Автор: Чельцов М.А.
Теги: право уголовное право уголовный процесс функции государства уголовное правосудие
Год: 1948
Текст
—
Проф. М. А.Чельцов
УГОЛОВНЫЙ
ПРОЦЕСС
ЮРИДИЧЕСКОЕ- ИЗДАТЕДйГ Г8О
.WWCTSPCTBA КИЛи-ЦИк С<СР ■
1 g Л в
ВСЕСОЮЗНЫЙ ИНСТИТУТ ЮРИДИЧЕСКИХ НАУК
МИНИСТЕРСТВА ЮСТИЦИИ СССР
Проф. М. А. ЧЕЛЬЦОВ
УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС
ДОПУЩЕНО МИНИСТЕРСТВОМ
ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ СССР
В КАЧЕСТВЕ УЧЕБНИКА
ДЛЯ ЮРИДИЧЕСКИХ ИНСТИТУТОВ
И ЮРИДИЧЕСКИХ ФАКУЛЬТЕТОВ
УНИВЕРСИТЕТОВ
ЮРИДИЧЕСКОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
МИНИСТЕРСТВА ЮСТИЦИИ СССР
МОСКВА — 1948
*
I
ОБЩАЯ ЧАСТЬ
ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ И ПРИНЦИПЫ ПРОЦЕССА
ГЛАВА 1
ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ
1. Функции государства и формы его деятельности. 2. Отличитель¬
ные черты судебной деятельности. 3. Социалистическое правосудие.
4. Уголовное правосудие. Уголовный суд и процесс. 5. Определе¬
ние советского уголовного процесса. 6. Сущность советского уго¬
ловного процесса. 7. Цель уголовного процесса. 8. Буржуазное
правосудие. 9. Сущность и цель уголовного процесса в истории
процессуальной науки. 10. Уголовно-процессуальные теории в
России. И. Вопрос о природе и цели процесса в советской лите¬
ратуре. 12. Уголовный процесс и уголовное право. 13. Процессу¬
альные формы. 14. Уголовно-процессуальное право. Его место в
системе советского права. 15. Уголовно-процессуальное право
и технические нормы. 16. Источники уголовно-процессуального
права. 17. Пределы действия уголовно-процессуальных норм во
времени и в пространстве. 18. Уголовный процесс как предмет
преподавания. 19. Вспомогательные дисциплины. 20. Уголовный
процесс и криминалистика
- 1. Функции государства и формы его деятельности. Каждое
государство есть организация господствующего класса, защи¬
щающая определенную систему общественных отношений.
Советское социалистическое государство принципиально от¬
личается от всех существовавших и существующих типов
эксплоататорских государств, в том числе и буржуазного госу¬
дарства. «Формы буржуазных государств чрезвычайно разно¬
образны, но суть их одна: все эти государства являются так или
иначе, но в последнем счете обязательно диктатурой бур¬
жуазии»1.
Советское же государство является диктатурой про¬
летариата, «государством по новому демократическим
(для пролетариев и неимущих вообще) и по новому дикта¬
торским (против буржуазии)»2, как указал Ленин.
В докладе на XVIII съезде партии И. В. Сталин, говоря об
основных функциях государства, во-первых,, подчеркнул резкое
’ Ленин. Соч., т. XXI, стр. 393.
Лени в, там же.
3
отличие между этими функциями социалистического государства
и государства буржуазного, а во-вторых, показал изменение в
функциях советского социалистического государства в двух
главных фазах его развития.
В первой фазе — от Октябрьской революции до ликвидации
эксплоататорских классов — двумя главными функциями были:
подавление сопротивления свергнутых классов внутри страны и
оборона страны от нападения извне. Во второй фазе — от ликви¬
дации капиталистцческих элементов города и деревни до полной
победы социалистической системы хозяйства — главными функ¬
циями являются: охрана социалистической собственности, воен¬
ная защита от нападения извне. В этот период получила полное
развитие имевшаяся и прежде функция хозяйственно-организа¬
ционной и культурно-воспитательной работы государственных
органов
Задачи государства отражаются в деятельности всех его орга¬
нов, в подборе кадров, их составляющих, в направленности.
Каждый господствующий класс создает аппарат по своему
образу и подобию2. Таким образом, даже в тех случаях, когда
государства принципиально различного типа имеют органы,
внешне сходные и иногда сохраняющие даже одинаковое назва¬
ние, задачи этих органов, классовый смысл их ^деятельности раз¬
личны. Это надо учитывать при рассмотрении форм деятельности
государства, в частности, судебной деятельности.
Во всей работе органов государства, направленной на осущест¬
вление его внутренних функций, отчетливо различаются два вида
деятельности. Первый состоит в установлении общих
правил, обязательных на будущее время для всех случаев,
предусмотренных в этих правилах для всех граждан и долж¬
ностных лиц. Эти правила являются законами или актами,
имеющими такую же по существу силу, как и законы (например,
такими являются указы Президиумов Верховных Советов). Вто¬
рой состоит из действий, направленных на разрешение конкрет¬
ных задач государственной жизни или регулирующих отдельные
частные случаи, возникающие в отношениях между органами
государства и его гражданами или между гражданами. Эта дея-
тельндсть чрезвычайно разнообразна по своему характеру. Сюда
входит взимание налогов, действия по охране жизни и других
благ граждан, строительство учреждений и предприятий, обслу¬
живающих бытовые и культурные нужды граждан. Сюда же
относится разрешение споров имущественного характера между
отдельными гражданами, их объединениями и органами госу¬
дарства, а также применение к преступникам соответствующих
наказаний.
Первый вид деятельности государственных органов назы¬
вается законодательством, второй •— а дм и н и стр а-
1 См. Сталии, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 605, 606.
2 См. Ленин, Соч., т. XXV, стр. 105—106.
4
цией или управлением (в широком смысле слова). Таким
образом, судебная Деятельность — рассмотрение иму¬
щественных споров и наказание преступников — входит в широ¬
кое понятие государственного управления: «...су¬
дебная деятельность есть одна из функций государственного
управления» \ Но и теория и правовая практика выделяют
обычно из этой области государственного управления — в широ¬
ком смысле слова — административную деятельность, или упра¬
вление (в узком смысле), и деятельность судебную.
2. Отличительные черты судебной деятельности. Необходимо
подробно остановиться на характерных чертах судебной
деятельности и выяснить ее отношение к законодательной
и административной деятельности.
В буржуазной науке широко распространена следующая ха¬
рактеристика судебной функции по приемам и условиям ее осу¬
ществления: эта функция а) состоит в решении споров,
б) возникающих по поводу отдельных случаев, в) для
своего осуществления она требует посторонней инициа¬
тивы (не самого судебного органа).
Но из этих трех признаков ни первый, ни последний не
являются обязательными чертами уголовного суда вообще
(на разных ступенях его исторического развития) 1 2. В следствен¬
ном процессе суд может приступать к производству дела по соб¬
ственному почину. И теоретически и практически вовсе не обяза¬
тельно наличие спора для уголовного процесса: преступник мо¬
жет признавать свою вину и соглашаться с требованиями обви¬
нителя. Совершенно неприменимы эти признаки для характери¬
стики советского процесса, в котором подчеркивается активная
роль суда и его почин не только по уголовным, но и по граждан¬
ским делам. В советском процессе не только прокуратура, но и
суд обязан возбуждать уголовное преследование, обнаружив при¬
знаки преступления.
Далее, широко распространено в буржуазной теории противо¬
поставление суда и законодательства как функций примене¬
ния прайа и создания права. Закон есть основная
(а по мнению некоторых теоретиков, и единственная) форма
права. Исполнительные органы, в том числе и суд, не создают
своими решениями права, а только применяют общие веления
закона к отдельным случаям. На этой точке зрения стоят
многие буржуазные теоретики, сводящие деятельность суда
к строго логической операции — к умозаключению. За¬
кон является большей посылкой этого умозаключения, подлежа¬
щей обсуждению, «фактический состав» — меньшей посылкой,
а судебное решение — единственно возможным логическим
1 Ленин, Соч., т. XXII, стр. 460.
с о л я н с к и й, Очерки общей теории уголовного процесса, 1927,
5
выводом из них. Неправильность такого взгляда очевидна: су¬
дебное решение есть не только продукт мысли, логическое
заключение, но содержит в себе и правовое распоряжение. При¬
говор советского суда есть волеизъявление, и притом, так
же как и закон, исходящее от органа государственной власти,
изъявление правовой воли.
Бесспорно, что закон есть общее правовое веление,
судебное решение — отдельное. «Общее существует лишь
в отдельном, через отдельное... Всякое общее лишь приблизи¬
тельно охватывает все отдельные предметы» ’. И в каждом су¬
дебном решении устанавливается именно эта связь отдельного и
общего. Например, единичное отношение между двумя отдель¬
ными гражданами Б. и В. есть наем имущества, общим образом
предусмотренный ст. 152 ГК. Или: действие, совершенное гр. А.,
является видом тех действий, которые закон (ст. 107 УК РСФСР)
считает наказуемыми как спекуляцию. Закон — общее, абстракт¬
ное веление; судебное решение — частное, конкретное веление,
опирающееся на закон, из него исходящее, но в то же время его
реализующее. Каждый закон, рассчитанный на применение его
судами, существует как общее в судебном решении. Всякое су¬
дебное решение (отдельное) есть так или иначе закон. Оно под¬
лежит безусловному исполнению именно потому, что выражает
закон. Если какой-либо закон не применяется судами, мы гово¬
рим, что данный закон стал мертвой буквой. Если какое-либо ре¬
шение суда расходится с законом, не отражает его, мы говорим
о незаконном, подлежащем отмене решении.
Так понимаемая связь между законом и судебным решением
заставляет признать за последним правотворческую
с и л у. В то же время нельзя считать судебное решение самостоя¬
тельным источником права.
Каждое решение может существовать лишь в связи с опре¬
деленным законом: оно конкретизирует абстрактное определение
закона на основе предоставленной в той или иной мере судье
своб<(^ы выбора. »
Одень трудно провести грань между судебной и администра¬
тивной деятельностью, поскольку обе состоят в конкретизации
общей законодательной нормы. Некоторые буржуазные теоре¬
тики выдвигали связанность как отличительную черту
судебной деятельности, и относительную свободу как
характерную черту деятельности административной. Но такое
различие нельзя признать правильным применительно к совет¬
скому праву.
Советские административные органы не пользуются свободой
от закона: их акты опираются на закон, который они конкрети¬
зируют. С другой стороны, в деятельности советских судов нема¬
лую роль играет свобода выбора.
'Ленив, Q диалектике, Философские тетради, 1947, стр. 229.
6
Сюда относятся и право применения уголовного закона по
аналогии, и возможность освобождать от наказания или назна¬
чать его условно, широкий простор в выборе рода и тяжести ка¬
рательных мер.
Другие буржуазные теоретики считали отличительной чертой
судебной деятельности момент юрисдикции, который состоит
в том, что суд провозглашает, в чем именно заключается требова¬
ние права для данного случая. Где нет момента юрисдикции, там
нет и суда. Советская юридическая наука не считает пра¬
вильной и эту теорию. При ближайшем рассмотрении оказы¬
вается, что момент юрисдикции имеется и в некоторых видах
административной деятельности.
В ряде случаев советские административные органы требуют
от граждан выполнения определенных обязанностей (налоговых,
санитарных и т. п.), невыполнение которых вызывает определен¬
ные правовые последствия — принудительное исполнение или на¬
казание.
В этих случаях, прежде чем назначить то или иное правовое
последствие, административный орган устанавливает (так же
как и суд) необходимое для этого наличие или отсутствие «фак¬
тического состава», а затем принимает решение. Значит, адми¬
нистративная деятельность приобретает тут юрисдикционный
характер. i
Возможные отличия ее от судебной работы относятся только
к большей или меньшей сложности процедуры, при помощи ко¬
торой устанавливается наличие нарушения.
Как было отмечено выше; в судебной деятельности,, кроме
юрисдикционного момента, имеется еще и волевой момент, со¬
стоящий в уголовном процессе в назначении конкретного нака¬
зания. Такой же момент проявляется и в приведенных случаях
административной деятельности.
Таким образом попытки найти отличия между судебной и
административной деятельностью в материальном моменте
(существе их) не увенчались успехом.
Все признаки, якобы являющиеся исключительными призна¬
ками судебной деятельности, охрана права, юрисдикционный ха¬
рактер, применение закона к отдельным случаям, определенный
порядок рассмотрения — могут при известных условиях быть
присущи и административной деятельности.
Только сочетание обоих моментов — материального и фор¬
мального, т. е. признаков, относящихся и к субъекту деятель¬
ности и к объективному ее характеру, дает возможность провести
грань между судебной и административной формами деятель¬
ности. Есть пограничные области, которые по объективному
признаку могут быть причислены с некоторым основанием к той
и другой деятельности. В этих случаях определяющим будет
признак субъективный: кто, какой орган решает данный
вопрос. Вот почему, если административный орган — админи¬
7
стративная комиссия районного исполкома, фининспектор или
особое совещание при министре государственной безопасности —
решает вопрос в определенном законом как бы процессуальном
порядке, в последнем случае даже с применением статей Уго¬
ловного кодекса, все это будет примерами актов административ¬
ных, а не судебных.
3. Социалистическое правосудие. Советский закон не дает
определения правосудия. Но Конституция СССР устанавливает,
что правосудие отправляют только судьи (ст.ст. 102 и 103), неза¬
висимые и подчиняющиеся только закону (ст. 112), что рас¬
смотрение судебных дел происходит в точно определенном по¬
рядке (ст.ст. НО и 111).
В Законе о судоустройстве указаны следующие элементы по¬
нятия правосудия:
1) его задача состоит в охране от всяких посягательств основ
советского строя и гарантированных Конституцией СССР прав
граждан;
2) его метод состоит в разрешении споров, затрагивающих
права и интересы граждан, в применении наказания к преступ¬
никам;
3) форма его осуществления — разбирательство дел в судеб¬
ных заседаниях (ст.ст. 3 и 4.)
Из сказанного вытекает следующее определение: социали¬
стическое правосудие есть судебная деятельность со¬
ветского суда, облеченная в особую процессуальную форму, на¬
правленная на защиту советского правопорядка и состоящая
в применении общих норм права к отдельным фактическим отно¬
шениям.
4. Уголовное правосудие. Уголовный суд и процесс. Общее
понятие правосудия охватывает две отрасли, резко отличаю¬
щиеся друг от друга. Первая состоит в «разбирательстве и раз¬
решении в судебных заседаниях дел по спорам, затраги¬
вающим права и интересы граждан, государственных учрежде¬
ний, предприятий, колхозов и других общественных организа¬
ций». Это — область суда по гражданским делам, или та отрасль
правосудия, которую можно назвать гражданским право¬
судием.
Вторая отрасль состоит в разбирательстве в судебных засе¬
даниях уголовных дел и применении установленных законом мер
наказания к преступникам. Это — область суда по уголовным де¬
лам, или та отрасль правосудия, которую можно назвать уго¬
ловным правосудием1. Предметом нашего изучения и
1 Та же терминология у Полянского, «Очерки общей теории уголов¬
ного процесса», стр. 64 и сл.; «Задачи уголовного правосудия по Основам су¬
доустройства СССР»; в новейшей работе «Вопросы систематики в уголовном
процессе» он, хотя и мимоходом, говорит, что уголовное правосудие
характеризуется как применение уголовного закона к преступлению («Совет-
8
является уголовное правосудие в СССР. Мы можем определить
его сущность ‘следующим образом.
Социалистическое уголовное правосудие есть судебная дея¬
тельность советского суда, облеченная в особую процессуальную
форму, направленная на защиту основ советского строя и совет¬
ского правопорядка и состоящая в применении установленных
советским уголовным законом наказаний к изменникам Родины,
вредителям, расхитителям социалистической собственности и
другим врагам народа, а также к иным преступникам.
Слово «с у д» имеет два значения. Первое относится к органу,
наделенному функцией отправления правосудия. В этом смысле
мы говорим о советском суде вообще или о народном суде, о суде
областном, о Военной коллегии Верховного суда Союза ССР, как
об отдельных судах советской системы. Но слово «суд» озна¬
чает также и судебную деятельность, судопроизводство.
В этом смысле говорят: «суд происходит открыто, с участием
обвинителя и защитника» или «закрытый суд».
Слово «п р о ц е с с» (от латинского procedere — двигаться
вперед: processus — движение, развивающееся производство) и,
в частности, уголовный процесс также употребляется в несколь¬
ких значениях, хотя и близких друг к другу по смыслу.
Уголовным процессом мы называем постепенное движение
дела, развитие производства по уголовному делу. В этом смысле
говорят, что уголовный процесс делится на несколько частей —
предварительное производство, предание суду, окончательное
производство. При таком понимании слово «процесс» может быть
заменено словом «судопроизводство». Иногда под термином
«уголовный процесс» понимают совокупность тех юридических
правил, которые определяют производство уголовных дел, т. е.
«уголовно-процессуальное право».
Слово «процесс» может также сокращенно обозначать
«науку о процессе». В этом смысле говорят о преподавании уго¬
ловного процесса.
Наконец, термином «уголовный процесс» называют конкрет¬
ное уголовное дело, рассматриваемое в суде. В этом смысле го¬
ворят: «процесс Дрейфуса», «процесс Бейлиса».
В дальнейшем изложении термин «уголовный процесс» будет
употребляться главным образом в смысле развития уголовного
дела, его движения от возбуждения до приведения приговора
в исполнение.
5. Определение советского уголовного процесса. Можно дать
следующее определение советского уголовного процесса, кото¬
рое охватывает его основное содержание и указывает его госу¬
дарственно-правовую цель.
скос государство и право», 1939, № 3, стр. 80). Против этой терминологии вы¬
сказывается Строгович («О системе науки Судебного права» в «Совет¬
ском государстве и праве», 1939, Ks 3, стр. 61—62), который считает в то же
время возможным говорить об «уголовно-правовой функции суда» и о «функ¬
ции гражданско-правовой» (там же, стр. 58).
9
Советский уголовный процесс есть направляемая законом
деятельность органов прокуратуры, следствия и суда по
раскрытию преступления, изобличению преступника, разбиратель¬
ству дела об обвиняемом со всеми гарантиями его зашиты и при¬
менению к нему, в случае признания его виновным, справедли¬
вого наказания в целях, установленных социалистическим уго¬
ловным правом.
Такое определение содержания уголовного процесса вытекает
из указаний Ленина на огромное значение государства и прину¬
ждения для защиты пролетарской революции: «Органом проле¬
тарского государства, осуществляющего такое принуждение,
должны быть советские суды».
6. Сущность советского уголовного процесса. Сущность со¬
ветского уголовного процесса составляет целесообразная дея¬
тельность советского суда и его вспомогательных органов, на¬
правленная на осуществление задач социалистического уголов¬
ного правосудия, названных в общей форме в ст.ст. 2 и 4 Закона
о судоустройстве. Эта деятельность характеризуется следующими
моментами:
а) она имеет строго правовой характер: в ней находят осу¬
ществление правомочия органов суда, прокуратуры и следствия,
она проводится в установленных законом формах;
б) она порождает определенные права всех участников про¬
цесса, которым соответствуют обязанности органов, ведущих
процесс, иными словами, она порождает процессуальные отно¬
шения;
в) она имеет своей главной, хотя и не завершающей ее, ста¬
дией — судебное разбирательство, заканчивающееся постановле¬
нием приговора о виновности или невиновности обвиняемого;
г) она протекает в формах, обеспечивающих обвиняемому все
гарантии его защиты;
д) судебный приговор должен быть основан на фактических
данных в ходе дела (раскрытие преступления и изобличения ви¬
новного) и на нормах материального уголовного права и должен
быть справедливым.
Из данного определения уголовного процесса можно сделать
вывод и о его объекте. Под объектом процесса мы понимаем тот
основной вопрос, на выяснение которого направляются усилия
суда и его вспомогательных органов. В уголовном процессе этим
объектом является уголовная ответственность лица,
обвиняемого в совершении преступления.
Уголовный процесс начинается и продолжается, поскольку
имеются данные о наличии события преступления и возмож¬
ность установления личной уголовной ответственности его совер¬
шителя. Во всех стадиях процесса этот вопрос, хотя и с различ¬
ных сторон, является предметом деятельности органов следствия,
прокуратуры и суда.
10
в рассмотренном определении нет особого упоминания о воз¬
никающих в ходе уголовного дела сложных процессуальных
отношениях между органами суда и прокуратуры и другими
участниками процесса, хотя из сказанного в пункте «б» ясно, что
такие отношения существуют. Но, давая определение любого
предмета или понятия, мы должны указать основные при¬
знаки определяемого и отвлечься от других, второстепенных,
побочных, хотя бы и имеющих некоторое значение моментов.
Никакое определение не может быть законченно полным, не
переходя в описание
7. Цель уголовного процесса. Определяя процесс как дея¬
тельность государственных органов, мы, естественно, ставим во¬
прос о его цели. Понимая право как возведенную в закон волю
господствующего класса, мы тем самым утверждаем и целе¬
вое содержание всех правовых институтов. Воля не может быть
беспредметна. Она направляется на достижение определенных
целей.
Говоря о цели уголовного процесса, мы, конечно, имеем
в виду ту цель, которую ставит ему Советское государство.
В нашем определении уголовного процесса имеется указание
на его цель: «изобличение преступника... применение к нему на¬
казания». Эта цель совпадает с описанным в ст. 4 Закона о судо¬
устройстве существом уголовного правосудия, как применения
государственного принуждения (наказания). Этот взгляд покоится
на известном указании Ленина: «...право есть ничто без аппа¬
рата, способного принуждать к соблюдению норм права» 1 2.
Суд с помощью своих вспомогательных органов в итоге уголов¬
ного процесса применяет это принуждение. В области уголовного
права оно называется наказанием. Если перед судом нет кон¬
кретного посягательства на права и интересы, ограждаемые за¬
претами материального уголовного права, то не
может возникнуть и та деятельность суда и его вспомогательных
органов, которая составляет уголовный процесс. Достигаемые
уголовным процессом практические цели и являются его
ц е л ь ю 3 в теории.
1 См. Энгельс, Из подготовительных работ к «Анти-Дюрингу» (Маркс
и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 362).
2 Ленин, Государство и революция, Соч., т. XXI, стр. 438.
О постановке вопроса см. Полянский, Очерки общей теории уго-
ловного процесса, стр. 24 и сл., стр. 53—54. В своих «Очерках» Полянский
считал, что «те практические цели государственного значения, которым слу¬
жит уголовный суд, достигаются во всей своей полноте не отдельным уго¬
ловным процессом, а всей деятельностью уголовного суда, называемою
отправлением правосудия» (стр. 64). Сейчас он отказался от этого противо¬
поставления задач отдельного процесса и правосудия. Некоторый отголосок
этого противопоставления можно найти у Строговича. «Что понимать под
выражением «цель процесса»? — спрашивает он: «цель уголовного процесса
по каждому конкретному делу всегда заключается в том, чтобы установить
материальную истину. Цель же уголовного процесса как опоеделенной
правовой системы (1), как отрасли правовой деятельности в целом, несо-
11
Итак, основной целью уголовного процесса надо считать изо¬
бличение виновного в преступлении, назначение и применение
к нему справедливого наказания.
Против такого определения вовсе не говорят возможные
оправдательные приговоры и те процессуальные институты, ко¬
торые направлены на охрану прав обвиняемого. Целью совет¬
ского социалистического процесса может быть осуждение и на¬
казание только виновного. Значит, все, что может быть выг
яснено для установления невиновности или смягчения степени
вины, идолжно быть выяснено.-Соответствующиеинституты
процесса, таким образом, направлены также к достижению госу¬
дарственной цели процесса. Нормы социалистического уголов¬
ного права велят наказывать только того, кто действительно
убил, украл, посягнул на интересы государства. И об этом же
говорит пункт «а» ст. 4 Закона о судоустройстве. Суд должен
разобрать дело и применить наказание к признанному ви¬
новным, т. е. к преступнику. В этом отношении совершенно
правильно выражает смысл правосудия русская пословица: «Суд
не на осуд, а на рассуд». Но вся деятельность суда и его вспо¬
могательных органов возникает и развивается только тогда,
когда и есть основание говорить о возможности «о с уд а», т. е.
о применении наказания к виновному.
Значение гласного советского процесса в достижении Опре¬
деленных государственных целей подчеркнуто в написанном
Лениным в 1921 г. «Наказе по вопросам хозяйственной работы»,
принятом IX Всероссийским съездом Советов 28 декабря 1921 г.
Здесь говорится, что IX съезд Советов требует от Наркомюста
несравненно большей энергии в двух отношениях:
«во-первых, чтобы нарсуды республики строго следили за
деятельностью частных торговцев и предпринимателей... стро¬
жайше карая малейшие попытки отступления от неуклонного со¬
блюдения законов республики и воспитывая широкие массы ра¬
бочих и крестьян в деле самостоятельного, быстрого, делового
участия их в надзоре за соблюдением законности;
во-вторых, чтобы нарсуды обратили больше внимания на су¬
дебное преследование бюрократизма, волокиты, хозяйственной
нераспорядительности. Процессы по делам такого рода необхо¬
димы и для повышения ответственности за зло, с которым так
трудно бороться при наших условиях, и для привлечения внима¬
ния рабочих и крестьянских масс к этому важнейшему вопросу
и для достижения практической цели: больших хозяйственных
успехов» *.
мненно, заключается в том, чтобы обеспечить осуществление правосудия.
Цель уголовного процесса и его задачи... те же, что и цель и задачи
правосудия. Другой цели у уголовного процесса нет». («Природа совет¬
ского уголовного процесса», стр. 87).
1 Ленин, Соч., т. XXVII, стр. 143—144.
12
Здесь подчеркнуты, кроме карательной, еще следующие за¬
дачи суда: а) воспитательная, б) политико-агитационная — при¬
влечение широких трудовых масс к борьбе с преступностью и
в) организационная — достижение больших хозяйственных успе¬
хов путем устранения вредных явлений.
Эти задачи могут быть решены только при правильно поста¬
вленном процессе, при меткости удара уголовной репрессии.
8. Буржуазное правосудие. Все вышеизложенное о месте суда
среди других органов государства и судебной функции в ряду
других функций государства и о задачах правосудия исходит из
учения Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина о классовой
природе государства и права, о классово-политическом единстве
задач всех форм государственной деятельности — законодатель¬
ной, административной и судебной.
Буржуазные же процессуалисты, по общему правилу, отри¬
цают, что суд является органом государства. Среди них распро¬
странено утверждение, что суд не орган государства, а орган
права, стоящего над государством. Он независим, стоит вне клас¬
сов, равно доступен для всех граждан. Такая теория, очень
удобная как средство для идеологической обработки широких
масс, не выдерживает ни малейшей научной критики. Создан¬
ный, как и другие органы власти буржуазии для поддержания
и укрепления ее экономического *и политического господства,
суд по своей классовой природе и по задачам своей деятельности
не отличается от других органов буржуазного государства —
законодательных палат, полиции, армии и пр.
Только в период победы буржуазии над феодализмом и в меру
полноты этой победы принципы, на которых были построены суд
и процесс нового государства, отражали буржуазно-демократи¬
ческие политические принципы и требования широких масс насе¬
ления. В этом было их историческое прогрессивное значение.
К этим принципам относились: гласность и устность процесса,
право обвиняемого на защиту, участие в суде присяжных.
Но при оценке их надо иметь в виду следующие два момента.
Во-первых, как и все демократические права, процессуальные
гарантии в капиталистических странах имеют формальный ха¬
рактер. Юридически распространяясь на всех граждан, факти¬
чески они доступны лишь для представителей господствующих
классов. Желая выразить мысль о полном равенстве и доступ¬
ности английского суда для всего населения, невзирая ни на ка¬
кие классовые различия, английский судья Мэтью облек ее в сле¬
дующий афоризм: «В нашей стране правосудие открыто для всех,
как Риц Отель». Эта фраза представляет собой, конечно, вопреки
намерениям автора очень меткую и злую, характеристику не
только английского, но и всякого буржуазного суда. Действи¬
тельно, никакие формальные препятствия не мешают любому
дняку обедать в модном и самом дорогом ресторане и вести
13
свои дела в суде, обращаясь к помощи лучших адвокатов. Но ни
на то, ни на другое у него нет средств.
Вторым моментом, характеризующим буржуазное правосудие,
является то, что оно поставлено, по выражению Ленина, на
охрану интересов денежного мешка. Буржуазный уголовный про¬
цесс во всех своих «демократических» формах проводит в жизнь
запреты материального уголовного права. Система же этих за¬
претов выражает классовые интересы буржуазии как господ¬
ствующего класса. Подчеркивая эту черту буржуазного право¬
судия, Маркс говорил: «Какая нелепая, непрактичная иллюзия,
вообще, беспристрастный судья, когда законодатель пристра¬
стен! Какое значение может иметь бескорыстное решение, если
закон своекорыстен?» >.
Если так обстоит дело в обычных условиях в мирное время,
то отмеченные черты буржуазного правосудия выступают еще
резче в условиях обострения классовой борьбы или военной
обстановки. Основные гарантии прав граждан резко сокра¬
щаются или даже отменяются, начинают действовать чрезвычай¬
ные суды, значительно расширяются полномочия полицейских
органов. И все эти мероприятия направляются против широких
масс трудящихся, и в первую очередь против пролетариата.
9. Сущность и цель уголовного процесса в истории процес¬
суальной науки.
а. Феодальн о-a бс о л ютистск а я идеология. По
выражению Маркса в феодально-абсолютистскую эпоху была
«...необходима для содержания драконовского средневекового уго¬
ловного права, в качестве процессуальной формы, пытка...» 1 2.
Эта тесная внутренняя связь между феодальным уголовным
правом и пыткой, т. е. розыскным пыточным процессом, выража¬
лась и внешне в том, что нормы материального уголовного права
и нормы процессуальные обычно излагались в одном и том же ко¬
дексе (примеры — Каролина, Уложение Алексея Михайловича).
Вполне естественно, что авторы процессуальных трактатов по¬
нимали эту связь. Они считали целью уголовного процесса при¬
менение наказания, а его сущностью — действия суда (допросы
и пытки), приводящие к наказанию виновного. Иногда авторы
упоминали и вторую цель процесса — оправдание невиновного,
но это упоминание не находило дальнейшего развития.
Наиболее характерной является формула X. Томазия. Он опи¬
сывает уголовный процесс как судебный порядок розыска подо¬
зреваемого в преступлении, заключение его в тюрьму, допроса
и применения различных пыток для получения его сознания, а за¬
тем оправдания невиновного или осуждения виновного и приме¬
нения в последнем случае наказания 3. *
1 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. I, стр. 257.
2 Маркс и Энгельс, Соч., т. I, стр. 258. •
3 Томази й, De origine processus inquisitorii, 1711.
14
В истории русской процессуальной науки соответствующего
периода (дореформенного розыскного процесса) столь же харак¬
терно определение проф. Баршева: «Уголовное судопроизводство
есть не что иное, как средство и форма, через которую осущест¬
вляются начала и положения уголовного права, лежащие в осно¬
вании судебных приговоров... Главная цель уголовного судо¬
производства состоит в том, чтобы исследовать и открывать
учиняемые преступления, а преступников подвергать заслужен¬
ному ими наказанию» Ч
б. Буржуазная идеология. Идеологи буржуазии вы¬
ступили с уголовно-политической программой, направленной про¬
тив основ феодального права. В их работах более или менее
отчетливо был намечен и новый взгляд на уголовный процесс.
Так, у Беккариа мы находим мысли, что каждый гражданин
предполагается невиновным в совершенном преступлении, пока
не доказано противное, что из процесса должны быть изгнаны
пытки и тайные обвинения и введены в него такие гарантии, как
гласность суда и участие в нем «заседателей по жребию, а не
по выбору, потому что в этом случае незнание, судящее по чув¬
ству, является надежнее учености, судящей по предвзятому мне¬
нию». «Суды должны быть публичны, публично должны пред¬
ставляться и доказательства преступления» * 2.
Буржуазные теоретики, разрабатывавшие основные вопросы
процесса, чаще всего сочетали в своих построениях процесса две
цели: осуществление интереса государства, наказание виновного
и осуществление интереса личности — ограждение невиновного.
Эту мысль о процессе как охране прав личности мы находим
у Эли, Гарро, Каррара, Алимена и Варга.
Несомненно, что в этом теоретическом сочетании двух целей
процесса отразилась практическая двойственность введенного
после французской буржуазной революции следственно-обвини¬
тельного (или смешанного) процесса. С одной стороны, в нем в до¬
статочной мере обеспечивались интересы нового государства
буржуазии, представленного в процессе централизованной и на¬
деленной широкими полномочиями прокуратурой, с другой сто¬
роны, его важнейшая часть — судебное разбирательство — было
построено в виде состязания равноправных сторон (прокурора
с обвиняемым и его защитником) перед судом присяжных с га¬
рантиями гласности, устности и непосредственности 3.
В отдельных теоретических работах задача гарантий прав
личности выдвигалась как основная цель процесса. Здесь подчер¬
кивалось, что процесе вовсе не служит целям применения нака¬
зания, а даже, наоборот, нередко своими формами и обрядами
создает препятствие государству в его борьбе с преступностью.
сгр 44^47^ а Р ш е в> Основания уголовного судопроизводства, СПБ, 1841,
2 Беккариа, О преступлениях и наказаниях, М., 1939, стр. 251, 253.
’ Подробно в главе II и III,
15
В такой обрисовке процесс становился системой гаран¬
тий прав личности против всемогущего государства.
Эта теория своими корнями связана с освободительной борь¬
бой революционной буржуазии против феодального государства.
Однако в условиях полной победы буржуазии, а тем более
в эпоху империализма, либеральная теория процесса как системы
гарантии прав личности весьма мало соответствует подлинной
сущности судебной политики господствующего класса.
Буржуазная революция в Германии не привела, как это было
во Франции, к ликвидации феодальных отношений. Здесь она
закончилась компромиссом между феодальным прусским юнкер¬
ством и мещански трусливой немецкой буржуазией. В резуль¬
тате этого компромисса создался «.. .правовой порядок, в кото¬
ром полицейский произвол, несмотря на исчезновение в 1848 году
юстиции княжеского кабинета, до сих пор ежедневно пробивает
брешь за брешью» *.
Неудивительно, что немецкая юридическая мысль в первой
половине XIX в. продолжала проводить идеи феодального права
и процесса, исходя в своих определениях уголовного процесса
из задач государства по борьбе с преступлениями (Ансельм
Фейербах, Цахариэ и многие другие) 2.
В этих условиях возникла теория процесса как юридиче¬
ского отношения (Der Process als Rechtsverhaltniss), обычно
связываемая с именем Оскара Бюлова. Бюлов создал ее в приме¬
нении к гражданскому процессу. Позже многие процессуа¬
листы — Колер, Криз, Биркмейер и другие применили и развили
ее в области уголовного процесса. Теория юридического отно¬
шения весьма характерна для буржуазного мышления. Она опе¬
рирует чисто правовыми абстракциями, отрешаясь от жизнен¬
ного содержания соответствующих институтов, и как бы устра¬
няется от политических выводов.
Сторонники этой теории, расходясь в подробностях, выдви¬
гают следующие положения: а) уголовный процесс есть юриди¬
ческое отношение, имеющее целью осуществление карательного
права государства или решение правового спора; б) отношение
это существует между судом как носителем судебной власти и
сторонами как носителями соответствующих интересов; в) отно¬
шение это является п у б л и ч н о-п р а в о в ы м во всех своих
частях; г) оно является подвижным, развивающимся, движу¬
щимся по ступеням. Но далее у этих теоретиков начинаются
серьезные расхождения и по вопросу об основании, определяю¬
щем юридический характер процесса как отношения, и по во¬
просу о схеме юридического отношения. Колер утверждал, что
процессуальное отношение возможно только между сторонами,
суд же как орган государства, стоящий над ним, не вступает
' Маркс и Энгельс, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 504.
2 Подробно см. Полянский, Очерки общей теории угрловного про¬
цесса, М., 1927, стр. 27, 28.
16
с ними в правоотношения, а лишь решает и повелевает. Бирк-
мейер считал, что. обвинитель и обвиняемый имеют права и
обязанности в отношении суда, но не между собой, сносясь друг
с другом через суд как посредника. Сторонники этой теории
спорят и о том, что является объектом процессуального
отношения: право государства на возмездие, вытекающее из пре¬
ступления, или действия суда и сторон, направленные на разре¬
шение правового спора, или действия, которые каждый из про¬
цессуальных субъектов имеет право требовать друг от друга.
Некоторые из авторов просто обходят этот вопрос. Но у всех
в их курсах имеются отделы, не укладывающиеся в схему пра¬
воотношения: «производство, действия процесса в отдельности и
в их последовательном ходе», «возникновение, развитие и окон-
'чание процессуально-правового отношения» и т. д.
Искусственность и классовый смысл этой теории, направленной
на защиту классовых интересов буржуазии, очевидны. В ряде
стадий процесса отсутствует выделение сторон и противопоста¬
вление их суду (дознание, предварительное следствие, исполне¬
ние приговора). Таким образом, схема правоотношения приме¬
нима лишь к некоторым стадиям процесса. Кроме того, основ¬
ное поло!жение этой теории о движении по ступеням развития
юридического отношения противоречит элементарным понятиям
теории права: развиваться могут действия, из которых склады¬
вается процесс, но не юридические отношения. Юридическое
отношение — (соотношению прав и обязанностей—не мож.ет
двигаться и развиваться.
Для уяснения классово-политического смысла теории, рас¬
сматривающей процесс как юридическое отношение,
надо иметь в виду следующее. Разработка и широкое применение
этой теории в науке уголовного процесса имели место уже после
образования Германской империи под гегемонией Пруссии.
В бисмарковской Германии сохранилось много пережитков фео¬
дализма: существование ряда королевств, герцогств и княжеств,
преобладание в государственном аппарате крупных землевла¬
дельцев-дворян,, зависимость крестьян от помещиков. В молодой
немецкой промышленности для успешной конкуренции с про¬
мышленностью других стран проводилась усиленная эксплоата-
Ция рабочих. Классовая борьба обострялась. Были изданы
исключительные законы против социалистов.
В объединенной Германии было введено единое уголовное и
уголовно-процессуальное законодательство. Уголовный процесс
по кодексу 1878 г. получил характер следственно-обвинительного
производства по типу французского. Полицейское дознание и
в значительной степени предварительное следствие нахо,
в Руках прокурора, как правило, представителя двоий
землевладения. Состав суда был таким же. В этих/лда
теория процесса как юридического отношения имела Дуга
чыи политический смысл: внушить тем, кто в условиж-^п
з Эаи, 1524 \\ ’
стической эксплоатации чаше всего занимает скамью подсуди¬
мых, что уголовный процесс якобы не является насилием, при¬
нуждением со стороны всемогущего государства и его классово
пристрастных чиновников; что он представляет собой юридиче¬
ское отношение; что подсудимый и его защитник равны по своим
процессуальным правам с прокурором и судом, именно как
субъекты юридического отношения.
Таким образом, эта теория прикрывает политическую сущ¬
ность расправы господствующего класса с нарушителями его
законов юридической маской трехстороннего правового отноше¬
ния между равноправными участниками процесса.
10. Уголовно-процессуальные теории в России. С проведением
в России буржуазной реформы 60-х годов, в том числе и либе¬
ральной судебной реформы, в ее политическом и экономическом
строе сохранилось много феодально-монархических институтов.
В уголовном суде и процессе была двойственность: суд присяж¬
ных и сословные суды, гласность и состязательность процесса
в общих судебных местах и жандармские дознания, военные
суды, административная расправа по политическим делам. Начи¬
ная с 70-х годов дальнейшее развитие процессуального законо¬
дательства носит явно реакционный характер.
Однако следует подчеркнуть, что между дворянско-ре'акцион-
ным направлением всей политики и законодательства царской
России и прогрессивными идеями 60-х годов были противоречия.
Вот почему русские процессуальные теории отличаются по сравне¬
нию с западноевропейскими большей прогрессивностью.
а) Первой, по времени возникновения и по распространению,
надо признать теорию, отводящую уголовному процессу подчи¬
ненное, служебное положение по отношению к материальному
уголовному праву. В процессе эта теория видит путь осуществле¬
ния угрозы уголовного закона. Цель его — применение справед¬
ливого наказания. Классическое выражение этой теории дал
крупнейший русский процессуалист проф. Фойницкий: «Предста¬
вляя собой юридически определенный порядок производства уго¬
ловных дел в видах осуществления права наказания, уголовное
судопроизводство находится в теснейшей связи с уголовным пра¬
вом». «Правила уголовно-правовые и уголовно-процессуальные
составляют как бы одно целое, две стороны или две части одного
и того же понятия: часть материальную, имеющую своим пред¬
метом определить содержание карательной власти, и часть фор¬
мальную, задача которой сводится к установлению путей осуще¬
ствления ее». Но, указав на эту тесную связь, Фойницкий тут же
подчеркивает известную самостоятельность уголовного процесса:
«Уголовный процесс строится не только в соответствии с нор¬
мами уголовного права, но также соображаясь с преследуемыми
им задачами раскрытия истины и с природой возникающих при
этом отношений». Говоря о теории процесса, Фойницкий считает
13
необходимым ее элементом наряду с догматическим, историче¬
ским и сравнительным изучением также и критическое, иначе,
судебно-политическое изучение сущности процессуальных инсти¬
тутов. И дальше, на протяжении всего курса Фойницкий подчер¬
кивает как особенность уголовного процесса личное начало,
требует полного выяснения личной вины, не допускает механи¬
ческого применения наказания, отстаивает права обвиняемого
как личности (презумпция невиновности), видит в защите «слу¬
жение общественное» \
Столь же определенно подчеркивает неразрывную связь уго¬
ловного права и уголовного процесса Случевский, видевший в по¬
следнем «тот путь, через который применяется уголовное законо¬
дательство страны» 1 2.
К этому же процессуальному направлению можно причислить
и А. Ф. Кони. Но он постоянно указывает две цели процесса —
«правосудного ограждения общества» и вместе
«защиты личности от несправедливого обвинения... Глав¬
ное и общее начало обновленного суда... состоит именно в поста¬
новке ж и в о г о ч ел о века на первом плане судебного разби¬
рательства». Особенно Кони подчеркивает, что деятельность
судьи, прокурора, обвинителя и адвоката-защитника не может
состоять в бездушном, механическом применении норм закона.
Их деятельность должна быть подчинена высоким этическим
началам 3.
Рассматривая все приведенные процессуальные теории,
мы не должны забывать, что в рекомендованных ими «либераль¬
ных» формах проводилась уголовная политика царизма и приме¬
нялись нормы жестокого Уложения о наказаниях, детища кре¬
постной эпохи.
б) Теория процесса как юридического отношения нашла
в дореволюционной России ряд сторонников и в области граждан¬
ского (Гольмстен, Гордон и др.) и уголовного процессов (Фельд¬
штейн, Розин, Червонецкий и др.). Русские процессуалисты часто
подчеркивали якобы огромное значение этой «прогрессивной
теории» в деле разрушения остатков старого розыскного про¬
цесса. Такое подчеркивание политико-правного характера этой
теории вполне понятно: русская буржуазия и по своему положе¬
нию и по своей сущности недалеко ушла от немецкой; слабый
налет либерализма в этой теории казался ей весьма революцион¬
ным средством «освобождения личности». На самом же деле и
1 Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, СПБ, 1902, стр. 2,3.
Процессуальные взгляды Фойницкого вполне соответствуют его позиции в
области материального уголовного права как сторонника социологического
направления.
2 Случевский, Учебник русского уголовного процесса, СПБ, 1895,
над. 2-е, стр. 2—3.
3 Кони, Нравственные начала в уголовном процессе (сб. «Судебные
Гооо^’ иэд- 4-е, стр. 15—16). Его же, Приемы и задачи обвинения, П.,
И Др,
19
В наиболее полно разработанных вариантах этой теории (Розина
и Фельдштейна) окончательно затушевывалась классовая при¬
рода процесса, суда и прокуратуры как органов господствую¬
щего класса. Теория процесса как юридического отношения под¬
верглась наиболее полному’критическому разбору в русской про¬
цессуальной литературе. Хотя эта критика и не опирается на
классовое понимание суда и процесса, оставаясь в пределах чисто
юридических понятий, она все же убедительно показывает мето¬
дологическую порочность рассматриваемой теории. С этой точки
зрения особенно интересна критика цивилиста Нефедьева. По¬
дробно рассмотрев теорию самого Бюлова и ее варианты, данные
немецкими и русскими последователями, Нефедьев убедительно
показывает, что «как явление фактическое, процесс есть деятель¬
ность всех лиц, участвующих в нем... как деятельность юриди¬
ческая, направленная на достижение указанной законом цели...,
это есть деятельность суда как органа власти. Объединяющим
началом здесь является облеченная властью воля суда как органа
власти, как представителя государства, в воле которого про¬
является воля государства». И дальше: «в процессе мы имеем
дело не с правоотношением, а с деятельностью, в которой приме-
няетсй власть, а следовательно, с властеотноше-
н и е м»
В науке уголовного процесса теория юридического отноше¬
ния подверглась наиболее обстоятельной критике со стороны
проф. Люблинского. Он отметил множественность возникающих
в процессе отношений, но в то же время подчеркнул, что дви¬
жутся и развиваются не эти отношения; сам «процесс движется
и развивается посредством определенного рода действий
(разрядка наша. — М.Ч.), представляющих собой реализацию
прав и обязанностей различных органов и лиц» 1 2.
Таким образом, процесс, — говорит Люблинский, — по своей
юридической сущности является цепью публично-правовых дей¬
ствий, совершаемых в определенном порядке.
в) Теория процесса как «системы гарантий личности». Эта
теория развита наиболее последовательно проф. Люблинским и
Михайловским. Оба эти ученые выступали в литературе в эпоху
первой русской революции и последовавшей за ней реакции, вы¬
ражая взгляды либерального крыла буржуазии. В ряде своих
работ они последовательно развили теорию процесса как
системы гарантии личности.
1 Нефедьев, К учению о сущности гражданского процесса; соучастие
в гражданском процессе, 1891, стр. 162, 91, 152. См. еще Васьковский,
Курс гражданского процесса, М., 1903; Люблинский, Работы, указан¬
ные ниже.
2 Характерно самое название полемической статьи Люблинского против
Розина и др. «Процесс, как судебный порядок и как правоотношение», Жур¬
нал Министерства Юстиции, 1917 г., № 1, стр. 248—249.
20
Люблинский утверждал, что «суд, под влиянием идей индй-
видуализма, постепенно проникается задачами служения не
только государственным началам, но и правам личности. Он
становится на страже этих прав даже против самой государ¬
ственной власти... Суд — это барьер, созданный в интересах
личной свободы и безопасности... — СуД—’крепкая ограда
права. Под охраной ее каждый спокойно развивает свою лич¬
ную, общественную и политическую деятельность» *. Михайлов¬
ский указывал, что «задачей суда является вовсе не борьба
с преступностью и не поддержание интересов Власти. Единствен¬
ной задачей суда (уголовного) должно быть признано разре¬
шение спора между государством, предъявляющим обвинение
и доказывающим существование в каждом данном случае своего
карательного права, и личностью». И дальше: «Ничего не может
6brtb похвальнее стремления бороться с преступностью... Но не
вмешивайте суд в эту страстную, напряженную борьбу. Он дол¬
жен остаться бесстрастным, спокойным, разумным и могуще¬
ственным контролером борьбы, умеряющим ее крайности, не
позволяющим ей выйти из законных границ и предоставляющим
гражданину Надежное ручательство..., что перед его субъек¬
тивным правом должно с уважением остановиться все государ¬
ство» 2. Предпосылкой таких построений была антиисторическая
идея о том, что «суд есть явление, связанное только с правом.
Он стоит вне государства, а порой и над ним» 3.
Уничтожающую оцейку всех подобных теорий о роли суда '>
в «правовом государстве» дает указание Ленина о сущности [
буржуазного суда, «который изображал собою защиту порядка, /
а на самом деле был слепым, тонким орудием беспощадного по- \
давления эксплуатируемых, отстаивающим интересы денежного-'
мешка» 4.
11. Вопрос о природе и цели процесса в советской литературе.
Советские авторы, стоя на почве марксистского понимания
классовой природы государства и задач, осуществляемых его
органами, одинаково понимают цель процесса, связывая ее с за¬
дачами правосудия. Таким именно образом высказались в нашей
литературе академик А. Я. Вышинский5, проф. Полянский6,
проф. Строгович 7, проф. С. Голунский и доцент Д. Карев8. Но
1 Люблинский, Суд и права личности (Сб. «Судебная реформа»,
т- П, стр. 2, 40).
2 Михайловский, Основные принципы организации уголовного суда,
т- I. 1905, стр. 89, 94.
Люблинский, там же. стр. 1.
‘Ленин, Соч., т. XXII, стр. 212.
А. Я. Вышинский, Курс уголовного процесса, М., 1927. Его же,
п°л°Жению на фронте .правовой теории, М., 1937.
ючп Полянский, Вопрос систематики, «Советское государство и право»,
№ з.
7 Строгович, Природа советского уголовного процесса и принцип
обязательности, 1939. Уголовный процесс, М., 1938, 1940.
с- Голунский и Д. Карев, Учебник по судоустройству, М„ 1939.
21
так как процесс представляет собой очень сложное явление, то
каждый автор подчеркивает в своем определении процесса тот
его элемент, который он считает самым существенным.
А. Я. Вышинский считает таким моментом «условия и поря¬
док деятельности следственных, прокурорских и судебных орга¬
нов СССР вообще и, в частности, в области вынесения... при¬
говоров» Ч Полянский связывает процесс с материальным пра¬
вом, указывая,, что процесс как бы «приходит на помощь нормам
материального... права, служа при известных условиях их про¬
водником в жизнь и содействуя их правомерной реализации» 1 2.
Голунский дает следующее определение процесса: «.. .сово¬
купность общественных отношений, возникающих при рассле¬
довании и разрешении уголовных дел» 3.
Наиболее сложным является определение Строговича, кото¬
рый пытается охватить в нем все моменты этого разносторон¬
него явления. Поэтому он определяет процесс и как «порядок
отношений суда, прокуратуры и органов следствия с гражда¬
нами», и как «деятельность участвующих в уголовном деле орга¬
нов и лиц...» 4, и как «совокупность действий суда и следствен¬
ных органов и их отношения с гражданами» 5. Но основным в про¬
цессе, его сущностью автор считает «порядок правоотношений» 6.
Как было указано выше, я считаю более правильным гово¬
рить о деятельности судебных и следственно-прокурор¬
ских органов как сущности процесса. Именно она движет про¬
цесс к его государственной цели, будучи обязанностью органов
судебной власти. Эта деятельность и является основным пред¬
метом изучения науки уголовного процесса как предмета пре¬
подавания.
12. Уголовный процесс и уголовное право. В одной из своих
ранних работ Маркс дал блестящую характеристику связи ма¬
териального права и процесса. Анализируя прения в Рейнском
ландтаге по поводу законопроекта о краже дров и выраженный
в них «частный интерес» лесовладельцев, Маркс пишет: «Судеб¬
ные формы представляются жадному беспокойству частного
интереса тягостными и лишними препятствиями педантичного
правового этикета. Судебный процесс есть только надежная
охрана, которая должна проводить противника до тюрьмы, про¬
стое приготовление к экзекуции, а где процесс желает быть не
только этим, там его заставляют молчать...». «Если в наше
право фактически вносится частный интерес, который не пере¬
1 А. Я. Вышинский, Теория судебных доказательств в советском пра¬
ве, М., 1946, стр. 18.
2 Полянский, Вопросы систематики, стр. 87.
3 Голунский, Труды Военно-юридической академии РККА, вып. П,
Ашх., 1942, стр. 19.
4 Строгович, Природа советского уголовного' процесса и принцип
состязательности, стр. 68, 70, Уголовный процесс, J946, стр. 9, 10.
5 Строгович, Уголовный процесс, 1940, стр, 9.
6 Строгович, Уголовный процесс, М., 1946, стр. 9, 10, и др.
22
носит света гласности, то следует придать ему также соответ¬
ствующую тайную процедуру, чтобы не возбуждать и не питать,
по крайней мере, н!икаких опасных и самоуслаждающих иллю¬
зий. ..». «Если процесс не представляет ничего, кроме бессодер¬
жательной формы, то такой формальный пустяк не имеет ника¬
кой самостоятельной ценности... Материальное право,
однако, имеет свои необходимые присущие ему про-
цессуальныеформы, и как для китайского права необхо¬
дима палка, как необходима для содержания драконовского
средневекового уголовного права, в качестве процессуальной
формы, пытка, так же необходимо связано с гласным свобод¬
ным процессом гласное по своей природе, продиктованное сво¬
бодой, а не частным интересом — содержание. Процесс и право
так же тесно связаны друг с другом, как, например, формы
растений и животных связаны с мясом и кровью животных.
Один дух должен одушевлять процесс и законы, ибо процесс
есть только форма жизни закона, следовательно прояв¬
ление его внутренней жизни» *.
В этом высказывании весьма отчетливо проведена мысль
о единстве процессуального и материального права — един¬
ства формы и содержания.
Оканчивая разбор этого законопроекта, Маркс снова подчерк¬
нул взаимозависимость процесса и права как формы и содержа¬
ния. «Мы считаем обязанностью всех рейнских граждан и пре¬
имущественно рейнских юристов посвятить в настоящий момент
свое главное внимание содержанию права, чтобы у нас
в конце концов не осталась пустая маска. Форма не имеет ника¬
кой цены, если она не есть форма содержания» 2.
С предельной отчетливостью Маркс показал значение про¬
цесса как «содержательной формы» и подчеркнул возможность
превращения его в пустую маску, если он не будет соответство¬
вать своему «правовому содержанию».
Извращением мысли Маркса было бы признание уголовного
процесса только формой, лишенной всякого значения, сводя¬
щейся к торжественным, но бессмысленным формальностям. От
подобного рода представления — прямой путь к процессуальному
упрощенчеству, к отрицанию всякого значения за теми процес¬
суальными формами, которые установлены законодателем, к по¬
стоянному нарушению их органами следствия и судами.
Наоборот, при отчетливом понимании того, что советский уго¬
ловный процесс есть «форма содержания» социалистического
уголовного права, задачам которого чужды идеи возмездия, бес¬
цельных мучительств, унижений личности, становится бесспор-.
ной необходимость строжайшего соблюдения процессуальных
форм.
‘Маркс и Энгельс, Соч., т. I, стр. 257—258.
8 Там же, стр. 258.
23
Мысль Маркса о взаимоотношении между уголовным правом
и процессом следует понимать так: процесс определяет тот путь,
которым приводятся в исполнение принудительные меры, диктуе¬
мые материальным правом, те формы, в которых осуществляется
уголовное правосудие1. Из этого признания как будто следует
отрицание всякой самостоятельности предмета нашего изуче¬
ния — науки уголовного процесса. На самом же деле такое по¬
нимание дает твердую опору для построения уголовного процесса
и науки о нем на основе принципов и задач материального уго¬
ловного права, а не априорно допускаемых, более или менее про¬
извольных «установок».
13. Процессуальные формы. Уголовный процесс как деятель¬
ность судебных органов есть весьма сложное явление. Раскрыть
преступление, собрать данные для изобличения виновного нельзя
одним действием. Цепь последовательных, целеустремленных
действий, затрагивающих иногда широкий круг людей;— вот
что такое уголовный процесс в его жизненном проявлении. Как
всякая человеческая деятельность, и процессуальная деятель¬
ность имеет свои формы. Мы рассматриваем тут не технические
формы, хотя, конечно, практика вырабатывает и наиболее техни¬
чески совершенные формы для каждого судебного и следствен¬
ного действия. Но эта процессуальная техника является относи¬
тельно менее важной. Первостепенное же значение имеют пра¬
вовые формы процессуальной деятельности. В своем стрем¬
лении к раскрытию преступления судебно-следственные органы
затрагивают различные права и интересы граждан. Это объяс¬
няется тем, что они выполняют задачу осуществления правосу¬
дия. Но именно эта задача справедливого суда обусло¬
вливает необходимость соблюдения определенных форм. Каждое
более или менее сложное процессуальное действие или так назы¬
ваемый процессуальный акт складывается из нескольких после¬
довательно совершаемых действий. Эта установленная законом
последовательность отдельных процессуальных действий и обра¬
зует процессуальную форму. Иногда она ослолГняется тем, что
закон предписывает судебному органу, производящему эти дей¬
ствия, допускать совершение в определенный момент того или
иного действия со стороны граждан — участников процесса.
1 На такой же точке зрения стоит и проф. Голунский: «Содержанием
судебной деятельности являются определенные общественные отношения, ко¬
торые государство регулирует так, как это желательно господствующему
классу, применением к участникам этих общественных отношений принуди¬
тельных мер. Процессуальная форма и есть та форма, в которой эти прину¬
дительные меры принимаются («Основные понятия учения о суде и о пра¬
восудии» в Трудах ВЮА РККА, вып. III, 1943, стр. 41). Академик Вышинский
говорит: «Изучение процессуальных правовых форм неизбежно связано с изу¬
чением материального права. Материальное право предопределяет характер
и особенности процессуального права» («Теория судебных доказательств»,
1946, стр. 56).
24
Примерами могут служить такие акты, как предъявление обви¬
нения, допрос, предание суду и т. д.
Каждый исторический тип процесса имел свои особенные
формы. Эти формы зависели как от материального уголовного
права, так и от особенностей политического строя, обусловлен¬
ных, в свою очередь, соотношением классовых сил. Этим объяс¬
няется, например, различие в процессуальных формах француз¬
ского и английского процессов.
У советского социалистического уголовного процесса свои
особенные, свойственные только ему демократические формы.
О них говорил Ленин, как о необходимом условии осуществле¬
ния задач дисциплины и самодисциплины трудящихся ‘.
Чтобы уяснить возможность для законодателя выбирать наи¬
более целесообразные формы, надо иметь в виду следующее ука¬
зание Ленина: «у нас есть теперь... такое прочное, такое силь¬
ное, такое могучее содержание ■ работы (за советскую власть,
за диктатуру пролетариата), что оно может и должно про¬
явить себя в любой форме, как новой и старой, может и должно
переродить, победить, подчинить себе все формы, не только но¬
вые, но и старые, — не для того, чтобы со старым помириться,
а для того, чтобы уметь все и всяческие, новые и старые формы
сделать орудием полной и окончательной, решительной и бес¬
поворотной победы коммунизма» 1 2.
Советское законодательство всегда подходило к вопросу
о формах диалектически. Оно отменяло одни и вводило
другие процессуальные формы, наиболее целесообразные в дан¬
ных исторических условиях. В дальнейшем изложении будут
приведены примеры изменения процессуальных форм в период
гражданской войны и иностранной интервенции, а также в пе¬
риод Великой Отечественной войны советского народа.
Некоторые процессуальные формы приобретают столь важ¬
ное значение, что теоретики присваивают им наименование про¬
цессуальных принципов, т. е. основных правил, которые
влияют на построение всего процесса в целом. Этот вопрос будет
подробнее освещен в главе о принципах процесса.
14. Уголовно-процессуальное право. Его место в системе со¬
ветского права. Совокупность правовых полномочий и запретов
(норм права), относящихся к уголовному процессу, образует со¬
бой уголовно-процессуальное право. Нормы этой отрасли социа¬
листического права регулируют те вопросы уголовного процесса
в широком смысле слова, которые относятся к органам и порядку
осуществления советского уголовного правосудия. Сюда входит
множество вопросов: о построении органов уголовного суда и
их отношениях друг к другу; о полномочиях прокуратуры и орга¬
1 См. Ленин, Соч., т. XXII, стр. 424.
2 Ленин, Соч., т. XXV, стр. 238.
25
нов расследования в области уголовного процесса; о гарантиях
прав граждан, вступающих в процессуальные отношения с судом,
органами прокуратуры и расследования в связи с деятельностью
последних по раскрытию преступления; наконец, о самом ходе
уголовного дела, от его возбуждения до прекращения или до
исполнения судебного приговора.
Относясь в первую очередь к вопросам организации уголов¬
ных судов и частично-вспомогательных органов (прокуратуры,
следственного аппарата, адвокатуры), а затем к деятельности
судов и названных вспомогательных органов, уголовно-процес¬
суальное право распадается на две части — одна регулирует
судоустройство, другая — судопроизводство
(или процесс). Оба названия носят условный характер: судо¬
устройство охватывает, кроме устройства суда, и вопросы орга¬
низации аппарата прокуратуры, расследования и адвокатуры;
в судопроизводство входят нормы,, определяющие деятельность
не только судов, но и вспомогательных органов — прокуратуры,
следственных органов, адвокатуры.
Часть норм, посвященных организации судебных (и вспо¬
могательных) учреждений, включаются в состав государ¬
ственного права. Это относится к нормам, которые отра¬
жают основные принципы построения суда и поэтому нашли
себе место в Конституции СССР, а затем и в Законе о судо¬
устройстве. Но наука советского государственного права зани¬
мается относящимися сюда вопросами главным образом лишь
в их связи с системой демократических принципов нашего госу¬
дарственного устройства. Детальной их разработкой занимается
область науки процессуального права.
В последние годы в советской юридической литературе утвер¬
дилась мысль о выделении тех норм государственного и процес¬
суального права, которые относятся к вопросам организации суда
и его вспомогательных органов, и о соединении их в один ком¬
плекс под именем «судоустройства». Отсюда и выделение
особой научной дисциплины, как предмета обучения юристов под
названием «Курс судоустройства».
Но так как полный (и даже частичный) отрыв норм, регули¬
рующих деятельность судебных органов, от норм, устанавливаю¬
щих их организацию, невозможен, то группа теоретиков, выде¬
ляющая «судоустройство», предложила вместе с тем создать
более общую ветвь права — «судебное право». Частями
этого судебного права должны, по мнению авторов, явиться судо¬
устройство, уголовный процесс, гражданский процесс и крими¬
налистика *.
1 Эту группу ученых возглавил академик Вышинский, поставивший во¬
прос о системе судебного права в докладе «О задачах науки советского со¬
циалистического права» на I Всесоюзном научном совещании работников пра¬
ва в 1938 г. См. «Основные задачи науки советского социалистического права»,
Материалы совещания, М., 1938, стр. 73, 106.
26
15. Уголовно-процессуальное право и технические нормы.
Процессуальные нормы определяют права участников про¬
цесса и обязанности суда и вспомогательных органов. Со¬
вокупность их образует процессуальные гарантии.
Соблюдение этих процессуальных гарантий строго обязательно
для всех государственных органов, что неоднократно подчерки¬
валось в принципиальных установках Ленина и Сталина о едино¬
образном применении законов на всей территории государства,
о стабильности законов.
Когда та или иная процессуальная норма говорит о содержа¬
нии, например, обвинительного заключения или приговора, то
здесь имеется в виду правовое значение каждого из момен¬
тов, например, указания определенных фактов, вменяемых в вину
привлеченному, или ссылки на доказательство совершения под¬
судимым преступления, а не грамматическая или стилистическая
сторона изложения этих документов, хотя и она имеет определен¬
ное значение для достижения ясности и убедительности. То, что
в нормах УПК относится к технике обыска, также имеет пра¬
вовое значение, обеспечивая определенные права обыскиваемого.
И здесь техника неотделима от права. То, что имеет действи¬
тельно технический характер, находит свое место частично в пра¬
вилах делопроизводства, обеспечивающих наиболее удоб¬
ные, экономные методы составления отдельных бумаг, их распо¬
ложения в деле, частично в правилах криминалистики
о научно-технических приемах собирания и исследования веще¬
ственных доказательств.
16. Источники уголовно-процессуального права. К источникам
уголовдо-процессуального права относятся в первую очередь
Сталинская Конституция СССР, ряд статей которой содержит
важнейшие гарантии правосудия и охраны прав личности совет¬
ских граждан. Далее, Закон о судоустройстве, принятый на основе
Конституции, также содержит, много процессуальных норм.
Из более старых процессуальных законов сохраняют значение
Основы уголовного судопроизводства СССР и союзных республик
1924 г.: в случае расхождения с их нормами отдельных процес¬
суальных законов союзных республик Верховный суд СССР на
основании ст. 21 Конституции СССР неуклонно устраняет дей¬
ствие последних. К общесоюзным законам относится также По¬
ложение о военных трибуналах и военной прокуратуре 1924 г.
Наконец, некоторые указы Президиума Верховного Совета СССР
предвоенного и военного времени содержат процессуальные
нормы. Кроме вышеперечисленных норм, в каждой союзной рес¬
публике, впредь до принятия, согласно Конституции СССР.,
общесоюзного УПК, действует Уголовно-процессуальный кодекс
Данной республики или УПК РСФСР (в Казахской, Киргизской,
Карело-Финской, Латвийской, Литовской и Эстонской республи¬
ках) или УПК УССР (в Молдавской ССР).
Спорный вопрос о том, можно ли считать источником процес¬
27
суального права постановления Пленума Верховного
суда СССР, надо решить в положительном смысле. Давая в этих
постановлениях, согласно ст. 75 Закона о- судоустройстве, обя¬
зательные для всех судов разъяснения по вопросам судебной
практики, Верховный суд СССР неоднократно восполнял
пробелы закона или изменял свое же ранее данное толко¬
вание того или иного закона *.
Как на пример восполнения Верховным судом СССР пробела
процессуального закона укажем на постановление, разъясняю¬
щее отсутствие у гражданского истца права на обжалование
оправдательного приговора 1 2.
Обычай не является источником советского процессуального
права.
17. Пределы действия уголовно-процессуальных норм во вре¬
мени и в пространстве. Как и нормы материального уголовного
права, уголовно-процессуальные нормы также ограничены в своем
действии границами во времени и пространстве.
1. Действие во времени: по общему правилу, уго¬
ловно-процессуальные нормы вступают в силу немедленно по
издании и действуют вплоть до отмены. Так как в отношении
этих норм не возникает, в отличие от норм материального уго¬
ловного права, вопроса о более мягком и более суровом законе,
то не возникает и вопроса об обратном действии более мягкого
закона (ст. 2 УПК).
Каждый процессуальный закон направлен к улучшению хода
процесса, к обеспечению достижения материальной истины. По¬
этому в принципе немедленное применение нового процессуаль¬
ного закона не может нарушить ничьих процессуальных прав.
Только в тех случаях, когда применение нового процессуального
закона явно ущемляло бы процессуальное право участника про¬
цесса (вообще не отменяемое новым законом), допускается
льгота по применению нового закона. Так' если новый закон уста¬
навливает более краткий срок на обжалование приговора, то
может оказаться, что осужденный уже пропустил этот срок.
Во избежание лишения осужденного его процессуального права
течение нового срока для обжалования должно исчисляться не
с момента постановления приговора, а с момента вступления
в силу нового процессуального закона в данной местности.
2. Действие в пространстве: при нормальном ходе
уголовного дела в этом вопросе не возникает расхождения между
правилами применения материального и процессуального зако¬
нов. Дело рассматривается по месту совершения преступления
1 Иначе смотрит £трогович («Уголовный процесс», 1946, сгр. 90), явно
упускающий из виду восполнение Верховным судом СССР пробелов за¬
кона. «
2 Постановление Пленума Верховного суда СССР 22 мая 1941 г.
28
с применением как уголовного, так и процессуального законов,
действующих в данной местности.
Но абсолютное значение имеет лишь правило о применении
материального уголовного закона места совершения престу¬
пления. На этом основано допускаемое иногда, в силу между¬
народных соглашений, применение одним государством уголов¬
ного закона другого государства. Но суды каждого государства
отправляют правосудие его именем и по.его процессуальным
нормам. Это положение было подтверждено в' период Великой
Отечественной войны Верховным судом СССР в отношении при¬
менения законодательных норм отдельных союзных республик.
В случаях, когда по обстоятельствам военного времени уголов¬
ные дела рассматривались не в месте совершения преступления,
суд должен был разрешать дело на основании процессуальных
законов той союзной республики, где рассматривается дело, при¬
меняя в то же время уголовный закон места совершения пре¬
ступления.
18. Уголовный процесс как предмет преподавания. Предмет
нашего изучения шире, чем уголовно-процессуальные нормы,
отраженные в процессуальном кодексе. В него включаются:
а) исторические данные о формах суда и процесса в государствах
различного типа, б) данные о современном уголовном процессе
крупнейших буржуазных государств, в) краткий очерк развития
советского уголовного процесса, г) теоретические положения
о началах и формах советского процесса, выводимые из
Сталинской Конституции и учения Маркса, Энгельса, Ленина и
Сталина о диктатуре пролетариата, о задачах и формах деятель¬
ности Советского государства в различных фазах его развития.
Эти положения, образуя как бы переход от исторических данных
к изложению положительного советского процессуального права,,
можно назвать общей частью процесса. Наконец, осо¬
бенную часть процесса образуют: д) юридические пра¬
вила уголовно-процессуального характера, определяющие права
и обязанности суда и его вспомогательных органов в ходе уго¬
ловного дела, т. е. по раскрытию преступления, изобличению и
осуждению виновного, а также права и обязанности других
.участников процесса, и е) выработанные судебной практикой пра¬
вила о лучших, наиболее целесообразных способах выполнения
отдельных действий, из которых складывается процесс: сюда
относятся, например, планирование расследования, способы ве¬
дения допроса обвиняемых и свидетелей с учетом их психологии,
методы составления обвинительного заключения <и приговора, ме¬
тоды составления и произнесения обвинительной и защититель¬
ной речи.
Наука уголовного процесса в указанном объеме имеет юри¬
дический характер, так как она раскрывает теоретический смысл
правовых норм и обучает лучшему практическому применению их.
29
Выше было указано, что наука уголовного процесса в широ¬
ком смысле слова должна охватывать собой не только вопросы
деятельности, но и вопросы организации уголовного суда и его
вспомогательных органов. Таким образом, в нашем предмете
должны были найти место и все вопросы судоустрой¬
ства — принципы организации суда государств различного
типа, принципы организации советского суда, судебное управле¬
ние, прокуратура, адвокатура, следственный аппарат. Настоя¬
щий курс отходит от этого правильного, с моей точки зрения,
построения по соображениям не научного, а узко практического,
педагогического порядка. Сейчас в учебных планах юридиче¬
ских вузов имеется отдельный предмет — «судоустрой¬
ство», есть и соответствующие учебники, излагающие только
что перечисленные вопросы. Для устранения параллелизма и со¬
кращения объема курса уголовного процесса из настоящего
учебника эти вопросы исключены.
19. Вспомогательные дисциплины. В своей практической дея¬
тельности работники суда и вспомогательных органов постоянно
сталкиваются с такими вопросами, для решения которых недоста¬
точно юридических знаний и житейских навыков,, а необходимы
познания в других специальностях. Так как уголовные дела по
своему содержанию чрезвычайно разнообразны, то любая от¬
расль науки и искусства может оказаться полезной для суда
в том или ином случае. Однако некоторые вопросы настолько
часто встречаются в судебно-следственной практике, что на
почве их обобщения создались особые по отношению к уголов¬
ному процессу вспомогательные дисциплины. Глав¬
ными из них являются: судебная медицина, судебная
психиатрия и криминалистика. Ужа само название
первых двух показывает, что это особые отрасли общемедицин¬
ских наук. Они имеют своим предметом только такие медицин¬
ские и психиатрические случаи, правильное истолкование, кото¬
рых может иметь значение для правосудия. Какова тяжесть те¬
лесных повреждений, нанесенных потерпевшему, болезнь или
яд и какой именно яд является причиной смерти, имеет ли дан¬
ный аборт искусственный характер, — эти и многие подобные
медицинские вопросы не может решить следователь-юрист, и не
всегда точно решит врач вообще. Представитель же судебной
медицины, специально занимающийся вопросами телесных повре¬
ждений, убийств, действия различных ядов и т. п.,, решит их
с наибольшими гарантиями правильности.
Точно так же только судебный психиатр, изучающий формы
проявления психических болезней, различные виды притворства
преступников и т. п., может дать суду научно обоснованное, цен¬
ное заключение о психическом состоянии обвиняемого как осно¬
вание для решения вопроса о его вменяемости.
Из такого, определения задач судебной медицины и судебной
психиатрии видно, что, несмотря на их большое значение для
30
нашей отрасли права —уголовного процесса, сами оии не
являются правовыми науками.
Более спорно положение криминалистики как вспомо¬
гательной дисциплины.
20. Уголовный процесс и криминалистика. Развитие естествен¬
ных наук и техники, отразившееся во всех отраслях человеческой
деятельности в XIX в., не могло не коснуться и работы органов,
ведущих борьбу с преступлениями. Они все чаще сталкивались
с тонко задуманными и технически искусно осуществленными
посягательствами. Приемы и орудия преступников — убийц,
взломщиков касс, подделывателей документов —становились все
более сложными; следы, оставляемые правонарушителями, —
менее явными, иногда почти неуловимыми. Профессиональные
■преступники использовали в своей деятельности все новейшие
достижения естественных наук и техники. Понятно, что эти до¬
стижения нашли применение в работе уголовного суда, и в пер¬
вую очередь, в работе следователя.
На почве этих требований появилась криминалистика, обни¬
мающая собой ряд отраслей, из которых наибольшего развития
достигли дактилоскопия и судебная фотография. Основателем
последней по праву считается русский исследователь Е. Бу-
ринский.
В советской процессуальной, а затем и криминалистической
литературе в последнее время господствовал следующий взгляд
на сущность и содержание криминалистики. Криминалистика
есть отрасль науки судебного права1. Она состоит из трех
разделов: уголовная техника, уголовная тактика и частная мето¬
дика, т. е. методика расследования отдельных видов преступле¬
ний 2. Под уголовной техникой понимают обычно систему прие¬
мов исследования вещественных доказательств и физических
телесных признаков в целях рбзыска, опознания, установления
тождества лиц и предметов, фигурирующих в следственных де¬
лах. Под уголовной тактикой понимают «систему приемов пред¬
варительного -следствия, дающих возможность на основании
изучения особенностей обстановки каждого конкретного дела
наиболее эффективно и с наименьшей затратой сил и средств
реализовать в этом деле требования уголовно-материального и
процессуального права».
1 Вышинский, Теория судебных доказательств, 1946, стр. 223, 226.
О н ж е в докладе на I Всесоюзном совещании научных работников права
(см. «Основные задачи науки советского социалистического права», Материалы
совещания, М., 1938); Строгович, Уголовный процесс, М., 1940, стр. 28.
2 Такое деление дается в коллективной работе «Криминалистика» под
Ред. Вышинского (1938). См. еще Голунский и Шавер, Криминали¬
стика (1939). О «технике» и «тактике» расследования преступлений как пред¬
мете криминалистики говорили и авторы более ранних работ: Якимов,
Криминалистика (1929), В. Громов, Методика расследования преступле¬
ний (1930).
31
Советские авторы включали в область своей научной работы и
изучение способов получения, критики и использования показа¬
ний людей — свидетелей и обвиняемых.
Но, давая подобные широкие определения, авторы их, есте¬
ственно, должны были провести грань между криминалистикой и
уголовным процессом, который (как бы его ни определять) все же
фактически охватывает расследование уголовных дел и «реали¬
зацию требований уголовного права». Тут мы встречались
с такими попытками решения вопроса: «Криминалистика изучает
технические приемы, с помощью которых можно всего лучше и
правильнее расследовать уголовное дело. Поэтому и уголовный
процесс и криминалистика имеют дело с одними и теми же пред¬
метами, но подходят к ним с разных точек зрения» *. Иногда го¬
ворили еще проще, что «криминалистика есть наука о предвари¬
тельном следствии», а поэтому «ее роль не сводится только
к подсобной роли по отношению к уголовному процессу; она ста¬
вит ряд процессуальных вопросов» 1 2.
Исходя из такого решения и подчеркивая важность исполь¬
зования в процессе расследования доказательств не только «от
вещей», но и «от людей», криминалисты в своих курсах и лек¬
циях беспредельно расширяют рамки своего предмета, включая
в него под именем «тактики» такие процессуальные вопросы, как
планирование следствия, составление различных версий, проведе¬
ние допросов обвиняемого и т. д.
С таким расширением рамок криминалистики за счет процесса,
с таким смешением в одно бесформенное целое правовых и тех¬
нических вопросов могли еще мириться процессуалисты, опре¬
деляющие процесс, как порядок отношений. Но, понимая
процесс прежде всего как деятельность судебных и след¬
ственных органов, мы должны категорически отклонить претен¬
зии криминалистов на постановку и решение процессуальных
вопросов.
Криминалистика является неправовой наукой и не может за¬
ниматься разработкой методов проведения процессуально-право¬
вых действий э.
1 Голунский, Методика и техника расследования (в книге «Юриди¬
ческий минимум», 1937, стр. 62).
2 Никифоров в вып. II Трудов ВЮА РККА (Ашх., 1942).
3 Первый в нашей криминалистической литературе правильно указал на
это Шавер: «Криминалистика не занимается изучением способов проведения
следственных действий. Этим занимается уголовный процесс, который не мо¬
жет ограничиваться перечнем процессуальных актов, определением их право¬
вого значения, но должен учить и способам практического осуществления их.
Для каждого... процессуалиста ясно, что всякий процессуальный акт — это
не только процессуальное правило, но и реально осущечтвляемое... дей¬
ствие, которое имеет не только процессуальное, но и тактическое значение».
(«Предмет и метод советской криминалистики», «Социалистическая закон¬
ность» 1938, № 6, стр. 79). Ту же мысль еще более решительно повторил в
1942 г. М. Строгович в докладе в ВЮА РККА (вып. II Трудов ВЮА РККА,
Ашх., 1942).
32
Вся так называемая криминалистическая тактика есть так¬
тика процессуальная. Область же криминалистики —
это техника обнаружения, закрепления и обработки веществен¬
ных доказательств, построенная на применении методов есте¬
ственных и технических наук, приспособленных к специальным
целям уголовного процесса. Криминалистика вызвана к жизни
потребностями уголовного процесса, в приложении естественно¬
научных методов к делу раскрытия преступления и разоблачения
преступников, применяющих более усовершенствованные приемы
преступлений. Выполняя эту задачу, она вооружает работников
правосудия. Других самостоятельных задач у нее нет. Следова¬
тельно, в отношении уголовного процесса она является вспомо¬
гательной дисциплиной. \
/ ■
ЛИТЕРАТУРА К ПЕРВОЙ ГЛАВЕ
А. РУКОВОДЯЩАЯ
Маркс, Дебаты по поводу закона против кражи дров, Соч., т. I,
стр. 257—258.
Ленин, Набросок статьи «Очередные задачи советской власти», Соч.,
т. XXII, стр. 424.
Ленин, Государство и революция, Соч., т. XXI, стр. 438.
Ленин, IX Всероссийский съезд Советов, Соч., т. XXVII, стр. 143—144.
Ленин, III Всероссийский съезд Советов, т. XXII, стр. 212.
Ленин, О диалектике. Философские тетради, 1938 г., стр. 327.
Сталин, К вопросам ленинизма. Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 117.
Сталин, Отчетный доклад ЦК на XVIII съезде ВКП (б). Вопросы лени¬
низма, изд. 11-е, стр. 605—606.
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ
I. Учебники
Вышинский, Курс уголовного процесса, гл. I и II, М., 1927.
Строгович, Уголовный процесс, М., 1946, гл. I.
2. Монографии и статьи
Вышинский, Роль процессуального закона в социалистическом госу¬
дарстве рабочих и крестьян, «Социалистическая законность», 1937, № 3.
Полянский, Очерки общей теории уголовного процесса, М., 1927.
Он же, Вопросы систематики в уголовном процессе, «Советское госу¬
дарство и право», 1939, № 3.
Строгович, Природа советского уголовного процесса и принцип со¬
стязательности, гл. I, М., 1939.
О н ж е, Предмет криминалистики и ее соотношение с уголовным про¬
цессом, Труды ВЮА РККА, вып. II, Ашхабад, 1942.
Голунский, Основные понятия учения о суде и правосудии, Труды
ВЮА РККА, вып. III, 1943.
В. Каминская, Роль Верховного Суда СССР в развитии советского
социалистического права, «Советское . государство и право», 1948 г„ № 6.
Ш а в е р, Предмет и метод советской криминалистики, «Социалисти¬
ческая законность», 1938, № 6.
3 Зак. 1524
33
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ.
1. Учебники
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. I, гл. I, СПБ, 1902.
Розин, Русское уголовное судопроизводство, гл. I, П., 1916.
Случевский, Учебник русского уголовного судопроизводства, гл. I,
СПБ, 1895.
Фельдштейн, Лекции по уголовному судопроизводству, гл. I, М.,
1915.
2. Монографии и статьи
Михайловский, Основные принципы организации уголовного суда,
Томск, 1905.
Люблинский, Новая теория уголовного процесса, П., 1916.
Он же, Процесс, как судебный порядок, «Журнал Министерства юсти¬
ции», 1917, № 1.
Розин, Процесс как юридическая наука, «Журнал Министерства юсти¬
ции», 1910, № 8.
О н ж е, К вопросу о новой теории уголовного процесса, «Журнал Мини¬
стерства юстиции», 1916, № 2.
ГЛАВАП
ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ФОРМ УГОЛОВНОГО
ПРОЦЕССА
I. Суд и процесс в рабовладельческом обществе
21. Критика буржуазной теории о происхождении суда. 22. Зачатки
классового общества и государства в древнейшей Греции. 23. Суд
и процесс в Древней Греции. 24. Афинские суды после Солона.
Суд присяжных. 25. Уголовный суд и процесс Древнего Рима.
26. Суд постоянных комиссий. 27. Изменения суда и процесса
в императорском Риме
II. Суд и процесс в феодальном обществе
2S. Общественный строй и суд раннего феодализма. 29. Система
формальных доказательств обвинительного процесса. 30. Возник¬
новение форм розыскного процесса. 31. Укрепление королевского
суда и розыскного процесса. 32. Система легальных доказа¬
тельств розыскного процесса. 33. Суд и процесс абсолютной
монархии
III. Развитие форм буржуазного суда и процесса
34. Особенности развития суда в Англии. 35. Теоретические тре¬
бования буржуазии в области суда. 36. Французская буржуазная
революция 1789—1793 гг. и уголовный суд. 37, Буржуазные
принципы суда и процесса
I. СУД И ПРОЦЕСС В РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКОМ ОБЩЕСТВЕ
21. Критика буржуазной теории о происхождении суда.
Касаясь вопросов праистории и догосударственного быта, бур¬
жуазные ученые выдвигали обычно утверждение о наличии
в первобытном обществе институтов частной собствен¬
ности, парного брака, отцовской семьи и, нако¬
нец, суда. Многие из них, стараясь оправдать капиталистиче¬
ский строй, доказывали, что все основы современной буржуаз¬
ной цивилизации уже существовали на заре человечества. Всю
историю учреждений они сводили только к совершенствованию
этих вечных, свойственных самой природе людей, инсти¬
тутов. Отсюда делался вывод: как бы ни развивались в буду¬
щем формы государства, эти институты останутся незыблемыми.
Пытаясь доказать изначальное существование частной
собственности, эти ученые находили частно-правовые
начала и в строе суда и процесса. «История уголовного процесса
35
начинается господством в нем частного начала... Мало-
помалу выясняется и постепенно развивается публичное начало
уголовного процесса; он становится делом общественным, госу¬
дарственным» *. Такова по Фойницкому картина развития суда
в древнем обществе. Эта антиисторическая теория типична для
большинства буржуазных юристов. Она затушевывает классо¬
вую природу государства, права и суда, отражая их стремления
увековечить буржуазный строй.
Марксистско-ленинская теория опровергла буржуазное уче¬
ние об изначальности парной семьи, об естественном ее перера¬
стании в патриархальную семью и род и о дальнейшей кристал¬
лизации вокруг этого ядра общества и государства. Она объяс¬
нила рост и упадок родовой организации, развитие в ее недрах
классовых противоречий на почве расширения частной собствен¬
ности и как следствие дальнейшего обострения классовой
борьбы — появление государства со всеми его органами классо¬
вого принуждения, в том числе и судом. Марксистско-ленинская
теория доказала отсутствие государства в бесклассовом родовом
обществе во фратрии в племени. Здесь нет особой общественной
власти, отделенной от всей массы рода, общины. Здесь нет также
каких-либо судебных органов. «И какая чудесная организация
этот родовой строй при всей ее наивной простоте! Без солдат,
жандармов и полицейских, без дворянства, королей, наместни¬
ков, префектов и судей, без тюрем, без процессов — все идет
своим установленным порядком. Всякие споры и недоразумения
разрешаются коллективом тех, кого они касаются, — родом
или племенем, или отдельными родами между собою; только
как крайнее, редко применяемое средство грозит кров¬
ная месть;... Хотя общих дел существует гораздо больше, чем
в настоящее время..., тем не менее у них и следа нет нашего
широко разветвленного и сложного аппарата управления. Участ¬
ники решают, и в большинстве случаев вековой обычай уже все
урегулировал» 1 2.
22. Зачатки классового общества и государства в древней¬
шей Греции. Возникновение и развитие государства и одного из
его главных органов — суда — можно проследить, изучая исто¬
рию любого народа в ту эпоху, когда от бесклассового родового
строя он идет к первому классовому расслоению. Однако Древ¬
няя Греция, а затем и Древний Рим, представляют в этом отно¬
шении особенный интерес, потому что культура всех европейских
народов тесно связана с их культурой, ряд правовых форм
современности коренится в древне-греческих и древне-римских
институтах. Изображаемая в гомеровских поэмах фратрия
древних греков (т. е. первоначальный род, объединяющий не¬
сколько выделившихся из него дочерних родов) являлась и
1 Фойницкий, Курс уголовного процесса, т. I, изд. 3-е, 1902, стр. 14.
2 Маркс и Энгельс, Соч„ т. XVI, ч. I, стр. 76.
36
военной единицей и хранительницей общих святынь и празднеств.
Она же выполняла обязанность кровной мести, а позже имела
функцию преследования за убийство своего сочлена.
Несколько родственных фратрий образует племя; племена в
дальнейшем объединяются в небольшие народности. Числен¬
ность населения увеличивалась с ростом производительных сил.
Но вместе с тем росли и имущественные различия, а с ними и
аристократический элемент внутри древней первобытной демо¬
кратии. Этому способствовало и расширение рабства военно¬
пленных на фоне непрерывных войн племен за лучшие земель¬
ные участки.
Известная нам по гомеровским поэмам героическая Греция
находилась по своему общественному устройству на заре нового
периода по сравнению со старым родовым строем, в начале
переходной эпохи с ее особой формой политических связей по¬
степенно слагавшегося классового общества.
«Военачальник, совет, народное собрание образуют органы
развивающейся из родового строя военной демократии. Воен¬
ной потому, что война и организация для войны становятся те¬
перь нормальными функциями народной жизни... Недаром вы¬
сятся грозные стены вокруг новых укрепленных городов: в их
рвах зияет могила родового строя, а их башни упираются уже в
цивилизацию. То же самое происходит и внутри общества» Ч
Процессом, разложившим эту первоначально бесклассовую
военную демократию, основанную на равенстве граждан, было
образование слоя более богатых семей — аристократии. Из
«Илиады» и «Одиссеи» мы узнаем, что из общинных земель
стали постепенно выделяться земли отдельных лиц, в первую
очередь, племенных вождей — басилеев, а затем их дружинни¬
ков. Они же, как правило, делили между собой большую часть
военной добычи, оставляя ни с чем рядовых воинов. Так, из
общины начало выделяться особое сословие, члены которого
именуют себя то «лучшими людьми» (аристеес), то «началь¬
ствующими над народом», то «говорителями» (басиледми), так
как говорить перед народом стало правом одних только знатных.
Но было бы неправильно представить общины и племена
гомеровской Греции в виде наследственных королевств и припи¬
сывать басилеям неограниченную царскую власть. Василей —
племенной вождь, избираемый начальниками родов, также назы¬
вавшими себя басилеями. В мирное время басилей делит власть
с родовыми басилеями. Он — «первый между равными». Ему
принадлежат и жреческие функции. На войне власть его как
военачальника делается неограниченной. Но народное собра¬
ние занимается еще всеми делами племени, разбирая и споры
между отдельными его членами. Поэтому нельзя говорить, при¬
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, Маркс и Энгельс, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 139—140.
37
менительно к этой эпохе, о. судебных функциях басилея в стро¬
гом смысле слова. Знаменитое изображение тяжбы двух людей
относительно выкупа за убийство в описании щита Ахилла
в «Илиаде» неосновательно приводится многими историками
права как бесспорное доказательство существования суда и
процессав современном понимании слова еще в гомеровском
обществе
Здесь нет указаний на какое-либо совещание старцев
(«судей») и выносимое ими единогласно или большинством ре¬
шение. Каждый старец обосновывает свой личный взгляд на дело.
Принимается то решение, которое кажется наиболее подходящим
для окружающих людей. На это указывают слова текста о воз¬
награждении для того из «судей», кто высказывается наиболее
обоснованно.
Самое обращение к «суду старцев» и разрешение тяжбы
с его помощью являлось не обязательным: стороны могли решить
свой спор и иным методом — старой родовой местью.-Таким
образом, надо притти к выводу, что слово «с у д» не может быть
по'нимаемо в сцене щита Ахилла в его теперешнем юридиче¬
ском смысле.
Борьба закабаленного крестьянства, растущего класса тор¬
говцев-мореплавателей и теряющей свое влиян1ие земельной
аристократии приводит к ряду революционных столкновений.
Эпизодами их являются и законодательство отдельных лиц, ко¬
торым поручалось написание законов (Драконт в Афинах, За-
левк в Локрах и др.), и более широкая власть «установителей
порядка» (эсимнетов), как Солон, и тирании, т. е. крестьянско-
демократические диктатуры, разрушавшие власть аристократов.
Так в недрах старого, разлагающегося родового общества были
созданы предпосылки нового порядка, появилась общественная
власть, как орудие классового господства, уже не совпадавшая
со всем вооруженным народом, возникло государство.
Основное, что характеризует возникновение греческих госу¬
дарств, — наличие крупных масс рабов (VIII—VII вв.) и орга¬
низация господствующего класса в правящий аппарат, конечно
ускоряемая, но не создаваемая развитием ремесла и торговли.
Государство-город и являлось политически оформленным кол¬
лективом рабовладельцев, особым аппаратом для угнетения ра¬
бов. .. Государство «.. .всегда было известным аппаратом, кото¬
1 «Илиада», XVIII, 197 и сл. В переводе Гнедичаэто место читается так:
«Далее много народа толпится на торжище; шумный спор там поднялся; спо¬
рили два человека о пене, мзде за убийство; и клялся один, объявляя народу,
будто он все заплатил; а другой отрекался в приеме. Оба решились, предста-i
вив свидетелей, тяжбу их кончить. Граждане вкруг их кричат, своему добро-i
хотствуя каждый; вестники шумный их крик укрощают; а старцы градские;
молча на тесаных камнях сидят средь священного круга; скипетры в руки;
приемлют от вестников звонкоголосых; с ними встают и один за другим свой |
суд произносят. В круге перед ними лежат два таланта чистого злата, мзда;
для того, кто из них справедливее право докажет». j
33
рый выделялся из общества и состоял из группы людей, занимай-
шихся только тем или почти только тем, или главным образом
тем, чтобы управлять... Этот аппарат, эта. группа людей, которые
управляют другими, всегда забирает в свои руки известный
аппарат принуждения, физической силы» *.
23. Суд и процесс в Древней Греции. Все государственные
органы полиса, а в их числе и суд, выполняют общие их задачи:
внутреннюю (главную) —охраны и укрепления рабовладельче¬
ской эксплоатации и внешнюю (не главную) — расширения (или
охраны) территории государства.
Во множестве работ, посвященных общей истории Афин и ее
суду и процессу, подчеркивается как отличительная их черта —
демократичность. Следует, однако, помнить основное ука¬
зание Ленина: «Во времена рабовладельческие в странах
наиболее передовых, культурных и цивилизованных по-тогдаш¬
нему, например, в Древней Греции и Риме, которые целиком
покоились на рабстве, мы имеем уже разнообразные формы
государства... Несмотря на эти различия, государство времен
рабовладельческой эпохи было государством рабовладельче¬
ским, все равно — была ли это монархия или республика ари¬
стократическая или демократическая» 1 2. В «Кратком курсе Исто¬
рии ВКП(б)» дается такая сжатая, но яркая картина рабовла¬
дельческого строя: «Богатые! и бедные, эксплуататоры и эксплуа¬
тируемые, полноправные и бесправные, жестокая классовая
борьба между ними...» 3.
Поэтому, чтобы не утратить правильной перспективы при
изображении «демократического» суда (как и любого инсти¬
тута— классового досоветского общества), мы должны стать,
прежде всего, на точку зрения основной эксплоатируемой массы
населения, а не правящего меньшинства.
В данном случае это будет точка зрения нескольких сот тысяч
рабов, а не двух-трех десятков тысяч взрослых мужчин, полно¬
правных граждан Афинской политии.
С этой точки зрения надо прежде всего остановиться на
органе, соединявшем функции полицейские и судебные, — на
«страшной коллегии одиннадцати». В ее компетен¬
цию входили: а) исполнение через своих служителей-рабов
смертной казни по судебным приговорам, б) производство аре¬
стов, в) надзор за тюрьмой, п) осуществление суда по делам
° кражах, разбоях, убийствах в случаях, когда обстоятельства
преступления и личность виновного представлялись общеизвест¬
ными, и дело начиналось с ареста виновного 4. В этих случаях
1 Ленин, О государстве, Соч., т. XXIV, стр. 368.
2 Ленин, Соч., т. XXIV, стр. 369—370.
d История ВКП(б), Краткий курс, 1938, стр. 120.
4 Форма процесса, называемая «апагоге», т. е. «отведение» — доставле¬
ние в коллегию человека, взятого на месте преступления.
39
никто из граждан не выступал обвинителем. «Одиннадцать» Сами
разбирали дело и приводили в исполнение свой приговор;
д) надзор за рабами, государственными и частными. До¬
статочно было коллегии «Одиннадцати» получить от шпиона или
доносчика сведения о подозрительном поведении рабов, о чем-
нибудь, напоминающем заговор, и заподозренные рабы бесследно
исчезали. Пытки, наложение клейма и казни применялись в этих
случаях по усмотрению «Одиннадцати». Эту сторону деятельности
коллегии надо иметь в виду при оценке указания источников на
то, что граждане Афин не имели права предавать смерти своих
рабов *.
Какова была организация суда и судебного разбирательства
древнейшего периода Греции, мы не знаем. Но и гомеровский
эпос и другие дошедшие до нас литературные произведения и
сохранившиеся отрывки из работ греческих историков показы¬
вают, что одним из первых шагов захватывающего политическую
власть класса было создание своего суда. Вероятно, со¬
хранялась еще форма, напоминавшая старинные родовые или
племенные собрания, вроде изображенного в «Илиаде» в описа¬
нии щита Ахилла. Но функция истолкования обычаев
и вынесения решения присваивалась аристократами.
Отражение деятельности таких захватчиков судебной и админи¬
стративной власти, навязывающих волю своего класса под¬
падающим под их руку сородичам, можно видеть в мимоходном
горьком замечании в «Илиаде» о «нечестивцах», которые вызы¬
вают гнев богов: «.. .как быстрые воды с небес проливает Зевс
раздраженный, когда на преступных людей негодует, кои на
сонмах насильственно суд совершают неправый,
правду гонят и божией кары отнюдь не страшатся...»1 2.
Живший около 800 rf. до н. э. в Беотии крестьянский поэт
Гесиод неоднократно говорит о правящей знати, о басилеях,
выступающих в роли судей. Он рисует их подкупными, вынося¬
щими «кривые решения», (называет «дорофагами», т. е. пожира¬
телями даров. Вспомин1ая об ушедшем «золотом веке», Гесиод
обличает беззаконную власть сильных, нарушающую
божеское право.
Эти кривые решения в первую очередь относились к тому,
что мы называем теперь гражданским правом: они за¬
крепляли неравенство между бедными и богатыми, они уста¬
навливали, что беднее, «делая займы, подлежали личной
кабале у своих кредиторов, причем одни были рабами на родине,
другие были продава/емы на чужбину. Многим приходилось
1 «Точно так же подлежит обвинению в убийстве, раз убьет раба или
свободного». Законодательство Драконта. Цит. по книге Аристотель,
Афинская политая, Соцэкгиз, 1936, стр. 124.
2 «Илиада», песнь XVI, стих. 385, сл.
40
продавать даже собственных детей... или бежать из отечества
вследствие жестокости кредиторов» Г
В той области права, которая сейчас называется уголовным
правом, Можно отметить повышенную охрану частной собственно¬
сти — наказание смертью за кражу. Около 620 г. Драконту
было поручено записать действующее «обычное право», и нака¬
зания, им установленные, были чрезвычайно суровы. Один из
ораторов IV в. говорил, что законы Драконта написаны кровью.
Скудость прямых указаний на процессуальные институты
заставляет искать соответствующие разъяснения в материалах
мифологии и в данных сравнительной истории права. На основа¬
нии этих данных можно утверждать, что в переходную эпоху в
Греции были известны как формы разрешения тяжб и поеди¬
нок, и судебные испытания (так называемые орда¬
лии), и п р и с я г а.
Возможно, что до конца VI в. судьи применяли к гражданам
Афин и п ы т к у. По крайней мере известно, что в процессе про¬
тив тираноубийц была употреблена пытка. Народное постановле¬
ние, изданное, вероятно, вскоре после изгнания тиранов, освобо¬
дило афинских граждан от применения пытки.
Что касается состава древнего греческого суда, то первые
достоверные данные рисуют его, как орган аристократов — кол¬
легию эфетов (от слова ёрт — приказывать), состоящую
из 5'1 человека. Очень рано эфеты завладели решением важней¬
ших дел, оставив за царем только председательствование, кото¬
рое и впоследствии по ряду дел принадлежало выборным
царям.
Законодательство Драконта о преследовании убийства еще
считается с доправовым институтом родовой мести, говоря о по¬
рядке примирения рода убитого с убийцей, а также о судебном
преследовании всем родом и фратрией. Повидимому, Солон уста¬
новил, что ареопаг разбирает дела об умышленном убийстве,
увечье с целью убить, подстрекательстве к убийству, предумыш¬
ленном отравлении и о поджогах. Поскольку убийство навлекало
гнев богов и требовало «очищения», то председателем в суде
ареопага был архонт-царь, глава культа.
Солон допустил в качестве обвинителя любого гражданина,
желающего поддерживать обвинение.
Возможно также, что со времени Солона ведет начало суд
с присяжными, которые избирались народны-м собранием и
под председательством сановников — фесмофетов — слушали
важнейшие уголовные дела и изрекали приговор, как эфеты или
ареопагиты под председательством царя-архонта.
Процессы о государственной измене, весьма вероятно, реша¬
лись со времени Солона непосредственно народным собранием
после расследования дела ареопагом.
1 Так описывает Плутарх, Солон, 13. В издании «Афинской политик»
Аристотеля, М., 1936, стр. 124—125.
41
24. Афинские суды после Солона. Суд присяжных. С разви¬
тием демократического строя в Афинах старинное судилище —
ареопаг — утратило свое былое значение. Однако ему остались
подсудными все дела, имеющие отношение к религии. К этой
же категории принадлежали и дела об умышленных убийствах,
ранениях, отравлениях и поджогах. Процесс имел обвини¬
тельный характер. Дело возбуждалось обвинителем и велось
сторонами. Председательствовал царь-архонт. Производство
отличалось архаическим характером. Стороны приводились
к особой, весьма торжественной присяге: «Тот, что обвиняет
другого в совершении чего-либо подобного, прежде всего дает
присягу, призывая гибель на себя, на свой род и на дом, затем
он сделает это не каким-нибудь случайным способом, но так,
как никто не клянется ни в чем другом, — став над внутренно¬
стями кабана, барана и быка, притом закланных кем следует и
в какие дни подобает...». Обвинитель и обвиняемый произно¬
сили лично по две речи, стоя при этом на двух необделанных
камнях — обвинитель на камне непрощения, обвиняе¬
мый— на камне обиды. После первой речи в свою защиту
обвиняемый (за исключением дел об убийстве родителей) Moir
«уйти из страны, и ни обвинитель, ни судьи, ни кто-либо другой
из людей не имеют права его остановить» ’. На третий день
ареопагиты постановляли приговор по внутреннему убеждению.
При равенстве голосов за и против подсудимого оправдывали.
За особой комиссией ареопага из 51 эфета под председатель¬
ством царя остался также суд в порядке старых, проникнутых ре¬
лигиозным началом обычаев за различные виды убийства.
Все другие дела о важнейших преступлениях, влекущих
смертную казнь, должны были рассматриваться в суде с уча¬
стием присяжных. Такое судебное собрание, происходившее под
открытым небом, называлось г е л и э е й (от слова «гелиос» —
солнце), а члены его — гелиастами. В состав суда входил в
зависимости от важности'дела 501, 1001, 1501 и даже 2001 ге-
лиаст. Председательствовали фесмофеты или те должностные
лица,, к ведомству которых относилось дело. Например, под пред¬
седательством полемарха рассматривались дела иностранцев,
под председательством стратегов — дела о воинских преступле¬
ниях. Обвинителем мог выступать любой гражданин, принесший
в публичных интересах жалобу. На случай рассмотрения особо
важных для государства дел, по которым не находилось добро-
йольцев-обвинцтел'ей, народное собрание избирало 10 человек
специальных обвинителей. Обвиняемый должен был лично вести
свою защиту. В отдельных случаях человек, не надеявшийся на
свое умение, с разрешения судей, просил одного или нескольких
своих друзей помочь ему своей речью. Эти «помогающие ора-
1 Демосфен (XXIII, 65) в речи «о судах об убийствах», цит. в указан¬
ном издании «Афинской политии», стр. 177, 178.
42
торы» (синегоры) объясняли в речи мотивы своего выступления—
дружба с обвиняемым, вражда к противнику: выступление за
деньги запрещалось законом. Так называемые логографы
составляли для сторон речи, которые ими заучивались и произно¬
сились наизусть.
После предварительной подготовки процесса у архонта, да¬
вавшего разрешение на возбуждение дела и принятие мер к обес¬
печению доказательств, происходило устное и публичное судебное
разбирательство. Стороны активно проводили судебное след¬
ствие, состоявшее из речей, перемежавшихся допросами свидете¬
лей, чтением законов. Смотря по важности дела, ораторам дава¬
лось определенное время на произнесение речей, измеряемое
водяными часами—клепсидрой. По наиболее важным делам след¬
ствие не ограничивалось временем, шло «без воды». Председа¬
тель только руководил ходом процесса. Решение вопроса о вине
принадлежало гелиастам. Перед вступлением в должность
вновь избранные гелиасты давали присягу судить по законам и
постановлениям народа и совета, а в случаях, законом не преду¬
смотренных, — по нелицеприятному убеждению решать обо всем,
что содержится в жалобе, и выслушивать с одинаковым внима¬
нием речи обвинителя и обвиняемого. В присягу включалось обе¬
щание «не принимать даров ни лично, ни через посредство кого-
либо другого».
Свидетели присягали у жертвенника и давали показания
устно. Свидетели-рабы допрашивались под пыткой, применяв¬
шейся тут же на площади суда (розга, колесо, подвешивание на
лестнице, вливание в ноздри уксуса, прижигание тела раскален¬
ными кирпичами).
По окончании следствия присяжные ставили на голосование
вопрос о виновности без предварительного совещания посред¬
ством закрытой подачи голосов. Каждый из них получал два ка¬
мешка: один — белый, или цельный, другой черный, или просвер¬
ленный (впоследствии замененные медными кружками); первый
служил для оправдания, второй для обвинения. Каждый судья
клал тот камешек, который выражал его решение, в медный со-
СУД. другой — контрольный — в деревянный сосуд. Затем ка¬
мешки из медного сосуда выбрасывались на счетную доску и
публично подсчитывались. Нечетное число судей предохраняло
от разделения голосов поровну. После объявления обвинитель¬
ного приговора стороны вносили свои предложения о мере нака¬
зания, если закон допускал выбор, и судьи вновь голосовали,
высказываясь за предложение обвинителя или обвиняемого.
Участие в суде в роли гелиастов оплачивалось, начиная
с Перикла. Для большинства афинских граждан государствен¬
ная оплата за их участие в общественных делах составляла источ¬
ник существования. Многие древние авторы указывают на частые
случаи подкупа присяжных сторонами.
43
25. Уголовный суд и процесс Древнего Рима. На заре истории
Рима мы встречаем то же явление, какое наблюдали в истории
Греции — разложение военной демократии, соответство¬
вавшей поздне-родовому строю. Здесь этот процесс осложнился
двумя моментами: во-первых антагонизмом нескольких различ¬
ных племен (этрусского, Сабинского и латинского) в составе
объединенной римской общины; во-вторых, наличием в Риме
не входящей в общину «римского народа» патрициев (от слова
pater — отец) особой группы плебеев, не знавших уже родо¬
вой организации и общинного землевладения. Осложненная
этими моментами борьба была более острой и привела к насиль¬
ственному низвержению власти племенного царя (rjex) и обра¬
зованию в конце VI в. аристократической республики. «Перво¬
бытная естественная демократия, — говорит Энгельс, — пре¬
вратилась в ненавистную аристократию» *. Система деления
всего населения на имущественные разряды — центурии и поря¬
док подачи ими голосов в народном собрании обеспечивали боль¬
шинство за богатой патрицианско-плебейской верхушкой. Перво¬
начально все главные магистраты избирались только из патри¬
циев. Это налагало резко выраженный классовый отпечаток и
на1 органы суда. В их руках право носило безжалостный
характер расправы богатого с неимущим 2. Требование записи
законов стало, поэтому одним из главных требований демокра¬
тии. Эта запись — так называемые законы XII таблиц —
несколько отразила происшедшие общественные перемены, но
долговое право осталось попрежнёму суровым, и столь же су¬
рово карались преступления против собственности.
Судебная власть в республиканский период делилась между
магистратами и народным собранием. На приговоры консулов
к смертной казни, телесным наказаниям и крупным денежным
взысканиям была допущена апелляция к народу. Народное собра¬
ние утверждало или отменяло приговор; смягчение его не допу¬
скалось. Очень рано консулы стали передавать фактическое рас¬
смотрение уголовных дел особым должностным лицами: судьям
по делам о восстаниях и государственной измене (duoviri perduel-
lionis), специальным квесторам поделай об убийствах (quaesto'res
parricidii). Сенат, состоявший, как правило, из бывших старших
1 Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ¬
ства, Партиздат, 1937 г., стр. 161.
2 Моммзен очень выразительно характеризует это право: «Законода¬
тель дает кредитору право поступить с неоплатным должником как с вором,
и то, что Шейлок выговаривает себе, полуиздеваясь, у своего смертельного
врага, дается здесь каждому кредитору законодателем со всею законодатель¬
ной серьезностью... Бедняк нигде не находил спасения, ни с чьей стороны
не вызывал человеколюбивой и справедливой снисходительности, как будто бы
законодатель находил наслаждение в том, что повсюду окружал себя самыми
резкими противоречиями, выводил из принципов самые крайние последствия
и насильственно навязывал даже самым тупоумным людям убеждение, что
понятие о праве то же, что понятие о тирании» («История Рима», т. I,
стр. 151—152).
44
магистратов, разбирал все дела о должностных лицах, дела,
касавшиеся провинций и колоний, и жалобы союзников на при¬
теснения магистратов. Сенат разбирал дела либо в полном со¬
ставе, либо поручал особым комиссиям из 3—5 сенаторов.
Развитие апелляции в народное собрание привело к тому, что
на практике многие процессы проводились не у магистрата,
а сразу в соответствующем народном собрании, созываемом
сперва консулом, потом претором. Основным видом этих собра¬
ний был суд центуриатных комиций (Comitiatus maxi¬
mus). Здесь рассматривались важнейшие дела, возбуждаемые
консулами, преторами, трибунами, квесторами. В течение трех
последующих базарных дней одно из этих должностных лип
публично выставляло у дверей магистрата формулу обвинения;
затем обвиняемый вызывался к претору, чтобы выслушать
обвинение (diei dictio) и представлял поручительство или залог
в обеспечение явки в суд. В этот момент обвиняемый мог уда¬
литься в добровольное изгнание, и народное собрание только
подтверждало эту меру, приговаривая его к interdictio aquae et
ignis. Процесс протекал в обвинительной форме. Начинал про¬
цесс обвинитель, доказывавший, что он возбудил дело в интере¬
сах народа. Обвинитель старался воздействовать на чувства
судей. Изменись первоначальное обвинение или отказаться от
него обвинитель не мог. При признании недобросовестности об¬
винения на обвинителя налагалось наказание. В опровержение
обвинения говорил подсудимый, иногда за него говорили его
родственники. Затем разбирались доказательства: письменные
документы, улики и свидетельские показания. По окончании
представления доказательств стороны произносили заключитель¬
ные речи. Показания рабов подкреплялись пыткой. Процесс
заканчивался голосованием по вопросу о виновности; приговор
выносили по большинству голосов устно. Обвинительный при¬
говор приводился: в исполнение на следующий день.
В тайом же порядке происходил процесс в сенате и в его ко¬
миссиях.
26. Суд постоянных комиссий. В начале VII в. возникла пер¬
вая постоянная комиссия (квестия, quaestio ’repetundarum), кото¬
рая должна была заменить комиссии, назначаемые каждый раз
сенатом для рассмотрения отдельного обвинения в вымогатель¬
ствах и притеснениях, чинимых магистратами в провинциях.
Как и в прежних комиссиях, разбирательство носило граждан¬
ско-процессуальный характер и сводилось к определению суммы,
подлежащей возврату ограбленным. По закону Кальпурния Пи-
зона, членами комиссии (рекуператорами) были сенаторы.
Ответчиками были только магистраты или сенаторы. Состав пре¬
ступления определялся узко: закон запрещал вымогательство
(concussio) и вообще принятие всяких даров и подарков, а также
запрещал магистратам приобретать недвижимое имущество
в провинциях, которыми они управляли. Только по закону
45
Гракха за вымогательство было назначено изгнание, и процесс
по этим делам получил характер уголовного.
Дальнейшее развитие постоянных комиссий происходило в
условиях ожесточенной борьбы между отдельными группами’
римского населения. В области суда эта борьба шла вокруг во¬
проса о составе судей (присяжных) комиссий. По закону Гракха
судьи избирались из денежной аристократии, всадников.
СулЛа (82 г. до н. э.) передал суд в руки сенаторов. По за¬
кону Котта был установлен смешанный состав суда из трех
д е к у р и й: одна треть из сенаторов, одна треть из всадников и
одна треть из эрарных трибунов; вероятно, это были плебеи,
состоявшие в высшем податном разряде. При диктатуре Ц е-
з а р я последняя группа была устранена из суда, и все три
декурии состояли из сенаторов и всадников.
К концу республики постоянные комиссии полностью
вытеснили суд народного собрания. В законе, создавшем каждую
из них, подробно описывался состав преступления, назначаемое
за него наказание и порядок производства.
В комиссии председательствовал особый претор. Комиссия
составлялась для каждого дела из определенного числа присяж¬
ных (32, 41, 50, 75), выбираемых председателем при участии сто¬
рон из особого списка присяжных, составленного на год (album
liudicum). В этом общем списке при Сулле было 400 человек, при
Котта 1200. С выделением при Сулле особых преторов, в числе
шести, возглавлявших постоянные судебные комиссии, уголовный
процесс стал ясно отличаться от гражданского, хотя в построе¬
нии его стадий сохранилось деление на in hire (подготовительная,
закрепляющая обвинение) и in iudicio (формальное судебное
разбирательство). В трех случаях за претором осталось право
окончательно решить дело, не передавая его в суд постоянной
комиссии: первый — когда обвиняемый in iure признает свою
вину; второй — когда преступник схвачен на месте преступления
(in flagrante delicto); третий — когда совершалось преступление,
не предусмотренное ни одним из «судебных законов», учреждав¬
ших специальные комиссии для разбора отдельных категорий
дел. В силу своей уголовно-судебной власти (imperium gladii,
cognitio) претор в этих случаях постановлял приговор, а от осу¬
жденного зависело принести жалобу на него народному собранию.
При преторе каждой комиссии состояло несколько помощни¬
ков (iudices quaestliones), которые по его поручению могли произ¬
водить предварительное исследование дела, а также и председа¬
тельствовать при разборе дела in iudicio или помогать в ведении
дела председательствующему претору.
Обвинителем по любому преступлению мог быть каждый
римский гражданин, получивший разрешение претора.1
1 Общее правило обвинительного процесса выражено Цицероном «Nemo
nisi accusatus fuerit, Condemnari non potest» (Речь в защиту Росция 20. 56).
Никто не может быть осужден без соответствующего обвинения.
46
Если желающих обвинять было несколько, претор выбирал глав¬
ного обвинителя; остальные (subsc'riptores) могли в суде попол¬
нять пропуски в речи главного обвинителя, могли контролировать
его действия. Выслушав обвинение, претор вызывал обвиняемого
для сообщения сущности обвинения и опроса; при отрицании
последним вины, претор рассматривал доказательства, предста¬
вляемые обвинителем, объявлял, что такая-то жалоба против
обвиняемого принята, и назначал день для явки in iudicio. За
это время стороны собирали доказательства. Обвиняемый, как
правило, находился на свободе. Личная явка сторон была обяза¬
тельна. Обвиняемый всегда мог пользоваться защитником.
Когда-то это были патроны, оказывавшие покровительство
своим клиентам, затем защита перешла в руки специалистов —
ораторов, рядом с которыми могли выступать родственники
и друзья обвиняемого в роли laudatores
Судопроизводство начиналось составлением списка при¬
сяжных, в котором принимали участие стороны, имевшие
право отвода.
Затем начинался разбор дела по существу, при котором
соблюдались два основные правила: по каждому вопросу вы¬
слушивались обе стороны, обвиняемый пользовался теми же
правами, что и обвинитель 1 2. Первое слово претор предоставлял
обвинителю, вслед за ним получал слово защитник. Закон Пом¬
пея сократил число дополнительных обвинителей и защитников
и уменьшил время для обвинительной речи до двух часов и за¬
щитительной — до трех. После окончания речей допускалась
alter/catio: обвинитель задавал краткие вопросы, на которые за¬
щитник или обвиняемый давали ответы для выяснения спорных
моментов обвинения и защиты.
Следующая часть процесса — проверка доказательств и, в
первую очередь, допрос свидетелей. Со времени Цицерона сто¬
роны уже в речах стали разбирать доказательства. Свидетели
допрашивались сторонами, сперва той, которая вызвала данного
свидетеля. Показания записывались в протокол и могли быть
прочитаны, если дело рассматривалось вновь ввиду отказа
большинства присяжных от решения вопроса о виновности. Сви¬
детели— свободные давали перед допросом присягу. Ряд лиц не
допускался к свидетельству: вольноотпущенники против патро¬
нов, малолетние, дети против родителей и др. Число свидетелей
не могло быть меньше двух. Свидетели-рабы подвергались
пытке. Сперва считалось, что пыткой они закрепляют данные
ими показания, но затем пытки стали применять для получения
соответствующего показания. Пытка производилась за форумом,
1 «Народ желает, обычай допускает, человеколюбие требует защиты», —
говорит Цицерон.
2 «Audiatur et altera pars» «Non debet actori licere, quod reo non permit-
titur».
47
показания записывались и прочитывались на суде. Выступать
против своего господина раб мог только по делам о государ- j
ственных преступлениях. Если он должен был свидетельствовать
против другого свободного гражданина, то надо было согласие
господина на применение к нему пытки. Иногда господин под¬
вергал своих рабов пытке у себя дома, чтобы получить показа¬
ние в свою пользу или против другой стороны. Но в этом случае ,,
их показания могли иметь силу лишь при составлении специаль¬
ного протокола, скрепленного подписями и печатями всех посто¬
ронних, присутствовавших при пытке. Первое указание на при¬
менение пытки к свободным гражданам имеется в постановлении
Юлия Цезаря о делах de majestate (преступления против вели- <
Ния римского народа).
После дачи свидетельских показаний выступали laudatores,
произносившие похвальное слово в пользу обвинителя или обви¬
няемого. Затем представлялись и рассматривались письменные
доказательства.
По проверке всех доказательств немедленно начиналось со¬
вещание присяжных и вынесение ими приговора. В первое время
существования суда присяжных подача ими голосов производи¬
лась устно. К концу республики общим правилом стала тайная
подача голосов посредством табличек. Каждый присяжный
писал на деревянной, покрытой воском табличке: «А» (absolvo—
освобождаю, равняется оправдываю) для оправдания; «С» (соп-
demno — приговариваю, осуждаю) для осуждения; «NL» (поп
liquet — недостаточно доказано) для обозначения недостаточ¬
ности доказательств для решения. Претор подсчитывал опущен¬
ные ГВ урны та|блички и объявлял результат голосования. При
разделении голосов поровну обвиняемый считался оправданным.
При решении «поп, liquet» назначалось новое рассмотрение дела
с проверкой доказательств и прочтением ранее данных показа¬
ний. Срок нового рассмотрения зависел от претора, мог быть
назначен новый обвинитель, но первоначальное обвинение ни в
каком случае не изменялось.
В случае обвинительного вердикта осужденный передавался
в руки исполнителей приговора, так как приговор не подлежал
апелляции. Казнь производилась под наблюдением quaesitor
руками tres vilri capitales (должностные лица, приводящие в
исполнение смертную казнь), ликторов и carnifex (палача).
Следует отметить, что римское право не связывало присяж¬
ных никакими правилами об оценке доказательств. Они свободно
принимали и отвергали представленные им показания, доку¬
менты.
Строго соблюдалось правило о равенстве сторон. Обвинителю
грозило обвинение в клевете при оправдании обвиняемого им
подсудимого.
Публичность и устность процесса строго соблюдались.
48
27. Изменения суда и процесса в императорском Риме. Общие
для всех сторон государственного управления черты сказались
и в области уголовного процесса эпохи заката республики.
Обостренная борьба между рабовладельцами и рабами, между
имущей верхушкой и неимущей беднотой, между гражданами
(римлянами) и не гражданами (провинциалами) с половины
II в. до н. э. вызывает революцию рабов, первая фаза
которой закончилась победой рабовладельцев, разгромивших
восстания рабов. Это привело к образованию военной дик¬
татуры. Суд, бывший орудцем в руках рабовладельцев, как
и другие органы, служил укреплению новой власти. Цезарь
установил чрезвычайно высокий ценз для присяжных судей, фак¬
тически совершенно устранивший из состава присяжных не только
бедноту, но и средние элементы. Начиная с Августа все республи¬
канские учреждения, формально сохраненные, фактически те¬
ряют свое значение. Растет роль магистратов, которые делаются
чиновниками принцепса. Вместо обвинителей, ранее выступав¬
ших бескорыстно, в публичных интересах и отвечающих по за¬
кону за правильность обвинения, теперь в комиссиях появляются
доносчики, не несущие никакой процессуальной ответственности
и прямо заинтересованные в осуждении, так как они получали
вознаграждение из конфискованного имущества осужденных.
Вольноотпущенники и рабы охотно выступают обвинителями
против своих патронов и собственников по делам «об оскорбле¬
нии величества». Римские граждане постепенно теряют свои
исконные права на свободу до осуждения и личную неприкосно¬
венность. Пытка распространяется на отдельные категории сво¬
бодных из низших слоев населения.
Суды экстраординарные (т. е. организованные вне п о-
р я д к а, установленного законами о судебных комиссиях) ста¬
новятся обычными и затем вытесняют совершенно старый орди¬
нарный суд. Личный совет при принцепсе и начальник импе¬
раторской гвардии (praefectus pretor'ii) стали наиболее важными
государственными органами. Из отдельных поручений императо¬
ров по делам, подлежащим их личному суду, постепенно раз¬
вилась уголовная юрисдикция начальника император¬
ской гвардии. Органом уголовного суда стал и начальник поли¬
ции (praefectus urbis). В провинциях высшая судебная власть
принадлежит их правителям, осуществлявшим ее при по¬
средстве своих легатов и помощников.
Самый строй процесса претерпел существенные изменения.
В делах о преступлениях кроме политических, права обвинителе
были стеснены и большими требованиями к содержанию и форме
обвинения и ограничениями круга обвинителей. Наоборот, в де¬
лах, затрагивающих интерес императора, были сняты все огра¬
ничения: лица, лишенные гражданских прав — personae infa-
matae — женщины, рабы, — все могли быть денунциаторами —
4 Зак. 1524
49
заявителями; вольноотпущенники получили право обвинения
против своих патронов.
Невероятные злоупотребления доносчиков, особенно при Не¬
роне, вызвали издание специальных законов против них. А за¬
тем множеству стеснений подвергли вообще обвинителя, уравняв
его с обвиняемым вплоть до лишения свободы в течение про¬
цесса. Это привело к тому, что при Нероне и Траяне импера¬
торы или сенат должны были назначать ex officio обвинителя для
отдельных процессов: охотников поддерживать обвинение не
находилось.
Отсюда было нетрудно перейти к ограничению старого прин¬
ципа, запрещавшего возбуждать уголовное дело без обвинителя.
Сперва исключением были дела бродяг, рецидивистов, преступ¬
ников, застигнутых на месте преступления. Затем это исключе¬
ние стало общим правилом для провинций. Наконец, Кон¬
стантин (306—337 гг. н. э.) признал, что общим законом дол¬
жно быть преследование преступлений магистратами ex officio
во имя общественного интереса.
Старое обвинительное начало не было отменено законом, но фак¬
тически вытеснялось новой инквизиционной (iruquisitio —
следствие) формой суда. Чиновники, проводящие расследование,
все шире применяют пытку. Она раньше всего была узаконена
в делах об оскорблении величества. Но самое понятие об
оскорблении величества стало всеобъемлющим. По словам Пли¬
ния, это было единственным и специальным преступлением всех
тех, !кто не совершил никакого преступления. Август предписал
применять пытку только при наиболее тяжелых обвинениях. На
практике расширение пытки в отношении представителей низших
общественных групп (humiliores) повело к применению пытки
и к обвиняемым и к свидетелям. Первых пытали, если против
них были какие-либо улики, вторых, если они обнаруживали
колебания, или их показания казались подозрительными. Судьи
получили право по своему усмотрению применять пытку даже
при отсутствии точно установленных процессуальных моментов,
иногда пытали даже при рассмотрении гражданских дел.
Римские юристы теоретически признавали ненадежность
пытки в качестве средства, обеспечивающего истинность пока¬
заний. Но выводом отсюда было не отрицание пытки, а лишь
свобода судьи в оценке показаний, данных под пыткой.
Участие граждан в отправлении правосудия, давно вышед¬
шее из употребления, было формально отменено при Диокле¬
тиане (284—305 гг. н. э.). Решение дела принадлежало едино¬
личному судье-чиновнику, представлявшему интересы господ¬
ствующего класса. При нем часто заседала коллегия юристов,
но заключения ее имели совещательный характер. Однако за¬
ключительная часть процесса — судебное заседание — сохранила
старые формы: гласность, устность прений сторон, выслушива¬
ние после речей сторон показаний свидетелей.
50
В поздний императорский период IV в. н. э. перед лицом все¬
могущего императорского судьи сенаторы, свободные граждане,
вольноотпущенники — все были уравнены, но не в старой сво¬
боде граждан, а в общем подчинении абсолютному монарху.
Константин провозгласил равенство всех перед законом, доступ¬
ность правосудия для богатого и бедного, так как «оба они
имеют право на беспристрастие судьи». Фиктивность этого «ра¬
венства» вскрывала практика. Так, раб, выступавший с обвине¬
нием против своего господина (в качестве денунциатора), под¬
вергался урезанию языка, хотя бы обвинение и оказалось спра¬
ведливым.
Подчинение судей наместникам провинций, а этих последних
императору обусловило введение апелляции как средства
проверки применения законов и исправления ошибок. Посте¬
пенно выработался порядок подачи жалоб на приговоры судов
и установилось четыре разряда судов, образовавших лестницу
судебных инстанций. Во главе ее стоял сам император.
Описанные порядки процесса не относились к рабам. Раб
в Риме был собственностью господина. Здесь в полной мере дей¬
ствовало положение, подчеркнутое Лениным: «Закон об
убийстве, не говоря уже о других законах охраны человеческой
личности, не относился к рабам. Он защищал только рабовла¬
дельцев. . .» Ч
Господин мог безнаказанно убить раба. Если же убивал по¬
сторонний гражданин, собственник имел право предъявить к
последнему иск, подобный иску о возмещении ущерба за уничто¬
женную вещь.
Теоретически раб мог быть обвиняемым в уголовном про¬
цессе, но фактически такие процессы происходили весьма редко:
в соответствующих случаях к рабу применяли необходимые
меры в порядке административной деятельности магистратов1 2.
Террористический закон охранял собственника против пося¬
гательств со стороны его рабов. В случае если раб убил госпо¬
дина, смертной казни подлежали все рабы этого господина 3.
1 Ленин, Соч., т. XXIV, стр. 370.
2 См. Перетерский, О правовом положении рабов в древнем Риме,
Ученые записки МЮИ, вып. I, М., 1939.
3 Senatusconsultum Silanianum, изданный при Августе, видимо, только
подтверждал старое правило. У Тацита имеется указание на применение
смертной казни к 400 рабам префекта Рима Педания Секунда, который был
убит одним из своих рабов за надругательство над его невестой. В сенате
были противники применения этой меры при таких обстоятельствах, но речь
Кассия, подчеркнувшего необходимость террора в отношении рабов, убедила
сенат применить массовую казнь. (Annal, XIV, 42, где подчеркнуто, что мас¬
совая казнь рабов применена vetere ex more — «по старому обычаю»). См. еще
Перетерски й, О правовом положении рабов в древнем Риме, Ученые за¬
писки МЮИ, вып. I, М., 1939, стр. 135 и сл.
51
II. СУД и ПРОЦЕСС В ФЕОДАЛЬНОМ ОБЩЕСТВЕ
28. Общественный строй и суд раннего феодализма. «Рево¬
люция рабов ликвидировала рабовладельцев и отменила рабо¬
владельческую форму эксплоатации трудящихся» '. В ходе этой
революции у нее появился могучий союзник — «варвары», т. е.
германские племена, жившие родовым строем, и в IV в. н. э.
Западная Римская империя пала. «Перемена формы эксплуа¬
тации превращала рабовладельческое государство в крепостни¬
ческое. Это имело громадное значение. В рабовладельческом
обществе — полное бесправие раба, он не признавался за чело¬
века; в крепостническом — привязанность крестьянина к земле...
Полноправными могли быть только помещики, крестьяне счита¬
лись бесправными. Их положение на практике очень слабо отли¬
чалось от положения рабов в рабовладельческом государстве.
Но все же к их освобождению, к освобождению крестьян откры¬
валась дорога более широкая, так как крепостной крестьянин
не считался прямой собственностью помещика»1 2.
Основоположники марксизма указывают, что «феодализм
вовсе не был перенесен в готовом виде из Германии; его проис¬
хождение коренится в военной организации варварских войск во
время самого завоевания, которая лишь после завоевания, благо¬
даря воздействию найденных в завоеванных странах производи¬
тельных сил, развилась в настоящий феодализм» 3.
В работе «Франкский период» Энгельс подробно остана¬
вливается на ходе разложения родового строя, появлении и даль¬
нейшем развитии частной земельной собственности, постепенном
раздроблении власти франкских монархов. «Прежнее непосред¬
ственное выполнение функций государственной власти самим ко¬
ролем и графами все больше уступало место выполнению их
через повредника; между государством и свободными простыми
людьми (Gemeinfreie) встал сеньер, с которым они все в большей
мере становились лично связанными узами верности» 4.
Феодальной раздробленности земель соответствовало такое
же раздробление функций государственной власти. Каждый
сеньор стал государем в своих владениях, чеканил монету,
собирал налоги, издавал законы, отправлял правосудие.
Передавая часть своих владений в виде феода, старший фео¬
дал (сюзерен) предоставлял своему вассалу право суда в этих
владениях, иногда сохраняя за собой суд по наиболее тяжким
преступлениям — измене, поджогу, убийству, изнасилованию.
Основной формой разрешения споров между феодалами была
частная война: победитель оказывался правым. Более крупные
феодалы (например, французские короли) стали постепенно
1 Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 10-е, стр. 527.
2 Ленин, Соч., т. XXIV, стр. 370—371.
3 Маркс и Энгельс, Соч., т. IV, стр. 64.
4 Маркс и Энгельс, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 406.
52
ограничивать частные войны, разорительные для крестьян, а сле¬
довательно, и для их сеньоров. Они заставляли спорящих феода¬
лов прибегать к своему суду для разрешения тяжб. Разрешение
их происходило в форме суда равных, в котором предсе¬
дательствовал высший феодал, а решали дело на основании
феодальных обычаев его вассалы, равные по своему рангу с тя¬
жущимися сторонами. Одной из обязанностей феодалов была
явка в суд своего сюзерена для участия в нем в качестве судьи
вместе с другими вассалами.
Все дела решались одинаковым обвинительным по¬
рядком, будь то спор об имуществе, будь то обвинение в убий¬
стве. Начинались они жалобой потерпевшего (истца, обвини¬
теля). При отсутствии возражений со стороны ответчика (обви¬
няемого) дело решалось в пользу потерпевшего. При наличии
возражения в отдельных случаях допускались соприсяж-
н и к и, подтверждавшие торжественной формулой присяги пра¬
воту утверждения призвавшей их стороны. В других случаях
дело решалось ордалиями (судебные испытания, суд божий).
Но в самых серьезных делах, затрагивавших вопросы жизни,
чести и владения землей, основным способом решения тяжбы
был судебный поединок. Победитель считался правым.
Сторона имела в ряде случаев право вызвать на поединок не
только (противника, но и свидетеля-соприсяжиика, выступавшего
против нее. Наконец, в ряде случаев при самом вынесении
судьями решения недовольная им сторона имела право вызвать
на поединок судью (а по законам отдельных местностей и всех
судей, высказавшихся против нее), «оболживив» приговор, т. е.
объявив его нечестным. Если вызов удовлетворял установлен¬
ным формам, то происходил поединок перед судом высшего по
рангу феодала.
В обвинительном процессе стороны пользовались равными
правами. При обвинении в тяжком преступлении заключались в
тюрьму до суда одинаково и обвинитель и обвиняемый, чтобы
ни один из них не пользовался преимуществами при собирании
доказательств. При оправдании обвиняемого к обвинителю при¬
менялось то самое наказание, которое грозило в случае осужде¬
ния обвиняемому. Поэтому при поединке по делам о преступле¬
ниях, влекущих смертную казнь, на самом поле поединка воз¬
двигались две виселицы, и побежденного тут же вешали.
Но рядом с судом равных для феодального дворянства
существовали суды землевладельца над его «подданными».
Здесь председательствовал обычно не сам владелец, а поста¬
вленный им судья (прево). Иногда освободившиеся от крепост¬
ной зависимости крестьяне добивались того, чтобы в таком суде
решение выносилось так же «равными», т. е. такими же свобод¬
ными крестьянами. Но чаще всего судья единолично решал
тяжбы, взыскивая во всех случаях судебные пошлины в пользу
феодального владельца.
53
В отношении крепостных владелец действовал произвольно.
Он мог судить их, мог засадить того или другого из них в башню
своего замка и подвергнуть пытке, добиваясь желаемого.
В эпоху раннего феодализма королевский суд ничем не отли¬
чался от суда баронов. И точно так же действовали суды еписко¬
пов и аббатов, которые по общему правилу были феодальными
владельцами. Только судьи у них были светские: для суда над
феодалами-вассалами церкви приглашались другие вассалы
(«суд равных»); для суда над остальными подданными —
церкви — судей назначал епископ. При суде обязательно нахо¬
дился платный боец, выступавший на поединке вместо владельца
земли, так как духовные лица не могли участвовать в поединках.
Многие города, выросшие в IX—XI вв., добились (иногда
революционным путем, иногда покупкой у короля и других фео¬
далов) прав коммуны, имеющей собственное управление и
свой суд. Здесь судьями были выборные мэр и заседатели. В этих
судах поединки отходили на задний план, а иногда и полностью
запрещались, и дела решались на основании свидетельских пока¬
заний и документов.
Рядом со всеми названными судами действовали еще суды
христианства, или церковные. Здесь епископ судил не в
качестве феодала, а как блюститель религиозной чистоты. Он
сам или через заместителя судил всех граждан за преступления
против веры (ереси, богохульство, святотатство, двоеженство,
прелюбодеяние, ростовщичество). Кроме того, этому суду были
подсудны все гражданские и уголовные дела лиц, принадле¬
жавших к церкви, т.’ е. не только духовных в узком смысле слова,
но и причетников, пономарей, певчих и всякого рода «светских
братьев» духовных орденов. Ввиду мягкости этого суда к «своим»
и обилию злоупотреблений, приводивших к полной безнаказан¬
ности, воры и разбойники с большой дороги часто выбривали
друг другу на голове тонзуру, чтобы в случае поимки ссылаться
на свою подсудность суду христианства.
Формы судебного разбирательства во всех названных судах
были одинаковы.
29. Система формальных доказательств обвинительного про¬
цесса. Обвинительный процесс, отраженный во множестве сла¬
вянских, германских и других «правд» варварских государств,
весь построен на самодеятельности сторон. Это спор между «су¬
тяжниками», не знающий отличий в зависимости от характера
дела (деление процесса на гражданский и уголовный отсут¬
ствует). Доказательствами являются не факты, относящиеся
к предмету спора, а самые действия сторон, строго
формальные — присяга, ордалии (судебные испыта¬
ния), поединок.
Присяга — торжественное, в определенной формуле за¬
ключенное утверждение стороной своей правоты в споре, с при¬
зывом потусторонних сил (языческих божеств или после утвер¬
54
ждения христианства—«Бога и его святых») в свидетели этой
правоты. Суд определял, кто из сторон должен принести при¬
сягу, а также, каков результат, т. е. принесена лц qua правильно,
с соблюдением необходимых формальностей. Малейшее нару¬
шение их влекло проигрыш дела для присягавшей стороны, без
того, чтобы противная сторона должна была что-либо доказы¬
вать. Обычным правилом было соприсяжничество, т. е.
обязанность стороны привести с собой определенное, в зависи¬
мости от важности спора, число людей, подтверждающих своей
присягой правоту этой стороны. Нарушение необходимых фор¬
мальностей хотя бы одним из соприсяжников вело к проигрышу
дела.
Ордалии — судебные испытания или «суд б о-
ж и й», способ решения спора, также проникнутый религиозной
идеологией. Вначале были двусторонние ордалии, при ко¬
торых обе стороны подвергались одному и тому же испытанию,
носящему с имволический или физический характер.
К первым относилось, например, испытание святым причастием,
при котором тяжущиеся, присягнув в правоте своих слов,
должны были проглотить освященный хлеб (тело Христово). Ко
вторым относились испытания железом и водой. Тяжущиеся
должны были взять в руки кусок раскаленного железа или из¬
влечь из кипящей воды опущенный туда предмет. После этого
руки их завязывались и опечатывались судейскими печатями,
а через определенное время суд производил освидетельствова¬
ние: тот, чья рука казалась менее поврежденной, выигрывал
дело. Обряд испытаний производился в религиозно-торжествен¬
ной обстановке, с принятием предварительной присяги, иногда
в церкви. Нередко одна из сторон «отступала», т. е. либо отка¬
зывалась от испытания, либо неправильно присягала. Это влекло
для нее проигрыш дела. Опять-таки считалось, что божество
вмешивается в решение дела, обличая неправую сторону.
Поединок — физическая борьба сторон с оружием, способ
решения споров, воспринятый из обычаев догосударственного
быта и самый распространенный в начальный период истории
варварских государств.
В некоторых случаях в поединке принимают участие и бли¬
жайшие родственники сторон, что прямо указывает на проис¬
хождение этого института из обычая догосударственной родовой
мести. Подкрепленный авторитетом религии, поединок стано¬
вится главным доказател(ьством во всех тяжбах, «касающихся
жизни, чести и земли». В основании этого института лежала
мысль о «божественной помощи» правой стороне. Но в ряде
случ’аев н!еравенство сил сторон оказывалось слишком явным
(женщина или подросток против крепкого мужчины), и отсюда
возникли разные видоизменения условий: различие в оружии или
в свободе движений для сторон, а главное — возможность за¬
мены стороны другим лицом, сперва ближайшим родственником:,
55
а позже и наемным бойцом. Этой привилегией раньше всего
стали пользоваться представители духовенства. Ярко классовый
характер носили, встречающиеся в отдельных кутюмах правила,
регулирующие поединок между представителями знати и
низших сословий: в случае, когда вызывающей стороной
был простой свободный человек, он дрался палкой, тогда как
знатный пользовался рыцарским оружием.
Можно думать, что присяга как самостоятельный вид дока¬
зательства произошла из поединка как смягчение его; с торже¬
ственной присяги сторон начинался ритуал поединка. Двусто¬
ронние ордалии многие процессуалисты также выводят из
поединка. Этот вид доказательства был особенно популярен в
судах церкви.
Дальнейшим приспособлением этой системы доказательств к
защите классовых интересов верхушкой феодализирующегося
государства явилось видоизменение ордалий, превращение этого
«суда божия» в одностороннее испытание. От суда
зависит установление того, какая из спорящих сторон должна в
доказательство своей правоты подвергнуться этому испытанию.
А от этого зависел по существу исход спора. Стороне, которой
суд предлагал ордалию, предоставлялся в сущности только вы¬
бор между двумя способами проигрыша тяжбы: либо отказаться
от испытания и тем самым признать свою неправоту, либо под¬
вергнуться мучительной процедуре «суда божия», неблагоприят¬
ный результат которой был несомненен при отсутствии сравне¬
ния с результатом испытания противной стороны '.
П'рисяг|а, предоставляемая одной стороне в связи с наличием
тех или иных обстоятельств, говорящих в ее пользу, или по усмо¬
трению суда, как и односторонние ордалии, показывает уже, что
обвинительный характер процесса начинает разлагаться, теряет
свою отличительную черту — состязание сторон. Опре¬
деленную роль играет активность суда. Но все перечисленные
виды доказательств не были связаны с существом дела и имели
чисто внешний, формальный характер. Отсюда и вся эта система
называется — системой формальных доказательств.
30. Возникновение форм розыскного процесса. Разложение
натурального хозяйства и связанное с ним умаление роли фео¬
далов-крепостников, появление и усиление новых хозяйственных
связей, расцвет городов, торговли и ремесел, рост буржуазных
элементов и их союз с наиболее сильными феодалами (во Фран¬
ции это были короли Капетингской династии), усиление эксплоа-
тации1 беднейшего крестьянства, городских поденщиков и под¬
мастерьев — все это оказало решительное влияние на изменение
Процесса. Суд в руках королей и крупнейших феодалов не огра¬
ничивается теперь ролью посредника в борьбе сторон, заинтере-
* 1 Средневековые монастырские летописи сохранили описания многих
«чудесных исходов» этих односторонних испытаний, а наряду с этим и тех
приемов, которыми могла быть достигнута удача.
56
сованногб только в поступлений судебных Пошлин. Он превра¬
щается в мощное орудие уголовной политики, орудие центра¬
лизации власти. Подавить сопротивление феодалов, обеспечить
развитие торговли и ремесел, а также безопасность больших
дорог и ярмарок и вместе с тем вести успешн?ую борьбу с кре(-
стьянскими восстаниями и подавлять неорганизованные проявле¬
ния протеста социальных низов — преступлений против собствен¬
ности, таковы задачи органов королевской власти — войска;
администрации, судов. Для осуществления этих задач в области
суда изменяется весь строй процесса. Пассивность судьи-посред¬
ника уступила место активности судьи-следователя, начинавшего
исследование дела, не дожидаясь заявления потерпевшего. В этом
новом процессе стороны исчезали, превращаясь — потерпевший
в денунцианта — осведомителя, обвиняемый — в объект рассле¬
дования. Вместо состязания с обвинителем здесь возможна только
защита перед судом.. Процесс делается следственным,
розыскным, или иначе инквизиционным (inquisitio —
следствие, розыск).
Нельзя, ’конечно, точно указать ни места, ни времени возник¬
новения розыскного процесса. Зачатки его уже имеются в той
расправе сеньоров со своими крепостными, которая существовала
наряду с обвинительным процессом для равных (свободных). Все
черты розыскного процесса были в судопроизводстве последнего
периода императорского Рима, когда рабовладельческий строй
разлагался, когда бывшие рабы, поселенные в огромных земель¬
ных владениях, и бывшие свободные крестьяне образовали пер¬
вые кадры крепостных.
Наконец, и при господстве вышеописанного обвинительного
процесса раннего феодализма судебная практика знала отклоне¬
ния от него, описываемые в сборниках кутюмного (обычного)
права. Первым являлась поимка преступника наместе
преступления с поличным. В этом случае процедура
чрезвычайно упрощалась. Задержанный не имел принадлежа¬
щего каждому обвиняемому права требовать, чтобы его напра¬
вили к «его законному судье», т. е. к судье по месту жительства.
Его немедленно и без всяких околичностей судил судья на месте
совершенного преступления. При этом процесс не имел и не дол¬
жен был иметь обвинительного характера. Никто не выступал об¬
винителем против схваченного преступника. Суд судил его по
своему судейскому долгу. Второй случай отклонения от обвини¬
тельных форм процесса — задержание обвиняемого людьми, сбе¬
жавшимися на крик потерпевшего (или его близких) и преследо¬
вавшими бежавшего преступника. И здесь потерпевший не яв¬
ляется обвинителем, а суд происходил ex officio. В Нормандии,
где, повидимому, зародился этот институт, задержанному при
поимке обвиняемому предлагали подчиниться особой процедуре
расследования через специально созываемые жюри (кол¬
легию присяжных). Здесь уже был розыск доказатель¬
57
ства виновности, поскольку Не всегда налицо была очевид*
ность совершения преступления задержанным, если между пре¬
ступлением и задержанием проходил некоторый промежуток вре¬
мени.
Наконец, почти во всех феодальных кутюмах мы встречаемся
с институтом, который на старофранцузском языке называется
prise par soupegon, т. е. «взятие по подозрению». При общеиз¬
вестности факта совершения данного преступления определенным
лицом, не задержанным на месте преступления или в ходе пре¬
следования, судья имел право арестовать это лицо «по подозре¬
нию». Задержав предполагаемого преступника, судья широко
оповещал об этом население, чтобы заинтересованные лица могли
вступить в дело и предъявить арестованному формальное обви¬
нение. Таким образом, здесь еще действовали правила обвини¬
тельного процесса с небольшим отступлением. Но в отдельных
местностях этот институт задержания имел более ярко выражен¬
ный розыскной характер. Согласно правилам старинного сбор¬
ника кутюмов Нормандского герцогства (третья четверть XII в.),
основанием для задержания и дальнейшей процедуры очищения
«судом божиим» было «обвинение молвой» (in quo infamia labo-
'raverit). Правило оговаривает неприменение к задержанному
пытки, и это дает основание думать, что на практике иногда* она
применялась.
В нормандских же источниках мы встречаемся с институтом
передачи дела заподозренного и заключенного под стражу на
разрешение местных присяжных людей. Если заключенный со¬
глашался на расследование возникшего против него подозрения
коллегией присяжных, он мог быть освобожден из тюрьмы.
Но первое время существования iurata (присяжных) как
в Нормандии, так и в Англии, куда этот институт был занесен
нормандскими завоевателями, для производства enquete (рас¬
следования) требовалось согласие подозреваемого.
Присяжные — местные люди, могущие иметь сведения о дан¬
ном преступлении. Их должно быть не менее 24 человек. Это че¬
стные и разумные люди, которых нельзя заподозрить в пристра¬
стии «из-за любви или ненависти».
Кутюм указывает на своеобразную роль присяжных: каждый
из них обязан рассказать все, что он знает о жизни и поступках
обвиняемого и что он о них думает; они присягают в том, что по¬
кажут истину о предмете процесса, сообразно с тем материалом,
который будет им представлен. Таким образом, присяжные явля¬
лись одновременно и свидетелями и судьями.
Хотя кутюмы подчеркивают добровольность, согласие подо¬
зреваемого на такое расследование и ограничение срока тюрем¬
ного заключения его годом и одним днем, но тут же отмечается
черта («скудное питание и питье»), показывающая, что эта добро¬
вольность носила условный характер.
58
Из всех этих указаний можно сделать вывод о том, что ро¬
зыскные формы процесса, употреблявшиеся сеньорами в расправ¬
ном производстве в отношении сервов без всякой регламентации,
нашли свое выражение в ряде провинциальных кутюмов там, где
отдельные феодалы — светские и духовные — были достаточно
сильны, чтобы заставить подданных подчиниться этой процедуре.
Острие ее было, конечно, направлено против крестьянской массы
для ограждения неприкосновенности сеньориальных привилегий.
Тут была благодатная почва и для применения пытки: ведь в гла¬
зах сеньоров каждый разночинец — вчерашний серв, т. е. бес¬
правное существо. В делах о преступлениях, которые по' их клас¬
совой направленности носили оттенок измены (а это понятие
имело весьма широкое значение в мире феодальных отношений,
так как изменой считалось всякое нарушение феодальной вер¬
ности— побег крестьян и т. д.), сеньориальный суд в ряде слу¬
чаев не мог рассчитывать на успешную защиту интересов
сеньора на путях старого обвинительного процесса. Легче и
удобнее можно было осуществить задачу феодальной юстиции
в порядке розыскном, где к услугам суда были такие двусмыс¬
ленные средства, как односторонние ордалии, а затем
вытеснившие их весьма недвусмысленные пытки и голоса «са¬
мых разумных и лойя'льных людей страны» (присяжные),
собранных для расследования дела. Классовый смысл и содер¬
жание этой enquestei du pays в качестве процессуальной гаран¬
тии для обвиняемых были полностью ясны широким массам
населения, сложившим в эту эпоху весьма выразительную пого¬
ворку: «тот безумным стал, кто на присяжных согласие дал».
На основании исторических данных можно утверждать, во¬
преки широко распространенному и в буржуазной и в советской
процессуальной литературе мнению, что розыскной про¬
цесс во всех государствах Западной Европы не явился заим¬
ствованием правил церковного суда, а вырос на почве классовых
отношений позднего средневековья. Если благородный сеньор,
указывая другому на крестьянина, мог с сознанием своего права
говорить: «Это мой человек; в моей воле сварить его или сжа¬
рить», то, значит, — «действительно, сеньор для подданных был
законом, судьей и палачом» *. 1
«...Мир разрозненного человечества...», каким является
средневековый феодальный мир, естественно пользовался таким
орудием, как пыточный розыскной процесс, подчеркивающий не¬
равенство людей и животность в их отношениях 2. Поэтому мы
встречаем родственные явления и в суде сеньоров, светских и
духовных, и в производстве королевских бальи1, и в процессе
городских общин.
1 Кистяковский, Исследование о смертной казни, 1896, изд. 2-е,
стр. 115.
2 Мар кс и Энгельс, Соч., т. I, стр. 227.
59
Но бесспорно, что когда (начиная с Иннокентия III, конец
XII в.) церковь ввела в свой процесс начала инквизиционного
производства, подкрепив их авторитетом священного писания и
дополнительно — римского права, когда в руках искусных ком¬
ментаторов это производство было значительно усовершенствова¬
но, особенно в области преследования «еретиков», светские власти
стали воспринимать «благословенное церковью оружие», ввод^
Принятые ею тонкости процесса. В этом смысле влияние церков¬
ного инквизиционного процесса было велико. В частности, оно
помогало королевской власти если не полностью уничтожить, тс
значительно сократить применение поединка как основного
метода обвинительного процесса, за сохранение которого осо¬
бенно долго боролись феодальные сеньоры, отрицавшие обяза¬
тельность д л я с е б я процедуры (enquejste du pays).
31. Укрепление королевского суда и розыскного процесса.
Усилившаяся в XII—XIII вв. в союзе с буржуазией королевская
власть Капетингов во Франции наряду с другими орудиями
борьбы с непокорными феодалами применяет и суд. Вводится
правильная сеть королевских судов, образующая лестницу: вни¬
зу — суды прево, над ними суды королевских наместни¬
ков i—бальи (на юге сенешалей), а над всеми ними —
суд Парижского парламента, постепенно выделившегося в каче¬
стве судебного органа из королевского совета.
В новых судах все больше растет значение юридически гра¬
мотных советников и секретарей, которые постепенно вытеснили
и из парламентов и из бальяжных судов церковных и светских
баронов. Эти новые юристы (легисты), выходцы из городской
буржуазии, ведут в судах усиленную борьбу против дворянских
привилегий, за расширение прав своего класса, прибегая к по¬
мощи принципов римского права, которое стало предметом пре¬
подавания в университетах.
Но рост королевской власти вовсе не означал облегчения по¬
ложения широких масс трудящихся. Непосильные налоги, осо¬
бенно выросшие в связи со Столетней войной (с Англией), разо¬
рение, обусловленное вражеским нашествием и грабежами со сто¬
роны сеньоров, периодически вызывали восстания крестьян (зна¬
менитая Жакерия в 1358 г.). И королевская власть наряду с воен¬
ным подавлением восстаний прибегала к помощи судов для под¬
держания крепостной эксплоатации.
Законы XV—XVI вв. все более усиливают розыскные эле¬
менты процесса. Особенно жестоко расправляются с нищими,
бродягами и другими подозрительными элементами. Обвинение
приходит в полный упадок. Активную роль в процессе играет
судья-следователь, ведущий тайное расследование со множе¬
ством допросов заподозренного, свидетелей, очными ставками и
пр. Рядом с ним растет роль прокурора. Раньше! это был по¬
веренный короля по его судебным делам. С ростом королевской
власти, в начале XIV в. прокуроры превратились в судебных чи-
60
донников, постепенно получивших широкие права. Прокурор сам
возбуждал дело или требовал от судьи возбуждения его, прини¬
мал от частных лиц сообщения о преступлениях (доносы), сле-
д'ИЛ за тем, чтобы при наличии хотя бы минимальных доказа¬
тельств судья не прекращал преследования, проверял его дей¬
ствия и в различные моменты процесса давал заключения о ме¬
рах, которые надлежит принять. При отсутствии общего законо¬
дательства для всей страны указания прокуроров, которые руко¬
водились из центра канцлером королевства1, сыграли огромную
роль в выработке нового, уже не обычного, а чиновничьего коро¬
левского права, материального и процессуального.
В силу указов 1498 и 1539 гг. уголовный процесс, за исклю¬
чением некоторых категорий дел, которые имели в виду приви¬
легированное чиновничество (злоупотребления по службе,
взятки), стал окончательно тайным, письменным, пыточным, не
допускающим защитника. Дворяне сохранили ряд привилегий:
применение пытки лишь при наличии определенных доказа¬
тельств, суд в высшей инстанции, право апелляции в полное
собрание парламента, почетный вид смертной казни отсечением
головы. Однако общий розыскной порядок процесса стал обяза¬
тельным и для них: право судебного поединка было у них
отнято. При подозрении в преступлениях, направленных против
короля и бога, все процессуальные привилегии стирались, и обви¬
няемые неизменно подвергались пыткам для получения необхо¬
димого сознания и выдачи соучастников.
32. Система легальных доказательств розыскного процесса.
Официальное расследование, производимое судьей-следователем,
привело к умалению роли всех доказательств обвинительного
процесса. Постепенно выработалась новая система доказательств,
соответствующая духу и формам розыскного процесса, — система
легальных (законных) доказательств ’.
Мы уже видели, как добровольные помощники сторон (со-
присяжники обвинительного процесса) превращались постепенно
в «присяжных», обязанных устанавливать перед судом
факты и частично оценивать их. На континенте Европы развитие
абсолютизма изменило эту форму суда. Вместо жюри присяж¬
ных судей, как в Англии, здесь эти «присяжные» превратились
в свидетелей, дающих показания об известных им фактах.
Но ряд моментов, характеризовавших положение их в эпоху
обвинительного процесса и распада его, сохранился и в про¬
цессе розыскном. Прежде всего — правило о возможности о т-
> В процессуальной литературе более употребителен термин «ф о р-
мальные доказательства» в применении к этой системе. Так, Вла¬
димиров, стр. 53 и сл., Вышинский, Теория, стр. 36 и сл., Позны-
Щев, Доказательства, стр. 13 и сл. Но, как видно из всего сказанного о до¬
казательствах обвинительного процесса, термин «формальные доказательства»
полностью относится именно к ним. Согласно с текстом Г р од э и и с к и й,
Докази в радяньскому кр1минальному процессу 1933, стр. 14 и сл., 25 и сл.
61
вода свидетелей из-за наличия определенных отношений —
подчинения, вражды или родства: свидетелями должны быть
люди, по своему положению и отношениям со сторонами не вну¬
шающие подозрений в пристрастии. Далее, правило об устране¬
нии от свидетельства (как ранее от соприсяжничества и воз¬
можного последствия его — поединка) людей низшего сословия:'
сервы только постепенно получают, сперва в виде исключения,
доступ к свидетельствованию в суде. И третье правило, также
ведущее начало от формальности обвинительного процесса, —
необходимость определенного числа свидетелей и возможность
оценки противоречащих друг другу показаний сравнением числа
свидетелей, высказавшихся за и против определенного факта.
Разумеется, здесь нашли свое закрепление сословные привиле¬
гии высших классов, умаление прав же!нщины перед правам^
мужчины, особо привилегированное положение в процессе «слу¬
жителей божьих». При использовании свидетельских показаний
в их новом качестве, как слов, удостоверяющих наличие какого-
либо факта, присяга потеряла свое первоначальное значение и
осталась лишь в качестве религиозного удостоверения правди¬
вости свидетеля. Но отсюда и правило о недопущении, по край¬
ней мере по делам христиан, всех неверных, не могущих прися¬
гой удостоверить свою правдивость.
Сам обвиняемый превратился в своебразного свиде¬
теля, обязанного наряду со всеми остальными давать показа¬
ния по существу обстоятельств дела, а не только утверждать
свою правоту, как в обвинительном процессе. Присяга, утратив
свое решающее значение, остается обязательной и для обвиняе¬
мого. В делах меньшей тяжести, в которых к тому же не собрано
против обвиняемого никаких улик, суд мог дозволять ему при¬
нести очистительную присягу.
Являясь теперь уже не равноправным с обвинителем (Субъек¬
том производства, а подозреваемым по своему процессуальному
положению и очень часто подозрительным для власти
по своей социальной природе, обвиняемый принуждается
не только к даче показаний, но к самоизобличению, к принесению
сознания. Средство, ранее применявшееся только в случаяСх
господской расправы с сервами — пытка, становится основным
методом допроса обвиняемоПо во всех серьезных делах.
Переход от формального состязания к исследованию
обстоятельств дела вызвал к жизни еще два вида доказа¬
тельств — вещественные и письменные доказа¬
тельства (документы), а затем и особый способ проверки и
оценки значения этих доказательств, развившийся впоследствии
в самостоятельный вид доказательств, — заключение экспер¬
тов.
Естественно, что на первом месте среди всех доказательств
должно было стать сознание обвиняемого, объявленное процес¬
суальной теорией «царицей доказательств» (regina
62
probatiorium). Фактически пытка вынуждала дачу сознания почти
безотказно, а с формально процессуальной точки зрения действо¬
вало старое правило обвинительного процесса: признание сто¬
роны устраняет спор о наличии данного правоотношения или
о совершении преступления. Религиозная идеология давала воз¬
можность подкрепить эту позицию еще тем соображением, что
бог помогает невиновному человеку выдержать пытку. Искренно
или лицемерно, но такой точки зрения придерживаются почти все
теоретики розыскного процесса. В то же время и в вопросе при¬
менения пытки отчетливо проводилось классовое начало:
для применения ее к «благородному» требовалось наличие опре¬
деленных уличающих его данных; применение ее к «подлым»
было в одних случаях обязательным, в других зависело от усмо¬
трения судьи.
Только сознание обвиняемого, притом данное добро¬
вольно (если оно исторгалось пыткой, оно затем должно было
быть подтверждено на допросе без пытки), являлось полным
доказательством вины (иначе — совершенным). Но
постепенно то же значение законодатель признал и за другими
доказательствами или их комбинациями, ибо пытка не могла,
конечно, применяться по всем делам. Эти ранее «неполные» дока¬
зательства стали играть особенно важную роль, когда в послед¬
ний период существования розыскного процесса (первая поло¬
вина XIX в.) пытка была отменена. При некоторых условиях
свидетельские показания и заключения экспертов стали пол¬
ными доказательствами. Широко развился количествен¬
ный учет доказательств, для возможности которого законо¬
датель обозначал в самом процессуальном кодексе удельный
вес отдельных доказательств. Появились доказательства, оце¬
нивающиеся как половина целого (совершенного) дока¬
зательства, о д н а четверть и даже одна восьмая.
Судья был обязан производить арифметический подсчет для
того, чтобы определить, получена ли в итоге сумма, обозначаю¬
щая полное доказательство (единица). При наличии единицы суд
обязан был осудить обвиняемого; при недостаче доказательств не
мог вынести обвинительного приговора. Классовая направлен¬
ность процесса сказалась здесь в том, что недостаток дока¬
зательств не влек еще оправдания обвиняемого. Он осво¬
бождался от суда в данный момент. Но при появлении новых
доказательств процесс мог возобновиться. Таким образом, обви¬
няемый оставался определенный промежуток времени или даже
бессрочно «в п о д о з р е н и и» и мог подвергаться ряду стесни¬
тельных полицейских мер. По некоторым процессуальным коде¬
ксам отсутствие полных доказательств влекло за собой смяг¬
чение нормального наказания; например: вместо смертной
казни назначалось изгнание и т. д. Такая система, в достаточ¬
ной мере обеспечивая задачи террористического подавления ши¬
роких крестьянских масс населения, сковывала суд множеством
63
Правил, не допускала свободной оценки им доказательств. Эта
система являлась, конечно, шагом вперед по сравнению с систе¬
мой доказательств обвинительного процесса, с господством
поединка, она вносила элементарный порядок в собирание
и проверку доказательств и подчинения суду и закону ранее
никому не подчинявшихся сеньоров. Новый процесс был прогрес¬
сивен в той мере, в какой проводивший его королевский суд был
одним из орудий власти, боровшейся за объединение нации про¬
тив феодального раздробления и хаоса. Но разрушая своеволь¬
ную власть «сорока тысяч мелких тиранов», королевский розыск¬
ной суд в то лее время служил делу устрашения обезземеленных
Крестьян и их закабалению зарождающемуся капиталу Ч
Описанная выше система легальных доказательств соответ¬
ствовала расцвету розыскного процесса. Она называется в тео¬
рии положительной, так как положительно требовала от
судьи вынесения обвинительного приговора при наличии опреде¬
ленного количества и качества доказательств, несмотря на могу¬
щее образоваться у судьи внутреннее убеждение в невиновности
подсудимого.
В период заката розыскного процесса, с упразднением пытки,
была введена в некоторых законодательствах Западной Европы
в XVIII и даже XIX в. вторая разновидность системы, составляю¬
щая переходный этап к системе внутреннего убеждения судей,
так называемая отрицательная система легальных
доказательств. Она, как бы ограждая обвиняемого от произволь¬
ности судейского убеждения, указывала суду тот минимум дока¬
зательств, только при наличии которого могло последовать осу¬
ждение. Но суд не был связан этими доказательствами: он не
обязан был осуждать подсудимого, если не приходил к убе¬
ждению /в виновности его, а, напротив, по отдельным данным
(но не предположениям), которые надо было изложить в при¬
говоре, питал сомнение в виновности.
33. Суд и процесс абсолютной монархии. XVII век в истории
Франции — век окончательного укрепления абсолютной мо¬
нархии.
«Борьба буржуазии против феодального дворянства была
борьбою города против деревни, промышленности против земле¬
владения, денежного хозяйства против натурального, и реши¬
тельнейшим оружием буржуазии в этой борьбе было ее по¬
стоянно возраставшее экономическое могущество, заключавшееся
в развитии сперва ремесленной, потом мануфактурной промыш¬
ленности, а также в расширении торговых сношений. В течение
всей этой борьбы политическая сила была на стороне дворянства,
за исключением одного периода, когда королевская власть
1 См. Маркс, Капитал, т. I, гл. 24, о «первоначальном накоплении и
кровавом законодательстве против «отцов теперешнего рабочего класса». Ха¬
рактеристика системы доказательств и всего строя розыскного процесса у
Вышинского, Теория судебных доказательств, стр. 52—63.
64
употребляла йуржуазию против дворянства с намерением осла*
бить одно сословие посредством другого» *.
Именно на XVII в. и приходится этот период — создание
абсолютной монархии, как государства переходного периода от
феодализма' к капитализму, о котором говорит Энгельс. Пред¬
ставители торговой и промышленной буржуазии укреплялись
в государственном аппарате финансов и юстиции; наиболее бога¬
тая верхушка этой буржуазии образовала новую группу дворян¬
ства («дворянство мантии»), В погоне за увеличением доходов
королевская власть еще с конца XV в. постепенно ввела продажу
судейских должностей. В результате должности эти как частная
собственность стали передаваться по наследству и продаваться,
что вызвало некоторую фактическую «независимость суда»
в форме несменяемости судей, особенно высших судов — парла¬
ментов. Этот бюрократический аппарат подчас преследовал
в своей оппозиции королю чисто групповые интересы, иногда же
выражал интересы экономически крепнущей буржуазии. Но, как
указывает Энгельс, «.. ,с того момента, когда все еще полити¬
чески бессильные горожане начали становиться опасными своим
растущим экономическим могуществом, королевская власть
снова соединилась с дворянством и вызвала этим революцию
буржуазии сперва в Англии, потом во Франции» 1 2.
Феодалам-государям, превратившимся в помещиков-дворян,
нужна была сильная монархия с крепкой полицейской и судеб¬
ной организацией для поддержания той эксплоатации крестьян,
на которой держалось их благосостояние. Абсолютная монархия
XVII—XVIII вв. создала такую организацию. На царствование
Людовика XIV приходится наивысшая точка развития розыскного
уголовного процесса. Большой ордонанс 1670 г., воспроизводя
все основные положения ордонансов 1498 и 1539 гг., дал всему
процессу законченную обрисовку тайного, ничем не стесненного
государственного розыска в отношении заподозренных в совер¬
шении преступления граждан, лишенных всех процессуальных
прав и, в частности, защиты. Абсолютная монархия стерла в обла¬
сти уголовного процесса все местные провинциальные отличия,
позволив только каждому парламенту сохранить в своем судеб¬
ном округе те оригинальные способы пытки, которые выработа¬
лись там обычаем.
Вместе с тем в эпоху абсолютной монархии расширилась
практика э в о к а ц и и, т. е. изъятия дел по усмотрению короля
(или, точнее, министра) из законной подсудности и передача их
для решения в другие суды или специально создаваемые «судеб¬
ные комиссии». Наконец, дополнительным способом расправы
с неугодными элементами стало применение лишения свободы на
неопределенный срок в административном порядке: министр рас¬
1 Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 166—167.
2 Та м же, стр. 167.
5 Зак. 1524
65
Полагал заранее Подписанными королем бланками приказа ко¬
менданту той или иной крепости о принятии и содержании в ней
такого-то лица. Министр, а на практике довольно широкий круг
его любимцев, пользовался этими «lettres de cachet» по своему
усмотрению. Держатель такого бланка мог вписать в него имя
не угодного ему лица, и оно заключалось в «королевскую кре¬
пость» Ч
III. РАЗВИТИЕ ФОРМ БУРЖУАЗНОГО СУДА И ПРОЦЕССА
34. Особенности развития суда в Англии. До нормандского
завоевания в английских сельских общинах — шейрах — органом
суда являлось вече из свободных землевладельцев, руководимое
шейргерифом (шерифом). Здесь также был порядок обвинитель¬
ного процесса, с доказательствами в виде присяги, даваемой
с соприсяжниками, или ордалий — водой и огнем.
Местным феодалам принадлежал суд над их людьми. Для
преследования преступников использовалась круговая порука
членов так называемых сотен и десятков, обязанных сообщать
о совершенных на их территорйи преступлениях.
Завоевав Англию, Вильгельм Нормандский (1066 г.) все
земли объявил своими владениями и частично роздал их в виде
феодов своим сподвижникам, но право суда передавал феодалам
лишь в редких случаях. Англия была поделена на графства, во
главе которых стоял королевский чиновник-военачальник, адми¬
нистратор и судья со званием б а й л и. Но его переименовали на
местный лад — шерифом (шейргериф). В центре была коро¬
левская курия, заседавшая под председательством короля, раз¬
биравшая и финансовые и судебные дела. Сильная королевская
власть подчинила местных феодалов по всем серьезным делам
суду короля и шерифов — это был суд для всех сословий. В суде
шерифа дела решали заседавшие с ним вассалы короля и город¬
ские и сельские свободные землевладельцы. К старым способам
доказательства присоединился и поединок, к которому местное
население относилось отрицательно.
Преемники Вильгельма установили посылку разъездных су¬
дей из своей курии для проверки деятельности шерифов и отправ¬
ления правосудия от имени короля. За шерифами осталась
лишь функция приведения приговоров в исполнение.
Разъездные судьи стали применять нормандский способ рас¬
следования через присяжных. Для этого они использовали круго¬
вую поруку, собирая местных жителей и под присягой расспра-
1 См. подробности у Борового, История личной свободы во Франции,
т. I, ч. I, М., 1910, стр. 66—102, а также у Полянского, Судебное законо¬
дательство учредительного и законодательного собраний в эпоху первой фран¬
цузской революции, «Советское государство и право» 1939, № 5, стр. 75—76.
В отдельных случаях издания lettre de cachet добивались родственники лица,
совершившего тяжкое преступление (дворянина), чтобы избавить его от за¬
конного суда и наказания.
66
шивая их о совершенных в данной местности преступлениях. Эту
привилегию расследовать дела через присяжных короли предо¬
ставляли иногда частным лицам, позволяя им за определенную
плату отказываться от применения поединка и ордалий. Ген¬
рих II сделал это расследование общим по всем спорам о владе¬
нии землей.
Принцип расследования через присяжных Генрих применил и
к уголовным делам. Расследования производили под присягой
двенадцать рыцарей сотни, а за недостатком их двенадцать сво¬
бодных полноправных людей сотни и четыре человека от каж¬
дой деревни, которые обязаны сообщать судьям об убийцах,
грабителях, разбойниках, фальшивомонетчиках и поджигателях.
Лица, указанные присяжными, немедленно арестовывались. Суд
над ними производился в полном собрании графства под предсе¬
дательством разъездного судьи, где арестованные подвергались
ордалиям. Однако даже в случае благополучного исхода испы¬
тания лица, пользующиеся дурной славой, должны были изго¬
няться из Англии.
Попытки преемников Вильгельма деспотически править
с группой ближайших советников, нарушая; привилегию баронов,
конфискуя их имущество и земли, вызвали широкое движение
баронов, к которому примкнули крупные города. В 1215 г.
Иоанн1 Безземельный должен был дать так называемую Великую
хартию вольностей, подтверждающую права баронов. Статья 39
хартии содержала обязательство короля не применять наказания
ни к одному свободному человеку, пока он не будет осужден
равными емулюдьми и по закону страны. Это по¬
ложение считается законодательным закреплением принципа
суда присяжных по уголовным делам.
В XIV в. обвинительное жюри (большое жюри) вы¬
делило постепенно из своей среды жюриприговора (малое
жюри). При Эдуарде III (конец XIV в.) устанавливается пра¬
вило, по которому, член большого жюри не мог участвовать
в малом жюри.
Обвиняемый мог избавиться от ордалий, согласившись на
передачу своего дела на «решение страны», т. е. присяжных
малого жюри. Сперва этими присяжными были соседи, которые
фактически могли знать обстоятельства дела. Затем присяжные
начинают сами проверять обстоятельства путем допроса свиде¬
телей, и, таким образом, прежние свидетели (соседи) превра¬
щаются в подлинных судей. Состав их постепенно меняется.
Кроме рыцарей, начинают допускать собственников с опреде¬
ленным уровнем дохода.
При Эдуарде III в связи с волнениями, вызванными «рабо¬
чим законодательством» ’, в каждом графстве были назначены
специальные хранители мира с правом ареста, преследо-
1 Об этом «законодательстве» Маркс говорит в гл. XXIV т. I «Капитала».
* 67
вания «бунтовщиков», применения к ним наказания по законам
страны, а также для решения более мелких дел. Их функции
были отчасти полицейскими, отчасти судебными: налагать нака¬
зания они могли коллегиально на своих квартальных собраниях.
Для назначения на должность хранителя мира позже был уста¬
новлен имущественный ценз. Из этой должности и развилась
должность ныне существующего мирового судьи.
Истребление феодалов в междоусобных войнах Алой и Белой
Розы (1455—1485) усилило королевскую власть. Окруженная
новым дворянством, королевская власть в широком масштабе
проводила ограбление и монастырей (под предлогом отделения
англиканской церкви от Рима), и крупных землевладельцев-
католиков. В то же время новое дворянство массами сгоняло мел¬
ких арендаторов и фермеров с их участков (огораживание полей
для разведения на этих пастбищах овец, шерсть которых выгодно
сбывалась на предприятия суконной промышленности). Кровавое
законодательство Тюдоров (с конца XV в.), которое должно
было гнать экспроприированных крестьян на капиталистические
предприятия и бороться с естественным в этих условиях ростом
бродяжничества, нищенства и разбоев, а также с политической
оппозицией против абсолютистских приемов королевской вла¬
сти, нуждалось в более активных формах суда.
Королевская власть пытается ограничить суд присяжных,
а также подбирает специальные составы присяжных, подкупает
и терроризует их, затем создает особый суд при королевском
тайном совете (Звездную палату), который в порядке тайного,
инквизиционного процесса с применением пытки расправлялся
с политическими врагами режима, а иногда и с| присяжными, вы¬
носившими неугодные по своей мягкости приговоры.
Стюарты продолжали ту же политику, пока революционное
движение буржуазии не уничтожило сперва Звездной палаты
(1641 г.), а затем и королевской власти (казнь Карла I в) 1649 г.).
При второй революции (1688 г.), изгнавшей Иакова Стюарта,
окрепшая буржуазия заставила королевскую чету (Марию и
Вильгельма Оранского) установить гарантию против произволь¬
ных арестов и содержания в тюрьме без суда. В 1689 г. был при¬
нят так называемый Хабеас корпус акт, который в буржуазной
литературе считается после Великой хартии вторым оплотом
английской .свободы.
По этому акту каждый гражданин, арестованный в админи¬
стративном порядке, должен быть представлен в течение 24 ча¬
сов в суд для проверки причин и правильности ареста. При об¬
винении по любому преступлению, кроме измены и убийства,
обвиняемого освобождали под залог или денежное поручитель¬
ство до суда. Энгельс в работе «Английская конституция» по¬
казал, что на практике Хабеас корпус акт дает привилегию
богатым буржуа, не защищая имущественно необеспеченных
68
граждан, которые, по общему правилу, содержатся до суда
в тюрьме1.
35. Теоретические требования буржуазии в области суда.
Тайный пыточный процесс и практика административного заточе¬
ния, как методы расправы французского абсолютизма с угнетен¬
ными классами, вызывали всеобщее недовольство и ожесточен¬
ные нападки представителей крепнущей буржуазии. Они выра¬
жались и в публицистических работах-памфлетах, речах, а позже
в наказах сословий депутатам Генеральных штатов (1788 г.).
Среди публицистов выделялись Монтескье и Вольтер, посвя¬
тившие особенно большое внимание вопросам уголовного про¬
цесса. Монтескье в своей работе «Дух законов» (1748 г.) реши¬
тельно отказывал королевской власти в праве вмешиваться в от¬
правление правосудия. Судебная власть, по его учению, «не
должна вручаться постоянному учреждению, а должна осущест¬
вляться лицами, избираемыми из всего народа, в известное
время года, способом, указанным в законе, для составления три¬
бунала, действующего только до тех пор, пока того требует не¬
обходимость» 2. Пытка, по мнению Монтескье, противоречит тре¬
бованию природы. Теория легальных доказательств, считающая
безусловным доказательством показания двух свидетелей,
является заблуждением. Граждане имеют право на то, чтобы их
судили не профессиональные судьи, проникнутые духом сослов¬
ной нетерпимости, а их сограждане, избираемые народом.
Вольтер, сам подвергавшийся заточению в Бастилии, в ряде
остро написанных памфлетов, статей во Французской энциклопе¬
дии, в комментариях к французскому переводу книги Беккариа
«О преступлениях и наказаниях» протестовал против беззакония
и произвола, царивших в процессе, против бесконтрольного при¬
менения пытки и тайны следствия 3.
Требования буржуазных публицистов к концу XVIII в. сде¬
лались всеобщими и отразились в наказах сословий депутатам
Генеральных штатов, превратившихся в ходе буржуазной рево¬
люции в Учредительное Собрание. В ряде наказов содержались
подробные требования об организации суда и процесса, подчер¬
кивающие равенство всех граждан перед законом, право
на компетентный суд (отмена продажности судейских
должностей), а также право на з а щ и ту; наказы требовали
отмены пытки, проведения публичного расследова¬
ния исуда, допущения ареста лишь по поста нов л е-
1 См. Маркс и Энгельс, Соч., т. II, стр. 383.
2 Монтескье, Дух законов, кн. XI, гл. VI.
3 О Вольтере см. Полянский. Вольтер — борец за право и за ре¬
форму права, «Известия Акддемии Наук СССР», Отделение экономики и
права, 1945, № 1.
69
нию судебных органов, обязательной мотивировки
приговоров со ссылкой на закон1.
36. Французская буржуазная революция 1789—1793 гг. и
уголовный суд. В первые же дни революции, 4 августа 1789 г.,
Учредительное собрание отменило все виды сеньориальной юсти¬
ции и продажу судебных должностей и обещало безвозмездность
правосудия. Декларация прав человека и гражданина, принятая
23—26 августа 1789 г., провозгласила ряд правил, относя'щихся
к личной свободе и уголовному суду.
«Ни один человек не может быть ни осужден, ни подвергнут
задержанию или заключению иначе, как в случаях, указанных
в законе и с соблюдением форм, законом установленных».
«Никто не может быть наказан иначе, как в силу закона, издан¬
ного и обнародованного до совершения преступления и законным
образом примененного». «Всякий человек предполагается неви¬
новным до тех пор, пока он не будет объявлен виновным...»
В специальной статье был провозглашен принцип разделения
властей: «Никакое общество, в котором не обеспечена гарантия
прав и не установлено разделения властей, не имеет консти¬
туции». Однако в Декларации прав были провозглашены чисто
абстрактные свобода, равенство и братство, и весьма
реальная частная собственность. И как только бур¬
жуазия пришла к власти, вся ее законодательная деятельность
направляется главной задачей — охраной всех видов частной
собственности.
Декрет от 16 августа 1790 г. об организации судов создавал
для судебного разрешения исков на незначительные суммы
Институт мировых судей, которые должны были разбирать дела
с участием «прюдомов-асессоров», избираемых из наиболее по¬
четных граждан города. Более крупные иски разрешались
окружным судом в составе 5 судей, избираемых населе¬
нием, так как по общему правилу, изложенному в законе,
«судьи избираются гражданами, на которых распространяется их
компетенция». Это не означало всеобщего избирательного права:
выборщиками были только так называемые активные гра¬
ждане, т. е. уплачивающие прямой налог в сумме не менее трех¬
дневной заработной платы. Они выбирали мировых судей. Чле¬
нов же окружных судов выбирали избранные активными гражда¬
нами выборщики, уплачивающие тот же налог в сумме десяти¬
дневного заработка. Таким образом было проведено отстране¬
ние неимущих, а частично и малоимущих от участия в выборах
судей. Избранными в суды могли быть только мужчины не мо¬
ложе 30 лет, бывшие в течение 5 лет судьями или адвокатами.
1 Боровой, История личной свободы во Франции, т. I, ч; 1 и 2, М.,
1910, стр. 210 и сл. Полянский, Судебное законодательство учредительных
и законодательных собраний в эпоху первой французской революции, «Со¬
ветское государство и право», 1939, № 5. О н же, Судебное законодательство
Конвента, «Советское государство и право», 1940, № 1.
70
В отношений уголовных дел был принят ряд законов, которые
ввели: гласность предварительного следствия, производимого
следователем при участии двух местных граждан, избираемых
муниципалитетом, с обязательным участием защитника. Вводи¬
лись два жюри присяжных: обвинительное (из 8 человек) для
решения вопроса о предании суду и судебное (из 12 человек) при
уголовном трибунале из 3 судей. Для осуждения! требовалось
большинство 10 голосов. Интересы государства перед судом
представляли государственный обвинитель и комиссар. Первый
принимал участие в судебном следствии и прениях. Второй сле¬
дил за исполнением закона и требовал его применения. Судеб¬
ное заседание было публичным, следствие — устным, состяза¬
тельным; доказательства оценивались по внутреннему убежде¬
нию. Однако в области процессуальной формальное равенство
прав прикрыло фактическую невозможность для неимущих
использовать процессуальные гарантии. Кроме того, в области
материального уголовного права1 ряд законов подчеркнул рез¬
кое неравенство между представителями промышленников и пред¬
ставителями наемного труда (закон Ле Шапел)ье).
В прениях в Учредительном собрании рекомендовалось про¬
вести в законе сочетание старой легальной системы доказательств
с новыми принципами: предлагалось указать в законе, какие до¬
казательства должен собрать суд, чтобы иметь право осудить
обвиняемого; но при этом должно было действовать правило, что
никакие доказательства не могут заставить суд осудить против
своего внутреннего убеждения. Такая отрицательная система ле¬
гальных доказательств должна была, по выражению отстаивав¬
шего ее введение Робеспьера, соединить «доверие, которое пи¬
тают к законным доказательствам, с доверием, которое заслужи¬
вает внутреннее убеждение судьи» '. Но предложение это было
отвергнуто как явно идущее вразрез с учреждением суда при¬
сяжных, которые не должны мотивировать своих приговоров.
При Законодательном корпусе был учрежден Кассационный
трибунал, рассматривающий приговоры с точки" зрения соблюде¬
ния процессуальных норм. В этом выражается принцип незави¬
симости судей-присяжных, приговор которых не подлежал пере¬
смотру по существу судьями-чиновниками.
Для рассмотрения дел против «общей безопасности» был
учрежден Национальный высокий суд с жюри из 24 человек и
4 высокими судьями, но фактически он бездействовал.
Жирондисты не вели активной борьбы с поднявшей голову
контрреволюцией. «Как только им безраздельно досталось в руки
кормило правления, они обнаружили свою слабость и безволие» 2.
Только якобинская диктатура ввела Парижский революцион¬
ный Трибунал, как острое орудие в борьбе с контрреволюцией.
1 НёНё, IV, № 1768, р. 337—338.
2 Маркс и Энгельс, Соч., т. III, стр. 602.
71
Он состоял из 5 судей и неопределенного числа (нечетного) при¬
сяжных заседателей. Сперва(преданием суду ведал сам Конвент, но
позже это право было передано общественному обвинителю при
Трибунале. Задержанные по обвинению в контрреволюционных
действиях доставлялись в Париж с материалами дознания. Су¬
дебное заседание Трибунала открытое, присяжные после совеща¬
ния должны публично — каждый за себя — провозглашать свое
решение. По закону 10 июня 1794 г. единственным наказанием,
назначаемым Трибуналом, являлась смертная казнь. Присяжным
было дано право объявлять после трехдневного следствия,, что
дело для них достаточно ясно, и тогда следствие прекращалось.
Наконец, была упразднена защита: Конвент считал, что для
оправдания невиновных достаточной гарантией является участие
в процессе «патриотов-присяжных», для заговорщиков же защиту
давать не надо.
Укрепившаяся у власти после 9 термидора крупная буржуа¬
зия, создавая свою судебную систему, полностью устранила вы¬
борность судей, подчинила назначаемых и несменяемых /судей
надзору централизованной и подчиненной правительству проку-;
ратуры, но должна была сохранить суд присяжных, как выраже¬
ние «народного суверенитета», обеспечив только соответствие их
решений своим классовым интересам путем установления цензо¬
вых стеснений при отборе присяжных. Для обеспечения в суде
надлежащей защиты интересов собственников была восстанов¬
лена упраздненная революцией адвокатура.
37. Буржуазные принципы суда и процесса. О значении
французской буржуазной революции Ленин говорил: «... Весь
XIX век, тот век, который дал цивилизацию и культуру всему
человечеству, прошел под знаком Французской революции» '.
Это указание относится и к принципам организации и дея¬
тельности уголовного суда. Везде, где в XIX в. побеждала бур¬
жуазная революция, отменялись старые судебные порядки, а на
их развалинах создавалась судебная система, отражающая фран¬
цузскую судебную систему, вышедшую из горнила революции.
Ни контрреволюционная термидорианская диктатура, ни дес¬
потические замашки Наполеона, ни реставрация «ничего не за¬
бывших и ничему не научившихся» Бурбонов не могли уничто¬
жить провозглашенных буржуазной революцией демократических
начал построения и деятельности суда. Отделение судебных
функций от административной власти, участие присяжных
в решении по существу важнейших уголовных дел, судебный
контроль над лишением свободы, гласность, устность, непосред¬
ственность и состязательность процесса в стадии судебного, рас¬
смотрения дела, пересмотр приговоров только по жалобам сто¬
рон, ограниченный для дел, рассматриваемых с присяжными за¬
седателями, проверка соблюдения правил процесса и правиль¬
1 Ленин, Соч., т. XXIV, стр. 304.
72
ности применения норм материального права (кассация), — та¬
ковы главные черты французского процесса по Code d’instruction
criminelle 1808 г. В нем-отражены в виде процессуальных гаран¬
тий основные буржуазно-демократические правовые принципы.
Однако формальность этих гарантий становится очевидной, если
учесть построение предварительного производства французского
процесса, во многом сохраняющего ряд черт старого розыскного
процесса: негласность, письменность, отсутствие защитника, об¬
ширные права прокурора и следователя, стеснение прав обвиняе¬
мого, широкое применение подследственного ареста.
Таким образом, процесс делится на две основные стадии,
резко отличающиеся друг от друга по своим началам и формам,
что дало основание назвать такой процесс следственно¬
обвинительным (или смешанным).
Первая, негласная часть процесса вооружает представи¬
теля господствующего класса — прокурора — необходимыми
средствами нападения, резко стесняя средства защиты обвиняе¬
мого. Вторая, гласная часть процесса должна создавать у тру¬
дящихся представление о несуществующем на практике равен¬
стве сторон перед беспристрастным судом.
ЛИТЕРАТУРА КО ВТОРОЙ ГЛАВЕ
А. РУКОВОДЯЩАЯ
Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства,
Соч., т. XVI, ч. I, стр. 76, 139.
Энгельс, Франкский период, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 390, сл.
Маркс и Энгельс, Фейербах, Соч., т. IV, стр. 64.
Маркс, Капитал, т. I, гл. 24.
Ленин, О государстве, Соч., т. XXIV, стр. 362.
Сталин, Речь на первом съезде колхозников-ударников, «Вопросы
ленинизма», изд. 10-е, стр. 527.
История ВКП(б), Краткий курс, гл. IV, стр. 119—120.
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ
1. Учебники
Вышинский, Курс уголовного процесса, стр. 20—25.
Строгович, Уголовный процесс, стр. 32—48.
Кечекьян, Всеобщая история государства и права, вып. I. Древний
мир, М., 1944.
Перетерски й, Всеобщая история государства и права, вып. II. Древ¬
ний Рим. М., 1945, стр. 73—77, 88—92.
2. Монографии и статьи
Б. Арсеньев, Революционный трибунал французской буржуазной ре¬
волюции (ВИЮН, Ученые труды, вып. III).
Полянский, Судебное законодательство учредительного и законода¬
тельного собраний в эпоху первой французской революции,«Советское госу¬
дарство и право», 1939, К» 5,.
Полянский, Судебное законодательство Конвента, «Советское госу¬
дарство и право», 1940, № 1.
Чельцов-Бебутов, Возникновение и развитие розыскного процесса
во Франции, М., 1948.
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ
1. Учебники
Ф о й н и ц к и й, Курс уголовного судопроизводства, т. I, гл. II.
Случевский, Учебник русского уголовного процесса. Введение,
§ 10—13.
Розин, Уголовное судопроизводство, стр. 186—229.
2. Монографии и статьи
Аристотель, Афинская политая, М., 1936.
Мищенко, Суд присяжных в Афинах, «Журнал Министерства народ¬
ного просвещения», 1892, № 9.
Бузольт, Очерк греческих государственных и правовых древностей,
X, 1890.
Загурский, Принципы римского гражданского и уголовного про¬
цесса, X., .1874.
И. Покровский, История римского права, П., 1918.
Петрушевский, Очерки из истории английского государства и
общества в средние века, СПБ, 1903.
Г ней ст, История государственных учреждений Англии, М„ 1885.
Р. Гейнце, Очерки английского судоустройства, СПБ, 1866.
Боровой, История политической свободы во Франции.
ГЛАВА III
ИСТОРИЯ РУССКОГО ПРОЦЕССА
38. Общественный строй восточных славян в VIII—IX вв. За¬
рождение государства и суда. 39. «Русская Правдах. 40. Зарожде¬
ние « укрепление вотчинного суда. 41. Обвинительный процесс
по «Русской Правде». 42. Изменения суда и процесса в феодаль¬
ной Руси XIII—XV вв. 43. Суд Русского государства XVI—
XVII вв. 44. Процесс по Уложению 1649 г. 45. Розыскной про¬
цесс при Петре I и его преемниках. 46. Основные черты про¬
цесса после реформы 1864 г. 47. Реакция в области суда и
процесса. 48. Военно-уголовный процесс в правовой системе
царской России. 49. Февральская революция и судебная политика
Временного Правительства
38. Общественный строй восточных славян в VIII—IX вв.
Зарождение государства и суда. VIII—IX в. н. э., насколько
можно судить по данным истории и археологии, были для славян
восточноевропейской равнины периодом быстрого процесса со¬
циально-экономического развития. Патриархально-родовые об¬
щины превращались в территориальные соседские общины.
Старые родоплеменные союзы держались на власти народ¬
ного собрания и выборных племенных старшин и вождей. Возни¬
кавшие конфликты разрешались коллективом тех, кого они ка¬
сались — родом или племенем, или отдельными родами между
собой.
Если летописец и говорит о древних славянах: «имея хуть
обычай свой, и законы отець своих, и предания, каждо свой но¬
ров», то все четыре термина употребляются в одном значении —
обычая.
С распадением родоплеменных союзов на их месте появ¬
ляются иные общественно-политические объединения. В них, в
противовес роду и племени, выделяется все более растущая
власть вождя: князя и его дружины. Старая военная демократия
переживает аристократизацию, в которой отражается
процесс образования классов. Развитие классовых противоречий
достигает такого состояния, когда государство становится необ¬
ходимым.
Около середины IX в. у восточных славян возникает ряд при¬
митивных государств, которые Маркс и Энгельс называют вар¬
варскими государствами. Здесь особенно выделяется Киевская
Русь. ; ;
75
В этот переходный к образованию феодальной формации пё/
риод в Киевской Руси шла борьба различных укладов — перво¬
бытно-общинного, рабовладельческого и феодального с постепен¬
ным усилением элементов последнего. В отдельных уделах
сидели еще свои племенные князьки, рядом с ними появились и
князья-наместники, назначаемые великим князем, т. е. киевским
князем. В отношениях внутри-общинных действовали старые
родоплеменные обычаи, но наличие различных социальных групп
не могло не сказаться в попытках верхушки общества придать
своему фактическому привилегированному положению освя¬
щенный правом характер. Наряду со старой племенной
сходкой-вечем, решавшим по старине важнейшие вопросы, появ¬
ляется (под тем же старым именем «вече») зародыш будущего
органа управления — совещание правящей верхушки и высшего
слоя городского населения. Наряду со старым обычаем кровной
родовой мести правящая верхушка пытается, ограничивая этот
обычай, защитить свою жизнь и имущество системой уголовных
наказаний.
Что касается суда в смысле разрешения конфликтов специаль¬
ным органом власти, то княжеский суд, видимо, распростра¬
нялся только на подвластных ему вассалов, дружинников, а
также на его челядь и рабов. Судил князь еще на основании
старых обычаев. Это видно из того, что в древнейшей части «Рус¬
ской Правды» (так называемой «Правде Ярослава») закре¬
плены пережитки тех же родовых обычаев, которые записаны и
в договорах с греками. Здесь в самом начале устанавливается
право кровной' мести за смерть убитого члена патриархальной
общины, но вместе с тем круг мстителей ограничивается ближай¬
шими кровными родственниками, что указывает на начавшееся
ограничение этого родового обычая.
39. «Русская Правда». С дальнейшим развитием феодальных
отношений усилилась княжеская власть и расширилось примене¬
ние княжеского суда. Дошедший до нас памятник древнего
русского права под именем «Русской Правды» является сборни¬
ком княжеских законов.
Древнейшая часть «Русской Правды» — это запись более
старых норм, сделанная при князе Ярославе Владимировиче.
Ее инофда называют «Правдой Ярослава». Эта часть состоит из
первых 16 статей «Краткой Правды». За ней следует «Правда
Ярославичей», сыновей Ярослава. Пространная редакция более
сложна по составу и включает множество княжеских законов,
изданных между серединой XI и началом XIII в., не системати¬
зированных и хронологически перемешанных.
Основное содержание «Русской Правды» отражает интересы
княжеского хозяйства и управления. При сравнении отдельных
ее частей ясно виден рост княжеской власти и расширение кня¬
жеского суда.
76
Наша «Русская Правда», как и древнеримские «Законь!
XII таблиц», германская «Салическая Правда», вавилонский
!«Судебник царя Хаммураби» кельтская «Великая книга древ-
|него права», является прежде всего «судебником». В нем мы
встречаем нормы права, которое теперь называем уголовным, и
того, которое зовется сейчас гражданским. Древнейшая часть
«^Правды» называется «Суд Ярослава Владимировича».
Но будучи «судебником», «Русская Правда» не дает полной
картины организации и деятельности суда, которую можно было
бы отнести к определенному моменту. Как указывалось раньше,
в этом памятнике отдельные исторические пласты перемешаны, и
какая бы то ни было систематика отсутствует.
Вначале княжеский суд распространялся только на опреде¬
ленные категории населения, стоявшие под специальной защитой
княжеской власти, являвшиеся ее опорой. В древнейшей части
«Правды» перечислены эти люди: княжеский муж (т. е. его дру¬
жинник), гридь, ябетник и мечник (княжеские служители), ру¬
син, купец. Все эти люди, стоявшие вне патриархально-родовых
союзов, представители состоятельного слоя населения, видевшие
в князе опору своего классового господства. Князь устанавливает
специальные штрафы за убийство своих людей, сообразно рангу
каждого из них. >
Последующие напластования «Правды» отразили рост кня¬
жеской власти вообще и судебной в частности. Центром упра¬
вления и вместо суда становится княжеский двор. «Аще убьют
татя на своем дворе, либо у клети или хлева, то той убит; аще
до света держать, то вести его на княжь двор», говорит статья 38
Краткого списка, если не запрещая полностью самоуправства
в виде необходимой Рбороны в очень широком объеме, то во
всяком случае ограничивая его и вводя требование о передаче
дела с обвинением на суд князя.
С превращением старших дружинников князя в бояр-земле¬
владельцев на княжеском дворе все более растет роль его двор¬
цовых слуг, выполняющих в новой дворцово-вотчинной системе
функции административно-финансовые и судебные. Если сам
князь непосредственно судит все население главного города, то
его судьям подведомственно остальное население земли. Тысяц¬
кие князя в XI—XII вв. сосредоточивают в своих руках всю
административную власть — финансовую, судебную, полицей¬
скую. Ябетники, тиуны, десятские — делаются постепенно различ¬
ного ранга судебными агентами князя. Создание должности
вирников показывает не только финансовый интерес князя
в развитии суда, но и сравнительно большой объем княжеской
юрисдикции, вызвавшей потребность в выделении специального
чиновника, ведавшего взысканием вир.
40. Зарождение и укрепление вотчинного суда. Крупные зем¬
левладельцы-бояре постепенно приобретают все большую неза¬
77
висимость от князя и становятся настоящими «государями»
в своих вотчинах, присваивая функции управления и суда.
Князья должны были признать за ними соответствующие
права. К личному иммунитету, т. е. неподчинению суду местных
княжеских агентов, затем присоединялось право суда и
дани в отношении зависимого от вотчинника населения. /
Представители церкви в Киевской Руси обладали двоякого
рода судебной властью: они являлись, во-первых, судьями-вот¬
чинниками, которым были подсудны все дела их подданных; в()-
вторых, к юрисдикции высших представителей церкви — митро¬
политов, игумнов — были отнесены дела о преступлениях, в той
или иной мере затрагивающих правила религии и непосред¬
ственные имущественные интересы церкви. Круг их был доста¬
точно широк: пошибание (изнасилование), умыканье (похищение
женщин), церковная татьба, «зелейничество» (употребление ядо¬
витых трав во вред другим), «урекание» еретиком, «роспуст»
(самовольное расторжение брака)половая связь между род¬
ственниками и т. д. Церковному же суду были подсудны такие
гражданские дела, как «пря между мужем и женою о животе».
Таким образом, типично-феодальные черты судебных поряд¬
ков: раздробление судебной власти, ее связь с землевладением
и наличие конкурирующего с государственным судом суда
церкви — характерны и для Киевской Руси.
41. Обвинительный процесс по «Русской Правде». В древней¬
шей «Правде» было узаконено самоуправство — осуществление
сохранившегося от родового общества института мести. Статья 1
ограничивает только круг мстителей ближайшими родственни¬
ками убитого. Но тут же устанавливается 40-гривенная вира
в пользу князя в случае отсутствия мстителей. Фискальный мотив
ограничения делается таким образом очевидным.
Разрешается также мстить и за нанесение ран и ударов, но
только самому потерпевшему («оже ли себе не можеть мьстити,
то взяти ему за обиду 3 гривне»), В случае же отказа потерпев¬
шего от мести он может искать возмещения за обиду, доказы¬
вая наличие ее либо предъявлением «знамения», т. е. следов
ударов, либо, при отсутствии их, — свидетелями.
«Правда Ярославичей» делает дальнейший шаг к усилению
охраны благ господствующего класса, запрещая месть и вводя
вместо нее выкуп куйами, при котором можно провести дифе-
ренцированный подход в оценке жизни представителей различ¬
ных общественных групп.
Каким же рисуется строй процесса по «Русской Правде»?
Бесспорно обвинительным, что также характерно для эпохи
раннего феодализма. Обвинительная форма естественно выросла
из тех методов разрешения тяжб, которые существовали еще
в эпоху родоплеменных отношений. «Суперники» (или «сутяж¬
ники») некогда силой разрешали свой спор, причем сторонами
были целые родовые группы. Естественным видоизменением
78
этой формы разрешения споров — уже при участии органов
общественной власти — являлась активная помощь родичей
«сутяжников» и их «суседей», «мира», поскольку родовые
(щщины превратились в соседские общины, верви. И надо счи¬
тать весьма вероятным, что еще долго одним из видов разреше¬
ния тяжб оставалось вооруженное столкновение, лишь несколько
упорядоченное в судебном поединке, «поле». Арабский писатель
X в. Ибн-Даста говорит о славянах: «На борьбу эту (судебную)
родственники обеих тяжущихся сторон приходят вооруженными
и становятся: тогда соперники вступают в бой...» *.
Правда, существование в Киевской Руси судебного поединка
отрицается многими исследователями. Их довод, кажущийся
очень сильным, — это отсутствие упоминания о поединке в «Рус¬
ской Правде». Но вместе с тем и указания арабских писателей,
подобные только что приведенному, и договор с немцами 1229 г.
(статьи 15 и 16), и юридические поговорки (пример: «В поле
две воли, кому бог поможет») подтверждают древность проис¬
хождения и прочность института судебного поединка.
«Несомненно, — говорит Владимирский-Буданов, — что су¬
дебные поединки... столь же древни у нас, как война... и, сле¬
довательно, отнюдь не заимствованы нами извне. Надобно
думать, что судебные поединки, существуя рядом с ордалиями,
как их замена, зависящая от произвола сторон, к ХШ в. на¬
чали вытеснять собою ордалии. Доказательство этому мы най¬
дем в том, что дела, которые вели к полю, совершенно те же
самые, которые вели к ордалиям».
К этим соображениям можно присоединить и следующее.
Сравнительно-историческое изучение права показывает, что
везде,! где строй военной демократии переходил в феодальную
систему,—: одним из главных методов судебного разрешения
споров делался поединок. И если позднейшая история русского
права показывает широкое применение «поля», то, конечно, это
не начало развития института, а его закат. С исчезновением
последних остатков старой демократии родового строя и поеди¬
нок приобретает иной характер. Известно, что еще в XVI в. он
встречается довольно часто, но в то же время подвергается
определенному классовому регулированию: дворяне-помещики
стали отказываться «лезть на поле» против крестьян, заявляя,
что им «невместно» драться с холопами и смердами.
Выходить на поединок должен был с одной стороны ответчик,
с другой — послух^ или истец. Победитель признавался во вся¬
ком случае правым.
Другим процессуальным методом состязания наряду с по¬
единком являлись ордалии в тесном смысле слова, т. е. испыта¬
ния истины с помощью сил природы. Метод этот, как показывает
сравнительная история права, применялся еще в языческие
1 Цитирую по Владимирскому-Буданову, Обзор, стр. 614.
79
времена, а затем был приспособлен церковью к христианскому,
вероучению, и только значительно позже церковь стала возрау
жать против применения' ордалий, как методов, искушающих
бога. В Киевской Руси были в ходу только испытания ж е л el
зом и водой. Первое (иначе называемое «испытание огнем»!
осуществлялось дачею в руки куска раскаленного железа («аже
не ожьжеться»). /
Порядок испытания водой не определялся в законе. Очевид! о
применялось только испытание холодной водой. По аналогии со
всеми памятниками феодального права надо думать, что при
этом испытании обвиняемого (ответчика), определенным обра¬
зом связанного, опускали в освященную воду. Если он шел р
дну, то считался невиновным, так как чистая стихия («вода кре¬
щения») принимала его, и тогда он извлекался из воды и счи¬
тался оправданным и выигравшим тяжбу. *
Применение этого вида ордалий связывается в статье 22
«Пространной Правды» с меньшим размером искового требова¬
ния «во всех тяжах поклепных», но не по делам об убийстве
(там были твердые виры). Только в процессе с поличными не
было испытаний.
Последним из способов религиозно-формального разрешения
судебной тяжбы была рота. Согласно указанию Владимирского-
Буданова, слово ротй не вполне соответствует нынешнему поня¬
тию присяги. «По древним толкователям, р о т А означает спор,
битву. Она служила первоначальным источником, из которого
развились впоследствии ордалии и судебные поединки. Мы не
можем восстановить этого первоначального способа совершения
роты. В наших древнейших памятниках она является в виде
клятвы...» '. О применении присяги говорится в договоре Игоря
с Византией: русские, присягая, снимали с себя щиты и клялись
Перуном. С принятием христианства присяга сопровождалась
крестоцелованием.
Спорно, кто присягал в тех случаях, когда при отсутствии
послухов рота являлась самостоятельным способом разрешения
тяжбы. Если брать отдельные постановления «Правды», то мы
найдем в них и присягу истца — по делам о взыскании долга
не свыше трех гривен и присягу ответчика — по искам о по¬
клаже («тому ити роте, у кого лежало» — статья 49 Троицкого
IV списка), по обвинению в даче приюта беглому холопу. Нако¬
нец, предусматривается случай, когда один человек обвиняет
другого в нанесении удара, но не будет ни следов его, ни свиде¬
телей. Тогда жребий определяет, кому из «сутяжников» при¬
нимать присягу.
Как известно, во всех тех случаях, где от судьи пря'мо
(оценка улик) или косвенно (жребий) зависит выбор стороны,
которая должна будет подвергнуться испытанию или которая
1 Владимирский-Буданов, Обзор, стр. 622,
80
Получит право принесения присяги, — возможно более или ме¬
нее явно выраженное пристрастие суда к одной из сторон, имею¬
щее классовую основу. Судебная практика в этих вопросах не¬
сомненно была достаточно запутана; поэтому нет полной ясности
и\в законодательных текстах.
I Сделанный обзор показывает, что в «Русской Правде»
имеются все типичные для обвинительного процесса строго фор¬
мальные доказательства, проникнутые религиозной идеологией.
Эти же черты — формализм и религиозная окраска — харак¬
теризуют порядок использования послухов и видоков.
В литературе нет общего мнения по вопросу о значении этих
терминов. Одни исследователи полагают, что «видок» — очеви¬
дец совершившегося факта, а «послух» — человек, свидетель¬
ствующий по слуху. Более обоснованным кажется взгляд, по кото¬
рому видок есть простой свидетель в современном смысле, а по¬
слух — пособник, на которого послался истец или ответчик.
Процессуальная роль последнего иная, чем свидетеля, гораздо
более активная. Как указывалось ранее, послух может быть вы¬
зван противной стороной на поединок. Такая точка зрения под¬
тверждается и тем, что закон прямо требует определенного числа
послухов в различного рода делах:, в делах об убийстве — семь
(статья 18 «Пространной Правды»), в делах о личных оскорбле¬
ниях— два (статья 31 «Пространной Правды»), Послух обязан
был стать на суде, — неявка его влекла проигрыш тяжбы сторо¬
ной, сделавшей на него ссылку. Он должен был полностью под¬
твердить на суде все, заявленное стороной, которую он поддержи¬
вает: «слово противу слова», говорит статья 29 «Пространной
Правды». Как видно из позднейшего памятника («Псковская
Судная грамота», статья 22), если послух «не договорит» или «пе¬
реговорит», посйушество его теряет всякое значение.
Бели послухи обеих сторон покажут согласно со словами тех,
кто их поставил, они идут на роту.
Все описанное дает понятие о судебном процессе, как тяжбе
сторон перед КИязем или поставленными им судьями, незави¬
симо от предмета спора: в эпоху «Русской Правды» уголовный
и гражданский процесс не различались. Можно сказать, что
каждый «иск» являлся в сущности «обвинением»: всякое притя¬
зание носило деликтный характер.
Таковы основные черты судебного процесса, описанного
в «Русской Правде». Они обрисовывают установившиеся методы
разрешения споров в обществе, распавшемся на враждебные
друг другу классы, в котором образовалось варварское государ¬
ство, быстро идущее по пути дальнейшей феодализации.
42. Изменения суда и процесса в феодальной Руси XIII—XV вв.
В XIII—XV вв. удельная Русь была охвачена процессом феода¬
лизации. Частно-правовые, «вотчинные» начала пропитали все
общественные отношения. Государство само превращалось
в «княжеское володение», а каждый отдельный землевладелец,
О Зан. 1634
81
свет'ский или духовный, являлся вотчинником с правами госу¬
даря (государь-боярин, государь-монастырь). Укрепившаяся кня)
жесио-боярская власть внесла, таким образом, не усиление rocw
дарственного публичного начала, а, наоборот, распылила это
начало, отда1вая отдельные земли в «кормление» и вместе с пра¬
вом на землю передавая и права суда и администрации. Суд
князя, как и суд боярина и монастыря, есть суд владельческий.
Во владениях князя судили его представители-наместники) и
волостели, в вотчинах духовных и светских владельцев суд при¬
надлежал им, согласно княжеским грамотам. И только над этими
владельцами — представителями служилой военной и землевла¬
дельческой аристократии — сохраняется непосредственный суд
кНязя.
Теперь суд проникнут исключительно фискальным интере¬
сом. Каждый владелец смотрит на суд, как на источник дохода,
и вступает в процесс как третья заинтересованная сторона, кото¬
рая прежде всего «своего прибытка смотрит». Управление, суд
и «кормление» стали совершенно неразрывными понятиями. Кня¬
жеские судьи-наместники не имели права въезда в частновла¬
дельческие вотчины, ни для суда^ ни для дани. И только в слу¬
чаях, когда в процессе в качестве сторон выступают люди князя
против людей вотчинников,—дело решается «судом смеоным»
(«вобчим»). Княжеский судья и судьи вотчинника съезжаются
на границе двух владений и совместно решают дело, а все судеб¬
ные доходы делятся пополам. Из такой организации суда есте¬
ственно вытекали стремления судей расширить всякого рода
судебные поборы, заменять всякое личное наказание денежными
штрафами, поощрять сутяжничество и просто торговать право¬
судием.
Судья-кормленщик, заинтересованный в числе тяжб, шел на
любые злоупотребления, взыскивая «продажи» и «виры» и в тех
случаях, где не было преступления, — за случайную смерть, за
найденную вещь. А судя по ряду источников, нередко кормлен¬
щики сами подбрасывали в дома вещи или даже мертвые тела,
чтобы потом возбудить дело. Недаром судебник Ивана III
(1497 г.) грозит смертью как тяжкому преступнику «подмет¬
чику», т. е. лицу, подбрасывающему в дом вещи с целью под¬
нять кляузу.
Злоупотребления и полная бесполезность кормленщиков, как
органа суда, еще раньше вынудили Московское правительство
опереться на «крепких людей» из среды местного населения.
В XV в. в наместничьих грамотах обычно указано: «а наместни¬
кам нашим и их тиуна1м без соцков и без добрых людей не
судити суд». Уже по Судебнику Ивана III, который ввел смерт¬
ную казнь, — она применялась не иначе как после обвинения
подсудимого представителями местного населения, т. е. «детьми
боярскими пятью или шестью человеками» или «добрыми» (за¬
житочными) христианами «целовальниками»,, заменявшими not-
82
|лещиков там, где их не было. С другой стороны Москва посте¬
пенно ставит кормленщиков в зависимость от себя, закладывая
первые камни будущей централизации.
I С изменением судебных органов изменились и процессуаль¬
ные порядки. Наряду с прежней активностью сторон вырастает
и допрос их судьей, пассивность которого не вяжется с его стре¬
млением не упустить законного «прибытка». Его активность уси¬
ливается еще и потому, что с классовым расслоением общества
распались старые связи, которые обусловили религиозный фор¬
дизм древнего процесса. Суд переставал быть судом совести,
рм «божьим». Отпали жребий и ордалии, ограничивается
и «поле», как самостоятельный способ доказа¬
мал1
суд
постепенно
тельства.
Дальнейшее классовое расслоение является причиной упразд¬
нения старых форм «судебной самопомощи». Старые «племен¬
ные» средства для восстановления своего права оказывались
теперь неуместными, потому что когда-то единое племя давно
распалось на классы господствующих и подчиненных. На первое
место выдвигаются письменные акты (грамоты), далее идут
свидетели. Но это уже не древние послухи, свидетельство кото¬
рых было окончательным решением спора, как голос «околицы»,
«мира», одобрявший 'или осуждавший ту или иную сторону.
Теперь свидетели удостоверяли тот или другой факт, и против
них можно было выдвигать иные доказательства — письменные
акты. Однако, отчасти по почину судей, заинтересованных в рас¬
следовании тех или иных происшествий, отчасти по почину насе¬
ления, указывавшего судьям на тех или иных подозрительных
или уличенных в чем-либо лиц,:— в процесс начинает проникать
розыскное начало. Допрос мог переходить в «повальный
обыск», т. е. в опрос всего населения, волости. Что касается
обвиняемого, то в конце XV в. допрос его мог перейти в «опыт»
или пытку.
Никаких судебных инстанций удельный процесс не знал. По¬
степенно с усилением московского правительства устанавли¬
вается порядок, при котором судьи, встретившие затруднения
при разборе дел> обращались к князю с «докладом». В Судеб¬
нике 1497 г. установлено уже, что некоторые дела окончательно
решаются «боярским судом» в Москве.
43. Суд русского‘государства XVI—XVII вв. С конца XIV в.
в крупную силу выросло служйлое дворянство, получавшее за
свою службу земли — «поместья». Усиливая эксплоатацию кре¬
стьянства, мелкие и средние помещики^ как и растущее город¬
ское население, ведут борьбу с притеснявшими их крупными
феодалами. Отсюда — союз городов и дворян с центральной
властью в стране — крупнейшим феодальным государем, кото¬
рый постепенно ограничивает феодальных владельцев.
В истории России этот процесс образования централизован¬
ного государства был ускорен необходимостью организации обо-
83
роны от татар. Как указывает И. В. Сталин, в Венгрии, Авст/
рии и России «.. .интересы обороны от нашествия турок, монго¬
лов и других народов Востока требовали незамедлительного
образования централизованных государств, способных удержать
найор нашествия» Ч I
В конце XV в. московские великие князья сбросили и уни¬
чтожили татарское иго, присоединили Новгород, Тверь, Север¬
скую землю, а в первой четверти XVI в. — Смо!ле1нск, Пенов,
Рязань. I
Издание Судебника Ивана III (1497 г.) было ярким показа¬
телем торжества централизованной государственной власти.
Единый порядок суда во’ всем государстве ограничивал власть
волостелей и наместников. Как уже было указано, он вводил
участие в суде старост и «лучших людей» от местного насе¬
ления.
Следующим шагом к усилению суда, как органа центральной
власти, было издание при Иване IV царского Судебника (1550 г.).
Он устанавливал обязательное присутствие в суде наместников-
представителей от населения (старост и целовальников) и веде¬
ние судных списков (протоколов) специальными земскими дья¬
ками. Борьба с феодальным боярством за создание централизо¬
ванного русского национального государства, усиление процесса
закрепощения крестьян, вызванное ростом дворянского хозяй¬
ства, получившего рынки сбыта, и нужда в постоянных рабочих
обусловили также административно-судебную реформу Ивана IV.
Реформа эта была направлена на установление элементарного
полицейского порядка, необходимого для дальнейшего развития
хозяйства. Наместники и волостели в государственных (черных)
волостях упразднялись, а для управления всеми делами населе¬
ние выбирало «излюбленных» старост с целовальниками. На
старост и целовальников были возложены все судебно-полицей¬
ские функции, которые раньше принадлежали кормленщикам.
Фактически эта реформа передавала все местное управление
дворянам — средним и мелким помещикам. Из «боярских де¬
тей» должны были выбираться и «губные головы», ведающие
сыском и введенные несколько раньше.
То запустение сел и умножение разбоев и других преступле¬
ний, которое целый ряд официальных документов связывает с
наместничьим кормлением, имело, конечно, и более глубокие
социальные корми — усиление эксплоатации и закрепощение
крестьян, вызывавшие непрестанное брожение — побеги их,
бунты против помещиков и пр. При таких условиях «губные ста¬
росты» получили право суда над «ведомыми лихими людьми».
Классовая природа этого суда и задачи его ясны. Это был дво¬
рянский суд для крестьян. Губные головы и лучшие люди-хри¬
стиане, по словам грамот, «промеж бы себя... лихих людей,
татей и разбойников, сами обыскивали, по крестному целованию,
1 И. Сталин, Соч., т. 5, стр. 34.
84
вправду без хитростей, да обыскав их и доведчи На них пытали
\накрепко, а допытався у них, что они крадут и разбивают... бив
Кнутьем, да к'азнили смертью».
\ И хотя в этой форме суда как будто проявляется начало само¬
управления (суд через выборных людей), Московское прави¬
тельство очень быстро вводит его в общий централизованный
строй своих учреждений-приказов. Привилегия — «изымать ли-
хцх людей» превращается для крестьян в тяжелую повинность:
33 непойманных разбойников население отвечало по круговой
поруке во всех убытках вдвое, а сверх того двух-трех «лучших
людей» били кнутом.
Крестьянская война и польско-шведская интервенция начала
XVII в. привели страну к полному хозяйственному истощению.
Ряд русских земель захватили Швеция и Польша. Новое прави¬
тельство должно было заняться реорганизацией армии, собира¬
нием средств, укреплением местных государственных органов.
В лице воевод, ранее бывших только на окраинах, появился
орган, объединявший военные, административные и судебные
функции. Воевода — это уже не хозяин соответствующей терри¬
тории, а агент правительства.
В губных учреждениях «сыск» берет решительный перевес
над «судом», как называется старый обвинительный процесс.
Первоначально, как явствует из текста губных грамот, это не
был собственно процесс, а лишь средство поимки и наказа¬
ния ведомых лихих людей. Но поскольку лихими людьми начали
считать не только схваченных на месте преступления, но и реци¬
дивистов и людей, облихованных общиной, то всех их стали рас¬
спрашивать, не совершали ли они прежде преступлений, стали
доискиваться мнения общины через повальный обыск. Таким
образом короткая процедура казни ведомых лихих людей пре¬
вращается в особый вид процесса. К этому присоединяются рас¬
спросы пойманных об их сообщниках: суд выступает активно,
преследуя по своему личному почину лихих людей.
Правда, еще сохраняется форма «суда», т. е. состязательного
процесса для дел, не затрагивающих определенно понимаемого
государственного интереса: сюда. относится и ряд уголовных
дел — бой, грабеж. Здесь еще применяются постепенно отмирав¬
шие «поле» и присяга. Но там, где казался затронутым интерес
государственный, интерес господствующего класса—применяет¬
ся, — все расширяя поле своего действия — процесс розыскной,
«сыск». Судья делается активным руководителем процесса,
«обыскивая всякими сысками накрепко» обстоятельства дела.
Права сторон суживаются, за «сговор» с обвиняемым истец сам
подвергается пытке. Судоговорение превращается в «Допрос» и
«очную ставку». Способами доказательства являются: поличное
(когда вещь вынута у обвиняемого из-под замка), повальный
обыск, сила которого постепенно падает, по мере обращения его
в одно из доказательств, наряду с другими, собственное призна¬
85
ние и тесно связанная с ними пытка. До конца XVI в. собствен¬
ное признание не было необходимым доказательством, как ука¬
зывалось выше, пытка применялась и раньше, главным образом*
с целью добиться оговора соучастников. С конца XVI в. пытка
делается главным средством розыска и широко практикуется.
Вызванные ходом экономического кризиса городские восстаний
(«соляной бунт» в Москве, восстания в Пскове и Новгороде) и
бунты закрепощенного в интересах дворян крестьянства -L-
повлекли дальнейшее распространение следственного процесса
за счет старого обвинительного. Но полное огосударствление суда
было в то же время и его бюрократизацией; вытеснение народ¬
ного элемента дьяками и подьячими, как «законоискусниками»,
могущими вести письменные протоколы сысков, допросов и
очных ставок, производство безгласное, розыскное, не потеряв¬
шее в руках «приказных» своего фискального характера и сопро¬
вождаемое лихоимством, волокитой и ябедничеством, — такова
была картина правосудия Московской Руси.
Для того чтобы закончить характеристику судебных учре¬
ждений конца XVII в., надо указать На следующее. Продолжала
существовать особая подсудность для некоторых разрядов лиц и
учреждений. На первом месте в этом отношении стояли, конечно,
церковные учреждения. Если раньше церковный суд был как бы
привилегией, хотя и нередкой, отдельных монастырей, то цер¬
ковный собор 1667 г. обобщил это положение, постановив, что
«по правилам святых отец» церковные люди, считая в том числе
и крестьянство, сидевшее на церковных землях, подсудны только
суду церкви. 1
44. Процесс по Уложению 1649 г. Принятое земским собором
Уложение выражало интересы дворянства и верхушки посад¬
ского населения. В разделах, посвященных регулированию эко¬
номических отношений, проведено прикрепление посадских лю¬
дей к их посадскому тяглу и окончательное закрепощение кре-
ст!ьян за землевладельцами. Способствуя еще большему обостре¬
нию классовых противоречий, Уложение расширило и укрепило
розыскной процесс, как одно из орудий подавления в руках гос¬
подствующего класса.
Органами суда на местах были и губные учреждения и
воеводы. Но первые в XVII в. уже переродились из ячеек
земского самоуправления в низшие органы приказной системы.
Круг дел их ведения расширялся: кроме чисто «разбойных» дел,
которые были им подчинены по Судебнику 1550 г., к ним перешли
и дела татиные, убийственные, о поджогах, о совращении из
православия, о насилии над женщинами, непочтении к родите¬
лям и пр.»1. Они перестали быть судом по исключительным де¬
1 Уложение 1649 г., гл. XXI, ст. 3. Дальнейшие указания см. у Сыро¬
мятникова, Очерки истории суда в древней и новой России, Сборник
«Судебная реформа», М., 1915 г., т. I, стр. 112—114.
86
лам, а превращаются в орган полицейского сыска по неопреде¬
ленно широкому кругу дел, подчиненный разбойному приказу в
Москве. По этим делам в конце концов выработался особый по¬
рядок производства, в котором за расследованием (дозна¬
нием) применялось наказание, но суда не было.
Лишь дела, не затрагивающие «государева» интереса (а та¬
ких было очень мало), могли рассматриваться в форме старого
суда (т. е. состязательного процессапо челобитной истца,
«сказкам» (т. е. речам) сторон и выдвигаемым ими доказатель¬
ствам. При этом и средства доказывания старого процесса либо
совсем вымирают (как «поле»—поединок), либо утрачивают
прежнее значение (как крестоцелование — присяга сторон, послу-
шество). На первый план выдвигаются активные расследователь¬
ские действия судьи, который всеми средствами выясняет пра¬
воту или неправоту сторон: допросами, очными ставками, сыском
(справки по документам), повальным обыском, пыткой. Все
большее значение приобретают всякого рода .письменные и осо¬
бенно крепостные акты, становящиеся «бесспорным доказатель¬
ством». Определенное число свидетелей определенного сослов¬
ного достоинства также приобретает в некоторых делах значение
неоспоримого доказательства.
Дело, начавшееся тяжебным порядком, «судом», в ряде слу¬
чаев может получить направление в порядке розыска.
. Борясь с крестьянским «бегством» и укрывательством бег¬
лых крестьян и холопов, на почве которого шли бесконечные
тяжбы в московских приказах, стремясь в то же время пресечь
все извороты и «хитрости» служилых людей в практике помест¬
ного права и положить конец «воровству» дворян-землевладель¬
цев, правительство так же энергично вступалось в суды по всем
этим делам!, как и в дело «вывода» (истребления) ведомых ли¬
хих людей по всему государству. Судья ведет при таких усло¬
виях уже настоящее следствие, суд обращается в дознание» С
В огромном числе дел, — особенно, если оговариваемый или
подозреваемый принадлежал к непривилегированному сословию,
применялась пытка, заставлявшая не только сознаваться, но
и оговаривать других.
Что касается вотчин и поместьев, то в них каждый землевла¬
делец был судьею для своих крестьян по всем делам, кроме раз¬
боя и других «губных». Впрочем, и в этих случаях он производил
предварительный сыск с пыткой.
45. Розыскной процесс при Петре I и его преемниках.
