Текст
н А У ТС СОЮЗА ССР
иТИТУТ ИСТОРИИ
Е. И. ЗАОЗЕРСКАЯ
МАНУФАКТУРА
ПРИ ПЕТРЕ I
АКАДЕМИЯ НАУК СОЮЗА ССР
ИНСТИТУТ ИСТОРИИ
Е. И. ЗА.ОЗЕРСКАЯ
МАНУФАКТУ РА
ПРИ ПЕТРЕ I
ВВЕДЕНИЕ
История промышленного развития России до сих пор мало изучена как в отношении мелкой промышленности, так и в области крупной, фабрично-заводской. К мало изученным периодам в истории крупной промышленности относится время ее возникновения и, так сказать, утверждения в. России, т. е. история русской мануфактуры XVII й первой четверти XVIII вв. Надо заметить, что в отношении XVII в. дело обстоит благополучнее, так как по истории мануфактуры этого времени имеется и ряд ценных публикаций,1 и ряд небольших монографий — статей, посвященных отдельным предприятиям этого типа.а Правда, нет обобщающей работы, в которой были бы вскрыты основные, характерные черты начальной стадии в жизни русской мануфактуры, ее социально-экономическая сущность и организационная структура. Не выявлено и то значение, какое имела данная стадия мануфактурного производства для последующего процесса промышленного развития в России.
Иную картину мы наблюдаем, переходя к следующему периоду, резко выделяющемуся в истории русской крупной 1 2
1 Крепостная мануфактура в России, ч. I, Тульские и каширские железные заводы. Л., 1930; ч. II. Олонецкие медные и железные заводы, Л., 1931; ч. III. Дворцовая полотняная мануфактура XVII в. Л., 1932.
2 К. В. Базилевич. Кадашевцы, дворцовые ткачи XVII в. «Труд в России». Исторические сборники, кн. 2-я, Л., 1924.
Его же. На старейших полотняных фабриках. Архив истории труда в России, кн. 10, П., 1923.
Н. А. Б атс л а н о в а. Стеклянные заводы в Московском государстве XVII в. Труды ГИМ’а, вып. IV, М., 1928.
промышленности, к царствованию Петра I, которое до сих пор принято, и не совсем правильно, считать начальным периодом в ее истории. Не имеется ни одной публикации сколько-нибудь значительного комплекса документов, относящихся к данной теме, а также почти нет монографий'даже в виде обстоятельных статей по истории отдельных мануфактур или тех или других отраслей промышленности;1 нет и общих очерков, посвященных мануфактуре первой четверти XVIII в.* 1 2
Ее же. Звенигородские железные заводы в XVII в. Московский край в его прошлом, ч. 2, М., 1930.
Е. Л ермонтова. Шелковая фабрика в правление царевны Софьи Алексеевны. П-, 1915. -
Г. А.. Новицкий. К истории промышленности и труда XVII в. «Труд в России», ки. 1-я, Л.» 1924.
Его же. Из истории насаждения суконных фабрик в XVII в. «Труд в России», кн. 2, Л., 1924.
Его же. Первые московские мануфактуры по обработке кожи. Московский край в его прошлом, ч. 1-я, М., 1928.
И. В. Чекан. Тульские и каширские железные заводы XVII в. Труды ГИМ’а, вып. IV, М., 1928.
А. Л. Якобсон. Ткацкие слободы и села в XVII в. Известия Академии матер, культуры, вып. 113.
1 Можно назвать' всего несколько опубликованных работ:
И. И. Власов. Полотняной фабрики директор Иван Тамес. Иваново-Вознесенск, 1935.
Е, И. Заозерская. Богородицкий бумажный завод первой половины XVIII в. Труды ГИМ’а, Вып. IV, 1928.
Е е ж е. Поиски каменного угля при Петре I. Известия Всесоюзного географического общества, т. 75, вып. 2-й, М., 1943.
М. Ф. Зло т.н и к о в. Первое описание уральских и сибирских заводов (Вступительная статья к книге В. И. Геинина «Описание уральских и сибирских заводов») М., 1937.
М. Н. Мартынов. Уральская горнозаводская промышленность в эпоху Петра Великого. Исторический журнал, № 9, 1944.
Б. Б. К а ф е н г а у з. Строительство первых уральских^аводов. Вопросы истории, 1945, вып. 5—6.
2 Таковыми до известной степени можно назвать две статьи: С. Hj Девятисильной — Фабрики и заводы в царствование императора Петра Великого (<'Minerva»—Сборник Киев. высш. жен. курсов, Киев, 1917) и недавно вышедшую статью П. Г. Любомирова «Роль казенного, дворян-
Однако, тема — крупная промышленность при Петре I — давно привлекала внимание исследователей как историков, так и экономистов; с нее обычно и начинали историю русской фабрично-заводской промышленности. Нет ни одного общего курса или работы по истории России вообще, ее народного хозяйства или промышленности в частности, в которых не затрагивался бы данный допрос, но лишь попутно, а иногда мимоходом, — ему отводились страницы и в лучщем случае главы, как например, в наиболее обстоятельной в этом отношении работе П. Г. Любомирова «Очерки по истории металлургической и металлообрабатывающей промышленности в России» (Соцэкгиз, 1937, гл. III). В соответствии с тем местом, какое занимала вышеуказанная тема в этих более широких по своей установке работах, она разрабатывалась авторами главным образом на основании уже опубликованных материалов и давних сочинений, вроде Кирилова «Цветущее состояние Всероссийского государства», Геннина «Описание уральских и сибирских заводов», Голикова «Деяния Петра Великого» и др. Только в работе П. Г. Любомирова «Очерки по истории русской промышленности в XVIII и начале XIX вв.» («Прибой», 1930) при характеристике петровской мануфактуры привлечен архивный материал из фонда Мануфактур-коллегии. Но в результате у нас все же нет ни одной работы, посвященной специально и полностью мануфактуре петровского времени вообще или одной из ее разновидностей — металлургической, текстильной, кожевенной или силикатной, — работы, написанной с привлечением таких крупных и ценных фондов, как архивы Берг-коллегии, Мануфактур-коллегии, Сената, Кабинета Петра I.
* Настоящий очерк — первый шаг в этом направлении. По своим размерам и характеру он отнюдь не является ____________________ i
ского и купеческого капитала в строительстве крупной промышленности в России в XVII—XVIII вв.» (Исторические записки, № 16), содержащую обстоятельный обзор мануфактур первой четверти XVIII в. Но обе егатьи содержат лишь краткие сведения преимущественно формального характера.
исчерпывающим. Большой, обобщающей и подытоживающей работе должно предшествовать изучение отдельных вопросов, отдельных отраслей промышленности и даже отдельных предприятий петровского времени. Очерк «Мануфактура при Петре I» имеет более скромное задание: на основании уже опубликованных работ и материалов, а также впервые привлекаемых архивных документов дать всестороннюю характеристику того крупного промышленного предприятия при Петре, которое мы имеем основание называть мануфактурой, и наметить ряд вопросов, подлежащих детальному изучению на основании дальнейших изысканий в последующих работах.
ГЛАВА I
ОБЪЕМ ПРОМЫШЛЕННОГО СТРОИТЕЛЬСТВА ПРИ ПЕТРЕ I
Мануфактура в России возникла задогло до Петра. Начиная с 30-х и до середины 90-х годов XVII в. мануфактуры были основаны в разных отраслях промышленности — текстильной (полотняные, суконные, шелковые), кожевенной, бумажной, силикатной, ио прежде всего и больше всего в металлургической.
За это время возникло свыше 20-ти казенных и частных железных заводов, в то время как мануфактуры других видов насчитывались единицами. Последние оказались и менее долговечными; до начала XVIII в. из них дожили всего четыре: два стеклянных завода и две пороховые мельницы на Яузе, между тем как из числа металлургических и металлообрабатывающих заводов уцелело не менее 17-ти. Это были 8 заводов Марселиса, принадлежавшие с 1690 г. Л. К. Нарышкину, а после смерти последнего его сыновьям Александру и Ивану; два завода иноземца Меллера, три — Бутенанта фон Розенбуша, два казенных — Павловский и Сорокинский, сданные в 1703 г. в аренду на 10 лет англичанину Томасу Бол двину, и два пушечных двора в Москве.
Заводы Бутенанта, Болдвина, а может быть и часть нарышкинских, прекратили свое существование в первые годы XVIII в. Несомненно действовавшими на протяжении царствования Петра оставались 4 завода Нарышкиных (Елтин-ский, Ченцовский, Ведменский и Саламыковский), два —
Меллеров (Угодский и Истинский) и московские пушечные дворы.1
При Петре промышленность вступает в новую стадию развития.
Промышленное строительство как одно из средств борьбы с отсталостью России становится важнейшим предметом деятельности правительства и постоянной заботой самого царя. «Когда Петр Великий, — говорит товарищ Сталин, — имея дело с более ^развитыми странами на Западе, лихорадочно строил заводы и фабрики для снабжения армии и усиления обороны страны, то это была своеобразная попытка выскочить из рамок отсталости».1 2
Идеи меркантилизма, подкрепленные непосредственными наблюдениями над жизнью Западной Европы, заставляли теперь еще выше расценивать роль крупной промышленности в деле укрепления и обогащения страны и ее населения. «От рудокопных заводов и прилежного устроения оных, — читаем в указе от 10 декабря 1719 г., — земля обогатеет и процветет, также пустые и бесплодные места многолюдством населятца, якоже и искуство в различных землях довольно показует».3 А вот отголоски тех же мыслей в устах частных лиц: «А я вышеписанные заводы завожу, — доносил шелковый фабрикант Милютин в 1718 г., — не ради одного себя, но ради пользы всенародной и чтоб произошло мастерство в состояние».4
Виднейший фабрикант 20-х годов XVIII в. Затрапезный также подчеркивал общее значение появления частных пологня-
1 Более подробные сведения, а также ссылки на источники см. в прилагаемом к тексту списке мануфактур, основанных в XVII в., но продолжавших действовать при Петре.
2 И. В. Сталин. Об индустриализации страны и о правом уклоне в ВКП (б). 1927, стр. 5—6.
3 Центральный Государственный Архив Древних Актов (в дальнейшем цитирую ЦГАДА), ф. Берг-коллегии, кн. 627, л; 216.
4 Полное собрание законов {в дальнейшем цитирую ПСЗ), т. V, № 3176.
ных мануфактур: «И потому, — писал он, — легко во обычай народной, и без принуждения, сие полезное дело нами вкоренится и по всему государству, как и в Германии, умножится».1 Поспевало ли промышленное строительство при Петре за этой высокой теоретической оценкой?'
В царствование Петра I мануфактуры возникли в самых различных отраслях промышленности; в одних — они насчитывались единицами, в других — десятками. Едва ли, однако, можно дать точную цифру мануфактур, возникших и действовавших на протяжении царствования Петра, даже зарегистрированных правительственными органами того времени. Кирилов в своем известном сочинении «Цветущее состояние Всероссийского государства», составленном на основании ведомости Мануфактур-коллегии 1727 г., насчитывает 233 предприятия. Эта цифра и принята в позднейшей литературе; между тем ее точность сомнительна.1 2
В настоящее время можно с уверенностью назвать 200s мануфактур, возникших при Петре, и составить их список, который и прилагается в конце моей работы.3 *
Распределение мануфактур по отдельным отраслям промышленности, — см. таблицу на сл. стр.
Из таблицы можно сделать два вывода: 1) 43% заведенных при Петре заводов и фабрик возникли на казенные средства и 57% на частные; 2) 35% общего количества предприятий приходится на ведущую отрасль промышленности — металлургию и 16%—на текстильную. На них мы и остановимся, в первую очередь, в дальнейшем изложении.
1 А. Ф.' Грязнов. Ярославская Большая мануфактура за время с 1722 по 1856 г. М., 1910, стр. 59.
2 И Кирилов. Цветущее состояние Всероссийского государства, в каковое начал, привел и оставил неизреченными трудами Петр Велики» отец отечества, император и самодержец всероссийский. М. 1831. Более подробно о перечне Кирилова см. в предисловии к списку мануфактур, возникших при Петре, прилагаемом к данной работе.
3 Об архивных материалах, использованных мною при составления
этого списка, см. в предисловии к списку.
Отрасли промышленности Число мануфактур
всего | казенных частных
Черная металлургия . . с . . 52 22 30
Цветная металлургия 17 13 4
Суконная • . . Из них: 15 5 10
Суконных . . * • . . . . 8 4 4
5 — 5
Каламенковых 2 , 1 1
Полотняно-парусная Из них: 8 3 5 ‘
Полотняных 3 2 1
Парусных 5 1 4
Шелкоткацкая ....... Из и и х: 9 — 9
Тканей 3 — 3
Лент и позументов .... 6 6
Из них: - 6 3 3
Бумажных 4 3 1
’ Карточных « . . 2 — 2
Кожевенная 14 7 7
Стеклянная 10 3 7
Пороховое производство . . . 17 8 9
Лесопильная 23 7 16
Прочие 34 19 15
Всего ..... 205 100 115
Первая же война, начатая Петром и являвшаяся естественным продолжением политики предшествующего правительства, предъявила повышенные требования к вооружению и снабжению армии и тем самым поставила перед русской промышленностью необычные для нее по размерам задачи. Об этом времени впоследствии вспоминали владельцы железного завода Меллеры: «Да в прошлых годех, а именно в первом и втором азовском походе, именным указом его ц. — в. матере нашей на Угодских и Истинских железных заводах (велено — Е. 3.) всяких артилерских военных припасов... многое число изготовить
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн., 610, л. 285.
Старые немногочисленные заводы Нарышкина, Меллеров и Бутенанта не могли удовлетворить растущих военных нужд, и уже в годы азовских походов возникли первые при Петре железные частные заводы дьяка Борина и гостиной сотни Аристова в Романовском уезде (1694—1695 гг.), Никиты Демидова на Тулице (1696 г.) и четвертый завод Бутенанта в Олонецком крае (около 1696 г.).
Следующая группа петровских заводов возникла в связи с новой войной — Северной. На этот раз правительство, предвидя длительную и упорную борьбу с сильным врагом, взялось за сооружение собственных казенных заводов, которые должны были полностью работать на государство. В 1700—1701 гг. строятся два первых завода на Урале — Невьянский (или Федьковский) и Каменский, причем второй был пущен раньше (15 октября 1701 г.) первого на 2 месяца; в 1702 г. появился Уктусский завод и в 1704 г. — Алапаевский. Заводы заработали один за другим; уральские руды' оказались «весьма преиэрядны и прибыточны в плавлении на железо»; с Урала потянулись обозы с пушками, мортирами, гаубицами, ядрами, бомбами, картечью. Но 'уральские заводы, при тогдашних средствах сообщения, имели очень существенный недостаток — отдаленность от фронта. Это обстоятельство заставило Петра одновременно строить заводы в Олонецком крае, где руда была хуже, но ближе Балтийское море. В 1702—1707 гг. возникли заводы: Ижинский около Устюжны, Тырпецкий в Белозерском крае. Петровский (самый крупный из олонецких) при впадении Лососинки в Онежское озеро и, наконец, Повенецкий и Конче-зерский. Одновременно правительство не упускало из вида и южного района: в самом начале XVIII в. в Воронежском уезде строятся Липецкий и Кузминский казенные заводы.1
Надо думать, что правительство,4 развернув такую интенсивную деятельность, благодаря которой государство в короткий
1 Сведения проф. Любомирова о том, что тогда же частные заводы Борина и Аристова, а ’также Тульский Демидова перешли в казну, не подтверждаются документами: первый .оставался собственностью заводчиков
срок получило в свое распоряжение 11 крупных заводов,1 могло временно удовлетвориться достигнутыми результатами. К тому же в ближайшие годы на Урале начались башкирские восстания, угрожавшие благополучному существованию уже построенных заводов.
В последующие годы строительство сосредоточилось, главным образом, в Петербурге, где в 1709—1711 гг. возникли два крупнейших производственных «комбината» — Артиллерия и Адмиралтейство. И тот и другой состояли из многочисленных кузниц, мастерских, оружейных и пушечных дворов, с одной стороны, — корабельных верфей, пильных мельниц, прядильных дворов, — с другой.* 1 2 Несколько позднее, с 1712 г., началась постройка большого оружейного завода в Туле, которая закончилась в 1718 г., а через три года возник другой крупнейший оружейный завод под Петербургом — Сестрорецкий. Строительство последнего неразрывно связано с именем выдающегося администратора—инженера петровского времени В. И. Геннина. Строительство на Урале в области черной металлургии возобновилось только в последние годы царствования Петра, когда под руководством того же Геннина возник гигант того времени — Екатеринбургский железный завод. Остается неизвестным год основания Елабужского железного завода в Казанской ! губернии.
Итак, при Петре на средства казны было сооружено 15 железных и оружейных заводов, не считая предприятий, входивших в состав Артиллерии и Адмиралтейства и Московского арсенала или цейхгауза, строившегося с перерывами в течение всего царствования Петра. Из этих 15-ти предприяг тий к 1725 г. перестал существовать только Ижинский завод, и Невьянский с 1702 г. был в руках Никиты Демидова. Зато
до их смерти и только в конце 1720 г. стал казенным (ЦГАДА, фонд Берг-колл., кн. 614, л. 6), второй продолжал в течение всего царствования Петра оставаться частным (Там же, кн. 980, л. 55).
1 Невьянский завод в 1702 г. был передан Демидову.
2 Подробные сведения* о строительстве см. в статье В. Г. Геймана, Мануфактурная промышленность Петербурга петровского времени. Сборн. ст. «Петр Великий», т. I. М-л. 1947.
в казну перешли частные заводы, о которых упоминалось ранее: Борина и Аристова в Романовском уезде и заводы Бутенанта в Олонецком уезде; из последних только Устрецкий продолжал действовать.
Одновременно с казенным шло и частное строительство железных заводов, сначала медленными темпами, усилившись лишь в последние 10 лет царствования Петра. В первом десятилетии XVIII в. возникли только два доменных завода — Мень-шевский Меллеров (1705 г.) и Дугненский Демидова (1707 г.) й два небольших — Федора Молодого в Кунгурском уезде (1704 г.) и Данилы Воронова в Козельском уезде. Нос 1713 г., как раз со времени приостановки казенного строительства, стали возникать частные заводы один за другим: Истинский (1713 г.) и Улутский (1716 г.)—Рюминых, Ивана Баташова (1716 г.), Шуралинский Демидова (1716 г.), Льва Логинова (1717 г.), Бынговский Демидова (1718 г.), его же в Тульском уезде (1719 г.) и Верхне-Тагильский (1719 г.), Василья Озерова (1720 г.), Максима Ситникова (1720 г.), Федора Шапошникова (1721 г.), Петра Александрова (1721 г.), Антона Колмовского (1722 г.), братьев Миляковых (1722 г.), Потапа Клюева и Семена Халтурина (1722 г.), Выйский Демидова (1722 г.), Кондратья Семенникова (1722 г.), Синячихинский Демидова (1724 г.), Железникова и Мездрякова (1724 г.), Нижне-Тагильский Демидова (1725 г.) и его же Фокинский в Галицкой провинции (год неизвестен). Кроме того, с 1720 по 1725 г. было дано разрешение на постройку еще 14 заводов; из них два вступили в действие после 1725 г.; 5 не были построены, о семи же остальных Берг-коллегия не имела никаких сведений, поэтому их существование сомнительно. Таким образом, с уверенностью можно говорить о 30 заводах, построенных частными лицами в царствование Петра.1
По размаху предпринимательской деятельности петровские заводовладельцы были далеко не равносильны. Среди них совершенно исключительное место занимали Демидовы, сначала
1 Дополнительные сведения см. в прилагаемом списке мануфактур.
Никита Антуфьевич, а затем его сын Акинфий. К 1725 г. они владели десятью заводами, включая Невьянский, полученный ими от казны в 1702 г. По размерам с заводами Демидова могли конкурировать только казенные.
Сам! Никита Демидов под конец жизни хорошо понимал сложность созданного им дела и важность достигнутых результатов. Считая единственным способным преемником старшего сына Акинфия, Никита Демидов отклонял всякое участие в своем деле младших сыновей как неспособных на такое большое. дело. В прошении в декабре 1720 г. он писал о сыне Никите: «Почал просится у меня к брату своему большому Акинфею в те жалованные мне места в пайщики, и я ему, Никите, от того отказал для того, что ему того дела снесть. не уметь».1
По три предприятия принадлежало иноземцам Меллерам (два завода были построены еще в XVII в.) и братьям Рюмит ным, включая их игольную фабрику в Переяславском уезде.
Рюмины — петербургские купцы, видимо, располагавшие значительными средствами и проявлявшие редкую по тому времени инициативность в промышленной сфере. Они, чуть ли не единственные, широко использовали закон 18 января 1721 г. о покупке к заводам деревень1 2 и только они одни сделали попытку применить в металлургии каменный уголь, открытый в селе Петрове, Ряжского уезда.3
Остальные предприниматели Имели по одному заводу, значительно более мелкому сравнительно с казенными и вышо названными частными.
Чрезвычайно большая роль принадлежала казне в деле добычи и обработки меди. Попытки, сделанные в этой области в XVII в., потерпели неудачу; теперь дело приходилось нала
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 608, л. 285.
2 См. мою статью «Приписные и крепостные крестьяне на частных железных заводах в первой четверти XVIII века». Исторические записки, № 12.
3 См. мою статью «Поиски каменного угля при Петре I». Известия Всесоюзного Географического общества, т. 75, вып. 2.
живать заново. На грани XVII—XVIII вв. возникли два медные казенные завода — нар. Вятке в Казанской губернии и в Фоймогубской волости Олонецкого уезда. Позднее медная плавильня была устроена при „ Кончезерском железном заводе.. Более значительны казенные предприятия этого рода на Урале.. Еще до приезда сюда Геннина (1722 г.) существовали «рудник в Кунгурском уезде, откуда медь переправлялась на «медной рудоплавной завод», расположенный в 25 верстах от Кунгура,, имевший плавильную печь и два горна; другой завод находился близ Кунгура. В 1718 г. при Уктусском Железном заводе были восстановлены две «фабрики медеплавильные», первоначально, сооруженные в 1703—1704 гг. С приездом Геннина строитель' ство медных заводов на Урале приняло широкие размеры: в 1723—-1725 гг. там возникают Лялинский, Ягошихинский, Пискорский, Екатеринбургский, Полевский заводы. В 20-х же годах в Казанской губернии на р. Сарали строится казенный Саралинский завод, позднее переданный комиссару Ивану Небогатову, Из частных владельцев в 1720 г. комиссар Иван? Тряпицин получил разрешение и построил завод в Казанском уезде; с 1722 г. начал действовать Выйский завод Демидова; есть указание на завод Строганова в Соликамской провинции. Два завода, на постройку которых было дано разрешение Аврамову и Замощниковым, так и не возникли. Таким образом, рядом с казной роль частного капитала в организации медных заводов представляется совсем незначительной.
К этому делу не пристрастился даже Демидов, несмотря на, поощрения и требования со стороны Петра. Бергмейстер Блиер, только что побывавший вместе с Генниным на заводах Демидова, писал в своем донесении от 26 ноября 1722 г.: «И видно что он, Демидов, к медному делу не склоняется». «В нерадении к медному делу, и в других ево противностях, и в презрении указов» — он, Блиер, подал на него жалобу Геннину,1
В итоге можно сделать некоторые общие наблюдения относительно металлопромышленности при Петре I. Бросаются ---------------------1
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 640, 'л. 158.
® глаза два обстоятельства: 1) выдающаяся роль казны не только в заведении, но и в эксплоат<й$ии предприятий этой отрасли промышленности: переход железного или медного казенного завода в частные руки — очень редкое! явление; и 2) среди частных заводов решительное преобладание единоличных предприятий по сравнению с компанейскими?
Подавляющее большинство железных заводов являлось одновременно и доменными и молотовыми; лишь некоторые казенные (Кузминскйй), два-три демидовских и один Меллеров были только молотовыми или металлообрабатывающими: на эти .заводы чугун доставлялся с других заводов того же владельца.
По своим размерам металлургические и металлообрабатывающие заводы петровского времени были различны, но в общем казенные предприятия были крупнее частных, за исключением некоторых заводов Демидова.
Вот перед нами первый по времени возникновения из уральских заводов — Каменский в том виде, как он был построен в 1701 г. Через речку Каменку тянулась плотина, шириною в 20 сажен, длиною в 50, — как и в XVII в. заводы были вододействующими, поэтому плотина являлась центральным сооружением. Около нее были расположены две доменные печи да «малая домница» с тремя горнами. Обычно 'в те времена работала одна домна, вторая оставалась запасной на случай аварии. Недалеко от плотины находилась «водяная вертильня со всякими деревянными и железными припасами и снастьми для сверления пушек», — водяная энергия применялась в этом процессе еще в XVII в. Рядом располагались другие производственные постройки: три избы «для пушечного дела», из них одна для изготовления пушечных фурм, пять кузниц, изба токарная «для точки пушечных болванов» и ряд подсобных помещений. Пониже плотины на речке Каменке стояла мельница, а через речку тянулись два моста «для приезду мастеровым и работным людям». Из жилых построек при заводе
1 Компанейскими были заводы: 1) Борина и Аристова, 2) Ситникова и Козекина, 3) Клюева и Халтурина, 4) Железникова и Мездрякова.
были «изба судная», светлица «для приезду из Тобольска начальных людей», да при ней «изба белая для жилья выборным людям». Поодаль находились избы «для жилья мастеровым людям», в 1704 г. таких изб былд 25; они рубились из соснового леса, а сени — из березового; постройка избы обходилась в 4—5 рублей.
Продукция Каменского завода в первые годы его существования выразилась в следующих цифрах:
Годы Чугуна Военных припасов Всего
1703 14047 п. 18724 п. 19 ф. 32761 п. 19 ф.
1704 56478 п. 18 ф. — 56478 п. 18 ф.
1705 51279 п. 31 ф. 1169 п. 39 ф. 52449 п. 30 ф.
В числе военных припасов десятками изготовлялись пушки, мортиры, гаубицы, сотнями и тысячами штук и пудов — ядра, бомбы, картечь.
Штат Каменского завода был невелик: всего 142 человека наемных мастеровых и; работных людей. Это объясняется в значительной степени тем, что к заводу были приписаны 4 слободы: Каменская, Багаряцкая, Камышевская, Угецкая й Колчеданский острог. По переписи 1719 г. в них числилось 1834 двора, с мужским населением в 6367- душ.1
Из казенных заводов крупнее, Каменского были Петровский* * Екатеринбургский и Липецкий; на каждом из них имелось по 4 домны, на остальных казенных — по 2 домны. Одним из самых . мощных металлообрабатывающих заводов был Сестрорецкий оружейный, где работало 629 человек. Некоторые уральские заводы Демидова были крупнее казенных. Самым большим из демидовских заводов) был Невьянский, с четырьмя домнами и семью молотами и годовой выплавкой чугуна от 100 до 200 тысяч пудов. Продукция Верхне-Тагильского завода при
1 Ведомости по Каменским кн. 612, 1720 г., лл. 1—411 ал; 948—1924.
2 Мануфактура при Петре I
заводам см.: ЦГАДА, ф. Берг-колл., и Сибирский приказ,, кн. 140,6, 1704 г.,
* ‘ '1 • s V-. •» ’ г ' Лч '
/ • _* Г '
двух, домнах колебалась от 26455 до 96129 п. в год.1 Но эт© были гиганты своего времени. Заводы других частных владельцев — значительно меньше, были и совсем миниатюрные: так завод Льва Логинова выпускал ежегодно от 3 до З1/2 тыс. пудов чугуна, а работало на нем всего 9 постоянных наемных рабочих.1 2
По всей вероятности, типичную картину для небольшого частного предприятия представлял завод Василия Озерова, чертеж которого сохранился в фонде Берг-коллегии и является в своем роде редкостным.3 Затерянный в далекой степи, между реками Хопром и Доном, завод вырос под горой при слиянии трех речек — Подгорной, Толычеевой и Маниной, вблизи слободы Калач. «Домны, что железо варят», числом шесть, 2 кузницы, угольный и другие амбары, — вот и все производственные постройки, а кругом них «дворы мастеровых людей разных работ», представляющие собой иногда длинный ряд изб, прирубленных друг к другу. ,
На заводе работало 270 наемных рабочих — «сходцев» из различных городов и уездов; некоторые пришли на завод недавно, другие работали на нем уже несколько лет, успев за это время завести собственное жилище. При заводе жил сам владелец: «двор Озеров» на плане помещен у самой дороги в слободу Калач, а дальше начинались «леса велики», «сенные покосы руденские», тянувшиеся по обе стороны речки Подгорной на 5 верст, и «распашная земля». О прирезке ее хлопотал владелец «того ради, что работным людям прокормитца будет нечем, место степное и от. городов стало в дальном растоянии, хлеба купить негде и скота держать не у чего». Под заводом значилось десять десятин земли.
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 980, лл. 109—110. Геннин дает продукцию Невьянского завода в 179 180 п. и Верхне-Тагильского в 94 725 п. (В. И. де-Ген ннн, Описание уральских и сибирских заводов. М. 1938, стр. 613 и 616).
2 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 614, лл. 333—334.
а Материалы по заводу Озерова см. там же, кн. 613, лл. 1, 18 об., 22—23 об., 34—131, 162, 177, 204—210—212, 250; чертеж завода — кн. 609, л. 35 (старой нумерации).
J»3
ПЛАН МЕТАЛЛУРГИЧЕСКОГО ЗАВОДА ВАСИЛИЯ ОЗЕРОВА
Сам Озеров, «канальный подрядчик», интересуясь больше винокурением, чем заводом, чувствовал себя в глухой степи самовластным хозяином: рабочих «бьет и увечит напрасно» и принуждает «яко своих собственных людей или крестьян» строить винные заводы и хутор, а приказчик его, надеясь «на мочь и богатство Озерова», собираясь «компаниями», ездит по дорогам, бьет и грабит и лошадей отнимает. Таковы картинки из жизни завода 20-х годов.
По состоянию материалов нельзя установить точной цифры продукции металлопромышленности петровского времени. Можно только с известной точностью вычислить годовую выплавку чугуна шестнадцати частных заводов: в 1725 г. она составляла около 450 тысяч пудов.1 При этом в число этих шестнадцати входят шесть самых больших демидовских заводов и два меллеровских, наиболее крупные из частных после демидовских. Общее количество чугуна, выплавленного на этих предприятиях, должно было значительно превышать продукцию остальных частных, сравнительно мелких заводов, вместе взятых.
Относительно казенных заводов проф. Злотников считает, что «за 1722—1734 годы казенные заводы Урала выплавили 2.498.818 пудов чугуна, 81.437 пудов меди и выковали 1.532.084 пуда железа»,1 2 т. е. средняя годовая выплавка чугуна равнялась приблизительно 200 тысячам пудов. Эта цифра вполне совпадает с данными Геннина относительно продукции казенных заводов в 1725 г., а именно:3
Екатеринбургский........................................... 82133 п
Уктусский................................................ 59483 „
Алапаевский................................................ 56982 „
Каменский ................................................. 20981 „
Всего . . . 219579 п
1 Цифра получена путем суммирования данных по 16-ти заводам, имеющихся в кн. 980 фонда Берг-коллегии.
2 В. И. де-Геннин. Указ. соч. Введение проф. Злотникова, стр. 63.
3 Цифры взяты из того же сочинения Геннина. — см. Приложения — Табели соответствующих заводов.
Исходя из этих соображений, можно предполагать,: что Продукция всех заводов (и казенных и частных) в 20-х годах XVIII в. не превышала миллиона пудов чугуна, а может быть даже несколько не достигала этой цифры.1
Несомненно, к концу царствования Петра на первое место выдвинулся новый металлургический район — Урал, в противоположность которому старый Олонецкий район постепенно глохнул: в 20-х годах здесь временно закрылись последние казенные заводы. В обоих районах в петровское время развивала промышленную деятельность казна, а на Урале — еще Демидовы; других частных заводчиков мы здесь почти не видим. Все они, как в XVII в., жались к центру, особенно к старому замосковному району (Мадо-Ярославец — Тула).
На втором месте по значению в хозяйственной жизни страны и в связи с этим по количеству возникших при Петре предприятий стояла текстильная промышленность.
На ее долю из 130 иеметаллургических предприятий, возникших при Петре, приходится 32, т. е. почти четвертая часть. Из них около 47% (15 фабрик) принадлежало к шерстяной или суконной промышленности;1 2 8 — к полотняно-парусной, из них 5 парусных и только 3 чисто полотняных; и 9 (из них 6 ленточных) ‘— к шелковой.
Таким образом, размеры производства регулировались не только требованиями и указами правительства, но и спросом на внутреннем рынке.
1 Я считаю совершенно невероятной цифру продукции в 6 600 000 п. чугуна, приводимую Голиковым (И. Голиков. Указ, соч., т. VII, стр. 28), и преувеличенным подсчет Д. Кашинцева —1 617 000 п. (Д. Кашинцев. История металлургии Урала, т. I, М., 1939, стр. 58).
2 Суконная промышленность в то время включала выработку 4-х сортов шерстяных тканей (сукно, каразея, каламенка, стамед). На некоторых мануфактурах вырабатывался один вид ткани, например каразея, на других — все виды.
В документах одна и та же фабрика называется то суконной, то кара-зейной; поэтому и мы каразейные и каламенковые мануфактуры особо ае выделяем, а рассматриваем их вместе с суконными.
Во всех трех видах текстильной промышленности (шерстяной, льняной' и шелковой) новая форма промышленного пред-, приятия вводилась при Петре заново, так как ни одна из соответствующих мануфактур XVII в. не дожила до следующего столетия. Надо сказать,, что и в петровское время мануфактура в текстильной промышленности прививалась очень медленно и частный капитал долго сюда не проникал: первые частные фабрики (парусная Меншикова и шелковая Милютина) появляются только в 1714 г. Петр, не ожидая, как и в металлургии, пробуждения частной инициативы, с обычной для него стремительностью заводит ряд казенных предприятий: парусную фабрику или «Хамовный двор» в с. Преображенском на Яузе (1696 г.), полотняный и скатертный завод, состоявший в ведении Посольского приказа (1707 г.), «Суконный двор» у Каменного моста (1705 г.), а несколько позднее суконные фабрики в Казани (1714 г.), при Липецком железном заводе (1713 г.), в Таврове (1720 г.), каламенковую (1718 г.) и полотняную (до 1722 г.} в Петербурге.
Каждая из этих мануфактур возникала по указу царя, который неизменно торопил с его выполнением ближайших к нему лиц, а те — своих подчиненных. «О суконном деле для Бога приложи свой труд чтоб завесть и показать, имянно ц. в. изволил о сем приказать», писал Апраксин адмиралтейц-комиссару Беляеву 17 июня 1713 г. о заведении фабрики при Липецких заводах. Через 5 месяцев он снова пишет ему в том же умоляющем тоне:' «Для Бога трудись и помогай и к ланд-рихтеру подтверждай, чтобы завели основательно без прихотей и врак^ мастерских».1
Казенные предприятия, возникавшие в разных местах, являлись пионерами в области крупной текстильной промышленности.
Вслед за казной, в качестве первых частных фабрикантов^ выступили вельможи, в том числе А. Д. Меншиков —
1 Материалы для истории русского флота, и. III. СПб., 1866, стр. 415—416.
владелец парусной фабрики в Московском уезде на р. Клязьме; по прошению тайного кабинет-секретаря Макарова в 1718 г. «собственным ево коштом» создается первая частная суконная и караэейная мануфактура, а годом раньше — шелковая, совладельцами которой были видные государственные деятели Апраксин, Шафиров и Толстой. Пример был показан, и вслед за этим стали возникать купеческие мануфактуры.1
Следующая таблица является сводкой данных о времени и месте возникновения текстильных мануфактур петровского царствования.
Полотняно-парусные мануфактуры
№№ Наименование Год оенов. | Где
1 Каве „Хамовный двор" (па-русная) & н ны е 1696 Москва, с. Преображенское
2 3 „Полотняный завод" . . Екатерингофская (полот-няная) 1707 до 1722 Москва Петербург
Частные
1 Меншикова А. Д. (парус-ная) 1714 ЬЙосковск. у. на р. Клязьме
2 Филатова Т. (парусная). Плавильщикова Д. (парус- 1718 Малоярослав. уезд
3 Морковск. у., на р. Клязьме
4 ная) Тамеса И. и Затрапезного 1721
(полотняная) 1722 Ярославль
5 Хвастливого (парусная) 1724 Переяславский у
1 Единственная из них — шелковая Милютина была основана одновременно с вышеназванными мануфактурами, а именно в 1714 г. Но Милютин в эти годы состоял царским комнатным истопником, звание, Которое он получил по распоряжению самого царя, узнавшего о склонности будущего фабриканта к , предпринимательству и изобретательству. (И. Голиков. Указ, соч., т. VIII, стр. 451). Возможно, что и на Милютина было оказано царем воздействие относительно заведения одной из первых частных фабрик.
Суконные мануфактуры
№№ Наименование | Год основ. Где
Казенные
1 „Суконный двор" > . . 1705 Москва
2 „Липская" 1713 Воронежская губ.,
с. Липское
3 •„Казанская" ...... 1714 Казань
4 Каламенковая 1718 Петербург
5 Тавровская 1720 1 Воронежская губ., Тавровская крепость
Частные
1 Макарова А 1718 Москва
2 Воронина Р- ..... 1718 Москва Казань
3 Микляева И
4 Волкова Н. 1719 Москва
5 Дубровского и Корчмина 1719 Путивльскрй у., с. ГлуHI-KOBO
6 Александрова Ст. и Ко-сого М 1720 Москва
7 Пранга Б. (каразейная). 1721
8 фибиха М. (то не) . . . 1721
9 Кузнецова с товарищами (то же) 1723
10 Фишера И. (то же) . . 1724 »
Шелковые мануфактуры
Частные
№№ Имя владельца Год основ. | Где
1 Милютин А 1714 Москва
2 Апраксин, Толстой
и Шафиров 1717 Москва
3 Они же Петербург
4 Корчагин Ив 1718 Москва
5 Он же 1721 Петербург
6 Воронин Р 1723 Москва
7 Гамес И. и Затрапезный 1723 Ярославль
8 Тамес И не ранее
1724 Москва
9 Павлов Седивестр . . . 1725 Москва
Казенные текстильные фабрики, как и заводы, большей частью были крупнее частных. Такое крупное казенное предприятие представляло собой сложный комбинат различных производственных построек.
Московский «Хамовный двор» находился в с. Преображенском. Плотина, «рубленая терасами», шириною 8 саж. и длиною 80 саж., тянулась через р. Яузу. Подле нее стояли два «толчейные амбара», в которых при помощи водяной энергии толкли пеньку — начальный момент в производстве парусины. Затем пенька поступала в 3 чесальни и уже очищенной попадала в «самопрядошной» сарай, в котором находилось—155 «самопрядок», или в отдельные светлицы, где «прядут самопрятчики» и в «утошные сараи»,* «где прядут уток». Готовая пряжа поступала в «мылярни каменные» с кирпичными горнами и большими медными котлами, «в которых варитца основная и утошная пряжа». Вымытую пряжу выжимали большими железными жомами, а затем сушили в особых сушильных амбарах. Ткали парусину в специальных светлицах — их было 61, а в каждой находилось по 5—6 ткацких станов. Кроме строений, в которых происходил основной производственный процесс, по обе стороны реки располагались помещения подсобного характера: «поварня .. .Для - варенья красок и флагдуку», кузницы, столярные избы, кладовые сараи, а также жилые \ помещения для мастеровых людей, иноземцев и русских.1 Это было по тому времени крупное предприятие, только по условиям строительной техники начала XVIII в. размещавшееся не в одном большом здании, а в ряде мелких, но последние являлись частями, как бы «цехами», одного предприятия.
Еще сложнее обстоялд дело на «полотняном заводе», позднее—фабрике Тамеса с компанейщиками, с самого начала размещавшейся в разных районах Москвы. В 1722 г. эта мануфактура состояла из трех отделений: ткацко-белилЬного, находившегося в Немецкой t слободе; «большой» ткацкой
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 614, лл. 43—84.
фабрики, помещавшейся в каменном дворе Лопухина, недалеко от Пречистенских ворот, и прядильного двора в Хамовниках.1
Но территориальная разбросанность не мешала тому, что в целом это было одно большое предприятие, сосредоточивавшее в своих стенах сотни станов и сотни рабочих, вольных и невольных.
На Хамовном дворе по описи 1719 г. насчитывалось около 300 станов, мастеровых и работных людей — 1362, а готовых и полуготовых изделий 3759 кусков полотен разных сортов.1 2
Значительный по тому времени штат рабочих, а также количество станов на других фабриках подтверждают, что во всяком случае некоторые текстильные мануфактуры первой четверти XVIII в. являлись крупными предприятиями.
На Суконном дворе в 1724 г. при 155 станах работало 1016 человек.
На самой крупной фабрике из частных Тамеса после раздела ее в 1724 г. было 336 станов и 761 рабочий. Вообще же-крупных частных фабрик, основанных на собственные средства, было очень немного: шелковая Апраксина (184 стана и 723 человека), суконная Микляева (51 стан и 742 человека), парусная' Филатова / (140 станов и 482 человека);3 на большинстве же текстильных мануфактур насчитывалось 5—20 станов и 20—50 рабочих.
1 Дневник Берхгольца, ч. 2, М., 1890, стр. 92—93; ЦГАДА,. Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, л. 65.
2 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 614, лл. 43—84.
3 Крепостная мануфактура в России, ч. V. Московский Суконны» двор. Л., 1934, стр. 228 и 237 (в дальнейшем цитирую: Московски» Суконный двор); Центральный Государственный Исторический Архив в Ленинграде (в дальнейшем сокращенно ЦГИА), ф. Мануфактур-коллегии,. 1725—1749 гг., св. 318, д. 136/11994 «18 ведомостей о состоянии в Москве состоящих фабрик», лл. 42—43; ЦГАДА, ф. Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 13, 32—33, 70—71.
