Курс уголовного процесса. - Вышинский А.Я.

Автор: Вышинский А.Я.

Теги: правоведение право уголовный процесс

Год: 1927

Похожие

Уголовный процесс

Уголовное право России. Практический курс

Обратная сила уголовного закона: некоторые проблемы совершенствования Уголовного кодекса Российской Федерации

Текст

КУРС
УГОЛОВНОГО
ПРОЦЕССА

ЮРИДИЧЕСКОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО НАРКОМЮСТА РСФСР
МОСКВА 1927
f |8*>
pjtj A' я' вышинский
КУРС
УГОЛОВНОГО
ПРОЦЕССА
ЮРИДИЧЕСКОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО НАРКОМЮСТА РСФСР
МОСКВА—1927
Москва. Главлит № 84.194.
7.030
оМослолиграф», 16-я типография, Трехпрудный, 9.
' I. Введение.
I
. v „ ” Наука уголовного судопроизводства принад-
. . i головам про- числ^ак называемых общественных наук,
цесс, как наука, т-е. ц^ук.^Лфощих своим содержанием изучение
общественных явлении. Эти яияекия, как известно, чрезвычайно разно-
образны. Весьма разнообразны и науки, посвященные их изучению.
Однако, при всем своем разнообразии все они имеют между собой
много общего—именно поэтому при классификации наук по отдель-
ным видам и группам можно выделить не только большую группу об-
щественных наук, но и среди этих последних - особую группу пра-
вовых наук.
От других общественных наук (социологии, изучающей общие
законы развития человечества; политич. экономии, изучающей
законы капиталистич. хозяйства, и т. п.) правовые науки отли-,
чаются тем, что предметом их изучения, независимо от специали-
зации этих наук, является область регулирования складывающихся’
в человеческом обществе отношений, так называемых правовых отно-.
шений, т.-е. таких отношений, которые входят в состав возвышаю-
щейся в обществе над его экономическим базисом «надстройки»'
и отличаются характерным признаком принудительности. У
История права неразрывно связана с историей государства. Когда
в известную историческую эпоху человеческое общество теряет ха-
рактер однородного целого и расщепляется на классы с их противо-
речивыми интересами, и когда вслед за тем эта противоречивость
классовых интересов столь обостряется, что создается угроза самому
существованию общества, тогда из самого хода общественного раз-
вития возникает новая сила—государство.
Государство понадобилось именно для того, чтобы противоре-
чия классовых отношений не уничтожили окончательно общество,
раздираемое этими противоречиями на части 1).
,) «Государство, говорит Энгельс, есть продукт общества, достигшего из-
вестной степени развития; есть признание, что оно распалось на непримиримые
классы и что оно не имеет средств примирить эти противоположности; а чтобы
эти противоположные классы с противоположными экономическими интересами
не уничтожили друг друга и вместе с тем самое общество в бесплодной борьбе,
понадобилась особая власть, стоящая, невидимому, выше общества, призвание
которой, если не уничтожить борьбу, то держать ее в границах «порядка». Эта
— 4 —
«В основание учреждения государства легла потребность держать
в повиновении различные общественные классы», говорит Энгельс
в своей книге «Происхождение семьи, частной собственности и го-
сударства». Это свое призвание государство выполняет, как особая
«машина», при помощи специальных своих органов — армии, поли-
ции, бюрократии, суда, тюрем, законодательных учреждений
и т. д. и т. п.
Возникши среди классовой борьбы и в результате победы в этой
борьбе наиболее сильного класса, захватившего в свои руки господ-
ство над другими классами и самим обществом в целом, государство
приобрело специфический отпечаток эксплоатации и угнетения всех
других классов. Это сделало из государства, как оно исторически
сложилось, орудие принуждения, насилия, подавления. Государство,
говорит Энгельс в «Антидюринге», это «особая сила для подавления»
Государство—это целая система принудительных отношений;
это—«организованно-совокупная власть класса» (Энгельс—Жилищ-
ный вопрос), это—в отношении к буржуазному государству—«не
более, как комитет, выбранный для заведывания общественными де-
лами буржуазии» (Ком. Маниф.), в применении к пролетарскому
государству—«организованный в господствующий класс пролета-
риат» (там же)1).
Государство, таким образом, «исторично», и «исторично» прежде
всего в том отношении, что оно возникает на определенной ступени
общественного развития (см. выше) и меняет свое классовое содер-
жание в зависимости от ступеней этого развития, оставаясь фор-
мально в то же время всегда «особой силой для подавления»...
Таким же продуктом исторического развития является и право.
Его создали те самые классовые интересы, которые породили
необходимость в создании государства. Что же такое это право?
Это—совокупность известных правил (норм), принудительно при-
меняющихся в соответствующих случаях, порожденных обществен-
ными отношениями. Посредством этих правовых норм яснее и тверже
звучит голос государства, сиречь господствующего класса. Посред-
ством законов господствующий в государстве класс предписывает
остальным классам такое поведение, какое соответствует интересам
его господства. Отказ от повиновения, нарушение закона обрушивает
на голову неповинуюшегося всю силу государственной моши.
Право делает то же самое дело, что и государство. Дружно и со-
гласованно они защищают господствующий класс против всяких
посягательств на него и на его отдельные интересы.
И государство и право всегда носят вполне выраженный клас-
совый характер, возникая из экономических отношений, из борьбы
классов.
власть, из общества выделившаяся, над ним ставшая и вместе с тем ему чуждая,
и есть государство» («Происх. оемьи, части, соб. и гос.»).
*) См. также Ленина *Госуд. и револ.». «Письмо к раб. Евр. и Амер.»
(т. XVI) и др.
— 5 —
«Ваше право, писали в «Ком. Маи.» Маркс и Энгельс, обра-
щаясь к буржуазному государству, есть только возведенная в закон
воля вашего класса, воля, содержание которой определяется мате-
риальными условиями существования вашего класса».
Поэтому правовые понятия (идеи) суть простые порождения гос-
подствующих в обществе условий производства и собственности, хотя
юристы и воображают, что эти понятия не зависят от экономических
отношений и стоят над ними. Это, говорит марксизм, заблуждение.
В действительности, юристы имеют дело не с априорными (незави-
симыми от опыта) положениями, а с положениями, отражающими
реальные, экономические отношения * *).
«Право, писал Маркс в «Критике Готской программы», никогда
не может стоять выше экономического строя и обусловленного им
культурного развития общества».
В этом смысле право—зеркало жизни, отражение общественных
отношений, выражение господства наиболее сильного экономически
класса.
И государство, и право порождены, таким образом, классовым
обществом. Они олицетворяют собой господство определенного класса,
они защищают его классовые интересы и являются поэтому классо-
выми категориями.
В отношении государственного и гражданского права это оче-
видно. В частности о классовой природе гражданского права пре-
красно говорит интересная работа Монтера «Гражданское право
и неимущие классы населения», где можно прочесть следующие,
напр.» строки: «Гражданское право разрабатывалось в течение тыся
челетий исключительно состоятельными классами; оно ограждает
и стоит безусловно на страже их интересов».
2.Классовая при-
рода уголовного
процесса.
сомнению 2).
Представляет ли в этом отношении какое-либо исключение уго-
ловно-процессуальное право? Не является ли оно лишенным этой
классовой печати, не свободно ли, по крайней мере, оно от особен-
ностей классового порядка?
Изучение истории уголовно-судебного права показывает, что
и эта отрасль права носит такой же классовый характер, как и все
другие отрасли права3).
И в самом деле. Если, как это показали Маркс и Энгельс, право
есть только возведенная в закон воля господствующего в данном
обществе класса и если все содержание права определяется материаль-
Ъ «Юрист воображает, что действует с априорными положениями, а это
всего лишь экономические отражения» (Письмо к К. Шмидту, Письма Маркса
и Энгельса, над. М. Раб., 1923).
*) Гаазе. «Классовое правосудие».
’) А. Вышинский. «Суд и карательн. политика сов, власти», 1925.
Труднее обнаруживается классовая природа
уголовного права. Но рассмотрение сводов уго-
ловных законов буржуазных государств не оста-
вляет в этом Отношении и здесь никакого места
6 —
ными условиями существования этого класса, то не может быть,
чтобы какая-то одна группа законов вдруг оказалась в каком-то
исключительном положении. Это тем более невероятно, что назна-
чение уголовно-процессуальных законов состоит ни в чем ином, как
в обеспечении возможности наиболее быстрого и полного примене-
ния материальных законов.
Вот почему можно было бы утверждать, опираясь на одну только
силу логики, что уголовно-судебное право, несмотря на формальный
характер своих норм, является классовым правом, отражая собой
экономическую сущность своей эпохи, являясь одной из форм за
щиты интересов господствующего класса. Но исторические факты,
точно установленные наукой, избавляют от необходимости прибегать
к одним лишь логическим рассуждениям. Они говорят с научной
убедительностью о классовом характере уголовно-процессуального
права, хотя в кодексах и уставах это нередко тщательно затушевано
и не всегда проявляется в грубом и неприкрытом виде.
Больше того. В уголовно-процессуальном праве, как и в праве
материальном, наблюдается даже нередко некоторая непоследова
тельность с точки зрения интересов господствующего класса.
Кодексы законов сплошь и рядом оказываются не в состоянии
отразить сущность классовых отношений, как отношений господства
одного класса над другими классами, в чистом, так сказать, виде.
Являясь выражением экономики данного общества, право должно
быть, по определению Энгельса, «выражением внутренне-согласован-
ным» *), когда «точность отражения экономических отношений стра-
дает все более и более» 2).
На примере французской буржуазии эпохи 1792—1796 г.г.,
«чистая правовая последовательная идея» которой оказалась, по вы-
ражению Энгельса, фальсифицированной уже в Наполеоновском
кодексе, Энгельс показывает, как происходит, что не всегда кодекс
«представляет из себя резкое, несмягченное, правдивое выражение
господства одного класса».
В эпоху классической буржуазной революции—французской ре-
волюции 1789 г.—пролетариат был в состоянии так давить на свой
господствующий класс, что последнему приходилось в ущерб «чи-
стоте» своей собственной правовой идее в собственный кодекс вносить
в интересах пролетариата всяческие «смягчения» 8).
История русского уголовного законодательства знает также не-
мало примеров вынужденного отступления господствующего класса
от прямой и резкой, несмягченной формулировки законов в своих
интересах, несмотря на очевидное противоречие со своей «чистой»
правовой идеей. И это вовсе не случайно. Это стоит в прямой зави-
симости от того хода вещей, которому подчиняется ход идей, вообще,
и правовых идей, в частности.
*) Письмо Энгельса к К. Шмидту, 1890 г., ц. о. 279.
*) Там же.
*) Таи ж.е.
— 7 —
Останавливаясь на этом последнем вопросе, Энгельс писал: «Ход
правового развития состоит главным образом только в том, что сна-
чала пытаются устранить противоречия, вытекающие из непосред-
ственного перевода экономических отношений в юридические прин-
ципы, а потом влияние и принуждение дальнейшего экономического
развития опять постоянно ломает эту систему и вовлекает ее в новые
противоречия» 1).
Ход правового развития, таким образом, совершается диалек-
тически, как совершается развитие самой жизни. Отражаемые про-
тиворечивым содержанием жизни противоречия в сборниках за-
конов—неизбежны. Но эти противоречия, как бы они ни искажали
«чистой» правовой идеи, не в состоянии уничтожить классовых осо-
бенностей правовых норм и целых систем.
В этом отношении уголовно-процессуальные нормы не соста-
вляют исключения из общего правила.
История уголовно-процессуального права от древнейших вре-
мен—от времен древней Греции и Рима, древнего Новгорода и старой
Москвы, от времен романо-германских народов VI—VII в.в. и мрач-
ного средневековья до самых последний дней современных госу-
дарств—представляет ряд многочисленных и чрезвычайно убедитель-
ных доказательств связи между системами и отдельными нормами
уголовно-процессуального права и экономическим строем каждой
данной эпохи. Эта история представляет ряд красноречивых иллю-
страций того, как в уголовно-процессуальных нормах находило свое
отражение классовое неравенство и господство интересов угнетаю-
щих классов.
Обратимся к этим иллюстрациям.
По древнейшему своду русских законов «Русской Правде» (XII—
XIII в.в.) в полном соответствии с обще-политическими условиями
того времени и всем экономическим строем тогдашнего русского обще-
ства, не всем членам этого общества предоставлено было такое важ-
ное процессуальное право, как право свидетельствовать на суде.
Такое право принадлежало только людям свободным. «Холопы» же
такого права не имели.
«Русская Правда» так прямо и говорила: «Ты тяже<все судять
свободными».—«Будеть ли послух холоп, то холопу на правду не
вылазати»... — «А послушество на холопа не складають; но оже
не будуть свободного, но по нужи сложити на боярьска тивуна, а на
инех не складывати» 2).
Свободным людям, т.-е. по преимуществу имущим слоям обще-
ства, принадлежали и другие привилегии. «Во уважении к их знат-
ности», по новгородским законам им предоставлялось даже прися-
гать не лично, а через доверенных людей 3).
*) Там же.
*) «Русская Правда», ст.ст. 110, 111, 89; изд. под ред. Сергеевича, СПБ, 1904.
•) А. Куницин. «Истор. изобр. древн. судопр. в России», 102. Влад.-Бу-
данов. «Обзор ист. р. пр.», 644, изд. 1900, Киев.

— 8 —
Известно, что одним из страшнейших орудий «сыскного» (след-
ственного) судопроизводства эпохи судебников (1550 г.) и Уложения
ц. Ал. Мих. (1649 г.) была пытка. Однако, по древним русским за-
конам знатных людей, дворян, детей боярских и торговых людей
нельзя было подвергать пытке по одному только оговору. В таком
случае пытке обязательно должен был предшествовать «обыск», т.-е.
расследование всех обстоятельств, вызвавших оговор. Если же ого-
воренный являлся бродягой, или если оговорщиками были дворяне
или дети боярские против крестьян, своих людей и «дворников», то
обыска могло и не быть: крестьян разрешалось подвергать пытке
и по одному голому оговору х). Если по какому либо делу к сыску
привлекались помещик и его «люди», то прежде подвергали пытке
людей помещика; помещика же пытали лишь в том случае, когда
«люди» сознавались в приписываемом им преступлении.
Та же черта наибольшего благоприятствования интересам ко-
мандующих классов нашла свое выражение и в правилах о подсуд-
ности. По законам «Господина Великого Навгорода» «холопей и по-
ловников» можно было судить только в присутствии их господ. Больше
того,—владелец земли вообще считался судьей всех, обитавших на
ней ’).
Этот же самый принцип—чья земля, того и суд—мы встречаем
и в законодательстве Запада эпохи феодализма, в так называемой,
сеньериальной юстиции.
«Право суда,—говорит по этому поводу Эли,—есть только ответ-
вление собственности. Оно составляло принадлежность, прерогативу
или, если хотите, одну из неизбежных обязанностей, связанных с вла-
дением землей».
Собственность была единственным титулом этой юстиции, ее
единственным основанием.
«Там,—говорит Эли, — где переставала существовать собствен-
ность, переставала существовать и юстиция» 3).
Это в высшей степени красноречивое доказательство той эконо-
мической подоплеки, которая скрывается за отвлеченными форму-
лами законодательства, и которая накладывает свой отпечаток и на
всю систему в целом.
Уже цитированный мною Эли (НёНе) очень ярко изобразил сущ-
ность этой системы в следующих словах: «У сеньоров были свои
судьи, как и свои солдаты. Они открывали свои ассизы (суды), как
отправлялись в походы. Оружие и процессы им служили для
* ) В. Линевский, проф. «Исслед. начал уголовн. права, излож. в Ул. ц.
Ал. Мих.» 1847. См. также ссылки на классов, различия D др. судопроизводстве
у Сергеевича: «Лекции и исследования по др. ист. руоск. права», 1894 , 381. См.
также Н. Ланге, «Дровнс-рус. уг. судопроизводство», гл. V, 133 и след. Автор,
несмотря на свою явную реакционность, не в состоянии отрицать классовых при-
вилегий дворян при применении в качестве доказательств пытки.
* ) А. Куницин. «Истории, изображ. древн. судопроизв. в России», 47. См.
также НёНе. «Traitd de 1'instr, crim.», v. I, § 59—о «патримон. юстиции».
’) НёНе, ц. с., v. I.
— 9 —
укрепления их права: оружием они защищались от равных, судами—
от низших...»
Эти суды существовали только для сильных и могущественных,
для слабых и «малых» (les petits) этих судов не существовало. Ни-
какой общественно-принудительной силы для приведения пригово-
ров этих судов в исполнение не существовало: если осужденный был
слаб и предоставлен самому себе, сеньор имел все средства, чтобы
привести свой приговор в исполнение. Если же он был силен, если
он был окружен многочисленными слугами и вооруженными дру-
зьями, единственным способом привести приговор в исполнение
была война г).
Вполне естественно, что при таком положении вещей феодаль-
ному суду были присущи и своеобразные формы судопроизводства,
целиком испытывающие на себе влияние всего феодального строя.
Судебный поединок, публично-состязательное судопроизводство, суд
равных—вот характерные особенности феодальной юстиции. Наобо-
рот, принцип публичного обвинения, поддерживаемого любым гра-
жданином в интересах всего общества, стоял в прямом противоречии
с феодальным строем, и поэтому, как говорит Эли, среди феодальных
нравов оставался бездействующим, бессодержательным *). •
С течением времени в недрах феодального общества народились
новые явления. Жители городов организовались в коммуны и кор-
порации. Потребовалось обновление процессуальных порядков, вы-
работка новых процессуальных форм. Создались новые судебные
органы: королевские превотства и сенешательства ’). В борьбе с мно-
гочисленными феодальными царьками, мешавшими развитию хозяй-
ственной жизни и ее успехам своими бесконечными войнами, между-
усобииами, постоянной анархией, эти новоявленные судебные органы
сыграли важную роль.
Все эти бальи (судьи) оказались сильным орудием в руках ко-
ролевской власти, боровшейся за государственное единство, за цен-
трализм.
Интересно проследить, как изменяются процессуальные формы,
отвечая совершившимся изменениям в самом строе хозяйственно-
политических отношений.
Оружием, посредством которого новые суды вели победоносную
борьбу с феодализмом, был, как это ни покажется странным, ряд
процессуальных новшеств: право апелляции и обвинение ex officio
(в силу возложенной на обвинителя государственной обязанности),
сосредоточенное в руках королевского чиновника (officier du roi),
судебное следствие (вместо судебного поединка, подчинявшего судеб-
ное решение голой силе) и постоянные судьи.
Все это должно было служить и, действительно, служило к укре-
плению центральной власти, являясь в то же время результатом, как
’) НёНе, ц. с., 407.
* ) Там же, 410.
* ) Средне-вековые названия судов.
т
— 10 —
говорит Эли, не законов, а нравов, общих тенденций и социальных
условий х).
Насколько изменение процессуальных форм и процессуальных
начал стоит в зависимости от совершающихся в общественных отно-
шениях перемен, можно видеть из истории борьбы,, продолжавшейся
почти три века, между двумя началами подсудности: началом под-
судности по месту жительства обвиняемого и началом подсудности
по месту совершения преступления. Почему эти два начала так упорно
боролись друг против друга за свое признание? Потому, что одно
из них, и именно первое, совпадало с собственническими интересами
сеньора, тогда как второе целиком удовлетворяло вожделениям цен-
тральной власти.
«Суд по месту жительства обвиняемого,—говорит Эли,—это суд
сеньора, который на основании этого принципа вправе требовать
к себе своих вассалов, преследовать их и вне своих владений и пре
тендовать на монопольное право суда над ними. Суд по месту совер-
шения преступления, это—королевский суд, который претендует на
право наказывать виновного, схваченного на королевской террито-
рии, несмотря на протесты своего сеньора, и который стремится рас-
пространить шире свою юрисдикцию, разрывая связь вассала с его
господином» -).
Триста лет продолжалась борьба между двумя этими процес-
суальными принципами, и закончилась победой второго в тот мо-
мент, когда феодальная власть сеньоров оказалась окончательно
сломленной укрепившейся королевской властью.
«В XIII в.,—говорит Эли,—подготовлялась революция в обще-
ственных учреждениях и, следовательно, в учреждениях и юриди-
ческих. В XV веке эта революция совершилась...» 3).
Переходя к современной эпохе—к эпохе буржуазно-демократи-
ческих государств, с одной стороны, и советского государства, по-
рожденного Октябрьской революцией, с другой, можно также кон-
статировать очень резкое отражение в нормах уголовно-процессу-
' ального права основного характера социальных отношений эпохи.
Уголовно-процессуальное право буржуазных государств является
ничем иным, как применением в области процесса основных принци-
пов буржуазной идеологии, уходящей своими корнями в произвол
ственные отношения своего времени.
В последующем изложении при описании и анализе отдельных
процессуальных институтов мы подробнее остановимся на этом во-
просе. Сейчас же отметим лишь то обстоятельство, что самый состав
судей, как коронных, так и присяжных, принадлежащих во всех
буржуазных государствах, как общее правило, к цензовым элемен-
там, говорит сам по себе о классовом характере буржуазного судо-
производства.
* ) Нё11е, и. с., 417.
* ) Там же, 574. См. Ordonance 1566 г.
• ) Там же, 579.
—• li
В буржуазно-демократических государствах уголовный суд так же
призван выполнять одну из важнейших функций государственной
власти, как и во всех других государствах. Вот почему этот суд,
а, следовательно, и характеризующие его сущность процессуальные
формы всегда носят на себе отпечаток господствующих в данном об-
ществе классовых отношений, проникающих собой весь строй об-
щественной и политической жизни.
Государственная власть создает такие судебные формы, какие
оказываются наиболее удовлетворяющими ее интересам. Интересы же
государственной власти—это интересы господствующего в государ-
стве класса.
Совершенно поэтому правилен общий большинству исследова-
телей-процессуалистов взгляд на уголовный процесс, как на явле-
ние, теснейшим образом связанное с основным характером социаль-
ной и политической жизни народов.
«Отсюда,—говорит, напр., Тальберг,—особая подвижность уголов-
но-процессуального законодательства. Всякий более или менее значи-
тельный, крутой поворот в государственной или политической жизни
общества неизбежно отражается в уголовном процессе» х).
Поэтому кто хочет понять значение той или иной процессуальной
формы, тому надлежит обратиться к широкому исследованию тех
общественно-политических отношений, в условиях которых создалась
и действовала эта форма.
Действующее в Союзе Советских Социалистических Республик
уголовно-процессуальное право, проникнутое, как и все союзное за-
конодательство, ярко выраженным классовым характером, также тре-
бует своего изучения в этом широком охвате.
Подведем в кратких чертах некоторые итоги. Мы видели, что
наука уголовно-судебного права, как наука общественная, стоит
в теснейшей связи с рядом других наук, изучающих различные сто-
роны общественной жизни. Мы видели, что при изучении своего соб-
ственного предмета—форм и институтов уголовного судопроизводства,—
наука уголовно-судебного права не может сойти с общей для всякого
научного исследования почвы диалектического материализма.
Уголовно-судебное право, как право вообще, является не чем
иным, как выражением определенных экономических, общественных,
классовых отношений. Понимание отдельных процессуальных форм
и целых процессуальных институтов, оторванных от породивших их
социальных отношений, вне связи с классовой борьбой и классовыми
условиями жизни общества, не может быть достаточно полным и пра-
вильным. Изучение уголовно-судебного права приобретает поэтому
значение, далеко выходящее за пределы изучения норм или явлений
чисто технического порядка; оно становится изучением самого об-
щества, его истории, его социальной сущности.
*) См., напр., Тальберг. сРус. угонов. судопр.», 10.
II. Уголовный процесс—понятие и сущность.
t При определении уголовного процесса надле-
. определение. жит различать два понятия: одно имеет в виду
совокупность норм, определяющих деятельность органов суда
(уголовный процесс—угол.-процессуальное право); другое—эту самую
деятельность, как совокупность действий, совершаемых теми или
иными органами судебной власти (уголовный процесс в собствен, смы-
сле слова). Характерной особенностью уголовн. процесса является
его динамичность, подвижность, переход от одной стадии к другой.
Самое название «процесс» выражает именно эту черту присущего
уголовному, как, впрочем, и гражданскому судопроизводству
движения.
Обычное определение уголовного процесса сводится к указанию,
что процесс—это определенный порядок применения уголовных за-
конов 2), путь, через который применяется уголовное законодатель-
ство страны 3), средство осуществления карательной деятельности
государства 4), взаимоотношение прав и обязанностей определенных
суб'ектов (сторон и суда), имеющего своей задачей разрешение пра-
вового спора 5), средство обеспечить материальному закону его пол-
ное выявление °).
Каждое из этих определений формально правильно. Ибо, дей-
ствительно, процессуальные нормы имеют своим назначением обес-
печить наиболее правильное и отвечающее интересам государства
применение законов материального характера. Уголовно-процессу-
альная задача—внести в дело применения материальных законов из-
вестный порядок, известную систему, устранить произвол, личное
усмотрение, своеволие. В этом отношении уголовный процесс можно
уподобить учреждению конституционного порядка. Уголовный про-
цесс служит крепкой гарантией защиты не только (и не столько)
*) Процесс от лат. слова f>roceiicrf — идти вперед. - «Само производство
называется уголовным судопроизводством или уголовным процессом, пот., что он
движется вперед (sich bewegt) к определенной цели». Graf zu Dohna, Das
Strafprozcssrecht, Berlin, 1925.
•) Фойкицкий. «Курс уголов. судопроизв.»
’) Сучевский. «Учеб. рус. угол, процесса* *.
*) Тальберг, ц. с.
*) Розин. «Уголов судопр».
•) НёНе. ц. с.
— 13 —
интересов отдельных лиц, поскольку эти интересы не расходятся
с интересами господствующего класса, но и интересов самого этого
господствующего класса.
Задача уголовного процесса—обеспечить государственной власти
наиболее легкий, полный и быстрый результат в отыскании того, что
называется материальной истиной. Когда старая (буржуазная)
теория, определяя понятие уголовного процесса, указывает на эту
его особенность, она не делает никакой ошибки. Но ошибку она де-
лает тогда, когда ограничивает свою задачу только этим определе-
нием. Она совершенно игнорирует социальное содержание уголовного
процесса. Она совершенно не ставит перед собой и, след., не дает
ответа на другой вопрос—чем об’ясняется, что в одну эпоху мы имеем
одни уголовно-процессуальные формы, в другую—другие? Чем об'-
ясняется то обстоятельство, что в различные эпохи мы имеем процес-
суальные формы с таким различным содержанием? Что представляет
собой, иначе говоря, уголовный процесс с точки зрения борьбы об-
щественных сил, что собой он представляет как общественное
явление?
Ни на один из этих вопросов буржуазная школа юристов не дает
никакого ответа.
Между тем, именно ответ на эти вопросы представляет наиболь-
ший интерес, раскрывая ту социальную природу уголовного про-
цесса, которая по сути дела и составляет предмет уголовно-судебной
науки, как науки общественной.
Отвечая на поставленные выше вопросы, нужно сказать, что уго-
ловный процесс, как определенное юридическое отношение, является
отражением существующих в обществе классовых отношений. Уго-
ловный процесс отражает эти отношения в разрезе защиты и охраны
интересов господствующего класса, и представляет собой поэтому
совокупность норм, служащих в конечном счете тем же целям, что
и нормы уголовно-материального права.
Таким образом, уголовный процесс, как известное юридиче-
ское отношение, является системой принудительных норм, уста-
новленных государственной властью, как органом господствующего
класса.
В этом отношении уголовный процесс, как правовая система, ни-
чем не отличается от всякой другой правовой системы—уголовного
права, государственного, административного и т. д., и т. д.
Отличие уголовно-процессуальной системы права от других си-
стем права заключается в тех специфических способах, в том своеоб-
разном направлении, в котором чдет эта защита классовых интере-
сов при помощи процесса.
Своеобразие это заключается в том, что нормы права процес-
суального сами по себе или, если можно так выразиться, непосред-
ственно не играют роли регулятора этих отношений. Уголовный за-
кон регулирует эти отношения непосредственно: он дает прямые
предписания, он назначает прямо и непосредственно наказание, по-
лагающееся за неисполнение этих предписаний.
14
Задача уголовного закона— укрепление существующего обще-
ственного строя, предохранение его от всяких на него посягательств,
угрожающих его прочности и незыблемости.
«Нормы права закрепляют и способствуют воспроизводству су-
ществующей системы (производственных, общественных, А. В.) от-
ношений».
«Тем самым они закрепляют господство командующего класса
и, следовательно, служат его интересам» *).
Эту свою общественную функцию уголовный закон выполняет
непосредственно.
♦ Иначе обстоит дело с уголовно-процессуальным законом. Вся его
роль сводится в конечном счете к тому, чтобы облегчить и обеспечить
, наилучшую возможность применения материального закона. Значе-
ние уголовно-процессуального закона поэтому субсидиарно. Его роль
• вспомогательная.
Он достигает цели, поставленные перед ним классовым законо-
дательством, не непосредственно, как уголовный закон, а посред-
ственно, обеспечивая известные условия действия последнего.