И. В. Сталин отметил, что при Петре I: «... Возвышение класса
помещиков, содействие нарождавшемуся классу торговцев и
укрепление национального государства этих классов происхо-
1 Сыромятников, Очерк истории суда в древней и новой России,
Сборник «(Судебная реформа», М., 1916, т. I, стр. 135.
87
дило за счет крепостного крестьянства, с которого драли три
шкуры» '1. Петр I и его преемники создают и укрепляют в России
чиновничье-дворянскую монархию, царское самодержавие.
«Самодержавие (абсолютизм, неограниченная монархия) есть
такая форма правления, при которой верховная власть принад¬
лежит всецело и нераздельно (неограниченно) царю. Царь из¬
дает законы, назначает чиновников, собирает и расходует народ¬
ные деньги, без всякого участия народа в законо¬
дательстве и вконтроле за у п р а в л е н и е м. Само¬
державие есть поэтому самовластие чиновников и полиции и бес¬
правие народа. От этого бесправия страдает весь народ, но иму¬
щие классы (особенно богатые помещики и капиталисты) ока¬
зывают очень сильное влияние на чиновничество»2.
В некоторых судебных учреждениях Петра влияние крепну¬
щего торгового капитала сказалось,, в частности, в том, что купе¬
чество получило свои самостоятельные суды — магистраты, окон¬
чательно упрочившиеся при Екатерине II и выработавшие свои
формы процесса. Но в остальном Петровская судебная система
отражала интересы дворян-помещиков, служа попрежнему под¬
держанию крепостного хозяйства. В местных — надворных
судах председателями были губернаторы или воеводы, при них
состояли дворянские заседатели. Нижние суды (провинциаль¬
ные и городовые), пользовавшиеся некоторой самостоятельностью,
были в 1722 г. упразднены, и власть их перешла также к местным
органам администрации. Юстиц-коллегия, ведавшая раз¬
бором дел, поступавших на ревизию или по жалобе участвую¬
щих лиц, или донесениям фискалов, и являвшаяся в то же время
чем-то вроде министерства юстиции, была избрана при участии
всех дворян, находившихся тогда в Петербурге.
Вверху всей системы стоял Сенат (1711 г.)—в котором и
судуи управление, и контроль, и законодательная функция совме¬
щались без всякого разделения. Ему в порядке ревизии были
подсудны дела, затруднявшие коллегии, и в качестве первой
инстанции — должностные преступления высших чинов. Сенат
находился в фактическом подчинении у высших сановников —
писавших ему «указами».
Насильственно насаждая промышленность, выколачивая из
подневольного труда необходимые на военные нужды средства,
Петровское законодательство неминуемо должно было усилить
унаследованные от Московской Руси полицейский гнет и же¬
стокость уголовного суда. Законодатель, провозгласивший прин¬
цип полицейского государства3, представил органам полиции
огромную власть. Полиции принадлежали не только следствие и
1 Сталин, Беседа с немецким писателем Э. Людвигом, 1938, стр. 3.
2 Ленин, Соч., т. II, стр. 540.
3 «Полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков и фундамен¬
тальный подпор человеческой безопасности и удобства» (Регламент главного
Магистрата> 1721, гл. X).
исполнение приговоров суда, но и власть «расправная» с правом
ссылать граждан на галеры. Петр I организовал и политическую
полицию, создав знаменитый Преображенский приказ, а позже
тайную канцелярию, в деятельности которых он сам принимал
участие. По указу 1715 г. каждому подданному предписывается
«доносить словесно и письменно о нужных и важных делах са¬
мому Государю: 1) о каком умысле против персоны его царского
величества, или измены, 2) о возмущении или бунте, 3) о похи¬
щении казны». Судебная деятельность тайной канцелярии напра¬
влялась исключительно усмотрением государя. Жестокость на¬
казания, известная и праву XVII в., еще более увеличилась.
Почти каждый указ грозил ослушнику «лютой казнью». В ряде
указов Петра встречались наказания, различающиеся «смотря
по лицам», совершившим преступления. И хотя некоторые исто¬
рики объясняют эти отличия не сословным принципом, а сообра¬
жениями удобства и целесообразности *, однако в ряде случаев
такое объяснение довольно натянуто. Если виновными в утайке
«душ» в «ревизских сказках» оказывались помещикй, то с них
брали «вдвое» людей против утаенного; если утайщиками были
однодворцы, также татары и ясачники (инородцы,, платившие
подать-ясак),г— им полагалось за это «жестокое наказание: бить
их кнутом нещадно, да сверх того за (всякую утаенную душу из
того двора, в коем утайка явится, взять лучшего человека в сол¬
даты»; если же виновными оказывались приказчики, старосты и
выборные люди тех или иных имений, указы грозили им смерт¬
ной казнью.
Судопроизводство XVIII в. было одной из форм того внеэко¬
номического принуждения, на котором держалось крепостное хо¬
зяйство. Характер процесса вполне отвечал заданиям судебных
органов. Последние остатки состязательного процесса (старин¬
ного «суда») исчезают. «Суду и очным ставкам не быть, а ве¬
дать все дела розыском», — постановлял еще указ 1697 г. А затем
в 1716 г. в приложенном к «Воинскому Уставу» «Кратком изо¬
бражении процессов» Петр установил подробные правила инкви¬
зиционного (следственного) процесса.
Процесс становится вполне тайным и письменным, вместо
судоговорения вводится двукратный обмен бумагами между сто¬
ронами. На первом месте почин суда. «Процесс есть, когда судья
ради своего чина по должности судебный допрос и розыск чинит,
где, каким образом, как и от кого такое учинено преступление».
Более поздний указ 1723 г. отмечает, очевидно, недостаточ¬
ное усвоение практикой установленных начал: «в судах дают
лишнего говорить и много неподобного пишут». И еще раз пред¬
писывается: «все дела судить и розыскивать» порядком упро¬
щенным, но предусматриваются все мелочи производства. Этот
1 А. Филиппов, О наказаниях по законодательству Петра В., стр. 261
и сл.
89
порядок должен применяться и к уголовным и к гражданским
делам. Изгнав непосредственность и состязательность, законода¬
тель окончательно’ устанавливает формальную силу каждого из
видов доказательств, допускаемых в суде. На первом месте он
ставит собственное признание обвиняемого, это «лучшее свиде¬
тельство всего света». Отсюда стремление вырвать его во что бы
то ни стало и широкое применение пытки. Свидетельские показа¬
ния обставляются определенными условиями. Чтобы быть совер¬
шенным доказательством, одинаковое свидетельское показание
должно быть дано не менее чем двумя «имоверными» свидете¬
лями. Не допускаются показания родственников, а также лиц
опороченных (преступников, явных прелюбодеев, людей, не быв¬
ших :у святого причастия и пр.). При оценке показаний судья
Должен ставить выше показания мужчины, чем женщины, духов¬
ного лица — чем светского, знатного — чем незнатного, учено¬
го — чем неученого. Если в суде не собрано достаточно улик (нет
«совершенного доказательства»), обвиняемый может быть не
оправдан, а оставлен в подозрении. Иногда в этих случаях допу¬
скались очистительная присяга обвиняемого, но в общем законо¬
датель относился к ней неодобрительно.
И вся дальнейшая история суда до реформы 1864 г. движется
в тем же направлении. Меняются названия учреждений, но сущ¬
ность их остается прежней. Это дворянский суд для «простого
народа», для обуздания последнего.
С середины XVIII в. несколько ослабевает применение пы¬
ток, — они остаются только для дел политических и важнейших
уголовных. Но если раньше они юридически применялись ко
всем лицам без изъятия, то «дворянакая царица» Екатерина II
удовлетворила давнишнее ходатайство дворян об избавлении их
«как в важных государственных, так и во всяком состоянии,
везде и всегда от всякого телесного и безчестного наказания и
пыток». В «Жалованной грамоте дворянству» 1785 г. она из¬
рекла знаменитое положение: «телесное наказание да не коснется
благородного». В том же году были освобождены от телесного
наказания купцы первых двух гильдий и именитые граждане.
В 1796 г. эта привилегия была распространена на священнослу¬
жителей. На короткий срок Павел I вновь уравнял все сословия
и уничтожил изъятия от телесных наказаний, рассудив, что «как
скоро снято дворянство (приговором суда), то уже и привилегия
до него не коснется». Но Александр I в самом начале своего
царствования восстановил все установленные Екатериной изъя¬
тия, распространив их и на монашествующих. С тех пор телес¬
ные наказания остались прочной привилегией «подлого народа»,
т. е. трудящихся.
Судебная пытка была отменена только при Александре I,
выразившем в указе пожелание, «чтобы самое название пытки,
стыд и укоризну человечеству наносящие, изглажено было на¬
всегда из памяти народной». Однако, фактически пытка сохра¬
90
нилась в практике полицейских дознаний вплоть до судебной
реформы 1864 г.
При Екатерине II суды получили окончательное устройство,
дожившее до реформы 1864 г. И, хотя по идее каждое сословие
имело свой сословный суд, на деле все они оказались в руках
дворян. Большинство дел всех этих судов должно было посту¬
пать на «ревизию» в палаты уголовного суда. Решения палаты
должны были утверждаться начальником губернии, а некоторые
наиболее важные дела направлялись на дальнейшую ревизию в
департамент Сената и в общее его собрание. При несогласии же
министра юстиции с решением сената дело (с царствования
Александра I) шло в Государственный Совет и окончательно
разрешалось «высочайшим повелением».
Таким образом, к ранее указанным чертам дореформенного
суда надо присоединить исключительную медленность производ¬
ства и бумажную волокиту, в которой совершенно исчезали
живые люди.
46. Основные черты процесса после реформы 1864 г. С кре¬
стьянской реформой, выдвинутой буржуазным развитием России,
неминуемо следовало видоизменить и старый суд, совершенно не¬
приспособленный к новым условиям. Требовалась быстрота су¬
допроизводства, контроль гласности, формальное равенство всех
перед законом и судом, право судебного представительства.
Отсюда — отмена многочисленных ревизионных инстанций и
устность процесса, введение института адвокатуры.
Судебная реформа 1864 г. ввела в России процесс след¬
ственно-обвинительный.
Основными его чертами, обрисованными в судебных уставах
1864 г. (в частности в Учреждении судебных установлений и в
Уставе уголовного судопроизводства) являлись следующие:
1. Власть обвинительная была отделена от судебной, т. е.
обнаружение преступлений и преследование виновных было пре¬
доставлено прокуратуре, как по тем делам,) в которых го¬
сударство преследует виновных, независимо от роли потерпев,-
ших, так и по тем, в которых от воли этих лиц зависит самое
возбуждение уголовного преследования. Суд не участвует непо¬
средственно в возбуждении уголовных дел, а тем более в рас¬
поряжениях по розысканию преступлений и преследованию
виновных.
2. К решению вопроса о виновности подсудимых по делам
о наиболее важных преступлениях "были привлечены присяж¬
ные заседатели.
3. По делам, не грозящим обвиняемым лишением или огра¬
ничением прав, уголовное преследование возбуждалось непосред¬
ственно перед судом без предварительного следствия.
4. По всем остальным делам было необходимо предваритель¬
ное следствие. Сами прокуроры и их товарищи не производили
91
предварительного следствия, а предлагали судебным следовате¬
лям производить его и наблюдали за производством.
5. По всем вопросам расследования преступления и собрания
доказательств судебный следователь исполнял законные требо¬
вания прокурора, который имел право присутствовать при всех
следственных действиях. Предложение прокурора об освобожде¬
нии взятого следователем под стражу обвиняемого было обяза¬
тельно. Наоборот, с предложением о заключении под стражу
следователь мог не согласиться, и тогда вопрос переходил на
разрешение окружного суда.
6. Устав Уголовного судопроизводства давал право обвиняе¬
мому и потерпевшему присутствовать при следственных дей¬
ствиях, предлагать через следователя дополнительные вопросы
свидетелям, требовать выдачи копий с протоколов и постановле¬
ний следователя, а по окончании следствия рассматривать все
следственное производство.
Таким образом права обвиняемого были обрисованы в Уставе
уголовного судопроизводства шире, чем во французском кодексе
1808 г.
7. Оконченное предварительное следствие поступало к про¬
курору для составления обвинительного акта. Прекратить след¬
ственное производство своею властью прокурор не мог. О пре¬
кращении он должен был ставить вопрос перед окружным судом.
8. В стадии подготовки дела к слушанию прокурор имел пре¬
имущество перед обвиняемым: суд не мог отказать ему в
вызове любых свидетелей; соответствующие ходатайства обви¬
няемого суд мог удовлетворить или нет.
9. В судебном же состязании могли принимать участие как
государственный обвинитель-прокурор, так и потерпевший от
преступления частный обвинитель. Они пользовались одинако¬
выми процессуальными правами: имели право представлять в
подтверждение' своих заявлений доказательства, отводить по
законным основаниям свидетелей и экспертов, задавать им
вопросы, делать замечания и давать объяснения по каждому
действию, происходящему в суде, опровергать доводы и сообра¬
жения противной стороны.
10. Поскольку прокурор, по мысли закона, являлся не только
обвинителем, но и блюстителем закона, суд обязан был испра¬
шивать его заключение по каждому возникающему процессуаль¬
ному вопросу.
11. Приговоры мировых судей (почти все) и все приговоры
окружных судов без участия присяжных заседателей могли быть
обжалованы сторонами в порядке апелляции. Апелляционная
инстанция рассматривала дело только в пределах отзыва или
протеста, причем повышение наказания могло быть только в
случае направленного на это протеста прокурора или отзыва
частного обвинителя; при пересмотре приговора по отзыву под¬
судимого наказание могло быть уменьшено или отменено.
92
12. Суд не был связан ни отказом прокурора от обвинения,
ни признанием со стороны обвиняемого своей вины. Приговор
постановлялся на основании внутреннего убеждения, сложив¬
шегося у суда в результате рассмотрения доказательств.
13. По делам о наиболее тяжких преступлениях, рассматри¬
ваемых окружным судом с двенадцатью присяжными заседате¬
лями, вопрос о виновности разрешался ответом (вердиктом)
присяжных по большинству голосов. На основании вердикта
приговор о наказании виновного постановлялся коронным соста¬
вом окружного суда.
14. Приговор, вынесенный судом с участием присяжных за¬
седателей или сословных представителей, мог быть обжалован в
Сенат только в кассационном порядке. Приговор подлежал
отмене в случае «явного нарушения прямого смысла закона и
неправильного толкования его» и в случае «нарушения обрядов
и форм столь существенных,1, что без соблюдения их невозможно
признать приговор в силе судебного решения».
15. Суд, в который после отмены приговора дело направля¬
лось для нового рассмотрения, обязан был подчиняться указа¬
ниям сената по разъяснению смысла материального и процес¬
суального законов.
47. Реакция в области суда и процесса. Названные здесь
основные положения были весьма прогрессивными для своего
времени, и уголовный процесс по уставам 1864 г. являлся более
совершенным, чем процесс в ряде западноевропейских госу¬
дарств.
Но он явно не гармонировал с полицейско-бюрократическими
порядками помещичьей Романовской монархии, и вскоре со сто¬
роны правящей дворянско-монархической кликой началось под¬
тачивание его основ.
Прежде всего была ограничена подсудность дел суду при¬
сяжных. «Суд улицы», как его называли реакционеры, не мог
судить лиц, обвиняемых в преступлениях политичесйих, рели¬
гиозных, в действиях, направленных против должностных лиц; из
его ведения были изъяты и дела о преступлениях должностных.
Все эти дела рассматривались судебными палатами с участием
сословных представителей, т. е. судом, в котором победа была
всегда обеспечена взгляду коронных судей, «дьяков, в приказах
поседелых».
Но и по делам о бытовых преступлениях (против личности и
имущественных), процесс, как он происходил в жизни, очень
отличался от тогод что было записано в Судебных Уставах.
Независимый судебный следователь превратился в по¬
слушного агента прокурора, который меньше всего думал о пре¬
реканиях со своим начальником во имя соблюдения прав
обвиняемого, а больше всего о том, что аттестация прокурора
решает вопрос о его дальнейшем служебном продвижении.
93
Прокурорский аппарат был тесно сращен с жандармско-
полицейским в стремлении охранить помещичью монархию от
всяких посягательств и не был чужд провокационно-сыскным
приемам охранки.
Основная масса судей из тех же дворян-помещиков была
также связана с правительством и чутко прислушивалась к на¬
мекам министра юстиции на желательное направление того или
иного дела.
В отдельных же делах, особенно интересовавших правитель¬
ство, судебно-прокурорские работники вместе с обслуживающим
их аппаратом полицей^коьжандармского розыска шли не только
на нарушения процессуальных правил, но и на прямые уголов¬
ные преступления, чтобы услужить правительству желательным
ему приговором.
Классическим образцом такого «служения правосудию»'
является дело Бейлиса. Оно проводилось накануне первой
мировой войны (в 1910—1913 г.) и приковало к себе внимание
всего прогрессивного человечества.
Бейлис обвинялся в убийстве русского мальчика Ющинского,
сопряженном с мучительством и обескровлением, якобы свя¬
занным с религиозным ритуалом.
«... Дело Бейлиса, — писал Ленин, — интересно и важно, ибо
оно вскрыло особенно ярко подоплеку нашей внутренней поли¬
тики, ее закулисную «механику» и т. д.». «Дело Бейлиса еще
и еще раз обратило внимание всего цивилизованного мира на Рос¬
сию, раскрыв позорные порядки, которые царят у нас. Ничего по¬
хожего на законность в России нет и следа. Все позволено для
администрации и полиции для бесшабашной и бесстыдной травли
евреев — все позволено вплоть до прикрытия и сокрытия престу¬
пления. Именно таков был итог дела Бейлиса»1.
Как показали данные архивов министерства юстиции и вну¬
тренних дел, не только жандармы и сыщики, но и руководящие
работники прокуратуры и суда, которые вели дело Бейлиса,
прекрасно знали, кто на самом деле убил мальчика Ющинского,
и сознательно выгородили убийц, устранив из дела весь ули¬
чающий их материал. Так же сознательно они создавали фаль¬
шивые доказательства против Бейлиса. Чтобы добиться обвини¬
тельного приговора, руководящие судебные и административные
органы устранили тех работников, которые нашли убийц Ющин¬
ского, — профессиональных преступников, подтасовывали, на¬
сколько это было возможно, состав присяжных, в самом суде
приставили к ним переодетых шпиков, осведомлявших проку¬
рора и председателя суда об их настроениях; выдвинули под¬
купленных «экспертов» и лжесвидетелей, не допустили в суд сви¬
детелей, которые могли разоблачить ложь жандармов.
1 Ленин, Соч,, т. XVII, стр. 101 и 323.
94
Высшие чины суда, прокуратуры, министерства юстиций,
создав таким образом «ритуальное дело», подготовляли почву
для еврейских погромов, организуемых «союзом русского на¬
рода» и прочими черносотенными организациями.
И все, приложившие руку к созданию этого погромно-прово¬
кационного дела, были щедро награждены царем.
Говоря об отчаянных попытках царизма бороться с надви¬
гающейся революцией, Ленин писал: «Единственное, что оста¬
валось царской монархии в таком положении, была организация
черносотенных элементов... Монархия не могла не защищаться
от революции, а полуазиатская, крепостническая, русская мо¬
нархия Розановых не могла защищаться иными, как самыми
грязными,'отвратительными, подло-жестокими средствами» *.
Изучение судебной практики буржуазно-демократических
государств показывает, что даже наличие больших, по сравнению
с царской Россией* правовых гарантий не мешает привлечению
и осуждению невиновных, если в таком исходе процесса заинте¬
ресованы правительства или влиятельные группировки, поддер¬
живающие их, — капиталистические магнаты, высшая военщина,
церковь. Характерными в этом отношении являются: процесс
Дрейфуса в 90-х годах прошлого века во Франции и процесс
Сакко и Ванцетти в конце 20-х годов нынешнего века в США 1 2.
48. Военно-уголовный процесс в правовой системе царской
России. Для полноты обрисовки уголовного процесса царской Рос¬
сии после реформы 1864 г. надо отметить своеобразную роль воен¬
ной юстиции в судебной системе царизма. Военные суды явля¬
лись здесь не только специальными судами по делам о воинских
преступлениях. Они также использовались царским правитель¬
ством в качестве особого удобного орудия борьбы с преступле¬
ниями,, угрожавшими основам дворянской монархии. В местно¬
стях, состоявших на положении, «усиленной» или «чрезвычайной»
охраны, высшие представители гражданской и военной админи¬
страции имели право передавать дела об общеуголовных престу¬
плениях (убийстве, разбое, поджоге, изнасиловании, посягатель¬
ствах против должностных лиц), в военно-окружные суды. Эти
суды действовали в составе военных юристов и временных чле¬
нов — строевых офицеров — и имели право, независимо от раз¬
мера наказания, предусмотренного в соответствующей статье
Уложения о наказаниях, приговаривать обвиняемых по делам
о вышеперечисленных преступлениях к смертной казни. Право
утверждения (и смягчения) приговоров военно-окружных судов,
вынесенных в этом порядке, принадлежало генерал-губернато¬
рам или командующим войсками соответствующего военного
округа. Они же могли не пропустить поданной на приговор
суда кассационной жалобы.
1 Ленин, Соч., т. XV, стр. 222—223.
2 Подробно об этих процессах см. ниже, в гл. IV.
95
При подавлений Первой революции столыпинскому прави¬
тельству показалось недостаточно репрессивной деятельность
военно-окружных судов. В течение 1906—1907 гг. по всей Рос¬
сии действовали военно-полевые суды, образуемые приказом
местного военного командира, не связанные никакими процес¬
суальными формами и знавшие один вид наказания — смертную
казнь, — немедленно приводившуюся в исполнение
49. Февральская революция и судебная политика Временного
Правительства. В постановлении Временного Правительства
25 марта 1917 г. об образовании высшего дисциплинарного суда
вводная часть посвящена описанию «порчи суда» за последние
десятилетия царской власти. Картина нарисована красноречи¬
вая. Указав на то, что «все отрасли государственного управле¬
ния пришли в негодность», авторы постановления «с чувством
глубокого прискорбия» признают, что «эта порча коснулась и
русского суда». «Судебные уставы 1864 года,— говорилось в
постановлении, — являвшиеся в своем первоначальном виде
прекрасным образцом весьма совершенного для своего времени
судебного устройства, были значительно испорчены позднейшими
узаконениями, подорвавшими начала правильного судопроиз¬
водства — гласности, независимости судей и участия в суде
общественного элемента. Судебная же практика в деле уклоне¬
ния от этих начал пошла еще далее: независимость судей стала
пустым звуком, гласность исчезала из суда по первому желанию
администрации, наиболее важные дела — о государственных и
должностных преступлениях, о проступках в печати — были
изъяты из ведения суда присяжных заседателей. Исключитель¬
ный военный суд стал обычным явлением. Вновь появилось в на¬
селении то недоверие к суду, которое было такой .язвой в старой
дореформенной Руси прошлого столетия. Достаточно указать,
например, на ставший нередким при производстве предваритель¬
ных следствий допрос свидетелей с пристрастием и угрозами; на
начавшиеся появляться подлоги в актах следствия; на — страшно
сказать — пытки, которым иногда подвергались заподозренные
при дознаниях, заменявших следствия или производившихся
параллельно с ними; на то, что суды, до сведения которых дохо¬
дила весть об этих пытках, или которые убеждались в подлож-'
ности актов лежавшего на судейском столе следственного про¬
изводства, считали иногда возможным производить суд при на¬
личности подобных доказательств, а уголовный кассационный
департамент правительствующего сената, имея по некоторым
делам сведения о совершенных на предварительном следствии
подлогах, считал в некоторых случаях возможным оставлять в
силе постановленные при таких условиях обвинительные при¬
говоры и в то же время не находил нужным возбуждать уголов-
1 Об этих формах суда см. Н. Полянский, Законность в царских
военных судах (СЗ 1937/12), Он же, Эпопея военно-полевых судов.
96
ное преследование против злодеев, вносивших обман и престу¬
пление в храм правосудия».
Но само Временное Правительство ограничилось в области
суда очень незначительными реформами. Оно не провело даже
настоящей чистки судебных и прокурорских органов и уволило
под давлением народа лишь самых махровых черносотенцев. Оно
действовало, точно выполняя ту «задачу либерала», о которой
писал Ленин в 1912 г. «Задача либерала — «попугать» Пуришке-
вича так, чтобы он «потеснился», побольше места уступил либе¬
рализму, но так, чтобы отнюдь не могли при этом вовсе устра¬
нить с лица земли все экономические и политические основы
пуришкевичевщины»
Временное Правительство провозгласило упразднение суда с
сословными представителями и земских начальников и объявило
о выборах мировых судей в тех местностях, где они не были
введены законом 1912 года.
Но то же Временное Правительство очень скоро восстановило
упраздненную в первые дни революции смертную казнь, ко¬
торая должна была служить для «укрепления фронта, для про^
должения империалистической войны». Оно же использовало про¬
курорский и судебный аппарат для преследования большевиков
после июльских событий в Петрограде и решило судить Ленина.
Блестяще вскрыл классовую сущность Временного Прави¬
тельства и его суда великий Ленин: «... последние события,
после 4 июля... показали... что ни правильного правительства,
ни правильного суда в России нет и быть (теперь) не может...
Действует военная диктатура. О «суде» тут смешно й говорить.
Дело не в «суде», ав эпизоде гражданской войны...
Не суд, а травля интернационалистов, вот что нужно вла¬
сти... Суд есть орган власти. Это забывают иногда либералы.
Марксисту грех забывать это» А
Только с победой пролетарской революции вместе с Времен¬
ным Правительством был ликвидирован и орган его власти —
буржуазный суд.
ЛИТЕРАТУРА К ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ
L
А. РУКОВОДЯЩАЯ:
Л е н ин, Бей, но не до смерти, Соч., т. IV, стр. 79, сл.
Ленин, К вопросу о национальной политике, Соч., т. XVII, стр. 285.
Ленин, Каторжные правила и каторжный приговор, Соч., т. IV, стр. 285.
Сталин, Беседа с немецким писателем Э. Людвигом, М., 1938, стр. 3.
Сталин, Очередные задачи партии в национальном вопросе, см. Сбор¬
ник «Марксизм и национально-колониальный вопрос», М., 1939, стр. 97.
1 Ленин, Соч., т. XV, стр. 341.
2 Ленин, К вопросу о явке на суд большевистских лидеров, Соч., т. XXI,
стр. 24—25.
7 Зак. 1524
97
В. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ:
1. Учебники:
Вышинский, Курс уголовного процесса, гл. III, стр. 26—28.
Строгович, Уголовный процесс, стр. 54—58.
Юшков, История государства и права СССР, ч. I, М., 1947.
2. Монографии и статьи:
Греков, Киевская Русь, изд. 3-е, 1939.
Юшков, Очерки по истории феодализма в Киевской Руси, М., 1939.
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ:
1. Учебники:
Владимирский-Буданов, Обзор истории русского права.
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. I, § 16—48.
Случевский, Учебник русского уголовного процесса, стр. 78—85. ■
2. М о н о г р а ф и и и с т а т ь и:
' М. Покровский, Очерк истории русской культуры, ч. I, М., 1915.
Ланге, Древнерусское уголовное судопроизводство, СПБ, 1884.
Сыромятников, Очерк истории суда в древней и новой России. Сбор¬
ник «Судебная реформа», т. I, М., 1915..
Тельберг, Очерки политического суда и политических преступлений;
в Московском государстве XVII в. £
Джаншиев, Эпоха великих реформ. j
ГЛАВА IV
УГОЛОВНЫЙ. ПРОЦЕСС СОВРЕМЕННЫХ БУРЖУАЗНЫХ
ГОСУДАРСТВ
I. Процесс англа-саксонского типа
50. Общая характеристика буржуазного уголовного суда и процесса.
51. Уголовный процесс Англии. 52. Предварительное производ¬
ство. Предание суду. 53. Судебное разбирательство. 54. Пере¬
смотр приговоров. 55. Оценка английского процесса. 56. Уголов¬
ный процесс в США. 57. Порядок уголовного преследования.
58. Предание суду. 59. Судебное рассмотрение дела. 60. Пересмотр
приговоров. 61. Оценка процесса США
II. Следственно-обвинительный процесс
62. Уголовный процесс Франции. 63. Предварительное производ¬
ство. 64. Предание суду. 65. Судебное рассмотрение дела.
66. Пересмотр приговоров. 67. Оценка французского процесса
III. Уголовный процесс Германии
68. Уголовный процесс Германии до фашизации. 69. Уголовный
процесс германского фашизма
I. ПРОЦЕСС АНГЛО-САКСОНСКОГО ТИПА
50. Общая характеристика буржуазного уголовного суда и
процесса. Судебные гарантии прав граждан в буржуазных
странах разделяют общую судьбу буржуазных свобод и прав,
т. е. имеют чисто формальный характер.
На заре своего политического развития еще в недрах фео¬
дального общества (см. гл. II, № 35) буржуазия выдвинула тре¬
бование о создании ряда демократических судебных гарантий,
в том числе выборности судей народом. Однако с приходом бур¬
жуазии к власти ее отношение к этим принципам меняется:
«Буржуазия, получив теперь широкий доступ в судейские круги,
защищает себя от феодалов посредством «принципа не¬
сменяемости» (ибо назначаемые судьи в большинстве неизбежно
будут, в силу принадлежности большинства «образованных»
юристов к буржуазии, выходцами из буржуазии).
Защищая, таким образом, себя от феодалов, буржуазия
в то же время защищает себя от демократии, отстаивая
назначаемость судей» *.
1 Ленин, Соч., т. XXX, стр. 195.
99
Дав эту характеристику буржуазного судебного аппарата,
Ленин дополняет ее политической оценкой суда присяжных —
этой якобы наиболее демократической формы буржуазного суда:
«Среди присяжных в настоящее время, вследствие исключения
рабочих, преобладает нередко особенно реакционное мещан¬
ство»
Вполне понятно, что такой состав суда, ревностно защи¬
щая интересы господствующего класса, враждебно относится
к подсудимым Трудящимся и очень мало' внимания уделяет уста¬
новленным в законе процессуальным гарантиям. Состязатель¬
ность процесса, усвоенная всеми буржуазными кодексами, по
крайней мере для стадии судебного разбирательства, дает
реальную возможность защиты лишь тем обвиняемым, которые
в состоянии выдержать борьбу с обвинением, всегда представ-
ленным опытным юристом ■— государственным прокурором или
искусным адвокатом. Для ведения этой борьбы необходимо зна¬
ние закона и не только закона, а тех бесчисленных разъяснений ;
высших судов, которые направляют судебную практику. Из '
этого ясно, что подсудимому необходима помощь адвоката не ;
менее опытного, чем обвинитель. .
При этом следует помнить, что законы, применяемые бур- J
жуазными судьями, сами по себе враждебны широким массам
трудящихся, охраняя интересы «денежного мешка». <;■
В эпоху империализма, с обострением классовой борьбы про- ;
летариата, буржуазия стремится во всех областях государствен- •
ной деятельности, в том числе и судебной, лишить широкие
массы трудящихся даже тех призрачных формальных прав, ко¬
торые эти последние стремятся использовать в своей борьбе за
социализм.
Уже в 1910 г. в статье «Два мира» Ленин написал про¬
роческие слова о попытках буржуазии избавиться от ею же са- ,
мой созданной законности: «Эпоха использования созданной бур¬
жуазией законности сменяется эпохой величайших революцион¬
ных битв, причём битвы эти по сути дела будут разрушением
всей буржуазной законности, всего буржуазного строя, а по
форме должны начаться (и начинаются) растерянными потугами ,
буржуазии избавиться от ею же созданной и для нее ставшей
невыносимою законности!» 2
Судебная практика буржуазных судов в наши дни является
ярким примером этого стремления буржуазии избавиться от
ею же созданной законности, т. е. процессуальных гарантий и
стать на путь чистого произвола.
Дав эту общую характеристику буржуазного суда и процесса,
мы должны далее в, учебных целях остановиться на юридических '
различиях процессуальных институтов главных капиталистиче¬
ских государств — Англии, США и Франции.
1 Ленин, Соч., т. XXX, стр. 194. i
2 Ленин,-Два мира, Соч., т. XIV, стр. 381.
100
51. Уголовный процесс Англии. Энгельс, сравнивая истори¬
ческое развитие права в Англии, Франции и Германии, в статье
«Роль насилия в истории», так характеризовал английское
право. «Английский юрист стоит на почве исторического разви¬
тия права, развития, которое во времена средневековья й после
него сберегло значительную долю древне-германской свободы,
которому неизвестно полицейское государство, в зародыше заду¬
шенное двумя революциями XVII века, и это правовое развитие
нашло свое высшее осуществление в двух столетиях непрерыв¬
ного развития гражданской свободы» *.
Однако из этой характеристики нельзя вывести заключение
об отличии классовой природы английского права от права кон¬
тинентальной Европы. Речь идет об отличиях в методах упра¬
вления, причина которых ясно показана Лениным: «Англия до
войны была страной максимальной свободы... Свобода ,была
там потому, что там не было революционного движения. Война
все : сразу переделала. Страна, в которой десятилетиями не
запомнят такого примера, чтобы покушались на свободу социа¬
листической печати, сразу перешла к чисто царистской цензуре,
й все тюрьмы переполнились социалистами. Капиталисты там
веками научились управлять народом без насилия, и если они
прибегли к насилию, значит они почувствовали, что революцион¬
ное движение растет, что иначе поступить нельзя»2. Очень
острую характеристику английского суда присяжных, который
буржуазные юристы считают «главным оплотом английской
свободы», дал Энгельс: «.. .английский суд присяжных, как
самый выработанный, есть завершение юридической лжи и без¬
нравственности. Начинают с фикции «беспристрастных присяж¬
ных». .. Создают вторую фикцию «беспристрастного судьи»...
Требуют даже от судьи, чтобы он... не оказывал влияния на
суждение присяжных, не подсовывал им вердикта... Но прак¬
тика не дает себя обмануть, на практике очень мало заботятся
обо всей этой чепухе, и судья довольно ясно дает понять при¬
сяжным, какой вердикт им следует вынести, и послушные
присяжные правильно выносят вердикт» 3.
Английское процессуальное* право в меньшей 'мере покоится
на законодательных актах; большей частью это так называемое
общее право, развившееся в течение последних двух сто¬
летий путем применения судебных прецедентов.
Основным принципом английского процесса является исто¬
рически утвердившееся обвинительное начало и край¬
нее сужение следственного начала. Особенно резко проявляется
этот принцип в подготовительной части процесса, которая в боль¬
шинстве государств строится по типу внесудебного расследова¬
ния, в Англии же протекает в форме состязания между обвини-
1 Маркс и Энгельс, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 503.
2 Лени п, Соч., т. XX, стр. 249.
3 Маркс и Эл.гсдьс, Соц., т. II, стр. 383, 384. 1
101
телем и обвиняемым перед судьей. Вместе с тем в английском
праве сохранился ряд старых форм, ведущих свое начало от
феодальных порядков суда.
Это затрудняет сравнение английского процесса с процессом
континентальным, и только условно можно называть некоторые
стадии английского процесса привычными названиями, относя¬
щимися к следственно-обвинительному процессу французского
типа.
52. Предварительное производство. Значительная часть этого
производства, а именно первоначальное собирание доказа¬
тельств, носит внесудебный характер. В принципе им может
заниматься любое лицо, желающее выступить обвинителем. На
практике чаще всего, если преступление затрагивает интересы
крупных организаций торговли, промышленности, кредита, веде¬
ние дела принимают на себя потерпевшие, поручая осуще¬
ствление его своим юрисконсультам или опытным солиситорам
(поверенным). Если же преступление направлено против част¬
ного лица, или имеет признаки, указывающие на действия про¬
фессиональных преступников (грабежи, кражи с искусными
взломами и пр.), то обычно потерпевший обращается к органам
полиции.
Последние по жалобе потерпевшего или по личному почину
(застав совершающееся преступление) принимают первона¬
чальные следственные меры и, в частности, могут задержать
подозреваемого. Полицейский инспектор допрашивает в упра¬
влении задержанного и констебля, его задержавшего, обвини¬
теля и других лиц, если они явились, но вызывать свидетелей
не может. Данные записываются кратко в особую книгу про¬
токолов. Заподозренный либо отпускается под залог или пору¬
чительство, либо в течение 24 часов должен быть представлен
мировому или полицейскому судье вместе с составленным про¬
токолом. Такой протокол заменяет жалобу. Но потерпевший
может принести жалобу и непосредственно судье.
В Англии нет судебного следователя, обязанного
разыскивать доказательства. Задачей же предварительного
производства у английского мйрового (полицейского) судьи
является проверка наличия у обвинителя доказательств, доста¬
точных для передачи дела в суд, который будет рассматривать
его по существу.
Обвиняемый вызывается к судье или повесткой о явке или
Приказом о приводе; но для выдачи последнего необходимо,
чтобы обвинитель подал судье письменно формулированное
обвинение, скрепив его присягой.
В ряде случаев арест может последовать и без приказа. Сам
судья имеет право арестовать каждое лицо, совершившее пре¬
ступление в его ' присутствии в границах судебного участка.
Шериф и коронер имеют право, отыскивая преступника на
основании улик, арестовать его в пределах своего графства.
102
Констебль имеет право ареста без приказа: а) при наруше¬
нии мира в его присутствии — во время совершения деяния или
сейчас же после него; б) по основательному обвинению в тяж¬
ком преступлении, даже если таковое не было в действитель¬
ности совершено; в) если тяжкое преступление было совершено
и имеется основательное подозрение, что данное лицо совер¬
шило его; г) в ночное время на улице, если имеется основа¬
тельное подозрение, что данное лицо совершило тяжкое престу¬
пление. Наконец, каждый гражданин имеет право арестовать
лицо, совершающее или только что совершившее преступление.
Во всех случаях задержания арестованное лицо, согласно
Habeas Corpus Act, должно быть в течение 24 часов предста¬
влено судье для подтверждения ареста или освобождения. Еще
Энгельс отметил, что «Право Habeas Corpus... до начала про¬
цесса быть выпущенным на свободу под залог, это хваленое
право есть опять-таки привилегия богатых. Бедный не может
представить залога и должен поэтому отправляться в тюрьму» х.
Обыски и вызов свидетелей производятся по особым прика¬
зам и повесткам судьи.
Проверка материалов, представленных полицией или част¬
ными лицами судье, производится в его камере, обычно откры¬
той для публики. Судья может, однако, полностью или частично
закрывать двери камеры. Но все без исключения допросы
должны производиться в присутствии обвиняемого (или его
защитника), которому предоставляется право участвовать
в допросе свидетелей и экспертов. Допросы ведут в пере¬
крестном порядке обвинитель (или его адвокат) и обвиняемый
(или его защитник). Показания свидетелей кратко записываются
в протокол секретарем судби, прочитываются вслух и подписы¬
ваются свидетелем и судьей. Закон 1925 г. разрешил не вызы¬
вать в судебное заседание свидетелей, дающих показания
только о характере обвиняемого. Поэтому они принимают при¬
сягу уже при предварительном производстве, и их показания
записываются подробнее.
Допроса обвиняемого нет: одним из основных пра¬
вил английского процесса является запрет превращать обви¬
няемого в свидетеля против самого себя, но все собранные
показания свидетелей и экспертов прочитываются обвиняемому.
После этого судья должен разъяснить ему суть обвинения,
а также его право на вызов свидетелей и дачу объяснений. Под
угрозой ничтожности всего производства судья должен употре¬
бить здесь формулу, разъясняющую обвиняемому, что он не обя¬
зан давать какие бы то ни было объяснения, но что если он
даст их, они будут записаны в протокол и могут быть выдвинуты
в качестве доказательства в судебном следствий по его делу.
1 Маркс и Энгельс, Соч., т. II, стр. 382—383.
103
Если обвиняемый дает объяснения, они записываются, про¬
читываются вслух и подписываются судьей, а также и обвиняе¬
мым, если он этого хочет. Таким образом записанное объясне¬
ние обвиняемого считается доказательством, если
только не будет установлено, что судья не подписал его.
Если обвиняемый выдвинул какие-нибудь доказательства,
судья предоставляет ему, а затем и обвинителю произвести их
проверку описанным выше порядком -г перекрестным допросом
свидетелей и экспертов. Если обвиняемый располагает уже
в предварительном производстве помощью опытного защитника,
описанный порядок закрепления доказательств ставит его в благо¬
приятное положение. Положение обвиняемого, не имеющего
защитника, когда обвинение располагает силами опытного
юриста, несколько смягчается правом обвиняемого просить
судью о назначении ему защитника. В ряде случаев такое назна¬
чение обязательно (при самых тяжких обвинениях; или если
обвиняемый не владеет английским языком, или если дело особо
сложно с юридической стороны).
Однако о реальности этого права можно судить по приве¬
денному у «Солиситора» случаю, когда судья отказал обвиняе¬
мому в назначении бесплатного защитника на том основании,
что он получал пособие по безработице в размере 15 шиллин¬
гов и 3 пенсов в неделю1.
Если собирание и закрепление доказательств не может быть
закончено у судьи в одном заседании, то судья имеет право
отослать обвиняемого в тюрьму на время до следующего засе¬
дания, но не больше, чем на 8 дней. Обвиняемый может быть
также оставлен на свободе под залог или поручительство.
После собирания таким образов, в одном или нескольких
заседаниях суда доказательств по делу он может получить одно
из следующих трех направлений: а) при достаточности собран¬
ных доказательств для обвинения в преступлении подсудному
суду с присяжными заседателями судья делает распоряжение
о передаче дела в этот суд с обвинительным заключением;
б) если собранные доказательства по мнению судьи недоста¬
точны для обвинения, он тут же постановляет о прекращении
производства; в) в случае, когда собранными , данными будет
установлен состав менее тяжкого преступления подсудного
единоличному судье, производство тут же может быть закон¬
чено вынесением обвинительного приговора. В таком именно
порядке и решается большинство мелких дел, обвинителями по
которым являются по общему правилу представители полиции.
В этих делах очень ярко сказывается классовое пристрастие
судей. Примерами пестрят английские газеты последних десяти¬
летий. В результате столкновений с полицией во время анти¬
1 См. Н. Полянский, Уголовное право и уголовный суд в Англии, М.,
1937, стр. 157.
104
фашистской демонстрации перед зданием германского посоль¬
ства в Англии «несколько человек были вызваны в полицейские
суды по обвинению в оскорблении властей. Среди подсудимых
были рабочий и фашист. С фашиста взяли подписку (о «нена-
рушении мира». — М. Ч.), рабочего оштрафовали на 10 шиллин¬
гов».
Еще более показателен случай, когда к суду был привлечен
глава английских фашистов Мосли. Он обвинялся в том, что на
одном из своих митингов напал на двух протестовавших гра¬
ждан: «первого сбил с ног, второго лягнул и ударил кулаком
в глаз». Судья, оправдывая Мосли, заявил, что по его убеждению
«сэр Освальд сделал лишь то, на что имел право» ■
По-иному типу, приближающемуся несколько к континен¬
тальному расследованию, построено следствие коронера
(inquest). Это должностное лицо, происходящее от избираемых
с конца XII в. в каждом графстве «блюстителей королевских
тяжб», сохранило до настоящего времени функцию расследова¬
ния в случаях обнаружения мертвого тела, если имеются разум¬
ные основания предполагать, что умерший погиб насильствен¬
ной смертью, или когда смерть последовала от неизвестной
Причины или в тюрьме. В подобных случаях коронер не только
проверяет представленные доказательства, но и сам собирает
их. До 1926 г. такое расследование он производил вместе с созван¬
ным им жюри в составе от 7 до 11 присяжных. По закрйу
1926 г. в случаях, повидимому, не: затрагивающих публичного
порядка, коронер имеет право производить следствие и без
присяжных.
Самое следствие обычно производится публично, но коронер
может удалить публику. Коронер допрашивает под присягой
свидетелей, может требовать заключения врача, которому имеет
право поручить вскрытйе тела. Участие поверенных сторон на
следствии коронера не допускается, и никто из участников след¬
ствия не имеет права задавать свидетелям вопросы без разре¬
шения коронера. Если следствие производится с участием при¬
сяжных, то последние по проверке всех доказательств постано¬
вляют свой вердйкт о причинах смерти и, в случае признания
ими факта убийства, о личности виновного по их мнению в этом
преступлении. Если не менее трех присяжных не согласно
с большинством, коронер распускает жюри и созывает новое.
Формально вердикт присяжных коронерского жюри имеет зна¬
чение постановления о предании суду. Но весьма нередко после
вынесения такого вердикта производство дополняется обычным
способом перед судьей и заканчивается составлением обвини¬
тельного акта.
1 Эти случаи среди множества аналогичных приведены в книге Ф. Мэл-
лали «Фашизм в Англии» (М„ 1947), стр. 71 со ссылками на «Дейли Теле¬
граф» 19 декабря 1933 г. и «Дейли Геральд», 11 ноября 1931 г.
105
Предание суду. (После закона 1933 г., почти полностью
упразднившего предание суду большим жюри *, эта процедура
значительно упрощена.) Проект обвинительного акта должен
составить обвинитель по окончании предварительного про¬
изводства у судьи. Закон 1915 г. отменил почти все многочислен¬
ные формальности, ранее обязательные при составлении обви¬
нительного акта1 2. Сейчас проект обвинительного акта должен
.состоять из вступительной части, в которой указывается суд,
куда направляется дело, юридического обозначения преступле¬
ния со ссылкой на предусматривающий его закон и описание
преступления. Последнее производится весьма кратко без ссы¬
лок на какие-либо доказательства: такой-то, тогда-то, в таком-то
месте сделал то-то 3.
Проект обвинительного акта направляется секретарю того
суда (ассизного или четвертных сессий), которому подсудно
дело. Секретарь проверяет, имеется ли постановление судьи
о направлении дела для рассмотрения по существу, а также
соответствует ли проект обвинительного акта материалам пред¬
варительного производства. Найдя, что проект составлен пра¬
вильно, секретарь своею подписью превращает его в утвер¬
жденный обвинительный акт. В случае отказа секретаря от
подписи обвинитель может обратиться к председательствую¬
щему судье, который имеет право подписать акт лично или
предложить секретарю сделать это.
53. Судебное разбирательство. В окончательном производстве
с резкой своеобразностью проводится обвинительное (со¬
стязательное) начало. Если в предшествующей судебному след¬
ствию процедуре опроса обвиняемого (arraignement)
последний безоговорочно признает себя виновным по выводам
обвинительного акта, то устраняются и судебное следствие и
обсуждение обстоятельств дела и вопроса о виновности присяж¬
ными. Судья вправе немедленно вынести приговор: сознание
подсудимого подтверждает требование обвинителя, и, значит,
здесь нет правового спора, который призваны разрешать при¬
сяжные.
Только в случае отрицательного ответа обвиняемого, кото¬
рым он по старинной формуле «полагается на суд своих рав¬
ных», — судья обязан сформировать скамью присяжных из
12 человек, так называемое малое или судебное жюри. По
закону 1919 г. присяжными могут быть и женщины: состав
жюри может быть смешанным; но суд имеет право образовать
жюри и исключ'ительно из женщин или мужчин (признав, напри¬
мер, что по обстоятельствам данного дела женщины должны
1 Подробности об этом институте см. в главе «Предание суду».
2 Подробности о них у Немировского, Отношение приговора к об¬
винению, 1912, стр. 291.
3 Форма обвинительного акта приведена у Полянского, Уголовное
право и уголовный суд в Англии, 1937, стр. 195.
106
быть освобождены от участия в нем). Стороны имеют широкое
право отвода присяжных; права защиты при этом шире: она
может заявлять и так называемый общий отвод, т. е. без ука¬
зания его оснований. По старому правилу, теперь смягченному,
присяжные не могли выходить из суда до момента постановле¬
ния ими вердикта. По закону 1925 г., если кто-либо из присяж¬
ных выбыл в ходе процесса, жюри, если в нем осталось не менее
10 человек, с согласия сторон, может продолжать рассмотрение
дела.
Процесс судебного следствия построен по типу гражданского
состязания сторон перед «беспристрастным» руководителем
спора — судьей. По закону и обвинитель и обвиняемый могут
быть представлены адвокатами, иногда и несколькими. Клас¬
сический английский процесс не знал допроса обвиняемого. По
закону 1898 г. обвиняемый, заявивший о своем желании дать
показание, как бы превращается в свидетеля, принимает при¬
сягу и даже переходит на время дачи показания на свидетель¬
ское место.
В современной реакционной судебной практике «доброволь¬
ность» показаний обвиняемого весьма условна, так как судьи
настойчиво домогаются того, чтобы обвиняемый изъявил жела¬
ние быть допрошенным.
Английский процесс не знает деления окончательного произ¬
водства на судебное следствие и прения сторон. Здесь произ¬
водство состоит из проверки доказательств, представленных
обвинителем, и (в случае представления доказательств защиты)
проверки доказательств оправдательных. Та и другая проверка
начинается с вступительной речи соответствующей стороны,
указывающей суду на то, какие и для чего она выдвинула дока¬
зательства. Проверка их производится в порядке перекрестного
допроса сторонами, руководимого судьей. Сам судья согласно
теории процесса не допрашивает, но может требовать от сто¬
роны объяснить назначение тех или иных вопросов и устранить
те из них, которые не соответствуют выработанным судебной
практикой правилам о представлении и использовании доказа¬
тельств ’.
Далеко не всегда судьи придерживаются этой теории, и
часто они выходят из роли беспристрастного арбитра, помогая
изобличать обвиняемого, если последний кажется им «опасным
нарушителем основ буржуазного порядка», i ,
Власть судьи в руководстве процессом неограничена. За непо¬
виновение его указаниям судья может тут же подвергнуть
виновного серьезным взысканиям.
Обычно в ассизном суде на судейской скамье сидит один
еудья Высшего Суда. Но даже и при коллегиальном составе
4
1 Подробности о ходе следствия и о доказательствах изложены ниже в
соответствующих главах.
107
судей (четвертные сессии), для председательствующего необя¬
зательно обращаться к своим сотоварищам Для обсуждения
возникающих процессуальных вопросов. С другой стороны счи¬
тается вполне естественным, если при возбуждении кем-либо из
сторон сложного юридического вопроса председатель заявит,
что он откладывает заседание, чтобы посоветоваться по дан¬
ному вопросу с таким-то опытным судьей. Такая практика опи¬
рается на признанную в Англии силу судебных прецеден¬
тов, т. е. ранее состоявшихся решений авторитетных судей по
аналогичным вопросам. На них ссылаются стороны в своих
домогательствах, к ним прибегают судьи для обоснования сво¬
его решения по спорному вопросу.
Легальная возможность отложить дело адля совещания
с опытными юристами» несомненно открывает возможность за¬
кулисных влияний на решение судьи со стороны высших судеб¬
ных и правительственных органов.
По окончании судебного следствия и последнего слова под¬
судимого председательствующий направляет присяжных для
обсуждения обстоятельств дела и вынесения вердикта. При этом
в своем напутственном слове он более или менее подробно оста¬
навливается на спорных вопросах дела и силе представленных
доказательств, причем нередко не скрывает своего мнения по
существу дела. Если же после’ проверки представленных обви¬
нителем доказательств судья считает их явно недостаточными
для обоснования обвинения, он тут же может предложить при¬
сяжным оправдать подсудимого. Такое предложение счи¬
тается обязательным.
Вердикт присяжных должен быть вынесен единогласно.
В случае недостижения единогласия, несмотря на повторное по
указанию судьи обсуждение, судья должен распустить жюри и
назначить новое Слушание дела.
Все перечисленные права председательствующего судьи —
наставления присяжным, предложение вынести оправдательный
приговор, возвращения присяжных к новому совещанию и нако¬
нец роспуска состава жюри дают ему широкие возможности
влиять на исход дела. В теории считается, что приговор выносят
независимые от суда присяжные. Практика показывает, что
председательствующий судья навязывает им желательный для
него приговор.
Специальных вопросов присяжным не ставится. Они отве¬
чают на выдвинутые обвинительным актом пункты обвинения.
Общий вердикт («виновен» или «невиновен») дает ответ на
'обвинительный акт полностью. Но он может быть и разделен на
части, признавая один пункт обвинения и отвергая другой.
Вынося обвинительный вердикт, присяжные могут ^рекомендо¬
вать судье смягчить наказание, но для него это пожелание
необязательно.
108
~ По оглашении обвинительного вердикта судья спрашивает
у обвиняемого, нет ли у него особых оснований, по которым обви¬
нительный приговор не может быть постановлен. Затем судья
выслушивает полицейскую справку о судимости осужден¬
ного, которая не оглашается раньше, чтобы не повлиять в сомни¬
тельных случаях на присяжных. После этого судья в краткой
устной форме оглашает постановленный им приговор о наказа¬
нии, и секретарь записывает его в протокол.
Гражданский иск потерпевшего от преступления не может
быть присоединен к уголовному делу. Он может быть рассмот¬
рен, только по окончании уголовного дела в гражданском суде,
куда потерпевший должен обратиться с иском.
54. Пересмотр приговоров. Закон 1907 г. установил апелля¬
цию по делам, рассматриваемым с присяжными, но в очень
своеобразной форме. Право на обжалование приговора принад¬
лежит {лишь осужденному, но в некоторых случаях для обжало¬
вания необходимо разрешение суда.
Только жалоба на неправильность осуждения по чисто пра¬
вовым основаниям может быть принесена без предварительного
разрешения суда.
Апелляционный суд в составе лорда главного судьи Англии
и судей отделения королевской скамьи рассматривает дело
в присутствии осужденного и директора публичного преследова¬
ния, представляющего корону. Он удовлетворяет жалобу, если
считает: а) что вердикт присяжных должен быть отменен как
несправедливый или необоснованный доказательствами; б) что
судебный процесс должен быть аннулирован в виду неверного
решения какого-либо правового вопроса или в виду нарушения
основных принципов судопроизводства. При апелляции на
тяжесть приговора Апелляционный суд, считая, что по обстоя¬
тельствам дела должно быть применено другое наказание, чем
назначенное судом первой инстанции, отменяет приговор и на¬
значает в пределах закона новое наказание. При этом суд может
не только смягчить, но и усилить ранее назначенное наказание.
При введении в 1907 г. закона об уголовной апелляции в мо¬
тивах к нему подчеркивалось желание дать обвиняемому допол¬
нительную гарантию против судебной ошибки. Сорокалетняя
практика суда уголовной апелляции показывает, что этот инсти¬
тут используется очень часто для усиления наказаний, а также
для сокращения процессуальных прав обвиняемого путем при¬
знания со стороны апелляционного суда несущественности самых
грубых нарушений процессуальных норм в суде цервой инстан¬
ции.
Решение Апелляционного суда является окончательным. Но
«если в каком-нибудь деле директор публичного преследования,
обвинитель или обвиняемый получает удостоверение от генерал-
атторнея о том, что решение Апелляционного суда заключает
в себе вопрос права чрезвычайной важности, и что, с точки зре¬
109
ния публичных интересов, представляется желательным, чтобы
была принесена дальнейшая апелляция», то каждый из них мо¬
жет апеллировать на это решение в палату лордов.
Однако перенос дела в палату лордов — явление очень ред¬
кое. В случае отмены приговора палатой лордов указания по¬
следней по юридическому вопросу обязательны при новом рас¬
смотрении дела. Это дает основание к проведению аналогии
между пересмотром дела в палате лордов и кассационным
пересмотром континентального процесса. Оправдательный
вердикт присяжных не подлежит никакому обжалованию и
считается непоколебимым.
55. Оценка английского процесса. Описанный здесь ход
английского уголовного процесса соответствует положениям
статутов, общего права (Common Low) и описанию его в англий¬
ских учебниках. Однако вдумчивые наблюдатели англий¬
ской жизни отмечают значительные отклонения судебной прак¬
тики от этого описания. Буржуазный состав судей в Англии по¬
стоянным применением прецедентов очень ловко обходит неже¬
лательные для них законодательные новшества, принимаемые
иногда под давлением рабочего класса. В этом отношении судьи
продолжают еще политику, отмеченную Марксом в «Капитале»:
«... Заседало четверо судей, в том числе 3 бумагопрядилыцика...
Эскридж оправдал Робинзона и заявил, что законное для Робин¬
зона является справедливым и для Эскриджа. Опираясь на свое
собственное решение, получившее силу закона, он тотчас же
ввел эту систему и на своей собственной фабрике» Так обхо¬
дился закон об ограничении рабочего дня.
Полиция также наделяется фактически более широкими пра¬
вами по ведению расследования. «Поддержание полиции соста¬
вляет в судах больше чем тенденцию, для большинства судов
суммарной юрисдикции оно стало принципом... По делам, в ко¬
торых обвинение поддерживается полицией, осуждение следует
почти автоматически» 2.
Буржуазные судьи очень часто выходят из роли беспри¬
страстного наблюдателя состязания сторон, их вопросы свиде¬
телям носят обычно обвинительный характер. Считается, что,
когда обвиняемый не имеет защитника, его процессуальные
права охраняет судья. Между тем, по словам одного англий¬
ского автора, «из всех ложных и глупых изречений самым изби¬
тым и самым нелепым является то, которое утверждает, что
судья сам является защитником для находящегося под стражей
подсудимого» 1
1 Маркс, Капитал, 1937, т. I, стр. 274.
2 Полянский, Доказательства в иностранном уголовном процессе,
1946, стр. 18.
3 Полянский, Уголовное право и уголовный суд Англии, 1937,
стр. 156.
110
Напутственное слово присяжным также нередко принимает
форму обвинительной речи.
Во время второй мировой войны в английском уголовном про¬
цессе произошли некоторые изменения, вызванные введением
Акта о государственной тайне 1939 года и Правил отправления
правосудия 19 июля 1940 г. Первый расширил полномочия поли¬
ции в вызове свидетелей и возбуждении обвинения. Вторые до¬
пустили сокращение числа присяжных. Эти изменения хотя и
носили временный характер, все же меняли сложившийся поря¬
док 'процесса.
56. Уголовный процесс в Соединенных Штатах Америки. Из
буржуазных государств Соединенные Штаты Америки предста¬
вляют пример наиболее резкого расхождения между порядком
отправления правосудия, официально признанным теорией и
законодательством, и практическим ходом уголовного судопро¬
изводства. Это расхождение отражает собой общий процесс раз¬
ложения буржуазной демократии в США.
Строго говоря, уголовного процесса в США нет в том смысле,
в каком мы рассматриваем уголовный процесс Франций и
Англии, как единый, действующий на всей территории государ¬
ства судебный порядок.
В США нети единой судебной системы. Имеется феде¬
ральная судебная система, организованная актом Конгресса
1789 г., изданным на основании федеральной конституции
1787 г. *. К ее ведомству относятся дела о посягательствах про¬
тив федерального правительства США, а также все преступле¬
ния, совершенные во всех укрепленных местах, арсеналах, мая¬
ках. Эта система состоит из трех звеньев — окружных фе¬
деральных судов (обычно по одному на ййждый штат, но с уве¬
личением числа судов в более густо населенных штатах), об¬
ластных судов'в числе 10, выполняющих апелляционные
функции по отношению к первым, и Верховного феде¬
рального суда. Последний является и судом первой инстан¬
ции по немногим делам, и апелляционной инстанцией, и органом
конституционного надзора 2.
1 Согласно конституции, «судебная власть Соединенных Штатов вверяется
Верховному Суду и низшим судебным установлениям, которые Конгресс время
от времени может учреждать и организовать» (ст. III, отд. I) — Вильсон,
Государство, стр. 479.
8 Не столько Конституция, сколько практика установила, что Верховный
суд, как «высшее судилище страны, облечено властью определять те акты,
которые в законном порядке могут быть совершаемы и частными лицами, и
правительствами штатов, и федеральными властями под защитой Конститу¬
ции и действующих законов Союза» (Вильсон, Государство, стр. 468). Иными
словами, Верховный суд может признать неконституционным любой законо¬
дательный и административный акт и отказать в судебной защите всем дей¬
ствиям, основанным на таком акте. Неоднократно отмечалось реакционное
направление деятельности Верховного суда, например, его борьба с реформат¬
ской деятельностью президента Ф. Рузвельта (см. например, Э. Браудер,
Значение борьбы за реформу Верховного суда в США, «Большевик», 1938/16).
Ш
Наряду с этой системой в каждом штате существует св4я
система судов: мировые, муниципальные, окруж¬
ные, иногда специально выделенные уголовные суды или
даже суды для рассмотрения отдельных видов уголовных дел,
детские суды, — являются судами первой инстанции, затем
имеются апелляционные суды различного наименования
и верховный суд штата.
Вполне самостоятельно процессуальное право каждого
штата, осуществляемое в его судах. «Их бытие и организация
совершенно независимы, так же как и их юрисдикция, — говорит
Вильсон, — федеральный закон нисколько не касается ни их
конституции, ни их процедуры...» Наоборот, процессуальное
право каждого отдельного штата налагает отпечаток на судо¬
производство федеральных судов, действующих в дайном штате:
«процессуальные формы федерального суда в общем предста¬
вляют собою соответствующие формы судебных установлений
штата, в которых он заседает, и законы последнего применяются
судами Союза во всех тех случаях, которые не предусмотрены
федеральными законами. Судоговорение состоит в отобрании
свидетельских показаний, в выслушивании защитительных речей
сторон и т. п., чаще всего 'согласно обычаям судов местных».
Однако различия в процессе отдельных штатов, вызывающие
множество практических неудобств, не касаются принципов
процесса. Поэтому возможно изложить те общие начала,
по которым строится судопроизводство в США, отвлекаясь от
расхождений в процессуальных порядках отдельных штатов.
Унаследовав общий строй процесса и его основные правила
из Англии, американцы отказались от многих пережитков фео¬
дальных порядков, сохранившихся в Англии. Основными пра¬
вами-гарантиями обвиняемого, которые определяют построение
процесса, американская теория считает следующие: 1) право
быть поставленным в известность о предмете и основании обви¬
нения, 2) право иметь защитника, 3) право на гласный и ско¬
рый суд, 4) право на добросовестное и беспристрастное жюри,
5) право давать показания в свое оправдание и не быть прину¬
ждаемым к показанию против самого себя, 6) презумпция не¬
виновности и право быть осужденным лишь при отсутствии разум¬
ного сомнения в виновности, 7) право очной ставки со свидете¬
лем, показывающим против обвиняемого, 8) право не быть два¬
жды подвергнутым опасности осуждения за одно и то же дея¬
ние и 9) право на вторую инстанцию 1 2.
Почти все главнейшие гарантии прав обвиняемого носят фор¬
мальный характер. Многие из перечисленных гарантий грубей¬
шим образом нарушаются не только чинами полиции, но также
1 Вильсон, Государство, 1905, стр. 438.
2 Цитировано у Полянского, Уголовное право и уголовный суд в
Англии, стр. 214.
112
прокуратурой и судьями и часто превращаются в свою противо¬
положность. , * ' ! | ’
57. Порядок уголовного преследования. По общему правилу,
уголовное преследование начинается только по жалобе обвини¬
теля. Но в отличие от Англии, здесь кроме общегражданского
обвинения широко применяется должностное обвинение проку¬
ратурой и органами полиции.
Как и в Англии, в случаях внезапной смерти гражданина,
в обстановке, дающей основание к предположению о насиль¬
ственном ее характере, особое должностное лицо — коро¬
нер — приступает ex officio к производству расследования.
Жалобы на совершение кем-либо преступления приносятся
магистрату (мировой судья и другие, заменяющие его
лица). Действия, совершаемые магистратом, имеют назначе¬
нием выяснить сущность обвинения и достаточность оснований
для направления в суд, решающий дело по существу, а также
обеспечить явку обвиняемого в суд. Практически собирание
предварительных материалов для представления их магистрату
производится или полицией или частными сыскными бюро, к ко¬
торым обращается потерпевший. Законы отдельных штатов
подробно регулируют случаи, в которых лицо, подозреваемое
в совершении преступления, может быть арестовано чинами по¬
лиции, шерифами и другими должностными лицами, а также
и частными лицами
Арестованный должен быть доставлен к магистрату для под¬
тверждения им ареста.
Жалобщик и указанные им Свидетели допрашиваются маги¬
стратом под присягой. Признав достаточно обоснованным его
указание на совершение преступления, магистрат издает приказ
об аресте обвиняемого и его приводе. Также только по особому
приказу магистрата может быть произведен обыск.
В силу принципа состязательности процесса, производство
у магистрата начинается разъяснением обвиняемому сущности
предъявляемого ему обвинения и его права пригласить защит¬
ника. В случае, если обвиняемый использует это право, производ¬
ство откладывается.
Производство у магистрата публичное, отступления допу¬
скаются в виду особого характера дела по почину магистрата
или просьбе сторон. Обвиняемый не допрашивается, но присут¬
ствует при всех допросах и иных действиях магистрата, имея
право лично или через защитника участвовать в допросах. Ему
прочитываются ранее отобранные магистратом показания сви¬
детелей. Обвиняемый имеет право давать свои объяснения, при-
1 Процессуальные подробности как этого, так и других институтов амери¬
канского судопроизводства смотри в типовом проекте «Уголовно-процессу¬
ального кодекса штатов Северной Америки», изданном Американским Инсти¬
тутом Права (перевод В. Зимелева, под ред. М. Чельцова-Бебутова, ВИЮН,
1944).
8 Зал. 1524
113
чем магистрат обязан разъяснить ему, что отказ от дачй их не
может быть поставлен ем£ в вину. При даче им объяснений сви¬
детели не присутствуют. Данные обвиняемым объяснения зано¬
сятся в протокол. В более сложных делах весь протокол ведется
стенографически. После дачи объяснений обвиняемым (или от¬
каза от него) допрашиваются указанные им свидетели. По зако¬
нам большинства штатов прокурор может присутствовать на
предварительном производстве с правами стороны.
По окончании производства магистрат выносит постановление
или об отсутствии оснований для предания суду и об освобо¬
ждении обвиняемого или о передаче дела о нем органу преда¬
ния суду: в большинстве штатов — большому жюри, в других
штатах — прокурору. Обвиняемый остается под стражей или
освобождается под залог или поручительство.
Неправильный отказ в освобождении под поручительство и
другие случаи неправильного содержания под стражей могут
быть по жалобе обвиняемого и любого третьего лица проверены
в порядке процедуры «Habeas corpus» судом с участием защит¬
ника арестованного и прокурора.
Таким образом теория и законодательство отдельных штатов
устанавливают достаточно быструю процедуру предварительного
производства, построенную на состязательном начале с широ¬
кими гарантиями неприкосновенности личности.
Не такова эта стадия процесса в реальной американской
практике. «Несмотря на существование законов, «гарантирую¬
щих» граждан от применения какого-либо принуждения при до¬
просах, законов, допускающих участие защитника на всех ста¬
диях предварительного расследования, в том числе и при пер¬
воначальном допросе обвиняемых, законов, требующих немедлен¬
ного доставления арестованных к судье, и наконец, запрещаю¬
щих секретное содержание подследственных, несмотря на все
это в США широко практикуется система самого грубого прину¬
ждения арестованных к принесению сознания. Эта незаконная
практика известна здесь под именем «третьей степени» (Third
Digree)...» Составители отчета о практике «третьей степени»,
представленного «Национальной комиссии по обеспечению за¬
конности», характеризуют «третью степень» как применение
методов, навлекающих физические или психические страдания
на человека, с целью получения от него информации относи¬
тельно преступления... Это определение охватывает... и пока¬
зания свидетелей, которые порою также подвергаются подобного
рода воздействиям.
«Наиболее часто употребляемым способом является «затяж¬
ной допрос»... Порою применяется только такой допрос, по¬
рою же к нему присоединяются удары» *.
58. Предание суду. По более тяжким преступлениям проку¬
рор составляет обвинительный акт, представляемый большому
1 Люблинский, Полиция, суд и тюрьмы Америки, 1933, стр. 41.
114
жюри. В некоторых штатах установлена более простая форма
обвинительного акта, но в ряде штатов сохранилась старинная
форма, требующая изложения подробностей вменяемого деяния
в строго установленных выражениях, нарушение которых вле¬
чет отмену приговора.
Большое жюри рассматривает лишь доказательства обвине¬
ния, состоящие из свидетельских показаний, данных ему под
присягой, а также документов, но вправе потребовать и пред¬
ставления оправдательных доказательств, могущих опровергнуть
обвинение, если ему известно о существовании подобных дока¬
зательств.
Заседание большого жюри происходит непублично. Решение
принимается простым большинством голосов и выражается
в форме надписи на обвинительном акте о его утверждении
(«True bill») или о его негодности («No bill»).
Во многих штатах деятельность большого жюри сокращена:
через него проходят лишь дела о тяжких уголовных преступле¬
ниях. В других штатах процедура предания суду большим жюри
может быть устранена заявлением обвиняемого в суд, которому
подсудно это дело. Тогда обвинительный акт, составленный
прокурором, не нуждается в утверждении.
Около половины штатов допускает предание суду даже по
тяжким преступлениям в порядке так называемого «informa¬
tion»: обвинитель от имени штата возбуждает обвинение непо¬
средственно перед судом, которому подсудно дело, не обра¬
щаясь предварительно к большому жюри. Акт «information»
должен содержать те же данные, что и обвинительный акт.
Против этой формы предания суду делают возражения, указы¬
вая на то, что она предоставляет слишком большую власть го¬
сударственному обвинителю.
59. Судебное рассмотрение дела. Перед рассмотрением дела
по существу в штатах Америки, как и в Англии, происходит
самостоятельная процедура объявления обвиняемому сущности
обвинения и опроса о признании или непризнании им своей
виновности (arr^aignement). Но обвиняемый вместо ответа по
существу может заявить возражения против предания его суду.
Заявление о признании своей виновности влечет устранение
судебного разбирательства дела и вынесения вердикта присяж¬
ными; суд сейчас же выносит обвинительный приговор. Однако
в законодательстве ряда штатов указано, что в случаях, когда
обвиняемый предан суду по обвинению в преступлении, за ко¬
торое угрожает смертная казнь, признание подсудимым своей
виновности не принимается, в протокол вносится запись о не¬
признании им виновности, и дело разбирается общим порядком.
Судебное следствие производится в том же порядке, как в
Англии, распадаясь на проверку доказательств обвинения со
вступительной речью прокурора и на проверку доказательств
защиты со вступительной речью защитника. Доказательства про¬
веряются путем перекрестных допросов свидетелей и экбпертой.
Суд может разрешить сторонам дополнительное представление
новых доказательств. Но стороны не могут при этом выходить
за рамки первоначального обвинения. Судья руководит ходом
следствия, он может в случае надобности сам ставить вопросы.
От судьи зависит допустить или отклонить представление того
или иного доказательства или постановку вопроса. Но ему за¬
прещается при этом делать замечания, обнаруживающие его
личное отношение к делу. Право последних объяснений и реплик
всегда принадлежит обвиняемому и защите.
Если судья найдет, что обвинение явно не обосновано, он
может предложить присяжным вынести оправдательный при¬
говор, для которых такое указание обязательно.
Во всех остальных -случаях по окончании следствия судья
должен дать присяжным руководящие указания по вопросам,
относящимся к их совещанию. Законодательство большинства
штатов суживает права судьи, запрещая ему высказывать свое
мнение по существу дела. В других штатах он может это сде¬
лать, но должен предупредить присяжных о необязательности
для них его взглядов и разъяснить, что обвинительный приговор
может быть вынесен лишь при отсутствии разумного со¬
мнения в виновности. В некоторых штатах напутственная речь
судьи упразднена.
Как и в Англии, судебное или малое жюри состоит из 12 че¬
ловек. При составлении скамьи присяжных стороны имеют
в большинстве штатов неограниченное право отводов.
На практике оно превращается в способ подбора состава
жюри, в котором состяза|Ются прокурор и защитник. Впрочем,
иногда, когда речь идет о подборе состава присяжных, наиболее
«удобном» для особо привилегированных по своему положению
в обществе обвиняемых, защитник и прокурор действуют за
одно, отводя «неподходящих» присяжных.
Вот несколько примеров из книги Сэдерленда об американ¬
ском правосудии: «В 1940 году один богатый человек был пре¬
дан суду по обвинению в мятеже. Два месяца потребовалось
для образования скамьи присяжных и было опрошено 1200 вы¬
званных по спискам граждан. Те из них, которые были отобраны
в начале этой процедуры, содержались под стражей до соста¬
вления всей скамьи, хотя подсудимый находился на свободе.
В деле О’ши допросу было подвергнуто 4821 присяжный, и вы¬
званным пришлось уплатить суточных и прогонных 13000 дол¬
ларов. Причиной этой волокиты является без сомнения состя¬
зательность. Одна сторона стремится удалить из состава при¬
сяжных всех лиц той же расы, религии или профессии, как и
обвиняемый, другая сторона стремится, исключить всех, кроме
лиц той же расы, религии или профессии» Ч
1 В настоящее время законодательство многих штатов США явно стре¬
мится если не к полному упразднению, то к ограничению института присяж-
116
Как и в Англии, присяжные решают дело не по вопросному
листу, а в порядке ответа на единственный вопрос — о винов¬
ности подсудимого в том преступлении, которое указано в обви¬
нительном акте.
По делам о тяжких преступлениях требуется единогласное
решение присяжных. По делам менее серьезным во многих шта¬
тах допускается вынесение вердикта большинством голосов.
- Вынося обвинительный вердикт, присяжные могут предло¬
жить суду смягчить наказание. В ряде случаев закон считает
такое предложение обязательным.
Если суд установит, что присяжные использовали какие-ни¬
будь доказательства, полученные ими вне судебного разбира¬
тельства, или вердикт не соответствует указаниям, данным
судьей по вопросам права, суд может вынести постановление
об отмене обвинительного вердикта и о перенесении дела
на новое рассмотрение в ином составе жюри.
После оглашения и занесения в протокол вердикта присяж¬
ных суд выносит приговор. Оправдательный приговор должен
быть вынесен немедленно, для объявления обвинительного при¬
говора суд может назначить время. При заявлении осужденным
о его психической болезни, а женщиной также и о беременности
суд обязан отсрочить вынесение приговора и проверить правиль¬
ность заявления через экспертов.
Приговор объявляется устно в открытом заседании и вно¬
сится в протокол судебного заседания. i
Гражданский иск в уголовном процессе не допускается. Суд
может при объявлении приговора вынести постановление
о возвращении потерпевшему вещей, похищенных у него обви¬
няемым, а в некоторых штатах и о взыскании денег, выручен¬
ных похитителем за отчужденное им имущество потерпевшего.
Судебная практика установила право суда, вынесшего при¬
говор, Смягчать назначенное осужденному наказание, если хо¬
датайство последнего по этому вопросу будет признано основа¬
тельным.
Самые серьезные отступления от описанного здесь порядка
судебного следствия и ряд прямых злоупотреблений должно¬
стных лиц в этой стадии процесса описывает уже цитированный
отчет «Национальной комиссии по обеспечению законности».
Перечислим некоторые из них. «Злоупотребление сроками наз¬
начения судебного разбирательства... В ряде случаев, дело
откладывалось на три и четыре сессии сознательно либо с целью
вымогательства уплаты вознаграждения, а порой с целью до¬
биться сознания на суде. Другой крайностью является чуть ли
не молниеносное назначение дела к слушанию после утвержде¬
нью. Конституция штата Калифорнии первая заменила обязательность суда
присяжных факультативностью их участия — по желанию подсудимого. Сей¬
час в 19 штатах подсудимый может отказаться от «основной гарантии» —'■
участия присяжных в решении дела.
117
йия обвинительного акта, лишающее подсудимого возможности
ознакомиться с доказательствами обвинения, подготовить защиту,
собрать опровергающие обвинения доказательства. Отмечаются
случаи, когда дела по тяжким обвинениям ставились на судеб¬
ное разбирательство на другой день после ареста и даже в
тот же день, когда обвиняемому предъявлялось обвинение.
Многочисленны случаи или полного лишения прав на защиту
во время предварительного расследования и даже на суде или
постановка защитника в такие условия, в которых он лишен
был возможности заранее ознакомиться с делом, далее случаи
умышленного невызова свидетелей защиты даже по делам,
окончившимся смертным приговором, невручения обвиняемому
до самого судебного следствия списка свидетелей обвинения.
Обычно также суровое обращение со свидетелями, склонение их
к даче ложных показаний в пользу обвинения... Порою под¬
судимым ложно приписывались показания, которые они якобы
сделали на более ранних стадиях процесса. В отношении при¬
сяжных заседателей наблюдалось не только подтасовывание
списков, но и открытое устранение из состава присяжных лю¬
дей, которые могли бы проявить некоторую самостоятельность
суждений, а также застращивание присяжных с целью добиться
обвинительного приговора»
Необходимо еще отметить, что теория и судебная практика
последних десятилетий в США воскрешает ту «механизацию»
процесса, которая в свое время была рекомендована антрополо¬
гической школой в Италии. Сперва в практику детских, а затем
и общих судов проникает применение различного рода аппара¬
тов (так называемых «разоблачителей лжи»), с помощью кото¬
рых можно якобы установить безошибочно правдивость или
лживость дающих показания лиц.
Верховный суд штата Пенсильвания, обсуждая вопрос о до¬
пущении пользования таким аппаратом в уголовном процессе,
признал допустимым применение таких аппаратов: «сознание,
полученное при помощи хитрости или искусной уловки, если они
не были рассчитаны на то, чтобы породить ложь, отнюдь не
опорачивается этими приемами» 1 2.
60. Пересмотр приговоров. Система обжалования приговоров
сложна. В ряде штатов существуют старые английские формы
жалоб, опирающиеся на предположение об ошибочности прото¬
кола и на совершении судом существенных нарушений прав
обвиняемого. Апелляционный суд может сам истребовать дело,
если к нему поступят сведения о допущении судом первой
инстанции серьезных нарушений. В других штатах взамен или
наряду с этими способами обжалования введена апелляция.
1 Люблинский, Полиция, суд и тюрьмы Америки, М„ 1933,
стр. 54—55.
2 См. подробно Н. Полянский, Доказательства в иностранном уго¬
ловном процессе, 1946, стр. 63—67.
113
Все эти виды обжалования предоставлены обвиняемому.
Что касается обвинителя, то в некоторых штатах он вовсе не
имеет права обжалования; в других штатах он может обжало¬
вать определения суда о недействительности обвинительного
акта, об удовлетворении возражений обвиняемого, об отсрочке
вынесения приговора. Наконец, в некоторых штатах допущено
обжалование обвинителем неправильности применения наказа¬
ния. , I , ; .. 1
Но права обжалования оправдательного при¬
говора обвинитель не имеет.
Пересмотр дела по жалобам носит смешанный апелляцион¬
но-кассационный характер: судебная практика приравнивает
противоречие вердикта фактически собранным по делу доказа¬
тельствам к нарушению права. Апелляционный суд может
утвердить, изменить или отменить приговор, но в ряде штатов
не допускается смягчение установленного первой инстанцией
наказания.
На определение апелляционного суда может быть принесена
жалоба, если в данном штате имеется высшая апелляционная
инстанция, и если суд первой или второй инстанции разрешает
такое обжалование, считая, что по делу возник вопрос, требую¬
щий нового рассмотрения.
В системе федеральных судов апелляционный порядок очень
ограничен. Но рядом с ним существует возможность получения
от Верховного Федерального Суда Указа, истребующего дело
из низших федеральных судов, а также из судов штатов. Такое
истребование по жалобе обвиняемого производится, если по
делу возникает вопрос федерального права.
Исполнение приговоров по менее серьезным делам произво¬
дит полиция, по более серьезным делам — шериф. Губернато¬
рам штатов предоставлено право приостановления приговора, а
также смягчения смертного приговора и помилования.
61. Оценка процесса в США. Если учесть систематические
нарушения и злоупотребления во всех стадиях процесса в США,
а не ограничиваться оценкой отвлеченных принципов и фор¬
мальных гарантий американской процессуальной теории, мы
должны характеризовать «правосудие доллара» следующими
реальными чертами: 1) произвол и насилия полиции в ходе
расследования; 2) продажность органов суда и прокуратуры и
отсюда 3) полная безнаказанность богатых и сильных по своим
связям преступников и 4) «презумпция виновности» в отноше¬
нии представителей трудящихся; 5) откровенный подбор при¬
сяжных с обвинительным уклоном; 6) резкое классовое при¬
страстие судей и 7) начало подмены оценки доказательств по
внутреннему убеждению применением лженаучных механиче¬
ских «разоблачителей лжи»; 8) тенденция к расовой, националь¬
ной и политической дискриминации.
119
Ярким примером этих тенденций и вопиющих злоупотребле¬
ний в американских судах служит дело Сакко и Ванцетти, осу¬
жденных в 1921 г. в штате Массачузетс за убийство с целью
грабежа. Невиновность обоих осужденных была очевидна.
Итальянский консул маркиз Ферранте сообщал своему прави¬
тельству: «Против обвиняемых не было даже тени доказа¬
тельств. Они были осуждены по политической и расовой нена¬
висти» *. Их осуждение было неминуемо, так как судья Тэйер,
председательствовавший на процессе, публично провозгласил спе¬
циальную «презумпцию виновности» в отношении подсудимых:
«...иммигранты угрожают свободе и собственности, и поэтому
тот факт, что Сакко и Ванцетти являются и иммигрантами и,
кроме того, еще и анархистами, вполне достаточен для устано¬
вления их. вины в убийстве с целью грабежа»2. Несмотря на
поданное защитником мотивированное заявление о недействи¬
тельности приговора, несмотря на установленный йозже факт
клятвопреступления нескольких свидетелей обвинения на этом
процессе и другие доказательства невиновности осужденных, не¬
смотря на широкое общественное движение в пользу пересмотра
приговора, он остался в силе. «Судебное убийство» было растя¬
нуто на несколько лет. После отклонения всех жалоб и заявле¬
ний защиты Сакко и Ванцетти были казнены на электрическом
стуле в августе 1927 г. С исключительной яркостью были вскрыты
на процессе и классовое лицо «правосудия» Соединенных Шта¬
тов Америки, как «правосудия доллара», и приемы Департамента
юстиции, превращающие процессуальные гарантии в их противо¬
положность, и в коде бесшабашной антикоммунистической кам¬
пании, проводимой правительством Трумэна с целью запугать
массы избирателей «красной опасностью» и помешать успеху на
президентских выборах 1948 г.1 третьей партии Уоллеса. Опять
пущено в ход колесо долларового «правосудия».
Реакционная комиссия конгресса США по расследованию
антиамериканской деятельности и Департамент юстиции во
главе с генерал-атторнеем Кларком выдвинули против руково¬
дителей коммунистической партии США обвинение в подрывной
деятельности, опираясь на принятый во время второй мировой
войны «закон Смита», предусматривающий тюремное заключе¬
ние сроком на 10 лет или наложение штрафа в размере 10 тыс.
долларов или же то и другое для лиц, обвиненных в заговоре,
имеющем целью свержение правительства.
Для того чтобы добиться предания суду лидеров коммуни¬
стической партии, Кларк в течение года проводил злостную кам¬
панию в реакционных газетах, помещая в них «данные рассле¬
дования» и обрабатывая таким образом членов комиссии феде¬
ральных присяжных штата Нью-Йорк.
1 Эджин Лайонс, На электрическом стуле, 1929, стр. 114.
₽ Т а м же.
120
Эти присяжные, действуя в качестве органа предания суду,
то есть большого жюри, под влиянием длительной клеветниче¬
ской агитации, утвердили представленный Кларком обвинитель¬
ный акт и предали суду двенадцать руководителей коммунисти¬
ческой партии.
Но неосновательность выдвинутого против них обвинения
была настолько очевидна, что, несмотря на его тяжесть, судьд
Лейбелл, к которому были доставлены арестованные обвиняемые,
по настоянию защитника освободил их под залог.
II. СЛЕДСТВЕННО-ОБВИНИТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС
62. Уголовный процесс Франции. Продолжая сравнительную
оценку правовых систем Англии, Франции и Германии, Энгельс
говорит о французском праве: «Французский юрист стоит на
почве Великой революции, которая, уничтожив окончательно
феодализм и абсолютистский полицейский произвол, перевела
экономические условия жизни вновь возникшего общества на
язык юридических норм в своем классическом кодексе, который
был опубликован Наполеоном» '.
Естественно, что опрокинув в конце XVIII в. феодальный
строй, французская буржуазия 'использовала некоторые право¬
вые формы ранее победившей английской буржуазии. Основ¬
ные черты нового процесса были заимствованы в первые годы
революции из английского обвинительного процесса. Обвиняе¬
мый превращался из бесправного объекта секретного и пись¬
менного расследования в субъекта процесса, пользующегося
равными с обвинителем правами в собирании и оспаривании
доказательств. Предание суду и решение дела по существу пе¬
редавались в руки «представителей народа» — присяжных. Но
буржуазная империя Наполеона, как организованная государ¬
ственная власть крупной буржуазии, являлась бюрократически-
централизованным аппаратом, который должен был охранять
господствующий класс от «излишества свободы и анархии».
Широко разветвленная администрация получила большую власть
во всех областях общественной жизни. Она получила ее и в об¬
ласти уголовной юстиции. Наполеоновское законодательство
умело приспособило ряд черт административного и судебного
аппарата феодально-дворянского строя для охраны нового бур¬
жуазного строя.
Сохранив детище революции — гласный суд присяжных —
для решения по внутреннему убеждению важнейших уголовных
дел, Code d’lnstrjuction criiminielle 1808 г. тщательно изгнал вся¬
кое вмешательство общественности из области подготовки
дела — расследования и даже предания суду и передал дело
в руки чинов прокуратуры, администрации и магистратуры, дей-
1 Маркс и Энгельс, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 503—504.
121
С'Гвующих в условиях тайны и имеющих очейь широкие полно-
мочия. в отношении обвиняемого. Создалась та смешанная
система (syst£me mixte), в которой, несмотря на торжествен¬
ность заключительной стадии — гласного, устного состязания
сторон перед присяжными, — главную роль играет подготови¬
тельная стадия — негласное письменное, проникнутое розыскным
духом расследование. Недаром, французский уголовно-процес¬
суальный кодекс называется кодексом уголовного расследова¬
ния (instruction» cniminelle).
63. Предварительное производство. Французское законода¬
тельство и теория рассматривают уголовный процесс, как ряд
последовательных действий различных агентов власти, напра¬
вленных на раскрытие и доказательство факта преступления,
изобличение и осуждение виновного в нем лица *.
Действия, составляющие первую стадию, выполняют различ¬
ные агенты, образующие судебную полицию (как особый
орган). Она возглавляется в округе каждого суда первой ин¬
станции (окружного) его прокурором. В ее состав входят мэры,
полицейские комиссары, жандармы и пр. Прокуроры окружных
судов подчинены генеральному прокурору при апелляционном
суде (в департаменте), а через него — министру юстиции, члену
правительства. Кроме них осуществляет надзор за действиями
судебной полиции и апелляционный суд.
Уголовное преследование находится в руках про¬
куратуры; потерпевшие и другие граждане полностью отстра¬
нены от обвинения. Потерпевший может только дать толчок к
началу предварительного следствия, предъявив гражданский иск
к виновнику преступления. Иск этот рассматривается совместно
с уголовным обвинением.
Своеобразное положение занимает следственный
судья, в руках которого находится расследование. Он счи¬
тается членом суда первой инстанции, лишь откомандированным
на три года для производства следствий. Как судья, он поль¬
зуется несменяемостью. Но в то же время он входит в состав
судебной полиции и подчинен дисциплинарному надзору проку¬
рора, от которого фактически зависит дальнейшее его движение
по служебной лестнице.
Как правило, следственный судья может начать расследова¬
ние лишь по предложению прокурора (или по заявлению потер¬
певшего о предъявлении гражданского иска).
Это — одна из характерных черт французского процесса:
прокуратура возбуждает преследование, обвиняет; судьи по
требованию прокуратуры предпринимают все необходимые дей¬
ствия и рассматривают дела по существу.
Но прокурор имеет право лично производить необходимые
1 Ср. Garraud, Traits, t. I №№ 1—6; Vidal-Magnol № 609.
122
розыски и принимать меры пресечения в случаях delits flag-
rants ', после чего передают дело следственному судье.
Кроме того, наряду с судебной полицией были наделены
большими полномочиями в области' расследования преступлений
высшие чины административной власти в каждом департа¬
менте — префекты. По мысли Наполеона, прокурор должен был
быть подчинен префекту. В окончательной редакции С1С, прав¬
да, не было проведено это положение, в корне противоречащее
идее разделения властей. Но префекты, не будучи включены в
состав судебной полиции, получили широкие самостоятельные
права по расследованию преступлений2. Согласно статье 10
кодекса, они «могут лично принимать или поручать должностным
лицам судебной полиции... принимать все меры, необходимые
для установления преступлений, проступков и полицейских
нарушений и для передачи их виновников в распоряжение
судов».
Эти широкие полномочия префектов были упраздйены лишь
законом 1933 г., но уже в 1935 г. тогдашние правители Фран¬
ции, боявшиеся «внутреннего врага» больше, чем надвигавшейся
реальной опасности со стороны германского фашизма, поспе¬
шили восстановить в несколько смягченной редакции статью
10 CIC. Теперь префекты получили право принимать все необ¬
ходимые меры расследования в отношении преступлений и про¬
ступков, «направленных против внутренней или внешней без¬
опасности государства», с обязательством уведомлять прокурора
о своих действиях в течение 24 часов.
Таким образом фактически ряд следственных действий и в
их числе допросы и обыски могут быть производимы не только
следственным судьей, но и прокурором и префектом и теми
низшими чинами судебной и общей полиции, которым они дадут
соответствующие поручения. Это приводит к постояйным нару¬
шениям гарантий личной свободы обвиняемого, к превышению и
злоупотреблению власти со стороны низших агентов полиции.
Образчиком подобного рода злоупотреблений при допросе мо¬
жет служить случай с Евгением Дантоном, приведенный в жур¬
нале Лиги защиты прав человека. 19 марта 1939 г. этот гра¬
жданин был арестован жандармерией, подвергнут при допросе
насилиям и жестоким побоям. Путем применения насилия жан¬
дармы от одного из свидетелей добились обвинения Дантона в
неосторожном убийстве. Следственный судья утвердил содер¬
жание Дантона под стражей, несмотря на наличие формальных
условий получения предварительной свободы. Только после до¬
проса свидетелей следственный судья освободил Дантона, кото¬
рый по выходе из тюрьмы слег в постель: следы ударбв, недо-
1 Буквально — случая поимки на месте преступления. Но во француз¬
ском процессе это понятие имеет более широкий смысл.
2 Подробнее у Полянского, Судьба процессуальных гарантий лич¬
ной свободы во Франции, 1946.
123
ста ток целого пука волос, гноящееся ухо — таковы были види¬
мые последствия «допроса», произведенного жандармерией
Широта полномочий следственного судьи по производству
лично или через чинов судебной полиции всех следственных
действий и право самому оценивать результаты их давно уже
вызвало в литературе сравнение следственного французского
судьи с уголовным лейтенантом старого феодального порядка.
У Бальзака находим такую характеристику должности след¬
ственного судьи: «Во Франции есть человек более могуществен¬
ный, чем король, чем министр юстиции, более могущественный,
чем парламент. Это — следственный судья».
Во французской литературе неоднократно также проводи¬
лась параллель между положением обвиняемого в современном
процессе и процессе по уголовному ордонансу 1670 года, когда
предварительное следствие велось в секрете от обвиняемого.
Следователь имел почти бесконтрольное право на содержание
его под стражей. Обвиняемый не имел также права пользоваться
помощью защитника. Прогрессивные группы в течение ряда де¬
сятилетий добивались допущения защиты на предварительном
следствии. После нескольких скандальных процессов, явно
вскрывших злоупотребления следственных судей, закон 8 де¬
кабря 1897 г. допустил участие защиты на предварительном
следствии.
Допущение по этому закону защитника после первого до¬
проса обвиняемого не изменило розыскного характера произ¬
водства. По мнению многих французских юристов, это право
лишь в незначительном числе случаев приносит реальную
пользу обвиняемому, в большинстве же случаев остается фор¬
мальной гарантией.
64. Предание суду по делам, подсудным суду присяжных,
осуществляется особым отделением апелляционного суда (обви¬
нительная камера) после рассмотрения материалов дела и вы¬
слушивания заключения прокурора.
Обвиняемый и защитник могут представлять в камеру пре¬
дания суду лишь письменные замечания. Обвинительный акт
составляется прокурором после вынесения определения камеры.
Основной политической гарантией в буржуазном процессе
является право граждан быть судимыми за тяжкие преступле¬
ния присяжными. Состав присяжных (последние десятилетия в
основном из мелкой буржуазии) объясняет и достаточную
репрессивность суда по имущественным преступлениям и коле¬
бания в настроениях присяжных, выражавшиеся в отдельных
случаях оправданий. Эти случаи буржуазная пресса называла
«скандальными оправданиями», раздувая их значение и агити¬
руя против суда присяжных.
1 См. Н. Полянский, Судьба процессуальных гарантий личной свободы
во Франции, 1946, стр. 35.
121
Французская практика выработала в качестве противодей¬
ствия оправдательной тенденции присяжных институт коррек-
ционализации обвинения. Прокурор, сомневаясь, в виду инди¬
видуальных особенностей дела о тяжких преступлениях, в
возможности добиться обвинительного вердикта присяжных,
может отказаться от обвинения в тяжком преступлении (подсуд¬
ном присяжным) и направить дело по статье, предусматриваю¬
щей менее тяжкое преступление, в суд исправительной поли¬
ции Это уменьшает грозящее обвиняемому наказание, но
повышает шансы на осуждение, так как суд исправительной
полиции состоит из одних постоянных судей без присяжных.
Во всех случаях подсудности дела суду иному, чем ассизному
(суд с присяжными), прокуратура дает свое заключение след¬
ственному судье, окончившему расследование, и этот последний
направляет дело со своим постановлением в суд простой или
исправительной полиции. Соответствующий суд обязан принять
дело к рассмотрению.
65. Судебное рассмотрение дела. Основными принципами су¬
дебного рассмотрения являются гласность, устность и
состязательность. Нарушение гласности влечет от¬
мену приговора. Суд может мотивированным определением
закрыть двери заседания в публичных интересах. Мотивы про¬
веряются кассационной инстанцией. Соблюдение устности
есть безусловное требование для ассизного суда. Здесь ни одно
письменное показание ни в каком случае не может быть огла-
s шено перед присяжными до устного допроса соответствующего
лица. Состязательность понимается в том смысле, что
обвиняемый должен быть ознакомлен со всеми материалами
обвинения и имеет возможность защищаться против них.
В ассизном суде обязательны назначение защитника и участие
прокурора.
Но в отличие от английского состязательного процесса цен¬
тральным пунктом французского судебного разбирательства
является допрос обвиняемого, производимый председа¬
телем. Только после председателя допросы ведут стороны.
Уже в самой форме допросов сказывается неравенство обви¬
нения и защиты. Прокурор задает вопросы непосредственно
каждому допрашиваемому лицу. Защитник обязан адресовать
каждый свой вопрос председателю, и только с разрешения по¬
следнего допрашиваемый отвечает защитнику.
Во все время следствия председателю принадлежит неогра¬
ниченная власть «принимать все меры, необходимые для откры¬
тия истины по делу»; назначение местного осмотра, экспертизы,
вызов свидетелей.
1 Tribunal de police correctionelle— отсюда и термин «коррекцпоиализа-
ция».
125
Такое построение судебного разбирательства на практике
превращает председателя во второго обвинителя, имеющего
в то же время возможность произвольного сокращения прав
защиты. Пристрастность французских председателей, их резко
обвинительная тенденция не раз отмечались в процессуальной
литературе *.
В прениях сторон принимает участие гражданский истец (по
вопросам убытков, причиненных преступлением), прокурор и
защитник.
По окончании прений и последнего слова подсудимого суд
ставит присяжным в письменной форме вопросы, относящиеся
к виновности подсудимого. Вердикт выносится большинством
голосов.
После оглашения обвинительного вердикта стороны выска¬
зываются о мере наказания и других последствиях осуждения.
Приговор о наказании выносился ранее тремя постоянными
судьями. В 1932 году был принят закон, по внешности расширяв¬
ший права присяжных заседателей: для определения, меры на¬
казания в случае обвинительного вердикта присяжные заседа¬
тели соединялись с постоянными судьями в одну коллегию из
15 человек. Однако и парламентские прения и комментарии
к этому закону вскрывали его реакционную сущность. Правые
круги давно обвиняли присяжных в вынесении «скандальных»
оправдательных приговоров. Одной из причин этого явления
считалась боязнь присяжных навлечь обвинительным пригово¬
ром слишком суровое наказание на осужденного. Предполага¬
лось, что, получив право участвовать в назначении наказания,»
присяжные не будут так легко склоняться к оправдательным
приговорам. В то же время участие в совещании о мере нака¬
зания трех опытных авторитетных судей должно было воздей¬
ствовать хотя бы на часть присяжных с целью обеспечить
достаточную суровость репрессии. Многие юристы видели в за-
1 Вот картина отправления правосудия в парижском трибунале исправи¬
тельной полиции, описанная А. Ф. Кони: «В полчаса было рассмотрено и ре¬
шено девять дел. Принимал участие в их разборе один президент, с крикли¬
вым словом и нетерпеливыми движениями... За судейским столом сидело два
«советника»; один относился ко всему безучастно и, повидимому дремал,
другой, нисколько не стесняясь читал, держа прямо перед собой, газету...
Прокурор на молчаливое обращение к нему президента повторял одно неиз¬
менное: «я ходатайствую»... — Дело Матье — провозглашает президент:
Матье! — Здесь, господин президент! — Вы обвиняетесь в нанесении удара по¬
лицейскому. Признаете ли себя виновным? — Да помилуйте, это он меня уда¬
рил. — Молчать! Это всегда у вас — вас бьет полиция... Есть свидетели?
Подходит полицейский сержант.
— Поднимите руку? Вы клянетесь говорить правду... Он вас ударил? — Да,
господин президент. — Можете идти. — Ну (обращаясь к подсудимому), что
Вы можете сказать в свою защиту? — Да помилуйте, ведь не я его, а он
меня... — Хорошо! (смотрит в сторону прокурора, который повторяет свою
неизменную фразу). Суд, выслушав... приговаривает Матье к трем месяцам
тюрьмы и судебным издержкам. Уведите! Следующий! (А. Ф. Кони «Отцы
и дети судебной реформы», 1914 г., стр. 211—212).
126
коне 1932 года первый шаг к превращению суда присяжных
в суд шеффенского типа.
66. Пересмотр приговоров. Нормальным видом обжалования,
который распространяется почти на все приговоры
суда простой полиции (кроме приговоров к самому незначитель¬
ному штрафу) и на все приговоры суда исправительной поли¬
ции, вынесенные им в первой инстанции, является а пел ли¬
ца я. На приговоры суда простой полиции могут жаловаться
осужденный и гражданский ответчик, но не прокурор. Апелля¬
цию рассматривает суд исправительной полиции. На приговоры
суда исправительной полиции могут жаловаться все стороны —
обвиняемый, гражданский истец, гражданский ответчик и про¬
курор. Апелляцию рассматривает апелляционный суд.
Суд второй инстанции рассматривает вопросы факта и права
и может при этом принять новые доказательства. Но пересмотр
ограничивается кругом тех вопросов, которые ставят жалобы
сторон: tantum devolutum quantum appellatum.
Необжалованные части приговора вступают в законную силу.
Ухудшение положения обвиняемого может последовать лишь
по жалобе прокурора. В кассационном порядке стороны могут
обжаловать приговоры суда первой инстанции, не подлежащие
апелляции, и в частности приговоры суда присяжных и при¬
говоры судов второй инстанции.
Жалобы могут приносить все стороны. Но основания для
жалобы строго ограничены перечнем, сделанным в самом законе
(ст. 408 CIC): это — незаконный состав суда или жюри присяж¬
ных, превышение судом пределов его власти, нарушение глас¬
ности разбирательства, отсутствие мотивов в приговоре или про¬
тиворечие в них, нарушение особенно важных форм процесса,
неправильное применение уголовного закона. Вопросы существа
дела — доказанности фактов и размера наказания не могут
быть предметом кассации. Каждая сторона может жаловаться
только на нарушения своих прав. Прокурор может жаловаться
и в пользу и против любой стороны.
Но обжалование прокуратурой оправдательного приговора
суда присяжных может иметь место лишь в интересах закона.
Кассационный суд, отменяя такой приговор, указывает соответ¬
ствующему суду на допущенные им нарушения законов. Но
дело не рассматривается вторично, и обвиняемый охраняется
оправдательным приговором. В этой особенности и отразился
взгляд буржуазной теории на решение присяжных, как на вы¬
ражение «народного суверенитета»: оправданный ими гражда¬
нин не может быть вновь судим за то же деяние1.
1 Отсюда наяменование некоторыми французскими процессуалистами
этого вида кассации — кассацией платонической.
127
Кассационный суд по жалобе сторон рассматривает дело
только в пределах жалобы, т. е. проверяет лишь обжалованную
часть, приговора. Но жалоба прокурора имеет абсолютный ха¬
рактер и позволяет кассационному суду отменять приговор
частично и полностью, в пользу или во вред любой стороне.
Описанный здесь формальный характер «чистой кассации»
затрудняет отмену даже явно несправедливых приговоров, за¬
прещая кассационному суду затрагивать существо дела.
67. Оценка французского процесса. Чтобы составить пол¬
ное представление о французском правосудии на практике,
необходимо иметь в виду следующие моменты.' Суды третьей
республики, сменившей в 1870 году империю, остались в руках
реакционных монархических элементов. Их упорная борьба
против республиканского режима вынудила парламент в 80-х
годах принять закон о временном приостановлении несменяе¬
мости судей, после чего правительство провело «очищение» ма¬
гистратуры от наиболее непримиримых врагов республики.
Однако и после этого французские суды сохранили в общем
свой реакционный характер. Покровительство правым органи¬
зациям и печати, пристрастное возбуждение дел против про¬
грессивных и особенно революционных деятелей, услужливость
по отношению к высшим церковникам и монархической воен¬
щине — характерные черты французской юстиции. Далее необ¬
ходимо Отметить глубокую коррупцию всего административно¬
полицейского и судебного аппарата и полную фактическую зави¬
симость следственных судей и членов судов от министерства
юстиции. Все это приводило к вопиющим злоупотреблениям,
к прекращению дел о несомненных преступниках, к подтасовке
доказательств обвинения с целью расправы с неугодными
лицами. Некоторые процессы подобного рода получили мировую
известность.
В 1895 г. военный суд признал виновным в шпионаже в
пользу Германии офицера французского генерального штаба
Дрейфуса, еврея по национальности. Очень скоро выяснилось,
Что при ведении этого дела следственные, прокурорские и судеб¬
ные органы совершили ряд злоупотреблений, что руководители
военного министерства сознательно добились осуждения неви¬
новного человека и прикрыли истинного виновника измены,
французского офицера, титулованного венгерского аристо¬
крата — Эстергази. Прогрессивные общественные круги
примкнули к поднятой защитником Дрейфуса кампании в пользу
пересмотра его дела. Кампанию возглавил крупный писатель
Эмиль Золя, к ней примкнул другой знаменитый писатель
Анатоль Франс, ряд ученых, прогрессивных политических дея¬
телей, депутатов. Но силы реакции — церковники-антисемиты,
аристократы-националисты, верхи монархически настроенной
военщины сплотились, отстаивая правильность осуждения Дрей¬
фуса. Под давлением неотразимых разоблачений военное мини¬
128
стерство вынуждено было предать суду Эстергази. Но военный
суд оправдал его. Тогда Золя выступил в газете с письмом на
имя президента республики, в котором прямо обвинял ответ¬
ственных военных и военно-судебных работников в подлогах и
других злоупотреблениях, имевших целью осуждение невинов¬
ного Дрейфуса и оправдание преступника Эстергази. Золя был
привлечен к суду за клевету. На судебном разбирательстве
председатель не позволил защите доказывать правильность фак¬
тов, изложенных в его письме, и Золя был осужден за клевету.
Но кампания в пользу пересмотра дела Дрейфуса продол¬
жалась. Правящие круги пытались закончить дело компромис¬
сом. Кассационный суд смягчил назначенное военным судом
Дрейфусу наказание, а затем президент республики помиловал
его. Только спустя 11 лет, в 1906 году Дрейфус добился полной
реабилитации ’.
Картину полного разложения всего правительственного аппа¬
рата Франции показали разоблачения по делу Стависского.
В 1934 году произошло банкротство основанного этим крупным
банковским аферистом предприятия, разорившее тысячи людей.
Началось предварительное следствие. Но когда был арестован
Ставис-ский, он покончил с собою при таких странных обстоя¬
тельствах, что левые газеты заговорили об убийстве Стависского
полицией. Затем, при загадочных обстоятельствах погиб след¬
ственный судья, который вел дело. Множество важнейших
документов бесследно исчезло. Причиной всего этого были неле¬
гальные «деловые» связи Стависского с верхами администра¬
тивного аппарата, включая ряд министров, с министром-прези¬
дентом во главе. Все они получали в течение ряда лет крупней¬
шие взятки от Стависского за поддержку его предприятий и,
естественно, опасались разоблачений со стороны арестованного
афериста и не в меру усердного следователя. ';
Известно, наконец, что буквально накануне второй мировой
войны французские судебные власти создавали провокационные
процессы против руководящих работников коммунистической
партии и в то же время выпустили из тюрем агентов |герман-
ского фашизма — членов организации кагуляров, несмотря на
бесспорные доказательства их шпионской деятельности, терро¬
ристических актов и подготовки вооруженного захвата власти.
Фашистское правительство Петэна наряду с созданием воен¬
ных судов для расправы с французским пролетариатом и всеми
противниками фашизма, упразднило и для общеуголовных пре¬
ступлений суд присяжных, заменив его коллегией из семи засе-
1 Длительную борьбу за правое дело Дрейфуса Золя отразил в художе¬
ственной форме в романе «Истина». Сюжет его — не политическое престу¬
пление, а убийство. Но борьба за истину против религиозного и национального
фанатизма и осуждение невиновного воспроизводят ситуации дела Дрейфуса.
В острой сатирической форме воспроизвел Анатоль Франс и дело Дрей¬
фуса и борьбу Золя в романе-хронике «Остров пингвинов» (дело Пиро).
9 Зак. 1524
129
Дателей (шёффенов), решающей все вопросы дела совместно С
коллегией из трех судей. 1
Интересно, что «демократическое» правительство четвертой
республики подтвердило ордонанс Петэна и до сих пор не вос¬
становило суда присяжных.
III. УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС ГЕРМАНИИ
68. Уголовный процесс Германии до фашизации. В неокон¬
ченной статье 40-х годов Энгельс, указывал на необходимость
борьбы немецкой буржуазии с феодально-бюрократической
юстицией. «.. .Буржуазия вынуждена сломить могущество этой
надменной и придирчивой бюрократии... Если мелкие буржуа
подчиняются или могли подчиняться как административной
бюрократии, так и юридической бюрократии, если они могли
доверять свое имущество и свою личную безопасность благо¬
усмотрению и беспечности независимого, т. е. бюрократически-
самостоятельного судейского класса, который за это 'защищал
их от посягательств феодального дворянства, а иногда и адми¬
нистративной бюрократии, то буржуа не могут делать этого.
Буржуа нуждаются для процессов, в которых дело 'идет о соб¬
ственности, по крайней мере в гарантии публичности; для уго¬
ловных процессов, кроме того, еще и 'в присяжных, в постоянном
контроле юстиции представителями от буржуа» *.
Спустя более сорока лет Энгельс вновь вернулся к этому
вопросу, он дал следующую характеристику германского права,
частично прямо относящуюся к суду и процессу.
«.. .Какова историческая основа наших немецких юристов?
Не что иное, как пассивно тянувшийся на протяжении столетий,
большей частью подгоняемый ударами извне и до сих пор еще
не завершившийся процесс разложения остатков средневековья;
экономически отсталое общество, в котором феодальный юнкер
и цеховой мастер бродят, как призраки, в поисках нового тела
для нового воплощения; правовой порядок, в котором полицей¬
ский произвол, несмотря на исчезновение в 1848 г. юстиции кня¬
жеского кабинета, до сих пор ежедневно пробивает брешь за
брешью. Из этой наихудшей из всех плохих школ вышли они,
творцы новых имперских уложений, такова же и их работа. Не
говоря о чисто юридической стороне, политической свободе не
очень поздоровилось в этих кодексах. Если суды шеффенов пре¬
доставляют буржуазии и мелкой буржуазии возможность уча¬
ствовать в обуздании рабочего класса, то от опасности возобно¬
вления буржуазной оппозиции государство по мере возможности
обеспечивает себя ограничением компетенции присяжных
судов. Политические статьи уголовного уложения часто на¬
1 Маркс и Энгельс, Соч., т. V, стр. 532—533.
130
столько неопределенны и растяжимы, словно они пригнаны к
нынешнему имперскому суду, а этот суд к ним» *.
Указанные Энгельсом моменты, равно как и наличие в Гер¬
мании и особенно в Пруссии сильного, проникнутого феодаль¬
ными традициями помещичьего класса должны быть учтены при
оценке германского уголовного процесса.
Формально он построен (по Уставу 1878 г.) с ограничением
следственного начала в пользу обвинительного, с независи¬
мостью следственного судьи от прокурора и даже с допущением
защитника в стадии предварительного следствия'1 2. Но более
внимательное рассмотрение сущности германского процесса
приводит к выводу, что он и до фашизации далеко не отличался
либерализмом, проводя на практике защиту интересов правя¬
щего класса.
Дознание и предварительное следствие производились 'неглас¬
но. Дознание находилось в руках прокурора, которому была
полностью подчинена полиция. Его назначение — выяснить об¬
стоятельства дела для решения вопроса о необходимости судеб¬
ного исследования. В ходе дознания не могли производиться
допросы под присягой, а для обысков, выемок и принятия мер
пресечения было необходимо разрешение судьи. Но в случае
необходимости прокурор и даже чины полиции имели право
производить эти действия.
Предварительное следствие начиналось по предложению про¬
курора, указывающего обвиняемое лицо и предмет обвинения.
Участковый судья мог производить следственные действия и без
предложения прокурора по собственному почину в случаях,
когда недопустимо промедление. Но производство участ¬
кового судьи передавалось на дальнейшее распоряжение проку¬
рору.
Если дознание установило достаточные основанйя для воз¬
буждения публичного обвинения, прокурор по делам о менее
тяжких преступлениях вносил непосредственно в суд обвини¬
тельный акт. По делам, подсудным высшим судам (в том числе
и суду с присяжными), было обязательно производство предва¬
рительного следствия. Производил его судебный следователь,
обязанный все важнейшие действия протоколировать с участием
секретаря. Формально он являлся членом суда (ландгерихта)
и был независим от прокурора в направлении хода дела. Фак¬
тически он был подчинен влиянию прокуратуры. Следствие про¬
изводилось лишь в отношении того лица и того преступления,
которые указаны в предложении прокурора. По закону объем
следствия ограничен. Оно не должно быть распространяемо да¬
лее, чем это необходимо для разрешения вопроса о том, ’надле¬
жит ли приступить к судебному рассмотрению дела или же об-
1 Маркс и Энгельс, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 504.
2 Отсюда нередкая положительная оценка в старой русской литературе
«германского направления». См., например, Фойницкий, т. II, стр. 369.
131
виняемый должен быть освобожден от преследования. В ходе-'
следствия должны быть также установлены те доказательства,
которые могут быть утрачены до суда.
Защитник обвиняемого допускался в ходе предварительного
следствия, но участие его было весьма ограничено. Он мог при¬
сутствовать при осмотрах, а также при допросах тех свидетелей
и экспертов, которые, вероятно, не явятся в судебное заседание.
До окончания следствия он допускался к ознакомлению с теми
актами, которые могли быть ему предъявлены без ущерба для
следствия. При допросах обвиняемого защитник не мог присут¬
ствовать, и сношения его с обвиняемым, находившимся под стра¬
жей, происходили под контролем следователя.
Только после направления дела в суд защитник получал
право на ознакомление со всеми актами. Оконченное следствен¬
ное производство направлялось прокурору. Но прокурор мог в;
любой момент следствия знакомиться с ним и делать предложе¬
ния о его дополнении. При несогласии следователя с предложе¬
нием вопрос решал суд.
Заключение прокурора о предании суду обвиняемого, о-
приостановлении или прекращении дела вносилось им вместе
с оконченным производством в суд.
Судебное разбирательство строилось по типу французского,
но с меньшими полномочиями председателя, на действия кото¬
рого стороны имели право приносить возражения составу суда.
Списки йрисяжных, а по менее серьезным делам — шеффе-
нов, заседавших в одной коллегии с судьей *, составлялись круп¬
ными судейскими и административными чиновниками с уча¬
стием «доверенных лиц», избиравшихся в общинных советах.
Судебное решение основывалось на непосредственном озна¬
комлении судей со всеми доказательствами и на свободной их
оценке по внутреннему убеждению.
Состав судей из выдержанных в «прусском духе» чиновни¬
ков, конечно, охранял «устои государства». В период обостре¬
ния классовой борьбы во многих случаях допускались грубей¬
шие злоупотребления принципом свободной судейской оценки
доказательств, и под предлогом свободной оценки доказа¬
тельств зачастую извращались самые обстоятельства дела.
Против революционных пролетариев обвинение считалось до¬
казанным даже при недостаточном обвинительном материале;
при обвинении же сторонников контрреволюции произвольно
выносились оправдательные приговоры.
Грубость приемов полиции и судебных чиновников Германии
в обращении с представителями очень широко понимаемой ими
«демократии» засвидетельствована множеством авторов1 2.
1 См. об этой форме суда замечания Ленина, Международный съезд
судей, Соч., т. XXX, стр. 194.
2 См., например, негодующий отзыв А. Ф. Кони о десятидневном судеб¬
ном истязании в берлинском суде 70-летнего художника Гдасфа,. об. «охоте на
132
Ряд преступлений средней тяжести был подсуден окружному
суду без присяжных. Тягчайшие же политические преступления
(бунт против верховной власти и государственная 'измена) рас¬
сматривались имперским судом в составе 14 судей, приговоры
которого не подлежали обжалованию.
Обжалование приговоров судов низшей инстанции происхо¬
дило в форме апелляции. Приговоры уголовного отделения
окружного суда (без присяжных) и суда присяжных подле¬
жали обжалованию в форме ревизий, которая отличалась от
французской кассации только правом суда второй инстанции на
изменение в очень узких рамках приговора первой инстанции.
Кроме нормальных судебных инстанций могли действовать
«в чрезвычайных обстоятельствах» предусмотренные имперской
конституцией 1871 года военные и полевые 'суды. Они, напри¬
мер, учреждались во время стачек горнорабочих в Рурской
области и в Силезии в 1889 году. Широко действовали военные
суды во время первой мировой войны
После Версальского мира в Германии фактически потерял
силу единый процессуальный кодекс. Множество чрезвычайных
судов различных наименований (например, баварский «народ-
ный суд») получили широкие полномочия на «упрощение след¬
ствия» и сокращение гарантий для обвиняемого.
Веймарская конституция установила «независимость» и
«несменяемость» судей, которые были распространены на ста¬
рых судей вильгельмовской Германии.
Эти судьи и в «государственном трибунале для защиты рес¬
публики» (1922) и во всех остальных судах ревниво охраняли
«право личности» террористов-националистов и всяческих монар¬
хических заговорщиков (оправдание убийц Либкнехта и Люк¬
сембург) и неумолимо обрушивали тяжкие кары на коммуни¬
стов и прочих «неблагонадежных» (осуждение Макса Тельца
к пожизненной каторге и пр.) * 1 2.
В 1924 г. в порядке чрезвычайного указа были произведены
значительные изменения в судоустройстве и процессе. В част¬
ности, был упразднен суд п р и с я ж н ы х (хотя название это
сохранилось в уставе уголовного судопроизводства) и заменен
«большим» шеффенским судом из 3 профессиональных судей и
6 шеффенов3. Суды получили широкие права по ограничению
круга доказательств, а прокуратура — право не возбуждать
в ряде случаев обвинения по соображениям «нецелесообразно¬
сти» при наличии состава преступления.
подсудимого» со стороны председателя, о «прусских приемах судопроизвод¬
ства» (Кони, На жизненном пути, т. I, стр. 373—381).
1 Таким судом, например, был осужден в 1916 г. Либкнехт за устройство
первомайской демонстрации в Берлине.
2 Этот период описан в художественной форме в романе Оттвальда,
«Ведают, что творят».
3 Художественное изображение деятельности этого суда см. в романе
Л. Фейхтвангера «Успех»
133
Ряд указов президента Республики еще до захвата Гитлером
власти внес новые резко реакционные изменения процесса:
был распространен на важнейшие политические уголовные дела
порядок суммарного (упрощенного) производства, допускав¬
шийся по уставу уголовного судопроизводства лишь на проступки,
караемые арестом и штрафом; была урезана гласность процесса
по многим видам дел; была расширена подсудность «больших»
уголовных отделений окружных судов (с шеффенами), при¬
говоры которых не подлежали апелляции; по ряду дел неодно¬
кратно устанавливалась подсудность ^особым судам», произ¬
водство в которых было лишено общих процессуальных гаран¬
тий. Гитлер превратил «особые» суды в постоянно действующие
органы. ’
69. Уголовный процесс германского фашизма. «Приход фа¬
шизма к власти — это не обыкновенная замена одного буржуаз¬
ного правительства другим, а смена одной государственной
формы классового господства буржуазии — буржуазной демо¬
кратии, другой его формой — открытой террористиче¬
ской диктатурой»1.
«Фашизм ,и правовая система — две вещи, 'совершенно несо¬
вместимые. Фашизм является отрицанием какого бы то ни было
правового порядка. Фашизм это по существу произвол. Это про¬
извол вооруженной банды наймитов крупного капитала, закаба¬
ляющих большинство народа в интересах... наиболее ’хищни¬
ческих эксплоататоров... Такая система, при которой любой
фашистский убийца за свои злодейства не подлежит 'никакому
суду и никаким параграфам—это и есть система произвола.
Это — режим правящей уголовщины» 2. Такой анализ политиче¬
ской и юридической сущности фашизма сделал тов. Г. Димитров.
Какими же были основные черты германского процесса в
годы господства фашизма?
Первая — вспомогательная роль суда и процесса. Основным
методом террористического режима гитлеровцев являлась вне¬
судебная расправа.
Вторая — специальный «расовый подбор» судей, прокуроров
и шеффенов. Законом «об оздоровлении профессионального
чиновничества» был отменен конституционный принцип несме¬
няемости судей. По этому закону увольнялись все «чиновники
неарийского происхождения», а также чиновники и судьи, «ко¬
торые не представляют достаточных гарантий того, что они
будут беззаветно стоять на страже интересов национального
государства». Все заседатели в судах заменялись новыми. Ми¬
нистерству юстиции было предоставлено право удалять из судов
1 Г. Димитров, Наступление фашизма и задачи Коммунистического
Интернационала в борьбе за единство рабочего класса против фашизма,
1935, стр. 12,
аГ. Димитров, «Правовая система» германского фашизма. Ответ гос-’
иодину Риббентропу («Коммунистический Интернационал», 1936, Ns 1, стр. 4).
134
йенадежйых заседателей. В соответствующей инструкции Мини¬
стерства было указано: «На пост шеффена безусловно не допу¬
скаются: 1) неарийцы, 2) враждебные народу элементы». '
Точно так же должны были быть удалены из рядов проку¬
ратуры лица неарийского происхождения и лица, «действовав¬
шие в коммунистическом духе».
Третья — крайнее расширение подсудности исключительных
судов, не 'связанных общими нормами процесса. Уже в первые
месяцы гитлеровской диктатуры были введены чрезвычайные
суды для рассмотрения дел о преступлениях, прямо или кос¬
венно направленных против фашистского 'режима. Суды эти
состояли только из 3 судей-профессионалов. Производство в них
начиналось по предложению прокурора без предварительной
проверки материалов. Суд мог отклонить предъявление доказа¬
тельств обвиняемым, «если у него создалось впечатление, что их
не требуется для выяснения дела». Решения таких судов не под¬
лежали обжалованию.
После скандального провала Лейпцигского 'процесса о под¬
жоге рейхстага, показавшего всему миру лицо подлинных
поджигателей и провокаторов во главе с Герингом, фашистский
режим отменил последние остатки процессуальных гарантий
в виде гласности суда. Законом 24 апреля 1934 г1, был учре¬
жден под демагогическим именем «народного суда» орган
чрезвычайной фасправы в судебной форме, который должен
был заменить имперский суд в делах о политических преступле¬
ниях. Он состоял из 5 членов, ’назначавшихся рейхсканцлером.
Из них только двое должны были обладать судейским цензом;
остальные — представители полиции, органов национал-социа¬
листской партии, 'высшие чины офицерского состава штурмовых
частей. По делам, подсудным «народному суду», прокурор 'мог
не допускать предварительного следствия, ограничившись мате¬
риалами дознаний, произведенного органами гестапо. ' Выбор
защитника зависел 'от согласия председателя. Допущение глас-
ности'также находилось в его руках. Имперскому министру
юстиции ‘было предоставлено право для каждого дела вводить
те или иные изменения процессуального порядка. Никакое обжа¬
лование приговоров «народного суда» не допускалось.
Четвертая — незамаскированное упразднение таких демокра¬
тических гарантий правосудия, как равенство всех перед
• законом, принцип легальности в деятельности суда и прокура¬
туры (т. е. обязательность привлечения за деяния, составляю¬
щие преступление), запрет привлечения за деяния, не преду¬
смотренные уголовным законом (nullum crimen sine lege penale).
Закон 28 июня 1935 г. позволил фашистской прокуратуре при¬
влекать, а фашистскому суду судить за 'действия, не предусмо¬
тренные уголовным кодексом, 'если они заслуживают наказания,
«согласно здоровому народному чувству». В то же время про¬
курор получил право прекращать дела, если он имел основа¬
135
Ние считать, что суд, руководствуясь тем же «здоровым нацио¬
нальным чувством», не сочтет нужным применять наказание.
В этом порядке прекращались, как правило, все дела по обви¬
нению фашистских громил, бандитов и убийц в преступлениях,
направленных против «неблагонадежных», «коммунистически
мыслящих» или неарийских элементов.
Производство предварительного 'следствия по любому делу
зависело от прокурора и могло быть заменено полицейским
дознанием. Органы дознания получили право на производство
всех следственных действий, а фактически широчайшим образом
применяли при допросах вымогательство, угрозы и пытки.
Имперский суд, как орган истолкования законов, был осво¬
божден от связанности ранее данными им 'самим разъяснениями
и получил право «более свободного толкования» или, проще
говоря, произвола в применении любого закона.
С началом новой мировой войны ее поджигатели — немецкие
фашисты, ссылаясь на военные обстоятельства, полностью упразд¬
нили всякое участие заседателей в обыкновенных судах,
расширили подсудность единоличного судьи и судов исключи¬
тельных, ограничили число случаев обязательного участия за¬
щитника, а во всех остальных случаях его допущение поставили
в зависимость от усмотрения председателя. Суды получили
право по своему усмотрению не допускать представления сто¬
ронами доказательств; права на обжалование приговоров были
ограничены.
В ходе войны германский фашизм создавал на территориях,
захваченных его полчищами, военные суды, которые не ймели
ни одной черты, характеризующей суд и являлись органом по¬
лицейского террора, направленного против ‘свободолюбивых на¬
родов. В то же время гитлеровцы упразднили всякую ответ¬
ственность немцев за любое преступление — убийство, поджог,
насилие, разбой, — совершенное против мирного населения вре¬
менно оккупированных районов, а также против военнопленных
и насильственно угнанных на каторжные работы в Германию
невоюющих жителей этих районов. Организаторы «нового по¬
рядка» в Европе и исполнители гнусных комедий «суда» по-гит¬
леровски наряду с организаторами и работниками немецких
«фабрик ’смерти», все эти новоиспеченные генерал-губернаторы
и просто губернаторы, коменданты и подкоменданты — враги
человечества, палачи и преступники.
ЛИТЕРАТУРА К ЧЕТВЕРТОЙ ГЛАВЕ
А. РУКОВОДЯЩАЯ
Энгельс, Английская конституция, Соч.., т. II, стр. 367, сл.
Энгельс, Роль насилия в истории, Соч., т. XVI, ч. I, стр. 503.
Ленин, Международный съезд судей, Соч., т. XXX, стр. 194.
Сталин, О Великой Отечественной войне советского народа, М., 1945.
136
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ
I. Учебники
Строгович, Уголовный процесс, стр. 58—64.
2. Монографии и статьи
Полянский, Уголовное право и уголовный суд в Англии, М., 1937.
Полянский, Английские законы о чрезвычайном полномочии прави¬
тельства и об отправлении правосудия во время войны («Советское госу¬
дарство и право», 1940, № 2).
Он же, Проблема «механизации» уголовного процесса («Советское госу¬
дарство и право», 1941).
О и ж е, Судьба процессуальных гарантий личной свободы во Франции,
М„ 1946.
Он же, Доказательства в иностранном уголовном процессе, М., 1946.
Люблинский, Полиция, суд и тюрьмы Америки, М., 1933.
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ
1. Учебники
Дженкс, Английское право, М., 1947, стр. 78—101.
Вильсон, Государство, 1905.
‘ 2. Монографии и статьи
Миттермайер, Уголовное судопроизводство в Англии, Шотландии и
Северной Америке, М., 1864.
ГЛАВА V
ИСТОРИЯ СОВЕТСКОГО ПРОЦЕССА
70. Ленинская формулировка задач пролетаркого суда. 71. Пер¬
вый период строительства советского суда. 72. Уголовный про¬
цесс первого периода. 73. Развитие трибунальского процесса в
период гражданской войны и иностранной военной интервенции.
74. Организация и деятельность революционных трибуналов на
Украине. 75. Развитие процесса в общих судах в период ино¬
странной военной интервенции и гражданской войны. 76. Судеб¬
ная система в период перехода на мирную работу по восстано¬
влению народного хозяйства. 77. Верховный суд Союза ССР.
78. Процессуальные формы в период перехода на мирную работу.
79. Общесоюзное процессуальное законодательство. 80. Развитие
уголовного процесса за 1926—1934 гг. 81. Особое производство
о признании лица общественно опасным на Украине. 82. Судебные
органы во второй фазе развития СССР. 83. Процессуальные
формы. 84. Сталинская Конституция и уголовный процесс.
85. Великая Отечественная война и советский процесс. 86. Роль
советского уголовного суда и процесса в строительстве социа¬
лизма и в борьбе с врагами Советского государства
70. Ленинская формулировка задач пролетарского суда.
В наброске статьи «Об очередных задачах советской власти»
(март 1918 г.) Ленин формулировал место суда в системе госу¬
дарственных органов и его задачи. «Особенно следует отметить
при обсуждении вопроса о восстановлении дисциплины и само¬
дисциплины трудящихся ту важную роль, которая выпадает
теперь на долю судов. Суд был в капиталистическом обществе
преимущественно аппаратом угнетения, аппаратом буржуазной
эксплуатации. Поэтому безусловной обязанностью пролетарской
революции было не реформировать судебные учреждения.'..,
а совершенно уничтожить, смести до основания весь старый суд
и его аппарат. Эту необходимую задачу Октябрьская революция
выполнила, и выполнила успешно. На место старого суда она
стала создавать новый народный суд, вернее, Советский суд, по¬
строенный на принципе участия трудящихся и эксплуатируемых
классов, — и только этих классов, — в управлении государством.
Новый суд нужен был прежде всего для борьбы против эксплуа¬
таторов, пытающихся восстановить свое господство, или от¬
стаивать свои привилегии, или тайком протащить, обманом запо¬
лучить ту или иную частичку этих привилегий. Но, кроме того, на
суды, если они организованы действительно на принципе совет¬
138
ских учреждений, ложйтся другая еще более важная задача.
Это — задача обеспечить строжайшее проведение дисциплины и
самодисциплины трудящихся... Нам нужно государство, нам
нужно принуждение. Органом пролетарского государства, осу¬
ществляющего такое принуждение, должны быть советские
суды...» ’.
Нашей задачей является рассмотрение тех процессуальных
форм, в которых действовали советские суды в различных фазах
развития социалистического государства, начиная с периода
проведения Великой Октябрьской социалистической революции.
Вопросов судоустройства мы будем касаться лишь в том объеме,
в каком это необходимо для понимания особенностей процесса
в различных судах.
71. Первый период строительства советского суда. Этот
период начинается с самого момента Октябрьской революции.
Ленин отметил это: «.. .революционные массы после 7 ноября
(25 октября) 1917 г. вступили на верный путь и доказали жиз¬
ненность революции, начав устраивать свои, рабочие и крестьян¬
ские, суды, еще до всяких декретов о роспуске буржуазно¬
бюрократического судебного аппарата» 1 2.
При возникновении в конце 1917—начале 1918 г. в различных
местах России народно-революционных судов различных наиме¬
нований стихийное творчество трудовых масс создавало демо¬
кратические формы устройства и деятельности суда, предвосхи¬
щая принципы, позднее зафиксированные в постановлениях
центральной властью. Так, по словам Д. Курского на I Всерос¬
сийском съезде комиссаров юстиции (апрель 1918 г.), «положе¬
ние о революционных судах Новгородской губернии. ..ив судо¬
устройстве и в судопроизводстве явно предвосхищает основную
сггруктуру окружного суда по декрету № 2» 3.
Но, разумеется, основные процессуальные институты полу¬
чили определенное оформление только в декретах и постановле¬
ниях центральной власти.
Как известно, декрет о суде № 1, опубликованный 24 ноября
1917 г., постановил: «Упразднить доныне существующие общие
судебные установления, как то: окружные суды, судебные па¬
латы и правительствующий Сенат со всеми департаментами,
военные и. морские суды всех наименований, а также коммерче¬
ские суды, заменяя все эти установления судами, обра¬
зуемыми на основании демократических вы¬
боров. Упразднить доныне существовавшие институты судеб¬
ных следователей, прокурорского надзора, а равно и институты
присяжной и частной адвокатуры». Вместе с тем декрет постано¬
вил: «Приостановить действие существующего института миро¬
вых судей, — заменяя мировых судей, избираемых доныне не¬
1 Ленин, Соч., т. XXII, стр. 424.
2 Т а м ж е, стр. 460.
3 Материалы НКЮ.
139
Прямыми выборами, местными судами в лице по¬
стоянного местного судьи и двух очередных
заседателей,, приглашаемых на каждую сессию по особым
спискам очередных судей. Местные судьи избираются впредь на
основании прямых демократических выборов, а до
назначения таковых выборов временно советами».
Тем же декретом наряду с общей судебной инстанцией были
созданы как органы для борьбы с контрреволюцией специальные
суды — революционные трибуналы.
«Для борьбы против контрреволюционных сил, в видах при¬
нятия мер ограждения от них революции и ее завоеваний, а равно
для решения дел о борьбе с мародерством и хищничеством, са¬
ботажем и прочими злоупотреблениями торговцев, промышлен¬
ников, чиновн|иков и прочих лиц, учреждаются рабочие и кре¬
стьянские революционные трибуналы в составе одного председа¬
теля и шести очередных заседателей, избираемых губ. или
горсоветами».
Декретом о суде № 2 (7 марта 1918 г.) была создана система
судов общих, действующих наряду с народными судами, но не
связанных с ними, для рассмотрения дел, превышающих подсуд¬
ность народных судов: окружные народные суды — первая
инстанция, областные народные суды — кассационная инстанция,
и (фактически не организованный) «сверхкассационный»
центр—верховный судебный контроль — «в целях достижения
единообразия кассационной практики». Члены окружных судов
избирались Советами, высшие инстанции создавались путем по¬
сылки в них по одному члену низшими инстанциями.
Таким образом в период проведения Октябрьской революции
образовались две системы судов — общих (сюда входили на¬
родные, местные, суды со своей кассационной инстанцией —4
съездом, позже Советом, народных судей, — и окружные народ¬
ные суды со своей кассационной инстанцией) и специаль¬
ных — революционные трибуналы ’.
Очень скоро специальные цели революционных трибуналов
заставили создать для них особые процессуальные нормы, зна¬
чительно отличающиеся от процессуального порядка в общих
судах.
Поэтому в дальнейшем изложении нам придется останавли¬
ваться отдельно на развитии процесса в народных судах и в ре¬
волюционных трибуналах.
72. Уголовный процесс первого периода. В первых декре¬
тах и инструкциях советской власти о суде, поскольку они отно¬
сились к процессуальной деятельности, можно отметить две свя¬
занные одна с другой черты — демократичность форм
и упрощение судопроизводства.
1 Подробнее об организационных моментах обеих систем см.
«История государства и права СССР», ч. II, Юриздат, М„ 1947.
140
Несколько позже этот момент был отмечен в принятой
VIII съездом РКП(б) новой программе партии: «Советская
власть упростила устройство суда, сделав его абсолютно доступ¬
ным для населения и устранив всякую волокиту в ведении дел».
Вовлечению в дело суда широчайших масс должно соответ¬
ствовать упрощение самого процесса суда.
«Мы создали органы, через которые не только мужчины, но
и женщины, самый отсталый и неподвижный элемент, могут
быть проведены поголовно, — говорил Ленин на VIII съезде пар¬
тии, —... судить на основе революционного правосознания тру¬
дящихся классов может всякий» *.
В декрете о суде № 1, при всей его краткости, имеется ряд
принципиально важных процессуальных положений: об упразд¬
нении апелляционного рассмотрения дел и о замене его касса¬
ционным (п. 2), о допущении к обвинению и защите всех
неопороченных граждан,, пользующихся гражданскими правами.
Обвинители и защитники допускаются и в стадии предваритель¬
ного следствия (п. 3); о том, что постановления ведущих
предварительное следствие местных судей о личном задержании
и о предании суду должны быть подтверждены постановлением
.всего местного суда (п. 3); наконец, о том, что «право помилова¬
ния и восстановления в правах лиц, осужденных по уголовным
делам, впредь принадлежит судебной власти» (п. 7).
Очень важным было указание п. 5 на то, что местные суды
решают дела именем Российской республики и руководствуются
в своих решениях и приговорах законами свергнутых прави¬
тельств лишь постольку, поскольку таковые не отменены
революцией и не противоречат революционной совести и револю¬
ционному правосознанию. Это положение, относящееся по
буквальному смыслу к материальным законам, могло, конечно,
распространяться и на процессуальные нормы старых уставов.
Это прямо было указано в декрете о суде № 2 в дополнение
к общему положению' о том, что судопроизводство происхо¬
дит по правилам судебных уставов 1864 г. (ст. 8). И в двух
инструкциях Революционному трибуналу (в ноябре и декабре
1917 г.) устанавливается; та же свобода обвинения и защиты
для всех неопороченных граждан: тот же коллегиальный
порядок принятия важнейших решений следственной комис¬
сии (с правом обжаловать их в распорядительное заседание
трибунала).
В отношении судебного рассмотрения дел инструкция 19 де¬
кабря установила: г л а с н о с т ь его, ведение с участием
обвинения и защиты, постановление приговора по боль¬
шинству голосов.
1 Ленин, Соч., т. XXIV, стр. 144.
141
Приговоры РТР не подлежат обжалованию, но НКЮ, усмот¬
рев явную несправедливость приговора, а так¬
же нарушение форм судопроизводства (установ¬
ленных инструкцией}, может обратиться в ЦИК с предложением
назначить вторичное и последнее рассмотрение дела.
Дальнейшее уточнение демократических принципов процесса
произведено в декрете о суде № 2. Здесь прежде всего указано,
что в судах всех инстанций допускается судоговорение на всех
местных языках (ст. 7).
Суды сами определяют подсудность поступивших к ним дел,
направляя неподсудные дела в надлежащий суд, который обязан
решить их. Таким образом упразднены пререкания о подсуд¬
ности (ст. 10).
В отношении доказательств суд не стеснен никакими фор¬
мальными соображениями, и от него зависит по обстоятельствам
дела допустить те или иные доказательства (ст. 14). Принесение
присяги свидетелями было заменено предупреждением об ответ¬
ственности за ложное показание.
Предварительное следствие вела коллегиально следственная
комиссия из 3 лиц с участием защиты. Это участие может быть
ограничено постановлением комиссии, «если того требуют инте¬
ресы раскрытия истины», причем решения по этим вопросам
могут быть обжалованы в окружной народный суд (ст. 24).
Декрет наметил и судебный контроль .над актом предания
суду. Предание суду производилось постановлением следствен¬
ной комиссии, но если окружной народный суд признавал преда¬
ние суду'неосновательным, он мог возвратить дело для доследо¬
вания (ст. 22).
Судебное следствие происходит открыто с участием обвине¬
ния и защиты,, с допущением дополнительного обвинителя и за¬
щитника из публики (ст. 28).
Поскольку декрет № 2 установил ведение процесса по пра¬
вилам судебных уставов 1864 г. и допустил избрание «деятелей
упраздненных судов» в члены окружных народных судов
(ст. 39), то естественным последствием этой меры оказалось
ограничение роли председателя по уголовным делам: народные
заседатели были вправе отводить председателя во все время
процесса; по окончании судебного следствия и прений сторон
председатель не произносил заключительного слова (как это
было по делам с присяжными заседателями в царском суде),
а давал только заключение о мерах наказания, предусмотренных
законом, и участвовал в совещании народных заседателей
с совещательным голосом. На нем лежала обязанность форму¬
лировать приговор согласно решению заседателей, которые
«решают вопрос не только о факте преступления, но и о мере на¬
казания, причем они имеют право уменьшить положенное в за¬
коне наказание по своему убеждению до условного или полного
освобождения обвиняемого от всякого наказания» (ст. ст. 29 и 30).
142
Декрет запрещал принесение жалобы на оправдательные
приговоры, на смягчение наказания и на полное освобождение
обвиняемого от всякого наказания (ст. 31).
На остальные приговоры могут быть принесены кассационные
жалобы в месячный срок, причем исполнение приостанавливается
лишь по постановлению суда (ст. 34).
Подтвердив еще раз, что обжалование в апелляционном по¬
рядке отменяется и допускается только кассация решений (ст. 4),
декрет установил очень важные моменты советской кассации:
суд имеет право отменить решение не только по формальным на¬
рушениям, признанным им существенными, но и в том случае,
если признает, что обжалованное решение явно несправедливо;
кассационный суд может также применить смягчение наказания
и помилование (ст. 5).
Верховный судебный контроль для устранения противоречий
в толковании законов различными кассационными инстанциями
может выносить принципиальные решения, обязательные для них
,(ст. 6).
В том же марте 1918 г., когда был издан декрет № 2, Ленин
писал, что новый суд преследует прежде всего задачи подавле¬
ния эксплоататоров, борьбы с их попытками отстаивать свои
отмененные революцией привилегии и строжайшего проведения
дисциплины и самодисциплины трудящихся. Ленин указывал,
что теперь нужны суды, которые обеспечивали бы решение этих
задач. «.. .Мы должны добиться организации подобных судов
в самом широком масштабе с распространением их деятельности
на всю трудовую жизнь страны. Лишь подобные суды, при
условии участия в них самых широких масс трудящегося и
эксплуатируемого населения, сумеют в демократических формах
сообразно с принципами Советской власти добиться того, чтобы
пожелания дисциплины и самодисциплины не остались голыми
пожеланиями» *.
73. Развитие трибунальского процесса в период граждан¬
ской войны и иностранной военной интервенции. «Разбитые
Октябрьской революцией, помещики и капиталисты совместно
с белогвардейскими генералами сговариваются за счет интере¬
сов своей родины с правительствами стран Антанты для сов¬
местного военного нападения на Советскую страну и свержения
Советской власти. На этой основе организуются военная интер¬
венция Антанты и белогвардейские мятежи на окраинах России,
в результате чего Россия оказывается отрезанной от продоволь¬
ственных и сырьевых районов» 1 2.
В этой обстановке на суды и в особенности на трибуналы ло¬
жилась ответственная задача по подавлению классовых врагов и
поддержанию революционной дисциплины. Но весной 1918 г.
1 Ленин, Соч., т. XXII, стр. 424—425.
2 История ВКП(б), Краткий курс, 1945, стр. 235—236.
143
Ленин отмечал, что «.. .наши революцио1^и£1е и народные суды
непомерно, невероятно слабы. Чувствуется, что не сломлен еще
окончательно унаследованный от ига /помещиков и буржуазии
народный взгляд на суд, как на нечто казенно-чуждое. Нет доста¬
точного сознания того, что суд ес/ь орган привлечения именно
бедноты поголовно к государственному управлению..., что суд
есть орган власти пролетариата и беднейшего крестьянства,—
что суд есть орудие воспитания к дисциплине...
виноват в мучениях голода и безработицы всякий, кто
нарушает трудовую дисциплину в любом хозяйстве, в любом
деле, — что виноватого в этом надо уметь находить, отдавать
под суд и карать беспощадно» *.
Ряд декретов весной 1918 г. и должен был укрепить револю¬
ционные трибунал^ превратить их в острое орудие революцион¬
ной борьбы. Декрет 4 мая предписал сохранить трибуналы лишь
в губернских и других крупных центрах, ликвидировав все иные
местные трибуналы. При каждом трибунале учреждалась кол¬
легия обвинителей, избираемая местным Советом. 29 мая «для
суждения по важнейшим делам, которые будут изъяты из под¬
судности местных рев. трибуналов» был учрежден Революцион¬
ный трибунал при ВЦИК; при нем работала Центральная колле¬
гия обвинителей, 11 июня 1918 г. при ВЦИК был организован
кассационный отдел по делам трибуналов.
Декрет 4 мая 1918 г. о революционных трибуналах ввел два
важных процессуальных положения, повлиявших на дальнейшее
развитие советского уголовного процесса — сперва в системе
трибуналов, а затем и в системе общих судов.
1) На созданную при каждом трибунале коллегию обвините¬
лей возлагался ряд функций государственного обвинения; пред¬
ложение следственной комиссии возбудить обвинение против
того или иного лица, участие в заседании следственной комис¬
сии при решении вопроса о предании обвиняемого суду; дача
заключения по вопросу о подсудности дел и о полноте следствия;
формулировка обвинительных тезисов по каждому делу при
назначении дела к слушанию в трибунале; публичное
обвинение по всем делам в трибунале.
2) Решение всех вопросов следствия следственной комиссией
происходит в закрытых заседаниях, оконченное же следственное
производство предъявляется обвиняемому или его защитнику,
имеющим право делать свои замечания по поводу следствия.
Постановлением ВЦИК и СНК 29 мая 1918 г. был сделан еще
один шаг по объединению и укреплению деятельности коллегий
обвинителей при революционных трибуналах: вместе с органи¬
зацией для рассмотрения важнейших дел революционного
трибунала при ВЦИК была учреждена Центральная коллегия
обвинителей. На нее было возложено сверх обычных обязан¬
1 Ленин, Соч., т. XXII, стр. 460.
144
ностей, установленных декретом 4 мая, также объединение
и руководство деятельностью коллегий об¬
винителей мест Н'ы х революционных трибу¬
налов.
Этими двумя законами закладывались основы будущей про¬
куратуры и намечался круг ее деятельности в области уголов¬
ного процесса.
В постановлении ВЦИК 11 июня 1918 г. об учреждении кас¬
сационного отдела при ВЦИК намечен узкий объем прав отдела.
Он не мог ни прекращать дела, ни изменять приговор. Он мог
либо утвердить приговор либо отменить его и направить дело на
новое рассмотрение. Стороны лично или через представителей
имели право присутствовать при рассмотрении жалоб.
Вместе с тем постановление ввело правило об обращении
к законодательному органу в случаях явного несоответствия на¬
казания с деянием осужденного или осуждения невиновного.
В таких случаях Кассационный отдел, отменяя приговор, должен
входить с представлениями в Президиум ВЦИК, от которого за¬
висит соответствующее изменение наказания или прекращение
дела без направления его на вторичное рассмотрение.
Большое значение для укрепления трибуналов имело поста¬
новление НКЮ 16 июня 1918 г., которое в двух пунктах отменило
все ранее изданные циркуляры и инструкции о революционных
трибуналах и объявило, что «Революционные трибуналы в вы¬
боре мер борьбы с контрреволюцией, саботажем и проч, не
связаны никакими ограничениями, за исключением
тех случаев, когда в законе определена мера в выражениях: «Не
ниже такого-то наказания». С этого момента трибуналы полу¬
чили право применения смертной казни, как высшей меры
наказания, которая до сих пор применялась только орга¬
нами ВЧК
1 ВЧК была организована 20 декабря 1917 г. с ликвидацией Военно-рево¬
люционного комитета. В ее задачи входило: 1) преследование и ликвидация
всех контрреволюционных и саботажнических попыток и действий по всей
России, со стороны кого бы они ни исходили; 2) предание суду революцион¬
ного трибунала всех саботажников и контрреволюционеров и выработка мер
борьбы с ними. При организации ВЧК было установлено, что «комиссия
должна вести только предварительное следствие». Бешеное сопротивление
свергнутых эксплоататорских классов выдвинуло вопрос о терроре. «Было бы
смешно и нелепо, — говорил Ленин, — отказываться от террора и подавления
по отношению к помещикам и капиталистам с их прихвостнями, продающими
Россию иностранным «союзным» империалистам» (Ленин, Соч., т. XXIII,
стр. 293—294).
К маю 1918 г. относится постановление СНК: «Объявить кадетов вне за¬
кона, а меньшевиков и правых эсеров врагами народа. ВЧК принять соответ¬
ствующие меры». 21 июня 1918 г. Революционный трибунал при ВЦИК вынес
первый смертный приговор, осудив бывш. начальника морских сил Балтийского
флота Щастного за подготовку условий для контрреволюционного государ¬
ственного переворота. 5 июня 1918 г. в докладе на V Всероссийском съезде
Советов Ленин резко указал на лицемерные протесты против применения рас¬
стрела судом. «Нам говорят, что когда в комиссии Дзержинского расстр'е-
10 Зак. 1524
145
Далее большое значение для выработав норм процесса в ре¬
волюционных трибуналах имел обширный циркуляр Кассацион¬
ного отдела (6 октября 1918 г.). Он установил, что неправильный
состав суда (участие кого-либо сверх председателя и 6 заседате¬
лей или неучастие кого-либо из этих 7 членов) влечет обязатель¬
ную отмену приговора; основаниями для отмены является также
участие одних и тех же лиц в составе суда и следственной
комиссии, несообщение обвиняемому о предании суду, отсутствие
протокола судебного заседания.
Циркуляр установил права трибунала по допущению заоч¬
ного слушания дела, вызову свидетелей и отказу в вызове их.
Особенно интересны указания в области кассационного про¬
изводства: на оправдательные приговоры либо приговоры, обжа¬
луемые по мягкости их, «допускаются кассационные протесты
всех неопороченных граждан, а не только участвующих в деле,
поскольку все граждане заинтересованы в охранении завоеваний
революции». Кассационный отдел рассматривает не только мо¬
менты, указанные жалобщиками, но и все производство
в ревизионном порядке.
Съезд работников революционных трибуналов, происхо¬
дивший в Москве с 29 октября по 3 ноября 1918 г., отметил
в своей резолюции, что «в первую пору своего существования
революционные трибуналы не только не осуществляли своей
задачи — нанесения быстрых и суровых ударов врагам револю¬
ции, но шли даже позади местных судов по медленности своего
производства и слабости репрессии». Резолюция указывает, как
на причины этого явления, на громоздкость состава трибуналов,
увлечение «декоративной стороной процесса» (жеребьевка,
стенограммы заседаний), сокращение подсудности трибуналов
изъятием из них дел о спекуляции и взяточничестве (декрет
о суде № 3), неурегулированность отношений трибуналов
с органами ВЧК. Резолюция считает, что должен быть издан
единый закон о революционных трибуналах, сильно упрощаю¬
щий процессуальный порядок их деятельности и устанавливаю¬
щий их взаимоотношения с органами ВЧК.
В феврале и апреле 1919 г. некоторые из этих требований
получили свое осуществление. Постановление ВЦИК 17 февраля
о Всероссийской Чрезвычайной комиссии содержало несколько
пунктов, относившихся к революционным трибуналам. Важней¬
ший из них говорил: «для решительного пресечения преступлений
и быстроты разбора дела рев. трибуналы реорганизуются на
следующих началах:
ливают — это хорошо, а если открыто перед лицом всего народа суд скажет:
он контр-революционер и достоин расстрела, то это плохо. Люди, которые
дошли до такого лицемерия, политически мертвы. Нет, революционер, который
не хочет лицемерить, не может отказаться от смертной казни. Не было ни
одной революции и эпохи гражданской войны, в которых не было бы расстре¬
лов» (Ленин, Соч., т. XXIII, стр. 124).
146
а) рев. трибуналы Состоят из членов, избираемых на 3 месяца
губисполкомами б) суд должен начинаться не позже чем через
48 часов после окончания следствия; в) заседания трибунала
публичны и имеют место в присутствии обвиняемых. Вызов или
невызов свидетелей, равно как допущение или недопущение за¬
щиты и обвинения при рассмотрении дела, зависят от трибунала.
Ревтрибуналу предоставляется право проверки следственных
действий чрезвычайных комиссий».
Эти краткие положения были затем развиты в Положении
о революционных трибуналах 12 апреля 1919 г.
Оно установило, что:
а) революционные трибуналы учреждены со специальной
целью рассмотрения дел о контрреволюционных и всяких
других деяниях, идущих против всех завоеваний Октябрьской
революции и направленных к ослаблению силы и авторитета со¬
ветской власти. Поэтому не допускается оспаривание
подсудности по делам, принятым в революционном трибунале, и
устанавливается ничем не ограниченное право в определении
меры репрессии;
б) революционные трибуналы контролируют деятельность
следственных комиссий, решая вопросы о прекращении дел и из¬
менении мер пресечения;
в) предварительное следствие должно заканчиваться в тече¬
ние одного месяца; законченное производство предъявляется
обвиняемому, который в течение 24 часов может возбуждать
ходатайства и приносить жалобы,, после чего дела в 24 часа на¬
правляются в революционный трибунал, разрешающий все воз¬
бужденные ходатайства в распорядительном заседании;
г) допущение обвинения и защиты зависит от трибунала; на¬
личие обвинителя обязывает к назначению защитника;
д) заседания трибунала публичны и происходят в присут¬
ствии обвиняемого; заочное рассмотрение возможно при уклоне¬
нии обвиняемого от суда; подсудимый пользуется всеми правами
стороны;
е) oi ходе заседания ведется протокол;
ж) приговоры постановляются в письменном виде за подпи¬
сями всех членов трибунала, с кратким изложением оснований,
в отсутствии нечленов суда;
з) копия приговора вручается осужденному в течение 24 ча¬
сов; срок для подачи кассационной жалобы 48 часов;
• и) право принесения кассационного протеста на приговор
революционного трибунала принадлежит всякому гражданину
Республики;
1 Этот состав суда соответствовал только что установленному составу из
трех постоянных членов в революционных Ьоённых трибуналах (Положение
4 февраля 1919 г., утвержденное Реввоенсоветом республики).
147
к} в кассационном порядке дела рассматриваются кассацион-
ным трибуналом при ВЦИК в недельный срок со дня поступления
с допущением жалобщиков;
л) ! поводом для отмены приговора является нарушение форм
и порядка рассмотрения дел и вынесение приговора, явно несоот¬
ветствующего деянию осужденного;
м) в случае же необходимости изменить приговор, ввиду не¬
соответствия меры репрессии с деянием осужденного, кассацион¬
ный трибунал входит с представлением об этом в Президиум
ВЦИК.
Изданное в развитие Положения о военных трибуналах
(4 февраля 1919 г.) новое Положение о революционных военных
трибуналах (20 ноября 1919 г.) устанавливает в общем аналогич¬
ный процессуальный порядок.
Отличиями, вызываемыми обстановкой работы военных три¬
буналов, являются следующие правила:
а) допущение обвинителя и защитника зависит всецело от
усмотрения РВТР, который обсуждает этот вопрос с точки зре¬
ния необходимости участия этих лиц для выяснения
обстоятельств дела и фактической к тому возможности; в ка¬
честве обвинителя может быть допущен один из следователей;
б) при признании трибуналом категоричности, достоверности,
полноты и совершенной ясности показаний свидетелей и экспер¬
тов, данных ими на дознании или следствии, РВТР вправе не
вызывать этих лиц в судебное заседание, независимо от суще¬
ственности их показаний;
в) усматривая возможность тех или иных вредных послед¬
ствий публичного рассмотрения данного дела, РВТР может
мотивированно постановить о слушании этого дела при закрытых
дверях;
г) приговоры РВТР обжалованию не подлежат и приводятся
в исполнение немедленно по объявлении, кроме приговоров
о расстреле, приводимых в исполнение через 48 часов после изве¬
щения о них Революционного Военного Совета соответствую¬
щего воинского соединения и Революционного Военного Трибу¬
нала Республики; эти два учреждения имеют право приостанов¬
ления приговора.
Вместе с тем Положение очень детально регулирует порядок
судебного следствия, подчеркивая, в частности, право обви¬
няемого давать объяснение по каждому следственному действию
и заявлению противной стороны, право задавать вопросы свиде¬
телям и экспертам и право не отвечать на зада¬
ваемые ему вопросы (ст. 29).
Положение предусматривает также возможность (с разре¬
шения Революционного Военного Совета, при котором состоит
трибунал) возобновления дела в случае открытия новых
обстоятельств, обнаруживающих полную невиновность осужден¬
ие
ного или Подложность доказательств, на которых основан при*
говор (ст. 38).
Новым положением о революционных трибуналах, принятым
18 марта 1920 г., были восприняты все особенности процесса
в военных трибуналах, кроме запрещения обжалования и опроте¬
стования приговоров.
Дополнительно революционный трибунал получил: а) право
прекращать допрос свидетелей и не допрашивать остальных
свидетелей, если он признает дело и обстоятельства,, для про¬
верки которых свидетели вызывались, достаточно выяснен¬
ными, и б) право не допускать прений сторон, если он признает
дело в достаточной степени выясненным судебным следствием.
Допущение жалобщиков и их представителей к поддержанию
жалобы в заседании Кассационного трибунала разрешается
трибуналом по его усмотрению.
Поводами для отмены приговора являются: а) существенное
нарушение форм и порядка рассмотрения дел; б) назначение
меры репрессии, явно не соответствующей деянию осужденного.
В этом последнем случае Кассационный трибунал может и из¬
менить меру репрессии без направления дела на новое рассмотре¬
ние, представляя свои определения для утверждения в Прези¬
диум ВЦИК.
Так в ходе гражданской войны, в целях наиболее успешной
защиты от врагов, постепенно сложился особый порядок про¬
цесса в революционных трибуналах, позволяющий, в зависи¬
мости от обстановки и содержания дела, сокращать непосред¬
ственную проверку обстоятельств дела, установленных в предва¬
рительном расследовании, а также не допускать участие обвини¬
теля и защитника или устранять прения сторон.
Другие гарантии прав обвиняемого — проверка обоснован¬
ности предания суду, гласность судебного заседания,, право
обвиняемого на участие в судебном следствии и (с указанными
для военных трибуналов ограничениями) право на обжалование
приговора — неизменно’ сохранялись.
74. Организация и деятельность революционных трибуналов
на Украине. Несмотря на то, что революционное законодатель¬
ство УССР в основном опиралось на опыт; братской Российской
республики, часто принимая без существенных изменений соот¬
ветствующие декреты СНК РСФСР, в отдельных! вопросах по¬
строения судов и процесса здесь были свои особенности \
1. Прежде всего надо отметить, что на Украине раньше, чем
в РСФСР, были организованы в законодательном порядке
военные трибуналы — здесь они назывались «особыми
воинскими трибуналами». Они были образованы декретом 11 де-
1 Некоторые из них представляют большой интерес, потому что через
Украинский проект УПК 1921 г., основанный на судебной практике, они вошли
затем в УПК РСФСР 1922 г., который, в свою очередь, стал образцом для
кодексов других союзных республик.
149
кабря 101$ г. «в целях введения в Украинской советской армий
строго революционного порядка», находились в ведении Военно¬
революционного совета армии. Они делились на: а) ротные това¬
рищеские (дисциплинарные), б) полковые и в) общеармейские
(чрезвычайные). Есе трибуналы действовали в составе 3 членов.
Члены ротных трибуналов избирались ротой и утверждались
полковым трибуналом. Члены последнего назначались армей¬
ским трибуналом, члены армейского трибунала — Реввоенсове¬
том армии и утверждались правительством Украины.
Ротные трибуналы рассматривали только дела о воинских
проступках и налагали легкие наказания. Трибуналы высших
категорий судили за воинские и общеуголовные преступления
после проведения предварительного следствия военно-следствен¬
ной комиссией, с обязательным участием обвинения и защиты.
В качестве трибунала второй инстанции был организован
армейский кассационно-апелляционный отдел.
Он рассматривал дела по кассационным жалобам осужденных
в составе председателя, назначаемого правительством, и двух
председателей полковых трибуналов,, призываемых поочередно.
По инициативе состава отдела он мог рассмотреть
делов апелляционном порядке.
После объединения Российской и Украинской Красных Армий
декрет этот был заменен Положением о военных трибуналах
РСФСР.
2. Декрет о суде 14 февраля 1919 г. сыграл на Украине роль
декрета о суде № 1 в РСФСР, упразднив суды старой власти и
создав народные суды и революционные трибуналы. Однако
в содержании декрета был отражен уже почти полуторагодич¬
ный опыт революции.
Основным видом трибуналов был Губернский революционный
трибунал, при котором действовали особые народные следова¬
тели, коллегия обвинителей, коллегия правозаступников и три-
бунальные исполнители. Все должностные лица, кроме исполни¬
телей, избирались губисполкомом.
Особенностями украинского трибунальского процесса по
сравнению с российскими законами являлись:
а} право трибунала принимать к своему производству дела,
ясные по своему составу, без назначения по ним предваритель¬
ного следствия;
б) пра,во следователя (сохранившееся и в 1920 г.) допускать
защиту в стадии предварительного расследования;
в) обязательность участия в судебном заседании обвинителя
и защитника;
г) «Временное положение» не знало права кассационного
обжалования приговоров; осужденные могли подавать через три¬
бунал лишь ходатайства о помиловании на имя правительства.
150
С учреждением 16 апреля 1919 г. Верховного кассационного
суда был установлен двухнедельный срок на подачу кассацион¬
ных жалоб на приговоры трибуналов.
Однако трибунал мог и не приостанавливать исполнения обжа¬
лованного приговора. Даже приговор о расстреле мог приво¬
диться в исполнение немедленно, если его единогласно
утверждал Президиум соответствующего губисполкома или губ-
ревкома (циркуляр НКЮ 1920 г., № 17);
д) кассационный суд, отменив приговор трибунала, мог на¬
править дело для нового рассмотрения в революционный трибу¬
нал в ином составе, Номогпринятьделоксвоемурас-
смотрению с обязательным участием обвинителя и за¬
щитника. Таким образом допускалось апелляцион-
ноепроизводство; '
е) революционные трибуналы находились с самого начала
в ведении НКЮ. 17 апреля 1919 г. в составе НКЮ был создан
Верховный судебный контроль, одной из функций которого была
дача всем без исключения судебным учреждениям УССР руко¬
водящих разъяснений и указаний, относящихся к толкованию и
применению действующих на Украине «норм права». Но Верхов¬
ный судебный контроль не имел права, как в РСФСР, отменять
вступившие в законную силу приговоры. Его разъяснения были
обязательны для всех судебных учреждений УССР, но ими «не
колеблется сила уже состоявшихся решений, приговоров и опре¬
делений по отдельным судебным делам»;
ж) очень интересно правило в отношении языка судебных
заседаний трибуналов: в начале каждого заседания председа¬
тель был обязан опросить подсудимого, какой из государ¬
ственных языков (русский или украинский) он изби¬
рает для ведения дела. Выбор подсудимого был обяза¬
телен для суда.
75. Развитие процесса в общих судах в период иностранной
военной интервенции и гражданской войны. Для понимания как
хода развития законодательства об общих судах, так и особенно¬
стей трибунальского производства исключительное значение имеет
указание И. В. Сталина на периоды диктатуры пролетариата и
соответственные им своеобразные методы работы: «Диктатура
пролетариата имеет свои периоды, свои особые формы, разнооб¬
разные методы работы. В период гражданской войны особенно
бьет в глаза насильственная сторона диктатуры. Но из этого во¬
все не следует, что в период гражданской войны не происходит
никакой строительной работы. Без строительной работы вести гра¬
жданскую войну невозможно. В период строительства социа¬
лизма, наоборот, особенно бьет в глаза мирная, организаторская,
культурная работа диктатуры, революционная законность и т. д.
Но из этого опять-таки вовсе не следует, что насильственная
сторона диктатуры отпала или может отпасть в период строи¬
тельства. Органы подавления, армия и другие организации, необ¬
151
ходимы теперь, в момент строительства, так же, как в период
гражданской войны. Без наличия этих органов невозможна
сколько-нибудь обеспеченная строительная работа диктатуры.
Не следует забывать, что революция победила пока что всего
лишь в одной стране. Не следует забывать, что, пока есть капи¬
талистическое окружение, будет и опасность интервенции со
всеми вытекающими из этой опасности последствиями» г.
Переходя к рассмотрению процесса в общих судах, мы
должны отметить большое значение инструкции НКЮ 23 июля
1918 г., представляющей в сущности небольшой кодекс законов
о судоустройстве и судопроизводстве.
Предварительное следствие мог производить и местный судья
единолично и следственная комиссия (по более сложным делам).
Находя данные дознания достаточными, местный судья соста¬
вляет формулировку обвинения и определяет меру пресечения,
которая утверждается судом в полном составе.
Рассмотрение всех дел открытое, но публика может быть
на время удалена по постановлению суда, если в том встретится
надобность.
Судопроизводство имеет строго устный и состязательный ха¬
рактер: слушание дела начинается с доклада судьи, затем обви¬
нитель кратко излагает основные факты, а суд формулирует
обвинение и ставит вопрос о виновности; затем выслушивается
обвиняемый, и суд допрашивает свидетелей и проверяет другие
доказательства; запись показаний свидетелей в протоколе скре¬
пляется их подписями; по выяснении дела суд предоставляет
слово сторонам и, выслушав последнее слово обвиняемого, уда¬
ляется в совещательную комнату для постановления приговора.
В приговоре должны быть указаны его основа¬
ния, причем суд может уменьшать по своему усмотрению уста¬
новленное в законе наказание, кроме случаев, когда в декрете
назначен определенный минимум.
Приговоры, назначающие наказание свыше 7 дней лишения
свободы, могут быть обжалованы в кассационном порядке.
Совет местных народных судей имеет право отменить при¬
говор: а) по формальным нарушениям, признанным су¬
щественными, и б) по явной несправедливости его. Он
также имеет право смягчать наказание, а в исключительных слу¬
чаях и освобождать от него осужденного, указав в определении
мотивы. ,
К слушанию дела вызываются потерпевший и обвиняемый;
могут участвовать на общем основании и правозаступники.
Почти все перечисленные здесь процессуальные моменты по¬
лучили утверждение в законодательном порядке в Положении
о народном суде РСФСР 30 ноября 1918 г.
1 Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 117—118.
152
Это Положение окончательно утвердило поколебленное декре¬
том о суде № 2 правило о том, что народные заседатели поль¬
зуются одинаковыми правами с постоянным судьей, решая со¬
вместно с ним вопрос о факте преступления, о наказании, а также
все процессуальные вопросы.
Оно же запретило ссылки на законы свергнутых правительств,
обязав суд решать дела на основании декретов рабоче-крестьян¬
ского правительства, а при их неполноте — на основании социа¬
листического правосознания.
Народный суд не стеснен никакими формальными доказатель¬
ствами. Он может по своему убеждению определять меру нака¬
зания, а также постановить об условном или полном освобожде¬
нии обвиняемого от всякого наказания.
В предварительном следствии допускается еще участие за¬
щитника, назначаемого коллегией защитников по просьбе обви¬
няемого, но участие защиты может быть ограничено по постано¬
влению следственной комиссии,, если того требуют интересы ра¬
скрытия истины.
В институт кассационного обжалования внесены следующие
изменения:
а) Приговоры могут быть обжалованы как обвиняемыми, так
и лицами, учреждениями и местными исполкомами, возбудив¬
шими уголовное преследование.
б) Основанием для отмены приговора является не только на¬
рушение формы судопроизводства и явная несправедливость
приговора, но и неполнота следствия.
в) Кассационная инстанция не связана пределами жалобы и
поводами, в ней указанными, т. е. имеет право рассматривать
дело в ревизионном порядке.
г) Права изменять (смягчать) приговор кассационная инстан¬
ция не имеет, ее указания обязательны для суда, вторично рас¬
сматривающего дело после отмены приговора.
Те же процессуальные принципы выражены и в Положении
о народном суде 21 октября 1920 г.
ч3десь надо отметить более детальные правила ведения пред¬
варительного следствия и предания суду.
Расследование проводит единолично следователь под
надзором народного суда или милиция (дознание). Следователь
возбуждает следствие, избирает меру пресечения, постановляет
о заключении следствия, а также о прекращении дела или пре¬
дании суду. Эти последние постановления направляются с делом
в народный суд, которому принадлежит окончательное решение
о предании суду или прекращении дела.
Участие защиты в предварительном следствии не допускается.
Допущение защиты в суде зависит от народного суда, учиты¬
вающего характер дела и личность обвиняемого. Допущение или
назначение защиты обязательно: а) если имеется обвинитель и
б) если о нем просит обвиняемый, содержащийся под стражей.
153
Из правил, относящихся к судебному разбирательству, наДо
отметить требование о подробном обосновании при¬
говора.
Срок на подачу кассационной жалобы сокращен до двух не¬
дель.
76. Судебная система в период перехода на мирную работу
но восстановлению народного хозяйства. «Покончив с войной,
Советская страна стала переходить на рельсы мирного хозяй¬
ственного строительства. Необходимо было залечить раны, нане¬
сенные войной. Необходимо было восстановить разрушенное на¬
родное хозяйство, привести в порядок промышленность, транс¬
порт, сельское хозяйство» *. X съезд партии принял важнейшее
решение «о переходе от продразверстки к продналогу, о пере¬
ходе кновой экономической политике (нэп)»1 2.
Уже в августе 1921 г. декрет ВЦИК предлагает местам обра¬
тить особое внимание на организацию судов и подбор для них ра-
ботников. Декрет подчеркивает, что с переходом к мирному
строительству «проведение в жизнь начал революционной за¬
конности является одной из самых насущных потребностей со¬
ветской республики». И дальше: «возбуждать и направлять над¬
лежащим образом дела по борьбе с преступностью и незаконо¬
мерными действиями призваны местные органы юстиции. А по¬
тому на деятельность органов юстиции должно быть обращено
особое внимание, их авторитет должен быть укреплен и поднят
на соответствующую высоту»3.
В декабре 1921 г. IX съезд Советов обсудил предварительные
итоги новой экономической политики. В постановлении съезда
говорилось: «Поскольку победа трудящихся обеспечила Совет¬
ской России хотя бы временный и неустойчивый мир и позволила
перейти от военного напряжения на внешних и внутренних фрон¬
тах к мирному хозяйственному строительству, очередной задачей
является водворение во всех областях жизни стро¬
гих начал революционной законности. Строгая
ответственность органов и агентов власти и граждан за наруше¬
ние созданных советской властью законов и защищаемого ею цо-
рядка должна итти рядом с усилением гарантий лич¬
ности и имущества граждан... Судебные учре¬
ждения Советской республики должны быть
подняты на соответствующую высоту. Компетен¬
ция и круг деятельности ВЧК и ее органов должны быть соответ¬
ственно сужены, и сама она должна быть реорганизована».
В специальном постановлении о ВЧК, отметив ее заслуги
в деле укрепления и охраны завоеваний Октября, съезд указал,
что «ныне укрепление советской власти во вне и внутри позво¬
ляет сузить круг деятельности ВЧК и ее органов, возложив
1 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 237.
2 Т а м же, стр. 244.
3 СУ 1921 г. № 63, ст. 456.
154
борьбу с нарушением законов советских республик на судебные
органы...»
Вместе с тем в составленном Лениным и принятом съездом
«Наказе по вопросам хозяйственной работы» совершенно точно
указывалось основное направление острия судебной репрессии:
«От Наркомюста IX съезд Советов требует несравненно большей
энергии в двух отношениях:
во-первых, чтобы нарсуды республики строго следили за дея¬
тельностью частных торговцев и предпринимателей, не допуская
ни малейшего стеснения их деятельности, но вместе с тем стро¬
жайше карая малейшие попытки отступления от неуклонного со¬
блюдения законов республики..
во-вторых, чтобы нарсуды обратили больше внимания на су¬
дебное преследование бюрократизма, волокиты, хозяйственной
нераспорядительности»'.
Реализация всех этих постановлений и составила содержание
судебной реформы 1922 года.
Декрет ВЦИК 6 февраля 1922 г. упразднил ВЧК и ее местные
органы. Этим декретом при Народном комиссариате внутренних
дел было учреждено Государственное политическое управление.
К задачам его отнесены: а) подавление открытых контрреволю¬
ционных выступлений,, в том числе и бандитизма; б) принятие
мер охраны и борьбы со шпионажем; в) охрана железнодорож¬
ных и водных путей сообщения; г) политическая охрана границ
республики; д) борьба с контрабандой и переходом границ рес¬
публики без соответствующих разрешений; е) выполнение спе¬
циальных поручений Президиума ВЦИК или СНК по охране ре¬
волюционного порядка. Для выполнения возложенных на ГПУ
задач ему принадлежит право принимать меры пресечения в виде
обысков, выемок и арестов. Расследованные органами ГПУ дела
передаются для рассмотрения их в судебные органы.
В мае 1922 г. были созданы прокуратура (28 мая) и
адвокатура (26 мая), причем в основу организации прокура¬
туры были положены личные указания Ленина, выдвинутые в
противовес проекту комиссии ВЦИК, желавшей подчинить про¬
куроров президиумам местных исполкомов. Требование Ленина
«.. .следить за установлением действительно единообразного по¬
нимания законности во всей республике, несмотря ни на какие
местные различия и вопреки каким бы то ни было местным влия¬
ниям» стало основным принципом советской прокуратуры. «Един¬
ственное право и обязанность прокурора передать дело на ре¬
шение суда», — писал в этой директиве Ленин, подчеркивая
тесную связь работы прокуратуры с работой суда 1 2.
В области чисто судебной принятое 4-й сессией ВЦИК IX со¬
зыва 31 октября 1922 г. «Положение о судоустройстве» объеди¬
1 Ленин, Соч., т. XXVII, стр. 143.
® Т а м же, стр. 299.
155
нило доселе разобщенные системы народных судов и трибуналов
в единую трехчленную систему. Единство в построе¬
нии и принципе организации всех судов, единство их практики,
направляемой одним руководящим центром — Верховным судом
Республики, центральное место на ро д но г осуд а, намечен¬
ное еще в 1919 г. программой РКП(б), — вот. главные черты
новой судебной системы: нарсуд — губсуд — Верхсуд. Военные и
военно-транспортные трибуналы сохранялись как специальные
суды с узкой подсудностью.
77. Верховный суд Союза ССР. Согласно Конституции СССР
6 июня 1923 г., при ЦИК Союза ССР был учрежден Верхов¬
ный суд как высший орган конституционного надзора, касса¬
ционный и руководящий орган по линии военных трибуналов и
чрезвычайный суд для рассмотрения дел особой важности, на¬
правляемых по особым каждый раз постановлениям ЦИК СССР
или его Президиума.
78. Процессуальные формы в период перехода на мирную
работу. Рассматриваемый период характеризуется изданием
Уголовно-процессуального кодекса в РСФСР и других союзных
республиках.
Издание УПК наряду с УК явилось в области уголовного пра¬
восудия выполнением постановления IX съезда Советов «О пред¬
варительных итогах новой экономической политики», указавшего,
что с переходом «к мирному хозяйственному строительству оче¬
редной задачей является водворение во всех областях жизни
строгих начал революционной законности... Новые формы отно¬
шений, созданные в процессе революции и на почве проводимой
властью экономической политики, должны получить свое выра¬
жение в законе и защиту в судебном порядке... Судебные учре¬
ждения советской республики должны быть подняты на соответ¬
ствующую высоту» \
УПК РСФСР имеет большое историческое значение как пер¬
вый процессуальный кодекс диктатуры пролетариата. В области
уголовного процесса он реализовал указания Ленина на исполь¬
зование всяческих новых и старых форм «... не для того, чтобы
со старым помириться, а для того, чтобы уметь все и всяческие,
новые и старые формы сделать орудием полной и окончательной,
решительной и бесповоротной победы коммунизма»е.
В первую очередь были использованы проверенные более чем
четырехлетним опытом процессуальные формы, установленные
первыми декретами советской власти о суде. В частности, в УПК
были выражены свобода суда от каких бы то ни было формаль¬
ных ограничений в искании материальной истины, принцип пуб¬
личности обвинения, осуществляемого теперь только что создан¬
ными органами прокуратуры, и реальные гарантии прав обвиняе¬
1 СУ 1922 г. № 20.
в Ленин, Соч., т. XXV, стр. 238.
156
мого на защиту. Далее выработавшиеся в ходе гражданской
войны особенности трибунальского производства были пол¬
ностью сохранены в статьях, относящихся к процессу в губерн¬
ских судах, в качестве судов первой инстанции, С точки зрения
законодательной техники вполне естественным было при построе¬
нии первого обширного кодекса использование Отдельных про¬
цессуальных форм дореволюционного русского устава уголов¬
ного судопроизводства.
Остановимся вкратце на отдельных стадиях процесса по УПК
1922 г.
Предварительное следствие получило обрисовку деятельности
независимого от прокурора следователя под надзором послед¬
него и с возможностью перенесения следователем своих разно¬
гласий с прокурором на окончательное разрешение суда. Дозна¬
ние являлось вспомогательной деятельностью милиции под над¬
зором прокурора.
Предание суду было сохранено как особая стадия процесса,
состоявшая в проверке судом материалов следствия и формули¬
ровки обвинительного заключения, представляемого прокура¬
турой.
Судебное разбирательство, гласное и устное, было построено
на основах полной непосредственности, т. е. проверки всех
данных расследования и- широкого состязания • обвинения и
защиты с допущением к нему и потерпевшего'— гражданского
истца..
Кассационное производство являлось той же ревизионной
проверкой по поводу жалобы, но не связанной ее пределами и
касающейся существа дела, которая была характерна для про¬
изводства и в народных судах и в трибуналах. С созданием про¬
куратуры, естественно, отпало право каждого гражданина на
обжалование приговоров, не имевшее и раньше реального зна¬
чения. Вместе с тем УПК довольно широко обрисовал участие
представителей общественных организаций как в обвинении, так
и в защите.
Наконец, УПК сохранил ту форму упрощенного, производства,
которое выработалось в предыдущий период в так называемых
дежурных камерах народного суда.
Процесс, созданный УПК, не знал защиты на предваритель¬
ном следствии, допускавшейся законами ..1917—1918 гг. Более
того, очень скоро из УПК была вычеркнута норма о присутствии
обвиняемого при следственных действиях, ограничиваемом усмо¬
трением следователя. Обвиняемый не мог участвоЪатн ни лично,
ни через защитника и в стадии предания суду и получал'прдва
стороны только в ‘судебном разбирательстве.
В этом виде процесс давал достаточно гарантий прав лшГам,
привлекаемым к суду, в то же время сохраняя за органами про¬
157
куратуры, следствия и суда полную возможность выполнять по¬
ставленные партией и правительством задачи по неуклонному
обеспечению революционной законности, по борьбе со всеми
классово враждебными элементами.
79. Общесоюзное процессуальное законодательство. 31 октя¬
бря 1924 г. ЦИК СССР приняты Основы уголовного судопроиз¬
водства Союза ССР и союзных республик, определившие основ¬
ные принципы советского уголовного процесса, обязательные для
законодательных органов союзных республик:
1. Возбуждение уголовного преследования прокуратурой,
судебными органами и органами следствия и дознания
(ст. 4).
2. Производство расследования преступлений под надзором
прокуратуры (ст. 7).
3. Охрана неприкосновенности личности надзором суда и про¬
куратуры за правильностью применения задержания и подслед¬
ственного ареста (ст.ст. 9—12).
4. Публичность судебных заседаний (ст. 14).
5. Рассмотрение дел на языке большинства местного населе¬
ния с обеспечением интересов гласности суда и прав обвиняе¬
мого (ст. 15).
6. Поддержание обвинения прокуратурой и представителями
общественных организаций (ст. 18).
7. Широкое право обвиняемого на защиту в судебном разби¬
рательстве (ст.ст. 18 и 21).
8. Непосредственность судебного разбирательства (ст.ст. 19
и 23).
9. Оценка доказательств по внутреннему убеждению судей,
не связанных никакими формальными доказательствами (ст.ст. 20
и 23).
10. Кассационно-ревизионный порядок пересмотра пригово¬
ров с устранением проверки фактических обстоятельств, устано¬
вленных судом первой инстанции (ст.ст. 25, 26, 27).
11. Запрещение усиления наказания при вторичном рассмо¬
трении дела, если приговор не был опротестован прокурором по
мотиву мягкости его (ст. 26).
12. Допущение пересмотра приговоров в порядке надзора по
мотивам существенного нарушения форм судопроизводства или
материального закона (ст. 28).
80. Развитие уголовного процесса за 1926—1934 гг. В течение
1926—1934 гг. издано немного общесоюзных процессуальных
законов.
1. В отмеченном выше Положении о военных трибуналах и
военной прокуратуре 1926 г. есть несколько процессуальных
норм. Согласно статье 19 при производстве дел военные трибу-
158
налы, а равно военные следователи и органы дознания руковод¬
ствуются: а) законодательством Союза ССР и б) законодатель¬
ством, в том числе уголовным и уголовно-процессуальным ко¬
дексами той союзной республики, на территории которой совер¬
шено рассматриваемое преступление. В частности, военные три¬
буналы действуют применительно к процессуальным правилам,
установленным для губернских (и соответствующих им) судов
уголовно-процессуальными кодексами союзных республик. При¬
говоры, выносимые военными трибуналами, провозглашаются
именем Союза ССР (ст. 28).
Кассационной инстанцией для военных трибуналов корпусов
и дивизий является трибунал соответствующего округа, кроме
дел, по которым вынесен приговор с высшей мерой наказания.
По этим делам, как и по всем делам трибуналов округов, касса¬
ционной инстанцией является Военная коллегия Верховного суда
СССР.
2. Законом 1 декабря 1934 г., изданным в день злодейского
убийства С. М. Кирова контрреволюционной шпионско-троцкист¬
ской бандой, установлен особый порядок рассмотрения дел
о террористических организациях и террористических актах
против работников советской власти. Следствие по этим делам
должно заканчиваться в 10-дневный срок, обвинительное заклю¬
чение — вручаться обвиняемому за сутки до разбирательства.
Дела слушаются без участия обвинителя и защитника; не допу¬
скается кассационное обжалование приговоров и подача хода¬
тайств о помиловании; приговор к высшей мере наказания при¬
водится в исполнение немедленно.
Однако нужно указать, что издание этого закона не устра¬
нило применения общего процессуального порядка при рассмо¬
трении дел о контрреволюционных организациях. Именно в этом
порядке, в открытых заседаниях с участием обвинения и защиты
были рассмотрены в 1936—1938 гг. дела контрреволюционных
организаций — троцкистов, зиновьевцев, бухаринцев, обвиняв¬
шихся не только в шпионаже и пр., но и в подготовке и совер¬
шении террористических актов.
3. В этот период развития советского уголовного процесса
руководство НКЮ РСФСР и некоторых других республик стало
на путь «упрощенчества»*процесса. Иногда под видом целесооб¬
разного упрощения процесса проводилось вредительство со
стороны впоследствии разоблаченных врагов народа, пробрав¬
шихся на руководящие посты в органы юстиции.
Этот упрощенческий процесс резко расходился с общесоюз¬
ными Основами уголовного судопроизводства СССР и союзных
республик, сокращая права обвиняемого на защиту и полноту
исследования и упраздняя под видом «затягивающих дело фор¬
мальностей» основные процессуальные гарантии достижения
материальной истины.
159
Верховный суд Союза ССР, опираясь на общесоюзное и рес¬
публиканское законодательство, вел борьбу с этим прикрываю¬
щимся иногда демагогией процессуальным упрощенчеством и
неоднократно ставил на своем пленуме вопрос о нарушении за¬
кона высшими республиканскими органами правосудия.
4. С созданием Прокуратуры СССР, как единого централизо¬
ванного органа, и с образованием в составе Верховного суда
СССР судебно-надзорной коллегии, получившей право отме¬
нять не только противоречащие закону постановления плену¬
мов верховных судов республик, но и приговоры всех судов
Союза, борьба с нарушениями процессуальных законов стала
еще более успешной.
Одним из переломных моментов в развитии советского про¬
цесса и явилось проведенное Верховным судом и Прокуратурой
СССР в апреле 1934 г. Всесоюзное совещание судебно-прокурор¬
ских работников. Рассмотрев в свете решений XVII съезда пар¬
тии состояние работы органов суда, прокуратуры и следствия, со¬
вещание отметило в своих резолюциях, что «основными недостат¬
ками в работе судебных органов является наличие извращений
и ошибок при применении закона 7 августа, 8 декабря и т. д.
(с одной стороны, смазывание политического значения этих важ¬
нейших законов, с другой стороны, увлечение массовыми репрес¬
сиями),' кампанейский характер, отставание и неповоротливость,
низкое качество расследования — упрощенчество, игнорирование
процессуальных Требований, политическая небрежность соста¬
вления приговоров, неправильная квалификация обвинения, еще
не изжитая волокита и бюрократический порядок рассмотрения
дела, нерешительность и неуменье отсеивать недоброкачественно
подготовленные дела, отсутствие проверки эффективности судеб¬
ной работы и т. д.
.. .Указанные недостатки имеют место и в области рассле¬
дования, являющегося самым узким местом нашей системы...
Неудовлетворительной является также и работа прокурорского
надзора. Ее основные недостатки: совершенно неудовлетвори¬
тельное наблюдение за следствием, наличие крупнейших ошибок
и извращений и прямая небрежность в политике предания суду
(законы 7 августа, 8 декабря), увлечение массовым привлече¬
нием и т. д., низкое качество судебного, надзора»
Совещание наметило важные организационные и процес¬
суальные мероприятия по улучшению качества судебно-проку¬
рорской работы. В области процесса пришлось подтвердить к не¬
уклонному исполнению ряд правил УПК о порядке возбуждения
дел, о сроках расследования и обжалования действий следова¬
теля, о предъявлении обвиняемому материалов оконченного след¬
ствия, о порядке ведения судебного заседания и оформления
1 Резолюции I Всесоюзного совещания судебно-прокурорских работни¬
ков, М., 1934, стр. 5—6.
160
приговора и протокола, об организации защиты, о мотивировке
определений кассационной инстанции.
Вместе с тем совещание отметило необходимость восстано¬
вления распорядительного заседания как формы предваритель¬
ной проверки при участии самого суда обоснованности привле¬
чения к ответственности и важнейшего средства повышения
ответственности прокурора за качество расследования \
Реализация этих пожеланий совещания была проведена по
линии Верховного суда СССР постановлением 47-го Пленума
7 июня 1934 г. «О необходимости строжайшего соблюдения су¬
дами угол|овно-процессуальных норм»; по линии Прокуратуры
СССР — циркуляром 13 августа 1934 г.
81. Особое производство о признании лица общественно
опасным на Украине. Специфической особенностью процесса на
Украине, введенной при переработке УПК в 1927 г. и сохранив¬
шейся до принятия Сталинской Конституции, было создание осо¬
бого порядка признания лица общественно опас¬
ным. Этот порядок, опирающийся на соответствующие статьи
Основных начал уголовного законодательства Союза ССР, был
отвергнут при обсуждении проекта УК РСФСР 1926 г. Украин¬
ское законодательство восприняло его в ст. 34 новой редакции
Уголовного кодекса. Детализован он в специальной главе УПК
(ст.ст. 393—403). Здесь установлены различные случаи примене¬
ния ссылки и высылки лиц, признаваемых приговором суда с о-
циально опасными.
Это неопределенное понятие социальной опасности.— вне за¬
висимости от совершения конкретного преступления, — могущее
быть объектом административного воздействия, давало содер¬
жание процедуре, носившей внешние признаки судебной (откры¬
тое заседание суда с вызовом свидетелей, с участием прокурора
и защитника), но на самом деле лишенной основного признака
правосудия. Здесь не было применения нормы, описывающей
преступное деяние, к конкретным действиям: уголовное наказа¬
ние назначалось на основании мало уловимых признаков опас¬
ности личности. И процедура не допускала кассационного обжа¬
лования!
Другие союзные республики не знали такого судебного произ¬
водства, правильно применяя в случаях необходимости админи¬
стративные мероприятия, да и на Украине оно не Имело широкого
распространения.
. 82. Судебные органы во второй фазе развития СССР. Как по¬
казал И. В. Сталин в докладе на XVIII съезде ВКП(б), вторая
фаза развития нашего государства — это период от ликвидации
капиталистических элементов города и деревни до полной победы
социалистической системы хозяйства и принятия новой Консти¬
туции. В этой фазе вместо отпавшей функции военного подавле-
1 Резолюции I Всесоюзного совещания судебно-прокурорских работни¬
ков, М., 1934, стр. 14—17.
11 Зак. 1524
161
йия внутри страны «.. .йояЬиЛась у государства функция охраны
социалистической собственности от воров и расхитителей народ¬
ного добра». Сохранились «.. .карательные органы и разведка,
необходимые для вылавливания и наказания шпионов, убийц,
вредителей, засылаемых в нашу страну иностранной разведкой.
Сохранилась и получила полное развитие функция хозяйственно¬
организаторской и культурно-воспитательной работы государ¬
ственных органов». Наша армия, карательные органы и разведка
«.. .своим острием обращены уже не во внутрь страны, а во вне
ее, против внешних врагов» \
Вскрыв огромный вред недооценки роли и значения социали¬
стического государства и его военных, карательных и разве¬
дывательных органов, И. ;В. Сталин вместе с тем показал все
значение государства и его органов для защиты страны социа¬
лизма от нападения извне.
Почетное место среди этих органов занимают суды. Они ра¬
зоблачают изменников Родины, вредителей, расхитителей социа¬
листической собственности и других врагов народа, а также гра¬
бителей, воров, хулиганов и иных преступников и применяют
к ним установленные законом меры наказания (ст. 4 Закона о су¬
доустройстве).
В деятельности органов руда во второй фазе развития
нашего государства наряду с карательным принуждением высту¬
пает и культурно-воспитательная задача. Ст. 3 Закона о судо¬
устройстве очень четко говорит о задачах уголовного правосу¬
дия. «Советский суд, применяя меры уголовного наказания, не
только карает преступников,, но также имеет своей целью
исправление и перевоспитание преступников. Всей своей деятель¬
ностью суд воспитывает граждан СССР в духе преданности
Родине и делу социализма, в духе точного и неуклонного испол¬
нения советских законов, бережного отношения к социалистиче'
ской собственности, дисциплины труда, честного отношения
к государственному долгу, уважения к правилам социалистиче¬
ского общежития».
Для выполнения этих задач оказалось необходимым усилить
руководство центральных .органов суда и прокуратуры; Ленин
в письме товарищу Сталину «О «двойном» подчинении и закон¬
ности» указывал: «В центре же мы должны найти около десяти
человек, которые будут осуществлять центральную прокурорскую
власть в лице генерального прокурора, Верховного Трибунала и
коллегии Наркомюста... Эти десять человек, находясь в центре,
работают под самым близким наблюдением и в самом непосред¬
ственном контакте с тремя партийными учреждениями, которые
представляют из себя максимальную гарантию против местных и
личных влияний, именно: Оргбюро Ц.К., Политбюро Ц.К. и
Ц.К.К.,... Ясно, что при таких условиях мы имеем максималь¬
ную из всех, какие были до сих пор придуманы, гарантию того,
1 И. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 606.
162
что партия создаст небольшую центральную коллегию, способ¬
ную на деле противостоять местным влияниям, местному и вся¬
кому бюрократизму и устанавливать действительно единообраз¬
ное применение законности во всей республике и во всей
федерации» *. Исходя из этих указаний Ленина, партия наметила
ряд мероприятий для усиления руководства центральными орга¬
нами юстиции. Сюда входили: расширение функций Верховного
суда СССР, выделение органов прокуратуры из системы Нар-
комюстов с исключительным подчинением их Прокурору СССР
и создание общесоюзного Наркомата Юстиции.
Четвертая сессия ЦИК СССР VI созыва (декабрь 1933 г.)
утвердила постановление о расширении функций Верховного
суда р области надзора за деятельностью судебных органов
союзных республик, предоставив ему право директивного руко¬
водства судебной практикой этих органов. Далее, закон 10 июля
1934 г. передал судебным органам рассмотрение всех дел о госу¬
дарственных преступлениях, которые ранее относились к компе¬
тенции коллегии ОГПУ и ее местных органов. С этой целью
в областных судах и верховных судах союзных республик
создавались специальные коллегии из трех постоян¬
ных членов, которым были подсудны дела о контрреволюционных
организациях, контрреволюционной пропаганде и вредительстве.
Дела о шпионаже, диверсиях и террористических актах были
отнесены к подсудности военных трибуналов. В Верховном суде
СССР тем же законом были образованы: а) специальная кол¬
легия для надзора за деятельностью специальных коллегий на
местах и б) с у д е б н о-н адзорная коллегия в составе
председателя Верховного суда и двух его заместителей, которой
было предоставлено право изменять и отменять все приговоры,
решения и определения всех судов Союза ССР, в том числе и
других коллегий самого Верховного суда СССР. С получением
этого права Верховный суд мог руководить судебной политикой
не только в порядке общих директив, но и оперативно, что
должно было способствовать укреплению единой социалистиче¬
ской законности.
Прокуратура Союза ССР была создана еще в 1933 г., но
местные органы прокуратуры окончательно освободились от
всякой зависимости от Народного комиссариата юстиции
в 1936 г. Прокуроры союзных республик выделились из Народ¬
ного комиссариата юстиции республик, подчиненных вновь
организованному Народному комиссариату юстиции Союза ССР.
83. Процессуальные формы. Как уже было указано, вырабо¬
танные в ходе социалистической революции процессуальные
формы в общем удовлетворяли задачам социалистического пра¬
восудия. Сталинская Конституция поставила в порядок дня
создание общесоюзного Уголовно-процессуального кодекса,
полностью отвечающего ее демократическим началам. До со-
1 Ленин, Соч., т. XXVII, стр. 300,
163
здания же УПК СССР некоторые изменения ввели отдельные
законы и директивные разъяснения Верховного суда СССР.
1. Из общесоюзных законов процессуального характера нуж¬
но отметить закон 14 сентября 1937 г., установивший некоторые
особенности судебного рассмотрения дел о контрреволюционном
вредительстве и диверсии; вручение обвинительного заключения
за сутки до заседания, недопущение кассационного обжалования
и немедленное приведение в исполнение приговоров о высшей
мере наказания по отклонении ходатайств осужденных о поми¬
ловании.
2. Ряд процессуальных вопросов — впредь до издания УПК
Союза ССР—был разрешен директивными указаниями Пленума
Верховного суда СССР и Прокурора СССР, направленными на
поднятие работы суда и прокуратуры на высший уровень. Сюда
прежде всего относятся:
а) директивы Верховного суда СССР, основанные на резолю¬
циях вышеупомянутого I Всесоюзного совещания судебно-проку¬
рорских работников и направленные к восстановлению
предания суду в подготовительных (распорядительных)
заседаниях суда (постановление 47-го Пленума 7 июня 1934 г„
директивное письмо 17 июля 1935 г. №.42 и постановление
54-го Пленума 29 марта 1936 г.);
б) директивное письмо Верховного суда СССР 17 июля
1935 г. об улучшении качества работы кассационных и надзорных
инстанций, требующие строгого соблюдения законного порядка,
слушания дел и вынесения определений, подробно мотиви¬
рованных;
в) директивное письмо Верховного суда и Прокуратуры
СССР 21 июня 1935 г., отметившее недочеты следственно-проку¬
рорской и судебной работы по делам о преступлениях несовер¬
шеннолетних (в связи с законом 7 апреля 1935 г.) и установившее
ряд организационных и процессуальных мер для усиления
борьбы с преступностью среди несовершеннолетних;
г) циркуляр Прокуратуры и НКВД СССР 22 мая 1935 г.
о разграничении функций по ведению следственных дел между
органами милиции, следователями и ведомственными инспек¬
циями. Впрочем, этот вопрос и до настоящего времени не нашел
еще вполне удовлетворительного разрешения.
84. Сталинская Конституция и уголовный процесс. Принятие
Сталинской Конституции имело огромное значение для совет¬
ского уголовного процесса. В пункте «О» ст. 21 установлено
чрезвычайно важное положение о единстве уголовного и уго¬
ловно-процессуального права в СССР. На основании этой статьи
должны быть изданы Уголовный кодекс СССР и Уголовно¬
процессуальный кодекс СССР.
Глава IX Конституции СССР посвящена суду и прокуратуре.
В ней кроме принципов судоустройства установлены и основные
процессуальные принципы, возведенные, таким образом, в сте¬
164
пень конституционных принципов, к ним относятся: гласность
судебного заседания, судоговорение на национальном языке
(республики, области}' с обеспечением для обвиняемых права
пользования родным языком; право обвиняемого на защиту.
Провозглашенные в ст. 112 Конституции независимость судей
и подчинение их только закону, как принцип судоустройства,
содержат в себе и процессуальные моменты большой важности.
Здесь подчеркивается руководящее положение суда, как органа
правосудия, не могущего быть связанным никакими постановле¬
ниями и предложениями органа государственного обвинения —
прокуратуры, и строжайшее проведение во всей судебной
деятельности начала законности.
Наконец, ст. 127 Конституции провозглашает неприкосновен¬
ность личности.
Статья 128 обеспечивает гражданам неприкосновенность
жилища и тайну переписки.
Сталинская Конституция провозгласила стройную систему
демократических принципов советского уголовного процесса.
В развитие изложенных в Сталинской Конституции принци¬
пов построения суда и процесса, 2-я сессия Верховного Совета
СССР I созыва приняла 16 августа 1938 г. Закон о судоустрой¬
ства СССР, союзных и автономных республик.
Закон четко сформулировал задачи и методы советского пра¬
восудия и, в частности, правосудия уголовного; в законе приве¬
дены конституционные и процессуальные принципы; отдельные
статьи посвящены обрисовке столь важных стадий уголовного
процесса, как предание суду, обжалование приговоров, не всту¬
пивших в законную силу, и пересмотр в порядке надзора при¬
говоров, вступивших в законную силу. В этой обрисовке нашли
свое яркое отражение пронизывающие Сталинскую Конституцию
идеи последовательного социалистического демократизма и
стабильности законов.
Подробный анализ всех этих положенийда'ется в дальнейшей ча¬
сти учебника, посвященной действующему процессуальному праву.
85. Великая Отечественная война и советский процесс. Начав¬
шаяся после вероломного нападения немецкого фашизма на
СССР Великая Отечественная война советского народа показала
всему миру прочность и несокрушимость советского строя. Спло¬
тившись вокруг коммунистической партии и советского прави¬
тельства, народы Советского Союза на фронте и в тылу самоот¬
верженно защищали завоевания Великой Октябрьской социали¬
стической революции, свободу и независимость своей подлинно
демократической советской Родины, защищали свободу и куль¬
туру народов Европы, порабощенных фашизмом. С первых же
дней войны по призыву И. В. Сталина вся страна перестроилась
на военный лад, все подчинив задачам организации победы.
Органы правосудия были также призваны к участию в этом вели¬
ком деде. Президиум Верховного Совета СССР в первый же день
165
войны создал на всей объявленной на военном положении терри¬
тории военные трибуналы с широкой подсудностью, охватываю¬
щей все преступления против государства и (общественного по¬
рядка. Процессуальной формой их деятельности стали те же пра¬
вила скорого, нет подлежащего обжалованию решения дел, кото¬
рые действовали во время гражданской 'войны и иностранной
интервенции. Особый характер отечественной войны заставил
распространить те же правила на все суды, действующие на же¬
лезнодорожном. и водном транспорте: линейные суды транспорта
были, также реорганизованы в военные трибуналы.
Обслуживание всех этих трибуналов централизованными
органами прокуратуры и подчиненными ей органами следствия
обеспечивали высокое качество расследования и в соответствую¬
щих случаях обвинения на суде.
Дела же, неподсудные военным трибуналам, в местностях,
объявленных на военном положении, и вся основная масса дел в
местностях, не объявленных на военном положении, рассматри¬
вались попрежнему на основании процессуальных норм, установ¬
ленных в УПК союзных республик, доказавших свою пригодность
в условиях мира и войны для выполнения задач советского пра¬
восудия.
86. Роль Советского уголовного суда и процесса в строитель¬
стве социализма и в борьбе с врагами Советского государства.
В статье «Очередные задачи советской власти» Ленин указал:
«По мере того, как основной задачей власти становится не воен¬
ное подавление, а управление, — типичным проявлением подав¬
ления и принуждения будет становиться не расстрел на месте,
а суд» '.
В этом высказывании Ленина, сделанном в марте 1918 г.,
гениально предвосхищены основные черты развития советского
уголовного процесса. Сочетаясь с деятельностью органов вне¬
судебной репрессии, судебная деятельность в ходе развития
Советского государства приобретает все большее воспитательное
значение.
Формы процессуальной деятельности суда, несколько сжатые
в трибуналах эпохи гражданской войны и иностранной интервен¬
ции, делаются в последующий период все более демократичными:
в советском уголовном процессе находят подлинные гарантии
права всех его участников; обвиняемому предоставляются широ¬
кие и реальные права на защиту. Гласность процесса обеспечи¬
вает, с одной стороны, действенный контроль трудящихся Совет¬
ского Союза над работой избранных ими судей, с другой —
воспитательное и мобилизующее влияние социалистического
правосудия на самые широкие массы граждан.
На всех этапах развития социалистического государства со¬
ветский суд вел непримиримую борьбу с врагами советской
власти и дезорганизаторами социалистического правопорядка.
1 Ленин, Соч., т. XXII, стр. 460.
166
Рост мощи Советского Союза заставил остатки разбитых
эксплоататорских классов и их иностранных покровителей —
врагов социалистического государства рабочих и крестьян — пе¬
рейти от открытых выступлений к скрытым формам борьбы.
Однако органы советского суда и прокуратуры, выполняя
директивы партии, неуклонно раскрывали все преступления
против советского строя и его экономических основ и в открытых
процессах, перед глазами своего народа изобличали преступников
и сурово наказывали их.
В 1928 г. «...была раскрыта крупная вредительская органи¬
зация буржуазных специалистов в Шахтинском районе Донбасса.
Шахтинские вредители были тесно связаны с бывшими собствен¬
никами предприятий — русскими и иностранными капиталистами,
с иностранной военной разведкой... Вредители были привлечены
к ответственности. Они получили от суда должную кару» '.
С изданием закона 7 августа 1932 г., который,, по словам
И. В. Сталина, «... есть основа революционной законности и
в настоящий момент» 1 2, советские суды с честью выполняли свою
задачу по охране общественной социалистической собствен¬
ности, неуклонно карая ее расхитителей.
Ряд больших процессов в Военной коллегии Верховного суда
СССР в 1936—1938 гг. (по делу изменников Родине, переродив¬
шихся в банду шпионов и убийц Пятакова, Радека и др., по
делу Тухачевского, Якира и др., по делу Бухарина, Рыкова
и др.) имел огромное политическое значение. «Судебные про¬
цессы выяснили, что троцкистско-бухаринские изверги, выпол¬
няя волю своих хозяев иностранных буржуазных разведок,
ставили своей целью разрушение партии и советского государ¬
ства, подрыв обороны страны, облегчение иностранной военной
интервенции, подготовку поражения Красной армии, расчлене¬
ние СССР..., уничтожение завоеваний рабочих и колхозников,
восстановление капиталистического рабства в СССР» 3.
Эти процессы помогли своевременно ликвидировать «пятую
колонну» — шпионско-вражескую агентуру внутри страны.
Во время Великой Отечественной войны вся система советских
судов и, в первую очередь, военные трибуналы деятельно помо¬
гали осуществлять указания И. В. Сталина — «подчинить всю
работу тыла задачам обороны. Карая диверсантов, шпионов и
паникеров, поддерживая трудовую дисциплину на фабриках и
в колхозах, советский суд с честью выполнял свой долг перед
Родиной и внес свою долю в общее дело победы советского на¬
рода над фашистскими варварами.
С победоносным окончанием Отечественной войны, Советский
Союз вошел в полосу мирного развития, в период постепенного
перехода от социализма к коммунизму.
1 «История ВК.П(б)», Краткий курс, стр. 279.
е И. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 10-е, стр. 508.
3 «История ВКП(б)», Краткий курс, стр. 331, 332.
167
Как указал в своем докладе на совещании некоторых ком¬
партий в Варшаве в сентябре 1947 г. тов. Маленков: «В настоя¬
щее время, в работе государственных органов выдвигаются на
первый план хозяйственно-организационная и культурно-воспи¬
тательная работа, укрепление советской законности, борьба про¬
тив частнособственнических пережитков, борьба за дальнейшее
укрепление социалистической собственности и повышение госу¬
дарственной дисциплины во всех областях нашей деятельности».
Исторический указ Президиума Верховного Совета СССР «Об
отмене смертной казни» 26 мая 1947 г. показал всему миру мощь
Советского государства и его подлинный социалистический гума¬
низм.
Крупнейшее политическое и хозяйственно-экономическое зна¬
чение имеют и Указы Президиума Верховного Совета СССР от
4 июня 1947 г. «Об уголовной, ответственности за хищение госу¬
дарственного имущества» и «Об усилении охраны личной соб¬
ственности граждан».
Советский суд, зорко охраняя социалистическую собствен¬
ность, сочетает во всех назначаемых им мерах наказания в пер¬
вую очередь задачи воспитания коммунистического сознания
граждан Советского Союза с элементами карательного прину¬
ждения.
ЛИТЕРАТУРА К ПЯТОЙ ГЛАВЕ
А. РУКОВОДЯЩАЯ
Ленин, Первоначальный набросок статьи «Очередные задачи советской
власти», Соч., т. XXII, стр. 424.
Ленин, Очередные задачи советской власти, Соч., т. XXII, стр. 460.
Ленин, VII съезд РКП(б), Соч., т. XXIV, стр. 144—145.
Ленин, О «двойном подчинении» и законности, Соч., т. XXVII, стр. 299.
Ст а л и н, К вопросам ленинизма, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 117—
118.
Сталин, Итоги первой пятилетки, Вопросы ленинизма, изд. 10-е, стр. 508.
История ВКП(б), Краткий курс, М., 1945, стр. 235, сл., 244, 279, 331.
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ
1. Учебники
Вышинский, Курс уголовного процесса, гл. IV.
Строгович, Уголовный процесс, стр. 59—67.
История государства и права СССР, ч. 2. История советского государ¬
ства и права, под ред. Денисова, М„ 1947.
Чельцов-Бебутов, Советский уголовный процесс, X, 1928, гл. II—IV.
Голунский и Карев, Учебник по судоустройству, М., 1939.
2. Монографии^ статьи
Голяков, Советский суд, М., 1947.
Горшенин, Советская прокуратура, М., 1947.
Полянский, Уголовно-процессуальное законодательство 1917—1927 гг.,
«Право и жизнь», 1927, № 8.
Гродзи некий, К истории советского уголовного процесса, «Вестник
советской юстиции», 1927, № 21, 22.
М. Рагинский и Тарасов, Предварительное следствие за 20 лет,
«Социалистическая законность», 1937, № 11.
Ма л ькевич, К истории первых декретов о советском суде, «Совет¬
ское государство и право», 1940, № 7, 8, 9.
М. Шаламов, Судебное устройство Казахстана, М., 1941.
ГЛАВА VI
ОСНОВНЫЕ ПРИНЦИПЫ
СОВЕТСКОГО УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА
87. Задачи социалистического правосудия и принципы процесса.
88. Принципы, закрепленные в Сталинской Конституции. 89. Прин¬
цип гласности. 90. Принцип национального языка. 91. Принцип
процессуальных гарантий. 92. Так называемая презумпция неви¬
новности. 93. Другая группа принципов советского уголовного
процесса. 94. Принцип официальности (публичности). 95. Прин¬
цип материальной истины. 95а. Принцип свободной оценки дока¬
зательств. 96. Принцип непосредственности. 97. Устность и пись¬
менность в процессе. 98. Принцип быстроты процесса. 99. Состя¬
зательность в уголовном процессе.
87. Задачи социалистического правосудия и принципы про¬
цесса. Принципы советского уголовного процесса не являются
обособленными друг от друга правилами. Сочетаясь друг с дру¬
гом, они образуют стройную систему, проникнутую идеями госу¬
дарственной целесообразности и социалистического демократизма.
Говоря о принципах советского уголовного процесса, мы должны
исходить:
а) из конкретных задач и форм государственной деятель¬
ности в различных фазах развития СССР;
б) из природы советского социалистического государства,
имеющего целью завершить построение коммунистического об¬
щества.
В различные периоды строительства социалистического госу¬
дарства, его революционной борьбы процессуальные формы не
были и не могли быть одинаковыми. На их построении отража¬
лись конкретные условия обстановки, в которой находилось Со¬
ветское государство, те конкретные задачи, которые оно должно
было разрешать. Правильность такого подхода, учитывающего
особенности отдельных периодов в развитии Советского государ¬
ства, основывается на указании И. В. Сталина на периоды и осо¬
бые формы диктатуры пролетариата.
«Диктатура пролетариата имеет свои периоды, свои особые
формы, разнообразные методы работы. В период гражданской
войны особенно бьет в глаза насильственная сторона диктатуры.
Но из этого вовсе не следует, что в период гражданской войны не
происходит никакой Строительной работы... В период строитель¬
ства социализма, наоборот, особенно бьет в глаза мирная, орга¬
169
низаторская, культурная работа диктатуры, революционная за¬
конность и т. д. Но из этого опять-таки вовсе не следует, что на¬
сильственная сторона диктатуры отпала или может отпасть
в период строительства. Органы подавления, армия и другие
организации, необходимы теперь, в момент строительства, так же,
как в период гражданской войны. Без наличия этих органов! не¬
возможна сколько-нибудь обеспеченная строительная работа
диктатуры. Не следует забывать, что революция победила пока
что всего лишь в одной стране. Не следует забывать, что, пока
есть капиталистическое окружение, будет и опасность интервен¬
ции со всеми вытекающими из этой опасности последствиями» '.
В этой характеристике есть указания, имеющие прямое отно¬
шение к формам процесса. В одном периоде— гражданской
войны — подчеркивается насильственная сторона
диктатуры и, следовательно, в нашем вопросе более ограни¬
ченное применение процессуальных форм и гарантий. В другом
периоде — строительства социализма — подчеркивается органи¬
заторская, культурная работа диктатуры и прямо названа рево¬
люционная законность; это означает в нашем вопросе
расширение применения процессуальных форм и гарантий.
Продолжением и иллюстрацией этой мысли является возведе¬
ние некоторых процессуальных начал в конституционнее нормы
в момент завершения постройки фундамента социалистического
общества.
Будучи методом осуществления социалистического право¬
судия, советский уголовный процесс должен быть построен
в таких формах, которые в наибольшей степени обеспечивали бы
достижение целей правосудия. Ведя борьбу со всеми лицами, по¬
сягающими на основы социалистического государства и его право¬
порядок, советские суды1 в то же время бережно охраняют инте¬
ресы граждан и в первую очередь интересы обвиняемого.
Только при таком построении процесса советский суд может
успешно выполнять почетные задачи, возложенные на него
Сталинской Конституцией и Законом о судоустройстве, быть мо¬
гучим орудием воспитания коммунистической идеологии.
88. Принципы, закрепленные в Сталинской Конституции.
Группа процессуальных принципов, особенно ярко выражаю¬
щих в области правосудия социалистический демократизм Совет¬
ского государства и права, возведены в значение конституцион¬
ных принципов, закрепленных Сталинской Конституцией.
Это — гласность судебного разбирательства, принцип
национального языка и гарантии прав личности
обвиняемого, в том числе право на защиту.
«Диктатура пролетариата неизбежно должна принести с со¬
бою не только изменение форм и учреждений демократии, говоря
вообще, но именно такое их изменение, которое дает невиданное
1 И. С т а л и н, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 117—118.
170
еще в мире расширение фактического использования демокра¬
тизма со стороны... трудящихся классов» '.
Новая Конституция СССР выражает собой «расширение
базы диктатуры рабочего класса и превращение диктатуры в бо¬
лее гибкую, стало быть, — более мощную систему государствен¬
ного руководства обществом» 1 2 и тем самым еще большее расши¬
рение демократизма. В области процесса пролетарский демокра¬
тизм означает судебный демократизм для всех, обеспечение
каждому гражданину возможности использовать всю полноту
своих демократических процессуальных прав.
Рассматривая одноименные начала буржуазного процесса, мы
должны отмётить, что, несмотря на их прогрессивность по сравне¬
нию ,с принципами розыскного феодального судопроизводства
(негласноцтью, письменностью, превращением обвиняемого в бес¬
правный объект), их ограниченность и урезанность делают их
привилегией богатых, т. е. — меньшинства, имеющего реальные
возможности их осуществления (дорого стоящая адвокатская •
помощь, досуг, понимание и сочувствие со стороны представите¬
лей своего класса — присяжных).
Только в социалистическом обществе трудящиеся во всех слу¬
чаях судятся также трудящимися, пользуются реальным правом
на защиту, обеспечиваемым государственной помощью и соот¬
ветствующей организацией адвокатуры, осуществляют контроль
над работой суда посредством широкой гласности процесса,
не урезываемой никакими соображениями. В свете этих общих
указаний рассмотрим отдельные процессуальные начала.
89. Принцип гласности. В теории процесса под глас¬
ностью разумеют обыкновенно двоякого рода гласность:
а) перед сторонами и б) перед обществом. Первая
имеет место, если процессуальные действия развиваются перед
сторонами, вторая — если двери суда открыты для всех и если
органы печати могут свободно сообщать обо всем, происходящем
перед судом.
Второй вид гласности называют общей гласностью
(а также публичностью).
Как указывалось в историческом очерке, розыскной процесс
не допускал ни того, ни другого вида гласности, являясь, в соотг
ветствии с природой средневекового жесточайшего уголовного
права, тайнымиписьменным.
Среди требований, выдвинутых во время французской бур¬
жуазной революции 1789 г. в отношении судебных порядков,
одним из главных было требование гласности суда3.
1 Лепин, Соч., т. XXIV, стр. 13.
2 И. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 522.
3 17 августа 1789 г. Национальное собрание обсудило доклад Бергасса
«Об организации судебной власти», в котором была подчеркнута мысль о
гласности как «контроле народа».
171
Ограничение гласности в буржуазном/ про¬
цессе. Англо-американское право установило гласность судеб¬
ного производства и ограничиваемую, специальными постановле¬
ниями мирового или полицейского судьи гласность предваритель¬
ного производства. Однако уже во время первой мировой войны
это положение в корне изменилось, поскольку закон/разрешил
судам слушать дела при закрытых дверях, «если суд,найдет это
нужным в интересах общественной безопасности и защиты коро¬
левства». /
Во Франции предварительное следствие не знает гласности.
Судебное разбирательство в принципе гласное и для сторон и
для публики, но председатель суда имеет широкие права на
закрытие дверей заседания и на ограничение пра(ва опублико¬
вания судебных отчетов в печати.
В царской России кроме случаев, в которых сам состав суда
мог объявить судебное заседание закрытым, право на закрытие
дверей получил в эпоху реакции 80-х годов министр юстиции.
Упразднение гласности в фашистском про¬
цессе. Фашизм, упразднивший все демократические принципы
процесса, рассматривал публичность как помеху в деятельности
судов. Итальянский уголовно-процессуальный кодекс 1930-г.
предоставлял право закрытия дверей единолично председателю
В' Германии во время господства фашизма гласность процесса
была также сведена до минимума. Согласно закону о так назы¬
ваемом «народном суде», созданном для расправы с антифашист¬
скими элементами, министр юстиции имел право устанавливать
по каждому делу, какие из норм процесса будут в нем приме¬
няться, т. е. будет или не будет допущена защита, гласность,
вызов свидетелей и т. д.
П о л и т и ч е с к а я б о р ь б а и гласность процесса.
Вся история политической борьбы рабочего класса пронизана
требованиями с его стороны всемерного расширения гласности
в государственном управлении и суде. Гласность уголовного про¬
цесса всегда рассматривалась как одна из главных’ гарантий для
обвиняемого.
Ленин клеймил царский политический суд «за закрытыми
дверями»... «Суд чиновников с безгласными сословными пред¬
ставителями, закрытые двери суда, немое молчание печати, под¬
тасованные свидетели: заводское начальство, заводские сто-
1 Кроме того, ст. 126 запрещала вход в зал суда тем, в отношении кого при¬
менялись меры безопасности личного характера, кто известен как праздноша¬
тающийся бродяга или склонный к преступлению против личности и собствен¬
ности, тем, кто страдает психической неуравновешенностью, нетрезвым и ли¬
цам, одетым несоответственно требованиям приличия... Председатель мо¬
жет, кроме того, распорядиться, по соображениям порядка, нравственности
или серьезности судебной процедуры, чтобы был удален из зала заседания
всякий, присутствие которого он не считает необходимым.
172
рожа\ полицейские, бившие народ, солдаты, стрелявшие в рабо¬
чих. Какая гнусная комедия» ’.
Стала знаменитой фраза одного из деятелей французской
революции, сказанная им в Законодательном собрании: «Дайте
мне какого хотите судью — пристрастного, корыстолюбивого,
даже мбего врага, — но пусть он меня судит пуб¬
лики о».| И в наши дни провал лейпцигского процесса о «под¬
жоге рейхстага» подтвердил значение гласности. Фашистскому
«суду» пришлось оправдать коммунистов во главе с т. Димитро¬
вым, потому что, как эхо публичного разоблачения фальсифика¬
ции обвинения, «полмиллиарда рабочих и крестьян и других
трудящихс^ поднялись против фашистских убийц, число участни¬
ков в заявлениях и демонстрациях протеста дошло до сотни
миллионов;, резолюции, телеграммы, письма и статьи с выраже¬
нием протеста исчисляются сотнями тысяч; в десятках герман¬
ских посольств и консульств возмущенные демонстранты побили
окна» 1 2.
Фактическим ограничением гласности процесса для трудя¬
щихся является обычное в буржуазном суде затягивание су¬
дебного разбирательства на недели и даже месяцы.
При оценке значения гласности в современном буржуазном
суде нельзя забывать следующих моментов. Каждый сколько-
нибудь громкий процесс при публичном разбирательстве превра¬
щается в своего рода спектакль. Пропуска на процесс распреде¬
ляются руководством суда и прокуратуры среди «верхов обще¬
ства», и зал суда обычно заполняется праздными людьми.
Большинство газет вместо правдивого и трезвого отчета о деле
помещает под крикливыми заголовками пикантные или кровавые
подробности совершения преступления или биографии какого-
нибудь преступника.
Таким образом фактическая «широкая гласность» буржуаз¬
ного процесса резко расходится с содержанием принципа глас¬
ности. И эта урезанная гласность не может обеспечить ни кон¬
троля широких масс трудящихся над отправлением буржуазного
правосудия, ни воспитательного его воздействия.
Гласность в советском процессе. Первые же
советские декреты устанавливали отправление правосудия
«.'..в демократических формах сообразно с принципами Совет¬
ской власти» 3.
И среди этих форм первое место занимала гласность про¬
цесса. Ст. 27 Инструкции об организации и действии местных
на'родных судов 23 июля 1918 г. устанавливала, что «все засе-
1 Ленин, Соч., т. IV, стр. 289.
2 Из воззвания ЦК германской коммунистической партии по поводу при¬
говора, 1934 г.
3 Ленин, Соч., т. XXII, стр. 425. i
173
Дания открыты, но если в том, по особым соображениям,
встретится надобность, публика может быть на время, удалена
по постановлению суда». Гласность процесса была установлена
и в революционных трибуналах, даже в разгар гражданской
войны ’. /
Ст. 14 Основ уголовного судопроизводства СССР и/союзных
республик 1924 г. говорила: «Судебные заседания публичны, за
исключением случаев, положительно указанных законодатель¬
ством СССР и союзных республик. Судебные приговоры объяв¬
ляются публично». /
Дальнейшее развитие социалистического государства привело
к тому, что гласность суда стала конституционным принципом.
Согласно ст. 111 Сталинской Конституции «разбирательство дел
во всех судах СССР открытое, поскольку законом не предусмо¬
трены исключения, с обеспечением обвиняемому; права на за¬
щиту». Самое сочетание в одной статье двух принципов подчер¬
кивает, что только в открытом, гласном советском 1социалисти-
ческом суде защита обвиняемого получает полное выражение
защиты перед лицом всех трудящихся.
Значение гласности трудно переоценить. У Ленина находим
указание на то, что она усиливает воспитательное и карательное
значение приговора. В записке Курскому по поводу волокиты
с изготовлением плугов Фаулера Ленин указывал: «Надо не
бояться суда (суд у нас пролетарский) и гласности, а тащить
волокиту на суд гласности: только так мы эту болезнь всерьез
вылечим 1 2. В другом письме Ленин писал: «С точки зрения прин¬
ципа необходимо такие дела не оставлять в пределах бюрократи¬
ческих учреждений, а выносить на публичный суд, не столько
ради строгого наказания (может быть достаточно будет вы¬
говора), но ради публичной огласки и разрушения всеобщего
убеждения в ненаказуемости виновных» 3.
В одном из своих выступлений М. И. Калинин подчеркнул
огромное влияние гласности суда на всех присутствующих:
«Судья, который хорошо, умело, по партийному ведет дело, всегда
сумеет обеспечить и хорошую аудиторию. Люди придут его слу¬
шать, учиться у него» 4.
А. Я. Вышинский отметил еще одну сторону воздействия
гласного процесса: он «обладает могущественной силой, органи¬
зует обществе/нное внимание и пробуждает общественную бди-
1 Ст. 4 Инструкции революционному трибуналу 19 декабря 1917 г. и ст. 19
Положения о революционном трибунале 12 апреля 19Г9 г. одинаково говорили,
что «заседания трибунала публичны». Ст. 23 Положения о революционном
трибунале 20 ноября 1919 г. разрешала закрывать двери заседания только по
мотиву «возможности тех или иных вредных последствий публичного рассмо¬
трения данного дела».
2 Ленин, Соч., т. XXIX, стр. 414.
3 Т а м же, стр. 412. / >
4 Калинин, Речь на торжественном собрании, посвященном десятиле¬
тию Верховного суда СССР (ЗСЗ, 1934, № 9, стр. 3).
174
тельность. Гласный процесс учит настораживаться, заставляет