Следующая таблица дает относящиеся к 1725 г. сводные сведения по частным текстильным предприятиям.
Вид предприятий Число предприятий, о которых есть сведения Число станов Количество рабочих
Суконные 10 315 2720
Полотняные 10* 848 1879
Шелковые 7 866 1087
То обстоятельство, что в полотняной и шелковой промышленности на стан приходилось по 2—3 рабочих, а в суконной — около 7, не случайно: льняная пря^са, кроме очень тонкой, и шелк покупались обычно готовыми, что даже для казенных предприятий считалось более выгодным. В ведомости Мануфактур-коллегии относительно Екатерингофской полотняной фабрики читаем: «Вышеписанные вольные пряльи от окладного жалованья отрешены для того, что пряжа их становилась высокою ценою, а именно: от 90 копеек до рубля фунт... И с того времени до днесь та мануфактура довольствуется покупною пряжею...» * 1
Шерсть, напротив, очищалась и прялась в стенах самой мануфактуры, на что указывает наличие в штате каждой из суконных фабрик значительного числа мытовщиков или мылярщиков, которые мыли 'шерсть, скребольщиков и кардовщиков, расчесывавших шерсть, и, наконец, прядильщиков.
На полотняных фабриках изготовлялись полотна, различавшиеся по видам заграничных полотен, служивших для них образцами, — голландское, «шленское», «фламское», «любское», а также другие льняные ткани: канифас, тик, льняная каламенка и в меньшем количестве скатерти и салфетки. На парусных прежде всего изготовлялось парусное полотно. На суконных
* В числе десяти в качестве самостоятельных предприятий значатся пять частей, на которые в 1724 г. разделилась компанейская мануфактура Тамеса: Микляева, Карамышева, Тамеса, Овощникова и Пастухова.
1 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, л. 60.
мануфактурах выделывались сукна, каразея, стамед и шерстяная каламенка; на шелковых — атлас, тафта, байберек, рлатки, ленты.
Вычислить общую продукцию текстильных предприятий петровского времени на основании имеющихся материалов не представляется возможным, но примером могут служить следующие цифры: в 1726 г. на фабрике Тамеса оказалось «в готовности» 28 736 аршин разных льняных тканей, а на его «лентной» мануфактуре — 2500 аршин лент.1
При обсуждении размера подряда на заграничные сукна в 1724 г. из Мануфактур-коллегии в Главный магистрат поступила следующая справка о производительности русских суконных мануфактур: на Казанской в год может быть изготовлено 20 000 аршин, на Воронежской — 1500 аршин, а на Московской Щеголина имелось уже готовых 60 000 аршин.1 2 В 1725 г. на 13 суконных частных фабриках оказалось налицо 300 000 аршин шерстяных изделий.3 Но за этими цифрами нельзя забывать того, что мы наблюдали и в железоделательной промышленности: 1) предприятия, основанные казной, были в большинстве крупнее частных и 2) среди частных мануфактур наряду с довольно крупными по тому времени существовали и совсем небольшие; таковы три ленточных и все кара-зейные — одна из разновидностей суконных фабрик.
За вычетом из общей цифры петровских мануфактур (200) металлургических (70) и пороховых (17) заводов, пильных мельниц (17) и текстильных фабрик (32), мы получим в остатке 64 мануфактуры, возникшие при Петре во всех остальных отраслях ‘ промышленности — кожевенной стекольной, бумажной, силикатной.4 И здесь, как в металлургии
1 ЦГИА, ф. Мануфактур-колл., 1725—1749 гг., св. 318, д. 136/11994, лл. 42—43. Цифра получена путем подсчета количества разных сортов полотен по ведомости Тамеса.
2 ЦГАДА, Дела Главного Магистрата, 1724 г., кн. 5, л. 25.
3 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 28—55. Цифра получена путем подсчета данных по отдельным мануфактурам.
4 См. список мануфактур, приложенный в конце книги.
и текстиле, казна выступает в роли организатора первых по вре* мени предприятий; приведем два-три примера в доказательство этого положения.
Стекольные
№№ Наименование Год основ. Где
Казенные
1 Завод у Тайницких во- 90-е годы Москва
рот XVII В.
2 Стеклянный и зеркаль- Москва, Воробьевы
ный завод ..... 1707 горы
3 Жабинские стеклянные
заводы ....... до 1717 Ямбургский у., д. Жабино
- Частные
1 Минтера А до 1719 Дмитровский у.
2 Левкина Т 1722 Можайский у.
3 Комарова И 1723 Владимирский у.
4 Аксенова С 1723 Можайский у*
5 Гаврилова и Логинова 1724 Московский у., Черного-
ловская волость
б Мокеева И 1725 Волоколамский у.
Бумажные карточиы» 9
№№ | Наименование Год основ. Где
Казенные
1 Богородицкий .... 1705 Москва, с. Богородское
2 Красносельская мель- Под Петербургом,
ница 1709 с. Красное
3 Петербургская .... 1721 Петербург
Ча стные
1 Филатова Т 1722 Малоярослав. у.
2 Короткого И 1722 Москва
3 Фаидерстама Н. ... 1724 Москва
Большая часть этих разнообразных «заводов и фабрик»,1
1 См. в прилагаемом списке мануфактур раздел «прочих» казенных и частных предприятий.
особенно принадлежавших частным лицам, представляла собой более мелкие промышленные заведения, чем металлургические или текстильные: штат их наемных работников обычно колебался - от 10 до 25 человек. Однако, некоторые из этих мануфактур заслуживают быть отмеченными.
Совершенно новым в России производством являлся сахарный завод Вестова, основанный иностранной компанией в 1719 г. в Петербурге. Не только мастера, но и сахар-сырец, а также все оборудование выписывались из-за границы. Сахар приготовлялся двух сортов: «рефенад» и «милис»: первый продавался по 8 рублей, а второй по 6 рублей пуд.1
Такой же новинкой была казенная шпалерная фабрика в Петербурге, на которой с 1718 г. работало 5 французских шпалерных мастеров, двое красильных, да четыре ученика из русских людей. За два года работы было сделано 25 шпалер «разными фигурами и мерами», в том числе портрет Петра I «с Полтавскою баталиею». Шпалеры (иначе гобелены), по выражению ведомости 1727 г., «в продажу не употребляются, а делаются в дом его Императорского Величества».1 2
Больших хлопот потребовала постройка первого зеркального завода в Москве на Воробьевых горах.3
Зеркальное производство было не только новым для русских людей, но и чрезвычайно сложным по своему оборудованию и технологическому процессу. Оно, как и в Западной Европе, могло быть организовано в io время в России лишь в форме централизованной мануфактуры. Достаточно привести краткое описание Воробьевского завода, каким он выглядел в готовом виде. Главным сооружением являлся большой каменный амбар (40 X 25 арш., вышина 10 арш.) на 16 столбах (каждый столб в окружности 2 арш.), которые служили
1 ЦГИА, фонд Мануфактур-конторы, св. 47/116, кн. 2-я, 1720— 1767 гг., лл. 60—65 и 169—170; ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 102—103.
2 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 2—5.
3 Материалы о постройке завода — ЦГАДА, Дела о зеркальных заводах. *
опорой для сводов потолка. Центральным местом здесь была большая плавильная печь из дикого камня, «какие бывают на железных заводах, чтоб не трескались, со сводами», и 21 печь из кирпича. По соседству находилось несколько деревянных амбаров, в одном из них толкли «материю», т. е. размельчали и смешивали составные части зеркального сплава, в другом — эту смесь сплавляли в большой кирпичной печи, в двух амбарах — мастера делали из белой глины «горшки и другие инструменты, в которых плавят материю».
В главном амбаре жидкая материя превращалась в твердые стеклянные доски разной величины, затем поступавшие «для точения и выправки стекол» тоже в особые амбары. Последним производственным моментом являлась подводка зеркала. Рядом с производственными постройками находилось 7 светлиц, где жили мастера, а также «изба для житья работникам»; 5 мастеров, инструменты, некоторые составные части «материи» или сплава — все выписывалось из-за границы.
Повсюду на крупных предприятиях первой четверти XVIII в., будь то казенные или частные, металлургические или другие, мы наблюдаем значительное разделение труда й специализацию профессий, что является одним из основных признаков мануфактурной формы производства/ Штат любой суконной мануфактуры состоял из ткачей, прядильщиков, шпульников, кардовщиков, скребольщиков, сновальщиков, мы-товщиков, красильных мастеров (не везде);1 на цолотняных — мы видим ткачей, сновальщиков, цевошников, шлихтарей, бердных 1 мастеров, ничельных вязальщиков.1 2 На пуговичной фабрике Кузнецова было 2 мастера-резчика, 2 кузнеца, 6 человек «при рубке рогов», 6 человек «при отточке пуго-
1 Ведомости о каразейной фабрике И. Кузнецова — ЦГИА, ф. Ману-фактур-колл., св. 318, д. 139/11995, лл. 72—73; о суконной Д. Бабушкина— там же, лл. 30—33; о фабрике Щеголина — там же, лл. 41—46 и1 др.
2 Ведомости о фабрике Б. Карамышева — там. же, лл.' 61-62; о фабрике Андрея Овощникова — там же, лл. 47—48; о Хамовном дворе— ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 614, лл. 43—84.
виц»;1 на кожевенном заводе Зайцева, кроме мастера, подмастерья и 2 учеников, было 2 дуботолыцика, 3 человека «у золенья кожи», «стриголыцик», 3 человека «у отмоки с мез-реньем», 3 человека, «которые сыплют дубом».1 2 Такими образом, и кожи, и пуговицы переходили при обработке из рук в руки. При более сложном и тонком процессе специализация достигала еще большей расчлененности. В изготовлении офицерского и солдатского оружия на Петровском заводе принимали участие следующие специалисты: ствольные заварщики,. ствольные отдельщики, присетчики и багинетные ковщики, замочные и приборные ковщики и Отдельщики, палерные ковщики,1 палерные точильщики».3
О том, что на промышленных предприятиях первой четверти XVIII в. имелось налицо не только разделение труда, но и стремление фабриканта, с целью контроля, четко разграничить один производственный процесс от другого и ввести ответственность каждого за свою часть работы, свидетельствует требование, предъявленное компанией Щеголина к своим рабочим: «Кардовщику от шкрабольщика чесания шерсти худого не принимать, а прядильщикам у кардовщика худого' чесания не принимать, а ткачам у прядильщиков непотребно' напряденой пряжи не принимать же».4
Разделение труда, наблюдаемое в стенах самого предприятия, позволяет говорить о петровской мануфактуре как централизованной. Об этом же свидетельствует как уже отмечалось-выше, значительное количество Производственных помещений специального назначения, являвшихся частями данного предприятия, как-то: чесальни и «мылярни», «самопрядошные» и «утошные» амбары, светлицы «тканные» и «сновальные» —• на Хамовном дворе; молотовые и специально якорные кузницы, оружейный амбар, «фурмовые», «палеренные» и «отделочные
1 ЦГИА, ф. Мануфактур-колл., св. 318, д. 139/11995, лл. 3—4.-
2 Там же, д. 136/11994, лл. 35—36.
з ЦГАДА, Ф. Берг-колл., кн. 559, 1720—1722 гг., лл.- 34—39.
4 Московский Суконный двор, стр. 153.
мазанки» — на Петровском заводе. Некоторые из этих помещений значительны по размерам и снабжены большим количеством инструментов и орудий производства. Так, в чесальнях Хамовного двора, размером 6X4 и 3X3 сажени, находилось 40 «щетей железных, на которых к полотенному делу пеньку чешут», а в «утошных» сараях, размером 17 X 4 и 15X4 сажени, стояло 82 «колеса утошных, на которых прядут уток, со всякими инструменты».1 На то же обстоятельство, т. е. что работа производилась внутри самой мануфактуры, указывает и численность наемных рабочих: на крупных они насчитывались сотнями, на мелких — десятками; о том же свидетельствует наличие в этих штатах специалистов, не связанных е самим производственным процессом, однако, необходимых для изготовления и починки тут же, на месте, испорченных при работе инструментов — таковы кузнецы, столяры, «бердные вязальщики» или просто «инструментальные мастеры», по выражению ведомостей. Все это косвенные признаки того, что работа производилась в стенах мануфактуры. Но мы имеем и прямые указания на это. Берхгольц, лично осматривавший в 1722 г. мануфактуру Тамеса, оставил в своем дневнике ее описание как большого централизованного предприятия. « Здесь все у него устроено, — читаем там, — как нельзя лучше, и со всеми удобствами, какие только нужны для такого сложного мануфактурного заведения». В стенах ‘мануфактуры, в отдельных помещениях, сидели работницы и работники, каждый за своим делом.1 2
А вот любопытное описание Петербургской Екатер.ингофской полотняной мануфактуры, составленное каким-то поляком-очевидцем в 1720 г. «На берегу Невки есть длинный двухэтажный каменный дом, в котором 6 комнат внизу и столько же наверху ... В каждой нижней комнате этого дома есть 5 станков для выделывания полотна; в угловых же комнатах работают столяры и токари, которые приготовляют станки, мычки, веретена, прялки,
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл.^ кн. 614, лл. 43—50.
2 Дневник Берхгольца, ч. 2, М., 1890, стр. 63.
мотальницы, утки (cewki), челноки (jodki) и другие снаряды В комнатах верхнего этажа много женщин под присмотром англичанки, которая наблюдает за их работами. В одних комнатах прядут, в других — разматывают (motaja), в третьих наматывают (nawijaja); здесь множество людей, есть и смотритель, который всем управляет».1 Из официальных документов мы знаем, что в 1724 г. на мануфактуре числилось «разных чинов людей з годовыми оклады» 148 человек; во главе стоял «надзиратель», а в числе 5-ти мастеров была англичанка-мастерица.1 2 3
Относительно суконных мануфактур доказательством того же положения, что работа производилась внутри предприятия, является жалоба рабочих Щеголина на то, что > фабричный двор запирается на весь день, и даже в обед они не могут выйти купить себе пищи.3 Распорядок рабочего дня на шелковой мануфактуре Апраксина определялся особым' регламентом.
Совершенно ясные указания относительно характера петровской мануфактуры мы имеем в наказе Вельяминову о постройке оружейного двора в Туле: «Внизу быть кузницам, сколько надлежит, в которых ковать стволы и замки, и приборы, а наверху отдельные и станочного мастерства палаты по росписи, с размером по совету той слободы с надзирателем Леонтьевым и с протчими мастерами оружейного дела, коликое число палат надобно, в какову меру каждому мастерству по счислению людей, чтобы без утеснения мастеровым в той работе быть».4
В результате к 1718 г. в городе, издавна населенном кузнецами и специалистами-оружейниками, выросло новое
1 Петербург в 1720 г. (Записки поляка-очевидца). «Русская старина», 1879, июнь, стр. 269. '
2 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 60—64.
3 Московский Суконный двор, стр. 101.
4 Н. Е. Бранденбург. Материалы для истории артиллерийского управления в России. «Приказ артиллерии» (1701—1720 гг.), СПб., 1876, приложение XXVIII.
3 Мануфактура при Петре I
централизованное предприятие. Очевидно, казна, заводя Тульский завод по соседству с Казенной оружейной слободой, или «Полотняный завод» в Москве рядом с Кадашевской слободой, считала предпочтительнее централизованную форму производства.
То же самое можно сказать и о частных предпринимателях, даже тех, чьи мануфактуры были расположены в гуще крестьянского населения, среди которого можно было легко организовать работу на дом. Но последняя не была наложена: ни Филатовым, ни надзирателем парусной фабрики Меншикова, хотя первая находилась в Малоярославском уезде, а вторая — в Московском, т. е. вне Москвы. Работать на фабрику Филатова за 5 верст ходили «товарковские обыватели», т. е. жители села Товаркова, пожалованного к фабрике.1 У Меншикова штатных, на годовом окладе, состояло всего 25 человек, жалованья в год на них всех выходил 91 рубль, да провианта и столовых запасов — муки ржаной 116 четв., круп 6 четв., муки пшеничной 1 четв., мяса свиного 45 пудов, 12 баранов; кроме того, 82 овчины — «даютца в четвертую зиму» и 82 арш. сукна сермяжного — «даютца в два года», т. е. материал на своего рода спецодежду, рассчитанный на сравнительно длительную работу тех, кому он выдавался. «Да сверх оного числа на тех же полотняных заводах ныне работают посторонние разных чинов из крестьян во ткачах, в колесниках, в цевошниках, в прядильщиках, в ничельщиках, в чесальщиках по 250 человек и больше, годовые и месячные, и понедельно, и в поденщиках бесписьменно, в том числе женска полу 115 человек, а дача им денежная даетца кто сколько зделает».1 2 Ясно, что все эти пришлые временные работники работают на самой фабрике; о работе собственных крестьян знатного фабриканта не упоминается ни одним словом.
В обширных материалах, доступных мне в данный момент
1 П. F. Любомиров. Очерки по истории русской промышленности в XVIII и начале XIX в., Прибой, 1930, стр. 74.
2 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 614, л. Т69—173.
для обозрения, указания на работу, производимую вне фабрики, встретились всего дважды.
В 1719 г. Тамес от имени своей компании просил о приписке к их фабрике села Кохмы, Суздальского уезда. Выбор большого .специалиста по полотняному делу не случайно остановился на этом пункте: село находилось в 8-ми верстах от Иванова, а ивановское полотно славилось еще в XVII.в. Кохма была приписана, и компанейщики наложили на каждый двор «малое число» — изготовить по 4 фунта пряжи, отчего «в компании и протчеМ того для способ будет не малой».. Но расчеты оказались преждевременными, крестьяне в изготовлении пряжи им «отказали», так как, по словам Тамеса, '«на них работать ничего не хотят». Проба кончилась тем, что через полтора года Тамес просил «снять» с них село, которое на деле оказалось «в великую тяжесть и мануфактуре в разорение».1 Неудача этой попытки привлечь крестьянское население к работе на фабрику, возможно, объясняется отчасти отдаленностью села от Москвы.
Другой случай имел место в Москве. Перед нами маленькая, только что заведенная в 1724 г. «фабрика заливных (т. е. пожарных) труб» Евдокима Шапошникова. В 1725 г. постоянных мастеров на ней было всего двое, получавших по тому времени большие оклады — 14 и 12 рублей, «да на харчи изойдет им в год по 8 рублей на человека», — доносил владелец. Но «к отливке меди и к точке, и к вороту, когда понадобитца работных людей, и для того нанимаетца свободных людей поденно», по 4 копейки в день. Сверх того, «к тем трубам припасы кожаные и полотняные, и коромысла, и ящики деревянные делаются на стороне» — не покупаются, а делаются, следовательно, на заказ, а не на самой мануфактуре. В ведомости приведена и стоимость этих припасов.1 2
Я остановилась подробно на этих двух случаях потому, что они единственные в практике промышленного строительства
1 Описание документов и бумаг, хранящихся в Архиве Правительствующего Синода. Том I, СПб., 1868, стр. 244—45.
2 ЦГИА, ф. Мануфактур-колл., св. 318, д. 136/11994, лл. 32 и об. 3*
петровского времени; кроме того они дают право сказать что ни тот, ни другой случай не является классическим примером рассеянной мануфактуры.
В одном случае документы позволяют заглянуть в самый производственный процесс одного из крупных текстильных предприятий того времени и наблюдать предпринимателя в роли его организатора. Мы имеем в виду попытку рационализировать производство сукна, сделанную на компанейской фабрике Щеголина, принадлежавшей ранее казне.
Пока Суконный двор был казенным предприятием, работа шла, как заведено было с самого начала: скреболыцики и кардовщики чесали всю поступавшую на мануфактуру шерсть, прядильщики после того ее пряли, а пряжа затем поступала в руки ткачей. В результате, доносили компанейщики, дело шло из рук вон плохо, так как «ремесленные непотребные люди как чесали и пряли, и ту чесаную шерсть И прЛку отдавали всю в подвал и брали ту чесаную шерсть и пряжу из одной суммы, и в то1 время кто чесал или прял худо, того сыскать было невозможно». Приняв мануфактуру, компанейщики «для лучшего в деле способа» по-новому организовали работу. К каждому ткацкому станку они прикрепили определенное количество работников: двух ткачей, трех прядильщиков, одного скребольщика, «чтоб оные ремесленные люди того стана каждый во всяком деле производил к лутчему как в чесанье, так и в пряже, и в тканье сукон».1
Такая постановка работы облегчала хозяйский контроль, а кроме того компанейщики имели возможность обязать каждого контролировать работу других.
После всего изложенного мы можем с уверенностью говорить о мануфактуре первой четверти XVIII в. как о централизованной Л 1 2
1 Московский Суконный двор, стр. 103.
2 Этот вывод вполне совпадает со взглядом П. Г. Любомирова, высказанным им в введении и на страницах его книги «Очерки по истории русской промышленности», относящихся к истории мануфактуры петровского времени.
ГЛАВА II
ДЕНЕЖНЫЕ СРЕДСТВА И ФОРМЫ ОРГАНИЗАЦИИ
Обратимся к условиям возникновения и развития мануфактур в первой четверти XVIII в.
Остановимся сначала на том, на какие средства и какими приемами они создавались. Начнем с казенных предприятий, так как мы уже знаем, что их строительство, начавшееся с последних лет XVII в., относится в подавляющем большинстве случаев к более ранним годам, в то время как частные заводы и фабрики, за исключением немногих металлургических заводов, появляются лишь с середины второго десятилетия.
По своей численности (86) казенные мануфактуры составляли значительную группу — 43% общего числа мануфактур, возникших при Петре.
В некоторых отраслях промышленности (металлургии, пороховом и кожевенном производствах) численность казенных и частных предприятий была одинакова; по размерам же большинство казенных было крупнее частных. Таким образом, в дело заведения мануфактур при Петре, особенно в начале его царствования, были вложены большие государственные средства. Следующие цифры могут служить примерами этих затрат: постройка Невьянского завода) обошлась казне почти в 12 тысяч рублей (11 887 р. 92 к.), Каменского — в 6 с лишним тысяч (6146 р. 8’/2 к.), Воробьевского зеркального — около 14 000 р.; постройка сравнительно небольшой Красносельской бумажной мельницы — в 3*/г тысячи, а такой же небольшой Московской — в 5107 р. 4 к.
При этом условием, чрезвычайно облегчавшим казенное строительство, являлась возможность использовать крестьянский труд и казенные строительные материалы.
В сооружении Невьянского завода принимало участие население 15-ти слобод; Каменский завод строился крестьянами Катайского и Колчеданского острогов, Каменской, Камышевской и Багаряцкой слобод; Липская (или Липецкая) суконная мануфактура «строена Воронежской губернии городов работными людьми». Частные предприниматели, не из дворян в особенности, не имели в своем распоряжении таких неограниченных ресурсов.
Казенные металлургические заводы строились, главным образом, на Урале и в Олонецком крае, неметаллургические предприятия — сначала в Москве (1696—1710 гг.), а затем, начиная с 1709—1711 гг., в Петербурге. Итак, начало промышленного строительства в новой столице совпадает с его окончанием в старой, и это понятно: внимание Петра с этого времени направляется на берега Невы, где он хотел создать не только европейский город, но непромышленный центр. «Лихорадочное» строительство казенных заводов и фабрик, огромные суммы, затрачиваемые при этом, особенно если принять во* внимание тогдашний постоянный недостаток. денег в казне, свидетельствуют о том, что это дело глубоко захватило Петра как «необходимо нужное», по его выражению. Металлургические, пороховые и парусные, с одной стороны, суконные, портупейно-кожевенйые и шляпные мануфактуры с другой, должны были1 дать в кратчайший срок продукцию в первую очередь для вооружения и снаряжения армии и флота и тем самым, хоть частично, освободить государство от необходимости импорта этих товаров. В этом отношении чрезвычайно характерно для Петра высказанное им пожелание наладить производство сукна так, чтобы «через пять лет не покупать мундиру заморского». Уменьшение ввоза и увеличение вывоза, по мнению Фоккеродта, побывавшего в России при Петре, являлись основной задачей, для осуществления которой царь выбрал «самый простой путь — развитие горного дела и заведение
фабрик в царстве, какие обыкновенно заводятся в чужих краях».1
Однако, одновременно с процессом создания государственной, Преимущественно военной промышленности при Петре мы наблюдаем обратное явление — постепенный отказ правительства от собственных недавно заведенных им предприятий, раздачу их в частные руки и тем самым создание (вольное или невольное — об этом речь будет итти дальше) первых частных мануфактур из бывших казенных.
. Первый случай передачи относится к 1696 г., последний — к 1725 г.; таким образом, этот процесс, как и строительство казенных мануфактур, тянулся на протяжении всего царствования, временами заметно усиливаясь. Необходимо оговориться, что он почти не коснулся металлургии; в этой отрасли промышленности известны толькр три случая передачи: Невьянского завода — Демидову и двух медных в Казанском уезде — Калугину й Небогатову. Поэтому ’ дальнейшее изложение по вопросу о передаче казенных мануфактур касается, главным образом, неметаллургических предприятий.
Возможно, что Петр был осведомлен о практике передач, существовавшей в Европе; возможно, что на первые конкретные шаги в этом направлении его натолкнули представители той же Западной Европы. Во всяком случае первой (в 1696 г.) перешла пороховая «верхняя» мельница на Яузе в руки Рудольфа! (или Родиона) Мейера,* 2 которого .Петр хорошо знал по Немецкой слободе.3 Нет сведений о том, на каких условиях получил мельницу Мейер, но во всяком случае она оставалась за ним до 1722 г., когда, по словам Берхгольца, на ней произошел взрыв и мельница «взлетела на воздух».4
'Г. Фоккеродт и О. Плейер. Россия при Петре Великом. Чтения в О-ве истории и древностей российских, 1874, кн. 2-я, стр. 75.
2 Н. Е. Бранденбург. Указ, соя., стр. 327—328.
3 Из ненапечатанной работы А. И. Заозерского «Фельдмаршал Шереметев».
4 Дневник Берхгольца, ч. 2, стр. 275.
Еще более известным и близким царю лицом был другой обитатель той же слободы инженер Франц Тиммерман; к нему в 1701 г. должен был перейти на 8 лет «Хамовный двор» «со всякими строении и заводы и с снастьми». Тиммерман обязывался «строить . .. парусные полотна во 100 станов , . -то дело год перед годом умножать» и ставить ежегодно в казну по 2000 аршин парусины.1 Владел ли и как долго владел Тиммерман фабрикой, неизвестно, но во всяком случае в 1710 г. и позднее она находилась в казенной эксплоатации и состояла в ведении Адмиралтейства.1 2
Относительно следующего раннего случая передачи мы зкаем, что инициатива исходила тоже от известного царю торгового иноземца Вилима^Лойда, ходатайствовавшего в 1709 г. о передаче ему стеклянного завода на Воробьевых горах. Завод предполагалось отдать (повидимому, он не был передан) на 10 лет безоброчно, с правом монопольного производства) стеклянной посуды.3
Зато следующие случаи передач происходили явно по инициативе самого правительства. Эти случаи приходятся на 1711 г. и касаются сразу трех недавно построенных и наиболее крупных казенных предприятий в Москве: «Полотняного' завода» (основ, в 1707 г.), «Богородицкого бумажного завода» (основ, в 1705 г.) и «Суконного двора»4 (основ, в 1705 г.).
Не случайным представляется то обстоятельство, что из трех Предприятий именно Суконный двор на этот раз не был
1 Н. Елагин. История русского флота; Приложения, я. 1-я, СПб., 1864, стр. 480.
2 Материалы для истории русского флота, ч. 3-я, СПб., 1866, стр. 412.
3 Реформы Петра I. Сбор, материалов, составленный В. И. Лебедевым. М., 1937, стр. 20. Дальше цитирую «Реформы Петра I».
4 О том, что была мысль о передаче Суконного двора, свидетельствует указ его надзирателю Илье Исаеву об изготовлении ведомости о приходе и расходе денег «с основания» мануфактуры (Доклады и приговоры Сената в царствование Петра I. Издан. Акад. Наук, т. I, Спб., 1880, № 491), что обычно в других случаях предшествовало передаче.
передан, — сукна составляли предмет почти военного значения.. Суконный двор оставался в руках казны до 1720 г. Два других предприятия не без трудностей были переданы частным лицам: бумажная мельница на оброк мастеру-иноземцу Ягану Барфусу; полотняная во владение московским торговым людям — када-шевцу Андрею Турчанинову и гостиной сотни Степану Цын-балыцикову, без всякого желания с их стороны. Несколькими годами позднее (1715 г.) чулочная мануфактура оказалась на оброке у мастера Мамбриона. После этого в Москве не оставалось казенных предприятий, кроме парусной и суконной мануфактур, в продукции которых правительство было ч непосредственно заинтересовано.
Нельзя не упомянуть еще об одном исключительном случае передачи. В 1702 г. только что построенный Невьянский завод, в продукции которого казна в эти первые годы войны со Швецией особенно нуждалась, так как железа было «взяты негде», был передан в частные руки. Его будущий владелец, Никита Демидов сам ходатайствовал о передаче ему завода, — единственный случай в эти годы проявления подобной инициативы со стороны русских людей. Тульский кузнец, с 1696 г_ ставший заводчиком, Демидов, кроме природных данных — ума и воли, обладал в совершенстве мастерством ремесленника и опытом заводчика. Уральские ресурсы манили его, отдаленность и трудности не пугали; у* Петра же эта фигура не вызывала опасений за судьбу одного из первенцев горной промышленности.
Следующая волна передач относится к двадцатым годам. Она началась с передачи в 1720 г. сразу целой группы казенных предприятий: на этот раз Суконный двор перешел в руки компании Щеголина, лосинная фабрика в Московском уезде — к Максиму Попову с товарищами и одновременно кожевенный завод в Петербурге — компании Ильи Исаева. Затем указы о передачах следовали ежегодно: в 1722 г. — Казанской суконной фабрики Микляеву (фактически перешла в 1724 г.); в 1723 г. — воскобелильного завода в Петербурге Ивану Полу-ярославцеву; в 1724 г. — Петербургского крахмального завод»
Родиону Чиркину; в 1725 г. — кожевенного завода в Воронеже Павлу Пахомову.
Обращаем внимание на два обстоятельства; 1) В этот более поздний период, в противоположность более раннему, среди тех, кому передавались казенные предприятия, не встречается Ни одного иностранца; новые владельцы, единоличные и коллектив-* ные, являлись сплошь представителями русского купечества. 2) Как видим, в двадцатых годах практика передач перешла с московских на петербургские и другие иногородние казенные промышленные предприятия.
Создается впечатление, что Петр, спешивший и торопивший других с постройкой казенных мануфактур, через некоторое время легко расставался с ними, за исключением металлургических. Какие побуждения двигали им при этом? Здесь имели место соображения двоякого рода: материальные и принципиальные. Остановимся сначала на первых.
Содержание десятков промышленных предприятий, заведенных с большим по тому времени размахом, постоянно требовало новых крупных сумм. По справке, поданной в 1711 г. в Сенат, На содержание воронежских- мастерских, Хамовного двора, Ижинских, Тырпецких и Тульских заводов, а также поташных было израсходовано в предыдущем году 33 882 р. 3 алт.,1 на содержание Хамовного двора в 1720 г. было взято из штатс-конторы 20 000 руб. да из Адмиралтейской конторы 5000 руб.1 2 Казанская суконная мануфактура требовала ежегодно около 8000 р.3 да кожевенная (там же) от 2 до 4-х тысяч;4 Екатерин-гофская полотняная — около 3-х тысяч,5 Московская бумажная в 1721 г. — 3248 р., в 1722—6910 р;6 по шпалерной мануфактуре только на' жалованье мастерам-иноземцам следовало в год
1 Доклады й приговоры Сената, т. I, № 413.
2 Материалы для истории русского флота, ч. III, СПб., 1866, стр. 429.
3 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 30—33.
4 Материалы для истории русского флота, ч. III, стр. 429.
5 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 60—64.
• Материалы для истории русского флота, ч. III, СПб., 1866, «стр. 430. ।
3850 р.1 В общем государственном бюджете эти суммы должны были компенсироваться вырабатываемой продукцией, которая шла на удовлетворение нужд казны. Но вследствие такого способа компенсации исчезала возможность быстрого восстановления оборотного капитала данного предприятия, а следовательно требовались новые вложения.
Чтобы получить хотя бы некоторую сумму денежна покрытие издержек по предприятию, правительство разрешало часть продукции казенных мануфактур пускать в вольную продажу. Ежегодно продавались в Петербурге полотна? каламенка, бумага с казенных фабрик. 13 августа 1722 г. последовал общий указ Петра в Берг-коллегию о том, чтобы кожи, воск, каламенку и другие парчи с казенных мануфактур «продавать на гостине дворе из занятой лавки, о чем следует публиковать».1 2 Однако, подобная реализация продукции давала сравнительно незначительные суммы 3 4 и никак не разрешала вопроса oi необходимости постоянного финансирования казенной промышленности в целом ц каждого предприятия в отдельности. В 1700 г. Андрей Кревет, управлявший тогда Хамовным двором, писал Петру: «Только я опасен, что сие дело закоснеет, а за чем, то Вашей милости мочно ведать, потому что, я чаю, ныне мало денег в Разряде есть. И ест ли б я богат был, и я сие дело взял бы на откуп ... А сие дело по приказному поведению таково идетчр что, не сделавши бредника или невода, хотят рыбу ловить»?
Нужда в деньгах — лейтмотив тех мест переписки Щафи рова, стоявшего во главе Посольского приказа, с дьяками того
1 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 2—5‘.
2 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 752, л. 265 и об.
3 Так, за 4 года — с 1719 по 1722 — каламенки в Петербурге было продано на 558 р. 79!/г коп., в то время как в «расходе» по мануфактуре за те же годы значилось' 6.547 р. 88 коп. (ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 752, л. 458); чулок с казенной фабрики было продано всего на несколько десятков рублей; зеркала вовсе не продавались; полотна в Петербурге за 3 года (1724—1726) было продано на 3381 р. 99*Л коп. (ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 60-64^.
4 Письма и бумаги Петра Великого, т. I, СПб., 1887, стр. 797.
же приказа, в которых шла речь о полотняном и зеркальном заводах, состоявших первоначально в ведении этого приказа. «И о том (о передаче заводов в Сибирский приказ — Е. 3.) изволили ваше превосходительство в прежнем своем письме писать, дабы оные как-нибудь с рук сжить», — читаем в письме дьяка Степанова Шафирову от 24 декабря 1707 г.1 Только поисками средств можно объяснить переброску этих предприятий на протяжении четырех лет из одного ведомства в другое: из Посольского приказа в богатый Сибирский, а из него в Московскую канцелярию на содержание ратушских доходов. Об этом совершенно откровенно сообщал тот же корреспондент Шафирову: «Токмо, государь, о деньгах веема вспоминатца на те заводы невозможно, понеже оные его величество повелел отослать к князю Гагарину не для присмотру, как для денег, рассуждая, что оных у него в приказе довольно».2 Другие казенные мануфактуры, вроде бумажной мельницы на Яузе или Липецкой суконной, «за неимением суммы» на ремонт бездействовали по нескольку лет.
Кроме финансовых затруднений, много значили также организационные неполадки, вызванные отсутствием знаний и опыта в новом, часто сложном деле, трудностью общения с иностранными мастерами, стоявшими в первое время во главе каждого казенного предприятия, наконец, отсутствием умелых и честных администраторов ’ из русских людей. «Иноземцу с иноземцами, — писал дьяк Постников Шафирову, — во всем способно поступать, а нам с ними истинно делать нечего, что дале подержимся, то больше убытка понесем».3 Действительно, среди приезжавших в Россию иностранных мастеров, особенно на первых порах, было много людей невежественных, не знавших своего дела и в то же время державшихся чрезвычайно заносчиво и требовательно, благо русские люди не сразу могли распознать их истинную сущность.
-----------------------1
1 Письма и бумаги Петра Великого, т. VI, СПб., 1912, стр. 573. s
2 Там же, стр. 601.
3 ЦГАДА, Письма разных лиц на русском языке, 1707 г., № 14, л. 37.
Но и среди русских людей бывало немало таких, которые относились к делу не только неумело, но и недобросовестно. В этол? отношении очень красноречива мотивировка передачи Невьянского завода Демидову: «Нерадением и многими сварами и крамолами приставников чинилась тому доброму и полезному делу остановка и уездным людям тягость... Иные дела делали нерадиво или несмышленно, и в том не токмо убытки, но и времени многая потеря и дальняго ради расстояния и прихотей ради тех приставников и многих ради их запросов опасно тому заводу совершенного разорения».1
В результате всяческих затруднений приходили в упадок и другие казенные мануфактуры. «А ныне сукна и протчие в плохом состоянии», — читаем в донесении Берг-коллегии о Суконном дворе в 1720 г.;1 2 3 изготовленные в течение нескольких лет чулки, в количестве двух с половиной тыся^ пар, по себестоимости на сумму 3 176 р. 30 к., никто не покупал, так что «от многова лежания» сотни пар «пришли в негодность». Шафиров в письме от 23 августа 1707 г. дьякам Посольского приказа писал по поводу присланных ими образцов полотен с Московского полотняного завода: «Со удивлением вижю, что сие толь плохо, ибо и показать стыдно». Полотняные заводы «по се время прежними надсмотрщики обошлись с великим убытком и стыдно в народ объявить»: израсходрвано больше 4000 рублей, а сделано 2000 аршин полотна и то негодного.4 От бумажной мельницы на Яузе, по выражению ведомости, «не токмо прибыль получена, но и вящая утрата царского величества из казны явилась»; эти слова Можно отнести не к ней одной, а в отношении некоторых предприятий даже в большей степени. В то время, как по этой небольшой мануфактуре за первые годы существования дефицит выразился
1 В. И. д е - Г е н н и н. Указ, соч., Вводная статья М. Ф. Злотникова, стр. 22.
2 Московский Суконный двор, стр. 1.
3 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 56—58.
4 Там же, Письма разных лиц на русском языке, 1707 г., № 7, л. 293 об. ।
в сумме 1682 г. 6 алт. 4 д.,1 по другим, более крупным, он был значительно больше. Так, на содержание Казанской суконной фабрики за 1719—1724 гг. было израсходовано 41 035 р. 257г коп., сукон за то же время выработано 57676 аршин; при расценке по 19 алт. 27г д. за аршин все сукно стоило 33 118 р.;1 2 по полотняной петербургской мануфактуре за 37г года «убытку» оказалось 2669 р. 85 коп.3
Об убыточности одной из самых крупных казенных мануфактур — Московского полотняного завода очень выразительно писал Затрапезный в своем донесении. .Данная фабрика, по его словам, «производилась чрез многие годы великим казенным убытком», и хотя мастера и инструменты выписывались из-за моря, «многою суммою денег, обаче же ни размножения, ни доброго мастерства не было, кроме великих убытков».4
Неблагополучно обстояло дело даже на металлургических заводах, представлявших наиболее мощную отрасль государственной промышленности. И количество продукции, и ее себестоимость не соответствовали предполагавшимся и намечавшимся цифрам. Так, на Каменском заводе по смете 1723 г. годовая выплавка чугуна должна была составить 40 200 пудов, а фактически в 1724 г. чугуна вышло только 25930 п. или 65%; откованного железа по смете предполагалось получить 6400 пудов, а было получено 2592 п., т. е. всего 40%. Себестоимость пуда чугуна по смете исчислялась в 5 коп., а железа — в 21 коп.; фактически же она оказалась значительно выше: пуД. чугуна обошелся 6.5 коп., а пуд железа в 38 коп.5 Такие же явления наблюдались, по данным Геннина, и на других казенных уральских заводах.
1 Е. И. Заозерская. Богородицкий бумажный завод первой половины XVIII .века. Труды ГИМ’а вып, 4-й, М., 1928, стр. 167.
2 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 30—33.
3 Т а м ж е, лл. 60—64.
4 А. Ф. Грязнов. Указ, соч., стр. 57.
5 С. Г. Струмилин. Черная металлургия в России и в СССР. М.—Л., 1935, стр. 173.
Поэтому Геннин и1 Татищев выдвигали убыточность как: аргумент в пользу передачи казенных предприятий даже в отношении металлургических заводов, которые следует передавать,, по их( мнению, «для пресечения имеющихся в содержании: казенных заводов напрасных убытков».1
Правда, бывали и более благополучные предприятия.. К таким, например, относится Хамовный двор. Адмиралтейству ежегодно требовались тысячи аршин парусины для тогдашнего парусного4 флота, и эту потребность с течением времени все больше и больше удовлетворяло данное предприятие. Еще в 1710 г. его средняя месячная выработка равнялась 14— 15* кускам (в куске около 35 аршин). В мае же 1712 г. был сделан 181 кусок, в июне — 274, что позволило современнику сделать заключение: «от месяца в месяц парусных полотен припложается».* 1 2 В справке от 10 августа 1723 г. относительно^ Хамовного двора значилось: «А ныне оные содержатся прибыльными фабричными деньгами и для необходимых нужд: оставляется на счет оной же положенной адмиралтейской суммы».3 Таким образом, предприятие в значительной степени: перешло на хозрасчет. А вот другой пример: расходы по суконной Тавровской мануфактуре за 47г года (с июля 1721 г. по конец 1725 г.) выразились в сумме 5599 руб.. 363/4 коп. (не считая некоторых припасов, взятых «из адмиралтейского мага-зеина»); продукция же, выработанная за те же годы, расценивалась в сумме 6739 руб. 5 коп., тоже не считая некоторого остававшегося «наличного материала»,4
Что же касается металлургии, то казенные заводы, несмотря: на некоторую их убыточность на первых порах, давали государству большое количество металла и вооружения, так что железо в 20-х годах ежегодно экспортировалось за границу.
Денежные затруднения, а главное плохое состояние ряда
Н_______________
1 А. С. Лаппо-Данилевский. Русские промышленные и торговые компании в первой половине XVIII столетия. СПб., 1899, стр. 26t
2 Материалы для истории русского флота, ч. III, стр. 412.
3 Т а м же, стр. 429.
4 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 34—35..
