меня уводит. У нас дела.
— Какие дела? Чьи дела?
— Конечно, не твои, дорогая. — Сейбл обнял ее. — Пойдем в твою
комнату. Мистер Арчер — частный детектив, работающий по одному мое-
му делу. Это не имеет к тебе никакого отношения.
— Могу поспорить, что это не так. — Она повернулась ко мне. — Что
вы от меня хотите? Вы ничего не узнаете обо мне. Нечего узнавать. Я
сижу в этом доме, как в морге, мне не с кем поговорить и нечего делать.
Мечтаю вернуться в Чикаго. Там меня любили.
— Здесь тоже любят. — Сейбл терпеливо ждал, пока она успокоится.
— Здесь меня ненавидят. Я даже не могу попросить, чтобы мне сделали
коктейль в этом доме.
— Но не утром же, дорогая.
— Ты не любишь меня. — Ее злость постепенно растворялась в чувстве
жалости к самой себе. На глазах у нее появились слезы. — Я тебе без-
различна.
— Неправда. Поэтому я и не хочу, чтобы ты болталась неизвестно где.
Пойдем, дорогая, в дом.
Он обнял ее за талию, и на этот раз она не сопротивлялась, затем про-
вел вокруг бассейна к двери, ведущей в дом. Когда он закрывал ее, женщи-
на почти не стояла на ногах.
Я сам разобрался, как выйти из дома.
Глава 2
Сейбла не была полчаса. С того места, где я сидел в машине, можно
видеть Санта-Терезу, похожую на контурную карту, очень подробную при
полуденном свете. Это был старый обустроенный город, каких много в Ка-
208
лифорнии. Дома здесь как бы срослись с холмами, на которых стояли, и
чувствовали себя в безопасности, опираясь на свою историю. В противопо-
ложность им дом Сейбла казался домохм на колесах. Он был таким новым,
как будто только что народился.
Когда Сейбл вышел, на нем был коричневый костюм в тоненькую крас-
ную полоску, в руках дипломат. Манеры изменились, чтобы не противоре-
чить костюму. Он выглядел деловым, оживленным и одновременно за-
думчивым.
Следуя его инструкциям, я въехал в город за его черным «империалом»
и через некоторое время оказался в старом жилом районе. Массивные тра-
диционные дома стояли далеко от дороги за высокими кирпичными стена-
ми или живой изгородью.
Парк Арройо был своего рода экономическим полигоном, где менедже-
ры и люди умственных профессий соревновались по воображению и богат-
ству. Жители улицы, на которой стоял дом миссис Гэлтон, не знали, что
такое война. Их дедушки и прадедушки выиграли ее для них: их беспокои-
ли только смерть и налоги.
Сейбл включил сигнал левого поворота. Я поехал за ним между камен-
ными столбами ворот, на которых было вырублено «ГЭЛТОН». Величест-
венные железные ворота напоминали крепостные. Садовник, подстригав-
ший траву на лужайке перед домом с помощью бензиновой газокосилки,
остановился, чтобы убрать со лба прядь волос. Лужайка была цвета чер-
нил, которые используют для печатания денег, и она простиралась, гладкая
и одноцветная, на пару сотен ярдов. Белый фасад испанской усадьбы выде-
лялся где-то вдали на зеленом фоне.
Мы проехали по заасфальтированной дороге вокруг дома, и я остановил
свою машину рядом с автомобилем марки «шевроле», на которой была
табличка, указывающая, что она принадлежит врачу. Чуть подальше, в те-
ни большого дуба, две девушки в шортах играли в бадминтон. Волан летал
между ними с быстротой молнии. Черноволосая девушка, стоявшая к нам
спиной, промахнулась и воскликнула: «О, черт!»
— Темперамент, — заметил Сейбл.
Она повернулась к нам, сделав пируэт, как балерина, и я увидел, что
это не девочка, а взрослая женщина с девичьей фигурой. Лицо ее медленно
стало краснеть. Свое смущение она попыталась скрыть преувеличенной
гримасой, что сделало ее еще больше похожей на девочку.
— Я не в форме сегодня. Шейла никогда меня не обыгрывает.
— Нет, обыгрываю, — закричала девочка, стоявшая по другую сто-
рону сетки. — На прошлой неделе я выиграла три раза. Сегодня чет-
вертый.
— Но игра не кончилась.
— Нет, но я выиграю. — В голосе Шейлы была настойчивость, которая
не соответствовала ее наружности. Она была очень молоденькой, не боль-
ше восемнадцати. Цвет лица — персик со сливками, и глаза нежные, как
у серны.
209
Женщина подцепила ракеткой волан и перебросила его через сетку. Они
продолжили игру так самозабвенно, как будто от этого многое зависело
в их жизни.
Служанка-негритянка с белой наколкой на голове впустила час в холл.
Черные чугунные люстры свисали с высокого потолка, как гигантские чер-
ные гроздья увядшего винограда. Старинная черная мебель, как в музее,
стояла вдоль стен, увешанных темными картинами. Окна узкие, в толстых
стенах они напоминали ниши средневекового замка.
— Доктор Хауэл у нее? — спросил Сейбл у горничной.
— Да, сэр. Но он с минуту на минуту уйдет. Он уже давно здесь.
— У нее не было приступа?
— Нет, сэр. Это регулярный визит.
— Не скажете ли вы доктору, что я хочу поговорить с ним, прежде чем
он уйдет?
— Да, сэр.
Она вышла. Сейбл сказал ровным тоном, не глядя на меня:
— Я не буду извиняться за свою жену. Вы же знаете, какие бывают
женщины.
— Угу. Я не хотел выслушивать его откровений. А если бы и захотел,
он не стал бы со мной делиться.
— Некоторые южноамериканские племена сегрегируют женщин раз в
месяц. Запирают их в хижине и не общаются с ними. Прекрасная система,
я считаю.
— Понимаю.
— Вы женаты, Арчер?
— Был.
— Значит, вы понимаете, что это такое. Они хотят, чтобы вы постоян-
но были с ними. Я бросил заниматься яхтой. Перестал играть в гольф.
Практически перестал жить. А ей все мало. Как быть с такими жен-
щинами?
Я уже давно не давал советов. Даже если люди просят советов, они
никогда им не следуют и даже злятся.
— Это вы адвокат, а не я.
Я прошелся по комнате, рассматривая картины на стенах. В основном
это были портреты предков: испанские доны, леди в огромных юбках с
голыми плечами, офицер периода Гражданской войны в синей форме и не-
сколько джентльменов в костюмах девятнадцатого века с кислым выраже-
нием лица и бакенбардами, модными в этом веке. Больше всего мне понра-
вилась картина, на которой была изображена группа дельцов в цилиндрах,
смотрящая на другого дельца с физиономией бульдога, который вбивал зо-
лотой костыль в железнодорожную шпалу. На заднем плане был нарисо-
ван грозный буйвол.
Горничная возвратилась с мужчиной в твидовом пиджаке. Сейбл пред-
ставил мне его как доктора Хауэла. Это был крупный мужчина лет пятиде-
сяти. Держался он очень уверенно.
210
— Мистер Арчер — частный детектив. Миссис Гэлтон говорила вам о
своих намерениях?
— Говорила. — Доктор провел пальцами по своим седым, коротко
остриженным волосам. Морщины на его лбу углубились. — Я думал, что
все это дело с Тони закончено и забыто много лет назад. Кто убедил ее
опять им заняться?
— Никто, насколько мне известно. Это была ее идея. Как она себя чув-
ствует, доктор?
— Нормально для ее состояния. Марии уже восьмой десяток. У нее
больное сердце, астма. При такой комбинации ничего нельзя предсказать
заранее.
— Но непосредственной опасности нет?
— Не думаю. Я не могу сказать, что может произойти, если она очень
расстроится или огорчится. Астма — это такая вещь, что все может
быть.
— Вы имеете в виду психосоматический эффект?
— Соматопсихический, как хотите называйте. Но это такая болезнь, ко-
торая связана с эмоциями. Поэтому мне и не хочется, чтобы Мария опять
разволновалась из-за этого ее никудышного сына. Что она думает этим
достичь?
— Эмоциональное удовлетворение, я полагаю. Она считает, что плохо
обошлась с ним, и хочет как-то это сгладить.
— А разве он не умер? Я думал, что по закону он считается умершим.
— Возможно, и умер. Мы его разыскивали официальным путем. Не-
сколько лет назад. Тогда прошло уже четырнадцать лет с тех пор, как он
исчез. Это в два раза больше того времени, которое необходимо для того,
чтобы считать человека погибшим. Но миссис ГЪлтон не разрешила мне
подавать петицию, чтобы его признали мертвым. Я думаю, она всегда
мечтала, что Энтони вернется и получит наследство и все прочее. Послед-
ние несколько недель она просто помешалась на этом.
-г Я так не считаю. Я все же думаю, что кто-то ее подталкивает, и
не могу не задать вопрос: почему?
— Кого вы имеете в виду?
— Кэсси Хилдрет, может быть? Мария ее слушает. Кстати, о мечтах.
У нее были определенные мечты еще в юности. Она ходила за Тони по
пятам, он был для нее свет в окошке. Что в общем-то не так. Ведь вы
знаете это. — Хауэл улыбнулся. Улыбка была косой и мрачной.
— Это для меня новость. Я поговорю с мисс Хилдрет.
— Это чистое предположение с моей стороны. Поймите меня правиль-
но. Но я считаю, что с этим делом нужно постепенно кончать. •
— Я пытался ее уговорить. Но я же не могу просто отказать ей в
помощи.
— Совершенно верно. Но особенно не старайтесь. Для нее будет лучше,
если ваши старания не увенчаются успехом и она заинтересуется чем-то
другим. — Доктор посмотрел на нас обоих. — Вы меня понимаете?
21b
— Прекрасно понимаю, — ответил я. — Делайте вид, что вы занимае-
тесь поисками, а на самом деле ничего не делайте. Не слишком ли дорогой
способ лечения, доктор?
— Она может себе позволить, если это вас волнует. Мария ежемесячно
получает столько, сколько она тратит за год. — Он некоторое время смот-
рел на меня молча, потирая свой крупный нос. — Я не говорю, что вы
не должны выполнять свою работу. Никогда не буду просить человека,
чтобы он не работал, если он получает за это деньги. Но если вы узнаете
что-то такое, что может расстроить миссис Гэлтон...
Сейбл быстро вставил:
— Я уже говорил это Арчеру. Он будет связываться со мной. Думаю,
вы знаете, что можно полагаться на меня.
— Знаю.
Лицо Сейбла несколько изменилось. Глаза заморгали, как будто он
ожидал удара. Для человека его возраста и с его достатком он был слиш-
ком обидчивым.
Я спросил у доктора:
— А вы знали Энтони ГЪлтона?
— Немного.
— Что он был за человек?
Хауэл посмотрел на горничную, которая все еще ждала у дверей. Она
поймала его взгляд и вышла. Хауэл понизил голос:
— Тони был шалопаем. С точки зрения биологии и социологии, он ни-
чего не унаследовал от своих родителей. В нем не было черт Гэлтонов.
Он презирал любое дело. Говорил, что хочет стать писателем, но таланта
не замечалось. Что он делал хорошо, так это пьянствовал и прелюбодейст-
вовал. Кажется, он связался с очень плохой компанией в Сан-Франциско.
Я всегда считал, что кто-то из его дружков убил его, чтобы обокрасть,
и бросил в залив.
— А были какие-нибудь признаки того, что случилось именно так?
— О таких признаках ничего не знаю. Но Сан-Франциско в тридцатые
годы был опасным местом для мальчишеских развлечений. А он, видимо,
действовал там очень активно, если женился на такой девице.
— Вы знали ее, доктор? — спросил Сейбл.
— Я смотрел ее. Его мать прислала ее ко мне, чтобы проверить ее
здоровье.
— Она жила в этом городе?
— Короткое время. Тони привез ее домой, когда женился. Не думаю,
что он полагал, что семья примет ее. Но он просто сделал ей вызов. И
если он этого хотел, ему это прекрасно удалось.
— А что это была за девушка?
— У нее была семимесячная беременность.
— Вы сказали, что они только что поженились.
— Вот именно. Он подцепил ее где-то. Я разговаривал с ней немного.
Думаю, подцепил на улице. Она была довольно хорошенькой, несмотря на
212
большой живот. Но жизнь у нее была тяжелой. На бедрах и ягодицах шра-
мы. Вероятно, ее не раз били. — Эти воспоминания вызвали краску на ще-
ках доктора.
Девушка с глазами серны, игравшая в бадминтон, появилась в дверях
за его спиной. Ее тело было как наливающаяся соком ягода. Майка без
рукавов и подвернутые шорты только частично прикрывали его. Она бли-
стала красотой и здоровьем, но на лице было видно нетерпение.
— Папа! Долго еще?
Щеки доктора покраснели еще больше, когда он ее увидел.
— Опусти штаны, Шейла.
— Это не штаны.
— Опусти их, не знаю, как они называются.
— Зачем?
— Потому что я говорю тебе.
— Ты мог бы не говорить этого при людях. Сколько еще ждать?
— Я думал, что ты почитаешь книжку твоей тете Марии...
— Не хочу.
— Но ты обещала.
— Это ты обещал. Я поиграла в бадминтон с Кэсси. Этого на сегодня
достаточно.
Она вышла, специально покачивая бедрами. Хауэл посмотрел на хроно-
метр на своем запястье так, как будто бы он был причиной всех неприят-
ностей.
— Я должен идти. У меня еще есть больные.
— Вы не можете описать мне внешность его жены или, если помните,
сказать ее имя?
— Имени ее не помню. А что касается внешности, то это маленькая
синеглазая брюнетка, довольно худенькая, несмотря на ее состояние. Мис-
сис ГЬлтон... Нет, я не могу спрашивать у нее о девушке, если она сама
не поднимет эту тему.
Доктор повернулся, чтобы уйти, но Сейбл остановил его.
— Мистер Арчер может поговорить с ней? Я имею в виду, это не вызо-
вет сердечного приступа или приступа астмы?
— Ничего не могу гарантировать. Если Мария захочет, чтобы у нее был
приступ, я не смогу его предотвратить. А если серьезно, то если она все
время думает о Тони, разговор о нем ей не помешает. Это лучше, чем си-
деть и предаваться своим мыслям. До свиданья, Сейбл.
Глава 3
Горничная провела нас с Сейблом в гостиную на втором этаже, где мис-
сис Гэлтон уже ждала нас. В комнате пахло лекарством, ее атмосфера на-
поминала больницу. Тяжелые портьеры наполовину закрывали окна. Мис-
сис Гэлтон отдыхала в полутьме на шезлонге.
213
Она была полностью одета. Белое жабо прикрывало ее увядшую шею.
Она держала свою седую голову прямо. Голос ее был резким и на удивле-
ние громким. В нем, казалось, была сконцентрирована вся оставшаяся сила
ее личности.
— Вы заставили меня ждать вас, Гордон. Мне уже пора на ленч. Я жда-
ла вас перед визитом доктора.
— Извините, пожалуйста, миссис Гэлтон, но меня задержали домашние
дела.
— Не извиняйтесь. Ненавижу, когда извиняются. Извинения — это ско-
рее просьба проявить еще больше терпения. — Она скосила в его сторону
один блестящий глаз. — Опять неприятности с этой вашей женой?
— О нет. Ничего подобного.
— Хорошо. Вы знаете, что я думаю о разводе. Однако вы должны бы-
ли прислушаться к моему совету и не жениться на ней. Мужчина, который
не женился до пятидесяти, не должен жениться вообще. Мистеру Гэлтону
было под пятьдесят, когда мы поженились. И вот результат — я вдова уже
почти двадцать лет.
— Я знаю, это тяжело, — заметил он с подчеркнутой уверенностью.
Горничная собиралась выйти, когда миссис Гэлтон остановила ее:
— Подождите минутку. Скажите мисс Хилдрет, чтобы она сама прине-
сла мне ленч. Она может сделать себе сандвич и поесть вместе со мной.
Скажите это ей.
— Да, миссис Гэлтон.
Пожилая леди предложила нам сесть в кресла, стоявшие по обе сторо-
ны ее шезлонга, и повернулась ко мне. Ее глаза оказались блестящими и
живыми, но в них было что-то нечеловеческое — они напоминали глаза
птицы. Она смотрела на меня одним глазом, как будто я был каким-то
чудовищем. Потом спросила:
— Это тот человек, который собирается найти мне моего блудного
сына?
— Да, это мистер Арчер.
— Попытаюсь это сделать, — сказал я, помня совет доктора. — Ничего
заранее не обещаю. Ваш сын пропал очень давно.
—- Прекрасно все понимаю. Лучше, чем вы, молодой человек. В послед-
ний раз я видела Энтони одиннадцатого октября тысяча девятьсот трид-
цать шестого года. Мы ужасно разозлились, просто ненавидели друг друга.
С тех пор эта злость и ненависть разъедали мое сердце. Но я не могу уме-
реть, не избавившись от этих чувств. Хочу простить его и хочу, чтобы
он простил меня.
По ее голосу' чувствовалось, что она глубоко переживает. Я не сомне-
вался, что ее чувства, во всяком случае наполовину, были истинными. И
все же что-то было в них наигранным. Я полагал, что она играет своими
эмоциями. И уже очень давно. Поэтому они и утратили свою естест-
венность.
— Простить вас? — спросил я.
•214
— За то, что я так к нему относилась. Он был молодым и глупым,
совершил много ужасных ошибок, но ни одна из них не оправдывает пове-
дения мистера Гэлтона и мое тоже, мы не должны были отказываться от
него. Мне стыдно за наше поведение. И если еще не поздно, хочу все испра-
вить. Если его жена все еще жива, я согласна признать ее. Хочу, чтобы
вы сказали ему об этом. Хочу увидеть своего внука или внучку перед
смертью.
Я посмотрел на Сейбла. Он неодобрительно качнул головой. Его кли-
ентка вела себя не совсем так, как должна была бы вести себя представи-
тельница общества, к которому она принадлежала.
— Я знаю, о чем вы оба думаете. Вы думаете, что Энтони мертв. Если
бы он умер, я бы почувствовала. — Она приложила руку к сердцу. — Он
мой единственный сын, и он должен быть жив. Он живет где-то, и его
можно найти. Ничто не исчезает бесследно во вселенной.
За исключением людей, подумал я.
— Я сделаю все, что смогу, миссис Гэлтон. Но вы можете мне помочь.
Дайте мне список людей, с которыми он дружил в момент своего исчез-
новения.
— Я никогда не знала его друзей.
— Но у него должны были быть друзья в колледже. Разве он не учился
в Сэнфорде?
— Он ушел из колледжа весной. Даже не получил диплома. Во всяком
случае, никто из его соучеников не знал, что с ним произошло. Его отец
опросил их всех в свое время.
— А где жил ваш сын после того, как бросил колледж?
— В квартире в районе трущоб Сан-Франциско. Вместе с этой
женщиной.
— У вас есть адрес?
— Думаю, где-то есть. Я попрошу мисс Хилдрет поискать.
— С этого можно будет начать поиски. Когда он ушел отсюда со своей
женой, они собирались вернуться в Сан-Франциско?
— Не имею понятия. Я не видела их перед тем, как они ушли.
— Как я понял, они приехали, чтобы повидаться с вами?
— Да. Но они даже не остались ночевать.
— Мне бы очень помогло, — сказал я осторожно, — если бы вы под-
робно рассказали мне об обстоятельствах их визита и отъезда. Все, что
говорил ваш сын о своих планах, все, что говорила девушка, все, что вы
помните о ней. Вы помните, как ее звали?
— Он называл ее Тедди. Не знаю, было это ее имя или прозвище. Мы
очень мало разговаривали. Не помню о чем. Атмосфера была ужасная,
у меня остались очень неприятные воспоминания. Она мне очень не понра-
вилась. Сразу было видно, что это дешевая искательница денег.
— Почему вы так думаете?
— У меня есть глаза. — Она стала злиться, и это отразилось на тоне
ее голоса. — Она была одета и накрашена, как уличная девка. А когда от-
..215
крывала рот, то тоже было ясно, что она с улицы. Она грубо шутила о
ребенке, которого носила в своем чреве, и о том, — голос ее стал совсем
тихим, — как он туда попал. Она нс уважала себя как женщину, ничего
не знала о морали. Эта девушка уничтожила моего сына.
Миссис Гэлтон совершенно забыла о своей надежде на примирение. Она
тяжело дышала. Сейбл смотрел на нее с беспокойством, но молчал.
— Вы сказали — уничтожила?
— Уничтожила морально. Она сглазила его, вселилась в него, как злой
дух. Мой сын никогда бы не взял чужих денег, если бы она его не околдо-
вала. Я в этом совершенно уверена.
Сейбл нагнулся вперед.
— О каких деньгах вы говорите?
— О деньгах, которые Энтони взял у отца. Разве я не рассказывала об
этом, Гордон? Нет, не рассказывала. Я никому не говорила об этом. Мне
было стыдно. — Она подняла руки и вновь опустила их на свои закрытые
халатом колени. — Но теперь я ему и это прощаю.
— А сколько денег он взял? — спросил я.
— Не могу назвать точную сумму. Несколько тысяч долларов, во вся-
ком случае. Как только банки стали закрываться, мистер Гэлтон стал де-
ржать дома на всякий случай некоторую сумму.
— А где он держал эти деньги?
— В своем личном сейфе, в кабинете. Комбинация цифр, чтобы открыть
сейф, была написана на бумажке и приклеена внутри ящика письменного
стола. Энтони, вероятно, нашел эту бумажку и открыл сейф. Он взял все,
что там было, и даже часть моих драгоценностей, которые я там держала.
— А вы уверены, что это он взял?
— К сожалению, да. Все это пропало в тот же день, когда пропал он
сам.
Хмурое выражение на лице Сейбла стало еще более хмурым. Возмож-
но, он подумал то же самое, что и я: несколько тысяч долларов наличными
в трущобах Сан-Франциско в период депрессии вели прямым путем к
смерти.
Но ведь не мог же он рассказывать об этом всем и каждому. Со своими
деньгами, больным сердцем, астмой миссис Гэлтон была далека от реаль-
ности. Конечно, так оно и было.
— У вас нет фотографии сына, сделанной незадолго до его исчез-
новения?
— Кажется, есть. Нужно попросить Кэсси поискать. Она сейчас придет.
— А тем временем не могли бы вы сообщить мне еще что-нибудь? В
частности, куда мог отправиться ваш сын, с кем и где он мог видеться?
— Я ничего не знаю о его жизни после того, как он оставил универси-
тет. Он перестал вращаться в приличном обществе. Мне кажется, моего
сына просто тянуло в грязь, тянуло к подонкам. Он пытался прикрыть
это свое стремление разговорами о том, что нужно быть ближе к земле,
стать народным поэтом, и прочей чушыо. А интересовался он только
216
грязью. Я прививала ему любовь к чистоте мыслей и желаний, но он поче-
му-то был поглощен грязью, которая развращает человека. И эта грязь
развратила его. — Дыхание ее стало тяжелым. Она задрожала и стала ца-
рапать своими восковыми пальцами халат, лежавший на коленях.
Сейбл участливо наклонился к ней:
— Вы не должны волноваться, миссис Гэлтон. Все это было давно и
уже в прошлом.
— Нет, не в прошлом. Я хочу, чтобы Энтони вернулся. У меня никого
и ничего нет. Его у меня украли.
— Мы вернем его вам, если это возможно.
— Да, я знаю, вы сделаете это, Гордон. — Ее настроение изменялось,
как неустойчивый ветер. Она наклонила голову в сторону Сейбла, как бы
пытаясь положить ее ему на плечо. Она говорила, как маленькая девочка,
хотя прожила долгую жизнь, многое потеряла, хотя волосы ее стали седы-
ми, лицо морщинистым, и чувствовалось, что она боится смерти. — Я
глупая и злая женщина. Вы всегда так добры ко мне. И Энтони тоже будет
добр ко мне, ведь правда? Когда приедет. Хоть я и говорила о нем плохо,
он прекрасный мальчик. Он всегда хорошо относился к своей бедной мате-
ри. И сейчас будет так же, как и раньше.
Миссис Гэлтон как бы читала молитву, надеясь, что она исполнится.
Если часто молиться, то все может наладиться.
— Вы совершенно правы, я уверен в этом. — Сейбл встал с кресла и
пожал ей руку. Я всегда подозрительно относился к мужчинам, которые
были слишком любезны со старыми богатыми леди или даже с бедными.
Но у него была такая работа.
— Я голодна, — сказала она. — Где мой ленч? Что там происходит
внизу?
Она наполовину поднялась со своего кресла и взяла в руки электриче-
ский звонок, лежавший рядом с ней на столике, нажала кнопку и держала
ее до тех пор, пока не принесли еду. Это длилось минут пять, не меньше.
Глава 4
Еду принесла на подносе, закрытом салфеткой, женщина, которую я ви-
дел играющей в бадминтон. Она сменила шорты на гладкое льняное
платье, скрывавшее фигуру, но не красивые загорелые ноги. Ее синие глаза
внимательно смотрели на нас.
— Я заждалась тебя, Кэсси. Чем ты занималась?
— Готовила вам еду. А до этого играла в бадминтон с Шейлой Хауэл.
— Конечно, что и следовало ожидать. Вы двое развлекались, а я умира-
ла здесь с голоду.
— Бросьте, зачем преувеличивать.
— Не тебе говорить это. Ты не мой доктор. Спроси Августа Хауэла,
и он тебе скажет, как важно, чтобы я хорошо питалась.
217
— Извините, тетя Мария. Я не хотела вас беспокоить, пока вы бе-
седуете.
Кэсси стояла в дверях, держа перед собой поднос, как щит. Она не была
молода. Около сорока, судя по морщинам на ее лице и выражению глаз.
Но держалась она, как неловкий подросток, охваченный чувствами, кото-
рые не может выразить.
— Ну, ладно. Не стой, как манекен.
Кэсси пришла в движение. Она быстро поставила поднос на стол и сня-
ла салфетку. Миссис Гэлтон стала отправлять в свой рот салат с помощью
вилки. Еды на подносе было много. Она ела быстро и как бы механически,
без удовольствия, видя, что все мы наблюдаем за ней.
Мы с Сейблом вышли в коридор, а оттуда к лестнице, которая вела
в прихожую. Сейбл облокотился о витые перила и зажег сигарету.
— Что вы думаете обо всем этом, Лу?
Я тоже закурил, прежде чем ответить ему.
— Думаю, это потеря времени и денег.
— Я говорил вам то же самое.
— Но вы тем не менее хотите, чтобы я этим занялся?
— У меня нет другого выхода. Я не могу с ней справиться. У миссис
Гэлтон твердый характер, она любит командовать.
— А ее памяти можно доверять? Создается впечатление, что она пере-
живает все заново. Иногда старики смешивают воображаемое с действи-
тельным. Эта история с деньгами, например, вы ей верите?
— Она никогда не лгала мне. И сомневаюсь, что она что-то путает, как
это может казаться. Может быть, излишне драматизирует... Это един-
ственное развлечение, которое у нее осталось.
— А сколько ей лет?
— Семьдесят три, кажется.
— Не так уж много. А ее сыну?
— Ему должно быть сорок четыре, если он жив, конечно.
— Кажется, она этого не понимает. Она говорит о нем, как о ребенке
Сколько времени она сидит в этой комнате?
— Сколько я ее знаю. Десять лет. Иногда, когда у нее бывает хорошее
настроение, она разрешает мисс Хилдрет покатать ее на машине. Но это
не способствует возвращению из прошлого в настоящее Обычно они едут
на кладбище, где похоронен ее муж, который умер вскоре после того, как
Энтони исчез. Миссис Гэлтон считает, что исчезновение сына убило ее
мужа, а мисс Хилдрет говорит, что он умер от сердечной недоста-
точности.
— Мисс Хилдрет их родственница?
— Далекая. Троюродная или четвероюродная племянница. Кэсси знает
эту семью всю свою жизнь. Она еще до войны стала жить с миссис Гэлтон
и, думаю, сможет рассказать кое-что, что вам поможет.
— Хорошо бы.
Где-то резко зазвонил телефон. Он звонил и звонил, как сверчок за стен-
218
кой. Кэсси Хилдрет быстро вышла из комнаты миссис Гэлтон и направи-
лась к нам.
— Вас к телефону, мистер Сейбл. Это миссис Сейбл.
— Что ей нужно?
— Ничего не сказала. Но она чем-то расстроена.
— Она всегда расстроена.
— Вы можете поговорить с ней внизу, если хотите. Телефон под
лестницей.
— Знаю. Я так и сделаю, пожалуй. — Сейбл говорил с ней сухо, как
со служанкой. — Это мистер Арчер, кстати. Он хочет задать вам несколько
вопросов.
— Прямо сейчас?
— Если у вас есть несколько минут, — вмешался я. — Миссис Гэлтон
сказала, что вы можете дать мне несколько фотографий и кое-что рас-
сказать.
— Фотографий Тони?
— Если они у вас есть.
— Я храню их для миссис Гэлтон. Она иногда любит их рассматривать.
Когда у нее бывает настроение.
— Вы у нее работаете?
— Если это можно назвать работой. Я ее компаньонка и получаю за
это деньги.
— Я считаю это работой.
Наши глаза встретились. У нее были темно-синие, как вода в океане.
Кэсси серьезно сказала:
— Миссис Гэлтон неплохая женщина. Просто сегодня у нее неважное
настроение. Ей тяжело вспоминать прошлое.
— Зачем же тогда она это делает?
— Миссис Гэлтон очень испугалась недавно. Сердце чуть не отказало.
Ее поместили в кислородную камеру. Она хочет помириться с Тони перед
смертью. Хочет, чтобы он простил ее. Она плохо к нему относилась.
— Как плохо?
— Она не хотела, чтобы у него была своя личная жизнь, старалась
держать его у своей юбки, как будто он вещь. Лучше не будем об
этом.
Кэсси Хилдрет прикусила нижнюю губу. Я вспомнил, что говорил до-
ктор о ее чувствах к Тони. Все жители этого дома, казалось, вращались
вокруг пропавшего человека, словно он исчез только вчера.
Кто-то быстро прошел по холлу под лестницей. Я наклонился и увидел,
как Сейбл быстро открыл и захлопнул за собой дверь на улицу.
— Куда это он?
— Вероятно, домой. Эта его жена... — Она заколебалась, думая, каким
образом лучше закончить предложение. — С ней всегда что-то случается.
Она живет этим. Если вы хотите посмотреть фотографии, они у меня в
комнате.	'*
‘219
Дверь в ее комнату была рядом с гостиной миссис Гэлтон. Она была
заперта на английский замок. Кроме ее размера, формы и высокого потол-
ка, комната ничем не напоминала остальные помещения в доме. Она была
обставлена современной мебелью. На стенах висели репродукции картин
Пауля Клее1. На книжных полках стояли книги современных авторов. Без-
образные окна скрывались занавесками. Кровать стояла в углу за деревян-
ной резной ширмой.
Кэсси Хилдрет подошла к стенному шкафу и вынула оттуда пачку фо-
тографий.
— Покажите вначале те, где он больше всего похож на себя.'
Она порылась в фотографиях и протянула мне портрет, сделанный в
фотоателье. Энтони Гэлтон был красивым парнем. Я смотрел на фотогра-
фию и старался запомнить его черты: широко расставленные светлые гла-
за, умный лоб, короткий прямой нос, маленький рот с довольно пухлыми
губами, круглый девичий подбородок. В нем не видно было характера,
личности, чего-то, что объединяло бы все эти его черты. Единственной
чертой, указывающей на его характер, была косая улыбка. Она, казалось,
говорила: пошли вы все к черту. А может быть, и черт со мной
тоже.
— Это он сфотографировался для получения диплома.
— Я думал, что он не окончил университет.
— Вы правы. Он не окончил колледж. Но сфотографировался до того,
как бросил учиться.
— А почему он не окончил колледж?
— Назло отцу. Или матери. Они заставили его поступить на факультет
инженеров-механиков, а Тони это не интересовало. Он учился этому четыре
года, но под конец не выдержал и бросил.
— Его выгнали?
— Нет. Тони был очень способным. Некоторые преподаватели даже
считали его талантливым.
— Но не как инженера-механика?
— Он все мог делать прекрасно, если хотел, конечно. Но интересовался
только литературой. Хотел стать писателем.
— Я вижу, вы хорошо его знали?
— Конечно. Я тогда не жила с Гэлтонами, но часто приезжала к тете,
когда у Тони были каникулы. Мы с ним много разговаривали. С ним было
очень интересно говорить.
— Опишите мне его.
— Но вы же видели его фотографию. И здесь есть другие фото.
— Я потом посмотрю их. А пока хочу, чтобы вы рассказали о
нем.
— Постараюсь, если вы так настаиваете. — Она закрыла глаза. Лицо
1 Пауль Клее — швейцарский живописец и график, один из лидеров импрес-
сионизма.
220
ее стало гладким. Казалось, она опять стала юной. — Он был прекрасен.
Очень пропорциональный, стройный и сильный. Голову держал гордо. Во-
лосы светлые и вьющиеся. — Она открыла глаза. — Вы когда-нибудь ви-
дели Гермеса работы Праксителя1?
Я чувствовал себя немного неудобно. Ее описание Тони было равно-
сильно страстному признанию в любви. Такого я не ожидал. Волнение
Кэсси было как внезапная вспышка огня в давно погасшем костре
надежды.
— Нет, — ответил я. — Какого цвета были у него глаза?
— Серые. Прекрасного мягкого серого цвета. Глаза поэта.
— Понимаю. Вы были в него влюблены?
Она удивленно на меня посмотрела.
— Вы, надеюсь, не рассчитываете, что я отвечу на этот вопрос?
— Вы уже ответили. Вы сказали, что он беседовал с вами. Вы когда-
нибудь обсуждали с ним планы на будущее?
— Только в общем. Он хотел уехать и писать.
— Уехать куда?
— Куда-нибудь, где спокойно и тихо.
— Покинуть страну?
— Не думаю. Тони не одобрял тех, кто уезжал из страны. Он всегда
говорил, что хочет быть ближе к Америке. Тогда была депрессия, как вы
знаете. Он всегда выступал за права рабочего класса.
— Он был радикалом?
— Думаю, его можно так назвать. Но не был коммунистом, если вы
это имеете в виду. Он считал, что богатство мешает ему жить настоящей
жизнью. Тони презирал социальных снобов — вот одна из причин, почему
ему не нравилось в колледже. Он часто говорил, что хочет жить, как все
простые люди, смешаться с массами.
— Кажется, ему это в конце концов удалось. А он когда-нибудь говорил
что-либо о своей жене?
— Никогда. Я даже не знала, что он женат или собирается женить-
ся. — Она очень стеснялась. Не зная, какое выражение придать своему ли-
цу, Кэсси улыбнулась. Ее зубы казались белыми костями, проглядывающи-
ми сквозь красную рану губ.
Чтобы отвлечь от себя мое внимание, она протянула мне другие фото-
графии. Большинство из них — любительские снимки Тони, занимавшегося
разными делами: он верхом на лошади, сидящий на камне у бассейна, с
теннисной ракеткой и улыбкой победителя на лице. Судя по этим фотогра-
фиям и по тому, что мне рассказывали, у меня создалось впечатление, что
это был мальчик, делавший то, что нужно было делать. Иногда Тони улы-
бался, но чувствовалось, что он был очень скрытным. Это было видно
даже по фотографиям. Я начал немного понимать, почему ему захотелось
уйти.
1 Пракситель — известный древнегреческий скульптор.
221
— А чем он любил заниматься?
— Писать. Читать и писать.
— А кроме этого? Он любил теннис или плавание?
— Нет. Тони презирал спорт. Он смеялся надо мной, зная, что я обо-
жаю спорт.
— А как насчет выпивки и женщин? Доктор Хауэл сказал, что он был
шалопаем.
— Доктор Хауэл никогда его не понимал, — сказала она. — У него бы-
ли связи с женщинами, и он выпивал. Но делал это из принципа.
— Он вам так объяснял это?
— Да. Но это так и было. Он пытался проверить на практике теорию
Рембо о насилии над чувствами. Он считал, что ему, как поэту, необходи-
мо испытать в жизни все. Именно так поступал Рембо. — Она увидела по
моим глазам, что я ее не понимаю, и добавила: — Артюр Рембо —
французский поэт. Он и Шарль Бодлер были любимыми поэтами
Тони.
— Ясно. — Мы начали уходить от практики в теорию, где я не чувство-
вал себя уверенно.
— А вы когда-либо встречались с его женщинами?
— Что вы! Никогда. — Такая мысль ее шокировала. — Он никогда не
приводил их сюда.
— Но он привел свою жену.
— Да, я знаю. Когда это произошло, меня здесь не было. Я была в
школе.
— Когда это произошло?
— Этот скандал? Мистер Гэлтон сказал ему, чтобы он никогда больше
не появлялся в этом доме. Все это было так несовременно, по-домостроевс-
ки. И Тони больше здесь не появлялся.
— Давайте посмотрим. Это было в октябре тысяча девятьсот тридцать
шестого года. Вы видели Тони после этого?
— Никогда. Я была в школе на востоке страны.
— И ничего о нем не слышали?
Она собиралась сказать «нет», потом передумала:
— Я получила от него маленькую записку где-то в середине зимы. Ка-
жется, перед Рождеством. Я получила ее, когда еще была в школе. А после
Рождества уже не вернулась в школу. Это должно было быть в начале
декабря.
— Что он вам писал?
— Ничего особенного. Просто, что у него все в порядке. Что его начали
печатать. Журнал в Сан-Франциско напечатал его стихотворение. Он при-
слал мне, и я его сохранила. Если хотите, дам прочитать.
Она держала журнал в конверте на верхней книжной полке. Он был тон-
ким, печать размазана, бумага плохая. Назывался «Зубило». Она открыла
его где-то посередине и протянула мне.
Я прочел:
222.
Джон Браун
ЛУНА
Ее груди белы, как прибрежная
Пена волны.
Чайки видят в ней отдых,
Но вовсе не дом свой.
Зелень глаз ее,
Как зеленая тень глубины.
Дом рождения тихих приливов,
Но вовсе не штормов.
Но когда надвигается шторм
И небо сливается с морем,
Я, моряк,
Начинаю дрожать за судьбу.
Потому что я твердо уверен:
Она может уйти
И оставить меня.
Пока сплю.
— Это написал Тони? Но здесь подписано: Джон Браун.
— Это его псевдоним. Он не хотел подписываться своей фамилией. Имя
Джон Браун имело для него особое значение. Он считал, что в нашей стра-
не будет еще одна гражданская война — между богатыми и бедными. Он
считал, что бедные люди — это белые негры. И хотел сделать'для них то,
что сделал Джон Браун для рабов. Освободить их от бремени — в духов-
ном смысле, конечно. Тони был против насилия.
— Ясно, — сказал я, хотя все это казалось мне очень странным. — А
откуда он прислал вам этот стих?
— Журнал издавался в Сан-Франциско, и Тони прислал его оттуда.
— Он вам писал всего один раз?
— Всего один раз.
— Можно, я возьму эти фотографии и журнал? Постараюсь все это вам
вернуть.
— Если это поможет найти Тони, возьмите.
— Как я понимаю, он уехал жить в Сан-Франциско. У вас есть его по-
следний адрес?
— Он был у меня. Но ехать туда не стоит.
— Почему?
— Потому что я туда ездила. Через год после того, как он исчез. Это
был старый разрушенный дом. Его тогда как раз ломали.
— А вы делали дальнейшие попытки найти его?
— Я хотела, но боялась. Мне было тогда всего семнадцать лет.
— А почему вы не вернулись в школу, Кэсси?
— Мне не очень хотелось. Потом мистер Гэлтон заболел, и тетя Мария
попросила меня пожить у нее. Это она отправила меня в школу, поэтому
я не могла ей отказать.
— И с тех пор вы здесь?
— Да, — сказала она напряженно.
221..
Как бы подтверждая ее слова, за стеной послышался громкий
голос миссис Гэлтон: «Кэсси! Кэсси! Где ты? Что ты там де-
лаешь?»
— Пожалуй, я лучше пойду.
Она заперла дверь в свое убежище и ушла, опустив голову.
Если бы мне пришлось прожить двадцать с лишним лет такой жизни,
я бы, наверное, уже только, ползал.
Глава 5
Я встретился на лестнице с дочерью доктора. Она улыбнулась мне:
— Вы. детектив?
— Да, я детектив. Моя фамилия Арчер.
— А меня зовут Шейла Хауэл. Как вы думаете, сможете его найти?
— Постараюсь, мисс Хауэл.
— В вашем ответе не чувствуется уверенности.
— Я и не хотел, чтобы ответ мой звучал уверенно.
— Но ведь вы действительно сделаете все возможное?
— А для вас это очень важно? Вы слишком молоды для того, чтобы
знать Энтони Гэлтона.
— Это важно для тети Марии. — И она с чувством добавила: —
Нужно, чтобы у нее был кто-то, кто бы любил ее. Я пытаюсь ее любить.
Честно. Но у меня не получается.
— Она ваша родственница?
— Не совсем. Она моя крестная. Я называю ее тетя, потому что она
так хочет. Но я никогда не смогу себя чувствовать ее племянницей.
— Думаю, с ее характером это действительно трудно.
— Она неплохой человек, но просто не знает, как обращаться с людьми.
Она так долго всеми командовала. — Девушка покраснела и поджала гу-
бы, — Я вовсе не хочу ее критиковать. Вы, наверно, считаете меня ужас-
ной, потому что я разговариваю о ней в таком тоне с незнакомцем. Я дей-
ствительно хочу, чтобы она была счастлива, хотя папа и не верит мне.
И если ей так хочется, я могу почитать ей вслух.
— Вы молодец. Я шел позвонить по телефону. Здесь поблизости есть
телефон?
Она показала мне телефон под лестницей. Это был старинный стенной
телефон. Никто в этом доме и не подумал сменить его на новую модель.
На столике под телефоном лежала телефонная книга Санта-Терезы. Я на-
шел там телефон Сейбла.
Он долго не отвечал. Наконец я услышал, как подняли трубку. Молча-
ние. Потом услышал его голос. Я едва узнал его. Он говорил так, как буд-
то перед этим долго плакал:
— Гордон Сейбл у телефона.
— Арчер. Вы убежали, окончательно не договорившись со мной. Берясь
224
за такое дело, я должен получить аванс и представительские. По крайней
мере, сотни три.
В трубке послышался щелчок, и кто-то стал набирать телефон. Женский
голос сказал:
— Оператор! Соедините меня с полицией.
— Положи трубку, — сказал Сейбл.
— Я звоню в полицию. — Это был голос его жены, она была в ис-
терике.
— Я уже позвонил в полицию. А теперь положи трубку. Я разго-
вариваю.
Когда она повесила трубку, я спросил:
— Сейбл, вы меня слышите?
— Да. Здесь произошел несчастный случай, как вы могли догадать-
ся. — Он замолчал.
Я слышал его дыхание.
— С миссис Сейбл?
— Нет. Хотя она очень расстроена. Моего слугу, Питера, зарезали. Бо-
юсь, он уже мертв.
— Кто его зарезал?
— Пока не знаю. Я ничего не могу понять у моей жены. Кажется, ка-
кой-то бродяга постучал в дверь. Когда Питер открыл ее, тот пырнул его
ножом.
— Хотите, чтобы я приехал?
— Если вы считаете нужным. Питеру уже не поможешь.
— Буду у вас через несколько минут.
Но у меня ушло на дорогу больше времени. Парк Арройо был незнако-
мым для меня местом. Я не там свернул и запутался в системе его вью-
щихся дорог. Они все были похожи одна на другую с белыми, серыми и
кирпичного цвета домами с плоскими крышами, стоявшими у обочины и
на склонах холмов. Я какое-то время ехал кругами и оказался не на том
холме, который был мне нужен. Дорога привела меня к полю, где ничего
не было, кроме водонапорной башни. Я развернулся и остановился, чтобы
разобраться, куда ехать.
На холме слева, с милю или больше от меня, я увидел светло-зеленую
плоскую крышу, похожую на крышу дома Сейбла. Справа, далеко вниз'’
узкая заасфальтированная дорога бежала вниз, как черный поток, устре-
мившийся в долину. Между дорогой и группой маленьких дубков то появ-
лялось, то исчезало оранжевое пламя. Черный дым поднимался из пламе-
ни в еще голубое небо. Когда я пошевелился, то увидел луч солнца, осве-
тивший металл. Это была машина, въехавшая носом в канаву. Она горела.
Я спустился с крутого склона и повернул направо по асфальтовой доро-
ге. Вдалеке слышался звук пожарной сирены. Дым над горящей машиной
поднимался все выше и выше, медленно превращаясь в облако, нависавшее
над деревьями. Пока я смотрел на дым, чуть не наехал на человека. Он
шел в мою сторону, опустив голову, как бы задумавшись. Это был креп-
8 Росс Маклональл «Озноб»
225
кий молодой парень с плечами атлета. Я дал сигнал и нажал на тормоз.
Он продолжал идти. Одна его рука безжизненно болталась, с пальцев капа-
ла кровь. Другая была засунута между полами его фланелевой куртки.
Он подошел и прислонился к машине.
— Вы не можете меня подвезти?
Черные маслянистые кудри падали ему на глаза. Яркая кровь на губах
придавала ему ужасный вид, он выглядел как раскрашенная девка.
— Разбили машину?
Он хмыкнул.
— Подойдите с другой стороны, если можете.
— Нет. Только с этой.
Я увидел по его глазам, что он хочет украсть мою машину, если не
хуже, и потянулся за ключами. Он опередил меня. Маленький синий ре-
вольвер, который он держал в правой руке, смотрел на меня своим дулом
через открытое окно машины.
— Не трогайте ключи. Открывайте дверь и выходите из машины. —
Кудрявый парень говорил и действовал как профессионал или же как ода-
ренный любитель, знающий свое призвание. Я открыл дверь и вышел из
машины. Он махнул мне рукой, чтобы я отошел подальше. — Проваливай.
Я заколебался, взвешивая свои шансы на победу.
Он показал дулом револьвера в сторону города:
— Иди, приятель. Ведь ты не будешь со мной связываться?
Я пошел. Мотор моей машины шумел сзади. Я сошел с дороги. Но
кудряш развернулся и поехал в другую сторону, подальше от сирен.
Когда я подошел к машине, огонь уже был потушен. Пожарные сверты-
вали свои шланги и укладывали их в длинную красную машину. Я подо-
шел к кабине и спросил сидящего там человека:
— У вас есть радиосвязь?
— А вам зачем это знать?
— У меня угнали машину. И парень, который угнал ее, кажется, был
водителем машины, которая сейчас в кювете. Нужно сообщить об этом
дорожному патрулю.
— Расскажите, как это случилось, и я передам им.
Я сообщил ему номер машины и описал ее, а заодно и внешность ку-
дряша. Он передал все это по радио. Я спустился с обочины, чтобы по-
смотреть на машину, которую парень сменял на мою. Это был черный
«ягуар» пятилетней давности. Он соскользнул с дороги, оставив глубокие
следы в земле, и уткнулся носом в большой камень. Одно переднее колесо
спустило. Ветровое стекло разбилось, краска от огня полопалась. Обе две-
ри были открыты.
Я записал номер машины и подошел поближе, чтобы посмотреть на
рулевую колонку. Номера регистрации на ней не было. Я открыл бардачок.
Он был пуст.
На дороге послышался скрип тормозов. Машина остановилась. Из нее
вышли два помощника шерифа, каждый через свою дверь, и стали спу-
226
скаться по склону, взметая клубы пыли. В руках они держали по револьве-
ру и выглядели очень решительными.
— Это ваша машина? — спросил у меня тот, кто спустился первым.
Я стал ему рассказывать, что случилось с моей машиной, но он не стал
слушать.
— Отойдите отсюда. Руки держите на виду.
Я отошел. У меня было такое чувство, что все это я уже переживал.
Первый помощник шерифа держал меня под прицелом своего револьвера,
пока второй обыскивал. Делал он это тщательно. Даже проверил швы кар-
манов. Я прокомментировал его действия, и он сказал:
— Это не шутка. Как вас зовут?
Пожарники стали собираться вокруг нас. Я был зол и вспотел, поэтому
сказал:
— Я — капитан Немо. Только что сошел с вражеской подлодки. Стран-
но, но наши подлодки работают на морских водорослях. Даже корпус ее
сделан из спрессованных водорослей. Отведите меня к самому большому
начальству. Мы не можем терять времени.
— Он чеканутый, —- сказал первый помощник шерифа. — Я так и ду-
мал. Я же говорил тебе, Барни. Помнишь? . . <
— Да... — Барни читал содержимое моего бумажника. — У него права
на имя какого-то Арчера из Западного Голливуда. И лицензия частного де-
тектива на то же имя. Но, возможно, все это фальшивки.
— Это не фальшивки. — Мне надоел водевиль. К тому же он грозил
новыми неприятностями. — Моя фамилия Арчер. Я частный детектив. В
настоящее время работаю на мистера Сейбла, адвоката.
— На Сейбла? — Помощники шерифа переглянулись. — Отдай его бу-
мажник, Барни.
Барни протянул мне бумажник. Я потянулся за ним, и наручники за-
щелкнулись на моей руке.
— Другую руку, пожалуйста, — сказал он мне вежливо. Ведь я был не-
нормальным. — Давайте другую руку.
Я заколебался. Но сопротивление было только бесполезным. Я буду
виноват. А я хотел, чтобы виноваты были они. Чтобы их глупость вышла
наружу.
Без сопротивления протянул им другую руку. Глядя на свое запястье,
когда они надевали на него наручники, я увидел, что один палец у меня
в крови.
— Пошли, — сказал первый помощник шерифа и положил мой бумаж-
ник к себе в карман.
Они потащили меня вверх по склону и посадили на заднее сиденье,
своей машины. Водитель пожарной машины высунулся из окна и закри-
чал им:
— Не упускайте его из виду, ребята! Он крепкий орешек. Он тут нагово-
рил мне целую историю о том, что у него украли машину, и я ему по-
верил.	<	*» - ••	. ..
227
— Ну, нас-то он не проведет, — сказал первый помощник шерифа. —
Мы натренированы и можем запросто узнавать, кто преступник, а кто
нет. Как вы можете запросто тушить пожары.
— Не позволяйте никому подходить к «ягуару».
— Поставьте здесь человека. А я пришлю ему замену, как только пред-
ставится возможность.
— А что он сделал?
— Зарезал человека.
— Господи Иисусе, а я думал, что он честный гражданин.
Первый помощник шерифа сел на заднее сиденье рядом со мной.
— Предупреждаю, все ваши слова могут быть использованы против
вас. Зачем вы это сделали?
— Сделал что?
— Зарезали Питера Каллигана.
— Я этого не делал.
— У вас рука в крови. Откуда кровь?
— Возможно, я измазался, когда осматривал «ягуар».
— Вы имеете в виду вашу машину?
— Это не моя машина.
— Так я вам и поверил! У меня есть свидетель, который видел, как вы
уезжали с места преступления.
— В этой машине был не я. В ней был человек, который только что
украл мою машину.
— Давайте не будем. Вы можете обмануть пожарника, но не поли-
цейского.
— Это произошло из-за женщины? — спросил Барни, обернувшись к
нам. — Если здесь замешана женщина, мы можем это понять. Преступле-
ние совершено в состоянии аффекта и все прочее. — И он добавил: — За
это вам могут дать два-три года. Ведь так, Конгер?
— Конечно, — подтвердил Конгер. — Расскажите нам всю правду и об-
легчите свою душу.
Мне они надоели.
— Это была не женщина, а морские водоросли. Я всегда любил мор-
ские водоросли. Мне нравится добавлять их в пишу.
— А какое это имеет отношение к Кал л игану?
Барни сказал с переднего сиденья:
— Мне все же кажется, что он ненормальный.
Конгер нагнулся ко мне.
— Он прав?
— Прав в чем?
— Что вы ненормальный?
—- Да. Я жую водоросли, когда нахожусь на орбите. Это помогает най-
ти ближайшую посадочную площадку.
Конгер жалостливо посмотрел на меня. Ведь я был сумасшедшим. По-
том жалость сменило недоверие. Он стал понимать, что я смеюсь над ним.
228
Вдруг лицо его стало темно-красным, несмотря на загар. Он сжал в кулак
руку, которую держал на коленях. Мускулы его напряглись. Я нагнул под-
бородок, собираясь уклониться от удара, но он меня не ударил.
Нужно сказать, что он вел себя неплохо при данных обстоятельствах.
Он даже начал мне нравиться, и я сказал:
— Как я уже вам говорил, моя фамилия Арчер. Я частный детектив.
Сержант в отставке. В уголовном кодексе Калифорнии есть часть, посвя-
щенная незаконному аресту. Может быть, вы снимете с меня эти брасле-
ты, как вы думаете?
Барни сказал с переднего сиденья:
— Подпольный адвокат, работающий в бильярдных?
Конгер молчал. Он молчал долго. Усилия, которые он прилагал, чтобы
немного пошевелить мозгами, исказили его тяжелые черты. Лицо его каза-
лось настороженным, как будто он вдруг услышал громкий шум среди
ночи.
Мы съехали с дороги и стали подниматься на холм к дому Сейбла. Вто-
рая полицейская машина стояла у оранжереи. Из нее вышел Сейбл и за
ним широкоплечий мужчина в штатском.
Сейбл был бледным и взволнованным.
— Долго же вы добирались, — обратился он ко мне. Увидев наручники,
он произнес: — Боже мой!
Широкоплечий мужчина подошел к нашей машине и открыл дверь.
— В чем дело?
Конгер смутился еще больше.
— Все в порядке, шериф. Мы вот захватили подозреваемого. Уверяет,
что он частный детектив и работает на мистера Сейбла.
Шериф обратился к Сейблу:
— Это ваш человек?
— Конечно.
Конгер уже незаметно снимал с меня наручники, надеясь, что я не
вспомню о них. Затылок Барни покраснел. Он не повернул головы, когда
я выходил из машины.
Шериф поздоровался со мной за руку. У него было спокойное обветрен-
ное лицо и живые блестящие глаза, замечающие все.
— Меня зовут Трэск. Не буду извиняться перед вами. Все мы ошибаем-
ся. Одни больше, другие меньше, ведь так, Конгер?
Конгер ничего не ответил, а я сказал:
— А теперь, когда мы все хорошо повеселились, может быть, пе-
редадим по радио описание моей машины и человека, который ее
угнал.
— О каком человеке вы говорите? — спросил Трэск.
Я объяснил ему и добавил:
— Если вы не против, шериф, я бы посоветовал вам связаться самому
с дорожным патрулем. Наш приятель отправился в сторону Сан-Франци-
ско, но потом мог и повернуть обратно.
229
— Я поговорю с патрулем.
Трэск пошел к своей .машине. Я остановил его:
— Этим «ягуаром» должен заняться эксперт. Возможно, это угнанная
машина.
. — Возможно. Но будем надеяться, что нет.
Глава 6
Мертвый человек лежал там, куда он упал, на залитой кровью траве
в десяти .футах от парадной двери. Нижняя часть его белого пиджака была
галита кровью. Лицо серое и непроницаемое, как каменные барельефы на
памятниках, стоящих на могилах.
Человек шерифа фотографировал его камерой, установленной на тре-
ножнике. Это был беловолосый парень с длинным вездесущим носом. Я
подождал, пока он передвинет свою камеру, чтобы снять с другого
ракурса.
— Можно, я посмотрю на него?
— Смотрите, только не дотрагивайтесь. Через минуту я закончу.
Когда он закончил, я нагнулся над телом, чтобы лучше его рассмот-
реть. У него была одна глубокая рана в районе желудка. На ладони правой
руки были порезы, на пальцах тоже. Нож с автоматически выскакивающим
лезвием длиной в пять дюймов был весь в крови и лежал на траве между
телом и вытянутой рукой мертвеца.
Я взял его руку. Она все еще была теплой и мягкой. Я повернул ее
ладонью вниз. Кожа на костяшках пальцев, покрытых татуировкой, была
сорвана, возможно, зубами.
— Он здорово защищался, — сказал я. Один из людей шерифа опустил-
ся рядом со мной. — Да. Будьте осторожны с ногтями на руках. Под ними
что-тоесть. Возможно, человеческая кожа. Вы обратили внимание на тату-
ировку?
— Я ведь не слепой, чтобы не видеть.
— Я имею в виду вот что. — Взяв руку покойника, я показал на четыре
точки, вытатуированные в маленьком треугольнике между указательным
и средним пальцами. — Эта татуировка гангстерской банды. Потом он
пытался скрыть ее с помощью другой татуировки. Многие бывшие члены
гангстерских банд делают это. Я видел такое у людей, с которыми прихо-
. дилось сталкиваться.
•— А что это за банда?
— Я не знаю. Это банда из Сакраменто или Сан-Франциско. Я не экс-
перт по знакам различия северокалифорнийских банд. Интересно, знал ли
адвокат Сейбл г что у него работает бывший член банды?
— Мы можем*у него спросить.
Парадная дверь была открыта. Я вошел в дом и увидел Сейбла. Он
сидел в.гостиной. Вяло подняв руку, пригласил меня сесть.
230
— Садитесь, Арчер. Мне жаль, что все так получилось. Не понимаю,
почему эти полицейские так отнеслись к вам?
— Перестарались. Забудьте об этом. Началось все не очень удачно, но
местные ребята вроде бы знают, что делают.
— Будем надеяться, — сказал он безнадежным тоном.
— Что вам известно об этом вашем погибшем слуге?
— Боюсь, что очень мало. Он работал у меня всего несколько месяцев.
Сначала я его нанял, чтобы он присматривал за моей яхтой. Он и жил
на яхте, пока я ее не продал. Тогда он переехал сюда. Ему некуда было
деваться. Зарплаты большой он не требовал. Питер не был хорошим слу-
гой, как вы могли заметить. Но здесь очень трудно со слугами, а парень
он был услужливый. Поэтому я его оставил.
— А какое у него прошлое?
— Он не работал долго на одном месте. Говорил, что работал коком
на корабле, докером, маляром.
— А как вы его наняли? Через агентство?
— Нет. Я встретился с ним в доке. Он только что покинул рыболовное
судно, сейнер. Я надраивал медь на своей яхте и все такое прочее, а он
предложил мне помочь за доллар в час. За день он сделал очень много,
и я его нанял.
Морщинка скорби возникла у Сейбла на переносице, как порез ножа.
Мне показалось, что ему нравился его слуга. И я колебался, задать ему
мой следующий вопрос или нет. Но все же спросил:
— А вы не знаете, была ли у Халлигана судимость?
Морщинка углубилась.
— Нет, конечно. Я доверял ему свою яхту и дом. А почему вы меня
спрашиваете об этом?
— В основном по двум причинам. У него на руке была татуировка —
четыре маленьких черных точки рядом с его синей татуировкой. Такие та-
туировки бывают у гангстеров и наркоманов. Кроме того, представляется,
что это убийство — гангстерское убийство. Человек, который взял мою
машину, почти точно был убийцей. Он действовал как профессионал.
Сейбл смотрел на покрытый воском пол так, как будто в любую мину-
ту он мог провалиться под его ногами.
— Вы думаете, Питер Каллиган был связан с преступниками?
— Сказать «связан» — это слишком слабо. Его убили.
— Я это понимаю, — ответил Сейбл взволнованно.
— Вы не замечали, что в последнее время он был чем-то обеспокоен,
чего-то боялся?
— Возможно, но я не замечал этого. Он никогда ничего о себе не
говорил.
— А приходил ли кто-нибудь к нему, не считая этого последнего посе-
тителя?
— Никогда. Во всяком случае, мне об этом неизвестно. Он был одино-
ким человеком.
231
— А мог ли он использовать эту работу у вас и ваш дом, чтобы
укрыться здесь?
— Не знаю. Трудно сказать.
Перед домом зашумел мотор машины. Сейбл встал, подошел к сте-
клянной стене и раздвинул занавески. Я тоже выглянул через его плечо
на улицу. Большой черный фургон отъехал от дома и стал спускаться с
холма.
— Если вспомнить, — продолжал Сейбл, — то он действительно ста-
рался не показываться на людях. Он не хотел меня возить на машине, го-
ворил. что ему не везет с машинами. Но на самом деле, наверное, не хотел
появляться в городе. Он никогда не ездил в город.
— Теперь он туда едет, — сказал я. — А кто знал, что он у вас ра-
ботает?
— Только я и моя жена. И вы, конечно. Я больше никого не могу при-
помнить.
— А к вам кто-нибудь приезжал из города?
— За последние несколько месяцев нет. Элис капризничала. Я еще и поэ-
тому нанял Питера. Экономка ушла от нас, а я не хотел, чтобы Элис оста-
валась дома одна.
— А как себя чувствует миссис Сейбл?
— Боюсь, что неважно.
— Она видела, как все это произошло?
— Не думаю. Но она слышала, что происходит драка, и видела удаляв-
шуюся машину. Тогда она мне и позвонила. Когда я приехал, она сидела
на ступеньках у двери дома в полусознательном состоянии. Не знаю, как
все это скажется на ее здоровье.
— Я могу с ней поговорить?
— Не сейчас, пожалуйста. Я разговаривал с доктором Хауэлом, и он
сказал, чтобы я дал ей успокоительное. Шериф согласился не допрашивать
ее пока. Существуют границы тому, что может вынести человек.
Возможно, он имел в виду себя. Плечи его были опущены, когда он
отошел от окна, лицо было серым и вздутым, как вареный рис. Когда
происходит убийство, жертвой обычно бывает не только убитый.
Сейбл, видимо, догадался, о чем я думаю. .
— Мне все это тоже очень тяжело переживать. Естественно, это не име-
ет никакого отношения ни ко мне, ни к Элис. И все же я глубоко пережи-
ваю случившееся. Питер был членом нашей семьи. Мне кажется, он был
к нам привязан и умер на пороге нашей двери. Это действительно застав-
ляет нас думать.
— О чем?
— О смерти.
— Вы говорите, что Каллиган был членом вашей семьи. Он спал в
доме?
— Конечно.
— Мне бы хотелось взглянуть на его комнату.
232
Он провел меня через двор, а потом через кладовую в заднюю комнату,
спальню. В комнате стояла односпальная кровать, комод, стул и торшер.
— Пойду посмотрю, как себя чувствует Элис, — сказал Сейбл и оставил
меня одного.
Я стал рассматривать вещи Каллигана, которых было очень мало. В
стенном шкафу висели джинсы, пара рубашек, сапоги и дешевый костюм,
купленный в универмаге в Сан-Франциско. В нагрудном кармане пиджака
лежал лотерейный билет. Грязная расческа и безопасная бритва лежали на
комоде. Ящики комода были практически пусты: пара белых рубашек,
грязный серый галстук, майка с короткими рукавами и пара трусов в цве-
точек, носки, носовые платки и картонная коробка, в которой находилась
примерно сотня пуль для автоматического револьвера 38-го калибра. Мень-
ше сотни, потому что коробка была начата. Револьвера не было.
Под кроватью лежал чемодан. Это был старый полотняный чемодан,
обвязанный ремнями, который выглядел так, как будто его пинали ногами
не в одном автобусе. Я развязал ремни. Он открылся. Содержимое его па-
хло табаком, морской водой, потом и еще чем-то, чем всегда пахнут вещи
одинокого мужчины.
В чемодане была серая фланелевая рубашка, свитер грубой вязки синего
цвета и другая зимняя одежда. На рыбачьем ноже с широким лезвием при-
сохла рыбья чешуя. Мятый зеленоватый смокинг хранился здесь в качестве
воспоминания о лучших днях.
Профсоюзный билет, выданный в Сан-Франциско в 1941 году, указы-
вал, что Каллиган был активным работником к тому времени уже распу-
щенного профсоюза морских поваров. Было там и письмо, адресованное
мистеру Питеру Каллигану: до востребования, Рецр, Невада. Каллиган не
всегда был одиноким. Письмо было написано на розовой бумаге нетвер-
дым почерком:
«Дорогой Пит.
Хотя «дорогой» это не то слово, которое я должна была бы написать
после всего, что я от тебя вынесла. Но теперь все* кончено, и пусть это
слово остается. Я думаю, ты меня понимаешь. А чтобы ты все же понял,
то я тебе скажу, что ты никогда ничего не понимал, пока жизнь не наказы-
вала тебя за это. Так вот знай. Я больше не люблю тебя. Вспоминая прош-
лое, не могу понять, как я вообще могла тебя любить. Я просто влюби-
лась в тебя. Вспоминаю все, что пережила с тобой. Ты все время менял
работу, пил, дрался и все такое. Поэтому ты, конечно, не любил меня.
И не стоит меня сейчас обманывать. Но я ни о чем не жалею. Виню толь-
ко себя одну за то, что жила с тобой. Ты, кстати, часто доказывал мне,
что ты за человек. Как у тебя хватает нахальства писать мне? Я не знаю,
где ты узнал мой адрес. Возможно, от одного из твоих друзей, этих про-
дажных полицейских, но они не испугают меня.
Я вышла замуж за прекрасного человека и очень счастлива. Он знает,
что я уже была замужем. Но он ничего не знает о нас. Если у тебя есть
233
хоть немного совести, забудь меня и не пиши больше. Предупреждаю тебя,
не порти мне жизнь. Я могу тоже доставить тебе неприятности. Гораздо
больше, чем ты мне. Вспомни Л.-Бэй.
Желаю тебе удачи в твоей новой жизни. Надеюсь, ты действительно
зарабатываешь так много денег, как пишешь.
Мэриан.
Миссис Рональд С.Матесон (запомни это).
Надо же, ты хочешь, чтобы я вернулась к тебе. И не думай об этом.
Рональд на прекрасной работе, хорошо зарабатывает. Я бы не стала пи-
сать этого, но ты действительно меня довел. Я не желаю тебе ничего пло-
хого. Просто оставь меня, пожалуйста».
Обратного адреса на письме не было. Но на печати удалось прочитать:
Сан-Матео, Калифорния. Даты разобрать было нельзя.
Я положил все это обратно в чемодан, закрыл его и запихнул под кро-
вать. Потом вышел во двор. В комнате с другой стороны двора стонала
не то женщина, не то какое-то животное. Сейбл, возможно, искал меня.
Стоны стали сильнее, когда он открыл раздвигающуюся стеклянную дверь,
а потом затихли, когда он закрыл ее. Он подошел ко мне. Лицо его каза-
лось зеленоватым из-за отраженного от растений света.
— Нашли что-нибудь интересное?
— В ящике комода он держал патроны от автоматического револьвера.
Револьвера я не нашел.
— Я не знал, что у Питера было оружие.
— Возможно, он продал его. Или же убийца забрал его у него.
— А еще что?
— У меня есть кое-какие данные о его бывшей жене, если вы захотите,
чтобы я узнал о его прошлой жизни.
— Может быть, пусть этим займется полиция? Трэск очень компетент-
ный полицейский и к тому же мой старый друг. Мне не хотелось бы отры-
вать вас от дела ГЬлтона.
— Дело Гэлтона не такое уж срочное.
— Возможно, вы и правы. Но все же. Я считаю, что вы сейчас должны
заниматься этим делом. Кэсси Хилдрет помогла вам чем-нибудь?
— Немного. Не думаю, что здесь я что-нибудь еще могу узнать. Соби-
раюсь поехать в Сан-Франциско.
— Вы можете полететь туда. Я выписал вам чек на двести долларов.
Дам еще сотню наличными. — Он протянул мне чек и деньги. — Если вам
еще понадобятся деньги, не стесняйтесь, обращайтесь ко мне.
— Стесняться не буду, но мне кажется, что мы будем бросать деньги
на ветер.
Сейбл пожал плечами. У него были более серьезные проблемы.* Плач
за стеклянной дверью усилился, переходя в визг. Я думал, что у меня лоп-
нут перепонки в 7шах.
234
Глава 7
Я не верю в совпадения. Поэтому бесполезно провел целый час, пыта-
ясь найти связь между тем, что Мария Гэлтон потеряла своего сына, а
Питер Каллиган потерял жизнь. Догадка пришла потом, когда я уже пере-
стал об этом думать.
Я листал журнал «Зубило», который дала мне Кэсси Хилдрет. Кто-то
по имени Чэд Боллинг был редактором и издателем этого журнала. В жур-
нале было помещено его стихотворение «Элегия на смерть Бикса Бейдербе-
ка». В нем говорилось, что могут вызволить Эвридику из дымного подва-
ла Плутона. Мне оно понравилось больше, чем «Луна».
Я еще раз прочитал стихотворение Энтони Гэлтона, спрашивая себя,
кто была эта Луна, может быть, его жена. И вдруг я догадался. Есть та-
кой город Луна-Бэй на побережье к югу от Сан-Франциско. С того места,
где я сидел, в нескольких тысячах футов над полуостровом, я мог бы на
него плюнуть. А бывшая жена Каплигана писала о Л.-Бэй в своем письме.
Когда мой самолет приземлился в международном аэропорту, я напра-
вился к телефону-автомату. Женщина подписалась миссис Рональд С. Мате-
сон, и письмо было послано из Сан-Матео.
Я вряд ли надеялся, что мне повезет. Ведь прошло столько времени.
Но он был в телефонном справочнике: Рональд С. Матесон, Редвуд-Сити,
Шервуд-Драйв, дом 780. И телефон.
Я не мог понять, кто подошел .к телефону, девочка или мальчик. Это
был ребенок, довольно маленький.
— Хэлло.
— Миссис Матесон дома?
— Минуту, пожалуйста. Мама, тебя к телефону.
Трубку взяла женщина. Голос ее был спокойным, приятным и осто-
рожным:
— Мэриан Матесон у телефона. С кем я разговариваю?
-т Моя фамилия Арчер. Вы меня не знаете.
— Совершенно верно, не знаю.
— А вы знали человека по фамилии Каллиган?
Она помолчала.
— Назовите, пожалуйста, имя еще раз. Я не расслышала.
— Каллиган, — сказал я. — Питер.Каллиган.
— А что с ним такое?
— А вы знали его?
— Возможно, и знала. Это было очень давно. А может быть, и не
знала.
— Давайте не будем зря. тратить время; Я могу вам кое-что сообщить
о нем, если хотите.
— Нет, не хочу, если.это поручил вам сделать Питер Каллиган.—
Голос ее стал грубее и решительнее. — Я не хочу о нем ничего знать. Я
хочу, чтобы он оставил меня в покое. -Передайте ему это.
235
— Я не могу этого сделать.
— Почему?
— Потому что он умер.
— Умер? — Ее голос звучал, как далекое эхо.
— Я расследую его убийство. — Я внезапно решил, что буду этим зани-
маться. — Хотел бы поговорить с вами в связи с этим.
— Не понимаю почему? Я не имею к этому никакого отношения. Я да-
же не знала, что его убили.
— Это одна из причин, почему я к вам позвонил.
— А кто его убил?
— Я расскажу вам, когда мы встретимся.
— А кто вам сказал, что мы встретимся?
Я молчал и ждал.
— Где вы сейчас находитесь? — спросила она.
— В аэропорту в Сан-Франциско.
— Думаю, я смогу туда подъехать, если это так нужно. Но не хочу,
чтобы вы приезжали ко мне домой. Мой муж...
— Я вас понимаю. Благодарен вам, что согласились со мной встретить-
ся. Я буду в кафе.
— Вы в полицейской форме?
— В данный момент нет. — Вот уже десять лет, как я снял ее, но пусть
она думает, что я представитель закона. — На мне серый костюм. Вы ме-
ня сразу узнаете. Я буду сидеть у окна, недалеко от выхода.
— Буду через пятнадцать минут. Вы сказали, ваша фамилия Арчер?
— Да, Арчер.
Она приехала через двадцать пять минут. Я провел это время, рассмат-
ривая, как большие самолеты кружат над аэропортом, бросая свои длин-
ные тени на взлетные полосы.
Женщина в черном пальто вошла в кафе, остановилась у двери и стала
оглядывать огромную залу. Она остановила свой взгляд .на мне, подошла
к столу, крепко держа свою черную кожаную блестящую сумку, как будто
это придавало ей респектабельность. Я встал, чтобы ее приветствовать:
— Миссис Матесон?
Она утвердительно кивнула и быстро села, как бы боясь, что ее увидят.
Обычная женщина, прилично одетая. Ей было за сорок. В ее аккуратно
причесанных волосах проглядывала седина.
— Я не хотела приезжать, но приехала.
— Хотите кофе?
— Спасибо, нет. Сообщайте ваши плохие новости.
Я все рассказал ей, исключая мелочи. Слушая, она крутила на пальце
обручальное кольцо.
— Бедный парень, — сказала она, когда я закончил. — А вы не знаете,
почему его убили?
Я надеялся, что вы поможете мне найти ответ на этот вопрос.
— Вы не полицейский?
236
— Нет, я частный детектив.
— Не понимаю, почему вы приехали ко мне. Мы не живем вместе вот
уже пятнадцать лет. Десять лет я его не видела. Он хотел вернуться. Ду-
маю, ему надоело шататься. Но я не согласилась. Я уже была замужем
и счастлива в замужестве.
— Когда в последний раз вы что-то о нем слышали?
— Год назад. Он написал мне письмо из Рено, уверял, что разбогател,
что сделает для меня все, что захочу, если я вернусь к нему. Пит всегда
был мечтателем. Когда мы с ним поженились, я ему верила, верила его
мечтам. Но они никогда не осуществлялись. Это было давно, но все это
очень грустно.
— А о чем он мечтал?
— О разном. Но все это было пустое. Он мечтал, что откроет сеть ре-
сторанов, где будут подавать блюда всех народов мира. Что он наймет
лучших поваров — местных, французских, китайских, армянских. Тогда он
был младшим поваром в закусочной на рынке. Потом было время, когда
он разработал новую систему, дающую возможность, как он полагал, выи-
грать на бегах. Он истратил все наши деньги до копейки. Он даже заложил
мою мебель. Мне потом пришлось работать всю зиму, чтобы ее выку-
пить. — В голосе ее чувствовался застарелый гнев, который наконец вы-
шел наружу. — Это была его идея медового месяца: я работала, а он играл
на бегах.
— А как вы с ним познакомились?
— Я тоже была мечтательницей. Думала, что смогу поставить его на
правильный путь. Что любовь порядочной женщины — это все, что ему
нужно. Но я такой не была. Не претендую на это. Но я была лучше
него.
— А где вы с ним встретились?
— В Сан-Франциско, в больнице. Я там работала младшей медицинской
сестрой, а Пит попал туда со сломанным носом и парой сломанных ребер.
Его избили в гангстерской драке.
— Гангстерской драке?
— Это все, что мне известно. Пит сказал, что получился спор в доках.
Я сразу должна была понять, кто он такой. Но не поняла. И когда он
вышел из больницы, мы продолжали встречаться. Он был молодой, краси-
вый. И, как я уже говорила, я думала, что смогу сделать из него человека.
Вышла за него замуж. Это было большой ошибкой.
— А когда это было?
— В тысяча девятьсот тридцать шестом году. Теперь вы знаете мой
возраст. Но тогда мне было всего двадцать один год. — Она замолчала
и посмотрела мне в лицо. — Не знаю, зачем вам все это рассказываю? Я
ни одному человеку не рассказывала о своей жизни. Почему вы меня не
остановите?
— Надеюсь, что вы скажете мне что-нибудь такое, что поможет в моем
расследовании. А ваш муж был игроком?
237
— Пожалуйста, не называйте его так. Я вышла замуж за Пита Калли-
гана, но он не был мне мужем. — Она подняла голову. — Сейчас у меня
есть муж. Кстати, я должна торопиться, чтобы приготовить ему обед. —
Она стала подниматься со стула.
— Уделите мне еще несколько минут, пожалуйста. Я рассказал вам все,
что было мне известно о Питере Каллигане...
— Если бы я стала рассказывать вам все, что мне известно, это заняло
бы всю ночь. — Она засмеялась. — Хорошо, еще несколько минут, если
вы пообещаете мне, что никто ничего не узнает. Мы с мужем не хотим
рекламы. Он на приличной работе, а я занимаюсь общественной ра-
ботой.
— Никакой рекламы. Он был игрок?
— Насколько мог себе это позволить. Но у него не было денег.
— Эти деньги, которые он получил в Рено, каким образом они ему до-
стались? Он говорил вам?
— Нет, ни слова. Но не думаю, что он их выиграл. Ему никогда не
везло.
— Вы храните это его письмо?
— Конечно, нет. Я сожгла его в тот же день, как получила.
— Почему?
— Потому что не хотела, чтобы оно было в доме. Мне казалось, что
это грязь, попавшая в мой дом.
— Был Каллиган мошенником или вымогателем?
— Смотря что понимать под этим. — В глазах ее появилась осто-
рожность.
— Он нарушал закон?
— Думаю, все мы иногда нарушаем закон.
— Его когда-нибудь арестовывали?
— Да. В основном за хулиганство в пьяном виде. Ничего серьезного.
— А у него был револьвер?
— Когда я с ним жила, не было. Я бы не позволила ему иметь оружие
— Но вы обсуждали этот вопрос?
— Я этого не сказала. — Она стала отвечать уклончиво. — Я сказала,
что не позволила бы ему иметь револьвер, если бы он этого захотел.
— А вообще, был ли у него когда-нибудь револьвер? •.
— Не знаю, — ответила она.
Она перестала быть со мной откровенной, у нее не было желания со
мной беседовать. И я задал ей вопрос, на который не ждал ответа, наде-
ясь, что по ее реакции мне удастся что-то узнать:
— В своем письме к Каллигану вы упомянули Л.-Бэй. Что там про-
изошло?
Она сжала свои побледневшие губы. Темные глаза ее сощурились:
— Не знаю, почему вы спрашиваете об этом. — Она облизала языком
верхнюю губу и продолжала: — Что произошло в Л.-Бэй? Я не помню,
чтобы я об этом писала.
238
— Я помню, миссис Матесон. — И процитировал: — «Я могу тоже до-
ставить тебе неприятности. Гораздо большие, чем ты мне. Вспомни
Л.-Бэй».
— Если я и писала это, то не помню, что имела в виду.
— Есть такое место, которое называется Луна-Бэй, в двадцати пяти или
тридцати милях отсюда.
— Да? — сказала она с глупым выражением лица.
— Вы это знаете. Что там сделал Питер?
— Не помню. Должно быть, какая-нибудь грязная шутка. Он часто шу-
тил со мной таким образом. — Она не умела лгать, как большинство чест-
ных людей. — А это важно?
— Мне кажется, что для вас это важно. Вы с Питером жили в
Луна-Бэй?
— Если это можно назвать жизнью. Я там работала сиделкой.
— Когда?
— Давно. Не помню, в каком году.
— А у кого вы работали?
— У одних людей. Я не помню их фамилии. — Она наклонилась в мою
сторону. Глаза ее впились в мое лицо. — Это письмо с вами?
— Нет, я оставил его там, где нашел, в чемодане Каллигана в доме,
где он работал. А почему вы спрашиваете?
— Хочу взять это письмо обратно. Я его писала, и оно принадлежит
мне.
— Вы можете поговорить с полицией. Возможно, оно уже у поли-
цейских.
— И они приедут сюда? — Она посмотрела через плечо назад, а потом
обвела глазами весь ресторан, как будто ждала, что полицейские вот-вот
подойдут к ней.
— Это зависит от того, как скоро они найдут убийцу. Может быть, они
его уже поймали. В этом случае они не будут вас беспокоить. Вы не може-
те представить, кто бы это мог быть, миссис Матесон?
— Не могу. Я не видела Питера десять лет. Я уже говорила вам.
— Так что же произошло в Луна-Бэй?
— Смените пластинку. Если что-то и произошло, я не помню. Это
произошло между мной и Питером. Никого другого это не касается.
Понятно?
Ее голос и внешность изменились. Она как бы перешла в более низкий
слой общества и стала жестче. Схватив сумку, прижала ее к груди. Эта
была хорошая сумка, красивой формы, из настоящей змеиной кожи. На
фоне сумки руки казались грубыми, косточки на пальцах вздулись, кожа
была сухой от долголетней работы.
Она подняла глаза. И я увидел в них страх. Она меня боялась. Но уйти
она тоже боялась.
—- Миссис Матесон, сегодня убили Питера Каллигана...
— И вы считаете, что я должна надеть траурные одежды.
239
— Считаю, что вы должны сообщить мне, что может быть связано с
его смертью.
— Я вам уже все рассказала. Вы должны оставить меня в покое. Вы
нс сможете сделать так, что я буду замешана в убийстве. В любом
убийстве
— Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Энтони Гэлтон?
— Нет.
— А о Джоне Брауне?
— Тоже нет.
Горечь отразилась на ее лице Она собралась с силами и ушла от меня
и от своих страхов.
Глава 8
Я пошел к телефону-автомату и стал искать в телефонном справочнике
фамилию Чэда Боллинга. Я не надеялся найти его, ведь прошло более
двадцати лет. Но мне все еще везло. Я нашел его адрес, телефон и позво-
нил ему.
Трубку взяла женщина:
— Резиденция Боллинга.
— Мистер Боллинг свободен?
— Свободен для чего? — спросила она резко.
— Речь идет о публикации в журнале стихотворения. Моя фамилия Ар-
чер, — добавил я, стараясь говорить, как богатый издатель.
— Ясно. — Голос ее подобрел. — Я не знаю, где находится Чэд в на-
стоящий момент. И боюсь, что он не приедет домой обедать. Но знаю,
что вечером он будет в «Слушающем ухе».
— В «Слушающем ухе»?
— Это ночной клуб. Чэд должен читать там лекцию. Если вы интересу-
етесь поэзией, вам будет интересно послушать.
— А когда это будет?
— Кажется, в десять.
Я взял напрокат машину и поехал по берегу бухты в город. Там запар-
ковал машину на центральной площади под названием Юнион-сквер. Над
освещенными башнями отелей небо превратилось из серого в темно-синее
Сырая прохлада стала надвигаться со стороны моря: я это почувствовал,
несмотря на одежду. Даже цветные фонари, горящие вокруг площади, каза-
лось, выделяли прохладу.
Купив пинту виски, чтобы согреться, я снял номер в отеле «Солсбери»,
расположенном на маленькой боковой улочке, где я всегда останавливался,
когда бывал в Сан-Франциско. Дежурный в отеле был новым. Они часто
меняются. Этот был пожилым, уставшим человеком, движущимся к моги-
ле. Лицо его было бледным, взгляд потухшим. Он неохотно протянул мне
ключ от номера:
240
— У вас нет багажа, сэр?
Я показал ему бутылку виски в бумажном пакете. Он даже не
улыбнулся.
— У меня украли машину.
— Это плохо. — Он смотрел на меня недоверчиво, даже подозрительно,
сквозь свое старинное пенсне. — Боюсь, вам придется заплатить за номер
заранее.
— Хорошо. — Я протянул ему пять долларов и попросил дать мне чек.
Служащий отеля, поднимавший меня вверх на старого типа открытом
лифте с железной решеткой, поднимал меня на этом лифте раз двадцать,
не меньше. Мы пожали друг другу руки. Его рука была скрюченной
артритом.
— Как дела, Кони?
— Прекрасно, мистер Арчер, прекрасно. Я сейчас пью новое лекар-
ство — фенилбута... дальше не помню. Оно мне очень помогает.
Он вышел из лифта и сделал что-то вроде пируэта в подтверждение
своих слов. Когда-то он танцевал в балете. Он протанцевал вместе со мной
вдоль коридора до моего номера.
— Что привело вас в город? — спросил он, когда мы вошли в номер.
Для жителей Сан-Франциско существовал всего один город в мире.
— Прилетел сюда немного поразвлечься.
— Я думал, что мировой центр развлечений — это Голливуд.
— Хочется разнообразия, — ответил я. — Вы что-нибудь слыхали о но-
вом клубе под названием «Слушающее ухо»?
— Да, но это не для вас. — Он покачал своей седой головой. —
Надеюсь, вы прилетели сюда не для того, чтобы там побывать.
— А что с этим клубом?
— Да ничего. Это какой-то подвальчик для любителей культуры. Что-
то вроде бистро, где люди собираются, чтобы послушать, как читают сти-
хи под музыку. Это не в вашем духе.
— Вкусы меняются. Теперь я интересуюсь более высокими материями.
Он широко улыбнулся, показав мне все свои оставшиеся зубы.
— Старика не обманешь, — сказал он.
— Вам знакомо такое имя — Чэд Боллинг?
— Конечно. Он повсюду себя рекламирует. — Кони с беспокойством на
меня посмотрел. — Вы действительно заинтересовались поэзией, мистер
Арчер? Я имею в виду ту, которую читают под музыку?
— Я всегда мечтал о чем-нибудь высоком.
Например, о хорошей французской кухне по доступной цене. Поэтому
я взял такси и поехал в ресторан «Риц — собака породы пудель», где гото-
вили французские блюда. Я хорошо пообедал. Когда закончил есть, было
около десяти.
«Слушающее ухо» освещалось темно-синими фонарями. Оркестр играл
«Синюю рапсодию». Он состоял из пианиста, контрабаса, трубы и множе-
ства барабанов. Музыка казалась очень современной. Я не взял с собой
241
логарифмическую линейку, но и на глаз было видно, что музыканты сыгра-
лись. Время от времени они кивали друг другу и улыбались, как менестре-
ли, летающие ночью в безвоздушном пространстве.
Пианист, казалось, был у них главным. Он улыбался чаще других и,
когда мелодия заканчивалась, принимал аплодисменты публики более снис-
ходительно, чем другие. Потом он вдруг снова склонился над клавишами,
напоминая сумасшедшего ученого.
Официантка, которая принесла мне виски с водой, покачивая бедрами,
могла бы работать в любом ночном клубе. Однако публика, присутство-
вавшая здесь, составляла молодежь с серьезными лицами. Многие девушки
были коротко подстрижены и время от времени проводили пальцами, как
расческой, по своим прямым волосам. Волосы большинства юношей были
длиннее, чем у девушек, но они реже, чем девушки, расчесывали их своими
пальцами. Вместо этого гладили свои бороды.
Еще мелодия, сыгранная оркестром, не имела особого успеха. В зале
зажегся свет. Сквозь синюю занавесь в задней части зала вышел худоща-
вый мужчина средних лет. Пианист протянул ему руку и помог разме-
ститься на сцене вместе с оркестром. Аудитория зааплодировала. Худо-
щавый мужчина поклонился, опустив подбородок на черную бабочку,
красовавшуюся на его рубашке вместо галстука. Аплодисменты уси-
лились.
— Представляю вам мистера Чэда Боллинга, — произнес пианист, —
магистра всех искусств, певца песен, которые стоит петь, художника, ри-
сующего картины, которые стоит рисовать, писателя мистера. Чэда
Боллинга!
Аплодисменты продолжались еще некоторое время. Поэт поднял руку,
как бы благословляя аудиторию, и аплодисменты прекратились.
— Спасибо, друзья, — сказал он. — С помощью моего молодого та-
лантливого друга Фингерса Донаю я хочу представить на ваш суд сегодня,
если мне позволят голосовые связки, мою последнюю поэму. — Рот его
скривился. Он как бы насмехался над собой. — Это не печеночный паштет,
а кое-что посложнее.
Он помолчал. Музыкальные инструменты стали издавать какие-то ти-
хие звуки. Боллинг достал из внутреннего кармана пиджака свернутую ру-
копись и развернул ее.
— «Смерть — это табу», — сказал он и начал напевать хриплым при-
зывным голосом, напоминавшим мне зазывал на карнавалах. Боллинг пел,
что под утро он сидел в аллее пьяниц, где ангелы пьют консервированное
тепло, и слушал музыку. Вдруг он услышал шаги. Кажется, к нему подош-
ла девушка и спросила его, что он делает в этой долине смерти. Девушка
сказала ему, что смерть — это последний шанс, и пригласила его к себе
домой в свою постель.
Он сказал, что секс — это последний шанс, и оказался не прав. Он ус-
лышал, что трубит рог. Девушка исчезла, как призрак. А он остался ни
с чем в этой темной аллее.
242
Пока ударник и контрабасист содрогали крышу помещения, в котором
находился ночной клуб, Боллинг тоже усилил свой голос и стал петь во
всю мочь. Он пел, как искал эту девушку где только возможно, перечисляя
множество улиц и площадей Сан-Франциско, и наконец нашел своего
сфинкса возле рынка, где она поглотала спиртное. Они напились и стали
танцевать до упаду на золотом асфальте.
В конце концов девушка упала на свою кровать, и они стали наслаж-
даться любовью. «Я уношусь к звездам», — сказала девушка. И он стал
пить концентрированный адский нектар, целуя ее в губы. Все это продол-
жалось довольно долго, пока музыка завывала и подхихикивала. И вот де-
вушке удалось его убедить, что смерть — это последний шанс. Я не знаю,
что она имела в виду. Но она знала, потому что, оказывается, была мерт-
вой. «До свиданья, мистер», — сказала она ему. Или он сказал, что она
ему так сказала. «До свиданья, сестренка», — ответил он.
Аудитория молчала, не будучи уверенной, закончил он свои излияния
или еще нет. Потом послышались бурные аплодисменты, сопровождаемые
возгласами «браво». Боллинг стоял, поджав губы, поглощая овации; как
малыш, сосущий сладкую воду через соломинку. Нижняя часть его лица
показывала, что он получает удовольствие. Но глаза были удивленными.
Его рот растянулся в клоунскую улыбку.
— Спасибо, котятки. Я рад, что вы поняли меня. А теперь послушайте
следующее.
Он прочел стихотворение о семи бедных заблудших душах, потом о без-
бородых чудаках из сумасшедшего дома, которые собирались стать гуру
и проповедовать новую правду жизни. Тут я уже больше не мог слушать,
отключился и стал ждать, когда же все это кончится. Ждать пришлось до-
лго. После чтения поэм наступила раздача автографов, ответы на вопросы,
приглашения к столикам, чтобы вместе выпить.
Была уже почти полночь, когда Боллинг распрощался со своими по-
клонниками и направился к двери. Я встал и пошел за ним. Крупная деви-
ца с голодными глазами появилась, между нами. Она взяла Боллинга за
руку и начала что-то говорить ему на ухо, немного наклонившись, потому
что она была выше него.
Он отрицательно покачал головой:
— Извини, детка, я женат. И потом я значительно старше тебя, я мог
бы быть твоим отцом.
— Годы ничего не значат, — ответила она. — Женская мудрость не
имеет возраста.
— Вот и докажи это, дорогая.
Он освободил руку, которую она держала. Трагически сжимая на груди
широкий черный свитер, она спросила:
— Ведь я некрасивая, правда?
— Ты красавица. Греческие моряки с удовольствием пригласили бы тебя
разбить бутылку шампанского о корабль, спущенный в воду- Свяжись с
ними.
243
Он погладил ее по голове и вышел. Я нагнал его на тротуаре, когда
он останавливал такси.
— Мистер Боллинг, у вас есть минутка времени?
— Это зависит от того, зачем это вам.
— Хочу выпить с вами и задать несколько вопросов.
— Я достаточно выпил. Уже поздно. Я очень устал. Почему бы вам
не написать мне письмо? Напишите.
— Я не умею писать.
— Хотите сказать, что вы непризнанный литературный гений? —
обрадовался он. — Я думал, что все люди — литераторы.
— Я детектив. Ищу одного человека. Вы могли его знать.
Такси появилось из-за угла и остановилось у тротуара. Он попросил во-
дителя подождать.
— А как его зовут?
— Джон Браун.
— О, я прекрасно его знал.-Это было в Харпере-Ферри. Я старше, чем
выгляжу. — Он автоматически продолжал паясничать, оценивая меня.
— В тысяча девятьсот тридцать шестом году вы опубликовали его сти-
хотворение в журнале «Зубило».
— Мне очень жаль, что вы подняли этот вопрос. Это ужасное название
для журнала. Поэтому он и закрылся.
— Стихотворение называлось «Луна».
— Боюсь, я все забыл. С тех пор утекло много воды. Я знал Джона
Брауна в тридцатых годах. Что с ним произошло?
— Именно это я и пытаюсь узнать.
— Хорошо. Я выпью с вами, но только не в «Ухе», хорошо? Я устал
от всего этого.
Боллинг отпустил такси, и мы прошли футов шестьдесят до ближайше-
го бара. Пара старушек, сидевших на двух высоких стульях в центре бара,
уставились на нас, когда мы вошли. В баре больше никого не было, кроме
коматозного бармена. Он долго вставал со своего стула, чтобы налить нам
пару стаканов.
Мы сели в одном из кабинетов, и я показал Боллингу фотографии Тони
Гэлтона.
— Вы узнаете его?
— Кажется, узнаю. Мы с ним одно время переписывались, но виделись
всего раз или два. Два раза. Он приезжал к нам, когда мы жили в Сосали-
то. А потом в одно воскресенье, когда я проезжал по побережью в районе
Луна-Бэй, заехал к ним.
— Они жили в Луна-Бэй?
— В нескольких милях от города, в старом доме на берегу океана. Я
потратил много времени, чтобы найти их, несмотря на то, что Браун рас-
сказал мне, как к нему проехать. Я вспомнил, он просил меня никому не
говорить, где он живет. Он только мне дал свой адрес. Не знаю, почему
он выделил меня. Ему очень хотелось, чтобы я побывал у него и увидел его
244
сына. Возможно, он в какой-то степени относился ко мне как к отцу, хотя
я был немногим его старше.
— У него был сын?
— Да, у них был маленький ребенок. Он только что родился. Отец обо-
жал маленького Джона. Они были довольно трогательной семьей.
Боллинг говорил мягко. Вдали от толпы и музыки это был совсем дру-
гой человек. Как все актеры, он перед публикой был одним, а в личной
жизни совсем другим. Обе стороны его натуры были притворством, но
он мне больше нравился в личной беседе.
— Вы видели его жену?
— А как же? Она сидела на крыльце с ребенком на руках, когда я при-
ехал. Она кормила его грудью. У нее были прекрасные белые груди, и она
совершенно не стеснялась, что я видел, как она кормит ребенка. Я попы-
тался написать об этом стихотворение, но у меня ничего не получилось.
В обшем-то я ее совершенно не знал.
— А как она выглядела?
— Очень привлекательная, я бы сказал, на вид. Она почти не разговари-
вала. Откровенно говоря, она просто коверкала английский язык. Думаю,
она привлекала Брауна своим невежеством. Я знал молодых писателей и
художников, которые влюблялись именно в таких женщин. Сам в молодос-
ти был таким, когда переживал предфрейдовский период. — Он косо улыб-
нулся. — Это означает — до того, как научился анализировать.
— А вы не помните, как ее звали?
— Миссис Браун? Как ее звали? — Он отрицательно покачал голо-
вой. — Извините. В поэме я называл ее Стелла Марис — звезда моря. Но
это вам не может помочь, ведь так?
— А вы не можете мне сказать, в какое время вы там были? Должно
быть, в конце тысяча девятьсот тридцать шестого года?
— Да, где-то около Рождества. До Рождества. Я привез ребенку погре-
мушки. Браун был очень доволен. — Боллинг взялся за подбородок и по-
тянул его вниз, удлиняя свое лицо. — Странно, но после этого я о нем ни-
чего не слышал.
— А вы пытались с ним еще увидеться?
— Нет, не пытался. Он мог решить, что я не хочу с ним общаться.
Возможно, это так и было. Хотя сам я этого не понимал. Кругом полно
было молодых писателей, трудно общаться со всеми. Я занимался в то
время интересной работой, и многие из них приходили ко мне. Откровенно
говоря, я не вспоминал о Брауне до сегодняшнего дня. Он все еще живет
на побережье?
— Я не знаю. А чем он занимался в Луна-Бэй, он не говорил
вам?
— Пытался написать роман. Он вроде бы не работал, и я не могу себе
представить, на что они жили. Но нельзя сказать, что у них совсем не
было денег. У них была няня, которая ухаживала за ребенком и за
матерью.
245
— Няня?
— Думаю, это была скорее сиделка. Молодая девушка, обслуживающая
больных, и все такое прочее, — добавил он неопределенно.
— А вы помните, как она выглядела?
. —. Я помню ее великолепные глаза. Живые черные глаза, не спускавшие
с меня взгляда. Не думаю, что она одобряла литераторов.
— А вы с ней разговаривали?
Возможно, разговаривал. У меня было впечатление, что она един-
ственный здравомыслящий человек в этом доме. Браун и его жена, каза-
лось, жили в заоблачном мире.
— Что вы имеете в виду?
— Они были далеки от обычной жизни. Я их не критикую за это. Я
тоже так когда-то жил. Бог его.знает, может быть, я и сейчас так жи-
ву. — Он.улыбнулся мне своей клоунской улыбкой. — Нельзя стать Гамле-
том, не потеряв своего Я. Но не будем обо мне.
— Вернемся к сиделке. Вы не можете вспомнить ее имя?
— Не смогу. Уверен.
— А если я назову вам, вспомните?
— Сомневаюсь. Но давайте попробуем.
Мэриан Каллиган, — сказал я. — К-а-л-л-и-г-а-н.
— Оно мне ничего не напоминает. Извините.
Боллинг допил свой коктейль и осмотрелся вокруг, как будто бы ожи-
дал, что сейчас что-то произойдет. А я подумал: то, что должно было про-
изойти с этим человеком, в основном уже произошло. Выражение его лица
менялось, как будто бы он менял маски. Но под этими масками, я видел,
он был смущен.
— Давайте еще выпьем, — сказал он. — Теперь плачу я. У меня полно
денег. Я сейчас хорошо заработал в «Ухе». — Но даже это его практичное
высказывание звучало фальшиво.
Пока.ш расталкивал бармена, Боллинг рассматривал фотографии, кото-
рые я оставил на столе.
— Приятный мальчик, этот Джон. Это действительно он. Возможно,
был талантлив. Но не от мира сего, совершенно точно — не от мира сего.
Откуда у него деньги на лошадь и на теннис?
. — Он .из очень богатой семьи.
— Боже праведный, не говорите мне, что он пропавший наследник! По-
этому вы и разыскиваете его?
— Именно поэтому.
— Долго же они ждали!
— Вы правы. А вы не можете мне рассказать, как добраться до дома,
где жили Брауны, когда вы были у них в гостях?
•* — Боюсь, рассказать не смогу. Но проводить могу.
— Когда?
Завтра утром, если вас это устроит?
Вы очень любезны. Спасибо.
246
— Не за что. Мне нравился Джон Браун. И потом, я не был в Луна-Бэй
несметное количество лет. Может быть, это посещение вернет мне мо-
лодость.
— Может быть, — сказал я, а про себя подумал, что вряд ли.
Он тоже этому не верил.
Глава 9
Утром я заехал за Боллингом в его квартиру на Телеграф-Хилл. Это
был один из тех ясных дней, которые заставляют забыть все предыдущие
туманы Сан-Франциско. Ветер, дувший с моря, сделал воздух чистым и
прозрачным, а море синим-синим. Белый корабль, оставляя за собой бе-
лый шлейф пены, направлялся в сторону Золотых ворот. Над ним кружи-
лись белые чайки.
Боллинг смотрел на все это мутными глазами. Его знобило, цвет лица
был серым. После вчерашней выпивки наступило похмелье. Он забрался
на заднее сиденье и прохрапел всю дорогу. Луна-Бэй был захудалым бес-
форменным городком, расположившимся вдоль широкого шоссе, идущего
по берегу моря. Его низкие здания казались домами для карликов на фоне
высоких холмов и безбрежного моря.
Я остановился у заправочной станции на перекрестке шоссе и дороги,
ведущей в сторону от побережья, и разбудил Боллинга.
— Боллинг, просыпайтесь.
— Зачем? — пробормотал он во сне. — Что случилось?
— Пока ничего. Куда ехать?
Он застонал, сел и осмотрелся. Из-за блеска воды в океане глаза его
стали слезиться. Он загородил их рукой от солнца.
— Где мы находимся?
— В Луна-Бэй.
— Что-то все выглядит иначе, — пожаловался он. — Не уверен, смогу
ли я найти это место. Во всяком случае, здесь нужно повернуть на север.
Езжайте медленно, и я постараюсь узнать дорогу.
Почти в двух милях к северу от Луна-Бэй шоссе у самого основания
мыса повернуло в сторону от океана. На дальнем конце мыса новая ас-
фальтированная дорога вела к морю. На перекрестке вывеска: «Комплекс
Марвиста». Три спальни и гостиная. Ванные комнаты обложены кафелем.
Оборудованные кухни. Все удобства в доме. Осмотрите образец дома».
Боллинг похлопал меня по плечу:
— Кажется, здесь.
Я подал назад и повернул влево. Несколько сот ярдов дорога шла пря-
мо, чуть вниз. Мы проехали мимо прямоугольной кирпичной постройки
размером с футбольное поле, где велись какие-то земляные работы. Дере-
вянная табличка у дороги объясняла, чем они занимаются: «Строительство
торгового центра Марвисты».
247
С высоты холма были видны сотня или больше домов. Они стояли у
подножия холма на голой земле. Трава только что начала пробиваться.
Проезжая по извилистой улице вдоль домов, я мог видеть, что в большей
их части уже жили люди. На окнах висели занавески, во дворах играли
дети, на веревках сушилось белье. Дома выкрашены в разные цвета, что,
кажется, только усиливало их сходство.
У подножия холма улица распрямилась, теперь она шла параллельно
обрыву. Я остановил машину и повернулся к Боллингу.
— Извините, — сказал он. — Здесь так все изменилось. Я не могу с уве-
ренностью сказать, что это то же самое место. Здесь стояли деревянные
бунгало, пять или шесть, вдоль обрыва. Если память мне не изменяет, в
одном из них и жили Брауны.
Мы вышли из машины и подошли к обрыву. В двух сотнях футов под
нами море сверкало как синий металл, время от времени взрываясь белой
пеной. В миле к югу, защищенная мысом, синела бухта. Больших волн
здесь не было, и поэтому был оборудован пляж.
Боллинг показал в сторону бухты:
— Вот там должен был быть их дом. Я помню, Браун рассказывал мне,
что эта бухта во время сухого закона использовалась контрабандистами,
чтобы провозить в страну ром. На берегу обрыва стоял старый отель. Его
было видно с крыльца Браунов. Значит, их бунгало находилось где-то здесь.
Возможно, они все здесь снесли, когда провели дорогу. В общем, поезд-
ка сюда мне ничего не дала. Я надеялся, что встречу людей, которые по-
мнят Браунов.
— Вы могли бы поговорить с людьми, занимающимися продажей не-
движимости в Луна-Бэй.
— Мог бы.
— Все же прекрасно побывать за городом, что ни говорите.
Боллинг прогуливался по краю обрыва. Вдруг он произнес высоким го-
лосом, напоминавшим крик чайки:
— О! — И начал хлопать в ладоши.
Я подбежал к нему:
— В чем дело?
— О! — воскликнул он снова и засмеялся, как ребенок. — Я представил
себе, что превратился в птицу.
— Ну и как, вам понравилось быть птицей?
— Очень. — Он снова захлопал в ладоши. — Я могу летать, — сказал
он, замахав руками. — Я грудью пробиваюсь сквозь ветер в небо. Как
Икар, лечу к солнцу. Воск, которым прикреплены мои крылья, тает, и я
падаю в море. О, мать Таласса!
— Мать кто?
— Таласса, море. Так у Гомера называется море. Мы можем построить
новые Афины. Я раньше думал, что их можно построить в Сан-Франциско,
построить новый город для человека с гор. Город, где можно забыться.
О, ну ладно.
248
Настроение его опять испортилось. Я оттащил его от края обрыва. Он
был непредсказуем. И я испугался, вдруг он захочет полетать. Мне он стал
нравиться.
— Кстати, о матерях. Если жена Джона Брауна только что родила тог-
да, она должна была обращаться к врачу. Они не говорили вам, где родил-
ся ребенок?
— Говорили. Она родила его дома. Ближайшая больница находилась в
Редвуд-Сити, и Браун не захотел везти туда свою жену. Возможно, они
приглашали местного врача.
— Будем надеяться, что он все еще здесь живет.
Я поехал обратно по улице между домами, пока не увидел молодую
женщину с ребенком в коляске. Она испугалась, когда я остановил возле
нее машину. В дневное время вдоль дороги гуляли только женщины и де-
ти. Неизвестные мужчины в машинах считались бандитами, крадущими
чужих детей.
Я вышел из машины и подошел к ней, улыбаясь как можно любезнее.
— Мне нужен врач.
— Кто-то заболел?
— Жена моего друга должна вот-вот родить. Они собираются переехать
в Марвисту и попросили меня узнать, как здесь обстоят дела с медицин-
ской помощью.
— Доктор Мейерс прекрасный врач, — сказала она. — Я у него лечусь.
— В Луна-Бэй?
— Совершенно верно.
— А давно он здесь практикует?
— Не могу сказать. Мы только недавно сюда переехали из Ричмонда.
Два месяца назад.
— А сколько лет доктору Мейерсу?
— Лет тридцать, тридцать пять. Точно не могу сказать.
— Слишком молод, — сказал я.
. — Если ваши друзья предпочитают пожилого доктора, такой есть у нас
в городе. Я не помню его фамилии. Я лично предпочитаю молодых вра-
чей, они знают все новые методы лечения, новые лекарства, делающие
чудеса.
Лекарства, делающие чудеса. Я поблагодарил ее и вернулся в Луна-Бэй,
где остановился у аптеки. Ее хозяин рассказал мне о трех местных врачах.
Доктор Джордж Динин был единственным из них, кто практиковал здесь
в тридцатых годах. Он пожилой человек, вот-вот перестанет работать. Я,
вероятно, смогу его найти в его кабинету если он, конечно, не уехал по
вызову. Кабинет находился в двух кварталах от аптеки.
Я оставил Боллинга пить кофе за стойкой аптеки и пошел к врачу пеш-
ком. Его кабинет занимал передние комнаты старого здания с зелеными
стенами, стоявшего на пыльной боковой улице. Дверь открыла женщина
лет шестидесяти. У нее были подсиненные седые волосы и лицо, какие те-
перь редко встретишь. Оно говорило, что она довольна своей жизнью.
249
— Да, молодой человек?
— Я хотел бы увидеть доктора.
— Он принимает во второй половине дня. С часу тридцати, не раньше.
— Но я не болен, и он нужен мне по другой причине.
— Если вы продаете лекарства, то приходите после ленча. Доктор Ди-
нин не любит, когда его беспокоят по утрам.
— Я уезжаю сегодня днем. Я расследую дело об исчезнувшем человеке.
Возможно, он сможет мне помочь его найти.
У нее было очень выразительное лицо, несмотря на морщины старости.
— Это другое дело. Заходите, мистер...
— Арчер. Я частный детектив.
— Мой муж в саду. Сейчас я его позову.
Она оставила меня в приемной. На стенах висело несколько дипломов.
Доктор Динин закончил медицинский факультет университета в Огайо в
1914 году. Остальные дипломы он получил позже. Сама комната выгляде-
ла как музей, рассказывающий о довоенном времени. Потертая кожаная
мебель после долгого использования приняла форму, удобную для челове-
ческого тела. Стоявшие на столике шахматные фигурки напоминали две
миниатюрные армии, готовые к бою. Они были ярко освещены солнцем,
отражавшимся в оконном стекле.
В приемную вошел доктор и подал мне руку. Это был очень высокий
старик. Его глаза под мохнатыми седыми бровями ничего не выражали,
а брови напоминали птичьи гнезда, свитые над обрывом. Он опустился
в кресло у письменного стола. У него была лысина, которую он прикрывал
прядями волос, растущих сбоку.
— Вы сказали моей жене, что ищете пропавшего человека, возможно,
моего бывшего пациента?
— Возможно. Его звали Джон Браун. В тысяча девятьсот тридцать
шестом году они жили на побережье, в нескольких милях отсюда. Теперь
там поселение Марвиста.
— Я прекрасно их помню, — сказал доктор. — Их сын недавно был у
меня и сидел в кресле, в котором сейчас сидите вы.
— Их сын?
— Джон-младший. Вы, возможно, его знаете? Он тоже ищет своего
отца.
— Нет. Я с ним не знаком, но очень хотел бы познакомиться.
— Это я могу вам устроить, — сказал доктор Динин своим приятным
баритоном, а потом замолчал. Он внимательно посмотрел на меня, как
бы ставя диагноз моей болезни. —- Но прежде я хочу узнать, почему вы
интересуетесь этой семьей.
— Меня наняли, чтобы отыскать отца, Джона-старшего.
— Ваши поиски увенчались каким-нибудь успехом?
—- Пока нет. Вы сказали, что этот юноша, который приходил к вам,
ищет своего отца?
— Совершенно верно.
250
— Обычные сыновьи чувства. Если его отец жив, он хочет его увидеть.
Если же умер, он хочет знать об этом.
— Почему он пришел именно к вам? Вы его знали?
— Я принимал роды у его матери. В моей профессии это кое-что
значит.
— А вы уверены, что это именно он, сын Джона Брауна?