» Поэтому уголовный процесс (уголовно - процессуальное право)
можно определить, как систему принудительных норм, установленных
государственной властью, как властью господствующего класса, в
, целях наиболее правильного и полного применения норм уголовно-
материального права, защищающих господство этого класса.
* В этом определении мы находим не только те элементы, которые
• дают представление об уголовном процессе, как «способе», «пути»,
«средстве» осуществления материального права, но и те, которые
подчеркивают его социальную природу, отмечают его классовые осо-
бенности.
Исходя из этого определения, можно будет дать ответ и на во-
прос о причинах тех отличий, которые отделяют одну процессуальную
систему от другой. Определяя уголовный процесс, как явление обще-
ственного порядка, мы получаем возможность найти в самом обще-
'твенном строе об’яснение тем или другим процессуальным особен-
ностям.
Уже из сказанного выше очевидна глубокая
связь, существующая между уголовно-процессуаль-
ным правом,-с одной стороны, и уголовным пра-
вом, с другой.
Эта связь столь велика, что в древнейших законодательствах не
проводилось никакого различия между законами материального и фор-
мального права. Как на пример такого смешения в одном сборнике
уголовных и уголовно-процессуальных законов можно сослаться на
«Русскую Правду», где мы находим рядом статьи и процессуальные
и материальные, а часто в одной и той же статье находим элементы
и того и другого права. Так, ст.ст. 1—17 представляют собой по
своему содержанию нормы материального права, ст. 18—о поклепной
2. Уголовный
процесс и уго-
ловное право.
’) И. Подволоцкий. * Марксистская теория права», ИЗ-
15
вире—процессуальную; ст.ст. 22—23—процессуальные, ст.ст. 24- 30—
материальные, ст. 31—смешанная, ст. 32 и ст. 33—опять сме-
шанные, НО—111—процессуальные и т. д. Характерна ст. 115: «Аже
кто убиеть жену, то тем же судом судити, якоже и мужа. Аже будет
виновата, то пол виры, 20 гривен». Здесь мы находим первую поло-
вину текста в виде нормы процессуальной, вторую половину—в виде
нормы материальной х).
Такую же картину мы наблюдаем и в сводах других народов.
Во Франции 'уголовно-процессуальные формы были изложены от-
дельно от уголовно-материальных впервые лишь в революционном
Code рёпа! 25 сентября 1791 г., хотя окончательное разделение этих
систем произошло лишь в 1808 и 1810 г.г. В Германии разделение
этих систем произошло также в это время (Баварское Уложение
1813 г.) 2).
В России окончательное отделение законов материальных от про-
цессуальных произошло лишь с изданием Судебных Уставов 20 но-
ября 1864 года.
Но, несмотря на разделение в сборниках законов этих двух
областей права, в до-револ. праве существовало немало норм, которые
могли с одинаковым успехом быть отнесенными как к материальному,
так и к формальному праву. Случевский справедливо указывает^на
целый ряд таких «двуполых» норм, которые одинаково могут рас-
сматриваться как постановления то того, то другого права. Такова,
напр., норма о частной жалобе, как условии наказуемости и пресле-
дуемое™ уголовно-частных преступлений. В Улож. о нак. (1885 г.)
было немало процессуальных постановлений. Наоборот, в Уст. Уг.
Судопроизв. были постановления материального порядка *).
Не менее глубока связь между материальным и процессуальным
уголовным правом и в области, так сказать, органического, а не
только внешнего порядка. В те времена, когда, напр., животные
почитались способными отвечать за причиняемый ими вред, как за
преступление, в уголовном процессе существовали и особые форм*;
преследования и наказания этих животных 4).
Таким образом, начало материального порядка о вменении влияг
определенным образом на выработку специфических процессуальных
постановлений. Господствовавший одно время (в 80-х г.г.) принцип
устрашения, когда наказание, по словам Миттельштедта, должно
было быть «злом, мучением и страданием», породил в процессе пытку,
инквизицию, полное обезличение обвиняемого.
Эта близость проявляется и в области научной разработки во-
просов и в области толкования законов.
О связи процессуального права с государственным, после того,
что было сказано выше, можно особо и не говорить. Эли справед-
х) «Рус., Правда», изд. под ред. Сергеевича.
’) Фойницкий. «Курс Угол. Судопр.», 3.
") Случевский. «Учебник рус. угол, процесса*, 5.
Ъ Emil Aghel. «Curiosity judlciaire* et historiques du moyen Age-.
16 —
3. Уголовн. про-
цесс и граждан,
процесс.
диво замечает, что уголовный процесс глубоко и тесно (intimement)
связан с государственным правом ‘).
Английский закон Habeas Corpus, по замечанию Тальберга, по
существу есть процессуальный закон 2).
Гораздо более спорным является вопрос о связи
уголовного процесса с гражданским процессом.
Нет никакого сомнения в том, что принципы,
лежащие в основе уголовного и гражданского про-
цессов в буржуазном праве, различны. В основе уголовного процесса
лежит принцип публичности. В основе процесса гражданского—
принцип частного интереса 3).
«Дело гражданское есть происходящее в судебном порядке раз-
бирательство о правах и обязанностях граждан, составляющих част-
ное достояние», говорит о гражданском процессе в отличие от про-
цесса уголовного Фойницкий и добавляет: «Имея предметом своим
частные интересы, гражданское дело в его возникновении, движении
и прекращении может быть всецело предоставлено частному усмо-
трению» 4).
Эту точку зрения разделяет и ряд других видных юристов бур-
жуазной школы.
Так, Тальберг, Демченко, Случевский, Вах (Wach), Гарро (Gar-
raud), Кестлин, Ортлов, Биркмейер и многие другие стоят именно
на этой точке зрения, защищая мысль о «радикальной разнице» между
уголовным и гражданским процессами, лежащей в самой их природе б).
Сторонники этой точки зрения исходят из предположения, что су-
ществует несколько видов неправды—«неправда уголовная», «неправда
гражданская» и т. д. Гражданская неправда, по их мнению, касается
лишь одного обиженного и не представляет опасности для общества
(Тальберг).
«Природа частно-правовых отношений, говорит Тальберг, исклю-
чает необходимость энергичного, деятельного вмешательства госу-
дарства в гражданское правосудие». Гражданский процесс, рассу-
ждают сторонники этого взгляда, имеет своей целью не материаль-
ную, а формальную истину *).
Вследствие этого, говорят они, государство в гражданском про-
цессе—«мало заинтересовано» в исходе дела (Случевский), судья-
цивилист «бывает поставлен в тяжкую необходимость постановлять
решение вопреки внутреннему своему убеждению» (Тальберг), мате-
*) H6lie, ц. с., V. I, 9.
’) Тальберг. «Русское угол, судопроизводство», 10.
а) Правда, это деление права на публичное и частное все более и более
теряет своих сторонников и среди буржуазных юристов. По этому поводу см.
замечания у Гойхбарга, «Хозяйств, право РСФСР».
•) Фойницкий, ц. с.. 7.
») Тальберг, ц. с.—Демченко. «Угол, суд, как особая ветвь юстиции»
(Ж. М. Н. П., 1873, № 2): Случевский, ц. с.- Wach. «Vertr3ge Ober der Relchs-
civilprozcss; Garraud. Traitd th6or. et prat. d'in. cr.; Ortlof. «Das Strafverfahren
in s. leit. Griindsatzen. См. также Розин.—Угол, судопроизв.», 1916 г.
•) ц. С.
17 —
риальная истина в гражданском процессе «может быть только слу-
чайным его результатом» (Вах).
Таким образом, гражданский процесс по природе своей реши-
тельно отличается, по мнению буржуазных юристов, от процесса
уголовного, где господствует публичный, общественный, государ-
ственный интерес.
Нужно сказать, что, действительно, действующее право бур-
жуазных государств дает все основания к защите только что изло-
женной точки зрения. Положительное право буржуазии резко под-
черкивает частно-правовой характер гражданского процесса, про-
тивопоставляя ему публично-правовой характер уголовного процесса.
В нашем дореволюционном праве этот принцип нашел свое от-
ражение в ст. 367 Устава Гражд. Судопроизводства, где сказано:
«Суд ни в коем случае не собирает доказательств и справок, а осно-
вывает решение исключительно на доказательствах, представленных
тяжущимися».
Ясно, что при таком положении вещей не может быть и речи
о материальной истине: истиной будет признано не то, что есть на
самом деле, а то, что будет доказано наиболее ловкой, опытной, умело
поведшей дело стороной.
Попытка некоторых юристов спасти положение указанием на то,
что у законодателя не могло быть и не было мысли создать из гра-
жданского суда «отсиживающих урочное время должностных лиц,
в отупении выслушивающих прения»1), должна быть признана
обреченной на неудачу. Именно такое отупение и наблюдалось в до-
революционном суде при рассмотрении гражданского дела. Попытка
заслонить 367 ст. У. Гр. Суд. следующей статьей (ст. 368), разре-
шавшей гражданскому суду указывать сторонам на те обстоятель-
ства, которые суд считает существенными, и давать срок на предста-
вление доказательств, также несостоятельна, ибо, как это раз’яснил
Сенат (реш. 1893 г., № 21), это составляло не обязанность суда,
а только право суда. Самое же важное в этом вопросе то, что суд
во всяком случае не имел права указывать, в чем должны состоять
эти доказательства 2).
Таким образом, бесспорно, что положительное право буржуаз-
ных государств проводит резкую грань между основами уголовного
и гражданского процессуального права.
Но служит ли это достаточным основанием, чтобы утверждать
эту грань в самой природе обоих процессов? Дает ли это основание
считать, что эта грань не только существует в действующем бур-
жуазном праве, но и должна существовать, не может не существо-
вать? Такое утверждение было бы совершенно неправильно.
В самом деле, почему буржуазное право стоит на строго выдер-
жанной точке зрения частно-правового характера гражданского про-
цесса? Потому что в самой основе гражданских (имущественных)
*) Гордон. Правда н скорость в граждан, процессе.
!) Боровиковский, А. Отчет судьи, Ilf «Дела мужичьи».
Курс уголовного процесса, 2
-- 18 —
правоотношений буржуазного общества лежит принцип «laissez faire»,
«всяк за себя, бог—за всех».
Этот принцип опирается на господствующую в буржуазном об-
ществе частную собственность, на «свободу» личных интересов, на
«независимость» и «неприкосновенность» личности, на «равенство»
и т. п. «демократические блага». Вскормленный и вспоенный в усло-
виях частно-собственнического хозяйства, этот принцип торже-
ственно царствует и в буржуазном суде, подчиняя волю суда воле
собственника,—того собственника, который лучше и сильнее воору-
жен и потому легче одерживает победу над своим противником.
Разве не то же самое наблюдается в самом буржуазном хозяйстве,
на рынке, в промышленности, в коммерции!
В борьбе хозяйственных интересов буржуазное государство «спо-
койно зрит на правых и виновных», ибо это совпадает с интересами
буржуазии, как господствующего класса. Такую же самую позицию
оно должно занимать и в борьбе этих же самых интересов перед
лицом гражданского суда, не смея поставить перед собой вопрос
о настоящей справедливости (материальной истине), но ограничи-
ваясь «справедливостью» формальной (формальной истиной).
Вот почему буржуазное государство относится и к способам
и средствам действия сторон в гражданском процессе, как выражается
Случевский, с индиферентизмом (безразличием).
Согершенно иначе обстоит дело в пролетарском государстве.
Здесь нет свободной борьбы предоставленных самим себе сил.
В пролетарском государстве жизнь общества строится на совершенно
иных, новых по сравнению с буржуазным обществом основаниях.
Совершенно иначе строятся здесь и правовые нормы, при чем в от-
личие от буржуазного права, старающегося прикрыть свою классо-
вую природу, пролетарское право прямо и недвусмысленно подчер-
кивает свою классовую сущность *).
Пролетарское право прямо отказывается—мы говорим сейчас
о гражданском праве—от защиты интересов каждой отдельной лич-
ности во что бы то ни стало и независимо от того, как она исполь-
зует принадлежащие ей права.
Ст. 1 Гр. Код. так прямо и говорит: «Гражданские права
охраняются законом за исключением тех случаев, когда они осу
ществляются в противоречии с их социально-хозяйственным назна-
чением».
Самая гражданская правоспособность представляется не столько
в личных, сколько в публичных интересах. Совершенно естественно,
х) Как на одну из попыток прикрыть классовую природу буржуазного гра-
жданского права, стоит указать на теорию проф. Синайского, защищающего
взгляд на это право, как на право «среднего человека*.- «Средний человек слу-
жит масштабом в творчестве гражданских норм...» «Средний человек есть в сущно-
сти человек большинства данной общественной среды».—«Гражданское право, за-
ботясь преимущественно о большинстве людей, иногда (?!) не может не нарушать
интересов меньшинства». От «среднего человека» проф. Синайский пришел к апо-
логии гражданского права, как способа зашиты большинства. И это в буржуазном
обществ*!—См. Синайский. «Рус. гражд. право», Ки^я, 1014 г.
19
что и порядок рассмотрения гражданских споров ио советскому за
конодагельству должен существенно отличаться от порядка, уста-
новленного буржуазным правом. И, действительно, Основные поло-
жения Гражданского Прочее. Кодекса РСФСР, с одной стороны, и гла-
ва XIII его, посвященная вопросу о доказательствах, с другой, дают
большое место началу публичному, явно ему подчиняя начало
частное.
По нашему праву, прокуратура вправе, если этого требуют
интересы государства или трудящихся масс, не только вступить
в дело, начатое по инициативе частных лиц, но и самостоятельно
начать гражданское дело (ст. 2 Гр. Пр. Код.). Согласно правилу
ст. 5 того же Кодекса, гражданский суд активно участвует в рас-
смотрении дела, не ограничиваясь рассмотрением представленных
сторонами документов, материалов и об’яснений, но действительно
стремясь к уяснению фактического положения вещей, действитель
ных прав и взаимоотношений тяжущихся.
Эта статья прямо требует от суда оказывать обращающимся
к его помощи трудящимся активное содействие к ограждению их прав
и законных интересов,—«дабы юридическая неосведомленность, ма-
лограмотность и подобные тому обстоятельства не могли быть исполь-
зованы им во вред».
В этих же целях, гражданско-процессуальный закон предоста-
вляет суду и инициативу в собирании доказательств (ст. 118, ст. 121).
Приведенные примеры свидетельствуют о коренных изменениях,
внесенных в гражданский процесс советским правосознанием. Но
эти же примеры свидетельствуют о том, что никакой принципиаль-
ной грани между уголовным и гражданским процессами не суще-
ствует, или, вернее сказать, существующая между ними разница
определяется разницей в самом строе общественных отношений, их
порождающих.
Исследуя этот вопрос в историческом разрезе, мы находим под-
тверждение именно этой точки зрения. В течение многих веков гра-
жданский процесс и уголовный процесс были неотделимы один от
другого. Они разграничились один от другого в тот момент, когда
уголовный процесс в руках господствующих классов превратился
в одно из орудий государственного управления. Когда государ-
ственная власть выскальзывает из рук буржуазии и переходит в руки
пролетариата, орудием осуществления защиты интересов трудящихся
становится не только уголовный, но и гражданский суд, вместе с чем
исчезает и самое различие в природе уголовного и гражданского
процессов.
Так совершается развитие судопроизводства, отражающее на
себе влияние законов, управляющих развитием всех общественных
явлений.
!П. Исторический очерк развития уголовного процесса.
История уголовного процесса знает две основ-
1. исторические ные формы судопроизводства: 1) обвинительную
формы уголовно- /или С0СТЯЗаТелЬНую) и 2) следственную (или ро-
го процесса. ^ыскную).
а) Оипинн-пмьная Обвинительная форма судопроизводства—древ-
форма судопроиз- нейшая. Она соответствует элементарному право-
водства. сознанию народа, как правосознанию, выросшему
в стихийной борьбе сталкивающихся и соперничающих между собой
сил. Она соответствует той эпохе, когда преступление рассматрива-
лось как дело частное, как нарушение интересов частного лица, а не
всего общества, не как общественно-опасное деяние. Преследование
преступника в это время предоставлялось силам потерпевшего, по-
страдавшего от преступления. Государственная власть в этом пре-
следовании не принимала никакого участия, целиком оставляя это
на обязанности потерпевшего или его родственников и друзей. Обви-
нительная форма процесса ведет, таким образом, начало от того спо-
соба расправы с преступником, который осуществлялся в виде кров-
ной мести, самосуда. Когда впоследствии государство взяло на себя
регулирование отношений в обществе, оно не могло оставаться со-
вершенно безучастным к совершающимся на его глазах актам кро-
вавой расправы—оно должно было вмешаться в эту область, внеся
сюда, хотя и в минимальной степени, начало регулирования, порядка,
некоторой общественной дисциплины.
Однако, оно не было в состоянии внести в эту область такие
коренные изменения, которые открыли бы в истории сразу какую-то
новую страницу. Оно не могло не считаться с укоренившимися в те-
чение веков обычаями народов и должно было в своих мероприя-
тиях исходить из исторически сложившихся условий. Признавши
необходимым вмешаться в дело борьбы с правонарушениями и, вме-
шавшись в него, государство в течение долгого времени должно было,
однако, если можно так выразиться, плыть по течению складываю-
щихся обстоятельств, попрежнему главную задачу возлагая на
плечи частных лиц, по инициативе которых только и могло возни-
кать уголовное преследование.
В эту эпоху роль государства в уголовном процессе все еще
оставалась пассивной. Государство принимало на себя весьма скром-
— 21 —
ную роль наблюдателя за ходом борьбы противников, отстаивающих
перед властью свое право и свой интерес, при помощи таких дока-
зательств, которые оказывались в их распоряжении без всякого
содействия со стороны государства.
Среди этих доказательств заслуживают особенного внимания два
доказательства—судебный поединок и, так называемый, суд божий.
Правда, лучшим доказательством, не оставлявшим никакого места
сомнению, считалось личное сознание обвиняемого. Если же обви-
няемый не сознавался в приписываемом ему преступлении, он должен
был принести присягу в своей невиновности (очистительная присяга),
и не только он, но и те, кто желал удостоверить нравственные ка-
чества обвиняемого (соприсяжники—пособники, «свидетели доброй
славы»).
Если присяга не внушала судье убеждения в невиновности
присягнувшего, то переходили к следующему доказательству—к «суду
божию».
Под этим именем разумелась особая система доказательств по-
средством кипящей воды, раскаленного железа и т. д. Считалось,
что невинный человек не может пострадать, если его рука будет опу-
щена в кипяток или к ней будет приложено раскаленное железо—
«правым бог владеет». Эта система доказательств (ордалии) просу-
ществовала в некоторых странах (напр., во Франции) до XVI века.
Другое доказательство—судебный поединок—было также наи-
более распространенным в описываемую эпоху. В назначенный день
противники во всеоружии сходились в страшном поединке, призывая
бога в свидетели своей правоты. Побежденный считался виновным.
Состязание в силе было способом доказать свое право, убедить в своей
невиновности.
Государственной же власти, суду предоставлялось лишь заре-
гистрировать исход поединка, признать правым победившего, ви-
новным—побежденного.
Таким образом, эта форма процесса характеризуется налич-
ностью частного обвинителя, без инициативы которого не было и са-
мого процесса, с одной стороны, и состязанием (борьбою) противников,
с другой. Отсюда и самое наименование этой формы процесса обвини-
тельным, состязательным процессом.
Наиболее чистая форма этого процесса имела место в древнем
Риме в эпоху questiones perpetuae *). В новое время этот тип про-
цесса сохранился в Англии, суд которой отличается, вообще, чертами
большой оригинальности.
«Английский процесс, говорит один из замечательнейших юри-
стов Англии Джемс Стиффенс, почти исключительно состязательный...»
Во всех стадиях этого процесса господствует начало состяза-
тельности—в обнаружении и поимке преступника, в подготовке
*) Так назывались особые судебные комиссии, заменившие собой во второй
половине республики суды народных собраний. Эти комиссии учреждались
особыми указами. Первой была комиссия по делам о взятках и вымогательствах
(Questio de repetundis, 149 г. до Р. X).
— 22 —
к судебному заседанию, рассматривающему дело по существу, нако-
нец, в судебном следствии.
В Англии во всех этих стадиях процесса явственно отделены
функции суда от функций сторон. Обвинителем здесь признается
община, представителем которой является т. н. большое жюри, насле-
дие собрания присяжных данной сотни, которое может начать уго-
ловное дело по собственной инициативе. Однако, как общее правило,
обвинение пред'является по жалобе потерпевшего, хотя английское
право допускает выступление в качестве обвинителя и всякого вообще
гражданина, даже не имеющего к потерпевшему никакого отношения.
«Охранение общественного мира, говорит Стиффенс, есть, без
сомнения, обязанность, лежащая на некоторых должностных лицах,
но в Англии нет чиновника (за исключением, может быть, коронера),
который был бы ex officio обязан искать преступников или разыски-
вать преступление» х).
Точно такое положение сохраняется и во всех следующих ста-
диях английского процесса: собирание и подготовка доказательств,
т.-е. то, что мы назвали бы предварительным следствием, находится
в частных руках. Чисто состязательный характер носит и судебное
следствие. Если обвиняемый признает себя виновным, то судебного
следствия не производят, а суд сразу переходит к определению на-
казания. Положение судьи весьма сильно напоминает положение
судьи в древних процессах: он только посредник, он только подводит
итоги тому, что прошло перед судом, не обнаруживая никакого вме-
шательства в самую суть спора, состязания.
Определяя положение судьи в английском процессе, Стиффенс
говорит, что его речь (заключительное слово) является только ре-
зультатом пред’явленных суду доказательств, а не самостоятельных
розысканий ’).
Совершенно очевидно, что эта система отличается чрезвычайными
недостатками. В руках богатых и сильных людей она легко пре-
вращается в орудие злоупотребления и настоящих преступлений.
«Английская система не только связывает руки преследованию
и способствует безнаказанности злодеев, но притесняет еще жесто-
ким образом невинных, которые попали случайно под суд», говорит
об этой судебной системе Стиффенс, приводя примеры того, как ока-
зываются в этом процессе бессильны бедняки, лишенные возмож-
ности, из-за недостатка средств, организовать судебный процесс так,
как того требовала бы защита их интересов.
Эта характеристика английского суда знаменитым английским
юристом доказывает, как далека такая судебная система от защиты
интересов трудящихся, какая буржуазная классовая печать лежит
на ней.
*) Стиффенс. Уголов. право Англии, перев. Спасовича, 1865. По закону
3. VII. 1879 г. в Англии введен институт государств, обвинителей, о чем см.
дальше.
*) Стиффенс, ц. с., 1, 208.
— 23 —
Из изложенного явствуют следующие характерные черты обви-
нительного процесса: 1) возникновение уголовного преследования,
как общее правило, по инициативе частных лиц, обычно являющихся
потерпевшими от преступления; 2) собирание и представление дока-
зательств в суд исключительно или преимущественно силами самих
сторон; 3) состязательность, борьба сторон—активность сторон при
пассивности суда, 4) устность и гласность судопроизводства.
Впоследствии, и особенно в эпоху господства
(piLiwSXwa канонического права (XI—XIV в.в.), состязатель-
судопронзводства. ная форма процесса постепенно начинает уступать
место новой процессуальной форме. В XII веке
на-ряду с римской формой обвинения (accusatio) создается форма
доноса (denuntiatio). Благочестивый папа Иннокентий III особенно
потрудился для укрепления этой формы процесса. Из этой формы
суда вышла знаменитая своими ужасами инквизиция.
Компетенция духовных судов сначала ограничивалась лишь ли-
цами духовного звания, впоследствии же она расширилась и подчи-
нила себе и светских лиц. Главным средством раскрытия преступле-
ний и преследования преступников при господстве этой формы судо-
производства делается розыск или следствие (inquisitio). Вводится
особая должность следователей (enqueteur)х), расследование окру-
жается тайной, судопроизводство перестает быть публичным, гласным,
как это было раньше. Судопроизводство ведется теперь письменным
порядком, и суд творит свое дело, опираясь главнейшим образом
на силу письменных документов.
Начало публичности находит себе в эту эпоху выражение в учре-
ждении особой должности государственного обвинителя (procureurs,
procuratores; promot. fiscal).
Эта следственная форма суда окончательно сконструировалась
и приобрела права гражданства в XV в., с каждым десятилетием
все более и более усиливаясь в своем значении, пока в XVII в. и, осо-
бенно, в XVIII в. не достигла своего апогея.
Успех следственной (розыскной) формы процесса об'ясняется
изменившимися в эту эпоху экономическими отношениями. Развитие
торговли и промышленности требовало более энергичных средств
борьбы с преступностью, чем это могло быть при господстве состя-
зательного процесса. Интересы хозяйственного оборота и усложнив-
шихся обществен, отношений требовали таких процесс, форм, которые
сосредоточили бы борьбу с преступностью в руках специальных
публично-правововых органов (следователи, прокуратара).
Основные черты этого следственного процесса, как можно уже
заключить из изложенного выше, сводились к следующему: 1) пре-
ступление преследуется не по инициативе потерпевшего, хотя и эта
инициатива не исключена, а по инициативе самого государства в лице
особо уполномоченных им на то органов, 2) расследование ведется
также особыми органами и в тех пределах, какие ими будут надле-
») НёНе, и. с., 524.
— 24 —
жащим образом установлены, 3) производство дела письменное и
тайное, 4) решение постановляется судом на основании данных, до-
бытых самими представителями власти и признанных ими способными
служить доказательствами по делу.
Оценивая обе эти формы процесса, как они исторически сложи-
лись, нужно отметить неудовлетворительность их обоих.
Правильно обе эти формы характеризует Гарро, как лишенные
необходимых гарантий в отправлении уголовного правосудия. В со-
стязательном процессе все дело предоставлено инициативе, энер-
гии и силам частного лица,—однако, все эти качества могут быть
парализованы влиянием, силою, страхом, подкупом противной сто-
роны. В следственном процессе раскрытие и преследование пре-
ступника сосредоточено исключительно в руках чиновников, дей-
ствующих под покровом тайны.
С течением времени следственная форма угол, процесса сде-
лалась сильным орудием полицейско-самодержавного государства,
перенесшего на у голов, процесс все свои особенности и недостатки.
Но такие процессуальные приемы, как пытка; такие условия веде-
ния процесса—как полное бесправие обвиняемого, полное отсутствие
гласности и т. п., вполне совпадающие с общим характером дворян-
ско-самодержав. государства, должны были вызвать решительную
против себя реакцию.
Рост новых производительных сил, подтачивавших феодальный
строй и требовавших новых политических форм, предопределил
крушение самодержавно-полицейского государства, а вместе с тем и
таких правовых форм, как следственная форма процесса. Буржу-
азное общество не могло уже удовлетвориться этой формой процесса,
как не могло удовлетвориться всем политическим строем «старого
общества», всем его «режимом». Оно искало новых политик, форм
и новых правовых форм. Ему нужна была такая правовая «над-
стройка», которая служила бы его экономик, потребностям, удовле-
творяла бы его классовые интересы. Вот почему к 18 веку все резче
и настойчивее стали раздаваться протесты против розыски, формы
процесса.
XVIII век был веком перелома не только в области экономики,
но и в области морали и права. Знаменитый Беккариа1), а вслед за ним
целый ряд блестящих мыслителей стремились доказать, как несчастно
должно быть то общество, где палач является единственным профес-
сором морали 2).
Под напором новых экономических отношений, вызвавших
к жизни новый общественный класс—буржуазию, произошли глу-
бокие изменения и в области политики, и в области права, вообще,
и права уголовно-процессуального, в частности.
J) Беккариа (1735—1794 гг.)—автор сочинения «О преступлении и наказа-
нии», где впервые был выражен протест против варварства средне-векового уго-
ловного законодательства.
*) Сен-Симон (1760—1625)—один из «великих утопистов».
— 25 —
Учредительное собрание революцией. Франции, возводившее на
развалинах феодального общества новый общественный строй, сделало
попытку построить и новый уголовный процесс, воспользовавшись,
однако, для этого обломками разбитой революцией старой процес-
суальной формы. К материалу, заимствованному в его наиболее при-
годной для новых целей части из розыскной формы процесса, оно
присоединило некоторые элементы процесса состязательного, создав
т. наз. смешанную форму процесса.
Эта смешанная форма выразилась в наиболее
1,1 мГсТи^|нв?,',>* ясном вияе 00 Франц, уг.-проц. Кодексе 1808 г.
у ' (Code d’instr, crim.): предварительное следствие со-
хранило характер розыскной деятельности — тайну производства,
письменность, устранение сторон; судебное следствие приняло англий-
ский, состязательный характер.
Из Франции этот тип смешанного процесса распространился по
всем государствам, сделавшись к середине XIX века господствующей
процессуальной формой во всей Европе.
Во второй половине XIX в. начало состязательности проникло
и в предварит, следствие и сделалось одним из основных принци-
пов буржуазно-правовой идеологии. Основной чертой этого начала
является отграничение функций суда от функций сторон, в смысле
перенесения центра тяжести на активность этих последних. Бур-
жуазный процесс, как и все буржуазное право в целом, стоит на
почве «свободы» процессуальных отношений, находящей свое яркое
выражение в начале состязательности, в котором отражается на-
чало конкуренции, являющейся одной из движущих сил всего бур-
жуазного общества. Здесь именно находит свое выражение пре-
клонение перед личной инициативой, личным расчетом, «свободной»
борьбой интересов, чем проникнуто в высокой степени все буржу-
азное общество, весь строй буржуазных отношений. Вот почему
это начало состязательности можно характеризовать как специфи-
чески буржуазное начало.