казенных предприятий, конечно, учитывались Петром и подталкивали его на их передачу частным владельцам. Так было с Казанской суконной фабрикой. Известен рассказ Голикова "О том, как Петр, будучи в 1722 г. в Казани, имел возможность сравнить казенную фабрику с частной Микляева. Сравнение оказалось не в пользу первой, в результате чего последовал указ о ее передаче Микляеву, который при этом получил письмо следующего содержания: «Господин" Микляев! Мы, ведая доброе ваше состояние, отдаем вам казенный шерстяной завод с готовым домом и со всеми станами и протчими инструментами, только вы приложите свое старание оной размножить для своего интереса. А какое в том заводе надобно вам вспоможение, о том пишите прямо нам в Кабинет, также в Мануфактур-коллегию, а мы не только что тебе помогать будем, но и в милости своей вас не оставим. Петр».1 И это понятно. Петр заводил мануфактуры не из прихоти или простого подражания Западной Европе, а из глубокого сознания важности этого дела для «всенародной пользы»; он, который «и малых прибылей в своем грсударстве ищет»*1 2 ждал значительной прибыли от заведенных казенных предприятий. В указе об основании яюлотняного и скатертного завода именно этим соображением мотивировалось данное мероприятие правительства — «дабы оттого могла быть ему, вел. гос., прибыль». Несомненно на рискованную и дорого стоившую попытку заведения зеркального производства натолкнули Петра рассуждения комиссара Брокгаузена о доходности этого дела. «Великое зеркальное рукоделие, — писал он в одном из своих многочисленных проектов, — зело прибыльно, хотя видится, что больше любительство, нежели прибыльное дело, однако, известно, что такое рукоделие
1 ЦГАДА, Кабинет Петра Великого, I-е отд., кн. 53, л. 618 об.; И. Голиков. Деяния Петра Великого, т. IX, стр. 129; М. Пинегин я. Н. Колотинский. Казань в ее прошлом и настоящем. СПб., 1890, стр. 156—157.
2 Из письма Ф. А. Головина Семену Панкратьеву, бывшему летом 1704 г. в Архангельске «у ефимочнрго сбора». ЦГАДА, Письма разных лиц на русском языке, 1704 г., № 15, л. 10 об.
некоему государю и его царству больши прибыли принесло, нежели в начале чаяли. И аглинцы, венецияне такое рукоделие не держали бы, ест ли бы им прибыли какой не было».1
Если предприятие не оправдывало этих надежд и правительство не было непосредственно заинтересовано в его продукции, оно охотно расставалось с. ним, не ликвидируя начатого дела, а подыскивая для него другого хозяина.
Однако, помимо этих материальных соображений, у Петра были и другие, принципиальные мотивы, вытекавшие из экономической теории и практики, господствовавших в то время и воспринятых Петром. В виде общей формулы эти мотивы выражены в регламенте Мануфактур-коллегии: «Которые мануфактуры и фабрики заведены и впредь заведутся казною его величества, такие приводя в доброе состояние, отдавать партикулярным людям».1 2
Итак, во-первых, Петр не отказывался на будущее от затрат на промышленное строительство, несмотря на ряд неудачных опытов в прошлом; во-вторых, он готов был затратить казенные деньги с тем, чтобы в дальнейшем отказаться от доходов в пользу частных лиц, и, в-третьих, он считал нужным передавать не запущенное предприятие, чтобы только сбыть егд с рук, а вполне исправное, приведенное «в доброе состояние».
Может быть, условия передачи были настолько выгодны для казны, что с избытком компенсировали произведенные ею расходы? Факты убеждают Нас в противном. Предприятие, если оно работало в данный момент, передавалось находу со всеми сооружениями, инвентарем, материалами и штатом мастеровых и работных людей. И хотя перед сдачей обычно составлялась ведомость расходам «с основания» мануфактуры и производилась оценка всего имеющегося в данный момент оборудования, известен только один случай, гкогда исчисленная таким образом сумма была предъявлена к уплате наличными деньгами. В 1711 г. первая компания из русских торговых
1 ЦГАДА, Дела о зеркальных заводах, 1705 г., кн. № 1, л. 45 об.
2 ПСЗ, Т. VI, № 4378, § 15. Мануфактура при Петре 1 f
людей Турчанинова и Цынбальщикова обязывалась уплатить 6051 г. ЗОалт. 4 д. «за вывоз иноземцев-мастеров и за инструменты, и за двор, и за всякие купленные припасы, и за наличные выше выданные деньги из Посольского приказа»,1 т. е. оплатить все, во что обошлось заведение и содержание полотняного завода до момента его передачи. В других случаях подобные расходы требовалось покрыть путем поставки в казну в течение ряда лет продукции данного предприятия «по настоящей цене», т. е. по себестоимости. Мало jroro, при передаче в ряде случаев оказывалась материальная помощь, объяснявшаяся, по всей вероятности, именно тем, что мануфактуры передавались в запущенном состоянии, так что требовался немедленный и капитальный ремонт для их восстановления. Короткий в придачу к бездействующей бумажной мельнице получил ссуду в 3000 р., компания Исаева и Павлова — 5000 р., а компания Щеголина даже 30 000 р., с обязательством выплатить эти суммы деньгами^ или изделиями. Продукцию, остававшуюся сверх сдачи в казну, разрешалось продавать «купечеству в ряды» «повольною ценою» и обычно беспошлинно в течение нескольких лет. Сверх всего этого, в условия передачи Суконного двора был включен еще один сверхльготный пункт: «А для увеличения и их компанейщиков к тому охоты, первые три года дать бы им за те сукна (поставленные в казну — Е. 3.) перед настоящею ценою хотя с некоторою и прибавкою, на гривну две деньги или по изволении вашего величества». Против этого пункта донесения Берг-коллегии рукою Петра было приписано: «Давать прибыли десятую долю прбтив истинны».1 2
Итак, условия передачи больше исходили из интересов будущих владельцев, чем казны, и даже в ущерб последней.
Таким образом, при объяснении формулы регламента Мануфактур-коллегии, выражающей общие взгляды Петра, прихо-дится отбросить мысль, что Петром руководили в деле передачи казенных предприятий в частные руки только материальные
1 Доклады и приговоры Сената, т. I, СПб., 1880, № 43.
2 Московский Суконный двор, стр. 1.
интересы. Петр смотрел на эту меру (это тоже было навеяно духом времени и теорией меркантилизма) как на средство привлечь партикулярных людей к промышленной деятельности. Последнее соображение, только по-своему выраженное, имеет место и в только что цитированном пункте из донесения Берг-кол-легии об обеспечении прибыли будущим владельцам Суконного двора: «для умножения и их компанейщиков к тому охоты». Вызвать охоту к содержанию мануфактуры — таково объяснение льгот при передаче предприятия. Это же стремление приохотить русских людей к промышленной деятельности неоднократно подчеркивалось и при других обстоятельствах. В 1721 г. Берг-коллегия постановила помочь той же компании Щеголина в покупке турецкой шерсти, «дабы компанейщикам во оных фабриках лутче охоту придать».1 В том же году компания Тамеса была освобождена от постоев и служб с зачетом содержания фабрики «вместо государевых служб для того, что в России сие дело еще новое и надлежит им во оном деле тщание и труд приложить».1 2 Петр прекрасно понимал, какие трудности падут на плечи не только правительства, но и частных лиц в деле заведения крупной промышленности в России, и с обычной точностью и краткостью выразил это в 11 пункте регламента Мануфактур-коллегии: «Сие дело сначала не без великого труда и убытку произведено быть может». А отсюда — «когда которого предпринимателя прямое усердие усмотрено будет», следует давать привилегии и оказывать всяческое содействие.3 И Петр, как видим, не ограничивался словами.
Партикулярные люди тоже оценивали трудности нового дела и по-своему реагировали на стремление правительства приохотить и втянуть их в это дело. В ответ на первые публикации о сдаче казенных предприятий, даже во временное пользование, из русских людей не оказалось желающих, как и позднее, при передаче Суконного двора, о чем доносила коллегия: «охот
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 90, л. 104.
2 Там же, л. 75.
3 ПСЗ, Т. VII, № 4378, § 11.
ников, ктоб его содержал на своих собственных деньгих, и хотя бы в деньгах и вспоможение учинить, никто не находится».1 Полностью объяснить это нежелание плохим состоянием предприятий нельзя, ведь не останавливались же перед этим иноземцы — Лойд, Барфус, Мамбрион. Но Петр в деле промышленного строительства в России делал ставку на русских людей, а не на иноземцев.
В доказательство приведем несколько соображений. Несмотря на изъявляемое иностранцами желание принять на себя содержание казенных мануфактур, они отдавались им только временно, на оброк, в то время как русским людям в вечное, потомственное владение. Почти ни один из иностранцев, основавших собственные предприятия, не получил при этом ни ссуды, ни привилегий.1 2
Возможно, что в некоторых случаях правительством при этом руководило недоверие к материальным возможностям иностранных искателей счастья в России. В 1717 г. иноземец Рудольф Абель, бывший мастер Воронежского кожевенного завода, обратился с прошением о заведении собственного завода и оказании ему; помощи в размере 600 рублей. Отрицательный ответ был мотивирован тем, что его поручители, «явились мало пожиточные, но и те по нему, Абелю, в толиком числе не ручаютца, того ради и верить ему в том не можно.3 В результате такой политики предпринимателей из иностранцев оказалось вообще очень мало, несмотря на то, что в России при Петре иностранцев самых различных профессий, знатоков разных отраслей промышленности было очень много. Из 114 частных мануфактур мы можем назвать только 7—8, заведенных на иностранные средства.4 Недаром при приеме
1 Московский Суконный двор, стр. 1.
2 Мне известен один случай, когда Богдан Пранг при устройстве каразейной мануфактуры получил 100 рублей деньгами и на 100 руб. шерсти (ЦГАДА, Дела Сената по Коммерц-, Берг- и Мануфактур-коллегиям и Главному магистрату, кн. 916, л. 2.
3 ЦГИА, ф. Мануфактур-конторы, св. 120, д. № 9, л. 15.
* Сахарный завод Вестова, лосинная фабрика Лоренца, три каразей-яых фабрики Пранга, Фибиха и Фишера, карточная Фадерстама и два
на службу сотен иностранных специалистов и мастеров в договорах с ними всегда подчеркивались временность этой службы и обязательство обучить определенное число русских людей, «которые в дальнейшем могут быть совершенными того дела мастерами против заморских мастеров». Так же точно при выдаче разрешения иностранцу на постройку того или другого предприятия всегда оговаривалось, что в дальнейшем оно должно перейти в русские руки и производиться собственными средствами, без иноземной помощи.
Итак, Петр хотел иметь фабрикантов и заводчиков из русских людей, а последние не хотели итти навстречу этому желанию царя. Что оставалось делать? Расценивая промышленное строительство в России как важнейшее государственное дело, клонящееся «к пользе общего блага», с одной стороны, и объясняя нежелание своих подданных участвовать в нем незнанием, как взяться за него, и неуменьем оценить будущие выгоды от этого дела для себя и государства, — с другой, Петр счел возможным на первых порах насильственно втянуть частный российский капитал в учреждение новых фабрик и заводов. К этому и-прибегло правительство впервые в 1711 г. при передаче полотняного завода. Зная по опыту, какие средства требуются для его содержания и не рассчитывая на «капитальность» отдельных лиц, правительство не могло передать мануфактуру в единоличное владение, — отсюда создание первой в России промышленной компании. Заимствуя форму компании-с Запада, Петр и ранее высказывался за возможность «принуждать ... строить компании»; теперь же правительство само наметило компанейщиков, «буде волею не похотят, хотя в неволю», для «складки» общего капитала. Так, по царскому указу, была создана компания Андрея Турки и Степана Цынбальщикова, а затем, «учиня из купечества компанию добрых и знатных людей», правительство в 1720 г. передало Суконный
небольших оружейных завода Избранта и Люботея, подробнее о данных предприятиях см. в списке мануфактур.
двор Щеголину. При этом не все компанейщики персонально указывались в правительственных актах о передаче: называя два-три имени, указ предоставлял право «прочих в ту компанию прибрать по рассмотрению, которые к тому делу были б способны, хотя б и неохотно»^
Ставя во главе компании определенных лиц, правительство руководствовалось прежде всего тем, чтобы это были «добрые» (т. е. состоятельные) купецкие люди; во-вторых, из тех торговых людей, «которые торгуют на Москве, а в отъезды никуда не ездят», вероятно, из тех соображений, что трудно совместить и успешно вести два крупных дела: одно^ требующее присутствия в Москве, другое, наоборот, частых отлучек из нее. Наконец, учитывалась склонность или вернее опыт в промышленном деле: так, Тамес, Щеголин и Исаев состояли до вступления в компании «надзирателями» или директорами казенных мануфактур.
Сами компанейщики при подборе своих товарищей, видимо, исходили из одного доминировавшего над всем остальным* соображения, — «капитальности» того или другого из кандидатов, чтобы он мог разделить с ними основную трудность нового дела — содержать его вместе с ними «своим коштом». Поэтому в компании попали не только купцы, торговавшие в отъезд «у портов и на ярмарках», но также иногородние торговые люди. Они не могли принять непосредственного участия в ведении общего дела, но зато это были наиболее крупные представители верхов торгового класса: казанец гостиной сотни Микляев, симбирянин гостиной сотни Тверды-шев, серпуховитин гостиной сотни Сериков и другие.
«Прибранные» компанейщики в большинстве своем не обнаруживали охоты приняться за дело: москвичи укрывались и не являлись на фабрику, иногородние не ехали в Москву, так что Коллегии пришлось принять решение «для той их высылки послать . . . нарочно из московского гварнизона солдат на их компанейщиков прогонах».1
1 Московский Суконный двор, стр. 5.
Однако, кроме .двух вышеприведенных фактов организации «в неволю» компаний Турчанинова и Щеголина, у нас нет других подобных сведений. Наоборот, имеются указания, правда относящиеся уже к двадцатым годам, на проявленное со стороны русских людей желание взять в свое содержание казенные предприятия. Мы имеем k в виду прошение Демидова о передаче ему Каменских заводов,1 дело о передаче Алапаевского завода крестьянину Строгановых Сидору Белопашинцеву,1 2 передачу воскобелильного завода Полуярославцеву и крахмального — Чиркину.3 Петербургский кожевенный двор был передан даже по своеобразному конкурсу. В ответ на публикацию о его сдаче явились следующие претенденты: Илья Исаев, будущий президент Главного Магистрата, член Берг-коллегии Райзер и компанейщики Михаил Павлов и Викулин. Завод был передан! Исаеву, Павлову и Викулину, объединившимся в одну компанию.4 Другой любопытный случай имел место в Москве. Он интересен в двух отношениях: перед нами компания, во-первых, добровольно составившаяся и обратившаяся с ходатайством о передаче ей Суконного двора, чтобы «на помянутом дворе сукна, каразеи и стамеды делать... ис купечества кумпанством»,5 и, во-вторых, очень отличающаяся по своему составу от известных нам двух компаний — Турчанинова и Щеголина. В компанию, желавшую получить Московский Суконный двор, вошли шесть тяглецов московских слобод, имена которых не встречаются среди верхов московского купечества; может быть, именно в силу этого обстоятельства правительство и предпочло ей организованную им самим компанию из «знатных» купцов. Теми же двумя чертами отличалась другая компания из пяти московских слобощан,, обратившаяся с ходатайством о заведении серебряного завода в > Москве под
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 627, л. 85.
2 Там же.
3 ЦГИА, ф. Мануфактур-конторы, св. 138, кн. 45, ч. 2, лл. 23—24.
4 Там же, св. 118, кн. 6, лл. 134—159.
6 ЦГАДА, Кабинет Петра Великого, отд. 2-е, кн. 54, л. 75.
Андреевским монастырем,1 где неоднократно искали серебряную руду. Эти факты доказывают, что к концу царствовав ния Петра русские торговые люди, даже средних достатков, пригляделись к тем новым явлениям и формам экономической жизни страны, от которых они упорно сторонились вначале.
Практика передачи оправдала себя еще в двух отношениях. Благодаря ей, действительно, оказался вовлеченным в промышленную деятельность русский купеческий капитал. Правда, на первых порах арендаторами казенных мануфактур были Мейер, Барфус, Мамбрион, но в дальнейшем их заменили Воронин, Короткий, Чиркин, Полуярославцев и около двадцати других русских купцов, входивших в состав двух больших компаний Турчанинова и Щеголина. Наконец, все казенные мануфактуры, попавшие в частные руки, оказались вполне жизнеспособными и в конце концов обнаружили тенденцию к расширению. К концу царствования Петра из 5 бывших казенных мануфактур образовалось 9 частных;1 2 при этом некоторые, например Тамеса (часть быщпего Полотняного завода), Щеголина (бывший Суконный двор), Короткого (бывший Богородицкий бумажный завод), представляли собой крупные и образцовые по состоянию тогдашцей техники промышленные предприятия.
Невольно возникает вопрос о причинах подобного успеха: можно ли сводить причину некоторого процветания этих мануфактур в период их частного содержания к противопоставлению приемов организации и эксплоатации предприятий со стороны казны и частного предпринимателя? Мне кажется, делать этого никак нельзя.
Достаточно сказать, что переданные мануфактуры и в частной эксплоатации далеко не сразу оказались на твердой почве. Бумажная мануфактура в руках Барфуса, чулочная — в руках
1 Там же, ф. Берг-колл., кн. 627, л. 212.
2 С 1720 г. директором и компанейщиком бывшего полотняного завода становится Иван Тамес, при котором компания пополняется новыми людьми. В 1724 г. компанейская мануфактура делится на 5 самостоятельных частей между Тамесом, Овощииковым, Микляевым, Пастуховым и Карамышевым — см. список мануфактур.
Мамбриона, полотняная — во владении компании Турчанинова и Цынбальщикова в течение ряда лет были в довольно плачевном состоянии, которое миновало для них липп> к 20-м ’ годам. Причину выхода из кризиса, как и успеха вообще этих предприятий, следует искать в удачном сочетании капитала, технических знаний и торгового опыта или знания рынка. В практике передачи удачным было уже то обстоятельство, что она давала возможность соединения казенных средств с частными, а это было чрезвычайно важно в те времена, когда средств’ в отдельности у казны и у частных лиц было* недостаточно и когда частные лица, естественно, опасались вкладывать свои капиталы в промышленность. Материальные трудности или «великие протори» по устройству и содержанию предприятий нового (чаще европейского) типа падали таким образом на плечи и государства и частных лиц. Но и при этом благоприятном условии степень «капитальности» будущего частного владельца имела значение. Иноземные мастера Барфус, Мамбрион, не имевшие собственных средств, смотрели только из рук казны и оказались в конце концов совершенно несостоятельными в роли фабрикантов, хотя и имели технические знания. Первая купеческая компания Турчанинова, напротив, имела некоторые, хотя и недостаточные средства, а также знание рынка, но участники компании не имели технических сведений по производству заморских полотен. Поэтому они увереннее чувствовали себя в торговле полотном, чем в его фабрикации. Иное дело, когда рядом с ними, в лице Тамеса, оказался одновременно и «капитальный», и сведущий человек, который мог во всех отношениях стать организатором и техническим рудоводителем дела. Приглядываясь к приемам Тамеса, получали новый опыт русские купцы, так что всего через пять лет они уже смогли принять участие в разделе мануфактуры и самостоятельно повести дело. Об этой, выучке правдиво говорит один из крупнейших фабрикантов первой половины XVIII в. Затрапезный. Он признается, что на первых порах «от незнания нашего мастерства» мастера-иноземцы обучали русских людей так, что тонкие полотна и салфетки
выходили с дырами. Когда же, побывав за морем, русские фабриканты увидали, какие из русской пряжи делаются там материи, то стали сами изготовлять и отпускать за море «многое число, каких здесь не токмо делывано, но иных и не видано».1
Удачное сочетание вышеназванных трех элементов — капитала, знаний и коммерческого опыта — мы видим в лице Василия Короткого, в 1722 г. вступившего во владение бывшим Богородицким бумажным заводом. Он принадлежал к старей крупной торговой семье; в числе других купеческих детей он был отправлен за границу в 1716 г. специально для обучения бумажному делу.1 2 Недаром выбор Петра пал на него при передаче бумажной мануфактуры, и не случайно то, что в его руках она стала быстро «распространяться».
За 20—25 лет, отделяющих появление первых казенных мануфактур от последних лет царствования Петра, мануфактура заняла вполне определенное место. За этот период русские люди многому научились, оценили у себя дома многой, что сначала вызывало недоумение и опасения, а главное — в значительной степени смягчилось то напряженное состояние народных сил и средств, которым отличалось в России первое десятилетие XVIII в. — дополтавский период Великой Северной ВОЙНЫ. '
К тому же выводу мы придем и по рассмотрении вопроса о частном промышленном строительстве. ч Дело заключалось не только в том, чтобы передать несколько казенных предприятий в частные руки; еще важнее было привлечь частный капитал к строительству новых фабрик и заводов, «куриозных художеств», каких еще не бывало в России и до которых у казны не доходили руки и в силу затруднений в средствах и вследствие того, что их продукция (вроде шелковых материй) являлась зачастую предметом роскоши. Со времени возникно
1 А. Ф. Грязнов. Указ, соч., стр. 58.
2 Н. Павло в-С ильванский. Проекты реформ в записках совре« менников Петра Великого. СПб., 1897, стр. 40.
вения первой текстильной казенной мануфактуры в Москве — Хамовного двора в 1696 г. t—прошло 18 лет, а ни в Москве, ни в Петербурге не появилось еще ни одного частного текстильного предприятия, да и в области металлопромышленности частное строительство подвигалось туго. В источниках нет указаний, что Петром принимались в. этом направлений принудительные меры, по крайней мере{ в отношении купечества.
Может быть в отношении лиц, близких к царю, дело обстояло иначе. Не случайным представляется то обстоятельство, что первые частные фабрики, возникшие в 1^14—1719 гг., принадлежали таким «царедворцам», как Меншиков, Макаров, Апраксин, Толстой и Шафиров. По датам заведения собственных мануфактур, к ним примыкают еще двое из самых ранних фабрикантов, занимавших, правда, совершенно иное официальное положение — келлермейстер Дубровский и царский комнатный истопник Милютин. Первый, пользовавшийся особой милостью Императрицы, в 1719 г. получил разрешение на заведение суконной фабрики в селе Глушкове, Путивльского уезда, главной пайщицей которой негласно состояла сама императрица. Второго лично знал Петр и, оказывая покровительство его склонности к предпринимательству, приблизил его к себе, взяв в комнатные истопники. Конечно, это была другого рода «близость», но Милютин должен был знать о заинтересованности царя в организации крупной промышленности. Мы не знаем, под непосредственным ли воздействием со стороны Петра или самостоятельно, но в угоду ему, все эти лица взялись за совершенно новое для них дело. Здесь нередко стремление вельмож пойти навстречу желаниям монарха играло, большую роль, чем их материальная заинтересованность. На это указывают два обстоятельства: 1) все фабриканты из «верхов» очень скоро, через 2—3 года, передали свои предприятия представителям купечества; 2) примеру этих фабрикантов не последовал никто из придворной и правительственной среды. Следовательно, и под влиянием указанных случаев тогдашняя привилегированная верхушка еще не оценила материальных выгод от новой формы хозяйственной деятельности.
Зачем понадобилось Петру втягивать, вовлекать этих лиц, хотя бы на время, в промышленную деятельность? Петр твердо верил в силу примера и показа, особенно в новом, непривычном для русских людей деле, и проявление инициативы в деле заведения мануфактур частными лицами даже не из купеческой, а другой социальной среды могло представляться ему желательным именно с этоц точки зрения. Что действительно случаи удачной или, напротив, неудачной практики в промышленном деле оказывали свое действие на других, об этом пишет в своем донесении Иван Затрапезный: «И по тому усмотри фабрики наши, и другие заводить будут удобнее.. а понеже всем известно, что полотняная фабрика охулена и безнадежна от многих! мнилась, что весьма в народе и недавно происходило в разговорах, и I то слыша, кто б был охотник заводить .. -»1 У нас имеется и прямое свидетельство о том, какое влияние на купечество имел факт основания шелковой мануфактуры «господами интересентами». Последние,, прося Мануфактур-коллегик^ о позволении принять в компанию «купецких людей» Евреиновд с товарищами, добавляли: «понеже ныне некоторые купцы, усмотря, что оная мануфактура трудами и иждевением нашим приведена в такое)1 доброе состояние, желают вступить в ту мануфактуру».1 2) Указание насчет «доброго состояния» фабрики не совсем соответствовало действительности, но это вопрос другой, — для нас важно свидетельство о добровольном вступлении восьми видных московских купцов, сначала на правах второстепенных пайщиков, а затем (после скорого выхода из дела «знатных персон») принявших большое и сложное предприятие полностью на себя.
Итак, во второй половине царствования Петра роль частного капитала в создании крупной промышленности была иная, чем на протяжении первых 15-ти лет этого царствования. Мы знаем, что при Петре возникло не менее 114 частных мануфактур, из них более 20 в металлопромышленности; за единич-
1 А. Ф. Грязнов. Указ, соч., стр. 58.
2 А. С. Лапп о-Д анилевский. Указ, соч., стр. 48.
ними исключениями даты постройки металлургических заводов приходятся на вторую половину петровского царствования, с 1713 г. Все неметаллургические частные мануфактуры (за вычетом пороховых и пильных мельниц, время основания которых неизвестно) возникли после 1714—1715 гг. За последние 10 лет царствования Петра образовалось не менее 15 компаний для заведения мануфактур «своим коштом». В моем распоряжении нет сведений относительно того, как возникала большая часть этих компаний, но вместе с тем нет данных и для того, чтобы говорить об их насильственной организации. Относительно же некоторых компаний можно утверждать, что они возникли добровольно.
Сотрудничеством на добровольных началах была компания Тамеса и Затрапезного для заведения полотняной мануфактуры в Ярославле. При этом совершенно не случайным явилось -объединение именно этих двух лиц из многочисленной компании Тамеса по Московской полотняной фабрике: оба компаньона оказались самыми . крупными и энергичными деятелями в данной отрасли промышленности при Петре. Такими же добровольными организациями были две компании, в которые входили братья Томилины — торговые люди Москвы, затем в числе «знатных купцов» переведенные на жительство в Петербург. Они объединились с такими же крупными купцами, тоже петербургскими жителями, — братьями Рюмиными для заведения игольной фабрики. В компании со стольником Афанасьем Савеловым братья Томилины развернули большую деятельность по созданию четырех красочных и купоросных заводов. Более многолюдными, но также добровольными были компании, в которые входили люди не «первостатейные в богатстве», как, например, уже упомянутый выше две компании из тяглецов московских слобод. Достаточно спевшейся представляется компания Дмитрия Бабушкина с товарищами: все пятеро — тяглецы московских слобод. Вместе с Иваном Кузнецовым они сначала завели каразейную мануфактуру, а затем, «покинув» ее, сняли суконную, принадлежавшую компании московских слобожан Степана Александрова и Михаила
Косова. Самый факт выхода компанейщиков из состава первой компании без всякого на то разрешения сверху указывает на добровольность ее организации.
Таким образом, перед нами несколько случаев образования промышленных компаний по собственному почину для заведения мануфактур «своим коштом»; при этом в состав компаний входили как крупные купцы, так и посадские люди средней статьи. То же самое мы должны сказать и относительно единоличных владельцев небольших заводов и фабрик, основанных на собственные средства за последние 5—7 лет царствования Петра. Большинство из них — купецкие или посадские люди, часто с неизвестными в торговом мире того времени именами, не встречающимися в списках гостей, гостиной сотни иди даже в числе видных тяглецов московских слобод. Трудно предполагать, что они были известны Петру или Берг-коллегии и что бы на них был произведен нажим с той или другой стороны. Обилие поступавших в Коллегию прошений на заведение того 'или другого предприятия, между прочим от лиц, которые «за скудостью» не смогли затем даже использовать полученное разрешение, еще больше убеждает нас в том, что в этот период царствования Петра тяга частного капитала к участию в промышленном строительстве была налицо даже в средней торговой среде.
Пробуждение частной инициативы произошло не сразу и не по указу со стороны правительства. Русские люди, в частности купечество, долго прислушивались к воззваниям и убеждениям правительства, внимательно присматривались к новому явлению в хозяйстве страны, а затем к двадцатым годам, оценили его значение для себя и по-разному, по мере сил и уменья, ; взялись за новое дело. Этот нарастающий процесс й связанный с ним успех в деле частного промышленного строительства констатировал указ 18 января 1721 г. о покупке к заводам деревень. «Ныне по нашим указам, как всем видно, что многие купецкие люди компаниями и особно многие возымели к приращению государственной пользы заводить вновь разные заводы, а именно:
серебряные, медные, железные, стальные и прочие сим подобные, к тому ж и шелковые, и полотняные, и шерстяные фабрики, из которых многие уже и в действо произошли».1
В заключение замечу следующее: не следует преувеличивать мер насилия со стороны Петра в деле промышленного строительства, но напротив необходимо подчеркнуть практиковавшийся им метод ^юказа и приучения с целью пробуждения личной заинтересованности и в случае ее проявления тем или другим лицом или коллективом лиц всяческие приемы правительственной помощи и содействия. Эти протекционистские приемы, заимствованные из западноевропейской практики, были хорошо усвоены Петром и сыграли свою роль на первых порах заведения крупной промышленности в России. В этом отношении чрезвычайно интересен комплекс законодательных актов, который приходится на начало 1718 г., т. е. на время по возвращении Петра из-за границы, в частности, из Франции — классической страны меркантилизма и протекционизма. Один за другим следовали указы, касавшиеся разных сторон промышленного строительства, а именно: вопроса о рабочей силе,1 2 о качестве и приемах выработки продукции,3 о запрещении ввоза тех или других товаров (каразеи, чулок, шелковых материй) из-за границы,4 и, наконец, четыре первые привилегии частным предпринимателям— Турчанинову, Милютину, Савелову и Томилину
1 ПСЗ, т. VI, № 3711.
2 Январь 1718 г. «О посылке женщин на прядильный двор». ПСЗ, т. V, № 3140; 17 января 1718 г. «О взятии свидетельств мастеровым людям, желающим определиться на мануфактуры»—там же, № 3142.
3 17 января 1718 г. «О неделании промышленниками юфти с дегтем, о приготовлении оной с ворваньим салом» — там же, №3141; 19 января 1718 г. «О делании на продажу в одном Санкт-Петербурге с золотом • и серебром лент и позументов» — там же, № 3144; 8 февраля 1718 г. «О делании узких холстов попрежнему»—там же, № 3156.
4 14 февраля 1718 г. «О запрещении ввоза каразеи» — там же, № 3162; 14 февраля «О запрещении ввоза чулок»-»-там же, №3163: 16 февраля «О непродаже и непокупке с 1720 года материй золотых, шелковых, штофных и немецких парчей»—там же, № 3167.
и Вестову.1 Такой сгусток правительственных распоряжений, с одной стороны, указывает на активизацию внимания .правительства именно к частной промышленной деятельности, . а с другой — эти указы не могли не к оказать воздействия, на тех, для кого они предназначались. Несомненно, запрещение ввоза тех или других промышленных товаров, так же как привилегии фабрикантам, действовали побуждающим образом на тех, кто испытывал еще колебания на пороге вступления в новую сферу торгово-промышленной деятельности, — недаром вслед за законом 14 февраля 1718 г., запрещавшим ввоз кара-зеи, возникли в Москве пять специально каразейных ману-s фактур.
Из указов 1719 г., касавшихся ' промышленности, таким .же толчком для пробуждения частной инициативы явился указ 10 декабря 1719 г.1 2 Предоставляя «всем и каждому» право на приискание разных металлов и минералов и на заведение соответствующих промышленных предприятий, указ провозглашал не только свободу предпринимательства в данной, важнейшей отрасли промышленности, но и обеспечивал льготы предпринимателям со стороны правительства. Несомненно, под «его влиянием стали поступать в Берг-коллегию многочисленные прошения от разных лиц со ссылкой именно на этот указ. Но в указе 10 декабря имелся еще один пункт чрезвычайного практического значения — пункт о создании первого специального учреждения по управлению промышленностью — Берг-, а затем — Берг- и Мануфактур-коллегии,3 фактически еще ранее, с 1717 г., начавшего свою деятельность по организации
1 26 февраля 1718 г. Высочайшая резолюция на донесение Турча-чнинова — там же, №3174; февраль—> такая же резолюция на донесение Милютина — там же, № 3176; 9 марта жалованная грамота Савелову и Томилину — там же, № 3180; 14 марта — привилегия Вестову — там же, № 3181.
2 ПСЗ, т. V, № 3464.
3 См. по вопросу об образовании данного учреждения исследование _Д. Бабурина. Очерки по истории Мануфактур-коллегии. М., 1939, >стр. 55—56.
учета и контроля промышленного строительства, с одной стороны, содействия и помощи частному предпринимателю — с другой, «Курс правительства Петра и Мануфактур-коллегии (и Берг-коллегии после размежевания их ведомств в 1722 г. — Е. 3.) на максимальное поощрение роста частнопредпринимательской промышленной деятельности»1 должен был практически особенно сказаться уже в 20-х годах, что и подтверждается фактами из практики частного строительства мануфактур в пределах первой четверти XVIII в.
Однако, остается невыясненным вопрос, почему же частный предприниматель, в частности из купечества, так долго воздерживался от вступления на путь промышленного строительства и почему для его вступления понадобились целые двадцать лет, наполненных всевозможными мерами правительства, втягивавшими его в это дело.
Здесь необходимо оговориться, что в дальнейшем Изложении, при разрешении поставленного вопроса, речь будет итти о предпринимателе из купечества илц£ вернее, о самом купечестве как среде, выдвинувшей при Петре наибольшее число фабрикантов и заводчиков. Промышленная деятельность представителей других общественных классов в описываемое время была весьма незначительна по сравнению с ролью торгового капитала в создании крупной промышленности.
Начнем с дворянства. Как немногочисленны в петровское царствование мануфактуры, основанные иностранцами, так же редки и дворянские предприятия этого типа. Их можно перечислить: вышеупомянутые три мануфактуры — шелковая Апраксина, Шафирова и Толстого, парусная Меншикова и суконная Макарова; кроме них — суконная же Дубровского, компас нейщиком которой значился лейб-гвардии майор Корчмин; купоросные и красочные заводы петербургских купцов Томилиных и стольника Афанасия Савелова.. В металлургий мы знаем всего двух представителей дворянства, основавших железные заводы при Петре: кн. Алексей Михайлович Черкас-
1 Т а м же, стр. 68.
5 Мануфактура при Петре I
ский и провинциальный дворянин Антон Колмовский. Если принять во внимание, что1 первые три текстильные мануфактуры' скоро перешли в руки купцов, что Корчмин и Савелов состояли только пайщиками, что завод Черкасского, вступивший в действие с 1728 г.,1 скорее следует отнести к послепетровскому времени, а завод Колмовского был небольшим и недолговечным предприятием, то станет совершенно ясной незначительная роль дворянства и его капиталов в деле создания крупной промышленности при Петре.
Еще более незначительным представляется участие в этом деле крестьянства, среди которого трудно было найти в то время лиц со значительными капиталами. В качестве владельцев или совладельцев петровских мануфактур из крестьян можно назвать братьев Миляковых, имевших железный завод в Краснослободском уезде. Миляковы — крестьяне дворцового села Дединова, имели дворы в Москве и, видимо, больше причастны были к торгово-промышленной деятельности, чем к сельскому хозяйству.1 2 К этому же разряду полукрестьян-полу-торговцев принадлежал и Сидор Белопашинцев, крестьянин Строгановых,, крупный подрядчик,3 претендент на Алапаевские казенные заводы, получивший одновременно разрешение на постройку стекольного завода в Усольских волостях.4 Мы ничего не знаем о компанейщике железного завода Иване Козекине, а также о двух крестьянах, только получивших разрешение на постройку заводов, но это разрешение не использовавших, — Осташковской слободы Иосифова монастыря Игнате Уткине и крепостном человеке князя Ивана Дашкова Федоре Мураше.
Таким образом, подавляющее большинство петровских фабрикантов и заводчиков — выходцы из торгово-промышленного
1 Завод начали строить с лета 1725 г., а в действие он вступил лишь с 1728 г. ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 980, л. 50.
2 Актовые книги по Москве^ т. I, стр. 280.
* ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 619, лл. 1—12, 50—51, 64—65.
4 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, л. 126; ф. Берг-колл., кн. 621, лл. 185—194 об.
класса. Так, пр Москве (а она являлась в то время несомненным центром легкой промышленности) из 76 владельцев и совладельцев мануфактур первой четверти XVIII в. 62 человека, т. е. 81.5%, принадлежали именно к этому классу. Всматриваясь внимательнее в эту доминирующую по числу лиц группу петровских промышленников, мы должны отметить решительное преобладание среди нее представителей торговых людей над ремесленниками. Правда, в области металлопромышленности мы имеем видных заводчиков, вышедших из ремесленной среды: таковы Демидов и Баташов — в прошлом тульские кузнецы; Кондратий Семенников — монетный мастер; уфимец Федор Молодой и кунгурец Ульян Кузнецов, по всей вероятности, вышли из того же ремесленного мира; фамилия последнего является почти доказательством данного предположения. К этой ли группе или к заводчикам из торговых людей принадлежали Шапошников, Ситников и Фролов-ский, называемые в документах посадскими людьми, неизвестно, но именно в металлургии как старой отрасли промышленности должны были накопиться в ремесленной среде знания и опыт, а иногда и средства; люди, обладавшие всем этим, естественно, оказались в рядах владельцев первых металлургических заводов.
Иное дело такие новые отрасли промышленности, как суконная, шелковая, писчебумажная или даже полотняно-парусная и кожевенная, если принять во внимание новые требования правительства об изготовлении тонких и широких полотен и парусины, al также «новоманерных» кож, выделанных не с дегтем, как раньше, а с ворванью. Этим производствам русским людям, даже мастерам, приходилось еще обучаться, а выучиться было не так быстро и легко: Затрапезный в своем донесении в 1727 г. писал, что мастера и ученики выучивались ткать тонкие полотна кто в пять, а кто и в десять лет.1 Мало того, новые производства, помимо специальных знаний, требовали особого оборудования, подчас еще невиданного в России.
1 А. Ф. Грязнов. Указ, соч., стр. 58. 5*
Для приобретения его» а, также материалов, как и для найма мастеров-специалистов, и в первую очередь иностранцев, не говоря о постройке соответствующего здания, требовались значительные средства. Так, при заведении шелковой мануфактуры «господу интересенты», помимо казенной субсидии в размере 36 000 руб., вложили около 66 000 руб., да купцы, примкнувшие к ним позднее, около 23 000 р.; 1 паи шестнадцати компанейщиков Тамеса .составили сумму в 46 700 руб.1 2 Вестов в 1727 г. показывал, что на строение и содержание сахарного завода с 1718 по 1726 год «собственного их капиталу употреблено 27 500 руб.»;3 Рюмин и Томилин в своем донесении писали, что вложили в игольную фабрику 33 тысячи.4 У ремесленников в то время такие крупные средства могли оказаться в совершенно исключительных случаях; действительно, среди многочисленных петровских фабрикантов, которых в качестве единоличных владельцев и компанейщиков неметаллургических мануфактур насчитывается около 150, встречается 3—4 бывших ремесленника.5 Таковы владельцы небольших мануфактур — кожевенный мастер Павел Пахомов, которому был передан воронежский обветшавший завод;6 «села Измайлова стеклянных дел мастеры» Гаврилов и Логинов — компанейщики хрустальной фабрики — и владелец стекольного завода минцмейстер Левкин, хотя его скорее следует причислить к фабрикантам из иноземцев. Все остальные фабриканты первой четверти XVIIГ в., не говоря уже о наиболее крупных, — выходцы из торгового мира.
После всего сказанного о социальном составе петровских фабрикантов можно точнее сформулировать поставленный выше
1 A G. Лаппо-Данилевский. • Указ, соч., стр. 27.
2 Т а м же, стр. 28.
3 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 102—103.
4 М. Чулков. Историческое описание российской коммерции.
М., 1786, т. VI, кн. 2-я, стр. 39.
6 В число их я не включаю полукрестьянина-полуремесленника Посошкова, фактически не основавшего карточной мануфактуры.
6 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, л. 140.
вопрос: что же удерживало купечество от более раннего вступления в промышленную деятельность?
При выяснении этого вопроса нельзя забывать, что купечество, по выражению И. В. Сталина, являлось в то время «нарождающимся классом», т. е. еще только формирующим свои экономические и политические силы.
Специальная наша работа по изучению экономического состояния верхних слоев торгово-промышленного класса Московского государства в начале XVIII в.1 приводит к заключению, что силы и возможности этого класса в то время были очень ограничены. В гостиной сотне около 1710 г. насчитывалось 106 москвичей и 2—3 десятка иногородних. Но из этих полутораста человек две трети являлись средними, а то и мелкими торговыми людьми, по характеру и размерам своей торгово-промышленной деятельности почти не возвышавшимися над многими тяглецами московских слобод. Что касается этих слобод, откуда главным образом и шло пополнение двух высших разрядов торговых людей, то и они в это время находились в тяжелом состоянии, признанном самим правительством.1 2 Убыль населения в московских слободах была катастрофической: из 6714 человек, зарегистрированных в 1700 г. по Москве в составе купечества, к 1715 г. выбыло 4716, или 64 °/сх.
Правительство не раз производило расследования о «выходцах» из московских слобод, не раз издавало указы, запрещавшие этот выход и обязывавшие ушедших к возвращению, но убыль
1 Я имею в виду работу, произведенную мною, главным образом, на основании незатронутого еще исследователями материала — сказок о торгах и промыслах, подававшихся гостями, гостиной сотней и тяглецами московских слобод в 1704 г., а также книг Денежного стола. Результатом этой работы являются две статьи: 1) Сказки торговых людей Моск, государства 1704 г1., Исторические записки, № 17, и 2) Торги и промыслы гостиной сотни Среднего Поволжья на грани XVII—XVIII вв. Сборник «Петр Великий», т. I, а также глава из готовящейся монографии «Московская фабрика при Петре».'