честных людей искать в своей памяти, вокруг себя, не было ли


чего-нибудь подозрительного, такого, что может быть шло
темипреступными путями»
Предварительное следствие нё знает гласности, так как пре¬


ждевременное оглашение данных расследования может помешать


раскрытию истины. Поэтому до момента скончания расследова¬
ния его энные могут быть оглашены только с разрешения сле¬
дователя.
В судебном заседании нет никаких ограничений гласности


для сторо)1. Закрытие же дверей суда для публики на; все время


судебного \ заседания или на определенную часть его может


иметь меср только по определению суда по мотивам охраны
государств
по делам
всяком сл
воспитател
ствующие
90. Пр
языка имеет серьезное значение в государствах с разнона¬
циональным населением. Здесь возможны две системы:
1) системна местных языков, устанавлйвающая приме¬
нение на су1д.е того языка, на котором говорит население данной
местности (обычно, области или другого крупного государственно¬
территориального деления), проведенная, например, в Швейца¬
рии, где существует три государственных языка; 2) система
государственного языка, не допускающая применения
в суде другого языка, кроме объявленного государственным.
Последовательно проводилась эта система в б. Российской импе¬
рии, где меньше всего считались с интересами «инородцев», и
обычным явлением были русские судьи «на окраинах», не по¬
нимавшие ни одного слова на туземных языках 1 2.
Результат такой «обрусительной» политики в области суда
не раз освещался в старой литературе: недоверие и отчуждение
населения от суда, фактическое господство в суде переводчиков,
с неизбежным процветанием взяточничества, кляуз и пр.
Советская власть, положившая конец национальному угнете¬
нию, естественно должна была с невиданной до сих пор и невоз¬
можной ни в какой буржуазной стране полнотой провести в суде
иной, военной или дипломатической тайны, а также
половых преступлениях (ст. 19 УПК). Приговор во
ае оглашается публично (ст. 21 УПК). По мотивам
ного порядка в зал суда не допускаются не уча-
деле малолетние до 14 лет (ст. 20 УПК).
цип национального языка. Проблема судебного
1 А. Вышинский, Роль процессуального закона... СЗ, 1937, № 3,
стр. 9. Здесь рассказано, как после процевса антисоветского троцкистского
центра некоторые граждане сообщили, что в свое время через них пы¬
тались переправить за границу то туфли, то книгу, и что, возможно, это
был тот же прием тайной пересылки сведений в заграничный центр контр¬
революционной организации, о котором говорилось в судебном заседании.
в Ст. 3 Основных законов говорила: «Русский язык есть язык общего¬
сударственный и обязателен в армии, во флоте и во всех государственных и
общественных установлениях».
175
о «со-
азумея
перед
оправия
щих
систему употребления языков национальностей, насел
СССР.
В тезисах по национальному вопросу, Ленин писал,
циал-демократия отвергает «государственный» язык» *,
при этом такой язык, который пользуется привилеги
другими языками. Он настаивал на начале полного ра
языков 1 2.
Уже в декрете о суде № 2 было установлено (ф. 7), что
«в судах всех инстанций допускается судоговорени на всех
местных языках».
В работе И. В. Сталина «Марксизм и национально-колониаль¬


ный вопрос» имеется ряд указаний на то, какое значение имеет


вопрос о языке в суде и других учреждениях для (укрепления


советской власти и развития культуры. «Необходимей,чтобы Со¬
ветская власть стала столь же родной и близкой дЛя народных
масс окраин России. Но для того, чтобы сделаться родной, Совет¬
ская власть должна стать прежде всего понятной для них. По¬
этому необходимо, чтобы все советские органы m окраинах,
суд, администрация, органы хозяйства, органы непосредственной
власти (а также и органы партии) составлялись по возможности
из местных людей, знающих быт, нравы, обычаи, я:ык местного
населения... Никто не станет отрицать, что Украина, Азербайд¬
жан, Туркестан, Киргизия, Башкирия, Татария и другие окраины,
поскольку они стремятся к культурному и материальному про¬
цветанию народных масс, не могут обойтись без рЬдной школы,
без суда, администрации, органов власти, составленных преиму¬
щественно из местных людей... поставить школу, суд, админи¬
страцию, органы власти на родном языке — это именно и значит
осуществить на деле советскую автономию» 3.
Принцип национального языка в суде, как одно из проявле¬
ний ленинско-сталинской национальной политики, стал консти-
ггуционным принципом.
Ст. 110 Конституции дает ему широкую обрисовку: «Судо¬
производство ведется на языке союзной или автономной респуб¬
лики или автономной области с обеспечением для лиц, не вла¬
деющих этим явыком, полного ознакомления с материалами
дела через переводчика, а также права выступать' на суде на
родном языке». Конституции союзных республик продолжают
дальше индивидуализацию судебного языка. Так, конституция
РСФСР (ст. 114), кроме языка автономной республики или
автономной области, называет еще язык национального округа;
конституция Азербайджанской ССР (ст. 117) предусматривает,
что в районах с большинством армянского или русского или
талышского населения судопроизводство ведется соответственно
>на армянском или русском или талышском языках.
1 Ленин, Соч., т. XVI, стр. 509.
в См. Ленин, Соч., т. XVII, стр. 135.
3 И. Сталин, Соч., т. 4, стр. 358—359.
176
немого.
роцессуальных гарантий необходимо выделить и
11 обвиняемому гарантировано право на защиту.
I и ч н о с т и. Ст. 128 говорит, что неприкосно-
жилища граждан и тайна переписки охра-
IOM.
Согласно ст. 22 УПК РСФСР «Обвинительное заключение и


другие Документы должны быть вручаемы обвиняемым в этих


случаях\переведенными на родной язык обвиняемого и огла¬
шаться,ли он того требует, также на его родном языке».
91. Принцип процессуальных гарантий. Следующим принци¬


пом советского процесса является начало процессуаль¬
ных гаа нти й.
Конечн^ в широком смысле слова все процессуальные прин¬


ципы входит в систему гарантий, обеспечивая правильность ре¬


шения дела|с минимальной возможностью ошибок. .