— У меня нет оснований сомневаться в этом. — Доктор посмотрел на
меня с некоторым осуждением, как будто я подверг критике его работу. —
Прежде чем мы продолжим беседу, мистер Арчер, будьте любезны, от-
ветьте мне подробно на вопрос, кто вас нанял.
— Извините, этого я не могу сделать. Меня просили не называть имени
моего клиента.
— Понимаю. Последние сорок лет все это держалось в тайне.
. — Значит, вы не будете со мной разговаривать, если я не назову своего
клиента?
Доктор провел рукой по лицу, как бы стряхивая с него мысли, как надо-
евшее насекомое.
— Да нет. Я просто хочу знать, с кем имею дело. Все это может быть
очень серьезно.
— Вы правы.
— Разъясните это свое замечание.
— Не могу.
. Мы молча смотрели друг на друга. Его глаза смотрели на меня не мор-
гая, в них чувствовалась враждебность гордого старого человека. Я побо-
ялся, что он мне больше ничего не скажет, хотя дело, казалось, начало
продвигаться вперед. Хотя я ему полностью доверял, но должен оставать-
ся верным своему слову тоже. Я пообешал Гордону Сейблу. и миссис Гэл-
тон не называть никаких имен.
. Мистер Динин достал трубку и стал набивать ее табаком из кожаного
кисета.
— Кажется, мы зашли в тупик, мистер Арчер. Вы играете в шахматы?
— Думаю, хуже, чем вы.. Я никогда ничего не читал о шахматах.
— А .я думал, вы занимались шахматами. — Он набил свою трубку и
зажег ее кухонной спичкой. Синий дым закрутился в луче солнца, прони-
кавшего в комнату сквозь окно. — Мы оба попусту тратим время. Думаю,
вы должны сделать свой ход.
— Я полагал, что мы зашли в тупик.
. — Игра начинается снова. — В глазах его впервые засветился инте-
рес. — Расскажите мне о« себе. Почему такой человек, как вы, занимается
тем, чем вы занимаетесь? Вы много зарабатываете?
— На жизнь хватает. Но я занимаюсь, своим делом не из-за денег. Я
занимаюсь им, потому что * мне это нравится.
— А разве это не грязная работа?
-г- Это зависит от того, кто ею занимается. То же самое можно сказать
о врачах и других профессиях. Я стараюсь, чтобы моя работа была чистой.
'251
— И вам это удается?
— Не всегда. Несколько раз я делал грубые ошибки в оценке людей.
Некоторые считают, что частный сыщик обязательно жулик. И они дей-
ствуют соответственно с этим своим убеждением, как, например, вы в на-
стоящее время.
Старик крякнул, как тюлень.
— Я не могу действовать слепо в таком серьезном деле.
— Я тоже. Но не знаю, почему вы считаете это дело таким важным...
— Это я вам скажу. Дело идет о жизни людей, о любви мальчика к
своим родителям. Я стараюсь очень осторожно обращаться с такими
вещами.
— Согласен с вами. Вы, кажется, очень заинтересованы в Джоне Брау-
не-младшем?
— Вы правы. Мальчик много пережил. И я не хочу, чтобы он зря
страдал.
— Я не собираюсь делать так, чтобы он страдал. Если мальчик дей-
ствительно сын Джона Брауна, вы сделаете ему добро, сведя нас.
— Вы должны мне доказать это. Буду с вами откровенен. Мне при-
шлось несколько раз сталкиваться с частными детективами. Один из них
был связан с шантажированием моего пациента — молодой девушки, у ко-
торой был незаконный ребенок. Я не говорю, что это касается вас, но,
естественно, заставляет людей быть осторожными.
— Хорошо. Предположим, меня наняли, чтобы найти наследника, кото-
рому причитается получить несколько миллионов долларов. Я не говорю,
что это так. Это просто предположение.
— Такое я уже слышал раньше. Придумайте что-нибудь поинтереснее.
— Я ничего не придумываю. Это правда.
— Докажите.
— Со временем это будет очень просто сделать. А пока доказывать
должен этот парень. Он может доказать, кто он?
— Такого вопроса никогда не вставало. Дело в том, что доказательства
его личности на его лице. Я сразу узнал, чей он сын, как только он вошел
сюда. Он очень похож на своего отца.
— А когда он здесь появился?
— Примерно месяц назад. С тех пор мы с ним встречаемся.
— Он ваш пациент?
— Он мой друг. .
— А зачем он к вам пришел?
— Моя фамилия была на его свидетельстве о рождении. Попридержите
лошадей, молодой человек. Дайте мне подумать. — Некоторое время до-
ктор молча курил. — Вы серьезно говорите, что этот мальчик — наследник
крупного состояния?
— Он будет наследником, если его отец умер. Его бабушка все еще жи-
ва. Деньги у нее.
— Но вы не хотите назвать ее имя и фамилию?
252
— Без ее разрешения — нет. Могу позвонить ей по телефону. Но снача-
ла хочу поговорить с парнем.
Доктор колебался. Он поднял свою правую руку, подержал ее над сто-
лом, а потом ударил по столу ладонью.
— Ладно, поверю вам. Хотя, возможно, мне придется пожалеть об
этом.
— Вы не пожалеете, если это будет зависеть от меня. Где я могу с ним
увидеться?
— Сейчас скажу.
— А что он рассказывал вам о своих родителях?
— Думаю, будет лучше, если он сам вам все расскажет. Могу рассказать
вам, что я знаю о его отце и матери, и свое мнение о них. А это даст
вам больше, чем вы думаете. — Он помолчал. — Для чего точно нанял вас
этот ваш анонимный клиент?
— Найти Джона Брауна-старшего, — сказал я.
— Как я понимаю, это его ненастоящее имя?
— Правильно, ненастоящее.
— Не удивлен, — сказал Динин. — Когда я его знал, то часто спраши-
вал себя, что он собой представляет. Полагал, что он может быть челове-
ком, живущим на деньги, которые ему кто-то дает. Знаете, есть такие не-
удачники, которым семьи платят деньги за то, чтобы они не жили дома.
Помню, когда жена Брауна рожала, он заплатил мне за услуги сторублевой
бумажкой. Такие деньги как-то не соответствовали их образу жизни. Были
и другие вещи. Например, драгоценности, которые носила его жена,
бриллианты и рубины в прекрасной золотой оправе. Однажды она
пришла ко мне вся увешанная драгоценностями — ходячий ювелирный
магазин.
Я посоветовал ей не носить такие вещи, потому что они жили за горо-
дом рядом со старой гостиницей. Это был довольно опасный район в те
времена. Люди здесь жили бедные. Многие платили мне за лечение рыбой.
У меня было столько рыбы во времена депрессии, что теперь я ее просто
не могу есть. Ну да ладно. Носить напоказ драгоценности значило привле-
кать жуликов. Я сказал об этом молодой женщине. Она перестала их но-
сить, во всяком случае, когда мы встречались.
— А вы часто встречались?
— Раза четыре или пять. Раз или два перед тем, как родился мальчик,
и несколько раз после этого. Она была довольно здоровой девицей. Ника-
ких проблем. Главное, что я для нее сделал, это научил ее, как ухаживать
за ребенком. Ее прошлое не подготовило ее к материнству.
— А она рассказывала о своем прошлом?
— Ей не нужно было ничего рассказывать. Прошлое оставило следы
на ее теле. Ее били до полусмерти ремнем с железной пряжкой.
— Ее муж?
— Вряд ли. В ее жизни были другие мужчины. Полагаю, что она с ран-
него возраста сама зарабатывала себе на хлеб. Она была беспризорницей
253
в тридцатые годы. Тогда таких детей было много. У нее совсем другое
прошлое» чем у мужа.
— А сколько ей было лет?
— Девятнадцать или двадцать. Может быть, немного больше. Выгляде-
ла она старше. Но ее прошлый опыт не сделал ее твердой. Как я уже ска-
зал вам, она не была готова к материнству. Даже когда встала на ноги,
ей нужна была медсестра, чтобы помогать с ребенком. Она сама была ре-
бенком, с точки зрения чувств.
— А вы не помните, как звали сестру?
— Дайте подумать. Кажется, миссис Керриган.
— Или Каллиган?
— Каллиган, совершенно верно. Это была хорошая молодая женщина,
довольно знающая. Кажется, она уехала отсюда одновременно с Браунами.
— А семья Браунов уехала?
— Да, они уехали, даже не сказав никому до свиданья. Или спасибо.
— А когда это было?
— Через несколько недель после рождения ребенка. В тысяча девятьсот
тридцать шестом году, где-то на Рождество. Думаю, через день или два
после Рождества. Я хорошо помню это, потому что обсуждал это дело
с людьми шерифа.
— Недавно?
— Последние пять месяцев. Короче говоря, когда стали расчищать тер-
риторию для строительства поселка Марвиста, были найдены человеческие
кости. Местный помощник шерифа попросил меня посмотреть на них и
сказать, что я об этом думаю. Я согласился. Это были человеческие кости,
принадлежавшие, по всей вероятности, человеку среднего роста лет
двадцати.
Я решил, что это могли быть кости Джона Брауна. Они были найдены
под домом, где он жил. Дом снесли, чтобы построить там дорогу. К сожа-
лению, у нас нет возможности установить это точно. Там не было черепа,
и это не дало возможности установить личность по зубам.
— Это дает основание думать об убийстве.
Динин серьезно кивнул головой.
— Вы совершенно правы. Есть и другие доказательства. Одна из костей
позвоночника была разрублена тяжелым инструментом. Я бы сказал, голо-
ва Джона Брауна, если это действительно был он, была отрублена
топором.
Глава 10
Перед моим уходом доктор Динин дал мне препроводительное письмо
к занимавшемуся этим делом заместителю шерифа, которое он написал на
бланке для рецепта, и адрес заправочной станции, где работал Джон Бра-
ун-младший. Я быстро вернулся в аптеку. Боллинг все еще сидел за стой-
254
кой, держа бутерброд с поджаренным сыром в левой руке и карандаш в
правой. Он одновременно жевал бутерброд и что-то записывал в своей за-
писной книжке.
— Извините, что заставил вас ждать...
— Извините, я пишу поэму.
Он продолжал писать. Я быстро съел сандвич, а потом вытащил его
из аптеки и посадил в машину.
— Хочу вам кое-кого показать. Кто он, объясню позже. — Я включил
мотор и повернул по шоссе к югу. — О чем ваша поэма?
— О городе и о людях. Я сделал прорыв в поэзии. К самоутверждению.
Это будет прекрасная... первая прекрасная поэма за многие годы моего
творчества.
И он начал мне рассказывать об этом в таких выражениях, что я ничего
не понял.
Это была независимая заправочная станция с тремя помпами, которые
обслуживал один человек. Это был молодой парень в белом комбинезоне.
Он заправлял небольшой грузовик, загруженный коричневыми рыболовны-
ми сетями. Я встал за грузовиком и стал за ним наблюдать.
Без сомнения, он был похож на Энтони Гэлтона. У него были такие
же светлые широко расставленные глаза, такой же прямой нос и такие же
полные губы. Только волосы другие. Темные и прямые.
Боллинг нагнулся ко мне:
— Боже мой! Это Браун. Это не может быть Браун. Браун почти моего
возраста.
— У него был сын, помните?
— Это его сын?
— Я думаю, да. Вы не помните, какого цвета волосы были у ребенка?
— Волос было мало. Но они были темными, как у его матери.
Боллинг собрался вылезать из машины.
— Подождите, — остановил его я. — Не говорите ему, кто вы.
— Я хочу спросить его об отце.
— Он не знает, где отец. Кроме того, нужно установить его личность.
Я хочу услышать, что он скажет мне, не будучи предупрежден заранее.
Боллинг с сожалением посмотрел на меня, но остался в машине. Води-
тель грузовика заплатил за бензин и уехал. Я подъехал к колонке и вышел
из машины, чтобы лучше разглядеть парня.
На вид ему было двадцать один или двадцать два года, столько же,
сколько было его отцу, когда он исчез. И приятная улыбка.
— Чем вам помочь, сэр?
— Залейте полный бак. Это будет всего два или три галлона. Я остано-
вился, потому что хочу, чтобы вы проверили, достаточно ли у меня масла.
— С удовольствием, сэр.
Он казался услужливым парнем. Заполнил бак бензином, очень чисто
протер ветровое стекло. Но когда поднял капот, он не мог найти, где нахо-
дится масло. Я помог ему.
255
— Давно здесь работаете?
Он смутился:
— Всего две недели. Еще не все марки машин знаю.
— Да это чепуха. Не думайте об этом. — Я посмотрел через шоссе на
широкий берег, омываемый волнами океана. — Прекрасное место. Неплохо
бы здесь поселиться.
— Вы из Сан-Франциско?
— Мой друг оттуда. — Я показал на Боллинга, все еше сидевшего в ма-
шине. — Я приехал сюда прошлой ночью из Санта-Терезы.
Он не прореагировал на название города.
— А кому принадлежит этот пляж через дорогу, вы не знаете?
— Извините, не в курсе. Но мой босс может знать.
— А где он?
— Мистер Тэрнел обедает. Он скоро вернется.
— Как скоро?
Он посмотрел на дешевые часы на руке.
— Минут через пятнадцать — двадцать. Его обеденное время с оди-
ннадцати до двенадцати. А сейчас без двадцати двенадцать.
— Пожалуй, подожду его. Я не тороплюсь.
К этому моменту нетерпение Боллинга достигло апогея. Жестами, ко-
торые казались ему незаметными, он подзывал меня к машине.
— Это сын Брауна? — спросил он меня шепотом, как шепчут артисты
на сцене.
— Вполне возможно.
— Почему вы у него не спросите?
— Я жду, пока он сам мне это скажет. Не волнуйтесь, мистер Боллинг.
— Можно, я поговорю с ним?
— Лучше не стоит. Это довольно щекотливое дело.
— Не понимаю, почему вы так считаете? Или он его сын, или нет.
Парень подошел ко мне:
— Что-то не так? Может быть, я могу вам помочь, сэр?
— Все в порядке. Вы прекрасно нас обслужили.
— Спасибо.
Он широко улыбнулся, показав свои зубы, которые казались очень бе-
лыми на загорелом лице. Но улыбка его была напряженной. Он почувство-
вал, что здесь чего-то не так.
— Вы сами из этих мест? — спросил я его как можно более безразлич-
ным тоном.
— Наверное, можно сказать, что да. Я здесь родился, в нескольких ми-
лях отсюда.
— Но вы не местный.
— Совершенно верно. Как вы догадались?
—- Акцент. Я бы сказал, вы выросли в восточной части страны.
— Правильно. — Он был польщен моим вниманием. — Я недавно при-
ехал сюда из Мичигана.
256
— У вас высшее образование?
— Имеете в виду колледж? Да, я окончил колледж. А почему вы спра-
шиваете?
— Я подумал, что вы могли бы себе найти работу получше, чем зали-
вать в машины бензин.
— Надеюсь, — ответил он. — Я рассматриваю эту работу как вре-
менную.
— А какой бы работой вы хотели заниматься?
Он заколебался, покраснев под загаром.
— Интересуюсь театром. Понимаю, что это звучит смешно. Половина
из тех людей, кто приезжает в Калифорнию, хотят быть актерами.
— Вы поэтому приехали в Калифорнию?
— Это одна из причин.
— Значит, это для вас остановка на пути в Голливуд?
— Можно сказать, что так. — Он замкнулся. Слишком много вопросов.
Это показалось ему подозрительным.
— Вы были когда-нибудь в Голливуде?
— Нет, не был.
— А играли когда-нибудь в театре?
— Когда был студентом.
-Где?
— В Мичиганском университете.
Я получил, что хотел. Теперь у меня была возможность проверить его
прошлое, узнать, лжет он или нет. И если лжет, то доказать это. В универ-
ситетах есть записи об их студентах.
— Я задаю вам все эти вопросы потому, что у меня есть контора в
Голливуде на бульваре Сансет. Интересуюсь молодыми талантами. А ваша
внешность меня поразила.
Он обрадовался.*
— Вы агент по набору?
— Нет, но я знаю многих агентов. — Мне не хотелось врать. Не люблю
этого. Поэтому я решил привлечь к разговору Боллинга. — Мой друг, из-
вестный здесь писатель. Мистер Чэд Боллинг. Может быть, вы о нем
слышали?
Боллинг смутился. Он был чувствительным человеком, и мой такой
подход к парню смутил его. Он высунулся из машины и поздоровался с
ним за руку.
— Приятно с вами познакомиться.
— Это мне приятно с вами познакомиться, сэр. Кстати, меня зовут
Джон Браун. Вы работаете в кино?
— Нет.
Чувства, которые испытывал Боллинг и хотел выразить, но не должен
был, связали его язык. Парень смотрел то на Боллинга, то на меня, не
понимая, что он такое сделал, что все испортил. Боллинг сжалился-над
ним. Вызывающе посмотрев на меня, он спросил:
9 Росс Макдональд «Озноб»
257
— Вы сказали, вас зовут Джон Браун? Я знал одного Джона Брауна
в Луна-Бэй.
— Так звалн моего отца. Должно быть, вы были знакомы с моим
отцом.
— Думаю, что был. — Боллинг вылез из машины. — Я видел вас, ког-
да вы были совсем младенцем.
Я смотрел на Джона Брауна. Он покраснел. В его серых глазах свети-
лось удовольствие, а потом они увлажнились. Я заставил себя вспом-
нить, что парень считал себя актером. Он еще раз пожал руку Бол-
линга.
— Как интересно! Вы знали моего отца! А вы давно его не видели?
— Двадцать два года. Очень давно.
— Значит, вы не знаете, где он сейчас?
— Боюсь, что нет. Он исчез, знаете, вскоре после вашего рождения.
Лицо парня приняло жесткое выражение.
— А моя мать? — Голос его задрожал.
— Та же самая история, — вмешался в разговор я. — А вы помните ва-
ших родителей?
Он неохотно ответил:
— Помню мать. Она оставила меня в детском доме в Огайо, когда мне
было четыре года. Обещала приехать за мной, но не приехала. Я провел
там около двенадцати лет. Все ждал ее. — Лицо его помрачнело от волне-
ния. — А потом понял, что она умерла. И сбежал.
— Где это было? В каком городе?
— Кристал-Спрингс, маленькое местечко недалеко от Кливленда.
— Вы сказали, что убежали оттуда?
— Да, когда исполнилось шестнадцать. Я отправился в Энн-Арбор, в
штате Мичиган, чтобы получить образование. Жил у человека по фамилии
Линдси. Он не усыновлял меня, но разрешил пользоваться его фамилией
Джон Линдси.
— А почему сменили фамилию?
— Не хотел пользоваться своей фамилией. У меня были на это
причины.
— А я думаю, что было совсем наоборот. Ваша настоящая фамилия
Линдси, а фамилию Браун вы взяли позднее...
— А для чего это мне?
— Может быть, кто-нибудь предложил вам это сделать за деньги.
Он очень сильно покраснел.
— Кто вы?
— Частный детектив.
— Если вы детектив, зачем же плели всякую чушь о Голливуде и буль-
варе Сансет?
— У меня офис на бульваре Сансет.
— Но вы рассказывали все это так, чтобы я думал о другом, вы обма-
нули меня.
258
— Не волнуйтесь обо мне. Мне нужна была информация, и я ее:
получил.
— Вы могли бы прямо спросить меня. Мне нечего скрывать.
— А это неизвестно.
Боллинг встал между нами, внезапно разозлившись, и крикнул:
— Оставьте мальчика в покое. Ясно, что это действительно он. У него
даже голос как у отца. Ваши подозрения оскорбительны.
Я не стал с ним спорить. Говоря откровенно, я готов был с ним согла-
ситься. Парень отошел от нас, как будто бы мы угрожали его жизни. Его
глаза приобрели цвет стали, ноздри побелели.
— В чем дело наконец?
- Не волнуйтесь, — сказал я.
— Я не волнуюсь. — Он весь дрожал. — Вы приезжаете сюда, задаете
мне кучу вопросов, говорите, что знали моего отца. Естественно, я хочу
знать, в чем дело.
Боллинг подошел к нему и взял его за плечо.
— Это может иметь для вас, Джон, очень важное значение. Ваш отец
был выходцем из богатой семьи.
Парень вывернулся из-под его руки. В каком-то смысле он был инфан-
тилен для своего возраста.
— Меня это не интересует. Я хочу увидеть своего отца.
— А почему это так важно для вас? — спросил Боллинг.
— У меня никогда не было отца. — Вся горечь этой фразы отразилась
на его лице. Из глаз потекли слезы. Он мотнул головой, чтобы мы не
видели его слез.
Я купил его, если можно так выразиться, и внес первый взнос:
— Джон, я вам задал достаточно вопросов. Кстати, вы были в местной
полиции?
— Да, был. И знаю, к чему вы ведете. В полицейском участке есть ящик
с костями. Кое-кто уверяет, что это кости моего отца. Но я этому не верю.
Помощник шерифа Манган тоже не верит.
— А не поедете ли вы сейчас туда вместе со мной?
— Не могу, — ответил он. — Мне нужно работать. Не могу закрыть
заправочную станцию. Мистер Тэрнел не позволит мне уехать.
— А когда вы кончаете работу?
— В семь тридцать в обычные дни недели.
— Где мы сможем с вами встретиться сегодня вечером?
— Я живу в пансионате примерно в миле отсюда. У миссис Коргел-
ло. — Он дал мне свой адрес.
— Вы не хотите ему сказать, кем был его отец? — спросил меня
Боллинг.
— Я скажу ему, когда будет доказано, что он действительно его сын.
Поехали, Боллинг.
Он неохотно влез в машину.
Глава 11
Полицейский участок располагался в прямоугольном здании напротив
деревенского отеля печального вида. Боллинг сказал, что останется в ма-
шине, так как боится смотреть на человеческие скелеты.
— Я даже боюсь думать, что во мне находится такой скелет. В проти-
воположность Вебстеру из поэмы Элиота, я не хочу знать, что под моей
кожей находится череп.
Я так и не понял, шутит Боллинг или говорит правду.
Помощник шерифа Манган был человеком очень крупным, на полголо-
вы выше меня, с лицом, напоминающим незаконченную скульптуру. Я на-
звал ему свою фамилию, сказал, чем занимаюсь, и протянул записку до-
ктора Динина. Когда он закончил ее читать, то перегнулся через стойку,
разделявшую его маленький кабинет на две части, и чуть не сломал мне
кости своим рукопожатием.
— Друг доктора Динина — мой друг. Заходите сюда и расскажите, что
у вас за дело.
Я зашел за стойку и сел на стул, который он поставил для меня у свое-
го письменного стола.
—- Речь идет о костях, которые вы нашли, когда начали строить дорогу
в Марвисту. Насколько мне известно, вы сделали кое-какие выводы относи-
тельно того, кому они принадлежат.
— Я не стал бы так утверждать. Доктор Динин полагает, что это кости
одного человека, которого он знал, — парня по имени Джон Браун. Место,
где мы их нашли, дает основание это предполагать. Но точных доказа-
тельств нет. Дело в том, что никто никогда не сообщал нам об исчезнове-
нии такого человека. У него нет в наших местах родственников. Естествен-
но, мы продолжаем работать над этим делом.
Широкое лицо Мангана было серьезным. Говорил он как полицейский,
знающий свое дело. Взгляд его был острым. Я сказал:
— Мы могли бы помочь друг другу' разобраться в этом деле.
— С удовольствием приму любую вашу помощь. Это дело тянется уже
пять месяцев, даже шесть. — Он спросил меня прямо: — Вы представляете
его семью?
— Я представляю семью, это так. Они просили не разглашать их фами-
лию. Но, возможно, это вовсе не семья мертвого человека. Вы не нашли
никаких физических доказательств, кому принадлежат эти кости? Часы,
кольцо, туфли, одежда?
— Ничего. Ни кусочка одежды.
— Думаю, за двадцать лет одежда должна была полностью сгнить. А
пуговиц там не было?
— Никаких пуговиц. Мы думаем, он был похоронен в чем мать родила,
то есть голым.
— Но без головы.
Манган серьезно кивнул.
160
— Доктор Динин ввел вас в курс дела. Я сам все думаю и думаю об
этой голове. Несколько недель назад ко мне приходил молодой парень. Го-
ворит, что он сын Джона Брауна.
— Вы ему поверили?
— Вроде бы да. Он очень расстроился, когда я показал ему эти кости.
К сожалению, он знает о своем отце не больше, чем я. Он знает, что его
отец, Джон Браун, жил здесь несколько месяцев в тысяча девятьсот трид-
цать шестом году. Вот и все. Кроме того, парень не верит, что это кости
его отца. И он, может быть, прав. Я думал об этом деле, как уже говорил
вам. В частности, это дело с головой. Мы предположили, когда нашли
эти кости, что его убили, отрубив голову. — Манган икнул и помахал сво-
ей огромной рукой около рта, как бы развевая запах. — Возможно, это
так. А может быть, голова была отрублена уже после того, как его убили,
чтобы труп невозможно было узнать. Вы ведь знаете, какое значение име-
ют зубы, пломбы и все такое. В тридцатых годах, когда еще наша техника
не была так развита, зубы и пломбы были основой для установления лич-
ности трупа.
Если мои предположения правильны, убийца был профессионалом. Это
подтверждается и несколькими другими фактами. В двадцатых и тридца-
тых годах в этом месте жили в основном преступники. Так было до недав-
него времени, нужно сказать. А в те дни это был настоящий гадюшник.
Большая часть спиртного, которое поступало в Сан-Франциско во время
сухого закона, прибывала морем через Луна-Бэй. Сюда везли и другие ве-
ши, например, наркотики, а также женщин из Мексики и Панамы. Вы ког-
да-нибудь слышали о гостинице «Красная лошадь»?
— Нет.
— Она находилась на берегу, примерно в миле от того места, где мы
нашли эти кости. Пару лет назад ее снесли, когда мы закрыли ее. У этой
гостиницы дурная слава. В свое время это был отель, куда приезжали от-
дыхать богатые люди из города и всего полуострова. В двадцатых годах
ее захватили торговцы спиртным. Они использовали ее в трех целях: в
подвале находилось спиртное, на первом этаже был бар и казино, а наверху
содержались женщины. Я об этом так хорошо все знаю, потому что в
тридцатых годах именно там впервые выпил. И там же впервые узнал
женщину.
— Вы не выглядите таким старым.
— Мне тогда было шестнадцать лет. И, думаю, именно поэтому стал
блюстителем закона. Я хотел, чтобы такие подлецы, как Лемпи, были изо-
лированы от общества. Лемпи был хозяином этого места в двадцатых го-
дах. Я лично его знал. Но закон разделался с ним раньше, чем я вырос
и смог с ним бороться. Его взяли в тысяча девятьсот тридцать втором
году за уклонение от налогов, и он вскоре умер в тюрьме. Некоторые его
ребята сели вместе с ним.
К чему это я говорю? Я знал этих ребят и знал, на что они способны.
Они убивали за деньги, убивали, чтобы получить удовольствие. Они хва-
261
стались, что никто не может с ними справиться, что все их боятся. Чтобы
посадить Лемпи, понадобилось, чтобы обвинение ему было вынесено феде-
ральным судом. А тем временем они убивали людей. И наш мистер «Кос-
ти» мог быть одним из этих убитых ими людей.
— Но вы сказали, что Лемпи и его люди были посажены в тридцать
втором году. А этого человека убили в тридцать шестом.
— Мы не знаем этого. Мы пришли к такому выводу на основе того,
что рассказал нам доктор Динин. Но у нас нет никаких конкретных доказа-
тельств, чтобы идти дальше по этому следу. Доктор сам признает, что,
принимая по внимание почву в этом конкретном месте, он не может уста-
новить точную дату смерти. Пять лет. в ту или другую сторону. Этого
человека могли убить и в тысяча девятьсот тридцать первом году. Я гово-
рю: могли.
— Или в тысяча девятьсот сорок первом? — спросил я.
— Вполне возможно. Вы сами видите, как мало мы знаем об этом
деле.
— А можно, я посмотрю на то, что вы нашли?
— Почему бы нет?
Манган пошел в заднюю комнату и вернулся оттуда с железным ящи-
ком. Он поставил его на свой стол, открыл ключом и поднял крышку. Кос-
ти в нем лежали как попало. Только позвоночник был скреплен проволо-
кой. Он лежал на куче костей, как скелет змеи. Манган показал мне, где
позвоночная кость была разрублена топором. К более крупным костям бы-
ли прикреплены бирки: левое бедро, левая малая берцовая кость и так да-
лее. Манган взял в руки тяжелую кость примерно в фут длиной с биркой
«правое предплечье».
— Это кость правой руки, — сказал он тоном экскурсовода. —
Подойдите к окну. Я вам кое-что покажу.
Он поднес кость к свету. Почти у самого места ее соединения с локтем
я увидел тонкую линию, заполненную и окруженную кальцием.
— Место перелома?
— Да, это перелом. И его восстанавливали хирургическим путем. Эго
единственная необычная вешь в этом скелете. Динин утверждает, что руку
лечил очень хороший врач. Если мы найдем врача, который сделал это,
то найдем ответы на некоторые наши вопросы. Итак, если вы знаете... —
Манган замолчал, не окончив фразы, но глаза его не отрывались от моего
лица.
— Мне нужно будет позвонить по телефону.
— Можете позвонить отсюда.
— Автомат подойдет мне лучше.
— Как хотите. На той стороне улицы, в отеле, есть автомат.
Я нашел автомат в глубине замшелого вестибюля отеля и позвонил в
Санта-Терезу. Секретарша Сейбла соединила меня с ним.
— Говорит Арчер, ловчий-одиночка. Я в Луна-Бэй.
— Вы где?
— В Луна-Бэй. Это маленький городок на побережье к югу от Сан-
Франциско. У меня есть кое-что для вас: кости мертвого человека и живой
парень. Начнем с костей.
— С костей?
— С костей. Их нашли случайно шесть месяцев назад, и сейчас они в
распоряжении шерифа. Кому они принадлежали, не установлено. Но я на-
половину увереп, что они принадлежали человеку, которого ищу. Предпо-
ложительно, что он был убит двадцать два года назад.
По ту сторону линии воцарилось молчание.
— Вы слышите меня, Сейбл? Возможно, он был убит.
— Я слышу вас. Но вы сказали, что не было установлено, чьи это
останки.
— Вот в этом-то вы и можете мне помочь, если захотите. Запишите,
пожалуйста. На правом предплечье, ближе к локтю, перелом, который был
залечен врачом. Я хочу, чтобы вы проверили, ломал ли когда-нибудь Тони
правую руку. Если да, то кто был доктор, который его лечил. Возможно,
это был Хауэл. Тогда никаких проблем. Я позвоню вам через пятнадцать
минут.
— Подождите, вы упомянули какого-то парня. А какое он имеет отно-
шение ко всему этому?
— Это еще нужно проверить. Но он думает, что он сын Тони.
— Сын Тони?
— Да. Но он сам не уверен в этом. Он прибыл сюда из Мичигана, что-
бы узнать, кто был его отец.
— Вы думаете, что это сын Тони?
— Я бы не стал спорить на все мои сбережения ни за то, ни за другое.
Он очень похож на Тони. С другой стороны, его объяснения не слишком
убедительны.
— А что он рассказывает?
— Это слишком сложно и длинно объяснять по телефону. Он воспиты-
вался в детском приюте, под чужим именем закончил колледж, сюда при-
ехал месяц назад узнать, кто он действительно такой. Я не говорю, что
эти объяснения неправдоподобны. Но их необходимо проверить.
— А что он собой представляет?
— Образованный, прекрасно говорит, с хорошими манерами. Если он
играет эту роль, то слишком хорошо для его возраста.
— А сколько ему лет?
— Двадцать два.
— Вы быстро работаете, — сказал Сейбл.
— Мне повезло. А что у вас? Трэск узнал что-нибудь о моей ма-
шине?
— Да. Ее нашли брошенной в Сан-Луис-Обиспо.
— Разбитую?
— Нет, в прекрасном состоянии. Кончился бензин. Я сам видел ее. Она
у Трэска в гараже графства.
263
— А что с человеком, который ее украл?
— Пока не известно ничего определенного. Возможно, он угнал другую
машину в Сан-Луисе. Вчера вечером там пропала одна машина. Кстати,
Трэск сказал мне, что «ягуар», машина убийцы, как он ее называет, тоже
угнанная.
— А кто ее хозяин?
— Понятия не имею. .Шериф нашел ее хозяина по номеру мотора.
Повесив трубку, я провел большую часть оставшихся у меня пятнадца-
ти минут в раздумье о Мэриан Каллиган-Матесон и ее жизни уважаемой
женщины в Редвуд-Сити, которую я опять собирался нарушить. Потом
снова позвонил Сейблу. Телефон был занят. Я подождал десять минут н
позвонил еще раз. Он подошел к телефону.
— Я разговаривал с доктором Хауэлом, — сказал Сейбл. — Тони ломал
правую руку, когда был в подготовительной школе. Хауэл сам не лечил
его, но знает врача, который им занимался. Во всяком случае, рука была
сломана как раз в том месте, о котором вы говорите.
— Узнайте, пожалуйста, не осталось ли у врача рентгеновских снимков.
Обычно их не держат так долго, но все же попробуйте. Это единственный
способ, который приходит мне в голову, из тех, что может помочь устано-
вить принадлежность костей.
— А зубы?
— Все, что выше шеи, исчезло.
Некоторое время Сейбл молчал, переваривая это сообщение. Потом он
сказал:
— О Господи! — И после непродолжительного молчания: — Может
быть, мне все бросить и приехать к вам? Как думаете?
— Неплохая мысль. Это даст вам возможность поговорить с молодым
человеком.
— Я, пожалуй, так и сделаю. Где он сейчас?
— Работает. Он работает на заправочной станции. А сколько вам нуж-
но времени, чтобы приехать сюда?
— Я буду между восемью и девятью вечера.
— Встретимся в полицейском участке в девять. А пока, как вы думаете,
могу ли я быть откровенным с помощником шерифа, занимающимся этим
делом? Он хороший человек.
— Лучше не надо.
— Но вы не можете раскрыть убийство, если не будете разговаривать
с людьми.
— Понимаю, — кисло ответил мне Сейбл. — Но ведь мы точно не-зна-
ем, что этот убитый — Тони.
И Сейбл повесил трубку прежде, чем я мог ему что-нибудь воз-
разить.
264
Глава 12
Я позвонил в здание суда Санта-Терезы. После некоторых объяснений
трубку взял сам шериф Трэск. Чувствовалось, что он куда-то торопился.
— В чем дело?
— Гордон Сейбл сказал мне, что вы узнали, кому принадлежит машина,
на которой ехал убийца по делу Каллигана.
— Ну и что это нам дало? Она была украдена в Сан-Франциско поза-
прошлой ночью. Жулик сменил номера.
— А кому принадлежит машина?
— Жителю Сан-Франциско. Хочу послать туда кого-нибудь поговорить
с ним. Если удастся, конечно. Хозяин не сообщал о пропаже машины.
— Это нехорошо. Я как раз нахожусь сейчас рядом с Сан-Франциско,
в Луна-Бэй. Хотите, я поговорю с ним?
— Буду вам очень обязан. У меня действительно нет свободных людей.
Его зовут Рой Лемберг. Он живет в отеле «Сассекс Армз».
Через час я приехал в гараж, расположенный под Юнион-сквер. Боллинг
попрощался со мной у входа.
— Желаю вам удачи с вашим делом.
— А я вам с вашей поэмой. И спасибо.
«Сассекс Армз» — отель на боковой улице, напоминавший тот, в кото-
ром я провел ночь. Он находился на несколько кварталов ближе к Маркет-
стрит и имел несколько более задрипанный вид. У дежурного были очень
грустные глаза и податливые манеры, как если бы он пережил все тяготы
жизни.
Он сказал, что мистер Лемберг, возможно, на работе.
— А где он работает?
— Он вроде бы продает автомобили.
— Вроде бы?
— Не думаю, что он занимается такой хорошей работой. Он просто
работает на человека, который продает старые машины. Почему я это
знаю? Он пытался продать мне машину. — Дежурный ухмыльнулся, как
будто у него было более современное транспортное средство, чем машина.
— А Лемберг давно здесь живет?
— Несколько недель. А вы случайно не из полиции?
— Я хочу поговорить с ним по личному делу.
— Может быть, миссис Лемберг в номере. Обычно она бывает днем
дома.
— Позвоните ей, пожалуйста. Моя фамилия Арчер. Я хотел бы купить
их машину.
Он позвонил и передал то, что я ему сказал.
— Миссис Лемберг просит вас подняться в номер триста одиннадцать.
Можете поехать на лифте.
Лифт со скрипом довез меня до третьего этажа. В конце коридора со
стенами цвета пыли, как мираж, стояла блондинка в розовом халате. При
265
ближайшем рассмотрении она оказалась более прозаической. Корни ее во-
лос были темными, а в улыбке — что-то от отчаяния.
Она стояла и молчала, пока я чуть не столкнулся с ней нос к носу. За-
тем она зевнула и потянулась. От нее пахло вином, но фигура у нее была
хорошая, полногрудая, с узкой талией. Я подумал: она что, тоже хочет
продать себя или же просто красуется?
— Миссис Лемберг?
— Да. Что там с нашим «ягуаром»? Кто-то позвонил сегодня утром,
и Рой сказал им, что машину украли. А сейчас вы говорите, что хотите
ее купить.
— Машину действительно украли?
— Это одна из уловок Роя. У него их полно в запасе. Вы действительно
хотите купить машину?
— Только если с ней все в порядке. — Таким был мой ответ, показыва-
ющий, что я очень осторожный покупатель. И он заставил ее быть ко мне
более внимательной.
— Заходите, поговорим. Машина на его имя, но решение принимаю я.
Я вошел вслед за ней в маленькую комнату. Сквозь занавески на окнах
дневной свет проглядывал в нее, как шпион. Она зажгла свет и неопреде-
ленно махнула рукой в сторону стула. На его спинке висела мужская ру-
башка. Рядом со стулом стояла наполовину опорожненная бутылка «Му-
скателя».
— Садитесь. Извините за беспорядок. Я много работаю, и у меня нет
времени на уборку.
— А кем вы работаете?
— Манекенщицей. Садитесь, не стесняйтесь. Рубаху все равно нужно от-
давать в стирку.
Я сел рядом с рубашкой. Она плюхнулась на кровать. Ее тело автома-
тически приняло позу модели.
— Вы намерены платить наличными?
— Если куплю машину.
— Нам сейчас нужны наличные деньги. И сколько вы за нее дадите?
Предупреждаю, дешево не продам. Я в основном отдыхаю, только когда
езжу на машине за город. Деревья и все такое. — Эти ее слова, казалось,
удивили ее. — Не говорю, что он возит меня за город. Я вообще почти
не вижу теперь этой машины. Его брат просто захватил ее. Рой очень мяг-
кий человек. Он не может постоять за свои права. Как, например, прошлой
ночью.
— А что было прошлой ночью?
— Все то же самое. Томми пришел со своими всегдашними россказня-
ми. У него наклевывается работа. Но ему нужна машина. Он заработает
уйму денег за короткое время. И Рой дал ему машину. Вот и все. Томми
может уговорить его отдать свои последние зубы.
— А когда это было?
— Позапрошлой ночью, кажется. Я уже потеряла счет дням и ночам.
266
— Я не знал, что у Роя есть брат.
— Да, у него есть брат. — Голос ее стал скучным. — Рой связан со сво-
им братом на всю жизнь. Мы бы сейчас все еше были в Неваде и прекрас-
но жили, если бы не этот подонок.
— Как это?
— Я много говорю. — Но неудачи сделали ее ум негибким, а вино за-
ставило распустить язык. — Власти сказали, что они отпустят его, если
кто-то за него поручится. Вот мы и вернулись в Калифорнию, чтобы сле-
дить за Томми, чтобы у него был дом.
Я подумал: «Это считается домом?» Она поймала мой взгляд.
— Мы не всегда здесь жили. Мы внесли взнос за хорошенький домик
в Дейли-Сити. Но Рой опять начал пить, и все пропало. — Она переверну-
лась на живот, подперев подбородок при этом свете. — Я его не виню, не
думайте, — добавила она мягко. — Этот его брат сделает пьяницу из свя-
того. Рой в жизни никого не обижал. Кроме меня. А это присуще всем
мужчинам.
Я был тронут ее полнейшей невинностью. Длинные ноги, прекрасные
бедра и грудь были как бы камуфляжем, скрывавшим ее почти юношескую
невинность.
— А за что посадили Томми?
—- Он избил одного парня и украл его кошелек.В кошельке было три
доллара, а Томми просидел за это шесть месяцев.
— Значит, он заработал по пятьдесят центов в месяц. Ну и умница же
ваш Томми.
— Да. Особенно когда начинает рассказывать. Он просидел бы дольше.
Но его отпустили раньше за хорошее поведение. Он прекрасно себя ведет,
когда за решеткой и кто-то следит за ним. А когда выходит, тогда совсем
другое дело. — Она склонила голову набок, и ее светлые волосы упали ей
на руку. — Не знаю, почему я вам все это рассказываю. Обычно, когда
я с мужчинами, разговаривают в основном они. Видимо, у вас такое лицо,
что хочется быть откровенной.
— Пожалуйста, откровенничайте.
— Большое спасибо, — сказала она по-испански. — Вы пришли сюда
купить машину. Почти забыла об этом. Я так беспокоюсь, что все стала
забывать. — Она перевела свои глаза с моего лица на бутылку «Мускате-
ля». — Я бы еще немного выпила, по правде говоря.
Она взяла пальцами прядь волос и закрыла ею глаза, сквозь нее глядя
на меня. Ее игривое настроение раздражало.
— Когда я могу посмотреть машину?
— Думаю, в любое время. Но, может быть, вам лучше поговорить с
Роем?
т- А где его найти?
— Не спрашивайте меня. По правде говоря, я даже не знаю, привез ли
Томми машину обратно.
— А почему Рой сказал, что машину угнали?
267
— Не знаю. Я не совсем проснулась, когда он уходил, и не спросила
его.
Воспоминание о сне заставило ее зевнуть. Она опустила голову и зати-
хла. По улице ехали машины, как вражеская армия. Затем в коридоре по-
слышались шаги и остановились у двери. Человек у двери тихонько
спросил:
— Ты занята, Фрэн?
Она поднялась на локтях, как боксер в нокдауне, услышавший, что от-
счет цифр кончается.
— Это ты, дорогой?
— Да. Ты занята?
— Нет. Заходи.
Он распахнул дверь, увидел меня и отступил назад:
— Извините.
Его черные глаза бегали. Он был не уверен в себе. Ему все еще было
немногим за тридцать. Но вид такой, какой бывает у человека, который
споткнулся и неуклонно скользит вниз. Костюм выглажен, но давно не чи-
щен. Полное лицо было инертным, оно выглядело так, как будто
он перестал реагировать на любые события, за исключением кри-
тических.
Лицо меня заинтересовало. Если я не ошибался, он был очень похож
на парня, который украл у меня машину, но старше и мягче, чем тот. Его
темные кудри были не такими густыми, а жесткость молодого парня у
него трансформировалась в раздражительность.
— Ты сказала мне, что не занята.
— Я не занята. Просто отдыхаю. — Она повернулась на спину и се-
ла. — Этот человек хочет купить у нас «ягуар».
— Он не продается. — Лемберг закрыл за собой дверь. — Кто сказал,
что я его продаю?
— Ходят такие слухи.
— А какие еще слухи вы слышали?
Он быстро соображал. У меня не было надежды обмануть его. Поэто-
му я ударил по больному месту.
— У вашего брата неприятности.
Он посмотрел сначала на мои плечи, потом на руки, рот и уже потом
в глаза. Я подумал, что он хотел бы меня ударить. Но я мог сломать
его пополам. И он, должно быть, понял это. И все же гнев или отчаяние
заставили его сказать глупость.
— Это Шварц послал вас сказать мне это?
— Кто?
— Не стройте из себя дурачка. Отто Шварц. — Он произнес эти слова
с ненавистью. — Если это он, то передайте ему: пусть он утопится и изба-
вит нас от себя.
Я поднялся со стула. Инстинктивно Лемберг закрыл лицо рукой. Этот
жест многое рассказал о нем и его прошлом.
268
— У вашего брата большие неприятности. И у вас тоже. Вчера на ва-
шей машине он поехал к югу и совершил там убийство. Вы дали ему свою
машину.
— Я не знал зачем... — Он открыл рот, а потом быстро закрыл его. —
А вы кто?
— Друг семьи. Скажите мне, где сейчас Томми.
— Не знаю. Здесь его нет. Он так и не вернулся.
Женщина спросила:
— Вы представитель закона?
— Нет.
— Кто вы? — повторил Лемберг. — Чего вы хотите?
— Я хочу видеть вашего брата, Томми.
— Но я не знаю, где он. Клянусь вам.
— А какое отношение имеет Отто Шварц к вам и Томми?
— Не знаю.
— Вы сами назвали это имя. Шварц нанял Томми, чтобы убить Кал-
лигана?
— Кого? — спросила женщина. — Кто, вы сказали, был убит?
— Питер Каллиган. Вы его знали?
— Нет, — ответил за нее Лемберг.— Мы его не знали.
Я пошел на него:
— Вы лжете, Лемберг. Лучше расскажите мне все, что знаете об этом
деле. Неприятности не только у Томми. Вы являетесь соучастником любо-
го преступления, которое он совершил.
Он попятился от меня, пока не уперся в кровать, посмотрел на свою
жену, ища в ней единственную защиту, на которую мог рассчитывать. Она
смотрела на меня:
— Что, вы сказали, Томми сделал?
— Совершил убийство.
— Боже мой! — Она спустила ноги с кровати и встала перед своим му-
жем: — И ты дал ему машину?
— Я не мог не дать. Это его машина. Она просто на мое имя, и все.
— Потому что он выпущен под вашу ответственность? — спросил я
его.
Он не ответил.
Женщина взяла его за руку и стала ее трясти:
— Скажи человеку, где он.
— Не знаю. — Лемберг повернулся ко мне. — И это чистая правда.
— А что вы можете сказать о Шварце?
— Томми на него раньше работал, когда жил в Рено. Они все время
звали его обратно.
— А чем они занимались?
— Всякими незаконными вещами.
— Включая убийства?
— Томми никогда никого не убивал.
<269
— До последнего раза?
— Я поверю вам, когда услышу его подтверждение этому.
Женщина закричала:
— Не будь идиотом, которым ты был всю жизнь! Что он такое тебе
сделал, Рой, что ты так о нем заботишься?
— Он мой брат.
— Вы думаете, он с вами свяжется? — спросил я.
— Надеюсь, что да.
— Если вы что-нибудь услышите о нем, сообщите мне.
— Обязательно сообщу, — соврал он.
Я спустился на лифте вниз и положил перед дежурным десять долла-
ров. Он лениво поднял на меня глаза.
— А это за что? Вы хотите снять номер?
— Сегодня нет, спасибо. Это ваш членский билет участника нашего об-
щества. Завтра мы поставим в нем печать.
— Еще десятка?
— Вы быстро соображаете.
— А что я должен для этого сделать?
— Следить, кто приходит к Лембергу. И обмечать все телефонные
звонки, особенно из других городов.
— Это можно. — Он быстро спрятал деньги. — А ее посетители?
— А к ней много приходят?
— Приходят и уходят.
— Она платит вам за то, что вы разрешаете ей принимать их?
—- Это наше с ней дело. А вы полицейский?
— Только не это, — ответил я, как будто его вопрос был для меня
оскорбительным. — В общем, следите за ними. Если это мне что-нибудь
даст, вы получите премию.
— Если даст что?
— Даст результаты. А потом я буду с благодарностью вспоминать
вас.
— Вот это для меня очень важно.
— Как вас зовут?
— Джерри Фарнсворд.
— Утром вы будете дежурить?
— В какое время утром?
— В любое время.
— Если получу премию, то буду.
— Еще пятерку, — сказал я и вышел.
На противоположном углу был магазин, где продавали периодику. Я
перешел через улицу, вошел в магазин, купил «Субботнюю газету», проде-
лал в ней дырку и. час или больше следил за тем, что происходит в «Сас-
секс Армз», надеясь, что Лемберг не догадается о моей литературной ма-
скировке.
Но Лемберг не вышел из отеля.
270
Глава 13
Я приехал в Редвуд-СиТи после пяти. Электрички отправлялись на юг
каждые пять минут. Их пассажиры, одинаково одетые — шляпы на голове,
дипломаты в руке и газеты под мышкой, — устало направлялись к ожида-
ющим их вагонам. Полицейский, регулирующий движение на углу рядом
с вокзалом, сказал мне, как добраться к Шервуд-Драйв.
Это был жилой район, где жили в основном молодые руководители.
Он находился немного выше дороги, которая вела к комплексу Марвиста.
Дома здесь стояли довольно на большом расстоянии друг от друга. По
своей архитектуре они были разными. Перед домами ярко цвели цветы.
Перед домом Матесонов на траве лежал велосипед. Я постучал. Дверь
открыл маленький мальчик. У него были черные глаза, как у матери, и
копна каштановых волос.
— Я сейчас делал отжимания, — сказал он, тяжело дыша. — Вы к па-
пе? Его нет дома, он еще не вернулся из города.
— А мама дома?
— Она поехала на вокзал, чтобы встретить его. Они должны быть че-
рез одиннадцать минут. Мне как раз столько лет.
— Одиннадцать минут?
— Одиннадцать лет. На прошлой неделе у меня был день рождения.
Хотите посмотреть, как я отжимаюсь от пола?
— Хочу.
— Хорошо, заходите. Я покажу вам.
Я прошел за ним в гостиную, где главное место занимал большой кир-
пичный камин. Все в комнате было новым и очень чистым. Мебель была
расставлена так аккуратно, что, казалось, трогать ее просто нельзя. Маль-
чик опустился на пол на зеленый ковер.
— Смотрите.
Он стал делать отжимания до тех пор, пока руки у него совсем не
ослабли. Тогда он встал, дыша, как собака в жаркий день.
— Теперь, когда тренируюсь, я могу делать отжимания хоть всю ночь
напролет.
— Но ведь ты устанешь.
— Чепуха. Я сильный. Мистер Стил говорит, что я очень сильный для
своего возраста. Посмотрите, какие у меня мускулы.
Он завернул рукав своей трикотажной рубашки и стал сжимать и раз-
жимать руку в локте, показывая, какие у него мускулы. Я потрогал руку.
— Да, твердые.
— Это оттого, что я занимаюсь отжиманием. Как вы думаете, я круп-
ный для своего возраста или средний?
— Я бы сказал, довольно крупный.
— Вы таким же были, когда вам было одиннадцать?
— Примерно таким.
— А какой у вас рост сейчас?
271
— Немного больше шести футов.
— А сколько вы весите?
— Около ста девяноста фунтов.
— Вы когда-нибудь играли в регби?
— Играл немного в школе.
— А как вы думаете, смогу я играть в .регби? — спросил он меня с на-
деждой в голосе.
— А почему нет?
— Это моя мечта. Я хочу стать регбистом.
Он стрелой выбежал из комнаты и вернулся с мячом в руках, который
бросил мне.
Я поймал мяч, и это почему-то показалось ему очень смешным. Он
смеялся до упаду, опустился на пол и сделал заодно несколько от-
жиманий.
— Прекрати. Я устал от твоих отжиманий.
— А я никогда не устаю, — сказал он хвастливо, хотя сам еле ды-
шал. — Когда закончу с отжиманиями, начну бегать вокруг квартала.
— Прекрати эти разговоры. Я устаю от них.
Во двор завернула машина. Мальчик поднялся на ноги.
— Это мама с папой. Я скажу им, что вы здесь, мистер Стил.
— Моя фамилия Арчер. А кто это мистер Стил?
— Это мой тренер. Я спутал вас с ним.
Его эта ошибка не беспокоила, но меня она взволновала. Он поверил
мне, а я еще не знал, что мои действия принесут его матери.
Она вошла в дом первая. Лицо ее вытянулось и стало жестким, когда
она меня увидела.
— Что вам нужно? Что вы делаете с мячом моего сына?
— Я его держу. Он бросил его мне, и я его поймал.
— Мы с ним играли, — сказал мальчик, но смеяться перестал.
— Оставьте моего сына в покое, вы меня слышите? — Она повернулась
к мальчику. — Джеймс, папа в гараже. Помоги ему принести в дом продук-
ты. И возьми с собой этот мяч.
— Держи. — Я бросил ему мяч. Он нес его, как будто мяч был из желе-
за. Когда дверь за ним закрылась, я сказал: — У вас хороший мальчик.
— Плевали вы на моего мальчика, если приходите сюда и беспокоите
меня. Я разговаривала сегодня утром с полицией. Они сказали, что я не
обязана с вами разговаривать.	•	(
— Но я думаю, что вы сами хотите говорить со мной.
— Нет, не могу. Мой муж ничего не знает.
— Чего он не знае+?
— Пожалуйста. — Она быстро подошла ко мне, но ноги ее не держали.
Казалось, она вот-вот начнет падать и схватит меня за руку. — Рон будет
здесь с минуты на минуту. Вы же не заставите меня говорить при нем?
— Отправьте его куда-нибудь.
— Как я могу это сделать? Он должен пообедать.
272
— Скажите ему, чтобы он купил что-нибудь в магазине.
— Но мы только что из магазина.
— Придумайте что-нибудь.
Глаза ее стали как две маленькие черные щелки.
— Будьте вы прокляты! Приходите сюда и портите мою жизнь! Что
я такого сделала, чтобы все это переживать?
— На этот вопрос вы и должны ответить, миссис Матесон.
— А вы не можете сейчас уйти и прийти обратно позже?
— У меня есть другие дела. Давайте покончим с нашим с вами делом.
— Я бы хотела покончить с этим, если бы могла.
Задняя дверь в дом открылась. Она отскочила от меня. Лицо ее стало
гладким, невыразительным, как лицо умирающего.
— Садитесь, — сказала она. — Вы можете сесть.
Я сел на мягкий диван, обитый блестящей зеленой тканью. Послыша-
лись шаги на кухне, шелест бумаги. Мужской голос сказал:
— Мэриан, ты где?
— Я здесь, — ответила она напряженным голосом.
Ее муж появился в дверях. Матесон был худым маленьким человеком
в сером костюме. Выглядел он лет на пять моложе своей жены. Он по-
смотрел на меня сквозь очки с воинственностью, присущей маленьким
мужчинам, но обратился к своей жене:
— Я не знал, что у тебя гость.
— Мистер Арчер — муж Сэлли Арчер. Я тебе рассказывала о Сэлли
Арчер, Рон. — Несмотря на его удивленный взгляд, она продолжала: — Я
обещала прислать ей торт для ужина в церкви, но забыла его испечь. Что
мне делать?
— Забудь об этом.
— Не могу. Она рассчитывала на меня. Рон, пожалуйста, поезжай в ма-
газин и купи торт.
— Прямо сейчас? — спросил он возмущенно.
— Он нужен сегодня вечером. Сэлли ждет его.
— Ну и пусть ждет.
— Но я не могу так. IV же не хочешь, чтобы все говорили, будто я
ничего не делаю для общины.
Он развел руками, сдаваясь.
— Какого размера торт?
— На два доллара. Шоколадный. Ты знаешь булочную в торговом
центре?
— Но это на другом конце города.
— Рон, ты должен купить хороший торт. Ведь ты не хочешь, чтобы
я опозорилась перед моими друзьями.
В ее словах проскользнули истинные нотки. Он посмотрел на меня, по-
том на нее:
— Послушай, Мэриан, что случилось? С тобой все в порядке?
— Конечно, все в порядке. — Она улыбнулась. — А теперь будь умни-
273
цей, поезжай и купи мне торт. Можешь взять с собой Джимми. Когда вы
вернетесь, ужин будет готов.
Матесон вышел, возмущенно захлопнув за собой дверь. Я услышал, что
он включил мотор своей машины.
— А он у вас послушный.
— Пожалуйста, оставьте моего мужа в покое. Он не заслуживает непри-
ятностей.
— А он знает, что здесь была полиция?
— Нет, но соседи расскажут ему. И тогда я снова должна буду врать.
Ненавижу вранье.
— Тогда прекратите врать.
— Чтобы он узнал, что я замешана в убийстве? Это было бы пре-
красно.
— О каком убийстве вы говорите?
Она раскрыла рот и подняла руку, чтобы прикрыть его, но опомнилась
и опустила руку. Она стояла не двигаясь, как часовой, охраняя свой семей-
ный очаг.
— Убийство Каллигана? Или убийство Джона Брауна?
Услышав это имя, Мэриан отшатнулась, как от удара в лицо. Она была
слишком поражена, чтобы что-то ответить. Потом собралась с силами и
сказала:
— Я не знаю никакого Джона Брауна.
— Вы сказали, что ненавидите ложь, а сами лжете. Вы работали у него
зимой тысяча девятьсот тридцать шестого года, присматривали за его же-
ной и ребенком.
Она молчала. Я вынул одну из фотографий Энтони Гэлтона и протянул
ей.
— Разве вы его не знаете?
Она утвердительно кивнула головой, сдаваясь.
— Я узнаю его. Это мистер Браун.
— И вы работали у него, ведь так?
— Ну и что? Работать у кого-либо — это не преступление.
— Мы говорим об убийстве, а это преступление. Кто убил его, Мэриан?
Каллиган?
— А кто сказал, что его убили? Он собрался и уехал. Вся его семья
уехала.
— Браун далеко не уехал, всего на фут или два под землю. Прош-
лой ночью его нашли.. Все, кроме головы. Кто отрезал ему голову,
Мэриан?
Атмосфера в доме стала страшной. Она, как дым, заполнила комнату,
затмевая свет, проникавший из окон.
Страх охватил и женщину. Глаза ее помутнели. Губы пытались что-то
произнести, но звука не было. Я сказал:
— Давайте с вами договоримся. Я постараюсь никому не говорить об
этом. Мне жаль вашего мальчика. Я ничего не имею против вас или ваше-
го мужа. Подозреваю, что вы были свидетельницей убийства. Возможно,
по закону вы будете считаться соучастницей...
— Нет. — Она замотала головой. — Я не имею к этому никакого от-
ношения.
— Возможно, нет. Не хочу вам что-то пришивать. Если вы расскажете
всю правду, я постараюсь не вмешивать вас в это дело. Но вы должны
рассказать мне всю правду, всю, и сейчас, немедленно. От этого многое
зависит.
— Что может от этого зависеть, если это произошло столько лет назад?
— А почему после стольких лет был убит Каллиган? Я считаю, что
две эти смерти связаны между собой. И также считаю, что вы можете мне
сказать, почему они связаны, каким образом.
Ее истинное лицо, более жесткое, наконец проявилось.
— Вы думаете, я гадалка, могу гадать на кофейной гуще?
— Прекратите, — сказал я резко. — У вас всего несколько минут. Если
вы не хотите разговаривать со мной один на один, мы можем поговорить
в присутствии вашего мужа.
— А если я вообще откажусь говорить?
— Тогда вам придется иметь дело с полицейскими. Они навестят вас
еще раз. Начало будет здесь, а кончится все в суде. И все ваши соседи
будут иметь возможность прочитать обо всем этом в газетах. А теперь —
говорите.
— Я должна подумать.
— Вы уже подумали. Кто убил Брауна?
— Я не знала, что его убили, не была уверена. Каллиган не позволил
мне пойти в этот дом после той ночи. Он сказал, что Брауны уехали, со-
брали вещи и уехали. Он даже пытался дать мне деньги. Он сказал, что
они оставили их для меня.
— А где он взял эти деньги?
После некоторого молчания она тихо сказала:
— Он украл их у Браунов.
— Это он убил Брауна?
— Нет. У него не хватило бы мужества.
— А кто же?
— Там был другой человек. Наверное, это он.
— А как его звали?
— Не знаю.
— Как он выглядел?
— Не помню. Я видела его всего один раз. И это было ночью.
Она начала крутить, и это было подозрительно.
— А вы уверены, что был такой человек?
— Конечно.
— Докажите.
— Это был беглый каторжник. Он бежал из тюрьмы Сан Квентин. Он
принадлежал раньше к той же банде, что и Каллиган.
— А что это за банда?
— Не знаю. Она развалилась задолго до того, как мы поженились. Он
никогда не рассказывал о своем участии в этой банде. Меня это не интере-
совало.
— Давайте вернемся к этому беглому каторжнику. У него должно было
быть какое-то имя. Каллиган должен был как-то его называть.
— Не помню.
— Постарайтесь вспомнить.
Она посмотрела в сторону окна. Лицо ее было мрачным.
— Он называл его Плечистый. По-моему, точно, Плечистый.
— А у него была фамилия?
— Не помню. Не думаю, чтобы Каллиган называл мне его фамилию.
— А как он выглядел?
— Это был большой человек с темными волосами. Я, в обшем-то, ни-
когда не видела его при дневном свете.
— А почему вы думаете, что это он убил Брауна?
Она ответила тихим голосом, чтобы даже ее дом не мог ее слышать:
— Я слышала, как они спорили той ночью. Они сидели на улице в моей
машине и спорили о деньгах. Этот человек сказал, что он убьет Пита тоже,
если тот ему не уступит. Я слышала это. Стены в домике, где мы жили,
были очень тонкими, как бумага. И у этого Плечистого был резкий голос.
Все было слышно. Он хотел взять себе все деньги и большую часть драго-
ценностей.
Пит же сказал, что это будет несправедливо. Ведь это он рассказал ему
о деньгах и драгоценностях, поэтому они должны поделить поровну. Ему
тоже нужны были деньги. И это точно. Ему всегда нужны были деньги.
Он сказал, что пара краденых рубинов — это ничто. Поэтому я и догада-
лась, что произошло. У миссис Браун были такие крупные красные серьги.
Я всегда думала, что это стекло. Но это были рубины.
— Куда же они делись, эти рубины?
— Их взял этот человек. Он должен был их взять. А Каллиган получил
часть денег. Я так думаю. Потому что некоторое время он шиковал.
— А вы спрашивали у него, откуда у него деньги?
— Нет. Я боялась.
— Боялись Каллигана?
— Не столько Каллигана. — Она хотела что-то сказать, но слова за-
стряли у нее в горле. Она схватилась за горло рукой, как бы стараясь осво-
бодить их. — Я боялась правды, боялась, что он скажет мне то, о чем
я думала. Этот спор, который я слышала ночью. Я пыталась себя убедить,
что это был сон. Я тогда любила Каллигана и не хотела верить, что он
преступник. И боялась за себя.
— Вы имеете в виду, что боялись потому, что не сообщили в по-
лицию?
— И это тоже. Но я сделала еще хуже. Во всем я виновата. И это у
меня на совести уже более двадцати лет. Это моя вина. Я должна была
2?6
молчать, а я распустила язык. — Она посмотрела на меня снизу вверх. В
глазах у нее светилась боль. — Может быть, мне и сейчас следовало
молчать?
— А почему вы во всем виноваты?
Она еще ниже опустила голову. Глаз ее не было видно.
— Это я рассказала Каллигану, что у них есть деньги. Мистер Браун
хранил их в своей комнате в железной коробке. Я увидела их, когда он
платил мне за работу. Там было несколько тысяч. И я рассказала об этом
моему мужу... Каллигану. Лучше бы я проглотила свой язык. — Она мед-
ленно подняла голову. Вот и все.
— А Браун говорил вам, откуда у него деньги?
— Нет. Один раз пошутил, что украл эти деньги. Но такого быть не
могло. Он не мог этого сделать, не такой он был человек.
— А какой?
— Мистер Браун был джентльменом, во всяком случае раньше, пока не
женился на этой своей жене. Не знаю, что он в ней нашел, за исключением
хорошенького личика. Она набитая дура, если хотите знать. А он был
очень образованным. Он все знал и мог долго рассказывать об этом.
Она вздохнула. Наконец-то до нее дошло то, что произошло.
— Они отрезали ему голову? — Она спрашивала не меня, а свои пере-
живания, нахлынувшие на нее из прошлого.
— До смерти или после, мы этого не знаем. Вы сказали, что больше
не возвращались в этот дом?
— Не возвращались. Мы уехали в Сан-Франциско, где жили раньше.
- А не знаете, куда делась остальная семья — жена и сын?
Она покачала головой.
— Я старалась о них не думать. А что с ними произошло?
— Точно не знаю, но думаю, они уехали на восток. Во всяком случае,
кажется, они остались живы.
— Слава Богу. — Она попыталась улыбнуться и не смогла. Глаза ее все
еще были напряженными от тягостных воспоминаний. Она посмотрела
на стены своей гостиной, как будто они были сделаны из прозрачного
стекла.
— Думаю, вы задаете себе вопрос, что я за женщина? Как я могла та-
ким образом убежать от своей пациентки? Не думайте, что я сама не муча-
юсь этим. Чуть не сошла с ума той зимой. Просыпалась среди ночи, слу-
шала дыхание Каллигана и молила Бога, чтобы он умер. Но я еще прожи-
ла с ним после этого пять лет. Потом развелись.
— Теперь он умер.
— Что вы хотите этим сказать?
— Вы могли нанять убийцу. Он угрожал вам, хотел нарушить ваше спо-
койствие. А вам есть что терять.
Я не верил в это, но хотел увидеть, как она прореагирует.
— Я? Вы думаете, я могла бы это сделать?
— Чтобы сохранить мужа и сына. Вы это сделали?
277
— Нет. Ей-богу, нет.
— Это хорошо.
— Почему вы так говорите? — Глаза ее были грустными.
— Потому что не хочу, чтобы вы потеряли то, что имеете.
— А я не хочу, чтобы вы делали мне одолжение.
— Однако я сделаю его вам. Не буду вмешивать вас в дело Каллигана.
А что касается информации, которую вы мне сообщили, использую ее
только в частном порядке. Мне было бы легче, если бы...
— Вы хотите, чтобы я заплатила вам за это?
— Да, но не деньгами. А вашей откровенностью. Хочу, чтобы вы рас-
сказали мне все, что знаете.
— Но я и так все рассказала. Больше ничего не знаю.
— Что произошло с Плечистым?
— Не знаю. Должно быть, он скрылся. Больше ничего о нем не
слышала.
— И Каллиган больше никогда не упоминал о нем?
— Никогда. Честно.
— И вы никогда не разговаривали об этом?
— Никогда. Я слишком боялась.
Подъехала машина. Она вздрогнула и подошла к окну. На дворе потем-
нело. В доме напротив красные розы горели как уголь. Она потерла глаза
кулаками, как бы пытаясь стереть все воспоминания о своей прошлой жиз-
ни и после этого жить честно в этом честном мире.
Мальчик первым вбежал в дом. За ним шел Матесон, помахивая короб-
кой с тортом.
— Смотри, купил этот проклятый торт. — Он почти швырнул его
мне. — Теперь будет что есть на церковном ужине.
— Спасибо.
— Не за что, — ответил он резко и повернулся к жене. — Ужин готов?
Я умираю от голода.
Она стояла в дальнем конце комнаты.
— Я не приготовила ужина.
— Не приготовила? В чем дело? Ты сказала, что он будет готов, когда
я вернусь домой.
Скрытые силы вцепились в ее лицо — рот стал шире, под глазами по-
явились моршины. Внезапно глаза ее налились слезами. Они покати-
лись по щекам. Всхлипывая, она села на край камина, как домовой на
печку.
— Мэриан, в чем дело? В чем дело, дорогая?
— Я плохая жена, не гожусь для тебя.
Мальчик направился к ним, потом остановился и спросил у меня:
— Почему мама плачет?
— Люди иногда плачут.
— Я никогда не плачу, — сказал он.
.778
Глава 14
Я поехал обратно через горы в сторону последнего угасающего луча
света в небе. На дороге, которая вела вниз к Луна-Бэй, встретил старика
с котомкой за плечами. Это был один из бездомных из прошлого, которые
шли за солнцем, как перелетные птицы. Но птицы летают, а люди ходят.
Птицы вьют гнезда, высиживают птенцов. А у стариков ничего нет. Они
шагают по дороге к смерти.
Я остановился, подал назад и отдал ему торт.
— Большое спасибо. — Рот его зарос волосами. Он положил торт в ко-
томку. Это был дешевый подарок, поэтому я дал ему еще доллар.
— Хотите, довезу вас в город?
— Нет, большое спасибо. От меня провоняет ваша машина.
И он пошел от меня медленной, раскачивающейся походкой, не имея
никакой цели и мечтая неизвестно о чем. Когда я проехал мимо, он не
поднял своей бородатой головы. Он был как движущаяся часть пейзажа,
попавшая в свет моей фары.
Я съел рыбу с жареной картошкой в захудалой закусочной и отправился
в полицейский участок. Часы, висевшие на стене у письменного стола Ман-
гана, показывали восемь часов. Он оторвался от своих бумаг.
— Где вы были? Сын Брауна искал вас.
— Я хочу с ним увидеться. Вы не знаете, куда он пошел?
— К доктору Динину домой. Они подружились. Он сказал мне, что до-
ктор учит его играть в шахматы. .Эта игра всегда была слишком сложна
для меня. Покер — пожалуйста, в любое время.
Я зашел к нему за стойку.
— Я тут порасспрашивал людей и узнал кое-что, что может вас заинте-
ресовать. Вы говорили, будто знали некоторых бандитов в этом районе-
в тридцатые годы. Имя Каллиган вам ничего не говорит?
— Да. Его называли Веселый Каллиган. Он был в банде «Красная
лошадь».
— А с кем он дружил?
— Сейчас вспомню. — Манган погладил свой массивный подборо-
док. — Росси, Плечистый Нелсон, Левша Диарборн — все они были члены
банды Лемпи. Каллиган в основном все разузнавал, но не брезговал и
оружием.
— А Плечистый Нелсон?
— О, это был самый крепкий орешек. Даже приятели его боялись. —
Черты детского восхищения появились на лице Мангана. — Я видел, как
он чуть не до полусмерти забил Каллигана. Они оба хотели иметь одну
и ту же девушку.
— Какую девушку?
— Да одну из тех, что находились на верхнем этаже отеля «Красная
лошадь». Не знаю, как ее звали. Нелсон некоторое время с ней жил.
— А как Нелсон выглядел?
279
— Он был крупный парень. Почти такой же, как я. Женщинам нравил-
ся. Должно быть, они считали его красивым. Я так никогда не считал.
Это — злой ублюдок с длинным печальным лицом и злющими глазами.
Он, Росси и Диарборн сели вместе с Лемпи.
— Их посадили в Ал катран?
— Лемпи попал туда, когда им занялось правительство. Остальные же
сели за мошенничество и грабеж. Их посадили в Сан Квентин.
— А что с ними было потом?
— Не следил за ними. В то время я не был полицейским. К чему весь
этот разговор?
— Плечистый Нелсон может быть убийцей, которого вы ищете, —
сказал я. — У вас в Редвуд-Сити может сохраниться его досье?
— Сомневаюсь. Здесь о нем 1шчего нс слышно больше двадцати пяти
лет. И потом, этим делом занимался штат.
— Значит, досье должно быть в Сакраменто. Вы можете попросить,
чтобы с ними связаллсь по телетайпу из Редвуд-Сити?
Манган уперся руками о свой стол и поднялся со стула, покачивая из
стороны в сторону своей большой головой.
— Если это только догадки, вы нс имеете права пользоваться офици-
альными каналами для их подтверждения.
— А я думал, что мы сотрудничаем.
— Я-то с вами сотрудничаю, а вы со мной нет. Я разговаривал, а вы
слушали. И это длилось довольно долго.
— Я сказал вам, что Нелсон, возможно, убийца. Это довольно интерес-
ная информация.
— Сама по себе — да. Но мне опа ни к чему.
— Она может оказаться к чему, если захотите. Позвоните в Са-
краменто.
— А кто источник информации?
— Этого я не могу вам сказать.
—- Вот как?
— Боюсь, что да.
Манган сверху вниз разочарованно: посмотрел на меня. Он не был удив-
лен. Просто разочарован. У нас начинались прекрасные дружеские отноше-
ния, но они ни к чему не привели, я оказался недостойным.
— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — сказал он.
— Надеюсь, знаю. Подумайте о Нелсоне. В этом стоит разобраться.
Вы можете заработать себе на этом авторитет.
— Плевал я на авторитет.
— Вот и прекрасно.
— А вы убирайтесь к черту.
Я не осуждаю его за то, что он разозлился. Тяжело полгода заниматься
делом, а потом увидеть, что кто-то его раскрывает.
Но я не мог себе позволить оставить его в плохом настроении. И не
хотел. Я вышел из-за стойки и сел на деревянную скамейку у стены. Ман-
280
ган опять сел за стол и старался на меня не смотреть. Я сидел там, как
кающийся грешник, а минутная стрелка на часах отсчитывала минуты
вечности.
В восемь тридцать пять Манган и разыграл искусную сцену, как будто
только что меня заметил.
— Вы все еще здесь?
— Я жду друга, адвоката с юга. Он сказал, что будет здесь к девяти
часам.
— Для чего? Чтобы помогать вам меня расспрашивать?
— Не понимаю, почему вы обижаетесь, Манган? Это очень крупное де-
ло, гораздо крупнее, чем думаете. И разобраться в нем могут только много
людей.
— Чем же оно такое крупное?
— В нем замешано много людей, большие деньги. С этой стороны, мы
имеем дело с бандой «Красная лошадь» или тем, что от нее осталось. С
другой стороны — одна из богатейших и старейших семей Калифорнии. Я
как раз жду их адвоката. Его фамилия Сейбл.
— Ну и что я должен делать? Встать на колени? Для меня все люди
одинаковы. И я ко всем одинаково отношусь.
— Возможно, мистер Сейбл сможет установить, кому принадлежат эти
кости.
Манган не смог скрыть свой интерес к этому моему заявлению.
— Это с ним вы разговаривали по телефону?
— С ним.
— И вы на него работаете?
— Сейбл нанял меня. Возможно, он привез медицинские доказатель-
ства, которые помогут установить, кому принадлежали эти кости.
Манган снова вернулся к своим бумагам. Через несколько минут он ска-
зал обычным тоном, как бы между прочим:
— Вы работаете на адвоката. Это дает вам те же права, что и ему,
то есть вы имеете право не разглашать то, что вам было сказано или что
вы узнали в частном порядке. Возможно, вы об этом не знаете. Но я вни-
мательно изучал закон.
— Для меня это новость, — соврал я.
Он продолжал нравоучительным тоном:
— Люди вообще, и даже те, чья работа связана с охраной порядка, не
знают всех тонкостей закона.
Его гордость и честность получили удовлетворение. Он позвонил в суд
графства и попросил связаться с Сакраменто и получить подробности по
делу Нелсона.
Гордон Сейбл явился без пяти девять. На нем было коричневое пальто,
коричневая шляпа и желтые кожаные перчатки водителя. Веки серых глаз
были немного воспалены. Углы рта опущены. От носа ко рту спускались
морщины усталости.
— Вы быстро приехали, —сказал, я.
281
— Даже слишком быстро. Освободился только около трех.
Он осмотрел маленькое помещение, как будто сомневался, стоило ли
ему сюда приезжать. Манган встал со стула.
— Мистер Сейбл. Помощник шерифа Манган.
Они поздоровались за руку, оценивая друг друга.
— Приятно с вами познакомиться, — сказал Манган. — Мистер Арчер
сообщил мне, что у вас есть медицинские доказательства, связанные с
этим... с останками, которые мы обнаружили.
— Возможно, — покосился на меня Сейбл. — Какие еще подробности
он вам сообщил?
— Только это. И то, что семья пользуется авторитетом. Но мы не смо-
жем держать их имя в тайне.
— Понимаю, — ответил он сухо. — Но давайте сначала установим, ес-
ли сможем, кому принадлежат эти останки. Перед отъездом я беседовал
с врачом, который лечил руку. Он действительно делал рентгеновский сни-
мок, но, к несчастью, снимок не сохранился. Однако сохранилась история
болезни, записанная его рукой, и он сообщил мне все подробности в отно-
шении этого перелома. — Сейбл вынул из внутреннего кармана пиджака
сложенный листок бумаги. — Это был ровный перелом, в районе локтя,
в двух дюймах от него. Мальчик сломал руку, упав с лошади.
— Понятно, — сказал Манган.
Сейбл обратился к нему:
— Можно посмотреть эти останки?
Манган вышел в заднюю комнату.
— Где этот юноша? — спросил Сейбл шепотом.
— В доме друга. Он играет там в шахматы. Я вас отвезу туда, когда
мы закончим наши дела здесь.
— Тони тоже любил играть в шахматы. Вы действительно думаете, что
это его сын?
— Не знаю. Пока еще не решил.
— Ваше решение зависит от установления принадлежности этих костей?
— Частично. У меня есть и другие доказательства. Личность Брауна
была установлена по фотографии Тони Гэлтона.
— Вы мне не говорили этого раньше.
— Раньше я этого не знал.
— А кто свидетель?
— Женщина по фамилии Матесон, проживающая в Редвуд-Сити. Это
бывшая жена Каллигана и бывшая медсестра, которая ухаживала за же-
ной и ребенком Брауна. Я обещал ей, что не буду вмешивать ее в это
дело.
— Вы считаете, что поступили разумно? — Голос его был резким и не-
приятным.
— Разумно или нет, но это так.
Мы были на грани ссоры. Манган вернулся и остановил нас. Кости гре-
мели в ящике. Он поставил ящик на стойку и открыл крышку. Сейбл по-
282
смотрел на останки Джона Брауна. Лицо его приняло серьезное вы-
ражение.
Манган нашел кость предплечья и положил ее на стойку. Он подошел
к своему столу и вернулся с железной линейкой. Перелом был как раз в
двух дюймах от локтя.
Сейбл быстро задышал. Он заговорил взволнованным голосом:
— Кажется, мы нашли Тони Гэлтона. А почему исчез череп? Куда он
делся?
Манган рассказал ему, что знал. По дороге к дому доктора Динина я
рассказал Сейблу остальное.
— Должен поздравить вас, Арчер. Вы действительно добились ре-
зультатов.
— Мне просто повезло. Но это кажется мне подозрительным. Слишком
много совпадений. Убийство Каллигана. Убийство Брауна — Гэлтона. По-
явление сына Брауна — Гэлтона, если он его сын. Меня не покидает
мысль, что все это могло быть заранее запланировано. Ведь вы знаете,
что в деле участвовали гангстеры. Эти ребята планируют надолго вперед
и готовы ждать, чтобы получить то, что им нужно.
— Получить, что им нужно?
— Деньги Гэлтона. Я думаю, что убийство Каллигана было совершено
гангстерами. Я думаю, что Каллиган нанялся к вам на работу не случайно
три месяца назад. Ваш дом был прекрасным местом, чтобы скрыться, а
также следить, как будут развертываться события в доме Гэлтонов.
— С какой целью?
— Об этом я еще не думал. Но почти уверен, что Каллиган не сам ре-
шил все это сделать.
— А кто же послал его?
— В этом-то и вопрос. — После некоторого молчания я продолжил: —
Кстати, как дела у миссис Сейбл?
— Неважно. Я вынужден был отправить ее в больницу. Не мог оста-
вить ее дома одну.
— Думаете, убийство Каллигана ее так расстроило?
— Врачн считают, что это явилось причиной. Но она и раньше поддава-
лась эмоциональным срывам.
— Какого рода срывам?
— Мне бы не хотелось сейчас об этом говорить, —- ответил он резко.
Глава 15
Дверь нам открыл доктор Динин. Он был одет в старомодный смокинг
из красного бархата, напомнившего мне плюш, которым раньше обивали
спальные вагоны на железной дороге. Его морщинистое лицо было сосре-
доточенным. Он недовольно посмотрел на меня.
— В чем дело?
— Думаю, мы установили, кому принадлежал ваш скелет.
283
— Действительно? Каким образом?
— По перелому в предплечье. Доктор Динин, это мистер Сейбл. Мистер
Сейбл — адвокат, представляющий семью погибшего.
— А что это за семья?
Сейбл ответил:
— Его настоящее имя Энтони ГЬлтон. Его мать — миссис Генри Гэлтон
из Санта-Терезы.
— Что вы говорите? Раньше я часто встречал ее имя в газетах в рубри-
ке светской жизни. В свое время она была известной дамой.
— Думаю, что да, — подтвердил Сейбл. — Но сейчас она старая
женщина.
— Мы все постарели, ведь так? Но заходите, джентльмены. — Он ото-
шел, чтобы пропустить нас. Я спросил в прихожей:
— Джон Браун у вас?
— Да, у меня. Он пытался найти вас, но не смог. А сейчас он у меня
в офисе изучает шахматную доску. Но это ему не поможет. Я намерен выи-
грать у него в шесть ходов.
— Вы не можете оставить нас с ним наедине на минутку, доктор?
— Конечно, если это важно. А я думаю, что важно.
Он провел нас в столовую, обставленную прекрасной старинной ме-
белью красного дерева. Свет от пожелтевшей хрустальной люстры осве-
щал темное дерево и блестящий чистотой чайный сервиз, стоявший на бу-
фете. У меня опять возникло чувство, которое я уже испытал утром. Я
почувствовал, что дом доктора — это крепость с солидным прошлым.
Он сел за стол и посадил нас по обе стороны от себя. Сейбл облокотил-
ся об угол стола. События сегодняшнего и вчерашнего дня обострили чер-
ты его лица.
— Вы можете высказать свое мнение о моральных качествах юноши?
— Я принимаю его у себя дома. Это ответ на ваш вопрос.
— Вы считаете его своим другом?
— Да, считаю. Я не принимаю у себя кого попало. В моем возрасте
нельзя себе позволять тратить время на второсортных людей.
— Значит, вы считаете, что он первосортный человек?
— Видимо, так. — Доктор чуть-чуть улыбнулся. — Во всяком случае, в
нем есть такие признаки. Нельзя требовать большего от двадцатидвухлет-
него юноши.
— Как давно вы его знаете?
— Всю его жизнь, если принять во внимание то, что я принимал роды
у его матери. Мистер Арчер, возможно, рассказывал вам об этом.
— А вы уверены, что это именно тот парень?
— У меня нет причин сомневаться.
— Вы поклянетесь, что это так, доктор?
— Если будет такая необходимость.
— Вопрос о его личности — очень важный вопрос. Дело идет об очень
большой сумме денег.
284
Старик улыбнулся или нахмурился, нечто среднее.
— Простите, если на меня это не производит слйшком большого впе-
чатления. Деньги — это всего только деньги. Не думаю, что Джон особен-
но заинтересован в деньгах. Дело в том, что такое развитие событий будет
для него большим ударом. Он приехал сюда найти своего отца живым.
— Но если он получит наследство, это принесет ему благополучие. Как
вы считаете, его родители оформили свой брак?
— Так случилось, что я могу ответить на этот вопрос положительно.
Джон пытался кое-что узнать. И на прошлой неделе он узнал, что Джон
Браун и Теодора Гейвин сочетались в Бениции гражданским браком в сен-
тябре тысяча девятьсот тридцать шестого года. Значит, он законный
ребенок.
С минуту Сейбл молчал. Он смотрел на Динина как прокурор, пытаясь
решить, говорит ли этот свидетель правду.
— Ладно, — сказал старый доктор. — Вы удовлетворены? Я не хотел
бы выглядеть негостеприимным, но мне завтра нужно рано вставать. Я
должен лечь спать.
— Еще пару вопросов, доктор, если вы, конечно, не возражаете. Я все
думаю, как это произошло, что вы приняли так близко к сердцу дела этого
парня?
— Так захотел, — ответил доктор резко.
— Почему?
Доктор посмотрел на Сейбла, и по глазам его было видно, что Сейбл
ему не очень нравится.
— Мои решения — это не ваша забота. Месяц назад этот мальчик по-
стучал ко мне в дверь в поисках своей семьи. Я сделал все от меня завися-
щее, чтобы помочь ему. У него есть моральное право получить защиту
и поддержку от своей семьи.
— Если он сможет доказать, что он член этой семьи.
— В этом нет никаких сомнений. Мне кажется, вы слишком подозри-
тельны к нему. И я не вижу никаких причин для такого вашего поведения.
Нет никаких оснований для того, чтобы считать его самозванцем. У него
есть свидетельство о рождении, доказывающее факт его появления на свет.
Под свидетельством стоит моя подпись. Поэтому он и пришел ко мне.
— Свидетельство о рождении получить очень легко, — вступил я в раз-
говор. — Вы можете заплатить деньги и получить такое свидетельство, ка-
кое хотите.
— Думаю, это можно сделать, если вы мошенник. Но я не думаю, что
этот мальчик мошенник. .
— Давайте не будем обижаться, — сказал Сейбл. — Как адвокат миссис
Гэлтон, я обязан скептически относиться к такого рода требованиям.
— Но Джон ничего не требует.
— Пока нет. Но будет. И здесь замешаны очень важные факторы, чело-
веческие и денежные. Миссис Гэлтон очень больной человек. И я не хочу,
чтобы она излишне волновалась, если окажется, что все это обман.
285
— Я не думаю, что в данном случае мы имеем дело с обманом. Вы
спросили меня о моем мнении? Я ответил. Но предсказать с абсолютной
точностью, к чему это приведет, нельзя, ведь так? — Доктор нагнулся,
чтобы подняться. Его лысый череп блестел при свете люстры. —- Вы хоти-
те поговорить с Джоном? Я скажу ему, что вы здесь.
Он вышел из комнаты и вернулся с Джоном. На нем были фланелевые
брюки, свитер, рубашка с открытым воротом. Он выглядел как студент,
только что закончивший колледж, каким он, видимо, и был, но чувствова-
лось, что он не в своей тарелке. Джон смотрел то на меня, то на Сейбла.
Динин стоял рядом с ним, как бы пытаясь защитить его.
— Это мистер Сейбл, — сказал он нейтральным тоном. — Мистер
Сейбл адвокат из Санта-Терезы, и он интересуется вами.
Сейбл подошел к нему и быстро пожал его руку.
— Рад с вами познакомиться.
— Я тоже рад. — Его серые глаза смотрели на Сейбла очень внима-
тельно. — Как я понимаю, вы знаете моего отца?
— Знал, Джон, — сказал я. — Мы установили, что кости, которые на-
ходятся в полиции, принадлежали вашему' отцу. Они принадлежали челове-
ку по имени Энтони ГЪлтон. И есть основания полагать, что он был вашим
отцом.
— Но моего отца звали Джон Браун.
— Он использовал это имя. Это был его псевдоним. Он подписывал
им свои стихи. — Я посмотрел на адвоката, стоявшего рядом со мной. —
Мы можем считать бесспорным фактом то, что Гэлтон и Браун одно и
то же лицо и что он был убит в тысяча девятьсот тридцать шестом году?
— Кажется, да. — Сейбл взял меня за руку, чтобы остановить мои рас-
суждения. — Мне бы хотелось самому вести это дело. Здесь многое связа-
но с законом.
И он повернулся к молодому человеку, который выглядел так, как буд-
то бы он не мог еще полностью осмыслить тот факт, что отец его
умер.
— Мне очень жаль, Джон, что все так получилось. Я знаю, как много
для вас значило все это. Как вы хотели найти своего отца?
— Странно, но для меня это ничего не значит. Я никогда не знал своего
отца. Это просто слова, касающиеся незнакомого человека.
— Я бы хотел поговорить с вами наедине, — сказал Сейбл. — Где мы
можем это сделать?
— Думаю; в моей комнате. А о чем мы будем говорить?
— О вас.
Он жил в пансионате для рабочих на другом конце города. Это был
видавший виды панельный дом, стоявший среди других таких же домов.
Хозяйка встретила нас у дверей. Это была полногрудая португалка с коль-
цами в ушах, пахнувшая пряностями/Что-то в выражении лица парня за-
ставило ее спросить:
— В чем дело, Джонни, неприятности?
286
— Все в порядке, миссис Горгелло, — ответил он, стараясь придать сво-
ему голосу беззаботность. — Эти люди — мои друзья. Можно, я проведу
их в комнату?
— Это ваша комната. Вы за нее платите. Сегодня я ее убрала, там все
в порядке. Заходите, джентльмены, — сказала она, как если бы была ко-
ролевой.
И совсем не по-королевски она толкнула Джона локтем, когда он про-
ходил мимо нее, и сказала:
— Улыбнись, Джонни, ты выглядишь как в Судный день.
Его комната, пустая и квадратная, находилась в задней части дома. Ду-
маю, что это была комната для прислуги, когда этот дом принадлежал
одному хозяину. Обои с выцветшими розами были кое-где порваны.
В комнате стояла железная кровать, покрытая солдатским одеялом, со-
сновый, весь в пятнах, комод, над которым висело мутное зеркало, шкаф
для одежды и стол со стулом. Несмотря на то что на столе лежали книги,
что-то в этой комнате напоминало мне комнату покойного Каллигана. Воз-
можно, это был запах — смесь скрытой грязи, сырости и давнего мужско-
го пота.
Я вспомнил грандиозное имение миссис Гэлтон. Это будет большой
скачок вверх — отсюда в ее шикарные апартаменты. И я подумал: сможет
парень прыгнуть так высоко или нет?
Он стоял у единственного окна в комнате и. смотрел на нас с вызовом.
Это была его комната, говорила его поза, вот и все. А нравится она нам
или нет, это его не касается. Он выдвинул стул, стоявший у стола, и пред-
ложил нам:
— Садитесь, если хотите. Кто-нибудь из вас может сесть на кровать.
— Спасибо, я постою, — ответил Сейбл. — Я долго ехал сюда в маши-
не, и мне предстоит еще добираться обратно.
Парень сказал:
— Извините, что я доставил вам такие неприятности.
— Глупости. Это моя работа, я никому не делаю никаких одолжений.
Как я понимаю, у вас есть свидетельство о рождении? Можно мне взгля-
нуть на него?
— Конечно.
Он выдвинул верхний ящик комода и достал свидетельство. Сейбл на-
дел очки в роговой оправе и стал читать. Я подошел к нему и стал читать
свидетельство через его плечо. В свидетельстве говорилось, что Джон Бра-
ун-младший родился на Блаф-роуд, графство Сан-Матео, 2 декабря 1936
года; отец — Джон Браун, мать — Теодора Гейвин Браун; принимал роды
врач — доктор Джордж Т.Динин.
Сейбл поднял голову и снял очки. Он выглядел как политический
деятель.
— Вы понимаете, что этот документ сам по себе ничего не значит. Лю-
бой может потребовать свидетельство о рождении, любое свидетельство
о рождении.
287
— Но это свидетельство о рождении принадлежит мне, сэр.
— Я обратил внимание, что оно выдано в прошлом марте. Где вы были
в марте месяце?
— Тогда я еще жил в Энн-Арбор. Я жил там больше пяти лет.
— И все это время учились в университете?
— В основном, да. Полтора года учился в средней школе, потом посту-
пил в университет. Закончил его этой весной. — Он замолчал и прикусил
свою полную нижнюю губу. — Думаю, все это вы будете проверять. Поэ-
тому скажу, что я учился не под своим настоящим именем.
— Почему? Вы что, не знали своего настоящего имени?
— Конечно, знал. Всегда знал. Но если хотите, объясню вам, почему
все так получилось.
— Было бы желательно, — ответил Сейбл.
Парень взял одну из книг, лежавших на столе, и открыл первую страни-
цу. На ней бы .то написано: Джон Линдси.
— Я учился под ним именем, — сказал он, — Джои Линдси. Имя бы-
ло мое собственное, а фамилия принадлежала человеку, который принял
меня в свой дом.
— Он жил в Энн-Арбор? — спросил Сейбл.
— Да, его адрес — Хилл-стрит, дом тысяча двадцать восемь. — Парень
говорил несколько насмешливым тоном. — Я прожил с ним несколько лет.
Его полное имя — мистер Габриэль Р.Линдси. Он был учителем и советни-
ком в средней школе.
— А вам не кажется странным, что вы взяли его фамилию?
— Нет, не кажется. Обстоятельства были довольно странными, мягко
говоря, они и заставили меня это сделать. Мистер Линдси принял в моем
деле большое участие.
— В вашем деле?
Парень криво улыбнулся.
— Да, в моем деле. Я очень изменился за эти пять лет. И все благодаря
мистеру Линдси. Когда я появился в этой школе, то был в ужасном состоя-
нии, выглядел ужасно. Два дня был в дороге. Одежда истрепана, весь в
грязи. Конечно, они бы не приняли меня. У меня не было никаких доку-
ментов. И я никогда бы не сказал им своего имени.
— Почему?
— Смертельно боялся, что они опять отправят меня в Огайо и поме-
стят в исправительную школу. Так делали с ребятами, которые бежали из
приюта. Кроме того, наш директор меня не любил.
— Директор приюта?
— Да. Его фамилия — мистер Мерривезер.
— А как назывался приют?
—- Кристал-Спрингс. Около Кливленда. Они не называют его приютом.
Они называют его просто домом. Но это не делает его больше похожим
на дом.
— Вы сказали, что вас туда определила мать?
288
— Да, когда мне было четыре года.
— Вы помните мать?
— Конечно. Особенно хорошо помню ее лицо. Она была очень худень-
кой и бледной. С голубыми глазами. Думаю, она была больна. Сильно
кашляла. Голос у нее был хриплый, очень низкий и мягкий. Я помню ее
последние слова: «Имя твоего отца — Джон Браун, а родился ты в.Кали-
форнии». Я тогда не знал, что такое Калифорния и где это находится. Но
все запомнил. Поэтому и приехал сюда. — Казалось, в голосе слышались
отзвуки всей его прежней жизни.
Но его волнение не произвело впечатления на Сейбла.
— Где она сказала вам все это?
— В кабинете директора, когда меня там оставила. Она обещала вер-
нуться за мной, но не вернулась. Я не знаю, что с ней произошло.
— Но вы помните ее слова, хотя вам было всего четыре года.
— Я был умным для своего возраста, — сказал он уверенно. — Я ум-
ный и не стесняюсь этого. И это сослужило мне хорошую службу, когда
я пытался поступить в школу в Энн-Арбор.
— А почему вы выбрали Энн-Арбор?
— Я слышал, что там можно получить хорошее образование. Учителя
в детском доме были тупыми невеждами. А мне хотелось получить хоро-
шее образование. Мистер Линдси проверил мои способности и решил, что
мне нужно учиться, хотя у меня и нет документов. Он здорово боролся,
чтобы меня приняли в школу. А потом ему пришлось бороться с работни-
ками социального страхования. Они хотели вернуть меня в детдом или
найти мне приемных родителей. Мистер Линдси убедил их, что его
дом не хуже, чем любой другой, хотя у него и не было жены. Он был
вдовцом.
— Вероятно, он был хорошим человеком?
— Это был прекрасный человек. Я-то знаю. Прожил с ним четыре го-
да. Я топил печь, подстригал траву на лужайке, все делал по дому, чтобы
как-то отплатить ему за то, что живу у него и он меня кормит. Но хлеб
и крыша над головой — это не все, что он мне дал. Когда я пришел к
нему, я был маленьким бродягой. Он сделал из меня порядочного че-
ловека.
Джон замолчал. Он смотрел мимо нас куда-то вдаль, за тысячи миль
отсюда. Потом посмотрел на меня.
— Я не имел права говорить вам сегодня, что у меня никогда не было
отца. Гейбл Линдси был моим отцом.
— Я бы хотел с ним встретиться.
— Чтобы проверить, правду ли я говорю?
— Не обязательно. Не принимайте все это так близко к сердцу, Джон.
Как сказал мистер Сейбл, в этом деле не замешаны никакие личные чув-
ства. Это наша работа — проверять факты.
— Слишком поздно для того, чтобы узнать что-либо от мистера Ладд-
си. Он умер позапрошлой зимой. До самого последнего дня он думал обо
10 Росс Макдональд «Озноб»
289
мне. И оставил мне достаточно денег, чтобы я мог закончить универ-
ситет.
— А сколько он вам оставил? — спросил Сейбл.
— Две тысячи долларов. У меня еще немного осталось.
— От чего он умер?
— Воспаление легких. Он умер в университетской больнице в Энн Ар-
бор. Я был с ним, когда он умирал. Вы можете это проверить. Следующий
вопрос?
Он был молод и раним. И его ирония не могла скрыть его истинных
чувств. И я подумал, что, если он притворяется, ему не нужны деньги Гэл-
тонов. Он сможет заработать как актер.
— А почему вы приехали сюда, в Луна-Бэй? — спросил Сейбл. — Это
могло быть просто совпадение.
— Кто сказал, что это совпадение? — Под тяжестью допроса молодой
человек начал терять уверенность. — Я имел право приехать сюда. Я здесь
родился.
— Так ли это?
— Вы только что видели мое свидетельство о рождении.
— А как вы получили его?
— Я написал в Сакраменто, сообщил им дату своего рождения, и они
смогли сказать, где я родился.
— А почему такой внезапный интерес к тому, где вы родились?
— Здесь нет ничего внезапного. Спросите любого сироту, и он скажет
вам, как это для него важно. Единственно, что было внезапного во всем
этом, так это внезапно пришедшая мысль написать в Сакраменто. Раньше
это не приходило мне в голову.
— А откуда вы знаете дату своего рождения?
— Моя мать, вероятно, сообщила об этом работникам приюта. Они
всегда дарили мне подарки второго декабря. — Он косо улыбнулся. —
Зимнее нижнее белье.
Сейбл тоже улыбнулся. Он помахал рукой перед лицом, как бы стараясь
развеять атмосферу, царившую в комнате.
— Вы удовлетворены, Арчер?
— Пока да. У нас у всех сегодня был тяжелый день. Давайте отложим
наше решение до завтра.
— Не могу. У меня важная встреча завтра в десять утра. Кроме того,
я еше должен поговорить с судьей. — Он повернулся к парню: — Вы води-
те машину?
— У меня нет машины, но водить умею.
— Вы не отвезли бы меня в Санта-Терезу? Сейчас.
— И там остаться?
— Да, если получится. А я думаю, что получится. Ваша бабушка будет
рада вас видеть.
— Но мистер Тэрнел рассчитывает на меня. Я должен работать на за-
правочной станции.
290
— Он может найти себе другого парня, — сказал я. — Советую вам по-
ехать, Джон. Предстоят большие перемены в вашей жизни. И. это только
начало.
— Даю вам десять минут на сборы, — сказал Сейбл.
Примерно минуту парень был в замешательстве. Он посмотрел на сте-
ны этой отвратительной комнаты, как будто не хотел ее покидать. Воз-
можно, он боялся сделать большой прыжок.
— Давайте поторопитесь, — сказал Сейбл.
Джон потряс головой, стараясь сбросить охватившую его апатию, и
вытащил из шкафа старый кожаный чемодан. Мы стояли и смотрели, как
он пакует свои жалкие пожитки: костюм, несколько рубашек, несколько
пар носков, бритву и бритвенные принадлежности, с дюжину книг и свиде-
тельство о рождении.
Я спросил себя, действительно ли мы оказываем ему услугу. В хозяй-
стве Гэлтонов было много денег, добытых честным и нечестным путем.
Они текли туда из неистощимого резервуара. Но деньги и свобода несовме-
стимы. Как и всякий другой товар, они требуют, чтобы за них платили.
Глава 16
Было очень поздно. Я сидел в своем номере мотеля и делал заметки
в отношении истории, рассказанной нам Джоном Брауном. Это не была
правдоподобная история. Его искренность делала ее правдоподобной. Это
и еще то, что все это легко можно было проверить. В какое-то время, ког-
да он отвечал на вопросы, я решил, что Джон Браун, то есть Джон Гэл-
тон, говорит правду.
Утром я отправил эти свои заметки в мой офис в Голливуд. Затем наве-
стил полицейский участок. За столом Мангана сидел молодой, коротко
остриженный помощник шерифа.
— Да, сэр?
— Могу я видеть помощника шерифа Мангана?
— Извините, он сегодня не работает. Если вы мистер Арчер, вам
записка.
Он вынул из ящика длинный конверт и передал его. мне через стойку.
В нем была записка, поспешно написанная на желтой бумаге:
«Мне передали по телефону кое-какие сведения о Нелсоне. Дело его бы?
до начато в Сан-Франциско в доках в двадцатых годах. Намеренное напа-
дение. Истец от обвинения отказался. С 1928 года — член банды Лемпи.
В 1930 году арестован по подозрению в убийстве, обвинение в суде доказа-
но не было. Осужден за крупную кражу в 1930 году. Срок отбывал в Сан
Квентине. В 1933 году пытался бежать. Срок заключения был продлен. Бе-
жал в декабре 1936 года. Больше арестован не был, исчез.
Манган».
291
Я перешел через улицу в гостиницу напротив и позвонил в отель Роя
Лемберга «Сассекс Армз».
Ответил дежурный:
— «Сассекс Армз». Мистер Фарнсворд у телефона.
— Это Арчер. Лемберг у себя?
—- Кто, вы сказали, говорит?
— Арчер. Я дал вам вчера десять долларов. Лемберг в номере?
— Мистер и миссис Лемберг вчера выехали из гостиницы.
— Когда?
— Вчера, сразу же, как вы ушли.
— Почему же я их не видел?
— Возможно, потому, что они ушли через заднюю дверь. Даже не оста-
вили своего будущего адреса. Но Лемберг звонил в другой город перед
тем, как уехать. Он звонил в Рено.
— Кому он звонил в Рено?
— Человеку, торгующему машинами, по имени Дженеруз Джо. Кажет-
ся, раньше Лемберг на него работал.
— И это все?
— Это все, — сказал Фарнсворд. — Надеюсь, что именно это вас инте-
ресует.
Я поехал в международный аэропорт, вернул машину, которую взял на-
прокат, и успел на самолет, улетавший в Рено. В полдень я припарковал
другую взятую напрокат машину у входа в принадлежавшие Джо ма-
стерские.
На огромной вывеске был нарисован улыбающийся тип, напоминаю-
щий деда-мороза, сорящего серебряными долларами. Это был двор с чем-
то вроде киоска в одном углу. Примерно на полакра в ряд стояли машины
последних моделей. В глубине двора виднелся огромный волнистого желе-
за ангар с вывеской «Окраска машин».
Услужливый молодой человек в плетеном галстуке из сыромятной кожи
выскочил из будки еще до того, как я остановил машину. Он похлопал и
погладил крыло машины.
— Прекрасная машина, великолепная. Чистая внутри и снаружи. В за-
висимости от того, что вы хотите, вы можете поменять эту машину и еше
получить за это деньги.
— За это меня посадят в тюрьму. Я взял эту машину в прокат.
Он глотнул, немного подумал и опять оказался в своей тарелке:
— Так зачем платить деньги? Мы можем продать вам машину за мень-
шие деньги.
— А вы случайно не Дженеруз Джо?
— Мистер Кулотти. в сарае. Вы хотите поговорить с ним?
Я ответил утвердительно, он провел меня к сараю и закричал:
— Эй! Мистер Кулотти, покупатель!
Появился седовласый мужчина в кремовом костюме. Лицо его было
морщинистым, испорченным оспой и напоминало бронзу. Кроме того, оно
292
было перекошено. Когда я подошел поближе, то увидел, что один его ка-
рий глаз искусственный. Это делало лицо удивленным.
— Мистер Кулотти?
— Да, это я. — Он улыбнулся улыбкой продавца, надеюшегося продать
свой товар. — Что вам угодно? — Небольшой средиземноморский акцент
делал его произношение мягким.
— Вчера вам звонил человек по фамилии Лемберг.
— Совершенно верно. Раньше он работал у меня и теперь хотел полу-
чить свое старое место. Но у него ничего не вышло. — Он развел руками,
как бы сметая Лемберга со своего пути.
— А он сейчас в Рено? Я пытаюсь найти его.
Кулотти поковырял в носу. Лицо его, оставаясь удивленным, приняло
хитрое выражение. Он широко улыбнулся и обнял меня по-отечески за
плечи.
— Пойдем в сарай. Там поговорим.
Он подтолкнул меня к двери. Из сарая доносился шипящий звук раз-
брызгивателя и запах краски. Кулотти открыл дверь и отступил назад. Че-
ловек в защитных очках с разбрызгивателем в руках повернулся в нашу
сторону от синей машины, которую он красил.
Я пытался узнать его, когда Кулотти ударил меня плечом, как буфером
грузовика, в поясницу. Я споткнулся и начал падать в сторону человека
с разбрызгивателем в руке.
Синее облако застлало мои глаза. В обжигающей синей темноте я
вспомнил, что дежурный в отеле не попросил у меня больше денег. Затем
я почувствовал мягкий удар по затылку и заскользил по синим склонам
боли в дыру, разверзшуюся передо мной. Несколько позже я услышал
разговор.
— Вымой ему глаза, — сказал первый могильщик. — Иначе он
ослепнет.
— Пусть ослепнет, — ответил второй. — Это будет ему наукой. У меня
тоже выбит глаз.
— Ну и что, это тебя чему-нибудь научило? Делай, что я тебе говорю.
Кулотти дышал как буйвол. Он сплюнул, но спорить не стал. Руки мои
были связаны за спиной. Я лежал на цементном полу лицом вниз. Когда
попытался моргнуть, то обнаружил, что веки плотно склеились.
Страх ослепнуть — самый ужасный страх. Он охватил меня всего, по-
полз по лицу и добрался до рта. Я хотел умолять их спасти мои глаза.
Но яркое блестящее пятно перед моими глазами упорно смотрело на меня
и стыдило, и я продолжал молчать. Потом услышал, как в банке плещется
жидкость.
— Не бензином, дурак.
— Не называй меня так.
— Почему? Ты одноглазый дурак, гамбургер, который раньше был бы-
ком. — Голос, говоривший это, был легкомысленный и бесцветный, бес-
чувственный и почти что бессмысленный. — У тебя есть оливковое масло?
293
— Дома сколько хочешь.
. — Сходи и принеси масла. Я подожду тебя здесь.
Вероятно, я опять потерял сознание. Масло текло у меня по лицу, как
слезы. Я вспомнил друга по имени’Анжело, который делал масло из оли-
вок, росших на его пригорке в долине. Мафия убила его отца.
Я увидел расплывчатое лицо. Это было лицо Кулотти с открытым
ртом, наклонившимся надо мной. Я перевернулся с бока на спину и ударил
его изо всей силы ногами. Попал ему пяткой в подбородок, и он упал.
Что-то подпрыгнуло и покатилось по полу. Он поднялся и нагнулся ко мне,
: глядя одним глазом. Изо рта у него текла кровь. Он поднял мою голову
.и.стукнул ее об пол. Я опять погрузился в темноту.
Со второй половины дня все .складывалось для меня неудачно, а вечер
оказался еше хуже. Кто-то разбудил меня своим храпом. Некоторое время
я к нему прислушивался. Храп прекратился, когда я перестал дышать,
и возобновился опять, когда я задышал. Я долго не понимал, в чем
дело.
Было много других, более интересных вешей, о которых стоило поду-
мать. Блестящее пятно опять появилось. Оно двигалось, и мои руки двига-
лись вместе с ним. Они дотронулись до моего лица. Мне это не понрави-
лось, стало скучно. Мне всегда бывает скучно, когда сталкиваюсь с чем-то
неприятным.
Я лежал в комнате. Комната была окружена стенами. В одной из стен
было окно. Горы со снежными вершинами вырисовывались на желтоватом
небе, которое вначале позеленело,, а потом посинело. В комнате, как синий
дым, царила полутьма.
* Я сел. на. кровати, пружины заскрипели. Человек, прислонившийся к сте-
не, которого я сразу не заметил, отошел от стены. Я спустил ноги на пол
и повернулся к нему лицом, очень медленно и осторожно, чтобы не поте-
рять равновесия.
Это был широкоплечий молодой человек с блестящими черными кудря-
ми, прикрывавшими лоб. Одна рука его была на привязи. В «другой он де-
ржал револьвер. Его горящие глаза и холодный глаз револьвера смотрели
мне в грудь.
— Хэлло, *Томми, — попытался сказать я, но у меня получилось: «Хэд-
до, Тауи».
Во рту у .меня была запекшаяся кровь. Я попытался ее выплюнуть, но
это вызвало цепную реакцию, и я* снова повалился на кровать, рыгая и
крякая. Томми Лемберг стоял и смотрел на меня.
Когда я успокоился, он сказал:
— Мистер Шварц хочет поговорить, с вами. Не хотите немного почи-
ститься?
— А- где можно это сделать?-и спросил я на своем непонятном
жаргоне.
— Здесь по коридору есть ванная. Вы сами ходить-то можете?
— Ходить могу.
294
Но мне пришлось идти до ванной комнаты по стенке. Томми Лемберг
стоял и смотрел, как я умываюсь и отхаркиваюсь. Я же старался не смот-
реть в зеркало, висевшее над умывальником. В конце концов я все-таки
посмотрел в него, когда вытирал полотенцем нос. Один передний зуб сло-
ман. Нос выглядел как вареная картошка.
Все это разозлило меня, и я пошел на Томми. Он отодвинулся, и я,
потеряв равновесие, упал на колени. Он стукнул меня рукояткой своего ре-
вольвера по затылку. Мне стало так больно, что я испугался. Я встал, де-
ржась за раковину.
Томми смотрел на меня, возбужденно улыбаясь.