2 Сведения о слободах основаны на моей специальной работе о Московском посаде' при Петре I.
продолжалась. Конечно, был одновременно и обратный, встречный процесс — приток в слободы людей разного звания и состояния. Он был так значителен, ч*го по первой ревизии в некоторых слободах число «новоприбылых» после 1700 г. равнялось, а иногда даже превышало количество старинных тяглецов. Но этот приток не мог сразу компенсировать уход старых членов московского посада, имевших насиженные дворы, налаженные торги и промыслы. Правительство периодически отмечало с тревогой, что многие купецкие люди «от торгов и промыслов своих отбыли и оскудели», отчего и в казну «многие доходы учинились в доимке».
Именно этот процесс разброда из слобод и отбывания от своих промыслов имел в виду Петр, когда с первых ‘слов регламента поручал Главному магистрату «паки» собрать «рассыпанную храмину», какой в то время представлялось ему купечество и прежде всего московское.
Между тем правительство, налагая непосильные взыскания и бесчисленные службы на еще не окрепший экономически класс, тем самым само способствовало его оскудению. Но понизить своих требований царь не мог. Петр сам был крайне бережлив, боролся с расточительностью других, но, поставив перед страной огромные военные и хозяйственные задачи, он не мог обойтись без необходимых средств, источником которых являлись прежде всего налоги с крестьянства и городского населения. Тем не менее, к политике Петра в отношении торгово-промышленного класса нельзя приложить той характеристики, которую дает С. В. Бахрушин для политики правительства XVII в.: «Из представителей крупной торговой буржуазии казна высасывала все, что могла, и затем, «в конец разоря», выкидывала их, как выжатый лимон, никогда не заглядывая вперед и не отдавая себе отчета в результатах подобного рода близорукой политики».1 В течение всего своего царствования Петр тревожился за настоящее и будущее класса, значение которого он прекрасно
1 С. В. Бахрушин. Промышленные предприятия русских торговых людей! в XVII веке. Исторические записки, № 8, стр. 127—128.
оценивал. В § 29 Регламента Коммерц-коллегии читаем: «Обще рещи коллегиум Коммерции надлежит все, что купечество споспешествовать и в доброе состояние привести может, не токмо в довольном смотрении иметь, но и трудиться, чтоб такое сокровище утрачено не было».1 Итак, купечество — «сокровище», в интересах которого издавались многие указы Петра и проводились его реформы, начиная с первой об учреждении Бурмистерской палаты и кончая одной из последних — об образовании магистратов. Но помочь в самом больном пункте — недостатке «капитальности» — Петр не мог.
Конечно, не следует думать, что среди русского купечества в то время вовсе не было людей со средствами. «Первостатейными в богатстве» мы можем назвать Евреинова, Исаева, Старцева, Карамышева, Цынбальщикова, Турчанинова, Щего-лина, Хвастливых, Зубковых, Коротких и ряд других лз москвичей; Микляева, Игумновых, Ушакова, Твердышева, Серикова, Пастухова, Лузиных и др. — из иногородних. Но все же их немного — два-три десятка, которые, почти без исключения, и оказались вовлеченными в промышленную деятельность. Но даже и они, ведя разнообразные и очень крупные операции, часто располагали ограниченными собственными капиталами; постоянно нуждаясь в кредите, они занимали и по мелочам и крупными суммами у русских и иностранцев. Нажитые недавно на удачных торговых операциях, эти состояния зачастую оказывались крайне непрочными и так же быстро, при неудачном обороте дела, приходили в упадок, как быстро иной раз составлялись.
При отсутствии крупных и прочных состояний, при постоянной нужде в кредите, совершенно в то время не организованном, при ведении часто всех операций в долг, каждое дело, не только такое, как заведение мануфактуры, а. привычное, торговое, становилось рискованным. Приходится удивляться смелости и изворотливости, с какими торговые люди Москвы и других
1 ПСЗ, т. V, № 3318.
городов пускались в разнообразные и сложные операции, имея подчас одни только «заемные деньги». *
Петр был осведомлен о состоянии купечества и хотел всячески облегчить ему вступление в новую для него сферу деятельности, предупредить возможные неудачи и разочарования. В регламенте Мануфактур-коллегии в специальном параграфе «О непринуждении сначала класть капитал великой» читаем: «Хотя полезно есть всякие фабрики учреждать и распространять, однакож его величества подданные на учреждение фабрик вдруг капитала класть не обыкли за незнанием сначала, какая после из того последовать может прибыль. Того ради надлежит пр возможности их приводить в такую охоту со всякими легкими манерами, не принуждая их многие капиталы сначала к тому употреблять, ибо хотя малыми, зачийать будут, но со временем, видя сами пользу, могут прибавить и свои фабрики распространить».1
Соглашался Петр и с известной рискованностью нового дела, когда «по малому расходу деланных товаров или других ради причин, та заведенная фабрика остановлена или весьма пресечена быть имеет, отчего с великим останется убытком».1 2
Для тех, кто приступал к делу с малыми средствами, подобные катастрофы были вполне возможны. Вот конкретный пример. Из 30 частных железных заводов, возникших при Петре, семь, просуществовав от ^одного года до 6 лет, закрылись, одни — временно, другие — окончательно. Пять из них принадлежали мелким посадским людям, один — купцам г. Владимира и один — «человеку» князя Черкасского. Состав владельцев, говорит сам за себя. Все это люди, не обладавшие сколько-нибудь значительными средствами; поэтому они не смогли сделать свои маленькие предприятия достаточно прочными. Показательны самые причины запустения некоторых из этих заводов: завод Кондратия Семенникова закрылся в первый же-год своего существования вследствие того, что его хозяин был
1 ПСЗ, т. VII, № 4378,
2 Т а м же.
Глава II. Денежные средства и формы организации 73 ограблен собственными сидельцами; через год после своего основания заглох завод Железникова и Мездрякова после того, как был разграблен «воровскими людьми». На отсутствие средств как причину застоя, а иногда и упадка дела указывали, не только владельцы мелких мануфактур. «А ежели суконную мануфактуру, — читаем в донесении компании Щеголина от февраля 1723 г., — содержать порядочно и для пользы государственной размножать, то надлежит быть для обращения во оной великой мануфактуре деньгам сумме не малой, которая б при оной мануфактуре была неотъемлема, а нам, всенижайшим, своим иждивением такой великой фабрики содержать и размножать за маломочеством не мочно».1 За год до этого директор полотняной фабрики Тамес бил челом, что компанейщики «на размножение оной фабрики» «денег не имеют».1 2
Доказательством того, что это были не просто жалобы,, является ответ на второе донесение, ответ, совершенно исключительный по своему характеру, даже несколько нарушавший одну из главных государственных регалий: компании Тамеса разрешалось перечеканить на денежном дворе некоторое количество ефимков в русскую монету, с вычетом лишь за произведенную работу по' перечеканке.3
Однако, кроме основной причины — ограниченности капиталов в руках купечества, даже московского, — были другие обстоятельства, заставлявшие его с особой осторожностью и выжидательно относиться к промышленной деятельности. Об этих обстоятельствах прямо говорится в уже упомянутом указе 10 декабря 1719 г.: «Мы признаваем, что сему пренебрежению (к заведению мануфактур — Е. &.) главнейшая причина была частью, что наши подданные рудокопным делом и как со оною в пользу государственную и всенародную привести, не разумели;
1 Московский Суконный двор, стр. 7. Прошение о разрешении перечеканить пять пудов меди на расходы по фабрике.
2 И. И. Власов. Указ, соч., стр. 49.
3 Там же, стр. 49—50. Каков был ответ на более скромную просьбу Щеголина о перечеканке пяти пуДов! меди, мы не знаем; по аналогии с изложенным, надо полагать, положительный.
Частью же иждивения и трудов к оному приложити отважиться не хотели, опасался, дабы некогда те заведенные рудокопные заводы, егда с них добрая прибыль будет, от них, заводчиков, отняты б не были».1 О незнании дела |Как факторе, задерживавшем и затруднявшем вступление купечества в новую для него сферу деятельности, говорит и Затрапезный, испытавший это на личном опыте: «От незнания нашего мастеры-иноземцы обучали ученика на тонкой пряже, которые, не умеючи ,еще ткать, полотна и салфетки делали с дырами», и покупатели «весьма недовольны себя показали, отчего мы несносные убытки, а паче же хулы на свои фабрики возымели и сделанная мануфактура издержанных вехцей не получала», т. е. получался убыток.2
Что касается опасения возможной в дальнейшем конфискации, то оно, по всей вероятности, имело место прежде всего при приеме казенных мануфактур, передаваемых в частные руки; 'недаром, как мы видели, именно в этих случаях компании ‘составлялись «по указу», а не «по изволению» компанейщиков, что являлось в свою очередь основанием для большей щедрости Правительства в отношении этих компаний.
Материальные и психологические препятствия, стоявшие перед купечеством на пороге его вступления в промышленную деятельность, взаимно усиливали друг друга: при отсутствии свободных капиталов боязнь перед новизною и рискованностью дела становилась особо действенной и требовавшей преодоления. В процессе преодоления всяких трудностей, отпугивавших русских людей от нового дела, чрезвычайно большую роль сыграла «протекционистская политика Петра. Большое значение имела прежде всего материальная помощь, оказывавшаяся правительством в разных формах» Денежные ссуды давались обычно при передаче казенных предприятий партикулярным людям и реже при заведении мануфактур «своим коштом». Размеры ссуд колебались от 3j-x* до 5-ти тысяч, а в исключительных случаях поднимались до нескольких десятков тысяч рублей (компании
1 ПСЗ, т. V, № 3464.
а А. Ф. Г р я а н о в. ‘Указ, соч., стр. 58.
Щеголина — 30 000 руб. и Апраксина — 36 000 руб.). Под заводимую мануфактуру отводилась бесплатно земля, иногда давались дворы со строениями «из опальных»; в редких случаях жаловались населенные села и деревни (село | Кохма к фабрике Тамеса или село Товаркойо к мануфактуре Филатова). Изредка казна снабжала частные предприятия некоторым количеством оборудования и материалов; так, Волков получил 100 пудов шерсти для своей каламенковой мануфактуры. Компании Евреи-' нова в 1724 г. был отдан за два приема шелк, привезенный из Китая, при этом на прошении компанейщиков собственной рукой Петра было приписано: «Шелк отдать, и денег ни за первой, ни за последний не спрашивать, дабы оная фабрика размножалась».1 В этой замечательной резолюции отразились и сам Петр с отсутствием мелочной расчетливости, когда вопрос касался важного дела, каким было для него развитие промышленности в России, и его всегдашняя готовность оказать помощь тем, кто проявлял интерес к| этому делу.
Косвенной материальной поддержкой являлись и таможенная политика, и запрещение импорта в Россию конкурировавших с русскими иностранных изделий, и освобождение самих фабрикантов и заводчиков от служб обременительных, а иной раз и разорительных, а их дворов — от постоев. Большое воздействие должны были оказывать обещания всевозможных благ тем, кто вступит на путь «индустриализаций», широко рекламированные и в общих указах, и в привилегиях отдельным предпринимателям. Эти обещания не оставались только на бумаге, в чем убеждают нас факты из жизни уже заведенных мануфактур. И все же, чтобы купечество своим умом, хотя и при содействии правительства, оценило значение пропагандируемого нового дела, понадобилось время. Поэтому купечество не скоро и не всегда по доброй воле вошло в промышленную сферу, но все же вошло (как мы видели) и удержало в своих руках дело создания частной крупной промышленности в России. Мы уже говорили об участии в этом деле средних торговых
1 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 10—13.
людей — владельцев небольших мануфактур; но главную роль играли крупные, «первостатейные» купцы, ставшие первыми петровскими! фабрикантами.
Одни из них вошли сначала «неволею», а затем добровольно в компанию Андрея Турчанинова, позднее Тамеса — Овощников, Пастухов, Микляев, Затрапезный, другие в компанию Щеголина — Соколовский, Докучаев, Сериков, Твердышев; третьи — Старцев, Аникиев, Мыльников — в компанию Евреи-нова. Видные петербургские куйцы из бывших москвичей — (Томилины, Рюмины, Короткие) стали также владельцами мануфактур! при Петре.
Однако, выяснений вопроса, на какие средства и какими приемами создавалась крупная промышленность при Петре, не объясняет полностью ни темпов ее развития, ни ее характера (была ли она капиталистической или крепостной), ни того осторожного отношения к ней со стороны русских людей, о котором говорилось выше. Успехи промышленного строительства, в частности большая или меньшая заинтересованность в нем капиталистов того времени, зависели чтакже от общих условий, в которых возникала и развивалась мануфактура первой четверти XVIII в. — условий сбыта и степени обеспеченности рабочей силой.
ГЛАВА III
УСЛОВИЯ СБЫТА
Говоря о сбыте, приходится иметь в виду, что перед ^частными капиталистами того времени открывались здесь три возможности: казенные, поставки, внешний и внутренний рынки. В настоящее время нельзя определить в цифрах емкости каждого из этих видов сбыта. Но несомненно, что первый покупатель — казна, оптовый и покровительственно настроенный, имел в то время чрезвычайно большое значение. Одним из проявлений протекционистской политики Петра было его требование «сколь возможно употреблять» изделия русских фабрик. Выше мы видели, что казна расчеты при передаче казенных предприятий переводила на расплату натурой — продукцией данных предприятий. Правительство поступало так не только потому, что эти изделия были ему нужны, но и для того, чтобы облегчить на первых порах сбыт соответствующей продукции. При этом иногда правительство было готово даже накинуть цену на поставляемые ему промышленные изделия, чтобы обеспечить прибыль предпринимателю.
Казенные поставки включали самые разнообразные изделия. Сукна и каразея ставились «по подрядам... в разные места»: Мундирную, Кавалерийскую и Инфантерскую канцелярии, Военную контору и непосредственно в разные полки «на строение салдацкого мундира». В военные же учреждения и «инфантер-ские» полки шла льняная каламенка с полотняных мануфактур. Туда же ставились кожаные штаны и камзолы, перевязи и портупеи с лосиной фабрики Попова и пуговицы с фабрики
Кузнецова; бумага отдавалась в Монастырский и Патриарший приказы, на Печатный двор и в Мастерскую палату; табачные глиняные трубки » посуда — в табачную таможню и на Питейный двор; «алхимиезская1 посуда — рейципионы, колбы, реторты» — изготовлялась по требованию Аптекарской канцелярии; даже карты с мануфактуры Фандерстама отдавались «по контракту Акцизной каморы».
На казенные заказы фабриканты первой четверти XVIII в. возлагали большие надежды. Не говоря уже о владельцах таких мануфактур, как каразейные, продукция которых почти исключительно шла на подкладку к мундиру, другие предприниматели, даже такие крупные, как Тамес и Щеголин, в числе условий для дальнейшего развития своего дела, выставляли поставки государству. «Оные мануфактуры, — пишет в своей ведомости первый, — ежели в заморской отпуск заморския и русския купцы охотно покупать будут и льняную калом инку попрежнему на инфантерския полки требовать и подряжать станут», то можно увеличить производительность предприятия до 1250 кусков полотна разных сортов и 40 000 аршин каламенки и пр. в год.1 2 Если сделанные сукна, — как бы вторил Тамесу Щеголин, — «примать будут к мундирному строению в три дни или кончая в! неделю и деньги выдавать по приеме оных сукон в такие же числа» и если не будет другого какого «помешательства», то продукция фабрики может быть увеличена до 100 тысяч аршин в год.3
Категоричность требований Щеголина не случайна: казна далеко не всегда выполняла свои обязательства перед частными поставщиками^ промышленных товаров как в отношении приема всего предназначенного для нее количества изделий, так и еще чаще в отношении своевременной расплаты за них. То и другое сейчас же отражалось на состоянии страдавшего от этого предприятия. «А показанные станы с инструменты, — читаем
1 Химическая.
2 ЦГИА, ф. Мануф.-колл., 1725—1742 гг., св. 318, д. 136/11994, лл. 4—5.
’Там же, д. 139/11995, лл. 45-46.
в ведомости владельца пуговичной мануфактуры Ивана Кузне* цова, —(стоят без действии для того, что ныне зделанных пуговиц в расход никуды не употребляют,: а ежели откуда, потребно будет многова числа, то и на] оных действоватца, может».1 На задержку казной платежей за промышленные-изделия мы находим ссылку в показаниях! того же фабриканта: «Токмо - от невыдачи мне за поставленные пуговицы денег ... и 'фабрика приходит- в остановку»,1 2» На те , же два обстоятельства указывали в один голос владельцы каразейных мануфактур, как на причину упадка данного производства. И все же на казну возлагались1' большие надежды.
Однако, не следует преувеличивать значения казенных заказов, будто бы целиком поддерживдвших существование большинства мануфактур первой четверти XVIII в. и. без которых последним будто бы не на кого было работать. В металлопромышленности два заводчика, правда самых крупных, были, видимо, связаны только с казенными учреждениями — Демидов И Меллеры, ставившие «многое число» всякого вооружения, корабельного железа и прочего. Остальные владельцы железных, заводов, даже Нарышкины, содержавшие пожалованные им заводы Марселиса, имели дело с вольным рынком. Кованое^ железо с нарышкинских заводов отправлялось в Москву, «в дом вышеозначенного господина моего», — по словам их приказана; в столице оно предъявлялось в таможню и затем поступало, в' продажу — полосное по 15 алт., связное по'12 алт. 4 д. или по 4 гривны пуд.3 «А продажа тому железу бывает, — пишет заводчик Рюмин, — в Переяславле Рязанском и в протчих городах».4 Логинов продавал железои в Москве и в других городах.5
Видимо,4 почти, поглощающее,- значение казенные заказы имели в суконной промышленности. Во всяком случае только,
1 Там же, лл. 3—4.
2 Там же, лл. 5—6.
3 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 614, лл. 180—183.
4 Там же, лл. 313—317. ,
5 Т а м же, лл. 333—334.
^компания Бабушкина указала на реализацию изделий своей фабрики оптом частным лицам: «Зделанное продавалось в ряды разными ценами.1 Но принципиально правительство считало вполне возможным соединение вольного рынка с удбвлетворе-нием собственных запросов: «Которые сукна и прочее в мундирную канцелярию у( них принято не будет, то оное купечеству в ряды продавать. пять лет беспошлинно» — разрешалось в указе о передаче Суконного двора Щеголину.1 2
Передавая полотняный казенный завод в 1711 г. Турчанинову и Цынбалыцикову, Петр сам в своем устном именном указе оговорил, что «сделанное на тех заводах продавать им повольною ценою на свой избыток.3 А двумя годами раньше царь в письме московскому коменданту о передаче стеклянного завода Лойду давал такое же право последнему продавать «посуду и стекла в Российском государстве во всех городах повольною ценою».4 Это практиковалось не только частными, но и казенными мануфактурами, так как казна пыталась собственными силами реализовать часть продукции своих предприятий на вольном рынке. Каков же был этот рынок?
Что касается внешнего, прежде всего европейского рынка, то он нуждался в русском сырье, но, имея избыток собственных, почти не потреблял русских готовых изделий. Поэтому русские предприниматели, в том числе и казна, не могли рассчитывать на сколько-нибудь4 значительный вывоз изделий своих мануфактур. Тём не менее два вида продукции первых русских заводов и фабрик — железо и полотно — скоро завоевали себе место в Европе. Железо вывозилось ежегодно значительными партиями. Так, в 1725 г. его экспорт равнялся 55 149 пудам. С 21 августа по 4 октября 1722 г. «в заморский отпуск» было отправлено 36 126 п. 33 ф.5 Железом казна платила также за
1 ЦГИА, ф. Мануф.-крлл., 1725—1742 гг., св. 318, д. 139/11995, лл. 30—33.
2 Московский Суконный двор, стр. 3.
3 Доклады и приговоры Сената, т. I, ,ч. 1, № 43.
/4 Реформы Петра I, стр. 20.
5 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 619, лл. 293—294.
купленные в Европе товары. Так, в 1725 г. один из торговых посредников между русским правительством и западным рынком Мейер был готов взять железо за поставленные сукна. При этом Берг-коллегия, расценивая пуд железа в 74 коп., так мотивировала это повышение цены сравнительно с 1724 г. (пуд — 67 коп.): «нынешнее железо самое доброе и все делано по заморским образцам», а в прошлом году «немало было старо-манерного железа, без проб».1 Известна оценка, данная Фокке-родтом русскому железу: «Русское железо хорошее, мягкое, оно лучше шведского, что лучшего железа и не отыщешь».1 2 О вывозе полотна и парусины пишут в своих ведомостях почти все владельцы полотняных фабрик первой четверти XVIII в.: «Зделанное происходит в продажу в Москве и в Санкт-Петер-бурхе и отпускается за море» или «Сделанное продается] в российских городах и отпускается за море».3 При этом для парусины они указывали и цену на заграничном рынке — 6 рублей за кусок. Затрапезный в 1725 г., т. е. на третий год существования его мануфактуры в Ярославле, показывал, что «через посылку прикащика и через разные иноземческие конторы» продал за границей полотна «с хорошей прибылью» на 10000 ефимков.4 Его старший компаньон, имевший большой торговый опыт и связи за границей, Тамес в разговоре с Берхгольцем признался, что он получает 30% прибыли при продаже полотна в Гамбурге.5
О вывозе изделий петровских мануфактур на Восток можно привести единственную* справку из ведомости Рюмина о том, что иглы со своей мануфактуры он отпускал «в Перейду и в другие дальние места».6
1 Там же, кн. 614, л. 116.
2Фоккеродт. Указ, соч., стр. 73.
3 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 66 и 69.
4 П, Г. Любомиров. Очерки по истории русской промыт ценности, стр. 76.
5 Дневник Берхгольца, ч. 4, М., 1830, стр. 101.
6 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, л. 104.
6 Мануфактура прч Петре !
Этими немногими данными ограничиваются пока наши сведения об экспорте изделий первых русских мануфактур; вся остальная продукция их поступала на внутренний рынок.
П. Н. Милюков в своих «Очерках по истории русской культуры», сравнивая процесс возникновения крупной промышленности на западе и у нас, утверждал, что в России мануфактура не успела развиться «под влиянием роста внутренних потреб-: ностей населения».1 Справедливо Ли это утверждение?
Известно, что в течение предыдущего периода внутренний рынок, постепенно расширяясь, превратился в единый, всероссийский, что в значительной степени произошло отделение города от деревни и наметилось общественное разделение труда. Многие города и районы Московского государства уже в XVII в. славились выработкой тех или других изделий, широко распространявшихся по территории всего государства и получивших известность именно как изделия данной местности, В середине XVII в. через устюжскую таможню проходили углицкие выбойки, усольские ножи, тверские ковшики, калужские ковши и ножи, ивановские tполотна, ярославские замки, московские зеркала и др.1 2 Большими партиями эти товары развозились по разным направлениям и достигали далеких окраин. Производство некоторых из 'них, например железных изделий или медных украшений и утвари, подсказывалось прежде всего природными местными ресурсами — запасами медной и железной руды, но специализация костромичей на мыловаренном деле, владимирцев — на Кожевенном, суздальцев, ярославцев и нижегородцев — на производстве полотна и холста и двух с половиной тысяч москвичей — на различных ремеслах говорит о широкой потребности в их изделиях со стороны городского и сельского населения Московского государства.
В оживленном встречном потоке промышленных товаров, шедших из центра на периферию и, наоборот, с мест — в центр,
1 П. Милюков. Очерки по истории русской культуры, ч. 1, СПб., 1896, стр. 85.
2 К. В; Базилевич. Таможенные книги как источник экономической истории России. Проблемы источниковедения, стр. 118.
Москва с давних пор занимала место естественного торгового и промышленного центра. Мы знаем больше. Мелкое ремесло и крестьянская домашнйя промышленность уже не вполне удовлетворяли растущие потребности внутреннего рынка, отсюда появление в XVII в. промышленных заведений типа расширенной мастерской: кузниц с ручными домнами, в которых работали сами хозяева да один-два работника, мыловарен или кожевен, оборудование которых вместе с жилым, помещением оценивалось всего в несколько десятков рублей. Но все ж^это был шаг к укрупнению производства, наметившийся в предшествующий период и также прежде всего в самой Москве.1
Наряду с увеличением спроса на разнообразные и ходкие промышленные изделия среди населения, нельзя забывать о росте требований со стороны государства на вооружение, на различные металлы (сталь, железо, медь), на порох, бумагу, парусину, сукна, а также о росте потребностей высших классов в разнообразных предметах роскоши. И тот и другой спрос, спрос казны и высших классов, при дальнейшем росте мог удовлетворяться, кроме импорта из других стран, путем совершенствования ремесленного производства и путем создания более крупных промышленных предприятий, иногда совершенно новых по специальности, как-то: суконные, бумажные, шелковые, шпалерные, игольные, стеклянные. Отсюда один шаг до возникновения мануфактур XVII в. и мануфактур петровского времени. В частности, мануфактуры первой четверти XVIII в, выросли на базе не только ремесла, но и мануфактур предшествующего столетия. Последние, упорно создававшиеся в области металлургии, текстильной и силикатной промышленности, несомненно, подготовили почву как в отношении знакомства с организационной и технической стороной мануфактурного производства, так и в смысле накопления опыта и формирования обученных кадров. Все это, как увидим ниже, и было использовано при заведении новых заводов и фабрик при Петре.
I
' 1 Подробнее об этом процессе в моей работе «Московским посад
при Петре I»
Географическое размещение мануфактур первой четверти XVIII в. лишний раз подчеркивает их крепкую экономическую и производственно-техническую связь с промышленностью предшествующего периода.
В металлопромышленности естественными центрами мануфактурного производства при Петре стали старые районы железоделательной промышленности — Ту*льско-Каширский, Олонецкий и Урал, где определяющим условием явилось наличие не только руды и топлива, но таю^е производственно-технических навыков среди населения. Отсюда, как мы видели выше, железо с частных заводов в виде полуфабриката — «полосное» и «дощатое» — провозилось в центр, в Москву и другие города, и здесь распродавалось, очевидно, мелким производителям-кузнецам, вырабатывавшим разнообразные бытовые изделия. В материалах не встретилось ни одного указания на то, что бы последние изготовлялись непосредственно на заводах.
В области легкой промышленности 42 %/ мануфактур первой четверти XVIII в. выросли в Москве и под Москвой как старом промышленном центре страны. В самой Москве с ее многочисленным и разнообразным ремесленным населением возникло около 10 казенных и 20 частных мануфактур, к тому же наиболее крупных, да в ближайших к Москве уездах, составляющих нынешнюю Московскую область, 11—1£ промышленных предприятий, преимущественно частных. Москва стала прежде всего центром крупного текстильного производства: из девяти полотняно-парусных частных фабрик, несомненно существовавших к 1725 г., семь находилось в Москве и под Москвой; из тринадцати суконных — девять, из одиннадцати шелковых — восемь. Кроме того, здесь была сосредоточена большая часть частных стекольных и- бумажных .мануфактур, а также мануфактуры, на которых вырабатывались такие предметы широкого потребления, как пуговицы, краски, табачные трубки, — предприятия, насчитывавшиеся в то время единицами.
По интенсивности процесса возникновения или создания крупной промышленности при Петре'в том или другом районе, интересно сопоставить Москву с Петербургом. Петербург уже
при Петре стал, вторым центром разнообразных мануфактур: здесь возникло не менее 20 промышленных предприятий и не только военного значения, каковыми были Сестрорецкий оружейный или Охтенский пороховой заводы. Здесь возникли каламен-ковая, полотняная, шелковая и плетеночная, бумажная и шпалерная фабрики, сахарный, крахмальный, воскобелильный, кожевенный заводы. Но все они насчитывались единицами и все, кроме сахарного завода Вестова и двух небольших кожевенных предприятий Котятникова и Лоренца, основанных в 1725 г., были заведены на государственные средства и оставались казенными до 1725 г. или же перешли в частные руки в течение двух-трех последних лет царствования Петра. Таким образом, здесь с очевидностью выступает воля Петра как основной рычаг, приводивший в движение промышленное строительство в городе — детище царя. Другое дело Москва. Несмотря на то, что внимание к ней Петра со времени создания новой столицы притупилось и правительство перестало вкладывать государственные средства в начатое им самим в Москве дело промышленного строительства, последнее не заглохло; наоборот, начиная с середины второго десятилетия XVIII в. оно развернулось с новой силой, но уже в форме частного предпринимательства. В результате к концу царствования Петра Москва намного опередила Петербург в промышленном отношении. Эти факты подчеркивают естественность развития крупной промышленности при Петре вообще и в Москве и ее районе в частности. Еще в предшествующий периодов Московском государстве образовались пункты и целые районы с развитыми ремеслами и обрабатывающими промыслами. Москва занимала среди ни$ первое место, она естественно стала и первым «фабричным» городом.
Не случайными были и другие районы возникновения петровских мануфактур. Появление в Казани и в Воронежской губернии, где с давних пор было развито скотоводство, а в связи с ним кожевенное дело и изготовление грубых сукон, именно кожевенных и суконных мануфактур или возникновение полотняных мануфактур в Ярославле и под Ивановом, издавна
славившихся выработкою полотна, обусловливалось не только обилием здесь нужного сырья, но и развитием соответствующих, промыслов, обслуживавших уже в XVII в. не один только местный рынок.
О том, что петровская мануфактура была вызвана к жизни ростом потребностей казны и населёния, свидетельствует самая цифра фабрик и заводов, возникших в течение тридцатилетнего периода (не менее 200 предприятий), а также крупные по тому времени размеры и достаточная устойчивость многих из них: к 1725 г. из 70-ти металлургических заводов закрылось не более 7-ми; из 32-х текстильных мануфактур (некоторые, правда, возникли поздно, уже в двадцатых годах) к 1725 г. ни одна не прекратила своего существования. Кстати, в этой отрасли промышленности, с точки зрения спроса на ее изделия, совершенно закономерно соотношение между числом суконных, полотняных и шелковых мануфактур. Из тридцати двух мануфактур — пятнадцать, т.‘ е. 47%, возникло в суконной или шерстяной промышленности, девять — в полотняно-парусной и восемь — в шелковой. Преобладание вновь старательно насаждавшейся суконной мануфактуры объясняется желанием правительства «не покупать мундиру заморского» и лишь в меньшей степени спросом населения, преимущественно привилегированных его слоев, на шерстяные ткани, — спросом, не удовлетворявшимся покупкой грубого отечественного сукна, — недаром именно сукна занимали первое место в русском импорте еще в XVII в., когда они почти не требовались для обмундирования армии. Другое дело — производство полотна, знакомое почти каждой крестьянской семье, а местами, как уже говорилось, достигшее высокого уровня. По всей вероятности, имецно поэтому на частные средства возникла (и то в 20-х годах) всего одна полотняная фабрика Тамеса и Затрапезного в Ярославле. Но зато, в связи со значительным спросом1, на парусину со стороны казны и заграницы, было основано четыре частных парусных мануфактуры. Надо отметить, что владельцами, и полотняных и парусных фабрик были «капитальные» торговые люди И самые предприятия были крупными, в противополож
ность наличию небольших мануфактур в суконной и шелковой промышленности, принадлежавших посадским людям.
Отсутствие мелких предпринимателей в старой, казалось бы, наиболее доступной с точки зрения оборудования и техники производства полотняной промышленности, мне кажется, объясняется тем, что мануфактура в этой отрасли могла быть рассчитана на удовлетворение не широкого, массового потребителя, а крупного, оптового (казна и Западная Европа).
Другую картину мы наблюдаем ( в новой шелковой промышленности, которая должна была создаваться без всякого расчета на экспорт;, здесь из девяти- мануфактур было пять небольших ленточных, дешевая продукция которых имела спрос и широко распространялась среди * населения внутри страны.
Последнее обстоятельство,’ т. е. спрос среди населения, являлось диктующим в создании также других, не металлургических и не текстильных мануфактур. Таковы стекольные 'заводы. Недаром еще в XVII в. посуда Измайловского царского завода, не говоря уже о частном Койета, в большом количестве шла на вольную продажу. Таковы фабрики — игольные, карточные, красочные, пуговичные и даже табачных трубок.
Показательна история организации последнего, казалось бы, совершенно незначительного производства. Трубки, как и карты, являвшиеся монопольным товаром казны, в начале XVIII в. покупались в Англии через посредство членов английской торговой компании Гутфеля и Стельмана. К середине второго десятилетия их ввоз из Англии почему-то сократился, и «за умалением трубок И карт» было велено торговому иноземцу города Гамбурга Борису Зурберху «с торгу поставить» в течение 1718 г. большое^ количество того и другого товара — 1904 гросса трубок и 1923 дюжины карт, что свидетельствует о широком спросе на то и другое среди населения, тем более, что* этот спрос удовлетворялся и помимо казенной продажи. Так, в Немецкой слободе в 1715 г. была обнаружена иноземка, вдова. Андрея Венцеля, занимавшаяся тайным производством трубок. В наказание тогда же у нее были конфискованы товар
и инструменты, «вменяя в корчемство» ее промысел. Между тем в трубках продолжала ощущаться большая нужда и в продаже «великая остановка», так как Зурберх в течение зимы 1718 г. не выполнил заказа. Спасителем положения явился тоже иноземец Арий Грунфельт, предложивший «трубки на продажу строить против заморских на Москве». 6 июля того же года ему с готовностью разрешили «построить двор и всякой завод и’ припасы покупать на свои деньги», монопольно производить трубки в течение пяти лет, с условием обучения четверых русских людей, которые затем могли бы дело наладить без иноземной помощи. Арий обещал завод построить к 1719 г. Старостам Кадашевской, Садовой, Алексеевской и •Большой Конюшенной слобод было велено выбрать «для научения в работу» 6 человек из задворных людей, а «для всенародной ведомости» о заведении нового дела выставить по воротам листы.
Но еще весною того же 1718 г. (одновременно с началом переговоров с Грунфельтом) правительство приняло характер* ное для Петра решение: 21 апреля 1718 г. Петр указал не только заплатить «безволокитно, По настоящей цене» деньги за трубки, взятые у иноземки, нарушившей его же собственные установления и задевшей материальные интересы казны, но и вернуть ей инструменты, дабы «в размножении того трубочного дела заводов остановки не учинилось». Это решение, как и многие ему подобные, говорит о присущем Петру стремлении поддержать даже малейшее проявление инициативы в покро,-вительствуемом им деле промышленного строительства в стране. Но это решение было вызвано и практическими соображениями — недостатком данных изделий при наличии большого на них спроса.
Несколько слов о конце этой истории, тоже характерном для изучаемого нами периода. Груифельт не построил завода ни в 1718, ни в 1719, ни в 1720 г. Возможно, что он оказался одним из многих несостоятельных прожектеров, а может быть и авантюристом, каких немало оказывалось среди заезжих в Россию иноземцев, об отсылке которых вынесено было решение
от 5 ноября 1723 г.1 Но зато\ в 1724 г. производство табачных трубок наладил бывший оброчный крестьянин села Тайнинского,, ставший затем видным «купецким человеком» в Москве и попавший в гостийую сотню в 20-х । годах — Афанасий Кириллов! Гребенщиков., Его «трубошная и ценинная фабрика»,, помещавшаяся в собственном дворе в Алексеевской слободе, в 1725 г. состояла из двух отделений: в одном изготовлялись глиняные трубки, в другом — ценинные изразцы и плитки; в том и другом отделении было по два стана. Техническими руководителями в первом отделении сначала был иноземец Арсент Кронфельт (по некоторому созвучию имен не тот же ли; Арий Грунфельт, ставший из прожектера-фабриканта мастером на русской фабрике), а после его смерти в том же году — «по достоинству» из учеников Кадашевской слободы Спиридона Иванов Политов, очевидно, быстро овладевший техникой производства. Фабрика Гребенщикова, постепенно расширяясь, благополучно дожила до середины XVIII в.1 2
В этой истории отразились многие черты промышленной политики и практики петровского времени. Но сейчас, в связи с разбираемым вопросом о внутреннем рынке, мы можем подчеркнуть, что настойчивые попытки со стороны правительства и частных лиц наладить новое производство в России- подсказывались его рентабельностью, обусловленной не менее настойчивым спросом на данные изделия среди населения.
Наконец, об органической связи петровских мануфактур с запросами внутреннего рынка свидетельствуют как рост предпринимательской деятельности некоторых лиц, так и расширение производства отдельно взятых предприятий. Не говоря о крупных поставщиках государству (Демидовых, основавших в течение петровского царствования 9 заводов, и Меллерах,, выстроивших в 1705 г. третий завод), можно указать ряд
1 ПСЗ, т. VII, № 4345.
2 Материал о заведении трубочного завода Грунфельта — ЦГАДА,. ф. Камер-колл., 1718 г., св. 1-я, д. 3; о фабрике Гребенщикова—ЦГИА, ф. Мануф.-колл., 1725—1742 гт., св. 318, д. 136/11994, л. 18,. 60 об. — 61 об., 63 об.
предпринимателей, связанных с вольным рынком, не ограничившихся заведением одного предприятия: таковы Рюмины и Миляковы, имевшие по два завода; компания Савелова и Томилина, построившая 4 красочных завода; Тамес и Затрапезный, не ограничиваясь компанейской московской фабрикой, заводят собственную, также полотняную мануфактуру в Ярославле; компания Евреинова и единоличник-фабрикант Милютин .имели шелковые мануфактуры в Москве и Петербурге, Родион Воронин являлся владельцем трех предприятий — каразейной, ленточной и чулочной мануфактур.
Относительно расширения размеров производства имеются данные по ряду предприятий: при приеме в 1720 г. Суконного двора компанией Щеголина на фабрике работало 87 станов, а в 1725 г.— 150 станов.1 В 1724 г. при разделе компанейской полотняной мануфактуры между Тамесом, Пастуховым, Овощ-никовым, Карамышевым и Микляевым, на ней действовало всего 120 станов, а по ведомости 1725 г. только у одного Тамеса число станов возросло до 336,1 2 у Микляева с 40 до 68;3 на парусной фабрике Филатова до 1722 г. работа производилась на 60 станах, при которых «мастеровых людей было 140 человек», а после 1722 г. число станов увеличилось до 140, а людей — до 482.4 Милютин в 1727 г. показал, что до вступления в дирекцию Мануфактур-коллегии на его мануфактуре делалось «позументов золотом и серебром на десяти станах; тафт, байбереков, отласов, платков и объярей разных сортов от 15 до 35 станов», после вступления, т. е. после 1722 г., оказалось «прибылых» 50 станов.5
Известен быстрый рост фабрики Затрапезного, будущей Ярославской Большой мануфактуры. В 1727 г. (мануфактура возникла в 1722 г.) владелец сообщал, что у него «действует» 700 станов, а на всех полотняных фабриках обучено «разньщ
1 ЦГИА, ф. Мануф.-колл., св. 318, д. 139/11995, Лл. 41—46.
2 Там же, Д. 136/11994, лл. 42—43.
3 Та м же, лл. 4—5.
4 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 70—71.
5 Там же, лл. 18—19. ’ а
художествам с три тысячи человек, окроме женска полу, которое множество сирот обучаетца прядению на самопрялках».1
Конечно, судьба не всех предприятий была одинакова; она зависела от многих причин — материальной обеспеченности владельца, его энергии и опыта, но факт роста промышленного строительства вширь и. вглубь при Петре несомненен и может быть объяснен в первую очередь органической потребностью в нем со стороны не только казны, но и самого населения. На зависимость создавшейся крупной промышленности от внутреннего рынка и спроса мы находим очень выразительное указание в ведомости 1725 г. одногЪ из бывших компанейщи-ков Тамеса — Бориса Карамышева. «Но токмо на тех на всех вышеписанных станах манифактура во оной препорции станов действоватца в одиначестве не может, но переменяетца и дей-ствуетца, смотря по продаже и по избытку».1 2 Или в ведомости Андрея Овопршкова: «Но токмо на означенных станах оная манифактура против вышеписанного препорциально установлена и содержана в оном градусе быть не может, но дей-ствуетца на оных станах с переменою материи, смотря по избытку и по продаже оныя».3 Таким образом, размеры производства регулировались спросом на внутреннем рынке.
Реализация на нем изделий первых петровских мануфактур производилась двояким способом. Большая часть фабрикантов продавала свои товары на месте, оптом, «в ряды купецким людям», т. е. прибегая к торговому посредничеству. Для владельцев небольших мануфактур это был наиболее доступный способ, так как для распродажи в розницу нужно было иметь или нанимать лавку, торговать самому, или иметь «сидельца», что требовало дополнительных расходов, на которые могли итти только более крупные предприниматели. Действительно, Тамес, Щеголин, Затрапезный, Евреинов, Филатов, стараясь избежать зависимости от посредника-купца, сами реализовали
1 А. Ф. Грязнов. Указ, соч., стр. 5.
2 ЦГИА, Ф. Мануф.-колл., св. 318, Д. 136/11994, лл. 57—60.
з Там же, д. 139/11995, лл. 47—48.
изделия своих мануфактур: на месте, в Москве, они имели свои лавки, часть же товара отсылали в другие города.