История русского уголовного процесса свиде-
тельствует о том, что и у нас уголовный процесс
шел в своем развитии тем же путем, что и в дру-
гих странах. Сначала самосуд, как нормальная
форма отправления судопроизводства 1).
Затем, когда общественная жизнь приняла более организован-
ный характер, преследование нарушителей чужих и общественных
интересов приняло форму исковой тяжбы («тяжи»), при чем в одном
процессе смешалась защита и против уголовных и против граждан-
ских правонарушений. В
степенна. Наоборот, роль
водится процесс, активна
2. История рус-
ского уголовного
процесса.
этом суде роль судьи—пассивна, второ-
сторон, силами которых строится и про-
и огромна.
См. Сергеевич, Лекции i
древн. судопроизводства в России.
и исследов., 569; Куницын, Истории, иэображ.
26 —
Процесс этой эпохи (до Судебников 1497 г. и 1550—1555 г.г.)
характеризуется чертами, свойственными состязательному процессу
Запада: привлечение к суду совершается по инициативе потерпевшего,
на суде стороны представляют такие доказательства, какие находят
нужными; в качестве доказательств фигурирует присяга, жребий,
ордалии (испытания раскал. железом и т. п.), судебный поединок
(поле).
В Московский период (эпоха Судебников) начинается обособление
состязательного процесса в уголовном суде от розыскного. На-ряду
с «тяжей» и «сводом» (своеобразная очная ставка) появляется сыск1).
Состязательный процесс именуется в это время судом, розыскной
процесс—сыском (розыском). Здесь главным процессуальным орудием
становится «обыск» и пытка* *).
У суда свои орудия—«правда» (свидетельские показания) и «крест-
ное целование» (присяга), «поле» и «жребий».
Сыск—это чистая форма следственного процесса, установленная
лишь для некоторых, наиболее важных категорий правонарушений
(разбой—губные дела). В это время создаются новые органы судеб-
ной власти—губные старосты (в царствование Ивана Грозного,
1539 г.), на обязанности которых лежало не только ловить, но и
«искать» и судить разбойников, и Разбойный Приказ (тоже в 1539 г.),
игравший роль апелляционно-ревизионной инстанции по отношению
к губным старостам *).
Петровская эпоха отмечается упорядочением производства в пре-
делах следственного процесса: учреждается в 1717 г. должность фи-
скала (с 1722 г. прокурора, promoter inquisitionis Запада); вво-
дится ревизионный порядок. Однако, сохраняется пытка *), ибо
попрежнему считается, что это лучшее средство получить собствен-
ное признание обвиняемого, которое почиталось «лучшим доказа-
тельством всего света». Вместе с тем усиливается значение формаль-
ных доказательств, усиливается письменность, тайна производства—
все начала чистого следственного процесса.
Свод законов 1832 г., во второй части XV тома которого содер-
жались нормы уголовно-процессуального права, в общем сохранял
старый порядок судопроизводства, отличавшийся хорошо известными
недостатками и пороками, увековеченными в многочисленных памят-
никах рус. литературы XIX века. Волокита, канцелярщина, непра-
восудие, лихоимство, взяточничество, вытекавшие не только из общих
социально-политических условий жизни того времени, но и из спе-
цифических свойств судебного строя, основанного на безответствен-
ности, письменности, господстве формальной теории доказательств,
отсутствии гласности, многочисленности инстанций и т. п. — вот
*) См. Сергеевич, ц. с.—«Сыск есть следственный суд».
•) Там же, 607.
•) Впоследствии (с начала XVII в.) Рааб. Приказ заместил собою губ.
старост, значение которых, как самостоятельной судебной инстанции, свелось
нанет.
*) Отменена при Ал. I—28 сект. 1801 г. Воинский Устав 1716 г.
— 27 -
основные пороки этого дореформенного суда, от которого, однако,
не далеко ушел и суд «реформированный» на основании Судебных
Уставов 20 ноября 1864 г.
В самом деле, как бы ни были значительны изменения, внесен-
ные в дореформенное судопроизводство Судебными Уставами,—глас-
ность, непосредственность, институт присяжных и т. д.,—они не
могли решительно изменить характер суда, как одной из форм клас-
сового господства дворян и новой буржуазии. В своем обновленном
виде, перестроенный по последнему слову буржуазно-правовой идео-
логии и техники, этот суд продолжал оставаться могущественным
орудием классового угнетения и классового «правосудия», блестяще
себя оправдавшим на протяжении всей последующей истории.
Судебная реформа 1864 г. стояла в прямой связи с общей ре-
формой 1861 г., вызванной крестьянскими бунтами, с одной стороны,
и разгромом дворянского царизма в Крымскую кампанию,—с другой.
Причины, породившие эту реформу, коренятся не в филантропиче-
ском и «прогрессивном» настроении правящего класса и его прави-
тельства, а в том неизбежном ходе вещей, который подтачивал силы
и могущество этого класса и готовил ему смену в лице нового класса
(буржуазии). Судебная реформа как и вся эта эпоха «великих реформ»,
была подготовлена неизбежным ходом истории, ходом экономического
развития. Судебная реформа была совершена не для народа, а против
народа, против трудящихся масс. Суд. Уставы 1864 г. помогли цар-
скому самодержавию окопаться на несколько десятков лет против
надвигающейся бури революции, — в этом был весь смысл и самой
реформы, укрепившей и улучшившей дворянский суд, приспособи
вшей его к новым экономическим и политическим потребностям
общества. Нет поэтому ничего удивительного в том, что и после
реформы 1864 г. суд сохранил все основные черты полицейско-
сыскного характера. Главная заслуга судебной реформы 1864 г. за
ключалась лишь в том, что суд был освобожден от тех крепостни-
ческих пережитков, которые мешали ему выполнять свою миссию
охраны буржуазно-дворянских интересов в условиях изменившейся
общественно-хозяйственной обстановки. Суд присяжных, созданный
«эпохой великих реформ», был прямым завоеванием русского «пере-
дового» общества, т.-е. нараставших сил либеральной буржуазии,
теснившей умирающее дворянство и стремившейся отвоевать для себя
у него необходимые «права и преимущества».
Суд присяжных в России, как и везде, создался в результате
ограничения прав дворянской бюрократии путем вторжения в область
государ. управления «народного» элемента, т.-е. опять-таки буржу-
азной демократии. Недаром же сторонники суда присяжных в России
называли его «палладиумом личной свободы», «судом общественной
совести» (Фойницкий, Владимиров, Джаншиев, Кубинский, Ровин-
ский, Кони и др.). Недаром же и русские мракобесы, противники
введения суда присяжных (Дейтрих, Фукс, Мещерский и др.) на-
падали на него, как на учреждение политическое, подрывающее устои
самодержавия.
— 28
Суд присяжных, действительно, явился в истории в результате
политических завоеваний буржуазии.—«Для своего существования,
писал проф. Владимиров, суд присяжных нуждается в правовом
государстве о. Но правовое государство—это буржуазно-демократи-
ческое государство, любимым первенцем которого является суд при-
сяжных. Он призван был ограничить и обуздать произвол дворян-
ской власти, и в этом его историческая заслуга. Институт присяжных
заседателей, введенный судебной реформой 1864 г., действовал при
окружи, судах внутренний России по делам, по которым наказание
было связано с лишением всех прав состояния или всех особенных,
лично и по состоянию присвоенных прав и преимуществ (ст. 201
У.У.С.). Политические дела в компетенцию суда присяжных не вхо-
дили. «Скамья присяжных» состояла из 12 лиц и решала только
вопросы факта (о виновности). Вопросы права (о квалификации
вины, мере наказания и т. д.) решал коронный суд, состоявший
из 3 чиновников. Цензовый состав «скамьи присяжных», условия,
порядок и способ составления этой скамьи—все это говорит о том,
что суд присяжных в России явился результатом сделки между вос-
ходящей буржуазией и умирающим дворянством.
Вот почему в глазах молодой русской буржуазии и всего так
называемого либерального общества Судебные Уставы пользовались
славою великого законодательного акта.
В действительности, Судебные Уставы были лишь призваны
укрепить разваливавшееся здание векового бесправия трудящихся
скрепить новыми и технически более совершенными способами веко-
вое угнетение рабочих и крестьян и предотвратить окончательный
развал того нелепого и позорного учреждения, которое носило на-
именование «судебного учреждения».
Но развитие общества шло вперед. Вновь и вновь изменявшиеся
общественно-экономические отношения подрывали господство дворян-
ства, а вслед за ним и буржуазии, выдвигали на историческую сцену
новые классы, новые общественные силы, угрожавшие господству
всего старого мира. Историческая задача последующей эпохи за-
ключалась в уничтожении этого мира. К решению этой задачи исто-
рия должна была подойти, уничтожив господство старых классов—
дворянства и буржуазии, уничтожив весь аппарат этого господства.
Революция 25 октября 1917 г. эту последнюю задачу совершила
полностью: она передала в руки рабочих и крестьян политическую
власть; она передала в их руки экономическое господство, уничтожив
частную собственность на средства производства; она разбила всю
правительственную машину старого общества и построила новую,
удовлетворяющую классовым интересам трудящихся масс.
Октябрьская революция разбила и старый суд, построив на его
месте суд новый, революционный, пролетарский.
IV. Исторический очерк развития советского судо-
устройства и судопроизводства.
История совет-
ского угол. про-
цесса.
Советский суд сложился и стал действовать в том
виде, как этр*мы имеем в настоящее время, не
сразу. Он имеет* уже свою историю, свидетельствую-
щую о величайших трудностях, какие пришлось
преодолеть пролетарскому государству, искавшему нужные ему формы
судебной защиты своих классовых интересов.
Первый акт, с которым мы сталкиваемся при изучении истории
советского судоустройства и судопроизводства, был декрет о суде,
известный под именем «декрета о суде № 1», распубликованный
24 ноября 1917 г. *). Этим декретом упразднялись все существовавшие
до того судебные учреждения (ст. 1), кроме мировых судов, действие
которых почему-то только приостанавливалось (ст. 2), а также про-
куратура, адвокатура и судебные следователи (ст. 3).
Взамен упраздненных судов декрет провозглашал учреждение
судов, «образуемых на основаниях демократических выборов», при
чем для мировых судов устанавливал временный порядок выборов
местных судей районными, волостными, уездными, городскими и гу-
бернскими советами раб., солд. и крестьян, депутатов, а на фронтах—
полковыми советами и полковыми комитетами (ст. 2).
Взамен упраздненных прокуратуры и адвокатуры декрет уста-
навливал право обвинения и зашиты для каждого неопороченного
гражданина, политически правоспособного, с допущением зашиты
и в стадии предварительного следствия.
Следовательские обязанности декрет о суде № 1 возлагал на
местных судей, действующих под контролем местным судов, утвер-
ждающих постановления местных судей, об аресте и предании обви-
няемых суду.
Подсудность местных судов определялась по гражданским спо-
рам—ценой иска не свыше 3.000 руб., по уголовным делам—нака-
занием не свыше 2 лет. Апелляция уничтожалась. Кассация была воз-
можна, но лишь по делам, по которым присуждено наказание свыше
7 дней лишения свободы или штраф свыше 100 руб. Кассационными
инстанциями являлись уездный и столичный с'езды местных судей.
J) Собр. Узак. I! Расп. Р.-Кр. Прав. № 4. 1917 г.
30
Право восстановления в правах и помилования осужденных
декрет предоставлял судебной власти (ст. .7), т.-е., очевидно, местным
судам, поскольку они уже действовали, и Револ. Трибуналам, учре-
ждаемым в составе председателя и 6 заседателей для борьбы против
«контр-революционных сил», а равно для борьбы с «мародерством,
хищничеством, саботажем и прочими злоупотреблениями торговцев,
промышленников, чиновников и пр. лиц» (ст. 8). При Ревтрибуналах
действовала особая следственная часть в виде следственных комис-
сий. Для принятия и дальнейшего направления дел учреждался
институт особых комиссаров, которые, как выражался декрет, выби-
рались местными советами (ст. 4).
Уже из этого краткого очерка декрета N? 1 видно, что он пред-
ставлял собой чрезвычайно наивный опыт сочетания либерально-
демократических принципов судебного устройства с новыми прин-
ципами. на которых должен действовать суд, осуществляющий
диктатуру рабочего класса.
Демократические выборы для всех судов, участие защиты в пред-
варительном следствии, право помилования, предоставленное судебной
власти, третейские суды для разрешения гражданских и частноуго-
ловных дел; наконец, кассационная инстанция в виде с'езда местных
судей,—воскрешение с'езда мировых судей, этого детища полю-
бовной сделки самодержавия с буржуазией,—все это пришло в де-
крет № 1 от старого мира, от старых либерально-демократических
правовых теорий, стоявших в решительном противоречии с характе-
ром и существом «плебейских» методов судебной расправы, которую
вынуждена совершать пролетарская диктатура.
С другой же стороны, упразднение старых судов в их непосред-
ственно-классовой форме, упразднение судебного сословия (только
низшим «чинам» декрет предписывал остаться на местах и продолжать
работу), отмена законов, противоречащих не только декретам Сов-
власти, но и партийным программам с.-д. и с.-р-ов, назначение судей
советами и, наконец, учреждение революционных трибуналов,—это
от революции, победившей в Октябре и мужественно борющейся за
окончательную победу в будущем.
В результате, как справедливо говорит т. Крыленко в своей
книге «Судоустройство Р’С.Ф.С.Р.», в одном и том же декрете, с одной
стороны, мы видим идеологическое господство буржуазной науки,
а, с другой стороны, принципиальный бунт против нее—исключитель-
ные суды вместе или наряду с «единым, равным для всех судом».
Декрет о суде № 1 служит прекрасной иллюстрацией к замеча-
нию Маркса о том, что коммунистическое общество, выходя из ка-
питалистического, носит на себе «во всех отношениях—экономиче-
ском, моральном и умственном — резкий отпечаток отличительных
свойств старого общества» ’).
Основной недостаток декрета 24 ноября (д. № 1), помимо только
что указанных, однако, заключался в той двойственности, которая
’) Маркс. Критика Готской программы
— 31
создала два типа, два вида судов, построенных на двух, диаметрально
противоположных принципиальных основаниях — общие (местные)
суды—на основе демократизма, исключительные суды (Ревтрибы)—
на классовой основе.
Вполне поэтому естественной явилась возгоревшаяся между
этими двумя началами борьба, все преимущества в которой оказа-
лись далеко не на стороне общих судов, что вполне соответствовало,
впрочем, общей соц.-политической обстановке ожесточенной граждан-
ской войны.
Неправильная исходная точка зрения, положенная в основу судо-
устройства декретом 24 ноября, предопределила ту бледную, неза
метную роль, которая выпала на долю народных судов, оттесненных
Ревтрибуналами и ВЧК на второй и третий план г).
Вместе с тем была в значительной мере поколеблена самая идея
единства судебной системы, идея единого суда.
В развитие и дополнение декрета о суде № 1 был затем издан ряд
постановлений:
1) от i8 декабря igrj г.—о револ. трибунале печати, переиздан-
ный в переработанном виде 28 янв. 1918 г. 2);
2) от ig декабря 1917 г.—в виде так называемой Инструкции
Рев. Трибуналу 3);
3) от 29 декабря igvj г.—о направлении неоконченных дел
упраздненных судебных установлений, имеющее преимущественно
технический характер 4);
4) от 7 марта (22 февраля) 1918 г.—так называемый декрет № 26);
5) от 16 (3) февраля 1918 г.—о третейском суде в);
6) от 4 мая 1918 г.—о Революционных Трибуналах7);
7) от II июня—об учреждении при ВЦИК’е Кассац. Отдела
8) от го июля 1918 г.—так называемый декрет о суде № 3 8);
9) от 23 июля 1918 г.—об организации и действии местных на-
родных судов •).
Всю эту группу декретов и постановлений можно подразделить
на две части—одну, охватывающую собой период деятельности НКЮ,
возглавлявшегося левым с.-р-ом Штейнбергом; эта группа декретов
представляла собой попытку исправления декрета № 1 в смысле
приспособления его к требованиям революционной действительности,—
попытку, надо признать, совершенно неудавшуюся. Другая часть—
четыре последних декрета: 4 мая, 11 июня, 20 июля и 23 июля 1918 г.,
когда НКЮ освободился от руководства Штейнберга и перешел под
РСФ СР^ 9Т0М ПОДР<>^НСС 7 БсРман» Очерки по истории судоустрэй-
*) С. У. и Р. Р.-Кр. Пр-ва, 1917, Nt 10, ст. 156; № 28, ст. 362.
• ) С. У. и Р. № 12. ст. 170.
* ) С. У. и Р. 1918, № 15, ст. 225.
• ) С. У. и Р. N1 26, ст. 420.
• ) С. У. и Р. № 28, ст. 366.
’ ) С. У. и Р. № 35, ст. 471.
• ) С. У. и Р. № 52. ст. 589.
• ) С. У. и Р. Nj S3, ст. 597.
— 32 —
руководство П. И. Стучка, делавшего энергичные усилия к тому,
чтобы очистить нашу судебную систему от буржуазно-демократиче-
ского наследия предшествующего периода и превратить ее в систему,
соответствующую всему строю пролетарского государства, осуще-
ствляющего диктатуру рабочего класса.
1. Декрет 18 декабря igiy г. (О революционном трибунале пе-
чати), переработанный и значительно дополненный декретом 28 ян-
варя 1918 г., ставил своей задачей создать суд исключительного по-
рядка. Его ведению подлежали «преступления и проступки против
народа, совершаемые путем использования печати», при чем к этим
преступлениям и проступкам относились «всякие сообщения ложных
или извращенных сведений о явлениях общественной жизни, поскольку
они являются посягательством на права и интересы революционного
народа», а также «нарушения узаконений о печати, изданных со-
ветской властью» (декрет 28 января).
Трибунал Печати состоял из 3 лиц, избираемых Советами, при
чем по декрету 18 декабря на него возлагались и обязанности след-
ственной комиссии (ст. 3), что по декрету 28 января 1918 г. было,
однако, возложено на специальные комиссии, также из 3 лиц и также
избираемые Советами.
Таким образом, следственный аппарат—вспомогательный судеб-
ный орган—по д. 28 января оказывался совершенно независимым от
суда. Несмотря на то, что п. «д» ст. 3 декрета допускал подачу в рас-
порядит. заседание Трибунала жалоб на действия следственной
комиссии, деятельность этой последней все же оставалась совершенно
от суда независимой, ибо в декрете не было .никаких норм, определя-
вших права суда по отношению к следственной комиссии.
Как и по декрету № 1, заседания Революц. Трибунала были
публичны.
К участию в судебном разбирательстве допускались стороны
(обвинитель и защита), при чем в качестве защитника мог выступать
любой гражданин. Решения Ревтрибунала были окончательны и обжа-
лованию не подлежали.
2. Декрет ig декабря («Инструкция»), уточняя ст. 8 декрета
о суде № 1, указывал более подробно те виды преступлений, которые
об’являлись подсудными Ревтрибуналам х).
Также более подробно указывались в нем виды наказаний, на-
лагаемых Ревтрибуналами,—денежный штраф, лишение свободы, уда-
ление из определенных местностей или из пределов Республики,
лишение политических прав, об'явление врагом народа, конфискация
и др. В отличие от декрета № 1, декрет 19 декабря предписывал
Трибуналам руководствоваться при решении дел—«обстоятельствами
дела и велениями революционной совести».
Ревтрибуналы избирались Советами—демократические выборы
декрета № 1 были, таким образом, аннулированы в отношении этих
*) Это—восстания против Советской власти, активное противодействие
правительству, саботаж, спекулятивная скупка предметов массового потребл. и т.п.
— 33 —
судов, что выгодно отличало декрет 19 декабря от декрета № 1
(24 ноября).
Но институт заседателей, хотя и сменяемых по отзывам Советов
до срока (п. «а» ст. 3), сохранялся, что для судов исключительного
порядка нельзя признать нормальным. Предварительное следствие
проводилось следственными комиссиями в составе 6-ти, а не 3-х лиц,
как по декрету 18 декабря и 28 января. В случаях «нарушения уста-
новленных инструкцией форм судопроизводства, а также обнаруже-
ния признаков явной несправедливости приговора!» (ст. 11), допу-
скалось, по предложению НКЮ и с разрешения ВЦИК’а, «вторичное
и последнее рассмотрение дела».
Этот декрет предоставлял каждому гражданину, присутствую-
щему в зале судебного заседания, право выступить в качестве за-
щитника или обвинителя, независимо от уже допущенных судом
защитника или обвинителя (ст. 10), что в условиях неокрепшего суда
и чрезвычайной сложности всей общественно-политической обста-
новки, не могло не создать ряд самых серьезных осложнений в су-
дебной работе.
Таким образом, два основных декрета этого периода были оди-
наково неудачны. Декрет о суде № 1 совершенно не отражал в себе
понимания исторических задач момента и поэтому не давал никаких
руководящих начал в деле нового судоустройства, декрет о Ревтрибу-
налах пытался исправить ошибку первого декрета, но с задачей не
справился, ибо стремился исключительному суду придать характер
суда, опирающегося на известные «правовые гарантии». Это создало
крайне противоречивое и совершенно невозможное, с точки зрения
карательной политики советской власти, положение вещей х).
3. Декрет о суде от у марта (декрет о суде № 2) нисколько не
улучшил дела.' Он представлял собой такую же смесь ошибочных
и верных положений, как и декрет № 1 и трибунальская инструкция,
свидетельствуя о чрезвычайной неустойчивости принципов, которыми
руководствовались их авторы.
Каковы основные черты этого декрета, по справедливому за-
мечанию т. Крыленко, представлявшего собой кульминационный
пункт развития абсолютной неразберихи, которую натворил Штейн-
берговский Наркомюст?*).
Часть первая этого декрета посвящена окружным народным
судам, учрежденным для рассмотрения дел, превышавших подсуд-
ность местных народных судов (ст.ст. 1—3 декрета). Члены окружных
народных судов избирались советами, которые имели по отношению
к ним и право отзыва. Рассмотрение дел происходило с участием
народных заседателей (3 члена и 4 заседателя—по гражданским
делам, I член и 12 заседателей—по уголовным делам), которым со-
’) См. подробный анализ «Инструкции» у Н. В. Крыленко, ц. с., где, ме-
жду прочим, ревтрибунал по декрету 19 декабря характеризуется как образец
«пролетарского либерализма». Нечего и говорить, что в условиях 1917—1918 гг.
такой^ либерализм решительно ничем не оправдывался.
Курс уголовного процесса. 3
34 —
ставлялись сессионные списки. Очередные списки составлялись путем
жеребьевки.
Вот первый пример смешения противоположных принципов: сме-
няемость судей и что-то в роде суда присяжных, назначение судей
и избрание судьями, согласно ст. 2 декрета, председателя суда и пред-
седателей отделений *).
Этот советский суд «присяжных» выступает в декрете № 2 в до-
вольно откровенном виде. Так, народные заседатели имели право
отвода назначенного для председательствования в данном деле члена
суда (ст. 29); председатель принимал участие в совещании народных
заседателей с правом совещательного голоса (ст. 30), при чем, вместо
председательского резюме старого суда присяжных, вводилось по
существу тоже резюме в виде «заключения» председателя о мере на-
казания (ст. 30).
Этим декретом роль председателя суда (судебного присутствия)—
представителя государственной власти—-была сведена, таким образом,
на-нет. Суд оказывался не орудием классовой диктатуры, а какой-то
либерально-демократической трибуной, каким-то «общественным»
учреждением, вовсе не обязанным и не способным проводить ту судеб-
ную политику, которая нужна государственной власти.
Вторая часть декрета была посвящена кассационному производ-
ству. Кассационная инстанция тоже была построена на демократиче-
ских основаниях: согласно ст. 4 декрета члены окружных народных
судов избирали из своей среды надлежащее количество членов Област-
ного народного суда, избирающих в свою очередь председателя
суда и председателей отделений. Образованный путем таких «демо-
кратических» выборов суд—областной народный суд и являлся
кассационной инстанцией.
Члены областных судов могли отзываться как советами, так
и избиравшими их общими собраниями членов окружных судов
(прим, к ст. 4).
Таким же «демократическим» способом строился и Высший
Судебный Контроль, в задачи которого входило установление един-
ства («единообразия», по выражению декрета) кассационной практики.
В. С. К. составлялся из членов областных судов, избиравшихся их
общими собраниями.
Совершенно очевидно, что подобная организация контрольно-
кассационной инстанции могла привести только к одному: никакого
контроля со стороны высших органов, никакого единообразия касса-
ционного руководства и кассационной политики!
Немудрено, что от такого построения кассационной системы
получался результат прямо противоположный тому, к которому
стремился декрет!
В следующей (четвертой) части своей, те же элементы демокра-
тизма нашли свое выражение в требовании мотивировки со стороны
’) «Члены суда избирают из своей среды председателя суда и председате-
лей отделений, отзывают их и избирают на их места других» (ст. 2).
— 35 -
суда своего отказа от применения «устарелых или буржуазных за-
конов» (ст. 8).
.Совершенно непонятная боязнь порвать с этими законами, ка-
кое-то необ’яснимое тяготение сохранить с ними преемственность
лежат двусмысленной печатью на этом декрете! Это стремление
к сохранению преемственности с законами и процессуальными нор-
мами старого права в декрете № 2 выразилось, наконец, в том, что
судопроизводство по этому декрету должно было совершаться по
Судебным Уставам 1864 г., хотя и с оговоркой, не вступать в проти-
воречие с декретами ВЦИК'а и правосознанием трудящихся масс!
Часть шестая и часть седьмая декрета посвящены предваритель-
ному следствию, обвинению и защите. Здесь мы встречаем уже нам
знакомые следственные комиссии, постановления которых о предании
суду заменяют собой обвинительные акты, и также знакомое нам
участие в предварительном следствии защиты, хотя и с ограничениями,
устанавливаемыми следственными комиссиями, если они признают
это необходимым с точки - зрения интересов раскрытия истины
(ст.ст. 21, 22).
Судебное следствие и судебное рассмотрение дел, вообще, про-
исходило по этому декрету также с участием зашиты и обвинения,
при чем в качестве защитников и обвинителей допускались лица,
состоящие членами вновь учрежденных коллегий правозаступников,
вступление куда было возможно лишь по избранию Советов. Со-
веты же имели и право отзыва членов этих коллегий.
В прениях, однако, могли участвовать не только члены коллегии
правозаступников, уже допущенные судом к участию в процессе,
но и всякий гражданин из числа присутствующих в зале заседания
(ст. 28).
Что касается обжалования приговоров, то тазовые не допуска-
лись в отношении оправдательных приговоров, а также по поводу
смягчения или полного освобождения обвиняемого от наказания—
новое доказательство невыдержанности декрета, делающего и в этом
пункте уступку либеральным предрассудкам.
Обращаясь к общей оценке декрета № 2 с точки зрения развития
основных идей советского процесса, как процесса, призванного слу-
жить целям диктатуры пролетариата, нужно сказать, что в этом
отношении роль декрета ничтожна. Характерные особенности совет-
ских судов, как судов советов, в декрете 22 февраля проявлены
слабо и противоречиво.
Основные недостатки этого декрета, заключались в подчиненном
положении судьи по отношению к народным заседателям, в господ-
ствующем положении народных заседателей, в связанности старыми
законами, отступление от которых должно было быть мотивирован-
ным (!), в начале выборности, доведенном до абсурдаJ), в допущении
’) Даже исполнительные органы декрет предполагал построить на началах
выборности—от. 35 декрета так и говорила!
3’
— 36 —
старых судей на новые судейские должности в Окружных и Обла-
стных судах.
4. Следующий декрет от 16 февраля 1918 г.—о третейском
суде—содержал в себе подробное изложение правил, которыми над-
лежало руководствоваться при рассмотрении гражданских споров
(кроме случаев, специально оговоренных в законе) и всех частно-
уголовных дел, по которым наложение наказания возможно лишь
по требованию жалобщика.
5. Декрет от 4 мая igi8 г. имеет особенное значение. Он на-
чал собою новую полосу в деле нашего судоустройства и судопроиз-
водства. Этим декретом раньше всего была сделана попытка при-
вести трибунальскую систему в стройный и законченный вид, для
чего было необходимо пересмотреть самую организации трибуналов.
Эту задачу декрет разрешал ст. 1, упразднявшей все местные
и армейские трибуналы, кроме столичных, губернских и тех, которые
действовали в промышленных центрах и на крупных узловых стан-
циях, и статьей 4, упразднявшей деление трибуналов на трибуналы
по борьбе с контр-революцией, по борьбе со спекуляцией и по делам
печати.
Вторая задача, стоявшая в то время перед нами, заключалась
в урегулировании вопроса о подсудности. Эта задача декретом раз-
решалась путем из'ятия из ведения трибуналов дел обще-уголовного
характера (ст. 3), и передачей в ведение Трибуналов дел по борьбе
с хулиганством, погромами, взяточничеством, шпионажем, подлогами
и неправомерным использованием советских документов.