— Ведите себя прилично. Я не хочу делать вам больно.
— Как не хотел делать больно Каллигану. — Я говорил уже лучше, но
глаза мои были не в фокусе.
— Каллиган? А кто это? Никогда не знал никакого Каллигана.
— И никогда не были в Санта-Терезе?
— Никогда. А где это?
Он провел меня по коридору и вниз по лестнице в большую темную
комнату. Сквозь ее большие окна виднелись горы. Теперь они казались чер-
ными на темном небе. Я узнал эти горы. Они находились к западу от Рено.
Томми включил свет, и гор видно не стало. Он прошелся по комнате, как
будто это был его дом.
Это, вероятно, была гостиная в доме Отто Шварца, но она напоминала
скорее вестибюль отеля или комнату отдыха в учреждении. Мебель была
расположена странными группами, покрыта пластиком, чтобы не испорти-
лась. В одном углу стоял старинный бар и полки с бутылками. Патефон-
автомат и электрическое пианино, стол с рулеткой и несколько игровых
автоматов стояли у задней стены.
— Вы можете сесть, — сказал Томми, указав револьвером на одно из
кресел.
Я сел и закрыл глаза, которые все еще были не в фокусе. Все, на что
я смотрел, двоилось. Я боялся, что у меня сотрясение мозга. Я всего
боялся.
Томми включил электрическое пианино. Оно стало играть мелодию пес-
ни об одном маленьком испанском городке. Томми сделал несколько па,
повернувшись ко мне лицом и держа револьвер наготове. Он не знал, чем
ему заняться.
Я стал мечтать, что он отложит свой револьвер и даст мне возмож-
ность поквитаться с ним на равных. Однако Томми этого не сделал. Он
любнл держать в руках оружие. Вертел его и так и сяк, глядя на свое
отражение в стекле окна. Я начал составлять в уме черновик моего пись-
ма конгрессмену, выступающему за законодательство, запрещаю-
щее производство оружия, за исключением оружия для военных
целей.
В это время в комнату вошел мистер Дж. Эдгар Гувер. Он, должно
быть, умел читать чужие мысли, потому что он сказал, что одобряет мой
295
план и намерен представить его президенту. Я дотронулся до лба. Он был
горячий и сухой, как печка. Мистер Гувер исчез. Пианино продолжало
играть ту же мелодию: музыку, под которую хорошо бредить.
Человек, который вошел потом, излучал прохладу своими зелеными,
холодными, как лед, глазами. У него был орлиный нос и под ним рот,
который, улыбаясь, растягивался в прямую линию. Ему, должно быть,
около шестидесяти, но у него хороший загар и подтянутая фигура. На нем
была светлая шляпа и пальто.
Так же выглядел человек, который вошел вслед за ним. Только он был
на голову выше. У этого человека — невыразительные глаза неопределен-
ного цвета, лицо, выдержавшее не одну драку, и патологическая нервоз-
ность, присущая охранникам Дальнего Запада, сейчас совершенно вышед-
шая из моды. Когда его хозяин остановился около меня, он отошел в сто-
рону и стал смотреть на него с собачьей преданностью. Томми подошел
к нему как ученик.
— Вы ужасно выглядите, — сказал Шварц холодно и одновременно
мягко. Так говорят люди, которые уверены, что их слушают. — Я Отто
Шварц, если вы этого не знаете. У меня нет времени, чтобы тратить его
на каких-то частных детективов. У меня много других дел.
— Каких дел? Убийств?
Он весь напрягся. Вместо того чтобы ударить меня, снял шляпу и бро-
сил ее Томми. Голова его была совершенно лысая. Он положил руки в
карманы пальто, качнулся на пятках назад и посмотрел на меня, предвари-
тельно взглянув на кончик своего длинного горбатого носа.
— Я думал, что вы оказались здесь, не зная, с кем имеете дело. А вы
продолжаете вести себя в том же духе, говорите об убийствах и все такое
прочее. — Он осуждающе покачал головой. — Озеро Таху очень глубокое
озеро. Вам придется долго нырять, без акваланга и с камнем, привязанным
к ногам.
— А вам, возможно, придется сидеть на горячем кресле, без подушек,
с электродами на вашей лысой голове.
Высокий охранник сделал шаг в мою сторону, глядя на Шварца собачь-
ими глазами, расправляя свои огромные плечи. Шварц удивил меня. Он
засмеялся, и смех его был как колокольчик.
— Вы смелый человек. Вы мне нравитесь. Я не желаю вам плохого.
Что вы предлагаете? Немного денег? И покончим со всем этим.
— Немного убийств. А лучше убейте всех. И тогда вы будете самым
сильным в мире.
— Я и так очень сильный, не сомневайтесь в этом. — Его рот вдруг
сжался бантиком, как маленькая морщинистая рана. — Я никому не позво-
ляю себя оскорблять. И никто у меня ничего не ворует.
— Каллиган обокрал вас? Поэтому вы приказали его убить?
Шварц еще немного посмотрел на меня сверху вниз. Зрачки его были
очень темными. Я вспомнил о глубоком озере Таху и представил себе бед-
ного утопленника Арчера с камнем, привязанным к ногам. Я был в чув-
296
ствительном настроении и старался с этим бороться. Томми Лемберг
сказал:
— Могу я вам кое-что сказать, мистер Шварц? Я не убивал этого парня.
Полицейские ничего не поняли. Он, возможно, упал на нож и умер.
— Боже мой! Идиот! Расскажи это полицейским. — Шварц обратил
свой гнев, который он сдерживал, на Томми. — Не вмешивай меня в это,
прошу тебя.
— Они не поверят мне, — сказал он, подвывая. — Они пришьют мне
это дело, хотя я только защищался. Он в меня выстрелил.
— Заткнись! Заткнись, я сказал! — Шварц провел рукой по невидимым
волосам. — Почему все кругом такие дураки? Что, в мире не осталось ум-
ных людей?
— Умные люди не дотронутся до вашего рэкета даже палкой длиной
в десять футов.
— Ты тоже заткнись. Я уже достаточно тебя слушал. — Он повернулся
к своему охраннику, который начал снимать пальто.
— Поработать с ним, мистер Шварц?
Это был тот же бесцветный, бесчувственный голос, который спорил с
Кулотти. Это заставило меня подняться с кресла. Так как Шварц стоял
ближе, я ударил его в живот. Он согнулся и упал. Мне не много нужно
было для счастья, и я чувствовал себя счастливым первые три или четыре
минуты, пока меня били. Потом лицо здорового охранника стало расплы-
ваться. Когда же свет в комнате совсем исчез, перед глазами опять возни-
кло яркое пятно. Голос Шварца повторял и повторял свои шуточки:
— Забудьте, что произошло, и все будет в порядке;
— Вы должны дать мне слово. Я человек слова п вы человек слова.
— Возвращайтесь в Лос-Анджелес, и все. Никаких вопросов.
Блестящее пятно впилось в мой мозг, как гвоздь. Оно не отпускало ме-
ня, не давало выйти из комнаты. Я проклял его, но оно не уходило. Оно
писало блестящими буквами на красноватой темноте комнаты: «Вот так.
Держись».
Потом пятно стало от меня удаляться, как огни парохода. Я поплыл
за ним, но оно удалялось и повисло в темноте, как звезда. Я оставил эту
душную комнату и понесся вверх к черным горам.
Глава 17
Я пришел в себя на следующее утро в палате «скорой помощи» одной
из больниц Рено. Когда я научился говорить с тампонами в носу и при-
крепленной проволокой челюстью, ко мне пришли пара детективов и спро-
сили, кто украл мой кошелек. Я не стал их разочаровывать и убеждать,
что на меня напали не из-за денег.
Что бы я ни говорил им о Шварце, все было бы впустую. И потом,
Шварц был мне нужен. Первые тяжелые дни в больнице были заняты мыс-
297
лями о Шварце. Хотя время от времени я думал о том, что буду не очень
привлекателен, когда выйду из больницы. Все расплывалось перед моими
глазами. Я устал от расплывчатых силуэтов сестер и серьезных молодых
расплывчатых докторов, которые все время спрашивали меня: как голова,
не болит?
На четвертый день, однако, мое зрение стало настолько ясным, что я
смог прочесть вчерашнюю газету, которую добровольцы, помогающие
больным, принесли в больницу для пациентов. В воздухе летали самолеты,
на земле не было согласия. На последней странице была опубликована за-
метка о том, как сказка стала былью и очень давно пропавший Джон Гэл-
тон вернулся наконец к своей бабушке, вдове и владелице железных дорог
и нефти. Была опубликована фотография Джона Гэлтона в новой спортив-
ной куртке и с улыбкой на лице, говорящей: сам черт мне не брат.
Это меня подбодрило. К концу первой недели я начал вставать с крова-
ти. Однажды утром после манной каши смог пройти мимо сестры, сидя-
щей за столиком, и позвонить в Санта-Терезу. Мне удалось сообщить Гор-
дону Сейблу, где я нахожусь, пока старшая сестра не поймала меня и не
отвела обратно в палату.
Сейбл приехал, когда я ел свой обед — детское питание. Он. размахивал
чековой книжкой. Я не успел оглянуться, как оказался в отдельной палате
с бутылкой виски, которую Сейбл привез мне. Мы долго сидели с ним,
пили коктейли — я через стеклянную трубочку — и разговаривали. Так как
зуба у меня почти не было, я шепелявил, как гангстер.
— Вам придется поставить на зуб коронку, — успокаивал меня
Сейбл. — И исправить нос. Вы застрахованы для бесплатного лечения?
— Нет.
— Боюсь, я не смогу попросить миссис Гэлтон оплатить ваше лече-
ние. —- Потом он снова посмотрел на меня и смягчился. — Хорошо. Смо-
гу. Думаю, мне удастся уговорить ее включить это в ваши прочие расходы,
хотя вы и превысили свои полномочия.
— Буду вам безмерно благодарен, вам и ей. - Я хотел, чтобы это зву-
чало саркастически, но у меня не получилось. Эти восемь дней оказались
для меня очень тяжелыми. — Значит, ей абсолютно наплевать, кто убил
ее сына? А как с Каллиганом?
— Полиция занимается обоими делами, не беспокойтесь.
— Это не два дела, а одно. Полиция просиживает свои задницы, и все.
Шварц с ними договорился.
Сейбл покачал головой.
— Лу, вы что-то сочиняете.
— Сочиняю, конечно. Томми Лемберг работает на Шварца. Они его аре-
стовали?
— Он куда-то пропал. Не беспокойтесь об этом. Я знаю, вы ответ-
ственный человек, но нельзя же за все брать ответственность на себя. Тем
более в таком состоянии, в котором сейчас находитесь.
— Через неделю я встану на ноги. Даже раньше.
298
Виски в бутылке опускалось, как барометр. Я был полон воинственного
оптимизма.
— Дайте мне неделю на выздоровление, и через неделю после этого я
раскрою это дело.
— Надеюсь, Лу. Но не берите на себя слишком много. Вы пострадали,
и, естественно, чувства ваши обострены.
. Лиио Сейбла вдруг стало расплываться. .Я приподнялся на кровати и
взял его за плечо.
— Сейбл, я не могу этого доказать, но чувствую это. Я чувствую, что
этот парень, Джон Гэлтон, самозванец, что он часть большого заговора,
что за ним стоит организация.
— Думаю, вы ошибаетесь. Я потратил много часов на изучение его
прошлого. И миссис Гэлтон счастлива. Впервые за многие годы.
— Но я — нет.
Он встал и тихонько пихнул меня, чтобы голова моя снова оказалась
на подушке. Я был еще очень слаб, как кошка.
— Вы слишком много сегодня разговаривали. Отдыхайте и не беспо-
койтесь. Хорошо? Миссис Гэлтон заплатит за все, я заставлю ее. Вы заслу-
жили ее благодарность. Нам очень жаль, что все так получилось.
Он покачал головой и направился к двери.
— Сегодня улетаете обратно? — спросил я его.
— Мне обязательно нужно сегодня вернуться.-Моя жена в очень плохом
состоянии. Отдыхайте. Я с вами свяжусь.*Я тут оставил вам деньги на
столе.
Глава 18
Я вышел из госпиталя через три дня и полетел на самолете в Сан-Фран-
циско. В аэропорту сел на автобус и поехал в гостиницу «Сассекс
Армз».
Дежурный Фарнсворд. сидел за стойкой в конце маленького темного ве-
стибюля и выглядел так,» как будто не. двигался все эти. две недели. Он
читал журнал для культуристов и даже .не поднял глаз, пока я не подошел
к нему совсем близко. Даже тогда он сразу не .«узнал меня: мое заклеенное
бинтами лицо было хорошей маской.
— Вы хотите снять номер, сэр?
— Нет, я пришел повидаться с вами.
—’Со мной? —- Он поднял брови, потом.опустил их, нахмурившись. Он
думал.
— Я вам кое-что должен.
Лицо его побледнело.
— Нет. Вы ничего мне негдолжны. Все в порядке.
— Еше десятку и премию. Таким образом, всего пятнадцать долларов.
Извините, что не. мог сделать этого раньше. Меня задержали.
299
— Это плохо, очень плохо. — Он повернул голову и посмотрел, есть ли
в помещении еще кто-нибудь. Никого не было, только пульт телефонов,
который смотрел на нас множеством пустых глаз.
— Не беспокойтесь, Фарнсворд. Вы в этом не виноваты. Или ви-
новаты?
— Нет. — Он несколько раз сглотнул. — Не виноват.
Я стоял и улыбался той частью лица, которая не была забинтована.
— Что произошло? — спросил он после некоторого молчания.
— Это долгая история. Вам будет неинтересно ее слушать.
Вытащив новый бумажник из кармана, я положил на стойку десятку
и пятерку. Он сидел и смотрел на деньги.
— Возьмите деньги, — сказал я.
Он не пошевелился.
— Берите, не стесняйтесь. Это ваши деньги.
— Ладно. Спасибо.
Медленно и как бы неохотно он потянулся за деньгами. Я схватил его
за запястье левой рукой. Он испуганно отпрянул, сунул руку под стойку
и вытащил левой рукой револьвер.
— Оставьте меня в покое.
— Не получится.
— Я буду стрелять. — Но револьвер в его руке дрожал.
Взяв его за руку, в которой был револьвер, я стал ее выкручивать. Ре-
вольвер упал на стойку между нами. Это был револьвер 32-го калибра,
маленький никелированный револьвер для самоубийц.
Я отпустил руки Фарнсворда, поднял револьвер и нацелил его на узел
его галстука. Он не двигался, но казалось, что он удаляется. Глаза его ско-
сились.
— Пожалуйста. Я ничего не мог сделать.
— Чего вы не могли сделать?
— Мне приказали, чтобы я дал вам этот телефон в Рено.
— Кто приказал?
— Рой Лемберг. Я не виноват.
— Рой Лемберг никому ничего не приказывает. Он тот человек, кото-
рый исполняет приказания.
— Конечно, он передал приказ. Именно это я и имел в виду.
— Чей приказ?
— Какого-то игрока из Невады по фамилии Шварц. — Фарнсворд обли-
зал свои бледные губы. — Послушайте. Ведь вы не хотите меня разорить.
Я иногда делаю ставки. Небольшие. Крупной игрой не занимаюсь. Но если
я не буду делать то, что приказывают мне те, у кого деньги, я выйду из
игры. Пожалейте меня, мистер.
— Если вы будете со мной откровенны. Лемберг работает на Шварца?
— Он — нет. Его брат.
— А где сейчас Лемберги?
— Думаю, в Лос-Анджелесе.
зоо
— Где в Лос-Анджелесе?
— Не знаю.— Он развел руками. Они дрожали, как сухие листья на вет-
ру. — Честно.
— Вы знаете, Фарнсворд, — сказал я грозно своим новым голосом, ко-
торый у меня образовался в результате сломанной челюсти. — Даю вам
пять секунд.
Старик снова посмотрел на пульт, как будто он был электрическим сту-
лом или гильотиной. Потом громко проглотил слюну.
— Хорошо. Я скажу вам. Они в мотеле для автомобилистов в Бэйшор.
Мотель «Трайтон». Так, во всяком случае, они мне сказали. А теперь опу-
стите, пожалуйста, револьвер.
Пока еше страх не отпустил его, я спросил:
— А вы знаете человека по имени Каллиган?
— Да, он жил здесь какое-то время, примерно год назад.
— А чем он занимался?
— Играл на скачках.
— И жил на это?
— Думаю, он выполнял кое-какне поручения. Опустите револьвер, ми-
стер. Я сказал вам все, что вы хотели узнать.
— А куда уехал отсюда Каллиган?
— Я слышал, он нашел работу в Рено.
— У Шварца?
— Возможно. Он как-то говорил мне, что работал в казино.
Я положил револьвер в карман пиджака.
— Эй! Это мой револьвер. Я его купил.
— Вам лучше без него.
Когда я выходил из дверей отеля, то увидел, что Фарнсворд направля-
ется к пульту. Он остановился. Я вернулся в вестибюль.
— Если окажется, что вы соврали или предупредите Лембергов, я вер-
нусь. Понятно?
Он вздрогнул. Его бледное анемичное лицо стало еще бледнее.
— Да. Конечно. Все в порядке.
Больше я не оборачивался и отправился в кассы, где заказал себе билет
на ночной самолет в Лос-Анджелес. Потом взял напрокат машину и поехал
в Бэйшор мимо аэродрома.
 Сквозь смог я увидел ангары — серые левиафаны. Автомотель «Трай-
тон» располагался среди сараев на пустом участке земли рядом с аэродро-
мом. Его домики были выкрашены в выцветший розовый цвет. Единствен-
ным его преимуществом была вывеска, на которой было написано: «3 дол-
лара». Самолеты сновали в небе, как мухи.
Я запарковал машину перед офисом. На женщине, сидевшей в вестибю-
ле, была нитка искусственного жемчуга, засалившаяся от немытой шеи.
Она сказала мне, что мистер и миссис Лемберг здесь не живут.
— Она могла зарегистрироваться под своей девичьей фамилией, —
сказал я и описал ее внешность.
301
— Похоже на девушку из седьмого номера. Но она не хочет, чтобы ее
беспокоили в дневное время.
— Она не будет иметь ничего против. Я с другими намерениями.
Дежурная возмутилась:
— А кто говорил о намерениях? Вы что думаете, у нас здесь притон?
На этот вопрос мне трудно было ответить, и я спросил:
— А под каким именем она здесь живет?
— Вы полицейский? Я не хочу ссориться с полицейскими.
— Нет. Я попал под машину. И она может помочь мне найти водителя,
который меня сшиб.
— Ну, тогда другое дело. — Женщина, возможно, мне не поверила, но
решила сделать вид, что поверила. — Они живут здесь под фамилией Гам-
бург. Мистер и миссис Гамбург.
— А муж сейчас с ней?
— Вот уже неделя как его нет. Но, может быть, это и лучше, —
добавила она загадочным тоном.
Я постучал в обшарпанную дверь, на которой был прикреплен заржа-
вевший номер семь. В комнате послышались шаги. Фрэн Лемберг заморга-
ла на свету. Глаза ее были опухшими. Корни волос стали еше темнее. Ха-
лат грязный.
Узнав меня, она перестала моргать.
— Уходите!
— Я на минутку. Вы ведь не хотите неприятностей?
Она посмотрела мимо меня, я посмотрел туда же. Женщина в грязных
бусах из искусственного жемчуга смотрела на нас из окна.
— Хорошо, заходите.
Она пропустила меня в комнату и захлопнула дверь. В комнате пахло
табачным дымом, вином и засохшими апельсиновыми корками, а также
духами, которые я не узнал. «Первородный грех», может быть? Когда гла-
за привыкли х темноте, я увидел, какой здесь был беспорядок. На полу
и на мебели валялись: одежда, чулки, туфли, пустые бутылки, окурки, бу-
мага, остатки гамбургера и жареной картошки.
Она села в воинственной позе на край неубранной кровати. Я освободил
себе место на стуле.
— Что с вами случилось? — спросила она.
— Я наткнулся на дружков Томми. Это ваш муж подстроил.
— Рой?
— Не притворяйтесь, вы в это время были с ним. Я-то думал, что он
честный парень, старается помочь своему брату. А он просто посыльный,
работающий на гангстеров.
— Нет. Это не так.
— Это он вам говорит?
— Я прожила с ним почти десять лет. И знаю. Он работал одно время
у торговца машинами, жулика, в Неваде. Когда Рой узнал, что он нечест-
ный человек, то ушел от него. Вот какой он человек.
302
— Если вы имеете в виду Дженеруза Джо, то Роя вряд ли можно на-
звать бойскаутом.
— Я этого и не говорю. Он просто человек, который как-то старается
жить.
— Некоторым из нас приходится больше для этого работать.
— Вы не можете винить Роя за то, что он пытался защититься. Его
ишут как соучастника в убийстве. Но это несправедливо. Вы не можете ви-
нить его за то, что сделал Томми.
— Вы очень верная жена. Ну и что это вам дает? И где вы оказались?
— А кто сказал вам, что я хочу быть в другом месте?
— Есть места получше, чем это.
— Вы мне рассказываете! Я и жила в лучших местах.
— Давно Рой уехал?
— Около двух недель. Я не слежу за временем. Так оно проходит
быстрее.
— Сколько вам лет, Фрэн?
— Не ваше дело. — После некоторой паузы она сказала: — Сто двад-
цать восемь.
— Рой вернется к вам?
— Сказал, что вернется. Но он всегда выбирает брата, когда приходит-
ся выбирать. — По глазам было видно, что она очень волнуется. Они ста-
ли влажными, но быстро высохли. — Думаю, я не могу его судить. На
этот раз дела действительно плохи.
— Томми сейчас в Неваде, — сказал я, пытаясь найти шелку к ее от-
кровению.
— Томми в Неваде?
— Я видел его там. Он у Шварца. И Рой, возможно, тоже.
— Не верю вам. Рой сказал, что они собираются уехать из страны.
— Из этого штата, возможно. Разве он не сказал вам, что они уезжают
из этого штата?
— Он сказал: из страны, — повторила она упрямо. — Поэтому они и
не могут взять меня с собой.
— Они обманули вас. Просто не хотят путаться с женщиной. А вы си-
дите здесь, в этом вонючем отеле, продаваясь за гамбургеры, в то время
как мальчики гуляют по Неваде.
— Вы лгун! — крикнула она. — Они в Канаде!
— Не будьте такой доверчивой.
— Рой сказал, что вызовет меня, как только у него появится воз-
можность.
— Значит, вы с ним связывались после отъезда?
— Да, связывалась. — Она сжала губы, но слишком поздно. Слова уже
вылетели наружу. — Хорошо. Вы все же выудили из меня правду. Но боль-
ше я ничего вам не скажу. — Она скрестила руки на полуголой груди и
печально на меня посмотрела: — Почему бы вам не убраться отсюда?
Больше вы из меня ничего не выудите. Никогда.
зоз
— Я уйду, как только вы покажете мне письмо Роя.
— Не было никакого письма. Мне это передали устно.
— Кто передал?
— Один парень.
— Какой парень?
— Просто парень. Рой поручил ему присматривать за мной.
— Возможно, он приехал сюда из Невады.
— Нет. Этот парень приехал на моей машине из Детройта. Он виделся
с Роем в Детройте.
— Это там Рой и Томми пересекли границу?
— Думаю, да.
— А куда они собирались ехать?
— Не знаю. А если бы знала, то все равно не сказала бы.
Я сел рядом с ней на кровать.
— Послушайте, Фрэн. Вы хотите, чтобы ваш муж вернулся к вам?
— Но не в одежде заключенного и не в гробу.
— Этого и не будет. Мы охотимся за Томми. Если Рой выдаст его
нам, с ним будет все в порядке. Вы можете передать это от меня
Рою?
— Возможно, если он мне позвонит или же будет другая возможность
с ним связаться. Я должна сидеть и ждать.
— Но вы должны все же знать, куда они направились.
— Да. Они говорили что-то о каком-то городе в Онтарио около Винд-
сора. Томми знает этот город.
— А как он называется?
— Они не сказали.
— А Томми был раньше в Канаде?
— Нет. Но Пит Каллиган...
Она прикрыла рот рукой и посмотрела мне в глаза. Страх и отчаяние
высушили ее глаза, сделали их жесткими, но ненадолго. Ее чувства были
слишком сильными, чтобы она могла их сдерживать.
Я сказал:
— Значит, Томми'знал Каллигана?
Она утвердительно кивнула.
— У него были личные мотивы для убийства?
— Я об этом не знаю. Томми и Пит были дружками.
— А когда вы их видели вместе?
— Прошлой зимой в Сан-Франциско. Томми собирался удрать, хотя его
выпустили на поруки брата. Пит тогда рассказал ему об этом месте в Ка-
наде. Но Рой уговорил его не делать этого. Это — судьба. А теперь Томми
прячется там в Канаде, чтобы не сесть за убийство Пита.
— А Томми признался вам, что он убил Пита?
— Нет. Послушать его, он невинен, как нерожденный младенец. Рой ча-
сто ему верит.
— Но вы — нет?
304
— Я поклялась, что никогда не буду верить Томми, в первый же день
нашей встречи. Но не будем об этом.
— Так где же он прячется в Канаде?
— Не знаю. — Она была на грани истерики. — Почему бы вам не
убраться и не оставить меня в покое?
— А вы свяжетесь со мной, если узнаете что-нибудь о них?
— Может быть, свяжусь, а может быть, и нет.
— А как у вас с деньгами?
— О! У меня полно денег! А как вы думали? Я поселилась в этой тру-
щобе потому, что здесь очень приятная атмосфера.
Я бросил ей на колени десятку и вышел. До отлета моего самолета
еще успел позвонить шерифу Трэску. Я рассказал ему, что мне известно,
подчеркнув, что Каллиган, возможно, был связан со Шварцем. Я не хотел
сражаться с ним один на один.
Глава 19
Утром, после посещения зубного врача, я открыл дверь в свой офис
на Сансет-бульвар. Почтовый ящик был переполнен. В основном это были
счета и реклама. Да еще два конверта, присланные из Санта-Терезы пару
дней назад.
В первом был чек на тысячу долларов и короткая записка от Сейбла,
напечатанная на бланке его фирмы. В ней говорилось, что как ни печален
факт смерти Энтони Гэлтона, он и его клиент считают, что все же все
закончилось не так уж плохо. Он надеется, что со мной все в порядке, и
просит прислать ему квитанции на оплату моих медицинских расходов.
Другое письмо было написано аккуратным почерком. Оно было от
Джона Гэлтона.
«Дорогой мистер Арчер.
Хочу поблагодарить вас за то, что вы для меня сделали. Смерть моего
отца была тяжелым ударом для всех нас. Все это трагично, но я должен
смириться с этим. Все же мне повезло. И я постараюсь доказать, что до-
стоин этой своей судьбы.
Мистер Сейбл рассказал мне, как вы очутились «среди жуликов». Наде-
юсь, что сейчас с вами все в' порядке. Моя бабушка тоже на это надеется.
Я убедил бабушку отправить вам дополнительные чек в качестве благодар-
ности. Мы с ней приглашаем вас посетить нас, когда вы будете в наших
местах.
Лично мне очень бы хотелось с вами поговорить.
С уважением, Джон Гэлтон».
Сначала я подумал, что он просто хочет выразить мне благодарность
за мою работу, что у него нет никаких меркантильных целей, но потом
понял. Он хотел сказать, что за чек, который послал мне Сейбл, я должен
305
быть благодарен ему. Это его письмо вновь вызвало у меня подозрения,
которые несколько забылись после разговора с Сейблом в больнице. Кто
бы ни был этот Джон, он был умным парнем и действовал быстро. И
я подумал: чего же он от меня хочет?
Посмотрев остальную почту, я позвонил в службу, которая отвечает на
телефонные звонки ко мне в офис. Девушка, которая там в это время рабо-
тала, удивилась, что я еше жив. Она сказала мне, что доктор Хауэл пытал-
ся ко мне дозвониться. Я позвонил в Санта-Терезу по телефону, который
он оставил.
Девичий голос сказал в трубку:
— Резиденция доктора Хауэла.
— Это Лу Арчер, мисс Хауэл. — Временный протез, который мне по-
ставили сегодня утром, мешал мне говорить.
— Да, мистер Арчер.
— Ваш отец пытался со мной связаться.
— О! Он как раз собирается в больницу. Я посмотрю, может быть, он
еще не ушел.
По истечении некоторого времени я услышал четкий голос доктора:
— Рад слашать вас, Арчер. Возможно, вы помните, что мы встречались
с вами в доме миссис Гэлтон. Я бы хотел с вами пообедать.
— Обед— это прекрасно. А где и когда вы думаете это сделать?
— Времся вы назначьте сами. Чем скорее, тем лучше. Я приглашаю вас
в клуб графства Санта-Тереза. Наиболее подходящее для меня место.
— Это довольно далеко от меня, чтобы ехать туда обедать.
— Но я не только хочу угостить вас обедом. — Он понизил голос. — У
меня есть одно дело к вам. Я хотел бы, чтобы вы на меня поработали,
если вы сейчас свободны.
— А что я должен делать?
— Я бы хотел поговорить об этом при встрече. Вы бы смогли приехать
сегодня?
— Хорошо. Буду в клубе в час дня.
— Но вы не сможете сюда приехать за три часа.
— Я прилечу.
— Это замечательно.
Я услышал, как он положил трубку, а потом это же сделал еще кто-то.
Кто-то нас подслушивал по другому аппарату. Я узнал, кто это был, когда
вышел из самолета в Санта-Терезе. Девушка с глазами серны ждала меня
у барьера.
— Вы меня помните? Я Шейла Хауэл. Я решила встретить вас на
машине.
— Это было очень любезно с вашей стороны.
— Не совсем. У меня есть для этого причина.
Она очаровательно улыбнулась. Я пошел за ней через освещенный солн-
цем аэродром к машине: Это была машина с открывающимся верхом. Но
верх был закрыт.
306
Шейла повернулась ко мне, сев за руль:
— Буду с вами откровенна. Я слышала ваш. разговор с отцом. И хочу
поговорить с вами о Джоне перед тем, как вы встретитесь с отцом. Отец
прекрасный добрый человек, но уже десять лет он вдовец. И он не все
понимает. Он не понимает современную жизнь.
— Но вы ее прекрасно понимаете.
Она немного покраснела, как персик на солнце.
— Я понимаю ее лучше, чем папа.. В колледже я изучала социологию.
Теперь люди не указывают другим людям, с кем им дружить, чем интере-
соваться. Это все в прошлом. — В подтверждение она кивнула своей ма-
ленькой головкой.
— Социология на первом курсе?
Она еще больше покраснела. Глаза ее были честными. Они были цвета
неба.
— Откуда вы знаете? Но теперь я уже на втором курсе. — Как будто
бы это доказывало, что она теперь зрелый человек.
— Я читаю чужие мысли. Вам нравится Джон Гэлтон.
Ее ясный взгляд оставался таким же ясным. Она даже не моргнула.
— Я люблю Джона и думаю, что он любит меня.
— Именно это вы и хотели мне сказать?
— Нет, — смутилась она. — Я не хотела этого говорить, но это прав-
да. — Глаза ее потемнели. — Но то, что думает папа, неправда. Он типич-
ный домостроевец, и ему не нравится парень, которого я люблю. Он счи-
тает Джона ужасным человеком или делает вид, что считает.
— Так что же он считает, Шейла?
— Я даже не хочу повторять того, что он о нем говорит. Вы все это
услышите от него. Я знаю, что папа попросит вас сделать. Вчера он прого- •
ворился.
— А что он от меня хочет?
— Пожалуйста, — ответила она, — не разговаривайте со мной, как с
ребенком. Я прекрасно чувствую этот тон, и он мне ужасно надоел. Папа
всегда разговаривает со мной таким тоном. Он не понимает, что я уже
взрослая. Мне уже будет девятнадцать.
— Да что вы? .
— Ладно. Продолжайте в том же духе. Возможно, я еще не вполне зре-
лый человек, но достаточно взрослый для того, чтобы отличить плохих
людей от хороших.
— Все мы ошибаемся, независимо от возраста.
— Но в отношении Джона я не ошибаюсь. Он прекраснейший парень,
самый лучший из всех, с кем я встречалась когда-либо.
— Мне он тоже нравится.
— Я так рада. — Она дотронулась до моей руки, как будто птичка при-
села на руку и тут же улетела. — Джону вы тоже нравитесь. Иначе я бы
не стала с вами откровенничать.
— Вы случайно не собираетесь пожениться?
307
— Пока нет, — ответила она. — Джон хочет до этого многое сделать.
И потом, я не могу пойти против воли своего отца.
— А что же хочет сделать Джон?
Она ответила уклончиво:
— Он хочет совершенствоваться. Он очень честолюбив. И еще одно.
Главная цель его жизни — узнать, кто убил его отца. Он только и думает
об этом.
— А он что-нибудь предпринял для этого?
— Пока нет. Но у него есть планы. Он не все мне рассказывает. Да
я, возможно, и не пойму всего. Он гораздо умнее меня.
— Я рад, что вы это понимаете. И не забывайте об этом.
— Что вы имеете в виду? — спросила она голосом, который вдруг стал
звучать обиженно. Но она поняла, что я имел в виду. — Отец неправ, ког-
да утверждает, что Джон — это не настоящий Джон, что он самозванец.
Этого не может быть.
— А почему вы так уверены?
— Я это чувствую вот здесь. — И она положила руку на сердце. — Он
не может мне лгать. И Кэсси говорит, что он копия отца. И тетя Мария
тоже.
— А Джон когда-нибудь говорил вам о своем прошлом?
Она недоверчиво на меня посмотрела:
— Вы сейчас говорите опять точно так же, как папа. Вы не должны
спрашивать меня о Джоне. Это было бы несправедливо по отношению к
нему.
— А вы сами подумайте обо всем. Я знаю, что это вряд ли возможно,
но если он самозванец, вы можете столкнуться с большими неприятностя-
ми и много страдать.
— А мне все равно, самозванец он или нет! — воскликнула она и зали-
лась слезами.
Молодой человек в летном комбинезоне вышел из аэровокзала и по-
смотрел на нас. Хорошенькая молодая девушка плакала из-за меня. Это
было противозаконно. Я сделал очень серьезное выражение лица, подобаю-
щее людям, соблюдающим законы. Он вернулся обратно в вокзал.
Самолет, на котором я прилетел, с шумом поднялся в воздух. Шум пре-
вратился в стрекот кузнечика, когда он поднялся в небо. А слезы Шейлы
высохли, как летний дождь. Она включила мотор и повезла меня в город.
Машину она водила очень аккуратно, как глухонемой водитель.
Да, Джон действовал очень быстро.
Глава 20
Прежде чем высадить меня перед главным входом клуба, Шейла изви-
нилась за то, что выплеснула на меня, как она выразилась, свои эмоции,
а также довольно сбивчиво попросила меня ничего не рассказывать отцу.
Я ответил, что извиняться ей не за что и что я ничего не расскажу.
308
Окна комнаты отдыха клуба выходили на площадку для игры в гольф.
Игроки напоминали разноцветные конфетти на зеленом фоне травы. Я
смотрел на них, пока в пять минут второго не прибыл Хауэл.
Он крепко пожал мою руку.
— Приятно увидеть вас снова, Арчер. Думаю, вы не будете против, ес-
ли мы сразу начнем есть. После двух я должен быть на комитете.
Он провел меня в огромную столовую. Большинство столиков были
пустыми. Мы выбрали столик у окна, из которого был виден бассейн, где
плавала и брызгалась молодежь. Официант обращался с Хауэлом так, как
будто бы он был председателем комитета официантов.
Так как я ничего не знал о докторе, то спросил его, на какой комитет
он собирается.
— А разве не все комитеты одинаковы? Они собираются и тратят уйму
времени на то, что любой их член мог бы сделать в одиночку за половину
времени, ушедшего на заседание. Я хочу создать комитет, который бы бо-
ролся за роспуск всех комитетов. — Он улыбнулся. — Это комитет Ассо-
циации сердечников. Мы планируем провести кампанию по сбору средств
для создания фонда Ассоциации. — Я — председатель этого комитета. Вы
будете что-нибудь пить? Я, пожалуй, возьму «Гибсон».
— Я тоже.
Он заказал крутящемуся возле нас официанту два «Гибсона».
— Как врач, я считаю, что лучше перепить, чем переесть. Поэтому не
следует совершенно отказываться от маленьких грешков. Что вы будете
есть?
Я посмотрел меню.
— Если вы любите морскую пишу, — сказал он наставительно, — то
лучше возьмите краба. Его легче жевать. Сейбл рассказал мне о неболь-
шом приключении, случившемся с вами. Как ваша челюсть?
— Спасибо. Заживает.
— А из-за чего все это произошло? Если, конечно, вы не против погово-
рить об этом.
— Это длинная история, которая сводится к следующему: Энтони Пя-
той был убит из-за денег преступником по имени Нелсон, бежавшим из
тюрьмы. Ваше первое предположение относительно убийства было близко
к истине. Но на этом дело не кончается. Я считаю, что убийство Тони Гэл-
тона и убийство Каллигана связаны между собой.
Хауэл нагнулся ко мне через стол. Его короткие седые волосы блестели.
— Каким образом связаны?
— Вот на этот вопрос я и пытался найти ответ, когда мне сломали че-
люсть. Разрешите мне задать вам вопрос, доктор? Какое у вас впечатление
о Джоне Гэлтоне?
— Такой же вопрос я собирался задать вам. Но так как вы задали его
первым, я и отвечу первым. Юноша кажется открытым, без сучка и задо-
ринки. Он, конечно, умен и, возможно, может очаровывать людей. Его
ба... миссис Гэлтон очарована им.
309
— У. weet не вызывает сомнения, что он ее внук?
— Абсолютно нет. С самого начала она ни в чем не сомневалась. Для
Марии этот парень является практически воскресшим Тони, сыном. Ее ком-
паньонка, мисс Хилдрет, чувствует то же самое. Должен признать, что
сходство удивительное. Но такое можно сделать, если речь идет о большой
сумме денег.. Думаю, в мире нет такого человека, у которого бы не было
двойника.
— Вы хотите сказать,, что такого человека искали и наняли?
-z- А вам такое не приходило на ум?
— Приходило. Думаю, этим следует, заняться.
— Рад, что вы так считаете. Буду с вами откровенен. Когда этот парень
. здесь появился, я подумал, что вы можете участвовать в этом заговоре.
Но Сейбл за вас ручается головой, и я, кроме того, поспрашивал о вас
в других местах. — Его серые глаза смотрели на меня серьезно. — И по-
.. том: доказательства вашей честности у вас на лице.
— Тяжело таким образом доказывать свою честность.
Хауэл чуть улыбнулся, глядя через окно на бассейн. Его дочь Шейла
появилась там в купальном костюме. . Она была прекрасно сложена, но это
не доставляло ей. удовольствия. Она сидела одна, с грустным лицом, пере-
живая свое взросление. Хауэл окинул ее взглядом, и лицо его стало стран-
но деревянным.
- Официант принес нам выпивку, и мы заказали ему обед. Когда офици-
ант не мог уже нас слышать, Хауэл сказал:
— Меня волнует история этого парня. Как я понимаю, вы первым ее
услышали. .Что вы он ней думаете?
• — Мы с Сейблом долго его допрашивали. Он на нас не обиделся. И
все в его рассказе вроде в. порядке. В тот же вечер я все записал. После
нашего совами разговора сегодня утром я опять просмотрел свои записи.
И не мог найти в них никаких противоречий.
. — Все. это можно было тщательно подготовить. Не забывайте, что это
;г может дать. Вам, возможно, будет интересно узнать, что Мария собирает-
ся изменить свое завещание в его пользу.
— Уже?
-— Возможно, она это уже сделала. Гордон не соглашался на это, поэто-
му она'вызвала* другого адвоката для составления завещания. Мария про-
сто сошла с ума. Она так долго, сдерживала свои чувства, что сейчас про-
сто отравлена ими.
’ — Она действительно некомпетентна?
— Что вы! л— поспешил он .опровергнуть это мое заявление. — Я не это
. имел в виду. Считаю,, что она имеет полное право делать со своими день-
гами то, что хочет. Но, с другой стороны, мы не можем позволить, чтобы
ее- обманули.
-г А сколько у нее денег?
Он поднял глаза и посмотрел через мою голову куда-то вдаль, как буд-
то там. видел горы золота.
зю
— Точно не могу сказать. Но что-то равное национальному долгу* сред-
ней европейской страны. Я знаю, что Генри оставил ей нефтяные промыс-
лы, которые приносят в неделю несколько тысяч. И у нее есть ценные бу-
маги на сотни тысяч долларов.
— А кому все это достанется, если не этому парню?
Хауэл невесело улыбнулся.
— Я не должен этого знать, но случилось так, что знаю. И конечно,
не должен об этом рассказывать.
— Вы были со мной откровенны, и я буду откровенен с вами. Мне лю-
бопытно, а вы не заинтересованы в этом состоянии?
Он почесал подбородок, но больше никак не проявил своего смущения.
— Да, заинтересован. В некотором смысле. Миссис Гэлтон назначила
меня исполнителем ее первого завещания. Но, уверяю вас, мои личные со-
ображения никак не влияют на мои суждения. Я прекрасно знаю, что мною
двигает, поэтому и утверждаю это.
Счастливые люди те, кто все знает, подумал я. А вслух сказал:
— А кроме денег, что еще вас волнует?
— Меня волнует история этого молодого человека. Как он ее рассказы-
вает, она фактически начинается с того момента, когда ему исполнилось
шестнадцать лет. А что было до этого, узнать невозможно. Я пытался и
столкнулся с каменной стеной.
— Боюсь, что не понимаю вас. Как Джои рассказывает, он был в при-
юте до шестнадцати лет, в Кристал-Спрингс, в Огайо.
— Я связался с одним знакомым в Кливленде, мы с ним учились в ме-
дицинской школе. Этот приют сгорел дотла три года назад.
— Но это не доказывает, что Джон лгун. Он сказал, что покинул приют
пять с половиной лет назад.
— Вы правы. Это не доказывает, что Джон лгун. Но если он действи-
тельно лгун, то этот факт не дает нам возможности доказать это. Все до-
кументы полностью уничтожены. Те, кто там работал, разъехались по
стране.
— Но директора-то можно найти. Как его звали, Мерривезер?
— Мерривезер погиб во время пожара от инфаркта. Все это приводит
нас к предположению о возможности, что Джону рассказали эту историю
уже после того, как все случилось. Или он сам узнал о случившемся и ре-
шил этим воспользоваться. Он сам или те, кто его поддерживает, стали
искать возможность, чтобы снабдить его прошлым, не вызывающим ника-
ких подозрений, прошлым, которое нельзя проверить. Такой возможнос-
тью стал приют в Кристал-Спрингс — большое учреждение, которого
больше нет, архив которого не сохранился. Кто может подтвердить, что
Джон Браун провел там хотя бы один день?
— Вы много думали обо всем этом.
— Вы правы. Я еще не все вам рассказал. Например, его произношение.
Он говорит, что он американец, родившийся и воспитывавшийся в .этой
стране.
311
— Вы хотите сказать, что он иностранец?
— Хочу. Я всегда интересовался произношением людей разной нацио-
нальности. И случилось так, что мне пришлось немного пожить в Цент-
ральной Канаде. Вы когда-нибудь слышали, как канадцы произносят слово
«дорога»?
— Если и слышал, то нс придавал этому никакого значения.
— Мы говорим «дарога», а канадцы говорят «дорога». И именно так
произносит это слово Джон.
— Вы уверены?
— Абсолютно уверен.
— Я имею в виду вашу теорию?
— Это не теория, это факт. Я беседовал об этом со специалистами.
— В последние две недели?
—. В последние две недели, — подтвердил он. — Не хотел поднимать
этого дела, но моя дочь Шейла... интересуется этим парнем. Если он пре-
ступник, как я подозреваю... — Хауэл замолчал, почти подавившись этим
последним словом.
Мы оба посмотрели на бассейн. Шейла все еще сидела одна на краю
бассейна, опустив ноги в воду. Пока я смотрел на нее, она дважды повора-
чивалась, чтобы увидеть вход в бассейн. Девушка с нетерпением ждала
кого-то.
Официант принес еду, и в течение нескольких минут мы молча переже-
вывали пищу. Столовая постепенно стала наполняться людьми в спортив-
ной одежде. Спортивные термины, которые они произносили, казалось,
служили им паролем. Доктор Хауэл время от времени независимо огляды-
вался, как бы показывая спортсменам свое недовольство их втор-
жением.
— И что вы намерены делать, доктор?
— Намерен нанять вас. Как я понимаю, вы уже закончили работать на
Гордона.
— Насколько мне известно, закончил. А вы с ним об этом говорили?
— Естественно, говорил. Он так же, как и я, считает, что расследование
следует продолжать. К несчастью, Мария не хочет об этом и слышать,
а он, как ее адвокат, не имеет права продолжать это расследование по сво-
ей воле.
— А вы обсуждали это с самой миссис Гэлтон?
— Пытался. — Хауэл скорчил гримасу. — Но она не хочет слушать ни-
чего плохого о ее прекрасном внуке. Это ужасно, мягко говоря, но я пони-
маю, почему она ему верит. Смерть Энтони была для нее ударом. Она
должна что-то иметь. И вот появляется сын Энтони, такой хороший, вос-
питанный мальчик. Возможно, на это и рассчитывали. Во всяком случае,
она цепляется за этого парня, как будто от этого зависит вся ее
жизнь.
— А как будет, если мы докажем, что он самозванец?
— Естественно, посадим его в тюрьму, где он и должен находиться.
312
— Я имею в виду, как это повлияет на здоровье миссис Гэлтон? Вы
сами говорили мне, что любое сильное потрясение может привести ее к
смерти.
— Это верно. Я так говорил. — Его лицо начало медленно краснеть
пятнами. — Конечно, меня это беспокоит. Но в жизни есть более важные
вещи, вещи этического характера. Мы не можем сидеть и смотреть, как
преступники приводят в исполнение свои планы только потому, что их
жертва больной человек. Чем дольше мы будем сидеть и молчать, тем
хуже в конечном итоге будет для Марии.
— Возможно, вы и правы. Во всяком случае, ее здоровье — ваша забо-
та. Я готов вести расследование. Когда я должен начать?
— Прямо сейчас.
— Вероятно, мне придется поехать в Мичиган. Это будет стоить денег.
— Понимаю. Сколько?
— Пятьсот.
Хауэл даже не моргнул. Он достал чековую книжку и самописку. Пока
выписывал чек, сказал:
— Было бы неплохо, если бы вы сначала поговорили с парнем. То есть
если бы вы смогли это сделать, не вызывая у него подозрений.
— Думаю, смогу. Сегодня утром он прислал мне приглашение.
— Приглашение?
— Да, письменное приглашение посетить дом Гэлтонов.
— Он довольно свободно распоряжается собственностью миссис Гэл-
тон. А это приглашение у вас случайно не с собой?
Я протянул ему письмо. Он стал его изучать. Волнение его усилилось.
— О Господи! Я был прав.
— О чем вы?
— Этот грязный лгунишка — канадец. Посмотрите. — Он положил
письмо между нами на стол. — Посмотрите, — его указательный палец
коснулся письма, — как он пишет. Он пишет, как англичанин. В Канаде
такое написание все еще распространено. Он даже не американец. Он са-
мозванец.
— Но чтобы доказать это, одного правописания недостаточно.
— Я это понимаю. За работу!
— Если вы ничего не будете иметь против, я сначала закончу мой обед.
Хауэл меня не слышал. Он смотрел на бассейн, наполовину поднявшись
со стула.
Темноволосый юноша в бежевой рубашке беседовал с Шейлой Хауэл.
Он немного повернул голову, и я узнал его. Это был Джон Гэлтон. Он
фамильярно похлопал ее по плечу, скрытому под махровым халатом. Шей-
ла смотрела ему в лицо и широко улыбалась.
Хауэл вскочил, опрокинув стул, на котором сидел, и выскочил из столо-
вой прежде, чем я успел остановить его. Я вышел вслед за ним и остано-
вился у дверей в клуб. Он торжественно проследовал через поляну к
бассейну.
313
Джон и Шейла шли, взявшись за руки, ему навстречу. Они были так
заняты друг другом, что не увидели Хауэла, пока он с ними не столкнулся.
Он встал между ними и стал трясти парня за руку. Его голос звучал в
окружающей тишине очень громко:
— Уходите отсюда, вы не член клуба, слышите меня?
Джон освободил руку. Он встал перед доктором. Лино его было блед-
ным, он весь напрягся.
— Меня пригласила Шейла.
— А я отменяю это приглашение. — Его затылок напрягся и стал
пунцовым.
Шейла взяла отца за руку.
— Папа, пожалуйста, не устраивай сцен. Это тебе не поможет.
Джон несколько приободрился и сказал:
— Моей бабушке это не понравится, доктор.
— Понравится, когда она все узнает. — Но угроза несколько успокоила
доктора. Голос его стал тише.
— Пожалуйста, папа. Джон не сделал ничего плохого.
— Как ты не понимаешь, Шейла, я стараюсь тебя защитить.
— От чего?
— От коррупции.
— Это глупо, папа. Послушать тебя, так Джон просто преступник.
Парень вдруг откинул голову, как будто это слово ударило его по заты-
лочному нерву.
— Не спорь с ним, Шейла. Я не должен был сюда приходить.
Он повернулся и пошел, опустив голову, к парковке. Шейла направилась
в другую сторону. В махровом халате ее фигура казалась массивной и та-
инственной. Раньше я этого не замечал. Ее отец стоял и смотрел на нее,
пока она не скрылась из виду где-то около бассейна. Она, казалось, тяжело
и навсегда уходила из-под его контроля.
Я вернулся в столовую, где Хауэл и нашел меня. Он вошел бледный,
с осунувшимся лицом, как будто только что потерял много крови. Дочь
его теперь была в бассейне. Она плавала туда и обратно, медленно и мощ-
но разгребая воду руками. За ее ногами тянулась белая пена.
Она все еще плавала, когда мы уходили. Хауэл отвез меня к зданию
суда. Он нахмурился, поглядев на зарешеченные окна тюрьмы графства:
— Посадите его за решетку! Это все, что мне от вас нужно.
Глава 21
Шериф Трэск был у себя. Степы его офиса были увешаны благодарно-
стями от различных гражданских организаций и клубов, образцами заявле-
ний о приеме в армию, флот и авиацию, фотографиями самого шерифа
с губернатором и другими почтенными гражданами. На фотографиях Трэск
выглядел добродушнее, чем в жизни.
314
— Неприятности? — спросил я.
—: Садитесь. Мои неприятности — это вы. Завариваете кашу, а потом
исчезаете с горизонта. Ваше несчастье, частные детективы, это ваша безот-
ветственность.
— Это сильное слово, шериф, — сказал я, нежно и задумчиво потрогав
сломанные кости на моем лице.
— Да, я знаю. Вы пострадали. Но что я могу сделать? Шварц не в моей
сфере полномочий.
«=- Обвинение в убийстве не знаег границ. Или вы не слышали об этом,
шериф?
— Слышал, слышал. Но одновременно слышал, что нельзя требовать
выдачи подозреваемого, не заведя не него дела. Не имея доказательств,
я даже не могу поехать и допросить Шварца. А вы знаете, почему у меня
нет доказательств?
— Попробую догадаться. Опять я?
— В этом нет ничего смешного, Арчер.- Я м а деялся, что вы будете мол-
чать. Почему вы встретились с Роем Лембергом и перепугали его до смер-
ти? Вы заставили моего свидетеля покинуть страну.
— Перестарался- и сделал ошибку. Но не один я ошибаюсь.
— Что вы этим хотите сказать?
— Вьи мне сказали, что машина Лемберга была украдена.
На это обычно указывают смененные номера. — Трэск сидел и думал
об этом примерно минуту. — Хорошо. Мы все ошибаемся. Я сделал ошиб-
ку .средней величины, а вы сделали крупную.. За- это вас избили. Что же
нам. теперь — сидеть и плакать? Как будем действовать дальше?
— Это ваше дело, шериф, вам решать. Я просто ваш послушный по-
мощник.
Он наклонился ко мне; тяжелый в плечах и. очень серьезный.
— Вы действительно хотите мне помочь или же вы сами в этом заинте-
ресованы?
— Хочу вам помочь. Я в этом- заинтересован.
— Посмотрим. Вы все еще работаете на Сейбла?.. Я имею в виду мис-
сис Гэлтон?
— В настоящее »время нет.
— А кто платит вам, Арчер? Доктор Хауэл?
— Слухи расходятся очень быстро.
— Привет! Я знал это раньше вас. Хауэл приходил ко мне и просил,
.чтобы я проверил ваши данные.в Лос-Анджелесе. У вас там хорошие дру-
зья. Если вы обманете старушку, они вас прикроют.
— Я предпочитаю молодых.
Трэск нетерпеливо отмахнулся от моей шутки.
-?г Как я понимаю, вас наняли для того, чтобы проверить- прошлое это-
го парня.^Хауэл вначале просил меня это сделать. Я ответил ему, что не
могу шевельнуть и пальцем, пока не будет каких-либо признаков того, что
им нарушен закон. У вас есть такие основания?
315
— Пока нет.
— У меня тоже. Я беседовал с парнем. Он без сучка, без задоринки.
Он даже не делает никаких утверждений. Он говорит, что ему сказали, что
он сын своего отца. Поэтому верит в это.
— Как вы думаете, шериф, его подготовили?
— Не знаю. Возможно, он играет в свою собственную игру. Когда он
пришел ко мне, не было и речи о том, чтобы установить его личность.
Он хотел узнать все, что нам известно, об убийстве его отца, если этот
Джон Браун был его отцом.
— А это разве не было доказано?
— Доказано, насколько это возможно. Но есть все же место для сомне-
ний. Мне так кажется. Так что же я хотел сказать? Он пришел ко мне,
чтобы указывать, что я должен делать. Он хотел, чтобы я действовал бо-
лее активно в связи с этим старым убийством. Я сказал ему, что это дело
полиции Сан-Матео. Так что же он сделал? Он отправился в Сан-Матео
и стал теребить тамошнего шерифа.
— Возможно, он просто серьезно занялся этим делом.
— Возможно. Но возможно, что он хорошо знает психологию
людей. Такое поведение не может быть у человека, который в чем-то
виноват.
— Преступные организации нанимают хороших адвокатов.
Трэск задумался. Глаз его не было видно за пушистыми бровями. Он
спросил:
— Вы считаете, что здесь замешала преступная организация? Крупный
заговор?
— С большой ставкой в миллионы долларов. Хауэл сказал мне, что
миссис Гэлтон переписывает свое завещание. Хочет оставить все внуку.
Считаю, что за ее домом нужно следить.
— Вы действительно думаете, что они могут убить ее?
— Они убивают людей просто так. Неужели они остановятся перед
убийством, когда речь идет о миллионном наследстве Гэлтонов?
— Сдерживайте свое воображение. Этого не произойдет. В нашем граф-
стве такого не будет.
— Это уже начало происходить две недели назад, когда убили Каллига-
на. Это убийство — гангстерское убийство. И оно произошло в вашем
графстве.
— Это совсем другое дело. И следствие еще не закончено.
— Это то же самое дело. Убийство Брауна, убийство Каллигана, самоз-
ванство Гэлтона — все это одно и то же дело.
— Это легко сказать. Но как мы это докажем?
— Через парня. Я отправляюсь в Мичиган сегодня вечером. Хауэл счи-
тает, что парень разговаривает с канадским акцентом. Это связывает его
с Лембергами. Они вроде бы пересекли в Детройте границу и сейчас нахо-
дятся в Канаде по адресу, который дал им в свое время Каллиган. Если
бы вы могли проследить, где был Каллиган...
316
— Мы над этим работаем, — скромно улыбнулся шериф. — Ваша по-
ездка в Рено была удачной, Арчер. Я разговаривал прошлой ночью по те-
лефону со своим другом, детективом из Рено. Он недавно позвонил мне.
Год назад Каллиган работал на Шварца.
— А что он делал?
— Управлял казино. Еще одна интересная вещь: Каллиган был аресто-
ван в Детройте лет пять-шесть назад. ФБР занималось его делом.
— А за что?
— Старое дело о воровстве. Он покинул страну, чтобы не быть аресто-
ванным. И как только вернулся обратно, его схватили. Пару лет провел
в мичиганской тюрьме.
— А когда его арестовали в Детройте?
— Точно не помню. Лет пять назад. Я могу посмотреть, если это
важно.
— Важно.
— Почему?
— Джон Гэлтон появился в Энн-Арбор пять с половиной лет назад.
Энн-Арбор — пригород Детройта. У меня возникла мысль, что он мог
приехать в нашу страну вместе с Каллиганом.
Трэск свистнул и нажал на кнопку.
— Конгер, — сказал он в переговорное устройство, — принесите мне де-
ло Каллигана. Да, я у себя.
Я вспомнил тяжелое загорелое лицо Конгера. Он сначала не узнал ме-
ня, а потом сказал:
— Давно не виделись.
Я довольно неудачно ответил:
— Как ваш бизнес с наручниками, процветает?
— Позвякивает.
Трэск шелестел бумагами, которые принес ему Конгер. Он нетерпеливо
хмурился. Когда же поднял глаза, они у него блестели.
— Немногим больше пяти с половиной лет Каллиган был арестован в
Детройте седьмого января. Это совпадает с вашей датой?
— Пока ничего не знаю. Но постараюсь узнать.
Я встал и собрался уходить. Трэск тепло пожал мне руку.
— Если что-либо узнаете, звоните мне за наш счет в любое время дня
и ночи. И держите свой нос подальше от мясорубки.
— Постараюсь.
— Кстати, ваша машина в гараже. Я могу ее выдать вам, если хо-
тите.
— Подержите ее у себя. И оберегайте старушку.
Шериф стал давать на этот счет указания Конгеру, когда я еще не вы-
шел из его кабинета.
317
Глава 22
Я получил деньги по чеку Хауэла в его банке перед закрытием, в три
часа. Кассир сказал мне, где находится бюро путешествий, и я заказал себе
там билет на самолет из Лос-Анджелеса до Детройта. Мой самолет из
Санта-Терезы вылетал только через три часа.
Я прошел несколько кварталов до конторы Сейбла. Его личный лифт
довез меня в приемную.
Миссис Хейнс подняла глаза от своей работы и посмотрела на меня.
Она погладила свои крашеные рыжие волосы и сказала с материнской за-
ботливостью:
— О, мистер Арчер, вы сильно поранены. Мистер Сейбл говорил мне,
что с вами случилось, но я и представить себе не могла...
— Прекратите, а то я заплачу.
— Ну и что из этого. Я это часто делаю, и помогает, знаете.
— Вы — женщина.
Она опустила свою яркую голову, как будто я сделал ей комплимент:
— Какая разница...
— Я думаю, вы не хотите, чтобы я сейчас объяснял вам разницу между
мужчиной и женщиной.
Она хихикнула не без удовольствия и попыталась покраснеть, но это
ей не удалось.
— Как-нибудь в другой раз. Чем могу быть полезна?
— Мистер Сейбл у себя?
— Нет, к сожалению. Он еще не вернулся с обеда.
— Но сейчас половина четвертого.
— Я знаю. И не думаю, что он сегодня придет. Очень жаль, что не
увидит вас. Все его расписание пошло насмарку после этих домашних не-
приятностей.
— Вы имеете в виду убийство?
— Да. И другие вещи. Его жена плохо себя чувствует.
— Я знаю. Гордон говорил, что у нее было нервное потрясение.
— Он говорил вам? Он никому об этом не рассказывает. Он очень пере-
живает и не хочет, чтобы об этом знали. — Она поднесла свою руку с ярко
накрашенными-ногтями ко рту. — Только между нами. Это нс впервые с
ней случается.
—- А когда еще это имело место?
— Не один раз. Однажды в марте месяце она пришла сюда ночью. Мы
занимались с ним в это время налогами на прибыль. Она обвинила меня
в том, что я хочу увести у нее мужа. Я бы могла ей на это кое-что сказать,
но, естественно, промолчала. Не хотела ничего говорить при мистере Сейб-
ле. Нужно вам сказать, что он просто святой. Что с ним делает эта жен-
щина! И он терпит и еще ухаживает за ней.
— А что она делает с ним?
Щеки ее покраснели. Она немного- опьянела от злости.
318
— Да что угодно. В прошлом году уехала из дома и каталась по стране,
тратя его трудом заработанные деньги. Она тратила деньги на мужчин,
можете себе представить? Наконец он нашел ее в Рено, где она жила с
каким-то мужчиной.
— В Рено?
— В Рено. Она, возможно, хотела развестись с ним, но потом передума-
ла. Если бы она с ним развелась, он бы только выиграл от этого. Но он
уговорил ее вернуться домой. Он просто околдован ею. — В голосе ее слы-
шалось разочарование. После некоторого молчания она сказала: — Я не
должна была рассказывать вам это.
— Я знал, что у Гордона были с ней неприятности. Он сказал мне, что
вынужден был поместить ее в больницу.
— Совершенно верно. Возможно, он сейчас там у нее. Он обычно ходит
к ней во время обеда, и они обедают вместе. Очень часто он уже не возвра-
щается на работу. И все это — пустая трата времени. Я считаю, что они
все равно разведутся. Я смотрела их гороскопы. Они совершенно несовме-
стимы по звездам.
— А где находится эта больница, миссис Хейнс?
— Это больница доктора Транчарда, на Лайт-стрит. Но я бы не посове-
товала вам туда ходить, если вы собираетесь. Мистер Сейбл не любит,
когда его беспокоят во время визита в больницу.
— Я все-таки попробую. И не скажу ему, что это вы дали мне адрес
и что я был здесь, хорошо?
— Хорошо, — сказала она с сомнением в голосе. — Это дом двести
тридцать пять на Лайт-стрит.
Я взял такси и поехал на другой конец города. Водитель посмотрел на
меня с любопытством, когда я выходил из машины. Возможно, он хотел
понять, пациент я или посетитель.
— Хотите, чтобы я подождал вас?
— Пожалуй, да. Если я не вернусь, то вы поймете, что со мной про-
изошло.
Я оставил его размышлять над этим моим заявлением. Больница раз-
мещалась в длинном здании, стоявшем в глубине двора. Ничто не указыва-
ло на характер больницы, если не считать высокого железного забора во-
круг дворика для прогулок.
За забором на синих качелях сидели мужчина и женщина. Они сидели
ко мне спиной, но я узнал белую голову Сейбла. Светловолосая голова
женщины покоилась на его плече.
Я сдержался и не позвал их. Вместо этого взобрался на длинную веран-
ду, которой не было видно с того места, где они сидели, и нажал на звонок
рядом с дверью. Ключ в двери повернулся. Ее открыла сестра в белой фор-
ме, но без шапочки на голове. Неожиданно она оказалась очень молодой
и хорошенькой.
— Да, сэр?
— Я хотел бы поговорить с мистером Сейблом.
319
— А как вас назвать ему?
— Лу Арчер.
Она оставила меня в гостиной или комнате отдыха с мягкой мебелью,
обтянутой ярким материалом. Две старушки в шалях смотрели по телеви-
зору бейсбол. Бородатый молодой человек покачивался с пяток на носки
в другом углу комнаты, глядя в потолок. Губы его беззвучно двигались.
Одно из полузакрытых занавесками окон выходило в огороженный за-
бором дворик. Я увидел, как молодая сестра подошла, к Сейблу. Сейбл
как бы проснулся. Он освободился от своей жены. Ее обмякшее тело опу-
стилось. Лицо ее под синим пологом качелей выглядело как лицо куклы.
Сейбл прошаркал через дворик. Под синим небом он казался странно
маленьким. Мне показалось, что он стал меньше ростом. Это впечатление
сохранилось, когда он вошел в гостиную. Сейбл сильно постарел. Глаза
его были красными, голос хриплым.
— Зачем вы сюда пришли?
— Хотел вас повидать. Я скоро уезжаю из города.
— Ну вот, увидели. — Он поднял руки и снова опустил.
Старушки, которые заулыбались и закивали головами при виде его,
прореагировали на его горечь, как испуганные дети. Одна закуталась
шалью и выбежала из комнаты. Другая протянула к нему руки, пытаясь
его подбодрить. Она так и сидела с протянутыми руками перед телевизо-
ром. Бородатый мужчина продолжал смотреть в потолок.
— Как миссис Сейбл?
— Неважно. — Он нахмурился и вывел меня в коридор. — Дело в том,
что ей угрожает меланхолия. Доктор Транчард говорит; что она уже боле-
ла этой болезнью раньше, до моей жениться на ней. Шок, который она
перенесла две недели назад, стимулировал старую болезнь. Боже мой, не-
ужели это было всего две недели • назад?
Я рискнул спросить его:
— А какое у нее было прошлое?
— Элис работала манекенщицей в Чикаго. Она уже была замужем. По-
теряла ребенка. Ее бывший муж плохо к ней относился. Я хотел, чтобы
она забыла свое прошлое, старался быть с ней поласковее. Но вот ре-
зультат.
В голосе его слышалось отчаяние.
— Но ее здесь лечат?
— Конечно. Доктор Транчард один из лучших психиатров на побережье.
Если ей будет худо, придется прибегнуть к шокотерапии.
Он прислонился к стене, глядя куда-то вдаль. Его красные глаза были
напряжены.
— Вы должны поехать домой и поспать.
— В последнее время почти не сплю. Легко сказать — поспать. Не могу
заставить себя уснуть. Я нужен Элис. Когда я с ней, она значительно спо-
койнее. — Он взял себя в руки и выпрямился. — Но вы приехали сюда не
для того, чтобы обсуждать мои несчастья. ‘
320
— Вы правы. Я пришел, чтобы поблагодарить вас за чек и задать пару
вопросов.
— Эти деньги вы заработали. А на ваши вопросы я отвечу, если
смогу.
— Доктор Хауэл нанял меня, чтобы я проверил прошлое Джона Гэлто-
на. Так как я занимаюсь этим делом по вашей рекомендации, хочу услы-
шать лично, не против ли вы.
— Конечно. Что касается меня, пожалуйста, занимайтесь этим. За мис-
сис Гэлтон не могу ничего сказать.
— Понимаю. Хауэл сказал, что она совершенно очарована парнем. А
сам Хауэл считает, что он самозванец.
— Мы обсуждали с ним это. Кажется, между его дочерью и Джоном
любовь?
— А есть ли у Хауэла другие причины?
— Причины для чего?
— Чтобы проверить прошлое Джона. Помешать миссис Гэлтон перепи-
сать завещание.
Сейбл посмотрел на меня. Взгляд его стал острым, как прежде.
— Прекрасный вопрос. По теперешнему завещанию Хауэл является его
исполнителем и вследствие этого сам получает значительную сумму. Я не
должен вам говорить сколько. Его дочь Шейла тоже получает значитель-
ную сумму. Очень значительную. И, по выполнении других разных заве-
щаний, оставшаяся сумма поступает на благотворительные цели. Одним
из учреждений, которое получает деньги, является Ассоциация сер-
дечных больных. Генри Гэлтон умер от разрыва сердца. Хауэл — член
этой Ассоциации. Все это делает его очень заинтересованным чело-
веком.
— Очень интересно. А она изменила завещание?
— Не могу сказать. Я уведомил миссис Гэлтон, что по ряду обстоя-
тельств не смогу составить для нее новое завещание. Она сказала, что по-
просит кого-нибудь еще. А обращалась она к кому-либо или нет, не могу
сказать.
— Значит, вы тоже не верите этому парню?
— Раньше верил. А теперь не знаю, что и думать. Откровенно говоря,
мне некогда было об этом поразмыслить. — Он нетерпеливо пошевелился,
отодвинулся от стены, а потом прислонился снова. — Если вы не возража-
ете, я вернусь к своей жене.
Молодая сестра выпустила меня из больницы.
Я оглянулся и посмотрел сквозь железную изгородь на дворик. Миссис
Сейбл сидела на качелях в том же положении. Муж подошел к ней и сел
рядом. Он поднял ее голову и положил себе на плечо. Они сидели, как
двое старичков, ждущих вечерней тени и наступления ночи.
11 Росс Макдональд «Озноб»
321
Глава 23
Таксист остановился у ворот имения миссис Гэлтон. Он опустил руку
через спинку переднего сиденья и вопросительно посмотрел на меня:
— Не обижайтесь, мистер. Вы хотите, чтобы мы подъехали к парадной
двери или к задней?
— К парадной.
— Хорошо. Я просто не хотел ошибиться.
Он высадил меня у парадной двери. Я заплатил ему и сказал, что он
свободен. Горничная-негритянка впустила меня в холл и оставила там на-
слаждаться прохладой вместе с портретами предков.
Я подошел к высокому узкому окну. Оно выходило на поляну перед
домом, освещенную послеобеденным солнцем. Здесь царила мирная атмос-
фера, присущая таким старинным имениям, окруженным каменными забо-
рами. Правда, в современном мире каменные стены скорее напоминают
тюрьму или железную решетку вокруг дворика в сумасшедшем доме. Коро-
че говоря, я предпочел бы вход для прислуги. Люди на кухне всегда весе-
лые люди. Кто-то быстро спускался по лестнице. В комнату вошла Кэсси
Хилдрет. На ней была юбка и свитер, подчеркивающий фигуру. Она выгля-
дела более женственной и утонченной. Произошло что-то, изменившее ее
стиль. Она протянула мне руку:
— Приятно снова видеть вас, мистер Арчер. Садитесь, пожалуйста.
Миссис Гэлтон сейчас спустится.
— Сама? Без посторонней помощи?
— Да. Не правда ли, это просто удивительно? Она становится все более
и более активной. Джон возит ее кататься на машине почти каждый день.
— Молодец.
— Он сам получает от этого удовольствие. Они сразу полюбили друг
друга.
— В обшем-то, я пришел сюда, чтобы увидеться с ним. Он дома?
— После ленча его не видела. Возможно, он куда-нибудь уехал на своей
машине.
— На своей машине?
— Тетя Мария купила ему хорошенькую маленькую машинку. Марки
«тандерберд». Он от нее без ума. Как ребенок, получивший новую игруш-
ку. Он сказал мне, что раньше у него никогда не было своей машины.
— Я думаю, что теперь у него много вещей, которых раньше не было.
— Да. И я так счастлива за него.
— Вы великодушная женщина.
— На самом деле нет. Но я за многое должна быть благодарна. Теперь,
когда Джон с нами, не хочу другой судьбы. Вам это может показаться
странным, но жизнь вдруг стала такой же, какой она была раньше, до вой-
ны, до того, как умер Тони. Все стало так хорошо, воцарилась гармония.
Она говорила так, как будто ее старая влюбленность в Тони перешла
на Джона. Лицо ее было мечтательным. Мне захотелось предупредить ее,
'322
чтобы она не слишком предавалась этим чувствам; Все может превратить-
ся в хаос опять.
Миссис Гэлтон осторожно спускалась по лестнице, Кэсси подошла к две-
ри ее встретить. На старой леди был строгий черный костюм и что-то
белое на шее. Седые волосы уложены крупными твердыми волнами. Она
протянула мне костлявую руку.
— Очень приятно вас видеть. Очень хотела лично поблагодарить вас.
Вы сделали мой дом счастливым.
— Вы уже поблагодарили меня, прислав чек.
— Вы заслужили эти деньги. — Возможно, она почувствовала, что нуж-
но что-то добавить, и сказала: — А вы не попьете с нами чаю? Мой внук
будет рад вас видеть. Я как раз жду его к чаю. Наверно, он уже дома.
В голосе все еше слышались недовольные нотки. И я подумал, насколь-
ко искренне ее счастье и какую волю нужно иметь, чтобы надеяться, что
что-то хорошее может ожидать бедную старую богатую женщину. Она
опустилась на кресло, преувеличивая свою немощь. Кэсси начала беспо-
коиться.
— Я думаю, он в клубе графства, тетя Мария.
— С Шейлой?
— Наверно, да.
— Он продолжает с ней встречаться?
— Практически каждый день.
— Этому нужно положить конец. Он слишком молод, чтобы интересо-
ваться девушками. Шейла прекрасная девушка, спору нет. Но мы не можем
позволить, чтобы она отняла у нас Джона. У меня в отношении него дру-
гие планы.
— Какие планы? — спросил я. — Если, конечно, вы не против моего
любопытства.
— Я думаю послать Джона в Европу осенью. Ему нужно расширить
свой кругозор. Он очень интересуется современной драмой. Если он не ут-
ратит этого интереса, построю для него театр. Здесь, в Санта-Терезе. Джон
очень талантлив. Способности Гэлтонов в каждом поколении принимают
разные формы.
Как бы подтверждая это утверждение, красная спортивная машина
остановилась у дома. Дверь хлопнула, и Джон вошел в комнату. Лицо его
было красным и хмурым. Он стоял около двери, руки в карманах куртки,
голова откинута.
— Прекрасно, — сказал он. — Все на месте. Три богини судьбы, и одна
из них — мистер Арчер.
— Не смешно, Джон, — сказала Кэсси, как бы предупреждая его, чтобы
он не продолжал эту тему.
— А мне кажется, что смешно. Даже, очень смешно. — Он подошел к
нам, покачиваясь.
Я приветствовал его.
— Хэлло, Джон.
-323
— Отойдите от меня. Я знаю, почему вы здесь.
— Почему же?
— Я скажу вам почему.
Он хотел наброситься на меня с кулаками, но споткнулся и потерял рав-
новесие. Я подошел к нему, повернул к себе спиной, взялся за воротник
его куртки и спустил ее до локтей, что затруднило движение его рук. Он
стал выплевывать в меня слова, которые пахли конюшней. Я почувствовал
его смертельную ненависть ко мне.
— Возьмите себя в руки и успокойтесь, — сказал я.
— Я убью тебя.
— Для этого вы должны иметь при себе что-то более существенное, чем
полный желудок виски.
Миссис Гэлтон прошептала у моего плеча:
— Он напился?
Джон ответил на этот вопрос сам с вызовом ребенка:
— Да, я напился. Пил и думал. Думал и пил. И должен сказать, что
все это ужасно.
— Что ужасно? Что произошло? — спросила миссис Гэлтон.
— Многое произошло. Скажите этому человеку, чтобы он оставил меня
в покое.
— Отпустите его, — приказала миссис Гэлтон.
— Вы думаете, он послушается?
— Черт возьми, отпустите его!
Он собрался с силами и разорвал куртку, освободив руки. Потом повер-
нулся ко мне, сжал кулаки и закричал:
— Давайте посмотрим, кто кого! Я не боюсь вас.
— Думаю, сейчас не время и не место.
Я бросил ему куртку. Он поймал и глупо стал ее разглядывать. Кэсси
встала между нами, взяла у него куртку и стала помогать ему надеть ее
Он подчинился, как ребенок.
— Вам нужно выпить черный кофе, Джон. Давайте, я сделаю вам кофе.
— Не хочу кофе Я не пьян.
— Но ты выпил. — Миссис Гэлтон повысила голос на целую окта-
ву. — ТЬой отец начал пить очень молодым. Ты не должен повторять его
ошибок. Не хочу, чтобы все повторилось. Пожалуйста, Джон, обещай мне,
что этого не будет.
Она повисла на его руке, всхлипывая. Кэсси пыталась ее успокоить.
Джон повернул голову и посмотрел на меня.
— Прогоните этого человека. Это шпион доктора Хауэла.
Миссис Гэлтон повернула ко мне свое худое лицо, обтянутое кожей.
— Думаю, мой внук ошибается. Я знаю, доктор Хауэл не может себе
такого позволить, не предупредив меня.
— Не будьте так уверены в этом, — сказал Джон. — Он не хочет, что-
бы я встречался с Шейлой. И он пойдет на все, чтобы помешать нам ви-
деться.
— Скажите, мистер Арчер, вы работаете на доктора Хауэла?
— Об этом спросите у доктора Хауэла.
— Значит, это правда?
— Я не могу ответить на ваш вопрос.
— В таком случае, прошу вас, оставьте мой дом. Вы пришли сюда под
предлогом поблагодарить меня, а цели у вас были совсем другие. Если вы
еще раз здесь покажетесь, я подам на вас в суд. Я даже сейчас позвоню,
пожалуй, в полицию.
— Нет, не делайте этого, бабушка, — сказал Джон. — Мы и так с ним
справимся.
Он быстро трезвел. Вмешалась Кэсси:
— Не стоит так волноваться из-за пустяков. Вы ведь знаете, что доктор
Хауэл...
— Не произносите его имени в моем присутствии. Меня предал мой
старый и верный друг. Вот что значит быть богатой. Все думают, что
они имеют права на мои деньги только потому, что они у меня есть. Те-
перь я понимаю, чего хотел Август Хауэл, войдя в мою жизнь и пытаясь
заставить меня полюбить его девчонку. Он не получит ни цента! Я уж по-
стараюсь!
— Пожалуйста, успокойтесь, тетя Мария.
Кэсси попыталась отвести ее обратно к креслу и посадить. Но миссис
Гэлтон не сдвинулась с места. Она крикнула мне хриплым голосом:
— Убирайтесь отсюда и скажите Августу Хауэлу, что он превзошел се-
бя. Он не получит моих денег, ни цента. Все достанется моей кровинушке.
И скажите ему, чтобы он держал свою дочь подальше от моего внука. У
меня для него другие планы.
Она задыхалась от волнения. Потом закрыла глаза и лицо ее стало по-
смертной маской. Она пошатнулась и чуть не упала. Джон поддержал ее
за плечи.
— Уходите, — сказал он мне. — Моя бабушка — больная женшина. Ви-
дите, что с ней происходит. И это вы во всем виноваты.
— Да, кто-то виноват в этом.
— Вы уйдете, или я вызову полицию?
— Лучше уходите, — сказала Кэсси. — У миссис Гэлтон больное
сердце.
Миссис Гэлтон привычным жестом поднесла руку к сердцу. Голова ее
опустилась Джону на плечо. Он гладил ее седые волосы. Это была очень
трогательная сцена.
Когда я уходил, то подумал: сколько таких сцен понадобится, чтобы
убить старушку? Этот вопрос не давал мне спать всю дорогу, пока я летел
в Чикаго.

Глава 24
Целых два дня я провел на ногах в Энн-Арбор, где действовал как пред-
ставитель фирмы, поддерживающей контакты с Европой. Все, что Джон
рассказывал. о своей учебе в школе и колледже, подтвердилось до малей-
ших подробностей^ Но я установил одну дополнительную, очень интерес-
ную деталь: он поступил в школу под именем Джона Линдси пять с поло-
виной лет назад 9 января. Питер Каллиган был арестован в Детройте в
сорока милях от Энн-Арбор 7 января того же года. Видимо, парню понадо-
билось всего два дня, чтобы найти себе нового защитника в лице Габриэля
Линдси.
Я беседовал с друзьями Линдси, в основном учителями. Они помнили
Джона.. Он был живым мальчиком. Хотя один из друзей сказал про него,
что он был крепким орешком. Они считали, что Линдси подобрал его на
улице.
Габриэль Линдси вообще помогал молодежи, попавшей в беду. Он был
пожилым человеком, который потерял на войне сына. Вскоре после гибели
сына умерла его жена. Он сам умер в университетской больнице в феврале
прошлого года от воспаления легких.
Его доктор вспомнил, что Джон часто приходил к нему в больницу.
Я посмотрел копию его завещания, которая находилась в суде графства.
Линдси завещал две тысячи долларов «моему почти приемному сыну Джо-
ну Линдси» для продолжения учебы. Больше в завещании ничего написано
не было;.Это означало, что все свои деньги он завешал Джону.
Джон закончил .университет в июне. Его наставник сказал, что это был
хороший студент, без каких-либо явных проблем. Его не очень любили сту-
денты. У него не было близких друзей. С другой стороны, он активно
участвовал в работе студенческого театра. Актерские способности у него
были средние.
После окончания университета он жил на Кэтрин-стрит. Фамилия хо-
зяйки —• миссис Хаскел. Возможно, она может мне кое-что рассказать о
нем.
Миссис Хаскел жила на первом этаже трехэтажного пряничного домика
из сказки. По количеству писем, которые лежали на столике в вестибюле,
я понял, что она продолжает сдавать комнаты жильцам. Она провела меня
через холл, паркетный пол которого был натерт до блеска, в маленькую
гостиную. Окна в комнате были прикрыты занавесками. Оазис прохлады
среди жары июльского Мичигана.
Где-то над нами кто-то печатал на машинке.
Миссис Хаскел говорила с южным акцентом:
— Садитесь, пожалуйста, и расскажите, как у Джона дела. Он успешно
работает? — Миссис Хаскел с восторгом скрестила руки на груди. Она бы-
ла одета в платье в цветочек. Кудряшки на ее лбу покачивались, как без-
звучные колокольчики.
— Он еще не начал у нас работать, миссис Хаскел. Моя цель заклю-
чается в том, чтобы установить, может ли он работать на секретной
работе.
— Это значит, чю предыдущее предложение не дало результатов?
— Какое предложение?
— Играть в театре. Вы, возможно, не знаете, но Джон Линдси прекрас-
ный актер. Самый талантливый из всех ребят, которые когда-либо у меня
жили. Я никогда не пропускала его игру в театре Лидии Меддельсон. В
прошлом году они ставили «Выбор Хобсона». Он прекрасно играл.
— Вполне вам верю. И вы говорите, что у него были предложения на
роли в театре?
— Я не знаю о предложениях во множественном числе, но одно предло-
жение у него было. Один известный продюсер хотел подписать с ним кон-
тракт и заняться его профессиональной подготовкой. Насколько мне из-
вестно, Джон принял это предложение. Но, видимо, передумал, если дого-
ворился с вашей фирмой, занимающейся безопасностью.
— Это очень интересно, то, что вы рассказали мне о его игре в театре.
Мы не против, чтобы наши работники были всесторонне образованными
людьми. А вы не помните имя продюсера?
— Боюсь, что я никогда его не знала.
— А откуда он появился?
— Не знаю. Джон никогда не рассказывал о своих личных делах. Он
даже не оставил своего будущего адреса, когда уехал отсюда в июне меся-
це. Я знаю все это от мисс Рейчлер, она рассказала мне об этом после
его отъезда.
— Мисс Рейчлер?
— Его подруга... Я не имею в виду, что она была его девушкой. Она,
возможно, так и думала, но он так не считал. Я предупреждала его, чтобы
он не связывался с девушкой из богатой семьи, разъезжающей на «кадил-
лакам». Мальчики, которые живут у меня, приходят и уходят. Но я стара-
юсь следить за ними, чтобы они не споткнулись и не попали в беду. Мисс
Рейчлер на несколько лет старше Джона. — Она произносила его имя с ма-
теринской гордостью. Ее южное произношение чувствовалось еще сильнее.
— Мне кажется, что это как раз такой молодой человек, который нам
нужен. Общительный, нравится девушкам.
— Да, это верно. Не хочу сказать, что он бегает за каждой юбкой. Он
не обращает на них внимания, пока они сами не проявят активность. Ада
Рейчлер все время его навешала. Он?, приезжала сюда на своем «кадилла-
ке» чуть ли не через день. Ее отец — большой человек в Детройте. Выпу-
скает автомобильные части.
— Прекрасно, — сказал я. — Деловые связи.
Миссис Хаскел фыркнула:
— На это особенно не рассчитывайте. Мисс Рейчлер ужасно расстрои-
лась, когда он уехал и ей ничего не сказал об этом, даже не попрощался.
Фактически он ее бросил. Я пыталась ей объяснить, что молодой человек,
только начинающий жить, не может таскать за собой по миру лишний
груз. Она на меня разозлилась. Хотя не понимаю почему. Хлопнула
дверью своей машины и уехала.
— А они долго встречались?
— Столько, сколько он здесь жил. По крайней мере, год. Я думаю, у
нее есть свои положительные качества, иначе он бы с ней не встречался
так долго. Она довольно хорошенькая, если вам нравятся худышки.
— А у вас нет ее адреса? Я хотел бы с ней поговорить.
— Она может вам наврать с три короба. Нет ничего страшнее, чем об-
манутая женщина.
— Я смогу разобраться.
— Уж разберитесь, пожалуйста. Джон прекрасный парень, и вы будете
довольны, если он согласится у вас работать. Имя ее отца — Бен. Бен Рей-
члер. Они живут недалеко от реки.
Я поехал по дороге, вьющейся между деревьями и полями. Наконец на-
шел почтовый ящик Рейчлеров. Дорога к их дому шла между кленовыми
деревьями. Дом был кирпичным и низким. Издали он казался маленьким,
а когда я подъехал ближе, оказался очень большим. Я начал понимать,
почему Джон смог прыгнуть из пансионата миссис Коргелло в дом Гэлто-
нов. У него была практика.
Человек в рабочей одежде со шлангом в руке поднялся по гранитным
ступенькам, ведущим в сад, расположенный в низине.
— Хозяев нет дома. Они никогда не бывают дома в июле.
— А где я могу их найти?
— Если вы по делу, то мистер Рейчлер бывает в своем офисе три-четы-
ре раза в неделю.
— Я хотел бы видеть мисс Аду Рейчлер.
— Насколько мне известно, она со своей матерью в Кингсвиле. Это в
Канаде. У них там дом. А вы друг мисс Ады?
— Друг друга, — ответил я.
Был уже вечер, когда я приехал в Кингсвил. Тем не менее жара еше
не спала. Рубашка моя приклеилась к спине. Озеро лежало у ног города,
как голубой туман, в котором белые паруса казались чайками.
Летняя резиденция Рейчлеров находилась на берегу озера. Покрытые зе-
леной травой газоны спускались к озеру, где находилась их частная при-
стань и домик для лодок. Домик был большим старым амбаром, обшитый
досками и увитым зеленью. Рейчлеров не было видно. На горничной, от-
крывавшей мне дверь, был накрахмаленный белый фартук и наколка на
голове. Она сказала мне, что миссис Рейчлер отдыхает, а мисс Ада на озе-
ре в одной из лодок. Она скоро вернется. Я могу ее подождать.
Я стал ждать ее на пристани, на которой повсюду были вывешены таб-
лички, предупреждающие, что это частная собственность и от нее следует
держаться подальше. Поднялся слабый ветерок, и паруса на лодках накло-
нились в сторону берега. Слабые волны разбились о берег. Появилась мо-
торная лодка. Образующаяся по ее сторонам пена делала ее похожей на
птицу с белыми крыльями. Лодка замедлила ход и подошла к берегу. За
328
рулем сидела девушка с темными волосами и в темных очках. Она показа-
ла коричневым пальцем себе на грудь и вопросительно на меня по-
смотрела.
— Вы ко мне?
Я кивнул, и она причалила к пристани. Я поймал веревку, которую она
мне бросила, и помог ей привязать лодку. Это была худенькая, гибкая де-
вушка. Лицо ее, когда она сняла очки, было тоже худеньким и напря-
женным.
— Кто вы?
Я уже решил, как представлюсь.
— Фамилия моя — Арчер. Частный детектив из Калифорнии.
— И вы так долго ехали, чтобы встретиться со мной?
-Да.
— Почему?
— Потому что вы знали Джона Линдси.
Лицо ее стало открытым, готовым ко всему — плохому и хорошему.
— Вас прислал Джон?
— Не совсем так.
— С ним что-то случилось?
Я не ответил. Она взяла меня за руку, как ребенок, требующий к себе
внимания.
— Скажите, с Джоном что-то случилось? Не бойтесь. Я выдержу. У
него неприятности?
— Не знаю, мисс Рейчлер. Почему вы думаете, что у него непри-
ятности?
— Просто так. Я не имела этого в виду. — Она говорила отрыви-
сто. — Просто вы сказали, что вы детектив. И я так подумала.
— Предположим, у него неприятности. Что тогда?
— Я хочу помочь ему. Почему вы говорите загадками?
Мне нравилась ее быстрая и определенная манера разговора. Такие лю-
ди всегда бывают честными.
— Я, как и вы, не люблю загадок. Давайте договоримся, мисс Рейчлер,
я расскажу вам то, что знаю, а вы мне то, что знаете вы.
— Что происходит? Наступило время для исповеди?
— Я говорю серьезно. Начну первым, если вам интересно, что с Джо-
ном... в каком положении он находится.
— Положение — интересное слово, довольно нейтральное.
— Поэтому я его и использовал. Ну что, договорились?
— Хорошо. — Она подала мне руку для рукопожатия, как сделал бы
мужчина. — Но предупреждаю вас заранее, что не буду вам говорить о
нем ничего плохого. Просто не знаю о нем ничего плохого, за исключением
того, что он меня бросил... Да ладно, я это заслужила. — Она подняла
свои худенькие плечики и пожала ими. — Можем поговорить в саду, если
хотите.
• Мы поднялись по ступенчатому зеленому холму в сад у дома. Он пест-
329
реп разноцветными цветами. Она указала мне на шезлонг против себя, и
я рассказал ей, где сейчас Джон и что он делает.
Глаза ее были черными, мягкими, светящимися изнутри. В них отража-
лись все подробности моего рассказа. Когда я закончил, она сказала:
— Это похоже на одну из сказок братьев Гримм. Пастух оказывается
переодетым принцем. Или на историю Эдипа. У Джона была своя теория
в отношении Эдипа. Он считал, что Эдип убил своего отца, потому что
тот изгнал его из королевства. Я считаю, что это довольно удачная тео-
рия. — Голос ее ломался. Она тянула время.
— Джон умный парень, — сказал я, — а вы умная девушка. И вы хоро-
шо его знали. Вы верите, что он именно тот человек, которым представ-
ляется?
— А вы? — И когда я ничего не ответил на ее вопрос, она продолжа-
ла: — Значит, у него есть девушка в Калифорнии. Быстро он действует. —
Ее руки лежали ладонями вверх на худеньких коленях.
— Меня нанял отец этой девушки. Он считает, что Джон не тот чело-
век, за которого себя выдает.
— А вы? Вы тоже так считаете?
— Мне бы не хотелось так думать, но боюсь, что да. Есть предположе-
ния, что вся его история придумана для данного случая.
— Чтобы он мог получить наследство?
— Примерно так. Я беседовал с хозяйкой его комнаты в Энн-Арбор,
миссис Хаскел.
— Я ее знаю, — заметила девушка.
— Вам что-либо известно о предложении, которое ему сделал
продюсер?
— Да, он говорил мне об этом. Он должен был заключить контракт,
который кинопродюсеры заключают с многообещающими молодыми акте-
рами. Этот человек видел его в пьесе «Выбор Хобсона».
— Когда?
— В прошлом феврале.
— А вы видели этого человека?
— Никогда. Джон сказал, что он улетел обратно на побережье. Потом
Джон не хотел обсуждать этот вопрос.
— А он называл какие-нибудь имена перед тем, как уехать?
— Не помню. Вы думаете, Джон все это выдумал? Что ему предложи-
ли что-то другое?
— Вполне возможно. Или его обманули. Заговорщики предстали как ра-
ботники кино или агенты по найму, а потом сказали, что он на самом
деле должен делать.
— Но почему Джон согласился с их планом? Он не преступник.
— Наследство Гэлтонов стоит миллионы. Он унаследует все. Даже не-
большой процент этого наследства может сделать его богатым человеком.
— Но его никогда не интересовали деньги. Во всяком случае, деньги,
которые можно получить по наследству. Он мог бы жениться на мне. Он
330*
не женился на мне как раз из^за денег моего отца. По крайней мере, он
так сказал. Но настоящей причиной было, .конечно, то, что он не любил
меня. А ее он любит?
— Дочь моего клиента? Не могу сказать. Возможно, он никого не
любит.
. — Вы очень честный человек, мистер Арчер. Я задала вам вопрос, кото-
рый вы могли .бы использовать в своих личных целях, но не сделали этого.
Вы могли бы . сказать, что он от нее без ума, и возбудить во мне рев-
ность, — сказала она, как бы насмехаясь над собой.
— Я стараюсь быть честным с честными людьми.
•>— Вы сказали это, чтобы заставить. меня говорить?
— Совершенно верно.
Она посмотрела на озеро и дальше. Казалось, она пыталась увидеть
Калифорнию. Последние парусники приближались к берегу, убегая от тем-
ноты, которая наступала со стороны горизонта. Свет покидал небо, и его
последние отблески поблескивали на воде.
— А что ему будет, если удастся доказать, что он самозванец?
— Посадят в тюрьму.
— На какой срок?
— Трудно сказать. Было бы лучше для него, если бы это дело раскры-
лось как. можно раньше. Он еще ничего не требовал и не получал никаких
денег.
— Вы действительно считаете, что я помогла бы ему, если бы разобла-
чила? Честно?
— Да, я такого мнения. Если все это ложь, рано или поздно мы разо-
блачим его. Лучше для него, чтобы это было раньше.
Она заколебалась. Ее профиль обострился. На шее вздулась вена.
— Вы говорите, он рассказывал, что вырос в приюте в Огайо?
— Кристал-Спрингс, Огайо. Он когда-нибудь говорил вам об этом
месте?
Она отрицательно покачала головой. Я сказал:
— Есть некоторые признаки, указывающие на то, что он вырос здесь,
в Канаде.
— Какие признаки?
— Произношение. Правописание.
Она вдруг встала, прошла в конец сада, сорвала львиный зев и бросила
его далеко за загородку. Потом вернулась ко мне. Не глядя на меня, отвер-
нув лицо в сторону, она сказала:
— Только не говорите ему, что узнали это от меня. Я не хочу, чтобы
он меня ненавидел, даже если никогда его больше не увижу. Этот глупый
дурачок родился и вырос здесь, в Онтарио. Его настоящее имя — Теодор
Фредерикс, а его мать — управляющая пансионатом в Питте, в шестидеся-
ти милях отсюда.
Я встал и попытался заставить ее посмотреть мне в глаза:
— Откуда вы это знаете, мисс Рейчлер?
33U
— Я разговаривала с миссис Фредерикс. Это была не очень приятная
беседа. Она ничего не дала ни мне, ни ей. Я не должна была туда ездить.
— Он возил вас туда, чтобы познакомить со своей матерью?
— Нет, я сама туда поехала две недели назад. Когда он пропал, я реши-
ла, что он поехал домой в Питт.
— А откуда вы узнали о его доме в Питте? Он вам рассказал?
— Да. Но мне кажется, это получилось случайно. Он рассказал об этом,
когда был у нас здесь в Кингсвиле всего один раз. Для меня это было
ужасно. Мне не хочется вспоминать об этом.
— Почему?
— Если это так обязательно, я скажу. Он сказал, что не любит меня.
В воскресенье утром мы с ним поехали покататься на машине. Машину
вела я. Он не дотрагивался до руля моей машины. Так он себя вел со мной.
Держал себя очень гордо, а я должна была поступиться своей гордостью.
Вся эта природа, цветы, бабочки настроили меня сентиментально, и я
предложила ему жениться на мне. Он отказался.
Возможно, он увидел, как я расстроилась, и попросил меня отвезти его
в Питт. Мы были недалеко от Питта, и он решил мне показать что-то.
Когда приехали в город, он сказал, чтобы я поехала по дороге, которая
шла рядом с негритянским районом вдоль реки. Это было ужасное место:
грязные дети всех цветов возились в мусоре, неопрятные женщины кричали
на них. Мы остановились напротив старого кирпичного дома. На ступень-
ках дома сидели мужчины в майках и распивали вино.
Джон сказал, чтобы я внимательно посмотрела на все это, потому что
он вырос здесь, в этом районе и в этом красном кирпичном доме. На
крыльцо вышла женщина и позвала мужчин обедать. У нее был голос,
как труба, и она была толстой и неопрятной. Джон сказал, что это его
мать.
Я не поверила ему, решила, что он меня обманывает, проверяет меня.
Он действительно проверял меня. Но не так, как я думала. Он хотел, что-
бы я поняла его. Он хотел, чтобы я приняла его таким, каков он есть.
Но к тому времени, когда я поняла, было уже поздно. Он ушел в себя. —
Она дотронулась тонкими пальцами до своего скорбного рта.
— Когда это было?
— Этой весной. По-моему, в марте.
— А после этого вы встречались с Джоном?
— Всего несколько раз. Но хорошего ничего не было. Думаю, он пожа-
лел, что рассказал мне о себе. Я даже знаю это. В то воскресенье в Питте
наши отношения прекратились. Сначала мы стали избегать разговоров об
этом и о многом другом. А потом вообще не могли ни о чем разговари-
вать. Наша последняя встреча была унизительной и для него, и для меня.
Он просил меня никому не рассказывать о его происхождении, если кто-
либо меня когда-нибудь спросит об этом.
— А кто должен был вас спрашивать? Кого он имел в виду? Полицию?
— Иммиграционные власти. Он, кажется, приехал в США незаконно. И
£332
это совпадает с тем, что рассказала мне потом его мать. Он убежал с
одним из ее постояльцев, когда ему было шестнадцать лет, и, по всей веро-
ятности, пересек границу США.
— А она назвала вам имя постояльца?
— Нет. Я вообще была поражена, что она мне так много о нем расска-
зала. Вы ведь знаете, как ведут себя бедные люди. Они очень подозритель-
ны. Но я дала ей немного денег, и она разговорилась. — Тон ее голоса
был презрительным. Возможно, она сама поняла это. —Знаю... я как раз
тот человек, каким меня считает Джон. Я сноб и люблю деньги. Ладно.
Я все поняла. Я бродила по трущобам Питта в это жаркое лето, как сучка,
у которой течка. И все напрасно. Я могла бы оставаться дома. Его мать
не видела его уже пять лет. Она и не надеялась его увидеть когда-либо.
И я поняла, что окончательно его потеряла.
— Потерять его было нетрудно, — сказал я. — Да он и небольшая
потеря.
Она посмотрела на меня, как на врага.
— Вы его не знаете. Джон в глубине души прекрасный человек, тонкий
и глубокий. Это я виновата, Что мы расстались. Если бы я могла понять
его в то воскресенье, сказать ему те слова, которых он ждал, обнять его,
он не встал бы на преступный путь. Это я одна во всем виновата, это
я никуда не гожусь.
Она скорчила рожицу, как обезьянка, растрепала волосы, стараясь вы-
глядеть как можно страшнее.
— Я ведьма.
— Успокойтесь.
Она посмотрела на меня недоверчиво, держась одной рукой за висок.
— Как вы думаете, с кем вы разговариваете?
— С Адой Рейчлер. Вы стоите пятерых таких, как он.
— Нет, я никуда не гожусь. Я его предала. Никто не может меня лю-
бить. Никто.
— Сказал вам, успокойтесь! — Я очень разозлился.
— Не смейте со мной так разговаривать! Не смейте!
Ее глаза блестели мрачным блеском, как ртуть. Она побежала в конец
сада, опустилась на колени у клумбы и спрятала лицо в цветах.
Спина девушки была изящной и прекрасной. Я подождал, пока она ус-
покоится, и поднял ее. Она повернулась ко мне лицом.
Последние лучи света погасли на цветах и на озере. Наступила теплая
и влажная ночь. Трава тоже стала влажной.
Глава 25
Город Питт был погружен в темноту. Исключение составляли редкие
фонари на улицах, а также слабый свет, излучаемый звездами, которых
было на небе очень много. Проезжая по улице, которую назвала мне Ада
ззз
Рейчлер, я мог видеть реку, текущую между домами. Когда вышел из ма-
шины, я почувствовал ее запах. Громко пел хор лягушек, нарушая тишину
летней ночи.
В окне на втором этаже красного кирпичного дома горел слабый свет.
Пол на веранде заскрипел под моей тяжестью. Я постучал. Рядом с
дверью в окне была выставлена табличка «Сдаются комнаты».
Над моей головой зажегся свет, и бабочки сразу же потянулись к
нему, кружась как снежинки. Из двери выглянул старик, склонив седую
голову.
— Что вам угодно? —- спросил он хриплым голосом.
— Я хотел бы поговорить с миссис Фредерикс, хозяйкой.
— Я мистер Фредерикс. Если вы хотите снять комнату, могу вам ее
сдать.
— А вы сдаете на одну ночь?
— Конечно. Могу сдать прекрасную комнату, выходящую на улицу. Это
будет вам стоить... Сейчас скажу. — Он погладил свой подбородок и засо-
пел. Его голубые хитрые глаза изучали меня. — Два доллара?
— Сначала я хотел бы посмотреть комнату.
— Пожалуйста. Но постарайтесь не шуметь. Старушка, миссис Фреде-
рикс, спит.
Сам он тоже, видимо, собирался спать. Рубаха его была расстегнута,
и я мог пересчитать все ребра. Его широкие яркие подтяжки были спуще-
ны. Я пошел за ним по лестнице. Он старался подниматься очень тихо.
На площадке приложил палец к губам. Из-за света, горящего в холле вни-
зу, тень от его сгорбленной фигуры на стене напоминала орла.
Из глубины дома послышался женский голос:
— Куда это ты крадешься?
— Я не хотел беспокоить жильцов, — ответил он своим хриплым
шепотом.
— Жильцы еще не вернулись домой, и ты это знаешь. Ты не один?
— Только я и моя тень.
Он улыбнулся мне, показав свои желтые зубы, надеясь, что я разделю
с ним его шутку.
— Тогда иди спать, — позвала она.	' S*
— Сейчас приду.	' Л ' •’
Он на цыпочках пошел по коридору и позвал меня за собой. Мы вошли
в дверь, и он тихонько закрыл ее. Какое-то время мы находились
одни в темноте, как заговорщики, я даже слышал его взволнованное
дыхание.
Старик зажег свет, потянув за веревочку у лампы, висевшей на потолке
Лампа закачалась на шнуре, отбрасывая тень до самого потолка и то осве-
щая, то оставляя в темноте содержимое комнаты. В .ней стоял письменный
стол, столик с чашкой и кувшином для умывания и кровать с продавлен-
ным матрасом. Мебель напоминала мне мебель в комнате Джона Брауна
в Луна-Бэй.
•934
Джон Браун? Джон Никто.
Я посмотрел на лицо старика. Трудно было себе представить, что гены
этого человека могли произвести на свет Джона. Если Фредерикс и был
когда-то красивым мужчиной, то время унесло всю красоту. Его лицо ста-
ло пятнистой кожей, натянутой на кости и держащейся на них благодаря
черным шляпкам гвоздей — его глазам.
— Ну как комната, годится? — спросил он смущенно.
Я посмотрел на обои в цветочек. Выцветшие вьюнки ползли по стенам
вверх к потолку с пятнами от бесконечных протеков. Я подумал, что.не
смогу спать в комнате с вьюнками, которые всю ночь будут ползти к
потолку.
— Если вы боитесь клопов, — сказал он, — не беспокойтесь. Этой вес-
ной мы делали дезинфекцию.
— О! Прекрасно!
— Сейчас я немного проветрю помещение. — Он открыл окно и вернул-
ся ко мне. — Заплатите мне заранее, и я возьму с вас всего полтора
доллара.
Я не собирался проводить здесь ночь, но решил заплатить ему. Достал
бумажник и вытащил две долларовых бумажки. Когда он их брал, руки
его дрожали:
— У меня нет сдачи.
— Сдачи не нужно. Мистер Фредерикс, у вас есть сын?
Он подозрительно посмотрел на меня.
— Ну и что из этого?
—- Мальчик по имени Теодор.
— Он никакой не мальчик. Сейчас уже взрослый мужчина.
•— Как давно вы его не видели?
— Не знаю. Года четыре или пять. А может быть, и дольше. Он убе-
жал от нас, когда ему было шестнадцать. Нехорошо так говорить о своем
родном сыне, но я скажу — скатертью дорога.
— Почему вы так говорите?
— Потому что это правда. Вы знакомы с Тео?
— Немного.
— У него опять неприятности? Поэтому вы и явились сюда?
Я не успел ему ответить. Дверь в комнату распахнулась. Невысокая
полная женщина в байковой ночной рубашке проскользнула мимо меня и
направилась к Фредериксу:
— Что ты здесь делаешь? Тайком от меня сдаешь комнату?
— Нет.
Но деньги старик все еще держал в руке. Он пытался сжать руку в ку-
лак, чтобы спрятать деньги, но она потянулась за ними.
— Отдай мне деньги.
Он прижал свой драгоценный кулак к напоминающей стиральную доску
груди.
— Это такие же мои деньги, как и твои.
— О, нет! Я целый день вкалываю в этом доме, стараясь удержаться
на поверхности, не утонуть. А что ты делаешь? Пьешь и пропиваешь все,
что я могу заработать.
— Я уже неделю ничего не брал в рот.
— Не ври! — Она топнула босой ногой, вся задрожала. Ее седые косы
раскачивались за спиной, как электрические провода. — Вчера ночью ты
пил вино с ребятами с первого этажа.
— Но я за него не платил. Они меня угостили, — сказал он возмущен-
но. — И не разговаривай со мной в таком тоне. Мы не одни. Здесь посто-
ронние.
Она как бы впервые меня увидела.
— Извините, мистер, вы ни в чем не виноваты, но он не умеет обра-
щаться с деньгами. — И добавила: — Он пьет.
Пока она от него отвернулась, Фредерикс направился к двери. Но она
задержала его. Старик слабо сопротивлялся в ее объятиях. Ее руки были
толстые, как свиные окорока. Она разжала его кулак и положила измятые
доллары куда-то на грудь. Он смотрел, как от него уходят деньги, такими
глазами, как будто от него уходила надежда попасть в рай.
— Дай мне хоть пятьдесят центов. Пятьдесят центов. Ik от этого не
обеднеешь.
— Ни одного цента, — ответила она решительно. — Если ты думаешь,
что я помогу тебе снова заработать белую горячку, то ошибаешься.
— Я хочу выпить всего одну рюмочку.
— Конечно. А потом другую. А потом еще одну и так далее, пока тебе
не покажется, что по тебе бегают крысы, и я должна буду за тобой ухажи-
вать, лечить тебя.
— Крысы бывают разные. Женщина, которая не дает своему законному
мужу выпить, чтобы подлечить желудок, самая страшная крыса из всех
крыс.
— Извинись. — Она пошла на него, сжав кулаки. Он отступил в
коридор.
— Хорошо. Извиняюсь. Но я выпью, не беспокойся. У меня есть друзья
в этом городе. Они зншот, чего я стою.
— Да, они знают. Они дают тебе выпить какую-то дрянь, а потом при-
ходят ко мне за деньгами. Не смей выходить сегодня из дома!
— Нечего мне приказывать! Я не виноват, что не могу работать с
дыркой в животе. Я не виноват, что не могу спать от боли, если не
выпью.
— Замолчи, старик. Иди спать.
Он ушел, шаркая, его подтяжки тянулись за ним.
Толстая женщина повернулась ко мне:
— Извините моего мужа. Он стал таким после несчастного случая.
— А что с ним произошло?
— Он сильно пострадал. — Ответ ее был уклончивым. Под складками
жира в ее лице проглядывали черты упрямого ума ее сына. Она сменила
336
тему: — Я заметила, что вы заплатили американскими деньгами. Вы из
Соединенных Штатов?
— Я только что приехал из Детройта.
— Вы живете в Детройте? Я никогда там не была, но слышала, что
это интересный город.
— Возможно, да. Я просто проезжал через него. А еду из Калифорнии.
— Зачем вы приехали сюда из Калифорнии? Ведь это так далеко.
— Человек по имени Пит Каллиган был убит там несколько недель на-
зад. Его зарезали.
— Зарезали?
Я кивнул и заметил, что собеседница почти незаметно тоже кивнула
головой. Не сводя глаз с моего лица, она обошла меня и села на край
кровати.
— Вы знаете его, миссис Фредерикс, ведь так?
— Он снимал у меня комнату. Это было давно. Жил как раз в этой
комнате.
— А что он делал в Канаде?
— Не спрашивайте меня. Я не спрашиваю у моих жильцов, откуда у
них деньги. Большую часть времени он сидел в комнате и изучал результа-
ты бегов. — Она хитро посмотрела на меня из-под нахмуренных бро-
вей. — А вы случайно не полицейский?
— Я работаю вместе с полицией. А вы точно не знаете, почему Калли-
ган сюда приехал?
— Думаю, что ему все равно было, где жить. Он был одиноким бродя-
гой. У меня.таких бывает немало. Он, возможно, побывал, во многих ме-
стах за свою жизнь. — Она посмотрела на тени на потолке. Лампочка
больше не шаталась и отбрасывала теперь концентрические тени, напоми-
нающие круги на воде от брошенного камня. — Послушайте, мистер, а кто
его зарезал?
— Молодой бандит.
— Мой сын? Это мой сын его убил? Поэтому вы и пришли сюда?
— Думаю, ваш сын замешан в этом.
— Я так и знала. — Веки ее задрожали. — Когда он учился в школе,
бросился с ножом на своего отца. Чуть не убил его. А теперь стал настоя-
щим убийцей. — Она сжала кулаки и скрестила на груди руки, так сильно
прижав их, что ее полное тело выпирало между ними, как тесто. — Мало
мне было в жизни неприятностей. Теперь, оказывается, родила на свет
убийцу.