В более узком смысле слова говорят о процессуальных гаран¬
тиях о б в и
Начало
рассмотреть >собо, потому что о них говорит Сталинская Консти¬
туция. В ст.
В ст. 127 гражданам СССР обеспечивается неприкосно¬
венность
венность
няются закон!
ЕстественнЬ, что эти конституционные гарантии должны быть
отражены в уголовно-процессуальном кодексе, так как именно
в ходе уголовного процесса неминуемо ставится вопрос о тех
или иных ограничениях прав граждан, необходимых для дости¬
жения целей правосудия.
Разбирая определения уголовного процесса, данные бур¬
жуазными теоретиками, мы отвергли среди них определения
уголовного процесса как системы гарантий личности; но тогда же
было подчеркнуто, что гарантии в процессе есть, только не они
определяют его сущность. Когда ставится вопрос о гарантиях,
надо определить кому, зачем и против кого даются эти гарантии.
Когда буржуазия шла к власти, ее теоретики видели в про¬
цессе и его формах исключительно гарантии для граждан про¬
тив произвола феодального государства. Отголоски такого воз¬
зрения 'имеются у некоторых более поздних теоретиков. Но,
господствующим среди теоретиков победившей буржуазии стал
другой взгляд. Два интереса признавались одинаково требую¬
щими защиты: интерес всего общества, требующий справедли¬
вого и быстрого наказания за преступление, и интерес обвиняе¬
мого, который также является общественным и требует гарантии
гражданских прав и прав защиты.
Мы уже видели в главе о современном буржуазном процессе,
как мало на практике защищаются права обвиняемых — трудя¬
щихся.
С перерастанием капитализма в империализм среди буржуаз¬
ных ученых появилась реакционная процессуальная теория, ярче
всего выраженная криминалистами антропологической школы.
Они требовали сокращения ряда процессуальных гарантий прав
12 Зам. 1524
177
обвиняемого и усиления позиций государства в процессе. Фа¬
шизм, воспринявший уголовно-правовую теорию антропологов,
просто упразднил все процессуальные гарантии обвиняемого,
превратив его в объект не только исследований, но и тыток.
Современные буржуазные процессуалисты, стоящие на «ли¬
беральных» позициях, попрежнему повторяют положения о двой¬
ственной природе процесса, о том, что в нем борются два
противоположных интереса: государственный интерес, требую¬
щий активности и быстроты действий органов судебной власти,
и интерес свободы граждан, требующий сдержанности и осто¬
рожности в обвинении и усиления гарантии прав/обвиняемого.
Но они приходят к выводу, что практически это неразрешимая
задача, антиномия, которая не может быть снята. (Такое призна¬
ние бессилия отражает существующее в действительности непри¬
миримое противоречие между интересами буржуазного государ¬
ства, охраняющего с помощью своего суда капиталистическую
эксплоатацию, и интересами трудящихся, борющихся за свое
освобождение. /
Для советской процессуальной теории и практики совершенно
не приемлемо отрицание гарантий прав обвиняемого, — оно не
совместимо с социалистическим правосознанием, рассматриваю¬
щим обвиняемого как субъекта процесса. ,
Но советская теория не может также признать равноцен¬
ность интересов государства и интересов обвиняемого в уголов¬
ном процессе. Здесь бесспорно первенство интересов государства
по сравнению с интересами обвиняемого.
Такую именно точку зрения высказал, хотя и кратко, акаде¬
мик Вышинский: в уголовном процессе «... личные интересы
поглощены государственными; здесь нельзя говорить: как одни,
так и другие...»
'Полянский, в статье «Судьба процессуальных гарантий во Франции»,
Советское государство и право, 1940, № 5, 6, стр. 116:—117, рассматривает при¬
чины пессимизма буржуазных ученых в вопросе об удовлетворительном
построении уголовного процесса и подчеркивает фальшь в самой поста¬
новке «цели примирения интересов государства и личности». Автор спра¬
ведливо указывает, что марксистская идеология уголовного процесса не
ставит такой цели. «Гармония интересов Личности и общества в социали¬
стическом государстве вовсе, конечно, не включает в себя согласия инте¬
ресов обвиняемого и государства... Интересы обвиняемого, если он,
действительно, виновен, как правило (ибо, как правило, виновный
в преступлении вовсе не хочет понести наказание за него), в социалисти¬
ческом обществе так же противостоят интересам государства, как и в бур¬
жуазном обществе... В уголовном процессе, организованном по советскому
законодательству, приоритет интересов государства над интересами лично¬
сти не вызывает сомнений. Ни о каком примирении или компромиссе этих
интересов вопрос не ставится ни de lege lata ни de lege ferenda. Интересы
личности обвиняемого, который может оказаться не виновным, в уголовном
процессе должны пользоваться широчайшим признанием и самыми надеж¬
ными гарантиями в той мере, в какой это не противоречит
интересам государства, причем не следует забывать, что интерес
государства в уголовном процессе состоит в наказании виновного, но и
178
|[ даются не против государства, но против увлечений,
:е нарушений закона со стороны отдельных агентов
его следователей, прокуроров и судей, против так
«обвинительного уклона» в следственной работе *.
бесспорной задачей советской процессуальной тео-
I детальная разработка вопроса об этих гарантиях
сех положительных сторон и недостатков нашей
(а и следствия.
i законодатель вводит в процесс ряд гарантий прав
; основные из них он делает принципами процесса
водит в значение принципов конституционных; это
знность личности ст. .127 и право на защиту ст. 111
Конституции. Первый из этих принципов неприкос¬
новенности Личности в процессуальном преломлении приобретает
характер особого порядка подследственного
ареста, ибо уголовный процесс является той борьбой, ведя
которую органы государства чаще всего должны нарушать не¬
прикосновенность граждан. Право на защиту включает в себя
два момента j— право на использование (в определенных ста¬
диях процесса) специального защитника (формальная защита)
и право на то; чтобы органы суда и обвинения в своей деятель¬
ности учитывали все доказательства, говорящие в пользу обви¬
няемого, независимо от того, ссылается ли он на них или . нет
(материальная защита).
• 92. Так называемая презумпция невиновности. В советской
процессуальной литературе высказан взгляд согласно которому
из ст. 111 Сталинской Конституции должен быть выведен еще
один руководящий принцип советского уголовного процесса —
презумпция невиновности.* 1 2 Поэтому необходимо оста¬
новиться на вопросе об этом принципе.
только виновного, ибо ...для государства одинаково опасно оправдание
виновного и осуждение невиновного».
На иной точке зрения стоит проф. Строгович, считающий, что «ни
о каких противоборствующих интересах целого коллектива и личности,
индивидуума в социалистическом государстве речи нет и быть не может».
(«Природа советского уголовного процесса и принцип состязательности»,
стр. 93—94.)
1 О реальности этого уклона см., например, Вышинский, Речь на
59-м Пленуме Верховного суда СССР (С. 3., 1938, № 2, стр. 125—126:
«.. .Судьи стоят на более высоком и почетном месте, чем следователь и про¬
курор, потому что судья имеет возможность видеть дело шире, разностороннее.
Прокурор видит дело, как бы стоя у подножья горы, а судья рассматривает
дело, как бы находясь на вершине горы. Прокурор дело рассматривает непо¬
средственно, в пылу борьбы, как сторона, а суд рассматриваетэто дело,
когда он хронологически уже несколько отошел от событий». (См. так же
Речь на активе работников прокуратуры СССР, С. 3., 1938, № 3, стр. 122—
123). ’
2 'Проф. М. Строгович, Уголовный процесс (М. 1946), стр. 159—160:
«В советском уголовном процессе презумпция невиновности является одним
из руководящих процессуальных принципов Хотя принцип презумпции
невиновности в нашем процессуальном законодательстве прямо не выражен,
он непосредственно вытекает из ст. 111 Конституций СССР и ст. Закона о су-
* 179
Исторически он появился и развился как отрицание одного из
принципов средневекового розыскного процесса, рассматривав¬
шего обвиняемого как виновного; отсюда вытекали: непризнание
его субъектом процесса и обязанность его доказывать свою неви¬
новность. Буржуазная уголовно-процессуальная теория требовала
отмены обоих этих положений: обвиняемый должен был получить
права процессуального субъекта и с него надлежало снять бремя
доказывания невиновности. Соответствующие положения выра¬
ботались прежде всего в английской процессуальной/теории, от¬
куда были перенесены в конституционную и процессуальную
практику штатов Северной Америки. Классическое /же свое вы¬
ражение новый принцип нашел в «Декларации прав человека и
гражданина» 1789 р. во Франции. Статья 9 этого документа
соединила в себе старую формулу римского права /о добропоря¬
дочности каждого гражданина (так называемую pfaesumptio bojili
viri) и требование об ограждении личной свободы Человека, при¬
влекаемого по подозрению в совершении преступления. Получи¬
лась красивая декларативная формула, вполне отвечающая духу
всей Декларации, но не конкретная процессуальная гарантия *.
Буржуазная теория уголовного процесса неизменно называет
презумпцию невиновности как один из важнейших своих
принципов. Буржуазная теория требует, чтобы до самого мо¬
мента осуждения обвиняемого его почитали невиновным и
обращались с ним соответствующим образом. Но когда прихо¬
дится разъяснять это туманное выражение, то оказывается, как
это обычно бывает с буржуазно-демократическими лозунгами,
что за ними нет никакого реального содержания.
Принцип требует, чтобы обвиняемый свободно пользовался
своими процессуальными правами; на практике в капиталисти¬
ческих странах только привилегированные классы могут пользой
ваться этими правами, обвиняемый из трудящихся, как правило,
подвергается длительному подследственному аресту. Теорети¬
чески обвиняемый не обязан давать показания вообще, а тем
более изобличать самого себя; на практике очень часто у него
вымогают дачу показаний и сознания. Буржуазная теория за¬
прещает всем, кроме обвинителя, называть обвиняемого пре¬
ступником, пока приговор суда не признал его таковым; на
практике судьи и не только в странах, где принят следственно¬
обвинительный процесс, но и в Англии и США, где теоретически
презумпция невиновности считается незыблемой гарантией прав
обвиняемого, третируют этого последнего как преступника, уко¬
Доустройстве, согласно которым обвиняемому обеспечивается право на
защиту».
1 «Так как каждый человек предполагается невиновным, пока его не
объявят виновным, то в случае неизбежности его ареста всякая строгость,
которая не является необходимой для обеспечения его личности, должна
сурово караться законом».
ISO
ряют\его в совершенном преступлений, отклоняют его попытки
защиты *.
Некоторые буржуазные ученые в эпоху империализма во¬
обще поставили под вопрос принцип презумпции невиновности,
рассматривая его как индивидуалистическое преувеличение, имею¬
щее свои корни в доктрине французской революции. Особенно
резко, возражали против презумпции невиновности представители
антропологич'еской школы Ферри и Гарофало. Эта презумпция
была отброшена теорией и практикой фашистского процесса,- за¬
менившего ее средневековой презумпцией виновности.
Но буржуазная теория из классовых соображений не рас¬
стается с презумпцией невиновности как одним из средств идео¬
логической! маскировки угнетательской сущности буржуазного
уголовного j процесса. Она использует ее словесно, превращая
лишенного фактически процессуальных гарантий обвиняемого,
в, якобы, невиновного и неприкосновенного субъекта процесса.
Как ставится вопрос о презумпции невиновности в советском
процессе? Несомненно, что свойственное социалистическому
правосудию' стремление к осуждению только виновных и к
оправданию невиновных выражается в ряде процессуальных га¬
рантий прав обвиняемого. Одной из них является и признание
за обвиняемым прав субъекта процесса. Пока он не осужден,
с ним нельзя обращаться как с преступником: ему должна быть
предоставлена возможность защищаться; свобода его ограничи¬
вается лишь в меру процессуальной необходимости, он ие может
принуждаться к даче показаний.
Но значит ли это, что мы должны принять в свою теорию
презумпцию невиновности в форме изречения: «Обвиняемый
предполагается невиновным, пока его виновность не будет дока¬
зана в установленном законом порядке?»
Нужна ли именно такая теоретическая формулировка
для практического ограждения только что названных прав обви¬
няемого?
Как было указано выше, первая часть формулы ст. 9 Декла¬
рации прав — «каждый предполагается невиновным, пока про¬
тивное не будет доказано...» — представляет римскую презумп¬
цию добропорядочности гражданина, его добросовестности в
делах гражданских. Это вовсе не презумпция уголовного про¬
цесса, относящаяся к обвиняемому. Это общеправовое и вместе
моральное положение 1 2.
1 У Полянского приведено высказывание американского юриста: «Легкость
доказательств преступления путем создания презумпции виновности и пере¬
мещения бремени доказательства (на обвиняемого. — Н. П.) побудила ряд
штатов к широкому усвоению ее». «Доказательства в иностранном уголов¬
ном процессе», М., 1946, стр. 21.
2 В Учебнике уголовного процесса (М., 1946) проф. Строгович дает
такую формулировку презумпции невиновности: «Всякий гражданин
считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в устанавли¬
ваемом законом порядке». Это общеправовая презумпция. В новой своей
181
В условиях победы социализма в нашей стране это положе¬
ние приобрело широкое значение: каждого советского гражда¬
нина мы все, его сограждане и должностные лица, ^читаем
добропорядочным человеком, лойяльным в его отнош/Сниях и
с Советским государством и со всеми другими гражданами, пока
не установлено противное. I
Но с момента привлечения данного гражданина пр обвине¬
нию в совершении определенного преступления эта общая пре¬
зумпция «гражданской добропорядочности» не може^г не быть
поколеблена. И какой реальный, практический смысл может
иметь теория, требующая считать невиновным гражданина, ко¬
торого мы сами, — как следователь и прокурор, — привлекаем
к ответственности или, — как судья, — предаем суду ввиду нали¬
чия достаточных доказательств его виновности? Именно учиты¬
вая эти обвинительные данные,, наши судебно-прокурорские ра¬
ботники принимают ряд утеснительных мер в отношении обви¬
няемого. Поэтому правильнее говорить не о презумпции неви¬
новности, теоретическом понятии, расходящемся с существую¬
щими процессуальными институтами *. В советском процессе сле¬
дует говорить о допущении невиновности в отноше¬
нии привлеченного к ответственности обвиняемого вплоть до мо¬
мента его осуждения. Допущение невиновности в каждом кон¬
кретном деле это ■— психологическое состояние следователя,
прокурора, судьи. Оно вытекает из неоднократно наблюдаемого
ими факта — успешного опровержения обвиняемым в ходе след¬
ствия или судебного разбирательства таких улик, которые в мо¬
мент привлечения обвиняемого казались неопровержимыми. Так
как советский процесс направлен к выяснению истины, то зако¬
нодатель и предписывает судебно-прокурорским органам всесто¬
ронне и объективно 'исследовать все обстоятельства дела, т. е.
всегда допускать возможность оправдания обвиняемого или
уменьшения тяжести предъявленного ему обвинения. В этом
именно смысле мы и понимаем допущение невиновности.
Обобщенное таким образом законодателем это положение
приобретает характер методологического процес¬
суального правила. Его соблюдение обеспечивает пол¬
ноту судебного исследования и достижения материальной
работе «Учение о материальной истине в уголовном процессе» (М., 1947)
проф. Строгович дважды приводит иную формулу той же презумпции:
«Обвиняемый предполагается невиновным, пока его виновность не будет
доказана» (стр. 231, 235).
Это уже презумпция чисто процессуальная, т. е. относящаяся к
лицу, привлеченному к уголовной ответственности на основании достаточных
данных (ст. 128 УПК).
1 На неудачность термина «презумпция невиновности» для характеристики
положения обвиняемого в ходе процесса указывает и проф. Полянский
«О терминологии советского закона», журн. «Проблемы социалистического
права», 1938, № 5, стр. 127. И более подробно в статье «Принципиальные во¬
просы в кассационной практике Верховного суда РСФСР», журнал «Право
и жизнь», 1925, кн. 2—3.
182
истины. В то же время оно является наиболее полной гарантией
прав обвиняемого. Этот принцип не сформулирован в специаль¬
ной статье УПК. Но вытекающие из него процессуальные требо¬
вания выражены в ст. ст. 111 и 257 УПК РСФСР ввиде правила
о всестороннем объективном исследовании обстоятельств дела
и в ст. 326, ч. 3 п. «б» в виде правила об оправдании подсуди¬
мого при недостаточности собранных против него улик.
Разумеется, в ходе конкретного дела обвинение может быть
обосновано столь прочно, что ни у соответствующих должност¬
ных лиц, ни у граждан, знакомых с материалами дела, не возни¬
кает практических сомнений в виновности привлеченного еще до
вынесения приговора. И все же теоретически остается допу¬
щение невиновности в только что указанном широком
смысле. И в соответствии с этим практически обвиняемый сохра¬
няет все права субъекта процесса не только до момента осужде¬
ния, но и дальше, до вступления приговора в законную силу.
(Подробнее об этом см. в главе о доказательствах № 152, 153.)
93. Другая группа принципов советского уголовного процесса.
Другие принципы советского процесса обрисованы в нормах
процессуального права. При этом одни из них прямо описаны в
отдёльных статьях процессуальных законов, другие же могут
быть выведены из сопоставления ряда статей закона или из об¬
щего духа процессуального права.
Выводя и анализируя эти принципы, мы должны иметь в виду
особенность объекта уголовного процесса. Если в гражданском
процессе объектом является спорное гражданское
право, то в уголовном процессе это — уголовная ответ¬
ственность лица, обвиняемого в совершении преступления.
94. Принцип официальности (публичности). Если объект про¬
цесса— уголовная ответственность гражданина за преступление,
признание наличия которой влечет обязательное применение ка¬
рательной угрозы уголовного закона, то бесспорно, что деятель¬
ность судебных и прокурорских органов по установлению уголов¬
ной ответственности составляет их публично-правовую обязан¬
ность.
В уголовном кодексе советский законодатель установил пра¬
вило о применении наказания вообще ко всем лицам, совер¬
шающим то или иное из перечисленных в статьях Особенной ча¬
сти преступлений. Это значит, что целесообразная постановка
процесса (как метода уголовного правосудия) возлагает на соот¬
ветствующие карательные органы обязанность осуще¬
ствлять наказание по каждому преступлению.
Принцип официальности и означает, что весь процесс от на¬
чала до конца проводится в публичном интересе, а не
в интересах частных лиц.
Принцип официальности относится и к деятельности государ¬
ственного обвинителя и к деятельности суда. Так как каждая из
них имеет свои особенности, то общий принцип официальности
.183
разветвляется на два соподчиненных ему начала: в отношении
прокуратуры — начало законности (легальность) обви¬
нения, в отношении суда — начало судебного руко¬
водства (начало инструкционное).
Первое означает, что уголовное преследование возбуждается
как бы волею самого закона, по почину обязанных! к этому долж¬
ностных лиц (в первую очередь прокуратуры). Эта обязанность
прокуратуры прямо указана в 9 ст. УПК РСФСР. Эти лица дей¬
ствуют независимо от воли потерпевшего, а иногда и против нее.
И в дальнейшем движении дела процесс не подчинен воле част¬
ных лиц, от них не зависит прекращение дела, например прими¬
рением или добровольным подчинением обвиняемого наказанию.
При наличии фактических данных, образующих состав преступ¬
ления, государственный обвинитель обязан поставить дело на
разрешение суда.
Начало судебного руководства означает, что суд
не связан ни требованиями обвинителя в отношении юридиче-i
ской оценки преступления, ни кругом собранных и представлен¬
ных сторонами доказательств. Суд руководит ходом дела, на¬
правляя его в «сторону более способствующую раскрытию
истины» (ст. 257 УПК .РСФСР). Суд может по своему почину
Истребовать новые доказательства (ст. 57 и 302 УПК). Его ука¬
зания в этом вопросе обязательны для сторон и всех третьих лиц.
Он может сам возбуждать уголовное преследование (ст. 96
УПК), а в ходе судебного4разбирательства изменять характер
и объем первоначального обвинения (ст. ст. 312, 313 УПК).
В процессуальном начале судебного руководства проявляется,
таким образом, конституционное начало независимости судей и
подчинения их только закону.
95. Принцип материальной истины. Из сказанного надо сде¬
лать еще один вывод: обязательное ведение процесса судом и
прокуратурой ex officio только тогда будет выполнять задачи, по¬
ставленные перед советским правосудием, если суду дано про¬
цессуальным кодексом задание отыскать материальную
истину. Целью советского процесса является не искание истины
в пределах усмотрения и сил сторон, а отыскание истины
при помощи сторон. Как это явствует из ст. ст. 282 и 306
УПК РСФСР, ни сознание обвиняемого, ни отказ обвинителя от
поддержания обвинения не обязывает суд к вынесению приговора,
соответствующего этим заявлениям.
Суд, действуя как орган государства, в интересах государства,
должен выяснять объективное (истинное) положение вещей и
в результате рассмотрения дела устанавливать в приговоре то,
что признается им за истину. Это положение и составляет содер¬
жание принципа материальной истины, который не¬
разрывно связан с принципом официальности.
И в этом принципе также частично реализуется в процессуаль¬
ном праве уже названный конституционный принцип судоустрой¬
184
ства — независимости судей и подчинение их только закону. Не
связанные ни представленными сторонами материалами, ни их
требованиями судьи провозглашают в приговоре истиной лишь
то, что они сами сознают как истину, отвечая только перед своей
совестью и законом.
Принцип материальной истины противопоставляется принципу
формальной истины, связывающему суд требованиями и
соответственно признанием сторон. Этот принцип регулирует
гражданский процесс многих государств Европы и уголовный
процесс Англии и США.
95а. Принцип свободной оценки доказательств. Мы не можем
представить себе, чтобы советский суд, обязанный всей своей
деятельностью охранять государство от преступлений и воспиты¬
вать граждан, был скован какими-либо правилами закона об
оценке доказательств, какими-нибудь формальными презумп¬
циями, принимаемыми безусловно или в случае непредставления
опровержения заинтересованной стороной.
И, действительно, советский законодатель принял принцип
свободной судейской оценки доказательств, подчеркнув
в ст. 57 УПК свое отрицательное отношение к царившей в инкви¬
зиционном процессе теории легальных доказа¬
тельств.
Оценка не производится ни по заранее выработанным законо¬
дателем правилам, ни по указаниям сторон, а только по внутрен¬
нему убеждению судей (ст. 319 УПК).
96. Принцип непосредственности. Чтобы закончить рассмотре¬
ние этой группы процессуальных начал, тесно связанных между
собой, надо указать еще на принцип непосредственно¬
сти. Он прямо вытекает из принципа свободной судейской
оценки доказательств.
Принцип непосредственности заключается
в том, что выносящий приговор судья должен
путем личного восприятия ознакомиться со
всеми доказательствами по делу.
' Принцип оценки по внутреннему убеждению останется мерт¬
вой буквой, если суд ограничится изучением доказательств по
докладу о них следователя или прокурора или по письменным
материалам дела, без вызова на судебное следствие живых лю¬
дей — обвиняемого, свидетелей, экспертов.
Понятие непосредственности, конечно, относительно. Непо¬
средственное восприятие судьей факта преступления невозможно:
оно превращает его в свидетеля и устраняет как судью, ибо в та¬
ких случаях судья не мог бы объективно подойти к оценке
доказательств, неизбежно считая, что его личные впечатления —
лучшее доказательство *.
1 Верховный суд СССР дал исчерпывающее разъяснение, согласно кото¬
рому «лицо, являющееся очевидцем преступления, не может участвовать в
качестве судьи по данному делу»: «Согласно п. 3 ст. 43 УПК РСФСР, судья
185
Одной из сторон деятельности суда является образование
вывода из: а) з а к о н а и б) д а н н ы х дела.
Для правильности вывода| необходимо, чтобы доказательства
доходили до сознания судьи в наиболее чистом виде, т. е. должны
быть по возможности устранены все посредствующие звенья
между предметом исследования и судом. Иначе говоря, надо,
чтобы доказательственный материал черпался судом из перво¬
источников, а не из чьих бы то ни было докладов, соста¬
вленных на основании этих источников. Простой житейский опыт
показывает нам, что точность передачи каких-нибудь сведений
ослабляется в зависимости от числа промежуточных передатчи¬
ков. Отсюда следует ряд процессуальных выводов в отношений
сторон, доказательств и самого суда.
1) Стороны, по общему правилу, должны присутствовать при
судебном разбирательстве, чтобы содействовать разъяснению
дела.
Наш УПК, выставляя требование явки подсудимого в суд,
допускает исключение для менее серьезных дел, но и тут дает
право суду признать явку обязательной (ст. 265 УПК).
2) Доказательства проверяются непосредственно судом.
Свидетели и эксперты, по общему правилу, должны вызываться
в . суд для заслушивания их показаний (ст. ст. 207, 224, 253,
264 УПК).
Вещественные доказательства должны быть предъявлены
суду для личного осмотра (ст. 299 УПК).
Письменные акты и документы, относящиеся к делу, огла¬
шаются. на суде (ст. ст. 293, 299 УПК).
не может участвовать в рассмотрении дела, если он участвовал в деле в ка¬
честве свидетеля. Смысл этого правила заключается не только в том, чтобы
устранить из состава суда то или иное лицо исключительно по формальному
признаку участия этого лица в качестве свидетеля. Требование закона в этой
части вызывается тем соображением, что судья, будучи очевидцем инкрими¬
нируемого действия или бездействия, еще до проверки всех обстоятельств по
делу является в суд с уже заранее сложившимся мнением, что препятствует
ему, при всей его добросовестности, быть беспристрастным судьей, обязанным
вынести решение по своему убеждению, основанному на рассмотрении всех
обстоятельств дела в их совокупности (ст. 319 УПК РСФСР). По смыслу за-
кона мнение судьи, выраженное в решении по делу, должно сложиться не
до рассмотрения дела, а исключительно в результате рассмотрения и оценки
всех доказательств по делу. Поэтому сопоставление ст. ст. 43 и 319 УПК
РСФСР заставляет притти к выводу, что требование п. 3 ст. 43 УПК РСФСР
распространяется не только на те случаи, когда лицо участвовало в деле
в качестве свидетеля, как это буквально выражено в законе, но и на те слу¬
чаи, когда лицо, являясь очевидцем инкриминируемого преступления, могло
бы участвовать в деле в качестве свидетеля, что вытекает из общего смысла
и духа закона. Помимо изложенного, такой вывод оправдывается и практи¬
ческими соображениями, так как в процессе рассмотрения дела всегда может
возникнуть необходимость допроса лица, участвующего судьей в деле, в ка¬
честве свидетеля по делу, что должно повлечь за собой отложение дела и на¬
значение другого состава суда» (Судебная практика Верховного суда
СССР, 1943, в. V, стр. 23).
136
3) В отношении состава суда принцип непосредственности
приводит к двум требованиям: непрерывности процесса
и неизменности состава суда по каждому
делу1.
97. Устность и письменность в процессе. Тесно. примыкая
к вопросу о непосредственности, но не сливаясь с ним, стоит
вопрос о форме общения между судом, сторонами и другими
участвующими в деле лицами, вопрос об устности и
письменности в процессе. Иногда в литературе устность
считают неизбежным требованием, вытекающим из непосред¬
ственности. Конечно, начало устности обеспечивает ясность ;и
свежесть судебного восприятия и в большей степени быстроту
процесса.
Однако полное исключение из процесса письменности невоз¬
можно. Во-первых, в некоторых случаях именно проведение
непосредственности требует привлечения письменных материа¬
лов. Если источником доказательства по делу является какой-
либо письменный акт или иной документ, то наиболее полное
впечатление от него суд почерпнет не тогда, когда о содержании
его будут устно передавать свидетели, а когда документ этот
будет приобщен и прочитан полностью в суде. Что касается
показаний отдельных лиц — свидетелей, экспертов — то, конечно,
более совершенным способом восприятия их содержания для
суда является устная речь.
С другой стороны, письменная форма неизбежна на суде, как
средство закрепления происходящих фактов. В этом отношении
объем допущения письменности стоит в связи с формой про¬
цесса.
Наше предварительное производство построено на началах
письменности. Следователь обязан вести следствие в широком
объеме и все свои действия, все полученные им показания по¬
дробно протоколировать.
Жалобы на следователя предусмотрены УПК письменные.
Предание суду базируется только на письменных актах.
Из предварительного производства начало письменности ши¬
роко проникает в окончательное производство. Наш УПК не
имеет правила, согласно которому судебное следствие произво¬
дится устно. Правда, это требование подразумевается само
собой: закон говорит об изложении обвиняемым, свидетелями и
экспертами своих объяснений и показаний. Но начинается су¬
дебное следствие чтением писанного обвинительного
заключения, в которое широко вносится доказательственный
материал из тех же показаний свидетелей и экспертов.
Кассационное производство по самой своей природе предпо¬
лагает письменность.
98. Принцип быстроты процесса. Не связанный прямо с изло¬
женными принципами как бы особняком стоит принцип
i См. ниже главу «Судебное разбирательство».
187
быстроты процесса. Быстрота . проведения процесса и
максимальное приближение момента вынесения приговора к мо¬
менту совершения преступления имеют огромное общепредупре¬
дительное значение. Напротив, длительное прохождение дела,
волокита уменьшает воспитательный эффект процесса, а подчас
способствует укреплению убеждения, в безнаказанности престу¬
пления. Характерно, что в ряде случаев законодатель устанавли¬
вает специальные сокращенные сроки расследования и судебного
разбирательства, когда считает необходимым усилить репрес¬
сивно-воспитательное воздействие суда по определенным кате¬
гориям дел. Можно назвать из довоенных актов закон 1 декабря
1934 г. о расследовании дел о террористических актах, Указы
Президиума Верховного Совета СССР 26 июня о рассмотрении
дел о самовольном уходе и прогулах и 10 августа 1940 г. о рас¬
смотрении дел о хулиганстве. Еще более показательно было
военное законодательство в отношении рассмотрения дел о са¬
мовольном уходе с предприятий военной промышленности;
о дезертирстве, об уклонении от мобилизации на работу, о невы¬
работке колхозниками минимума трудодней.
Включение в систему принципов процесса принципа
быстроты дает возможность объяснить ряд процессуальных
институтов и, прежде всего, краткость процессуальных сроков,
которая может с первого взгляда показаться противоречащей
принципу материальной истины *.
Ясно, что положительный эффект уголовно-правового воздей¬
ствия зависит от его быстроты. С течением времени с измене¬
нием социально-политической обстановки этот эффект может
стать отрицательным, если данное деяние утратило общественно
опасный характер или отпала социальная опасность деятеля1 2.
Это учитывает законодатель, вводя в ст. 8 УК особое основание
для освобождения от наказания.
На этом моменте остановилась в своих руководящих указа¬
ниях Судебная коллегия Верховного суда СССР. «Одно из усло¬
вий, при которых меры наказания могут быть рассчитаны на
достижение указанной цели, — это максимальное приближение
во времени наказания к событию преступления»/ Там, где нака¬
зание следует непосредственно, в кратчайший срок за преступле¬
нием, когда в памяти и преступника и общества еще живет впе¬
чатление от преступления, эффективность наказания в указанном
1 «Правосудие должно итти быстро, но не торопиться»,.— прекрасно за¬
метил один старый криминалист. Действительно быстрота не однозначуща с
торопливостью. Торопливость ведет к неряшливости, к упрощенчеству, нетер¬
пимым в советском процессе.
2 Не случайно в письме к Богданову по делу о плугах Фаулера писал
Ленин: «.. .и чтобы Курский лично отвечал за максимальное ускорение суда»
(Ленин, Соч., т. XXIX, ,стр.415). О быстроте процесса, как одной из
задач суда, убедительно говорил А. Вышинский в докладе на I Всесоюзном
совещании судебно-прокурорских работников в апреле 1934 г. («О мероприя¬
тиях по улучшению качества судебно-прокурорской работы», стр. 37).
188
смысле (ст. 9 УК) ни у кого не может вызвать сомнения. В тех
же случаях, когда наказание оторвано от события преступления
на многие месяцы, а иногда и на несколько лет, наказание в зна¬
чительной мере теряет свои предупредительные свойства. Больше
того, затянувшиеся на многие месяцы дела, в особенности,
когда при этом допускается продолжительное пребывание пре¬
ступника на свободе, действуют на неустойчивые элементы обще¬
ства деморализующе: они создают впечатление безнаказанности.
Помимо соображений предупредительного характера, нельзя
забывать, что затянувшиеся уголовные дела влекут за собой
длительные моральные и физические страдания людей, иногда
неправильно находящихся под судом. Вместе с обвиняемыми
страдают их семьи.
Длительное рассмотрение и расследование дел наносит боль¬
шой ущерб и интересам народного хозяйства *.
99. Состязательность в уголовном процессе. При изложении
основных принципов советского уголовного процесса мы не упо¬
мянули о состязательности. А между тем широко распростра¬
нено среди советских теоретиков мнение, что принцип со¬
стязательности — один из принципов нашего процесса 1 2 3.
Проф. Строгович, называя принципами нашего процесса
устность, гласность, непосредственность и состязательность, счи¬
тает, что последний принцип «связан со всеми тремя предыду¬
щими принципами и по существу является для них определяю¬
щим» з.
Для того, чтобы внести ясность в этот достаточно сложный
вопрос, запутанный к тому же различиями не только в исходных
позициях теоретиков, но и в терминологии, надо предварительно
точно установить, что именно мы имеем в виду, говоря о прин¬
ципе состязательности.
Понятие это в буржуазном праве относится прежде всего
к области гражданского процесса. Здесь этот принцип
является следствием частно-правовой автономии и сводится
к «праву распоряжения сторон, во-первых, объектом процесса,
то-есть теми требованиями, которые заявлены относительно
спорного прав(а (res in iudicium deducta) и, во-вторых, процес¬
суальными средствами защиты и нападения4.
1 Советская юстиция, 1941, N° 5, стр. 25.
2 А. Вышинский, Курс, 1927, стр. 144; С. Голунский и Д. Карев,
Учебник по судоустройству, стр. 35; Н. Полянский, К вопросу о состяза¬
тельности. .. С. 3., 1938, № 3, стр. 72.
3 «Природа советского уголовного процесса», стр. 100; учебник «Уголов¬
ный процесс», М., 1946, № 5, стр. 79.
4 Е. Васьковский («Курс гражданского процесса», т. I, М., 1913,
етр. 368) называет это право распоряжения сторон принципом диспо¬
зитивности (disposition maxime). Другие процессуалисты называют его
принципом состязательности (Canstien, Die rationellen GrHndlagen des
livil prozesses, S. 185 Ann. Гольмстен, Состязательное начало («Юри¬
дические исследования1», 1894, стр. 405 и сл.). Точно так же из начала
автономии сторон выводил состязательность гражданского процесса и
189
Суд в этих вопросах более или менее пассивен.
У Ленина мы находим глубокую характеристику этого «состя¬
зательного» гражданского процесса, в которой показана его вну¬
тренняя связь с институтом частной собственности. «Тот «про¬
гресс» и та «культура», которые принесла с собой пореформен¬
ная Россия, несомненно, связаны с «институтом частной
собственности» — он не только был проведен впервые со всей
полнотой созданием нового «состязательного» гражданского про¬
цесса, обеспечившего такое же «равенство» на суде, которое
воплощалось в жизни «свободным трудом» и его продажей
капиталу»1.
Это замечательное указание Ленина с исчерпывающей полно¬
той выражает сущность и социально-политическое значение
состязательного гражданского буржуазного процесса.
Устанавливая формальное равенство сторон и предоставляя им
право распоряжаться всем ходом процесса, буржуазия охраняет
хозяйственно-правовую автономию собственников, которая факти¬
чески всегда обеспечивает все выгоды судебного состязания эко¬
номически сильнейшей стороне, т. е. представителям буржуазии.
Диспозитивность, если рассматривать ее как самостоятельный
принцип, является необходимым признаком состязательного про¬
цесса. Буржуазия не позволяет суду как органу своего государ¬
ства вмешиваться в свои дела,' выходя за рамки процессуальных
требований истцов и ответчиков.
Отсюда понятно, что большинство буржуазных теоретиков
считало, что задачей гражданского процесса является установле¬
ние не материальной, а формальной (или судебной) истины.
Те же из буржуазных авторов, которые выдвигали требование,
чтобы судья стремился к достижению Материальной истины, не
могли преодолеть противоречия между этим требованием и гос¬
подством в процессуальном законодательстве принципа состяза¬
тельности и диспозитивности.
Щегловитов («Влияние иностранного законодательства на составление су¬
дебных уставов 20 ноября 1864 г.» в сборнике «Судебные уставы за 50 лет»,
т. I, стр. 257).
Советские процессуалисты-цивилисты различают два принципа: состяза¬
тельность и диспозитивность, суживая первый. Так, Абрамов («Учебник
для юридических школ», стр. 20): «В процессе, построенном по состязатель¬
ному принципу, хозяином процесса являются стороны в том смысле, что
только они указывают на фактические обстоятельства дела и представляют
доказательства... Суд основывает свое решение «только на этих доказатель¬
ствах». Поэтому решение суда соответствует не материальной истине (дей¬
ствительным обстоятельствам дела), а формальной истине (лишь обстоятель¬
ствам дела), подтвержденным сторонами». Право же сторон распоряжаться
своими материальными и процессуальными правами (предъявление иска, от¬
каз от пего, признание иска ит. д.) они включают в понятие диспозитивности.
(Абрамов, там же, стр. 19; Клейнман, «Демократические принципы
советского гражданского процесса». Советское государство и право № 5,
1948).
] Ленин, Соч., т. I, стр. 302.
190
Из гражданского процесса Принцип состязательности был
перенесен в буржуазную теорию уголовного процесса. Здесь его
сущность выражается следующими чертами. Деятельность обви¬
нителя движет весь процесс: он собирает и представляет суду
материал, свободно им распоряжаясь; содержание обвинения
целиком зависит от обвинителя; отказ его от обвинения устра¬
няет спор и, следовательно, связывает суд, независимо от убе¬
ждения последнего о доказанности обвинения; точно так же и
обвиняемый свободен в выборе системы защиты и доказа¬
тельств, полное или частичное признание им обвинения связы¬
вает суд.
Роль суда — чисто пассивная: он лишь следит за деятель¬
ностью сторон и соблюдением ими правил процесса; никаких, ма¬
териалов суд сам не собирает и не может пользоваться доказа¬
тельствами, на которые не сослались стороны '. Однако при¬
шедшая к власти буржуазия повсеместно вносила более или ме¬
нее значительные ограничения принципа состязательности. Ино¬
гда эти ограничения проводились в законодательном порядке, но
очень часто — судебной практикой. В современном буржуазном
уголовном процессе принцип состязательности является еще
более лживым, чем в гражданском процессе. Он создает иллю¬
зию равноправия обвиняемого с представителем всемогущего
государства, — почти всемогущим прокурором, внушающую
мысль о полной независимости суда, о том, что само государ¬
ство подчинено ему, как проводнику права. На самом же деле
в коронном суде судьи всегда становятся на сторону прокурора,
защищающего буржуазный «правопорядок» против его против¬
ников — трудящихся. В суде же с присяжными судьи исполь¬
зуют свое положение руководителей процесса для оказания
соответствующего воздействия на присяжных, буржуазный со¬
став которых облегчает эту задачу.
Имея в виду эти черты процесса, — наличие якобы равно¬
правных сторон, состязающихся перед якобы беспристрастными
судьями, Ленин и характеризовал буржуазный суд как тонкое
орудие. Имея же в виду постоянное классовое пристрастие
буржуазного суда, направленное к поддержанию устоев бур¬
жуазного общества, Ленин назвал его «слепым, тонким ору¬
дием беспощадного подавления эксплуатируемых, отстаиваю¬
щим интересы денежного мешка!» 1 2.
Ясно, что советский процесс, перед которым стоит задача рас¬
крытия истины по делу, не может быть построен на принципе
полной состязательности: судьи не связаны требованиями сто¬
рон и представляемыми ими доказательствами. Руководя дея¬
1 Эти положения лежат в основе англо-американской процессуальной
теории. Однако судебная практика в этих государствах все больше откло¬
няется от проведения принципа состязательности, повышая обвинительную
активность судьи. См. главу 4.
2 Ленин, Соч., т. XXII, стр. 212.
191
тельностью сторон и с их помощью, суд ищет истину и провоз¬
глашает приговор по своему внутреннему убеждению незави¬
симо от того, поддерживают ли стороны свои требования или
отказываются от них.
Ту же мысль в несколько иной форме выражает академик
А. Я. Вышинский: «Принцип чистого состязательного начала в
советском процессе неприменим...» *.
Но в советском процессе в стадии судебного разбирательства
широко допущено участие сторон. Законодатель считает, что под¬
держание обвинения прокурором и обеспечение защиты обвиняе¬
мого участием в процессе адвоката в наибольшей степени благо¬
приятствуют выяснению истины. Участие прокурора и защитника
освобождает судью от процессуально сложной и психологически
почти неразрешимой задачи, — с одинаковым усердием и полно¬
той выяснять все обстоятельства дела как обвинительные, так и
оправдательные. При возложении этих обязанностей на две
«борющиеся» между собой стороны судья освобождается от роли
изобличителя несознающегося обвиняемого. Это обеспечивает
большую объективность разбирательства и повышает качество
всей судебной работы.
В этом и состоит состязательная форма судебного
разбирательства.
Советский законодатель учитывает фактическое неравенство
положения в процессе вооруженного юридическими знаниями
представителя государства — прокурора и обвиняемого, не имею¬
щего таких знаний. Поэтому он делает обязательным при нали¬
чии в процессе государственного обвинителя участие на стороне
обвиняемого з а щ и т н и к а. Такое участие делает реальными все
права субъекта процесса (стороны), которыми законодатель на¬
деляет обвиняемого. Вот почему мы говорим о полном процес¬
суальном равенстве обвинителя и обвиняемого в советском уго¬
ловном процессе в стадии судебного, разбирательства.
Советские теория и законодательство при этом подчеркивают
активность суда в руководстве процессом и в истребова¬
нии доказательств. Так построенная состязательная форма в со¬
ветских условиях дает полную гарантию защиты прав обвиняе¬
мого и в то же время обеспечивает для суда всесторонность в
освещении доказательственного материала, а значит и наиболь¬
шее приближение к материальной истине.
Употребленное академиком А. Я. Вышинским определение:
«Советский принцип состязательности — это состязательность
сторон плюс активное участие в судебном процессе самого суда
на основе гласности и равенства сторон, на основе социалистиче¬
ского демократизма» и обозначает по существу, что в нашем
процессе при наличии принципа судебного руководства исполь-
1 А. Вышинский, Теория судебных доказательств в советском праве,
М., 1946, стр. 196. Автор подчеркивает, что нет принципиальной разницы
между правилами гражданского и уголовного процесса в СССР.
192
зована состязательная форма в целях более полного выяснения
истины
Из такого понимания состязательной формы следует, что для
ее наличия необходимо участие в деле двух сторон — обви¬
нителя и обвиняемого. Если обвинитель не участвует в судебном
разбирательстве, в нем нет состязательной формы1 2.
Таким образом в оценке огромного значения состязательной
формы в судебном разбирательстве для достижения целей совет¬
ского процесса мы не расходимся с советскими процессуали¬
стами— А. Вышинским, М. Гродзинским, Н. Полянским и
М. Строговичем. Мы считаем, что эта форма должна быть укреп¬
лена, и расширена в уголовно-процессуальном кодексе СССР,
путем введения обязательности участия прокурора в судеб¬
ном разбирательстве по всем делам о преступлейиях, за кото¬
рые может быть назначено наказание в виде лишения сво¬
боды 3.
ЛИТЕРАТУРА К ШЕСТОЙ ГЛАВЕ
А. РУКОВОДЯЩАЯ
Ленин, Письма к Богданову и к Курскому, Соч., т. XXIX, стр. 412—415.
Ленин, Каторжные правила и каторжный приговор, Соч., т. IV, стр. 289.
Ленин, Набросок статьи «Очередные задачи советской власти», Соч.,
т. XXII, стр. 425.
Ленин, Культурно-национальная автономия, Соч., T. XVII, стр. 144.
Ленин, Экономическое содержание народничества, Соч., т. I, стр. 117—
118.
Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 302.
Сталин, Политика советской власти по национальному вопросу в Рос¬
сии, Соч., т. IV, стр. 358—359.
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ
1. Учебники
Вышинский, Курс уголовного процесса, стр. 140—145.
Строгович, Уголовный процесс, стр. 59—89.
1 А. Вышинский, Теория судебных доказательств в советском праве,
М„ 1946, стр. 196.
2 Строгович, Гарантии установления материальной истины по уго¬
ловным делам в боевой обстановке (Труды ВЮА РКК, III, стр. XXVI—XXVII),
а также «Уголовный процесс», М., 1946, стр. 80), доказывает, что состяза¬
тельность сохраняется даже в тех случаях, когда в судебном разбиратель¬
стве не участвуют ни прокурор, ни защитник. Такое утверждение противоре¬
чит определению состязательности, которое дает сам автор («... такое по¬
строение процесса, при котором функция обвинения отделена от функции ре¬
шения дела по существу»), и тому бесспорному положению, что при отсут¬
ствии в суде обвинителя функция изобличения обвиняемого ложится на
председателя суда.
3 Мое расхождение с проф. Строговичем состоит в том, что я не могу
признать состязательность основным принципом советского уголовного про¬
цесса, определяющим все его построение, поскольку состязательность отсут¬
ствует и в предварительном следствии и в стадии предания суду.
13 Зак. 1524
193
2. Монографии и статьи
Вышинский, О роли процессуального закона в социалистическом го¬
сударстве рабочих и крестьян («Социалистическая законность», 1937, № 3
и 4).
Строгович, Природа советского уголовного процесса и принцип со¬
стязательности, М., 1939.
Он же, Учение о материальной истине в уголовном процессе, М., 1947.
Полянский, К вопросу о состязательности на предварительном след¬
ствии («Социалистическая законность», 1938, № 3).
Брусиловский, К вопросу о принципе гласности в уголовном про¬
цессе,. «Проблемы социалистического права», 1938, № 2.
Гродзинский, Право обвиняемого на защиту, «Ученые записки
Харьковского юридического института», 1939, вып. I. »
Ч е л ь ц о в, Основные положения УПК, «Проблемы социалистического
права», 1939, № 2.
Он же. Система принципов советского уголовного процесса, «Ученые
записки ВИЮН», 1947, № VI.
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. Учебники
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. I, стр. 60—71,
81—110.
Случевский, Учебник русского уголовного судопроизводства, стр. 49—
74.
2. Монографии и статьи
Таубер, Иск, обвинение и состязательное начало, «Вестник граждан¬
ского права», 1917, № 1.
Спасович, О языке в области судопроизводства, Соч., т. III.
Ширков, Очерк общих оснований нашего уголовного процесса по
сравнению с иностранными законодательствами, «Сборник Судебные Уставы
за 50 лет», т. I, стр. 595 и сл.
ГЛАВА VII
ОБВИНЕНИЕ
100. Понятие обвинения. 101. Формы уголовного преследования.
102. Общегражданское обвинение. 103. Прокурорское обвинение.
104. Субсидиарное и дополнительное обвинение. 105. Принцип
деятельности буржуазной прокуратуры. 106. Формы обвинении
в советском процессе. 107. Общественное обвинение в советском
процессе. 108. Прокурорское обвинение как основной вид долж¬
ностного обвинения в советском процессе. 109. Принцип дея¬
тельности советской прокуратуры. 110. Объем обвинительной
деятельности прокурора в суде. 111. Ограничения права проку¬
ратуры на возбуждение преследования. 112. Дела публично¬
частного и частного обвинения. 113. Особенности частного обви¬
нения. 114. Делимость частного обвинения
100. Понятие обвинения. Понятие обвинения исторически
получало различное содержание в зависимости от типа процесса.
В процессе розыскном функция обвинения может быть вы¬
делена из всей деятельности судьи лишь логически. Фактически
судья не только устанавливал предмет обвинения и обосновывал
его доказательствами, но вместе с этим выполнял и защититель¬
ную функцию и, наконец, решал дело. В процессе частно¬
обвинительном, где фигура обвинителя (потерпевшего) со¬
вершенно была отделена от суда, отчетливо выделялось и обви¬
нение как обращенное к суду требование о применении наказания
к обвиняемому за совершенное им преступление. Здесь начало
обвинительное противопоставлялось началу публич¬
ности (официальности), требующему возбуждения дела
независимо от воли потерпевшего. С отпадением обвинения не
могло быть и суда.
В современном буржуазном процессе начало обвинительное
противопоставляется началу розыскному. Для охраны своих
классовых интересов буржуазия сохраняет принцип публич¬
ности уголовного процесса, т. е. обязательность преследования
обвиняемого независимо от воли потерпевшего. Но в целях
маскировки классовой природы суда, для подчеркивания види¬
мости беспристрастия и объективности судей буржуазия по¬
ручает функцию преследования обвиняемого не судье, призван¬
ному решать дело на основании представленных ему доказа¬
тельств, а специально на то уполномоченному лицу — государ¬
195
ств.енному обвинителю — прокурору (континентальные страны)
или общественному обвинителю (Англия) '.
В связи с таким построением обвинения многие буржуаз¬
ные ученые называли его уголовным иском, заимствуя
это понятие из гражданского процесса. Такая конструкция
еще больше затушевывала классово-политическое содержание
уголовного процесса, изображая представителя государства —
прокурора — как истца, а обвиняемого как ответчика,
т. е. в виде вполне равноправных сторон перед беспристрастным
судьей.
101. Формы уголовного преследования. Всегда выражая инте¬
ресы господствующего класса, уголовное преследование прини¬
мает различные формы не только в исторически сменяющих друг
друга типах государств, но также в зависимости от особенностей
политического развития того или иного государства. Рассматри¬
вая все известные формы обвинения, мы можем свести их к
схеме, имеющей не только историческое, но и догматическое зна¬
чение, поскольку некоторые из этих форм действуют и ныне.
В основание схемы кладется различие субъектов преследования
и интересов, во имя которых оно ведется. Основными формами
будут: частное преследование, ведущееся потерпевшим
в его личных интересах, и публичное — в интересах обще¬
ственных. Публичное обвинение можно подразделить на
общегражданское (каждый гражданин пользуется правом
преследовать в общественных интересах преступника, совершив¬
шего преступление, лично его не затрагивающее) и должност¬
ное (преследование является обязанностью должностных лиц).
Наконец, в зависимости от того, какому органу вверяется пресле¬
дование, оно разделяется на следственное (розыскное) и
прокурорское (обвинительное или следственно-обвинитель¬
ное). 1
Частное преследование во многом сближается с гражданско-
исковым производством по определению предмета рассмотрения
и значению деятельности обвинителя, отказ которого от обвине¬
ния влечет прекращение дела. Все остальные виды обвинения
более или менее решительно от него уклоняются: все они проник¬
нуты началом публичности. И там, где имеется в определенном
объеме общегражданское обвинение, и особенно там, где суще¬
ствует прокурорское преследование (следственно-обвинительное),
за судом сохраняется частичное право преследования, хотя бы в
виде расширения судом исследования за рамки первоначального
обвинения.
1 В главе о принципах процесса было уже указано, что в большинстве
государств судья не остается пассивным арбитром происходящего перед ним
между обвинителем и обвиняемым состязания, и в ряде случаев он выпол¬
няет действия, относящиеся к функции преследования.
196
Эту схему можно изобразить графически следующим обра¬
зом!:
Общественное
(орган: гражданин)
Должностное
(орган: должностное лицо)
Общеграждан¬
ское
(орган: любой
гражданин)
Прокурорское:
(орган: прокурор,
форма: обвинение)
Следственное
(орган: судья—
следователь,
форма: розыск)
Обвинение, под¬
держиваемое
потерпевшим
X
Добавочное Вспомогательное
(к прокурорскому) ■ (при отказе проку¬
рора)
V
Советское обществен¬
ное обвинение
(орган: представитель
общественной организа¬
ции, уполномоченный
прокуратурой)
102. Общегражданское обвинение. В истории процесса эта
форма была характерной для обвинительного процесса древней
Греции и республиканского Рима. В настоящее время общегра¬
жданское обвинение теоретически является основной формой
обвинения в Англии. Оно выражается в том, что каждый
гражданин имеет право преследовать перед судом обвиняемого
в совершении преступления, лично его не затрагивающего. Со¬
временный экономический и политический строй Англии нала¬
гает резкий классовый отпечаток на реальные очертания инсти¬
тута общегражданского обвинения. Как показывает практика, в
огромном большинстве случаев обвинителями выступают если не
непосредственно потерпевшие от преступления, то заинтересован¬
ные в раскрытии преступлений данного вида. Это всевозможные
учреждения — государственные и общественные, ассоциации,
промышленные, кредитные, филантропические, охраняющие оп¬
ределенные блага и имеющие в своем распоряжении специали¬
197
стов-юрисконсультов. Железные дороги преследуют поврежде¬
ния путей, банковские синдикаты — мошенничество при банков¬
ских операциях, подделку чеков и пр., спортивные организа¬
ции — конокрадство и пр., союзы литераторов — плагиат.
При такой системе считается, что органы должностного обви¬
нения в Англии только помогают частным гражданам. Органы
полиции имеют право задержания на месте преступления и
привода в суд задержанных обвиняемых.
Однако с переходом к империалистической эпохе Англия на
практике почти отказывается от общегражданского обвинения и
переходит к должностному обвинению. Законами 1879, 1884 и
1886 гг. введена в Англии должность директора публичных пре¬
следований, обязанного ex officio возбуждать преследование по
преступлениям, могущим влечь смертную казнь, а также! по де¬
лам, затрагивающим «общественный интерес», в случае когда
нельзя ожидать достаточной энергии со стороны частных гра¬
ждан.
По наиболее серьезным делам, затрагивающим государствен¬
ные интересы, функции обвинителя выполняет генерал-аттор¬
ней — как бы юрисконсульт правительства, политически связан¬
ный с кабинетом министров. Он имеет право предлагать дирек¬
ции публичного преследования вести уголовное обвинение, он
назначает адвокатов, обвинителей по всем делам, по кото¬
рым правительство считает необходимым свое вмешательство.
Ему же принадлежит право прекратить уголовное преследова¬
ние, даже после предания суду, посредством особого приказа
«nolle prosequi».
В английской процессуальной литературе нередко подчерки¬
вались такие недостатки общегражданского обвинения: слабость
преследования лично не заинтересованных обвинителей, труд¬
ность ведения уголовного процесса для лиц малоимущих, —
отсюда безнаказанность многих преступлений. Этот мотив выдви¬
гался и при обсуждении проекта о создании дирекции публично¬
го преследования, он выдвигается и теперь. Но совершенно оче¬
видны и лицемерность этого мотива и подлинный клацсовый
смысл усиления должностного обвинения: его острие было на¬
правлено против тех действий, безнаказанность ^которых трево¬
жила господствующий класс. Особенно резко это проявилось
после испугавшей английскую буржуазию всеобщей стачки
1926 г. Сейчас, как правило, в качестве обвинителей выступают
или чины дирекции уголовного преследования и приглашаемые
ею адвокаты или инспекторы, сержанты и другие агенты поли¬
ции, обеспечивающие достаточную энергию в обвинении, когда
дело затрагивает интересы буржуазии.
103. Прокурорское обвинение. Основным видом должностного
преследования является преследование прокурорское. Во¬
прос о прокурорской монополии обвинения решается в буржуаз¬
ных странах различно. Франция ввела эту монополию и не имеет
198
частного обвинения. Контроль над обвинительной деятельностью
прокуратуры принадлежит там апелляционному суду (обвини¬
тельная камера), что подчеркивает розыскную идею, пронизы¬
вающую французский процесс. Эта монополия, как показывает
французская практика, приводит, с одной стороны, к много¬
численным преследованиям по пустяковым делам, с другой
же — к пассивности прокуратуры по делам, имеющим обществен¬
ное значение, но по которым пришлось бы привлекать лиц,
близких к правительству или местной администрации.
Французские авторы часто говорят о распределении права
уголовного преследования между прокуратурой и частными ли¬
цами, но по существу роль частных лиц сводится лишь к заявле¬
нию о преступлениях. Обвинение всегда принадлежит прокура¬
туре. Нарекания на пристрастность монопольной прокуратуры
весьма многочисленны. В литературе подчеркивалось, что она
особенно проявляется в делах о преступлениях печати, против
избирательного права и должностных преступлений. Прокурату¬
ра, по общему правилу, проходит мимо нарушений, совершае¬
мых органами печати капиталистических монополий, представи¬
телями правых партий и «благонамеренными» чиновниками. В то
же время с неослабной энергией она преследует коммунистиче¬
скую прессу и «неблагонадежных» государственных служащих.
104. Субсидиарное и дополнительное обвинение. Другие бур¬
жуазные законодательства ввели те или иные ограничения этой
•монополии. Так, австрийский устав 1873 г., устранив
контроль суда над обвинительной деятельностью прокуратуры,
в то же время предоставил потерпевшему, являющемуся граж¬
данским истцом, право в случае, когда прокурор не возбуждает
преследования или отказывается от него, взять на себя начало
или продолжение преследования. В этих случаях потерпевший
заменяет должностного обвинителя и пользуется его правами,
однако, с существенными ограничениями в обжаловании при¬
говора: это так называемое вспомогательное субсидиарное
обвинение. Германский устав 1878 г. сохранил судеб¬
ный надзор за обвинительной деятельностью прокуратуры: по¬
терпевший имел право) жаловаться на прекращение дела проку¬
рором сперва по начальству, а в случае отклонения жалобы —
в суд; определение последнего о возбуждении уголовного пресле¬
дования было обязательно для прокурора. Кроме этого, устав
ввел дополнительное обвинение частным лицом:
к публичному обвинению мог присоединиться потерпевший, по
жалобе которого возбуждено было дело, если преступление было
направлено на его жизнь, здоровье, свободу или имущественные
права. Таким же правом присоединения обладал и тот, кто мо¬
жет требовать вознаграждение (Busse), присуждаемое за
оскорбление, клевету и легкие телесные повреждения. Права
дополнительного обвинителя (Nebenklagerl) независимы от прав
прокурора и распространялись на обжалование приговора, но
199
они строго личны и принадлежали только непосредственно потер¬
певшему.
Обе эти формы участия потерпевших в публичном обвинении
(австрийская и германская), конечно, могли быть использованы
только лицами, имущественно обеспеченными, чтобы взять на
себя с помощью высокооплачиваемого адвоката ведение уго¬
ловного преследования.
105. Принцип деятельности буржуазной прокуратуры. Бур¬
жуазная теория различает два руководящих начала в деятель¬
ности прокуратуры. Это так называемые «принцип законности»
(Legalitatsprinzip) и «принцип целесообразности» (или «удоб¬
ства» — Opportunitasprinzip).
Когда материально-уголовные законы говорят, что совершив¬
ший такое-то преступление, например, кражу или поджог, под¬
вергается такому-то наказанию, то этим устанавливается общее
правило, что каждый, выполнивший состав дан¬
ного преступления, будет наказан соответ¬
ствующим образом. Так называемые частные и публично¬
частные преступления, преследуемые только по жалобе потер¬
певшего, являются исключением из общего правила. Правило же
это имеет своим процессуальным следствием то, что во всех слу¬
чаях, где имеется фактический состав преступления, обвинитель¬
ная власть обязана возбуждать уголовное преследование и не
Может воздержаться от него по соображениям целесообраз¬
ности.
В этом и состоит так называемый «принцип законности», или
легальности обвинения '.
Принцип целесообразности состоит в предоставлении проку¬
ратуре права при наличии законных оснований и повода к воз¬
буждению дела отказаться от преследования, учитывая особен¬
ности данного дела, которые, по мнению прокурора, делают
нецелесообразным применение наказания.
Этот принцип стал выдвигаться в теории и проник в законо¬
дательство в эпоху империализма. Законодательный почин при¬
надлежал Норвегии. Здесь в уставе уголовного судопроизвод¬
ства 1887 г. было Предоставлено прокурору право отказаться
в судебном заседании от обвинения во всех случаях, когда он
признает нецелесообразным применение наказания.
Такой отказ влечет за собой оправдание подсудимого. Прин¬
цип целесообразности в дальнейшем'нашел отражение в законо¬
дательстве или судебной практике почти всех буржуазных госу¬
дарств. После первой мировой войны общая тенденция распа¬
дения буржуазной законности нашла свое выражение в принятой
на Лондонском пенитенциарном конгрессе '1925 г. резолюции,
рекомендующей «широкое применение принципа оппортунизма
1 Горячим сторонником этого принципа в русской дореволюционной ли¬
тературе был проф. Фойницкий («Курс уголовного судопроизводства»,
т. I, стр. 83).
200
(целесообразности) во всех случаях, когда общественные ин¬
тересы (!) будут лучше ограждены при отказе от преследова¬
ния».
Характер практического применения этого принципа'буржуаз¬
ными прокуратурой и судом ясен. Он столь же пристрастен и
так же определяется социальным положением обвиняемого, как
и все поведение буржуазного судьи, описанное еще Энгельсом:
«Третирование бедняков и покровительство богачам представляет
такое всеобщее явление, практикуется так открыто, так бес¬
стыдно, описывается в газетах так цинично, что редко можно
читать газету без внутреннего возмущения» Ь
Политическая тенденция такого расширения нач'ала усмот¬
рения в деятельности прокуратуры нашла свое естественное за¬
вершение в германском фашистском законодательстве. Здесь
прокурор, объявленный фашистскими «теоретиками» представи¬
телем фюрера в процессе, получил фактически неограниченное
право не возбуждать по своему усмотрению преследования за
такие деяния, которые «согласно здоровому немецкому нацио¬
нальному чувству» не должны быть наказываемы.1 Иными сло¬
вами, прокуратура получила право не привлекать фашистских
громил и убийц за любые совершённые ими преступления.
В настоящее время принцип целесообразности обвинения
является руководящим принципом деятельности прокуратуры
США. |!
Приведем лишь два примера, показывающие реакционный
смысл этого принципа. В 1947 г. несколько мелких финансовых
компаний обратились в департамент юстиции США, обвиняя
компанию Моргана, Гарримана и другие фирмы в том, что они,
действуя совместно, фактически монополизировали выгодную
сферу деятельности, выпуская и продавая акции промышленных
и железнодорожных компаний.
Несмотря на то, что расследование, проведенное по распоря¬
жению департамента юстиции, подтвердило основательность
обвинения, уголовное преследование не было возбуждено. 10 ок¬
тября 1947 г. бывший министр внутренних дел США Икес опуб¬
ликовал газетную статью, в которой прямо обвинил генерал-
атторнея США Кларка в укрывательстве видных представите¬
лей правительства, связанных с банковскими фирмами, приме¬
няющих запрещенные законом методы 2.
Сам Кларк в своей статье «Надзор федеральной прокура¬
туры за соблюдением статутов о гражданских правах», опубли¬
кованной в 1947 г., должен был признать следующий факт:
в учрежденную еще в 1939 г. в составе департамента юстиции
секцию «О гражданских правах», которая должна была до¬
биться применения уголовных законов к лицам, проводящим
расовую дискриминацию, поступило около 70 тысяч жалоб, а
■ Маркс и Энгельс, Соч., т. II, стр. 388.
2 «Правда» 1-го ноября 1947 г.
201
возбуждено было по ним прокуратурой лишь 178 преследова¬
ний.
106. Формы обвинения в советском процессе. Октябрьская ре¬
волюция, разрушив буржуазно-помещичье государство, сломала
и всю государственную машину подавления; были уничтожены
органы суда, прокуратуры, следствия, полиции. С первых же
дней революции началось построение нового суда и новых форм
процесса. В этих новых, демократических формах процесса тво¬
рилось новое, социалистическое правосудие. Как было указано
выше, сущность советского уголовного процесса состоит в рас¬
следовании государственными органами преступления, выявлении
и изобличении виновного и применении к нему по судебному
приговору наказания. Эта деятельность государственных орга¬
нов (преследование) частично производится не судом, хотя и в
процессуальных формах. Только в суде она принимает форму
состязания между обвинителем и обвиняемым.
Создавая новые формы уголовного преследования, советский
законодатель не мог сразу организовать аппарат должностного
обвинения. Поэтому первой формой преследования стало обще¬
гражданское обвинение. Только в социалистическом государстве
оно могло приобрести новое качество и стать действительно
общенародным. Однако обстановка первых лет революции —
иностранная военная интервенция и гражданская война — вы¬
звали необходимость в создании классово выдержанных орга¬
нов должностного обвинения.
Рассмотрим, как создавались и развивались эти формы об¬
винения.
107. Общественное обвинение в советском процессе. В совет¬
ском суде с первых его дней было допущено общегражданское
обвинение в форме выступлений в судебном разбирательстве
обвинителей'из публики Декрет о суде № 1 в постановлениях
о местном суде утвердил уже сложившуюся практику и рас¬
пространил общегражданское обвинение на стадию предвари¬
тельного следствия.
В Инструкции революционным трибуналам 19 декабря 1917 г.
был употреблен и термин общественный обвинитель,
применительно к обвинителям, приглашаемым революционным
трибуналом из «коллегии правозаступников». Декрет о суде
№ 2 сохранял общегражданское обвинение, а также говорил об
«общественных обвинителях» из числа членов коллегии право¬
заступников, но согласно этому декрету правозаступники явля¬
1 Н. Н. Полянский приводит относящиеся сюда примеры из деятель¬
ности «народно-революционного суда» Выборгского района Петрограда,
имевшие место до издания декрета № 1 о суде. («Общественное обвинение в
советском законодательстве», «Социалистическая законность», 1937, № 11,
стр. 57 и сл.)
202
лись должностными лицами, а не добровольцами, как в Инструк¬
ции от 19 декабря *.
Декрет 4 мая 1918 г. учреждал уже ярко выраженное долж¬
ностное обвинением революционных трибуналах в лице
коллегии обвинителей.
Инструкция об организации и действии местных народных
судов (23 июля 1918 г.) допускала к выступлению в процессе
правозаступников и по особым уполномочиям лиц точно пере¬
численных категорий.
Положение о народном суде (30 ноября 1918 г.) не допуска¬
ло никаких обвинителей, кроме персонально назначаемых судом
«из числа прикомандированных к суду членов коллегии» (за¬
щитников, обвинителей и представителей сторон в гражданском
процессе).
Таким образом, общегражданское обвинение перестало су¬
ществовать в нашем процессе. Общественные обвини¬
тели вновь появились в Положении о народном суде (1920 г.).
Здесь на первом месте упоминались должностные обвинители:
«... при отделах юстиции состоят обвинители в количестве, уста¬
новленном означенными отделами... право выступать в народ¬
ном суде в качестве обвинителей принадлежит также возбуждав¬
шим дело советским учреждениям и профессиональным
организациям в лице особых представителей». Если счи¬
тать, что профессиональные организации могли поддерживать
обвинение не только по делам, в которых они являлись потер¬
певшими, то надо признать, что в их лице выступали обществен¬
ные обвинители.
В УПК 1922 Г. было предусмотрено, что в качестве обвини¬
теля, помимо работников прокуратуры, потерпевшего и предста¬
вителей рабоче-крестьянской, технической, продовольственной,
санитарной и иной инспекции по делам их ведения, могут высту¬
пать уполномоченные профессиональных союзов. Эти последние
имели право выступать на суде без уполномочия от прокурату¬
ры, являясь общественными обвинителями.
Однако в дальнейшем развитии этого института представи¬
тели профессиональных союзов были отодвинуты на второй план
иной категорией общественных обвинителей. Уже инструкция
губпрокурорам (29 июля 1922 г.) обязывала прокурора «привле¬
кать к участию в судебных процессах в качестве уполномочен¬
ных им общественных обвинителей членов РКП и
профсоюзов, руководя и направляя их выступления в суде».
Очень интересен в данном вопросе следующий циркуляр
НКЮ РСФСР 1923 г. № 1. Он указывал прокурорам, что если
закон предоставляет каждому гражданину право сообщать ли¬
цам прокурорского надзора о всяком нарушении законов, то
1 Так, Н. Н. Полянский, указ, ст., стр. 61 и А. Я. Вышинский, Судо¬
устройство в СССР. М., 1936, стр. 187.
203
задача прокуратуры «развить из этого права все вытекающие
последствия и ... втянуть самого заявителя в работу по охране
нарушенного закона путем привлечения заявителя в качестве
обвинителя на суде». Прокурор должен «привлекать к участию
в общественном обвинении лиц, не состоящих формально в ря¬
дах прокуратуры, избирая их главным образом из передовых ра¬
бочих, членов ВКП(б) и профсоюзов ... Широкое использова¬
ние этих прав органами прокуратуры должно привести к вос¬
питанию в широких массах сознания п у б л и ч н о-п р а в о в о й
обязанности защищать нарушенный закон, а не
только права жаловаться на его нарушения... Только в этих
условиях сама работа прокуратуры получит необходимую окрас¬
ку и случайные жалобы и заявления трудящихся перейдут в
массовую согласованную работу всех на защиту революцион¬
ного закона».
Общественные обвинители этой категории были поставлены
в привилегированное положение по сравнению с общественными
обвинителями по 'праву представительства от организаций. Было
установлено, что «общественный обвинитель, выступающий по
ордеру прокуратуры, может допускаться тем самым к участию
в деле с1 момента распорядительного заседания суда при утвер¬
ждении обвинительного заключения и защищать свои предложе¬
ния уже в этот момент в распорядительном заседании». В этом
же циркуляре был разрешен и вопрос о возможности разногла¬
сий между прокурором и общественным обвинителем: в случае
если общественный обвинитель выступает совместно с лицом
прокурорского надзора, руководство ведением процесса принад¬
лежит официальному представителю прокуратуры: он пред-,
ставляет соображения о квалификации преступления и предла¬
гает меры наказания. «Разногласие в этих случаях между об¬
щественным обвинителем и лицом прокурорского надзора не¬
допустимо, и все спорные вопросы окончательно реша|ет проку¬
рор, не допуская ни в какой мере проявления этих разногласий
на суде».
Много позднее, в 1935 г., на встречающиеся в практике рас¬
хождения в выступлениях прокурора и общественного обвини¬
теля обратила внимание Союзная Прокуратура *. Ввиду этого
для избежания в дальнейшем подобных расхождений, дезориен¬
тирующих суды, Прокурор СССР предложил краевым прокуро¬
рам и прокурорам автономных областей установить учет кад¬
ров местных общественных обвинителей и проводить с ними си¬
стематические занятия, при совместных выступлениях проку¬
рора и общественного обвинителя, совместно прорабатывать
дело и составлять план обвинения.
1 Циркуляр 2 июля 1935 г., № 63/11, «Сборник циркуляров и разъяснений
Прокуратуры СССР», 1936, стр. 124.
204
Теоретическое основание такого построения общественного
обвинения как вспомогательного к прокурорскому находим у
проф. Полянского. Общественный обвинитель приносит с собой
от общества трудящихся только помощь обвинителю. Иначе и
не может быть, если бы было иначе, участие общественного
обвинителя вносило бы дезорганизацию в дело отправления пра¬
восудия. Если бы общественный обвинитель заявил о своем со¬
гласии с защитой, когда прокурор остался не убежденным ею,
или предлагал иную квалификацию деяния, чем та, на которой
настаивает прокурор, то ясно, что в таком случае его выступле¬
ние было бы не помощью, а помехой государственному обви¬
нителю. Обвинители служат интересам государства и
говорят от имени государства или от имени той обще¬
ственной организации, которая считает, что в данном случае на
ней лежит обязанность поддержать государственное
обвинение1.
Законодательство СССР не знает общегражданского обвине¬
ния, упоминая общественное обвинение в ст. 19 Основ: «Обвине¬
ние на суде поддерживается прокуратурой и другими указанны¬
ми в законе должностными лицами, 'а та!кже уполномоченными
на то представителями общественных организаций рабочих и тру¬
дового крестьянства». Согласно ч. 2 ст. 18 Основ, организация
обвинения, в том числе и общественного, принадлежит законода¬
тельству союзных республик.
В ряде союзных республик УПК называют в числе лиц, ко¬
торые могут выступать обвинителями, представителей профес¬
сиональных союзов. В УПК других республик упоминаются так¬
же и представители общественных организаций трудового кре¬
стьянства; УПК Узбекской ССР указывает две группы обществен¬
ных обвинителей: по уполномочию прокурора и уполномочен¬
ных профессиональных союзов; наконец, УПК Таджикской ССР
знает только общественных обвинителей, назначенных прокуро¬
ром.
Изданный свыше двадцати лет назад Циркуляр НКЮ РСФСР
(14 июля 1927 г.) № 129 определенно трактовал общественных
обвинителей как резерв прокуратуры. Прокуратура имеет право
не только инструктировать общественных обвинителей, но и от¬
водить Лиц, избранных для пополнения кадров, а равно и вклю¬
чать в списки иных лиц. Выступление общественных обвините¬
лей имеет место исключительно по ордеру губпрокурора или его
участкового 'помощника. Таким образом^, развитие института,
советского общественного обвинения привело к построению его
как формы вспомогательной к прокурорскому обвинению.
При широком развитии деятельности советской прокуратуры
у нас нет почвы для общегражданского обвинения. Обществен¬
1 Полянский, Общественное обвинение, стр. 63—64. Статистические
данные о деятельности общественных обвинителей в 1924—1926 гг.; см. Чел fa¬
il о в, Советский уголовный процесс, т. II, стр. 53—54.
205
ное же обвинение у нас не выражает обособленных интересов
какой-либо группы людей, организации. Не будучи государствен¬
ным обвинением, «оно в то же время представляется обвинением,
организованным при содействии государства и поставленным
под контроль органов государственного обвинения. Организуемое
в помощь государственному обвинению, оно в то же время
опирается на тот или иной не государственный, общественный
коллектив.
Общественное обвинение, представленное отдельным лицом,
исходит, однако, от коллектива и опирается на поддержку кол¬
лектива, и притом социалистического коллектива, т. е. служаще¬
го и подчиненного целям и задачам всего социалистического
общества. Институт общественного обвинения по своей природе,
по источнику, по организации есть институт коллективистиче¬
ский, всецело и всесторонне социалистический» '.
108. Прокурорское обвинение как основной вид должностного
обвинения в советском процессе. Выше было указано, что уже
с 1918 г. в РСФСР было введено должностное обвинение. Сперва
эта форма утвердилась в деятельности революционных трибуна¬
лов. Здесь же были сделаны и первые шаги к централизаций
органов должностного обвинения (центральная коллегия обви¬
нителей), затем оно было введено и в народных судах (Поло¬
жение о народном суде 1918 г. и особенно Положение 1920 г.).
Ко времени перехода Советского государства к мирному строи¬
тельству назрела потребность в создании единого на территории
Республики (и даже Федерации) органа охраны революционной
законности. К функциям этого органа должно было относиться
и уголовное преследование. Этим органом стала
прокуратура, введенная в РСФСР постановлением 3-й сес¬
сии ВЦИК1Х созыва 28 мая 1922 г.
Основные принципы не только организации, но и деятельности
советской прокуратуры были выдвинуты в 1922 г. Лениным в его
письме к Сталину «О «двойном» подчинении и законности».
Здесь было подчеркнуто, что «.. .законность не может быть
калужская и казанская, а должна быть единая всероссийская
и даже единая для всей федерации советских республик...» 2. От¬
сюда , вытекают основные задачи прокуратуры как органа охра¬
ны законности: «... следить за установлением действительно
единообразного понимания законности во всей республике, не¬
смотря ни на какие местные различия и вопреки каким бы то
ни было местным влияниям... Прокурор отвечает за то, чтобы
ни одно решение ни одной местной властй не расходилось с
законом и только с этой точки зрения прокурор обязан опротес¬
товывать всякое незаконное решение» 3. Эта деятельность проку-
1 Полянский, Общественное обвинение, «Социалистическая закон¬
ность», 1937, № 11, стр. 66.
* Ленин, Соч., т. XXVII, стр. 298.
’Там же, стр. 299.
206
рора по надзору за соблюдением законности в работе всех учре¬
ждений и поступках всех граждан (так называемый общий над¬
зор) тесно примыкает к ее деятельности в области уголовного
правосудия — уголовному преследованию всех лиц,
чьи нарушения закона имеют признаки преступления. Прокура¬
тура возбуждает и расследует уголовное дело,, решает же его
орган правосудия: «единственное право и обязанность прокуро¬
ра передать (дело на решение суда»
При создании УПК функция уголовного преследования была
поручена не только прокуратуре, но и другим государственным
органам — инспекторам труда и представителям технической,
продовольственной и санитарной инспекций. Однако роль этих
последних оставалась очень ограниченной, прокурорское же об¬
винение заняло главное место.
109. Принцип деятельности советской прокуратуры. Из при¬
веденных установок Ленина с несомненностью вытекает, что
единым принципом деятельности прокуратуры является принцип
законности. И действительно,,iв принятом на следующей
сессии ВЦИК Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР он вы¬
ражен очень отчетливо. Согласно ст. 9 УПК прокуратура обя¬
зана возбуждать уголовное преследование по каждому совер¬
шившемуся и подлежащему наказанию преступлению.
Начиная с 1924 г. в советской литературе стали появляться
указания на чрезмерную механичность применения прокуратурой
и судами статей Особенной части Уголовного кодекса к дейст¬
виям, лишенным характера общественно-опасных ввиду, крайней
их малозначительности.
В феврале 1925 г. законодателем была принята ст. 4-а УПК.
Она позволяла органам прокуратуры отказывать в возбуждении
уголовного дела, а также прекращать ранее возбужденное дело»
в случаях, когда уголовное преследование является нецелесо¬
образным ввиду явной малозначительности деяния и отсутствия
вредных последствий.
Введение такой статьи в Процессуальный кодекс могло дать
повод к неправильному противопоставлению начала целесо¬
образности, провозглашенному в ст. 9 УПК, принципу
законности. И при обсуждении новой редакции уголовного»
кодекса (1926 г.) было» принято предложение Верховного суда
СССР: заменить процессуальную' норму (ст. 4-а УПК) нормой
материального уголовного права, дополняющей характеристику
понятия преступления. Так появилось примечание к ст. 6 УК
РСФСР: «Не является преступлением действие, которое... в силу
явной малозначительности и отсутствия вредных последствий
лишено характера общественно-опасного».
Описанная выше история возникновения в советском уголов¬
ном праве уточнения понятия преступления очень поучительна.
1 Ленин, Соч., т. XXVII, стр. 299.
207
Она показывает, что в советском уголовном процессе не может
быть принято имеющееся в буржуазной процессуальной теории
различение двух самостоятельных принципов деятельности проку¬
ратуры — принцип законности (легальности) и принцип
целесообразности (удобства). В буржуазной теории это
различение выработалось на почве постоянного отступления ор¬
ганов уголовного преследования и следствия и в первую очередь
прокуратуры от проведения основной, вытекающей из понимания
прокуратуры, как органа охраны законности, линии ее поведе¬
ния — неуклонного следования закону. Прикрываясь, якобы,
либеральным лозунгом отказа от преследования ввиду малозначи¬
тельности преступного деяния, теория, выдвигающая в руковод¬
ство деятельностью прокуратуры начало удобства, факти¬
чески развязывает руки и главе прокуратуры (обычно это министр
юстиции) и всему ее аппарату и позволяет им уклоняться от воз¬
буждения уголовного преследования по мотивам узко партий¬
ным, деляческим, а иногда и своекорыстным.
Выше была сделана ссылка на то, что подобные тенденции
прокуратуры вызывали нарекания даже у некоторых буржуаз¬
ных авторов.
Но эти авторы говорили об «отдельных случаях», об исклю¬
чениях,! не замечая или не желая замечать, что эти «отдельные
случаи» выявляют глубокую тенденцию: стремление буржуазии
избавиться от созданной ею же законности1.
Разумеется, ни о чем подобном не, может быть речи при об¬
суждении принципов деятельности советской прокуратуры. Здесь
было бы неправильным самое противопоставление законности и
цел/есообразности как руководящих принципов деятельности
прокуратуры 2. В условиях отсутствия антагонистических классов
советская законность выражает интересы всего советского
народа, успешно строящего коммунизм. Поэтому у нас ни руко¬
водство прокуратуры, ни отдельные ее органы не могут пред¬
ставлять и защищать какие-либо груйповые интересы, противо¬
речащие интересам целого, выраженным в законе. Иначе
говоря, в прокурорской работе законность совпадает с целесо¬
образностью и не может быть ей противопоставлена. Процессу¬
альная нецелесообразность преследования за малозначительные
деяния', не причинившие вредных последствий, воплощена в
материально-правовую норму, говорящую об отсутствии в по¬
добных деяниях состава преступления (примечание к ст. 6 УК
РСФСР). Самое же установление в каждом отдельном случае
наличия указанных в этом примечании признаков лежит на обя¬
занности органов прокуратуры.
1 См. статью Ленина «Два мира». Соч., т. XIV, стр. 376.
2 Та же мысль проводится в работе М. Шифмана, Руководящие начала
деятельности советской прокуратуры в суде, «Советское государство и право»,
№ 11, 1947.
208
С принятием Сталинской Конституции функция прокуратуры
как органа охраны законности получила еще более яркое выра¬
жение. Ст. 113 Конституции СССР возложила на Генерального
Прокурора Союза ССР «высший надзор за точным исполнением
законов всеми Народными Комиссариатами и подведомствен¬
ными им учреждениями, равно как отдельными должностными
лицами, а также гражданами СССР».
«Стабильность законов нужна нам теперь больше, чем когда
бы то ни было», — указал И. В. Сталин на Чрезвычайном
VIII Всесоюзном съезде Советов. Требование стабильности ка¬
сается не только издания, но и применения законов. Надзор же
за правильным применением законов — основная обязанность
прокуратуры. Выполнение этой обязанности обеспечивается уста¬
новленным в ст. 117 Конституции СССР подчинением всех ор¬
ганов прокуратуры Генеральному Прокурору СССР и незави¬
симостью их от «каких бы то ни было местных органов».
Деятельность прокуратуры по возбуждению уголовных дел
против изменников Родины, вредителей, расхитителей социали¬
стической собственности и других врагов народа, а также гра¬
бителей, воров, хулиганов и иных преступников, по раскрытию
их преступлений, по изобличению их в судебном разбиратель¬
стве ббеспечивает для советских судов возможность осуще¬
ствлять правосудие, согласно ст. 4 Закона о судоустройстве.
Вместе с тем советская прокуратура во всей своей обвини¬
тельной деятельности как на предварительном следствии, так и
в ходе судебного разбирательства должна соблюдать указание
Ленина: «поставить обвинение разумно, правильно, в меру...» ’.
Особенно важны были задачи прокуратуры во время Великой
Отечественной войны против фашистских захватчиков. Поддер¬
жание строжайшего революционного порядка на фронте и в
тылу, предание суду Военного трибунала всех паникеров, дезер¬
тиров, диверсантов и шкурников являлось первостепенной госу¬
дарственной задачей.
11О.„ Объем обвинительной деятельности прокурора в суде.
Устанавливая обязанность прокурора возбуждать преследование
по каждому совершившемуся преступлению, УПК не знает об-*;
щего правила об обязанности прокуратуры поддерживать обви-1’
нение по всем делам определенной подсудности, как это было в
дореволюционной России.
Из ст. 225 УПК РСФСР вытекает, что суд обязан допустить
прокурора к участию в деле в качестве обвинителя согласно его
заявлению.
Ст. 27 Закона о судоустройстве устанавливает обязательность
для прокурора, определения подготовительного заседания об
участии его в деле.
1 Ленин, Соч., т. XXIX, стр. 415.
14 Зак. 1524
209
111. Ограничения права прокуратуры на возбуждение пресле¬
дования. Есть случаи, когда прокуратура, как и другие органы
обвинения, не может возбудить преследования без разрешения
соответствующих органов. Это случаи возбуждения дел против
депутатов Верховного Совета СССР и Верховных Советов союз¬
ных республик, а также против судей; для них установлены
особые правила.
112. Дела публично-частного и частного обвинения. Ограни¬
чение права прокурора на уголовное преследование представляет
нормы закона о так называемых публично-частных и
частных преступлениях. Под первым понимаются такие пре¬
ступления, для преследования которых требуется жалоба потер¬
певшего. Преследование это переходит после принесения жалобы
в руки прокуратуры и не может быть прекращено за примире¬
нием потерпевшего с обвиняемым. Существование в законе этого
ограничения официального преследования находит свое объяс¬
нение в охране интересов потерпевшего. Есть преступления —
к ним в первую очередь относятся посягательства на половую
свободу, — огласка и публичное рассмотрение которых может
усугубить тяжелые переживания потерпевшего; в подобных слу¬
чаях потерпевший иногда предпочитает оставление преступле¬
ния безнаказанным неизбежной огласке судебного процесса.
Исходя из этих соображений, законодатель и требует в некото¬
рых случаях жалобы потерпевшего для возбуждения преследо¬
вания. Подача такой жалобы устраняет указанное выше осно¬
вание для пассивности обвинительной власти («пощада потер¬
певшего»). Выступающее на первый план начало публичного
интереса не допускает дальнейшего вмешательства потерпевшего
в судьбу дела *.
Вторую группу преступлений — частных (или неофициаль¬
ных) — образуют такие мелкие правонарушения, как оскорбле¬
ние частного лица и т. п. Советский законодатель считает вся¬
кое преступление, следовательно, и оскорбление, клевету и пр.
общественно-опасными деяниями. Однако каждым отдельным
посягательством такого рода правопорядок нарушается столь
мало, что законодатель передает право преследовать виновного'
и отказываться от преследования потерпевшему от преступления1 2.
Естественно, что последний решает вопрос о преследовании или
отказе от него с точки зрения своих личных интересов, а не
интересов публичных. В этом смысле и можно говорить о разли¬
1 Подробное обоснование этой теории см, у Л. Таубера, Жалоба по¬
терпевшего при преступлениях неофициальных, стр. 358. Там же, разбор,
других теорий, стр. 336 сл.
2 Невключение подобного рода преступлений в уголовный кодекс могла
бы вызвать, как правильно указывает проф. Полянский, опасность наруше¬
ния мирных отношений между гражданами местью, расправой обиженного с
обидчиком и т. п. (Люблинский и Полянский, Уголовно-процессуаль¬
ный кодекс РСФСР, Практический комментарий, изд. 2-е, стр. 25).
210
чии интересов личных и публичных, в которых ведется пресле¬
дование частное и публичное.
Советский УПК 1922 г. к частно-публичным отнес: в УССР
легкие телесные повреждения, а в РСФСР — изнасилование; к
частным — оскорбления, клевета, побои, а в УССР и самоуправ¬
ство.
Однако ст. 6 Основ в пункте «г» установила, что все дела,
возбуждаемые по частной жалобе, могут быть также возбужде¬
ны и по инициативе прокуратуры, когда она признает это необ¬
ходимым.
В осуществление этой союзной директивы УПК УССР 1927 г.
ввел правило ч. 2 ст. 10 о том, что по преступлениям частным и
публично-частным «прокуратура обязана возбудить уголовное
дело лишь при необходимости охраны государственного или об¬
щественного интереса».
Такое построение ставит частное обвинение в самые узкие
рамки; при наличии в деле признаков общественного интереса
прокуратура действует в общем порядке, и частное лицо — по¬
терпевший — превращается в свидетеля.
Ограничение прав частного обвинителя последовательно про¬
ведено в УПК УССР еще в двух направлениях: во-первых, ст. 11
УПК установила трехмесячную давность со дня совершения пре¬
ступления для возбуждения дела в порядке частного обвинения,
правило, ставящее предел вздорным обвинениям, хранимым
«про запас» в течение продолжительного времени; во-вторых,
примирение по таким делам может состояться не до вступления
приговора в законную силу, а лишь до момента удаления суда
на совещание для постановления приговора. И это правило вполне
разумно: оно не допускает непристойной торговли между по¬
терпевшим и обвиняемым после вынесения обвинительного при¬
говора и того принципиально недопустимого положения, когда
ют воли частного лица зависело бы уничтожение или оставление
в силе судебного приговора, вынесенного именем Республики.
Кроме того, постановление ВУЦИК (8 августа 1928 г.) пре¬
доставило право народному судье не прекращать возникшего
дела частного обвинения в случае примирения, если он признает
это необходимым в целях охраны государственного или обще¬
ственного интереса.
В РСФСР впредь до пересмотра УПК Пленум Верховного
■суда ввел в порядке разъяснения ст. 10 следующие правила.
Прокурор имеет право возбуждать преследование по делам
частным независимо от жалоб потерпевшего.
Прокурор и суд могут при наличии уже дела, возбужденного
по жалобе потерпевшего, признать дело имеющим публичное
значение и не подлежащим прекращению за примирением.
В случае, когда прокурор постановил о признании дела имею¬
щим публичное значение, оно подлежит рассмотрению в суде в
общем порядке, даже если прокурор лично не поддерживает об¬
211
винения. В этом последнем случае потерпевшему при его жела¬
нии должно быть предоставлено право поддерживать обвине¬
ние
Примирение потерпевшего с обвиняемым допускается в
РСФСР до вступления приговора в законную силу.
113. Особенности частного обвинения. Институт частного и
в меньшей степени частно-публичного обвинения возбуждает
еще ряд подлежащих рассмотрению вопросов.
Первый из них о субъекте обвинения. Вопрос о том,
кто является потерпевшим в смысле обладания правом
на обвинение, решается в зависимости от состава данного престу¬
пления. По ст. 153 УК это будет изнасилованная, при клевете и
оскорблении — непосредственно оклеветанные и оскорбленные1 2.
Однако возникает вопрос: кто является субъектом обвинения
в тех случаях, когда потерпевший — несовершеннолетний. Этот
вопрос разрешается в нашем праве в ином смысле, чем в старой
литературе. Циркуляр НКЮ РСФСР разъяснил, что в таких слу¬
чаях жалоба может подаваться и несовершеннолетними !и его
законными представителями. Примирение же допускается лишь
при согласии на это не только самого несовершеннолетнего по¬
терпевшего, но и его законного представителя 3.
114. Делимость частного обвинения. Вопрос о делимости част¬
ного обвинения возникает тогда, когда одно преступное деяние
создает нескольких потерпевших; например, одним
бранным словом нанесено оскорбление двум-трем лицам. Конеч¬
но, нет никакого основания требовать согласия всех потерпевших
на возбуждение преследования: каждый имеет самостоятельное
право преследования, но может также присоединиться к нача¬
тому уже преследованию. Так как предметом обвинения являет¬
ся одно преступное деяйие, то приговор суда, состоявшийся по
одной из жалоб, устраняет на основании ст. 3 УПК (дальнейшее
преследование.
Вопрос о делимости обвинения возникает также и тогда, когда
в совершении одного преступления участвует несколько
Лиц. Он получает различное решение в зависимости от свой¬
ства деяния. Если деяние причислено к частно-публичным и от
потерпевшего зависит только начало преследования, но не пре¬
кращение его примирением, принцип делимости обвине¬
ния не имеет места. Публичный интерес требует преследова¬
ния всех участников преступления (например изнасилования),
1 Постановление Пленума 17 января 1927 г., «Судебная практика», 1927,
№ 2.
2 Спорный в литературе вопрос о том, может ли быть потерпевшим от
клеветы или оскорбления юридическое лицо, есть вопрос материального
права, от того или иного решения которого будет зависеть решение вопроса
о субъекте преследования.
3 Цит. у Аскарханова-Иодковского, Уголовно-процессуальный
кодекс, Комментарий, стр. 21.
212
хотя бы потерпевший по каким-либо основаниям и не желал бы
возбуждать обвинения 'Против кого-либо из правонарушителей.
Иначе решается вопрос в отношении преступлений, пресле¬
дуемых в порядке частного обвинения.
Здесь надо признать делимость обвинения, т. е. пра¬
во потерпевшего преследовать по своему усмотрению лишь не¬
которых из правонарушителей: ведь за потерпевшим до момента
вынесения приговора (или даже до момента его вступления в
законную силу) остается право примирения (п. «б» и «в» ст. 4,
ст. 11 УПК)
Конечно, принцип делимости отпадает, если прокуратура
вступает в дело в целях охраны государственного или обще¬
ственного интереса. Это правило относится и к случаям, когда
суд признает определенное дело частного обвинения имеющим
общественный интерес: в этих случа'ях; должно иметь место при¬
влечение соучастников.
Что касается прекращения дел, возникших по частной жа¬
лобе, то УПК говЮрит не об отказе от обвинения ,со стороны
потерпевшего, а о примирении потерпевшего с обвиняемым, т. е.
о двустороннем акте, соглашении.
Практика показала, что часто подобные соглашения, нося¬
щие характер «выкупа обиды», т. е. имущественного обязатель¬
ства. заносятся судом в протокол судебного заседания в ка¬
честве «мирового соглашения» с последующей выдачей исполни¬
тельного листа в случае неуплаты обвиняемым потерпевшему
выговоренной суммы. Пленум Верховного суда УССР разъяснил,
что в случае примирения сторон никакие условия примирения
в протокол судебного заседания не вносятся 1 2.
При неявке Частного обвинителя в суд дело прекращается,
если обвиняемый не требует оассмотрения его. Требование это
обязательно для суда (ст. 270 УПК).
В связи с этим возникает вопрос о праве частного обвинителя
на поддержание своих требований в суде через представителя.
Статья 51 допускает к участию в деле в качестве представи¬
телей интересов потерпевшего членов коллегии адвокатов, близ¬
ких родственников потерпевшего и его законных представителей.
Круг допускаемых к представительству лиц, естественно, огра¬
ничивается правилом о недопущении в качестве представителей
потерпевшего свидетелей по данному делу (ст. 56 УПК).
Последний вопрос частного обвинения — о влиянии смерти
обвинителя на ход дела. Западноевропейские законодатель¬
ства связывают со смертью обвинителя прекращение дела; рос¬
1 Ср. Фон-Резон, О преступлениях, наказуемых только по жалобе по¬
терпевшего, 1882, стр. 112—125; Таубер, Жалоба потерпевшего при пре¬
ступлениях неофициальных, 1909, стр. 375 сл.; Фойницкий, Курс уголов¬
ного судопроизводства, стр. 11, 30.
2 Постановление 14 декабря 1926 г.
213
сийская дореволюционная судебная практика допускала переход
права преследования к наследникам потерпевшего.
Вопрос этот, прямо не разрешаемый нашими УПК, следует
решать, исходя из целей допущения частного обвинения, в смыс¬
ле прекращения дела за смертью потерпевшего. Строго личный
характер права преследования не может быть объектом наслед¬
ственных прав.
Конечно, смерть потерпевшего не погашает преследования,
если дело признано имеющим общественный интерес. Поэтому
практика отдельных'судебных мест знает направление дел част¬
ного обвинения — в случае смерти частного обвинителя — на
заключение прокуратуры по вопросу о наличии в деле общест¬
венного интереса.
Пленум Верховного суда РСФСР разъяснил, что дела, пере¬
численные в ст. 10 УПК, в случае, когда они не имеют публич¬
ного интереса и прокуратура не нашла нужным вступить в дело,
подлежат прекращению за смертью потерпевшего *.
ЛИТЕРАТУРА К СЕДЬМОЙ ГЛАВЕ
А. РУКОВОДЯЩАЯ
Ленин, О «двейном подчинении» и законности, Соч., т. XXVII, стр. 298—
299.
Ленин, Два мира, Соч., т. XIV, стр. 377.
Ленин, Письмо к Курскому, Соч., т. XXIX, стр. 415.
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ
1. Учебники
Вышинский, Курс уголовного процесса, стр. 81, 82, 145—147.
Строгович, Уголовный процесс, стр. 104—106.
2. Монографии и статьи
Полянский, Очерки общей теории уголовного процесса, стр. 110—125.
Он же, Общественное обвинение в советском законодательстве («Социа¬
листическая законность», 1937, № 11).
Он же. Процессуальные права потерпевшего («Советское государство и
право», 1940, № 12).
Строгович, Обвинение и обвиняемый на предварительном следствии
и в суде, М., 1934.
Он же, Прокурор как орган государственного обвинения («Социали¬
стическая законность», 1937, № 6).
Люблинский, Об усилении роли прокуратуры в буржуазных стра¬
нах («Проблемы уголовной политики», кн. II).
Голунский, Закон о судоустройстве СССР и работа прокуратуры в
суде («Социалистическая законность», 1938, № 11).
Вышинский, Задачи советской прокуратуры («Социалистическая за¬
конность», 1938, № 6).
Он же, Доклад о перестройке работы прокуратуры (там же).
1 Постановление 17 января 1927 г., «Судебная практика», № 2.
214
О н же, Доклад о некоторых недостатках в работе прокуратуры («Социа¬
листическая законность», 1938, № 3).
Горшенин, Очередные задачи органов прокуратуры («Социалистиче¬
ская законность», 1944, № 1).
Ч ельцов, Прокурор и защитник в советском уголовном процессе («Со¬
циалистическая законность», 1945, № 4).
Шифман, Руководящие начала деятельности советской прокуратуры в
суде («Советское государство и право», 1947, № 11).
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ
1. Учебники
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 1—36.
Розин, Уголовное судопроизводство, стр. 268—729.
Случевский, Учебник русского уголовного процесса, стр. 445 и сл.
2. Монографии и статьи
Полянский, О праве общества на уголовный иск. В книге автора
«Русское уголовное законодательство о стачках» (М., 1912).
Он же, К вопросу о праве частных лиц на субсидиарное обвинение
(«Юридический вестник», 1914, № VII).
Он ж е, К вопросу об участии частных лиц в публичном обвинении («Юри¬
дический вестник», 1915, № IX).
Дженкс, Английское право, М., 1947.
Ширков, Участие потерпевшего в уголовном преследовании («Вестник
права», 1900, № 6).
Таубер, Жалоба потерпевшего при преступлениях неофициальных, X,
1909.
Фон-Резон, О преступлениях, наказуемых только по жалобе потер¬
певшего, 1882.
ГЛАВА VIII
ОБВИНЯЕМЫЙ. ЗАЩИТА
115. Процессуальное положение обвиняемого и его права как
субъекта процесса. 116. Личный характер уголовного преследо¬
вания. 117. Ограничения прав обвиняемого и его особые права.
118. Допущение невиновности. 119. Право обвиняемого на за¬
щиту и виды защиты. 120. Защита в истории советского процесса.
121. Защита в различных стадиях процесса. 122. Добровольная
и необходимая защита. 123. Круг защитников. 124. Допущение
и замена защитника. 125. Отношение защитника к обвиняемому
и к суду
115. Процессуальное положение обвиняемого и его права как
субъекта процесса. Процессуальное положение обвиняемого очень
сложно. Он является одновременно процессуальным субъектом,
источником доказательств! и возможным объектом наказания.
Каждому из свойств этой сложной процессуальной фигуры соот¬
ветствуют определенные процессуальные институты. И можно,
конечно, мысленно выделить каждое из этих свойств для изучения
соответственных процессуальных институтов.. Сейчас мы рассмо¬
трим обвиняемого как субъекта процесса («сторону»). Но нельзя
при этом забывать о других процессуальных свойствах обвиняе¬
мого, потому что они налагают свой отпечаток на общее его по¬
ложение.
Основными правами обвиняемого как субъекта процесса надо
считать право на защиту (ст. 111 Конституции) и право на
неприкосновенность личности (ст. 127 Конституции).
Однако с точки зрения основной цели процесса мы должны
будем признать задачей более важной, чем ограждение прав об¬
виняемого как субъекта, обеспечение судебным орга-
нам возможности ведения процесса и установ¬
ления истины в вопросе о факте преступления и его совер¬
шителе. Отсюда, например, известные нашему процессу ограни¬
чения свободы обвиняемого (а иногда даже и подозреваемого
ст. 145 УПК), которые, конечно, могут значительно стеснять
осуществление его права на защиту.
Точно так же интересы расследования истины берут верх над
процессуальными правами обвиняемого в некоторых случаях,
когда идет речь об использовании последнего в качестве источ¬
ника доказательства. Конечно, советский процессуальный ко¬
декс признает за обвиняемым право молчания и не вымогает по¬
216
казаний, но в то же время знает принудительные осмотры и осви¬
детельствования для установления улик в совершении им престу¬
пления !1.
Таким образом, мы еще раз видим, что неправильно было бы
говорить о полном равенстве прав обвинителя и обвиняемого в
процессе в целом и что субъектом процесса обвиняемый является
лишь в определенной мере. Объем его прав не остается одинако¬
вым, а расширяется по мере того, как следственные задачи орга¬
нов правосудия (по установлению обвинительного материала) на¬
ходят свое разрешение.
116. Личный характер уголовного преследования. Обвиняе¬
мый— центральная фигура уголовного процесса. Можно даже
сказать, что без обвиняемого нет процесса. Правда, в первона¬
чальной стадии процесса обвиняемый может быть неизвестен. Но
процесс движется, лишь поскольку имеется в в|иду конкретно
определенный или еще неопределенный обвиняемый. Смерть обви¬
няемого или фактическая невозможность установления его лич¬
ности одинаково влекут прекращение процесса1 2.
В высокой степени личный характер уголовного преследова¬
ния делает необходимым участие обвиняемого и совер¬
шенно не допускает представительства. Обвиняемый обязан лич¬
но присутствовать при процессуальных действиях (отсюда — при¬
вод, арест). Процесс в отсутствие обвиняемого (заочный) является
в настоящее время исключением. Этот личный характер уголов¬
ного преследования, столь не похожий на характер гражданского
процесса с его широким допущением представительства и уступки
прав, объясняется, конечно', не теми 'свойствами обвиняемого,
которые обычно обозначаются термином «сторона». В тех дей¬
ствиях, которые имеют строго юридическое значение, он может
быть представлен защитником: ходатайство, отводы, допросы
других участников процесса, замечания на протокол, кассацион¬
ная жалоба — все они совершаются защитником, производя соот¬
ветствующее юридическое действие. Но для суда обвиняемый
представляет первостепенный интерес как источник фактических
сведений (институт допроса обвиняемого и всякого рода иссле¬
дования, начиная от простого опознания в порядке очной ставки
с потерпевшими и кончая сложными экспертизами) и как носитель
определенных социальных и нравственных свойств и классово¬
политических взглядов и навыков (материал отчасти и для реше¬
ния вопроса о виновности в совокупности со всеми доказатель¬
ствами, но главным образом для наиболее правильного выбора
меры наказания). Во всех этих качествах защитник не может
заменять и представлять обвиняемого и, конечно, обвиняемый в
ходе судебного разбирательству является источником указанных
1 Подробнее об этих сторонах положения обвиняемого см. ниже в главах
о доказательствах и принудительных мерах.
2 Подробнее см. гл. I Особенной части об условиях движения процесса,
где будут разобраны исключения из этого правила.
217
фактических сведений, если не раньше всего, то во всяком случае
наряду с его юридическим положением «стороны».
117. Ограничения прав обвиняемого и его особые права. В уго¬
ловном процессе не может быть того полного равенства прав об¬
виняемого и обвинителя, которое характеризует положение истца
и ответчика в нашем гражданском процессе. Это объясняется
необходимостью некоторых стеснений прав обвиняемого для до¬
стижения целей правосудия. Наиболее стеснены права обвиняе¬
мого в стадии предварительного расследования. Но определен¬
ные стеснения остаются и в стадии судебного разбирательства.
Государственный интерес требует очень часто применения меры
пресечения в виде заключения под стражу. И самый институт до¬
проса обвиняемого, без которого нельзя представить ни одного
Процессуальное бремя:
Процессуальные права:
Меры процессуального
обеспечения
<. Меры пресечения
/. Допущение невинов¬
ности
2. Право знать предмет
обвинения
3. Право на защиту
А. Добровольно:
допрос
6. Принудительно:
обыск
осмотр
освидетель ствование
2. Наложение ареста
J. Отстранение от ра¬
боты
Защита материальная
(во всех стадиях
процесса)
Защита формальная
До суда
а) на предваритель- Добровольная Обязательная
ном следствии
б) в стадии предания
суду
дела, лишает обвиняемого полного равноправия с прокурором и
даже гражданским истцом. Вместо того чтобы говорить о пол¬
ном равенстве процессуальных прав, правильнее реально учиты¬
вать те процессуальные права, которыми обвиняемый пользуется
наравне с обвинителем и гражданским истцом, не затушевывая
особых прав стороны обвинения.
Кроме того, следует иметь в виду, что обвиняемый имеет ряд
особых процессуальных прав, вытекающих из демократической
природы советского процесса. В первую очередь к ним относится
так называемое допущение невиновности (обычно на¬
зываемое презумпцией невиновности).
218
118. Допущение невиновности. В советском уголовном про¬
цессе с первых его дней законодатель установил демократические
формы, обеспечивающие за обвиняемым права субъекта. С приня¬
тием Сталинской Конституции эти демократические формы стали
конституционными гарантиями прав личности. Обязательность
их соблюдения органами расследования, прокуратуры и суда со¬
здает для обвиняемого во всех стадиях процесса положение, при
котором проводится в жизнь допущение его невинов¬
ности1 2. Ее смысл заключается в том, что за обвиняемым при¬
знаются широкие права на защиту, но на него не возлагается про¬
цессуальная обязанность доказывания своей невиновности.
Поэтому ни неумение доказать свою невиновность, ни полное
молчание обвиняемого не могут служить основанием для его осу¬
ждения, если собранные обвинением материалы не устанавливают
точно его виновности. Нарушение этого правила Верховный суд
Союза ССР считает грубейшим извращением принципов совет¬
ского процесса и роли в нем обвиняемого *я
119. Право обвиняемого на защиту и виды защиты. Основное
право обвиняемого есть правона защитув широком смысле
слова.
В этом широком смысле слова под защитой понимается все
то, что противопоставляется обвинению, опровергая или ослабляя
его, но в различных исторических типах процесса и объем за¬
щиты и ее формы не оставались одинаковыми.
В розыскном процессе все основные функции — обвинение,
защита и решение дела — сосредоточены в руках одного органа
1 В главе о принципах процесса (№ 98) мы указали, что в буржуазном
уголовном процессе провозглашается как один из важнейших принципов
презумпция невиновности обвиняемого. Она должна ограждать
обвиняемого в его правах субъекта процесса и освобождать его от обязанно¬
сти доказывать свою невиновность. Однако практика буржуазных судов резко
отступает от этого теоретического положения.
Еще Энгельс отметил, как мало соответствует отношение судей в Англии
к обвиняемым беднякам требованиям презумпции невиновности. «... если ка¬
кому-нибудь бедняку надо предстать перед мировым судьей, он почти всегда
должен провести ночь накануне суда в арестном доме с массой других, таких
же, как он; на него с самого начала смотрят как на виновного, покрики¬
вают на него и на все его попытки оправдаться отвечают презрительно:
«О, мы знаем эти отговорки!». (Маркс и Энгельс, Соч., т. III, стр. 558—
559).
Как показывают многочисленные примеры в книге Хочкинсона (Солиси¬
тор) «Английская юстиция», практика современных мировых и полицейских
судов недалеко ушла от описанной Энгельсом.
То же положение наблюдается и в США, где по свидетельству одного
американского автора в судах вошло в поговорку изречение, полностью от¬
вергающее презумпцию невиновности: «из 1000 обвиняемых 1000 или виновны
или должны быть виновными». См. Полянский, Доказательства в ино¬
странном уголовном процессе, стр. 17 и сл. М., i946.
2 См. определение УКК Верховного суда СССР по делу Кузнецова
(«Советская юстиция», 1940, № 11, стр. 40) и постановление Пленума Верхов¬
ного суда СССР по делу К. («Социалистическая законность», 1947, № 3,
стр. 22).
219
(следователя, следственного судьи). В сложной деятельности
этого органа по собиранию материалов только логически можно
различать обвинение и защиту; собирая уличающий материал, он
обвиняет, собирая оправдательный материал, он защищает. Та¬
кого рода защита, осуществляемая в ходе процесса самим судь¬
ей, получила в буржуазной теории процесса название мате¬
риальной защиты. Сам обвиняемый, в зависимости от
объема предоставляемых ему законом процессуальных прав,
мог участвовать в представлении материалов своей защиты.
В судебной практике розыскного процесса, как правило, эти
возможности были крайне сужены.
В процессе обвинительного типа основные процессуальные
функции разобщаются: каждая из них вручается отдельному
органу. Обвинитель собирает материалы, уличающие обвиняемого,
и, таким образом, обвиняет его. Обвиняемый, во-первых, при¬
обретает права стороны, т. е. может лично опровергать все со¬
ображения обвинителя и представлять любые оправдательные
материалы; во-вторых, он получает право на помощь специаль¬
ного лица — защитника. Защита, осуществляемая в процессе
лицом, формально на это уполномоченным и не выполняющим
других функций, называется в теории процесса формальной
защитой.
Гарантии, предоставляемые обвиняемому в современном бур¬
жуазном процессе обеими этими формами защиты, оказываются
призрачными. Следователь и судья проявляют, как правило, об¬
винительную тенденцию в отношении обвиняемых из трудящихся.
С другой стороны, именно эти обвиняемые, больше всего нуждаю¬
щиеся в хорошо поставленной формальной защите, не распо¬
лагают средствами, необходимыми для оплаты труда опытного
адвоката.
В советской процессуальной теории и законодательстве по-
новйму разрешен вопрос о защите и ее видах. Под материаль¬
ной защитой мы понимаем, во-первых, защиту, осуществляемую
самим обвиняемым, использующим предоставленные ему процес¬
суальные права на представление доказательств оправдания
и опровержение доводов обвинения; во-вторых, защиту, осущест¬
вляемую в силу прямого веления закона органами следствия про¬
куратуры и суда, обязанными во всех стадиях процесса выяснять
все обстоятельства, могущие оправдать обвиняемого или смяг¬
чить степень его ответственности (ст.ст. 111, 257, 273, 306, 349 и
другие статьи УПК).
Нужна ли при проведении в деятельности всех органов суда
материальной защиты еще специально защитительная деятель¬
ность формально на то уполномоченного лица? Решая этот во¬
прос, нельзя упускать из виду особенностей, присущих только
уголовному процессу и характеризующих положение каждого
процессуального субъекта. Могут ли прокурор или судья быть
столь объективными, что без опасения за правильность приговора
220
законодатель возложил бы исключительно на них обязанности по
защите? Сколько бы теория процесса ни подчеркивала беспри¬
страстия прокурора, он остается государственным об¬
винителем. Он руководит собиранием обвинительного! мате¬
риала, формулирует обвинительный тезис и требует предания
суду.
Другими словами, у прокурора есть прочно составленное убе¬
ждение о виновности обвиняемого. Поэтому и нельзя ожидать от
него полной объективности в отношении защитительного мате¬
риала. Что касается суда, то и он только в абстракции является
бесстрастным и нейтральным «третьим». Суд как орган государ¬
ства живо заинтересован в противодействии преступным деяниям,
подрывающим правопорядок: в обвиняемом вследствие профес¬
сиональной привычки судья почти не может не видеть преступ¬
ника. Наконец, что касается самого обвиняемого, то он только
при отвлеченном рассмотрении вопроса может представляться
полноправным процессуальным субъектом, не нуждающимся в
помощи. В действительности это в огромном большинстве слу¬
чаев не сведущий в законах человек, часто теряющийся, не от¬
дающий себе отчета в том, какого рода доказательства и каким
образом должны быть представлены суду. Нередко он относится
с легко объяснимым недоверием к обвинителю и суду и поэтому
ухудшает свое положение бесцельной ложью даже там, где
истина была бы для него полезна.
Все эти соображения и заставляют советского законодателя
признать участие в процессе защитника не только полезным, но
иногда и необходимым.
120. Защита в истории советского процесса. История совет¬
ской защиты началась с упразднения старой адвокатуры и про¬
возглашения свободы защиты для всех неопороченных граждан
как в суде, так и на предварительном следствии. В условиях гра¬
жданской войны такое широкое допущение защиты при малочис¬
ленности кадров подлинно советских защитников оказалось не¬
целесообразным и было в конце 1918 г. отменено. Принятие
в 1922 г. материально-правовых и процессуальных кодексов вы¬
звало необходимость создать адвокатуру как коллегию лиц, по¬
святивших себя оказанию юридической помощи населению. Одним
из главных видов этой помощи является судебная помощь, в уго¬
ловном процессе в форме защиты. Необходимость этого ин¬
ститута не вызывала сомнений. Однако уже в 20-х годах некото¬
рые из руководящих работников юстиции стали выдвигать воз¬
ражения против состязательной формы процесса, якобы затяги¬
вающей судебное производство, и против чрезмерной роли защи¬
ты в советском процессе. Такая точка зрения нашла свое выра¬
жение и в некоторых проектах УПК РСФСР, не принятых прави¬
тельством, но иногда имевших влияние на судебную практику.
После XVII съезда партии,, потребовавшего улучшения работы
всего государственного аппарата, вопросы повышения качества
221
работы судебных органов были поставлены на Всесоюзном сове¬
щании судебно-прокурорских работников в апреле 1934 г. В резо¬
люциях этого совещания было записано:
«Учитывая особую роль в данных условиях правильной органи¬
зации защиты, считать необходимым принять меры как органи¬
зационного, так и процессуального порядка, обеспечивающие
соответствующую роль и авторитет советской защиты в уголов¬
ном и гражданском процессах». Нельзя не отметить большой за¬
слуги академика А. Вышинского, который как до этого совеща¬
ния, так и в его ходе и позже неоднократно разъяснял истинное
значение защиты в последовательно демократическом советском
процессе и резко выступал против попыток упразднить состяза¬
тельную форму судебного разбирательства и защиту, осущест¬
вляемую адвокатом.
«В советском суде должны быть реализованы в) полной мере
принципы советской демократии, обеспечивающей всестороннее,
объективное и исчерпывающее рассмотрение дел, дающей равные
права и возлагающей равные обязанности на участвующие в про¬
цессе стороны, создающей крепкую гарантию справедливого и
правильного решения дел, равно охраняющей интересы пролетар¬
ского государства и каждого трудящегося человека великой
Страны Советов.
Развитие нашего процесса должно итти по линии большего
укрепления состязательности... Этим определяется и решение во¬
проса о защите в советском судебном процессе. Нужно оконча¬
тельно отбросить попытки представить судебное дело так, будто
бы объективный и справедливый судья с успехом может обойтись
и без прокурора и без защитника. Как бы судья ни был объекти¬
вен и подготовлен к выполнению своих трудных обязанностей, —
без помощи таких органов, как прокуратура, поддерживающая
обвинение, и защита, представляющая свои соображения в пользу
обвиняемых, ему не обойтись» *.
Правильность этих соображений была блестяще подтверждена
дальнейшим развитием социалистического правосудия.
Сталинская Конституция, поднявшая на новую высоту социа¬
листическое правосудие, посвятила вопросам суда и процесса спе¬
циальную главу. Ряд принципов нашего процесса стал принци¬
пами конституционными, и среди них в статье 111 названо в каче¬
стве такого принципа право обвиняемого на защиту.
Такая постановка вопроса обязывает советскую процессуаль¬
ную теорию разработать вопрос о видах защиты, о лучших
организационных формах ее в различных стадиях процесса, на¬
конец, о методе работы профессионального защитника-адво¬
ката.
1 Вышинский, Наши задачи, «За социалистическую законность», 1935,
№ 5, стр. 15—16.
222
121. Защита в различных стадиях процесса. Вопрос о стадии
процесса, с которой начинается помощь защитника обвиняе¬
мому, решался неодинаково в различные периоды истории со¬
ветского процесса. Первыми декретами о суде защита была до¬
пущена во все стадии процесса, начиная с предварительного след¬
ствия. Однако социальный состав бывшей царской адвокатуры не
обеспечивал добросовестного отношения защитников к органам
следствия, во многих случаях они препятствовали нормальному
ходу следствия, прибегая к злоупотреблениям в интересах своих
подзащитных из буржуазной среды.
Ввиду этого в период военной интервенции участие защиты на
предварительном следствии было упразднено.
Но с того времени произошли огромные сдвиги во' всей жизни
СССР, которые не могли не отразиться и на решении вопроса о
положении обвиняемого на более ранних ступенях процесса. Со¬
вершенно иные советские кадры адвокатов дают возможность при
решении этого вопроса исходить не из мысли о возможном пособ¬
нике и укрывателе преступника, а из представления о добросо¬
вестной юридической помощи привлеченному, являющейся одно¬
временно и помощью следователю.
В речи на Московском областном съезде членов коллегии за¬
щитников Прокурор Союза А. Я. Вышинский сказал: «Настало
время, когда за исключением особой категории дел советский за¬
щитник должен быть допущен и к участию на предварительном
следствии.
Я так думаю не потому, что я хочу этого расширения права
защиты во имя какого-то отвлеченного принципа. Я так думаю
потому, что весь опыт моей работы и, я глубоко убежден, и опыт
работы других товарищей в области юстиции свидетельствует
о том, что при правильной организации защиты, при высоком каче¬
стве, морально-политическом качестве, а это требование мы
уже не только можем предъявлять, но и реализовать, — уча¬
стие защиты, и только участие защиты поможет действитель¬
ному и реальному снижению числа неправильно привлеченных
к суду и следствию, поможет действительному осуществлению
советского правосудия... Никогда нельзя рассчитывать на до¬
статочно удовлетворительное разрешение того или другого дела,
когда, на это дело смотришь с одного какого-нибудь бока, когда
к нему подходишь с одной стороны... В целом ряде случаев
добросовестное, талантливое участие защиты не ради защиты,
как и обвинение не ради обвинения, а защиты как стороны, уча¬
ствующей в процессе, опираясь на определенный принцип, на
деловую позицию, всегда служит для пользы этого дела, всегда
оказывает действительную помощь суду, призванному найти и
установить материальную по делу истину» *.
’Вышинский, На новые рельсы («Социалистическая законность»,
1936, № 10, стр. 9—10).
223
Обращаясь к теоретическому рассмотрению вопроса о защите
на предварительном следствии в нашем процессе, мы должны
подчеркнуть, что здесь понятие формальной защиты не берется
в смысле процессуального равенства с обвинителем в состязании
с ним. Ни равенства сторон, ни состязания нет в нашем предвари¬
тельном следствии, потому что в нем вообще нет сторон. Можно
говорить о защите лишь как о юридической помощи обвиняемому
и в узких пределах о представительстве его: защитнику может
быть предоставлено право делать соответствующие заявления
следователю и обжаловать его действия от имени обвиняемого.
Практически защитник может быть допущен к участию в пред¬
варительном следствии или с момента привлечения обвиняемого
(при его допросе или после первого допроса) или в момент предъ¬
явления обвиняемому материалов оконченного следствия. Прин¬
ципиально процессуальные соображения требуют более раннего
допущения защитника и представления ему широкого права
участия во всех следственных действиях.
В этой стадии следствия критическая оценка всех его материа¬
лов с точки зрения защиты и юридически обоснованные требова-
ния о производстве тех или иных следственных действий могут
оказать значительную помощь в деле улучшения качества след¬
ствия, а вместе с тем дать реальную гарантию прав обвиняемого.
При допущении защитника к участию в предварительном
следствии вполне последовательным будет и допущение его к уча¬
стию в стадии предания суду. Здесь он будет иметь возможность
настаивать на необходимости следственных действий, в выполне¬
нии которых было отказано следователем. Кроме того, он может
возражать против требований прокурора о предании обвиняе¬
мого суду.
В настоящее время закон (ст. 27 Закона о судоустройстве) не
предусматривает участия защитника в подготовительном заседа¬
нии. Постановлением 57-го Пленума Верховного суда СССР преду¬
смотрен один случай такого участия. Считая необходимым озна¬
комиться в исключительных случаях с личностью обвиняемого
или выяснить вопросы, связанные с возбужденным им ходатай¬
ством, суд может вызвать обвиняемого в подготовительное за¬
седание.
Если же этот обвиняемый является несовершеннолетним, глу¬
хим, немым и т. п., суд обязан в таких случаях вызвать его
представителя. Судебная практика несколько расширила
применение вызова защитника в подготовительное заседание, до¬
пуская его к личному поддержанию поданного им письменного
ходатайства, если ввиду сложности обстоятельств дела суд счи¬
тает эго целесообразным.
Согласно правилам ныне действующего УПК РСФСР защит¬
ник допускается к ознакомлению с материалами дела, а также к
личному свиданию с обвиняемым, находящимся под стражей,
224
после того как состоялось определение подготовительного засе¬
дания о предании обвиняемого суду (ст.ст. 250, 252 УПК).
В судебном заседании по делу, равно как и в стадии пере¬
смотра приговора по жалобам сторон, защитник участвует во
всех случаях, когда того желает обвиняемый.
При рассмотрении дела в порядке судебного надзора (ст. 16 За¬
кона о судоустройстве) защитник в заседание Верховного суда
не допускается.
122. Добровольная и необходимая защита. Формальная за¬
щита может быть добровольной и необходимой. Пер¬
вая определяется желанием подсудимого, причем защитник мо¬
жет быть приглашен самим обвиняемым (защита по соглашению)
или же назначен судом по просьбе обвиняемого (защита по назна¬
чению). Вторая определяется требованием самого закона (или
постановлением суда) и отражает взгляд на защиту, как на инсти¬
тут публично-правовой, действующий не только (и не столько)
в личных интересах обвиняемого, сколько в. интересах обеспече¬
ния правильного хода процесса *.
В советских уголовно-процессуальных кодексах установлены
широкие рамки для применения обязательной защиты. Согласно
статье 55 защитник должен быть назначен: 1) по делам, в кото¬
рых участвует обвинитель; однако отказ подсудимого от защиты
не препятствует допущению обвинителя; 2) по делам немых, глу¬
хих и вообще лиц, лишенных в силу физических недостатков спо¬
собности правильно воспринимать те или другие явления.
УИК УССР считает также обязательной защиту по делам, по
коим грозит лишение свободы на срок более года, если при этом
обвиняемый находится под стражей.
Кроме того, ст. 54 УПК УССР требует от суда при наличии
противоречия интересов подсудимых и допущении защитника
для одного из подсудимых назначать защитника и для других
подсудимых.
Это совершенно правильно, ибо при таких условиях защита
одного из подсудимых может превращаться в обвинение другого.
Это правило узаконено на всей территории СССР практикой
Верховного суда СССР 2.
1 В Англии добровольная защита по назначению введена лишь зако¬
ном 1903 г. Здесь в случае бедности обвиняемого суд может назначить ему
по его просьбе защитника на предварительном и судебном следствии. Однако
практика применения этого закона такова, что «закон о защите бедных», по¬
скольку дело касается полицейских судов, — чистейшая фикция. Судьи
часто отказывают в назначении бесплатного защитника, ссылаясь па полу¬
чение обвиняемым небольшого пособия по безработице и т. п.
Во Франции защита обязательна только по делам о тяжких престу¬
плениях, которые рассматриваются в суде с присяжными заседателями.
Пленум Верховного суда СССР разъяснил, «что к числу случаев рас¬
смотрения дела без участия защитника должен быть отнесен и тот случай,
когда один защитник назначен для защиты двух или более подсудимых с
противоречивыми интересами, так как такая организация защиты равносиль¬
на оставлению того или другого из подсудимых или всех их без защиты».
15 Зак. 1524
225
В связи с принятием Сталинской Конституции, статьей 111 ко¬
торой гарантируется обвиняемому право на защиту, надо при¬
знать, что в настоящее время защитник должен быть допущен
или назначен по просьбе обвиняемого судом по каждому делу.
123. Круг защитников. Круг лиц, могущих быть защитниками,
очерчен нашим УШК широко: члены коллегии адвокатов, близкие
родственники обвиняемого или его законные представители, пред¬
ставители государственных учреждений и предприятий, а также
профессиональных и общественных организаций. Кроме того,
определением суда могут быть допущены в качестве защитников
и другие лица. Представители вышеназванных организаций и
учреждений должны быть ими надлежащим образом уполномо¬
чены на защиту обвиняемых, состоящих сочленами этих органи¬
заций. .
Что касается и н ы х л и ц, то под ними следует понимать тех
лиц, которые, не занимаясь профессиональной защитой, лично
известны суду или заслуживают особенного доверия в силу зани¬
маемого ими общественного положения, а равно вследствие сво¬
его особого отношения к подзащитному.
124. Допущение и замена защитника. Формальным условием
защиты является, в зависимости от ее вида, или доверенность со
стороны обвиняемого (хотя бы в форме устного заявления, вно¬
симого в протокол) или поручение суда. В отдельных случаях
индивидуализация этого поручения, т. е. выбор того или другого
защитника по общему требованию суда, принадлежит президиуму
коллегии. Практика наша установила порядок назначения защит¬
ника не для ведения определенного дела вообще, а для участия
в данном заседании по делу, что вряд ли можно признать целесо¬
образным.
Официальным началом деятельности защитника является мо-.
мент его допущения или назначения судом. С этого момента он
имеет право знакомиться с делом, выписывая необходимые ему
сведения, а также право на объяснения наедине с обвиняемым,
находящимся под стражей. Сомнителен вопрос о праве защитника
требовать осмотра вещественных доказательств до суда *.
В этом разъяснении Верховный суд указал, что подобное нарушение безу¬
словно влечет отмену приговора. (Постановление Пленума Верховного суда
СССР по делу М., «Социалистическая законность» 1947 г. № 6, стр. 19.)
Пленум Верховного суда УССР постановлением 19 июля 1927 г. ЛЬ 17,
п. 3 расширил это правило, установив обязательность допущения или назна¬
чения защитника по делам, по коим допущен представитель гражданского истца.
Верховный суд РСФСР в ряде решений проводил тот же принцип,
но 16 мая 1927 г. Пленум Верховного суда разъяснил, что неучастие защит¬
ника в деле, в котором участвовал гражданский истец, не может служить
обязательным поводом к отмене приговора («Судебная практика»,
1927 г. Ks 10, стр. 1).
1 Положительно разрешает его Н. Полянский в «Комментарии» (изд.
2-е, стр. 221); присоединяются к этому мнению Строгович и Карнин-
к и й (изд. 2-е, Комментарии к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР,
стр. 270).
226
При защите добровольной, по соглашению, защитник всегда
может отказаться от принятых им на себя обязанностей. Конечно,
отказ должен быть заявлен в таких условиях, чтобы обвиняемый
имел возможность без ущерба для дела приискать другого за¬
щитника.
Что касается защиты по назначению, то отказ от нее как от
выполнения чисто публичной обязанности не может иметь места.
Освободить от нее защитника может только суд при наличии ува¬
жительных причин, препятствующих данному защитнику вести
защиту.
Замена защитника по желанию его доверителя допустима при
условии, чтобы она не мешала рассмотрению дела. Заменить за¬
щитника, не явившегося в заседание, другим можно только с со¬
гласия подсудимого. В противном случае дело должно быть от¬
ложено.
125. Отношение защитника к обвиняемому и к суду. Самым
спорным в теории и сложным в практике является вопрос об от¬
ношениях формальной защиты к обвиняемому и суду. Положение
защитника двойственно.Он, согласно закону, не только доверен¬
ное лицо обвиняемого, но в равной мере и в первую очередь не¬
зависимый субъект процесса с разнообразными самостоятельными
функциями, вспомогательный орган правосудия. В этом отноше¬
нии безразлично, обязан ли защитник своим мандатом выбору
обвиняемого или назначению суда: двойственность задач остается.
Решает ли вопрос то, что мы называем теперь защитника
помощником суда? Он помощник суда, поскольку участие
защиты признано законодателем принципиально необходимым для
лучшего, более полного освещения дела.
Состязательная форма уголовного процесса определяет спе¬
циальную функцию защитника, выполняя которую он содействует
достижению цели процесса: его функцией является
представление доказательств в пользу обви¬
няемого, при котором он исходит из общих для всех работни¬
ков социалистического правосудия принципиальных позиций.
«Первое требование, которое надо предъявить к защитнику, —
это высокое чувство политической ответственности, высокая поли¬
тическая квалификация, высокая выучка, хорошая школа, обще¬
ственная дисциплина..., умение отстаивать свою точку зрения
и бесстрашно выступать в борьбе за то, во что он верит, не из
интересов клиента, а из интересов социалистического строитель¬
ства, из интересов нашего государства» *.
Надо усиленно подчеркнуть, что защита допускается для
1 А. Я. Вышинский, Революционная законность и задачи советской
защиты, М., 1934, стр. 38.
227
более полного выяснения истины и поэтому никогда не должна.
вступать в противоречие с этим основным принципом процесса '.
Однако вопрос об отношении защитника к обвиняемому и об
обязанностях его по отношению к суду, бывший предметом дли- ,
тельных дискуссий в буржуазной процессуальной литературе и,
в частности, русской1 2 3, не нашел еще окончательного разрешения
в советской литературе.
Здесь иногда высказывались взгляды, не учитывавшие основ¬
ной задачи защиты в советском процессе®.
Для правильного решения спорного вопроса следует уяснить
исходную точку зрения на защиту самого законодателя.
Для этого мы располагаем следующими данными. Право на
защиту провозглашено не только как процессуальное правило, но
и как конституционная гарантия. Коллегии адвокатов учреждены
для оказания помощи населению, в том числе «в целях вы¬
полнения задач судебной защиты» 4 * 6. УПК союзных респуб¬
лик категорически провозглашают профессиональную
тайнузащитника, т. е. обязанность его не открывать суду
доверенного ему обвиняемым Б.
Наконец, законодатель допускает в качестве защитников ряд
лиц: представителей общественной организации или учреждения,
заинтересованных в защите обвиняемого, или даже его близких
родственников. При таком положении вещей, хотя наш УПК и
не содержит статьи, устанавливающей точно обязанности защит¬
ника, можно сделать об их сущности такой вывод: 'защитник ока¬
зывает помощь обвиняемому, приводя в его пользу доказатель¬
ства и юридические соображения. В этом и состоит его помощь
суду, перед которым выдвинуты обвинительные доводы проку¬
рора ®. Эта черта неустранима из работы защитника, она обра¬
зует ее существо.
1 В советской литературе эта черта очень ярко подчеркнута у Полян¬
ского в его интересной работе «Правда и ложь в уголовной защите», где
освещены основные моменты в работе защитника и критически разобраны
взгляды крупнейших западноевропейских адвокатов по этому вопросу.
2 Фойницкий, Защита в процессе уголовном как служение обще¬
ственное. 0 н же, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 76—77.
Кони. На жизненном пути, т. I, стр. 1111.
Джаншиев, Сборник статей, СПБ, 1914, и указанная там литература.
3 См., например, Кирзнер («Социалистическая законность», 1935,№6),
Голубовский («Социалистическая законность», 1936, № 6), Элькинд
(«Советская юстиция», 1940, № 3), Круглов («Советская юстиция», 1941,
№ 3). Правильная критика этих взглядов у Строговича («Советская
юстиция», 1941, № 3).
4 Ст. 17 Основ судоустройства.
6 П. 1 ст. 61 УПК РСФСР и h. 2 ст. 62 УПК УССР. Как разъяснено
Верховным судом РСФСР еще в 1924 г., суд не имеет права вызывать за¬
щитника в качестве свидетеля.
6 В этом смысле прав Полянский, когда подчеркивает, что «защитник —
пособник правосудия, но вопреки взгляду, который иногда все же повто¬
ряется, отнюдь не помощник СУДЬИ» («Правда и ложь в уголовном
процессе», стр. 25, прим. I).
228
Необходимо подчеркнуть’, однако, для установления правиль¬
ной точки зрения на защиту, что защитник —не пр ед в да¬
ритель обвиняемого, что солидарность защитника с обви¬
няемым, иногда практически возможная, отнюдь не является прин¬
ципом защиты. Защитник дополняет обвиняемого, а не
заменяет его, он свободен в своих процессуальных действиях
н не связан волей своего подзащитного.
Поэтому вполне допустимо признание со стороны защитника
доказанности тех или других фактов, которые отвергает обви¬
няемый. Обязанность защитника — защищать на основе реаль¬
ного материала дела. Если некоторые тезисы защиты не находят
себе более подтверждения, защитник должен отбросить эти те¬
зисы. Лгать защитник не может никогда.
Надо признать, что и в области юридических выводов
защитник должен быть связан своим убеждением. Если правовая
оценка деяния, предлагаемая обвинителем, отвечает юридиче¬
скому взгляду защитника, он не может развивать перед судом
противоположное толкование только потому, что таковое воз¬
можно.
Исходя из вышесказанного, мы считаем неправильной точку
зрения, которая состоит в признании защитника и прокурора одно¬
родными фигурами.
Этот взгляд покоится на неучете основной отличительной
черты защиты.
Защита, осуществляемая защитником, как мы подчеркивали
выше, только и превращает обвиняемого в полноправного субъ¬
екта процесса («сторону»). Защитник — и в этом его отличие от
судьи и прокурора — доверенное лицо обвиняемого.
Эта черта неустранима, без нее нет защиты. Поэтому при фор¬
мальной процессуальной равноправности защитника с прокуро¬
ром они не могут быть признаны «функционально однородными
величинами». Прокурор в идее — беспристрастный, объективный
слуга закона, защитник же — по самому существу своему — одно¬
сторонний советник обвиняемого, хотя и связанный определен¬
ными рамками. Прокурор обязан приводить почерпнутые из мате¬
риалов дела доводы и в пользу обвинения и против него. Защит¬
ник — только против обвинения. Защитник — борющаяся именно
против обвинения сторона *.
Сравнение двух моментов в деятельности прокурора и защит¬
ника подтверждает правильность такой точки зрения.
Прокурор, которому станут известны обстоятельства совер¬
шения преступления обвиняемым, должен покинуть трибуну обви¬
нителя, чтобы стать свидетелем. Защитник не имеет права стать
1 «Адвокат заинтересован в том, чтобы человека, которого он защищает,
оправдали. И мы не можем требовать от адвоката, чтобы он еще искал пре¬
ступника. Это не его функция» (Вышинский, статья в'журнале «Социа¬
листическая законность», 1938, № 7, ртр, 94—95).
229
в соответствующем случае свидетелем: закон охраняет тайну ему
одному доступного источника осведомления —; сообщения подза¬
щитного. Далее, прокурор обязан отказаться от обвинения, убе¬
дившись, что оно опровергается данными дела (ст. 306 УПК).
Для защитника не установлено и не может быть установлено
соответствующей обязанности «отказа от защиты». Противоре^
чившее этому правило ст. 125 УПК УзССР об отказе защитника
от защиты при отсутствии оснований для последней было отме¬
нено после принятия Сталинской Конституции.
ЛИТЕРАТУРА К ВОСЬМОЙ ГЛАВЕ
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ: 1
’5
1. Учебники:
Вышинский, Курс уголовного судопроизводства, стр. 82 и сл. i
Строгович, Уголовный процесс, стр. 105—107.
2. Монографии и статьи:
Вышинский, Революционная законность и задачи советской защита,
М„ 1934.
Он же, Статьи в «Социалистической законности», 1935, № 5, 1936, № 10,-
1938, № 7.
Полянский, Правда и ложь в уголовном процессе, М., 1927. '
Строгович, Природа советского уголовного процесса и принцип со¬
стязательности, гл. X, XI.
Голунский, К вопросу о реформе предварительного следствия («Про?
блемы социалистического права», 1938, № 4).
Шифман, Из истории вопроса о защите на предварительном след-1
ствии («Советское государство н право», 1941, № 2). ;
Г о р в и ц, О защите по делам несовершеннолетних («Советские государ¬
ство и право», 1941, № 4).
Гродэи некий, Право обвиняемого на защиту («Ученые заинек^
Харьковского юридического института», 1939).
Ч ельцов, Защита по проекту УПК СССР («Труды первой сессии
ВИЮН», 1940).
О н ж е, Об адвокатской профессии и .юридической природе советской
адвокатуры («Советское государство и право», 1940, № 7—8).
Цыпкин, Об адвокатской тайне, С., 1948.
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ:
1. Учебники:
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 64—79.
Розин, Русское уголовное судопроизводство, стр. 300—314.
Случевский, Учебник русского уголовного судопроизводства, стр.
236—248.
2. Монографии и статьи:
Фойницкий, Защита в уголовном процессе как служение обществен¬
ное, 1884.
В л а д и м и р о в, Пособие для уголовной защиты, 1911.
Сергеич, Уголовная защита, 1913.
Д ж а н ш и е в. Ведение неправых дел (сборник его статей, 1914).
О н Ж е, Защита на предварительном следствии, 1894.
ГЛАВА IX
ГРАЖДАНСКИЙ ИСК В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ
126. Понятие. 127. Гражданский иск в уголовном процессе в
буржуазной теории и законодательстве. 128. Гражданский иск
в уголовном процессе в советской теории. 129. Гражданский иск
в уголовном процессе по УПК. Субъект его. 130. Предмет иска.
131. Причина убытков. 132. Процессуальные права гражданского
истца. 133. Участие гражданского истца в прениях сторон.
134. Обжалование приговора гражданским истцом. 135. Освобо¬
ждение гражданского иска от пошлины. 136. Право обращения
в гражданско-процессуальном порядке. 137. Ограничение прав
потерпевшего на предъявление иска в уголовном процессе.
138. Гражданский ответчик в уголовном процессе. 139. Судьба
гражданского иска при вынесении приговора. 140. Влияние уго¬
ловного процесса на гражданский иск. 141. Гражданский иск
в уголовном процессе по новейшему советскому законодатель¬
ству и судебной практике. 142. Солидарная ответственность об¬
виняемых по гражданскому иску. 143. Выводы de lege ferenda.
144. Реституция
126. Понятие. Широкий государственный интерес требует при¬
менения наказания к виновному в преступлении во избежание
новых преступлений в будущем. Более узкий интерес потерпев¬
шего от преступления требует заглажения понесенного им
ущерба. Гражданский иск в уголовном процессе и есть предъ¬
являемое в уголовном суде требование потер¬
певшего к обвиняемому о вознаграждении за
вред и убытки, причиненные преступным дея¬
нием.
127. Гражданский иск в уголовном процессе в буржуазной
теории и законодательстве. Провозглашая священность и непри¬
косновенность частной собственности, буржуазия охраняет ее от
посягательств со стороны неимущих применением уголовно-пра¬
вовой репрессии. Гражданско-правовая охрана частной собствен¬
ности построена таким образом, что дает реальные возможности
лишь представителям имущих классов: сложность и длительность
гражданского процесса, формализм доказательственной системы,
необходимость (а иногда и обязательность) прибегать к дорого
стоящей адвокатской помощи. Поэтому закон, заставляющий
потерпевшего предъявлять иск об убытках, причиненных преступ¬
лением в порядке гражданского процесса, крайне невыгоден для
потерпевших из неимущих классов. Такой процесс им недоступен
231
и в то же время представляет все обычные возможности для
потерпевших из зажиточных слоев.
Неудивительно, что большинство буржуазных теоретиков!
отрицает возможность присоединения гражданского иска потере
певшего от преступления к уголовному делу об этом преступлен
нии. Они находят множество возражений теоретического ц
практического порядка против института гражданского иска jj
уголовном процессе. Присоединение гражданского иска к уго-'
ловному процессу, по мнению этих теоретиков, противоречив
природе первого и чрезвычайно осложняет второй. Для установи
ления права на иск существует общий гражданско-процессуаль*;
ный порядок со свойственными ему методами исследования й
решения. Наконец, присоединение гражданского иска к уголов¬
ному обвинению явно нарушает к невыгоде обвиняемого равной
правив сторон, присоединяя к прокурору второго обвинителя
в лице потерпевшего. Эти «сугубо юридические», а частью и ли¬
цемерные соображения и приводят к отказу от институт^
гражданского иска в уголовном процессе. С абсолютной стро-]
гостью проводится это правило в Англии и в большинстве шта-|
тов США. Германский устав уголовного судопроизводства
1878 г. также отказался от института «соединенного процесса»»^
который действова,!л1 во многих немецких государствах до1
объединения Германии. Принципиально здесь признается, что иск»
потерпевшего от преступления подсуден гражданскому суду *. '
Во Франции, еще до буржуазной революции, прокурорское
обвинение вытеснило из уголовного процесса потерпевшего в ка^
честве обвинителя. За ним сохранилось право стать стороной
только путем предъявления гражданского иска и на него ложи*?
лась тогда обязанность по уплате всех судебных издержек. Эта*
система была воспринята уголовно-процессуальным кодексом;
1808 г:, действующим и поныне. Она дает реальную возможность?
предъявления иска только лицам, которым не страшна угроза?
возложения на них судебных издержек. j
Русское дореволюционное уголовно-процессуальное правой
было в этом вопросе прогрессивнее. Ему были известны и обеспе-?
чение будущего гражданского иска следователем, и освобожде- j
ние этого иска в уголовном процессе от пошлин, и обязательное)
его разрешение в уголовном суде. ?
128. Гражданский иск в уголовном процессе в советской)
теории. Советская теория и законодательство с самого начала!
всегда положительно решали вопрос о допущении гражданского?
иска в уголовном процессе. Они исходили при этом из соображе- !]
'.I
i
1 В виде исключения по делам об оскорблении чести и телесном повре-i
ждениц потерпевший имеет право в уголовном порядке требовать альтерна- i
тивно либо наказания виновного, либо присуждения в свою пользу так на-?
зываемой «буссы» (денежное возмещение, носящее до некоторой степени '
штрафной характер). ■
232
„яй как уголовно-политических (удовлетворение потерпевшего
как одна из целей уголовной политики), так и процессуальных
/экономия сил и средств суда и облегчение положения потерпев¬
шего при одновременном рассмотрении в суде уголовного обви-
йения и гражданского иска) *.
Однако в первой фазе развития Советского государства до
ликвидации эксплоататорских классов институт гражданского
иска в уголовном процессе не мог полностью приобрести харак¬
тер публично-правового института. Часть потерпевших принад¬
лежала к частно-капиталистическим элементам, и нельзя было
обязать суд во всех случаях решать ex officio вопрос о возме¬
щении убытков потерпевшему.
Во второй фазе развития нашего государства гражданский
иск потерпевшего от преступления все больше приобретает
публично-правовой характер.
Так как вся промышленность и торговля, весь транспорт, все
банки являются государственными, так как почти вся масса
крестьянства объединена в коллективные хозяйства, то очень
часто потерпевшими от преступлений (имущественных и должно¬
стных) бывают государственные или кооперативные предприятия
и общественные организации. На страже неприкосновенности
общественной социалистической собственности как экономиче¬
ской основы советского строя стоят все органы государства,
в частности суд и прокуратура. Вполне естественно, чтобы при
организации уголовного процесса, направленного против расхи¬
тителей социалистической собственности и других правонаруши¬
телей, были учтены и по возможности удовлетворены интересы
тех государственных и общественных учреждений и пред¬
приятий, которые являются потерпевшими от преступлений.
Другую категорию потерпевших от преступления пред¬
ставляют отдельные граждане СССР, т. е. трудящиеся города и
деревни, чьи личные и имущественные интересы охраняются со¬
ветской Конституцией.
129. Гражданский иск в уголовном процессе по УПК. Субъект
его. Переходим к рассмотрению постановки гражданского иска
в уголовном процессе, принятой в законодательстве союзных
республик.
Требование о вознаграждении (гражданский иск) может
быть предъявлено потерпевшим от преступного деяния ли¬
цом. Самое понятие «потерпевший»' имеет различные значения
в смысле субъекта частного обвинения и в смысле субъекта гра¬
жданского иска. В первом смысле потерпевшим является всякое
лицо, которому принадлежит нарушенное преступлением субъек¬
тивное право. Во втором — необходимо наличие вреда, причине-
1 См. проф. М. Исаев, О возложении обязанности загладить вред и
в гражданском иске в суде уголовном, «Советское праве», 1926. № Э.
233
ние которого дает право на защиту со стороны суда граждад^
ского, т. е. это второе понятие уже первогох. w
Потерпевшим — гражданским истцом — может быть как от®
дельный гражданин, так и учреждение и предприятие. |
Однако не всякое лицо, понесшее вред и убытки в связ$
с преступным деянием, может быть признано гражданским ист--:
цом. Для этого необходимо непосредственное причине^
ние убытков преступлением. Поэтому надо признать правильный!
взгляд нашей судебной практики на случаи отобрания вещей
добытых путем преступления от третьих лиц. «В делах о кражах!
когда похищенные вещи были проданы обвиняемым третьим ли|
цам, приобревшим их добросовестно, и затем были от них от<ъ?‘
браны для возвращения законному владельцу, эти третьи лица не
могут быть признаны потерпевшими и гражданскими истцами по
уголовным делам о кражах, так как их иски о возврате уплачен-:
ных денег не вытекают непосредственно из преступления —■
кражи, а имеют своим основанием недействительный договор:
покупки похищенных вещей и факт отобр»ния таковых»1 2.
Спорно положение лиц, заступающих потерпев¬
шего. Закон распространил понятие потерпевшего ‘ на ижди¬
венцев умершего вследствие преступления, если они не имеют,
других средств к существованию, и на лиц, понесших издержки'
по погребению умершего. Что касается лиц, которые вследствие
договорной обязанности возмещают непосредственно потерпев¬
шему убытки, причиненные преступлением, то их нельзя признать
непосредственно потерпевшими от преступления, так как они
терпят вред не только потому, что совершилось преступление,
а потому еще, что они обязались договором к возмещению.
Несколько спорным является вопрос б потерпевшем в сле¬
дующем случае. Органы государственного страхования в силу
договора или закона об обязательном окладном страховании вы¬
плачивают страховую сумму гражданину, у которого повреждено
или погибло застрахованное имущество, например, сгорел дом.
Если установлен поджог, и поджигателя судят, может ли Гос¬
страх предъявить иск к обвиняемому во время судебного разби¬
рательства уголовного дела? Наша судебная практика склонна
допускать такой иск, хотя Госстрах понес в данном случае де-
1 В русской дореволюционной литературе этот вопрос был подробно раз¬
работан в книгах: Л. Таубер («Жалоба потерпевшего при преступлениях
неофициальных», X, 1913, стр. 71) и К. Фон-Розен («О преступлениях,
наказуемых по жалобе потерпевшего», стр. 125 и сл.). См. также Случев¬
ский в «Систематическом комментарии к Уставу уголовного судопроизвод¬
ства» под ред. М. Гернета, т. I, стр. 5—7.
2 Инструктивное письмо Ленинградского губернского суда 1927 г. № 3.
Здесь полностью приведена теоретическая аргументация против расширения
понятия потерпевшего. Ср., например, Люблинский-Полянский, Уго¬
ловно-процессуальный кодекс, изд. 2-е, М_, 1928, стр. 32. Ср. также М. Чел fa¬
ne в, Гражданский иск в уголевнем прецессе, М., 1945, стр. 5—8. В старей
литературе, Случевский, Учебник уголовного судопроизводства, стр. 420.
234
Йежный ущерб не в силу самого факта поджога, а в силу своей
договорной обязанности перед страхователем.
Допущение в подобных случаях гражданского иска со сто¬
роны Госстраха вполне оправдывается особым его положением и
ролью в хозяйственной жизни: в огромном большинстве случаев
^обязательное страхование) риск гибели переложен на него
в силу закона.
130. Предмет иска. Предметом иска может быть всякий при¬
чиненный потерпевшему вред или убыток; под ним понимается
не только положительный ущерб в имуществе, но и упущенная
выгода, возможная при обычных условиях. Вред этот должен
быть действительно существующим, а не только возможным и
поддающимся оценке. Допущение обоснования гражданского
иска моральным вредом отвергнуто в советском процессе.
Однако нужно указать, что в практике возможно исключение
из общего правила о том, что под «вредом и убытками» надо
понимать только имущественный ущерб. Вот пример из практики
советского суда. У граждан Е. пропал ребенок 4 лет. Через год
были задержаны гр-не М. по обвинению в похищении ребенка.
Найденного при них мальчика 5 лет они называли своим сыном,
граждане же Е. опознавали в нем пропавшего у них ребенка.
В силу ряда обстоятельств, на которых нет необходимости здесь
останавливаться, вопрос об установлении личности ребенка ока¬
зался очень сложным. Ребенок, которого обе четы — Е. и М. —
считали своим,, был помещен в детский дом. Когда гр-не М. были
преданы суду по обвинению в похищении ребенка, гр-не Е.
предъявили в том же' суде иск к М. о возвращении им ребенка.
131. Причина убытков. Причиной убытков должно быть и р е-
ступное деяние. Отсюда — правило об оставлении уголов¬
ным судом иска без рассмотрения, если подсудимый оправдан
за отсутствием в его деянии состава пре¬
ступления (п. 1 ст. 327 УПК). Иск может быть и основа¬
тельным, убытки причинены, но уголовный суд неправомочен
выя1снять их, если в деле нет основного предмета уголовного
производства — уголовного деяния Ч
132. Процессуальные права гражданского истца. Потерпев¬
шему принадлежит право на заявление своих требований с мо¬
мента возникновения уголовного производства. На органы пред¬
варительного расследования возлагается обязанность разъяснять
потерпевшему, понесшему вред и убытки, это право, а также
принять меры к обеспечению гражданского иска в случаях, когда
непринятие этих мер может лишить истца возможности получить
удовлетворение.
Право предъявления иска сохраняется за потерпевшим до
начала судебного следствия (ст. 15 УПК). Это право, согласно
ст. 275, должен разъяснить потерпевшему председательствую-
1 Гражданский иск должен быть оставлен без рассмотрения при оправ¬
дании, согласно прим, к ст. 6 УК- Так и примечание к сП. 18 УПК РСФСР.
235
щий. На суде интересы потерпевшего может поддерживать eroJ
представитель (ст. 53 УПК). При неявке гражданского истца!
или представителя его интересов, согласно устаревшей в настоя^
щее время ст. 269 УПК, гражданский иск устраняется от рас-
смотрения; однако в случае отложения дела потерпевший вправе
вновь предъявить свой иск.
Во время судебного следствия гражданский истец и его пред¬
ставитель пользуются всеми правами стороны (п. 6 ст. 23 УПК и
Инструктивное письмо Верховного суда РСФСР 1926 г. № 1).
Один из моментов судебного следствия — допрос свидете¬
лей— вызывает сомнения в применении к потерпевшему —
гражданскому истцу. Можно ли его (сторону) допрашивать как;
свидетеля, сливая эти две различные процессуальные роли? Или,
допуская его в качестве стороны, тем самым приходится ли¬
шиться его свидетельских показаний, иногда очень важных?
Это неудобство нередко выдвигалось как довод против допуще¬
ния гражданского иска в уголовном процессе.
Против этого возражали, что «теоретически сторона, дающая
показание по поводу факта наказуемого правонарушения, дает
показание не в своем процессе, а в процессе государ¬
ства против подсудимого». Натянутость такого теоретиче¬
ского соображения слишком очевидна. Гораздо правильнее
чисто практическое указание на то, что раздельное рассмотрение
уголовного обвинения и гражданского иска не только не устра¬
няет по существу «свидетельства в своем собственном деле», но
и мешает уголовному суду правильно оценить показания потер¬
певшего, якобы не заинтересованного в исходе дела. Совместное
рассмотрение обвинения и иска вносит ясность в положение по¬
терпевшего и облегчает суду оценку его показаний.
УПК РСФСР (примечание к ст. 284) и УССР (примечание
к ст. 264) допускают допрос гражданского истца как свидетеля.
133. Участие гражданского истца в прениях сторон. При
усвоенной в нашем УПК конструкции надо признать, что гра¬
жданский истец (называемый так больше по традиции) присо¬
единяется к обвинителю, составляет с ним как бы одну сторону
обвинения, противопоставленную стороне защиты (обвиняемый,
его защитник и, если таковой 'Имеется, гражданский ответчик).
Прокурор и гражданский истец доказывают
один и тот жефакт — совершение обвиняемым
преступления как единое основание для своих разных
требований: прокурор — о наказании, гражданский истец об удо¬
влетворении иска. И в ряде своих определений Верховный суд
признал это положение, требуя, чтобы суд назначил обвиняемому
защитника, если у гражданского истца имеется в процессе
представитель его интересов (юрист).
По вопросу о положении гражданского истца в уголовном
процессе до сих пор не потеряли силы соображения, высказанные
выдающимся юристом дореволюционной России А. Ф. К о н и ио
236
одному громкому московскому делу. «Установляя судебное со¬
стязание, — говорил Кони, — закон имеет в виду две стороны —
обвиняющую и защищающую, и задачей их законной борьбы
ставит исследование истины в уголовном деле. Представитель
гражданского иска в ближайших целях, к которым он стремится,
в способах их достижения и в правах, которыми он пользуется
на судебном следствии, примыкает к стороне обвиняющей и во
всем, что касается доказательств виновности подсудимого,
сливается с обвинителем. Поэтому он — не третья сторона; он,
когда допущен к осуществлению своих прав, есть нераздельная
часть одной из двух действующих на суде сторон. Количествен¬
ное неравенство сил не имеет в этом отношении значения. Это —
лишь случайный признак. Против одного подсудимого могут
выступать по два прокурора, против одного прокурора несколько
защитников... Становиться на почву учета сил в этом отношении
было бы опасно! и произвольно»1.
Таким образом, в ходе прений гражданский истец принимает
участие в поддержание обвинения. Он имеет право доказывать
совершение обвиняемым приписываемых ему по обвинительному
заключению действий и наличие в них состава преступления.
Эти моменты являются основанием его иска в уголовном про¬
цессе, и, если суд не признает их доказанными, он не удовлетво-
•ряет предъявляемого иска.
Так как право на иск принадлежит потерпевшему и допуще¬
ние его в качестве стороны не зависит от прокурора, то граждан¬
ский истец свободен в своей оценке доказательств. Это значит,
что несмотря на отказ прокурора от обвинения,
гражданский истец имеет право поддерживать
свой иск (и доказывать, что обвиняемый совершил пре¬
ступление) .
Однако гражданский истец — не прокурор и, под¬
держивая обвинение в интересах удовлетворения своего иска,
он не имеет права касаться уголовно-правовых
последствий преступления, т. е. вопроса о раз¬
мере наказания. Какое наказание назначит суд подсуди¬
мому и в каком размере, — это не оказывает влияния на вопрос
об удовлетворении гражданского иска.
134. Обжалование приговора гражданским истцом. Как сто¬
рона гражданский истец имеет право принесения кассационной
жалобы, причем, согласно ст. 349 УПК, эта жалоба может ка¬
саться лишь тех нарушений, которые затронули права истца и
нанесли ущерб его интересам. Спорным в нашей судебной прак¬
тике и литературе оказался вопрос о праве гражданского истца
обжаловать оправдательный приговор, например в случае, когда
суд не допустил выдвинутых им свидетелей или стеснил его
в ходе допроса и в результате допущенной неполноты следствия
1 А. Ф. К о в а, Судебные речи, изд. 4-е, стр. 619.
237
признал недоказанным факт совершения преступления 'обви¬
няемым *.
Пленум Верховного суда СССР 27 мая 1941 р. разъяснил, что
при вынесении оправдательного приговора гражданский истец'
может подать жалобу только в отношении той части приговора,
которая касается решения суда о судьбе гражданскогЬ иска, не
затрагивая вопроса об отмене оправдательного приговора 1 2.
135. Освобождение гражданского иска от пошлины. Гра¬
жданский иск, предъявленный при производстве уголовного дела,
освобождается от пошлин и сборов (ст. 16 УПК). Это значит, что
и присуждая исковую сумму с подсудимого, суд не может взы¬
скивать с него каких-либо дополнительных издержек.
136. Право обращения в гражданско-процессуальном по¬
рядке. Потерпевший от преступления имеет право, не предъявив
иска в уголовном процессе, сделать это в общем порядке, т. е.
в гражданском! суде.
Из ст. 15 УПК следует, что право обращения к гражданскому
суду потерпевший получает лишь после окончания уголовного
процесса.
Таким образом, рассмотрение уголовного обвинения является
преюдициальным для разрешения в порядке граждан¬
ского судопроизводства вопроса о вознаграждении за вред и
убытки, причиненные преступным деянием 3.
Вступивший в законную силу приговор уголовного суда обя¬
зателен для гражданского суда, рассматривающего иск потер¬
певшего, в решении вопроса о факте преступления и о соверше¬
нии его подсудимым (ст. 13 УПК).
1 См. Б. Арсеньев, Обжалование оправдательного приговора («Со¬
ветская юстиция», 1941, № 15); Ч ельцов, Гражданский иск в уголовном'
процессе («Советская юстиция», 1940, № 2 и 3) — в пользу права граждан¬
ского истца на обжалование; М. Строгович, Обжалование оправдатель¬
ного приговора («воциалистическая законность» 1941, № 6)—против такого
права. См. подробнее в главе об обжаловании.
3 Вряд ли можно признать правильным с теоретической точки зрения это
разъяснение. Гражданский истец в нашем уголовном процессе по существу
своей процессуальной деятельности является стороной обвинения. Нет ника¬
кого основания лишать его права оспаривать правильность оправдательного
приговора в суде второй инстанции. Подробные соображения в защиту права
гражданского истца на обжалование оправдательного приговора см. в статье
М. Шифмана «О праве гражданского истца обжаловать оправдательный при¬
говор» («Советское государство и право», 1941, № 5).
3 Предъявление иска до этого момента влечет, согласно ст. 113 ГПК,
приостановление гражданского дела до решения уголовного. Упоминание в
ст. 18 УПК о том, что отказ в иске, постановленный в порядке гражданского
судопроизводства, лишает потерпевшего права вторичного предъявления того
же иска в суде при производстве уголовного дела, отнюдь не значит, что иск,
по общему правилу, может быть рассмотрен в гражданском суде до окончания
уголовного процесса. Здесь имеются в виду исключительные случаи, когда
гражданский процесс может предварять относящееся к тому же действию
уголовное производство (например, иск о возврате взятых вещей или денег
и позже предъявленное по поводу взятия их обвинение в самоуправстве).
238
В случае смерти обвиняемого до постановления о нем при¬
говора гражданский иск передается для рассмотрения его
в гражданском порядке (ст. 17 УПК). Без рассмотрения остается
гражданский иск в уголовном суде при прекращении дела
за примирением сторон: суд не имеет права устанавливать при
этом никаких условий «мировой».
137. Ограничение прав потерпевшего на предъявление иска
в уголовном процессе. Все изложенное о праве потерпевшего на
предъявление гражданского иска при разбирательстве уголов¬
ного дела подлежит некоторому ограничению в отношении воен¬
ных трибуналов. В силу ст. 19 Положения о военных трибуналах
они руководствуются процессуальным правом той союзной
республики, на территории которой происходит разбирательство
дела.
Ст. 389 УПК РСФСР не допускает предъявления граждан¬
ских исков в военные трибуналы. В УПК других союзных
республик (УССР, БССР, УзССР, АрмССР) такого ограниче¬
ния нетх.
138. Гражданский ответчик в уголовном процессе. На первый
взгляд кажется, что из единства оснований обвинения
и гражданского иска следует, что гражданским ответчиком
в уголовном процессе может быть только обвиняемый. Однако
это правило не во всех случаях является верным. В советском
процессе допускается в некоторых случаях несовпаде¬
ние обвиняемого с гражданским ответчиком.
Статья 14 УПК говорит о возможности предъявления граждан¬
ского иска в уголовном процессе не только к обвиняемому, но и
к лицам, несущим за него материальную ответственность.
Такая ответственность одних лиц за других никогда не пред¬
полагается и может быть установлена лишь в силу прямых ука¬
заний закона.
Таковые имеются в отношении: а) родителей и опекунов не¬
совершеннолетних до 14 лет, отвечающих за ущерб, причинен¬
ный последними (ст. 405 ГК); б) нанимателя, отвечающего за
ущерб, причиненный нанятому имуществу его домашними, слу¬
жащими или рабочими (ст. 177 ГК); в) подрядчика, несущего
ответственность за всякое упущение, повлекшее пропажу вверен¬
ного ему имущества (ст. 222 ГК); г) лиц и предприятий, деятель¬
ность которых связана с повышенной опасностью (ст. 404 ГК) 1 2 * * * 6.
1 Пленум Верховного суда СССР разъяснил, что при рассмотрении в
военных трибуналах дел о хищениях денег и материальных ценностей, при¬
надлежащих воинским частям и организациям, последние имеют право
предъявлять к обвиняемым гражданский иск о возмещении ущерба, причи¬
ненного преступлением (Постановление Пленума Верховного суда СССР
6 апреля 1943 г., «Судебная практика» 1943 г., вып. 3, стр. 3).
а В силу ст. 404 ГК лица и предприятия отвечают за вред, причинепный
источником повышенной опасности. Как разъяснил Верховный суд СССР,
«эакои не делает из втого правила изъятий для воинских частей, использую¬
щих в своей хозяйственной деятельности машины и двигатели, работа кото-
Таким образом, владелец автомобиле может быть привлечен как
гражданский ответчик в уголовном процессе по обвинению шо¬
фера в неосторожном причинении смерти или увечья. Колхоз!
в таком же порядке может отвечать за ущерб от потравы, в ко-j
торой обвиняется колхозный пастух. 1
В ст. 106 Устава железных дорог старой редакции было укм
зано, что иски о вознаграждении за увечья, предъявляемы®
к железной дороге, не могут присоединяться к уголовному про¬
цессу и подлежат рассмотрению в гражданском порядке. В но-,
вой редакции Устава железных дорог этого ограничения нет.;
Поэтому надо признать возможным предъявление иска к желез-'
ной дороге в процессе по обвинению того или иного агента ее в
причинении смерти или увечья.
В других случаях, не предусмотренных специальными зако¬
нами, условием допущения гражданского иска остается един¬
ство «ответной стороны» по уголовному обвинению и граждан¬
скому иску. Сам обвиняемый не может быть истцом в своем
деле: следовательно, в уголовном процессе не может быть допу¬
щено встречного иска со стороны ответчика — обви¬
няемого Ч
Гражданский ответчик является стороной в процессе* 1 2. Сооб¬
разно с этим он имеет право на участие в судебном заседании
(лично и через поверенного) — в следствии и прениях сторон,,
имеет он право и на обжалование приговора в части, касающейся
удовлетворения предъявленного к нему иска.
139. Судьба гражданского иска при вынесении приговора.
Иск может быть удовлетворен при доказанности совершения
обвиняемым преступления, т. е. при вынесении обвинительного
приговора.
Иск не может быть удовлетворен прй вынесении оправда¬
тельного приговора. Если в действиях обвиняемого отсутствует
рых связана с повышенной опасностью для окружающих... Неправильным
является вывод Верховного суда Таджикской С@Р о том, что законом не
предусмотрена ответственность военных частей за вред, причиненный дей¬
ствиями их военнослужащих» (Определение Судебной коллегии по граждан¬
ским делам по делу @авиновой с автобатальоном о возмещении вреда). Та¬
ким образом лицо, которому причинен ущерб преступными действиями шо¬
фера воинской части При хозяйственной эксйлоатации автомашины части,
вправе предъявить иск о возмещении ущерба к этой части. В РСФСР этот
иск можно предъявить только в порядке гражданского процесса после осу¬
ждения шофера военным трибуналом. В других союзных республиках этот
иск может быть рассмотрен военным трибуналом при разбирательстве уго¬
ловного дела.
1 Из определения УСК Верховного суда СССР по делу Орловской сле¬
дует, что гражданский иск обвиняемого, связанный с обстоятельствами, по
которым он был предан суду, не может рассматриваться судом одновремен¬
но с делом, по которому подсудимый был оправдан (Сборник, 1939, № 2,
стр. 72).
2 Об этом прямо говорит п. 5 ст. 24 УПК УССР. В соответствующем п. в
ст. 23 УПК РСФСР пропущено указание на гражданского ответчика, и этим
до некоторой степени внесено несоответствии со ат. 14 УПК-
2.40
состав преступления, уголовный суд не компетентен рас¬
сматривать вопрос об иске по существу и оставляет его без рас¬
смотрения. Если не доказана вина подсудимого, суд отказывает
0 деке.1
140. Влияние уголовного процесса на гражданский иск. Гра¬
жданский иск потерпевшего, будучи предъявлен в уголовном
продессе, приобретает ряд черт, чуждых другим имущественным
искам, заимствуя их из уголовного процесса, насквозь проникну¬
того началом публичности.
Выше уже были указаны некоторые такие черты этого иска:
1) недопустимость встреиного иска в уголовном процессе;
2) обязанность органов предварительного производства прини¬
мать еос officio меры по обеспечению иска. Из права предъявлять
иск одновременно с началом уголовного дела следует: 3) право
истца не обозначать в своем заявлении ни имени ответчика
(личность обвиняемого не всегда известна в этот момент), ни
цены иска (она также не всегда ясна сейчас же после соверше¬
ния п'реступлеНия); 4) дальнейшей особенностью этого иска
является право (а в ряде случаев и обязанность) органов проку¬
ратуры поддержания такого иска в суде; 5) вынося приговор по
делу, по которому иск потерпевшим не был предъявлен, суд
имеет право, усмотрев причинение потерпевшему вреда и убыт¬
ков, постановить о принятии мер обеспечения будущего иска. По
УПК УССР суд в таких случаях может даже постановить в при¬
говоре о взыскании с подсудимого соответствующей суммы
в пользу потерпевшего. В этом полномочии суда особенно резко
сквозит признание законодателем публичн|о-правового значения
возмещения ущерба потерпевшего.
Вместе с тем ряд правил действующих УПК подчеркивает
второстепенное значение гражданского иска в уго¬
ловном процессе. Выше было отмечено, что неявка гражданского
истца по УПК РСФСР влечет устранение иска. Далее установ¬
лено, что в случае невозможности разрешить вопрос об иске
в данном судебном заседании ввиду неполноты материалов по
вопросу об основательности иска, суд оставляет таковой без рас¬
смотрения. Однако самое выражение (ч. 4 ст. 304 УПК УССР)
«Невозможность разрешить вопрос» показывает, что такое отде¬
ление гражданского иска не должно быть нормальным явлением.
Наиболее ярко проявляется подчиненность природы иска
потерпевшего в том, что с отпадением уголовного обвинения от¬
падает и иск. Если суд признает деяние подсудимого непреступ¬
ным, он оставляет иск без рассмотрения. Иск передается в граж¬
данский суд также при прекращении дела в стадии судебного
следствия ввиду смерти обвиняемого или недостижения им 14
(соответственно 12) лет, или по амнистии.
1 Подробно см. в главе о постановлении приговора.
16 Зав. 15Я4 u
241
Особенностью гражданского иска в уголовном процесЛ
является также недопустимость предварите л^В
но г о исполнения решения, вынесенного по иску.
Сохранение иском потерпевшего своей гражданско-праЯИ
вой природы выражается в том, что он подчинен действию общи
гражданской, а не уголовной давности.
Что касается влияния присоединения иска на производсЙИ
по уголовному делу, то новая редакция УПК его устранил®
сейчас размер гражданского иска не меняет подсудности дел®
141. Гражданский иск в уголовном процессе по новейшем®
советскому законодательству и судебной практике. Ныне ле®
ствующие уголовно-процессуальные кодексы отдельных союзньд
республик не отразили в полной мере тех перемен, которые пр®
изошли во второй фазе развития нашего государства. В частнД
сти, в статьях УПК не выявлена резко основная задача революй
ционной законности нашего времени — охрана социалистической
собственности как экономической основы советского стром
Поэтому для полного уяснения вопроса о гражданском иске поя
терпевшего в уголовном процессе необходимо изучить тот нормая
тивный материал, который характеризует особенности этого иска
в случаях, когда потерпевшим является государственная или об!
шественная организация, когда объектом преступного посягатель!
ства была общественная социалистическая собственность. |
По этого рода делам публично-правовой характер граждан!
ского иска потерпевшего выявляется с самого начала произвол-"
ства, т. е. в стадии расследования.
Инструкция НКЮ и Прокурора СССР 28 февраля 1939 г.
(№ 49/1 А—21) установила:
по делам о растратах и хищениях в государственных и ко¬
оперативных предприятиях органы расследования обязаны одно¬
временно с возбуждением уголовного преследования, в порядке
обеспечения гражданского иска, накладывать предварительный
арест на имущество обвиняемых, а также на имущество членов
их семейств и других лиц, в отношении которых будет уста-
н,о|влено, что они пользовались средствами от растраты или хи¬
щения.
И само собой разумеется, что предъявление граждан¬
ского иска к обвиняемым является в этих
случаях не правом, а обязанностью потерпе в-
ших — государственных и общественных орга¬
низаций.
Во время Великой Отечественной войны еще более остро,
встал вопрос об усилении борьбы с хищениями и растратами как;
в смысле уголовно-правовой (ускорение разбирательства и по-*
вышение мер репрессии), так и в смысле обеспечения полного;
возмещения материального ущерба государственных и обще¬
ственных органов с учетом экономических условий военного
времени,
242
Свгласна постановлению Росударственнорв Комитета Обо¬
роны (22 января 1-943 г.), при хищениях, растратах и недостачах
,*оваров в торговых и заготовительных организациях, стоимость
пОхищенн}ых или недостающих товаров должна была взыски-
0аться с виновных: по промышленным товарам —
в размере пятикратной стоимости их по повышенным ценам
госторговли (т. е. так называемых коммерческих цен); по про¬
довольственным товарам — по их рыночной стоимости,
устанавливаемой справками рыночных комитетов *.
Постановлением ГОКО (22 мая 1943 г.) этот порядок исчисле¬
ния ущерба был распространен на все случаи возмещения убыт¬
ков от хищения и растрат, независимо от организации, в которой
они имели место.
Но руководители государственных и общественных организа¬
ций не могут ограничиться сообщением в прокуратуру мате¬
риалов о хищении или растрате и предъявлением гражданского
иска. Поддержание этого иска на суде, а равно и уточнение его
размера являются обязанностью соответствующих государствен¬
ных и кооперативных органов. Их представители (юрискон¬
сульты) выступают в суде, помогая прокуратуре в представлении
доказательств обвинения.
Еще в 1935 г. Верховный суд РСФСР разъяснил, что даже
при неявке гражданских истцов по делам о хищениях и растратах
суд обязан разрешить предъявленные по таким делам иски.
Как правило, суд всегда имеет в материалах дела расчет
убытков и, учтя все доказательства, представленные обвинителем,
может в совещательной комнате установить реальную величину
понесенного потерпевшим ущерба. Поэтому нет в большинстве
случаев оснований к откладыванию разрешения вопроса о воз¬
мещении потерпевшего.
Верховный суд СССР дал соответствующие разъяснения по
этому вопросу. В постановлении 47-го Пленума (9 июня 1934 г.)
сказано: «В случае невозбуждения таких дел заинтересованными
организациями ,(т. е. при не предъявлении исков потерпев¬
шими.— М. Ч.) судебные органы обязаны по своей инициативе
при рассмотрении уголовных дел рассмотреть вопрос о возмеще¬
нии убытков и растрат, определяя их размер в рыночных ценах».
В постановлении Пленума 15 августа 1940 г. сказано:
«Обязать судебные органы по делам о хищениях социалистиче¬
ской собственности, растратах и корыстных злоупотреблениях,
в случае вынесения обвинительного приговора, присуждать воз¬
мещение ущерба с принятием немедленных мер к обеспечению
этого возмещения, путем вынесения определения о наложении
ареста на имущество подсудимого, если такая мера не была при¬
нята до суда; такое определение немедленно обращается к ис¬
полнению».
1 @м. также изданный в развитие постановления ГОКО приказ НКЮ
СССР от 26 августа 1943 г. № 63.
243
Ёсли гражданский иск предъявлен не был и суд лишен boJ
можности без отложения дела или без получения дополнительнь|
материалов произвести подробный расчет для определения рЛ
меров ущерба, суд, вынося определение о наложении ареста ,Д|
имущество, вместе с тем должен направить дело для разреше|Я|
вопроса о возмещении ущерба в порядке гражданского судопрц!
изводства, с обязательным привлечением прокурора для участий
в деле применительно к ст. 12 ГПК РСФСР. 1
В настоящее время, после постановления FOKO 22 ян|
варя 1943 г., надо считать, что такой случай может быть Тольку
в порядке исключения. Как правило, ещё в стадии расследовав
ния иск будет предъявлен и обоснован надлежащими матери a-j
лами. А это обеспечит суду возможность в ходе разбирательств^
установить реальный размер ущерба. ;
Бесспорной обязанностью прокурора по этого рода делам
является поддержание гражданского иска соответствующей
организацией, независимо от участия или неучастия в суде ее
представителя. Прокурор обязан также опротестовать приговор
суда, если он оставит неразрешенным вопрос о возмещении
ущерба потерпевшего — государственной или общественной ор-
ганизации.
142. Солидарная ответственность обвиняемых по граждан¬
скому иску. При рассмотрении уголовных дел с гражданским
иском суду иногда приходится разрешать вопрос о распределе¬
нии имущественной ответственности между несколькими сообви-
няемыми. Чаще всего это бывает в групповых делах о хищениях
и растратах.
Здесь действует общее правило ст. 408 ГК о солидарной
ответственности лиц, совместными действия¬
ми причинивших вред.
Но в судебной практике были случаи неправильного разреше¬
ния вопроса о солидарной ответственности. Рассматривая дела
о хищениях и растратах, суды иногда привлекают к солидарной
ответственности в сумме похищенного или растраченного всех
осужденных по делу безотносительно к тому, какое участие
каждый из осужденных принимал в расхищении или растрате.
В результате получается, например, такое положение, когда
лицо, привлекавшееся по делу о хищении или растрате за не¬
брежное, халатное отношение к работе, не связанное, однако,
с какими-либо корыстными целями, и осужденное в силу этого
к незначительной мере наказания, оказывается вынужденным
в полной мере разделять тяжесть материальных последствий
причиненного вреда с непосредственными расхитителями и рас¬
тратчиками, преступно обогатившимися за счет государства.
Признав такой огульный подход к обвиняемым неправильным,
51-й Пленум Верховного суда СССР разъяснил: «К солидарной
ответственности за вред, причиненный каким-либо преступле¬
нием, должны привлекаться лишь непосредственные исполнители
244
преступления и те, кто принимал участие И преступлении и виде
подстрекательства и пособничества».
• В одном из новейших определений Верховный суд CCGP сде¬
лал очень важное указание, ограждающее права лиц, не
участвующих в уголовном деле, в котором потерпевшим предъ¬
явлен иск. Суд, рассматривая гражданский иск об ущербе, при¬
чиненном действиями обвиняемого, «не вправе предрешать со¬
лидарную ответственность лиц, по делу не привлеченных.
Гражданский иск в отношении этих лиц подлежит рассмотрению
в гражданском порядке».1
143. Выводы de lege ferenda. Все сказанное о новейшем на¬
правлении законодательства и судебной практики в СССР по
вопросу о гражданском иске в уголовном процессе позволяет
притти к выводу о признании за этим институтом публично-пра¬
вового характера. Остается сделать еще один шаг и обязать
суды ставить всегда ex officio вопрос о возмещении вреда, при¬
чиненного преступлением каждому потерпевшему — отдельному
гражданину. Исключением должны быть только те случаи,
в которых потерпевший заявит суду, что вопрос о возмещении
вреда он хочет сделать предметом особого иска в порядке
гражданского процесса.
144. Реституция. Институтом, родственным по цели с гра¬
жданским иском потерпевшего, является реституция. Сущ¬
ность ее сводится к восстановлению прежнего, нарушенного
посягательством, правового положения вещей посредством воз¬
вращения потерпевшему похищенного у него имущества, восста¬
новления его нарушенного владения, уничтожения актов,
признанных подложными и пр. Акты реституции совершаются
соответствующими органами власти ex officio и без просьбы за¬
интересованных лиц. О реституции говорят п. 4 ст. 67, ст. ст. 69
и 331. Общее правило требует возвращения вещей, добытых пре¬
ступлением, их владельцам. Исключение делается в отношении
тех вещественных доказательств, рассмотрение которых на суде
необходимо в интересах дела. Таковые выдаются владельцам
лишь после вступления приговора в законную силу.2
Невозможна реституция вещей, если деяние обвиняемого
признано непреступным. В этом случае вопрос о судьбе вещей
делается спорным и подлежит разрешению гражданского суда.
Таким же путем решается вопрос, если на вещественные дока¬
зательства предъявляются притязания третьих лиц (ст. 331 УПК).
Спорным является в теории вопрос о пределах реституции.
Возможно ли отобрание вещей, добытых путем преступления,
если они обнаружены не у преступника, а у третьего лица —
1 Определение УСК по делу Аркадьева, 1941, № 7—8, стр. 32.
2 Ср. Инструктивное письмо Пленума Верховного суда РСФСР 1925 г.
№ 2, перечисляющее вещественные доказательства, не могущие быть выдан¬
ными де окончания дела (Люблинский и Полянский, Комментарий
к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР).
245
добросовестного приобретателя? Аргументом против такого oTo-j
брания выдвигают потребность обеспечения прочности граждан^
ского оборота. За отобрание говорит необходимость восстановлен
ния правового состояния, нарушенного преступным путем. а
С точки зрения нашего процессуального кодекса, не делаюм
щего никаких изъятий в отношении добросовестных приобретав
телей, следует признать возможность реституции вещей, добы?1
тых путем преступления и обнаруженных у третьих лиц. J
Исключения должны быть оговорены в законах. Сюда отно^
сятся ценные бумаги на предъявителя ввиду особого интерес^!
государства в прочности их оборота, а также вещи, приобретен¬
ные с публичных торгов.
ЛИТЕРАТУРА К ДЕВЯТОЙ ГЛАВЕ
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ:
1. Учебники:
\
Вышинский, Курс уголовного процесса, стр. 208—218. \
С т р о г о в и ч, Уголовный процесс, стр. 108—109.
2. Монографии и статьи:
Исаев, 0 возложении обязанности загладить вред и о гражданском '
иске в суде уголовном («Советское право», 1926, № 3).
Н. Попов, Субъекты соединенного процесса («Вестник советской юсти¬
ции», 1925, № 15, 16).
Гродзинский, Гражданский ответчик в уголовном процессе («Вест¬
ник советской юстиции», 1925, № 20).
Ч ельцов, Гражданский иск в уголовном процессе, М., 1945.
0 н ж е, Гражданский иск в уголовном процессе («Советская юстиция»,
1940, № 2, 3).
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ:
1. Учебники:
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 80—94.
Розин, Русское уголовное судопроизводство, стр. 256—265.
Случёвский, Учебник русского уголовного судопроизводства.
2. Монографии и статьи:
Случевский, в Систематическом комментарии к Уставу уголовного
судопроизводства, под ред. М. Гернета, т. 1, стр. 13—61.
Тальберг, Гражданский иск в уголовном суде, К., 1888.
Берлин, Гражданский иск потерпевшего от наказуемого правонаруше¬
ния, СПБ, 1888.
Объяснительная зациска к проекту новой редакции Устава уголовного
судопроизводства, т. IV, стр. 258 и сл.
Кони, Гражданский иск в уголовном процессе («Юридическая лето¬
пись», 1891, № 1).
Таубер, Гражданские ответчики и третьи лица в уголовном процессе
(«Журнал Министерства юстиции», 1898, Mb 9).
ГЛАВА X
ОБЩЕЕ УЧЕНИЕ О ДОКАЗАТЕЛЬСТВАХ
145. Значение доказательств в советском уголовном процессе.
146. Основные понятия учения о доказательствах. 147. Логиче¬
ские методы доказывания. 148. Внутреннее убеждение судей и
его обоснованность. 149. Исследование судебное и научное. При¬
рода судебной достоверности. 150. Вопрос о бремени доказывания.
151. Допущение невиновности обвиняемого. 152. Предмет и
объем доказывания. 153. Исследование личности обвиняемого.
154. Объем исследования на предварительном и судебном след¬
ствии. 155. Вопрос о допустимости доказательств. 156. Диалек¬
тика и формальная логика в судебном приговоре. 157. Система
доказательств в буржуазном процессе. 158. А. Английская тео¬
рия доказательств. Б. Континентальная система свободной оценки
доказательств. 159. Преимущества основных принципов совет¬
ской теории доказательств
145. Значение доказательств в советском уголовном процессе.
Одним из принципов советского процесса является принцип ма¬
териальной истины. Так как предмет процесса — уголовная от¬
ветственность обвиняемого за совершение определенного
преступления, то принцип материальной истины требует
установления двух основных фактов — события пре¬
ступления и совершения его обвиняемым1. Оба
факта относятся к прошлому. Судьи не могут наблюдать их
лично. Суд должен восстановить обстоятельства происшедшего
единичного события путем сложной умственной деятельности,
путем доказывания. Без этого нельзя судить. И только неко¬
торым преувеличением, а не ошибкой звучит ходячее положение,
что «искусство судопроизводства есть не что иное, как искусство
пользоваться доказательствами»2. И, действительно, каждый
уголовно-процессуальный кодекс в основных своих частях по¬
священ правилам о собирании и пользовании доказательствами
для восстановления прошлого факта, составляющего предмет су¬
дебного исследования, иначе говоря, правилам доказы¬
вания.
1 О значении третьего момента — вменяемости обвиняемого см. в
главе о возбуждении уголовного дела.
2 В советской литературе см. А. Я. Вышинский, Теория судебных до¬
казательств в советском праве (М., 1946), стр. 38, в старой литературе
А. Владимиров, Суд присяжных (X., 1873), стр. 93. Бентам, 0 судеб¬
ных доказательствах (К., 1876), сгу. 2.
247
146. Основные понятия учения о доказательствах. Переходя!
к изучению теории доказательств, остановимся прежде всего на!
некоторых основных понятиях учения о доказывании. Та мысли-Я
тельная деятельность, которая направлена на доказывание,!
не есть особенность только судебной работы и учение о доказа-5
тельствах не является чисто юридическим. Общая теория доказав
тельств составляет один из отделов науки логики. Здесь мы .оста-,
новимся на основных понятиях этой науки, поскольку это необхо¬
димо для уяснения тех особенностей доказывания в уголовном >
процессе, которые относятся к более узкому юридическому уче¬
нию о доказательствах. Такими понятиями являются: «докаЗа!
тельство», «факт», «истина».
Доказательство. Этот термин имеет троякое значение.'?
Во-первых, им обозначают определенные факты. Очевидно, что^
для убеждения в существовании каких-нибудь неизвестных;
обстоятельств могут служить только другие достоверные обстоя-^
тельства, стоящие в такой связи с неизвестными, что из наличия
первых вытекает действительность вторых. Когда отдельные
факты находятся в такой связи между собой, говорят, что один
из них является доказательством второго, первый
доказывает существование второго. Факт, подлежащий
установлению, называется предметом доказы; вания
(thema proba^ridi); факты, из которых выводится существо¬
вание доказываемого факта, носят название доказатель¬
ственных фактов, или доказательств (facta р'го-
bandes).
Во-вторых, под доказательством понимается извест¬
ный источник — .высказывания людей или материальный пред¬
мет, из которого черпают доказательственные факты; в этом
смысле, например, говорят о показаниях свидетелей или о веще¬
ственных доказательствах.
Наконец, часто словом доказательство — обозначают
самый умственный процесс доказывания. В этом смысле
термин употребляется в логике.
Основным же процессуальным значением слова является
первое: доказательство как определенный факт.
Термином факт мы называем всякое явление материаль¬
ного мира, существующее независимо от того, знаем мы или
нет о его существовании Ч
Задача доказывания и состоит в том, чтобы сделать факты
известными. Мы говорим, что суд должен класть в основу своего
решения истинные факты и провозглашать в приговоре истину.
Что же является истиной (veritas)?
1 входно определяет Вышинский: <.. .судебные доказательства —
это обычные факты, те же совершающиеся в жизни явления» (Вышин-
I к и й, Теория судебных доказательств в советском праве, стр. 175). Так же
Гродэинский, Докази, стр. 7. В старой литературе Владимиров,
Учение вб угвлввных доказательствах, стр. 100.
248
Марксистская философия учит, что истиной является согласие
предмета с нашим представлением о нем. Но как устанавли¬
вается это согласие? Правильно то, что подтверждается нашей
практикой. «Вне нас существуют вещи. Наши восприятия
и представления — образы их, — говорит Ленин. — Проверка
этих образов, отделение истинных от ложных дается практи¬
кой»11.
Гарантией достижения истины является применение в любом
исследовании методов материалистической диалектики. Сущ¬
ность диалектического познания в самом коротком определе¬
нии — это «развертывание всей совокупности моментов действи¬
тельности. ..»* 2
Но какие выводы можно сделать из этих мыслей примени¬
тельно к практической судебной работе?
Вот что говорит Ленин о достижении истины в ходе науч¬
ного исследования: «...Могут ли человеческие представления,
выражающие объективную истину, выражать ее сразу, целиком,
безусловно, абсолютно или же только приблизительно, относи¬
тельно? Этот второй вопрос есть вопрос| о соотношении истины
абсолютной и относительной» 3. Ленин дает такой ответ на этот во¬
прос: «. ..Из незнания является знание... Неполное, не¬
точное знание становится более полным и более точным» 4 *. Путь
к абсолютному знанию лежит через познание неполное, прибли¬
зительное (относительную истину) Б. «... Относительные истины
представляют из себя относительно-верные отражения незави¬
симого от человечества объекта... эти отражения с т а н о-
вятсявсе более верными. ..в каждой научной истине,
несмотря на ее относительность, есть элемент абсолютной
истины?..»6.
Значит, «для диалектического материализма не существует
непереходимой грани между относительной и абсолютной исти¬
ной». «С точки зрения современного материализма, т. е.
марксизма, исторически условны пределы приближения
наших знаний к объективной, абсолютной истине, но без¬
условно существование этой истины, безусловно то, что мы
приближаемся к ней»7.
Но отсюда же следует, что далеко не всякое познание вещи
отдельным человеком или группой людей, например, составом
* Ленин, Соч., т. XIII, стр. 89. Здесь Ленин цитирует известное высказы¬
вание Энгельса об испытании правильности наших чувственных восприятий
употреблением какой-либо вещи сообразно воспринимаемым нами свойствам
ее.
2 Ленин, Философские тетради, стр. 154.
3 Ленин, Соч., т. XIII, стр. 100.
4 Там же, стр. 84.
3 См. там же, стр. 214, 215, 217.
6 Ленин, Соч., т. XIII, стр. 253 (разрядка наша. — М. Ч.).
’Там же, стр. 111.
249
суда па какому-нибудь делу, есть полное познание и абсолютной-
познание. Не надо забывать указаний Ленина об осторожности,^
скептицизме, необходимых при всяком исследовании. <Мате-|
риалистическая диалектика Маркса и Энгельса безусловно1.'
включает в себя релятивизм, но не сводится к нему, т. е. при-,
знает относительность всех наших знаний не в смысле отрицания
объективной истины, а в смысле исторической условности преде¬
лов приближения наших знаний к этой истине» *.
Отсюда вытекает, что возможны ошибочные выводы в от¬
дельном исследовании. Возможно, что в результате изучения
обстоятельств какого-нибудь дела судьи придут к неправиль¬
ному выводу, т. е. не к истине, а к выводу ошибочному, лож¬
ному (falsitas). Считая свой ложный вывод истинным, суд
будет находиться в заблуждении. Сравнительно не так
редко в судебной практике уже после постановления при¬
говора (а иногда и после вступления его в законную силу)
обнаруживается заблуждение, и исправляется допущенная су¬
дом ошибка. Кассационная (и надзорная) практика верхов¬
ных судов союзных республик и Верховного суда Союза
ССР дает этому множество примеров. Забывать об этом и утвер¬
ждать, что приговоры наших судов всегда выражают объектив¬
ную истину, — значит принимать желаемое за сущее. В то же
время такие утверждения внушают нашим судьям вредную
уверенность в непогрешимости, не имеющую ничего общего
с большевистской самокритикой.
147. Логические методы доказывания. Какой характер носит
та достоверность, которую устанавливает уголовный суд? По
существу это та же фактическая достоверность,
которая добывается нами ежедневно не только в научной
области, но и при ведении любого житейского дела.
Кроме небольшого числа истин, познаваемых нами непосред¬
ственно, не нуждающихся ни в каких доказательствах («я голо¬
ден», «я слышу звук»), все остальные истины познаются с по¬
мощью других, посредствующих фактов. Все, что совершается
вне нас, все, что относится кпрошлому, является предметом
посредственного знания. Такое знание есть результат
заключения. Как бы легко и быстро ни совершался этот
мыслительный процесс — заключения от одного факта к дру¬
гому, — он имеет в своем основании ряд стадий — наблюде¬
ние, индукцию (наведение) и дедукцию (выве¬
дение). Наблюдение дает нам познание единичных фактов.
Индукция собирает ряд однородных фактов; из их сочета¬
ний она строит общее суждение, выражающее некоторую
истину. При этом, устанавливая общее суждение о каком-либо
роде явлений, обычнр не проверяют каждое из них, а получен¬
1 Левин, Соч., т. XIII, стр. 112.
250
нОе общей суждение распространяют на новые факты (генера¬
лизация)!. Таким образом, индукция является твор-
ческим элементом нашего познания *. Наконец, путем
деДУкЦии мы умозаключаем от общих суждений или истин
к новым фактам, которых непосредственно не наблюдаем. Логи¬
ческое построение, в котором при помощи подведения под
0 бщее суж д ени е (большая посылка) данного частного
факта (меньшая посылка) мы делаем вывод относительно
этого факта, называется силлогизмом («дедуктивное умозаклю¬
чение»), Принцип дедукции выражается в двух положениях:
а) вещи, сосуществующие с какой-либо вещью, сосуществуют
друг с другом и б) суждение, верное относительно целого
класса явлений, верно и относительно всякого отдельного явле¬
ния, входящего в этот класс.
По поводу этого умственного процесса надо еще отметить
следующее: чем шире и глубже изучены те факты, из которых
выведено общее суждение, тем с большим правом можно
назвать' это суждение истинным 1 2.
Но как индукция, так и дедукция имеют свои слабые стороны
и недостаточны в отрыве друг, от друга для установления
истины. В отношении индуктивного умозаключения читаем у
Ленина: «Самая простая истина, самым простым, индуктивным
путем полученная, всегда неполна, ибо опыт всегда незакон¬
чен... связь индукции с аналогией — с догадкой (научным
провидением), относительность всякого знания и абсолютное со¬
держание в каждом шаге познания вперед» 3.
На слабую сторону силлогизма указал также Ленин в статье
«К вопросу о диалектике»: «Всякое общее лишь приблизительно
охватывает все отдельные предметы. Всякое отдельное неполно
входит в общее и т. д. и т. д.» 4 5.
Для правильного использования обоих логических методов
необходимо помнить указание Энгельса: «... индукция и дедук¬
ция связаны между собой столь же необходимым образом, как
синтез и анализ. Вместо того, чтобы превозносить одну из них
до небес за счет другой, лучше стараться применять каждую на
своем месте, а этого можно добиться лишь в том случае, если
иметь в виду их связь между собой, их взаимное дополнение
друг другом» Б.
Из этой тесной связи следует, что ошибки, столь нередкие
при построении индуктивных умозаключений, влекут за собой
1 Асмус, Логика, гл. XI, Несиллогистические заключения индукции и ее
виды, М., 1947, особенно стр. 243 и сл.; Строгович, Логика, 1946, гл. X.
2 Асмус, Логика, гл. XII, стр. 292 и сл. Строгович, Логика, гл. IX.
В старой процессуальной литературе Владимиров, Учение об уголовных
доказательствах, стр. 5.
3 Ленин, Философские тетради, стр. 174.
•Там же, стр. 327.
5 Маркс и Энгельс, Соч., т. XIV, стр. 431.
251
ошибки при дальнейшем использовании выводов индукции
в качестве больших посылок для дедуктивных умозаключений1-
(силлогизмов).
Если допускаемая при индуктивном умозаключении аналсх
гйя поверхностна, то суждение, получаемое с ее помощью,
может быть и заблуждением. И тогда выводы из него (полу,
чаемые дедуктивным путем) будут также ошибочны.
Этот момент необходимо учитывать при построении силло¬
гизма и выбирать для его большей посылки суждение всеобщее
(универсальное)., т. е. относящееся ко всему объему понятия
субъекта (к целому классу). Если большей посылкой мы выбе¬
рем специфическое суждение, относящееся к отдель¬
ным фактам, вывод будет логически необязательным, не расши¬
ряющим нашего знания. Только с помощью универсального
суждения мы от известного переходим к неизвестному логически
законно и расширяем наше.познание. Но тут-то и выявляется
слабое место тех силлогизмов, которыми мы часто опёрируем
в судебной работе. Если большей посылкой будет универсальное
еуждение не из области точных наук, то и вывод может быть
более или менее далек от объективной истины. ®н будет только
вероятен. И чем длиннее цепь умозаключений, тем вероятность
вта! будет все более ослабляться.
Если такова природа фактической достоверности во многих
отраслях нашей практической деятельности, то специально в от¬
ношении уголовно-судебной достоверности надо заметить, что
в большинстве случаев она основывается не на законах
природы, даже не на эмпирических правилах, а только на
приблизительных обобщениях.
На- эту же слабую сторону применения правил формальной
логики в суде указал А. Я. Выщинский: «В судебном исследова¬
нии действуют, разумеется, и правила формальной логики. Здесь
мы также имеем дело с наблюдением фактов, с методом индук¬
ции и дедукции, как средствами умозаключения, оценки фактов,
выводов из рассмотренных фактов. Тем не менее судебное
исследование не исчерпывается применением правил формаль¬
ной логики, которые сами по себе оказываются недостаточными
и голое применение которых способно увести суд и следствие на
ложный путь. Особенно это надо иметь в виду при анализе так
называемых улик, косвенных доказательств, оценка
которых лежит преимущественно в плоскости логического
анализа и умозаключений» ’.
148. Внутреннее убеждение судей и его обоснованность. В со¬
ветском законодательстве принцип судебной оценки доказа¬
тельств выражен следующими двумя тесно связанными друг
с другом положениями. Суд не ограничен никакими формаль¬
ными доказательствами и может по обстоятельствам дела до-
* Вышинский, Теория судебных доказательств в советском праве,
етр. 177.
252
устить то или иное доказательство (ст. 57 УПК). Суд произ¬
водит оценку доказательств во всей их совокупности на основа¬
нии своего внутреннего убеждения (ст. 319 УПК).
Таким образом, в основу советской системы доказательств
уложена теория свободной оценки доказательств по
длутреннему убеждению судей. Доказывание по¬
боится на ф а к т а х, т. е. явлениях внешнего мира. Это о б ъ-
ективный момент процесса доказывания. Результатом его
является внутреннее убеждение судей. Это субъек¬
тивный момент процесса доказывания. В каком же отношении
находятся эти моменты в советской теории доказательств?
Прежде всего надо иметь в виду, что только в редких слу¬
чаях отдельные факты представляются в суд установленными
бесспорно, с научной точностью. Даже указанные в заключениях
экспертов факты не всегда имеют это свойство. Что касается
фактов, устанавливаемых показаниями свидетелей, то они, по
общему правилу, подлежат проверке. Строго говоря, перед
судьями находится не тот или другой имеющий значение для
дела факт, а сообщение о нем свидетеля. И первой задачей
судей является оценка этого сообщения с точки зрения его
правдивости, а затем достоверности. Критерием при
решении этих вопросов может служить только внутреннее убе¬
ждение судей. Всякая попытка найти! какой-либо иной критерий
неизбежно приводит к старой системе формальных доказа¬
тельств'1. Но чем определяется в таких случаях внутреннее
убеждение судьи? i
Оно теснейшим образом связано со всей системой взглядов,
убеждений судьи, т. е. его мировоззрения. В советском суде это
социалистическое мировоззрение активного борца за построение
коммунистического общества. Конечно, не малую роль играет
при этом и общий житейский опыт судьи и уровень его профес¬
сиональной судейской опытности. Чем они выше, тем меньше
опасности впасть в ошибку упрощенного, недиалектического под¬
хода к людям, дающим! показания.
сСистема философских, политических, правовых взглядов
судьи играет важнейшую роль в его отношениях к действитель¬
ности, в восприятии и оценке тех или других фактов ... именно
метод марксистского философского материализма открывает
путь к познанию вещей, явлений и отношений такими, какими
1 Это прекрасно показано в статье Вышинского «Проблемы оценки
доказательств в советском уголовном процессе» («Проблемы уголовной поли¬
тики», кн. IV, М., 1937 г.). Проф. Строгович утверждает другое: «Каждоеот¬
дельное доказательство и вся их совокупность по каждому конкретному делу
оцениваются судом в зависимости от того, насколько то или иное доказа¬
тельство способно установить факты и события в том виде, как они имели
место в действительности». Это явно ошибочное утверждение, отрывающее
объективное от сознания оценивающего его субъекта. Оно приводит к фор¬
мальной теории доказательства (Строгович. Уголовный процесс, 1946,
стр. 143—144).
253
они являются в действительности, учит пониманию и разрещ^
нию противоречий, которыми сплошь и рядом бывают чрезвы.
чайно осложнены исследуемые судом события, обеспечивав
в максимальной степени безошибочность принимаемых п® суде§
ным делам решений, т. е. обеспечивает установление материал^,
ной истины» *.
Но такая судейская оценка отдельного факта в момент вое.
приятия в ходе судебного следствия показания о нем свидетеля
или обвиняемого является лишь предварительной. В дальнейшее
ходе следствия устанавливаются новые факты. Одни из них пед.
тверждают ранее установленный факт, другие ставят его пол
сомнение, третьи явно ему противоречат. Эти новые факты
влияют на внутреннее убеждение судьи, заставляя его вновь
проверять ранее сделанные оценки, обсуждать возникающие
сомнения, чтобы отвергнуть их или, наоборот, признать их проч¬
ными, не позволяющими оставаться при первоначальном реше¬
нии вопроса о наличии того или иного факта или их группы.
Истина не дается сразу, а постигается в напряженном ё*
искании, путем преодоления недоумений и сомнений. сИстина Д
это процесс» (Лени н). |
В результате сложного процесса сопоставления и оценке
отдельных фактов, критерием которой, как было указайЯ
является внутреннее убеждение, рождается также в н у т р е я|
нее убеждение, относящееся к главному факту уголовном
дела — к совершению подсудимым приписываемой® ему престЖ
йлбния. ! 'а
Из сказанного ясно, что: Я
а) внутреннее убеждение есть продукт сложного взаимодеЙв
ствия объективного момента (факты действительности) и субъейа
тивного момента (личности воспринимающего и оценивающей®
эти факты судьи),; i li
б) внутреннее убеждение есть психическое состояние судьия
его уверенность в правильности, достоверности его выводов®
о событии преступления и его виновнике; ®
в) внутреннее убеждение не есть безотчетное впечатлений!
судьи, не поддающееся критическому анализу; оно является логи^|
ческим выводом судьи из признанных им фактов — доказав
тельств — и потому может быть разумно объяснено и обосно-^
вано;
г) внутреннее убеждение может быть обосновано только'
доказательствами, использованными с соблюдением всех уста- ,'
новленных процессуальным законом правил; £
д) внутреннее убеждение формируется на основании оценки ~
всех доказательств по делу в их совокупности; с
е) внутреннее убеждение теснейшим образом связано с клас- -
1 Вышинский, Теория судебных доказательств в советском праве,
стр. 146, 147.
254
вым Социалистическим мировоззрением советских судей, их
Путейским и профессиональным епытом Ч
* gee выдвинутые здесь положения о соотношении внутреннего
беждения судей с объективными фактами дела нахедят под¬
тверждение в судебной практике верховных судов союзных рес¬
публик и в руководящих указаниях Верховного суда СССР.
Так, эти суды неоднократно указывали на то, что свобода
оЦенки не является произволом; что судейское убежде¬
ние должно быть выводом из совокупности рассмотренных
обстоятельств дела (ст. 319 УПК РСФСР); что предположения
и умозаключения суда не мог|ут заменить недостающих улик, и
обоснование ими обвинительного приговора есть «злоупотребле¬
ние суда своим правом оценки доказательств» и что обоснован¬
ность выводов суда данными дела подлежит проверке в касса¬
ционном порядке1 2. Если такова была практика верховных судов
до издания Закона о судоустройстве, то теперь она приобрела
твердое основание в требовании статьи 15 этого закона о про¬
верке судом второй инстанции не только законности, но и
обоснованности приговора.
Замечательное указание на необходимость не ограничиваться
впечатлениями, политическим чутьем, а обязательно искать и
находить для осуждения конкретные данные, улики, находим
1 Поскольку здесь идет речь о внутреннем убеждении судей при решении
вопроса о виновности, мы предпочитаем говорить о социалистическом мировоз¬
зрении как системе оценок всех явлений мира и, в частности, людских взаимо¬
отношений, а не о социалистическом правосознании. Исходящие из этого по¬
следнего правовые оценки тяжести конкретного преступления и социальной
опасности подсудимого имеют значение при выборе меры наказания, но не
при оценке показаний участников процесса с точки зрения их правдивости и
достоверности. На такой точке зрения стоит и проф. Полянский (см. его ре¬
цензию на «Уголовный процесс» проф. Строговича в «Советской книге»,
1947 г.). Академик Вышинский говорит о социалистическом правосознании
применительно к обоим моментам, т. е. к оценке доказательств, и к выбору
мер наказания («Теория судебных доказательств в советском праве», стр. 143).
2 Можно привести примеры, относящиеся к самому разному времени.
Верховный суд РСФСР указал на «злоупотребление суда своим правом оценки
Доказательств» в определении по делу Зуева (1926, № 23832, определение,
ч. I, стр. 107); пленум Верховного суда УССР разъяснил, что «приговор, выне¬
сенный по внутреннему убеждению, но без оценки доказательств, основанной
на рассмотрении всех обстоятельств дела, является голословным» (постано¬
вление 1927 г. по делу Бакина — «Вопросы уголовного права и процесса»,
составил Н. Филин, стр. 123 и сл.). Верховный суд СССР указывал неодно¬
кратно: 1) «приговор суда не может быть основан на предположениях, на
подкрепленных материалами дела» («Сборник постановлений и определений»
1938—1939, стр. 107 — дело Степаняна, дело Морозова, там же, стр. 115—•
Дело Шабанова; «Сборник постановлений и определений», 1939, стр. 98—99-
Дело Колесникова, дело Ляпилина; «Сборник постановлений и определений»,
1940, стр. 201—дела Меркулова); 2) «приговор не может быть оставлен в
силе, если он основан на доказательствах, вызывающих сомнение ввиду не¬
выясненности ряда обстоятельств, имеющих существенное значение для дела»
(«Судебная практика Верховного суда СССР», 1942, вып. II, стр. 14 — делоГ.;
«Судебная практика», 1943, вып. IV, стр. 22—25 — дело Билалова, дело Гу¬
сейнова, дело Епифанова).
255
й ©дном высказывании Ленина: «... Вовсе не ©бязательно догд;
вариваться до таких нелепостей, которые написал в своем казац*
ском журнале «Красный террор» товарищ Лацис..который
хотел сказать, что красный террор есть насильственное подавлю
ние эксплуататоров, пытающихся восстановить свое господство, а
вместо того написал на странице 2 № 1 своего журнала: «це
ищите (!?!) в деле обвинительных улик о том, восстал ли он
против Совета оружием! или словом» Ч
149. Исследование научное и судебное. Природа судебно^
достоверности. Очень часто и не без основания сравнивай^
судебное исследование с исследованием научным вообще ц:
в частности, с историческим, подобно которому судебно^
исследование восстанавливает факты прошлого,'
Но сравнение это, проведенное последовательно, открывав!!;
весьма важные черты практического различия между этимц;
двумя видами исследования, на некоторые из которых уже был#
указано. 1) В судебном исследовании число фактов ограничив
вается существенными обстоятельствами данного случая и н^,
может быть увеличено (или почти не может быть увеличено)^
путем эксперимента. Научное исследование не знает ограничен
ния круга фактов и может в ряде случаев искусственно воспро^;
изводить соответствующие условия. 2) В судебном исследовав
нии обязательна известная быстрота в решении дел, и уж вр|
всяком случае недопустимо отложение решения вопроса дотогс|
времени, когда отыщутся новые факты, расширяющие наше!
познание предмета исследования. Научное исследование не$
связано временем и может быть в случае отсутствия необходиД
мых данных отложено впредь до их отыскания. 3) В научных^
вопросах факты устанавливаются специалистами и подвергаются
критике, помогающей выявлению ошибок, в частности тех, кото-^
рые обусловливаются классовым пристрастием: в области исто-Д.
рии марксистская критика внесла много поправок в буржуазные
исследования. В суде факты собираются и устанавливаются ';
чаще всего людьми случайными, необученными и не привык- ;
шими к наблюдениям (свидетели). Факты эти возбуждают раз¬
нообразные страсти: в процессе скрещиваются противоположные
личные, групповые и классовые интересы. Свидетели знают, для
какой цели у них отбираются показания, каково может быть
последствие того или другого их показания. Обвиняемые прямо
заинтересованы в искажении обстоятельств дела, сокрытии сле¬
дов преступления. Все эти моменты значительно осложняют
процесс судебного отыскания истины.
Вместе с тем суд не может уклониться от решения поста¬
вленного вопроса, что делает иногда научный исследователь, не
может и ограничиться выставлением той или иной гипотезы как
более вероятной. Судебное решение по уголовному делу —
* Ленжн, Сеч., т. XXIII, стр. 458.
256
приговор — не может допустить какой бы то ни было поло-
0инчатости. Оно предназначено для немедленного исполнения:
т0; что провозглашено судом, будет почитаться за
й с тину. Иначе не может выполняться функция право¬
судии я.
Устойчивость правопорядка требует именно такого разреше-
ния вопроса в социалистическом государстве.
Следовательно, ни по обстановке работы суда, ни по мето¬
дике его работы, ни по стоящим перед ним практическим зада¬
чам мы| не можем утверждать тождества судебного исследова¬
ния с 'научным.
Конечно, судебная практика знает случаи полной очевидности
факта, устанавливаемого приговором. Бывает, что картину пре¬
ступления наблюдало множество людей. Их свидетельские
показания совпадают с материальными следами события. Обви¬
няемый полностью признает совершение приписываемого ему
преступления. Ни у кого из судей и сторон, ни у кого из присут¬
ствующих в зале суда не возникает по вопросу о правильности
обвинения никаких сомнений. jB таких случаях приговор пол¬
ностью выражает материальную истину. Но бывает иногда
в уголовном, деле такое стечение обстоятельств, которое, пови-
димому, полностью подтверждает обвинительную версию. Суд
выносит приговор, отвечающий этим обстоятельствам, убеди¬
тельный для всех присутствующих и, видимо, правильный.
Однако затем выясняются новые обстоятельства, полностью
опрокидывающие принятую судом обвинительную версию и
показывающие, что при расследовании и судебном рассмотрении
дела была не замечена иная, в действительности правильная
версия. 1
Причиной такой неполноты исследования может служить
как поведение обвиняемого (так называемые улики поведения),
так и ошибка в установлении самого факта события преступле¬
ния. Хорошей иллюстрацией обоих этих моментов! может слу¬
жить приводимое проф. Гродзинским дело Ивана Головина1.
В июле 1924 г. в предместье Тирасполя был обнаружен в вы¬
сохшем колодце труп женщины. Врач, производивший осмотр,
нашел, что женщина была задушена, труп находился в колодце
около года. Хотя труп сильно разложился, но местные жители
опознали в убитой Нюру Головину, жену Ивана Головина. Ряд
свидетелей показал, что Головин плохо жил с женой, бил ее,
пьянствовал и, более года назад Нюра исчезла, а Головин
женился на Анне Климовской, с которой живет сейчас. В день
обнаружения трупа Головин находился в Тирасполе и, предупре¬
жденный женой и сестрой Марией Коваль о находке трупа и
опознания в нем Нюры, скрылся. В ноябре того же года работ¬
1 Гродзинский, Улики в советском уголовном процессе («Ученые
труды», ВИЮН, вып. VII, 1944, стр. 108 и сл.).
17 Зак. 1524
257
ники розыска, узнав, что Головин вернулся и скрывается у своей
жены, арестовали его. Будучи допрошен следователем, Головин
отрицал свою виновность в убийстве жены и объяснил, что оц
плохо жил с женой, осенью 1922 г. оставил ее в доме своей
сестры и уехал на заработки в Подольскую губернию, где
женился на Анне Климовской. Вернувшись весной 1923 г. домой
узнал, что Нюра в декабре 1922 г. уехала, неизвестно куда. Свое
исчезновение в день обнаружения трупа Головин объяснил тем,
что узнав о высказанных против него подозрениях, он решил
уехать в Подольскую губернию за справкой о том, что он там
жил с осени 1922 г. до весны 1923 г. Справки этой он не получил
потому, что там «готовились к празднику». Мария Коваль под¬
твердила его показание о времени и обстоятельствах отъезда
Нюры из Тирасполя. Головин был привлечен как обвиняемый в
убийстве своей жены и заключен в тюрьму. В январе 1925 г.
к следователю явился гр-н Харченко и заявил, что женщину, най¬
денную в колодце, убил он, это была его сожительница Вдови¬
ченко, которую во время ссоры на почве ревности он убил и бро¬
сил труп в колодец. В дополнительных показаниях Харченко под¬
робно описал одежду и наружность Вдовиченко, приметы которой
совпали с приметами убитой. Дело Головина было прекращено,
а Харченко был предан суду за убийство Вдовиченко. Вскоре
после этого в суд поступило заявление Харченко, в котором он
отказывался от ранее данных показаний и объяснял, что
никакой женщины он не убивал и Вдовиченко никогда не знал.
Явка с повинной и ложные показания его были вызваны угово-
рамй Марии Коваль, с которой он был в близких отношениях;
она обещала ему, Что будет помогать, если он возьмет на себя
вину в убийстве, и в тюрьме и после освобождения. Мария
Коваль и научила его, как и что показывать. По освобождении
из тюрьмы Головин уехал, Мария Коваль оставила его, Харченко,
без всякой помощи, он понял, что его обманули, и решил рас¬
сказать правду. Дополнительными следственными действиями
подтвердилось, что Харченко проживал у Коваль, что она угова¬
ривала его дать ложное сознание, признала эти факты и Коваль.
В то же время и Коваль и Головин продолжали утверждать,
что Нюра Головина осенью 1922 г. уехала, неизвестно куда, и что
история с Харченко выдумана, потому что иначе они не могли
доказать невиновность Головина в убийстве жены.
Дело о Харченко было прекращено, а дело о Головине возоб¬
новлено: он был предан суду за убийство жены и осужден
к восьми годам лишения свободы. В конце 1927 г. к нему была
применена амнистия, и он был условно-досрочно освобожден.
Головин поселился в Одессе, й здесь на! улице он встретил свою
«покойную» жену Нюру Головину. По его заявлению милиция и
прокуратура допросили Нюру, и она рассказала, что, когда
осенью 1922 г. муж бросил ее без средств, она переехала| в Одес¬
су. Она ничего не знала о процессе своего бывшего мужа. Дело
258
об Иване Головине было возобновлено по вновь открывшимся
обстоятельствам и Верховным судом Украины прекращено.
Обнаружение в живых Нюры с бесспорностью установило
^правильность осуждения Ивана Головина. Но имевшаяся к мо¬
менту суда совокупность косвенных доказательств и, в частности,
улик поведения как самого Головина, так и его сестры Мафии
Коваль создавала достаточно убедительную цепь улик против
Головина. Только после подтверждения оказавшейся в живых
Нюры Головиной рассказа ее мужа об обстоятельствах ее «исчез¬
новения» улики поведения Головина оказались мнимыми.
Выше была показана опасность пользования в качестве осно¬
вания для умозаключения не универсальными суждениями, а
лишь приблизительными опытными обобщениями. Только что
приведенный пример судебного дела очень типичен в этом отно¬
шении. Здесь за основу для выводов о событии преступления
принимались такие опытные обобщения: «незаинтересованные
свидетели дают правдивые показания» и еще: «совпадение ряда
свидетельских показаний доказывает их правильность» Ч За
основание же для вывода о виновности Головина принималось
такое же опытное обобщение: «только виновные прибегают
к обману и создают вымышленные версии». Выводы из всех
этих опытных положений оказались ошибочными.
Но если учесть все только что сказанное об особенностях
судебного исследования по сравнению с научным, то придется
признать, что судебная достоверность в большинстве случаев
покоится именно не на законах природы, а на приблизительных
опытных обобщениях. В области практической судебной досто¬
верности судьям приходится удовлетворяться определенным за¬
ключением, тогда когда по обстоятельствам дела никакое другое
предположение, кроме сделанного, не оказывается, по их убежде¬
нию, совместимым с твердо установленными фактами. Мы тогда
говорим, что в деле нет «разумного», т. е. практически суще¬
ственного сомнения, хотя возможность теоретического сомне¬
ния нередко все же остается.
В таких случаях сознавая, что наш вывод по делу ничем
реально не опровергается, мы принимаем его за истину. Дру¬
гими словами, это означает, что принятое решение вопроса
покоится на твердо установленных фактах при отсутствии фак¬
тов, противоречащих этому решению или указывающих на недо¬
статочность собранных для решения данных.
150. Вопрос о «бремени доказывания». В полном смысле
этого слова «бремя доказывания» (onus probandi) есть термин
состязательного (буржуазного) гражданского процесса. Здесь,
как правило, вытекающее из принципа состязательности,
действует положение: суд ни в каком случае не собирает сам
1 В данном деле на основании таких именно опытных суждений следствен¬
ные власти пришли к ошибочному выводу о факте убийства Нюры Головиной.
259
доказательства, а основывает решения исключительно на дока-
зательствах, представленных сторонами. Каждая из сторон
обязана доказать свои утверждения под угрозой проигрыша
дела. В первую очередь это относится к истцу. «Actori iplcumbit
probatio» «Actore non probante reus absolvitur».
Английский уголовный процесс, построенный по типу обвини¬
тельного, ближе всего подходит к гражданскому в своих прави¬
лах о «бремени доказывания». Эти правила предусматривают и
возможность перехода бремени доказывания на обвиняемого
в тех случаях, когда' обвинителем доказаны основные признаки,
из которых слагается состав преступления, и приведены факты,
подтверждающие совершение его подсудимым. Эти правила
соответствуют правилам гражданского процесса о возраже¬
ниях ответчика, которые он должен доказать.
Можно ли переносить эти правила в советский уголовный
процесс, в котором нет права сторон распоряжаться предметом
процесса и суду принадлежит право ex officio собирать и требо¬
вать доказательства?
Утвердительно на этот вопрос отвечает проф. Строгович:
«... бремя доказывания виновности обвиняемого лежит на обви¬
нителе. .. Именно обвинитель должен положительно доказать
виновность обвиняемого, а обвиняемый не обязан доказывать
свою невиновность Ч
Иначе разрешает этот вопрос Вышинский. Признавая, что
обязанность доказывать правильность предъявленного обвине¬
ния лежит на прокуроре, он считает, что «этим вопрос не исчер¬
пывается. Если обязанность доказывать правильность предъ¬
явленного обвинения лежит на обвинителе, то и обвиняемый или
подсудимый несвободны от аналогичной обязан¬
ности в отношении положений, выдвигаемых
ими в свою защиту». И дальше автор переносит в совет¬
ский процесс! правило о переходе бремени доказывания с одной
стороны на другую. Приведя несколько примеров, автор делает
следующий вывод: «Правило перемещения onus probandi можно
сформулировать лишь в том смысле, что: а) доказывание обстоя¬
тельств, подтверждающих обвинение, входит в обязанность
обвинителя; б) доказывание обстоятельств, опровергающих обви¬
нение, входит в обязанность обвиняемого» 1 2.
Ни одно из этих двух решений вопроса о бремени доказы¬
вания нельзя йризнать безупречно правильным, так как оба
1 «Уголовный процесс», 1946, стр. 156. Более подробно развил эту точку
зрения автор в «Учение о материальной истине в уголовном процессе», 1947,
стр. 261 и сл.
2 Вышинский, Теория судебных доказательств, изд. 2-е, стр. 194.
О том, что бремя доказывания лежит в нашем процессе на обвинителе, гово¬
рит и Полянский, но он признает, что и суд является субъектом доказывания
(«Вопросы Доказательственного права», «Право и жизнь», 1926,№ 1, стр. 59).
260
^сходят из состязательности процесса. Строгович
правильно указывает, что на обвиняемом не лежит бремя дока¬
зывания его невиновности. Этот момент всегда подчеркивался
руководящими органами советского суда. Так, в определении
УКК Верховного суда РСФСР 1926 г. по делу Попова и Соко¬
лова, осужденных за кражу, указано: «В качестве основания
для обвинения Попова и Соколова суд привел то обстоятельство,
что подсудимые не представили доказательств
своей невиновности... Такая мотивировка
является в корне неправильной, так как подсу¬
димый вовсе не обязан доказывать свою неви¬
новность, а, наоборот, на следствии и суде
лежит прямая обязанность обосновать предъ¬
явленное подсудимому обвинение и собрать доста¬
точные доказательства» i.
Поч!ти в тех же словах повторен этот важный процессуаль¬
ный принцип в определении Судебной коллегии по уголовным
делам Верховного суда СССР по делу Кузнецова, осужденного
за растрату 40 мешков дубильного экстракта. Кузнецов объяс¬
нил, что экстракт был украден со склада, но народный суд не
принял во внимание объяснений обвиняемого, потому что тот
о краже стал говорить только в момент обнаружения недостачи.
«Кроме того, обвиняемый веских доказательств в
свое оправдание не представил». Рассмотрев дело
по протесту Председателя Верховного суда СССР, Судебная
коллегия! по уголовным делам указала в определении 16 января
1940 г.: «Никаких доказательств, которые изобличали бы Кузне¬
цова в присвоении, или растрате недостающего экстракта, в деле
нет. Объяснения же Кузнецова о том, что экстракт! похищен,
остались нерасследованными. Вместе с тем суд в> подтвер¬
ждение виновности Кузнецова привел мотив,
который совершенно извращает положение
обвиняемого в уголовном процессе. Следствен¬
ные органы и суд должны собрать веские
доказательства виновности обвиняемого, а не
обвиняемый должен представлять суду дока¬
зательства своей невиновности»1 2.
Но и в том и в другом из приведенных определений подчер¬
кивается активность суда в собирании доказательств, в том
числе иобвинительных.
К этому надо еще присоединить несвязанность суда
кругом доказательств, представленных сторо¬
нами, также и прокурором, и несвязанность суда
отказом прокурора отобвинения.
1 «Еженедельник советской юстиции», 1926, № 49„ стр. 1883.
2 Определение напечатано в «Советской юстиции», 1940, № 11, стр. 40.
261
Все эти моменты показывают, что в советском уголовном
процессе, целью которого, конечно, еще больше, чем в гра¬
жданском процессе, является достижение материальной
истины, нельзя говорить о бремени доказыва.
ния как о формальной обязанности сторон,
невыполнение которой должно повлечь реше¬
ние, неблагоприятное для упустившей сто¬
роны. Одним из принципов нашего процесса является
обязанность суда ex officio выяснить все необхо¬
димые для создания убеждения обстоятель¬
ства дела.
Суд не перестает быть субъектом доказывания даже при уча¬
стии в процессе обвинителя, активно ведя допросы и обви¬
няемого и свидетелей и по своему почину требуя представления
новых доказательств.
Вполне естественно, что обвинитель и обвиняемый (и его
защитник) заинтересованы в подтверждении доказательствами
выдвинутых ими положений и в опровержении утверждений
противной стороны: такая деятельность каждой стороны может
привести суд к убеждению в ее правоте и к постановлению
соответствующего такому убеждению приговора. Поэтому пра¬
вильнее говорить не о формальной обязанности стороны, а о
фактической необходимости представлять доказа¬
тельства.
Это относится в первую очередь к обвиняемому, затем к гра¬
жданскому истцу, особенно, когда таковым является отдельный
гражданин. Что касается прокурора, то в советском процессе
его обязанность доказывать носит более широкий характер, она
не односторонняя: он должен приводить доказательства не
только обвинительные, но и оправдательные, быть «говорящим
судьей» (выражение Кони), но и с этой точки зрения его
деятельность очень не точно характеризуется ц и в и л и-
стическим термином «бремя доказывания».
151. Допущение невиновности обвиняемого. Если советские
процессуалисты несколько расходятся в вопросе о бремени
доказывания, то бесспорным в нашей теории доказательств
является положение, признаваемое также Верховным судом
СССР, которое обычно называется презумпцией (предполо¬
жением) невиновности обвиняемого. Как было указано выше,
более точным термином является допущение невинов¬
ности. Оно более соответствует психологии активных участни¬
ков процесса, а также более точно выражает процессуаль¬
ную и логическую сущность этого принципа
1 Полянский считает, что оба термина имеют право на существование:
допущение невиновности обосновывает защиту обвиняемого, избрание
возможно менее тяжкой меры пресечения и т. п. Но только из презумп¬
ции невиновности можно вывести требование об оправдании подсудимого
при наличии сомнения в его виновности («Проблемы социалистического пра¬
ва», К° 5, стр. 127).
262
Допущение невиновности есть сомнение в
виновности. И если сомнение это не устранено судебным
рассмотрением дела, то не может суд, исходящий из требований
социалистического правосознания и материальной истины, про¬
возгласить виновность подсудимого доказанной. Оправдатель¬
ный же приговор, хотя юридически и подтверждает невинов¬
ность подсудимого, но психологически в ряде случаев! обозна¬
чает только недоказанность обвинения, наличие
сомнения виновности (оправдание на основании п. 3
«б» ст. 326 УПК за недостаточностью улик для обвине¬
ния).
Согласно советскому здкону, на обязанности органов проку¬
ратуры и суда лежит собирание доказательств виновности.
И в соответствии с этим на обвиняемом не лежит
обязанность доказывать свою невиновность.
Из этого общего правила вытекает несколько частных про¬
цессуальных положений.
1) Молчание обвиняемого не может быть
истолковано как доказательство его вины. Если
мы признаем, что обвиняемый не обязан доказывать свою неви¬
новность, мы не можем требова/гь от него ни объяснений, ни
обязательных ответов на предлагаемые ему вопросы. Если он
дает показания, они входят в общий круг доказательств. Если
он молчит, доказательства должны быть собраны помимо
него.
2) Нельзя делать вывода о виновности! обви¬
няемого на основании ложности его оправда¬
ний. Довольно рдсйространенной ошибкой судов является
вывод о виновности обвиняемого — в тех случаях, когда опро¬
вергается доказываемое им алиби. Неудача в доказывании
алиби может зависеть и от случайности, — свидетели не
вспомнили обстоятельств и времени их встречи с обвиняемым,
на которые тот ссылался. Но она может зависеть также nj от
искусственности, лживости объяснений обвиняемого о его нахо¬
ждении в определенном месте в то время, когда в ином1, месте
произошло событие преступления. В первом случае неудача
доказывания алиби не дает основания для каких бы то ни! было
неблагоприятных для обвиняемого выводов.
Во втором случае, если лживость обвиняемогодо-
казана, это обстоятельство может быть расценено как одна
из улик Против него. Но сама по себе она недостаточна для
вывода о виновности.
3) Нельзя делать вывода о виновности на
основании поведения обвиняемого на суде—
его смущения, бледности лица или, наоборот, развязности,
уверенности, упорства в отрицании фактов. Все эти моменты не
всегда могут служить даже для определения характера обви¬
няемого, так как они иногда вызываются самой обстановкой
263
судебного заседания. Для вывода же о виновности подсудимого
они непригодны совершенно ’.
4) Обычно указание на то, что из разбираемого принципа
вытекает правило об истолковании всякого сомнения в пользу
обвиняемоПо 1 2 3. Но в таком виде это положение вряд ли можно
признать правильным. Выше указывалось, что почти в каждом
деле может оставаться, так сказать, «теоретическое сомнение»:
все факты говорят за совершение преступления обвиняемым, но
сам он категорически отрицает свою виновность. Это отрицание
дает повод к сомнению: а может, «он все-таки прав, и налицо
«роковое» для него стечение обстоятельств?» «Признать, что в на¬
шем советском процессе всякое сомнение должно толковаться
в пользу обвиняемого, независимо от того, кто этот обвиняемый и
каковы конкретные особенности данного дела, значило бы выхо¬
лостить из нашего процесса его классовое содержание, формали-
зировать наш процесс», — правильно говорит проф. Голунский®.
Не всякое сомнение, напрймер случайное, которое должно
рассеяться при углубленном анализе, или теоретическое, выра¬
жающее абстрактную возможность иного объяснения обстоя¬
тельств дела, должно толковаться в пользу обвиняемого, т. е.
влечь оправдательный приговор. В пользу обвиняемого должны
быть толкуемы только разумные сомнения4, основанные
1 Кони указывал в одном из своих заключений, что «постройка уголовного
приговора на образе действий подсудимого в заседании... благоприятствуя
ловкому лицемеру, угрожает жестокой несправедливостью тому, чье волне¬
ние, горячность, отчаяние или подавленность свидетельствуют, в большинстве
случаев, лишь о том, что для него не безразличен позор осуждения» («Судеб¬
ные речи», стр. 644).
2 Так, Вышинский, Теория судебных доказательств, примечание к
стр. 196—197; Строгович, Учение о материальной истине, стр. 253 и сл.
В старой русской литературе см. Б у ц к о в с к и й, Очерки судебных
порядков, стр. 333; М. Чубинский, Комментарии к статье 804 Устава уго¬
ловного судопроизводства в «Систематическом комментарии к Уставу уголов¬
ного судопроизводства», под ред. М. Гернета, вып. V, 1360. Очень интересно
о необходимой борьбе с сомнениями говорит А. Ко н и, Нравственные начала
в уголовном процессе, стр. 9—10.
3 «О вероятности и достоверности в уголовном суде» («Проблемы уголовной
политики», кн. IV, стр. 60). Автор приводит примеры, на которых очень убе¬
дительно показывает, как один и тот же сомнительный факт может быть при¬
знан в одном и отвергнут в другом случае судом, учитывающим всю конкрет¬
ную обстановку, личность обвиняемого и классовый смысл совершенного пре¬
ступления. При этом автор, конечно, далек от вульгаризации момента оценки:
сомнение разрешается не просто в зависимости от того, кого судят, но с учетом
всех данных дела.
4 На точке зрения необходимости разумного, а не всякого сомнения
стоит и Полянский: «.. .Требование, чтобы всякое сомнение (разумное, осно¬
вательное) толковалось в пользу обвиняемого, не раз у нас подтвержден¬
ное» ...и т. д. («О терминологии советского закона» в «Проблемах социали¬
стического права», № 5, стр. 127). Иначе Строгович, возражающий против
термина «разумное сомнение» и считающий, что если сомнение возникло, то
оно должно быть истолковано в пользу обвиняемого («Учение о материальной
истине в уголовном процессе», стр. 254 и сл.). Близок к этой точке зрения и
264
на определенных обстоятельствах дела, допускающих иную,
вполне конкретную версию, противоречащую версии обвинения.
Такое разумное сомнение должно явиться результатом знания, а
не одного лишь впечатления.
Ве!рховный суд СССР в сущности говорит о том же во мно¬
гих своих определениях, когда считает необоснованным
в достаточной степени обвинительный при¬
говор, если суд не учел других версий, возмож¬
ных по обстоятельствам дела* 1.
Объективным, поддающимся проверке высшей инстан¬
ции, моментом в работе суда по постановлению обвини¬
тельного приговора является учет всех обстоя¬
тельств дела в их совокупности, не оставляющий
без объяснения ни одной разумно допустимой версии; субъек¬
тивным моментом должно быть убеждение суда
в виновности подсудимого.
Если наличными доказательствами не могут быть устранены
сомнения в допустимости иной версии и есть возможность полу¬
чения новых доказательств, суд обязан получить их (путем
отложения дела или направления его на доследование). Если
суд не видит возможности получения новых доказательств, и
разумное, т. е. опирающееся на факты, подтверждающие
А. Я». Вышинский, но в некоторых случаях вопрос о толковании сомнений он
сводит к вопросу о переходе бремени доказывания («Теория судебных дока¬
зательств в советском праве», стр. 194 и сл.).
1 «Обвинение по делам об убийстве не может быть построено на одной
заранее принятой версии без учета других версий, вытекающих из обстоя¬
тельств дела» (определение по делу Амаджан Вольмурад-оглы, «Сборник по¬
становлений и. определений» 1938—1939, стр. 80); «версия обвинения может
быть принята судом только в том случае, если она основана на материалах
дела и не вызывает сомнений в своей правдоподобности при учете всех об¬
стоятельств в их совокупности» (определение по делу Троегубова и др., «Сбор¬
ник постановлений и определений», 1939, вып. 2, стр. '.36).
Обвинительный приговор является неосновательным «при наличии обстоя¬
тельств, подвергающих сомнению версию, принятую приговором» (там же,
стр. 99, определение по делу Ляпилина); «разрешая вопрос о виновности под¬
судимого, суд, останавливаясь на 'гой или иной версии, не должен игнори¬
ровать обстоятельства, находящиеся в противоречии с этой версией, и, в част¬
ности, должен выяснить, насколько инкриминируемые подсудимому действия
совместимы с другими его установленными по делу действиями, положительно
характеризующими подсудимого» (там же, стр. 99, определение по делу
Фоминой). Очень интересно определение по делу Новака. Обстоятельства дела
вызывали сомнение по вопросу о том, были ли похищены деньги из денежного
ящика, которым ведал Новак, третьими лицами, или он сам присвоил деньги.
Суд осудил Новака по ст. 111 УК, разрешив сомнение в его пользу. Верхов¬
ный суд СССР, подробно разобрав обстоятельства дела, показывает, что сомне¬
ние, положенное судом в основание приговора, не является разумным: уста¬
новлено, что на сундуке не было никаких следов повреждений, а в то же время
проникнуть в сундук без повреждения последнего было невозможно. По этим
соображениям Верховный суд признал неправильным произведенное судом
изменение обвинения Новака с ч. 2 ст. 116 УК на ст. 111 и отменил приговор,
передав дело на новое рассмотрение («Сборник постановлений и определе-
яий», 1940, стр. 117).
265
иную версию, сомнение в виновности подсудимого
остается, суд обязан вынести оправдательный
приговор.
152. Предмет и объем доказывания. Под предметом доказы¬
вания понимается круп тех вопросов, которые должны быть
разъяснены в ходе судебного исследования, главным образом
путем представления соответствующих доказательств сторонами.
Этот круг вопросов определяется, с одной стороны, уголовными
законами, устанавливающими составы отдельных преступлений,
а с другой стороны, логическим содержанием деятельности суда.
Несомненно, что часть судебной, работы сводится к приложе¬
нию общ,ей нормы к частному случаю х: суд должен под¬
вести под норму уголовного закона устано¬
вленный доказательствами фактический со¬
став. Такое подведение принимает характер построения силло¬
гизма: большая посылка — норма закона, меньшая по¬
сылка — совокупность фактов, образующая состав пре¬
ступления, вывод— решение суда о применении к обвиняе¬
мому Данной статьи закона.
Очевидно, что большая посылка, т. е. норма закона, не
является предметом доказывания, так как суд
обязан знать законы.
Напротив, меньшая посылка, т. е. совокупность кон¬
кретных фактов и является основнымпредме-
том доказывания. Под фактами в смысле доказатель¬
ственного материала надо понимать явления не только физиче¬
ского, но1 и психического порядка, поскольку они могут быть
предметом исследования.
Спорным в литературе является вопрос о так называемых
опытных суждениях. В суде постоянно приходится иметь
дело с такими, основанными на (житейском или научном) опыте,
суждениями. Некоторые из них настолько очевидны для каждого,
что, говоря о них, не думают об их природе. Как пример можно
назвать положение о том, что никто не может быть одновременно
в двух различных местах. Это положение, конечно, не факт,
который можно наблюдать, а вывод из естественного закона,
действие которого предполагается известным всем. Это положе¬
ние часто употребляется в суде для обоснования невинов¬
ности подсудимого посредством установления так называемого
1 Конечно, нельзя сводить весь процесс осуществления правосудия к ре¬
шению силлогизма. Решение о конкретной мере наказания является выводом
из ряда суждений о личности обвиняемого, его мотивах, классовом содержа¬
нии преступления, опасности его в данных условиях времени и места.
Строгович («Природа советского уголовного процесса», стр. 23) правильно
возражает против допущенного Розиным чрезмерного логизирования процесса
постановления судебного решения. Но, поскольку действует Уголовный ко¬
декс с определенными составами статей Особенной части, подведение пре¬
ступления под ту или иную статью является очень важной задачей суда. Не¬
правильное ее решение может в ряде случаев влечь отмену приговора.
266
алиби. Но другие опытные положения не отличаются
та<кой очевидностью, а некоторые являются известными лишь
узкому кругу специалистов. Сюда относятся, например, столь
необходимые для установления причин смерти положения о на¬
правлении странгуляционной борозды на шее при повешении,
о свойстве легких мертворожденного и живорожденного
ребенка, об окраске крови и слизистых оболочек от действия
определенных ядов и пр. и пр. Для сообщения суду таких наи¬
более специальных опытных суждений и приглашаются эксперты.
Эти опытные суждения являются особым предметом доказыва¬
ния рядом с фактами: на отличии первых от вторых строится
понятие экспертизы и отличие эксперта от свидетеля. Подробнее
об этом! будет сказано в разделе, посвященном экспертизе.
В определенных случаях для суда обязателен общий порядок
доказывания опытных суждений (например, путем экспертизы,
согласно! ст. 63 УПК). В остальных случаях (когда опытное
суждение более или менее общеизвестно) суд не может быть
связан этим порядком. <
Предметом доказывания в первую очередь будут все те
факты, которые прямо относятся к основанию обвинения подсуди¬
мого: в данном преступлении к его действию (или бездей¬
ствию), к результату действия (в преступлениях мате¬
риальных), к причинной связи между ними, к обстоя1-
тельствам, устраняющим противоправность
(необходимая оборона, крайняя необходимость, исполнение
приказа, осуществление права), к характеру связи психики
обвиняемого с действием (т. е. кформам вины —
умыслу, неосторожности), к обстоятельствам,
устраняющим наказуемость деяния (давность,
амнистия), к особенностям состава (вопрос о тяжких и
легких видах одного и того же преступления) Ч
1 Во многих постановлениях Пленума и определениях Судебной коллегии
Верховного суда СССР встречаем соответствующие указания. Так, неодно¬
кратно Верховный суд указывал, что «подсудимый не может нести ответствен¬
ность за последствия, не находящиеся в причинной связи с его действием или
бездействием» (определение по делу Яремы, «Сборник постановлений и опре¬
делений», 1939, вып. 2, стр. 89—90; определение по делу Точилова «Судебная
практика», 1942, вып. II, стр. 19—20); «те или иные последствия могут быть
поставлены в вину обвиняемому лишь при наличии причинной связи между
результатом и преступным действием или бездействием обвиняемого» (опреде¬
ление по делу Песнячевской, «Судебная практика», 1943, вып. III, стр. 16—17).
Очень важен учет возможной вины третьих лиц в наступлении последствий.
«Подсудимый не может отвечать за последствия хотя и связанные с его рабо¬
той, но наступившие по вине третьих лиц, несмотря на меры предотвращения,
принятые подсудимым» (определение по делу Горячева, «Сборник постановле¬
ний и определений», 1940, стр. 65). Ряд определений требует точного устано¬
вления вины. «Обвиняемый не может нести ответственность за последствия,
наступившие по независящим от него обстоятельствам, которые он не мог
ни предвидеть, ни устранить» (определение по делу Савчука, «Судебная прак¬
тика», 1943; вып. IV, стр. 5); «действия обвиняемых не могут квалифициро-
267
Это' то, что старые процессуалисты называли thema probandi Ч
Затем, несомненно, должны быть признаваемы за предмет
доказывания и такие вспомогательные факты (улики), кото¬
рые, не устанавливая прямо какого-либо из вышеуказанных
моментов, позволяют сами по себе или в связи с другими фак¬
тами сделать более или менее прямое умозаключение относи¬