Насколько важен был внутренний розничный рынок для фабрикантов петровского времени, показывает острая ^борьба, которая вспыхнула между ними и торговыми людьми — «рядовичами» в 1722 г. Последние, ссылаясь на запустение своих лавок, требовали запрещения фабрикантам в розницу, «в собственных своих лавках», продавать изделия своих мануфактур и добились этого запрещения: 3 февраля 1722 г. был дан указ «О непродаже фабрикантам товаров в розницу и о продаже оных в ряды, с уплатою полагавшейся пошлины».1 Как известно, указ вызвал решительный протест со стороны промышленников: «интересенты и компанейщики от всех мануфактур» заявили, что при этом условии «не можно иметь надежды,, чтобы оные начатые мануфактуры могли приходить в лучшее* состояние». Опасения за судьбу лелеемой промышленности заставили Петра через полгода вернуть фабрикантам право розничной продажи.1 2
С другой стороны, эта борьба и жалобы обеих сторон, что-им тесно на внутреннем рынке, свидетельствуют о его узости; действительно, история тех же петровских мануфактур предостерегает от преувеличенной оценки его емкости. В 1718 г. вышел указ, запрещавший ввоз каразеи, и в связи с этим одна за другой возникли пять каразейных фабрик, в результате чего, как мы видели выше, через 3—4 года нарушилось соотношение между спросом и предложением на данный товар.. Владельцам каразейных мануфактур ничего не оставалось делать, как сократить свое производство; действительно, в 1725 г. на мануфактуре Пранга из 10 станов действовали три, у Фибиха из 12 — семь, у Кузнецова из 15 — семь,, у Воронина из 22 — двенадцать. Правда, в данном случае виновницей сокращения явилась казна, на которую, главным образом, чбыло рассчитано производство каразеи. Но и в других
1 ПСЗ, т. VI, № 3892.
2 Т а*м ж е, № #4057.
отраслях текстильной промышленности фабриканты, в общем не жалуясь на затруднения в сбыте, все же отмечали недостаточность спроса и потребления. Так, владельцы полотняных мануфактур в один голос заявляли, что они могут повысить производительность своих предприятий, при условии «когда оной фабрики зделанные полотна в продажу исходить будут». В ведомости Щеголина читаем: «Токмо объявляет, что в год могут зделать сукон 80 000 аршин, каразеи 10 000 аршин, а ежели расход будет, и больше зделать можно».1
О том же доносили правительству владельцы нетекстильных мануфактур. Рюмин и Томилин, продававшие иглы в России и отпускавшие «в Перейду и в другие дальние места», заверяли, что «в каждой год могут зделать игл до 30 000 миллионов, которыми удовольствуют Российскую империю без в1ывозу чужестранных».1 2 Другой монополист-сахарозаводчик Вестов также утверждал, что его «сахарными заводами сахаром Российское государство удовольствовать бы весьма можно»; но он жаловался, что сахар не расходится ни в Петербурге, ни в Москве.3 Между прочим, уверения фабрикантов, что они могут «Российское государство удовольствовать», не было простым хвастовством. Фоккеродт также считал, что «Петр I еще при жизни довел разные фабрики до того, что они в изобилии доставляли, сколько было нужно для России таких товаров, как, например, иглы, оружие и разные льняные ткани и в особенности парусину, которою могли не только снабжать' флот, но ц ссужать другие народы».4
Недостаточная емкость внутреннего рынка ощущалась еще острее вследствие конкуренции импортных товаров, о чем мы имеем многочисленные свидетельства заинтересованных лиц. Вот, например, выдержка из донесения от февраля 1718’г.
1 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 24—25.
2 Т а м ж е, л. 104.
3 ЦГИА, ф. Мануф.-конторы, св. 47/116, кн. 2, 1720—1767 гг., лл. 60—65.
♦ Ф оккеродт. Указ, соч., стр. 75.
Турчанинова и Цынбальщикова, получивших в 1711 ч г. в содержание казенный полотняный и скатертный завод. «Мы, — пишут компанейщики, — тот завод по возможности, хотя с немалым себе убытком, и содержали, точию по се время,, то дело как в государственную всенародную пользу, так и себе в прибыль произвести не могли, и ‘ невозможно, понеже которые полотна, скатерти и салфетки на том заводе сделаны и впредь в деле будут, и тех не токмо с прибылью, но и с накладом за привозными из других государств ... в продажу произвести не можно».1 Известно, что петровские фабриканты боролись с иностранной конкуренцией не повышением качества авоих изделий, а ходатайствами об ограничении или даже запрещении ввоза соответствующих заграничных товаров.
Подобные требования обычно находили сочувственный отклик со стороны царя, твердо усвоившего практику протек-ционизма; однако, идя навстречу пожеланиям отечественных заводчиков и фабрикантов, Петр при этом проявлял большую осторожность, ставя им свои условия. Вот какая резолюция последовала на тот же пункт донесения Турчанинова о «помешательстве» со стороны импортных товаров: «ЗапреЛтся (продажа заграничных изделий — Е. 3.) тогда, когда они на письме подадут ведение в Мануфактур-коллегию, что у них достаточно на расход будет (и сие письмо пЪдать за год, дабы испродать было время)».1 2 Как правило, привилегии отдельным предпринимателям, содержащие обычно и право на монопольное производство данного товара, выдавались не сразу, а через некоторый срок, в течение которого владелец мануфактуры должен был’показать свое рвение к новому делу и дать реальные результаты. Так, например, Милютину жалованная грамота дана была в 1718 г., а его мануфактура существовала с 1714 г.; тем не менее лаконическая резолюция Петра гласила: «Дать грамоту, а когда умножит, заказать привоз».3
1 ПСЗ, т. V, № 3174.
2 Там ж е.
3Там же, Хе 3176. «Заказать привоз» — запретить импорт.
Петр знал, что конкуренция европейских -товаров мешала до известной степени развитию русской крупной промышленности, но он не забывал, что со стороны русского и иностранного купечества могут быть своекорыстные расчеты и злоупотребления на этой почве. Именно таково содержание его? указа, относящегося к началу ноября 1723 г. по поводу недостаточно быстрого строительства мануфактур в России: «Или: не крепко смотрят и исполняют оной (речь идет о неизвестном нам указе от 13 июля 1722 г. — Е. 3.), или охотников мало, или обое, также фабриканты, которые размножали, разоряются от вывозных таких же товаров». Дальше приводится справка о хорошем качестве краски бакана, установленном в присутствии царя в Москве, которую между тем «никто не покупает за* множеством вывозной, о чем квасцовые и витриольные фабриканты, также и полотняные жаловались и прочие, в чем надлежит крепко смотреть ..., ибо фабрики наши у прочих-народов в великой зависти есть и всякими мерами тщатся испровергнуть через дачи, как в том много опытов было».* Но, конечно, самый страх перед могуществом западного конкурента на русском рынке указывает, с одной стороны, на слабость русской мануфактуры по сравнению с европейской, а с другой — на известную ограниченность этого рынка.
Другим массовым конкурентом молодой мануфактуры? являлись русские «ремесленные люди» или вообще мелкие товаропроизводители, «которые без указу делают», по выражению ^владельцев мануфактур. В своих мастерских или у себя на дому они вырабатывали не только привычные в обиходе* городского и? сельского жителя предметы первой необходимости, как железные и деревянные изделия, холст и крашенину, сапоги и рукавицы, но и новые товары, по, образцу привозных или изготовляемы! на новых русских мануфактурах. Не успели в Москве появиться каразейные фабрики, как их владельцы стали* жаловаться на то, что «являются в Москве многие ремесленные люди, маломочные, русские и иноземцы, полоненики„
1 ПСЗ, т. V, № 4345.
,и имеют у себя без указов, в наемных и в своих домех, по одному и по 2 и по 3 стана и ткут каразеи самоучкой».1 .На подобную конкуренцию указывали и Корчагин с товарищами, владельцы позументных фабрик в Москве и Петербурге. По их словам, в Москве же «самовольно многие всяких чинов .люди» волочат* золото и серебро, продают в ряды, и затем из него делают «позументы плохие».1 2 Известен пренебрежительный отзыв шелковых фабрикантов о «деревенских лентах», которые и «простые ткачи по домам делают».3 Итак, ремесленники 'быстро усваивали новые производства и успешно работали на рынок к досаде владельцев мануфактур, требовавших, чтобы их заведения «были испровержены» как мешающие развитию :вновь заведенных фабрик.
Однако, мы не знаем, кроме мер, предпринятых правительством в целях выявления и учета мелких заведений и ремесленных людей, ни одного распрряжения Петра, направлен-* ного к ущемлению тех, значение> которых было подчеркнуто в регламенте Главнрго магистрата наряду с мануфактурой: «Купечество и мануфактуры размножать (сии мануфактуры разумеются не те, которые большие, яко всякие, например, ^суконные, парчевые, также железные, медные заводы и прочие 1им подобные), но наряду необходимо нужные, яко портные, 'сапожники, плотники, кузнецы, серебряники и им подобные».4
Перечисленные в указе ремесленники и «им подобные» «благополучно продолжали существовать при Петре, как и крестьянская промышленность. Ремесленное производство и крестьянская промышленность насчитывали в России многолетнее существование; к тому же они. были теснее связаны с широкой массой потребителей, чем только что возникшая мануфактура.
1 Московский Суконный двор, стр. 41.
2 ЦГИА, ф. Мануф.-конторы, св. 116, кн. 1-я, ч. 1-я, л.
3 П. Г. Любомиров. Очерки по истории русской
«ности, стр. 110.
43. ' промышлен-
4 ПСЗ, Т. VI, № 3708, § 5.
Говоря о реализации продукции русских мануфактур, нельзя упускать из виду еще двух факторов — ее качества и стоимости.* Хорошее качество и дешевизна облегчали сбыт; дороговизна и плохое качество — затрудняли. Уже самый факт вывоза значительных партий русского железа и продажа за границей полотен «с хорошей прибылью» — говорят за доброкачественность этих изделий. Об этом мы имеем и прямые свидетельства Фоккеродта относительно железа, • Берхгольца »— относительно полотна. Последний сообщает, что на мануфактуре Тамеса вырабатывались «все сорта полотна, от грубого до самого тонкого, прекрасные материи для скатертей и салфеток, тонкий и толстый тйк, простыни как узкие, так и необыкновенно широкие, тонкие канифасы для камзолов, цветные носовые платки и пр...»' Некоторые шелковые ткани «против вывозных заморских товаров как цветами, так и парчами приходили». Русская краска бакан не уступала венецианской. Недурно вырабатывались пуговицы, бумага и карты. Но так было далеко не во всех отраслях промышленности. Иглы, например, бывали «против вывозной заморской работы самые нижния», чулки выходили «весьма плохи», даже сукна, на производство которых обращалось большое внимание, оказывались «плоше» импортных.1 2 В 1711 г. на полотняном заводе оказалось 6850 арш. беленого и 1217 небеленого полотна. Для оценки были призваны торговые люди Польского ряда, но те оказались в затруднительном положении: «Такие русские товары, — говорили они, — у них в ряду не бывали. А торгуют де они в ряду галанскими товары, да для того ценить им невозможно, что те полотна еще из беленья в совершенстве против голанских не приведены».3
К сожалению, имеется немного сведений о качестве изделий первых русских фабрик и заводов. К тому же они исходят, главным, образом, от купцов, оценке которых в силу наметив
1 Дневник Берхгольца, ч. 2, стр. 63.
2 А. С. Лаппо-Данилевский. Указ, соч., стр. 37—38.
3 ЦГАДА, Письма разных лиц на русском языке, 1711 г., № 12, л. 59.
7 Мануфактура при Петре I
шейся уже их борьбы с фабрикантами, не всегда приходится доверять. Купечество в 1727 г. признало негодной русскую краску бакан по сравнению с импортной. А между тем в 1718 г. было произведено испытание этой краски, давшее следующие результаты: «По осмотру де лакового мастера Гендрика Брайкарста оной де бакан против венецианского стоит и к делу их годной; по осмотру де ж живописных мастеров Василия • Грузинцева, Василия Скоробогатова помянутой де бакон против венецианского и к их делу годной».1
В числе отзывов о качестве русских товаров, данных тогда же купечеством, мы имеем следующий: «Купорос, черный скипидар, крепкая водка, скорбилы белые, краска бакан, вохра ... ничего добротою не будет и весьма плоше».1 2 А вот отзыв о качестве продукции завода Томилиных, принадлежащий самому опытному в то время в Москве пробирному мастеру Шляттеру и относящийся к 1724 г.: «Скипидар зело хорош», «крепкая водка не очень хороша», «колифониум из самых лутчих», «купорос весьма плох», «подонки или дрожжи из крепкой водки хороши».3 Последний отзыв дает, вероятно, более верную картину: с русских фабрик выходили изделия и лучшего, и худшего качества, но, конечно, многие не могли сравняться с западноевропейскими. Об этом знало и отдавало себе ясный отчет и само правительство. 12 мая 1722 г. Берг-коллегия постановила продавать каламенки с петербургской казенной мануфактуры «настоящею ценою, почему можно продать, и хотя перед заморскою ценою и с некоторою уступкою, понеже оныя каламенки в работе и в шерсти добротою некоторым числом заморских плоше».4
При плохом качестве, жаловались купцы, изделия русских фабрик «ценою продаются свыше заморских», и на этом основании просили разрешить свободный ввоз заморских товаров,
1 ПСЗ, т. V, № 3218.
2 А. С. Лаппо-Данилевский. Указ, соч., стр. 37.
3 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 752, л. 273.
4 Т а м ж е, л.- 458.
чю при всех условиях им было выгодно. В настоящее время можно собрать многочисленные данные о продажных ценах на русские фабричные изделия петровского времени, но, за . неимением соответствующих сведений по импортным товарам и изделиям русских ремесленников, нельзя установить соотношения между ними..
Сам Петр и соответствующие учреждения с чрезвычайным интересом относились к качеству продукции первых русских мануфактур и к их сбыту. Правительство всячески старалось обеспечить сбыт продукции казенных и частных мануфактур. «А за потребное признается, — читаем в указе от 13 января 1724 г., — на тот мундир сукна, сколько возможно, употреблять из тех, которые делают на российских фабриках», за границей же покупать только в случае нехватки отечественного сукна.1 Правда, в подобных случаях в первую очередь правительство заботилось о собственных предприятиях. Так, например, по поводу употребления тика на мундир адмиралтейским служителям (в 1720—1721 гг. с Хамовного двора его было поставлено 69 000 арш., да канифасу 1900 арш.) делалось следующее внушение: «Тик брать прежде с тех казенных заводов по настоящей цене, а с других партикулярных заводов брать по!ом, когда на тех казенных заводах не достанет,».1 2 Иногда, _ в случае избытка изделия казенных мануфактур шли «в раздачу вместо жалованья за деньги».3 А вот любопытный проект распоряжения (к сожалению не датированный), регламентировавший материал для одежды домашних слуг, отчасти в интересах отечественной промышленности: «Астраханский торг почитай весь разорился, и для того надобно их пополнить, сим образом: зделать указ такой, чтоб слугам всяких чинов людей повелено было носить платье нижнее кумачное и бурметное, а верхние кавтаны ис каразеи русского дела. А служанкам лутчим также кумачное и бурметное,
1 ПСЗ, т. VII, № 4408.
2 ЦГАДА, Кабинет Петра Великого, 1-е отд., кв. 53, л. 342.
3 ПСЗ, т. VII, № 4368.
'Г
а подлым тиковое и крашенинное».1 Таким образом, новые материалы — каразея и тик — уже входили в обиход.
Что касается качества изделий, то правительство следило за их выработкой, издавало указы, регламентировавшие производство: какой ширины должны бытгу полотна, как изготовлять юфть новым способом, не с дегтем, а с ворваньим салом, или свечи, «чтоб были мягче и цветнее». За невыполнение этих ^требований указы грозили тяжкими наказаниями. За хорошую выработку немедленно следовали поощрения. Так, 13 мая 1721 г. Берг-коллегия приговорила не брать оброка с дворов и сада фабрики Тамеса, ввиду того, что, хотя фабрика «заводилась и с давних лет, а действа и в доброте полотен до бытности их (компанейщиков — Е. 3.) на той фабрике, как у них ныне есть, еще не бывало».1 2
Занятый войной, лишь урывками бывая в Москве, Петр все же находил время для того, чтобы посетить основанные здесь казенные, а позднее частные мануфактуры и на месте познакомиться с их производством. 11 декабря 1707 г. царь с семьей посетил Воробьевский зеркальный завод и пробыл там с полудня до вечера, осматривая «зеркального литья и точения, и выточенных, и выполерованных стекол, и толчей, и всяких заводов, и припасов», остался доволен, — «то все строение и дело изволили хвалить» — и наградил мастеров по 10 р., а учеников по гривне.3 Тогда же «пришествия» царя ждали на полотняном заводе. Голиков сообщает, что при приездах в Москву из Петербурга Петр всегда успевал побывать на таких частных мануфактурах, как Евреинова, Милютина. Он лично присутствовал при испытании краски бакана, найденной Павлом Васильевым, или купоросной руды, о чем говорится в жалованной грамоте Савелову и Томилину: «И мы, великий государь, смотря тех опытов, позволили тогда же... ту купоросную руду и купорос и выше
1 ЦГАДА. Кабинет Петра Великого, 1-е отд., кн. 54, л.’ 397.
2 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 90, л. 284.
3 ЦГАДА, Письма разных лиц на русском языке, 1707, № 14, 210.
означенные вещи отдать во владение».1 Вдали от столиц, в обстановке военных действий, Петр хотел знать, что делается и как делается в стенах промышленных предприятий. Письма Шафирова из похода 1709 г. к дьякам Посольского приказа полны требований относительно присылки к нему образцов зеркал и полотен, немедленно по их изготовлении. По настойчивому, местами почти умоляющему тону писем Шафирова ясно, кто, властный и нетерпеливый, стоял за его спиной; в одном же случае Шафиров прямо писал, что образцы нужны «ради объявления великому государю».1 2
Однако, ни личный интерес Петра, ни вся система покро-вительства и опеки не могли оказать магического действия, и изделия русских мануфактур на первых порах, естественно, уступали по качеству привозным. Петр это видел и понимал, но это не мешало ему требовать улучшения качества продукции и всячески содействовать этому. Однажды царица Прасковья Федоровна, желая Сделать сюрприз Петру, поднесла ему в подарок кусок атласа, изготовленный русским мастером-самоучкой. «Атлас плох», — констатировал Петр, но сейчас же обратил внимание на его творца, приблизил его к себе, й под покровительством царя из ткача-самоучки вышел один из первых крупных и опытных фабрикантов петровского времени — Алексей Яковлевич Милютин,3 имевший шелковую фабрику сначала в Москве, а в 1726 г. устроивший вторую в Петербурге. Указ о продаже фабричных изделий «невысокою ценою,»4 свидетельствует о реальной оцещ<е Петром их качества, и в то же время обязывает фабрикантот на будущее выпускать продукцию «добротою против заморских товаров». Но, конечно, сравнительно невысокое качество русских изделий делало затруднительными их сбыт и борьбу с заграничной конкуренцией.
1 ПСЗ, т. V, № 3180, ,
2 ЦГАДА, Письма разных лиц на русском языке, 1707 г., Хя 7, л. 93. \
3Голиков. Указ, соч., т. VIII, стр. 451.' -
4 ПСЗ, т. VII, № 4368.
ГЛАВА IV
РАБОЧАЯ СИЛА
«Лихорадочно» создававшиеся казенные и частные промышленные предприятия, к тому же иной раз по тому времени крупные, требовали значительного количества квалифицированных и неквалифицированных рабочих рук, между тем крепостной строй, царивший в России, не обеспечивал для этого благоприятных условий. Квалифицированную рабочую силу из русских людей для первых мануфактур XVII и начала XVIII вв. можно было получить из среды ремесленников столицы и других городов. Эта сила действительно использовалась и! до Петра, и при Петре. Тульские кузнецы не только десятками отсылались на первые уральские заводы (Каменский и Невьянский),1 но и отдавались на частные заводы. Так, в 1713 г. 15 тульских оружейников были посланы по договору с Люботеем на его палашный завод.1 2 На Каменский завод в 1701 г. были отправлены два мастера — укладного дела Яков Беляев из Серпухова и оружейник Никифор Пиленок из Суздаля.3 Указ 5 мая 1714, г., в г^дтверждение прежних указов, требовал дослать на Тульский завод «для обучения оружейного дела недосланных из кузнецов молодых ребят,... дав им кормовых денег, провианта по указу на год и рекрут-ный мундир».4
1 И. Гамель. Описание Тульского оружейного завода М., 1826, стр. 34—37.
2 Т а м ж е, стр. 60.
3 Т а м же, стр. 35. .
4 ЦГАДА, Дела Правительствующего Сената, кн. 155, л. 143. *
Люди, обучавшиеся прежде в ремесленной мастерской, работали и не на металлургических мануфактурах. Так, на воскобелильном заводе в Петербурге один из его учеников Сергей Иванов, сын московского купца, после смерти отца жил в Хамовной слободе у своего двоюродного брата «свеш-ного воскового мастера» и здесь получил первые познания в свечном деле;1 подмастерьем на ценинной фабрике Гребенщикова был Алексей Кумашный, тяглец Гончарной слободы.1 2 При постройке зеркального завода Шафиров в письме от 4 мая 1707 г. дьякам Посольского приказа советовал, «сыскав, взять из ремесленных людей и из серебренников из молодых ребят, которые знают, как на серебро горшки делать, в которых с разными составами выжигу выжигают и серебро плавят», и отдать их пока что «в науку» на Измайловские заводы, чтобы они обучились стеклянному мастерству «не во многое время», а затем перешли на новый завод.3 Однако, этот источник и количественно и качественно был недостаточен: городское население в России в то время было немногочис-ленно, а знания, основанные на опыте в маленькой мастерской или у себя на дому, не соответствовали производственным задачам больших предприятий со сложной централизованной системой производства по типу европейской мануфактуры.
Для первых заводов петровского времени был еще один источник получения квалифицированных кадров — мастера с тех заводов XVII в., которые продолжали действовать и в начале следующего столетия. Как только началась постройка Невьянского завода, велено было «взять» мастеров с заводов Нарышкина и Меллеров, а также казенного Павлов* ского.4 «Мануфактуры, выросшие в течение XVII столетия в центре страны, — по мнению исследователя уральской промыш
1 ЦГИА, ф. Мануф.-конторы., св. 46/115, кн. 2, л.’ 356 и об.
2 ЦГИА, ф. Мануф.-колл., св. 318, д. 136/11994, л. 16.
3 ЦГАДА, Письма разных лиц на русском языке, 1707 г., № 7, А. 91 об.
4 И. Гамель. Указ, соч., стр. 34и
ленности XVIII в., — внесли большой вклад в создание первых уральских заводов»; в частности с них «были взяты квалифицированные мастера и технические рудоводители первых ураль-ских заводов».1
Это можно отнести не только к металлургии. 4 мая 1707 г; Шафиров писал дьяку Посольского приказа Постникову: «Покамест новые мастера из-за моря вышлются, изволишь, доложа боярину Т. Н. Стрешневу, с Измайловских заводов стеклянных одного знающего стеклянного горшечного дела и управителявмастера, хотя б на время, выпросить, дондеже он тех зеркальных мастеров (как горшки с составами в печах выжигают, чтоб не трескались) научит».* 2 Мастера того же Измайловского завода Гаврилов и Логинов в 1724 г. основали собственный стеклянный завод', причем сами руководили работами.3 Но и этот источник был очень ограниченным. Правительству в лице его агентов приходилось просить, чуть ли не побираться по частным заводам и все же получать очень мало нужных людей. Об этом выразительно писал Виниус Петру в связи с близким окончанием постройки Невьянского завода: «С заводов Льва Кирилловича майстер меховой доброй прислан, .толко он стар и по-руски говорить не умеет, а сын ево, майстер же молотовой, и тот сам ехать не похотел, а старик сказал, что без сына ему7 ехать не мочно. С Воронина завода сказала, государь, жена ево, что у нее тот завод на откупу и майстеры наемные и, чаять, одново или дву даст. Вахрамей (Меллер — Е. 3.) одново майстера дал, а, чаю, даст и другова. Кузма Борин одного плотинного майстера приводил. И толко ныне в1 лицах всего готовы 2 человека, а надобно, государь, человек с 8 или 10, а буде хотя за о днем станет, то не мочно того заводу заводить».-4 *
} Б. Б. Кафенгауз, Указ, статья, стр. 72.
2 ЦГАДА, Письма разных лиц на русском языке, 1707 г., № 7, л. 91.
8 ЦГИА, ф. Мануфактур-колл., св. 318, д. 139/11995, лл. 39—40.
4 Письма и бумаги Петра Великого, т. I, стр. 663. Орфография
подлинника.
Итак, даже в области железоделательной промышленности, наиболее старой и распространенной в форме мелкого производства и мануфактуры, с первых же шагов остро ощутился-недостаток знающих людей. Что же говорить о других отраслях, где мануфактура заводилась заново или почти заново, а ведь таких было большинство.
Отсюда неизбежность обращения за границу. Петр во время своих путешествий в Европу сам нанимал специалистов и те же поручения давал русским дипломатическим представителям в разных странах; иногда с этой целью посылались специальные лица, вроде советника, Кассиса, который в 1719 г. «отправлен был от Мануфактур-коллегии... в Италию для призыву в Россию шелкового дела и других мастерств мастеров».1
Иностранных специалистов в первой четверти XVIJI в. мы видим всюду, начиная со штата Берг- и Мануфактур-коллегии, президентом которой был Я. В. Брюс, а членами Люберас, Делейн, позднее Райзер, Шлаттер. Из иностранцев были также видные практики-администраторы на местах: Блиэр, Михаэлис и прежде всего' сам В. И. Геннин. Последнего можно считать создателем казенной металлургической промышленности при Петре. В 1713 г. Геннин был назначен олонецким комендантом для восстановления заводов, пришедших в упадок, т— задача, с которой он быстро справился. В 1721 г. Геннин руководил постройкой самого крупного в то время оружейного Сестрорецкого завода, а в 1722 г. поехал на Урал в качестве начальника заводов. Найдя старые заводы в состоянии упадка, Геннин энергично принялся за их восстановление и за ‘постройку новых — Екатеринбургского железного и ряда медных.1 2
Иностранные специалисты (мастера и подмастерья) являлись техническими руководителями на очень многих казенных и частных предприятиях. На Олонецких заводах, таковыми были:
1 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 156—7.
2 О В. И. Геннине и его деятельности см. указанную статью* М. Ф. Злотникова «Первое описание уральских и сибирских заводов», а также в самом «Описании», составленном Генниным.
цейхвартер Дитл Калк, плавильного дела мастер Циммерман, рудокопных дел Шерфиндер, якорный мастер Фаней и др.; они ‘получали на заводах высшие оклады от 9 р. 5 алт. 4 д. до 18 р. 11 алт. в месяц.1 На шпалерную казенную мануфактуру в 1716 г. были приняты «Шпалерные французские мастеры» 5 человек; сумма их жалованья составляла около 3 тысяч рублей в год, да два красильные мастера с окладом в 875 руб. в год;1 2 на каламенковой казенной фабрике мастер и мастерица получали вместе 360 руб. в год.3 Иноземцы-мастера были на казенных зеркальной, бумажной и чулочной Мануфактурах, Хамовном и Суконном дворах; при этом на последнем в первые годы его существования «заморских суконного дела мастеров и ремесленных людей» насчитывалось свыше 40 человек, которым полагалось жалованья 446 руб. 2 коп в месяц.-4
Положение иностранных специалистов в России определялось контрактами, заключенными или еще за границей или по приезде в Россию; контрактом устанавливались размер жалования, срок службы, обязательство обучать русских учеников и свободное возвращение на родину по окончании срока. Бывали случаи, когда правительство, убедившись в полном невежестве авантюриста-иностранца, отсылало его раньше срока, что было узаконено указом от 5 ноября 1723 г.5
Из частных предприятий иностранные мастера были на заводах Меллеров и Рюмина, на фабриках Тамеса, Вестова, Гребенщикова, Евреинова, Милютина, Попова. Но все же иностранцы на частных мануфактурах насчитывались единицами, за исключением заводов Меллеров, где из 109 постоянных рабочих было 35 иноземцев.6
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 558, 1714—1719 гг., л. 57.
2 Та м же. Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл, 2—5.
3 Т а м ж е, лл. 54—55. ;
4 Московским Суконный двор, стр. 86.
6 ПСЗ, т. VII, № 4345.
6 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 610, 1720 г., лл. 285—315. В ведомости дан поименный список иностранных и русских мастеровых и работ-<ных людей.
Некоторые частные предприниматели, например Вестов или Меллеры, сами вывозили «мастеров из разных государств в Рос» сийское государство своими протори и убытки»; владелец гончарной фабрики Гребенщиков принял по контракту в Москве «галанские земли иноземца Арсента Кронфельта»,1 Милютин принял двух мастеров: одного — армянина «для чистки и пряжи, и крашения шелков», и другого — гамбуржца «ленты и позументы ткать, гладкие и фигурные узоры набирать и рисовать», платя первому 300 руб., а второму 350 руб., «да сверх того поил и кормил».1 2 Иногда фабриканты получали иностранных специалистов от государственных учреждений. Так, влаг делец лосиной фабрики Попов получил двух мастеров от Военной коллегии;3 владельцам игольной мануфактуры в 1717 г. были «отданы» игольные мастера-иноземцы, которые были призваны из «Цесарии изволом царского пресветлого величества».4
Большая часть иноземцев состояла на месячном или годовом вкладе, реже на сдельной оплате; при этом расчет чаще производился на русские деньги, иногда на иностранную валюту — гульдены, ефимки. Оклады, завися и от специальности и от квалификации каждого, бывали чрезвычайно различны, колеблясь от нескольких рублей до нескольких сотен рублей. Некоторые иноземцы получали сверх того от хозяина квартиру, дрова, свечи. Вестов, например, платил за квартиру своего главного мастера Бурместера 50 руб. в год, да 700 ефимков жалованья. Личность иностранных специалистов охранялась законом: в отношении их запрещались телесные наказания, им предоставлялась свобода вероисповедания, поэтому при некоторых крупных заводах имелись кирки и пасторы. Даже учитывались привычки и вкусы иностранцев — у Вестова, например, мастерам полагалось пиво от компанейщиков.
1 ЦГИА, ф. Мануф.-колд., св. 318, д. 136/11994, лл. 16—17.
2 ПСЗ, т. V, № 3176.
3 ЦГИА, ф. Мануф.-колл., св. 318, д. 136/11994, лл. 20—21.
4 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн, 614, 1719—1724 гг., л. 318. Цеса-рия — Австрия.
Ценя знания европейцев и видя в них временную, но часто необходимую в России техническую силу, Петр тем не менее не страдал безусловной, слепой верой в каждого иностранца-мастера. Поэтому он требовал по приезде в Россию «освидетельствовать немедленно, знают ли они своего дела, и буде они не знают или плохо знают, тотчас же отпустить без жадного озлобления». Зато в отношении «годных» Петр требовал содержать «во всяком довольстве». В случае отъезда на родину следовало осведомиться, «волею ли он, отъезжает и нет ли или не было ли ему какой тесноты и доволен ли отъезжает». Если выразит недовольство или хотя не скажет, но вид даст недовольства», необходимо разузнать, в чем дело, наказать виновных, а самого иностранца постараться не отпускать за границу в таком состоянии; если же будет настаивать на отъезде, отпустить «с совершенным удовольствием». Рекомендуя такое внимательное отношение к иностранцам, Петр руководился при этом прежде всего интересами русской промышленности, еще нуждавшейся в них; «дабы приехав, — читаем мы далее, — жалобы не имел, что их худо трактуют, и тем бы впредь вывоз мастеров не пресечен был».1
Надо, однако, сказать, что далеко не на всех казенных и частных предприятиях, даже мастерами, были иноземцы. Исключительно русскими людьми обслуживались Каменский и Уктусский казенные заводы, Ченцовский Нарышкина, заводы Милякова, Озерова, Логинова. Из всех владельцев суконных мануфактур никто не назвал в штате своего предприятия хотя бы одного иностранца. Что касается полотняных мануфактур, то из них только у Тамеса был голландец Генрих Декарт, получавший 16 рублей в месяц. Иностранцев-мастеров не было и на других, особенно мелких мануфактурах. Кроме того, число иноземцев-специалистов по мере того, как обучались русские мастера и ученики, все уменьшалось: уже в 1708 г. на Суконном дворе из 46 иностранцев® осталось только 17, так как «достальные к суконному делу неугодны, и можем, — доно
1 ПСЗ, т. VII, № 4345.
сила администрация фабрики, — без нужды управляться русскими ремесленными людьми, из которых есть искусны от начала до окончания сукна сочинять».1 Берхгольц свидетельствует, что у Тамеса в момент осмотра мануфактуры Петром в 1722 г. йсе, даже мастера, — русские, «которые как он (Тамес) надеется, скоро совершенно заменят ему иностранных».1 2
Русские люди, выучившиеся у иностранцев новому делу, посылались с предприятий, где они состояли учениками, на другие в качестве уже специалистов-мастеров. Такой своего рода школой ученичества был казенный кожевенный завод в Петербурге, на котором ученики обучались «новоманерной» выделке кож у иноземца Ягана Готфрида Кестнера. Летом 1722 г. с этого завода «по прошениям.. . были отдаваны за мастеров на кожевенные заводы» Жукова 10 человек и Симонова 2 человека. На следующий год с той же просьбой дать с завода одного из учеников, «... человека дбброго, который «мог бы то кожевное дело править и других обучать за мастера», — обратился Дм. Зайцев, заводивший в то время свое предприятие и не смогший найти для него иностранного мастёра. По рекомендации упомянутого Кестнера из восьми остававшихся учеников был выделен Пономарев, с которым 24 сентября 1723 г. был заключен контракт по типу контрактов с иностр ан* цами.
Этот документ представляет интерес в двух отношениях: во-первых, контракты с русскими мастерами вообще встречаются редко и, во-вторых, в нем очерчиваетёя объем только что приобретенных учеником познаний.
На заводе Зайцева Пономарев обязывался делать новоманерные кожи — «юфотные на голенища, пумповые на подошвы, гладкие на раструбы, шорные и козлинные и опойковые и протчие им подобные добрым мастерством, которому обучен он от мастеров-иноземцев», и чему он должен обучать теперь <сам будущих своих учеников. За это ему полагалось 4 рубля
1 Московским Суконный двор, стр. 86.
2 Дневник Берхгольц а, ч. 2-я, стр. 92.
в месяц, квартира и содержание, кроме платья и обуви; по отношению ,к хозяину, «противностей никаких не чинить и не пьянствовать,».1 ,
Рабочие Щеголина, заверяя Берг-коллегию в своем прошении от 14 февраля 1722 г., что они «шерсть прясть и ткать уже научились», ссылались как на доказательство этого на посылку пятидесяти человек из них в Казань «для обучения суконного дела», что, по их словам, и было выполнено ими. Там они «обучили несколько человек и распространили завод», кроме того, «на других такожде заводах в господских домах обучили ж».1 2 Так вырастали свои, русские кадры.
По многим соображениям последние предпочитались иностранцам. Еще в 1698 г. Виниус писал Петру: «А то, государь,, дело .железных заводов вельми потребно и нужно не только во время войны, но и во время покоя, и является, что свои русские мастера дешевле бы многие иноземцев были и лутче за ведением русского языка, мню, были б».3 Кроме того, к иностранцам приходилось постоянно приноравливаться и прислушиваться к их требованиям, а часто и капризам. Многие ив иностранцев отличались высокомерием и взыскательностью, иногда не соответствовавшими их действительным познаниям. Дьяки Посольского приказа были доведены буквально до отчаяния «лукавыми и непослушными» мастерами, так что у них явилась мысль воздействовать на них, посрамив их гордыню при помощи русских специалистов, а именно: позвать на время на завод измайловских мастеров, «которые в делании горшков весьма великую силу имеют», и тогда «нечестивцы» от них «усрамятся» и будут работать лучше, «зане междо ими под завистью оное дело будет, одни перед другими дураками быти и интересу своего в кормех потерять не похотят».4
1 Материалы по истории крестьянской* промышленности XVIII первой половины XIX века, т. I, М.—Л., 1935,- стр. 2—5.
2 Московский Суконный двор, стр. '108—109.
3 Письма и бумаги Петра Великого, т. I, стр. 644.
4 ЦГАДА. Письма разных лиц иа русском языке, 1707 г., № 14, л. 38.
Теперь внимательнее присмотримся к составу русских маете* ровых и работных людей, обслуживавших петровские ману* фактуры.
Здесь в первую очередь возникает вопрос о роли наемного-и принудительного в частности крепостного труда на мануфактуре первой четверти XVIII в. Интересно знать взгляды по» этому вопросу самого правительства, вернее Петра, которые должны были отразиться в законодательном материале»
Что касается казенных предприятий, мы не имеем общих высказываний или указов по интересующему нас вопросу, но* отдельные распоряжения правительства свидетельствуют о том, что наемный труд считался не только приемлемым, но даже, по крайней мере временами, предпочтительным для казенных мануфактур. На Хамовном дворе при изготовлении утка работали^ «матрозы» и матросские жены.1 28 февраля 1718 г. последовал указ — набрать для «умножения полотен ... в матросы изо всякого чина людей, кроме крестьян». О найме широко публиковать: «поставить по градским воротам и в других местах объявитель-ные листы, в которых означить именно: ежели кто похочет в той работе быть, и те б люди шли к записи в Адмиралтейскую-канцелярию, а им при отсылке дано будет великого государя жалованье по рублю».2 ,
На основании термина «матросы» надо думать, что первоначально из Адмиралтейства к парусному делу посылались» действительно, матросы, но в дальнейшем термин потерял, обще* принятое значение, и этот разряд рабочих Хамовного двора пополняется из «прочих людей». А вот другой пример.
Самарский серный завод до 1715 г. обслуживался бесплат* ным, принудительным'трудом: на нем работало 40 человек «из ясашных» людей, 20 — из дворцовых крестьян и 308 пленных шведов. «А те ясашные и дворцовые крестьяне у той работы были по очереди, без найму и без кормовых денег, отчего им
1 Ведомость Адмиралтейской канцелярии • состоянии . Хамовиог» двора — ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 614, л. 43—84.
9 Материалы для истории русского флота, ч. III, стр. 423.
была многая тягость», — констатируетсй в ведомости 1720 г.1 Но вот в 1715 г. происходит поворот к новой организации труда .на заводе: велено «наймывать в работу конных и пеших работников, охочих людей».1 2
Подобную практику пробовали распространить даже на металлургические заводы. К Уктусскому заводу во время его постройки и позднее были приписаны три слободы — Арамильская, Белоярская и Новопышминская; 28 марта 1719 г. последовал указ: «Велено на завод для работ нанимать охочих людей, и по тому указу работные Люди наймутся и дается за работы по разным ценам».3
Мнение правительства по вопросу о рабочей силе для частных мануфактур было вполне определенно. В каждом разрешении или привилегии на заведение и содержание частного завода или фабрики правительство требовало от будущих владельцев содержать предприятие «своими наемными людьми», «платя им за труды достойную плату». При этом' почти каждый раз подчеркивалось, что нанимать следует «из свободных, а не крепостных». Вольный человек должен был наниматься на срок, иногда определенный правительственным актом; так, например, в разрешении Плавильщикову на заведение парусной мануфактуры устанавливался трехлетний обязательный срок работы наемных людей. Уход с работы до истечения срока квалифицировался как бегство, и бежавшего разрешалось не только вернуть на предприятие, но и подвергнуть наказанию. Зато «по прошествии урочных лет» фабрикант обязывался отпустить тех, кто не захочет работать у него дальше.4 Уход с предприятия разрешался даже тем, кто работал на нем давно и приобрел знания и опыт в' деле. В этом отношении чрезвычайно интересен приговор Берг-коллегии, содержание которого изложено в донесении Щеголина от июня 1722 г.: «Которые мастеровые люди при
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 609, лл„ 14—15j
2 Там же.
3 Там же, кн. 634, л. 331 об.
4 Там же, кн. 90, лл. 196-об. —- 197; ЦГИА, ф. Мануф.-коцторы св. 47/116, кн. 2, Л. 120.
том суконном заводе обретаютца многие годы и тому делу уже искусны, и таким мастеровым людям быть в том жалованье» что мы им обещаем, с сего числа только год, а по прошествии года делать их подмастерьями. А будет они, мастеровые люди, при том заводе быть не похотят, а урочные годы уже выжили, и таким по прошествии года дать свободу, а на их места велено принимать других».1
Навстречу требованиям правительства созвучнее им пожелания раздавались со стороны самих владельцев, во всяком случае некоторых. «Во-первых, чтоб нам у того дела мастеров-иноземцев, также и русских иметь свободным наймом, кого похотцм»,.— таков первый пункт донесения Турчанинова и Цынбальщикова от 26 февраля 1718 г.* 2 «А которые впредь явятся мастерами мне нанимать свободно», — читаем в донесении Милютина того же года.3 О том же просила компания Емельяна Сулякова, предполагая завести серебряный завод в Москве: «Такожде и работников и в ученики ис каждого чина свободно было из найму принимать безо всякой турбации, против фабриковых зародов, что там работные люди без запрещения».4
Наконец, сами наемные люди, даже ученики, обязательный срок пребывания которых на предприятии был весьма длительным (от 7 до 10 лет), а положение крайне зависимым — получая ничтожное жалованье, они обычно находились на полном хозяйском содержании, — считали себя свободными по истечении установленного срока.
В деле об учениках Петербургского кожевенного завода дважды подчеркивается, что, окончив обучение, они «требуют отпуску в домы свои».5
Как же обстояло дело на практике с , наемным, а затем и с подневольным трудом на мануфактуре петровского времени?
' 1 Московский Суконный двор, стр. 119. ’ 1
2 ПСЗ, Т. V, № 3174.
3 Т а м же, № 3176.
4 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 627, л. 21.
6 Материалы по истории крестьянской промышленности XVIII и первой половины XIX века, т. I, М.—. Л, 1935, стр. 1—3.