— Я не сказал этого, миссис Фредерикс. Пока что он виновен в мошен-
ничестве. Сомневаюсь, что он совершил убийство. — Когда я сказал это,
то подумал, а где, интересно, он находился во время убийства Калли-
гана, будет ли у него алиби на этот день. — У вас есть фотография
сына?
— Есть его фотография школьных лет. Он убежал от нас, не окончив
школы.
337
— Можно мне посмотреть на фотографию, миссис Фредерикс? Вполне
возможно, что мы говорим о разных людях.
Но надежда на это рассеялась как дым. На фотографии, которую она
принесла, был Джон, только на шесть лет моложе. Он стоя/ на берегу
реки спиной к воде, улыбаясь в камеру чарующей улыбкой.
Я вернул миссис Фредерикс фотографию. Она поднесла ее к свету и ста-
ла изучать, как бы пытаясь по этой фотокарточке восстановить прошлое.
— Тео был красивым мальчиком, — сказала она мечтательно. — Он
прекрасно учился в школе, пока у него не появились эти его идеи.
— Какие идеи?
— Безумные идеи. Например, что он сын английского лорда и что его
в детстве выкрали цыгане. Когда был совсем маленьким, называл себя
именами рыцарей из книжек, которые читал. Он всегда думал, что слиш-
ком хорош для таких родителей, как мы. Я всегда беспокоилась, куда его
могут завести эти мечты.
— Он все еще продолжает мечтать, — сказал я. — Сейчас представляет-
ся внуком очень богатой женщины из Южной Калифорнии. Вы что-нибудь
об этом знаете?
— Ничего о нем не знаю. И как могу знать? Я давно его не видела.
— Вероятно, Каллиган подтолкнул его на это. Как я понимаю, он бе-
жал отсюда вместе с Каллиганом?
— Да, этот грязный мерзавец уговорил его, восстановил против со-
бственного отца.
— Вы говорите, он ударил ножом отца?
— Да, в день своего побега. — Глаза ее расширились и затумани-
лись. — Он ударил его кухонным ножом в живот. Рана была ужасной.
Фредерикс несколько недель лежал на спине не двигаясь. Впрочем, как и
я. Мой собственный сын совершил такой поступок.
— А почему это произошло?
— Дикость и упрямство. — Она помолчала. — Он хотел уйти из дома
и жить, как ему нравится. Каллиган настроил его. Он делал вид, что бла-
гополучие Тео,—-это все, о чем он заботился. Я знаю, о чем вы сейчас
подумали. Вы считаете, что Тео правильно сделал, покинув дом своего от-
ца-подонка и жильцов, которым я сдаю комнаты. Но что потопаешь, то
и полопаешь. А что теперь с ним случилось, разве это лучше?
— Я действительно думал об этом, миссис Фредерикс.
— Я знала, что добром это не кончится, — сказала она. — У него не
было любви к своим близким. Он ни разу не написал нам с тех пор, как
уехал. Где он был все эти годы?
— В колледже.
— В колледже? Учился в колледже?
— Ваш сын — честолюбивый парень.
— О, да. Честолюбия у него всегда хватало. Это в колледже, он научил-
ся обманывать людей?
— Думаю, где-то в другом месте.
338
Возможно, именно в этой комнате, подумал я, когда Каллиган поддер-
живал его фантазии и сделал ставку на его случайное сходство с челове-
ком, которого убили. Комната до сих пор носила на себе следы Калли-
гана.
Женщина смущенно поежилась, как будто я обвинял ее в чем-то.
— Не утверждаю, что мы были для него хорошими родителями. Он
хотел иметь больше того, что мы могли дать. Он всегда считал, что он
какой-то особенный.
Лицо ее стало хмурым, она пыталась добраться до истины в своих чув-
ствах. Опершись руками о кровать, женщина откинулась назад и посмотре-
ла на свое раздувшееся тело, огромные обвисшие груди и большой живот,
в котором когда-то носила сына. Над ее опущенной головой вокруг одино-
кой лампы кружились насекомые, не боясь обжечься.
Ей все же удалось как-то себя успокоить:
— По крайней мере он никого не убил.
— Да, — ответил я.
— А кто зарезал Каллигана? Вы сказали, что это молодой бандит.
— Его зовут Томми Лемберг. Томми и его брат Рой, возможно, скрыва-
ются в Онтарио...
— Вы сказали — Лемберг?
— Возможно, они скрываются под этим именем. Вы знаете Томми и
Роя?
— Я вам скажу. Вот уже две недели они снимают у меня комнату на
первом этаже. Они сказали мне, что их фамилия Лемберг. Откуда я могла
знать, что они скрываются.
Глава 26
Я ждал Лембергов на темном крыльце. Они вернулись после полуночи,
немного пошатываясь. Моя машина, запаркованная напротив дома, при-
влекла их внимание.. Они перешли улицу и стали ее рассматривать. Я спу-
стился с крыльца и направился к ним.
Они повернулись ко мне и стояли так близко друг к другу, что казались
одним аморфным телом с двумя головами. Лица их были бледными, гла-
за — удивленными. Томми направился ко мне, двигаясь несколько боком.
Рука его все еще висела на перевязи под курткой.? ?
Рой поднял голову и быстро крикнул, ему безнадежным голосом:
— Вернись, брат.
— Как же! Этот старик сам нарывается на скандал! — Он подошел ко
мне и плюнул в пыль у самых моих ног.
— Успокойся, Томми, — уговаривал его Рой. — Поговори с ним. — Он
шел следом за братом.
— Я сейчас с ним поговорю. — А мне он сказал: — Tti что, недостаточ-
но получил от Шварца? Приехал сюда, чтобы тебе добавили?
339
Не раздумывая особенно, я изо всей силы ударил его в челюсть. Он
упал и лежал не двигаясь. Брат опустился около него на колени, что-то
приговаривая тихим голосом, а потом произнес:
— Вы не имели права бить его. Он хотел с вами поговорить.
— Я слышал, что он сказал.
— Он пьян и очень испуган. Он просто хотел немного припугнуть
вас.
— Ваша скрипка сладко поет, но ей нечего делать рядом с ножом, кото-
рым убивают людей.
— Томми никогда никого не убивал.
— Ну конечно. Его безвинно обвинили в убийстве. Виноват Каллиган,
он пригласил его и специально упал на нож, чтобы зарезаться. А Томми
был просто невинным свидетелем.
— Я не утверждаю, что он ни в чем не виновен. Его послал туда
Шварц, чтобы он немного напугал там кое-кого. Но никто и не думал,
что он встретит там Каллигана. Да еще с ножом и револьвером в руках.
Он был ранен, когда пытался отнять у Каллигана револьвер. Потом он
ударил Каллигана, тот упал. Вот и все, что там было.
— В это время с гор спустилось индейское племя апачей.
— Я думал, вы хотите узнать правду. А вы такой же, как и все осталь-
ные, — сказал Рой дрожащим голосом. — Если парень раз оступился, он
уже не имеет никаких прав.
— Совершенно верно, я несправедлив к организованной преступности.
Эта моя фраза показалась даже мне неостроумной. Рой немного откаш-
лялся.’ Томми застонал как бы в ответ ему. Глаза его закатились. Белки
с кровяными прожилками проглядывали сквозь полуоткрытые веки. Рой
приподнял одной рукой голову брата.
Когда я смотрел сверху вниз на лежащего без сознания Томми, мне по-
казалось, что его лицо действительно выглядит как лицо невинного челове-
ка. Сердце мое екнуло. Я был возмущен не только Томми Лембергом. Ког-
да ударил его, то думал не только о нем, но и о другом парне тоже, о
всех этих мелких жуликах, мешающих порядочным людям спокойно жить
на нашей земле и верить в справедливость.
Я собрал всю оставшуюся у меня веру в правду или всю мою наив-
ность, центов на пять, и спросил Роя:
— Вы действительно верите всей этой белиберде, которую рассказал
вам ваш брат?
-Да.
— Хотите проверить, правда ли это?
— Я вас не понимаю. — Но его бледное лицо стало еще бледнее от
страха. — Если вы хотите, чтобы мы вернулись в Калифорнию, то нет.
Они посадят его в газовую камеру.
— Этого не будет, если он говорит правду. Он здорово себе поможет,
если добровольно вернется со мной домой.
— Томми не может этого сделать. Он уже раз сидел.
340
— То, что он уже сидел, для вас очень важно, не так ли? Гораздо важ-
нее, чем для других людей?
— Я вас опять не понимаю.
— Почему вы не перестанете играть эту роль старшего брата? Поду-
майте о себе, о своем будущем. Подумайте о своей жене, наконец. Она
тоже имеет право на ваше внимание. Ей плохо, Лемберг.
Рой ничего не ответил мне. Он заботливо держал на своем плече голову
брата. При свете звезд они казались близнецами. .Или отражениями в зер-
кале. Рой удивленно смотрел на Томми, как будто не мог различить, кто
настоящий человек, а кто его отражение в зеркале. Или кто из них кого
использует.
За моей спиной послышались шаги миссис Фредерикс. Она была в хала-
те, а в руках держала кастрюльку с водой.
— Вот, — сказала она, протянула мне кастрюлю и вернулась в дом, не
желая вмешиваться в уличные происшествия. Происшествий было доста-
точно в ее доме.
Я побрызгал водой в лицо Томми. Он захрапел и сел, моргая.
— Кто меня ударил? — Потом увидел меня и вспомнил. — Это вы ме-
ня стукнули. Напали на калеку.
Он попытался встать. Рой обеими руками старался удержать его.
— Ты сам напросился. Я разговаривал с мистером Арчером. Он готов
тебя выслушать.
— Готов выслушать правду. Все остальное — пустая трата времени, —
сказал я.
С помощью брата Томми поднялся на ноги.
— Говори, скажи ему, — подталкивал его Рой. — И ничего не при-
думывай.
— Запомните, всю правду, включая отношение Шварца к этому де-
лу, — еще раз повторил я.
— Хорошо, — ответил Томми, будучи все еще в полуобморочном состо-
янии. — Во-первых, это Шварц меня нанял. Он послал одного из своих
парней найти меня и обещал сто долларов, чтобы кое-кого напугать.
— Вы имеете в виду убить.
Он отрицательно закачал головой:
— Нет, просто немного напугать.
— А чем Каллиган не угодил Шварцу?
— Каллиган не имел к этому никакого отношения. Он не должен был
там находиться. Он случайно вмешался в это дело.
— Вот видите, я говорил вам, — сказал Рой.
— Молчите. Пусть говорит Томми.
— Ладно. Конечно, — сказал Томми. — Речь шла об этой шлюхе. Это
ее я должен был поставить на место. Я не должен был ее бить или что-то
в этом роде. Просто напугать ее, чтобы она вернула Шварцу, что была
ему должна. Я просто должен был получить с нее долг. Понимаете? Все
законно.
341
— А как ее звали?
— Элис Сейбл. Они послали меня, потому что я знал, как она выгля-
дит. Прошлым летом в Рено она путалась с Каллиганом. Но мы не дума-
ли, что он находится в ее доме. Ей-богу. Они мне сказали, что она бывает
одна в своем даме целый день. Когда из дома вышел Каллиган, вооружен-
ный до зубов, меня как бульдозером сбило.
Я пошел на него, поскольку.очень быстро на все реагирую, и все время
разговаривал с ним. Вырвал у него револьвер, но он нечаянно выстрелил.
Пуля попала мне в руку, когда он выпустил револьвер. Я его поднял. А
он в это время достал нож. Что мне оставалось делать? Он бы меня заре-
зал. Я ударил его револьвером по голове, и он упал, потерял сознание.
А я бежал.
— А вы видели Элис Сейбл?
—: Да, она выбежала из дома и стала на меня кричать. Я начал заво-
дить машину и не слышал, что она кричала. Не остановился и даже не
обернулся. Хотел поскорее убраться.
— А вы случайно не подняли нож Каллигана и не пырнули его?
. — Нет, сэр. Зачем мне нужно было это делать? Боже, я был ранен. .Я
хотел удрать.
— А что делал Каллиган, когда вы убегали?
— Он лежал. — Джимми посмотрел на брата. — Лежал, не двигаясь.
— Кто посоветовал вам так отвечать?
— Никто.
— Это правда, — подтвердил Рой. — Он и мне так рассказывал. Я ему
поверил.
Он должен убеждать не меня. Он должен убедить шерифа Трэска из
Санта-Терезы. А самолеты вылетают отсюда очень часто.
— О, нет. —г Глаза Томми забегали. Он смотрел то на меня, то на бра-
та. — Они меня посадят, если я. вернусь.
— Рано или поздно вы все равно должны будете вернуться. Сейчас мо-
жете вернуться спокойно, по своему желанию. Или же вас потребуют вы-
слать из страны, и вы вернетесь в наручниках. Так какой путь выбираете,
легкий или трудный?
Единственный раз за свою недолгую пока жизнь Томми Лемберг вы-
брал легкий путь.
Глава 27
Я позвонил по междугородному телефону шерифу Трэску. Он телегра-
фировал мне разрешение на перевозку братьев Лембергов. Я предъявил те-
леграмму, и мы все трое сели в самолет. Трэск ждал нас на аэродроме
в Санта-Терезе.
Еще до полудня мы все оказались в комнате для допросов в суде Санта-
Терезы. Томми и Рой дали показания, которые были застенографированы
342
к записаны на пленку. Томми, казалось, был в ужасе от большой комнаты
с зарешеченными окнами, в которой его допрашивали, и от спокойной си-
лы шерифа, представляющего закон. В его теперешних показаниях ничего
не расходилось с тем, что он рассказывал мне.
Прежде чем Томми закончил давать показания, Трэск кивнул мне, что-
бы я вышел. Я пошел за ним по коридору в его офис. Он снял пиджак
и расстегнул ворот рубашки. Потом наполнил бумажный стакан охлажден-
ной водой, выпил ее залпом и смял стаканчик в кулаке.
— Если мы ему поверим, — сказал он, — это вернет нас обратно к са-
мому началу следствия. Вы ему верите, Арчер?
— У меня есть по этому поводу свое мнение. Но, естественно, я считаю,
что все это следует проверить. Однако с этим можно подождать. Вы до-
прашивали Тео Фредерикса по поводу убийства Каллигана?
— Нет.
— А Фредерикс вообще что-либо говорит?
— Нет, со мной нет.
— Но вы арестовали его вчера ночью?
Лицо Трэска было таким багровым, что я вначале подумал, не случится
ли вот-вот у него удар. Но потом понял, что шериф смущен. Он повернул-
ся ко мне спиной, подошел к стене и стал рассматривать фотографию, на
которой он пожимал руку губернатору.
— Кто-то его предупредил. Он скрылся за пять минут до того, как я
туда прибыл. — Он повернулся ко мне лицом. — Но самое плохое в этом
то, что он захватил с собой Шейлу Хауэл.
— Насильно?
— Вы шутите? Возможно, это она его предупредила. Я сделал ошибку,
позвонив доктору Хауэлу, прежде чем отправиться его арестовывать. Во
всяком случае, она ушла с ним по собственному желанию: вышла из дома
своего отца и уехала вместе с этим крысенком на машине среди ночи. С
тех пор Хауэл не дает мне покоя.
— Хауэл очень любит свою дочь.
— Да, я понимаю, как он переживает. У меня тоже есть дочь. Вначале
я боялся, что доктор поедет за ними, прихватив револьвер. Хауэл прекрас-
ный стрелок, один из лучших в графстве. Но я его успокоил. Сейчас он
находится в комнате связи, надеясь что-либо услышать о них.
— А они путешествуют на машине?
— Да, на машине, которую подарила ему миссис Гэлтон.
— Она красного цвета, ее легко заметить.
— Вы так думаете? Вот уже восемь часов, как они уехали. И никаких
следов. Возможно, они уже в Мексике. Или же спрятались в мотеле в Лос-
Анджелесе под чужим именем. — Трэск нахмурился. — Почему хорошие
молодые девушки всегда влюбляются в проходимцев?
Он не ждал от меня ответа, просто констатировал факт. И это было
прекрасно. Потому что я не знал, как ответить.
Трэск тяжело опустился на стул у письменного стола.
343.
— Насколько он опасен? Когда вчера ночью мы разговаривали с
вами по телефону, вы сказали, что он бросился на кого-то с ножом в
Канаде.
— Он пырнул ножом отца. По-видимому, хотел убить его. Старик —
тоже не сахар. На самом деле пансион Фредериксов — воровской притон.
Там жил какое-то время Питер Каллиган. Тогда-то Фредерикс и пырнул
отца ножом. Он убежал из дома вместе с Каллиганом.
Трэск взял в руки карандаш и сломал его пополам, бросив кусочки на
стол.
— Как мы можем быть уверены, что этот парень, Фредерикс, не убивал
Каллигана? У него была на это причина: Каллиган мог раскрыть его об-
ман и рассказать, кто он есть в действительности. Все это вполне возмож-
но, принимая во внимание, что он уже однажды чуть не зарезал своего
отца.
— Я думал об этом, шериф. Вполне вероятно, что Каллиган был его
партнером в этом заговоре. А это серьезная причина для того, чтобы
убрать его. Мы предполагаем, что Фредерикс в этот день был в Луна-Бэй.
Его алиби проверялось?
— Не было времени.
Трэск снял трубку и попросил телефонистку соединить его с шерифом
графства Сан-Матео в Редвуд-Сити.
— Но есть и другая возможность, — сказал я. — В прошлом году Элис
Сейбл встречалась с Каллиганом в Рено. Вспомните, как она реагировала
на его смерть. Мы думали, что это нервный шок, но это могло быть со-
всем другое.
— Вы думаете, это она его убила?
— Такая гипотеза имеет право на существование.
Трэск покачал головой:
— Даже как гипотеза это вряд ли может относиться к такой леди, как
миссис Сейбл.
— А какая она леди? Вы с ней встречались?
— Я ее видел, и это все. Но дело не в этом. Мистер Сейбл один из
известнейших юристов нашего города.
Политик, скрывающийся в каждом избранном официальном лице, вы-
шел наружу и начал влиять на искренность Трэска. Я сказал:
— Это не значит, что его жена должна быть вне подозрений. Вы ее
допрашивали?
— Нет. — И Трэск начал объяснять, почему не допрашивал, как будто
он что-то упустил. — Я не смог до нее добраться. Сейбл был против. Вра-
чи-психиатры поддержали его. Они сказали, что с ней нельзя разговаривать
на тему об убийстве. Она находится на границе сумасшествия после убий-
ства Каллигана, и любое давление в этом направлении может заставить
ее перейти эту границу.
— Ее личным врачом является Хауэл, не так ли?
— Верно. Дело в том, что я пытался добраться до нее через Хауэла.
344
Он был решительно против этого, и, так как все в этом деле было предель-
но ясно, я не стал настаивать.
— Сейчас Хауэл должен изменить свою точку зрения. Вы, кажется, ска-
зали, что он где-то здесь, в здании суда?
— Да, он в комнате связи. Но подождите, Арчер. —- Трэск поднялся со
стула и вышел из-за письменного стола. — Это очень деликатное дело. И
вы не должны слишком доверять тому, что говорят братья Лемберги. Их
нельзя назвать незаинтересованными свидетелями.
— Но они слишком мало знают об этом деле, чтобы все придумать.
— Шварц и его адвокаты знают достаточно.
— Мы опять возвращаемся к Шварцу?
— Это вы сами привели меня к нему. Вы были убеждены, что убийство
Каллигана — гангстерское убийство.
— Я ошибался.
— Возможно. Но пусть решат факты, когда они выйдут наружу. Если
вы ошибались раньше, можете ошибаться и сейчас. — Трэск по-дружески
ткнул меня кулаком в живот. — Как, Арчер, такое возможно?
Зазвонил телефон, и он поднял трубку. Я не мог расслышать слов чело-
века, говорившего на другом конце провода, но видел, какое впечатление
они произвели на Трэска. Он весь как бы окаменел, лицо нахмурилось.
— Я введу в действие воздушное подразделение, — произнес он нако-
нец. —- Буду там через два часа. Но не сидите сложа руки и не ждите ме-
ня. — Он бросил трубку и снял пиджак, висевший на спинке стула. — Они
нашли машину, — сказал он мне. — Фредерикс бросил ее в Сан-Матео. Все
это будет передано по телетайпу, как только я дам указание.
— А где в Сан-Матео?
— Стоянка у вокзала. Фредерикс с девушкой, возможно, сели в поезд,
идущий в Сан-Франциско.
— Вы летите туда?
— Да. Пил от-доброволец ждет моих распоряжений с самого утра. По-
летели вместе, если хотите. У нас четырехместный самолет.
— Спасибо. Я уже достаточно налетался. Хочу немного отдохнуть. Вы
не отдали распоряжения, чтобы проверили алиби Фредерикса.
— Забыл, — ответил мне Трэск. — Я сам спрошу об этом Фредерикса.
Он был рад, что оставляет мне решать проблему Элис Сейбл.
Глава 28
Центром коммуникаций в здании суда была комната без окон в подва-
ле. Там было шумно, работали коротковолновые приемники. Доктор Хау-
эл, опустив голову, сидел перед телетайпом. Он поднял голову, когда я
заговорил с ним. Лицо его казалось серым при свете лампы над головой.
— Наконец-то вы явились.- Пока катались по стране на мои деньги, она
убежала с ним. Вы понимаете, что это значит?
345
Он себя не контролировал, говорил очень громко. Два помощника ше-
рифа, сидевшие у радиоприемников, посмотрели на него, потом друг на
друга. Один из них сказал:
— Если вы, джентльмены, хотите поговорить о своих личных делах,
здесь не место для таких разговоров.
— Давайте выйдем, — предложил я Хауэлу. — Ваше пребывание здесь
вам ничего не даст. Их скоро поймают, не беспокойтесь.
Он сидел и молчал. Я хотел увести его от телетайпа, пока еше не пере-
дали информацию из Сан-Матео. Хауэл мог сорваться и поехать на поиски
дочери, а он был мне нужен здесь.
— Доктор, вы лечите Элис Сейбл?
Он вопросительно посмотрел на меня:
-Да,
— Она все еще в больнице?
— Да. Попытаюсь сегодня ее взять оттуда. — Он потер пальцами
лоб. — Я совсем забросил своих пациентов.
— Пойдемте сейчас со мной.
— Куда и зачем?
— Миссис Сейбл, возможно, поможет нам разрешить это дело и до-
браться до вашей дочери.
Он встал, но остался стоять в нерешительности перед телетайпом. По-
бег Шейлы лишил его сил. Я взял его за локоть и вывел в коридор. Начав
двигаться, он прошел впереди меня к железной лестнице, и мы вышли на
улицу в полуденную жару.
Его «шевроле» был запаркован на стоянке графства. Он повернулся ко
мне, когда начал заводить машину.
— Как миссис Сейбл может помочь нам найти Шейлу?
— Я не уверен, что она может нам помочь. Но она была связана с Кал-
лиганом, а Фредерикс, возможно, его партнер в заговоре. Она может знать
о Тео Фредериксе больше, чем кто-либо.
— Она не говорила мне о нем ни слова.
— А вы говорили с ней об этом деле?
После некоторого колебания он ответил:
— Не будучи практикующим психиатром, я не старался способствовать
разговорам на эту тему. Но это дело всплыло. Это неизбежно, так как оно
было причиной ее теперешнего состояния.
- А не могли бы вы объяснить все это более подробно?
— Полагаю, что нет. Вопрос этики. Отношения между врачом и паци-
ентом — дело священное.
— Человеческая жизнь тоже. Не забывайте, что убит человек. У нас
есть доказательства, что миссис Сейбл знала Каллигана до того, как он
появился в Санта-Терезе. Она также является свидетельницей его убийства.
И все, что она может сказать об-этом, очень важно.
— Только не в том случае, если в мозгу у нее все спуталось, если у
нее галлюцинации.	1
з%“
— А что; у нее галлюцинации в связи с этим делом?
• — Совершенно верно. Ее рассказ о событиях не совпадает с тем, что
известно нам. Мы обсуждали с Трэском этот вопрос, и нет никаких сомне-
ний, что подонок по имени Лемберг зарезал Каллигана.
— Как раз сомнения существуют, и очень большие, — сказал я. — Ше-
риф только что допрашивал Лемберга. Игрок из Рено послал Лемберга
получить деньги с Элис Сейбл и припугнуть ее немного. Тут появился Кал-
лиган. Лемберг ударил его, и тот потерял сознание. Во время драки Лем-
берг был ранен. Он скрылся. Лемберг утверждает, что Каллигана зарезал
кто-то другой.
Лицо Хауэла странно изменилось. Глаза его стали жестче и заблестели.
Он не смотрел на меня, вообще ни на что не смотрел. Морщины вокруг
глаз и у рта стали глужбе, как будто его против* воли заставили посмот-
реть на что-то ужасающее.
— Но Трэск уверял, что убийца, бесспорно, Лемберг.
— Трэск ошибался. Мы все ошибались.
— Вы действительно полагаете, что Элис Сейбл все это время говорила
правду?
— Я не знаю, что она говорила, доктор. Вы знаете.
— Но Транчард и другие психиатры были убеждены, что ее самообви-
нения — это фантазии. Они и меня убедили в этом.
— А в чем она себя обвиняет? Она обвиняет себя в смерти Калли-
гана?
Хауэл сидел за рулем и молчал, будучи потрясен и обескуражен. Но
это длилось всего несколько минут. Он взял себя в руки.
— Вы не имеете права меня допрашивать о моих отношениях с па-
циентом.
— Боюсь, что имею, доктор. Если Элис убила Каллигана, вы не смо-
жете этого скрыть. И я удивлен, что вы. хотите это сделать. Вы не
только нарушаете закон, но идете против этики, которая так для вас
важна.
— Я сам буду судить о том, как мне следует поступать с этикой, —
сказал он напряженным голосом.
Хауэл сидел и думал о своих проблемах. Он был весь погружен в себя,
глаза его слепо смотрели в никуда. На лбу появились капельки пота. Он
думал о своей пациентке, забыв даже о дочери.
— Она призналась вам, что убила Каллигана, доктор, ведь так?
Он очень медленно поднял на меня глаза:
— Что вы сказали?
— Миссис Сейбл призналась вам, что убила Каллигана?
— Прошу вас больше меня ни о чем не спрашивать.
Он вдруг снял ручной тормоз. А я всю дорогу в больницу сидел молча,
надеясь, что мое терпение даст мне возможность поговорить с самой Элис
Сейбл.
Седовласая сестра открыла нам дверь и особо улыбнулась Хауэлу:
341с
— Доброе утро, доктор. Вы сегодня немного припозднились.
— Я сегодня не буду смотреть всех своих больных. Посмотрю только
миссис Сейбл.
— Извините, доктор, но она выписалась.
— Выписалась? Когда?
— Мистер Сейбл забрал ее сегодня утром домой. Разве вы не знали?
Он сказал, что обговорил это с вами и что все в порядке.
— О каком порядке может быть речь? Нельзя выписывать больных с
неустойчивой нервной системой без разрешения доктора. Вы разве не знае-
те этого, сестра?
Прежде чем она смогла ответить на его вопрос, Хауэл повернулся
и направился к машине. Я вынужден был перейти на бег, чтобы дог-
нать его.
— Этот человек просто дурак! — кричал он, перекрывая шум мото-
ра. — Он не может брать на себя ответственность за жизнь своей жены.
Она опасна для себя самой и для окружающих.
Когда мы уже ехали по дороге, я спросил:
— А как вы считаете, доктор, она представляла опасность для Кал-
лигана?
В ответ он просто глубоко вздохнул. Мы проехали через пригород Сан-
та-Терезы и очутились за городом. Перед нами возвышались холмы парка
Арройо. Глядя на эти зеленые холмы, Хауэл произнес:
— Эта бедная женщина сказала мне, что она убила его. Я не мог в это
поверить. Мне почему-то казалось, что она выдумала все это, что-то в ее
рассказе было неправдоподобным.
— И поэтому вы не разрешили Трэску допросить ее?
— Да. У нас сейчас по закону врач должен защищать своего пациента,
особенно если у него не все в порядке с психикой. Мы не можем обра-
щаться в полицию при любой фантазии, приходящей на ум нашим па-
циентам. Но в этом случае, —- добавил он неохотно, — я, кажется,
ошибся.
— Вы не уверены в этом?
— Я теперь уже ни в чем не уверен.
— А что она вам сказала? Вы не можете точно передать ее слова?
— Она услышала, что происходит драка. Два мужчины дерутся и обзы-
вают друг друга разными словами. Затем раздался выстрел. Она испуга-
лась, конечно, но заставила себя выйти. Каллиган лежал на лужайке. Дру-
гой мужчина уезжал на «ягуаре». Когда он скрылся, она подошла к Калли-
гану. Она хотела ему помочь. Но увидела на траве нож. Она его подняла
и... ударила Каллигана ножом.
Мы подъехали к холму, на котором стоял дом Сейбла. Хауэл повел ма-
шину по извивающейся дороге вверх. Шины скрипели и визжали, как греш-
ные души в аду.
348
Глава 29
Сейбл, должно быть, услышал шум машины, потому что стоял за
дверью и ждал, когда Хауэл постучит, чтобы открыть ее. Его красные гла-
за слезились от яркого солнца. Он чихнул.
— Где ваша жена? — спросил Хауэл.
— В своей комнате, где ей быть? В больнице так шумно, все так неу-
строенно...
— Я хочу ее видеть.
— Нет, доктор. Как я знаю, вы спрашивали ее о преступлении, которое
произошло в нашем доме. Это очень беспокоит Элис. Вы сами сказали
мне, что ее не следует заставлять говорить об этом.
— Но она сама начала этот разговор. Я требую, чтобы вы разрешили
мне с ней повидаться.
— Требуете, доктор? Какое вы имеете право требовать? Я должен вам
разъяснить, думаю, положение вещей. С этой минуты вы уже не ее врач.
Я намерен обратиться к другим врачам и найти такое место, где бы Элис
могла спокойно поправляться.
Доктор прервал его решительным голосом:
— Вы не нанимаете врачей и не увольняете их.
— Это утверждение незаконно, доктор. Возможно, вам придется нанять
адвоката, если вы будете настаивать на своем, врываться в мой дом и ука-
зывать мне, что я должен делать. — Сейбл контролировал себя, но голос
его звучал странно спокойно.
— Я должен заботиться о своих пациентах. У вас нет никакого права
забирать ее из больницы.
— Ну так вот, доктор. Послушайте, что я вам скажу, если это следует
вам напомнить. Все, что сказала вам Элис, это был разговор между вра-
чом и больным. Вы не имеете права разглашать это. Я нанял вас и всех
остальных, как ее адвокат, чтобы вы помогли мне выяснить некоторые
факты. Это вам ясно? Если же вы сообщите эти факты, вернее предполага-
емые факты, кому бы то ни было, я подам на вас в суд. Обвиню вас в
преступном оговоре вашего пациента.
— Вы говорите чепуху, — вступил в разговор я, —- и ни на кого в суд
не подадите.
— Не подам? Ну, это мы посмотрим. Вы находитесь в таком же поло-
жении, как и доктор. Я нанял вас для того, чтобы вы кое-что расследова-
ли, и приказал сообщить о результатах расследования мне лично, причем
устно. Если же вы сообщаете о своем расследовании кому-либо другому,
то нарушаете контракт. Попробуйте это сделать, и, клянусь Богом, я отбе-
ру у вас лицензию.
Я не знал, прав он по закону или нет. Мне было наплевать. Когда он
попытался закрыть дверь, я вставил ногу и сказал:
— Мы войдем в дом, Сейбл.
349
— Думаю, что нет, — ответил Сейбл новым, странным голосом.
Он отошел от двери и вернулся с ружьем в руках. Это было длинное
тяжелое ружье с оптическим прицелом, с каким охотятся на оленей.
Он поднял его и прицелился. Я смотрел прямо в нарезной чистый
ствол.
Сейбл положил палец на курок. Лицо его блестело, как фарфор. Я по-
нял, что он действительно убьет меня.
— Опустите ружье, — приказал Хауэл. Он встал передо мной, защитив
от возможного выстрела. — Опустите ружье, Сейбл. Вы сам нс свой, вы
расстроены из-за Элис. Но мы ваши друзья и друзья Элис. Мы хотим по-
мочь вам обоим.
— У меня нет друзей, — ответил ему Сейбл. — Я знаю, зачем вы здесь
и почему хотите поговорить с Элис. И я вам не позволю этого.
— Не будьте глупцом, Гордон. Вы не сможете сами ухаживать за боль-
ной женщиной. Я понимаю, вам наплевать на себя, но вы должны думать
об Элис, о ее здоровье. Ей нужен врач. Так что опустите ружье и дайте
мне возможность посмотреть ее.
— Отойдите, или я выстрелю!
Сейбл кричал, голос его переходил в визг; Его жена услышала этот крик
и закричала в ответ откуда-то из глубины дома:
— Нет!
Сейбл заморгал от яркого света солнца. Он выглядел как сомнамбула,
идущая во сне по краю пропасти. В доме продолжала кричать его жена.
Крик ее сопровождался ударами. Потом послышался звон разбиваемого
стекла.
Охваченный беспокойством, Сейбл повернулся в сторону шума, исхо-
дившего из глубины дома. Ружье качнулось в сторону. Я обошел Хауэла
и схватился одной рукой за ствол, а другой за узел галстука на шее у Сейб-
ла, напрягся и потянул за ружье. Оно оказалось у меня в руках, а Сейбл
ударился о стену и чуть не упал. Он тяжело дышал, волосы его растрепа-
лись и закрыли глаза. Он вдруг стал напоминать старуху, смотрящую на
нас сквозь лохматый седой парик.
Пока я разряжал ружье, со стороны внутреннего дворика послышались
быстрые шаги. Элис Сейбл появилась в конце холла. Ее светлые волосы
спутались, ночная рубашка закрутилась вокруг хрупкого тела. Она была
босая, и одна нога в крови.
— Я поранила себя оконным стеклом, — сказала она тихим го-
лосом.
— Зачем ты его разбила?— вдруг набросился на нее Сейбл. Потом
вспомнил о нас, и тон его голоса изменился. Он продолжал сладким то-
ном: — Иди в свою комнату, дорогая. Ты не одета. А у нас гости.
— Доктор Хауэл не гость. Ведь вы пришли, чтобы залечить мою
рану?
Она неуверенно направилась к доктору. Он пошел, к ней навстречу, про-
тянув вперед руки.
350
— Конечно. Возвращайтесь со мной в вашу комнату, и мы посмотрим
вашу рану.
— Но я не хочу возвращаться туда. Я не могу там находиться. Ненави-
жу эту комнату. Питер приходил ко мне туда.
— Замолчи! — крикнул Сейбл.
Она спряталась за спину доктора в поисках защиты, как ребенок. Через
его плечо она грустно посмотрела на мужа.
— Замолчи — это все, что я от тебя слышу. Но зачем молчать, Гордон?
Все знают обо мне и Питере. Доктор Хауэл знает. Я ему все рассказа-
ла. — Она положила руку на грудь и стала перебирать пальцами вышивку
на ночной рубашке. Потом она увидела меня. — Этот человек тоже все
знает обо мне. Я вижу по его глазам.
— Вы убили его, миссис Сейбл?
— Не отвечай ему! — крикнул Сейбл.
— Но я хочу признаться. Я буду себя лучше чувствовать, если сделаю
это. — Она широко улыбнулась. Потом улыбка ее померкла, на лице по-
явились моршины, и она сказала: — Да, я убила его. Этот парень в
машине ударил его, и он потерял сознание. А я подошла и зарезала
его.
Она опустила руку, которую прижимала к груди, и сжала ладонь
в кулак. Она посмотрела на руку так, как будто в ней был зажат
нож.
Муж смотрел на нее с лицом игрока в покер.
— А зачем вы это сделали? — спросил я.
— Не знаю. Думаю, он мне ужасно надоел. А теперь я должна быть
за это наказана. Я убила человека и должна умереть.
Эти трагические слова она произнесла как-то неестественно. Она гово-
рила, как большая марионетка, двигающаяся с помощью веревок и только
открывающая рот, в то время как говорил за нее кто-то другой. Только
глаза ее были естественными, то есть невинными.
— Я должна умереть, — повторила она. — Ведь так, Гордон?
Сейбл сильно покраснел.
— Не вмешивай меня в это дело.
— Но ты сказал...
— Я ничего такого не говорил.
— Ты врешь, Гордон. — Она стала его стыдить. В голосе чувствовалась
злоба. — Ты сказал мне, что после всех моих преступлений я заслуживаю
смерти. И ты был прав. Я истратила твои деньги, играя в казино, ушла
от тебя к другому мужчине, а теперь еще стала убийцей.
Сейбл обратился к Хауэлу:
— Нельзя ли положить всему этому конец? Моя жена больна. Кроме
того, она поранилась. Просто невозможно, чтобы вы разрешили ее допра-
шивать. Этот человек даже не полицейский...
— Я сам буду отвечать за свои поступки, — сказал я. — Миссис Сейбл,
вы помните, что ударили Каллигана ножом?
Она подняла руку ко лбу, откинула назад волосы, как будто они меша-
ли ей думать.
— Точно не помню. Но, должно быть, это так и было.
— Почему вы говорите, что это так и было, если не помните?
— Гордон видел, как я это сделала.
Я посмотрел на Сейбла. Он отвел глаза. Он стоял у стены, стараясь
слиться с ней.
— Гордона здесь не было, — сказал я. — Он был в доме миссис Гэлтон,
когда вы туда позвонили.
— Но он же приехал. Питер лежал на траве очень долго. Он издавал
какие-то странные звуки, как будто хрипел. Я расстегнула ворот его ру-
башки, чтобы помочь ему дышать свободнее.
— Вы все это помните. Но вы не помните, что всадили в него
нож?
— Возможно, у меня произошло затмение. Со мной часто так бывает.
Спросите Гордона.
— Я спрашиваю вас, миссис Сейбл.
— Дайте подумать. Я помню, что засунула ему руку под рубашку, что-
бы проверить, бьется ли его сердце. Сердце его билось. Казалось, что в
теле у него находится маленький зверек и он рвется наружу. Волосы у него
на груди были жесткими, как проволока.
Сейбл издал странный звук.
— И что же вы сделали? — спросил я.
— Я? Ничего. Я просто сидела и смотрела на него и его бедное, поста-
ревшее избитое лицо. Я обняла его за шею, старалась разбудить, но он
продолжал хрипеть. Он все еще хрипел, когда приехал Гордон. Гордон ра-
зозлился, когда увидел, что я обнимаю его. Я убежала в дом, но смотрела
потом через окно.
Внезапно лицо ее просветлело:
— Я не убивала его. На лужайке была не я. На лужайке был Гордон.
И я смотрела на них из окна. Гордон поднял нож Питера и вонзил ему
в живот. — Она показала, как он это сделал, ударив себя в живот своей
все еще сжатой рукой. —.Кровь брызнула фонтаном и окрасила траву в
красный цвет. Все стало красным и зеленым.
Сейбл вытянул вперед голову. Остальные части его тела, руки и ноги,
оставались как бы вдавленными в стену.
— Вы не можете ей верить. У нее опять галлюцинации.
Элис, казалось, не слышала его. Возможно, она была настроена на дру-
гую волну, которая звучала в ее голове, как спасение. Слезы покатились
у нее из глаз.
— Я его не убивала.
— Замолчите сейчас, ничего не говорите, — старался успокоить ее Хау-
эл, подставив под ее голову свое плечо.
— Это правда? — спросил я.
— Должно быть, правда. Я уверен в этом. Ее самообвинения все же
352
были фантазией. Это объяснение более правдоподобно. Действительные
события память не сразу вернула.
— Напротив. Она сейчас была ненормальная, чем когда бы то ни бы-
ло, — сказал Сейбл. — Если вы думаете, что сможете использовать эти
слова против меня, вы еще более безумны, чем она. Не забывайте, что
я юрист...
— Ах, вы юрист, вот вы кто? — Хауэл повернулся к нему спиной и
обратился к его жене: — Пойдемте, Элис. Мы перевяжем вам ногу. А
потом вернемся в больницу, ко всем этим любезным леди, которых вы
знаете.
— Там нет ничего хорошего.
— Вот и молодец, — улыбнулся ей Хауэл. — Если вы и дальше будете
говорить то, что вы действительно думаете и знаете, мы возьмем вас из
больницы. А пока вы должны там немного побыть.
— Хорошо.
Поддерживая ее одной рукой, Хауэл протянул другую в сторону
Сейбла:
— Ключ от комнаты вашей жены. Он вам больше не будет нужен.
Сейбл протянул ему плоский медный ключ. Хауэл взял его, не проронив
ни слова. Потом повел Элис Сейбл через холл по направлению к внутрен-
нему дворику.
Глава 30
Гордон Сейбл посмотрел, как они уходят, потом вздохнул с облегчени-
ем. Глаза его перестали блестеть блеском ожяпання.
— Я не сделал бы этого, — сказал он, —	тогда знал то, что
знаю теперь. Есть такие вещи, которые нельзя •т-т-чпЛ?ть. Например, то,
что человек меняется. Кажется, вы сможете вынест” что угодно, что
можете держаться вечно. Но под давлением ваша сила ослэ^евает. Прохо-
дит несколько дней или несколько недель, и все выглядит в другом свете
Не из-за чего бороться. Все лопается. — Он издал звук, похожи" на хло-
пок. — Все катится к чертям. Вот так.
— Зачем вы его убили?
— Она же рассказала вам. Когда я вернулся, она сидела около него и
причитала, пыталась разбудить его своими поцелуями. Меня путь не
стошнило.
— Только не говорите, что совершили преступление в порыве страсти.
Вы должны были давно знать об их связи.
— Я и не отрицаю, что знал. — Он поменял позу и стал рассказы-
вать: — Каллиган подцепил ее летом в Рено. Она поехала туда, чтобы раз-
вестись со мной, но все кончилось тем, что она проигралась в рулетку.
И Каллиган помог ей в этом. Он, без сомнения, получил за это свои ко-
12 Росс Макдональд «Озноб»
353
миссионные. Она проиграла очень много, все свободные деньги, которые
у меня были. Когда же деньги кончились, он пустил ее к себе в квартиру
пожить немного, и я вынужден был ехать туда и умолять ее вернуться
со мной домой. Она отказывалась, и я должен был заплатить ему, чтобы
он выгнал ее.
Я не сомневался, что он говорит правду. Ни один мужчина не смог
бы придумать о себе такую историю. Но Сейбл, казалось, сам себе не ве-
рит. Слова его не имели веса, он говорил так, как будто заучил текст зара-
нее и рассказывал об инциденте, которого он не понимал, который произо-
шел с какими-то людьми в какой-то чужой стране.
— Я так и не пришел в себя после этого. И она тоже. Мы жили в этом
доме, который я для нее построил. Нас разделяла стеклянная стена. Мы
видели друг друга, но не могли разговаривать. Мы вели себя как клоуны
в цирке, разговаривая жестами, или как обезьяны в разных клетках. И
Элис стала очень странной. Я тоже, конечно. Наша жизнь становилась все
страшнее и страшнее. Она могла упасть на пол и бить себя по лицу кулака-
ми, пока лицо ее не становилось синим и опухшим от ударов. А я мог
смеяться над ней и обзывать ее всякими словами.
Так мы жили, и оба были довольны, пока не появился Каллиган. Это
случилось зимой. Были найдены кости Энтони Гэлтона, и Каллиган услы-
шал об этом, кажется, прочитал в газете. Он знал, кому они принадлежа-
ли, и явился ко мне с этой информацией.
— А почему он выбрал вас?
— Прекрасный вопрос. Я сам часто спрашивал себя об этом. Элис рас-
сказала ему, что я адвокат миссис Гэлтон. Возможно, именно поэтому он
и заинтересовался ею. Он знал, что ее любовь к рулетке лишила меня де-
нег, что у меня тяжелое финансовое положение. Ему нужна была помощь
эксперта для осуществления его плана. Он не был настолько умен, чтобы
все сделать самому. Он был умен лишь настолько, чтобы понять: я значи-
тельно умнее его.
Он знал о вас еще и другое, подумал я. Он знал, что вы никого не
любите и что вас можно запросто скрутить.
— А какую роль во всем этом деле играет Шварц?
— Отто Шварц? А он здесь ни при чем. — Сейбл даже обиделся на ме-
ня за это предположение. — Его единственная связь с этим — деньги, кото-
рые задолжала ему Элис. Шестьдесят тысяч долларов. Шварц требовал,
чтобы она заплатила ему. Он стал ей угрожать. А потом стал угрожать
и мне. Я должен был найти эти деньги, и был в отчаянии. Не знал, куда
обратиться.
— Не будем говорить о ваших переживаниях, Сейбл. Вы вступили в
этот заговор не вдруг. Вы работали над ним не один месяц.
— Не отрицаю этого. Нужно было многое подготовить. Вначале идея
Каллигана не казалась разумной. Она возникла у него давно, когда он
встретился в Канаде с этим парнем, Фредериксом, пять или шесть лет на-
зад. Он знал Энтони Гэлтона в Луна-Бэй и был поражен его сходством
354
с этим парнем. Он даже привез парня в Соединенные Штаты, чтобы как-то
воспользоваться этим сходством. Но нарушил закон, его посадили, и он
потерял парня из виду. Каллиган считал, что, если я поддержу его, он смо-
жет найти мальчишку.
И Каллиган нашел его, как вы знаете. Он ходил в школу в Энн-Арбор.
Я поехал на восток в феврале и увидел парня, когда он играл в студенче-
ском театре. Он был неплохим актером, выглядел честным. Я поговорил
с ним и решил, что если кто-нибудь и сможет выполнить эту задачу, так
это он. Я представился ему как продюсер из Голливуда, сказал, что пора-
жен его талантом. Он поймался на этот крючок и взял у меня деньги.
Остальное было уже нетрудно.
Конечно, историю его прежней жизни подготовил я. Над этим следова-
ло хорошенько подумать. Самое трудное было сделать так, чтобы никто
не узнал о его жизни в Канаде. И тут я вспомнил о приюте в Кристал-
Спрингс. Но я понимал, что успех всего этого мероприятия зависит в
основном от него самого. Если ему удастся это сделать, то он получит
основную часть всех богатств. Мои притязания были скромны. Он просто
должен был дать мне возможность купить по номинальной цене некоторое
количество собственности, связанной с добычей нефти.
Я смотрел на Сейбла и думал, как мог человек с такой способностью
все предвидеть, заранее прийти к тому, к чему пришел. Что-то случилось
с его головой. Возможно, причиной была неоправданная вера в свое пре-
восходство, в умение обвести вокруг пальца всех и вся. Он и сейчас так
думал.
— Есть такое понятие — преступление века, —- продолжал он. — Им
должна была стать моя задумка. Получить многомиллионное состояние,
не нанеся никому никакого ущерба. Просто нужно было сделать так, что-
бы найти этого парня, а там факты говорили бы им» себя.
— Факты? — спросил я.
— Ну, не совсем факты, а то, что казалось фактами. Я не философ.
Мы, юристы, не занимаемся реальными явлениями. Кто знает, что это та-
кое? Мы имеем дело с тем, что видим. А в этом деле искажений фактов
было очень мало. Никаких фальсификаций документов. Согласен, парень
должен был немного соврать о своем детстве и своих родителях. Но что
значит эта незначительная ложь? Она принесла миссис Гэлтон такое
же счастье, как если бы этот парень действительно был ее внуком. И
если бы она решила завешать ему все свои деньги, то это ее личное
дело.
— Она написала новое завещание?
— Думаю, да. Я в этом не участвовал. Посоветовал ей взять другого
юриста.
— А вы не думали, что рискуете?
— Не думал. Нужно знать Марию Гэлтон, как знаю ее я. Она настоль-
ко противоречива, что на это можно рассчитывать. Я заставил ее на-
писать новое завещание, убеждая, чтобы она этого не делала. Я заставил
355
ее начать искать Тони, убеждая ее, что это ни к чему не приведет. Я убедил
ее нанять вас, выступая против детективного расследования.
— А почему меня?
— Шварц не давал мне покоя с моим долгом, и я решил, что нужно
действовать быстро. Я не мог пойти на риск и сам заняться так называе-
мыми поисками. Это должен был кто-то сделать, кто-то, кому я мог ве-
рить. И я также подумал, что если нам удастся обмануть вас, то мы смо-
жем обмануть кого угодно. А если нам это не удастся, то я подумал, что
вы достаточно... как бы это сказать, гибкий, что ли...
— Вы хотели сказать — продажный?
Сейбл сморщился, услышав это слово. Слова для него значили больше,
чем их смысл.
В конце коридора открылась дверь, и миссис Сейбл с Хауэлом подошли
к нам. Она буквально висела на руке доктора. Лицо ее было накрашено
и ничего не выражало. Свободной рукой доктор нес белый кожаный
чемодан.
— Сейбл во всем признался, — сказал я Хауэлу. — Позвоните, пожалуй-
ста, шерифу.
— Я уже позвонил. Они скоро будут здесь. Я забираю миссис Сейбл
туда, где она получит необходимый уход. — И он добавил уже другим
тоном: — Надеюсь, что это явится поворотным пунктом в ее бо-
лезни.
— Я тоже надеюсь, — ответил ему Сейбл. — Честно.
Хауэл ничего не сказал на это. И Сейбл сделал еще одну попытку:
— До свиданья, Элис. Я действительно желаю тебе всяческого
добра.
Она вся сжалась, но ничего не ответила. Она вышла, опираясь на руку
доктора. Ее волосы блестели на солнце как золото. Сусальное золото. И
мне стало немного жалко Сейбла. Она была для него слишком тяжелой
ношей. Каллигану удалось вбить клин между его слабостью и ее потребно-
стями и тем самым расширить пропасть, существующую между ними. И
их союз распался.
Сейбл был наблюдательным человеком, и он заметил, что настроение
мое несколько изменилось.
— Вы удивляете меня, Лу. Я не думал, что вы так тяжело все это вос-
примете. Ведь у вас всегда была репутация человека, не стремящегося
осложнять ситуацию, а помогать заблудшей овце.
— Убийство Каллигана вряд ли можно сравнить с поведением заблуд-
шей овцы.
— Я должен был его убить, как вы не понимаете?
— Из-за вашей жены?
— Моя жена — это только начало. Он продолжал жать на меня. Ему
было недостаточно, что он делит со мной мою жену и мой дом. Он был
очень жаден, хотел получить все больше и больше. И я наконец понял,
что он хочет получить все. Все. — Голос его дрожал от возмущения. —
356
После всего того, что я сделал, пошел на риск, он хотел лишить меня
всего.
— Каким образом?
— Воспользовавшись парнем. Он что-то знал о Тео Фредериксе. Не
знаю что. Не мог выведать ни у одного из них. Но Каллиган говорил,
что этого достаточно, чтобы разрушить весь мой план. Конечно, это был
и его план, но он был достаточно безответственен, чтобы разрушить все,
если я не сделаю так, как он хочет.
— И вы его убили.
— Мне представился случай, и я им воспользовался. Это не было пред-
намеренное убийство.
— Никакие присяжные не поверят этому после того, что вы сделали
со своей женой. Это выглядит очень преднамеренным. Вы дождались слу-
чая, чтобы убить беззащитного человека, а потом попытались свалить это
убийство на свою больную жену.
— Она этого заслуживает, — возразил он холодно. — Она сама верила,
что убила его. Наполовину верила. Я сделал только то, что сделал бы лю-
бой мужчина в данных обстоятельствах. Она видела, что я зарезал его.
Я должен был что-то сделать, чтобы заставить ее забыть это.
— Вы как раз этим и занимались во время ваших длительных посеще-
ний больницы? Убеждали ее, что это она во всем виновата?
Он ударил ладонью о стену.
— Это она причина всех неприятностей. Она — причина того, что он
вошел в нашу жизнь. И она должна пострадать за это. Почему за все дол-
жен отвечать я один?
—- Вы не должны. Вы можете разделить вину с этим парнем, Фредерик-
сом. Где я могу его найти?
Он покосился на меня:
— Я хочу получить что-нибудь взамен, так сказать, кви про кво. — Это
латинское выражение его, казалось, подбодрило. Он стал говорить быст-
рее, а потом перешел на скороговорку. — Это верно. Он действительно до-
лжен почти полностью отвечать за все это безобразие. Если это поможет
разобраться, я готов выступать свидетелем. Элис не может быть свиде-
тельницей против меня. Вы даже не знаете, правда ли то, что она говорила
вам. Откуда вы можете это знать? Может быть, я прикрываю ее. — В го-
лосе у него появилась надежда.
— А откуда вы знаете, что вы живой, Сейбл? Я хочу встретиться с ва-
шим сообщником. Он был в Сан-Матео этим утром. Куда он направился?
— Совершенно не в курсе.
— Когда вы его видели в последний раз?
— Не понимаю, почему я должен сотрудничать с вами, если вы не хоти-
те сотрудничать со мной?
Я все еще держал в руках его разряженное ружье. Потом поднял его
как дубинку. Я был достаточно зол, чтобы использовать его в этом каче-
стве, если возникнет необходимость.
357
— Вот почему.
Он так быстро отпрянул, что стукнулся головой о стену.
— Вы не можете использовать против меня такие методы. Это проти-
возаконно.
— Хватит пускать мыльные пузыри, Сейбл. Фредерикс был здесь вчера
вечером?
— Да. Он хотел, чтобы я получил для него деньги в банке. Я отдал
ему все свои наличные, которые были в доме. Около двухсот дол-
ларов.
— Зачем ему были нужны деньги?
— Он не сказал. Вообще он вел себя непоследовательно. Разговаривал
так, как будто сломался, не выдержал напряжения.
— Что он сказал вам?
— Я не могу пересказать дословно, так как сам был ужасно расстроен.
Он задал мне огромное количество вопросов, на которые я не был в состо-
янии ответить. Об Энтони Гэлтоне и о том, что с ним произошло. Все
это самозванство вскружило ему голову. Кажется, он считает, что он на
самом деле сын Гэлтона.
— А Шейла Хауэл была с ним?
— Да, она присутствовала при этом. Я понимаю, о чем вы думаете.
Возможно, он говорил все это для нее. Если он играл, то нужно сказать,
что она ему поверила. Но мне кажется, он и сам этому верит. Он был
очень взволнован и угрожал мне расправой, если я не скажу ему, кто убил
Гэлтона. Я не знал, что отвечать. В конце концов я вспомнил имя этой
женщины из Редвуд-Сити — бывшей няни Гэлтонов.
— Миссис Матесон?
— Да. Я должен был ему что-то сказать, чтобы избавиться от
него.
Патрульная машина въехала на холм и остановилась перед домом. Из
нее вылез Конгер и еще один помощник шерифа. Сейблу предстояла тяже-
лая задача — оправдаться.
Глава 31
Они подбросили меня в аэропорт, и я сел в самолет. Это был тот же
двухмоторный самолет, летевший тем же рейсом, что и три недели назад.
Даже стюардесса была та же самая. Но теперь почему-то она выглядела
моложе. Казалось, время для нее остановилось, тогда как я постарел и по-
чти приблизился к среднему возрасту.
Она старалась подбодрить меня леденцами и кофе в бумажных стакан-
чиках. И вот опять появилась бухта и соляные к.опи.
Дом Матесонов был закрыт, шторы на окнах опущены, как будто в
доме кто-то болен. Я попросил таксиста подождать меня и постучал в па-
радную дверь. Дверь открыла сама Мэриан Матесон.
358
Она жила по тому же расписанию, что и я, быстро старела. В волосах
стало больше седины, лицо осунулось. Но все это каким-то образом сдела-
ло ее мягче. Даже голос стал нежнее, когда она сказала:
— Я ждала вас. У меня был еще один гость сегодня утром.
— Джон Гэлтон?
— Да. Джон Гэлтон. Маленький мальчик, за которым я ухаживала в
Луна-Бэй. Я очень волновалась, увидев его через столько лет. С ним была
его девушка. Он привез ее с собой. — Она заколебалась, а потом шире от-
крыла дверь. — Заходите, если хотите.
Она провела меня в темную гостиную и предложила сесть в кресло.
— Зачем они к вам приезжали, миссис Матесон?
— Затем же, зачем и вы. Получить информацию.
— Какую информацию?
— О той ночи. Я подумала, что он имеет право знать правду. Поэтому
рассказала все, что рассказывала вам: о Каллигане и о Плечистом. —
Ответ ее был туманным. Возможно, она старалась, чтобы и ее память то-
же была туманной, не прояснялась.
— И как он это воспринял?
— Он очень заинтересовался. Естественно. Он весь превратился в слух,
когда я рассказала ему о рубинах.
— А он объяснил, почему так заинтересовался рубинами?
— Он ничего не объяснял и быстро ушел. Они уехали на своей красной
машине, даже не стали пить кофе.
— А они были дружелюбно настроены?
— По отношению ко мне? Очень дружелюбно. Девушка была очень лю-
безна. Она сказала, что они собираются пожениться, как только ее моло-
дой человек все выяснит. Она сказала: выберется из темноты.
— А что она имела в виду под темнотой?
— Не знаю. Она так сказала. Он же очень интересовался обстоятель-
ствами смерти отца.
— А он говорил, что собирается делать дальше, куда они отправ-
ляются?
— Нет. Он спросил у меня, как добраться до аэропорта и ходит ли туда
автобус. Мне показалось странным, что он спрашивает про автобус, когда
у него есть прекрасная спортивная машина, совершенно новая.
— Он уклоняется от ареста, миссис Матесон. Он знает, что его машину
сразу же обнаружат в аэропорту.
— А кто хочет его арестовать?
— Я, например. Это не сын Гэлтона. Это самозванец.
— Не может быть. Он копия своего отца.
— Внешность очень часто бывает обманчива. Вы не первая, кого обма-
нула его внешность. На самом деле его имя Тео Фредерикс. Он мелкий
мошенник из Канады, где чуть не зарезал человека.
Она закрыла рот рукой:
— Из Канады, говорите?
359
— Да, его родители — хозяева пансионата в Питте, в Онтарио.
— Но они как раз туда и поехали. В Онтарио. Я слышала, как он гово-
рил ей, когда я была на кухне, что нет прямых самолетов в Онтарио. Как
раз перед тем, как они ушли.
— А когда ош! здесь были?
— Рано утром, вскоре после восьми часов. Они ждали у дома, пока я
вернусь со станции, куда отвозила Рона.
Я посмотрел на часы. Было почти пять часов дня. Прошло почти де-
вять часов. При благоприятных обстоятельствах они могли уже быть в
Канаде. И если мне повезет, то я буду там еще через восемь или девять
часов.
Миссис Матесон проводила меня до двери.
— Эти неприятности никогда не прекратятся? — спросила она.
— Дело идет к концу. Извините, что не смог оградить вас от этого.
— Все в порядке. Я все рассказала мужу. Что бы ни произошло —
выступление в суде в качестве свидетеля или еще что-нибудь, — мы будем
держаться вместе. Мой муж очень хороший человек.
— У него очень хорошая жена.
Нет. — Она махнула рукой. — Но я люблю его и нашего сына. А
это кое-что значит. Я рада, что все рассказала Рону. Это лежало тяжелым
камнем у меня на сердце. — Она улыбнулась мне, но глаза оставались серь-
езными. — Надеюсь, все кончится хорошо для этой девушки. Трудно пове-
рить, что ее парень — преступник. Но я-то знаю, как бывает в жизни. —
Она подняла глаза к солнцу.
Дорога в международный аэропорт шла мимо здания суда в Редвуд-
Сити. Я подумал, что нужно остановиться и все рассказать шерифу Трэску,
а потом решил, что не стоит. Это было мое дело, и я хотел его закончить
сам.
Возможно, я уже догадывался, чем все кончится.
Глава 32
Я приехал в Питт на машине, которую взял напрокат, в три часа, в
___темное время ночи. В красном доме на набережной горел свет. Мис-
сии Фредерикс подошла к двери, одетая во все черное. Ее тяжелое лицо
лк/..1яло упрямое выражение, когда она меня увидела.
— Зачем вы сюда приехали? Вам здесь нечего делать. Я не знала, что
этих Лембергов разыскивает полиция.
— Полиция разыскивает не только их. Ваш сын был здесь?
— Тео? — В глазах ее было удивление. — Он не был здесь целую
вечность.
За ее спиной послышался хриплый голос:
— Не верьте ей, мистер. — Из темноты показался ее муж. Он держался
360
за стену и, казалось, был совершенно пьян. — Она вывернет для него все
свое лживое сердце.
— Попридержи язык, старик.
Черная злость наполнила ее глаза, как фиолетовые чернила. Они выгля-
дели точно так же, как несколько раньше глаза ее сына. Она пошла на
Фредерикса, и он попятился назад. Лицо его было пористым и влажным,
одежда пыльной.
— Вы его видели, мистер Фредерикс?
— Нет. На его счастье, меня не было дома. А то я показал бы ему. —
Его орлиный профиль покачивался вверх и вниз, как бы разрубая воз-
дух. — Но она виделась с ним.
— А где он сейчас, миссис Фредерикс?
За нее ответил муж:
— Она сказала, что они пошли в гостиницу. Он и его девушка.
Какое-то неясное чувство — не то вины, не то неприязни — заставило
женщину сказать:
— Они не должны были ехать в гостиницу. Я предложила им остано-
виться у меня в доме. Но мой дом, наверное, недостаточно хорош для его
крали.
— С девушкой все в порядке?
— По-моему, да. Я беспокоюсь о Тео. Зачем он сюда приехал? Прошло
столько лет. Не могу его понять.
— Он всегда был чеканутым, — сказал Фредерикс. — Но сейчас он со-
вершенно рехнулся. Вы только вглядитесь в него, когда увидите. И будьте
осторожны. Он — настоящая змея, скрывающаяся в траве, хотя разговари-
вает очень гладко.
— А где находится гостиница?
— Недалеко. Называется «Питт-отель». Вы ее увидите. Только не вме-
шивайте нас в это дело, хорошо? Он постарался втянуть нас в свои непри-
ятности, но я — уважаемый человек...
Его жена закричала:
— Заткнись! Ты хотел бы, чтобы мы больше не видели его! А я хочу
с ним видеться!
Я оставил их ругаться дальше. Это было для них нормальным явлени-
ем. Вероятно, они ругались каждую ночь.
Гостиница располагалась в трехэтажном красном кирпичном здании на
углу улицы. В одном из окон на втором этаже горел свет. Свет горел и
в вестибюле. Я нажал на кнопку звонка, стоявшего на столе. Маленький
человек средних лет вышел из двери темной комнаты, рядом с которой
стоял стол. Он зевнул.
— Рано встаете, — сказал он мне.
— Поздно ложусь. Можно снять у вас номер?
— Конечно. У меня полно пустых номеров. Вам с ванной или
без?
— С ванной.
361
— Это будет стоить три доллара. — Он открыл тяжелую книгу записей
и подвинул ее мне. — Распишитесь.
Я расписался. Чуть выше прочитал: «Мистер и миссис Джон Гэлтон,
Детройт, Мичиган».
— Вижу, у вас есть еще американцы?
— Да. Симпатичная молодая пара. Они приехали поздней прошлой
ночью. Думаю, у них медовый месяц. Наверно, направляются на Ниагар-
ский водопад. Я их поместил в номер для новобрачных.
— Угловая комната на втором этаже?
Он строго посмотрел на меня:
— Вы не собираетесь их беспокоить, мистер?
— Нет, я хотел бы поприветствовать их утром.
— Лучше, чтобы это не было слишком рано... — Он снял с крюч-
ка ключ от моего номера и бросил его на стол. — Я даю вам но-
мер двести десять в другом конце коридора. Могу провести вас, если
хотите.
— Спасибо. Сам найду.
Я поднялся по лестнице, находившейся в конце вестибюля. Ноги мои
отяжелели. В номере я вынул из сумки автоматический револьвер 32-го ка-
либра и вложил в него обойму патронов. Ковер в слабо освещенном кори-
доре был довольно старый, но достаточно плотный для того, чтобы заглу-
шить мои шаги. В угловой комнате все еще горел свет. Но там кто-то
спал. Слышалось тяжелое дыхание спящего, глубокие вдохи прекраща-
лись, потом возобновлялись снова. Я попробовал дверь. Она оказа-
лась закрытой. Из глубины комнаты донесся ясный голос Шейлы
Хауэл:
— Кто там?
Я промолчал. Она сказала:
— Джон, проснись.
— Что такое?
По голосу можно было судить, что он находится ближе к двери.
— Кто-то пытается войти в номер.
Послышался скрип пружин, потом раздались его шаги. Медная ручка
двери стала поворачиваться.
Он резко открыл дверь, вышел из номера. Его правая рука была сжата
в кулак. Он увидел меня, хотел ударить, но, заметив револьвер, замер. Па-
рень был по пояс голый. Мышцы на его теле напряглись.
— Потише. Руки вверх.
— Что за глупости. Опустите револьвер.
— Командую здесь я. Поднимите руки, повернитесь ко мне спиной и
войдите в номер.
Он неохотно подчинился, как камень, который немного подтолкнули.
Когда он повернулся ко мне спиной, я увидел, что вся спина у него в белых
шрамах.
Шейла стояла у кровати. На ней была мужская рубашка, большая по
362
размеру. Эта рубашка и помада, размазанная на губах, делали ее не похо-
жей на себя.
— Когда вы успели пожениться?
— Мы не поженились. Пока еще нет. — Краска залила шею и щеки. —
Вы неправильно все понимаете. Джон находится в моей комнате, потому
что я его попросила. Я боюсь одна. И он спал отдельно.
Тео махнул рукой.
— Ничего ему не говори. Он на стороне твоего отца. Все, что мы ему
скажем, он исказит и обернет против нас.
— Я ничего не искажаю, Тео.-
Он так внезапно набросился на меня, что я чуть не застрелил его.
— Не называйте меня этим именем!
— Но ведь вас так зовут, не правда ли?
— Я Джон Гэлтон.
— Прекратите. Ваш соучастник, Сейбл, во всем признался мне вчера
вечером.
— Сейбл не мой соучастник и никогда им не был.
. — Сейбл утверждает совсем другое. Он прекрасно все излагает. Не ду-
майте, что он прикроет вас. Он будет выступать свидетелем по обвинению
вас в соучастии в убийстве, которое он совершил.
— Вы что, хотите мне сказать, что Каллигана убил Сейбл?
— Для вас это вряд ли новость, не так ли? Вы прекрасно это знали,
пока мы тратили недели, чтобы найти убийцу.
Шейла встала между нами.
— Пожалуйста. Вы ничего не понимаете. Джон подозревал мистера
Сейбла, это верно. Но он не мог пойти в полицию. Его самого подозрева-
ли. Уберите этот ужасный револьвер, мистер Арчер. Дайте Джону возмож-
ность все вам объяснить.
Ее слепая вера разозлила меня.
— Его зовут не Джон. Это Тео Фредерикс,, местный парень, который
удрал из Питта после того, как пырнул ножом своего отца.
— Фредерикс не его отец.
— Его мать сказала мне об .этом.
—- Она лжет, — сказал парень.
— Все лгут. Только вы говорите правду. Сейбл говорит, что вы самоз-
ванец. А уж он-то должен знать.
— Я не сказал ему правду. Когда Сейбл впервые обратился ко мне, я
сам не знал, кто я на самом деле. Я согласился с ним сотрудничать частич-
но потому, что хотел и надеялся узнать, кто же я есть.
— А я думал, что вы польстились на деньги. .
— Есть нечто большее, чем деньги, когда речь идет о наследстве. Боль-
ше всего я хотел знать, кто же я есть на самом деле.
— И теперь вы знаете?
— Теперь знаю. Я Джон Гэлтон, сын Энтони Гэлтона.
— И когда же вас осенило?
363
— Вы не хотите получить серьезного ответа на этот вопрос, но я все
же отвечу вам. Это приходило ко мне постепенно. Впервые задумался об
этом, когда Гейбл Линдси увидел во мне то, чего я раньше не заме-
чал. А потом доктор Динин признал, что я сын моего отца. А когда
моя бабушка приняла меня тоже, я подумал, что я, должно быть,
действительно ее внук. Я не знал, что это так, до самых последних
дней.
— А что произошло в эти последние дни?
— Шейла поверила мне. Я рассказал ей всю свою жизнь, все, что было,
и она мне поверила.
Он почти смущенно посмотрел на нее. Она взяла его за руку, и мне
начало казаться, что я здесь лишний. Возможно, он это почувствовал,
почувствовал, что моральный перевес переходит на его сторону, по-
тому что начал рассказывать о себе более убежденным, спокойным
тоном:
— На самом деле все началось значительно раньше. Я стал подозревать
правду или часть правды, когда был совсем маленьким мальчиком. Нелсон
Фредерикс никогда не относился ко мне как к своему сыну. Он избивал
меня ремнем с пряжкой. Никогда не сказал ни одного ласкового слова. И
я понимал, что он не может быть моим отцом.
— Многие мальчишки думают так о своих отцах.
Шейла пододвинулась поближе к нему, как бы защищая его, и прижала
его руку к своей груди.
— Пожалуйста, позвольте ему рассказать все о себе. Я знаю, это кажет-
ся невероятным, но такова жизнь. Джон рассказывает вам чистую правду,
все, что он знает и как это понимает.
— Предположим, это так. Но что он знает? Некоторые очень честные
люди иногда предаются фантазиям относительно того, кто они есть и что
с ними будет дальше.
Я ожидал, что он опять взорвется. Но он удивил меня, сказав:
— Я знаю. Вот этого-то и боялся. Я действительно предавался мечтам,
когда был ребенком. Представлял себя принцем, ставшим нищим, и все
такое прочее. А моя мать поощряла меня в этом. Она одевала меня в бар-
хатные костюмчики и говорила, что я не такой, как другие дети, окружав-
шие меня.
А еще раньше, задолго до этого, она рассказывала мне одну историю.
Она была тогда очень молоденькой. Помню ее лицо, очень худенькое. И
волосы у нее не были седыми. Я был совсем малышом и думал, что это
сказка. А теперь понимаю, что это не была сказка. Она рассказывала
мне обо мне, хотела, чтобы я все знал о себе, но боялась сразу все
раскрыть.
Она говорила, что я сын короля. Что она раньше жила во дворце, зали-
том солнцем. Но король умер, и проходимец украл нас и утащил в пещеры
изо льда, где жизнь была ужасной. Она даже напевала мне об этом,
когда укладывала спать. И потом показывала мне кольцо, золотое коль-
364
цо с маленьким красным камушком, которое король оставил ей на
память.
Он вопросительно посмотрел на меня. Мы впервые посмотрели друг
другу открыто в глаза, и, полагаю, тогда мы оба заглянули в
правду.
— Это был рубин? — спросил я.
— Вероятно, да. Вчера я разговаривал с женщиной по фамилии Мате-
сон. Она живет в Редвуд-Сити. Ведь вы ее знаете и слышали ее историю?
Она пролила свет на некоторые вещи, которые меня удивляли, и подтвер-
дила то, о чем очень давно рассказывал мне Каллиган. Он говорил, что
мой отчим — это бывший заключенный, которого по-настоящему зовут
Фред Нелсон. Он взял мою мать из дома, который назывался отель «Крас-
ная лошадь», и сделал ее своей любовницей. Когда Нелсона посадили в
тюрьму, моя мать вышла замуж за моего отца. Но Нелсон бежал, нашел*
их и убил моего отца. — Последние слова он произнес так тихо, что их
почти не было слышно.
— А когда Каллиган рассказал вам все это?
— В тот день, когда мы убежали с ним. Он поругался с Фредериксом
из-за платы за квартиру и стол. Я слышал их ругань, потому что находил-
ся на лестнице, которая вела в подвал. Они всегда ругались и даже дра-
лись. Фредерикс был старше Каллигана, но он здорово избил его, сильнее,
чем обычно. Каллиган потерял сознание и лежал на полу в кухне. Я по-
брызгал его лицо водой, и он пришел в себя. Вот тогда он и рассказал
мне, что Фредерикс убил моего отца. Я взял из ящика кухонный нож и
спрятался наверху в моей комнате. Когда же Фредерикс попытался запе-
реть меня, я ударил его ножом в живот и решил, что убил. Но когда уви-
дел газету, где было написано, что он жив, я был уже по ту сторону грани-
цы. Я проехал через Детройтский туннель среди барахла в крытом грузо-
вике. Полиция меня не увидела, но Каллигана они поймали. Я не видел
его до прошлой зимы. Во время нашей встречи зимой он сказал мне,
что все тогда наврал, что Фредерикс не имеет никакого отношения
к смерти моего отца и что он сказал это потому, что был зол на
него.
Теперь вы понимаете, почему я согласился на предложение Каллигана.
Я не знал, какая из его историй правда, или правда — это нечто совсем
другое. Я даже подозревал, что Каллиган сам убил моего отца. Откуда
же он мог знать, что отца убили?
— Он участвовал в убийстве, — сказал я. — Поэтому он и изменил
свою историю, когда решил использовать вас. Поэтому он не мог
рассказать другим, даже Сейблу, что знает, кто вы есть на самом
деле.
— А как он участвовал в убийстве?
Как, действительно? Его жизнь протянулась через все это дело грязной
красной нитью. Он подставил Энтони Гэлтона под топор, а его убийцу под
нож. Он помог полусумасшедшей женщине проиграть деньги, а затем вну-
365
шил ее мужу полусумасшедшую мечту о возможности получить огромные
деньги. И пришел день, когда все эти полумечты-полуреальности преврати-
лись в реальность, и Гордон Сейбл убил его, чтобы ложь не смогла рас-
крыться.
— Я не понимаю, какое отношение имеет Каллиган к смерти моего от-
ца, — повторил Джон.
—- Вероятно, он рассказал Фредериксу, то есть Нелсону, о вашем отце,
о том, где и с кем он живет. А вы спрашивали у своей матери о том,
как произошло убийство? Возможно, она все видела, была свидетель-
ницей.
----Она была больше, чем свидетельница. — Он чуть не задохнулся.
Шейла забеспокоилась и повернулась к нему:
— Джон? — сказала она. — Джонни?
Он не ответил ей. Глаза его потемнели. Он задумался.
— Даже прошлой ночью она врала мне, пытаясь убедить, что я сын
Фредерикса, что у меня никогда не было другого отца. Она лишила меня
половины моей жизни. И ей этого мало.
— А вы не видели Фредерикса?
— Он куда-то ушел. Она не сказала мне куда. Но я найду его!
— Он здесь рядом. Час назад он был дома.
— Черт возьми! Почему же вы не сказали мне?
— Я сказал вам сейчас, но боюсь, что зря.
Джон понял меня. Он молчал, пока мы не подъехали к дому его мате-
ри. Тогда он повернулся к Шейле и сказал:
-— Не беспокойся обо мне. Уже было достаточно смертей и насилия.
Я не хочу этого.
На набережной темные крыши домов резко выделялись на посветлев-
шем небе... Джон вылез из машины. Лицо его было напряженным и блед-
ным, как у привидения. Шейла держала его за руку, сдерживая его резкие
движения.
Я постучал в дверь. Через минуту, которая показалась нам очень длин-
ной, дверь открыла сама миссис Фредерикс.
— Да? Что вам еще нужно?
Джон отстранил меня и спросил:
— Где он?
— Он ушел.
— Ты врешь. Ты всю жизнь врала мне. — Голос его сломался, и он про-
должал уже другим тоном, на более высоких нотах: — Ты знала, что он
убил моего отца и, может быть, помогла ему в этом. Я знаю, что ты
помогла ему, чтобы все было шито-крыто. Ты покинула вместе с ним стра-
ну и поменяла фамилию.
— Я не отрицаю этого, — ответила она спокойным тоном.
' •бее тело его сжалось, казалось, его сейчас вытошнит. Он грязно обо-
звал ее. Несмотря на свои обещания, он чуть не ударил ее. Я крепко взял
его за плечо.
366
— Не слишком вини свою мать. Даже закон учитывает тот факт, что
женщина может испугаться угроз со стороны мужчины.
— Но здесь совсем другое. Она все еще защищает его.
— Защищаю? — спросила женщина. — От чего?
— От наказания за убийство.
Она серьезно покачала головой:
— Слишком поздно, сын. Фредерикс получил свое наказание. Он сказал,
что пусть лучше его зарежут, чем он вернется в тюрьму. Фредерикс пове-
сился, и я не уговаривала его не делать этого.
Я нашел его в задней комнате на втором этаже. Он лежал на старой
кровати с медным изголовьем в полусидячем положении. Толстый электри-
ческий шнур был привязан к изголовью кровати и обернут несколько раз
вокруг шеи. Свободный конец шнура он держал в руке. Не было никаких
сомнений, что он сделал это сам.
— Уведите отсюда Шейлу, — сказал я Джону.
Она стояла с ним рядом.
— Со мной все в порядке. Я не боюсь.
Миссис Фредерикс появилась в дверях, толстая и задыхающаяся женщи-
на. Она снизу вверх посмотрела на сына:
— Это конец. Я сказала ему, что должна выбирать между ним и тобой
и что выбираю тебя. Я не могла продолжать лгать ради него и позволить,
чтобы арестовали тебя.
Он посмотрел на нее, все еще обвиняя:
— Почему же ты так долго лгала? И продолжала жить с ним после
того, как он убил моего отца?
— Ты не имеешь права судить меня за это. Я вышла за него замуж,
чтобы спасти тебя. Я видела, как он отрубил голову твоему отцу, как при-
вязал к ней камень и бросил в море. И он сказал: если я когда-нибудь про-
говорюсь, он убьет тебя. Ты был совсем малое дитя, но это не остановило
бы его. Он стоял с топором у твоей люльки и заставил меня поклясться,
что я выйду за него замуж и буду молчать. И я это сделала.
— Но ты не должна была всю свою жизнь жить с ним.
— Я так решила. Шестнадцать лет стояла между ним и тобой. Потом
ты убежал и оставил меня с ним одну. У меня никого не было, кроме него.
Ты можешь понять, сын, что это такое, когда ты совсем одна?
Он хотел что-то ответить, но не смог, прошлое не позволило ему этого
сделать.
— Я всю жизнь мечтала иметь мужа, семью и свой дохМ.
Шейла импульсивно нагнулась к ней:
— У вас есть мы.
— О нет. Я не нужна вам. Будем честными. Чем меньше вы будете
меня видеть, тем будет лучше для вас. Слишком' много утекло воды с тех
пор. И я не виню своего сына за то, что он меня ненавидит.
— Я не ненавижу тебя, — ответил Джон. — Я жалею тебя, мама. И
жалею, что наговорил тебе все это.
367
— Ты меня жалеешь? — спросила она хрипло. — А кто еше?
Он обнял ее неловко, стараясь подбодрить. Но она не нуждалась ни
в поддержке, ни в участии. Возможно, она даже уже не горевала о своей
жизни. Во всяком случае, чувства ее были скрыты под толстыми складка-
ми жира на лице. Плотный шелк черного платья облегал грудь, как
латы.
— Не беспокойся обо мне. Позаботься о своей девушке.
Где-то на улице вдруг запела птичка, но тут же замолчала. Я подошел
к окну. Река казалась белой, деревья и дома на берегу опять начали приоб-
ретать свой цвет и форму. В одном из домов зажегся свет. И как бы по
его сигналу птичка снова запела.
Шейла сказала:
— Вы слышите?
Джон повернул голову и стал слушать.
И даже мертвец на кровати, казалось, слушает эту песню.
ШЩЛЙ КРИШНЦЙ

Глава 1
В среду днем я летел из Мазатланги домой. Когда мы приближались
к Лос-Анджелесу, наш самолет спустился низко над морем, и я заметил
на голубой поверхности Пасифик-Пойнта темное нефтяное пятно.
Оно было неправильной формы и, казалось, растянулось в ширину и
длину на многие мили. Находившаяся на значительном расстоянии от бере-
га нефтяная платформа, с торчащим вверх подветренным концом, уподо-
билась ручке стального кинжала, который вонзился в тело земли и выпу-
стил из нее черную кровь.
Около моего кресла появилась стюардесса: она проверяла, подготови-
лись ли пассажиры к посадке. Я спросил у нее, что случилось с океаном.
— В понедельник прорвало нефть из подводной скважины. — И она
красноречивым жестом изобразила фонтан нефти, добавив: — Сегодня ху-
же, чем было вчера, сеньор. Застегните свой ремень, через пять минут мы
сядем.
В международном аэропорту я купил газету. Вся первая страница была
о прорыве нефти. Вице-президент нефтяной компании, владелец данной
платформы, некто Джек Леннокс, заверил, что в течение двадцати четырех
часов с нефтяным пятном будем покончено. Судя по его портрету в газете,
Джек Леннокс был красивым мужчиной, но нельзя было понять, говорит
ли он правду или нет.
Пасифик-Пойнт — одно из моих любимых мест на побережье. Пока я
пробирался к автостраде, нефтяное пятно, угрожавшее пляжам города, не
выходило у меня из головы.
Вместо того чтобы отправиться домой, в Вест Лос-Анджелес, я повер-
нул на юг и направился по шоссе вдоль побережья к Пасифик-Пойнту. Ког-
да я добрался туда, солнце уже опустилось довольно низко. С вершины
холма над гаванью мне было видно гигантское пятно на поверхности океа-
на, которое от берега отделял естественный барьер из зарослей темно-ко-
ричневых ламинарий. Катера сновали взад и вперед, обрабатывая края
пятна. Это были единственные посудины, которые я видел в океане. Белый
пластиковый плавучий буй преграждал вход в гавань, над ним мелькали
чайки, казавшиеся сделанными из того же белого пластика.
371
Я спутился к городскому пляжу и пошел по нему к песчаной косе, кото-
рая окаймляла гавань. Несколько человек, в основном женщины и девуш-
ки, стояли у края воды, вглядываясь в море. «Можно подумать, что они
ждут конца света», — усмехнулся я.
Медленно приближался прибой, в бурунах барахталась черная птица с
острым клювом, на перьях которой было столько нефти, что я не сразу
узнал западную чонгу.
Женщина в белой блузке и белых брюках вошла по колено в воду и
взяла ее так, чтобы та не смогла ее клюнуть. Когда женщина вышла на
берег, я увидел, что это хорошенькая особа с темными выразительными
глазами. Ее узкие ступни оставляли аккуратные следы на влажном песке.
Я спросил у нее, что она собирается делать с чонгой.
— Возьму домой и отчищу.
— Боюсь, что она не выживет.
— Возможно. Вдруг все-таки выживет?
И она пошла прочь, прижимая грязное сопротивляющееся существо к
белой блузке. Я отправился следом, откровенно любуясь походкой девуш-
ки. Она это почувствовала и оглянулась.
— Чего вы хотите?
— Мне следует извиниться, я вовсе не хотел вас огорчать.
— Извиняться не требуется. Действительно, выживают очень немногие
из тех, которые попали в слой нефти, но мне все же удалось спасти не-
сколько штук в Санта-Барбаре.
— Вы, очевидно, специалист по птицам?
— Вынуждена им стать для самозащиты. Моя семья связана с нефтя-
ным бизнесом.
Она кивком головы указала на платформу в океане, затем круто повер-
нулась и сразу же ушла. Я стоял и наблюдал, как она торопливо шагала
по пляжу в южном направлении, осторожно держа в руках несчастную пти-
цу, как будто это было ее дитя.
Я проследил за ней до самой пристани, которая образовывала южную
границу гавани. Один из катеров разъединил буи и пропустил лодки к
причалу.
Поднявшийся с океана ветер принес запах нефти.
На пристани стоял ресторан, неоновая надпись на его крыше извещала,
что это «Морская кухня Бланш». Я был голоден и прямиком направился
туда.
За дальним концом приземистого здания ресторана на пристани громоз-
дились упаковки с химикалиями, какие-то строительные приспособления,
штабеля нефтяных труб. Из катеров на пристань высаживались рабочие.
Я подошел к довольно пожилому подсобнику с задубевшим от океан-
ского ветра лицом под красной шляпой и вежливо спросил, каково положе-
ние дел.
— Нам не полагается распространяться об этом, на все вопросы отвеча-
ет компания.
372
— Ленноксы?
— Вроде бы так их зовут.
Вмешался дородный верзила, по всей видимости, какой-то начальник.
Вся его одежда была в черных пятнах нефти, сапоги «вестерны» на высо-
ких каблуках пропитались полностью ею.
— Вы из агентов?
— Нет, просто здешний житель.
Он подозрительно посмотрел на меня.
— Местный?
— Не совсем. Из Лос-Анджелеса.
Он начал теснить меня брюхом, окружавшие его люди неожиданно за-
молчали. У них были изможденные грубые лица, по которым было видно,
что они готовы выместить на ком угодно свою усталость и раздражение.
Я зашагал назад к ресторану. У угла здания меня поджидал какой-то
человек, похожий на рыбака. Под видавшей виды войлочной шляпой его
лицо выглядело молодым, несмотря на обилие растительности.
— С ними лучше не связываться, — посоветовал он.
— Да я и не собирался.
— Половина из них приехала из Техаса, из внутреннего Техаса. Они во-
обще считают воду излишеством, если только не могут ее продать по два-
три доллара за баррель. Единственное, что их волнует, это нефть, которую
они теряют. Им ровным счетом наплевать на все то, что живет в воде,
и на обитателей побережья тоже.
— А нефть все еще вытекает?
— Конечно. Они вообразили, что в понедельник заперли ее, то есть в
тот же самый день, когда ее прорвало. До этого она дико ревела, в небо
на сотни футов бил фонтан из жидкой грязи и газа. Они загнали затычку
в отверстие, кругом установили глухую опалубку, ну и понадеялись, что
авария аннулирована. Не тут-то было! На самом деле заделали лишь глав-
ную дыру, нефть продолжала прорываться сквозь воду. Газ и нефтяная
эмульсия с бульканьем поднимались вокруг всей платформы.
— Вы все это описываете, как очевидец.
Молодой человек помолчал и кивнул головой:
— Так оно и есть. Я возил туда в своей лодке репортера Вильбура Кох-
са из местной газеты. Когда мы приехали туда, они эвакуировали платфор-
му, так как была сильная опасность возникновения пожара.
— Есть ли человеческие жертвы?
— Нет, сэр. Это единственное утешение. — Он посмотрел на меня из-
под шляпы. — Вы тоже репортер?
— Нет, я просто интересуюсь. А что вызвало аварию, вам из-
вестно?
Он ткнул большим пальцем сначала в небо, потом в море.
— Об этом болтают разное. Якобы причина в скверных обсадных тру-
бах. Но вообще-то что-то случилось с подводными сооружениями. Они все
поломаны. Не следовало им в этом месте производить бурение.
373
Нефтяники с катера прошли мимо, пошатываясь от усталости, как уце-
левшие солдаты разбитой армии. Рыбак им насмешливо отсалютовал. Ра-
бочие же смотрели на него с сожалением, очевидно, принимая за сумасшед-
шего, который не понимает важности происходящего.
Я отправился в ресторан. В баре звучали голоса, но в столовой почти
никого не было. Она была выдержана в стиле кают-компании с иллюмина-
торами вместо окон. Двое людей стояли возле кассы, чтобы распла-
титься.
Это была необычная пара. Один из них — молодой и сильный, вто-
рой — старый и дряхлый. Но они не походили на отца с сыном, более
того, едва ли они были людьми одного круга.
Старик был совершенно лысым человеком, череп и лицо которого де-
формировал синевато-багровый шрам. Худое тело старика потерялось в
старом сером твидовом костюме, очевидно, сшитом у портного. Я поду-
мал, что костюм этот с чужого плеча. Или что старик шил его, когда был
гораздо моложе и мощнее.
На молодом были одеты джинсы «Лавис» и черный свитер, который
подчеркивал размеры его плеч. Они действительно были настолько широ-
ки, что голова казалась маленькой. Парень заметил, что я смотрю на него,
и с вызовом уставился на меня. Я отметил, что его глаза типичны для
неудачников.
Крупная блондинка в оранжевом платье взяла у них деньги и выбила,
чек. Молодой человек получил сдачу. Старик в твидовом костюме вцепился
в его руку, совсем как это делают слепые и инвалиды.
Блондинка распахнула перед ними дверь и, как бы отвечая на заданный
вопрос, рукой указала в южном направлении вдоль пляжа.
Когда она принесла мне меню, я поинтересовался, кто эта странная
пара.
— Прежде я их ни разу ни видела. Должно быть, туристы. Совершенно
не представляют, как пройти в Пойнт. За последние два дня сюда приехало
много визитеров:
Она оценивающе посмотрела на меня.
— Вы сами здесь новенький. Не один ли из этих аварийных монтеров,
которые примчались сюда из-за нефти?
— Нет, я тоже всего лишь турист.
— Ну что же, вы прибыли в правильное место.
Она самодовольно оглядела свои владения.
— Я — Бланш, если это вас интересует... Что-нибудь выпить? Я всегда
сразу подаю двойные, в этом секрет моего успеха.
Я заказал бурбон, а потом допустил ошибку, попросив принести
рыбу. От нее несло нефтью. Я оставил обед съеденным наполовину и
вышел.
374
Глава 2
Прилив усилился, и я испугался, что к утру нефть достигнет пляжа.
Я решил пройтись по берегу в южном направлении, ведь именно туда
направилась женщина с чонгой.
Закат расплескался по воде, окрашивая небо многообразием красок. Оно
переливалось оттенками. Сейчас оно казалось сиреневато-серым. Создава-
лось такое ощущение, что идешь под сводами гигантской пещеры, которая
снизу подсвечивается скрытыми лампами.
Я подошел к круто возвышавшейся над водой скале, огибая которую
береговая линия делала крутой излом. Несколько заядлых любителей сер-
финга ожидали на воде последнего большого вала.
Я наблюдал за ними до тех пор, пока набежавшая волна не подхватила
их всех. Крупный баклан стремительно летел над водой, как будто он по-
лучил экстренное задание.
Я прошел еще с полмили. Полоска песка между водой и отвесной ска-
лой, высота которой достигала пятидесяти-шестидесяти футов, станови-
лась все уже. К домам, расположенным на вершине скалы, здесь и там
поднимались извилистые тропинки с вырубленными кое-где ступеньками.
Я решил, что дальше идти нельзя, так как меня захватит прилив. В
сгущающихся сумерках в паре сотен ярдов впереди у подножия скалы я
увидел нагромождение камней, перегородившее проход.
В этом месте было что-то тревожное. Когда я приблизился, то разгля-
дел среди камней женщину и услышал сквозь шум прибоя плач. Она сразу
же отвернулась от меня, но все же я узнал ее.
Я подошел ближе и спросил:
— Что случилось?
Она на вздохе перестала плакать, будто проглотила собственные слезы,
и повернула голову в противоположную сторону.
— Нет, ничего не случилось.
— Птица умерла?
— Да.
Голос у нее был высокий, напряженный.
— Теперь вы удовлетворены?
— Чтобы меня удовлетворить, необходимо многое... Вы не думаете,
что вам надо отыскать для себя менее опасное место?
Сначала она не отреагировала, потом медленно повернула голову в
мою сторону, влажные глаза блеснули в сумеречном свете.
— Мне здесь нравится. Я надеюсь, что прибой поднимется и... унесет
меня.
— Только потому, что умерла одна чонга? Но ведь из-за нефти должно
погибнуть еще множество всякой живности...
— Перестаньте говорить о смерти, прошу вас!
Она с трудом выбралась из своей расселины и поднялась во весь рост.
— Кто вы такой? Вас кто-то послал сюда разыскать меня?
375
— Нет, я пришел по собственному желанию.
— Вы следили за мной?
— Боже упаси, я просто гулял.
Подошла большая волна и ударила о камни. Я почувствовал на лице
холодные брызги.
— Не считаете ли вы, что вам разумнее уйти отсюда?
Она с непонятным отчаянием огляделась, затем взглянула наверх, где
над ее головой, как угроза, навис дом с остроконечной крышей.
— Я не знаю, куда идти.
— Я думал, что вы живете поблизости.
— Нет. — Она с минуту помолчала. — А вы где живете?
— В Лос-Анджелесе. Вест Лос-Анджелес.
Глаза у нее блеснули, как будто она приняла решение.
— Я тоже.
Я не поверил в такое совпадение, но, подумав, решил посмотреть, что
из этого выйдет.
— У вас есть машина?
— Нет, — ответила она.
— Я отвезу вас домой.
Женщина пошла со мной без всяких споров. Сказала, что ее зовут Ло-
рел Руссо. Я назвался Лу Арчером. Что-то в сложившейся ситуации заста-
вило меня скрыть, что я частный детектив.
Прежде чем мы добрались до скалы, где линия пляжа изгибалась, при-
шла высокая волна, которая обдала водой наши ноги. На пляже было не-
сколько человек. Они всматривались в океан и тихо переговаривались. В
полутьме казалось, что вода испускает свет, который она собирала подоб-
но зеркальной чаше гигантского телескопа.
Мы постояли среди них. Женщина была так близко от меня, что я чув-
ствовал у себя на шее ее дыхание. И все же мне казалось, что меня и дру-
гих людей от нее отделяет огромное расстояние,. измеряемое астрономиче-
скими единицами. По-видимому, она тоже это ощущала. Она схватила ме-
ня за руку, пальцы у нее были ледяные.
На пристани вновь появился широкоплечий молодой человек в черном
свитере, на которого я обратил внимание в ресторане Бланш. Он спрыгнул
на песок и пошел нам навстречу. Движения у него были неуклюжими, авто-
матическими, как будто кто-то завел его и пустил в ход, нажав на специ-
альную кнопку.
Он остановился неподалеку от нас и с каким-то зловещим возбуждением
посмотрел на женщину. Продолжая цепляться за мою руку, она быстро
повернулась и потащила меня к дороге. Вцепилась она в меня крепко, судо-
рожно, совсем как напуганный ребенок. Молодой человек стоял и наблю-
дал, как мы удаляемся.
При свете уличных фонарей я получил возможность хорошенько рас-
смотреть Лорел. По ее глазам было легко понять, что она в шоковом со-
стоянии.
376
— Кто этот парень? — спросил я.
— Честно, не знаю.
— Тогда почему вы его боитесь?
— Я всего боюсь... Такой период... Давайте поставим на этом точку.
— Но это был не ваш муж?
— Конечно, нет. Мой муж Том Руссо.
Она дрожала. Я достал старый плащ из багажника своей машины и
накинул его ей на плечи. Она не только не поблагодарила, но даже не
взглянула в мою сторону.
Я пристроился в хвост веренице машин, пока не добрался до свободной
дороги. Движение в северном направлении не было интенсивным, зато
навстречу нам из Лос-Анджелеса тянулась непрерывная цепь зажженных
фар.
Глава 3
Лорел была так погружена в себя, что я не решался ее беспокоить. Вре-
мя от времени я вглядывался в ее лицо, выражение которого постоянно
менялось, переходя от горя к страху, а потом к растерянности и холодному
безразличию. Мне было любопытно, чем вызваны эти перемены. Уж не
кажется ли это мне благодаря калейдоскопу световых бликов от фар
встречных машин.
Мы выбрались из общего потока у поворота на Вест Лос-Анджелес.
И тут она заговорила тонким, напряженным голосом:
— Вы где живете, мистер...
Имя, конечно, она позабыла.
— Арчер, — подсказал я. — Моя квартира в нескольких километрах
отсюда.
— Вы не станете возражать, если я позвоню от вас мужу? Он меня не
ждет. Я гостила у родственников.
Мне бы спросить, где живет ее муж, и отвезти ее туда, но я повез ее
к себе.
Она стояла бочком в моей комнате, мой старый плащ висел у нее на
плечах. Она оглядывалась с таким видом, будто грезила. Ее бесцеремон-
ность заставила меня подумать о ее происхождении. Очевидно, в ее семье
были деньги. И большие деньги.
Я показал на телефон на письменном столе, сам же пошел в спальню
распаковывать рюкзак. Когда я вернулся в гостиную, молодая женщина
еще колдовала у аппарата. Черная трубка, прижатая к голове, казалось,
отогнала всю кровь от ее лица. Я сообразил, что разговор окончен, только
когда опа очень осторожно опустила трубку на рычаг, а потом уронила
голову на руки. Ее волосы легли на письменный стол.
Я некоторое время постоял, наблюдая за ней, не желая вмешиваться
в ее переживания, поскольку она, возможно, не хотела ими делиться. Было
377
ясно, что она в отчаянии. Самое же странное, что она в моей комнате вы-
глядела совершенно естественно.
Через несколько минут она подняла голову, лицо ее было бледным, как
гипсовая маска.
— Извините, я не знала, что вы здесь.
— Не надо извиняться...
— Я вынуждена. Том за мной не приедет. У него женщина, к телефону
подошла она.
Она осмотрелась с таким видом, как будто ее жизнь неожиданно су-
зилась.
— Вы упомянули, что имеете семью... сказали, что они занимаются
нефтью.
— Вы, должно быть, неверно меня поняли. Я уже устала от ваших во-
просов.
Ее настроение колебалось, как гигантский маятник: она то обижалась,
то обижала сама.
— Видимо, вы боитесь, что я к вам привязалась?
— Наоборот, можете тут оставаться всю ночь, если угодно.
— С вами?
— Вы займете спальню. Вот этот стенной шкаф легко превращается в
постель.
— И сколько это будет мне стоить?
— Ничего.
— Неужели я выгляжу такой дешевкой?
Она выпрямилась, уронив на пол мой старенький плащ. Это был жест
отказа. В то же время она намеренно продемонстрировала свою фигуру:
высокая грудь, где птица оставила грязные следы на белой блузке, тонкая
талия, округлые бедра, гибкая шея.
Я случайно заметил свое неясное отображение в стеклянной двери: ни-
чем не примечательный человек среднего роста. Что ж, она права! Будь
она старой и уродливой, я бы не привез ее к себе домой.
Но несмотря на все ее переживания, растерянность и страх, в ней пре-
жде всего бросалась в глаза яркая, соблазняющая красота.
— Я ничего от вас не хочу, — твердо заявил я, в душе уличая себя в
том, что говорю неправду.
— Люди всегда чего-то хотят, так что и не пытайтесь меня обмануть.
Мне не следовало сюда приезжать вместе с вами.
Она стала озираться, совсем как ребенок в незнакомом месте.
— Мне здесь не нравится.
— Вы можете уйти отсюда когда угодно, миссис Руссо.
Неожиданно она расплакалась, слезы текли по щекам, оставляя блестя-
щие дорожки. Побуждаемый не то состраданием, не то желанием, я дотро-
нулся до ее плеча рукой, но она сразу же отпрянула назад.
— Садитесь, — сказал я успокоительно. —- Вы можете оставаться здесь
совершенно спокойно. Вам никто не причинит вреда.
378
Она не поверила. Я понял, что в прошлом кто-то нанес ей моральную
травму, такую сильную, что почти не осталось надежды на исцеление.
Она коснулась пальцами своего заплаканного лица.
— Могу ли я где-нибудь помыться?
Я показал ей на дверь в ванную. Она тут же вошла туда и закрылась.
Пробыла она внутри довольно долго, а когда вышла, глаза у нее бле-
стели, да и держалась она гораздо увереннее, как алкоголик, который ухит-
рился тайком хлебнуть спиртного.
— Ну, — заявила она, — я поехала.
— Есть ли у вас деньги?
— На дорогу туда, куда я собираюсь, денег не потребуется.
— Как это следует понимать?
Сознаюсь, мой голос прозвучал резко, но она отреагировала совсем уж-
грубо.
— Вы ждете, чтобы я расплатилась с вами за поездку и прием?
— Если вам непременно хочется с кем-то поссориться, почему вы вы-
брали именно меня?
Она расценила это в качестве собственной отставки, быстро открыла
входную дверь и выскользнула из квартиры. Мне очень хотелось пойти
следом, но я дошел лишь до почтового ящика и вернулся, сел за стол и
принялся просматривать корреспонденцию, которая накопилась за мое не-
долгое отсутствие.
По большей части это были счета. Пришел чек на триста долларов от
человека, сын которого, как я выяснил, жил в компании пяти других под-
ростков в квартире на Айлз-Вист. Ради этого мне пришлось съездить в Ма-
затлангу.
Пришло также наклеенное печатными буквами послание от одного из
обитателей мало известных мест заключения в Центральной Калифорнии.
Автор заявлял, что он невиновен и жаждет это доказать. В постскриптуме
же было добавлено:
«А даже если я виновен, почему они меня не могут отпустить? Я же
старик, теперь я никому не причиню вреда. Кто пострадает от того, что
я выйду на свободу?» Мой мозг по ассоциации сделал какое-то умозаклю-
чение. Я вскочил с места, чуть не опрокинув при этом стул, и побежал
в ванную. Дверца шкафчика для лекарств была приоткрыта. В этой аптечке
у меня хранилась склянка с нембуталом, штук тридцать пять-сорок капсул
осталось с того времени, когда я совершенно разучился спать по ночам
и глотал снотворное.
Сейчас в склянке не было ни одной капсулы. Я выбежал на пустынную
улицу, сел в машину и объехал вокруг квартала. Нигде никаких пешеходов
не было. Лорел Руссо исчезла бесследно.
Я доехал до Велшира, потом сообразил, что напрасно теряю время,
вернулся к себе домой и отыскал в телефонной книге Томаса Руссо. Он
жил на границе Вествуда, милях в трех от меня. Я записал его адрес и
номер телефона.
379
Звонок прозвучал раз десять пронзительно и требовательно, как сигнал
тревоги, прежде чем в квартире подняли трубку.
— Том Руссо у телефона.
— Говорит Лу Арчер. Вы меня не знаете, но я звоню по поводу вашей
жены.
— Лорел? Что-то случилось?
— Пока нет, но я беспокоюсь за нее. Она взяла у меня в квартире снот-
ворное.
— Вы ее приятель? — быстро спросил он.
— Нет.
— Что она делала в вашей квартире?
— Хотела поговорить с вами по телефону, а когда вы ее турнули, она
ушла, прихватив с собой снотворное.
— Что за снотворное?
— Нембутал по три четверти грана.
— Сколько штук?
— Минимум тридцать. Достаточно, чтобы убить себя.
— Это я знаю. Я фармаколог.
— Может ли она их принять?
— Не знаю. — В его голосе слышался страх.
— Она прежде не пыталась покончить с собой?
— Я не знаю, с кем я разговариваю?
. Это значило, что, вероятно, да.
— Вы не из полиции?
— Я частный детектив.
— По-видимому, вас наняли ее родители?
— Меня никто не нанимал. Я повстречался с вашей женой на пляже
у Пасифик-Пойнта. По всей видимости, прорыв нефти страшно расстроил
ее, и она попросила довезти ее до Лос-Анджелеса. Когда вы ее турнули...
— Пожалуйста, перестаньте повторять это дурацкое слово. Я только
сказал, что не могу принять ее обратно, если с ее стороны это несерьезное
решение. Я не в состоянии вынести очередное краткосрочное примирение,
за которым последует новый разрыв. Последний чуть не доконал меня.
— А ее?
— Она не относится ко мне так, как я к ней. Я... послушайте, с какой
стати я посвящаю вас в свои семейные дела?
— Скажите мне, мистер Руссо, к кому бы она могла позвонить или
поехать?
— Мне требуется время, чтобы об этом подумать, а у меня его нет.
Сегодня у меня ночное дежурство в аптеке, я уже должен быть там.
— Какая аптека?
— Сейв-Мор в Вествуде.
— Я туда приеду. Будьте добры, приготовьте мне список людей, с ко-
торыми она могла бы попытаться войти в контакт.
Руссо пообещал мне это сделать.
380
Я ехал в Велшир в правом ряду, внимательно вглядываясь в пешеходов
на тротуаре в надежде заметить Лорел. Остановив машину на стоянке в
Сейв-Море, я сразу же вошел в аптеку через вращавшуюся дверь. Неоновое
освещение придавало помещению вид космической станции из фильма о
звездных войнах.
С десяток молодых людей толпились у витрины с товарами, прыщева-
тые юнцы с прическами «Преподобный Джон», девицы, стриженные под
мальчишек, в узких заплатанных брюках. Человек в застекленной кабине
фармаколога в глубине аптеки был по возрасту где-то посередине между
ними и мною.
— Мистер Руссо?
Он резко поднял голову, потом вышел в свободное пространство между
стеклянной перегородкой и кассой.
— Чем могу быть полезен?
— Я — Арчер. Вам жена еще раз не звонила?
— Нет, сэр. На всякий случай я предупредил Голливудский приемный
покой и другие больницы.
— Значит, вы допускаете возможность того, что она покончит с собой?
— Она что-то говорила в этом плане. Не сейчас, а раньше... Понимаете,
Лорел никогда не была счастливой девушкой.
— Она сказала, что, когда позвонила вам, ей ответила женщина.
Он посмотрел на меня темно-карими глазами, какие бывают у умных
псов.
— Это была моя приходящая прислуга.
— Она приходит так поздно вечером?
— Вообще-то она моя двоюродная сестра. Сегодня она задержалась,
чтобы приготовить мне ужин. Я устал от ресторанной еды.
— Сколько времени вы жили врозь с Лорел?
— На этот раз пару недель. Но мы с ней не разведены.
— Где же она жила?
— Большей частью у друзей. Ну и у отца с матерью или у бабушки
в Пасифик-Пойнте.
— Составили ли вы список друзей и родственников, о котором я вас
просил?
-Да.
Он протянул мне листок бумаги, и наши глаза снова встретились. Он
смотрел на меня с явной неприязнью.
— Вы действительно хотите заняться этим делом, да?
— С вашего позволения.
— Могу я узнать почему?
— Она же скрылась с моими таблетками. Вообще-то я мог задержать
ее, но я немного рассердился.
— Понятно. Вы хорошо знаете Лорел?
— Совсем не знаю. Впервые увидел сегодня днем. Но она произвела
на меня огромное впечатление. Вы знаете, что я имею в виду.
381
— Да, как и на всех. — Он втянул в себя воздух и с шумом выпустил
его. — В этом списке указаны в основном родственники Лорел. Мне извест-
но всего лишь об одной ее настоящей подруге, Джойс Хэмпшир. Они вме-
сте ходили в школу где-то неподалеку от Оринджа. Частная школа. Жена
никогда не рассказывала мне о своих приятелях, ну, которые у нее были
до замужества.
Он смотрел на меня настороженно и испытующе.
— Джойс была у нас на свадьбе. И она единственная изо всей своры
считала, что Лорел не должна со мной разводиться.
— Сколько времени вы женаты?
— Два года.
— Почему ваша жена вас бросила?
— Не знаю. Да она и сама не сумела бы этого объяснить. Наша жизнь
почему-то пошла кувырком, исчезли добрые взаимоотношения.
Он перевел взгляд на склянки и коробки с медикаментами на полках,
бесчисленное количество которых было выставлено за его перегородкой.
— Где живет Джойс Хэмпшир?
— У нее квартира не очень далеко отсюда в местечке Гринфилд-Майнор,
это под Казета-Моникой.
— Не позвоните ли вы ей предупредить, что я могу к ней заехать?
— Это я могу сделать. Как вы считаете, не следует ли мне обратиться
в полицию?
— Толку от этого будет мало. Слишком ничтожные данные, чтобы она
начала действовать. Но если вы считаете, что это необходимо, то позвони-
те им. Ну и на всякий случай — в Центр по самоубийствам.
Пока Руссо разговаривал по телефону, я изучал напечатанный на ма-
шинке перечень имен:
Джойс Хэмпшир, Гринфилд-Майнор.
Вильям Леннокс, Эл-Ранчо (дед).
Миссис Вильям Леннокс, Сихрос-Лейн, Пасифик-Пойнт (бабушка).
Миссис и мистер Джек Леннокс, Клифсайд, Пасифик-Пойнт (отец и
мать Лорел).
Капитан и миссис Бенджамин Сомервилл, Бел-Эйр (дядя и тетя).
Я постарался выучить список наизусть.
Руссо говорил по телефону:
— У меня не было с ней никакой ссоры и я не видел ее сегодня... Я
вообще не имею к этой истории никакого отношения, даю вам честное
слово.
— В любом случае я предпочитаю очно переговорить с ней, — заявил
я твердо, когда он, закончив беседу с Джойс, предложил мне воспользо-
ваться телефоном.
—- Насколько я понял, она тоже не имеет сведений о Лорел? — снова
спросил я.
382
Руссо покачал головой, в глазах у него опять вспыхнули ревнивые
огоньки.
— Почему вы зовете ее Лорел?
— Так вы сами ее зовете.
— Но вы же сказали, что едва с ней знакомы.
Он был рассержен, пытаясь скрыть свое негодование.
— Практически вовсе не знаком.
— Тогда что же заставляет вас проявлять такое участие в ее судьбе?
Я не говорю, что вы не имеете на это право, но я просто никак не могу
понять, если вы действительно только едва знакомы с ней...
— Я уже говорил, что чувствую известную ответственность за слу-
чившееся.
— Я тоже... Я понимаю, что совершил ошибку, когда она позвонила
мне сегодня вечером и пожелала приехать домой. Мне следовало бы ей
сказать, что я ее жду.