тельно моментов, подлежащих доказыванию. Следовательно,
характерной чертой таких обстоятельств — улик — является их
причинная связь с событием преступления. Вопрос об этой
связи и есть вопрос об относимости доказательств;
от его решения зависит установление пределов исследования
в уголовном процессе.
Однако нельзя указать общим образом, какие обстоятельства
могут иметь причинную связь с главным фактом. Это зависит от
индивидуальных особенностей каждого дела.
Еще одна категория вспомогательных фактов является пред¬
метом доказывания, — именно те факты, которые имеют значе¬
ние для оценки отдельных представленных доказательств. Сюда
относятся, например, факты, доказывающие ложность слов
свидетеля, давшего важное показание, или устанавливающие
подлинность или подложность сомнительного документа, играю¬
щего роль доказательства.
Нерасследование таких фактов, особенно если на них были
сделаны ссылки сторонами, может повлечь за собой отмену при-
ваться как вредительство при отсутствии или недоказанности контрреволюци¬
онного умысла» («Сборник постановлений и определений», 1939, вып. 2, стр. 196;
определение по делу Белоконя и др.); «выполнение должностным лицом рас¬
поряжения начальника, отданного последним с преступной целью, не содержит
состава преступления, если должностное лицо не знало и не должно было
знать о преступных целях отдавшего распоряжение» (определение по делу
Джебраилова и др., «Судебная практика», 1943, вып. IV, стр. 21); «при нали¬
чии в деле данных, подвергающих сомнению психическую полноценность под¬
судимого, суд обязан Привлечь судебно-психиатрическую экспертизу для раз¬
решения вопроса о вменяемости подсудимого и без разрешения этого вопроса
не имеет права признать доказанной его вину, ссылаясь на объяснения под¬
судимого, вменяемость которого ставится под сомнение» (определение по
делу Куева, «Сборник постановлений и определений», 1940, стр. 149).
1 В старой литературе см. Владимиров, Учение об уголовных дока¬
зательствах, стр. 114 и сл.; Кони, Судебные речи, изд. 4-е, стр. 731 и сл.
«Заключение по делу Ольги Палем», в котором Кони возражал против загро¬
мождения следственного материала данными, «не имеющими не только пря¬
мого, но иногда и никакого отношения к существу дела», приводящего к и з-
вращению уголовной перспективы, когда «на первый план вме¬
сто печального общественного явления, называемого преступлением,
выступают сокровенные подробности частной жизни людей, к этому
преступлению неприкосновенных. При этом сам виновник всего дела посте¬
пенно окутывается туманом, отходит на задний план и стушевывается».
В советской литературе см. Позны|шев, Доказательства, стр. 21, 24;
Вышинский, Теория судебных доказательств, стр. 154—158 и особенно
подробно, с анализом докодексного советского законодательства, Гро д з и а-
ский, Докази, стр. 45—59.
268
говора по мотиву односторонности суда и неправильности след¬
ствия Ч
Следует считать, что в советском суде должно действовать
правило о том, что подобные факты не относятся к делу и
не могут быть предметом доказывания. В частности, факт преж¬
ней судимости обвиняемого не может явиться доказательством
по рассматриваемому сейчас обвинению. В определении Верхов¬
ного суда РСФСР 1926 г. по делу Попова и Соколова указано,
между прочим, что «второе основание для обвинения Попова и
Соколова — их прежняя неоднократная судимость за кражи —
приведено неправильно, так как прежняя судимость может рас¬
сматриваться как отягчающее обстоятельство при доказанности
обвинения, но ни в коей мере не является самостоя¬
тельным доказательством виновности подсуди¬
мого в йредъявленном ему обвинении»1 2. Наше
процессуальное право не запрещает свидетелям передавать сооб¬
щения о фактах, воспринятые со слов других лиц (свидетель¬
ство по слуху). Формально запрещено сообщение свидете¬
лем лишь таких сведений, источник которых им не может быть
указан (ст. 285 УПК) 3. Однако следует иметь в виду, что по
естественным причинам возможность ошибок при передаче с чу¬
жих слов гораздо больше, чем йри сообщении о личнсй воспри¬
нятых фактах. Кроме того, сомнения, вызванные у кого-либо из
судей при слушании показания свидетеля, говорящего с чужих
слов, не могут быть проверены более детальным допросом, так
как свидетель с чужих слов не в состоянии расширить свое по¬
казание за пределы тех данных, которые он услышал от воспри-
1 Из старых указаний можно сослаться на определение Верховного суда
УССР по делу Евдышко, 1926 г., № 2487; «Суд, возбудив против лица, про¬
изводившего дознание, уголовное преследование по ст. 112 УК (ред. 1922 г.),
не мог до выяснения вопроса о пристрастном ведении дознания положить в
основу приговора показания свидетеля Т., послужившие основанием к указан,
ному возбуждению преследования» («Сборник постановлений и определений»,
1926/2, стр. 149). Верховный суд СССР указывал неоднократно, что «показа¬
ния свидетелей», заинтересованных в исходе дела, не могут быть положены в
основу обвинения и подлежат обязательно проверке путем истребования дру¬
гих доказательств» (определение по делу Горчакова и др., «Сборник постано¬
влений и определений», 1940, стр. 69); что «суд должен тщательно выяснять
взаимоотношения свидетелей с подсудимым во избежание неправильного
приговора, основанного на оговоре» (определение по делу Жуковина, «Сбор¬
ник постановлений и определений», 1938—1939, стр. 26); что «обвинение не
может быть основано на показаниях свидетелей, содержащих существенные
противоречия, колеблющие достоверность показаний» (определение по делу
Песлякова, «Судебная практика», 1942, вып. 2, стр. 17; /определение по делу
Арчакова и др., «Судебная практика», 1943, вып. V, стр. 10).
2 Определение УКК Верховного суда РСФСР № 21 1830 («Еженедельник
советской юстиции», 1926, № 49, стр. 1383).
3 Такова постоянная практика наших судов, опирающаяся на приведенные
в тексте заключительные слова ст. 285 УПК, хотя первая фраза статьи гово¬
рит, что допрос начинается /предложением свидетелю рассказать все, что
ему лично известно по делу. Фраза эта допускает и более огра¬
ничительное толкование в смысле исключения передачи с чужих слов. .
269
нявшего факты лица. Поэтому во всех тех случаях, когда это
возможно, следует вызывать в качестве свидетеля лицо, лично
воспринявшее определенные факты, не довольствуясь их пере¬
дачей другими. ■ I
153. Исследование личности обвиняемого. Из общей проблемы
о границах исследования в уголовном суде можно выделить как
один из самых спорных вопросов, породивших большую литера¬
туру, вопрос об исследовании на суде личности
обвиняемого. Он связан с основным вопросом уголовной
'политики: преступление или преступник является предметом
рассмотрения и оценки уголовного суда.
В русской дореволюционной литературе этот вопрос вызвал
оживленную полемику между сторонниками классической и
социологической школы уголовного права Ч Царские же судьи-
чиновники весьма мало интересовались личностью подсуди¬
мых и причинами преступности, заботясь только о неукоснитель¬
ном осуждении их «по всем правилам закона».
К вопросу о широте охвата судебного исследования и, в част¬
ности, об изучении всех общественно-политических корней пре¬
ступления относится высказывание Ленина о преимуществах
суда присяжных перед судом царских чиновников.
«Суд улицы ценен именно тем, что он вносит живую струю
в тот дух канцелярского формализма, которым насквозь пропи¬
таны наши правительственные учреждения. Улица интересуется
не только те!м, даже не столько тем, — обидой, побоями, или
истязаниями будет признано данное деяние, какой род и вид
наказания будет за него назначен, сколько тем, чтобы до
корня вскрыть- и публично осветить все общественно-политиче¬
ские нити преступления и его значение, чтобы вынести из суда
уроки общественной морали и практической политики... Улица
1 Случевский и Таганцев наиболее суживали исследование личности.
«Суду и наказанию подлежат не порочные наклонности и привычки, а лишь
учиненное преступное деяние... Свойство личности преступника, его харак¬
тер, его род занятий и т. д. подлежат исследованию лишь настолько, насколь¬
ко они вложились в преступное деяние». Наиболее широкого изучения лич¬
ности преступника требовали Фойницкий, Кони и Люблинский. Дальше всех
шел Владимиров: он требовал, чтобы каждый обвиняемый в совершении тяж¬
кого преступления подвергался особому медико-психологическому исследова¬
нию, охватывающему физическую сторону личности, психическую его жизнь,
а также особенности среды, в которой вращался обвиняемый.
Журнал ^Гражданское и уголовное право», 1880, кн. 1, 2, 5; рефераты
проф. Случевского и прения по ним; Таганцев, Лекции по русскому уго¬
ловному праву, т. II, стр. 1304 и сл.; Кони, Судебные речи, стр. 615—735 (за¬
ключения по делам Назарова и Палем); Фойницкий, Курс уголовного судо¬
производства, т. II, § 247—251; Владимиров, Психологические исследо¬
вания в уголовном суде; Люблинский, Международные съезды по во¬
просам уголовного права, стр. 91—93. См. еще обстоятельную статью
М. Гродзинского, Судебное исследование личности обвиняемого («Жур¬
нал Министерства юстиции», 1916, № 8—9), подводящую накануне революции
итоги дискуссии и судебной практики по данному вопросу.
270
своим чутьем, под давлением практики общественной жизни и
роста политического сознания, доходит до той истины, до кото¬
рой с та]ким трудом и с такой робостью добирается сквозь свои
схоластические путы наша официально-профессорская юриспру¬
денция: именно, что в борьбе с преступлением неизмеримо боль¬
шее значение, чем применение отдельных наказаний, имеет-
изменение общественных и политических учреждений» *.
Теоретическое решение этого вопроса с точки зрения основ
советского уголовного права не вызывает сомнения. Отказ от
возмездия как цели наказания, целесообразное применение
карательных мер, возможность условного осуждения,
с одной стороны, и дополнительных наказаний, связанных с со¬
циальной опасностью осужденного, — с другой, требуют самого
полного исследования на суде личности обвиняемого. Она
должна быть изучена не поскольку) «она проявилась в известном
противозаконном поступке», а настолько полно, чтобы можно
было установить «степень опасности преступника» (ст. 42 УК).
Советский подлинно народный суд отличается в своей дея¬
тельности от деятельности любого буржуазно-чиновничьего суда,
в том числе и старого, царского.
Советский суд руководствуется ленинским заветом — не огра¬
ничиваться «только бумажками» (в смысле формального устано¬
вления наличия внешне удовлетворительных и исчерпывающих
вопрос доказательств), — ленинским требованием вникать вовсе
конкретные подробности данного дел|а, в классовую и личную
психологию всех действующих лиц процесса, оценивать их по¬
ведение, слова и молчание с точки зрения своего социали¬
стического мировоззрения. Эти принципы служат
руководством советским судьям при решении вопроса о преде¬
лах судебного исследования вообще и личности
обвиняемого в частности.
154. Объем исследования на предварительном и судебном
следствии. В советском уголовном процессе, распадающемся
по более серьезным делам на две основные стадии — предвари¬
тельное и окончательное (судебное) производство, вопрос о до¬
казательствах, их предмете, объеме, допустимости и оценке воз¬
никает в обеих стадиях, причем в зависимости от различия
задач той и другой он решается также различно.
Правила, специально относящиеся к собиранию доказательств
на предварительном, следствии, будут изложены в части, посвя¬
щенной движению уголовного дела. Здесь мы коснемся только
вопроса об относимости доказательств в применении! к предва¬
рительному следствию. Практически очень трудно говорить
о пределах следствия, потому что часто, особенно в начале про¬
изводства, ни точный состав преступления, ни обвиняемый неиз¬
вестны, и следственным органам приходится расширять объем
1 Ленин, Соч., т. IV, стр. 84 и сл.
271
следствия, касаясь таких фактов и лиц, которые впоследствии
могут выпасть как не относящиеся к делу. Принципиально же
пределы предварительного следствия поставлены в советском
процессе так же широко, как и в окончательном производстве.
Исследуется не только факт преступления, но все смягчающие и
усиливающие ответственность обстоятельства и личность обви¬
няемого.
В окончательном производстве вопрос об объеме исследова¬
ния решает сам суд, причем председательствующему принадле¬
жит дискреционное право устранять все не имеющее отношения
к рассматриваемому делу (ст. 257 УПК). В этой деятельности
председательствующий руководится как общими соображениями
об относимости отдельных фактов, так и конкретными особен¬
ностями данного дела, которые не могут быть уложены ни в ка¬
кую схему Ч
155. Вопрос о допустимости доказательств. Не все то, что
относится к делу, должно быть допущено в качестве предмета
доказывания, в некоторых случаях существуют и прямые за¬
преты допущения, исходящие не только из чисто процессуаль¬
ных, но иногда и из более общих соображений.
В розыскном, а в меньшей мере и в современном буржуаз¬
ном процессе не требуется доказывания определенных фактов
в силу существования так называемых презумпций. Так назы¬
ваются установленные законом предположения о наличии
постоянной связи между двумя фактами (или группами фактов):
если существует один факт, то существует и второй. Иногда
законодатель признает такую связь неизменной и обязательной.
Это значит, что никакие опровержения не допускаются. Такой
вид презумпций носит техническое название презумпций неопро¬
вержимых (р. iuris et de iure). В других случаях законодатель
считает такую связь обычной, т. е. признает ее существующей,
пока не доказано пробивное. Это значит, что заинтересованная
сторона может опровергать наличие в данном случае этой связи.
Такой вид презумпции носит техническое название презумпций
опровержимых (praesumptio juris).
Советский процесс, не связывающий суд никакими формаль¬
ными доказательствами, отказался от большинства таких пре¬
зумпций, сковывающих свободу оценки суда. Однако из требо¬
вания стабильности закона и основанных на нем судебных при¬
говоров вытекает необходимость допущения в качестве основной
процессуальной презумпции, на которой держится весь судеб-
1 Надо подчеркнуть еще раз, что ввиду целевого характера судебного
исследования суд, даже при широком объеме исследования фактов и личности
обвиняемого, не должен ставить себе задачей выяснения отдаленнейших при¬
чин, глубочайших корней преступления. Для суда имеют значение лишь об¬
стоятельства, стоящие в близкой и очевидной связи с данным преступлением,
например, стечение тяжелых обстоятельств, толкнувших подсудимого на кражу,
но отнюдь не причины, вызвавшие эти обстоятельства.
272
ный порядок, признания судебного решения за
истину. В силу этой презумпции в уголовном суде не
требуется доказывать те факты, которые установлены вошедшим
в законную силу решением гражданского суда (ст. 12 УПК) Ч
Эта презумпция является презумпцией опровержимой. Но самое
доказывание неправильности вступившего в законную силу
судебного решения может происходить в особо установленном
законом порядке (возобновление дела или опротестование
в порядке надзора).
Для советского уголовного процесса имеет также большое
значение материально-правовая презумпция невменяе¬
мости лиц, не достигших 12-летнего возраста. Это— неопро¬
вержимая презумпция: из нее вытекает категорический запрет
возбуждения уголовного дела против малолетних, не достигших
12 лет (а по ряду дел 14 лет).
Следующим положением из этой группы является молчаливо
подразумевающееся в судах положение о том, что каждый
нормальный взрослый человек сознает причин¬
ную связь обычных житейских явлений. Отсюда —
важный вывод о границах доказывания для обвинения: доказав,
например, что А. умышленно бил Б. топором по голове, мы счи¬
таем, что А. имел намерение причинить ему смерть.
Не подлежат доказыванию факты обще¬
известные (facta notoria). Хотя и невозможно дать точное
определение круга таких фактов, самое правило не вызывает
сомнения: это те факты, в истинности которых не может сомне¬
ваться ни один разумный человек. Конечно, понятие общеизвест¬
ности весцма относительно: то, что общепризнано в одном месте
или в одной среде, может быть неизвестным! в другой среде и
в другом месте1 2. К общеизвестным фактам могут относиться
не только явления физические вроде дня и ночи, географического
положения данной местности или события исторические (момент
Октябрьской революции), но и факты социально-экономического
порядка (например, государственная помощь в СССР много¬
детным матерям и пр.).
Знание судьей или всем составом суда какого-нибудь факта
не превращает его само по себе в общеизвестный, и если! он
1 Подробно о презумпциях у Строгович а, Учение о материальной
истине в уголовном процессе, ч. 2. В старой литературе — Владимиров,
Учение об уголовных доказательствах, стр. 371—373; Люблинский,
Вступительные статьи К книге Стифена «Очерк доказательственного права»,
ХСШ—CV.
2 Во всех работах о доказательствах приводится ставший школьным при¬
мер Бентама: отказ сиамского короля поверить, как совершенно по его поня¬
тиям невозможной вещи, тому, что в Европе зимой вода в реках делается
такой твердой, что по ней могут переходить его слоны. В нашем же суде
попытка доказывания общеизвестного факта, что вода в ре¬
ках зимой замерзает, была бы встречена недоумением как бесцельная.
18 Зак. 1524
273
относится к делу, то является, по общему правилу, предмет^
доказывания. '
Если судьи знают частным образом какой-нибудь факт, отно-
сящийся к делу, то это частное знание они не могу?
использовать как основание для своего приговора Ч Если же
при этом судья воспринимал непосредственно тот или другой
факт, то представить его в качестве доказательства судья может
не иначе, как выступив свидетелем, следовательно, перестав
быть судьей2.
Не подлежат доказыванию и все те факты, которые должны
быть известны судье по его должности, например, инструкции и
циркуляры НКЮ и пр.
Не должны допускаться к доказыванию обстоятельства
сверхъестественные, противоречащие известным нам
законам природы и, следовательно, невозможные. Это понятие
в одном направлении относительно, так как каждое новое науч¬
ное открытие меняет наши представления о сверхъестественном.
Широкое распространение самолетов, радио делает1 2 вполне воз¬
можными факты, ранее случавшиеся только в сказках. Но,
с другой стороны, мы безусловно отвергаем такие «факты», как
«заговор от пули», угадывание ворожей по картам и пр.
Кроме недопустимости ' определенных доказательственных
фактов, о которой сказано выше, процессуальная теория и закон
знают также запреты, относящиеся к использованию определен¬
ных источников доказательств. Так, не допускаются источники
доказательств, не поддающиеся проверке, например, показания
по слухам, молва, анонимные сообщения. Статья 57 УПК
РСФСР специально оговаривает недопущение присяги как источ-
1 Уже 20 лет назад Верховный суд РСФСР косвенно признал это поло¬
жение в определении по делу Стумпе и др. (1924, № 28537, Сборник постано¬
влений и определений, стр. 89—91). Псковский губернский суд, назначая
к слушанию два дела о злоупотреблениях должностных лиц в лесной про¬
мышленности, постановил: дело «Раусплава» заслушать непосредственно
«вслед за делом «Псковолеса» и в том же составе суда». Дело «Псковолеса»
слушалось с 10 по 15 июля, 16 июля суд начал дело «Раусплава». Верховный
суд по этому поводу указал: «Постановлением распорядительного заседания
суда слушать одно дело непосредственно после другого и в том же составе
суда, ввиду связи между этими двумя делами, явно нарушается ст. 319 УПК»
ибо судьи при таких условиях неизбежно будут считаться по второму делу с
материалом, ставшим им известным из первого дела, в то время как материал
этот остается неизвестным обвиняемым по второму делу, и они лишены воз¬
можности против него защищаться».
2 К этому вопросу относится старый циркуляр НКЮ УССР 28 декабря
1926 г. № 215 («Бюллетень НКЮ», № 49—50), запрещавший народному судье
принимать участие в деле, им самим возбужденном, во-первых, тогда,
когда он был очевидцем деяний, послуживших основанием для привлечения
обвиняемого, и он должен или мог бы выступать, по делу свиде¬
телем; во-вторых, когда основанием для привлечения была субъективная
оценка деяния судьей, например, когда судья во время судебного следствия
привлек кого-либо из свидетелей за дачу ложных показаний.
Недавнее разъяснение Верховного суда СССР по этому вопросу помещено
выше в главе об основных принципах процесса.
274
лика доказательств. Выше указывалорь, что ст. 285 УПК устра¬
няет из свидетельских показаний сведения, источник которых не
может быть указан. Согласно неоднократным разъяснениям
0ерховного суда, недопустимо основывать приговор на мате¬
риалах агентурного характера, слухах и сплетнях
Советский процесс не знает других ограничений источников
доказательств, которые обычны в буржуазном процессе и искус¬
ственно суживают рамки судебного исследования в угоду бур¬
жуазной частнособственнической морали (запрещение жене
давать показания против мужа, правей отказа от дачи показаний
по соображениям родства с подсудимым или соображениям
профессиональной или служебной тайны).
156. Диалектика и формальная логика в судебном решении.
Суд должен особенно внимательно сопоставлять и оценивать на
основе своего социалистического мировоззрения; все подчас
противоречивые моменты всей конкретной обстановки события и
его развития. Это требование марксистской диалектики является
одним из главных. Не только логика, но и психология
доказательств должна быть орудием судьи: не только внешняя
правдоподобность того или иного свидетельского показания, но
и пружины, двигающие свидетелем, должны быть установлены
судом, прежде чем он примет или отвергнет это показание как
доказательство. Диалектика классовой борьбы, разнообразные
формы сопротивления остатков разбитых классов, влияние пере¬
житков капитализма в сознании людей должны быть хорошо
известны судьям, должны составлять часть их житейского опыта,
помогающего разобраться в запутанных обстоятельствах дела, в
непоня'тной с первого взгляда психологии действующих лиц
сложного уголовного процесса.
Но при всей сложности отдельных уголовных дел это всегда
единичное социальное явление, изучаемое судом в опреде-
леннбм разрезе — для установления личной ответственности тех
или иных гражда|н. Даже принципиально суд не изучает престу¬
пление во всей его сложности: судебное исследование не
является ни социологическим, ни биологическим, ни статистиче¬
ским, хотя и может давать материалы для каждого из них.
Изучая, например, причины преступления, суд останавливается
на ближайших, выясняя то, что относится к условиям личной
ответственности, и то, что лежи г в обстановке работы того или
1 «Таковые (агентурные материалы) в силу ст. 58 УПК не являются су¬
дебными по делу доказательствами и не подлежат приобщению к следствен¬
ному производству» (определение УКК Верховного суда РСФСР 1924 г. № 214
по делу Добровольского, «Сборник постановлений и определений», стр. 88).
Ср. еще определение 1924, № 210797 по делу Кремнева.
Верховный суд СССР указал, что «обвинение не может быть основано
на показаниях свидетелей, не являвшихся очевидцами инкриминируемого
преступления и сообщивших сведения, известные им по неопределенным и не¬
проверенным слухам» (определение по делу Ореекова, «Сборник постановле¬
ний и определений», 1939/2, стр. 94).
275
иного учреждения и на что может быть указано в целях преду.
преждения. Суд изучает, следовательно, лишь малую частичку
всемирной связи — «каузальность» \ проходя мимо всесторон-
ности и всеобъемлющего характера мировой связи, лишь одно,
сторонне, отрывочно и неполно выражаемой каузальностью Л
И выводы суда, как уже было указано, не могут носить
характер диалектического допущения «и да| и нет», а только
формально логического решения: «или да или нет». С точки зре.
ния диалектического подхода можно говорить, что убийца и
виноват (потому что он лишил жизни жертву) и' в то же время
не виноват (потому что он сам является жертвой определенных
общественных условий)'. Но суд, призванный решать вопрос
с точки зрения уголовной ответственности обвиняемого, может
сказать только одно из двух: «подсудимый виноват в совершении
убийства» или «подсудимый не виноват в совершении убийства».
Здесь неприменимо диалектическое «единство противополож¬
ностей». Здесь действует закон формальной логики, закон
«исключенного третьего». В научных работах, которые иссле¬
дуют либо большие периоды времени, либо сложные биологиче¬
ские или социальные взаимоотношения, категории формальной
логики являются недостаточными и должны быть заменены ка¬
тегориями диалектики.
По этому вопросу надо иметь в виду высказывание Энгельса
в «Диалектике природы» о соотношении между логикой и
диалектикой. Энгельс рассматривает вопрос о пограничных ли¬
ниях между типами животных и замечает, что точные разгра¬
ничения несовместимы с теорией развития. «Или — или» ста¬
новится все более и более недостаточным... Для той стадии раз¬
вития естествознания, где все различия сливаются в промежуточ¬
ных ступенях, все противоположности переходят друг в друга
через посредство промежуточных членов, уже недостаточно ста¬
рого метафизического метода, мышления. Диалектика, которая
... не знает безусловного, пригодного повсюду «или — или»,
которая переводит друг в друга неизменные метафизические раз¬
личия и умеет правильно видеть на ряду с «или — или» также
«как то, так и другое», примиряя между собою противоречия,
диалектика эта — единственный пригодней на высшей ступени
развития метод мышления».
И тут же Энгельс добавляет: «Разумеется, для повседнев¬
ного обихода, для научной мелочной торговли метафизиче¬
ская категория сохраняет свое значение» 3. А несколькими стра¬
ницами раньше, говоря о законе тождества, Энгельс по¬
ясняет иными словами употребленное в только что приведенной
цитате выражение «научная мелочная торговля» или «повсе¬
дневный обиход». «Как и все метафизические категории, — гово-
1 См. Ленин, Философские тетради, стр. 156.
2 См. там же, стр. 155.
3 Маркс и Энгельс, Диалектика природы, Соч., т. XIV, стр. 432.
276
йТ он, — абстрактное тожество годится лишь для домаш¬
него употребления, где рассматриваются незначи-
т0льныеотношения или короткие промежутки
в р е м! е н и» Ч .
Именно такое, по выражению Энгельса, «домашнее употреб-
ление» и имеют категории формальной логики в судебном иссле¬
довании. Оно рассматривает единичное событие, «незначитель¬
ное отношение», умещающееся в «короткий промежуток вре¬
мени». В рамках судебного процесса обвиняемый А. всегда
есть А. (закон тождества) и в отношении этого А. может быть
верным только одно из двух: он или виновен, или не; виновен
(закон исключенного третьего). И приговор, устанавливающий
виновность А. (в смысле совершения им определенного престу¬
пления), либо выражает объективную истину, либо ошибочен.
Третьего тут не дано.
157. Система доказательств в буржуазном процессе. Основ¬
ным вопросом процессуальной теории доказательств является
вопрос о том принципе, на основании которого происходит
судебная оценка доказательств. Одноименная, но противополож¬
ная и noi своему классовому смыслу и по своим задачам
теория свободной оценки доказательств судом лежит в основе
советской системы доказательств. В буржуазной системе она
принята в двух основных вариантах — англо-американском, воз¬
никшем и развившемся в английском процессе, и континенталь¬
ном, ведущим свое начало из французского процесса.
Поэтому для полного уяснения преимуществ советской си¬
стемы доказательств мы должны остановиться на названных двух
вариантах буржуазной системы. Таким образом, мы установим
подлинный классовый смысл буржуазной системы и глубокое
принципиальное отличие новой, советской системы доказательств.
158. А. Английская теория доказательств. Эта теория истори¬
чески связана с институтом суда присяжных. Рассматривая
в главе II особенности развития уголовного суда и процесса
в Англии, мы указывали, что первоначально присяжные малого
жюри избирались из ближайших жителей, могущих знать
обстоятельства преступления. Таким образом, они являлись
своеобразными свидетелями, и их вердикт о доказанности или
недоказанности факта совершения преступления обвиняемым
покоился на их внесудебном знании обстоятельств дела. Посте¬
пенно, однако, присяжные получили право выслушивать свиде¬
телей и оценивать все доказательства по делу, тем самым они
превращались в подлинных судей. Однако еще в XVII в. продол¬
жались попытки королевской власти привлекать присяжных
к ответственности за «неправильные», т. е. неугодные ей, вер¬
дикты. Только в период между двумя буржуазными революциями
XVII в. за присяжными утвердилось право выносить вердикт о
1 Маркс и Энгельс, Диалектика природы, Соч., т. XIV, стр. 414
(разрядка в последней фразе моя. — М. Ч.).
277
виновности подсудимого, не отвечая за его содержание. Это
право было окончательно подтверждено в 1670 г. решением
Верховного суда. Так буржуазия пресекла попытки королевской
власти ограничить свободу решения присяжных. Именно с этого
времени и начинает вырабатываться своеобразная сложная
сиетема доказательств английского процесса. Основная ее
черта — сочетание свободной оценки доказательств
присяжными по внутреннему убеждению с крайним
формализмом в решении коронными судьями вопросов
о том, какие факты подлежат доказыванию и какие источники
доказательств могут быть допущены для установления этих
фактов.
Правила английской теории доказательств касаются следую¬
щих основных вопросов:
I. Какие факты должны быть доказываемы.
II. Какого рода доказательства могут быть представляемы
для подтверждения фактов, подлежащих доказыванию.
III. Кем и в каком виде должны быть представляемы дока¬
зательства, которыми подтверждаются искомые факты.
Первый вопрос есть вопрос о границах судебного исследова¬
ния, зависящий от общего строя процесса и материального
права *.
Учение о thesis probandi (англичане называют его учением об
относимости фактов к делу) разделяет факты, подлежащие до¬
казыванию, на две категории: а); факты, составляющие предмет
самого обвинения, и значит, подлежащие решению (facts in
issue), и б) факты, от существования которых можно делать
заключение к спорным фактам (факты, относящиеся к ре¬
шению,— facts irelevant to issue). Английская теория исключает
из разряда этих фактов как не относящиеся (irrelevant):
1) факты! подобные, но специфически не связанные между собой
(res ihter alios actae), к ним относится факт совершения обви¬
няемым преступления, подобного тому, в котором он теперь
обвиняется1 2; 2) также считается не относящимся к «истинности
устанавливаемого положения» тот факт, что то или другое
заявление было сделано лицом, не вызванным в качестве свиде¬
теля. Это очень важное положение английского процесса можно
отнести и к правилам о допустимости доказательств
и формулировать так: не допускается показание со слов дру¬
гого лица; 3) не относящимся считается мнение лица о существо¬
вании или не существовании каких-либо фактов. Однако когда
1 Например, вопрос о пределах изучения в суде личности обвиняемого,
см. об этом ниже.
2 Однако ' в английской и американской судебной практике далеко не
всегда соблюдается это правило об исключении из числа обвинительных до¬
казательств прошлой судимости обвиняемого и его «дурного характера».
Ярким примером использования именно таких «доказательств» может слу¬
жить процесс Сакко и Ванцетти, описанный выше, в главе IV.
278
Бозникает вопрос о каком-нибудь факте из области науки или
искусства, то мнения по этому предмету лиц, специально знако¬
вых с подобными предметами (экспертов), являются относя¬
щимися фактами. 4) Как правило, не относящимся счи¬
щается факт, что у обвиняемого дурной характер (или дурная
репутация), в то время как факт хорошего характера (или репу¬
тации) обвиняемого может быть доказываем г.
Эти правила, знающие ряд исключений, обычно очень казуи¬
стично излагаются у английских авторов.
Английская теория считает, что они направлены на устране¬
ние из дела всего прямо не относящегося к нему и их применение
позволяет ускорить рассмотрение дела и представить его в наи¬
более ясной для присяжных форме12.
Далее, английское доказательственное право знает перечень
предметов (конечно,, не исчерпывающий), не подлежащих дока¬
зыванию, как таких, которые должны быть известны суду.
Обязанностью судей является знание (judicial notice) всех зако¬
нов, правил и принципов, имеющих силу закона и применяемых
английскими судами; всех публичных актов парламента, терри¬
ториальных и политических делений Англии, всех вопросов,
относящихся к общему управлению государством; существова¬
ния и названия каждого государства, признаваемого английским
правительством; обычного хода вещей, естественного и искус¬
ственного разделения времени, смысла английских слов и пр.
Второй вопрос о способе доказывания. Основным
правилом является требование, чтобы каждый факт, кроме
содержания документа, доказывался устными доказатель¬
ствами. Устное доказательство должно быть в каждом случае
прямым: если оно относится к факту, удостоверяемому как
виденный, оно должно быть показанием свидетеля, который
видел его; если оно относится к факту, излагаемому как
слышанный, оно должно быть показанием свидетеля, который
слышал его. В некоторых случаях требуется не менее двух
свидетелей. В1 2 делах о государственной измене это требование
1 Обычно этому правилу придают абсолютный характер, ссылаясь на
слова Стифена: «Дурной характер лица есть очень слабое основание для
убеждения в том, что оно совершило данное преступление, так как этот при¬
знак есть общий у него и сотни или Тысячи других лиц». Однако в этом во¬
просе английское право сильно изменилось за последние 50 лет, особенно
в связи с актом 1898 г., допустившим выступление обвиняемого в роли сви¬
детеля по своему делу (об этом ниже). В частности, если обвиняемый или
его защитник сослался на хороший его характер, то доказывание плохого-
характера является допустимым.
2 Эту сторрну английской теории доказательств подчеркивает Вышин¬
ский. См. Вышинский, Теория судебных доказательств в советском праве,
стр. 91.
См. также Строгович, Уголовный процесс, 1946, стр. 130, 131, о цен¬
ности «методологии доказывания» в английском процессе.
В старой литературе Люблинский, Вступительные статьи к книге
Стифена «Очерк доказательственного права», стр. CXVI.
279
исторически объяснялось необходимостью усиления гарантий бур,
жуазии против необоснованных политических обвинений со сто,
роны королевской власти. На это правило иногда ссылаются в
подтверждение «формализма доказательств» в английском про,
цессе1. Документы, по общему правилу, доказываются представ,
лением самого оригинала. Существует, однако, ряд случаев,
когда возможно представление копии.
Третий вопрос о представлении и действии
доказательств. Здесь главными являются вопросы о б р е-
мени доказывания и о презумпциях. В основе
правил о бремени доказывания (onus p|robandi) находится пре¬
зумпция невиновности: учинение преступления обви¬
няемым должно быть доказано так, чтобы исключалось разумное
сомнение (proved, beyond reasonable doubts);бремя доказывания
лежит на том лице, которое утверждает, что преступление совер¬
шено, т. е. на обвинителе. Если он не представит никаких доказа¬
тельств, подсудимый должен быть в силу этой презумпции
оправдан. По мере того как процесс развивается, бремя доказы¬
вания может перемещаться на обвиняемого в силу создания фак¬
тических или правовых презумпций в пользу обвинителя. Напри¬
мер, если подсудимый в ответ на обвинение заявляет, что он уже
отбыл наказание или был помилован, или что уже был оправдан
по этому же обвинению, то бремя доказывания лежит на нем.
Если обвинитель установил факты, доказывающие совершение
преступления обвиняемым, и защитник может сослаться только на
невменяемость последнего, бремя доказывания переходит на за¬
щиту: тут действует презумпция, что каждый предполагается
душевно нормальным, пока противное не будет доказано.
Английское право создало несколько презумпций в пользу
обвиняемых: так, ребенок до 7 лет всегда безусловно презюми¬
руется неспособным совершить преступление; от 7 до 14 лет он
презюмируется невменяемым, но эта презумпция может быть
опровергнута.
Для полного уяснения классового смысла английской системы
доказательственного права надо иметь в виду следующий мо¬
мент. В литературе обычно подчеркивается, что присяжные сво¬
бодны в оценке представленных им доказательств и в решении
вопроса о виновности подсудимого. Это действительно так: фор¬
мализм английской системы доказательств не представляет
собой остатков системы легальных (формальных) доказательств,
которые бы связывали присяжных. Но есть и другая сторона
вопроса, обычно не освещаемая в буржуазной литературе. Расши¬
рение или сужение круга доказательств, которые будут пред¬
ставлены присяжным, зависит от коронного судьи. Если какая-
либо из сторон возбуждает ходатайство о допущении того или
1 См. Люблинский, Вступительные статьи, стр. СХП; Вышинский,
Теория судебных доказательств, изд. 2-е, стр. 92.
280
лного доказательства, а другая сторона возражает, судья в от¬
сутствие присяжных выясняет все относящееся к источнику
н сущность этого доказательства. Затем на основании сложных
казуистических правил об относимости и допустимости доказа¬
тельств, образцы которых приведены нами выше, судья удовле¬
творяет или отклоняет заявленное ходатайство.
Легко представить, какое огромное влияние на решение при¬
сяжными вопроса о виновности может иметь допущение или
устранение такого, например, доказательства, как сообщение
о том, что умирающий назвал перед смертью имя ранившего его
лица. Вопрос о допущении такого доказательства теорети¬
чески разрешается в зависимости от наличия тех или иных
формальных условий; практически же решение зависит от
усмотрения судьи.
Так как соответствующие правила являются нормами
общего права,, извлекаемыми из множества противоречи¬
вых прецедентов, то судья достаточно свободен в выборе подхо¬
дящего к данному делу прецедента. Естественно, что этот выбор
обусловливается не только теоретически процессуальными взгля¬
дами судьи, но, в первую очередь, его политическими убежде¬
ниями и классовым пристрастием, иначе говоря, классовым пра¬
восознанием. Оно было прогрессивным в XVII в., когда
буржуазия боролась с отживающим феодализмом. Теперь оно
носит реакционный характер, защищая интересы кучки капита¬
листов против интересов миллионов трудящихся. Прикрываясь
сложной казуистикой теории доказательств, современные англий¬
ские судьи искусно направляют присяжных в сторону угодного
для судьи решения. Этот метод влияния на присяжных не един¬
ственный в английском процессе, но один из важнейших по своей
тонкости.
Другим методом воздействия на решение присяжных со сто¬
роны судьи является его напутственное слово, в котором он под¬
водит итоги судебного следствия, не только разъясняя общие
правила оценки доказательств, но и высказывая свое мнение
о значении того или иного доказательства в данном деле.
Влияние такого «наставления» на присяжных фактически
очень велико,, хотя юридически оно необязательно для жюри.
Но даже эта необязательность, для присяжных разъяснения
«ученого судьи» подвергается сейчас оспариванию в англо-аме¬
риканской литературе. Юристы утверждают, что на присяжных
лежит если не юридическая обязанность, то моральный
долг согласиться с «наставлением» судьи.
158. Б. Континентальная система свободной оценки доказа¬
тельств. Когда «революция крепостных крестьян ликвидировала
крепостников и отменила крепостническую форму эксплоата-
ции» ’, то происшедшие социально-политические перемены по-
1 Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 412.
2.81
влекли за собой перемены и в строе уголовного процесса
Ненавистный тайный, письменный, пыточный розыскной процесс
уступил место буржуазному гласному и состязательному про.
цессу с участием в важнейших делах присяжных заседателей
Буржуазная теория того времени считала, что суд присяжных
осуществляет суверенитет народа в области судебной работы.
Вместе с судом присяжных появилась и новая система оценки
доказательств по внутреннему убеждению судей. Оба института
были заимствованы из Англии, но получили на французской
почве новую обрисовку. Здесь система свободной оценки доказа¬
тельств заменила собой систему легальных (формальных) доказа¬
тельств, которая сковывала судей рядом правил об оценке дока¬
зательств, изложенных в самом законе. Поэтому в новом
процессуальном кодексе появилась специальная статья — ин¬
струкция, провозглашавшая отказ от системы легальных дока¬
зательств и свободу присяжных в оценке обстоятельств дела по
их внутреннему убеждению.
Статья 342 французского Процессуального кодекса 1808 г.
в следующих словах выражала сущность полномочий присяжных
по оценке доказательств. «Закон не требует у присяжных отчета,
на основании чего они пришли к убеждению; он не предписывает
им правил в руководстве для определения полноты и достаточ¬
ности доказательства. Он ставит им только вопрос, который
выражает собой весь объем их долга: «Имеете ли вы внутреннее
убеждение?».
Эта формула «внутреннее убеждение», столь простая на пер¬
вый взгляд, вызвала множество споров в буржуазной литературе.
В первые десятилетия существования суда присяжных буржуаз¬
ные теоретики придавали формуле «свободы оценки по вну¬
треннему убеждению» весьма радикальный смысл. Они призна¬
вали за присяжными ничем не ограниченную полноту власти
в разрешении вопроса о виновности подсудимого, подчеркивая
этим политическое значение суда присяжных. В таком взгляде
отражалась прогрессивная роль суда присяжных той эпохи.
У Маркса находим в одной из его речей перед судом присяжных
указание на «самую драгоценную привилегию суда присяжных».
Он видел ее в том, что присяжные могут «сказать свое веское
слово в борьбе между отжившими требованиями закона и жи¬
выми требованиями общества» *.
Однако уже с середины XIX в. все громче и громче раздава¬
лись голоса теоретиков-процессуалистов, возражавших против
столь широкого толкования прав присяжных. Очень характерно
в этом отношении высказывание крупнейшего французского
процессуалиста начала XX в. Гарро. Из формулы внутреннего
убеждения, говорит он„ вывели произвольную власть жюри,
стоящую выше закона, уполномоченную судить по впечатлению
1 Маркс и Энгельс, Соч., т. VII, стр. 237.
282
Л без отчета, теорию «всемогущества жюри», которая является
одной из причин постоянных нареканий на суд присяжных. Ко¬
нечно, продолжает он, «система впечатлений судьи» представляла
gbI собой хотя и полную противоположность системе законных
доказательств, но не менее вредную, не обеспечивающую инте¬
ресов правосудия, беспредельную свободу судей¬
ского усмотрения. Поэтому в настоящее время теория
процесса на Западе отвергла эту идею и выставляет требование,,
чтобы приговор был построен на обоснованном убеждении судей,
которое является результатом тщательной проверки всех дока¬
зательств, имеющихся в деле. Так понимаемое «внутреннее-
убеждение» обозначает некоторую связанность судьи; он не мо¬
жет основываться на тех впечатлениях, которые производят на
него доказательства. Эти зачастую безотчетные впечатления
должны подвергаться критическому анализу, быть поставлены в
связь со всеми доказательствами, имеющимися в деле, и только
таким образом проработанный доказательственный материал в-
целом может служить для построения выводов. Самое построение
должно подчиняться правилам логики '.
Нетрудно обнаружить социальные корни этих изменений
теоретических взглядов. Формула «всемогущества жюри»
очень удобна в борьбе буржуазии со старыми, еще феодальными
законами и судьями. Но она теряет весь смысл, когда господство
|крупной буржуазии упрочилась,) судьи стадии 'надежным и.
стражами буржуазной законности, а присяжные за¬
седатели подчас обнаруживают слишком радикальные тенден¬
ции, оправдывая «врагов общества и порядка».
Для полного понимания смысла теоретического развенчания
принципа неограниченной свободы судейского убеждения необ¬
ходимо заметить следующее. Правила о свободной оценке-
доказательств по внутреннему убеждению формально относятся
и к присяжным и к профессиональным («коронным») судьям. Но
в практике французского суда давно выработался особый свод
правил по оценке доказательств профессиональными судьями. Он
имеет мало общего с официальным принципом свободной оценки
доказательств. В его основе лежит правило о безусловной силе
доказательств, исходящих от официальных органов и даже от¬
дельных чиновников. Во французской судебной практике это не¬
писаное правило опирается на законодательное признание не¬
оспоримости фактов, установленных протоколами агентов судеб¬
ной полиции, составленных с соблюдением законных форм. Суды
простой полиции и трибуналы исправительной полиции, рассмат¬
ривающие дела без участия присяжных заседателей, фактически
распространяют это признание неоспоримой силы полицейских
протоколов на все виды доказательств, исходящих от полиции
1 Traite theorique et pratique d’instruction criminelle et de procedure penale
(t. I—III, 1908—1912, p. I, 513).
£83.
или собранных полицией. При таком подходе к оценке доказ^.
тельств показания, противоречащие собранным полицией данньщ'
фактически устраняются из круга доказательств *. Именно на та¬
ком отношении коронных судей к обвинительным и оправдатель¬
ным доказательствам покоится установившийся, во Францу
порядок так называемой «коррекционализации» дел: дело, под.
судное суду присяжных, но сомнительное в смысле убедитель-
ности доказательств обвинения, прокурор направляет в суд
исправительной полиции, для чего смягчает предъявляемое под.
судимому обвинение. При этом он уверен, что суд исправительной
полиции найдет достаточно убедительными доказательства обвц-
нения и отбросит противоречащие им оправдательные данные.
При всей податливости суда присяжных к поддержанию об¬
винения, направленного на охрану устоев буржуазного общества,
нередко все же случается, что грубо сфабрикованные доказа¬
тельства обвинения отвергаются жюри, особенно если в его со¬
став попадают менее надежные в буржуазном смысле присяжные.
Невозможность побороть законным путем это «своеволие»
жюри и заставляет буржуазные правительства на континенте
Европы отказываться от самого института присяжных, заменяя
его институтом вполне послушных заседателей-шеффенов. Та¬
кая «реформа» и была произведена в 1941 г. во Франции.
«Внутреннее убеждение» такой шеффенской судейской колле¬
гии не выходит из круга «официальных» доказательств и безот¬
казно обосновывает угодные реакционному буржуазному пра¬
вительству приговоры.
Теория буржуазного и, в частности, французского процесса
провозглашает одним из принципов достижение мате¬
риальной истины. Этой цели и должна служить принятая
в теории процесса система оценки доказательств. Однако крити¬
ческий анализ судебной практики буржуазного суда заставляет
нас притти к выводу, что проводимая здесь оценка доказательств'
имеет своей целью не достижение подлинной- материальной
истины, а установление таких «истин», которые желательны в
данный момент правительству.
159. Преимущества основных принципов советской системы
доказательств. Сравнивая нашу систему оценки доказательств
по внутреннему убеждению судей с одноименной системой бур'
1 Эту черту буржуазного «правосудия» с большой сатирической силой и
художественной убедительностью отметил Анатоль Франс. Генерал Пантер,
которому было поручено подготовить процесс Пиро (Дрейфуса) докладывает
военному министру Гретоку о «благополучном исходе процесса»: «К счастью
судьи были убеждены в виновности подсудимого, потому что улик против
него не было никаких. Этот процесс — шедевр: он сделан из ничего» («Остров
пингвинов»), В рассказе «Кренкбиль» писатель влагает в уста председателя
суда исправительной полиции Бурриша целую философию оценки доказа¬
тельств. «Когда человек, дающий показание, вооружен саблей, нужно слу¬
шать саблю, а не человека... Я повредил бы сам себе, если бы признал не¬
правым хоть одного жандарма, к тому же это противоречит духу законов».
284
^уазного процесса, мы должны отметить следующие неоспори¬
мые преимущества нащей системы.
Отсутствие каких бы то ни было формальных ограничений
в допущении отдельных категорий чсвидетелей, возможность
потребовать сообщения .об имеющих значение для дела фактах
оТ любого гражданина, независимо от его служебного положе¬
ния и родства с обвиняемым, значительно расширяют круг
обстоятельств, оцениваемых судом. Отсутствие формального пра¬
вила о бремени доказывания и несвязанность суда требованиями
сторон • дают суду больше возможностей по раскрытию мате¬
риальной истины.
Обязанность мотивировать приговор обеспечивает его поста¬
новление не по впечатлению, могущему ввести в заблуждение,
а по зрелому обдумыванию и взвешиванию всех обстоятельств
дела.
Применение принципов советского правосудия, свободного
от классово эгоистических задач буржуазного суда как орудия
классового, национального и расового угнетения позволяет
советским судьям до конца вскрывать причины и обстановку
каждого преступления.
Применение советскими судьями метода материалистической
диалектики, тесная связь внутреннего убеждения судей с их
социалистическим мировоззрением позволяют им вносить необхо¬
димые поправки в выводы формально логические при оценке
отдельных обстоятельств дела и всей их совокупности и облег¬
чают обнаружение материальной истины. ;
Л'ИТЕРАТУРА К ДЕСЯТОЙ ГЛАВЕ
А. РУКОВОДЯЩАЯ:
4
Энгельс, Диалектика природы, Соч., т. XIV, стр. 414, 431—432.
Ленин, Материализм и Эмпириокритицизм, Соч., т. XIII, стр. 84, 89,
100, 111—112, 214, 253.
Ленин, Философские тетради, стр. 154—156, 174, 193.
Б. СОВЕТСКАЯ СПЕЦИАЛЬНАЯ:
1. Учебники:
Вышинский, Курс уголовного процесса, стр. 98—106.
Строгович, Уголовный процесс, стр. 118—174.
О и ж е, Логика, М., 1946, гл. гл. IX, XI.
Асмус, Логика, М„ 1947, гл. гл. И, 12 и 14.
2. Монографии и статьи:
Вышинский, Теория судебных доказательств в советском праве,
изд. 2-е, М., 1946.
О н ж е, Проблема оценки доказательств в советском уголовном про¬
цессе («Проблемы уголовной политики», кн. IV, 1937).
Строгович, Теория доказательств в уголовном процессе («Советское
право», Л927, № 2).
285
Он же, Внутреннее судейское убеждение и оценка доказательств в ус¬
ловном процессе («Проблемы уголовной политики», кн. 4).
Голунский, О вероятности и достоверности в уголовном процесс^,
(там же).
Гродзинский, Докази в радяньскому криминальному процеси (Харь,
ков, 1933).
Познышев, Доказательства в уголовном процессе (М„ 1929).
Люблинский, О доказательствах (М., 1924).
Полянский, Уголовное право и уголовный суд в Англии (М., 1937).
О н ж е, Доказательства в иностранном уголовном процессе (М., 1946),
Фрейганг, Английское доказательственное право («Ученые записка
МЮИ», вып. 1, 1939).
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ:
1. Учебники:
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 179—315.
Розин, Русское уголовное судопроизводство, стр. 377—399.
СлучевскИй, Учебник русского уголовного , судопроизводства,,
стр. 392—424.
2. Монографии и статьи:
Бентам, О судебных доказательствах, 1876.
Спасович, О теории судебно-уголовных доказательств, Соч., т. III,
стр. 163—187.
• Стифен, Очерк доказательственного права, СПБ, 1910, и вступитель¬
ные статьи Люблинского.
Уильз, Опыт теории косвенных улик, М„ 1864.
Владимиров, Учение об уголовных доказательствах, М., 1910.
О н ж е, Психологическое исследование в уголовном суде, 1909.
ГЛАВА XI
ВИДЫ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ И ОТДЕЛЬНЫЕ ИСТОЧНИКИ
ДОКАЗАТЕЛЬСТВ
160. Классификация доказательств. 161. Доказательства обви¬
нительные и оправдательные. 162. Доказательства первоначаль¬
ные м производные. 163. Доказательства прямые и косвенные
(или улики). 164. Источники доказательств
I. Свидетельские показания
165. Понятие. Круг свидетелей. 166. Недопущение к свидетель¬
ству защитника. 167. Недопущение к свидетельству лиц с опре¬
деленными физическими или психическими недостатками. 168. Во¬
прос о врачебной тайне. 163. Вопрос о служебной тайне.
170. Вопрос о тайне совещания судей. 171. Предмет свидетель¬
ских показаний. 172. Процессуальные права и обязанности
свидетеля. 173. Вопрос о достоверности свидетельских показа¬
ний. 174. Вопрос о единообразии ошибок свидетелей. 175. Сви¬
детели — малолетние. 176. Оценка выводов психологической
школы. 177. Показания потерпевшего
II. Экспертиза
178. Понятие. 179. Процессуальная природа экспертизы. 180. Тео¬
рия экспертизы — научного приговора. 181. Сущность экспертизы
как особого источника доказательств. 182. Случаи обязательной
экспертизы. 183. Круг экспертов. 184. Процессуальное положение
эксперта. 185. Его обязанности
III. Личные объясненияи показания обвиняемого
186. Терминология. 187. Показания обвиняемого в розыскном
процессе. 188. Объяснения обвиняемого в современном буржуаз¬
ном процессе. 189. Объяснения обвиняемого в советском уго¬
ловном процессе. 190. Оговор и его процессуальное значение
IV. Вещественные доказательства
19L Определение. 192. Процессуальное значение. ^./Процессуаль¬
ное оформление
V. Письменные доказательства
194. Определение. 195. Процессуальное значение. 196. Процессуаль¬
ные акты и протоколы. 197. Процессуальное оформление
160. Классификация доказательств. В теории процесса имеется
деление доказательств на группы по различным признакам, на¬
пример, по предмету (обвинительные и оправдательные),
по источнику (первоначальные и производные), по
отношению к заключению судьи, выводимому из них
(прямые и косвенные доказательства, или улики). Все эти деле¬
ния имеют главным образом известное учебное значение — удоб¬
ство изложения и разбора. Практическое, чисто процессуальное
значение этих делений часто подвергается сомнениям.
287
Рассмотрим каждое из названных делений.
161. Доказательства обвинительные и оправдательные. Совет,
ский процесс, отвергнув формальное значение доказательства
предоставляет оценку удельного веса всякого доказательства’
суду. Ввиду нераздельности доказательств каждый из процес.
суальных субъектов может пользоваться всеми представленными
в суд доказательствами. Иной раз доказательство, представлен,
ное для оправдания подсудимого, превращается в улику против
него. Но это обстоятельство все же не устраняет чисто практи¬
ческого значения деления доказательств на обвинительные и
оправдательные. Доказательства собираются ю определенной
целью. Назначение одних доказательств — установить виновность
привлеченного к ответственности лица; назначение других —
опровергнуть или ослабить обвинение. Ст. 111 УПК РСФСР под¬
черкивает обязанность следователя не ограничиваться собира¬
нием только обвинительных доказательств, но также исследовать
и доказательства оправдательные. Иначе в ст. 42 УПК
УзССР, которая говорит, что «после предъявления обвинения
расследование должно вестись в направлении выяснения обстоя¬
тельств, имеющих наиболее существенное значение для опре¬
деления общественной опасности преступле¬
ния и лица, его совершившего, и не должно осложняться
выяснением излишних в указанном смысле доказательств». Но
в практике наЩих высших судебных органов мы встречаемся
с отменой приговоров на том основании, что и следователь и суд
нарушили ст. 111 УПК РСФСР, т. е. собирали только обвини¬
тельные доказательства, проходя мимо оправдательных *.
Таким' образом, рассматриваемое деление имеет важное прак¬
тическое значение, несмотря на то, что отдельные обстоятель¬
ства., выдвинутые первоначально в качестве оправдательных,
могут в ходе процесса превратиться в обвинительные и наоборот1 2.
162. Доказательства первоначальные и производные. Деление
доказательств на первоначальные и производные исходит из раз¬
личия источников, которые могут быть использованы судом.
Советская теория усвоила следующее понимание этих терминов.
Доказательством первоначальным называется такое, которое
представлено суду из непосредственного (или первого) источ¬
ника. Доказательством производным является доказательство,
которое суд получает из посредственного источника (т. е. не из
первоисточника). Примерами непосредственного источника могут
служить показания свидетеля о тех фактах, которые он лично
1 Определение УСК по делу Меркурьева («Судебная практика», 1942,
вып. 1, стр. 18—20); по делу Бабараимова («Судебная практика», 1943,
вып. V, стр. 18—19); по делу Константинова (там же, стр. 24); по делу Бо-
гаткиной («Судебная практика», 1943/VI, стр. 20); постановление Пленума
по делу Кондрашева («Судебная практика», 1944/XII, стр. 9—10).
2 Так, Строгович, Уголовный процесс, 1946, стр. 164. Вышинский
(«Теория судебных доказательств в советском праве», изд. 2-е, стр. 200) счи¬
тает это деление бесполезным.
288
виДел, слышал или воспринял ИНЫМ образом; Далёё — йодЛинйое
вещественное доказательство или подлинный документ; показа¬
ния обвиняемого о своих действиях. Примерами посредственных
источников являются показания 'Свидетеля, воспроизводящего
какой-л(ибо факт со слов обвиняемого или иного лица; копия
документа; протокол осмотра вещественного доказательства.
Значение этого деления усвоено нашей практикой.
Так, в одном из своих определений Верховный суд РСФСР
разъяснил, что вещественные доказательства, если выводы из их
осмотра могут иметь значение для приговора, нельзя заменить
актом их осмотра, составленным в стадии предварительного про¬
изводства по делу *.
163. Доказательства прямые и косвенные (или улики). Это
делецие основано на различии в выводах, которые могут быть
сделаны из каждого доказательства. Из прямого доказательства
(при признании его правильным). сразу делается вывод о глав¬
ном факте — преступлении, а иногда и о совершении его опре¬
деленным лицом. Приведем пример. В деле со спорным вопросом
о причинах смерти А. — самоубийство или убийство — следова¬
тель находит свидетеля, дающего показание, что он видел, как
три человека после борьбы с жертвой повалили ее, заткнули рот,
а затем, на|кинув петлю, повесили. Было Достаточно темно, и
свидетель из страха не подходил близко и не видел убийц в лицо.
Факт, описанный свидетелем, прямо указывает на событие пре¬
ступления, на главный факт в деле: это прямое доказательство.
Если бы свидетель назвал на допросе и имена убийц, в его по¬
казании были бы прямые доказательства обоих главных фактов
дела — события преступления и личности преступников.
Но в том же деле могло не быть свидетеля, видевшего самый
факт преступления. Следователем же установлены такие факты:
а) за несколько часов до смерти А. был в прекрасном настроении
и строил планы на ближайшее будущее; б) утром в день смерти
он получил какое-то письмо, которое спрятал в карман, говоря
при этом, что у него вечером будет важное свидание; в) письмо
это не обнаружено в одежде трупа; г) недалеко от места обна¬
ружения трупа вечером видели А. с тремя лицами; д) у А. были
на почве служебных дел чрезвычайно враждебные отношения
с двумя гражданами; е) на руках трупа найдены ссадины и
царапины и т. д. и т. д. Ни один из перечисленных фактов не
говорит прямо не только о личности преступников, но даже
О событии преступления. Из каждого можно делать лишь пред¬
положения о фактах, более или менее близко относящихся
к главному: о наличии мотивов к убийству и об отсутствии моти¬
вов к самоубийству, о возможности изъятия у А. письма, вызвав-
1 В определении УСК Верховного суда СССР 10 июля 1939 г. по делу
Орсекова выражен запрет допроса в качестве свидетелей лиц, передающих
сведения о преступлении, известные им по неопределенным и не проверенным
слухам (Сборник постановлений и определений 1939—2, стр. 94).
19 Зак. 1524
289
шего его На вечернее свидание, о возможности борьбы между Д
и напавшими на него людьми и т. д. Все такие факты лишь
косвенно приводят к решению вопроса о глав¬
ном факте — о событии преступления, а в дальнейшем и
о личности преступника. Такие доказательства и называются
косвенными.
Из этого примера видно, что каждое косвенное доказатель¬
ство может быть прямым в отношении какого-либо имеющего
значение для дела факта: например, свидетели прямо устанавли¬
вают, что А. вечером был в обществе трех лиц. Но, только уста¬
новив таким путем ряд промежуточных фактов (относительно
обстановки происшествия, поведения А. и подозреваемых в убий¬
стве лиц и т. п.), можно с большей или меньшей уверенностью
сделать вывод о главном факте *.
Имеет ли процессуальное значение это деление доказательств
на прямые и косвенные, если значение каждого доказательства
оценивается судом по внутреннему убеждению (ст. 57 и 319 УПК) ?
Конечно, и прямые и косвенные доказательства дают мате¬
риал для умозаключений судьи. Однако, как правильно указал
в нашей литературе проф. Гродзинский, характер выводов из этих
умозаключений или, точнее, из судейского анализа будет раз¬
личный при прямых или косвенных доказательствах. В одном
случае это вывод о наличии главного факта (прямые доказа¬
тельства), в другом — о наличии какого-то промежуточного
факта, который является в совокупности с другими такими же
фактами ступенью к дальнейшему выводу, причем и этот вывод
может не быть искомым фактом (косвенные доказательства).
Здесь получается как бы восхождение по лестнице фактов: вто¬
рая ступень, которая была высшей по отношению к первой,
сама становится, когда мы ее достигли, низшей по отношению
к третьей ,
Таким образом, косвенные доказательства являются особой
группой доказательственных фактов. Пользование ими сложнее,
чем пользование прямыми доказательствами. Здесь к ошибке
в оценке правдивости лица, сообщающего о факте, который
1 Эту черту косвенных доказательств выяснил еще Уильз: «Обстоятель¬
ственные улики по своей природе совершенно тождественны с прямыми; вся
разница их состоит только в том, что очевидность, которая производится
прямыми уликами, относится непосредственно к факту, составляющему пред¬
мет исследования, тогда как обстоятельственные улики, будучи в сущности
такими же прямыми признаками, представляют непосредственную очевид¬
ность второстепенных фактов, из достоверности которых можно заключить о
действительности главного факта...» («Опыт теории косвенных улик», стр. 16).
Уильз подчеркивает, что прямые и косвенные доказательства производят в
нас известное убеждение различными способами.
2 Или, как говорит Гродзинский,-факты, являющиеся косвенными доказа¬
тельствами, сперва сами были предметом доказывания, т. е. искомыми фак¬
тами; когда же их установили, то они превратились в доказательства по от¬
ношению к основному искомому факту, т. е. к факту совершения преступле¬
ния обвиняемым (Докаэи в радянському кримшальному процесс!, стр. 13).
290
является таким доказательством, могут присоединяться ошибки
в оценке связи косвенных доказательств с искомым фактом. Не¬
редки в нашей судебной практике случаи, отмеченные в ряде
определений Верховного суда СССР, когда суды делают пред¬
положительные выводы из одной-двух улик; или прини¬
мают за факты, причинно связанные с преступле¬
нием, — факты, имеющие с ним случайную связь (совпадение
по времени, месту и т. п.).
Усвоение особенностей и трудностей доказывания посред¬
ством улик, постоянно применяющегося на практике, является
необходимым для судебных работников. Поэтому мы вернемся
к вопросу об особенностях этого вида доказывания в главе, по¬
священной оценке судом всех обстоятельств дела и вынесению
приговора.
У. нас не выработалось общепринятого понимания термина
улики. Одни ученые считают, что уликами являются косвенные
доказательства, указывающие на наличие преступления и совер¬
шение его обвиняемым: они изобличают, доказывают вину
(Гродзинский). Другие распространяют понятие улики на все
обвинительные доказательства, не только косвенные, но и прямые
(Строгович, Громов и Лаговиер). Третьи считают, что термин
«улика» обозначает то же, что «косвенное доказательство» во¬
обще и что могут быть улики обвинительные и улики оправда¬
тельные (Вышинский).
Мне кажется более правильным первое мнение. Согласно
обычному словоупотреблению, улика — это обстоятельство дела
или вещи, которые уличают кого-либо в чем, поличное1.
164. Источники доказательств. Рассмотрев деление доказа¬
тельств как фактов, имеющих значение для решения дела, мы
должны перейти к изучению тех источников, из которых
могут быть почерпнуты эти факты.
Почти все УПК союзных реопублик не соблюдают правиль¬
ной .научной терминологии, называя доказательствами и х
источники. Так редактированы ст. 58 УПК РСФСР и БССР,
ст. 55 — АзССР и т. д. В УПК УзССР ст. 22 называет доказа¬
тельствами «все фактические данные, которые в отдельности или
в совокупности устанавливают или опровергают событие престу¬
пления, уличают или оправдывают привлеченного к ответствен¬
ности и отяпчают или смягчают его ответственность». Но в то же
время ч. 2 этой статьи повторяет определение, принятое в других
кодексах: «...доказательствами являются показания .свидете¬
лей, протоколы осмотров» и т. д. Значит, здесь термин «доказа¬
тельства» обнимает одновременно и доказательственные факты
и источники доказательств.
Такое, смешение понятий объясняют иногда тем, что кодекс
не учебник. Но оно нередко приводит к грубым ошибкам в прак-
1 Даль, Толковый словарь, т. IV, стр. 502. ,
• 291
тике. Читая в ст. 57 УПК, что «суд не ограничен никакими фор.
мальными доказательствами, и от него зависит... допустить те
или иные доказательства», а затем, имея в виду перечень ст. 58,
мало искушенный в теории работник иногда приходит к выводу,
что перечень этот примерный и что суд может основывать
свой приговор и на других «доказательствах», т. е. черпать их из
иных источников. Отсюда ошибка отдельных судей, допускающих
доказывание путем обсуждения «поведения собаки-ищейки»,
«речей ворожеи», «агентурных сводок».
Правильно поэтому поступили авторы украинского проекта
УПК 1921 г., разделив два понятия. В ст. 27 они дали определе¬
ние доказательств как обстоятельств, устанавливающих
или опровергающих факт преступления, уличающих или оправды¬
вающих обвиняемого; а ст. 28 они посвятили источникам
доказательств, перечислив в ней показания свидетелей
и т. д.
Источники доказательств можно разделить на
две группы: А. — заявления лиц, Б. — материальные предметы.
К первой группе относятся: 1) свидетельские показания, 2) за¬
ключения экспертов, 3) объяснения и показания обвиняемого.
Ко второй группе относятся: 4) вещественные доказательства и
5) документы и иные письменные доказательства.
I. СВИДЕТЕЛЬСКИЕ ПОКАЗАНИЯ
165. Понятие. Круг свидетелей. Свидетель есть лицо, при¬
званное и обязанное сообщить суду или следственным органам
полученные им путем личного восприятия сведения об относя¬
щихся к делу обстоятельствах или о личности обвиняемого.
Из этого определения следует, что свидетелями могут быть
только отдельные люди, но не так называемые юридические
лица. Свидетели незаменимы: они создаются самим
делом.
Не может быть свидетелем обвиняемый, даже в отношении
других сообвиняемых. Обвиняемый не обязан давать объясне¬
ния, и особая его заинтересованность в процессе создает ему и
особое полоЬкение. Это не относится к тем обвиняемым, в отно¬
шении которых дело прекращено до суда или закончено оправда¬
тельным или обвинительным приговором. Они могут быть вызы¬
ваемы как свидетели по делам о соучастниках в том же престу¬
плении, за которое они сами привлекались. Правда, наш УПК
не содержит правила, согласно которому свидетель не обязан
отвечать на вопросы, уличающие его самого в каком бы то ни
было преступлении, и поэтому положение таких свидетелей не¬
сколько неопределенно.
От свидетелей следует отличать понятых, которые пригла¬
шаются присутствовать при обысках, выемках, освидетельство¬
ваниях к вскрытиях (ст. 74 УПК) для обеспечения и возможного
292
удостоверения правильности совершения этих следственных дей¬
ствий (ст.ст. 183, 184). Правда, закон не запрещает совмещать
обязанности понятогЬ и свидетеля (если этот свидетель не
является потерпевшим или родственником потерпевшего или
обвиняемого).
Процесс, построенный на системе легальных доказательств,
отличал безусловно неспособных к свидетельству —
по Какому бы то ни было делу — и относительно неспо¬
собных — по данному делу Ч
Дореволюционный русский процесс сохранил деление свиде¬
телей на дающих показания под присягой и бе с присяжных,
в основе которого также лежало признание лиц данной катего¬
рии всегда или в отдельных случаях неспособными быть досто¬
верными свидетеля’ми.
Советский УПК не знает такого деления свидетелей и в со¬
ответствии с этим не устраняет каких-либо категорий лиц от сви¬
детельства. Не знает он и отвод а свидетелей. Согласно
ст. 61 УПК, освобождается от вызова и допроса как свидетель
защитник по делу, по которому он выполняет обязанности по
защите.
166. Недопущение к свидетельству защитника по данному
делу, конечно, объясняется не принципом несовместимости
в одном лице функций стороны и свидетеля, а призна¬
нием со стороны законодателя необходимости ограждения
тайны доверенного обвиняемым своему защит¬
нику. Иное толкование неминуемо приводит к выводу о воз¬
можности замены во время процесса защитника другим для
вызова первого как свидетеля. Совершенно очевидно, что про¬
ведение такой точки зрения привело бы на практике к упраздне¬
нию защиты: каждый обвиняемый мог видеть в защитнике не
советника и охранителя своих процессуальных интересов, а
вероятногЬ свидетеля обвинения. Но так как защита введена
в публичных интересах, и в ряде случаев ее участие в процессе
является обязательным, а по Конституции СССР защита стала
неотъемлемым правом каждого обвиняемого, то в УПК неиз-
1 Так, т. XV Свода Законов постановлял, что не допускаются в делах уго¬
ловных к свидетельству под присягой: 1) малолетние до 15 лет, 2) безумные
и сумасшедшие, 3) глухонемые, 4) смертоубийцы, воры, разбойники, люди,
портившие тайно межевые знаки, публично за преступление наказанные,
5) явные прелюбодеи, 6) не бывшие никогда у святого причастия, 7) ино¬
странцы, поведение коих неизвестно, 8) находящиеся с подсудимым в род¬
стве и ближнем свойстве или в дружбе или имевшие с ним до того времени
вражду, хотя бы потом они и помирились, 9) дети против родителей, 10) жены
против мужей, 11) отпущенные на волю против своих прежних господ,
12) раскольники в делах православных. Кроме того, иные категории лиц, спо¬
собные к свидетельству в одних местах, признавались неспособными в дру¬
гих местах (евреи — против христиан в местах, где им не позволено иметь
пребывание, магометане в Закавказье и киргизы в Сибири, где число свиде¬
телей из них должно было быть вдвое больше для образования полного до¬
казательства). Ярко выраженный классрВДЙ смысл многих указанных огра¬
ничений не нуждается в толковании.
293
бежно должна быть норма, обеспечивающая защитнику возмож¬
ность спокойного и честного выполнения его функций.
В отношении защитников профессиональных, т. е. адвокатов,
практические соображения заставляют признать правило ст. 61
УПК действующим не с момента допущения их к защите судом, а
с момента оказания ими юридической помощи обвиняемому,
например, в юридической консультации. На обязанности адво¬
катов лежит оказание юридической помощи населению, и если
обвиняемый обращается к одному из них как к защитнику, то
между ними и устанавливаются те отношения, которые законо¬
датель считает нужным охранять в публичных интересах.
167. Недопущение к свидетельству лиц с определенными физи¬
ческими или психическими недостатками. Согласно той же ст. 61,
к свидетельству не допускаются такие лица, которые, ввиду
своих физических или психических недостатков, неспособны пра¬
вильно воспринимать имеющие значение для дела явления и
давать о них правильные показания.
Такое постановление следует признать более правильным,
чем норму царского УУС, устранявшую от свидетельства
«безумных и сумасшедших». В литературе неоднократно указы¬
валось на пользу для правосудия, которую можно иногда извлечь
из показаний так называемых «сумасшедших» Ч Психическая
ненормальность бывает столь различных степеней и форм, что
в ряде случаев «ненормальный вполне отчетливо воспринимает
определенные явления и может дать правильный отчет о вос¬
принятом. Следует поэтому индивидуализировать подход к та¬
ким лицам, учитывая рядом с особенностями субъекта также
и характер показаний, которые он может дать, конечно, прибегая
для этого к помощи эксперта-психиатра. Можно считать, что
наш ауд уполномочен на это примечанием к ст. 61 УПК: при
наличии сомнений в способности лица выступать свидетелем
судебно-следственные органы назначают экспертизу1 2.
Вопрос о недопущении к свидетельству на основании опреде¬
ленных физических недостатков (глухота, слепота) не предста¬
вляет особых затруднений и в ряде случаев может быть решен
судом в зависимости от характера того показания, которое
должно дать вызванное лицо.
1 Наш закон не знает допроса в суде лиц, не могущих быть вызванными
как свидетели в порядке осведомления, по распоряжению председателя
(институт французского процесса). Но вряд ли правильно с точки зрения не¬
посредственности процесса и предложение Люблинского («О доказательствах»,
стр. 34) ввести исследование сообщений Таких лиц (душевнобольных, детей)
судебной или следственной властью через врачей-психиатров, с тем, чтобы эти
сообщения после заключения со стороны экспертов о степени их достоверности
приобщались к делу как письменные материалы.
2 УКК Верховного суда РСФСР 1924/№ 21168 по делу Ставровского и др.
(«Сборник постановлений и определений», стр. 91). Все обвинение зиждется
на показании потерпевшей П. психически больной... Поэтому в отноше¬
нии П. необходимо было произвести специальную экспертизу с целью выяс¬
нить, насколько можно придавать значение ее показаниям.
294
168. Вопрос о врачебной тайне разрешается в нашем процессе
отрицательно. Врач не может отказаться дать в уголовном деле
свидетельское показание по вопросам, относящимся к его «про¬
фессиональной тайне». Врачебная тайна преследует охрану важ¬
ных интересов отдельных граждан, которые не могут быть,
однако, поставлены выше публичных интересов уголовного пра¬
восудия >.
169. Вопрос о служебной тайне. Вопрос о служебной тайне
является спорным в буржуазной процессуальной теории. В бур¬
жуазной судебной практике, как это неоднократно отмечалось
в литературе, нередки случаи, когда ссылкой на служебную или
профессиональную тайну чины администрации прикрывают
явные злоупотребления и не дают возможности суду раскрыть
преступление. В качестве примера можно привести дело фран¬
цузского писателя Эмиля Золя.
После осуждения Дрейфуса Э. Золя опубликовал в газете
письмо на имя президента республики, в котором обвинял ряд
работников военного министерства и чинов военно-судебного
ведомства в служебных злоупотреблениях и подлогах, напра¬
вленных к осуждению заведомо невиновного в измене Дрейфуса
и сокрытию истинного виновника. Золя был привлечен к ответ¬
ственности за клевету. Чтобы доказать правдивость выдвинутых
Золя обвинений, защита потребовала вызова в суд ряда свидете¬
лей — работников военного министерства, а также следователя и
прокурора, которые вели дело Дрейфуса. Часть этих вызванных
в суд свидетелей отказалась от явки, сославшись в своих заявле¬
ниях на необходимость соблюдения служебной тайны. Те же
свидетели, которые явились в суд, категорически отказались
отвечать на вопросы защиты, касавшиеся указанных в письме
Золя злоупотреблений1 2.
Советская процессуальная теория решает отрицательно во¬
прос о служебной тайне. У нас не может быть таких тайн от
правосудия. Выше указывалось на те меры, которые принимает
законодатель, дабы избежать оглашения государственной, воен¬
1 В дореволюционном русском процессе и литературе вопрос о врачеб¬
ной тайне решался также отрицательно. Господствующей была точка зрения,
выраженная Фойницким в формуле: «Обязанность врачебной тайны суще¬
ствует у нас лишь до порога судебной залы» («Курс уголовного судопроиз¬
водства», т. II, стр. 254).
2 Не явились в суд бывший военный министр Мерсье, председатель воен¬
ного суда (по делу Эстергази), генерал Де Люксер со ссылками на невоз¬
можность быть свидетелями ввиду необходимости сохранения служебной
тайны. Явившиеся в судебное заседание начальник генерального штаба гене¬
рал Буадеффр, военный следователь полковник Дю Пати де Клам, который
вел следствие по делу Дрейфуса, и многие другие сослались на «служебную
тайну, мешающую им говорить перед судом». Немудрено, что при таком
положении дела Золя был осужден за клевету, хотя общественное мнение
Франции давно уже признало справедливость обвинений, выдвинутых в
письме Золя. Подробно см. «Процесс Эмиля Золя в связи с делом об измене
капитана Дрейфуса...» (М., 1898).
295
ной или дипломатической тайны. Имевшие у нас место в отдель-
ных случаях попытки того или иного работника милиции и
розыска ссылаться на «служебную тайну» совершенно правильно
отвергались судами.
170. Вопрос о тайне совещания судей. Этот вопрос может
встать в том случае, когда возбуждается дело по обвинению
в получении взятки или в вынесении неправосудного приговора
(решения)-в отношении одного из судей. Он разрешается отри¬
цательно. Тайна совещательной комнаты имеет значение гаран¬
тии судей от всякого воздействия на их судейскую совесть и
независимость. Гарантия эта очень важна для государства и для
участников процесса как охраняющая правосудность и зрелую
обдуманность судебного решения.
Но коль скоро в уголовно-правовом порядке ставится вопрос
о нарушении судейского долга со стороны одного из судей, инте¬
ресы правосудия в целом и в данном, уже решенном деле, тре¬
буют самого полного выяснения всех обстоятельств, при которых
было вынесено судебное решение (определение, приговор).
Таким образом, лица, бывшие судьями, вызванные как свиде¬
тели по уголовному делу, не могут отказываться от дачи показа¬
ний, ссылаясь на тайну совещательной комнаты.
171., Предметом свидетельского показания может быть всякое
обстоятельство, воспринятое данным лицом и имеющее значение
для дела. Относящимися к делу надо признать не только отдель¬
ные факты, входящие в состав преступления или характеризую¬
щие обвиняемого (ст. 166 УПК), но и другие обстоятельства,
разъясняющие дело, например, отношение свидетеля к делу и
сторонам, его личность (ст. 284 УПК). Поэтому нельзя устранить
из дела вопросы, выясняющие правдоподобность или сомнитель¬
ность показаний свидетеля. В УПК СССР должно быть установ¬
лено, что по требованию органов расследования, суда и сторон —
свидетель обязан сообщить необходимые сведения о себе и
своих отношения^ к обвиняемому и потерпевшему.
Предмет показания свидетеля — лично им воспринятое, но не
обязательно непосредственное восприятие факта, о котором
показывает свидетель. Он может видеть самый факт преступле¬
ния, но может слышать о нем от очевидцев, наконец, может
передавать слышанное о факте преступления «из третьих рук».
Такое свидетельство «по слуху» вполне допустимо по на¬
шему УПК, хотя и обладает меньшей доказательной силой. Его
надо отличать от свидетельства по слухам!, которое не допу¬
скается, ибо источник его не может быть проверен (ст. 285 УПК).
Обычная характеристика свидетельских показаний подчерки¬
вает их отличие от показания эксперта в том смысле, что свиде¬
тель передает только воспринятый им факт, а не свое суждение
о нем. Такая характеристика неточна. Нередко в показаниях
свидетелей о фактах имеется элемент суждения. Это бывает,
например, тогда, когда свидетель, устанавливая какие-нибудь
296
свойства описываемого предмета, сравнивает его мысленно
с другим. Так, потерпевший, говоря, что нападавший на него
человек был высокого роста, обычно сравнивает его рост со
своим. Показание всегда сводится к суждению, если свидетель
характеризует личность обвиняемого или потерпевшего: «он
честный», «любит детей», «очень вспыльчив» и пр. Поэтому в по¬
добных случаях суд должен требовать уточнения путем указания
определенных фактов.
В некоторых случаях суждения свидетеля не только не устра¬
нимы из его показания, но являются для суда особенно ценными.
Еще Бентам, указывал на различия в суждениях свидетелей,
зависящие от наличия или отсутствия у них специальных знаний.
«Тогда как химик в известном веществе узнает опасный яд, слу¬
жанка может принять это вещество за безвредный порошок.
Редкое в глазах ботаника растение земледельцу представляется
сорною травою. Минералог открывает драгоценный минерал там,
где землепашец видит только тяжелый камень. Такое же разли¬
чие встречается во всех человеческих занятиях и во всех
науках» х. Наиболее типичный пример — показание врача о ходе
болезни умершего пациента, ее симптомах, лечении и пр. Оче¬
видно, что, кроме более точного описания воспринятых им
фактов, такой свидетель, опираясь на свои специальные позна¬
ния, может высказать и суждение — о причинах заболевания и
смерти (отравление, смерть от такой-то болезни). В подобных
случаях иногда говорят о «сведущем свидетеле». К такому свиде¬
телю применяют все общие процессуальные правила о свиде¬
телях, ибо цель, которой хотят достигнуть при его допросе, —
установление фактов, а не их оценка на основе специальных зна¬
ний. Советский УПК не знает особой категории «сведущих сви¬
детелей», запрещая соединение в одном лице обязанностей
свидетеля и эксперта. Наша судебная практика допускает иногда
фактическое смешение этих ролей: например, следственные
органы допрашивают врача, лечившего раненого потерпевшего,
позже умершего, о характере причинивших смерть повреждений,
а иногда и поручают ему произвести вскрытие трупа.
172. Процессуальные права и обязанности свидетеля. Дача
свидетельских показаний есть публично-правовая обязанность
каждого гражданина, от которой никто не может отказаться.
Каждое вызванное как свидетель лицо обязано явиться, рас-
d к а з а т ь все известное ему по делу и отвечать на во¬
просы, предлагаемые ему. Уклонение от явки или отказ от
дачи показаний влечет за собой либо наложение штрафа по
постановлению суда, либо привлечение к уголовной ответствен¬
ности (ст. 92 УК). К неявившимся без уважительной причины
свидетелям может быть также применен привод (ст. 62 УПК).
Свидетели имеют право на возмещение понесенных ими рас-
1 Бентам, О судебных доказательствах, стр. 27.
297
ходов по явке и на вознаграждение за отвлечение от обычных
занятий. За рабочими и служащими сохраняется заработная
плата по месту работы.
Для обеспечения добросовестно ст и свидетельских
показаний наш УПК, отказавшийся от религиозной санкции
присяги, знает только разъяснение свидетелям их обязанности
дать показание и ответственности за дачу ложных пока¬
заний (ст.ст. 164, 274 УПК) *.
173. Вопрос о достоверности свидетельских показаний. За
последние 50 лет с развитием психологии вообще и, в частности,
экспериментальной возникла новая отрасль этой науки — пси-
хология судебная, или, как ее называли многие авторы,
исходя из наиболее разработанного ею вопроса, психология
свидетельских показаний. Как указывали ее сторон¬
ники, она ставит своей задачей создание таких приемов иссле¬
дования и оценки судом показаний свидетелей, которые покои¬
лись бы на объективных данных и заменили бы теперешнее
безотчетное доверие или недоверие суда к отдельным свидетелям.
Ряд ученых в различных странах подверг экспериментальным
исследованиям психические свойства, необходимые для объектив¬
ной передачи наблюдаемых фактов, — способность к восприя¬
тию, кзапоминанию, к воспроизведению. Согласно
выводам авторов, даже средние «нормальные» люди, не говоря
уже об алкоголиках, неврастениках, истериках, являются мало¬
достоверными свидетелями при наличии у них лучших намере¬
ний. Смешение непосредственных восприятий с собственными
выводами, заполнение пробелов памяти привходящими момен¬
тами, в виде чужих мнений, газетных сообщений, притупление
наблюдательной восприимчивости из-за отсутствия сосредоточе¬
ния («незаинтересованность» случайного наблюдателя) или под
влиянием волнения, самовнушения и внушения при допросах, —
все это часто до полной неузнаваемости искажает отражение
действительности в показаниях свидетелей.
Итогом первых научных сообщений об этих опытах была
преувеличенно резкая отрицательная оценка свидетельских по¬
казаний как источника судебных доказательств. Однако этот
период отрицания быстро прошел, и ряд авторов считал, что
новая отрасль психологии должна быть использована для
изыскания мер, которые позволйли бы суду устранять основные
причины ошибочности свидетельских показаний и, если можно,
улучшать их качество.
На основании сводки материалов ряда опытов различных
авторов можно так формулировать некоторые выводы:
1. Нормальное показание вполне правдивого свидетеля со¬
держит в себе некоторую долю ошибочности: в опытах, когда
в непродолжительном после восприятия времени снимались
1 Подробно о порядке допроса и его методике см. ниже, № 235.
398
показания о виденных свидетелем несложных объектах, ошибоч¬
ность эта в среднем равна 25%. Другими словами, из четырех
определенных ответов один был ошибочен.
2. Ошибочность эта значительно меньше в свободном рас¬
сказе свидетеля, чем в ответах его на предлагаемые вопросы.
Соотношение ошибок в показаниях этих двух типов у различных
авторов было: 6 и ПУа, 7 и 35%, 11 и 56%.
3. ' Ошибочность возрастает под влиянием времени, что осо¬
бенно сказывается на показаниях, относящихся к количе¬
ствам. С помощью точных методов удалось выяснить, что из
воспринятых впечатлений через 20 минут сохраняется около 58%.
Через 1 час—44%, через 24 часа — 34% и через 6 дней —
лишь 25%.
4. Ошибочность достигает крайне высоких размеров: а) в за¬
висимости от некоторых особых свойств объекта: так, при пока¬
заниях относительно цветов ошибочные ответы достигали у
взрослых 30%, а у детей — 40—50%; б) при наличии внешнего
воздействия — внушения: ошибочность показания при ней¬
тральных вопросах равна 26%, а при наводящих вопросах
она поднимается до 38%, а в некоторых опытах даже до 61%.
5. Особенно малой достоверностью, отличаются показания так
называемых «свидетелей по слуху». Из опытов, проведенных
Кулишером, видно, что из каждых 100 элементов, на кото¬
рые можно разбить показания, у очевидцев оказывается —
48,3% верных, т. е. почти половина, у «свидетелей по слуху» их
только 24,6%, т. е. меньше четверти. Все вообще утверждения
таких свидетелей оказывались весьма сомнительными. Тогда как
очевидцы допускали в связном рассказе только 5% ошибок, у сви¬
детелей «по слуху» этих ошибок было 21%. В ответах на во¬
просы первые делали 38% ошибок, вторые — 45% *.
На основании опытных исследований свидетельских показа¬
ний авторы-психологи выдвинули такие предложения для улуч¬
шения качества этих показаний: а) сокращение судебного произ¬
водства, дабы момент дачи показаний суду приближался воз¬
можно больше к моменту восприятия свидетелями фактов,
б) устранение наводящих вопросов, которые особенно искажают
показания, и в) введение в процессе психологической экспертизы
для выяснения влияния на свидетельские показания тех или
иных условий восприятия и воспроизведения фактов и для опре¬
деления способности свидетеля к точному восприятию фактов
того рода, о которых он показывает.
Резко отрицательно отнесся к этому последнему предложе-
1 Ку лиш ер, Вестник права, 1904, Канторович, Психология сви¬
детельских показаний, стр. 20—39, Гаккебуш и Залкинд, Судебная
психиатрия, стр. 372—388, Лурия, Экспериментальная психология, «Совет¬
ское право», 1926, стр. 86—91, Сборник «Ложь и свидетельские показания»,
Гродзинский, Единообразие ошибок в свидетельских показаниях, в Ар¬
хивах криминалистики и судебной медицины, т. I.
299
Нйю А. Ф. Кони. Признавая, что «внимание есть весьма несовер¬
шенное орудие для восприятия, а память с течением времени
искажает запечатленные вниманием образы и дает им совер¬
шенно выцвесть», он сомневается, «чтобы сложные процессы
душевной жизни могли быть выяснены опытами в физиологиче¬
ской лаборатории. В то же время никакая психологическая
экспертиза не в состоянии изобличить лжеца». И Кони приходит
к выводу, что «Едва ли все эти подробные исследования и инте¬
ресные сами по себе опыты должны изменить что-либо в ходе и
устройстве современного уголовного процесса» Ч
В советской литературе отрицательно отнесся к психологиче¬
ской экспертизе в уголовном процессе А. Я. Вышинский: «Судья
должен быть вооружен современными знаниями и психологии, и
физиологии, и философии, и права, и криминалистики. Владея
современной юридической судебной наукой и марксистским
диалектическим методом, судья в состоянии правильно оценить
свидетельские показания и избежать ошибок» 1 2.
174. Вопрос о единообразии ошибок свидетелей. Одним из
широко практикующихся в суде приемов проверки достоверности
отдельного доказательства издавна было сравнение его с дру¬
гими. В отношении проверки доказательств, почерпнутых из
свидетельских показаний, этот прием требует определенных по¬
правок. В данном вопросе многочисленные наблюдения и выводы
психологов могут принести известную пользу судьям. Вот почему
судьи должны быть вооружены дополнительными знаниями в
области психологии и не полагаться исключительно на свой
Житейский опыт и здравый смысл.
Бесспорно целесообразен прием проверки свидетельских
показаний, состоящий в сопоставлении их содержания с фактами,
выводимыми из осмотра вещественных и письменных доказа¬
тельств. Но нельзя сказать того же о сопоставлении одного сви¬
детельского показания с другими, говорящими о том же факте.
До того, как свидетельские показа|ния стали предметом опытов,
судебная практика считала такое сравнение надежным приемом
проверки: предполагалось, что совпадение показаний (при отсут¬
ствии, конечно, сговора) удостоверяет их достоверность. Совпа¬
дение объяснялось только тем, что действительное происшествие
одинаково отразилось в разных показаниях, преодолев влияние
различных условий восприятия, удержания в памяти и воспроиз¬
ведения. Однако многочисленные исследования показали, что
общие свойства человеческой психики приводят к единообра¬
зию ошибок в области восприятия. Отсюда и одинаковость
свидетельских показаний об одном предмете, которая отнюдь
еще не обеспечивает правильности их содержания.
Хотя описанное здесь явление изучено недостаточно, но уже
1 А. Ф. Кони, Свидетели на суде, Судебные речи, изд. 4-е.
2 А. Я. Вышинский, Теория судебных доказательств, изд. 2-е, стр. 217.
300
сейчас на основе работ многих исследователей можно утвер¬
ждать о ряде психических склонностей, свойственных
широкому кругу лиц, подвергавшихся соответствующим опытам.
Так, установлена склонность к определенным числам (здесь
обычно «округление»), некоторым цветам (красный и голубой
стоят на первом и втором месте), единообразие в ошибках при
оценке разного рода явлений, поддающихся количественному
учету. Так, при оценке небольших промежутков вре¬
мени и пространственных величин обычно наблюдается пере¬
оценка: одну минуту свидетели принимают за 2, 3, 5 и даже
8 минут и т. д. Наоборот, при сравнительно больших промежут¬
ках времени и пространственных величинах наблюдается недо¬
оценка: промежутки времени в 12 и 15 минут оценивались
в 8, 7, 5 и даже 4 минуты. Такое же единообразие ошибок
наблюдалось и в оценке промежутков времени, измеряемых
днями, месяцами и годами.
Особенную роль как причина единообразия ошибок в свиде¬
тельских показаниях играет внушение. Ряд опытов с наво¬
дящими вопросами и действиями, в частности, практика «опозна¬
ний», показывает, как легко большое число лиц впадает в одну
и ту же ошибку и как внушение распространяется и вглубь и
вширь Ч
Поэтому при проверке свидетельских показаний путем сопо¬
ставления их между собой необходимо критически относиться
к совпадению и каждый раз пытаться выяснить, не объясняется
ли это совпадение действием какой-либо причины, способной
вызвать одни и те же ошибки во всех показаниях.
175. Свидетели-малолетние. Так как свидетели создаются
самим делом, то нередко в положении лиц, наблюдавших факты,
относящиеся к преступлению, оказываются малолетние. Допу¬
скать ли их в процесс как свидетелей?
Этот вопрос может обсуждаться с двух точек зрения: во-
первых, со стороны процессуального значения их
показаний, во-вторых, со стороны того вреда, который может
быть причинен детям при неумелом, настойчивом или грубом
допросе. Существует взгляд о полной недопустимости к свиде¬
тельству детей моложе определенного возраста, например,
7 лет. ОСнован он на недостаточной способности к восприятию,
слабости памяти и высокой степени внушаемости детей. Однако
полный запрет допроса детей был бы вреден для интересов пра¬
восудия. Поэтому правильнее допускать свидетельские показа¬
ния детей, но учитывая их особенности и ограждая допрашивае¬
мых от вредных воздействий.
Согласно французскому С1С, дети до 15 лет могут быть под¬
вергнуты допросу, но без присяги, в форме «заявления». Англий-
1 Сводку литературы см. у Гродэинского, Единообразие ошибок в
свидетельских показаниях.
301
Ькая судебная прак’гйкй ДойуСКйет к Допросу без ПрйСйСй Те*
малолетних, из ответов которых на вопросы судьи явствует, что
они понимают необходимость давать правдивые показания.
Русский дореволюционный УУС не допускал к свидетельству
под присягой малолетних, не достигших 14 лет. Но, согласно
разъяснениям сената, свидетелями дети, моложе 14 лет, могли
быть, и устранять их от свидетельства суд не имел права.
Советский процесс, не знающий присяги и стремящейся
к установлению материальной истины, допускает малолетних
к даче свидетельских показаний. Практика знает отдельные слу¬
чаи, когда решающими оказались показания детей 5—6 лет Ч
В УПК УССР в 1928 г. было введено правило о том, что до¬
прос малолетних свидетелей производит следователь в присут¬
ствии представителей Наркомпроса и Наркомздрава с тем, что
они подписывают протокол допроса, вносят в него свое мнение
о продуманности и правдивости данных показаний, имеют право
задавать малолетним свидетелям вопросы и требовать внесения
в протокол своих замечаний по обстоятельствам допроса
(ст. 162). Таким образом, эти представители выполняют одно¬
временно функции экспертов и понятых, удостоверяющих соблю¬
дение следователем правил допроса. Практика установила вызов
этих же представителей — врача и педагога — в судебное засе¬
дание, где их обязанности являются в более чистом виде обязан¬
ностями экспертов,
В РСФСР старые циркуляры НКЮ указывали, что все про¬
цессуальные действия, производимые в отношении несовершенно¬
летних, должны осуществляться с ведома и при участии их
«законных представителей» 1 2. Циркуляры НКЮ РСФСР и проку¬
ратуры СССР, изданные после постановления ЦИК и СНК
7 апреля 1935 г., указывают на обязательное присутствие при
допросе несовершеннолетних родителей или опекунов.
Директивное письмо Верховного суда и Прокуратуры СССР
21 июня 1935 г. подчеркивает, что «лица, производящие рас¬
следование, допрашивают несовершеннолетних свидетелей, как
взрослых, и некритически относятся к их показаниям» 3. В раз¬
витие этого указания введено правило о вызове к допросу мало¬
летних свидетелей врача или педагога, выполняющих те
же функции, какие указаны) в УПК УССР 4.
Авторы специальной работы о свидетельских показаниях
малолетних В. Внуков и А. Брусиловский,, исходя из
1 Один такой пример находим в книге А. Л. Р и в л и н а, Допрос в уго¬
ловном суде, стр. 133 и сл., другой — в книге В. Обуховского, Уголов¬
ные доказательства.
2 Циркуляр НКЮ РСФСР, 1924, № 156.
3 «Сборник постановлений и определений» (М., 1941, стр. 28). -
4 См. определение УСК Верховного суда СССР по делу Г. (Судебная
практика, 1942/П, 14—16), осужденного за убийство исключительно на осно¬
вании показания 11-летнего мальчика. Здесь отмечены неправильные приемы
следствия и высказаны общие соображения о показаниях детей.
302
многократных наблюдений над повторными показа¬
ниями малолетних, как правило, обрастающими новыми дан¬
ными, порожденными фантазией ребенка, считают излишним
вызов в суд малолетних свидетелей, допрошенных на предвари¬
тельном следствии Ч По их мнению, суд должен довольство¬
ваться показаниями малолетних, данными на предварительном
следствии, и заключениями представителей Наркомздрава и
Наркомпроса о продуманности и правдивости этих показаний.
Согласиться с этим мнением нельзя. Было бы неправильно
лишить суд возможности непосредственно услышать
важнейшие показания: если показания малолетних не имеют
важного значения!, то их и не допрашивают. Никакое заключе¬
ние экспертов не может заменить живого общения суда и сторон
со свидетелем. Вопрос же о создании особой обстановки допроса,
соответствующей особенностям детской психики, поскольку
торжественность судебной процедуры вредно влияет на детей и
может отразиться и на их показаниях, является иным самостоя¬
тельным вопросом. На правильной точке зрения в этом вопросе
стоит А. Р и в л и н, подчеркивающий, что непосредственность
в допросе является одной из важнейших основ нашего процесса.
Можно отметить следующие выводы, сделанные психологами
на основе опытов с детскими показаниями: 1) Лучшее запоми¬
нание детьми тех предметов, которые им особенно интересны,
причем здесь резко сказывается отличие интересов мальчиков и
девочек. 2) Сильная внушаемость детей и, в частности, огром¬
ное значение задаваемых им вопросов. При вопросах, одинаково
допускающих верные и неверные ответы, каждый ребенок
в среднем дал 27% неверных ответов. На вопросы, поставленные
в форме, более склоняющей к неверному ответу, дано было
в среднем 38% неверных ответов. Наконец, при явно неправиль¬
ной форме вопросов (пример: «В какой руке он держал нож»,
когда ножа вообще не было), число неправильных ответов
достигало 62%. 3) Наименьшее число ошибок — в связном рас¬
сказе.
Практика советского суда не раз подтверждала положение
о необходимости крайне осторожного подхода к свидетельским
показаниям малолетних 1 2 3.
1 Внуков и Брусиловский, Психология и психопатология свиде¬
тельских показаний.
3 Очень поучительный случай описан в заметке И. Г. Сорокина. Дело об
убийстве школьника Миши Лупенских («Социалистическая законность» 1938,
№ 3, стр. 114). В этом деле было подробное с точным описанием действий всех
участников убийства показание 11-летнего «очевидца» преступления Коли
Глобова, далее, частично его подтверждающее показание свидетеля — 13-лет¬
него Шубко, сознание одного из «убийц»— 15-летнего Доброхотова. Следствие
по делу продолжалось 4 месяца, пока в городе не появился «убитый» Миша
Лупенских, который «съездил прокатиться» за 200 километров и под чужим
именем провел все лето в детском доме. Почвой для создания истории об
убийстве послужила уголовная романтика, которой увлекались эти ребята.
303
176. Оценка выводов психологической школы. Мы уже ука¬
зали, что первоначальное увлечение представителей этой школы,
выразившееся в резко отрицательном отношении к свидетель¬
ским показаниям вообще, уступило место более трезвой их
оценке и более скромным выводам — о необходимости специаль¬
ной подготовки Судей и критического подхода к оценке показа¬
ний вполне добросовестных свидетелей. Такие выводы под¬
держивают и сейчас советские процессуалисты, отбрасывая
лженаучные обобщения с ломброзианским оттенком, например,
о неспособности женщины к правильному воспроизведению
наблюдаемых фактов Ч Некоторые положения, выдвинутые
умеренными в своих выводах психологами, заслуживают внима¬
ния и должны быть усвоены практическими работниками. К их
числу можно отнести такие указания:
1. Наиболее достоверными являются первые показа¬
ния. Отсюда правило, редко у нас соблюдаемое, чтобы опыт¬
ный работник проводил именно первоначальный допрос свиде¬
теля, а не вступал в следствие в конце! его, производя передо¬
просы, часто ненужные и даже вредные.
2. При всей важности допроса (в техническом смысле
слова, т. е. постановки вопросов по определенному плану) более
достоверными являются данные, почерпнутые из самостоя¬
тельного рассказа свидетеля.
3. Абсолютно недопустимы наводящие вопросы и вся¬
кие «на(жимы» на свидетеля, побуждающие его якобы вспомнить
определенное обстоятельство, а на самом деле внушающие опре¬
деленные ответы.
4. Желательна проверка наиболее важных обстоятельств,
сообщаемых свидетелем. Но она должна проводиться не в виде
механического сопоставления с показаниями других свидетелей,
а путем установления фактов иными средствами доказывания.
Приемами проверки могут служить осмотр вещественных и
письменных доказательств, иногда следственный или судебный
эксперимент.
5. Отказавшись от лабораторного изучения отдельных
свойств интеллекта свидетеля, оторванных от живого человека,
а также от обязательной психологической экспертизы его пока¬
заний, наши следователи и судьи должны стремиться к уяснению
себе целостной личности свидетеля. Здесь прежде всего должны
быть трезво, без трафаретов и упрощенчества оценены его
клаЮсово-социальные черты. Учтя эти черты, а также классово¬
политическое содержание данного Дела, судья правильно подой¬
дет к оценке того, что некоторые авторы называют общей
1 См. Вышинский, Теория судебных доказательств, стр. 215 и сл.;
Брусиловский и Строгович, Свидетельские показания, стр. 143 и сл.,
Гродзинский, Единообразие ошибок свидетельских показаний. Далее
Гладышевский, Наша нормальная неправдивость. О н же, Повторные
показания («Право и жизнь», 1927, № 3 и 6/7).
304
достоверностью свидетеля, к решению вопроса, насколько
эТОт свидетель заслуживает доверия вообще. После этого,
изучив положение свидетеля в отношении других участников
процесса, его характер, взгляды, мотивы, психо-физиологические
черты, обстановку места и времени совершения преступления,
судья легче сделает правильный вывод и о специальной
достоверности, т. е. объективной правильности показания
свидетеля.
6. Иногда показание свидетеля по обстоятельствам дела
является единственным источником доказательств по основному
или одному из очень важных моментов дела. В то же время
обстановка преступления или личность свидетеля дает основания
думать, что в его показании отразится заблуждение, внушение,
склонность к преувеличению; это нередко может быть в отноше¬
нии потерпевшего. В таких исключительных случаях
с пользой для дела может быть допущена психологиче¬
ская экспертиза. Она поможет суду установить психоло¬
гическое состояние свидетеля и свойства его характера, отразив¬
шиеся в показании, а тем самым облегчит задачу суда по оценке
показания.
177. Показания потерпевшего. Ст. 58 УПК УССР рядом с по¬
казаниями свидетелей называет также и показания потер¬
певшего. Другие УПК не выделяют этой категории лиц, счи¬
тая ясным, что если потерпевший допущен к даче показаний
о фактах, имеющих отношение к делу, он является свидете¬
лем. О возможности совмещения различных процессуальных
функций — свидетеля и стороны в лице гражданского
истца или частного обвинителя подробно говорилось
в главе о гражданском иске. В процессуальном отношении
потерпевший не отличается от всякого иного свидетеля. Особен¬
ности его психологии и возможность личной заинтересованности
в исходе дела учитываются судом при оценке его показания.
В|ысказанное в одном из старых определений Верховного
суда УССР положение о недопустимости обосновывать обвини¬
тельный приговор одним лишь показанием потерпевшего, «хотя
бы суд и отнёсся к нему с большим доверием», позже было
отброшено практикой как не соответствующее отказу советского
процессуального закона от теории легальных (формальных)
доказательств *.
И. ЭКСПЕРТИЗА
178. Понятие. В уголовно-процессуальном кодексе нет опре¬
деления экспертизы. Ст. 58 УПК называет заключения
эксперта в ряду других источников доказательств. В ст. 63
1 Определение по делу Бондаренко, 1923, № 228 («Вестник советской
юстиции, 1923, 1924 и более поздние 1928, № 798 Яковлева и№923Осташко
(«Еженедельник советской юстиции», 1928/19).
20 Зак. 1524
305
определена обязанность эксперта. Это—н а б л ю д ени е и у ст а.
новление фактов (обстоятельств) путем участия в осм0*
трах и освидетельствованиях, в которых эксперт применяет свои
специальные познания. Отсюда можно сделать вывод, что заклю.
чение эксперта и должно содержать установленные им факты
Но, как мы увидим дальше, такой вывод был бы неточен. Содер^
жание экспертизы значительно шире. Для уяснения сущности
экспертизы необходимо проследить, как она возникла и развива¬
лась.
Экспертиза появилась уже в средневековье. В 1209 г. в одном
постановлении папы Иннокентия III по поводу убийства несколь¬
кими лицами вора было предписано решить с помощью медицин¬
ской экспертизы, причинил ли смерть тот, кто первый ударил
вора мофльным заступом.
Развитие розыскного процесса, покоящегося на законных
доказательствах, превратило экспертизу в необходимое условие
для удостоверения самого события таких преступлений, как
убийство, телесные повреждения. Каролина предписывала,
например, производить осмотр мертвых тел судом и врачами
совместно. Здесь задачей экспертов было: 1) изложить
в докладе о признаках, обнаруженных ими при осмотре или
освидетельствовании, и 2) дать свое заключение или мнение.
Впоследствии экспертов стали приглашать и тогда, когда факты
были уже установлены без их участия — для научного освеще¬
ния того или иного вопроса. С расширением сферы своего при¬
менения экспертиза не потеряла характера совершенного
доказательства.
Переход к системе внутреннего убеждения умалил
значение экспертизы. Заключение эксперта-специалиста потеряло
свою обязательную силу. Самое применение экспертизы (за
исключением немногих случаев) стало зависеть от признания
судом ее необходимости.
179. Процессуальная природа экспертизы. По вопросу о про¬
цессуальной природе экспертизы в теории существуют различ¬
ные взгляды. Первый приравнивает экспертизу к личному
осмотру. «Эксперт только инструмент в руках следова¬
теля (производящего осмотр); экспертиза же — вид личного
осмотра», — говорил старый французский криминалист Б о н ь е Ч
Но автор не приводит в сущности никаких доказательств в под¬
крепление своего взгляда. В ряде случаев, где осмотр требует
специальных знаний, его производит не следователь, а сам
эксперт, иногда и в отсутствие первого (химический анализ
содержимого желудка, длительное наблюдение за обвиняемым
в психиатрической лечебнице). В других случаях эксперт не про¬
изводит никакого осмотра, а высказывает свое мнение, пользуясь
1 «Экспертиза только увеличительное стекло. Судье же принадлежит право
пользоваться им и проверять свободно, достаточно ли точны изображения,
которые оно дает».
306
данными, собранными другими лицами (пример такой экспер¬
тизы в деле Бейлиса).
Второй взгляд приравнивает экспертизу к свидетельскому
показанию, а эксперта к свидетелю. На этой точке зрения стоит
английская теория Ч В русской дореволюционной литературе
наиболее подробно развил этот взгляд Шавров1 2. Сторонники
этого взгляда утверждают, что с логической и психологической
точек зрения нет никакого различия между показаниями свиде¬
телей о каких-либо фактах и мнениями экспертов. В самом деле,
свидетель, рассказывая даже о простейшем факте, в сущности,
передает свои выводы о нем. Выводы эти могут быть простыми,
основанными на обыкновенном для среднего человека запасе
ассоциаций, — тогда мы говорим о свидетеле. Другие выводы
требуют наличия особо сложных ассоциированных представле¬
ний, необходимых для правильного восприятия, — в этих случаях
мы говорим о сведущих лицах. Различие между показанием
свидетеля и мнением эксперта сводится, таким образом, к коли¬
чественной разнице в знаниях свидетеля и эксперта.
Третий взгляд на экспертизу вырос на почве критики только
что изложенной теории. Многочисленные ученые отмечали, что
разница в уровне познаний является не только количественной,
но и качественной, когда вопрос касается не простых житейских
фактов и отношений и требует для своего понимания специаль¬
ных познаний в науке, искусстве или ремесле. Кроме того, был
указан ряд процессуальных отличий эксперта от свидетеля:
а) незаменимость свидетелей, которые; создаются самим делом,
и, наоборот, выбор экспертов следователем и судом, б) ограни¬
чение обязанностей свидетеля одной передачей виденного или
слышанного и возложения на эксперта обязанности участвовать
в таких следственных действиях, как осмотр, освидетельствова¬
ние и т. п., в) предъявление к эксперту требования полного бес¬
пристрастия и незаинтересованности и отсюда — возможность
отвода экспертов наряду с судьями.
Учитывая все эти особенности деятельности эксперта и его
заключения, большинство ученых приходит к выводу о том, что
экспертиза является особым, самостоятельным видом доказа¬
тельств. Однако, как правило-, сторонники этого взгляда не опре¬
деляют точно, в чем именно состоит особенность экспертизы, ее
логическая и юридическая сущность3.
180. Теория экспертизы — научного приговора. Всем этим
мнениям противопоставляется давно высказанный, затем забы¬
тый, но позже особенно подробно обоснованный в русской лите¬
1 С т и ф е и, Уголовное право Англии, стр. 272.
а Шавров, Экспертиза в уголовном суде («Вестник права», 1893, № 9,
стр. 11 и сл.).
3 На этой точке зрения в русской литературе стояли: Фойницкий («Курс
уголовного судопроизводства», т. II, стр. 291), Случевский («Учебник уголов¬
ного судопроизводства», стр. 409), Розин, К. Арсеньев, Тальберг.
307
ратуре Владимировым взгляд, согласно которому экспер.
тиза не есть единое понятие. Сведущие лица, основывающие
свое заключение на опытности в каком-нибудь ремесле, занятии
или промысле, суть справочные свидетели, объяснения
которых подлежат дальнейшей оценке. Напротив, «эксперты,
основывающие свои заключения на какой-нибудь науке, суть
научные судьи, приговор которых является решением спе¬
циального вопроса в деле»1. Такая экспертиза, следовательно,
вовсе не является доказательством.
«Как и следователь, врач самостоятельно исследует истину;
он пользуется для достижения этой цели такими же источниками
достоверности, как и следователь, т. е. осмотрами и допросами.
Экспертиза, таким образом, не доказательство, а изыскание
доказательств. Но эксперт и на предварительном следствии не
ограничивается одним только изысканием доказательств, а еще
и оценивает их и эту оценку излагает в виде «мнения». Врач
после осмотра составляет акт осмотра, в котором излагается
(в исторической части) описание всего хода исследования со
всеми оказавшимися в нем явлениями и признаками. На основа¬
нии этого материала и составляется «мнение». Оно должно быть
мотивировано, должно быть подтверждаемо, как выражается
закон (ст. 1755 Устава медицинского), «достаточными и ясными
доказательствами, согласно правилам анатомии, физиологии,
патологии и химии, а также заключением, основанным, если
можно, на несомненных опытах и наблюдениях классических по
сему предмету авторов».
Таким образом, медицинское свидетельство имеет характер
мотивированного приговора, потому что эксперт на
основании доказательств приходит к известному заключению.
В этом отношении деятельность его совершенно тождественна
с деятельностью суда, принимающего то или другое мнение по
делу на основании доказательств. Различие между решениями
судебным и научным может быть выражено в двух пунктах:
а) они относятся к различным сферам и б) судьи ...всегда
должны подать решительное мнение, утвердительное или отри¬
цательное; эксперт же может отвечать, что по данным, у него
имеющимся, он не может притти к решительному заключе¬
нию ...».
Касаясь деятельности экспертов в суде, Владимиров отме-
1 Владимиров, Учение о доказательствах, стр. 197—199, 245—257.
Еще более резко выражена эта мысль у Дриля: «Суд, призывая экспертов,
тем самым расписывается в своей некомпетентности решить подлежащий
вопрос по недостатку необходимых для этого знаний. Как же может после
этого суд оценивать и проверять мнение экспертов, принимать или отвергать
его? Если у него прежде не было необходимых знаний, то у него нет их и
теперь. Мнение экспертов должно быть обязательно для суда» («Криминаль¬
ная антропология и ее критики», «Юридический вестник», 1890, № 12, стр. 591
и сл., а также в Трудах V Пироговского съезда, т. I, стр. 28 и «К вопросу о
положении эксперта-психиатра на суде», «Юридический вестник», 1880, № 9).
308
цает следующие ее черты: «Экспертам предоставляется право
питать письменное производство дела; эксперты имеют право
лрисутствовать при производстве судебного следствия; экспер¬
там предоставлено право совещаться перед дачей заключения;
наконец, экспертам дано право представлять свое заключение
не каждый порознь, а одно от лица всех производивших одну и
ту же экспертизу». Таким образом, «сущность деятельности
экспертов с логической точки зрения ничем не
отличается от деятельности присяжных... Ко¬
нечно, эксперты вращаются в специальной сфере; материал, из
которого они строят свой приговор, только им вполне и понятен.
Но поэтому-то и приговор их — приговор научный. Медик не
истолкователь, а решитель вопросов» *.
Против этой теории обычно возражают: 1) если бы мнение
экспертов было обязательным для судд, мы вернулись бы к от¬
брошенной формальной теории доказательств (Фойницкий, Таль¬
берт); 2) эта теория не учитывает той работы, которую должен
совершить судья, выясняя свое убеждение по делу: он прини¬
мает установленные специалистом-экспертом положения в каче¬
стве большой посылки силлогизма, принимает их без критики;
доказательства — факты играют роль меньшей посылки; выводы
же, которые сам эксперт делает по отношению к данному
частному вопросу, самое подведение конкретного факта под
общие положения могут проверяться судом; для этого не
требуется специальных знаний; 3) эксперты, исходя из данных
науки, могут в отдельных случаях воздержаться от определен¬
ного ответа, тогда как судья, подчиняясь требованию закона,
обязан разрешить дело, не дожидаясь, пока наука окончательно
решит тот или другой вопрос; 4) в частых случаях разногласия
экспертов суд решает, какое из высказанных ими мнений должно
быть принято. Наконец, большинство авторов признает произ¬
вольным то выделение научных экспертов, которое делает Вла¬
димиров в отношении медицины: такие же сложные вопросы
MOityT возникнуть и в области искусств, ремесл и т. д.
181. Сущность экспертизы как особого источника доказа¬
тельств. В работах советских процессуалистов, посвященных
доказательствам, мы находим указание на то, что экспертиза
является самостоятельным видом доказательства, отличным от
всех других доказательств1 2. Но ни один из этих авторов не
указывает, в чем же состоит особенность экспертизы как доказа¬
тельства. Вопрос же этот имеет не только теоретическое, но и
очець большое практическое значение. От правильного понима¬
1 Владимиров, Там же, стр. 246 и сл.
а Вышинский, Теория судебных доказательств, изд. 2-е, Митри¬
че в, Экспертиза, как судебное доказательство («Проблемы социалистического
права», 1938, №6, стр.81 и сл.), Р а х у н о в, Экспертиза на предваритель¬
ном следствии («Социалистическая законность», 1941, № 2, стр. 24 и сл.).
309
ния судебными и следственными работниками сущности экснер,
тизы и пределов деятельности эксперта в процессе очень часто
зависит исход дела.
Выше указывалось, что судебный приговор нельзя предста¬
влять упрощенно в виде заключения, построенного по правилам
логики силлогизма. Деятельность суда гораздо сложнее. Но при
решении множества вопросов, стоящих перед судом, в частности,
при оценке отдельных доказательств, суд постоянно прибегает
к логическим суждениям. Устанавливая те или иные факты, суд,
как правило, не воспринимает их своими чувствами, а получает
сведения о них от свидетелей, иногда противоречащих друг
другу. При решении вопроса, верить или не верить свидетелю,
судья не имеет сейчас руководства в формальных прави¬
лах. Ему приходится опираться на свой житейский опыт, на
некоторые «опытные положения». Например, имея перед
собой свидетеля, человека чужого сторонам, уравновешенного,
дающего показания спокойно и уверенно, судья склонен верить
ему.
Напротив, «житейским правилом» является обычно преду¬
беждение судей против показаний родственников сторон и во¬
обще «заинтересованных свидетелей». Выслушивая потерпевшую-
истеричку, страстно обвиняющую подсудимого, судья относится
к ее словам с осторожностью и даже с недоверием, если он
знает склонность истеричных особ к преувеличениям, оклевета-
нию. В подобных случаях многое зависит от широты судейского
опыта. Известно, что показания детей кажутся неопытным
людям образцом прямодушия и правды; но педагоги и врачи-
психологи знают, как легко эти показания могут быть внушены
со стороны (или неумелым допросом), а также являться плодом
детской фантазии. Эти примеры показывают и неизбежность
пользования в судейской работе такими общими оценочными
положениями и легкость ошибок при некритическом отношении
к ним, при неудачном подведении данного индивидуального слу¬
чая под общее суждение. Но эти Суждения необходимы и в дру¬
гой части работы судьи. Если нет прямых доказательств престу¬
пления, а только улики, то весь процесс доказательств состоит
в том, что судья связывает наличие известного обстоятельства
(установленного прямым доказательством) с другим явлением.
Связь эта основывается опять-таки на «опытном положении»,
известном судье, — о необходимой зависимости одного явления
от другого.
Эти общие положения вырабатываются путем широ¬
кого обобщения опыта. Многократно наблюдая наступление
одного явления после другого и сделав из этой повторяемости
одинаковых явлений индуктивный вывод — о необходи¬
мости такого наступления, мы и получаем «опытное положение».
Самое название показывает их происхождение. Логическая при¬
рода «опытных суждений» одинакова: это всегда общие гипоте-
310
-гические суждения (или определения), но не единичные сужде¬
ния о чувственном восприятии, как сведения, передаваемые сви-
детеля|ми об отдельных фактах. По степени своей достоверности
и значимости «опытные положения» могут быть и повседнев¬
ными житейскими правилами вроде приведенных выше или
научными истинами вроде порядка наследования свойств крови.
Судья, который считает вором последнего приобретателя краде¬
ной вещи, не могущего указать источника приобретения, также
опирается на «опытное положение», как и судья, делающий
вывод о неправильном характере лечения, которое было приме¬
нено к больному и повлекло его смерть.
Но в первом случае судья опирается на «опытное положе¬
ние», выработанное «житейской мудростью». Во втором он чер¬
пает «опытное положение» от специалистов, разъясняющих
элементарные с точки зрения медицины, но ему неизвестные
правила лечения.
Если «опытными положениями», под которые надо подвести
определенные факты, являются нормы права (вопрос юри¬
дической оценки преступления), судьи обязаны знать их, это их
профессиональное знание.
Факты, относящиеся к конкретному делу, собирают и пред¬
ставляют стороны или сам суд, допрашивая свидетелей и обви¬
няемых, осматривая вещественные доказательства и т. д. Но
знат^ь бесконечное множество «опытных положений», относя¬
щихся к самым различным областям человеческой деятельности,
суд не может. Вместе с тем он должен иметь возможность соби¬
рать нужные ему «опытные положения» и пользоваться ими,
потому что без них он во многих случаях не мог бы вынести
правильное решение. Суд и получает эти необходимые ему
«опытные положения» чаще всего путем обращения к специали¬
стам в различных областях знания — экспертам.
Этим моментом и определяется особенность экспер¬
тизы как доказательства: она состоит в сообщении суду
опытного положения ему неизвестногоЧ
1 Такое понимание юридической природы экспертизы впервые обосновано
В. Д. Спасовичем. В одной из своих ранних работ «Теория уголовно-судеб¬
ных доказательств» (1860) Спасович указывал, что «эксперты... — поверщики
сомнительного факта. Они... суду... сообщают свои мнения, основанные на
строго логических соображениях» (Спасович, Соч., т. III, стр. 195). По
мнению Спасовича, заключение эксперта дополняет личный осмотр, но не
является видом личного осмотра. Позднее, в ряде своих речей, Спасович по¬
дробно развил следующую теорию экспертизы. Для решения специального
вопроса суд должен построить силлогизм. Большей посылкой этого силло¬
гизма является положение науки, которое может вывести только специалист-
эксперт, до которого «суд своими средствами никогда бы не добрался» (Спа¬
сович, Соч., т. V, стр. 298). Меньшей посылкой в этом силлогизме являются
фактические обстоятельства данного дела, которые должны быть подведены
под большую посылку. Они устанавливаются судом и экспертами из всех рас¬
смотренных доказательств. Когда имеются обе посылки, то заключение сле¬
дует само собой, его выводит сам суд. Вывести заключение «исключительно
дело суда» (там же, стр. 295).
311
Вся деятельность эксперта может] быть исчерпана этим со¬
общением. Но в действительности эксперт обычно не ограничи-
вается передачей опытного положения. Выдвинув его как боль¬
шую посылку силлогизма, он подставляет под нее определенные
факты дела и в своем заключении дает суду частное
суждение, тем самым как бы привнося в дело новый факт.
Поясним это положение типичным примером. На земле под
деревом найден труп человека с веревочной петлей на шее, а на
ветке над ним привязанный обрывок той же веревки. Осмотрев
и вскрыв труп, эксперт — судебный врач может ограничиться тем,
что изложит следователю (или суду) опытное положение, уста¬
новленное в судебной медицине, о характере странгуляционной
борозды при самоповешении и о характере той же борозды при
задушении путем наложения петли на шею и стягивания ее по¬
сторонней рукой. Из описания же борозды, обнаруженной при
осмотре этого трупа (а еще лучше из рисунка или фотоснимка
ее) суд сам сделает вывод, под какой из этих двух типов под¬
ходит рассматриваемый случай. Но эксперт может не ограни¬
читься изложением теоретических данных о характере странгу¬
ляционной борозды, а наряду с ним опишет суду установленный
в данном случае им (или другим врачом) факт, т. е. определен¬
ный характер странгуляционной борозды, и, наконец, сделает
надлежащий с точки зрения судебной медицины вывод, была ли
здесь причинена смерть путем повешения на веревке, или же
она произошла путем наложения петли на шею и сдавлива¬
ния ее'1.
При такой сложной деятельности эксперта он иногда произ¬
водит по поручению суда или следователя осмотр и тогда,
кроме опытного положения, вносит в судебный мате¬
риал и частное суждение — результат своего чувствен¬
ного восприятия. В этой части своего показания он сближается
со свидетелем. Но и тут остается существеннейшее отличие:
сведущее лицо производило осмотр и устанавливало факты по
поручению суда или следователя. Свидетель обогащает суд зна¬
нием отдельного факта, эксперт — знанием опытного положения,
сверх которого может сообщить 'суду, как уже было указано,
установленные им факты. Но если вызванное судом лицо только
выявляет каким-либо техническим способом факт, неизвестный
ранее, оно не может считаться экспертом. Поэтому не будет,
например, экспертом судебный фотограф, изготовивший увели¬
ченный или полученный с применением особых приемов снимок
с документа, на котором делаются1 очевидные следы подчисток
или вытравленного текста, недоступные для невооруженного
глаза. Подобного рода снимки следует считать вещественным
доказательством. Техническая же операция, выявившая моменты,
1 Но не тот вывод, который часто так смело делают врачи: самоубийство
или убийство произошло в данном случае. Этот вопрос относится только к
компетенции судей, являясь вопросом юридическим.
312
невидимые для невооруженного глаза, является выполнением
сложного осмотра подлинного вещественного доказа¬
тельства.
Приведенное учение об экспертизе должно быть признано
правильным по следующим соображениям:
1) оно удовлетворительно объясняет особенность экспертизы
как доказательства;
2) оно позволяет поэтому в спорных моментах отличить
эксперта от свидетеля, что важно в процессуальном отношении;
3) оно подводит научную базу под положение ст. 298 УПК
о критическом отношении к заключениям экспертов и в то же
время показывает, по каким линиям может итти эта критика.
Прежде всего суд может не признать наличия тсго факта, кото¬
рый эксперт подводит под выставляемое им опытное положение;
далее суд может подвергнуть сомнению бесспорность самого
опытного положения, если в его распоряжении есть данные
(научные работы, мнения других экспертов), показывающие
неправильность, отсталость той теории, на которую опиралась
экспертиза. Самое отношение эксперта к судебному материалу,
известная тенденциозность его в отборе фактов судебного след¬
ствия (односторонность) могут дать основание суду для вывода
о неправильном выборе экспертом того опытного положения,
под которое якобы подходит данный случай;
4) оно дает судье и следователю критерий для отличия пра¬
вомерных действий эксперта, устанавливающего опытные поло¬
жения в области своей специальности, от незаконных попыток
эксперта превратиться в консультанта судьи (а чаще следова¬
теля) по всем вопросам дела в целом.
182. Случаи обязательности экспертизы. Закон знает следую¬
щие случаи обязательной экспертизы: 1) для установления при¬
чины смерти; 2) для установления характера телесных повре¬
ждений; 3) для выяснения психического состояния обвиняемого,
когда в деле имеются данные о его невменяемости (прим. 1
к ст. 63 УПК); 4) для выяснения физического или психического
состояния свидетеля при наличии сомнений в способности его
давать свидетельские показания (примечание к ст. 61 УПК);
для установления половой зрелости потерпевшего лица в воз¬
расте от 14 до 16 лет по делам о преступлениях, предусмотренных
ст. 162 УК УССР —ст. 151 УК РСФСР (прим. 1 к ст. 64 УПК
УССР); 5) для установления степени продуманности и правди¬
вости показаний малолетних свидетелей (ст. 162 УПК УССР).
Во всех остальных случаях, когда при расследовании или
судебном рассмотрении дела необходимы специальные познания
в области исследуемого вопроса, назначение экспертизы зависит
от судебно-следственных органов. Циркулярным порядком обя¬
зательность экспертизы распространена на случаи подделки
казначейских и банковских билетов и государственных ценных
бумаг, причем заподозренные ценные бумаги должны напра¬
313
вляться на исследование в эмиссионный отдел Правления Госу¬
дарственного банка СССР *. Судебная практика признает обяза¬
тельность экспертизы в отношении здоровья потерпевшей по де¬
лам об изнасиловании и в отношении потерпевших и обвиняемых
по делам о заражении венерическими болезнями. Совершенно
бесплодны попытки дать перечень вопросов, по которым воз¬
можно обращение к экспертизе.
В процессуальной литературе были указания на использова¬
ние в качестве экспертов нумизматов, мельников, ткачей, лите¬
ратуроведов и языковедов, не считая, конечно, химиков, врачей
и друг|их более обычных экспертов.
В советском суде по делам о провокаторской деятельности
Окладского и Серебряковой были вызваны как эксперты по во¬
просам истории революционного движения в России известный
знаток этого движения П. Е. Щеголев и ряд ветеранов рево¬
люции.
183. Круг экспертов. По вопросу о том, кто может быть
экспертом, закон ограничивается указанием на наличие у назна¬
чаемых экспертов специальных познаний в науке,
искусстве или ремесле. Выбор экспертов, по общему
правилу, принадлежит следователю и суду. Однако, согласно
ст. 169 УПК, следователь не может отказать обвиняемому в вы¬
зове дополнительных, указанных им экспертов, если это не
затянет следствие.
Исходя из огромного значения экспертов в процессе, наше
законодательство создало сеть учреждений, в которых разраба¬
тываются вопросы судебной медицины, судебной психиатрии,
криминалистики и к работникам которых могли бы поэтому пре¬
имущественно обращаться следователи и суды с поручениями
о производстве соответствующих экспертиз. Таковы институты
судебной медицины, Институт судебной психиатрии имени Серб¬
ского в Москве, криминалистические лаборатории при юридиче¬
ских институтах, научно-технические отделы при управлениях
милиции. Наиболее разветвлена сеть судебно-медицинских и
судебно-психиатрических экспертов, низовые звенья которой
имеются в областях и районах.
Необходимо только отметить, что в ряде ведомственных
инструкций, регулирующих деятельность судебно-медицинских и
судебно-психиатрических экспертов, проводится неправильный
взгляд на отношения между отдельными звеньями соответствую¬
щих органов. Так, в инструкции 21 марта 1934 г. пункт, посвя¬
щенный правам и обязанностям главного судебно-медицинского
эксперта, говорит: «В области научно-практической главный
судебно-медицинский эксперт является высшей судебно-
медицинской инстанцией, окончательно разрешающей
' Циркуляр нкю РСФСР 1926 г. № 126, циркуляр НКЮ УССР 1926 г.,
№ 107.
314
возникающие во время производства судебно-медицинской
экспертизы спорные вопросы, направляемые в Наркомздрав
органами здравоохранения, суда и расследования...» и дальше:
«По личной инициативе истребует от органов расследования
копии судебно-медицинских экспертиз в случаях возникших
сомнений в их правильности; делает возражения или указания
о необходимости новой экспертизы1 или дополнительных иссле¬
дований».
В Положении о психиатрической экспертизе (21 марта 1934 г.)
указано, что «постановления комиссии по выполнению психиа¬
трической экспертизы и освидетельствованию лиц, подозреваемых
в расстройстве умственных способностей, могут быть о б ж а л о-
в а н ы главному судебно-медицинскому эксперту» (ст. 5, п. «в»).
Здесь ошибочны и противоречат закону правила об и н с т а н-
ционности экспертизы, об обжаловании решений
экспертной комиссии главному судебно-медицинскому эксперту,
о праве последнего по своему почину вмешиваться в следствен¬
ные действия.
Ведомственные инструкции могут устанавливать порядок
организации разных звеньев учреждений Наркомздрава', кон¬
троля одних над другими и пр. Но они не могут уполномочить
главнопо эксперта на истребование следственных актов и на
отмену заключений других экспертов. Пока постановлением
следователя или суда то или иное лицо не назначено экспертом
по данному делу, оно не имеет к нему никакого отношения.
Заключения же экспертов оцениваются следователем и судом
по их научной убедительности и соответствию’ обстоятельствам
дела, а не по внешнему признаку — важности административ¬
ного поста, занимаемого тем или иным экспертом.
Значительно более правильной является новейшая инструк¬
ция о производстве судебно-психиатрической экспертизы в СССР
17 февраля 1940 г„ которая подчеркивает, что соответствующие
учреждения и отдельные врачи при производстве экспертизы
руководствуются УК и УПК, а также междуведомственными и
издаваемыми Наркомздравом инструкциями и приказами. Таким
образом, ясно, что эти инструкции и приказы не могут противо¬
речить законам.
В отношении рассматриваемого здесь вопроса неправильно
только требование инструкции о том, чтобы акт экспертной
комиссии утверждался руководителем учрежде¬
ния. Согласно процессуальным правилам, любой акт экспертизы
составляется, подписывается и докладывается судебно-следствен¬
ным органам тем лицом или теми лицами, которые факти¬
чески производили соответствующую экспертизу.
Надпись руководителя учреждения ничего не прибавляет
к научной и юридической ценности акта экспертизы. Но обычай
утверждения вреден в том отношении, что в ряде учреждений
с ним связывается еще одно обыкновение — посылать в суд для
315
дачи заключения по акту экспертизы необязательно его автора
а любое должностноелицо данного учреждения. Таких
«представителей учреждений» суд не должен допускать, ?ак
как они вовсе не являются экспертами. Эксперт — это лицо, вьь
полняющее в процессе определенную функцию, а поэтому зани¬
мающее соответствующее процессуальное положение, а вовсе не
каждое лицо, занимающее определенную административную
должность. Заключение по специальным вопросам дают опреде¬
ленные специалисты, а не учреждение. Учреждение может только
создавать условия для более плодотворной работы соответствую¬
щих специалистов и вместе с тем гарантии добросовестного вы-
пол нения поручаемых судебно-следственными органами экспертиз.
184. Процессуальное положение эксперта. Содержание экспер.
тизы, известное сходство работы эксперта с деятельностью судьи
(подведение отдельных фактов под общие положения, выводы)
и важное значение экспертизы для дела объясняют особое поло¬
жение эксперта в процессе.
С одной стороны, для обеспечения беспристрастности экспер¬
тизы закон приравнивает экспертов к судьям в отношении пово¬
дов к их отводу (ст. 43 УПК). В частности, УПК запрещает
совмещение в одном лице функций эксперта и свидетеля (ст. ст. 43
и 48 УПК). С другой стороны, эксперты поставлены в иное, чем
свидетели, положение в отношении всего доказательственного
материала. Тогда как свидетели допрашиваются порознь и не
могут знакомиться один с показаниями других, эксперт имеет
право на сообщение ему тех материалов дела, которые необхо¬
димы ему для. дачи его заключения, и может оспаривать опреде¬
ление объема этих материалов следователем перед прокурором
(ст. 171 УПК). Во время судебного следствия эксперты, как пра¬
вило, присутствуют в зале суда и могут, с разрешения председа¬
теля, задавать допрашиваемым вопросы, относящиеся к пред¬
мету их заключения. Если экспертов несколько, они имеют право
совещаться между собою и дать общее заключение (ст.ст. 172,
298 УПК).
185. Обязанности эксперта сходны, но не тождественны
с обязанностями свидетеля. Лицо, вызванное как эксперт,
обязано явиться, но может и отвести себя от участия в деле или,
признавая себя некомпетентным в выдвинутых вопросах, отка¬
заться от производства экспертизы. При отсутствии подобных
препятствий эксперт обязан участвовать в осмотре представлен¬
ных ему вещественных доказательств (в освидетельствовании,
вскрытии) и дать свое заключение по поставленным вопросам.
Ответственность эксперта за неявку или уклонение от исполне¬
ния своих обязанностей без уважительных причин — та же, что
и ответственность свидетеля. Эксперты имеют право не только
на возмещение понесенных ими расходов по явке, но и на воз¬
награждение за свой труд по определению соответствующего
судебного или следственного органа.
316
III. ЛИЧНЫЕ ОБЪЯСНЕНИЯ И ПОКАЗАНИЯ ОБВИНЯЕМОГО
186. Терминология. Наш УПК в ст. 58 употребляет термин
личные объяснения обвиняемого. В ст.ст. 138, 139,
282 и других УПК употребляется термин показ ания обви¬
няемого. В первом термине как бы подчеркивается положе¬
ние обвиняемого как стороны и значение его объяснений как
средства защиты. Во втором термине выступает значение этих
объяснений как источника доказательств. В дальнейшем мы
употребляем безразлично оба термина, поскольку сам законода¬
тель не проводит между ними юридического различия.
187. Показания обвиняемого в розыскном процессе. Выше
была отмечена сложность процессуального положения обвиняе¬
мого: он одновременно является субъектом процесса, источником
доказательств и возможным объектом будущего наказания. Эта
сложность отражается и на процессе оценки объяснений
обвиняемого. Старый розыскной процесс, видевший в об¬
виняемом только объект судейской деятельности по раскрытию
преступления и всех его виновников, не признавал за ним права
уклоняться от дачи показаний, карал как «запирательство в вине»
его молчание и ложь и исторгал сознание путем уговоров,
хитроумных допросов с ловушками и, наконец, пыток1.
Сознание обвиняемого расценивалось как «лучшее свиде¬
тельство всего света». Сторонники пытки заявляли в борьбе
с реформаторами процесса, что с отменой этого вернейшего
метода «невозможно будет отправлять правосудие, так как
нельзя будет добиться сознания обвиняемого и уверенности в его
вине» 2.
И многие тысячи обвиняемых в различных странах сознава¬
лись под пыткой не только в совершении измен и убийств, но и
таких преступлений, как колдовство, сношения с дьяволом,
участие в шабашах и пр. Правда, теория и многие кодексы
требовали, чтобы обвиняемый, сознавшийся под пыткой, затем
подтвердил свое сознание на обыкновенном допросе. Но так как
при отрицании им своей вины вновь повторялась пытка, то
обычно раз данное сознание подтверждалось во всех дальней¬
ших стадиях процесса.
188. Объяснения обвиняемого в современном буржуазном
процессе. Господствующая теория и процессуальное законода¬
тельство в буржуазных государствах официально отказались от
принуждения обвиняемого к даче сознания и вообще показаний.
Что касается добровольно принесенного сознания, то теорети¬
1 См., например, Вышинский, Теория судебных доказательств, стр.60
И сл., Гродзинский, Докази в радяньском кримшальному процесс!.
2 См. подробнее М. Чельцов-Бебутов «Положение личности в
уголовном процессе» ч. 1. (Возникновение и развитие розыскного процесса
ео Франции, М., 1948, главы IV и V).
317
чески оно не выделяется из ряда других доказательств и должцо
расцениваться наряду с ними по внутреннему убеждению суда>
Однако за последние 50 лет и особенно в настоящее время бур,'
жуазные теоретики спорят о том, какими процессуальными мето¬
дами можно добиться сознания обвиняемого. Одни опираются, как
на исходный пункт своего построения, на английский закон
1898 г., который разрешает суду допрашивать обвиняемого как
свидетеля при наличии его заявления о желании дать показание.
В этом случае он даже приводится к присяге и подлежит ответ¬
ственности за лжесвидетельство. Сейчас выдвигается вопрос
о возможности такого превращения обвиняемого в свидетеля
в принудительном порядке.
Другая группа теоретиков предлагает, не изменяя процес¬
суального положения обвиняемого, применять к нему специаль¬
ное уголовное наказание в случае установления ложности его
показаний.
Практика в этом вопросе оказалась решительнее теории.
Так в США даже официально установлено широкое применение
допроса «третьей степени» к обвиняемым и даже; подозреваемым.
Государственная комиссия по изучению фактического примене¬
ния законов опубликовала в числе других докладов также доклад
«о беззаконии при исполнении закона». Большая часть доклада
посвящена «третьей степени», характеризуемой как «применение
к лццу приемов, причиняющих физическое или душевное стра¬
дание, с целью получения сведений относительно преступления»
Во Франции широко практикуется применение физического
воздействия на арестованных. На полицейском жаргоне для
этого воздействия есть даже специальный термин «покрошить на
табак». Эта практика вызвала внесение в парламент законо¬
проекта, гласящего: «Всякий агент публичной власти, который
при отсутствии условий необходимой обороны умышленно нане¬
сет удары арестованному лицу, или изобьет его во время его
ареста, несмотря на отсутствие сопротивления с его стороны.,
равно, как и его начальник, разрешивший такое насилие, имев¬
шее место в его присутствии или с его ведома, не подмешавший
ему или не сообщивший о нем в двадцатичетырехчасовой срок
прокурору республики, подлежит наказанию штрафом от 50 до
500 франков и тюремному заключению от трех месяцев до
одного года». Проект не стал законом 1 2.
189. Объяснения обвиняемого в советском уголовном про¬
цессе. Наш процесс не только провозглашает, но и обеспечивает
обвиняемому во всех стадиях производства положение субъекта.
Хотя УПК всех союзных республик знают институт допроса
1 Н. Полянский, Доказательства в иностранном уголовном процессе,
стр. 88.
2 Та м же, стр. 89.
318
Обвинйе1мого на предварительном и судебном следствии, но обви¬
няемому принадлежит право самому решить, давать или не
да-вать объяснения, отвечать или не отвечать на задаваемые
вопросы.
Эта свобода обвиняемого обеспечивается соответствующим
запретом Уголовно-процессуального кодекса (ст. 136 УПК
рСФСР), имеющим санкцию и в уголовном кодексе. Объяснения
обвиняемого стоят в одном ряду с другими доказательствами и
наравне с ними подлежат свободной судебной оценке. Однако
нельзя обойти ту исключительную заинтересованность в исходе
дела, которая отличает положение обвиняемого от положения
не только свидетелей, но и других сторон и которая налагает отпе¬
чаток на его показания. Возникает сложная судебная проблема
психологической оценки показаний обвиняемого. Здесь, как не¬
однократно отмечалось в литературе, одинаково неправильны обе
столь часто встречающиеся крайности в отношении судебных
органов к показаниям обвиняемого: решительное недоверие
(которое чаще имеет место при отрицании обвиняемым соверше¬
ния им преступления) и полная вера, обычно относящаяся к со¬
знанию обвиняемого. Вера в правдивость сознания обвиняемого
покоится на якобы бесспорном и простейшем психологическом
основании: никто не станет лгать в ущерб своим собственным
интересам, — значит, сознающийся обвиняемый показывает
правду. «Сознание есть голос совести», — говорил еще С е-
н е к а. Однако, более внимательное углубление в психологию
обвиняемого, а также изучение многочисленных случаев лож¬
ного сознания, показывает всю наивность такого упрощенного
подхода и устанавливает множество самых разнообразных
мотивов, по которым приносится ложное сознание. Можно при¬
знать, что, за исключением случаев психических болезней, все
сознавшиеся действовали в своих интересах, но эти инте¬
ресы не совпадали с тем мотивом «избавления от наказания»,
кбторый обычно предполагается у обвиняемого. Встречаются
случаи сознания в совершении какого-либо более легкого пре¬
ступления для того, чтобы таким путем создать искусственное
алиби для освобождения от ответственности за фактически со¬
вершенное в другом месте более тяжкое преступление. В других
случаях обвиняемого заставляет сознаться роковое для него
стечение обстоятельств, изобличающих его виновность в не
совершенном им преступлении. Здесь мотивом является надежда
на смягчение наказания при «чистосердечном сознании». Есть
так называемые «тюремные сознания»: заключенный, желая
Уйти из данной тюрьмы или быть ■ сосланным, «сознается»
в совершении преступления или берет на себя вину другого за
вознаграждение или по дружбе, когда ему, приговоренному на
большой срок, «нечего терять». Есть ложные сознания, вы¬
званные нежеланием открыть обстоятельства интимной жизни
319
своей или близких людей *. Отмечались случаи сознания с целью
избавления от ответственности фактически совершившего пре.
ступления отца, брата и др.
Интересный случай такого рода приведен в книге известного
командира партизанских отрядов Вершигоры: один из*партизан
его отряда отбыл до войны несколько лет заключения в исправц.
тельно-трудовом! лагере, принеся ложное сознание в убийстве во
время драки, совершенном другим; мотивом сознания было жела¬
ние освободить от ответственности товарища, на руках которого
была большая семья 1 2.
Не менее интересен описанный в нашем юридическом жур.
нале случай сознания по эгоистическому, но весьма своеобраз¬
ному мотиву. В милицию явился гр. Г. и заявил, что он утопил
в затоне Волги неизвестного ему гражданина, с которым
подрался за выпивкой. Он подробно описал приметы убитого.
Г. также заявил, что он с малых лет систематически занимался
карманными кражами, которые совершал один на вокзалах,
базарах и в магазинах. Убийство же он совершил впервые и,
тяжело переживая это преступление, решил явиться с повинной.
На основании собственного сознания Г. был осужден к 10 годам
лишения свободы, хотя труп убитого им человека не был обна¬
ружен. Через несколько месяцев Г. подал начальнику лагеря,
в котором отбывал наказание, заявление о том, что его фамилия
не Г., а К., что он не человек без определенной профессии,
занимающийся кражами, а пианист-композитор, имеющий спе¬
циальное образование, и что никакого убийства он не совершал.
Причина его явки с повинной такова: с некоторых пор он стал
злоупотреблять спиртными напитками, что вредно отражалось
на его трудоспособности. Отстать от алкоголя он не мог и, чтобы
излечиться, придумал прибегнуть к такому решительному сред¬
ству, как отсидка в тюрьме. Для этого он и придумал историю
с убийством. Дальше он пишет: «Сейчас я убедился, что выбран¬
ное мною лекарство замечательно, я здоров на 100% и больше
не захвораю. Прошу сделать меня опять полноправным гражда¬
нином Союза ССР». При проверке оказалось, что указанные
в заявлении данные соответствуют действительности 3.
Если к этому добавить еще встречающиеся ложные сознания
психически неполноценных людей (психопатов, истериков, хро¬
нических алкоголиков), то станет ясной вся опасность слепого
доверия к этому виду доказательства.
ДруПое типичное отношение к показаниям обвиняемого —
сплошное недоверие — психологически легко объяснимо: обви¬
няемый заинтересован в исходе дела и склонен поэтому давать
1 Гродзи некий, Обвиняемый. Его права и обязанности в советском
процессе, стр. НО и сл., Чельцов-Бебутов, Обвиняемый и его показа¬
ния в советском уголовном процессе, М., 1947.
2 П. Вершигора, Люди с чистой совестью, стр. 66—67.
3 «Социалистическая законность», 1939, № в—9, стр. 83.
320
неверные показания, Чтобы оправдаться или облегчить свою
участь. Но делать отсюда вывод, что все показания обвиняемого
дожны, значит впадать в ошибку и лишаться часто очень цен-
ного источника доказательств. Ясно выраженное следователем
или судьей недоверие к показаниям обвиняемого побуждает
последнего не к откровенности, а, наоборот, к уверткам, к мол¬
чанию и даже к прямой лжи, что осложняет процесс исследова¬
ния обстоятельств дела. Между тем особенности положения
обвиняемого должны вызывать не сплошное недоверие, а только
проверку его показаний путем сопоставления со всеми мате¬
риалами дела. Для успешности же этого сопоста¬
вления нужно, чтобы показания обвиняемого были возможно
более непринужденными, свободными и полными, что достигается
только ровным и спокойным отношением к нему следователя и
судей.
190. Оговор и его процессуальное значение. Оговором процес¬
суальная теория называет утверждение одного из обвиняемых,
что данное преступление совершил или в нем принимал участие
другой обвиняемый. Оговор может быть сделан как сознаю¬
щимся, так и не сознающимся обвиняемым. К оценке оговора
должно относиться все То, что сказано выше об отношении судей
к показаниям обвиняемого вообще. Здесь также вреден психоло¬
гический трафарет, согласно которому оговор со стороны не-
сознающегося обвиняемого' не заслуживает доверия, тогда как
оговор или отрицание вины сообвиняемого при нали¬
чии сознания в собственном преступлении считается всегда весьма
веским доказательством. Надо помнить, что, выступая как бы
свидетелем, т. е. показывая о действиях других лиц, под¬
судимый не перестает быть лицом, заинтересо¬
ванным в исходе дела. Самые разнообразные мотивы
могут побуждать его и оговаривать других (месть, желание
заслужить снисхождение суда раскрытием дела или приписа¬
нием себе второстепенной роли) и выгораживать своих соучаст¬
ников (чувство солидарности и своеобразная этика у профес¬
сиональных преступников, расчет на более легкую наказуемость
преступления, совершенного в одиночку, а не в соучастии с дру¬
гими, корысть, желание спасти от наказания близких лиц). Учи¬
тывая Bice это, следует и эту часть показания обвиняемого сопо¬
ставлять с другими доказательствами по делу. В оценке показа¬
ний обвиняемого не может быть общих правил, пригодных на
все случаи. Но в отношении оговора Верховный Суд Союза
ССР выдвинул одно отрицательное положение: если в деле нет
других доказательств совершения преступления данным лицом,
кроме оговора сообвиняемого, такое доказательство не может счи¬
таться) достаточным для вынесения обвинительного приговора
1 В ряде определений Верховного суда СССР указано, что ничем не под¬
крепленный оговор не может быть полажен в основу обвинительного приго¬
вора. Подробнее — в главе о постановлении приговора. В то же время Верхов-
21 Зап. 1524
321
Вряд ли можно выдвинуть столь же решительное утвержу,
ние в отношении сознания обвиняемого. Бывают преступле¬
ния, при расследовании которых показания обвиняемых имеют
особое значение Ч
Однако в тех случаях, когда сознание обвиняемого является
единственным доказательством самого факта совершения
преступления (как в вышеприведенном примере с гр. Г.,
он же К.), надо считать его недостаточным для осуждения'
Вынесение в подобных случаях обвинительного приговора очень
часто приводит к судебным ошибкам * 1 2.
IV. ВЕЩЕСТВЕННЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА
191. Определение. Закон определяет вещественные доказа¬
тельства как предметы, которые служили орудиями совершения
преступления, сохранили на себе следы преступления или были
объектами преступных действий обвиняемого, а также все иные
предметы, которые могут служить средствами к обнаружению
преступления и изобличению преступника (ст. 66 УПК).
Перечневое определение типов вещественных доказа¬
тельств — орудие преступления, объект преступления,
следы преступления — было бы неполным (например, оно не
охватывает продукта преступной деятельности, как фаль¬
шивых монет), если бы четвертый пункт перечня не содержал
всеобъемлющего понятия — иные предметы, могущие слу¬
жить средством к обнаружению преступления и изобличению
преступника. Самым общим образом можно говорить о веще¬
ственных доказательствах как о материальных следах престу¬
пления во внешнем мире, по которым можно судить о том, что
подлежит судебному исследованию.
Иногда среди вещественных доказательств выделяют те из
них, которые состоят в материальных изменениях объекта пре¬
ступления непосредственным воздействием на него преступника —
corpus delicti поличноев широком смысле слова. Такое изме¬
ный суд подчеркивает необходимость учитывать все обстоятельства дела и,
если они подтверждают сущность оговора, придавать ему значение доказа¬
тельства. В определении УСК по делу Шароновой и др., осужденных по ст.
140 ч. 3 УК РСФСР, указано, что прекращение дела во второй инстанции по
мотиву отказа обвиняемой от сделанного ею в первом показании оговора со-
обвиняемой неправильно: в деле имеется ряд других доказательств, устана¬
вливающих правильность оговора и виновность осужденной в совершении
аборта («Советская юстиция», 1941, № 4, стр. 28).
1 Вышинский, Теория судебных доказательств, стр. 209—210, где при¬
ведена выдержка из речи обвинителя на процессе антисоветского троцкист¬
ского центра, показывающая особое значение показаний обвиняемых в делах
о контрреволюционных заговорах.
2 Гродзинский (Обвиняемый, его права и обязанности в советском
процессе, М., 1926, стр. 102, 116) приводит классические случаи Делаланда
и Братуши, а также интересный казус из практики харьковского народного
суда.
322
нение является как бы уликой события, доказательством
совершения преступления определенного рода В некоторых
преступлениях без наличия такого доказательства суду бывает
нелегко признать самый факт преступления (необнаружение
трупа предполагаемого убитого или документа, о подделке кото¬
рого ставится вопрос). Но особого значения такое выделение не
имеет. В настоящее время в (советской процессуальной теории
высказывается взгляд, исходящий из потребностей судебной
практики, о необходимости расширить понятие вещественных
доказательств. В него должны быть включены снимки, слепки,
оттиски и записи, выполненные фотографическим, механическим
или иным способом, обеспечивающим точность воспроизведения.
Это дополнение, вызванное развитием криминалистической тех¬
ники, имеет большое процессуальное значение. Оно определяет
законное место и способ использования многочисленных слепков
и следов, фотоснимков, диапозитивов и тому подобных предме¬
тов, которые не входят ни в один из известных ранее УПК видов
вещественных доказательств, так как они искусственно изгото¬
вляются в ходе расследования1 2.
192. Процессуальное значение. Вещественные доказательства
имеют большое значение в процессе, и роль их все увеличи¬
вается по мере развития научных методов в криминалистике.
Очень ч!асто в процессе, построенном на свидетельских показа¬
ниях или объяснениях обвиняемого, оказывается необходимой
тщательная и всесторонняя проверка этих доказательств. Воз¬
можность к этому дает надлежащее использование веществен¬
ных доказательств. Нередко в свете тщательно собранных и
изученных вещественных доказательств получают подтвержде¬
ние «самые на первый взгляд неправдоподобные показания обви¬
няемого и отдельных свидетелей, и, наоборот, падает версия
совершения преступления, построенная до того на основе
согласных показаний многочисленных достоверных свидетелей.
Но вещественные доказательства могут и самостоятельно приво¬
дить к определенным заключениям о характере преступления и
личности преступника, независимо от свидетельских показаний.
Следует только помнить, что и «нелгущие свидетели», как
часто называют вещественные доказательства, могут быть
подделаны с целью отвлечь внимание от истинных преступников,
обвинить других лиц и т. п. Такой прием, как подкидывание
«поличного», практикуется спокон веков. В настоящее время
криминалистическая хроника знает случаи подделки пальцевых
отпечатков, пользования при стрельбе из дробовика пулей с на¬
резами, получающимися при выстреле из нарезного оружия,
1 См. Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 304.
2 Сюда же надо отнести и фотоснимки, сделанные с применением техни¬
ческих приемов (увеличение, специальное освещение объекта и пр.), кото¬
рые позволяют обнаружить на этих снимках черты оригинала, недоступные
невооруженному глазу.
21*
323
оставление на месте преступления искусственных следов ног,
создание обстановки самоубийства, не говоря уже о много-
численных подделках документов, наводящих на ложный след.
Поэтому и пользование вещественными доказательствами,
особенно в случаях кажущейся «полной ясности картины»,
должно сопровождаться внимательной критической проверкой:
надо выяснить, правдоподобно ли оставление такой-то вещи или
следа в данном месте, нет ли внутренних противоречий между
отдельными доказательствами, что часто является признаком
подделки (симуляции), сопоставить мельчайшие детали в обста¬
новке преступления, пользуясь помощью экспертов. И чаще
всего в результате внимательной проверки симуляция обнару¬
живается, ибо невозможно создать всю цепь искус¬
ственных доказательств, обосновывающих ложную
версию.
В настоящее время и теория и процессуальные кодексы
отбросили старый запрет системы легальных доказательств выно¬
сить обвинительный приговор на основании одних только ули¬
чающих обвиняемого вещественных доказательств, не подкре¬
пленных прямыми указаниями свидетелей или сознанием
обвиняемого. Как указывалось выше, косвенные доказательства
(улики) могут служить таким же основанием для убеждения
суда в виновности данного лица, как и ряд свидетельских пока¬
заний, прямо его изобличающих. Источником же улик очень
часто являются вещественные доказательства.
193. Процессуальное оформление. Предметы, признаваемые
вещественными доказательствами, могут быть использованы
в процессе лишь в том случае, если нет сомнения в их подлин¬
ности и целости — в смысле сохранения в том виде, в каком они
были обнаружены на месте преступления, при обыске у заподо¬
зренного лица и т. д. Поэтому УПК содержит ряд правил о по¬
рядке собирания, хранения и исследования вещественных дока¬
зательств. Правила эти пополняются инструкциями и циркуля¬
рами, уточняющими техническую сторону вопроса, на которые
мы можем здесь лишь указать *. Основное правило состоит в том,
что все вещественные доказательства приобщаются к делу
особыми постановлениями судебно-следственных органов, дол¬
жны быть подробно описаны и храниться при деле. Этим прави¬
лом достигаются три цели: устраняется загромождение дела
ненужными для его расследования и рассмотрения предметами,
обеспечивается сохранность вещественных доказательств и —
в случае их порчи или пропажи — возможность частичной за¬
мены их осмотра чтением составленного описан1ия.
Встречаются, конечно, случаи, когда вещественные доказа¬
тельства вообще не мог(ут быть сохранены в своем первоначаль¬
1 Циркуляр НКЮ РСФСР 1935 г., № 5 («Советская юстиция», 1935, № 8
и № 149).
324
Ном виде: следы ног на дороге или снегу, кровяные и иные пятна
на стене и пр. В таких случаях приходится прибегать к особо
подробному описанию этих следов и к определенным техниче¬
ским приемам для обеспечения использования вещественных
доказательств в будущем. Криминалистика выдвинула для этого
ряд методов, обеспечивающих точность воспроизведения соот¬
ветствующих объектов.
Ст. ст. 69, 70 и 331 УПК определяют судьбу вещественных
доказательств при разрешении дела. Подробности будут указаны
в главе о постановлении приговора.
V. ПИСЬМЕННЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА
194. Определение. Этот вид источников доказательств до¬
вольно неясно обрисован в законе. Ст. 58 УПК называет «прото¬
колы! осмотров и иные письменные документы», выделяя их из
вещественных доказательств. Но дальше в статьях о веществен¬
ных доказательствах не упоминается о документах, и, таким
образом, остается неясным даже вопрос о порядке хранения до¬
кументов. Лишь косвенные указания по этому вопросу имеются
в ст. ст. 184 и 189 УПК.
Поэтому надо обратиться к указаниям теории о значении тех
или иных документов для процесса. В ряде случаев те или иные
документы представляют в уголовном процессе интерес в силу
своего содержания. Примерами могут служить гражданско-
правовой акт, например, завещание, удостоверение личности, част¬
ные письма потерпевшего или обвиняемого, их денежные распи¬
ски. В других случаях те же документы важны для дела либо
своим внешним видом (подделанное завещание, чужое удостове¬
рение с наклеенной фотографией обвиняемого) либо местом и
обстоятельствами своего обнаружения (отобранные при обыске
у за(подоВренного в краже лица денежные расписки на имя
потерпевшего или найденное на месте преступления письмо,
адресованное подозреваемому). Именно этими чертами они
мог/ут служить доказательством совершения определенного пре¬
ступления (подлог) либо служить уликой против определенного
лица. В этих случаях все такие документы являются веще¬
ственными доказательствами и разделяют их судьбу
в отношении приобщения к делу, хранения, исследования.
В других случаях для суда важно именно содержание
документов, необходимо исследование достоверности изло¬
женных в них фактов. Сюда относятся такие документы, как
днейник подозреваемого, в котором имеются данные, относя¬
щиеся к совершению преступления или личности автора, такого
же содержания письма, всякого рода удостоверения и справки
государственных и общественных учреждений, относящиеся
к личности обвиняемого, его работе, денежным делам, ревизион¬
ные а1кты, справки о судимости и пр. Именно об этого рода
325
письменных документах говорит ст. 293 УПК, разрешающая
прочтение их свидетелям^.
Документы, подтверждающие или отрицающие своим
содержанием какие-либо факты, относящиеся
к преступлению или обвиняемому, и называются
письменными доказательствами в тесном смысле
слова'.
195. Процессуальное значение. Особое значение имеют доку,
менты в гражданском процессе, являясь иногда неопровержи¬
мыми или необходимыми источниками доказательств в отноше¬
нии удостоверяемых ими фактов (например, заключенных сторо¬
нами сделок). В уголовном процессе силой неоспоримого источ¬
ника доказательств пользуются лишь вошедшие в законную силу
решения гражданского суда в отношении установления про¬
исшедшего события или деяния (ст. 12 УПК). Все остальные
документы подлежат, как и иные источники доказательств,
критической проверке, и удостоверяемые ими факты признаются
или отвергаются судом по внутреннему убеждению.
Очень интересным изъятием из этого положения является
правило, установленное ст. 21 Устава Международного Военного
Трибунала: «Трибунал будет принимать без доказательств...
акты и документы комитетов, созданных в различных странах
для ра1сследования воен'ных преступлений».
Надо добавить к этому, что одни из документов этой группы
обычно не вызывают сомнёция в смысле своего происхождения:
удостоверения и копии официальных документов, полученные из
учреждений, обсуждаются поэтому только с точки зрения своего
содержания *. В отношении же другой группы — частных писем,
дневников и пр. — нередко возникают сомнения по вопросу об
их подлинности, их авторской принадлежности. Ввиду
этого, если среди следственных материалов имеются подобного
рода документы, следователь должен озаботиться выяснением
вопроса об их подлинности и в случае надобности произвести
соответствующую экспертизу, как в отношении веществен¬
ных доказательств. Только после установления подлин¬
ности (авторской принадлежности) документов они могут быть
использованы как письменные доказательства для подтвержде¬
ния соответствующих фактов.
1 Что касается доказательной силы иностранных доку¬
ментов, то все официальные акты, исходящие от иностранных правитель¬
ственных или общественных органов вне пределов СССР и подлежащие
предъявлению советским органам, имеют силу лишь при условии снабжения
их визой соответствующих заграничных представителей СССР, удостоверяю¬
щей подлинность подписи лица, от коего данный документ исходит, а также
законное полномочие его на выдачу или совершение такового. Поэтому и су¬
дебные учреждения могут принимать к своему производству документы и
акты, выданные иностранными правительственными и общественными учре¬
ждениями, лишь при условии визирования их МИД или его заграничных
органов.
326
196. Процессуальные акты И проЮкоЛы. Особый вид письмен¬
ных доказательств Представляют собой те акты и прото¬
колы судебно-следственных органов, которые
заменяют на суде иные источники доказательств — веществен¬
ные доказательства и показания свидетелей, а их прочтение слу¬
жит вместо судебного осмотра и допроса.
Сюда относятся упомянутые в ст. 58 УПК протоколы
осмотров и протоколы показаний свидетелей, экспертов и
подсудимых, данные на предварительном следствии (ст.ст. 294—
297, 299 УПК). Надо считать, что прочтение их может иметь
место либо при противоречии устных показаний на суде с пока¬
заниями, ранее запротоколированными. Либо, при отсутствии
устных показаний за смертью свидетеля, невозможностью его
явки или отказом обвиняемого от дачи показаний.
197. Процессуальное оформление. Для того чтобы указанные
выше письменные документы имели силу источника доказа¬
тельств, закон выдвигает ряд правил, соблюдение коих обяза¬
тельно для судебно-следственных органов. Протоколы след¬
ственных действий — допросов, обысков, выемок, осмотров и
освидетельствований — должны содержать в себе указание
места, времени и порядка совершения этих действий, всех заме¬
чаний и заявлений участвующих в следственных действиях лиц
(эксперты, понятые), а также должны быть подписаны всеми
участвующими и присутствующими понятыми.
Особенное значение в ряду других протоколов имеет прото¬
кол судебного .заседания. В случае его надлежащей заверки и
отсутствия замечаний сторон по поводу неправильности изложе¬
ния, все в нем удостоверенное считается имевшим место, как и
наоборот, — все неотмеченное в протоколе считается упущен¬
ным. Это правило имеет большое значение в производстве вто¬
рой инстанции.
Акты ведомственных ревизий не могут приравниваться по
их доказательной силе к-процессуальным актам. Их содержа¬
ние подлежит доказыванию и оспариванию на общих основа¬
ниях.
В отношении всех прочих письменных доказательств должны
соблюдаться общие правила изъятия, опечатания, хранения,
описания,, которые относятся к вещественным доказательствам.
ЛИТЕРАТУРА К ОДИННАДЦАТОЙ ГЛАВЕ
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ
1. Учебники
Вышинский, Курс уголовного процесса, стр. 108—126.
Строгович, Уголовный процесс, стр. 175, 189, 203, 210.
327
2. Монографии й статьи;
Вышинский, Теория судебных доказательств в советском праве
изд. 2-е, стр. 204—222. <
Гродзинский, Улики, «Ученые труды ВИЮН», вып. VII,.М., 1944.
Познышев, Доказательства в уголовном процессе, стр. 30—145.
Он же, Косвенные улики и их значение при расследовании преступле¬
ний («Ученые записки ВИЮН», вып. II, 1941).
Канторович, Психология свидетельских показаний, Харьков, 1925.
Гродзинский, Единообразие ошибок в свидетельских показаниях,
«Архив криминалистики и Судебной медицины», т. I.
А. Брусиловский и М. Строгович, Свидетельские показания в
качестве судебных доказательств (сборник «Методика и техника следствен¬
ной работы», Киев, 1934).
Лаговиер; Свидетель в нашем уголовном процессе, М., 1928.
Сперанский,'Об экспертизе в уголовном процессе («Сборник трудов
Иркутского государственного университета», вып. XII).
Потапов, Роль экспертизы в уголовном процессе (сборник «Методика
и техника следственной работы», Киев, 1934).
Никифоров, Экспертиза в советском уголовном процессе, М,, 1946.
Брусиловский, Судебно-психологическая экспертиза.
Александров и Терзиев, Экспертиза на следствии и в суде, М.,
1947.
Чельцов-Бебутов, Обвиняемый и его показания в советском уго¬
ловном процессе. М., 1947.
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ
1 I 1 1. Учебники
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 268—315.
Розин, Русское уголовное судопроизводство, стр. 399—439.
Случевский, Учебник русского уголовного судопроизводства,
стр. 408—419.
2. Монографии и статьи
Спасович, О теории судебно-уголовных доказательств, Соч., т. III,
стр. 198.
Владимиров, Учение ; об уголовных доказательствах, изд. 3-е, М.,
1910.
Кулиш ер («Вестник права», 1904, № 8—9).
Кони, Психология и свидетельские показания («Новые идеи в фило¬
софии», IX).
Сборник «Ложь и свидетельские показания» под ред. Гольдовского.
Шавров, Экспертиза в уголовном суде («Вестник права», 1899, № 9).
У и л ь з, Опыт теории косвенных улик, М., 1864.
Жиряев, Теория улик, Дерпт, 1855.
Бехтерев, Сознание подсудимого («Юридический вестник»).
ГЛАВА XII
МЕРЫ ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ
198. Меры процессуального принуждения и их виды. 199. Меры
обеспечения в история процесса. 200. Юридическая природа мер
обеспечения. 201. Средства представления в суд. 202. Меры
обеспечения в узком смысле слова. 203. Меры обеспечения по
УПК. Заключение под стражу. 204. Домашний арест. 205. Иму¬
щественное поручительство и залог. 206. Личное поручительство.
207. Общественное поручительство, ближайшее наблюдение на¬
чальства, и подписка о невыезде. 208. Соединение мер обеспече¬
ния. 209. Применение мер обеспечения. 210. Меры принуждения,
обеспечивающие получение доказательств. 211. Меры принужден
ния, обеспечивающие порядок судебного заседания
198. Меры процессуального принуждения и их виды. Цель
уголовного процесса — признание или непризнание вины и со¬
циальной опасности обвиняемого и применение к нему в соот¬
ветствующих случаях мер наказания. Эта цель часто не совпа¬
дает с видами и интересами отдельных граждан и вызывает их
противодействие. Поэтому для ее достижения судебные органы
должны быть обеспечены всеми материалами, выясняющими со¬
бытие преступления и личность обвиняемого, должны иметь
право, применять принуждение для получения этих материалов
и для пресечения обвиняемому возможности уклониться от след¬
ствия и суда. г
В этих целях законодатель снабжает судебные и следствен¬
ные органы полномочиями на принятие в публично-правовом
интересе таких мер, которые имеют принудительный характер
и могут более или менее значительно стеснять права отдельных
граждан.'
Меры принуждения распадаются на три группы: 1) меры,
обеспечивающие неуклонение обвиняемого от правосудия, 2) ме¬
ры, направленные На обеспечение доказательств, и 3) меры,
обеспечивающие порядок судебного разбирательства. Из назван¬
ных трех групп особенно большой как теоретический, так и прак¬
тический интерес вызывает первая группа. Это объясняется тем,
'что входящие в нее меры применяются в 'каждом уголовном
деле и особенно глубоко задевают права граждан.
199. Меры обеспечения в истории процесса. Меры обеспечения
находятся в тесной зависимости от положения личности в госу-
32Я
царстве и от принятой в нем системы мер наказания. Естественно
что в феодальном государстве, где господствует система смертной
казни и членовредительных наказаний, а человеческая личность
совершенно бесправна, единственной мерой обеспечения неукло-
нения обвиняемого от суда служит тюремное заключение. Только
грубое физическое лишение обвиняемого возможностей двигаться
способно предотвратить его бегство от «правосудия виселицы».
Буржуазия, унаследовав от феодальной эпохи практику обя¬
зательного заключения обвиняемого в тюрьму,. подкрепила ее
соответствующей теорией. Эта. i нехитрая' и очень удобная для
правящего класса теория утверждала, что единственной реаль¬
ной мерой, обеспечивающей правосудие от уклонения обвиняе¬
мого, является предварительное заключение, т. е.
лишение обвиняемого свободы. Только в качестве сурро¬
гатов лишения свободы могут рассматриваться и применяться
в исключительных случаях — денежный залог и имуще¬
ственное поручительство. Теория эта была достаточно
откровенна:, ясно на представителей каких общественных групп
могла распространяться эта льгота — замена тюрьмы ее денеж¬
ным су р ро гатом. Практика же с откровенным бесстыдством
предлагала почти каждому обвиняемому эту альтернативу: «вне¬
сение залога, а в случае несостоятельности — заклю¬
чение под стражу»? При этом, по !общему правилу, размер за¬
лога устанавливался следователем в соответствии с тяжестью
преступления, без всякого учета имущественного положения об¬
виняемого. Понятно, что бедняк, обвинявшийся в преступлении
даже средней тяжести, отправлялся в тюрьму; богач же осво¬
бождался под залог даже при обвинении в самом тяжком пре¬
ступлении?
Необязательность для суда зачета срока предварительного
заключения в срок наказания практически еще более усиливала
неравенство Наказаний. Бедняк ■ нередко отбывал более длитель¬
ное лишение свободы, еСли суд не засчитывал i ему предвари¬
тельного заключения в срок наказания.
В буржуазных процессуальных кодексах в списке мер обе¬
спечения находили место и более мягкие меры, например остав-
денй!е обвиняемого на свободе с от?обрание(м подписки 'о не¬
выезде с места жительства. Но такие меры на практике совер¬
шенно не применялись при обвинении в сколько-нибудь серьез¬
ных' преступлениях.
Наряду с только что описанной, откровенно реакционной тео¬
рией и практикой буржуазная процессуальная наука выдвигала
и другую, метафизически либеральную точку зрения. Вопрос
о мерах пресечения она рассматривала как вопрос о соотноше¬
нии права свободы (гражданина) и права власти (государства).
При такой постановке вопроса всякие принудительные меры
рассматривались как насилие, беззаконие. Буржуазное государ¬
ство позволяло обсуждать такие тезисы в университетах, но
330
продолжало неуклонно' Заключать обвиняемых и в первую оче¬
редь политических в тюрьмы.
В советской теории государства и права вопрос о применении
мер , обеспечения находит ясное разрешение.. Как и в первой
фазе развития социалистического государства, деятельность ка¬
рательных органов сохраняется и во второй фазе. Эта деятель¬
ность'необходима как для вылавливания и наказания шпионов,
вредителей, убийц, так и для охраны основы Советского строя —
социалистической собственности — от воров и расхитителей на¬
родного добра ’. i
Разбирательство уголовных дел в суде и применение к пре¬
ступникам мер уголовного наказания (ст. 4 Закона о судоустрой¬
стве) были бы практически невозможны без принятия мер обе¬
спечения в отношении обвиняемых.
В истории советского уголовного процесса эти меры не оста¬
вались неизменными. Опираясь на высказывание И. В. Сталина о
различных периодах и методах работы пролетарской диктатуры,
можно утверждать, что в эпоху напряженной борьбы молодого
Советского государства за свое существование должны были
применяться самые суровые принудительные меры в отношении
обвиняемых. В ходе напряженной классовой борьбы меры пси¬
хологического характера недостаточны для подчинения воле
господствующего класса отдельных членов групп, враждебных
новому, советскому правопорядку.
С переходом к мирному строительству отпадает необходи¬
мость в поголовном обострении мер обеспечения против каждого
обвиняемого. Права личности возрастают. Это сказывается на
строе процесса в том, что расширяется состязательная форма,
меры обеспечения смягчаются, подчиняясь точным указаниям за¬
кона и контролю суда или прокуратуры. Власть в гораздо боль¬
шей мере может опираться на психологические моменты, доби¬
ваясь определенного поведения граждан. Ко времени введения
УПК законодатель уже провозгласил положение, более похожее
на конституционный принцип, чем на процессуальное правило.
«Никто не может быть лишен свободы иначе, как в случаях
и порядке, указанных в законе» (ст. 5 УПК). На обязанность же
прокурора и судей было возложено наблюдение за правиль¬
ностью содержания'под стражей (ст. 6 УПК).
Завершение постройки социалистического общества, достиже¬
ние морального единства советского народа сказываются также
и в том, что неприкосновенность личности провозглашается кон¬
ституционным принципом, становится под охрану суда и проку¬
ратуры, органов правосудия и охраны законности.
Согласно ст. 127 Сталинской Конституции, «Никто не может
быть подвергнут аресту иначе, как по постановлению суда или
с санкции прокурора».
1 См. Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 606.
331
200. Юридическая природа мер обеспечения. Йо юридической^
своей природе все принудительные меры, применяемые в процеЛ
се, должны рассматриваться не как наказание преступника, а
как ограничение прав гражданина. Ибо до момента вынесе¬
ния приговора обвиняемый не может еще считаться преступником.
Меры обеспечения принимаются по принципу необходимо¬
сти, когда имеется налицо вероятность нарушения существен¬
ного публичного интереса, т. е. противодействие правосудию пу¬
тем уклонения обвиняемого от следствия и суда или сокрцтия
следов совершенного преступления. '/
Некоторые из 'этих предупредительно-обеспечительных ('мер
проявляются внешним образом в таком же вторжении в сферу
правовых благ гражданина, как и наказание (например, заклю¬
чение под стражу), но это не дает права отождествлять эти ин¬
ституты. Отличие указанных мер от наказания в тЪм, что их ис¬
ключительное назначение предупредить возможность
неисполнения процессуальных обязанностей.
Кроме того, принуждение, имеющее процессуальные
цели, должно применяться возможно экономнее. Тогда как при¬
нуждение, имеющее целью наказание, применяется на осно¬
вании соображений общего и специального предупреждения и
справедливого применения уголовного закона!1.
Наш процессуальный закон запрещает применять заключение
под стражу в качестве меры пресечения в случаях, когда обви¬
няемому грозит относительно мягкое наказание (по УПК
РСФСР и УзбССР — менее одного года лишения свободы, по
УПК УССР, БССР, АрмССР — более мягкие наказания). Но он
не обязывает применять эту меру пресечения в случаях, когда об¬
виняемому грозит более суровое наказание.
Если дело о нем прекращено, то он почитается несудимым,
а значит, и не отбывшим наказания. До момента осуждения в
нашем процессе не может быть и наказания.
201. Средства представления в суд. Из мер обеспечения в ши¬
роком смысле слова следует выделить средства представления
в суд. Между этими средствами и мерами обеспечения от укло¬
нения обвиняемого от суда (меры обеспечения в узком смысле)
существует следующее различие. Первые выполняют отдель¬
ные действия, вторые ставят обвиняемого в положение, обеспе¬
чивающее выполнение многих действий; первые применяются
для привлечения к правосудию, вторые — для точного его отпра¬
вления; наконец, первые служат предпосылкой вторых, так как,
1 См. Люблинский, Свобода личности в уголовном процессе,
стр. 27—30, Жижиленко, Наказание, стр. 93—94.
Нельзя считать правильным отождествление или даже сближение юри¬
дической природы мер обеспечения с юридической природой наказания. Та¬
кое сближение проводил проф. Строгович в Учебнике уголовного процесса,
1940 г., стр. 180. Сейчас |автор, видимо, отказался от этого взгляда, ничего
не говоря о юридической природе мер обеспечения в учебнике 1946 г.
332
lie поставив лицо в фактическую зависимость от судебных иЛИ
следственных органов, нельзя применять к нему мер обеспече¬
ния.)
\ Наш УПК называет как средства представления в суд в ы-
з 4 в и привод. Обыкновенным средством служит вызов, ко¬
торый Производится телефонограммой, телеграммой или повест¬
кой по почте или через милицию (ст. 130 УПК).
Повестка должна, содержать точное обозначение обвиняемого,
времени и места явки и дела, по которому производится вызов,
а также указание на (последствия неявки (ст. 131 УПК).
Привод есть принудительное доставление какого-либо лица в
’суд или к следователю в случае отказа этого лица выполнить
предъявленное ему письменное требование суда или следователя
о немедленной явке. Привод применяется обыкновенно в случае
неявки обвиняемого, вызванного повесткой, без уважительных
причин (ст. 267 УПК). Но следователь может подвергнуть при¬
воду без предварительного вызова обвиняемого, скрывающегося
от следствия. Вопрос об уважительности причины неявки решает
орган, производивший вызов. Привод производится через мили¬
цию.,
Подписка о явке к следователю^ упоминаемая в ст. 143 УПК,
сам’а по себе не налагает на давшего ее обязанность явиться
в определенный момент: он обязан явиться только По получении
обычной повестки. Такая подписка лишь облегчает судебно-след-
,ств,енным органам вызов обвиняемого в случае надобности.
Такое же значение меры, обеспечивающей явку подозревае¬
мого лица к судебно-следственным органам, имеет и предвари¬
тельный арест. Однако в наших УПК в отношении этого инсти¬
тута существует неясность. Ст. 100 УПК РСФСР говорит о з а-
держании органами дознания подозреваемого по делам, по
которым должно производиться предварительное след¬
ствие. О задержании в 24 часа должно быть сообщено следова¬
телю (теперь прокурору), который в 48-часовой срок обязан
подтвердить арест либо отменить его (ст. 104 УПК). Но в той
же статье этот арест назван меройпресеч|ения, т. е. ме¬
рой, принимаемой уже в ходе расследования в отношении обви¬
няемого
202. Меры обеспечения в. узком смысле слова. Эти меры, дли¬
тельно обеспечивающие невоспрепятствование обвиняемого пра¬
восудию (и в первую очередь его неуклонение), представляют
большое разнообразие по своему содержанию. Одни из них в
минимальной степени стесняют свободу обвиняемого, создавая
лишь психологическое препятствие к уклонению: таковы под¬
писка о невыезде или личное поручительство. Другие связывают
свободу действий обвиняемого угрозой имущественных потерь:
1 Еще более вапутан этот вопрос в ст. ст, 98—99 УПК УССР, где совсем
стерто различие между предварительным арестом (задержанием) и мерой
обеспечения в виде заключения под стражу.
333
таковы имущественное поручительство и залог. Наконец, третьи/
частично или полностью лишают обвиняемого физической воз/
можности уклониться от следствия и суда: таковы домашни/
арест и заключение под стражу. Т
Советский законодатель отказался ’от обязательного механи¬
ческого применения мер обеспечения к каждому обвиняе¬
мому. Он предоставил решение этого вопроса следователю, пред¬
ложив ему руководствоваться при этом учетом ряда моментов,
относящихся и к обстоятельствам дела и к личности обви
мого. Таким образом, следователь должен решать каждый Ьаз
более или менее сложную психологическую задачу, определяя,
е-
какая из возможных по закону мер обеспечения окажется в дан¬
ном случае реальной в смысле действительного достижения
з'адач этих мер.
Прилагаемая схема охватывает известные советскому уголов¬
ному процессу меры обеспечения неуклонения обвиняемого от
следствия и суда с подразделением их на меры физического и
йсихологического принуждения и с выделением тех мотивов в'
поведении обвиняемого, в расчете на которые следователь выби¬
рает ту или иную меру.
Группа мер психологически принудительного характера под¬
разделяется на две подгруппы: 1) меры, действующие непо¬
средственно на психику обвиняемого, и 2) меры, действую¬
щие посредственно на психику обвиняемого путем воз¬
действия на третьих лиц. Те и другие меры могут основываться
на эгоистических и социальных мотивах. При первых обвиняе¬
мый вынуждается к неуклонению боязнью личной или имуще¬
ственной ответственности своей или третьего лица. При вторых
действуют известные социальные связи и мотивы высшего по¬
рядка: нравственный долг, юридическая обязанность, тесная
связь с определенной общественной группой.
Конечно, приведенная схема, как вообще всякая схема, не¬
сколько упрощает действительность. В жизни не бывает такого
резкого обособления мотивов; различные мотивы могут перепле¬
таться друг с другом в каждой отдельной мере. Но всегда будет
один преобладающий мотив, характеризующий данную меру.
Однако требование, чтобы следователь при решении вопроса о
мере обеспечения руководился только соображениями о вероят¬
ности уклонения обвиняемого от следствия, не вполне соответ¬
ствует обрисовке этого вопроса,'в советском уголовном процессе.
Наш законодатель стремится достигнуть этими мерами не
только цели обеспечения неуклонения обвиняемого от правосу¬
дия, но и другой самостоятельной цели — воспрепятство¬
вание деятельности обвиняемого по сокрытию и
искажению доказательств.
На соотношении этих целей мы остановимся подробнее при
рассмотрении вопроса об условиях применения заключения под
стражу как меры обеспечения. <
334
>*
s
s
p.
в
I
s
a>
в
s
»
s
G.
0)
s
и
335
203. Меры обеспечения по УПК- Заключение под стражу. Ка/
уже было указано, законодатель не только выбор отдельных меГ
но и самый вопрос о применении вообще мер обеспечения вполТе
правильно ставит в зависимость от усмотрения следственных
органов: формально следователь не обязан применять меры
обеспечения ни в одном случае. Закон (ст. 143 УПК) обязывает
его отобрать лишь подписку о явке, о которой мы говорили вы¬
ше. Основной руководящей статьей является ст., 147 УПК, юна
ставит решение о применении меры обеспечения и выбор меры
в зависимость от важности преступления, общественной
опасности обвиняемого, тяжести имеющихся против
него улик, вероятности возможного со стороны обвиняе¬
мого уклонения от следствия и суда или препятствования
раскрытию истины, состояния здоровья обвиняемого, рода
занятий и других обстоятельств. С точки зрения обеспечении не-
уклонения следователь должен интересоваться лишь теми, из
названных выше, моментами, которые могут послужить материа¬
лом для учета психологии обвиняейого: есть ли у него стремление
к уклонению от правосудия и каким образом можно создать
противодействующие мотивы. Однако подчеркнутые нами1 в пе¬
речне статьи 147 пункты говорят о других моментах, выдвигают
иные цели для мер обеспечения. Действительно, подследственный
арест может быть использован как мера расследования,’ устра¬
няющая препятствия и затруднения в собирании доказательств со
стороны обвиняемого. Кроме этого, арест может быть применен
в качестве меры безопасности: преступник, оставленный на сво¬
боде, нередко внушает опасения рецидива, иногда же, если совер¬
шение им преступления общеизвестно, оставление его на свободе
возмущает общественное мнение *.
Мы думаем, что, исходя из фактов действительной жизни
и, в частности, из обычного стремления виновного уничтожить
следы преступления, нельзя отрицать целесообразности введения
в УПК права следственных властей на применение лишения
свободы обвиняемого по мотиву опасности сокрытия следов пре¬
ступления. Конечно, здесь надо иметь в виду сокрытие следов
в тесном смысле слова, а не опасения воздействия на свидете¬
лей, экспертов и соучастников. Такого рода воздействие может
сказываться во все время процесса и всегда возможно через тре¬
тьих лиц. Против него должны существовать иные меры. Сокры¬
тие же следов преступления дело очень легкое в первые, после
совершения преступления, моменты, когда следственная власть
1 Очень отчетливо проведен этот взгляд во французской литературе.
Helie (t. IV, № 1948, р. 606) указывает, что предварительное заключение есть
одновременно мера безопасности (против возможности рецидива, а при
поимке на месте преступления — против общественного возмущения), гаран¬
тия исполнения приговора и, наконец, средство расследо¬
вания (возможность допросов и очных ставок и воспрепятствование уни¬
чтожению следов преступления и сговора с другими обвиняемыми). К этой
формуле присоединяется и Garraud (Тгайё, t. Ill, pp, 127—128).
336
движется ощупью и часто не в состоянии помешать в этом запо¬
дозренному. В это время и может применяться заключение под
Ьтражу в качестве меры расследования. Поэтому закон должен
мя этого вида заключения под стражу ввести особые укорочен¬
ные сроки, ибо опасение сокрытия следов отпадает, коль скоро
следствием установлены основные материальные моменты пре¬
ступления. УПК РСФСР подчеркивает недопустимость длитель¬
ного заключения под стражу, примененного из опасения сокры¬
тия следов (ст. 159 УПК),!но указанный в статье двухмесячный
срок чрезмерно велик и в сущности совпадает с общим пределом
cpqKa заключения под стражу.
Точно так же, хотя уже не из соображений чисто процессу¬
ального порядка, должно быть одобрено введение в кодексе
института подследственного ареста по мотиву социальной опас¬
ности обвиняемого. В тех случаях, когда преступник терро¬
ризирует окружающих и возможность рецидива слишком ощути¬
тельна, не может быть никаких возражений против заключения
его под стражу.
О|бщим1 правилом, характеризующим подследственное заклю¬
чение по советскому процессуальному праву, является необяза¬
тельность: его применения. Недостаточно для его применения об¬
винения в совершении даже тяжкого преступления. Кроме этого
формального условия, должно быть еще одно из трех материаль¬
ных условий: 1) достаточное основание полагать, что| обвиняемый
скроется от следствия или суда, или 2) его пребывание на свободе
будет препятствовать расследованию и 3) нахождение! его на сво¬
боде представляет общественную опасность (ст. 158 УПК).
В постановлении или определении о заключении под стражу
должно быть указано, какие обстоятельства послужили основа¬
нием дл5| избрания этой меры.
Срок содержания под стражей на предварительном следствии
не свыше двух месяцев; если по каким-либо обстоятельствам
мера эта не может быть изменена по истечении срока^ она дол¬
жна быть продлена специальным постановлением прокурора не
больше чем на один месяц (ст. 10 Основ уголовного судопроиз¬
водства).
204. Домашний арест. Домашний арест (ст. 157 УПК) заме¬
няет подследственное заключение для лиц, не требующих полной
изоляции, в случаях, когда нет серьезных оснований опасаться
побега обвиняемого ввиду, его болезни (а также беременности и
кормления грудью) или ввиду особого доверия, основанного на
общественном положении и личных свойствах обвиняемого. Ста¬
тья 157, говоря о возможности домашнего ареста без назначе¬
ния стражи, имеет в виду последний из названных случаев.
205. Имущественное поручительство и залог. Имущественное
поручительство и залог (ст.ст. 152, 153 УПК) являются мера¬
ми обеспечения, рассчитанными на создание у обвиняемого до¬
статочно сильного эгоистического мотива к неуклонению от суда.
32 Зан. 1624
337
Поэтому закон подчеркивает необходимость соразмерять сумм 7
залога и поручительства с тяжестью обвинения, силой улик, им/
щественным положением залогодателя (которым может быть fa
сам1 обвиняемый) и поручителя. В случае уклонения обвиняе¬
мого от следствия или суда залог обращается в доход респуб¬
лики, а сумма поручительства взыскивается в порядке бесспор¬
ного взыскания I
Ст. 10 Основ уголовного судопроизводства значительно сокра¬
тила применение имущественного поручительства и залога, вос¬
претив заменять этими мерами первоначально избранное е/ка¬
честве меры обеспечения содержание под стражей (примечание
к ст. 159 УПК УССР). Г
Залоги и имущественное поручительство, широко распростра¬
ненные в 1922—1927 гг., потеряли в настоящее время почти
всякое практическое значение, так как исчезла та социальная
группа, к представителям которой применялись эти две меры,
рассчитанные на создание эгоистического мотива неуклонения.
206. Личное поручительство с ответственностью за него
основано в сущности на эгоистическом мотиве: при уклонении
страдает третье лицо — поручитель, связанный с обвиняемым;
таким образом, здесь налицо посредственное воздействие. Однако
эта мера не исключает возможности использовать моральное
влияние поручителей на обвиняемого, если выбирать в качестве
йоручителей товарищей обвиняемого >по работе, партии, ближай¬
шего его начальника и пр. Закон указывает, что поручителями
могут быть лица, заслуживающие доверия (ст. 150 УПК). По
мнению Строговича и Карницкого, лицами, заслуживающими
доверия, в первую очередь надо считать >таких лиц, которые
своим поведением и прошлым известны следователю как стойкие
защитники интерекюв трудящихся, а затем и всех остальных
граждан, ничем не опороченных и дающих юснование думать,
что они сознательно и серьезно относятся к принимаемым на
себя обязанностям поручителя» 2.
Обязанность поручителей (по закону их должно быть не ме¬
нее двух) — принимать меры к неуклонению обвиняемого от
следствия и суда и по требованию судебно-следственных орга¬
нов доставить им обвиняемого.' Обвиняемый как бы отдается
под надзор поручителям.
Ответственность поручителей наступает в том случае, если
они не выполнят требования о доставлении обвиняемого ввиду
побега последнего. Она не определена точно в законе: УПК
1 Вряд ли можно признать правильным постановление ст. 154 УПК УССР,
предоставляющей право обращения и взыскания в доход казны сумм залог-а
и поручительства не только суду (и судье), но и прокурору. Совершенно не
свойственно прокурорской власти наложение взысканий на граждан, тем бо¬
лее, что в данном случае идет речь не об административном, а о чисто граждан¬
ском правовом акте. Прокурор не может выдавать исполнительных листов.
Положение явно ошибочное и подлежит переработке.
2 Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, изд. 3-е, стр. 175.
333
VCCP не говорит о ней вовсе, УПК РСФСР ссылается на ст.ст.
ф и 62 УПК, устанавливающие ответственность свидетелей за
отказ от дачи показания или за неявку. Очевидно, правильнее
ваего применять в этих случаях по аналогии статью УК об от¬
ветственности свидетелей (ст. 92 РСФСР, 1 ч. ст. 87 Укр. ССР).
(Если поручительство было принято с намерением способство¬
вать уклонению обвиняемого от правосудия, поручители отве¬
чают в общем порядке, как укрыватели.
207. Общественное поручительство, ближайшее наблюдение
начальства и подписка о невыезде. К мерам, основанным на учете
социальных мотивов, относятся введенное в УССР в силу ст. 10
Основ общественное поручительство (ст. 150 УПК
УССР), ближайшее наблюдение, начальства, кото¬
рое может применяться к военнослужащим Советкой Армии и
Флота (прим, к ст. 144 УПК РСФСР), и подписка оневы-
езде (ст. 149 УПК). Поручительство профессиональных и дру¬
гих общественных организаций может быть применено в тОх
случаях, когда, по мнению судебно-следственных властей, обви¬
няемый настолько связан морально с организацией, к которой
он 'принадлежит, что нарушить ее доверие путем уклонения от
■суда для него невозможно. Надо считать, что эта мера должна
постепенно завоевать видное место в нашей практике. Личной
ответственности по этому виду поручительства в случае уклоне¬
ния обвиняемого не несет никто.
Подписка о невыезде является самой мягкой мерой, обычно
применяемой при обвинении в менее серьезных преступлениях;
но УПК не запрещает и более широкого ее применения: оно дол¬
жно быть основано на учете психологии обвиняемого. Наруше¬
ние подписки может влечь только избрание более суровой меры
обеспечения, но никак не уголовную ответственность.
208. Соединение мер обеспечения. УПК УССР разрешает со¬
единять подписку о невыезде с поручительством и залогом
(прим. 1 к ст. 142 УПК УССР). Надо полагать (при отсутствии
прямых указаний закона), что это правило относится ко всем
видам поручительства. Таким образом, сделан первый шаг к при¬
знанию возможности соединения мер обеспечения.
Потребность в таком соединении может быть обусловлена
учетом наличия различных мотивов уклонения. В кодексах дру¬
гих союзных республик такое соединение не предусмотрено.
209. Применение мер обеспечения. Моментом избрания меры
обеспечения является по общему правилу привлечение лица как
обвиняемого и объявление ему об этом (ст.ст. 145, 102 УПК).
В исключительных случаях мера обеспечения (арест) может
быть применена к подозреваемому до привлечения, но не
более чем на 14 суток; по истечении этого срока или должно быть
предъявлено обвинение или отменена мера обеспечения. Изменена
и отменена первоначальная мера может быть во всякий момент
процесса в зависимо!сти от обстоятельств дела следователем,
22*
339
прокурором, народным судьей или судом (ст.ст. 148, 161, 247(
УПК), а также ст. 27 Закона о судоустройстве. Обязательна
ставится вопрос о мере обеспечения при вынесении обвинитель¬
ного приговора (ст. 341 УПК). При вынесении приговора оправ¬
дательного или освобождающего подсудимого от применения на¬
казания немедленно отменяется принятая по данному делу мера
обеспечения (ст. 340 УПК). [
В ходе прадварительного следствия следователь обязан Ис¬
полнять все предложения прокурора, касающиеся мер обеспе¬
чения. Обжаловать их он может не перед судом, как было рань¬
ше, а только перед вышестоящим прокурором (ст. 148 УПК).
Мера обеспечения, принятая по предложению прокурора, может
быть изменена лишь с его согласия. Мера, избранная судом,
может быть изменена органами следствия и прокуратуры, но не
дознания, в зависимости от хода дополнительного расследова¬
ния.
210. Меры принуждения, обеспечивающие получение доказа¬
тельств, могут быть приняты не только в отношении обвиняемого,
но и в отношении третьих лиц. Задача их — закрепление следов
преступления и сохранение их для суда. Все они — вызов в ка¬
честве свидетелей и экспертов, выемка документов, обыск, осви¬
детельствование — более или менее стесняют граждан, и по¬
этому их применение точно регулируется законом.
а) Обязанности свидетелей и экспертов по явке и даче по¬
казаний и их права (ст.ст. 60, 62, 64, 65 УПК) описываются в
главе о доказательствах.
б) Осмотр (или освидетельствование), обыск и выемка служат
для получения необходимых суду вещественных доказательств.
Осмотр есть судебное или следственное обозрение предметов
внешнего мира, предпринимаемое в целях установления обстоя¬
тельств уголовного дела. Объектом осмотра может быть мест¬
ность, и отдельные вещи, и следы, оставленные на неодушевлен¬
ных предметах и на людях. Обыском называется отыскание и
изъятие предметов, могущих служить вещественными или пись¬
менными доказательствами. Выемкой называется изъятие каких-
либо предметов внешнего мира для приобщения их к делу, про¬
изводящееся обычно при обыске. О правовых условиях производ¬
ства этих! действий будет указано в главе о предварительном
следствии. I
211. Меры принуждения, обеспечивающие порядок судебного
заседания. Меры принуждения, обеспечивающие порядок судеб¬
ного разбирательства, принимаются председательствующим в
судебном заседании для поддержания внешнего порядка во вре¬
мя процесса. Наименьший объем прав принадлежит председа¬
телю в отношении участвующих в деле прокурора и защитника,
состоящего членом коллегии адвокатов. О их неподчинении рас¬
поряжениям председательствующего суд сообщает подлежащим
органам прокуратуры или адвокатуры для наложения дисципли-
340
парного взыскания. Повторное неподчинение этих лиц может
\повлечь перерыв в заседании для замены их другими (ст. 260
УПК).
> Неподчинение иных участвующих в деле лиц, а также присут¬
ствующих в зале суда граждан влечет удаление их из зала за¬
седания, а также применение к ним судом ( — в РСФСР или
председательствующим — УССР) «меры воздействия в виде
штрафа до 50 рублей или ареста сроком до двух недель» (ст. 261
УПК). Правильнее предоставление этого полномочия (по суще¬
ству — применение меры дисциплинарного взыскания) не пред¬
седателю, а составу суда.
Во всех остальных случаях более серьезных нарушений (уго¬
ловного характера) дела о нарушителях направляются обычным
порядком.
ЛИТЕРАТУРА К ДВЕНАДЦАТОЙ ГЛАВЕ
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ
1. Учебники
Вышинский, Курс уголовного процесса, стр. 127—140.
Строгович, Уголовный процесс, стр. 308—314.
2. Монографии и статьи
Люблинский, Меры пресечения, М., 1923.
Окаринский, Подписка о невыезде, и ее применение («Вестниксовет¬
ской юстиции», 1927, № 21).
Он же, Имущественное поручительство как мера пресечения («Вестник
советской юстиции», 1927, № 23).
Он же, Допустимо ли совместное применение нескольких мер пресече¬
ния («Вес,тник советской юстиции», 1927, № 21—22).
Тарасов-Родионов, Предварительное следствие, М. 1946, стр.
158—165. i
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ
' 1 1. Учебники
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 315.
Розин, Русское уголовное судопроизводство, стр. 356—377.
2. Монографии и статьи
Люблинский, Свобода личности в уголовном процессе, СПБ, 1906.
Жижиленко, Наказание, СПБ, 1914.
ГЛАВА XIII
СУДЕБНЫЕ РЕШЕНИЯ. СРОКИ. ИЗДЕРЖКИ
212. Судебные решения: приговор, определение, постановление.
213. Виды приговоров: А) по содержанию; Б) по способу обжа¬
лования; В) по силе действия. 214. Сроки. 215. Исчисление сро¬
ков. 216. Судебные издержки
212. Судебные решения. В широком смысле слова судебным
решением является распоряжение органа судебной власти
по всем вопросам, возникающим в деле и подлежащим
его рассмотрению. В более узком, процессуально-техническом
.смысле решение как результат всего процесса есть ответ суда
на основной вопрос, поставленный в деле. В уголовном процессе
это есть ответ по вопросу о совершении преступления обвиняемым,
характере его вины и о мерах наказания. Такое решение имеет
специальное название — приговор. Остальные виды реше¬
ния отдельных вопросов дела называются: определениями,
если они выносятся судебной коллегией, и постановлением,
если их принимает единолично народный судья или председа¬
тельствующий 'суда.
Пбсйановл'ением называется решение Пленума Верховного
суда Союза ССР, выносимое как по отдельным протестам Пред¬
седателя Верховного суда Союза ССР и Генерального Прокурора
Союза ССР, так и и в порядке дачи судам руководящих указа¬
ний.
Постановлением также называются все решения, принимае¬
мые по делу (включительно с вопросом о его прекращении)
следователем и прокурором. I
213. Виды приговоров: А) по содержанию. Приговор по
своему содержанию может быть двух видов — обвинитель¬
ны й и оправдательный.
1. Обвинительный приговор обыкновенно содер¬
жит в себе утвердительный ответ на вопрос о совершении пре¬
ступления подсудимым, установление его вины и степени соци¬
альной опасности и назначение ему меры наказания. Однако
обвинительный приговор может освобождать подсудимого от при¬
менения наказания в следующих случаях:
а) когда вопрос о применении амнистии решается уже
после определения меры наказания и зависит от его тяжести;
б) когда вопрос о применении давности предоставлен ре-
342
щению суда, т. е. в случаях контрреволюционных преступлений
(примечание 1 и 2 к ст. 14 УК). В остальных случаях, установив
истечение давности, суд должен вынести определение о прекра¬
щении ’дела;
в) когда суд, согласно ст. 8 УК, признает, что обвиняемый к
моменту рассмотрения его дела не может быть признан социально
опасным (п. 1 ст. 326 УК).
2. Оправдательный приговор имеет своим основа¬
нием:
а) недоказанность события преступления или
б) недоказанность' участия в преступлении обвиняемого или
в) отсутствие в деянии состава преступления (ст. 326 УПК).
В РСФСР на этом основании оправдываются, согласно при¬
мечанию к ст. 6 УК, также лица, совершившие формально пре¬
ступное деяние, которое не повлекло вредных последствий.
Оправдательный приговор, по общему правилу, не только
освобождает подсудимого от всякой ответственности, но и влечет
признание его несудившимся -(ст. 53 УК). Однако есть случай,
когда оправдательный приговор может содержать в себе назна¬
чение одной из «мер социальной защиты». Это случай объявле¬
ния судом оправданному предостережения, если суд установил,
что поведение оправданного дает возможность опасаться соверше¬
ния им преступления в будущем (ст. 43 УК). По идее этот вид
приговора нельзя приравнивать к существовавшему в дорефор¬
менном процессе приговору об оставлении/в подозрении, йо, для
того чтобы он на практике не трактовался как этот последний,
следовало бы категориче(ски подчеркнуть в ^законе, что лица,
котором объявлено предостережение, почитаются д’есудивши-
мися Ч
Кроме решения главного вопроса о судьбе подсудимого., при¬
говор должен содержать еще ответы на второстепенные вопросы,
евязанные с делом, а именно:
а) о гражданском иске, (
б) о вещах, добытых преступным деянием, и вообще о ве¬
щественных доказательствах,
в) о возмещении судебных издержек.
Б) По способу обжалования, По способу обжа¬
лования приговоры распадаются на неокончательные и оконча¬
тельные.
1. Неокончательным приговором считается такой, который до¬
пускает возможность пересмотра дела по существу с новой про¬
веркой доказательств. Наш УПК, отвергнув идею >апелляцион¬
ного производства, не знает основного вида неокончательных
приговоров — приговоров суда первой инстанции, подлежащих
пересмотру'во второй.
1 Очевидно, что с ’возвращением в УК термина «наказание» вместо тер¬
мина «меры социальной защиты судебного характера» вопрос будет разрешен:
«предупреждение» никак нельзя считать наказанием.
343
2. Окончательным приговором называется такой, который
может быть пересмотрен второй инстанцией не по существу, а
только с точки зрения правильности применения законов мате¬
риальных и процессуальных (в порядке кассационном). Такими
формально являются сейчас все приговоры наших народных и
областных судов.
В) По силе действия. По силе действия приговоры
ра.спадаю|тся на не вступишие в законную силу и вступившие
в законную силу.
1. Не вступившим в законную силу будет как (Окончательный,
так и неокончательный приговор, ’поскольку сторонам принадле¬
жит право его обжалования, и высшая инстанция, по выраже¬
нию Фойницкого, «может поколебать его силу».
2. Вступившим в законную силу является приговор, который
не может быть обжалован сторонами и подлежит немедленному
исполнению. Исключение представляют - приговоры народного
суда по делам, предусмотренным Указами 26 июня и 10 августа
1940 г.
Они подлежат немедленному исполнению до вступления в] за¬
конную силу. Обыкновенно приговоры судов первой инстанции
в'ступают в законную силу (или
а) за истечением срока на обжалование или
б) за оставлением без последствий судом второй инстанции
жалобы, поданной стороной (ст. 342 УПК).
Кроме того, Вступившими в законную силу являются:
,в) приговоры Верховного суда республики в качестве первой
инстанции (ст. 448, УПК ст. 15 Закона о судоустройстве),
г) приговоры Верховного суда Союза ССР (ст./15 Закона о
|судоустройстве),
д) приговоры военных трибуналов по делам о террористиче¬
ских организациях и террористических актах, рассматриваемым
в порядке закона 1 декабря 1934 г. (ст. 469 УПК),1
е) приговоры по делам о контрреволюционном вредительстве
и диверсиях1 (ст. 472 УПК),
ж) приговоры всех военных трибуналов железнодорожного
и водного транспорта, а также военных трибуналов других на¬
именований, действующих в районе военных действий или в
местностях, объявленных на военном положении (Указ Прези¬
диума Верховного Совета СССР 22 июня 1941 г.).
Благодаря существованию в УПК опротестования приговоров
в порядке надзора различие между приговорами, вступившими и
не вступившими в законную силу, не имеют такого большого
’значения, как в буржуазном праве.
214. Сроки. Под сроком в процессе понимается определенный
промежуток времени, в течение которого должно быть выполне¬
но данное действие. Одни из этих сроков, связывая отдельные
^судебные органы при исполнении служебных функций, имеют
лишь делопроизводственное значение: их- нарушение не влечет
344
никаких процессуальных последствий, а может только при на¬
личии известных условий (неоднократность нарушения и т. п.)
навлечь на пропустившего дисциплинарное взыскание. Сюда
относятся установленные в УПК сроки: для предъявления обви¬
нения, оконча,ния следствия, направления дела следователем и
прокурором в суд, назначения дел к слушанию, по коим обвиняе¬
мые находятся под стражей, отправления дел в суд второй
инстанции с жалобами сторон и т. д.
Другие сроки — в тесном смысле слова процессуальные — на¬
значены для выполнения какого-'дибо действия сторонами. Их
пропуск или соблюдение оказывает серьезное влияние на ход
процесса: с ними связывается существование определенного про¬
цессуального права (например на обжалование приговора
или отдельных судебных действий) и, значит сила тех или иных
судебных решений. Пропуск срокам влечет утрату соответствую¬
щего права.
В РСФСР сохранились /различные сроки для обжалования
приговоров и определений: народных судов — пятидневный, обла¬
стных судов и военных трибуналов — 72 часа. В УССР сущест¬
вует один общий срок — пятидневный.
Не ограничены!сроком жалобы на медленность следователя,
на избрание им меры пресечения и незаконные его действия
,(ст. 215 УПК), а также ходатайства о возбуждении дел!а по
вновь открывшимся обстоятельствам (глава 27 УПК), кроме дач,
по коим вынесен оправдательный приговор (ст. 374 УПК).
Трехдневный срок установлен для подачи сторонами заме¬
чаний на неправильность или неполноту протоколов судебных
заседаний, а Также для подготовки обвиняемого к суду (назна¬
чение дела к-слушанию не ранее трех дней после вручения ему
копии обвинительного заключения).
215. Исчисление сроков. Все сроки, обозначенные в сутках,
месяцах и годах, исчисляются не «а momento ad momentum» а
всегда «а die ad diem», т. е. полными сутками, считая со дня, сле¬
дующего за тем, которым начинается течение срока. Эго значит,
что независимо от часа дня, в котором был вынесен приговор
народного суда, например 5 мая,'срок для обжалования его ис¬
числяется с 6 мая и заканчивается 10 мая в 12 часов ночи
(ст. ст. 82, 83 УПК). Срок при этом не считается пропущенным,
если жалоба сдана до истечения срока на почту или телеграф
(ст. 86 УПК). Заключенный может сдать в тот же срок жалобу
начальнику места заключения. Последний 'день срока, приходя¬
щийся на нерабочий день, передвигается на следующий за ним
рабочий день (ст. 85 УПК).
В некоторых случаях срок течет не со времени совершения
данного судебного действия, а со времени сообщения о нем сто¬
роне. Это установлено законом для осужденных в отношении
приговоров областного суда (ст. 400 УПК) и приговоров заоч¬
ных (ст. 346 УПК).
345
Что касается сроков, исчисляемых часами, то здесь, естест¬
венно, имеет место счет, «а momento ad momentum», но при исчи¬
слении не принимается в расчет тот час, которым начинается те¬
чение срока.
(Пропуск срока имеет своим последствием утрату стороной
права обжалования.'Необжалованное решение вступает в силу,
и судебный орган, вынесший его, при позднейшем поступлении
жалоб должен таковые отклонять за пропуском срока. Однако
законодатель учитывает, что пропуск срока может последовать по
каким-нибудь серьезным причинам, не зависящим от воли жалоб¬
щика. Для устранения неудобств, связанных с таким пропуском,
установлен'институт1 восстановления сроков. Сторона, пропустив¬
шая срок, должна обратиться с ходатайством о восстановлении
к соответствующему судебно-следственному органу, и этот
последний имеет право восстановить срок, признав причины его
пропуска уважительными. В народном суде восстановление или
отказ в нем производится определением народного суда. Опреде¬
ление может быть обжаловано в порядке частной жалобы или
протеста (ст.ст. 87, 345 УПК).
Срок на подачу ходатайств о восстановлении пропущенного
срока не установлен. Проф. Полянский правильно указывает на
необходимость его ограничения примерно продолжительностью
самого пропущенного срока с исчислением нового срока с того
момента, когда миновало не зависящее от жалобщика препят¬
ствие, из-за которого произошел пропуск *.
216. Судебные издержки. Производство каждого судебного
дела сопряжено со значительными расходами. Но тогда как в
гражданском процессе все они подлежат возмещению сторона¬
ми,- уголовное производство в принципе бесплатно: ни пошлин,
ни сборов в уголовном процессе не взыскивается. Однако и
здесь известная часть расходов казны в случае обвинительного
1приговора может быть возложена на осужденного, вызвавшего
их совершением преступления. Сюда не входят все издержки
производства, например, стоимость разъездов следователя, кан¬
целярские расходы; или приблизительно исчисленная оплата
времени судебных органов, истраченного на процесс. Закон пе¬
речисляет следующие виды расходов казны, включаемые в «су¬
дебные издержки» (ст. 88 УПК):
а) суммы, выданные следователем экспертам, переводчикам,
УПК УССР неудачно включил в этот перечень и «потерпев¬
ших»: потерпевший может получить вознаграждение, включае¬
мое в издержки, только в качестве свидетеля. Если же он за¬
являет требование о возмещении убытков от преступления, оно
1 Верховный суд Союза разъяснил, что пропущенный прокурором срок на
опротестование приговора может быть восстановлен только при уважитель¬
ности причины пропуска (Определение УСК 28 февраля 1944 г. по делу Даш¬
кевича— «Судебная практика», 1944/Х, стр. 19—20).
346
составляет предмет гражданского иска и не имеет отношения к
издержкам;
б) суммы, израсходованные на хранение, пересылку и иссле¬
дование вещественных доказательств; i
в) иные понесенные судом по производству данного дела
«непредвиденные расходы», что еще в 1922 г. разъяснено цирку¬
ляром Верховного трибунала РСФСР в смысле «расходов
исключительного характера, могущих иметь место лишь по не¬
которым делам в интересах раскрытия преступления и не пред¬
усмотренных кредитами».
Почтовые расходы по посылке повесток и возвращению об¬
ратных экземпляров или расписок подлежат, согласно разъясне¬
нию НКЮ РСФСР, включению в «судебные издержки».
Судебные издержки возлагаются на осужденных, причем суд
распределяет их между осужденными, руководствуясь их иму¬
щественным положением (ст. 89 УПК). Установление солидар¬
ной ответственности по уплате издержек не допускается.
При прекращении дела за примирением сторон суд вправе
возложить судебные издержки на одну или обе стороны. При
оправдании же подсудимых, несостоятельности осужденных и при
прекращении дела судебные издержки принимаются на счет
казны (ст. 90 УПК).
ЛИТЕРАТУРА К ТРИНАДЦАТОЙ ГЛАВЕ
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ
1. Учебники ,
Строгович, Уголовный процесс, стр. 111—112, 425, сл.
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ
1. Учебники
Фойницкий, Курс уголовного Судопроизводства, т. II, стр. 344—351.
Розин, Русское уголовное судопроизводство, стр. 439, 445.
ОСОБЕННАЯ ЧАСТЬ
ДВИЖЕНИЕ УГОЛОВНОГО ДЕЛА
ГЛАВА Г
ВОЗБУЖДЕНИЕ УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ
(УГОЛОВНОГО ДЕЛА)
217. Сущность и значение возбуждения уголовного преследования.
218. Следователь и прокурор в предварительном следствии.
219. Доследственная проверка и возбуждение преследования.
220. Поводы и основание для возбуждения уголовного преследо¬
вания. 221. Предпосылки процесса. Их виды. 222. Материально¬
правовые предпосылки. 223. Процессуальные (в тесном смысле
слова) предпосылки. 224. Действия судебных, прокурорских и
следственных органов по возбуждению уголовного преследования
217. Сущность и значение возбуждения уголовного пресле¬
дования. Выше было указано на то значение, какое в уголовном
процессе имеет функция уголовного преследования.1 Она является
длительной планомерной деятельностью органов обвинения, на¬
правленной на отыскание преступника и его изобличение перед
судом. В ходе этой деятельности органы государствен-
його обвинения пользуются широкими правами по применению
различного рода принудительных мер, которые могут в значи¬
тельной степени стеснять свободу граждан. Поэтому очень
важно определить тот начальный момент уголовного' процесса,
в который органы государственного обвинения получают свои
широкие полномочия.
Этим начальным моментом процесса и является возбуждение
уголовного преследования. Мы понимаем под ним процессуаль¬
ный акт соответствующего государственного органа, в котором
последний устанавливает наличие в определенном событии при¬
знаков уголовного преступления и поэтому решает начать уго¬
ловное преследование. Объектом уголовного преследования в
этот начальный момент процесса необязательно является инди¬
видуально определенное лицо (оно может быть неизвестно),, а
всякий предполагаемый совершитель преступления. В этом имен¬
но смысле ст. 9 УПК РСФСР говорит, что «Прокуратура обя¬
348
зана возбуждать уголовное преследование... по каждому совер¬
шившемуся и подлежащему наказанию преступлению»
Разумеется, если должностное лицо, уполномоченное на воз¬
буждение уголовного преследований, с самого начала убеждает¬
ся, что совершивший общественно-опасное деяние не может
быть привлечен к уголовной ответственности, например, ввиду
малолетства или психической болезни, оно и не возбуждает уго¬
ловного преследования. Но неизвестность личности совершивше¬
го преступление человека не препятствует возбуждению уголов¬
ного преследования.
В этом случае одной из первых задач преследования и будет
обнаружение предполагаемого виновника преступления.
218. Следователь и прокурор в предварительном следствии.
Буржуазная процессуальная теория и законодательство созда¬
вали видимость судебных гарантий для обвиняемого в стадии
предварительного следствия. Для этого они превращали следо¬
вателя в «следственного судью», якобы независимого от проку¬
ратуры, и распределяли следующим образом функции уголов¬
ного преследования и собирания доказательств: только проку¬
рору принадлежит исключительное право| возбуждения и ведения
преследования, а следственному судье — исключительное право
совершать следственные действия. Фактически следственный
судья находился в почти полной служебной зависимости от про¬
курора и выполнял все требуемые им следственные действия.
С другой стороны, прокурор получал право самостоятельно про¬
изводить следственные действия или поручать их совершение
органам полиции (так называемое дознание, официозное рассле¬
дование и т. п.). Никакими реальными правовыми гарантиями
обвиняемый не, пользовался в построенном таким образом пред¬
варительном следствии.
Советский законодатель отказался от такой системы предва-
рительного следствия, при которой оно якобы находилось под
судебным контролем.
С точки зрения организационного построения наш следствен-
1 В УПК большинства союзных республик терминология, относящаяся к
начальному моменту процесса, не выдержана. Так, в статьях, соответствую¬
щих ст. 9 УПК РСФСР, говорится о возбуждении уголовного пресле¬
дования; глава, посвященная этому вопросу, называется «возбуждение
производства по уголовному делу»; в тексте этой главы говорится о
«возбуждении уголовного дела». В УПК УэбССР термин «воз•
буждение уголовного преследования» проведен последовательнее. Нет един¬
ства терминологии и у советских процессуалистов. Академик Вышинский
употребляет безразлично оба термина в одном значении. Проф. Голунский
говорит о «возбуждении уголовного преследования» («Социалистическая за¬
конность», 1936, № 2, стр. 38 и сл.). Проф. Строгович настаивает на том, что
начальный момент процесса должен называться «возбуждение уголовного
дела».
Термин же «возбуждение уголовного преследования», по его мнению, от¬
носится к моменту привлечения определенного лица в качестве обвиняемого.
349
ный аппарат является частью аппарата прокуратуры. В дей¬
ствующем положении о прокуратуре и следственном аппарате
советский законодатель полностью покончил с системой «двой¬
ного подчинения» следователя, принятой в 1922 г., при которой
все! спорные вопросы следствия, а также жалобы на следова¬
теля разрешались судом. Наш следователь есть работник проку¬
ратуры, вполне ей подчиненный.
Следователь может по собственной инициативе возбуждать
уголовное преследование и начинать следствие, а также привле¬
кать к нему новых обвиняемых в зависимости от хода рассле¬
дования;
В большинстве случаев именно следователю приходится на¬
чинать дело с разрешения вопроса, входящего в компетенцию
оргайа обвинительной власти: есть ли достаточное основание
для возбуждения уголовного производства. Далее, на нем лежит
совершение ряда активных розыскных действий (осмотров, обы¬
сков, выемок). На него же возложена задача собрать данные,
оправдывающие обвиняемого или смягчающие его вину, и ой
же делает оценку собранных им же самим доказательств как
при вынесении постановления об арестах, обысках, привлечении
обвиняемых, так и при решении по окончании следствия вопроса
о его направлении на прекращение или с обвинительным заклю¬
чением. В этом последнем случае следователь как орган обвини¬
тельной власти, группируя собранные улики, освещая их под
определенным углом зрения, формулирует обвинение. О харак¬
тере этой работы очень четко говорит циркуляр Прокурора СССР
1934 г. о качестве расследования: «Обвинительное заключение
должно быть составлено таким образом, чтобы из него была
ясна несостоятельность оправданий обвиняемого и чтобы резо¬
лютивная часть с формулировкой обвинения являлась строго
обоснованным логическим выводом из положений описательной
части». Ходатайства обвиняемого в случае отклонения их сле¬
дователем, равно как и жалобы на действия следователя, раз¬
решаются прокурором.
В то же время и следователь, ведущий предварительное
следствие, и прокурор, руководящий им, одинаково обязаны
соблюдать основное требование советского процессуального за¬
кона о полноте, всесторонности и объективности расследования
и о соблюдении всех процессуальных прав обвиняемого.
С принятием Сталинской Конституции, требующей неуклон¬
ного соблюдения всех провозглашенных ею прав граждан, еще
более возрастает роль процессуальных гарантий. Прокурор и
следователь обязаны с исключительной осторожностью приме¬
нять свои широкие процессуальные полномочия как в момент
возбуждения уголовного преследования, так и дальше, в ходе
предварительного следствия. В первом случае они должны про¬
являть большую осторожность при оценке основания к возбу¬
ждению преследования. Во втором — они должны решительно
350
избегать обвинительного уклона, который все еще иногда наблю¬
дается в следственной практике.
219. Доследственная проверка и возбуждение преследования.
Далеко не всегда событие, по поводу которого прокурорско-
следственный орган должен решить вопрос о возбуждении уго¬
ловного преследования, имеет ясно выраженные черты состава
того или иного преступления. Очень часто для правильного ре¬
шения вопроса о возбуждении уголовного преследования необ¬
ходимо выяснить те или иные обстоятельства. Возникает вопрос
о так называемой «доследственной проверке».
Как было указано, возбуждение уголовного преследования
есть начальный момент уголовного процесса. Только после вы¬
полнения этого акта следственные органы получают право на
производство официальных следственных действий и на приня¬
тие принудительных мер в отношении граждан. Таким образом,
«доследственная проверка» не может выражаться в следствен¬
ных действиям. Она может состоять только из негласных
действий, не облекаемых в официальные следственные формы
допросов, осмотров, экспертизы и т. д. Именно о такой «неглас¬
ной проверке» говорит ст. 93 УПК РСФСР.
Даже в том случае если орган, производящий расследование,
и орган, производящий негласную розыскную проверку, объеди¬
нены организационно (например, Управление уголовного
розыска милиции), между розыскными, негласными действиями
и следственными, формальными действиями должна
сохраняться отчетливая грань.
Смешивать расследование с проверкой наличия оснований
для этого расследования было бы неправильно.
В прокурорской практике до 1934 г. нередко наблюдались:
или поручения следователям производства доследственной
проверки, которая фактически превращалась в суррогат предва¬
рительного следствия без возбуждения уголовного преследова¬
ния, или возбуждение уголовного преследования по явно недо¬
статочным материалам.
Многократными циркулярами Прокуратуры Союза ССР кате¬
горически запрещено прокурорам поручать следователям произ¬
водить в том или ином виде «доследственную проверку». Если
по полученным им материалам прокурор не в состоянии решить
вопроса о наличии основания для возбуждения уголовного пре¬
следования, . он может либо затребовать дополнительные мате¬
риалы от соответствующего учреждения (например, материалы
ревизии); либо поручить органам уголовного розыска собрать
негласным путем необходимые сведения.
Для устранения же практики неосновательного возбуждения
преследования циркуляр Прокуратуры Союза ССР 13 августа
1934 г., действующий поныне, установил предварительный кон¬
троль прокурора над постановлениями следователей и органов
дознания о возбуждении уголовного преследования.
351
220. Поводы X основание для возбуждения уголовного пре¬
следования. Поводами для возбуждения называются те источ¬
ники осведомления о событии преступления, наличием которых
законодатель обусловливает право соответствующего органа воз¬
будить уголовное преследование (уголовное дело). Основанием
для возбуждения уголовного преследования (уголовного дела)
является наличие в указанном соответствующим источником со¬
бытии признаков, образующих юридический состав определен¬
ного преступл|ения.
Наш УПК говорит об основании и поводах к возбуждению
уголовного дела. В ст. 91 ой указывает четыре самостоятельных
повода к возбуждению дела: заявление граждан и различных
объединений и организаций; сообщение правительственных учре¬
ждений и должностных лиц; явку с повинной, т. е. заявление
гражданина о совершении им самим преступления; предложение
прокурора (для органов следствия и дознания). Но этот пере¬
чень теряет свое ограничительное значение, поскольку следова¬
тель может приступить к производству следствия и по своему
непосредственному усмотрению (п. 5 ст. 91 УПК). По какому
бы поводу ни возбудил следователь дело, его действия не могут
быть аннулированы, если только было основание для возбужде¬
ния. Центр тяжести вопроса переносится на оценку основания
для возбуждения дела.
Но в действующем УПК это изложено недостаточно отчет¬
ливо. В ст. 96 говорится: «.. .при наличии поводов, указанных
в ст. 91 УПК, и при наличии в заявлении указаний на состав
преступления... следователь приступает к производству пред¬
варительного следствия». Это выражение ведет к недоразуме¬
ниям. Дело ведь не в том, указывает ли жалобщик на состав
прес т-у плени я. В жизни очень часто бывает так, что заявле¬
ние кричит о преступлении и даже ссылается на соответствую¬
щие статьи УК, но необходимый юридический анализ показы¬
вает следователю, что в действиях, на которые жалуются, нет
состава преступления. Этой-то мысли о необходимости предва¬
рительной юридической оценки фактов, указанных в заявлении,
и нехватает в ст. 96 УПК. Более удачной представляется фор¬
мулировка проекта УПК СССР 1939 г., показывающая, с од¬
ной стороны, меньшее значение формального повода, а с дру¬
гой — большую важность юридической оценки следователем
или прокурором имеющихся в материалах данных для устано¬
вления основания к возбуждению дела: «Прокурор, орган рас¬
следования, суд и судья возбуждают уголовное дело как по
своей инициативе, так и по заявлениям граждан и учреждений,
при наличии данных, указывающих на совершенное или подго¬
товляемое преступление». Тут же должен быть подчеркнут
важный формальный момент, который сейчас также не находит
полного выражения в законе: «о возбуждении уголовного дела
составляется мотивированное постановление или определение
352
£ указанием Данный Послуживших для этого основанием,
статьи УК, по признакам которой дело возбуждено, и органа,
который должен его рассмотреть или расследовать».
221. Предпосылки процесса. Их виды. При анализе доста¬
точности основания следователь должен в сущности решить не
один вопрос, а ряд их. Для ведения уголовного процесса от
начального его момента до конечного необходимо наличие ряда
условий или так называемых предпосылок процесса. Эти пред¬
посылки распадаются на I — фактические и II—юридические.
Фактические предпосылки — это данные, доказывающие су¬
ществование самого события преступления (а на более поздней
стадии процесса — и совершение его определенным лицом).
В нашем УПК оценка фактических обстоятельств лежит на
лице, возбуждающем дело. В дальнейшем проверка этой оценки
принадлежит самому следователю (при решении вопроса о при¬
влечении в качестве обвиняемого и при составлении обвини¬
тельного заключения), прокурору (при утверждении обвинитель¬
ного заключения или рассмотрении жалоб участвующих в деле
лиц) и в конечном счете суду (как в подготовительном, так и
в судебном заседании). В начальном же моменте процесса сле¬
дователь самостоятелен в оценке фактов, что налагает на него
обязанность особенно осторожного подхода к сообщениям учре¬
ждений и частных лиц.
Юридические предпосылки теоретически делятся, в свою
очередь, на две группы: А. — материально-правовые и Б. — про¬
цессуальные в тесном смысле слова.
222. Материально-правовые предпосылки. МатериалЬ'но-пра-
вовые предпосылки сводятся к наличию оснований для приме¬
нения наказания с точки зрения материального уголовного права.
Поэтому для возбуждения уголовного дела необходимы:
1) Наличие (в событии или в действии) состава пре¬
ступления. Недействительным является расследование по
Доводу деяния, не заключающего в себе состава преступлен!ия.
Оно подлежи^ «прекращению во всякой стадии процесса (так,
п. 5 ст. 4 и ст. ст. 35, 204, 222, 23'8, 320, 326, 418 УПК для, раз¬
личных стадий процесса,);.
При действии ст. 16 УК об аналогии этот пункт дает из¬
вестный простор для личного усмотрения следователя, но
вместе с тем и лишний повод для совершения ошибки — при-
влечения за мнимое преступление1.
1 Надо думать, что новый уголовный кодекс в соответствии с руководя¬
щей мыслью Конституции — о стабильности, твердости законов и охраняе¬
мых ими прав граждан — даст замкнутый перечень точно очерченных составов
преступлений (см. Вышинский, Сталинская Конституция и задачи органов
юстиции — «Социалистическая законность», 1936, № 8, стр. 17).
Тогда следователю не нужно будет прибегать к собственным толкованиям
«аналогичной социальной опасности», непредусмотренных законом деяний и
легче будет противостоять всякому нажиму извне. На его обязанности будет
лежать проверка соответствия фактических данных дела с тем или другим
предусмотренным УК составом.
23 Зак. 1524
353
Принятое советским законодателем материальное определе¬
ние преступления осложняет решение следователем вопроса
о составе преступления. Недостаточна притти к выводу о воз¬
можности подвести деяние под определенный карательный закон.
Следователю в ряде случаев приходился решать еще вопрос
с точки зрения процессуальной целесообразности, если деяние
кажется подпадающим под примечание к ст. 6 УК. Это, конеч¬
но, одна из ответственнейших задач следователя: правильно
отделить случаи, не требующие карательного вмешательства
государства, от преступлений, хотя и менее тяжких, но явно
нарушающих те или иные охраняемые законами социалистиче¬
ского государства отношения.
2) Наличие преступника. Так как принцип личной
ответственности требует наказания физического виновника пре¬
ступления (с расширением этого понятия на все виды соуча¬
стников), то при невозможности отыскания такового дело ве-1
стись не может и подлежит прекращению (ст. 202 УПК).
Однако наличие определенного обвиняемого в самый момент
возбуждения дела необязательно, и его отсутствие не может
быть приравнено к абсолютной невозможности его привлечения,
если только в самих материалах, рассматриваемых следователем,
нет указаний на смерть совершившего преступление. Такое
обстоятельство, как смерть обвиняемого, относится к следую¬
щей предпосылке процесса.
3) Отсутствие обстоятельств, погашающих
применение наказания. Если налицо имеется одно из
этих обстоятельств, возбуждение уголовного дела является
бесцельным; оно все равно не может заканчиваться обвинитель¬
ным приговором и применением наказания.
Сюда относятся следующие обстоятельства:
а) смерть обвиняемого (п. 1 ст. 4 УПК), за исклю¬
чением случаев, указанных в ст. 375 УПК, когда возбуждение
дела об умершем лице необходимо для отмены приговора, ос¬
нованного на подложных доказательствах или злоупотреблении
судьи;
61) истечение уголовной давности (п. 4 ст. 4
УПК). Институт давности советский законодатель рассматри¬
вает как материально-правовой, и соответствующие правила
.излагаются в УК. Однако одно из условий применения давно¬
сти в УК отсылает к моменту процессуальному. Давность при¬
меняется, «если в течение соответствующего срока не было
никакого производства по делу» (ст. 14 УК). Исходя
из оснований давности и для того, чтобы она в действительно¬
сти могла иметь применение, надо понимать начало производ¬
ства не в смысле принятия дела к производству соответствую¬
щим органом, а в смысле привлечения в качестве об¬
виняемого определенного лица. Такое привлече¬
ние прерывает течение давности в отношении именно этого лица.
354
Что касается дел о государственных преступлениях, здесь
правило о давности не имеет значения материально-правовой,
абсолютной нормы.
По этим делам только суд при рассмотрении по существу
правомочен решить, подлежит или не подлежит применению
давность в каждом конкретном случае.
Значит, следователь должен принять к своему производству
такое дело, несмотря на истечение давностного срока;
в) амнистия или специальное постановление верховной
власти (п. 6 ст. 4 УПК) о помиловании.
Тут самый текст акта об амнистии или о помиловании ука¬
зывает пределы его применения. Если акт этот редактирован
в смысле прекращения производства по делам определенной
категории, отдельному делу, или в отношении определенных
лиц, то следователь уже не имеет права на возбуждение уго¬
ловного преследования по соответствующим делам, которые
могут стать предметом внимания органов власти значительно
позже издания актов об амнистии;
г) недостижение лицом, которое является соверши¬
телем преступления, возраста уголовной вменяемо¬
сти, т. е. по закону 7 апреля 1935 г. и Указу 10 декабря 1940 г.
в определенных случаях 12 лет и по закону 31 мая 1941 г.—
по всем остальным делам — 14 лет *;
д) ненормальное психическое состояние об¬
виняемого (невменяемость). Согласно ст. 11 УК, на¬
казание может применяться лишь к лицам, психически здоро¬
вым. Поэтому если в самый начальный момент дела ясно, что
общественно опасное деяние совершил психически больной, уго¬
ловное преследование не может быть возбуждено1 2. На прак¬
тике, конечно, чаще бывает, что ненормальное психическое со¬
стояние совершившего преступление лица выясняется в более
поздних стадиях процесса, после проведения соответствующей
экспертизы, и тогда ранее возбужденное преследование прекра¬
щается.
223. Процессуальные (в тесном смысле слова) предпосылки.
К этим предпосылкам относится ряд условий, без наличия ко¬
торых уголовный процесс не может начаться, нормально раз¬
виваться и закончиться имеющим законную силу приговором,
хотя налицо и преступление, и преступник, и возможность
(с точки зрения материального уголовного права) применения
наказания.
С какими же препятствиями процессуального порядка может
1 Верховный суд РСФСР требует точного соблюдения этого правила, не
допуская ни в каком случае привлечения к уголовной ответственности мало¬
летних, не достигших 12 лет (см. определение по делу Спартака Наймушина —
«Советская юстиция», 1938 г., № 8). ’ '
2 Таков случай убийства врача психиатрической больницы одним из ума¬
лишенных, происшедший в 1940 г. в одном из крупных городов РСФСР.
355
встретиться следователь при самом возбуждении уголовного
преследования Ч
1) Препятствием процессуального порядка может явиться
правило о силе судебного решения (a.uctoriias rei judi-
catae).
Несомненным условием правопорядка, особенно в момент,
когда сама Конституция подчеркивает стабильность законов и
покоящихся на них правоотношений, является всемерное под¬
держание силы судебного решения. Мы понимаем его, конечно,
не в смысле абсолютной незыблемости, а в смысле строгого
соблюдения гарантий определенного порядка его отмены.
Статья 3 УПК выражает правило о силе судебного приговора
в узкой форме — лишь в отношении тех лиц, которые
уже судились по данному делу и приговор о которых всту¬
пил в законную силу: они не могут быть привлечены вновь к
судебной ответственности по обвинению в том же преступле¬
нии (кроме случаев возобновления дела по вновь открывшимся
обстоятельствам). Это правило обычно выражается латинским
афоризмом: «поп bis in idem» — «нельзя дважды (судить) за
одйо и то же» 2.
Однако правило о силе судебного приговора может и долж¬
но иметь более широкое применение. Об этом говорит ст. 373
УПК: нельзя возобновлять дело, по которому состоялся вошед¬
ший в законную силу приговор до отмены этого приговора' Вер¬
1 На практике он обычно встречается с ним и позже как с возражениями,
заявляемыми обвиняемым, но теоретически их действие должно учитываться
уже в первые моменты процесса.
8 Может возникнуть врпррс о широте применения • этого принципа. Мо¬
жет ли ссылаться на него лицо, понесшее взыскание в порядке административ¬
ном или дисциплинарном, если по закону за данное деяние назначено уголов¬
ное наказание? Конечно, неправильное наложение взыскания (зачастую слиш¬
ком мягкого «домашнего») местными профессиональными, партийными и даже
административными органами не может ео ipso погасить уголовного преследо¬
вания. Но было бы чрезмерным фетишизмом в отношении уголовной кары
требование применения во всех подобных случаях меры наказания, вне зави¬
симости от фактически понесенного обвиняемым взыскания. В одном дошед¬
шем до УКК Верховного суда РСФСР случае последняя постановила: «При¬
нимая во внимание, что .... подсудимые уже были наказаны по приговору
сельского схода, применить к ним амнистию ЦИК СССР от 17 августа 1923 г.»
(определение 1 марта 1924 г. № 21353).
Для отказа в возбуждении уголовного преследования или для прекра¬
щения уже возбужденного дела на основании предшествующего осуждения
лица необходимо, чтобы был в наличии: а) вошедший в законную силу при¬
говор, б) компетентного суда, в) состоявшийся по тому же самому делу.
Приговор некомпетентного суда подлежит отмене в порядке надзора. Приго¬
воры иностранных судов, при существующих отличиях в понимании социально
опасного и целей репрессии, не может служить безоговорочным препятствием
к возбуждению дела. Объем преследования за деяния, совершенные за гра¬
ницей, вообще должен определяться УК; вопрос же о последствиях, связан¬
ных с приговором, состоявшимся в другом государстве, должен всякий раз
подвергаться рассмотрению советского суда.
356
ховным судом (на основе собранных путем особенного проку¬
рорского расследования материалов — ст. Ст. 377, 378, 379 УПК).
Поэтому надо признать, что следователь не имеет права
возбуждать уголовного преследования о новых лицах, не при¬
влекавшихся по данному делу, если после осуждения обвиняе¬
мого будут собраны розыскные материалы, изобличающие
этих новых лиц и оправдывающие одновременно осужденного
(например, осужден муж за убийство жены на почве ревности
по ст. 136: сейчас есть материалы, указывающие на то, что
убитая женщина стала жертвой нападения грабителей). Пока
Верховный суд не отменит первого приговора, следователь не
может создавать нового дела по •тому же преступлению.
Во всех подобйых случаях следователь должен ставить пе¬
ред собой и разрешить вопрос о тождественности фактического
м'атериала, а не юридической его оценки. Азбучный пример:
лицо-, оправданное по ст. 167 УК в разбойном нападении с
убийством потерпевшего, не может вновь обвиняться в убийстве
этого же| лица по ст. 136 УК.
2) Вторым препятствием может явиться некомпетентность
заявителя и самого следователя в возбуждении данной катего¬
рии дел (так называемая некомпетентность обвинителя). О ней
может стоять вопрос в делах частного и частно-публичного об¬
винения (ст. ст. 10 и 11 УПК РСФСР).
По сравнению с буржуазным процессом у нас это препят¬
ствие встречается реже, поскольку ч. 2 ст. 10 УПК разрешает
прокуратуре (по толкованию нашей практики) не только под¬
держание обвинения, но и возбуждение дел частного обвинения
в целях охраны публичного интереса. Надо считать, однако,
что право это принадлежит только прокурору, а не следова¬
телю. Практика дает и сейчас примеры возбуждения милицией
(а иногда и следователем) дел об изнасиловании помимо жа¬
лобы потерпевшей на основании дошедших сведений (и даже
слухов). Ст. 11 УПК категорически запрещает такую практику
по делам об изнасиловании, если оно не подпадает под дейст¬
вие ч. 2 ст. 153 УК РСФСР. Таким образом, следователю надо
по этим делам проверять, имеется ли необходимая предпо¬
сылка возбуждения дела, ясно выраженная воля потерпевшей.
3) Последним из процессуальных препятствий, с которым мо¬
жет столкнуться следователь, препятствием, родственным с
только что названной некомпетентностью обвинителя, является
особый порядок возбуждения дел в отношении различных кате¬
горий должностных лиц, так называемая в старой теории адми¬
нистративная гарантия. Известный в той или иной мере
буржуазным процессуальным законодательствам, он крайне рас¬
ширился фашистским процессом до полной безнаказанности всех
злоупотреблений и превышений власти чиновников. Советский
процесс не знает подобного института. Наши должностные лица —
непривилегированные чиновники, а «слуги народа» (Сталин),
357
подчиняющиеся в своей деятельности требованиям единой социа¬
листической законности и привлекаемые за ее нарушения тем же
органом охраны законности, прокуратурой, как и все советские
граждане.
Мы считаем, что не в порядке изменения этого принципа, а
лишь в порядке учета многочисленных ошибок слабо квалифи¬
цированных кадров следственного аппарата возникли в нашей
практике ограничения права следователя и прокурора на при¬
влечение тех или иных категорий должностных лиц (инженерно-
технических работников, директоров заводов, председателей
колхозов) без согласия вышестоящих прокурорских органов.
Полагаем, что принятая Конституцией постановка вопроса
d правосудии в целом и о независимости прокуратуры от каких
бы то ни было местных органов предопределяет позицию бу¬
дущего УПК в этом вопросе. Прокурор (а равно и следова¬
тель) должен иметь право разрешать самостоятельно вопрос
б возбуждении уголовного дела, невзирая на лица, но полно¬
стью отвечая за свои действия.
Исключение представляют: а) порядок возбуждения уголов¬
ного преследования и предание суду в отношении депутатов
Верховного Совета СССР и Верховных Советов союзных рес¬
публик. Такие дела могут быть начаты производством только
с разрешения Президиума соответствующего Верховного Совета;
б) порядок возбуждения дел о судьях в связи с их служебной
деятельностью. Такие дела могут быть возбуждены лишь по
постановлению прокурора союзной республики (или соответ¬
ственно— Генерального Прокурора СССР), утвержденному Пре¬
зидиумом соответствующего Верховного Совета.
Ст. 18 Положения о дисциплинарной ответственности судей
15 июля 1948 г.1 устанавливает: «Если коллегия по дисциплинар¬
ным делам найдет в действиях судьи признаки преступления, она
возбуждает в установленном законом порядке вопрос о привле¬
чении судьи к уголовной ответственности, с одновременным уве¬
домлением лица, возбудившего дисциплинарное дело, Министра
юстиции СССР и министра юстиции союзной республики». Надо