Ст.ст. 5 и 6 были посвящены учреждению Коллегии обвинителей,
избираемых Советами или по представлению Ревтрибуналов или по
представлению НКЮ, начинавшего, таким образом, осуществлять
свое влияние на места, как орган, руководящий их деятельностью.
При рассмотрении этого декрета важно отметить ст. 7, согласно
которой Следственные Комиссии должны были разрешать все дела
в закрытых заседаниях (а не в публичных, как было до того), чем
прекращалась игра в либеральничанье *).
6. Дальнейший шаг к об’единению и централизации всего дела
трибунальской юстиции был сделан декретом 29/16 мая 1918 г., учре-
ждавшим при ВЦИК’е Революционный Трибунал для рассмотре
ния важнейших дел, из’ятых из подсудности местных трибуналов.
Этот Трибунал действовал в составе председателя и 6 членов, на-
значаемых и отзываемых ВЦИК’ом.
При Трибунале учреждалась центральная коллегия обвини-
телей, которой поручалось, кроме выполнения обязанностей, воз-
ложенных на обвинителей по декрету 4 мая, также об'единение и
руководство деятельностью коллегий обвинителей на местах (ст. 5),
что создавало в зародыше прокурорский надзор 2).
*) См. Крыленко, ц. с., 48—49.
’) С. У. и Р. Пр., № 41, 1918. ст. 520.
- 37 —
7. Делу дальнейшего об'единения деятельности трибуналов и
руководства ими послужил декрет и июня igi8 г. ]), которым был
учрежден при ВЦИК’е кассационный отдел, заменивший собой
кассационное отделение при НКЮ, действовавшее на основании
постановления НКЮ от 28 января 1918 г. Кассационный отдел был
построен весьма оригинально: его председатель назначался Совнар-
комом и утверждался ВЦИК'ом, члены—один в лице члена Кол-
легии НКЮ, другой—в лице представителя ВЦИК'а (ст. 1).
Заключения по делам давал представитель центральной колле-
гии обвинителей (ст. 2). Кассирование приговоров допускалось по
нарушению правил о подсудности, форм судопроизводства и по
явной несправедливости приговора (ст. 4), с одной стороны, и по
явному несоответствию наказания с преступлением осужденного
(ст. 8), с другой. В последних двух случаях кассационный отдел
должен был входить в Президиум ВЦИК’а с представлением об
изменении наказания, при чем не исключалась и возможность
повышения наказания, или о прекращении дела без вторичного
рассмотрения судом (ст. 8).
В соответствии с новым курсом, взятым НКЮ, одновременно
с опубликованием декрета 4 мая были отменены все циркуляры
о Револ. Трибуналах, с одной стороны, и было предписано, с другой
стороны, в выборе мер борьбы с контр-революцией, саботажем и пр.,
не руководствоваться никакими ограничениями, кроме одного—если
оно было в законе указано—«не ниже такого-то наказания» *).
Это постановление должно было придать деятельности Ревтрибу-
налов совершенно иное по сравнению с предшествующим временем
направление.
8. Параллельно шла работа и по реформированию Народных
судов, нуждавшихся в ряде руководящих указаний и основных меро-
приятий. В этом направлении пошел декрет от 20 июля igi8 г.,
известный под именем декрета о суде № 3. Этим декретом была значи-
тельно расширена подсудность местных народных судов и Окруж-
ных судов3), была усилена компетенция Народ. Судов предоста-
влением им права налагать наказания до 5 лет лишения свободы,
руководствуясь «декретами Рабоче-Крестьянского Правительства и
социалистической совестью» (ст. 3), и передачей на их рассмотре-
ние гражданских исков ценою до 10.000 р. (ст. 4).
Состав присутствия был установлен пятичленный (председатель
и 4 заседателя).
Вместо областных судов (д. 22 февраля) и Верховного Судеб-
ного Контроля (д. 22 февраля, ст. 6), как кассационных инстанций,
был учрежден в Москве кассационный суд в составе гражданского
и уголовного отделений, при чем члены его назначались и отзывались
постановлениями ВЦИК’а (ст. 8).
’) С. У. и Р. Пр., 1918, № 45. ст. 545.
*) Постановление НКЮ от 16 июня. С. У. и Р., 1918 г., N* 44, ст. 533.
’) Последним были переданы из ведения Ревтрибуналов дела о взяточни-
честве и спекуляции (ст. 2).
— 38
9. Большое значение в деле уточнения и оформления деятель-
ности народных судов имеет и декрет 23 июля 1918 г. (Инструкция—
об организации и действии местных народных судов), содержавший
в себе на-ряду с материалом инструкционного характера и положе-
ния принципиального характера. Так, ст. 4 инструкции устана-
вливала условия, которым должны были удовлетворять лица, же-
лающие быть народными судьями. Ст. 10 устанавливала право
заседателей на сохранение за собой заработной платы. Ст. 13, уста-
навливая подсудность нарсудов, указывала, что ведению нарсудов
должны были подлежать и те дела, которые, как общее правило, хотя
и были подсудны Ревтрибуналам, но могли ими направляться в народ-
ные суды, в силу маловажности этих дел. Ст. ст. 14—59 содержали
в себе правила судопроизводственного характера, регламентируя
ход предварительного следствия, порядок начатия дел,ведение
и ход судебного следствия и судебного заседания, постановление
приговора, порядок обжалования, порядок исполнения приговоров,
кассационное производство.
Это—настоящий уголовно-процессуальный кодекс! Согласно этого
«кодекса» все еще действуют следственные комиссии (ст. 14), но ход
судебного разбирательства устанавливается совершенно новый -
рассмотрение дела начинается докладом судьи, после чего обвинитель
или истец излагает или, как выражается Инструкция, освещает
факты, подлежащие установлению, и суд формулирует обвинение
или сущность иска. Далее выслушивается обвиняемый или ответ-
чик, допрашиваются свидетели, проверяются доказательства и про-
исходят прения сторон. По инструкции, допускалось условное или
полное освобождение от наказания (см. ст. 32 декрета 22 февраля),
если суд приходил к убеждению в необходимости этого, при чем осу-
жденные сами также имели право просить о досрочном или условном
освобождении или даже о полном помиловании (ст. 49).
Жалобы на оправдательные приговоры не допускались. Допу-
скалось обжалование постановлений о смягчении наказания или
полном освобождении осужденного от наказания, но это право
предоставлялось лишь Советам Рабочих и Крестьянских Депутатов
и притом лишь в случаях, когда приговором был нарушен устано-
вленный декретом минимум наказания (ст. 48). Таким образом,сове-
там присваивались в известном смысле функции прокурорского
надзора.
Кассационной инстанцией по делам, решенным народными
судами, являлся совет народных судей (с’езд). Совету принадле-
жало не только право отмены приговоров по формальным основа-
ниям и явной несправедливости, но и право смягчения наказания,
а в исключительных случаях и право полного освобождения от на-
казания (ст. 54). При рассмотрении дела в порядке кассационного
производства допускались обвиняемый, обвинитель, правозаступники
(ст. ст. 55, 56).
Решениям советов придавалось руководящее значение, чем со-
здавалась, так сказать, практика прецедентов: Советы имели право
— 39
свои решения по тому или иному делу рассылать народным судам
своего района для руководства (ст. 58), принципиальные же реше-
ния должны были систематизироваться и представляться в НКЮ
(ст. 59).
Можно сказать, что на этой инструкции отразился весь хаос
переходного времени в высокой степени. Тем не менее, она служит
живым свидетельством той напряженной работы, которая в это время
велась в области судоустройства и судопроизводства в направлении
создания советского суда. В этом обстоятельстве заключается одно
из достоинств постановления от 23 июля.
К этому же времени относятся два приказа Народного Комисса-
риата по Военным Делам об учреждении фронтовых полковых (отряд-
ных) местных судов и ротных товарищеских судов. Эти суды
избирались на основании «всеобщего, прямого, равного и тайного
голосования» 2) и действовали на основании правил декрета № 1,
с соответствующими своеобразию военного быта изменениями. Оба
приказа отличались большими недостатками. На них лежала печать
спешки и недостаточной продуманности.
Конец 1918 г. был отмечен в области судоустройства и судо-
производства чрезвычайно важным декретом «О народном суде
РСФСР» (30 ноября 1918 г.) 2) и обстоятельным циркуляром Кас-
сационного Отдела ВЦИК’а, представлявшим собой подробный
комментарий по вопросам материального и процессуального права
ко всем ранее изданным декретам (декрет 5 окт. 1918 г.) 3).
Декрет 30 ноября знаменовал собой новый поворот в деле судо-
устройства. Его основная черта (и основное достоинство)—учре-
ждение единого народного суда, которому в пределах района были
подсудны: а) все гражданские дела, 6) все уголовные дела, в) все
дела, отнесенные к бесспорному порядку производства (ст. ст. 1—3).
Народные суды действовали в составе: а) одного судьи, б) одного
судьи и двух заседателей, в) одного судьи и шести заседателей (ст. 5),
при чем в первом составе они рассматривали дела о расторжении
брака и производили следственные и наблюдательные (надзор) дей-
ствия, во втором—уголовные дела бытового характера и все гра-
жданские дела, в третьем—наиболее важные уголовные дела (убий-
ство, нанесение ран, взяточничество, спекуляция и т. п.). Условия
избрания народных судей оставались прежними. Изменены сроки
и порядок избрания заседателей (ст. 16—не на год, а на 6 месяцев):
упрощен порядок составления списков заседателей—(ст. 15), а также
число заседателей на каждую сессию. Следственное производство
сохраняло прежнюю организацию (Следств. Комиссии—ст. 28), но
гораздо точнее регламентировались условия начала и производства
следствия (ст.ст. 31—39).
х) Отменены с изданием «Полож. о полковых судах» от 10/VII—1919 г.
(С. У., 1919, № 31—-32,, ст. 326), в отношении военно-служаших игравших
роль народных судов.
•) С. У., 1918 г.. № 85, ст. 889.
•) См. у Н. В. Крыленко, н. с., прил. К?25, стр. 303.—«Изп. ЦИК-> 1918 г. 217.
40
Окружные народные суды были упразднены: дела их подсуд-
ности были переданы народным судам (ст.ст. 7 и 8). Более офор-
мленной стала структура и деятельность органов обвинения и за-
щиты в уголовном процессе и сторон в гражданском процессе. Были
учреждены коллегии защитников и обвинителей, члены которых
избирались исполкомами советов, из числа лиц, удовлетворявших
ст. 64 Конституции РСФСР (ныне—ст. 68 Конституции 1925 г.).
Члены этих коллегий являлись должностными лицами и получали
от НКЮ содержание в размере оклада нарсудьи. при чем гонорар
защитника, если последний получал таковой от обвиняемого, должен
был вноситься в доход Республики.
Таким образом, зашита приобрела характер государственной
службы и была лишена своего прежнего «адвокатского» характера.
Во главе коллегии стоял совет, на обязанности которого лежало
прикомандирование членов коллегии для выполнения возложен-
ных на них обязанностей. Помимо членов коллегии, к защите допу-
скались родственники обвиняемого и юрисконсульты советских учре-
ждений. По всем делам, где участвовал обвинитель, было обязательно
и участие защитника (ст.ст. 40—49).
Производство дел шло таким же порядком, что и по инструкции
23 июля, но по делам, по которым производилось предварительное
следствие, после доклада члена суда оглашалось постановление след-
ственной комиссии о предании суду, и затем следовал опрос под-
судимого и т. д. Кассационное обжалование было возможно в отно-
шении всех приговоров, а не только в отношении приговоров
с наказанием свыше 7 дней или свыше 500-рублевого штрафа. Допу-
скалось обжалование и оправдательных приговоров.
Наконец, декрет подробно регламентировал структуру, права
и порядок деятельности совета народных судей (совнарсудов),
являвшегося кассационной инстанцией для народных судов. Осно-
вания кассирования приговоров оставались прежние (нарушение
форм судопроизводства, явная несправедливость приговора).
Несомненным достоинством этого декрета было начало единого
суда и классовый характер, которые декрет стремился придать нашему
суду. Несомненными недостатками его были—выборность совета
народных судей с’ездами судей, отсутствие руководящего централь-
ного органа (децентрализация), незавершенность кассационно-конт-
рольной системы, не знающей единой инстанции, стоящей над сове-
тами народных судей.
Несмотря, однако, на эти недостатки, декрет 30 ноября имел
большое значение. Он означал отказ от игры в либерально-демо-
кратические бирюльки в области судебной работы, означал попытку
построить классовый суд, способный быть орудием пролетарской
диктатуры.
1919 год принес ряд декретов, направленных в сторону три-
бунальской юстиции.
Декрет 17 февраля этого года был направлен на реорганизацию
трибуналов. В целях, как выражался декрет,—«решительного пресс-
4’
чения преступлений, быстроты разбора их дел», ревтрибуналы были
реорганизованы в трехчленный состав *). Трибуналам было дано
широкое право допускать или не допускать участие в деле защиты
и обвинения, и вызывать или отказывать в вызове свидетелей.
Трибуналы ничем не были связаны отныне и в выборе меры на-
казания. Их приговоры обжалованию в апелляционном порядке
не подлежали 2). Всему строю и всей деятельности трибуналов был
придан «ударный» характер, характер органа диктатуры, органа рево-
люционной расправы.
Недаром это положение о Трибуналах было опубликовано под
заголовком: «О Всероссийской Чрезвычайной Комиссии», судебные
права которой в известных пределах были, таким образом, пере-
даны Трибуналам, с предоставлением им в отношении ЧК и прав
надзора.
В виду того, однако, что декрет 17 февраля предполагал осу-
ществить реорганизацию трибуналов и лишь после того сам вступал
в действие, явилось обязательным издать соответствующее поло-
жение, к каковой работе и было предписано приступить советам
и губисполкомам. В результате этой работы и явился декрет 12 ап-
реля 3). Этому декрету предшествовало еще постановление 4 фев-
раля 1919 г. о Револ. Военных Трибуналах, на котором я не оста-
навливаюсь, в виду его специального значения. Отмечу лишь, что
этим постановлением учреждались Ревтрибунал Республики, рев-
трибуналы фронтов, ар*мий, отделы реввоентрибуналов армий, при
чем приговоры этих трибуналов не подлежали обжалованию ни
в апелляционном, ни в кассационном порядке.
Положение 12 апреля имело чрезвычайное значение. Во-первых,
оно отменяло все до того времени изданные декреты, инструкции,
и положения о Ревтрибуналах, и, след., делало решительный шаг
к ликвидации всех тех противоречий, которые имели место в нашем
законодательстве в этой области.
Во-вторых, оно создавало достаточно стройную систему трибу-
нальской юстиции, как юстиции классовой, как юстиции, соответ-
ствующей требованиям пролетарской диктатуры.
Задачи вновь реорганизованных трибуналов определялись сле-
дующим образом: «Революционные трибуналы, читаем мы в ст. 1
этого декрета, учреждаются со специальной целью рассмотрения дел
о контр-революционных и всяких иных деяниях, идущих против
всех завоеваний Октябрьской революции и направленных к ослабле-
нию силы и авторитета советской власти».
Задача, как мы видим, чрезвычайно широкая. Благодаря такой
широкой формулировке компетенции ревтрибуналов, представлялось
возможным преследовать в этом исключительном порядке любое
преступление, не имевшее чисто уголовного характера (а во многих
') Вместо 7 членов по декр. 19/XII— 1918г.
С. У. 1919, № 12, ст. 130.
’) С. У. 1919, № 13, ст. 132.
— 42 —
случаях, напр., при бандитизме, подделке денег, и т. п., даже и
чисто уголовные преступления).
В этом была определенная сила трибунала, как суда исключи-
тельного, которому было предоставлено «ничем не ограниченное
право репрессии» ’), но в этом была и его слабость, ибо здесь скры-
валась угроза превратить этот исключительный суд в слишком
«прозаический» инструмент, разменивающийся на уголовные мелочи.
Трибуналы избирались советами в числе 3 членов исключительно
из ответственных политических работников сроком на 1 месяц, с пра-
вом отозвания их советами до срока.
При Трибуналах действовали следственные комиссии (в составе
не более 5 чел.), обязанные заканчивать следствие в месячный срок.
Вопросы о прекращении дел и изменении меры пресечения решались
Трибуналами. Оконченное следственное производство пред'являлось
обвиняемому, который мог возбудить в своих интересах различные
ходатайства и подать жалобу на действия следственной комиссии
(ст.ст. 7—16).
Допускались зашита и обвинение. Заседания были публичны.
Допускалась кассация, при чем кассационной инстанцией являлся
Кассационный Трибунал при ВЦИК’е (из 3 членов). Основания
кассирования приговоров оставались те же, что и по ранее изданным
декретам. Кассационный срок—48 часов с момента вручения осу-
жденному копии приговора (ст. 28), каковая должна была вручаться
не позже 24 часов после вынесения приговора (ст. 27). Председатель
Трибунала обязан был раз’яснить осужденному порядок обжалова-
ния приговора.
Для дел особой важности, передававшихся на судебное рассмот-
рение Президиумом ВЦИК’а, был учрежден по тому же декрету
Верховный Революционный Трибунал (ст. 37).
Два последних декрета 1919 г. относятся к военно-революцион-
ной юстиции—это декрет от 20 ноября о Революц. Военных Трибу-
налах и декрет от 16 декабря об «Отделах Реввоентрибуналов» 2).
Декрет 20 ноября имел в виду дела о преступлениях, совершен-
ных в районе военных действий военнослужащими Красной армии
и военнопленными, если эти преступления «угрожали Советскому
Социалистическому строю Республики, укреплению в ней завоеваний
революции и ее обороне», с одной стороны, или влекли за собой «де-
зорганизацию и понижение боеспособности Красной армии», с другой
(ст. 1 Основных Начал декрета).
Уже сама эта задача свидетельствует о той колоссальной роли,
которую призваны были выполнить эти суды, в особенности же, если
принять во внимание условия конца 1919 г., когда южная контр-рево-
люция напрягала все усилия, чтобы сломить мощь Красной армии,
когда, с другой стороны, советское государство подходило, как это
говорил в ноябре 19 года В. И. Ленин, к решительным победам над
>) Там же, п. 1.
») С. У. и Р. 1919, № 58, ст. 549; N; 63, ст. 576.
43
Деникиным, последним врагом, который тогда оставался на нашей
территории х).
В такой исторический момент революционные трибуналы должны
были представлять собой поистине меч пролетарской диктатуры,
должны были быть вооружены неограниченным правом репрессии.
Так именно и ставила вопрос о праве трибуналов в определении
меры репрессии ст. 3 «Положения» 20 ноября.
Что касается компетенции трибуналов, то, согласно «Положе-
нию», их ведению подлежали: а) преступления контр-революцион-
ные, б) преступления должностные (саботаж, бездействие власти и
т. п.), в) преступления специально военного характера (неисполнение
боевых приказов, дезертирство и т. п.), г) ряд обше-уголовных пре-
ступлений (грабеж, разбой, преступления против жизни и др.) и
д) другие преступления, совершенные начальниками отдельных
частей и, вообще, начальствующими лицами.
Революционные военные трибуналы подразделялись на армей-
ские (при Реввоенсоветах армий), фронтовые (при РВС фронта),
Реввоентрибунал Республики (при РВСР). Подсудность каждого
из этих трибуналов определялась не только кругом дел, но и долж-
ностным положением лиц, подведомственных этим трибуналам. Но
на-ряду с реввоентрибуналами продолжали существовать дивизион-
ные и полковые суды, которым были подсудны военнослужащие ниже
командиров отдельных частей, но лишь там, где не было ни реввоен-
трибуналов, ни народных судов, и лишь по определенной категории
дел.
Все трибуналы действовали в трехчленном составе. Члены три-
буналов назначались высшими по подчиненности реввоенсоветами.
Предварительное следствие производилось следователями.
Защита и обвинение допускались по усмотрению трибуналов
(ст. 15). При рассмотрении дела по существу трибуналам предоста-
влялось право не вызывать в судебные заседания свидетелей, допро-
шенных на дознании или на предварительном следствии, если их
показания ими признавались «категоричными, достоверными, пол-
ными и совершенно ясными» (ст. 21).
Рассмотрение дел в судебном заседании происходило в обычном
порядке. Приговор постановлялся в закрытом заседании в отсут
ствии всех посторонних лиц, не исключая сторон, обвиняемого и
секретаря (ст. 31).
При рассмотрении дела трибунал не был связан ничем, кроме
своей революционной совести и обстоятельств дела (прим, к ст. 34).
Приговоры реввоентрибуналов обжалованию не подлежали
(ст. 35) и вступали в силу и приводились в исполнение немедленно
(ст. 36). Исключение из этого правила представляли лишь приговоры
к расстрелу, каковые должны были доводиться до сведения реввоен-
советов и Реввоентрибунала Республики и вступали в силу лишь
по истечению 48-часового срока.
*) Ленин, сов. соч., XVI, 384. Речь на II С’еэдеком. орган, народов Востока.
- 44 —
Реввоенсоветам принадлежало право приостановления пригово-
ров и передачи дела высшему трибуналу, который был вправе при-
говор отменить и дело рассмотреть вновь по существу или приговор
утвердить. Приостановленные же приговоры Реввоентрибунала Рес-
публики отменялись или утверждались ВЦИК’ом (ст. 37).
«Положение» о Рев. Воен. Триб. 20 ноября было очень близко
по своему содержанию и основному направлению к «Положению»
12 апреля, хотя и отличалось от него гораздо более полной разработ-
кой ряда правил. Так, в «Положении» 20 ноября указывались по-
воды к начатию дел (ст. 18), чего не было в «Положении» 12 апреля.
Более подробно определялось участие в деле защиты (ср. ст.ст. 15—17
«Пол.» 20/XI и ст.ст. 17—18 «Пол.» 12/IV), указывались основные
моменты судебного следствия (ст. 24), что также отсутствовало
в «Пол.» 12 апреля; определялся порядок допроса свидетелей, чего
не было в «Пол.» 12 апреля, и т. д.
Вот почему в истории нашего судопроизводства и судоустрой-
ства «Положение» 20 ноября должно было занять видное место,
несмотря на то, что относилось непосредственно к военной юсти-
ции.
1920 год вписал в историю советов новую кровавую страницу-
нападение на Советское государство польской буржуазии, руками
которой международный капитал пытался задушить пролетарскую
республику.
Несмотря на то, что в этом году была ликвидирована махнов-
щина и был разгромлен Врангель—Деникин, несмотря на ряд успе-
хов советской идеи (провозглашение Азербейджанской ССР—29 ап-
реля, Дальне-Восточной Республики—15 мая, Армянской ССР-
2 декабря), положение советского государства продолжало оста-
ваться, в особенности в связи с неудачами на польском фронте,
весьма напряженным.
Вот почему и в этом году должны были продолжать свое действие
исключительные суды. В этом отношении 1920 год не принес ничего
нового. Новым было другое—это попытка объединить деятельность
всех органов борьбы с контр-революцией. Такое об'единение стре-
мился осуществить декрет 18 марта (опубликованный 27 марта
1920 г., С. У. № 22—23, ст. 115), изданный во изменение декрета
12 апреля (С. У. 1919, № 13, ст. 132) и декрета 20 ноября (С. У.
1919, №58, ст. 549), с одной стороны, и в отмену постановления
ВЦИК а от 20 июня 1919 г. (С. У. № 27, ст. 301) о внесудебной
расправе ВЧК и декрета об Особом Трибунале при ВЧК от 21 окт.
1920 г. (С. У. № 53, ст. 504), с другой.
Положение 18 марта упраздняло «все существующие Чрезвы
чайные военные суды и иные учреждения чрезвычайного характера
с судебными функциями» и все те революционные трибуналы, кото-
рые действовали не на основании этого Положения. Кроме того,
Положение 18 марта обязывало согласовать с изложенными в нем
правилами Положения о всех иных трибуналах—военно-дорожных,
военных и пр. Изданное впоследствии «Положение о Рев. Воен.
— 45 —
Трибуналах» от 4 мая 1920 г. (С. У. № 54, ст. 236) было, дей-
ствительно, согласовано с «Положением» 18 марта.
По этому «Положению» рев. трибуналам попрежнему принад-
лежало «неограниченное ничем право в определении мер репрессии»
(ст. 1), усиленное еще правом входить в губисполком с ходатайством
не пропускать кассационные жалобы и просьбы о помиловании и
обращать приговоры к немедленному исполнению (декрет 22 мая
С. У. 1920, № 48. ст. 214).
Это- наиболее характерный признак исключительности компе-
тенции ревтрибуналов, как органов судебной расправы. Правда,
подсудность ревтрибуналов в основном оставалась прежней—приме-
чание к ст. 1 вводило из’ятие лишь в отношении одной категории
дел—в отношении «паразитических- элементов населения», дела
о которых должны были, в случае недостаточности данных для их
направления в ревтрибуналы, направляться в ВЧК, имевшую право
заключения виновных в лагерь принудительных работ на срок не
свыше 5 лет. Статья 2 декрета, кроме того, вводила новый при-
знак, по которому увеличивалась подсудность ревтрибуналов—ими
должны были рассматриваться не только дела о к.-революционных
преступлениях, но и дела о крупных спекуляциях, о крупных и наи-
более выдающихся должностных преступлениях, о дезертирах,
поскольку эти последние дела превышали компетенцию Комиссий
по борьбе с дезертирством *).
Стремление увязать работу ревтрибуналов с работой ВЧК ска-
залось и на организации трибуналов, в которых одним из 3 членов
должен был быть член ВЧК (ст. 6).
Ревтрибуналы избирались не на месяц, а на три месяца. Пред-
варительное следствие сосредоточивалось в руках ВЧК и тех орга-
нов, которым принадлежало право направления дел в трибуналы
(ст. 8). Был введен новый институт следователей—докладчиков, на
которых возлагалась подготовка докладов, дача заключений и про-
изводство доследования по делам, поступившим в трибуналы (ст. 9).
Порядок подготовки дел к слушанию и порядок их рассмотрения
оставался прежний, за некоторыми, впрочем, исключениями. Так,
декрет 18 марта предоставлял ревтрибуналам право отказываться
от вызова свидетелей, если признавал их показания достаточно пол-
ными, категоричными, достоверными и совершенно ясными (ст. 14),
прекращать допрос вызванных свидетелей и экспертов, в случае
ясности дела (ст. 19), и не допускать прений сторон, в случае при-
знания дела достаточно выясненным (ст. 20) 2).
При постановке приговоров ревтрибуналы должны были руко-
водствоваться лишь «оценкой обстоятельств дела и интересами про-
летарской революции» (ст. 24).
Наконец, надлежит отметить новую установку, данную этим
«Положением» Кассационному Трибуналу при ВЦИК’е (ст.ст. 26—35).
’) С. У. 1920, № 26, ст. 126, декрет 8 апреля.
*) Прототип будущей ст. 397 УПК РСФСР.
— 46 —
Впервые Кассационному Трибуналу присваивалось право над-
зора за деятельностью всех трибуналов (ст. 28), в силу чего все они
(не исключая и военных и в.-железнодорожн., приговоры которых
не подлежали кассационному обжалованию) обязаны были пред-
ставлять Кассационному Трибуналу отчеты и копии своих приго-
воров, направляя их через Рев. Триб. Республики и Глав В. Ж.-Дор.
Трибунал (ст.ст. 28, 36).
Кассационному Трибуналу принадлежало не только право от-
мены приговоров, изменения репрессии или передачи дела на новое
рассмотрение, но и наложение на председательствовавших в данном
деле членов трибуналов дисциплинарных взысканий вплоть до от-
странения от должности и предания суду (ст. 37).
Кассац. Трибуналу также принадлежало право «принципиаль-
ного истолкования закона и преподания указаний всем трибуналам
для исполнения», хотя содержащие эти указания инструкции и цир-
куляры подлежали предварительному утверждению НКЮ (ст. 38).
Для рассмотрения дел, передаваемых в судебные инстанции по
постановлению Президиума ВЦИК’а, НКЮ и председателем ВЧК,
тем же декретом был сохранен Верховный Революционный Трибу-
нал (ст. 39).
К декрету 18 марта примыкал декрет 14 мая, *)—о Революцион-
ных Военных Трибуналах, изменявший и дополнявший Положение
о Реввоентрибуналах от 20 ноября 1919 г.
Своеобразие этого последнего декрета заключалось в устано-
влении подсудности этих трибуналов по трем признакам: 1) по при-
надлежности обвиняемого к составу Кр. армии, 2) по совершению
преступления на территории, об'явленной на военном положении
и 3) по отсутствию в данной местности гражданских судов. В отли-
чие от декрета 20 ноября реввоентрибуналам были подсудны, кроме
дел о контр-революционных преступлениях, лишь дела о крупной
спекуляции и т. п., а также дела о бандитизме (по отношению и
к не-военным).
При реввоентрибуналах были учреждены должности военных
следователей, которые и производили следственные действия на
ряду с особыми отделами (ст. 9). Эти следователи являлись и сле-
дователями-докладчиками (ст. 10). Права обвиняемого по этому
декрету были несколько шире, чем по декрету 20 ноября: обвиняе-
мый имел право знакомиться со всем производством по делу, чего
не знал д. 20 ноября.