Он был из тех людей, чей гнев и подозрение легко обращались на само-
го себя. Его красивое лицо казалось замкнутым и разочарованным, как
будто он давно сожалеет о напрасно прожитой жизни.
— А прежде она убегала, мистер Руссо?
— Мы разлучались и раньше, если вы это имеете в виду. Инициатива
всегда исходила от нее.
— Были ли у нее неприятности с наркотиками?
— Ничего серьезного.
— Что значит «ничего серьезного»?
— Она иногда употребляла барбитураты. Ее постоянно мучила бессон-
ница, ну и вообще она их употребляла как успокоительное. Но повышенны-
ми дозами она никогда не увлекалась.
Закрыв глаза, он анализировал ситуацию, затем покачал головой:
— Думаю, что это всего лишь блеф. Она решила меня испугать.
— Ей без труда удалось это. А не упоминала ли она о самоубийстве
сегодня, когда разговаривала с вами по телефону?
Руссо ответил не сразу, лицо его как-то заострилось.
— Кое-что она сказала...
— Не могли бы вы точно припомнить ее слова?
Он глубоко вздохнул.
— Сказала, что, если я хочу ее снова увидеть в живых, я должен разре-
шить ей прийти домой и ждать ее возвращения...
Я прервал его:
— В живых?
— Да, она так сказала, но в тот момент я не отнесся к этому серьезно.
— А вот я не могу быть таким хладнокровным. Она была страшно
подавлена, но мне все же кажется, что ей хочется, чтобы я ее ра-
зыскал.
Он сразу поднял голову.
— Откуда такая уверенность?
383
— Она оставила открытой дверцу шкафчика с медикаментами, а значит,
не слишком-то старалась скрыть факт исчезновения этих таблеток.
Я снова посмотрел в список имен.
— Что вы скажете про ее семейство? Бел-Эйр и Эл-Ранчо, Сих-
рос-Лейн, все это весьма фешенебельные, дорогие места.
Руссо согласно кивнул:
— Они богачи...
А его понурые плечи как бы добавили: «Я же бедняк».
— Скажите, ее отец не тот ли самый мистер Джек Леннокс, на скважине
которого произошла авария?
— Скважина принадлежит деду Лорел, Вильяму Ленноксу. У его компа-
нии множество таких скважин.
— Вы его знаете?
— Встречался один раз. В прошлом году он пригласил меня на прием
в свой дом в Эл-Ранчо... Меня, Лорел и остальных членов семьи. Празд-
нество закончилось рано, так что мне не удалось с ним даже пого-
ворить.
— Лорел в хороших отношениях с дедом?
— Когда-то была в хороших, пока у него не появилась новая жена.
А что?
— Мне показалось, что авария с нефтью ее страшно расстроила. Она
ужасно переживает из-за гибели птиц.
— Знаю. И все потому, что у нее нет детей.
— Она это говорила?
— Она не чувствовала себя готовой к материнству, ей было проще за-
бавляться и заботиться о птицах, я очень хотеп иметь ребенка, но теперь
рад, что у нас нет детей.
В его словах звучало злорадстгп, возможно, не вполне осознанное. Оче-
видно, произнося ?'гу фразу, он подумал о том, что ему нужно поставить
крест на счастлиБлй семейной жизни.
— Знакомы ли вы с родителями Лорел, мистером и миссис Лен-
нокс? — продо^яп я расспрашшг^ь.
— Да, по^г*^ ее отца был напечатан на первой странице «Таймс» се-
годня утром.
— Я виде” Аго Ток к кому же она приехала, к ним или к своей бабушке
Сильвии?
— Не знаю. Целых два года я пытался разобраться в Лорел, но так
и не научился предугадывать ее поступки. Никогда не знаешь, какой сле-
дующий номер она выкинет.
— Капитан и миссис Сомервилл в Бел-Эйре, она с ними близка?
— Это ее дядя и тетка. Одно время она как будто очень их любила,
но не сейчас... Я не лучший источник, информации такого рода, потому
что толком не знаю семью. Но после того как старик изменил свой домаш-
ний уклад, начались всякие неурядицы. Лорел очень тяжело перенесла это
событие.
384
— Почему?
— Она вообще не выносит неприятности, любые неприятности. Вы бы
ее видели, как она страдала, если ей приходилось присутствовать при ссо-
рах или скандалах. Даже самое обычное недоразумение в доме выводило
ее из равновесия.
— Часто ли у вас бывали такие недоразумения?
— Нет, я бы этого не сказал.
Возле меня у стойки появилась женщина с рецептом в руках. На голове
у нее был надет желтый парик, на ногах — черные сапожки. Мне показа-
лось, что Руссо почувствовал облегчение при виде ее. Он тут же забрал
рецепт и пошел на свое место.
— Пока, — сказал я.
К моему изумлению, он вернулся ко мне, подошел вплотную и поста-
рался придать сугубо личное звучание сказанным словам:
— Если вы все же увидите Лорел, скажите ей, нет, попросите ее вер-
нуться домой... Без всяких условий. Я просто хочу видеть ее дома. Повто-
рите ей в точности мои слова.
За перегородкой зазвонил телефон. Руссо схватил трубку, послушал и
покачал головой:
— Я не могу приехать. Ты прекрасно знаешь об этом. Обождите
минутку...
Руссо подошел ко мне, лицо у него было бледным и потрясенным.
— Сейчас родители Лорел находятся в моем доме. Я не могу уйти от-
сюда. Не могу и не хочу, чтобы они приезжали в аптеку. Помимо всего,
я просто неспособен разговаривать с этими людьми. Вы сделаете мне ог-
ромное одолжение, мистер Арчер, если съездите и побеседуете с ними вме-
сто меня, ведь именно вы последний виделись с Лорел. Это совсем недале-
ко отсюда. Я готов заплатить вам за труды столько, сколько, по-вашему,
это будет стоить.
— Хорошо, с вас я возьму сто долларов.
У него вытянулась физиономия.
— Просто за то, чтобы с ними поговорить?
— Я надеюсь сделать больше. Сотня — это то, что я беру за день
работы.
— У меня нет с собой такой суммы. — Он заглянул в бумажник. —
Сейчас я могу вам дать пятьдесят долларов.
— Отлично. Остальные заплатите позднее.
Женщина в желтом парике заворчала:
— Хотела бы я знать, вы отпустите мне лекарство или же собираетесь
вдвоем проболтать до утра?
Руссо кивнул мне и, извиняясь, занялся нетерпеливой дамой.
Я вышел к своей машине, чувствуя себя более уверенно теперь, когда
муж Лорел стал моим законным клиентом. Человек, проложивший себе
путь в жизни бесконечным трудолюбием, мог выложить такие деньги
только потому, что он действительно любил жену.
13 Росс Макдональд «Озноб)
385
Проезжая Вествуд, я задавал себе вопрос, в чем корень моего волнения
за судьбу Лорел. Ответ не был ясным. Похоже^ что она принадлежала к
категории тех женщин, которые неосознанно влекут тебя и печали которых
ты безоговорочно готов разделить.
Ее глаза магнетически смотрели на меня из темноты, вызывая во мне
непривычно радостное ощущение.
Глава 4
Это был довольно невзрачный квартал среднего класса. Одинаковые
оштукатуренные дома с плоскими крышами были построены в двадцатых
годах. Они смотрели через улицу друг на друга, как бетонные надолбы на
полях сражений давно отшумевшей войны. Дом Тома Руссо отличался от
других тем, что перед ним застыл новый черный «кадиллак».
Рослый человек поднялся с водительского места.
— Вы Арчер?
— Да, — сказал я.
— Я Джек Леннокс, отец Лорел.
— Я вас узнал.
— Разве мы раньше встречались?
— Я видел ваш портрет в утренних газетах.
Он мрачно покачал головой.
— Недаром говорят: «Пришла беда, отворяй ворота». Да, да, это под-
тверждается моим личным опытом.
За этими полушутливыми жалобами я почувствовал сомнение и даже
недоверие, которые, с моей точки зрения, были вполне оправданными для
отца Лорел. Он подошел ко мне ближе с кривоватой улыбкой на губах
и тихо заговорил:
— Я понимаю своего зятя, — последнее у него прозвучало с явной гад-
ливостью, — он не желает с нами встречаться. Поверьте, наши чувства со-
впадают. Так что с его стороны было вполне разумно прислать своего
представителя. Но я не понимаю вашу позицию в данном деле.
— Я частный детектив, — пояснил я без тени смущения. — Том Руссо
поручил мне разыскать вашу дочь.
— Вот уж не думал, что он способен на такое решение!
— Он очень встревожен. Но в данный момент он не может уйти с рабо-
ты, а поскольку я последний человек, который виделся с вашей дочерью,
я согласился поговорить с вами.
Леннокс схватил меня за руку. Я как бы почувствовал напряжение, пере-
ливающееся из него в меня.
— Последним виделись с Лорел? Что вы имеете в виду?
— Она ушла из моей квартиры со склянкой нембутала.
Я взглянул на часы.
— Это случилось немного более часа назад.
386
— Каким образом она очутилась в вашей квартире?
— Я встретился с ней на пляже у Пасифик-Пойнта. Она попросила меня
подвезти ее до Вест Лос-Анджелеса, что я и сделал. Затем она пожелала
воспользоваться моим телефоном, чтобы позвонить мужу.
— Что произошло между Лорел и ее мужем?
— Ничего особенного. Он собирался уходить на работу и не смог поэто-
му за ней приехать. Сейчас, конечно, он винит себя, но я его не упрекаю.
Ваша дочь была расстроена еще до того, как мы выехали из Пасифик-
Пойнта.
— Чем?
— Прорывом нефти в первую очередь... Она пыталась спасти птицу,
а та умерла у нее на руках.
— Не говорите мне об этом. Люди сейчас готовы свалить на нефтяное
пятно вину за все. Можно подумать, что с ним пришел конец света.
— Возможно, что для вашей дочери так оно и есть. Она нервное и вос-
приимчивое создание, и мне показалось, что она на грани истерии.
Леннокс покачал головой. Было похоже, что он сам дошел до предела
и на самом деле не хочет слушать то, что я рассказывал ему о его дочери.
— Раньше она часто думала о самоубийстве? — спросил я его.
— Нет, насколько я знаю.
— А кто знает?
— Вы могли бы поговорить с ее матерью.
Он проводил меня в дом, как будто был здесь хозяином. В освещенном
холле мы на мгновение оказались рядом и обменялись быстрыми взгляда-
ми. У него было коричневое от солнца лицо, пронзительные голубые глаза
и целая шапка кудрявых русых волос, растущих низко надо лбом. Его
взгляд был излишне самоуверенным, рот — капризным и надменным, но
в то же время в них чувствовалась растерянность, как будто он почувство-
вал первое холодное дуновение старости. Было ему, по всей вероятности,
лет пятьдесят, но выглядел он моложе.
Его жена ожидала в общей комнате в обществе двоюродной сестры То-
ма, о которой он мне говорил в аптеке. Обе женщины сидели на стульях
совершенно неподвижно, лицом друг к другу. Можно было не сомневаться,
что они уже исчерпали все темы для разговора.
На кузине Тома был светло-голубой брючный костюм, который подчер-
кивал округлые формы ее тела. Чем-то она напоминала мне затравленного
зверя, но все же, когда я ей подмигнул незаметно, она мне ответила весе-
лым взглядом.
— Я Глория, — сказала она. — Глория Флоэрти.
Пожилая женщина выглядела так, как, возможно, будет выглядеть Ло-
рел через двадцать пять лет, если доживет до такого возраста. У нее сохра-
нились остатки былой красоты, но от носа к уголкам рта уже пролегли
страдальческие складки, а черные круги под глазами невольно наводили
на мысль о том, что в ее жизни были сильные переживания. В волосах
мелькали седые нити.
387
Она вяло подняла руку в черной перчатке и вложила ее в мою.
— Мистер Арчер? Мы совершенно ничего не понимаем. А вы? Правду
ли говорит ее муж, будто Лорел решила покончить с собой?
— Возможно.
— Но почему? Что случилось?
— Я собирался вас спросить об этом.
— Вот уже несколько дней я не разговаривала с Лорел. Она гостила
у бабушки. Ей там нравятся теннисные корты. Уверяет, что для нее это
прекрасная терапия.
— Выходит, она нуждается в терапии?
— Я употребила это слово в широком смысле.
Она повернулась и красноречиво посмотрела на кузину, потом снова на
меня.
— Я бы предпочла не затрагивать эту тему в присутствии посторонних.
Глория тут же вскочила.
— Пойду закончу уборку кухни... Может быть, кому-нибудь хочется че-
го-нибудь выпить или съесть?
Мистер и миссис Леннокс с одинаковыми гримасами покачали голова-
ми. Их, казалось, оскорбило предположение, что они могут что-то есть
или пить в доме Тома Руссо. Очевидно, они чувствовали себя инопланетя-
нами, вынужденными задержаться на враждебной планете и поддерживать
мир с ее обитателями.
Кузина Тома ушла на кухню. Мистер Леннокс подошел поближе, а мис-
сис Леннокс поднялась и принялась расхаживать по ограниченному про-
странству перед холодным камином. Она была довольно высокой и худо-
щавой женщиной, передвигалась же она с юношеской нервозностью, поми-
нутно хлопая в ладоши руками, по-прежнему спрятанными в черные
перчатки.
«Интересно, какими духами она надушилась? Похоже на «Полночь на
Лонг-Бич».
Миссис Леннокс повернулась ко мне, стараясь держаться свободно, но
слова падали тяжелыми свинцовыми гирями.
-- Как вы думаете, она с ним живет?
— Сомневаюсь. Том сказал, что она его двоюродная сестра. И что куда
более важно, он любит вашу дочь.
— Тогда почему же он не смотрит за ней?
— Насколько я понимаю, смотреть за ней весьма непросто, миссис Лен-
нокс. Лорел руководствуется только собственными желаниями.
Женщина задумалась.
— Это верно. Так всегда было. Никто не мог предугадать, что придет
в голову Лорел. Я надеялась, что замужество...
— Забудь об этом замужестве, — вспылил Леннокс. — Оно явно при-
ближается к концу. Они неделями живут врозь. Руссо уверяет, что не хочет
развода, а на самом деле, как я уверен, просто тянет время в ожидании
отступного. Мне известны подобные типы.
388
— В отношении его вы можете ошибаться, — возразил я. — Мне пока-
залось, что он волнуется не меньше, чем вы.
— В самом деле? Не забывайте, что я ее отец. И меня возмущает вы-
нужденное породнение с каким-то аптекарем.
Он был в таком настроении, когда его возмущало все. Сначала его лицо
побагровело, потом приобрело сероватый оттенок. Его супруга наблюдала
за ним со все возрастающей тревогой, как будто подобные сигналы были
ей хорошо известны. И хотя в ее взгляде я уловил определенную отчужден-
ность, она наклонилась к нему и опустила обе руки на его плечи.
— Успокойся, Джек. Зачем торопить события. — И пояснила мне: — У
мужа повышенное давление. В данном случае говорить о причине не тре-
буется.
Я спокойно перевел разговор в нужное мне русло.
— Я толком не могу понять, почему вы приехали сюда, миссис
Леннокс?
— Мы подумали, что Лорел может быть здесь. Ее бабушка уверяет,
что она толковала о возвращении к Тому.
— Очевидно, вы переживаете за нее?
— Я переживаю за нее всю жизнь.
— Может быть, вы мне скажете почему?
— Хотела бы сама это знать.
— Означает ли это, что вы не можете ответить на мой вопрос? Или
не желаете?
Она снова посмотрела на мужа, как бы ожидая его указаний. Его лицо
стало пунцовым. Он провел по нему рукой. Голос его зазвучал иначе:
— Лорел для нас очень дорога, мистер Арчер. Она наш единственный
ребенок, других детей у нас не было. Если что-то с ней произойдет... — Он
пожал плечами и поник в кресле. — Как вы считаете, что могло с ней слу-
читься?
Наступила тишина. Я обратился к ним обоим:
— Предпринимала ли она прежде попытки покончить с собой?
— Нет, — сразу же ответил мистер Леннокс.
Но мать покачала головой.
— Да, в известном смысле.
— Наркотики?
— Про наркотики я ничего не знаю. Один раз я застала ее с револьве-
ром отца в его комнате.
Леннокс заерзал в своем кресле, как будто бы его ударили ремнем.
— Ты мне ничего об этом не говорила!
— Есть много вещей, о которых я тебе не говорила. До сегодняшнего
дня в этом не было необходимости.
— В таком случае, не рассказывай и сейчас. Я попал в полосу такого
невезения, что у меня голова идет кругОхМ и без семейных тайн.
Он поднялся, склонился над ней, повернувшись ко мне спиной, и свистя-
щим шепотом сказал:
389
— Что будет, если старик об этом услышит?
— Ну и что же будет?
— Жизнь отца висит на волоске, ты об этом знаешь. Единственное, что
требуется «этой особе», это хороший предлог, чтобы отнять его у нас. А
мы ведь не намерены его отдавать, не так ли?
Он приблизился к ней вплотную и опустил ладонь на ее щеку. Хотя
это не было пощечиной, но и ласковым жестом назвать было трудно. Во
всяком случае, хлопок получился звонким, да и миссис Леннокс от неожи-
данности отпрянула назад.
Потрясенный, я сообразил, что это одна из тех пар, в которых супруги
не выносят друг друга.
Женщина расплакалась, мужчина принялся ее утешать, произнося какие-
то тихие слова. Ее рыдания чем-то напоминали икоту, и она пробор-
мотала:
— Извини меня, я всегда делаю не то, что следует... я испортила тебе
жизнь.
— Что за глупости? Успокойся.
Он повел ее в машину, затем вернулся к парадной двери.
— Арчер?
— Что вы хотите? — спросил я, повернувшись к нему.
-— Если вы не лишены сообразительности, ну и здравого смысла также,
вы не станете об этом распространяться.
— О чем я не должен распространяться?
— О неприятностях с моей дочерью. Я не хочу, чтобы вы об этом
болтали.
— Я должен отчитаться перед Руссо.
— Но вы не обязаны ему докладывать все, что тут было сказано, в
особенности наши сугубо личные разговоры.
— Вы имеете в виду состояние вашего отца?
— Совершенно верно. Я утратил осторожность. Теперь вынужден про-
сить вас держать язык за зубами.
Я сказал, что постараюсь.
Глава 5
Я отправился на кухню. Глория вытирала тарелки, ее черные волосы
были связаны с двух сторон обычными шнурками. При звуке моих шагов
она оглянулась.
— Вам не следует сюда входить, здесь страшный беспорядок.
— На мой взгляд, все в отличном состоянии.
— Я прибиралась, конечно, — согласилась Глория. — Понимаете, свое-
го рода практика по домоводству, прежде чем выйти замуж.
— Вы уже подобрали счастливчика?
Она повернулась ко мне лицом, держа в одной руке тарелку, а в другой
полотенце.
390
— Вообще-то говоря, да. Прекрасный человек. Так что счастливчик-то
я, а не он.
Она терла тарелку с таким остервенением, как будто это был символ
ее будущего счастья. В ее вере и энергии было что-то трогательное.
— Могу ли я вас поздравить?
— Конечно. Я принимаю ваши поздравления. Мы могли бы пожениться
уже сейчас, но мы хотим, чтобы все было как следует. Вот почему я согла-
силась выполнять эту небольшую работу у Тома сверх своей основной. Я
бы помогала ему и даром, если бы Том не был в состоянии мне платить.
Она была живой, откровенной девушкой, горящей желанием немного
поболтать.
—- Где вы работаете? — спросил я.
— На кухне в медицинском центре. Учусь на диетолога. Гарри тоже за-
нимается приготовлением пищи, но сейчас он временно не работает. Мы
мечтаем в будущем открыть собственный ресторанчик.
— Надеюсь, вам это удастся, Глория.
— А я и не сомневаюсь. Гарри умный человек, к тому же знает, как
обходиться с людьми. Он даже Тому нравится.
— Почему «даже Тому»?
— Тому многие не по душе. Ему очень не нравится Флоэрти, мой пер-
вый муж. Можно по пальцам одной руки пересчитать тех, кого он
признает.
Она подняла вверх руку с растопыренными пальцами.
— То, что он ребенком остался без матери, заставляет его подозритель-
но относиться к людям. Моя мать частенько говорила, что это чудо, что
из Тома получился порядочный человек, учитывая его трудное детство.
Мне думается, старый мистер Руссо заслуживает всяческой похвалы. У не-
го, конечно, имеются свои недостатки, но для Тома он всегда был добрым
отцом.
Очевидно, ей внезапно пришло в голову, что она слишком много гово-
рит, и она снова переключила внимание на тарелку. Меня вполне устраива-
ла непродолжительная пауза в разговоре, нужно было обдумать услышан-
ное. Том потерял мать совсем еще мальчиком/а теперь ему грозила потеря
жены. Две подобные утраты вроде бы не были связаны, но в то же время
наводили на размышления.
— Что случилось с матерью Тома?
Глория ответила не сразу.
— Тетя Одди умерла. Это было так давно, что я не помню подробно-
стей... Помню только, что на протяжении какого-то времени мы все вместе
жили в этом доме.
Она взглядом хозяйки оглядела кухню.
— Но всему приходит конец. Моей матери предложили работу, и ми-
стер Руссо решил, что ей следует согласиться.
— Мистер Руссо живет здесь вместе с Томом?
— Больше нет. Том получил от него дом, когда они обвенчались с Ло-
391
рел. Мистер же Руссо перебрался в дом для престарелых в Инглвуде. Ко-
нечно, для него это было не сладко, но он всегда хотел, чтобы Том стал
хозяином дома.
— Каким образом Том познакомился с Лорел?
— Однажды она совершенно случайно зашла в его аптеку, и он влюбил-
ся в нее с первого взгляда. Когда она согласилась выйти за него замуж,
он посчитал себя самым счастливым человеком в мире.
— Вы тоже так думаете?
Она покачала головой.
— Я ничего не имею против Лорел. Но видит Бог, у нее есть свои про-
блемы. Я считаю, что правы те люди, которые говорят, что нельзя са-
диться в чужие сани. Ему надо было хорошенько подумать, прежде чем
родниться с семьей Ленноксов. Они же известные богачи, а нам приходит-
ся все зарабатывать собственными руками. Единственное, что имеется у
Тома, это место в чужой аптеке да этот старый дом, за который он выпла-
чивает деньги собственному отцу.
— И Лорел.
— Если она у него есть.
— Знаете ли вы, что произошло между ними? В чем причина разно-
гласий?
— Том со мной об этом никогда не говорил, он очень скрытный.
— Но вы же знакомы с ними обоими. Вы часто видели их вместе?
— Конечно.
— Как они относились друг к другу?
— Трудно сказать. Почти не разговаривали. Но каждый из них знал,
что другой находится рядом, если вы понимаете, что я имею в виду. Я
думаю, что они любят друг друга. Гарри со мной согласен.
— А Гарри их знает?
— Разумеется.
На ее открытом лице читалась готовность к любому вопросу. Потом
она что-то припомнила и на некоторое время замолчала. Ее следующая
фраза вроде бы не имела непосредственного отношения к предыдущим:
— Том страшно ревнует Лорел. Я думаю, что она единственная, на ко-
торую он когда-либо смотрел.
— Сколько лет Тому?
— Тридцать один. Он на четыре года старше меня.
— И Лорел была его единственной девушкой?
— Насколько мне известно. Некоторое время я была его девушкой, но
не по-настоящему, мы всегда оставались братом и сестрой, он просто во-
дил меня в разные места. Я учила его танцевать, все такое, но мы оба
прекрасно понимали, что это ровно ничего не значит. Он просто хотел на-
учиться, как ему следует себя вести с молодой леди.
— Ну и научился?
— Да. Хотя держится он излишне застенчиво и скованно. Так было и
так остается. Поверьте, он меня даже ни разу не поцеловал.
392
Она посмотрела на меня своими темными глазами и серьезно добавила:
— Он ждал Лорел. Она была его судьбой, его единственной любовью.
— Тогда почему же они порвали?
— Они по-настоящему не порвали. Время от времени она возвращается
к родителям или живет у подруг.
— Таких, как Джойс Хэмпшир?
— Точно. Они настоящие друзья. Знаете, может быть, я вела бы себя
точно так же, если бы была женой Тома. У него бывают долгие периоды
молчания, когда от него слова не добьешься. А у Лорел свои заботы, вряд
ли надо объяснять, что это такое. Но через некоторое время они все равно
бывают вместе. И на этот раз будет так же, уверяю вас.
— Надеюсь.
Я поблагодарил ее и вышел.
Глава 6
Гринфилд-Майнор, где жила Джойс Хэмпшир, представлял собой груп-
пу двухэтажных домиков городского типа, окруженных подобием крепост-
ной стены. Из ворот дома Джойс, когда я туда входил, выскочил худоща-
вый молодой человек. Он был похож на шпиона из кинобоевика — наглухо
застегнутое пальто и низко надвинутая шляпа.
Во дворе горел свет, так что я мельком увидел его лицо. Не слишком
молодая физиономия носила отпечаток прожитых лет и перенесенных не-
приятностей. Он быстро отвернулся, не желая, чтобы его рассматривали
и запомнили.
Я нажал на дверной звонок. Джойс, должно быть, ждала, потому что
она немедленно распахнула дверь и бросилась мне на шею с распростерты-
ми объятиями:
— Дорогой!
Это была миловидная девушка, но с невыразительной внешностью,
мягкими волосами, слегка полной фигурой.
— Извините, я вовсе не собиралась называть вас дорогим. Просто спу-
тала с другим человеком.
— Я не возражаю.
— Получилось так неудобно.
— Только не для меня.
Я представился:
— Лу Арчер. Том Руссо сказал вам обо мне?
— Да, да, входите, мистер Арчер.
Она провела меня в гостиную, забитую громадной мебелью и всякими
сувенирами, напоминающими о каких-то поездках: поцарапанная морская
раковина, полированный брусок красного дерева со стихами, литровая пив-
ная кружка с эмблемой Хафбрау — разрозненные воспоминания, которые,
по-видимому, не оставили серьезного следа в ее жизни.
393
Мы сели рядом на черном коленкоровом диване. Мое присутствие про-
должало выводить ее из равновесия. Она постаралась как можно дальше
отодвинуться от меня и натянула юбку на пухлые розовые коленки.
— Не представляю, чем могу помочь. Я не видела Лорел уже неделю.
— Как я понял, она останавливалась у вас?
— Да, прожила здесь несколько дней, а неделю назад уехала к бабушке.
Вы разговаривали с Сильвией Леннокс?
— Нет еще.
— Надо поговорить. Она очень любит Лорел, возможно, знает ее луч-
ше, чем другие. Лорел ее единственная внучка.
— Где живет Сильвия Леннокс?
— Близ пляжа в Пасифик-Пойнте, неподалеку от родителей Лорел.
— А Лорел предпочитает гостить у бабушки?
— Часть времени, во всяком случае. Лорел не слишком привязана к от-
цу с матерью. Им всегда она доставляла кучу неприятностей.
— Мне сказали, что вы давно знаете Лорел?
— Практически с тех пор, как помню себя. Мы ходили в одну школу
с первого класса.
— Что это была за школа?
— Ривер-Бэлли. Частная школа на Эл-Ранчо. Там жили ее бабушка
Сильвия до того, как оставила мужа.
— Да, да, я слышал, что в семье произошел раскол.
— Совершенно верно. Сильвия уехала от мужа, а другая женщина, го-
раздо моложе, заняла ее место. Лорел страшно тяжело переживала этот
скандал. Она любила деда и бабку, да и они оба любили ее, так что она
оказалась как бы между ними. Остальные члены семьи считают, что ста-
рик сошел с ума, раз связался в таком возрасте с молодой. Но они, конеч-
но, не осмеливаются заявить об этом прямо.
— Потому что ему принадлежит нефтяная компания?
— Родители Лорел прожили практически всю жизнь в ожидании на-
следства.
— А Лорел?
— О нет, она не думает о деньгах, совершенно не заботится о своем
благосостоянии. Если бы она была порасчетливей, они с Томом жили бы
куда обеспеченней.
— Что она за человек? Мне как-то неясно.
— Все зависит от того, с кем вы будете о ней говорить. Лорел никогда
не была беззаботно-счастливой. И не пользовалась популярностью у учите-
лей. Вы знаете, частенько случается, что кто-то у них попадает в «передо-
вые», после чего он обвиняется решительно во всех прегрешениях.
— В каких, например?
— Сначала ничего серьезного. Разговоры во время уроков, отказ выпол-
нить ту или иную работу, всякое проявление строптивости. Иногда она
прогуливала занятия, бездельничала.
— Ну а зачем?
394
— Дела пошли хуже. Мне не хотелось бы говорить об этом, потому
что у вас сложится неверное представление о Лорел. В ней много настоя-
щего очарования, доброты и природного ума. Она серьезная девушка и на-
стоящий друг. Мы с ней подолгу беседовали, это-то и скрепило нашу друж-
бу. А сколько мы провели с ней веселых часов! Вы не можете себе пред-
ставить!
— Почему вы обо всем этом говорите в прошедшем времени?
Она немного растерялась.
— Неужели? Вышло непреднамеренно, но вообще-то, став взрослыми,
мы перестали так часто встречаться. Особенно после того, как она вышла
замуж за Тома Руссо. Похоже, что он хочет иметь ее только для себя. Ну,
а у меня свои заботы.
Последнее заявление ее смутило, и она поспешно добавила:
— Например, я много путешествую.
— Но ведь Лорел провела с вами прошлую неделю?
— Только часть.
— Рассказывала ли она вам, почему уехала от Тома?
Она покачала головой.
— Практически нет. Вообще-то она собиралась вернуться к нему. Но
сначала, заявила она, ей надо справиться с собственными нервами.
— Что с ними случилось?
— С нервами? Она жаловалась, что ее угнетает жизнь в этом доме.
Вроде бы по ночам ее мучали кошмары. Я сказала ей, не слишком дели-
катно, конечно, что она винит дом в проблемах, порожденных другими
причинами.
— Какими же?
— Том хотел иметь детей, она — нет. Говорила, что не хочет приносить
ребенка в этот мир.
— Что она имела в виду?
— Не знаю. Очевидно, всю жестокость, насилие и несправедливость, ко-
торые мы видим кругом.
Она подняла руки и помахала ими в воздухе, таким способом изображая
социальные неполадки бытия.
— Лорел постоянно твердила об этом.
— Том Руссо плохо к ней относился?
— Нет, что вы! Очень хорошо... по своим понятиям. Я бы сказала, что
он вознес ее на пьедестал.
— Это не всегда дает счастье женщине.
— Знаю. — Она весело улыбнулась. — Поднимает тебя на пьедестал и
оставляет там пылиться. Но с Лорел было иначе. Том Руссо действительно
ее боготворит.
— Тогда почему же Лорел бросила его? Лишь потому, что Том действу-
ет ей на нервы?
Джойс поднялась с дивана и посмотрела на меня.
— Хорошо, я скажу вам то, что сама думаю по этому поводу. Я счи-
395
таю, что Лорел оставила его из-за Лорел. Ей трудно долго оставаться с
кем-то, потому что у нее нет настоящей уверенности в себе. Фактически
она сама себе не нравится. Она считает себя недостойной.
— Недостойной Тома?
— Недостойной жить на свете. Она ведь очень честное создание с глу-
бокими чувствами.
Впервые собственные чувства Джойс выплыли наружу из глубоких тай-
ников, и ее лицо мне больше не казалось невыразительным.
— Я считаю ее замечательным человеком несмотря ни на что. Но если
послушать, что она говорит о себе, то решишь, что она величайшая греш-
ница на свете.
— Это не так?
— Она допускает ошибки, но не мне ее судить. Кто не ошибается?
Она оглядела комнату, как будто она была наполнена тенями ее соб-
ственных прегрешений.
— Не могли бы вы привести пример ошибок Лорел?
Джойс пришла в замешательство.
— Ну, скажем, она сбежала в Вегас с мальчиком, когда училась еще
в школе в Ривер-Бэлли. У них кончились деньги, ну и они потребовали
с родителей Лорел нечто вроде выкупа.
— Как это?
— Они притворились, будто ее похитили, и запросили с ее родителей
тысячу долларов за ее возвращение. Они получили сумму сполна и тут же
проиграли ее целиком в рулетку. Затем отец Лорел привез ее домой.
— Сколько ей тогда было лет?
— Около пятнадцати. В том году она была самой младшей в школе
— А имя мальчика вы помните?
— По-моему, его фамилия была Шерри. Он был старше нас, так что
я его не знала. В школу он больше не вернулся. Впрочем, как и Лорел.
Родители держали ее дома, частные преподаватели подготовили ее к
колледжу.
— Больше приятелей у нее не было?
— Были в колледже и после него. Но ни один из них не оставался при
ней долго. Лорел — трудное создание, как я уже говорила. Ей нужен такой
преданный и верный человек, как Том.
— Я слышал, что они познакомились в аптеке?
— Правильно. Случилось так, что я была при этом. Лорел зашла туда
заказать по рецепту лекарство. Том при виде ее пришел в такое возбужде-
ние и так разнервничался, что минут пятнадцать возился с ее рецептом.
И когда он все же отпустил лекарство, он проводил нас до самой стоянки
машин. Все выглядело довольно забавно. Вы бы посмотрели, какой он был
напряженный и бледный в своем белом халате, ни дать ни взять какой-то
средневековый алхимик. Лорел рассказывала, что он после этого звонил
ей ежедневно, выяснив адрес по рецепту. А через несколько месяцев они
поженились.
396
— Вы уверены, что это была их первая встреча?
— Конечно. Лорел его совершенно не знала. И она говорила, что ни
разу до этого не заходила в эту аптеку Сейв-Мор в Вествуде.
— А что это был за рецепт?
— По-моему, снотворное. Барбитурат с чем-то еще.
— Она их много употребляла?
— Да, боюсь, что очень много. На прошлой неделе мы даже повздори-
ли из-за этого. Она глотала снотворное, как будто это был жареный мин-
даль. А потом, естественно, спала мертвым сном.
— Как вы считаете, способна она решиться на самоубийство?
Джойс задумалась над моим вопросом, вздохнула и тихо ответила:
— Я бы сказала, что да. В известном смысле. Но я не совсем понимаю,
куда вы клоните?
— Ладно, скажу определеннее, поскольку вы ее близкий друг...
— Стараюсь им быть. Иногда это трудно, и я страшно переживаю, что
рассказала вам кое-что о ней...
— Лично я считаю, что вы ей этим сильно помогли. Сегодня вечером,
пару часов назад, Лорел взяла у меня дома из аптечного шкафчика таблет-
ки нембутала. Я не представляю, куда она с ними направилась или что
намерена с ними сделать.
Глаза молодой женщины потемнели и расширились.
• — Ее что-нибудь расстроило, да?
— Пара вещей. Одно — это прорыв нефти в Пасифик-Пойнте. Похоже,
что она восприняла это как личное несчастье, возможно, потому, что за-
тронута ее семья. И она пыталась спасти птицу, попавшую в нефть, но
та умерла... Я привез Лорел по ее просьбе сюда...
— Ко мне?
— Нет, к ее мужу. Но когда она позвонила ему от меня, Том не согла-
сился за ней приехать... Вообще-то он действительно должен был спешить
на работу, но она это расценила как полную отставку. Сразу же после это-
го она стащила у меня таблетки и ушла. И я боюсь...
— Я тоже боюсь, — едва слышно пробормотала Джойс.
— Она раньше никогда не пыталась покончить с собой?
— Нет, не думаю, хотя и говорила об этом.
— Как о чем-то таком, что она может сделать?
— Да, как мне кажется.
— Упоминала ли она способ ухода из жизни?
— Да, снотворное, если не ошибаюсь. Но этот разговор состоялся
очень давно, еще до замужества Лорел. Вообще она неоднократно по-
вторяла, как было бы замечательно в одно прекрасное время заснуть
и больше не просыпаться. Вечно называла Спящую Красавицу счаст-
ливой.
— А почему? Я имею в виду, почему она так хотела умереть?
— При том, как у Лорел работало сознание, ей не надо было иметь
для этого веских причин. Она не была счастливой девушкой, жизнь ее ни
397
капельки не радовала. Голос Джойс звучал глуше. — Поэтому одна по-
ловина ее постоянно мечтала о смерти.
— Это походит на эпитафию.
— Я не хотела своим словам придавать такой смысл.
Джойс слепила пальцы и повела энергично плечами, как будто прогоня-
ла прочь мрачные мысли.
— Однако я уверена, что Лорел жива, и ваше снотворное захватила
просто для того, чтобы хорошенько выспаться ночью.
— С его помощью она крепко заснет... Где же мне ее искать?
— Честное слово, не знаю. У вас с собой много денег?
— Едва ли... Я думаю попытаться что-то узнать в доме ее дядюшки
в Бел-Эйре. Как его зовут, Сомервилл?
— Капитан Бенджамин Сомервилл. Он военный моряк в отставке, муж
сестры отца Лорел. Номер его телефона отсутствует в справочнике, но я
могу сообщить вам их адрес.
Она записала его на листочке и проводила меня до выхода.
— Вы давно знакомы с Лорел?
— Мы встретились сегодня днем на пляже.
Счастье, что Джойс не стала спрашивать, при каких обстоятельствах
это произошло. А то мне пришлось бы сознаться, что я побежал за Лорел
совсем как Том Руссо в свое время, только на мне не было белого
халата.
Глава 7
Темнота в Бел-Эйре была плотной, такой, что на нее можно было обло-
котиться. Я некоторое время в ней блуждал, но все же ухитрился заметить
почтовый ящик с белой надписью: «Кап.Бенджамин Сомервилл». В ящике
зияло несколько пулевых отверстий.
Я пошел по асфальтированной подъездной дороге. Дом и хозяйствен-
ные постройки примостились на вершине холма под открытым небом.
В большом одноэтажном здании нигде не было света. Я постучал и
стал ждать, через некоторое время постучал еще раз.
Наконец за дверью раздался приглушенный звук шагов. Под навесом
и вокруг всего здания вспыхнул яркий свет, дверь приоткрылась на длину
цепочки, и я увидел блеск черных глаз. Затем меня спросили:
— Что вы хотите?
— Я хотел бы видеть капитана Сомервилла.
— Дома никого нет.
— Как это «никого»? Вы же дома?
— Да, но я вас не знаю.
И он не слишком-то жаждал узнать.
Я принялся довольно подробно объяснять, кто я такой и по какой при-
чине оказался здесь. Он прервал меня, потребовал показать удостоверение.
Пришлось просунуть его в пятидюймовую щель.
398
Но даже после этого он не впустил меня в дом, прйсто снял цепочку
и сам вышел наружу, прикрыв за собой дверь. Ключи он держал в руке,
затем сунул в карман. Второй его карман красноречиво оттопыривался. По
всей вероятности, в нем находился револьвер.
Это был рослый человек примерно моего возраста. Лицо у него было
совершенно непроницаемым. Одет он был в синюю линялую рубашку
и штаны, отдаленно напоминавшие матросскую робу. Оказалось, что
его левая рука изувечена, пальцы все время оставались сжатыми в
кулак.
— Племянница капитана Сомервилла сегодня вечером здесь не была.
Я никуда не отлучался, так что за это ручаюсь. Как я слышал, она гостит
у своей бабушки в Пасифик-Пойнте.
— Она уехала оттуда сегодня днем. Могла ли она приехать сюда?
— Когда она была моложе, она частенько наведывалась в этот дом, но
теперь больше не бывает.
— Что вы скажете о капитане Сомервилле?
— Здесь он живет, приятель, вот уже почти тридцать лет.
— Меня интересует, где он сейчас.
— Мне не велено об этом говорить... За последние два дня сюда было
сделано несколько нежелательных визитов.
— По поводу прорыва нефти?
— Главным образом. Капитан же вице-президент компании. Естествен-
но, его во всем и обвиняют, хотя он на самом деле чист, как свежевыпав-
ший снег.
— Я заметил пулевые отверстия в его почтовом ящике.
— Точно. Некоторые люди не чувствуют себя вполне счастливыми, пока
не выпустят несколько пуль в собственность другого человека.
— Это что, было формой протеста против прорыва нефти?
— Они не задерживались для дачи разъяснений. Явились сюда на мото-
циклах. Я сначала подумал, что это всего лишь молодые повесы, любите-
ли подурачиться и пострелять.
Он довольно долго вглядывался в дорогу, потом повернулся ко мне и
смерил меня оценивающим взглядом.
— Но вы ведь приехали сюда не для того, чтобы толковать о мото-
циклах.
— Нет, но они меня заинтересовали. Когда они были здесь?
— Вчера вечером. Орали на вершине холма, несколько раз объехали во-
круг него с воплями и стрельбой. Капитана Сомервилла в это время не
было дома, я как раз сидел у телевизора и смотрел, как он выступает.
Он и молодой Леннокс, отец Лорел, были приглашены на десятичасовые
новости объяснить народу причину прорыва нефти.
— Ну, и как же они ее объяснили?
— В основном сказали, что это был акт проявления божьей воли.
Возможно, в его голосе и звучала насмешка, но выражение его лица
было серьезным.
399
— Сказали, что временами природа обрушивается на людей, ну а лю-
дям остается лишь позднее наводить порядок.
— Не слишком ли это несправедливо по отношению к природе?
— Мне трудно об этом судить.
Он глубоко втянул в себя душистый ночной воздух.
— Я сторожу дом капитана, вот и все, что мне положено знать.
— Вы давно здесь работаете, мистер...?
— Смит. Я служу у него более двадцати пяти лет, с того самого дня,
как мы с капитаном демобилизовались с флота. Да и до этого тоже. Я
был его лучшим стюардом во время его последнего года службы на фло-
те... Мы вместе с ним были под Окинавой. Там капитан потерял свое суд-
но, а я заработал вот это.
Он дотронулся правой рукой до изуродованной левой.
Я испугался, что сейчас он обрушит на меня поток своих воспоминаний,
и поспешил изменить тему.
— Выходит, вы знаете Лорел с тех пор, когда она была совсем
крошкой?
— Вдоль и поперек, если так можно выразиться. Ребенком-то я знал
ее лучше, чем сейчас. После войны ее родители жили в Палисейде. Он ука-
зал пальцем в направлении холма на побережье.
— И они часто приводили ее сюда, когда им нужно было отлучиться,
поручая мне присматривать за ребенком. Она была милой крошкой, но
иногда доставляла много хлопот.
— Что она делала?
— У нее уже тогда была дурная привычка убегать из дома. Совсем как
сейчас, когда она удрала от вас. Иногда я искал ее на протяжении несколь-
ких часов. Если она делала это из озорства, тогда это еще полбеды. Но
чаще случалось иначе: она по-настоящему чего-то пугалась и пряталась от
страха. Может быть, вы подумаете, что я ее наказывал и она пугалась
меня? Упаси Бог, я ее ни разу и пальцем не тронул. Я ее очень любил.
Его голос и глаза потеплели.
— Чего же она пугалась?
— Решительно всего. Она не переносила никаких неприятностей, даже
когда посторонние в гневе повышали голос или поднимали руку. Если раз-
бивались птички, Лорел трясло полдня. Один раз я бросил камнем в чер-
ную кошку, не собираясь в нее попасть, а всего лишь припугнуть, но ка-
мень зашиб ей лапу, и она замяукала. Мисс Лорел видела это и пряталась
до конца дня.
— А где же она обычно пряталась?
— У нее было несколько тайных мест. Она их каждый день меняла.
Комната за гаражом, домик у пруда, дровяной сарай. Ну и другие.
— Покажите мне эти места, хорошо?
— Сейчас?
—- Лорел может не дотянуть до утра.
— Вы и правда считаете, что она может скрываться где-то поблизости?
400
— Это возможно. Иногда в минуту большого потрясения люди повто-
ряют то, что они делали в детстве.
Смит кивнул.
— Ясно, что вы имеете в виду. Я и сам так поступал.
Мы обогнули дом и подошли к гаражу. Смит отпер дверь. Внутри нахо-
дились три машины: престарелый «Континенталь», новенький «форд» и пи-
кап ДМС. Для четвертой машины не осталось места. Это заставило меня
задуматься, действительно ли капитана Сомервилла еще нет дома.
Лорел ни оказалось ни в одной из машин, ни в задней комнате за гара-
жом, ни в мастерской. Смит взял там фонарь. Мы опустились под гору.
Смит открыл дверь сарая.
Он был выстроен из неотделанных досок, которые в некоторых местах
стали пропускать свет, и использовался для хранения всякого хлама. Лорел
здесь не было.
Смит на несколько минут задержал луч фонарика на деревянном мор-
ском сундуке синего цвета, на котором красивыми буквами были написаны
имя и чин капитана и название судна «Кэнон Саунд». Потом он еще пере-
вел луч на картину, которая висела на неровной стене над сундуком. Карти-
на была в перекошенной черной раме, с нее сквозь пыльное стекло улыбал-
ся человек в капитанской форме.
— Так выглядел капитан до того, как потерял свое судно.
Он долго держал луч на картине, так что я смог ее хорошенько изучить.
Капитан был красивым и представительным, хотя его полуулыбающийся
рот как-то не вязался со смелым взглядом глаз.
Когда мы вышли наружу, я сказал:
— А вы уверены, что капитана сегодня нет дома?
— Что заставляет вас думать, что это не так?
— Вы мне показали все, кроме самого дома.
— Таков приказ - в дом никого не пускать.
Мы пошли по окаймленной булыжниками дороге к дому у пруда. Внут-
ри пыхтел насос. Этот шум не перекрывал писка какого-то небольшого
зверька в помещении.
Смит отдал мне фонарик, а сам вытащил из кармана пистолет, похо-
жий на оружие 38-го калибра с двухдюймовым дулом.
— Зачем он вам понадобился?
— Я слышу, что там есть крыса. Попробуйте осветить ее фона-
риком.
Смит распахнул дверь искалеченной рукой. Я направил луч фонарика
на цементный пол, страшно перепугавшись, что здесь может оказаться Ло-
рел и случайно угодит под пулю.
Крыса с блестящими глазами оказалась пойманной лучом. Она метну-
лась к деревянному отверстию. Но прежде чем она в него юркнула, у меня
за спиной грянул выстрел. Крыса дернулась и застыла.
401
Глава 8
Как если бы грохот выстрела Смита был обусловленным заранее сигна-
лом, сразу же следом за ним где-то на горе зазвонил телефон. Сн позвонил
трижды и затих. К этому времени Смит был уже на вершине холма, ну
а я, естественно, не отставал от него ни на шаг.
Мы остановились на бетонированной площадке у пруда сбоку от дома.
Я расслышал мужской голос, хрипловатый и напряженный, доносящийся
сюда из дома.
— Все-таки капитан у себя, верно? — усмехнулся я.
— Верно. Но я получил приказ не тревожить его.
— Теперь, когда его все равно потревожили, разрешите-ка мне с ним
повидаться.
— Чего ради?
— Ради Лорел.
— Ее здесь нет. Вы сами в этом убедились.
— Сейчас ему могла звонить как раз она.
— Я схожу узнаю.
Он отпер вращавшуюся стеклянную дверь и вошел в дом, оставив меня
снаружи. Я расхаживал взад и вперед по площадке, пытаясь справиться
с нарастающим беспокойством. Единственное, что я мог предъявить при
отчете о работе, проделанной за день, была дохлая крыса и непроходящее
видение мертвой Лорел.
В доме продолжал звучать голос капитана, хотя я не мог разобрать
ни единого слова. Потом раздался бас Смита. Он подошел к входной две-
ри и отворил ее ровно настолько, чтобы я мог войти.
— Капитан сказал, что примет вас, только не задерживайте его слиш-
ком долго. Вот уже двое суток он практически не спал.
Капитан в пижаме сидел за письменным столом своего кабинета. Он
был седым и измученным. В чертах его лица я с трудом узнал того челове-
ка, портрет которого висел в сарае. На стенах его кабинета не было ни
одной картины.
Он поднялся и пожал мне руку, но его рукопожатие, на мой взгляд,
не производило впечатление силы.
— Как я понял, вы частный детектив, мистер Арчер? Но мне неясно,
на кого вы работаете?
— На мистера Тома Руссо, мужа вашей племянницы.
— Где моя племянница?
— Не знаю, она сбежала, прихватив таблетки нембутала.
— Откуда и когда?
— Из моей квартиры в Вест Лос-Анджелесе где-то около восьми часов.
— С кем она ушла?
— Она была одна.
— Вы уверены?
Его глаза буквально сверлили меня.
402
— Конечно, ее могли посадить в машину на улице, — сказал я, пожимая
плечами.
— Вы говорите, что ее кто-то увез на машине?
— Я только сказал, что такое могло случиться.
— Кто ее увез?
— Откуда мне знать? Я не уверен, что ее увезли.
Он повернулся и стал ходить по небольшому пространству комнаты.
Его босые ноги совершенно беззвучно ступали по ковру. Наконец он снова
повернулся ко мне и ткнул в меня пальцем, как это делает прокурор.
— Почему вы приехали сюда?
— Я проверил несколько мест, где она могла бы находиться. Был у ее
подруги Джойс Хэмпшир, разговаривал с родителями.
— Как давно?
Я взглянул на часы, они показывали половину двенадцатого.
— Примерно часа два назад. Я не улавливаю смысла в ваших послед-
них вопросах.
— Вот как?
Капитан приподнялся на цыпочки. Он был самым низкорослым из нас
троих. Смит был выше его на целую голову, но держался тихо и почти-
тельно, не в силах забыть субординацию военного времени, которая уже
давно канула в вечность.
— Вы ведете себя весьма таинственно, капитан.
— Хорошо, буду откровенен. Но прежде чем продолжать разговор, я
хотел бы услышать имя человека, который может за вас поручиться. Имя
человека, с которым я лично знаком или репутация которого мне хорошо
известна.
— Это довольно сложно в такое время.
— Ситуация еще сложнее, — отпарировал капитан.
— Хорошо. Знаете ли вы Джона Траттвелла в Пасифик-Пойнте?
— Да, мы с ним поверхностно знакомы, я лучше знаю его бывшего
компаньона мистера Эмерсона Литтла. Литтл — поверенный моей тети.
— Прекрасно, можете справиться обо мне у него.
Капитан сел за свой стол, позвонил и, к счастью, застал Эмерсона
Литтла дома. После нескольких предварительных ничего не значащих фраз
он спросил у Литтла его мнение обо мне. Выражение его лица ни капельки
не изменилось, пока он выслушивал ответ. Поблагодарив собеседника, он
повесил трубку.
— Он считает вас экспертом первого класса в вашей области. Надеюсь,
он знает, что говорит.
— Я тоже надеюсь.
— Жизнь моей племянницы может быть в опасности?
— Именно из этого предположения я и исхожу.
Его лицо сжалось, и он как бы выстрелил в меня.
— Знаете ли вы, что ее похитили?
— Похитили? Этого только не хватало! Не знаю, разумеется.
403
— Так знайте. Ее отец вскоре после возвращения домой получил требо-
вание о выкупе.
— В письменной форме или по телефону?
— Насколько я понял, по телефону. Сумма весьма солидная, гораздо
большая, чем у него есть в наличии.
— Сколько?
— Сто тысяч долларов наличными. Поскольку у Джека и Мариан своих
денег нет, они обратились к его матери. Вот она-то, мать Джека, бабушка
Лорел, и позвонила мне несколько минут назад. Джек просил ее никому
ничего не рассказывать, но она все же решила посоветоваться со мной.
Я, фигурально выражаясь, мозг семейства, хотя и породнился с ними через
женитьбу.
Я заметил, что природа не обделила его тщеславием, которое довольно
странно сочеталось с тревогой за племянницу, племянницу по браку.
— Как скоро надо раздобыть деньги?
— Их требовали сегодня, но, конечно, это невозможно, поскольку чек
их не устраивает. Им придется дать нам какой-то срок.
— Они собираются еще раз звонить?
— Да, насколько я понял. В течение ночи Джек попытается их угово-
рить предоставить нам отсрочку хотя бы до полудня завтрашнего дня.
— Он намерен обратиться в полицию?
— Едва ли. Его предупредили, чтобы он не вздумал этого делать. По-
нимаете, сам я с Джеком не разговаривал. Пересказываю то, что мне сказа-
ла теща. Сильвия, разумеется, страшно расстроена, поэтому говорит не
слишком связно.
— Она намерена дать деньги?
— Конечно. Сильвия страшно любит Лорел, как и все мы. В отношении
денег задержки не будет.
— Зато могут возникнуть другие проблемы. Прежде чем семья выпла-
тит требуемую сумму, убедитесь, что Лорел действительно находится в ру-
ках того человека или тех людей, которые требуют выкупа. Ну и в том,
что Лорел жива.
Сомервилл испуганно посмотрел на меня.
— Я не могу взять ответственность на одного себя. С этим прорывом
нефти у меня и так дел по горло.
— Как вы считаете, авария с нефтью имеет отношение к тому, что слу-
чилось с вашей племянницей?
— Я не вполне понимаю. Вы имеете в виду какого-нибудь маньяка, пе-
кущегося о чистоте окружающей среды, который мог пойти на такое ради
мести?
— Нет, такого я не предполагал. Кстати, я тоже стою за сохранение
окружающей среды. Так же думала... — я поймал себя на том, что наполо-
вину уже поверил в гибель Лорел, — такого же мнения придерживается и
ваша племянница.
— Тогда о чем именно вы толкуете?
404
— На этой неделе ваше семейство попало в центр внимания широкой
публики. Вчера вы с отцом Лорел выступали по телевидению, его портрет
был помешен в газете.
— Его портрет, а не Лорел!
— Да, но она наиболее уязвима. Ее и схватили.
Из холла донесся женский голос:
— Кого там схватили?
Мимо Смита в кабинет протиснулась стройная особа, которая, очевид-
но, одевалась в спешке и не успела даже причесаться.
Капитан Сомервилл вскочил с места.
— Сегодня вечером похитили Лорел.
Он ей сообщил некоторые подробности: сумму выкупа, тот факт, что
Сильвия согласна заплатить. Потом повернулся ко мне.
— Мистер Арчер — частный детектив. Я как раз собирался спросить у
него, не может ли он помочь в данном деле. Сегодня утром он видел
Лорел.
Женщина сначала изучающе посмотрела в мои глаза, потом протянула
руку.
— Я — Элизабет Сомервилл, тетя Лорел.
Она была много моложе своего мужа. В ее привлекательном лице про-
скальзывало несомненное сходство с Джеком, но глаза у них были разные^
а именно они-то и являлись главным ее достоинством. Они были голубы-
ми, необычайно искренними и глубокими. В них, как в зеркале, отражались
все человеческие чувства, в том числе и боль.
— Как случилось, что вы познакомились с Лорел?
Я ей все рассказал, не забыв упомянуть о таблетках.
— Бедная Лорел! Сможете ли вы помочь, мистер Арчер? Ей и нам.
— Я могу попытаться, но мне необходимо действовать вместе с вашим
братом.
— Я уверена, что это будет вам обеспечено.
Но она ошиблась. Когда капитан Сомервилл позвонил в дом ее брата
в Пасифик-Пойнте, Джек Леннокс наотрез отказался выслушивать его до-
воды. Все находившиеся в кабинете ясно слышали яростные вопли Джека
по телефону. Кончилось дело тем, что Сомервилл в сердцах бросил трубку
на рычаг.
— Джек не желает со мной разговаривать, вопит, что нельзя занимать
телефонную линию. Насколько я понял, он считает, что я сую нос не в
свои дела.
— И все же ему придется с этим примириться, — рассердилась Элиза-
бет Сомервилл, — лично я не могу положиться на одного только Джека
в столь ответственном деле. Он страшно расстроен, это слышно было по
его голосу, ну а в таком состоянии мой брат теряет способность ясно мыс-
лить и вечно делает какие-то глупости.
—• Я сейчас не в силах туда ехать, — раздраженно отпарировал Сомер-
вилл, — за последние двое суток я не проспал и пары часов, а завтра мне
405
предстоит действительно трудный день. Мы должны добиться прекраще-
ния утечки нефти.
Его жена наблюдала за ним со смешанным выражением сожелания и
нетерпения на красивом лице.
— Что вы скажете о детективах из вашей компании? — спросил я. —
Не можете ли вы положиться на них?
— Что ж, это выход, — воскликнул капитан.
Но его жена сразу же покачала головой.
— Нет, это не годится.
— Почему?
— Потому что главой компании все еще является ваш отец. В течение
суток ему станет известно о похищении Лорел, а я считаю крайне важным,
чтобы он пока ни о чем не знал. Хотя бы до того момента, пока все закон-
чится и Лорел будет в полной безопасности у себя дома.
— Ваш отец очень болен?
— Он, конечно, сам этого не признает, но в действительности это так.
У него уже был один сердечный приступ, очень тяжелый... Не подвезете
ли вы меня до Пасифик-Пойнта, мистер Арчер? Меня-то Джек выслушает,
и я уверена, что вы станете с ним работать бок о бок.
После личного знакомства с Джеком Ленноксом я был далек от такой
уверенности, но ей ответил, что охотно довезу.
— Ну а мне что делать? — спросил капитан.
— Ложись снова в постель, — ответила жена. — Смит за тобой по-
смотрит. Верно?
Верзила, неподвижно стоявший в дверях, подал голос:
— Конечно, миссис Сомервилл.
Она внимательно посмотрела на него.
— Что за выстрел меня разбудил, а?
Смит смутился.
— В домике у пруда завелась крыса.
— Но я же тебе говорила, чтобы ты не стрелял в крыс. Если уж тебе
так хочется с ними бороться, лови их капканами.
— Обещаю, мадам, я попробую.
— Непременно, —- сказала она.
Капитан откашлялся и произнес куда более густым голосом, чем до
этого.
— Распоряжения Смиту отдаю я один. Помни об этом, Элизабет.
Она сделала вид, что не слышит его. Двое мужчин переглянулись за
ее спиной. У меня сложилось впечатление, что их близость гораздо теснее
и крепче, чем брачные узы, и что эта красивая женщина для них чужая.
Прежде чем выехать, я попытался дозвониться до дома Руссо. Его домаш-
ний телефон не отвечал, а аптека была уже закрыта.
406
Глава 9
Элизабет Сомервилл вышла к парадной двери в манто из светлой нор-
ки, которое по цвету почти совпадало с ее волосами. Мне показалось, что
она выглядит излишне нарядно, учитывая характер ее миссии. По-видимо-
му, она правильно поняла мой взгляд, потому что тут же вернулась назад
и вышла снова в простом темном пальто.
— У моего семейства, — пояснила она мне уже в машине, —
непреодолимое желание похвастаться.
— Вы выглядите гораздо красивее в этом пальто.
— Большое спасибо.
Это было сказано очень серьезно, как будто она давно не слышала ком-
плиментов.
Мы ехали отнюдь не в томительном молчании. Мне эта женщина по-
нравилась с первого взгляда, точно так же, как и Лорел. И почти по той
же причине: обе они были честными, откровенными и отзывчивыми. Толь-
ко если Лорел была не уверена в себе, то Элизабет вполне знала себе цену.
И все-то у нее было удачным. Возможно, кроме замужества, о котором
она, как мне казалось, как раз и задумалась.
— Я не собираюсь что-либо объяснять или за что-то извиняться. Но
мы, наверное, произвели на вас очень странное впечатление. Этот ужасный
прорыв нефти вызвал в семье кризис. А теперь, когда к тому же такое
случилось с Лорел...
Она глубоко вздохнула и не закончила фразу.
Я свернул на залитый светом бульвар, который вел на шоссе
Сан-Диего.
— Мне понятно, что вы испытываете.
— Откуда вам знать?
— В подобных ситуациях люди быстро узнают друг друга. То есть если
в наличии имеется соответствующий компонент.
— Ядерные компоненты?
Я искоса взглянул на нее Она насмешливо улыбнулась.
— Я не думаю, что у нас с вами произойдет взрыв. Только поймите
меня правильно, я убежден, что в вас заложена огромная взрывная сила,
так же как и в Лорел.
— Правда? Так вы находите, что я похожа на Лорел?
Кажется, она почувствовала себя одновременно польщенной и сму-
щенной.
— Говорят, что у тетки с племянницей около тридцати процентов оди-
наковых генов. Это почти такое же близкое родство, как у матери с до-
черью. И именно так я к ней отношусь.
Элизабет наклонилась ко мне.
— Что случилось с Лорел?
— Не знаю. Мне показалось, что она находится на грани нервного исто-
щения и готова на все. Я выдвигаю это в качестве гипотезы, но я не уди-
407
вился бы, если бы ее похищение не было заранее спланировано. Возможно,
кто-то видел, в какбм она состоянии, узнал ее, разумеется, и прямо на ули-
це посадил к себе в машину. Это мог сделать человек, которого она знает.
Она даже охотно могла с ним поехать.
— Уж не допускаете ли вы, что она участвует в вымогательстве?
— Нет, но вообще-то в этом нет ничего невозможного.
И я тут же вспомнил о том инциденте, про который мне рассказывала
Джойс Хэмпшир. Правда, тогда Лорел было всего пятнадцать лет. Я ре-
шил не напоминать об этом Элизабет.
Элизабет покачала головой.
— У нее же нет мотива. Лорел совершенно равнодушна к деньгам. Да
и потом, если бы они ей понадобились, она бы всегда могла их получить
у своих родителей.
— Собственных средств у нее нет?
— В настоящее время у Джека и Мариан нет больших капиталов. Ком-
пания, разумеется, выплачивает ему хорошее жалованье, но они его пол-
ностью проживают, даже больше. Я не хочу сказать, что они не смогли
бы или не пожелали раздобыть денег для выкупа Лорел, если бы это по-
требовалось.
— Деньги не всегда являются единственной целью подобных попыток
вымогательства. Шантажисту иной раз кажется, что на самом деле он
жаждет своего рода эмоционального удовлетворения. Отмщения за неудач-
но сложившуюся жизнь... Могла ли Лорел испытывать что-либо подобное
в отношении своих родителей?
— Не знаю. У них действительно было с ней много неприятностей, а
у нее с ними. — После минутного молчания Элизабет добавила: — Брак
Мариан и Джека никак не назовешь спокойным. Но все же они по-настоя-
щему любят друг друга. Полагаю, именно про такие отношения гово-
рят «любовь наполовину с ненавистью». Помнится, на эту тему было
написано даже какое-то латинское изречение в ежегоднике школы
Ривер-Бэлли.
— Той же школы, в которую ходила Лорел?
— Да. Вам много известно про нее.
— Недостаточно, у меня не было возможности хорошенько расспросить
ее мужа, так как он находился на работе.
— Да он и не смог бы вам многого рассказать, — довольно презритель-
но заявила Элизабет.
— Почему?
— Так он почти не знает Лорел. Да и как ему ее понять с его прошлым?
Я некоторое время провела вместе с ними, и более нереального брака я
никогда не видела...
— Мне показалось, что Том ее любит.
— Возможно, но к чему это сводится? Для Тома — Лорел создание ро-
мантическое, с фантазиями. Он обращается с ней, как будто она сказочная
принцесса. Нет, Лорел нужна земная любовь.
408
В ее голосе звучала удивительная горечь. И я понял, что она говорит
не столько о браке своей племянницы, сколько о своем собственном.
— А как Лорел относилась к своему мужу? И как вы относитесь к свое-
му — капитану Сомервиллу?
— Я думаю, что она по-своему его тоже любит. И она ему благодарна.
Лорел не так легко быть в близких отношениях с кем бы то ни было, осо-
бенно с мужчиной. И все же ей нужен кто-то посильнее Тома Руссо, не
такая... размазня. Лорел изумительная молодая женщина. Если бы она
встретила достойного себя человека, это кошмарная вещь не случилась бы.
— А как, по-вашему, это случилось?
— Не знаю.
Она покачала головой. Волосы у нее рассыпались по плечам, их подсве-
чивали фары идущей следом машины.
— После того как вы сказали о возможной причастности к преступле-
нию самой Лорел, я не думаю, что мне следует разговаривать на эту тему.
— Высказывал-то предположение я. Думаю, что идея не принадлежит
Лорел. В худшем случае она просто с ней согласилась.
—- Чего ради?
— Она была в отчаянии и жаждала найти выход из кризисного положе-
ния. Допустим, что она уехала с кем-то, и этот тип позвонил с ее ведома
или без ее ведома ее родителям, потребовал от них денег. Это вовсе не
значит, что она вне опасности. Наоборот, в этом случае опасность даже
больше.
— Вы хотите сказать, что если она знает человека, у которого находит-
ся, то он скорее ее убьет?
— Именно так и рассуждаю. Он или же они. Честное слово, вы это
просто воображаете!
— А что мне остается делать? Я же предупредил, что we предлагало
вам теорию, а всего лишь высказываю предположения. Похоже, что вы
восприняли их серьезно. Я тоже. Помните, я провел некоторое время с Ло-
рел, прежде чем она скрылась. Она была открыта для всяких неприятно-
стей, не защищена ни от чего. И если она столкнулась с человеком в подоб-
ном состоянии...
Мы наконец выбрались на шоссе. У меня сжалось сердце при мысли,
что совсем недавно я проезжал этим же путем с Лорел.
— Говоря о ядерных бомбах, — заговорила Элизабет тоном человека,
стремящегося переменить тему разговора, — сегодня я о них слышу уже
не в первый раз. Днем о них толковал мой супруг, прежде чем я убедила
его лечь в постель. Считается, что у мужчин нет истерик, но он был на
грани ее. Конечно, ему довелось в жизни пережить гораздо больше, чем
мне, в особенности за последние два дня. Из-за этого я делаю ему скидку.
Ну и потому еще, что он старше меня.
Было похоже, что она тихонько спорит сама с собой о достоинствах
и недостатках своего мужа.
— Ну и что же он говорил вам о бомбах?
409
— Ничего стоящего. Если бы мне подобные небылицы наплел кто угод-
но, а не Бен, я бы подняла такого человека на смех. У Бена появилась
дикая идея, что наша нефтяная скважина начала давать протечку потому,
что какой-то враг поместил ядерное устройство на океанском дне. Конечно,
он страшно устал и не переносит спиртного...
— Враг США?
— Ну нет, так далеко он не зашел. Его личный враг или враг компании.
Или кто-то добивается того, чтобы нефтепромышленность дала сбой.
— Это невозможно, не так ли?
— Разумеется. Порой мне кажется, что мой муж становится паранои-
ком. И это понятно: по натуре он совестливый, чувствительный, поэтому
страшно переживает свою вину. Он сам мне однажды сказал, что был
слишком чувствительным для боевого морского офицера. До него это до-
шло тогда, когда он увидел результаты бомбежки Токио на официальных
снимках. Они его потрясли.
— Разве он имел какое-то отношение к этим бомбежкам?
— Нет, дело не в этом... Просто авария с нефтью — не первая его тра-
гедия. Вот уже во второй раз ему приходится чувствовать себя ответствен-
ным за чужое горе. Его судно «Кэнон Саунд» было выведено из строя по-
жаром у Окинавы, при этом погибло несколько человек.
— Он был виновен?
— Он же был капитаном. Естественно, он в первую очередь должен
был отвечать за случившееся. Бен никогда не говорил об этом, как и Джек.
Мне думается, ни один из них не хочет об этом вспоминать.
— Так ваш брат тоже находился на борту этого судна?
— Да, Джек был молодым офицером, только что окончившим школу
связи. Бен устроил так, что его взяли на судно, чтобы Джек находился
у него под крылышком. Вот только боюсь, что крылышко-то не было
слишком надежно. Джек побыл на судне неделю или две, и вдруг им прика-
зали отправиться на Окинаву. Ну, а потом пожар. Это явилось концом
морской службы Джека и концом военно-морской карьеры моего
мужа.
— Его демобилизовали с флота?
— Не совсем. Он получил место на берегу в Грейт-Лейксе. Но он нена-
видел эту работу. И я тоже. Ему, конечно, было куда тяжелее, чем мне.
Когда я вышла за него замуж, он был чрезвычайно важным и самоуверен-
ным, постоянно говорил о том, что в один прекрасный день станет адми-
ралом. Работа в Пэейт-Лейксе была бесперспективной. И как только война
закончилась, Бен демобилизовался, подал в отставку... К счастью, он был
женат на мне, отец взял его в компанию.
Ее голос звучал еле слышно, воспоминания о прошлом сами собой
оформлялись, в неторопливое повествование. Она не забыла о моем при-
сутствии, которое оправдывало затеянный разговор, но рассказывала она
все это вовсе не для меня одного. Нет, она в равной мере адресовала все
это и самой себе.
410
— Может ли прорыв нефти явиться концом карьеры вашего мужа в
компании Леннокса?
— Не знаю. Похоже, что наступил конец для многого.
Она замолчала, но я не сомневался, что в мыслях ее рассказ продолжа-
ется. И действительно вскоре я услышал:
— Боюсь, что мой отец окончательно от нас отвернулся. Мы его разо-
чаровали тем, что у нас нет детей. Теперь он отыскал себе некую Кони
Хэнгул, которая прежде была преподавательницей в Ривер-Бэлли. Факти-
чески она даже моложе меня. Ей бы поискать себе молодого парня, а они!
Последнюю фразу Элизабет выкрикнула с презрением и гневом, но тут
же взяла себя в руки и снова заговорила ровным голосом:
— Папе около семидесяти, но он спит и видит жениться на ней, как
только будет оформлен развод с мамой. Он даже толкует о создании новой
семьи.
— Разговоры не приносят вреда.
— Нет, это не пустая болтовня, таково его твердое намерение. Он поз-
волил себя убедить в помощью этой особы, что к нему вернулась вторая
молодость. Конечно, Кони постарается добиться увольнения Бена, чтобы
окружить отца своими людьми... Разговоры об этом шли еще до прорыва
нефти, а теперь, когда авария произошла, с Беном покончено.
— Но ведь прорыв-то был чистой случайностью, не так ли?
— Должно быть... Разумеется... Но отец все равно обвиняет Бена... он
должен найти козла отпущения.
Эта фраза прозвучала холодно и тяжеловесно. Очевидно, она была
основана на фактах.
Чуть позднее она добавила:
— Одной из планет, я забыла, какой именно, требуется около тысячи
лет, чтобы совершить оборот вокруг Солнца. Год на этой планете получа-
ется бесконечно долгим. И вот такой год, кажется, наступил для нашей
семьи.
— Нептун?
— Может, и Нептун. Бог морей, верно? А что, если он сошел с ума
и взорвал нашу нефтяную скважину? Но, пожалуйста, не говорите о такой
возможности в присутствии моего мужа, а то он с радостью ухватится
за такую версию!
Глава 10
Дальше мы ехали в молчании, как надоевшие друг другу попутчики, по-
ка не свернули с шоссе у Пасифик-Пойнта. Элизабет объяснила мне, как
разыскать дом ее брата: к югу от городской черты, в пригороде Мон-
тевисты.
Когда мы въехали на подъездную дорогу, ночное небо затемнилось на-
висшими у нас над головами густыми кронами деревьев. Потом оно от-
411
крылось перед нами, наполненное лунным светом. В перспективе дом, при-
легавший к самому краю утеса, выглядел маленьким и приземистым. Во
всех окнах горел свет.
Я поставил машину возле каменной стены, слева от дороги.
— Давайте, я сама с ним поговорю, — сказала Элизабет.
— Хорошо, но я тоже хочу войти.
Она взглянула мне в лицо:
— Зачем? Мне гораздо проще договориться с Джеком и Мариан без
свидетелей.
— Мы приехали сюда вовсе не для того, чтобы облегчить вашу задачу.
— Хорошо, пошли, раз вы настаиваете.
— Это вовсе не каприз с моей стороны. Я бы предпочел находиться
дома в постели, но я пойду, потому что привык честно относиться к своим
обязанностям.
Она не без раздражения втянула в себя воздух, но сразу же справилась
с собой. Ее рука в черной перчатке сжала мою.
— Не злитесь, мистер Арчер. Джек практически единственный человек,
на которого я могу опереться.
Как будто для того, чтобы подтвердить правильность сказанных слов,
Джек Леннокс вышел из ворот. Он нес в руках винтовку с телескопическим
прицелом, и прежде чем я успел догадаться о его намерениях, он оказался
рядом с машиной и прицелился мне в голову.
Я похолодел. Страх смерти вызвал у меня дрожь, но все же я ухитрил-
ся внешне спокойно сказать:
— Опустите винтовку, мистер Леннокс. Разве вы меня не узнали?
Какое-то мгновение он все еще продолжал целиться. Похоже, что его
совершенно не интересовало, кто я такой. Но потом он все же отвел вин-
товку в сторону. Я выпрямился.
Его сестра встала между нами, заговорив с Джеком таким голосом, ка-
ким взрослые разговаривают с детьми:
— Отдай мне ружье, Джек! Оно тебе не нужно. Мистер Арчер приехал
нам помочь.
— Мне не нужна его помощь!
Его голос звучал хрипло от напряжения и алкоголя.
— Достаточно, Джек. Приди в себя. Я понимаю, что ты страшно пере-
живаешь, но ружье лишь осложняет положение.
Сейчас он держал винтовку таким образом, что она была направлена
на луну, которая повисла низко над нашими головами, как светящаяся
мишень.
Женщина потянулась за винтовкой. Какое-то мгновение брат и сестра
противостояли друг другу. Воля Элизабет победила.
Без винтовки Джек сразу скис. Он относился к той категории мужчин,
которые без оружия выглядят совершенно неубедительно.
Мы втроем неуверенно двинулись к дому.
Мариан Леннокс стояла в дверях, очевидно, опасаясь выйти из дома.
412
— Я же говорила тебе, что это Элизабет! — обратилась она к мужу.
Голос у нее был монотонный, движения вялые. Но она тут же взяла
у Элизабет винтовку и поставила ее в углу прихожей. Джек Леннокс още-
рился на обеих женщин, потом повернул ко мне разъяренное лицо:
— Вы не имели права приезжать сюда! Вы все испортите!
Он был переполнен горем и злобой, а также жаждой драки. Я поста-
рался миролюбиво объяснить:
— Ваша сестра попросила меня поехать, а я считаю это разумной
мыслью. Несведущие в подобных делах люди не должны действовать на
свой страх и риск.
— Мы неплохо справляемся, — заявил он, но без всякой уверенности.
— Вам еще раз звонили похитители?
— Нет.
— Что в точности было сказано в первый раз? Мне хотелось бы иметь
представление, с кем мы имеем дело, с любителем или же с...
Он с вызовом посмотрел на меня.
— Вы ни с кем не имеете дело. Только мы.
— Пусть вы, я не пытаюсь вмешиваться.
— Нет, как раз вы все время стараетесь вмешиваться. Вы ворвались
в мой дом без приглашения и без разрешения. И вам наплевать на то,
что творится с нами и с нашей дочерью.
— Вы не правы. Как раз ее судьба меня очень интересует. Поэтому-то
я и здесь.
Он затряс головой:
— Вы шпионете для Тома Руссо, не так ли? Откуда мне знать, не прича-
стен ли он к этой истории? Да и вы сами тоже?
Он взвинтил себя до такого состояния, в котором ярость находила вы-
ход в потоке злобных выкриков. Я не знал, насколько серьезно их воспри-
нимать. Ружье по-прежнему стояло в углу. Обе женщины, не сговариваясь,
встали между Джеком и винтовкой.
Мне вдруг показалось, что я очень давно нахожусь в этой темной прихо-
жей вместе с беснующимся Ленноксом, его сестрой, его женой и его вин-
товкой. Это было уродливое, холодное помещение без всякой мебели, ни
дать ни взять камера для арестантов, ожидающих освобождения, которое
никогда не придет.
Его жена направилась к нему, вытянув вперед руки. Ступала она неуве-
ренно, как будто провела многие годы в заточении. Ее рука замерла в воз-
духе, прежде чем она решилась дотронуться до него.
— Tti не должен так нервничать, Джек. Ъ>1 же сам это говорил: мы
должны соблюдать ясность мыслей, иначе нашей семье не пережить всего
этого. Он может позвонить с минуты на минуту.
— Он грозился убить вашу дочь? — необдуманно спросил я.
Леннокс набросился на меня со сжатыми кулаками. Его жена повисла
на его правой руке, но он отбросил ее с такой силой, что она с трудом
удержалась на ногах.
413
— Ради Бога, Джек, успокойся!
— Тогда убери отсюда этого мерзавца!
Она прошла мимо него к двери и распахнула ее:
— Уходите, мистер Арчер. Пожалуйста.
Тяжелая дверь захлопнулась за мной. В лицо пахнуло прохладным воз-
духом. Луна горделиво плыла над океаном, где-то вдали негромко ухал
филин, раздавались еще какие-то странные звуки — это природа пыталась
мне что-то высказать на своем языке.
Но меня все это не трогало. Мне хотелось быть внутри дома, «в каме-
ре» с остальными заключенными, в ожидании второго звонка.
Я ждал около часа. Время тянулось долго, как на Нептуне.
Но наконец в доме раздался звонок. Мне потребовалась вся моя вы-
держка, чтобы остаться в машине. Я чувствовал себя ответственным за
то, что случилось с Лорел, и не верил, что ее неуравновешенному папаше
удастся вызволить ее из беды.
Не выдержав, я полез за сигаретой. Вообще-то я бросил курить много
лет назад и все же чувствую себя обделенным, если оказываюсь совсем
без сигарет... Я сидел, кусая губы, и прислушивался к неясному шуму волн
у подножия утеса.
Появилась Элизабет. Она шла к моей машине очень медленно, как буд-
то находившийся позади нее дом не отпускал ее. Я вылез из автомобиля
и распахнул перед ней дверцу. При свете луны она выглядела бледной и
удрученной.
— Похититель снова звонил?
— Да. Джек разговаривал с одним из них, с мужчиной.
— Что этот тип сказал?
— Джек просил меня этого с вами не обсуждать. Он вознамерился спра-
виться со всем один. Это в его привычках, особенно когда дело касается
Лорел.
— Он делает ошибку.
— Я ему об этом говорила, но с таким же успехом я могла обратиться
к стене... Боюсь, что он вам не доверяет... Впрочем, он сейчас никому не
верит, даже мне.
— Он всегда был таким... вспыльчивым и упрямым?
— Вообще-то нет. Мне кажется, он не выдержал напряжения и сломал-
ся. — Помолчав немного, она добавила: — Так говорить нечестно по отно-
шению к Джеку. Он все же хочет все сделать как можно лучше и без посто-
ронней помощи. Он не был образцовым и понимающим отцом, так что
у него с Лорел сложились... у них было много недоразумений. Не сомнева-
юсь, он считает, что если ему удастся ее спасти, то этим он докажет свою
любовь...
Ее голос снова затих, как будто она не могла представить себе по-
следствий.
— Сейчас неподходящее время для такого позерства. В опасности ее
жизнь... Какие гарантии он получил, что с ней все благополучно?
414
— Не знаю.
— Попросил ли он лично поговорить с дочерью?
— Не знаю. Он разговаривал из кабинета, а дверь была заперта.
Обещал достать сто тысяч завтра же. Это единственное, что он рас-
сказал.
— Когда именно завтра?
— Днем, сразу после полудня, насколько я поняла. Джек заявил, что
деньги ему нужны к двенадцати часам.
— Есть ли смысл пытаться потолковать с ним сейчас?
— Вам?
— Мне или вам, или обоим вместе.
Элизабет задумалась.
— Боюсь, что нет, мистер Арчер. В таком состоянии на Джека лучше
не нажимать... возможно, завтра...
Я повернул ключ и завел машину. В этот момент парадная дверь отво-
рилась, и Мариан направилась к нам, спотыкаясь о булыжники дороги и
слегка покачиваясь. Мне она напоминала испуганную птицу, попавшую в
луч прожектора.
Мы оба вышли из машины и поспешили ей навстречу. Элизабет спроси-
ла тоном заботливой нянюшки:
— Что случилось, Мариан?
— У Джека головокружение. Я заставила его лечь.
— Это не сердечный приступ?
— Нет, скоро он будет в порядке.
— Как ты считаешь, не надо ли вызвать врача?
— Боюсь, что это окончательно его расстроит.
Элизабет обняла Мариан за плечи.
— Хочешь, я здесь останусь?
— Нет, ты очень добра, но Джек хочет, чтобы мы остались одни.
— А ты как считаешь?
— Я всегда хочу поступать так, как велит Джек. Мое дело подчиняться,
он сильнее меня.
— А вот мне кажется, Мариан, что как раз ты проявляешь куда боль-
шую силу воли.
Мариан покачала головой и отодвинулась от Элизабет, отвергая попыт-
ку сближения.
— Я всего лишь делаю то, что должна делать. Тебя же прошу прове-
рить, чтобы у Сильвии к полудню были подготовлены деньги. Это един-
ственное, что мы просим у тебя.
— Не беспокойся, дорогая.
Прежде чем окончательно уйти, Мариан повернулась ко мне:
— Я крайне сожалею, мистер Арчер. После такого долгого пути вы мо-
гли рассчитывать на лучший прием.
— Все это пустяки.
— Вы дадите мне знать, если вам удастся что-либо выяснить?
415
Я сказал, что непременно. Судя по ее походке, когда она шла к дому,
миссис Леннокс опасалась того, что ожидало ее впереди.
— Бедная Мариан, — вздохнула Элизабет, — да и Джек тоже. Как бы
я хотела помочь шм обоим!
— У вашего брата бывали сердечные приступы?
— Нет, но несколько лет назад папа едва не скончался от такого при-
ступа... — Помолчав, она добавила: — Это и было началом настоящих не-
приятностей в нашей семье. Отец неожиданно осознал, что он вовсе не
бессмертен, ну и решил получить максимум удовольствия в оставшееся ему
время жизни. Ну и как только он снова физически окреп, он завел роман
с Кони Хэнгул. Наша мама — гордая женщина, к тому же у нее есть соб-
ственные средства. Она сразу же уехала из Эл-Ранчо и купила себе дом
на берегу.
—- Туда-то мы сейчас и едем?
— Да, от дома Леннокса немногим больше мили.
Она махнула рукой в южном направлении.
— Очевидно, именно это обстоятельство и заставило Сильвию посе-
литься именно тут... Джек всегда был ее любимцем.
Голос у нее звучал спокойно, без всякой горечи.
— Ей бы следовало оставаться и повести борьбу с Кони. Если бы она
захотела, то, пожалуй, удержала бы папу. Но ей было безразлично, и она
отдала его этой особе. А теперь она разрешает ему беспрепятственно рас-
торгнуть их брак.
— Почему так важно сохранить брак?
— Отцу больше семидесяти лет, он не будет жить вечно. А если Конн
унаследует компанию или хотя бы большую часть ее, это явится концом
семьи Леннокс. Именно деньги соединяют нас всех воедино, деньги н
нефть, как ни печально это признавать.
Я повернул к югу по темной дороге, обсаженной с обеих сторон дере-
вьями. Дорога протянулась параллельно береговой линии. Между деревья-
ми пролетела большая сова.
Элизабет довольно долго сидела в полном молчании, наконец она заго-
ворила:
— Папа любит Лорел, понимаете. Она его единственная внучка. И если
Джек в известном смысле ее покрывает, его можно понять — Лорел прак-
тически является его козырным тузом.
— Уж не пытаетесь ли вы мне сказать, что в конце концов Лорел могли
и не похитить?
— Не то чтобы я так думала, но... но я не исключаю такую воз-
можность.
— Что заставило вас изменить мнение по данному вопросу?
Она задумалась.
— Сама не знаю. У меня необъяснимое ощущение, что творится что-то
странное. Сегодня в доме Джека и Мариан царила необычная атмосфера^
я бы назвала ее «атмосферой соучастия», или сговора, как вам угодно.,
416
— Вы допускаете, им известно, что Лорел намеревается их про-
вести?
— Я думаю, что они нечто такое подозревают, даже знают. Во всяком
случае, Джек. Ему не впервые выгораживать Лорел.
— Расскажите мне о других случаях.
— Нет, не стоит. Вы же не сможете расценить их в общем контексте,
а я вовсе не желаю восстанавливать вас против нее. Ей может потребовать-
ся ваша помощь, как и нам всем.
— Ладно. А что за «общий контекст»?
— Когда в семье бывают какие-то неприятности, — ответила она сра-
зу, — они, как правило, дают о себе знать в самом слабом члене семьи.
И остальные знают об этом. Они проявляют снисходительность к этому
человеку и так далее, потому что понимают, что через него могут сами
угодить в скверную историю. Вы улавливаете ход моих рассуждений?
— Я давно уже это усвоил по роду своей работы, а вот как вы дошли
до понимания таких вещей, Элизабет?
— В моей собственной семье. Да называйте меня просто Бет. Пожа-
луйста.
Глава 11
Мы свернули вправо на Сишор-Лейн, которая спускалась к океану, и
доехали по ней до почтового ящика миссис Леннокс. Ее имя было написано
на нем свежими черными буквами: «Сильвия Леннокс». Дом в конце аллеи,
охраняемый высоченными кипарисами, был одноэтажным, он разместился
на самом краю обрыва над морем.
Навстречу нам вышел молодой человек среднего роста. Приближался
он к нам на носочках, как танцор, готовый прыгнуть в любом на-
правлении.
— Как вы поживаете, миссис Сомервилл?
— Прекрасно, — ответила Элизабет и повернулась ко мне — Мистер
Арчер, это Тони Лэшмен, секретарь моей матери.
Мы обменялись рукопожатиями. Тони предупредил Элизабет, что мис-
сис Леннокс ожидает ее в своей комнате Элизабет, извинившись, поспеши-
ла в дом.
Из окна комнаты, куда Лэшмен проводил меня, я мог любоваться пля-
жем, водой и даже освещенной светом прожекторов нефтяной платформой.
Мне трудно было сказать, как близко нефть подступает к берегу, но весь
дом был заполнен ее запахом.
Молодой человек чихнул.
— Отвратительно воняет!
— Как миссис Леннокс относится к случившемуся?
— Весьма противоречиво, — ответил он и тут же покосился на меня,
проверяя, как я истолковал его слова. — В конце концов, большую часть
14 Росс Макдональд «Озноб»
417
жизни она была замужем за нефтяным дельцом. Вы знакомы со старым
мистером Ленноксом?
— Нет, я ни разу с ним не встречался. Я...
— И я не встречался. Я работаю у миссис Леннокс с того времени, как
она решила разъехаться с мужем. — Он провел пальцами по своим волнис-
тым черным волосам. — Для меня это временное занятие, осенью я воз-
вращаюсь к себе в колледж или же поступлю в школу фотографов. Я еще
окончательно не решил. На эту работу я согласился лишь для того, чтобы
помочь миссис Леннокс.
— Как я понял, здесь гостила ее внучка?
— Совершенно верно, занимала домик для гостей. — Он повернулся ко
мне лицом: — Я слышал, что она исчезла?
-Да.
— Я ни капельки не удивился. Здесь она не была счастлива, да и в лю-
бом другом месте. Я старался изо всех сил поднять ее настроение, но у
меня ничего не получалось.
В его глазах я поначалу увидел сочувствие, но их выражение быстро
изменилось. У меня возникло впечатление, что они аккуратно отслеживают
ход его мыслей.
— Каким же образом вы поднимали ей настроение?
— Мы много играли в теннис, играла она хорошо. Потом мы вели за-
душевные беседы, понимаете? Она хочет что-то изменить в своей жизни,
чего-то добиться. В этом отношении она сходна со мной, беспокойная,
ищущая натура. Да, у нас с Лорел много общего. Я прошел через брак,
который себя не оправдал.
— Ее брак вы тоже считаете неудачным?
— Вообще-то я не собирался этого говорить.
Он дотронулся кончиками пальцев до рта, и я не совсем понял значение
этого жеста.
— Сама Лорел не приняла определенного решения по данному вопросу,
но я заранее могу сказать, чем это кончится. Трудно ее представить женой
какого-то аптекаря!
— Почему?
— Понимаете, такая очаровательная девушка! Ее происхождение, воспи-
тание, деньги, к которым она привыкла с самого детства... и которые
ждут ее впереди.
— Сколько же денег в перспективе?
— Миллионы и миллионы.
Мысль о деньгах его чрезмерно возбудила, и я сразу же понял, что Ло-
рел его интересует только по этой причине.
Тут он заметил, что в комнату вошла Элизабет. Выражение лица Тони
мгновенно изменилось, на нем появилась растерянность, оно стало почти
уродливым. Но даже если Элизабет и слышала, как Тони болтает о капи-
талах ее семьи, она не подала виду.
— Моя мать хотела бы вас видеть, — сказала она, обращаясь ко мне.
418
Она провела меня через другое крыло здания к белой двери и открыла
ее.
— Мама, мистер Арчер здесь.
Худенькая, изящная женщина сидела на диван-кровати. На круглой при-
кроватной тумбочке стоял телефон розового цвета, стакан воды и лежали
две красные таблетки.
Она подняла голову.
— Мой поверенный, Эмерсон Литтл, сказал мне, что вы знакомы с
Джоном Траттвеллом?
— Однажды я работал с ним по одному делу.
— Он о вас весьма высокого мнения.
— Рад это слышать.
— Да, Эмерсон утром все приготовит. — Она повернулась к дочери. —
Не могу ли я немного поговорить с мистером Арчером наедине?
— Конечно, мама.
Элизабет держалась немного натянутой в ее присутствии.
— Сколько раз просила тебя, дорогая, не называй меня мамой. У меня
есть хорошее имя Сильвия. Не так уж трудно запомнить.
— Хорошо... Сильвия.
Элизабет вышла, закрыв за собой дверь немного сильнее, чем требова-
лось, но все же не столь демонстративно, чтобы воспринималось как
вызов.
Миссис Леннокс изящным жестом пригласила меня сесть в кресло возле
ее кровати.
— Я очень люблю свою дочь, — сказала она без всякого тепла, — но
она чрезмерно уважительно относится к тем, кто старше нее. Вероятно,
это характерно для женщин, которые значительно моложе своих мужей.
Капитан Сомервилл годится Элизабет в отцы. Они обвенчались в тысяча
девятьсот сорок четвертом году, когда ей только-только исполнилось двад-
цать лет. Она считала романтичным стать женой капитана военно-морских
вил, а мой муж способствовал их браку. Разумеется, он думал о будущем
своей компании, у него всегда бывало не менее двух причин делать так,
как он решил.
В ее голосе было много «уксуса», на лице появились злые линии.
— Но вас, наверное, не интересуют наши семейные дела?
— Как раз интересуют. Вы и ваша дочь на редкость откровенны со
мной.
— Это то немногое, чему ее научила я. Она всегда была папиной доч-
кой. — Ее голубые глаза в упор посмотрели на меня: — Что Элизабет на-
говорила обо мне?
Я решил не уступать ей в откровенности.
— Что вы с полным на то основанием ушли от мужа. Что у вас имеет-
ся собственный капитал. Что вы любите Лорел.
— Я люблю ее даже больше, чем себя. Она же моя единственная
внучка.
419
Вокруг ее глаз образовались целые пучки морщинок. Мне показалось,
что она мне подмигивает.
— Похоже, что вас интересует мое финансовое положение? Я вовсе не
хочу вас упрекать, большинство людей страдает таким же любопытством.
— Да, меня интересуют ваши деньги, но лишь в том плане, что именно
вы согласились внести выкуп за Лорел.
— Верно. Мне это не по средствам, но я все равно хочу ей помочь. Если
бы Лорел пожелала, я бы ей отдала решительно все, что у меня есть.
Она широким жестом показала на дом со всем, что в нем было.
— Вы очень щедры.
— Не слишком. Никто другой не дождался бы от меня такой щедрости.
Но если бы Лорел исчезла навсегда, мне нечего было бы делать на этом
свете. — Она неторопливо наклонилась вперед: — Элизабет сказала, что
вы ее вчера видели?
-Да.
Я быстро рассказал ей, что произошло между мной и Лорел.
— Мне не следовало отпускать ее от себя. Я чувствовал, что она нужда-
ется в помощи, но... по всей вероятности, тогда я еще не был готов ока-
зать ей эту самую помощь.
Миссис Леннокс дотронулась рукой до моего колена.
— Вам ведь она тоже понравилась, верно?
— «Нравится» — не совсем точное выражение. Она произвела на меня
колоссальное впечатление. И я беспокоюсь о ней.
— Я поговорю с сыном утром и потребую, чтобы вы действовали со-
вместно. Мы хотим избежать ошибок. Вы ведь тоже этого желаете?
Я сказал, что да, но тут же добавил:
— Прежде чем предпринимать дальнейшие шаги, нам надо обговорить
одну возможность.
— В отношении Джека?
— Нет. В отношении Лорел. Мне рассказывали, что, когда ей было лет
пятнадцать, она уехала с мальчиком в Лас-Вегас. Вскоре они оказались без
денег, и тогда они инсценировали похищение Лорел. Им удалось выманить
у ее родителей тысячу долларов.
Ее лицо окаменело.
— Вам об этом рассказывали Джек и Мариан?
— Нет, я узнал это из другого источника.
— Я этому не верю.
— А я верю, миссис Леннокс.
— Назовите мне свой источник.
— Это не имеет значения. Важно выяснить, не повторяется ли сейчас
тот же самый трюк, только в более крупных масштабах.
Она с негодованием посмотрела на меня.
— Моя внучка не преступница!
— Нет, конечно. Но иногда люди проделывают со своими близкими
такие вещи, о которых они даже не подумали бы в отношении посто-
420
ронних. Особенно это касается молодых женщин, попавших под влияние
мужчин.
— Что за мужчина? Никакого мужчины нет!
— Ну а тот человек, который звонил вчера вашему сыну и требовал
денег?
Она откинулась на подушки и замолчала, обдумывая мои слова. Мне
показалось, что ее тело и лицо как-то уменьшились.
Наконец она заговорила ослабевшим голосом:
— Я просто этому не верю. Лорел никогда не совершила бы такую под-
лость по отношению ко мне.
— Она не знает, что вы затронуты.
— И по отношению к родителям.
— Но ведь один раз такое уже было?
— Но в те дни она была неразумной девочкой. С тех пор она повзросле-
ла. Она очень привязана к своим родителям. Господи, в этот самый день
она приезжала их навестить!
Она была уязвлена, страшно устала и, на мой взгляд, как-то сразу со-
старилась. Я поднялся, чтобы уйти. Она протянула мне руку:
— Дай-ка мне мои пилюли, пожалуйста, и глоток воды. Должно быть,
ужасно поздно, а я так рано просыпаюсь.
Я протянул ей на ладони красные пилюли. Ее пальцы осторожно подо-
брали их и положили на бледный язык. Она отпила немного воды и верну-
ла мне стакан.
— В любом случае, — заявила она решительно, — мне нет никакого де-
ла до того, что натворила Лорел. Я хочу, чтобы она вернулась домой.
Поэтому я заплачу требуемую сумму.
Глава 12
Я нашел Элизабет в просторной комнате.
— Как вы поладили с мамой? — спросила она с любопытством.
— Отлично. Она ответила на мои вопросы.
— Неужели вы не устали их задавать?
В ее голосе слышалось слабое раздражение. Я подумал, что она ругает
себя за недавнюю излишнюю откровенность.
—• Сознаюсь, устал, — рассмеялся я, — но все же предпочитаю зада-
вать вопросы, чем отвечать на них.
Она с интересом посмотрела на меня, как будто я продемонстрировал
свое слабое место.
— Я это запомню... Так что же в отношении завтрашнего дня?
Я объяснил ей, что запланировано.
— Джек не пожелает с вами сотрудничать... Вы это прекрасно знаете.
— Похоже, что Джеку придется со мной примириться. А теперь мне
хотелось бы посмотреть на домик для гостей, где жила Лорел.
421
Элизабет взглянула на свои часы-браслет:
— Уже почти два часа.
— Знаю, но другого времени у меня не будет.
Она включила наружный свет и вывела меня через вращающуюся дверь
на «дорогу ветров», которая вполне заслуживала свое название.
Холодный ветер, насыщенный запахом нефти, дул с моря. В нескольких
милях от берега сверкала, будто рождественская елка, залитая светом
платформа.
«Гостевой домик» оказался новой постройкой с плоской крышей, кото-
рая нависла на металлических балках над частью пляжа.
Наступил отлив, где-то у основания берега я мог видеть волны с белы-
ми гребнями. По-видимому, нефть еще не достигла берега.
Когда мы вошли, Элизабет включила свет. Постель была не убрана.
Несколько платьев и пальто висело в шкафу над единственной парой туфе-
лек. В комоде лежали свитер, чулки и панталоны. Ни здесь, ни в ванной
я не обнаружил даже признаков наркотиков, как официальных, так и неле-
гальных.
В книжке со странным названием «Стандартные ошибки» я обнару-
жил конверт. В нем хранилось письмо Тома к Лорел, в котором он
просил ее вернуться к нему раз и навсегда и сделать его снова счаст-
ливым.
Я протянул письмо Элизабет. Она прочла его с начала до конца, а ког-
да закончила, на глазах у нее показались слезы. Она постаралась быстро
вытереть их пальцами и сразу же отвернулась от меня.
— Что случилось?
— Мне их так жалко!
— Я считал, что вы недолюбливаете Тома?
— Как мужа для Лорел не одобряю. Он такой простой и бесхитрост-
ный, она же сложная натура.
— Но такое сочетание как раз может оказаться удачным?
— Вообще, может, но в данном случае не оказалось. Том воображает,
что сумеет возвратить ее назад и заделать брешь, образованную между
ними, поменяв квартиру или отыскав себе новую работу. На самом деле
Лорел нужен такой человек, на которого она могла бы всегда опереться,
который не только бы боготворил ее, но и стал бы для нее настоящим
другом...
Голос Элизабет прервался, на глазах опять заблестели слезы.
— Вот уже сколько лет я не плакала, — пробормотала она смущен-
но, — не знаю, что со мной творится.
— Просто в вас проявляются человеческие чувства... ну и женская
слабость.
Она энергично затрясла головой, как это делают дети:
— Не смейтесь надо мной.
— Это лучше, чем плакать.
— Не всегда. Нет, если у. тебя есть, что оплакивать.
422
Элизабет подошла к окну. Под наплывом чувств она стала женственнее.
У нее была очень красивая спина, тонкая талия перерастала в сильные бе-
дра, которые снова сужались в пару стройных ножек.
— Напоминает горящий корабль... — произнесла она, глядя на плат-
форму, сверкающую огнями в ночном море. — Люди сжигают за собой
мосты, — продолжала она. — В нашей семье все делается в более крупных
масштабах: мы сжигаем корабли и устраиваем аварии с нефтью. Так ска-
зать, американский размах.
Очевидно, чувство, рожденное письмом Тони, растворилось в этой иро-
нии. Я подошел к Элизабет, но так, чтобы ее не касаться.
— Вы очень близко к сердцу принимаете этот прорыв нефти.
— Похоже на то.
— Лорел тоже.
— Знаю.
Но сейчас ей хотелось говорить не о Лорел.
— Эта история заставила меня оглянуться на собственную жизнь. Меня
приучили с раннего детства решительно ко всему подходить с точки зрения
выгоды, выигрыша. Не просто финансового выигрыша, в деньгах я никог-
да не нуждалась. Это было, так сказать, «набирание очков», как в теннисе.
Получай хорошие отметки в школе, заведи дружбу с влиятельными людь-
ми, выходи замуж за нужного человека и так далее. Но зачастую все это
оборачивалось своей теневой стороной, твой выигрыш оборачивался прои-
грышем. Или же правила игры оказывались в действительности совсем не
такими, как тебе представлялось сначала.
— Я не совсем вас понимаю.
— Все очень просто: иной раз ты воображаешь, что выигрываешь, а
в конечном итоге оказываешься в проигрыше... Я неудачница, и мне давно
это стало ясно, но не хватало силы воли и смелости в этом открыто при-
знаться. Я отказалась от юности, отказалась от молодого человека, с кото-
рым познакомилась в Нью-Йорке. Он бы женился на мне, если бы только
я согласилась его подождать. Но мне казалось, что этим браком я ничего
не выигрываю, мы только любили друг друга. И я вышла замуж за Бена,
потому что шла война, сам он был капитаном, в перспективе у него был
пост командующего Пьхоокеанской эскадрой. Ну и также потому, что мой
отец хотел этого брака. В то время он поставлял нефть военному флоту.
Такой брак сулил двойной выигрыш... Но я-то проиграла.
— Что вы проиграли?
— Свою жизнь. Я осталась с Беном и позволила жизни незаметно
ускользнуть от меня. Мне стало стыдно признаваться, что я неудачница.
Испугалась, что отец от меня отвернется. А теперь отец сам, по собствен-
ной инициативе, сделал то, на что я не решилась. Мне следовало уйти от
Бена еще на первом году замужества...
— Что же тогда произошло?
— У него была любовница в то самое время, когда он ухаживал за
мной, и даже после женитьбы он с ней не порвал. Полагаю, с мужской
423
точки зрения, она была привлекательной малюткой, но я пришла от нее
в ужас. Она даже не умела правильно говорить по-английски.
— Так вы ее знали?
— Однажды я с ней повстречалась. Она приехала в наш новый дом в
Бел-Эйре. Бен ушел в море, я жила там одна. Она подошла к двери вместе
со своим маленьким мальчиком и заявила, что ей нужны деньги, сухо
и деловито. Держалась она так уверенно, что я даже не смогла рас-
сердиться на нее. Особенно потому, что она была с ребенком. Я ей
дала какую-то сумму, и она сразу же уехала в своей обшарпанной
машине.
Реакция наступила позднее. Я пришла к выводу, что больше не смогу
жить в этом доме, и решила его сжечь. Однажды ночью я принесла в каби-
нет Бена бак с бензином, намереваясь облить им пол, мебель, книги, а
затем поджечь, но в последнюю минуту я передумала.
Однако продолжать жить там я так и не смогла, вернулась к родите-
лям, дом же уступила Джеку с Мариан. Джек только что закончил школу
связи на востоке. Бен устроил так, что он получил назначение на его судно.
Через несколько дней судно пришло в гавань Лонг-Бич, постояло там пару
суток и снова ушло вместе с моим мужем и братом. А потом корабль заго-
релся под Окинавой. И это явилось концом военно-морской карьеры Бена.
Представляете, на судне возник пожар спустя месяц с того дня, когда я
притащила бак с бензином в кабинет Бена. Неудивительно, что я невольно
увязала эти два события...
— Иначе говоря, внушили себе, что это вы устроили пожар на
судне?
— Нечто в этом роде. После того дня, как эта особа явилась со своим
маленьким сыном, я думаю, у меня произошел какой-то сдвиг в голове.
Не сомневаюсь, что этот ребенок — внебрачный сын Бена, хотя она и от-
рицала это.
Элизабет неотрывно смотрела на тусклые блики, вяло плясавшие на за-
грязненной нефтью поверхности, и думала о наивных мечтах своей юнос-
ти, безжалостно уничтоженных неудачным браком.
— До сих пор я никому этого не рассказывала, — произнесла она с ус-
мешкой, — сама не знаю, почему у меня сегодня такое болтливое наст-
роение.
— Потому что вы женщина. Раз так, то вы нуждаетесь в сочувствии,
понимании и ласке...
Она сделала пару шагов ко мне, но тут же замерла, видимо, испугав-
шись самой себя. Я притянул ее к себе.
— Не делайте этого, — прошептала она.
— Почему? Это же лучше, чем сжигать корабли и разливать нефть.
Или поджигать дома.
424
Глава 13
Я видел во сне, что сплю с Лорел, и проснулся весь в поту, с чувством
вины, в ее постели. В окно смотрел рассвет. Бет уже поднялась. Высунув-
шись из окна, она вдыхала воздух. Ее обнаженная фигура казалась высе-
ченной из розового мрамора.
Я сбросил одеяло, которым она меня прикрыла. Элизабет резко повер-
нулась ко мне, грудь ее заколыхалась.
— Я вижу там человека.
— Что он делает?
— Плывет в воде.
Я обернул бедра банным полотенцем и выскочил из дома.
Человек держался на поверхности неподалеку от того места, где разби-
вались о камни волны. Он лежал лицом вниз, будто бы изучал дно, и дви-
гался вместе с волнами, приподнимавшими его. Я пробрался через при-
ливный вал. Вода была страшно холодной, кое-где с коричневыми
пятнами. Немного дальше нефть лежала на воде сплошным покры-
валом.
Я плыл, стремясь не замочить головы. Когда я уже был совсем рядом
с человеком, мне показалось, что я попал в зону какого-то особого холода.
Я попытался схватить человека за волосы, но моя рука скользнула по чере-
пу: он был лысый и весь покрыт нефтью.
Усиленно работая ногами и плывя на спине, я ухитрился схватить его
за руки и перевернуть. Одна из его рук болталась, как сломанное крыло,
лицо было изуродовано. Я не мог сказать как сильно, потому что оно бы-
ло тоже коричневым от нефти.
Я схватил его за воротник рубашки и потянул к берегу. Нас окатило
волной, которая вырвала его у меня из рук. Он скользнул в коричневый
прибой, который с силой швырнул его на песок и несколько раз пере-
вернул.
Бет ждала у края приливной волны. Она была полностью одета, только
ноги остались босыми. Подбежав к утопленнику, она придержала его, пока
я не выбрался на берег. Потом мы вдвоем схватили его за руки и потащи-
ли на сухой песок.
Я обтер ему лицо концом своего полотенца. Увечья оказались страшны-
ми, один глаз полностью вытек, на черепе и на одной половине лица вид-
нелись извилистые шрамы, напоминавшие след от ожога, но они явно бы-
ли давнишними.
— Как вы предполагаете, что с ним случилось? — спросила Бет. — Не
мог ли он свалиться с нефтяной платформы?
— Не исключено, хотя платформа отсюда далеко, три-четыре мили...
Сомневаюсь, что он пробыл в воде так долго. Да и потом, на нем нет
рабочей спецовки. Он мог свалиться с какой-нибудь лодки, или же его сби-
ла с ног и утащила в океан высокая приливная волна. Он выглядит слабым
и хилым.
425
И стоило мне произнести эти слова, как я вспомнил, его живым. Он
был тем маленьким лысым человечком, которого я видел в обществе мо-
лодого парня в ресторане Бланш на пристани.
— Вы его знаете, Бет?
Она наклонилась над утопленником:
— Нет, он не имеет к нам никакого отношения.
Она выпрямилась и повернулась.
Ее мать вышла из дома и стала спускаться по ступенькам вниз к бе-
регу.
Бет тихо попросила меня:
— Не называйте меня Бет в присутствии матери. Так меня никто не
называет.
— Хорошо, Лиз.
— А также и Лиз. Пожалуйста, называйте меня миссис Сомервилл, ес-
ли придется обращаться по имени.
Сильвия подошла к нам, она была закутана в толстый шерстяной
халат.
— Откуда он взялся?
— Мистер Арчер ночевал в домике для гостей. Он заметил из окна че-
ловека в воде, поплыл за ним и вытащил его на берег.
Сильвия подозрительно перевела взгляд с дочери на меня, ее глаза на
морщинистом мальчишеском лице блеснули:
— Ну и что вы предлагаете с ним сделать?
— Самое разумное — вызвать полицию, — сказал я.
— Мне очень не хочется этого делать, пока мы не узнаем, кто он такой
и что с ним случилось. Вы не представляете, как это преподнесет пресса
в программе новостей! Никогда не забуду, какой шум они подняли из-за
нескольких околевших птиц!
Опершись руками о колени, она склонилась над телом человека, как
• будто он был предвестником ее собственной судьбы, а когда выпрямилась,
в ее глазах был смертельный испуг.
— Вы видели? Нефть у него в ноздрях, во рту. Им больше ничего не
требуется, чтобы нас доконать.
— Но не можем же мы его вот так оставить лежать на берегу.
— Разумеется. Мы занесем его в домик для гостей, а потом...
— Вот тогда у вас действительно будут крупные неприятности, миссис
Леннокс. Этот план никуда не годится.
Она гневно взглянула на меня.
— Я не спрашиваю ваше мнение!
— Но вы уже выслушали его. Вызовите полицию, миссис Леннокс.
— Я думаю, мама, так действительно будет лучше. Если хочешь, я поз-
воню сама.
Она направилась к главному зданию, старая женщина, с трудом волоча
ноги, шла за ней. На берегу поднялся свежий утренний ветер, от которого
я так дрожал, что не мог усидеть на месте.
426
Я внимательно осмотрел одежду утопленника. Карманы его твидового
костюма оказались пустыми, но на подкладке была пришита этикетка
портного, сшившего костюм:
«Сшит для Рольфа П.Мангана, Джозеф Сперлинг, Санта-Моника,
Калиф.
Дек. 1955».
Из дома вышел Тони Лэшмен и торопливо зашагал по берегу под
уклон. Он был полностью одет, но не причесан.
Движимый любопытством, он приблизился к мертвецу, наклонился над
ним и стал рассматривать его изуродованное лицо.
— Вы его знаете? — спросил я.
Мне показалось, что Лэшмена напугал этот вопрос. Он вздрогнул и вы-
прямился, как если бы я застиг его в компрометирующей позе.
— Нет, я никогда его прежде не видел. А кто он такой?
— Не знаю. Я вытащил его из воды.