считать, что приведенная статья не изменяет порядка, установ¬
ленного для привлечения судей к уголовной ответственности в
ст. 18 Закона о судоустройстве, и в соответствующих случаях
дисциплинарная коллегия должна ставить вопрос о возбуждении
уголовного преследования против судьи перед Генеральным
Прокурором СССР или перед прокурором союзной республики.
Этим исчерпывается рассмотрение тех вопросов, которые
могут встать перед следователем в момент возбуждения им
уголовного преследования при оценке достаточности оснований
для этого возбуждения I2.
1 «Ведомости Верховного Совета СССР» 1 августа 1948 г. № 31 (530).
2 Начиная с 1926 г. можно было говорить как о самостоятельной процес¬
суальной предпосылке об отсутствии в деле преюдициальных вопросов. Пре-
358
224. Действие судебных, прокурорских и следственных орга¬
нз по возбуждению уголовного преследования. Всем гражда¬
нам предоставляется право обращения к органам судебным,
следственно-прокурорским и дознания с заявлениями о совер¬
шившемся или подготовляющемся преступлении. В некоторых
случаях — особо важных для государства — такое заявление
вменяется даже в обязанность гражданам, и недоносительство
карается в уголовном порядке (ст. 5812 и 59|13 УК и Указ Пре¬
зидиума Верховного Совета СССР 4 июня 1947 г.). Во всех слу¬
чаях на обязанности вышеперечисленных органов власти лежит
принятие заявления с предупреждением об ответственности за
ложный донос, даже если производство по данному заявлению
относится к ведению других органов (ст. ст. 92 и 94 УПК).
Анонимные заявления не являются законным поводом к воз¬
буждению уголовного преследования. По ним может быть
только произведена негласная проверка через органы дознания
(ст. 93 УПК).
Согласно ст. 95 УПК, должностные лица, имеющие право
возбуждать уголовное преследование, т. е. прокурор, следова¬
тель, органы дознания, усмотрев из заявления или сообщения и
приложенных к ним материалов, что в описанных в них собы¬
тиях нет признаков преступления или имеется законное препят¬
ствие к возбуждению дела, отказывают в возбуждении и рас¬
следовании дела. Такой отказ может быть обжалован заинте¬
ресованными лицами или учреждениями вышестоящему проку¬
рору.
Если такое же заявление поступило в суд, последний не дает
дальнейшего движения делу, о чем объявляет заявителю.
Если же в материалах имеются достаточные указания на
преступление, следователь составляет постановление о приня¬
тии дела к своему производству, сообщая об этом прокурору;
то же делает орган дознания (милиции); прокурор же, получив
соответствующие материалы, либо направляет дело для рассле¬
юдициальными (от латинского ргае judica're— судить ранее) называются
вопросы, от предварительного решения которых в ином суде зависит возмож¬
ность возбуждения и дальнейшего движения дела в данном суде. Преюди¬
циальными для уголовного процесса являлись такие вопросы, предваритель¬
ное решение которых необходимо для установления преступности деяния и
которые подлежали ведомству другого суда. Было три случая такой граждан¬
ской преюдиции: злонамеренный характер неисполнения договора с государ¬
ственным учреждением, злонамеренный характер нарушения коллективного
договора и злонамеренный характер неисполнения обязанности уплаты али¬
ментов на содержание ребенка должны были быть установлены решением по
гражданскому делу для того, чтобы можно было возбудить уголовное пре¬
следование по ст. ст. 131, 134 или 158 УК РСФСР. Однако первые два случая
преюдиции отпали с исчезновением частных предпринимателей. Последний
случай не существует более с момента Указа 8 июля 1944 г., поскольку сей¬
час алиментарные иски не могут предъявляться к отцу, не состоящему в за¬
регистрированном браке с матерью ребенка. Неуплата же алиментов мужем
матери ребенка позволяет ставить вопрос о злостности без предварительного
иска в гражданском порядке.
359
ДоВания, либо, если такового не требуется, то непосредственно
в суд; суд при наличии соответствующих данных, либо напра¬
вляет дело для производства дознания или следствия, либо
принимает дело к своему Производству для рассмотрения его
по существу (ст. 96 УПК).
Как было указано выше, для устранения неосновательного
возбуждения дел Прокурор СССР в 1934 г. ввел впредь до из¬
менения УПК в законодательном порядке такое ограничение
прав следственных органов: «возбуждение уголовного дела и
начало раеследованйя могут иметь место лишь по мотивирован¬
ному постановлению соответствующего следственного органа,
утвержденного прокурором» (Циркуляр Прокурора СССР
13 августа 1934 г.).
В отношении же деятельности прокуроров установлено:
«.. .при получении прокурором тех или иных материалов для
возбуждения уголовного дела... все необходимые проверочные
действия и пополнения этого материала должен производить
сам прокурор. Передача материалов следователю может иметь
место лишь тогда, когда полученный и пополненный прокуро¬
ром материал содержит достаточно ясные указания на кон¬
кретные факты преступления. В этом случае прокурор либо сам
возбуждает дело своим мотивированным постановлением и пе¬
редает дело для расследования следователю, который прини¬
мает его к своему производству, либо своим письменным рас¬
поряжением предлагает следователю возбудить дело» (Цирку¬
ляр Прокуратуры СССР 25 сентября 1936 г.).
Эти ограничения действуют до настоящего времени.
ЛИТЕРАТУРА К ПЕРВОЙ ГЛАВЕ
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ:
1. Учебники:
Вышинский, Курс уголовного процесса, стр. 145—147.
Строгович, Уголовный процесс, стр. 251—262.
2. Монографии и статьи
Голунский, О возбуждении уголовного преследования («Социалисти¬
ческая законность», 1936, № 2).
Он ж е, О мягкости уголовной репрессии («Социалистическая закон¬
ность», 1938, № 3).
Ч е л ь ц о в, Возбуждение уголовного преследования и процессуальное
положение следователя («Социалистическая законность», 1937, № 3).
Доклад А. Вышинского и прения на активе Прокуратуры СССР
(«Социалистическая законность», 1938, № 3).
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ:
1. Учебники:
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 36—37.
Случевский, Учебник русского уголовного судопроизводства, стр.
426 и сл.
Розин, Русское уголовное судопроизводство, стр. 447—456.
ГЛАВА II
ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ ПРОИЗВОДСТВО
225. Понятие, общая характеристика. 226. Стадий предваритель¬
ного производства. 227. Дознание и предварительное следствие.
228. Органы дознания и их неотложные первичные действия.
229. Органы дознания как следователи. 230. Принципы предвари¬
тельного следствия. 231. Части предварительного следствия. Об¬
щее и специальное следствие. 232. План расследования. 233. Ме¬
тоды следствия. 234. Собирание доказательств на предваритель¬
ном следствии. 235. Допрос свидетеля. 236. Особенности допроса
малолетних. 237. Очная ставка. 238. Предъявление для опозна¬
ния личности или вещей. 239. Следственный эксперимент. 240. Экс¬
пертиза на предварительном следствии. 241. Порядок проведения
экспертизы. 242. Вещественные доказательства. Порядок их
использования. 243. Письменные доказательства. 244. Осмотр места
преступления. 245. Освидетельствование. 246. Вскрытие трупа.
247. Обыск и выемка
225. Понятие, общая характеристика. Определяя сущность
уголовного процесса, мы указывали, что он состоит не только
из действия суда по рассмотрению дела о преступлении, но
также 'из действий органов прокуратуры и 'следствия по раскры¬
тию преступления и изобличению виновного. Без этих последних
действий суд не был бы в состоянии осуществлять функцию
правосудия по всем более сложным делам. Необходимо, чтобы
до начала судебного разбирательства были точно установлены
как предмет обвинения и личность обвиняемого, так и основные
средства доказывания.
Предварительным производством в уголовном процессе
называется вся широкая и многообразная деятельность вспомо¬
гательных органов правосудия — прокуратуры, следствия, уго¬
ловного розыска — по обнаружению и сохранению материальных
следов преступления, собиранию доказательств, исходящих от
свидетелей и экспертов, установлению личности виновного и его
изобличению, а также принятию мер, обеспечивающих неукло-
нение его от суда.
Сообразно с общими задачами построения уголовного про¬
цесса, советский законодатель должен был найти такие формы
предварительного производства, которые, с одной стороны, 'обес¬
печили бы полное и быстрое раскрытие всех преступлений, а с
другой стороны, давали бы ’наибольшие гарантии соблюдения
прав и законных интересов всех участников процесса и в первую
36L
очередь обвиняемых и потерпевших от преступления. Для этой
цели были непригодны формы предварительного производства,
имевшиеся в буржуазном процессе обвинительного и смешан¬
ного типа. Советский законодатель создал новую, своеобразную
форму предварительного производства. Это — расследование,
направляемое и контролируемое прокурором. Его задача — пол¬
ное и всестороннее выяснение обстоятельств преступления и лич¬
ности обвиняемого, лишенное обвинительного уклона. Оно
должно дать суду возможность проверки и оценки обвинитель¬
ных выводов прокуратуры с учетом всех имеющихся в обстоя¬
тельствах дела доказательств защиты. Самое положение про¬
куратуры в системе органов Советского государства как охрани¬
теля социалистической законности определяет демократическую
сущность предварительного производства и соблюдения устано¬
вленных процессуальными кодексами прав обвиняемого.
Формы нашего предварительного производства выработались
применительно к условиям и задачам Советского государства в
первой фазе его развития. Условия и задачи второй фазы раз¬
вития Советского государства дают возможность дальнейшей
демократизации форм предварительного производства. Принятие
Сталинской Конституции и Закона о судоустройстве указывают
направление и некоторые общие конкретные черты этой демо¬
кратизации, в частности, расширение прав обвиняемого на
защиту.
226. Стадии предварительного производства. Вышеобрисован-
ные задачи предварительного производства осуществляются
в нескольких последовательных стадиях этого производства.
В предварительное производство в широком смысле слова вхо¬
дят следующие стадии: дознание как первичная деятель¬
ность по установлению события преступления и его материальных
следов; предварительное следствие как сложная
деятельность по изобличению преступника и закреплению со¬
бранных доказательств; предание суду как деятельность
по проверке правильности и достаточности предварительного
следствия для передачи дела в стадию судебного разбирав
тельства.
С принятием Закона о судоустройстве 1938 г., обрисовав¬
шего стадию предания суду как судебную проверку пра¬
вильности выводов предварительного производства, можно счи¬
тать, что последнее делится теперь на две стадии — дознание
и предварительное следствие.
227. Дознание и предварительное следствие. В УПК РСФСР
имеется 'специальная глава (8) «О д о з н а н и и», а затем —
ряд глав (с 9 по 18), посвященных «предварительному
следствию». По такому типу построены УПК БССР, УССР
(хотя уже с некоторыми отступлениями), Азербайджанской ССР,
Армянской ССР, Туркменской ССР. Но в УПК Узбекской ССР
(1929 г.) и Таджикской ССР (1934 г,), а также во «Временных
362
правилах производства предварительного расследования по уго¬
ловным делам», действующих с 1931 г. в ССР Грузии, нет
отдельных институтов — «дознание» и «предварительное след¬
ствие». Они слиты в один институт под именем «предвари¬
тельное расследование».
Первоначально принятый в РСФСР (1922 г.) Уголовно-про¬
цессуальный кодекс, по образцу которого были составлены УПК
ряда других союзных республик, устанавливал определенное
различие между дознанием, как деятельностью милиции, и след¬
ствием, проводимым следователем. Дознанием считалось пер¬
вичное простейшее расследование, первоначальные розыскные
действия. Оно заменяло предварительное следствие лишь по
несложным, простейшим делам. По всем же более серьезным
делам дознание ограничивалось лишь производ¬
ством самых неотложных расследовательских действий —
«по горячим следам». Сейчас же по совершении их органы
милиции должны были передавать дело следователю. А он про¬
водил предварительное следствие во всей полноте, с соблюде¬
нием установленных процессуальных форм. Таким образом,
дознание являлось в основном розыском, подго¬
товлявшим возможность ведения следствия.
Однако очень скоро границы между дознанием и следствием
стали стираться. Уже V Всероссийский съезд деятелей советской
юстиции (1924 г.) выразил такое пожелание: «Следственцо-
розыскные органы (органы дознания и органы следственной
власти), являющиеся по существу звеньями одной цепи, подго¬
товляющими материал для судебного рассмотрения, должны
в своей деятельности организационно быть частями единого
следственно-розыскного аппарата, функционирующего на нача¬
лах строгого и реального соподчинения, с одной стороны, и точ¬
ного размежевания сферы их деятельности — с другой».
В дальнейшем органы дознания и следствия 'были сведены
в «одну цепь»: народные следователи, ранее организационно свя¬
занные с судами, влились в аппарат прокуратуры; прокурор
стал одинаково руководить действиями как следователей, так и
органов дознания. Кроме того, постепенно расширялся круг дел,
по которым расследование проводили от начала до конца органы
дознания. А вместе с тем на дознание были перенесены все те
процессуальные формы, которые установлены законом для пред¬
варительного следствия. В итоге основная масса уголовных дел
перешла фактически в органы дознания, заменявшие собой сле¬
дователей. Этому способствовало то обстоятельство, что в одном
и том же аппарате милиции (в широком смысле слова) находи¬
лись работники, производившие формальные (по правилам УПК)
дознания, и органы уголовного розыска, занимавшиеся
негласными и не оформляемыми по правилам УПК действиями
по обнаружению преступников (использование агентуры,'а также
собак-ищеек). В органах милиции очень быстро были организо¬
363
ваны и научно-технические отделения, которые помогали им
в раскрытии преступлений применением к вещественным и пись¬
менным доказательствам методов научно-технического (крими¬
налистического) исследования. В противоположность этой воору.
женности органов милиции данными розыска и НТО работ¬
ники следственных отделов прокуратуры не имели ни того, ни
другого. Все это привело к известному сужению круга дел, по¬
ступающих для расследования в органы прокуратуры. И одно
время даже многие прокурорские работники считали это поло¬
жение нормальным, полагая, что органы милиции, лучше воору¬
женные, будут и лучше расследовать дела. Такой взгляд непра¬
вилен. Прокуратура не в состоянии не только руководить
следственной работой органов милиции, но даже в достаточной
степени осуществлять надзор за ней. Кроме того, далеко не все
работники милиции обладают надлежащим образованием, необ¬
ходимым для расследования сложных дел.
Нельзя отрицать, что собирание первичных материалов по
делу и активный розыск преступника производятся в иных усло¬
виях и требуют иных приемов и форм, чем всестороннее изуче¬
ние всех обстоятельств, от которых, зависит решение вопросов
о правовой оценке преступления и о виновности в нем того
или иного гражданина. Первое относится к задачам дозн'ания;
второе является задачей предварительного следствия.
Но, изучая действующие процессуальные порядки, мы должны
отметить, что некоторые статьи 1 УПК РСФСР, проводящие
грань между дознанием и следствием, часто не соблюдаются,
а циркулярные распоряжения не всегда точно разграничивают
задачи дознания и задачи расследования.
228. Органы дознания и их неотложные первичные действия.
Согласно ст. 97 УПК РСФСР, органами дознания являются:
а) органы милиции: это основной вид органов дознания; б) ор¬
ганы Главного управления пожарной охраны МВД СССР и
органы финансовой, санитарной, технической, торговой инспек¬
ции и инспекции труда. Эти органы ограничены производством
узкого круга специальных дел, о которых говорят их наимено¬
вания; в) руководители правительственных учреждений. Этот
орган является ограниченным в двух отношениях. Руководитель
учреждения может производить дознание только о должностных
преступлениях подчиненных ему лиц. Дознание не может про¬
должаться более трех дней; в течение этого срока должен быть
решен вопрос о направлении дела в дисциплинарном
порядке (при незначительности нарушения) или в судеб¬
ном (при наличии признаков уголовного преступления); в по¬
следнем случае материалы немедленно передаются прокурору.
Указанные в ст. 97 УПК органы Главного управления государ¬
ственной безопасности) МВД (сейчас — министерство государ¬
ственной безопасности) являются в настоящее время не орга¬
364
Ном дознания, а органом Предварительного следствия — наряду
с0 следователями прокуратуры.
Здесь мы остановимся только на первичных дей¬
ствиях органов дознания. Первичные действия сводятся к
двум основным видам. Первый имеет своей задачей воспрепят*
ствовать лицу, подозреваемому в совершении преступления,
уклониться от следствия и суда. Это — задержание такого
лица. Задержанием называется краткосрочное лише¬
ние свободы (арест) лица, подозреваемого в
совершении преступления орг анами дознани я
без предварительного постановления проку¬
рора. Так как эта мера касается личной свободы граждан,
обеспечиваемой Конституцией, и принимается она без санкции
прокурора, то закон исчерпывающе перечисляет те условия, при
наличии которых задержание может иметь место (ст. 100 УПК):
1) когда преступник застигнут при самом совершении пре¬
ступления или при подготовке к нему (например, лицо, влезаю¬
щее ночью в окно чужого дома) или сейчас же после его соверше¬
ния (например, человек, нанесший удары пассажирам трамвайного
вагона и разбивший в нем стекла); 2) когда потерпевший 'или
очевидцы укажут совершителя преступления
(например, пассажиры трамвая указывают на лицо, вытащив¬
шее кошелек у потерпевшего); 3) когда на подозреваемом най¬
дены следы совершенного преступления (напри¬
мер, задерживается человек в окровавленной одежде близ места
убийства); 4) когда подозреваемый пробует убе¬
жать (например, во время опроса милиционером группы оче¬
видцев преступления. В этом случае самый факт побега является
основанием к подозрению, так как можно думать, что у лица,
непричастного к преступлению, нет основания уклоняться от
опроса милицией); 5) когда подозреваемый не имеет
места постоянного жительства или места по-
стоянной работы. Надо помнить, что в этом случае не
отсутствие места жительства или работы является основанием
к подозрению, а другие моменты; но когда подозрение уже
возникло, и оказывается, что у заподозренного нет постоянного
места жительства и работы, то органам милиции дается право
задержать такое лицо: иначе трудно обеспечить его неуклоне-
ние от следствия; 6) когда не установлена личность
подозреваемого. И здесь надо иметь в виду то же, что
сказано в п. 5. Обычно условия п. п. 5 и 6 встречаются вместе.
Перечень ст. 100 УПК довольно широк: он вполне достато¬
чен для того, чтобы органы милиции могли обеспечить успех
следствия задержанием заподозренного, когда оно является не¬
обходимым. Применять задержание в не указанных в ст. 100
УПК случаях было бы неправильно. Например, потерпевший
высказывает подозрение, что кражу его вещей совершил сосед
365
По квартире. Личность соседа Известна, он работает в опреде¬
ленном месте. Для задержания, следовательно, нет оснований.
Гарантией граждан от незаконного задержания является
правило ст. 104 УПК: о каждом случае задержания орган до¬
знания обязан немедленно и не позже 24 часов
сообщить районному прокурору с указанием
оснований задержания. Прокурор также немедленно (и во
всяком случае не позже 48 часов с момента получения уведо¬
мления) обязан в письменной форме либо подтвердить
арест, либо отменить его. Указание прокурора строго
обязательно для органов дознания.
Ко второму виду неотложных первичных действий органов
дознания относятся различные действия по выявлению
и сохранению следов преступления. Они часто бы¬
вают связаны с только что рассмотренным институтом задержа¬
ния. Если по одному из оснований, перечисленных в ст. 100 УПК,
задержано лицо, подозреваемое в совершении преступления, то
и естественно, что орган дознания сейчас же произведет л и ч-
ный обыск у него, осмотр (например, окровавленной оде¬
жды в случае подозрения в совершении убийства) и изъятие
(той же окровавленной одежды или орудия преступления или
предметов, добытых преступлением), а также освидетель¬
ствование (например, для установления состояния опьяне¬
ния при обвинении шофера в наезде на пешехода).
О связи некоторых первичных действий с задержанием гово¬
рит и закон: примечание 2 к ст. 99 УПК прямо разрешает про¬
изводить выемки и обыски председателю и членам сель¬
ского Совета в местностях, hue нет милиции, только в тех
случаях, когда подозреваемый застигнут на месте совершения
или непосредственно после совершения одного из следующих
преступлений: кражи, грабежа, скотокрадства, убийства, нане¬
сения телесных повреждений, поджога и изготовления самогона.
Но не всегда неотложные первичные действия связаны
с определенной личностью. Очень часто они совершаются еще
до того, как кто-либо будет заподозрен в преступлении. Наибо¬
лее яркий пример — убийство. В случае обнаружения трупа
органы дознания должны: а) принять меры к сохранению всех
материальных следов преступления (отпечатков ног возле места
нахождения трупа, пальцевых отпечатков на различных пред¬
метах и пр.); б) составитьпротокол осмотра места
нахождения трупа иосмотратрупа ив) обеспечить немед¬
ленное судебно-медицинское Вскрытие трупа.
Закон требует, Чтобы орган дознания, приступив к первич¬
ным неотложным действиям, немедленно уведомлял
об этом следователя, если имеются признаки одного из
тех преступлений, по которым, согласно ст. 108 УПК РСФСР,
расследование обязательно производится следователем (ст. 99
УПК). Ст. 106 УПК добавляет, что если дознанием добыты данные
366
0 наличии преступления, по которому должно быть произведено
предварительное следствие, органы дознания обязаны неме¬
дленно передать все материалы по такому делу следователю.
Однако ст. 108 УПК применяется далеко не в полном объеме,
так как прокуроры на местах нередко передают в производство
органов милиции дела, по которым требуется согласно ст. 108
УПК, обязательное предварительное следствие. Ряд приказов и
циркуляров Прокуратуры СССР за 1937—1940 гг. повторно
указывает, что в порядке ст. 108 прокуроры могут пору¬
чать органам милиции расследование того или
иного конкретного дела, а не целой категории их *.
229. Органы дознания как следователи. Во всех остальных
случаях, т. 'е. когда закон не требует, чтобы по данному делу
расследование производил следователь, органы дознания как бы
заменяют следователя и производят расследование от начала до
конца. В этих случаях они руководятся всеми нормами УПК,
изложенными в разделе о предварительном следствии. Ограни¬
чение прав органов дознания, которые изложены в ст.ст. 101 и
102 УПК, во время производства ими расследования не приме¬
няются.
Надзор и руководство расследованием, которое ведут органы
дознания, принадлежат сейчас прокурору, а не следователю,
как это указано в ст. 107 УПК и как это было с 1929 по 1933 г.
Срок для производства расследования органами дознания—
один месяц (ст. 105 УПК). Из сказанного ясно видно принци¬
пиальное отличие дознания в советском процессе от дознания в
процессе буржуазном. Исходя из затушевывающей классовую
природу государства теории разделения властей, бур¬
жуазный законодатель придает предварительному следствию ха¬
рактер судебной деятельности. Производящий его следователь
официально считается независимым от прокуратуры судьей
(«следственный судья» во Франции, «судебный следователь» в
царской России). Поэтому актам предварительного следствия
придается значение судебных доказательств, и они мо¬
гут быть оглашены в суде. Наоборот, акты дознания, как состав¬
ленные не судебными, а административными органами, не имеют
силы судебных доказательств’ и не могут быть оглашены в суде.
В теории такие неформальные акты органов дознания должны
служить лишь черновыми заметками для следователя, который
обязан повторить соответствующие действия, чтобы придать им
силу доказательств. На практике это формальное отличие актов
дознания и следствия полностью не проводилось. В отдельных
случаях сам закон придавал актам дознания силу актов след-
1 Циркуляр 2 апреля 1937 г. № 18/26, приказ 30 декабря 1938 г. № 1918,
приказ 20 марта 1939 г. № 56—3, приказ Прокурора и Наркома Юстиции
СССР 11 июня 1940 г. № 67/110 (о расследовании преступлений несовершен¬
нолетних) напечатаны в книге Тарасова-и Шавера, «Предварительное
следствие», стр. 53—56,
367
ствия. В других — агент органов дознания допрашивается в суде,
как свидетель для удостоверения фактов, установленных состав¬
ленными им актами.
Советский законодатель отказался от этого фальшивого раз¬
граничения актов дознания и предварительного следствия. Если
те и другие совершены с соблюдением процессуальных требова¬
ний, 'они имеют одинаковое процессуальное значение.
230. Принципы предварительного следствия. При изучении
принципов построения предварительного следствия в нашем про¬
цессе следует вспомнить сказанное в главе о принципах про¬
цесса в целом.
Диалектический подход, свойственный всему советскому за¬
конодательству, осуществляется и при выборе процессуальных
форм, в которых строится каждая из стадий уголовного про¬
цесса. Процессуальные формы избираются применительно к кон¬
кретным условиям места, времени, обстановки, специфичной для
каждой стадии процесса. Условия предварительного следствия,
начинающегося при неизвестности ’обвиняемого и невыяснен¬
ности ряда существенных обстоятельств дела, при наличии
задачи наиболее эффективно, т. е. полно и быстро, раскрыть
преступление и изобличить преступника, требуют отказа от со¬
стязательной формы в этой стадии процесса. Прямое отношение
к рассматриваемому вопросу имеет высказывание Ленина о не¬
достатке нашей борьбы с нарушителями законов: «Беспощад¬
ности, необходимой для успеха социализма, у нас все еще мало,
и мало не потому, что нет решительности. Решительности у нас
довольно. А нет уменья поймать достаточно быстро достаточ¬
ное количество спекулянтов, мародеров, капиталистов — нару¬
шителей советских мероприятий» *. Меткости репрессии
требуют и постановления январского пленума ЦК ВКП(б)
1938 г., подчеркивающего в то же время, что осуществление
этого требования вовсе не исключает необходимых в социали¬
стическом обществе гарантий для граждан, а, наоборот, пред¬
полагает их. «Пора понять, что существо большевистской бди¬
тельности 'состоит в том, чтобы уметь разоблачать врага, как бы
хитер и изворотлив он ни был, в какую бы тогу он ни рядился,
а не в том, чтобы без ^разбора или на «всякий случай» исклю¬
чать десятками и сотнями из партии всех, кто попадется под
руку».
Переводя эти политические директивы на процессуальный
■язык, мы должны выдвинуть две задачи: первая — задача до¬
статочной полноты процессуальных прав следователя, обеспе¬
чивающих ему возможность, несмотря ни на какие принимаемые
преступниками меры для сокрытия преступления и избежания
суда, быстро и’полно раскрыть преступление,
выявить всех его участников, установить ’В'се
'Ленин, О левом ребячестве ,, и ...мелкобуржуазности, Соп,.. ;Т. .ХХП,
стр. 520—521, Применение.
.308
доказательства, необходимые для будущего судебного
разбирательства дела; вторая задача, подчиненная первой,
состоит в обеспечении достаточной полноты гарантий прав гра¬
жданина, привлекаемого к уголовной ответственности, для свое¬
временного выявления и закрепления всех обстоятельств, оправ¬
дывающих его или смягчающих его вину, а также для устране-
ния всех стесняющих его права мер, кроме строго необходи¬
мых для достижения выше указанных целей расследования.
Решение первой задачи состоит, как было указано в начале
главы, в придании предварительному следствию характера про¬
курорского расследования. Это первый принцип на¬
шего предварительного следствия. Здесь прокурор — не состя¬
зающаяся с обвиняемым сторона, а «хозяин дела» (по выра¬
жению А. Я. Вышинского). Ни он, ни следователь, ведущий под
его руководством расследование, не являются обвинителем в том
смысле, в каком этот термин употребляется применительно к су¬
дебному разбирательству. В руках следователя находятся одно¬
временно обе функции — и обвинения и защиты. Но это обстоя¬
тельство не позволяет нам сближать 'советскую форму следствия
с розыскной. Во-первых, наш следователь — не судья, решающий
хотя бы предварительно судьбу дела. Решение основного во¬
проса — прекращения дела или направления его с обвинением
в суд, а также применение к обвиняемому самой стеснительной
меры обеспечения — заключения под стражу — принадлежит
прокурору. Во-вторых, положение прокурора, одновременно и
государственного обвинителя и блюстителя социалистической
законности, придает всему расследованию особый характер,
свойственный только советскому процессу *.
Решение второй задачи состоит в наделении обвиняемого в
этой стадии процесса такими правами, которые обеспечили бы
реальную возможность полного и всестороннего выяснения всех
обстоятельств дела, а также для борьбы с бюрократическими
извращениями в действиях следователя (обвинительный уклон,
пренебрежение к правам обвиняемого), если в отдельных слу¬
чаях такие извращения будут иметь место.
К принципам предварительного производства относятся, да¬
лее, следующие черты его, описанные в главе IX УПК под име¬
нем «общих условий производства предварительного следствия».
Быстрота. Производство дознания вообще не может
длиться больше одного месяца, а для местностей с исключитель¬
ными физико-географическими условиями — по постановлению
прокурора до трех месяцев. Что касается предварительного
1 На такой же точке зрения о характере нашего предварительного след¬
ствия стоят проф. Полянский («К вопросу о состязательности предваритель¬
ного следствия», «Социалистическая законность», 1938, № 3) и проф. Голун-
ский («К вопросу о реформе предварительного расследования», «Проблемы
социалистического права», № 4). Напротив, проф. Строгович считает, что в на¬
шем предварительном следствии имеются элементы состязательности («При¬
рода! советского уголовного процесса и принцип состязательности», стр. 123).
24 <3ак. 1524
369
следствия, то УПК требует, чтобы следователь, получив уведо.
мление о'совершившемся преступлении, немедленно при-
ступил к производству. Органы дознания обязаны немедленно
сообщать следователю о возникновении дел, по которым необ¬
ходимо предварительное следствие, и передавать ему материалы
сейчас же по выполнении неотложных действий (ст.ст. 105, 106
ПО УПК).
Конечный момент следствия определяется сроком в два ме¬
сяца со дня возбуждения дела (ст. 116 УПК). Однако при не-
окончании следствия в этот срок следователь обязан только
сообщить прокурору о причинах задержки, и прокурор разре¬
шает продолжение следствия, определяя срок для окончания.
В настоящее время эти сроки расследования, установленные
в 1922 г., являются устаревшими, ни в какой степени не удо¬
влетворяющими требованиям быстроты процесса. Уже
в циркуляре 13 августа 1934 г. Прокурор СССР указал, что
«до сих пор основным дефектом предварительного следствия
является его чрезмерная длительность. Отсюда потеря частью
дел своей актуальности и крайняя трудность восполнения недо¬
статков следствия по делам, возвращенным судами для досле¬
дования. Отсюда же затяжные сроки лишения свободы в каче¬
стве меры пресечения. Обязывая органы расследования и про¬
куратуры добиваться кратчайших сроков следствия, не превы¬
шающих, как правило 10—20 дней, и лишь в более сложных
случаях — одного месяца, предлагаю теперь же обеспечить
окончание в эти сроки расследований по всем делам, по кото¬
рым обвиняемые находятся под стражей. Отсрочка окончания
расследования допускается мотивированным постановлением
прокурора, приобщаемым к делу».
В дальнейшем по ряду категорий дел были установлены со¬
кращенные сроки: законом 1 декабря 1934 г. по делам о терро¬
ристических организациях и актах — десять дней; инструк¬
цией Прокурора и Наркома юстиции СССР по делам о хище¬
ниях и растратах в потребительской кооперации и гостор¬
говле — двадцать дней; циркулярами Прокурора СССР по ряду
других дел — от пяти до двадцати дней1.
Во время Отечественной войны был также издан ряд дирек¬
тивных указаний, направленных на сокращение сроков рассле¬
дования по многим видам дел.
Надо признать, что требование быстроты расследования мо¬
жет иногда сталкиваться с требованием его полноты, равно как
с недостаточно развитыми средствами связи и не всегда 'доста¬
точной технической вооруженностью органов расследования.
В этих случаях, конечно, не следует гнаться за точным выпол-
* Подробный перечень этих дел у Тарасова («Предварительное след¬
ствие», М., 1946, стр. 59—60). В Азербайджанской ССР эти сокращенные
сроки по делам о хищениях и делам, подсудным линейным судам, устано¬
влены в ст. 113 УПК Азербайджанской ССР.
370
нением установленного срока в явный ущерб полноте расследо¬
вания и общему духу процессуального закона.
Полнота и всесторонность. В нашем УПК предва¬
рительному производству в смысле его объема поставлены
столь же широкие пределы, как и судебному разбирательству.
Следователь должен «выяснить и исследовать обстоятельства
как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, а равно все
обстоятельства как усиливающие, так и смягчающие степень и
характер его ответственности» (ст. 111 УПК). Следователь обя¬
зан провести «наиболее полное и всестороннее расследование
дела», причем закон прямо требует выяснять не только событие
преступления, но и моменты, характеризующие прошлое и об¬
становку жизни обвиняемого и мотивы его поступка, т. е. такие
моменты, которые, согласно ст. ст. 45, 47 и 48 УК, должны учи¬
тываться судом при вынесении приговора (ст. ст. 112 и 113 УПК).
Наша практика идет в направлении широкого понимания
указания УПК. на обстоятельства, уличающие и оправ¬
дывающие, усиливающие и смягчающие степень
и характер ответственности (ст. 111 УПК), и на направление
дела в сторону наиболее полного и всестороннего рас¬
смотрения дела (ст. 112 УПК). Однако самое широкое понима¬
ние этих указаний не должно приводить к безграничному иссле¬
дованию всех обстоятельств дела, которые, может
быть, и не лишены в каком-нибудь отношении интереса, но не
влияют на юридическую характеристику деяния и вины.
Правильно говорит А. Я. Вышинский: «Нельзя думать, что
«полнота» и «всесторонность», о которых говорится в законе,
применительно к предварительному следствию, могут быть
исчерпывающими... Предварительное следствие не должно
стремиться к получению такого исчерпывающего материала, ко¬
торый во всех подробностях 'и мельчайших деталях установил бы
обстоятельства, подлежащие окончательному разрешению в уго¬
ловном суде» *.
1 А. Вышинский, Курс уголовного процесса, 1927, стр. 155.
Интересные указания по вопросу об объеме расследования даны в опре¬
делении Верховного суда СССР по делу Пытько. Народный суд г. Ашха¬
бада признал, что Пытько, будучи в нетрезвом виде, пел юколо кинотеатра
нецензурные песни, собрав вокруг себя толпу подростков; на предложение
милиционера прекратить безобразие он ответил бранью, а при попытке за¬
держания оказал сопротивление и пытался ударить милиционера. Народный
суд осудил Пытько по ч. 2 ст. 69 УК ТССР (хулиганство) к трем годам лише¬
ния свободы. Рассмотрев дело по жалобе Пытько, Верховный суд ТССР от¬
менил приговор и направил дело на новое расследование по следующим
мотивам: «Из имеющихся в деле материалов совершенно невозможно уяснить,
в среде каких подростков и какие песни пел обвиняемый, с какой целью
обвиняемый пел им похабные песни — ради ли собственного развлечения, или
же он этими песнями имел ввиду внести развращение в среду собравшихся
около него подростков. Несмотря на то, что указанные обстоятельства имеют
существенное для дела значение, они исследованы не были, и ни один из
подростков, слушавших песни, допрошен не был».
Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда GCCP, рассмо-
♦ 371
Негласйость. Ст. 115 УПК устанавливает, что «данные;.
Добытые предварительным следствием, могут подлежать публич¬
ному оглашению лишь в том объеме, в каком следователь при¬
знает это возможным». Допущение посторонних лиц к Дрисут-
ствию при следственных действиях предусмотрено лишь в пра¬
вилах о понятых при производстве обысков и выемок (ст. 177
УПК) и осмотрах (ст. 194 УПК). Гласность для сторон была
допущена в ст. 117 УПК 1922 г. условно — в зависимости от
усмотрения следователя. Теперь эта статья в УПК РСФСР вы¬
пала; в УПК УССР это Правило в сущности сохранилось; только
в нарушение системы оно помещено в ст. 135 УПК о порядке
допроса обвиняемого; следователь вправе разрешить обвиняе¬
мому присутствовать при Допросе свидетелей и экспертов и за¬
давать им вопросы. Прокурор СССР в приказе № 61/19 1936 г.
предложил следователям «при производстве экспертизы предо¬
ставлять обвиняемому возможность давать объяснения эксперту,
ставить перед ним вопросы (под контролем следователя) и зна¬
комиться с актом экспертизы».
Выдвинутый несколько лет назад метод проведения «откры¬
того следствия» (в первую очередь по делам о браке продук¬
ции) вышел из употребления. Таким образом в настоящее время
наше предварительное следствие имеет по общему правилу не¬
гласный характер. Происшедшие в ходе революции в СССР
социально-политические изменения и принятие Сталинской
Конституции поставили в порядок дня задачу дальнейшей
демократизации предварительного следствия. Одним из моментов
ее может быть допущение в той или иной мере гласности
расследования. Как и в других областях государственной
работы, гласность процесса является могучим орудием контроля,
препятствующим злоупотреблениям и бюрократизму. С этой
точки зрения введение ее в определенных рамках, например пу¬
тем допущения защитника с определенного момента предваритель¬
ного следствия, может быть полезным и в стадии расследования.
Письменность. Расследование подготовляет материалы
для судебного разбирательства. 'Некоторые из следственных
действий, как правило, не могут быть повторены в суде: таковы
трев 26 июля 1940 г. дело Пытько по протесту Прокурора СССР, указала в
своем определении, что Судебная коллегия Верховного суда TCGP не уяснила
себе задачи судебной политики по борьбе с преступлениями. Эта задача вовсе
не заключается в занятии бесплодными исследованиями
мотивов действий лица, совершившего преступление,
там, где они не могут иметь значения для оценки преступ¬
ного характера действий этого лица. Пел ли пьяный Пытько
нецензурные песни для собственного развлечения, или для развлечения собрав¬
шихся, от этого озорной, хулиганский характер его действий не меняется.
Предполагать же, что Пытько задался специальной целью развратить со¬
бравшихся слушать его подростков, едва ли были какие-либо разумные осно¬
вания, вытекающие из обстоятельств дела («Советская юстиция», 1940, № 17—
18, стр. 37^38).
372
осмотры различных предметов, вскрытие Трупа, освидетельство¬
вания. Поэтому все эти действия облекаются в письменные акты.
Письменные акты имеют две основные формы: а) постано¬
вления и б) протоколы. Исключение представляет обви¬
нительное заключение, о котором будет сказано ниже. Постанов¬
ления — это изложение на письме решения следователя о со¬
вершении какого-нибудь следственного действия: постановление
о возбуждении дела, постановление о привлечении какого-либо
лица как обвиняемого, постановление о производстве экспертизы,
обыска, постановление об окончании следствия и предъявлении
материалов обвиняемому. Протоколы — это изложенные на пись¬
ме отчеты следователя о производстве следственных действий,
включающие все полученные при совершении этого действия све¬
дения, как-то: данные осмотра, показания допрошенного лица и
т. д. Примерами являются: протокол осмотра места, протокол
вскрытия трупа, протокол допроса обвиняемого и свидетелей. Как
правило, постановление составляется и подписывается одним
следователем; протоколы же хотя большей частью и соста¬
вляются следователем, но подписываются также и теми,
кто принимал участие в соответствующем действии. Про¬
токолы удостоверяют совершение действий,
которые в них отражены, и поэтому могут
быть прочитаны в судебном заседании. Но это
допустимо только в том случае, если они составлены пра¬
вильно. Протоколы без подписей указанных в них лиц не
имеют никакой силы. Выводы следователя и прокурора при
окончании расследования могут быть основаны исключительно
на том, что записано в следственных актах. Советский законо¬
датель относится отрицательно к вызову следователя в суд, как
свидетеля, для удостоверения каких-нибудь фактов, имевших
место в ходе расследования. Поэтому следователь должен чрез¬
вычайно внимательно составлять протоколы, чтобы не упустить
моментов, могущих иметь значение для дела. В настоящее время
приобретают большой вес в судебном разбирательстве такие
дополнительные к следственным актам материалы, как фото¬
графические снимки обычного типа, а также и сделанные с при¬
менением особых методов (увеличение, применение светофиль¬
тров и пр.) для выявления того, что не видно невооруженным
глазом. Такие фотоснимки прилагаются к протоколам осмотров.
К общим условиям предварительного производства законо¬
датель относит и участие в нем потерпевшего — гра-
жданскогоистца. >
Следователь в случае предъявления гражданского иска обя¬
зан рассмотреть ходатайство потерпевшего и либо признать его
истцом, либо отказать ему в этом мотивированным постановле¬
нием (ст. 120 УПК). Признав потерпевшего гражданским
истцом, а также считая, что есть основание ожидать предъявле¬
ния иска, следователь в праве принять меры обеспе-
373
чсния stoFo иска, т. е. наложить арест на Имущество,
обвиняемого (ст. 121 УПК). Следователь также обязан разъяс-
нить потерпевшему, его право предъявить гражданский иск
(ст. 119 УПК). По делам о хищениях и растратах в государ¬
ственных и кооперативных предприятиях следователь обязан
налагать арест на все имущество обвиняемых.
Однако участие потерпевшего не имеет активного характера.
В УПК УССР мельком упоминается о возможности допроса
обвиняемого в присутствии заинтересованных лиц (ст. 135 УПК),
но об участии истца в допросе свидетелей и экспертов и даже
о присутствии при допросах указаний нет. Истец имеет право
жалобы на следователя и, повидимому, — отвода.
Индивидуализация (обособление) след¬
ствия. И полнота и быстрота следствия могут быть лучше
всего достигнуты, если оно имеет своим предметом отдельное
преступление одного лица. Соединение в одном следственном
производстве дел нескольких лиц, совершивших различные пре¬
ступления, значительно осложняет работу следователя, а затем
и суда и, как правило, мешает установлению всех необходимых
фактов в их полноте. Закон очень точно указывает два случая,
в которых возможно осложнение следственного производства.
В обоих случаях оно допускается в интересах правильного при¬
менения уголовного закона, т. е. назначения наказания
в соответствии с виной каждого обвиняемого,
с учетом степени социальной опасности.
Ст. 117 УПК говорит о Двух видах соединения дел: Первый —
это соединение дел по субъекту: одно лицо совер¬
шило несколько преступлений, однородных или связанных 'между
собой единством намерения. Однородными мы считаем не¬
сколько краж у частных лиц или из государственных учрежде¬
ний и т. п. Связанными единством намерения можно' считать,
например, хищение или разбой и совершенное затем с целью
скрыть следы первого преступления убийство. Но если гражда¬
нин обвиняется в нанесении систематических побоев своей жене,
а кроме того, и краже из склада, то эти преступления не одно¬
родны и не связаны единством намерения. Поэтому нет основа¬
ния для соединения двух дел, возникших об этом гражданине,
в одно производство ’.
Второй вид соединения дел — это соединение их по
объекту: в одно производство соединяется обвинение не¬
скольких лиц, совершивших одно или несколько преступлений.
Ясно, что только при совместном расследовании преступной
1 Определением УСК Верховного суда СССР по делу Первушина при¬
знано, что «Объединение в одном производстве двух обвинений Первушина —
по ст. 5813 УК РСФСР и по закону 7 августа 1932 г. — было произведено с
грубым нарушением ст. 117 УПК РСФСР, так как (эти) преступления не
однородны и не связаны между собой единством намерения» (Судебная
практика, 1944, август, стр. 18—20).
374
деятельности каждого из соучастников можно будет правильно
установить степень вины каждого из них. В самом ходе расследо¬
вания показания одного из соучастников могут оказаться необхо¬
димым средством для установления виновности других соуча¬
стников и раскрытия преступления в целом.
231. Части предварительного следствия. Общее и специальное
следствие. Как указывалось выше, предварительное следствие мо¬
жет быть начато и без наличия данных о совершении преступле¬
ния определенным лицом. Достаточно, чтобы в событии, ставшем
известным, были признаки преступления. В таких случаях после
возбуждения уголовного дела задачей следователя является
обнаружение лица, совершившего преступление. Иногда эта за¬
дача бывает очень сложна, если в деле нет прямых указаний со
стороны потерпевших об обстановке преступления и виновнике
его. Следователь начинает дело не об определенном лице А.,
обвиняемом, например, в убийстве Н., а делооб убийствен.
Ему приходится ощупью подвигаться вперед, исходя из перво¬
начальных материалов, постепенно расширяя круг установлен¬
ных данных, выдвигая и проверяя различные предположения
(версии) о характере преступления, его мотивах, чтобы уста¬
новить возможного виновника преступления. Если взять тот же
пример — убийство, то по его обстановке не всегда можно сразу
установить не только виновника, но и мотив преступления; ино¬
гда и личность убитого бывает неизвестна. У следователя по
первоначальным данным могут возникнуть различные предпо¬
ложения. Он должен проверить их, чтобы, отбросив одно, оста¬
новиться на другом, более вероятном. Графически это можно
изобразить таким образом: от одной точки — события престу¬
пления — следователь делает первые шаги в различных напра¬
влениях, чтобы выбрать окончательно одно из них, единственно,
Р.
по его мнению, правильное.
Из точки У, обозначающей
факт обнаружения трупа с
признаками насильственной
смерти, следователь делает
шаг по линии С., допуская по г> - „
обстановке возможность само- “
убийства. Но более тщательное изучение обстоятельств (харак¬
тера ранения, следов пальцев на оружии, лежащем возле тру¬
па, и т. п.) показывает, что смерть причинена рукой другого
лица., Следователь идет по линии Р., предполагая наличие раз¬
бойного нападения, в то же время не упуская из вида и иной
возможности — убийства из мести — линия М. Выяснив личность
убитого и допросив ряд лиц, близко его знавших, следователь
делает вывод о том, что предположение о разбойном нападении
не подтверждается, и сосредоточивает свое внимание на версии
убийства из мести. Идя по этой линии, следователь устанавли¬
375
вает, что ряд обстоятельств указывает на совершение убийства
гр-ном А. При наличии достаточных для этого данных он и при¬
влечет гр-на А. кар: обвиняемого в убийстве.
Ясно, что после этого следствие принимает совершенно дру¬
гой характер. Раньше следователь производил поиски в разных
направлениях, расспрашивая множество лиц, проверяя различ¬
ные версии, не имея перед собой обвиняемого. Теперь он дол¬
жен установить виновность определенного лица и выяс¬
нить все моменты, относящиеся к нему: мотив преступления,
его обстановку, характеристику обвиняемого, а также те мо¬
менты, которые сам обвиняемый выдвигает в свое оправдание.
В старой литературе первая часть расследования называлась
общим следствием, вторая часть — специальным
следствием. В советском /законе нет этих названий, но
имеется отличие между обеими частями следствия и в характере
действий следователя и в его правах и обязанностях.
До того момента, пока в деле нет обвиняемого, следователь
производит сам или через органы милиции ряд чисто розыск-
ныхдействий, совершенно негласных; он использует данные
первоначальных осмотров, агентурных сообщений, применения
органами розыска собак-ищеек, иногда устанавливает наблюде¬
ние за определенными пунктами (вокзал, пристань) или за теми
или иными гражданами. Разумеется, в то же время он произ¬
водит и следственные действия, предусмотренные УПК, —
осмотры и освидетельствования, допросы свидетелей, экспертизу.
Но все эти действия не имеют характера обвинения и за¬
щиты: обвинять и защищать можно только определенное лицо.
Эти же действия имеют целью разыскать того, кто будет
обвиняемым. j
С момента появления этого лица следователь и обвиняет
его (предъявляет обвинение, допрашивает, изобличает собран¬
ными данными) и защищает, устанавливая по своему почину
и по указаниям обвиняемого все, что может опровергнуть или
смягчить обвинение. Его действия суживаются (вокруг обвиняе¬
мого), но вместе с тем углубляются. Тут место розыскных дей¬
ствий занимают судебно-следственные: следователь,
собирая данные против обвиняемого и за него, в то же
время и оценивает их, судит, решает, что надо делать в
дальнейшем в отношении данного обвиняемого: какой об¬
винение предъявить ему, какую меру пресечения избрать,' как
направить законченное следствие. Все действия следователя в
этой части следствия имеют специальное направление —
в отношении обвиняемого. И сам обвиняемый приобретает ряд
прав в отношении следователя. К этой части следствия отно¬
сится множество процессуальных правил; они и придают ей
характер, несколько напоминающий судебное разбирательство.
Нередко следователю и в этой части следствия приходится со¬
вершать отдельные розыскные действия, но основные его дей-
376
с-ГвиЯ, как уже было отмечено, направлены на о б в и н я е-
МОГ°‘- I '
232. План расследования. Часто дело не представляет такой
сложности, потому что в первоначальных материалах уже
имеется указание на лицо, совершившее преступление. Так, в
поступивших из предприятия данных ревизии называется лицо,
совершившее растрату; убийца или грабитель задержан на ме¬
сте в самый момент совершения преступления. В таких случаях
следствие значительно упрощается и почти с самого начала
делается специальным, направленным против определен¬
ного лица. Иногда, приняв дело к своему производству, следова¬
тель сразу может привлечь обвиняемого.
Но как в первом, так и во втором случае следователь дол¬
жен действовать по выработанному им самим плану.
Здесь нельзя дать указаний, годных для всех случаев; осо¬
бенности каждого вида преступления отражаются на составле¬
нии плана; также и особенности отдельного преступления
должны учитываться при выработке плана. Сказанное выше
о ходе расследования дела об убийстве в трех направлениях
дает содержание первой части плана. Это — наметка сле¬
дователем предположений (версий, гипотез) о ха¬
рактере преступления. Второй частью плана является
наметка тех следственных действий, при помощи
которых эти предположения (версии, гипотезы) могут быть прове¬
рены. Разумеется, что с отпадением той или другой версии план
расследования должен расширяться и углубляться в направле¬
нии остающейся версии. Обычно после допроса свидетелей или
осмотра или получения заключения эксперта следователь может
составить более подробный план дальнейших следственных дей¬
ствий. Намечая такой план, следователь должен ясно предста¬
вить себе, какие вопросы он хочет проверить и какими
средствами можно это сделать скорее и проще всего. Чем
менее ясным кажется дело, тем более версий должен наметить
и проверить следователь и тем сложнее будет его работа. Про¬
верка версий должна итти одновременно, чтобы не могли исчез¬
нуть материалы, важные для той или иной версии. Чем проще
дело, тем проще и плац расследования. Но план1 2 надо с о¬
1 Это смешение розыскных и судебных функций создает не только пси¬
хологические, но и технические трудности в положении следователя. «Ему
приходится, — как говорит Люблинский, — быть собственным судьей. Он,
например, решает вопрос о силе улик, которые собирал он сам; он решает во¬
прос о производстве обыска, будучи сам заинтересован больше всего в собра¬
нии наибольшего количества уличающих обстоятельств. Словом, он решает
не как судья относительно чужих действий и чужих интересов, а как адми¬
нистративный орган относительно предстоящих ему действий, относительно
вверенных ему для охранения интересов» («Свобода личности в уголовном
процессе», стр. 414).
2 Много хороших примеров планов следствия и критические разборы их
Даны в книге М. Евгеньева, Методика и техника расследования престу¬
плений (Издано Украинским институтом юридических наук, Киев, 1940).
377
ставлять по каждвмуделу: это часто избавляет следо¬
вателя от совершения ошибок и всегда дает экономию времени
и сил, избавляя от совершения бесполезных, а иногда и вред¬
ных следственных действий.
233. Методы следствия. Мы рассматриваем здесь только
следственные действия, предусмотренные УПК. Эти
следственные действия распадаются на две группы. Первая
группа относится к собиранию материалов, необходи¬
мых для установления факта преступления и лица, виновного в
его совершении. Вторая группа относится кличности обви¬
няемого и имеет своей задачей обеспечить возможность
судебного разбирательства и применения к виновному правовых
норм — уголовных и гражданских. У каждой из двух групп дей¬
ствий имеются свои м.етоды. Методами первой группы действий
Можно считать, что в качестве общего плана — схемы, устанавливающего
основные вехи расследования, не потеряла своего значения схема, рекомен¬
дованная еще древнеримскими юристами. Один из советских процессуалистов,
имеющий большой опыт следственной работы, В. Громов приводит в своей
книге («Дознание и предварительное следствие») эту формулу в качестве
настольной памятки для следователя: «Quia, quid, ubi quando, cur, quomodo,
quibus auxiliis?» (т. e.: «кто (совершил), что именно, где, когда, с какой целью,
каким образом и при помощи каких средств?». Но Громов правильно подчер¬
кивает, что порядок действий по этой схеме определяется особенностями
каждого отдельного дела и что в работе следователя играет огромную роль
творческий элемент. В приведенном ниже графическом изображении этой
схемы сделана попытка показать и содержание каждого из членов схемы и воз¬
можную связь его с отыскиваемым следователем субъектом преступления.
ЧТО
(состав преступления, его объект)
Где
(вопросы алиби,
подсудности)
Когда
(вопросы алиби,
давности)
Каким образом
(способ действия:
обстоятельства, отяг¬
чающие преступление)
Какими средствами
(орудия преступления;
вопросы о соучастии)
Зачем
(цель, мотив, состав 1
преступления, отяг¬
чающие или смягчаю¬
щие обстоятельства)
(субъект преступления)
В этом графическом изображении показана взаимная связь вопро¬
сов расследования. Если часто от объекта преступления (личности жертвы)
можно заключить к мотиву, а иногда и к субъекту преступления, то в дру¬
гих случаях от мотива, способа действия и личности преступника следователь
приходив к определению состава преступления.
378
являются: а) доп рое (свидетеля, обвиняемого, экспертов);
6} осмотр (места происшествия, трупа, вещественных дока¬
зательств, документов); в) освидетельствование живых
людей и вскрытие трупов (производимые через врачей);
г) обыск и выемка (как метод получения вещественных
доказательств и документов); д) производство экспер¬
тизы (через сведущих лиц — экспертов в отношении живых
людей и самых разнообразных предметов); е) следствен¬
ный эксперимент.
Методами второй группы следственных действий являются:
а) привлечение обвиняемого, б) применение
мер пресечения и иных принудительных мер к
обвиняемому (привод, отстранение от должности), в) м е р ы
обеспечения возможной конфискации и гра-
жданскотоиска.
Каждое из действий первой и второй группы оформляется
определенным следственным документом.
Эти документы делятся в основном на два вида: постано¬
вления и протоколы. Следственные действия первой
группы оформляются составляемыми следователем протоко¬
лами, которые подписывают следователь и все участники дей¬
ствий; для производства некоторых действий необходимо соста¬
вление следователем специального постановления (о на¬
значении экспертизы, о производстве обыска, о приобщении к делу
вещественных доказательств).
Следственные действия второй группы оформляются поста¬
новлением следователя, в некоторых случаях утверждаемым
прокурором (применение заключения под стражу, обыск).
Указанное деление следственных действий на две группы
носит несколько условный характер. В таком действии, как до¬
прос обвиняемого, соединяются черты обеих групп: с одной сто¬
роны, допрос обвиняемого, тесно связанный с предъявлением
ему обвинения, направлен на его личность; освидетельствование
обвиняемого точно так же направлено на его личность и заде¬
вает его права; с другой стороны, оба эти действия имеют зада¬
чей собирание материалов по делу. Но деление это очень удобно
для того, чтобы, опираясь на него, рассмотреть все следственные
действия и все вопросы следствия в определенной системе.
Вполне понятно, что точное установление места и времени пре¬
ступления дает часто ключ к установлению личности преступника, иногда
разоблачает искусственность алиби. Но те же моменты, кроме розыскного
своего значения, определяют вопросы подсудности и давности. Совокупное
изучение мотива, способа действия помогает иногда решить в сомнительных
случаях и вопрос о психическом состоянии обвиняемого.
Надо иметь в виду, что основные элементы события преступления, как
место, время, способ совершения и мотив его, должны быть описаны в приго¬
воре (ет. 334 УПК РСФСР, ст. 308 УПК УССР, ст. 138 Узбекской ССР и др.).
Если эти моменты не установлены по делу, то обвинение не может считаться
доказанным. (См. определение УСК Верховного суда СССР по делу Оже,
«Сборник постановлений и определений» 1938—1939, стр. 75).
379
В дальнейшем изложении все они будут сгруппированы и изло¬
жены в такой последовательности: сперва — все относящееся
к собиранию материалов, затем — все относящееся к
личности обвиняемого и его правам во время предвари¬
тельного следствия. Надо только помнить, что в зависимости от
особенностей каждого дела фигура обвиняемого может появиться
то в самом начале расследования, то позже, после проведения
иногда очень сложного «общего следствия». Расположение во¬
просов, относящихся к обвиняемому, после вопросов, относя¬
щихся к собиранию материалов, не обозначает, таким образом,
что по каждому делу сперва собираются исчерпывающе все
материалы и лишь после этого, в конце расследования, привле¬
кается обвиняемый. Такое расположение принято только потому,
что оно облегчает усвоение сложных вопросов, которые разре¬
шает следователь в производстве по каждому делу.
234. Собирание доказательств на предварительном следствии.
Задача следователя состоит в выявлении всех обстоя¬
тельств дела, относящихся к преступлению и его соверши¬
телю, в том виде, как они существуют на самом деле. Как уже
указывалось, для установления обстоятельств работники след¬
ствия допрашивают людей, осматривают предметы, проводят
экспертизы. Все эти действия направлены на то, чтобы дока¬
зать основной факт каждого уголовного дела — совер¬
шение преступления обвиняемым. Этот факт, слож¬
ный по своему составу, распадается на ряд составляющих его
частей: нужно установить самое событие преступления;
признаки его, образующие тот или иной состав престу¬
пления, описанный в какой-либо статье Уголовного Кодекса;
совершение этого преступления обвиняемым
(а если их несколько, — степень участия каждого соучастника);
характер вины (умысел или неосторожность); обстоя¬
тельства, отягчающие или смягчающие вину
(в том числе социальную и личную характеристику обвиняемого).
Цели доказывания и служит собирание доказательств. Сущ¬
ность доказательств и используемых для их получения источ¬
ников были уже рассмотрены выше. Сейчас необходимо рассмо¬
треть те методы, которыми располагает следователь для получе¬
ния и закрепления доказательств, предназначенных в конечном
счете для суда. Первым, самым распространенным методом
является допрос. Он имеет свои отличительные черты, приме¬
няясь к различным участникам процесса — свидетелям, экспер¬
там, обвиняемым. Рассмотрим сперва допрос свидетеля.
235. Допрос свидетеля. Предмет допроса свидетеля — факты,
которые надо установить в деле, и характеристика личности об¬
виняемого (ст. 166 УПК). Чтобы обеспечить возможно большую
точность показания и устранить всякие влияния на свидетеля,
а также чтобы следователь мог установить, насколько добросо¬
вестен и правдив свидетель, закон • вводит такие правила до-
380
оСа. Свидетели допрашиваются порознь и в отсутствии других
идетелей. При этом следователь принимает меры к тому, чтобы
СвиДетели не могли сообщаться друг с другом до окончания
я опроси (ст. 163 УПК). Следователь объясняет свидетелю, по
какому делу он вызван, выясняет личность свидетеля, его отно¬
шения с обвиняемым и потерпевшим и предупреждает его об
ответственности за отказ от дачи показания и за ложное пока¬
зание, в чем и отбирает от него подписку (ст. 165 УПК). Затем
следователь предлагает ему рассказать все, что он знает 1по
делу-
Как уже было указано, опыт установил, что в таком сво¬
бодном рассказе свидетель дает более полное показание
и делает меньше ошибок, чем в ответах на отдельные вопросы;
ведя рассказ, он как бы снова переживает то, что видел, и легче
вспоминает подробности, ранее забытые.
По окончании рассказа следователь задает вопросы для
уточнения и пополнения показания, а также для выяснения про¬
тиворечий в нем, если они допущены свидетелем. Следователь
должен подготовиться к допросу, заранее наметить, исходя из
плана расследования и из собранных уже материалов, что'
именно он хочет выяснить допросом данного свидетеля. Вопросы
надо ставить ясно и четко, по возможности кратко, учитывая
при выборе слов и выражений степень развития и культурности
свидетеля. Нельзя ставить наводящие вопросы, т. е. такие,
в формулировке которых уже подсказывается более или менее
явно ответ, ожидаемый следователем. Нельзя, например, спра¬
шивать: «Человек, которого вы видели, был в сером костюме?»
Нельзя поставить этот вопрос и в такой форме: «В сером или
синем костюме был этот человек?» Форма вопроса в этом слу¬
чае должна быть такой: «Не заметили вы цвета одежды виден¬
ного человека?» И при утвердительном ответе: «Какого цвета
был костюм?» Такие вопросы не мешают свидетелю припомнить
то, что он видел. Наводящие же вопросы внушают свидетелю
определенный момент (например, цвет костюма), который он
обычно и подтверждает, вполне добросовестно думая, что сам
о нем вспомнил.
Надо ставить вопросы, ясные по своему содержанию для
допрашиваемого. Неправильна постановка двусмысленных
вопросов, допускающих двоякое толкование. Иначе самый
добросовестный свидетель может ввести следователя в заблу¬
ждение, и виноват в этом будет последний.
Расследуя дело о хищении, следователь пытался 1выяснить
образ жизни М\ обвинявшегося в расхищении товаров из ко¬
оперативного магазина. Допрашивая домохозяйку М., он поста¬
вил перед ней ряд вопросов, на которые она дала ответы.
— Скажите, ваш квартирант М. часто гулял?
•— Да, часто гулял, почти каждый день.
— Он один гулял или с женщинами?
381
— Он гулял с женщинами. Придет домой, бросит свой порт,
фель и пойдет со своими знакомыми гулять.
Вывод из этих ответов формулирован был в обвинительном
заключении так: «М. вел разгульный образ жизни, системати¬
чески кутил с женщинами».
На суде обвиняемый категорически отрицал «разгульный
образ жизни» и ссылался на ту же домохозяйку, как на сви-
детельницу своего скромного поведения. Допрошенная на суде,
она показала, что М. действительно вел очень скромный обрад
жизни и что, заявляя следователю о том, что М. «гулял», она
подразумевала его прогулкн в парке со знакомыми, а вовсе не
кутежи, в которых она ничего не знает. В этом случае следова¬
тель, очевидно, запутал сам себя, поставив вопрос, в котором
слову «гулял» придал не буквальный его смысл, а иной *.
Показание свидетеля должно быть записано в протокол;'
с сохранением особенностей его речи, по возможности дословно.;
Для этого оно записывается не от имени следователя: «он пока¬
зал, что...», а от имени допрашиваемого — в первом лице: «Я ви¬
дел, как гр-н А. бежал... Мне никто не сообщал...» и т. п. Неко¬
торые следователи неправильно понимают указание ст. 165 УПК о
том, что «заданные свидетелю вопросы и данные на них ответы от¬
мечаются в протоколе, в случае надобности, буквально».)
Они как бы пропускают подчеркнутые слова и без всякой надоб¬
ности все протоколы допросов редактируют таким образом, что
на одной половине листа записывают свои вопросы, часто гро-,
моздкие и многословные, а на другой — отмечают ответы допра¬
шиваемого, чрезмерно сжатые, иногда состоящие из одного от¬
рицания или подтверждения факта: «Да, так было», «нет», «не
знаю этого». При чтении такого протокола можно сделать вывод
скорее о личности следователя, чем о свидетеле, свойства кото¬
рого не отражены в подобной записи. Правильно составленный
протокол, наоборот, должен отражать возможно полнее лич¬
ность свидетеля, а вовсе не приемы следователя. Поэтому
нужно редактировать ответы свидетеля таким образом, чтобы
из них было видно и содержание вопросов. Если в протоколе
будет записано: «На ваш вопрос отвечаю, что гр-н А. никогда
мне не говорил, будто гр-н Б. ему много раз угрожал распра¬
вой», то для читающего протокол совершенно ясно, какой вопрос „
был поставлен свидетелю. Совершенно недопустимо помеще- ;
ч
1 Пример заимствован из статьи Ш а в е р а. Методика допроса («Социа- ]
диетическая законность», 1940). Вряд ли только правильно говорит автор об .3
этом случае: «Выяснилось, что вследствие непонимания вопросов следователя
свидетельница дала неправильные показания». Показания были
вполне правильными, но следователь истолковал их неправильно. Придавая |
специфический смысл слову «гулял», он обязан был истолковать его допра- "
шиваемой свидетельнице. S
О деталях, относящихся к методике допроса, см., кроме названной статьи :
Шавера, еще Евгеньев, Методика и техника расследования преступле¬
ний, гл. V и Голунский, Допрос на предварительном следствии.
382
е в протоколе таких, напримёр, фраз следователя: «Следствие
наСполагает данными из других источников об этом факте.
Р же, умалчивая о нем, не хотите помочь следствию. Что вы
можете сказать по этому поводу?» Если, действительно, у следо¬
вателя есть основания подозревать неискренность и даже лжи¬
вость свидетеля, то для установления их нужно поставить ему
ряд вопросов о мелких подробностях передаваемых им фактов.
Если показание было заранее придумано, то именно в передаче
подробностей свидетель скорее всего запутается. Иногда повто¬
рение допроса через некоторое время также разоблачает лжи¬
вость показания:^ свидетель впадает в ряд противоречий и иногда
вынужден сознаться в «неточности» своих показаний. Отмечен¬
ный же выше прием запугивания свидетеля и незаконен и нецеле¬
сообразен.
Не рекомендуется сразу записывать показание в протокол,
по мере того как свидетель рассказывает. Часто такой протокол
будет загроможден множеством не относящихся к делу обстоя¬
тельств. Следует прослушать показание, уточнить все его неяс¬
ности, попросить повторить те его части, которые содержат дока¬
зательства по делу, и тогда уже переходить к записи.
Надо помнить, что право каждого допрашиваемого — разъяс¬
нять емысл своих слов, дополнять или изменять свои формули¬
ровки. Закон требует, чтобы по окончании допроса свидетель
прочел (или прослушал в чтении следователя) протокол и мог
внести в него свои исправления и дополнения *. Если свидетель
* Никоим образом недопустима та, мягко выражаясь, «стилизация» показа¬
ния свидетеля, придающая ему совершенно иной смысл, каррикатурный при¬
мер которой приводит в одном из рассказов Анатоль Франс. Автор описывает,
как следователь г-н Тома допрашивает поденщика Дюваля в качестве сви¬
детеля.
— Дюваль, видели Вы обвиняемого в шесть часов вечера?
— То-есть, господин судья, моя жена стояла у окна. Тогда она сказала
мне: «Вот идет Сокардо».
— Его присутствие под вашими окнами казалось ей чем-то особенным,
раз она позаботилась обратить на это ваше внимание? А поведение обвиняе¬
мого показалось вам подозрительным?
— Я вам сейчас скажу, господин судья. Жена сказала: «Вот идет Сокар¬
до». Тогда я посмотрел и сказал: «Действительно, Это Сокардо».
— Так. Секретарь, занесите в протокол: «В шесть часов вечера супруги
Дюваль заметили подсудимого, который бродил вокруг дома с подозритель¬
ным видом».
Г-н Тома задал еще несколько вопросов свидетелю; получив ответы, он
продиктовал их секретарю в переводе на судейский язык. Затем свидетель
выслушал чтение своего показания, подписался, поклонился и вышел».
На вопрос автора, почему следователь не протоколирует показания в том
виде, в каком они даются, а вместо этого переводит их на язык, не имеющий
ничего общего с языком свидетеля, — г-н Тома объяснил: «Если, согласно
постоянному обычаю моих коллег, я изменяю выражения, употребляемые сви¬
детелями, то это потому, что такие свидетели, как этот Дюваль, плохо выра¬
жают свою мысль, и достоинству суда противоречило бы заносить в протокол
грамматически неправильные, вульгарные и часто грубые выражения, когда
в этом нет никакой надобности... Судейский чиновник, занося в протокол и
группируя показания, должен выяснить обстоятельства дела не только для
383
Просит об этом, ему Должна быть предоставлена возможное^
лично написать свое показание (ст. 168 УПК). Но такая запись
делается только в камере следователя, который должен следить
за тем, чтобы свидетель не пропустил ничего существенного иэ
сказанного им и ответил на все дополнительно поставленные ему
вопросы. В протокол не могут включаться никакие замечания
следователя относительно поведения допрашиваемого, например
о его колебаниях, нерешительности, или наоборот, уверенности
в ответах и т. п.
Протокол допроса подписывается свидетелем и следователем.
Без этих двух подписей протокол не имеет силы.
При допросе лиц, говорящих на непонятном для следователя
языке, а также глухонемых, присутствует переводчик или 'лицо,
понимающее знаки глухонемых. Их участие отмечается в про¬
токоле допроса (ст. 167 УПК).
236. Особенности допроса малолетних. Допрос несовершенно¬
летних должен отличаться и по обстановке и по методам. Осо¬
бенно если допрашиваемый — дошкольного возраста. Таких
свидетелей лучше допрашивать не в камере следователя, а в
более привычной для них обстановке — в школе или у них
дома, в присутствии учителя или родителей. Начинать допрос
надо с беседы на близкую подростку тему, чтобы выяснить лич¬
ные особенности его психологии и расположить его к откровен¬
ности; никоим образом не допускать повышения голоса, а тем
более окриков, угроз, наводящих и запутанных вопросов. Не
следует также производить допрос повторно. Нарушение этих
правил ведет либо к упрямому замалчиванию всего, что знает
свидетель-подросток, либо к даче неправильных ответов, часто
внушенных неумелым допрашивающим *.
себя, но и для суда. ... Самые веские показания, если их записывать без
порядка и без метода, покажутся слабыми, й большинство преступников
ускользнет от кары». (Господин Тома в сб. «Крекбиль, Пютуа, Рике», Полное
собрание сочинений, изд. Academia, т. XI, стр. 152—154).
1 В только что цитированном рассказе А. Франса описывается эффект, к
которому может привести повторный, настойчивый допрос малолетних со сто¬
роны предвзято настроенного следователя. Несмотря на некоторую каррика-
турность рассказа, он чрезвычайно поучителен для следователей.
«... Местная церковная газета обвинила учителя светской школы в том,
что он посадил ребенка на раскаленную печь ... Г-н Тома (религиозный про¬
винциальный дворянин. — М. Ч.) счел долгом дать ход жалобам против без¬
божной школы и не заметил, что чересчур спешил с этим... Он расследовал
дело с величайшей тщательностью, не жалея труда. Он вел следствие по
обычному судебному методу и получил замечательные результаты. Тридцать
ребят, учившихся в школе, подвергшись допросу, сначала ответили ему
плохо, затем лучше, наконец, очень хорошо. После месяца допросов они от¬
вечали так хорошо, что все давали один и тот же ответ. Тридцать показаний
сходились, были тождественны, совпадали слово в слово. Дети, в первый день
сказавшие, что ничего не видели, повторяли теперь без запинки, употребляя
все как один те же самые слова, что их маленький товарищ был посажен
голым задом на раскаленную докрасна печку. Судья Тома поздравлял себя с
таким блестящим успехом, когда учитель представил неопровержимое дока¬
384
при оценке показания несовершеннолетних и особенно мало-
ниХ надо иметь в виду не только особую их впечатлитель-
^есть и внушаемость, но и некоторую склонность к фантазиро-
й°нИю. Вот почему и введено правило о приглашении к присут-
Втвию и Даже участию в допросе лиц до 14 лет — педагога
/в УССР и врача), который легче сумеет подойти к подростку и
дОМожет следователю в оценке продуманности и правдивости
показания.
Особенно осторожно надо вести допрос и оценивать показа¬
ния малолетних в делах о половых преступлениях, направленных
против них. Потерпевших девочек допрашивать должна только
женщина, если следователь — мужчина, он может поручить ве¬
дение допроса учительнице или женщине-врачу, взяв на себя
или также поручив им запись в протокол показания.
При протоколировании показаний малолетних следует как
можно полнее, если возможно, стенографически записывать все,
ими сказанное, не отделяя того, что кажется следователю более
важным. Для оценки показания малолетнего очень важно учи¬
тывать не только отдельные сообщаемые им факты, но и весь
характер его рассказа, тон его.
Явно неправильна такая, например,запись показания 11-лет¬
него свидетеля о 12-летнем обвиняемом: «Т. мне хорошо изве¬
стен как с бытовой, так и с социальной стороны. Могу характе¬
ризовать его как хулигана, хотя лично не замечал за ним ни¬
чего предосудительного». Ясно, что этот казенный язык при¬
надлежит не мальчику, а следователю.
Допрашивая малолетнего свидетеля, следователь должен от¬
бросить и те вопросы, которые подсказываются формой обычного
протокола. Нелепо записывать в анкетных данных малолетнего
о том, что он «холост», «не судим», «имеет дом и корову» и пр.,
а также предупреждать его об ответственности за ложные пока¬
зания, которая по закону начинается лишь с 14 лет *.
зательство, что в школе никогда не было печки, только тогда г-н Тома возымел
подозрения, Что дети лгут. Но он не заметил, что сам невольно продиктовал
им и заставил заучить наизусть их показания» (стр. 151—152).
1 Можно рекомендовать следователю заменять при допросе малолетних
обычную форму анкетной части протокола следующей сокращенной:
1. Фамилия, имя и отчество.
2. Возраст (год, месяц, число рождения).
3. Местожительство родителей или лиц, их заменяющих, их занятие.
4. Где учится сейчас? Если не учится, то учился ли раньше?
5. Состоят ли в пионеротряде (в комсомоле)?
6. Находился ли в детских учреждениях, в каких? Причины ухода?
7. Не был ли беспризорным?
8. Отношения с обвиняемым (родство, дружба, вместе учатся, соседи).
(См. Б. Ш а в е р, Методика расследования преступлений несовершеннолетних,
Саратов, 1935).
Заслуживает большого внимания предложение В. Тадевосяна о введении
в УПК специальной статьи, содержащей главные правила об особенностях
Допроса малолетних («Социалистическая законность», 1939, № 4, стр. 127).
25 Зак. 1524
385
237. Очная ставка. Под очной ставкой понимается особую
вид допроса следователем одновременно двух или более лиц 0(j
одном и том же факте. Выше указывалось общее правило
допроса свидетелей — он производится в отношении каждого
свидетеля отдельно в отсутствии других не допрошенных свиде.
телей. То же правило относится и к допросу обвиняемых.
Таким образом, очная ставка является исключением из об¬
щего правила. Очная ставка — дополнительный метод получе¬
ния доказательств из показаний свидетелей и их проверки. Очная
ставка применяется в случае резкого противоречия в показа¬
ниях об одном и том же факте между свидетелями, между обви¬
няемыми или между обвиняемым и свидетелем. Цель очной
ставки — либо уточнение спорного факта, либо выяснение сомни¬
тельного для следователя вопроса, — кто из допрошенных пока¬
зывал правду, а кто ошибался или лгал, либо — получение
сознания от обвиняемого, отрицающего совершение им престу¬
пления, но уличаемого показаниями другого обвиняемого или
свидетелей.
Очная ставка может производиться: а) между двумя свиде¬
телями, б) между свидетелем и обвиняемым, в) между двумя
обвиняемыми (ст.ст. 137 и 163 УПК). Теоретически возможна
очная ставка между несколькими допрашиваемыми одновре¬
менно, но практически такая очная ставка оказывается слишком
громоздкой и трудной для проведения. Обычно ее заменяют
проведением нескольких последовательных очных ставок между
двумя допрашиваемыми.
Своеобразие допроса на очной ставке состоит в том, что,
ведя его, следователь, в случае надобности, может позволить
каждому из допрашиваемых задать другому те или иные во¬
просы, направленные для установления неправильности данных
этим другим показаний. Но основной допрос ведет следователь,
который должен заранее наметить план его и последовательность
вопросов участникам очной ставки, обеспечивающие достижение
ее цели. Совершенно недостаточно для этого механическое по¬
вторение участникам очной ставки только того основного вопроса,
в котором они резко расходятся: обычно оно вызывает повторе¬
ние каждым из допрашиваемых ответа, ранее им данного на
допросе. И, таким образом, очная ставка не достигает своей
цели, только отнимая время у следователя. Если в очной ставке
участвуют свидетели, они предупреждаются, как и при допросе,
об ответственности за ложные показания *.
1 В постановлении Пленума Верховного суда СССР 10 ноября 1938 г.
по делу Карасева и др. указана такая неправильность проведения очной
ставки: «Очные ставки между обвиняемыми и свидетелями производились не
путем допроса свидетелей в присутствии обвиняемых, а путем зачитывания
на очных ставках первоначальных показаний свидетелей и подтверждения ими
ранее данных показаний» («Сборник постановлений и определений» 1938—
1939 Гг., стр. 14). \
386
Протоколируется очная ставка обычно путем записи в левой
«овине листа ответов, данных одним допрашиваемым, в пра-
П°й половине — ответов другого допрашиваемого, ответы сле-
®°еТ редактировать так, чтобы по ним были ясны заданные
вопросы-
Как всякий протокол допроса, и протокол очной ставки про¬
читывается ее участникам, имеющим право вносить дополнения
й изменения в записи их показаний, и подписывается ими и
следователем.
238. Предъявление для опознания личности или вещей.
Особым следственным действием, в котором проверяется пока¬
зание свидетеля-очевидца, т. е. лица, видевшего либо самый
факт совершения преступления, либо то лицо, которое подозре¬
вается в нем, является предъявление личности для
опознания. Надо помнить, что это не очная ставка: и сущ¬
ность, и задачи, и методы проведения этих следственных дей¬
ствий различны. А некоторые неопытные следователи оформляют
акт предъявления личности именно как очную ставку и записы¬
вают в протоколе: «А. категорически утверждает, что стоящий
перед ним Б. и есть то лицо, которое его ограбило; Б. категори¬
чески заявляет, что он не грабил А. и видит его первый раз
в жизни». Ясно, что такой протокол предъявления ничего не до¬
казывает.
Задача предъявления вовсе не сравнение двух различны/
показаний. Его цель — получение прямого доказатель¬
ства против подозреваемого в совершении преступления лица
от очевидца преступления, такое доказательство получается,
если свидетель-очевидец (чаще всего это бывает потерпевший)
заявит о тождестве стоящего перед ним предъявляв-
могоемулица стем, которое совершило преету-
п л е н и е.
Если потерпевший знает, например, лицо, совершившее его
ограбление, он прямо говорит следователю: «Меня ограбил А.
Я очень хорошо его знаю цообще и сразу узнал в момент напа¬
дения на меня». В таком показании заключается прямое до¬
казательство против А. Если же потерпевший не знает
напавшего на него грабителя, он показывает следователю:
«Личность нападавшего мне неизвестна, но я хорошо заметил
такие-то его приметы и могу по ним узнать преступника, если
увижу его». В ходе расследования может оказаться, что по
этим ли приметам или по иным уликам подозрение в совершении
грабежа падает на гр-на Н. Тогда-то и возникает надобность в
предъявлении личности Н. потерпевшему для опознания.
С юридической стороны это следственное действие надо
считать допросом свидетеля: в ходе предъявления свидетелю
ставятся вопросы, уточняющие те факты, которые он ранее
сообщил следователю; в УПК нет иных процессуальных форм,
кроме форм допроса свидетеля, которые следователь может
387
применить, производя акт предъявления. Но с психолог^
ческой стороны условия предъявления личности резко отли¬
чаются от условий допроса свидетеля: при допросе свидетель
воспроизводит факты, которые он наблюдал ранее; при предъ.
явлении личности он должен сделать мысленное сравнение со.
хранившегося в его памяти образа преступника с образом теперь
стоящего перед ним лица и установить их тождество, более
или менее полное сходство, или, наоборот, различие.
Практика выработала несколько приемов предъявления, ко¬
торые должны устранить или свести до минимума возможность
ошибки свидетеля в опознании. Прежде всего надо при допросе
потерпевшего (или вообще очевидца), описывающего личность;
неизвестного ему преступника, добиваться возможно более пол¬
ного описания его примет: рост, сложение, цвет волос, черты,
лица, манера держаться, двигаться, жестикулировать; голос —
низкий, высокий, хриплый, глухой, акцент, картавость, шепеля¬
вость. Особые приметы — кривой, рябой и т. д. Далее — костюм:
головной убор, одежда, обувь; вид — материал, цвет, степень
новизны; орудие преступления — ружье, револьвер, палка, то¬
пор. Конечно, нельзя требовать от свидетеля описать то, чего он
не заметил; но надо, не ограничиваясь общим ответом о том, что';'
он хорошо или плохо запомнил приметы преступника, расспро-
сить подробно об этих приметах. Очень важно также установить ■
обстановку преступления — состояние погоды, время дня, види¬
мость, душевное состояние свидетеля (был напуган, взволнован,
спокоен) и выяснить состояние его зрения и слуха и способность
запоминать лица и костюмы.
Если в первоначальном допросе свидетеля указанные здесь
моменты не выяснены, надо сделать это в дополнительном до¬
просе перед предъявлением личности. Предъявлять личность
нельзя одновременно нескольким свидетелям: как и при допросе,
каждый свидетель должен без всякого влияния слов других вы¬
сказать то, что он сам вспоминает и считает правдой. При
предъявлении сразу двум-трем свидетелям колебания и неуве¬
ренность одного обычно проходят под влиянием более решитель¬
ного утверждения другого, и может произойти «опознание», во¬
все не основанное на личных воспоминаниях. Если свидетелей
несколько, то предъявление им производится поочередно. Нельзя
удовлетворяться голословным заявлением свидетеля, что он
«решительно» признает предъявляемого, или что тот «по всему
подходит к преступнику». Необходимо при опознании требовать,
чтобы свидетель точно и подробно указал, какие черты предъяв¬
ляемого убеждают в тождестве его с преступником. Тогда и
следователь будет иметь возможность сравнить эти указания
с описанием, ранее сделанным при допросе, и проверить обосно¬
ванность опознания.
Самым лучшим, хотя и более трудным для следователя, спо¬
собом предъявления надо считать предъявление подозреваемога
зяя
одного, а в группе из 3—4 человек, не имеющих отношения
к делу. Предъявляя одного задержанного им человека с вопро-
ом: «не опознаете ли вы в нем того, кто вас ограбил?» следо¬
ватель невольно внушает свидетелю мысль о том, что стоящий
перед ним и есть преступник; такая форма является наводя¬
щим вопросом, который недопустимо ставить при допросе
свидетелей.
Предъявляя заподозренного среди других лиц, следователь
ничего не подсказывает свидетелю. Тот должен сопоставить со¬
хранившиеся в его памяти черты преступника с чертами несколь¬
ких лиц, и опознание, происшедшее в таких условиях, имеет,
конечно, большее значение.
Довольно часто встречается в практике предъявление потер¬
певшему тех вещей, которых он лишился вследствие преступле¬
ния и которые обнаружены у заподозренного лица. И здесь, для
того чтобы опознание имело доказательственную силу, необхо¬
димо получить ранее от свидетеля возможно более подробное
описание примет его вещей (например, фирма украденных ча¬
сов, номер их или наличие в определенном месте циферблата
какой-нибудь трещины и т. п.). При таких условиях опознание
может быть признано достоверным, если следователь убеждается
в наличии тех признаков вещей, которые были ранее указаны
при допросе.
О каждом предъявлении для опознания личности или вещей
составляется отдельный протокол, в котором должна быть опи¬
сана обстановка предъявления, перечислены предъявляемые
лица или предметы, подробно (в первом лице) воспроизведено
заявление свидетеля об опознании или невозможности опозна¬
ния. Протоколы подписываются свидетелем и следователем, а
также понятыми, если они присутствовали при предъявлении Ч
239. Следственный эксперимент. Этим именем называется
получивший в нашей практике большое распространение особый
тактический прием следствия, направленный на. искусственное
воспроизведение каких-либо обстоятельств дела. Конечно, сле¬
дователь не может воспроизвести факт преступления. Но от¬
дельные обстоятельства, имеющие значение доказательств обви¬
нения или оправдания, могут быть воспроизведены искусственно.
Целью такого воспроизведения является, по общему правилу,
проверка возможности течения определенных собы¬
тий или совершения определенных действий в том виде и в тех
условиях, которые удостоверяются обвиняемым или свидетелем.
Так, следователь проверяет возможность проникновения в
складское помещение через оконце, в которое, по словам заве¬
дующего, проник вор и т. п. Но чаще всего следователь прове¬
ряет путем эксперимента возможность того, что данный свиде-
1 Подробности о предъявлении личности см. в методическом письме Про¬
куратуры СССР «Опознание личности обвиняемого при расследовании пре¬
ступлений», М., 1936.
ЗЯ9
тель воспринял определенный факт в описанных им на допросе
условиях. Свидетель показывает, например, что, находясь в
таком-то месте, видел, как там-то появился человек, и он опо¬
знал в нем то или иное лицо; или же в таком-то месте слышал
разговор, содержание которого он и передает.
Следователь, поставив этого свидетеля в те условия, в кото¬
рых он воспринял описанный им факт, проверяет, может ли он
опознать известное ему лицо, которое появится в указанном
месте, или слышать в описанных свидетелем условиях передан¬
ный им разговор. Разумеется, во всех подобных случаях непре¬
менным условием показательности эксперимента должно быть
самое точное воспроизведение следователем тех условий места,
времени дня, освещения, погоды, которые были в момент вос¬
приятия свидетелем описанного им факта.
Уголовно-процессуальные кодексы не дают указаний на
следственный эксперимент. Поэтому следователь различным об¬
разом оформляет его, например, протоколом допроса или про¬
токолом осмотра. Но и в том и в другом протоколе могут быть
отмечены только объективно установленные при эксперименте
факты. Например, что в круглое окошко складского помещения
не мог проникнуть десятилетний мальчик, или что свидетель не
опознал в таких-то условиях хорошо знакомых ему лиц. Ника¬
кие же выводы следователя о значении проведенного экспери¬
мента — например о лживости показаний свидетеля и т. п. —
в протокол не вносятся. Соответствующий вывод его из сопо¬
ставления показания свидетеля и данных следственного опыта
отразится при написании обвинительного заключения или по¬
становления о прекращении дела ’.
240. Экспертиза на предварительном следствии. Выше было
указано, какое большое значение имеют для уголовного про¬
цесса такие вспомогательные дисциплины, как судебная меди¬
цина, судебная психиатрия и криминалистика. Их представи¬
тели чаще всего и являются экспертами, т. е. сведущими
лицами. Они помогают следственным и судебным органам
в обнаружении и собирании доказательств. В одних случаях
какой-нибудь факт известен и следователю, так как он может
быть установлен допросом или осмотром. Но, для того, чтобы
оценить значение этого факта, сделать из него соответствующие
выводы, необходимы специальные познания, которых у следо¬
вателя нет. Задачей эксперта в таких случаях является сооб¬
щение следователю установленных определенной наукой, искус¬
ством или правилами ремесла опытных (общих) поло¬
жений, необходимых для правильной оценки найденного
1 Подробнее о следственном эксперименте в книге Тарасова-Родио¬
нова, Предварительное следствие, М., 1946, стр. 124—127. Интересный при¬
мер следственного эксперимента у Евгеньева, стр. 209—212.
390
кТа. Пример: следователь обнаруживает при осмотре места
рушения определенные изъяны рельсов, шпал и т. д. Но для
Объяснения ближайшей причины этих изъянов и самого круше¬
ния поезда у него нет соответствующих знаний. Специалист по
эксплоатации рельсовых путей может указать ему на основании
научно установленных положений, какими причинами вызы¬
вается каждый из обнаруженных следователем изъянов. Путем
сопоставления этих опытных положений и установлен¬
ных при осмотре фактов следователь может сделать соответ¬
ствующий вывод о причине данного крушения: износ шпал, по¬
ломка колеса вагона или вытаскивание костылей. А отсюда
следователь почерпнет данные и для ответа на важнейший для
него вопрос — где искать виновников крушения.
В других случаях эксперты должны и установить фак¬
ты и сообщить следователю те опытные положения
науки, техники и т. д., без которых нельзя сделать вывода из
этих фактов. Типичным примером является исследование вну¬
тренностей трупа для установления причины смерти. При про¬
ведении такого исследования первой задачей эксперта является
установление фактов, которые сам следователь не может обна¬
ружить, а именно: определенных изменений во внутренних орга¬
нах умершего — в сердце, легких и пр.
Но если эксперт ограничится тем, что доложит следователю
обнаруженные им факты изменений внутренних органов, то сле¬
дователь все же не сделает из них никакого вывода, потому что
ему неизвестны опытные положения — в данном случае
причины, вызывающие указанные изменения.
Поэтому второй задачей эксперта и явится сообщение следо¬
вателю этих общих положений. В данном примере он должен
будет сообщить следователю, что, согласно выводам судебной
медицины, такие изменения вызываются таким-то ядом. Воору¬
женный этим опытным положением и зная устано¬
вленные в данном деле конкретные факты, следова¬
тель легко сделает вывод о том, что смерть данного лица насту¬
пила от введения внутрь такого-то яда. Обычно следователь
требует от экспертов, чтобы они сами и объявили свой вывод.
Но это вовсе не обязательно. Достаточно, чтобы эксперты пред¬
ставили органам следствия все необходимые данные, т. е. уста¬
новленные ими факты дела и общие положения, которые они
черпают из своих специальных познаний. А следственные органы
Делают выводы.
Из приведенного описания работы экспертов надо сделать
несколько выводов. Мы говорили о них выше, но ввиду особо
частых ошибок следователей в вопросах экспертизы необходимо
повторить главные из них:
1) эксперты не являются свидетелями: не
только данный эксперт, но и каждый специалист в этой отрасли
391
эяанкя может и обнаружить необходимые факты и сообщить
nfiniwp положения для их оценки;
обЩИе полож Дменим. вместо одного недостаточно све.
пущего эксперта можно пригласить другого, более сведущего,
i В особо трудных случаях созвать комиссию g д
3) заключение эксперта содержит в себе до
с т в о особого рода. Следователь не может просто не по¬
весить эксперту, как он делает это в отношении свидетеля. Для
того чтобы отклонить заключение эксперта следователь должен
проверить методы его работы по установлению фактов и наити
в₽нихРошибки; или же опровергнуть общие положения, выдвину¬
тые экспертом на том, например, основании, что они недоста¬
точно научны, устарели, что передовая наука выдвинула новые
положения Ясно, что для такого рода критики следователь дол¬
жен обладать познаниями в соответствующей отрасли науки,
техники искусства, ремесла. И законодатель дает право следо¬
вателю признавать экспертизу недостаточно ясной или неполной
(ст 174 УПК); следователь может и не согласиться с выводами ,
эксперта, но несогласие должно быть им подробно мотивиро¬
вано в особом постановлении (ст. 298 УПК, применяемая здесь
по анало ), такого значения выводов экспертов для дела за¬
конодатель выдвигает особые требования к выбору их. Э к с п е р-
томД не может быть лицо, заинтересованное
лично (или по своим отношениям с обвиняемым и потерпевшим)
в исходе дела, а также лицо, выполняющее в данном деле
другие функции — прокурора, следователя, свидетеля. Эксперт
должен быть беспристрастен не менее, чем судья. Ст. 48 УПК
указывает, что эксперту может быть заявлен отвод, если он не
удовлетворяет только ч т о п е р е ч и с л е н н ы м т р е-
бованиям. Отвод, заявленный против эксперта на предва¬
рительном следствии, разрешает следователь,
5) эксперты могут быть сведущими в самых различных об
ластях знания; но есть одно исключение: н е л ь з я пip и гл а-
сить эксперта для разрешения вопросов, отно
сяшихся к советскому праву. Юридические вопросы
материальные и процессуальные, уголовные и гражданские
должны решать только следователи и судьи. Нельзя поэтому
ставить на разрешение экспертов вопросы об умысле и неосто¬
рожности при убийстве или членовредительстве, о наличии не¬
обходимой обороны или превышении ее пределов, о том, было ли
в действительности разбойное нападение на потерпевшего или
симуляция нападения путем саморанения. Все это JOP™*™'
ские вопросы, хотя для их решения и необходимо предвари¬
тельно собрать и осветить с точки зрения специальных познании
множество фактов. Это очень часто забывают следователи и
ставят перед экспертами — врачом, криминалистом, бухгалте-
вопросы, которые далеко выходят за пределы
392
экспертизы и для ответа на которые нельзя ограничиться при¬
менением их специальных знаний, а нужно в сущности произ¬
вести расследование всего дела.
241. Порядок проведения экспертизы. Первый вопрос, кото¬
рый должен разрешить следователь, встретившись с каким-
нибудь неясным для себя обстоятельством, — это вопрос о необхо¬
димости для его выяснения специальных познаний. От правиль¬
ного решения этого вопроса зависит, назначит ли следователь
экспертизу или прибегнет к другим источникам доказательств.
«Нередко значение экспертизы недооценивается, следователь
старается избежать экспертизы, больше рассчитывая. на свои
собственные силы, подчас переоценивая их в ущерб качеству
расследования, нередко забывая о том, что в ряде случаев
экспертиза держит в своих руках ключ к разгадке наиболее
сложных и запутанных вопросов» *. Но если вопрос может быть
выяснен другими доказательствами по делу, назначение экспер¬
тизы часто будет не только бесполезным, но даже вредным
актом. Дело бесспорно затянется, а ничего существенного экспер¬
тиза не даст. Пример этого рода. Работавшая на почте в отделе
денежных переводов гр-ка С. обвинялась в растрате 43 тысяч
рублей. Проверкой документов на почте было установлено, что
у С. нехватает 326 денежных переводов, числившихся оплачен¬
ными. При обыске, произведенном у С. на квартире, в печке
среди пепла было обнаружено множество кусков обгорелой бу¬
маги, причем значительная часть этих кусков представляла со¬
бой обгорелые части почтовых переводов: на них сохранились
печать почты, часть текста почтового перевода и т. д. Следова¬
тель отправил извлеченные из печки обгорелые куски бумаги
в Институт научно-судебной экспертизы, поставив вопрос,
являются ли эти куски частями почтовых переводов. Эксперты
осмотрели эти куски бумаги и подтвердили, что это части поч¬
товых переводов. Конечно, эта процедура заняла много вре¬
мени. А между тем следователь мог произвести осмотр обгоре¬
лых кусков бумаги и сделать тот же самый вывод о том, что это
части почтовых переводов. Для этого не требовалось никаких
специальных знаний и особых технических приемов1 2.
Если, обсудив обстоятельства дела, следователь признает,
что для решения определенных вопросов необходимо заключе¬
ние сведущего лица, он должен составить особое постановление
о назначении экспертизы. В нем излагаются основания для на¬
значения и вопросы (пункты), по которым должно быть дано
заключение. Сообразно с характером экспертизы следователь
выбирает эксперта, которому поручается ее проведение. Типич¬
ными ошибками, допускаемыми при назначении экспертизы,
1 «Основные вопросы методики расследования уголовных дел», М„
1932, стр. 14.
2 Пример заимствован из цитированной книги М. Евгеньева, Мето¬
дика и техника расследования преступлений, 1940, стр. 240.
393
являются: а) выбор ненадлежащего лица (учителя рисования
для исследования сходства почерков, случайного охотника дл«
исследования оружия) или эксперта, могущего быть заинтере-
сованным в исходе дела (ревизора, установившего недостачу
у обвиняемого, или бухгалтера вышестоящей организации той же
системы); б) постановка вопросов ц общей туманной форме, а
иногда имеющих юридический характер.
Совершенно недопустимо давать эксперту задание в таком
виде: «Установить недостачу (или растрату) у кассира Н.».
Здесь следователь, настроенный явно обвинительно, наталкивает
эксперта на определенный вывод, тем самым подрывая доверие
к нему суда. Но неправильна и другая крайность — передача
материалов эксперту без всякого задания, с ничего не говоря¬
щей надписью: «Для дачи заключения».
Бывают, конечно, случаи, когда следователю трудно разо¬
браться в сложном материале дела, чтобы поставить правильные
вопросы эксперту. Ему следует тогда пригласить сведущее лицо
(хотя бы того же намеченного им эксперта) для совместного
обсуждения вопросов, вытекающих из обстановки преступления
и подлежащих разрешению.
Назначая экспертизу, следователь обязан соблюдать права
обвиняемого: а) обвиняемый может указать со своей стороны
желательных экспертов. Отказ в вызове их может последовать,
если следователь признает, что вызов указанного эксперта не¬
возможен или же грозит затянуть предварительное следствие
(ст. 169 УПК). Этот последний момент надо понимать в том
смысле, что отказ может последовать, если требование обвиняе¬
мого без пользы для дела затягивает расследование,
например, обвиняемый просит вызвать эксперта А. из Владиво¬
стока, хотя в Москве имеется множество специалистов высокой
квалификации в той же научной области; б) обвиняемый вправе
представить в письменном виде те вопросы, по которым экспер¬
том должно быть дано заключение (ст. 171 УПК). Однако окон¬
чательно утверждает список вопросов для эксперта следователь.
Прокуратура СССР, учитывая большое значение правильно
проведенной экспертизы, предложила в развитие ст. ст. 169 и
171 УПК: «При производстве экспертизы предоставлять обви¬
няемому возможность давать объяснения эксперту, ставить перед
ним вопросы (под контролем следователя) и знакомиться с ак¬
том экспертизы»'. Соблюдение этих прав обвиняемого гаран¬
тируется обязанностью следователя при назначении экспертизы
объявлять о нем обвиняемому, разъясняя ему, в чем заклю¬
чаются его права. О таком разъяснении составляется специаль¬
ный протокол.
Назначая эксперта, если это не должностное лицо, следова-
1 Приказ Прокурора СССР 7 октября 1936 г. № 61/19, относящийся прямо
к бухгалтерской экспертизе, но имеющий значение и при проведении других
видов экспертиз.
394
гель должен проверить его квалификацию. Но, и направляя за¬
дания по экспертизе в одно из специальных учреждений (в Ин¬
ститут судебной медицины, Криминалистическую лабораторию),
следователь должен помнить, что экспертом является всегда
отдельный человек (сведущее лицо), хотя бы выбирал его неон
лично, а руководитель одного из названных учреждений. Это
лицо и должно по вызову следователя явиться к нему для объ¬
яснения и дополнения своего заключения, оно отвечает за его
добросовестность и соответствие положениям данной специаль¬
ности.
В виду указанных выше особенностей экспертизы процес¬
суальное положение эксперта сильно отличается от положения
свидетеля. Он имеет право ознакомиться с теми данными пред¬
варительного следствия, которые ему необходимы для дачи
полного и обоснованного заключения. Следователь определяет,
какие именно материалы надо предоставить эксперту, но если
они не приходят к соглашению, то эксперт вправе составить
акт о невозможности дать заключение из-за неознакомления
его с данными дела. В этом случае спорный вопрос разрешает
прокурор (ст. 171 УПК).
Иногда эксперт ставит вопрос перед следователем о необхо¬
димости расширить следственные данные приобщением допол¬
нительных материалов. Особенно часто делают такие указания
эксперты-бухгалтеры. Следователь, согласившись с указанием,
собирает дополнительные материалы, поручая произвести, если
это необходимо, ревизию, но не может поручить тому же
эксперту-бухгалтеру самому отобрать необходимые документы
из делопроизводства учреждения, где произошла растрата. Та¬
ким поручением эксперт превращается в следователя. Приказом
Прокурора СССР 7 октября 1936 г. № 61/19 категорически
запрещено переложение на эксперта не свой¬
ственных ему функций следователя, как-то: по¬
ручения эксперту самостоятельного изъятия документов, произ¬
водство осмотров и выемок, самостоятельные переговоры
эксперта с обвиняемыми и свидетелями и т. д.
В тех случаях, когда дача заключения поручена двум или
нескольким экспертам, выступает еще одно отличие их от сви¬
детелей: следователь должен дать им возможность 'совещаться
между собой по всем поставленным вопросам. Если они прихо¬
дят к одному выводу, то излагают его в общем заключении,
подписываемом всеми; если единогласия нет, то выводы изла¬
гаются и подписываются отдельно каждым экспертом (или груп¬
пой их, если они разделились на группы) (ст. 173 УПК). Но
следователь должен быть в курсе работы сведущих лиц и по
возможности присутствовать при тех исследованиях, которые
они производят. Эксперты оформляют свою деятельность двумя
документами: 1) протоколом, в котором перечисляются
материалы, предоставленные экспертам для ознакомления или
395
исследования, указываются поставленные перед ними вопроси'
и подробно излагаются все совершенные ими .действия. Прото¬
кол подписывается следователем и экспертами; если следова¬
тель не присутствует при производстве экспертизы, то в доку¬
менте (в этих случаях он обычно называется «актом») указы-
вается, по чьему поручению производилось исследование, и под.
писывается он экспертами; 2) заключением, в котором
должно быть указано: а) в связи с чем (по чьему требованию)
делается заключение; б) время работы экспертов и время со¬
ставления заключения; в) какие данные положены в обоснова¬
ние заключения; г) заключение по каждому поставленному
следователем вопросу. Заключение подписывает только эксперт.
После представления заключения следователь может пред¬
ложить каждому из экспертов дополнительные вопросы, отно¬
сящиеся к существу данного ими заключения (ст. ст. 162, 173
УПК).
Следователь может в особом постановлении признать экспер¬
тизу недостаточно ясной или неполной и назначить — по своему
почину или по просьбе обвиняемого — производство новой
экспертизы (ст. 174 УПК). Если производится судебно-меди¬
цинская экспертиза, то требование о новых экспертах напра¬
вляется в вышестоящие (областные или республиканские) ор¬
ганы Министерства здравоохранения. Это общее правило осно¬
вано на том, что в распоряжении Министерства здравоохране¬
ния имеется широко разветвленная сеть судебно-медицинских
экспертов. Однако это правило не лишает следователя права,
учитывая особенности дела и ходатайство обвиняемого, назначать
в отдельных случаях для производства повторной экспертизы
специальную комиссию из высококвалифицированных предста¬
вителей медицинской науки.
Надо признать также, что выводы как первой, так и допол¬
нительной экспертизы юридически не обязательны для следова¬
теля, хотя практически он обычно соглашается с подробно мо¬
тивированными выводами авторитетных, сведущих лиц. Огосу¬
дарствление в Советском Союзе важнейших видов экспертизы
путем создания судебно-психиатрических и судебно-медицин¬
ских органов и криминалистических лабораторий и институтов
дает наилучшие гарантии того, что сведущие лица обеспечивают
в своих заключениях высокий научный уровень, добросовестность
и принципиальность. Эти заключения лишены каких-либо моти¬
вов, чуждых интересам социалистического правосудия, и потому
они пользуются авторитетом у следственных и судебных
органов.
242. Вещественные доказательства. Порядок их использования.
Как было указано выше, «вещественными» называются те до¬
казательства, которые состоят из предметов внешнего мира. Та¬
кие предметы могут быть различным образом связаны с фак¬
том совершения преступления. Кроме орудий соверше-
396
ft я преступления (нож, револьвер, камень, топор), пред¬
метов, сохранивших на себеследы преступления
кровавленная одежда, поломанный замок) и предметов,
которые были объектами преступления (сож¬
женный дом, подчищенный документ), к вещественным доказа¬
тельствам может относиться любой предмет и документ,
который будет служить средством к обнаруже¬
нию преступления и открытию виновных (ст. 66
УПК)- Это самая широкая группа, в которой может оказаться
не только предмет как отдельная вещь (носовой платок, или
окурок папиросы, найденный на месте преступления, клок во¬
лос, зажатый в руке убитой), но и всевозможного рода следы:
пальцевый (дактилоскопический) отпечаток на стакане, вдавлен¬
ный в землю след сапога, прикус от зубов жертвы, обнаружен¬
ный на руке подозреваемого в убийстве.
Трудность оперирования с вещественными доказательствами
заключается в том, что в ряде дел их надо сперва найти, что
не всегда легко, затем фиксировать (закрепить), сохра¬
нить для суда или (в случаях, когда это невозможно) опи¬
сать самым точным образом. Способом обнаружения веще¬
ственных доказательств являются осмотр, выемка и обыск, реже
освидетельствование. Для фиксирования следов служат много¬
численные приемы, описываемые в криминалистике.
Для того чтобы успешно использовать вещественные дока¬
зательства как средство раскрытия преступления, необходимо
возможно быстрее произвести действия по их обнаружению и в
первую очередь осмотр места преступления и всех предметов,
на которых могли сохраниться следы преступления. Такие ве¬
щественные доказательства, как следы и мелкие предметы, оста¬
вленные на месте преступления, очень быстро исчезают или те¬
ряют от влияния погоды и пр. те свойства, которые мог исполь¬
зовать следователь.
Процессуальное оформление вещественных доказательств
производится следующими документами: 1) протоколом
обнаружения и изъятия их (он часто соединяется с прото¬
колом осмотра места или протоколом обыска); во всяком слу¬
чае в деле должен быть документ, устанавливающий место и
время обнаружения вещественных доказательств: без этого
самое важное вещественное доказательство может потерять
свое значение улики; собранные вещественные доказательства
должны быть тщательно упакованы, так чтобы не изменили
своего состава или внешнего вида, важного для дела, и по воз¬
можности тут же опечатаны, чтобы гарантировать от воздей¬
ствия на них посторонних лиц; 2) протоколом осмотра.
Иногда вещественный доказательства осматриваются немед¬
ленно на месте их обнаружения, и тогда оба названных прото¬
кола объединяются. Но чаще следователю удобнее произвести
подробный осмотр вещественных доказательств в своей камере;
397
иногда он привлекает к участию в осмотре эксперта, есд^
считает, что необходимы специальные познания для устано¬
вления каких-либо свойств предмета. . В протоколе / осмотра
должны быть отмечены основные характерные особенности
осматриваемого предмета: при осмотре подложного Документа
например, следователь, описав внешний вид, фор1йу, цвет и
размеры бумаги и содержание документа, должен указать, в
чем заключается подложность его: исправление циф£> или текста,
поправки на подчищенных местах, вытравливание слов и пр.;
3^ постановлением о приобщении вепцественныхдо¬
казательств к делу; в этом документе следователь указывает,
почему он приобщает вещественные доказательства (т. е. какое,
по его мнению, они имеют отношение к делу). Внимательное со¬
ставление этого документа обеспечивает дело от загроможде¬
ния ненужными предметами.
Приобщенные к делу доказательства хранятся в камере сле¬
дователя и направляются затем в суд вместе с делом. В от¬
дельных случаях вещественные доказательства могут быть до
окончания дела возвращены их владельцам, если их просьба об
этом может быть удовлетворена без ущерба для производства
дела. Ясно, что не могут быть выданы предметы, сохранившие
на себе следы преступления (ст. ст. 67, 68, 183, 189 УПК).
243. Письменные доказательства. В перечне предметов, могу¬
щих быть вещественными доказательствами, законодатель на¬
зывает и документы, служащие средством раскрытия преступ¬
ления и преступника (ст. 66 УПК). Выше и приводился пример
такого значения документа, когда он являлся объектом пре¬
ступления (подложный документ). Другой, частый в практике^
случай — нахождение на месте какого-нибудь преступления
чьих-либо документов — паспорта, военного билета и т. п. Здесь
такой документ также явится вещественным доказательством.
Самый факт нахождения его на месте преступления следова¬
тель расценивает как улику в отношении его владельца, пред¬
полагая, что тот обронил здесь документ. В большом числе
следственных дел нахождение на месте преступления тех или
других документов 'помогало быстро разоблачить преступника.
В первом примере (подложный документ) следователя инте¬
ресует не столько содержание документа, сколько те его внеш¬
ние особенности (подчистки, поправки), которые явились ре¬
зультатом преступных действий. Во втором случае следователя
интересует причинная связь между нахождением документа в
определенном месте и совершением преступления. Здесь опять-
таки содержание документа не имеет значения: паспорт ли это
или записная книжка, если по надписи на ней можно установить
ее владельца.
Но бывают иные случаи, когда для следователя и суда
имеет первостепенное значение самое содержание документа, те
мысли, которые в нем выражены. Примерами могут служить:
398
невник, найденный при обыске у обвиняемого, в котором он
пелал записи о своей преступной деятельности; переписка, ино¬
гда шифрованная, между членами шпионской или иной преступ¬
ной организации; документы, удостоверяющие официально то
или иное Событие, — выписка из книги загса о времени рожде¬
ния ребен!^а. Закон (ст. 58 УПК), говоря о письменных доказа¬
тельствах, £1 первую очередь называет протоколы осмот¬
ров. Это объясняется тем, что суд, как правило, не произво¬
дит лично осмотра места преступления; часто оно и не может
быть сохранено в том виде, в каком было сейчас же после со¬
вершения преступления, когда его осматривал следователь.
Вместе с тем некоторые факты, которые наблюдал там следова¬
тель (например, то или иное расположение предметов, трупа
убитого и т. д.)\ могут иметь существенное значение для дела.
Вот почему документ, в котором отражено все, что наблюдал
следователь, часто и будет служить источником доказательства
для суда.
Такое же значение имеют и другие официальные и, в пер¬
вую очередь судебные, акты. Так, например, если в приговоре
или решении суда установлены какие-либо факты, то пока этот
приговор или решение не отменены в законном порядке, они мо¬
гут быть представлены следователю и суду как письменный до¬
кумент, удостоверяющий эти факты.
Из сравнения описанных двух групп случаев надо сделать
очень важный практический вывод: если документ фигу¬
рирует в деле как вещественное доказатель¬
ство, он незаменим: он в подлиннике приобщается к делу,
описывается, как было указано выше, и хранится при нем; если же
документ удостоверяет определенные факты своим содержанием
(протокол осмотра, приговор, справка о судимости, трудовая
книжка, квитанция об уплате налога, характеристика и пр.),
такой письменный документ может быть заме¬
нен копией (как правило, в деле фигурируют именно копии
приговоров и решений из других дел, а не подлинники).
В случае утраты такого документа — письменного доказа¬
тельства — его содержание может быть установлено и свиде¬
тельским показанием. В случае же утраты, например, подлож¬
ного документа, никакая копия, передающая содержание его, не
может передать те изменения его внешнего вида, которые толь¬
ко и являются доказательством и подлежат в ряде случаев ис¬
следованию экспертов.
Конечно, бывают случаи, когда документ может интересо¬
вать следователя и своими внешними признаками и содержа¬
нием. В уже приведенном примере — обнаружения дневника
или писем, содержание которых относится к совершению пре¬
ступления, — если обвиняемый не отрицает своего авторства,
задача следователя сведется к уяснению смысла написанного
в этих произведениях. Если же они изложены на иностранном
399
языке или шифром или написаны малоразборчивым прчеркО1(1
он может сделать перевод их и перепечатать для удобочита^
мости на машинке. Но если лицо, у которого отобраны доку,
менты, .'отрицает свое авторство, то первой задачей следователе
является проверка этого отрицания и установление/авторства
Такая проверка может быть проведена путем экспертизы п0^
черка, материалом для которой послужит, конечно, только
подлинник, а не перепечатка, перевод или расшифрованный
текст. Таким образом, в этом последнем случае дневник и пись¬
ма будут и вещественны м доказательством (уста¬
навливающим своим внешним видом — почерком — авторство
обвиняемого) и письменным доказательством
(устанавливающим своим содержанием определенное отноше¬
ние обвиняемого к преступлению). /
При таком двойственном значении документа он должен
быть сохранен по более строгим правилам, относящимся к ве¬
щественным доказательствам, обеспечивающим их сохранность
до судебного разбирательства. Но в то же рремя для исполь¬
зования доказательственных фактов, заключенных в содержа¬
нии этого документа, он может быть и переведен на язык, на
котором производится следствие, и скопирован для облегчения
чтения. Отобрание, опечатание и хранение документов регули¬
руются теми же статьями УПК— 182, 183, 184, — которые от¬
носятся и к вещественным доказательствам.
244. Осмотр места преступления. Выше указывалось, какое
значение для обнаружения вещественных доказательств имеет
незамедлительный осмотр места преступления. Криминалистика
показывает, какое значение имеет правильный осмотр, и
вырабатывает систему правил осмотра и технику отдельных
моментов, входящих в него (составление плана, закрепление
следов ног, пальцевых отпечатков, фотографирование мест¬
ности и трупа и т. д.). Здесь мы остановимся лишь на некото¬
рых юридических и организационных моментах. Первым прави¬
лом является обязательность выезда следователя, а в важней¬
ших случаях и прокурора на место преступления; неправильно
предоставлять совершение осмотра органам милиции и дожи¬
даться присылки ими материалов дознания с протоколом осмот¬
ра. Нужно помнить, что плохо проведенный осмото почти нико¬
гда не удается потом исправить новым осмотром. Если на место
преступления прибывает и прокурор, то ему принадлежит ру¬
ководство действиями всех работников следствия и дознания.
Следует по возможности приглашать для участия в осмотре
эксперта соответствующей специальности — судебного врача по
делу об убийстве, инженера-путейца по делу о крушении поезда,
инспектора пожарной охраны по делу о поджоге и т. д. Очень
часто сомнительные заключения судебных врачей о причинах
смерти и характере отдельных повреждений на трупе объясня¬
ются тем, что эксперт не был на месте преступления, а увидел
400
какой осматривалось и открывалось, и в том
каком оно в момент осмотра находилось»
местности или закрытого помещения необхо-
план с указанием местонахождения трупа или
первые труп на секционном столе в морге. Об участии в осмот¬
ре экспертов прямо говорится в ст. ст. 192 и 193 УПК.
" К осмотру необходимо привлекать и понятых, т. е. по¬
сторонних лиц, не участвующих в деле в качестве сторон и не
родственников сторон (ст. 74 УПК). Правда, в ст. 192 УПК не
указывается прямо о необходимости участия понятых в осмотре
места преступления, но о них упоминает ст. 194 об осмотре
трупа- \
Участие понятых обеспечивает объективность действий сле¬
дователя, устраняет возможность нареканий на него со стороны
заинтересованных лиц за якобы допущенные неправильности
и позволяет с^ду в случае возникших при оглашении протокола
осмотра сомнений по какому-либо серьезному вопросу вызвать
этих понятых как свидетелей для разъяснения сомнений. Число
понятых не установлено законом; не следует приглашать более
двух человек, так как участие многих лиц может скорее повре¬
дить успешности' осмотра (возможность нечаянного уничтоже¬
ния следов). Понятым нужно предъявлять все предметы, обна¬
руженные при осмотре; они, со своей стороны, имеют право
обращать вниманий следователя на те или иные обстоятельства.
В протоколе осмотра следователь описывает все «в той после¬
довательности, в
именно виде, в
(ст. 192 УПК).
При осмотре
димо составлять
иного объекта преступления и окружающих предметов; по воз¬
можности следует приложить к плану и протоколу также и
фотоснимки местности и трупа.
До производства осмотра следователь должен путем опроса
свидетелей установить, произошли ли какие-нибудь изменения в
обстановке и расположении предметов, сдвигали ли с места
труп, трогали ли обнаруженное рядом с ним орудие преступле¬
ния и т. д. Не выяснив этих вопросов, следователь может сде¬
лать ошибочные выводы о значении положения трупа, тех или
иных следов ног, пальцевых отпечатков на оружии и т. д.
Важно, чтобы следователь, осматривая место преступления,
не ограничивался собиранием только таких доказательств, кото¬
рые подходят к намеченной им версии. Он не должен упускать
из виду других возможных версий, хотя бы они казались ему
неправдоподобными. Односторонность в осмотре часто приво¬
дит следователя к неправильным выводам *.
Особенное внимание должен обратить следователь на
осмотр трупа: подробное описание всего относящегося к
этому осмотру имеет огромное значение для выводов экспер-
1 Яркий
приведен в
СССР», М.,
пример такой ошибки, повлекшей неправильный приговор суда,
«Материалах учебной конференции следователей а Прокуратуре
1937, стр. 67.
2в Зак. 1524
401
та — судебного врача. Если он не участвует в осмотре трупа, а
к сожалению, это довольно часто бывает, следователь/должен’
произвести осмотр трупа и описать его результаты самым тща.
тельным образом. В протоколе осмотра должны быту описаны;
1) место, на котором находится труп; 2) положение и лоза трупа
(лежит ли он и как, сидит, висит, как расположены голова,
руки, ноги)'; 3) предметы, находящиеся на трупе и ъ его руках;
4) предметы, части одежды, пятна и следы, имеющиеся около
трупа и под ним; 5) одежда, в которую одет труп; о) поврежде¬
ния и особенности, имеющиеся на трупе. /
245. Освидетельствование. Особый вид осмотр^живых людей
для установления тех или иных признаков (старых шрамов,
татуировки), наличия или отсутствия телесных повреждений,
определенного физиологического состояния (беременности), воз¬
раста или психического состояния — называете^ освидетельство¬
ванием. Для производства освидетельствования потерпевшего и
обвиняемого следователь приглашает судебно-медицинских
экспертов; в случае затруднительности такого вызова может
быть приглашен ближайший врач (ст. 193 УПК). Протокол
освидетельствования составляется врачом и подписывается им и
следователем. К протоколу прилагается заключение врача, со¬
держащее судебно-медицинскую оценку описанных в протоколе
моментов (например: а) «на основании данных освидетельство¬
вания полагаю, что общее физическое развитие ребенка В. со¬
ответствует шестилетнему возрасту»; б) «на основании изло¬
женных в протоколе данных полагаю, что гр-ка М. действитель¬
но лишена физической девственности, причем событие это имеет
давность одного-двух дней»).
Как видно из этих примерных формул, в результате освиде¬
тельствования врач дает экспертное заключение. Поэтому сле¬
дователь должен при каждом освидетельствовании ставить во¬
просы, на которые он хочет получить ответ. Наиболее частые
вопросы — о тяжести телесных повреждений, об их давности и
о виде причинившего их оружия^ Ввиду того, что все эти во¬
просы будут решаться впоследствии судом, следователь должен
добиваться, чтобы врач: а) не ограничивался в описании повре¬
ждений чисто медицинскими терминами (рана, перелом, на¬
гноение, воспаление), но описывал их с такой точностью и под¬
робностями, которые позволяли бы читающим такое описание
самим сделать вывод о характере повреждения; б) не выходил
за рамки своей специальности: при определении, например, тя¬
жести телесного повреждения врач может высказаться о неиз¬
гладимости следов его на лице потерпевшего: но он не должен
решать, имеется ли в данном случае обезображение, о ко¬
тором говорит ст. 142 УК. Этот вопрос решает следователь и
суд.
Согласно ст. 191 УПК, следователь не присутствует при осви¬
детельствовании лица другого пола, сопровождаемом обнаже-
402
еМ этого лица, если оно возражает против такого присутствия,
□свидетельствование такого рода в отношении женщин, а тем
^олее й отношении молодых девушек и дев'очек всегда болез-
ненно нарушает чувство достоинства и стыдливости. Поэтому
следователь может прибегать к нему в случаях необходимости—
0 отношении обвиняемых или потерпевших.
В отношении освидетельствования обвиняемого возникал в
нашей практике вопрос о праве следователя на принудительное
проведение освидетельствования в случае отказа обвиняемого.
Надо этот вопрос решить положительно. Так же был решен
возникший п(\ одному делу вопрос о праве следственной власти
предложить вйачам произвести обвиняемому в соответствующей
обстановке операцию извлечения из-под кожи дробинок для
сравнения их с' дробью, которой стрелял сторож склада в лицо,
обокравшее этдт склад и не остановившееся по его окрику.
Однако если бы такая операция грозила опасностью для жизни
оперируемого, ее нельзя было производить без его согласия.
Освидетельствование психического состояния лица для опре¬
деления способности его давать свидетельские показания (при¬
мечание к ст. 61 УПК) производится врачами-психиатрами при¬
менительно к порядку освидетельствования обвиняемых (амбу¬
латорная экспертиза).
246. Вскрытие трупа. Наружный осмотр и вскрытие трупа
являются нормально частями одного следственн о-м е д и-
цинского действия, и отрыв одной части его от другой
(частый в нашей практике) представляется нежелательным.
Закон говорит о том, что следователь приглашает судебно-меди¬
цинских экспертов для осмотра и вскрытия трупа
(ст. 193 УПК), что следователь и понятые, присутствую¬
щие при осмотре, имеют право заявлять (и заносить в про¬
токол) свое мнение о тех действиях врача, которые покажутся
им сомнительными (ст. 194 УПК), что протокол вскры¬
тия подписывается следователем (ст. 195 УПК).
Неправильной Поэтому является довольно распространенная у
нас практика, при которой следователь ограничивает свое уча¬
стие тем, что направляет труп в морг и требует от врача заклю¬
чения о причинах смерти, не присутствуя при вскрытии и не
ставя врача в известность об установленных первоначальными
следственными действиями фактах. Такой подход часто лишает
следствие очень ценных выводов, которые могут быть получены
лишь при совместном участии врача и следователя в судебно-
медицинском вскрытии.
Обычно наружный осмотр трупа на месте происшествия
является лишь предварительным методом исследования, и мне¬
ние врача, данное в результате его, не может считаться окон¬
чательным выводом. В практике был отмечен случай нахожде¬
ния на полотне железной дороги разрезанного поездом трупа;
причина смерти казалась очевидной, и в этом смысле выска-
403
зался приглашенный на место осмотра участковый врач. Однак0
после судебно-медицинского вскрытия картина резко Измени¬
лась: оно установило, что смерть произошла вследствие йтравле-
ния и что на рельсы был положен уже труп. Разумеема, такое
заключение совершенно изменило направление следствия.
Основным требованием, на выполнении которого врачом сле¬
дователь должен настаивать во всех случаях, является произ¬
водство полного вскрытия: врач обязан вскрыть все три
полости трупа — череп, грудь и брюшную полость. /
В момент вскрытия не всегда могут быть поставлены все
вопросы, на которые иногда наталкивает дальнейшее след¬
ствие. Осмотр и вскрытие должны дать доброкачественный и
исчерпывающий материал для ответа на все вопросы, касаю¬
щиеся трупа, которые могут возникнуть в будущем.
В одном случае судебный врач должен был Дать заключение
о причине смерти молодой девушки. Явившись в дом, где было
оставлено тело, он застал его в гробу, приготовленным для по¬
гребения. Родственники просили «не потрошить тело». Врач
знал из рассказов окружающих, что девушку накануне задушил
из ревности ее жених и что он сам сознался в этом. Врач
осмотрел только шею убитой, не вынимая даже трупа из гроба,
нашел в результате осмотра все признаки смерти от удушения
руками и написал соответствующее заключение. Следователь не
обратил внимания на грубейшее нарушение, дал разрешение на
погребение трупа и продолжал следствие. В виду побега обви¬
няемого дело было приостановлено, и спустя уже большой про¬
межуток времени задержанный убийца предстал перед судом.
Здесь неожиданно родственники покойной заявили о том, что
убийца изнасиловал ее, лишив девственности, перед соверше¬
нием убийства. Подсудимый, признававший совершение убий¬
ства в порыве гнева, вызванном обидой со стороны девушки
(она якобы отказалась выходить за него замуж), категорически
отрицал изнасилование. Судьи обратились к протоколу осмотра
и вскрытия трупа... и нашли только десять строк описания
осмотра шеи. Вызванный судебный врач должен был
признать, что он не произвел даже нар уж н о г о
осмотра трупа.
Следователь не может, конечно, предусмотреть вопросов,
которые возникнут в будущем. Но, имея перед собой труп с
признаками насильственной смерти, он во всех случаях обязан
поставить перед экспертом следующие вопросы: 1) каковы при¬
чины смерти? 2) была ли она насильственной? 3) если нет
оснований предполагать насильственную смерть, то в силу ка¬
ких действий она могла наступить? 4) какие повреждения име¬
ются на трупе? 5) каким или какими орудиями они причинены?
6) какие из повреждений являются прижизненными и какие —
посмертными? 7) время наступления смерти? 8) страдал ли
404
,<ерший какими-нибудь болезнями и могли ли они иметь влия-
«ие на его смерть?
Н Практика показывает, что иногда неопытный врач дает та-
е расплывчатое заключение, что оно не может иметь никакого
Кцачения для расследования. Следователь, присутствующий при
вскрытии, может еще до написания такого заключения, только
выслушав его, обратить внимание врача на обстоятельства дела
и просить его продумать в связи с ними установленную вскры¬
тием картину для дачи более определенного вывода.
Вот взятый из практики пример ответа врача на поставлен¬
ный следователем единственный вопрос о причине смерти.
«Смерть Мамаева произошла или вследствие кровоизлияния
под свод черепа в итоге удара значительной силы по затылку,
иЛи же вследствие ушиба затылочной области при падении, или
в итоге отравления алкоголем, или асфиксии вследствие туго
застегнутого воротничка». Естественно, такое «заключение» не
могло удовлетворить следователя, и ему пришлось прибегнуть
ко вторичной экспертизе и самому подумать над составлением
дополнительных вопросов врачам '.
Но следователь должен опасаться и того, как бы не навя¬
зать врачу-эксперту определенного вывода d причине смерти
якобы вытекающего из «бесспорных данных дела», им установ¬
ленных. Неоднократно оказывалось, что эти «бесспорные дан¬
ные» являлись плодом ошибки следователя или результатом не¬
добросовестных показаний заинтересованных лиц, а неопытный
или поддающийся нажиму следователя эксперт-врач дал объек¬
тивно неправильное заключение.
Повторяю здесь то, что было сказано выше об экспертизе
вообще: выводы эксперта не являются обязательными для сле¬
дователя, но для отклонения их он должен подробно проанали¬
зировать и обстоятельства дела и ход рассуждения эксперта;
немотивированным такое отклонение экспертизы быть не может.
247. Обыск и выемка. Среди других методов получения дока¬
зательств имеют немалое значение обыск и выемка. Обыском
1 Р. Р а х у и о в, Экспертиза на предварительном следствии («Социали¬
стическая законность», 1941, № 2, стр. 28). Правильно указывает автор, что
эксперт, не будучи в состоянии указать какую-либо, хотя бы относительно
вероятную, наиболее правдоподобную причину смерти Мамаева, обязан был
отказаться от дачи заключения и прямо об этом заявить. В таком случае,
следователь, видимо, нашел бы ряд иных путей для получения ответа на ин¬
тересующие его вопросы. Впоследствии эти вопросы были сформулированы.
На вопрос, не оказал ли влияния на скопление крови в затылочной части
черепа тот факт, что вскрытие трупа происходило через двое суток после
смерти Мамаева, эксперт дал следующий ответ: «Совершенно допустимо за¬
ключить, что эти явления могли наступить при положении трупа на спине
как результат посмертных натеков в кожу затылочной области головы, а так¬
же в пазухи и сосуды мозговой оболочки, откуда кровь и могла истекать во
время вскрытия черепной полости при распиле и снятии костей свода черепа»
(стр. 29). Не обсуждая по существу правильности этого заключения, хочу
отметить, что низкое качество первого заключения соответствовало постановке
следователем данного вопроса.
405
называется обнаружение или изъятие каких-либо предметов
задержанного обвиняемого (личный обыск) или в жилищЛ
в широком смысле этого слова, т. е. не только в квартирах, но я
в сараях, погребах, ледниках, чердаках и прочих хозяйственных
помещениях. Выемкой называется изъятие из жилищ каких,
либо предметов внешнего мира (в том числе и документов) дЛя
приобщения их к делу. Выемка обычно производится при обыске
И то и другое действие может быть направлено не только в от¬
ношении обвиняемого, но и в отношении третьих лиц и пред,
ставляет для них серьезное стеснение. Сталинская Конституция
устанавливает, что «неприкосновенность жилища граждан и тай¬
на переписки охраняются законом» (ст. 128). Поэтому принятие
таких стеснительных мер, как обыск и выемка, обставлено опре¬
деленными гарантиями. Следователь не может производить
обыска в любом помещении без оснований. Придя к выводу
о необходимости произвести обыск, следователь должен соста¬
вить мотивированное постановление с точным указанием лиц
и помещений, которые будут подвергнуты обыску, и предме¬
тов, подлежащих выемке. Надо признать, что в силу ст. 128
Конституции постановление о производстве обыска должно
быть утверждено прокурором. Перед производством обыска
прочитывается это постановление и должно быть предъявлено
требование о выдаче искомых предметов; в случае невыдачи
следователь отбирает их принудительным порядком или произ¬
водит обыск для их обнаружения (ст. 175 УПК). |
Ни одно учреждение и ни один гражданин не вправе отка¬
заться от предъявления и выдачи предметов и документов
(ст. 176 УПК). Кроме случаев, не терпящих отлагательства,
обыски и выемки производятся днем. К присутствию при них
приглашаются понятые и хозяева обыскиваемых помещений или
их домашние (ст. 177 УПК). Отбираются при обыске лишь пред¬
меты и документы, имеющие отношение к делу. Однако, обнару¬
женные при обыске предметы, изъятые законом из обращения,
подлежат отобранию независимо от отношения к делу. Все они
предъявляются лицам, присутствующим при обыске, и обяза¬
тельно перечисляются в протоколе; записываются в него и заме¬
чания о неправильности действий следователя; копия протокола
выдается обыскиваемому (ст. ст. 179, 182, 183, 185 УПК). Все
отобранное при обыске опечатывается немедленно на месте
обыска или выемки (ст. 184 УПК). На обязанности следователя
лежит принятие мер к тому, чтобы не были оглашены обнару¬
женные при обыске обстоятельства личной жизни обыскивае¬
мого, не имеющие отношения к делу (ст. 181 УПК).
Учитывая основную задачу расследования, надо считать
правильным, чтобы при производстве обыска и выемки приоб¬
щались к делу не только уличающие обвиняемого, но и оправ¬
дывающие его вещественные и письменные доказательства.
Если следователь признает необходимым произвести выемку
406
респонденции, поступающей на имя обвиняемого, он предла-
ет соответствующему учреждению связи задержать эту кор-
Геспонденцию; для производства же выемки должен предъявить
Разрешение на нее прокурора; ст. 128 Конституции охраняет
Р йну переписки. Выемка производится в присутствии предста¬
вителя учреждения связи (ст. ст. 186—188 УПК)..
Особыми гарантиями, устанавливаемыми подлежащими
учреждениями по соглашению с прокурором, обставляется
осмотр и выдача документов, имеющих характер государствен¬
ной, дипломатической или военной тайны (примечание к ст. 176
УПК)- Обыск и выемка в помещениях дипломатических пред¬
ставительств и жилищах таких представителей производятся
лишь по просьбе или с согласия их, с обязательным присут¬
ствием прокурора и представителя Министерства иностранных
дел (ст. 178 УПК).
Для успешности всякого обыска надо соблюдать следующие
основные требования:
1. Как только следователь пришел к выводу о необходимо¬
сти обыска у определенного лица, он производит его без всякого
отлагательства, чтобы не допустить исчезновения предметов, ко¬
торые он хочет искать. Часто решение о производстве обыска у
свидетеля возникает во время допроса его. Желательно произ¬
вести обыск сейчас же после допроса (конечно, надлежаще
оформив это действие), потому что и свидетель может по во¬
просам следователя догадаться о его заинтересованности в об¬
наружении известных предметов.
2. Подготовляясь к обыску, следователь должен заранее
выяснить ту обстановку, в которой он будет действовать, и обе¬
спечить невозможность для обыскиваемого скрыться и унести
важные для следствия предметы в момент прихода с обыском.
3. Следователь никогда не должен производить обыска один;
в помощь себе он приглашает работников милиции или розыска,
знакомых с техникой обыска.
4. На время обыска должна быть прервана всякая связь
лиц. находящихся в обыскиваемом помещении, с внешним миром.
Подробные указания о методике и технике обыска даются в
пособиях по криминалистике *.
ЛИТЕРАТУРА КО ВТОРОЙ И ТРЕТЬЕЙ ГЛАВЕ
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ:
1. Учебники:
Вышинский, Курс уголовного процесса, стр. 147—166.
Строгович. Уголовный процесс, стр. 262—338.
1 См., например, специальную главу в книге М. Евгеньева, Методика и
техника расследования преступлений, стр. 158—176.
407
2. Монографии и статьи
Вышинский, Доклады в Прокуратуре СССР («Социалистическая
конность», 1936, № 11 и 1938, № 3). а'
Он же, О задачах следователей («Социалистическая законносп,
1937, № 1). *•
Он же, Уголовно-судебные доказательства и следственная практик
(«Социалистическая законность», 1939, № 8—9). 5
Громов, Дознание и предварительное следствие.
Люблинский, Предварительное следствие (Комментарии к Гл
IX УПК).
Гродзинский, Обвиняемый, его права и обязанности в уголовно^
процессе.
Строгович, Обвинение и обвиняемый на предварительном следствия
и на суде, М., 1934.
Полянский, К вопросу о состязательности на предварительном след,
ствии («Социалистическая законность», 1938, № 3).
Голунский, К вопросу о реформе предварительного расследования
(«Проблемы социалистического права», 1938, № 4).
Он же, О прекращении уголовных дел («Социалистическая законность»
1937, № 12).
Он же, Допрос на предварительном следствии, Ашхабад, 1942.
Строгович, Привлечение в качестве обвиняемого («Труды ВЮА РККА»,
вып. III, Ашхабад, 1943).
О н ж е, Обвинительное заключение, М„ 1944.
Ч е л ь ц о в. Возбуждение уголовного преследования и процессуальное
положение следователя («Социалистическая законность», 1937, № 3).
Ч е л ь ц о в, Теория и практика в предварительном следствии («Совет¬
ская юстиция», 1940, № 21).
Евгеньев, Методика и техника расследования преступлений, Киев,
1940.
Т арасов-Родионов, Предварительное следствие, М., 1946.
Ш а в е р, Методика допроса («Социалистическая законность». 1940,
№ 4).
Он же, Руководство и надзор за расследованием (пособие для район¬
ных курсов, под ред. Вавилова, М., 1947).
Тадевосян, Расследование дел о преступлениях несовершеннолет¬
них.
Р а х у н о в, Экспертиза на предварительном следствии («Социалистиче¬
ская законность», 1941, № 2 и «Социалистическая законность», 1945, № 5).
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ:
1. Учебники:
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 356 и сл.
Розин, Русское уголовное судопроизводство, стр. 457—472.
Случевский, Учебник русского уголовного судопроизводства, стр.
519 и сл. • 1 d
2. Монографии и статьи
Объяснительная записка к проекту новой редакции УУС, т. II.
Люблинский, Свобода—личности в уголовном процессе, СПБ, .1907,
стр. 414 и сл.
ГЛАВА Hl
ОБВИНЯЕМЫЙ НА ПРЕДВАРИТЕЛЬНОМ СЛЕДСТВИИ.
ОКОНЧАНИЕ СЛЕДСТВИЯ
248. Привлечение обвиняемого. 249. Особый порядок привлечения.
250. Подозреваемый и обвиняемый. 251. Предъявление обвинения
и допрос обвиняемого. 252. Принятие меры обеспечения. 253. От¬
странение от должности. Обеспечение гражданского иска и
конфискации. 254. Установление психического состояния обвиняе¬
мого. 255. Окончание предварительного следствия. 256. Пре¬
кращение дела. Основания и порядок. 257. Прекращение дела и
гарантии прав личности. 258. Приостановление производства.
259. Возобновление производства. 260. Окончание следствия с на¬
правлением дела в суд, предъявление производства обвиняемому.
261. Дополнение следствия. 262. Обвинительное заключение.
263. Действия прокурора по окончании следствия. Направление
дела в суд
248. Привлечение обвиняемого. В ходе собирания доказа¬
тельств наступает такой момент, когда следователь найдет, что
собранные им данные достаточно ясно указывают на соверше¬
ние преступления определенным лицом. Тогда встает вопрос о
привлечении этого лица как обвиняемого. По обстоятельствам
дела собранные данные могут иногда полностью, по мнению
следователя, изобличать это лицо (например, при задержании
преступника очевидцами при самом совершении преступления).
Но теория процесса и УПК вовсе не требуют такой очевидно¬
сти преступления: она необходима при вынесении обвинитель¬
ного приговора, но не для привлечения обвиняемого. Здесь до¬
статочно, чтобы собранные доказательства делали в глазах
объективного следователя вполне вероятным совер¬
шение преступления данным лицом1. Это ясно из
текста ст. 128 УПК о привлечении обвиняемого: здесь не го¬
ворится об изобличении виновного, а только о наличии до¬
статочных данных, дающих основание для
Предъявления обвинения в совершении пре¬
ступления. Это подтверждается также и тем, что закон
требует указывать в постановлении о привлечении в качестве
1 Правильно указывает Строгович, что «привлечение в качестве обвиняе¬
мого вовсе не означает признания обвинения доказанным, а обвиняемого изоб¬
личенным». «Привлечение в качестве обвиняемого». Труды ВЮА РККА,
вып. II, стр. 52—53.
409
обвиняемого «время, место и другие обстоятельства с0,
вершения преступления, поскольку они и з-
вестны следователю, а также основания привлечь
ния» (ст. 129 УПК). Из редакции этой статьи видно, что прц.
влечение обвиняемого может состояться, когда следователю
далеко еще не известны все обстоятельства совершения престу.
пления.
Допрос обвиняемого и следующие за ним действия следо-
вателя направлены частично на изобличение обвиняемого. Кроме
того, в очень большом числе дел без проверки показаний обви¬
няемого нельзя быть уверенным в полной правильности обви¬
нения, каким бы ясным оно ни казалось.
Конечно, оценка достаточности собранных данных для
предъявления обвинения принадлежит самому следователю;
нет точно установленных признаков, по которым можно ска¬
зать, созрело или не созрело дело для этого важного акта.
Слишком раннее, преждевременное предъявление обвинения
иногда мешает успеху расследования: обвиняемый, убедившись,
что следователь не имеет прочных доказательств, может не
только не признать своей вины, но всячески препятствовать
раскрытию истины.
С другой стороны, запоздалое предъявление обвинения,
объясняемое тем, что следователь хочет заранее собрать «все
доказательства виновности», может также оказаться вредным.
Нередко случается, что обвиняемый указывает на ряд доказа¬
тельств, смягчающих его вину или даже полностью оправды¬
вающих его, но проверка их оказывается затруднительной или
даже невозможной, так как многое успело стереться и забыться.
Бывает и так, что обвиняемый полностью опровергнет обвине¬
ние, которое следователю казалось очень прочным. Тогда сле¬
дователю приходится обратиться к другим версиям совершения
преступления, и снова оказывается, что он упустил время для)
установления ряда важных обстоятельств.
Таким образом, несвоевременное предъявление обвинения
вредит успеху следствия в обоих случаях — и при преждевре¬
менности и при запоздалости его. Запоздалость, кроме того,
значительно стесняет право обвиняемого на защиту. Поэтому,
исходя из целей уголовного процесса, можно выдвинуть такое
положение: следователь обязан предъявить' обвинение, как
только в его распоряжении будут доказательства совершения
определенным лицом преступления, не опровергнутые одно-,
временно собранными другими данными следствия, иными сло¬
вами, достаточно обоснованное предположение винов¬
ности.
Обязанность прокурора, руководящего следствием, — обес¬
печить, чтобы в постановлении о привлечении обвиняемого
были точно указаны конкретные, установленные расследова¬
нием факты и ясно’ формулировано обвинение. Здесь нельзя
4Ю
искать предположений вместо фактов и расплывчатых ука-
на «противозаконные действия», на «явную преступность»
есто четкого описания преступного деяния со ссылкой на пре-
0flсматривающую его Статью Уголовного кодекса.
$ Закон требует также, чтобы в постановлении указывались
сНования привлечения. Это значит, что, не описывая
°оДр0бно все собранные им данные, следователь обязан со¬
саться на важнейшие доказательства. Иначе постановление
Сдет голословным, чем грубо нарушается провозглашенное Кон-
ститунией право обвиняемого на защиту.
В этом вопросе между советскими процессуалистами нет
единодушия. Рассматривая допрос обвиняемого, главным обра¬
зом, как средство его изобличения, а не как предоставляемый
еМу законом способ его защиты, некоторые теоретики и боль¬
шинство практиков следствия высказывают опасения, как бы
следователь не «раскрыл свои карты» перед обвиняемым.
Отсюда — колебания этих авторов в вопросе об обязатель¬
ности предъявления обвинения до допроса обвиняемого или не¬
правильное толкование смысла достаточно ясного текста
ст. 129 УПК РСФСР о содержании постановления о привлече¬
нии обвиняемого!1.
Как уже сказано, следователь не обязан перечислять в по¬
становлении все собранные им доказательства, но основные,
на которых покоится обвинение, должны быть приведены. Без
этого «право знать предмет обвинения» и «право защищаться
против обвинения» повисают в воздухе.2
После принятия Сталинской Конституции это естественное
1 Так, проф. Строгович утверждает, что <в постановлении о привлечении
не следует ссылаться на имеющиеся в деле доказательства, так как это может
преждевременно раскрыть объем доказательств, которыми располагает след¬
ствие, и повредить успешности расследования преступления» («Привлечение
в качестве обвиняемого». «Труды ВЮА», вып. III, стр. 30). Недвусмысленное
требование ст. 129 УПК об указании оснований привлечения автор
истолковывает в смысле «указания на юридические признаки состава престу¬
пления», хотя эти юридические признаки заключаются в «обстоятельствах
совершения преступления», о которых говорит также ст. 129. Такое истолко¬
вание совершенно лишает акт предъявления того характера гарантии права
на защиту, который сам автор настойчиво подчеркивает.
На такой же точке зрения стоит проф. Голунский («Допрос на предвари¬
тельном следствии», 1946, стр. 86—87).
На близкой к описанной точке зрения стоят: III а в е р, Методика до¬
проса («Социалистическая законность», 1940, № 4, стр. 21); Я х н и ч. Крат¬
кое руководство по ведению предварительного следствия,-1936, стр. 46.
2 Этот взгляд отстаивает А. Я. Вышинский: «Важнейшее право обвиняе¬
мого— это право знать предмет и содержание предъявленного к
Нему обвинения». Это право закреплено в законе, требующем указывать в
постановлении о привлечении обвиняемого основания привлечения и
Предъявлять в течение 48 часов мотивированное постановление. Со¬
держание мотивировки — «точное изложение конкретных фактов и обстоя¬
тельств, позволяющих считать данное лицо действительным «уча¬
стником преступления» («Курс- уголовного процесса», стр. 157, 159). Так же
Евгеньев, Методика и техника расследования преступлений, стр. 215.
411
право обвиняемого должно соблюдаться, несмотря ни на ка1{й
соображения о преимуществах тайны. Отстаивающие ее инога
говорят, что «все обстоятельства дела» известны обвиняемо^9
явно забывая при этом, что далеко не всегда привлекаемы*
является виновным. 4
Прокурор должен пррверить каждое постановление о прч.
влечении обвиняемого в смысле соответствия указанных в це1('
фактов имеющимся в деле материалам и правильности юридице.
ской оценки преступления по статьям Уголовного кодекса.
249. Особый порядок привлечения. Прокурор, осуществляя
контроль над правильностью привлечения обвиняемого, должен
учитывать также ряд указаний Прокурора СССР, установивших
особый порядок привлечения директоров совхозов и MTQ
ответственных работников Заготзерна и Заготльна, хозяйствен¬
ников и инженерно-технических работников, врачей и директоров
школ. Для привлечения этих лиц к ответственности по делам;
связанным с их производственной деятельностью, необходима
разрешение областного (краевого) прокурора.1
250. Подозреваемый и обвиняемый. Многие наши следова¬
тели считают, что без предварительного допроса того лица, на.
которое падает подозрение в совершении преступления, нельзя
привлечь его в качестве обвиняемого. Мнение это ни Hai чем
основано. Как- правило, следователь должен собрать материал^
изобличающий виновного, без всякого участия в этом изобли^
чаемого. Не случайно закон позволяет обвиняемому отказы*1
ваться от дачи показаний и запрещает следователю прибегать*
для получения сознания или вообще показаний к насилию,
угрозам и тому подобным мерам (ст. 136 УПК). Л
В связи с изложенным надо остановиться на вопросе, дф;
сих пор еще не вполне ясном для многих следственных работай
ников, — на вопросе о так называемом «подозреваемом». Выше|
указывалось, что в числе первичных действий органов дознания^
может быть задержание лица, подозреваемого
совершении преступления (ст. 100 УПК). Но такоё|
процессуально неоформленное положение задержанного лица,
допускается лишь на самое короткое время; если нет данных^
для обвинения задержанного, прокурор, которому в 24-часовой^
срок сообщается о задержании, в течение 48 часов обязан под-|
твердить арест либо отменить его. Однако в течение ряда лет.$
в нашем процессе понятие «подозреваемого» применялось в бо- ,
лее широком смысле. При издании УПК в 1922 г. законодатель 5
предоставил органам дознания меньшие права, чем следовате- s
лям. В частности, им не предоставлялось право привлекать ли¬
цо как обвиняемого: они могли допросить подозре¬
ваемого ими в совершении преступления и если
1 Соответствующие директивы напечатаны в постатейных материалах к
ст. 96 в официальном издании УПК РСФСР, а также в книге Тарасова и
Ш а в • р а, стр. 90—92.
412
это преступление предусмотрено в виде наказания лишение
заободы на срок более года, применить к допрошенному меру
Соесечения, в частности, заключение под стражу. Мера эта
огла быть отменена прокурором (а одно время — следовате¬
лем)- наблюдавшим за производством дознания (ст. 102 УПК).
Оконченные дознания по таким делам' направлялись для кон¬
троля в прокуратуру.
г Позже круг действий органов дознания был расширен, и они
поЛучили право привлекать лицо как обвиняемого. Однако у
них практически сохранился порядок, при котором лицо сперва
допрашивалось как подозреваемое (ст. 102, говорящая о
таком допросе, до сих пор не исключена из УПК), а затем —
при достаточном подтверждении подозрения — привлекалось и
допрашивалось уже как обвиняемый. Эта практика пере¬
шла и в следственные органы. Следователи также стали допра¬
шивать лицо, против которого были собраны улики в соверше¬
нии преступления, не как обвиняемого, а как подо¬
зреваемого. Во многих прокуратурах были заведены, по
примеру милиции, и специальные бланки «Допроса подозревае¬
мого». Такая практика казалась многим следователям очень
удобной: если допрашивать лиц<^ в качестве обвиняемого, ему
надо объявить, в чем его обвиняют; обвиняемый получает опре¬
деленные процессуальные права, может жаловаться на следо¬
вателя, заявлять ему отвод. Подозреваемый же — фигура не¬
определенная: на вое его вопросы и претензии можно сказать,
что он ни в чем не обвиняется, что следователь лишь проверяет
неясные для него обстоятельства.
Там, где эта практика укрепилась, значение привлечения
обвиняемого свелось к простой формальности, выполняемой, в
конце следствия. До этого момента следователь мог неодно¬
кратно допрашивать лицо, изобличаемое им в совершении пре¬
ступления как подозреваемого.
Циркуляр прокуратуры СССР 5 июня 1937 г. № 41/26 указал
органам расследования, «.. .что в результате такой практики
многие граждане, которым не предъявлено обвинение, попа¬
дают в совершенно неопределенное положение подозреваемых
и находятся в этом положении иногда длительное время, бу¬
дучи лишены тех прав, которые по закону предоставлены обви¬
няемым. Считая подобное явление в нашей следственной прак¬
тике недопустимым, приказываю: при допросе граждан, подо¬
зреваемых в совершении преступления, не допускать наимено¬
вания их «подозреваемыми» и вообще устранить из следствен¬
ной практики фигурирование на следствии того или иного лица
в положении «подозреваемого». Если в отношении того или
иного лица имеются данные, указывающие на совер¬
шение им преступления, — привлекать это лицо к уго¬
ловной ответственности и допрашивать в качестве обвиняе¬
мого».
413
Подчеркнутые здесь слова еще раз подтверждают правилу,,
ность сделанного выше указания о моменте, в который след0,
ватель должен привлечь лицо как обвиняемого.
Однако издание приведенного циркуляра не устранило под.
ностью существовавшей неправильной практики. Если раньще
многие следователи' считали обязательным до предъявления обвц-
нения допросить лицо как подозреваемое, теперь неко¬
торые следователи считают обязательным допросить лицо, подо,
зреваемое в совершении преступления, как свидетеля, и
только после такого допроса решаются привлекать его как обви¬
няемого. Эта практика не менее порочна, чем та, которая была
осуждена Прокурором СССР в 1937 г. Разумеется, в отдель¬
ных случаях следователь допрашивает как свидетелей лиц, в
отношении которых у него имеется более или менее сильное
подозрениеНередко бывает, что лица, допрошенные сперва
как свидетели (иногда это даже те, кого мы считаем потер¬
певшими от преступления), затем в ходе расследования изобли¬
чаются в совершении преступления (или в причастности к не¬
му) и привлекаются как обвиняемые. Когда у следователя нет
ясного представления об обстановке, в которой произошло то
или иное преступление, он может допрашивать как свидетелей
очень широкий круг лиц, например, всех работников магазина,
в котором произошло хищение, или всех живущих в квартире,
где случилось убийство. Но при наличии указаний на совер¬
шение преступления определенным лицом нельзя допрашивать
это лицо как свидетеля; ставя ему вопросы о мотивах и мето¬
дах совершения данного преступления. Свидетелем можно быть
только по делу другого лица1, но не по своему. Свидетель обя¬
зан давать показание и притом правдивое. Обвиняемый к этому
не обязан. Допрашивая изобличаемого в преступлении чело¬
века как свидетеля, следователь в этих случаях обходит закон
и как бы добивается показаний у свидетеля, который факти¬
чески является обвиняемым. Такая практика противоречит
УПК, нарушает права обвиняемого и в сущности опять возро¬
ждает ту процессуальную фигуру «подозреваемого», которая
изгнана из следствия Прокурором СССР.
Надо считать бесспорным правилом, что если необходимо
получить от гражданина сведения о совершенном им преступ¬
лении, следователь может допрашивать его только как обви¬
няемого. Если для привлечения нет вполне достаточных дан¬
ных, следователь должен для их пополнения обратиться к дру-
1 «Подозреваемый» не может быть упразднен ни в психологии следова¬
теля, ни даже в УПК, обязанном считаться с жизнью, и обеспечить в опре¬
деленных случаях возможность принятия следователем мер в отношении лица,
не могущего еще быть привлеченным в качестве обвиняемого. Ст. 145 УПК
говорит о таких случаях. Правильно возражает Вышинский («Теория судебных
доказательств», 1946, стр. 212, прим. 1) против предложения Строговича
(«Уголовный процесс», 1946, стр. 304, 305, 306) о полном исключении этого
понятия. См. ниже, № 252.
414
гиМ источникам
экспертизе), а н
доказательств (свидетелям, данным ревизии,
к будущему обвиняемому, искусственно пре-
аиЛ£1 _ время допроса в свидетеля *.
251- Предъявление обвинения и допрос обвиняемого. После
оставления постановления о привлечении обвиняемого оно
должно быть немедленно — не позже 48 часов — предъявлено
Д йВлекаемому (ст. 128 УПК). С момента составления этого
акта это лицо делается обвиняемым, и следователь получает
право на применение к нему ряда процессуальных мер, сте-
сняюших его свободу1 2. Но, как указывалось выше, и обвиняе¬
мый приобретает с момента предъявления обвинения определен¬
ные процессуальные права.
Для предъявления обвинения обвиняемый вызывается по¬
весткой по почте или телефонограммой, если он находится на
свободе и через заведующего местом заключения, если он на¬
ходится под стражей (ст. 130 УПК). Неявившийся без уважи¬
тельной причины обвиняемый подвергается приводу (ст. 131
УПК). Удостоверившись в самоличности явившегося (осмот¬
ром паспорта), следователь разъясняет ему сущность предъ¬
явленного обвинения, в чем и отбирает подписку (ст. 135
УПК). Закон предоставляет обвиняемому право заявить отвод
следователю, если он является родственником какой-либо
из сторон или свидетелем по делу, или заинтересован
в исходе дела, или по другим обстоятельствам вызывает сом¬
нения в беспристрастности (ст. 122 УПК). Поэтому надо
признать правильным, чтобы следователь в момент предъ¬
явления обвинения разъяснил обвиняемому его право на
отвод. Если такой отвод будет заявлен, следователь направляет
его в течение 24 часов прокурору, не приостанавливая произ¬
водства следственных действий. Прокурор обязан в течение
трех суток разрешить заявленный отвод (ст. 122 УПК). Поста*
новление прокурора объявляется обвиняемому; если он счи¬
тает его неправильным, то может обжаловать вышестоящему
прокурору (ст. 220 УПК).
1 См. по этому вопросу Ч ельцов, Теория и практика в предваритель¬
ном следствии («Советская юстиция», 1940, №1, стр. 16,17,21), где освещаются
Указанные нарушения в следственной практике Москвы; Строгович, При¬
влечение в качестве обвиняемого, стр. 54 и сл., где освещается такая же
практика военных следователей, употребляющих вместо термина «подозре¬
ваемый» термин «подследственный».
2 Никак поэтому нельзя согласиться с утверждением Строговича (цит.
статья, стр. 52) о том, что «привлечение в качестве обвиняемого само по себе
не создает для привлеченного лица особого правового статуса, выделяющего
его из среды Btex граждан». Привлечение не только вызывает тяжелое м о-
Р а л ь н о е состояние, о котором говорит автор, но именно ряд правовых
последствий: только к обвиняемому можно применять ряд принудительных
мер, так называемую меру пресечения, снятие с работы, наложение ареста на
имущество. Совершенно не имеет значения, что применение этих мер должно
оформляться особыми процессуальными актами: правовым их основанием
является акт привлечения.
415
Вслед за предъявлением обвинения и не позже, как чере
24 часа после явки или привода обвиняемого, следователь об#5
зан его допросить (ст. 134 УПК). Бели обвиняемых несколько"
то они допрашиваются порознь с устранением возможности со’
общаться между собой (ст. 137 УПК).
Назначение допроса обвиняемого двоякое: с одной стороны
он является для следователя, как допрос свидетеля, способом’
получения доказательств тех или иных фактов, в первую оче-
редь изобличающих обвиняемого в преступлении. С другой сто.
роны, и этим допрос обвиняемого отличается от допроса свиде.
теля: он является для обвиняемого средством защиты. Обви¬
няемый может представить свои объяснения по поводу предъ¬
явленного ему; обвинения и в то же время отказаться отвечать
на все вопросы, изобличающие его, или на некоторые из них
(ст. 136 УПК ограждает его от всякого воздействия следова¬
теля в виде насилия, угроз и других подобных мер) *.
Ст. 138 УПК несколько неточно указывает, что допрос об¬
виняемого начинается предложением рассказать все ему изве¬
стное по делу. Обвиняемый — не свидетель, который обязан
сделать это. Практика установила, что допрос обвиняемого на¬
чинается с вопроса, признает ли он себя виновным в предъ¬
явленном ему обвинении. Затем дальнейшее зависит от харак¬
тера ответа. Если обвиняемый признал себя виновным, то вполне
естественно предложить ему рассказать, как произошло пре¬
ступление. После изложения обвиняемым своего показания сле¬
дователь ставит ему вопросы для уточнения его ответов и вы¬
яснения того, о чем сознательно или случайно умолчал обви¬
няемый. Если же обвиняемый не признал себя виновным, то в
зависимости от обстоятельств дела следователь либо выслу¬
шивает его оправдательные объяснения, либо задает ему ряд
вопросов.
1 В 1923—1925 гг. в нашей практике возник вопрос о возможности при¬
менения при допросе обвиняемых гипноза. Но первая же практическая
попытка применить гипноз во время допроса обвиняемых, произведенная с
согласия обвиняемых (дело Ходушина, Павлюка и др., которое на¬
ходилось в производстве следователя Военного трибунала Южного округа
путей сообщения), вызвала возбуждение уголовного преследования против
следователя.
В приговоре Екатеринославского окружного суда по делу 3. (20 августа
1925 г.) указано, что «такое применение способа допроса подследственных
является явно незаконным и противоречащим нашим уголовно-процессуаль¬
ным нормам и всей уголовной политике, и поэтому суд признал 3. виновным
в преступлении, предусмотренном ст. 112 УК (соответствующей теперешней
ст. 115 УК РСФСР).
Дело это дошло до пленума Верховного Суда УССР по протесту проку¬
ратуры, ссылавшейся на отсутствие в действиях 3. личных мотивов и на со¬
гласие обвиняемых на применение к ним гипноза. Но Пленум Верховного
суда признал приговор правильным, поскольку допрос под гипнозом является
все же видом принуждения к даче показания, категорически
запрещенного нашими УПК-
416
0бщими правилами допроса обвиняемого и свидетеля
дяются следующие: показания записываются в протокол, по
йоЗможности, дословно, в первом лице; по окончании допроса
впОТокол прочитывается обвиняемому и исправляется, согласно
указаниям; по просьбе обвиняемого он может под контро-
ееМ следователя лично написать протокол допроса; он подпи¬
сывается обвиняемым и следователем; переводчик участвует в
„опросе лица, немого, глухого или говорящего на языке, не¬
понятном следователю (ст. ст. 138, 139, 140 УПК).
Одно из основных правил, относящихся к допросу обвиняе¬
мого, состоит в том, что следователь, учитывая особенное по¬
ложение обвиняемого в процессе, не должен принимать на веру
ни одного факта, им утверждаемого. Это правило обычно со¬
блюдается в отношении моментов, оправдывающих обвиняе¬
мого; к ним следователь относится с известной недоверчи¬
востью. Но это правило редко соблюдается в отношении соз¬
нания обвиняемого: многие следователи охотно верят
всему, что показывает против себя обвиняемый. На первый
взгляд такой подход кажется вполне правильным с точки зре¬
ния «здравой логики»: человек, не совершивший преступления,
не станет сознаваться в' нем, зная, что этим навлечет на себя
тяжелые последствия. Но такая логика приводит нередко к не¬
правильным выводам, если следователь не учтет всех особен¬
ностей дела и психологии данного обвиняемого, если он не
подойдет к вопросу диалектически. История процесса
во всех странах знает множество примеров неправильных по
существу сознаний (самооговоров) обвиняемых. Знает их и со¬
ветская судебная! практика. Причина и мотивы ложного само¬
оговора чрезвычайно раз(нообр1азны. Чаще всего такой само¬
оговор не только не соответствует действительным фактам
(объективно ложен), но и субъективно лжив: обвиняе¬
мый сознательно говорит неправду. Мотивы такой лжи также
разнообразны.
Но бывают случаи, при которых приносящий сознание сам
убежден в его правильности. Любопытное дело такого рода
приведено в книге М. Евгеньева: конюх колхоза Н„ ухажи¬
вавший за жеребой кобылой, сознался в том, что она аборти¬
ровала по его вине: он позволил взять ее на тяжелую работу.
Уже после осуждения конюха кобыла ожеребилась. Лишь тог¬
да выяснилось, что абортировала. другая жеребая матка; ко¬
нюх С., на попечении которого она была, испугался ответствен¬
ности и ночью подбросил недоношенного жеребенка в другую
конюшню в стойло, где стояла также жеребая кобыла ко¬
нюха! Н. Следователь, не проверив экспертизой событие аборта
У этой кобылы, привлек конюха Н., как обвиняемого, и тот со¬
знался Ч
1 Евгеньев, Методика и техника расследования преступлений,
с?р. 218—219.
27 Зак. 1524
417
Более часты случаи добросовестного и в то же время нецп
вильного сознания со стороны психически нездоровых люд^'
Они принимают за действительность плоды своей больной фан¬
тазии и иногда вводят в заблуждение слишком доверчивых*1'
сознанию следователей. 11
Возможность ошибок, вызываемых неправильным сознанием
значительно уменьшится, если следователь примет за правцл’
добиваться подтверждения любого показания обвиняемого дпу
гими, более объективно ценными доказательствами.
Те указания, которые были сделаны в отношении методов
допроса свидетелей и проверки сомнительных или явно лживых
их показаний, в общем применимы и к допросам обвиняемого
Если следователь сумеет показать обвиняемому, что собрав
ными по делу доказательствами полностью устанавливается его
вина, обвиняемый чаще всего поймет нецелесообразность даль¬
нейшего запирательства и даст более или менее правдивые по¬
казания. Но для успешности такого приема следователь дол-
жен самым внимательным образом изучить все материалы дела
и умело сгруппировать обвинительные доказательства.
Не следует при допросе обвиняемого забывать, что его по¬
казание играет двойственную роль: с одной стороны, — это
источник доказательств, из которого следователь может почерп¬
нуть отдельные важные для дела факты, — доказатель¬
ства, с другой стороны, — это средство защиты обви¬
няемого. Заинтересованность обвиняемого в исходе дела нала¬
гает особый отпечаток на его показания, заставляя следо¬
вателя не принимать без проверки ни один из сообщаемых им
фактов. Но, осуществляя свою обязанность всестороннего рас¬
следования дела, т. е. выяснения наряду с моментами обвинения
и моментов защиты, следователь должен внимательно при-
слушиваться и к объяснениям обвиняемого, т. е. к eri)
соображениям noj поводу тех или иных показаний свидетелей Я
устанавливаемых ими ‘фактов. Значит недостаточно спросить
обвиняемого, признает ли он себя виновным и что может рас¬
сказать по делу. Необходимо в определенном объеме и порядке
ознакомить обвиняемого и с сущностью собранных против него
доказательств, с тем чтобы он дал по ним свои объяснения. По¬
следовательность ознакомления обвиняемого с обстоятель¬
ствами, установленными расследованием, зависит от следова¬
теля. Правильная тактика допроса не позволяет сразу сообщать
обвиняемому все, что известно следователю. Довольно часто
лживые показания обвиняемого он вынужден взять обратно,
когда следователь, выслушав их, попросит его объяснить то
противоречие, в котором его показания оказываются в отноШ®"
нии фактов, установленных свидетелями, экспертизой и т. п. Но
надо категорически предостеречь следователя от того, чтобы
в погоне за сознанием обвиняемого он не измышлял не¬
существующих в его распоряжении д о к а з а-
418
ельств и не заявлял о них обвиняемому. Такой
прием, во-первых, недопустим для советского следователя юри¬
дически и морально: это запрещенная УПК мера (ст. 136 УПК),
дискредитирующая органы правосудия. Во-вторых, этот прием
^целесообразен: если обвиняемый не виновен в приписываемом
ему преступлении, ложное сообщение следователя сбивает его
с толку и мешает сообщить следователю все те факты, которые
цомогли бы ему выяснить истину; если же обвиняемый виновен,
т0 он легко разгадает обман следователя, так как все факты
дела ему хорошо известны; он понимает, что у следователя нет
реальных доказательств его вины, если он прибегает к измы¬
шлению фактов, и поэтому еще более укрепится в своем не¬
желании сознаться в совершении преступленияЧ
Учитывая психологию обвиняемого, следователь не должен
также делать вывод о бесспорной виновности допрашиваемого
только на основании того, что он дает ложные показания. Дача
таких показаний часто объясняется, действительно, нежеланием
сознаться, но нередки случаи, когда обвиняемый боится при¬
знать бесспорные факты, которые могут быть истолкованы
против него, хотя в действительности он не виноват. Приведен¬
ный в главе X первой части (№ 149) случай с осуждением
Головина очень показателен в этом смысле.
Еще раз повторяю сказанное раньше: при правильно произ¬
водимом следствии допрос обвиняемого не является последним
следственным действием. Вполне естественно, что обвиняемый,
даже признавая совершение преступления, выдвигает в свою
защиту те или иные обстоятельства; еще больше тадих обстоя¬
тельств он выдвигает в случае отрицания своей виновности.
Некоторые следователи не считают нужным тщательно прове¬
рять эти обстоятельства; иногда они указывают обвиняемому,
что он может доказывать выдвинутые им утверждения в суде.
Такое отношение следователя неправильно, оно нарушает тре¬
бование закона о полноте, объективности и всесторонности рас¬
следования. Только тщательно проверив все возражения обви¬
няемого, следователь может считать следствие законченным и
свои выводы обоснованными.
252. Принятие меры обеспечения. В вопросе о применении
мер обеспечения следователем действуют следующие правила:
1. Применение меры обеспечения вообще не обязательно по
каждому делу. Признав, что по обстоятельствам дела, харак¬
теру преступления и личности обвиняемого нет надобности при¬
менять мерь! обеспечение, следователь отбирает от обвиняе¬
мого подписку о явке к следствию и суду с обя¬
зательством сообщать о перемене своего
места жительства. Эта мера ни в какой степени не сте-
1 См. подробнее Голунский, Допрос на предварительном следствии;
Шавер, Методика допроса («Социалистическая законность»,. 1940, № 4).
419
сияет свободы гражданина, и законодатель не считает ее п
этому мерой обеспечения (ст. 143 УПК).
2. Разрешая вопрос о принятии меры обеспечения и о выб0
ре той или иной из них, следователь учитывает важность пре'
ступления, тяжесть собранный против обвиняемого улик, Ве
роятность уклонения его от следствия и суда или препятство^
вания раскрытию истины, состоянье здоровья обвиняемого, рОд
его занятий и другие обстоятельства (ст. 147 УПК). ,
3. О принятии меры обеспечения составляется мотивирован,
ное постановление, в котором должны быть указаны: фамилия
имя, отчество и возраст обвиняемого, классовая принадлеж-
ность его, прежняя судимость, преступление, в котором он об¬
виняется, и основания выбора меры обеспечения. Об избрании
меры обеспечения сейчас же объявляется обвиняемому и сооб¬
щается прокурору. Для применения заключения под стражу не¬
обходима, согласно ст. 127 Конституции, санкция прокурора.
4. При даче этой санкции прокурор должен лично проверить по
материалам дела обоснованность применения заключения под
стражу. В дальнейшем ходе расследования он должен следить
за тем, имеются ли основания для продолжения содержания под
стражей. Надо иметь в виду, что эта мера может быть приме¬
нена только по делам 6 преступлениях, за которые грозит на¬
казание в виде лишения свободы на срок свыше одного года,
если притом есть данные опасаться, что; обвиняемый будет пре¬
пятствовать раскрытию истины или скроется от следствия и
суда (ст. 158 УПК).
5. Предложение прокурора б принятии, отмене или измене¬
нии меры обеспечения является для следователя обязательным
(ст. 148 УПК). О несогласии своем с постановлением прокурора
следователь может сообщить по выполнении его вышестоящему
прокурору.
6. По общему правилу, меры обеспечения принимаются лишь
после привлечения.лица как обвиняемого. Однако бывают слу¬
чаи, когда у следователя нет достаточных оснований для при¬
влечения лица, подозреваемого в совершении преступления,
вместе с тем оставление такого лица на свободе может грозить
непоправимым ущербом для следствия — неминуемым уклоне»
нием лица или уничтожением следов преступления. В этих
исключительных случаях мера обеспечения может
быть принята и до предъявления лицу обвинения (ст. 145 УПК)-
Практически речь идет только о заключении под стра-
ж у, потому что все остальные меры не обеспечивают успеха
следствия в этих исключительных случаях. Что такое лишение
свободы лица без предъявления ему обвинения является исклю¬
чением, подчеркнуто и в словах закона и в ограниченности сро¬
ка применения: при невозможности предъявления обвинения
в 14-дневный срок мера пресечения обязательно отменяется.
Прокурор не . имеет права продлить этот срок.
420
р]а практике много споров вызывало процессуальное поло¬
жение такого подозреваемого лица, заключенного под стражу,
* случаях допроса его. Как дол'жен допрашивать следователь
®аКОе лицо? Он не обвиняемый, поскольку ему не предъявлено
об0инение; свидетель не может б'ыть заключен под стражу;
процессуальная фигура подозреваемого1 при допросах устранена
циркуляром Прокурора СССР.
Практика Прокуратуры СССР склоняется к тому, чтобы при
допросе такого лица применять правила допроса обвиняемого
только без формального предъявления ему обвинения: самый
факт заключения его под стражу указывает на достаточно обо¬
снованное подозрение, вопросы следователя, конечно, относятся
к предполагаемой преступной деятельности допрашиваемого —
значит, допрос его как свидетеля невозможен Ч
253. Отстранение от должности, обеспечение гражданского
иска и конфискации. На следователе лежит не только обязан¬
ность раскрыть преступление и его виновника. Он должен
одновременно учитывать и предотвращать возможность даль¬
нейшей преступной деятельности привлекаемых обвиняемых.
С другой стороны, он должен обеспечить возможность воз¬
мещения того имущественного ущерба, который причинил
обвиняемый своим преступлением государственным и обще¬
ственным организациям или частным лицам. Для осуществле¬
ния этих целей в распоряжении следователя имеются принуди¬
тельные меры.
А. Если следователь привлекает как обвиняемого должност¬
ное лицо и не применяет меру обеспечения ввиде заключения
под стражу, перед ним неминуемо возникает вопрос о том,
может ли обвиняемый впредь до суда продолжать работать
в занимаемой им должности. Здесь могут быть двоякого вида
соображения, говорящие против оставления его на работе:
характер преступления, в котором он обвиняется и которое ди¬
скредитирует его как представителя власти или вообще ответ¬
ственного работника, и опасение, что, находясь на прежнем
должностном посту, он может, воздействуя на подчиненных,
или иным путем, мешать раскрытию истины. При наличии та¬
ких соображений следователь имеет право вынести постановле¬
ние об отстранении обвиняемого на время следствия от долж¬
ности (ст. 142 УПК). Копия этого постановления посылается
по месту службы обвиняемого для исполнения.
Б. Выше указывалось (№ 306) на обязанность следователя
Учитывать гражданско-правовую сторону дела, в частности,
разъяснять потерпевшим их право на предъявление граждан¬
ского иска К обвиняемому и принимать меры к его обеспече¬
нию (ст. ст. 119—121 УПК). Частные лица по своему усмо¬
трению могут не предъявлять такой иск к обвиняемому. Но
’Тарасов и III а В ер, Предварительное следствие, стр. 61—62.
421
должностные лица государственных и общественных органц3д
ций обязаны принимать меры к возмещению убытков, причи'
ненных этим учреждениям растратчиками и расхитителями'
Обязан принимать эти меры и следователь. Поэтому в соотве^
ствующих случаях он налагает арест на имущество обвиняе.
мого, не дожидаясь заявления об этом от представителя органщ
зации. При этом он должен помнить, что, согласно Инструкции
НКЮ и Прокурора СССР 28 февраля 1939 г., при расследова-
нии дел о растратах и хищениях предварительный арест нала¬
гается на все без исключения имущество обвиняемых, а также
на имущество их семейств и других лиц, в отношении которых
будет установлено, что они пользовались средствами от рас-
траты или хищения.
Для обеспечения исполнения приговора по делам о престуц.
лениях, караемых конфискацией имущества, следователь дол¬
жен своевременнно наложить арест на имущество обвиняемого,
дабы предотвратить его сокрытие (ст. 121-а УПК).
254. Установление психического состояния обвиняемого. Со¬
гласно ст. 11 УК РСФСР наказание не применяется к лицам,
совершившим преступление в состоянии невменяемости или пси¬
хически заболевшим ко времени производства следствия и суда.
Вопрос о психическом состоянии обвиняемого встает иногда
перед следователем или ввиду соответствующего заявления са¬
мого обвиняемого и его родственников или ввиду обнаружен¬
ных самим следователем ненормальностей в его поведении.
Вопрос о психическом состоянии обвиняемого должен быть
решен, в случаях возникшего сомнения, с помощью экспертизы
(прим. 1 к ст. 63 УПК). Этот вид экспертизы является очень
трудным и сложным; в то же время он нередко связан с при¬
менением особых принудительных мер к обвиняемому. Нако¬
нец, условия назначения этой экспертизы представляют ряд
особенностей. Поэтому целесообразно остановиться на этом
вопросе.
Обычно сомнение в психическом состоянии обвиняемого воз¬
никает у следователя в связи с заявлением его родственников
или его самого о проходимом им лечении в психиатрических
больницах или о том, что он подвержен эпилептическим прш
падкам. Но иногда сама обстановка преступления наталкивает
следователя на вопрос о психическом состоянии обвиняемого.
Видимая безмотивность преступления, особенно в связи с исклю- ;
чительной жестокостью его, проявление при совершении престу¬
пления противоестественных половых наклонностей наиболее,
частые моменты такого ненормального психического состояния.
Наконец, поведение обвиняемого после совершения преступ-
ления (глубокий длительный сон, сопровождаемый забвением
совершенного, проявление навязчивых идей и т. д.) также мо¬
жет обратить на себя внимание следователя.
Но, прежде чем назначать психиатрическую экспертизу, сле-
422
оВатель должен собрать ряд данных, которые помогут £Му в
Мщении вопроса об экспертизе, а также будут полезными и
Р я экспертов. Путем вызова и опроса самого обвиняемого
еГо родственников и осмотра соответствующих документов
надо установить:
1) не страдали ли родители обвиняемого или ближайшие род¬
ственники его психическими или нервными болезнями, сифили-
соМ1 алкоголизмом, глухонемотою или телесными уродствами
и не было ли в его семье случаев самоубийства;
2) не представлял ли обвиняемый в детстве и отрочестве
резких уклонений от нормы в отношении здоровья;
3) если обвиняемая — женщина, не было ли болезненных
психических нервных явлений во время беременности, послеро¬
довом периоде, во время кормления грудью;
4) какие тяжелые болезни перенес обвиняемый; не было ли
тяжелых ушибов, контузий и ранений, в особенности сопрово¬
ждавшихся потерей сознания; не было ли судорожных припад¬
ков; не было ли психических потрясений, попыток к
самоубий-
ству;
5) проходил ли обвиняемый военную службу; если был осво¬
божден, то почему;
6) не был ли ранен или контужен;
7) не страдал ли сифилисом, алкоголизмом или наркома¬
нией;
8) каковы были условия жизни и труда обвиняемого;
9) когда и кем были замечены явления, подавшие повод за-
подозреть психическое расстройство обвиняемого и в чем они
заключались;
10) не находился ли обвиняемый на излечении в психиатри¬
ческих больницах или под наблюдением психиатра (из Инструк¬
ции НКЮ РСФСР, 1924 г.).
Если собранные данные подтверждают сомнение в психи¬
ческом состоянии обвиняемого, следователь должен прибегнуть
к экспертизе. Если следователь затрудняется в решении вопроса
о назначении экспертизы, он может пригласить врача-психиатра
Для дачи предварительного заключения о необходимости произ¬
водства одного из видов экспертизы. Судебно-психиатрическое
заключение о состоянии здоровья обвиняемого дается на осно¬
вании психиатрического исследования испытуемого, изучения
материалов уголовного дела, сведений из прошлой жизни испы¬
туемого, документов о перенесенных им заболеваниях.
Простейшим видом экспертизы является амбулаторная
экспертиза. Она производится при местной психиатриче¬
ской больнице (диспансере, поликлинике и т. п.) амбулаторной
комиссией из трех врачей-психиатров по назначению местного
здравотдела. В исключительных случаях она может произво¬
диться двумя и даже одним психиатром.
423
жидкости и т. д.), далеко не всегда достаточен для дачи каТеч
горического заключения о психическом состоянии обвиняемого
В сомнительных случаях приходится прибегать ко второму
виду экспертизы — стационарной, связанной с направде,
нием испытуемого в специальные судебно-психиатрические От.
деления психиатрических больниц. Срок стационарного испыта-
ния не должен превышать 30 дней. Здесь заключение о психи¬
ческом состоянии обвиняемого дается экспертной комиссией в
составе не менее трех лиц.
Согласно инструкции о производстве судебно-психиатриче¬
ской экспертизы в СССР 17 февраля 1940 г., в случаях при-
знания экспертизы недостаточно ясной или неполной, а также
в случаях разногласия между экспертами следователь обра¬
щается с предложением организовать повторную экспертизу в
органы здравоохранения. Последние организуют новую эксперт¬
ную комиссию через республиканского, краевого (областного)
или городского психиатра, привлекая наиболее квалифицирован¬
ных психиатров, или направляя испытуемых в специальные
судебно-психиатрические учреждения, а в особо сложных слу¬
чаях — в Институт судебной психиатрии Министерства здра¬
воохранения СССР им. Сербского в Москве.
В резолютивной части акта судебно-психиатрической экспер¬
тизы, согласно Инструкции Наркомздрава • СССР 16 апреля
1940 г., обязательно даются и психиатрическое обозначение бо¬
лезненного состояния (диагностика случая) и заключение о
вменяемости и невменяемости, а также ответы на другие воп¬
росы следователя (например: «На основании изложенного ко¬
миссия приходит к заключению, что испытуемый страдает психи¬
ческой болезнью в форме шизофрении. В отношении деяния,
учиненного им в болезненном состоянии, при котором он не
себе отчета в совершаемом, испытуемый должен быть
признан невменяемым») *.
Если экспертизой будет признано, что обвиняемый и в мо-
1 Gm. подробнее в Сборнике организационно-методических материалов по
судебно-психиатрической экспертизе (ред. доц. Ц. Фейнберг, М., 1941).
Выше было указано, что с теоретической точки зрения такое заключение
выходит за рамки полномочий эксперта-психиатра. Как специалист в области
психиатрии он должен ограничиться в своем заключении решением вопросов
своей специальности: находится или не находится обвиняемый в одном из
тех состояний, которые описаны в ст. 11 УК (хроническая душевная болезнь,
временное расстройство душевной деятельности или иное болезненное состоя¬
ние). Такое состояние психиатр должен описать возможно детальнее, показав,
как смотрит современная наука на влияние данного заболевания на интеллек¬
туальную и волевую сферу психической жизни больного. Но решение юри¬
дического вопроса о вменяемости принадлежит тому
органу, который создал экспертизу: в стадии расследования — следователю,
в стадии судебного разбирательства — суду.
424
eIlT совершения преступления и сейчас психически здоров, и
**яедователь будет согласен с экспертизой, он продолжает и за-
саНчиваег расследование в общем порядке. Если же, наоборот,
^виняемый будет признан психически больным в момент со¬
вершения преступления или в настоящее время, дело о нем
пОдлежит прекращению.
255. Окончание предварительного следствия. Следствие за¬
канчивается либо завершением собирания доказательств, все¬
сторонне освещающих событие преступления и изобличающих
виновников, либо выяснением одного из моментов, делающих
невозможным дальнейшее ведение дела и требующих его пре¬
кращения. Рассмотрим сперва случаи прекращения дела.
256. Прекращение дела. Основания и порядок. Дело прекра¬
щается во всех тех случаях, когда оно не может быть поста¬
влено в суде с обвинением определенного лица в совершении
определенного преступления. Условия прекращения могут быть
юридическими и фактическими. Юридическими
условиями являются все те моменты, которые устраняют пре¬
ступность деяния или его наказуемость. Ст. 204 УПК в пункте
«а» прямо ссылается на все основания; указанные в ст. 4.
В ходе следствия из всех этих оснований чаще всего может
быть выяснено «отсутствие состава преступления»: события,
которые казались в момент возбуждения дела преступными,
теряют этот характер, если обвиняемый докажет правомерность
своих действий (например, представит документы, оправдываю¬
щие произведенные расходы1 при обвинении по ст. 109 или 116
УК, или сумеет установить наличие условий необходимой обо¬
роны при обвинении в убийстве).
Самостоятельным основанием к прекращению является уста¬
новление психической болезни обвиняемого, вызвавшей его не¬
вменяемость в момент совершения преступления, или наступив¬
шей позже и делающей невозможным применение к нему на¬
казания (ст. 11 УК). Следователь может, однако, согласно за¬
ключению судебно-психиатрической экспертизы, признать, что
оставление на свободе данного психически больного правона¬
рушителя грозит опасностью общественному порядку. В этом
случае' он не прекращает дело самостоятельно, а направляет
его через прокурора в суд для обсуждения вопроса о примене¬
нии к такому больному принудительного лечения (Инструкция
НКЮ и НКЗдра'ва РСФСР 17 февраля 1935 г.)1.
Фактические условия прекращения дела сводятся к
недостаточности данных для обвинения определенного лица или
вообще кого бы то ни было. Такая недостаточность данных мо¬
жет выясниться и до привлечения обвиняемого. Факт преступле¬
ния (например, кражи или убийства) не вызывает сомнения, но
все принятые меры к обнаружению виновных не дали положи¬
1 Согласно постановлению Пленума Верховного суда СССР 1944 г. суд
решает этот вопрос в судебном заседании.
425
тельных результатов. Можно допустить, что когда-нибудь в к
дущем дело раскроется (например, случайно при расследб^'
нии другого преступления), но нельзя только в надежде' Л
такой случай продолжать вести дело. ЕГэтом случае прекращ?
ния на обязанности прокурора лежит тщательная проверка вСе.
возможных версий совершения преступления. Только придя
выводу о том, что все необходимые следственные действия быдц
предприняты и нет в виду дополнительных версий, прокурор
может согласиться с прекращением такого дела.
Чаще недостаточность данных обвинения выясняется уже
после привлечения конкретного лица как обвиняемого. Пункт
«16» ст. 204 УПК имеет в виду этот случай, говоря о «недоста-
точности улик для предания обвиняемого суду». Прекращение
по этому пункту должно последовать, когда представленные
обвиняемым оправдательные доказательства полностью опро¬
вергают обвинение или же когда доказательства обвинения
страдают неопределенностью (например, нечеткое,
опознание обвиняемого одним из потерпевших при
его другими). ч
Во всех случаях прекращения дела по ст. 204
вателъ составляет мотивированное постановление с
занием оснований прекращения.
Следует при этом не упускать различия в смысле формули¬
ровок «за отсутствием состава преступления» и «за недоста¬
точностью улик». Первая может быть применена лишь в тех
случаях, когда событие, являющееся предметом расследования,
не имеет черт (признаков) преступления. Если же преступление
имеется, но только совершено оно не данным обвиняемым, а
кем-то другим, неизвестным, то прекратить дело можно только
по второй формулировке — «за недостаточностью улик» *.
Прокурор СССР дал указание о прекращении дел в порядке
примечания к ст. 6 УК ввиду явной малозначительности дей¬
ствия и отсутствия вредных последствий. Так как подобные
неуверенное
неопознании
УПК следо¬
четким ука-
1 Действующий УПК не предусматривает случая частичного пре¬
кращения обвинения. Между тем на практике нередко бывает, что
из первоначально предъявленных нескольких обвинений материалы следствия
подтвердили только одно. Иногда следователь упоминает о таком неподтвер-
дившемся обвинении мимоходом в обвинительном заключении, иногда совсем
о нем забывает, иногда составляет специальное постановление о прекращении
дела в части данного обвинения. Надо признать, что правилен этот послед¬
ний метод. Если обвиняемому предъявлено в стадии расследования обвинение,
оно не должно висеть в воздухе. Либо оно входит в обвинительный пункт
обвинительного заключения и подвергается рассмотрению суда в подготови¬
тельном, а в случае утверждения и в судебном заседании, либо оно должно
быть юридически уничтожено, т. е. прекращено. Так как следователь
имеет право прекратить дело полностью, надо признать, что он имеет право
и на меньшее, т. е. на частичное его прекращение. Такое прекращение имеет
свою аналогию в частичном оправдании обвиняемого судом, со¬
гласно ст. 335 УПК. См. по этому вопросу статью Л. Я х н и ч а, Неразрешен¬
ные вопросы («Советская юстиция», 1940, Ns 10, стр. 12).
426
еЙстВиЯ Не являются Преступлением, то, прекращая дело в по-
^дке примечания к ст. 6 УК, следователь должен сослаться
РдХ на процессуальное основание на п. 5 ст. 4 УПК и мотивиро-
\ть прекращение «отсутствием состава преступления». По¬
этому в соответствующем постановлении нельзя обсуждать,
ласколько доказано, что обвиняемый совершил такие-то и
такие-то действия, а указывать только, что в приписываемых
еМу деяниях нет состава преступления (циркуляр 5 апреля
1937 г. № 41/26).
В постановлении о прекращении определяется судьба веще¬
ственных доказательств. Орудия преступления конфискуются;
вещи, запрещенные к обращению, передаются в соответствую¬
щие учреждения или уничтожаются; вещи, не представляющие
никакой ценности и не могущие быть использованными, унич¬
тожаются; остальные вещи выдаются владельцам. Если возни¬
кает спор о принадлежности этих вещей, следователь предла¬
гает заинтересованным лицам обратиться в суд в порядке
гражданского процесса (ст. ст. 69 и 223 УПК).
Копия постановления о прекращении дела выдается обвиня¬
емому и посылается тому лицу и учреждению, по заявлению
которого было возбуждено дело. Это постановление может
быть обжаловано! в 5-дневный срок прокурору. Ввиду большой
важности постановления о прекращении дела прокурор должен
контролировать это действие следователя и независимо от
поступления жалобы.
257. Прекращение дела и гарантии прав личности. Прекра¬
щение дела уже после привлечения обвиняемого на основании
ранее собранных доказательств вызывает иногда на практике
некоторое осложнение для бывшего обвиняемого. Самая фор¬
мулировка «за недостаточностью улик» допускает различные
толкования: то ли не доказано преступление, в котором обви¬
нялось данное лицо, то ли нехватает формальных осно¬
ваний для предания его суду. При втором толковании лицо,
в отношении которого прекращено дело, на неопределенное
время, а то и на всю жизнь остается в положении «заподозрен¬
ного». Между тем нет никаких оснований для того, чтобы
гражданин нес тяжелые последствия, если дело о !нем прикра¬
шено. Произошло ли привлечение его по ошибке следователя
или по роковому для него стечению обстоятельств, но самый
факт прекращения о нем дела должен создавать для него поло¬
жение реабилитированного.
Однако бывают случаи, когда наличие ряда улик, даже при
субъективной отрицательной оценке их следователем или прокуро¬
ром, делает весьма трудным прекращение дела: на обвиняемом
все же останется пятно подозрения. Особенно затруднительным
будет положение такого обвиняемого, если он является ответ¬
ственным должностным лицом, а обвинение касалось его слу¬
жебной деятельности. В таких случаях только оправдательный
427
приговор мог бы реабилитировать обвиняемого, но для этого/,
должен быть предан суду. Известно, что на X1 съезде пар^цъ
Ленин говорил о подобном случае: «.. .По вопросу о сибирец^
продовольственниках... Если Дрбжжин предан суду, то ЭТо
сделано именно для того, чтобы показать, что он не вийовец
Я слышу тут замечания скептические, но во всяком случае над0
сказать, что это — точка, зрения правильная. Нарекания ц
сплетни бывают нередко, и показать таким путем их лжи¬
вость— прием вполне правильный»1.
Трудно указать признаки тех случаев, в которых только
путем предания суду можно реабилитировать обвиняемого, Не
признающего себя виновным. Скорее можно определить уело-
вия противоположного решения, т. е. прекращения дела. Это те
случаи, когда выдвинутые против обвиняемого доказательства
при сопоставлении с оправдательными теряют всякую убеди¬
тельность, например, когда бесспорно установлено алиби обви¬
няемого и когда также бесспорно установлена искусственность
выдвигавшихся против него доказательств2.
Можно признать недопустимым прекращение дела в тех слу¬
чаях, когда сам обвиняемый требует направления его в суд с
целью добиться реабилитации путем оправдательного приговора.
В тех же случаях, когда выносится постановление о прекра¬
щении дела, редакция его должна быть вполне категоричной
и не набрасывать тени на1 личность того, кого оно касается.
258. Приостановление производства. Приостановление произ¬
водства есть временный перерыв ведения дела вследствие физи¬
ческой или юридической невозможности его продолжения в дан¬
ное время. Закон (ст. 202,УПК) указывает лишь два основания
приостановления: а) неизвестность местопребывания подслед- ‘
ственного и б) психическое его расстройство или иное тяжелое
болезненное состояние. Вопрос о ■п!риост1анбвлейии в п'ервом
случае возникает лишь при наличии данных для привлечения
лица ка)к обвиняемого; если этих данных нет, то дело должно
быть прекращено. Но ясно, что отсутствие обвиняемого само по
себе не может влечь автоматически приостановления производ¬
ства. Следователь обязан принимать все доступные ему меры к
розыску обвиняемого и в то же время продолжать собирать до¬
казательства — допрашивать свидетелей, произвести экспертизу
и пр. Только по истечении срокй на ведение следствия он выно¬
сит постановление о приостановлении производства, (ч. 1 ст. 203
УПК) 3.
1 Ленин, Соч., т. XXVI, стр. 249.
2 Вопрос о предании суду с целью реабилитации обвиняемого поставлен
в интересной статье проф. Голунского, «О прекращении уголовных дел»
(«Социалистическая законность», 1937, № 12).
3 Циркуляр Прокурора СССР 5 июня 1937 г. (№ 41/36) категорически
запретил приостанавливать производство в связи с тем, что назначается новая
ревизия по линии соответствующих хозяйственных организаций. Если непол¬
428
Приостановив дело по пункту «а» ст. 202 УПК, следователь
одткен сейчас же дать через прокурора соответствующим ро-
Дь1скным органам задание о розыске обвиняемого, указав в
эТОм задании все необходимые сведения о его личности, а
также меру пресечения, которую надо будет применить к нему
прИ отыскании.
F ПрокУРоР обязан контролировать правильность приостано¬
вления производства следователем и держать на учете все при¬
остановленные дела (приказ Прокурора СССР 7 февраля 1939 г.
jsjo 28 3).
По пункту «б» ст. 202 УПК производство приостанавливается
до выздоровления обвиняемого. Если, согласно заключению
экспертов, следователь признает, что болезнь обвиняемого яв¬
ляется неизлечимой, он прекращает дело или направляет его
для прекращения в суд, как это указано выше — № 256.
259. Возобновление производства может последовать как по
приостановленным делам (при обнаружении скрывшегося обви¬
няемого или выздоровлении больного), так и по делам, прекра¬
щенным ввиду неустановления лица, совершившего преступле¬
ние (если будет установлен виновный). Возобновление осуще¬
ствляется путем составления специального постановления тем
органом (следователь, прокурор), который приостановил или
прекратил дело.
После возобновления должны быть произведены все необ¬
ходимые следственные действия, начиная с допроса обвиняе¬
мого.
260. Окончание следствия с направлением дела в суд. Предъ¬
явление производства обвиняемому. При соблюдении всех
принципов и технических методов предварительного следствия
более частым должно быть не прекращение дела, а направле¬
ние его в суд для окончательного разбирательства.
Следователь может считать выполненной свою задачу, если:
а) собранный им материал дает ответы на1 перечисленные выше
(№ 303) вопросы о сущности преступления, лице, его совершив¬
шем, месте, времени, мотивах и способах совершения преступ¬
ления и б) представленные обвиняемым и проверенные в ходе
следствия оправдательные доказательства не колеблют предъ¬
явленного ему обвинения. Иными словами, в деле имеется до¬
статочно данных, чтобы органы прокуратуры могли требовать
предания обвиняемого суду и поддерживать обвинение против
него в открытом судебном заседании.
Внимательно проверив под этим углом зрения материалы
Дела и признав его законченным, следователь не может непо¬
средственно направить его в суд. Законодатель устанавливает
нота ревизии, послужившей основанием для возбуждения дела, будет вскрыта
в ходе следствия, оно не приостанавливается, а продолжается в общем по¬
рядке; если же дополнительная ревизия установит новые факты преступления,
они должны составить предмет самостоятельного дела.
429
еще одну промежуточную . стадию проверки дела с учасп
обвиняемого. /
Во все время хода расследования обвиняемый не
желанию. От следователя зависит и определение объема/доКау
зательств, которые описываются в постановлении о предъя^
лении обвинения, и производство очных ставок, при ротору*
обвиняемый частично узнает о собранных против него Материн,
лах. Только результаты экспертизы должны быть своевременно
сообщены обвиняемому. Чем сложнее дело, тем больше в нем
может быть моментов, остающихся неизвестными для обвиняе¬
мого до самого конца расследования, особенно если он нахо¬
дится под стражей. Такая почти полная негласность следствия
в отношении обвиняемого может быть объяснима только опасе¬
нием препятствий со стороны обвиняемого' к раскрытию истины,
в случае если он слишком рано узнает о действиях следователя
и о собранных им материалах.
Но в тот момент, когда следователь считает, что им соб¬
раны все основные доказательства, эта опасность отпадает. В
то же время кажется бесспорным, что обвиняемый должен по¬
лучить право на ознакомление не только с сущностью обвине¬
ния, но со всеми доказательственными материалами. Это одна
из предпосылок осуществления им принадлежащего ему права
на защиту.
Законодатель и устанавливает в ст. 206 УПК эту очень важ¬
ную в процессуальном отношении процедуру ознакомления об¬
виняемого с материалами следствия. Следователь обязан в по¬
рядке ст. 206: а) объявить обвиняемому, что он закончил след¬
ствие, б) разъяснить ему право на осмотр всего производства,
в) предоставить возможность такого осмотра и г) спросить, не
желает ди он дополнить расследование и чем именно.
В годы, предшествующие Всесоюзному совещанию судебно¬
прокурорских работников 1934 г., ст. 206 иногда не соблюда¬
лась. Совещание указало на ненормальность такого положения.
В циркуляре Прокурора СССР 13 августа 1934 г. читаем:
«Практика расследования почти совершенно не знает требуе¬
мого законом (действительного, а не формаль¬
ного) предъявления материалов законченного следствия обви¬
няемому, Между тем это процессуальное правило, обеспечивая
максимальную полноту и объективность расследования, в то
же время охраняет права обвиняемого и часто избавляет суд
от необходимости направлять дело на доследование или даже
прекращать его в судебном заседании». Прокурор СССР пред¬
ложил обеспечить неуклонное соблюдение ст. 206 УПК всеми
следователями.
Центральной частью процессуальной процедуры является
реальное. ознакомление обвиняемого со всеми следственными
материалами. В этом вопросе недопустимы никакие ограниче-
430
кя пра0а обвиняемого, до сих пор кое-где встречающиеся, на
оДер, предоставление обвиняемому определенного, иногда
цСць краткого срока на прочтение дела, или сокращение объе¬
зд предъявляемых материалов под тем предлогом, что те или
йные 'Показания свидетелей относятся не к данному обвиняе¬
мому, ц к Другим обвиняемым по этому делу. Совершенно ясно,
чг0 такие ограничения стесняют право обвиняемого на защиту
й могут) превратить всю процедуру предъявления материалов
0 пустук\ формальность.
261. Дополнение следствия. Следователь должен внимательно
отнестисц к каждому ходатайству, особенно в тех случаях, когда
оно касается основных доказательств обвинения. Оставить та¬
кие заявления без проверки — значит проявить обвинительный
уклон и допустить неполноту и необъективность следствия. Не¬
которые же следователи отрицательно относятся ко всем хода¬
тайствам обвиняемого о дополнении следствия. Между тем
вполне естественно, что впервые ознакомившись с материалами,
обвиняемый стремится опровергнуть те из доказательств, кото¬
рые он считает неправильными.
Верховный суд СССР многократно указывал, что недопусти¬
мым пробелом следствия является оставление без проверки за¬
явления обвиняемого об алиби его, т. е. 'нахождении в момент
совершения приписываемого преступления в каком-либо ином
месте. Это доказательство в случае его подтверждения опроки¬
дывает обвинительную версию, что, конечно, не может быть
приятным следователю с точки зрения профессиональной. Но со¬
ветская принципиальность в работе обязывает следователя вни¬
мательно относиться к критике его действий со стороны обви¬
няемого. Его задача — не обвинение во что бы то ни стало', а
правильное, выясняющее материальную истину расследование
дела.
Отклонить ходатайство обвиняемого следователь имеет право
только в том случае, если обстоятельство, об установлении кото¬
рого он просит, не может иметь значения для дела. В этой оценке
обстоятельств, конечно, проявляется личная точка зрения следо¬
вателя. Но, решая вопрос, он должен помнить о задаче суда —
всесторонне рассмотреть дело и о статьях Уголовного кодекса,
говорящих об обстоятельствах, смягчающих и усиливающих
вину, на которые есть ссылка в ст. 113 УПК.
В том случае, когда следователь признает, что ходатайство
обвиняемого подлежит удовлетворению, он дополняет следствие
соответствующими действиями — допросами, приобщением доку¬
ментов. Если эти новые доказательства, в свою очередь, вызовут
потребность в выяснении иных обстоятельств, следователь дол¬
жен сделать это по своему почину.
По окончании всех дополнительных следственных действий он
Должен вновь предъявить все производство обвиняемому. При
этом, если в деле есть несколько обвиняемых, производство не¬
431
обходимо снова предъявить всем, независимо от того, кт<
обвиняемых просил о дополнении его.
Возможно, что именно материалы, собранные по п
одного обвиняемого, вызовут теперь просьбу о дополне!
стороны другого обвиняемого. Только предъявив пронзи
всем обвиняемым и удовлетворив их просьбу о дополнении йщ?
отклонив их мотивированным постановлением в случае их це
основательности, следователь может считать расследование за,
конченным. /
262. Обвинительное заключение. Обвинительное заключение
есть основанная на материалах оконченного расследования фор.
мулировка обвинения с выводом о предании обвиняемого суду
Закон говорит, что по окончании расследования составляется
обвинительное заключение, в котором излагается кратко сущ.
ность дела и обвинения (ст. 207 УПК). Обвинительное заключе¬
ние имеет очень важное значение — юридическое и Техническое.
Юридическое состоит в том, что обвинительное заключение уста¬
навливает рамки судебного рассмотрения дела. Как правило, суд
разбирает дело только в том объеме, в котором требует обвини¬
тельная власть в своем заключении как в отношении лиц, так и
в отношении предмета обвинения. Таким образом, обвинитель¬
ное заключение представляет известные гарантии и для обвиняе¬
мого: он знает, в чем именно его обвиняют и чем это обвинение
обосновывается.
Техническое значение обвинительного заключения в том, что
оно подытоживает всю работу расследования и представляет сжа¬
тую схему, по которой будет развиваться судебное следствие.
Умело составленное обвинительное заключение сразу вводит в
курс дела всех присутствующих в зале суда и позволяет с наи¬
большей планомерностью провести судебное разбирательство.
Обвинительное заключение делится на описательную и резо¬
лютивную части. Первым элементом описательной части являет¬
ся изложение самой сущности преступления, как оно установлено
следствием. Далее, закон требует приведения обстоятельств, го¬
ворящих как против, так и в пользу обвиняемого, и доказа¬
тельств, которые подтверждают эти обстоятельства. Тут следует
иметь в виду, что обвинительное заключение—'не отчет или до¬
кладная записка, излагающая с полной объективностью все
данные следствия, — это акт обвинительной власти, выражаю¬
щей ее готовность обвинять привлеченное лицо, требующей
предать его суду и потому содержание его в известной мере
односторонне. Ввиду этого доказательства защиты при¬
водятся в нем лишь постольку, поскольку это необходимо для
понимания сущности обвинения и оснований, на которые оно
опирается. В циркуляре Прокурора СССР 13 августа 1934 г.
указывался следующий дефект, распространенный в практике:
«Обвинительные заключения совершенно игнорируют объясне¬
ния обвиняемых, представляемые ими в свое оправдание, из-
432
^гая анализа соответствующего материала, хотя этот ма¬
териал нередко имеет серьезное значение с точки зрения
Убедительности обвинительных доводов и
Правильности всей конструкции обвинения... Описательная часть
обвинительного! заключения должна представлять собой связное
изложение обстоятельств дела, как они установлены расследо¬
ванием, с приведением как уличающих, так и оправдывающих
моментов. Обвинительное заключение должно быть составлено
таким\образом, чтобы из него была ясна несостоя¬
тельность объяснений обвиняемых и чтобы р е з о л ю т и в-'
н а я часть с формулировкойобвиненияявля-
л а с ь it itp о г о обоснованным логическим выво¬
дом иаизло|жения описательной части».
Во второй — резолютивной — части должны быть приведены:
а) подробные сведения о личности обвиняемого (анкетные дан¬
ные), б) формулировка преступления, в совершении которого он
обвиня'ется, с указанием конкретных действий, места, вре¬
мени, способов и мотивов преступления, в) статья (и часть ее)
Уголовного кодекса, предусматривающая это преступление. При
привлечении по нескольким преступлениям надо указать статьи,
предусматривающие каждое из них.
Одно время в нашей практике установился обычай вводить в
обвинительное заключение так называемую формулу обви¬
нения: «Следствие считает установленным, что такие-то совер¬
шили то-то и то-то». Формула эта вряд ли может быть рекомен¬
дована и по категоричности тона (только суд может в итоге раз¬
бирательства признавать установленными определенные факты)
и по наименованию в ней автора («следствие»). Дело в том, что
обвинительное заключение может быть переделано как прокуро¬
ром, так и судом, и в нем не следует указывать автора.. Пра¬
вильнее придерживаться текста закона и старой советской прак¬
тики, исходившей из мысли, что вывод обвинительного
заключения и должен сводиться к обвинению.
После резолютивной части обязательно указывается суд, ко¬
торому подсудно дело.
При всем разнообразии отдельных обвинительных заключе¬
ний, зависящем от различия фактических обстоятельств каждого
Дела, можно указать два основных типа построения обвинитель¬
ного заключения. Если основные факты дела установлены пря¬
мыми доказательствами — показаниями очевидцев и сознанием
обвиняемого, то обвинительное заключение может быть по¬
строено в форме повествования о событиях. В таком
обвинительном заключении следователь, выяснивший дело с пер¬
вого до последнего факта, излагает события в той последова¬
тельности, в какой они произошли от начала до конца.
Если следствие не добыло прямых доказательств и картина
преступления может быть воостановлена лишь путем сопоста¬
вления отдельных улик, то обычно принимается другой способ
2S Зак. 1524
433
изложения обвинительного заключения. Следователь описыва/
ход расследования в его хронологической последовательное^
показывая, как он привел его к обвинению определенного л5цд
в совершении данного преступления. Здесь следователь не/м0,
жет описать картины преступления. Но, подробно описав/ход
расследования, он может сделать свой обвинительный Вывод
очень убедительным. /
Выбор той или другой формы обвинительного заключения
определяется сложностью дела и характером доказательств.
■Иногда приходится объединять обе формы, если различные эпи¬
зоды дела выяснены не в одинаковой степени. )
Но при той и другой форме обвинительного заключения не¬
обходимо соблюдать следующие требования: а) при предмет¬
ной полноте обвинительное заключение должно быть воз¬
можно кратким. Для достижения этого нужно/ избегать
многословного изложения отдельных показаний и приведения
второстепенных обстоятельств; б) все утверждения обвинитель¬
ного заключения должны быть обоснованы материалами дела
(со ссылками на листы производства); недопустимы догадки и
предположения следователя; в) недопустимо помещение в обви¬
нительном заключении нецензурных и антисоветских высказыва¬
ний, о которых могут говорить иногда обвиняемые и свидетели:
надо помнить, что обвинительное заключение читается в су¬
дебном! заседании; г) обвинительное заключение должно быть из¬
ложено конкретно и четко, без. отвлеченных рассуждений и
громких фраз, выражающих отрицательную оценку преступле¬
ния. В цитированном выше циркуляре Прокурора СССР 13 авгу¬
ста 1934 г. отмечался распространенный тогда недостаток: «По
самым серьезным делам обвинительное заключение вместо дело¬
вого, сжатого, но исчерпывающего основные моменты изложе¬
ния обстоятельств преступления содержит общие рассуждения
о политике советской власти, о хозяйственных достижениях,
q борьбе классов и т. п., иногда вовсе не имеющие отношения
к данному преступлению. Обстоятельства по делу излагаются
небрежно и неясно, а также не всегда в соответствии с материа¬
лами расследования».
К обвинительному заключению прилагается список лиц, под¬
лежащих вызову в судебное заседание, — обвиняемых, экспертов,
свидетелей — с указанием их местопребывания. В этот список
должны включаться все свидетели, показания которых содер¬
жат имеющие значение для дела доказательства — обвинитель¬
ные и оправдательные.
Далее, следователь дол!жен приложить справки: а) о наличии
в деле вещественных доказательств (с указанием, где именно
они находятся); б) о мере пресечения, избранной в отношении
обвиняемого (с указанием срока содержания под стражей);
в) о гражданском иске, если он предъявлен; г) о мерах обеспе¬
чения возможной конфискации, если они приняты.
434
Теория процесса выдвигает еще два вопроса, относящиеся
, ^винительному заключению. Первый — вопрос о его авторе.
,^ак указывает не только его название, но и содержание, обви-
литеиьное заключение есть вывод обвинительной в л а-
с т и,\ ее обращенное к суду требование о рассмотре-
нии\дела в отношении определенного лица и
определенного обвинения.
С этой точки зрения логичнее было бы возложить составле¬
ние обвинительного заключения не на следователя, а на п р о к у-
р о р а как будущего обвинителя.
В пользу такого порядка говорят не только теоретические, но
и чисто ^практические соображения. Проверка материалов дела
при наличии готового обвинительного заключения, и та же про¬
верка, на' основании результатов которой нужно составить обви¬
нительное заключение, значительно отличаются друг от друга.
Вторая требует усидчивого, вдумчивого труда, тогда как первая
допускает и формальный подход. Составляющий обвинительное
заключение не может не знать дела, что является важной гаран¬
тией продуманности вывода и подготовленности к выступлению
в подготовительном и в судебном заседании. В итоге — повыше¬
ние уровня прокурорской работы в суде,’ необходимость которого
никем у нас не отрицается. В то же время составление обвини¬
тельного заключения лицом, не производившим лично) расследо¬
вания, обеспечивает большую объективность в оценке доказа¬
тельств. Против передачи составления обвинительного заключе¬
ния в руки прокурора обычно возражают, что она вызовет парал¬
лелизм в работе: прокурор должен будет изучать весь материал
дела, уже изученный следователем. Возражение это не кажется
убедительным: прокурор обязан изучить дело во всей его пол¬
ноте и в порядке проверки работы следователя при утверждении
обвинительного заключения (ст. 221 УПК) и в порядке подго¬
товки к выступлению в суде. Наконец, важность улучшения ра¬
боты прокуратуры, связанной с вопросом о гарантиях прав
граждан, настолько велика, что соображения о дополнительной
нагрузке прокурора, если бы они и были правильны, должны
отступить на второй план.
Согласно действующему УПК, в описательной части обви¬
нительного заключения не только указываются преступные дей¬
ствия, в которых обвиняется привлеченный по делу гражданин,
но и перечисляются собранные против него доказательства, а
также приводятся его объяснения.
Чтение такого обвинительного заключения помогает всем
присутствующим в суде разобраться в обстоятельствах дела
в самом начале судебного следствия. Но нельзя не признать,
что излишние подробности в изложении обстоятельств дела и
особенно большие выдержки из показаний свидетелей нарушают
принципы непосредственности и устности.
435
Однако Вопрос об упрощении обвинительного заключения
может быть решен отдельно. Он является лишь частью общ
вопроса об усилении непосредственности, устности и сост
тельной формы в стадии судебного разбирательства.
263. Действия прокурора по окончании следствия. НапЫщЛе
ние дела в суд. Прокурор осуществляет руководство следствие».'
во вей время его производства. Но с окончанием его он обязан
проверить правильность выводов следователя в обвинительно^
заключении и полноту материалов, обосновывающих эти вц.
воды. Проверяя соблюдение изложенных выше правил составле¬
ния обвинительного заключения, прокурор должен обратиться и
к подлинным материалам следствия, чтобы убедиться в их добро-
качественности и в соблюдении следователем процессуальных
норм. Прокурор должен помнить, что в дальнейших! стадиях прр.
цесса будет проверяться работа следователе, за которую он
полностью отвечает, и что исправить ошибки в ней легче сейчас,
'чем спустя некоторое время, еслц они обнаружатся в судебном
заседании. Обнаружив пробелы и упущения, прокурор возвра¬
щает дело следователю с письменными указаниями. Эти указа¬
ния должны быть ясными и определенными: проверить такой-то
факт, допросив для этого свидетелей А., Б., В.; дополнить
экспертизу, поставив эксперту такой-то вопрос. Для производства
этих действий должен быть назначен определенный срок. Если
в деле имеются основания, по которым оно должно быть при¬
остановлено или прекращено, прокурор делает это своим моти¬
вированным постановлением (ст. 221 УПК). Если в действиях
обвиняемого прокурор найдет наличие дисциплинарного про¬
ступка, а не должностного преступления (прим. 1 к ст. 112 УК),
он указывает об этом в постановлении о прекращении, копия
которого направляется по месту работы подследственного
(ст. 222 УПК).
Прокурор может, далее, не согласиться с юридической оцен¬
кой преступления следователем, считая, что она должна быть
смягчена (не ст. 136 УК, а ст. 138 УК); соглашаясь с юридиче¬
ской оценкой он может найти неправильную формулировку обви¬
нения или плохо изложенной описательную часть обвинительного
заключения. В таких случаях прокурор заново составляет обви¬
нительное заключение, изъяв из дела неправильно составленное
и направляя его со своими указаниями следователю. В отдель¬
ных случаях он может ограничиться новой формулировкой резо¬
лютивной части заключения в точном соответствии с признаками
применяемой им статьи Уголовного кодекса (ст. 224 УПК и цир¬
куляр Прокуратуры СССР 29 июня 1936 г. № 41/5).
Наконец, если прокурор не находит никаких пробелов и оши¬
бок в следствии и считает правильным обвинительное заключе¬
ние, он утверждает его либо, краткой надписью на самом доку-
436
„ (п «в» ст. 221 УПК РСФСР) либо специальным постано-
-'И„”ем (УПК УССР).
утВержденное обвинительное заключение вместе с делом
гчжурор направляет в суд, которому оно подсудно (ст. 225
УнЮ Если дело подсудно Военному трибуналу или областному
уду, районный прокурор направляет его областному прокурору,
оторый дает ему надлежащее направление.
к Если прокурор считает необходимым свое участие в судеб¬
ном заседании, он указывает об этом, направляя дело в суд.
ГЛАВА IV
ПОДСУДНОСТЬ
264. Ведомство и подсудность. 265. Политическое значение под¬
судности. 266. Процессуальное значение подсудности. 267. Виды
подсудности. 268. Предметная подсудность. 269. Специальная
подсудность. 270. Местная подсудность. 271. Подсудность по
связи дел. 272. Пререкания о подсудности
264. Ведомство и подсудность. В теории процесса употреб¬
ляют обычно два родственных термина — ведомствои под¬
судность. Ведомством называется объем власти данного
суда, т. е. определенный в законе круг его действия. Этому поня¬
тию в отношении судебного органа соответствует понятие под¬
судности в отношении судебного дела. Подсудность есть юриди¬
ческое свойство дела — совокупность признаков, по которым оно
подлежит рассмотрению того или иного суда. Так как оба тер¬
мина выражают две тесно связанные стороны одного и того же
понятия, то чаще в обоих смыслах употребляется термин «под¬
судность».
265. Политическое значение подсудности. Вопрос о подсуд¬
ности является в первую очередь политическим, а не процес¬
суально-техническим. Там, где различные суды имеют неодина¬
ковую структуру, состав судей и порядок судопроизводства,
вопрос о подсудности может быть очень острым. От того или
иного его решения иногда зависит самый исход дела.
В истории процесса большой интерес представляет тянувшая¬
ся столетиями борьба из-за подсудности дел между феодальными
земельными собственниками (сеньерами) и центральной государ¬
ственной властью. В этой борьбе между принципом подсуд¬
ности по месту жительства (или подданства) и
принципом подсудности по месту совершения пре¬
ступления отражалась политическая борьба между отживаю¬
щей системой феодальных отношений, интересов крепостников,
имевших каждый «свое право, свой суд и своих подданных», и
нарождающейся системой буржуазных отношений, обеспечиваю¬
щей, по сравнению с феодальной системой, минимальный поря¬
док суда и общность права на всей территории государства.
Королевская власть расширяла подсудность своих судов за счет
судов феодалов, вводя постоянно растущий перечень так назы¬
ваемых «королевских случаев», в которых королевские судьи
438
и были полномочны разбирать дело; она поощряла доброволь¬
це обращение граждан в свои суды в обход судов феодальных;
Останавливала новый институт обжалования в свои суды
ещений феодальных судов; наконец, отвергла основной принцип
Феодального права — подсудность по месту постоянного житель-
тва (подданства), заменив его принципом подсудности по
месту совершения преступления Ч
Тот же политический смысл имела борьба за подсудность
тоМу или иному суду и в буржуазных государствах, в частности
борьба вокруг суда присяжных. Известно, что в полосу реакции
80-х годов в царской России была резко сужена подсудность суда
присяжных, «суда улицы», как его именовала реакционная печать,
и многие дела были переданы в суд с сословными представите¬
лями, который являлся более надежным оплотом.самодержавия 1 2.
В эпоху реакции 1907—1912 гг. подсудность общим судам резко
сокращалась за счет расширения подсудности военно-окружных
судов, имевших право применять смертную казнь за ряд обще¬
уголовных преступлений. После разгона II Думы и так назы¬
ваемого третьеиюньского переворота 1907 г. начали действовать
военно-полевые суды с крайне широкой, почти произ¬
вольной ПОДСУДНОСТЬЮ 3
Политическую сторону вопроса о подсудности имел в виду
советский законодатель, когда декретом № 1 о суде учредил на¬
ряду с народными судами для рассмотрения уголовных и гра¬
жданских дел революционные трибуналы. «Для борь¬
бы против контрреволюционных сил в видах принятия мер
ограждения от них революции и ее завоеваний...» (ст. 8).
Особенное политическое ‘значение приобрел вопрос о подсуд¬
ности дел революционным трибуналам в период иностранной
военной интервенции и гражданской войны, когда трибуналы
имели право применять ничем не ограниченную репрессию,
исходя из задач охраны революции. Это значение подч1еркнуто
в ст. 1 Положения о революционных трибуналах 12 апреля
1919 г.: оспаривание подсудности по делам, принятым в Рево¬
люционном Трибунале, не допускалось. Однако в принципе со¬
ветская власть стремилась к созданию единого народного
суда, что отмечено в § 7 программы РКП(б), принятой 'в 1919 г.
С окончанием гражданской войны и переходом на 'мирное поло¬
жение революционные 'трибуналы, слившись с советами народ¬
ных судей, потеряли свое положение исключительных судов:
образованные таким слиянием губернские суды стали вторым
звеном единой судебной системы.
1 Об этой борьбе во Франции см. А. Я. Вышинский, Курс уголовного
процесса, стр. 8—10 и подробнее Чельцов-Бебутов, Возникновение и
развитие розыскного процесса во Франции.
2 См. Ленин, Соч., т. IV, стр. 79—90.
3 Об их деятельности см. Полянский, Эпопея военно-полевых судов.
439
Во второй фазе развития Советского государства, когда 0
рие карательных органов и уголовной репрессии обращено Т'
вовнутрь страны, а вовне ее, против внешних врагов, приоб?6
тает особо важное значение надлежащая организация судеб^Д'
борьбы с шпионами, убийцами, вредителями, засылаемыми 11
нашу страну иностранной разведкой. Отсюда ясен политический
смысл закона 10 июня 1934 г., установившего подсудность дЛ
о террористических актах, шпионаже ц диверсионных актах воец
ным трибуналам, а дел о контрреволюционном вредительстве ц
пропаганде — специальным коллегиям областных и краевых
судов.
С принятием Сталинс|кой Конституции и Закона о судоустрой.
стве в СССР установлен единый равный для всех суд. Все суду
у нас выборные и разбирают дела с участием таких же выборных
народных заседателей. Поэтому в принципе вся масса уголовных
дел, за исключением вышеназванных дел,, имеющих исключитель¬
ную государственную важность, может быть отнесена к ведом¬
ству народного суда. Это положение подтверждается тем, что
сейчас, с принятием Указа 4 июня 1947 г. некоторые дела о хище¬
ниях социалистической собственности подсудны народному суду.
266. Процессуальное значение подсудности. Государство за¬
интересовано в точном Соблюдении законов о подсудности. В за¬
висимости от свойств и важности преступлений оно установило
организацию судов. Распределение дел между судами должно
гарантировать правильное рассмотрение дел и применение репрес¬
сии, а также обеспечить необходимую для четкой и быстрой ра¬
боты судов равномерность поступления дел.
Исходя из важности соблюдения подсудности, законодатель
обычно связывает с ее нарушением недействительность судебного
решения. Законную силу может получить только приговор суда,
компетентного к рассмотрению данного дела: «Nemo judex neque
ultra neque supra fines jurisdictionis suae». И вопрос о неполномоч-
ности суда принадлежит к числу тех, которые возбуждаются су¬
дами высшей инстанции помимо жалоб сторон. От воли этих пос¬
ледних не зависит и изменение законной подсудности: советский
уголовный процесс не знает добровольной подсудности.
Однако не всякое нарушение подсудности влечет безуслов¬
ное признание недействительности постановленного приговора.
Если суд, принимая дело, превысил свои полномочия, приговор
его должен быть отменен. Если же пределы полномочий не нару¬
шены, т. е. один суд принял к своему производству дело другого
такого же суда, нет основания к обязательной отмене приговора.
Так, и ст. 419 УПК различа1ет эти два случая, позволяя суду вто¬
рой инстанции ограничиваться во втором случае лишь указанием
в порядке надзора на допущенное нарушение подсудности.
Распределение дел — в зависимости от их содержания и
свойств — между судами различных видов представляется на¬
столько важным, что даже в общесоюзном законе — Основах
440
г)(^удti’*f '-11**/---» —~ —^-.ком случае подле?кат
0 деНию губернских или соответствующих им судов, а равно
й&д ' и высших судов автономных республик в качестве судов
,Бой инстанции (ст. 13).
267. Виды подсудности. Подсудность прежде всего разде-
п *267- Виды подсудности. Подсудность прежде всего разде¬
нется на обыкновенную (forum ordinarium), которая осно-
^тяается на предписаниях законодателя, установленных наперед
ваемых для .данного дела. Такой в советском законодательстве
сейчас нет
Обыкновенная подсудность распадается на два вида:
I. Подсудность общая, установленная в виде общего
правила, подсудность общих судов (forum commune).
r II. Подсудность особенная или специальная
(forum speciale), составляющая изъятие из первого вида, но
также основанная на законе, предусматривающем отдельные виды
дел по их содержанию, по субъекту; преступления или по обсто¬
ятельствам места и времени: например, подсудность дел военно'-
служащих, преступлений высших должностных лиц (forum
ratione peirsonae), или подсудность дел о преступлениях, направ¬
ленных против безопасности транспорта, или подсудность пре¬
ступлений против общественного порядка по Указу 22 июня
1941 г. о военном положении.
Правила, определяющие подсудность известного вида дел в
зависимости от их характера определенным судебным учрежде¬
ниям одной степени (например, народным судам), устанавливают
так называемую предметную подсудность дел (forum
ratione .matelriae). Правила, распределяющие эти дела между су¬
дами одной степени в зависимости от места их пребывания, уста¬
навливают так называемую местную подсудность дел
(forum 'ratione loci).
268. Предметная подсудность имеет значение подсудности по
степени власти, ибо чем более широкий круг дел отйесен к ведом¬
ству данного суда, тем больше и власть суда по применению
карательных мер. Принимая дело, суд должен прежде всего убе¬
диться, подсудно ли оно ему по роду,' не превышает ли его полно¬
мочий. 1
Основным правилом при определении подсудности является
определение ее фактическим содержанием предъяв¬
ленного обвинения, т. е. теми признаками состава, кото¬
рые обнаружены предварительным производством и закреплены
в заканчивающем его акте.
1 До принятия Сталинской Конституции и Закона о судоустройстве чрез¬
вычайной подсудностью являлась подсудность специальных присутствий Вер¬
ховного суда СССР, создаваемых каждый раз особым постановлением Пре¬
зидиума ЦИК СССР для рассмотрения отдельного дела.
441
Выражением этого правила в УПК РСФСР является „
обвинителем, а проверяет ее правильность сам. С восстанови **
•т.. а _ . тг А АЛПТГ ттт1 г г гт П А ТТ П Y ГТ1 гг OV ГТ i г I ОТ 41 I \ '•*
нием обязательности стадии предания суду (ст. 27 ЗоС) это цра
вило должно применяться во всех судах СССР.
Предметная подсудность чаще всего устанавливается по цр^
знаку тяжести преступного деяния, определяемой
тяжестью наказания. Тяжесть наказания может опреде,
ляться двояко: или а) по родовым признакам деяния, т. е. ц0
высшему пределу наказания соответствующей статьи, — это нац.
более распространенный и технически удобный прием или б) с уце.
том особенностей данного случая, могущих смягчать
ответственность. В этой последней системе закон предоставляет
соответствующим органам уже по окончании предварительного
производства направлять дело по подсудности в соответствии
с учетом индивидуальных моментов, смягчающих ответственность
обвиняемого.
Иногда предметная подсудность определяется прямым указа¬
нием закона на подведомственность известных видов дел опре¬
деленным судам, независимо от тяжести наказания.
В некоторых же случаях признаком, по которому опреде¬
ляется подсудность дела суду, является способ действия право¬
нарушителя, а также размер причиненного ущерба. Так, у нас
контрабанда из административного проступка превращается
в уголовное преступление при совершении его организаци¬
ей, вооруженными лицами и т. д. (от. 59 9 или 83 УК). Но тем
же отличительным признаком может являться и повтор-
ность нарушения (та же контрабанда).
Ранее существовавшая в советском процессе зависимость
подсудности от размера гражданского иска теперь уничтожена
(ст. 14 УПК).
Наконец, есть случаи, когда обычная предметная подсуд¬
ность изменяется в зависимости от должностного положения
обвиняемого (forum personale). Так, преступления по должности
особо ответственных работников, а также членов президиумов
областных исполкомов Советов депутатов трудящихся, председа¬
телей областных судов и областных прокуроров подсудны Верхов¬
ному суду республики. Но в отношении областных работников
Верховный суд может передать дело в один из областных судов
в, зависимости от меньшей важности дела (п. 3 ст. 449 УПК).
У нас при установлении предметной подсудности принята си¬
стема перечня.
При этом в отношении! общей подсудности надо заметить сле¬
дующее: основной судебной инстанцией в советской системе
является народный суд, подсудность которого в ходе социа¬
листического строительства все время расширялась. Подсудность
других судов определяется исчерпывающими перечнями дел:
все же остальные уголовные дела подсудны народному суду.
442
ечень ст. 21 Закона о судоустройстве является примерным,
исчерпывающим.
а Все дела, подсудные народному суду, рассматриваются в со¬
ве судьи и двух народных заседателей. Исключением являются
сТ[11Ь дела о прогулах по неуважительным причинам и о само-
■^двном уходе с предприятий и учреждений, которые рассматри¬
ваются народным аудьей единолично (Указ Президиума Верхов-
воГО Совета СССР 26 июня 1940 г.).
fI областному (краевому) суду подсудны дела о контрреволюци¬
онных преступлениях (кроме отнесенных к подсудности военных
трибуналов), об особо опасных преступлениях против порядка
управления, о хищениях государственного или обществ!енного
имущества в крупных размерах, об особо важных должностных
и хозяйственных преступлениях (ст. 32 Закона о судоустройстве,
постановление 47-го Пленума Верховного суда СССР).
Верховному суду союзной республики подсудны дела о долж¬
ностных преступлениях руководящих работников республики
(персональная подсудность).
269. Специальной подсудностью является подсудность дел
военным трибуналам и линейным судам железнодорожного и вод¬
ного транспорта. В мирное время военным трибуналам
подсудны дела: а) обо всех преступлениях, совершенных военно¬
служащими (Указ Президиума Верховного Совета СССР 13 де¬
кабря 1940 г.); б) о преступлениях лиц строевого и администра¬
тивно-хозяйственного состава милиции и оперативного состава
органов МГБ, направленных против установленного для них по¬
рядка несения службы; в) об измене родине, шпионаже, терроре,
взрывах, поджогах и пр.; г) о хищениях оружия и боеприпасов
(ст. ст. 164-а и 166-а УК РСФСР).
Линейным судами железнодорожного и водного транс¬
порта подсудны дела о преступлениях, направленных на под¬
рыв трудовой дисциплины на транспорте, и о других преступле¬
ниях, нарушающих нормальную работу транспорта (ст. 60 Закона
о судоустройстве)
Во время Отечественной войны произошли следующие измене¬
ния предметной подсудности:
1. Военным трибуналам на всей территории СССР были под¬
судны дела о распространении в военное время ложных слухов,
возбуждающих тревогу среди населения (Указ Президиума Вер¬
ховного Совета СССР 6 июля 1941 г.); дела о дезертирстве с
предприятий военной промышленности (Указ Президиума Верхов¬
ного Совета СССР 26 декабря 1941 г.); дела об уклонении от
военного учета, призыва и мобилизации (постановление Государ¬
ственного Комитета Обороны 16 января 1942 г. и приказ НКЮ
1 См. еще постановления ЦИК и СНК СССР 27 ноября 1930 г., 7 июня
1934 г. и постановление Пленума Верховного суда СССР 13 июня 1939 г.,
напечатанные в постатейных материалах в официальном издании УПК РСФСР
к ст. 28.
443
СССР 26 января 1942 г.); дела о всех преступлениях, по которь.
в соответствующих актах правительства установлена ответствен
ность «по законам военного времени».
2. Военным трибуналам железнодорожного и водного трацс
порта, организованным из линейных судов на всей территорий
СССР по Указу Президиума Верховного Совета СССР 22 июця
1941 г., были подсудны все дела о преступлениях, совершенны^
служащими на транспорте (Указ Президиума Верховного Совета
_ СССР 15 апреля 1943 г.1) ио преступлениях, подрывающих ра.
' боту транспорта.
3. Военным трибуналам в местностях, объявленных на воен-
ном положении, были подсудны все дела о преступлениях, направ.
ленных против обороны, общественного порядка и государствен¬
ной безопасности (подробное перечисление в ст. 7 Указа Прези¬
диума Верховного Совета СССР 22 июля 1941 г. «О военном по¬
ложении», напечатанном в постатейных материалах к ст. 27
в официальном издании УПК РСФСР). Кроме того, военным вла¬
стям было' предоставлено право передавать на рассмотрение воен¬
ных трибуналов дела о спекуляции, о злостном хулиганстве и
иных преступлениях, если командование признает это необходи¬
мым по обстоятельствам военного положения.
270. Местная подсудность. Правила о местной подсудности
(forum ratione loci) необходимы как дополняющие правила о под¬
судности предметной путем распределения всей массы однород¬
ных дел между судами одной степени. Так как суды эти обла¬
дают одинаковым объемом власти, то правила о распределении
между ними дел имеют более технический, чем принципиальный,
характер. Основанием для определения местной подсудности пре¬
ступления может служить или место задержания преступ¬
ника (forum deprehensionis), или место жительства его
(forum dojnicilii), или место совершения преступления
(forum delicti commissi). Два первых основания, имевшие, как
было указано, большое значение в средние века, теперь сохрани¬
лись лишь как вспомогательные. Они применяются или при неиз¬
вестности места совершения преступления (место возбуждения
преследования) или в специальных случаях. Общим же правилом
является подсудность по месту совершения преступления (ст. 29
УПК), как наиболее отвечающая требованию целесообразности.
В большинстве случаев вопрос о месте совершения преступле¬
ния представляется вполне ясным. Но отдельные виды преступле¬
ний могут вызывать сомнения в этом вопросе. По общему пра¬
вилу, местом совершения преступления следует считать то ме¬
сто, где учинены Bice необходимые действия, входящие в состав
1 УСК Верховного суда СССР разъяснила (Определение по делу Рогу¬
лина, Судебная практика 1944 г., вып. XI, 11), что по Указу 15 апреля 1943 г.
железнодорожники приравнены к военнослужащим лишь в части ответствен¬
ности за преступления по службе; дела о преступлениях железнодорожников,
не связанных с их служебной деятельностью, подсудны общим судам.
444
еСтупления по закону: так, подсудность дела об убийстве опре¬
деляется местом нанесения смертельных повреждений, а не ме-
Дтом смерти жертвы.
с В случаях длящихся преступлений (например, незаконное
йщение свободы) и преступлений продолжаемых, если они
совершаются в несколько приемов в различных местах (например,
скупка краденого в виде промысла) подсудность определяется
местом совершения последних преступных действий.
Сомнения вызывают преступления, совершаемые
на расстоянии. Это преступления, учиняемые одним дей¬
ствием, растянувшимся, из-за особенностей примененных преступ¬
ником средств, не только во времени, но и в пространстве. Таким
образом, преступная деятельность и ее результат происходят в
различных местах: зажигательное приспособление замедленного
действия, заложенное в трюм корабля в порту, производит пожар
в открытом море; один гражданин наносит другому оскорбление
в письме, посланном из Москвы в Киев (или по междугороднему
телефону). Как определяется в подобных случаях место совер¬
шения преступления? В теории уголовного права этот вопрос вы¬
звал оживленные споры. Большинство считает местом соверше¬
ния подобных преступлений то место, где находился объект пре¬
ступления в момент выполнения деяния.
Надо признать, что споры по этому вопросу бесплодны и что
с точки зрения процесс|уальной можно считать местом по¬
добного преступления как место деятельности преступника, так
и место, где наступил обусловленный ею результат.
К этому !случаю можно применять у нас ст. 33 УПК, которая
вводит правило о параллельной подсудности (не только1 при нали¬
чии нескольких обвиняемых, но и «по иным основаниям») и о пре¬
имущественном значении подсудности по месту, где было н а-
ч а т о дело.
Наконец, местом совершения преступления при преступ¬
ном бездействии надо считать не место нахождения лица
в момент, когда оно должно было совершить законом предписан¬
ное действие, а то место, где это действие должно было совер¬
шиться, но не совершено. Так, местом неявки на учет военнообя¬
занного будет Соответствующий военный комиссариат, а не место
Жительства уклонившегося. Не совсем определенно высказался
по этому вопросу Верховный суд СССР, устанавливая место
злостного невыполнения договора, заключенного в
Азербайджане с местом исполнения в Узбекистане. По мнению
Верховного, суда, мес;то преступления зависит от того, начато ли
частичное исполнение договора или нет: в первом случае местом
преступления является Узбекистан, где происходила сдача пред¬
мета договора, во втором — Азербайджан '. Вряд ли можно при¬
знать это решение правильным, так как оно не проводит ника-
1 «Вестник советской юстиции», 1927, № 3,
445
кого принципа и ставит решение вопроса в зависимость от
чайного обстоятельства.
Вспомогательным признаком служит место возбужд
н и я уголовного дела: им определяется подсудность в те
случаях, когда место совершения преступления определить невОзХ
можно. Пример — в поезде Москва — Одесса обнаружен в Кие®е
труп убитого; предполагаемый убийца задержан в. Одессе; уСТа_
новить место совершения убийства нельзя; дело подсудно Киев.'
скому суду.
Не указана в законе подсудность преступлений, совершенных
за границей (ст.ст. 2 и 3 УК). Очевидно, она может определяться
либо тем же признаком — местом возбуждения, либо местом з®.
держания обвиняемого.
Так как правила о местной подсудности существуют для обе¬
спечения наибольших удобств при рассмотрении дела, то они не
могут быть (абсолютно твердыми.
Законодатель предусматривает возможность неудобства их
применения в отдельных случаях и как поправку вводит порядок
судебного усмотрения при определении подсудности.
Ст. 30 УПК устанавливает возможность передачи дела из одного
суда в другой суд той же степени, если такой передачей может
быть достигнуто более беспристрастное и более скорое и притом
более полное рассмотрение дела. Выбор места суда при передаче
дела из одного народного суда в другой принадлежит тому обла¬
стному суду, в районе которого производится дело, и Военной
коллегии Верховного суда СССР в отношении военных трибуна¬
лов (ст.ст. 31 и 32 УПК, ст. 16, п. «д» положения о Верховном
суде СССР).
В условиях военного времени дело могло быть передано из
одного суда в другой по иным основаниям, которые действую¬
щим законодательством прямо не предусмотрены. Такими основа¬
ниями, в частности, являлись этапирование обвиняемого либо
выезд его из данной местности, а также временное прекращение
деятельности судов в этой местности.
В директивном письме (20 ноября 1941 г.) народный комиссар
юстиции СССР разъяснил, что подсудные военным трибуналам
дела о преступлениях, совершенных в местностях, объявленных
на военном положении, в случае этапирования обвиняемого в
местность, не объявленную на военном положении, и передачи
дела в судебные органы по месту нахождения обвиняемого дол¬
жны рассматриваться соответствующими военными трибуналами,
а если в месте нахождения обвиняемого военные трибуналы от¬
сутствуют, то общими судами. В указанном директивном письме
идет речь о делах, подсудных военным трибуналам, но по суще¬
ству оно содержит в себе общее положение, которое находит себе
применение в отношении всех вообще случаев, когда обвиняемый
этапирован в ту или иную местность, и которое заключается в том,
446
то дела эТи Д°лжны рассматриваться, как правило, по месту на-
**оЖдения обвиняемого.
Изменен был также порядок разрешения вопроса о территори¬
альной подсудности уголовных дел. Вопрос этот в пределах одной
той же области (края) разрешается областным (краевым) судом,
в пределах одной и той же союзной республики — Верховным
судом этой республики (ст.ст.31 и 32 УПК РСФСР и соответствую¬
щие статьи УПК других союзных республик); передача же дела
в суд другой союзной республики производится по определению
подготовительного заседания соответствующего суда с согласия
Председателя Верховного суда союзной республики и с санкции
Председателя Верховного суда Союза ССР (постановление Пле¬
нума Верховного суда СССР 16 июля 1939 'г.). В условиях воен¬
ного времени подсудность уголовного дела определялась в ука¬
занных выше случаях самим фактом нахождения обвиняемого
в данном месте и направлением дела в соответствующий суд.
Наряду с этим передача дела в иной суд возможна была так¬
же по определению вышестоящего суда. Если после отмены перво¬
начально вынесенного приговора вторичное рассмотрение дела
в том же суде не представлялось, по условиям военного времени,
возможным, то вышестоящий руд одновременно с отменой перво¬
начально вынесенного приговора либо в дополнительном своем
определении вправе был указать любой суд равной подсудности,
в котором дело подлежит новому рассмотрению. В тех случаях,
когда данный вопрос не был разрешен вышестоящим судом и ко¬
гда вынесение дополнительного определения по данному вопросу
не было возможным, установление суда, которому должно быть
передано дело для нового рассмотрения, предоставлялось в пре¬
делах одной и той же союзной республики Председателю Верхов¬
ного суда этой союзной республики; bi случае же необходимости