8 Мануфактура при Петре I
Мы не знаем ни одного) предприятия этого времени, где бы не имелся известный контингент русских наемных людей. При количественных и качественных различиях, это была главная квалифицированная сила, обслуживавшая (часто вместе с иноземцами) самый производственный процесс. Так было даже на всех казенных предприятиях, металлургических и не металлургических, несмотря на то, что правительство располагало большими ресурсами несвободного труда — крестьян, солдат, пленных, преступников. На Хамовном дворе помощниками мастеров-иноземцев состояли русские подмастерья, получавшие по 20 рублей в год; столяры, токари, инструментальные мастера — с окладом от 15 до 22 р. 16 алт. 4 д.; 298 ткачей, получавших с куска от 6 алт. 4 д. до 20 алт. 2 д.; 51 человек цевошников, работавших поденно; сновальщики, чесальщики, толчейщики и другие — все наемные рабочие из русских людей. В общем из 1362-х человек, значившихся на данном предприятии по ведомости 1719 г., «наемным» противопоставляются только 68 «утошников» из записных матросов и некоторое количество «шведок» и «матросских жен».1
На полотняной петербургской фабрике в 1724 г. работало «разных чинов людей з годовыми оклады», в том числе «вольных прялей», 148 человек, «невольных» всего 8 человек: 7 «невольниц» и 1 «невольник».1 * 3 В штате каламеиковой казенной мануфактуры значилось из 70-ти человек двое мастеров-иноземцев и 68 русских наемных работников.3 На Суконном дворе с его основания работали «ремесленные люди», получавшие сдельную оплату: с аршина — ткачи и с фунта — прядильщики.4
На Липецких суконном и шляпном заводах были «мастеровые и работные люди из церковных причетников, из одно
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл;, кн. 614, 1719—1722 гг., лл. 43—54.
Учесть количество последних не представляется возможным, так как «ни даются общим числом с наемными самопрядчицами.'
3 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., ки. 379, лл. 60—64.
3 Там же, лл. 51—53. 4
4 Московский Суконный двор, стр. 107.
дворцев, из дворцовых крестьян и посадских людей».1 Даже на уральских и сибирских заводах, имевших приписные слободы, при переписи в 1725 г. оказались в значительном количестве «уроженцы разных губерний», которые «работают всякую работу, переходя с завода на завод, а домов не имеют, а живут по заводским избам человек по триста и по двести». Социальное происхождение их довольно неопределенно: «Вышеозначенные де люди явились не крепостные, а которые и крепостные, и те из тех губерний сошли в давних годех».1 2. Насколько велика была роль наемного труда даже на казенных металлургических заводах при Петре,! мы узнаем из письма Геннина от 9 января 1726 г. В ответ на сенатский указ, запрещавший нанимать вольных людей даже с паспортами, Геннин пишет: «Что в прошлом году вольных работников было множество»,^ и от них «в заводских и горных работах великая была помощь и в то время заводы можно было управлять с приписными крестьянами»; теперь же, когда запрещено нанимать, «все превратилось... хотя при заводах числится 25 000 крестьян, но годных к работе не более 6 тысяч».3
Что касается частных заводов и фабрик, то при Петре они, начиная с демидовских, почти полностью обслуживались наемной рабочей силой.
«А у нас, — писал Демидов в одном из своих'донесений,— таких людей никогда не бывает, чтоб всякую работу работать даром, безденежно. Понеже для работы приходят на те заводы наниматца с Волги и из русских и сибирских городов и слобод всякие люди, которых мы нанимаем повольною ценою в урок и поденщиною, как нанимаютца в Москве к домовым строениям, против уложения 11.-й главы 32-й статьи з записми и без записей». Многие из этих «пришлых произошли на тех заводах мастерством».4
1 ПСЗ, т. VII, № 4622.
2 Т а м ж е, № 4699.
3 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 750, лл. 342—343.
4 Там же, кн. 625, лл. 179 и об.
Под этим письмом крупнейшего заводчика мог подписаться любой из петровских фабрикантов. Евреинов от имени компании показывал, что мастеровым людям (а их на московской й петербургской шелковых мануфактурах «обреталось» 749 человек) «денежная дача производится от помянутых компанейщиков из собственного их капиталу».1 Милютин писал: «И ныне оная мануфактура производится йа 81 стане. При ней обретается мастеровых людей разного звания 150 человек, да для трощения шелков бывает при работе женска полу по 130 и больше. Оным мастеровым людям платятся от него, Милютина, задельные деньги, а всем в дачу происходит в год по 1500 рублей».1 2 «Оным мастеровым людям даютца задельные деньги, кто что может зделать», — читаем' в ведомости владельцев суконной мануфактуры Димитрия Бабушкина с товарищами.3 И так В каждой ведомости о каждой частной мануфактуре. Чрезвычайно немногочисленны даже такие частные предприятия, на которых рядом с наемным трудом в какой-то степени применялся принудительный труд в лице «винных» женщин, посылавшихся для отбывания наказания на мануфактуры Апраксина и Турчанинова, или в лице крепостных крестьян, как увидим ниже.
По степени квалификации русские наемные рабочие делились на три категории: мастеров, подмастерьев и работников. При этом каждый из них обычно имел свою Специальность: на металлургическом заводе — доменные, молотовые, угольные мастера, подмастерья и работники, кузнецы, меховые мастера и т. д.,‘ на текстильных мануфактурах — ткачи, прядильщики, утошники, скребольщики, мытовщики и др. Мастера, подмастерья и небольшая часть наемных работников на ряде мануфактур составляли постоянную, устойчивую группу Или штат. Часто они состояли на годовом-' или месячном окладе, жили с семьями при предприятии, даже в избах «своего строения»;
1 ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 10—13.
2 Там же, лл. 18—19.
3 ЦГИА, ф. Мануф.-колл., св. 318, 1725—1743, д. 136/11994’, лл. 30—33.
владельцы мануфактур в своих донесениях в Берг-коллегию дают поименные списки таких постоянных рабочих. На заводах Меллеров некоторые мастера «за старостью» уже не работали, зато работали молодые члены их семьи, — таким образом на заводе вырастало новое поколение рабочих.
На Суконном дворе «ремесленные люди» оставались «многие годы» и помнили всю его историю, начиная с основания. Правда, постоянное ядро, представлявшее наиболее квалифици^ рованную часть рабочих, бывало немногочисленно: на Петровском заводе оно состояло из 7-ми мастеров, 22-х подмастерьев и 25-ти учеников; на Каменском — из 33-х мастеров, 26-ти подмастерьев и 22-х работников разных специальностей; при Сергиевском серном заводе значился двор мастера, 8 дворов подмастерьев, 2 двора работников. Из частных предприятий — на трех заводах Меллеров постоянных русских мастеровых и работных людей, поименно перечисленных владельцами в ведомости, было 74; на 4-х заводах Нарышкина — 62, на двух Рюмина— 16, у Логинова — 9.
Работы, не требовавшие квалификации, а особенно подсобные, на металлургических казенных и немногих частных заводах, как увидим ниже, выполнялись крестьянами. На остальных, во всяком случае частных, предприятиях бывала другая категория наемных рабочих — временные, которые, по выражению заводчика Логинова, «работают понедельно и сходят на; другие заводы и в домы свои».1 Компанейщики хрустальной фабрики в Черноголовской волости Московского уезда также отмечали наличие на их мануфактуре рабочих, «которые наймываются понедельно и помесячно, дается им во время работы на неделю по 10 копеек человеку.. .»* 2 На парусной мануфактуре Меншикова при небольшом щтате в 24 человека, работали «посторонние разных чинов ис крестьян... по 250 человек и больши годовые и месячные, и понедельно, и в поденщиках бесписменно»,
- 1 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 614, лл. 333—334.
2 ЦГИА, ф. Мануф.-колл., св. 318, 1725—1742 гг., д. 139/11995, лл. 39—40.
получая «кто сколько зделает,»;1 на игольной фабрике Рюмина бывало по 45 поденщиков. На сахарном заводе Вестова при двух мастерах и четырех подмастерьях-иностранцах состояло восемь постоянных русских работных людей; но, добавляет заводчик, «когда работы умножится, нанимаем в прибавку к тем, смотря по делу».1 2 На фабрике пожарных труб Шапошникова штатными являлись только два мастера, получавшие один 14 руб., другой 12 руб. в год; для работы же, «когда понадб-* битца... нанимаетца свободных людей поденно, платы дается 4 коп. на день,».3
Временные рабочие, работавшие часто на том или другом предприятии «по малому времени», получали или сдельно или еще чаще поденно илц понедельно. Но эти же формы оплаты труда (особенно сдельная) широко практиковались и в отношении постбянных работников, «понеже из задельных денег каждой тщится для себя зделать больше», — так определяли петровские фабриканты преимущества сдельщины.
Нормы оплаты труда в главных отраслях промышленности бдели следующие: (см. табл, на след, стр.)
Что касается *норм выработки, то они известны лишь для рабочих Суконного двора в бытность его и казенным и частным предприятием. Дневная производительность прядильщика определялась в 2 фунта, скребольщика и кардовщика — от 5 до 10 фунтов, ткача — 4 аршина.4 Надо думать, что эти нормы приблизительно были общими для суконных мануфактур. Переводя эти нормы выработки на сдельную плату за месяц и год, получим, что прядильщики получали в месяц от 74 коп. до 1 р. 23 к., а в год от 8 р. 85 коп. до 14 р. 75 коп.; ткачи в месяц от 1 р. 47 к. до 2 р. 46 к., а в год от 17 р. 70 к. до 23 р. 50 коп. Мы увидим ниже, что фабриканты стоимость «харча» и «хлеба»
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 614, 1719—1722 гг., лл. 169—173.
2 ЦГИА, ф. Мануф.-конторы, св. 47/116, кн. 2-я, 1720—1767 гг., лл. 60—65.
3 Там же, ф. Мануф.-колл., св. 318, 1725—1749 гг., д. 136/11994, л. 32 и об.
4 Московский Суконный двор, стр. 121.
В металлопромышленности 1
Звание J Окладное жалование а год (в руб.) Сдельная оплата с иуда (в копей tax) Поденная (в копейках)
кавенные частные кавенные частные казенные частные
Мастер-иноземец 110-780 25—70* * 4 3-6 7-34
Мастер-русский Подмастерье-иноземец Подмастерье- 20—120 96-140 20-35 2-5 3—7 2—3 3—14 3-12
русский Работник-ино- земец Работник-русский 10—36 1р.—1 р.47к. 10.5—30 1.5—2 2-7 1 т/2—7 1-17 2—5 4—6 1.5—6
В текстильной промышленности 2
Званяе Окладное жаловавье в год (в руб.) Сдельная плата в копейках
с фунта е аршина
в суконной в полотняной в суконной в полотняной в ауконной В полотняной
Мастер-иноземец Мастер-русский Подмастерье-иноземец Подмастерье-русский Ткач Грядялнцик Чесалыцик 60 30 20-48** 120—200 15-50 30—36 12—30 1.5—2.5 V2-2 1.5 3/4 1—15 1.5-2.5
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. № 558, лл. 6, 57, 87—91; кн. 559, лл. 20—21, 30, 34—39, 40, 46—61; кн. 610, лл. 285—315; кн. 612, лл. 1—53; кн. 614, лл. 180, 187, 313—317, 318—332, 333—334.
* Чрезвычайно большая разница частных окладов с окладами на казенных предприятиях, возможно, объясняется тем, что, как увидим ниже, на многих частных полагалось в дополнение к денежному жалованию содержание от хозяина.
2 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 614, лл. 43—84, 169—173; ЦГИА, ф. Мануф.-колл., 1725—1742 гг., св. 318, д. 139/11995, лл. 70—73, 57—60, 30—33, 78—80, 41—46; 34—37; св. 318, д. 136/11994, лл. 4—5, 22—23, 39—40, 42—43, 82—84; Московский Суконный двор, стр. 100—101, 111, 121.
**48 руб. получил подмастерье у Щеголина, где не имелось мастера.
на человека в год определяли в 8 руб. Следовательно, прядильщик зарабатывал минимум только на собственное прокормление^ максимум — еще на полчеловека, ткач — минимум на двух, максимум на 3% человека. Если в среднем принять семью! в 4 человека, выходит, что даже наивысшего заработка ткача нехватало на одно прокормление его семьи. В полотняной промышленности оплата, как видно из таблицы, была еще ниже. Отсюда понятно замечание, сделанное Берхгольцем относительно заработка наемных рабочих самой крупной и, казалось бы, благополучной во всех отношениях фабрики Тамеса: «Но заработная плата почти не превышает того, во что обходится содержание арестанта»:.1
На такой заработок никак нельзя было приобрести даже самой простой одежды, что и констатировала администрация казенных железных заводов. Михаэлис предлагал выдать казенную одежду, так как «дается русским жалованье малое и тем одежду на себя класть не могут».1 2 Геннин считал, что надо выдать каждому камзол .и штаны из сермяжного сукна, «которое тепло и крепко», а сверх них кожаные рубашку и штаны, да рубашку для воскресенья^ «понеже русские горные люди весьма бедно одеты, а иные и никакой одежды не имеют».3
На некоторых предприятиях рабочие получали только денежное жалование. «Хлебного жалованья никому у меня на фабрике не дается, — пишет в ведомости Тамес, — всем дается денежное, а чинится им чистая разделка и платеж по вся недели по субботам»;4 на других, сверх, денег, полагался «харч» или «корм».
На парусной фабрике Меншикова 25 постоянных работников получали 91 рубль окладного жалования в год и столовых запасов— ржаной муки 116 четв., круп 6 четв., муки пшеничной 1 четв., мяса свиного 45 пудов, 12 баранов, соли 9 пудов в,
1 Дневник Берхгольца, ч. 2-я, стр. 95.
2. ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 750, л. 271.
3 Там же, лл. 261, 307.
4 ЦГИА, ф. Мануф.-колл., св. 318, 1725—1742 гг., д. 139/11995, ал. 42—43.
очевидно, для своего рода спецодежды — 82 овчин!ы «даютца^ в четвертую зиму» и 82 аршина сукна сермяжного «даютца в 2 года».1 Указанный случай является единственным в прак-1ике частных петровских мануфактур, когда часть заработной платы выдавалась натурой. И это естественно для пред* приятия такого крупного землевладельца, каким был Меншиков. На купеческих мануфактурах рабочие часто, сверх жалования, получали стол от хозяина — «пьют и едят хозяйское», по выражению ведомостей. У Вестова русским наемным рабочим, так же как иностранцам, полагались квартира, дрова и свечи. Некоторые владельцы в своих ведомостях определяют содержание рабочего в переводе на деньги; так, Шапошников и Кузнецов считали, что «на харч изойдет» по 8 рублей на человека в год. При этом второй вычисляет в своей ведомости как сумму, выдаваемую деньгами рабочим за. год, так и стоимость «хлеба и харча» за тот же срок; первая равняется 665 руб., а вторая — 277 руб. 20 коп.1 2 3
Особый разряд работников на мануфактурах первой четверти XVIII в. составляли ученики. Институт ученичества, получивший свое начало в ремесле еще в предшествовавший период,9 был необходим и на промышленных предприятиях нового типа, основанных, как и ремесло, на ручной технике или мастерстве^ приобретавшемся выучкой. В мануфактуре, пишет В. И. Ленин — «процесс производства распадается на несколько детальных операций, исполняемых различными специалистами-мастерами. Подготовка таких специалистов требует довольно продолжительного обучения, и потому естественным спутником мануфактуры является ученичество».4 Тем в большей степени эти слова можно отнести к начальному периоду мануфактурной стадии развития промышленности в России, когда приходилось на ходу
1 ЦГАДА, Берг-колл., кн. 614, 1719—1722 гг., лл. 169—173.
2 ЦГИА, ф. Мануф.-колл., св. 318, 1725—1742 гг., д. 139/11995, лл. 3—4 об.
3 С. В. Бахрушин. Ремесленные ученики в XVII в. Труды ГИМ’а, вьш. 3-й. '
4 В. И. Ленин. Сочинения, т. III, стр. 332,
обучать русских людей новым «художествам»; обучать же слуг чайных людей, временно работавших на данном предприятии, было невыгодно и бесполезно. Об этом пишут сами петровские фабриканты: «А которые при той работе и бывают, токмо по малому времени, и принуждати их к той работе нельзя для того: нанимаются волею»; на основании этого автор донесения, сахарозаводчик Вестов просит «для обучения» дать «от мануфакту-рии (Майуфактур-коллегии — £. 3.) сколько человек пристойно».1 Вероятно, это соображение и было главным мотивом для того, чтобы установить длительный обязательный срок пребывания учеников на одном и том же предприятии: 7 лет они были на положении учеников, а затем еще 3 года должны были работать в качестве подмастерьев или даже мастеров.
По возрасту учениками иногда бывали дети, или «ребйта», по выражению документов, а иногда и взрослые люди, уже испытавшие свои силы на разных поприщах. Вот, например, ученик бумажной петербургской мельницы Василий Афанасьев. Оставшись ребенком после смерти отца, солдата Семеновского полка, он пришел с работными людьми в Петербург, работал в разных местах, потом торговал рогатым скотом, после чего в 1723 г. записался в ученики»* Или Максим Павловский, рядившийся в ученики к Вестову: посадский человек города Ярославля, он до 1717 г. жил там с братьями; в этом году он пришел с «по-кормежным письмом» в Петербург и «сидел в лавке за мучным товаром», а теперь, в 1724 г., желает работать на сахарном заводе.1 2 3
Что заставляло менять старую работу на новую, в стенах мануфактуры? Иной раз — материальная выгода, лучший заработок. Тот же Максим Павловский в качестве сидельца «найму брал по 7 руб. в год», а к Вестову рядился за’48 рублей;, такую же плату должен был получать Василий Простой, до того
1 ЦГИА, ф. Мануф.-конторы, св. 47/116, кн. 2, 1720—1767 гг., лл. 60—65.
2 Т а м же, св. 2, кн. 68, л. 69.
3 Там же, св. 47/116, кн. 2, 1720—1767 гг., л. 204.
торговавший в кабаке от купца Згибнова за 9 руб. & год.1 Но заработная плата ученикам у Вестова была исключительно высока, даже для вновь насаждавшегося производства в России. Такой же монополист, владелец игольной фабрики Рюмин пишет: «А нижеписанным русским игольным ученикам для желательной и охотной игольной работы дается от нас на неделю каждому человеку по 4 алтына, да им же, ученикам, на харч по восьми денег на неделю человеку, кроме платья и хлеба1 и соли»,1 2'д’ .е в год они получали 6 руб. жалованья и 2 руб. «на харчи». Два взрослых ученика, уже заканчивавших обучение на воскобелильном заводе, получали — один 5 р. 17 алт. 2 д., другой 12 руб. в год; да муки по полуосмине и круп пр малому четверику на месяц, в то время как ученики из «ребят», еще обучавшиеся и одновременно употреблявшиеся для разноски свечей, получали по 25 копеек в месяц.3 На крахмальном заводе в 20-х годах XVIII в. содержание ученика в месяц состояло из 60 коп. жалованья, двух четвериков муки, четверика крупы и двух фунтов соли, а на бумажных мельницах, где «работа обстоит против крухмального и пудреного заводу трудняя», заработок ученика колебался от 90 коп. до 2 руб. 50 коп. в месяц.4 *
Каждый обучавшийся должен был получить Квалификацию русского специалиста по данному производству, однако на практике'так бывало далеко не всегда. Часто в силу тяжких условий жизни и работы ученики не выживали положенного срока и убегали, а будучи на предприятии, не все проявляли должное старание. «В том числе, — сообщает в своем донесении Милютин, — есть ученики добрые, а иные и злые; не хотят учиться и добрыми людьми бщть, бегают, покиня мастерство, и против записей не держатся».6 Впрочем, иногда побеги даже не вызывались особыми тягостями и «обидами», как
1 Т а м же, л. 205.
2 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 614, 1719—1722 гг., лл. 318—322.
3 ЦГИА, ф. Мануф.-конторы, св. 46/115, кн. 2, лл. 356 и 488.
4 Т а м же, св. 2, кн. 68, ЛЛ. 180—181.
3 ПСЗ, т. V, № 3176.
показал сам бежавший с бумажной мельницы «на канальную работу» ученик Афанасьев.1 Зато в других случаях ученики оказывались «весьма прилежны», т*ак что сами мастера, их руководители, требовали для них поощрения. Свечной мастер Ян Руцин-ский просил увеличить вдвое жалованье двум ученикам, которые «науку принимают радетельно, со всяким прилежанием и работают без лености».1 2 И результаты бывали различные.
Обучение должно было закончиться экзаменом, который производился мастером, иногда в присутствии представителей от соответствующих государственных учреждений; например, на воскобелильном заводе при 'подобном испытании был член Мануфактур-коллегии, и вот какое заключение было вынесено этой экзаменационной коллегией: ученика Никифорова «удостоить мастером» ... и в; том взять ему свидетельствованное письмо от мастера своего Руцинского, а присланному из Москвы мастеру Сергею Иванову в мастерском чине отказать и мастером ему не нарекатца под жестоким штрафом для того, что в белении воску и в делании свечей и сточек фундаменту прямого не знает и для того велеть оному Иванову быть в науке на том восковом белильном заводе, а как в совершенство обучитца и достойные пробы покажет, тогда подлежит ево удовольствовать мастером».3 Таким образом, уже в то время пытались заложить основы производственного обучения.
Мысль о возможности работать на мануфактуре с целью обучения и заработка уже стала проникать в сознание людей петровского времени. У нас имеется свидетельство о том, что вступление в ряды мануфактурных рабочих происходило по собственному желанию. В конце 1723 г. компанейщик сахарного завода Вестов писал в своем прошении в Мануфактур-коллегию: «А сего декабря ... дня требует на той нашей фабрике быть в учениках из русских пять человек, а имянно: калуженин посадский человек Степан Емельянов сын Фалалеев, зарайчанин
1 ЦГИА, ф. Мануф.-конторы, св. 2, кн. 68, л. 69.
2 Т а м ж е, св. 46/115, кн. 2, л. 356 и об.
3 Там же, св. 71/138а, кн. 45, л. 353.
посадский человек Михаил Константинов сын Жильников, Басманной слободы Ефим Александров сын Полугар, Больших Аужников Иван Харламов сын Смирной, города Романова дьячков сын Яков Тиранов сын Угрюмое».1 Далее в деле следуют расспросные речи еще других четырех человек, также желавппД работать на данном предприятии.1 2 А вот прошение некоего Семенова о принятии его на петербургскую бумажную мельницу: оставшись сиротой, он скитался «меж двор», а затем работал в разных местах «по разным тамошним чухнам» (финнам), — как он пишет сам. Теперь, узнав, что берут вольных людей на мануфактуры, он просит принять его в ученики.3
Польза от познания нового дела и нового вида труда начинала осознаваться не только теми, кто сам нуждался в заработке мог на себе проверить результаты своего вступления на этот путь. Новые явления в социально-экономической жизни России уже улавливались дворянством, и первую мысль о возможности дальнейшего использования собственных крепостных на этом поприще мы находим в донесении «служителя» Д. М. Голицына в Мануфактур-коллегию. Голицын, по словам составителя письма, желал бы, чтобы из его «людей» два человека были приняты на петербургскую бумажную мельницу «для обучения бумажному мастерству». При этом «господин ево во время всего их обучения будет содержать на своем коште», но с условием, по окончании срока «дабы повелено было паки их отдать в дом господина ево».4
Откуда же черпалась наемная рабочая сила для казенных и особенно частных мануфактур?
Относительно казенных предприятий мы уже видели, что на них работали выходцы, иногда давние, из крепостного и некрепостного крестьянства, а также посадские люди и, конечно,
1 Там же, св. 47/116, кн. 2, л. 120 и об.
2 Т а м же, лл. 203—205.
3 Центральный Государственный Архив Военно-морского флота, Канцелярия адмирала Крюйса, № 61/596, лл. 25 и об.
4 ЦГИА, ф. Мануф.-конторы, св. 2, кн. 68, л. 67.
в значительно меньшем количестве — однодворцы, церковники, подьяческие дети.1 Прежде всего крестьянство и городское население имел в виду Демидов, когда писал, что к нему на заводы приходят «с Волги и из русских и сибирских городов и слобод всякие люди».1 2 Но доступный в настоящее время материал не позволяет ответить на вопрос, которая же из этих основных групп населения являлась главным источником наемного труда для крупной промышленности петровского времени.
Однако, предположительно можно думать, что для заводов, расположенных вдали от городских центров, в гуще крестьянского населения, к тому же с давних пор благодаря естественным условиям данных районов (Олонецкий край, Урал и Приуралье) уже приобщившегося к промышленной деятельности в форме домашнего производства, именно крестьянство являлось таким главным источником. При этом в большей степени это были крепостные, ушедшие без разрешения от помещика и поэтому обозначаемые в заводской практике словом «беглые». .О значении этой категории работных людей в горной промышленности говорит одно то, что вопрос о держании беглых на заводах стал предметом специального законодательства.3 Правительство то в угоду помещикам требовало возв*рата им беглых, работающих на заводах, то в интересах промышленности разрешало оставлять беглых на предприятиях, «понеже интересенты фабрик объявляют, что за тем в фабриках их чинится остановка». В частности Демидов неоднократно заявлял, что в случае выдачи беглых ему придется остановить заводы и отказаться от казенных поставок. Правительство, напуганное подобными угрозами, 18 июля 1722 г. постановило—«никому ни с которой фабрики учеников и работников, -чьи б они ни были, хотя и беглые явятся, не отдавали» и даже «взятых возвратили».4 Очевидно
1 См. выше, стр. 114—115. •
2 См. выше, стр. 115.
3 ПСЗ, указы от 17 января 1718 г.,:—т. V, № 3142; от 5 февраля 1720 г., — т. VI, № 3507; от 18 июля 1722 г.,—т. VI, №4055; от 20 апреля 1725 г. — т. VII, № 4518ч
* ПСЗ, Т. VI, № 4055. *
процент беглых помещичьих крестьян был значителен, и изъятие их из промышленности поставило бы ее перед большими трудностями в обеспечении рабочей силой.
Что касается заводов, находившихся ближе к центральному (уже тогда промышленному) району, особенно предприятий Москвы и других городов, то для них большое значение в качестве поставщика рабочей силы имело посадское население. Вот что мы читаем в ведомости Логинова, владельца небольшого' железного завода в Пронском уезде: «А на те железные заводы мастеровые русские люди приходят из г. Тулы, из г. Романова, посацкие тяглые люди».1 Из тех же городов, а также из таких, старых центров железоделательной промышленности, как Деди-лов и Скопин, были работники, на заводах Рюмина; у него же были кузнецы из Москвы и Ярославля, монастырские и дворцовые крестьяне Каргопольского и Каширского уездов, один мастер с Невьянского завода.2 На игольной фабрике Рюмина в 1720 г. обучалось 124 ученика «взятых из сиротства». Из них по происхождению 63 (50%)—посадские люди Ярославля, Костромы, Коломны, Суздаля, Углича и больше всего Москвы. Из 124 учеников разного чина — москвичей оказалось 77, —? факт, достойный внимания. С одной стороны, он подтверждает явление «выхода» из московского посада, о котором говорилось выше, а с другой, показывает одно из направлений, куда уходило московское население. Учеников из крестьянских сыновей значилось у Рюмина всего 18; остальные — солдатские дети, несколько человек из низшего духовенства, а двое даже ** я
«дворянской породы».
На заводе Озерова работали также «сходцы» из разных мест, преимущественно посадские люди и бобыли —г жители южных городов Землянска, Усмани, Севска, Воронежа, Бело-колодцка, Мценска, .Сокольска, но больше всего ««романовцы», т. е. жители города Романова и его уезда, — тоже старого
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 614, 1719—1722 гг., л. 334.
’Там же, лл. 313—317.
’Там же, лл. 318—332.
«центра железоделательной промышленности.1 Общим для многих из этих пришельцев на заводы являлось их знакомство с данным производством, благодаря прежней их работе (например, московские кузнецы), или же промышленным условиям своего района, с давних пор известного разработкой железной руды. Отсутствие материала не позволяет распространить данное наблюдение на мануфактуры других отраслей промышленности.
Но как бы в будущем ни решился вопрос о том, к крестьянскому или посадскому миру принадлежала большая часть первых русских рабочих на мануфактурах, ясно оДно — ни город, ни деревня крепостной России того времени, ни по отдельности, ни вместе взятые не могли обеспечить свободными рабочими руками растущую крупную йромышленНость, требовавшую десятков тысяч работников. Крепостная деревня не имела людей, свободно располагавших своим трудом и временем; недаром рабочие из частновладельческих крестьян, не имевшие «(Отпусков», рассматривались как беглые, и по закону временами1 2 предприниматели обязаны были возвращать их прежним владельцам, а в некоторых случаях еще с уплатой штрафа. Что касается города, то его население, составлявшее в то время всего 3% населения Российской империи, было количественно недостаточным источником. Вдобавок тяжелые условия работы на мануфактурах (о чем см. ниже) —> вряд ли делали эту работу соблазнительной для ремесленника, работавшего самостоятельно. В одном из донесений Щеголина мы находим указание на •нежелание ремесленников итти работать на мануфактуру и на насильственное задерживание тех, кто попал сюда. «Ремесленных людей от фабрики отпустить было невозможно для того, — писал фабрикант, — что в то время ко оной фабрике вновь никто волей) не записывался и ныне не записывается».3
В 1721 г. Татищев просил Берг-коллегйю прислать якорного, доменного, стального и прочих мастеров,- «в чем есть великая
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 613, лл. 36—130. г
2 См. стр. 126. Московский Суконный двор, стр. 120.’
2 См. стр. 126. - - ' ' > '' • \ 1
а Московский Суконный двор, стр. 120.
нужда» и при этом прибавлял: «У Демидова же хотя мастеров данных из Адмиралтейства, и пришлых вольных обучилось, но он нам в том не поможет».1 А Демидов, словно в ответ, жаловался, что «на заводах мастеровых работных людей имеется недовольное число».1 2 Не раз владельцы железных заводов и Демидов в их числе обращались к Берг-коллегии с ходатайством о временной передаче им казенных мастеров, в ответ на что в 1720 г. коллегия вынесла откровенное по своей беспомощности решение: «На те заводы (частные) мастеров иноземцев и русских от государственных заводов дать ныне еще некого, ибо и на государственных заводах ныне в оном есть некоторый недостаток».3
При таком недостатке квалифицированной рабочей силы администрация казенных предприятий и частные владельцы начинали сманивать друг у друга квалифицированных работников, даже в Москве и настолько явно, что подобная практика вызывала специальные постановления коллегии вроде следующего: «И как Тамесу, так и Тиммерману (директору казенного Хамовного двора — Е. 3.) в Земской канцелярии вместе объявить указом и подписатца под штрафом, чтоб они с тех фабрик друг у друга никаких мастеровых людей без указу, самовольно, не отбирали и тем заводов не останавливали».4
Вопрос о рабочей силе, прежде всего квалифицированной, встал очень рано даже перед казенными предприятиями. «Железные заводы и другие в Белозерском уезде поспели, — писал Апраксин Петру 11 сентября 1703 г., — только не можем исправиться мастерами».5 Немного позднее, в 1709 г., те же затруднения испытала администрация Полотняного завода, о чем сообщал в своем письме дьяк Посольского приказа Степанов Шафирову: «Из мастеров русских скатертных, также и белильщики,
1 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 619, л. 12.
2 Т а м же, кн. 760, л. 433.
3Там же, кн. 1010, л. 82.
4 Т а м же, кн. 90, л. 388.
s С. И. Елагин. История русского флота. Азовский период. Приложения, ч. 2-я, СПб., 1869, стр. 19.
9 Мануфактура при Петре I
никто по выданным указам в приказ не являютца и не приходит, а указы по всем воротам прибиты, зело б хорошо, естлиб русские выискались белить. Мы, государь, приказали накрепко Ивану Яковлеву, чтоб он всеконечно потрудился сыскать таких белилыциков из дворов каких незнатных особ».1
По Мере роста промышленного строительства, этот вопрос, хотя частично и разрешавшийся путем привлечения иностранцев и обучения русских учеников, не терял своей остроты.
Но затруднения с рабочей силой в первой четверти XVIII в. касались не только ее квалифицированной части, а всей массы наемных работников.
Выше говорилось о попытке перевести хоть некоторые казенные заводы на систему наемного^ труда, что, однако, оказалось трудно выполнимым. В 1720 г. комиссар Алапаевского завода Бурцев доносил Татищеву, что к заводам слобод не приписано «и работников ниоткуда не присылают, отчего завод остановился», ибо «вольных работников достать невозможно».1 2 Еще конкретнее изображены затруднения с рабочей силой в ведомости о серном казенном заводе: «Ко оным заводам к прииску серы работников охочих людей во оных городех бирючем по многие дни кликали и в уездах о том сказывали, и к тому серному прииску из найму работников никого не явилось».3 При постройке Екатеринбургского завода было также публиковано о наборе «вольных людей», но явилось всего 11 человек.4 Геннин потребовал, чтобы Черкасский прислал ему из Тобольска плотников, столяров, слесарей, кузнецов, но когда их не оказалось, ему ничего не оставалось делать, как использовать принудительный труд. Он привлек, в качестве рабочей силы, солдат, взятых на заводы «неволею», а также тех, кто был пойман без паспортов, т .е. беглых крестьян.5
1 ЦГАДА, Письма разных лиц на 'русском языке. 1709 г., № 5, л. 59.
2 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 618, л. 28—29.
3 Т а м же, кн1 609, л. 15 и об.
4 ЦГАДА, Кабинет Петра Великого, 2-е отд., кн. 62, л. 990.
5*Там же, кн. 55, л. 709.
Многочисленны и настойчивы жалобы на «малолюдство» со стороны частных владельцев. «И за умалением те работные люди, — читаем в донесении Демидова, — весьма дорого нани-маютца, отчего во отправлении означенных припасов чинитца немалая остановка, и те заводы конечно скоро остановятца, понеже и медные заводы, за небытием работных людей, остановлены и ничего меди за ними работными людьми не делали».1 «А которые на том нашем игольном заводе есть ныне ученики и работные русские люди, — как бы вторит Демидову другой энергичный заводчик Рюмин в своей ведомости, — и теми выше-помянутыми людьми во игольной работе' за малолюдством управитца невозможно».1 2
Итак, требование правительства содержать заводы и фабрики наемными людьми на практике оказалось трудно выполнимым. Иначе и не могло быть: в феодальном, крепостническом государстве не могло образоваться сколько-нибудь значительного слоя оторванных от земли вольных людей, вынужденных продавать свою рабочую силу предпринимателю. И предпринимателю, исполнявшему желание правительства в деле заведения мануфактур, иной раз ничего не оставалось, как требовать именно от правительства обеспечения его предприятия рабЬчей силой: «А к тому нашему игольному з’аводу,—пишет Рюмин в своей ведомости, — для работы государевых волостей и крестьян ничего не приписано. А требую к игольной работе для мастерства и для науки русских людей, из каких впредь пове-лено будет».3 Демидов неоднократно просил о приписке к его заводам крестьян, угрожая в противном случае невыполнением военных поставок. В 1719 г. Тамес ходатайствовал об отдаче к полотняной московской фабрике села Кохмы, мотивируя тем, что «в компании и в протчем того для способ будет немалой».4
1 Т а и ж е, ф. Берг-колл., кн. 627, л. 88.
2 Там же, кн. 614, л. 331—'332.
3 Там же.
4 Описание документов и бумаг, хранящихся в архиве Правитель* ствующего Синода, т. I, стр. 244—245.
Фактическое положение вещей, становившееся известным Петру разными путями и с разных сторон, не могло не произвести на него своего воздействия; правительство, под нажимом крепостнической действительности, отступает от своего принципиального требования — содержать мануфактуры наемным трудом.
Сама казна уже на первых порах заведения своих мануфактур пользовалась разными видами принудительного труда.
На казенных заводах и; фабриках работали пленные шведы, рекруты, солдаты и матросы, арестанты и приравненные к ним люди разных состояний, осужденные «за вины свои». Позднее, с возникновением частных мануфактур, эта практика коснулась и их. Устанавливая штраф в размере 100 руб. за «подзывание» работников с завода на завод и проводя перепись мастеровых и работных людей на заводах, правительство хотело стеснить право свободного перехода и' сделать наемных рабочих полу-вольными.
Указ, устанавливавший семилетний срок ученичества, по истечении которого ученик обязан был проработать еще 3 года на данном предприятии, фактически закреплял его на 10 лет, и уход его с предприятия раньше этого срока рассматривался как незаконное бегство. Разрешая предпринимателям набирать учеников «из бедных и малолетних» и направляя осужденных женщин на частные полотняные мануфактуры, правительство тем самым уже вводило принудительный труд в частной мануфактуре.
Но «винные» женщины и ученики «из нищих» были случайным элементом в составе населения и никак не могли восполнить собой недостаток рабочей силы для возникающих мануфактур. Нужен был постоянный источник, откуда бы казна и частные предприниматели могли черпать необходимую им рабочую силу. Таким источником в то время могло быть только крепостное крестьянство.
В какой степени и на каких правах правительство Петра давало возможность использовать крепостной труд в про-
мы тленности?1 Известно, что еще в XVII в. правительство нашло выход из затруднительного положения с рабочей силой путем приписки к железным, заводам для работы казенных крестьян. В середине этого века к заводам Марселиса (позднее Нарышкина) была приписана Соломенская волость Каширского уезда и к заводам Акемы (позднее Меллеров) Выше-городская волость, — та и другая оставались за заводами Нарышкина и Меллеров и в XVIII в. При Петре, особенно в начале его царствования, приписка широко практиковалась в отношении казенных заводов.
При всех олонецких и уральских заводах были приписные крестьяне. К первым было приписано около 11 тысяч, ко вторым вдвое больше: в конце царствования Петра при них числилось 25000 приписных.1 2
К Липецкому и другим южным заводам были приписаны 3 города — Романов, Сокольск и Белоколоцк; к Сергиевскому серному — Ногайская, Зарайская и Арская слободы, в которых в 1720 г. насчитывалось 167 дворов.3
При некоторых казенных мануфактурах, находившихся в Москве, также имелись приписные, по крайней мере в первое время по их возникновении. Так, к бумажной мельнице на Яузе было приписано «для всякой работы» 7 дворов села Богородицкого (где находилась сама мануфактура), принадлежавшего Чудову монастырю.4. При постройке зеркального завода на Воробьевых горах велено было приписать к нему для заготовки дров 144 двора из монастырских вотчин, расположенных по Москве-реке, Истре и другим ближайшим рекам.5
1 Более подробные сведения по данному вопросу в моей статье: «Приписные и крепостные крестьяне на частных Железных заводах в первой четверти XVIII века», Исторические записки, № 12.
2 В. И. Г е н и и н. Указ, соч., Введение, стр. 55.
3 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 1017, лл. 108.
4 См. мою статью «Богородицкий бумажный завод первой половины XVIII века». Труды ГИМ’а, вып. IV, 1928, стр. 166.
5 ЦГАДА, Письма разных лиц на русском языке, 1707 г., № 14, л. 678 об.
Тогда же, в начале царствования, стала применяться приписка крестьян и к частным металлургическим заводам: в 90-х годах XVII в. к заводам Бутенанта был приписан Кижский погост, а в 1702—1703 гг. около 2% тыс. крестьян были приписаны к Невьянскому заводу Демидова. Эти факты говорят о том, что Петр в начале царствования как будто следует старой московской практике, но в дальнейшем приписка крестьян сокращается даже по казенным заводам. На неметаллургических мануфактурах, находившихся преимущественно в Москве, Петербурге и других городах, применения крестьянского труда в этой форме быть не могло и мы, действительно, знаем только один случай приписки села Кохмы к московской фабрике Тамеса. Из владельцев мануфактур, находившихся в сельских местностях, один Филатов имел приписное к его парусной фабрике село Товарково, в котором ко времени приписки было всего 5 дворов с мужским населением в 29 душ, позднее увеличившимся до 154.1 Таким образом, только четыре частных предпринимателя (Демидов, Бутенант, Тамес и Филатов) имели приписных крестьян, полученных при Петре. Как видим, правительство действовало в этом отношении довольно сдержанно.
Зато при Петре получил начало другой способ обеспечения крестьянским трудом частных промышленных предприятий —• покупка крестьян владельцами мануфактур. Не только Демидов, который был, можно сказать, на особом положении, но и другие, даже некрупные промышленники, имели еще до 1721 г. купленных крестьян: в 1720 г. у Рюмина при железном заводе значилось 4, а при игольной фабрике 19 крепостных людей, видимо, одиноких, и 7 крестьянских семей, купленных у соседних помещиков; у Логинова при его маленьком железном заводе было 8 человек «купленых крепостных людей». Но это были единичные случаи, причем на покупку крестьян каждый раз требовалось особое разрешение.
1 ЦГАДА. Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, лл. 70—71.
Между тем затруднения с рабочей силой носили общий характер и требовали какой-то общей меры. Такой мерой и был указ 18 января 1721 г. Закон разрешал «для размножения заводов, как шляхетству, так и купецким людям к тем заводам деревни покупать невозбранно», при том условии, однако; «дабы те деревни всегда были уже при тех заводах неотлучно». Распространяя право землевладения и душевладения на новый класс, правительство разъясняло, что эта мера вызвана тем особым значением, которое приобретало купечество в промышленной жизни страны. «Многие купецкие люди, — читаем в указе, — кампаниями и особно многие возымели к приращению государственной пользы заводить вновь разные заводы-..., из которых многие уже и в действо произошли».1
Следует отметить, что указ, который должен был разрешить* проблему рабочей силы для частных мануфактур, появился не ранее 1721 г., т. е. как раз в то время, когда началось усиленное частное промышленное строительство, и проблема рабочих рук приобрела особую остроту. Надо подчеркнуть, что Петр, в поисках разрешения этой проблемы, предпочел старому приему обеспечения промышленности рабочей силой (приписка крестьян) новый способ, — их покупку частным предпринимателем. Здесь имел место обдуманный расчет: приписывались казенные крестьяне, вследствие чего, особенно при расширении приписки, казна уступала часть своих крестьян, а следовательно и доходов, в пользу частных лиц; кроме того, на государство в этом случае ложилась обязанность практического ответа на требования, подобные цитированному выше заявлению Рюмина.
Разрешая покупку крестьян к промышленным предприятиям частных владельцев, правительство освобождало себя и от этой заботы и от потери своих доходов; фабриканты и заводчики получали возможность, при затрате некоторых средств, разрешать самостоятельно вопрос с рабочей силой, каждый для своего предприятия.
1 ПСЗ, т. VI, № 3711.