— А что случилось с его лицом? — испуганно спросил Лэшмен, дотра-
гиваясь до своего, считая возможным, что та же участь ожидает и его.
— Его могли ударить каким-то тяжелым предметом или же он мог раз-
биться о скалы, упав с обрыва.
— Так вы думаете, что его убили?
— Вполне вероятно. Вы уверены, что никогда раньше его не видели?
— Конечно, уверен.
Он попятился от трупа, наверняка считая, что смерть заразна. Но через
пару минут он снова заговорил:
— Вы ведь частный детектив, верно?
-Да.
— Ну и сколько же вы зарабатываете?
— По сотне в день плюс оплата расходов. А что? Миссис Леннокс инте-
ресуется?
— Да нет, я просто от себя. Понимаете, порой мне самому хочется за-
няться сыском. Но я предполагал, что гонорары гораздо выше.
— Некоторые знаменитости получают больше. Но все равно это не
путь к молниеносному обогащению, если вы этого добиваетесь. Кроме то-
го, требуется известная подготовка.
•— Какая подготовка?
— Большинство частных детективов служили в полиции, я сам служил
на Лонг-Бич.
— Понятно.
Разочаровавшись, он зашагал к дому. А я остался возле трупа до приез-
да помощников шерифа. Им я сказал, что видел этого человека живым
в ресторане Бланш, но не стал упоминать об ярлыке портного на подклад-
ке его пиджака. В конце концов они и сами могут это обнаружить.
Вернувшись в домик для гостей, я принял горячий душ, но он не изба-
вил меня ни от запаха нефти, ни от ощущения холрда, которое оставил
во мне утопленник.
427
У меня были личные основания глубоко воспринять его смерть.
Во-первых, я вытащил его из воды, во-вторых, он был чем-то связан
с молодым человеком в свитере, который напугал Лорел на берегу.
Глава 14
Прежде чем выбраться на шоссе Санта-Моника, я остановился в гавани.
За ночь пластиковые буи, протянутые через вход в бухту, сорвало, пленка
нефти проникла внутрь вместе с утренним приливом и затянула всю по-
верхность замкнутого водного пространства, налипла на бортах лодок,
стоящих на приколе, на прибрежных скалах и постройках, окружающих
внутреннюю гавань. Мрачная картина едва ли оживлялась белыми чайками
с черными от нефти ногами.
Было еще очень рано, на входной двери ресторана Бланш висел замок.
Откуда-то сзади доносились дикие звуки, которые мне, в моем теперешнем
состоянии, показались шумом страшной драки. Оказалось, что это всего
лишь работник на кухне отбивал мясо. Я у него спросил через дощатую
дверь, не пришла ли миссис Бланш.
— Бланш никогда не бывает здесь так рано, она является к десяти
часам.
— Где она живет?
Он пожал плечами.
— Не спрашивайте у меня. Ей нравится делать из этого тайну. Даже
своего телефона никому не сообщила. Это очень важно?
Я не знал. С того места, где я стоял накануне вечером, мне показалось,
что парень, сопровождающий человека в твидовом костюме, задал Бланш
какой-то вопрос, отвечая на который она указала ему на юг. И поэтому
я решил, что, возможно, она сможет мне подсказать, куда они намерева-
лись пойти.
Я поблагодарил своего собеседника и вернулся назад. Две машины
остановились у ресторана, из них вышло несколько человек. На всех были
деловые костюмы и твердые шляпы, выглядели они инженерами или га-
зетчиками.
Один из них был капитан Сомервилл. Я поднял руку, приветствуя его,
но он меня не заметил или не узнал. Капитан со своей свитой проследовал
мимо ресторана к причалу, на котором шла разгрузка тяжелых барабанов.
По дороге в Санта-Монику я слышал последние известия, из которых
узнал, что компания «Леннокс» привезла широко известную бригаду ре-
монтников из Хьюстона и надеется в скором времени справиться с утечкой
нефти. Я выключил радио и стал наслаждаться тишиной.
Уличное движение еще не было слишком интенсивным, а день был та-
ким ясным и тихим, что хорошо были видны горы, поднимающиеся на
востоке. Какое-то время я предавался своим дорожным мечтам: я здоров
и свободен, достаточно молод, чтобы поехать в такие места, где еше ни-
428
когда не бывал, и достаточно настойчив, чтобы выбрать себе занятие по
душе.
Грезы прервались, как только я приехал в Санта-Монику. Я нашел
портновскую мастерскую Джозефа Сперлинга на боковой улочке, неподале-
ку от бульвара Линкольна.
Дверь в мастерскую была заперта. Картонные часы с подвижной стрел-
кой, висевшие в окне, указывали, что он будет в восемь часов. Так что
у меня еще оставалось несколько минут. Я запер машину и пошел на поис-
ки места, где можно позавтракать. После второй чашки кофе я согрелся,
меня перестал бить озноб.
Когда я вновь подошел к мастерской, Джозеф Сперлинг был на месте.
Это был невысокий человек с вкрадчивыми манерами, за толстыми стекла-
ми очков поблескивали его живые глаза. Он посмотрел на меня так, как
будто мысленно снимал с меня мерку для костюма.
— Чем могу быть вам полезен, сэр?
— Знаете ли вы Рольфа П.Мангана?
Глаза у него расширились, будто бы в ожидании неприятностей, и тут
же сузились, защищаясь от них.
— Когда-то я знал его очень хорошо... Что, Рольф попал в беду?
— Хуже не придумать.
Он облокотился на стол, на котором был разложен какой-то материал.
— Что значит «хуже не придумать»?
— Он умер.
— Как печально это слышать. Весьма печально.
— Вы были с ним близки, мистер Сперлинг?
Он уже погрузился в воспоминания:
— Особенно близкими друзьями мы никогда не были, но я знал Рольфа
еше во Фриско, где мы выросли. Я был на несколько лет старше Рольфа
и Марты, но я первым перебрался в этот большой город. К тому времени,
когда они тоже решили сдвинуться с места, у меня уже был этот домик
и соседний, и я сдал его им.
Он, очевидно, опасался, что я могу ему не поверить.
— Это случилось недавно?
— Нет, достаточно давно, более двадцати лет назад, и вот уже прошло
более десяти после того, как они отсюда уехали. Но что же все-таки случи-
лось с Рольфом?
— Утонул в океане близ Пасифик-Пойнта.
Физиономия Сперлинга побледнела.
— Вы из полиции?
— Я частный детектив.
— Он покончил с собой?
— Сомневаюсь. Как вы считаете, Рольф был способен на самоу-
бийство?
— Никогда он об этом не болтал, но у пьяного иногда это проскакива-
ло. Рольф был страшно недоволен своей жизнью, все получилось иначе,
429
чем он надеялся. Я вовсе не собираюсь оскорблять память покойного, но
в свое время Рольф слишком много пил. Он сам да его жена Марта напи-
вались и устраивали скандалы. Иногда, когда я шил в задней половине до-
ма, — он головой указал на помещение, — я мог отчетливо слышать их
ругань через две стены.
— Мне хотелось бы поговорить с его женой. Вы ее давно не видели?
— Я уже многие годы не видел ни одного из них. Однако я слышал,
что они живут врозь.
— Развелись?
— Так мне говорили. И все же Марте надо было бы рассказать о слу-
чившемся. Знаете, будет гораздо лучше, если эту новость ей сообщите вы,
а не я. Или она уже в курсе дела?
— Вряд ли, потому что это случилось сегодня ночью или рано утром.
Я сам вытащил его из воды.
Сперлинг сочувственно посмотрел на меня.
— То-то я обратил внимание на то, что вы неважно выглядите. Почему
вы не сядете? Посмотрю, не удастся ли мне разыскать ее адрес.
Он придвинул мне стул и вышел из помещения. Через несколько минут
он вернулся с листом бумаги в руках, который он тут же протянул мне.
— У меня в записной книжке нет телефона ни Марты, ни Рольфа, но
я разузнал его адрес у нашего общего друга, живущего по соседству. Ока-
зывается, Рольф живет на Вивери-Хилл, то есть он недавно там жил. По-
хоже, что в конце концов он добился своего.
Мне в это не верилось. Старый, тщедушный, совершенно лысый чело-
вечек в заведении Бланш выглядел так, будто он вовсе ничего не достиг
в жизни. Но адрес на листке был Боттбраш-Драйв, дорогая улица в очень
дорогом курорте.
— Полагаю, можно позвонить ему домой, — сказал Сперлинг, — там
должен быть кто-то, кому следует сообщить о несчастье... Как мне думает-
ся, Рольф мог еще раз жениться. Некоторые мужчины так поступают, не-
которые — нет. Но если вас интересует мое мнение, Рольф как раз мог.
Я не решался звонить, у меня появилось ощущение, что я допустил или
допускаю ошибку.
— Не могли бы вы мне поподробнее рассказать о Рольфе, мистер
Сперлинг?
— Что именно вас интересует?
— Например, сшили ли вы ему костюм в тысяча девятьсот пятьдесят
пятом году?
— Верно, сшил. Вообще-то он не мог себе позволить такую роскошь,
но я взял с него только за материал, ну а работа пошла в счет подарка
на день рождения.
Он помолчал, о чем-то задумался, потом его блестящие глаза удивлен-
но уставились на меня:
— Так он был одет’ в мой костюм, когда вы нашли его?
-Да.
430
— О», должно быть, сильно исхудал. Когда я видел его в последний
раз, у него появилось такое брюшко, что в мои брюки он не влез бы при
всем желании. Тогда мы даже шутили по этому поводу. Конечно, излиш-
няя полнота хоть кого портит, но он все еще оставался красивым малым.
— Красивым?
— Я всегда его таким считал. Да и миссис Сперлинг говорила то же
самое, когда была жива.
— Откуда у него ожоги на лице и голове?
— Ожоги?
— Да, они его страшно обезобразили.
— Это, должно быть, случилось уже после того, как я видел его.
— Как давно это было?
— Пару лет назад, а то и все три года. Я наткнулся на него в Сентурн-
Планда. Он куда-то спешил, так что мы толком и не погворили. Но ника-
ких ожогов у него не было. Помнится, я даже позавидовал ему, какие у
него все же прекрасные волосы.
— Не могли бы вы его описать, мистер Сперлинг?
— Ну, он средних лет, ему около пятидесяти. Со склонностью к полно-
те Но Рольф всегда был легок на подъем. И всегда в хорошем настроении,
за исключением тех дней, когда сильно напивался. Да, трудно поверить,
что он умер!
Я уже и сам этому не верил. Совершенно ясно, что произошла ошибка.
Я попросил у Сперлинга разрешения воспользоваться его телефоном. Он
провел меня на заднюю половину, где на плечиках были развешены костю-
мы разной степени готовности, и деликатно удалился, когда я стал наби-
рать номер.
Мне ответил невозмутимый женский голос.
— Резиденция Мангана.
— Не могу ли я поговорить с мистером Манганом, пожалуйста.
— Как передать ему, кто звонит?
Я сообщил свое имя и род занятий.
После минутного ожидания я услышал в трубке голос:
— Говорит Рольф Манган. Экономка моей жены сказала, что вы част-
ный детектив.
— Да, частный детектив, сотрудничаю с полицией округа Оринд. Сегод-
ня у Пасифик-Пойнта приливом выбросило на берег труп мужчины.
— Какого мужчины?
— Он был одет в костюм с этикеткой, на которой было написано ваше
имя.
Манган с минуту помолчал.
— Мне это не нравится. У меня такое чувство, будто кто-то ходил по
моей могиле. Как могло такое случиться?
— Не знаю. Мне бы хотелось подъехать, чтобы обсудить это с вами.
— Зачем? Разве утонул кто-нибудь из моих знакомых?
— Возможно. Во всяком случае, не исключено, что вы сумеете оказать
431
нам помощь в опознании этого человека. Так могу ли я к вам приехать?
Я не отниму у вас много времени.
С большой неохотой он согласился.
Когда мы расстались со Сперлингом, тот выглядел уже довольно
бодро.
Глава 15
Рольф Манган жил в красивом испанском доме, построенном в довоен-
ное время. Лужайка перед домом была ровно подстрижена и напоминала
роскошный ковер изумрудного цвета. Какие-то диковинные кусты с розова-
то-желтыми цветами, висевшими восковыми гроздьями, украшали глав-
ную аллею.
Я постучал у входной двери и замер в терпеливом ожидании. С крыль-
ца была хорошо видна башня городской ратуши, устремленная к синему
небу.
Манган подошел к дверям с супругой. Он имел прекрасную черную ше-
велюру с сединой, был невысокого роста, грузный, почти тучный. Трудно
было поверить, что он когда-то мог носить тот костюм, который был на-
дет на утопленнике.
Лицо миссис Манган было гладким, точно высеченным из слоновой
кости. Его венчали черные волосы, пожалуй, это был парик. Да и фигура
под розовым утренним пеньюаром тоже не была полностью ее собствен-
ной. Несмотря на эти искусственные добавления или благодаря им, она
выглядела на много лет старше своего супруга.
Но ее глаза смотрели зорко и заинтересованно.
Она провела нас в гостиную, где мы уселись на одинаковых стульях.
Я чувствовал напряжение во всей обстановке. Хотя Манган сидел совер-
шенно неподвижно, мне казалось, что он вертится на стуле
—" Ну, — начала миссис Манган, — из-за чего столько шума?
Я рассказал им об утопленнике
Она близко наклонилась ко мне, оголив при этом костлявую шею и
плечи.
— Это ваша теория, не так ли, что он был одет в костюм Рольфа?
— Это не мой костюм, — поспешно заговорил Манган, — тут какая-то
ошибка! Да у меня никогда не было подобного костюма. И потом, я не
знаю такого человека.
— Портной мистер Сперлинг подтвердил, что этот костюм он сшил
для вас.
Физиономия Мангана внезапно побагровела и еще больше расплылась.
Жена взглянула на него, насмешливо улыбнулась и спросила притворно-
весело:
— Ну, выкладывай, какую страшную тайну ты пытаешься от нас
скрыть?
432
Манган не сразу отреагировал. Его взгляд, по-видимому, был обращен
в прошлое, однако ценой колоссального усилия над собой он вышел из оце-
пенения и попытался подладиться под ее шутливый тон.
— Хорошо, сознаюсь, я сам его убил. Теперь вы удовлетворены?
— Какой же у тебя был мотив, дорогой?
— Ревность. Что еще? Он угрожал отбить тебя у меня, и я был вынуж-
ден утопить его в океане.
Миссис Манган для видимости посмеялась, но его ответ не привел ее
в хорошее настроение. Наоборот, она оскорбленно посмотрела на него,
очевидно, заподозрив в желании избавиться от нес и даже утопить. Голос
ее стал еще более кислым.
— Когда с тобой произошла такая история, мы не сможем поехать на
Палм-Спрингс, не так ли, Рольф?
— Я ведь пошутил.
Она невесело улыбнулась, не разжимая губ.
— Я хочу уехать на Палм-Спрингс. Там я буду играть в гольф, а потом
у меня же есть деловые обязательства.
— Какие еще деловые обязательства?
— Но нам же предложили купить наш дом в Палм-Спрингс, разве ты
забыл? Я одна не поеду.
— Зато я отдохну от тебя. Мне кажется, что мы слишком много време-
ни проводим вместе.
Я прекрасно понимал, что с его стороны это было позерством, и начал
терять терпение.
— Скажите, разве вы не владели конторой по продаже недвижимости
в Санта-Монике?
— Нет, я просто арендовал помещение.
— А рядом с вами у Джозефа Сперлинга была портновская мас-
терская?
— Вероятно... Я припоминаю Джо...
Теперь на его лице появилось выражение «искренней» радости, он ведь
«вспомнил» своего друга.
— Верно, верно, один раз он сшил мне костюм. Но это было страшно
давно, в пятидесятые годы.
— Серый твидовый костюм?
— Точно.
— Что с ним случилось?
— Прошу прощения, за точность не ручаюсь, но скорее всего я пожерт-
вовал его в фонд Армии спасения.
— Когда?
— Да перед тем, как в прошлом году мы поженились. Я сильно распо-
лнел и понял, что уже больше никогда не смогу его на себя надеть. Вот
и отдал его на благотворительные цели.
Я ему не поверил, так же как и супруга. Но она все же весело спросила:
— Так ты уверен, что все же не утопил этого человека?
433
— А как бы я мог это сделать? Я же лежал дома в постели рядом с
тобой!
Ее глаза сузились, как будто он ее снова чем-то оскорбил или испугал.
Без сомнений — это не был счастливый брак.
Я поднялся.
— Если вы припомните что-нибудь еше, позвоните мне. Я оставлю вам
номер своего телефона.
— Хорошо.
Я написал Мангану номер телефона своей конторы. Он отправился ме-
ня проводить и даже вышел из дома. Как только дверь за нами закрылась,
он трусливо огляделся и заговорил взволнованным шепотом:
— Я вспомнил кое-что другое. Не знаю, должен ли я вам это рассказы-
вать или же нет... Я имею в виду — даете ли вы слово, что это не дойдет
до моей жены?
— Заранее не могу обещать. Все зависит от того, что именно собирае-
тесь вы мне сообщить.
— Вы связываете меня по рукам и ногам!
— Извините. Вы приписываете мне то, чего нет на самом деле. Очень
скоро сюда явятся представители власти. И если вы воображаете, что суме-
ете избежать публичного скандала, скрывая улики, это самый верный спо-
соб увидеть свой портрет в газете.
Манган закрыл лицо руками и посмотрел на меня сквозь пальцы:
— Не говорите так! Это же навсегда погубит мой брак.
— Если ваш брак имеет для вас такое огромное значение, вам разумнее
объясниться со мной и с женой.
Он несколько раз кивнул и застыл с низко опущенной головой.
— Да-а, я понимаю, но все это весьма непросто.
— Имеете ли вы какое-то отношение к смерти этого человека?
— Нет, конечно. Как вы могли такое подумать? Кто я такой, по-
вашему?
— Скажу, когда узнаю вас поближе, — пообещал я.
Он развел руками, и я подумал, что больше всего он походит на
продавца, который боится произвести неприятное впечатление на по-
купателя.
— Послушайте, — сказал он, — не могли бы мы с вами проехать во-
круг квартала? Пока я не знаю, что мне сказать Этель, но я что-нибудь
придумаю.
— Почему не сказать ей правду?
— Не могу. Дело в том, что в моей жизни есть нечто такое, о чем
Этель не имеет понятия.
— Не пора ли нам ввести ее в курс дела?
Он посмотрел на меня так, как будто я предложил ему прыгнуть в
шахту.
— Нет, это невозможно.
— Ладно, выкладывайте, что у вас там.
434
Он забрался в машину и с силой захлопнул за собой дверцу. Мы отъеха-
ли с полмили, прежде чем он заговорил со мной.
— Я же до этого уже был женат, а Этель об этом ничего не знает.
— Ну да, ее звали Мартой.
Он с несчастным видом повернулся ко мне:
— Вас кто-нибудь нанял разузнать все обо мне?
— Непременно и дальше будет продолжаться в том же духе? —
поинтересовался я.
— Это угроза?
— Скорее предупреждение.
Я остановил машину у обочины, неподалеку от дома с мансардой под
красной черепичной крышей, перед которым стоял черный облезлый
«ролле».
— Скажите мне вот что, мистер Манган. Что общего между вашей быв-
шей женой и тем человеком, которого я вытащил из океана?
— Не знаю. Может быть, она сумеет вам ответить? Но в одном я
твердо уверен: тот костюм оставался у нее дома, когда я оттуда
удрал.
— Как давно это случилось?
— Дайте подумать... Ага, в следующем месяце исполняется ровно че-
тыре года.
— Где живет ваша жена... бывшая?
— Последнее, что я слышал о ней, это. то, что она занимала должность
управительницы многоквартирным домом в Голливуде. «Экскалибур Ар-
ма», если не ошибаюсь.
Я знал это место.
— Прошу вас, не упоминайте моего имени, хорошо? — взмолился он.
— Почему это так важно?
— Потому что я прошу вас об этом. Я же вам помогаю, да? Вы навер-
няка заинтересованы в моей помощи.
— Это будет непросто. Независимо уже от моих поступков ваша фами-
лия имеется на том костюме. Полиция это обнаружет, если уже не обнару-
жила. И они доберутся до вашего дома.
Он завертелся на сиденье, как будто я его ущипнул.
— Я в западне!
— Только потому, что вы были раньше женаты? Но ведь это обычное
явление.
— Вы не знаете Этель. Она может быть страшно мстительной. И Мар-
та тоже. Если только они встретятся, я конченый человек.
— Вы мне не все говорите.
— Да, есть еще кое-что... — Он подозрительно посмотрел в оба конца
улицы. — Я не был бы удивлен, если бы это мне подстроила Марта. Она
никогда мне не простит, что я ее бросил. Это я твердо знаю.
— Вы предполагаете, что она убила этого человека и одела его в ваш
костюм только для того, чтобы доставить вам неприятности?
435
— Нет... — У него был дурацкий вид. — Полагаю, что даже Марта на
такое не способна.
— Тогда что же вас беспокоит, мистер Манган? Выкладывайте.
Он ответил на вопрос дрожащим от избытка эмоций голосом:
— Мужчина должен иметь право менять жен, чтобы не влачить остаток
своей жизни в аду. У меня были все основания бросить Марту. Под конец
она большую часть времени была мертвецки пьяной. Признаюсь, я тоже
не был золотом, но я хотел покончить с пьянством и выбраться из этой
трясины.
«И тут мне повстречалась пожилая особа с большими деньгами...»
Как будто услышав мои мысли, Манган продолжал:
— Человек имеет право на второй шанс... Я доказал это, когда перестал
пить. И помогла мне в этом Этель. У нас есть свои заботы, как у всякой
семейной пары, не все дни можно назвать совершенно безоблачными... Но
Этель была очень добра ко мне, она повернула мои стопы на достойную
стезю.
Я понял, что Рольф цитирует слова собственной супруги.
— Теперь вы хотите затянуть меня назад, в это страшное болото?
К этому времени я хотел уже только одного: отделаться от Мангана.
Если даже он и правда покончил с пьянством, у него сохранились эмоции
алкоголика с упором на самооплакивание.
Я завел мотор. Он воспринял это как знак окончания разговора и зато-
ропился.
— Есть еще кое-что, о чем я не успел вам рассказать.
— Ну так рассказывайте.
Я приглушил шум мотора.
— Я получил развод с Мартой в Мексике, но я не совсем уверен, что
он имеет законную силу.
— Иными словами, вы абсолютно уверены, что не имеет?
— К сожалению, вы правы. Я заплатил адвокату в Тижуане двести
пятьдесят долларов, но позднее выяснил, что развод-то не состоялся. Но
к этому времени я был уже женат на Этель.
— Так сказать...
— Вот именно «так сказать». Этель следит за мной, как коршун, я свя-
зан по рукам и ногам. Так что теперь вы понимаете, в каком я переплете.
Единственное, что я прошу у вас, это не говорить Марте, где я живу и
с кем. Я же получил развод и был уверен, что теперь все в порядке. Откуда
мне было знать, что этот адвокат был жуликом? Мы с Этель обвенчались
совершенно официально в Вегасе. Так что я боюсь Марты.
Он нервно почесал себе локоть.
— Не говорите Марте, хорошо?
Я обещал не говорить.
Когда я высадил его у их дома, Этель уже стояла в ожидании у парад-
ной двери.
Нет, я не завидовал этому двоеженцу!
436
Глава 16
«Экскалибур Арма» находился на боковой улице в сторону от Сансет-
бульвара, неподалеку от моей собственной конторы. Его четырехэтажный
фасад в призрачном закатном освещении чем-то напоминал пожилую особу
с наштукатуренным лицом.
Я нашел квартиру управляющего под номером один на первом этаже.
После того как я позвонил, к двери подошел человек средних лет, одетый
в пеструю рубашку. Он что-то жевал.
— У нас нет свободных номеров, — объяснил он, не дожидаясь вопро-
са. По выражению его лица нетрудно было догадаться, что жует он что-то
малосъедобное.
— Спасибо за информацию, но я разыскиваю миссис Манган.
Он проглотил свою жвачку.
— Она давным-давно отсюда уехала.
— Знаете ли вы ее новый адрес?
— Может быть, он у нас и есть... — Обернувшись назад, он закри-
чал: — Есть у нас адрес Марты Манган?
— Сейчас посмотрю, — ответил женский голос.
Человек оперся о дверной косяк.
— Вы часом не судебный исполнитель?
— Нет, я просто хочу с ней поговорить.
Он недоверчиво посмотрел на меня. Впрочем, он вообще, кажется, при-
надлежал к категории недоверчивых дядей.
Через минуту он снова закричал:
— Ну, что ты там копаешься, а?
— Неужели не можешь подождать хотя бы несколько секунд? Я же до-
лжна разыскать адресную книгу.
Наконец за его спиной показалась женщина. Ее лицо чем-то походило
на его: усталые глаза, скорбные складки, протянувшиеся вниз от носа.
— Последнее, что мы слышали о миссис Манган, что она работает
управительницей «Топанга Корта».
Она продиктовала мне адрес на прибрежном шоссе.
— Но я не могу поручиться, что она все еще там работает. Она же
пьяница, понимаете?
— Не говорите ей, кто вам дал ее адрес, — предупредил мужчина, — у
нас и без нее хватает неприятностей.
Я не поехал сразу же в «Топанга Корт», решив, что надо сначала позво-
нить Тому Руссо.
— Говорит Арчер.
Она сразу же оставила свой официальный тон.
— Добрый день, мистер Арчер. Вам хоть немного повезло?
— Мне кажется, я потихоньку продвигаюсь вперед. Как вы поживаете,
Глория?
— Я-то неплохо. Полагаю, вы хотите поговорить с Томом?
437
— Совершенно верно.
— Мне бы не хотелось его будить. Вчера вечером после работы он в
течение нескольких часов бродил по улицам в поисках жены. Пришел до-
мой уже почти на рассвете, усталый как собака. Главное же, в ужасном
состоянии. Говорил о нежелании жить, о смерти.
— Что именно он говорил?
— Это не по телефону. Никогда нельзя быть уверенным, что тебя не
подслушивают... Ну и потом, смысла в его словах было маловато.
Разговор с Глорией меня несколько обеспокоил, и я решил нанести ви-
зит Тому Руссо.
Дверь отворила Глория. Ее темные волосы были мокрыми, она распу-
стила их для просушки.
— Если бы вы предупредили меня о приезде, я бы не стала мыть
голову.
— Я решил, что разумнее лично потолковать с Томом.
— Он все еще спит. Вы хотите, чтобы я его разбудила?
— Я сам его разбужу.
Глория провела меня в его комнату. Старинные венецианские деревян-
ные жалюзи были закрыты, так что Том посапывал в полумраке. Я
раскрыл жалюзи, и в комнату устремился свет, но он не разбудил
Тома.
Задний двор, куда выходило окно, напоминал настоящие джунгли с ка-
кими-то широколистными растениями, там и здесь прорезанными красной
геранью, тянувшейся к солнцу.
Том зашевелился под яркими лучами, один кулак у него был прижат
к груди, второй подсунут под щеку. Лицо обросло щетиной. Подушка под
его головой была единственной на кровати, на наволочке не было видно
следов губной помады.
Я повернулся к Пюрии. Она как будто умела читать мысли, потому
что прямо от двери сказала:
— Я с ним не спала, если вас это интересует.
Голос ее звучал деловито.
— Лорел — единственная женщина, с которой он чувствует себя мужчи-
ной, да и то... А у меня есть свой друг.
— Где вы спите?
— Прошлой ночью? В свободной комнате. Домой было идти слишком
поздно. Но у моего друга есть машина.
Том застонал и повернулся на спину, закрыв руками глаза от света. Я
взял efo за запястье и легонько потряс. Его полуспящее лицо было искаже-
но горем, под глазами виднелись следы слез. Он громко всхлипнул и, от-
прянув от меня, пробормотал:
— Я пытался ее снова отогреть, но мамочка была совсем холодной.
Глория вздохнула:
— Опять на него нашло... Подождите минутку, сейчас пройдет...
— Заприте дверь, прошу вас.
438
Она обиженно посмотрела на меня, но повиновалась. Я остался наедине
с Томом.
— Отчего мамочка стала холодной? — спросил я вкрадчивым голосом.
— Я толкнул ее, и она упала.
Мне пока. ь, что он старается отвечать детским голосом.
— Когда пул се, у меня и в мыслях не было, что она может
упасть. Разве ?.	> ее смерти? Но у нее весь затылок был липким.
Он с ужасом давился на свои чистые руки.
— И она была полной, я так и не смог ее отогреть.
— Люди не становятся холодными в ту же минуту, когда умирают,
Том.
— А мамочка стала. — Он закачал головой из стороны в сторону. —
Она не разрешила мне с ними ложиться в ту же кровать. Сказала, что
я должен оставаться в комнате с маленькой девочкой... Вылезла из постели
и пригрозила мне нашлепать. Мужчина сказал не надо, просто выстави его
отсюда. Но она-то собиралась меня наказать. И отшлепала бы меня. Ну
я и рассердился, толкнул ее, она упала на пол, и мне не удалось разбудить
ее даже песней.
— Что же ты пел?
— «Джингл Белла» — «Звоните колокольчики». Кровать под ними
скрипела совсем как колокольчики. Иногда она называла этого мужчину
«Джингл Белла», и он весело над этим смеялся.
— Как он выглядел?
— Просто мужчина.
— Старый или молодой?
— Не знаю.
— Какую одежду он носил?
— Не знаю.
Том в испуге посмотрел на меня, вцепившись руками в простыню,
как будто над ним провис потолок, грозя его похоронить под облом-
ками.
— Он пригрозил вернуться и разделаться со мной, если я буду о нем
говорить.
— Он не вернется, Том, не бойся... Все это было много лет назад.
Он слышал мои слова и, казалось, понимал их. Я ждал, когда же он
выйдет из своего полусонного состояния. На глазах у него снова появились
слезы, окончательно затуманив взор, но вот они высохли, и Том узнал
меня.
— Арчер? Лорел умерла? Я видел во сне, что ее уже нет в живых.
— Насколько мне известно, она жива, Том.
— Тогда где же она?
— Похоже, что се похитили.
— Что вы имеете в виду?
— Ее родителям позвонили с требованием заплатить выкуп. И они го-
товы это сделать. Но есть кое-какие данные, говорящие о том, что похи-
439
щение инсценировано, и Лорел может участвовать в обмане, чтобы раздо-
быть таким путем деньги. Вы считаете это возможным?
— Но у Лорел же куча денег.
— У се семьи, а не у нее самой. Она с ними не слишком-то ладит. И
как мне стало известно, в пятнадцатилетием возрасте она вытянула у них
порядочную сумму, инсценировав похищение.
Том взглянул на меня с таким отвращением, что я невольно замолчал.
Его глаза превратились в узкие щелки, нижняя губа выпятилась. Я заме-
тил, что в щетине там и тут у него мелькали седые волоски, как сигналы
преждевременно наступающей старости. По сути дела, он годился бы мне
в сыновья, в его возрасте я потерял свою жену.
Он уселся на кровати, свесил ноги, они у него сильно дрожали. Да,
борьба с ночными кошмарами вывела его из строя. В таком состоянии
он не был для меня источником информации. И я невольно подумал, что
Элизабет права, считая его неподходящим спутником жизни для Лорел.
Глория ожидала меня в узком коридорчике. Я невольно подумал, не
рассчитывает ли она унаследовать этот дом после Тома. И тут же приди-
рчиво задал вопрос себе, не является ли истинной причиной моих страда-
ний неосознанное желание со временем завоевать Лорел.
Мы прошли в кухню, где нам так легко болталось накануне вечером.
— Что случилось с матерью Тома, Глория?
Она обхватила пальцами свои плечи и принялась тихонько раскачивать-
ся, как будто согревалась от холода.
— Я не хочу об этом говорить. Тома безумно расстраивают подобные
разговоры.
— Ему необязательно знать.
— Вы что же, воображаете, что я стану чесать языком у него за спиной?
Том нанял меня работать на него, он мне доверяет. Возможно, он доверяет
многим, но это не значит, что я должна выбалтывать этим людям семей-
ные тайны.
— И все же мне кажется, что тебе лучше мне все рассказать, потому
что это могло иметь какое-то влияние на то, что произошло с Лорел.
— А что с ней произошло?
— Этого я пока не знаю. Мать Тома убили?
— Да, ее застрелили.
Глаза молодой женщины потемнели от нахлынувших чувств.
— Я считаю, что Том толком ничего не помнит, вспоминает только во
сне, когда у него бывают подобные ночные кошмары.
— Часто ли они повторяются?
— Не знаю. Я ведь раньше не проводила здесь столько времени. Но
мне кажется, что они у него повторяются циклами, если вы понимаете,
что я имею в виду. После больших переживаний на него находит.
— Вроде ухода Лорел?
— На этот раз другое вызвало эти кошмары: моя мать вновь подняла
вопрос об убийстве.
440
— В присутствии Тома?
— Да, и я не могла ее остановить. Иной раз мама становится просто
невозможной, с ней нет тогда никакого слада, ее чувства пересиливают ра-
зум... Ведь она до сих пор считает, что если Том вспоминает стрельбу,
то постарается припомнить всю сцену... и ей удастся узнать, кто ее убил.
Да, да, она не утратила надежду изобличить преступника, хотя прошло
столько времени!
— А сколько?
— Больше двадцати пяти лет. Это случилось, когда я была совсем
крошкой.
— Почему вы не рассказали мне это вчера вечером?
— Не смогла... Мы не говорим об этом даже в семейном кругу, а уж
с посторонним-то...
— Кто ее застрелил?
— Никто не знает. Убийцу так и не разыскали. Сама не знаю, почему
я вам про это рассказываю. Мама меня убила бы, если бы узнала...
Усмехнувшись, она покачала головой:
— Вообще-то это только так говорится. В действительности же мама
никого не способна обидеть, в особенности меня. Зато самой себе она злей-
ший враг, но самого отпетого озорника и пальцем бы не тронула.
Глория с рассеянным видом потрогала свои влажные волосы.
— Каковы были ее отношения с матерью Тома?
— Они же были сестрами, почти однолетками, и одно время были
очень близки друг другу. Знаете, я в детстве иногда удивлялась, почему
мама такая грустная, пока не узнала, что у нее на это есть причины.
— Как вы считаете, станет ли она говорить со мной на эту тему?
— Сомневаюсь. И я не буду даже просить ее об этом.
— Где ваша мать?
— Не собираюсь вам это сообщать.
В ее голосе звучало такое упрямство, что я с любопытством подумал,
что же такое Глория хочет от меня скрыть?
— Неужели вас саму не интересует судьба вашей тетушки? Кстати, как
ее звали?
—- Тетя Элли. Эллисон Руссо. Конечно, интересует. Но я не хочу, чтобы
моя мать еще раз переживала весь этот кошмар. У нее достаточно других
забот и неприятностей.
— Ты забываешь Тома. Возможно, именно так удалось бы сбросить ка-
мень с его души, он обрел бы утраченный покой и перестал бы горевать.
Глория покачала головой.
— Ничего из этого не выйдет. Я то же сказала своему приятелю, мы
даже из-за этого с ним немного повздорили. В нашей семье единственный
способ справиться со всеми неприятностями — это предоставить времени
делать свое дело, ничего не ворошить и не оживлять.
— Но это же неправильно. Посмотрите на Тома, его до сих пор по но-
чам мучают кошмары о смерти матери.
441
— Это лучше дневных кошмаров.
— Откуда вам-то это знать?
— Потому что я испытала и то и другое.
— Том когда-либо обращался к психиатру?
— Нет, конечно. Чего ради ему обращаться к нему? Он совершенно
здоров.
Я был другого мнения, но промолчал.
Взглянув на часы, я с сожалением подумал, что утро уже потеряно, а
к полудню мне надо попасть в Сишор-Лейн.
Поблагодарив Глорию, я пошел к выходу. Она проводила меня до па-
радной двери.
— Надеюсь, вы не в обиде на меня за то, что я не все смогла вам рас-
сказать?
— Какие могут быть обиды, все в порядке. Берегите Тома, — ска-
зал я.
И, только отъехав на порядочное расстояние от дома, я сообразил, что
забыл у него попросить доплату за работу. Впрочем, возможно, мне про-
сто не хотелось брать с него деньги.
Глава 17
«Топанга Корт», где жила Марта Манган, находился далеко от «Экска-
либур Арма». Это было нагромождение оштукатуренных здании, пристро-
ившихся между шоссе Пасифик-Пойнт и выветренными скалами.
Я остановил машину возле центрального здания. В объявлении предла-
гались семейные квартиры, некоторые с кухней, с суточной и* недельной
оплатой.
Когда я открыл дверь, над ней зазвенел колокольчик.
За аркой, которую перегораживало бюро, в затемненной комнате слы-
шались телевизионные голоса. Меня окликнула какая-то женщина.
— Кто там?
Пустая регистрационная карточка лежала на бюро. Я се мысленно запо-
лнил: «Лу Арчер, охотник на воров, опытная ищейка, одинаково хорошо
обнаруживающий как мертвые тела, так и сбежавших родственников.
Экстренная помощь в самых деликатных ситуациях».
— Вы знаете Джозефа Сперлинга?
— Джо? Могу поспорить на любую сумму, что я его знаю. Как пожива-
ешь, Джо?
Я ей не ответил, стоял и прислушивался к ее приближающимся шагам.
На голове у нее был парик, одета она была в кимоно, по сравнению с
которым радуга казалась блеклой. Выйдя на свет, она часто заморгала,
как ночная птица.
— Так вы же не Джо Сперлинг. Кого вы пытаетесь обмануть?
— Я и не говорю, что я Джо.
442
Я отрекомендовался.
— Просто у меня с Джо сегодня утром состоялась беседа.
— Ну а как он все-таки поживает? Я его давно не видела.
— Выглядит он хорошо, но, очевидно, стареет.
— Можно подумать, что мы все не стареем!
Она посмотрела на меня удивительно ясными глазами для такой испи-
той физиономии.
— Вы сказали, что разговаривали с Джо. Обо мне?
— Да, о вас и о вашем муже.
По ее лицу как бы прошла тревожная волна, оставив за собой множе-
ство морщинок.
— У меня нет мужа. Больше нет. — Она шумно втянула в себя воз-
дух. — Что, Рольф Манган угодил в плохую историю?
— Может быть.
— Меня это не удивит. Он так внезапно, так бесследно куда-то исчез,
что я подумала, не сидит ли он в тюрьме. Или что-то еще.
— Что-то еще, — произнес я, чтобы поддержать в ней интерес.
Па ее физиономии появилась расплывчатая улыбка, в то же время
опытным глазом она изучала меня.
— Случайно уж не из породы ли вы сыщиков?
— Из частных.
— И хотите получить информацию о Рольфе?
Я кивнул. В сумрачном мире за аркой телевизионные голоса посвяща-
ли зрителей в свои очевидные тайны: «Я бы любил вас, но у вас неиз-
лечимая болезнь, с которой никто не справится... Я бы тоже любила
вас, но вы мне напоминаете моего отца, который тиранил меня в
детстве».
— Где Рольф?
— Не знаю, — солгал я.
— Зачем он вам понадобился? Во всяком...
— Ничего особенно важного.
Она склонилась над бюро, ее огромная грудь могла бы вполне сойти
за подушку.
— Вы играете со мной в прятки, а? Я хочу знать точно, в чем же дело
и какова в этой истории роль Джозефа Сперлинга.
— Припоминаете твидовый костюм, который когда-то Джо Сперлинг
сшил Рольфу ко дню рождения?
Ее взгляд сразу стал очень острым.
— Это было очень давно... Так что в отношении этого костюма?
— Сегодня утром он оказался в океане.
— Да? Ну и что же, такая старая вещь.
— Вы видели его за последнее время, миссис Манган?
— Не знаю. После ухода Рольфа я выбросила большинство его вещей.
С тех пор я часто переезжала. .
— Так что вы не знаете того человека, который его носил?
443
Вцепившись пальцами в край бюро, она приподнялась. Что-то похожее
на обручальное кольцо глубоко врезалось в ее толстый, как сарделька,
палец.
— Так его кто-то носил?
— Маленький старичок со шрамами от ожога на лине и черепе. Вы с
ним знакомы, миссис Манган?
Лицо у нее стало бессмысленным, как если бы мой вопрос отбил у нее
окончательно способность соображать.
— Не знаю, кто бы это мог быть, — пробормотала она лениво. — Вы
же сказали, что твидовый костюм находился в океане.
— Точно. Я сам его там нашел...
— Прямо тут? — Она ткнула пальцем в сторону приморского шоссе.
— Нет, в нескольких милях отсюда, возле Пасифик-Пойнта.
Она помолчала, по ее физиономии было видно, как медленно в ее мозгу
ворочаются мысли.
— Что в отношении мужчины?
— Какого мужчины?
— Маленького старичка со следами ожогов. Вы же мне сами только
что о нем рассказывали.
— Так что же вас, собственно, интересует?
— Он в порядке?
— А что, вы его знаете?
— Я бы сказала, что не знаю. Но я могла отдать ему этот костюм.
— Когда?
— Сначала ответьте на мой вопрос, — голос у нее звучал резко, — так
с ним все в порядке?
— Боюсь, что нет. Он же был в костюме, когда я нашел его в воде.
Человек утонул.
Я следил за ее лицом, рассчитывая уловить признаки шока или горя,
но на нем не отразилось никаких чувств. Глаза у нее были блекло-голубые,
как городское небо.
— Как могло случиться, что вы отдали ему костюм?
Она помедлила с ответом:
— Не очень-то я ясно это помню. Если хотите знать правду, то я много
пью, а выпивка начисто вымывает у меня из головы все, если вы понимае-
те, что я имею в виду. Однажды он подошел к моим дверям, когда я была
слегка навеселе. Этакий жалкий старикашка, практически в лохмотьях. Мне
захотелось ему дать что-нибудь, но ничего другого, кроме этого старого
костюма Рольфа, мне не попалось под руку.
Я изучал ее лицо, стараясь понять, импровизирует ли она, как прирож-
денные лгуньи, которые врут намного убедительней, чем говорят правду,
или ее объяснение подготовлено заранее.
— Значит, он приходил сюда, не так ли, миссис Манган?
— Совершенно верно. Стоял как раз на том месте, где сейчас стоите вы.
—- Откуда он пришел?
444
— Он не сказал, а я не спрашивала. Как я поняла, он просто пробирал-
ся по побережью. Когда мы простились, он двинулся на юг.
— Как давно это было?
— Ой, я даже не запомнила.
— Ну, хоть приблизительно.
— Недели две назад, а то и больше.
— Был ли с ним молодой человек? Широкоплечий, лет тридцати, при-
мерно моего роста?
— Нет, никакого второго мужчины я не видела.
Но в ее голосе звучали плаксивые нотки, да и глаза бегали, избегая
смотреть в мою сторону.
— Почему вы задаете мне все эти вопросы? Нельзя винить женщину
за щедрость и великодушие.
— Но вы же сначала ничего такого не помнили, решили, что выбросили
костюм мужа вместе со всеми остальными его вещами. А теперь внезапно
сообразили, что отдали его умершему.
— Так уж у меня работает голова. Но уж как там не считайте, когда
я отдавала ему костюм, он был жив-живехонек!
— А сейчас он мертв.
— Я знаю.
Мы смотрели друг на друга через бюро. Позади нее призрачные голоса
продолжали рассуждать о городских проблемах: «А папа не был един-
ственным человеком, который ко мне плохо относился. Я знал об этом,
твое заболевание не единственное последствие твоего тяжелого детства».
Женщина была далеко не первой молодости, ее мозг был насквозь про-
спиртован, тело расплылось, утратив всякую привлекательность. Но чем-
то она мне нравилась.
Я подумал, что она вполне могла бы выгораживать, например, любов-
ника или сына, но убить кого-либо — вряд ли.
Я ушел с твердым намерением нанести ей повторный визит.
Глава 18
Был почти полдень, когда я вернулся в Пасифик-Пойнт. За время, про-
шедшее с утра, нефть изрядно выпачкала гавань. Люди в специальных ко-
стюмах и сапогах отмывали каменные стены с помощью огнетушителя.
Другие рабочие из лодок забрасывали нефтяной слой соломой, а потом
собирали пропитанные нефтью пучки. Сотни тюков свежей соломы непре-
рывно откуда-то подвозили и складывали штабелями на набережной.
На пристани произошли и другие изменения. У входа в нее расхаживали
десятка два пикетчиков, в руках у них были написанные от руки плакаты:
«Не помогайте Леннокс-Ойл», «Позор бракоделам», «Загрязнители!»
Большинство пикетчиков были людьми среднего возраста, но среди них
имелось и несколько длинноволосых юнцов.
445
Я узнал молодого волосатого рыбака, с которым разговаривал накану-
не вечером. Он потряс передо мной своим лозунгом: «Подумайте о рыбе!»
и добродушно завопил, когда я проходил мимо него на пристань.
Бланш наблюдала за пикетчиками с пустой стоянки для машин у ее
ресторана. Она признала во мне клиента и стала громко плакаться на
судьбу.
— Они стараются меня разорить! Хотелось бы мне знать, применяли
ли они против вас силу? Может, они вам угрожали?
Я покачал головой.
— Ничего такого не было.
— Плохо! Очень плохо!
Она покачала головой.
— Полиция сказала, что до тех пор, пока они не применят силу и не
прибегнут к угрозам, их действия считаются совершенно законными, и я
не в силах что-либо предпринять. Я бы с наслаждением побросала их в
воду, пусть бы они похлебали водички с нефтью. Какая наглость — по-
хозяйски распоряжаться на моей пристани!
— Это действительно ваша пристань?
— Да... с точки зрения моих целей и интересов. Я получила долгосроч-
ную лицензию, согласно которой я могу занимать место до владений не-
фтяной компании. Я собираюсь написать подробную жалобу губернатору.
Бланш была пунцового цвета и дышала как паровоз, порой от злости
у нее перехватывало горло.
— Вчера я был в вашем ресторане.
— Точно, я помню. Вы еще не доели рыбу. Надеюсь, она была вкусной?
— Превосходная рыба. Просто я не был особенно голоден. Пока я обе-
дал, то обратил внимание на других двух посетителей: на старика и его
более молодого спутника. На старике был надет твидовый костюм, а на
голове и лице у него были шрамы от ожогов. Припоминаете?
— Как же, помню таких. Ну и что?
— Мне хотелось бы их разыскать. Вы не знаете, кто они такие?
Она покачала головой.
— Не имею понятия, никогда раньше их не видела. Они приезжие.
— Почему вы так решили?
— Хотя бы потому, что они спрашивали у меня о дороге. Хотели уз-
нать, как попасть на Сишор-Лейн.
Она ткнула пальцем на юг вдоль берега в направлении дома Сильвии
Леннокс.
— Они не упомянули, кому именно они хотят нанести визит на Си-
шор-Лейн?
— Нет, но я тогда об этом не подумала. Это же район очень дорогих
особняков, на самом берегу океана. А они оба выглядели настоящими го-
лодранцами, в полном смысле слова умирающими от голода. Вы не обра-
тили внимания на то, как они ели?
Я поблагодарил ее и пошел назад к машине. Из другой машины вылез
446
седовласый мужчина и обратился ко мне. У него были живые голубые гла-
за, которые выдавали в нем человека наблюдательного.
— Вы местный житель? — спросил он у меня.
— Нет, это свободная страна, ездим куда хотим...
На его физиономии появилась гримаса, в которой были и насмешка,
и боль одновременно.
— Кому-ком^ а не мне это отрицать. Вы не из компании «Лен-
нокс-Ойл»?
— Нет, я охотник-одиночка.
— А как это расшифровать?
Он продолжал улыбаться.
— Я — частный детектив. Моя фамилия — Арчер.
— А меня зовут Вильбуром Коксом, я — сотрудник местной газеты.
Какое же преступление расследуете, мистер Арчер? Загрязнение океана?
— Конечно, я бы хотел узнать, что вызвало прорыв нефти.
Он с явным удовольствием взялся мне услужить.
— Нефтяники толкуют о Божьей воле, ну и в конечном счете это весьма
резонно. В этом месте подстилающие дно породы пористые, можно ска-
зать, что они просто созданы для подобных аварий. Но вина все-таки па-
дает на нефтяников. Они не посчитались с опасностью прорыва нефти и
не приняли все требуемые меры безопасности при бурении на такой глуби-
не. А результаты вы видите сами.
Он махнул в сторону платформы, чернеющей на фоне розоватого неба.
— Почему же не были соблюдены необходимые меры безопасности?
— Это же дорого стоит. По большей части нефтяники — азартные
игроки, они предпочитают немного рискнуть, чем вложить много денег
или пригласить хороших специалистов и приобрести новейшее обору-
дование.
После минутного колебания он добавил:
— Разумеется, они не единственные игроки. Мы все так или иначе уча-
ствуем в игре. У нас у всех есть машины, и поэтому требуется нефть. Во-
прос заключается в том, как избавиться от этой зависимости до того, как
мы утонем.
Я кивнул головой, соглашаясь, и направился к своей машине. Но он
не отставал от меня.
— Вы не тот ли человек, который сегодня утром вытащил труп из
воды?
Я кивнул.
— Смогли ли вы опознать жертву?
— Еще нет, но я этим занимаюсь.
— Не хотите ли сообщить мне факты?
— Боюсь, что не смогу, мистер Кокс.. Излишняя гласность помешает
моему расследованию.
— Был ли этот человек убит?
Из-под маски равнодушия и даже какой-то отрешенности глаза газетчи-
ка смотрели с пристальной холодностью.
447
— Честное слово, не знаю. Увидимся позднее.
Я далеко не уехал. Вход на пристань был прегражден цепочкой пикетчи-
ков, стоявших лицом к берегу. Перед ними находился огромный тягач, на-
груженный баками со шлаком. Один из молодых пикетчиков сел прямо пе-
ред колесами машины. Лицо у него было бледным и испуганным, потому
что он понимал, какой жалкой преградой является его тело для такой ма-
хины. Но все равно он сидел неподвижно, хотя спаренные колеса тягача
вращались уже почти над ним.
Водитель громко выругался и нажал на тормоза, затем выскочил из ма-
шины, размахивая громадным гаечным ключом. Я вылез из своей машины
одновременно с ним и, прорвавшись через цепочку пикетчиков, встретил
его лицом к лицу. Это был молодой парень с расплющенным носом и злы-
ми глазами.
— Отойди в сторону, — крикнул он мне. — Мне надо доставить груз.
— Я убежден, что гаечный ключ для этого не нужен.
— Еще как нужен, чтобы огреть тебя разок по башке!
— Ничего хорошего из этого не получится. Брось его на землю,
слышишь!
— Только после того, как ты отойдешь. Я действую в рамках закона.
— С такой штуковиной в руках? Сильно сомневаюсь.
Водитель с некоторым удивлением глянул на свое оружие. Возможно,
только тут до него дошло, что он был совершенно один. Пикетчики начали
группироваться возле меня. Водитель поспешно взобрался в кабину своего
грузовика и замер там. В тридцати футах от него газетчик Вильбур Кокс
что-то быстро строчил в записной книжке.
В дальнем конце пристани, из-за ресторана Бланш, появилась большая
легковая машина черного цвета и двинулась к ним. Она остановилась как
раз передо мной. Из нее вылез капитан Сомервилл в сопровождении более
молодого человека. Оба мужчины казались предельно измученными, по-
видимому, утро у них было не из легких.
Было похоже, что оно станет еще более трудным. Пикетчики окружили
машину, заставив обоих мужчин снова влезть в нее. У Сомервилла был
угрюмый вид, а у его спутника — страшно перепуганный.
— Отойдите, — пробормотал он неуверенно, — это же капитан Сомер-
вилл, вице-президент компании «Леннокс-Ойл».
— Это нам известно, — рассмеялся молодой рыбак, — скажите-ка, ка-
питан, когда вы намереваетесь заткнуть дыру в нефтяной скважине?
Сомервилл принялся объяснять:
— Мы попытались сделать это сегодня утром, но, к сожалению, у нас
ничего не вышло. Надо подвести побольше шлака и вызвать специалистов.
В конце недели мы повторим операцию. Пока же я прошу вас сохранять
спокойствие и оказывать нам всяческую помощь.
Пикетчики зашевелились, кто-то выкрикнул:
— Лучше скажите, когда вы намереваетесь убрать отсюда свою прокля-
тую платформу? Она нам не нужна.
448
— Платформа поставлена здесь официально.
Голос капитана Сомервилла звучал совершенно непреклонно.
— С разрешения Геологоразведки США. И когда вы препятствуете на-
шим поставкам, а сейчас вы именно этим и занимаетесь, вы только услож-
няете действие по ликвидации последствий прорыва нефти.
Возбуждение толпы возрастало — говор перерос в многоголосые вы-
крики возмущения. У водителя, сидевшего высоко в кабине, на лице появи-
лось озабоченное выражение.
Я решил, что мне надо его опередить. С большим трудом мне удалось
пробраться к Сомервиллу.
— Капитан, вам лучше поскорее отсюда уехать. Садитесь-ка в машину
и поезжайте сразу же следом за мной, ясно?
Сомервилл и его помощник без пререканий забрались на переднее си-
денье, молодой человек с белым как мел лицом очутился за рулем.
Я обратился к пикетчикам:
— Пропустите-ка их, ребята. Вы не должны давать им повода обвинить
вас в нарушении закона.
— Совершенно верно, — согласился мужчина средних лет.
— Но мы не хотим видеть нефть на берегу! — пронзительно крикнул
длинноволосый юнец.
— Это лучше, чем кровь, — сказал я.
Толпа согласилась и стала медленно отходить от машины Сомервилла.
Я сел в свою машину, протиснулся мимо тягача и повернул в сторону Си-
шор-Лейн, не теряя из виду машину капитана.
Я обливался потом, даже не испытывая облегчения. Дважды на протя-
жении десяти минут напряженность, разлитая в воздухе, чуть было не пе-
реросла в открытое насилие. Где-то вдалеке завыли сирены, предупреждая
о новых неприятностях.
Глава 19
Под кипарисами во дворе у Сильвии Леннокс уже стояло несколько ма-
шин. Лимузин капитана Сомервилла остановился следом за мной. Капитан
вышел наружу и от чистого сердца пожал мне руку, хотя его глаза смотре-
ли мимо меня.
— Я должен поблагодарить вас за ваше вмешательство. Это Лерой
Эллис из нашего отдела общественных отношений. Дайте сообразить, ведь
ваше имя Л у Арчер, не так ли?
Молодой человек выбрался из машины и пожал мне руку. Я убедился,
что на самом деле он не был особенно молод, почти моего возраста, но
относился к тем людям средних лет, которые до конца дней своих не изба-
вились от привычек и манер юности. Глаза у него были влажными и легко
меняющими свое выражение, от него попахивало виски.
— Лерой мой старый товарищ по судну, — заговорил Сомервилл ка-
15 Росе Макдональд «Озноб»
449
ким-то неискренним тоном. — Он был со мной под Окинавой. Но сегодня,
пожалуй, день не менее насыщен всяческими переживаниями, чем тогда,
не так ли, Лерой?
Лерой ответил утвердительно. Он выглядел подавленным и потрясен-
ным, и мне казалось, что капитан со скрытым садизмом подкалывает его.
Двое мужчин вошли в дом, я не спеша поплелся следом, прислушиваясь
к томному воркованию голубей в кипарисах.
Из-за гаража показался Тони Лэшмен. Лицо у него было бледным и
напряженным, да и передвигался он как человек, убитый горем. Жестом
руки он указал на дом.
— Что там происходит?
— Я собирался спросить вас об этом, так как только что приехал.
— У них происходит одна из семейных конференций. Считается, что я
доверенный секретарь миссис Леннокс, но она не разрешила мне присут-
ствовать. Вас-то туда пустят?
— Надеюсь.
Я пошел к дому, но Лэшмен остановил меня. Он уже сильно действовал
мне на нервы.
— Послушайте, — заговорил он тоном заговорщика, — мне совершенно
необходимо знать, что там творится. Если вы дадите мне информацию,
я вам заплачу.
— Сколько?
— Не знаю сколько, но, возможно, очень много... куда больше тех ста
долларов, которые вы получаете за день работы.
— Откуда придут такие деньги?
Он сообразил, что я пытаюсь у него кое-что выпытать, и обозлился.
— Что ж, обойдусь без вашей помощи!
Повернувшись на каблуках, он зашагал к гаражу.
У дверей меня ждал поверенный миссис Сильвии Эмерсон Литтл. Это
был совершенно лысый человек с манерами и внешностью владельца похо-
ронного бюро.
Он протянул мне мягкую руку, но взгляд у него был твердым.
— Вы немного запоздали, мистер Арчер.
— Знаю. Крайне сожалею.
— Мне было трудно удержать мистера Джека Леннокса на месте. Неве-
роятный упрямец!
— Где же он?
— Там, с матерью. Сильвия Леннокс — моя клиентка. Она согласилась
ему вручить сто тысяч только тогда, когда вы будете на месте. И я поддер-
жал ее в этом требовании. Самым основным в этой операции является до-
ставить домой целой и невредимой ее внучку. Деньги имеют второстепен-
ное значение. Однако мы не хотели бы выбрасывать их на ветер.
— То-то и оно. В какой форме деньги?
— Напомеченные купюры по двадцать долларов в простой картонной
коробке, как и требовалось.
450;
— Куда их надо доставить?
— Джек Леннокс не желает этого сообщать.
На непроницаемой физиономии Литтла появилось крайне раздраженное
выражение:
— Нам придется сделать все, что от нас зависит, невзирая на дополни-
тельные трудности...
Он первым вошел в приемную, где находились Сильвия и ее семья. Ка-
питан Сомервилл сидел рядом с Элизабет, взгляд у него был отрешенный
и далекий.
Элизабет едва заметно улыбнулась мне.
Джек Леннокс не смотрел в мою сторону. Что касается Мариан, то хо-
тя она и смотрела на меня, но не видела.
Из окон сильно несло нефтью.
Коричневая картонная коробка на полу у ног Сильвии притягивала к
себе всеобщее внимание, как бомба с часовым механизмом.
Хозяйка подняла руку.
— Подойдите поближе и сядьте на минутку возле меня, мистер
Арчер.
Леннокс взорвался:
— Мы теряем время, мама!
— Пожалуйста, постарайся успокоиться, мать все предусмотрела... —
Она повернулась ко мне. — Мой муж, мой бывший муж хочет видеть вас
и Джо у себя в Эл-Ранчо после того, как вы доставите деньги. К сожале-
нию, мне потребовалась его помощь, чтобы собрать их сегодня утром. Та-
ким образом, Вильям стал заинтересованным лицом, а он не из тех людей,
которые упускают возможность использовать свои права.
— Вообще-то это не имеет большого значения, — вмешалась Мариан
Леннокс, — важно только одно: вернуть мою дочь, а все остальное
пустяки.
Ее измученный взгляд поочередно обошел всех собравшихся в комнате,
как будто она предупреждала персонально каждого, что он не смеет ей
противоречить.
— Я с вами полностью согласен, —• сказал Эмерсон Литтл.
Джек Леннокс приподнялся на кресле:
— Тогда почему же мы медлим?
Это было нервное сборище, придирчиво прислушивающееся к несказан-
ным словам и невысказанным мыслям. До того как мы разошлись, я спро-
сил у Сильвии Леннокс, не видела ли она накануне вечером человека в тви-
довом костюме или его компаньона?
— Когда они здесь были?
— Я не вполне уверен, что они приходили сюда. Но если да, то где-то
около восьми часов вечера.
— Я уезжала на обед. Возможно, их видел Тони Лэшмен. Скорее всего
вы найдете его у себя в комнате, он надулся на весь свет.
— Надулся?
45!
— Мне пришлось выставить его отсюда, он проявлял слишком большое
любопытство к моим делам.
Она посмотрела на меня блестящими глазами.
— Впрочем, вы ведь тоже ужасно любопытны, не так ли?
Мне не пришлось ей отвечать. Джек Леннокс вскочил со своего стула
и трагическим голосом закричал:
— Давайте продолжим этот спектакль по дороге, хорошо?
На нем был коричневый пиджак спортивного покроя, в оттопыренном
кармане которого угадывался пистолет. Я отправился за ним, а человек
в твидовом костюме мог и подождать...
— Мы возьмем мою машину, — распорядился Леннокс, — в ней имеет-
ся телефон, который может потребоваться. Поведу ее я.
— Хорошо.
Он нетерпеливо рявкнул:
— Я не спрашиваю вашего согласия, просто уточняю свои намерения.
Я бы предпочел поехать один, но по непонятной для меня причине моя
мать настаивает, чтобы вы меня сопровождали. Вопреки моей воле. Вам
ясно?
Я решил во что бы то ни стало отправиться с ним и не стал усложнять
положение.
— Яснее не изложишь, — сказал я.
Я положил деньги на сиденье между нами. Леннокс выехал со двора
на завизжавших шинах, что, очевидно, должно было внушить его родне,
что никто не переживает сильнее его.
Я молчал, пока мы ехали по старому шоссе на юг.
— Куда мы едем, мистер Леннокс?
— Сэндхилл-Лейк, это между Пойнтом и Эл-Ранчо.
— Нет ли на озере охотничьего клуба?
Когда-то был. В старые дни мой отец был одним из его членов.
Он проехал не менее мили, прежде чем добавил:
— Там-то я и научился стрелять.
— Кто выбрал Сэндхилл-Лейк?
После минутной паузы он пробормотал:
— Я не понимаю ваш вопрос.
— Вы или похититель избрали Сэндхилл-Лейк в качестве места достав-
ки денег?
— Он, разумеется.
— Какое совпадение, не правда ли?
— В чем совпадение?
Он был искренне удивлен, а я подумал, как много он выпил сегодня
и как мало спал минувшей ночью.
— То, что он назначил знакомое вам место, — пояснил я. — Клуб, чле-
ном которого когда-то был ваш отец.
Новая пауза — и ответ:
— Мне ясно, куда вы клоните.
*452
— Да, это говорит о том, что он знает вашу семью... Или, во всяком
случае, знает Лорел... Как я понял, вы сами разговаривали с ним по те-
лефону?
— Когда?
— Ночью.
— Да.
— Вы не узнали его?
— Нет, конечно. На что вы намекаете?
Он бросил на меня сердитый взгляд, машина сильно вильнула в сторо-
ну. Леннокс, не снижая скорости, выровнял ее.
Я не осмелился ему прямо сказать, что подозреваю его дочь в том,
что она обманывает его и всех остальных членов семьи. В нем была не-
обузданность Лорел, вернее, она унаследовала ее от него. Так что можно
было ожидать вспышки ярости.
— Я всего лишь рассуждаю, пытаюсь нашупать тропинку к людям,
причастным к этому делу.
— Насколько мне известно, имеется всего один человек.
— Мужчина?
— Правильно.
— И вы не узнали его голоса по телефону?
— Нет. И коли вы уж заговорили о нем, то меня ни капельки не интере-
сует установление его личности. Вам это ясно? Тем более что деньги не
мои, так что ловить его и изобличать я не собираюсь... Деньги дали отец
с матерью, а их столько, что хватило бы им на три жизни.
— Я понимаю, что деньги не так уж и важны.
— Очень рад, что вы это уразумели. Во всяком случае, в этом пункте
мы достигли полной ясности.
— Но даже после того, как деньги будут доставлены похитителю, все
еще останется вопрос возвращения Лорел домой. Намекнул ли он вам хотя
бы, где она может быть?
— Нет, конечно. Но это не проблема. Он получает деньги,
мы — Лорел.
— А что, если вы ее не получите?
— Так вы предполагаете, что он не привезет с собой Лорел в Сэндхилл?
Он повернулся ко мне, лицо у него покраснело от прилива крови:
— Откуда мне, черт возьми, знать?
«Кадиллак» снова съехал на обочину, как только внимание Леннокса пе-
реключилось на меня. Я обеими руками схватился за руль, нащупал тор-
моз ногой и сумел остановить тяжелую машину у самого края глубокой
канавы.
— С какой стати вы занимаетесь такой самодеятельностью? — заорал
он не помня себя от ярости.
— Не хочу быть убитым.
— Тогда вылезайте из машины и отправляйтесь пешком.
— Мне приказано сопровождать вас до конца.
-453
Я не думал, что он намеренно застрелит меня, но у него так дрожали
руки и его так колотило от ярости, что я подумал о несчастном случае.
Мне только не хватало получить пулю в область почек! Я отворил дверцу,
вылез из машины и молча смотрел, как он поехал дальше.
Я же отправился пешком. «Кадиллак» взобрался на высокий холм и
скрылся из глаз за его гребнем. На старом шоссе виднелось несколько ма-
шин, но ни одна из них не остановилась, чтобы подвезти меня. Однако
день был такой восхитительный, что я почувствовал известное удовольст-
вие от того, что шагал в одиночестве по этой пустынной дороге и слушал
пение жаворонков в синем небе.
Наконец я добрался до вершины холма. За ним тянулась гряда дюн,
которые в строгой последовательности разбежались вдоль берега. Сэнд-
хиллское озеро раскинулось с подветренной стороны, оно имело неправиль-
ную овальную форму и сверху походило на причудливое зеркало, отражаю-
щее небо.
На ближнем ко мне берегу я мог различить зеленые здания охотничьего
клуба, возле которых стоял черный «кадиллак» Джека Леннокса. Дальше,
у дальнего конца озера, возвышалась деревянная смотровая башня с осно-
ванием. К башне от главного здания клуба тянулась проселочная
дорога.
По этой самой дороге в сторону от меня шагал Джек Леннокс, неся
в руке коробку с деньгами. Вот он достиг башни и скрылся внутри. Я ус-
лышал приглушенный взрыв, затем другой. Над озером разом поднялись
утки, нырки и еще какие-то птицы. Они летели все расширяющимися кру-
гами. Леннокс выскочил из башни с пустыми руками, побежал по дороге,
несколько раз споткнулся, упал, немного прополз на коленях и окончатель-
но замер.
После него из башни вышел еще один человек, у которого в руках была
коричневая коробка с деньгами. Он постоял возле Леннокса, потом повер-
нулся и побежал, прихрамывая, к эвкалиптовой роще, которая находилась
между башней и шоссе.
Он бежал, как бегают молодые люди, несмотря на хромоту, и я поду-
мал, что он может быть парнем в черном свитере, которого я видел в ре-
сторане вместе со стариком в твидовом костюме.
Я бросился вниз с холма, сожалея о том, что у меня нет ни пистолета,
ни бинокля.
Бежать пришлось долго. Когда я достиг подножия холма, успокоенные
утки сели на воду. Над эвкалиптовой рощей взметнулась стая диких
голубей.
Затем в ее дальнем конце показалась маленькая зеленая машина, сверну-
ла на шоссе и умчалась в противоположном от меня направлении. Она на-
ходилась слишком далеко от меня, чтобы я разглядел регистрационный
номер, но выглядела она «фэлконом» старого образца с двумя
дверцами.
'454
Глава 20
Леннокс лежал на том же месте, где упал, он был без сознания, но ды-
шал. Револьвер 32-го калибра был зажат у него в руке, и из его дула пахло
так, как будто из него только что стреляли. Пуля задела сбоку голову Лен-
нокса, оторвав при этом мочку левого уха. Мне эта рана не показалась
смертельной, но крови было много, она густыми каплями стекала на
песок.
Я обвязал его голову носовым платком, чтобы приостановить кровоте-
чение. Затем, оставив Леннокса лежать на месте, я воспользовался телефо-
ном в его машине, чтобы вызвать санитарную машину и людей шерифа.
Я вернулся к Ленноксу и принялся ждать. Внезапно у меня появилось
странное, необъяснимое чувство, что за нами кто-то следит с наблюдатель-
ной башни. Я подошел к ветхой двери и заглянул внутрь. На нанесенном
ветром песке были видны свежие следы. Полусгнившая лестница вела
вверх на смотровую площадку.
Я не стал подниматься по лестнице и даже не вошел внутрь: а вдруг
на перилах остались отпечатки пальцев, да и следы на песке можно будет
использовать для опознания. Так или иначе, но ощущение слежки прекрати-
лось. Я прислонился к наружной стене и стал наблюдать за утками, пока
на дороге не появилась санитарная машина и радиофицированная машина
шерифа.
Санитары уложили Леннокса на носилки и унесли. Двое офицеров ше-
рифа остались со мной, и я им подробно объяснил, как Леннокс высадил
меня по дороге и что именно я видел с вершины холма.
Офицеров звели Долан и Шатц. Капитан Долан был стройным челове-
ком с небольшими седыми усиками и глазами слегка навыкате. Что касает-
ся сержанта Шатца, то это был молодой коренастый парень, сильно смахи-
вающий на футболиста.
Капитан Долан поднял револьвер Леннокса и проверил патроны. Из не-
го был сделан лишь один выстрел. Он показал мне это, но не стал коммен-
тировать. Мы втроем прошли по топкой лужайке к эвкалиптовой роще,
стараясь не затоптать следы убегающего человека.
Долан склонился над одним из следов.
— Ага, он терял кровь. Да, да на следах правой ноги видна кровь. Оче-
видно, она просочилась в ботинок и стала из него вытекать.
Он повернулся ко мне с Шатцем.
— Посмотрите сами.
Мы опустились на колени возле него: внутри следа находился комок
из крови и песка, так же как и в некоторых других следах.
— Вы ведь сказали, что слышали два выстрела, не так ли?
Долан посмотрел на меня более благосклонно, чем прежде.
— Похоже, что мы здесь имеем двойную стрельбу.
— Согласен, они оба сделали по выстрелу и попали в противника.
По кровавому следу мы вышли на поляну под серо-зелеными эвкалип-
455
тами. Какие-то певчие птички заливались в густых кронах леревьсв. Я пой-
мал себя на мысли, что хотел бы жить, как птичка, не нанося вреда ни
природе, ни самому себе.
Лужа крови виднелась в глубоких вмятинах, где стояла машина. Я опи-
сал «фэлкон» и человека, насколько мне удалось его разглядеть. Сержант
сделал какие-то пометки.
— Какая жалость, что вы не разглядели его регистрационного номе-
ра, — сказал Долан, — наверное, следует вызвать сюда передвижную лабо-
раторию. Пусть сделают слепки следов и поищут отпечатки пальцев в баш-
не. Вызовите-ка их, Шатц.
Сержант пошел назад по лужайке. Долан прислонился к стволу эвкалип-
та и скрестил руки. Глаза у него смотрели придирчиво и напряженно, как
глаза охотника, прицелившегося к добыче.
— Это важное дело, понимаете ли, — заговорил он негромко. — Для
начала обмен выстрелами. Ну и потом затронутое имя Леннокса, которое
на протяжении нескольких дней не сходит со страниц газет, а это подольет
масла в огонь. Подобная история может создать репутацию человеку или
погубить ее. Чью угодно, в том числе и мою... Надо смотреть правде в
глаза.
— Дело важное, безусловно.
— Вы это понимаете не хуже меня. Вопрос заключается в следующем.
Арчер, когда вы перестанете играть в молчанку и расскажете мне, что тут
происходит?
— Хотел бы я знать!
— Только не говорите мне этого! Я бы хотел знать то, что известно
вам. Сегодня утром вы извлекли из воды тело человека перед домом мис-
сис Вильям Леннокс, а через шесть или семь часов вы оказываетесь на ме-
сте нового преступления. Как вы можете это объяснить?
— Простое везение, как мне думается.
Долан нахмурился и прикусил кончики усов.
— Мне нужен серьезный ответ. Знали ли вы, что случится такая
стрельба?
— Нет, конечно.
— Хорошо. Что привело вас сюда?
— Джек Леннокс приехал сюда по личному делу, его сестра просила ме-
ня сопровождать его.
— Личное дело с человеком, который в него стрелял?
— Я так думаю.
— Каков характер этого дела?
Я решил не торопиться с откровениями, пока не выясню роли Лорел
в случившемся. Если она действительно была соучастницей аферы с похи-
щением, то я должен был сделать все возможное, чтобы выгородить ее.
— Пока я не могу вам этого сказать.
— Не можете или не желаете?
— Мне сначала надо связаться с семьей Ленноксов.
456
— В таком случае вам надо это сделать как можно скорее. — Долан
посмотрел себе пол ноги. — Идет ли речь о доставке денег шантажисту?
— Нет.
— Ну а не связано ли это с трупом, который вы извлекли сегодня из
воды?
— Возможно, по только я пока не установил эту связь.
— Тогда почему вы предполагаете существование такой связи?
— Это всего лишь предположение, как вы сами говорите; Вчера вечером
в ресторане Бланш я видел двоих людей. Один из них как раз тот малень-
кий старичок, которого я выудил из воды рано утром. Я считаю, что он
оказался случайно возле пляжа Сильвии Леннокс.
— Очень может быть, — согласился Долан, — труп пробыл в воде от
восьми до десяти часов, ну а там имеется южное течение, которое могло
принести его туда со стороны города. Так вы говорите, что видели его
в обществе другого человека на пристани?
— Да, в ресторане Бланш на пристани. Вчера, часов в семь вечера. Вто-
рой человек был значительно моложе, лет тридцати с небольшим. Роста
от среднего до высокого, исключительно широкие плечи, темные глаза и
волосы. Одет в черный свитер с высоким воротником.
Долан отошел от дерева.
— Короче говоря, похож на человека, уехавшего на «фэлконе»?
— Вот отчего я и говорю о возможной связи.
Глава 21
Ключи от «кадиллака» Джека Леннокса находились в машине, поэтому
я не воспользовался ею. Но вместо того чтобы ехать на север, в Пасифик-
Пойнт, я отправился на юг, где жил его отец.
У въезда в усадьбу Вильяма Леннокса появилась будка и ворота с элек-
тронным управлением. Вооруженный сторож позвонил хозяину и, получив
разрешение на мой въезд, обратился ко мне с самым любезным выражени-
ем на лице:
— Пожалуйста, мистер Арчер. Мистер Леннокс говорит, что вы можете
пройти немедленно. Знаете, как найти его дом?
— Боюсь, что нет.
Он подвел меня к крупномасштабной карте, прикрепленной к внутрен-
ней стене его будки.
— Свернете налево у дальнего края площадки для игры в гольф. Вы
оставите справа помещение школы Ривер-Бэлли. Оттуда — прямо на холм,
на вершине которого имеется почтовый ящик Ленноксов.
Я точно следовал его указанию, обратив особое внимание на школу.
Она занимала с десяток приземистых деревянных зданий под красной чере-
пицей, которые казались карликовыми рядом с гигантскими дубами. Хотя
я никогда не бывал в этой школе, она вызвала у меня неприятные ассоциа-
457
ции: ведь Лорел и Элизабет здесь учились. И я невольно задумался,
что бы из меня получилось, если бы я вырос под защитой этих
деревьев?
Почтовый ящик Вильяма Леннокса был сделан из камня и прикреплен
к каменной стене, которая тянулась в обоих направлениях вдоль берега на-
сколько хватало глаз. На лугах за стеной паслись лошади. Они походили
на беговых, а одна из них, гнедая кобыла, бегала неровными кругами про-
сто ради собственного удовольствия. Внезапно она остановилась возле сте-
ны в сотне ярдов от меня.
И тут я увидел женщину, стоявшую за стеной. Она была одета в ко-
стюм для верховой езды, дополненный мексиканским сомбреро, и держала
в руке кнут с длинной ручкой. Она им взмахивала в воздухе, и кобыла на-
чинала новый круг, выгнув дугой шею и качая головой, как цирковая
лошадь.
Я ускорил шаг и приблизился к женщине:
— Какая красивая лошадь!
Она холодно оглядела меня с ног до головы.
— Да, неплохая.
Женщина была весьма привлекательной, лет сорока с небольшим, ста-
рающаяся изо всех сил сохранить то, что у нее было в молодости. Ее та-
лию, перехваченную ремнем, казалось, можно было обхватить пальцами.
Но она посмотрела на меня так, что я решил не делать этого даже
мысленно.
— Меня зовут Арчер. Я бы хотел видеть мистера Леннокса.
Ее голос зазвучал сразу очень резко:
— Он вас ожидает?
-Да.
— Вы детектив?
-Да.
Она взглянула вдоль забора на «кадиллак»:
— Это же машина Джека Леннокса.
— Да.
— Что с ним случилось?
— В него стреляли.
— Рана смертельная?
— Не знаю. Едва ли.
Она посмотрела на меня так бесстрастно, что я не мог определить,
огорчил ли ее или обрадовал мой ответ. Глаза у нее немного потеплели,
когда к ней подбежала кобыла, дробно стуча копытами. Женщина присло-
нила лист к стене и стала гладить лошадь, потом отогнала ее прочь.
Женщина повернулась ко мне лицом.
- А кто же из членов семьи стрелял в Джека?
— Никто.
Et глаза стали еще холоднее.
— Вам необязательно отвечать на мои вопросы так односложно. Я —
458
миссис Хэнгул, так что меня серьезно интересует случившееся. Я пытаюсь
оградить от неприятностей моего мужа, мистера Леннокса.
— Вашего мужа?
— Я оговорилась. Мы еще не женаты, но я серьезно отношусь к своим
обязанностям. Я искренне стараюсь сплотить семью.
— Зачем?
— Потому что этого хочет Вильям. Так что же случилось с Джеком?
Я рассказал ей о случившемся через каменную стену, пока мы шли на-
зад к машине. Наконец она по специальным ступенькам перешла через сте-
ну и оказалась около машины.
Затем села рядом со мной.
— Джек всегда был необузданным и импульсивным. Ему не следовало
ездить одному.
— Я это знаю, но он твердо решил. Ну а потом Лорел-то его дочь!
— Этого никто не оспаривает.
— Вы давно знаете Лорел?
— Да, очень. Но, пожалуйста, не пытайтесь допрашивать меня.
— Я и не пытаюсь.
— Разве? А мне показалось, что да... Я ведь не ваша задача и даже
не часть ее.
— Но ведь, возможно, вы часть ее решения.
Она мне быстро улыбнулась, ее зубы сверкнули наподобие кинжала,
выхваченного из ножен.
— Откровенно говоря, я тоже считаю, что так оно и есть. Давайте вне-
сем ясность в один вопрос: я люблю Вильяма Леннокса. Люблю куда боль-
ше, чем можно сказать про любого члена его семьи, включая и его жену.
Я проехал вдоль длинной дороги по лужайке и увидел двухэтажный,
белый с красной черепичной крышей дом.
' Миссис Хэнгул провела меня в комнату, обитую дубовыми панелями,
с мебелью в стиле средневекового замка — высокие стулья, массивные сто-
лы. Оставив меня здесь, она отправилась на поиски Леннокса.
Я стоял возле одного из огромных окон и любовался океаном. День
был удивительно ясным, и я мог следить почти до самого горизонта за
полетом птиц над голубыми волнами, увенчанными белыми барашками.
Дальше к северу цвет воды менялся на коричневатый, а море становилось
плоским и инертным. Пятно нефти передвигалось к югу вместе с течением
от Пасифик-Пойнта.
Вильям Леннокс вошел в комнату вместе с миссис Хэнгул. Они не дер-
жались за руки и даже не стояли близко друг к другу, но я не сомневался,
что они составляли единое целое. В их позах была известная гордость.
Леннокс не был таким высоким, как его сын, но это был один из тех
людей, которых нельзя не заметить. Держался он подчеркнуто прямо, се-
дая голова его была высоко поднята.
Старик пересек комнату, направляясь ко мне с протянутой для пожатия
рукой.
459
Рука у него была узкой и хрупкой, с набухшими голубыми венами. Гла-
за смотрели на меня из-под морщинистых век, подобно двум голубым фо-
нарям, прикрытым экранами.
— Мистер Арчер? Как поживаете?
Его рукопожатие было твердым.
— Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить?
— Нет, благодарю, на работе я не пью.
— Вы слишком строгих правил, — сухо заметила женщина.
Старик откашлялся.
— Кони сказала, что в моего сына стреляли. Ранение серьезное?
— Пуля задела ухо, но, похоже, не проникла в череп. Я сразу же вызвал
санитарную машину, и его увезли в больницу Пасифик-Пойнта. Второй че-
ловек тоже был ранен, но он скрылся с деньгами.
— В него стрелял Джек?
— Очевидно. Попал в ногу.
— Где же вы были, когда все это произошло?
Голос его звучал ровно, зато глаза буквально меня сжигали.
— Примерно в полумиле от этого места, на вершине холма.
И я объяснил ему, почему так получилось.
Лицо Леннокса снова побагровело, потом побледнело.
— Все это было из рук вон плохо организовано. Я вас не виню, мистер
Арчер. Виноваты во всем моя жена и ее глупый поверенный. Мне следова-
ло самому туда отправиться.
— И быть застреленным? — спросила Кони.
— Сперва бы я сам разнес ему голову!
Женщина дотронулась до его руки, напоминая, что ему не следует вол-
новаться. Он глубоко вздохнул и отвернулся, дошел до конца комнаты,
с минуту там постоял, глядя на стену, и вернулся обратно.
— Люди из ФБР были вызваны?
— Нет.
— Почему нет? О чем думает Сильвия?
— Думает о том, чтобы спасти внучку.
— Это не спасение, а черт знает что!
Он сердито посмотрел на меня.
— Уж не вы ли ей так посоветовали?
— Да, я был за то, чтобы их не привлекать. Я все еще не рассказал
полиции до конца всю историю.
— Почему?
— Не волнуйся, Вильям, — снова заговорила женщина, — что это мы
все стоим и не расслабимся немного?
— Я предпочитаю стоять.
Он повернулся ко мне:
— Я не вижу оснований скрывать данную историю от ФБР или от
полиции.
— Может быть, вы не желаете выслушать мои соображения?
460
— Наоборот, я настаиваю, чтобы вы мне их сообщили.
— Что же, дело ваше. Могу ли я говорить в присутствии миссис
Хэнгул?
— Да, хватит оттягивать.
— Это может оказаться не похищением в обычном смысле. Мне поче-
му-то не верится в похищение.
— Черт возьми, тогда что же это такое?
— Не знаю. Но вчера вечером я узнал о том, что Лорел однажды
участвовала в подобной истории. Когда ей было пятнадцать лет, она
сбежала с каким-то мальчишкой в Лас-Вегас. Они вдвоем запросили
у родителей выкуп в тясячу долларов, если не ошибаюсь.- И получи-
ли эти деньги.
Леннокс исподлобья посмотрел на меня:
— Про эту историю мне, разумеется, известно. Вернее, про побег. Но
о денежной стороне мне Джек ничего не говорил.
— Он и не мог рассказать, — сразу же вмешалась Кони, — да и на этот
раз он не хотел посвящать тебя в свои дела. Просто Сильвия не смогла
сразу же выложить сто тысяч наличными, так что они были вынуждены
обратиться к тебе.
Он затряс головой, как будто ее слова были насекомыми, напавшими
на него.
— Я не верю, что Лорел способна на такое! Она не авантюристка. К
тому же, если бы ей понадобились деньги, она могла бы обратиться ко
мне, и я бы ей не отказал.
— Ну нет, она боится тебя, — не уступала женщина, — всегда боялась,
с самого детства. Не забывай, что ей не впервые выкидывать такой трюк
в отношении своих родителей.
— Я не верю!
Он снова повернулся ко мне. Его плечи заметно опустились, руки болта-
лись, как плети, как будто он утратил те силы, которые помогали ему дер-
жаться прямо и уверенно.
— Я знаю, что у Лорел были эмоциональные проблемы. Но она не ста-
ла бы мне лгать или обманывать собственную семью. Понимаете, она про-
сто не такой человек.
Мне показалось, что с ним вот-вот случится самая настоящая истерика
со слезами и сердечным приступом.
— Но, черт побери, даже если она и сделала нечто подобное, значит,
ее на это кто-то подбил. И коли в этом замешан ее муж, я оторву ему
голову. Как его зовут? Да, Руссо.
— Нет, Том Руссо здесь ни при чем, — заявил я, но, произнеся эту фра-
зу, в душе понимал, что не могу быть в этом стопроцентно уверен. У Тома
было множество трудностей, он подумывал о смерти.
Женщина следила за Ленноксом с неослабевающим вниманием. Очевид-
но, ей показалось, что он говорит слишком возбужденно.
Подойдя к нему, она обняла его за плечи.
— Пора отдохнуть, Вильям. Для одного дня у тебя слишком большая
нагрузка.
— Я не могу отдыхать! Кто тогда займется этой историей?
Повернувшись ко мне, он пожаловался:
— Все трещит по швам. Джек ранен, Лорел исчезла, а наша новая сква-
жина фонтанирует. Сильвия же сидит сложа руки и смеется надо мной.
Пусть Сильвия вместе с Беном Сомервиллом идут ко всем чертям! И поче-
му я должен всегда окружать себя неудачниками? Скажите же мне честно,
могу ли я хотя бы на вас рассчитывать, мистер Арчер? Вы меня не под-
ведете?
— Нет, сэр.
Женщина увела его прочь из комнаты, решительно взяв под руку.
В дверях она обернулась и приказала мне глазами ждать ее воз-
вращения.
Глава 22
Она отсутствовала довольно долго, вернулась уже в новом наряде: вме-
сто костюма для верховой езды на ней было нарядное платье, в руке она
держала книгу.
— Я дала ему транквилизатор, — сообщила она, —- и заставила лечь.
Суровая действительность удручает Вильяма, он живет в царстве грез. Так
было всегда. Он явился сюда после первой мировой войны с мечтой осно-
вать империю и династию. Все, что у него было для начала, это несколько
тысяч долларов, накопленных путем жесткой экономии на нефтяных разра-
ботках Пенсильвании. И он добился осуществления своей мечты.
Она медленно обвела комнату взглядом:
— А теперь его империя трещит и рушится, он не может с этим сми-
риться.
— Мне думается, вы слишком резко отозвались о Лорел!
— Я была вынуждена это сделать, он должен когда-то перестать за-
блуждаться. Когда дело касается женщин, мужчины настоящие идеалисты.
Лет пятнадцать как минимум всем ясно, что Лорел Леннокс — типичная
шизофреничка. Но ее семья упорно продолжает относиться к ней как к аб-
солютно нормальному человеку, а когда она выкидывает подобные номе-
ра, не перестают поражаться и сомневаться.
— Вы не психиатр, нет?
— Нет.
Она посмотрела на меня такими глазами, как будто я был из той же
группы заблуждающихся в отношении Лорел.
— Но я изучала психологию, и я знаю Лорел.
— На протяжении этих пятнадцати лет?
— Даже дольше. Я начала преподавать в школе Ривер-Сайд восемнад-
цать лет назад, так что с Лорел познакомилась, когда она была еще ребен-
462
ком. Уже тогда она жила в своем особом мире, отнюдь не счастливом
мире, в котором происходили всякие неприятности.
— То же самое можно сказать про очень многих детей, но, как правило,
никто их за это не относит к шизофреникам и не обвиняет во всех грехах.
— Боже упаси, я ее ни в чем не обвиняю, — внезапно всполошилась
она, — просто хочу внести немного реализма в сложившуюся обстановку.
Я нахожу, что было бы крайне несправедливо, если бы Лорел раздобыла
себе немного денег и любви ценой разбитого сердца деда. Я говорю об
этом в буквальном смысле слова. Он достаточно стар и издерган, так что
его следует щадить.
— Ему никто не желает смерти, — сказал я, думая про себя о том, что
у этой особы были весьма веские основания проявлять к нему такую
заботу.
Ее темные глаза в упор посмотрели на меня:
— Вы ведь не слишком серьезно воспринимаете меня, не так ли?
— Ошибаетесь, миссис Хэнгул: воспринимал и всегда буду восприни-
мать очень серьезно! — ответил я совершенно искренне.
Она улыбнулась, сразу же помолодев и похорошев:
— В таком случае я вам покажу что-то интересное.
Оказалось, что принесла она с собой не книжку, а альбом учащихся ри-
вер-сайдской школы. Как всегда, там имелись и фотографии учителей. На
одной из них я увидел саму Кони примерно в двадцатилетием возрасте:
волосы у нее были распущены по плечам, взгляд казался просительно-
загадочным.
Я прекрасно понимал, что задерживалась она на этом снимке намерен-
но, ожидая услышать мое мнение, но я ее разочаровал:
— Вы совсем не изменились.
— Льстец! Это же было пятнадцать лет назад, пятнадцать долгих лет.
Нервными пальцами она перебросила еще несколько страниц с портре-
тами старших учащихся. Под каждым были написаны имя и фамилия, а
также прогноз на будущее» очевидно, сочиненный товарищами по классу.
Наконец Кони показала мне фотографию юнца с беспокойной узмылкой .
и темными злыми глазами, недоверчиво взиравшими на мир. Его имя бы-
ло Гарольд Шерри, а предсказание гласило: «Величайший в мире гурман.
Когда Гарольд познает себя, он сделает потрясающее открытие».
Кони прочла эти строки вслух и задумчиво добавила:
— Хотела бы я знать, удалось ли Гарольду себя познать?
— Это тот самый мальчишка, который сбежал с Лорел в Лас-Вегас?
—• Да, это Гарольд. Из школы его, разумеется, выгнали в дополнение
к судебному решению, так что он ее так и не закончил.
— Каково было решение суда?
— Он был условно осужден на шесть лет и взят на поруки.
— Ого, как строго!
— Согласна. В конце концов, все» что он сделал, это сбежал с девчон-
кой, которая пошла на это вполне сознательно. Фактически именно она мо-
46^
гла быть иницатором поездки в Лас-Вегас. А Лорел ничего не получила,
потому что она была года на три моложе Гарольда. Но это было лишь
началом его неприятностей, дальше — хуже. Он удрал до окончания испы-
тательного срока, его поймали и на какое-то время посадили в тюрьму.
В довершение всех бед его отец отказался от него.
— Кто был его отец?
— Роджер Шерри, инженер. В то время жил здесь, в Эл-Ранчо. Мистер
Шерри разошелся с женой, а эта небольшая экскурсия в Лас-Вегас явилась
причиной окончательного краха семьи.
Я взял альбом и поднес его к окну. Несформировавшаяся физиономия
Шерри показалась мне смутно знакомой, и чем больше я в нее вглядывал-
ся, тем больше убеждался. Под избытком жира, закрывавшего, как маска,
лицо подростка, я сумел узнать черты широкоплечего парня, которого на-
кануне вечером я видел в заведении Бланш и сегодня снова на Сэндхилл-
Лейк. И у мальчика на фотографии, и у этого типа были глаза злого меч-
тателя.
Женщина подошла ко мне и встала так близко, что я ясно ощутил ее
дыхание.
— Гарольд причастен к теперешней истории?
— Возможно.
Через минуту она добавила:
— Со мной вы можете говорить вполне откровенно. Что бы вы там
ни думали, я на стороне Лорел. Раскол в семье дело не моих рук.
— И я так считаю.
— Вы полагаете, что Гарольд и Лорел действовали заодно?
— Не знаю. Не исключено.
— Означает ли это, что похищение, предполагаемое похищение, на са-
мом деле является осознанным обманом, как в прошлый раз?
— Возможно, конечно, — повторил я без особой уверенности, — но во-
обще-то события никогда в точности не повторяются, а преступления осо-
бенно. Слишком много перемен, да и мир изменился за последние двадцать
пять лет. Во много раз возрос и риск. Гарольд должен это понимать. Ну
и он тоже стал другим.
— Это он стрелял в Джека?
— Во всяком случае, человек, слишком похожий на него.
— Вы, я вижу, страхуете себя?
— Поймите, я видел человека, стреляющего в Джека, на очень большом
расстоянии. Так что я не могу быть уверенным, что это он, да еще
принимая во внимание, что ваша фотокарточка пятнадцатилетней
давности.
Я захлопнул альбом и передал его ей.
— Вас не интересует, где живет его мать?
— Именно об этом я и хотел спросить вас.
— Ее дом на Лоренцо-Драйв.
Она провела меня к парадной двери и показала через долину.
464
— Розовый оштукатуренный дом, стоит особняком на бугре. Мне дума-
ется, несчастная женщина живет там совершенно одиноко. Когда-то она
приехала со своим мужем, рассчитывая прожить счастливо и беззаботно
до конца дней своих. Но потом, как часто случается, все мечты летят на
ветер.
Ее голос был переполнен чувствами, по всей вероятности, она говорила
и о самой себе. Я не мог сказать, была ли она женщиной с твердым харак-
тером, которая расслаблялась на какое-то мгновение, или же, наоборот,
слабовольной особой, умеющей при необходимости всю свою волю со-
брать в кулак.
Я поблагодарил ее и пошел к «кадиллаку». Подойдя вплотную к маши-
не, я увидел, что за рулем сидит Вильям Леннокс, чего нельзя было заме-
тить из центрального вестибюля, где осталась Кони. Он переоделся в чер-
ный выходной костюм и фетровую шляпу и выглядел в этом одеянии ста-
рым и официальным — ни дать ни взять собрался на похороны.
Старик свирепо посмотрел на меня, но я уже не обращал на него внима-
ния, поскольку у меня сложилось впечатление, что даже легкий бриз спосо-
бен свалить его с ног, а любой удар, физический или моральный, его про-
сто доконает.
— Я хочу, чтобы вы отвезли меня в город, — заявил он, — кто-то до-
лжен склеить обломки, по всей вероятности, это больше некому сделать.
Джек вышел из игры, ну а Бен Сомервилл всегда был слизняком, с него
что с козла молока. Начал он с того, что пустил на воздух свое судно,
заканчивает тем, что полностью развалил мой нефтяной бизнес.
Говорил он каким-то неестественно-высоким голосом, захлебываясь
словами, торопился поскорее выложить все, чтобы не забыть то, что хотел
высказать. Я подумал, не является ли это следствием того самого глубоко-
го внутреннего изменения, произошедшего в самом Ленноксе.
— Поехали, — распорядился он. — Я не намерен торчать в городе весь
день. Просто хочу навестить сына. Он тяжело ранен?
— Мне этого не кажется, мистер Леннокс. Но, возможно, сейчас к
нему никого не пускают, так что вам лучше остаться здесь с миссис
Хэнгул.
— Надо же принять определенное решение!
— Его можно принять и тут, на месте.
Лицо у него вспыхнуло:
— Если вы не повезете меня, то я уеду один. Эта машина моего сына.
— Я бы не советовал вам в таком состоянии садиться за руль.
Он снял с головы шляпу и яростно ударил по ней кулаком.
— Идите вы к черту со своими советами! Я не разрешаю вам говорить,
как мне следует поступать. Вылезайте немедленно, я поеду сам!
Слова его были решительными, но в голосе слышалось колебание,
взгляд все время перебегал с предмета на предмет. И я понял, что ему
одному страшновато пускаться в путь, для этого он слишком слаб, но гор-
дость не позволяет ему в этом признаться.
465
В самый критический момент к машине подошла Кони, чему он несо-
мненно обрадовался. Она заговорила с ним:
— Мистер Арчер сейчас не едет в город, ему надо кое-что расследовать
тут, по соседству. Тебе же сейчас необходимо отдохнуть.
— Кому необходимо отдохнуть?
Глава 23
Розовый домик на Лоренцо-Драйв имел немного запущенный вид. Ку-
сты и цветы, посаженные вокруг него, выглядели либо пересохшими, либо
чахлыми, а когда я «включил» двигатель на малые обороты, в воздухе
повисла какая-то настороженная тишина.
Я обошел вокруг дома и заглянул в гараж. В нем стоял старый «мерсе-
дес» серого цвета, женский велосипед и была свалена в кучу масса садового
инвентаря. Никакого зеленого «фэлкона», никаких кровавых следов.
Тогда я вернулся к парадному входу и постучал в дверь. Миссис Шерри
долго не откликалась. Наконец я уловил внутри легкий шорох. Дверь отво-
рилась на длину цепочки.
Она оказалась увядшей женщиной, которая заслонилась рукой от света,
как будто проводила все дни в темноте.
— Чего вы хотите?
— Иметь возможность поговорить с вами в течение нескольких минут.
— Кто вы такой?
— Частный детектив, —- сказал я и назвал свое имя.
— В отношении Гарольда?
— Боюсь, что да. Могу я войти, миссис Шерри?
— Не вижу в этом никакого смысла. Он же больше дома не живет. Не-
которое время назад мы с сыном решили идти разными путями и...
Таким голосом говорят женщины, только что пережившие разрыв с лю-
бимым человеком или выкарабкавшиеся из тяжелого кризиса.
— Тем не менее вы сразу же решили, что я приехал сюда из-за него.
— Неужели? — Она искренне удивилась. — Вы, должно быть, ошиб-
лись. Я не догадывалась и не догадываюсь, чего ради вы ко мне пришли.
— И все же я хотел с вами поговорить. Так могу ли я войти?
Она колебалась. Вокруг ее глаз и рта напряглась кожа, и я подумал,
что она специально взвинчивает себя, чтобы захлопнуть передо мной
дверь.
— Полагаю, что Гарольд был ранен, — добавил я.
Мои слова нанесли ей страшный удар. Не сомневаюсь, что в прошлом
судьба наносила ей подобные удары довольно часто, оставляя каждый раз
следы морального урона. Даже если запрятать свои чувства очень-очень
глубоко, чтобы их никто не смог разглядеть, все равно их нельзя полнос-
тью скрыть. И в один прекрасный день они непременно прорвутся наружу.
Она долго не могла справиться с цепочкой, но наконец открыла дверь.
466т-
— Расскажите мне все об этом.
Она отложила свой самый животрепещущий вопрос до того момента,
когда мы оба уселись на стульях в ее полутемной гостиной, совершенно
лишенной всякой индивидуальности.
— Гарольд умирает?
— Я этого не думаю.
— Где он?
— Этого я не знаю. Сегодня днем я видел человека, похожего на него,
в районе Сэндхиллского озера. Он уехал оттуда в зеленом «фэлконе».
— Должно быть, это был кто-то другой, у моего сына нет такой маши-
ны. У него вообще нет никакой машины.
— Откуда вам знать, если вы не поддерживаете с ним никакой связи?
— Я этого не говорила. Гарольд постоянно дает о себе знать... —
И добавила с неприкрытой обидой: — Когда ему что-нибудь надо от
меня.
— Сегодня он вам звонил?
— Нет, вчера.
— Что ему было нужно?
— Просил дать ему машину. Я отказала.
Она посмотрела на меня с надеждой, как будто ее отказ мог сделать
ее невосприимчивой для возможной боли.
— Зачем ему понадобилась машина?
— Он не сказал, но я почувствовала, что от этого надо держаться по-
дальше.
— Откуда такая уверенность?
— Я зйаю своего сына. Он был страшно возбужден, как если бы у него
появилась очередная «великая идея».
«Новое фиктивное похищение?» Я чуть было не произнес этого вслух,
но все же удержался. Обстоятельства, да и я тоже уж слишком на нее на-
жимали. Мне не хотелось ранить ее без нужды и восстанавливать ее про-
тив себя. Полной уверенности в правильности моих предложений у меня
не было, так что я мог ошибиться и в отношении осведомленности матери
о сыне.
Она достаточно оправилась от шока, чтобы спросить:
— Что случилось у Сэндхилл-Лейк? Мой муж, отец Гарольда, часто ез-
дил охотиться на это озеро.
— Сегодня там тоже прозвучали выстрелы.
— Гарольд стрелял? — спросила она и мгновенно закрыла ладонью
рот, будто стараясь сдержать вопрос, уже сорвавшийся с губ.
— Да, я так думаю. Но прежде чем мы продолжим разговор, я бы хо-
тел видеть его фотографию.
Она приободрилась:
— Так вы не полностью уверены, что Гарольд причастен к этой
истории?
— Да, не совсем. У вас есть его недавние снимки?
46?.
— Есть один двухлетней давности. Наверное, он у меня в спальне.
Она несла мне его, как будто это была бомба, которую надо обезвре-
дить. Небольшая фотография озабоченного молодого человека, который
немного похудел, но зато сильно возмужал с тех пор, как его снимали для
альбома в ривер-сайдской школе. Без сомнения, это был тот самый чело-
век, которого я видел в ресторане Бланш, и почти несомненно тот, кото-
рый стрелял в Джека Леннокса в смотровой башне близ Сэндхиллского
озера.
— Боюсь, что это он, —- сказал я, откладывая фотографию на кофей-
ный столик.
— В кого он стрелял?
— В Джека Леннокса.
Ее лицо застыло, превратившись в безжизненную маску. Упав в кресло,
она закрыла глаза руками и прошептала:
— Выходит, все снова началось?
— Я не знаю, что вы имеете в виду?
— Страшные неприятности с семейством Ленноксов. Гарольд был
мальчиком, когда они начались. Он вовсе не был преступником, каким они
его представили. Но для своих лет он был слишком зрелым физически,
в чем и была его его беда. Он хотел жениться на Лорел. И поэтому они
сбежали в Лас-Вегас, надеясь отыскать там священника, который согласил-
ся бы их обвенчать. Но у них скоро кончились деньги, и Лорел пришла
в голову блестящая мысль притвориться, будто бы ее похитили. Идея при-
надлежала Лорел, а во всем обвинили Гарольда. Ее отец помчался в Лас-
Вегас, разыскал их там, избил моего сына до полусмерти и отправил в
тюрьму. Гарольду в то время было восемнадцать лет, он полностью так
и не оправился от травмы. Я могу назвать судей, которые были в это
время на суде. И в школу Гарольд уже не вернулся.
Она выпрямилась, сильно моргая, как будто каким-то непонятным пу-
тем вернулась от прошлого к настоящему:
— Где Гарольд сейчас?
— Хотел бы я знать!
— Но вы же сказали, что он ранен!
— Он сумел без посторонней помощи удрать с озера, а Джека Леннокса
увезли на санитарной машине.
— Мистер Леннокс тяжело ранен?
— Рана показалась мне поверхностной, но я ведь не врач.
— Лорел тоже причастна к этой истории?
— Боюсь, что да, миссис Шерри. Лорел снова похитили. Ваш сын
встретился с ее отцом у озера, чтобы получить деньги, которые он затре-
бовал в качестве выкупа. Но на этот раз сумма была колоссальной: он
запросил сто тысяч долларов.
— Гарольд потребовал с семьи Ленноксов такую сумму?
— Он не только их потребовал, он получил эти деньги. И с ними
скрылся. Деньги ему доставил сегодня около полудня Джек Леннокс в ус-
468
ловленное место около Сэндхиллского озера. Ваш сын и Джек Леннокс,
очевидно, обменялись выстрелами.
Она в отчаянии затрясла головой:
— Господи, лучше бы у меня никогда не было сына!
Но, услышав собственный голос, испугалась, давно познав тоску одино-
чества.
— На это его снова подбила Лорел. Вы же помните, в первый раз она
была зачинщицей.
— Возможно, конечно. Однако то было очень давно, а люди сильно ме-
няются. На этот раз это может быть настоящим похищением.
— Так вы предполагаете, что он похитил?
— Он же сам объявил об этом и потребовал с отца Лорел большие
деньги.
— Значит, вы хотите получить назад деньги?
— Я хочу получить назад Лорел, а деньги меня не очень волнуют.
Остальных тоже. Если вы сумеете передать это Гарольду, это может ему
помочь.
— Я не представляю, как мне с ним связаться.
Но она смотрела на меня глазами хозяйки товара, готовой торговаться
до бесконечности, чтобы не дай Бог не продешевить!
— Вы говорили, что вчера он вам звонил?
— Да, ему понадобилась моя машина.
— Откуда он звонил?
— Он не сказал.
— Это был междугородный разговор?
— Я толком не разобрала. Он продолжался с минуту. Я отказалась
дать ему свою машину, а он обозлился и бросил трубку.
На ее лице промелькнуло болезненное выражение, как будто в ее ушах
снова раздался звук брошенной на рычаг трубки.
— Но я рада, что не разрешила ему ею воспользоваться.
— Вы говорите, что почувствовали что-то неладное?
— Вообще-то я ничего не знала, но голос у него звучал очень возбуж-
денно, я давно научилась ему не доверять в таком состоянии. Для своих
лет мой сын недостаточно взрослый, он легко утрачивает равновесие.
— Гарольду около тридцати, не так ли?
Она удивленно посмотрела на меня, наверное, последний десяток лет
промелькнул для нее незаметно, и принялась что-то подсчитывать.
— Ему тридцать три года.
— Значит, он уже не ребенок. На какие средства он живет?
— Я ему помогаю. Он переменил много мест работы. Единственное,
в чем нельзя упрекнуть Гарольда, это в лени.
— Чем он занимался?
— Недавно работал кондуктором в автобусе, а тем временем подыски-
вал что-то получше.
— Где он живет, миссис Шерри?
469
— Не знаю, где-то на берегу.
— Берег большой, он тянется от Сан-Диего до Исла-Висты.
— Одно время он находился в Исла-Висте, но возвратился в Лос-Андже-
лес. Не знаю. Он мне не говорил, где живет сейчас. За исключением тех
случаев, когда ему надо от меня что-то получить, он относится ко мне
как к врагу.
— Есть ли у него девушки?
— Да, у него есть приятельница. Последний раз, когда мы разговарива-
ли, он упомянул об этом. Но я ни разу не видела ее. Мне кажется, он
ее стесняется.
— Почему вы так думаете?
— Потому что он отказался отвечать на конкретные вопросы в отноше-
нии ее. Она может быть замужней женщиной.
— Лорел замужем. Гарольд виделся с ней?
Она не сразу мне ответила.
— Да. Вроде бы он повстречался с ней в Лос-Анджелесе, и она пригла-
сила его к себе домой. Я предупреждала Гарольда, чтобы он больше с ней
не встречался, но она всегда на него имела скверное влияние.
— Откуда вы знаете, что она пригласила его к себе домой?
— Он мне так сказал.
— Вчера?
— Неделю или две назад.
— Получается, что вы были с ним в контакте продолжительное время.
— Он же приходит ко мне за деньгами, но в последний раз я не могла
ему много дать. То небольшое состояние, которое досталось мне от роди-
телей, находится в ценных бумагах, а доход нынче меньше, чем в прежние
времена.
— С каким чувством он говорил о Лорел?
— Он был ей благодарен, — ответила она надменно, —- благодарен за
то, что она пригласила его к обеду. Я сказала ему, что у него должно быть
больше гордости после всего того, что ее семья сделала с ним. Двадцать
раз повторяла ему, что он унижается, принимая что-либо от Лорел.
— Ну и какова была его реакция?
— Не знаю. Он мне прямо не ответил. Но я видела, что он задумался
над моими словами.
Она погрузилась в молчание, стараясь разобраться в собственной жиз-
ни. Тело у нее непрестанно двигалось, как будто его сводило приступами
боли. Я подумал, что между ею и сыном существовала невероятно прочная
связь, протянувшаяся как канат от того места, где она сейчас сидела, к
тому, где он оставлял свои окровавленные следы.
— Не знаю, что будет дальше, — прошептала она потерянно.
— Я тоже, но хотелось бы верить, что самое страшное уже позади.
Она посчитала мои слова оптимистическим прогнозом.
— Да, и я уверена, что так оно и есть! И что он ничего... что с Лорел
ничего плохого не произошло.
’’470
— Я должен отыскать ее до того, как что-то случится. Где мне ее ис-
кать, миссис Шерри?
— Не имею понятия.
— Неужели он не оставил вам ни своего адреса, ни номера телефона?
— Оставил, но ведь он вечно кочует. Как я поняла, на прошлой неделе
он снова перебрался в новое место.
— Уже после того, как приходил домой к Лорел?
-Да.
— Ну, а где он жил до этого?
— Где-то на Лонг-Бич, где в точности, я не знаю. Полагаю, что он жи-
вет у какой-нибудь женщины.
— Откуда такие мысли?
— Изменилось его отношение ко мне. В подобных случаях он становит-
ся сильно независимым. Но это не долго.
— Он когда-либо разговаривал с вами о женщинах?
— Нет, это всего лишь мои догадки.
— Куда он отправился со своей раной?
— Не знаю.
— Неужели у него нет личного врача?
— Был когда-то. Я разрешила сыну отсылать мне его счета. Кстати
сказать, они всегда были довольно умеренными. Его звали доктором Ло-
ренсом Брокау.
Она помолчала и весьма решительно добавила:
— Сейчас посмотрю, не сумею ли я разыскать его адрес.
После недолгого отсутствия миссис Шерри вернулась с листком нотной
бумаги голубоватого оттенка, на котором она записала адрес кабинета до-
ктора Лоренса Брокау на Лонг-Бич.
Почерк у нее был мелкий и элегантный. Пока я читал и запоминал
адрес, она стояла рядом со мной, страшно нервничая.
— Вам не надо об этом рассказывать доктору Брокау.
— О чем?
— О похищении, о предполагаемом похищении. В конце концов, я не
сомневаюсь, что инициатива исходила от Лорел. Так что нет никаких осно-
ваний для того, чтобы снова обливать грязью моего сына.
Она попыталась улыбнуться, но была так взволнована, что получилась
всего лишь жалкая гримаса. Я сложил голубой листок и сунул его себе
в карман.