или целесообразности передачи дела на вторичное рассмотрение
в суд другой союзной республики установление суда предостав¬
лялось Председателю Верховного Суда СССР (постановление
Пленума Верховного суда Союза ССР 13 ноября 1941 г.1).
271. Подсудность по связи дел. Может случиться, что соглас¬
но вышеизложенным правилам о предметной и местной подсуд¬
ности, одно дело подсудно одному суду, а другое, тесно с ним
связанное, другому; или один из нескольких обвиняемых по делу
подлежит по личным основаниям иному суду, чем все остальные
обвиняемые. В этих случаях интересы всестороннего выяснения
Дела и процессуальной целесообразности требуют совместного
рассмотрения таких дел (или рассмотрения в одном суде дела
обо всех обвиняемых). При таком присоединении одного дела
(придаточного — causa accessoria) к другому (главному —■ causa
principalis) и говорят о подсудности по связи дел
(forum connexitatis).
1 Гродзинский, Материалы по уголовному процессу, М., 1943,
стр. 6—8.
447
Общее правило этой производной подсудности (по сущест
представляющей отклонение от обычной подсудности для
даточных дел) таково: дело низшей подсудности присоединяет^'
к делу высшей подсудности, и высший суд заменяет низщ^
допустима также замена равного суда равным, но не высщег ’
низшим.
Допускается, хотя и в более узких пределах, соединение дел
общей и особенной подсудности.
Соединение дел возможно или в силу процессуальной связи
их или в силу св|Язи материальной, т. е. основанной на положе¬
ниях материального уголовного права.
I. В силу процессуальной связи соединение допускается
обычно в следующих формах:
а) присоединение гражданского иска к уголовному
обвинению, рассмотренное нами выше;
б) присоединение встречного уголовного обвине¬
ния, возможное тогда, когда при частном обвинении обвиняе¬
мый выдвигает против обвинителя однородное обвинение, на¬
пример, в оскорблении.
Как известно, наш Уголовный кодекс не знает зачета встреч¬
ного обвинения при частных обвинениях. Однако закон 9 августа
1928 г. ввел следующее примечание к ст. 31 УПК УССР: «Дела
по взаимным обвинениям в преступлениях, указанных в ст. 11
настоящего кодекса, суд, по возможности, объединяет в одно
дело и, в,, зависимости от обстоятельств дела, характера обвине¬
ния и участия в нем каждого из обвиняемых, может применить
меры социальной защиты к каждому из обвиняемых или к од¬
ному из них или же оправдать их». Несмотря на некоторую не¬
ясность выражения, надо признать, что здесь не вводится прин¬
цип зачета, а устанавливается только принцип соединения дел по,
процессуальной связи. Оправдание обоих подсудимых может по¬
следовать лишь при недоказанности обвинения или отсутствии
состава преступления;
в) присоединение дел о проступках, учиненных в
заседании суда при рассмотрении другого дела. Практика
первых лет советской юстиции часто применяла этот порядок
к лжесвидетелям. Ныне он категорически устранен ст. 311 УПК,
и суд имеет право применять только процессуальные и дисци¬
плинарные, а не уголовные взыскания за нарушения порядка в
зале заседания.
II. Материальная связь дел вытекает из того, что к
Двум или более делам подлежит применению одна норма мате¬
риального уголовного права. Сюда относятся:
а) совокупность преступлений, совершенных од¬
ним лицом (субъективное единство), и
б) соучастие преступников в одном преступлении
(объективное единство).
Советский процесс, ставящий своей задачей не только уста-
448
„дение факта преступления, но выяснение характера и степени
асн°сти кажД°Г0 обвиняемого, допускает соединение дел на
оГ1н0ве их материальной связи. Постановление приговора по со-
°скуПности ранее состоявшихся отдельных приговоров всегда но-
механический характер, тогда как рассмотрение всех обви-
сеНий в одном процессе позволяет более правильно установить
*еру наказания.
м О совокупности преступлений, совершенных одним лицом, го¬
фрит ст. 34 УПК. Дела о них могут быть соединены в
одно производство, но соединение это необязательно и подчи¬
няется началу целесообразности. Соединение может иметь место
и в предварительном производстве (ст. 117 УПК выдвигает усло-
вИем такого соединения однородность преступлений или связан¬
ность их единством намерения) Ч
Соучастие преступников в одном преступлении обя¬
зательно влечет рассмотрение всего дела ц одном суде. Хотя
УПК не содержит статьи, прямо устанавливающей это правило,
но оно подразумевается текстом ст.ст. 33, 35, 36 УПК.
При соединении дел, если они подсудны судам одного на¬
именования, подсудность определяется местом первого возбуж¬
дения преследования; при столкновении же подсудности судов
различной степени судебной компетенции (подсудности) подсуд¬
ность областного суда поглощает подсудность народного суда
(и по аналогии подсудность Верховного суда поглощает подсуд¬
ность областных судов). При столкновении подсудности военных
трибуналов с подсудностью общих судов дело рассматривается
военным трибуналом. Однако в соответствии со ст. 9 Положения
военных трибуналов совместное слушание допускается лишь:
а) при невозможности разделения дела о нескольких обвиняе¬
мых, б) при совокупности преступлений, связанных единством
действия или намерения. В остальных случаях проводится раз¬
дельность рассмотрения (что подчеркнуто' в украинской
редакции ст.ст. 33 и 34).
272. Пререкания о подсудности. Каждое судебное учрежде¬
ние определяет подсудность дела самостоятельно, без обраще¬
ния в высшую инстанцию, принимая его к своему производству
Или направляя по надлежащей подсудности. При этом ввиду
сложности оснований подсудности или вследствие ошибки в тол-
1 Высшие органы юстиции неоднократно высказывались против широкого
применения соединения, подчеркивая минусы этого порядка. «Нельзя объеди¬
нять в одно производство различные дела о преступлениях, совершенных
°Дним и тем же обвиняемым, если эти преступления разнородны и не связаны
Между собой единством намерения» (УКК Верховного суда УССР, 1924,
105). «Не допускать механического соединения дел и выделять в особые
производства все, что хотя и имеет отношение к основному делу, но пред¬
ставляется побочным и без ущерба для дела может явиться предметом осо-
б°го производства» (циркуляр НКЮ РСФСР, 31 января 1924 г., № 20). См.
ец1е гл. II, стр. 368, прим. 1. »
29 Зак. 1524
449
Ковании может возникнуть спор о подсудности. Это так ца
ваемое пререкание о подсудности может быть подо
тельным, когда два суда утверждают о подсудности 11
дела, и отрицательным, когда оба суда признают, Л1 * * *
дело им де подсудно. ’
Очевидно, что для обоих случаев должен быть определен
законе способ разрешения возникшего между судами спора. QT 6
рый русский процесс создал чрезвычайно сложный, бюрократа'
ческий порядок разрешения этих так называемых пререк,
ний о подсудности1.
Советский законодатель сделал решительный шаг к упраз»
нению пререканий, создающих волокиту. Ст. 40 УПК установи^
что всякое дело, направленное из одного суда в другой в поряд^
определения подсудности, подлежит безусловному принятию
к производству тем судом, куда оно надавлено, и никакие
пререкания по этому поводу между судами не допускаются
Как Видно из текста, статья эта предусматривает только о т р
цательное пререкание. Очевидно, непредусмотренный зако¬
ном (и редкий на практике) случай положительного пре¬
рекания, т. е. утверждение двумя различными судами под¬
судности им дела, должен разрешаться вышестоящим судом
в порядке надзора. Неправильная отсылка дела одним судом в
другой с нарушением местной подсудности может быть обжало¬
вана получившим, дело судом в высшую инстанцию в порядке
надзора, но только после решения дела по существу. При нару¬
шении же предметной подсудности суд может принять дело
только в том случае, если этим он не превышает своих полно¬
мочий.
ЛИТЕРАТУРА К ЧЕТВЕРТОЙ ГЛАВЕ
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ
1. Учебники
Вышинский, Курс уголовного процесса, стр. 90—97.
Строгович, Уголовный процесс, стр. 112—117.
2. Монографии и статьи
М. Кожевников, Подсудность уголовных дел, М„ 1939.
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ
1. Учебники
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 94—179-
Роз и н, Русское уголовное судопроизводство, стр. 234—256.
Случевский, Учебник русского уголовного судопроизводства
стр. 273—296.
1 Розин («Уголовное судопроизводство», стр. 248—249), приводит та^
лицу пререканий между различными судебными органами с двадцать*®
тремя возможными их комбинациями и десятью различными органа»*’
разрешения пререканий.
450
ГЛАВА V
ПРЕДАНИЕ СУДУ
273. Процессуальная сущность предания суду. 274. Виды орга¬
низации предания суду в буржуазном процессе. 275. Предание
суду в советском процессе. 276. Сущность судебного контроля
в стадии предания суду. 277. Порядок рассмотрения дела в
подготовительном заседании. 278. Круг вопросов, рассматривае¬
мых в подготовительном заседании. 279. Форма определения
подготовительного заседания. 280. Опротестование определений
подготовительного заседания. 281. Единоличные действия народ¬
ного судьи в стадии предания суду
273. Процессуальная сущность предания суду. В самом ши¬
роком смысле слова предание суду есть акт соответствую¬
щего органа власти, подтверждающий достаточность обвини¬
тельных материалов, собранных в предварительном производ¬
стве против обвиняемого и предлагающий суду рассмотреть дело
о нем по существу в судебном заседании. Этот акт превращает
обвиняемого в подсудимого.
Не отрывдя процессуальной теории от практики советского
законодательства, мы можем дать два более узких определения
юридической сущности института предания суду. Каждый из них
соответствует существовавшим в различное время в уголовном
процессе союзных республик формам предания суду. В первом
понимании предание суду есть акт обвинительной вла¬
сти, превращающий обвиняемого в подсудимого и обязывающий
суд рассмотреть по существу окончательно сформулированное
обвинение. И по содержанию своему и по месту в ходе процесса
предание суду в этой форме представляет собой заключитель¬
ный момент предварительного производства. Это как бы вывод
самой обвинительной власти о достаточности собранных рассле¬
дованием обвинительных материалов для окончательного рас¬
смотрения дела судом и вынесения приговора.
Во втором понимании — предание суду является особой про¬
верочной стадией, следующей за ! предварительным производ¬
ством и находящейся в руках судебной власти. Предание
суду есть судебное решение о достаточности доказательств, со¬
бранных против обвиняемого Для рассмотрения дела о нем по
существу в заседании суда.
Провозглашение в Сталинской Конституции независимости
судей и подчинение их только закону вызвало принятие совет-
29*
451
ским законодателем единой для всего Советского Союза коцс
рукции предания суду как формы судебной проверки выВот'
обвинительной власти о достаточности собранных в предва?а
цельном производстве материалов для рассмотрения дела Л
обвиняемом по существу в заседании уголовного суда. 6
Такая организационная форма предания суду предусматривав
сотрудничество органов обвинительной власти и суда в предвари
тельном рассмотрении дела и дает возможность ввести в эт'
стадию процесса участие обвиняемого и его защитника. Тем са.
мым она представляет наибольшие гарантии того, что ни одц0
недостаточно расследованное дело не станет предметом судеб,
ного разбирательства по существу и что ни один обвиняемый
привлеченный без достаточных оснований, не будет предан суду*
274. Виды организации предания суду в буржуазном процес¬
се. Организация предания суду имеет различные формы, кото¬
рые тесно связаны с общими началами определенного процессу,
ального строя. Только в этой связи и может быть понята свое¬
образная англо-американская система предания суду большим
или обвинительным жюри. Большое жюри, выросшее из средне¬
вековых учреждений, было приспособлено буржуазией для
охраны ее интересов еще в XVII в. В настоящее'время оно по¬
теряло характер правовой гарантии личной свободы, Превратив¬
шись в пустую формальность. Это был 'громоздкий орган из
23 человек, приглашаемых шерифом к открытию четвертных
сессий, или ассизов, из числа местных помещиков-депутатов,
мировых судей. В'закрытом заседании обвинитель излагал сущ¬
ность обвинения и допрашивал одного-двух выдвинутых им сви¬
детелей. Если двенадцать заседателей признавали достаточность
обвинительных данных, то обвинительный , акт утверждался.
Иногда таким образом пропускалось до двадцати дел в час? Со¬
гласно статистическим данным, большое жюри в Англии отвер¬
гало менее одного процента обвинений. Временное приостановле¬
ние института большого жюри в период первой мировой войны
с передачей функций предания суду единоличному полицейскому
(мировому) судье показало буржуазии, что эта гораздо более
дешевая и быстрая процедура при надлежащем составе судей
в полной мере охраняет ее интересы. В 1933 г. парламент при¬
нял закон об упразднении большого жюри и передаче функций
большого жюри в руки единоличного судебного чиновника *.
В США эта форма предания суду сохранилась еще в боль¬
шинстве штатов.
Здесь она формально считается одной из основных гарантий
для граждан против произвола обвинительной власти. Фактически
же присяжные большого жюри безотказно штампуют любые
1 По закону 1933 г. большое жюри сохранено в Лондоне для рассмотре¬
ния дел о государственной измене чиновников «за морем» и некоторым по¬
добным преступлениям. Фактически можно считать его несуществующим,
452
^винительные акты, представляемые на их утверждение проку-
патУР°й-
Р щотландская система формально является полным
уществлением принципа состязательности обвинительного про-
°есса. Государственный обвинитель (лорд адвокат, возглавляю¬
щий орган прокуратуры) уподоблен гражданскому истцу. Он
предъявляет суду обвинительный акт, и суд принимает дело к
своему производству, как он принимает гражданское дело по
заявлению истца. Фактически такая широта прав государствен¬
но обвинителя значительно облегчает буржуазии судебную
расправу с не угодными ей элементами.
Французская система. В самом чистом виде реви¬
зионно-розыскной порядок проведен в организации предания су¬
ду во Франции. Процессуальный кодекс 1808 г. создал контроль
высшей судебной власти над обвинительной деятельностью
прокурора в лице обвинительной камеры апелляцион¬
ного суда. Таково было ее первоначальное назначение. Впослед¬
ствии эта задача постепенно умалилась. Поскольку прокуратура
оказалась весьма энергичным органом, в полной мере охраняю¬
щим интересы господствующего класса, контрольная деятель¬
ность обвинительной камеры ослабевала, но она не стала орга¬
ном защиты прав обвиняемого, как об этом говорят некоторые
французские процессуалисты
Согласно нынешнему порядку, следственный судья, находя,
что законченное следствие дает основания для предания суду,
направляет дело в прокуратуру. Генеральный прокурор при
апелляционном суде докладывает это дело в 10-дневный срок
камере предания суду (chambre de la mise en accussa-
tion), являющейся одним из отделений апелляционного суда.
Заседания ее не публичны и свидетели не вызываются. Прочи¬
тываются письменные материалы и заслушивается доклад про¬
курора. Подсудимый и гражданский истец имеют право присы¬
лать к заседанию только свои письменные заявления. При до¬
статочности доказательств камера постановляет об отсылке под¬
судимого в ассизный суд, и в этом случае генеральный прокурор
обязан составить обвинительный акт. При отсутствии состава
преступления или недостаточности улик камера постановляет об
освобождении обвиняемого.
Состав обвинительной камеры из членов высших (апелляци¬
онных) судов вполне гарантирует «надлежащий» классовый под¬
ход ее к вопросу о предании суду.
Предание суду в дореволюционной России.
В дореволюционном русском процессе дела) о преступлениях,
рассматриваемые без присяжных заседателей, вносились проку¬
рором непосредственно в окружный суд или в особое присутствие
судебной палаты.
1 Так, Garraud, Traite. t. Ill № 987—989. См. по этому вопросу Голун¬
ский, Камера предания суду («Социалистическая законность», 1937, №2).
453
Дела же, подлежащие рассмотрению суда с присяжными э
седателями, проходили предварительно через камеру предав'
суду при судебной палате. Прокурор окружного суда составл,,’’
обвинительный акт, который прокурор судебной палаты вносЛ
с необходимыми поправками в судебную палату. Докладывав
дело один из членов палаты. При отсутствии возражений с его
стороны против обвинительного акта последний утверждал*^
палатой. Дело направлялось через прокуратуру для рассмотри
ния в окружной суд. Признав отсутствие состава преступления
или недостаточность данных для предания суду, палата прекра.
щала дело. Эта бюрократическая система предания суду, при.
водившая к механическому утверждению обвинительных актов,
вызвала ходячее наименование судебной палаты «камерой штем¬
пелевания». Не давая никаких реальных гарантий обвиняемым,
она, по общему правилу, влекла удлинение срока предваритель¬
ного заключения на несколько месяцев. Классовое направление
деятельности судебной палаты определялось ее составом из чи¬
новников, прошедших длинную лестницу судейской карьеры —
«дьяков, в приказах поседелых», как назвал членов судебной
палаты Ленин.
Австрийская система по Процессуальному кодексу
1873 г. ввела в целях сокращения ускорения процедуры преда¬
ния суду следующий порядок. По окончании расследования про¬
курор направлял копию обвинительного акта обвиняемому с
разъяснением, что он может в определенный срок обжаловать
этот акт. В случае непринесения жалобы дело направлялось в
суд с присяжными для немедленного!рассмотрения по существу,
в случае принесения жалобы дело направлялось в суд второй
инстанции, который и решал 1 вопрос о предании суду или пре¬
кращении дела.
Теоретическое обоснование этой системы состояло в усилении
состязательности. В практике же буржуазного процесса она да¬
вала лишнюю гарантию тем из обвиняемых, которые могли опла¬
тить помощь опытного адвоката для составления жалобы. В то
же время система эта создавала в глазах присяжных и судей
предубеждение против тех обвиняемых, которые не обжаловали
обвинительного акта в силу своей бедности.
275. Предание суду в советском процессе. До издания кодек¬
са 1922 г. предание суду строилось у нас в основном как прове¬
рочная деятельность суда, которому были подсудны соответ¬
ствующие дела.
УПК 1922 г. ввел смешанный порядок. По делам, проходящим
стадию предварительного следствия, предание суду было по¬
строено так, что вопрос о нем решался в распорядительном за¬
седании суда, которому подсудно дело. Дела же, проходившие
дознание, направлялись для предания суду: а) прокурору,
если обвиняемому угрожало более тяжелое; наказание, чем один
год лишения свободы, и б) народному судье, если нака-
454
ациё не превышало одного года. Судья в этих случаях преда-
3аЛ суду единолично. Против предания суду в распорядитель¬
ном заседании того самого суда, который должен был разби¬
рать дело по существу, в нашей литературе выдвигались возра¬
жения. Указывали, что состав суда, знакомящийся с делом по
одним письменным материалам, вряд ли может сохранить судей¬
ское беспристрастие после вынесения им -решения о предании им
обвиняемого суду.
В '1929 г. среди других мероприятий, Направленных на уско¬
рение процесса, повышение качества следствия, в РСФСР и не¬
которых союзных республиках была принята система предания
суду обвинительной властью. Следователь по делам, по
которым производилось дознание, и прокурор по делам, по ко¬
торым производилось предварительное следствие, утверждали
обвинительное заключение, после чего суд должен был назначать
дели к рассмотрению в судебном заседании. В РСФСР судья
мог внести дело в подготовительное заседание в случае несо¬
гласия с выводами обвинительного заключения. В УССР он не
имел этого права. Фактически судебная проверка основатель¬
ности обвинения прекратилась во всех республиках.
Эта система не оправдала возлагавшихся на нее надежд по
улучшению качества следствия.
В свете требований XVII съезда-партии перед органами со¬
ветской юстиции встала неотложная задача резкого повышения
качества всей судебной работы. В апреле 1934 г. на I Всесоюз¬
ном совещании судебно-)прокурорских работников в прениях и
резолюции по докладу А. Вышинского было отмечено, что суще¬
ствующая система предания суду приводила к очень значитель¬
ному проценту дел, направляемых из судебных заседаний на
доследование или заканчивавшихся оправдательными пригово¬
рами, не считая еще того, что вышестоящие инстанции, в свою
очередь, отменяли много приговоров ввиду недостаточного рас¬
следования дел. Отсутствие судебного контроля над актом пре¬
дания суду, как отметило совещание, вредно отражается на
одной из важнейших гарантий граждан не'быть неосновательно
преданными суду. Совещание требовало повышения ответствен¬
ности прокуратуры за качество расследования, введения ’предва¬
рительной проверки обоснованности привлечения к ответствен¬
ности. Органом такой проверки должно быть распорядительное
заседание суда. Формой работы его должно быть рассмотрение
Дела по докладу прокурора, утвердившего обвинительное заклю¬
чение. Суд обсуждает вопросы о достаточности собранных улик
и о правильности квалификации преступления, о вызове допол¬
нительных свидетелей как по своему почину, так и по ходатай¬
ству обвиняемого. В случае когда обвиняемым заявлены процес¬
суальные ходатайства, распорядительное заседание может про¬
исходить с вызовом обвиняемого.
В'осуществлении решений I Всесоюзного совещания, впредь
455
до законодательных изменений УПК союзных республик, были
даны указания 47-го и 54-го Пленумов Верховного суда СССР
и ряд циркуляров Прокурора СССР, в частности 13 августа
1934 г., который указывает на необходимость участия прокурора
в подготовительном заседании.
Таким образом, руководящие органы суда и прокуратуры
установили обязательную проверку в подготовительном (или рас¬
порядительном) заседании всех вопросов, связанных с преданием
суду, вернув в наш процесс ту форму предания суду, которая
должна обеспечить наиболее тесное сотрудничество прокура¬
туры и суда и максимум гарантий для обвиняемого.
В августе 1938 г. правила,, которые до сих пор опирались на
авторитет Верховного суда и Прокуратуры СССР, получили здг
конодательное утверждение. Закон о судоустройстве в ст. 27
восстановил в общесоюзном масштабе институт судебной про¬
верки требования прокурора о предании суду. До рассмотрения
дела в судебном заседании народный суд утверждает обвини¬
тельное заключение, представленное прокурором. При несогла¬
сии с ним народный суд вправе возвратить дело прокурору на
доследование либо прекратить его, если к этому есть достаточ¬
ные основания.
276. Сущность судебного контроля в стадии предания суду.
Из формулы ст. 27 Закона о судоустройстве видно, что утвержде¬
ние прокурором обвинительного заключения не имеет оконча¬
тельного характера: оно имеет силу лишь для органов следствия.
Суд самостоятельно рассматривает те же вопросы, .которые раз¬
решал прокурор, проверяя законченное следствие. Но, утвер¬
ждая заключение, прокурор, будущий обвинитель на суде, выра¬
зил свой взгляд на правильность обвинения и свое намерение
поддерживать его в судебном'разбирательстве. Поэтому наибо¬
лее правильной формой проверки основательности требований
прокурора является проверка с его участием в качестве .доклад¬
чика по делу. Такая форма контроля гарантирует обвиняемого
от одностороннего обвинительного подхода к делу, который воз¬
можен иногда у органа, расследовавшего дело и изобличавшего
подследственного. С другой стороны, эта форма обеспечивает
учет судом точки зрения прокурора как государственного обви¬
нителя и всех собранных на следствии доказательств.
277. Порядок рассмотрения дела в подготовительном заседа¬
нии. Подготовительным (или распорядительным) заседанием на¬
зываемся 'закрытое заседание суда, которому подсудно напра¬
вленное прокурором дело. Оно рассматривает вопрос о предании
суду обвиняемого и остальные связанные с ним вопросы дела.
В народном суде в подготовительном заседании участвуют
судья и.два народных заседателя; в областном (краевом) суде —
три члена суда (ст. 237 УПК). Протокол заседания ведет секре¬
тарь (ctj 79 УПК). Докладчиком по делу является прокурор,
обязанный обосновать в своем докладе правильность вывода о
456
необходимости предать обвиняемого суду. Председательствую¬
щий (а в областном суде кто-либо из членов) делает после этого
содоклад, в котором отмечает пункты несогласия с докладом
прокурора (сомнительные вопросы дела, недостаточно выяснен¬
ные на следствии или неубедительность юридической оценки пре¬
ступления), или подтверждает правильность позиции прокурора.
Прокурор СССР, предлагая прокурорским работникам уча¬
ствовать в качестве докладчика во всех подготовительных заседа¬
ниях; особенно подчеркивал обязательность участия по делам о
преступлениях, влекущих лишение свободы. В случае неявки
прокурора докладывает дело народный судья; о неявке же про¬
курора суд сообщает вышестоящему прокурору (постановление
54-го Пленума Верховного суда СССР).
Ни свидетелей, ни экспертов вызывать в подготовительное
заседание нельзя.
Как правило, на подготовительное заседание не вызывается
и обвиняемый. Верховный суд СССР указал, что вызов обвиняе¬
мого допускается в тех случаях, когда суд считает необходимым
ознакомиться с личностью обвиняемого (вопрос о применении
ст. 8 УК); если обвиняемый несовершеннолетний, то в этих же
исключительных случаях допускается вызов и его защитника.
Практика иногда допускает участие обвиняемого или его защит¬
ника в случаях заявления ими серьезных процессуальных хода¬
тайств *. Но ни в коем случае допущение в подготовительное
заседание обвиняемого не может повлечь его допроса по су¬
ществу дела. После доклада члены суда могут задавать вопросы
докладчику и содокладчику в разъяснении неясных моментов
После этого состав суда — в отсутствии прокурора и секре¬
таря — обсуждает и выносит определение,, подписываемое всем
составом суда: а) об утверждении обвинительного заключения
и предания обвиняемого суду, или б) о направлении дела на до¬
следование с точным указанием вопросов, которые надо выяс¬
нить, или в) о прекращении дела ввиду отсутствия состава пре¬
ступления в действиях, приписываемых обвиняемому, или ввиду
наличия какого-либо из оснований, перечисленных в ст. 4 УПК,
или же ввиду полной необоснованности предъявленного обвине¬
ния 1 2. Если суд, соглашаясь с преданием обвиняемого суду, счи¬
1 В РСФСР эта практика основывается на постановлении Президиума
Верховного суда 14—16 мая 1935 г., которым народному судье и председателю
областного суда предоставлено было право вызывать обвиняемого, если «они
найдут это необходимым в интересах обеспечения более правильного разре¬
шения возбужденных обвиняемым ходатайств о дополнении следствия». УПК
УССР (ст. 2333 в редакции 1934 г.) и БССР (ст. 237 в редакции 1934 г.) до¬
пускает вызов обвиняемого в тех случаях, когда, в деле имеется его хода¬
тайство об истребовании дополнительных доказательств.
2 С описанным здесь и предложенным Верховным судом СССР порядком
обсуждения дела согласны Вышинский («За социалистическую закон¬
ность», 1935, № 6, стр. 9), Голунский, Камера предания суду («Со¬
циалистическая законность», 1937, № 2, стр. 66), Гродэинский,
Начало состязательности («Советская юстиция», 1939, № 9, стр. 9), Перлов,
457
тает неправильным или недостаточно полным обвинительное за¬
ключение, председатель (в областном суде — один из членов)
составляет новое обвинительное заключение, которое и утвер¬
ждается в подготовительном заседании (ст. 238 УПК). Старое
обвинительное заключение 'изымается из дела. Замена обвини¬
тельного заключения отражается в протоколе подготовительного
заседания.
278. Круг вопросов, рассматриваемых в подготовительном
заседании. Подготовительное заседание не судит, а лишь пре¬
дает суду, не рассматривает дела по существу, а лишь про¬
веряет основательность требования прокуратуры и правильность
проведенного следствия. Конечно, бывают отдельные случаи, в
которых факт совершения преступления обвиняемым не вызы¬
вает сомнения (он задержан на месте преступления и сам в нем
сознается и т. п.). Но вопрос о доказанности преступления, о
вине предаваемого суду не должен вообще обсуждаться. Ведь
есть гораздо более обширная категория дел, в которых дока¬
зательства противоречивы, свидетели расходятся, обвиняемый не
сознается. Подготовительное заседание, имея перед собой лишь
протоколы допросов и иные документы, не может выносить ре¬
шения по существу дела: оно должно быть обставлено множе¬
ством гарантий (гласность и непосредственность разбирательства,
право обвиняемого на защиту). Задача подготовительного засе-
Подготовительное заседание, стр. 7. Против этого порядка возражает в двух
пунктах Строгович, Предание суду, стр. 4—5. По его мнению, «судья не
может быть содокладчиком прокурора», потому что «подготовительное засе¬
дание есть заседание суда»; судья «высказывает свое мнение при обсужде¬
нии дела». Кроме того, он считает, что так как «тайна совещательной комнаты
относится к вынесению приговора, а не к преданию суду», то нет никакого
основания требовать удаления прокурора и секретаря на время совещания су¬
дей: «обсуждение происходит в присутствии и при участии проку¬
рора, при нем же трибунал выносит свое определение». Оба эти положения
неправильны. Как требует Пленум Верховного суда СССР, судья делает
именно содоклад, который должен осветить все рассматриваемые в подго¬
товительном заседании вопросы. Он должен основательно к нему готовиться,
так, чтобы в случае отсутствия прокурора быть единственным докладчиком.
Такой порядок обеспечивает всесторонность рассмотрения дела. Осо¬
бый характер этого заседания вполне понятен: это ведь не судебное следствие.
И если отвергать возможность содокл ада судьи на том основании, что
он не может быть содокладчиком прокурора в судебном заседании, то нужно
отвергнуть идокладпрокурора: он не бывает докладчиком в судебном
заседании. Совещание в отсутствии прокурора и секретаря происходит не для
охраны «тайны совещания», а для ограждения независимости судей и гаран¬
тии соблюдения основного требования правосудия: все решения суда
обсуждаются и принимаются только законным составом
суда. Это бесспорно и в отношении отдельных определений суда в ходе
судебного разбирательства и в отношении определения подготовительного за¬
седания. Постановление Пленума Верховного суда СССР 15 апреля 1943 г.
подчеркнуло, что «вынесение подобных определений в обстановке, препят¬
ствующей предварительному всестороннему обсуждению составом суда
как решения по существу, так и изложения определения, не обеспечивает
соблюдения требований закона в отношении полноты содержания определений
и может способствовать вынесению необоснованных и непродуманных опреде¬
лений» («Судебная практика», 1943, вып. V, стр. 1).
458
даиия — не допускать необоснованного, непра-
в ильного предания суду и нарушения процес¬
суальных норм в ходе следствия. Этим и опреде¬
ляется круг вопросов, рассматриваемых в подготовительном за¬
седании.
Первый вопрос — о составе преступления. Если его
нет в приписываемом обвиняемому деянии,. то все остальн!ые во¬
просы отпадают, дальнейшее производство бесцельно и дело
прекращается. При утвердительном решении вопроса суд рас¬
сматривает дальнейшие: вопросы.
Второй вопрос — о достаточности и обоснован¬
ности предъявленного обвинения. Обвинение дол¬
жно охватывать 'все приписываемые подследственному деяния
(полнота). Оно должно опираться на определенные доказатель¬
ства (обоснованность). Подготовительное заседание проверяет
только, имеются ли вообще доказательства и достаточно ли их
для обоснования обвинения (не голословно ли обвинение), но не
может входить в оценку их по существу (правду ли говорят сви¬
детели, насколько правдоподобно опознание и т. д.).
Если совокупность собранных и не опровергнутых на след¬
ствии доказательств обвинения позволяет рассчитывать, что при
их подтверждении в судебном заседании обвиняемый будет
признан виновным и осужден, подготовительное заседание имеет
достаточное основание для предания его суду.
Третий вопрос — о полноте расследования. Суд
устанавливает, нет ли явных пробелов в следствии, проверены ли
возражения обвиняемого.
Четвертый вопрос — о правильности юридической
оценки преступления (о применении надлежащего ма¬
териального закона).
К этим главным вопросам, определяющим законность и обо¬
снованность предания суду, присоединяется .пятый — большой
важности вопрос — о соблюдении при проведении
следствия процессуальных норм. Если будут уста¬
новлены грубые нарушения УПК, например, непредъявление
обвинения (ст. 128—129 УПК) , непредъявление материалов окон¬
ченного следствия (ст. 206 УПК), непроведение экспертизы в
случаях ее обязательности (прим. I к ст. 63), суд должен вернуть
дело на доследование.
В случае положительного ответа на все пять вопросов этой
группы можно считать решенным и'вопрос о предании суду об¬
виняемого. Тогда суд решает дополнительные вопросы, относя¬
щиеся к будущему судебному заседанию: 1) о списке лиц, вызы¬
ваемых в судебное /заседание; 2) о ходатайствах обвиняемого
(приобщение документов, вызов дополнительных свидетелей и
пр.). Суд не может отказать в вызове свидетелей, показания
которых имеют значение для дела; 3) 'о порядке слушания дела
(открытое или закрытое заседание, с участием сторон или без
459
такового). Суд может признать обязательным участие прокуро.
ра, который должен выполнить это определение суда; в этом
случае участие защитника обязательно; в других случаях оно
допускается в силу ст. 111 Конституции, при просьбе об этом
Обвиняемого; 4) 'о времени и месте судебного заседания; 5) о
мере обеспечения, избранной на следствии. Суд может изменить
и отменить ее, а также может назначить меру обеспечения, если
она не была применена в ходе следствия
279. Форма определения подготовительного заседания. Виды
определения были уже перечислены в соответствий со ст. 27
Закона о судоустройстве. Говоря о форме его, надо отметить
ошибку, 'распространенную в нашей практике и состоящую в
том, что суд делает предметом определения не тот вопрос, ко¬
торый должен рассматриваться в подготовительном заседании;
отсюда — частое несоответствие резолютивной части определе¬
ния его описательной части. В определении пишется, что пре¬
ступление обвиняемого подтверждено всеми материалами рас¬
следования. Из такой формулировки естественным был бы вы¬
вод о виновности и наказании- лица, а не вывод о предании суду,
который делает подготовительное заседание. Но в этой стадии
процесса не рассматривается вопрос о доказанности обвинения,
о виновности подследственного. Нельзя до рассмотре¬
ния дела по существу, с предоставлением обвиняемому
всех гарантированных законом способов защита, решать во¬
прос о вине. Таким порочным по существу определением суд
умаляет значение судебного разбирательства, как бы предрешая
окончательный его результат — приговор. Правильно формули¬
рованное определение подготовительного заседания должно от¬
разить рассмотренные в нем вопросы и указать, что следствие
проведено полно и согласно нормам УПК, что собранные мате¬
риалы достаточны для предания суду и что обвинение юриди¬
чески правильно.
Если ‘обвиняемый выдвигал какие-нибудь возражения против
юридической оценки обвинения или существа его, или указывал
на грубые нарушения процессуальных норм в ходе следствия, суд
должен в своем определении остановиться на указаниях обви¬
няемого и дать ответ‘на них. Нельзя ограничиться только откло¬
нением возражений обвиняемого: надо привести мотивы откло¬
нения.
Во всех случаях изменения юридической оценки, прекращения
дела или направления его к доследованию суд должен также
привести в своем определении точную и обоснованную мотиви¬
ровку. Вместе с тем подготовительное заседание обязано довести
до сведения вышестоящего прокурора о своем определении.
280. Опротестование определений подготовительного заседа¬
ния. После вынесения определения подготовительного заседания
1 См. подробнее по всем вопросам подготовительного заседания в моей
работе «Предание суду», изд. 2-е, М., 1944.
460
обвиняемый становится подсудимым. С этого момента проку¬
ратура уже не имеет права изменить направление дела, кото¬
рое суд должен рассмотреть по существу. Закон не предоставляет
подсудимому права обжаловать определение подготовительного
заседания о предании суду. Двукратная проверка материалов
предварительного следствия прокурором и судом считается до¬
статочной гарантией основательности предания суду. Прокурору
предоставляется право опротестовать определение, вынесенное
не в согласии с выводами обвинительного заключения (измене¬
ние юридической оценки преступления, а также направление
дела на доследование или его прекращение) (ст. 237 УПК). Надо
считать, что опротестование это ограничивается общим сроком для
принесения жалоб и протестов — 5 дней для'определений народ¬
ного суда и 72 часа для определений областного суда. Проку¬
роры нередко'нарушают этот срок, считая, что направление дела
на доследование может быть опротестовано и через две недели
и 1через месяц. Ст. ст. 344 и 346 УПК не оставляют сомнения
в неправильности такого не ограниченного сроком' опротестова¬
ние, которое влечет за собой волокиту.
В случае опротестования определения подготовительного за¬
седания вопрос о достаточности оснований для предания суду
решается окончательно вышестоящим судом *.
281. Единоличные действия народного судьи в стадии преда¬
ния суду. Ст. 27 Закона о судоустройстве устанавливает выше¬
описанный порядок предания суду только для дел, направляемых
в суд прокурором. Дела, поступившие от органов дознания, на¬
родный судья может назначить к слушанию, не внося в! подгото¬
вительное заседание (ст. 249 УПК). Также единолично он мо-
жет решить вопрос о направлении дела на доследование (ст. ст.
234, 247 УПК). Если же по материалам дела народный судья
йриходит к выводу о необходимости прекратить дело, он вносит
/его в подготовительное заседание, которое и решает вопрос о
/прекращении дела (ст. 248 УПК).
I Не вносятся в подготовительное заседание также дела о
хулиганстве и прогулах, и самовольном уходе с предприятий.
Получив материал по делу одной из этих категорий, народный
судья удостоверяется в наличии в них требуемых законом дан¬
ных и назначает дело к слушанию. Если этих данных нет, то
судья либо возвращает материал для дополнения этими данными
1 Дело, прекращенное в подготовительном заседании, может быть рас¬
смотрено судом по существу только при условии предварительной отмены
вышестоящим судом определения подготовительного заседания. Точно так же,
изменив в подготовительном заседании юридическую оценку обвинения,
народный суд не имеет права в дальнейшем рассматривать это
дело по первоначальной юридической оценке обвинения, если его определение
не отменено по протесту прокурора вышестоящим судом (см. определение
Верховного суда СССР по делу Оруджева и Агаева, «Сборник постановлений
и определений», 1939, 2, стр. 66).
461
(дела по Указу 26 июня 1940 г.), либо предлагает произвел
расследование (п. I ст. 247 УПК).
По тем делам, где расследование не производилось у су
есть еще право вызвать до назначения дела к слушанию оба
няемого, разъяснить ему сущность обвинения и спросить его
датайствует ли он о вызове свидетелей и экспертов и об ис’тп
бовании других доказательств (ст. 256 УГ1К)- Р '
После предания суду на судье лежит обязанность техниче-
ской подготовки дела к судебному рассмотрению. Он долж6н
обеспечить наличие в суде вещественных доказательств, свое,
временное вручение повесток свидетелям и экспертам. В отно-
шении обвиняемого на народном судье лежат следующие обя¬
занности: а) он должен обеспечить вручение ему копии обвини- -
ггелйного заключения (или заменяющей ее повестки по делам
частного обвинения) не менее чем за трое суток до слушания
дела (ст. 235 УПК); б) в случаях, предусмотренных в ст. 55
УПК, судья должен назначить обвиняемому защитника; в) об¬
виняемый и его защитник должны быть допущены, к ознакомлен
нию с делом. Обвиняемый, находящийся под стражей, получает
право на личное свидание с защитником (ст. 252 УПК).
ЛИТЕРАТУРА К V ГЛАВЕ
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ
1. Учебники
Вышинский, Курс уголовного процесса, стр. 166—173.
Строгович, Уголовный процесс, гл. 20.
2. Монографии и статьи
Вышинский, Речь товарища Сталина 4 мая и задачи советской юсти¬
ции, М., 1935.
Голунский, Камера предания суду («Социалистическая законность»,
1937, № 2).
Он же, Предание суду («Советская юстиция», 1938, № 9 и 10).
Гродзинский, О предании суду («Вестник советской юстиции», 1927,
№ 16 и 18).
Он же, Начало состязательности в стадии предания суду («Советская
юстиция», 1939, № 9).
Перлов, Предание суду в советском уголовном процессе, Юриздат,
М„ 1948.
Чельцов. Предание суду, изд. 2-е, М., 1944.
Он же, Участие прокурора в подготовительном заседании суда («Со¬
циалистическая законность», 1944, № 7—8).
Дискуссия о предании суду в журнале «Социалистическая законность»
за 1946—1947 гг. (статьи Арсеньева, Шифмана, Шнейдера и Чельцова).
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ
1. Учебники
Фоцницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 400—417.
Розин, Русское уголовное судопроизводство, стр. 472—479.
Случевский, Учебник русского уголовного судопроизводства,
стр. 542—563.
2. Монографии и статьи
Объяснительная записка к проекту новой редакции Устава уголовного
судопроизводства, т. Ill, I ст.
В. Набоков, В Систематическом комментарии к Уставу уголовного
судопроизводства, под ред. Гернета, т. III, стр. 865 и сл.
ГЛАВА VI
СУДЕБНОЕ РАЗБИРАТЕЛЬСТВО
282. Политическое и процессуальное значение этой стадии.
283. Принципы судебного разбирательства. 284. Гласность.
285. Устность. 286. Непосредственность. 287. Национальный
язык. £88. Участие сторон. 289. Право на защиту. 290. Суд и
стороны. Права председателя в судебном заседании. 291. Роль
прокурора в суде. 292. Защитник и его процессуальное положе¬
ние. 293. Подсудимый. 294. Потерпевший в судебном разбира¬
тельстве. 295. Части судебного заседания по УПК. Подготовитель¬
ная часть. 296. Судебное следствие. Содержание и порядок.
297. Допрос обвиняемого. 298. Правила допроса свидетелей.
299. Производство экспертизы. ЗЩ). Прения сторон, речь проку¬
рора. 301. Речь гражданского истца. 302. Речь защитника. 303. Реп¬
лики. 304. Последнее слово подсудимого. 305. Формулировка об¬
винения сторонами. 306. Протокол судебного заседания. 307. Осо¬
бенности разбирательства по делам частного обвинения.
282. Политическое и процессуальное значение этой стадии
процесса. Судебное разбирательство или окончательное произ¬
водство есть главная стадия всего процесса. Именно здесь в де¬
мократических формах, «.. .сообразно с принципами Советской
власти...» ', совершается тот акт правосудия, о котором
говорит ст. 4 Закона о судоустройстве, и в отношении которого
все предшествующие стадии процесса являются подготовитель¬
ными. Здесь проверяются совершенно иными методами все дока¬
зательства, собранные на предварительном следствии, а также и
представленные прямо в суд. Суд знакомится с личностью обви¬
няемого, а обвиняемый, получающий права стороны, может
лично или через защитника опровергать обвинение. Эта часть
процесса протекает публично, оказывая воспитательное воздей¬
ствие на участников процесса, всех присутствующих и читающих
отчеты о деле. Она заканчивается оценкой со стороны суда всех
доказательств и провозглашением от имени государства при¬
говора о виновности подсудимого и мере наказания или о его не¬
виновности. Таким образом, она завершает процесс. Су¬
дебный приговор, вступив в силу, является как бы законом
По данному делу, подлежащим безусловному выполнению всеми
органами государства.
1 Ленин, Соч., т. XXII, стр. 425.
463
Ввиду такого значения судебного разбирательства те начал
которые обеспечивают возможно большее приближение к
риальной истине, проведены наиболее полно в этой стадии
цесса Поэтому очень большое число норм Уголовно-проц^ '
суального кодекса определяет последовательность отделыц^
частей судебного разбирательства и порядок каждой из
Соблюдение этих норм законодатель считает настолько важны/
для достижения целей процесса, что нарушение многих из ццх
влечет, согласно закону, обязательную отмену приговора суда
283. Принципы судебного разбирательства. Эти принцип^
были названы и рассмотрены выше в главе VI первой части
В стадии судебного разбирательства они получают наиболее пол^
ное осуществление. Это — гласность^ устность, непо¬
средственность, ведение дела на националь¬
ном языке, участие сторон, т. е. использование со-
стязательной формы.
В дополнение к сказанному выше отметим существенные про¬
цессуальные- моменты, относящиеся к каждому из этих принци¬
пов в стадии судебного разбирательства.
284. Гласность. Согласно ст. 111 Конституции СССР, разби¬
рательство дел во всех судах открытое, иначе—-гласное, до¬
ступное для публики, поскольку законом не предусмотрены
исключения. Об этих исключениях говорят ст. ст. 19—20 УПК.
Удаление публики из зала на все время заседаний или на часть
его допускается не иначе, как по мотивированному определению
суда, и притом лишь в случаях, где представляется, необходимым
охранить военную, дипломатическую или государстаенную тайну,
а также по делам о половых преступлениях. Кроме, того, не до¬
пускаются в зал судебного заседания дети моложе 14 лет. Но
даже по делам, рассмотренным при закрытых дверях, приговор
провозглашается публично (ст. 21 УПК).
М. И. Калинин в речи на торжественном заседании, посвя¬
щенном десятилетию Верховного суда СССР, очень хорошо по¬
казал значение гласности судебного разбирательства как метода
воспитательной, агитационно-массовой работы: «Судья должен
не только уметь правильно политически разобраться в данном
конкретном деле ..., но он должен еще, кроме того, суметь это
1 В одном из новейших постановлений .Пленума ВС СССР мы находим
яркое указание на самостоятельное значение судебного следствия и его осо¬
бенные методы: «Как видно из материалов дела, суд в отношении всех обви¬
няемых существенным образом изменил формулировку обвинения, изложен¬
ную в обвинительном заключении, а двух даже оправдал. Такой результат
имел место вследствие того, что суд подверг тщательной критической проверке
в судебном заседании материалы цредварительного следствия, использовав
те процессуальные правила, которые закон установил, как необходимые усло¬
вия судебного рассмотрения, гарантирующие правильное осуществление со¬
ветского правосудия. Эти гарантии заключаются в гласности, непосредствен¬
ности, устности и состязательности судебного процесса» (Постановление
Пленума Верховного суда СССР 14 февраля 1947 г. по д, Драмарецкой. «Су¬
дебная практика Верховного суда СССР», 1947 г., вып. 1 (XXXV), стр. 12).
464
делать так убедительно, так показательно, чтобы не только он
и народные заседатели, но и все присутствующие на суде
с зОбрались в этом деле и поняли правильность вынесенного су-
решения. Можно совершенно уверенно сказать, что когда
Сродный суд так разберет дело, то и осужденный запомнит его
решение на всю жизнь, как бы он этим решением ни был недо-
аолен. Мы мало учитываем, что суд оказывает огромнейшее
влияние как на тех, которые привлекаются к ответственности, так
и на присутствующих. Судья, который хорошо, умело, по-пар-
тийному ведет дело, всегда сумеет обеспечить и хорошую ауди¬
торию. Люди придут его слушать, учиться у него» *. В этом вы¬
сказывании подчеркивается и ответственность судьи за правиль¬
ное проведение публичного разбирательства: глас¬
ность обеспечивает соблюдение судом всех норм процессуального
закона.
Из общего правила о гласности допускаются исключе¬
ния по делам о малолетних. Здесь свойственная судебному
заседанию торжественность и широкая гласность могут оказать
вредное воздействие на психику малолетних — обвиняемых и
свидетелей — и помешать всестороннему выяснению дела. НКЮ
(приказ 1939 г. № 64) предложил судам «в дни судебного рас¬
смотрения дел о преступлениях несовершеннолетних не назначать
рассмотрения других уголовных дел». Практика камер народного
суда по делам о малолетних допускает не только удаление из
зала суда публики, но также и обвиняемого на время от¬
дельных допросов или прений сторон. Обязательное участие за¬
щитника в этих делах вполне обеспечивает от нарушений права
малолетних,( в чьих интересах обычно и допускаются указанные
ограничения «гласности сторон» 1 2.
285. Устность суда является методом общения суда со сто¬
ронами и другими участниками процесса. Она противопоста¬
вляется письменности, обычной в розыскном процессе, в ко¬
тором стороны и суд обменивались бумагами. Устность является
естественным дополнением гласности, которая потеряла бы свое
значение, если бы присутствующая в зале суда публика только
наблюдала за обменом бумаг.
Письменность в судебном заседании может применяться
лишь в ограниченном объеме, заменяя иногда устность в сноше-
ниях суда с кем-либо из участников процесса в случае его глу¬
хоты или немоты. Суду не разрешается также использовать в
совещательной комнате те письменные документы, которые име¬
1 «За социалистическую законность», 1934, № 3.
2 См. статьи Д. Горовиц, К вопросу о необходимых изменениях в про¬
цессуальном законодательстве СССР по делам несовершеннолетних («Совет¬
ское государство и право», 1940, № 1) и О защите по делам несовершеннолет¬
них («Советское государство и право», 1941, № 4); В Тадевосян, Об
Уголовном процессе по делам о несовершеннолетних («Социалистическая
законность», 1939, № 4).
30 Зак. 1524
465
ются в деле, если они не были оглашены в ходе разбирательств
Этот запрет тесно связан с требованием следующего принццр
286. Непосредственность относится к способу восприят^’
судом имеющихся в деле доказательств. Если между источников
доказательств и судом становится посредник, передающий
содержание этих доказательств, процесс теряет непосредствен,
ность. Это бывает в тех случаях, когда суд считает возможны^
рассматривать дело, несмотря на неявку в заседание обвиняе¬
мого и всех свидетелей. Тогда в распоряжении суда оказывается
только запись их показаний, сделанная следователем.
Суд не имеет в этих случаях возможности ни пополнить имею¬
щиеся в протоколах показаний пробелы, ни проверить правдиво¬
сти и убежденности каждого свидетеля и оценить впечатление,
производимое его личностью. Таким образом, обычно нарушение
принципа устности, обращение к письменности ведут к наруше-
нию принципа непосредственности.
Этот принцип требует, чтобы суд лично воспринял все дока¬
зательства из первых источников, т. е. выслушал объяснения
подсудимого, показания свидетелей и заключение эксперта,
осмотрел письменные и вещественные доказательства. Это тре¬
бование! относится к каждому из судей. Поэтому ведение дела на
языке, не понятном для кого-либо из заседателей, нарушает не¬
посредственность: ему придется удовлетвориться рассказом дру¬
гих судей о том, как они восприняли обстоятельства
дела. Участие переводчика, конечно, в известной степени на¬
рушает непосредственность, но в определенных случаях оно не¬
избежно. Ст. 319 УПК в первой части подчеркивает значение
непосредственности, говоря, что суд основывает приговор исклю¬
чительно на имеющихся в деле доказательствах, рассмо¬
тренных в судебном заседании.
Иногда в нашей практике встречается отклонение ходатайств
сторон (и особенно подсудимого) о вызове в судебное заседание
кого-либо из свидетелей по тому мотиву, что показание этого
свидетеля записано в протоколах расследования. Такая мотиви¬
ровка является порочной, она нарушает принцип непосредствен¬
ности: прочтение протокола допускается как исключение в случае
невозможности вызова того или иного свидетеля. Как правило
же, суд должен лично выслушать все показания *.
Из принципа непосредственности вытекают два дополнитель¬
ных правила, обеспечивающие полное его проведение. Первое —
непрерывность заседания (ст. 258 УПК) и второе — неизмен¬
ность состава суда (ст. 42 УПК).
Непрерывность процесса — понятие относительное — не ис-
1 См. статью профессора И. Т. Голяк о в а, Быстрее закончить пере¬
стройку работы судебных органов на военный лад («Социалистическая за¬
конность» 1941, № 6, стр. 3), в которой осуждается попытка одного из судов
не вызывать в судебное заседание обвиняемого и свидетелей со ссылкой на
условия военного времени.
466
л(Очает, конечно, возможности перерыва для отдыха или вы-
ываеМЫХ особыми условиями дела, например, сложностью ма-
Зериалов, требующей подготовки сторон к прениям. Не должно
Kjjrb столь длительных перерывов во время слушания дела,
цТобы из памяти судей могли изгладиться непосредственно вос¬
принятые впечатления. Именно во избежание этого законодатель
категорически запрещает членам суда до окончания одногодела
принимать участие в разрешении другого (ст. 258 УПК). Нару¬
шение этого правила влечет за собой отмену приговора как
лишающее одной из существенных гарантий его правильности.
Смысл запретов этого закона тот, что всякий длительный пере¬
рыв, а тем более переход к слушанию новых дел стирает хотя бы
частично воспринятые судьями впечатления от доказательств по
первому делу, заслоняет их новыми впечатлениями. В этом слу¬
чае трудно рассчитывать на правильность сохранившихся у судей
впечатлений к моменту вынесения приговора по первому делу.
Если у судьи и вырабатывается профессиональная память, сохра¬
няющая все существенные моменты в течение долгого времени,
то на непривычных к судебной работе заседателей нарушения
правила о непрерывности процесса действуют очень сильно.
Правило о неизменности состава суда выражено в ст. 42 УПК.
Дело должно быть разобрано от начала до конца в одном и том
же составе судей.
В случае замены кого-либо из состава судей весь процесс
должен начинаться сызнова, — иначе новый судья не будет не¬
посредственно ознакомлен со всеми доказательствами. Из этого
правила примечание к указанной статье делает исключение: в
РСФСР только в отношении запасного народного заседателя
в УССР в отношении всякого запасного судьи.
В обоих случаях запасной судья должен присутствовать в за¬
ле суда, и от его заявления зависит вопрос о возобновлении слу¬
шания дела.
287. Национальный язык. Принципы ленинско-сталинской
национальной политики в судебной работе выражены в ст. ПО
Конституции и ст. 7 Закона о судоустройстве. Судопроизводство
ведется на языке союзной или автономной республики с обеспе¬
чением для лиц, не владеющих этим языком, полного ознакомле¬
ния с материалами дела через переводчика, а также права вы¬
ступать на суде на родном языке. Ст. 22 УПК РСФСР указывает
ряд конкретных мер по осуществлению этого важного принципа:
обвинительное заключение и другие документы должны быть
вручены обвиняемому переведенными на его родной язык, если он
Не владеет языком, на котором ведется дело. По его требова¬
нию эти документы должны оглашаться также на его родном
языке. При том же условии (невладения языком судопроизвод-
1 См. Н. Полянский, Комментарии к УПК (совместно с П. Люблин¬
ским), изд. 2-е, М., 1928 г., стр. 57.
30*
467
ства) каждое заинтересованное лицо может подавать
рода бумаги и заявления на своем родном языке
Огромное политическое значение этого великого принципа со
ветского процесса показано И. В. Сталиным: «.. .поставить щКо'
лу, суд, администрацию, органы власти на родном языке — ЭТ(^
именно и значит осуществить на деле советскую автономию, ибо
советская автономия есть не что иное, как сумма всех этих инстц,
тутов, облеченная в украинскую, туркестанскую, киргизскую
и т. д. формы» 1 2.
288. Участие сторон. Эта черта резко отличает судебное
разбирательство от предварительного расследования, в котором
нет сторон, и прокурор является руководителем. В судебном же
разбирательстве прокурор, обвиняющий подсудимого, и этот по¬
следний, объявляются, по выражению закона (23 ст. УПК),
сторонами.
1 Верховные суды СССР и РСФСР считают нарушение правила ст. 22
УПК РСФСР безусловным основанием для отмены приговора суда. Вот прин¬
ципиальное определение Верховного суда РСФСР («Советская юстиция»,
1936, № 24).
Приговором народного суда Мечетлинского района Башкирской АССР
20 мая 1935 г. гр. Шаншеров был осужден по ст. ст. 153 и 74 УК к пяти го¬
дам лишения свободы.
В жалобе, поданной им в Верховный суд Союза ССР, Шаншеров указал,
что дело слушалось на непонятном ему языке, без переводчика и поэтому он
не понимал, что происходит на суде.
По протесту председателя Уголовной коллегии Верховного суда Союза
ССР дело было внесено в президиум Башкирского главного суда, который
протест отклонил за нецелесообразностью пересмотра дела.
Коллегия Верховного суда вынесла по этому делу следующее определе¬
ние:
«Приговор народного суда в отношении Шаншерова не может быть оста¬
влен в силе, так как, по заявлению осужденного, судебное заседание велось
на языке, которым он не владеет, без участия переводчика. Таким образом,
судом была нарушена ст. 22 УПК, что является недопустимым игнорирова¬
нием прав обвиняемого.
Поэтому кассационная коллегия определила: приговор народного суда в
отношении Шаншерова так же, как и все последующие решения, отменить и
дело передать на новое рассмотрение со стадии судебного следствия з тот
же суд иного состава».
Кроме того, коллегия вынесла следующее частное определение:
«Несмотря на то, что в кассационной жалобе осужденный Шаншеров
указывал на нарушение судом ст. 22 УПК, кассационная коллегия оставила
в силе приговор, санкционировав таким образом грубейшее нарушение прав
обвиняемого. Президиум главного суда, вместо того чтобы исправить ошиб¬
ку, указанную ему Верховным судом СССР, также оставляет приговор в силе
и в своем решении полностью обходит молчанием вопрос о нарушении ст. 22
УПК, считая достаточным для осуждения установленность преступления.
Подобное потворствование народному суду в нарушение УПК и игнори¬
рование указания Верховного суда СССР о нарушении УПК со стороны Пре¬
зидиума является недопустимым, так как идет вразрез с политикой укрепле¬
ния революционной законности. Поэтому кассационная коллегия предлагает
председателю главного суда дать соответствующие указания народному судь0
Шариповой и председательствующему кассационной коллегии т. Хапову из¬
жить в собственной практике подобное отношение к нарушениям УПК»-
2 И. Сталин, Соч., т. 4, стр. 359. J
468
Цо это не стороны в смысле нашего гражданского процесса,
котором истец и ответчик занимают равное по существу
АроЦессУальное положение. Ответчик может предъявить истцу
встречный иск, оба они могут ставить друг другу вопросы по по¬
воду взаимных претензий, каждый добивается и может добиться
присуждения в свою пользу с другой стороны. Такое равенство
обусловлено тем, что предметом гражданского процесса является
сПорное гражданское право, которое может принад¬
лежать и истцу и ответчику.
Предметом же уголовного, процесса является уголовное пре¬
следование подсудимого за вменяемое ему в вину преступление.
Такой предмет процесса обусловливает невозможность равенства
по существу процессуального положения государственного обви¬
нителя и подсудимого. Последний не может предъявлять каких-
либо встречных требований к прокурору, задавать ему вопросы
и т. д. Он только защищается против предъявленного ему
обвинения.
Но, как было указано в главе о принципах процесса, совет¬
ский законодатель вводит в судебное разбирательство состя¬
зательную форму, учитывая ее огромное значение для
раскрытия материальной истины.
Состязательная форма предполагает равенство основных про¬
цессуальных прав сторон. Реальность этого равенства в совет¬
ском процессе достигается тем, что законодатель рядом с под¬
судимым ставит защитника. Он получает одинаковые с
прокурором права на представление доказательств и их провер¬
ку, заявление перед судом различных ходатайств и на участие в
судебных прениях. Фактически он и осуществляет процессуаль¬
ное право подсудимого на защиту. Но это не лишает подсудимого
права и самому участвовать в качестве стороны в судебном след¬
ствии.
Защитник считается нашим законом стороной (ст. 23
УПК), участие которой обязательно при поддержании обвинения
прокурором. Только прямой отказ подсудимого от помощи за¬
щитника позволяет суду провести процесс с участием прокурора
без нарушения этим права подсудимого на защиту.
Очень четко определил значение состязательной формы в на¬
шем процессе А. Я. Вышинский: «Состязательность у нас не
просто единоборство сторон при пассивном и безучастном отно¬
шении суда к борьбе сторон... Состязательность сторон плюс
активное участие в судебном следствии самого суда на основе
гласности и равенства всех участвующих в процессе перед судом
и перед законом, — вот путь к установлению той материальной
истины, стремление к которой характеризует подлинное право¬
судие и подлинный суд» *.
■А. Вышинский, К положению на фронте правовой теории, стр. 39—40.
469
289. Право на защиту, гарантированное обвиняемому
ституцией,, находит свое осуществление в первую очередь '
стии в деле защитника. Эта сторона в уголовном производСт?'
не имеет своего особого процессуального интереса, служа инт
ресам защиты обвиняемого. Но, поскольку идет речь о зацпЛ
нике-адвокате (по закону защитником могут быть и близю?'
родственники обвиняемого), этот интерес должен осуществлять^
в рамках общей для советского суда, прокуратуры и адвокатур^
цели — достижения правильного и справедливого разрешение
дела.
При участии в деле прокурора только участие защитника
реально обеспечивает процессуальное равноправие обвинителя
и обвиняемого. Поэтому наш закон (ст. 55 УПК) считает обяза¬
тельным участие защитника, если в деле выступает государствен,
ный или общественный обвинитель. Естественно, что отказ обви¬
няемого от помощи защитника не может влечь устранения про¬
курора от участия в деле *.
Подсудимый, отказавшийся от помощи защитника, не остается
те/м самым без защиты. Он может лично использовать все при¬
надлежащие ему процессуальные права в ходе следствия и пре¬
ний сторон. Но, кроме того, на председателе суда (и на проку¬
роре, если он' участвует в деле) лежит обязанность помочь под¬
судимому в его защите выявлением всех благоприятных для него
моментов при проверке доказательств.
В деятельности судьи и прокурора, лишенной односторонности
изобличителя, выявляющей все, что может быть учтено в пользу
подсудимого, также находит свое осуществление право послед¬
него на защиту. Эта сторона в деятельности председателя суда
приобретает особенно важное значение, когда в разбирательстве
дела не участвует защитник. В таких случаях председатель обя¬
зан реально обеспечить подсудимому осуществление его права
на проверку и представление доказательств, т. е. участие его в
допросах свидетелей и экспертов, в осмотре вещественных дока*-
зательств, заявление ходатайств и дачу им объяснений в любой
момент процесса.
290. Суд и стороны. Права председателя в судебном заседа¬
нии. Суд занимает руководящее положение в этой стадии про¬
цесса. Стороны (прокурор и защитник) лишь помогают суду, ко-
1 Верховный суд Союза указал, что инициатива отказа от защитника при¬
надлежит только обвиняемому и суд не может ставить перед обвиняемый
вопроса об отказе его от помощи защитника в случае неявки последнего (по¬
становление Пленума Верховного суда СССР 7 декабря 1945 г. по делу Ма¬
тайс сСудебная практика», 1946, вып. 1 (XXV), стр. 5).
Если обвиняемый — несовершеннолетний, то его «согласие защищать
себя самого» не освобождает суд от обязанности назначить ему защитника,
особенно если в деле участвует прокурор (определение УСК Верховного суДа
СССР 1 февраля 1947 г. по делу Гришко и др.—«Социалистическая закон¬
ность», 1947, № 4, стр. 23).
470
| Ь1Й рассматривает все доказательства, подготовляя свое буду-
е" решение, а затем постановляет приговор.
111 (Три всей важности участия прокурора в суде наш закон не
лает его обязательным. Любое дело — от самого незначитель-
^го до самого серьезного (например, в военных трибуналах) —
ЯоЖеТ быть рассмотрено в суде без участия прокурора. Не
м ляется обязательным и участие защитника. На практике по
годЬшинству серьезных дел выступает прокурор, а в ряде дел,
рассматриваемых и без прокурора, участвует защитник.
" Но все же судебное заседание проходит иногда без обвини¬
теля (и защитника). В этих случаях не может осуществляться и
состязательная форма: нет двух спорящих сторон. Судьи (и
главным образом народный судья как председатель) должны
действовать более активно. На председателя ложится проверка
всех доказательств по делу и в первую очередь обвинительных.
Он сперва заменяет прокурора, проверяя и устанавливая все
пункты обвинения, предъявленные подсудимому по обвинитель¬
ному акту. Затем (с помощью защитника, если он есть) он также
внимательно проверяет правильность выдвинутых обвиняемым
возражений и доводов. Фактически обе эти части деятельности
судьи сливаются, потому что при допросе и обвиняемого и ка¬
ждого свидетеля должны выясняться и обвинительные и оправ¬
дательные моменты.
Ведущая роль суда в смысле обязанности его по своей ини¬
циативе исследовать все обстоятельства дела независимо оттого,
ссылаются на них стороны или нет, сохраняется и тогда, когда в
разбирательстве "Участвуют прокурор и защитник. Но предсе¬
дательствующий может быть менее активным в том смысле, что
фактически большая часть допросов в судебном следствии' предо¬
ставляется им прокурору и защитнику. В этом участии их в след¬
ствии (и в прениях, подводящих итог следствия) и выражается
их помощь суду и осуществляется состязательность процесса.
Она позволяет судье сохранять полную объективность, с одина¬
ковым вниманием относиться ко всем представляемым сторо¬
нами доказательствам, оценивать их без одностороннего увели¬
чения. Такая односторонность вполне понятна у каждой из
сторон (одна обвиняет, другая защищает). Судья должен уметь
подняться над односторонностью обвинителя и защитника, чтобы
взвесить все их доводы, внести в них поправки, вытекающие из
Данных дела, и вынести справедливый приговор.
И наши процессуальные кодексы, сохраняя за председателем
суда руководящее положение, позволяют ему использовать эту
помощь сторон.
Суд разрешает коллегиально все процессуальные вопросы:
порядок следствия, изменение мер пресечения, ходатайства сто¬
рон, отложение дела и направление его на доследование. Ши¬
рокие права по руководству принадлежат председателю: его рас¬
поряжения и по вопросу о внешнем порядке заседания и по
471
устранению из следствия и прений сторон всего, не относящег
к делу, обязательны для всех участников процесса. В слу^4
стеснения этими распоряжениями прав какой-либо стороны со е
ветствующие заявления обязательно заносятся в прото»Т
(ст. 257 УПК). OJ1
Таким образом, при нашем построении института обжадоВа
ния и пересмотра приговора,, позволяющем касаться и суще'
ства дела, правильность действий председателя по руковоп
ству процессом является предметом проверки со стороны суда
второй инстанции.
Не исполняющие распоряжения председателя участники про.
цесса и посторонние лица могут быть удалены из зала суда. Опре,
делением суда они могут быть также подвергнуты штрафу ИЛ1)
аресту до двух недель. При неисполнении же распоряжений пред,
седателя прокурором или адвокатом суд сообщает об этом орга-
нам прокуратуры или адвокатуры для возбуждения дисципли.
нарного преследования (ст. ст. 260, 261 УПК).
291. Роль прокурора на суде двойственна. С одной стороны,
он обвинитель, пришедший поддерживать свои требования об
осуждении подсудимого. Если бы у него не было уверенности в
правильности обвинения, он не должен был настаивать на преда¬
нии подследственного суду.
Но, с другой стороны, прокурор является блюстителем социа¬
листической законности. Обвиняя подсудимого, он обязан в то
же время защищать права и законные интересы всех участников
процесса, в том числе и обвиняемого. По каждому процессуаль¬
ному вопросу, кем бы из участников производства он ни был воз¬
бужден, суд обязан выслушать заключение прокурора не только
как стороны, но именно как органа охраны законности Это
двойственное положение прокурора отражается на самой поста¬
новке им обвинения: оно не может быть ни преувеличенным В
смысле более суровой правовой оценки, не соответствующей точ¬
ному значению закона, ни чрезмерно страстным и односторонним
1 В методическом письме Прокуратуры СССР «Об участии прокурора в
судебном следствии» читаем по этому вопросу: «При выполнении прокури
ром своих обвинительных функций он больше чем когда-либо должен быть
требователен и строг к соблюдению закона судом и участвующими в деле
лицами. Однако на практике встречаются факты совершенно недопустимого
поведения прокурора на суде, когда прокурор попустительствует нарушениям
процессуального закона, а иногда сам его нарушает. Возмутительный случай
такого рода имел место в народном суде при рассмотрении дела по обвине-
нию гр-на Метибовского в доведении гр-ки Калошиной до самоубийства. Ш
этому делу председатель суда лишил защитника права участвовать на той
части судебного следствия, которая происходила при закрытых дверях. Уча¬
ствовавший на суде прокурор никак не реагировал на это грубейшее наруше-
ние прав подсудимого и его защитника и спокойно продолжал участвовать 0
рассмотрении дела при закрытых дверях, хотя защитник в этой части судеб'
ного следствия был лишен возможности участвовать» («Социалистическая
законность», 1938, № 8).
472
I оценке личности подсудимого и обстоятельств дела. При из-
I вестных условиях прокурор должен отказываться от обвинения.
в Как сторона прокурор во все время судебного разбиратель-
т0а подчинен процессуальному руководству суда.
с Полным достоинства и сдержанности должно быть отношение
прокурора и к другим сторонам — гражданскому истцу, защит¬
нику. обвиняемому, а также ко всем участникам процесса. Со¬
вершенно недопустимы ни резкие выпады и насмешки, связанные
с существом дела, ни переход на почву личных пререканий. Ни
на одну минуту прокурор не должен забывать, что он блюститель
советской законности и представитель государства.
«Особое внимание должно быть обращено .на правильное от¬
ношение прокурора к суду. Содействуя суду в правильном разре¬
шении дела и обеспечивая неуклонное соблюдение всех требова¬
ний закона, прокурор все свои действия на суде должен произво¬
дить таким образом, чтобы всемерно укреплять авторитет суда
в глазах граждан. Все выступления и высказывания прокурора
на суде должны быть проникнуты уважением к суду. Совершенно
недопустимыми должны быть признаны иногда имеющие место
случаи, когда прокурор вступает с судом в пререкания, ведет
себя по отношению к суду вызывающе и т. д. Если же прокурор
усматривает, что суд допустил то или иное нарушение закона,
прокурор должен сделать суду соответствующее представление
и просить о занесении данного действия суда в протокол судеб¬
ного заседания»
292. Защитник и его процессуальное положение. Выше ос¬
вещалось содержание права подсудимого на защиту. Надо оста¬
новиться еще на некоторых особенностях положения защитника
в процессе. Его процессуальная позиция глубоко отлична от по¬
зиции прокурора (обвинителя и вместе блюстителя законности),
и от позиции гражданского истца, заинтересованного только в
возмещении ущерба, и от позиции судьи, который должен дать
объективную оценку всех обстоятельств дела в их совокупности.
Защитник не обвиняет, не дает такую оценку дела, которая по¬
дытоживает все его материалы. Он защищает. Конечно, за¬
щитник помогает суду, но помощь его односторонняя. Он
собирает и освещает перед судом все доказательства, могущие
говорить в пользу обвиняемого', оправдывая его или смягчая его
вину. В этом и состоит его обязанность. И нельзя требовать от
защитника, чтобы он помогал суду отыскивать доказательства
обвинения.
Но, защищая обвиняемого, наш защитник не может стоять на
Принципиально иных позициях, чем те, на которых стоят и про¬
курор и суд. Защитник, так же как они, исходит из общих уста¬
новок о задачах советского правосудия. И это отличает его от
буржуазного адвоката, который может быть заодно со своим
1 Методическое письмо Прокуратуры СССР «Участие прокурора в су¬
дебном следствии», М., 1938.
473
подзащитным и вести принципиальную борьбу с обвинитель^
и судебной властью. Разумеется, защитник не может сознатель
искажать истину и лгать суду ради выгод обвиняемого. 1)0
Защитник содействует правосудию, выясняя обстоятельсть
оправдывающие подсудимого или смягчающие его вину, и оказь’
вает обвиняемому юридическую помощь в осуществлении ег*'
процессуальных прав, в охране его законных интересов.' Так0°
понимание прав и обязанностей защитника позволит ему, «Эае
нявши в деле свою позицию, суметь с достоинством и честью От
стаивать эту позицию до конца, подчиняясь только закону и
собственной совести и никаким другим очень вредным и опасны^
так называемым местным влияниям» *.
С этой точки зрения надо рассматривать защитника как юрц.
дического советника подсудимого, но не как его представителя
Защитник не может делать за подсудимого обязывающие подсу
димого заявления, например, признавать от его имени его винов¬
ность, или давать за него объяснения. Но он и не обязан прово¬
дить в процессе ту линию поведения, которая угодна подсудимому.
Защитник руководится своим пониманием задач защиты, завися¬
щих от особенностей дела, и своей оценкой обстоятельств. Он
обязан только заранее указать обвиняемому, как и в чем он
собирается его защищать. Обвиняемый, не согласный с предло¬
жениями защитника, может отказаться от его помощи: без эле¬
мента личного доверия, поручения со стороны обвиняемого не
может быть защиты в отношении взрослых. Выполнив указанную
обязанность, защитник затем и проводит свою линию защиты.
В то же время надо подчеркнуть, что ни при каких условиях
защитник не может отказаться от защиты в смысле полного при¬
соединения к позиции и выводам обвинителя. Это было бы тяг¬
чайшим нарушением долга защитника, показывающим непони¬
мание им сущности его функций.
Наш закон считает защитника стороной в процессе, не¬
смотря на то, что он защищает не свои особые права и интересы,
а права и интересы обвиняемого (ст. 23 УПК). В таком призна¬
нии подчеркивается полнота процессуальных прав защитника.
Ни одно судебное действие в начавшемся с участием защитника
процессе не может произойти без его присутствия и предоста1-
вления ему возможности активного участия. В случаях когда П°
исключительным условиям дела суд считает необходимым на
время допроса одного обвиняемого удалить другого (примечание
к ст. 2.83 УПК), защитник,: оставаясь в зале суда, обеспечивает
соблюдение прав своего подзащитного. Грубейшим нарушением
прав обвиняемого на защиту и равноправия сторон явилось 6Ы
удаление защитника под предлогом слушания части дела пр0
закрытых дверях, как это имело место в приведенном выШе
(№ 291, прим. 1) случае.
1 А. Я. В ы ш и н с к и й, На новые рельсы («Социалистическая закоИ'
ность», 1936, № 10, стр. 11).
474
293. Подсудимый. Подсудимый является центральной фигу-
0Й судебного разбирательства. Другие стороны могут не уча-
Р^овать в нем; но рассмотрение дела в отсутствии подсудимого
является редким исключением и по закону допускается только
0 двух определенных случаях: а) при прямо выраженном согла¬
си подсудимого на заочное рассмотрение, не обязательном для
суда, который может признать его явку необходимой; б) если
доказано, что подсудимый скрывается от суда либо уклонился
вручения повестки о вызове (ст. 265 УПК). Рассмотрение дела
в отсутствии обвиняемого (заочно), кроме этих двух случаев,
является грубым нарушением его прав и влечет отмену при¬
говора.
Однако Верховный суд Союза разъяснил, что даже в случае
уклонения обвиняемого от явки в судебное заседание суд не дол¬
жен слушать дело заочно, если по обстоятельствам дела личные
объяснения отсутствующего подсудимого имеют особо суще¬
ственное значение для решения вопроса о его виновности *. Пред¬
метом процесса является уголовная ответственность подсуди¬
мого: все следствие вращается вокруг вопроса о доказанности
его вины и степени его опасности для общества; допрос подсуди¬
мого в нашем разбирательстве занимает главное место. Таким
образом он является на суде прежде всего стороной. Однако суд
с участием обвинителя и защитника может подвергать его необ¬
ходимым исследованиям. Поскольку же в итоге процесса воз¬
можно вынесение обвинительного приговора в отношении подсу¬
димого, приходится учитывать и эту особенность его процессуаль¬
ного положения. Поэтому: а) как правило, к подсудимому
применяется та или иная мера пресечения, обеспечивающая его
неуклонение от возможного применения наказания; б) в случае
надобности подсудимого подвергают исследованию — психиатри¬
ческому, медицинскому; в) он подвергается допросу, при этом
наш УПК не обязывает председателя разъяснять подсудимому
его право не давать ответов на вопросы, хотя такое право, несо¬
мненно, ему принадлежит; г) при допросе одного подсудимого
возможно удаление другого или всех остальных подсудимых.
Правда, примечание к ст. 283 УПК говорит о такой мере как об
исключительной, применяемой, «если этого требуют интересы рас-
1 Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда СССР в опре¬
делении по делу Бурова и Фадеева указала: «Из протокола судебного заседа¬
ния видно, что суд счел возможным заочное рассмотрение дела только по
тому основанию, что адвокат Гущин не возражал против рассмотрения дела
в таком порядке... Адвокат, мотивировавший свое согласие только тем, что
подсудимые не были доставлены в суд, грубо нарушил право подсудимых на
защиту и превысил свои полномочия, так Как, не имея прямого поручения от
подсудимых сделать подобное заявление, он с последним выступить не имел
права... Рассмотрение дела в отсутствии подсудимого, когда такое рассмо¬
трение по закону не допускается, является безусловным поводом к отмене
Приговора» («Судебная практика», 1942, вып. 11, стр. 21). См. также поста¬
новление Пленума Верховного суда СССР по делу Драмарецкой и др.
14 февраля 1947 г. («Судебная практика», 1947, вып. 1 (XXXV), стр. 11).
475
крытия истины»: основанием к ее применению может, очевидь
служить явное воздействие одного из подсудимых на Другой
или на всех остальных; оно особенно возможно, когда нарЯй
со взрослыми обвиняются несовершеннолетние или вообще од^ъ
подсудимые находятся в зависимости от других. 11
Но все эти особенности положения подсудимого не ограничь
вают его процессуальных прав стороны: а) на возбуждение х0
датайств о совершении тех или иных процессуальных действий'
б) на присутствие в суде во время следствия и прений сторой!
в) на заявление отводов составу суда, прокурору, эксперту; г) йд
участие в допросах всех допрашиваемых судом лиц — свидете.
лей, экспертов, других обвиняемых; д) на дачу объяснений в дю.
бой момент процесса, конечно, с разрешения председателя; е) на
участие в прениях сторон, если в деле не участвует защитник.
Наконец, подсудимому принадлежит право на последнее слово.
Неправильным будет такой подход суда ко всем ходатайствам
и заявлениям подсудимого, при котором первые обязательно от¬
клоняются, а вторые всегда считаются ложными, только потому,
что они исходят от человека, заинтересованного в определенном
исходе дела *. Выше указывалось, что показания обвиняемого
должны приниматься с большой осторожностью, что о.ни должны
проверяться. Это правило остается руководящим и для судебного
разбирательства: не принимать без критики ни сознания, ни от¬
рицания вины со стороны обвиняемого, проверять и то и другое;
внимательно относиться к его ходатайствам и обязательно про¬
верять обстоятельства, на которые он ссылается, если они имеют
отношение к делу1 2.
294. Потерпевший в судебном разбирательстве. В уголовном
процессе потерпевший (если это физическое лицо) чаще всего
1 Обычно председательствующий к началу судебного следствия имеет
определенное мнение, заключающееся в том, что если собранные в ходе пред¬
варительного следствия данные будут подтверждены судебным следствием,
то обвиняемый должен быть признан виновным. Поскольку судья добросовестно
выполняет свои обязанности, он не обнаружит своего мнения (хотя, к сожале¬
нию, очень часто имеет место противоположное). Но он может лишь с по¬
мощью весьма больших усилий над собою противостоять тому давлению,
которое производит на его психику сложившийся взгляд по делу. При нали¬
чии у судьи такого мнения нередко случается, что он рассматривает
поведение обвиняемого, как подтверждающее во всех отношениях его
виновность. Когда он замечает, что обвиняемый проявляет беспокойство, —
это означает, по мнению судьи, что он понимает всю серьезность своего
положения и обнаруживает свою нечистую совесть; если он ведет себя
непринужденно, — это называется дерзостью. Забыл обвиняемый какое-
либо незначительное обстоятельство, — это значит, что он запирается; если
же он находит, что ответить на все вопросы, — это значит, что он действует
по предварительно обдуманному плану. См. работу Липпмана, Психоло¬
гия допроса обвиняемого в уголовном процессе («Право и жизнь», 1924,
№ 5—6, стр. 92).
2 См. к этому мою работу «Обвиняемый и его показания в советском уго*
ловном процессе», М., 1947.
476
. 1Вает свидетелем: человек, в которого стреляли, у кото-
ого пытались вытащить из кармана деньги и т. д. Но в ряде
Р-учаев это лицо может выступить и в роли обвинителя, а
rtfleHH° так называемого частного обвинителя. Нако¬
нец, в тех случаях, когда потерпевшему лицу причинен престу¬
плением материальный ущерб,, оно может выступить в процессе
лак гражданский истец.
Наш процессуальный закон допускает соединение двух и
даже всех трех названных здесь функций в одном лице: участие
в деле в качестве гражданского истца или в качестве потерпев¬
шего, поддерживающего обвинение, не устраняет возможности
допроса этих лиц в качестве свидетелей (примечание к ст. 284
УПК).
Такое соединение представляет известные технические не¬
удобства, нередко вызывающие ошибки судей. Частный обвини¬
тель и гражданский истец — сторона; значит, его нельзя удалить
из зала суда во время следствия, — он имеет право принимать
участие во всех допросах. Свидетель же не должен до своего до¬
проса присутствовать в зале суда и слышать показания других
свидетелей, обвиняемых и экспертов. Для того чтобы не ограни¬
чить сторону в ее правах и в то же время не нарушать устано¬
вленного процессуального порядка, надо в таких случаях начи¬
нать судебное следствие с допроса гражданского истца (или
частного обвинителя), являющегося свидетелем. По окончании
его допроса всеми сторонами и судом он занимает место стороны
(рядом с прокурором) и имеет возможность осуществлять свои
права во всем дальнейшем ходе следствия и прений сторон >.
Частный обвинитель и гражданский истец могут доверить за¬
щиту своих интересов специальному лицу — поверенному
(ст. ст. 51, 52, 56 УПК), который и выступает от их имени, поль¬
зуясь правами стороны. Если гражданский истец — учреждение,
то оно может участвовать в суде только через представителя.
Если потерпевший не может быть по характеру дела частным
обвинителем и не предъявил гражданского иска, он является
только свидетелем и подчиняется всем процессуальным прави¬
лам, относящимся к свидетелям, — в смысле удаления из зала
заседания, порядка допроса и т. д.
295. Части судебного заседания по УПК. Подготовительная
часть. Судебное заседание по УПК делится на следующие
части со строго определенным содержанием: 1) подготови¬
тельная часть (или иначе открытие судебного заседания),
2) судебное следствие, 3) прения сторон с при¬
мыкающим к ним последним словом подсудимого
и 4) постановление и оглашение приговора.
В первой части, как видно из ее названия, еще не рассматри¬
вается существо дела; здесь только решается вопрос о возмож-
J Такой порядок прямо установлен в УПК УССР.
477
ности рассматривать дело в данном судебном заседании по
ществу. Этот вопрос распадается на три вопроса: можно ли па^
сматривать дело по существу: 1) при наличии явивщи*'
ся сторон, 2) вданномсоставесуда, 3) при имею
щихся сейчас источниках доказательств,?
при явившихся свидетелях, экспертах. При утвердительном
вете на все три вопроса председатель суда должен совершить emi
некоторые подготовительные действия. После этого начинается
судебное следствие.
Заседание может быть открыто только если судьи и секретарь
находятся налицо (ст. 262 УПК). После этого председатель
опрашивает подсудимого (по листку анкетных данных), удосто¬
веряясь в его самоличности, и выясняет, получил ли он копию
обвинительного заключения и когда. Согласно ст. 235 УПК, эта
копия должна быть вручена подсудимому не позже чем за три
дня до слушания дела. Верховный суд Союза ССР установил, что
в этом вопросе недопустимы никакие компромиссы между судом
и обвиняемым и его защитником в виде протоколирования ответа
последних на вопрос председателя в том смысле,: что, хотя копия
получена только за два дня, но обвиняемый знаком с делом и
не возражает против слушания дела.
Нередко судьи неправильно исчисляют срок, считая, что если
копия вручена 10-го, то дело можно слушать 13-го и, забывая,
что, согласно ст. 82 УПК, при исчислении срока не принима¬
ются в расчет тот час и день, которым начи¬
нается течение срока.
Верховный суд Союза ССР, исходя из духа закона о
сроке, назначение которого обеспечить обвиняемому возмож¬
ность подготовиться к делу, дал разъяснение, идущее дальше
буквы этого закона. По ст. 85 УПК срок удлиняется на один
день, если его окончание приходится на нерабочий день. Верхов¬
ный суд СССР указал, что если один из трех дней срока является
нерабочим, срок должен быть удлинен на один день *.
Во время анкетного опроса подсудимого не допускаются ни¬
какие вопросы по существу дела, так как они относятся к су¬
дебному следствию. Если подсудимый не имеет до сих
пор защитника,, он может заявить суду о допущении избранного
им защитника или о назначении ему такового от суда.
Судья выясняет явку прокурора, защитника (если он был ра-
нее назначен или допущен), гражданского истца. Если дело
должно было, по определению суда, слушаться с участием про¬
курора и защитника, то неявка их — при невозможности их за-
1 «Суд даже оставил без внимания заявление подсудимого о нарушении,
выразившемся в том, что копия обвинительного заключения была вручена
обвиняемому 13 декабря, а судебное заседание было открыто 16 декабря,
тогда как оно могло быть начато не ранее 18 декабря с учетом того, что
14 декабря был общий выходной день» (Определение УСК по делу Меркурье¬
ва «Судебная практика», 1942, вып. 1, стр. 20).
478
менЫ — влечет отложение дела. Заменить защитника другим
м0я<но только с согласия подсудимого (ст. 268 УПК).
М Согласно ст. 269 УПК, неявка гражданского истца влечет
устранение из дела гражданского иска; в случае отложения дела
дотерпевший вправе предъявить этот иск. Однако это правило
относится только к гражданским искам частных лиц. Если по¬
терпевший — государственное или общественное учреждение,
суд обязан рассмотреть его иск даже при неявке поверенного
истца. Прокурор в этих случаях обязан принять на себя поддер¬
жание иска.
Выяснив вопрос о наличии сторон, позволяющем вести судеб¬
ное разбирательство, председательствующий должен установить
отсутствие препятствий к тому, чтобы именно данный состав суда
разрешил дело. Для этого он объявляет поименный состав суда,
и спрашивает стороны, не заявляет ли кто из них отвода кому-
либо из состава суда. Отвод может быть заявлен сторонами:
а) членам суда (судье и народным заседателям), б) секретарю
суда, в) прокурору, г) экспертам и д) переводчикам. Общими
для всех этих лиц основаниями отвода являются следующие
моменты: 1) отводимое лицо само является стороной или род¬
ственником стороны, 2) оно или его родственники заинтересо¬
ваны в исходе дела, 3) оно участвовало в данном деле в другой
процессуальной роли — свидетеля, эксперта, защитника, пове¬
ренного истца или частного обвинителя, а также следователя
или обвинителя (для прокурора это последнее не является
препятствием к участию в деле); 4) сторона указывает обстоя¬
тельства, вызывающие сомнения в беспристрастности отводи¬
мого (ст. ст. 43, 45, 48, 49 УПК).
В отношении судьи основанием для отвода является также
его прежнее участие в рассмотрении данного дела, если приговор
был отменен и теперь дело слушается вторично (ст. 44 УПК).
Отводы, заявленные против всех лиц, кроме судей, разреша¬
ются составом суда после выслушания объяснения отводимого
о фактической правильности указаний, сделанных отводящим
(ст. ст. 48 и 49 УПК). Точно так же суд разрешает отвод, за¬
явленный против состава суда в целом.
Если же отвод заявлен против одного из судей, он разре¬
шается остальными участвующими в деле судьями в отсутствии
отводимого Ч Если голоса разделяются, судья считается отведен¬
ным (ст. 47).
Правильное разрешение заявленного отвода имеет огромное
значение. Надо помнить, что неправильный состав суда является
нарушением, которое безусловно влечет. отмену приговора. По¬
этому закон предлагает судье, знающему о наличии одного из
указанных выше препятствий к его участию в деле, самому от-
1 Такой порядок подтвержден недавно определением УСК Верховного
суда СССР по делу Муратовой («Судебная практика», 1943, вып. VI, стр. 19).
479
водить себя, не дожидаясь заявления стороны (ст. 45 УП1^\ ,
В соответствии с тем местом, которое занимает ст. 278 УПК о цр •
цедуре объяснения сторонам их прав на отвод, можно произно'
дить ее по окончании всех подготовительных действий. Опыт ц0~
казывает, что целесообразнее провести эту процедуру сейчас >^е
после установления наличия сторон. Если кто-либо из судей бу.
дет отведен,, то без замены его другим дальнейшее рассмотрен^
дела невозможно, и все действия, произведенные судом в нецра.
вильном составе (например, отказ в тех или иных ходатайствах
сторон), могут быть оспорены. Поэтому правильнее сперва уста¬
новить, что данный состав суда правомочен разрешать дело, а за.
тем уже совершать дальнейшие подготовительные действия.
Третьим вопросом, выясняемым в подготовительной части
судебного заседания, является вопрос о явке свидетелей и экспер¬
тов. Проверив список вызываемых и выяснив причины неявки,
председатель ставит перед сторонами вопрос о возможности
слушать дело в отсутствии неявившихся, после чего суд выносит
соответствующее определение (ст. 271 УПК). Если суд признал
возможным слушать дело при наличии явившихся свидетелей,
председатель разъясняет им их обязанность дачи правдивых по¬
казаний, предупреждает об ответственности за дачу ложных по¬
казаний, отбирая в этом подписку, и удаляет их до момента до¬
проса из зала заседания (ст. 274 УПК).
Явившиеся в суд эксперты,, как правило, оставляются в зале
заседания, кроме тех случаев, когда суд по своему почину или
ходатайству сторон найдет необходимым удалить их до момента
дачи заключения (ст. 275 УПК). После этого председательствую¬
щий опрашивает стороны об имеющихся у них ходатайствах по
представлению новых доказательств и, в частности, по вызову
новых свидетелей и экспертов. Заявленные ходатайства разре¬
шаются судом после выслушания заключения противной сто¬
роны. Если обстоятельства, о выяснении которых просит сторона,
имеют значение для дела, суд не может отказать в их устано¬
влении путем вызова свидетелей, истребования документов и пр.
(ст. 272 УПК). Этот вызов может повлечь отложение дела; но в
*. То же относится и к прокурору. Методическое письмо Прокуратуры
СССР «Об участии прокурора в судебном следствии» отметило «безобразный
случай нарушения закона» при разрешении вопроса об отводе. «Подсудимый
возбудил ходатайство об отводе прокурора по тем мотивам, что этот проку¬
рор до своего поступления на прокурорскую работу работал в том же учре¬
ждении, что и подсудимый, и до него занимал ту же должность, вследствие
чего ряд действий по службе, которые инкриминируются подсудимому, дол¬
жны быть отнесены на счет того лица, которое в этом деле выступает в каче¬
стве государственного обвинителя. Прокурор в данном случае допустил гру¬
бейшее нарушение закона тем, что выступил по делу в качестве государствен¬
ного обвинителя и не отвел себя сам, не дожидаясь того, чтобы ему отвод
был заявлен подсудимым. Но в данном случае прокурор это нарушение еще усу¬
губил, так как на суде возражал против отвода, заявляемого ему подсуди¬
мым, и суд, согласившись с незаконным заключением прокурора, этот отвод
отклонил» («Социалистическая законность», 1938, № 8, стр. 51).
480
йсимости от сложности дела и времени, необходимого для его
засСмотрения, суд может без перерыва слушания предоставить
Ра оНам право доставить необходимых свидетелей, документы
сТпр. (ст. 273 УПК). В этих случаях председатель выдает сто¬
дне соответствующее свидетельство на право получения доку¬
ментов из учреждений или повестки для вручения свидетелям,
иди делает распоряжение об их вызове
Прежде чем перейти к судебному следствию, председатель
„□лжей разъяснить потерпевшему и обвиняемому их процес-»
дуальные права. Потерпевшему, если он ранее не заявил гра¬
жданского иска, разъясняется его право на это (ст. 276 УПК).
Последним моментом, в который он может заявить иск, является
подготовительная стадия. После начала судебного следствия иск
уже не может быть заявлен.
Подсудимому должно быть разъяснено его право задавать
в ходе судебного следствия вопросы свидетелям, экспертам
(и другим обвиняемым), а также давать объяснения по поводу
отдельных обстоятельств и всего дела (ст. 277 УПК). Закон
подчеркивает, что это право принадлежит подсудимому незави¬
симо от того, имеется ли у него защитник или нет.
Совершение всех указанных здесь действий, в частности разъ¬
яснение обвиняемому его прав, а свидетелям. — их обязанно¬
стей, должно быть отмечено в протоколе1 2.
1 Грубым нарушением процессуальных прав подсудимого является отказ
суда в ходатайстве подсудимого о рассмотрении дополнительных доказа¬
тельств по тому мотиву, что ходатайство это не было заявлено при предъявле¬
нии обвиняемым материалов следствия в порядке ст. 206 УПК (определение
УСК Верховного суда СССР по делу Богаткиной «Судебная практика», 1943,
вып. VI, стр. 20).
47-й Пленум Верховного суда СССР разъяснил: «По прямому указанию
ст. ст. 21 и 23 Основ уголовного судопроизводства суды обязаны обеспечить
сторонам в деле, в частности подсудимому, возможность защиты своих инте¬
ресов и обосновывать приговоры данными, рассмотренными в судебном за¬
седании. Вызов и допрос в суде свидетелей является одним из основных спо¬
собов наиболее полной, объективной и гарантирующей правильность судеб¬
ного приговора непосредственной проверки доказательств обвинения. Поэто¬
му суды не вправе отказывать в вызове в судебное заседание свидетелей,
Указанных в списке, приложенном к обвинительному заключению, а равно и
по дополнительным ходатайствам сторон, если последние указывают кон¬
кретные факты и данные, выясняющие дело и могущие быть удостоверен¬
ными свидетелями, о вызове которых они просят» («Сборник действующих
постановлений Верховного суда СССР», стр. 58).
2 НКЮ РСФСР указал (циркуляр 1926 г. № 136), что «часто имеют место
случаи, когда применяются печатные бланки протоколов судебных заседаний,
на которых секретарь заполняет соответствующие графы. Такой порядок в
судебной практике должен быть изжит, так как составленные на таких блан¬
ках протоколы не отражают полностью всех действий суда и сторон, которые
имели место в действительности на судебном заседании. К тому же относи¬
тельно отдельных процессуальных действий, имеющих крайне важное значе¬
ние, например разъяснения подсудимому его прав, опроса о ходатайствах
и т. д_, отмеченных печатным текстом уже заранее, до судебного заседания
По Делу, возникает сомнение в том, были ли они произведены в действитель¬
ности».
31 Зак. 1524
481
296. Судебное следствие. Содержание и порядок. Cvn^r
и уясняют себе отдельные факты, из которых составляется обва
нение; делают предварительные выводы о виновности подсуд^'
мого и о личности его. Для того чтобы эти выводы не были ц0"
верхностными и односторонними, председательствующий должев
внимательно выполнять свои обязанности — направлять след,
ствие в сторону, наиболее способствующую раскрытию истины'
и устранять все не имеющее отношение к рассматриваемому
делу.. Если в деле участвуют обвинитель и защитник, председа.
тель, используя их помощь в проверке обстоятельств дела, в то
же время обязан следить за тем, чтобы их одностороннее увле¬
чение не выходило за законные рамки ни в ходе допросов, ни
позже — в прениях сторон.
Самый порядок судебного следствия частью точно установлен
в законе, частью определяется судом в зависимости от обстоя¬
тельств дела.
Советский законодатель не мог, разумеется, использовать
при построении судебного следствия ни одной из двух форм его,
действующих в буржуазном процессе — англо-американской и
французской. Первая проводит лживо-лицемерный принцип со¬
стязательности. Подсудимого нельзя допрашивать, он «свят и
неприкосновенен, как король» (ироническое замечание Энгельса).
Но зато суд не обязан даже пальцем пошевелить, чтобы помочь
обвиняемому выяснить благоприятные для него обстоятельства.
Он может рассчитывать только на себя или своего адвоката,
если он в состоянии оплатить услуги последнего. Закон 1898 р.
добавил еще одну лицемерную черту: возможность допроса обви¬
няемого как свидетеля под присягой по его о том просьбе.
Английская судебная практика сделала из этого закона такое
употребление: если обвиняемый, несмотря на намеки судьи, не
ходатайствует о своем допросе, судья в напутствии присяжным
истолковывает этот факт как улику против обвиняемого.
Французская форма, напротив,1 откровенно превращает обви¬
няемого в бесправный объект совместных нападений председа¬
теля и прокурора. Первый допрашивает подсудимого в самом
начале следствия с резко обвинительным уклоном. Он бескон¬
трольно ограничивает права защиты на выяснение обстоятельств
дела, отклоняя его вопросы свидетелям и прекращая допрос по¬
следних, обрывая подсудимого и явно выражая недоверие к его
объяснениям.
Советский законодатель построил следствие, использовав все
преимущества состязательной формы, уравняв обвиняе¬
мого в процессуальных правах с обвинителем путем допущения
или назначения защитника. Но вместе с тем он сохранил допрос
482
лсуДиМ0Г0 сторонами и судьями, предоставляя подсудимому
аво отказа от дачи показаний и возлагая на прокурора и судью
^занность выяснять все данные дела, говорящие в пользу под¬
судимого.
} Начинается следствие чтением обвинительного заключения.
Необходимо подчеркнуть, что оно должно оглашаться полностью:
десь недопустимы никакие сокращения или замена чтения до¬
кладом о его сущности. Только по делам, в которых нет обвини¬
тельного заключения, судебное следствие начинается указанием
председателя на сущность обвинения или чтением жалобы потер¬
певшего (ст. 279 УПК). Огласить обвинительное заключение
может председатель или по его предложению кто-либо из чле¬
нов суда.или секретарь.
После прочтения обвинительного заключения председатель
разъясняет подсудимому в понятных выражениях сущность
предъявленного ему обвинения, спрашивает его, признает ли он
себя виновным и — при утвердительном ответе — желает ли да¬
вать объяснения (ст. 280 УПК).
Затем суд выслушивает заявления сторон о том, в каком по¬
рядке они предлагают вести следствие: начинать ли его с допроса
обвиняемых — ис кого из них — или с допроса свидетелей и т. д.
(ст. 281 УПК).
У советского прокурора, как обвинителя, всегда должен быть
план, который он считает целесообразным для полного, яркого
и в то же время наиболее экономного в смысле затраты времени
раскрытия обстоятельств дела. В этом вопросе не мцжет быть
одного пригодного для всех дел порядка.
Если подсудимый один: — и он полностью признал себя ви¬
новным, целесообразнее всего начинать следствие с его объясне¬
ний и дополнительного допроса. Иногда в этих случаях, если его
показания соответствуют материалам дела и не вызывают сомне¬
ния, суд может, при согласии на это сторон, не производить
дальнейшего следствия, а перейти к прениям сторон (ст. 282
УПК). Но если подсудимый не признает себя виновным, неце¬
лесообразно и неправильно начинать следствие с его допроса.
Бывают случаи, когда длительный допрос упорно не при¬
знающего свою вину подсудимого не дает никаких результатов,
кроме утомления всех участников процесса и присутствующих; и
в это же время достаточно, чтобы в присутствии подсудимого
свидетели и эксперты изложили изобличающие его вину данные,
чтобы он понял бесполезность дальнейшего отрицания и сознался
в совершении преступления. Надо учитывать такую возможность
при избрании того или иного плана следствия. Вопрос о порядке
следствия усложняется, когда в деле несколько подсудимых и
они дают различные ответы на вопрос о виновности. Чаще всего
начинают с допроса сознающихся. Если обвинение слагается из
различных эпизодов (что часто бывает в делах в контрреволю¬
ционных и должностных преступлениях), то иногда найболее
31*
483
целесообразно вести следствие по каждому эпизоду, допращИВа
по соответствующим моментам и подсудимых и отдельных СВия
детелей. Тогда и у судей и у публики легче сложится полно
представление о доказанности или недоказанности отдельны*
частей обвинения в отношении каждого подсудимого.
Не признававший своей вины, но желающий дать объяснена
подсудимый дает их во время допроса. В отношении допроса
подсудимого в советском процессе установлено два разных по¬
рядка для тех дел, в которых участвуют прокурор и защитник
В УПК РСФСР этот допрос ведет сперва председатель и осталь¬
ные судьи, а затем стороны — прокурор и другие обвинители
гражданский истец, защитник и другие подсудимые (ст. 293/
По УПК УССР допрос начинают стороны — обвинитель, гра-
жданский истец, защитник и лишь затем — в порядке дополне¬
ния — председатель и другие судьи. Тот же порядок допроса
применяется по УПК УССР и к свидетелям. В УПК РСФСР
ст. ст. 286 и 287 также устанавливают, что после свободного рас¬
сказа свидетеля он допрашивается сторонами (первой — той, по
чьей просьбе он вызван), а затем судьями. Но ст. 289 разре¬
шает председателю и членам суда задавать вопросы свидетелям
как до, так и после окончания их допроса сторонами. Факти¬
чески в большинстве случаев допрос производится сперва пред¬
седателем и членами суда, а затем сторонами.
Украинский порядок признается всеми советскими процессуа¬
листами более соответствующим состязательной форме судеб¬
ного разбирательства. Он обеспечивает двустороннее — с точки
зрения обвинения и защиты — освещение каждого обстоятель¬
ства и проверку каждого источника доказательств. В результате
такого допроса (в отношении свидетелей и экспертов его назы¬
вают перекрестным) очень отчетливо выявляются сильные и сла¬
бые моменты обвинения и защиты. Судьи же и в первую очередь
председатель сохраняют присущую им объективность и беспри¬
страстие. Они очень легко утрачиваются, если председатель,
активно ведя допрос не признающего своей вины подсудимого,
начинает уличать его, ловить на противоречиях. Такой образ
действий, вполне естественный для обвинителя, не подходит для
председателя, обязанного до момента -постановления приговора
не обнаруживать складывающегося у него взгляда о винов¬
ности или невиновности подсудимого ’.
1 Совершенно правильно освещен этот вопрос в Методическом письме
Прокуратуры Союза ССР «Об участии прокурора в судебном следствии»
(«Социалистическая законность», 1938, № 8 и отдельной брошюрой): «Рас¬
следование дела производилось под наблюдением прокурора; прокурор санк¬
ционировал обвинительное заключение и направил дело в суд... Прокурор
должен на судебном следствии располагать всеми возможностями для того,
чтобы продемонстрировать суду те доказательства, на которых основано
обвинение, и обосновать свою точку зрения. А это означает, что проведение
судебного следствия, т. е. составляющих его процессуальных действий (глав¬
ным образом допросов), должно быть возложено на прокурора. Допросы
484
Конечно., когда в деле не участвует обвинитель, председателю
приходится вести тот основной допрос и подсудимого и свидете¬
лей* которым проверяется правильность обвинения.
Но при том или другом порядке допроса председатель должен
допускать постановку сторонами дополнительных вопросов и
разъяснение ответов, данных на первоначальные вопросы другой
стороны (ст. 238 УПК), и дачу подсудимыми объяснений по каж¬
дому из выслушанных показаний \
297. Допрос обвиняемого. Необходимо предостеречь работни¬
ков, ведущих допрос обвиняемого, от одной очень распространен¬
ной ошибки, являющейся нарушением принципа непосредствен¬
ности. Если обвиняемый не признал себя виновным или признал
частично свою вину и суд предоставил ему возможность дать
объяснения до допроса свидетелей, то обычно судьи и стороны
задают после этого обвиняемому ряд вопросов. Ничего нельзя
возразить против желания допрашивающих восполнить и разъяс¬
нить таким образом объяснения обвиняемого, уточнить
его позицию. Но совершенно неправильно задавать ему в этот
момент вопросы, вытекающие из материалов предварительного
следствия: из показаний свидетелей, заключений экспертов. Эти
материалы не прошли еще перед судом; возможно, что они в ходе
подсудимых и свидетелей, на показаниях которых основано обвинение, дол¬
жен производить прокурор, председатель же и члены суда могут задавать
подсудимым и свидетелям дополнительные вопросы по тем обстоятельствам,
которые остались невыясненными вопросами прокурора и защиты. Роль суда
и его председателя от такого распределения функций по ведению судебного
■следствия ни в коей мере не умаляется — руководство процессом, определе¬
ние его направления и рамок принадлежит только суду... Не умаляется ни
в какой мере от такого порядка и роль и права защиты и самого подсудимого.
Защитник может задавать вопросы каждому подсудимому и свидетелю после
их допроса прокурором; допрос свидетелей, вызванных по указанию защит¬
ника или подсудимого, производит защитник первым... Такой порядок «не
только не ограничивает прав защиты, но, наоборот, усиливает и укрепляет
принцип состязательности процесса, т. е. такое построение процесса, при ко¬
тором рассмотрение дела на суде протекает в форме состязания сторон, оспа¬
ривающих выводы друг друга, проверяющих каждое обстоятельство с раз¬
личных точек зрения, а в конечном счете сотрудничающих друг с другом и с
судом в деле отыскания материальной истины... Судья должен быть беспри¬
страстен и объективен, иначе он — не судья. Если же председатель будет са¬
молично проводить все допросы подсудимых и свидетелей, он очень легко
мо^кет скатиться на позицию обвинителя и потерять тем самым свое судей¬
ское лицо1».
'Дача показаний и ответов на вопросы — право, а не обязан¬
ность обвиняемого. Верховный суд Союза ССР разъяснил, что
грубейшим нарушением принципов нашего процесса является лишение
судом обвиняемого права задавать вопросы свидетелям, а также права за¬
щитительной речи и последнего слова, примененное ввиду отказа обвиняе¬
мого от дачи показаний и ответов на задаваемые ему вопросы. См. определе¬
ние УСК по делу А. «Суд незаконно вынес определение в отношении подсу¬
димого, отказавшегося давать показания суду в связи с отклонением его хо¬
датайства об отводе председателя суда, лишив его права задавать вопросы
свидетелям и не предоставив ему последнего слова» («Сборник постановле¬
ний и определений», 1938—1939, стр. 89).
485
устных допросов соответствующих лиц получат совершенно ццоЛ
характер или претерпят хотя бы частичное изменение. Уличая
содержанием еще не оглашенных показаний обвиняемого, судья,
председатель нарушает один из основных принципов, на который
построено судебное разбирательство, — его устность и не¬
посредственность,— и неизбежно вносит в разбор дела
элемент пристрастия в сторону обвинения.
При изложении правил допроса на предварительном след,
ствии было уже указано,. что в показаниях обвиняемого имеется
два различных элемента: сообщение им определенных фактов й
объяснение тех фактов, которые приводятся как обвинитель¬
ные против него доказательства. В судебном разбирательстве эти
два элемента должны найти самостоятельное выражение. Согла¬
сившийся давать показания обвиняемый излагает то, что он счи¬
тает необходимым, сообщая определенные факты. Когда после
этого перед судом проходят свидетели, эксперты (и другие обви¬
няемые) и уличают не сознающегося обвиняемого, приводя
факты, говорящие против него, судья должен предоставлять
каждый раз обвиняемому возможность дать свое объясне¬
ние этим фактам. И в этот момент обвинитель (а по нашей
конструкции следствия это могут делать и судьи) ставит во¬
просы, относящиеся к доказательствам, которые восприняты су-
дом из допросов свидетелей, заключений экспертов и т. д.
Спорным представляется вопрос о допросе обвиняе¬
мого защитником. Как правило, защитник задает подсу¬
димому вопросы,; ответы на которые должны смягчить или устра¬
нить ответственность. Но, поскольку определенные факты
устанавливаются только показаниями обвиняемого, их д о к а з а-
тельная сила весьма мала. Уличать же своего подзащитного'
в совершении преступления, в котором он не признает себя ви¬
новным, защитник не может, не переходя на позиции обвинителя..
Даже если он сам не верит объяснениям подсудимого, его изо¬
бличение лежит вне круга задач защитника. Поэтому мне ка¬
жется, что вообще допрос обвиняемого его защитником не дол¬
жен иметь места. Защитник внимательно следит за допросом его
судьями и прокурором и ставит дополнительные вопросы, если
для него ясно, что обвиняемый неправильно понят1.
1 В интересной работе А. Л. Ривлина («Допрос в уголовном суде»,
Харьков, 1939) тоже подчеркнут этот момент — слабой доказательной сила
утверждений обвиняемого об оправдывающих его обстоятельствах. Поэтому
автор не рекомендует защитнику обращать допрос обвиняемого в главнее
средство доказывания. Но дальше следуют не очень ясные положения о до¬
просе не сознающегося обвиняемого: «Защитник осуществляет свой допрос,
исходя из всех материалов и доказательств, собранных по делу. Если все
материалы дела с полной несомненностью убеждают защитника в доказанно¬
сти предъявленного обвинения, допрос защитника не может клониться к под¬
держанию позиции обвиняемого». «В этих условиях его допрос должен быть
направлен лишь на выяснение... моментов..., которые уменьшают его ответ¬
ственность» (стр. 155—156).
486
298. Правила допроса свидетелей. В отношении порядка до-’
дрэса свидетелей действуют еще следующие правила. При
даче показания свидетелям разрешается иметь при себе пись¬
менные заметки в тех случаях, когда показания относятся к ка¬
ким-либо вычислениям и другим данным, которые трудно удер¬
жать в памяти (ст. 292 УПК). Свидетелям дозволяется также
прочитывать имеющиеся у них и относящиеся к их показанию
документы (ст. 293 УПК). Но это положение УПК все его ком¬
ментаторы понимают в том смысле, что оглашение может иметь
место лишь после ознакомления суда и сторон с документом и
вынесения соответствующего определения суда Ч В случае за¬
памятования свидетелем каких-либо обстоятельств или противо¬
речия его показаний на суде с данными ранее, суд может поста¬
новить об оглашении протокола его показаний для уточнения
спорных моментов. Наш УПК допускает в подобных случаях про¬
чтение любых протоколов дознаний и следствия. Надо, однако,
признать недопустимым оглашение показаний неявившегося сви¬
детеля, если суд, не согласившись со стороной, просившей отло¬
жить дело из-за его неявки, вынес определение, в котором при¬
знал, что показания этого свидетеля не имеют значения для дела.
Фактом оглашения суд вступил бы в противоречие со своим
определением, а вместе с тем нарушил бы принципы устности и
непосредственности, устранив возможность проверки, разъясне¬
ния и дополнения ранее данного свидетелем показания.
Вопрос об оглашении письменных материалов дела имеет
большое значение, если суду при постановлении приговора за¬
прещено ссылаться на неоглашенные данные. Таков процес¬
суальный порядок по УПК РСФСР, БССР и ряда других союз¬
ных республик. Но вопрос об оглашении теряет значение, если
суд может при постановлении приговора использовать письмен¬
ные материалы, независимо от их оглашения. Это разрешается
УПК УССР, УзССР.
Кроме судей и сторон, может, с разрешения председателя,
ставить вопросы свидетелям и э к с п е рт. Вопросы эти имеют
ограниченный характер, относясь кпредметуэкспертизы.
Никоим образом нельзя передоверять эксперту ведение допроса,
так как это извращает смысл экспертизы и процессуальное поло-
Но автор только что признал малое значение такого допроса. И его раа-
суждения о моменте, когда для защитника выясняется необходимая в дан¬
ном случае тактика допроса, только запутывают довольно ясный во¬
прос. Правильнее вовсе не вести допроса обвиняемого, рекомендуя ему в тот
или иной момент процесса давать суду соответствующие объяснения, на что
обвиняемый имеет право.
1 Полянский правильно указывает, что в порядке этой статьи не мо-
Жет быть оглашено письмо, заключающее в себе сообщение лица, которое
могло бы быть вызвано в качестве свидетеля. Такое оглашение нарушало бы
все правила УПК о допросе свидетелей. Автор приводит и определение Вер¬
ховного суда РСФ6Р об отмене приговора, основанного на оглашенном та¬
ким путем документе.
487
жение эксперта, не являющегося ни консультантом судьи,
стороной Ч
В главе о доказательствах было указано на меньшую Дока¬
зательную ценность ответов свидетелей на отдельные вопросы
по сравнению с показанием, данным в виде свободного рас¬
сказа. Однако практика показывает, что без вопросов в суде
обойтись невозможно. Здесь нередко мы имеем дело со свидете¬
лями, не желающими показать то, что они знают
уклоняющимися от прямых ответов или даже сознательно
говорящими неправду, чего не бывает при всех школь¬
ных опытах.
Советская процессуальная теория и практика считает} ценным
методом допроса свидетелей, позволяющим с наибольшей полно¬
той и точностью получить от них все действительно им известное
по делу, а также установить ошибочность йли лживость показания
отдельного свидетеля, — так называемый перекрестный допрос-
Ст. 288 УПК говорит о нем так: «Каждая сторона вправе
предлагать свидетелю дополнительные вопросы в разъяснение
или в дополнение ответов, данных на вопросы другой стороны».
О процессуальном значении и психологической сущности
перекрестного допроса свидетеля сторонами говорили еще в
1863 году составители проекта русского устава уголовного произ¬
водства: «В уголовном судопроизводстве перекрестный допрос
свидетеля обеими сторонами есть одно из самых действительных
средств к обращению внимания его на все то, что в известных,
ему обстоятельствах может служить не только к обвинению, но
и К защите или наоборот. По вопросам, заданным свидетелю
сторонами сначала с одной точки зрения, а затем и с другой, ок
по необходимости должен высказать все то, что заметил или при¬
поминает, без всякого одностороннего направления, которое
едва ли возможно выдержать последовательно при перекрест¬
ном допросе, если каждой стороне предоставлено будет право1 2
предлагать свидетелю вторичные вопросы в разъяснение ответов,,
данных им на вопросы противной стороны».
В советском процессе широко используется метод перекрест¬
ного допроса. Но он, конечно, лишен того характера издеватель¬
ства над свидетелями противной стороны, который он часто
имеет в английском процессеа.
1 В УПК РСФСР нет прямого разрешения вопроса об участии эксперта1
в допросе свидетелей. УПК УССР очень точно формулирует пределы права
эксперта: «Если Для полноты экспертизы эксперту необходимо задать те или-
иные вопросы свидетелю или подсудимому, он вправе задать таковые каждый'
раз с разрешения председательствующего» (ст. 276) В ыш и н с к и й (Теория-
судебных доказательств, 193) правильно выводит это право эксперта из осо¬
бенностей экспертизы как вида доказательств.
2 Даже английские авторы вынуждены признать издевательский1
характер перекрестного допроса свидетеля учеными адвокатами. «Пере¬
крестный допрос несколько напоминает судебно-медицинское вскрытие..
Разница в том, что свидетель жив и очень чувствительно относится к мучи-
488
299. Производство экспертизы на суде подчиняется следую¬
щим правилам. Эксперты обычно оставляются в зале суда и зна¬
комятся с обстоятельствами дела, не только пассивно воспринимая
есе происходящее в судебном следствии, но и активно выясняя
интересующие их моменты, задавая, с разрешения председателя,
^опросы свидетелям и подсудимым. Если предмет экспертизы —
физическое состояние потерпевшего или психическое состояние
подсудимого, то председатель должен обеспечить экспертам воз¬
можность произвести соответствующее освидетельствование во
время перерыва. Если экспертиза относится к вещественным до¬
казательствам, они должны быть предъявлены экспертам.
Затем суд составляет вопросы, на которые эксперты должны
дать ответы. Для этого председатель предлагает сторонам выска¬
зать свои соображения по этому поводу или представить проект во¬
просов; их оглашают, чтобы стороны могли обсудить их, а экспер¬
ты сделать свои замечания о содержании и форме вопросов. После
утверждения судом окончательной редакции вопросов они пере¬
даются экспертам и им дается возможность совещаться между
собой (ст. ст. 298 и 172 УПК). От экспертов (или эксперта) надо
обязательно требовать письменного заключения, содержащего
ответы на все поставленные вопросы, никоим образом не ограничи¬
ваясь неточной записью в протоколе заседания сущности
устного заключения. После оглашения заключения стороны и суд
могут ставить экспертам дополнительные вопросы (ст. 298 УПК).
Если бы экспертиза оказалась неясной, неполной или вызвала
сомнения ввиду разногласия экспертов, суд может назначить
производство новой экспертизы и в случае надобности отложить
слушание дела (ст. 300 УПК).
Другие судебно-следственные действия. Что
касается вещественных доказательств, они могут быть
осмотрены в любой момент следствия,, наиболее для этого подхо¬
дящий. Точно так же могут быть оглашены приобщенные к делу
письменны!едокументы (ст. 299 УПК).
Иногда оказывается необходимым произвести осмотр места
преступления,, чтобы проверить определенные обстоятельства
дела. В этих случаях суд в полном составе отправляется на место,
где и происходит часть заседания и производится осмотр и, если
надо, соответствующие действия (судебный эксперимент).
Круг судебных действий в принципе не ограничивается ни¬
чем, кроме физической невозможности проведения без перерыва
судебного заседания особо сложных действий — новых экспертиз,
вызова свидетелей, проживающих не в месте нахождения суда.
Если для полноты расследования дела будут необходимы та-
тельной операции. Он знает, что каждое слово его будет предметом спора, а
иногда и прямого обвинения во лжи...» (Гаррис, Школа адвокатуры).
Приведенная в тексте оценка перекрестного допроса русскими учеными,
■составителями Устава Уголовного судопроизводства, напечатана в Объясни¬
тельной записке к УУС (1863 г.), стр. 436.
489
кие действия, суд может либо отложить слушание дела,
направить последнее на доследование, точно указав в опреде°
лении, какие следственные действия необходимо произвести
(ст. 302 УПК). 0
Когда все имеющиеся в распоряжении суда доказательства
рассмотрены, председательствующий спрашивает стороны,
желают ли они чем-либо дополнить судебное следствие (ст. 303
УПК). Суд обсуждает ходатайства, удовлетворяет или отклоняет
их на общем основании, после чего председатель объявляет су.
дебное следствие законченным.
Впрочем, если в последнем слове подсудимого будут сделаны
указания на новые, важные для дела обстоятельства или уже в
совещательной комнате судьи найдут, что некоторые обстоятель¬
ства дела недостаточно выяснены, суд имеет право объявить су¬
дебное следствие возобновленным и произвести все необходимые
следственные действия (примечание к ст. 309 УПК). После чего
стороны вновь получают право произнесения речей, а подсуди¬
мый — последнего слова.
300. Прения сторон. Речь прокурора. Прения сторон, тесно
примыкая к судебному следствию, подводя его итоги с точек зре¬
ния обвинения и защиты, должны способствовать более полному
и точному усвоению всех материалов дела как судом, так и пу¬
бликой.
Давая политическую оценку преступления, разбирая его фак¬
тический состав и юридическую оценку, выдвигая требование
о применении определенного наказания, прокурор как бы под¬
готавливает будущий приговор.
Ясно поэтому,, какие высокие требования предъявляются к
прениям сторон и,, в первую очередь, именно к речи государст¬
венного обвинителя.
Основными элементами его речи должны быть: а) оценка по¬
литического и общественного значения дела; б) оценка доказа¬
тельств, собранных по делу, и установление фактических обстоя¬
тельств дела; в) юридическая оценка обвинения; г) выводы в
отношении наказания и гражданско-правовых последствий пре¬
ступления.
Чем сложнее дело и опаснее преступление, тем более отчет¬
ливо выделяются в речи прокурора все перечисленные элементы.
Наоборот, по простому (по обстоятельствам) делу с менее опас¬
ным составом преступления иной раз можно объединить вопрос
о характере и степени общественной опасности действий подсу¬
димого с вопросом об их юридической оценке. Но это не
значит, что только по делам исключительной важности необхо¬
димо начинать речь с общественно-политической оценки пре¬
ступления. Очень часто такая оценка необходима в обвинитель¬
ной речи по делу о злостной спекуляции или корыстных должност¬
ных злоупотреблениях. Но такая оценка должна быть тесно свя¬
зана со всеми обстоятельствами дела и никоим образом недолж-
490
0а превращаться в отвлеченное рассуждение об опасности пре¬
ступлений вообще.
Основной частью речи является разбор фактической стороны
дела — оценка доказательств и устанавливаемых ими обстоя¬
тельств. Каждое доказательство в отдельности и все в совокуп¬
ности должны быть разобраны так, чтобы и суд и все слушатели
с очевидностью убедились в наличии определенного состава пре¬
ступления, в совершении его подсудимым. Только тогда заклю¬
чительные выводы прокурора будут убедительны и для суда и
для публики.
Нельзя установить общих правил построения этой части
речи, — все зависит от обстоятельств дела. Одно требование
остается неизменным: недопустимость обвинительного уклона,
преувеличений и искажений, обязательность разбора всех обстоя¬
тельств, которые могут говорить в пользу подсудимого, открытое
признание тех из них, которые подтверждены определенными до¬
казательствами. Умолчание о них, а тем более отрицание их толь¬
ко ослабляют позицию прокурора: опытный защитник, а иногда и
сам подсудимый подчеркнет эти моменты, покажет пристраст¬
ность прокурора и необоснованность его выводов.
Если подсудимых несколько, то прокурор обязан четко пока¬
зать роль каждого из них, не делая неправильных обобщений, не
смешивая в одно разнообразие мотивов и степеней виновности.
Очень важно дать правильную юридическую оценку престу¬
пления в соответствии с установленными фактами. Тут недопу¬
стим «запрос», т. е. требование применения закона, говорящего
о более тяжком преступлении, — например, ст. 2 Указа 4 июня
1947 г. вместо ст. 1 того же Указа, ст. 136 УК вместо 137 УК,
ст. 107 вместо ст. 105 и т. д. Прокурор — не частный обвинитель,
иногда увлекающийся чувством личной неприязни к обвиняемому.
Государственный обвинитель в то же время блюститель закон¬
ности, который не может допустить неправильного применения
закона, который обязан охранять законные интересы всех участ¬
ников процесса и в первую очередь подсудимого, который дол¬
жен, по словам Ленина, поставить обвинение «разумно, пра¬
вильно, в меру» х.
Выдвигая требование о применении наказания, прокурор не
может, конечно,| определить срок наказания с точностью до по¬
лугода: А — полтора года, Б—два года, В — два с половиной
года, потому что такого рода требование невозможно обосно¬
вать. Но он должен совершенно определенно указать, какой род
наказания и на какой срок — длительный, средний или крат¬
кий — он считает необходимым применить к подсудимому.
Если на судебном следствии выяснится, что какой-либо из
йунктов обвинения или все обвинение в целом не обосновано
доказательствами, прокурор не может поддерживать такого
1 Ленин, Соч., г. XXIX, стр. 415.
491
обвинения. Отказ от обвинения он должен сделать в форме обос¬
нованного вывода из всех рассмотренных обстоятельств, так что¬
бы этот отказ был убедительным для суда (ст. 306 УПК).
Суд, конечно, не связан мнением прокурора, но задачей по¬
следнего всегда является убеждение суда в правильности взгляда
государственного обвинителя. Необходимо также, чтобы и для
всех присутствующих были ясны основания отказа прокурора от
обвинения \
301. Речь гражданского истца примыкает по своей теме
к речи прокурора, но задачи ее ограниченнее. Гражданский истец
может доказывать факт совершения преступления подсудимым,
потому что от его признания зависит удовлетворение его иска. По¬
этому он может разбирать улики и опровергать объяснения подсу¬
димого. Но он не может касаться вопроса о характере наказания,
который не стоит в связи с гражданским иском. Это правило
остается в силе и при отсутствии в процессе обвинителя.
302. Речь защитника может касаться всех вопросов дела, на¬
чиная с его общественно-политического значения и кончая родом
и размером наказания. Но задача защитника отличается от за¬
дачи-прокурора: обвинитель обязан доказать каждый пункт обви¬
нения; без этого он не может требовать осуждения подсудимого;
защитник не обязан также очевидно доказать невиновность под¬
судимого для того, чтобы требовать его оправдания. Конечно, в
отдельных случаях защитник может поставить перед собой и вы¬
полнить задачу положительного характера — доказать, что дей¬
ствия, приписанные подсудимому, совершил кто-либо иной или.
что в них отсутствует состав преступления. Но очень часто ему
достаточно показать, что обвинение не обосновано, что в по¬
строении обвинения имеются пробелы, противоречия, неясности,
что совокупность собранных против подсудимого улик может
быть объяснена иначе, а не тем только, что он совершил престу¬
пление. Такого рода отрицательный характер доводов защиты
(конечно, при их правильности) обосновывает просьбу об оправ¬
дании за недостаточностью улик для обвинения
подсудимого (п. 3 «б» ст. 326 УПК).
А. Я. Вышинский в ряде .выступлений, посвященных во¬
просу о защите, подчеркивал, что защитник не может сходить с
принципиальной почвы, общей с судом, с обвинением, со всей
страной, — с почвы интересов социалистического строительства,
что защитник должен быть бесстрашен в отстаивании своей по¬
зиции по делу, но крайне осторожным в выражениях, чтобы борь¬
ба защиты с неправильно предъявленным обвинением не пере¬
ходила в борьбу с советским судом. Строжайшая корректность в
отношениях к суду и прокуратуре, полная недопустимость приди-
1 По вопросам, относящимся к речи прокурора, см. Методическое письме
Прокуратуры Союза GCP «Методика подготовки обвинительной речи на суде
(«Социалистическая законность», 1938, № 10 и отдельным изданием). Cml
также работу М. Шифмана, Речь государственного обвинителя, М., 1944.
492
оК и насмешек в отношении свидетелей и других участников
Процесса — бесспорное правило поведения защитника на суде.
н Если стороны в речах выходят за рамки дела,, председатель
останавливает их; однако он не может ограничивать продолжи¬
тельность речей определенным временем (ст. 308 УПК).
303. Реплики. По окончании речей сторон они могут обме¬
ляться один раз репликами (т. е. возражениями) (ст. 307 УПК).
/Ложно рекомендовать прокурору пользоваться этим правом в
лсключительных случаях; если он считает, что защитник извра¬
тил общественно-политическое значение дела и необходимо
исправить его ошибку. Возражать же против доводов защиты по
существу обычно не имеет смысла: реплика либо повторяет уже
сказанное ранее и только ослабляет этим силу обвинительной ре¬
чи, либо сводится к личной полемике с защитником, недостойной
государственного обвинителя.
304. Последнее слово подсудимого. После речи защитника
(или реплики его) председатель объявляет прения сторон окон¬
ченными и предоставляет, последнее слово подсудимому
(ст. 309 УПК). Если у подсудимого нет защитника, ему предо¬
ставляется слово для произнесения защитительной речи после
речи обвинителя или гражданского истца (если нет обвинителя);
независимо от этого он имеет право на последнее слово.
Председатель не может ограничивать время последнего слова
и прерывать подсудимого вопросами, но обязан остановить под¬
судимого, если тот уклоняется от предмета рассматриваемого де¬
ла или допускает в последнем слове контрреволюционные или
оскорбительные выражения. Если же в последнем слове подсу¬
димый откроет новые обстоятельства, суд имеет право возобно¬
вить судебное следствие. Непредоставление подсудимому послед¬
него слова влечет отмену приговора.
305. Формулировка обвинения сторонами. Согласно ст. 310
УПК РСФСР, стороны имеют право по окончании прений, но до
удаления суда в совещательную комнату представить суду в
письменном виде предлагаемую ими формулировку обвинения в
зависимости от данных судебного следствия. То же право предо¬
ставлено сторонам и по ст. 288 УПК УССР. Но в редакции
последней статьи не говорится, как в ст. 310 УПК РСФСР, о н о-
в о й формулировке. Надо думать, что украинская редакция точ¬
нее: в данный момент судебного заседания стороны не возбуж¬
дают ходатайства об изменении обвинения,, которое
требует обсуждения и вынесения определения суда Ч Они просто
обобщают требования, выдвинутые ими в речах, закрепляют на
письме свои выводы о том, какое обвинение и в каком объеме
(и в отношении кого из подсудимых)
ным данными судебного следствия,
прием, могущий иметь место по более
следует считать доказан-
Это чисто технический
сложным делам, когда та
1 Об изменении приговора см. гл. VIII.
493
или другая сторона считает желательным, чтобы суд имел с
бой в совещательной комнате письменную памятку с
выводами в отношении каждого из обвиняемых и по каждой
пункту обвинения.
Оба УПК подчеркивают, что выдвинутые сторонами формуЛ1,
ровки не имеют для суда обязательного значения. Суд учитывав"
их так же, как и все устно высказанные соображения сторон Т
Практически это правило не имеет значения, так как сторон^
почти никогда не используют права на подачу письменных фор.
мулировок,
306. Протокол судебного заседания. Ввиду особой важности
стадии судебного разбирательства дела приобретает большое
значение протокол, отражающий ход заседания,
Согласно ст. 80 УПК, в протоколе судебного заседания
должны быть обозначены: место заседания, время его начала и
окончания, наименование и состав суда, стороны, рассматривае¬
мое дело; все действия суда в порядке их совершения, ходатай¬
ства и заявления сторон и определения суда по ним; подроб¬
ное— в первом лице, содержание показаний всех допрашивае¬
мых лиц, краткое содержание прений сторон (т. е, выводы их)
и последнего слова подсудимого; разъяснение председателем
срока и порядка обжалования приговора. Кроме того, в прото¬
кол заносится все то, что просят записать стороны (ч. 2
ст. 257 УПК).
Если по какому-либо ходатайству стороны суд, удалившись в
совещательную комнату, вынес определение в виде отдельного
документа, оно приобщается к протоколу, в котором отмечается
о его вынесении. К протоколу также приобщается расписка сви¬
детелей об объявлении им об ответственности за дачу ложных
показаний (ст. 274 УПК), а также письменное заключение
эксперта.
Протокол ведется секретарем, подписывается им и председа¬
телем, который имеет право при подписании протокола внести в
него исправления, согласно с тем, как происходило судебное за¬
седание.
Протокол по его подписании предъявляется по их требова¬
нию сторонам, которые имеют право делать из него выписки и в
течение трех суток после предъявления подавать свои замечания
с указанием на неправильности или неполноту протокола
(ст. 81 УПК).
Если председатель соглашается с замечаниями, то своею
подписью на них удостоверяет их правильность. В случае же
несогласия с поданными замечаниями председатель вносит их на
рассмотрение распорядительного заседания, в котором обяза¬
тельно участвует сам и хотя бы один из народных заседателей,
рассматривавших данное дело. Согласно решению суда, замеча¬
ния признаются — в целом или частично — правильными или не-
494
„авильными. Но во всяком случае замечания приобщаются к
^отоколу.
СуДьи должны помнить, что протокол является документом,
удостоверяющим весь ход судебного заседания, и сообразно с та-
дОй его важностью следить за тщательным его ведением.
Верховный суд СССР установил, что отсутствие протокола или
неподписание его председателем безусловно влечет за собой
отмену приговора. Верховный суд СССР требует, чтобы про¬
токол судебного заседания был изложен на том языке, на кото¬
ром велось заседание. В определении по делу Будкина указало:
«Несмотря на то, что производство по делу велось на русском
языке и на этом же языке составлено обвинительное заключение
и вынесен приговор, определение подготовительного заседания и
протокол судебного заседания изложены на татарском - языке.
Составление протокола судебного заседания не на том языке, на
котором производилось судебное заседание, надо признать не¬
правильным. Если же и судебное заседание велось на татарском
языке, то суд нарушил ст. 22 УПК РСФСР, не пригласив для
обвиняемого переводчика» («Судебная практика», 1943, вып. VI,
стр. 19—20). ;
НКЮ РСФСР еще в 1926 г. разъяснил, что «поскольку сто¬
рона ходатайствует о занесении в протокол выдержки из речей
другой стороны, суду надлежит удовлетворять означенное хода¬
тайство» (ибо речь стороны «может содержать в себе оскорбле¬
ние, клевету, явное извращение обстоятельств дела и т. п.»).
О запрещении вести протокол по заранее напечатанным гра¬
фам с указанием соблюдения определенных статей УПК было
указано выше.
47-й Пленум Верховного суда Союза ССР в постановлении
«о необходимости строжайшего соблюдения судами уголовно¬
процессуальных норм» специально остановился на вопросе о ка¬
честве протокола. «В процессе судебного рассмотрения дела!
суды совершенно не обеспечивают точного документирования
протоколом всего хода судебного рассмотрения дела, часто огра¬
ничиваясь перечислением в протоколе одних лишь формальных
моментов процесса,, без подробной и точной записи объяснений и
показаний допрашиваемых лиц и заявлений сторон или же до¬
нельзя их сокращая в произвольной перефразировке ведущего про¬
токол. .. Нередки полная неграмотность протокола и недопу¬
стимо небрежное техническое его выполнение (на клочках гряз¬
ной или цветной бумаги, карандашом, не поддающимся прОчте^
нию почерком и т. п.). Председательствующие не всегда даже
подписывают протокол; установленный же УПК порядок рас¬
смотрения замечаний на протокол, гарантирующий права сто¬
рон, судами совершенно не соблюдается...» Верховный суд
разъяснил, что председательствующий «является персонально
ответственным за полноту, точность и техническую доброкаче¬
ственность судебного протокола». В силу этого председатель¬
495
ствующий обязан в каждом отдельном случае обеспечить ведещ.
протокола достаточно подготовленным к этому лицом. Предс^
дательствующий должен следить во время самого процесса за
полнотой и точностью записей в протоколе всех объяснений и п0.
казаний допрашиваемых лиц, во-время проверять и корректир0^
вать протокол. Он ни в коем случае не должен допускать такого
ведения и технического выполнения протокола, при котором по¬
следующее прочтение его и использование является невозмож¬
ным или затруднительным. Председательствующий удостоверяет
протокол своей подписью после тщательной проверки его пра-
виЛьности, точности и полной доброкачественности» («Сборник
постановлений и определений», стр. 57—59).
307. Особенности разбирательства по делам частного обви¬
нения. Как было указано в главах о принципах процесса и обви¬
нении, по группе преступлений небольшой тяжести, перечислен¬
ных в ст. 10 УПК, возбуждение преследования и поддержание
обвинения на суде принадлежит потерпевшему.
Порядок разбирательства этих дел значительно отличается
от общего, приближаясь отдельными чертами к порядку судо¬
говорения по гражданским делам.
Ввиду того, что в работе народных судов эти дела занимают
большое место, остановимся на особенностях разбирательства их.
Основной особенностью является широкая возможность при¬
мирения сторон. Закон говорит не об отказе частного
обвинителя от обвинения, а о двусторонней сделке — примире¬
нии между обвинителем и обвиняемым.
Отсюда следует: а) возможность для частного обвинителя
прекратить начатое им в суде дело лишь до момента сообщения
судьей обвиняемому о наличии дела о нем; такое сообщение
дает обвиняемому право отказаться от предложенного обвини¬
телем прекращения дела и требовать судебного его рассмотре¬
ния; б) неявка обвинителя без уважительных причин в судебное
разбирательство приравнивается к отказу его от поддержания
обвинения и влечет прекращение дела, если против
этого не возражает обвиняемый; при наличии такого возраже¬
ния дело должно быть рассмотрено по существу (ст. 270 УПК);
в) неявка без уважительных причин обеих сторон должна рас¬
сматриваться как примирение их и влечь прекращение дела;
г) примирение возможно во все время судебного разбирательства
по УПК УССР —до удаления суда в совещательную комнату,
по УПК РСФСР — вплоть до вступления приговора в законную
силу, т. е. до истечения срока на обжалование в народном суде,
а в случае обжалования — ив ходе разбирательства в суде вто
рой инстанции. Здесь неявка сторон не может влечь сама по
себе прекращение дела, так как она необязательна.
Второй особенностью дел частного обвинения является воз¬
можность предъявления обвиняемым встречного о б в и н е
496
I н я я против обвинителя. Здесь производство1 сближается с гра¬
жданско-процессуальным и заимствует из последнего некоторые
черты/ а) встречное обвинение возможно только при
тождестве сторон в обоих делах: обвиняемый своим соседом
0 оскорблении гражданин может выдвинуть обвинение против
этого соседа за нанесение ему побоев, но не может обвинять
в этом жену соседа; такое обвинение уже не будет встреч-
н ы м, а должно составить предмет особого производства;
б) встречное обвинение может быть объединено с первоначаль¬
ным в одно производство, и тогда каждая из сторон
будет одновременно и обвинителем и обвиняемым, такое рассмо¬
трение несколько усложняет процедуру (возможность взаимного
допроса друг друга сторонами, право каждой из них на
последнее слово), но в то же время облегчает суду всестороннее
выяснение обстоятельств дела и правильное' определение вины
или невиновности каждой из сторон. В ряде разъяснений Вер¬
ховного суда СССР указано на возможность совместного разби¬
рательства дел по взаимным обвинениям; в) в отличие от гра¬
жданских дел со встречными исками дела по взаимному обвине¬
нию не допускают зачета наказания. Наказание всегда имеет
публично-правовой характер, не являясь возмещением ущерба,
причиненного отдельному лицу. ~
Но отмеченные особенности дел частного обвинения не устра¬
няют действия общих принципов советского процесса, в частности
гарантий прав обвиняемого. К числу таких гарантий относится
своевременное ознакомление обвиняемого с сущностью обвине¬
ния. Судья может произвести это ознакомление указанием на
сущность обвинения в повестке о явке в судебное заседание. Но
он имеет право вызвать обвиняемого и до назначения дела к
слушанию и ознакомить его с жалобой частного обвинителя
и приложенными к ней материалами (применительно к
ст. 256 УПК). Если обвиняемый подал жалобу со встречным
обвинением и судья решил объединить оба дела в одно произ¬
водство, он обязан известить об этом гражданина, который, бу¬
дучи ранее обвинителем, делается теперь и обвиняемым. При
этом обязательно соблюдение срока на вручение обвиняемому
повестки
Возникший в нашей судебной практике вопрос о том, дол¬
жен ли суд по делам частного обвинения назначать обвиняемому
защитника, исходя из буквы ст. 55 УПК, говорящей общим обра¬
зом о наличии в деле обвинителя, следует решить отрицательно.
1 В определении по делу Н. Верховный суд признал^ грубым, влекущим
отмену приговора нарушением превращение потерпевшей, вызванной в суд
в качестве частного обвинителя, в обвиняемую по встречному обвине¬
нию («Судебная практика»).
32 Зак. 1524
497
Публично-правовая защита в обязательном порядке противодо,
ставляется также публично-правовому обвинению. Там, Рд
обвинение не носит этого характера, нет основания делать обя*
зательной защиту *.
Ни закон, ни Верховный суд СССР не разрешают редк0
встречающегося на практике, но важного с точки зрения гарац.
тий прав сторон, вопроса о порядке разрешения судом дел част¬
ного обвинения по,требованию обвиняемого при неявке обви¬
нителя.
Кажется несомненным, что во всех случаях такого разбира¬
тельства суд должен вынести свое решение в форме приговора.
Обвиняемый, просивший о слушании дела, очевидно, и доби¬
вался своей реабилитации от неправильного обвинения в оправ¬
дательном приговоре суда, не удовлетворяясь прекращением дела..
Сложнее вопрос при вынесении обвинительного приговора.
Может ли в этом случае суд ограничиться в резолютивной части
приговора назначением наказания? Мне кажется, что, исходя из
устанавливаемой законодателем презумпции отказа от
обвинения не явившегося частного обвинителя, суд должен
в подобных случаях освобождать осужденного от назна¬
ченного ему наказания а. При ином толковании получится, чтр
обвиняемый, дело о котором подлежало прекращению, подверг¬
нется наказанию только потому, что он просил о рассмотрении
своего дела, рассчитывая на оправдание.
Бесспорным остается право осужденного на обжалование
приговора в обычном порядке.
Менее ясен вопрос о праве не явившегося обвинителя обжа¬
ловать определение о прекращении дела и оправдательный
приговор. Исходя из той же презумпции отказа от обвинения,
я считаю, что он теряет право на обжалование, кроме случая,
когда он докажет уважительность своей неявки и несообщений
о ней суду.
Но для того, чтобы таким решением вопроса не были уще¬
млены права частного обвинителя как стороны в процессе, надо
признать обязательным для народного судьи разъяснение част¬
ному обвинителю при подаче им жалобы или при вызове его
в судебное заседание того значения, которое будет иметь его
неявка в суд.
1 Мне представляется правильной практика наших судов, не назначаю¬
щих в порядке ст. 55 УПК защитника обвиняемому и в тех случаях, когда
в деле участвует поверенный частного обвинителя — адвокат. Его участие не
изменяет юридической природы частного обвинения.
2 Это положение опирается на аналогию с правилом, установленным
прим. I к ст. 4 УПК УССР, об обязательном применении амнистии в случае
осуждения обвиняемого, который просил о рассмотрении его дела в суде,
несмотря на состоявшийся акт об амнистии.
498
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ:
1. Учебники
Вышинский, Куро уголовного процесса, стр. 17—183.
Строгович, Уголовный процесс, гл. гл. XXI—XXIII.
2. Монографии и статьи
Б. Арсеньев и М. Кожевников, Судебное заседание, М., 1945.
Ч ельцов, Цель уголовного процесса и организация окончательного
производства, К., 1926.
Он же, Прокурор и защитник в советском уголовном процессе, М.,
1944.
Он же, Обвиняемый и его показания в советском уголовном процессе,
М., 1947. .
Шифман, Речь государственного обвинителя («Социалистическая за¬
конность», 1945, № 4).
Ов же, Прокурор в суде первой инстанции, М., 1945.
А. Р и в л и н, Допрос в уголовном суде, Харьков, 1939.
Голунский, Участие прокурора в судебном процессе («Социалистиче¬
ская законность», 1937, № 10). «Защита в советском уголовном процессе»
(Сборник статей под редакцией проф. И. Голякова. М. 1948 г.).
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ:
1. Учебники^
Розин, Русское уголовное судопроизводство, стр. 482—519.
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 427—488.
Случевский, Учебник русского судопроизводства, стр. 513—518,
556—618.
2. Монографии и статьи
Левенстим, Речь государственного обвинителя в уголовном суде, 1894.
Бобрищев-Пушкин и Волькенштейн, Прения сторон в уго-
лэвном процессе, СПБ, 1903.
Кони, Приемы и задачи обвинения (сборник «На жизненном пути», т. I).
Немировский, Отношение приговора к обвинению, Одесса, 1906.
32*
ГЛАВА VII
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ПРИГОВОРА
308. Значение приговора. 309. Процессуальные условия поста*
новления приговора. 310. Условия и порядок совещания судей.
311. Вопросы, разрешаемые в совещательной комнате. 312. Ло¬
гика и психология при постановлении приговора. 313. Пределы
свободной оценки доказательств в практике Верховного суда
СССР. 314. Вопрос о применении уголовного закона. 315. Опре¬
деление меры наказания. 316. Виды приговоров в советском про¬
цессе. 317. Содержание и форма приговора. 318. Оглашение при¬
говора. 319. Законная сила приговора. 320. Вопрос о матери¬
ально-правовом отношении, устанавливаемом приговором
308. Значение приговора. Если судебное разбирательство
является важнейшей стадией всего процесса, то постановление
приговора, завершающее его, надо считать самым ответственным
моментом судебного заседания. «Приговор подводит итог всему
процессу, приговором определяется судьба подсудимого и вся
деятельность исправительно-трудовых учреждений в отношении
его, из приговора широкие массы узнают об оценке судом от
имени пролетарского государства как действий, бывших предме¬
том судебного разбирательства, так и личности подсудимого», —
говорится в инструктивном письме «О судебном приговоре» Вер¬
ховного суда и Прокуратуры Союза ССР 13 августа 1934 г.1
Поэтому и процессуальная теория и практика предъявляют
высокие требования к качеству приговора.
Качество приговора зависит от многих условий. На первом
месте надо указать л и ч н ос т ь судей. «Если судья — хоро¬
ший марксист, диалектик, опытный практический работник,
культурный, грамотный человек, — говорил в одном из своих вы¬
ступлений М. И. Калинин, — то можно смело сказать, что 99 про¬
центов его приговоров и решений будут иметь положительное
политическое значение, будут являться одной из лучших форм
пропаганды советских законов, пропаганды директив партии...» 2
Дальнейшим условием высокого качества приговора является
качество всего процесса, полнота и всесторонность расследова¬
ния дела и правильное освещение его в судебном заседании. Та¬
ким образом, точное соблюдение всех выработанных процес-
1 «О судебном приговоре», Государственное издательство «Советское за¬
конодательство», М., 1934, стр. 6.
2 Речь на праздновании 10-летия Верховного суда Союза ССР («За социа¬
листическую законность», 1934, № 9, стр. 3).
500
I альной теорией и принятых УПК правил является лучшим
средством для повышения качества приговоров.
с? Но имеется ряд условий, относящихся к самому моменту п о-
та но в л е н и я приговора, которые должны с внешней и
С внутренней стороны обеспечить правильность приговора, т. е_
сг0 соответствие велениям закона и обстоятельствам рассмотрен¬
ного судом дела.
309. Процессуальные условия постановления приговора. К этим
условиям относятся: 1) изолирование судей в совеща¬
тельной комнате Как средство избавит^ их от внешних влияний и
дать возможность сосредоточиться на постановлении приговора
/ст. 317 УПК); 2) порядок совещания и разрешения всех
вопросов дела, гарантирующий независимость каждого судьи и
подлинную коллегиальность решения, а также право каждого
судьи написать особое мнение (ст. ст. 323—325 УПК); 3) н а п и-
с а н и е мотивированного приговора непосредственна
после совещания без расчленения его на резолюцию и приговор,
в окончательной форме (ст. ст. 333—334 УПК);1 4) написа-
ниеприговора одним из судей и подписание его всеми
судьями (ст. 337 УПК); 5) немедленное провозгла¬
шение приговора в условиях открытого заседания
(ст. ст. 339 и 21 УПК).
Руководящие указания Верховного суда Союза ССР и совет¬
ской процессуальной теории сходятся в требовании строжайшего,
соблюдения судами указанных условий постановления приговора
как гарантии erd правильности.
310. Условия и порядок совещания судей. К этим условиям-
относится прежде всего тайна совещательной ком¬
наты. Никто, кроме трех судей, входящих в состав суда по¬
данному делу, не может Находиться в совещательной комнате
при обсуждении и постановлении приговора. Никто не может
влиять на судей и мешать спокойному обсуждению ими выно¬
симого приговора. Нарушение ст. 317 УПК является безуслов¬
ным поводом к отмене приговора!, потому что оно ставит под¬
сомнение конституционную гарантию правильности приговора —
независимость судей и их подчинение только закону. В одном:
из определений Верховного суда' СССР читаем: «Изменения,
внесенные в приговор, хотя и до его оглашения, под влиянием-
лиц, незаконно находившихся в совещательной комнате в мо¬
мент постановления приговора (в данном случае это были
1 В первые годы после введения УПК нередки были случаи написания,
судами только резолютивной части приговора с отложением на неопределен¬
ное время изложения описательной части. К сожалению, единичные ошибки
такого рода встречаются и сейчас. Из определения Московского городского
суда 23 сентября 1944 г. по делу Мелкумянца и др., обвиняемых по ст. 109-
УК, видно, Что по этому делу народный суд Октябрьского района допустил
«грубое нарушение ст. ст. 338—339 УПК, так как приговор не был составлен,
в не оглашался, а председательствующим была прочтена ’ резолютивная
Часть» (дело № 11—185).
501
помощник прокурора и другой народный судья), являются Гп
бейшим процессуальным нарушением, безусловно влекуц?^'
отмену приговора» *. Перед постановлением приговора происх1*
дит совещание судей, руководимое председателем. и0'
кто из судей не может воздерживаться при решении всех воцгЛ
сов, из которых слагается приговор. Все вопросы решают,?'
простым большинством голосов. Подают голоса сперва заседд4
тели, затем председатель, потому что при другом порядке судь'
мог бы своим авторитетом оказывать нежелательное давленЛ
на заседателей и стеснять свободу их мнения (ст. 324 УПК) 2. в
1 Определение УСК по делу Пронина и др. («Сборник постановлений »
определений», 1940, стр. 210). В определении по делу Шерстневой и пр. у^К
указала: «Приговор суда составлен с нарушением закону, ограждающего тай.
ну совещательной комнаты и не допускающего поэтому присутствия при вы.
несении приговора в совещательной комнате лиц, не принадлежащих к со.
ставу суда, разбирающему данное дело, и оглашение особого мнения судьи
оставшегося в меньшинстве. Между тем в данном случае председательство’
вавший в судебном заседании народный судья, оставшийся при особом мнении
по вопросу о квалификации действий осужденных, не ограничился приобще-
нием к приговору своего особого мнения, а допустил включение в приговор
указания, оглашающего результаты голосования судей по этому вопросу, а
именно: в приговоре указано, что «голосованием большинства усматривается
в действиях обвиняемых ст. 105 УК РСФСР» («Судебная практика», 1943,
вып. VI, стр. 20—21).
Очень поучительно определение УСК по делу Ишанкулиева по вопросу
о значении особого мнения судьи. По этому делу народный судья остался при
особом мнении по вопросу о мягкости наказания. Областной суд, утвердив
приговор, вынес частное определение, в котором указал судье, что он должен
Сал «согласовать свое особое мнение с прокурором на предмет опротестова¬
ния приговора». УСК отменил это частное определение, как неправильное и
противоречащее закону: «особое мнение судьи приобщается к приговору и
оглашению не подлежит. Тем более не может быть и речи о согласовании
его с прокурором на предмет опротестования приговора. Особое мнение рас¬
сматривается вышестоящей судебной инстанцией и учитывается при вынесе¬
нии решения по данному делу. Оно может быть доведено до сведения Пред¬
седателя Верховного суда союзной республики, от которого и зависит,
или оставить особое мнение без последствий, или опротестовать приговор,
если он вынесен незаконно» («Социалистическая законность», 1941, № 12,
стр. 30).
2 Проверка, произведенная в 1939 г. уполномоченным Комиссии совет¬
ского контроля при СНК СССР по БССР, показала факты, «когда один на¬
родный судья «одалживает» народных заседателей у другого; например,
5 января 1939 г. народный судья 4-го участка Минского района Б., удалив¬
шись в совещательную комнату (кабинет) для вынесения приговора, осталась
там писать приговор; в это время в кабинете находился народный судья 1-го
участка М. и другие посторонние лица, а народные заседатели, участвовавшие в
судебном заседании, по просьбе народного судьи 3-го участка П. вернулись
с ним в зал заседания для разбора дел в другом составе суда. Затем судья П-
уходит в совещательную комнату (кабинет) и остается там один писать прВ'
говор, а народный судья Б. с теми же заседателями выходит в зал судебный
заседаний для объявления приговора. Таким образом, народные заседателя
■фактически не участвовали в судебном совещании и вынесении приговоров;
приговоры выносились одним судьей, была нарушена тайна совещательной
комнаты, что дискредитирует народйый суд, так как все это происходит ва
глазах у присутствующих граждан» («Советская юстиция», 1939, № 9»
стр. 43).
502
Любой член суда, оставшийся в меньшинстве, имеет право из-
оя<ить в письменном виде свое особое мнение, которое не отда¬
ляется, но в открытом виде приобщается к приговору
325 УПК).
' *311. Вопросы, разрешаемые в совещательной комнате. При
^становлении приговора суд должен разрешить три группы
в0просов (ст. 320 УПК).
Первая группа относится к преступлению: а) имело ли
место деяние, приписываемое подсудимому; б) содержит ли оно
в себе состав преступления и в) совершил ли это деяние подсу¬
димый.
Вторая группа относится к наказанию: а) подлежит ли
подсудимый наказанию за совершенное им преступление, б) ка¬
кое именно наказание следует назначить подсудимому и должен
ли он отбывать его.
Третья группа относится к гражданско-правовым
последствиям преступления и пр.: а) следует ли удовле¬
творить и в каком размере заявленный гражданский иск (или
надлежит принять меры обеспечения возможного гражданского
иска), б) как поступить с вещественными доказательствами, в) на
кого должны быть возложены судебные издержки.
Практически центральным вопросом, ответ на который соста¬
вляет резолютивную часть приговора, является вопрос омере
наказания. Но из этого нельзя делать вывода, что этот во¬
прос должен быть первым поставлен и разрешен в совещатель¬
ной комнате. Совершенно недопустимо, чтобы судья, руководя
совещанием, начинал дело с конца, т. е. «согласовывал» вопрос
о мере наказания, которая кажется справедливой, а затем пере¬
ходил бы к вопросам, относящимся к доказанности отдельных
обвинений и обстоятельств дела. При таком подходе описатель¬
ная часть приговора будет неминуемо подгоняться к уже соста¬
вленной резолютивной. То начальное впечатление, с которым
судьи приходят в совещательную комнату, недостаточно для со¬
ставления приговора. Только пройдя последовательно все стадии
обсуждения, оно может превратиться в твердое убеждение,
на основе которого должен составляться приговор.
Поэтому тот порядок вопросов, который установлен в ст. 320
УПК, является твердой программой совещаний судей. Оно
Должно начинаться с обсуждения вопроса о том, имело ли место
само деяние, приписываемое подсудимому (например, было ли
Убийство или налицо несчастный случай или самоубийство; был
ЛИ поджог или налицо самовозгорание сена, хлопка и т. п., было
Ди присвоение или налицо гражданское правоотношение). Только
при положительном ответе на этот первый вопрос можно перехо¬
дить к следующим. Наоборот, отрицательный ответ сразу делает
бесполезным обсуждение вопроса о виновности и социальной
опасности обвиняемого, который должен быть оправдан ввиду
Недоказанности события преступления.
503*
312. Логика и психология при постановлении приговора, п
говор есть решение суда по основному поставленн”'
перед ним вопросу — о виновности подсудимого и его у
ловной ответственности. Первая часть его решается
основании доказательств совершения преступления обе19
няемым. Вторая — на основании выбора судом меры цИ'
казания в пределах закона. а'
На заре буржуазного развития господствовало представлена
о деятельности судьи как чисто логической операций
В знаменитом трактате Беккариа «О преступлениях и нака^
заниях» дана такая формулировка правил его деятельности, на¬
правленная на охрану правопорядка.
«По поводу каждого преступления судья должен построить
правильное умозаключение. Большая посылка
общий закон, малая — деяние, противное или согласное с зако¬
ном; заключение — свобода или наказание... Нет ничего опас¬
нее общепринятой аксиомы, что следует руководствоваться ду¬
хом закона. Это все равно, что уничтожить плотину, сдерживаю¬
щую бурный поток произвольных мнений... У каждого человека
своя точка зрения, у каждого в разное время она различна. Дух
закона зависел бы, следовательно, от хорошей или дурной ло¬
гики судьи, от хорошего или дурного его пищеварения, он зави¬
сел бы от силы его страстей, от его слабостей, от его отношения
к потерпевшему и от всех малейших причин, изменяющих в не¬
постоянном уме человека образ каждого предмета. Вот почему
судьба гражданина решается не одинаково при прохождении
дела через различные суды, а жизнь несчастных становится
жертвой ложных умозаключений или минутных настроений
судьи, принимающего за справедливое толкование шаткий вывод
из смутных представлений, волновавших его ум. Вот почему один
и тот же суд за одни и те же преступления в различное время
назначает различные наказания: он руководствуется не словом
закона, точным и неизменным, а допускает обманчивое непо¬
стоянство толкований...»1
Взгляд Беккариа на работу судьи, который легко объяснить с
точки зрения исторической и который в свое время играл поло¬
жительную для буржуазии роль в борьбе с феодальным произ¬
волом 2 *, в Течение XIX в. уТратил всякий кредит. Судьи по своему
классовому происхождению и по своим социально-политическим
взглядам делались все более надежными проводниками буржуаз¬
ной законности. Дальнейшее изменение общественных условий
диктовало расширение судейских полномочий: «изящное толко¬
вание» состава преступления и широкая свобода в выборе кара¬
тельных мер («меры социальной защиты» социологической шко-
1 Ч. Беккариа, О преступлениях и наказаниях, §46 толковании за¬
конов, М„ 1939, стр. 208—210.
2 См. Энгельс, Юридический социализм, Маркс и Энгельс, So4-*
т. XVI, ч. I. стр. 295—298.
504
.) одинаково казались необходимыми в борьбе с растущей
оеступНОСТЬЮ- Судья-автомат («уста закона») был бы смехо-
ворн°й ФигУР°и в конце XIX и в начале XX вв. Не только в
1 а^данско-правовой литературе, но и в специальных работах по
Головному процессу все чаще подчеркивалось, что приговор —
сегда «плод представлений судьи, окрашенных чувством», что
есть «оценочное суждение», «волевое постановление», что
«право творят одновременно и закон и судья».
г Однако наряду с этим в буржуазной литературе встречались
а указания на то, что расширение судейских полно’мочий и
введение в судебный обиход в качестве верховных критериев
^лкования таких моментов, как «коллективное правосознание»,
«учитывание публично-правовых ценностей» и т. п., позволит
отдельным судьям вкладывать в них свои общественно-
политические тенденции, и суд может превратиться
в «орган классовой юстиции» *.
Говоря о подходе судей к разрешаемым ими в совещательной
комнате вопросам, мы должны иметь в виду высказывание
Ленина в статье «Международный съезд судей»: «Интересно от¬
метить... следующие места из речи д-ра Гинсберга, судьи из
Дрездена. Он принялся рассуждать, — говорит Ленин, — о
классовой юстиции, т. е. о проявлении классового угне¬
тения и классовой борьбы в современном судопроизводстве».
«Кто думает, — восклицает д-р Гинсберг, — что участие пред¬
ставителей народа в суде устраняет классовую юстицию, тот же¬
стоко заблуждается...».
^Справедливо, г. Судья! Демократия вообще не устраняет
классовой борьбы, а делает лишь ее сознательной, свободной,,
открытой. Но это не довод против демократии. Это — довод за
ее последовательное развитие до конца.
«... Классовая юстиция, несомненно, существует в действи¬
тельности»,— продолжал судья из Саксонии (а саксонские судьи
прославились в Германии свирепыми приговорами против рабо¬
чих),— «но совсем не в смысле социал-демократов, не в смысле
предпочтения, оказываемого богатым по сравнению с бедными.
Наоборот, классовая юстиция существует как раз в противопо¬
ложном смысле. У меня был такой случай. Судим мы втроем, я
и два шеффена. Один из них — открытый социал-демократ, дру¬
гой нечто в том же роде. Обвиняется стачечник, который поколо¬
тил штрейкбрехера («рабочего, желающего работать»,—сказал
буквально господин саксонский судья), схватил его за горло и
кричал: «Добрались мы теперь до тебя, проклятый каналья!».
«Обыкновенно за это назначают от 4 до 6 месяцев тюрьмы, и,
это —| самое меньшее, чем следует наказывать столь дикие по¬
ступки. И вот, мне пришлось с величайшим трудом добиваться
1 В русской процессуальной литературе подчеркивал не раз эти моменты
И. А. Покровский («Гражданский закон и судья», стр. 52 и сл.).
Так же Bierling, Juristische Priazipienlehre В. IV, S. 380.
505.
того, чтобы подсудимый не был оправдан. Шеффен — соцйа
демократ — говорит мне, что я не понимаю психологии рабоч>?'
А я ему отвечаю, что я очень хорошо понимаю психологию *
того...»
Немецкие газеты, приводящие текст речи судьи Гинсберра
отмечают в этом месте: «Хохот». Господа юристы и господа
судьи хохотали. Признаться,, если бы нам пришлось слущат;
этого саксонского судью, мы бы тоже от души посмеялись.
Учение о классовой борьбе, — это такая вещь, что протцв
него можно еще представить себе потуги спорить по-ученому
(якобы по-ученому). Но стоит взять вопрос практически, при.
смотреться к жизненным обыденным явлениям и — глядь! — Са.
мый ярый противник этого учения может оказаться таким Же
талантливым пропагандистом классовой борьбы, как господи^
саксонский судья Гинсберг»1.
Советская процессуальная теория подчеркивает связь в н у.
трен него судейского убеждения с социалист и-
ческиммировоззрением.
И эта связь проявляется не только в моменте назначения на-
казания, но и в моменте оценки отдельных доказательств и их
сопоставления друг с другом для окончательного вывода о ви¬
новности подсудимого.
В буржуазной литературе очень охотно говорили об-
иррациональных моментах судебной оценки, которые
не поддаются учету и контролю. С нашей точки зрения надф
говорить о диалектическом подходе к каждому источ^
-нику доказательств, к каждому факту, который помогает
судьям выяснить его истинное значение в данном деле;
Именно при оценке отдельных доказательств судьям необходим^
глубоко вникать в сложные отношения отдельных участников
процесса между собой, а иногда и х теми группами людей, кото?-
рые формально остались вне процесса, но могли быть движу*
щими пружинами ряда действий, в том числе и тех показаний)
которые даны свидетелями в суде. «Единственным средством спра¬
виться с такой работой, — говорит Вышинский, — является овда*
дение диалектической логикой, причем основным критерием,
который может и должен явиться решающим при оценке различ¬
ных явлений, наряду с формальной логикой доказывания, должнр
быть чувстзо классовой правды, классовое чувство, которое дол¬
жно помогать разобраться там, где формально логика приводит
к одному, а классовое чутье подсказывает другое — иную оценку
й иное решение» 2.
Нельзя допускать, чтобы решение суда соответствовало той
формуле бюрократизма, которую так страстно бичевал Ленин:
1 Ленин, Соч., т. XXX, стр. 195—196.
2 Вышинский, Курс уголовного процесса, стр. 101. Об этом же и в
■последней работе автора «Теория судебных доказательств», стр. 141 и сл.
-506
.нечто формально правильное, а по сути издевательство...»1.
Поэтому, применяя правила логики, методы индукции и дедук-
10И, следует помнить, что условия применения улик не могут
бить основаны на одних лишь законах логического мышления,
зависят и от обстоятельств места, времени и т. п.2
В работе «О промышленных судах» Ленин подчеркивал как
положительную сторону работы выборных судей по сравнению
с судьями-чиновниками, их жизненный опыт и желание разре¬
шить дело, исходя из того, как в жизни бывает. «Судья-чиновник
заглянул в рабочую книжку, прочитал правило, — и больше слу¬
шать ничего не хочет: нарушено, дескать, правило, так и отве¬
дай, а я больше знать ничего не знаю. А выборные судьи из хо¬
зяев и рабочих смотрят не на одни только бумажки, а и на то,
как дело в жизни бывает. Иногда ведь правило-то остается
преспокойно стоять на бумаге, а на деле выходит совсем ина¬
че» 3. А при такой оценке, когда, основываясь на своем опыте,
судьи отклоняют «формальные бумажки», чтобы найти жизнен¬
ную правду, они ссылаются на свое внутреннее убежде¬
ние. И зто внутреннее убеждение не может быть оторвано от
всей идеологии судей, от их политических взглядов, от их клас¬
совых симпатий и предубеждений. Внутреннее убеждение наших
советских судей — это форма выражения их социалистиче¬
ского мировоззрения, их представлений о задачах соци¬
алистического строительства.
313. Пределы свободной оценки доказательств в практике
Верховного суда СССР. Выдвинутое здесь понимание диалек¬
тического подхода к доказательствам и их источникам, требова-'
ние строгой критики всех формальных моментов дела нельзя
толковать в смысле освобождения судей от подчинения законам
логики, от связанности их фактами дела. Строя то или иное пред¬
положение о том, как происходили исследуемые
должен исходить из установленных им фактов;
дальнейшие выводы, он не может становиться в
с ними; если одни твердо установленные факты
другим, нельзя просто отбросить те, которые не
в принимаемую судом версию, а необходимо объяснить это
противоречие; при невозможности найти такое объяснение,
исходя из объема установленных фактов, необходимо искать
■ н о в ы е ф а к т ы, т. е. практически приходится направлять дело
на дополнительное расследование, указывая прокуратуре, какие
события, суд
делая из них
противоречия
противоречат
укладываются
1 Ленин, Соч., т. XXVI, стр. 406—407.
2 В протесте Прокурора СССР по делу Кязин-Аббас-Али-Оглы и др. под¬
черкнуто значение учета конкретных обстоятельств при оценке показаний'
«очевидца». Только некритическим подходом суда к свидетельским показа¬
ниям и неучетом взаимоотношений между свидетелями и «уличаемыми» ими!
обвиняемыми можно объяснить тот факт, что явно недостоверные, полные
противоречий показания кровных врагов положены в основу обвинительного
приговора («Социалистическая законность» 1937, № 2, стр. 126).
3 Ленин, Соч., т. II, стр. 560.
507
ность судей не допускать логических противоречий в своем
именно обстоятельства должны быть разъяснены. Эта обЯэ
ниями верховных судов союзных республик и Верховным
Пленум Верховного суда УССР подробно остановился в да
ном из своих постановлений на правиле «о свободной оцец5'
доказательств судом». «Свободу суда первой инстанции в деЛ
оценки доказательств по его внутреннему убеждению закон
Л ITTinT»!^ П АЛЧ ГТТТЧлА, т А t/АГЧ А ТТ Г 7 А А Ч Г Л А ЧТ Г W А т тV г А. 4
ограничивает, требуя, чтобы это внутреннее убеждение не было
произвольным, но основанным на всех обстоятельствах дела в их
совокупности. Поэтому приговор, вынесенный по внутреннему
убеждению суда, но без оценки доказательств, основанной на
рассмотрении всех обстоятельств дела, является приговором
голословным. Избегая голословных приговоров, ч. 4 ст. 308 УПК
{соответствует ст. 334 УПК РСФСР) требует, чтобы в описа¬
тельной части приговора были данные, положенные судом в ос¬
нову приговора... Поэтому в случаях, когда в описательной
части приговора недостает указаний на доказательства, поло¬
женные судом первой инстанции в основу приговора, или когда
сделаны ссылки на данные, не являющиеся доказательствами
по делу, кассационная инстанция, не входя в оценку относи¬
тельно их доказательной силы, должна тем не менее признать
приговор безмотивным. В том случае, когда немотивированность
приговора свидетельствует, по мнению кассационной инстанции,
о голословности его, — кассационная инстанция должна считать
также нарушенной и ст. 296 УПК» (соответствует ст. 319 УПК
РСФСР) 1.
Верховный суд Союза ССР неоднократно разъяснял, что об¬
винение не может быть основано на предположениях, не
подкрепленных обстоятельствами дела1 2; что
выводы приговора не могут находиться в противоречии
с материалами дела3; что приговор не может быть оста¬
влен в силе, если он основан на доказательствах, вызывающих
сомнение ввиду невыясненности ряда обстоятельств, имеющих
существенное значение для дела.
1 Постановление Пленума Верховного суда УССР по делу Бакина и ДР-
1927 г. («Вопросы уголовного процесса», стр. 127).
2 Постановление Пленума по делу Гранкина и др. («Сборник постановле¬
ний и определений», 1938—1939, стр. 63). Определение УСК по делу Колес¬
никова и др., делу Ляпилина (Сборник постановлений и определений», 1939,
.стр. И, стр. 98—99). Определение УСК по делу Меркулова («Сборник поста¬
новлений и определений», 1940, стр. 201), по делу Епифанова («Судебная
практика», 1943, вып. IV, стр. 25).
3 Постановление Пленума по делу Симонова («Сборник постановлений Я
определений» 1938—1939, стр. 55), по делу Синицина (там же, стр. 56), опре¬
деление УСК по делу Горбачева («Судебная практика», 1942, вып. П»
стр. 16), по делу Билалова («Судебная практика», 1943, вып. IV, стр. 22).
508
разумеется, бывают дела, настолько несложные по фактиче-
обстоятельствам, что решение вопроса о наличии события
с*ступления и о виновности подсудимого в его совершении не
взывает затруднений. Но в большинстве дел, особенно при на-
₽цЧии нескольких обвиняемых и нескольких отдельных пунктов
^винения, не бывает этой бесспорной ясности обстоятельств, и
судей требуется внимательное обсуждение всех представлен¬
иях доказательств для обеспечения безошибочности выводов.
В одном из определений УСК Верховного суда СССР мы на¬
водим очень поучительное сопоставление собранных следствием
и судом материалов с выводами суда, сделанными им в при¬
говоре.
«С. обвинялась по п. «а» ст. 136 УК РСФСР в том, что она
«зная о связи своего мужа С. с гр-кой М., руководимая по отно¬
шению к последней чувством ревности и мести, действуя умыш¬
ленно, 16 января 1937 г. завлекла гр-ку М. к себе на квартиру,
где лишила ее жизни посредством нанесения ей удара по голове
медным пестом. С целью сокрытия следов преступления сина рас¬
членила труп и все"части его сожгла в двух печках».
УСК Верховного суда СССР в своем определении по этому
делу указала: «Согласно закону, судьи оценивают доказатель¬
ства по своему внутреннему убеждению на основе всех обстоя¬
тельств дела в их совокупности. Анализ собранного против С.
обвинительного материала и сравнение его с изложением фак¬
тической стороны дела в приговоре приводят к убеждению, что
суд допустил грубое нарушение закона... Суд, оценив
объяснения С. не по совокупности с другими данными, впал
в ошибку. Вопреки всему следственному материалу, изобли¬
чавшему С. в предумышленном убийстве, выполненном с пора¬
зительной предусмотрительностью и расчетливостью..., суд
принял версию С., впервые выдвинутую ею на судебном след¬
ствии, что убийство М. совершено ею в состоянии душевного
расстройства под влиянием нанесенного ей потерпевшей оскор¬
бления. Так суд оценил доказательства по делу, и
вместо п. «а» ст. 136 С. была осуждена по ст. 138 Уголовного
кодекса, т. е. за убийство в состоянии сильного душевного вол¬
нения, вызванного оскорблением со стороны потерпевшей.
Таким образом, УСК признала обязательность для суда
класть в основу приговора неопороченные доказательства и не¬
допустимость немотивированного отбрасывания их в силу дове¬
рия к расходящемуся с ними показанию (в данном случае обви¬
няемой). 1 Этим УСК подчеркнула отличие приговора советского
1 Определение УСК по делу С. («Советская юстиция», 1940, № 7, стр. 36
и сл.). Материал этого дела представляет хорошую иллюстрацию возможно¬
сти проверки выводов суда тем методом, о котором говорит Энгельс: «В тот
момент, когда сообразно воспринимаемым нами свойствам какой-либо вещи,
мы употребляем ее для себя, — мы в этот самый момент подвергаем безоши¬
бочному испытанию истинность или ложность наших чувственных восприя-
509
суда от вердикта присяжных, который был не мотивирован и
расходиться с бесспорными обстоятельствами дела.
Этот вывод УСК является очень важным, так как из него л
гически следует обязанность судебной инстанции, проверяют?»
приговор по жалобе или протесту, проделывать анализ того ход^
мысли, который привел суд первой инстанции к его выводу ®
фактических обстоятельствах дела, проверять соблюдение суд0^
общих правил логики.
Поэтому же является необходимым остановиться на тех ощид.
ках судов, которые чаще всего, по указаниям Верховного суда
Союза ССР, приводят к неправильным окончательным выводам
Практика Верховного суда Союза ССР дает множество по¬
учительных примеров отмены приговоров судов ввиду несоблю¬
дения ими основных правил теории оценки доказательств. Неко¬
торые особенно часто повторяющиеся ошибки давали Верхов¬
ному суду основание в отдельных постановлениях выдвинуть ряд
положений отрицательного порядка, а именно указать, на осно¬
вании каких доказательств не может быть вы нес ей
обвинительный или оправдательный при¬
говор.
В отдельных случаях определенный тезис Верховного суда
тесно связан с конкретными обстоятельствами дела и не может
быть усвоен вне связи с ними. Но в других определениях можно
найти более твердые правила, сложившиеся в судебной праю
тике. Их изучение, несомненно, может предохранить суды от
ошибок. Поэтому мы приводим ниже некоторые из этих поло-
тий... Если мы достигнем нашей цели, если мы найдем, что вещь соответ¬
ствует нашему представлению о ней, что она дает тот результат, какого мы
ожидали от ее употребления, — тогда мы имеем положительное доказатель¬
ство, что в этих границах наши восприятия о вещи и ее свойствах совпадают
с существующей вне нас действительностью...» («Развитие социализма от
утопии к науке», предисловие к английскому переводу. Цитата приведена
Лениным. Соч., т. XIII, стр,. 89).
В судебных делах о «проверке действием» можно говорить условно.
В деле С. есть два представления о ее преступлении? первое—выдвинутое
обвинительной властью, второе — описанное судом в приговоре. При «употре¬
блении» вещи, сообразно первому представлению, мы находим полное совпа¬
дение: показания свидетельниц-соседок подтверждаются в деталях расска-
аом самой С., засвидетельствованным ее дочерьми; высказывания и чувства
С. соответствуют ее действиям; поведение М. находит естественное объясне¬
ние в приглашении ее С.; обстановка убийства отвечает заранее составлен¬
ному плану; самое выполнение расчленения трупа соответствует предумышле-
нию. Наоборот, попытка «употребить» версию суда оказывается явно неудач¬
ной: эта версия не может объяснить ни одной детали выполнения преступле¬
ния и находится в вопиющем противоречии с посещением С. М., установлен¬
ным различными, независимыми друг от друга источниками, с письменной
угрозой G., с ее нормальным психическим состоянием, засвидетельствован^
ным психиатрической экспертизой.
Проверка самим судом той версии, которую он принимает при обсужде-
нии дела в совещательной комнате, обязательна для него по каждому делу ®
противоречивыми обстоятельствами. Ее применение обеспечивает суд от да*
пущения офибок.
510
еНий, извлеченных из постановлений Пленума и определений
^ллегий Верховного суда Союза ССР *.
* 1. В отношении показаний сообвиняемых (о г о-
0 р а). По ряду дел указано, что «суд должен особенно крити¬
чески относиться к показаниям одного подсудимого против дру-
гоГо, направленным к устранению или смягчению собственной
0цны»1 2, что «недопустимо некритическое отношение к оговору
одним подсудимым другого» 3; еще более категорически: «Пока¬
зания сообвиняемого, заинтересованного в исходе дела, нахо¬
дящиеся в противоречии с другими доказательствами по делу, не
могут быть положены в основу обвинения» 4 *.
2. В отношении показаний свидетелей (и, в частности, п о-
герпевших). По ряду дел указано, что «суд должен крити¬
чески относиться к показаниям свидетелей и выяснять их взаимо¬
отношения с подсудимым» Б; «суд должен тщательно выяснять!
взаимоотношения свидетелей с подсудимым во избежание непра¬
вильного приговора»6; «противоречивые показания свидетелей
не могут служить основанием для обвинительного приговора»
(в деле имеется опознание обвиняемого, появившееся только
на суде, тогда как на предварительном следствии потерпевший
опознавал других лиц)7; «обвинение не может быть обосновано
на противоречивых показаниях одного свидетеля, опороченных
другими свидетелями» 8; этот тезис не означает, конечно, что суд
должен верить большинству свидетелей и не может поверить
одному свидетелю, расходящемуся в своих показаниях с дру¬
гими; но если этот один свидетель, расходящийся со всеми осталь¬
ными, сам меняет свои показания и противоречит себе, то его
показания не могут лечь в основание приговора, тем более не
могут лечь в основу приговора такие противоречивые показания
свидетеля, расходящиеся с другими доказательствами, если этот
свидетель имеет личные счеты с подсудимым 9.
1 Большинство их напечатано в качестве тезисов над соответствующим
постановлением или определением Верховного суда в официальном издании
(«Сборник действующих постановлений и определений» раздел «Судебное
право»).
2 Постановления Пленума Верховного суда СССР по делу Караулова, по
Делу Мишина («Сборник постановлений и определений 1938—1939, стр. 62—
63), определение УСК по делу Молочко (там же, стр. 113): все три дела пре-л
«ращены.
3 Определение ЖДК по делу Лукьянова (там же, стр. 141).
4 Определение УСК по делу Муралова и др. («Сборник постановлений и
определений» 1940, стр. 198). Определение УСК по делу Трояновской («Су¬
дебная практика», 1943, вып. IV, стр. 22).
6 Постановление Пленума по делу Плотникова («Сборник постановлений
и определений», 1938—1939, стр. 26).
6 Постановление Пленума по делу Жуковмна (там же, стр. 26—27).
7 Определение УСК по делу Али-Ризаевых (там же, стр. 109—110).
8 Определение УСК по делу Марусика (там же, стр. 108).
9 Определение УСК по делу Мамедова («Сборник постановлений и опре¬
делений» 1939, № 2, стр. 95).
511
«Обвинение не может быть основано на показаниях свидет
лей, не являвшихся очевидцами преступления и сообщивщЛ
сведения, известные им по неопределенным и не проверенны*
слухам» *; «обвинение не может быть основано на показания^
свидетелей, высказанных в форме предположения» 1 2; «обвиненц*
не может быть основано только на отрицательной характер^
стике обвиняемого со стороны свидетелей, не давших показаний
по существу предъявленного обвинения» (по делу о краже сви¬
детели показали, что «обвиняемый нечестный человек»)3; «обви¬
нение в контрреволюционной агитации не может быть основано
на неконкретных показаниях свидетелей» (по делу не выяснено
когда, при каких обстоятельствах и в чьем присутствии имели
место антисоветские высказывания) 4; «обвинение не может быть
основано на показаниях, дающих общую оценку действий обви¬
няемого без указания, в чем конкретно эти действия выразились»
(свидетели по делу, утверждавшие, что обвиняемый хулиганил,
не могли указать никаких конкретных поступков обвиняемого)5,
3. В отношении заключений экспертов. Много¬
кратно подчеркнуто, в согласии со ст. ст. 58 и 298 УПК РСФСР,
что «суд обязан критически относиться к заключению эксперта,
являющемуся одним из видов доказательств, подлежащим, как
и другие любые доказательства, проверке судом». Экспертиза
оценивается «в свете всех обстоятельств по делу в их совокуп¬
ности» 6. В отдельных постановлениях указано, что «приговор
не может быть оставлен в силе, если он базируется на безмо¬
тивных и необоснованных выводах экспертизы» (в деле о кру¬
шении !экс1перты ничем не обосновали своего вывода о причине
крушения, их вывод противоречит твердо установленным фак¬
там) 7; «суд не может базировать свой вывод на противоречивых
и необъективных материалах экспертизы» (из дела видно, что
экспертиза, уклонившись от ответа на технические вопросы, пра¬
вильно заданные судом, ограничила свое заключение указанием
на политические настроения и убеждения подсудимых, что не
входит, в компетенцию экспертизы). При этих условиях экспер-
тиза не может быть признана объективной 8.
1 Определение УСК по делу Орсекова (Сборник постановлений и опре¬
делений, 1939, № 2, стр. 94—95).
2 Определение УСК по делу Садыкова (там же, стр. 96), по делу Ко¬
ролькова (там же, стр. 108).
3 Определение УСК по делу Насибова (там же, стр. 116).
4 Постановление Пленума по делу Юдина (там же, стр. 16).
5 Определение УСК по делу Кочалиева («Судебная практика», 1943,
вып. V, стр. 19).
6 Определения УСК по делу Иванова, по делу Волкова («Сборник поста¬
новлений и определений», 1939, стр. 2, 93, 91).
7 Постановление Пленума по делу Головченко («Сборник постановлений
и определений», 1938—1939, стр. 60). ,
8 Постановление Пленума по делу Егорова и др. («Сборник постановле¬
ний и определений», 1940, стр. 74).
Аналогичный пример необъективности экспертизы находим в деле Беды-
Бухгалтер-эксперт Семененко на судебном следствии показал: «В данной не-
512
g ряде определений Верховный суд показывает, как именно
-лжен суд критически разбирать вывод экспертизы. «Обвине-
'г0 трещина в оси была в момент выпуска оси после обточки
еек из ремонта. Заключение это ничем технически не обосно-
яНо; с момента ремонта до излома оси прошло 11 месяцев, за
0й „„„Л dOnnn .....
которые паровоз совершил пробег в 42 000 км; лабораторного ис-
^едования металла оси не было, и эксперты определили давность
трешины на глаз. С полным основанием можно предположить
трещина образовалась во время эксплоатации паровоза)
«Выводы судебно-бухгалтерской экспертизы должны быть мотиви¬
рованы и основаны на тщательном анализе проверяемых финан¬
совых и хозяйственных операций» (эксперты без всяких осно¬
ваний не приняли ряда бесспорных оправдательных документов,
свои выводы об убыточности операций документально не под¬
твердили и неправильно признали незаконность выдачи допол¬
нительного вознаграждения руководителям школ) 2.
Пленум Верховного суда СССР подчеркивает особо важное
значение для дела «привлечения обвиняемого для дачи объяс¬
нений по выводам экспертизы»3 и требует, чтобы «заявления
обвиняемого по выводам экспертизы исследовались и проверя¬
лись органами следствия и судом» 4.
Верховный суд неуклонно проводит требование о вызове
экспертов во всех тех случаях, когда решение основных вопро¬
сов дела требует наличия специальных познаний. «Отсутствие
экспертизы в случаях, когда при расследовании или рассмотре¬
нии дела необходимы специальные познания, влечет за собой
отмену приговора». В одном случае суд признал подсудимого
виновным в том, что он, заметив с расстояния 20—30 метров
шедшую по путям группу людей, слишком поздно затормозил
Дрезину, но при этом не было установлено экспертизой длины
тормозного пути дрезины с двумя гружеными платформами при
скорости в 25 км; в другом случае без проведения технической
экспертизы линейный суд определил причину аварии поезда,
оставив невыясненным ряд технических вопросов5; в третьем
случае обвиняемая не признала подписи на переводах за свою,
графической экспертизы произведено не было, и суд обосновал
Достаче обвиняемый Беда имеет заинтересованность, что подтверждается его
Побегом вместе с Анищенко». Других оснований для обвинения Беды в со¬
участии в растрате Анищенко экспертиза не обнаружила (из определения
УКК Верховного суда РСФСР, «Советская юстиция», 1939, № 13).
1 Постановление Пленума по д. Фомина (Сб. 1939, стр. 38).
2 Постановление Пленума по д. Боткина (там же, стр. 37).
3 Постановление Пленума по д. Козлова и др. ,(Сб. 1938—39, стр. 31).
4 Постановление Пленума по д. Архутича (там же, стр. 30).
6 ©пределения ЖДК по д. Полозуна и пв д. Длубовского и др. («Со¬
ветская юстиция», 1941/19, стр. 31).
33 Зак. 1524
513
обвинение только на показании свидетельницы, которая якол
опознала подпись обвиняемой на переводах в получении ден^
но сама при получении их не присутствовала *.
Пленум Верховного суда указал, что «суд не может принять
на себя функции эксперта, если вызов последнего является п0
закону обязательным»: ЖДК прекратила дело, мотивируя эТо
тем, что обвиняемый находился в бессознательном состоянии
вследствие опьянения, и что в момент совершения преступления
(хулиганство) он был невменяем и, следовательно, за свои дей'.
ствия не отвечает. Делая такое утверждение без заключения
эксперта, ЖДК тем самым приняла на себя функции эксперта
что противоречит прим. I к ст. 63 УПК РСФСР 1 2.
4. В отношении показаний обвиняемого. Неодно¬
кратно разъяснено, что «признание обвиняемого на предвари¬
тельном следствии является одним из доказательств и должно
оцениваться судом в совокупности с другими обстоятельствами
и материалами дела». В деле об убийстве обвиняемый признал
себя виновным и рассказал об обстоятельствах убийства жены;
на суде он отказался от сознания. Следствие по делу было про¬
ведено крайне неполно, важнейшие обстоятельства, непосред¬
ственно относящиеся к преступлению, остались невыясненными;
поэтому, когд!а обвиняемый отказался от своих показаний, дан¬
ных на предварительном следствии, то объективных данных,
подтверждающих его вину в убийстве, не оказалось 3.
По большому делу о злоупотреблениях в магазине протест
Прокурора СССР подчеркнул, что «народный суд не принял ни¬
каких мер, чтобы проверить все доказательства для полного
освещения всех обстоятельств дела, что было совершенно необ¬
ходимо при отказе подсудимых отданного ими на
расследовании сознания и заявлений их о незаконных
методах, применявшихся к ним уполномоченным милиции... Мо¬
тивировка суда об отказе в направлении дела на доследование
грубо нарушала правило об оценке всех обстоятельств дела по
окончании судебного следствия в совещательной комнате, зара--
нее предопределяя вынесение обвинительного приговора: «пол¬
ное сознание обвиняемых в своих преступлениях делает излиш¬
ней и нецелесообразной проверку» 4.
С другой стороны, столь же недопустимо принятие судом без
проверки оправдательных показаний обвиняе¬
мого; «оправдательный приговор суда, основанный исключи¬
тельно на противоречивых показаниях подсудимого, не проверен-
1 Определение УСК по д. Романцовой (Сб. 1938—39, стр. 83).
2 Постановление Пленума по д. Шалтаева (Сб. 1939/2, 17).
3 Определение УСК по д. Джурабекова («Советская юстиция», 1941/13,31)-
4 Протест Прокуратуры СССР по делу Левицкого и других. Верховный
суд УССР отменил на основании этого протеста приговор народного суда И
направил дело на доследование («Социалистическая законность», 1937, № 5,
стр. 86). . ...
514
дых по делу, не может быть оставлен в силе» *. По другому делу
суд вынес оправдательный приговор, поверив голословному за¬
явлению обвиняемого, что он «сдавал продукцию без докумен¬
тов». Верховный суд СССР указал, что, «отвергая обвинение
0 растрате, суд обязан привести веские мотивы, обосновывающие
его вывод и опровергающие имеющиеся в деле доказательства
в пользу версии обвинения» 1 2.
5. В отношении косвенных доказательств
(улик). Как указывалось в главе о доказательствах, приговор
может быть обоснован не только прямыми, но и косвенными до¬
казательствами. Но обязательным требованием к приговору,
построенному на косвенных доказательствах, является наличие
такой совокупности улик, которая исключает вся¬
кое иное объяснение обстоятельств дела,
кроме утверждения, что совершил преступле¬
ние обвиняемый.
Для того чтобы сделать неоспоримым вывод о виновности под¬
судимого из ряда косвенных доказательств, суд прежде всего
должен проверить доказанность каждого отдельного
факта, входящего в круг косвенных доказательств (например,
факта враждебных отношений между потерпевшим и обвиняе¬
мым, факта нахождения обвиняемого вблизи места совершения
преступления и т. д.). После этого суд должен проверить, не
могут ли все эти факты в целом быть объяснены другой причи¬
ной, а не тем, что обвиняемый совершил данное преступление.
Это значит, что необходимо наметить и разобрать все возможные
по делу объяснения данной совокупности фактов или иначе —
все возможные версии. Если какая-нибудь из них не будет
судом разобрана и отброшена, приговор всегда может быть опо¬
рочен как неубедительный. Каждая версия должна быть сопо¬
ставлена с собранными доказательствами. Если все они, кроме
версии обвинения, не могут объяснить всей совокупности уста¬
новленных по делу фактов, суд может признать эту версию дока¬
занной.
Следуя такому правилу, суд никогда не может обосновать
обвинительный приговор отдельным фактом, указываю¬
щим на возможность совершения преступления обвиняемым, по¬
тому что отдельный факт всегда допускает раз¬
личные объяснения. Необходимо наличие ряда улик,
которые взаимно подкрепляют друг друга, образуя цепь, прочно
замыкающуюся, позволяющую утверждать о причинной
связи между действиями обвиняемого и фак¬
том преступления3.
1 Постановление Пленума по делу Иванова («Сборник постановлений и
определений», 1940 г., стр. 41).
2 Определение УСК по делу Бобкова (там же, стр. 119).
3 См. Вышинский, Теория судебных доказательств в советском праве,
стр. 200 и сл., где проводится чрезвычайно интересный пример обвинения,
построенного на уликах (дело об убийстве д-ра Вульфсона).
зз*
515
В ряде определений Верховного суда СССР подчеркивав
порочность обоснования обвинительного приговора отдел ьц^4
изолированными уликами и указывается на необходимость Над11,
чия совокупности гармонирующих друг с другом и ничем ъ
опровергаемых улик. е
«Косвенные улики могут быть положены в основу обвинена
только в том случае, если устанавливаемые ими факты в их cobq
купности находятся в связи с содержанием обвинения и создав
уверенность в его обоснованности» *.
В другом определении подчеркивается необходимость сопо.
ставления принятой версии со всеми обстоятельствами дела ддя
устранения возможных между ними противоречий: «Обвинитель-
ный приговор, основанный на косвенных доказательствах, це
может быть оставлен в силе, если суд, остановившийся на той
или иной версии, не учел обстоятельств, находящихся в проти¬
воречии с принятой версией» 2 (в деле имеется ряд фактов, про¬
тиворечащих принятой народным судом версии о присвоении за¬
ведующим магазином денег и о создании им искусственной обета-
новки якобы произведенной кражи).
«При отсутствии или порочности других доказательств обви¬
нение в краже не может быть основано только на том, что со¬
бака-ищейка привела к дому подсудимого»3. В данном деле как
раз имеется и другое объяснение факта привода собакой сотруд¬
ника милиции к дому обвиняемых, а не совершение ими кражи:
в день кражи они были во дворе у потерпевшего, где стригли
своих овец. Но и при отсутствии такого объяснения поведение
собаки-ищейки не может являться доказательством: это только
метод розыска, дающий основание к подозрению против опре¬
деленных лиц, которое должно быть подтверждено каким-либо
доказательством, например, обнаружением у заподозренных по¬
хищенного.
«Обвинение не может быть основано только на том, что пре¬
ступные действия были совершены в том месте, где в момент
совершения находился или должен был находиться обви¬
няемый» 4.
«Показания свидетеля о том, что незадолго до убийства по¬
терпевшего он видел обвиняемого вблизи места совершения пре*
ступления, не может служить достаточным доказательством
обвинения при отсутствии других прямых или косвенных улик» •
1 Определение УСК по делу Федорова («Сборник постановлений и опре'
делений», 1940, стр. 200).
2 Постановление Пленума по делу Соколова («Советская юстиция», 194*.
№ 11, стр. 29).
3 Определение УСК по делу Шидловских («Сборник постановлений •*
определений», 1938—1939, стр. 116).
4 Определение УСК по делу Цехова («Сборник постановлений и опреде¬
лений», 1938—1939, стр. 117).
6 Определение УСК по делу Степ^уява («Сборник постановлений и «пре¬
делений», 1939/2, стр. 96).
516
Точно так же не может быть построено обвинение исключи¬
тельно на характере поведения заподозренного после соверше¬
ния преступления. Такого рода психологические улики
0ообше допускают различные объяснения.
Рассмотрев дело Ромашкова по предложению УСК Верхов¬
ного суда СССР, Верховный суд РСФСР признал, что факт доб¬
ровольного покрытия недостачи материально ответственными по
магазину лицами вообще нельзя считать уликой в том, что они
совершили растрату. «При такой презумпции никто не стал бы
добровольно покрывать недостачу из опасения, как бы суд не
расценил это как признание растраты» *. Здесь вместо улики
суд выдвинул свое предположение: никто другой не мог растра¬
тить, недостача есть, значит, лица, обязавшиеся покрыть ее, —
растратчики. При этом суд упустил из виду, что, независимо от
того, в чем они будут признаны виновными, — в халатности или
растрате, лица, материально ответственные, обязаны возместить
ущерб.
Неправильно «осуждение за соучастие в убийстве на основе
одной лишь улики наличия в прошлом между обвиняемым и
убитым недружелюбных отношений». Вывод народного суда о
виновности подсудимого был основан на том, что между ним и
убитым были враждебные отношения из-за квартиры. В при¬
говоре суд отметил, что на предварительном следствии не соблю¬
дены правила криминалистики и не проведены дактилоскопиче¬
ские исследования; в настоящее время это сделать уже невоз¬
можно. Однако «психологическое состояние обвиняемого дает
основание считать, что преступление совершено им». И Верхов¬
ный суд Грузинской ССР в своих мотивах отметил, что «это
убийство должен был совершить лишь один осужденный, кото¬
рый имел постоянную ссору с убитым и даже однажды ранил
его». Кроме отмеченной улики, иных обвинительных материалов
против подсудимого в деле не было1 2. В другом деле указана не¬
правильность «обоснования обвинительного приговора на одной
улике: «Такая подделка могла быть только в интересах обвиняе¬
мого»-3. По материалам дела видно, что и самый факт подделки
не доказан: о его наличии утверждало лицо, у которого была
обнаружена недостача, с целью переложить ответственность за
нее на другое лицо.
«Одно лишь совпадение внешних признаков имущества, похи¬
щенного у потерпевшего, и имущества, обнаруженного у подсу¬
димого, не может быть положено в основу обвинения» 4. У потер-
1 Определение УСК Верховного суда- РСФСР по делу Ромашкова и др.
(«Советская юстиция», 1938, № 17).
2 Из указаний УСК по делу Габеджишвили («Советская юстиция», 1938,
№ 17).
3 Определение УСК по делу Калиниченко («Советская юстиция», 1940,
Ms 14).
4 Постановление Пленума по делу Алахвердиева («Сборник постановле¬
ний и определений», 1940, стр. 70).
517
1 (.
необходимым
изменить обвинение подсу’
доказана,
а подтверждается лишь
певшего пропала корова серой масти, такой же масти «оп
была обнаружена у обвиняемого, причем его объяснения
подтверждены свидетелями и справкой. 4jiH
6. В отношении пользования доказательства»,
опороченными самим судом. Если суд сам сомневае
в полноценности определенного доказательства, он не
положить его в основу приговора. В этих случаях возможно лиГ
направление дела на доследование для проверки сомнительц0р
доказательства, либо исключение его из круга материалов,
которых строится приговор. ’ а
«Порочность доказательств, устраняющая возможность Прц_
знания какой-либо вины, может служить поводом для отказа
от обвинения, но не для изменения квалификации преступления
если новая квалификация основана судом на тех же опорочен’
ных доказательствах»1 (рассматривая дело по ч. 2 ст. 116 УК
суд нашел —*
димого на ч. 1 ст. 116 на том основании, что растрата под.
ностьюне
косвенными уликами).
«Приговор не может быть основан на свидетельских показа¬
ниях, признанных самим судом опороченными» 2. По делу обви¬
нения в хулиганстве и нанесении ранений, основанному на показа¬
ниях трех свидетелей, выяснилось, что эти показания свидетелей
опорочены самим судом в его определении о привлечении их
к уголовной ответственности за дачу ложных показаний; других
улик в деле нет. «Обвинительный приговор не может быть осно¬
ван на данных, признанных самим же судом сомнительными»3.
Недопустимо, чтобы «приговор народного суда был основан
на акте экспертизы, которую областной суд признал неудовле¬
творительной» 4.
В одном из определений Верховного суда есть указание на
неправильность осуждения на основании письменного доку¬
мента, если лица, участвовавшие в составлении и подписании
документа, отрицают правильность его содержания Б.
314. Вопрос о применении уголовного закона. На устано¬
влении факта, что подсудимый совершил преступление, в кото¬
ром он обвинялся, не заканчивается, а только начинается работа
1 Определение УСК по делу Абрамова («Сборник постановлений и опре‘
делений», 1940, стр. 183).
2 Определение УСК по делу Баслина («Сборник постановлений и опре'
делений», 1939/2, стр. 95). .
* Определение УСК по делу Мельник («Судебная практика», 1943, вып. V
стр. 15). Как видно из приговора, суд усомнился в правильности врачебной
справки, представленной подсудимой, но все же, не проверив ее, вынес
обвинительный приговор. «
4 Определение УСК по делу Бланкмана («Советская юстиция», 194U,
№ 14, стр. 45). -
8 Определение УСК по делу Халилова («Судебная практика»,
вып. IV, стр. 18).
518
а по составлению приговора. Теперь суд должен найти соот¬
ветствующую преступлению норму уголовного закона.
?■ ория судебного применения закона разбивает сложную дея-
jibHOCTb судьи на следующие моменты:
те]. Установление фактического состава пре-
тупления. Уяснив те действия, которые совершил подсудн¬
ей, суд должен извлечь из них юридически суще-
генные черты, т. е. такие, с которыми закон связывает
цветные юридические последствия. Иногда это очень простая
оПерация, иногда она требует установления ряда моментов, на¬
пример, мотива действия и пр. Одни и те же по внешним призна¬
кам действия могут быть безразличными с точки зрения уголов¬
ного закона, могут быть незначительным правонарушением, но
могут быть и тяжким преступлением, например, продажа
вешей (не запрещенная законом, но нарушающая правила
0 торговле и спекулятивная).
2. Ориентировка, т. е. нахождение соответ¬
ственного или подходящего для данного фактического со¬
става закона. При наличии небольшого по объему, хорошо
систематизированного Уголовного кодекса эта операция пред¬
ставляется сравнительно легкой. Но и она требует определенного
навыка. Самое название данной операции показывает, что речь
идет о предварительном подыскании закона.
3. Критика закона. Здесь имеется в виду не правно-
политическая критика, уместная в теоретических сочинениях и
недопустимая в суде, а более узкая, так называемая норма¬
тивная критика. Она должна установить, применим ли
закон к данному случаю или есть какие-либо правовые препят¬
ствия к его применению, например, деяние совершено при дей¬
ствии старого, более мягкого закона, а в новом законе не ого¬
ворена его обратная сила.
4. Толкование закона. Это самая серьезная часть
работы по применению закона. Она перерастает рамки узко
юридические. Толкование закона является не только юридиче¬
ской, но и политической деятельностью. В свое время Ленин
подчеркивал, «... что мы не признаем судов внеклассовых. У нас
Должны быть суды выборные, пролетарские, и суды должны
знать, что мы допускаем» *. Издание Уголовного кодекса облег¬
чило, но не устранило задачу толкования закона. Вопрос о при¬
менении аналогии, о признании отсутствия состава
преступления по примечанию к ст. 6 УК требует внима¬
тельного толкования закона. Когда суды высшей инстанции ука-
зывают на нарушение в том или ином случае судом первой ин¬
станции советской уголовной п о л и т и к и, это часто
означает, что данный суд неправильно истолковал соответствую¬
1 Ленин, Соч., т. XXVII, стр. 262.
519
щий закон и яеправильно поэтому решил вопрос о его при^
нении *.
Социалистическое правосознание судей должно служить дЛя
судей компасом, направляющим их деятельность в области тод.
кования закона — ограничительного, распространительного или
по аналогии. Учитывая особенности каждого дела, как и особен¬
ности времени и места, в сомнительных случаях судьи каждые
раз должны мысленно ставить перед собой вопрос, — применил
бы данный закон к данному деянию законодатель, чью
волю выполняет суд, но, конечно, не отвлеченный «разумный
законодатель» старой теории толкования законов, а советский
законодатель, осуществляющий задачи диктатуры пролета¬
риата \
1 Необходимо, отметить, что вопрос о применении аналогии до сих
пор часто неправильно разрешается судами. Верховный суд СССР неодно¬
кратно разъяснял, что «аналогия, не может применяться при наличии в Уго¬
ловном кодексе прямой статьи, предусматривающей инкриминируемое пре¬
ступление». В постановлении Пленума Верховного суда СССР по делу Без-
отечествова указано: «Из материалов дела видно, что убийство Безотече-
ствовым было совершено в результате ссоры, перешедшей в драку, причем
Безотечествов не был инициатором этой драки... Необходимо признать
неправильность применения к нему ст. 593 УК РСФСР по аналогии, по¬
скольку его действия прямо предусмотрены определенной статьей Уголов¬
ного кодекса...» («Советская юстиция», 1940, № 2, стр. 43—44).
Нередко ошибки суда при юридической оценке деяния происходят из-за
неправильного определения объекта преступления и объективной
стороны преступления. Пленум Верховного суда СССР указал: «Не до¬
пускать необоснованной квалификации как хулиганства таких действий, ко¬
торые представляют собой преступления, предусмотренные другими статьями
УК. Нанесение побоев, тяжких или легких телесных повреждений, оскорб¬
ление и т. п. должны квалифицироваться по соответствующим статьям УК.
Еще одним примером неправильного толкования судом объективной
стороны преступления является осуждение за доведение до самоубийства
при отсутствии действий, которыми доводят до самоубийства.
Так, в постановлении Пленума Верховного суда СССР по делу Ч. указано:
«Один факт прекращения половой связи, повлекший самоубийство, не яв¬
ляется еще достаточным для обвинения лица, прекратившего эту связь, в
доведении до самоубийства» («Советская юстиция», 1940, № 2, стр. 39—40).
В определении УСК по делу Доминова находим яркий пример грубой
ошибки народного суда в толковании закона, в основании которой лежит
именно политически неправильный подход. Суд осудил Доминова по ч. 2
ст. 142 УК РСФСР, признав его виновным в том, что под видом совершения
религиозного обряда он систематически производил в антисанитарной обста¬
новке обрезание детей магометан. За каждое обрезание он брал до 5 рублей.
Так, 10—11 мая в с. Карагулино он совершил 18 обрезаний. УСК указала,
что «по существу осуждение Доминова является нарушением принципов, на
которых основано отношение советской власти к церкви и религии. Одним из
таких принципов является борьба с религиозными предрассудками, антирели¬
гиозной пропагандой и внедрением социалистической культуры в широкие
массы, а не голыми запретами и мерами уголовного наказания. Никогда со¬
ветская власть не запрещала магометанам и евреям совершать обряд обре¬
зания». УСК отменила приговор суда и прекратила производством дело
Доминова («Советская юстиция», 1939, № 1, стр. 74).
2 См. мою статью «Логика та психолопя судового вироку» (ВРЮ, 1929,
№ 2). Более подробно о применении судом закона в книге Люблинского,
520
315. Определение меры наказания. При определении меры
яаказания суд должен исходить из общих задач уголовного пра-
0осудия. Советский суд, назначая наказание, учитывает степень
в и н ы подсудимого и опасности его преступления
для общества. Карая преступника, суд ставит задачу и исправле¬
ния и перевоспитания его. Наряду с этим наказание оказывает
воспитательное действие и на других неустойчивых членов об¬
щества. Стало быть, в каждом отдельном случае наказание
должно быть целесообразным и сочетать карательные и вос¬
питательные стороны как в интересах общества, так и для кон¬
кретного виновника преступления. Наш уголовный закон дает
суду довольно широкую свободу в определении размера, а
иногда и вида наказания.
«Однако определение наказания не должно основываться на
голом судейском усмотрении, — говорит в одной из своих статей
проф. Голяков, — без учета как степени вины и опасности пре¬
ступника, так и степени опасности самого преступления. Судеб¬
ная практика свидетельствует о склонности судов к завышенной
мере наказания. Поэтому, при сравнительно ничтожной отмене
приговоров по мягкости наказания, процент приговоров, изменен¬
ных в сторону снижения, смягчения наказания, довольно значи¬
телен. .. Определение наказания — важнейшая часть судебного
процесса. Оно должно являться результатом тщательного и все¬
стороннего обсуждения и взвешивания судебных доказательств.
Законность и обоснованнрсть приговора есть в то же время обо¬
снованность и меры наказания, и вышестоящие суды вовсе не
должны при рассмотрении жалоб осужденных шаблонизировать
свои определения об отказе в смягчении наказания ссылкой на
то, что наказание «соответствует содеянному», а тщательно про¬
верять дело и исправлять допускаемые судом ошибки и в части
меры наказания» '.
Здесь надо отметить известные высказывания Ленина по во¬
просу о репрессии, ее тяжести и значении.
«Давно уже сказано, что предупредительное значение нака¬
зания обусловливается вовсе не его жестокостью, а его неотвра¬
тимостью. Важно не то, чтобы за преступление было назначено
тяжкое наказание, а то, чтобы ни один случай преступления
не проходил нераскрытым» 2.
При выработке в 1919 г. программы партии Ленин указывал
на необходимость расширения таких мер наказания, как условное
осуждение и общественное порицание, и говорил о принуди¬
тельном труде «с проживанием на дому» 3.
Техника, толкование и казуистика уголовного кодекса, П., 1917, стр. 67исл.,
особенно 137 и сл.; 203 и сл. об аналогии.
1 Голяков, Некоторые вопросы науки и судебной практики в решениях
Пленума Верховного суда СССР («Советская юстиция», 1940, № 5, стр. 8—9).
2 Ленин, Соч., т. IV, стр. 87.
3 «Ленинский сборник» XIII, стр. 85. Интересен в этой связи «примерный
приговор», данный Лениным в одном из его писем-директив. В письме к Бог-
521
Избирая меру наказания, согласно статьям Особенной ч
УК, суд обязан дать ей четкую формулировку,
не вызовет сомнений при приведении приговора в исполце1рач
Цитированное выше инструктивное письмо Верховного суд
Прокуратуры СССР <0 судебном приговоре» указывает таД?
на «недопустимость назначения таких мер репрессии или тад
комбинации этих мер, которая не предусмотрена законом.
пример, Горьковский крайсуд приговорил Афримовича и Ком5
ровского к трем годам лишения свободы. Из них два года су
определил считать условными, с обязательством осуждений
представить в этот срок одобрительные документы от обществен
ных организаций, а остающийся срок заменил исправтрудра^0'
тами. Зачем понадобилась суду такая сложная комбинация-^
неизвестно, но во всяком случае она совершенно незаконна».
316. Виды приговоров в советском процессе. Приговор
окончательно разрешает каждое дело в том смысле, что он
не пересматривается по существу в высшей инстанции. В нем
выражена судебная оценка действий обвиняемого и воля
суда, отражающая волю закона, в отношении его личности. По¬
этому только два вида приговора знает наш УПК: обвиняемый
может быть либо осужден, либо оправдан, но не может
быть оставлен в подозрении (ст. 326 УПК). Этого требуют инте¬
ресы и государства и каждого отдельного гражданина.
I. Обвинительный приговор, как уже сказано, от¬
ражает убеждение судей в том, что подсудимый совершил при¬
писанное ему преступление. Поэтому основной частью такого
приговора и является четкое описание факта совершенного пре¬
ступного деяния с указанием того уголовного закона, под кото¬
рый суд подводит преступление.
Но далее закон различает две возможности (п.п. 1 и 2
ст. 326 УПК): 1) назначение подсудимому меры
наказания. Это типичный случай: к отдельному нарушителю
закона применяется предусмотренная законом в общем виде уго-
ловная санкция; 2) освобождение подсудимого, при-
данову по поводу дела о волоките с изготовлением плугов Фаулера он пишет:
«Почему не возможен приговор типа примерно такого:
Придавая исключительное значение гласному суду по делам о волоките,
выносим на этот раз мягчайший приговор ввиду исключительной редкой
добросовестности обвиняемых, предупреждая при сем, что впредь будем ка¬
рать за волокиту и святеньких, но безруких болванов (суд, пожа¬
луй, повежливее выразится), ибо нам, РСФСР, нужна не святость, а уменье
вести дело.
А посему, ежели Ломова и Стюнкеля за «святость» на сей раз от наказа¬
ния освобождаем, то Унксова (кажись, так?), который обязан был в СТО Да*
вать отчеты и не исполнил, на неделю под арест, — а Ильина (директор за¬
вода б. Ильина) и весь фабком этого завода и весь состав правления проф*
союза (соответственного) и весь состав комячейки такого-то завода ил**
таких-то заводов объявляем виновными в волоките, безрукости, в по¬
пустительстве бюрократизму и объявляем строгий выговор и об ше'
ственное порицание, с предупреждением, что только на первый раз таК
мягко караем...» (Ленин, Соч., т. XXIX, стр. 415).
522
выносится в трех
преступления, т. е.
было той растраты,
обвиняется подсу-
ацного виновным, от наказания по амнистии, давности или по
эсНованиям> указанным в ст. 8 УК. Это также форма обвини-
°едЬн°го приговора; подсудимый осужден, но только освобо¬
ждается от отбывания наказания. Поэтому, если суд применяет
*мцистию или давность, он должен указать в приговоре избран¬
ию им меру наказания, а затем постановить об освобождении
осужденного от ее отбывания.
Если по исключительным обстоятельствам, не подходящим
пОд только что указанные моменты, суд найдет нецелесообраз-
нь1м подвергать осужденного даже самому небольшому наказа¬
нию, он все же должен назначить в приговоре то минимальное
наказание, которое предусмотрено законом (с применением
ст. 51 УК), и вместе с тем в отдельном определении, выносимом
одновременно с приговором, изложить ходатайство перед Пре¬
зидиумом Верховного Совета республики (для общесоюзных су¬
дов — Верховного Совета СССР) о полном освобождении осу¬
жденного от наказания. Это определение оглашается вместе с
приговором (постановление Президиума ЦИК СССР 3 сентября
1926 г.).
II. О п р а в д а т е л ь н ы й приговор
случаях:
1. При неустановлении самого события
когда в суде будет доказано, что вообще не
убийства, разбоя., в совершении которого
димый.
2. При отсутствии в действиях обвиняемого состава престу¬
пления. Иногда это основание совпадает с первым; иногда же
материалами дела доказывается совершение обвиняемым при¬
писанных ему фактических действий, например, лишения жизни
или распространение сведений, позорящих кого-либо, но в то же
время устанавливается правомерность, непреступность этих дей¬
ствий (лишение жизни в состоянии необходимой обороны или
правдивость распространяемых сведений). При наличии таких
условий в действиях подсудимого нет состава преступлений —
убийства или клеветы, — и суд должен оправдать его.
Здесь надо отметить некоторую неточность в изложении за¬
кона, иногда отражающуюся в работе суда. Пункт 5 ст. 4 УПК
говорит о прекращении дела во всякой стадии процесса за
отсутствием состава преступления; п. 3 «а» ст. 326 УПК предпи¬
сывает суду оправдывать подсудимого при отсутствии в его дей¬
ствиях состава преступления. Суды иногда выносят в этих случаях,
ссылаясь на п. 5 ст. 4 УПК, определение о прекра¬
щении дела, а не оправдательный приговор. Это непра¬
вильно, ибо ст. 326 УПК является специальным законом,
относящимся к стадии судебного разбирательства и исключаю¬
щим применение о б щ е г о з а к о н а, т. е. п. 5 ст. 4 УПК. Если
Дело рассмотрено в судебном заседании, оно должно быть раз¬
решено приговором, а не определением, за исключением
523
случая, предусмотренного ст. 322 УПК, • чем будет сказац0
дальше
3. При недостаточности улик для обвинения подсудимого
Сюда относятся все случаи сомнений, противоречивости, недоста^
точности доказательств обвинения.
Следует подчеркнуть еще раз, что в разных стадиях процесса
требуется различная степень доказанности обвинения. При при.
влечении обвиняемого (ст. 128 УПК) речь идет только о том
чтобы проверить основание обвинения в негласном допросе у
следователя: для этого необходимо наличие вероятности того
что подозреваемое лицо совершило преступление. При предании
суду (ст. 27 Закона о судоустройстве) речь идет о том, чтобы
обвиняемого превратить в подсудимого, заставить держать ответ
перед гласным судом: для этого необходима большая сте¬
пень вероятности совершения им преступления, не
исключающая, впрочем, и сомнений. При вынесении обвинитель¬
ного приговора речь идет о том, чтобы подсудимого превратить
в осужденного, объявить преступником, покарать от имени го¬
сударства: для этого необходима полная убежденность
суда в том, что он совершил преступление (достоверность
виновности).
Если у суда нет такой убежденности и вместе с тем нет осно¬
ваний направлять дело на дополнительное расследование, он
должен оправдать подсудимого по п. 3 «б» ст. 326 УПК — за
недостаточностью улик.
Надо подчеркнуть, что это оправдание является столь же
полным по своей юридической силе, как и оправдание по другим
пунктам, хотя и отличается от него по мотивам; во всех случаях
оправданный почитается невиновным и несуди-
мым (ст. 55 УК), на нем не остается никакого пятна 1 2.
1 Определением Железнодорожной коллегии Верховного суда СССР по
делу Рыжиковой подтверждено: «Считая, что в действиях подсудимого от¬
сутствует состав преступления или что последнее не доказано, суд, рассматри¬
вая дело в судебном заседании, обязан вынести оправдательный приговор, а
не определение о прекращении дела» («Сборник постановлений и определе¬
ний», 1940, стр. 209).
2 В нашей литературе были высказаны по этому вопросу различные
взгляды. В статье «Обжалование оправдательного приговора» проф. Б. Ар¬
сеньев, рассматривая различные случаи оправдания, говорит, что при оправ¬
дании за недостаточностью улик суд как бы говорит: «Я не утверждаю, что
подсудимый не виноват, не совершал преступления, я утверждаю лишь, что
имеющиеся в моем распоряжении данные недостаточны для признания обви¬
няемого виновным, но совершил он это преступление или не совершил, я не
знаю... Оправдание подсудимого по п. 3 «б» ст. 326 УПК Р6ФСР ... есть
нечто иное как оставление в подозрении» («Советская юстиция», 1941,
№ 15, стр. 8—9).
Резко возражает против такого понимания проф. Строгович, считая, что
автор «полностью воспроизводит и приписывает советскому уголовному про¬
цессу присущий средневековому инквизиционному процессу институт оставле¬
ния в подозрении, когда суд своим приговором не разрешал вопрос о винов¬
ности ни в положительном, ни в отрицательном смысле, а оставлял этот во-
524
Недопустимо также при оправдании подсудимого помещать
д описательной части приговора порочащие оправданного данные
рассуждения.
УКК Верховного суда РСФСР в определении 5 марта 1927 г.
цо делу гр-на С., оправданного по обвинению в мошенничестве,
указала:
«УПК РСФСР устанавливает, что судебный приговор дол¬
жен категорически и безоговорочно разрешать вопрос о винов¬
ности обвиняемого в плоскости предъявленных ему обвинений
(ст.ст. 320 и 326 УПК РСФСР), поэтому является недопустимым
формальное оправдание обвиняемого с оставлением его в то же
время в подозрении относительно совершения тех деяний, по
обвинению в коих он был предан суду. В настоящем же деле
суд приговором от 7 декабря 1926 г. оправдал С. за недоказан¬
ностью его обвинения по ст. 87 УК (ред. 1922 г.). Однако, ука¬
зывается в описательной части приговора, что «со стороны обви¬
няемого С. действительно были неблаговидные поступки в
моральном отношении, но точных данных в проявлении со стороны
С. случаев вымогательства или мошенничества за давностью
времени суду не пришлось установить».
Ввиду того что приговор должен разрешать вопрос о винов¬
ности или невиновности подсудимого, а не устанавливать в отно¬
шении его порочащие данные, не являющиеся преступлением,
и принимая во внимание, что ни следствие, ни суд не установили
в отношении С. никаких конкретных фактов преступных дей¬
ствий, УКК Верховного суда РСФСР определяет: за нарушение
ст.ст. 320 и 326 УПК РСФСР приговор отменить и дело о С. за
отсутствием в его действиях состава преступления на основании
п. 5 ст. 4 УПК производством прекратить
Бели в ходе предварительного или судебного следствия воз¬
никал вопрос о невменяемости обвиняемого, то суд
обязан вновь обсудить этот вопрос при постановлении приговора
(ст. 321 УПК). Признав, что подсудимый был вменяемым при
совершении преступления и психически здоров в настоящее
время, суд на общих основаниях разрешает все остальные во¬
просы и постановляет приговор.
Признав, что подсудимый впал в болезненное состояние после
совершения преступления, суд выносит определение о приоста¬
новлении дела до выздоровления подсудимого или о прекраще¬
нии дела производством, если болезнь признана неизлечимой.
прос открытым по тем мотивам, что если не доказана виновнссть, то не
доказана и невиновность...» («Социалистическая законность», 1941, № 6,
стр. 35—36).
В этом споре прав проф. Строгович. .Какие бы сомнения ни оставались
иной раз у судей, выносящих оправдательный приговор, они не колеблют
принципиальной силы оправдания. Ни е каком оставлении в подозрении
в нашем процессе говорить нельзя.
1 «Судебная практика РСФСР за 1927 г.», № 7.
525
Признав, что подсудимый был невменяем в момент соверще
ния приписываемого ему деяния, суд не может вынести ни обвч/
нительного, ни оправдательного приговора, так как невменяемы!
не подлежат уголовной ответственности (ст. 11 УК). Суд вышЕ
сит определение о прекращении уголовного дела со ссылкой на
ст. 11 УК и ст. 322 УПК и, если признает это по обстоятельствам
дела необходимым, применяет к подсудимому соответствующую
медицинскую меру.
317. Содержание и форма приговора. Согласно ст. 333 УПК,
приговор должен состоять из описательной и резолю¬
тивной частей. Это не совсем точно. Приговор должен иметь
также обширный заголовок, в котором указывается наиме¬
нование и состав суда и сторон, место и время вынесения при¬
говора 1 и полное перечисление обвиняемых и пунктов обвине¬
ния.
.Самые названия — «описательная» и «резолютивная» часть —
несколько условны. И в той и в другой излагается решение
суда по существу дела: о признании виновности и назначении
наказания или о непризнании виновности и.об оправдании. Но в
резолютивной части указывается то, что подлежит испол¬
нению: лишение свободы, взыскание суммы гражданского
иска, возвращение вещественных доказательств и т. д.
Существенными моментами описательной части являются м о-
тивыиформулировка приговора. Об этом говорилось
в ст. 338 УПК РСФСР в редакции 1922 г. Из новой редакции
УПК 1923 г. выпало требование указания мотивов при¬
говора. Согласно ст. 334 УПК РСФСР, в описательной части
должна быть помещена формулировка обвинения, в
котором подсудимый оправдан или которое признано доказан¬
ным, с указанием имени, отчества, фамилии или прозвища под¬
судимого, его возраста, классовой принадлежности и социаль¬
ного положения, личности потерпевшего, места, времени и спо¬
соба совершения преступления и других отличительных призна¬
ков, какие по обстоятельствам дела могут иметь место. Из этого
перечня моментов, входящих в формулировку, видно, что суд не
может ограничиваться коротким наименованием преступления:
«Совершил злоупотребление властью», «Нарушил ст. 105 УК»,
«Занимался спекуляцией». Такие неконкретные указания, как не¬
однократно разъяснял Верховный суд СССР, недостаточны 2.
1 Распространенная, но неправильная формула: «15—20 декабря ...года,
Облсуд рассмотрев дело о таких-то .. .нашел ...» Дата заголовка относится
к моменту вынесения приговора и поэтому может обозначаться
только одним днем: в данном примере — 20 декабря. Протокол же датируется
«15—20.ХП».
2 «Виновности в нарушении статьи не может быть» — очень хорошо ука¬
зала УСК Верховного суда РСФСР еще в 1923 г. (ВСЮ, 1923, № 23, стр. 542).
Цитирую по статье Пол fffl с к о г о, Формула приговора по ст. 334 УПК
(«Право и жизнь», 1924, № 2, стр. 53). Определение УСК Верховного суда
526
УПК других союзных республик, например, УССР, Узбекской
ССР, содержат требование помещать в приговор мотивы. Со¬
гласно ст. 308 УПК УССР, в описательной части приговора
должно быть помещено «краткое изложение положенных судом
в основу постановленного приговора данных, имеющих значение
для дела». Согласно ст. 138 УПК Узбекской ССР, приговор
должен содержать в себе «основания, по которым суд пришел к
изложенным в приговоре выводам о виновности или невинов¬
ности подсудимого и о мере наказания».
Несомненно, мотивировка приговора способствует его проду¬
манности и повышает качество судебной работы. Она придает
приговору суда убедительность в глазах тех, кто присутствует в
зале суда или читает приговор. Если вывод суда противоречит
обстоятельствам дела, попытка мотивировать его покажет са¬
мому суду необходимость еще раз продумать все обстоятельства
дела, чтобы избежать ошибки.
Принятие Закона о судоустройстве по-новому ставит вопрос
о мотивировке. Согласно ст. 15 Закона о судоустройстве, выше¬
стоящий суд обязан проверять не только законность, но и о б о-
снованность приговора. А так как приговор основы¬
вается на внутреннем убеждении судей, следуя которому они
могут отвергать те или иные доказательства, единственным сред¬
ством обеспечить возможность для суда высшей инстанции про¬
верить обоснованность приговора, логическую правильность хода
мыслей судей, является мотивировка приговора.
Нельзя указать общих правил мотивировки. В делах с одним
обвиняемым и одним пунктом обвинения, устанавливаемым его
сознанием или другими прямыми доказательствами, бывает до¬
статочна ссылка на эти доказательства. В делах со сложным
составом преступления и рядом эпизодов, при оспаривании фак¬
тической стороны дела и спорности юридического состава, моти¬
вировка может оказаться весьма сложной. Надо помнить только
одно правило: и формулировка и мотивировка должны описывать
факты и ссылаться на факты* 1. Конечно, в делах с кос-
СССР по делу Горшкова указывает, что «приговор, не содержащий указания,
в чем суд признал виновным осужденного, не может иметь силы судебного
приговора» (из дела видно, что Горшков был предан суду по обвинению в
совершении прогула, но за что он осужден, в приговоре не указано. В про¬
тесте Председателя Верховного суда СССР указано, что такой документ по
существу не может быть признан приговором) («Советская юстиция», 1941,
№ 24—25, стр. 31).
1 Абсолютно недопустима ссылка в мотивах приговора на мо¬
менты, не отраженные в материалах судебного дела. В определении КК Вер¬
ховного суда УССР по делу Ходорковской указано: «Кроме того, в приговоре
10 февраля суд указал: «Сама Ходорковская является лицом не безупречным.
Муж ее осужден за злоупотребление и растрату как раз перед совершением
преступления Ходорковской, и ее официальный развод с ним является мерой
защиты, огораживающей ее от мужа». На судебном следствии как развод
Ходорковской, так и осуждение ее мужа не были предметом судебного иссле¬
дования. При таких условиях ссылка суда на указанные обстоятельства
527
венными доказательствами суд должен так изложить взаимнЛ
связь этих доказательств между собой и с фактом преступлен^3
чтобы сделать ее очевидной. Г 1
Если преступление совершено несколькими лицами в
говоре нельзя ограничиться общими фразами: «такие-то сс®еп'
шили злоупотребления» или «действуя вместе, расхитили».1^,
обходимо отчетливо показать, какие именно действия совершен
каждым из подсудимых. Только при таком построении приговора
будет ясна степень вины каждого из подсудимых, что даст воз¬
можность суду применить к ним справедливые меры наказания
В одном из приговоров народного суда по делу о злоупотреб¬
лениях девяти работников магазина была даже сделана попытка
обосновать огульное осуждение всех без установления конкрет¬
ной вины каждого.
В приговоре указано: «Отдельных преступлений за отдель¬
ными подсудимыми нет; разбивать их деяния ня отдельные эпи¬
зоды не приходится; попытки подсудимых доказать свою непри¬
частность к делу ничего не дали; в деле имеются сознания под¬
судимых, которые составлены настолько беспристрастно и имеют
столько деталей, что заподозрить лиц, которые производили до¬
знание, в недобросовестном отношении к подсудимым никак
нельзя».
Прокуратура Союза ССР опротестовала этот приговор ввиду
ряда грубых процессуальных нарушений, отметив среди них и
неправильное осуждение «коллектива» вместо осуждения ка¬
ждого виновного в соответствии с его деяниями. Приговор был от¬
менен Верховным судом УССР («Социалистическая законность»,
1937, № 5, стр. 86).
является нарушением ст. 296 УПК (соответственно ст. 319 УПК РСФСР) («Со¬
ветская юстиция», 1938, № 13, там же аналогичное определение по делу
Бомштейна и др.).
1 Довольно. распространенным недостатком в работе судов является
огульный недиференцированный подход к преданным суду лицам. Иногда
в приговорах судов устанавливается нечто вроде солидарной уголовной от¬
ветственности. Так, например, суд пишет: «Суд нашел доказанным, что под¬
судимый А., являясь председателем колхоза, подсудимый Б., являясь членом
правления того же колхоза, и подсудимый В. счетоводом того же колхоза, —
систематически растрачивали колхозное имущество, продавали на рынке про¬
дукцию колхоза по повышенным ценам, приходовали выручку по бухгалтерии
колхоза в уменьшенном размере, а разницу делили между собой». При такой
формулировке получается впечатление, что все трое перечисленных обвиняе¬
мых вместе ездили на рынок продавать колхозную продукцию, вместе, все
трое, делали соответствующие бухгалтерские записи и делили добытые пре¬
ступным путем деньги. Ясно, что в действительности дело обстояло как-либо
иначе. Например, подсудимый А. мог являться инициатором и организатором
хищения, подсудимый Б., по поручению А., ездить на рынок и продавать то¬
вары, подсудимый В. производить бухгалтерские записи. При правильном из¬
ложении приговора указанное различие в деятельности каждого из обвиняе¬
мых должно быть ясно отражено в описательной части приговора («Советская
юстиция», 1939, № 3, «Вынесение приговора»).
528
\Все сказанное относится и к оправдательному приговору: он
такуке должен содержать формулировку отвергнутого судом об-
0ин?ния и мотивы оправдания.
Резолютивная часть приговора состоит в кратком указании на
дичйость подсудимого и признание его оправданным или осу¬
жденным по соответствующей статье Уголовного кодекса с при¬
менением избранного судом наказания. Мера и род наказания
должны быть обозначены совершенно точно, чтобы при испол¬
нении приговора не могло возникнуть никаких сомнений. При
смягчении наказания надо указать основное наказание, мотивы
смягчения и окончательно назначенную меру наказания. При
осуждении за несколько преступлений наказание должно быть
назначено за каждое в отдельности, а затем указано то высшее
наказание, которое определено судом по совокупности престу¬
плений (ст. 49 УК).
Если какое-либо из обвинений признано судом недоказанным,
то в резолютивной части приговора должно быть точно указано,
по какому обвинению подсудимый оправдай и по какому осу¬
жден (ст. ст. 334—335 УПК) *.
Вопрос о заявленном по делу гражданском иске раз¬
решается следующим образом:
I. При обвинительном приговоре иск удовлетворяется, если
преступлением причинен материальный ущерб потерпевшему.
Если не доказано причинение ущерба, в иске должно быть отка¬
зано.
При наличии в деле нескольких осужденных непосредственные
исполнители преступления, а также подстрекатели и пособники
привлекаются к солидарной ответственности за
вред, причиненный преступлением. Это должно быть указано в
приговоре.
II. При оправдательном приговоре судьба иска зависит от
основания оправдания: 1) если нет события преступления или не
доказано совершение преступления подсудимым, суд отказывает
1 Верховный суд Союза ССР неоднократно отменял приговоры вследствие
их внутреннего противоречия или расхождения между тем, что признано су¬
дом в описательной части, и тем, за что назначено наказание в резолютивной
части приговора. Так, в определении УСК по делу Вырвича читаем: «Суд при¬
знал виновным Вырвича в халатности и растрате. Однако в описательной
части приговора суд указал, что недостача у Вырвича образовалась вслед¬
ствие халатного отношения его к своим обязанностям. При таком коренном
противоречии между отмеченными в приговоре фактическими обстоятель¬
ствами дела и выводом из них (признание недостачи и осуждение за растрату)
приговор не может быть оставлен в силе» («Советская юстиция», 1940, №5,
стр. 37). В определении УСК по делу Чернышева и др. указано: «Приговор
внутренне противоречив. В отношении Чернышева сказано, что он недоста¬
точно наблюдал за работой приемщиков, вследствие чего у них образовалась
недостача хлебопродуктов. В отношении же приемщика Караева сказано, что
недостача у него образовалась вследствие исполнения им незаконных распо¬
ряжений Чернышева. Далее сказано, что недостающее зерно Караев исполь¬
зовал на свои нужды» («Советская юстиция», 1940, № 5, стр. 38).
34 Зак. 1524
529
в иске. В этих случаях потерпевший не может вновь пред-
2) если подсудимый оправдан за отсутствием в его действий* Ч
етяня ппеступлеиия. cvn постановляет об оставлении мД
терпевшим и оправданным. В этих случаях потерпевший мп,..'
рядке гражданского процесса (ст. ст. 327—328 УПК).
Если в судебном заседании наличие ущерба, причинение^
преступлением, установлено бесспорно, но размеры его нельзя
определить без отложения дела и получения дополнительных ма
териалов, суд может признать за потерпевшим в приговоре
право на удовлетворение иска и передать его в соответствующий
суд для определения в порядке гражданского процесса размеров
удовлетворения (ст. 328 УПК).
Во всех случаях рассмотрения гражданского иска в описа¬
тельной части приговора суд должен указать на наличие или
отсутствие ущерба и на те данные, которые обусловливают одно
из приведенных возможных решений вопроса об иске; в резолю¬
тивной же части суд, ссылаясь на один из пунктов ст. 327 УПК,
постановляет соответствующее решение.
В приговоре, кроме того, должны быть разрешены следующие
вопросы:
1.0 вещественныхдоказательствах. Если в рас¬
поряжении суда имеются вещи (деньги), добытые преступным
деянием и не являющиеся вещественными доказательствами, они
возвращаются их владельцу, хотя бы тот и не предъявил гра¬
жданского иска (ст. 331 УПК).
2. О судебных издержках. Под этим именем в уго¬
ловном процессе понимаются не все вообще издержки суда, а
только суммы, выданные свидетелям, экспертам и переводчикам,
суммы, израсходованные на хранение, пересылку и исследова¬
ние вещественных доказательств и иные непредвиденные рас¬
ходы. При обвинительном приговоре они возлагаются на осу¬
жденного; между несколькими осужденными суд распределяет
издержки, руководствуясь их имущественным положением. При
прекращении дела, оправдательном приговоре и при несостоя¬
тельности осужденного издержки принимаются за счет казны
(ст. 89 УПК).
При вынесении обвинительного приговора суд обязан обсу¬
дить вопрос о мере пресечения на время до вступления
приговора в законную силу. Определение о мере пресечения
обычно излагается в приговоре после резолютивной части, й°
может быть записано и в протокол или в особый документ, ЛРЙ'
лагаемый к протоколу (ст. 341 УПК). По существу это еС1^
частное определение суда, которое не является состав'
ной частью приговора.
530
[1осле изложения резолютивной части в приговоре должны
тЬ указаны порядок и срок обжалования (ст. 336 УПК). При¬
бор должен быть написан рукой одного из судей и подписан
гсеми тремя судьями, даже если кто-либо из них остался по ка-
’ му-либо вопросу при особом мнении (ст. 337 УПК) *.
318. Оглашение приговора. После постановления приговора
уд возвращается в зал заседания, и председатель (или один из
цденов суда) читает приговор (ст. 339 УПК); при вынесении
приговора — оправдательного или освобождающего осужденного
наказания — осужденный немедленно объявляется председа-
тельствующим свободным по данному делу; принятая против
неГо мера пресечения отменяется (ст. 340 УПК).
Как уже указывалось, приговор обязательно оглашается в
открытом заседании, даже если дело слушалось при закрытых
дверях. Поэтому при редактировании приговора суд не должен
помещать в нем данных, не могущих быть опубликованными.
319. Законная сила приговора. Приговор выносится на осно¬
вании закона и выражает смысл и волю этого закона примени¬
тельно к отдельному конкретному делу в отношении уголовного
обвинения, выдвинутого против подсудимого, а также всех свя¬
занных с ним вопросов (гражданский иск, судебные издержки,
вещественные доказательства и пр.).
Таким образом, приговор становится законом для данного
конкретного дела. Это и выражается формулой: приговор всту¬
пил в законную силу. Условием для вступления приговора в за¬
конную силу является его необжалование сторонами в устано¬
вленный для принесения жалобы срок. Обжалованный приговор
вступает в законную силу в тот день, когда суд второй инстанции
отклонил жалобу или внес в приговор те или иные изменения.
Приговоры, не подлежащие обжалованию, согласно ст. 15 За¬
кона о судоустройстве и статьям УПК по делам о террористиче¬
ских актах и о преступлениях, предусмотренных ст. ст. 587 * и
589 УК РСФСР, не подлежат обжалованию и вступают в закон¬
ную силу немедленно.
Три основные черты характеризуют вступивший в законную
силу приговор: неотм е н и м о сть, исключительность
и обязательность исполнения.
1 УСК Верховного суда СССР указала в определении по делу Смирнова,
То «нарушение ст. 337 УПК РСФСР — безусловный повод к отмене при¬
говора». При рассмотрении этого дела в порядке надзора установлено, что вы¬
несенный судом приговор подписан одним народным судьей; народные за¬
седатели приговора не подписали («Советская юстиция», 1941, № 19, стр. 29).
Вместе с тем УСК признала, что подписание приговора судьей на своем
₽°Дном языке не может колебать законности приговора (определение по делу
Алехина. УСК Верховного суда БССР признала этот приговор «незаконным»,
Поскольку он якобы не был подписан одним из народных заседателей. Из
Приговора видно, что он подписан и судьей и заседателями: народный засе¬
датель Хает подписал приговор по-русски, а Левин — по-еврейски. Поэтому
"СК отменила определение Верховного суда БССР («Советская юстиция»,
>941, № 20, стр. 27).
34
531
1. Неотменимость приговора выражает его стаби^
ность, которая характеризует закон. Но понятие неотменимо^'
приговора не имеет абсолютно фетишистского характера, кат>0
рый придает этому свойству буржуазный процесс. Советский?за'
конодатель, требующий возможного приближения приговора R
материальной истине, признает неотменимость приговора лицц,
до того момента, когда будет установлено его несоответствие
материальной истине или требованиям советской уголовной по¬
литики. Если приговор не отвечает этим требованиям, нет осно.
вания считать его законом для данного дела. Напротив, Он
должен быть немедленно исправлен.
Но самое возбуждение вопроса о неправильности вступив¬
шего в законную силу приговора и отмене или исправлении его
могут быть доверены только высшим представителям судебной
власти и органа охраны законности — прокуратуры. И соответ¬
ственно с этим, решение вопроса об изменении или отмене при¬
говора должно быть предоставлено лишь верховным судам союз-
ных республик и Верховному суду СССР. Без этого условия не
может быть обеспечена действительная стабильность приговоров.
С принятием Закона о судоустройстве это требование в основном
выполнено *.
2. Исключительность вступившего в законную силу
приговора обозначает то, что пока он не отменен в установлен¬
ном законом порядке, ни один суд не вправе принимать к своему
рассмотрению дела, разрешенного этим приговором. Приговор,
вступивший в законную силу, исключает всякое другое решение
этого дела не только судебными, но и административными орга¬
нами. Он выражает оценку обстоятельств дела государ¬
ством, от имени которого вынесен приговор.
Правило об исключительности приговора нашло процессуаль¬
ное выражение в ст. 3 УПК: не может быть вновь возбуждаемо
уголовное преследование против лица, оправданного или осу¬
жденного по данному делу вошедшим в законную силу пригово¬
ром. Верховный суд СССР дал этому правилу более широкое
толкование, вытекающее из исключительности вошедшего в за¬
конную силу приговора. При его наличии не может быть возбу¬
ждено вообще новое уголовное преследование по данным
фактическим обстоятельствам и против лиц, ранее
не привлекавшихся по делу. Иначе может оказаться, что в за¬
конную силу вступят два приговора, по-разному оценивающие
одни и те же фактические обстоятельства, в частности, приписы¬
вающие совершение одного и того же преступления различным
лицам.
3. Обязательность исполнения. В силу проникающего
весь уголовный процесс начала публичности каждый вошедший
в законную силу приговор должен быть приведен в исполнение
1 См. об этом подробнее в главе об обжаловании и пересмотре приговора.
532
независимо от воли «сторон». Специальные органы, в зависимо-
ти от содержания резолютивной части приговора, обязаны при¬
вести его в исполнение. При этом все гражданские и военные
д^асти на всей территории СССР должны оказывать содействие
исполнению приговора. Прокуратура же наблюдает за исполне¬
нием приговора.
Случаи, в которых делается исключение из правила о немед¬
ленном приведении в исполнение вступившего в законную силу
приговора, будут указаны ниже, в главе о исполнении при¬
говора.
Статья 12 УПК устанавливает обязательность для гра¬
жданского суда признания тех фактов, которые установлены
приговором суда уголовного. Но факты устанавли¬
ваются в описательной части приговора. Учитывая этот
момент, а также сказанное выше об исключительности при¬
говора, мы должны сделать вывод, что вступает в законную силу
не только его резолютивная часть, но и описательная.
Отсюда — требования к суду о самом тщательном составлении
описательной части приговора: здесь не должно быть ничего, не
имеющего прямого отношения к исследуемым в суде событиям,
ничего затрагивающего права и интересы третьих лиц — как
участников процесса, так и посторонних.
320. Вопрос о материально-уголовном отношении, устана¬
вливаемом приговором. Буржуазная теория уголовного права,
которая конструировала «право государства на наказание», вы¬
двигала и вопрос об «уголовно-правовом отношении» между го¬
сударством и преступником. Юридическим фактом, производив¬
шим это правоотношение, считалось преступление, совер¬
шенное преступником. Поэтому и моментом возникновения уго¬
ловно-правового отношения обычно считался момент совершения
преступления.
При такой постановке вопроса последовательным являлся и
вывод, что судебный приговор не создает, а только констатирует
уголовно-правовое отношение, а также, — как его элемент — пра¬
во государства на наказание в строго определенном объеме ’.
При марксистском понимании права и его взаимоотношения
с государством должна отпасть вся эта искусственная конструк¬
ция уголовно-правового отношения, тесно связанная с «правом
государства на наказание».
Между тем проф. Строгович в последнем издании своего
учебника по уголовному процессу воскрешает это материальное