Приговоры реввоентрибуналов не подлежали обжалованию ни
в апелляционном, ни в кассационном порядке (ст. 29).
Отмена или исправление этих приговоров были возможны лишь
в порядке надзора, при чем такого рода ревизионные права по отно-
шению к реввоентрибуналам имел Кассационный Трибунал, кото-
рому они и были подотчетны.
’) С. У. 1920, № 54, ст. 236.
— 47 —
Право обвиняемого на отвод судей и нарзаседателей было рас-
пространено и в отношении следователей (прим, к ст. 52). В судеб-
ном заседании председательствование сохранилось лишь за народ
ними судьями (ст. II). Составление списков нарзаседателей и рас-
пределение их по народным судам сосредоточено было в Уездных
Бюро Юстиции (С. У. № 100, ст. 542).
Дальнейшие изменения касались следующих моментов: ответ-
ственность нарзаседателей за неявку к исполнению своих обязан-
ностей усиливалась — кроме штрафа, они могли подлежать еще
и наказанию принудительными работами. Обвиняемым, находящимся
под стражей, суд был обязан назначить, если они о том просили,
защитника (ст. 47). Срок на подачу кассац. жалоб был изменен—
вместо месяца, 2 недели (ст. 79). В главе «О производстве дел
в Народном Суде» наиболее существенные изменения выразились
в установлении права «высшего контроля» НКЮ в отношении при-
говоров и решений нарсудов (прим, к ст. 84) и в установлении
права губисполкомов не утверждать президиумы Совнарсудов
и назначать таковые ро собственному усмотрению (прим, к ст. 86).
Весь этот декрет был проникнут духом централизма, хотя
и не воплотившимся в достаточной степени в нормы данного «По-
ложения».
Заключая этот краткий обзор законодательства о трибунальской
юстиции, надлежит упомянуть о декрете 12 мая—О Революционных
Трибуналах Водного Транспорта (С. У. № 44, ст. 198), о декрете
о Рев. В. Ж.-Дор. Трибуналах (С. У. № 21, ст. 112), о декрете
11 мая «О мерах борьбы с польским наступлением» (С. У. № 43,
ст. 190), предоставлявшем губревтрибуналам права реввоентрибу-
налов, о декрете 28 мая (С. У. № 78, ст. 370) о предоставлении
ВЧК прав реввоентрибуналов.
Из этого очерка видно, что в это время центр внимания в
области уголовно-процессуального законодательства лежал- в области
трибунальской юстиции.
Одновременно шла, однако, работа и по устройству народных
судов и по улучшению их работы. Состоявшийся в июне 1920 года
HI С’езд деятелей советской юстиции наметил ряд изменений, под-
лежавших внесению в «Положение» о народном суде 1919 г. Эти
изменения и определили собой содержание «Положения» 21 октября
1920 г.х). Они заключались раньше всего в том, что народные судьи
были освобождены от производства предварительного следствия
(ст. 12); затем были уничтожены следственные комиссии и были учре-
ждены должности народных следователей (ст. 28), при чем для из-
брания на эти должности (губисполкомами) или для назначения
на них (отделами юстиции и НКЮ) были установлены те же усло-
вия, что и для народных судей (ст. 31). Функции следователей опре-
делялись в специальной статье (ст. 35). Это «Положение» содержало
в себе изменения по сравнению с «Положением» 1919 г. и в части,
l) С. У. № 83, ст. 407.
48 -
касающейся организации защиты и обвинения: коллегии были уни-
чтожены; для исполнения роли обвинителей составлялись отделами
юстиции особые списки из лиц, удовлетворявших требованиям
ст. 12. т.-е. тем требованиям, которым должны были удовлетворять
лица, желающие заместить судейские должности. К защите допу-
скались все граждане, также по особым спискам, по командировкам
судебных органов. И те и другие списки составлялись по особой
Инструкции об организании обвинения и защиты (С. У., 1920 г.,
№ 100, стр. 543).
Еще до издания «Положения» 21 октября НКЮ издал короткое
постановление (17 сентября 1920 г.), касавшееся учреждений Особых
Сессий нар. суда и дежурных камер. Особые Сессии учреждались
для рассмотрения дел, не принятых, вследствие своей маловажности,
к рассмотрению НК и ревтрибуналами, хотя бы эти дела и были
им подсудны. Дежурные камеры учреждались для немедленного рас-
смотрения дел, не требующих производства дознания или предва-
рительного следствия *).
Указанными выше законоположениями и‘исчерпывалось все за-
конодательство по уголовному процессу за 1920 год.
1921 год ознаменовался в этой области весьма радикальной
новизной.
1921 год застал советское государство в состоянии величай-
шего хозяйственного кризиса и, в частности, кризиса в области кре-
стьянского хозяйства. О состоянии этого хозяйства можно судить
по его характеристике вождем пролетарской революции—В. И.
Лениным, говорившим, что крестьянское хозяйство переживает не-
обыкновенно тяжелую годину, что оно буквально осуждено на прямое
разорение, между тем как без его процветания и под ’ема пролетариат
не может в нашей стране укрепить свою классовую диктатуру.
В своем докладе «О продналоге» Ленин говорил: «Рабочий класс,
если он хочет правильно вести свое хозяйство, как господствующий
класс, как класс, который осуществляет свою диктатуру, должен
сказать: вот где оказалось самое слабое место—в кризисе крестьян-
ского хозяйства. Это,—добавлял т. Ленин,—нужно исправить, чтобы
еще раз взяться за восстановление крупной промышленности».
Средством этого исправления и явился переход к т. н. новой
экономической политике, сущность которой состоит в установлении
прочного экономического (а, след., и политического) союза рабочих
и крестьян2).
В области административно-судебного и политического строи-
тельства переход на новые хозяйственные рельсы означал необходи-
мость изменения и методов работы, применявшихся в этой области.
Военные методы работы («военный коммунизм») с их особенно-
стями децентрализма («власть на местах»), широты административ-
ного усмотрения, отсутствия точной регламентации деятельности
') С. У. 1920, № 100, ст. 541.
*> Ленин, с. с., XVIII, ч. I.
49
государственных органов и твердой подзаконности их не соответ-
ствовали изменившимся хозяйственным и общественным условиям.
На смену этим методам работы должны были притти иные, новые
методы. Главным «звеном», за которое, как говорил В. И. Ленин,
надо было ухватиться всеми силами, была торговля—она стала в это
время «единственно возможной экономической связью между де-
сятками миллионов мелких земледельцев и крупной промышлен-
ностью» 1).
Методы предшествовавшей эпохи, естественно, не были при-
годны к овладению этим «звеном». Характер экономики—мирная
работа на почве торгово-промышленного обррота,—определял собой
и характер всей правовой «надстройки». В области юстиции на место
«революционной расправы» выдвигается «революционная закон-
ность». Выдвигается вместе с тем на первый план вопрос об огра-
ничении (или, может быть, правильнее было бы сказать—о разграни-
чении) прав административной расправы, о более строгом оформле-
нии понятий законного и незаконного, преступного, о более точной
и более формально выраженной квалификации различных видов
репрессии, о более планомерном построении всей судебной системы.
В это время—к концу 1921 г., к началу 1922 г.—уже нельзя
было оставаться при старой судебной системе, в особенности, в об-
ласти частно-правовых отношений.
«То, что можно было делать в 1918 г.,—писал т. Крыленко,—
что можно было терпеть в 1919—1920 г.г., не могло дальше иметь
места в условиях неп’а, гражданских правоотношений и начи-
навшегося широкого товарооборота в 1921—22 г.г.» 2).
В этом отношении 1921 год сыграл только подготовительную
роль. В этом году была об’единена вся трибунальская юстиция и
была сделана попытка осуществить централизованное руководство
всеми судебными местами.
Эта попытка нашла свое выражение в декрете ВЦИК’а от
10(12) марта в виде «Положения о Высшем Судебном Контроле», пер-
вая статья какового декрета гласила: «В целях установления пра-
вильного и единообразного применения всеми судебными органами
законов РСФСР и соответствия их деятельности с общим направле-
нием политики Р.-Кр. Правительства, на НКЮ возлагается: а) об-
щий надзор за деятельностью означенных органов и преподание им
руководящих раз’яснений и указаний по действующему советскому
праву, б) признание не имеющими законной силы приговоров или
решений судебных органов РСФСР, хотя и вступивших в законную
силу, но по изложенным в п. 2 основаниям требующих пересмотра,
в) разрешение вопроса о возобновлении судебных дел в виду вновь
открывшихся обстоятельств, независимо от того, каким органом
Республики эти дела были рассмотрены» ’).
’) Ленин, с. с., т. XVIII, ч. I. 413.
*) Крыленко, ц. с., 150.
•) С. У. 1921. № 15, ст. 97.
Курс уголовного процесса. 4
50
Уже из этой первой статьи декрета 10 марта становится очевид-
ным все его громадное значение. Этим декретом был создан в лице
НЕЮ единый судебный центр. НЕЮ был об'явлен высшим руково-
дящим всей судебной системой органом, что было большим приобре-
тением для всего дела нашего судоустройства. Но вместе с тем декрет
не избег и большой ошибки, наделив НЕЮ не только правами, отве-
чающими этой задаче—задаче общего руководства,—нои совершенно
несвойственными НЕЮ правами кассационной инстанции, руковод-
ствующейся к тому же основаниями, гораздо менее формального
свойства, чем обычно устанавливается это для кассационных судов х).
Поэтому на практике этот декрет поставил НЕЮ в чрезвычайно
тяжелое положение. Значение же его заключается в том, что он
впервые наметил основные принципы так называемого порядка над-
зора, впоследствии оформившегося в нормах Уголовно-Процессуаль-
ных Еодексов, и принцип возобновления дел. Ероме того, декрет
10 марта свидетельствовал о твердой решимости государства покон-
чить с тем разнобоем в судебной работе, от которого так страдала
эта работа.
В том же направлении был построен и декрет 25 августа 1921 г.,
об усилении деятельности местных органов юстиции, стремившийся
к укреплению начал революционной законности и авторитета судеб-
ных работников 2).
Делу об'единения судебных органов служил также и декрет
23 (28) июня 1921 г. 3), касавшийся трибунальской юстиции. Этим
декретом был учрежден Единый Верховный Трибунал, действова-
вший в качестве кассационного органа и органа надзора по отноше-
нию ко всем трибуналам, с одной стороны, и в качестве суда первой
инстанции по делам особой важности, с другой.
В лице Единого Верховного Трибунала были об’единены—Рев.
Воен. Трибунал, Главный В.-Дор. Трибунал и Верховный Револю-
ционный Трибунал.
Верховный Трибунал действовал в составе: а) пленума, б) 4 кол-
легий и в) Областных Отделений В. Трибунала.
Этим же декретом упразднялись все ведомственные трибуналы,
за исключением одного ж.-д. трибунала на каждую дорогу, и вод-
ный район, и некоторых военных трибуналов в определенных особым
списком местностях (ст. 7). При губревтрибуналах учреждались
отделения по воинским и крупным должностным преступлениям
(ст. 10), при чем отделениям предоставлялось право присуждения
даже к высшей мере наказания (расстрел), независимо от наличия
*) Ср. ст. 2 декрета 10 марта, где указаны такие основания отмены приго-
воров и решений, как, напр.,—«явное их противоречие руководящим началам
советского законодательства н общей политике (курсив мой. А. В.) Р.-Кр. Прави-
тельства», со ст. 91 декрета 21 октября, где говорилось о неполноте следствия,
нарушении форм судопроизводства, явной несправедливости приговора, как об
основаниях отмены приговоров и решений.
») С. У. № 63, ст. 456.
») С. У. № 51. ст. 294.
— 51
в данной местности военного положения. Подсудность этих отделе-
ний была значительно шире, чем это могло казаться по их названию.
Они ведали и делами по преступлениям контр-революционным, по
бандитизму и, как говорилось в декрете, всякими иными делами,
передаваемыми им губревтрибуналами. Устанавливалась несменяе-
мость председателя и зампредседателя губревтрибунала. не подле-
жавших отстранению от должности без санкции Верх. Трибунала,
ограничивалась компетенция ЧК, за которыми было оставлено право
вынесения внесудебных приговоров лишь в отношении деятелей
антисоветских партий и белогвардейцев с предельным сроком лише-
ния свободы до 2 лет (ст. II).
Таким образом, параллельно с организацией единства судебных
органов совершалось ограничение компетенции не-судебных органов.
Декретом 23 (28) июня завершалась работа в области трибуналь-
ской системы, приобретшей к этому времени достаточно стройный
и выдержанный характер.
Это особенно правильно, если принять во внимание декреты,
посвященные организации трибуналов и высших судебных органов
в независимых и автономных республиках (декрет от 25 августа
и декрет от 1 декабря 1921 г.).
В 1922 году были подведены, в известном смысле итоги всего
предшествующего периода • в истории советского судоустройства и
судопроизводства.
В этом году были опубликованы Уголовно-Процессуальный
Кодекс РСФСР, принятый 3 сессией ВЦИК’а (24 июня 1922 г.1),
и «Положение о судоустройстве РСФСР», декретированное 4 Сес-
сией ВЦИК’а IX созыва (31 октября 1922 г.) 2), которые и явились
основными источниками нашего процессуального права, суммиро
вавшими все то, что было достигнуто нашей судебной практикой-
и теорией за истекшие годы революции.
15 февраля 1923 года УПК был переработан 3), но уже в 1924 г.
потребовалась новая его переработка (С. У. 1924, X? 78, ст. 784).
В 1924 г. были изданы «Основы судоустройства Союза ССР» 4) и
«Основы уголовного судопроизводства СССР и союзных республик» *),
являющиеся ныне основным источником советского процессуаль-
ного права. В союзных республиках действуют свои особые Уг.-Пр.
Кодексы, представляющие собой, большею частью, рецепированный
УПК РСФСР с некоторыми второстепенного значения изменениями6).
l) С. У. 1922 г., № 15. ст. 153.
•) С. У. 1922. № 69. ст. 902.
’) С. У. 1923. № 7. ст. 106.
*) Собр. Зак. и Расп., 1924, № 23, ст. 203.
») ib.. ст. 206.
•) См. дальше стр. 50.
V. Судоустройство.
Мы рассмотрели выше историю процесса, вообще, и нашего,
в частности.
, , . . При этом рассмотрении нельзя было не заме-
. суд как орган тить, что изменениям в судопроизводстве соответ-
властн. ствовали изменения и в судоустройстве, в по-
строении самого судебного аппарата. Иначе это и не могло быть
в виду той связи, которая существует между двумя этими областями
судебного права. Эта связь вытекает из самой природы судоустрой-
ства и судопроизводства, имеющих совершенно аналогичную целевую
установку. Уголовное судопроизводство представляет собой систему
правил, регулирующих применение судебными органами уголов-
ных законов. Судоустройство представляет собой систему самих этих
органов. Вполне естественно, поэтому, что устройство суда в целом
и его отдельных органов должно быть таково, чтобы с наибольшим
успехом можно было осуществлять цель,стоящую перед судом.Устрой-
ство суда не может противоречить господствующим в данном обще-
стве правовым взглядам. Оно не только не может противоречить
основному взгляду или пониманию господствующим классом задач
и целей уголовной политики, но должно целиком и полностью им
соответствовать. Если задачей суда в известные исторические эпохи
является регулирование отношений, возникающих из преступлений,
как отношений частно-правового характера, то не только форма су-
дебной деятельности, но и устройство судебных органов складываются
со всем своеобразием, свойственным этому пониманию роли юстиции.
И форма этой деятельности и устройство судебных органов в таком
случае существенно отличаются от форм деятельности и устройства
судов в эпохи, когда преступление рассматривается как явление
общественного порядка.
Теснейшая связь, существующая между уголовным правом и
уголовным процессом, обусловливает не менее тесную связь между
уголовным процессом и судоустройством. Без соответствующего
построения процесса, т.-е. вне конкретных форм действующих
судебных органов, нет процесса, как системы правил, определяющих
содержание деятельности этих органов. Очень метко связь между
судоустройством и судопроизводством можно определить по ана-
— 53 —
логии в области медицины, как связь между анатомией и физио-
логией * *).
Анатомия изучает строение органических существ и их орга
нов, физиология—их отправление. Судоустройство—это, так сказать,
анатомия. Судопроизводство—это физиология. Вот почему изложе-
ние одной части судебного права невозможно без изложения другой
части.
Основным моментом, определяющим характер судоустройства,
является вопрос о задачах, возлагаемых государством на судебные
органы. Этот вопрос есть вопрос о сущности и природе суда.
Мы знаем, что суд является органом власти. Как орган власти,
он не имеет никаких независимых от государственной власти задач
и целей. Он призван в своеобразной форме осуществлять общегосу-
дарственные задачи, и только своеобразием этим форм и способов
осуществления этих задач он отличается от других государственных
органов.
Будучи органом власти, суд осуществляет задачи классового
господства.
Удивительно ли, что все построение суда, как органа классового
господства, проникнуто именно этим классовым началом?
При изучении истории судоустройства становится совершенно
очевидным, что судебная организация во все времена и у всех наро-
дов, где только существовали классы, неизменно строилась в соответ-
ствии именно с этим основным принципом.
В русском дореволюционном судоустройстве этот принцип на-
ходил свое выражение в системе сословных судов (духовных, кре-
стьянских, с участием т. н. сословных представителей, суда в лице
земского начальника по закону 12 июня 1889 г.), с одной стороны,
и в установлении особых условий для занятия судебных должно-
стей, с другой стороны, когда, на-ряду с так называемыми нрав-
ственными требованиями к кандидатам на эти должности, пред*явля-
лись и требования имущественного характера *).
Так, для занятия должности мирового судьи требовалось обла-
дание поземельной собственностью или недвижимым имуществом
(в сумме от 3.000 р. до 15.000 р.), для занятия должности земского
начальника—владение усадьбой. Для других должностей хотя за-
коном и не устанавливалось имущественного ценза, но фактически
дело обстояло так, что без «средств», и часто очень значительных,
нельзя было пройти того подготовительного служебного стажа, без
которого невозможно было занять соответствующей судебной долж-
ности. На деле, поэтому, выходило так, что в суде могли на ответ-
ственных постах находиться только те, кто принадлежал к имущим
классам (дворяне, буржуазия). Имущественный ценз играл большую
*) Щегловитов, Основ, начала современного угол, судопроизводства.
Ж. М. Ю.. 1903, кн. 9—Протии см. Розина, доказывающего, что ни построение
угол, процесса, ни процессуальные формы не определяются общ.-правовыми воз-
зрениями на преступление и наказание.
•) Учрежд. Суд. Уст., изд. 1913, сост. К. Змирловым.
54
роль и в институте присяжных заседателей, обеспечивая его состав,
как говорил Стиффенс об английском суде, из лавочников, мешан
и зажиточного крестьянства.
Согласно «Учреждения Судеб. Установлений», действовавшего
в дореволюционной России, для присяжных заседателей был уста-
новлен ценз двоякого рода: в городах—недвижимая собственность
ценностью не ниже 500 р. и до 2.000 р., вне городов—поземельная
собственность в размере от 10 до 100 десятин.
Таким образом, классовая сущность условий замещения судеб-
ных должностей очевидна. Но классовым подбором личного состава
суда в значительной мере предопределяется классовый характер и
всего судебного устройства.
Советский суд в отношении своего устройства не представляет
собой исключения из общего правила: он так же, как и всякий дру-
гой суд, строится на классовых основаниях.
Условия замещения судебных должностей по советскому праву
прямо определяются принадлежностью к трудящимся классам
(Основы судоустройства Союза ССР—С. У. 1924, № 23, «Положение
о судоустройстве РСФСР» — Постан. III сессии ВЦИК XII созыва
от 19 ноября 1926 г.).
Ст. ст. 3 и 4 «Основ» право быть судьей прямо обусловливают
принадлежностью к трудящимся: судебные учреждения в Союзе
строятся на началах «отправления судебной деятельности исключи-
тельно трудящимися», при чем принадлежащие к трудящимся гра-
ждане для занятия должности судьи должны иметь, кроме того,—
«стаж общественной политической работы в рабоче-крестьянских,
профессиональных или партийных рабочих организациях или стаж
практической работы в органах советской юстиции или в соответ-
ствующих административных государственных органах».
Советский суд, таким образом, уже по самому своему составу
является судом трудящихся. Но этот свой характер советский суд
еще более выявляет содержанием своей работы, самой сущностью
задач, разрешаемых его деятельностью.
Задачами советского суда являются: 1) ограждение завоеваний
пролетарской революции и революционного правопорядка, 2) за-
щита интересов и прав трудящихся и их об’единений, 3) осуще-
ствление революционной законности в личных и имущественных
отношениях граждан; 4) укрепление общ.-труд, дисциплины и соли-
дарности трудящихся и их правовое воспитание »).
Важнейшей из этих задач является, разумеется, первая, стоя-
щая в теснейшей связи со второй. Это видно также и из того, что
«Положение о судоустройстве РСФСР» (1922 г.)—законодательный
памятник более раннего периода, чем «Основы» (1924 г.)—ничего не
говорил о регулировании посредством суда личных и имущественных
отношений граждан, хотя, несомненно, и это регулирование входило
в задачи советского суда с самого начала его существования.
’) Ст I. «Основ судоустр.о.
— 55 -
Ограждение завоеваний революции и установленного ею право-
порядка, как это совершенно понятно, является задачей классового
порядка, т.-е. такого порядка, который прямым путем ведет нас
к суду, как к орудию классовой борьбы, к орудию борьбы одних
классов (в данном случае—рабочих и крестьян), держащих в своих
руках власть, и пользующихся ею в своих классовых интересах
против других классов.
Здесь лежит основная функция советского суда, подчиняющая
себе все остальные функции. Если бы буржуазное правосознание
было в состоянии отказаться от своего лицемерия, оно не могло бы
2. Основные на*
чала судебной
власти.
а) Исключитель-
ность и едмнстио.
отрицать, что именно в защите интересов господствующего в данном
обществе класса заключается основная функция и буржуазного, и
всякого иного суда ’).
В соответствии с этой основной судебной функцией находятся
и все основные начала судебной власти, среди которых, как наиболее
важные, теория выделяет: 1) исключительность и единство судебной
власти, 2) полноту ее, 3) самостоятельность и независимость.
Советское право также знает эти начала, определяющие собой
характер советской судебной системы, хотя и с значительными отступ-
лениями от начал, действующих в буржуазном процессуальном праве.
Это начало находит свое выражение в призна-
нии, что право судить на всей территории Союза
принадлежит лишь органам судебной власти. Ни-
какие иные органы, кроме указанных в ст. 2 «Основ»
и ст.ст. 1 и 2 «Положения о судоустройстве РСФСР»
(и «Положениях о судоустройстве» других рес-
публик), не могут отправлять судебных обязанностей. Действующая
в Союзе судебная система — система государственных судебных
учреждений. Единственным исключением из этого общего правила
является допущение, с разрешения ЦИК'а СССР, в тех или иных
местностях Союза бытовых (шариатских, адатских и т. п.) судов,
решениям коих присваивается сила решений государственных судов2).
Единство судебной власти есть установление единого по своей
структуре и принципам своего управления суда. Этот принцип в нашем
законодательстве не вполне выдержан. Ha-ряду с народными судами
(«единый народный суд») мы имеем еще и ряд иных судебных органов 3),
учрежденных для рассмотрения дел специальных категорий * *). Эти «спе-
циальные» суды отнюдь не имеют характера прежних (дореволюцион-
ных) специальных судов, носивших характер судов исключительных.
Наши специальные суды учреждены для рассмотрения таких дел,
’) Contra см., напр., Фойницкого, считающего, что «одной из главнейших
функций судебной власти признается ограждение свободы личности». Харак-
терно, что Фойницкий вдесь умалчивает о другой, еще более характерной функ-
ции—защите общественного правопорядка (Курс угол, судопроизв., 175).
*) Примеч. к ст. 2 «Основ судоустр.».
’) Воен, трибуналы, трудов, сессии, зсмельн. комиссии, арбитражи, ко-
миссии и др.
*) Ст. 24, «Основ судоустр.».
56
которые, отличаясь особой сложностью, требуют специальных знаний
и навыков, хотя некоторые из них учреждены как в виду осо-
бого характера дел и сторон (госучреждения), так и особой опас
ности преступлений, передаваемых на их рассмотрение. К судам
первой категории относятся такие суды, как особые камеры по тру-
довым делам, земельные комиссии, арбитражные комиссии; ко вто-
рой категории—военные трибуналы.
Однако, все эти специальные суды включены в общую судебную
систему и в своей деятельности подчинены общим правилам судо-
производства. Так, военные трибуналы действуют во главе с Воен-
ной Коллегией Верховного Суда, как организационно-инструктор-
ской и кассационной инстанцией х).
Трудовые Сессии действуют в порядке, установленном для народ-
ных судов и в кассационном порядке подчинены губернским судам 2),
наконец, земельные и арбитражные комиссии также в отношении су-
дебного надзора подчинены НКЮ, прокурору и Верх. Суду РСФСР ’).
Начало единства судебной системы—«на территории союзных
республик, говорит ст. 2 «Основ судоустройства Союза ССР и союз-
ных республик», действует единая система судебных учреждений»—
усиливается началом единства судебной политики, осуществляемой
на основании законодательства Союза и союзных республик Верхов-
ными Судами (Союза и союзных республик) и Народными Комисса-
риатами Юстиции 4).
б) По-шота. Принцип полноты судебной власти опирается
на право суда требовать исполнения своих поста-
новлений, определений и распоряжений от всех государственных и др.
учреждений и отдельных лиц. Наше право проводит этот принцип
со всей необходимой полнотой. Никому советским законом не предо-
ставлено права уклоняться от исполнения требований судебных
мест: ни лицам, ни учреждениям.
С вопросом о полноте судебной власти стоит и вопрос о взаимо-
отношениях между судебными и административными органами в тех
случаях, когда они выполняют функции судебного характера. В этом
отношении советское законодательство пошло дальше общепринятых
положений буржуазного права. В этих случаях административные
органы не только действуют под общим руководством судебных
властей, но и рассматриваются как вспомогательные судебные ор-
ганы. Именно так советское право разрешило вопрос о взаимоотно-
шении между такими двумя стадиями судебно-следственной работы,
как дознание и предварительное следствие, с одной стороны, и ор-
’) См. «Полож. о Верх. Суде СССР», ст. ст. 15—17; «Пол. о воен, трибун,
и воен, прокур.» 20 августа 1926 г.
*) Ст. ст. 34—37 «Пол. о суд». РСФСР и др. респ.
*) Пол. о суд., РСФСР ст. 5.; «Полож. об Арбитр. Комиссии при СТО СССР-
(Вести. ЦИК'а. 1924, № 6, ст. 200). Кроме того, «Полож. об арб. к-иях , дей-
ствующих в отдельных республиках (напр.. в РСФСР С. У. 192S г., 6,
ст. 46 и С. У. 1926. № 2. ст. 5).
4) Ст. 3 «Основ.».
57 -
ганы дознания и органы судебной системы, руководящие дознанием,
с другой. Такое решение вопроса оказало влияние и на весь харак-
тер чисто судебных областей работы. Обсуждая с этой точки зрения
новеллу 1924 г. (ст.ст. 102, 104, 105, 107 и др. УПК РСФСР), проф.
Полянский имел все основания утверждать, что «предварительное
следствие окончательно подчинено (в советском процессе, АВ) зада-
ниям уголовного розыска, и в этом смысле, как самостоятельная
стадия производства, упразднено»*).
Впрочем, было бы правильнее, с нашей точки зрения, сделать
иной вывод: упразднено не предварительное следствие, а упразднен
взгляд на дознание, как на совершенно самостоятельную и неза-
висимую от судебной системы стадию процесса. Было бы правильнее
сказать: прибавилась еще одна капля полноты судебной власти.
Эта мысль нашла свое выражение и в докладах на V С’езде дея-
телей советской юстиции, где, говоря о необходимости реформы
в области дознания, указывалось, что «следственно-розыскные ор-
ганы (органы дознания и следствия), являющиеся по существу своей
работы звеньями одной цепи, подготовляющими материал для судеб-
ного рассмотрения, должны быть в своей деятельности и организа-
ционно частями одного следственно-розыскного аппарата, функциони-
рующего на началах строгого и реального соподчинения, с одной сто-
роны. и точного размежевания сферы их деятельности, с другой» 2).
Таким образом, наше право, стремясь к обеспечению наибольшей
полноты власти судебных органов, целиком и полностью подчинило
их влиянию, в определенной сфере деятельности, и органы администра
тивные, превратив их, в известном смысле, в свои собственные органы.
Оба эти качества судебной власти можно
и) (ямоотоятвльпостьсвести к одному началу—несменяемости, считаю-
щемуся старой (дореволюционной, буржуазной)
школой процессуального права краеугольным камнем всей судеб-
ной системы.
«Принцип несменяемости судей,—говорит Тальберг,—имеет миро-
вое значение в том смысле, что он признан законодательствами всего
цивилизованного мира, независимо от формы правления, суще-
ствующей в той или другой стране» ’).
Однако, едва ли можно назвать какой-либо другой институт,
характер которого представлял бы столько неясностей и внутренних
противоречий. Начать хотя бы с того, что самое понятие несменяе-
мости и, в этом смысле, самостоятельности совершенно различно в раз-
личные исторические эпохи и в различных исторических условиях.