— Нужно смотреть правде в глаза. Было совершено преступление. Воз-
можно, самое тяжелое. Исчезла молодая женщина. Ваш сын получил ог-
ромные деньги в качестве выкупа за нее, при этом его ранили. Все же, на-
сколько я понимаю, волнует только его подмоченная репутация.
— Хорошо известно, что дурная слава может сломать судьбу не только
мальчика, но и его семьи. Гарольд так. и не смог стать прежним, да и я
тоже
— Что случилось с отцом Гарольда?
•471
— Он работал инженером в компании Леннокса. Естественно, он сразу
же потерял работу. Последнее, что я знаю о Роджере, — это то, что он
живет в Техасе, в районе Гал-Куоста. С другой женщиной, — добавила она
горько.
— Вы разведены?
— Да. Я дала развод Роджеру. Он отвернулся от собственного
сына.
Она довольно долго молчала, прежде чем снова заговорить:
— Роджер сейчас должен быть совсем стариком, он намного старше ме-
ня. А я ведь давно уже не девушка!
— Мы все стареем. Когда я вчера увидел Гарольда в Пасифик-Пойнте,
он был с каким-то стариком в твидовом костюме. Старик практически со-
вершенно лысый. На черепе и лице у него несколько шрамов от ожогов,
похоже, что он когда-то сильно обгорел.
— Какой ужас! — вздохнула она.
— Ничего страшного в нем нет. Самый обычный маленький старичок,
который когда-то знал лучшие дни. Вы когда-нибудь видели его с Га-
рольдом?
— Нет.
— Может быть, вы догадываетесь, кто это такой?
— Не имею понятия. Только не отец Гарольда, если вы об этом думае-
те. Роджер — высокий человек с густыми волосами и без всяких шрамов.
Не говоря уже о том, что он ни за что бы не показался публично с Га-
рольдом.
Прежде чем уйти, я попросил у нее фотографию Гарольда, ожидая, что
она откажет. Но она разрешила мне ее забрать. Я думаю, она понимала,
что Гарольда все равно разыщут и что я скорее, чем другие, привезу его
к ней живым.
Глава 24
Сэндхилл-Лейк, который я проезжал по пути на север, кишел полицей-
скими. Похоже, что тут происходил пикник сотрудников шерифа и проку-
ратуры. Я не остановился, потому что мне пришлось бы рассказать им
о Гарольде Шерри, и прямиком направился в Сихорс-Лейн.
Элизабет сидела одна в показавшемся мне совершенно пустом доме.
Она приветствовала меня без всякого тепла и в молчании провела в про-
сторную переднюю комнату. Широкие окна теперь сплошь были покрыты
пятнами нефти. Сквозь них я смог разглядеть, что отступающий прилив
оставил пляж черным и блестящим, как будто на него была натянута
клеенка.
— Где вы были? — спросила она тоном обвинителя.
— В Эл-Ранчо.
— Вы выбрали странное время для поездки туда.
472
—. Однако же поездка оказалась успешной, хотя и не в том плане, как
я ожидал. Ваша мать здесь?
— Она у себя в комнате. Страшно расстроена.
— Из-за Джека?
— Естественно, это явилось для нее страшным ударом. А теперь еще
пропал Тони Лэшмен. Я невольно думаю, не причастен ли он к тому, что
случилось с Лорел. Наверное, у мамы такие же мысли.
— Как он уехал?
— Скорее всего просто ушел по берегу. У него нет машины.
— Где все остальные?
— Муж повез Мариан в больницу к Джеку.
— Каково состояние вашего брата?
— Он выживет, вот все, что мне известно. — Она смерила меня холод-
ным взглядом. — Я не понимаю, где вы-то были, когда в Джека стреляли?
В ее голосе совершенно отчетливо звучало негодование. Казалось, оно
было направлено против всего мира. Перемена, которую я ощущал в ней,
наверняка произошла во всем семействе: один из ее членов исчез, другой
ранен, они чувствовали себя в осаде.
— Я видел случившееся в Сэндхилл-Лейке с порядочного расстояния.
И я объяснил Элизабет, как все произошло.
— Хотя я и не был рядом с вашим братом, но я почти уверен, что
знаю человека, стрелявшего в него.
Я достал из кармана фотографию Гарольда Шерри и показал ее
Элизабет.
— Узнаете этого человека?
Она поднесла карточку к одному из испачканных окон:
— Это ведь Гарольд Шерри, не так ли?
— Да, я была уверена, что он что-то затеял... Явился ко мне в дом
в Бел-Эйре и принялся нести всякою чувхъ.
— Когда это было?
— На прошлой неделе.
— Ну и что он все-таки сказал?
— Я предпочитаю вам не пересказывать этого.
— Я предпочел бы вообще здесь не быть.
Произнеся эту фразу, я осознал, насколько сам был сердит на Элизабет
и как трудно мне сохранить внешнее спокойствие. Прошлой ночью мы бы-
ли близки, и не только в физическом смысле. Но утро и день нас разъеди-
нили, и мы, казалось, винили друг друга в образовавшейся бреши.
— Вы можете совершенно спокойно уехать.
— Я не это имел в виду. — Я сел, глядя ей в глаза. — Мы оба страшно
напряжены и оба хотим возвратить Лорел. Это же главное, не так ли?
Она глубоко вздохнула:
— По-видимому, вы правы. Но где она?
— Я почти уверен, что Гарольд это знает.
— Тогда где же Гарольд?
473
— В том-то и вопрос. То, что он наговорил вам на прошлой неделе,
возможно, имеет к этому какое-то отношение.
Изучая фотографию, она села так, как будто перед зеркалом, в котором
ей было видно все, что она потеряла.
— Была ли у Гарольда привычка посещать ваш дом?
— Наоборот, я не видела его многие годы. Даже не знала, кто к нам
пожаловал, пока он сам не назвал себя. Сейчас он выглядит гораздо лучше,
чем подросток. Но я убеждена, что по своей сути он прежний Гарольд.
— Что именно вы имеете в виду?
— Он притворялся, что пришел с дружеским визитом, получить проше-
ние за прошлое. Или нечто в этом роде. Он даже успел повидать Лорел,
и та простила его. Так он сказал. Но я уверена, что ко мне он приходил
отнюдь не с такой благородной целью.
Она замолчала, припоминая подробности состоявшегося между нами
разговора, лицо ее приобретало все более озабоченное выражение.
— Знаете, у меня создалось впечатление, что он пытается выпытать у
меня семейные секреты.
— Что за секреты?
— Один из них вы знаете, — ответила она, не глядя на меня. — Мне
бы и вам не следовало рассказывать про Бена и ту молодую женщину,
которая приходила к нам домой с маленьким мальчиком. Я прошу вас об
этом не распространяться.
— Я и не собирался... Так Гарольда интересовал этот инцидент?
— Да, но он ошибался. Гарольд Шерри принадлежит к категории тех
людей, у которых ни о чем нет полной ясности. Похоже, что он Джека
считает любовником той особы.
Она невесело улыбнулась.
— Хотела бы я, чтобы он был прав.
— Вы уверены, что это не так?
— Абсолютно. Джек находился на востоке в военно-морской школе свя-
зи, когда ко мне в Бел-Эйр явилась эта женщина. И говорила она совер-
шенно определенно о Бене.
— Не упомянул ли Гарольд, откуда у него такие сведения?
— До этого он виделся с Лорел, как я уже сказала, но как-то трудно
поверить, чтобы Лорел в таком плане стала бы говорить о собственном
отце. Возможно, что Гарольд от кого-то услышал эту историю, но истол-
ковал ему все смертные грехи.
— Очевидно... Но меня больше интересует, что он говорил про Лорел.
Некоторое время она сидела молча. Снаружи ясно доносился шум при-
боя, набегавшего на берег с завидным упрямством.
— Гарольд сказал, что они снова друзья. Он обедал у них в доме, и
ему очень понравился муж Лорел.
— Говорил ли он искренне, как вы считаете?
— Трудно сказать. По-моему, Гарольд вообще не может быть честным
до конца. Я бы сказала, что он недостаточно любит самого себя, чтобы
474
любить кого-то другого. И потом, у него голова постоянно забита какими-
то планами и схемами.
— Какими планами?
— Со мной он о них не говорил, во всяком случае открыто, но я пре-
красно представляю их суть. Планы молниеносного обогащения... Шан-
таж и обман, мошенничество всякого рода. В этом он весьма изобре-
тателен.
— Понятно. Вот что я пытаюсь выяснить: действительно ли Гарольд
на этот раз похитил Лорел, как он заявляет? Или же они действовали заод-
но, чтобы получить такой завидный куш?
— Мне просто не верится, что Лорел способна на такое предательство.
— Однажды она пошла на него..
— Он же была пятнадцатилетней девчонкой. И в то же время эта исто-
рия для нее была всего лишь увлекательным приключением. С тех пор Ло-
рел сильно изменилась. Она изо всех сил старается быть благонамеренной
особой. Нынче такое выражение звучит странно, но оно хорошо передает
суть дела. К тому же Лорел всегда была жертвой, понимаете?
Итак, мы снова вернулись к загадке исчезновения Лорел.
— Возможно, — сказал я, — сейчас уж не суть важно, так это или нет.
Наибольший интерес представляет Гарольд. Он может оказывать на нее
гипнотическое воздействие, уходящее корнями ко дням ее юности. Особен-
но, если ее муж... Вы меня отлично понимаете. Я видел такое с другими
женщинами, ну а если присовокупить к этому не вполне нормальное отно-
шение к родителям...
— Да, мне ясно, о чем вы говорите. — Она кивнула головой. — Вы пра-
вы, временами и мне Джек кажется совершенно невыносимым.
— Скажите-ка мне следующее: когда Гарольд Шерри явился к вам в
дом, не упоминал ли он о месте своего жительства? Не дал ли он вам
номер своего телефона, по которому с ним можно будет связаться?
— Нет, к сожалению.
— На какой машине он приехал?
— Старая малолитражка зеленого цвета.
В комнате имелся телефон. С разрешения Элизабет я позвонил доктору
Лоренсу в Лонг-Бич. Женщина, снявшая трубку, ответила, что доктор за-
нят с пациентом. Я продиктовал ей номер телефона и имя, чтобы доктор
смог позвонить, как только освободится.
В то время как я вел эти переговоры, в комнату вошла Сильвия Лен-
нокс. Она уставилась на меня, очевидно, боясь прочитать в моих глазах
что-то страшное.
— Что случилось с моим сыном, мистер Арчер?
— Его ранил человек по имени Гарольд Шерри.
— Но я же специально отправила вас с Джеком, чтобы вы его обе-
регали!
— Меня одного оказалось недостаточно, потому что ваш сын задумал
во что бы то ни стало провернуть данное дело в одиночестве.
-475
Казалось, она не слышала меня, ее голова была занята многочисленны-
ми бедами, свалившимися за последние дни.
— А теперь меня покинул еще и Тони Лэшмен. Как вы считаете, что
с ним могло случиться?
— Не знаю. Когда вы видели его в последний раз?
— Сегодня утром. Он как всегда явился за распоряжениями.
Она прошла между Элизабет и мной к окну. Ее худощавое, покрытое
морщинами лицо утратило недавнюю самоуверенность и решительность,
наверное, это явилось следствием переживаний. А когда она заговорила,
голос ее звучал слабо и печально, но все же в нем я улавливал скрытую
ярость.
— Всю свою жизнь я старался честно выполнять свой долг, ну и к чему
же это привело? Мой единственный сын ранен, мой пляж напоминает по-
мойку, моя внучка исчезла. И Тони ушел, даже не простившись.
Она отвернулась, глаза у нее потемнели.
— Я виню во всем мужчин!
— Каких мужчин?
— Всех без исключения. Всю жизнь я покорно отступала на задний план
и наблюдала, как они действуют. Если они хотят женщину, они берут ее.
Именно так поступил Вильям. Бен установил нефтяную вышку там, где
ей не положено быть... Посмотрите, во что он превратил весь берег. А
Джека ранили, потому что он не пожелал прислушиваться ни к чьим сове-
там. Я хочу поехать навестить его.
Элизабет обняла мать за плечи.
— Оставайся здесь со мной. Тебе не понравится в больнице, мама.
— Здесь мне тоже не нравится.
Она повернулась ко мне и заговорила более резонно:
— Вы сказали, что в Джека стрелял Гарольд Шерри?
-Да.
Она тяжело вздохнула.
— В свое время я предупреждала Джека, чтобы он поубавил пылу в
отношении мальчишки. Говорила ему, что, когда девчонка сбегает с маль-
чишкой, глупо винить в случившемся его одного. Но Джек вознамерился
погубить его. Он сделал все, чтобы суд не отнесся к нему, как к малолетне-
му преступнику, да и Вильям, разумеется, пустил в ход свое влияние, что-
бы парня упрятали за решетку. А теперь вот Шерри нанес ему ответный
удар. Нет, я хочу отойти в сторону и умываю руки. Пусть мужчины зани-
маются этим делом, у меня больше нет сил. Это их прямая обязанность.
Она повернулась и вышла из комнаты, но в походке у нее была не-
уверенность, она сгибалась под тяжестью забот, которые сразу же со-
старили ее.
— Вообще-то это мамина всегдашняя манера, — усмехнулась Элиза-
бет, — хотя я еще ни разу не слышала, чтобы она так ясно высказывалась.
Да, да, со дня замужества она проповедует вот такую философию. Пусть
мужчины действуют, пусть они за все отвечают, пусть допускают ошибки.
476
Затем женщины могут над ними посмеяться, чувствуя свое превосходство.
Невмешательство никогда- не считалось самой разумной линией по-
ведения.
— Как сказать, иной раз политика невмешательства приносит прекрас-
ные плоды.
— Да, когда она против чего-то направлена, если же просто сидеть сло-
жа руки и надеяться на счастливый конец, ничего хорошего из этого не
получится. Кому нужна пассивная покорность?
Я не сомневался, что Элизабет говорит не столько о матери, сколько
о себе самой. Сейчас она показалась мне совсем юной неопытной де-
вушкой.
— Что вас терзает, Бет?
Она подняла голову, отреагировав на имя:
— Совсем не то, что вы предполагаете. Больше всего то, что я вообще
была крайне неласкова с мужем с тех пор, как ко мне приходил Гарольд
Шерри и разговаривал со мной. Все мои переживания из-за той молодой
женщины проснулись во мне с новой силой, и я все это вымещала на Бене
всеми доступными мне средствами. Сомневаюсь, что у него была хоть ми-
нута покоя, возможность спокойно посидеть и подумать о своих делах. Ес-
ли бы только он не совершил ошибки, из-за которой стала фонтанировать
нефтяная скважина!
Я усмехнулся.
— Вы вывернули наизнанку философию своей мтери. Никак не могу по-
нять, почему же вам так важно уличить его в новом проступке?
— Потому что это уже наша общая вина. В такой же мере, в какой
отвечает за нее Бен, отвечаю и я.
— Откуда вам знать, что он виноват?
— Он мне сам сказал. Он разрешил бурить скважину, не обеспечив тре-
буемой обшивки, и даже после того, как появились признаки приближаю-
щейся аварии, он распорядился не прекращать работы.
—- Допустим, он ошибся в расчетах. Но вы тут при чем?
— Я разделяю с ним ответственность.
— Скажите прямо: хотите разделить?
— Возможно.
Зазвонил телефон, возле которого я стоял. Я автоматически поднял
трубку:
— Говорит Арчер.
— Это доктор Брокау. Вы мне звонили?
Голос звучал молодо.
— Да, по поводу одного вашего пациента.
— Кого именно?
— Гарольда Шерри. У него неприятности.
После минутного молчания он пробормотал:
— Весьма прискорбно. И серьезно?
— Серьезнее не придумаешь. Его разыскивают за похищение. Его рани-
477
ли из пистолета, но он сумел скрыться. Я подумал, что он мог обратиться
к вам.
— Он не обращался. Вы из полиции?
— Нет, я частный детектив. Если ли у вас адрес Гарольда?
— Возможно.
— Будьте любезны поискать его.
Доктор замолчал, в трубке послышалось его тяжелое дыхание. Наконец
он промямлил:
— Боюсь, я не имею права по телефону сообщать адреса моих
клиентов.
— Даже в том случае, если они обвиняются в похищении с целью вымо-
гательства? Похищена молодая женщина.
— Вы называете себя частным детективом... Если действительно была
похищена какая-то молодая особа, то почему я не слышу этого от
полиции?
— Потому что ваш адрес получил я один. От матери Гарольда. Но если
вы настаиваете, чтобы я сообщил его полиции...
— Нет. Послушайте, где вы сейчас?
— В Пасифик-Пойнте.
— Не могли бы вы подъехать ко мне в кабинет? К половине шестого
я закончу с моим следующим клиентом. После этого мы сможем потолко-
вать о Гарольде.
И он повесил трубку.
Элизабет пересекла комнату и остановилась передо мной.
— Он поможет?
— Думаю, что да.
— Если он местный врач, моя семья может оказать на него давление.
— Нет, он практикует в Лонг-Бич. По-моему, я с ним договорюсь ско-
рее без всякого нажима.
Ее общее недовольство опять сконцентрировалось на мне.
— Вы весьма самоуверены, не так ли? И без всяких на то оснований,
мне думается, учитывая провал с моим братом.
— Единственным способом надежно оградить вашего брата от всяких
неприятностей было бы надеть на него наручники. Он с самого начала не
желал, чтобы я ехал с ним в Сэндхилл-Лейк. Теперь я почти не сомнева-
юсь, что он сразу же запланировал охоту на Гарольда. Что касается меня,
то я не несу никакой, ответственности за его ранение, потому что ваш брат
высадил меня из машины под дулом пистолета.
— Правда?
— Еще скажите спасибо за то, что я отправился за ним и смог вызвать
санитарную машину, когда он был ранен. На моем месте другой человек
повернулся бы назад, наплевав на упрямца.
— Но почему он решился на такой необдуманный шаг?
— Не знаю, но намереваюсь спросить лично у него самого. Сейчас я
поеду к нему в больницу.
478*
Элизабет перестала спорить. Проводив меня во внутренний дворик, где
осталась моя машина, она нажала кнопку наружной двери, находящейся
между черным входом в дом и воротами гаража. Дверь не отворилась.
— Что тут помещается? — спросил я.
— Комната Тони Лэшмена. Я все же надеюсь, что он возвратится. Не
знаю почему, но меня тревожит его исчезновение.
— А вы уверены, что его нет у себя?
Замок на двери был иелевского образца, я их наловчился открывать
пластиковый визитной карточкой. Находившееся за дверью помещение бы-
ло просторным, не производившим впечатление временного бивака, воз-
можно, и потому, что его стены были не полностью обшиты суковатыми
еловыми панелями. Не заправленная односпальная кровать. Ни в кладовке,
ни под кроватью никого не было. На полу кладовки валялась грязная
одежда и резиновый плащ для плохой погоды.
На столике возле кровати стоял заведенный будильник, но он не тикал,
так как остановился за несколько минут до двенадцати часов дня или ночи.
Глава 25
Я проехал по главной улице города к больнице и после долгих объясне-
ний в.приемном покое услышал, что Джек Леннокс занимает отдельную
палату на последнем этаже. Не доходя до его двери, я увидел сержанта
Шатца, который пристроился на металлическом складном стуле, недоста-
точно вместительном для его тучных телес.
— Где это вы были? — спросил он.
— Возвратил машину Джека Леннокса, ну и занимался разговорами с
семейством. Как он себя чувствует?
— Нормально, при нем находится его жена.
Шатц тяжело поднялся, отодвинул стул назад к стене.
— Если вы тут пробудете пять минут, я схожу позвонить по телефону.
Шериф просил сообщить ему, когда Леннокс в состоянии будет разгова-
ривать.
Сержант двинулся к лифту, я же вошел в палату. В ней царил полумрак,
шторы были приспущены до половины окна.
Мариан Леннокс стояла в позе полной готовности прийти на помощь
несчастному страдальцу и бросила на меня отнюдь не ласковый взгляд,
недовольная моим вторжением. Очевидно, она дорожила тем временем, ко-
торое могла провести наедине со своим мужем. Ее лицо выглядело осунув-
шимся и бледным.
— Арчер?
Он попытался приподняться, но жена тут же опустила его на подушки.
— Прошу тебя, Джек, тебе не разрешено подниматься.
— Не изображай из себя сиделку, Бога ради... У тебя все равно ничего
не получится.
47Р
— Но доктор говорит, что тебе необходимо полностью от всего отклю-
читься. Отдых и абсолютный покой. Ты же ранен!
— Кто меня ранил?
— Разве вы не помните? — спросил я.
— Нет. Последнее, что я помню — это как я отворил дверь в башню.
Он застонал.
— Почему вы туда пошли?
— Потому что именно там я должен был оставить деньги. В наблюда-
тельной башне.
Его голос постепенно ослабевал.
— Кто просил вас их там оставить?
— Неизвестный мне человек. — Он взглянул на жену. — Ты знаешь,
кто это был?
Она покачала головой.
— Я разговаривала с ним всего лишь раз, когда он первый раз позво-
нил нам. Я его голос не узнала.
— Сейчас это уже не имеет значения, — сказал я, — потому что это на-
верняка был тот же человек, который в вас стрелял. И мне известно, кто
это был.
Они ожидали в молчании, что я им скажу. Когда я назвал имя Гарольда
Шерри, на Джека это не произвело никакого впечатления, будто получен-
ная им рана начисто лишила его памяти. Но лицо Мариан изменилось.
Я подумал, что так, очевидно, выглядят больные малярией, чувствуя при-
ближение очередного приступа.
— Разве вы не помните Гарольда? — удивился я. — Вы ранили его в
ногу.
’	— Я его ранил? Вы шутите?
Он сел прямо, подняв голову с подушки.
— Это означает, что вы схватили его?
— Еще нет.
— Ну а что случилось с деньгами? С сотней тысяч?
— Он скрылся вместе с ними, во всяком случае, сейчас дело обстоит
именно так. Я собираюсь поставить в известность полицию в отношении
денег.
Леннокс имел какой-то безразличный вид. Он ничего не спросил у меня
о дочери, и я с недоумением подумал, не забыл ли он про нее. Громко
вздохнув, он упал на подушку.
Мариан стала сразу же наводить порядок.
— Боюсь, Джек обессилел. Не могла бы я с вами поговорить на-
едине?
— Конечно.
Она поправила покрывало на кровати, подсунула сбоку еще одну по-
душку и вышла следом за мной из палаты. Держалась она куда спокойнее
и увереннее, чем раньше. На лице у нее не было недавней растерянности.
Нет, она выглядела сосредоточенной. Я подумал, что она принадлежит к
480
исчезающей породе женщин, которые живут в тени своих мужей, когда му-
жья выходят из строя.
Как только дверь за нами закрылась, она заговорила:
— Вы ничего не сказали о Лорел, мистер Арчер.
— О ней пока ничего не слышно.
— Значит, вы так и не знаете, где она находится?
— Не знаю. Выйти на нее можно лишь через Гарольда Шерри.
— Он получил деньги, что еще ему нужно?
— Не знаю. Возможно, требуется еще гарантия собственной безопаснос-
ти. Деньги ему ничего не дадут, если он не сможет их спокойно тратить.
Она смотрела куда-то мимо меня, возможно, оживляя в голове картины
прошлого.
— Джеку не следовало в него стрелять!
— Да, это нарушило сделку. Но ведь Гарольд мог и первым в него вы-
стрелить.
Она изумленно посмотрела на меня:
— Зачем ему было это делать?
— Мне придется спросить об этом у него самого.
— Есть у вас хотя бы малейшая надежда найти Гарольда Шерри?
— Да, мадам. Я знаю имя врача, к которому он раньше обращался.
Поскольку у него ранена нога, он вынужден будет ее у кого-то лечить.
— Могу ли я знать этого врача?
— Едва ли, он практикует в Лонг-Бич.
— Там у нас порядочно знакомых.
— Я считаю неразумным упоминать его имя кому-либо, даже вам, по-
скольку у меня пока много способов добраться до Шерри. Сейчас шансов
вернуть Лорел домой куда меньше, чем было утром. Наверное, вы это по-
нимаете не хуже меня.
Она кивнула.
— Да, понимаю. Боже мой, все так перепуталось. Это был трагический
день для Лорел, для всех нас. Я говорю о дне встречи ее с Гарольдом
Шерри. Он уже не в первый раз ее похищает. Вам это известно? Он убегал
с ней, когда ей было пятнадцать лет!
— Да, я слышал об этом. Но мне не ясен мотив.
— Он всегда завидовал нашей семье.
— Лорел-то он был увлечен?
— Возможно, но... самым низменным образом. Помнится, один раз он
пришел к нам домой. Это было до того, как он увез ее в Лас-Вегас... Так
он то и дело хватал ее руками. Кончилось дело тем, что Лорел попросила
отца вмешаться.
— Лорел попросила вмешаться вашего мужа?
— Ну да, и Джек спустил его с лестницы. Мой муж всегда был неурав-
новешенным, у него случались приступы гнева.
— Я с ним лично знаком, — холодно заметил я. — Скажите мне, миссис
Леннокс, не случалось ли, что его гнев был обращен против Лорел?
16 Росс Макдональд «Озноб»
481
— Разумеется. И неоднократно.
— А недавно?
— Да. Последнее время они сильно не ладили. Джек был не доволен
ее браком. Я бы сказал даже так: он делал все, чтобы их развести.
После непродолжительного молчания она встревоженно спросила:
— Вы как будто в чем-то подозреваете Лорел, да?
— Не исключено, что она удрала с Гарольдом по собственной воле.
— Как тогда в Лас-Вегас?
— И тогда и сейчас. Ваше мнение, считаете ли вы, что сейчас Лорел
действительно похитили?
— Я не знаю, что и думать... — Она недоверчиво посмотрела на ме-
ня. — Скажите мне, что именно вы подозреваете?
— Наличие тайного сговора. Я располагаю данными о том, что Лорел
и Гарольд недавно виделись.
— Кто вам сказал?
— Извините, но этого я не могу сообщить.
Про себя я подумал, что между матерью Гарольда и семьей Ленноксов
и так «достаточно вражды.
— Все равно я этому не верю!
Она повернулась, чтобы вернуться в палату мужа, но остановилась, уже
взявшись за ручку двери. Только тут я толком заметил, какая она худая
и измученная. Ее седые тонкие и редкие волосы, подобно пуху, поднима-
лись над высоким лбом. Спина и плечи сутулились, острые лопатки торча-
ли из-под дорогого платья.
Она потеряла дочь, муж был ранен. Такие события не красят человека.
Еще неделя подобных переживаний, и она будет выглядеть старше
Сильвии.
— Извините меня, миссис Леннокс, но я счастлив, что вы должны быть
в курсе происходящего.
Она так быстро обернулась, что чуть было не упала.
— Да, да, конечно. Вы правы. Я хочу, чтобы вы меня информировали
решительно обо всем.
— Постараюсь.
— Если Лорел действует заодно с Гарольдом Шерри — вы понимаете,
что я этому не верю, — но все же, если это так, я хочу узнать обо всем
раньше всех! Во всяком случае, до того, как вы сообщите полиции.
— Я все понимаю, — сказал я, но ничего не стал ей обещать.
Глава 26
Это был бесконечно долгий день.
Когда Мариан Леннокс вошла в палату, я сел на складной стул сержан-
та, откинулся на стену и решил хотя бы несколько минут ничего не обду-
мывать. Сейчас же у меня перед глазами поплыли черные от нефти волны
к черным берегам. Я вздрогнул и выпрямился.
482
Из лифта показался Шатц и быстро зашагал ко мне. Его огромное брю-
хо нависло на широкий ремень, на лбу блестели капли пота.
— Извините, что заставил вас ждать... На берегу произошла еще одна
смерть...
- Чья?
— Мы еще не установили. Молодой черноволосый парень. Он сейчас
внизу в патологоанатомическом отделении. Если хотите на него взглянуть,
это на второхм этаже, направо, когда выйдешь из лифта. Там находится
капитан Долан с шерифом.
Меня дожидалась кабина лифта, предусмотрительно оставленная сер-
жантом. Я нажал на кнопку второго, этажа и прислонился к стенке спуска-
ющейся кабины. У меня было ощущение, что она доставляет меня в преис-
поднюю. Выйдя на втором этаже, я весьма неохотно направился к дверям
с надписью «Патология». Уж-слишком много проявления насилия для од-
ного дня.
Лишь после нескольких секунд колебаний я решил постучать в эту
дверь.
Добродушная толстушка, сидевшая за столом, направила меня по кори-
дору, температура в котором становилась все более низкой с каждым прой-
денным мною шагом, в комнату, где лежал покойник. Он был все еще при-
вязан к носилкам. Сверху он был накрыт прозрачной пластиковой просты-
ней, открытой сверху, чтобы можно было видеть его голову.
Это был Тони Лэшмен. Нефть залепила ему глаза и широко раскрытый
рот.
— Это Л у Арчер, — представил меня Долан, — шериф Сэм Виттемор,
Лу.
Мы пожали друг другу руки.
Я сообщил им, что покойник был секретарем Сильвии Леннокс и что
я видел его живым и здоровым утром этого же дня.
— Где вы его нашли?
— Немного дальше по берегу от дома миссис Сильвии Леннокс. В та-
ком положении это не заметно, но у него разнесен затылок, очевидно, уда-
ром о скалу.
— Эту скалу нашли?
— Скалу мы нс нашли. Да и не искали. — Ярко-голубые глаза шерифа
взглянули внимательно мне в лицо. — Там миллион скал, все они покрыты
нефтью в том месте, где лежало тело., — Он наклонился ко мне. — Вы ведь
знакомы с семьей Ленноксов?
— За последние сутки повстречался с большинством из них.
— Вот так сразу, без подготовки, как вы думаете, дело чьих рук эти
убийства?
— Боюсь, что я не смогу ответить.
— Или каковы их причины?
— Я занимаюсь этим, шериф, но пока я блуждаю в потемках и особых
проблесков света не замечаю.
483
— Мы тоже, — вздохнул шериф, но тут же торопливо добавил: — Это
не для передачи, Арчер.
Заговорил капитан Долан:
— Это тот самый малый, которого вы видели в Сэндхилл-Лейке, когда
ранили Леннокса?
— Нет, другой.
— Вы уверены?
— Абсолютно. Это секретарь Сильвии Леннокс.
— Чего ради кому-то понадобилось разбивать ему голову? Он имел ка-
кое-то отношение к той истории у озера?
— Не знаю.
— А что это была за история? — спросил шериф. — Я так этого и не
знаю.
— Джек Леннокс должен был кому-то передать порядочную сумму
денег.
— Передать другому человеку деньги?
— Вот именно.
— Что случилось с деньгами?
— Тот человек забрал их с собой.
— Почему, Долан, вы мне об этом сразу не сказали?
— Мне надо было договориться с семьей Ленноксов.
— Так это были их деньги?
-Да.
— Кому Ленноксы платили?
Я некоторое время молчал, пытаясь придумать способ выгородить Ло-
рел, так чтобы не считать себя до конца своих дней «подручным полиции».
Но Лорел никак нельзя было уберечь от скандала, что касается Гарольда
Шерри, то я не собирался его выгораживать.
Я сообщил имя Гарольда, объяснив, откуда он явился и чем занимался.
Единственное, что я утаил, это имя доктора Брокау и его адрес в Лонг-
Бич. Мне хотелось первым побеседовать с ним.
— Так это обычное вымогательство! — с отвращением произнес Вит-
темор.
— Почему вы нам раньше не сказали? — спросил Долан.
— Я и сейчас не вполне уверен в этой версии.
— Ну, а что же другое тут может быть?
— Не исключено, что она добровольно сбежала с Гарольдом Шерри,
а теперь он ее где-нибудь прячет.
— Живую или мертвую.
— Оба варианта возможны. Она, может быть, жива, но в опасности.
Вот почему я так тороплюсь ее отыскать.
Заговорил шериф:
— Или же они могут находиться в самолете, имея для начала по пять-
десят тысяч.
— Этого нельзя исключать, но я в этом сомневаюсь.
484
— Известно ли вам что-нибудь помимо того, что вы нам сообщили?
— Нет. Я выложил вам наиболее существенные факты. Полагаю, что
вы можете узнать куда больше подробностей у семейства Ленноксов.
— Что вы можете сказать об этой семье? Как вы считаете, не столкну-
лись ли мы тут с чьими-то преступными намерениями? Не старается ли
кто-то представить их всех в исключительно дурном свете?
— У Гарольда Шерри имеются на то основания, я говорил уже вам об
этом.
— Ну, а другие подозреваемые? После аварии с нефтью против Леннок-
сов поднялась целая буря возмущения, сегодня на пристани было чуть ли
не восстание. Вам это известно?
— Я там был.
— Тогда вам должно быть понятно, что я имею в виду. Не может ли
банда смутьянов вот таким образом опорочить репутацию всей семьи?
— Убивая людей и вымазывая их нефтью?
— Да, если вам угодно так это сформулировать...
— Нет, мне думается, что прорыв нефти и другие преступления не свя-
заны между собой. Гарольд Шерри затаил против них злобу, но истоки
этой злобы имеют почти пятнадцатилетнюю давность.	. .
Отвечая на бесконечные вопросы шерифа и капитана, я стал волновать-
ся, что они отнимают у меня слишком много времени. Мне следовало спе-
шить, чтобы застать на работе доктора Брокау.
Я решительно двинулся к выходу.
— Вы торопитесь? — спросил шериф.
— Да, у меня свидание.
— Хорошо, если только оно не с Гарольдом Шерри. — Он засмеялся,
я тоже позволил себе усмехнуться.
— Может быть, вы немного повремените? Сюда едет один свидетель.
— Свидетель чего?
— Это не вполне ясно. Когда я недавно разговаривал с ним по телефо-
ну, он утверждал, что может установить личность того человека, которого
вы сегодня утром вытащили из воды. У него дикая идея, что покойник —
один из его знакомых или приятелей, которого он знал свыше двадцати
пяти лет назад, когда он сам был военным моряком.
— А почему такая возможность показалась вам «дикой»?
— Военное судно, на котором он служил, сгорело под Окинавой. Так
вот этот субъект утверждает, что труп его приятеля все эти годы плыл
сюда из тех мест, то есть что он находился в воде более четверти
века.
Долан красноречиво постучал себе пальцем по лбу.
— Ваш свидетель уж не капитан ли Сомервилл?
— Нет, но он работает в отделе общественных отношений у Сомервил-
ла. Его фамилия Элисон или Эллис. Он приходил уже рано утром» когда
мы привезли тело. Тогда он ни словом не обмолвился, что знает этого
человека. Правда, я заметил, что на него произвел ужасное впечатление
485
вид покойника. Но я-то приписал это тому, что он принадлежит к породе
страшно нервных людей.
— Мне думается, что так оно и есть. И кроме того, его что-то гнетет.
— Так вы знаете Эллиса?
— Я встретился с ним сегодня около полудня. Он был сильно угнетен.
— А пьян он не был?
— Нет, но потом он пил.
— Теперь-то он здорово напился. И возможно, у него не «все дома».
Последнюю фразу произнес Долан.
— По-вашему мнению, он подозреваемый?
— Не знаю. По телефону он говорил голосом человека, виновного в
чем-то. Я не уверен в его виновности, но из предосторожности послал за
ним машину.
Шериф вышел, а через несколько минут привезли Эллиса в сопровожде-
нии полицейского. У Эллиса совершенно изменилась физиономия с тех пор,
как мы с ним виделись в полдень. Он шел расхлябанной походкой и вроде
не узнал меня. Но зато шумно приветствовал Долана, приложив руку к
влажному лбу, очевидно, воображая себя бравым моряком.
Мы прошли следом за Доланом в морг. Капитан подошел к столу, на
котором лежал покойник, и сдернул простыню. Эллис сильно наклонился
над трупом старика и едва удержался на ногах. Из глаз его потекли слезы.
— Это Нелсон, — произнес он горестно. — Точно, Нелсон.
Я повернулся к Долану.
— Но почему он так состарился? Он же был совсем молодым челове-
ком, когда свалился с борта в воду под Окинавой?
— Он еще вчера был жив-живехонек.
— Нет, вы ошибаетесь. Он пропал с «Кэнон Саунда» более двадцати
пяти лет назад. И это было моей виной.
Горечь все еще звучала в его голосе, он повернулся к мертвецу и осто-
рожно дотронулся рукой до шрамов на его голове.
— Прости меня, Нелсон.
Опустившись на колени, он едва слышно добавил:
— Я сожалею об этом всю свою жизнь.
Чуть ли не волоком мы выдворили его из холодной комнаты и усадили
на стул. Долан намочил полотенце и обтер ему лицо. Но Эллис упорно
не смотрел на нас: он сидел, повесив голову, вода капала у него с носа
и подбородка.
Долан отвел меня в дальний конец комнаты и заговорил тихим
голосом:
— Как вы думаете, он свихнулся?
— Может быть. Он пьяница и неврастеник, это несомненно. Но в его
словах может быть и зерно истины. Капитан Сомервилл мне сам сказал,
что Эллис был с ним на судне под Окинавой. И мне также известно, что
судно загорелось.
Мы вернулись к Эллису, который вроде бы взял себя в руки.
486
— Почему вы считаете это своей ошибкой? — спросил я.
— Потому что так оно и есть. — Его глаза поднялись на Меня. В них
было горе и тоска. — Я же был автоп-офицером на «Кэнон Саунде», зна-
чит, отвечал за все.
— Кем вы были? — не понял Долан.
— Автоп-офицером — офицер по авиационному топливу. Мы доставля-
ли горючее, ну а я, по всей вероятности, допустил в чем-то ошибку, пото-
му что в одном из баков образовалась пробоина, началась утечка бензина.
До того как мы успели ликвидировать утечку, что-то дало искру... и пары
бензина воспламенились. Произошел взрыв. Часть команды попадала за
борт. Большинство людей подобрали, но пять или шесть человек пропали.
Нелсон был один из них.
— Вы назвали покойника Нелсоном, что это: его имя, фамилия или
прозвище?
— Не знаю. Мы все звали его просто Нелсон. Он служил связным на
«Кэнон Саунде».
В коридоре показалась взволнованная женщина, но шла она как солдат
на приступ, одновременно решительно и робко. Эллис сразу же стал ис-
кать, куда бы ему спрятаться, но ничего, кроме дверей в холодильную ком-
нату, поблизости не было.
— Что ты тут делаешь? — набросилась на него женщина. — Ты же
обещал мне оставаться дома, пока окончательно не протрезвеешь.
Эллис опустил голову и пробормотал едва слышно:
— Я должен был еще раз взглянуть на этого человека.
— Какого еще человека?
— Которого они вытащили из воды. Мы его звали Нелсоном. Он слу-
жил на «Кэнон Саунде». Бедняга Нелсон, если бы не я, он был и сейчас
жил бы себе и жил.
— Глупости! — рассердилась женщина. — Он утонул всего лишь вчера.
— Ты ошибаешься. По моей вине погибло тогда пять или шесть
человек...
— Ерунда! От начала до конца самая настоящая ерунда. Тогда произо-
шел самый обычный несчастный случай, а это значит, что твоей вины в
том не было. Господи, сколько раз мы с тобой об этом толковали! И
все — впустую.
— Как ты не понимаешь? За цистерны с горючим отвечал я. И я не
обнаружил, что одна из них дала протечку.
— Заткнись! Тебя бы судили, если бы ты был в чем-то виновен, давно
пора понять! — Она повернулась к нам. — В этом вопросе мужу нельзя
доверять. По своей природе он страшно впечатлительный человек, а много
лет назад попал в страшную аварию. Их танкер чуть было не погиб от
взрыва бензобака, и только потому, что муж был автоп-офицером, за слу-
чившееся пришлось отвечать ему. Но в действительности его вины в этом
не было.	.
— Кто же был виноват? — спросил я.
4S7
— Уж если в этом и была чья-то вина, то одного капитана Сомервилла.
Я лично разбиралась в этом вопросе с коллегами мужа. Почти все они
уверяют, что капитан загрузил слишком много бензина в цистерны, вот
одна из них и не выдержала. А решать подобные вопросы мог только он
один.
Эллис поднял голову. На его лице уже не было и следа слезливости,
оно приобрело просительное и сразу же злое выражение.
— Помолчи, прошу тебя, помолчи! Или ты хочешь, чтобы я потерял
свое место?
— Ты мог бы получить и побольше на другой работе. Я всегда тебе
это говорила. А сейчас ты превратился в настоящего мальчика на побегуш-
ках, тобой помыкают все кому не лень. Сколько раз я предлагала тебе
уехать отсюда и начать все заново.
— Я и сам этого хочу, — промямлил неуверенно Эллис.
Его желание «излить душу» прошло вместе с уверенностью, что мерт-
вец плыл сюда четверть века от одного края Тйхого океана к другому. Те-
перь Эллис был самым обычным стареющим человеком, боящимся поте-
рять работу.
Глава 27
К вечеру движение на всех улицах стало ослабевать. Мой путь лежал
по рабочему району, где я жил в юности до того, как землетрясение кос-
нулось Лонг-Бич, и поражался, какие тут неприглядные, обшарпан-
ные дома, узкие и кривые улицы, за исключением одной, на кото-
рой цвели желтые акации, выставляя напоказ пышное золото своих
соцветий.
Стрелки часов перешагнули через половину шестого, когда я остановил
свою машину перед офисом доктора Брокау. Он занимал угловое помеще-
ние на третьем этаже старого здания, пережившего землетрясение. Прием-
ная была обставлена выцветшей старомодной мебелью, в углу находился
письменный стол и металлический шкаф-картотека.
Пациентов не было. Из внутреннего помещения вышла остроносая осо-
ба с крашеными рыжими волосами.
—- Вы мистер Арчер?
— Да.
— Извините, но доктор не смог вас дождаться. Несколько минут назад
он уехал по срочному вызову.
— Он сюда еще вернется?
— Сомневаюсь. Он просил меня вам передать, что он крайне со-
жалеет.
— Весьма печально. Где же я смогу его отыскать позднее?
— Я не уполномочена сообщить вам его адрес. Но если вы наберете
номер офиса, то вам, возможно, дадут интересующие вас сведения.
488
— Может быть, вы сможете мне помочь? Я разыскиваю человека по
имени Гарольд Шерри.
— Как странно. Он же...
Она замолчала на половине фразы.
— Что он?
— Я хотела сказать, что он один из пациентов доктора Брокау.
— Срочный вызов поступил от него?
— Не могу сказать. Не знаю.
— Где живет Гарольд Шерри?
Она непроизвольно взглянула на картотеку, потом на меня:
— Извините, но мы не даем таких сведений. Я очень спешу, за мной
приехал мой муж, а мне еще много надо сделать.
Она вышла во внутреннее помещение. Я шумно прошел к выходу, за-
хлопнул входную дверь, потом на цыпочках вернулся к картотеке и выдви-
нул ящик с буквами К, С, Ч и Ш. На карточке Геральда Шерри было запи-
сано несколько адресов, но все, кроме самого последнего, были перечеркну-
ты. Оставшимся адресом был: «До востребования «Чашка Чая». Эта
«Чашка Чая» была общественной столовой, находившейся всего в одном
квартале от офиса доктора Брокау.
Я не стал садиться в машину, отправился туда пешком. Сумерки сгу-
щались.
«Чашка Чая» была старым большим кафетерием, где встречались люди
всех возрастов и социальных групп. ТУт находились и длинноволосые деви-
цы, и бородатые молокососы, семейные люди с детьми, старики, медленно
жующие свой скудный ужин. Двое парней убирали грязную посуду со сто-
лов и протирали их тряпками сомнительной чистоты, производя при этом
много шума.
Я подошел к стойке, чтобы вызвать администратора, но меня отвлек
запах пищи. Я даже не смог припомнить, когда и что я ел в последний
раз. Официантки, снующие туда и сюда с большими подносами, показа-
лись мне посланницами неба.
Я заказал жареную печенку с луком, картофельное пюре, тыквенный пу-
динг и кофе, добавив при этом, что хотел бы поговорить с директором.
Тот подошел к моему столу, когда я уже пил кофе, лысеющий старичок
в костюме из хлопчатобумажной ткани.
— Что-то случилось, сэр?
— Надеюсь, что нет. Еда была хороша.
— Рад слышать. Мы стараемся держать нашу марку высоко.
— Я ищу Гарольда Шерри, он дал мне ваш адрес.
— А, Гарольд... Он больше здесь не работает.
— Где же мне его разыскать?
Директор развел руками, но этот жест как-то не вязался ни с его внеш-
ностью, ни с занимаемым положением.
— Гарольд даже не соизволил меня предупредить, что собирается ухо-
дить. На прошлой неделе он просто не вышел на работу.
489
— Почему?
— Он слишком высокого мнения о собственной персоне. Считает, что
такая работа не по нему. Скажите, вы его родственник?
— Всего лишь знакомый. Он не сообщил своего нового адреса?
— Возможно, и да. Спрошу у кассирши. Он все время вертелся возле
нее.
Ее звали Чарлен. У нее были невозмутимые голубые глаза и блестящие
русые волосы. За своей кассой она сидела с таким видом, будто управляла
космическим кораблем. Когда директор спросил ее про Гарольда, она сму-
тилась, покраснела и затрясла головой. Директор удалился, снова разводя
руками на испанский манер.
Я подождал, пока кассирша успокоится, и пошел к ней расплачиваться
за обед.
— Если бы вы мне помогли связаться с Гарольдом, я был бы вам край-
не признателен.-
— Вы ему не родственник?
— Нет, но я сегодня виделся с его матерью.
— Я не знала, что у него есть мать. Он всегда говорил только о своем
отце и утверждал, что он крупный нефтепромышленник в Техасе... Это
правда?
— Насколько мне известно, рядовой инженер.
Она глубоко вздохнула, грудь у нее заколыхалась.
— Значит, у Гарольда были основания начать здесь все с самого начала.
— Какие основания?
— Понимаете, он хотел изучить пищевое производство. Отец обещал
купить ему небольшой ресторанчик, но поставил условие, чтобы Гарольд
освоил на практике это дело.
Она внимательно смотрела на меня. Я сообразил, что она не столько
рассказывает мне о Гарольде, сколько расспрашивает о нем. Очевидно, ее
мучило сомнение, не был ли Гарольд лжецом.
Я ответил ей вопросом на вопрос:
— Не можете ли вы мне сказать, где он, Чарлен?
— Все зависит от того, для чего он вам понадобился.
— Я не стану вдаваться в подробности, но Гарольд получил некоторую
сумму денег.
— Большую?
— Можно сказать, да.
Она мне не поверила, но несмотря на это, возможно, даже как раз бла-
годаря этому, сообщила мне то, что меня интересовало:
— В последний раз я видела его в винном магазине. Я считала, что он
уехал в Техас навестить отца. На самом деле он оставался здесь в Лонг-Бич
с рослой толстушкой. Сказал, что ее зовут Рамоной.
Глаза у нее стали холодными.
— Он покупал ей пиво.
— Где я могу ее разыскать?
490
— Полагаю, что вам скажут в винном магазине. Там с ней разговарива-
ли как с постоянной покупательницей. Это «Том и Джерри», вниз по
дороге.
Она махнула рукой в направлении берега.
Я отправился туда. Слева теснились громоздкие административные зда-
ния, жилые дома засветились огнями, машины постепенно заполняли при-
брежную полосу, где их оставляли на ночь. Справа находился неопределен-
ный район, нечто вроде охотничьих угодий для людей с набитыми карма-
нами. Впереди поблескивала вода гавани.
В полутьме блуждали матросы. На краю дороги возле «Тома и Джер-
ри» сидел пьяный в хорошо сшитом костюме и читал вслух стихи, кото-
рые, похоже, тут же и сочинял. У улыбающегося человека за стойкой был
такой вид, будто бы он не знал, расстрелять ему меня или обслужить.
Наверно, все зависело от того, что я ему скажу.
— Знаете ли вы девушку по имени Рамона?
— Одну Рамону я знаю, но девушкой я ее никогда не называл. Очевид-
но, вас интересует, сколько денег она тратит на спиртное?
— Да нет, я же не из отдела наблюдения за нравственностью. Просто
я разыскиваю ее приятеля, только и всего.
— Гарольда?
— Точно.
— Последнее время я что-то не видел Гарольда.
— Где живет Рамона?
— Отсюда направо на следующей улице. Ее квартира на втором этаже.
Если хотите получить дружеский прием, захватите пиво.
Я прислушался к его совету.
В подъезде интересовавшего меня здания я почти наткнулся на обни-
мавшихся парня в морской форме и женщину. Они меня даже не заметили.
Я стал осторожно подниматься по неосвещенной лестнице, крепко дер-
жась за перила, и благополучно добрался до двери нужной мне квар-
тиры.
Открыла мне женщина, довольно неряшливо одетая, смерила меня
взглядом с головы до ног и буркнула:
— Привет.
У нее была широкая добродушная физиономия, черные, как уголь, гла-
за, черные волосы. Тело казалось распухшим в туго обтягивающем его
красном платье, но как и в лице, в нем была какая-то животная привлека-
тельность.
— Привет, Рамона.
— Кто вы такой?
— Всего лишь приятель вашего приятеля.
— Кто ваш приятель?
— Гарольд Шерри.
— Он мне о вас не говорил.
— Гарольд живет здесь?
491
— Больше здесь не живег.
— Оставил ли он вам новый адрес?
— Нет.
Она прижалась ко мне могучим плечом в дверном проеме:
— На Гарольда есть жалоба?
— Как сказать, он задолжал мне деньги.
— Мне тоже. Выходит, мы товарищи по несчастью?
— Выходит.
— Входите же, чего вы ждете?
Она отошла в сторону, пропуская меня в квартиру. Комната была гряз-
ной и захламленной, как большая кладовка. Треть ее занимала неубранная
кровать. Два колченогих стула стояли по обе стороны стола, на котором
сиротливо пылились пустые бутылки из-под пива.
— Я только что допила последнюю, — сказала женщина.
— Я захватил еще немного.
— Очень мило с вашей стороны. Наверное, Гарольд вас предупредил,
что я очень люблю пиво.
Меня заинтересовало, из каких она мест. Говорила она без малейшего
' акцента, но в то же время как-то не совсем свободно, как будто английский
язык не был для нее родным. Рамона откупорила бутылку, протянула ее
мне, вторую приготовила себе.
— Садитесь, выпьем за вас, а потом за Гарольда и его новую девушку.
— А что, у него есть такая?
/	— Есть, есть. Она приезжала вместе с ним, когда он на днях явился
сюда за своими вещами.
— Вы ее видели?
— Не совсем. Я высунулась из окна, но она оставалась в машине. Вы
ее знаете?
— Вот как? Что это была за машина?
—- Маленькая, зеленого цвета, подержанная.
— «Фэлкон»?
— Вроде бы они так называются. Малолитражная модель. Так вы знае-
те девушку?
— Я не уверен.
— Я хотела спуститься вниз и познакомиться с ней, но Гарольд меня
не пустил. Не хотел, чтобы я ее видела. Единственное, что мне удалось
рассмотреть, это то, что она была брюнетка, как и я.
— Почему же он не хотел, чтобы вы познакомились?
— Потому что я наполовину индианка, а у Гарольда, хотя он человек
бывалый, страшно старомодные взгляды. Ну и потом он считал меня
слишком толстой.
Она несколько раз кивнула головой.
— Я и правда толстая, тут уж ничего не поделаешь. Угадайте, сколько
мне лет?
— Тридцать пять.
492
Я-то думал ей польстить, а попал пальцем в небо.
— Двадцать девять, а выгляжу старше потому, что уж слишком меня
разнесло. Будь вы на моем месте, чтобы вы предприняли в этом от-
ношении?
— Отказался бы полностью от пива.
— Ну нет, только не это! Нужно же иметь какое-то удовольствие, а
то остается сидеть и ждать...
— Чего вы ждете?
— Чтобы случилось что-то хорошее, вроде выигрыша в лотерее.
Говорила она чуть насмешливо, очевидно, в душе сознавая, что такого
чуда с ней произойти не может.
— Неужели вы не мечтаете о чем-нибудь более стоящем?
— Вроде замужества и детей? Или хорошей работы? Но я уже испробо-
вала и то и другое. Занимала хорошие места. И у меня был когда-то муж
и трое ребятишек. Только он выставил меня пинком под зад. И даже не
разрешил мне видеться с моими ребятишками. Они живут в Роллинг-
Хилсе. Иногда я езжу туда, смотрю на другой берег через реку и притворя-
юсь, будто сумела их разглядеть.
Она подняла голову, ее круглая физиономия напоминала луну, поднима-
ющуюся из-за холмов.
— А вы женаты?
— Был когда-то. Развелся.
— Совсем как я, да? Что случилось с вашей женой?
— Не знаю, давно ее не встречал.
— В таком случае беспокойтесь о собственной жене, обо мне беспоко-
иться не надо.
Она допила до конца свою бутылку.
— Вообще-то меня зовут не Рамона, так меня начали называть в шутку.
— Ну, а как же вас зовут?
— Я этого не говорю незнакомым людям, тем более вы мне не. пред-
ставились.
— Лу Арчер.
— Гарольд вам на самом деле задолжал?
— Да, небольшую сумму.
— Можете поставить на ней крест.
Она откупорила еще бутылку и предложила мне пива, я отказался, и
она с радостью стала пить прямо из горлышка.
— Попытайте счастья с его матерью: могу поспорить, он вернется сно-
ва к ней. Он из тех парней, которому подавай чистые простыни и рубашки
с крахмальными воротничками. Чистые простыни и грязные помыслы, —
добавила она без всякого жара, как бы рассуждая сама с собой. — Что
за девушка у него сейчас?
— Не знаю.
— Мне казалось, что вы сказали, что знаете ее.
493
— Я ошибся, подумав • о другой девушке.
— Но вы же знаете про зеленую машину?
— Сегодня я видел, как Гарольд в ней ехал.
— Точно, все совпадает. Знаете, мне показалось, что Гарольд уехал с
этой особой потому, что ему понадобилась ее машина. Он просил, чтобы
я купила ему хотя бы подержанную, но у меня не водятся такие деньги...
больше не водятся...
— Зачем ему нужна была машина?
— У него был план, если это можно так назвать. Конечно, он мне не
стал его раскрывать, но хвастал, что заработает целое состояние и в то
же время отомстит людям, которые испортили ему жизнь.
Она посмотрела на меня своими черными глазами:
— У Гарольда неприятности, правда?
— Могут быть. А кто те люди, которым он хотел отомстить?
— Один из них его отец. Когда-то у Гарольда действительно были
крупные неприятности. Его отец обрушился на него и не стал за него хло-
потать. Кончилось тем, что Гарольда даже посадили в тюрьму. Вот этого
он и не может простить своему отцу. И другим людям.
— Кому именно?
— Я не помню фамилии этой семьи, но они заняты нефтяным бизне-
сом. Стоит Гарольду напиться, как он начинает болтать о том, что он
взорвет их цистерны с нефтью или сотворит что-то похуже.
— Ну, а смог бы он осуществить свои угрозы?
— Может быть. Его отец был инженером-нефтяником, он начал рабо-
тать здесь, в Лонг-Бич, и вроде бы хотел, чтобы сын пошел по его стопам.
Все это было до раскола семьи.
— А он вам не рассказывал, что явилось причиной раскола?
— Нет, но во всяком случае, он во всем винил отца. У него это стало
каким-то пунктиком. Вы понимаете, что я имею в виду? Именно поэтому
я не так уж сожалела, что Гарольд от меня ушел. Кому нужен помешан-
ный, правда?
— Куда он ушел?
— Мне он не стал докладывать. Конечно, они что-то спланировали с
этой особой, заранее обо всем договорились. Скорее всего он переехал к
ней.
Она осмотрела свое неприглядное жилище. С каждым выпитым глот-
ком пива она становилась все более старой и меланхоличной. Проблески
былой красоты, которые я заметил в первую минуту, поглотило тело, из-
быток жира и мяса, если уж быть абсолютно точным.
Она тоже живет в сумерках, подумал я, совсем как мать Гарольда. Ин-
тересно, была ли его новая приятельница такой же противницей яркого све-
та, как они?
— Не могли бы вы мне сказать имя его девушки?
— Я его не знаю, — медленно ответила Рамона.
— Не Лорел, а?
494
— Мне думается, что он знал какую-то Лорел, — сказала она после не-
долгого раздумья. — Во всяком случае, я слышала это имя. Но, по-моему,
на этот раз была не она.
— Постарайтесь вспомнить, как звали эту?
Она пожала своими пышными плечами и подняла кверху ладони, как
будто проверяла, не пошел ли дождь. Нет, этого она не знала.
Глава 28
Я пошел в гору к своей машине. Кругом я не видел ни одной души,
как если бы солнце, спустившись за море, утащило за собой все живые
существа.
В здании, где находился кабинет доктора Брокау, светилось одно боко-
вое окно. Я поднялся на лифте и дернул входную дверь его офиса. Она
была заперта.
Мужской голос внутри помещения спросил:
— Кто это?
— Лу Арчер. Я разговаривал с вами по телефону.
— Понятно.
С минуту за дверью царила тишина, затем ключ повернулся в замке,
дверь медленно отворилась. Освещенный сзади невидимым источником
света, доктор Брокау показался мне человеком среднего роста с непомерно
большой головой.
При свете я понял, что все дело в густой шевелюре и бороде. Среди
такой растительности глаза выглядели двумя лесными зверьками: темные,
настороженные, немного испуганные.
— Извините, я не мог с вами встретиться раньше. Я не подумал, что
вы станете меня ждать. Но теперь, раз уж вы здесь, входите.
Я прошел следом за ним через приемную в кабш1ет. Заперев за собой
дверь и облокотившись на нее, доктор уставился на меня отнюдь не ласко-
выми глазами.
— Вы ведь очень устали, не так ли? — спросил он.
— За последние двадцать четыре часа мне пришлось много ходить и
ездить, почти все впустую.
— Садитесь, мистер Арчер. Дайте отдых своим ногам.
Я подождал, пока он не запер дверь кабинета и не сел в кресло с другой
стороны стола, потом спросил:
— Пациент, к которому вы только что ездили по экстренному вызову,
был Гарольд, не так ли? Гарольд Шерри?
— Я предпочитаю этого не обсуждать.
— Значит, Шерри.
— Вы торопитесь с выводами, не имея на это никаких оснований.
— Тогда скажите, кто это был.
— Вы не имеете права допрашивать меня о моих пациентах!
495
— Я вовсе вас не допрашиваю и не пытаюсь вам чем-то угрожать. Мне
просто кажется, что вы не понимаете, в какую неприятную историю втянул
вас этот субъект.
— Ничего нового вы мне не скажете, так что...
Но я его перебил:
— Не стану притворяться, что мне известно решительно все о Гарольде
Шерри, но одно несомненно: на его счету очень тяжкое преступление, воз-
можно, не одно. Вчера вечером исчезла молодая девушка, нет, замужняя
женщина по имени Лорел Руссо. Сегодня утром Гарольд Шерри получил
сто тысяч наличными в качестве выкупа за нее. При этом он ранил отца
Лорел, который тоже в него выстрелил. Таким образом оба мужчины бы-
ли ранены, а женщина до сих пор не вернулась домой.
Очевидно, мистер Брокау принадлежал к очень впечатлительным лю-
дям, выражение его лица поминутно менялось, можно было подумать, что
он сам является участником этих событий.
— Видели вы сегодня Гарольда, доктор? Вы понимаете, почему это так
важно.
— Я могу понять, почему это так важно для вас, но я имею полное
право не отвечать на ваши вопросы.
— Не думаю. Кто вам дал такое право?
— Гарольд Шерри — мой пациент.
— Мне понятно, что вы дорожите своим клиентом, но меня поражает
полное отсутствие сострадания к молодой женщине, которую он по-
хитил.
— Молодая женщина не была похищена. Я ее видел.
— Сегодня вечером?
— Да. — Он махнул рукой.
— Где вы ее видели?
— В мотеле.
— С Гарольдом?
Он кивнул головой и добавил:
— Вне всякого сомнения, она там находится по доброй воле.
— Опишите ее, доктор.
— Довольно высокая, привлекательная брюнетка лет тридцати.
— Вы с ней разговаривали?
— Вообще-то нет. Она почти все время находилась в другом по-
мещении.
— Так откуда вам знать, что она там находится по доброй воле?
— По тому, как она вела себя, по характеру отношений между ними.
Она совершенно не думает о себе, это положение Гарольда ее страшно
волнует.
— Гарольд тяжело ранен?
Молчание.
— Если Гарольд тяжело ранен, вы оказываете ему медвежью услугу.
— Вы не имеете права разговаривать со мной в таком тоне! Я — опыт-
496
ный врач и хорошо знаю, что нужно больному, что ему можно, а что про-
тивопоказано.
— Восхищаетесь собой, доктор. А мысль о мертвом человеке не портит
вам настроение?
— Какой еще мертвый человек? Что вы придумали? Рана Гарольда не-
серьезная.
Но я видел, что Брокау хорохорится напрасно, мои слова заставили его
призадуматься.
— Вы обязаны сообщить полиции о случаях огнестрельного ранения,
доктор.
— Полиции, но не вам.
— Так вы считаете, что Гарольду лучше иметь дело с полицией, а не
со мной? Ведь его могут застрелить при задержании, и вы это прекрасно
знаете.
— Это было бы трагедией, настоящей трагедией! И я не верю, что он
виноват в случившемся.
— Доктор, доктор, независимо от того, удрала с ним эта молодая особа
по собственной воле или нет, Гарольд определенно виновен в том, что ра-
нил ее отца и что получил с него огромные деньги в качестве выкупа.
— Откуда вы знаете, что это сделал он?
— Я там присутствовал. Я видел все, что там происходила
Несчастный доктор постепенно терял уверенность в своей правоте Мне
было его немного жаль, но я должен был всеми правдами и неправдами
выйти на Шерри.
— Вы только что упомянули какого-то покойника, — неуверенно заго-
ворил Брокау. — Ведь отец молодой женщины не умер, нет?
— Нет и, очевидно, останется жив. Но сегодня утром я вытащил из
воды труп утопленника.
Я рассказал ему о человеке в твидовом костюме
Выражение лица доктора менялось как декорация на сцене Он выглядел
потрясенным до глубины души.
— Вы уверены, что маленький старичок умер?
— Вы его знаете, доктор?
— Вчера Гарольд приводил его ко мне в кабинет. Он хотел, чтобы я
его подлечил.
— Вот как?
— Этот человек находился в крайне тяжелом состоянии, как физически,
так и психически. Вся голова и тело у него были в шрамах, похоже, что
ему пришлось пройти через страшные испытания. Эмоционально он также
проявлял признаки серьезной травмы. Не человек, а развалина, к тому же
опасающийся раскрыть рот. Мне показалось, что он находится в полной
зависимости от Гарольда, но не проявлял к нему ни малейшей привязан-
ности. Отсюда я заключил, что он провел очень много времени в различ-
ных учреждениях.
— В каких учреждениях?
1*7 Росс Макдональд «Озноб»
497
— В больницах. Возможно, в психиатрических лечебницах. Я спросил
Гарольда, не является ли этот человек сбежавшим откуда-то пациентом,
но Гарольд стал уверять, что он не знает. Будто бы он совершенно случай-
но наткнулся на него на пристани и привез его ко мне, видя его плачевное
состояние. Однако, если хорошенько подумать, их отношения совершенно
не походили на «случайное знакомство». Несомненно, Гарольд для чего-то
собирался использовать этого старика. Именно поэтому он и хотел, чтобы
я его как-то приободрил. Я дал старику транквилизирующие пилюли. Но
стоило мне заговорить о необходимости немедленной госпитализации, как
они оба удрали от меня. Я, к сожалению, проявил себя в этой истории
не лучшим образом.
— Старичок утонул. Вы не могли этого предвидеть.
— Он, несомненно, сбежал из какой-то больницы. Я был обязан насто-
ять на том, чтобы он немедленно туда возвратился. Гарольд мне солгал,
заявив, что он поместил старика в лечебницу.
— Когда Гарольд вам об этом сказал?
Он виновато посмотрел на меня и ответил:
— Сегодня вечером, когда я приехал к нему по вызову. Первое, что я
от него услышал, что старик находится в больнице.
— В какой?
— Этого он мне не сказал. Но если вы мне сказали правду, значит, он
солгал.
— Я ничего не придумал. Более того, я видел их вдвоем вчера вечером.
Они обедали в ресторане на пристани неподалеку от того места, где стари-
чок утонул. Сегодня рано утром я вытащил его тело из воды. Неужели
вы не считаете, что Гарольда необходимо об этом расспросить?
Его лицо приняло твердое и непреклонное выражение.
— Да, считаю.
— Где вы его сегодня видели?
— Он живет в мотеле с молодой женщиной.
— Понятно. Где находится мотель?
— Редондо-Бич.
— Как он называется, доктор?
— Мотель «Мирты».
— Вы поедете со мной туда?
— Чего ради?
— Последний человек, который имел дело с Гарольдом, был ранен в
голову. Я вовсе не хочу, чтобы это случилось со мной. На вас он не осме-
лится поднять руку.
— Что я ему скажу? Что я его предал?
Голос у него оборвался.
— Вам нравится Гарольд, верно?
— Да, несмотря ни на что я не считаю его бездельником. Я не терял
надежды направить его на путь истинный, открыть перед ним перспекти-
вы лучшей жизни. Но мне не хватило либо умения, либо времени.
498
Он молчал некоторое время, стараясь справиться с обуревающими его
чувствами, но так и не нашел в себе достаточно сил, поэтому сердито за-
кричал:
— Никуда я не поеду! Я врач, а не детектив!
Я поднялся, чтобы уйти. Он проводил меня до дверей приемной.
— Очень сожалею, мистер Арчер, я просто не могу представить, что
будет с Гарольдом в этих обстоятельствах. Если я могу вам как-то еше
помочь.
Он замолчал.
— Да, у меня есть еше одна просьба. Попробуйте созвониться с больни-
цами для ветеранов войны и проверить, не находился ли там на излечении
этот старичок. Мне кажется, его зовут Нелсоном.
Он обдумал мою просьбу.
— Ну, что ж, это возможно. Сделаю это с удовольствием.
Глава 29
Мотель «Мирты» находился на сто первой автостраде. Огромный мно-
гоквартирный дом прилепился к краю высокого утеса на шоссе, а площадь
внизу была усеяна винными лавчонками, ресторанами, кафе и бензоко-
лонками.
Здание мотеля было собрано из бетонных блоков и внешне походило
на военное сооружение. Зеленого «фэлкона» на стоянке для машин не было.
Я остановил свою под неоновой надписью «свободное место» и вошел
в вестибюль. Из какого-то темного угла за стойкой вышел человек и
смерил меня вопросительным взглядом. Голова его почти совсем была
лысой.
— Чем могу быть полезен?
— Возможно, мы сумеем помочь друг другу. Вы не могли об этом
знать, но в вашем мотеле остановился человек, разыскиваемый полицией.
Он сразу подтянулся, уставившись в мое лицо.
— Безусловно, я этого не знал. Вы из полиции?
— Частный детектив.
Я назвал себя и показал удостоверение.
— Его зовут Гарольд Шерри.
После секунды раздумья он сказал:
— У нас не зарегистрирован никто с таким именем.
— Возможно, он назывался иначе. Это мужчина лет тридцати с неболь-
шим, темноволосый и темноглазый, ростом около шести футов, крепкого
сложения, с очень широкими плечами, возможно, слегка прихрамывает.
Администратор покачал головой.
— Я такого человека не видел, хотя и дежурю сегодня с полудня. В
мотеле всего лишь с десяток постояльцев, будем надеяться, что в дальней-
шем дела пойдут лучше.
499
Мысль о том, что Брокау обманул меня, вызвала во мне ощущение
тошноты, но я прогнал ее прочь и попробовал действовать иначе.
— Заполнять гостевую картотеку могла женщина. Красивая боюнетка
лет тридцати, темноглазая, рост примерно пять с половиной футов, очень
хорошая фигура.
В глазах у администратора мелькнуло сомнение.
— Может, это женщина из номера пятьдесят восемь, миссис Себастьян.
Она сказала, что муж у нее нездоров.
— На какой машине они приехали?
— Малолитражный «фэлкон» зеленого цвета, довольно старый. Я обратил
на это внимание, потому что она не записала номер водительского удостове-
рения, так что я заполнил эту графу сам, ну и посмотрел на машину.
— Можно мне тоже взглянуть на нее? Хотя нет, дайте сначала реги-
страционный журнал.
Он порылся в столе и вытащил оттуда гостевую карточку от номера
пятьдесят восемь.
Мистер и миссис Фрэнк Себастьян, 408, Бистоза-стритл, Лос-Анджелес.
Калифорния.
Адрес был Тома Руссо, но почерк не походил на почерк Лорел, буквы
были по-детски крупными и округлыми.
— Вы говорите, карточку заполняла женщина?
— Все, за исключением номера машины.
Я первым делом поместил адрес в книжку.
— Опишите-ка мне эту женщину, пожалуйста.
— Ваша характеристика была очень точной, разве что я не назвал бы
ее красивой. Ничего, конечно, но, на мой взгляд, слишком пышная.
И он рукой нарисовал в воздухе подобие песочных часов.
— Покажите мне их номер, если нетрудно.
Мы вышли на улицу вместе. Перед дверями номера пятьдесят восемь
машины не стояло, но из-под ставен окна пробивался свет. Я вернулся на-
зад в вестибюль, опасаясь, что меня заметят в окно. Администратор тоже
двинулся следом.
— Мне кажется, что они уехали, — сказал он задумчиво.
— Хотите проверить?
— Нет... а вдруг поднимется стрельба.
— Скажите, что нужно посмотреть обогреватель или что-то другое, —
предложил я.
Он покачал головой:
— Ну нет, за это мне деньги не платят.
Но все же весьма неохотно он пошел к номеру, а через минуту уже воз-
вратился.
— Сомневаюсь, что внутри кто-то есть.
— Вы заглядывали?
— Нет, но ключ торчит с наружной стороны.
500
— Тогда можно совершенно спокойно войти и проверить, в чем дело.
Комната оказалась пустой, двухспальная кровать не застлана, на про-
стыне в нескольких местах темнели пятна крови. В воздухе все еще пахло
сигаретным дымом.
Я придирчиво осмотрел не только комнату, но и ванную с уборной,
но не обнаружил ничего значительного, кроме дополнительных кровавых
пятен на изразцовом полу ванной. Вернувшись вместе с администратором
в вестибюль, я воспользовался телефоном, чтобы позвонить в несколько
мест.
Первый звонок был в Пасифик-Пойнт капитану Долану. Я сообщил
ему, где нашел след Гарольда Шерри, продиктовал номер машины и описа-
ние молодой особы, с которой Шерри уехал.
— Кто она такая, Арчер? Лорел Леннокс?
— Нет, это другая женщина.
— Тогда где же Лорел?
— Не знаю, капитан, — сказал я, хотя мне казалось, что я знаю.
Я позвонил домой к Тому Руссо в Вествуд, надеясь, что мне ответит
кузина Глория. Однако к телефону подошел какой-то мужчина, буркнул,
что Тома нет, и сразу же повесил трубку.
Тогда я позвонил в аптеку. Незнакомый мужской голос сообщил мне,
что у Тома свободный вечер. Нет, он не представляет, где можно отыскать
Тома, но он его видел днем. Том заходил в аптеку за бинтами.
— За бинтами?
— Совершенно верно. Том объяснил, что они нужны его приятелю.
— А имя приятеля он не упомянул?
— Вряд ли... Нет...
Наконец я набрал номер телефона доктора Брокау. К моему удивлению,
он ответил мне сам на первый же звонок. Я сказал ему, что произошло.
— Значит, они ускользнули?
Он даже не пытался скрыть своей радости.
— Удрать-то они удрали, но ничего хорошего из этого не будет. Теперь
полиции известен номер их машины, так что теперь их задержат в течение
пары часов.
— Женщина уехала вместе с ним?
— Очевидно.
— Значит, нет никаких сомнений в том, что он не удерживает ее силой?
—- К сожалению, это другая женщина, а что он сделал с Лорел Руссо,
неизвестно.
— Что за женщина с ним?
— Я предполагаю, что ее зовут Глорией. Вряд ли вы ее знаете. Ну, а
с больницами есть положительный результат, доктор?
— Вроде я сумел все выяснить... Самый большой госпиталь в Вест Лос-
Анджелесе известил об исчезновении пациента, ветерана военно-морского
флота по имени Нелсон Бегли. Позавчера его увезли на обед, и он не
вернулся.
501
— Кто увез его на обед?
— Это не ясно. Вы собираетесь в этом разобраться?
— Непременно. Вы оказали бы мне огромную услугу, если бы согласи-
лись съездить туда со мной. Сейчас уже поздний вечер, а во всех государ-
ственных больницах в смысле получения информации очень трудно. Врачу,
пожалуй, что-нибудь да расскажут.
Брокау ответил не сразу.
— Хорошо, я буду там вас ждать.
Глава 30
Я оставил машину перед госпиталем и направился к нему весьма нере-
шительно. Мне доводилось бывать тем и прежде, и я знал, какое гнетущее
впечатление производит на входящего темный и неуютный вестибюль, ко-
торый как бы предупреждает человека, что его здесь ждет. Несколько
жертв, уже попавших сюда, сидели по периметру просторного помещения.
Большинство из них приехало сюда с родственниками.
Доктор Брокау разговаривал у бюро с женщиной, по всей вероятности,
тоже ветераном, но не в больших чинах.
— Это мисс Шелл, — представил Брокау. — Мисс Шелл припоминает,
как два дня назад она отпускала Нелсона Бегли.
— Да, да, — затараторила мисс Шелл, — он обещал вернуться к десяти
часам вечера в тот же день. Лично мне почему-то не хотелось его отпу-
скать, но доктор Лемпсон сказал, что все будет в порядке.
—• Это его лечащий врач?
— Да, я уже вызвала его. Вам надо поговорить именно с ним, так как
я выпустила Бегли из больницы по распоряжению доктора.
Женщина втайне злорадствовала.
— Не волнуйтесь, — принялся ее уговаривать Брокау, — разве вы мо-
гли предвидеть, что случится..
— А что случилось? — насторожилась она.
— Подробности нам неизвестны. Тело Нелсона Бегли обнаружили в
океане сегодня утром. Мистер Арчер вытащил его из воды.
Женщина повернулась ко мне:
— Самоубийство?
— Сомнительно. Мне думается — его убили.
Она поджала губы.
— У меня с самого начала появились подозрения относительно этого
молодого человека. Если бы это зависело от меня, я бы не доверила ему
никого из наших пациентов.
— Почему, мисс Шелл?
— Мне не понравилось, как он себя вел... Разговаривая, ни разу не
взглянул мне в глаза. '
— Чем он объяснил свое намерение забрать отсюда Бегли?
502
— Сказал, что просто хочет его угостить домашним обедом. Конечно,
казенная пища довольно однообразная, но...
В вестибюле появился мужчина в белом халате. Мисс Шелл бросила на
него уничтожающий взгляд, но тут же ее лицо приобрело то подобостраст-
ное выражение, которое характерно для медсестер в присутствии на-
чальства.
— Вот и доктор Лемпсон, — сказала она.
Это был высокий темноволосый человек с лицом, которое говорило,
что его владельцу известна боль. Скорее всего в прошлом он был военным
врачом, сохранившим, несмотря на полноту, строевую выправку.
Доктор отвел нас в сторону, и мы уселись на пластиковые стулья.
— Что случилось с Нелсоном? — спросил он.
Я рассказал о несчастном случае довольно подробно, доктор слушал
меня с большим вниманием.
— Я ничего не понимаю, — сказал он, когда я закончил. — Вы видели
Нелсона вчера вечером, то есть в среду, в приморском ресторане Пасифик-
Пойнта? Но отсюда он уехал во вторник вечером примерно в половине
шестого. Считалось, что он приглашен на обед к своим друзьям. Что же
произошло за это время?
— Кое-что я могу вам сообщить, — сразу же заговорил доктор Бро-
кау. — Вчера его привозил ко мне в Лонг-Бич Гарольд Шерри.
— Так вы знаете Шерри?
— Он мой пациент.
— Что он за человек?
— Затрудняюсь ответить, — произнес Брокау и опустил голову.
— Давно ли оп у вас лечится, коллега?
— Пару месяцев, так что я не имел возможности его толком изучить.
Сегодня я узнал, что у Шерри... что он в затруднительном положении.
— Сегодня днем Шерри ранил человека, — заговорил я, — и был ранен
сам. Сейчас его разыскивает полиция. Ну и я тоже. Его подозревают в
похищении.
Доктор Лемпсон не высказал ни. малейшего, удивления.
— От Шерри, как мне'кажется, можно было ожидать чего угодно. Вы
согласны со мной, коллега?
Брокау опустил еше ниже голову и принялся сморкаться.
Лемпсон слегка раздраженно обратился ко мне:
— Можно сказать, узнаю его заочно. Сам я с ним ни разу не разговари-
вал. Мне бы очень хотелось понять, в чем причина его интереса к Бегли?.
— Мне бы тоже. Я в этом никак не могу разобраться.
— Вы хотели бы знать, каким: образом он вошел в контакт с Бегли?
Примерно неделю назад Шерри привела сюда молодая женщина. До этого
она иногда навещала Бегли.. Как я-понял, она его дальняя родственница.
— Чья? Бегли или Шерри? .
— Бегли. Ее взаимоотношения с Шерри не представляют загадки: она
от него без ума.
503
— Можете ли вы се описать, доктор?
— Довольно крупная особа, миловидная. Брюнетка, лет около
тридцати.
— Ее зовут Глория?
— Правильно, а вот фамилии я не слышал.
— Флоэрти... Эту особу я знаю, доктор... Сейчас она скрылась вместе
с Гарольдом.
— А вот это меня удивляет. Мне она показалась весьма положительной
женщиной.
— Яс ней разговаривал пару раз, и она на меня произвела самое благо-
приятное впечатлением Но ведь она не первая и не последняя женщина, по-
терявшая голову из-за авантюриста.
Доктор Брокау не выдержал, он подчеркнуто посмотрел на меня и на
Лемпсона, поднялся и, не сказав ни слова, пошел к выходу.
— Какая муха его укусила? — удивился Лемпсон. — Можно подумать,
что он чувствует себя виновным.
— Возможно, и да, потому что не сразу распознал, с кем имеет де-
ло, — рассмеялся я.
— Вот и я не могу успокоиться, что, подписывая Бегли разрешение от-
лучиться до десяти часов вечера из госпиталя, фактически подписал ему
смертный приговор.
В его голосе звучало непритворное горе. И хотя Лемпсон хорошо де-
ржал себя в руках, мне невольно на ум пришел Эллис с его истеричными
реакциями.
— Не вы один испытываете ответственность за случившееся с Нелсо-
ном Бегли. Сегодня днем в морге Пасифик-Пойнта я столкнулся с челове-
ком, который был уверен, что он один повинен в его смерти. В прошлом
он был автоп-офицером на танкере «Кэнон Саунд» где служил и Нелсон.
И все эти годы он терзал себя мыслями о том, что из-за допущенной им
ошибки на судне возник пожар. Эллис вел себя как невменяемый, у него
начались форменные галлюцинации. Он десятки раз повторял, что труп
Нелсона все эти двадцать пять лет находился в воде, плывя сюда из
Окинавы.
— Как вы назвали офицера, Эллис?
— Да, Эллис.
— Объяснил ли он вам, что вызвало пожар на судне?
— Он сказал, что превысил допустимое давление в цистернах, поэтому
одна из них лопнула.
— Видимо, так оно и было.
—- Так вы разговаривали с Эллисом?
— Нет, я разговаривал с Нелсоном. Теперь это не имеет значения, раз
он умер. Дело в том, что к нему постепенно возвращалась память. Как
раз на прошлой неделе он мне рассказывал об аварии с бензобаком на тан-
кере Именно это было последним, что он запомнил о своей службе на
«Кэнон Саунде» и не забывал на протяжении всех этих лет.
504
— Что вернуло ему память, доктор?
— Мне хотелось приписать это моему искусному врачеванию, но дело
в том, что я даже не психиатр. Большую роль сыграли визиты Глории.
Уж не знаю, о чем она с ним разговаривала, но я воочию видел, что наши-
ми совместными усилиями мы его возвращаем к жизни. Так мне показа-
лось, а на самом деле мне удалось лишь... отправить его на тот свет. И
теперь я думаю, что мои старания лишь навредили ему. Амнезия еще не
самое страшное...
— Почему вы так говорите?
Он наклонился ко мне, пластиковый стул заскрипел под его тяжестью.
— Я вот думаю, во всяком случае, это возможно — не убили ли Нелсо-
на именно потому, что к нему стала возвращаться память? Последний раз,
когда я с ним беседовал, он принялся мне рассказывать о смерти какой-то
женщины. Сначала я решил, что она была его женой, и даже проверил
его историю болезни. Нет, Нелсон никогда не был женат.
— Так что же случилось с той женщиной?
— Вроде бы ее убили много лет назад, по всей вероятности, в том са-
мом году, когда произошла авария на танкере. По мнению Нелсона, его
выбросили в море, потому что он оба этих случая увязывал воедино.
— Так вы беседовали об этом на прошлой неделе?
-Да.
— Как погибла та женщина?
— Ее застрелили. Возможно, конечно, что ее застрелил и сам Нелсон,
но он этого не говорил.
— Так вы допускаете, что Нелсон был убит потому, что вспомнил про
смерть этой женщины?
— Я вовсе не выдвигаю это в качестве несомненной гипотезы, но такая
возможность пришла мне в голову. Назовите хотя бы один убедительный
мотив для убийства такого бедняги, как Нелсон Бегли. У него не было
ни денег, ни связей, по крайней мере известных мне.
— Вы не пробовали выяснить, кто была эта убитая женщина?
— Я собирался поговорить с ним на эту тему в ближайшем будущем.
— Как ее звали?
— Нелсон назвал ее Элли.
— А почему вы думаете, что он сам мог ее убить?
— Он винил себя в ее гибели.
— Вы не помните, что в точности он говорил?
— Нет. Фактически я не очень-то разобрался, говорит ли он о том, что
убил женщину или что с ней спал, или то и другое, не то он сам, не то
кто-то другой... Скажите, вы ведь приехали в госпиталь не ради одного
Нелсона? Может быть, я вас интересую?
Он начал сильно нервничать.
Я покачал головой.
— Мне нужна ваша помощь, доктор. Я пытаюсь разыскать женщину,
которую похитили вчера вечером. Сегодня днем Гарольд Шерри получил
505
за нее выкуп в размере ста тысяч долларов и ранил ее отца. Путь к исчез-
новению женщины, как мне кажется, вел через этот госпиталь, поскольку
тут лечился Нелсон.
— Как зовут пропавшую женщину?
— Лорел Руссо.
Лемпсон буквально подпрыгнул на месте и вцепился мне в за-
пястье.
— Руссо?
— Ну да, а что?
— Но ведь Руссо была фамилия убитой женщины.
— О которой говорил Нелсон?
— Да, Элли Руссо.
Несколько минут мы сидели молча, уставившись друг на друга. Я с тру-
дом выдернул у доктора руку, которую он машинально сжимал все сильнее
и сильнее.
— Вы часом не записывали свои беседы с Нелсоном?
— Ну... кое-какие записи у меня имеются.
— Могу ли я на них взглянуть, доктор?
Видя его колебания, я напористо заговорил:
— Я понимаю, что существует врачебная этика, запрещающая разгла-
шать то, что доктор узнал от больного. Но ведь Нелсон умер, ему теперь
все безразлично, а надо думать о несчастной женщине. Очевидно, она нахо-
дится в руках опасного человека. Это куда важнее, чем право покойного
на сохранение тайны.
Лемпсон внимательно посмотрел на меня и кивнул головой:
— Вы правы, конечно. Пойдемте ко мне в кабинет.
Письменный стол в кабинете доктора был завален бумагами. Вскоре он
нашел бланк желтого цвета, на обратной стороне которого было написано
карандашом:
«Имя было Элли Руссо, я хотел жениться на ней, но она была настрое-
на против меня. Я имел обыкновение следить за тем, чтобы знать, какую
жизнь она ведет. Однажды вечером я наблюдал сквозь венецианские став-
ни, как она занималась любовью, кровь ударила мне в голову, и я решился
на ужасную вешь. Я просил Бога простить меня, но он не простил.
Он взорвал бензобак и устроил пожар, и с тех пор я живу в настоящем
аду».
С минуту мы с Лемпсоном сидели в полном молчании. Его небольшой
кабинет казался наполненным событиями прошлого.
— Как вы думаете, что он с ней сделал? — спросил я.
— Вроде бы он считал себя виновным в ее смерти. Но вообще-то он
не виноват. Люди его склада ума зачастую приписывают себе всякие пре-
грешения только потому, что постигшая их кара слишком жестока.
506
Глава 31
В доме Тома Руссо горел свет. Я постучал в дверь и через некоторое
время услышал медленные шаги, дверь приоткрылась. В темноте мне по-
казалось, что на пороге стоит Том, только лицо у него искажено гневом.
Потом я понял, что это был куда более старый человек, похожий на
Тома.
— Том дома? — спросил я.
— Чего вы от него хотите?
— У нас с ним общие дела.
— Какие еще дела?
Если бы он был помоложе, его вопросы показались бы мне грубыми,
даже враждебными. Но я чувствовал, за ними стоит беспокойство, рани-
мость пожилого человека.
— Я частный детектив, помогаю Тому разыскивать его жену. Вы слу-
чайно не знаете, где он сейчас?
— Он должен был куда-то отвезти свою двоюродную сестру.
— В Редондо-Бич?
— Мне кажется, он действительно упоминал Редондо, Том попросил ме-
ня побыть тут на случай, если что-то случится. Но вообще-то ему следова-
ло уже давно вернуться.
— Вы его отец?
— Точно. Между нами всегда было большое сходство. Мне об этом
многие говорили. Хотите войти? Том должен скоро приехать.
— Спасибо, я его подожду. У меня для Томы есть кое-какая ин-
формация.
Он провел меня в переднюю комнату, и мы с ним уселись напротив
друг друга. Он был довольно красивым человеком лет семидесяти, с шап-
кой курчавых седых волос. На нем был одет темный пиджак.
— Информация о его жене? — спросил он после долгого молчания.
— Да, о жене и о матери.
—- Я был женат на матери Тома.
— Что с ней случилось, мистер Руссо?
— Ее застрелили в этом самом доме, когда Том был еще малышом. —
Он с тревогой посмотрел на. меня: — Том задавал вопросы о своей
матери?
— Сегодня утром в бреду он говорил о ней.
— Что он говорил?
Руссо нетерпеливо наклонился ко мне.
— Большого смысла в его словах не было. Знает ли он, что с ней случи-
лось, мистер Руссо?
Старик покачал головой.
— В свое время он, разумеется, знал, но потом забыл. Я позволил ему
позабыть. Возможно, это было ошибкой. Когда он приехал сегодня за
мной, я с трудом узнал своего сына. Правда, он никогда не был веселым
507
и беззаботным ребенком. Но если я допустил ошибку, у меня на то были
веские основания. Том был таким маленьким, когда это случилось, всего
лишь пяти годочков, я надеялся, что для него это пройдет бесследно. Я
думала что мы сможем вернуться сюда, он и я, и заживем без всяких
страшных воспоминаний.
— Откуда вернетесь, мистер Руссо?
— Из Бремертона, штат Вашингтон. Все началось во время войны, ког-
да я поехал работать в Бремертон на судоверфь. Этот дом я сдал, а Элли
и маленького сына взял с собой. Но они там недолго оставались. Элли
решила от меня уйти. Она увезла Тома сюда, они вдвоем занимали весь
дом, пока я продолжал работать в Бремертоне.
— Уже после смерти Элли, когда ее тыло было обнаружено, меня при-
везли сюда. Кто-то ее застрелил. Впрочем, об этом я вам уже говорил.
— Где было найдено тело?
— На полу в задней комнате.
— В спальне? А где был Том?
— 1\т же в доме, с ней. Должно быть, в течение нескольких дней. По-
лиция определила, что она умерла чуть ли не за неделю до того, как они
это обнаружили. Том пошел к соседям только после того, как ему ничего
не оставалось есть. Не спрашивайте меня, почему он не сделал этого рань-
ше. Такой малыш, да разве он что-нибудь понимал? Наверное, испугался
и проплакал все эти дни.
— Вы с ним говорили об этом?
— Не очень много. Не хотел бередить старые раны. Может быть, вы
тоже считаете, что нам с Томом не следовало оставаться в этом доме?
Но ведь это мой собственный дом, я имею полное право в нем жить. Я
приобрел его в тысяча девятьсот тридцать седьмом году, когда женился
на Элли... Позднее, когда Том поступил в фармакологическое училище, я
дом заложил, получил приличные деньги. Сейчас Том сам неплохо зараба-
тывает в аптеке и выкупает дом у меня. Так что я не представляю, что
бы я делал без этого дома.
— Никто вас не осуждает, мистер Руссо.
— Это вы так думаете. Родственники его матери до сих пор ругают
меня за то, что я здесь жил с Томом. Ну, а что Том говорил вам сегодня
утром? Помнит ли он свою мать и то, что с ней случилось?
— Мне кажется, что он старается вспомнить.
— Называл ли он какие-нибудь имена?
— Только не мне. А вам?
Старик покачал головой. Я внимательно присмотрелся к его лицу,
сплошь изрезанному морщинами.
— Имеете ли вы хотя бы малейшие представления, кто убил?
— Полиция-то вообразила, что это сделал я, но мне, слава Богу, уда-
лось доказать, что в то время я находился в Бремертоне и больше года
вообще не встречался с Элли.
— Почему они заподозрили вас?
508
— Но вы же знаете, как это бывает. Прежде всего хватают мужа. А
к тому времени, как закончили со мной разбираться, виновный находился
уже на другом краю земли.
— На другом конце земли?
— Именно так и я сказал.
— Вы подозреваете определенное лицо?
— Да, сэр. Я абсолютно уверен, кто убил Элли. Все сходится, понимае-
те? Она познакомилась с ним в Бремертоне. Он был членом основной
команды танкера, который я помогал строить. «Кэнон Саунд». Этот ма-
лый был первопричиной того, что Элли ушла от меня. Мы с ней из-за
этого рассорились, и она озверела. Она оставалась в Бремертоне ровно
столько, сколько там находился «Кэнон Саунд» с Бегли на борту. Того пар-
ня звали Бегли Нелсоном. А когда судно Бегли ушло из Бремертона, Элли
забрала мальчика и тоже уехала.
— Откуда вы знаете, что ее убил Бегли?
— Я же вам сразу сказал: все совпадает. Когда я однажды приехал из
Бремертона посмотреть на сынишку, Том не сказал, что у них все время
в доме был Бегли.
— Он так его и назвал?
— Нет, но он описал его. А в полиции не пожелали принять во внима-
ние его слова. Сказали, что у него есть алиби. Было совершенно ясно, что
им хотелось вздернуть меня. Пришлось заняться доследованием, а моя
уверенность стала еще крепче.
— Почему?
— Я выяснил, что «Кэнон Саунд» стоял на якоре в гавани Лонг-Бич
в ту самую ночь, когда Элли была убита, а сам Бегли получил увольни-
тельную на берег до утра. Значит, у него была полная возможность явить-
ся к ней, убить ее и вовремя вернуться на судно. А на следующее утро,
третьего мая тысяча девятьсот сорок пятого года, танкер ушел в Окинаву.
К тому времени, когда было обнаружено тело Элли, Нелсон находился в
другом полушарии.
Я записал дату к себе в книжку.
— Почему он ее убил, мистер Руссо?
— Мне думается, она спуталась с другим мужчиной. Ну, а Бегли ее при-
ревновал.
— Вы знаете этого другого мужчину?
— Это мог быть один из товарищей Нелсона по команде, я не знаю.
В Бремертоне они все вели разгульный образ жизни. А кончилось все весь-
ма печально. Позднее я узнал, что произошло с этим судном: оно сгорело
под Окинавой. Хотите услышать, какова судьба Бегли? Он изжарился в
нефти, так покарал его Бог.
— Вы не все знаете. Вчера вечером Бегли утонул, но я сильно сомнева-
юсь, что Господь Бог имел к этому какое-то отношение.
Старик поднялся со стула и наклонился надо мной, слегка покачиваясь
на нетвердых ногах. •
509
— Каким образом его могли утопить? Он же был пациентом госпиталя
для ветеранов и инвалидов войны?
— Верно, был. Но кузина Глория со своим дружком забрали его
оттуда.
Он нахмурил брови.
— Как они могли это сделать? Обслуживающий персонал неоднократно
заявлял мне, что Бегли нечто иное, как живой труп. Мне не разрешили
с ним даже поговорить.
— Когда это было, мистер Руссо?
— Это было давно, сразу после войны.
— По всей вероятности, с тех пор он заметно поправился. Но в конеч-
ном итоге это не пошло ему на пользу.
Руссо дошел до дальнего конца комнаты и немедленно вернулся
назад.
— Но вы ведь не думаете, что его убила Глория?
— Не знаю. Как Глория относится к гибели своей тетушки?
— Я никогда не говорил с ней на эту тему. После смерти Элли я почти
не виделся с ее родственниками. Мать Глории родная сестра Элли, Марта,
ничего не прощающая особа. Даже после того как я доказал властям, что
находился в Бремертоне, когда застрелили Элли, Марта так и не примири-
лась со мной. Она твердо уверена, что ее сестра ушла от меня потому,
что я с ней дурно обращался. Но это ложь. Я думаю, что ни один муж
не лелеял свою супругу, как я.
Он взглянул на меня с непередаваемой грустью.
— Иногда я думаю, что было бы лучше, чтобы я никогда не покидал
этого дома... и не женился бы на Элли... никогда не имел бы сына. Ничего
хорошего из моей жизни не получилось.
— Почему же, мистер Руссо?
— Все дело в этом доме. Он приносит несчастье. Посмотрите, что слу-
чилось с моим сыном. И его женитьба не принесла ему радости...
Глава 32
На улице послышался звук приближающейся машины. Вот она остано-
вилась, и Руссо сразу же поднял голову.
— Наконец-то вернулся Том! Я знаю, как работает его мотор.
Действительно, в комнату вошел Том и заботливо спросил старика:
— Как ты себя чувствуешь, папа?
— Хорошо, почему может быть иначе?
— Я не предполагал, что заставляю тебя так долго ждать.
— Пустяки, мы тут с мистером Арчером о многом переговорили.
Том повернулся ко мне:
— Вы хотели меня видеть?
— Я хотел кое о чем вас спросить. Кстати, где вы были?
510
— Отвез Глорию, потом отправился в Пасифик-Пойнт узнать, нет ли
каких-нибудь известий у родителей Лорел. Но в доме никого не было.
— Сегодня днем отца Лорел ранили. Он находился в больнице Паси-
фик-Пойнта, возле него дежурит жена.
— Кто его ранил?
— Гарольд Шерри.
Я рассказал Тому, что произошло у охотничьего клуба.
Он в изнеможении опустился на диван, глядя на меня недоверчиво и
испуганно. Я спросил его, видел ли он Гарольда. Том покачал головой.
— Нет.
— Знаете ли вы, где он находится?
— Глория просила меня об этом никому не говорить.
— Знает ли Глория, что его разыскивает полиция?
— Нет. То есть я хочу сказать, что если и знает, то она мне ничего
не сказала.
— Что же она сказала?
—- Он позвонил ей сюда по телефону и сообщил, что получил травму
при стрельбе, но ни о чем другом и словом не обмолвился. Я подумал,
что это несчастный случай, поэтому ему необходимы бинты.
— Том, вы его видели?
— Нет, он не хотел, чтобы я приезжал в мотель.
— Вы говорите о мотеле «Мирты» в Редондо-Бич?
Он покачал головой.
— Я не должен ни о чем говорить.
— Какой же вы странный человек! Кому-кому, но только не вам под-
держивать Гарольда! Он же не на вашей стороне. Вчера вечером он схватил
вашу жену и, очевидно, до сих пор не отпускает, рассчитывая получить
дополнительный выкуп. Сегодня утром я вам все объяснил, помните?
— Нет. Сегодня я с вами не разговаривал.
— Тогда вы лежали в кровати, только что проснувшись.
— Да-да, действительно, припоминаю.
Но по его лицу было видно, что он ничего не помнит.
Его отец наклонился к нему и тихо похлопал по плечу:
— Не упрямься, сынок, этот человек говорит дело, он хочет вернуть
назад твою жену.
— Хорошо, —- тяжело вздохнул Том, — это действительно был мотель
«Мирты» в Редондо-Бич.
— Их там больше нет, — сказал я, — куда они могли оттуда пере-
браться, а?
— Не знаю, я вообще не понимаю, что происходит. Неужели Глория
причастна к этой грязной истории?
— Вольно или невольно причастна. Как она познакомилась с Гароль-
дом, вам известно?
— Это случилось как раз здесь, в нашем доме. Лорел повстречалась с
Гарольдом где-то в городе, они раньше вместе учились в школе. Вот она
511
и пригласила его к нам на обед.. Случайно зашла Глория, ну и они с Га-
рольдом быстро нашли общий язык. Полагаю, после этого они часто
встречались.
— Где?
— Частенько здесь, а частенько у нее дома. По всей вероятности, там
чаще. Мне не нравилось, что он здесь проводит много времени, особенно
когда я работаю по ночам. Мы с Лорел даже пару раз повздорили по это-
му вопросу. Фактически, я даже считаю это одной из причин того, что она
ушла от меня... Гарольд оказывал на Лорел очень странное влияние
— Насколько близки они были?
— Они не спали вместе, если вы это имеете в виду. Для этого у него
была Глория. Что касается Лорел, то я даже не могу объяснить, что с
ней творилось в его присутствии. Он умел приводить ее в страшное воз-
буждение Нет, я имею в виду не в сексуальном смысле Я бы сказал, что
он действовал на нее как спиртное или наркотики. Именно так она начина-
ла себя вести: говорила много и громко, без причины хохотала... Мне это
ужасно не нравилось. Так что в последний раз, когда Гарольд снова явился,
я попросил его прекратить эти визиты.
— И тогда Лорел ушла от вас?
-да.
— Как вы считаете, виделась ли она с Гарольдом после этого?
— Вы же мне сами сказали, что он ее похитил. Значит, виделись.
Я повторил вопрос, который задавал ему утром:
— Может ли это оказаться «инсценированным похищением», состря-
панным ими сообща, чтобы содрать деньги с родителей Лорел?
Вообще-то Том избегал взгляда отца, но сейчас он повернулся и по-
смотрел на него. Лицо старика потемнело и вытянулось.
— Итак, я не должен знать того, что творится в этом доме?
— Ничего здесь не творится!
— Не пытайся обманывать ни себя, ни меня. Ты сидел сиднем и допу-
стил, чтобы случилась такая беда, повторив все мои ошибки. Я считал,
что тебе послужила уроком судьба собственной матери.
— Какая такая ее судьба?
Голос Тома был тонким и несчастным. Наверное, он боялся услышать
ответ на свой вопрос.
— Ее убили в этом доме в задней комнате — Руссо заговорил с полуо-
сознанной жестокостью старого человека, который считает, что имеет не-
сомненное право не церемониться с другими. — Ты же был здесь, дома,
когда это случилось.
Старик Руссо был зол и возбужден. Страшные события прошлого были
для него слишком тяжелыми воспоминаниями, теперь он вымещал на сыне
незатухающую боль из-за потери жены. И я подумал, что так могло быть
постоянно с тех пор, как он вернулся из Бремертона забрать сына.
Том закрыл лицо руками и разрыдался, но старик не отступал:
—- Ведь это было Нелсон Бегли, да?
512
— Я не знаю, не знаю.
— Да, но он разделся, и они... они... ты сам понимаешь, чем они зани-
мались.
Старый Руссо принялся трясти Тома за плечо:
— Почему ты не сказал этого в свое время в полиции? Теперь уж слиш-
ком поздно!
— Совершенно верно, мистер Руссо, слишком поздно. Почему вы не
оставите его в покое, — вмешался я.
— Он мой сын!
— Вот и относитесь к нему как к сыну. Он напуган и расстроен, он
потерял жену.
— Я тоже потерял жену.
— Мне это известно. Тем больше у вас оснований проявить снисходи-
тельность к Тому.
Как боксер после трудного раунда, Руссо двинулся в дальний угол ком-
наты, плюхнулся на стул и уставился взглядом в пол. Его дыхание посте-
пенно успокоилось. Через пару минут он поднялся, подошел к Тому, дотро-
нулся до его лица рукой. Том усмехнулся:
— Все в порядке, папа.
Он поднялся со стула и нетвердой походкой отправился следом за
мной, потом остановился в дверях.
— Когда вы начали вспоминать' свою мать? — спросил я его.
— Я никогда ее не забывал.
— Я имею в виду ее смерть, то, как она была убита.
— Мне кажется, все это всплыло сегодня, вернее, после того как ушла
Лорел. У меня в голове мелькают отрывочные воспоминания, она на кро- .
вати, мужчина лежит на ней...
— Был ли там еще кто-нибудь?
— Не знаю.
Он присел на край кровати и закрыл лицо руками.
— Хорошо, мы не будем сейчас об этом говорить, но постарайтесь при-
помнить еще. что-нибудь.
— Я не хочу об этом думать! Не хочу!
— И все же попытайтесь. Сделайте записи, если удастся. Любая ме-
лочь, которую вы припомните, может оказаться крайне важной.
— Для чего? Все равно маму не вернуть...
— Верно, но это может нам помочь разрешить загадку исчезновения
Лорел. Вы не видели сегодня Лорел, Том?
— Нет, что вы. Не видел, разумеется.
— Как вы думаете, где она?
— Откуда мне знать? Лорел не сообщала мне, куда собиралась.
Я присел на кровать рядом с ним.
— Вы считаете, что ее похитили?
— Нет, — затем, подумав, пробормотал: — Не знаю... Я не предпола-
гал, что Гарольд такой головорез.
513
— Это еще мягко сказано.
— Наверное, я сошел с ума, разрешив ему войти в наш дом. Он мне
сразу был неприятен, но я подумал, раз он школьный товарищ Лорел...
Эта дурацкая деликатность, опасение кого-то обидеть... А затем Гарольд
заинтересовался Глорией. После того как она разошлась с Флоэрти, она
никак не могла подыскать себе парня.
— А ведь Гарольд был заинтересован не столько в ней, сколько в ее
машине, верно?
— Пожалуй. Мне тоже показалось, что машина была основным
магнитом.
— Ну, а разобрались вы, для чего она была ему нужна?
— Машина? Ему хотелось кого-то куда-то отвезти. Насколько я понял,
кого-то к его матери на обед. Я слышал, как Гарольд договаривался с ним
об этом по телефону.
— Когда?
— Пару дней назад. Сегодня что у нас?
— Четверг.
— Значит, во вторник.
— Кого они задумали пригласить к обеду?
— Кого-то из госпиталя, имени я не разобрал.
— Где живет его мать? Впрочем, нет, где живет мать Глории?
— Тетя Марта содержит мотокорт на Прибрежном шоссе. Только не по-
думайте, что это что-то стоящее. После того как муж ее оставил, она по-
степенно катится под гору.
— «Топанга Корт»?
— Совершенно верно. Вы знаете это место?
— Я был там сегодня утром. И тетя Марта мне солгала в отношении
твидового костюма.
Глава 33
Во дворе, под крутым обрывом, стояло несколько машин, но среди них
не было зеленого «фэлкона», принадлежащего Глории. Я поставил свою
машину перед офисом и вошел внутрь.
Над дверью звякнул молоточек. По телевизору молодые артисты объ-
яснялись на повышенных тонах, их голоса мне живо напомнили утреннюю
сцену. Появилась миссис Манган, ее рыжий парик был натянут до самых
бровей.
— Как поживаете, миссис Манган?
— Хуже не бывает... Мы разве знакомы?
Она подозрительно уставилась на меня помутневшими глазами, но все
же узнала:
— А теперь, что вам нужно?
— Ваша помощь. Сегодня утром вы не слишком мне помогли. Сказали,
514
что отдали твидовый костюм Джо Сперлинга маленькому старичку, кото-
рый брел по берегу. Не назвали мне ни его имени, ни того, откуда он взял-
ся, хотя у меня есть все основания заявить, что вам это хорошо известно.
Не заикнулись вы также и о том, что приехал он к вам в компании вашей
дочери и ее приятеля, ну и уехал, по-видимому, с ними.
Она не стала ничего отрицать. Перегнувшись через стойку и уложив
мошные груди себе на руки, она с силой выдохнула из себя воздух. Ударив-
шие мне в нос пары спирта были настолько концентрированны, что, пожа-
луй, и загорелись бы, зажги я в этот момент спичку.
— Что вы имеете против нас, а?
— Ничего.
— Тогда почему вы не уберетесь отсюда и не оставите нас в покое? Моя
дочь хорошая девушка, она никогда ни в чем не нарушала закона. А это
не про многих из нас можно сказать.
— Так, а Гарольд?
— За него, конечно, я не стала бы ручаться.
— Они здесь?
— Нет.
— Вы видели их сегодня вечером?
Она затрясла париком:
— Я не видела даже вчера вечером. Она дала свою машину Гарольду,
сама же ночевала в доме двоюродного брата.
— Где Глория сегодня?
— Хотела бы я знать! Я все ожидала, что она мне позвонит.
— Мне известно, где она находилась пару часов назад. В мотеле в Ре-
дондо-Бич, ухаживала за Гарольдом.
— С ним что-то случилось?
— Его ранили. Он похитил жену Тома Руссо, а когда ее отец передавал
ему деньги для выкупа, произошла перестрелка. Оба получили ранения при
таких обстоятельствах.
— Вы обманываете меня?
Она все же понимала, что это так. Глаза ее приобрели испуганное вы-
ражение.
— Недаром я боялась, что Глория угодит в беду, если свяжется с этим
Гарольдом. Так вы говорите, что он похитил Лорел?
— Вот именно. Не могли бы мы войти в помещение и обо всем хоро-
шенько потолковать, миссис Манган?
Она оглянулась через плечо, как будто спрашивая у кого-то разрешения,
и неуверенно пробормотала:
— Я не знаю.
— Это может оказаться важным и для вас самой, и для Глории. Вы
правы, она попала в беду, возможно, и не по своей воле.
— Господи, именно так обстояло дело с ее первым замужеством. Боб
Флоэрти наделал кучу долгов и удрал, предоставив ей расплачиваться. Та-
кая же история случилась со мной и ее папочкой...
515
Я перебил ее:
— Тут куда более серьезное дело. Если Глория сознательно участвует
в авантюрах Гарольда и теперь помогает ему скрыться от полиции, ее по-
считают его сообщницей и будут судить так же строго, как и его. Ну, а
Гарольда вполне могут застрелить при задержании.
Она в ужасе прижала пальцы ко рту.
— Господи, что же мне делать?
— Давайте все спокойно обсудим. Мне думается, нынешняя беда имеет
глубокие корни, ее истоки нужно искать в убийстве вашей сестры Элли.
— Вам и об этом известно?
— Не столько, конечно, сколько вам, миссис Манган. Так могу ли я
войти?
Она открыла дверцу у края перегородки и провела меня в заднее поме-
щение, где прежде всего выключила телевизор. Я осмотрел все фотографии
на стенах. На одной из них была запечатлена особа, смахивающая на мис-
сис Манган много-много лет назад.
— Это моя сестра Элли. Полагаю, вы уже видели эту фотографию.
— Нет. Она была очень хорошенькая.
— Да, настоящая красавица.
Открыв ящик комода, она нашла мне снимок поменьше размером, сде-
ланный гораздо раньше настенного.
— Эта фотография тысяча девятьсот тридцать пятого года, когда она
закончила школу во Фриско. Картинка, не правда ли?
Я согласно кивнул, подумав про себя, что миловидное лицо на снимке
не отличалось ни умом, ни другими достоинствами.
Миссис Манган, очевидно, придерживалась другого мнения.
— И она была замечательным человеком, — продолжала она с пафо-
сом, — судьба слепа и несправедливо наказывает многих людей. Было бы
гораздо разумнее застрелить меня вместо Элли.
Она буквально упала в кресло. Я испугался, что с ней начинается пьяная
истерика, тогда в ее лице будет потерян источник информации. Но, воз-
можно, она давным-давно выплакала все слезы. Сейчас же ее переживания
привели только к тому, что она заметно отрезвела.
— Кто застрелил Элли? — спросил я.
— Этот вопрос я себе задаю уже более двадцати пяти лет. Иногда про-
сыпаюсь среди ночи и лежу без сна часами, думая об одном и том же.
— Ну и что же вы все-таки предполагаете, миссис Манган?
— Сначала я была уверена, что это дело рук ее мужа, Руссо. Элли вы-
шла за человека, недостойного ее, старше ее годами и болезненно ревниво-
го... Но полиция заявила, что он не мог этого сделать. Он не пропустил
ни одного дня работы на судоверфи, а ему потребовалось бы самое малое
два дня, чтобы приехать из Бремертона и вернуться назад.