М. И. Туган-Барановский придавал чрезвычайное значение указу 18 января 1721 г., со времени которого, по его словам, «вместо капиталистического производства с вольнонаемными рабочими у нас водворилось крупное производство с принудительным трудом».1 В это положение автора необходимо внести некоторые поправки. Совершенно верна оценка указа 18 января как разрешавшего «вопрос о снабжении фабрик рабочими руками ... в направлении, определяющемся общими социальными условиями петровской России», т. е. ее крепостным строем. Но вывод автора, что петровские мануфактуры после издания указа будто бы «быстро перешли от свободного к принудительному труду»1 2 требует уточнения. Во-первых, и до указа 18 января 1721 г. на мануфактурах, не говоря уже о казенных, применялся в разных формах принудительный труд, вплоть до труда купленных крепостных крестьян. Поэтому мануфактуру первой четверти XVIII в. и до указа 18 января 1721 г. нельзя назвать капиталистической, основанной на свободном труде. На ней применялся и свободный, и принудительный труд. Во-вторых, указ совсем не так быстро вошел в жизнь; лишь немногие из петровских предпринимателей воспользовались им в ближайшие годы.3 Поэтому резкого перехода от одного вида труда к другому после указа не произошло, и на мануфактурах оставалось то же положение — применялись оба вида труда, с преобладанием для частных предприятий труда наемного.
Но указ 18 января 1721 г. очень симптоматичен. Он показывает, как правительство под ударами крепостной действительности, делавшей невозможным развитие крупной промышленности исключительно на наемном труде, отказалось от своего прежнего требования, разрешило фабрикантам и заводчикам
1 М. И. Туга н-Б аран о de к и й. Русская фабрика в прошлом и настоящем. Т. I, 3-е изд., СПб., 1907, стр. 25.
2 Там же, стр. 24.
3 См. мою уже цитированную статью в «Исторических записках», №12, о приписных и крепостных крестьянах на частных железных заводах. ,
пользование крепостным трудом и тем определило крепостническую тенденцию в развитии мануфактуры после Петра.
Главной обязанностью приписных и крепостных крестьян были многочисленные подсобные работы вне завода — рубка и возка дров, заготовка угля, ломка и возка руды.1 На Петров^ ском заводе крестьяне с каждого двора должны были вырубить 15 сажен дров, сложить их в кучи и вывезти уголь на завод — все это расценивалось около 30 руб. с двора и зачислялось в подушную подать; другая часть крестьян доставляла на завод руду по 300 пудов со двора в год.1 2 Те же работы крестьян1 на уральских заводах в начале XVIII в. расценивались поденно: работа с лошадью — 6 коп., без лошади — 4 коп. в день; при Геннине поденная плата заменена была сдельной или «уколь-ной»: за рубку дров по 15 коп. за сажень, за кладку, дерненье и осыпку по 1 р. 62 коп. с кучи, за возку угля «по деньге за*, тысячную версту с короба».
Крестьяне работали также и на самих заводах. В 1721 г. на Петровском заводе у «завоцких и оружейных дел мастеров и подмастерей и протчих завоцких служителей жалованных 779 человек, погоских кузнецов и плотников и работников 686 челов'ек. И всего 1465 человек».3 Таким образом, число наемных рабочих к подневольным относилось приблизительно как 3 : 4. На Каменских заводах в 1704 г. крестьяне из приписных слобод только в кузницах выработали 2586 «работных дней», вообще же годовая выработка приписных йа этом заводе составляла 5732 дня.4 На практике нормы крестьянской работьг постоянно нарушались. Жалуясь на злоупотребления заводской администрации, крестьяне указывали, что они «всегда быва--ют в завоцких работах беспрестанно»; жалобы же их на произвол заводской администрации в денежных расчетах заставили1
1 См. мою статью в «Исторических записках», № 12.
2 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 558, лл. 20 об. — 21.
3 Т а м же, кн. 559, лл. 20 и об. — 21.
4 ЦГАДА, Сибирский прик., кн. 1406, лл. 912—1024. Цифры* получены путем суммирования данных о работных днях, выработанных крестьянами «у разных работ».
правительство издать в 1724 г. указ, которым повсеместно вводилась одинаковая поденная плата: крестьянину с лошадью 10 коп., без лошади — 5 коп.
На частных заводах крестьянами выполнялись аналогичные работы. У Меллеров приписные крестьяне ежегодно должны были вырубать по 1200—1300 саж. дров; у Нарышкина «у угольного зжения» бывало в год по 400 человек конных и пеших, другие вывозили на заводы руду» покупаемую в Деди-нове; у Миляковых купленные крестьяне дер. Маскиной выставляли на завод по 3000 четв. угля в год. Кроме того, крестьяне, как и на казенных заводах, выполняли работы внутри завода при мастерах и наемных работниках. У Нарышкина приписные зимой и летом работали сменами, по 80 человек в смене, у Меллеров—«рядами» (т. е. сменами же): 13 рядов летом и 13 рядов зимою, «в каждом ряду по 66, по 67 и по 70 чело* век». Из 154 крестьян села Товаркова на парусной фабрике Филатова работало 28; крестьяне села Кохмы в период ее приписки к фабрике Тамеса изготовляли пряжу по 4 фунта с двора. За работу крестьяне на руки ничего не получали: приписные .работали в счет подушной подати, крепостные «вместо оброка».1
Принудительная, бесплатная работа направлялась не интересом работающих, а нуждою и страхом перед владельцем или администратором предприятия, тем более, что петровское законодательство тому и другому давало широкий пррстор в отношении. вольных и невольных работников. Телесные наказания были обычным явлением и на казенных и на частных предприятиях. Администрация первых располагала самыми разнообразными средствами физического воздействия: кнут, батоги, плети, палки, заключение «в железа» й тюрьму. Даже Геннин, который вообще, из практических соображений, был против «истязаний .на теле», являлся сторонником кандалов на работе для «ослушников» и «ленивых». На частных мануфактурах телесные наказания вовсе не являлись самоуправством или превышением власти
1 Нормы работ азяты из моей статьи в «Исторических записках», № 12.
со стороны владельца предприятия, — они были узаконены петровским правительством. «Ослушников и ленивых, — читаем в царской грамоте Демидову, — смотря по вине, смирять — батогами и плетьми и железами».1 Демидов широко использовал это право, прославившись своей жестокостью. Т Пего л ин доносил в коллегию о своих ослушниках — наемных работниках, что они «плетьми наказаны и с того числа ныне в железах держаны».1 2
Условия труда на петровских мануфактурах для всех категорий работников были тяжелы. С 10 марта по 10 сентября на металлургических казенных заводах работали с 41 часов утра до 7 часов вечера с обеденным перерывом от 11 до 12j часов дня; в летние жаркие месяцы обеденный перерыв увеличивался до 2£ часов, но зато работу, кончали в 8 часов. Таким образом, весной и летом, по инструкции, нормой был тринад-цатичасовой рабочий день. В осеннее и зимнее время работа начиналась за час «перед восхождением солнца» и вечером кончалась через час «по захождении солнца», при часовом перерыве на обед.3
На уральский заводах, по инструкции Геннина, работа начиналась и кончалась по звону колокола. Так было и на фабриках Апраксина и Щеголина.
По регламенту 1720 г., составленному для рабочих шелковой мануфактуры Апраксина, распорядок рабочего дня был приблизительно такой же. «С 30-го марта по 30-го сентября в полпята часа по утру имеет караульной солдат звонить в колокол, чтобы мастеровые люди шли на работу, имянно о пяти часах, а работать до полудни. А в полдень имеет караульной солдат звонить в колокол, чтобы шли обедать. По полудни во 2-м часу имеет караульной солдат звонить в колокол, дабы мастеровые люди на работу шли и работали до 7 часов в вечеру, в которое время караульной солдат паки
1 Спасский. Жизнеописание Акинфвя Никитича Демидова, СПб., 1838, стр. 12.
2 Московский Суконный двор, стр. 194.
3 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 1032, 1724—<1726 гг., л. 80.
имеет в колокол звонить, чтобы они шли ужинать и во знак роспуску их в тот день». Таким образом на мануфактуре летом также практиковался тринадцатичасовой рабочий день. Осенью и зимой он сокращался на час, так как работа начиналась в 6 часов.1 На деле же, сравнительно с регламентами, где они были, рабочий день, во всяком случае на некоторых предприятиях, удлинялся еще на полчаса: «Токмо по утру на работу быть всегда до указных часов за полчаса перед работаю, чтобы мастеровые и работные люди могли убратца и в работы вступить с начала самого указного часа, а не позже».1 2 За опоздание полагался вычет. Сверх того, по субботам после работы подмастерья чистили инструменты!. За недоработку рабочих оста-влялй на ночную работу. По воскресеньям и праздникам всем вменялось в обязанность ходить в церковь. Так обстояло дело с временем рабочего.
Тринадцатичасовой рабочий день становился еще более тяжким в силу тех условий, в которых он проходил. Даже при плавке меди рабочие находились взаперти весь рабочий день. Заводские помещения бывали иногда таковы, что даже правительственные органы признавали их негодными. В 1721 г. берг-советник Михаэлис, осматривавший мануфактуру Щеголина, дал следующее заключение: «Весь двор и нижние палаты и ' светлицы более годно употребить конюшням и сараям, ибо в них таковая вонь, что нельзя в них быть». Недаром Берг-коллегия назначила комиссара Лунина для надзора за этой мануфактурой «для лутчего в том деле способу и оного двора чистоты и протчего непотребства».3 С этим совпадает впечатление Берхгольца, который, отмечая чистоту первого прядильного помещения на мануфактуре Тамеса, замечает, что в остальных комнатах ее уже не было, «напротив, воняло почти нестерпимо».4
1 А. С. Лапп о-Д анилевский. Указ, соч., стр. 82.
2 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 1032, 1724—1726 гг., л. 80.
9 Московский Суконный двор, стр. 78.
4 Дневник Берхгольца, ч. 2-я, стр. 93.
Даже закончив свой долгий рабочий день, многие рабочие все же оставались на глазах администрации или владельца предприятия, так как часть их жила при мануфактуре. При Екатеринбургском железном заводе было 80 казенных изб для мастеровых и работных людей и 350 собственных; при Петровском — 94 казенных и 230 «своего строения». Все наемные мастеровые и работные люди у Меллеров, иноземцы и русские, жили с семьями при заводах; на заводе Озерова (см. выше план) из 270 наемных рабочих некоторые имели собственные избы.
В связи с тем, что многие рабочие жили при самом предприятии, при крупных, особенно казенных, заводах существовали разные заведения, обслуживавшие нужды заводского населения. Так, при Петровском заводе имелись 2 церкви, 2 кружечных двора, гостиный двор с табачной таможней, 16 лавок, 26 харчевен, кирка немецкая. При заводе имелась тюрьма. На территории Екатеринбургского завода, кроме церкви, лавок, харчевен и пр., находился «госпиталь для лечения больных и раненых мастеровых людей», школа «для обучения мастеровых и прочих служителей детей словесного, писать, арифметике, геометрии, тригонометрии, рисованию» и торговые бани. Эти заведения, являясь, несомненно, делом рук Геннина, служат доказательством того, что уже при Петре возникала среди лучших администраторов мысль о благоустройстве заводского быта. Итак, при некоторых заводах вырастал целый поселок, крепко связанный с жизнью завода.
Особенно тяжки для рабочих всех категорий бывали частые злоупотребления при определении и выдаче заработной платы, которые облегчались для предпринимателей и администрации казенных заводов массовой неграмотностью рабочих и отсутствием определенных, зафиксированных условий найма и расплаты.
В противоположность иноземцам, даже мастера русские редко работали на основании заключенного контракта, отсюда — простор для произвола. «А нам ремесленным людям, — писали в своем прошении рабочие Щеголина, — по их компанейскому
определению работать невозможно для того, что и ныне деньги отъимает, по определенной ево даче всех сполна не дает, чинит обиду во всяком мастерстве».1 Недаром рабочие, проведав, что Щеголин из Петербурга привез указ «о платеже учинить с ними согласие повольно, по чему ^каждому за труд его восприять,... требовали у него определения (т. е. договора — Е. 3.) непрестанно», а он «по многим числам от нас, ведая какое-нибудь свое пронырство, отбегал».1 2 3 Нечего и говорить об «обидах», причиняемых при расчетах с крестьянами, осложнявшихся к тому же переводом заработанной суммы на подушный оклад или оброчные деньги.
Для иллюстрации того, что бывало в этих случаях, достаточно процитировать специальное постановление Геннина: «При выдаче денег как служителям, мастеровым людям, так и крестьянам, отнюдь волокиты и обид никаких не чинить и при счете денег как на здешних, так и на прочих заводах, где бывает денежная дача, чтоб ни у кого пропажи денег отнюдь не было, понеже, сколько есть известно, оные плутовства уже и бывали, которое плутовство знатно чинится от подьячих и от щетчиков, а больше они обидят тех мастеровых людей и крестьян, которые не умеют считать деньги и счету в них не знают».® К этому надо прибавить вычеты и штрафы, неправильное удержание за получаемое «в харчевнях» содержание, несвоевременную выдачу остатков заработанных денег: и «ходим за ними (деньгами — Е. 3.) недели по две и больши, — жаловались рабочие Щеголина, — и они нас посылают есть в долг в харчевню и з женам и з детьми... а в харчевни хлебы и калачи пекут гораздо меньшй гороцкова»4 и т. д. Ав результате и наемные рабочие жаловались, что «от голоду и от разорения многия ремесленные люди разбрелися», и крестьяне роптали на «несносную тягость» заводской работы.
1 Московский. Суконный двор, стр. 110—111.
2 Там же, стр. 110.
3 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 795, 1722—1728 гг., л. 371.
4 Московский Суконный двор, стр. 115.
Недовольство, царившее среди вольных и невольных * рабочих петровских мануфактур, проявлялось в разных формах. *
Наиболее простой и ранней формой было бегство с предприятия. Бежали и с казенных и с частных заводов; бежали: поодиночке и группами, и наемные и крепостные. На уральских заводах бегство принимало массовый характер, особенно в 20-х годах, когда усилилось строительство заводов и эксплоа-тация местного населения. Там крестьяне бежали партиями до полутора тысяч человек; необозримые сибирские пространства и волновавшаяся Башкирия служили надежным убежищем для беглых. Заводская администрация боролась с побегами крутыми мерами, вплоть до смертной казни «для экзампля и страха другим». Но жестокость приводила только к большему озлоблению, и перед администрацией всегда стоял Тревожный вопрос: «каким образом крестьянские завоцкие работы/ исправлять без великой им тягости, и тем бы их от ослушания и побегов удержать?»1 2
Другой формой борьбы за улучшение своего положения были жалобы наемных работников и крестьян на своих владельцев и администрацию. Особенно интересны прошения, подававшиеся наемными рабочими, в которых уже звучат-профессиональные мотивы. Так, рабочие мануфактуры Щеголина, жалуясь на ухудшение своего положения после передачи этого предприятия в частные руки, требовали точного нормирования заработной платы, — «почему надлежит нам за работу с аршина, а другим с фунта» — и заключения с ними договора. Они указывали, что Щеголин «бракует сукна один без. мастерагиноземца, не по образцам, и называет в том числе-хорошее наше мастерство худым для своего прибытку», что> вместо «хорошей пушной шерсти» он дает «всякую черкасскую», а качество изделий требует прежнее. Сверх того, владелец донимает их! вычетами и произвольно распоряжается
1 Более подробные сведения по этому вопросу см. в моей уже цитированной статье в «Исторических записках;», № 12.
2 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 795, л. 369.
«ми: «от той работы и мастерства поставил нас вместо солдат на караул... и посылает нас на всякие домовые работы». Рабочие жаловались на свое почти тюремное пребывание <в стенах мануфактуры: «Он, Щеголин, з двора нас никогда не спускал.'., и напред сего с начала суконной фабрики отнюдь запирательства у нас не бывало... и то стало быть неволя». f
Обстоятельно и всесторонне изображали рабочие Щеголина свое положение на производстве и злоупотребления своих владельцев. Отсюда они делали двоякий вывод: «компаней-щики весьмя отяготили и малую дачю за работу нашу оску-дили, отчего жены наши и дети ходят и питаютца миром, а мы сами с великою нуждою и долгами питаемся»; «и стали мы 'быть им, компанейщикам, вместо подданных невольных, а не учеников тому суконному мастерству».1 Рабочие совершенно правильно схватили тенденцию закрепощения, о чем мы говорили выше. Это выступление рабочих было массовым: под прошег нием подписалось 160 ткачей, 58 скреболыциков, 64 кардовщика, 81 прядильщик и двое неизвестных, всего 365 человек.1 2
Но рабочие Щеголина не ограничились подачей заявления. «Они, по выражению владельцев, «чинили немалую против^* ность, подобно бунтовщикам, и многие дни при фабрике работу все останавливали».3 Таким образом намечался тот метод борьбы, который в дальнейшем превратился в массовые организованные стачки.
Со своей стороны крестьяне жаловались на то, что вместо положенного «урока» они бывают «в завоцких работах беспрестанно», что от работы в весеннее время «посеву хлебов явилась немалая недопашка» и т. п.4 Но и крестьяне не ограничивались одними жалобами: часто они «чинились непослушны»
1 Московский Суконный двор, стр. 99—102 и 107—117.
,2 Т а м же, стр. 102.
3 Там же, стр. 104.
4 Подробнее о формах проявления недовольства со стороны крестьян см. в моей статье в «Исторических записках», № 12.' ‘
прежде всего в своей основной работе — в заготовке дров и угля. Так бывало на казенных уральских и олонецких заводах, так бывало и на частных: у Бутенанта в 90-х годах XVII в,, у Меллеров в 1708 г., у Миляковых в 1726 г. Нажим заводской администрации или владельца на крестьян в такие моменты вызывал с их стороны открытое возмущение, а иногда вооруженное сопротивление, для подавления которого требовалась военная сила. Так крестьяне Кижского погоста в 1695 г. усмирены были стрельцами. Значительно позднее тот же погост вновь поднял возмущение, уже будучи приписанным к казенному Петровскому заводу.
В движении заводских крестьян встречались и другие мотивы, являвшиеся ответом на закон 1721 г., даровавший право душевладения купечеству. Крестьяне не хотели признавать себя крепостными заводчика, оспаривая его права на них. Таково дело крестьян д. Маскиной, купленной заводчиками Миляковыми. Пять с лишком лет крестьяне с необычайной настойчивостью и героизмом защищали свои права. Сначала они доказывали, что исстари были государственными и неправдою попали в крепостные вообще и в частности — в руки Миляковых. Убедившись, что законным путем они не добьются правды, крестьяне 3 года оказывали вооруженное сопротивление, которое не могли сломить посылавшиеся из Москвы и из Красной слободы солдаты, так что в конце концов владельцы завода просили Сенат послать «достойную команду» регулярного строя. Понятно, что заводская работа была новой тяжестью для крестьян, в то время, когда «возвышение класса помещиков, содействие нарождавшемуся классу торговцев и укреплению национального государства этих классов происходило за счет крепостного крестьянства».1
Итак, в составе рабочих петровских мануфактур мы различаем два элемента: наемных и подневольных, в том числе приписных и крепостных крестьян. Не зная общей цифры рабочих, занятых на мануфактурах первой четверти XVIII в., мы можем
1 И. В. Сталин. Беседа с немецким писателем ЭмИлем Людвигом.
10 Мануфактура при Петре
утверждать, что количественно перевес падал на вторую категорию — достаточно припомнить цифру 25 000 крестьян, приписанных только к уральским заводам.1 Это явление, особенно в свете последующих фактов, должно быть признано совершенно закономерным в условиях крепостной России XVIII в. Но нельзя уменьшать и роли наемного труда в этот период. Наемных рабочих мы видим на всех, без исключения, мануфактурах, к тому же всюду они составляли основную производственную силу. На первых Порах существования мануфактуры, особенно выросшей так быстро, как это было в первой четверти XVIII в., иначе и не могло быть: только с течением времени из среды заводских крестьян могли выработаться более или менее постоянные, присмотревшиеся к работе и получившие необходимый производственный опыт кадры, которыми можно было заменить людей, вначале приходивших на завод со стороны и приносивших ранее полученный ими опыт.
1 ЦГАДА, Кабинет Петра , Великого, 2-е отд., кн. 62, л. 981. По данным проф. Пажитнова, в 1719 г. приписных к казенным и частным заводам числилось 31 383 человека. К. Пажитнов. Положение рабочего класса в России.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Как известно, П. Н. Милюков подвел печальные итоги промышленного развития России при Петре I. По его словам, искусственно и беспочвенно, с дубинкой в руках насаждавшаяся петровская мануфактура не привилась и также быстро, почти безрезультатно исчезла, как и появилась.
Этот вывод не соответствует фактам.
Прежде всего русская мануфактура ко времени смерти Петра Великого насчитывала не 25, а около 100 лет своего существования и за этот значительный срок, а особенно в течение первой четверти XVIII в., она успела завоевать значительное и довольно прочное положение. Это прежде всего относится к металлургии; недаром новая форма производства была оценена таким выдающимся дельцом и организатором, как Никита Демидов, да и не им одним: с основания Берг-коллегии туда, можно сказать, посыпались прошения о разрешении на постройку заводов, даже со стороны людей, не располагавших достаточными для того средствами и по этой причине не осуществлявших иной раз полученного разрешениях. Возникшие при Петре металлургические и металлообрабатывающие заводы (не говоря о казенных и демидовских, продолжавших существовать и в XVIII, и в XIX вв.), даже такие средние по свойм размерам, как Баташова,. Миляковых, Озерова, Рюмина* Черкасского, действовали во всяком случае и в пятидесятых-шестидесятых годах XVIII в. Даже небольшие заводы, принадлежавшие мелким посадским людям
(Логинову, Семенникову, Ситникову, Железникову), пережив период временного запустения, в 30-х годах были возобно-10*
I
влены, правда уже новыми владельцами. Мы можем назвать только шесть мелких металлургических предприятий, основанных при Петре и при нем же окончательно исчезнувших, — это заводы Данилы Воронова, Железникова и Мездри-ковых, Потапа Клюева, Федора Шапошникова, Антона Колмов-ского и Петра Александрова; при этом последний закрылся потому, что в тех же местах Муромского уезда в 1725 г. стал строить железный завод сам князь Черкасский, «человеком» которого был прежний владелец завода. Конкуренция ли с князем была не под силу его «человеку», последовал ли приказ Со стороны Черкасского о Закрытии данного завода, но Александров; прекратил начатое им дело^
Меньшую, но достаточно заметную роль к концу царствования Петра играла текстильная мануфактура, хотя ей труднее было конкурировать с широко распространенной и вполне доступной технически кустарной выработкой грубого сукна, полотна и холста. К концу царствования Петра насчитывалось 35 текстильных мануфактур, из них 33 частных, из который многие, как мы видели, возникли по собственному почину их владельцев и компанейщиков.
Проследить дальнейшую судьбу петровских мануфактур — особая задача, не только не выполненная, но и не поставленная еще исследователями. Однако, мы можем сказать, что и в области текстильной промышленности многие предприятия петровского времени .пережили во всяком случае вторую четверть XVIII в. Из полотняных таковы все пять, на которые разделилась мануфактура Тамеса—Овощникова, Микляева, Пастухова, Карамышева и самого Тамеса, и парусные — Плавильщикова, Филатова и Хвастливого, т. е. 8 из 11-ти частных полоТняно-парусных мануфактур, существовавших при Петре. Из одиннадцати суконных — пять наиболее крупных — Щеголина, Кузнецова и Воронина в Москве, Микляева (позднее Дряб-лова) в Казани, Дубровского в Путивле — продолжали существовать по крайней мере до второй половины XVIII в.; о судьбе других суконных мануфактур пока нет данных. Что касается шелковых фабрик, то из них оказались долговечными
фабрика Милютина, а также все те,’ на которые разделилась компанейская мануфактура Евреинова.
Трубочная Гребенщикова, пуговичная Кузнецова, кожевенные Зайцева и Попова, стекольные Аксенова и Гаврилова прослеживаются также во второй половине XVIII в.
Успешно развивающееся промышленное строительство при Петре и сравнительно длительное существование мануфактур, возникших при нем, особенно при условии, что «мануфактуры вообще недолговечны»,1 и есть фактический ответ П. Н. Милюкову. Получив свое начало в тридцатых годах XVII в. не под ударами петровской илй чьей-либо другой дубинки, а вследствие роста потребностей в промышленных изделиях со стороны государства и населения, мануфактурная форма производства за 80— 90 лет своего существования, и особенно за первую четверть XVIII в., вошла в жизнь России и в сознание русских людей как естественный и уже привычный элемент. Правда, феодальные отношения, господствовавшие в стране, толкали ее не на тот путь, которым развивалась европейская мануфактура, не на капиталистический, а на крепостной, — но тем не менее крупная промышленность в России создавалась.
Петр не насаждал мануфактуры искусственно, но никогда не упускал их из виду. Из сознания важности этого дела и его трудности вытекала его политика содействия, поощрения, а иногда и принуждения. Но Петр исходил всегда из твердого убеждения, выраженного им в регламенте Мануфактур-коллегии: «Понеже его императорское величество прилежное старание имеет о распространении в Империи Российской к пользе общего блага и пожитку подданных, дабы учредить разные мануфактуры и фабрики, какие в других государствах имеются».1 2 Характерная для Петра ссылка на «другие государства» совсем не означала сознания слабости и бессилия России перед соседями? напротив, она говорит о твердой вере Петра в то, что в его государстве все может быть и будет, как в других.
1 Данное положение К. Маркса см. Капитал, т. I. Изд. 2-е, стр. 254.
2 ПСЗ, т. VII, № 4378.
СПИСКИ МАНУФАКТУР 1
1. ОБЩИЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Список заводов и фабрик, возникших при Пе*гре (с 1695 по 1725 г.), предлагается впервые, хотя их перечисления разной степени полноты не раз встречаются ;в литературе. Такой перечень петровских мануфактур мы находим у С. М. Соловьева «История России с древнейших времен», изд. «Общественной пользы», кн. IV, столб. 166—170 и 784; у М. И. Т у г а н-Б арановского «Русская фабрика в прошлом и Настоящем», изд. 3-е, 1901, стр. 13; в работах П. Г. Любомирова: «Очерки по истории русской промышленности в XVIII и начале XIX вв.» Л. 1930 (на страницах, посвященных времени Петра I); «Очерки по истории металлургической и металлообрабатывающей промышленности в России», Л. 1937, гл. Ш, а также в его недавно вышедп/ей посмертной статье «Роль казенного, дворянского и купеческого капитала в строительстве крупной промышленности России в XVII—XVIII вв. («Исторические записки», № 16). Но все эти перечни являются приблизительными, так как указанные авторы и не брали на себя обязательства дать полный, исчерпывающий список петровских мануфактур. Исключением является вторая из указанных работ П. Г. Любомирова, в которой автор устанавливает размещение всех заводов, встречающихся, по его данным, в петровское время. Но в этом случае исследователя интересовала лишь металлопромышленность.
Одним из основных источников при составлении этих перечней, имеющихся в литературе, служило сочинение И. Кирилова «Цветущее состояние Всероссийского государства», в котором . автор, современник Петра, один из секретарей Сената, на основании официальной ведомости 1727 г. дал впервые очень полный перечень заводов и фабрик первой четверти XVIII в., а также их общий итог (233 предприятия). Однако
1 Список впервые был напечатан в Исторических записках, № 19. Здесь он перепечатывается с небольшими исправлениями и дополнениями.
этот перечень, как и данная Кириловым итоговая цифра, нуждаются в дополнительных изысканиях и проверке.
Во-первых, автор не всегда дает точное перечисление отдельных мануфактур, как не всегда приводит их название или имя владельца. Так, «апример, по Москве (а она была и тогда центром крупной неметаллурги-ческой промышленности) у Кирилова значится:
„Байберековая и лентовая и позументная, лентных . • . • . 5
Шелковарная, плетеночная и портупейная..............5
Полотняных..........................................5м1
Иногда автор просто ссылается на существование н даже «во мно-* $
жестве» в данном городе или провинции тех или иных промышленных предприятий. Однако, очень возможно, что среди этого «множества» бывали заведения и типа мануфактуры, и типа ремесленной мастерской.
По всей вероятности, многие из них были подобны предприятиям, описанным в официальных материалах того времени. Так, в Алексинском уезде у крестьянина Ново-Павшинской слободы Трофима Ермолаева была домна с двумя горнами и кузня, «ремесленных людей 2 человека — г. Тулы Казенной слободы кузнецы»; при домнах й в! кузнях работали также сами хозяева.1 2 Или другой пример: дочь Кожевницкой полусотни Ивана Вишнякова (в Москве) в 1723 г. продала двор с кожевенным -заводом за 45 р.3 — цена говорит сама за себя: из других материалов мы знаем, что заведение предприятий, которые в документах выделяются в особую группу фабрик, мануфактур и заводов, обходилось в тысячи рублей. Однако, возможно, что некоторые из этого «множества» являлись такими же мануфактурами, как те, которые поименно названы Кириловым.
Во-вторых, в тех случаях, когда Кирилов дает индивидуальные сведения по предприятию (имя владельца, название и местонахождение данной мануфактуры), он, пользуясь без всякой критики официальной ведомостью, наряду с мануфактурами, действительно возникшими и существовавшими в первой четверти XVIII в., вносит в свой список такие, которые лишь предполагалось завести. Это объясняется следующим. Со времени учреждения Берг- и Мануфактур-коллегии требовалось, чтобы лицо, желающее построить ту или другую мануфактуру, подало заявление о выдаче соответствующего разрешения; последнее обычно фиксировалось в форме приговора коллегии. Позднее, при составлении сводных ведомостей в этих коллегиях^ приговор служил основанием для включения дан
1 И. К и р и лов. Указ. соч4 стр. 77.
2 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 614, л. 347.
3 Актовые книги по Москве, т. III, стр. 289.
ного предприятия в ведомость, хотя иногда разрешение не использовалось и предприятие не возникало. С другой стороны, далеко не все владельцы, основавшие ту или другую мануфактуру еще до учреждения коллегий, посылали позднее требуемые от них сведения. Такие предприятия выпадали из поля зрения коллегий и' не могли быть включены в их ведомости. Таким образом, у Кирилова одновременно попадаются лишние мануфактуры, не существовавшие на самом деле, и недостает некоторых, фактически существовавших. Этим недостатком, естественно, -страдают и те позднейшие перечни заводов и фабрик петровского времени, которые, как я уже говорила, основывались в значительной степени на сочинении Кирилова.
Недостаточная четкость и точность перечня Кирилова совершенно естественны и для «него самого, и для составителя его источника — ведомости 1727 г.: в то время отсутствовал точный критерий для определения того, что подходит под понятие крупного предприятия, называемого мануфактурой, да и не были известны элементарные приемы статистического учета, хотя последний и ставился в качестве первоочередной задачи перед вновь создаваемой Берг- и Мануфактур-коллегией. Отсюда ясна сомнительность и итоговой цифры Кирилова, тем более, что пр» подсчете его собственные слагаемые, приводимые им по губерниям и провинциям, не дают этой суммы.
Думаю, что точная и окончательная цифра мануфактур первой четверти XVIII в. будет установлена на основании их полного списка толкы> после выявления и изучения по крайней мере основных архивных фондов, содержащих материалы по промышленности того времени. Только путем сопоставления сохранившихся ведомостей между собой, а также с другими документами и данными в уже опубликованных работах, может быть проверен факт существования каждой мануфактуры. На основании; подобной работы, произведенной на значительном материале Берг- и Мануфактур-коллегии, а также других петровских учреждений, мною составлен предлагаемый список мануфактур. При этом я ставила перед собою две задачи:
1. Охватить списком наиболее полно предприятия этого типа, независимо от отрасли промышленности и длительности существования каждого из них в отдельности, на основании всех, хотя бы самых беглых, упоминаний, встречающихся в литературе и источниках, опубликованных и архивных, бывших в моем распоряжении.
Но я заранее должна сказать, что мой список не является исчерпывающим. В нем, например, отсутствуют кирпичные, поташные, солеваренные, мыловаренные заводы, недостаточно представлены винокуренные, кожевенные, пороховые. Это объясняется отсутствием в моих материалах сведений об индивидуальных предприятиях из вышеназванных видов, а также иногда невозможностью выяснить, являлось ли оно мануфактурой или более мелким предприятием, типа ремесленной мастерской. Со временем.
при привлечении новых архивных материалов, список будет пополняться*, и уточняться.
2. Вторая задача сводилась к тому, чтобы проверить, все ли из упомянутых, а следовательно и внесенных в общий список мануфактур фактически были основаны. В результате получилось не один, а два списка. В первый, основной, вошли только те предприятия, относительно которых в архивных или опубликованных материалах, включая и литературу, встретились сведения, безусловно говорящие об их фактическом основании и существовании, хотя бы и недолговечном. Во второй список включены предприятия трех родов: 1) те, относительно которых удалось установить,-что они не были заведены, хотя разрешение на их основание было получено (эти предприятия в спиеке отмечены одной звездочкой); 2) предприятия, начавшие действовать после 1725 г. (они отмечены двумя звездочками) и 3) предприятия, о фактическом основании которых не было сведений в самих коллегиях. Такие сомнительные предприятия отмечены в списке тремя звездочками.
Ссылки и примечания tf основном списке даются только в случае* каких-либо дополнительных сведений; во втором — к каждому предприятию с указанием, откуда почёрпнуты о нем сведения.
Для полноты представления о числе мануфактур, существовавших в первой четверти XVIII в., основному списку предпосылается список мануфактур, возникших в XVII в. и продолжавших действовать пр» Петре.
2. СПИСОК МАНУФАКТУР, ОСНОВАННЫХ в XVII в. и ПРОДОЛЖАВШИХ ДЕЙСТВОВАТЬ в ЦАРСТВОВАНИЕ ПЕТРА
№ тш. Кому принадлежала в конце XVII в. Наименование и вид предприятия И- 7— Местонаж ождение
1 Нарышкину А. Л. (бывш. Марс елиса) „Елтинский" железный завод Каширский у.; на р. Скниге
2 Ему же „ Ченцовский" железный завод Там же
3 Ему же „Соломыковский" железный завод Там же
4 Ему же „Ведменский" железный завод Там же
5 Ему же „Вепрейский" железный завод Алексинский у., на р. Вепрее
б Ему же „Тульский верхний" железный завод Тульский у., на р. Тулице
7 Ему же „Тульский нижний" железный завод Там Же
8 Ему же1 „Дугненский" железный завод Алексинский у., на р. Дугне
9 ' Бутенанту фон Розенбушу Железный завод Олонецкий у., Шунг-ский погост
10 Ему же • и Олонецкий у., Фоймо-губская волость
1 Все восемь заводов, бывшие Мароелиса, в 1690 г. были переданы Л. К. Нарышкину и описаны по атому случаю (Крепостная мануфактура в России, ч, I. Тульские и Каширские железные заводы, стр. 108—208). О том, что четыре первых завода продолжали действовать в первой четверти XVIII в., мы узнаем ив ведомости, поданной в Берг-коллегию в 1720 г. приказчиком Нарышкина .Гаврилой Забелиным (ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 614, л. 180 и далее). Что касается остальных четырех заводов, то прямых указаний на их существование в XVIII в. в моем распоряжении не имеется; однако в сводной ведомости Берг-коллегии 1725 г, среди ваиодов, о которых „от заводчиков ведомостей ие подано**, значатся заводы „Александра да Ивана Нарышкиных в Каширском и Тульском и в Алексинской провинции** (Там же, ки. 610, л< 171), т. е. иак будто речь идет о всех восьми ваводах. Но нельзя забывать, что подобные сводные ведомости составлялись иа ооноваини старых и иногда очень давних формальных .данных.
Приложения. Список мануфактур 155 ** ПРОДОЛЖЕНИЕ
11 Ему же1 Железный завод Олонецкий у., Кижский погосг
12 Меллерам, Вахро-мею и Петру „Угодский" железный завод Малоярославский у., на р. Угодке
13 Им же 1 2 „Истинский" железный завод Боровский у., на р. Истье
14 Томасу Болдвину Бывш. казенный „Соро-кинский" железный завод Московский у., на р. Истре^
15 Ему же 3 Бывш. казенный „Павловский" железный завод Звенигородский у., на р. Белой
16 Казне „Пушечный двор старый" Москва, в Белом городе, за Воскресенскими воротами, на р. Не-глинной
17 Казне 4 „Пушечный двор новый" Москва, у Красного ПРУД?
18 Казне 5 * Пороховая мельница „нижняя" Москва, на р. Яузе
19 Мейеру Рудольфу® Бывш. казенная пороховая мельница — „верхняя" Там же
20 Казне 7 Измайловский стеклянный завод с. Измайлово
21 Койету Петру8 „Духанинский" стеклянный завод Дмитровский у., пуст. Духанино
1 В начале XVIII в. заводы перешли к казне (П. Г. Любомиров, Очерки по истории металлургической и металлообрабатывающей промышленности в России, П. 1937, стр» 57; Крепостная мануфактура в России, ч. II. Оловецкне медные и железные ааводы. Лгр. 1931, .Введение, стр. Х'Х).
2 Оба завода продолжали действовать при Петре и после него.
з О судьбе обоих ваводов в конце XVII—начале XVIII вв. у И. Гамеля, Описание Тульского оружейного завода. М., 1826, стр. 26.
4 Сведения об обоих .Пушечных дворах^ при Петре — у Н.'Е. Бранденбурга. Материалы для истории артиллерийского управления в России, т. I, .Приказ Артиллерии**. Спб., 1876, стр. 344.
5 В 1704 г. была передана-Филнмону Аннкиеву. Там же, стр. 333; опись мельницы — там же. Приложение XXVI.
в О судьбе мельницы в конце века — там же, отр. 327 и следующие; опись мельницы — там же. Приложение XXVII.
2 Завод во всяком случае существовал в 1707'г., далее сведений не имеется (ЦГАДА Письма разных лиц на русском языке, 1707 г., № 14, л. 38).
в Последнее по времени упоминание о заводе относится к 1702 г. (Н А. Баклане Стеклянные заводы в Москоаеком государстве XVII в. Труды ГИМ**а, вып. IV, стр. 126).
3. СПИСОК МАНУФАКТУР, ВОЗНИКШИХ ПРИ ПЕТРЕ 1 (с 1695 по 1725 г.)
7. Черная металлургия tn
Общий номер Частный номер Первоначальное наименование Вид или специальность Год Местонахождение Даль нейшне изменения Существовала ли к 1725 г.
разрешения фактическ. основания
1 1 Каменский Металлургический \ а э е н н £ 1700—1701 I е Тобольский у., на р. Каменке Да
2 2 Невьянский п 1700-1701 Верхотурский у., на р. Нейве В 1702 Г. передан Никите Демидову
3 3 Ижинский или Устюжекии 1702 Близ Устюжны, на р. Ижине „ нет
4 4 Уктусский п 1702 Тобольский у., на р. Уктусе да
5 5 Петровский п 1702—1704 На р. Лососинке при Онежском озере
6 6 Повенецкий п 1703 При устье р.Повенца -
7 7 Ты р пецкий или Белозерский п 1704 Белозерский край, на р. Щогде »
8 8 Алапаевский 99 1704 Верхотурский у., на р. Алапаевке J
Мануфактура при Петре 1
9 Кончезерский
10 10 Кузминский Металлообрабатывающий
11 11 Липский или Липецкий Металлургический
12 12 Екатерин бу ргский
13 13 Елабужский Неизвестно -
14 14 .Оружейный двор" или цейхгауз
15 » 15 „Оружейный двор"
16 16 „Пушечный литейный двор"
17 17 „Оружейный. двор старый"
1707 Близ Петровского завода п
нач. XVIII в. Воронежский у., на р. Кузминке п
нач. XVIII в. Воронежский у., на р. Липиде п
1723-1725 Верхотурский у. »
Казанский у. В 1724 г. передан Ивану Не-богатову („ветх") п
1701—1720 Москва, Кремль Да
1711 Ярославль, Сгорел в 1711 г. Нет
1712 Петербург Да
до 1715 Петербург Неизвестно
Приложения. Список мануфактур
Общий номер Част ныЙ номер Первоначальное наименование Вид нлн специ альность разрешения Год фактнческ. осаовання
18 18 „Оружейный двор новый “
19 19 Тульский оружейный завод * 1713
20 20 Сестрорецкий оружейный завод 1724
21 21 Якорная кузница \-
'22 22 Якорный завод « до 1719
23 1 Боринаи Аристова Металлургический Ч а с т н ы 1694—1695
24 2 Демидова Никиты Тульский 1696
25 3 Бутенанта фон Розенбуша Неизвестно 1696
Местонахождение Дальнейшие изменения Существовала ли к 1725 г.
Петербург Да
Тула п
Сестрорецк 99
Ладога Неизвестно
Нижегородский у., Городецкая вол. п
е Романовский у., на р. Белый-Колодезь В 1720 г. перешел к казне Да
Близ Тулы, на р. Ту-лице м
Олонецкий у., Ли-жемская вол. п
Мануфактура при Петре 1
26 4 Молодого Федора Металлургический
27 5 Меллеров „Мень» * шовский"
28 6 Демидова Никиты -„Дугненский" п
29 7 Воронова Данилы п /'
30 8 Рюмина Якова „Истенский"
31 9 Рюмина Якова „Улутский“ Неизвестно
32 10 Демидова Никиты „Шуралинский" Металлообрабатывающий
33 11 Баташева Ивана Металлургический
1704 Кунгурский у., на р. Мазуевке В 1715 г. передан Белопашин-цеву. В 1722 г. Ф. Молодой просил о возвращении ему завода Да • •
1705 Оболенский у., на р. Нечайке is
1707 / Алексинский у., на р. Дугне Л Я » Ja g
до 1711 Козельский уезд В 1711 г. „пуст" в Нет g и £
1713 Пронский у.,, на р. Истье Да |
1716 Цереяслав. у., на р. Улесовой • § н
1716 Верхотурский у., на р. ШураЛе >»
1716 Тульский у., на р. Ту-лице ! и» » р
Общей иомер Частный номер Первоначальное наименование Вид или специальность разрешении
34 12 Демидова Никиты „ Be рхне-Т агиль-ский" п
35 13 Логинова Льва п
36 14 Демидова Никиты „Бынговский" Металле, обрабатывающий
37 15 Его же „Верхне-Ту-лицкий" Металлур-гичЬский
38 16 Озерова Василия п 1715
39 17 Ситникова и Козе-кина м
40 18 Шапошникова Федора м • 1721
41 19 Демидова Никиты Выйский" Металлообрабатывающий
Год фактически основания Местонахождение Дальнейшие изменения Существовала ли к' 1725 г.