В самом деле, что такое эта пресловутая несменяемость? Это право
судьи занимать судейскую должность в течение всей своей жизни или
’) Проф. Полянский, Новая редакция Угол.-Проц. Кодекса, 21 стр. и след.
*) См. Отчет о V С’езде деятелей совет, юстиции (10—15 марта 1924 г),
в частности, мой доклад: «Вопросы уголовного судебного процесса» и доклад
т. Крыленко «О губсуде и мероприятиях, необходимых для улучшения его дея-
тельности».
•) «Русское уголовное суде производство», 146.
58
установленного законом срока без угрозы лишения этой должности
иначе, как по суду или по собственному желанию. Но такое право—
это одна абстракция! Ведь совершенно невероятно такое представле-
ние о государственной власти, которое делает ее равнодушной к тому,
что представляет собой судейский состав и как он несет свои обязан-
ности в смысле соответствия общей политике государственной власти.
Нельзя допустить, что государственная власть будет спокойно
взирать на такую деятельность судьи, которая оказывается в реши-
тельном противоречии с видами правительства, и что правительство,
как бы ни были сильны принципы несменяемости и тому подобных
красивых формул, не найдет средств либо заставить такого судью
служить целям государству либо уйти в отставку!
История института несменяемости целиком подтверждает именно
этот взгляд на него. История этого института в таких «демократиче-
ских» странах, как Англия и Франция, дает немало доказательств
того, как государственная власть умеет подчинять себе суд, заставляя
его проводить свою правительственную политику, и не позволяя
ему создавать своей «судейской политики».
Так называемая несменяемость судей в английской истории
17 и 18 в.в. была ничем иным, как средством в руках парламентов
преодолевать произвол королевской власти. Под этой несменяемостью
скрывалось в действительности право парламентов сменять неугодных
им судей.
Во Франции несменяемость судей была попеременно то служан-
кой короля («всякая власть от короля»—XIV—XVIII века), то
служанкой буржуазии (XIX—XX века).
Нечего и говорить о том, что представляла эта несменяемость
в истории русского суда! Можно поэтому утверждать, что несменяе-
мости—в смысле невозможности сменить неугодного судью или
судью, не отвечающего требованиям правительства, волею этого
правительства—никогда не существовало и существовать не могло.
Такая несменяемость—чисто абстрактное понятие. Если же под
несменяемостью судей разуметь1 не эту абстракцию, а определенные
условия, при наличности которых правительство в праве сменить
судью и при отсутствии которых оно этого делать не в праве, то в
таком случае от принципа несменяемости, как таковой, ничего не
остается. Если все сводится в конечном итоге к формальным условиям,
то, очевидно, что несменяемость должна потерять, характер талис-
мана судейской неприкосновенности и превратиться в обычную фор-
мальность, в мире которых движется вся вообще машина государ-
ственного управления. Но целесообразно ли в таком случае для одной
категории правительственных сотрудников устанавливать какие-то
особенные формальности, которые признаются излишними для всех
остальных? Целесообразно ли устанавливать сложный порядок судеб-
ной расправы с таким судьей, устранение которого должно стать
неизбежным и для устранения которого приходится прибегать к ин-
сценировке судебных процессов? Конечно, нет, ибо такие инсцени-
ровки извращают существо государственного авторитета и вносят
— 59
в отношения между правительством и правительственным аппаратом,
частью которого является судейский состав, элементы раздвоения,
иллюзии самостоятельности и независимости последнего, в действи-
тельности не существующие и не могущие существовать между пра-
вительством и его чиновниками. Где власть представляет собой пол-
новластный орган господствующего класса, там не может быть речи
о независимости и, как о следствии этой независимости, о несменяе-
мости судебных работников.
Но в данном вопросе есть и другая сторона. Если нельзя мыслить
суда, независимого от государства, от господствующего в государ-
стве класса, то нельзя мыслить и суда, зависимого от всяких иных
влияний, кроме организованного влияния своего класса в целом.
Если суд не может быть иным, чем это соответствует интересам и це-
лям его класса, и если суд, след., не может ни стоять вне политики
своего класса, ни делать какой-то своей собственной политики, то это
отнюдь не должно означать подчинения суда отдельным влияниям
разных ведомств, учреждений или даже отдельных лиц.
В этом смысле суд должен быть в высшей степени независимым
и самостоятельным органом. Борьба за такую независимость и такую
самостоятельность есть величайшая задача нового государственного
строительства, как это подчеркивал еше в 1922 г. В. И. Ленин в своем
известном письме о революционной законности и двойном подчине-
нии.
«Нет сомнения,—писал в этом письме Ленин,- что мы живем в мире
беззаконности и что местное влияние является одним из величайших,
если не величайшим, противником установления законности и куль-
турности*.
Ha-ряду с этими местными влияниями Ленин ставил и личные
влияния, к борьбе с которыми он предполагал призвать и ЦКК.и
прокуратуру. Таким образом, в советском смысле этого слова—
независимость судебных работников означает их независимость
именно от этих местных и личных влияний.
Лучшей гарантией этой независимости является не только пра-
вильное построение всей судебной системы, но и правильный подбор
судебных работников. Не всякий может быть призван к отправлению
ответственных и сложных обязанностей судьи, следователя, про-
курора. Помимо обще-моральных качеств, необходимых для выполне-
ния этих обязанностей, необходимы еще и качества общественно-
политического характера: нужен определенный общественный стаж,
как это и требуется ст. 4 «Основ судоустройства СССР*, работы
в рабоче-крестьянских общественных, политических или профессио-
нальных организациях.
Это тем более оказывается необходимым, что советское право
требует от судьи и судебных работников выполнения своих обязан-
ностей не только по внутреннему своему убеждению, но и по социа-
листическому правосознанию (см., напр., ст. 52 Уг. Код. РСФСР).
Однако, советское право независимо от этих условий внутрен-
него характера, обеспечивающих действительную судейскую незави-
60
симость, знает и ряд условий, так сказать, внешнего порядка. Так,
ст. 16 «Полож. о суд.» РСФСР (ред. 1926 г.) допускает смещение
народного судьи «исключительно по суду или в дисциплинарном
порядке, предусмотренном настоящим «Положением». Отзыв судьи
до срока может производиться губисполкомами, избирающими этих
судей, но смещение с должности может иметь место только по суду
(ст. 16 «Пол.»).
Отзыв или смещение членов губсудов, их председателей и заме-
стителей односторонним постановлением губисполкомов без санкции
НКЮ за исключением случаев устранения по суду или в дисципл.
порядке, совершенно не допускается (ст. 41 «Пол.»). Отзыв или
отстранение от должности председателей и членов Верховных Судов
совершается не иначе, как по постановлению Президиумов ЦИК’ов
республик (см. в отношении РСФСР ст. 178 «Пол.»). Наконец, судеб-
ные работники могут перемещаться или увольняться от должности
по постановлениям дисциплинарных судов (ст. ст. 186—200 «Поло-
жения о судоустр. РСФСР»).
Таковы по советскому праву основные принципы судебной вла-
сти. В отличие от буржуазного права, советское право все эти прин-
ципы сводит к одному—служению посредством суда классовым целям
трудящихся масс. Судебная власть именем пролетарской Республики
не только провозглашает приговоры и решения, но всей своей дея-
тельностью стремится быть одним из орудий классовой борьбы
трудящихся за свое социальное освобождение.
Совокупность всех действующих в государстве
3. Судебная си- СуДебных органов называется судебной системой.
етема. QHa ВКЛЮчает в себя как основные судебные ор-
ганы, так и вспомогательные. Первые—это суды, вторые—следова-
тели, прокуратура и т. д.
Характер судебной системы стоит в прямой зависимости от на-
ционально-исторических и экономических условий развития дан-
ного государства. Черты особенностей, порождаемых этими усло-
виями, накладывают естественный отпечаток на эту систему, при-
давая ей характер известного своеобразия.
Вот почему английский суд так отличается от французского или
немецкого суда, несмотря на то, что все эти суды в одинаковой сте-
пени являются судами, порожденными капиталистическим обще-
ством, находящимся во власти буржуазии. Но несмотря на эти инди-
видуальные свои отличия, все они, как буржуазная система судов,
отличаются от системы судов, действующей в Союзе Советских Со-
циалистических Республик, как системы советской. Устройство
судебной системы, как и порядок уголовно-процессуального про-
изводства в настоящее время во всех республиках Союза являются
большею частью аналогичными, отличаясь по отдельным Республикам
сравнительно незначительными особенностями.
Устройство судебной системы определяется: I. В РСФСР «Поло-
жением о судостройстве» 19 ноября 1926 г., принятым III Сес-
сией ВЦИК XII созыва. Это «Положение» отменяет действовавшее
— 61
до того «Полож. о суд.» от 11 ноября 1922 г. (С. У. 1922 № 69,
ст. 902) с изменениями и дополнениями 1923 г. (С. У. № 48,
ст. 481), 1924 г. (С. У. № 78, ст. 782), 1926 г. (№ 52 ст. 398),
а также: 1) «Пол. о судостр. Уральск, обл.» (С. У. 1924 г. №20.
ст. 194); 2) Полож. об Ур. обл. суде (С. У. 1924 г. № 18, ст. 181);
3) Пол. о суд. С. Кавк. Края (С. У. 1925 № 77, ст. 595); 4) Пол.
о судоустр. Сиб. края (С. У. 1925 № 82, ст. 619); 5) Пол. о суд.
переводи. (С. У. 1924 К? 56, ст. 553), и 6) об организац. госуд. нотариа-
та (Постанов. През. ВЦИК, от 4 X 1926 г., прот. № 74). II. В УССР
«Положением о судоустройстве» (С. У. 1925, № 92 — 93, ст. 521
и ст. 522) с дополнит, декретом о Чрезвыч. сессиях Верх,
и Окр. судов (С. У. № 82, ст. 486); III. В БССР—«Положением© суд.»
(С. У. 1924, № 12, ст. 112, введено в действие с 1.VIII. 1924);
IV. В ТССР—Пол. о суд. (С. П. и Р., 1925 г., № 15), V. В УзССР-
общесоюзным законодательством и законодательством РСФСР (С. У.
и Р. Р.-Декх. пр., 1924 г.), VI в ЗСФСР—«Положениями о судо-
устройстве» Армянской, Грузинской и Азербейджанской Республик.
Порядок уголовного судопроизводства определяется Уг.-Проц.
Кодексами—в РСФСР в ред. 1924 г. (С. У., № 78, ст. 784), со-
держащим в себе ряд существенных изменений, внесенных постано-
влением ВЦИК от 22 ноября 1926 г.; в УССР—УПК, изданным
13 сентября 1922 г. (С. У., № 41, ст. 593) с последующими измене-
ниями: 13/1II—25 г.—о дополнении ст. 477 (С. У. № 11, ст. 89);
30/IV—25—об изменении ст. 473 (С. У. К? 24, ст. 175); 3/Х—25—об
изменении ст. 107 п. 2 (С. У., № 40, ст. 259) и4/Х—125—о чрезвыч.
сессиях Верх, и окружи, судов. В БССР -УПК от 30 марта 1923 г.
(С. У. № 4. ст. 41), с изменениями и дополнениями по декрету 4/XI
1924 (С. У. № 24, ст. 218). В ЗСФСР—УПК отдельных республик,
ренепируюших в большинстве случаев нормы УПК РСФСР в ред.
1922 (напр., ССРАрм. см. УПК изд. НКЮ, 1924 г. с изм. при-
нятыми Цик'ом Армении 20 мая 1926 г.; Аз. ССР — УПК 1924 г.;
Гр. ССР — УПК 1923 г. (с дополн. и изменениями, 1926 г., при-
нятыми последней сессией Всегрузцика, но еще не опубликованными).
Что касается УПК Туркм. и Узб. ССР то здесь действует в этой
области общесоюзное законодательство и законодательство РСФСР \
В автономных республиках РСФСР действуют «Пол. о суд.»
и УПК РСФСР.
В некоторых республиках в действующие здесь «Пол. о суд.»
и УПК РСФСР внесены организационные особенности: в Казак.
*) I Всетуркм. с'еэд раб., декх. и кр.-арм. депутатов издал (1925 г.)
декрет „О законодат. и правосудии ТССР", ст. I которого гласит: „Признать
действующим на территории ТССР общее законодательство СССР; впредь до вы-
работки отд. самостоят. законодательства ТССР, допустить на территории се
применение основных Кодексов РСФСР, а также быв. Туркест., Бухар. и Хорезм.
Республики'1...—Револ. Комитет Узб. ССР постановил: „Впредь до утверждения
надлежащими органами власти единых законов для Узб. ССР. считать дей-
ствующими на территориях, входящих в состав ее, законы, изданные прави-
тельством СССР, и местные законы, действовавшие на соответ, территориях
Узб. ССР" (С. 3.. 1924, № 7).
— 62 —
ССР действует Отделение В. Суда РСФСР (С. У. 1923 г. № 31, ст. 339);
в Даг. ССР, в Крым. ССР, в Татар. ССР— главные суды. Однако,
несмотря на эти частные особенности и отличия, наблюдающиеся
как в автономных, так и в союзных республиках, в Союзе действуют
в области судоустройства и судопроизводства в обшем и целом пра-
вила одинакового содержания. Можно поэтому утверждать, что
в Союзе судебная система отличается единообразием своего построе-
ния и порядка функционирования.
Ныне действующая в Союзе судебная система имеет в своей
основе народные суды в составе народного судьи и двух народных
заседателей. Это основная судебная ячейка (ст. 6 «Основ»).
Все остальные суды (губернские, окружные—в округах) явля-
ются лишь кассационно-ревизионными инстанциями для народных
судов и как суды первой инстанции действуют только по делам осо-
бой категории; губернские (окружные) суды являются по отношению
к народным судам также органами управления, что дает им право
делать этим судам указания административно-инструкционного ха-
рактера (ст. 8 «Основ»), В силу этого своего качества губсуды дей-
ствуют как судебные центры губерний и органы непосредственного
надзора за деятельностью народных судов.
Губсуды (окружные, суды в округах) в лице своих председателей
представляют в губисполкомы на утверждение кандидатов в народ-
ные судьи и народные следователи, наблюдают за правильным финан-
сированием народных судов и камер народных следователей и кон-
тролируют их отчетность.- Президиумы подготовляют материалы,
подлежащие обсуждению пленумов, и в том числе проекты цирку-
ляров и инструкций для народных судов, а также материалы,
связанные с преданием народных судей, народных следователей и
других судебных работников дисциплинарному суду; пленумы губ-
судов ведают вопросами, касающимися непосредственно деятель-
ности народных судей—определяют их число, границы их участков,
рассматривают их отчетность, назначают и производят их ревизии,
решают вопросы, связанные с дисциплинарной ответственностью
народных судей и народных следователей, и т. п. ’).
Вот как широка административно-инструкторская и ревизион-
ная компетенция губсудов! К этому надо еще добавить ряд анало-
гичных функций губсудов по руководству работами комиссий, по
делам о несовершеннолетних, по наблюдению за работою по оказа-
нию юридической помощи населению, по общему руководству всем
судебным делом в губерниях.
Можно утверждать поэтому, что основной задачей губернских
судов является не отправление (непосредственное) судебных обязан-
ностей. как это имеет место в народных судах, а организационная
^инструкторская работа.
’) Ст.ст. 46—52 «Пол. о суд. РСФСР».— Ст. 65—68 «Пол. о суд. УССР*—
определяют компетенцию председателя значительно полнее и шире, чем о РСФСР
Кроме того, «Пол. о суд. УССР» не знает специальной компетенции президиума.
— 63
То же самое, по существу, надлежит сказать и в отношении
Верховных Судов Республик и Верховного Суда Союза.
Верх. Суд СССР является не столько судебным местом, при-
званным разрешать конкретные судебные казусы, сколько учрежде-
нием конституционного характера. Его компетенцию составляет
раньше всего дача заключений о законности с точки зрения Консти-
туции Союза ССР тех или иных постановлений 1ДИК и СНК
союзных республик и СНК СССР, а также наблюдение за консти-
туционностью действий отдельных наркоматов республик и их цен-
тральных органов. К этим вопросам, составляющим основное содер-
жание компетенции ВС СССР, примыкают вопросы судебного
надзора. Осуществление же функций чисто судебного характера пред-
ставляет собой область деятельности, далеко уступающую по своему
значению первым двум областям, ибо в качестве суда первой инстан-
ции ВС выступает лишь по делам исключительной подсудности1).
Судебные функции ВС СССР осуществляет через свои коллегии
(Гражд.-Судеб, и Угол. Судеб.; Воен, и В.-Трансп.) и специальн.
судебн. присутствия в качестве суда первой инстанции, с одной
стороны (Пол. о ВС СССР и Наказ), и в качестве кассационной
инстанции (в лице своей Воен, коллегии) для всех военных трибу-
налов, с другой (См. «Пол. о воен. триб, и воен, прокуратуре», С. 3.
и Р., 1926, К? 57, ст. 413).
Верховные суды республик являются также органами высшего
судебного надзора и руководства судебной практикой в качестве
кассационно-ревизионной инстанции. В качестве суда первой инстан-
ции и ВС республик действуют лишь по делам исключительной
подсудности 2).
Второй характерной особенностью советской судебной системы
является отсутствие в ней таи называемых апелляционных судов,
без которых не обходится ни одно буржуазное процессуальное право 3).
Это означает, что в советской судебной системе нет «низших»
и «высших» судов,—таких судов, которые признаются по отношению
к одному и тому же делу одни—лучшими, другие—худшими судами.
Отказ от апелляционных судов есть отказ от такого именно взгляда
на различные категории судов, есть признание равноценности всех
судов.
Правда, советское право не в состоянии отказаться в настоящее
время от так называемой инстанционности, выражающейся в трех-
членном характере судебной системы: народный суд—губсуд—Верхов-
ный Суд. Не в состоянии оно отказаться и от специальных судов
(особые сессии по трудовым делам, земельные комиссии, арбитраж-
ные комиссии, военные трибуналы). Но линия направления нашего
процессуального права идет в сторону сокращения подсудности
х) Ст. 43 Конституции СССР; ст. 2 и сл. Положения о Верх. Суде СССР;
Наказ ВС СССР (С. У. 1924 Ni 2. ст. 25).
•) Ст.ст. 10—11 «Основ судоустр. Союза ССР и союзных республик». Раз. VIII
’Пол. о суд». РСФСР; ст.ст. 82 и сл. «Полож. о судоустр.» УССР.
а) См. дальше.
— 64
губсудов и др. судов специального значения за счет расширения
подсудности народных судов ’).
Расширение подсудности народных судов, на путь которого
вступило наше законодательство с 1924 г., несомненно укрепит авто-
ритет и значение этих судов еще более и обеспечит им то положение
в общей судебной системе, которое они должны действительно и прочно
занять в ней, как основные ячейки всей системы.
Что касается внутренней организации советской судебной си-
стемы, то ее характерным признаком надлежит признать начало кол-
легиальности.
Народный суд, губернский суд, Верховный Суд—все они дей-
ствуют на коллегиальных началах, в составе трех членов, при чем,
при рассмотрении дел в качестве первой инстанции, в их составе
участвует один государственный судья и два народных заседателя 2).
Судебные заседания происходят под руководством председателя,
которому в отношении сторон, подсудимого и свидетелей принадле-
жит дискреционная власть.
В отношении судей, прокуратуры, секретаря, переводчиков и
экспертов допускается отвбд, при чем в определенных случаях судья,
прокурор и секретарь обязаны сами себя отвести. Эти случаи по
УПК РСФСР (ст.ст. 43—45) и УССР (ст.ст. 47 — 49) следующие:
1) когда один из них является стороной или родственником какой
либо из сторон, 2) когда он или его родственник заинтересованы
в исходе дела, 3) когда он участвовал в деле в качестве свидетеля,
эксперта, производившего дознание, обвинителя, защитника или
представителя интересов потерпевшего или гражданского истца по
этому делу. Но участие в деле в качестве обвинителя, следователя
или производившего дознание в отношении прокуратуры не является
основанием к отводу 3).
Организационные особенности построения советской судебной
системы сводятся в кратких чертах к следующему.
Народный суд. Народные судьи избираются на 1 год губис-
полкомами или горсоветами из граждан, пользующихся на основа-
нии конституции избирательными правами и имеющих 2-летний
стаж ответств. политич. работы или 3-летний судейский стаж (на
должности не ниже следователя). Лица, осужденные за корыстные
или порочащие преступления, а также исключенные за порочащее
поведение из общественных организаций, не могут быть избираемы
на должность нар. судьи (ст.ст. 15—16 «Пол. о суд.» РСФСР
19 ноября 1926 г.).
*) См. доклад т. Сегаля на VI губ. с'езде раб. юстиции о расширении под-
судности нар. суда по угол, делам.
а) Ст.ст. 6—9 «Основ суд оу стр. о, УПК РСФСР—ст. 247 и след. Из'ятие
установлено лишь для решения вопросов распорядительного характера и для
решения дел, обозначенных в ст. 366 УПК (дела бесспорного характера—Пра-
вила, охраняющие народ, здравие, обществен, безопасность и т. и.).—Ст. 3 «Гол.
о суд.* УССР; ст.ст. 25. 26. 251 УПК УССР.
») Ст.ст. 43, 45, 48 УПК РСФСР; ст. S3 УПК УССР.
65
Особое место в системе народного суда принадлежит народ-
ным заседателям. Народные заседатели, это—не «присяж-
ные» буржуазных судов. Они—равноправные члены суда, решаю-
щие не только вопросы факта, но и права, т.-е. решающие дело
в целом: и с фактической и с юридической стороны *).
Народным заседателем может быть всякий трудящийся, поль-
зующийся избирательными правами, кроме тех, кто осужден за
преступления (до погашения давностью) или исключен из обществен-
ной организации за порочащее поведение (в течение 3 л. со дня
исключения).
Привлечение нар. заседателей к участию в судеб, работе предста-
вляет собой акт большого общественного значения. Выборы народ,
заседателей производятся на общих собраниях трудящихся по фаб-
рикам, заводам и учреждениям. Избранные вносятся в особые
списки, составленные уездной (районной) комиссией. Призыв нар.
заседателей к исполнению судеб, обязанностей совершается в алфа-
витном порядке (ст.ст. 18—29 «Пол. о суд.» РСФСР). За время
исполнения судеб, обязанностей (включая и время на проезд
в место нахождения суда и обратно) народные заседатели продол-
жают получать жалование из расчета своего среднего заработка (ст. 28).
Губернский суд действует, как мы говорили уже выше, в ка-
честве а) судебного центра губернии, органа управл. и надзора за
суд. учреждениями и всеми органами, несущими судебные обязан-
ности или выполняющими судеб, функции, б) кассац. инстанции и в) су-
да первой инстанции по определенным делам (ст. 38 «Пол. о суд.»).
Состав губсуда—постоянный председатель, 2 заместителя и штат-
ное количество членов; переменный: народные заседатели, избирае-
мые в количестве 200 чел. из числа трудящихся, имеющих не
менее 2 л. стажа работы в госуд. и обществ, предприятиях и учре-
ждениях, избранные особой комиссией в качестве народ, заседате-
лей для участия в работе губсудов; утверждаются губисполкомами
(ст.ст. 39—43 «Пол. о суд.» РСФСР).
Председатель, его заместители и члены губсудов избираются
губисполкомами и утверждаются НКЮ (ст.ст. 41—42 «Пол. о суд.»).
В уездах имеются так наз. уездные уполномоченные губсудов.
Их задачи—укрепление связи губсуда с его местными органами
и осуществление адм.-финанс. мероприятий в сфере компетенции
губсуда (ст. 53 «Пол. о суд.» РСФСР).
Для проработки различного рода материалов, выработки цирку-
ляров, инструкций, отчетов, докладов и т. п. при губсуде состоит
Инстр.-Ревиз. Отдел. Состоящие при губсуде запасные судьи
имеют своим назначением замещение отсутствующих членов губсуда
*) В буржуазных странах аналогичный по форме институт—суд шеффенов
(Германия), где прис. заседатели решают все вопросы вместе и на одинаковых
правах с коронным судьей, действуя как члены одной коллегии. Шеффен. суды
напоминали и действовавшие в до-револ. России суды с участием сословных
представителей. Однако, суды шеффенов не следует смешивать с нашими народ
ными судами...
Курс уголовного процесса.
5
66
и нар. судей и выполнение обязанностей членов губсуда по
производству обследов., ревизий и инструктированию учреждений,
подведомственных губсуду (ст.ст. 56—57 «П.»). В «Полож. о суд.»
РСФСР 19 ноября введены специальные главы, посвященные судо-
устройству в краевых и областных об'единениях, с одной стороны
(разд. VI), ив автономных республиках, с другой стороны (разд.
VII), к которым мы и отсылаем для подробного ознакомления.
Скажем лишь, что здесь мы встречаем краевые (областные)
суды в составе: пленума, президиума, угол, и гражд. суд. коллегий
и дисципл. коллегии; окружые суды (==губ. судам); Главные суды
(в автон. распубликах), при чем в автон. республиках, имеющих
губернское территориальное деление, действуют нар. суды, губ.
суды и отделение В. Суда РСФСР (с санкцией Президиума
ВЦИК в каждом отд. случае)1).
В тесной связи с вопросами внутренней орга-
4. Судебный низации судебной системы стоит вопрос о над-
надзор. 30ре деятельностью судебных органов, — так
называемый судебный надзор.
Единство судебной системы обеспечивается не только об'еди-
нением судебных органов в одних руках, но в гораздо более полной
мере оно осуществляется единой судебной политикой, единством
понимания и осуществления требований законодателя путем едино-
образного применения закона. Как правильно говорил по этому
поводу в своем докладе на V С'езде деятелей советской юстиции
т. Крыленко — «правильная постановка судебной работы предпола-
гает такую работу судебных учреждений, при которой они, действуя
в пределах и направлении, данных им руководящими органами власти,
не нуждались бы затем ни в каких специальных формах контроля».
Но если суды должны действовать в направлении, которое им
дается руководящими органами власти, то становится совершенно
неизбежным и такое построение судебной системы и такая увязка
судебной работы с руководящими органами власти, которая исклю-
чала бы возможность отклонений в этой работе от принятого властью
направления. В таком требовании по отношению к судебным орга-
нам нет ничего противоестественного, ибо суд — это орган власти,
аппарат, обязанный по самой природе своей действовать в строгом
согласии со своими задачами, именно как органа власти.
Судебный надзор является в руках государственной власти одним
из способов контроля за деятельностью судебных органов, одним
из способов проверки правильности этой деятельности с точки зре-
ния общей судебной политики и возможности ее исправления в не-
обходимых случаях.
Такой надзор осуществляют по преимуществу кассационно-реви-
зионные судебные инстанции, рассматривающие дела не только
’) Ст. 151 «Пол. о суд.». — Краевой (обл.) суд является суд.-админ, цен-
тром края и судом первой инстанции для наиболее важных дел (ст. 108 *П. о
суд.»). Подсудность для краев, суда определена ст. 26а УПК (в ред. 7. Ill
1927 г.).
— 67 —
в случаях обжалования приговоров и решений судебных мест и
в пределах этих жалоб, но и по собственной инициативе и не стесняясь
мотивами и пределами этих жалоб.
Этот судебный надзор можно было бы именовать кассационным
контролем *).
Но такой же самый надзор государство осуществляет и в иной
форме и не через судебные инстанции. Оно осуществляет его в порядке
административном через НКЮ в лице народных комиссаров, кото-
рым предоставлено право наблюдения за всей судебной практикой
всех судебных мест данной республики, опротестования и напра
вления к пересмотру любого приговора и решения любого суда, не
исключая и Верховного Суда * 2).
Этот надзор можно назвать, согласно принятого в теории процес-
суального права термина, общим надзором. К нему примыкает и над-
зор, осуществляемый прокуратурой и вытекающий из самого
существа этого института. Прокуратура является хранителем рево-
люционной законности вообще. Она призвана наблюдать за за-
конностью действий всех вообще органов власти, в силу чего должна
иметь соответствующее право и в отношении судебных органов власти.
Осуществление этого права составляет основную функцию про-
куратуры, как это видно из ст. 14 «Основ судопроизводства» и статей
«Положений» о прокуратуре при Верховном Суде СССР и союзных
республик 3).
Таким образом, органами надзора за деятельностью судебных
учреждений по советскому праву являются: 1) кассационно-ревизион-
ные суды, 2) прокурорский надзор и 3) наркоматы юстиции.
Производство в порядке надзора осуществляется на основании
правил, устанавливаемых в порядке республиканского законодатель-
ства и излагаемых в соответствующих главах УПКодексов.—«Основы
судоустройства» и «Основы уголовн. судопроизводства» содержат в себе
на этот счет лишь общие положения, сводящиеся к признанию за
известными органами власти самого права надзора, с одной стороны, и
права пересмотра в этом порядке уже решенных дел4), с другойстороны
Право истребования дел в порядке надзора принадлежит пред-
седателю губсуда и губернскому прокурору в отношении дел народ-
ных судов и председателю Верховного Суда, его заместителю, Про-
курору Республики и его Помощнику, состоящему при Верховном
Суде,—в отношении дел, находящихся в производстве в любом суде
Республики 5).