— Почему Руссо ревновал?
— Уж таков он был.
— Были ли другие мужчины в жизни вашей сестры?
516
— Я этого не говорила. Пусть себе покоится в мире. Зачем тревожить
ее память?
— Разумеется, если вам безразлично, что жена Тома похищена, а ваша
дочь может быть причастна к этому преступлению, вы можете и по-
молчать.
— Я этому не верю.
— После того что произошло в вашей семье, вы мне не верите?
Рот у нее раскрылся и растянулся. Я испугался, что она собирается за-
реветь. Но нет, она молчала, о чем-то сосредоточенно думая.
— Нелсон был любовником вашей сестры?
— Нет, но хотел им стать. Он ходил за ней по пятам, как собака. Элли
им ни капельки не интересовалась.
— Откуда вы знаете?
— Она написала мне о нем из Бремертона. Руссо к нему страшно ревно-
вал, но Элли над ним только посмеивалась.
— Иногда подобные насмешки оказываются не безобидными.
— Что вы имеете в виду?
— Руссо убежден, что ее убил как раз Бегли.
— Знаю. Он пытался прижать Бегли после того, как вернулся с войны.
Но в это время Бегли представлял собой беспомощного инвалида. Его ко-
рабль сгорел. Сам он свалился за борт, у него полностью отшибло память.
А полиция заявила, что, даже если это и было правдой, по истечению
столь долгого срока они ничего не могут сделать. Не говоря уже о том,
что такую развалину, как Бегли, невозможно притащить в суд.
— Но притащили же его вчера сюда?
— Я его не ташила, он у меня просто пообедал. Идея принадлежала
Гарольду, отнюдь не мне. Гарольда интересовала причина пожара на судне,
вот он и решил, что Нелсон сможет ему что-то сообщить.
— И что же Нелсон рассказал?
— Не знаю. Я страшно расстроилась и еще до обеда выпила лишнего.
Когда я увидела Бегли и попробовала его расспросить, прошлое навали-
лось на меня, ну я и взялась за графинчик. Протрезвела я только к следую-
щему утру, ну а к этому времени они уже были далеко.
— Гарольд, Глория и Бегли уехали вместе?
— Ну да. Понятно, я решила, что они повезли его обратно в госпиталь.
А когда вы заявились утром и сказали мне, что Бегли умер, я запаникова-
ла. Ну и сказала вам первое, что пришло в голову.
— Вы говорите, что разговаривали с Бегли во вторник вечером?
Она неуверенно пробормотала:
— Мы обменялись несколькими словами, да.
— Что он сказал?
— Он очень переживает из-за Элли.
— И только?
— Дайте подумать;.. Он говорил немного, к тому же я не все понимала.
У него словно каша во рту. Он половину звуков не выговаривает. А я
517
расстроилась, что он у меня в доме. Представляете? Явился как привиде-
ние из прошлого.
— Расспрашивали ли вы его о чем-нибудь?
— Пыталась, но ничего путного из этого не получилось. Я спросила
его, кто убил мою сестру? Он ответил, что не знает. Мне удалось заста-
вить его признаться, что он был знаком с Элли в Бремертоне еще до того,
как она оставила мужа. Он стал клясться и божиться, что их знакомство
было поверхностным, потому что она интересовалась другим человеком.
Я, понятно, принялась расспрашивать об этом человеке, но Бегли заявил,
что ничего не помнит. У него не голова, а дырявое решето. А потом я
просто устала выжимать все это из него... Разговор с этим несчастным
калекой заставил меня особенно ясно понять, что Элли нет в живых более
двадцати пяти лет и что никакие расспросы не вернут ее назад... Потом
вмешался Гарольд и сказал, что пора включить телевизор. К этому време-
ни мне просто необходимо было выпить, чтобы утопить мысли о прош-
лом, прогнать их прочь, понимаете? Я стараюсь не пить в присутствии
Глории, чтобы не подавать ей дурного примера, поэтому я забрала бутыл-
ку к себе и заперлась на ключ. Скорее всего, я незаметно заснула, а когда
проснулась, наступило уже утро. Все они уехали, оставив за собой гору
немытой посуды.
— Видели ли вы Глорию после вторника?
— Нет, не видела. Вчера вечером она мне позвонила из дома Тома Рус-
со и объявила, что не сможет приехать домой, потому что Гарольд забрал
ее машину. Это одна машина в нашей семье, я тоже иногда нуждаюсь в
ней, поскольку...
Я прервал ее:
— Если Глория снова позвонит, непременно передайте ей, что я хочу
с ней поговорить. Скажите, что это вопрос жизни и смерти.
— Чьей жизни и смерти, Глории?
— Возможно... Сказала ли она вам, что Гарольд сделал с ее машиной?
— Нет, я не спрашивала. Я считала это просто развлечением, потому
что они — как бы это выразиться — стали вместе проводить время.
— Как давно это началось?
— Недели две назад, пожалуй. Но нынче все делается быстро. Мужчи-
ны проявляют нетерпение, ну а женщины вынуждены им уступать.
— Вчера вечером Глория упоминала Нелсона Бегли?
Миссис Манган заколебалась. Она искоса посмотрела на меня и кончи-
ком языка облизала пересохшие губы.
— Упоминала ли она Нелсона Бегли? — повторил я.
— Вроде бы да.
— Что она пра него сказала?
— Что Гарольд забрал его к себе для небольшого отдыха. А если о
нем кто-нибудь будет спрашивать, я не должна ничего говорить. Вот поче-
му я и лгала вам сегодня утром. Видит Бог, я не знала, что он умер.
— Как случилось, чта на нем был твидовый костюм?
518
— Я сама дала ему его. Когда они приехали сюда, Бегли дрожал от
холода, на нем не было ничего теплого. Я вытащила из кладовки старый
твидовый костюм, он был великоват Нелсону, но все же его можно было
носить. Мне пришлось помочь ему переодеться, поверите ли, ноги его не
держали. А когда я увидела без одежды эти живые мощи, я от души пожа-
лела беднягу.
— Что Гарольд хотел смотреть по телевизору?
Мой вопрос испугал ее.
— Когда?
—- Вы же сами говорили, что он прервал вашу беседу с Нелсоном, пото-
му что хотел смотреть телевизор.
— Точно. Гарольд сказал, что в десять часов в программе «Последние
новости» должен выступать старый капитан Нелсона Бегли.
— Капитан Сомервилл?
— Вроде бы он, но я не обратила особого внимания на имя. Они до-
лжны были говорить о нефти. Что, разве где-то кто-то пролил нефть?
— Да, капитан Сомервилл.
— Какой ужас, — пробормотала она совершенно равнодушно.
— Какова была реакция Бегли?
— Он сел как раз на то место, где сейчас сижу я.
— Видел ли он Сомервилла на экране?
— Не знаю. Как раз тут я ушла, чтобы выпить. — Пожав плечами, она
негромко спросила: — Вы не будете возражать, если я и сейчас выпью рю-
мочку? С удовольствием предложила бы вам, но у меня осталось на до-
нышке бутылки...
— Я бы в любом случае отказался. А вы не стесняйтесь, пейте, раз вам
хочется.
Она немедленно скрылась на кухне.
Оставшись один, я вспомнил кое-что, сказанное вечером Элизабет Со-
мервилл. По ее словам, женщина с маленьким ребенком посетила дом Со-
мервиллов в Бел-Эйре, когда Элизабет в него только что переехала. Так
что сейчас этому мальчику должно быть около тридцати лет. Возраст То-
ма. Ну, а женщине около пятидесяти, если только она жива.
Незаметно взяв со стола выпускную фотографию Элли, я попрощался
И пустился в дебри Бел-Эйра.
Глава 34
Дом Сомервиллов светился огнями, как будто хозяева устраивают тор-
жественный ужин, но внутри него было тихо.
Я нажал на дверной звонок и услышал, как он зазвенел в прихожей..
Раздался звук приближающихся шагов к двери, затем она открылась на
цепочку.
— Это ты, Бен? — услышал я голос Элизабет.
519
— Нет, Арчер.
Я почувствовал, что она заколебалась, прежде чем впустить меня.
— Входите. Я совершенно одна. Смит поехал в Пасифик-Пойнт за моей
свояченицей и мужем.
— Ну и как она?
— Мариан все это страшно переживает. Я побоялась оставить ее в
больнице еще на одну ночь, и мы решили перевезти ее сюда.
Взглянув на меня, она произнесла:
— Судя по вашему виду, вы не привезли нам хороших вестей.
— Лорел я действительно не нашел, но кое-что добился. Оказывается,
это весьма запутанная история, выходящая за рамки простого похищения,
целью которого является получение выкупа.
— Это хорошо или плохо?
— И то и другое. Просто значительно увеличивается объем работы. Га-
рольд Шерри может потерять терпение. Он получил свою сотню тысяч
долларов, но, к счастью, они с вашим братом обменялись выстрелами;
Шерри ранен, и я не знаю, как это повлияет на сделку.
— Вы думаете, он может убить Лорел?
— Во всяком случае, я не считаю это невозможным.
— Чего вы хотите от меня? Что я могу сделать?
— Посмотрите на этот снимок и скажите, говорит ли он вам о чем-
нибудь?
Я протянул Элизабет фотографию Элли Руссо.
Ее взгляд сразу стал необычайно пристальным.
— Вы узнали эту женщину?
— Боюсь, что нет, — ответила она, не поднимая головы, как будто ей
на плечи навалился непомерный груз, — а должна бы узнать?
— Вроде бы да...
— Кто это такая?
— Мать Тома Руссо. Ее имя было Эллисон, все ее звали Элли.
— Я даже не знала, что у Тома была мать.
— Матери бывают у всех людей. Но только его мать убили здесь, в
Лос-Анджелесе, весной тысяча девятьсот сорок пятого года, и я готов от-
дать голову на отсечение, что именно ее смерть явилась началом всех ны-
нешних неприятностей.
Элизабет забрала у меня фотографию и поднесла ее к свету. На этот
раз, возвращая ее мне, она смотрела мне прямо в глаза и твердым голосом
повторила, что эту женщину она не знает.
Но я ей не верил.
— Вы рассказывали мне вчера, — заговорил я снова, — о молодой жен-
щине, которая привела вам в дом маленького сынишку вскоре после того,
как вы вышли замуж. Ваш муж, если я не ошибаюсь, в то время находился
в плавании?
— Да?!
Это прозвучало одновременно как вопрос и как ответ.
520
— Я подумал, что, возможно, эта та самая женщина.
И я снова протянул ей эту фотографию. Элизабет не пошевелилась,
чтобы взять ее.
— Нет, нет... — И неожиданно добавила: — Ну, а если на минуту пред-
положить, что да, какое бы имело отношение к Лорел?
— Мы сможем это выяснить, когда узнаем, кто застрелил Эллисон
Руссо.
— Полагаю, вы все же не подозреваете в этом моего мужа?
— А вы подозреваете?
— Нет, конечно. Я даже не знала, что она умерла.
Но наш разговор ее сильно растревожил. Она провела меня в кабинет
мужа, налила две рюмки виски, залпом выпила свою, я же до своей не
дотронулся.
Спиртное помогло, на щеках Элизабет снова появилась краска, но тай-
ный мир, сокрытый за ее глазами, стал меняться и тускнуть. Она не могла
удержаться от того, чтобы не говорить об услышанном.
— Какая связь между нами и Эллисон Руссо?
— Начать с того, что ее родной сын женился на вашей племяннице.
— Это преступление? — с вызовом спросила она.
— Нет, но и случайностью это я тоже не могу считать.
— Объясните свою мысль, пожалуйста.
— Мне бы очень хотелось это сделать. Со временем я все объясню, по-
ка же это всего лишь интуитивное предположение.
— И связь моего мужа с этой историей тоже интуиция?
— Ну, нет, нечто гораздо большее.
— Я не имела понятия, что Бен может оказаться причастным... Впро-
чем, мне и сейчас еще не верится. О чем вы говорите?
— Я боюсь, что, если я буду с вами излишне откровенным, вы сможете
затруднить мои действия в будущем.
— Даю слово, что ничего подобного не сделаю. — Я ей не поверил. У
нее была реакция на прошлую ночь, когда она чисто по-женски отомстила
мужу на перенесенное когда-то унижение. Сегодня она снова ушла в рако-
вину супружеского долга и стала для меня недосягаемой.
Она спросила:
— Знаете ли вы совершенно определенно, что мой муж был связан с
Эллисон Руссо?
— Нет, но я думаю, что он был одним из нескольких мужчин в ее жиз-
ни. Второй был Нелсон Бегли.
— Я никогда про такого не слышала.
— Он служил курьером на судне вашего мужа. Когда судно загорелось
под Окинавой, Бегли свалился за борт. А сегодня его труп прибило к пля-
жу вашей матери. Вроде бы чистая случайность, верно?
— Маленький человечек с ожогами?
— Да. Нелсон Бегли.
— А какая связь с Элли Руссо?
521
— Бегли мог ее сам убить или видеть, как ее убили.
— Но теперь он сам мертв.
— В том-то все и дело.
— Он действительно был членом команды «Кэнон Саунда»?
— Вне всякого сомнения.
— Если Бегли обвиняли в убийстве этой особы, означает ли это, что
«Кэнон Саунд» находился здесь, на западном берегу, когда это убийство
произошло?
— Да, судно стояло на якоре у Лонг-Бич. Согласно имеющимся у меня
сведениям, Элли Руссо была убита в ночь на второе мая тысяча девять-
сот сорок пятого года, а «Кэнон Саунд» ушел в море на следующее
утро.
Я мог прочитать мысли, проскользнувшие в голове Элизабет. Да, объ-
ективно ее мужа можно было обвинить в убийстве Элли Руссо.
— Как она была убита?
Я все рассказал Элизабет. И о том, как малыш Том остался один в
доме с трупом матери. Мне хотелось, чтобы она уяснила, что такое убий-
ство и каковы могут быть его последствия.
Элизабет подняла голову и посмотрела мне в глаза:
— Я отлично знаю, что мой муж не святой, но на такое страшное дело
он не способен. Фактически я знаю, что он здесь ни при чем. Весь тот
последний день и вечер он провел со мной.
— Вы так хорошо все это запомнили?
— Не просто хорошо запомнила, а даже записала. В первый год заму-
жества я вела по тогдашней моде дневник. Мне думается, я сумею его
отыскать.
Элизабет вышла и через некоторое время возвратилась с небольшой за-
писной книжкой в белом узорчатом переплете с красными застежками, как
у альбома. Полистав его, она показала мне запись за второе мая тысяча
девятьсот сорок пятого года.
Запись была длинной и довольно-таки сентиментальной, но в ней чер-
ным по белому было сказано, что капитан в тот день действительно нику-
да не отлучался из дома, окружив свою жену необыкновенным теплом и
вниманием.
Мы все это прочитали вместе, и мне показалось, что Элизабет немного
смущена. На всякий случай она пустилась в объяснения:
— Мне ведь тогда было всего двадцать два года, и я все еще оставалась
необычайно романтичной. Все это давно миновало. Полагаю, что надо бы-
ло просто показать вам эти глупости, так как дневник доказывает, что Бен
нс был причастен к смерти женщины; не мог быть причастен. Из отцовско-
го дома на Эл-Ранчо он прямиком направился на свое судно.
Не спрашивая разрешения, я взял в руки дневник Элизабет и принялся
перелистывать его страницы. Она было сделала движение, чтобы отнять
у меня книжечку, глаза у нее сердито блеснули, но тут .же отступила назад.
Мне показалось, что Элизабет захотелось самой все выяснить до конца.
522
— Вы мне говорили, что женщина с маленьким ребенком явилась в ваш
дом в марте?
— Да, в самом начале марта тысяча девятьсот сорок пятого года.
Запись я нашел без особого труда, она была датирована пятым марта.
«Сегодня случилась страшная вещь. Ко мне в дом явилась молодая
женщина с маленьким мальчиком четырех-пяти лет и сообщила мне нечто
такое ужасное, что я не намерена здесь записывать. Но я никогда не забуду
этот день. Неужели я права в своих сомнениях относительно происхожде-
ния Томаса? Она сказала, что его маленького мальчика зовут Томасом».
Я прочитала эту запись вслух. Элизабет низко наклонила голову.
— Я не помнила его имени и даже не знала, что записала его в дневни-
ке,— пробормотала она неуверенно.
Я снова ей не поверил, но теперь это уже не имело значения.
— Может быть, вы хотите еще раз взглянуть на фотографию Элли Рус-
со? — спросил я.
Она взглянула мне прямо в глаза.
— В этом нет никакой необходимости. Я узнала ее сразу же, как только
вы показали мне фотокарточку. Да, это она тогда приходила.
— Сколько же раз она навестила вас?
— Всего лишь однажды. После этого я вернулась в отцовский дом, а
в Бел-Эйре поселились Джек и Мариан. Она подняла голову. — Могу ли
я теперь спрятать свой дневник?
Я молча протянул ей его. Прижав книжечку к груди, она вышла из
комнаты.
Я молча простился с этим обольстительным телом. Предыдущая ночь
была единственной и неповторимой, не без страсти, но без последствий.
За исключением того, что мне было суждено всегда помнить Элизабет.
Глава 35
Несколькими минутами позднее возвратился домой капитан Сомервилл.
Я слышал, как он негромко разговаривал с женой в холле, но их голоса
звучали так тихо, что я не мог разобрать, о чем идет речь. Затем Сомер-
вилл вошел в кабинет и прикрыл за собой дверь. Он выглядел очень ста-
рым и измученным.
— Моя жена сказала, что вы хотите поговорить со мной?
— Если у вас найдется минутка.
— Нельзя ли наш разговор отложить до утра? Уже очень поздно.
Он широко зевнул. Щетина, на его лице заметно выросла за день.
— ТУт вопрос чести, — сказал я. — Вы стараетесь ликвидировать про-
рыв нефти...
— И мне это удается, через день или два все будет закончено!
— ДаЙ-то Бог! Я же надеюсь ликвидировать, прорыв другого рода: се-
рию убийств и других преступлений.
523
— Серию убийств?
— Мне уже известно о трех. Первое произошло второго мая тысяча де-
вятьсот сорок пятого года, когда Элли Руссо была застрелена у себя в
спальне.
Сомервилл пожал плечами, но я продолжал:
— Вчера вечером или сегодня ранним утром больной из госпиталя по
имени Нелсон Бегли был утоплен у монтевистского берега. Секретарь
Сильвии Леннокс был убит на том же берегу.
Лицо Сомервилла утратило последние краски. Его глаза на мгновение
закрылись, он покачнулся, схватил меня за руку, вцепившись ногтями по-
выше локтя.
— Кто рассказал вам про Элли Руссо?
Я покачал головой.
— Про ее смерть известно очень многим, а ее сын мой клиент.
— Муж Лорел?
— Да. От Лорел до сих пор никаких известий, ее жизни угрожает опас-
ность. Мы не хотим, чтобы она стала четвертой жертвой.
В холле послышались едва различимые звуки, будто бы в дом пыталась
проникнуть собака. Дверь тихо отворилась, в комнату проскользнула Ма-
риан Леннокс. В черном платье ее походка мне показалась особенно неу-
клюжей и неуверенной.
— Вы ведь говорили о Лорел, да?
— Да, ее имя упоминалось.
Мариан двинулась ко мне с протянутой вперед рукой, как слепая, но
глаза у нее блестели от страха.
— Вы сказали, что Лорел пала четвертой жертвой?
— Нет, я только сказал, что, возможно, ее ждет такая участь. И мы
все стараемся это предотвратить.
— От вас все равно мало помощи, — обратился к ней весьма нелюбезно
Сомервилл, — а у нас с мистером Арчером очень серьезный разговор. Точ-
нее, я надеюсь, что он состоится.
— Извините. Когда я услышал имя Лорел, я подумала, что у вас появи-
лись новые сведения. — Она внимательно посмотрела на капитана, потом
на меня: — Где она, мистер Арчер?
— Ответ: у Гарольда Шерри. Но точно я пока не знаю.
— А где Гарольд Шерри?
— Где-то скрывается, залечивает раненую ногу.
— Что еще можно сделать, чтобы вернуть Лорел назад?
Сомервилл расхаживал взад и вперед по комнате, теперь он встал меж-
ду нами.
— Именно это мы и хотим обсудить с Арчером, Мариан. Вы нас пре-
рвали. Я понимаю, сколько вам пришлось пережить за сегодняшний день,
и не хочу казаться бесчувственным. Но я советую вам немедленно лечь
в постель. Прошлой ночью вы хоть немного, спали?
— Не помню. Нет, едва ли...
524
Она полузакрыла глаза и опустила голову. Сомервилл ее слегка потряс:
— Вы же совсем спите! Теперь идите и ложитесь спать. Может быть,
мне налить вам рюмочку?
— Нет, спасибо, вы очень добры, Бен, но от виски я прихожу в страш-
ное возбуждение. Элизабет обещала дать мне снотворное.
— Попросите дать вам пару таблеток хлоралгидрата, я проверил их
действие на себе.
Он повернул ее, обнял за плечи и вывел в холл, там наклонился и поце-
ловал в щеку. Жест был совершенно естественным, и я вдруг увидел Со-
мервилла в совершенно ином свете. Он, хотя и немного старомодно, любил
женщин и умел с ними обращаться. Очевидно, Сомервилл был из тех, кого
называют «дамским угодником».
Перипетии с Мариан вроде бы успокоили его.
— Крайне сожалею, что нас прервали. Боюсь, что у моей свояченицы
не выдержат нервы. За последние тридцать часов она выплакала весь свой
запас слез.
— как состояние здоровья ее мужа?
— Я видел его вечером, он поправляется. Но вообще-то он не умеет
стойко переносить удары судьбы, совсем как Мариан. А она без него вооб-
ще теряется. Можете себе представить, чего ей стоит история с Лорел?
Нет, мы просто обязаны возвратить им дочь!
— Мне думается, я добился в этом вопросе определенных успехов. И
вы можете мне помочь, капитан.
— Скажите, каким образом?
— Просто ответьте на несколько вопросов.
— Отлично. Я постараюсь.
Сомервилл выглянул в холл, затем плотно закрыл дверь. Мы уселись
в кресла, которые до этого занимали мы с Элизабет.
— Вы знали Элли Руссо? — спросил я.
Лицо капитана немного застыло.
— Я не стану этого отрицать. Но я хочу, чтобы вы уяснили, что этот
разговор строго между нами.
— Вы, в свою очередь, должны знать, что, если вы располагаете серьез-
ными сведениями, их надо передать полиции.
— Кто определит их значимость?
— Мы оба или один из нас.
Сомервилл беспокойно заерзал.
— Я не могу согласиться на такое условие.
Я произнес довольно равнодушно:
— Возможно, вы предпочитаете прямо побеседовать с лос-анджелесской
полицией. Смерть миссис Руссо находится в их юрисдикции, и они никогда
не забывают про нераскрытые преступления.
Сомервилл поскреб подбородок.
— Но я же не имею никакого отношения к ее смерти!
— Кто же тогда?
525
— Под подозрением находилось несколько человек, в том числе и ее
муж. После того как Элли ушла от Руссо, она вела довольно-таки беспоря-
дочный образ жизни.
— Откуда вам это известно?
— Я виделся с ней время от времени.
— Виделись ли вы с ней в тот день, когда она была убита?
— Нет. Тот вечер я провел с женой в доме ее отца. Оттуда я прямиком
вернулся к себе на судно, а на следующее утро мы покинули берег и отпра-
вились к Окинаве.
— Знали ли вы о ее смерти, когда отплывали?
— Понятия не имел. Спросите жену, она подтвердит мои слова.
— Она уже подтвердила.
— Тогда в чем же дело?
— Вы сами сказали, что хотите мне помочь.
— Хочу. Это совершенно очевидно. Но я не могу решать ваши задачи,
признаваясь в том, чего я не делал.
— Поговорим о том, что вы делали. Были ли вы любовником Элли?
— Нет, в полном смысле этого слова. Но не отрицаю, что переспал
с ней несколько раз.
— Несколько раз?
— Ну хорошо, много раз. В то время я еше не был женат, а она ушла
от мужа, когда мы познакомились. Ну, и стали хорошими друзьями, толь-
ко и всего.
—- Как вы с ней познакомились?
— Один из членов моей команды попросил ей помочь. Она жила с ма-
леньким сынишкой в дешевенькой гостинице в Сиэтле, мальчик заболел
гриппом. Я организовал врачебную помощь.
— Как звали этого члена команды?
— Нелсон Бегли. — Он продолжал ровным голосом: — Бегли был от
нее без ума, но я сомневаюсь, чтобы он хоть раз получил от нее то, чего
добивался. Вероятно, из-за этого он ее и убил.
— Так вам известно, что ее убил именно он?
— Да. Так мне кажется.
— Находились ли вы там, когда это случилось?
Сомервилл глубоко вздохнул и сердито ответил:
— Разумеется, нет.
— Узнали ли вы о ее смерти в тот самый вечер, когда она была убита?
— Господи, да я вообще ничего не знал о трагедии с Элли еще недели
три после того, как это случилось. Мы находились в открытом море, битва
за Окинаву все еще продолжалась, «Кэнон Саунд» доставлял горючее и
боеприпасы нашим войскам.
— Вернемся к смерти Элли.
— Я как раз и собирался к этому перейти. Мы вышли из района боевых
действий для пополнения запасов горючего. Это было вечером двадцать
второго мая, ну и танкер доставил на борт почту еще до того, как мы
526
занялись его перекачкой. Лично мне пришел конверт, в котором находился
газетный репортаж о смерти Элли. Кто-то подобрал весь материал по дан-
ному вопросу, вырезал его и прислал мне.
— Вы не знаете, кто был этот «добряк»?
— Ничто в конверте не помогло мне опознать имя. Конечно, я думал
о разных возможностях, включая мужа Элли и мою собственную жену.
Сомервилл бросил на меня быстрый вопрошающий взгляд:
— Мне не верится, что это сделала ваша жена. Вырезки мог послать
убийца Элли.
Сомервилл покачал головой:
— Убийца Элли находился на борту того же судна, что и я.
— Вы говорите о Бегли?
— Да. В газетных вырезках приводились довольно точные описания Бе-
гли, каким он был в то время. Один из соседей Элли видел, как он крутил-
ся вокруг ее дома в тот вечер, когда она была убита. Очевидно, он шпио-
нил за ней сквозь задние окна. Как только я прочел репортаж, я послал
за Бегли, но он не явился. Потом произошло нечто такое, что полностью
вытеснило из моей памяти эту историю.
— Пожар на судне?
— Нет, не сразу. Пожар случился позднее, и в нем виновен Нелсон.
Я изучал лицо Сомервилла. Взгляд у него был суровым и страшно уста-
лым. Я на минуту подумал, уж не является ли Нелсон Бегли и его «пунк-
тиком», воображаемым источником всех несчастий в его жизни, убийцей
его любовницы, причиной гибели его судна.
— Лично я слышал, что ответственным за случившееся считают вас,
капитан Сомервилл.
Сомервилл не высказал ни гнева, ни удивления.
— Возможно, отчасти в этом была и моя вина.
— Вы весьма откровенны.
— Я пытаюсь быть совершенно с вами честным. Капитан танкера позд-
нее рапортовал, что я приказал слишком повысить давление в цистернах,
когда мы их заполняли авиационным бензином, поэтому одна из них позд-
нее лопнула.
— Это правда?
Он поднял голову, как ожившая статуя, но тут же уронил ее, очевидно,
затратив на это слишком много усилий.
— Я не помню отчетливо событий того вечера. Если бы вы знали,
сколько бессонных ночей я провел, стараясь восстановить все это в памяти.
Но, честное слово, я не помню, отдавал ли я распоряжение повысить дав-
ление. Возможно, и да. Во всяком случае, в чем-то была допущена ошибка.
Поймите, я только что получил сообщение о смерти Элли. Оно поразило
меня, я утратил способность ясно мыслить.
Это было необычайное признание. Я подумал, что впервые слышу
правду о смерти. Элли и о гибели судна.
— Не был ли виновен' в аварии с цистернами ваш автоп-офицер?
527
— Разве вы расследуете причины пожара на «Кэнон Саунде»?
— Я спрашиваю об аварии, так как убежден, что между всеми этими
событиями существует несомненная связь.
— Вам что-то наговорил Эллис?
— Кое-что да. На него огромное впечатление произвел вид тела Нелсо-
на Бегли. Мне показалось, что Эллис винит одного себя решительно во
всем.
Сомервилл уставился взглядом в ковер.
— Скажите-ка, капитан, не поддерживали ли вы его в этой уве-
ренности?
— В этом не было никакой необходимости. Эллис болтает об этом по
собственной воле, потому что ему, по сути дела, наплевать на случившееся.
Его дела — сторона.
— Ему наплевать, говорите вы? Видели вы бы его сегодня!
Сомервилл покачал головой:
— Вы меня неверно истолковали. Я имел в виду, что Эллис не.был ка-
дровым офицером. Для него это была временная работа. А когда его де-
мобилизовали, я позаботился о том, чтобы он получил более выгодное
место. А вот я потерял право командовать людьми и остаток войны был
обычной береговой крысой.
— Вы сказали, что судно поджег Бегли. Вы говорили серьезно?
— Можете быть уверены, что мне не до шуток. Бегли взял в кают-
компании пистолет и попытался застрелиться. Он стрелял себе в голову,
рана оказалась поверхностной, но последствия выстрела были ужасными.
Это произошло после прорыва цистерны. Судно было заполнено парами
бензина, которые моментально вспыхнули, но огнетушителей, как водится,
в этом месте не оказалось. Вы понимаете, о чем я толкую? Первопричиной
пожара явился выстрел из пистолета. Сам Бегли в панике прыгнул за борт,
и мы его потеряли: было еще темно, а нам пришлось мобилизовать всю
команду на борьбу с огнем: Но позднее мы узнали, что его подобрал в
море танкер вместе с другими людьми, попавшими за борт. Мой стюард,
вы его видели, Смит был один из них. Несколько человек так и пропало,
они либо сгорели, либо утонули.
Сомервилл тяжело дышал, он закрыл глаза, как бы отгораживаясь от
страшных воспоминаний.
— Не понимаю, почему Бегли пытался застрелиться, капитан?
Сомервилл ответил мне неохотно:
— Мой «добряк», который прислал мне газетные вырезки, очевидно,
послал их также и Бегли. Тот понял, что игра проиграна, украл пистолет
из кают-компании, спустился в пустой проход и .пустил себе пулю в лоб,
да неудачно.
— Ну, а как он получил вырезки? Что, почту успели раздать команде?
— Нет еще, во ведь Бегли был курьером как раз при кают-компании,
куда приносили всю почту. Естественно, он сразу же получил свои письма.
— Вы знаете или предполагаете, что он получил свои вырезки?
528
— Я не видел их у него в руках, но все вырезки были позднее найдены
в ящике письменного стола в кают-компании. Все это записано в официаль-
ном протоколе расследования причин возникновения пожара. Вьг можете
обратиться к нему, если не верите мне.
Я верил и не верил Сомервиллу. Я сам служил в армии и даже плавал
на военных судах, так что знал о возможности капитана создать свою соб-
ственную версию объяснения любой аварии на его судне. Версию, которая
оставалась бы в силе еще многие годы после того, как очевидцы событий
перестали подчиняться капитану.
— И все же мне непонятно, —- сказал я, — почему вы не вызвали сразу
Бегли и не допросили его?
Сомервилл смущенно посмотрел на меня:
— Когда именно?
— Когда вы послали за ним, а он не прибыл.
— Мне надо было заняться куда более серьезными делами. Прорыв не-
фти — не шутка, и я...
— Прорыв нефти?
— Бензина, черт побери, бензина!
Капитан побагровел от напряжения.
— Боюсь, что я очень устал.
— Так что Бегли ничего не было сказано?
— В тот вечер ничего. Я говорю за себя, разумеется. Увидел я его лишь
спустя несколько месяцев. Он находился в Стейдсайдском госпитале и был,
по сути дела, всего лишь живым трупом. Поговаривали о том, чтобы по-
рядка ради привлечь его к ответственности, но я употребил все свое влияг.
ние, чтобы дело прекратили.
— Привлечь к ответственнности за убийство Элли Руссо?
— Да. Нет никаких сомнений, что виновен был он, но продолжать рас-
следование казалось бессмысленным. Тогда считали, что Бегли никогда не
поднимается с постели и не будет в состоянии говорить. Чудо, что так
случилось.
— Его учили говорить, — произнес я задумчиво. — Возможно, что
именно из-за этого он и погиб.	___
Сомервилл поднял голову.
— В каком смысле?
— В самом прямом. Сегодня я обстоятельно беседовал с его лечащим
врачом, и тот сказал, что Бегли в этом плане сделал огромные успехи и
он уже говорил вполне членораздельно.
— Об Элли? О смерти миссис Руссо?
— Да. Эта тема тоже затрагивалась.
— Бегли сознался?
— Кое-что из сказанного можно истолковать как признание, однако я
не уверен, что это так. Он мог быть просто свидетелем убийства или же
мог с ней что-то сделать уже после того, как она была мертва. Вспомните
«женитьбу Квазимодо».
18 Росс Макдональд «Озноб»
529
Мне казалось, что Сомервилл стареет у меня на глазах. Я едва разо-
брал его вопрос:
— Что именно он сказал?
— Что он сделал нечто ужасное.
Сомервилл сразу же вздернул голову:
— Он убил ее, Арчер. Как вы не понимаете? Это подтверждает его соб-
ственная гибель.
— Как это?
•— Я считаю, что его убил из мести кто-то из Руссо, либо отец, либо
сын. Возможно, вам не приходилось сталкиваться с подобными типами с
горячей кровью, а я-то на них насмотрелся на флоте. Если только честь
их семьи оказывалась запятнанной, они не успокаивались, пока не смывали
ее кровью.
• Виновность одного из Руссо была возможностью, о которой я и сам
подумывал, но в настоящий момент я не был готов обсуждать этот вари-
ант с Сомервиллом и потому переменил тему разговора.
— Нелсон Бегли вчера вечером видел вас по телевизору. Вам это из-
вестно?
— Нет, конечно. Вы хотите сказать, что он смотрел телепередачу?
— Да, кто-то подстроил это.
— Кто же?
— По всем данным, Гарольд Шерри.
— С какой целью?
— Очевидно, чтобы получить какой-то компрометирующий вас матери-
ал или других членов вашей семьи. Я убежден, что Шерри забрал Бегли
из госпиталя именно ради этого.
— Иными словами, вы предполагаете, что я причастен к смерти Бегли?
— Прошу прощения, предположение ваше.
— Не увиливайте, подумайте вот о чем: где бы я отыскал время? Я
же работал двадцать четыре часа в сутки и постоянно был окружен посто-
ронними. С кем только мне не приходилось встречаться на этой неделе?
Сказанное им было правдой. Странное дело, но от него исходила неуве-
ренность даже тогда, когда он говорил правду. Наверное, потому что сам
себе не доверял.
Мы сидели и смотрели друг на друга до тех пор, пока недоверие, воз-
никшее между нами, легло мрачной тенью на все события, начиная с май-
ских трагедий 1945 года.
Глава 36
Сомервилл проводил меня до входной двери, еще раз пожаловался на
безумную усталость и пожелал мне спокойной ночи. Его жена не появ-
лялась.
Я с минуту посидел в машине, глядя на город, который раскинулся вни-
зу до самого горизонта, уподобляясь светящейся карте. Гаснущие и зажига-
’530
юшиеся в беспорядке точки, линии и прямоугольники притягивали взор и
очаровывали своей неуловимой игрой.
Мысль о Лорел, затерянной в этом лабиринте, неожиданно пронзила
меня острой болью.
Дверь гаража открылась, уронив на землю сноп света. Наружу вышел
ко мне Смит. Я вылез из машины и пошел ему навстречу.
— Я хотел бы у вас спросить, — заговорил он, — нашлась ли миссис
Лорел?
— Нет еще, но я продолжаю ее искать.
— Вы ведь мистер Арчер, верно?
-Да.
Смит полез в карман и достал оттуда пластиковый тюбик длиной в
три дюйма.
— Это ваш?
Я поднес трубку к освещенному месту у гаража. На этикетке значилось,
что в тюбике когда-то находился нембутал, прописанный доктором Дра-
мандом мистеру Лу Арчеру с рекомендацией принимать по одной таблетке
перед отходом ко сну в случае бессонницы.
Поел? секундной растерянности я сообразил, что это та самая пробир-
ка, которую Лорел уташила из склянки в моей аптечке. Сейчас она была
пуста.
Страх и надежда столкнулись у меня в груди. Я повернулся к Смиту,
стоявшему у меня за спиной:
— .Где вы это взяли?
— Прямо здесь. Она валялась в корзине для бумаг в умывальне,
рядом.
— И была пуста?
— Да, я с ней ничего не делал. В ней раньше было лекарство?
— Снотворное. То самое, что Лорел взяла у меня из ванной комнаты.
Оно опасное?
— Боюсь, что да. Покажи-ка, где именно ты нашел эту пустую
пробирку.
Смит отворил покрашенную зеленой краской дверь в конце инструмен-
тальной и включил свет. В маленькой комнатушке находился умывальник,
унитаз, на стене висело зеркало, в углу стояла корзинка из белого пластика
для мусора.
Корзина была пуста.
Разумеется, никаких следов присутствия Лорел в этой клетушке не бы-
ло. Я поймал себя на том, что -с непонятной надеждой смотрю на зеркало,
очевидно воображая, что ее восхитительная фигурка запечатлелась на его
блестящей поверхности.. Но вместо Лорел там промелькнула за моими пле-
чами физиономия Смита.
— Когда вы нашли тюбик?
— Только что, уже после того как я вернулся из Пойнта. Сначала я не •
обратил на него никакого внимания, а-люхом заметил на этикетке вашу
0531
фамилию. Учитывая то, что вы мне рассказывали, это доказывает, что она
побывала здесь, верно?
— Думаю, что да. Надеюсь, что это так. Кто пользуется этой комна-
тушкой?
— Я, иной раз парень, который помогает мне по саду.
— Он живет в доме?
— Нет, сэр. Он мексиканец, приходит к нам два раза в неделю.
— Когда вы последний раз заходили сюда? Я имею в виду до того,
как нашли эту трубочку?
Он задумался, машинально жуя резинку.
— Сегодня утром, очень рано.
— Тогда вы не заглядывали в корзину?
— Нет, сэр, специально не заглядывал, но я бы, пожалуй, заметил, если
бы там лежала эта трубочка.
— Так вы думаете, что ее там не было?
— Я не могу утверждать ни того, ни другого.
— Ну, а когда ее точно не было в корзине?
— Я выбросил мусор вчера, когда приходил мусоршик.
— Получается, что после этого Лорел могла здесь побывать в любое
время?
— Нет, не в любое. Часть дня я находился поблизости, между двумя
поездками в Пойнт сегодня утром и вечером... Надеюсь, вы не думаете,
что я сделал что-то неправильно?
— Об этом не может быть и речи.
— Рад это слышать.
Но в его голосе не было ни уверенности, ни радости.
В сопровождении Смита я вернулся к переднему входу в здание. Смит
открыл дверь, и я вошел внутрь. Холл был темным и безмолвным.
В конце холла появилась Элизабет. Судя по одежде, она все еще не ло-
жилась спать.
— Арчер? Я думала, что вы давно уехали.
— Я уже совсем было собрался, но Смит нашел кое-что интересное.
Я рассказал ей о пластиковом тюбике и объяснил его значение.
— Я не хочу вселять в вас неоправданные надежды, но это, возможно,
означает, что Лорел здесь побывала в течение последних суток. Даже, мо-
жет быть, сегодня.
— Но пробирка-то пустая. Что это значит?
— Не знаю. Это меня тревожит.
Глаза Элизабет потемнели.
— Вы опасаетесь, что она приняла снотворное?
— Это не исключено.
— В таком случае она может находиться где-то поблизости... возмож-
но, при смерти.
Я достал фонарик из багажника своей машины. Смит включил все на-
ружное освещение. Мы втроем облазили каждый уголок, не пропустили ни
532
одного кустика, ни одного деревца, заглядывали под сырую зеленую изго-
родь, не оставили без внимания ни одного местечка, где Лорел пряталась
ребенком.
Убитая крыса все еще валялась на полу павильона. Портрет капитана
смотрел на меня сквозь разбитое стекло со стены сарая, забитого всяким
хламом. На этот раз портрет показался мне напоминанием о человеке, ко-
торый умер очень давно на противоположном конце океана.
Смит вошел в сарай и нашел меня все еще стоящим перед портретом.
Он встал рядом и с чувством произнес:
— Он был самым замечательным капитаном в военном флоте. Я не мо-
гу понять, почему прервалась его карьера.
— Что вызвало прорыв бензина на «Кэнон Саунде»? — спросил я. —
Вы же были там, не так ли?
Смит взглянул на свою изуродованную руку:
— Да, я был там, но не спрашивайте меня о причине аварии. Бывают
люди везучие, которым все легко дается, а бывают невезучие, на которых
все шишки валятся. Капитан все делал по правилам, почему-то прорвалась
цистерна с бензином, а теперь вот и подземная нефть тоже. Ему бы надо
было заняться тем, о чем мечтал с самого начала: преподавать в Аннапо-
лисе, а не браться за нефтяной бизнес.
Когда мы пошли назад к дому, из открытой парадной двери вышла
Мариан. Ее казавшиеся серыми от седины волосы растрепались, платье
было неправильно застегнуто: по всей вероятности, она одевалась в темно-
те и страшной спешке. Попав на освещенную площадку, она принялась рас-
сеянно озираться.
— Что здесь произошло?
— По всей вероятности, к нам сегодня заходила Лорел, — сказала Эли-
забет, — но не осталась.
Я рассказал Мариан о находке Смита и о том, что она, по моему мне-
нию, означала. Женщина схватила меня за руку с такой силой, которую
я в ней не подозревал, и истерично закричала:
— Вы должны ее отыскать!
— Я этим все время занимаюсь, миссис Леннокс.
— Как вы думаете, где она сейчас может быть?
— Откуда мне знать? Может быть, вернулась домой.
— Куда домой?
— Вы должны знать лучше меня, вы же ее мать.
Она побежала назад в дом, я пошел следом.
Она звонила по телефону из кабинета капитана.
— Вы должны помочь нам отыскать ее, мистер Руссо, — говорила она
голосом, близким к истерике. Я забрал у нее трубку из рук и заговорил
с Томом:
— Есть ли у вас какие-нибудь известия о ней?
— Нет, сэр, никаких. Вы считаете, что я должен отправиться на
поиски?
533
— Это огромный город, Том, куда разумнее вам оставаться дома. Она
может попытаться связаться с вами.
— Хорошо, я остаюсь дома.
— Кстати, вы не видели Глорию?
— После того как оставил ее в Родондо-Бич, не видел. Что, они тоже
исчезли?
— Во всяком случае, появилась надежда, что Лорел жива, — сказал я
и повесил трубку.
Мариан стояла возле меня.
— Вы сказали, что он должен оставаться дома на тот случай, если она
попытается связаться с ним. В конце концов, она моя дочь, а я ее родная
мать, а не посторонний человек.
— Вы правы.
— А наш дом стоит пустой. Что будет, если она приедет домой и нико-
го там не застанет? Нет, я должна туда немедленно вернуться.
— Ты же устала, дорогая, — запротестовала Элизабет.
— Не очень. Да и вряд ли мне удастся заснуть. Похоже, я полностью
разучилась спать. Вы мне дадите машину?
Мне бы следовало отвезти Мариан, но я был так утомлен, что не риск-
нул ехать с пассажиром. В этот момент Смит заявил, что он отвезет мис-
сис Леннокс в Пасифик-Пойнт. Уезжая, Мариан обещала сообщить мне,
если станет что-то известно о дочери.
Вскоре отправился и я. С шоссейного спуска город казался грандиозным
и не абстрактным. Он протянулся от гор до океана, как живое существо,
обладающее даром чувствовать боль и причинять боль.
Я прогнал из головы все мысли и уподобился роботу, сосредоточив все
внимание на том, чтобы невредимым добраться до дома.
Глава 37
Войдя в квартиру, я доковылял до кушетки, сунул под голову подушку
и моментально заснул.
Разбудил меня телефонный звонок. Я, пошатываясь, добрался до ап-
парата и поднял трубку. Это была девушка из телефонного обслужи-
вания.
— Мистер Арчер? С вами пытается связаться одна женщина. Я ей ска-
зала, что слишком рано, но она настаивает...
— Что за женщина?
— Имени она не сообщила.
— Ну, а что она сообщила?
— Извините, но мне показалось, что она не совсем трезвая. Вроде бы
ее дочь вернулась домой, та самая, о которой вы хотели поговорить.
Я поблагодарил оператора, умылся, побрился и переменил рубашку.
Утро было серым и прохладным. Дорога на Велшир еще не была забита
'5&
транспортом. Я свернул к Пико и доехал до самого моря, затем выбрался
на шоссе.
Желтые миазмы смога, накопившиеся за день, постепенно поднимались
над побережьем и уносились дальше, в океанский простор. Утренний свет,
пробивающийся сквозь них, не был добрым для «Топанга Корта». Этот
шахтерский городок, сиротливо примостившийся у подножия гигантского
скального массива, выглядел призрачным и беззащитным под нависшим
над ним гигантским оползнем.
Помня, что Гарольд готов в любую минуту пустить в ход имеющийся
у него пистолет, я поставил машину на шоссе, не доезжая пары сотен фу-
тов до дома миссис Манган.
Зеленый «фэлкон» Глории стоял под навесом с задней стороны здания.
Цифры на его номерном знаке, старательно заляпанные грязью, разобрать
было невозможно.
Я обошел дом кругом. Внутри виднелся свет, слышалось бормотание
голосов. Я подергал дверную ручку, дверь была заперта. Но тут же послы-
шались шаги, и миссис Манган посмотрела на меня через стекло.
Миссис Манган, как призрак давно погребенного рудокопа, казалась
вполне органичной частью этого призрачного шахтерского поселка.
Отперев дверь, она вышла наружу. Над головой у нее торопливо зазвя-
кал звонок. От нее сильно пахло виски, но глаза смотрели совершенно
трезво.
— Вы получили мое сообщение, да?
— Получил, большое спасибо.
— Долго же вы сюда добирались! Я с большим трудом удержала Гло-
рию. Она напугана.
— Имеет на то все основания. Быть причастной к похищению...
— Она клянется, что нет. Уверяет, что не видела Лорел.
— Могу ли я поговорить с ней лично, миссис Манган?
— Да, я этого очень хочу. Чего ради я стала бы вас сюда вызывать?
Я ведь понимаю, что мы попали в пренеприятную историю.
Глория ждала меня в комнате. При моем появлении она вскочила, при-
жав сжатые кулаки к груди, как будто я мог наброситься на нее с побоями.
— Доброе утро, Глория.
— Доброе утро.
От ее привлекательности и жизнерадостности не осталось и следа. Оче-
видно, она принадлежала к той категории неярких девушек, которые рас-
цветают и становятся красивыми в минуты счастья. А невзгоды уродуют
их.
Повернувшись к матери, Глория взмолилась:
— Марти! Не могу ли я поговорить с ним наедине?
— Но ты же мне все рассказала. Или не все?
— Все, разумеется, все. Но дело не в этом, я буду смущать.
Миссис Манган удалилась, закрыв за собой дверь. Глория повернулась
ко мне:
535
— Моя мать полна благих намерений, но у нее столько своих забот,
особенно с тех пор, как нас бросил отец, что, по сути дела, мне пришлось
за ней присматривать, а не наоборот. И задуматься над своими проблема-
ми у меня просто нет времени, не говоря уже о том, чтобы что-то пред-
принять.
Начав говорить стремительно и эмоционально, Глория постепенно успо-
коилась, словоизвержение замедлилось. Я не прерывал ее. У каждого сви-
детеля свой собственный способ общения со следствием.
Глория продолжала:
— Очень непросто жить с матерью-алкоголичкой. А Марти пьет с тех
пор, как я себя помню... с тех пор, как умерла тетя Элли. Вы знаете про
тетю Элли?
— Знаю, что ее убили. Вы сами про нее мне рассказывали вчера утром,
помните?
— Неужели все это было лишь вчера? А мне кажется, прошел целый
год... Во всяком случае, теперь мне известно об этом гораздо больше. Те-
тю Элли застрелил один из мужчин, с которыми у нее была связь, вернее,
тот, которого она отвергла.
— Как вы это узнали?
— Вчера мне об этом рассказал Гарольд.
— Где?
— В мотеле.
— В Редондо-Бич?
— Нет, после этого мы перебрались в другое место. Гарольд боялся,
что доктор его продаст.
— Гарольд все еще там?
— Больше нет.
— Где же он?
Она с отчаянием посмотрела на меня. Я понимал, что, выражась поэти-
ческим языком, она отдала Гарольду свое сердце и теперь, убедившись,
что снова ошиблась, все же продолжала цепляться за этого проходимца.
— Скажите мне, Глория, где он находится. Ведь он ключ ко всем за-
гадкам.
— Это неверно. Гарольд никого не похищал... и ни в кого не стрелял.
— Откуда такие сведения?
— Он сам мне так сказал, и я уверена, что он говорит правду. Он про-
сто хотел уличить убийцу тети Элли.
— Ты имеешь в виду Нелсона Бегли?
Она кивнула.
— Да, это он ее застрелил, но причастны к этому и другие люди...
— Кто же они такие, Глория?
— Гарольд взял с меня слово никому не говорить. Сказал, что сам этим
займется.
— Он имел ввиду капитана Сомервилла?
— Я этого не говорила.
536
— Но разве вы притащили сюда Бегли не для того, чтобы показать
ему по телевизору Сомервилла?
Она повернулась и посмотрела на телевизор так, как будто он мог за
нее ответить, но он не был включен.
— Раз вы так много знаете, зачем расспрашивать меня?
— Хорошо. Я сам тебе скажу. Сомервилл был любовником твоей тет-
ки. Бегли им тоже был или хотел им стать, но она отвергла Бегли и, как
я считаю, взяла себе нового любовника. Бегли ее застрелил. Сомервилл
пустил в ход все свое влияние, чтобы замять эту историю, потому что ско-
рее всего боялся, что его имя будет фигурировать в разбирательстве
Но Гарольду Шерри удалось все раскопать. Таково общее положение
вещей?
— Вам об этом известно больше, чем мне
— Вчера вечером ты много времени провела с Гарольдом. Неужели он
тебе ничего не рассказал? Даже не объяснил, каким образом он был ранен?
— Почему же? Сказал, что его пытался убить отец Лорел.
— Почему?
— Потому что семья Лорел его всегда ненавидела.
— А он объяснил тебе из-за чего?
— Нет.
— И, конечно, он тебе не сказал, что сам пытался убить отца Лорел?
— Нет.
— Что же он сказал тебе про коробку с деньгами?
— Сказал, что продал все ценные бумаги, которые оставил ему отец.
Он намеревался уехать за границу и взять меня с собой.
Я устал от вранья Гарольда и от упорного нежелания Глории признать
очевидные факты.
— Послушайте, Глория, вы вызвали меня, и я примчался, считая, что
у нас состоится серьезный разговор. То, что вы мне тут плетете, меня ни
капельки не интересует.
— Вызвала вас не я, а моя мать.
— Но вызволять-то из беды надо не нее, а вас, дорогая, потому что
вы увязли по самые уши в этой истории. Когда дело дойдет до суда, как
вы докажете, что вы не знали правды, а верили сказкам Гарольда?
— Что вы от меня хотите?
— Скажите мне, где Гарольд?
— Не знаю и знать не хочу!
— Даже так! Где вы его оставили?
— Я его не оставляла. Он оставил меня!
— Естественно. Вы ему больше не нужны. Точно так же поступал он
со всеми другими женщинами.
Она низко опустила голову.
— Скажите, при каких обстоятельствах он вас оставил: если это не се-
крет! Кто приехал за ним и увез его с собой?
—- Вот этого я не собираюсь вам рассказывать!
537
Я безразлично махнул рукой, понимая, что ей нанесено очень большое
оскорбление. Но я был уверен, что очень скоро она выложит решительно
все.
— Это была другая женщина, Глория?
После довольно продолжительной паузы она сказала:
— Да, это была немолодая особа. Гарольд не велел мне подсматривать,
но я незаметно выглянула в окошко и разглядела ее.
— Какой возраст?
— Примерно возраста Марти. Она приехала на большом «мерседесе».
Гарольд забрался в багажник и таким образом уехал.
— С деньгами?
— Да, деньги он забрал с собой.
— А пистолет?
Она молча кивнула и тут же со слезами в голосе воскликнула:
— Ну, почему я такая несчастная! Почему я всегда выбираю не тех,
кого следует? Мой кузен Том был единственным парнем, который мне дей-
ствительно был нужен. Но ему-то всегда нужна была только Лорел, с тех
самых пор, когда она была совсем крошкой.
Последняя фраза меня поразила.
— Кто был крошкой? Лорел?
-Да.
Я выпрямился.
— Разве Том так давно знает Лорел?
— Почти всю свою жизнь. Они играли вместе, когда ему было пять
лет, а ей три годика. После смерти матери Том потерял следы Лорел и
не видел ее вплоть до встречи два года назад. Однажды она вошла к нему
в аптеку в Вествуде и попросила отпустить лекарство по рецепту. На ре-
цепте было написано ее имя. Это имя он никогда не забывал, к тому же
вроде бы он узнал ее. Но она вышла из аптеки до того, как он успел пове-
рить, что все это ему не снится. Тогда он побежал к стоянке машины, до-
гнал ее и рассказал ей, кто он такой. Она его тоже вспомнила. Не прошло
и двух месяцев-, как они обвенчались.
Я слышал конец этой истории еще раньше.
А- Кто вам все это рассказал, Глория?
.г—Том, много раз.
— Меня интересует, как получилось, что Том и Лорел общались в
детстве?
Этого'я не знаю, да как-то и не задумывалась. Может быть, Марти
скажет.
Глория отворила дверь и позвала мать. Та вошла уже нетвердой поход-
кой; очевидно, успев подкрепиться рюмочкой-другой виски. Но ее глаза,
устремленные на дочь, были такими же внимательными и острыми, как
у Гадалки.
Он тебя заберет с собой? — И тут же повернулась ко мне: — Вы до-
лжны ее увезти!
538
— Нет. Это не моя обязанность. Но было бы совсем неплохо, если бы
Глория по собственному желанию обратилась в полицию и рассказала бы,
что ей известно. Есть ли у вас друзья в департаменте шерифа?
Женщины обменялись взглядами.
— Помощник шерифа Силлсон, — сказала старшая, — ты ему всегда
нравилась.
— Поезжайте к Силлсону и поговорите с ним, Глория, — сказал я.
Она сжала кулаки и потрясла ими перед собой.
— Я не знаю, о чем говорить.
— Расскажите ему правду, то, что сказали мне, и попросите его замол-
вить словечко перед капитаном Доланом из департамента полиции в Паси-
фик-Пойнт.
Слезы навернулись ей на глаза.
— Мне не хочется наговаривать на Гарольда.
— Вы вынуждены это сделать, Глория. В противном случае в глазах
полиции вы будете выглядеть его соучастницей. И лучше бы вы это сдела-
ли до того, как я задержу Гарольда.
— Вы собираетесь его задерживать?
-Да.
— Вы знаете, где он находится?
— Думаю, что да.
Глория буквально подпрыгнула от негодования и нетерпения.
— Этого я вам не скажу!
Я отвернулся от нее и заговорил с ее матерью:
— Глория мне только что сказала, что ваш племянник Том и Лорел
играли вместе, когда были маленькими детьми. Вам что-нибудь об этом
известно, миссис Манган?
— Смутно припоминаю. А что?
— Как это могло случиться?
— Не скажу.
Посмотрев на Глорию, она нахмурилась.
— Если ты собираешься ехать к помощнику шерифа, тебе следует
умыться и переодеться. На что ты похожа! Смотреть противно!
Глория недовольно взглянула на мать, но послушно повернулась и вы-
шла из комнаты.
Миссис Манган заговорила пронзительным шепотом:
— Я не хотела, чтобы она об этом слышала. Не помню, рассказывала
ли я вам о своей сестре и капитане Сомервилле?
— Нет, миссис Манган, не рассказывали.
— Капитан Сомервилл был тем человеком, в которого Элли влюбилась
в Бремертоне. Некоторое время она не сомневалась, что он поможет ей
получить развод с Руссо и жениться на ней. Но потом он от нее отвернулся
и взял в жены молодую девушку, вдвое моложе его самого, а главное, со
связями в нефтяном бизнесе. Эту девушку звали Элизабет Леннокс. Тетка
Лорел.
Она с удовлетворением посмотрела на меня, как математик, решивший
трудное уравнение. Но ее испитая физиономия тут же приобрела унылое
выражение.
— Сейчас мне все так живо вспоминается. После разрыва с мужем Элли
сильно нуждалась в деньгах. Ведь она уехала из Бремертона и привезла
с собой Тома. Мы с Манганом помогли ей сколько могли, но ей было
трудно. С таким маленьким ребенком не очень-то поработаешь, вы же по-
нимаете. Вот я и посоветовала ей обратиться к Сомервиллу и получить
что-то от него. В конце концов она из-за него разрушила свою семью! Ну
а нам стало известно, что он только что заплатил пятьдесят тысяч долла-
ров за большой новый дом в Бел-Эйре. В те дни это было колоссальной
суммой. Я говорю о начале тысяча девятьсот сорок пятого года. Элли рас-
сказала мне, что она решилась обратиться за помощью к Сомервиллу, при-
ехала к нему домой, но капитана не застала. Он ушел в море. Его молодая
жена приняла Элли и дала ей порядочно денег, во всяком случае, они с
ребенком жили на них несколько месяцев. Потом деньги пришли к концу.
Мы с Манганом не могли ее содержать, вот ей и пришлось идти снова
к Сомервиллу. Но в том доме уже жил брат миссис Сомервилл, тот самый
человек, который во вторник вечером выступал с капитаном по телевизору.
Брат и его жена наняли Элли в качестве няньки их маленькой дочки, чем
Элли и занималась до самого дня ее смерти. Вот почему Том играл вместе
с Лорел.
Она замолчала. Хотя выражение ее глаз не менялось, казалось, что она
заново осмысливает все то, что только что рассказала. Но и на этот раз
ей не удалось на основании фактов из жизни сестры сделать правильные
выводы о причинах ее смерти.
Глава 38
Я поехал по автостраде на юг к Пасифик-Пойнту, потом все же свернул
на старое шоссе. Там, где оно спускалось к самому берегу, я мог ви-
деть нефть. Она лежала плотной радужной пленкой на воде й кое-где
уже отложилась толстыми черными неправильной формы лепешками на
пляже.
Сэндхиллское озеро снова обезлюдело. Вокруг охотничьего клуба не бы-
ло видно ни полицейских машин, ни работников из департамента шерифа.
Но я припомнил кое-что, о чем совсем позабыл: у границы Эл-Ранчо стоял
вооруженный охранник и имелась изгородь.
Я попросил его позвонить в- дом Вильяма Леннокса. Слуга позвал к
телефону Кони Хэнгул.
— Мистер Арчер? А я уж подумала о том, как бы связаться с вами.
Похоже, что Вильям исчез.
— Как исчез? Давно?
— По меньшей мере час назад. Когда я пришла разбудить его, кровать
540
была пуста. Все машины на месте, что означает, что его кто-то увез, не
так ли?
На этом вопросе голос у нее стал пронзительным и даже сорвался.
— Что вы имеете в виду, говоря, что его кто-то увез?
— Я и сама толком не знаю, что думать. Но я напугана, а меня не
так-то просто напугать. И дом сразу же стал таким пустым и мертвым...
— Он мог куда-то отправиться по собственной инициативе. Вчера он
это почти сделал!
— Такой вариант меня тоже тревожит. Здесь же огромная площадь под
садом, лугами и прочими угодьями. Часть представляет собой непроходи-
мые скалы. Сердце Вильяма не в очень хорошем состоянии, а он имеет
обыкновение переоценивать свои силы, так что если он отправился на про-
гулку в одиночестве, то... — Она оставила фразу незаконченной. — Вы мо-
жете заняться поисками?..
— Хорошо, я приеду сюда сразу же, как смогу. К сожалению, в настоя-
щий момент я занят.
— Куда вы отправляетесь в первую очередь?
В ее голосе послышались ревнивые нотки: она уже привыкла коман-
довать.
— Я иду по следу Лорел.
И я повесил трубку, прежде чем она успела задать следующий вопрос.
Охранник поднял шлагбаум, пропуская меня дальше по дороге.
Я поставил машину на Лоренцо-Драйв у зеленой изгороди Шерри и по-
шел к дому по подъездной дороге. Она вовсе не была крутой, но с каким
трудом мне давался каждый шаг! Пришлось собрать всю силу воли, чтобы
заставить ноги передвигаться. Я ведь знал, что у Гарольда есть пистолет,
а он, возможно, готов был пустить его в ход.
Я принялся изучать окна, стараясь уловить за ними какие-либо проявле-
ния жизни. Но единственными звуками, нарушающими тишину, были лю-
бовные трели каких-то пичужек, порхавших в воздухе.
Как и накануне, я прошел по двору к гаражу. Дверь в него не была
заперта. Здесь почти не произошло изменений. Потрепанный серый «мер-
седес» стоял на своем месте, только крышка багажника была поднята. За-
глянув в него, я увидел на дне засохшие пятна крови.
Скрипнула задняя дверь дома, показалась миссис Шерри, которая кра-
дучись направлялась к гаражу. Увидев меня, она сильно вздрогнула, но у
нее хватило сообразительности заговорить только тогда, когда она была
совсем рядом со мной.
— Что вы здесь делаете?
— Хочу поговорить с Гарольдом.
— Гарольда здесь нет. Я. сказала вам об этом еще вчера.
— Тогда почему же вы говорите шепотом?
Она прижала руку к губам, как будто боялась, что они ее выдадут,
однако так и не смогла заставить себя повысить голос.
— У меня вообще тихий голос, — прошептала она еще тише.
,541
Она прошла мимо меня и довольно ловко, как бы случайно, захлопнула
крышку багажника, постаравшись это сделать совершенно бесшукшо.
Мышцы ее лица выдавали огромное внутреннее напряжение, она то н дело
с опаской поглядывала в мою сторону. За одну ночь ее глаза ввалились
и приобрели лихорадочный блеск.
— Где же он, миссис Шерри?
— Я не знаю. Мы вчера говорили на эту тему. Я вам сообщила все,
что знала.
Она протянула обе руки, показывая, что в них ничего нет.
— Но сегодня не вчера. И Гарольд здесь, с вами, не так ли?
Она не ответила прямо на мой вопрос.
— Какой-то немецкий философ, кажется Ницше, сказал, что история по-
вторяется, как заигранная пластинка, которую ставят снова и снова. Когда
я впервые услышала это в колледже, мне показалось данное утверждение
бессмысленным. Но теперь я думаю, что Ницше был прав. Моя жизнь
подтверждает это.
— Можете ли вы говорить не столь иносказательно?
Она покачала головой.
— Самое странное, что не могу. История действительно повторяется,
и однако же я каждый раз удивляюсь.
— То же самое можно сказать про каждого из нас, миссис Шерри. Но
не у всех есть такие сыновья.
— Я бы хотела, чтобы у меня его тоже не было!
Но она тут же спохватилась:
— Нет, это неверно! Я не хочу, чтобы Гарольд умер или совсем не по-
являлся на свет. Как вы считаете, доктор Брокау приедет сюда из
Лонг-Бич?
— Вы могли бы пригласить его, но я-то думаю, что разумнее обратить-
ся к местному врачу.
Ее лицо перекосилось.
— Я не могу. Через минуту о случившемся будет знать вся округа.
— В любом случае эта история станет всеобщим достоянием. Она уже
таковым является, за исключением имен. Единственная и действительная
помощь, которую вы можете оказать своему сыну, это убедить его загово-
рить до того, как его принудит это сделать полиция. Если он скажет, где
находится Лорел, ему это зачтется представителями закона.
Лицо миссис Шерри сразу же вытянулось.
— Он не знает, где она. Я его спрашивала.
— Он не знает?
— Не знает. Он сказал, что не видел ее уже несколько дней.
— Значит, он врет.
— Возможно... Я не всегда разбираю, когда Гарольд говорит правду.
— Где он? — спросил я напористо.
— Дома, в собственной комнате.
— Он вооружен?
542
— Был вооружен, но я забрала у него пистолет. Ночью он пришел в
страшное возбуждение, наверное, его лихорадило. Он обзывал меня ^сяки-
ми скверными словами и даже угрожал пистолетом. Поэтому я у него его
отобрала.
— А что вы сделали с оружием?
— Разрядила и убрала в кладовку, а патроны спрятала в другое место,
в стиральную машину в ванной комнате.
— Вы действовали разумно. Теперь разрешите мне поговорить с Га-
рольдом.
Лицо ее приобрело сразу же такое тоскливое выражение, что мне сдела-
лось ее безумно жаль.
— Гарольд мне этого никогда не простит.
— Но ведь может случиться гораздо худшее. При теперешнем положе-
нии дел у вашего сына нет будущего, миссис Шерри. Я удивлен, что поли-
цейских из округа все еще здесь нет. А когда они появятся, у вас самой
будут большие неприятности за укрывательство человека, разыскиваемого
полицией.
— Но я же его мать!
— В таком случае дайте мне с ним поговорить. А пока я буду это де-
лать, вы вызовите врача. Неужели у вас нет ни одного по соседству?
— Имеется локтор Лангдел, он живет в Эл-Ранчо.
Она впустила меня в дом через черный ход и провела на кухню. Подго-
рающий бекон чадил на электроплите. Миссис Шерри схватила сковородку
голыми руками, обожгла пальцы и уронила ее с грохотом на пол.
Пока она держала руку под холодной водой, раздался голос ее сына
откуда-то из глубины дома:
— В чем дело?
Она тихо провела меня через весь дом к дверям его комнаты, знаком
попросила подождать и скользнула внутрь.
— В чем дело? — услышал я вновь его недовольный голос. — Я думал,
что ты готовишь мне завтрак.
— Я готовила, но обожгла руку.
— Всего лишь? А мне показалось, что ты с кем-то разговаривала.
В комнате воцарилось молчание, я слышал тяжелое дыхание кого-то из
них.
Наконец миссис Шерри решилась.
— Да, к нам пришли. В холле находится человек, который хочет с то-
бой поговорить.
— Что это ты задумала со мной сделать?
Он пропрыгал на одной ноге до двери, широко распахнул ее и увидел
меня. Нога у него была перевязана окровавленными бинтами, штанина пи-
жамы закатана выше колена.
— Кто вы такой? Я вас не знаю.
— Моя фамилия Арчер. Я частный детектив.
— Чего вы хотите?
.543
— Лорел.
Он снова повернулся к матери и яростно заорал:
— Это твоя идея, проклятая дура?
Она наклонила голову, очевидно, давно привыкнув к подобным эпите-
там, и забормотала:
— Ты не должен разговаривать со мной в таком тоне. Я же твоя мать!
— Тогда веди себя как мать! — заорал Гарольд.
Я слегка подтолкнул его в глубину комнаты. От неожиданности он
плюхнулся на край кровати.
— Нам с Гарольдом нужно поговорить об очень серьезных вещах, мис-
сис Шерри, — сказал я. — Вам было бы лучше не слушать.
Она посмотрела на Гарольда совершенно опустошенным взглядом и
прошла мимо него к двери.
— Один вопрос, прежде чем вы уйдете, — обратился я к ней. — Где ко-
робка с деньгами?
— Я убрала ее к себе в кладовку. Не подумайте, я не собираюсь присва-
ивать деньги. Вы хотите, чтобы я их принесла?
— Оставьте их там, где они есть. Не исключено, что они дадут вам
возможность поторговаться в дальнейшем.
Гарольд с убитым видом следил за нами. Он как зритель, поставивший
на явно проигрывающего боксера, смирился с неизбежным..
Но все же он не вытерпел.
— Вы говорите о моих деньгах! — заорал он, потрясая кулаками в воз-
духе. — Они мне дорого достались!
— Похоже, что вам все дорого достается, потому что вы избегаете
простых путей. Если бы у меня было такое досье, Гарольд, я бы начал
искать доброго совета.
— И во сколько же мне обойдется ваш совет?
— Ни во сколько. У меня есть клиент. Его зовут Том Руссо. Но то,
что вы сделали с женой Руссо, может вам стоить всей оставшейся жизни.
Он в страхе посмотрел на меня.
— Даю вам слово, я ничего с ней не делал. На этой неделе я ее даже
не видел!
— Это правда, — подхватила тут же мать. — Гарольд говорил мне то-
же самое.
— Я выслушаю вас позже, миссис Шерри. Теперь мне надо поговорить
с вашим сыном с глазу на глаз. Полиция в первую очередь захочет выяс-
нить, где находится Лорел. Если он сможет им помочь в этом деле, они,
пожалуй, согласятся закрыть глаза на некоторые другие его художества.
— Я не знаю, где Лорел. Ведь это правда, мама?
— Правда, правда.
Она встала между нами, готовая защитить его от моих нападок.
— Гарольд никогда бы пальцем не тронул Лорел.
— Совершенно верно, я ее обожаю.
Я почувствовал, что тут происходит... Мать с сыном разыгрывали
544
спектакль, который они репетировали пятнадцать лет подряд. За эти годы
он совершенно утратил связь с жизнью, его интрига уже совсем не соот-
ветствовала реальным фактам. Мне в этом спектакле была отведена роль
недостойного отца, который бросил их в тяжелую минуту, а теперь что-то
требует от своих невинных жертв.
Глава 39
Я почувствовал желание накинуться с кулаками на обоих, но вместо
этого заговорил с миссис Шерри твердым недоброжелательным тоном:
— Выйдите отсюда на несколько минут, у меня нет времени выслуши-
вать всю эту ерунду. И вызовите доктора Лангдела.
Она послушно ретировалась, а я захлопнул за ней дверь.
— Вы не должны повышать голоса, — сказал Гарольд, — мама не при-
выкла к такому обращению.
Я расхохотался ему в лицо. Конечно, я бы предпочел дать ему увесис-
тую оплеуху, но, к сожалению, не все, доступное ему, было позволительно
мне. Поэтому я заговорил с внешнем спокойствием:
— Где опа, Гарольд?
— О ком вы говорите?
— О Лорел Руссо.
— Спросите ее отца, он знает ответ.
— Не пытайтесь меня провести. Джек Леннокс лежит в больнице Паси-
фик-Пойнт с дыркой в голове, которую проделал ты.
— Он первый стрелял в меня. С моей стороны это было актом само-
защиты.
— Вымогатели вряд ли имеют право на самозащиту. Если Джек Лен-
нокс умрет, ты попадешь в такую трясину, из которой тебя не сумеет вы-
тащить самый опытный адвокат. Ты уже крепко увяз с этим похищением.
Если бы ты был таким сообразительным, каким себя считаешь, то уже
кое-что предпринял бы, дабы выбраться из трясины.
Он попытался заговорить, но у него ничего не получилось. Справив-
шись с комком в горле, он заговорил снова:
— И на этот раз я не похищал Лорел, точно так же, как не похищал
ее в первый раз.
— Ты хочешь сказать, что она действовала заодно с тобой?
Он затряс своей лохматой головой.
— Нет. Я даже не видел Лорел.
— Тогда почему же ее отец заплатил тебе сто тысяч долларов?
—• Это наше с ним дело.
— Нет, Гарольд, теперь уже не только ваше.
Он немного помолчал.
— Ну, хорошо, эти деньги были даны мне за молчание.
— Как это надо понимать?
545
— Так и понимайте: Леннокс дал мне их за то, чтобы я держал язык
за зубами. Если вы будете молчать, мы поделим их поровну.
Он с надеждой взглянул мне в глаза, наклонившись так низко, что чуть
не свалился с кровати. Я удержал его, схватив рукой за плечо.
— Чем ты шантажировал Джека Леннокса?
— Я его не шантажировал, просто мне про него много известно. Если
бы не положение и не деньги, которыми располагает его семья, сидеть бы
ему до конца жизни в Портсмутской тюрьме!
— За преступление, совершенное во время войны?
— Точно. Он выстрелил человеку в голову и поджег судно. Но когда
ты ворочаешь многими миллионами, то можешь замять даже такое страш-
ное дело!
— Каким образом ты все это узнал?
— Человек, в которого он стрелял, остался в живых и рассказал мне
об этом.
— Нелсон Бегли?
Он удивленно посмотрел на меня. Как и многие проходимцы, наделен-
ные некоторой сообразительностью, он с трудом мог поверить тому, что
и другие люди способны узнать о том, что было известно ему. Это откры-
тие его обозлило.
— Если вам уже известно об этом, я не хочу отнимать у вас времени.
— Можете не стесняться, ради этой беседы я сюда и приехал. По всей
вероятности, вы занимались расследованием аварии на судне?
— А вы, очевидно, считаете себя единственным детективом на свете?
— Каким образом вы вышли на след Бегли?
— Я давно интересовался прошлым семейства Ленноксов. От одной
своей знакомой девушки я услышал про убийство, совершенное в тысяча
девятьсот сорок пятом году. Убили ее тетку, примечательно, что тетушка
была приятельницей капитана Сомервилла, который женился на Элизабет
Леннокс. Я поднял старые газеты и прочитал в них все, что было написано
про убийство. Оказалось, что подозрение пало на некоего Нелсона Бегли.
Но к суду его так и не привлекли, поскольку считали психопатом. Это для
проформы. А на самом деле имелись другие причины.
— Какие?
— Люди из породы Ленноксов пекутся о том, чтобы никто из их семей-
ства не был чем-либо запятнан. Поэтому когда нужно, они покупают су-
дей, как и все остальные.
— Что-то плохо верится, а?
Гарольд махнул в воздухе сжатым кулаком.
— Чего ради мне вам врать? Нет на свете такой вещи, которую старик
Леннокс не сделал бы ради своего сыночка Джека... И того, чего он еще
не делал. Он замял дело о пожаре, так как капитан судна был его зятем.
— Ну, а это-то здесь при чем?
— Не понимаете? А вот я додумался, потому что изучал этих людей
на протяжении многих лет. Кстати, Джек Леннокс не стал этого отрицать,
546
когда я заговорил с ним на днях на эту тему. Не отрицал он и того, что
убил эту женщину.
— Вы говорите об Эллисон Руссо?
Он несколько раз кивнул головой.
— Ту ночь, когда она была убита, провел с ней Джек Леннокс. Узнал
я об этом от очевидца.
— Опять-таки от Нелсона Бегли?
— От него. Нелсон шпионил за Элли и в ночь ее гибели тоже. Он видел
Джека Леннокса вместе с ней в спальне в таких позах, что характер их
отношений не вызывал никаких сомнений.
— Я считал ее любовником капитана Сомервилла.
— Правильно, но Сомервилл ушел в море, а Джек Леннокс как раз воз-
вратился с востока, где учился в школе связи, ну и как бы унаследовал
Элли от капитана. Он нанял ее в качестве нянюшки к Лорел, но значитель-
ную часть суток она проводила с Джеком.
— Это еще не доказывает, что ее убил Джек, а не Нелсон.
— Не спешите с выводами. Нелсон не лгал мне, а он все видел соб-
ственными глазами.
— Бегли никогда не был надежным свидетелем, теперь же он вообще
недоступен.
— Конечно. Меня вообще удивляет, что Бегли, знавший такое о Лен-
ноксах, так долго оставался в живых. А он знал, что Джек Леннокс вы-
стрелил в него на «Кэнон Саунде» и этим утроил пожар на судне. Знал
он также, что Джек Леннокс убил Эллисон Руссо.
— Ты уверен, что он все это действительно знал, а не вообразил?
— Уверен. Я в этом убедился. Во вторник вечером я устроил проверку.
Я узнал, что Леннокс и Сомервилл должны выступать по телевидению,
вот я и забрал Бегли из госпиталя и привез его на квартиру к моим дру-
зьям. Когда они появились на экране, Бегли узнал их обоих и сказал, что
Джека Леннокса он видел в спальне Элли и что тот ее застрелил.
Я не спешил принять версию Гарольда, потому что и он сам, и ныне
покойный Нелсон Бегли не были совершенно объективными в своем отно-
шении к Джеку Ленноксу.
— Что случилось с Бегли, Гарольд?
— Я отвез его в дом Ленноксов на утесе в Пасифик-Пойнте. Мне хоте-
лось быть полностью уверенным в опознании. Но сам я вынужден был
держаться подальше, потому что Леннокс меня знает.
— Он и Бегли тоже знает.
— Верно. И сразу же узнал, потому что пригласил его с ним прогулять-
ся за домом и столкнул с обрыва вниз в море.
— Вы видели своими глазами, как это случилось?
— Мне не обязательно было это видеть. Леннокс предложил мне огром-
ные деньги за молчание. Он сказал,- что может раздобыть мне их к следую-
щему дню, если мы придадим делу вид похищения. Теперь-то я понимаю,
что он с самого начала-подстроил мне ловушку с этими деньгами. Вообра-
о>47
зил, что сумеет меня убить и даже будет выглядеть героем. Но я заставил
его убраться восвояси.
Гарольд облизал губы. Его обвинения в адрес Джека Леннокса поначалу
казались бредом, но постепенно выстраивались в логическую цепочку, увя-
зываясь с тем, что было известно мне, и объясняя двойной выстрел у охот-
ничьего клуба.
Но одна смерть оставалась необъяснимой — смерть Тони Лэшмена.
Я обратился к Гарольду:
— Решив позавчера вечером посетить Джека Леннокса, вы отправились
туда прямиком с пристани?
— Нет. Когда я справился о Ленноксе, женщина из ресторана дала мне
неверный адрес. Она направила нас в дом старого мистера, точнее в дом
старой миссис Леннокс на Сихорс-Лейн. И потом уже ее секретарь указал
нам, где живет Джек Леннокс.
— Ага, к Джеку Ленноксу вас направил секретарь миссис Леннокс?
— Ну да, а что?
— Знаете ли вы, что секретаря убили?
Мне показалось, что Гарольд потрясен, но единственное, что он произ-
нес, было:
— Насколько я понимаю, Джек Леннокс готов ухлопать кого угодно ра-
ди спасения собственной шкуры.
Я подумал, что у Гарольда это тоже стало навязчивой идеей, и решил
оставить его в покое, дабы самому не заразиться его подозрительностью.
Я вышел в прихожую. Миссис Шерри посмотрела на меня и испугалась.
— Что произошло?
— Ничего. Мы просто поговорили. Ваш сын находится в неважном со-
стоянии. Вы вызвали врача?
— Попыталась, но, как мне сказала его жена, доктор Лангдел находит-
ся в доме Вильяма Леннокса. Вроде бы что-то стряслось со старым Лен-
ноксом.
— Что именно, она вам сообщила?
— У него начался сердечный приступ, и он свалился с трактора. Не по-
нимаю, что может делать человек в его возрасте на тракторе?
— Только этого не хватало семье Ленноксов! — сказал я, но в глазах
миссис Шерри сочувствия не заметил.
Я спросил у нее про деньги и пистолет, и она без всяких колебаний
принесла их из своей спальни. Я проверил: коробка была полна до краев,
а пистолет разряжен.
— Могу ли я воспользоваться вашим телефоном, миссис Шерри?
— Вы собираетесь позвонить в полицию?
Подумав, я решил:
— Было бы лучше, если бы вы сделали это сами.
— Лучше для Гарольда?
_____Да, позвоните в офис шерифа в Пасифик-Пойнте и спросите капитана
Долана.
448
Она кивнула головой. Мы прошли в комнату, где накануне разговарива-
ли. На окнах были спущены длинные шторы от яркого солнца. Длинные
тени, лежавшие на полу и мебели, указывали на приближение вечера.
Миссис Шерри набрала номер телефона офиса шерифа и попросила поз-
вать к телефону Долана.
— Это миссис Шерри, мать Гарольда Шерри. Мистер Арчер посовето-
вал мне позвонить вам. Гарольд Шерри ранен, он хочет сдаться и вернуть
все деньги.
Она принялась отвечать на вопросы капитана и находилась все еше у
телефона, когда раздался звонок у входной двери. Это явился доктор Ланг-
дел. Я сказал ему, что Гарольд в своей комнате.
— Что там приключилось с Вильямом Ленноксом, доктор? —
полюбопытствовал я.
— Мистер Леннокс скончался еще до того, как я приехал туда. Он вел
бульдозер по берегу, сердце не выдержало такой нагрузки.
— Господи, чего ради он сел на бульдозер? — вырвалось у меня.
— Очевидно, для того чтобы избавиться от наносов нефти. Мистер
Леннокс ненавидел, когда его пляж был чем-то загрязнен.
Глава 40
В нескольких милях от Эл-Ранчо я заметил идущую навстречу служеб-
ную машину капитана Долана. Однако стремясь как можно скорее попасть
в Пасифик-Пойнт, я даже не сбросил скорость.
Было уже довольно раннее утро, когда я вышел из больничного лифта,
доставившего меня на самый верхний этаж. Возле палаты Джека Леннокса
уже никто не дежурил.
Леннокс сидел в подушках на постели, перед ним стоял поднос с завтра-
ком. Лицо у него обросло щетиной, глаза провалились, но на подносе у
него не осталось ничего съедобного.
— Извините, что прерываю вас, мистер Леннокс!
— Ну, а теперь в чем дело?
— Мы забрали Гарольда Шерри и спасли ваши деньги. Он сделал до-
вольно полное признание.
Воздух в палате, казалось, замер, такой непроницаемой стала тишина.
Снаружи по-прежнему продолжала звенеть и шуметь жизнь, звуки больни-
цы перемежались с шумом транспорта, проносившегося по улице в каких-
нибудь шестидесяти футах отсюда.
Леннокс посмотрел на раскрытое окно так, как будто бы оценивал воз-
можность выпрыгнуть из него.
Наконец, сделав над собой усилие, он спросил:
— Что сказал Шерри?
— Шерри обвинил вас в тяжких преступлениях!
*— Еще бы! Шерри психопат и враль, к тому же он ненавидит меня,
ненавидит всю нашу семью. Он изводил Лорел, когда она была еще ре-
Ю49
бенком, я избил его за это. С тех пор он старается мне отплатить. Какие -
же сказки он вам понарассказал?
— Он сказал, что весной тысяча девятьсот сорок пятого года вы стре-
ляли в двоих людей. Эллисон Руссо, а второй, Нелсон Бегли, был ранен
в голову и сильно обгорел в возникшем на «Кэнон Саунде» пожаре.
Леннокс пренебрежительно махнул рукой:
— Вранье от начала до конца!
— Не уверен. Нелсон опознал вас лично в присутствии свидетелей.
— Как он ухитрился это сделать? Бегли умер!
— Он смотрел ваше выступление по телевизору вечером во вторник. А
в среду он поехал вместе с Гарольдом Шерри к вам домой. По словам
Шерри, вы сбросили с обрыва Бегли, затем организовали встречу с Шерри
с намерением его убить. К вашему несчастью, Шерри выжил.
— И вы поверили этой ерунде?
— Я не люблю делать поспешных выводов. Сначала я хотел побеседо-
вать с вами, но вы не слишком откровенны.
— Чего вы ожидали? Вы обвиняете меня в двух убийствах, к которым
я не имею никакого отношения. Может быть, вы воображаете, что я упаду
на колени и возьму на себя два убийства?
— Три, — сказал я, — об одном я еще не упомянул. Секретарь вашей
матери Тони Лэшмен был убит, потому что он видел, как Гарольд Шерри
и Нелсон Бегли в среду вечером приехали к вам домой.
Впервые Леннокс испугался*.
— Я не знал, что Тони убили.
— Его тело находится в морге, на первом этаже этого здания. А также
и Бегли. Как только вы будете достаточно сильны, я с удовольствием про-
веду вас туда и покажу вам обоих.
— Вы удивительно любезны. Почему вы отсюда не уберетесь?
— Мы еще не закончили. Я хочу услышать от вас, как умер Бегли и
почему: ведь у меня своего рода к нему личный интерес — я вытащил его
труп из воды.
— Я его туда не бросал.
— А Шерри уверяет, что бросали.
— Слова Шерри дешево стоят. Может, он сам столкнул его со скалы?
— Чего ради?
— Такому психопату, как Шерри, не нужны мотивы. Но уж коли вам
необходимы таковые, Шерри мог пойти на это, чтобы потом свалить вину
на меня.
— Бегли был козырной картой в игре Шерри, он никогда бы с ним не
расстался! — рассмеялся я.
— Вы не знаете Шерри и его чувств ко мне.
— Думаю, что знаю. Я также знаю, что Бегли он не убивал.
— А я убивал? ’
— Либо это сделали вы, либо вы кого-то покрываете.
Теперь он пристально смотрел мне в лицо, стараясь угадать мои мысли.
550
— Кого вы выгораживаете, мистер Леннокс?
Он не успел мне ответить, потому что пронзительно зазвонил телефон,
стоящий у постели на ночном столике. Леннокс взял трубку.
— Джек Леннокс слушает... Он умер?.. Чего ради ему вздумалось вести
трактор? Понятно. Правда? А где он? Успокойся и никого к себе не пускай.
Он положил на место трубку и откинулся на подушки. Никаких призна-
ков горя я не заметил на его красивом лице. Наоборот, сильное возбужде-
ние окрасило его щеки, глаза заблестели.
Через пару минут он выпрямился в кровати.
— Звонила жена. Сегодня утром умер мой отец. Я его единственный
наследник, так что ко мне переходят все его деньги.
— Вам повезло.
— Не издевайтесь надо мной, хмилейший.
Он медленно обвел глазами палату, наверняка теперь считая, что она
слишком мала для такой важной особы, как он.
— Чтобы вы согласились сделать за сто тысяч?
Я молчал.
— Будете ли вы молчать о нашем сегодняшнем разговоре?
— Вы предлагаете мне сто тысяч?
Он кивнул, наблюдая за мной, как кот наблюдает за птичкой.
— Те самые сто тысяч, которые вы предлагали Гарольду Шерри?
— Может быть, это удастся устроить.
— А полагается ли мне вместе с деньгами пуля, как это было заплани-
ровано в отношении Гарольда?
Он сморщил нос, что должно было означать улыбку, и пробормотал:
— Идите к черту! Вы несерьезный человек!
— Слишком поздно говорить о каких-либо сделках, мистер Леннокс. Га-
рольд уже беседовал с людьми шерифа, и никакие ваши миллионы не в
состоянии замять скандала, в особенности после прорыва нефти. Так что
в скором времени они явятся к вам... Что вы собираетесь мне еще сказать?
Он долго молча лежал среди своих подушек и смотрел на потолок.
Вспышка энергии и радости, охватившие его при известии о смерти отца,
погасли, оставив его совершенно инертным. А когда он снова заговорил,
голос у него звучал просительно, что наверняка давалось ему с трудом.
— Вы ведь знаете мою дочь Лорел, не так ли?
— Да, немного знаю.
— И она вам нравится?
— Очень.
— Хотели бы вы оказать Лорел услугу? Я не прошу это делать ради
меня, только ради нее.
— Вы прекрасно знаете, что все эти дни я был занят ее поисками, со
вторника.
— Можете прекратить поиски. Жена только что сообщила мне, что вче-
ра вечером Лорел вернулась домой. Я одновременно узнал, что моя дочь
жива, а отец умер.
(551
Мое сердце сильно забилось!
— Где же она была?
— Бродила кругом, как я понял, собиралась с силами, чтобы возвра-
титься.
— В каком она состоянии?
— Не в слишком хорошем. Мариан пришлось дать ей наркотики, пото-
му что Лорел не вполне избавилась от мысли покончить с собой.
Опять наступило молчание. Леннокс лежал совершенно неподвижно,
вытянув руки вдоль тела, как будто пытался понять и разделить затрудне-
ния дочери.
— Уж не замешана ли Лорел в каком-нибудь убийстве? — спросил я
осторожно.
— Да... В том-то все и дело.
— Это она столкнула Нелсона Бегли с обрыва?
Он едва заметно кивнул.
— У нас на самом утесе имеется внутренний дворик с низким огражде-
нием над обрывом. Лорел сидела там, пытаясь отчистить какую-то птичку
от нефти. Бегли, должно быть, заметил ее с дороги и поднялся туда. Сво-
им неожиданным появлением он ее напугал: вот она и столкнула его вниз.
— Гарольд Шерри видел, как это случилось?
— Едва ли. Он сидел в машине на дороге. Мать Лорел была единствен-
ной свидетельницей этого. Но Шерри сообразил, что могло произойти, тем
более что мне никак не удавалось успокоить Лорел, она кричала и рыдала.
Вот он и запросил сто тысяч долларов, чтобы позабыть о случившемся.
А к этому присоединились и другие дела, о которых просто не стоит и
вспоминать за давностью лет.
— Вы не хотите мне о них рассказать?
— Нет. Я хотел уплатить сто тысяч, чтобы все осталось между нами,
и до сих пор не отказываюсь от этой идеи.
— Кто предложил план похищения?
— Я. Это соответствовало тому, что семья знала о Шерри. И потом,
я не смог придумать никакого другого способа раздобыть деньги.
— Этот способ имел и другое преимущество, — усмехнулся я, — если
бы вам удалось вчера застрелить Шерри, вас никто бы не стал винить.
Он бросил на меня заинтересованный и даже одобрительный взгляд, но
ничего не сказал.
Я не успокаивался:
— Мне все равно не ясно, почему Лорел столкнула Бегли с утеса?
— Да и мне тоже, признаться. Жена предполагает, что Лорел может
его помнить еще с детских лет. Возможно, она даже видела, как он застре-
лил ее няню.
— Находилась ли Лорел в доме Руссо, когда это случилось?
— Возможно. Эллисон часто забирала ее к себе поиграть с ее сы-
нишкой.
— Ну а в тот самый, вечер?
552
— Я этого не помню.
— Это был вечер накануне того дня, когда вы ушли в море на «Кэнон
Саунде». Неужели вы позабыли последний день на берегу?
— Как ни странно, позабыл. Весь день я пил. Сослуживцам пришлось
фактически погрузить меня на борт судна.
— Если ваша дочь провела тот вечер в домике Руссо, то ведь кто-то
должен был ее забрать оттуда и отвести домой. Кто же это сделал, вы?
— Я уже сказал, что ничего не помню.
— В то время Элли Руссо была ведь вашей любовницей, не так ли?
— Нет, ничего подобного.
— Если бы она не была вашей подружкой, почему вы стреляли в Не-
лсона Бегли?
Леннокс резко выпрямился.
— Это Сомервилл наболтал?
— Кто сказал — не имеет значения. Вопрос таков: почему вы стреляли
в Бегли?
Он болезненно поморщился и тяжело вздохнул.
— Значит, Сомервилл. Ему это непростительно. Ну хорошо, в течение
короткого времени Элли была моей подружкой, называйте это как вам
угодно. Точнее, это было, пока я ждал своего назначения на берегу. Когда
я утром поднялся на борт «Кэнон Саунда», я понятия не имел, что Элли
убита. Я узнал об этом лишь через несколько недель, когда к нам пришла
первая почта. Мы уже находились в азиатских водах. Поскольку я был на
судне офицером связи, то свои письма я распечатал в числе первых. Кто-то
прислал мне газетные вырезки о смерти Элли, в которых имелось подроб-
ное описание обвиняемого в убийстве человека.
— Которое соответствовало Бегли?
— Совершенно верно. Мой неизвестный корреспондент прислал такие
же вырезки и Сомервиллу. Это привело его в такое нервное состояние, что
он забыл о своих обязанностях на корабле. Именно в это время лопнула
одна из цистерн с авиационным бензином. Что касается меня, то я не поте-
рял головы. Я вызвал Бегли к себе в рубку, достал пистолет сорок пятого
калибра и направил его на него, пока вел допрос. Он признался, что нахо-
дился в тот вечер поблизости от ее дома. Когда я показал ему вырезки,
он не выдержал и побежал. Я бросился следом и машинально нажал на
курок. Я его немного ранил, но от искры начался пожар на судне. Однако
виноват в пожаре, согласитесь, был все-таки Сомервилл, ибо от его недо-
смотра произошла протечка в цистерне. И если только Сомервилл после
стольких лет молчания надумал поднимать скандал, пострадает в первую
очередь он сам. С этого утра я глава нефтяной компании, в которой он
работает.
Я усмехнулся не скрывая издевки. Я был уверен, что Джеку Ленноксу
не удастся насладиться властью в новом качестве. Я прекрасно видел, что
в его рассказе ложь искусно сочетается с правдой, но не в моих интересах
было сейчас выводить его на чистую воду.
553
— Кто же прислал эти вырезки вам и Сомервиллу? — спросил я.
— Не знаю.
— Были ли еше какие-нибудь вложения в конверт? Записка?
— В моем ничего.
— А почерк на конверте?
— Адрес был напечатан на машинке.
— Почему вам прислали эти вырезки, как вы считаете?
— Чтобы причинить боль.
— В таком случае пославший их должен был знать, что вы и Сомер-
вилл были с Элли в близких отношениях, не правда ли?
— Полагаю, что так.
— Сколько человек знали, что вы были ее любовниками?
— Никто не знал.
— Ну, а дети, Лорел и Том?
Леннокс наклонился ко мне, глаза у него широко раскрылись, как будто
я своим вопросом нанес ему неожиданный удар.
— Вы допускаете, что эти вырезки мог послать маленький мальчик?
Или Лорел? Но ведь ей было всего три года, а Тому не больше шести.
Леннокс откинулся на подушки и задумался над моими словами.
— Подумайте, кому именно они могли рассказать об этом?
— Да нет, это невозможно! Но вообще-то...
Он беспокойно завертелся на постели.
— Я спрашивал вас раньше, готовы ли вы оказать огромную услугу мо-
ей дочери?
— Но вы мне не сказали, в чем она заключается.
— Не могли бы вы на некоторое время взять заботы о ней на себя?
Возможно, увезти ее в небольшое путешествие.
— Мне надо об этом подумать.
— Для раздумий нет времени. Это надо сделать немедленно, сегодня
же утром. Я могу предоставить в ваше распоряжение реактивный самолет
и пилота. Ну и, разумеется, хорошо заплачу вам.
— Ну и куда вы хотите нас отослать?
— За границу, разумеется. Пожалуй, даже лучше всего в Англию, у нас
там прочные связи.
— Этот план никуда не годится, — покачал я головой. — Если Лорел
действительно убила Бегли, то ей правильнее всего остаться здесь и явить-
ся в суд, учитывая сложившиеся обстоятельства: прорыв нефти, смерть де-
да и ее эмоциональное состояние. Вряд ли ее строго осудят за это
убийство.
— Что ей могут дать?
— Этого я не могу предсказать, но с помощью опытных адвокатов и
врачей можно будет добиться, что Лорел отдадут на поруки мужу.
— Возьмет ли ее муж на себя такого рода ответственность?
— Думаю, что да. Он ее любит.
— Дорогой вы мой, моей дочери впору самой брать этого слизняка
*554
на поруки! Если бы он ей был подходящим мужем, она бы от него поми-
нутно не бегала.
— Зачем гадать на кофейной гуще? Будущее покажет, останется ли Ло-
рел с Томасом Руссо или же найдет себе другого спутника жизни. Мыс
вами уклонились от главной темы разговора.
— Как вы думаете, Арчер, эта история появится в печати?
— Непременно, особенно если увезти Лорел за границу.
Леннокс очень долго молчал.
— Вы правы, этот план никуда не годится. Но я хотел бы вас просить
сделать для меня кое-что другое. И для меня, и для Лорел. Я хочу, чтобы,
начиная с этой минуты, вы следили за ней, оберегали ее и... Я сам не
могу этим заняться, а отношения между Лорел и Мариан довольно натяну-
тые. Это началось еще тогда, когла Лорел С^ла подростком и стала про-
являть независимый характер... Обещайте мне забрать ее от Мариан!
Внимательно посмотрев ему в глаза, сказал:
— Я сделаю все, что от меня зависит.
— Вот вам чек на тысячу долларов на расходы. Не знаю почему, но
я вам верю... Более того, я в вас уверен.
Я взял у него чек на мое имя, не представляя, когда он успел его выпи-
сать, поблагодарил за доверие и вышел из палаты.
Шагая по больничному вестибюлю, я столкнулся с Сильвией Леннокс,
которая только что сюда приехала. Она выглядела как человек, недавно
перенесший тяжелую болезнь. Глаза у нее ввалились, про лицо и фигуру
можно было с полным основанием сказать «кожа да кости».
— Вы не нашли Лорел? — спросила она.
— Еще нет.
— Как Джек?
— По-моему, ему гораздо лучше.
— Сегодня утром умер мой муж Вильям... Вы знаете об этом?
— Да, очень сожалею.
— Представьте, и я сожалею. Это меня даже поражает, ведь я была
полна злобы на него, много раз жаждала его смерти.
— Его погубили не ваши пожелания.
— Я это знаю, мистер Арчер, и не схожу с ума, хотя вчера днем у вас
и могло сложиться такое впечатление. — Тяжело вздохнув, она негромко
продолжала: — Вчера я была уверена, что исчерпала до конца возможнос-
ти, дарованные мне природой. Но вот только что я поняла, что это не
так. Я испытываю чувство жалости по поводу смерти Вильяма и даже в
известной степени сочувствую этой особе.
— Почему вы ей об этом не скажете?
— Потому что она мне все равно не поверит.
— Почему же вы мне сказали?
— Потому что вы свидетель. Вы видели меня вчера у конца моего жиз-
ненного пути. Но сегодня я хочу, чтобы вы знали, что я не намерена все
время пребывать в таком состоянии.- Я еще повоюю.
Она подошла совсем близко ко мне и тихо добавила:
— Я никак не могу примириться с тем, что случилось с Тони Лэшме-
ном. Как вы думаете, почему его убили?
— Чтобы он молчал. Он тоже был свидетелем... и весьма опасным.
Теперь же, с вашего разрешения, миссис Леннокс, я удаляюсь.
— Но мы ведь еще будем встречаться, не так ли? Вы мне очень нрави-
тесь, мистер Арчер, хотя не знаю, чем именно.
Я поблагодарил ее и откланялся.
Мне надо было покончить с одним делом.
Глава 41
Я оставил машину на дороге, возле почтового яшика Джека Леннокса.
Прежде чем приблизиться к дому, я достал из багажника пистолет, зарядил
его и сунул в карман. По подъездной дороге я шел весьма осторожно, изу-
чая планировку участка. Днем я видел его впервые.
Дом был низким, поставлен он был на самом краю обрыва, так что
фактически нависал над пляжем. Справа от дома был устроен внутренний
дворик, огороженный снаружи низким бортиком, через который Бегли сва-
лился и разбился. Мертвая чонга, покрытая нефтью, лежала в глубине
дворика.
По воде взад и вперед сновали лодки. Рабочие обрабатывали края не-
фтяной пленки химикалиями и сбрасывали в воду солому. Все небо засти-
лал дым: это горела солома, пропитавшаяся нефтью. Когда я подошел
ближе к краю обрыва, я мог различить сотни таких костров на всем побе-
режье, к которым люди в клеенчатых комбинезонах подносили на вилах
все новые и новые охапки.
Я завидовал людям на лодках и на берегу; завидовал всем, потому что
им не надо было делать того, что обязан был выполнить я.
Я постучал в парадную дверь.
Мариан Леннокс, по-видимому, следила за мной изнутри дома. Она за-
говорила через дверь:
— Уходите. Мужа нет дома. Он не разрешил никого впускать.
— Сюда меня прислал как раз ваш муж. Вы меня помните, миссис Лен-
нокс? Моя имя Л у Арчер!
— Чего ради он вас сюда прислал? — спросила она визгливым голосом.
— Он хочет, чтобы я присмотрел за Лорел.
— Я вполне способна... — начала было она, но тут же спохватилась.
— Лорел нет дома.
— Ваш муж говорит, что она дома. Советую вам меня впустить, мис-
сис Леннокс, нам с вами надо о многом поговорить.
Без всякого предупреждения она распахнула дверь, зажмурившись от
хлынувших в комнату ярких солнечных лучей. Волосы у нее были всклоче-
ны, седины в них вроде стало больше.
556
Ружье с телескопическим прицелом все еще стояло в углу прихожей. Я
прошел мимо миссис Леннокс и взял его в руки. Она не предприняла по-
пытки остановить меня, стояла и молча смотрела. Я разрядил ружье и
поставил его на прежнее место.
— Где Лорел?
— В своей комнате. Я дала ей снотворное, чтобы она заснула.
— Где находятся таблетки нембутала, которые у нее были?
— Она выбросила их в унитаз в гараже у Сомервиллов. Она мне при-
зналась, что совсем было собралась проглотить их все разом, но потом
все же решила остаться жить.	.
Блестящие глаза женщины осторожно следили за мной.
— Это было смелое решение, мужественное — продолжать жить даль-
ше. Я так считаю. Ей придется еще столько пережить.
— Мой муж рассказал вам, что она сделала?
Ее и без того длинное лицо вытянулось. Я подумал, что она сейчас
расплачется, но нет, она продолжала говорить.
— Вчера вечером она убила человека. Хотя нет, позавчера. Она столкну-
ла его с нашего дворика через ограждение, и он полетел вниз на скалы.
— Ужасно... — Как случилось, что вы-то про это узнали?
— Я видела собственными глазами, как она это сделала. Она побежала
на него и толкнула изо всех сил в грудь. Он не удержался и опрокинулся
через бортик.
— Почему Лорел его убила?
— Я не знаю. Очень многое я не могу понять.
— Могла ли она помнить Бегли еще с того времени, когда она была
маленькой девочкой?
— Да, думаю, что помнила. Фактически, Бегли застрелил ее нянюшку
у нее на глазах.
— И Лорел видела, как это случилось?
— Может быть. В то время она находилась там, так же как и малень-
кий Том. И вполне могла не спать.
— Откуда вы знаете про все эти вещи, миссис Леннокс?
— У меня имеются свои способы узнавать, что творится кругом. Люди
стараются много скрывать от меня, но я все равно узнаю.
— Были ли вы сами в доме Руссо в тот вечер, когда застрелили Элли?
Она кивнула.
— Да, я пошла туда за Лорел. Вот и все. Джек должен был встретить
меня в клубе, но он все не шел и не шел, тогда я пошла и забрала
дочку.
— Элли была мертва, когда вы пришли туда?
— Не знаю, я ведь не заглядывала в спальню. Я узнала о ее смерти
только из газет.
— Когда это было?
— Через несколько дней. Все это время ее сынишка находился с ней.
Но я не знала этого, клянусь, что я этого не знала!
.5^7
— Верю вам, миссис Леннокс. Разве что вампир способен оставить ма-
ленького ребенка с трупом его матери.
— Я не вампир! — Это слово возмутило ее. — Да и потом это был не
мой ребенок, он принадлежал этой потаскухе.
— Почему вы так ее называете?
— Потому что она была настоящей потаскухой, ничуть не лучше про-
ститутки, зарабатывающей себе на жизнь на панели... Но Джек предпочел
провести свою последнюю ночь на берегу именно с ней. Он повез Лорел
к ней домой и не вернулся назад. Я отправилась туда и нашла его совер-
шенно пьяным в ее постели.
Она закрыла лицо ладонью, но мне все же был виден ее перекошенный
рот и широко раскрытые глаза.
— Вы застрелили ее, миссис Леннокс?
— Я не собираюсь отвечать на этот вопрос. Я имею право не отвечать.
Тем более что мы знаем, что застрелил ее Нелсон Бегли.
— А это вы откуда знаете?
— Но об этом было написано В «Ньюсе». Соседи видели, как он шны-
рял вокруг ее дома и подглядывал во все щели тем вечером. Они сообщили
его приметы полиции.
— Все было напечатано в «Ньюсе»?
— Совершенно определенно. У меня до сих пор где-то хранятся вырез-
ки, если вы пожелаете сами прочесть.
— У вас ведь был не один комплект таких вырезок, верно?
— Вы правы, я считала их очень важными.
— Что вы сделали с другими вырезками?
— Отослала их некоторым лицам, которых они могли заинтересовать.
— Например, вашему мужу и деверю?
— Да, я хотела, чтобы они знали.
— Вы хотели, чтобы они узнали об этом, но не о том, что это сделали
вы.
Она громко дышала, словно до этого ей всю ночь не хватало воздуха,
потом гневно спросила:
— Почему я одна должна была страдать?.. Мужчины получают удо-
вольствие, а потом бросают женщин, представляя им возможность тихо
угасать в полном забвении.
— Именно так поступил с вами ваш муж?
— Да! И он поступал так снова и снова! Я же сказала вам: даже самую
последнюю ночь на берегу он провел с этой девкой!
— Почему же вы застрелили ее?
— Я ни в чем не сознаюсь.
— Вы уже сознались, что послали мужу вырезку об убийстве Эллисон
Руссо.
— Это не было преступление, за эти вырезки мне никто ничего не смо-
жет сделать. Я с удовольствием представляла себе выражение его лица,
когда он узнал из вырезок, что она мертва. 1
558
— Ну, а зачем вы послали вырезки Сомервиллу?
— Она сначала была его девушкой, как они там это называют, потом
он передал ее моему Джеку. Вы, мужчины, грязные создания, все без ис-
ключения. Я рада, что все это вышло наружу. За эти годы я устала от
нашей отвратительной пародии на брак.
— А почему вы столкнули Нелсона с обрыва?
— Он помнил меня. В тот вечер он видел меня в том доме. Ведь это
он мне тогда позвонил, что Джек находится у нее.
— А вы поспешили туда, чтобы разделаться с ней?
— Я ни в чем не сознаюсь, слышите?
— Лорел видела, как вы столкнули Бегли с обрыва?
— Да, и убежала в страхе. Но вчера она вернулась.
— Она разговаривала с вами об этом?
— Да. Заявила, что я должна сама пойти в полицию и сделать полное
признание.
Вы намерены так поступить?
— Не знаю. Я боюсь. Что они со мной сделают? Я ведь убила троих
людей...
— Я могу понять, почему вы убили Элли Руссо и Нелсона Бегли, —
сказал я. — Но почему должен был умереть Тони Лэшмен?
— Он же знал, что Нелсон Бегли приходил сюда, в этот дом, и попы-
тался вытянуть у меня деньги. Потребовал по сто долларов в день по-
жизненно.
Голос у нее звучал недовольно. Сама она так долго страдала, что сдела-
лась слепой и глухой к чужим страданиям. Я в буквальном смысле слова
устал от нее и попросил, чтобы она провела меня к Лорел.
Мы вошли в спальню в передней половине дома. Стена, выходившая
на море, была из сплошного стекла, но сейчас она была задрапирована
от солнца толстой шторой.
Лорел спала. Ее тело было прикрыто вязаным шерстяным пледом. На
столике возле кровати стоял телефон.
Прежде чем воспользоваться им, я наклонился над Лорел и дотронулся
губами до ее теплого рта. Мне с трудом верилось, что она жива.
Моя красавица! Нет, я не отдам тебя Тому. Я не знаю, сколько мне
потребуется сил и что придется совершить, чтобы дождаться мгновения,
когда ты скажешь мне: «Любимый».
За моей спиной раскрылась дверь на балкончик, нависший над обры-
вом. Я увидел, как Мариан Леннокс переваливается через перила.
Я бросился к двери:
— Мариан, обождите!
Но было поздно. Она упала в пустоту и молча полетела вниз, пока ост-
рые скалы у воды не остановили ее падения.
Я вернулся назад к Лорел.
Она зашевелилась во сне, очевидно, чувствуя на себе мой взгляд.
Я поднял телефонную трубку и принялся звонить по всем инстанциям.
СОДЕРЖАНИЕ
ОЗНОБ
Роман
Перевод с английского М. Ланиной
5
ДЕЛО ГЭЛТОНА
Роман
Перевод с английского И. Романовой
203
СПЯЩАЯ КРАСАВИЦА
Роман
Перевод с английского
371
Литературно-художественное издание
Макдональд Росс
ОЗНОБ
Ответственный редактор И.А. Лазарев
Редактор Н.К. Попова
Художественный редактор А.И. Моисеев
Технический редактор Л. И. Витушкина
Корректор И.А. Филатова
Подписано к печати 20.07.93. Формат 60x84 */|Д
Бумага книжно-журнальная офсетная. Гарнитура «Таймс».
Печать офсетная. Усл. печ. л. 32,55. Уч.-изд. л. 43,95. Тираж 50 000 экз.
Заказ № 4157
Торгово-издательское объединение «Центрполиграф».
127018, Москва, ул. Октябрьская. 18.
Отпечатано в ГИПП «Нижполиграф».
603006, Н. Новгород, Варварская ул., 32

Г'”''  рj 
-л . I /	.	|
MAC ЕРА'
ОС РОСЮЖЕТНОГО
ДЕ- ЕКТИВА
па . га	; - — •
1