уголовно-правовое отношение и ставит вопрос о его связи с про¬
цессуальными правоотношениями.
«Материально-правовое отношение (в уголовном праве) есть
выраженное в законе отношение государственной власти (I) к
1 См. об этом — проф. Н. Полянский, Очерки общей теории уголов¬
ного процесса.
533
лицу, совершившему действие, расцениваемое законом как пре-
ступление... При возбуждении уголовного дела материально,
правовое отношение... выступает еще в очень нечетких, неясных
контурах — еще неизвестно, кто совершил преступление, что это
за преступление и вообще, совершено ли оно в действительности.
Но, по мере того как органы следствия и суд совершают опреде-
ленные действия, выявляя определенных лиц — обвиняемых,
допрашивают свидетелей и выясняют обстоятельства дела, про¬
цессуальные отношения как бы вливаются в
русло материально-правового отношения и на¬
полняют его живым, конкретным содержанием...». С ходом про¬
цесса «материально-правовое отношение становится все более и
более ясным, определенным и конкретным. Наконец, с оконча¬
нием уголовного процесса оно получает полную ясность и опое-
деленность во вступившем в законную силу судебном при¬
говоре. ..» 1
Повидимому, автор считает, что уголовно-правовое отношение
возникает в момент совершения преступления. Но тогда непонят¬
но, как оно может быть неясным. Если неизвестно, кто совершил
преступление и совершено ли оно вообще, то нельзя говорить
о наличии правоотношения, так как нет его основных элементов.
Но и независимо от неясности изложения мне кажется мето¬
дологически порочной самая конструкция материального, уго¬
ловно-правового отношения, которое якобы создается в начале
или конце уголовного процесса. Эта концепция явно навеяна
гражданским процессом, заимствования из которого
всегда затемняют сущность уголовного процесса.
В результате вынесения обвинительного приговора соответ¬
ствующие органы государственной власти не приобретают
субъективного права на применение наказания к лицу, признан¬
ному преступником и потому осужденному. Приговор устанавли¬
вает обязанность этих органов власти применить назначен¬
ное судом наказание.
Ни для уяснения сущности уголовного процесса, ни для пра¬
вильного понимания взаимоотношения между материальным уго¬
ловным правом и уголовным процессом конструкция материаль¬
ного уголовно-правового отношения совершенно не нужна.
1 Проф. Строгович, Уголовный процесс, М., 1946, стр. 22
ГЛАВА VIII
ОТНОШЕНИЕ ПРИГОВОРА К ОБВИНЕНИЮ
321. Предмет судебного следствия. 322. Изменение обвинения в
буржуазной теории и законодательстве. 323. Изменение обвине¬
ния в советской теории и законодательстве. 324. Изменение
обвинения и законная сила приговора. 325. Изменение процессуаль¬
ного вида обвинения
321. Предмет судебного следствия. В отличие от неопределен¬
ности предмета предварительного следствия предмет судебного
следствия заранее определен обвинительным актом или постано¬
влением судьи (ст. 234 УПК и Указы 26/VI и 10/VIII 1940 г.),
или жалобой частного обвинителя. Общее правило это выражено
в ст. 311 УПК: рассмотрение дела в судебном заседании произ¬
водится лишь в отношении лиц, преданных суду до открытия су¬
дебного заседания, и притом лишь в пределах перроначально
предъявленного им обвинения. Судебное следствие должно про¬
верить именно это обвинение, приговор должен дать ответ на
него.
Однако на судебном' следствии не только повторяются, но и
проверяются новыми методами данные предварительного след¬
ствия. Кроме того, рассматриваются вновь представленные дока¬
зательства. В результате же этого сложного производства не¬
редко оказывается, что первоначально предъявленное обвинение
не отвечает судебному материалу, что подсудимый совершил не
то преступление, которое описано в акте предания суду, или не
только то, а еще и другое самостоятельное или тесно связанное
с первым преступлением. В этих случаях и возникает вопрос об
отношении приговора к первоначально предъявленному обвине¬
нию, или, иначе, о возможности изменения обвинения на судеб¬
ном следствии и о его пределах.
322. Изменение обвинения в буржуазной теории и законода¬
тельстве. Большинство буржуазных теоретиков решает отрица¬
тельно вопрос о возможности изменения обвинения во время су¬
дебного разбирательства, исходя из лицемерного принципа со¬
стязательности. Таким запретом подчеркивались и беспристрастие
суда, не выходящего за рамки первоначального спора между
обвинителем и обвиняемым, и связанность обвинителя, которая
составляет гарантию для защиты обвиняемого. Эта теория воз¬
никла на почве старого английского процесса. Здесь буржуаз¬
535
ные судьи, приспосабливая феодальное право на службу интере.
сам своего класса, действительно создали путем судебных пре.
цедентов запрет изменения первоначально предъявленного обви¬
нения на суде. Малейшее изменение обвинения влекло оправда-
тельный приговор, что было в интересах буржуазии в делах
о политических преступлениях, возбуждавшихся короной.
Однако с упрочением буржуазного строя применение подоб¬
ного порядка ко всем преступлениям делалось невыгодным для
буржуазии как господствующего класса. Отсюда — постоянные
нарекания на этот процессуальный порядок, при котором «про¬
игрывались самые справедливые дела в мире» и «правосудие
превращалось в торжественный фарс» (Стифен).
Рядом последующих законов, не отменяя прямо основного
принципа, английская буржуазия сделала его более гибким.
С одной стороны, теперь в ряде случаев можно в определенных
рамках изменять первоначальное обвинение, поскольку обвини¬
тельный акт не должен излагаться в старинных, торжественных
и не поддающихся смягчению формулах. С другой стороны, при
наличии государственного органа публичного обвинения правя¬
щий класс всегда располагает возможностью, в случаях оправ¬
дания подсудимого ввиду изменения на суде обвинения, возбу¬
дить новое уголовное преследование против оправданного по но¬
вой формулировке обвинения. Так, например, лицо, оправданное
по обвинению в подстрекательстве рабочих к забастовке, может
быть вновь привлечено по обвинению в преступном за-
говоре. Государство, конечно, может взять на себя в этом слу¬
чае издержки нового уголовного преследования. Иначе факти¬
чески обстоит дело, когда обвинителем выступает, например,
рабочий, которому причинено увечье на предприятии вследствие
нарушения правил техники .безопасности. Если в подобном про¬
цессе обвиняемый будет оправдан вследствие изменения фор¬
мулы обвинения (а это нередко происходит из-за казуистичности
английского права), то вряд ли неимущий обвинитель сможет
взять на себя тяготы вторичного возбуждения уголовного пресле¬
дования по новой формулировке обвинения.
И здесь, таким образом, формализм английского процесса
служит интересам буржуазии и обращается против неимущих
Во Франции процессуальное законодательство широко разре¬
шает изменение первоначальной формулировки обвинения на
суде, предоставляя председателю суда право внести новую фор¬
мулировку обвинения, вытекающую из судебного следствия и
прений сторон. Судебная практика, весьма мало считаясь с ин¬
тересами обвиняемого, расширила это право председателя. Она
позволяет вносить в новую формулировку обвинения не только
1 Подробно об английском праве у Немировского, Отношение при¬
говора к обвинению. Глава вторая. Люблинский, Уголовно-процессуаль¬
ная реформа Англии 1925 г. («Советское право», 1926, № 6, стр. 88).
536
моменты, етягчающие или смягчающие его, но и обстоятель¬
ства, обнаруженные на судебном следствии и представляющие
фактическое изменение деяния, вменявшегося в вину подсуди¬
мому. Расширение прямого смысла закона французские авторы
объясняют тем, что без этого часто постановлялись бы неосно¬
вательные оправдательные приговоры, а оправданных подсуди¬
мых приходилось бы привлекать вновь на основе изменившихся
на суде обстоятельств.
Дающие такое объяснение авторы сознательно замалчивают
при этом, что оправдательный приговор присяжных исключает
возможность дальнейшего уголовного преследования оправдан¬
ного. ; | | ,
323. Изменение обвинения в советской теории и законода¬
тельстве. Советский уголовный процесс построен на принципе
подчинения сторон суду, которому принадлежит право устана¬
вливать объем и средства доказывания и распоряжаться предме¬
том обвинения согласно выяснившимся на судебном разбира¬
тельстве обстоятельствам дела (принцип судебного руководства).
Если суд считает, что эти обстоятельства должны изменить
первоначальное обвинение, то он не может вынести приговор,
соответствующий первоначально предъявленному обвинению, но
не отвечающий требованиям материальной истины.
Отсюда следует теоретический вывод, что суд может, опи¬
раясь на материалы дела, изменить первоначальное обвине¬
ние на новое. Определение суда по этому вопросу надо при¬
знать имеющим силу утвержденного подготовительным заседа¬
нием обвинительного заключения. Поэтому дальнейшее судебное
разбирательство должно иметь своим предметом вновь выдви¬
нутое судом обвинение.
Однако на практике такое прямолинейное решение не всегда
приемлемо. В ряде случаев оно в значительной степени стесняет
права обвиняемого, который не готовился к защите против но¬
вого обвинения. Еще более были бы стеснены таким определе¬
нием суда права лица, которое ранее не привлекалось по делу
как обвиняемый. Поэтому в положительное решение вопроса о
праве суда на изменение обвинения и на привлечение к нему
новых лиц должны быть внесены практические поправки, кото¬
рые давали бы реальные гарантии защиты обвиняемому. Та¬
кое именно решение этого трудного вопроса и дает советский
законодатель. Ст. 311 УПК не содержит принципиального за¬
прета изменять обвинение на судебном разбирательстве, так как
следующие за ней статьи описывают те условия, в которых
суд может изменять обвинение и в отношении его предмета и в
отношении круга обвиняемых.
Рассмотрим все возможные случаи изменения обвинения и
привлечения новых обвиняемых, предусмотренные действующим
УПК РОФОР. ,
537
1. Проще всего решается вопрос, если отпадает какое-либо
из обвинений в отношении того или другого обвиняемого:
а) подсудимому А. предъявлено обвинение в краже и мошен¬
ничестве: первое данными дела подтверждено, второе — нет; суд,
установив такое положение в совещательной комнате, должен
вынести обвинительный приговор А. за кражу и оправдать его
по обвинению в мошенничестве;
б) обвинение в краже, предъявленное двум подсудимым А.
и Б., материалами дела подтверждено только в отношении А;
суд выносит обвинительный приговор А. и оправдательный Б.
2. Таким же образом действует суд, если материалами след¬
ствия будет установлено совершение подсудимым не того пре¬
ступления, за которое он предан суду, а более легкого, т. е.
с таким же фактическим составом, но без какого-либо отяг¬
чающего признака. Например, выясняется, что убийство совер¬
шено не умышленно, как утверждало обвинительное заключе¬
ние, а неосторожно. В таких случаях изменение обвинения не
затрагивает прав подсудимого на защиту, не осложняет его по¬
ложения. Поэтому суд не выносит определения об изменении
обвинения, а продолжает слушание дела в общем порядке. Оста¬
новившись в совещательной комнате на таком новом, смягчен¬
ном обвинении, суд в самом приговоре указывает мотивы, по
которым он изменяет обвинение, и выносит обвинительный при¬
говор по ст. УК, соответствующей этому новому обвинению (в
приведенном выше примере — вместо ст. 137 — по ст. 139 УК).
В данном случае не надо оправдывать подсудимого по
первоначальному обвинению, потому что оно не отпало, как
в примерах «а» и «б», <а» видоизменилось.
3. Бывает, что изменение обвинения должно вызывать осу¬
ждение по такому же преступлению, но более тяжкого вида (на¬
пример,, вместо обвинения в разбое обвинение в бандитизме *,
или вместо ст. 138 — по ст. 136) или хотя и более легкому пре¬
ступлению, но совершенно иного состава (например, вместо по¬
кушения на разбой покушение на изнасилование). Такое
изменение обвинения затрагивает права обвиняемого на защиту
1 Верховный суд СССР истолковал это правило в интересах защиты прав
обвиняемого в самом широком смысле. Постановление Пленума Верховного
суда суживает права суда на изменение формулировки обвинения. С. и Л.
были осуждены по ст. 593 УК РСФСР. По обвинительному заключению пре¬
ступную группу возглавлял не в., а Л. Суд в приговоре изменил роли под¬
судимых и приписал организующую и руководящую роль С. Изменение фор¬
мулировки сопровождалось установлением таких серьезных обстоятельств,
которые по смыслу ст. 593 УК РСФСР могли повлечь и фактически повлекли
применение к С. самого тяжкого наказания. По смыслу ст. 313 УПК суд в
случае необходимости изменения формулировки обвинения, если такое изме¬
нение влечет более тяжкое наказание, обязан передать дело на доследование,
Суд же не только не сделал этого, но даже не воспользовался правом, пре¬
доставленным ему ст. 325 УПК РСФСР, т. е. не возобновил судебного след¬
ствия, чтобы выслушать мнения и объяснения сторон и, в первую очередь,
подсудимого («Социалистическая законность», 1947, №■ 12, стр. 19).
538
и не может быть произведено в совещательной комнате в самом
приговоре. Суд, придя к выводу о необходимости указанного
изменения обвинения, выносит об этом мотивированное опреде¬
ление и приостанавливает слушание дела. Если обстоятельства
его не вызывают потребности в расследовании, суд вручает под¬
судимому определение об изменении обвинения и откладывает
дело не менее чем на трое суток. Чаще же всего он направляет
дело на доследование, и тогда оно снова проходит стадию пре¬
дания суду (ст. 313 УПК).
4. Если в ходе разбирательства будет установлено, что под¬
судимый совершил еще другое преступление, кроме вменяемого
ему по обвинительному заключению, то суд предъявляет это
новое обвинение, выделяет его в особое производство и
направляет его на расследование только в том случае, если
новое обвинение влечет для обвиняемого более тяжкое наказа¬
ние. Если это новое обвинение тесно связано с первоначальным,
суд направляет все дело на дополнительное расследование. Если
же новое обвинение является значительно более легким по срав¬
нению с первоначальным, то оно остается без рассмотрения
(ст. 312 УПК)1.
5. Если в ходе разбирательства будет обнаружено участие в
преступлении кого-либо из лиц, ранее привлеченных, суд выно¬
сит определение о привлечении этого лица к ответственности и
направляет дело о нем для расследования в общем порядке.
Если же это обвинение тесно связано с предметом рассматри¬
ваемого дела и отдельное рассмотрение их будет признано не¬
возможным, суд отсылает все дело о подсудимых и вновь при¬
влеченном для расследования и дальнейшего направления
(ст. 316 УПК) 2.
6. Наконец, если суд установит, что кто-либо из свидетелей
или экспертов дает заведомо ложное показание (или заключе¬
ние), он выносит определение о привлечении этого лица к ответ¬
ственности по ст. 95 УК и направляет это дело на расследование
(ст. 314 УПК).
Прокурор, участвующий в деле, найдя, что материалами дела
устанавливается необходимость привлечения кого-либо к уголов¬
ной ответственности, должен возбудить ходатайство об этом пе¬
ред судом. Если это ходатайство относится к обвиняемому по
1 Инструктивное письмо Верховного суда РСФСР 1926 г. № 1 в разъясне¬
ние этой статьи разрешало суду в случае полной ясности и доказанности но¬
вого обвинения, не влекущего за собой более тяжкой меры социальной за¬
щиты по сравнению с первоначальным, выносить приговор по этому обвине¬
нию вместе с первоначальным. Против этого правила, идущего вразрез с со¬
стязательной формой нашего процесса, высказывался Полянский, Новая
редакция УПК, стр. 40—44.
2 Пленум Верховного суда Р8ФСР разъяснил в 1925 г. (протокол № 1,
п. 27), что привлечение судом к уголовной ответственности любого лица в по¬
рядке ст. 314 или ст. 315 должно быть признано по содержанию равносиль¬
ным предъявлению обвинения.
539
рассматриваемому делу, суд должен выслушать мнение его за>
щитника.
Суду не следует спешить с вынесением таких определений
потому что материалы дальнейшего следствия могут по-иному
осветить факты, которые суд кладет в основу своего определе¬
ния. В частности, определение о привлечении кого-либо из сви¬
детелей за дачу заведомо ложного показания правильнее всего
выносить уже в совещательной комнате при постановлении при-
говора. В этот момент суд устанавливает всю фактическую сто¬
рону дела, и тогда он может с большей основательностью
судить о заведомой ложности того или иного показания. Кроме
того, привлечение за ложное показание в ходе судебного след,
ствия может оказывать нежелательное в интересах правосудия
психологическое воздействие на других свидетелей. Они могут
по-своему истолковать привлечение того или иного свидетеля,
связывая этот факт с направлением его показания в пользу или
против обвиняемого. И такой вывод может отразиться на их по¬
казаниях Ч
При привлечении новых лиц суд имеет право применить к
ним меры обеспечения.
324. Изменение обвинения и законная сила приговора. Пра¬
вило об изменении обвинения имеет огромное значение при об¬
суждении вопроса о законной силе приговора и применении
принципа ст. 3 УПК, запрещающего новое привлечение к уголов¬
1 Инструктивное письмо Верховного суда РСФСР 1926 г. № 2 дало не
потерявшие до настоящего времени значения ценные указания по вопросу о
привлечении свидетелей по ст. 95 УК.
Чаще всего определение суда в этом отношении ограничивается только
изложением общих признаков лжесвидетельства: усматривая, что показания
такого-то свидетеля заведомо ложны, привлечь его по ст. 178 УК (теперь
ст. 95) для чего... и т. д.; какие показания свидетеля заведомо лож¬
ны и почему суд пришел к выводу о заведомой их ложности, в определениях
почти никогда не указывается. Проверяя в кассационно-ревизионном порядке
дело, УКК при таких условиях зачастую лишена возможности понять, почему
именно суд считает необходимым привлечение к ответственности за лжесви¬
детельство такого-то свидетеля. УКК обращает внимание судов, что привлече¬
ние свидетеля к ответственности за лжесвидетельство связано с исключением
из числа доказательств по делу тех его показаний, которые признаны судом
заведомо ложными. Поэтому УКК считает необходимым, чтобы суды по¬
дробно мотивировали определения о привлечении к ответственности свидете¬
лей, причем в этих определениях обязательно указывали бы, какие именно
показания привлекаемого к ответственности свидетеля суд считает заведомо
ложными. Кроме того, УКК считает нужным разъяснить, что привлечение к
ответственности за лжесвидетельство может иметь место не тогда, когда на¬
лицо простое противоречие в показаниях свидетеля. Простое противоречие в
показаниях свидетеля — явление обычное, в особенности если между допро¬
сами проходит значительный промежуток времени; оно вполне может быть
объяснено добросовестным заблуждением со стороны свидетеля под влиянием
самых разнообразных причин.
В силу этих соображений УКК предлагает судам очень осторожно и
вдумчиво относиться к привлечению к ответственности за лжесвидетельство,
тщательно исследуя в первую голову мотивы возможного лжесвидетельства, а
затем вообще все то, что указывает на заведомость ложного показания.
540
ной ответственности при наличии вступившего в законную силу
приговора по тому же делу.
Наш суд обязан обсудить деяние во всей полноте фактически
установленных признаков, а не в узких пределах первоначаль¬
ного обвинения. Поэтому вступивший в законную силу приговор
по делу исключает возможность нового привлечения по делу не
только по прежнему обвинению, но и по иным статьям УК за то
же деяние
325. Изменение процессуального вида обвинения. Наш УПК
ничего не говорит о тех случаях, когда установление на суде
новых обстоятельств влечет изменение обвинения не только ма¬
териального, но и процессуального характера; на¬
пример, частное обвинение превращается в публичное или, наобо¬
рот, публичное — в частное.
Превращение частного обвинения в публичное, например, в
переходом в суде УССР от самоуправства к краже или в суде
РСФСР от оскорбления к хулиганству, при последовательном
проведении в процессе состязательного начала должно было
бы влечь приостановление дела и направление его прокурору. Но
так как наш УПК предоставляет суду право непосредственного
возбуждения обвинения, то вопрос надо разрешать иначе: суд
выносит определение о привлечении по соответствующей статье
и поступает дальше в порядке ст. 313 УПК в зависимости от
сравнительной тяжести санкций.
Превращение публичного обвинения в частное (нанесение
тяжких ран — нанесение легких ран) должно влечь выяснение
воли потерпевшего относительно уголовного преследования. Вы¬
несение приговора без заявления потерпевшего о поддержании
обвинения было бы неправильно, поскольку дела частного обви¬
нения не могут вестись без прямо выраженного требования
потерпевшего.
1 Разумеется, при этом должны приниматься во внимание правила УК о
сложных преступлениях — продолжаемых и составных. Осуждение лица за
скупку краденого в виде промысла, производившуюся, согласно приговору
суда в период времени с 10 января по 1 августа 1947 г. и установленную тре¬
мя случаями покупки, имевшими место 10 января, 20 марта и 1 августа, ис¬
ключает возможность привлечения осужденного по ч. 2 ст. 164 за позже уста¬
новленной случай покупки краденого, имевший место в августе 1947 г.
ГЛАВА IX
ОБЖАЛОВАНИЕ И ПЕРЕСМОТР СУДЕБНЫХ РЕШЕНИЙ
326. Общие задачи пересмотра приговоров. 327. Объект обжало¬
вания и пересмотра. 328. Виды пересмотра по его субъекту.
329. Виды пересмотра по двигающему его началу. 330. Основные
виды обжалования в современном буржуазном процессе. 331. Апел¬
ляция. 332. Английская апелляция по закону 1907 г. 333. Апелляция
на приговоры судов присяжных в США. 334. Кассация. 335. Фран¬
цузская «чистая» кассация. 336. Германская ревизия. 337. Пере¬
смотр приговоров в дореволюционной России. 338. Пересмотр при¬
говоров в СССР как форма руководства судебной деятельно¬
стью. 339. Выработка советского института пересмотра приговоров
по жалобам сторон. 340. Задачи пересмотра приговоров и прин¬
ципы его организации. 341. Порядок обжалования. Права сторон.
Протест прокурора. 342. Анализ оснований к отмене и измене¬
нию приговора. 343. Порядок производства в суде второй ин¬
станции. 344. Права суда второй инстанции. Определение его.
345. Пределы ревизии и охрана прав обвиняемого. 346. Новое
рассмотрение дела после отмены приговора. 347. Вопрос о по¬
вороте к худшему. 348. Обжалование по делам частного обви¬
нения. 349. Частное обжалование. 350. Пересмотр в порядке
надзора. 351. Порядок опротестования. 352. Опротестование в
порядке надзора частных определений. 353. Возобновление дела
по вновь открывшимся обстоятельствам. 354. Порядок возобно¬
вления
326. Общие задачи пересмотра приговоров. Для успешного
выполнения судами возложенных на них задач охраны советско¬
го правопорядка и воспитания граждан в духе преданности ро¬
дине и делу социализма, в духе социалистического отношения
к дисциплине труда, точного и неуклонного исполнения совет¬
ских законов, необходимо, чтобы каждый приговор, вступающий
в законную силу, являлся действительным выражением истины
и правильно отражал уголовную политику советской власти.
Процессуальные формы, установленные Конституцией, Законом
о судоустройстве и УПК, направлены именно на создание усло¬
вий, необходимых для постановления приговоров, отвечающих
этим требованиям. Однако законодатель должен считаться с воз¬
можностью ошибочных, неправильных приговоров, частью об¬
условленных нарушениями со стороны судебных органов соот¬
ветствующих законов, частью зависящих от неполноты, а иногда
и недоброкачественности доказательственного материала.
542
Каждый неправильный приговор в принципе должен быть'
^справлен и в интересах участников данного дела и в интересах
достижения более широкой цели — охраны правопорядка. Но ря¬
дом с этим стоит и другая важная государственная задача —
достижение единообразного толкования и приме¬
нения законов всеми судами ’.
Для удовлетворения этих двух потребностей, т. е. для ис¬
правления отдельных ошибок в судебных решениях и для про¬
ведения единообразия в толковании законов, и существует ин¬
ститут обжалования и пересмотра судебных решений.
327. Объект обжалования и пересмотра. Обжалованы могут
быть различные виды судебных решений — приговоры,
частные определения суда, постановления
судьи, а в известных условиях и определения суда вто¬
рой инстанции. Но основным вопросом, подлежащим под¬
робному рассмотрению, является обжалование и пересмотр при¬
говоров.
328. Виды пересмотра по его субъекту. В широком смысле
пересмотром является всякая судебная поверка решения суда
по тому или другому вопросу. Иногда эта поверка предоставляет¬
ся тому же суду, который вынес оспариваемое в своей правиль¬
ности решение. В этих случаях говорят о недеволютивном
(т. е. не переносящем вопроса в высшую инстанцию) обжалова¬
нии. Действующие УПК знают такой порядок только в отноше¬
нии частных определений суда, вынесенных в ходе разбиратель¬
ства дела: по новому ходатайству сторон суд может пересмот¬
реть и отменить свое ранее состоявшееся определение (например,
по вопросу о вызове свидетелей и т. nj). По УПК 1922 г. такого
рода пересмотр судебного решения происходил по отзыву на
заочныйприговор и по ходатайству о судебном разреше¬
нии дела, решенного судебным приказом.
Основным же типом пересмотра является пересмотр решений
низшего суда высшим судом. Если жалоба на решение вызывает
перенесение дела в высшую инстанцию, говорят о деволю-
тивном обжаловании. Такой тип обжалования гарантирует в
большей степени правильность решения и соответствие его дан¬
ным дела, если самый пересмотр организован с соблюдением
основных принципов процесса.
329. Виды пересмотра по двигающему его началу. Теория и
история процесса различают также виды пересмотра в зависи¬
мости от того, чья воля вызывает производство по пересмотру
приговоров. Пересмотр приговоров может происходить или
в силу веления закона или по требованию сторон. Розыскной,
канцелярски письменный процесс, не знавший сторон и от на-
1 Эта — задача «действительно единообразное применение законности во
всей республике и во всей федерации», поставлена еще Лениным перед
прокуратурой («О «двойном подчинении» и законности»), Соч. т. XXVII,
стр. 300.
543
чала до конца движимый судейским усмотрением, установил
якобы лучшую гарантию отыскания материальной истины: вос¬
хождение дела, решенного низшею инстанцией
в высшую в силу самого закона (автоматически)’
Этот порядок не знал ограничения числа инстанций, пересматри¬
вающих решение. Бумажный пересмотр дела «по докладу» кан¬
целярии в этих бесконечных инстанциях тянулся годами и
весьма мало обеспечивал правильность окончательного решения.
Для современного буржуазного процесса характерен пере¬
смотр по жалобе сторон, ограниченный числом пере¬
сматривающих решение инстанций, объемом жалобы и краткими
сроками обжалования.
330. Основные виды обжалования в современном буржуаз¬
ном процессе. Современный буржуазный процесс знает два
вида обжалования в отношении приговора — апелля¬
цию и кассацию и один — так называемое частное
обжалование в отношении определений суда (и
постановлений судьи). Все эти виды обыкновенно¬
го обжалования применяются в отношении не вступивших
в законную силу решений в зависимости от воли заинтересован¬
ных сторон.
Чрезвычайным обжалованием является особый
порядок возобновления дела в отношении вступившего
в законную силу приговора, обычно не ограниченное сроком, но
требующее наличия особых оснований («новыеобстоятельства»).
331. Апелляция. Апелляционным пересмотром называется
рассмотрение дела по существу судом второй инстанции по
жалобам сторон на неокончательный приговор суда первой ин¬
станции и в пределах этих жалоб. Здесь подвергаются
вторичному исследованию как фактические, так и юридические
основания состоявшегося приговора. Это значит, что: а) стороны
могут представлять в апелляционную инстанцию новые доказа¬
тельства, просить о допросе новых свидетелей, предъявлять до¬
кументы и пр.; б) апелляционный суд заново оценивает все до¬
казательства и решает вопрос о правильности юридической
оценки деяния и вопрос о размере наказания; в) апелляцион¬
ный суд связан пределами жалоб сторон. Это значит, что он
рассматривает дело и изменяет приговор только в отношении
жалобщика и только в обжалованной части. Следовательно,
рассмотрев приговор по жалобе осужденного, апелляционный
суд может только смягчить наказание. Если же принесен апел¬
ляционный протест прокурора на мягкость приговора, суд вто¬
рой инстанции может усилить наказание в пределах статьи
уголовного закона. у
Буржуазная теория видела сущность и цель апелляционного
производства в том, что здесь стороны якобы получали добавоч¬
ную гарантию справедливости судебного приговора. Прежде чем
стать окончательным, этот приговор проверяется членами высше¬
544
го суда, имеющими больший опыт и свободными от местных
влияний *.
В теории апелляционный суд рассматривает дело теми же ме¬
тодами как и суд первой инстанции, непосредственно проверяя
все доказательства, собранные ранее, и дополняя их новыми,
представленными сторонами. В период своего возникновения в
средневековой Франции апелляционное производство служило1
политической цели ослабления феодальной юстиции и укрепле¬
ния королевского суда. Апелляция в начале своего развития по¬
зволяла тяжущимся переносить свои дела в королевские суды,
где полностью повторялась вся процедура судебного разбира¬
тельства с проверкой старых и вновь представленных доказа¬
тельств — устная и состязательная. Однако дальнейшая судебная
централизация затруднила повторение устного и полного разби¬
рательства в апелляционных судах и повлекла к вытеснению жи¬
вых начал устности, непосредственности и состязательности в
апелляционном производстве. При абсолютизме апелляция стала
тайной как и весь процесс. В буржуазном процессе XIX в. апел¬
ляционное производство является, по общему правилу, письмен¬
ным, опирающимся на изучение материалов предварительного
следствия и протокола судебного заседания. Жалобщики сравни¬
тельно редко появляются в апелляционном суде и еще реже
здесь допрашиваются свидетели. На основании письменного и,
следовательно, худшего материала апелляционные суды испра¬
вляют или даже перерешают дела, решенные судами первой
инстанции после устной и непосредственной проверки доказа¬
тельств, т. е. в условиях, которые процессуальная теория считает
лучшими гарантиями правильности приговора 2.
Таким образом, в судебной практике буржуазных государств
апелляция не давала реальных гарантий улучшения вынесенных
судами первой инстанции приговоров и приводила к судебной
волоките, потому что процессуальные кодексы государств, кото¬
рые ввели апелляцию, допускали после рассмотрения дел в
апелляционном порядке принесения сторонами кассационных
жалоб. Следовательно, основная масса дел пересматривалась
дважды — сперва в апелляционном порядке, а затем и в касса¬
ционном. Такая процессуальная система ухудшала положение
обвиняемых, принадлежащих к материально необеспеченным
слоям населения, так как для перенесения дела в высший
кассационный суд после утверждения приговора апелляционным
1 См. Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 537,
Кони, Особое мнение в объяснительной записке к проекту новой редакции
Устава Уголовного судопроизводства, т. IV, приложение, стр. 3—4.
2 Сводку возражений буржуазных ученых против апелляции см. в назван¬
ной объяснительной записке, т. IV, стр. 7 и сл. См. также Розин, Уголов¬
ное судопроизводство, стр. 527.
35 Зак. 1524
545
судом требовалось внести денежный залог. При оставлении жа¬
лобы без последствий этот залог обращался в доход государства.
Описанный порядок апелляционного производства существо¬
вал по делам о преступлениях меньшей и средней тяжести, по
делам, рассматриваемым без участия присяжных заседателей, во
Франции, Германии, дореволюционной России и других европей¬
ских государствах.
332. Английская апелляция по закону 1907 г. С конца
XVII в. в Англии установилось правило, по которому приговор
присяжных считался окончательным решением вопроса о винов¬
ности подсудимого. Оправдательный приговор не мог быть об¬
жалован обвинителем, но и обвинительный приговор не мог
быть, по общему правилу, обжалован осужденным Не было
в Англии и судебного порядка возобновления дела по вновь
открывшимся обстоятельствам. Поэтому случаи установления
явной невиновности осужденного разрешались в административ¬
ном порядке — актом королевского помилования по пред¬
ставлению министра внутренних дел. В течение XIX в. в парла¬
мент неоднократно вносились проекты закона, который должен
был обеспечить возможность пересмотра обвинительного вер¬
дикта присяжных. Только в 1907 г. такой закон был принят под
названием закона об уголовной апелляции.
При его введении подчеркивалось, что целью его является
создание дополнительной гарантии для обвиняемого. По¬
этому закон не предусматривал обжалования оправдательного
приговора и только осужденному разрешал обжаловать обвини¬
тельный приговор. Он мог обжаловать как вердикт присяжных
по основаниям фактическим или юридическим, так и приговор
судьи.
Однако самостоятельное принесение жалобы осужденным до¬
пускается только в случае обжалования им вердикта присяжных
по правовым основаниям. Если же он хотел обжаловать вердикт
присяжных по фактическим основаниям или приговор судьи, он
должен был получить для этого разрешение от судьи, вынесшего
приговор, или от апелляционного суда. Закон 1907 г. устанавли¬
вал, что при подаче жалобы на приговор апелляционный суд
вправе не только смягчить, но и повысить назначенное этим при¬
говором наказание, исходя из своей оценки деяния осужденного.
Практика апелляционного суда за 1908—1932 гг. показала, что
при ежегодном среднем числе 428 ходатайств о разрешении при¬
нести апелляцию только в 73 случаях, т. е. в 17%, апелляцион¬
ный суд удовлетворяет эти ходатайства. За последние годы дея¬
тельность уголовного апелляционного суда приняла явно >реак-
1 Исключением являлся сложный порядок получения осужденным разре¬
шения генерал-атторнея на пересмотр приговора о нем на основании допущен¬
ной «ошибки в праве». См. об этом Люблинский, в статье «Очерки уго¬
ловного суда и наказания в современной Англии, 1911; Полянский, Уго¬
ловное право и уголовный суд в Англии.
546
ционное направление. Осужденным отказывают в разрешении
принести апелляцию, мотивируя отказ тем, что указанные осно¬
вания для апелляции не привели к «существенной ошибке в пра¬
восудии».
В тех случаях, когда, по мнению судьи, рассматривающего
просьбу о допущении апелляции, назначенное судом наказание-
может быть апелляционным судом повышено, жалобщика не пре¬
дупреждают о грозящем ему усилении наказания. «Несомненно»
наступило время, когда ввиду состояния преступности в это.®
стране наказания должны быть более строгими, и если суд счи¬
тает правильным поступить таким образом, он не будет отказы¬
ваться от усиления приговора, в случае когда апеллирует обвиняе¬
мый» *.
В определениях уголовного апелляционного суда все чаще
звучит мотив противопоставления интересов обвиняемого «истин¬
ным интересам правосудия».
В решении уголовного апелляционного суда по делу Джиб-
сона (1946 г.), в вынесенном под председательством лорда глав¬
ного судьи Англии Годдарда, прямо указано: «... судья должен
учитывать интересы правосудия наравне с интересами обвиняе¬
мых. В наши дни слишком часто думают, или кажется, что ду¬
мают, что интересы правосудия означают только интересы обви¬
няемых» 1 2. Нетрудно понять, как отражаются в деятельности
всех судов с присяжными подобного рода установки столь авто¬
ритетного учреждения, каким является действующий под предсе¬
дательством лорда главного судьи Англии уголовный апелля¬
ционный суд.
333. Апелляция на приговоры судов присяжных в США.
В большинстве штатов США еще и сейчас существует сложная
система приемов исправления отдельных категорий ошибок, до¬
пускаемых судами с участием присяжных, решениями Верхов¬
ного суда штата. Однако уже в XIX в.' во многих штатах было
допущено чисто апелляционное обжалование обвинительного
приговора суда присяжных осужденным. Начиная с 1836 г. в
отдельных штатах (Техас, Оклахома) были организованы спе¬
циальные суды уголовной апелляции 3. «В ряде штатов апелля¬
ция со стороны государственного обвинения (на обвинительные
приговоры) была разрешена, несмотря на то что не было зако¬
нов, устанавливающих подобного рода апелляцию».
Но современная американская теория идет и дальше: все ча¬
ще раздаются голоса, предлагающие допустить апелляцию проку¬
рора на оправдательный приговор присяжных. Так, «Американ¬
ский институт права» придерживается той точки зрения, что
государственному обвинению должно быть предоставлено право
1 Решение уголовно-апелляционного суда по делу Мак Вэйна, 1946 г.
2 Оба решения приводятся по работе С. 3 и в с а, Современный уголовный
суд в Англии, 1947 г.
3 О г f i 1 d, Апелляция по уголовным делам в США.
35*
547
добиваться нового пересмотра дела в случаях, когда имела
место существенная ошибка в правосудии, наносящая ущерб
государству. Следует указать, что в настоящее время два
штата — Коннектикут и Вермонт — уже ввели апелляцию на
оправдательный вердикт присяжных '. Автор специальной работы
об уголовной апелляции в США Орфильд, понимая, конечно,
что допущение апелляции на оправдательный приговор присяж¬
ных было бы расценено как открытый поход реакции против суда
присяжных, приходит к такому выводу: «... с правовой точки
зрения нельзя было бы возражать против допущения апелляции
на оправдательный вердикт присяжных, но с точки зрения поли¬
тики такая апелляция представляется нежелательной» 1 2.
334. Кассация. Кассационным пересмотром называется пере¬
смотр окончательных приговоров, ограничивающийся вопросами
о юридических ошибках, допущенных при разбиратель¬
стве дела, и не касающийся самого существа дела. Это
значит, что кассационный суд не проверяет всех моментов, от¬
носящихся к фактической стороне дела и ее судейской оценке,
а именно: а) соответствия описательной части приговора суда
установленным им фактическим обстоятельствам дела; б) логи¬
ческой правильности выводов суда при оценке доказательств и
в) соответствия назначенного наказания тяжести вины и опас¬
ности преступника^
Кассационный суд проверяет два вопроса: 1) о нарушениях
судом и следственными органами норм судопроизводства, т. е.
о процессуальных нарушениях (error in proce¬
dendo);
2) о неправильном применении норм материального уголов¬
ного права к установленному приговором фактическому составу
преступления (error in iudicando).
Кассационный суд не выносит нового приговора и не может
изменять обжалованного приговора суда первой инстанции. Он
либо отменяет этот приговор, либо оставляет его в силе.
В буржуазной теории сущность кассации состоит либо в
осуществлении надзора за правильным и единообразным при¬
менением закона судами, либо также и в восстановлении нару¬
шенного закона по конкретному делу, поступившему в кассацион¬
ный суд. В соответствии с этим различают кассационное
обжалование в тесном смысле — в интересах дел а, — имею¬
щее в виду достигнуть отмены неправильного судебного приго¬
вора и дальнейшего нового рассмотрения дела, и обжалование
в интересах закона, которое направлено к установле¬
нию единообразного толкования закона всеми судами.
Этот институт кассации ввела французская буржуазная рево¬
люция, связав его с созданным ею судом присяжных. По своей
1 О г f i 1 d, Аппеляция по уголовным делам, стр. 57, 61.
2 Т а м же, стр. 69.
548
идее вердикт присяжных является выражением судебного сувере¬
нитета народа, и поэтому он не подлежит никакой проверке со
стороны чиновников и должен быть незыблем. Однако пришед¬
шая к власти буржуазия, только что уничтожив враждебную ее
существу пестроту и чересполосицу феодальных законов отдель¬
ных провинций, не могла отказаться от централизации в руко¬
водстве судами *. Поэтому был создан единый для всей Франции
кассационный суд для руководства всей судебной практикой.
Однако из сферы его контроля формально исключались вопро¬
сы факта, которые разрешались присяжными. Считалось, что
он проверяет только решение вопросов права, произведен¬
ное коронными судьями.
Учитывая эту-“особенность кассационного пересмотра приго¬
воров, теоретики нередко говорили, что кассационный суд — это
не суд по делу, а суд над судом.
335. Французская «чистая» кассация. Процессуальный ко¬
декс 1808 г. установил во Франции кассационное производство
со всеми только что отмеченными характерными чертами в обоих
его видах. Он ввел в кассацию, в интересах дела, еще ряд огра¬
ничений, которые в своей совокупности и образуют так называе¬
мую «чистую» кассацию. Это, во-первых, предметное
ограничение.
Кассационная инстанция ограничивается в рассмотрении дела
лишь обжалованной частью приговора, а иногда даже только
теми моментами, на которые указывают жалобы и протесты, не
отыскивая по своей инициативе иных нарушений и в сущности
проходя мимо тех, которые должны сами бросаться в глаза
опытным юристам, составляющим обыкновенно присутствие выс¬
шего кассационного суда. Quod non est in actis, non est in
mundo ‘1 2.
1 Наполеон I в речи 15 августа 1801 г. отмечал контрольное значение
деятельности кассационного суда. «Кассационный суд, предоставляя судебным
местам разыскание истины в фактах и толкование условий в договорах, под¬
чиняет эти элементы решения силе закона и не дозволяет, чтобы под предло¬
гом справедливости, часто произвольной, судья отступал от предписанных
правил и освобождал себя от исполнения воли законодателя. Дозволять су¬
дебным местам преступать законы и обходить их исполнение—все равно, что
уничтожить законодательную власть. В этом смысле кассационный суд — не¬
обходимая опора законодателя. Если точное исполнение закона есть непремен¬
ное условие для устройства и поддержания порядка в государстве, то в кас¬
сационном суде нельзя не видеть учреждения, укрепляющего государственную
власть и упрочивающего незыблемость государства».
2 Однако нельзя понимать это ограничение как абсолютное правило, не
знающее исключений. В литературе часто делают эту ошибку. Надо иметь в
виду, что французский закон различает жалобы сторон и протест
прокурора. Последний как принесенный представителем законности —
обязывает суд к рассмотрению дела в полном объеме и может быть основа¬
нием для решения кассационного суда в интересах осужденного или граждан¬
ского истца. Жалоба стороны ограничивает объем рассмотрения только о б-
жалованной частью приговора (деволютивный момент кассации). Но
кассационный суд и в этом случае не связан в отыскании неправильностей,
549
Во-вторых, это персональное ограничение: касса¬
ционная инстанция рассматривает дело и может отменить при¬
говор только в отношении тех подсудимых, о которых приговор
обжалован или опротестован. Как было указано, полномочия
кассационной инстанции односторонни: она не может изменять
обжалованный или опротестованный приговор ни в какой части.
Если по жалобе осужденного или протесту прокурора будут
установлены существенные нарушения закона, то
кассационный суд должен отменить приговор и направить дело
на новее рассмотрение в суд первой инстанции. Если неправиль¬
ность предшествовала вынесению вердикта присяжных, то отме¬
няется и вердикт и приговор, и дело вновь рассматривается пол¬
ностью. Если же суд допустил ошибку уже после вынесения
присяжными вердикта, то отменяется только приговор, и новое
присутствие суда первой инстанции должно постановить приго¬
вор, исходя из ранее вынесенного присяжными вердикта.
Так как кассационному суду формально запрещено касаться
существа дела, то он, казалось бы, и не может произво¬
дить оценки конкретного значения допущенных судом первой
инстанции процессуальных нарушений применительно к обстоя¬
тельствам данного дела. Французский законодатель, исходя из
этого, сам указывает в процессуальном кодексе, какие процес¬
суальные нарушения должны считаться существенными, т. е.
влекущими отмену приговора во всех случаях, независимо от
того, как в конкретном деле эти нарушения отразились на пра¬
вильности решения. В ряде статей процессуального кодекса
указывается, что содержащиеся в них предписания должны быть
выполнены судебными работниками под страхом ничтожно¬
сти приговора (a peinie de nullite). Однако дело обстоит
сложнее, потому что каждая из статей процессуального кодекса
за время своей более чем вековой жизни обросла множеством
разъяснений кассационного суда. Поэтому для жалобщика пред¬
ставляется весьма нелегкой задачей указать кассационному суду
на такие нарушения процессуального закона, которые в настоя¬
щее время считаются безусловным поводом к отмене приговора.
Без помощи высококвалифицированного адвоката сделать это
невозможно. К этому нужно добавить, что строгое отделение
вопросов права от вопросов факта возможно только в теории. На
практике кассационный суд неизменно знакомится с сущест¬
вом дела, и очень часто отмена или оставление в силе при¬
говора зависит от классовой точки зрения членов кассационного
суда на политическое значение данного дела.
влекущих отмену приговора, указаниями жалобщика. Напротив, он обязан
ex officio проверить, нет ли в деле других, кроме указанных в жалобе, на¬
рушений, влекущих отмену обжалованной части приговора. См. НёИё, Trai¬
ts, t. VIII, № 3992, р. 471; Vidl-Magnol, Cours, р. 1020. Недостаточно
четко говорит об этом Фойницкий («Курс уголовного судопроизводства»,
т. II, стр. 559).
550
Второй вид кассации — в интересах закона — состоит в том,
что кассационный суд отмечает все ошибки суда первой инстан¬
ции и отменяет приговор, но дело вновь не пересматривается.
Этот вид кассации, — по выражению Гарро, платониче¬
ская кассация, — применялся в отношении оправдатель¬
ных приговоров суда присяжных
Этот либеральный институт ликвидирован сейчас во Франции
вместе с самим судом присяжных (ордонанс правительства Пе-
тэна 1940 г.).
336. Германская ревизия. Обрисованному типу чистой
кассации может быть противопоставлен смешанный ти-п;
здесь в известном узком объеме допускается право кассацион¬
ного суда не только отменять обжалованный приговор, но и ча¬
стично заменять его новым. Эти исправления относятся обычно
к незначительным неправильностям суда первой инстанции. Та¬
кое присоединение апелляционного элемента объясняется инте¬
ресами процессуальной экономии сил и времени. Если неправиль¬
ности приговора таковы, что возможно их исправление в
кассационном суде, обращение дела для нового рассмотрения
теряет свое значение. Такое именно присоединение апелляцион¬
ного момента допущено в германском процессуальном кодексе
1878 г. при рассмотрении кассационных жалоб. Здесь они носят
название ревизионных. Суд, рассматривающий жалобу,
имеет право изменить приговор, не обращая дело к новому рас¬
смотрению, только в том случае, если неправильность приговора
состоит в ошибочном применении материального
закона, и при этом применение надлежащего закона влечет
в согласии с установленным судом первой инстанции материалом
оправдание осужденного, или прекращение дела,
или назначение абсолютно определенного вза-
коне наказания. Впрочем, допустимо и назначение на¬
казания при относительно неопределенной санкции, но лишь
тогда, когда ревизионный суд, согласно с заключением проку¬
рора, находит возможным применить низшую меру наказания,
указанную в законе.
Но рассмотрение дела в немецком ревизионном суде в отно¬
шении процессуальных нарушений строго ограничивается пово¬
дами, указанными в самой жалобе. Только правильность приме¬
нения материального закона должна быть проверена высшей
инстанцией ex officio.
337. Пересмотр приговоров в дореволюционной России. Ре¬
форма 1864 г. установила оба известных буржуазному процессу
вида обжалования и пересмотра — апелляцию и кассацию. При¬
говоры мирового судьи (за небольшими изъятиями) могли быть
обжалованы в апелляционном порядке в съезд мировых судей, .
а затем в кассационном — в сенат. Точно так же приговоры
1 G а г г a u d, Precis, р. 1021.
551
окружных судов без присяжных заседателей могли быть обжало¬
ваны в апелляционном порядке в судебную палату, а затем в
кассационном — в сенат. Приговоры же окружного суда с при¬
сяжными заседателями и судебной палаты с сословными предста¬
вителями, т. е. по всем важнейшим делам, не подлежали пере¬
смотру по существу. Их можно было обжаловать только в касса¬
ционном порядке в сенат.
Апелляция ограничивалась пределами жалобы или протеста,
в частности, повышение меры наказания могло последовать
только по протесту прокурора.
Кассационное производство было построено следующим еб-
разом: а) закон не устанавливал перечня процессуальных нару¬
шений, обязательно влекущих отмену приговора, говоря об «обря¬
дах и формах, столь существенных, что без соблюдения их невоз¬
можно признать приговор в силе судебного решения» *;
б) рассмотрение дела во всех случаях ограничивалось пределами
жалоб и протестов; в) оправдательные приговоры присяжных
могли быть опротестованы прокуратурой и отменены в общем
порядке, т. е. с обращением дела к новому рассмотрению. Таким
образом, здесь не было института кассации в интересах закона.
Практика выработала неизвестное УУС положение, согласно
которому сенат имел право отменять приговор, если устанавли¬
вал при рассмотрении дела в кассационном порядке особо важ¬
ные нарушения закона, не указанные в жалобе1 2.
Это положение являлось прогрессивным по сравнению с фор¬
мализмом французской кассации.
Вторым отступлением от начала состязательности было вы¬
двинутое сенатом учение об отмене им приговоров, не подлежа¬
щих обжалованию или фактически не обжалованных в надле¬
жащий срок, по всяким доходящим до него сведениям в чрез¬
вычайных случаях в порядке надзора. Сюда относятся
случаи нарушения судом пределов ведомства и случаи нарушения
других коренных норм процесса, без соблюдения которых «опре¬
деление суда не может быть оставлено в силе судебного
решения» 3.
338. Пересмотр приговоров в СССР как форма руководства
судебной деятельностью. Институт обжалования и пересмотра
1 Споры о толковании этого пункта отражены в работах Буцковског»,
Очерки, Фойницкого, Курс, т. II, стр. 550 и сл.; фон-Реэона, О гра¬
ницах кассационного рассмотрения («Журнал Министерства Юстиции», 1902,
№ 2, стр. 63 и сл.), Сергеича, Существенные и несущественные нарушен!»
(«Право», 1911, № 11).
2 Эта точка зрения проведена подробно в решениях сената (1895 г., №17
и 1895 г., № 34), состоявшихся по докладу Таганцева. В них подчеркнуты:
задача суда — «открытие в каждом деле безусловной истины» и право его
выходить за пределы требования сторон.
3 Ананьев, Отмена определений уголовного еуда в порядке надзора
(«Журнал Министерства Юстиции», 1912, № 8); Таубер, Систематические
Комментарии, вып. V, стр. 1423 и сл.
552
приговоров является одной из форм руководства судебной дея¬
тельностью. Успешность этой работы зависит от уровня орга¬
низационной стороны дела. На значение организационной сто¬
роны в партийной и государственной работе обратил внимание
И. В. Сталин в докладе на XVII съезде партии: «После того, как
дана правильная линия, после того, как дано правильное реше¬
ние вопроса, успех дела зависит от организационной работы, от
организации борьбы за| проведение в жизнь линии партии, от
правильного подбора людей, от проверки исполнения решений
руководящих органов... После того, как дана правильная по¬
литическая линия, организационная работа решает все, в том
числе и судьбу самой политической линии, — ее выполнение,
или ее провал» *.
Но вопрос о руководстве работой судебных органов, о его
методах и формах является гораздо более сложным, чем вопрос
о руководстве в любой другой отрасли государственного управле¬
ния. «Судьи независимы и подчиняются только закону», — гово¬
рит ст. 112 Конституции СССР: это есть принцип советского судо¬
устройства и процесса, который должен быть соблюден и при
организации руководства со стороны высших судебных органов.
Эти высшие судебные органы — Верховный суд Союза ССР
и верховные суды союзных республик — осуществляют судебный
надзор за деятельностью судов., Но и суды областные (краевые)
как суды второй инстанции осуществляют судебный надзор, по¬
скольку они рассматривают жалобы на приговоры и решения
судов первой инстанции. В этом надзоре есть и элемент руко¬
водства!, так как вышестоящие суды исправляют конкретные
ошибки, допущенные судами нижестоящими.
Для того чтобы полностью понять сущность советской систе¬
мы обжалования и пересмотра приговоров, надо рассмотреть
исторический ход ее развития.
339. Выработка советского института пересмотра пригово¬
ров по жалобам сторон. Задачей первых декретов советской
власти о суде было прежде всего — после уничтожения старого
аппарата суда — упрощение процессуальных формальностей и
последовательная демократизация процесса. Это ясно выражено
в ряде ленинских установок, в частности, в первоначальном на¬
броске статьи «Очередные задачи советской власти». Отсюда —
резкое отрицание апелляции как формы пересмотра при¬
говоров, связанной с канцелярской волокитой и не устраняющей
второго пересмотра — кассационного. Первые советские декреты
провозгласили кассацию единственной формой пересмотра
приговоров.
Основные черты советского института пересмотра сложились
еще в период военного коммунизма под влиянием руководящих
идей всего советского строительства и права — социалистического
1 Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 476—477.
553
демократизма и начала публичности (официальности). Первые
декреты требовали допущения жалобы на явную неспра¬
ведливость приговора независимо от так называемых
кассационных нарушений х. Начало публичности было ярко вы-
ра;жено в праве каждого гражданина опротестовать
приговор Революционного трибунала, позже уточненном как
право опротестования оправдательного или чрезмерно мягкого
приговора. Оба начала совместно определили введение реви¬
зионного просмотра дела независимо от поводов касса¬
ционной жалобы (Положение о народном суде 30 ноября
1918 г.).
При таком положении вещей порядок пересмотра приговоров
фактически включал в себя ряд черт апелляционного производ¬
ства. Правда, советы народных судей, установив чрезмерную
суровость приговора, могли только отменить его; но кассацион¬
ный трибунал получил и право смягчения приговоров.
Неизменным требованием во всех законодательных актах пе¬
риода гражданской войны и периода перехода к мирному строи¬
тельству являлось правило об обязательной отмене приговора
чри наличии серьезных процессуальных нарушений.
Множественность учреждений, имевших право применять уго¬
ловную, репрессию в период гражданской войны, и отсутствие еди¬
ного судебного центра руководства не позволили осуществить одну
из основных задач судебного надзора — обеспече¬
ние единой законности.
Этой задаче должен был служить Верховный суд РСФСР,
созданный при проведении судебной реформы 1922 г. после не¬
удачной попытки вручения функций высшего судебного
контроля органу административному — Наркомюсту.
С созданием Верховного суда открылась действительная воз¬
можность в судебной работе проверки исполнения как
одного из организационных принципов советского государствен¬
ного управления.
УПК 1922 г. принял единственной формой пересмотра пригово¬
ров по жалобам сторон кассацию. Этому вполне соответ¬
ствовало постановление ст. 323 УПК: «Жалобы на приговоры на¬
родного суда могут быть принесены каждой из заинтересованных
сторон исключительно лишь по поводу формального нарушения
ирав и интересов данной стороны при производстве по делу или
рассмотрении дела на суде и именуются кассационными жало¬
бами и не могут касаться существа приговора».
Однако в перечне оснований к отмене приговора «в кассаци¬
онном порядке» было допущено явное отступление от принципа
кассации. Из четырех пунктов перечня два отвечали понятию'
1 Ленин еще в 1918 г. требовал: «Обязательно приучить население
к тому, что дельные жалобы имеют серьезное значение и, приводят к серьез¬
ным результатам» («Ленинский сборник» XXI, стр. 227).
554
кассации: существенное нарушение форм судопроиз¬
водства и нарушение или неправильное приме¬
нение закона. Но. пункт, говорящий о недостаточно¬
сти и неправильности проведенного след¬
ствия, уже не укладывался в рамки, указанные в ст. 323: для
установления недостаточности следствия необходимо коснуться
существа дела. Наконец, пункт о явной несправед¬
ливости приговора содержал в себе два момента: ^не¬
соответствие меры наказания тяжести пре¬
ступления и опасности преступника, для уста¬
новления которого необходимо проникновение в существо
дела, и 2) голословность приговора, т. е. противо¬
речие его материалам дела. Этот последний момент ста¬
вил институт пересмотра приговора на грань с апелляци¬
ей. Практика первого же года применения УПК показала, что
губернские суды широко использовали свои полномочия пе рас¬
смотрению существа дела и стали свободно переоценивать
доказательства, собранные по делу судом первой инстан¬
ции.
Однако законодательство этих лет твердо держалось отрица¬
тельного взгляда на апелляционный пересмотр существа дела
во второй инстанции. Новая редакция УПК 1923 г. устранила из
ст. 417 УПК (соответствующей ст. 363 старой редакции) указа¬
ние на голословность приговора, как на признак его
явной несправедливости, сузив тем самым пределы вмешатель¬
ства суда второй инстанции в существо дела. Очень ярко тот же
взгляд выразился в Основах уголовного судопроизводства СССР
и союзных республик. Статья 25 говорила: «Все дела рассматри¬
ваются по существу в одной инстанции. Апелляция не
допускается». Статья 27, подтверждая ревизионные права
кассационной инстанции, говорит в то же время, что она, «н е
входя в поверку фактических обстоятельств, установ¬
ленных судом, разрешавшим дело по существу, может: а) отме¬
нить приговор и возвратить его в низшую инстанцию для нового
рассмотрения; б) изменить приговор, если это возможно без
особого производства по поверке доказа¬
тельств». Наконец, в статье 26 устанавливалось лишь два
основания для отмены приговора в кассационно-ревизионном по¬
рядке: а) такое нарушение форм судопроизводства, которое по¬
влияло или могло повлиять на вынесение правильного приговора;
б) нарушение или неправильное применение законов Союза ССР
или союзной республики. .. Правда, вторая часть статьи раз¬
решала установление в законодательстве союзных республик и
других поводов к отмене приговоров.
В дальнейшем в некоторых союзных республиках — УССР,
Узбекской ССР. Таджикской ССР — были введены в УПК поло¬
жения, выдвинутые в проектах УПК РСФСР 1927, 1928, 1931 гг
Здесь упразднялся перечень процессуальных нарушений, влеку¬
555
щих обязательную отмену приговора, допускалась широкая воз¬
можность изменения приговора в суде второй инстанции,
отменялись гарантии неповышения наказания осужденному в
случаях пересмотра приговора по его жалобе.
В РСФСР и других союзных республиках те же тенденции
проводились без изменения УПК в порядке дачи соответствую¬
щих директив НКЮ и Верховным судом. За годы 1928—1933
создалась практика полного пренебрежения к процессуальным
формам. Лозунгом Народного комиссариата юстиции и Верхов¬
ного суда РСФСР было требование: «Ни один правильный но
существу приговор не должен отменяться только из-за нару¬
шения процессуальных правил», как будто можно безошибочно
судить о правильности приговора, постановленного с наруше¬
нием основных процессуальных гарантий этой правильности...
Параллельно с этим развился и формализм, свойствен¬
ный чистой кассации. Очень часто указания жалобщика на пол¬
ное несоответствие приговора твердо установленным обстоя¬
тельствам дела, на его голословность отводились судами второй
инстанции с трафаретной формулировкой: «Оценка доказа¬
тельств принадлежит суду первой инстанции».
Верховный суд Союза ССР сыграл большую роль в оздоровле¬
нии судебной практики. После создания судебно-надзорной кол¬
легии в 1934 г. и распространения надзорных прав Верховного
суда СССР ца всю судебную систему Союза он стал требовать
подчинения всех судов общесоюзным нормам Основ уголовного
судопроизводства независимо от наличия иных правил в местных
УПК. В частности, Верховный суд СССР неукоснительно отме¬
нял приговоры украинских судов и определения Верховного суда
Узбекской ССР, повышающие меры наказания без наличия тех
условий, которые для этого устанавливают Основы.
Первое Всесоюзное совещание судебно-прокурорских работ¬
ников в апреле 1934 г. отметило в своей резолюции необходи¬
мость «конкретности и обоснованности выводов приговоров» и
обязательность «мотивировки отмены приговора и оставления
кассационных жалоб без последствий» судами второй инстанции.
Эти моменты были включены в постановление 47-го Пленума
Верховного суда СССР 7 июня 1934 г. В директивном письме
17 августа 1935 г. Верховный суд СССР указал на совершенно
неудовлетворительную работу кассационных инстанций: недо¬
статочное изучение дел докладчиками, отсутствие или неполноту
мотивировки определений, механический подход к мерам наказа¬
ния; нарушения самого порядка рассмотрения дел, отсутствие
изучения кассационной практики. Верховный суд предложил не¬
медленно принять меры к устранению всех указанных недочетов
для повышения качества работы кассационных инстанций, под¬
черкнув необходимость строжайшего соблюдения всех норм, уста¬
навливающих порядок рассмотрения дел в кассационных инстан¬
циях.
556
Отмеченные недостатки практики, в частности «кассационный
формализм», были учтены законодателем при выработке Закона
о судоустройстве 1938 г., который должен был дать общие уста¬
новки для создания общесоюзного УПК. Закон этот в вопросе
обжалования и пересмотра приговоров вернулся на точку зрения
УПК 1922 г., установив обязательность проверки судом второй
инстанции не только законности, но и обоснованно¬
сти приговора. Таким образом, жалобщик может теперь
ссылаться на неправильность выводов суда в отношении факти¬
ческой стороны дела или, пользуясь термином УПК 1922 г. на
голословность приговора. Вместе с тем Закон о судо¬
устройстве допустил представления сторонами в суд второй ин¬
станции новых материалов, узаконив существующую
практику принятия судами документов.
340. Задачи пересмотра приговоров и принципы его органи¬
зации. Самый факт постоянного восхождения во вторую ин¬
станцию дел для пересмотра приговора по жалобам сторон по¬
казывает, что этот пересмотр должен быть в области уголовного
правосудия формой систематической проверки работы судов пер¬
вой инстанции. Эта работа должна обеспечить социалисти¬
ческую законность в деятельности всех органов власти»
в поведении каждого гражданина. Надзор высших судов обеспе¬
чивает единообразие в понимании законности, стабильность зако¬
нов. Отсюда возникают две организационные задачи. Первая
состоит в обеспечении гражданам широкой возможности пода¬
вать жалобы на неправильные приговоры. Для осуществления
этой задачи необходимы: а) ознакомление сторон с
мотивами приговора; б) упрощение формы
жалобы, отсутствие строгих формальных моментов, затруд¬
няющих обжалование; в) гарантии неухудшения по¬
ложения осужденного в результате обжалования им
приговора.
Вторая задача состоит в таком построении пересмотра, кото¬
рое способствовало бы улучшению качества работы судов первой
инстанции путем систематического исправления их ошибок и
дачи соответствующих указаний. Для осуществления этой задачи
одинаково непригодны и старая апелляция с ее бумажным, на¬
рушающим основные принципы демократического процесса п е-
ререшением дела по существу и старая чистая кас¬
сация, проходившая мимо вопросов справедливости приговора
и соответствия его материалам дела, ограничивающаяся фор¬
мальной проверкой нарушений, указанных
сторонами. Необходимы иные методы пересмотра, исполь¬
зующие отдельные черты старых институтов, но придающие им
иное содержание.
Прежде всего — в соответствии с подчиненным служебным
.значением состязательной формы во всем нашем процессе и для
обеспечения действительной доступности пересмотра каждому
557
жалобщику, — необходимо было установить широкое р е в и з и- 1
онное начало (в смысле ст. 412 УПК). 1
Суд второй инстанции рассматривает дело не в пределах
Жалобы, а по поводу жалобы, каждый раз в полном
объеме, для проверки законности и обоснованности прйговора.
Такова первая отличительная черта советского институту пере¬
смотра приговоров.
Второй отличительной чертой является организация контроля
суда второй инстанции над той частью работы судов первой ин¬
станции, которая относится к решению дела по су¬
ществу.
Третьей чертой является возможность представлять в(суд вто¬
рой инстанции новые доказательства. Если стороны мо¬
гут жаловаться на неполноту производства и необосно¬
ванность приговора, то им должно быть предоставлено
право доказывать эти моменты путем представления соответ¬
ствующих письменных материалов. До издания Закона о судоуст¬
ройстве судебная практика в этом вопросе была чрезвычайно
пестрой, но самый принцип допущения новых доказательств ока¬
зался жизнеспособным, и Закон о судоустройстве утвердил его
в статье 15. Спорным в нашей литературе остается вопрос о
том, можно ли, кроме письменных документов, представлять1
в суд второй инстанции и другие доказательства, например, про¬
сить о допросе новых свидетелей и о производстве новой экспер-'
тизы. Кроме того, ставился также вопрос о праве самого суда
второй инстанции на истребование новых доказательств (доку-ч
ментов, заключений экспертов и пр.).
Оба эти вопросы должны быть решены отрицательно с учё¬
том характера производства во второй инстанции. Согласно ст. 15
Закона о судоустройстве, этот суд проверяет законность и
обоснованность приговора суда первой инстанции, но отнюдь не
решает сам дело по существу в апелляционном порядке. Поэтому
он не рассматривает новые доказательства в совокупности с
прежними для переоценки обстоятельств дела. Если самим фак¬
том представления существенного доказательства сторона сде¬
лала очевидной неполноту следствия по делу, суд второй инстан¬
ции должен отменить приговор и направить дело на новое рас¬
смотрение с указанием об использовании вновь представленных
доказательств для полного выяснения всех обстоятельств.
Значит, если суду второй инстанции для полного уяснения
обстоятельств дела покажется необходимым производство
какой-либо экспертизы, он должен считать дело недоста¬
точно расследованным и в связи с этим отменить приговор и на¬
править дело на новое рассмотрение. Исключение из общего
правила о направлении на новое рассмотрение может предста¬
вить лишь такой случай, когда вновь представленное доказатель¬
ство бесспорно опровергает самое событие преступления, напри¬
мер акт повторной ревизии устанавливает отсутствие недостачи,
558
за которую осужден подсудимый. В таком исключительном слу¬
чае суд второй инстанции может, отменив приговор, прекратить
дело, исходя из явной нецелесообразности нового рассмотрения
его в суде первой инстанции.
Четвертой чертой нашего пересмотра, соот1ветствующей со¬
циалистическому демократизму советского процесса, является
охрана прав жалобщика-осужденного, позволяю¬
щая ему обжаловать приговор, не боясь ухудшения своей участи
в суде второй инстанции или при новом рассмотрении дела после
отмены приговора.
Пятой чертой нашего пересмотра надо считать широкие
полномочия суда второй инстанции на измене¬
ние приговора: а) в смысле снижения наказания,
б) в смысле перехода к другому обвинению; в) на¬
конец, в смысле отмены приговора с прекращением
дела по необоснованности обвинения. Такое пре¬
кращение по юридическому значению равносильно оправда¬
нию за недостаточностью улик.
Учтя все указанные особенности нашего института пересмот¬
ра, мы не можем называть его кассационным. Закон о
судоустройстве вполне правильно отказался от этого термина.
Но нельзя считать наш пересмотр и апелляционным,
так как он не допускает в суде второй инстанции повторения
судебного следствия с непосредственной и устной проверкой
всех доказательств. Основой решения суда второй инстанции
остается приговор первой инстанции, о чем подробно будет ска¬
зано ниже.
Точнее всего смысл и содержание нашего пересмотра выра¬
жает термин ревизия. Однако этот термин надо понимать не в
том узком смысле, в каком его употребляет ст. 412 УПК
РСФСР (рассмотрение всех материалов дела, а не только за¬
тронутых жалобой вопросов). Термин «ревизия» мы понимаем
здесь в более широком смысле как проверку правил ь-
HoicTH выводов суда с точки зрения логической последо¬
вательности и соответствия с материалами дела, а также мето¬
дов работы суда и его вспомогательных органов — полноты и
правильности следствия и соблюдения про¬
цессуальных правил. Отсюда два способа
исправления приговоров. При неправильности и не¬
полноте следствия и существенных процессуальных нарушениях
суд второй инстанции отменяет приговор, давая ука¬
зания суду первой инстанции о том, что и как должно быть сде¬
лано для исправления ошибок и обеспечения правильности но¬
вого приговора. Если же в материалах дела нет существенной
неполноты и не установлено серьезных процессуальных наруше¬
ний, суд второй инстанции сам исправляет приговор.
559
Однако это исправление допускается лишь в сторону, облегчаю¬
щую положение Обвиняемого. При необходимости изме)нёния
ухудшающего его положение (изменение обвинения на более
тяжкое или повышение наказания), приговор должен быть от¬
менен, и дело вновь рассмотрено по существу судом Первой
инстанции. I
Далее мы подробно рассмотрим движение дела в стадии об¬
жалования и пересмотра приговора и полномочия сударторой
инстанции.
341. Порядок обжалования. Права сторон. Протест прокуро¬
ра. Статья 15 Закона о судоустройстве говорит общим сбразом
о праве сторон обжаловать приговоры и определения судов в
вышестоящий суд. !
Не подлежат обжалованию и вступают в законную)силу в
момент оглашения их: а) приговоры Верховного суда (^ССР и
верховных судов союзных республик; б) приговоры военных три¬
буналов по делам о террористических актах против работников
советской власти, рассматриваемые в порядке, установленном
законом 1 декабря 1934 г. (ст. 469 УПК); в) приговоры военных
трибуналов по делам о диверсионных актах и областных судов
по делам о контрреволюционном вредительстве (ст. 472 УПК);
во время Отечественной войны также: г) приговоры военных
трибуналов и областных судов по делам о преступлениях, за ко¬
торые постановлениями правительства СССР предусмотрена от¬
ветственность «по законам военного времени» (приказ НКЮ
СССР и Прокурора СССР 28 ноября 1941 г.); д) приговоры по
всем делам военных трибуналов в местностях, объявленных на
военном положении и в районах военных действий (ст. 14 Указа
Президиума Верховного Совета СССР 22 июня 1941 г.), и
е) приговоры всех военных трибуналов железнодорожного и
водного транспорта.
Все остальные приговоры и, в частности, все приговоры
народных судов могут быть обжалованы сторонами и оп¬
ротестованы прокурором независимо от того, участвовал ли
он в судебном разбирательстве по данному делу.
Каждая из сторон может обжаловать только нарушение
своих прав и интересов; прокурор как блюститель законности
может принести протест по поводу нарушений прав и интере¬
сов всех сторон (ст. 349 УПК).
Срок на принесение жалобы установлен для народного суда
пятидневный, считая со следующего за вынесением приговора
дня; для отсутствовавшего при судебном разбирательстве под¬
судимого этот срок исчисляется со дня вручения ему копии при¬
говора. В областных судах по УПК РСФСР срок обжалования
72 часа — для прокурора с момента оглашения приговора, для
подсудимого — с момента вручения копии (ст. ст. 346 и 400 УПК)-
560
г
Если срок на подачу жалобы пропущен по уважительной при¬
чине; народный суд, по просьбе о том стороны, восстанавливает
срок).
Законодатель не устанавливает никаких обязательных форм
для кассационной жалобы, чем делает обжалование доступным
для каждого осужденного (ст. 350 УПК). Жалоба подается в
народный суд, приговор которого обжалуется, но допускается
и непосредственная подача жалобы в областной суд (ст. 344
УПК). ^Неграмотный жалобщик может устно заявить свою жа¬
лобу народному судье, который записывает его заявление в про¬
токол.
Обжалование приговора является суспензивным
приоста
, т. е.
йавливающим исполнение обжалованного приговора.
Приостановка и^еет место лишь в отношении обжалованной
части. В УПК УССР это прямо выражено (ст. 339), в УПК
РСФСР I тот же вывод мо&кно сделать, сопоставляя ст. 346 и
ст. 342.’ Таким образом, обжалование приговора осужденным
или гражданским истцом в части неправильного присуждения
иска не приостанавливает приговора в части, относящейся к
мере наказания. Напротив, обжалование осужденным самой
сущности приговора (т. е. признания его виновным) приостана¬
вливает обращение приговора к исполнению и в части граждан¬
ского иска, как тесно связанной с решением основного вопроса
дела.
Однако указание ст. 342 УПК РСФСР о вступлении той
части приговора, которая не была обжалована, в законную силу,
1 Верховный суд СССР разъяснил, что заявление вышестоящего проку¬
рора о восстановлении срока на подачу кассационного протеста по мотиву
отсутствия у него сведений о данном приговоре не может быть удовлетворено
судом второй инстанции, куда дело поступило по жалобе осужденного (поста¬
новление Пленума Верховного суда CCGP 1 декабря 1944 г. по делу Лопатина
и Столяренко). Это разъяснение кладет конец нередким попыткам прокурор¬
ских работников, в обход закона о судоустройстве, приносить протесты в суды
второй инстанции по истечении законом установленных сроков.
В определении УСК по делу Морозкина указано, что «восстановление
срока на принесение протеста надлежит признать неправильным», потому что
прокурор, ходатайствуя о восстановлении пропущенного срока обжалования
приговора, не указал, по каким причинам он пропустил срок («Судебная прак¬
тика», 1944, вып. XII, стр. 25—26).
В определении УСК по делу Дашкевича, разъяснено, что основанием к
восстановлению срока для областного прокурора не может служить заявление
районного прокурора, выступавшего в суде, поданное в день вынесения при¬
говора, в котором он говорит о своем несогласии с приговором. Такое заявле¬
ние свидетельствует как раз о неуважительности пропуска срока на принесе¬
ние’протеста: «Органы прокуратуры были своевременно осведомлены о вы¬
несении оправдательного приговора, с которым прокуратура не была со¬
гласна». Кроме того, «такого рода извещения не предусмотрены законом и не
влекут за собой никаких процессуальных последствий... это извещение, не
касаясь существа дела и не содержа даже изложения того, в чем заключается
просьба приносящего протест перед вышестоящей инстанцией, никак не может
’ рассматриваться как кассационный протест» («Судебная практика», 1944, вип.
X, стр. 19—21).
36 Зак. 1524
561
в день истечения срока, установленного для обжалования, носит
несколько условный характер. Возможность отмены в ревизион¬
ном порядке и необжаловаиной части приговора противоречит
этому указанию. Если бы понимать это указание буквально, а
не только в смысле возможности обращения приговора к испол¬
нению, то пришлось бы в силу ст. 16 Закона о судоустройстве
допускать отмену необжаловаиной части приговора лишь) в по¬
рядке надзора. /
Необжалование приговора той или другой стороной зависит
от ее воли, но ввиду господства в нашем процессе начала
публичности не влечет для этой стороны никаких вред¬
ных процессуальных последствий.
Но если другие стороны могут по своему усмотрению прино¬
сить или не приносить кассационные жалобы, то прокурор как
блюститель законности в ряде случаев обязан принести протест.
Это, во-первых, все те случаи, когда суд допустил одно, из тех
процессуальных нарушений, которые, согласно закону, влекут
обязательную отмену приговора ’. Во-вторых, это те случаи,
когда суд резко разошелся с прокурором в оценке обстоя¬
тельств дела, например, вьгнес обвинительный приговор, не¬
смотря на мотивированный отказ прокурора от обвинения, или
оправдывая тех подсудимых, на обвинении которых прокурор
настаивал.
Верховный суд СССР дал в 1941 г. разъяснение, ограничи¬
вающее право обжалования оправдательных приговоров. Прак¬
тика многих судов допускала такое обжалование не только со
стороны прокуроров, но и со стороны гражданских истцов, чьи
права были нарушены оправдательным приговором. Пленум
Верховного суда СССР указал, что добиваться отмены оправ¬
дательного приговора имеет право только прокурор. Граждан¬
ский же истец может обжаловать лишь ту часть приговора,
которая определяет судьбу иска (например, неправильный отказ
в иске при оправдании подсудимого за отсутствием в его дей¬
ствиях состава преступления), но не самое оправдание. Если
гражданский истец считает не обоснованными материалами дела
оправдание подсудимого, он может только просить прокурора
опротестовать приговор 1 2.
Если по делу выступал не прокурор, а общественный обвини¬
тель, он не имеет самостоятельного права на кассационный
протест и тоже может только обратиться к прокурору со своими
соображениями о неправильности приговора.
342. Анализ оснований к отмене и изменению приговора.
Основаниями к отмене приговора являются: 1) недостаточность
и неправильность проведенного следствия; 2) существенное нару¬
шение форм судопроизводства; 3) нарушение или неправиль¬
1 Об этих безусловных поводах см. ниже.
2 Подробнее об этом в главе о гражданском иске.
562
ное применение закона; 4) явная несправедливость приговора
(ст. ст. 413 и 414—417 УПК); 5) необоснованность приговора
(ст. 15 Закона о судоустройстве).
з этих оснований только нарушение форм судопроизвод'
ства^и неправильное применение закона могут быть установлены
судом второй инстанции без рассмотрения существа дела, по
формальным моментам: из протоколов, в которых закрепляются
определенные процессуальные действия, и из сопоставления
описательной части приговора с резолютивной. Для того же,
чтобы-установить остальные основания, суд второй инстанции
должен глубоко вникнуть в существо рассматриваемого дела,
уяснить себе, каков фактический состав преступления, какими
доказательствами он подтверждается; какие следственные дей¬
ствия 'были произведены в предварительном и судебном разби¬
рательстве, насколько полно осветили они все обстоятельства
дела; нет ли- в материалах дела существенной неполноты, ка¬
сающейся важных моментов обвинения, или противоречий с той
версией, которую принял суд первой инстанции; далее, насколь¬
ко учтены судом все смягчающие и отягчающие вину подсуди¬
мого обстоятельства и правильно ли в связи с этим оценена со¬
циальная опасность преступления и подсудимого.
Только такое глубокое изучение существа дела позволяет
суду второй инстанции проверить законность и обо¬
снованность приговора, т. е. Не только формальное вы¬
полнение судом первой инстанции статей закона, но и полное
соответствие приговора задачам советской уголовной политики и
всем материалам дела.
Закон так разъясняет сущность каждого иэ названных осно¬
ваний для' отмены приговора.
1. Недостаточным и неправильно проведен¬
ным является следствие, не выяснившее ни в предварительном,
ни в судебном разбирательстве обстоятельств, которые должны
были повлиять на приговор.
Первоначальная редакция этой статьи поясняла, что н е п о л-
н о проведено следствие, если остались невыясненными обстоя¬
тельства, выяснение коих необходимо должно бЬию повлиять на
приговор; оно проведено неправильно, если не подверга¬
лись обследованию и выяснению возможные действительные
причины, обстоятельства и виновные в совершении преступле¬
ния, коих надлежало выяснить.
Неполнота и неправильность следствия могут относиться
прежде всего к объективной стороне дела — к собы¬
тию преступления, его правовой оценке и совершению его под¬
судимым. Без точного установления этих моментов, как пока¬
зывает перечень вопросов, разрешаемых судом (ст. 320 УПК), не
может быть вынесено правильного приговора. Всякая неполнота
в этой части должна влечь отмену приговора. Всегда влияет
также на правильность приговора невыясненность п с и х и ч е-
36
563
ск or о состояния обвиняемого, если оно вызывало сомне¬
ние Ц ходе процесса, ибо от этого зависит самая возможность
применения к нему наказания. Не менее важна неполнота .след¬
ствия в вопросе о соучастии нескольких лиц в одном пре¬
ступлении. Неправильное выделение дела об одном из соучаст¬
ников искажает истинную перспективу. К обстоятельствам,
невыяснение которых влияет на правильность приговора] отно¬
сятся также все субъективные моменты, указанное в
общей части УК: характер вины (т. е. умысел или неосто¬
рожность) подсудимого, мотивы преступления и
данные, характеризующие личность подсудимого.
Всякая недоследованностъ дела должна влечь отмену приго¬
вора. Если все существенные обстоятельства выясненк, — не¬
полноты и неправильности следствия вообще нет. Если же хотя
одно из этих обстоятельств не выяснено, приговор не может
быть оставлен в силе1.
1 Верховный суд СССР неуклонно отменял приговоры ввиду неполноты
и неправильности следствия. В определении по делу Курбатова — Аситрова
указано, что в деле имеется целый ряд подлежащих дополнительному иссле¬
дованию обстоятельств, подвергающих сомнению приговор суда, в частности,
не установлено тождество личности Аситрова с бежавшим из лагеря Кур¬
батовым. Тезис, выведенный из определения, говорит, что «приговор не мо¬
жет быть основан на данных, содержащих противоречия, не устраненные
тщательным исследованием всех обстоятельств дела в их совокупности»
(«Судебная практика», 1943, вып. III, стр. 15). В определении по делу
Песнячевской подчеркнута довольно распространенная ошибка судов — осу¬
ждение при неустановлении причинной связи между результатом и
преступным действием или бездействием (гам же, стр. 16). В определении
по делу Бабараимова подчеркнута недопустимость осуждения при неиссле-
довании всех моментов, выдвинутых обвиняемым в свое оправдание («Су¬
дебная практика», 1943, вып. V, стр. 18). В определении по делу Г. отме¬
чена неполнота расследования, не проверившего указания обвиняемого на
алиби, а равно и других возможных версий убийства («Судебная практика»,
1942, вып. 2, стр. 14—16). В определении по делу Меркурьева отмечена
невыясненность основного момента — умысла или неосторожности его дей¬
ствий, от которого зависит правильность юридической оценки деяния (по
ст. 58—14 или по ст. 111 УК) («Судебная практика», 1942, вып. 1, стр. 18 и сл.).
В те же время в ряде определений подчеркивается неправильность на¬
правления дела на доследование при достаточной полноте материалов. «Если
виновность обвиняемых в злоупотреблениях и растратах подтверждается не
только выводами ревизии, произведенной в присутствии обвиняемых, но и дру¬
гими доказательствами по делу, направление дела на доследование для про¬
изводства судебно-бухгалтерской экспертизы в целях уточнения второстепен¬
ных эпизодов обвинения нецелесообразно и только создает волокиту» (см.
постановление по делу Кононова «Социалистическая законность», 1942, № 2,
стр. 25). Аналогичное указание дано в определении по делу Либмана: «... по
делу собран значительный материал, обосновывающий обвинение Либмана в
злоупотреблении служебным положением и растрате, в чем сам Либман при¬
знал себя частично виновным. Поэтому передача дела на новое расследование
не вызывается необходимостью» («Социалистическая законность», 1941 № 11.
стр. 24). Эта же точка зрения очень отчетливо проведена в постановлении по
делу Барановой: передача дела на новое расследование может иметь место
лишь в том случае, когда не выяснены обстоятельства, имеющие существенное
значение для вынесения приговора («Судебная практика», 1944, вып. IX.
стр. 12).
564
2. Существенное нарушение форм судо¬
производства, т. е. такие нарушения статей УПК, кото¬
рые путем лишения или стеснения гарантированных законом прав
сторой при рассмотрении дела или иным путем помешали суду
всесторонне разобрать дело и повлияли или могли повлиять на
вынесение правильного приговора.
Кон)ечно', все нормы УПК направлены на лучшее, всесторон¬
нее рассмотрение дела, но не каждое нарушение одинаково
влияет на ход дела и на окончательный вывод суда, т. е. приго¬
вор. Часто только подробное изучение всех обстоятельств дела
позволяет решить, могло ли оказать влияние на правильность
приговора то или другое нарушение прав обвиняемого, напри¬
мер, запрещение ему задать некоторые вопросы свидетелям.
Однако законодатель выделяет некоторые процессуальные
нормы, которые считает настолько важными, что с их наруше¬
нием связывает обязательную отмену приговора
независимо от существа дела. Эту группу процессуальных нару¬
шений обыкновенно называют безусловными поводами
к отмене ■ приговора; остальные процессуальные нарушения
являются условными, влекущими отмену приговора только в
том случае, если они могли повлиять на правильность приговора.
Деление процессуальных нарушений на безусловные и
условные поводы к отмене имеет большое практиче¬
ское значение. Суд второй инстанции обязан по своему почину
устанавливать наличие безусловных поводов и отменять при¬
говор, вынесенный с грубым процессуальным нарушением. Что
касается условных поводов, то они могут иметь и не иметь су¬
щественного значения в зависимости от конкретных обстоя¬
тельств дела. Поэтому в отношении таких нарушений, если толь¬
ко они не могут быть в отдельном случае явно сведены к одно¬
му из безусловных поводов, сторона обязана во-время
возражать против стеснения своих прав и заботиться об
отражении нарушений в протоколе судебного заседания. Согла-
1 сие стороны с тем или другим формальным нарушением или
отказ ее от того или иного своего права дает суду второй ин¬
станции основание поставить под сомнение серьезность данного
нарушения именно с точки зрения интересов данной стороны.
К безусловным поводам ч. 2 ст. 415 УПК относит следую¬
щие нарушения!:
1) непрекращение дела при наличии одного
из тех оснований к прекращению, которые перечис¬
лены в ст. 4 УПК. Чаще всего из них имеет место в практике
наших судов нарушение п. 5 ст. 4, т. е. осуждение за такие дей¬
ствия, в которых нет состава преступления;
2) неправильный состав суда. Этот пункт Верхов¬
ный суд СССР разъяснил в том смысле, что даже! участие в
565
составе суда одного из судей, не имеющего на это права
является нарушением, влекущим отмену приговора ’
3) рассмотрение дела в отсутствие подсуд и.
мого, когда оно не разрешено законом;
4) рассмотрение дела без участия защит¬
ника в случаях обязательности его участия1 2.
Кроме этих четырех поводов, в статье 422 назван еще один
безусловный повод:
5) нарушение предусмотренной ст. 317 УПК
тайны совещательной комнаты.
Разъяснительная практика Верховного суда СССР присоеди¬
нила к этому перечню безусловных поводов еще ряд грубых
процессуальных нарушений, допущение которых должно обяза¬
тельно влечь отмену приговора. Сюда относятся следующие на¬
рушения:
1) ст. 206 УПК — непредъявление обвиняемому всех мате¬
риалов оконченного следствия.
2) ст. 235 УПК — невручение обвиняемому в срок, устано¬
вленный законом, обвинительного заключения 3;
1 Верховный суд CGGP указал, что по «общему смыслу ст. 44 УПК РСФСР
судья, пришедший по делу к определенному выводу, признанному порочным
вышестоящим судом, не может вторично участвовать в рассмотрении того же
дела» (в данном случае народный суд вынес определение о направлении дела
на доследование, и это определение было отменено по протесту прокурора
•судом второй инстанции с направлением дела для рассмотрения по существу
в тот же народный суд «в том же составе судей» — М. Ч.). (Определение
УСК Верховного суда 1 декабря 1945 г. по делу Дукановой. — «Судебная
практика», 1946, вып. II/XXVI, стр. 16.)
Пленум Верховного суда СССР разъяснил что, «поскольку народный
судья принимал участие в производстве следственных действий по делу («за¬
держание К. и личный обыск у нее были произведены при участии народного
судьи, который потом подписал протокол»), он, в силу п. 3 ст. 43 УПК РСФСР,
не имел права участвовать в качестве судьи при рассмотрении этого дела».
(Постановление Пленума Верховного суда по делу К. — «Социалистическая
законность», 1947, № 3, стр. 22).
УСК Верховного суда СССР указала, что состав суда является незакон-
( ным, если в него входили народные заседатели, не избранные надлежащим
’ образом.
(Определение УСК Верховного суда СССР по делу Парамонова 8 февраля
1947 г. — «Социалистическая законность», 1947, № 4, стр. 23).
2 Верховный суд СССР указал, что непредставление права защититель
ной речи подсудимому, принявшему защиту лично на себя, по делу, рассмо¬
тренному с участием прокурора, является поводом к отмене приговора. «Такое
существенное нарушение прав подсудимого при отсутствии данных об отказе
его от защитительной речи, следует считать равносильным рассмотрению дела
•без участия защиты» (Определение УСК Верховного суда по делу Ш. 19 мая
1945 г. — «Судебная практика», вып. IV (XX), 1945).
3 При всей важности своевременного вручения копии обвинительного за¬
ключения нельзя согласиться с признанием нарушения срока обязательным
поводом, к отмене приговора. Если обвиняемый заявляет об ознакомлении с
делом и у него есть защитник, нарушение срока не должно влечь отмену
' приговора. *
566
3) ст. 27 Закона о судоустройстве — отсутствие акта пре¬
дания суду по делам, которые должны рассматриваться в под¬
готовительном заседании;
4) ст. 80 УПК — отсутствие в деле протокола судебного за¬
седания или неподписание протокола председателем суда;
5) ст. 337 УПК — неподписание приговора кем-либо из су¬
дей, участвующих в заседании >.
К безусловным поводам надо еще отнести то нарушение
прав обвиняемого, которое было несколько раз отмечено в на¬
шей практике определениями Верховного суда СССР и которое
с трудом поддается включению в формальные рамки той или
другой из статей УПК, говорящих о нарушениях (ст. ст. 414—
417 УПК). Оно состоит в том, что вопреки духу нашего про¬
цесса, требующего, чтобы каждое обвинение былодо-
казано, и предоставляющего обвиняемому как стороне пра¬
во давать объяснения, суд в отдельных случаях выдви¬
гает требование, чтобы обвиняемый доказал свою невиновность,
и непредставление им исчерпывающих доказательств таковой
считает доказательством виновности. Это нарушение ставит
обвиняемого в особо невыгодное процессуальное положение,,
стесняя его права и мешая суду всесторонне рассмотреть дело,
искажает весь ход процесса и влечет вынесение неправильного
приговора. В главе о доказательствах было приведено принци¬
пиальное определение Верховного суда СССР, признающее та¬
кой подход суда грубым нарушением одного из принципов на¬
шего процесса.
3. Нарушение или неправильное применение
закона. Таковым является как неприменение судом закона, ко¬
торый подлежал применению, так и применение закона,
'не подлежавшего применению; неправильное истолкование за¬
кона, противоречащее его буквальному содержанию или общему
смыслу; применение распоряжений, изданных ненадлежащими
органами или ненадлежащим порядком или же нарушающих по¬
становления центральной власти (ст. 416 УПК).
Настоящее правило относится к ошибкам суда в толковании
норм материального права, главным образом
уголовных законов, но также и гражданских, административных
и других.
Основной вид ошибки в применении закона — осуждение за
деяние, не содержащее в себе состава преступления, — преду¬
смотрен в специальной статье (ст. 418 УПК), повторяющей
общее правило ст. 4 УПК: в этих случаях суд второй инстан¬
ции, отменяя приговор, прекращает дело производством, не пе¬
редавая его на новое рассмотрение. Так же безусловно под¬
лежит отмене приговор, основанный на ошибочном толковании
1 В одном из недавних определений УСК по делу Козлова указано, что
■«приговор, не подписанный судьями, не имеет силы судебного документа»
(«Судебная практика», 1944, вып. X, стр. 18).
567
закона в противоположном смысле, т. е. при оправдании по мо¬
тиву отсутствия состава преступления за деяние, являющееся на
самом деле преступным.
В смысле влияния на судьбу приговора такое же значение
имеет применение закона в нарушении толкования его, данного
Пленумом Верховного суда СССР в порядке ст. 75 Закона о
судоустройстве; руководящие указания Верховного суда СССР
обязательны для всех судебных органов.
Пункт 4 ст. 416 УПК показывает, что судам принадлежит
цри рассмотрении дел право проверки постановлений местной
власти как с точки зрения соблюдения законного порядка их
издания, так и с точки зрения их соответствия законодательным
нормам. В случае их несоответствия последним или неправиль¬
ности издания суды не должны применять их, так как вторая
инстанция не вправе оставить в силе соответствующие при¬
говоры.
Согласно ч. 2 ст. 416 УПК, ошибки в применении закона
влекут отмену приговора лишь в тех случаях, когда они по¬
влекли за собой назначение не того наказания, которое могло
быть назначено при правильном1 применении закона.
4. Четвертым основанием к отмене является явная не¬
справедливость приговора, под которой понимается
назначение наказания, не выходящего за законные пределы, но
резко не соответствующего тяжести совершенного в данном
случае преступления и опасности преступника, т. е. слишком тя¬
желого или* слишком мягкого (ст. 417 УПК).
Признав приговор по протесту прокурора слишком мягким,
суд может только отменить его. Признав его слишком суровым,
он имеет право произвести необходимое смягчение в пределах
закона, в частности, применить ст. ст. 51 и 53 УК.
5. Необоснованность материалами, т. е. резкое
расхождение между бесспорно установленными судебным след¬
ствием фактами и выводом суда о виновности или невиновности
подсудимого.
Признав приговор необоснованным, вышестоящий суд не
может ни изменить его, ни оставить в силе; он должен отменить
его и направить дело на новое рассмотрение, или же в случае
полной необоснованности осуждения —1 прекратить дело.
Вопрос об обоснованности приговора является теоретически
самым трудным в институте пересмотра. Эта часть проверки, про¬
изводимой судом второй инстанции, относится к установлению
фактических обстоятельств дела и к оценке доказа¬
тельств, произведенной судом первой инстанции. Буржуазная
теория и законодательство не позволяют кассационному суду ка¬
саться внутреннего убеждения судей первой ин¬
станции, на котором строится их приговор. Установленное ими
в описательной части приговора признается за не подлежащую
критике истину: «Quod est in actis est in mundo», или, по меньшей
568
мере, «pro veritate habetur» и, наоборот, «Quod non est in actis,
non est In mundo», хотя бы факты подтверждали совершенно
иное положение вещей. Тем хуже для фактов, если они проти¬
воречат субъективному представлению судей о них. И, посколь¬
ку речь идет о кассации, нет никакого контроля над этим
субъективным представлением.
Советский законодатель стремится к тому, чтобы в закон¬
ную силу вступали только такие приговоры, фактическая «то¬
рона которых отвечает объективно существующему положению
вещей, а не только отражает субъективную уверенность судей.
А это возможно только тогда, когда приговор покоится на
твердо установленных фактах, если все выводы судей сделаны
логично, без «прыжков», без замены фактов предположениями.
В этом и состоит обоснованность приговора.
Внутреннее убеждение судей — это не просто безотчетное
внутреннее переживание, а убеждение, обоснованное разу¬
мом. Но этого мало еще. Необходимо такое обоснование при¬
говора фактами, которое имело бы известную убедитель¬
ность для неопределенного числа людей, для общества. Не
.может быть, конечно, речи об исключении субъективного мо¬
мента, на котором покоится судейское убеждение, и каждый
приговор, как и всякое суждение о любом предмете вообще,
может казаться неправильным тому или иному лицу, воспри¬
нявшему те же доказательства, но иначе оценившему какое-
либо из них или их совокупность. Речь идет о том, чтобы вы¬
воды, сделанные судьями, не противоречили общезначимым
законам логики, чтобы они отвечали фактически установлен¬
ным посылкам, чтобы мотивы приговора охватывали
все обстоятельства дела и давали им ясную оценку, устраняли
возможные их Противоречия и не вызывали сомнений о ходе
рассуждений суда.
Очень выразительна в этом отношении норма УПК УССР:
п. 4 ст. 348 указывает как основание для отмены приговора:
«если приговор существенно противоречит уста¬
новленным в деле данным, или если в нем имеется
существенная неясность или неполнота». В со-
• ответствии с этим УПК УССР требует обязательной мотиви¬
ровки приговора. Если метод работы суда первой ин¬
станции проникнут известным субъективизмом (вну¬
треннее убеждение), то задачей его является уста¬
новление объективно существующих фактов.
Что произошло в жизни, то и должно быть отражено в приго-
• воре. Quod est in mundo, sit in actis!
Работа суда второй инстанции, посвященная проверке обо¬
снованности приговора, представляет большие трудности. Со¬
ветский законодатель, установив вынесение приговора по вну¬
треннему убеждению независимых судей, тем
самым наметил границы пересмотра. Суд второй инстанции не
569
может, не соскальзывая на рельсы отвергнутой законодателем
апелляции, производить переоценку отдельных по¬
казаний свидетелей и обвиняемых. Они не вос¬
принимаются судом второй инстанции в тех условиях устности
« непосредственности, в каких проводится разбирательство дела
судом первой инстанции. У суда второй инстанции нет поэтому
совокупности тех живых впечатлений, которые часто
являются решающими при положительной или отрицательной
оценке судьями первой инстанции данного перед ними показа¬
ния. Не может поэтому суд второй инстанции отбросить как
лживое или ошибочное показание, признанное в приговоре
правдивым и правильным и, наоборот, положить в основу свое¬
го определения то показание, которое отбросил суд первой ин¬
станции, признав его недоброкачественным ’. Иначе обстоит
1 Подробные соображения о границах пересмотра существа дела в суде
■второй инстанции находим в определении УбК Верховного суда РСФСР по
делу Чеснокова.
Гр-н Чесноков приговором Ленинградского областного суда был оправдан.
По кассационному протесту прокурора этот приговор был отменен судебной
•коллегией по уголовным делам Верховного суда РСФСР. При пересмотре дела
в порядке судебного надзора Верховный суд СССР признал определение кас¬
сационной инстанции по данному делу неправильным.
«Суд первой инстанции, рассматривая дело по существу, входит в оценку
всех доказательств по делу, непосредственно допрашивая как обвиняемого,
так и свидетелей...
Суд второй инстанции при рассмотрении дела по жалобе или протесту
лишен такой возможности. Он имеет перед собой только протокольные записи
показаний обвиняемого и свидетелей, а потому при переоценке доказательств
более ограничен в своих выводах о виновности или невиновности обвиняе¬
мого. .. Однако советское законодательство не ограничивает суд второй ин¬
станции только рамками процессуальных нарушений закона, допущенных орга¬
нами следствия и судом, который рассматривал дело по существу. Ст. 414
УПК РСФСР обязывает суд второй инстанции проверить, достаточно ли выяс¬
нены обстоятельства по делу на предварительном и судебном следствии, до¬
статочно ли обоснован приговор.
Таким образом, кроме проверки правильности применения закона и обес¬
печения процессуальных прав осужденного, суд обязан дать оценку справе¬
дливости приговора и тому, достаточно ли в деле доказательств виновности
осужденного. Если данных для признания обвиняемого виновным собрано на
предварительном и судебном следствии недостаточно и приговор вынесен на
основании неполноценного материала, суд второй инстанции должен отменить
такой приговор и направить дело на дополнительное расследование.
Возможны случаи, когда обвинительный приговор вынесен в явном про¬
тиворечии с данными дела, исключающими виновность осужденного. В таких
случаях суд второй инстанции может прекратить дело производством, ука¬
зав в определении на неправильность приговора и приводя в нем мотивы,
обосновывающие необходимость прекращения дела.
Бывают случаи, когда суд первой инстанции выносит оправдательный
приговор при наличии в материалах предварительного следствия достаточных
доказательств виновности, проверенных и подтвержденных на судебном след¬
ствии. Суд второй инстанции по протесту прокурора или председателя Вер¬
ховного суда обязан в таких случаях, проверив обоснованность протеста, от¬
менить неправильный оправдательный приговор с направлением дела для
нового рассмотрения в ином составе судей. Однако для отмены оправдатель-
•ного приговора необходимы достаточно веские, очевидные основания, свиде-
570
вопрос с оценкой экспертизы. Учитывая природу заключения
экспертизы как опытного положения, надо признать,
что суд второй инстанции может произвести научную и логиче¬
скую критику выдвинутого экспертами конкретного опытного
положения. Если эта критика приведет суд второй инстанции
к выводу о недостаточной обоснованности заключения эксперта,
о порочности его методов или же о неправильном подведении
судом первой инстанции установленных по делу фактов под
данное опытное положение, он вправе признать приговор необ¬
основанным. В практике Верховного суда СССР можно найти
немало примеров признания порочности экспертизы, если она:
а) вместо твердых опытных положений высказывала предполо¬
жения, б) производилась «на-глаз» там, где нужны были лабо¬
раторные исследования, в) выходила за рамки специальности
эксперта, превращаясь в произвольную оценку совокупности
обстоятельств дела, г) исходила от некомпетентных или не
имеющих права «быть экспертами лиц Ч
Точно так же являются объектом критики со стороны судей
второй инстанции выводы суда первой инстанции о значении
имеющихся в деле письменных документов. Ошибка в приня¬
тии того или иного оправдательного документа или, наоборот,
в неучете его, ошибка в истолковании фактов, засвидетельство¬
ванных в следственных протоколах, может быть вскрыта прц
изучении описательной части приговора в совокупности с на¬
званными документами.
Наконец, всегда подлежат проверке суда второй инстанции
правильность производимого судом первой инстанции сопоста¬
вления отдельных обстоятельств дела и логичность его выво¬
дов. Здесь нередко обнаруживается, что суд первой инстанции
мог построить свой вывод о виновности или невиновности подсу¬
димого только при оставлении без обсуждения установленных,
фактов, противоречащих принятой в приговоре версии. Иногда
истолкование судом отдельных фактов («психологические ули¬
ки») оказывается явно произвольным, и те же факты в связи
со всеми обстоятельствами дела допускают иное толкование.
тельствующие о том, что оправдательный приговор неправилен и противоре¬
чит несомненным фактам, доказывающим виновность оправданного в соверше¬
нии преступления» (определение УСК Верховного суда СССР 2 марта 1940 г.
Напечатано в статье М. Гродзинского, Оценка доказательств в касса¬
ционно-надзорной практике Верховного суда СССР «Ученые труды ВИЮН»,
вып. VIII, М., 1946).
1 См. ряд примеров в главе о вынесении приговора. В определении
УСК по делу Захаровой и др. указано: «Заключение эксперта основано на
записях в тетради магазина, отпускавшего хлеб. Как выводы акта, так и за¬
ключение эксперта являются порочными, ибо приложенная к делу тетрадь
учета также является неполноценным документом. Тезис, выведенный из опре¬
деления, говорит, что порочность документов, положенных в основу экспер¬
тизы, влечет за собою порочность выводов и самой экспертизы» («Судебная
практика», 1944, вып. X, стр. 17).
571
Такие пробелы в работе суда по оценке доказательств могут
вызвать отмену приговора по его необоснованности.
Производя описанную здесь проверку обоснованности при¬
говора, судьи второй инстанции должны помнить об особен¬
ности своей задачи: они не производят переоценки дока¬
зательств, а только проверяют методы рабо¬
ты суда первой инстанции, соответствие era
выводов им же установленным фактам, пол¬
ноту и логичность мотивировки приговора.
Совершенно ясно, что такая проверка может производиться
лишь при условии, если суд первой инстанции выносит по¬
дробно мотивированный приговор.
343. Порядок производства в суде второй инстанции. Суд
второй инстанции, в который поступило дело с протестом или
жалобой стороны *, обязан рассмотреть его в открытом судеб¬
ном заседании в составе трех постоянных членов суда (ст. 409
УПК и ст. 35 Закона о судоустройстве) с допущением явив¬
шихся в заседание сторон 2.
1 Определение Военной коллегии Верховного суда СССР 17 февраля 1947 г.
указало, что суд второй инстанции не имеет права по заявлению прокурора
восстанавливать пропущенный прокуратурой срок на принесение протеста на
приговор суда первой инстанции (определение по делу Щ. См. Исаев н
Пионтковский, Вопросы уголовного права, военно-уголовного права и
уголовного процесса в судебной практике Верховного суда СССР, стр. 92).
а Постановление 32-го_ Пленума Верховного суда СССР указало на не¬
допустимость повторного рассмотрения судом второй инстанции дела по жа¬
лобе одного из подсудимых, если этой инстанцией дело было уже рассмотрено
в кассационно-ревизионном порядке по жалобам других подсудимых. После
издания Закона о судоустройстве Верховный суд нашел, что это указание не
соответствует новому закону. «Согласно ст. 15 Закона о судоустройстве, сто¬
роны, подавая жалобы и протесты, имеют право представить новые материалы,
которые вышестоящий суд обязан учесть, помимо материалов, имеющихся в
деле. При этих условиях рассмотрение дела в ревизионном порядке в отно¬
шении подсудимых, жалобы которых не поступили в вышестоящий суд к мо¬
менту рассмотрения дела, не может служить гарантией правильной оценки
вышестоящим судом приговора в отношении этих подсудимых, которые могли
бы представить материалы, колеблющие правильность приговора, тогда как
вышестоящий суд основывал в отношении их свое решение только на материа¬
лах, имеющихся в деле. Кроме того, если бы подсудимые даже и не предста¬
вили новых материалов, вышестоящий суд, лишенный возможности учесть
соображения и мотивы, которые могли быть изложены в жалобах, не может
в полной уверенностью сделать вывод об обоснованности приговора, что ему
вменяется в обязанность указанной статьей Закона о судоустройстве.
.. .Ввиду изложенного Пленум Верховного суда постановил дать судам
следующие указания: ... суд первой инстанции направляет поступившие
через него жалобы и протесты в вышестоящий суд не ранее истечения
установленного законом срока для обжалования и опротестования, и досроч¬
ное направление их допускается только в том случае, если досрочно посту¬
пили как протест прокурора, так и жалобы от всех осужденных по делу. - •
Суд второй инстанции может рассматривать дело в порядке ст. 15 Закона о
судоустройстве не ранее истечения срока для обжалования и опротестования.
В тех случаях, когда по каким-либо причинам в вышестоящий суд жалобы не¬
которых осужденных, поданные в установленный срок, поступят после рас¬
смотрения дела в отношении других подсудимых или когда этот срок будет
572
Порядок заседания здесь иной, чем в суде первой инстан¬
ции, потому что предметом его является не разбирательство
дела по существу с непосредственной оценкой всех доказа¬
тельств, а проверка законности и обоснованно¬
сти вынесенного приговора.
Материалами же, подлежащими проверке, являются, во-
первых, все материалы дела, а во-вторых дополнительно пред¬
ставленные сторонами материалы (письменные документы,
справки и т. п. согласно ст. 15 Закона о судоустройстве).
Основным отличием нашего порядка пересмотра пригово¬
ров является, как уже было указано, так называемое реви¬
зионное начало. Суд второй инстанции обязан незави¬
симо от рассмотрения поводов, указанных в жалобе и протесте,
проверить также все производство по делу; приговор может
быть отменен как на основании поводов, указанных в жалобах
и протесте (в кассационном порядке), так и на основании по¬
водов, обнаруженных самим судом (в ревизионном порядке).
Ниже будут указаны ограничения ревизионного порядка. Но
общим правилом является то, что ревизионный порядок допол¬
няет кассационный, сливаясь с ним в одно целое.
Участвующий в заседании суда второй инстанции прокурор
не является стороной, так как он не поддерживает обвинения *.
восстановлен в порядке ст. 345 и 400 УПК РСФСР, вышестоящий суд обязан
принять такие жалобы к своему производству и рассмотреть их в порядке
ст. 15 Закона о судоустройстве. В тех случаях, когда вышестоящий суд, рас¬
сматривая жалобу, придет к выводу, что определение по этой жалобе должно
повлечь изменение или отмену ранее вынесенного определения, он, вынося
определение только в отношении лица, подавшего жалобу и не касаясь ранее
вынесенного определения, направляет дело с отдельным представлением Пред¬
седателю Верховного суда союзной республики или Председателю Верховного
суда СССР по принадлежности, от которого зависит разрешение вопроса о
внесении протеста на одно или оба определения в порядке надзора» (Поста¬
новление 22 августа 1940 г. № 30/18/У «Сборник действующих постановле¬
ний и определений», стр. 70—71).
1 Процессуальная позиция прокуратуры недостаточно ясно обрисована в
УПК. С одной стороны, стоят ст. ст. 349 и 410 УПК РСФСР. Они четко говорят
о том, что: а) прокурор, выступавший в суде первой инстанции, является
стороной; б) прокурор, принесший протест на приговор народного суда,
может поддерживать его при рассмотрении дела в суде второй инстанции;
здесь, следовательно, возможно состязание сторон.
С другой стороны, заключительная фраза той же ст. 410 УПК дает иную
обрисовку участия прокурора в суде второй инстанции. Тут говорится, что
прокурор дает заключение после выступления сторон. Он выступает
как представитель закона, оценивающий и доводы сторон и весь ход про¬
цесса, чтобы сделать вывод о законности и обоснованности приговора.
Из буквального текста ст. 410 следует, что в суде второй инстанции могут
одновременно выступать два прокурора. Один, поддерживающий свой про¬
тест, другой (представитель областной прокуратуры), дающий заключение.
В начале 20-х годов кое-где проводилась такая практика, но она быстро вы¬
шла из употребления. Теперь, как правило, прокуроры, выступавшие в суде
первой инстанции, не поддерживают в суде второй инстанции своих проте¬
стов. Прокурор же области дает в суде второй инстанции заключение, не
являясь стороной.
573
Сторонами здесь считаются только подсудимый, частный обви¬
нитель (по ограниченной категории дел) и гражданский истец.
Прокурор является исключительно в роли
блюстителя законности. С точки зрения материаль¬
ного и процессуального закона, он дает суду заключение
о правильности доводов жалобы и протеста и о законности и
обоснованности приговора в целом, делая вывод о необходи¬
мости отменить, изменить или оставить в силе приговор.
Стороны же, явившиеся в заседание, могут поддерживать
свой просьбы об отмене или изменении приговора или возра¬
жать против таких просьб другой стороны (например, граждан¬
ский истец может возражать против просьбы осужденного об
исключении из приговора определения об удовлетворении иска).
Таким образом, здесь возможно ограниченное состязание сто¬
рон между собой, но не с прокурором.
Эти особенности предмета и задач кассационного производ¬
ства отражаются и на его порядке. Слушание дела начинается
докладом одного из судей, излагающего вкратце
содержание дела, приговор и сущность требований, содержа¬
щихся в жалобе или протесте. При этом он, не высказывая
своего мнения об уважительности этих требований, должен
указать, насколько подтверждаются материалами дела ссылки
жалобщиков на те или иные нарушения судом их прав или
требований процессуального кодекса (ст. 410 УПК).
Если в деле участвуют стороны, им предоставляется право
дать после доклада объяснения. При этом закон предоставляет
им право подавать дополнительные кассационные жалобы до мо¬
мента дачи прокурором заключения (примечание к ст. 410 УПК)
и представлять дополнительные материалы (ст. 15 Закона о су¬
доустройстве).
После дачи объяснений сторонами суд выслушивает заклю¬
чение прокурора. Прокурор может представить свое заключение
в письменной форме еще до слушания дела на основании изуче¬
ния его материалов. Но если он участвует в деле, то его устное
заключение должно охватить как все материалы дела, так и
материалы, вновь представленные сторонами, и их соображения.
Последнее слово предоставляется обвиняемому или его за¬
щитнику.
Состав суда в совещательной комнате постановляет определе¬
ние, которое немедленно оглашается. С момента вынесения этого
определения, если им не отменен приговор, последний вступает
в законную силу.
В практической работе судов второй инстанции возникло одно
интересное и в теоретическом отношении расхождение между
органами прокуратуры и судьями. 1 Первые считают, что если дело
1 См. по этому вопросу статью М. Шифмана («Советское государство
и право», 1946 г., № 10).
574
попало во вторую инстанцию по протесту районного прокурора,
то областной прокурор вправе снять этот протест, после чего
дело не подлежит рассмотрению судом. В обоснование этой точки
зрения ссылаются на единство прокуратуры и на то,
что в случае расхождения точек зрения районного и областного
прокуроров суд якобы делается арбитром между ними.
Судьи второй инстанции считают, что если дело попало в суд на
основании закона (по протесту прокурора, принесенному в срок),
то оно подлежит рассмотрению в полном объеме в ревизион¬
ном порядке. Мы считаем эту последнюю точку зрения
вполне правильной. Законно принесенная жалоба (или протест)
имеет деволютивный эффект, перенося дело на рассмотре¬
ние высшего суда, который обязан рассмотреть его в порядке,
установленном УПК. Никакое снятие протеста вышестоя¬
щим прокурором законом не предусмотрено. Прокурор во второй
инстанции, как было указано выше, не является стороной. Он
дает заключение в том же объеме, в каком суд рассматривает
дело. Одним из элементов этого заключения должна явиться
оценка протеста районного прокурора. Суд же остается судом,
т. е. органом, решающим дело: он обязан выслушать
заключение прокурора, но не обязан следо¬
вать ему, если считает его неправильным.
Кроме того, факт принесения прокурором протеста в ряде слу¬
чаев устраняет необходимость принесения жалоб другими сторо¬
нами, которые могут рассчитывать на благоприятный для них
результат пересмотра дела и по протесту и в порядке ревизион¬
ном. Допущение снятия протеста вышестоящим прокурором ста¬
вило бы их в тяжелое положение, выход из которого не преду¬
смотрен законом *.
1 По этому вопросу Пленум Верховного суда СССР постановил дать су¬
дам следующее разъяснение: «По точному смыслу ст.ст. 113—117 Конститу¬
ции GCGP и Положения о Прокуратуре СССР (СЗ СССР 1934 г. ,№ 1, ст. 26)
органы прокуратуры строятся и действуют на основах строгой централизации
и соподчиненности. Подача прокурором кассационного протеста представляет
собой при этих условиях процессуальный акт, исходящий от прокурора не
как от отдельной личности, а как от представителя прокуратуры, являющейся
единым централизованным учреждением. По изложенным выше основаниям
распоряжение вышестоящего прокурора является обязательным к исполне¬
нию для прокурора, подавшего протест. Поэтому снятие вышестоящим про¬
курором до судебного заседания кассационного протеста, как лишающее тем
самым права нижестоящего прокурора поддерживать такой протест в суде,
следует рассматривать как неподачу протеста, и суд второй инстанции, в силу
ст. 411 УПК РСФСР и соответствующих статей УПК других союзных респуб¬
лик, не должен рассматривать этот протест.
Председатель суда, в который был направлен протест, признавая это не¬
обходимым, вправе в указанных случаях обратиться к Председателю Вер¬
ховного суда союзной республики или к Председателю Верховного суда
С’ССР по принадлежности с представлением о внесении протеста на при¬
говор в порядке надзора, либо сам внести такой протест, если это право ему
предоставлено в силу ст. 16 Закона о судоустройстве СССР, союзных и авто¬
номных республик». (Постановление 10 июля 1945 г. № 10(19)У — «Судебная
практика», 1945 г., вып. VI/XXII, стр. 3).
575
344. Права суда второй инстанции. Определение его. Суд
второй инстанции может оставить приговор в силе, изменить его
и отменить с направлением дела на вторичное рассмотрение или
с прекращением его.
Он оставляет приговор в силе, если не находит уважитель¬
ными соображения жалобы или протест и не обнаруживает
в производстве по делу в порядке ревизионном существенных
нарушений. Во всяком случае в определении должно быть ука¬
зано, почему суд отклоняет жалобу или протест, а также должны
быть отмечены нарушения, обнаруженные в порядке ревизион¬
ном!, но признанные несущественными. В частности, если будет
обнаружено нарушение правил о местной подсудности, но при¬
говор не возбудит сомнений в правильности, суд второй инстан¬
ции указывает в определении на неправильность действий соот¬
ветствующего суда (ст. 419 УПК) Ч
Суд второй инстанции может изменить приговор в следующих
случаях:
1) когда суд первой инстанции неправильно применил уго¬
ловный закон к установленным им фактам, и если статья Уголов¬
ного Кодекса, которую нужно применить, не предусматривает
более тяжелого наказания 1 2. В таком случае суд второй инстан¬
ции в определении производит соответствующее изменение:
можно, например, перейти в таком порядке от статьи 109 УК к
ст. 111 УК, от ст. 107 УК к ст. 105; при этом может быть произ¬
ведено и смягчение наказания;
1 Очень важно указание Пленума Верховного суда СССР на обязанность
судов второй инстанции исходить из объема фактов, установленных в при¬
говоре. В постановлении по делу Аначко читаем: <В показаниях А., приведен¬
ных Коллегией, указывается, что он выдавал ааписки и раньше. В приговоре
точно зафиксировано количество продуктов, незаконная выдача которых ин¬
криминирована А. Коллегия, приводя указанные показания А., тем самым
подчеркивает, что в действительности А. роздал большее число продуктов,
чем это указано в приговоре. Таким образом, Коллегия вышла за пределы
приговора в части установления степени виновности А., приписав последнему
факты выдачи продуктов, которые в приговоре не указаны. В силу п. 9 ст. 23
и ст. 334 УПК РСФСР вопрос о виновности подсудимого и обстоятельствах,
ее подтверждающих, решается судом первой инстанции и фиксируется в при¬
говоре. Вышестоящий суд в своем решении не вправе в этой части выходить
за пределы приговора, и, если он считает, что приговор упустил те или иные
обстоятельства, усугубляющие вину подсудимого, вышестоящий суд не имеет
права фиксировать самостоятельно виновность подсудимого по этим новым
обстоятельствам, а может лишь в установленных законом случаях отменить
приговор и передать дело на новое рассмотрение. Поэтому и в данном слу¬
чае Коллегия, оставляя приговор в силе, не имела права в доказательство
виновности А. оперировать фактами, не указанными в приговоре» («Судебная
практика», 1944, вып. IX, стр. 12—14).
2 УСК Верховного суда СССР указала, что кассационная или надзорная
инстанция не вправе изменять квалификацию преступления на закон, преду¬
сматривающий более тяжкое наказание, даже при условии оставления в силе
назначенного по приговору наказания или снижения последнего (определение
УСК по делу Файзуллаевой, 21 марта 1945 г. — «Судебная практика», 1945 г.,
вып. V (XXI), стр. 26).
576
2) когда суд первой инстанции Йааначил наказание, по своей
тяжести явно не соответствующее деянию и личности осужден¬
ного. В таком случае суд второй инстанции смягчает в своем
определении наказание не ниже низшего предела, предусмотрен¬
ного соответствующей статьей УК (ст. 419 УПК);
Суд второй инстанции отменяет приговор:
1) когда исправление неправильно примененного закона
должно повлечь применение статьи, предусматривающей более
высокое наказание, чем та, по которой осужден подсудимый;
2) когда к осужденному применено слишком мягкое наказа¬
ние, явно не соответствующее тяжести его деяния и его лич¬
ности; но отмена приговора в этом случае может последовать
исключительно по протесту прокурора, принесенному на мяг¬
кость приговора *.
3) когда следствие по делу проведено явно неполно или не¬
правильно;
4) когда при производстве дела допущены процессуальные
нарушения, которые являются безусловными поводами к отмене,
или другие, которые, по мнению суда второй инстанции, могли
повлиять на правильность приговора;
5) когда приговор является необоснованным, т. е. вывод суда
резко противоречит совокупности установленных по делу доказа¬
тельств.
Отменяя приговор, суд второй инстанции может прекратить
дело:
а) если в действиях осужденного нет состава преступления
(ст. 418 УПК);
6) если в деле имеется одно из оснований для его прекраще¬
ния, указанное в ст. ст. 3 и 4 УПК, и
в) если в материалах дела нет никаких доказательств со¬
вершения преступления осужденным, а также не представляется
вероятным открытие таких доказательств при направлении дела
на доследование.
Во всех остальных случаях отмены приговора суд второй
инстанции .направляет дело на новое рассмотрение:
1) со стадии судебного разбирательства, если допущенные су¬
дом ошибки могут быть им исправлены, и
2) со стадии предварительного расследования, если необхо¬
димо собрать новые доказательства, привлечь новых обвиняемых,
изменить характер обвинения в сторону его отягчения (например,
обвинение в убийстве изменить на обвинение в разбойном напа¬
дении или в террористическом акте).
1 Согласно постановлению 55-го Пленума Верховного суда СССР касса¬
ционная инстанция, признав неправильным применение амнистии судом пер¬
вой инстанции, не вправе самостоятельно исключать амнистию из приговора
и может, лишь отменив приговор, передать дело на новое судебное рассмо¬
трение (постановление Пленума Верховного суда СССР 22 ноября 1946 г. по
делу Делик. «Судебная практика», 1946 г., вып. X (XXXIV).
37 Зак. 1524
577
В случаях направления дела на Дополнительное рйсследойа-
ние в определении суда второй инстанции должно быть указано
на отмену не только приговора, но и определения подготови¬
тельного заседания о предании суду. Пока не отменено это
последнее, дело не может быть направлено на доследование.
Каждое определение об отмене или изменении приговора
должно быть подробно мотивировано: только мотивированное
определение оказывает воспитательное воздействие на суд первой
инстанции, показывая ему его ошибки.1.
Направляя дело на новое рассмотрение, суд второй инстанции
должен дать подробные указания на те следственно-судебные
действия, которые необходимо произвести. Эти указания обяза¬
тельны для судов первой инстанции и прокурорско-следственных
органов2.
345. Пределы ревизии и охрана прав обвиняемого. Суд вто¬
рой инстанции должен каждый раз осмотреть все дело в реви¬
зионном порядке и учесть при решении вопроса об отмене при¬
говора все обнаруженные им нарушения и ошибки.
1 Это требование, категорически выдвинутое Верховным судом СССР в
директивном письме 17 августа 1935 г., неуклонно проводится им в последую¬
щей практике. В постановлении пленума 12 ноября 1942 г. по делу Буренина
и др. указано: «Отменяя приговор по настоящему делу по кассационному про¬
тесту прокурора, Военная коллегия Верховного суда СССР, вопреки требова¬
ниям ст.ст. 421 и 436 УПК РСФСР, не привела, в своем определении мотиви¬
рованных оснований, по которым она считала необходимым отменить приговор.
Отметив, что действия Б. неправильно квалифицированы судом, Колле¬
гия не указала, почему она считает эту квалификацию неправильной и как
надлежало квалифицировать действия Б... Отменив вместе с тем оправда¬
тельный приговор в отношении Ч. и Е., Коллегия не указала, по каким осно¬
ваниям она считает оправдательный приговор неправильным... Считая, что
при указанных условиях определение Военной коллегии не может быть оста¬
влено в силе, так как своей неопределенностью оно ставит в затруднитель¬
ное положение суд первой инстанции при вторичном рассмотрении дела, не
указав суду, по каким конкретным основаниям отменен первый приговор по
делу и какие обстоятельства суд обязан учесть при вторичном рассмотре¬
нии дела». Пленум отменил определение Военной коллегии («Судебная прак¬
тика», 1943 г., вып. III, стр. 10).
Верховный суд СССР предъявляет к мотивировке суда второй инстанции
серьезные требования. Так, постановление Пленума 1 апреля 1943 г. отменило
определение Военной водно-транспортной коллегии, прекратившее дело осу¬
жденного по ст. 109 УК Лебедева, потому что «определение вышестоящего
суда об отмене приговора, не устранившее своими мотивами обстоятельств,
приведенных судом первой инстанции в обоснование приговора, не может
быть оставлено в силе» («Суд. практика», 1943, вып. V, стр. 9—10).
Определение суда, не подписанное всем составом суда, подлежит безу;
словно отмене как не имеющее силы судебного документа (определение УСК
Верховного суда по делу Коротаева. — «Судебная практика», 1943 г., вып. VI,
стр. 21).
2 УСК Верховного суда СССР признала, что, отменяя приговор по делу
с передачей последнего на новое рассмотрение, вышестоящий суд не вправе
в своем определении предрешать содержание будущего приговора, указывая
на доказанность таких действий обвиняемого, которые ему не были инкрими¬
нированы по первому приговору (определение УСК Верховного суда по делу
Френкеля — «Судебная практика», 1947, вып. VIII (XXXII), стр. 24).
578
Однако наш закон ограждает интерес подсудимого, принося¬
щего жалобу на приговор, в том отношении, что не позволяет
ухудшать его положения, если в деле нет соответствующего про¬
теста прокурора. Это значит, что при отсутствии протеста проку¬
рора на чрезмерную мягкость приговора, суд второй инстанции
не может по своему почину отменить этот приговор за его мяг¬
костью. Это значит также, что без протеста прокурора на оправ¬
дательный приговор суд второй инстанции не может отменить его
в ревизионном порядке ввиду необоснованности материалами
дела.
Вообще, как правило, суд второй инстанции рассматривает
дело только в отношении лиц, обжаловавших приговор, или тех,
в отношении которых принесен протест прокурора (ст. 411
УПК —так называемое персональное ограничение). Однако если
в ревизионном порядке суд второй инстанции обнаруживает на¬
личие одного из безусловных поводов к отмене приговора, он
отменяет приговор в отношении всех подсудимых, на которых
распространяется соответствующее нарушение (ст. 422 УПК).
Правило, ограждающее интересы оправданных и осужденных
в тех случаях, когда приговор о них не опротестован прокуро¬
ром, является общесоюзным законом (ст. 26 Основ уголовного
судопроизводства СССР). Поэтому оно должно соблюдаться су¬
дами всех союзных республик, если даже в соответствующем
УПК это правило выражено недостаточно отчетливо (как, напри-
йер, в ст. 424 УПК РСФСР).
Если по одному и тому же делу поступили жалоба осужден¬
ного и протест прокурора, вышестоящий суд обязан в своем
определении вынести решение как по жалобе, так и по протесту,
независимо от того, согласился ли он с первой или со вторым.
Рассматривая дело П., УСК Верховного суда СССР обра¬
тила внимание судебной коллегии по уголовным делам Верхов¬
ного суда РСФСР на то, что, «получив кассационную жалобу
осужденного П. и кассационный, протест прокурора, коллегия,
вынося определение в соответствии с предложением протеста, не
только не сочла нужным опровергнуть мотивы жалобы, но даже
не указала в определении, что кассационная жалоба отклонена,
и совершенно ее игнорировала; таким образом, определение фак¬
тически не содержит решения по жалобе осужденного» Ч
346. Новое рассмотрение дела после отменй приговора. Если
дело после отмены приговора направлено на дополнительное
расследование, оно производится на общих основаниях, с тем
1 «Судебная практика», 1942, вып. II, стр. 19. Постановлением по делу
Г. Пленум Верховного суда СССР разъяснил, что вышестоящий суд не вправе,
оставляя приговор в силе отменять частное определение суда с ходатайством
перед Верховным Советом об освобождении осужденного от наказания («Со¬
циалистическая законность», 1947, № 6, стр. 20). Подробную мотивировку
этого постановления см. Исаев и Пионтковский, Вопросы уголовного
права и уголовного процесса в судебной црактцке Верховного суда СССР,
М., 1947, стр. 88.
37*
579
что в первую очередь должны быть совершены те следственные
действия, которые указаны в определении суда второй инстан¬
ции Ч По окончании расследования дело направляется в общем
порядке в подготовительное заседание для предания обвиняе¬
мых суду.
Если дело направлено на новое рассмотрение со стадии су¬
дебного разбирательства, суд, в который послано дело, обязан
выполнить указания, сделанные судом второй инстанции1 2 * * * * * * *.
В этом состоит' практическое значение судебного надзора
вышестоящего суда. Об этом и говорит ст. 423 УПК РСФСР,
подчеркивающая в то же время ограничение обязательности
определений областного суда: каждое из них обязательно
только по данному делу для народного суда, вторично
его рассматривающего. Этим ограничением законодатель под¬
черкивает независимость каждого суда не только в оценке дока¬
зательств, но и в толковании закона.
Обязательность определения суда второй инстанции остается
условной даже при пересмотре того дела, по которому оно
состоялось. Всякое судебное решение имеет в виду определенные
конкретные факты. Их изменение дает полную возможность для
суда первой инстанции переоценить все спорные вопросы и вы¬
нести приговор, формально не отвечающий указаниям второй
инстанции. Абсолютно обязательными для него являются по дан¬
ному делу указания второй инстанции, представляющие толко¬
вание закона, а равно требования о выполнении опреде¬
ленных процессуальных действий.
1 Надо считать, что для следственных органов обязательно указание суда
второй инстанции о привлечении того или иного лица в качестве обвиняе¬
мого. Но так как у нас не установлено контроля суда над работой прокурор¬
ско-следственных органов, то при окончании расследования эти органы в общем
порядке решают вопрос о направлении дела. Поэтому, если собранными рас¬
следованием данными не будет обосновано предание суду лица, привлечен¬
ного по указанию суда второй инстанции, органы следствия и прокуратуры
вправе прекратить дело о нем.
2 В определении УСК Верховного суда СССР по делу П. читаем: «Ука¬
зать Новосибирскому областному суду, что, получив определение Верховного
суда РСФСР, в котором указано, что действия осужденного правильно квали¬
фицированы по ч. 2 ст. 58 10 УК РСФСР и что приговор отменяется за мягко¬
стью наказания с передачей дела на новое рассмотрение со стадии судебного
следствия, суд не имел права в подготовительном заседании изменять опре¬
деление Верховного суда и передавать дело на доследование по мотивам не¬
обходимости дополнительной квалификации действий обвиняемого. Такое
определение суд мог вынести лишь в процессе судебного следствия при вто¬
ричном рассмотрении дела, если бы были установлены какие-либо новые об¬
стоятельства по делу. Вынесение же такого определения в подготовительном
заседании на основании тех материалов, которые были предметом рассмотре¬
ния вышестоящего суда и по которым последний признал квалификацию пра¬
вильной и предложил лишь вторично рассмотреть дело со стадии судебного,
а не предварительного следствия, допущено судом с грубым нарушением
ст. 423 УПК РСФСР, по смыслу которой указания вышестоящего суда, отме¬
нившего приговор, являются обязательными для суда, вторично рассматри-
, рарщего дело» («Судебная практика», 1942, вып. 11, стр. 17—19).
580
347. Вопрос о повороте к худшему. Особенно остро для под¬
судимого стоит обыкновенно вопрос о возможности повы¬
шения меры наказания при новом — после отмены
приговора — рассмотрении дела. В этом вопросе интерес жалоб-
щика-поддудимого может резко расходиться с интересами пра¬
вильного разрешения дела и целесообразного применения нака¬
зания. Законодатель заинтересован в обжаловании неправиль¬
ных приговоров, потому что оно позволяет осуществлять контроль
над работой судов и руководить ими. Осужденный, обжалующий
приговор, конечно, заинтересован в другом — в возможном облег¬
чении своей участи и вовсе не думает о задачах института обжа¬
лования в целом. Публично-правовой интерес требует пра¬
вильного назначения наказания. Значит, если
после отмены приговора по жалобе осужденного суд при новом
рассмотрении найдет правильным усилить ранее назначенное
наказание, такое усиление вполне отвечает принципам публич¬
ности процесса и независимости судей. Но последовательное
проведение такого порядка практически ограничит возможность
для осужденных обжаловать неправильные приговоры: они будут
стеснены опасением ухудшить свое положение. Обжалование —
этот важный для правосудия в целом институт — в итоге могло
бы потерять свое значение. Ухудшение положения осужденного
после отмены приговора по его жалобе шло бы вразрез с указа¬
нием Ленина на необходимость приучить население к тому, что
«дельные жалобы имеют серьезное значение и приводят к серьез¬
ным результатам».
Поэтому советский законодатель и принял запрещение
так называемого поворота к худшему (rteforma-
tio in peius), т. e. повышения наказания при вторичном рассмо¬
трении дела в случаях, когда приговор был отменен по жалобе
осужденного, а не по протесту прокурора или частного обвини¬
теля.
Такое запрещение (reformatio in peitis) установлено в ст. 26
Основ в следующей редакции: «При рассмотрении судом дела,
переданного ему из кассационной инстанции для нового рассмо¬
трения по существу, усиление меры социальной защиты, избран¬
ной при первом рассмотрении дела, допускается только в случае,
если приговор был опротестован прокуратурой». Эта формула
очень определенна, запрещая повышение наказания не только в
результате признания уважительными доводов осужденного (так
говорит ст. 424 УПК РСФСР, отступая от редакции Основ), но и
в тех случаях, когда при наличии его жалобы суд второй инстан¬
ции отменяет приговор в ревизионном порядке. Отсюда необходи¬
мо сделать вывод, что суд второй инстанции не может отменить
приговор в ревизионном порядке помотиру его чрезмер¬
ной мягкости: такая отмена была бы бесцельной, так как
5Й1
при новом рассмотрении народный суд в силу ст. 26 Основ не мог
бы повысить первоначально назначенную меру наказания
Вышеуказанные правила УПК Узбекской ССР о возможности
для суда второй инстанции превращать условное наказание,
назначенное судом первой инстанции, в безусловное, равно
как и правила УПК УССР о возможности при новом рассмотре¬
нии дела повышать наказание независимо от того, кто обжаловал
или опротестовал первый приговор, резко противоречили ст. 26
Основ и были отменены после принятия Сталинской Конституции.
Возникает еще один вопрос: как понимать обязательность ука¬
заний суда второй инстанции в случаях отмены по протесту про¬
курора оправдательного или чрезмерно мягкого приговора? При
решении этого йопроса надо исходить из общего положения, что
судьи Независимы и подчиняются только закону. Поэтому при
новом рассмотрении дела суд выносит приговор, как и всегда, по
своему внутреннему убеждению. Но он обязан выполнить указа¬
ние вышестоящего суда: разрешая вопрос о доказанности совер¬
шения преступления, он должен учесть те обстоятельства, кото¬
рые не были учтены при первом рассмотрении дела, и отразить
это в приговоре; разрешая вопрос о мере наказания, он должен
учесть те отягчающие вину обстоятельства, на которые указано
в определении суда второй инстанции; а если он придет к выво¬
ду о правильности той меры наказания, которая была назначена
при первом рассмотрении дела, он должен мотивировать свой
вывод.
Вынесенный народным судом при новом рассмотрении дела
приговор может быть обжалован и опротестован на общем осно¬
вании (ст. 425 УПК).
348. Обжалование по делам частного обвинения.. По этим
делам частный обвинитель может приносить жалобу по всем уста¬
новленным в ст. ст. 414—417 УПК и ст. 15 Закона о судоустрой¬
стве основаниям, включая сюда и чрезмерную мягкость при¬
говора. Прокурор, согласно второй части ст. 10 УПК, может опро¬
тестовать приговор, если найдет основания для вступления в дело
во имя поддержания публичного интереса.
При рассмотрении дел этой категории в суде второй инстан¬
ции прокуратура участвует на общих основаниях и дает заключе¬
ние, охватывающее все вопросы дела 2. -
349. Частное обжалование. В противоположность апелля¬
ционному и кассационному, имеет своим предметом не приговор
суда, а частное определение суда или поста¬
новление судьи, решающее отдельный вопрос дела. Цель
’ Отмена приговора по мягкости без протеста прокурора запрещена по¬
становлением Пленума Верховного суда СССР 10 февраля 1940 г. («Сборник
действующих постановлений и определений», стр. 74).
е Не основана на законе практика некоторых областных судов, не допу¬
скающая обжалования частным обвинителем приговора по мотиву его мяг¬
кости, См, Постановление Пленума Верховного суда СССР от 22 мая J94J г.
582
Такого обжалования отмена или изменение этих решений высшей
судебной инстанцией.
Ст. 15 Закона о судоустройстве общим образом устанавливает,
что определения всех судов, кроме Верховного суда СССР и вер¬
ховных судов союзных республик, могут быть в установленном
законом порядке обжалованы ввышестоящий суд. Таким
образом, после принятия Закона о судоустройстве частное обжа¬
лование является во всех случаях деволютивным, перено¬
сящим решение спорного вопроса в высшую инстанцию. Тем са¬
мым отпадает порядок, установленный в УПК РСФСР и УССР,
согласно которому частные протесты и жалобы на определения
областного суда рассматривались Уголовно-кассационной колле¬
гией того же суда (ст. 405 УПК РСФСР и ст. 356 УПК УССР).
Согласно разъяснению Верховного суда СССР, содержащиеся
в УПК союзных республик указания на ограничения обжалова¬
ния некоторых определений суда не противоречат Закону о судо¬
устройстве и потому обязательны к исполнению *.
Таким образом, не подлежат обжалованию определения под¬
готовительного заседания о предании суду. Можно, однако, при¬
знать допустимым принесение заинтересованными лицами част¬
ных жалоб на такие определения в тех случаях, когда они опро¬
тестованы прокурором. Не подлежат также обжалованию опре¬
деления народного суда о наложении взысканий за нарушение
порядка во время судебного разбирательства (ст. 261 УПК), и
о принятии меры пресечения при неявке подсудимого (ст. 267
УПК), и при вынесении приговора (ст. 341 УПК), а равно и
определения распорядительного заседания суда по ходатайствам
лиц, оштрафованных суДом за неявку (ст. ст. 347 и 348 УПК).
На все остальные определения суда и постановления судьи
■заинтересованные лица могут приносить частные жалобы. Срок
на. принесение таких жалоб установлен пятидневный
(ст. 346 УПК). Подача жалобы приостанавливает исполнение об¬
жалованного определения или постановления лишь в тех случаях,
когда это признает необходимым народный суд или народный
судья.
Прокурор как блюститель законности имеет право приносить
частный протест по поводу нарушения интересов всех
участников процесса (ст. 349 УГ1К).
Рассматриваются частные жалобы и протесты в судебном
заседании коллегии по уголовным делам вышестоящего суда без
вызова сторон, но последние, если они явятся в заседание, долж¬
ны быть допущены к даче объяснений. О дне рассмотрения част¬
ных жалоб стороны ставятся в известность путем вывешивания
за неделю списка дел в стенах суда (ст. 431 УПК). Слушание
дела начинается докладом одного из судей, после чего присут-
1 Постановление Пленума 3 июля 1940 г. № 20(11)V («Сборник действую¬
щих постановлений и определений», стр. 68).
583
Стйующие стороны дают объяснения. Хотя ст. 432 УПК не упоми¬
нает о заключении прокурора, но этот пробел должен быть вос¬
полнен толкованием: заключение прокурора надо признать не¬
обходимым по каждому делу, рассматриваемому в суде второй
инстанции, где решается вопрос о толковании закона.
Исключением из общего порядка рассмотрения частных жа¬
лоб в судебном заседании является правило ст. 233 УПК РСФСР:
отказ народного судьи в возбуждении уголовного преследования
может быть обжалован в недельный срок со дня объявления в
областной суд, где вопрос решает председатель
суда. Этот порядок противоречит общему положению о пересмо¬
тре процессуальных решений вышестоящим судом, прибли¬
жаясь к рассмотрению в порядке административного подчинения.
Поскольку частное обжалование не затрагивает основного во¬
проса уголовного дела, как правило, еще и не решенного, то
рассмотрение частных жалоб ограничивается их пределами, т. е.
не сопровождается ревизионным осмотром дела (ст. 433
УПК РСФСР).
350. Пересмотр в порядке надзрра. Этот вид пересмотра
является в противоположность частному обжалованию и обжало¬
ванию приговоров сторонами исключительным видом
пересмотра, составляющим один из способов осуществления
общего судебного надзора. Сущность всякого надзо¬
ра состоит в наблюдении, чтобы подлежащие надзору лица и
учреждения исполняли в точности свои обязанности, в восстано¬
влении нарушенного порядка и, наконец, в привлечении к ответ¬
ственности подлежащих надзору лиц, виновных в серьезных на¬
рушениях. Большинство этих функций в отношении судебных
органов передано после принятия Закона о судоустройстве
1938 г. из ведения вышестоящих судов в ведение органов Мини¬
стерства юстиции.
В широком смысле слова и действия суда второй инстанции,
отменяющего приговор низшего суда, по жалобе сторон, также
осуществляют функцию надзора. Но в более тесном смысле над¬
зор образуют только все остальные виды официального наблюде¬
ния за деятельностью судов и способы ее проверки, независимые
от процессуального обжалования. Обжалование — случайный
элемент отдельного процесса. Надзор — постоянный институт.
В нашем процессе установлен особый судопроизвод¬
ственный порядок осуществления надзора за правильностью
приговоров — пересмотр дела в порядке надзора.
Органы Министерства юстиции и работники прокуратуры требуют
дело и делают представления соответствующим лицам, управо¬
моченным на принесение протеста в порядке надзора.
УПК 1922 г. проводил существенное отличие между пересмот¬
ром в порядке надзора частных определений суда и приговоров,
исходя из мысли о необходимости более осторожного подхода к
вступившим в законную силу приговорам. Первые пересматрива¬
584
лись по представлениям председателя губернского суда и проку¬
рора уголовно-кассационным отделением губернского суда. Пере¬
смотр же приговоров, вступивших в законную силу, производился
лишь Верховным судом. Такой же принцип проводился и в ст. 28
Основ уголовного судопроизводства СССР.
Однако республиканское законодательство отошло от этого
порядка и предоставило губернским судам пересмотр приговоров,
вступивших в законную силу: если приговор народного суда не
был обжалован, то пересмотр в порядке надзора производился
уголовно-кассационной коллегией; если он проходил через эту
коллегию в кассационном порядке, то пересмотр производился
президиумом; (в УССР пленумом) губернского, позже областного
суда. Таким образом, создалась целая сеть надзорных
инстанций; дела пересматривались много раз по протестам
председателей областных и верховных судов и прокуроров обла¬
сти и республики, приговоры утрачивали необходимую устойчи¬
вость, дела тянулись годами.
На ненормальность этого положения указывали депутаты
Верховного Совета СССР на 2-й сессии 1 созыва при обсужде¬
нии Закона о судоустройстве'1.
Закон о судоустройстве значительно улучшил положение, со¬
кратив и число инстанций, рассматривающих приговоры, вступив¬
шие в законную силу, и число лиц, имеющих право опротесто¬
вать в порядке надзора такие приговоры. Согласно ст. 16 Закона
о судоустройстве, приговоры, решения и определения, вступив¬
шие в законную силу, могут быть опротестованы лишь Генераль¬
ным Прокурором СССР или Председателем Верховного суда
СССР, прокурором союзной республики и председателем Вер¬
ховного суда союзной республики. При этом последние два лица
могут опротестовать вступившие в законную силу решения
только в Судебную коллегию Верховного суда республики; пер¬
вые же два — также и в соответствующие коллегии и в Пленум
Верховного суда СССР.
351. Порядок опротестования. Опротестование в порядке над¬
зора является, к!ак было сказано выше, в пределах каждой
союзной республики исключительным правом четырех лиц. Но
подготовительную работу к опротестованию могут проводить
различные органы: начальники управлений Министерства юсти¬
ции в областях, председатели областных судов (в случаях, когда
необходимость опротестования приговора выявляется при рас¬
смотрении дела в суде второй инстанции по жалобе кого-либо
из сторон) и прокуроры.
Обнаружив, что приговор, вступивший в законную силу, не¬
правилен, что в деле имеется одно из оснований для отмены,
районный прокурор составляет проект протеста от имени проку¬
1 См. Речи депутатов Ефремова и Букалова («Новый закон о судоустрой¬
стве», М., 1938, Юриздат НКЮ СССР).
595
рора республики и направляет его вместе с делом прокурору
области. Этот последний, не согласившись с протестом, возвра¬
щает дело по принадлежности, указывая одновременно район¬
ному прокурору причины, по которым он считает неправильным
проект протеста. Согласившись с проектом протеста и внеся в
него в случае надобности исправления, прокурор области пред¬
ставляет его прокурору республики.
Этот последний либо возвращает протест с делом, не согла¬
сившись с ним, либо, признав, что приговор должен быть опро¬
тестован, вносит его вместе с делом в Судебную коллегию по
уголовным делам Верховного суда республики (ст. 51 п. «а»
Закона о судоустройстве).
Таким же образом действуют, подготовляя протест в порядке
надзора, начальники управлений Министерства юстиции и пред¬
седатели областных судов. Свои представления вместе с. делом
они направляют Председателю Верховного суда республики, от
которого зависит оставить представление без удовлетворения,
признав приговор правильным, или внести протест от своего име¬
ни в Верховный суд республики Ч
Здесь дело рассматривается по правилам, установленным для
суда второй инстанции, но без участия сторон и в закрытом засе¬
дании. Такое положение нельзя признать нормальным в тех слу¬
чаях, когда протест направлен против обвиняемого: он лишается
своего законного права на защиту.
Верховный суд может внести такие же изменения в приговор
первой и определение второй инстанции, какие были указаны
выше, см. § 344. В случаях, указанных там же, он отменяет
определение суда второй инстанции и приговор и направляет
дело на новое рассмотрение по существу или же прекращает
1 Дело не может рассматриваться одновременно в одном и том же суде
по жалобе сторон и в порядке судебного надзора. В определении УСК Вер¬
ховного суда по делу Зыкова указано: «Судебная коллегия по уголовным де¬
лам Верховного суда Карело-Финской ССР, рассмотрев протест Председателя
Верховного суда Карело-Финской ССР, внесенный на мягкость наказания, и
жалобу Зыкова на суровость приговора, определением своим приговор народ¬
ного суда за мягкостью назначенного Зыкову наказания отменила с напра¬
влением дела на новое рассмотрение со стадии судебного следствия... По
делу допущен ряд процессуальных нарушений... Поскольку кассационная
жалоба осужденным подана в установленный законом срок и не была еще
рассмотрена в Верховном суде Карело-Финской ССР, председатель этого
суда не мог подавать протест в порядке надзора, так как приговор народ¬
ного суда не вступил еще в законную силу. По этим же основаниям Судебная
коллегия Верховного суда не имела права одновременно рассматривать кас¬
сационную жалобу осужденного и протест председателя. В данном случае
Председатель Верховного суда Карело-Финской ССР и Судебная коллегия
своими действиями допустили нарушение ст.ст. 15 и 16 Закона о судоустрой¬
стве. Считая приговор неправильным вследствие мягкости наказания, Пред¬
седатель Верховного суда после рассмотрения дела в кассационном порядке
и оставления приговора в силе мог войти с представлением к Председателю
Верховного суда СССР об опротестовании приговора и определения...»
(«Судебная практика», 1943, вып. V, стр. 25—26).
его в порядке ст. 4 УПК. Признай, ч'го приговор правилен, а
неправильно изменившее или отменившее его определение суда
второй инстанции, Верховный суд отменяет это последнее и воз¬
вращает дело в суд второй инстанции для вторичного рассмотре¬
ния в новом составе.
Если прокурор республики или председатель Верховного суда
республики не согласится с определением Верховного суда, они
могут войти с представлением к Генеральному Прокурору Союза
ССР или Председателю Верховного суда СССР о дальнейшем
опротестовании его в Судебную коллегию Верховного суда СССР
(ст. 64 и. «а» Закона о судоустройстве).
Приговоры специальных судов, вошедшие в законную силу,
равно как и приговоры Верховного суда союзной республики мо¬
гут быть опротестованы только Генеральным Прокурором Союза
ССР или Председателем. Верховного суда СССР в одну из кол¬
легий Верховного суда СССР по принадлежности. Эти же два
лица могут опротестовать в порядке надзора приговоры и опре¬
деления коллегий Верховного суда СССР в Пленум его (ст. 75
Закона о судоустройстве). Пленум Верховного суда СССР по
рассмотренным им делам дает судам руководящие указания по
вопросам судебной практики.
Лица, имеющие право опротестовать в порядке надзора во¬
шедшие в законную силу приговоры и определения, имеют также
право приостановить их исполнение впредь до рассмотрения про¬
тестов.
Во время Отечественной войны, в изъятие из общего порядка,
право опротестовывать приговоры военных трибуналов, не подле¬
жащие обжалованию, было предоставлено председателям воен¬
ных трибуналов соответствующего военного округа, и эти послед¬
ние являлись инстанцией, рассматривающей протесты.
352. Опротестование в порядке надзора частных определе¬
ний. Ст. 16 Закона о судоустройстве говорит одновременно об
опротестовании вступивших в законную силу приговоров и о п р е-
делений суда. Тем самым ставится вопрос о том, какие из
частных определений суда вступают в законную силу. В. УПК этот
вопрос не находит ответа. Вместе с тем известно, что определе¬
ния, выносимые судом по ходатайствам сторон, о совершении
отдельных процессуальных действий (например о вызове свиде¬
телей) могут быть повторяемы в ходе процесса, и суд имеет пра¬
во, в зависимости от обстоятельств, выносить по ним определе¬
ния, отменяющие первоначально вынесенные (ст. ст. 253, 272
УПК РСФСР). Поэтому следует сделать тот вывод, что вступают
в законную силу лишь те определения суда, которые заканчивают
отдельную стадию процесса и направляют дело в следующую
стадию или возвращают его в предшествующую стадию. Такими
определениями являются: определение о предании суду или о
прекращении дела, вынесенное в подготовительном заседании,
равно как и определения о возвращении дела на доследование,
587
вынесенные в подготовительном или судебном заседании. Ёслй
такие определения не были опротестованы прокурором в пяти¬
дневный срок в порядке частного протеста, они могут быть оппю-
тестованы лишь в порядке, установленном ст. 16 Закона о судо¬
устройстве. Только в этом порядке может быть опротестовано
определение суда второй инстанции о прекращении дела по одно¬
му из оснований, указанных в ст. 4 УПК РСФСР, или за полной
необоснованностью обвинения.
353. Возобновление дела по вновь открывшимся обстоятель¬
ствам. Этот вид пересмотра известен всем процессуальным ко¬
дексам. Он является исключительным способом пересмотра ре¬
шенных дел, основанным на том, что иногда, несмотря на все га¬
рантии процесса, приговор, уже вступивший в законную силу,
оказывается явно не отвечающим требованиям материальной
истины. Оставлять такие приговоры в силе, несмотря на выяс¬
нившуюся их порочность, значило бы приносить интересы право¬
судия и отдельных лиц в жертву отвлеченному принципу: res
judicata pro veritate habetuir. Отсюда — создание института пере¬
смотра приговоров и возобновления дел по вновь открыв¬
шимся обстоятельствам, обставляемого обычно рядом
условий, во избежание легкости колебания приговоров, вступив¬
ших в законную силу.
Причины, обосновывающие возобновление дела, сводятся к
двум группам: первая обнимает ошибки, приведшие к несо¬
ответствию приговора с истиной, вторая — злоупотребле¬
ния, вызвавшие или могущие вызвать неправильность приговора.
К первой группе относятся все обстоятельства, не бывшие из¬
вестными суду при вынесении приговора, которые сами по себе
или вместе с обстоятельствами, ранее установленными, доказы¬
вают неправильное осуждение или оправдание подсудимого. Ко
второй группе относятся подложность доказательств,
на которых основан приговор, и преступные злоупотре-
б л е н и я по данному делу со стороны судей, вынесших приговор
(ст. 373 УПК).
354. Порядок возобновления. В связи с различиями двух
названных групп обстоятельств и порядок возобновления дела
для каждой из них имеет свои особенности.
1. В тесном см ыслеслова новыми обстоятель¬
ствами признаются такие факты, которые не могли быть из¬
вестными суду при вынесении приговора и которые сами по себе
или вместе с установленными ранее фактами доказывают: а) н е-
виновность осужденного или совершение! им иного
преступления, более или менее тяжелого, чем то, за которое он
осужден; б) виновность оправданного. Пример:
гр-н А. осужден за убийство своей жены; через некоторое время
выясняется, что она была убита и ограблена двумя бандитами.
Ясно, что дело должно быть пересмотрено. Возбуждать вопрос
о возобновлении дела, по которому состоялся обвинительный
588
приговор, могут: Сам осужденный, его защитник, родственники,
общественные организации или прокурор по своему почину. Воз¬
буждать вопрос о возобновлении дела, по которому состоялся
оправдательный приговор, может только прокуратура. Ходатай¬
ства', о возобновлении дела направляются заинтересованными
лицами к районному прокурору по месту вынесения приговора.
Если\в таком ходатайстве будут заслуживающие внимания ука¬
зания, прокурор производит лично (или через следователя, или
органы дознания) необходимое расследование.
Установив, что действительно имеются новые обстоятельства,
вызывающие необходимость возобновления дела, прокурор, не
привлекая никого в качестве обвиняемого, поскольку есть всту¬
пивший в законную силу приговор об этом же преступлении, де¬
лает соответствующее представление через вышестоящего проку¬
рора прокурору союзной республики (или Прокурору СССР, если
приговор по делу был вынесен специальным судом) *. Прокурор
республики, если считает необходимым возбудить вопрос о возоб¬
новлении дела, представляет акты расследования со своим заклю¬
чением в Верховный суд республики.
Верховный суд, признав наличие основания для возобновле¬
ния дела, отменяет первоначальный приговор и направляет дело
вместе с материалами, собранными прокурором, для окончания
расследования и привлечения виновных в общем порядке. Если
новые обстоятельства устанавливают отсутствие самого события
преступления (например, жертва мнимого убийства оказалась
живой), Верховный суд прекращает дело (п. 3, ст. ст. 373, 376—
379 УПК).
Для возобновления в таком порядке дел, по которым состоял¬
ся оправдательный приговор, установлен предельный срок—
5 лет со дня вступления приговора в законную силу; при этом пе¬
ресмотр должен быть закончен в течение года со дня открытия
новых обстоятельств (ст. 374 УПК).
Возобновление дел с обвинительным приговором не ограни¬
чено никакими сроками; смерть осужденного не препятствует
возобновлению дела о нем (ст. 376 УПК).
2. В широком смысле слова новыми обстоя¬
тельствами считаются также:
а) установление подложности доказательств, на которых
основан приговор (например, дачи ложных показаний свидете¬
лем, заведомо ложного заключения экспертом);
б) преступные злоупотребления со стороны судей, постано¬
вивших приговор.
1 Статья 378 УПК РСФСР, дававшая право каждому прокурору непо¬
средственно делать представление об отмене приговора в Верховный суд
республики, должна считаться утратившей силу с момента принятия Закона
о судоустройстве, ст. 16 которого устанавливает описанный в тексте порядок.
589
Если заинтересованные в возобновлений Дела лица укая/yt
или прокурор по своему почину найдет, что в деле имеется одно
из названных обстоятельств, он производит необходимое рассле¬
дование. Порядок возобновления дела отличается от вышеска¬
занного следующим: 7
а) дела с оправдательным приговором могут быть возобнов¬
лены, если не истекла давность для возбуждения дела о злоупо¬
треблениях судей, свидетелей и т. д.; I
б) прокурор (или по его поручению следователь), установив
расследованием преступные злоупотребления судьи, свидетеля и
т. п., возбуждает против него уголовное преследование и заканчи¬
вает расследование на общих основаниях;
в) виновный предается суду; и, в случае если он будет осу¬
жден за свои злоупотребления и этот приговор вступит в закон¬
ную силу, прокурор делает представление Верховному суду рес¬
публики (через прокурора республики) об отмене приговора,
основанного на злоупотреблениях судьи, свидетеля или эксперта
(ст. 375 УПК);
г) если к моменту возбуждения преследования против винов¬
ного в злоупотреблении судьи или свидетеля он умрет, это не
служит препятствием к возбуждению и дальнейшему ведению
дела (п. I ст. 4 УПК), потому что от признания его вины судом
зависит возобновление дела, приговор по которому основан на
его злоупотреблении.
Однако практика предпочитает в таких случаях переходить к
порядку, установленному ст. 378 УПК РСФСР: расследование,
собравшее достаточно данных о злоупотреблении судей или лжи¬
вости показаний свидетелей, направляется в случае смерти этих
лиц вместе с заключением прокурора в Верховный суд для ре¬
шения вопроса об отмене приговора.
В нашей судебной практике ряд дел о крушениях на желез¬
ных дорогах был пересмотрен по вновь открывшимся обстоятель¬
ствам, когда процесс антисоветского троцкистского центра уста¬
новил, что эти крушения были организованы членами контррево¬
люционных организаций '.
1 Так, приговором линейного суда Южно-Уральской железной дороги в
декабре 1935 г. были осуждены по ст. 59 36 УК Колесников, Маркевич, Ры¬
ков, Безгин и Чудинова. По материалам дела антисоветского троцкистского
центра установлено, что крушение поезда было организовано с целью дивер¬
сии членами контрреволюционной троцкистской организации Маркевичем,
Рыковым, Колесниковым и Безгиным. Отведя от себя ответственность, орга¬
низаторы диверсионного акта воспользовались неопытностью ученицы-стре¬
лочницы Чудиновой, переложив на нее вину за крушение. По протесту Про¬
курора СССР в порядке вновь открывшихся обстоятельств Транспортная кол¬
легия Верховного суда СССР приговор линейного суда отменила, направив
дело в отношении названных диверсантов на новое рассмотрение со стадии
предварительного следствия по признакам ст. 589 и 58 Ч УК и прекратив дело
в отношении Чудиновой в силу п. 5 ст. 4 УПК.
590
ЛИТЕРАТУРА К ДЕВЯТОЙ ГЛАВЕ
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ
\ 1. Учебники
Вы ш и н с к и й, Курс уголовного процесса, стр. 186, 199, 207—208.
Строгович, Уголовный процесс, стр. 448 и сл.
I 2. Монографии и статьи
Строгович, Обжалование оправдательного приговора («Социалисти¬
ческая законность», 1941, № 6).
Грюдзинский и Чапурский, Кассационное и надзорное произ¬
водство по уголовным и гражданским делам. Юриздат. М., 1945.
Арсеньев, Обжалование оправдательного приговора («Советская юсти¬
ция», 1940, № 15).
Шифман, Работа прокурора по уголовным делай в суде второй ин¬
станции («Социалистическая законность», 1944, № 10).
Полянский, Надзор за судебными установлениями («Право и жизнь»
1923, № 3 и 4).
Лившиц, Проблема оценки доказательств в кассационной инстанции
(«Социалистическая законность», 1946, № 3).
Андреев, Производство в порядке надзора по уголовным делам, М.
1947.
Смирнов, Прокурорский надзор за рассмотрением судами уголовных
дел («Социалистическая законность», 1946, № 4—5).
Ч ельцов, Развитие института обжалования и пересмотра приговоров
в советском уголовном процессе. «Ученые записки ВЮЗИ» (М. 1948 г.)
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ:
1. Учебники *
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 516—572.
Розин, Русское уголовное судопроизводство, стр. 519—547.
С л у ч е в с к и й, Учебник русского уголовного судопроизводства,
стр. 618—657.
2. Монографии и статьи
Объяснительная записка к проекту новой редакции Устава уголовного
судопроизводства, т. IV.
Люблинский, Очерки уголовного суда и наказания в современной
Англии, 1909.
Буцковский, Очерки судебных порядков по Судебным уставам,
1864 г.
Кони, Систематический комментарий к Уставу уголовного судопроиз¬
водства, под ред. Гернета, вып. V.
ГЛАВА X
ОСОБЫЕ ПРОИЗВОДСТВА
355. Понятие и значение. 356. Суммарное, или упрощенное, про¬
изводство в буржуазном процессе. 357. Упрощенное производство
царской России. 358. Особые производства в советском процесс^.
359. Производство в дежурных камерах народного суда. 360. Су¬
дебные приказы. 361. Ныне действующие виды упрощенного
производства. 362. Рассмотрение дел о прогулах и самовольном
уходе с предприятий. 363. Рассмотрение дел о мелких крахах
на предприятиях. 363а. Рассмотрение дел о хулиганстве. 364. Рас¬
смотрение дел об уклонении от мобилизации на сельскохозяй¬
ственные работы и о самовольном уходе мобилизованных с
работы и дел о невыработке колхозниками обязательного мини¬
мума трудодней. 365. Желательные изменения в постановке
особых производств
355. Понятие и значение. Особым (иначе суммарным, или
ускоренным) производством называется уголовный процесс, в
котором нет стадии предварительного расследования и предания
суду, а само судебное разбирательство может протекать в более
или менее упрощенных процессуальных формах.
Государственный смысл такого упрощенного процесса со¬
стоит в ускорении производства по маловажным уголовным
делам. Здесь несложность состава преступления и бесспорность
совершения его позволяют значительно упрощать процесс. Этим
достигается быстрота применения наказания, и тем самым уси¬
ливается его общепредупредительное значение.
Допущение форм упрощенного судопроизводства отнюдь не
противоречит принципу социалистического демократизма совет¬
ского процесса. Самое существо некоторых преступлений мень¬
шей тяжести, и несложность, возможность представления всех
источников доказательств непосредственно в суд делают ненуж¬
ными стадии предварительного расследования и предания суду
как с точки зрения достижения цели процесса — применения
справедливого наказания к виновному, так и с точкй зрения
гарантий прав обвиняемого.
Наоборот, часто в подобных случаях применение сложных
форм предварительного производства, неминуемо затягивающее
процесс, уменьшит- его воспитательное воздействие и даже за¬
труднит правильное разрешение дела судом. Советский законо¬
датель всегда стоял на этой точке зрения, не делая обязатель¬
ной стадию предварительного следствия для несложных дел о
преступлениях меньшей тяжести. Эта точка зрения отражена
592
I коне о судоустройстве: сопоставление пунктов «а» и «б»
28 показывает, что направление возбужденных народным
дел следственным органам для расследования не являет-
зательным («в случае необходимости»)
Суммарное, или упрощенное, производство в буржуазном
се. Упрощенное судопроизводство по делам меньшей важ-
в буржуазном процессе возникало, по общему правилу,
тнение к общему порядку производства по сложным делам
е тяжких преступлениях в суде с присяжными заседате-
В таком виде это суммарное производство, являясь неотъем-
частью общей системы буржуазного судебного принужде-
}лялось в то же время шагом вперед по Сравнению с тем
ом административно-полицейского разбора маловажных
эторый оно заменило. Несомненно, что гласное судебное
ательство с допущением защиты давало обвиняемому
большё гарантий, чем канцелярское решение дел полицейским
комиссаром с бесконтрольным применением мер «патриархаль¬
но-полицейского воздействия». Однако в эпоху империализма
как общее явление во всех буржуазных государствах наблю¬
дается, во-первых, расширение круга дел суммарного производ¬
ства за счет сокращения подсудности суда присяжных, во-
вторых, фактический отказ от тех формальных буржуазно-демо¬
кратических'гарантий, которые по закону являлись принадлеж¬
ностью суммарного производства (см. указанную в главе IV
фактическую замену презумпции невиновности в полицейских
судах Англии и США противоположной Презумпцией виновности).
Иногда тем же именем упрощенного производства называет¬
ся в буржуазных государствах процесс по наиболее серьезным и
сложным делам о политических преступлениях в военных и иных
чрезвычайных судах. Здесь обвиняемый, по общему правилу,
лишается всех основных гарантий своих прав. Такое упрощение
процесса н*е может быть объяснено несложностью дел, а дик¬
туется прямым желанием господствующего класса расправиться
со своими противниками по возможности !скорее и без неудобной
огласки.
1. Англо-американское суммарное произ¬
водство. Характерные черты этого производства: а) отсутствие
решения судебного органа, производящего предварительную
1 Этих моментов явно не учитывает проф. Строгович, когда говорит, что
«в советском уголовном процессе нет порядка особых производств». Ссылаясь
на порядок производства дел по Указам Президиума Верховного Совета
26 июня и 10 августа 1940 г., он считает, что «подобные особые производства
в советском уголовном процессе не могут рассматриваться как постоянные
процессуальные институты» («Уголовный процесс», 1946, стр. 87).
Принципиально правильное и подробное обоснование необходимости
упрощенного производства в советском уголовном процессе дано в статье
М. Якуба, К вопросу о видах уголовного судопроизводства в общих судах
(«Ученые записки ВИЮН», 1947, вып. 6).
38 Зак. 1524
593
проверку доказательств о направлении дела в соответствующий
суд; б) отсутствие обвинительного акта и в) решение дела судов
без присяжных заседателей. /
Производство у полицейского или мирового судьи — устноеув
принципе состязательное. Но обвинителями чаще всего выступа¬
ют агенты полиции, а обвиняемый, как правило, не имеет ва-
щитника. Размер наказания ограничен денежным штрафом и
кратким лишением свободы. Так, по английскому закону, если
обвиняемому грозит свыше 3 месяцев тюрьмы, он может тре¬
бовать перенесения дела в суд с присяжными. Однако с. его
согласия судья может рассматривать в суммарном порядке дела,
по которым возможно наказание до 6, а по некоторым престу¬
плениям и до 9 месяцев тюрьмы. Каждый обвинительный при¬
говор может быть обжалован в апелляционном порядке. На
практике подача жалобы — явление редкое, так как она связана
с внесением денежного залога. Характерный образец «правосу¬
дия доллара» в его суммарной форме описывает проф. Люблин¬
ский. Разбор дел происходит в «дежурной камере» судьи при
полицейском управлении в г. Нью-Йорке. Судья является сюда
рано утром, чтобы рассмотреть дела задержанных за различные
мелкие правонарушения граждан, которые провели ночь в поли¬
ции.
В большой комнате на возвышении за столом сидят судья
с молоточком в руке и его клерк. Перед ним, выстроившись
гуськом, подсудимые, ожидающие своей очереди; сбоку на
скамьях сидят полицейские и редкие свидетели. Судья спраши¬
вает имя первого в очереди подсудимого, громко произносит его,
соответствующий полисмен подходит и быстро прочитывает по
служебной книжке свою запись, заменяющую протокол. Десяток-
другой слов предоставляется подсудимому, после чего судья на¬
зывает сумму штрафа. Удар молоточком означает, что дело
закончено и должен подойти следующий обвиняемый. Сбоку в
той же комнате помещается другой клерк судьи, принимающий
штрафы, перед ним тоже стоит изрядный «хвост». Входя в ка¬
меру, практический американец, чтобы сберечь время, спешит
сразу занять место в двух очередях: он знает, что все равно
придется платить штраф-1.
2. Французское ускоренное производство.
Во Франции по делам о проступках (подсудность — суд про¬
стой полиции) и преступлениях средней тяжести (подсудность —
суд исправительной полиции) возможно ускоренное производство
без предварительного расследования.
Различаются два вида этого производства — прямой вы¬
зов в суд (citation directe) и немедленный привод
обвиняемого (comparution immediate).
1 Люблинский, Упрощенные порядки процесса по УПК («Право и
жизнь», 1924, № 3).
594
. Прямой ьы зо й обвиняемого может быть произведен
чинами судебной полиции или потерпевшим (гражданским
истцом). Поступление в суд такого вызова (с указанием имени
обвиняемого, его местожительства, срока явки 1 и вменяемых
ему преступных действий) обязывает суд к рассмотрению в на¬
значенный срок дела. При неявке обвиняемого он может быть
осужден заочно. В заседании суда прочитываются протоколы,
удостоверяющие факт преступления, выслушиваются свидетели,
вызванные прокурором или гражданским истцом; обвиняемый
приводит доводы в свою защиту; если допущены с его стороны
свидетели, выслушиваются их показания,2 обвиняемому принад¬
лежит последнее слово. Суд выносит приговор немедленно и во
всяком случае не позже следующего заседания.
Немедленный привод обвиняемого в суд
исправительной полиции может быть произведен в случаях за¬
держания обвиняемого на месте преступления (en flagrant delit).
Задержанный доставляется к прокурору, который допрашивает
его и постановляет о немедленном направлении в суд. Если
в суде нет в данный момент заседания, то прокурор распоря¬
жается о вызове обвиняемого на следующий день. Свидетели
устно вызываются в суд агентами судебной полиции и обязаны
являться в суд под страхом наказания. Порядок рассмотрения
дел публичный и состязательный.
На практике опытный председатель суда исправительной по¬
лиции в несколько минут заканчивает допрос обвиняемого и сви¬
детелей, подйас сам формулируя их ответы, и, едва выслушав
прокурора и защитника, тут же без удаления в совещательную
комнату оглашает обвинительный приговор: он заранее знает,
что его коллеги по судейской скамье не будут с ним спорить3.
3. Карательные приказы германского про¬
цесса. По процессуальному кодексу 1878 г. по делам о про¬
ступках и некоторых преступлениях прокурор, направляя дело
в суд, мог предложить судье назначить обвиняемому определен¬
ное наказание (не превышающее 6 недель лишения свободы или
150 марок денежного взыскания) без судебного производства
карательным приказом. В случае согласия с этим пред¬
ложением судья составлял соответствующий карательный приказ
и копию его направлял «осужденному» с уведомлением о том,
что приказ будет приведен в исполнение, если осужденный в се¬
мидневный срок не будет просить о судебном рассмотрении де¬
ла. При поступлении отзыва дело рассматривается в общем су-
1 Не ранее 24 часов с добавлением поверстного срока; копия вызова вру¬
чается обвиняемому.
2 Протоколы, удостоверяющие факт преступления и составленные опре¬
деленными агентами судебной полиции, не могут быть опровергаемы свиде¬
тельскими показаниями.
3 Остро ироническое и в то же время весьма точное описание процесса
суда исправительной полиции дает Анатоль Франс в рассказе «Крэнкбиль».
38*
595
дебном порядке, но Судья не Стеснен размером наказания, назна¬
ченного в приказе, и может его усилить при вынесении при/
говора. Это правило должно было удерживать осужденных от
требования судебного рассмотрения. /
Нельзя не видеть в этом упрощенном производстве отказа от
всех процессуал'ьных гарантий и желаний заменить судебное
разбирательство чисто полицейской процедурой. /
После первой мировой войны в Германии это упрощенное
производство было чрезвычайно расширено и в отдельных зем¬
лях могло применяться и к политическим преступлениям. /
357. Упрощенное производство в царской России. Разбира¬
тельство дел, подсудных мировому суду, было построено в фор¬
ме прямого вызова в суд, без предварительного расследования.
Но и этот порядок в отношении дел наиболее простых и бес¬
спорных казался чрезмерно сложным и не обеспечивающим
надлежащей быстроты репрессии *.
Закон 15 июня 1912 г. о преобразовании местного суда ввел
институт судебных приказов. Такие приказы мировой
судья мог постановлять по делам о поступках, влекущих нака¬
зание не свыше штрафа до 50 рублей или ареста до 15 дней,
если в поступившем в суд сообщении полиции, присутственных
мест или должностных лиц будут усмотрены достаточные, не
возбуждающие сомнения, доказательства обвинения.
Судебный приказ постановлялся мировым судьей после пуб¬
личного доклада дела; в случае явки в заседание обвинителя и
обвиняемого они допускаются к даче объяснений. Лица, возбу¬
дившие обвинения, и осужденные имели право в Iсемидневный
срок по вручении копии приказа просить о судебном рассмотре¬
нии дела. При отсутствии таких ходатайств приказ вступал в
законную силу. При рассмотрении же дела в общем порядке
судья постановлял приговор, не стесняясь размером наказания,
установленного в судебном приказе1 2 *.
358. Особые производства в советском процессе. Принцип
быстроты советского процесса требовал, как это было указано
выше, принятия упрощенного порядка судопроизводства по ме¬
нее сложным делам >о преступлениях, не влекущих суровых мер
наказания. Вместе с тем присущее советскому процессу и вы¬
текающее из принципа социалистического демократизма требо¬
вание предоставления обвиняемому реальных гарантий его прав
обязывает к особой осторожности при выборе форм упрощен¬
ного производства.
1 Это отмечалось в трудах ряда комиссий и особенно в Объяснительной
записке к проекту новой редакции УУС, 1900 г.
2 Ст.ст. 1804— 180 14 УУС. См. Объяснительную записку, т. IV, стр. 189
и сл. Михайловский, Судебные приказы по уголовным делам («Право»,
1900, № 39); Люблинский, Возрождение мирового суда (Сб. «На смену
старого права», 1915, стр. 103 и сл.); Маклецов в Систематическом ком¬
ментарии, т. II, стр. 439 и сл.
596
\ tJ истории советского процесса можно отметить несколько
форм такого производства, которые полностью или частично не
оправдали себя, и потому были либо отменены, либо сведены
до\минимума в судебной практике.
#59. Производство в дежурных камерах народного суда.
Это\производство, введенное в нашем процессе с 1920 г. и со¬
храненное до сих пор в УПК РСФСР, построено на немедлен¬
ном приводе обвиняемого в суд.
Эрот институт слабо привился в нашем процессе из-за орга¬
низационных Пробелов в его построении.
НКЮ РСФСР в циркуляре № 52 1924 г. указывал, что в це¬
лях разгрузки народного суда и ускорения производства необходи¬
мо усилить и оживить деятельность дежурных камер. Во всех круп¬
ных губернских центрах следует организовать специальную ка-
/'еру. В менее крупных городах взамен дежурных камер обя¬
занности их должны возлагаться на городские камеры народных
судов с тем, чТобы в определенные дни в эти камеры поступали
дела для рассмотрения в порядке, установленном для дежурных
камер. Во всяком случае дежурные камеры (в том или ином
виде) должны функционировать в этих городах и местах боль¬
шого скопления народа, постоянно вблизи вокзалов, рынков и
т. п. и периодически на территории ярмарок и т. п. и притом
даже в праздники. Для успешного функционирования дежурных
камер следует точно определить те статьи УК, по которым мож¬
но направлять дела в дежурные камеры. К числу этих статей
надо отнести дела о хулиганстве, личных оскорблениях, мелких
кражах, поскольку они не требуют предварительных справок о
судимости.
Однако организация дежурных камер и порядок процесса в
них были мало пригодны для быстрого разрешения дела.
В дежурные'камеры направлялись все дела о задержанных
обвиняемых, которые, по мнению < органов, произведших задер¬
жание, не требуют особого расследования или по которым об¬
виняемые признаки себя виновными.
С одной стороны, направление дела в дежурные камеры не¬
посредственно органам дознания не гарантирует достаточно пра¬
вильного отбора их с точки зрения несложности состава и обстоя¬
тельств преступления, дающих возможность безотлагательного
их решения (ст. 361 УПК РСФСР).
С другой стороны, практика показала, что органы дознаний,
вместо немедленного направления дела в дежурную камеру,
производили если не полное, то все же оформленное рядом про¬
токолов дознание и фактически не доставляли в суд свидетелей.
Далее, самое рассмотрение дел* в дежурных камерах произво¬
дилось в обычном составе: народный судья и два народных за¬
седателя (ст. 360 УПК). Такой порядок создавал затруднения в
том случае, если бы народный судья по собственному почину
или по .ходатайству обвиняемого нашел нужным отложить слу-
597
шаиие дела для представления необходимый справок й другой
доказательств. При коллегиальном составе суда пришлось" 0ы
дело слушать целиком заново. При единоличном рассмотрении
дела народным судьей требование непрерывности не могло /бы
иметь такого большого значения. I
Кроме того, легче было бы достигнуть непрерывной работы
камеры, не исключая и праздничных дней, а это являете^ не¬
обходимым условием успешности института.
Согласно ст. 363 УПК, народный судья принимает дело к
немедленному рассмотрению в дежурной камере лишь в том
случае, если им будет признано, что имеющийся материал
является совершенно достаточным и дело вполне выяснено.
В противном случае дело идет в общем порядке.
Отмеченные недостатки в деятельности дежурных камер
привели к тому, что они, не будучи упразднены законом, фак¬
тически перестали действовать. Как указывает примечание к
соответствующему разделу УПК в официальном его издании, в
настоящее время действуют только специальные судебные
участки для рассмотрения дел о хулиганстве.
360. Судебные приказы. По УПК 1922 г. народный судья мог
постановить судебный приказ по делам о преступлениях, пере¬
численных в законе, если бесспорность деяния обвиняемого не
вызывала сомнения. Судебный приказ постановлялся в откры¬
том заседайии суда, и в случае явки обвиняемого ему предо¬
ставлялось дать объяснение. Копия приказа направлялась осу¬
жденному, и в случае подачи им отзыва дело слушалось в общем
порядке.
Практика показала, что 100% осужденных приносили эти
отзывы, и, таким образом, «ускоренное производство» оказы¬
валось длительнее и сложнее обыкновенного» *.
Поэтому в 1924 г. в-РСФСР этот порядок был изменен в том
смысле, что осужденный судебным приказом не мог требовать
рассмотрения дела в общем порядке, а имел право обжаловать
приказ в суд второй инстанции в кассационном порядке.
Такой порядок упрощенного производства очень мало соот¬
ветствовал общему духу советского процессуального законода¬
тельства, обеспечивающего обвиняемому право на защиту в суде.
Он приближался к административному наложению взысканий.
Отмеченные черты судебного приказа вызвали фактическое от¬
мирание этого института в РСФСР без формальной отмены ста¬
тей УПК, говорящих о нем. С принятием Закона о судоустрой¬
стве этот порядок надо считать отмененным законодателем 2.
1 Об этом указывалось на V Всероссийском съезде работников юстиции
и на Всеукраинском съезде работников юстиции в 1924 г. вм. Полянский,
Новая редакция уголовно-процессуального кодекса, стр. 46.
ЕВ официальных изданиях УПК РСФСР до сих пор воспроизводятся
ст. ст. 336—371, регулирующие применение судебных приказов. Только в ре¬
дакционной сноске к ст. 25 УПК указывается, что «Разрешение уголовных
598
361. Ныне действующие виды упрощенного производства.
Закон о судоустройстве установил единый общий для всех дел
в народных судах процессуальный порядок (ст. ст. 9, 14, 28).
Все дела рассматриваются здесь коллегией из народного судьи
и двух народных" заседателей в развернутом процессуальном по¬
рядке.
Несколько законодательных постановлений 1940 г. ввели сле¬
дующие исключения из этого общего порядка.
362. Рассмотрение дел о прогулах и самовольном уходе с
предприятий. Дела об этих преступлениях, предусмотренных
Указом Президиума Верховного Совета СССР 26 июня 1940 г.,
рассматриваются в силу Указа 10 августа 1940 г. народным
судьей единолично, без участия народных заседателей. Произ¬
водство это приближается по характеру к порядку прямого вы¬
зова в суд. Согласно постановлению СНК СССР J21 августа
1940 г., директоры предприятий и начальники учреждений обя¬
заны направлять непосредственно в народный суд * 1 материалы
о каждом лице, самовольно ушедшем с предприятия или совер¬
шившем прогул (выписку из приказа, устанавливающего факт
правонарушения, и справку о прежних дисциплинарных взыска¬
ниях и о месте жительства привлекаемого к ответственности).
Судья обязан принимать такие дела к рассмотрению, не тре¬
буя иных материалов, и назначать их к слушанию не позднее
чем в пятидневный срок2, без постановления о предании суду.
Обвиняемый вызывается в суд, и судебное разбирательство
производится в общем порядке с вызовом в необходимых слу-
чаях по просьбе обвиняемого свидетелей, с возможностью уча¬
стия защитника.
Верховный суд Союза ССР в постановлении 15 июля 1940 г.,
относящемся к делам этой категории, подчеркнул: «Необходимо
принять все меры к тому, чтобы, не нарушая требований процес¬
суального закона и не допуская поверхностного рассмотрения
дела, вместе с тем не допускать загромождения указанных дел
такими процессуальными действиями, которые не являются по
закону обязательными и устранение которых не может по¬
влиять на правильность приговора».
Постановленный судьей приговор может быть обжалован на
общих основаниях, но приводится в исполнение немедленно до
вступления в законную силу.
Приговор о принудительных работах направляется в копии
для исполнения руководителю предприятия или учреждения, в
котором работает осужденный.
дел в порядке судебного приказа Законом о судоустройстве СССР не преду¬
смотрено».
1 На транспорте — в линейный суд. '
2 Во время войны этот срок был сокращен до двух дней (приказ НКЮ
СССР 194? г. Ks Ю5).
599
363. Рассмотрение дел о мелких кражах на предприятиях.
Постановлением СНК Союза ССР 13 сентября 1940 г. установлен
Следующий упрощенный порядок процесса по делам о мелких
кражах на предприятиях. Если правонарушитель задержан с по¬
личным, предварительное расследование не производится. Адми¬
нистрация предприятия или работники милиции составляют про¬
токол задержания, подписываемый также свидетелями и (при
его желайии) также задержанным.
Протокол направляется немедленно руководителем предприя-
тий в народный суд, а копия его — районному прокурору.
По получении протокола народный судья, не внося дело в
подготовительное заседание, назначает его к слушанию. Дело
рассматривается в коллегиальном составе в общем процессуаль¬
ном порядке.
Если народный судья найдет, что по своему характеру кража
влечет более тяжкое наказание, чем предусмотренное Указом
10 августа 1940 г., он направляет дело в органы прокуратуры
для производства расследования в общем порядке.
Приговоры по этим делам приводятся в исполнение немед¬
ленно по их вынесении судом, независимо от их обжалования
осужденным. С изданием Указа Президиума Верховного Совета
СССР 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение
государственного имущества» описанный порядок не применяется.
363а. Рассмотрение дел о хулиганстве. В соответствии с Ука¬
зом Президиума Верховного Совета СССР 10 августа 1940 г.,
в целях усиления борьбы с хулиганством совместным приказом
НКЮ, НКВД и Прокуратуры Союза ССР 6 сентября 1940 г.
установлен порядок процессуального рассмотрения дел с* хули¬
ганстве. Этот порядок совмещает черты непосредственного при¬
вода и прямого вызова в суд обвиняемого. Если лицо, совершив¬
шее хулиганские действия, задержано на месте преступления,
органы милиции должны составлять краткий протокол о факте
преступления с фамилиями и адресами обвиняемого и свидете¬
лей, подписываемый также и свидетелями.
Протокол этот немедленно по составлении направляется вме¬
сте с задержанным обвиняемым в народный суд. Для обеспе¬
чения неотложного рассмотрения дел о хулиганстве приказ пре¬
дусматривает выделение в крупных городах специальных судеб¬
ных участков.
Приказ ничего не говорит об обеспечении судебного разбира¬
тельства вызовом свидетелей. Но так как, по общему правилу-
народный суд должен немедленно рассматривать дела о хули¬
ганстве, то надо считать, что орган милиции, составивший прото¬
кол, может одновременно с этим предложить свидетелям
явиться в суд.
Если лицо, совершившее хулиганские действия, не задержано
на месте преступления, но составленный органом милиции
протокол с достаточной полнотой освещает факт преступления,
600
он также может быть направлен непосредственно 6 народный
суд. Дело должно быть рассмотрено не позднее двух дней. На¬
родный судья, признав материалы дела достаточно полными, не
внося дело в подготовительное заседание, назначает его к слу¬
шанию. Рассматриваются эти дела в коллегиальном составе суда
в общем процессуальном порядке. Если при рассмотрении дела
возникает необходимость выяснения дополнительных обстоя¬
тельств, народный суд направляет дело районному прокурору
для производства предварительного расследования.
Приговор по этой категории дел приводится в исполнение
немедленно, независимо от обжалования его осужденным.
364. Рассмотрение дел об уклонении от мобилизации на сель¬
скохозяйственные работы и самовольном уходе мобилизованных
с работ и дел о невыработке колхозниками обязательного мини¬
мума трудодней. По этим категориям дел введен постановлением
СНК СССР 25 августа 1942 г. следующий упрощенный порядок
рассмотрения. Материалы о лицах, уклонившихся от мобилиза¬
ции на сельскохозяйственные работы, направляются ц суд пред¬
седателем соответствующего городского, районного, поселкового
сельского Совета; о лицах, самовольно ушедших с . работы, —
председателем колхоза, директором совхоза или МТС, в распо¬
ряжении которого был направлен мобилизованный. В материа¬
лах должны быть указаны необходимые сведения о личности
обвиняемого, его адресе и о факте правонарушения. Направля¬
ются они в суд не позднее чем на следующий день после уста¬
новления факта правонарушения.
Такие же материалы о колхозниках, не выработавших миниму¬
ма трудодней, направляются председателем правления колхоза в
народный суд не позднее 5 дней после окончания соответствую¬
щего периода сельскохозяйственных работ. В них, кроме сведе¬
ний о личности обвиняемого, должны быть указаны причины не-
вьщаботки минимума трудодней.
Дела обеих категорий народный судья, не внося в подгото¬
вительное заседание, назначает к слушанию — первые не позже
5, а вторые не позже 10 дней с момента'поступления в суд.
Рассматриваются эти дела в коллегиальном составе суда в
общем процессуальном порядке. Приговор по делам о невыра¬
ботке колхозниками минимума трудодней приводится в исполне¬
ние немедленно, независимо от обжалования их осужденными.
365. Желательные изменения в постановке особых произ¬
водств. Указы Президиума Верховного Совета СССР 1940—
1942 гг. и судебная практика последних лет показывают необ¬
ходимость и практическую возможность упрощенного производ¬
ства по ряду категорий уголовных дел. В то же время выявились
и некоторые пробелы в организации т^аких производств. К ним
относятся: . i
601
1) Отсутствие контроля прокуратуры При Направлении в суд
материалов по делам о хулиганстве. Между тем контроль про¬
курора желателен по делам о хулиганстве, по которым возмож¬
но применение наказания в виде лишения свободы на один год.
2) Обязанность суда в случае необходимости в дополнитель¬
ных материалах направлять дело на расследование в общем по¬
рядке. В ряде случаев такие дополнительные материалы могут
быть получены путем истребования документов или вызова
свидетелей в следующее заседание суда.
3) Недостаточно широкое применение порядка единоличного
рассмотрения дел народным судьей. Такие правонарушения, как
уклонение от мобилизации на сельскохозяйственные работы,
самовольное оставление работы и невыполнение колхозниками
обязательного минимума трудодней, могли быть рассматриваем^
как и дела по Указу 26 июня 1940 г., народным судьей ед1|
нолично. у
Вместе с тем можно поставить вопрос о расширении крупа
дел, рассматриваемых в суде в порядке непосредственного при¬
вода. ’ <
В нашей литературе уже указывалось, что по ряду дел, не
требующих розыскных действий для обнаружения виновных и
отыскания доказательств, мог быть с большой пользой для
ускорения процесса и общепредупредительного действия накат
зания введен порядок упрощенного производства, но с обяза¬
тельным контролем прокуратуры над действиями органов ми-
лициш
ЛИТЕРАТУРА К ДЕСЯТОЙ ГЛАВЕ
Б. СОВЕТСКАЯ СПЕЦИАЛЬНАЯ:
1. Учебники
Строгович, Уголовный процесс, стр. 86—88.
2. Мон.ографин и статьи
Арсеньев, Процессуальные особенности рассмотрения дел о прогулах
и самовольном уходе с работы («Советская юстиция», 1941, № 1, 2, 3).
Якуб, К вопросу о видах уголовного судопроизводства в общих судах
(«Ученые записки ВИЮН», вып. № 6, 1947).
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ:
1. Учебники
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, т. II, стр. 488—507.
Розин, Русское уголовное судопроизводство, стр. 547—553.
ГЛАВА XI
ПРОИЗВОДСТВО В ВОЕННО-СУДЕБНЫХ ОРГАНАХ
366. Особенности положения органов военной юстиции в Союзе
ССР. 367. Подсудность военным трибуналам до 1940 г. 368. Под¬
судность военным трибуналам в мирное время по Указу 13 де¬
кабря 1940 г. 369. Подсудность военным трибуналам в военное
время. 370. Возможность изменения правил о территориальной
подсудности. 371. Расследование подсудных военным трибуна¬
лам дел о преступлениях невоеннослужащих. 372. Особенности
производства расследования по делам о преступлениях военно¬
служащих. 373. Предание суду военных трибуналов. 374. Осо¬
бенности судебного рассмотрения в военных трибуналах в мирное
время. 375. Особенности судебного производства в военных
трибуналах в местностях, объявленных на военном положении,
и в районах военных действий
366. Особенности положения органов военной юстиции в
Союзе ССР. Согласно Конституции СССР, правосудие в СССР
осуществляется не только общими судами, но и судами спе¬
циальными, «создаваемыми по постановлению Верховного
Совета» (ст. 102). «Эти суды избираются Верховным Советом
СССР сроком на пять лет» (ст. 106).
Первое место в системе специальных судов занимают воен¬
ные трибуналы. Они «рассматривают дела о воинских преступле¬
ниях, а также об иных преступлениях, отнесенных законом к их
ведению» (ст. ст. 53 и 58 Закона о судоустройстве).
Все основные принципы судопроизводства, установленные
Сталинской Конституцией и Законом о судоустройстве относятся
и к производству в органах военной юстиции. В них применяют¬
ся те же кодексы — уголовный и процессуальный — отдельных
Союзных республик. Общий надзор за деятельностью военных
трибуналов осуществляет высший судебный орган Советского
Союза — Верховный суд СССР (ст. 104 Конституции СССР).
Включение военных трибуналов в единую судебную систему
и общность законов, определяющих деятельность всех судов и
военных трибуналов, объясняется положением армии в социали¬
стическом государстве, ее тесной связью со всем народом.
Как подчеркивал И. В. Сталин: «у нас .. .народ и армия
составляют одно целое, одну семью. Нигде в мире нет таких
любовных и заботливых отношений со стороны народа к армии,
как у нас. У нас а,рмию любят, ее уважают, о ней заботятся.
Почему? Потому, что впервые в мире рабочие и крестьяне созда¬
603
ли сбою собственную армию, которая служит не господам, а
бывшим рабам, ныне освобожденным рабочим и крестьянам» >.
Особенности же судопроизводства в органах военной юстиции
объясняются необходимостью обеспечения воинской дисциплины.
Дисциплинарный устав вооруженных сил Союза ССР 1945 г.
дает такое определение: «Воинская дисциплина есть строгое и
точное соблюдение всеми военнослужащими порядка и правил,
установленных законами и воинскими уставами.
Воинская дисциплина основывается на сознании каждым
военнослужащим воинского долга и личной ответственности за
защиту Родины — Союза Советских Социалистических Рес¬
публик».
Ряд соображений оправдывает отдельное существование воен¬
но-судебных органов. Только при согласовании уголовной по¬
литики в отношении преступлений-военнослужащих, затрагиваю¬
щих воинскую дисциплину, со всеми другими мероприятиями
по укреплению дисциплины, проводимыми военным командова¬
нием и армейскими политорганами, уголовная политика будет
достигать поставленных перед ней целей. Только связанные с
жизнью армии судьи, знающие условия службы и быта красно¬
армейцев, могут учитывать все особенности обстановки престу¬
пления и выносить справедливые приговоры 1 2.
367. Подсудность военным трибуналам до 1940 г. Подсуд¬
ность военным трибуналам определяется в мирное время обоими
признаками, которые могут быть приняты для установления под¬
судности специальных судов: а) по субъекту преступления
и б) по характеру совершенного преступления, по объектив¬
ной 'стороне состава преступления.
Положение о военных трибуналах и Прокуратуре 1926 г., к
которому отсылает ст. 27 УПК, устанавливало подсудность воен¬
ным трибуналам не всех преступлений, совершенных
военнослужащими, а'прибегало'к системе перечня их: в первую
очередь сюда относились преступления воинские, затем ряд
преступлений государственных, к которым позже приба¬
вилось и расхищение социалистической собственности, далее,
некоторые из предусмотренных главами УК об имущественных
и должностных преступлениях.
Вместе с тем круг субъектов преступлений, подсудных воен¬
ным трибуналам, не ограничивался военнослужащими в тесном
смысле слова; в него включалйсь и работники военизированных
учреждений и предприятий.
По объективным свойствам состава подсудными военным
трибуналам признавались шпионаж, направленный на собирание
1 Сталин, О трех особенностях Красной Армии, «Большевик», 1938,
№ 4, стр. 10.
2 См. Орловский и Малки с, Советское военно-уголовное право.
ГИЗ, 1928, стр. 170—176; Карев и Чертков, Особенности судопроизвоД'
ства в органах военной юстиции, М., 1940, стр. 8—10,
604
сведений военного характера, похищение оружия из складов
РККА и укрывательство такого похищения.
Постановление ЦИК и СНК СССР 27 февраля 1934 г. уста¬
навливало подсудность военным трибуналам всех преступлений
в местностях, где в силу исключительных обстоятельств не дей¬
ствуют общие суды.
Законом 10 июйя 1934 г. к подсудности военной коллегии
Верховного суда СССР и военных трибуналов округов были от¬
несены дела о шпионаже, измене родине, террористических ак¬
тах, взрывах, поджогах и иных видах диверсий.
Наконец, закон 7 июля 1934 г. отнес к подсудности военных
трибуналов дела о всех совершенных военнослужащими убийст¬
вах частных граждан *.
368. Подсудность военным трибуналам в мирное время по
Указу 13 декабря 1940 г. Принципиальные изменения в вопросе
о подсудности военным трибуналам были вцесены Указом Пре¬
зидиума Верховного Совета СССР 13 декабря 1940 г. Во-первых,
все преступления, совершаемые военнослужащими, стали под¬
судными военным трибуналам; во-вторых, исключены были из
подсудности военным трибуналам должностные преступления
различных лиц, принадлежащих к военизированным охранам;
в-третьих, оставлены в подсудности военным трибуналам дела о
преступлениях лиц строевого и административного состава ми¬
лиции и оперативного состава органов ГУГБ НКВД (ныне
МГБ), если эти преступления направлены против установлен¬
ного порядка несения службы.
К военнослужащим относятся и военнообязанные во время
прохождения ими учебных сборов.
369. Подсудность военным трибуналам в военное время. По-
иному был поставлен вопрос о подсудности военным трибуна¬
лам с момента начала навязанной нам фашистами войны. Ука¬
зом о военном положении было произведено значительное рас¬
ширение компетенции военных властей и связанное с ним
расширение подсудности военным трибуналам. Дело обороны
советского отечества потребовало иного, более сурового отноше¬
ния ко всем преступлениям, в какой бы то ни было степени
вредным для обороны, и иного порядка рассмотрения в суде.
«Нужно немедленно1! предавать суду военных трибуналов всех
тех, кто своим паникерством и трусостью мешают делу обороны,
не взирая На лица», — сказал И. В. Сталин в памятном высту¬
плении по радио 3 июля 1941 г. 1
Каково же расширение подсудности военным трибуналам?
К военнослужащим были приравнены и лица, состоящие в
народном ополчении и зачисленные в части РККА. Но военные
Трибуналы рассматривают и дела'о преступлениях лиц, состоя¬
1 См. подробно Д. Карев, Особенности судопроизводства в органах
роенной юстиции, М-, 1947, гл. Ц,
605
щих в народном ополчении и не зачисленных еще в РККА, если
эти преступления направлены против установленного для них
порядка несения службы. Это же относится и к лицам, состоя¬
щим в истребительных батальонах.
Подсудны военным трибуналам и дела о некоторых престу¬
плениях, совершенных военнослужащими до призыва их в
РККА и ВМФ, а именно о преступлениях контрреволюционных,
особо опасных против порядка управления, и наиболее тяжких
общеуголовных (убийство, разбой, крупные хищения и растра¬
ты). Незаконченные производством дела об этих лицах пере¬
даются на рассмотрение военным трибуналам по месту службы
обвиняемого *.
Военным трибуналам подсудны также дела о всех преступле¬
ниях, совершенных военнопленными.
По характеру своему подсудны военным трибуналам дела
о распространении ложных слухов, возбуждающих Древогу среди
населения, о самовольном уходе1; рабочих и служащих с предприя¬
тий военной промышленности.
Далее, согласно приказу НКЮ и Прокурора СССР 28 ноября
1941 г., военным трибуналам подсудны дела о тех преступле¬
ниях, за которые в соответствующих постановлениях правитель¬
ства СССР предусмотрена ответственность «по законам военного
времени».
Перечисленные категории дел были подсудны военным три¬
буналам независимо от того, в каких местностях они дей¬
ствовали.
В местностях же, объявленных на военном положении, и в
районах военных действий подсудность военным трибуналам
была расширена Указом Президиума Верховного Совета СССР
22 июня 1941 г.'на дела обо всех преступлениях, направленных
против обороны, общественного порядка и государственной без¬
опасности (ст. 7 Указа «О военном положении»).
Условно — в зависимости от признания в этом необходимости
со стороны военного командования — военным трибуналам в этих
местностях были подсудны дела о спекуляции, злостном хули¬
ганстве и других преступлениях.
В местностях, освобожденных от неприятельских войск,
впредь до восстановления в них деятельности общих судов,
военным трибуналам подсудны дела о всех преступлениях
вообще (п. «в» ст. 8 Положения о военных трибуналах).
Военным же трибуналам (организованным из соответствую¬
щих линейных судов) подсудны дела о преступлениях, ранее
подсудные линейным судам железнодорожного и водного транс¬
порта.
Распределение дел, подсудных военным трибуналам, между
военными трибуналами различных видов регулировалось при-
1 Постановление Пленума Верховного суда СССР 8 января 1942 г.
606
каЗом наркома юстиции и Прокурора СССР 24 июня 1941 г.:
а) в военные трибуналы Советской Армии и Военно-Морского
Флота передаются все дела о преступлениях, совершенных
военнослужащими Советской Армии и Военно-Морского Флота,
а также все дела об измене родине, шпионаже, террористических
актах и диверсиях; б) остальные дела о преступлениях, пере¬
численных ст. 7 Указа «О военном положении», передаются на
рассмотрение военных трибуналов войск НКВД; в) эти же
■преступления, совершенные Па железнодорожных и водных
путях сообщения, а также все дела, подсудные линейным судам,
передаются на рассмотрение военных трибуналов железнодо¬
рожных и водных путей сообщения.
Дела о самовольном уходе с предприятий и учреждений транс¬
порта рассматриваются единолично одним из членов воен¬
ного трибунала железнодорожных или водных путей сообще¬
ния '.
Подсудность дел о преступлениях, совершенных военно¬
служащими, определяется ст. 10 Положения о военных трибу¬
налах 22 июня 1941 г.: военным трибуналам при дивизиях под¬
судны военнослужащие до командира роты включительно; воен¬
ным Трибуналам при корпусах — до командира батальона вклю¬
чительно; военным трибуналам при фронтах и флотах — до ко¬
мандира бригады включительно.
370. Возможность изменения правил о территориальной под¬
судности. Условия военных действий заставляли предусмотреть
возможность отступления от правил о территориальной
подсудности.
В первый период войны случалось, что в связи с временной
эвакуацией населения из отдельных местностей невозможно
было рассматривать дела по месту совершения преступления.
Нарком юстиции разъяснил (директивное письмо 20 ноября
1941 г.), что подсудные военным трибуналам дела о преступле¬
ниях, совершенных в местностях, объявленных на военном по¬
ложении, в случае этапирования обвиняемого в местность, не
объявленную на военном положении и передачи дела в судебные
органы по месту нахождения обвиняемого, должны также рас¬
сматриваться соответствующими военными трибуналами (и толь¬
ко, если в данном месте нет военных трибуналов, — общими су¬
дами).
В связи с этим постановлением возникло несколько вопросов:
1) какой уголовный закон должен применяться в этих случаях;
2) какой уголовно-процессуальный кодекс применяется при
рассмотрении дела и 3) общий или установленный Указом
22 июня 1941 г. процессуальный порядок должен быть применен.
Согласно ст. 1 Основных начал уголовного законодательства
1 До издания Указа 15 апреля 1943 г., который приравнял это преступлв'
ние к дезертирству.
607
СССР 1924 г., ответственность за преступления определяется
законами места с о в е р ш е н и я'преступления. Поэтому не¬
зависимо от того, на какой территории будет военный трибунал
рассматривать дело о преступлении лица, этапированного с тер¬
ритории другой союзной республики, к нему должны быть при¬
менены статьи Уголовного кодекса той республики, на террито¬
рии которой было совершено преступление.
Напротив, военный трибунал при рассмотрении дела должен
руководствоваться уголовно-процессуальными нормами той рес¬
публики, на территории которой происходит судебное рассмотре¬
ние дела, что соответствует общему правилу о применении воен¬
ными трибуналами процессуальных норм.
В этом смысле дано и указание Пленума Верховного суда
СССР 11 декабря 1941 г. о вынесении приговора по делам гра¬
ждан, эвакуированных из места совершения преступления, име¬
нем той союзной республики, на территории которой рассматри¬
вается дело.
Отсюда надо сделать вывод и о границах применения сокра¬
щенного порядка рассмотрения дел, установленного Указом
22 июня 1941 г. Так Как суды обязаны применять процессуаль¬
ные законы, действующие на той территории, где рассматривает¬
ся дело, то если обвиняемый этапирован или эвакуирован из
местности, объявленной на военном положении, в местность, не
состоящую на военном положении, то рассматривающий дело о
нем военный трибунал должен руководиться общим порядком
процесса в военном трибунале, а не Указом 22 июня 1941 г. Это,
разумеется, не относится к делам о преступлениях, ответствен¬
ность за которые определена постановлениями Правительства
СССР «по законам военного времени»: как разъяснено',приказом
наркома юстиции и Прокурора СССР 28 ноября 1941 г.,, при рас¬
смотрении этих дел даже областные и краевые суды действуют
в процессуальном порядке, установленном Указом 22 июня
1941 г.
371. Расследование, подсудных военным трибуналам дел о
преступлениях невоеннослужащих не имеет никаких особенностей
и подчиняется общим правилам, установленным в УПК той
союзной республики, на территории которой совершено престу¬
пление (ст. 19 Положения о военных трибуналах).
372. Особенности производства расследования по делам о
преступлениях военнослужащих. Все военно-судебные органы ру¬
ководятся в своей деятельности уголовно-процессуальным коде¬
ксом, а также изменяющими некоторые его нормы правилами По¬
ложения о ВТР и Прокуратуре, Дисциплинарного устава и ин¬
струкции органам дознания 12 ноября 1942 г.
Расследование большинства преступлений в частях Советской
Армии производится дознавателями, назначаемыми коман¬
диром воинской части или начальником учреждения из подчи¬
608
ненных ему офицеров. О назначении дознания он должен
немедленно известить военного прокурора.
Дознание должно, как правило, назначаться и начинаться
в день обнаружения преступления и продолжаться не более 2—3
дней. Только в случаях большой сложности дела командир части
может получить согласие прокурора соответствующего воинского
соединения на продление дознания, на срок до 14 суток.
Оконченное дознание представляется командиру части, кото¬
рый решает вопрос о дальнейшем направлении дела.
гласно ст. 19 Дисциплинарного устава Вооруженных
•Сил СССР: «В тех случаях, когда за совершенный проступок
военно-уголовными законами предусмотрены различные по сте¬
пени вины наказания, из которых одни налагаются по суду, а
другие в дисциплинарном порядке, — от начальника зависит, пе¬
редать ли материалы на виновного военно-следственным органам
или ограничиться дисциплинарным взысканием».
За производством дознания наблюдает командир части и
военный прокурор.
Согласно последней инструкции, дознаватель имеет право
производить все следственные действия. Если материалами до¬
знания военнослужащий изобличается в совершении преступле¬
ния, за которое он должен нести ответственность'по суду, дозна¬
ватель докладывает об этом командиру части и с его разреше¬
ния привлекает обвиняемого (ст. ст. 128—129 УПК). Постанов¬
ление о привлечении обвиняемого утверждается командиром
части.
Обвиняемый должен быть допрошен в тот же день, когда
ему предъявлено постановление о привлечении.
В случае поимки престуйника на месте преступления или с
поличным орган дознания имеет право задержать его, немедлен¬
но уведомив об этом военного прокурора. В течение 48 часов
прокурор обязан либо подтвердить, либо отменить задержание.
Командир части несет личную ответственность за правильность
Задержания.
Полле привлечения обвиняемого к нему может быть приме¬
нена одна из следующих мер обеспечения (пресечения):
а) ближайшее наблюдение в части (в отношении лиц рядо¬
вого и младшего начальствующего состава срочной службы);
б) подписка о невыезде с места службы и жительства (в от¬
ношении лиц младшего начальствующего состава сверхсрочной
службы, среднего и высшего начальствующего состава, а также
вольнонаемных служащих);
в) арест на гауптвахте или в тюрьме.
Постановление об избрании меры обеспечения утверждается
командиром части.
По окончании дознания оно докладывается командиру части,
который (в зависимости от результатов дознания) дает ему даль¬
нейшее направление.
39 Зав. 1524
609
Он может принять решение:
1) о предании обвиняемого суду военного трибунала;
2) в военное время — о направлении в штрафные роты лиц
рядового и младшего начальствующего состава, изобличенных
в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, а в
отношении лиц среднего и высшего начальствующего состава,
направляемых за такие же преступления в штрафные батальо¬
ны, — о представлении дознания командиру соединения;
3) о разрешении дела в дисциплинарном порядке;
4) о направлении дознания в товарищеский суд;
5) о прекращении дознания в случае отсутствия состава
преступления в действиях1 обвиняемого;
6) о направлении дознания военному прокурору для произ¬
водства предварительного следствия.
Органами следствия в РККА являются военные следователи
военной прокуратуры и работники особого отдела НКГБ.
Военный прокурор осуществляет надзор за производством
дознаний и имеет право давать указания, обязательные для ор¬
ганов дознания. В случае несогласия с указанием военного про¬
курора командир части вправе обжаловать его, не приостанавли¬
вая исполнения, вышестоящему прокурору.
Военный прокурор имеет право также истребовать от коман¬
дира части прекращения им дознания и проверить правильность
прекращения.
Производство предварительного следствия необязательно по
делам в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 2—4, 6—8, 10,
11, 14, 17, 19 Положения о воинских преступлениях, по осталь¬
ным делам, подсудным военным трибуналам, производство пред¬
варительного следствия обязательно (ст. 25 Положения о воен¬
ных трибуналах).
373. Предание суду военных трибуналов. Ввиду серьезного
значения с точки зрения поддержания дисциплины и авторитета
лиц командного состава армии установлены особые формы для
решения вопроса о предании их суду.
Военный прокурор перед направлением в военный трибунал
материалов предварительного следствия о лицах рядового, сер¬
жантского и старшинского состава обязан согласовать вопрос
о предании суду с командиром дивизии, если это не было сде¬
лано раньше, при направлении дознания. Предание суду офице¬
ров в мирное время может иметь место лишь после получения
на то разрешения командующего войсками округа или министра
вооруженных сил 'СССР.
Военный прокурор соединения согласовывает вопрос о пере¬
даче дела в военный трибунал в отношении офицеров — еще Д°
привлечения их в качестве обвиняемых — через военного про¬
курора округа, с командующим войсками округа.
Если по делу необходимо разрешение министра вооруженных
сил СССР на предание суду, то военный прокурор округа немед-
610
ленно посылает представление об этом Главному военному про¬
курору с мнением командующего войсками округа *.
Предание суду военных трибуналов производится согласно
общим правилам, установленным в ст. 27 Закона о судоустрой¬
стве в подготовительном заседании военных трибуналов по до¬
кладу военного прокурора и содокладу члена военного трибуна¬
ла. В РСФСР, и других союзных республиках, принявших УПК
РСФСР, военные трибуналы имеют право, согласно ст. 391,
УПК, не вызывать тех из допрошенных на предварительном
следствии или дознании свидетелей, показания которых не вы¬
зывают сомнения в своей достоверности * 2.
374. Особенности судебного рассмотрения в военных трибу¬
налах в мирное время. Согласно ст. ст. 55 и 56 Закона о судо¬
устройстве, военные трибуналы рассматривают дела в составе
председателя и двух народных заседателей, избираемых крае¬
выми и областными Советами депутатов трудящихся, кроме слу¬
чаев, когда по закону дело рассматривается в составе трех чле¬
нов военного трибунала.
• Судебное разбирательство происходит с соблюдением общих
для всех советских судов принципов гласности, устности и непо¬
средственности, права на защиту.
Задача военных трибуналов — обеспечить быструю и беспо¬
щадную репрессию против изменников советской социалистиче¬
ской родины, шпионов, террористов и диверсантов — в ряде
случаев требует ускорения и сокращения объема судебного раз¬
бирательства. Но только соблюдение основных принципов
процесса (с диктуемыми обстановкой суда и обстоятельствами
дела ограничениями их) может обеспечить необходимую для до¬
стижения целей правосудия меткость репрессий.
В УПК РСФСР формально сохранилась глава 28, устанавли¬
вающая ряд особенностей производства в губернских (ныне крае¬
вых и областных) судах и военных трибуналах. В этой главе
имеются ст. ст. 394—397, допускающие очень значительные огра¬
ничения устности и непосредственности процесса, полноты ис¬
следования дела и права обвиняемого на защиту3. Вполне умест¬
ные в условиях военного времени или гражданской войны, эти
ограничения вряд ли соответствуют обычной обстановке работы
военного трибунала и его задачам. В частности, ст. 397 УПК,
позволяющая суду не допускать прений сторон, явно расходится
со статьей Конституции, обеспечивающей обвиняемому право на
защиту.
■ См. Д. Карев, Особенности судопроизводства в органах военной юсти¬
ции, 1947, стр. 85.
2 Строгович, Предание суду военного трибунала.
3 Эти статьи дают право суду прекратить допрос вызванных свидетелей
при признании доказанности соответствующих фактов, оглашать показания
свидетелей, не вызванных в суд, использовать при постановлении приговора
неоглашенные материалы дела и отказаться от прений сторон при признании
дела достаточно выясненным.
611
Правильной поэтому надо считать позицию УПК УССР, из
которого исключена вся эта глава. Следовательно, в УССР
судебное разбирательство в военном трибунале происходит по
общим процессуальным правилам. Это вполне соответствует
ст. 5 Закона о судоустройстве, говорящей о начале единого и
равного для всех граждан суда.
Специально в отношении военных трибуналов ст. 389 УПК
РСФСР оговаривает, Что предъявление гражданских исков при
рассмотрении здесь дел не допускается.
И это ограничение вряд ли соответствует теперешним усло¬
виям деятельности военных трибуналов и их широкой подсуд.
ности.
Приговоры военных трибуналов Азербайджанской-ССР, БССР
и др. могут быть обжалованы сторонами по УПК РСФСР в те¬
чение 72 часов, в УССР — в течение 5 суток: прокурором с мо¬
мента оглашения приговора, осужденным — с момента вручения
копии его.
Судом второй инстанции в отношении военных трибуналов
армий, корпусов и иных воинских соединений и военизированных
учреждений являются военные трибуналы при округах, фронтах
и морских флотах.
Судом второй инстанции для военных трибуналов этих по¬
следних категорий, а также, до издания Указа 26 мая 1947 г.,
по делам с приговорами к расстрелу является Военная коллегия
Верховного суда СССР.
Все военные трибуналы, как и другие специальные суды
СССР, выносят приговоры именем Союза ССР.
375. Особенности судебного производства в военных трибу¬
налах в местностях, объявленных на военном положении, и в
районах военных действий. Эти особенности установлены Указом
Президиума Верховного Совета СССР 22 июня 1941г. — в день
предательского нападения на нас полчищ германского фашизма.
Этим Указом были реорганизованы в военные трибуналы соот¬
ветствующих железнодорожных и водных путей сообщения ли¬
нейные суды железнодорожного и водного транспорта.
Военные трибуналы рассматривали дела в составе трех по¬
стоянных членов. Им предоставлено было право рассматривать
дела по истечении 24 часов после вручения обвинительного за¬
ключения.
Приговоры военных трибуналов не подлежали кассационному
обжалованию и могли быть отменены или изменены лишь в по¬
рядке надзора *.
Военным советам округов, фронтов и армий, а также коман¬
дующим фронтами, армиями и округами принадлежало право
приостанавливать исполнение приговора с высшей мерой нака-
1 Надзорной инстанцией являются военные трибуналы округов, и право
опротестования предоставлено председателям этих трибуналов и прокурорам
соответствующих военных округов.
612
зания с одновременным сообщением по телеграфу Председателю
Военной коллегии Верховного суда СССР и Главному военному
прокурору Красной Армии (ВМФ) своего мнения об этом для
дальнейшего направления дела, О каждом приговоре, прису¬
ждающем к высшей мере наказания, военный трибунал немед¬
ленно должен был сообщать по телеграфу тем же лицам. В слу¬
чае неполучения в течение 72 часов с момента вручения теле¬
граммы адресатам телеграфного сообщения от них о приоста¬
новлении приговора таковой приводился в исполнение.
Остальные приговоры военных трибуналов приводились в ис->
полнение немедленно по их провозглашении.
Председатели военных трибуналов должны были периодиче¬
ски информировать военные советы округов, фронтов и армий,
командование корпусов и дивизий о работе военных трибуналов
по борьбе с преступностью в соответствующих воинских соеди¬
нениях.
ЛИТЕРАТУРА К ОДИННАДЦАТОЙ ГЛАВЕ
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ:
Монографии и статьи
Розенблит, Дознание в Красной Армии, М., 1942.
Солнцев, Производство дознаний в частях Красной Армии, М., 1937.
Строгович, Преданце суду военного трибунала, Ашхабад, 1942.
Голунский, Судебное заседание военного трибунала, Ашхабад, 1942.
Карев, Особенности судопроизводства в органах военной юстиции,
М„ 1947.
Карев и Чертков, Особенности судопроизводства в органах воен¬
ной юстиции, М., 1940.
Орловский С. и Малкис В., Советское военно-уголовное право
(ГИЗ, 1928).
ГЛАВА XII
ИСПОЛНЕНИЕ ПРИГОВОРА |
378. Политическое и уголовно-правовое значение исполнения 1
приговора. 377. Исполнение приговора как особая стадия процесса.
' 378. Общие положения об исполнении приговора. 379. Органы
исполнения и надзор за ним. 380. Отсрочка исполнения приговора.
381. Отсрочка исполнения приговора в военное время. 382. Из¬
менение вступившего в законную силу приговора. 383. Процессу¬
альный порядок разрешения вопросов, возникающих в стадии
исполнения приговора
376. Политическое и уголовно-правовое значение исполнения
приговора. В стадии исполнения приговора соприкасаются уго¬
ловный процесс и материальное уголовное право. Здесь осуще¬
ствляется заключительный акт процесса — веление суда,
отправляющего Цравосудие, и в то же время реализуется угроза
уголовного права, выраженная в общем виде в кодексе
в отношении всех нарушителей закона. Исполнение приговора
показывает силу государства, укрепляет господство правящего
класса.
Bi стадии исполнения приговора отражается классовая при¬
рода государства и методы его управления.
Феодально-крепостническое государство, осуществлявшее от¬
крыто террористическое подавление угнетенных масс крестьянства,
широко практиковало всенародные смертные казни, осложнен¬
ные мучениями осужденных: колесование, четвертование, сажа¬
ние на кол, зарывание по горло в землю, обрекавшее на медлен¬
ное умирание, сожжение на костре, заливание горла расплавлен¬
ным металлом. За более легкие преступления осужденные так¬
же публично подвергались мучительным и увечащим их нака¬
заниям: ослеплению, вырезыванию языка, отсечению руки. В этой
гарательной системе мягким считалось телесное наказание: битье
кнутом, палками, плетьми, хотя фактически оно нередко превра¬
щалось в мучительную смертную казнь.
Все эти жестокие публичные наказания должны были слу¬
жить достижению главной цели феодальной карательной систе-
f> I i
мы — устрашению: «дабы, на то глядя, другие от таких
скверных дел унялись...» 1
Буржуазно-капиталистическое государство по общему пра¬
вилу сохраняет смертную казнь, лишь упрощая ее формы.
Смертная: казнь, например, во Франции до недавнего
времени производилась публично на площадях департаментских
центров. Там же, где она спрятана в стенах тюрьмы, буржуазная
печать обычно широко публикует подробности исполнения смерт¬
ной казни. Американские газеты описывают последние техниче¬
ские усовершенствования смертной казни в США — применение
«электрического стула» или газовых камер.
Совсем недавно английский парламент, в котором большин¬
ство принадлежит лейбористам, отклонил законопроект об от¬
мене смертной казни. Самое большее это то, что (и это еще под
вопросом!) английские «социалисты», проведут отмену телесных
наказаний для взрослых. Смертная же казнь попрежнему
должна будет охранять господство буржуазии, а сообщения
газет о приведении в исполнение смертных приговоров внушать
соединенное со страхом уважение к британскому правосудию.
Под лицемерным лозунгом «смягчения наказания» буржуазия
широко применяет изнурительный труд осужденных, особенно
в колониальных владениях с нездоровым климатом. Недаром
применительно к ссылке в такие колонии появился термин «сухая
гильотина»: ссыльные погибают здесь в течение двух — пяти
лет. Случаи возвращения из ссылки рассматриваются как чудо.
Но и лишение свободы не в виде ссылки приобретает сплошь и
рядом характер мучительства. Системы американских, а за ними
и европейских тюрем — келейная, молчания, — угнетаю¬
щие психически и разрушающие физически, действуют на заклю¬
ченных и нередко приводят их к смерти или психическим болез¬
ням. Столь же мало говорит о буржуазной гуманности и приме¬
няющееся в ряде государств (отдельные штаты США и др.)
пожизненное тюремное заключение или на 50—80 лет2 3.
Полное бесправие отбывающих это тюремное заключение
осужденных, телесная неприкосновенность которых и даже их
жизнь зависят от воли тюремной администрации, дорисовывает
картину. Исполнение приговора в буржуазных государствах
служит цели устрашения широких масс трудящихся.
Советское социалистическое уголовное право всегда рассма¬
тривало смертную казнь как исключительную меру наказания.
Без нее нельзя было обойтись в первой фазе развития Советского
1 См. ст.ст. 1, 9, гл. III Уложения царя Алексея Михайловича, соот¬
ветствующие статьи Каролины (1532 г.). См. Кистяковский, Смертная
казнь (2 изд. М. 1910 г.); М. Гер нет, Преступление' и наказание в связи
с эволюцией общества (Итоги науки, т. 5).
3 В советской литературе см. А. Герцензон, Уголовное право. Часть
общая (М. 1948).
См. также Фойницкий, Ссылка на Западе (СПБ 1893); Таган¬
цев, Уголовное право. Общая часть, т. 2 (СПБ 1902).
615
государства в борьбе против классовых врагов — контрреволю¬
ционеров, пытавшихся всеми методами — от вооруженных вос¬
станий и террористических актов до вредительства и саботажа
на всех участках советского строительства—подорвать дело
социализма. ,
Высшую меру наказания приходилось применять и к послед¬
ним остаткам разбитых классов, -не желавшим примириться
с фактом завершения построения социалистического общества,
ставшим на путь измены своей родине, лелеявшим планы закаба¬
ления СССР иностранными империалистами, пытавшимся под¬
рывать экономическую основу Советского государства — социа¬
листическую собственность.
Но в этой второй фазе развития Советского государства
огромная политическая, экономическая и моральная мощь СССР
и рост значения мирной организационно-хозяйственной и куль¬
турно-воспитательной функции нашего Советского государства
должны были отразиться и в системе наказаний. Исторический
Указ Президиума Верховного Совета СССР 26 мая 1947 г. об
отмене смертной казни в мирное время показал еще раз всему
миру величие Страны Советов, ее подлинно социалистический
гуманизм.
С принятием этого Указа вся советская карательная система
во всех своих звеньях проникнута идеей воспитания. Задача
государственного принуждения в форме наказания — воспитание
трудящихся в духе коммунистического отношения к труду, к со¬
циалистической собственности.
377. Исполнение приговора как особая стадия процесса. Ис¬
полнение приговора есть реализация его содержания как веления
суда, обращенного к соответствующим органам государства и
создающего их обязанность по применению мер наказания. Ис¬
полнение приговора есть та часть процесса, к которой стремится
все движение уголовного дела. Ни формально, ни по существу
оно не может быть оторвано от процесса, как это пытаются де¬
лать теоретики, строящие процесс в виде «юридического отно¬
шения».
Реальной своей стороной (организацией отбывания лишения
свободы в исправительно-трудовых лагерях и т. д.) исполнение
приговора не является, конечно, частью уголовного про¬
цесса в техническом смысле *.
Однако ряд вопросов, связанных как с юридической стороной
приговора — его оформлением и исправлением, так и содержа¬
нием приговора и порядком его исполнения, — вопросы об от-
1 Из сказанного нельзя делать того вывода, что судья не должен иметь
никакого отношения к организации отбывания наказания. Наоборот, только
изучая эту организацию и влияние ее на заключенных, судья получает необ¬
ходимое для постановления правильных приговоров представление о сущно¬
сти одной из главных применяемых им мер наказания.
G16
срочке, о замене одной меры наказания другой и пр., входят
в круг процессуальной деятельности суда.
378. Общие положения об исполнении приговора. Основными
положениями учения об исполнении приговоров надо считать
следующие:
1) Обязательность точного исполнения при¬
говора для всех государственных органов. Это положение
есть следствие «вступления приговора в законную силу» и прямо
выражено в ст. 19 Основ судоустройства и в ст. 32 Основ уго¬
ловного судопроизводства: «все приговоры ... всех судебных
учреждений ... подлежат приведению в исполнение всеми су¬
дебными и административными органами, в пределах их компе¬
тенции, по всей территории Союза».
2) Быстрота исполнения приговора. Практи¬
чески только быстрым исполнением приговора могут быть достиг¬
нуты цели уголовной репрессии как в отношении осужденного,
так и в отношении всего общества в целом. Этот принцип прямо
выражен в ст. 454 УПК, причем оправдательный приговор при¬
водится в исполнение самим председателем немедленно по его
провозглашении, обвинительный же—по вступлении его в за¬
конную силу. Поправкой к этому требованию закона в особен¬
ных случаях служит отсрочка исполнения (ст. 456 УПК) и
рассрочка уплаты штрафа (ст. 460 УПК).
3) Относительность неизменности пригово-
р а, возможность его изменения при исполнении его. Советское
законодательство, стоящее на точке зрения целесообразности
всех мер борьбы с преступностью, не может проводить принципа
незыблемости судебного приговора ради одного только поддер¬
жания авторитета судов. Старый лозунг правового возмез¬
дия потерял кредит даже в буржуазных государствах и тем
более не служит девизом советского правосудия. Приговор мо¬
жет еще считаться непоколебимым в смысле установления им
определенных фактов, да и то мы знаем, порядок возобновления
дел по вновь открывшимся обстоятельствам. Что же касается
резолютивной части приговора, то ее относительность вытекает
из руководящего принципа советского уголовного права —
целесообразности уголовной репрессии и отсутствия в
ней элементов бесполезного страдания для осужденного (ст. 4
Основных начал уголовного законодательства).
Поэтому приказ суда о том, чтобы осужденный был лишен
свободы на столько-то лет, может сохранять свою силу лишь
в пределах целесообразности, определяемой в каждом отдельном
случае индивидуальными особенностями осужденного.
Совершенно естественно, что советское право с первых
дней своего существования восприняло институты услов¬
ного осуждения и условно досрочного освобождения.
Возможность изменения приговора, в соответствии с особен¬
ностями дела, предусмотрена в правилах УК, УПК и ИТК о
617
замене штрафа принудительными работами и принудительных
работ — лишением свободы, об условно-досрочном освобождении,
о зачете предварительного заключения *.
379. Органы исполнения и надзора за ним. Органом ис¬
полнения приговоров является суд, в том смысле, что по
вступлении в законную силу приговор обращается к исполнению
судом, его вынесшим (ст. 455 УПК).
Фактическое исполнение приговоров возлагается на:
1) Председателя суда в отношении оправдательных пригово¬
ров.
2) Исправительно-трудовые учреждения в от¬
ношении лишения свободы и принудительных работ.
3) Общественные и профессиональные opra^i
низании в отношении объявления общественного порицания/
4) Судебные исполнители в отношении взыскания
штрафов (ст. 454 УПК).
5) Сельсоветы в отношении штрафов в местности, где нет
судебного исполнителя (ст. 459 УПК в редакции 1 января 1932 г.).
6) Различные административные органы в отношении уволь¬
нения от должности, принудительного лечения и т. п.
7) Руководители предприятий и учреждений в отношении при¬
говоров к принудительным работам по Указу 26 июня 1940 г.
Надзор за исполнением приговоров осуществляют органы про¬
куратуры.
380. Отсрочка исполнения приговора. Приговор приводится в
исполнение немедленно по вступлении его в законную силу.
Однако существует исключение из этого правила.
Определяемая судом, вынесшим приговор, отсрочка при¬
ведения в исполнение приговора дается в следующих случаях:
а) при болезни осужденного, если она препятствует примене¬
нию назначенной меры наказания,—до выздоровления;
б) при беременности осужденной, препятствующей отбыва¬
нию назначенной меры, — до истечения 2 месяцев после родов;
в) при особых обстоятельствах или особых условиях положе¬
ния осужденного (например, стихийные бедствия, смерть или
болез’нь единственного работоспособного члена семьи), когда
немедленное приведение приговора в исполнение может по¬
влечь тяжкие последствия для осужденного или его семьи
(ст. 456 УПК).
Последний пункт дает суду возможность определять в каж¬
дом отдельном случае, должно ли служить поводом для отсрочки
приводимое в ходатайстве осужденного основание.
Может случиться, что такое основание будет выяснено уже
1 Вызванная рядом условий механичность практического применения
условно досрочного освобождения (в РСФСР после отбытия половины, а в
УССР даже одной трети назначенного судом срока наказания) вредно отра¬
жалась на общепредупредительном и воспитательном воздействии наказа¬
ния и дискредитировала институт условно досрочного освобождения. В силу
этого он и был отменен.
6’8
на судебном следствии, и тогда определение об отсрочке может
быть включено в самый приговор. Чаще же оно выносится от¬
дельно после вступления приговора в законную силу. Практика
допускает при этом (но вряд ли основательно) применение от¬
срочки не только до момента фактического обращения приговора
к исполнению, но и в стадии исполнения
Если отбывающий лишение свободы помещен в лечебное за¬
ведение ввиду психической или другой болезни, то время, про¬
веденное им в лечебнице, не является отсрочкой и зачитывается
в срок лишения свободы (ст. 457 УПК).
Назначенный приговором штраф суд может не только отсро¬
чить, но и рассрочить на срок до 6 месяцев (ст. 460 УПК), а в
УССР — до 2 лет (ст. 388), если осужденный не в состоянии за¬
платить штраф немедленно.
381. Отсрочка исполнения приговора в военное время. Осо¬
бый вид отсрочки исполнения приговора в военное время преду¬
смотрен в прим. 2 ст. 28 УК РСФСР. Приговор, присуждающий
военнослужащего к лишению свободы без пора(жения прав, мо¬
жет быть по определению суда, вынесшего приговор, отсрочен
исполнением до окончания военных действий, с тем, что осу¬
жденный направляется в действующую армию. Если осужден¬
ный проявит себя стойким защитником Союза ССР, то по хода¬
тайству соответствующего военного начальства трибунал, вы¬
несший приговор, или ближайший военный трибунал может осво¬
бодить осужденного от назначенной меры Наказания либо заме¬
нить ее более мягкой.
Указом Президиума Верховного Совета СССР 27 февраля
1942 г. это правило было распространено на работников желез¬
нодорожного и водного транспорта, с тем что осужденные, к ко¬
торым суд найдет возможным применить отсрочку, направля¬
лись: лица призывного возраста, годные к несению военной
службы, в действующую армию, а остальные — на предприятия
с использованием их в должностях по усмотрению руководите¬
лей предприятий. Освобождение этих последних от наказания
допускалось по ходатайству соответствующего руководителя
предприятия, если они показали себя хорошо в работе на транс¬
порте.
Пленум Верховного суда СССР разъяснил, что правило,
установленное прим. 2 к ст. 28 УК, может быть применяемо по
приговорам судов к осужденным к лишению свободы без пора¬
жения прав военнообязанным, подлежащим призыву или моби¬
лизации в Красную Армию или Военно-морской флот1 2.
382. Изменение вступившего в законную силу приговора мо¬
жет последовать в ряде случаев:
1 Надо иметь в виду, что УПК (ст. 457) устанавливает особый порядок
досрочного освобождения — по причине тяжкой болезни.
2 Постановление Пленума Верховного суда Союза ССР 22 января 1942 г.
и 26 июля 1943 г.
619
1. При уклонении осужденного от уплаты наложенного на
него штрафа таковой может быть заменен принудительными ра¬
ботами из расчета за 100 рублей штрафа один месяц принуди¬
тельных работ (ст. 42 УК указывает, что суд может в самом
приговоре постановить о замене штрафа в случае неуплаты при¬
нудительными работами). Замена штрафа является не обязан¬
ностью, а правом суда. В иных случаях суд может признать
более целесообразным провести принудительное взыскание штра¬
фа, не заменяя его работами.
2. При повторном или упорном уклонении от назначенных
приговором принудительных работ таковые могут быть замене*
ны лишением свободы на тот же срок (день за день)
3. Суд обязан произвести зачет времени, проведенного в
предварительном заключении, в срок лишения свободы и прину¬
дительных работ, если он не был:произведен при вынесении при¬
говора (ст. 29 УК) (один день лишения свободы приравнивается
к трем дням принудительных работ).
4. Наиболее полное изменение приговора, которое превра¬
щается иногда в фактическую отмену назначенной в нем меры
наказания, имеет место при постановлении дополни¬
тельного приговора по совокупности состоявшихся о данном
осужденном отдельных приговоров. Это изменение приговора
(ст. 465 УПК) очень часто встречается в практике и представляет
собой применение в стадии исполнения приговора принципа ст. 49
УК. Здесь могут быть два случая стечения вступивших в за¬
конную силу приговоров об одном лице:
а) второе преступление совершено до обращения к исполне¬
нию первого приговора. В этом случае приговор к более суровой
мере наказания должен поглотить приговор менее суровый 1 2. Во
всяком случае при постановлении приговора по совокупности
окончательно определяемая мера наказания не может быть вы¬
ше наиболее тяжелой меры наказания из назначенных за от¬
дельные преступления 3;
б) второе преступление совершено после обращения к ис¬
полнению приговора. В этом случае дополнительный приговор
определяет общую меру наказания путем сложения мер, назна¬
ченных отдельными приговорами таким образом, чтобы с момен¬
та обращения к исполнению второго приговора осужденный не
1 Постановление Пленума Верховного суда СССР 23 сентября 1939 г.
2 23-й Пленум Верховного суда СССР разъяснил, что если одним приго¬
вором назначена более тяжелая мера репрессии, а другим (более легким) на¬
значена более тяжелая дополнительная мера, чем первым, то при вынесении
приговора по совокупности основная мера репрессии назначается по первому
приговору (более тяжелая), а дополнительная мера репрессии — по второму
приговору (также более тяжелая). («Сборник действующих постановлений и
определений»),
3 Постановление Президиума Верховного суда РСФСР 16 декабря
1933 г.
620
мог отбывать более 10 лет лишения свободы или одного года
принудительных работ *.
В том и другом случае суд, постановляющий дополнитель¬
ный приговор, может исходить только из приговоров, вступивших
в законную силу. При этом в описательной части дополнитель¬
ного приговора должна быть приведена сущность обвинений и
резолютивных частей первоначальных приговоров, а в резолю¬
тивной части должно быть указано, что настоящий приговор
постановляется по совокупности или по сложению таких-то при¬
говоров.
5. В обратном смысле возможно изменение приговора об
условном осуждении в период испытательного срока в случае
совершения нового преступления (ст. 54 УК). Разрешение во¬
проса об отбытии меры наказания по первому приговору может
быть включено в новый приговор, но может производиться и
отдельно: очень часто уже после обращения к исполнению вто¬
рого приговора обнаруживается существование первого.
6. Особым видом изменения приговора во время его испол¬
нения является применение досрочного освобождения осужден¬
ного ввиду заболевания душевной болезнью или тяжким неизле¬
чимым недугом (согласно заключению о том врачебной комис¬
сии, ст. 457 УПК).
383. Процессуальный порядок разрешения вопросов, возникаю¬
щих в стадии исполнения приговора. Все вышеперечисленные
вопросы об изменении приговора, а также вопросы истолкова¬
ния всякого рода сомнений и споров, возникающих при исполне¬
нии приговора, разрешаются судом, вынесшим приговор, или
соответствующим судом, в районе которого приговор исполняет¬
ся (с истребованием всего производства по делу) в судебном
заседании, с извещением прокурора и осужденного, а также
гражданского истца, если подлежащий рассмотрению вопрос ка¬
сается гражданского иска (ст. 462 УПК) 1 2.
Рассмотрение дела приближается к порядку, установленно¬
му для производства в суде второй инстанции: доклад судьи,
объяснения осужденного и его защитника, а также гражданско¬
го истца и заключение прокурора.
1 Пленум Верховного суда РСФСР разъяснил, что при совершении нового
преступления после вынесения приговора по делу, но до вступления его в за¬
конную силу применяется также принцип сложения мер, определенных по
обоим приговорам (Постановление 7 июня 1926 г.).
В этом же смысле постановление Пленума Верховного суда СССР по
делу Кузнецова: ст. 465 УПК РСФСР, ссылающаяся на ст. 49 УК, имеет в
виду совокупность таких преступлений, из которых каждое совершено до
вынесения первого из приговоров («Судебная практика», 1944, вып. XII,
стр. 10).
2 Верховный суд СССР разъяснил, что в порядке ст. 461 УПК не может быть
разрешен вопрос о гражданском иске, который не был рассмотрен судом при
рассмотрении дела по существу (определение УСК по делу Федосеева и др.—
-«Судебная практика», 1944, вып. X, стр. 19).
621
По заслушании заключения прокурора и объяснения сторон
суд выносит определение.
Определение это подлежит обжалованию на общих основа¬
ниях.
ЛИТЕРАТУРА К ДВЕНАДЦАТОЙ ГЛАВЕ
Б. СПЕЦИАЛЬНАЯ СОВЕТСКАЯ:
1. Учебники '
Вышинский, Курс уголовного процесса, стр. 199, 206.
Строгович, Уголовный процесс, стр. 483—488.
В. ДОПОЛНИТЕЛЬНАЯ:
1. Учебники
Фойницкий, Курс уголовного судопроизводства, II, стр. 573—590.
Случевский, Учебник русского уголовного судопроизводства,
стр. 657—664.
СОДЕРЖАНИЕ
ОБЩАЯ ЧАСТЬ
ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ И ПРИНЦИПЫ ПРОЦЕССА
Стр.
Глава I — Основные приятия 3
Литература к первой главе 33
Глава II — Историческое развитие форм уголовного процесса .... 35
I. Суд и процесс в рабовладельческом обществе 35
II. Суд и процесс в феодальном обществе 52
III. Развитие форм буржуазного суда и процесса 66
Литература ко второй главе 73
Глава III — История русского процесса 75
Литература к третьей главе 97
Глава IV — Уголовный процесс современных буржуазных государств 99
I. Процесс англо-саксонского типа 99
II. Следственно-обвинительный процесс 121
III. Уголовный процесс Германии 130
Литература к четвертой главе 136
Глава V — История: советского процесса 138
Литература к пятой главе . 168
Глава VI — Основные 'принципы советского уголовного процесса. . 169
Литература к шестой главе ... 193
Глава VII — Обвинение 195
Литература к седьмой главе 214
Глава VIII — Обвиняемый. Защита 216
Литература к восьмой главе . . 230
Глава IX — Гражданский иск в уголовном процессе 231
Литература к девятой главе 246
Глава X —Общее учение о доказательствах 247
Литература к десятой главе 285
Глава XI — Виды доказательств и отдельные источники доказа¬
тельств
I. Свидетельские показания
II. Экспертиза
III. Личные объяснения и показания обвиняемого
IV. Вещественные доказательства
V. Письменные доказательства
Литература к одиннадцатой главе
Глава XII — Меры процессуального принуждения
Литература к двенадцатой главе
Глава XIII — Судебные решения. Сроки. Издержки
Литература к тринадцатой главе
287
292
305
317
322
325
327
329
341
342
347
623
ОСОБЕННАЯ ЧАСТЬ
ДВИЖЕНИЕ УГОЛОВНОГО ДЕЛА
Глава I — Возбуждение уголовного преследования (уголовного дела)
Литература к первой главе
* Глава II — Предварительное производство
Литература ко второй и третьей главам
Глава III — Обвиняемый на предварительном следствии. Окончание
следствия 40д
Глава IV — Подсудность 438
Литература к четвертой главе ; 450
Глава V — Предание суду 451
Литература к пятой главе 462
Глава VI — Судебное разбирательство 463
Литература к шестой, седьмой и восьмой главам 499
Глава VII — Постановление приговора 500
Г л а в а! VIII — Отношение приговора к обвинению 535
Глава IX — Обжалование и пересмотр судебных решений 542
Литература к девятой главе 591
Г'лава X — Особые производства 592
Литература к десятой главе 602
Глава XI — Производство в военно-судебных органах 603
Литература к одиннадцатой главе 613
Глава XII — Исполнение приговора . 614
Литература к двенадцатой главе 622
цчШо
Редактор А. Б. Бондаренко. Техн, редактор А. Н. Макарова. Подписано
к печати 6/XI1948 г. Л-77725. Печ. л. 39. Уч.-изд. л. 43,38. В печ. л. 44688 зн.
Формат бумаги 60х921/1о. Зак. 1524. Тираж 50 000.экз.
2-я типография „Печатный Двор* им. А. М. Горького треста „Полиграф-
книга" ОГИЗа при Совете Министров СССР. Ленинград, Гатчинская, 26.