Дела военных трибуналов могут быть истребованы в порядке
надзора председателем и прокурором В. С. СССР, председателем
’) О кассаинон. производстве см. дальше, гл. 10.
2) Ст. 12 «Основ судоустр. СССР и союз. респ.«.
а) Ст. 14 «Основ»: «Полож. о Верх. Суде СССР», ст.ст. 22 и др.; «Полож.
о судоустр. РСФСР», ст.ст. 59—72; «Полож. о Суд. УССР», ст.ст. 99—101: см.
также «О деятельности госуд. прокур.» (С. У. УССР № 13-14. ст. 100).
*) «Основы суд.»—ст.ст. 7, 10. 12, 14. 20; «Основы угол, судопр.»—ст.ст.28. 29.
*) Ст.ст. 427. 440 УПК РСФСР; ст.ст. 373, 448 УПК УССР и соотв. стать»!
УПК лр. республик.
5*
68 —
Воен. Кол. ВС и старшим помощником прокурора В. С. СССР и
военной прокуратурой. Порядок рассмотрения и разрешения этих
дел аналогичен порядку, установленному для В. С. РСФСР (см. ст.ст.
33—34 Пол. о воен, триб., 20.VIII. 1926, С. 3. иР. !9 6 №57, ст. 413).
Истребование дела приостанавливает его производство в том
суде, откуда оно истребовано, за одним исключением: если уже про-
исходит судебное заседание, дело не приостанавливается, суд выносит
приговор и лишь вместе с приговором препровождает все производ-
ство по назначению х).
Если, по получении дела и ознакомлении с ним, истребовавший
его не обнаружит существенных нарушений, он немедленно дело
возвращает и производство в порядке надзора прекращается. В про
тивном случае, дело направляется в кассационное отд. губсуда
(если дело нар. суда) или в пленум губсуда (если дело самого губ
суда), которые и дают делу дальнейшее направление 2).
В Верховном Суде порядок несколько иной: истребованное дело
поступает прокурору В. Суда, который или, с согласия председателя
В. Суда, прекращает производство в порядке надзора, (если в деле
нет существ, нарушений), или со своим заключением направляет в Кас-
сац. Коллегию, которая, однако, заключением прокурора не связана 3).
Дела, по которым приговоры вступили в законную силу, на-
правляются: 1) если они решены нар. судом и не были обжалованы
в кассационном порядке, — в кассац. отделения губсудов, которые и
решают вопрос об отмене приговора в порядке надзора; 2) если по
ним состоялись уже кассац. определения или кассац. отделение не со-
гласно с протестом губпрокурора, вопрос переходит в пленум губ-
суда. Если пленум согласится с прокурором, дело разрешается окон-
чательно; если пленум не согласится с ним, дело переходит в УКК
Верх. Суда и здесь разрешается окончательно; 3) если дело было
решено угол. отд. губсуда, то направление в порядке надзора идет
через председателя губсуда в Уг. Кас. Кол. Верх. Суда, при чем
возможно предварительное его рассмотрение в пленуме губсуда 4).
Истребование дел в порядке надзора никакими сроками не огра-
ничено 4).
Особенностью производства в порядке надзора являются абсо-
лютная свобода его от всяких форм и формальных требований. В этом
последнем обстоятельстве заключается громадное преимущество его
перед кассационным порядком исправления приговоров, но здесь же
лежит и громадная опасность—опасность углубиться в рассмотрение
дела по существу и, таким образом, воскресить уничтоженную нашим
правосознанием апелляцию.
х) Ст. 427 УПК РСФСР: СТ. 373 УПК УССР.
*) Ст. 428 УПК РСФСР: ст. 374 УПК УССР устанавливает порядок даль-
нейшего направления, аналогичный порядку, установленному ст. 441 УПК
РСФСР для Верх. Суда, хотя и с некоторыми изменениями.
э) Ст. ст. 440, 441.
4) Ст. 429.
*) Ст. 430 УПК РСФСР; ст. 374 УПК УССР.
— 69 —
б Ответствен- В связи с вопросом о надзоре за деятель-
. - ’ ностью судебных органов стоит вопрос и об ответ-
ость суд . ра- ственности судебных работников.
отпиков. Надзор имеет своей целью исправление ошибок,
восстановление нарушенных неправильными действиями судебных
органов прав, выпрямление неправильной линии судебной поли-
тики. Возможна, однако, наличность при этом таких обстоятельств,
которые должны будут потребовать со стороны органов надзора оцен-
ки конкретных действий должностных лиц с точки зрения их мате-
риальной (гражданской), уголовной, дисциплинарной ответствен-
ности.
Направление дел в первых двух случаях (в случаях граждан-
ской и уголовной ответственности) совершается обычным порядком.
Порядок же привлечения к дисциплинарной ответственности судеб-
ных работников определяется особыми правилами, излагаемыми
в порядке республиканского законодательства *).
Поводами к возбуждению дисциплинарного производства в от-
ношении судебных работников являются: а) проступки или такое
поведение их, которые, хотя и не содержат в себе состава уголовно-
наказуемого деяния, однако, являются несовместимыми с достоин-
ством и назначением, как выражается ст. 192 «Полож. о судоустрой-
стве РСФСР», судебных деятелей; б) отмена В. Судом приговоров
и решений, вынесенных судебными работниками, по несоответствию
этих приговоров и решений общему духу советских законов и инте-
ресам трудящихся масс * 2).
Если первое является совершенно достаточным поводом для
привлечения к дисциплинарной ответственности, то второе едва ли
может считаться бесспорным. В самом деле, судья может вынести не
только один, но и целый ряд приговоров, не соответствующих духу
советского права и интересам трудящихся, но причина таких его
ошибок может лежать в области, не подлежащей оценке дисциплинар-
ного суда,—в области личной неспособности судьи, таких его свойств,
которые не имеют ничего общего ни с небрежностью, ни с недобро-
совестностью судьи. Такого судью необходимо, конечно, освободить
от судейских обязанностей. Но надлежит ли это делать через преда-
ние его дисциплинарному суду, призванному во всяком случае рас-
сматривать такие дела, которые содержат в себе элементы проступка?
Думается, что едва ли правильно было бы решать этот вопрос яоли-
жительно 3).
*) Ст. 23 «Основ судоустройства».
2) См. также ст. 173 «Полож. о суд. УССР».
3) В проекте «Полож. о порядке дисциплин, ответственности работников воен-
ных трибуналов и военной прокуратуры», принятом 16. XII. 26 г. Подготов.
Комиссией при СНК СССР, определение компетенции Дисципл. Коллегий дано
в следующих словах:
«В дисциплинарном порядке подлежат преследованию все служебные про-
ступки и упущения, ке влекущие за собой ответственности в уголовном порядке,
а также нарушения требований воинской дисциплины и всякие иные действия,
несовместимые со званием судебного работника» (ст. 8).
— 70 —
Что касается мер взыскания, налагаемых в порядке дисципли-
нарного производства, то они сводятся к следующим: 1) замечанию,
2) выговору, 3) перемещению на низшую должность, 4) отстранению
от службы, с воспрещением судебной работы на срок до двух
лет х).
Дисциплинарное производство в отношении лиц, работающих
в органах юстиции, регулируется «Пол. о суд.», при чем в РСФСР,
как и в большинстве республик, право дисциплин, преследования
принадлежит: а) прокурору Республики и предо. Вер. Суда —
в отношении всех судеб, работников и лиц, работающих в органах
юстиции (ст. 187); 6) председателю Глав, суда и прок. авт. рес-
публик—в отношении этих же лиц в пределах авт. республик, за
некот. исключением (ст. 188 «Пол. о суд.»); в) пред, краев, судов
и краевым прокурорам—тоже в пределах края и также за некото-
рыми исключ. (ст. 189); г) председателям губсудов и губпрокуро-
рам—тоже в пределах губернии, за нек. исключ. (ст. 190). В отно-
шении работников В. С., центр, прокуратуры и председателей,
замест. предс. и членов краев, и губ. судов и краев, и губ. проку-
роров и их заместителей—дисципл. дела разбираются в Дисц. Колл.
Вер. Суда2). — В УССР порядок возбуждения дисц. производства
более детализирован. Здесь право возбуждения дисц. производства
принадлежит и стар. пом. генер. прокурора Республики.
Дисциплинарное производство может быть возбуждено не только
по инициативе указанных выше лиц, но и по инициативе частных
лиц, в силу заявленных ими жалоб 3).
Дисциплинарные коллегии при производстве дел не связаны
никакими формальностями и. в этом отношении, весьма сильно напо-
минают товарищеские суды. От их усмотрения зависит избрать любой
порядок разбора дела. Вызов обвиняемого необязателен, но в случае
вызова—явка обвиняемого обязательна. Заключение по делу про-
курора также необязательно, но, заслушав его заключение, Д. К.
обязана заслушать и об’яснения обвиняемого. При дисциплинар-
ном производстве возможен отвод судей, возможно и обжалование
решений (они называются постановлениями) дисципл. судов.
Дисциплинарные суды действуют в виде дисциплинарных кол-
легий при губсудах, краев., окружи, и верховных судах респуб-
лик 4).
Из изложенного видно, что дисциплинарное производство имеет
своей задачей больше всего укрепление внутренней служебной дис-
циплины (отсюда и его название), борьбу с небрежностью, халат-
*) «Пол. о суд. УССР» знает, кроме того. в качестве мер воздействия еще
а) поставление на вид, 6) предупреждение (ст. 183).
г) Ст. 91 «Пол. о суд. РСФСР».
’) Ст. !95 «Пол. о суп. РСФСР», ст. 179 «Пол. о суд.» УССР.
*) Ст.ст. 191 «Пол. о суд. РСФСР»; ст.ст. 174— 175 «Пол. о судопр.
УССР.»
71
действия ’).
6. Вспомогатель-
ные судебные
органы.
костью, расхлябанностью и т.п. служебными проступками, не нося-
щими, однако, характера уголовно-наказуемых деяний, но, с другой
стороны, выходящими за пределы обычно встречающихся в работе мел-
ких упущений и недостатков. Дисциплинарное производство идет
по линии, составляющей среднюю между деяниями, требующими
уголовно-наказуемой квалификации, и деяниями, позволяющими их
в порядке нормального административного воз-
Ссвременная смешанная система уголовного
процесса предоставляет суду громадную активность.
Суд, как орган государственной власти, берет
на себя в современном процессе не только реше-
ние уголовного дела, но и исследование всех обстоятельств этого
дела и всю работу по подготовке дела к судебному разбиратель-
ству. Организация судебного процесса — чрезвычайно сложная и
ответственная работа, упирающаяся в непосредственную деятель-
ность по раскрытию преступлений и обнаружению преступни-
ков, с одной стороны, и деятельность по систематизации и анализу
всего следственного материала с представлением определен-
ных выводов, с другой стороны. Однако, специфический хара-
ктер судебной работы исключает возможность возложения всех
судебных функций на одни и те же судебные органы. Здесь необхо-
димо разделение труда. Оно необходимо не только в силу техниче-
ских особенностей работы, но и в силу самой природы суда, как
органа, призванного своим решением давать оценку предварительно
проделанной судебными органами работы. При таком положении вещей
было бы чрезвычайно опасно и вредно, с точки зрения нормального
государственного строительства, обе эти задачи—производство пред-
варительного расследования дела и оценку этого расследования,
к чему по существу сводится вся работа суда, решающего дело,—
сосредоточивать в одних и тех же руках. Поэтому в судебной си-
стеме должен быть проведен принцип разделения труда, разделения
этих функций. Судебные функции в тесном смысле этого слова—рас-
смотрение доказательств и решение дела по существу—должны быть
отделены от функций по подготовке процесса и по исполнению при-
нятых судом решений.
Эти последние функции составляют компетенцию специальных
органов, играющих, таким образом, вспомогательную судебную роль
и могущих поэтому быть названными вспомогательными судебными
органами.
* ) В целях борьбы с подобного же рода служебными упущениями, проступ-
ками и неправильными действиями ответственных должностных лиц, работаю-
щих в государственных учреждениях нс судебного характера, в республиках
действуют т. н. дисциплинарные суды — главные, краевые, областные, губерн-
ские, окружные, уездные.—См. «Положение о дисциплинарных судах РСФСР»
(утв. ВЦИК 14 июня 1926 г., «Пол. о дисц. судах УССР» (С. У. 1926 № 15,
ст. 114); «Пол. о дисц. судах, Турки. ССР» (С. У. Раб.-Декхан. Пр-ва, 1925
№ 2—3, ст. 3); «Пол. о дисц. судах БССР» (С. У. 1924 № 27, ст. 236) и др.
72 —
Такими органами являются: органы расследования (следователи,
розыскные органы), органы обвинения (прокуратура, общественные
обвинители), органы защиты (коллегии защитников, адвокатура),
органы исполнения (судебные исполнители J).
Важнейшими из них являются следственно-розыскные органы,
с одной стороны, и органы обвинения и защиты, с другой.
Пока в уголовном процессе господствовало
а) Следственно- начало частного иска, все дело подготовки судеб-
розыскные ного разбирательства и все дело предварительного
органы. собирания по делу необходимых доказательств
целиком лежало на потерпевшем. Никаких специальных органов,
которые были бы обязаны производить такое расследование, соби-
рание доказательств, подготовку дела к рассмотрению по существу,
не было. Потребность в них явилась лишь тогда, когда сложилась
новая розыскная форма судопроизводства, передвинувшая центр
борьбы с преступлением и преступником из области частной ини-
циативы и частных усилий в сторону государственной обязанности.
Следственно-розыскные органы, возникшие еще в XIII—XIV в.в.
на почве канонического (церковного) права 2), приняли своеобразный
судебно-следственный характер уже к XVI в., в последующие же
столетия и, особенно, к началу XIX в. закончили свое внутреннее
развитие 3).
В России судебно-следственные органы были учреждены в 1860 г.,
когда впервые появилось и самое наименование новых должностных
лиц—«судебными следователями» 4). Но уже в 1862 г. были изданы
«Основные положения» об устройстве судебных мест, которыми судеб-
ные следователи приравнивались к членам окружных судов, чем
предполагалось внести улучшение в постановку следственного дела.
Однако, эта реформа, как и ряд других реформ, отдельными
заплатами ложившихся на худую ткань всей судебной системы, не
могли помочь делу даже и в том случае, если бы эти реформы сами
по себе представляли какую-нибудь ценность. Вот почему судебные
следователи, как институт, продолжали оставаться до самой рево-
люции далекими от того, чем их хотела видеть либеральная мысль
дворянско-буржуазных передовиков. Причина этого коренилась в са-
мом строе старого общества, в его государственной организации,
в дворянско-буржуазных порядках.
Неудовлетворительность института судебных следователей до-
революционной эпохи сказывалась и в неудовлетворительности всей
его работы. Вот несколько иллюстраций.
* ) К числу вспомогательных судебных органов можно отнести и так наз.
судебных переводчиков, на которых возлагается обязанность обслуживания губ.
суда и подведомственных ему суд.-следств. учреждений, согласно ст. ст. 22,
140, 167 УПК РСФСР (ст.ст. 102—107 «Пол. о суд.»).
’ ) См. Эли (НёНе), ц. с., 1, 517. EnquSteur—следователь.
• ) Франц. Уг.-Проц. Код. 1808 г.
* ) Указ 8 июля 1860 г.
— 73
В 1889 г. было прекращено 60% всех находившихся в следствен-
ном производстве дел за недостаточностью улик, необнаружением
виновных и т. д. В 1891 г.—по тем же основаниям было прекращено
62% дел, в 1893 г.—67%. В 1897 г. было зарегистрировано 216 дел,
прекращенных следователями, по которым было допрошено свыше
1.500 свидетелей и сделано 154 поездки. Исходя из этих данных, было
высчитано, что в 1890 г. на 52.000 дел, находившихся в следственном
производстве, было сделано 40.000 поездок и был допрошен
467.641 свидетель 1).
Громадная, совершенно бесплодно потраченная энергия, без-
результатно истраченные государственные деньги и человеческие
силы—вот единственный результат следовательской работы в 60%
ее содержания!
Отыскать при помощи своих следственных органов действитель-
ного преступника—дореволюционному суду было так же трудно,
как было легко обвинить совершенно невинного человека.
Немаловажную роль в таком печальном состоянии следствен-
ного дела играл и персональный состав судебных следователей. Что
представляла собою эта разновидность царской бюрократии, можно
видеть из следующей характеристики: «Чиновник министерства
юстиции, командированный к исправлению обязанностей судебного
следователя, порою не получивший юридического образования,
порою недавно оставивший школьную скамью, вполне зависимый
от министерства, в каких-то ненормальных, пол у подчиненных отно-
шениях к прокурорскому надзору, непризнаваемый за члена суда
ни судом, ни обществом, мелкий судебный чиновник в глазах адми-
нистрации, сам тяготящийся своим положением, смотрящий на службу
судебного следователя как на переходную ступень, на более или ме-
нее длинный и неприятный искус, борющийся в деятельности своей
с многоразличными препятствиями, законом непредусмотренными,
при недостаточной и неумелой помощи полиции и при нецелесообраз-
ном содействии прокурорского надзора—вот судебный следователь
в действительности, по крайней мере, в большинстве случаев» 2).
Неудивительно, что организованная задолго до революции ко-
миссия по пересмотру законоположений по судебной части в составе
таких авторитетных представителей старой юстиции и старого права,
как Фойницкий, Таганцев, Кони, Случевский и др., должна была
признать, что «ожидания составителей судебных уставов не осуще-
ствились» и что поэтому является совершенно необходимым вновь
реформировать эту область; работы, начав с реформы самого след-
ственного аппарата 3).
’) О положении суд. следователей в дорезол. России см. Городыский «Об-
становка деятельности суд. след.» (Жури. Гр. и Уг. права, 1880, IX); Н.Т. «Суд.
следоват. по судеб, уставам и в действительности» (Жур. Гр. и Угол. Пр., 1881,
кн. кн. Ill—IV).
’) Н. Т., ук. с.
• ) Интересные материалы о работах этой комиссии см. в «Об’ясн. записке
к проекту новой редакции Уст. Уг. Суд.», т.т. I—V.
В действительности, дело было не в реформе этого института,
целиком отражавшего собой все порочные особенности царистского
строя, а в коренной ломке, в уничтожении именно этого самого строя.
Нужна была не реформа следственного аппарата, а разрушение
всего государственного аппарата. Нужна была не реформа, а рево-
люция, которая и выполнила эту частичную историческую задачу
после Октября 1917 г.
Новая советская государственность построила и новый судебный
аппарат и новые судебно-следственные органы. Был создан новый
институт народных.<^Эователей, действующих при следственных участ-
ках, губернских судах, Верховных судах и прокурорах республик1).
Первые из них именуются просто народными следователями, вто-
рые—старшими следователями, третьи и четвертые—следователями
по важнейшим делам 2).
По советскому праву следователями не могут быть: а) не имею-
щие прара избирать в местные советы, б) опороченные по суду или
исключенные из среды общественных организаций за порочные по-
ступки и поведение, в) замеченные в нелойяльном отношении к Сов-
власти во время гражданской войны или причастные к антисоветским
партиям и г) неимеюшие соответствующей подготовки (двухлетний
стаж советско-судебной работы или сдача соответствующих испы-
таний) 3).
Народные следователи назначаются и перемещаются постано-
влениями губсудов с утверждения губисполкомов. Отстранение сле-
дователей производится также по определению губсудов 4).
Старшие следователи и следователи по важнейшим делам казна
чаются, перемещаются и отстраняются от своих должностей постано-
влениями губсудов, Верховных Судов и НКЮ б).
Более подробно отношения между судом, судебно-следственными
органами и другими судебными органами определяются законода-
тельствами союзных республик (ст. 15 «Основ судоустройства СССР*,
ст. 7 «Основ угол, судопроизвод. СССР и союзных республик»).
К судебно-следственным органам примыкают
органы дознания, Органы дознания, которым, согласно ст. 7 «Основ
кавсистемы^'*0’ Уг- судопроизв.», также поручается производство
предварительного расследования. Органами дозна-
ния по действующему советскому праву являются органы милиции
и уголовного розыска, ОГПУ, специальных видов инспекции (са-
*) Ст. 15 «Основ судоустр.», ст.ст. 73 и сл. «Пол. о суд. РСФСР»: раз. VI,
ст.ст. 112—123 «Пол. о суд. УССР». . г
3) Там же.
*) Ст. 34 «Пол. о суд. РСФСР» ред. 1922 г.; см. также ст. 74 в реа. 1926 г.,
где отсутствует п. «в», ст.ст. 114—115 «Под. о суд. УССР».
*) Ст. 75 РСФСР. «Пол. о суд. УССР» (ст. 117—118):
6) Следственное производство по угол, делам, рассматриваемым в Вер.
Суде СССР, производится следователями по важнейшим делам, состоящими при
прокурорах союзных республик или особыми след, комиссиями, назначае-
мыми прокурором В. Суда СССР или ЦИК СССР (ст. 14 «Полож. о Верх. Суде
— 75
нитарной, по трудовым делам и др.) и должностные лица по делам
о подчиненных им должностных лицах (ст. 97 УПК РСФСР
и соответ, ст.ст. УПК др. республик). К органам же дознания по
делам, производящимся в военно-судебных учреждениях, отнесены
командиры и комиссары отдельных воинских частей и учреждений
в раб.-крестьянской Красной Армии (ст. 20 «Полож. о воен, трибун,
и воен, прокуратуре», С. 3. и Р. 1926 г. № 57, ст. 413). Здесь
уместно указать на те изменения в отношении работы органов
дознания и следственных органов, которые произведены I! сессией
ВЦИК’а XI созыва на основании материалов, подготовленных
V Всерос. С’ездом деятелей советской юстиции, происходившим
10—15 марта 1924 г. в Москве.
Автору этих строк довелось представить с’езду доклад, посвя-
щенный вопросам уголовно-судебного процесса, в котором пред-
лагалось приблизить органы дознания к следственно-судебным орга-
нам в такой степени, чтобы деятельность первых была поставлена
под контроль и была подчинена руководству вторых. Таким путем
предлагалось уничтожить грань, отделяющую эти два вида след-
ственных органов один от другого, и создать одну стройную систему
единого следственно-розыскного аппарата.
Эта мысль—о необходимости уничтожения грани между дозна-
нием и предварительным следствием — не раз высказывалась юристами
в до-революционную эпоху. Избранная на Международ, конгрессе
криминалистов в Дрездене специальная комиссия, под председатель-
ством известного юриста Лилиенталя, вырабатывавшая проект пре-
образования предварит, следствия, выдвинула положение, к кото-
рому самостоятельно пришли советские судебные деятели в 1924 г.,
гласившее: «Все следствие должно быть в руках прокурора,
а не следователя»1).
Приняв подобную точку зрения, надлежало бы так организо-
вать предварительное расследование, чтобы следователь превратился
в своего рода помощника прокурора. С другой стороны, это
должно было бы означать предоставление следователю ряда таких
полномочий, в силу которых он мог бы непосредственно руководить
дознанием, контролируя действия органов дознания и разрешая за
прокурора ряд вопросов, подлежащих компетенции последнего.
Вместе с тем, надлежало бы поставить вопрос об уточнении связи
между дознанием, следствием и прокурорской работой в направле-
нии утверждения большего единства в деятельности всех этих частей.
Именно на такую точку зрения и стал V С'езд деятелей советского
суда, приняв по докладу автора этих строк следующее постано-
вление:
«Следственно-розыскные органы (органы дознания и органы
следственной власти), являющиеся по существу звеньями одной
цепи, подготовляющими материал для судебного рассмотрения,
должны в своей деятельности организационно быть частями еди-
’) Н. Н. Полянский, Новая редакция Уг. Проц. Кодекса, 19.
— 76 —
кого следственно - розыскного аппарата, функционирующего на
началах строгого и реального соподчинения, с одной стороны,
и точного размежевания сферы их деятельности, с другой».
Исходя из изложенных выше принципов, V-й С'езд считал
необходимым осуществление в ближайшее время законодательным
путем следующего мероприятия: «В соответствии с нижепомещен-
ным (ст. 108 УПК.) уточнением категорий преступлений, по кото-
рым необходимо предварительное следствие, признать достаточным
по всем остальным делам производство расследования органами
дознания полностью с тем, что в случаях прекращения дела орга-
нами дознания, таковое прекращение, кроме случаев, предусмотрен-
ных гл. VIII Уголовного Кодекса, где органы дознания действуют
вполне самостоятельно, должно санкционироваться следователем
данного участка, который и выносит соответствующее постановле-
ние, при чем на следователя в этом отношении должны быть рас-
пространены права прокурорского надзора в отношении органов
дознания, в том числе и в форме составления предложения о пре-
дании суду».
Одновременно с'езд подчеркивал необходимость усиления дело-
вой связи следственных органов с прокуратурой, еще более подчинив
деятельность следственных органов «прямому и непосредственному
руководству прокуратуры» (п. 4 указ, резолюции).
На путь такой реформы и стало наше законодательство при
издании УПК в редакции 16 октября 1924 года. Изменение соот-
ветствующих статей УПК дало большую самостоятельность и пол-
ноту власти в деле производства дознаний органам дознания
и усилило компетенцию следственных органов, как помощников
прокурорского надзора.
Вместе с тем, была уничтожена принципиальная разница между
дознанием и предварительным следствием: первым поручалось про-
изводство расследования в менее сложной обстановке, хотя и под
руководством следователей, вторым — в более сложной обстановке
и, след., в случаях, требующих больше опыта и навыков, при чем
следователи действовали под непосредственным наблюдением про-
куроров.
Таким образом, органы дознания и следственные органы, об'еди-
ненные общими целями в своей работе, подчиняются общим пра-
вилам судопроизводства, находясь в теснейшей организационной
связи и представляя собой части единой следственно-розыскной
системы.
Уже из сказанного выше видно, что обвине-
б) Органы обви- ние ИЛи, вернее, органы обвинения, в различные
нения. исторические эпохи носили далеко неодинаковый
Прокуратура. характер. Обвинение, при господстве состязатель-
ного процесса в чистой своей форме, специального
органа не имело. Обвинителем мог выступить любой равноправный
член общества. Обвинять в эту эпоху означало защищать свой част-
ный интерес, обвинение было частным делом Лишь с переходом
— 77 —
процесса к розыскной (следственной) форме, для обвинения создается
специальный орган, ограничивающий частную инициативу и берущий
на себя, в порядке публичного иска, защиту интересов, раньше защи-
щавшихся в порядке частного иска.
С этого времени обвинение приобретает публично-правовой ха-
рактер, а органы обвинения становятся органами публично-правового
значения, становятся частью всей государственной системы и выпол-
няют роль носителей государственной власти.
Этот переход от частно-правовой формы обвинения к публично-
правовой форме, к государственной обвинительной власти, совер-
шился постепенно и в разных странах неодновременно.
Так, во Франции этот процесс начался еще вXIII—XIV в.в., когда
появились officiers du roi (королевские чины)* *), procuratores (про-
куроры), procureurs du roi (королевские прокуроры), gens du roi,
avocats du roi, которых уничтожила революция, создав взамен того
«комиссаров республики» (Робеспьеров закон 3 Брюмера IV г.) 2).
В Германии, Австрии, России—институт государственного об-
винения сложился по французскому образцу и значительно позже
(в XVIII—XIX в.в.) •).
Французская система организации прокуратуры (ministere public)
отличается весьма резко выраженными чертами. Это—единство и
нераздельность всей прокурорской системы, построенной на началах
строгой иерархии; привлечение прокуратуры к наблюдению за испол-
нением законности не только в области отправления правосудия
(судебная прокуратура), но и в области административного упра-
вления (административно-прокурорский надзор).
Все европейские законодательства в деле организации проку
рорской власти пошли по пути, проложенному французской системой,
хотя и с некоторыми изменениями.
В России прокуратура под своим именем появляется в 1722 г.
(указ Петра I—12 января 1722 г.) под сильным влиянием именно фран-
цузской системы. Прокуратура в России (до 1722 г.—с 1711 г. «фи-
скалат») первоначально строилась, как «государево око» для наблю-
дения за законностью действий должностных лиц и охраны государ-
ственных интересов. Обвинительные функции она усвоила значительно
позже (в XIX в.).
В эпоху после судебной реформы (1864) и вплоть до революции
1917 г. прокуратура стала носить характер уже вполне сложившегося
судебного органа, осуществляющего свои задачи («охранения силы
закона»), главнейшим образом, через судебную деятельность и
в составе судебного ведомства.
’) В канонич. судах орган, напоминающий прокуратуру,—promoter inqui-
sitionis, встречается уже в XII веке.
*) Эли, ц. с., 417, Фойницкий, 460.
•) Англия и до сих пор не знает прокуратуры в континентальном виде, хотя
с 1879 г. здесь действует director of public prosecution, орган, весьма близкий
по своим функциям к континент, прокуратуре.
78
Основная идея Ныне действующая в Советском Союзе про-
с<и«етскон прокура- КураТура является еще очень молодым учрежде-
нием. Призванная к жизни еще до образования
Союза, она действовала до того на основании постановления III сессии
ВЦИК, одновременно утвердившего У гол.-Процесс. Кодекс (распубли-
кованный 24 июня 1922 г.—С. У. К? 20—21).