1716-1718 Верхотурский у., на р. Тагиле. Да
1717 Пронский у., на р. Истье • w
1718 Верхотурский у., на р. Бынге
1719 Тульский у. ,на р. Ту-лице М
1720 Козловский у., на р. Толычеевой М
1720 / Ржевский у., Добрянский стан В 1724— 1726 гг. бездействует
% „Между Кадомским и Арзамасским у., в Починковской волости" В янв. 1725 г. .завод пуст"
1722 Верхотурский у., на р. Вые Да
Мануфактура при Петре!
11 Мануфактура при Петре I
42 20 Александрова Петра Металлургический 1722 Владимирский уезд Летом 1725 г. запустел
43 21 Миляковых Тараса и Ивана п 1722 1719* Краснослободской у., на р. Ряпке Да
44 22 Клюева и Халтурина 17/2 Муромский у., на р. Илюйке Запустел до 1725 г.
45 23 Колмовского Антона в 1722 Царево-Санчурский у., на р. Устье Запустел до 1725 г.
46 24 Семенникова Конд-ратья п 1722 1722 Рязанский у., на р. Кирице Да
47 25 Железникова и Мез-дриковых п 1724 Владимирский у., на р. Сигводе Запустел в 1725 г.
48 26 Демидова Никиты „Синячихииский" Металло-обраба ы-вающий Верхотурский у., на р. Сиыячихе <- Да
49 27 Демидова Никиты „Нижне-Тагильский" Металлургический 1725 Верхотурский у., на р. Тагиле И
50 28 Его же „Фокинский" Неизвестно * Галицкая провинция, на р. Ветлуге Неизвестно
51 29 Ружейный завод Ели-зария Избранта • 1698 Московский у., на р. Воре Нет
* Завод фактически существовал раньше, чем получено бшо разрешение по учреждении Берг-коллегви.
Приложения. Список мануфактур
Общий номер Частный номер Первоначальное наименование Вид или специальность Год Местонахождение Дальнейшие нам* нения Существовала о! ли к 1725 г. 143
разрешения фактически основания
52] *30 „Палашный завод** Франца Люботея 1712—1713 Недалеко от Москвы, на р. Яузе1 - Принят в казну в 1734 г„ хотя до этого времени бездействовал2
1 Сведения о местонахождении завода расходятся: по данным Н. Е. Бранденбурга и П. Г. Любомирова, ои находился в 25 верстах от Москвы, на р. Пехорке (Н. В Бранденбург, укав, соч., стр. 384—385; П. Г. Л ю б о м и р с в, укаа. соч., стр. 53). В списке же, данном иа Военной коллегии в 1719 г., виачится! „палашный аавод иа Яуве под ведением иноземца Франца Люботея. . . делают палаши и обучают того дела русских людей" (ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 606, л, 36_об.).
1 Н. Е. Бра и д о и б у р r,J указЛсоч., стр. 384—385.
2. Цветная металлургия
Общий номер Частный номер Первоначальное наименование Вид или специальность разрешения Год фактнческо основания Местонахождение Дальнейшие ивменения Существовала ли к 1725 г.
53 1 Казанский Медный К а на грани XVII— xvni 1 е н н I я е Казанский у., на р. Вятке В 1714 г. передан подьячему Калугину1 Нет
54 2 Без названия То же Олонецкий у., Фой-могубская вол. »
55 3 Кончезерский Олонецкий у. Да
Мануфактура при Петре I
I _____________________________________________________________ I
56 4 Уктусский 99 1703 1704' Тобольский у., на р. Уктусе 1»
57 5 Кунгурский 1-й 99 около 1711 Около Кунгура (в 40 саж.) Нет
58 6 Кунгурский 2-й 99 около 1711 Кунгурский у., на р. Мазуевке 99
59 7 Лялинский 99 1723 1725 Верхотурский у., на р. Ляле Да
60 8 Ягошихинский п 1725 Верхотурский у. 99
61 9 Пискорский 99 1725 м 99
62 10 Екатеринбургский 99 1725 п 99
63 11 Полевский 99 1725 99 99
64 12 Саралинский ft 1724 Казанский у., на р. Сарали В 1727 г. передан Ив. Небогатову 99
65 13] Нерчинский | Серебряный 20-е годы \ 1 М
66 14 Строгановых Медный Ч а 1721 с т н ы 1725 е Соликамская пров., „в Перми Великой", на р. Яйве 99
1 Сведения о заводе взяты ив фонда Берг-колл., кв. 609, л. 16 и об. В литературе об атом заводе нет введений. Авторы, начиная с Геннина, невидимому, смешивали его о другим казенны^ медным заводом на р. Оарали, притоке Камы (ом. В. И. Г е в в и н. Описание уральских и сибирских заводов 1735 г. М«, 19$7) ОТР- 632; П. Г» Любомиров, увез, соч.» стр. 64).
Приложения. Список мануфактур
Общий номер Частный номер Первоначальное наименование Вид или специальность Год .Местонахождение ч Дальнейшие изменения Существовала ли к 1725 г.
разрешения фактическ. основания
67 15 Демидова Никиты „Высокий" Медный 1720 1720 Верхотурский у., на р. Вые Да
68 16 Тряпицина Ивана п 1720 1725 Казанский у., на р. Давыдовке /
69 17 Демидовых Ивана и Семена Серебряный J L Пора 1723 ховое произв Рижский у., на р. Летогоше одство1 Действовал недолго Неизвестно
Общий номер Частный номер Первоначальное наименование Вид или специальность Год Местонахождение Дальнейший изменения Существовала ли к 1725 г.
разрешения фактическ. основания
Казенные
70 1 Охтенский Пороховой 1711—1714 Под Петербургом, на Большой и Малой Охте Да
71 2 Без названия п 1712 Петербург п
72 3 Сергиевский Серный . 1700 Под Сергиевском, на р. Соку п
73 4 Самарский 1710 Под Самарой п
Мануфактура при Петра I
74 15 Путивльский Селитрен-ный Начало XVIII в. Путивль В 1704 г. передан Рожнову, а затем в 1707 г. кадашевцам Евстатьевым Неизвестно
75 6 Без названия п до 1709 В7 верстах от Астрахани Закрылся в 1719 г.
76 7 W » 1713 Карповский уезд Неизвестно
77 8 п до 1715 Под Красным Яром В 1727 г. передан пос. человеку Духову Да
78 9 Избранта Елизария Пороховой Ч а е т и ы 1698 е Московский у., иа р. Воре Неизвестно
79 10 Бельского Григория до 1701 Москва м
80 И Стельса Андрея Начало XVIII в. Московский у., на р. Клязьме Позднее Рутхера и Беркузина. Действовал в 1720 г.
1 Сведения ввяты преимущественно ив книги Н. Е. Бранденбурга ^Материалы ио истории артиллерийского управления в России**. Кроме перечисленных в данном описке ваводов, имелись подобные же иаведения» наир. каяениые селитренные ваводы в Казанской и Киевской губерниях, возможно более мелкого масштаб^, а может быть недолго существовавшие, вследствие чего о каждом ив них сведений
Приложения. Список мануфактур
нс встречается.
Об-jjpd номер Част ный номер Первоначальное наименование Вид или специальность рааре-шенмя Год фажтнческ. основания
81 12 Его же Пороховой Начало XVIII в.
82 13 Селивестрова Василия и Марыкаева Михаила 19 ' 1702
83 14 Нарыкова Льва 1702
84 15 Молоствова Селитрен-иый 1709
85 16 Его. же 1715
86 17 Варламова Данилы Серный до 1711
Местовахождевие Дальнейшие ввме нения Существовала ля к 1725 г.
Московский у., на р. Клязьме Позднее Филимона Аникиева. Действовал в 1720 г. Неизвестно
В Москве или под Москвой »
Под Симбирском Действовал до 1715 г. Нет
Близ Царицына, на р. Ахтубе Действовал в 1720 г. Неизвестно
Касимов Скоро закрылся Нет
Мануфактура при, Петре I
4. Полотняная промышленность
Общий номер Частный номер Первоначальное наименование Вид или специальность Год Мест оиахожДенже Дальнейшие изменения Существовала ли и 1725 г.
разрешения фактическ» основания
Kase иные
87 1 „Хамовный двор" на Яузе Парусная 1696 Москва, с. Преобра- Д»
88 2 „Полотняный и скатертный завод" Полотняная \ 1707 Москва В 1711 г. передана компании Андрея Турчанинова. В 1720 г. перешла компании Ивана Тамеса. В 1724 г. разделилась на 5 частей: 1. Ивана Тамеса 2. Бориса Карамышева 3. Антипа Пастухова 4. Ивана Микляева 5. Андрея Овофни-кова » » п
Приложения» Список мандфцктур
4-
Общий номер Частный номер Первоначальное наименование Вид или специальность Год
paspe-шения фажтическ основания
89 3 Екатерингофская до 1722
90 4 Менщикова А. Д. Парусная Ч а с т н ы 1714
91 5 Карамышева2 Тимофея Филатова . 99 1718
92 6 Плавильщикова Дмитрия 99 1721
93 7 Тамеса Ивана и Затрапезного Максима Полотняная 1722
94 8 Хвастливого Леонтия Парусная 1724
Местонахождение Дальнейшее изменения Существовала ан к 1725 г, 3$
Петербург В 1727 г. передана Затрапезному Да
е
Московский у., иа р. Клязьме Не принадлежала ли потом Пла-ВЦЛЪЩИ-кову?1 Неизвестно
Малоярославский уезд Позднее Гончарова 8 Да
Московский у., на р. Клязьме, близ Болшева
Ярославль В 1725 г. разделилась на две части »
Переяславский уезд В 60-х гг. XVIII в. Гусятни-кова
Мануфактдра при Петре I
5'. Шелковая промышленность 1 * 3
Общий ио* мер Частный номер Первоначальное наименование Вид ила специальность Год Местонахождение Дальнейшие изменения Существовала ли к 1725 г.
разрешения фактическ. основания
95 1 Милютина Алексея Шелковых тканей, ленточная и позументная Ч а с т и ы 1714 е Москва
96 2 Апраксина, Шафи-рова и Толстого Шелковых тканей 1717 1717 Москва В1724 Г. перешла компании Евреинова и тогда же разделилась на 4 части: 1. Игнатия Францева ШериманаЛ 2. Мыльникова Федора
1 На ето предположение наводит местонахождение обеих мануфактур на реке Клявьме в Московском уезде.
1 Мануфактура известна больше не по фамилии, а по отчеству владельца.
3 Гончаров—приказчик Карамышева; он стал совладельцем мануфактуры с 1732 г., внеся пай в 1500 руб. Поеле смерти Карамышева, мануфактура была разделена между Гончаровым и другими компаньонами (Д. И. М а линии, Полотняный завод в XVIII веке. Калуга, 1929). Недоумение вызывает рассказ Голикова о том, что Петр лично внал Гончарова, владельца мануфактуры, ио вдеоь, вероятно, ошибка в именах, так как у Голикова нет парусной фабрики Карамышева (Филатова). (Голиков. Деяния, т. VII, стр. 196). У А. С. Лаппо-Данилевского указан год основания 1722 (Русские промышленные и торговые1 компании в первой половине XVUI в. СПб., 1890, стр. 125), Я беру год основания 1718 согласно ведомости Мануфактур-коллегии, ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., кн. 379, л. 70.
* По сведениям И. И. Коган, Игнатий Францев Шеримаи, состоявший также в числа компанейщиков Евреинова, перевел свою часть в село Фрнново по Стромынекбй дороге в будущем Богородицком уезде (И. И. Коган. „Московские шелковые фабрики в перврй родорирр XVIII в. „Старая Мосдва**. Сбора. 1-й, М., 1929» фтр. 129).
Общий номер Частный номер Первоночальное наименование Вид или специальность Год Местонахождение Дальнейшие ивменения Существовала ли к 1-25 г.
разрешения „ фактическ. основания
3. Паглова Афин, и Аникиева Спир. 4. Евреинова Матвея и Старцева Да W
97 3 Их же Шелковых тканей Петербург Позднее компании Евреин >ва п
98 4 Корчагина Ивана Повументная до 1718 Москва п
99 5 Его же 1» 1721 Петербург, Васильевский остров Нет
100 б Воронина Родиона и Лебедева Якова ' Ленточная 1723 Москва Да
101 7 Затрапезного Максима и Тамеса Ивана I» 1723 Ярославль В 1724 г. разделилась на две: 1. Затрапезного и 2. Тамеса.
102 8 Тамеса Ивана 1» Москва | Да
103 9 Павлова Селивестра в 1725 Москва 1 .
170 Мануфактура при Петре I
6. Суконная промышленность
Общи® но-мер Частный номер Первоначальное наименование Вид ила специальность / равре-шошш Год фактически основания Местонахождение Дальнейшие мамеиения Существовала ли к 1725 г.
104 1 „Суконный двор" I Суконная и каразей-ная С а 2 е н н в 1705 I е Москва \ В 1720 г. передана компании Вл. Щего-лнна
105 2 „Липская* Суконная 1713 Воронежский у., с. Липское (при Липецком железном заводе) В 1726 г. передана Гильшеру и Литхейсу »
106 3 Казанская Суконная 17Г4 Казань В 17Л г. передана Ивану Ми-кляеву Н
107 4 Петербургская Каламец-ковая 1718 Петербург -
108 5 Тавровская Суконная 1720 Тавров В 1726 г. передана дворянам Веневитиновым
• Голяков дает год основания 1721 (Деяния, т.1Х, етр.З). Я датирую по ведомости Мануфактур-коллегии (ЦГАДА, Гос, Арк,. XIX разр. и. 379, л. 54).
Приложения» Список мануфактур
Общий номер Частный номер- Первоначальное наименование Вид или опеци-адьность Г 6 д
равре* шения фактическ. основания
109 б Микляева Ивана Су конная Ч а с т н ы
ПО 7 Воронина Родиона Каразеиная 1718
111 8 Макарова Алексея Васильевича Суконная 1718
112 9 Волкова Никона Каламен-ковая 1719
ИЗ 10 Дубровского и Корякина Суконная 1719 1722
1 & 114 11 Александрова Степана и Косова Михаила Суконная н каразеиная 1720
Местонахождение Дальнейшие изменения Существовала ли к 1725 г»
е Казань В 20-х годах соединилась с казенной; позднее принадлежала Дряб-лову1 Да
Москва и
Москва Передана Ивану Со-больиикову до 17/7 г. п
Москва - »
Путивдьский у., с. Глушково В 1730 г. передана Ивану Полуяро-славцеву п
Москва В 1724 г. „сдана** компании Бабушкина п
Мануфактура при. Петре 1
115 12 Фибиха Мельхера Каразейная 1721 Москва ь
116 13 Пранга Богдана 1721 Москва ь
117 14 Кузнецова Ивана с товарищами » 1723 Москва к
118 15 Фишера Иоганна 7. Б умажн 1724 ая промышл< Москва тность , ь
Общий номер Частный номер Первоначальное наименование Вид или специальность разрешения Год фактическ. основания Местовах ождевие Дальнейшие изменения Существовала ли к 1725 г.
119 1 {Бумажны! завод" на Яузе Бумажная С а е н н в 1705 I е . Москва, с. Богородское В 1711 г. сдана в аренду Бар-фусу. В 17J2 г. передана В. Короткому Да
120 2 Красносельская, она же Дудоровская а 1709 Под Петербургом, с. Красное В 1730 г. сдана ва 5 лет в аренду КУСТУ Маслову.
Приложения. Список мануфактур
* Микляев был женат на Дрвбловой; к вей и ее родетвениикам перешла мануфактура после смерти Микляева (ЦГАДА) Дела Правительствующего Сената по Коммерц-, Берг- и Мануфактур-коллегиям, 1722—1739 гг., кн. № 4/908, л. 233).
Общий номер Частный номер Первоначальное наименование Вид или специальность Год Местонахождение Дальнейшие и вменения Существовала ли к 1725 г.
разрешения фантнчееи. основания
121 3 Петербургская Бумажная 1720—172Р Петербург, ва Галерным двором В 1726 г. соединилась с Красносельской и переведена в Красное село Да
122 4 Короткого Василия Карточная Ч а с т н ы 1722 е Москва *
123 5 Фандерстама Николая 1724 Москва 99
124 6 Карамышева Тимофея Филатова 2 Бумажная е 1722 ' ' .1725 Малоярославский yj, на р. Суходреве В дальнейшем принадлежала Гончарову 99
Мануфактура при Петре I
8. Стеклянное проилводство^
Общий номер Частный номер Первоначальное наименование Вид или специальность Г р д Местонахождение Дальнейшие изменения Существовала ли к 1725 г
разрешения фактмческ. реновация
125 1 Без наввания Стеклянная К а з е н н 1 90-е гг. XVII в. я е Москва, у Тайниц-ких*ворот В 90-х же годах прекратила существование Нет
126. ' 2 Воробьевский завод Зеркальная 1707 Москва, Воробьевы горы В 1711 г. указ о передаче Вилиму Лойду м
127 3 Жаби некий завод Стеклянная 1716 Ямбургский у., д. Жабнно В 1717 г. указ о передаче частным лицам д«
128 4 Минтера Андрея Стеклянная Ч а с т н ы ДО 1719 е Дмитровский уезд Г В 1719 г. передана Вестову 99
129 5 Левкина Тимофея 99 1722 Можайский уезд 99
130 6 Комарова Ивана » 99 1723 Владимирский уезд 99
131 7 Аксенова Сергея 99 1723 Можайский уезд 99
132 8 Мальцева Василия 99 ' 1724 Можайский уезд4 99
133 9 Гаврилова и Логи-* нова' Хрустальная 1724 Московский у., Черноголовская волость Позднее Мартына Алексеева 99
134 10 Мокеева Ивана Стеклянная до 1725 Волоколамский уезд 99
Приложения. Список мануфактур
* И. Голиков дает год основания 1721 (Деяния, т. IX, стр. 32), в указе от 13 апреля 1720 г. предписывается приносить „всякие тряпицы" ввиду того, что бумажная мельница „приходит уже в строении по окончанию" (ПСЗ, т. VI, № 3569), поэтому я даю двойной год основания.
9 Мануфактура больше известна не по фамилии владельца, а по его отчеству.
3 Кроме перечисленных ниже в данном списке, существовали другие стеклянные ааводы, например, упоминаются таковые на Украине, но конкретных сведений о них не имеется.
* Некоторое сомнение вызывает существование трех отдельных мануфактур в Можайском уезде, к тому же в ведомости Мануфактур, коллегии о фабрике Левкина сказано, что заведена вм „с компанейщиками тремя человеки" (ЦГАДА, Гос. Арх., XIX разр., ки. 379, л. 122); не были ли э числе комланейщиков Аксенов или Мальцев, а может быть и оба. Не о другой стороны последние в ведомостях пишу* о своид мануфактурах как о единоличных (ЦГАИ, ф. Мануф.-колл., ев. 318, 1725—1747 гг.; д, 139/11995, лл. 110-111). .
9. Кожевенная промышленность^
Общий номер Частный номер Первоначальное наименование ч - Вид или спецж-ельность Год Местонахождение Дальнейшие мвменения Существовала лк к 1725 г.
разрешения фа ктическ. основания
Казенные
135 1 „Кожевенный и портупейный двор" Кожевенная 1701 Москва, на р. Яузе - Неизвестно
136 2 Без названия п начало XVIII в. На реке Назе п
137 3 Без названия J* 1714 Аэрвскэя губерния п
138 4 Петербургский „кожевенный двор" - 1718 Петербург, Выборгская сторона В 1720 г. передана Исаеву с товарищами-2 д«
139 5 Лосиный завод Выработка лосиных кож Московский у., на р. Клязьме В 1720 г. передана М. Попову с товарищами п
140 6 Казанский „пумпо-вый" завод Выработка кож для подошв 1719 Казань, при суконной мануфактуре 3 п
141 7 Воронежский кожевенный - Воронеж В 1720 г. передан П. Пахомову п
Мануфактура при Петре I
Е 142 3 18 Истомина Степана Кожевенная Ч а с т н ы 1721 е Нарва Неизвестно
| 143 СВ S 9 Симоновых Ивана и Леонтия Лосиная 1721 Алатырский у., с. Куиеево В 1731 г существовал, но бездействовал Да
2 1 Петре I 10 Жукова Алексея Кожевенная 1722 Можайский у., при Гжатской пристани $ £ i X
145 11 Кобеникова4 Макара » 1723 Ярославль ? s>
146 12 Зайцева Василия - 1723 Москва ИСОК JUI ft
147 13 Котятникова Ивана п 1725 Петербург
148 14 Лоренца Христиаца Замшевая 1725 Петербург .3
1 Кроне перечисленных в списке, существовали еще другие кояеванные предприятия, например, упоминаются бев конкретных данных казенные заводы в Алатырском уезде.
1 В некоторых документах во главе компании называется царедворец Михаил Павлов, ио вто одна и та же компания: в нее, кроме Исаева и Павлова, входили петербургский житель Кузьма Викулин н псковитянин Федор Спирин (ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. .752, лл. 3—4 н кн. 627, л. 116 об.). /
3 О посещении завода Петром в 1722 г. см. М. Пинегин. Казань в ее прошлом и настоящем, стр. 157.
4 В других материалах .владелец завода значится под фамилией Скобенкков — ЦГАДА. Дела Сената до Крммерц-, Берг- д Ману-
фактур-Колл., кн. 924, л. 7»
10. Прочие
Общий номер Частный номер Первоначальное наименование Вид иля специальность Год
раяре-щения фактически основания
К а з е н н t
149 1 Чулочная 1705
150 2 Канатный двор „старый" до 1710
151 3 Канатный двор „новый" до 1710
152 4 Шляпный двор 1701—1702*
153 5 Шляпная прн Лип-ских заводах 1714-1719
154 б Шпалерная до 1716
155 7 Канатный двор до 1718
Местонахождение Дальнейшие изменения Существовала ли к 1725 г.
J е Москва В 1715 г. сдана в аренду мастеру Мам-бриону;в 1720 г. передана Р. Воронину Да
Москва, йод Даниловским монастырем Нет
Москва, е. Преображенское 1 Неизвестно
Москва, на р. Яузе Нет
Воронежская губ., с. Ли пское п
Петербург Да
Ревель Неизвестно
Мануфактура при Петре I
156 8 Канатный или прядильный двор - ок. 1718 Петербург В
157 9 Табачная 1718 Ахтырка В 1727 г. передана купцу Мао Кову Да
158 10 Вос кобелильная до 1719 На р. Ижоре По указу от 10-го ноября 1719 г. (ПСЗ, t.'V, № 3449) вавод был переведен в Петербург, на Выборг. сторону-ЦГИА ф. Мануф.-кон-торы, св. 115, кн. 2-я, л. 155.
159 11 Шляпная „Почин-ковская" до 1719 Азовская губ., с. Починки Неизвестно
160 12 Плетеночная 1719 Петербург Да
161 13 Крахмальная до 1720 Петербург, при Ека-терингофской мануфактуре В 1724 г. передана Р. Чиркину В
162 14 Крупяная и маслобойная мельница 1720 Петербург В 1727 г. передана Еремею Кизлу п
163 15 | Квасцовый завод 1720 Петербург Неизвестно
164 16 Производство шелка-сырца 1725 Киев Да
* До 1700 г. в Москве не было шляпного «ввода, а в 1703 г. „государевы шляпы" предавал особый целовальник „на гостнне дворе ре" (ЦГАДА, ф. Монастырского приказа, «явка 221, № 57, л, 80 об.)
Приложения, Список мануфактур
Общий о-Мер Частный номер Первоначальное наименование Вид или специальность разрешения
165 17 Чулочная при Лип-ских заводах
166 18 Винодельный завод
167 19 Винодельный завод
Ч а
168 1 Воронова Данилы Квасцовая
169 2 Васильева Павла Красочная1
170 3 Рюмина и Томилина Игольная
171 4 Васильева Сафара Произвол* ство шелка-сырца
172 5 Савелова Афанасья и купцов Томили* ных Купоросная и красочная 1718
II ।
Год фактическ. основания Местонахождени о Дальне&пке изменения Существовала ли и 1725 г. /
Воронежская губ., с. Липское Неизвестно
Астрахань Да
с т н ы Красный Яр е » Z
до 1711 Козельский уезд Закрылась в 1711 г.
до 1718 Неизвестно
1718 Переяславский уезд Позднее Ивана Ком-лехина— компаней-щика данного предприятия2 Да
1718 „В Терках* п
1719 Тверской уезд И
Мануфактдри при Петра I
173 б | Их же п 1718 1719 Медынский уенд п
174 7 Их же п 1719 Московский у., Черноголовская волость
175 8 Их же п Московский у., Гжельская волость II
176 9 Вестона Павла я Ачкина Сахарная 1719 Петербург п
177 10 Кузнецова Ивана и •Челбушева Але-с ра Пуговичная 1722 Москва п
178 11 Гиле Эвенеа Канатная 1722 Петербург п
179 12 Петрова Андрея Красочная 1722 Переяславский уезд Неизвестно
180 13 Гребенщикова Афа-насья Глиняных табачных трубок и изразцов 1724 Москва Ха
181 14 Поморцева Филиппа Слюдяная 1724 Близ Кемского городка Неизвестно
182 15 Шапошникова Евдокима Пожарных труб 1724 Москва Да
1 В указе от 23 июля 1718 г. „О покупке ко всяким делям краски бакана у Павла Васильева*4 (ПСЗ, г. V, № 3218) не укаваяо место*
нахождения его предприятия.
3 ЦГАДА, Дела Сената по Коммерц-, Берг* и Маиуф.-колл., 1736 г., кн. 924, л. 544.
Приложения. Список мануфактур
11. Лесопильная Промышленность
Общий но-мер Частный номер Первоначальное наименование Вид или специальность Год Местонахождение Дальнейшие изменения Существовала ли к 1725 г.
разрешения фактичаск . основания
Казенные
183 1 Беа названия Пильная мельница * Москва, с. Преображенское Неизвестно
184 2 п п Пильная мельница ** На р. Белый-Коло-Дезь, притоке р. Воронежа / п
185 3 » » Воронежский у., с. Ступино п
186 4 и п W 1722 На Ижоре II
187 5 * п ff п Близ Архангельска ff
188 6 п п На р. Ваду ff
189 7 » п Нижегородский у., Сергачск. вол. If
190 8 Важенина Осипа Ч а с т н ы 1693 е Близ Холмогор, в д. Вавчуге Да
Мануфактдра при Петре I
191 9 А. В. Макарова, Волкова и Татищева Петербургский у., на р. Мье (Мойка) п
192 10 Их же Петербургский у., на р. Мойке
193 11 Ко был яков а Иваиа Близ Шлиссельбурга, на р. Черной »
194 12 Нестерова Матвея п Близ Шлиссельбурга, на р. Черной п
195 13 Синявина, генерал-майора 0 На р. Лаве »
196 14 Кондырева Семена с товарищами п Новгородский у., на р. Сяси 99
197 15 Тишйна Григория » На р. Свири, выше порогов 99
198 16 Его же На р. Сягоже, ниже порогов 99
199 17 Юрьевой Айны (камер-дамы Ели-» заветы Петровны) и Гунферта Варлаама 99 Петербургский у., на р. Неве >9
* Сведения о ней встречаются уже в 1696 г. (М. М. Богословский' Петр I, т. 1, 1940, стр. 299).
** Сведения встречаются в 1703 г. (С, И. Елагин, История русского флота. Приложения, часть П, стр. 89).
Приложения. Список мануфактур 183
Об щий номер Частный номер Первоначальное наименование Вид или спе-цвааьиость ражре-шения Год, фактическ* основания Местонахождение Дальнейшие изменения С} чествовала ли к 1725 г.
200 18 Кирилова Ивана 99 г Z Петербургский у., на Черной речке 99
201 19 Ковеновена Видима (мельничный мастер) 99 Петербургский у., на р. Охте 99
202 20 Петрова Елизара 99 Галицкий у., на р. Костове • 99
203 21 Данкварта Юрия 99 Нарвский у., близ р, Наровы 99
204 22 Левкина Тимофея (мастер денежн. двора) с товарищами 99 Шлиссельбургский у., на р. Мойке 99
205 23 Александро-Невского монастыря * 99 Шлиссельбургский у., на р. Колколе п
Мануфахтдрл при Петре /
* Сведении о частных мельницах — ЦГАДА, Гос. Арх» XIX разр» кн. 379, лл. 151—153.
\ 4. СПИСОК МАНУФАКТУР, ЛИШЬ ПРЕДПОЛАГАВШИХСЯ, НО НЕ ВОЗНИКШИХ, А ТАКЖЕ СОМНИТЕЛЬНЫХ
№ ип. Кто хотел завести Какую мануфактуру Год равре-шения Где Примечание
1 2 3 4 5- 6
1 2 3 4 5 6 Казна*** Казна*** Казна*** Казна*** Казна*** Частям е лида Неизвестное лвцо*** Полотняную1 Позументную1 2 Зеркальную3 Гонтовую4 Пергаментную 5 Железный завод 6 1711 1705 Ярославль Петербург, Каливкивекая слободка Киев За Уралом иа р. Пышме 7 Не заведен „за’ скудостью Одоевского"
7 Одоевский Юрий* 1721 Муромский уезд
8 9 Халтурин Семен * Уткин Игна- п 1721 Касимовский уезд, на р. Увже Не заведен1
10 тий* Обухов Васи- 99 1721 Ржевский уезд Не заведен Не заведен „ва*
ЛИЙ* 99 1721 Мещевский уезд скудостью Обухова^
11 Рюмин Пан- ‘ 1722 Инсарский Сведений о по-
* крат*** уезд стройке завода Берг-коллегия не имела
12 Черкасский Петр* 99 1722 Арзамасский уезд Не заведен
1 Есть сведения о том, чт» в 1711 г. при оружейном двор» в Ярославле была сделав»*
попытка организовать производство полотна, для чего туда были посланы пленные шведы. И. И. Власов. Полотняной фабрики директор Иван Тамес. Иваново-Вовнееенск, 1928,
3 Упоминается только у Голикова. Деяния, т. VII, стр. 194.
3 Указ об учреждении завода последовал ,1 февраля 1720 г. (ПСЗ, т. VI, № 3504), нс был ли выполнен н когда,—неизвестно.
<—5 Единственное беглое упоминание об обоих предприятиях встречается в Материалах-по истории русского флота, ч. Ill, СПб., 1866, стр. 430.
в В данном случае я беру термин того времени, так как в документах не указывается,, какого рода —> металлургическим или металлообрабатывающим — должно было быть предполагавшееся предприятие.
1 Завод бегло упоминается в работе П. Г. Любомирова. Очерки по иетории метал-ургнческой и металлообрабатывающей промышленности, стр. 67. В документах укавений на него-ие встречается.
4-
№ пп. Кто хотел аааести Какую мануфактуру Год разрешения Рде Примечание
1 2 1 3 4 5 6
13 Фроловский Василий*** 99 ' 1723 Вяземский уезд Сведений о постройке Берг-колл е-гия не имела
14 Анкундинов Меркул (Одинцов)*** п 1723 Лихвинский уезд 99
151 Кузнецов Ульян*** п 1723 Кунгурский уезд 99 99
16 Овчинниковы Григорий и Федор*** 99 1723 Олонецкий уезд 99 99
17 Мураш Федор*** 99 1723 Новгородский уезд 99 99
18 Он же*** 99 Новгородский 99 99
19 Гайтанников Иван** 99 1724 уезд Новоторжский уезд, на р. ТЪерце Начал действовать с 1728 г.
20 Носырев Андрей* 99 1724 Царево-Сан-чурский уезд Не заведен
21 Черкасский Алекс. Мих.** п 1725 Муромский "уезд, с. Карачарово Начал действовать с 1728 г.
22 Поздеев Илья*** 99 1725 Елецкий уезд Сведений о постройке Берг-коллегия не имела.
23 Братья Замо-1ЦНИКОВЫ* Медный завод 1720 Верхотурский у., на р. Логве Не заведен
24 Аврамов Василий*/ 99 1720 Верхотурский у., на р. Ляле Не заведен
25 Демидов Никита** 99 1725 Кунгурский у., на р. Суксуне Начал, действовать после 1725 г.
26 Тряпицин Иван*** 99 1720 Уфимский уезд Сведений о постройке Берг-коллегия не имела
27 Афончиков Василий*** Серный 1725 Медынский уезд, с. Бала-баново ' . То же1
1 Сведения о том, что все перечисленные выше лица собирались вавести ааводы, равно •как данные, помещенные в графе, „Примечание**, ванты, главным образом, и» двух архивных .документов: ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 980. н кн. 610, лл. 167—176.
№ пп. Кто хотел завести Какую мануфактуру Год разрешения Где Примечание
1 2 3 4 5 6
28 29 30 31 32 33 34 Щученков Иван* Тамес Иван*** Хвастливый Леонтий*** Солеников*** Суханов Алексей*** Он же*** Панфилов 99 Полотняную 2 Парусную 3 Шелковую 4 Шелковую 6 Шелковую 8 Ленточную 7 1720 1725 Московский у., Гжельская вол. Суздальский у., с. Кохма Орел Петербург Астрахань Казань Москва Не заведен1 Начала действо-
35 36 37 Иван, Дудо-ров и Садовников** Сериков и Дубровский*** Шаблыкин* Посошков Иван* Суконную 8 Каламенко-вую® Карточную10 / 1698 1704 Москва Новгород Москва вать с 1726 г. -
1 Н. Е. Бранденбург, указ. соч., етр. 323.
* В архивных материалах не встречается сведений о фабрике в Кохме. Они привбдятся Я. Гарелиным (г. Иваново-Вознесенск, Шуя, 1885, стр. 137 ж далее) ж повторяются А. Грявно-зым (Ярославская большая мануфактура, М. 1910, стр. 93). Гарелин пишет, что Кохма была дана Тамесу для устройства здесь фабрики, между тем мы анаем, что вто село было приписано к московской компанейской мануфактуре Тамеса; данные о годе основания фабрики в Кохме, о делении ее на прядильное, ткацкое н белильное отделения, о работе мужчин и женщин, женщин-преступниц, о голландских мастерах,—все ето совпадает оо сведениями о московской фабрике.
Не произошло ли здесь у Га релина ошибки и существовала ли особая мануфактура в Кохме?
3 Указание на фабрику Хвастливого и Орле встречается у С. М. Соловьева (указ, соч., kh.IV, стб.784'. Разрешение было дано 17 января 1721 г. (ЦГИА, ф. Коммерц-колл., 2-я экспедиция, оиись 1-я, д. 34, л. 1), ио было ли использоаано, сведений на имеется. Возможно," что вместо Орла Хвастливый осноиал мануфактуру и Переяславском уезде (см. в основной списке мануфактур).
* Упоминается только уП. Г. Любомжроиа. Очерки по истории русской промышленности, стр. 107.
5 Бегло упоминается у С. М. Соловьева, указ, ооч., ки. IV, стлб. 784, и у М. И, Туга н-Б араноиского, Русская фабрика в прошлом и настоящем, т. I, изд. 8-е, стр. 13. Разрешение Суханову с одиннадцатью компанейщиками, преимущественно посадскими людьми Казани ж Астрахани, было дано 30 сентября 1720 г. (ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 1-я, лл. 165—168), но было ли использовано, Неизвестно.
в Т а и ж е.
1 И. И. Коган, указ, соч., стр. 130.
3 М. И. Туган-Барановский, указ, соч., стр. 13.
• Разрешение было дано, но во всяком случае при Петре мануфактура Же была устроена. ЦГИА, ф. Комиссия о коммерции, д. № 1009, лл. 64—65.
10 „Книга о скудости и богатстве И. Т. Посошкова". М., 1937. Вступительная статья Б. Б. Кафенгаузв, стр. 12—13.
№ пп. Кто хотел завести Какую мануфактуру Год разрешения Где Примечание
1 2 1 3 4 5 6
38 39 Багарет*** Белопашинцев Бумажную 1 Стеклян- 1724 Петербургский уезд „Усольские во-
40 Сидор*** Кобыляков ную1 2 3 4 Волосяную 3 1722 лостн" Москва
41 Иван*** Филиппов Ва- Квасцовую 4 1723 Козельский
42 силий*** Грунфельд* Табачных 1718 уезд, нар.Жиз-дре Москва
43 Евреииов*** трубок 5 Крупяную 6 1724 Севский уезд
44 Купцы Мас- Красочную? 1725 Казанский у.,
45 леияи ковы*** Сенковский Красочную 8 1725 с. Амары Копорский Начало действо-
и Ратчии-ский** уезд вать после 172'ф
1 Единственное указание у С. М. Соловьева, ужав, соч., кн. IV, стб. 784.
7 ЦГАДА, ф. Берг-колл., кн. 980, Здесь приведен лишь год разрешения. Был ли осиоавн вавод, сведений не имеется.
3 О разрешении Кобылякову строить фабрики и покупать конский волос — ЦГАДА. ф. Берг-колл., кн. 91, лл. 19—20; о постройке сведений не имеется.
4 Прошение Филиппова о разрешении ня постройку завода—ЦГАДА. ф. Берг-колл., ки. 627, л. 163; раврешение было дано в октябре 1723 г., но было ли использовано, об атом Берг-коллегия не имела сведений. Там же. кн. 980, л. 62.
3 Дело о табачном заводе Грунфельда — ЦГАДА, ф. Камер-колл., св. 1-я, дело № 3.
3 Разрешение было дано в 1724 г., но было ли использовано, сведений не имеется—ЦГАДА Гос. Арк., XIX разр., кн. 379, л. ПО об.
7—8 Сведения об обоих заводах — ЦГАДА, ф. Берг-колл., ки. 980, лл. 81 и 19.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение . .... а.........................i ii « В I 1 I
Глава I. Объем промышленного строительства при Петре I 7
Мануфактуры XVII в., продолжавшие действовать при Петре I Число мануфактур, возникших при Петре I
, Распределение мануфактур по отраслям промышленности
4 Строительство казенных железных заводов '
Строительство частных железных заводов
Мануфактуры в области цветной металлургии Размеры металлургических заводов
V Общая цифра продукции черной металлургии
Строительство, размеры и продукция текстильный мануфактур Строительство прочих мануфактур при Петре I
\. Организационная структура промышленных предприятий первой четверти XVIII в.
Г лава II. Денежные средства и формы организации 37
Вложение государственных средств в строительство казенных предприятий
Передача казенных предприятий в частные руки
Материальные и принципиальные мотивы в пользу практики передач
Втягивание частного капитала в дело промышленного строи-
тельства
Создание компаний
Первые фабриканты из вельмож
Заведение мануфактур купечеством
Добровольные купеческие компании Меры поощрения со стороны правительства Социальный состав петровских фабрикантов Причины замедленного вступления купечества в промышленную
' сферу
Глава III. Условия сбыта
77
Поставки в казну
Внешний рынок
Внутренний рынок и его рост
Количественное соотношение разного вида мануфактур в зависимости от спроса на их изделия
Рост отдельных предприятий в связи с запросами рынка
Борьба за внутренний рынок между фабрикантами и торговыми людьми
Недостаточная емкость внутреннего рынка
Конкуренция импортных товаров и ремесленных изделий
Качество и стоимость изделии петровских мануфактур
Глава IV.; Рабочая- сила ... 102
Квалифицированная рабочая сила из русских ремесленников и мастеровых
Иноземцы на русских предприятиях
Обучение русских людей и замена ими иностранцев
Взгляды Петра на применение наёмного и принудительного труда на мануфактурах
Наличие наемных рабочих на петровских мануфактурах /
Заработная плата
Ученичество
Источники пополнения мануфактур наемными рабочими
Недостаток наемных рабочих
Отступлений правительства от своих первоначальных требований — узаконение принудительного труда на мануфактурах
Приписка крестьян к мануфактурам
Указ 18 января 1721 г.
Работа приписных и крепостных крестьян
Условия труда
Недовольство наемных рабочих и крестьян и формы его проявления I I
Заключение............................................ 147
Приложения. Списки мануфактур ....................... ; 150
1. Общие замечания 150
2. Список мануфактур, основанных в XVII в. и продолжавших действовать в царствование Петра I 154
3. Список мануфактур, возникших при Петре I (с 1695 по 1725 г.). 156
4. Список мануфактур, лишь предполагавшихся, но не возникших, а также сомнительных:^ _ ... 185
Печатается по постановлению Редакционно-издательскою совета Академии Наук СССР
♦
Редактор издательства Ц. М. Подюрненская ' Технический редактор О. В. Залышкина-Корректор Н. Н. Морозов
*
РИСО АН СССР № 2568. А-07225. Подписано к печати 4/VII 1947 г. Формат бумаги 60 X 92*/ке-Печатн. л. 12 + 1 вклейка. Уч.-изд» л. 11.
Тираж 3000. Зак. № 74.
1-к тип. Академии Наук СССР. Ленинград,.
В. О., 9 л., 12.
ОПЕЧАТК И
Стр. Строка Напечатано Должно быть
34 10 св. организовать работу на дом организовать работу па дому
ft наложена налажена
46 2 св. в сумме 1682 г. в сумме 1682 р.
50 3 св. 6051 г. 6051 р.
112 11 св. наймутся наймуются
137 14 сп. 3:4 5:4
167 7 гр. 4—5 св. с. Преобра- с. Преображенское
181 3 гр. 7—8 св. Але с ра Александра
188 б гр. 1 сн. 172 г. 1725 г.
Е. И. Заозсрская .Мануфактура при Петре 1“
Цена 9 руб.