В основу учреждения прокуратуры была положена мысль о не-
обходимости создания специального органа по охране революцион-
ной законности, как необходимого условия борьбы за социалистическое
строительство в обстановке новой экономической политики.
С того времени, как рабоче-крестьянское государство, пройдя
через многочисленные и, казалось бы, неопреодолимые препятствия
и испытания гражданской войны, получило возможность приступить
непосредственно к органическому хозяйственному строительству, оно
должно было учесть важнейшую потребность в установлении опре-
деленных форм и правил, регулирующих деятельность отдельных
государственных учреждений и всей их системы.
На смену неоформившимся в правовом отношении революцион-
ным стремлениям, революционным порывам, характеризующим собой
первый период октябрьской революции (1917—1921 г.г.), должна
была притти работа методическая, облеченная в известные формы,
подчиненная контролирующему влиянию правил, установленных цен-
тральной властью. Словом, наместо «организованного беспорядка»
первого периода революции должен был притти организованный
порядок. Когда мы говорим «революционная законность», мы обо-
значаем этим термином именно этот революционный порядок, эту
устоявшуюся, отлившуюся уже в достаточно твердые формы систему
революционных требований и правил. Без этой системы революцион-
ного порядка нельзя заниматься систематическим государственным
строительством.
Классовые отношения, в корне перестроенные Октябрьской
революцией, получили к концу первого революционного пятилетия
известную устойчивость. Правовые нормы, регистрирующие совершив-
шиеся в общественных отношениях изменения, получили возмож-
ность стать в известном смысле настоящим регулятором общественно-
хозяйственной жизни. Охрана этой революционной законности и
явилась самой существенной и важной задачей советской прокура-
туры.
«Прокурор имеет право и обязан делать одно—следить за устано
влением действительно единообразного понимания законности во
всей Республике, несмотря ни на какие местные различия и вопреки
каким бы то ни было местным влияниям».
Так определял в свое время задачи советской прокуратуры
В. И. Ленин в своем письме по поводу работ комиссии, подгото-
влявшей материалы к III сессии ВЦИК.
Интересно отметить, что укреплению революционной законности
т. Ленин придавал громадное значение и в смысле одного из средств
по борьбе с нашей исключительной некультурностью. Непонимание
79
того, что такое эта законность и является, по мнению Ленина, одной
из характерных черт нашей некультурности.
«Законность,—писал Ленин,—должна быть одна; основным злом
во всей нашей жизни и во всей нашей некультурности является попу-
стительство исконно-русского взгляда и привычки полудикарей,
желающих сохранить законность Калужскую в отличие от законности
Казанской».
И дальше: «Если мы этого элементарнейшего условия х) для
установления единой законности во всей федерации не будем про-
водить во что бы то ни стало, то ни о какой охране и ни о каком со-
здании культурности не может быть и речи...»
Вот почему, возражая против мысли о «двойном подчинении»
прокуратуры (т.-е. о подчинении прокуратуры одновременно цен-
тральной власти и местной власти), В. И. Ленин настаивал на уста-
новлении ее подчинения только и исключительно центру.
Возражения против «двойного подчинения», по мнению Ленина,
обгоняются опять-таки нашей некультурностью. Кто защищает
«двойное подчинение», тот делает ошибочное допущение, что мы уже
в настоящее время так культурны, что можем иметь сотню прокуро-
ров, совершенно безупречных с точки зрения того, что они никогда
никаким местным влияниям не поддадутся и сами собой будут уста-
навливать единообразную законность по всей Республике.
Резюмируя свой взгляд на советскую прокуратуру, Ленин писал:
«Я предлагаю отвергнуть в данном случае «двойное подчинение»,
установить подчинение местной прокурорской власти только центру
и сохранить за прокурорской властью право и обязанность все и вся-
кие решения местных властей опротестовывать с точки зрения закон-
ности этих решений или постановлений без права приостанавливать
таковые, а с исключительным правом передавать дело на решение
суда».
В этом ленинском резюме—целая программа! Здесь сказано все,
наиболее существенное, что необходимо для понимания этого нового
советского института, столь отличного по своим задачам, по своей
общественной значимости, по своему общественно-культурному влия-
нию, от всего того, что до сих пор представляла собой прокуратура.
В советском государстве и советском понимании, таким образом,
прокуратура является не только органом охранения государствен-
ного порядка, завоеванного пролетарской революцией, но и носите-
лем новых культурных задач, как задач нового социалистически-
строющегося общества.
Однако, институт прокуратуры имеет, как мы это также уже
видели, и чисто процессуальное значение. Правда, это значение далеко
не то, что прокуратура имеет в глазах буржуазной теории, придающей
ей значение по преимуществу органа судебного.
Определяя задачи прокуратуры, один из представителей старого
права, б. министр юстиции Муравьев говорил: «В представлении
’) Т.-е. независимости прокуратуры от местных и т. п. влияний.
— 80 —
общества и народа перед уголовною задачею прокурора отступают
на второй план все другие его обязанности, и для русских людей он
является прежде всего органом государственного возмездия за пре-
ступление и вместе блюстителем уголовного правосудия»а).
С этой точки зрения, говорил Муравьев, возложение на про-
куратуру обязанности наблюдения за осуществлением законности
превращает прокурора в какого-то «правительственного надсмотр-
щика»...
Точка зрения советского права диаметрально противоположна
только что изложенной. Конечно, обвинительные обязанности про-
куратуры и по нашему праву громадны. Без прокуратуры немы-
слимо правильное отправление судебных обязанностей вообще. И тем
не менее было бы большой ошибкой видеть в обвинительной работе
прокуратуры основное ее содержание. Главная задача прокуратурь—
быть проводником и стражем законности.
«Прокурор,—писал Ленин в том же письме,—обязан принять
меры к тому, чтобы понимание законности установилось абсолютно
одинаковое по всей Республике»,—в этом и заключается главная
прокурорская функция.
В соответствии с таким пониманием функций и основных задач
прокуратуры советское действующее право и выдвигает на первый
план не обвинение, а наблюдение за законностью.
«Положение о Верховном Суде СССР» в Отделе о прокуратуре
(VII, ст.ст. 21—23), говоря об обязанностях прокуратуры, в первую
очередь упоминает об этой функции по надзору. Согласно этого
«Положения», прокурор Верх. Суда предлагает на рассмотрение
Президиума ЦИК и Верх. Суда Союза вопросы, подлежащие разре-
шению с точки законности в отношении постановлений ЦИК и СНК
союзных республик 1 2).
«Основы судоустройства» Союза точно так же указывают на эту
функцию прокуратуры, как на важнейшую. Ст. 14 «Основ» возла-
гает на прокуратуру союзных и автономных республик «надзор на
территории данной республики за законностью действий советской
власти, государственных и общественных учреждений и частных лиц» 3).
«Положение о судоустройстве РСФСР» на государственную про-
куратуру возлагает надзор за законностью действий всех органов
власти, хозяйственных учреждений, общественных и частных орга-
низаций и частных лиц не только путем уголовного, дисц. или
администр. преследования виновных, но и путем опротестования
нарушающих закон постановлений» 4).
«Полож. о судоустр. УССР» (ст.ст 95—111) возлагает на проку-
ратуру аналогичные функции—«осуществление надзора от имени
государства за законностью действий всех, кроме ВЦИК и СНК,
1) Муравьев. Прокурорский надзор в его устройстве и деятельности, т. 1.
•) См. декрет ЦИК СССР от 23..XI-1923.
’) Постановление ЦИК от 29,'X—24, С. У. X? 23.
4) Ст. 59 и след.; см. также Постам. 111 Сессии ВЦИК от 28. V. 22 г.; ин-
струкцию НКЮ № 69 от 29. VII. 1922 г.
— 81
органов власти, хоз. учреждений, обществ, и части, организаций и
части, лиц», подробно указывая пределы этого надзора для отдельных
представителей прокуратуры (генер. прокурор, прокурор АМССР,
прокуроры на местах).
Право прокурорского надзора строится, таким образом, чрезвы-
чайно широко, охватывая всевозможные государственные и обще-
ственные учреждения и частных лиц. Нужно также отметить, что
в ряду дел, подчиняющихся надзору прокуратуры в указанном выше
порядке, в союзных республиках выделена особая категория дел—
т. н. трудовых дел, своеобразие которых потребовало не только орга-
низации особых судебных камер по трудовым делам, но и учреждения
особой прокуратуры 1).
Помимо указанных выше функций, прокура-
туре по советскомУ праву принадлежат еще и
совет, праву. следующие функции: 1) возбуждение уголовного
преследования; 2) наблюдение за деятельностью
следственных органов и органов дознания в области раскрытия
преступлений и преступников, 3) наблюдение за правильностью
содержания под стражей заключенных, 4) поддержание обвинения
на суде.
1. Возбуждение уголовного преследования возлагается на про-
куратуру ст. 4 „Основ угол, судопр." и соответствующими статьями
УПК Союзных Республик (напр., ст. 9 УПК РСФСР, гласящей:
„Прокуратура обязана возбуждать уголовное преследование перед
судебными и следствен, органами по всякому совершившемуся
и подлежащему наказанию преступлению"). 2) Что касается наблю-
дения за производством дознания и предварительного следствия, то
эта функция прокуратуры определяется принципом, изложенным
в ст. 7 «Основ угол, судопроизводства», где указывается, что «пред-
варительное расследование преступлений производится под надзором
прокуратуры». Под предварительным же расследованием понимается
деятельность не только следователей, но и органов дознания и всех
«иных должностных лиц» (органов специальной инспекции — сани-
тарной, труда и т. д.).
Правила, регулирующие наблюдение прокуратуры за деятель-
ностью органов дознания и следствия, определяются законодатель-
ством союзных республик, Уг.-Проц. Кодексами и «Положениями
о судоустройстве». Так, УПК РСФСР предоставляет прокуратуре общий
надзор за действиями органов дознания (ст. 107) и непосредствен-
ный надзор за деятельностью следователей (ст.ст. 118, 225 и сл.).
х) По «Полом, о судоустр.» РСФСР, ст. 61. прим.: такая прокуратура учре
жпена при В. Суде: «Полом, о судоустр.» БССР, ст. 69; «Полом, о судоустр.»
ССР Грузии, ст. 136. По „Пол. о суд." УССР в составе прокуратуры Республики
учреждена прокуратура по трудовым делам, при чем прокуроры назначаются
Пр. Рссп. по соглашению с НКТруда. Помощник же Ген. Прок. Рссп. по труд,
делам представляется на утвсржц. Презид. ВУЦИК'а Генер. Прокурором по
соглаш. с НКТруда и ВУСПС.
Курс уголоаисго шммхесся. в
82
То же самое по существу установлено и «Положением о судоустрой-
стве»—гл. X, ст.ст. 59 п. «б» и п. «в»; 68 п. «г» и п. «д».
3. Наблюдение за правильностью содержания заключенных под
стражей, как функция прокуратуры, прямо вытекает из смысла
ст. 11 «Основ», обязывающей «каждого судью и каждого проку
рора, обнаружившего в пределах района его деятельности лишение
кого-либо свободы без законного постановления уполномоченных
на то органов..., немедленно освободить неправильно лишенного
свободы».
В целях наилучшего обеспечения возможности осуществлять это
право на деле, закон предоставляет прокуратуре право входа в места
заключения во всякое время дня и ночи без специального разрешения.
4. Поддержание обвинения на суде, как общее правило, возла-
гается на прокуратуру, хотя и не исключительно (ст. 8 УПК Р).
К обязанностям обвинителя по советскому праву допускаются и пред-
ставители общественных рабоче-крестьянских организаций. Они на-
зываются—общественными обвинителями, в отличие от представителей
прокуратуры, называемых государственными обвинителями. Правила,
регулирующие участие в процессе обвинителя, отнесены к компетен-
ции союзных республик (ст. 18 «Основ Угол. Суд.»).
Из изложенного видно, что в построении советской прокуратуры,
сохранившей старое название, общее всем законодательствам, и в том
числе нашему дореволюционному законодательству, имеется новая
черта величайшей оригинальности: советская прокуратура — орган
революционного строительства, орган социалистической революции.
Никогда еще с именем прокуратуры не было связано такое качество,
ибо до сих пор прокуратура служила одним из орудий борьбы с ре-
волюцией и социализмом.
То обстоятельство, что из прокуратуры пролетарская революция
создала один из органов революционной борьбы за социализм, обя-
зывает. Чтобы оправдать это свое новое предназначение, прокурор-
ский надзор должен быть на высоте понимания своих исторических
задач, должен быть в высокой степени подготовлен к пониманию
характера и содержания всего общественного процесса, совершаю-
щегося не только на поверхности, но и в глубинах жизни. Работа
советской прокуратуры—это не просто работа аппарата, чиновничьего
механизма. Это—самоотверженный подвиг революционера-передовика,
идущего в авангарде своего класса, сбрасывающего с его пути пни
и колоды, прорубающего новые просеки, зорко и внимательно несу-
щего свою сторожевую службу против врага, покушающегося на
только что достигнутые завоевания...
В современном процессе на-ряду с участием
в) .Защита. обвинительной власти существенное значение имеет
и участие защиты. В некоторых случаях это участие провозгла-
шается обязательным1). Неисполнение этого обязательства способно
’) См., напр., Герман. Strafprozessordnung (StPO). 1924 г., § 140 которого тре-
бует обязательного участия зашиты при рассмотрении дела в высших судах Респу-
83
тогда повлечь за собой признание ничтожным судебного приговора,
отмену его и передачу дела на новое рассмотрение.
Так, по советскому праву приговор подлежит во всяком случае
отмене, если дело было рассмотрено без защитника, между тем как
его участие было по закону обязательным (ст. 415 УПК РСФСР).
Столь серьезное значение, придаваемое защите
мо™"™ьныйК стдеб* * и ее Участию в процессе, об’ясняется,с одной сто-
< ,1П орган. * роны, тем, что современный процесс оказывается
достаточно сложной процедурой, требующей боль-
шого и специального опыта, и, с другой стороны, основным принципом
его построения, как процесса состязательного по преимуществу.
Вот почему, между прочим, участие защиты считается обязательным
по советскому праву в следующих случаях: 1) когда в процессе уча-
ствует обвинитель (принцип состязательности) и 2) когда обвиняются
немые, глухие и, вообще, лица, лишенные, в силу своих физических
недостатков, способности правильно воспринимать то, что делается
вокруг них.
Участие защиты в уголовном процессе было известно и народам
древнего мира (напр., римлянам). Однако, в своем современном виде
в виде так называемой адвокатуры —защита стала известна сравни-
тельно недавно, хотя ее корни в отдельных странах уходят в глубь
веков.
Во Франции адвокатура, как своеобразно-организованное сосло-
вие (ordre), появляется уже в XIV веке, достигая к XVII—XVIII в.в.
вполне оформленного развития. Великая революция 1789 г., уни-
чтожившая цехи и корпорации, уничтожила и корпорацию адвокатов
(ordre barreau) *), и провозгласила адвокатское занятие «свободной
профессией».
При Наполеоне I адвокатура была восстановлена, хотя и в сильно
изувеченном виде.
«Адвокаты,—писал Наполеон Комбассересу,—это—бунтовщики,
артисты преступлений и измен; пока при мне шпага, я никогда не
подпишу подобного декрета 2). Я желал бы, чтобы была возможность
отрезать язык тому адвокату, которой употребит его против прави-
тельства».
Немудрено, что при Наполеоне французская адвокатура была
превращена в чиновничью ассамблею, низведена до полного подчине-
ния видам деспотического правительства.
В настоящее время французская адвокатура представляет собой
самоуправляющееся сословие. Адвокаты делятся здесь на две катего-
рии на адвокатов в собственном смысле слова (avocats) и адвокатов-
блики (Reichsgcricht и Oberlandesgericht) в качестве судов первой инстанции:
в суде с присяжными заседателями: когда обвиняемый глух или нем и в некот.
других случаях.—Ст. 55 УПК РСФСР—участие защиты обязательно по делам,
в которых участвует обвинитель, и по обвинению лиц, лишенных, в силу физич.
своих недостатков, способности правильно воспринимать тс или другие явления.
*) Декрет 2 оент. 1790 г.
а) О восстановлении адвокатуры.
6*
84 —
стряпчих (avouds), состоящих при судах и подготовляющих для адво-
катов дела к слушанию. В уголовных делах стряпчие (avouds) высту-
пают на равных правах с адвокатами, ничем от последних не отли-
чаясь.
Английская адвокатура имеет также довольно почтенную исто-
рию, ведущую свое начало с XIII века. Здесь также, как и во Фран-
ции, различаются две категории поверенных: а) соллиситоры (хода-
таи по делам, стряпчие, занятые подготовкою дел), соответствующие
французским avouds, и б) барристеры, пледируюшие адвокаты (фран-
цузские avocats). Последние получили свое название от слова «bar*.—
названия перегородки, отделявшей в старых иннах ’) препода-
вателей права от учеников. Говоря об английской адвокатуре, А. Ки-
стяковский справедливо указывает, что, в сущности, только ее строй
и может быть назван корпоративным в собственном смысле этого
слова 2).
«Первоначально, читаем мы здесь, это был замкнутый союз людей,
которых главное призвание состояло в изучении, охранении и за-
щите отечественного права. Сложившись в корпорацию, адвокаты
получили возможность противостоять духовенству, в руках которого
находились университеты... Та же необходимость, которая породила
в средние века цехи, связала и английских адвокатов, необходимость
соединением сил, выработкою общего духа и общих интересов, вза-
имною поддержкою защищать себя от нападений власти или других
классов общества»3).
Английская корпоративная адвокатура—это настоящая полити-
ческая школа, через которую проходят многие и многие сотни обще-
ственных и политических деятелей буржуазии, как правящего класса.
Она же является школой, через которую проходят и будущие юрис-
консульты купцов и банкиров, и будущие судьи, и будущие пове-
ренные правительства в его делах против частных лиц.
Для получения звания адвоката (barrister of law, serjeant of law)
необходима не только юридическая подготовка, не только практиче-
ский стаж, но и внесение в кассу корпорации крупной денежной
суммы (1500 ф. ст.).
Корпоративное устройство имеет адвокатура и в других странах
(Германия, Австрия, дореволюционная Россия и др.).
Характеризуя адвокатуру, как она исторически сложилась, со
стороны ее общественно-политического значения, необходимо ука-
зать, что здесь именно формируется то юридическое мировоззрение,
которое, по словам Маркса и Энгельса, является классическим миро-
воззрением буржуазии. Будучи необходимой принадлежностью капи-
талистического общества, в качестве одного из винтиков его меха-
низма, адвокатура выполняет по преимуществу роль защитницы иму-
*) Инн — по-английски «гостиница», «постоялый двор». Наименование
первых адвокатских корпораций по месту их пребывания. Инны являлись одно-
временно и школами права.
•) Кистяковский. Адвокатура во Франции, Англии и Германии.
•) Там же.
— 85 —
шественных интересов членов господствующего класса этого общества,
с одной стороны, и роль защитницы интересов всего этого класса
против всех других классов этого общества, с другой стороны.
Вот почему адвокатура усвоила себе все особенности класса бур-
жуазии в целом, являясь сгустком ее характерных отличительных
черт. В этом отношении она по достоинству может быть названа душе-
приказчиком буржуазии, торговым сословием лиц умственного труда.
«Еще один шаг по этой наклонной плоскости,—писал по поводу
адвокатуры, Фойницкий, и трибуна адвоката превратится в лавочку
торговца товаром, доставлять который покупателю не в его силах,
но который, тем не менее, продается им по весьма высокой и отяго-
тительной для населения цене» х).
В условиях буржуазного общества функции адвокатуры—функ-
ции такого же буржуазно-классового порядка, как и любой отрасли
торгово-промышленной деятельности.
Поэтому и судьба адвокатского сословия в этом обществе тесно
связана с судьбой самого этого общества, с судьбой господствующих
в нем классов. Это действительно «бунтовщики», как их назвал
Наполеон, «артисты преступлений»,—против феодализма в эпоху
нарастания сил буржуазного общества, в эпоху его расцвета; против
социализма — в эпоху упадка и загнивания капитализма, когда на
смену ему идет новое общество трудящихся...
Поэтому не случайным является то обстоятельство, что адвока
тура во всех парламентских странах оказывается в таком почете,
имея своих многочисленных представителей и в самом парламенте
и во всех других общественных и государственных учреждениях.
Не случайно и то, что в России адвокатура являлась центром
оппозиционных настроений буржуазии по отношению к дворянско
помещичьему строю и царскому самодержавию (до революции),
и гнездом буржуазной контр-революции (после революции).
История адвокатуры в России находится в связи
Русская адвокату- с введением Судебных Уставов 1864 г. Первона-
ря до Октября. _ г.
г чально она действовала на основании «Временных
Правил» 1865 г. Первые Советы Присяжных Поверенных (так назы-
вались возглавлявшие адвокатуру органы ее управления) возникли
в Петербурге (2 мая 1866 г.) и в Москве (16 сентября 1866 г.).
Введение присяжной адвокатуры в значительной мере очистило
окружавшую дореволюционный суд атмосферу ябедничества, взяточ-
ничества и сутяжничества.
Наиболее распространенный представитель дореформенной адво-
катуры—это стряпчий, о котором, как типовом явлении, писал Ло-
хвицкий следующее: «Поверенные, для которых стряпческое занятие
составляет профессию, у нас двух родов. Одни—прямые наследники
под’ячих старого времени: они берут по двугривенному и штофу
водки за сочинение просьбы, по пяти и десяти целковых за фаль-
шивый паспорт, есть у них и такса за фальшивое свидетельство, за
’) «Зашита в уголов. процессе, как служение общественное».
— 86 —
фальшивую подпись. Есть и другой род частных поверенных—аристо-
кратический. Это люди с приличными манерами, хорошо одеваю-
щиеся, берущие за составление бумаг по нескольку сот рублей,—
они бывают, большею частью, из окончивших курс в высших учебных
заведениях... Дух старого под’ячего действует и на них, и они
прибегают иногда к ябедническим изворотам, до нелепости ложному
толкованию самых неопровержимых доводов противников, мастерству
впутывать в дело обстоятельства, вовсе к нему не идущие., дело
запутывается, и тогда привольно в мутной воде ловить рыбу» х).
Нечего и говорить, как велико было зло, раз’едавшее всю судеб-
ную систему, в котором не малую роль играли эти под’ячие.
Введение присяжной адвокатуры, лучшие элементы которой вели
энергичную борьбу против под’яческого разврата, было, разумеется,
большим шагом вперед по пути укрепления в русской тогдашней
бесправной жизни начал общественности.
«В начале судебной реформы, говорит по этому поводу Спасович,
в народных представлениях положен был во главу угла не судья,
а адвокат, и являлся он в каком-то фантастическом ореоле, как чаро-
дей Орфей, спасающий невинных, истребляющий чудовища, совер-
шающий одни только добрые дела»2).
Конечно, в этих словах имеется громадное преувеличение, харак-
терное для того периода романтики русской общественности, которой
были охвачены передовые представители пробуждавшегося тогда бур-
жуазного общества и которая дала этому периоду название эпохи
«великих реформ».
Впоследствии эта романтика поблекла, краски ее потускнели,
яркость надежд потухла. Адвокатское сословие превратилось в один
из аппаратов капиталистического обихода, капиталистической экс-
плоатации: такова логика исторического развития, переводящего
с неумолимой последовательностью самую высокую поэзию на язык
самой низкой прозы...
Деятельность адвокатуры регулировалась в России правилами,
изложенными в Учреждении Судебных Установлений (ст.ст. 354—400).
Эти правила устанавливали ряд условий для вступления в со-
словие—высшее юридическое образование, 5 лет суд. работы; «нрав-
ственные» качества,—фактически преграждавшие путь в адвокатуру
«неблагонадежным в политическом отношении элементам» и т. д.
Присяжные поверенные составляли особую самоуправляющуюся
корпорацию, хотя и подчиненную контролю судебных палат, при
которых они состояли.
Органами управления адвокатуры являлись общее собрание
и совет 3).
*) Гессен. История русской адвокатуры, т.т. I, II. См. также того же автора
«Господство политических задач» (415).
*) «Застольные речи».
а) В 1875 г. образование советов было приостановлено. В губерниях, где
не было советов, их функции исполняли окружные суды.
— 87 —
Члены присяжной адвокатуры были наделены не только извест-
ными правами (ведение дел во всех судебных местах без особого на то
свидетельства), но и рядом привилегий, отличавших их от других
поверенных (т. н. частных поверенных и помощников прис. поверен-
ных). При присяжных поверенных состояли их помощники, то же
об’единенные в своего рода корпоративную организацию, управля-
вшуюся выборным органом—комитетом пом. прис. поверенных.
Октябрьская революция уничтожила корпо-
За111итн^п^уголов. ративНуЮ адвокатуру, органически сросшуюся со
<)де °бря. КИ1' всем строем дооктябрьской России и сконцентри-
ровавшую в известном смысле в себе всю нена-
висть буржуазии к Октябрьской революции. Представители адвока-
туры в подавляющем числе оказались по ту сторону Октябрьской
баррикады, оказались в стане врагов диктатуры пролетариата
и должны были поэтому разделить их судьбу...
В первый период советской власти защита в советском суде строи-
лась без всякой регламентации: к защите допускался каждый гра-
жданин. Знаменитый декрет о суде № 1 так именно и говорил:
«В роли же обвинителей и защитников, допускаемых и в стадии пред-
варительного следствия, а по гражданским делам—поверенными, допу-
скаются все неопороченные граждане обоего пола, пользующиеся
гражданскими правами» (ст. 3) *). Однако, такой порядок вещей очень
скоро обнаружил все свои отрицательные стороны и привел к необ-
ходимости пересмотреть этот вопрос. Декрет о суде № 2 (7.111. 1918 г.)
создал уже коллегии правозаступников, на обязанности членов кото-
рых лежало выполнение функций как защитников, так и обвини-
телей (ст. 24), и которые рекрутировались по выбору местных сове-
тов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов (ст. 25) 2)
В конце 1918 г. (декрет 30 ноября—С. У. № 85, ст. 889) были
организованы т. н. коллегии защитников, обвинителей и предста-
вителей сторон в гражданском процессе (ст.ст. 40 49): но на этом
принципе наше законодательство не удержалось и уже в 1920 г.
(декрет 21 октября, С. У., № 83, ст. 407) в «Положении о народ, суде
РСФСР» вновь вернулось к расплывчатой организации защиты по
особым спискам, составлявшимся уездными, районными и городскими
исполкомами из лиц, состоявших на службе в советских учреждениях,
из юрисконсультов и всех, вообще, граждан, способных по своему
профессиональному, служебному, партийному или общественному
стажу исполнять обязанности защитника на суде 3). В качестве за-
щитников допускались и родственники обвиняемых. Допущение
защитника целиком зависело от народного судьи (ст. 47), но при
наличии обвинителя или в случае нахождения обвиняемого под стра-
*) См. там же инструк. ревтрибун. (19/XII—1917 г.): о рев. трибун, печ.
(28/1—1918 г.).
*) См. также декр. 23/VII—18 г.—С. У. № 53. ст. 597 («Об организации
и действии мсстн. нар. судов»).
•) С. У., 1920, № 83, ст. 407; № 100, ст. 543—инструкция об организации
защиты и обвин. на суде.
88
жей допущение защитника было обязательно (прим. 1 и 2 к ст. 47).
Защитники получали от государства вознаграждение на основаниях,
установленных для народных заседателей (ст. 19, ст. 47).
Таким образом, защита была в прямом смысле этого слова «огосу-
дарствлена». С переходом к новой экономической политике эта форма
защиты оказалась несоответствующей условиям свободного торго-
вого оборота. Вместе с тем встал вопрос о такой организации защиты,
которая удовлетворяла бы требованиям укрепления революционной
законности, правового оформления экономического оборота и юри-
дической помощи населению.
«Положение об адвокатуре» 26 мая 1922 г. (распубликовано
16 июня 1922 г.—«Известия» № 132) этим требованиям в значительной
степени и удовлетворяло *). По этому «Положению» адвокатура была
лишена своего «государственного» характера; ей была придана форма
свободной организации, пользующейся во внутренних своих делах
известной автономией, управляющейся выборными органами, само-
управляющейся (общее собрание, президиум, дисциплинарная власть
последнего). Но коллегии защитников состояли при отделах юсти-
ции губисполкомов, по представлению которых президиумы послед-
них и утверждали первые составы коллегий. На коллегии защитни-
ков возлагалась обязанность оказывать населению юридическую
помощь через свои консультации. Оплата труда защитников устана-
вливалась в двух формах: а) обязательной оплаты по таксе в отно-
шении рабочих и служащих госучреждений и б) добровольной оплаты
по соглашению—во всех остальных случаях, кроме случаев, преду-
смотренных в ст. 47, п. «а», согласно которой от платы освобождались
все признанные судом неимущими. Членами коллегий защитников
могли быть и лица, не имевшие специального юридического обра-
зования. Обязательными требованиями для зачисления в коллегию
защитников являлись: а) практический стаж не менее двух лет в орга-
нах советской юстиции, б) выдержание экзамена в особой комиссии.
Не могли быть членами коллегий лица: а) не достигшие совершенно-
летия, б) не пользующиеся избирательными правами (ст. 65 Конст.
1918 г.), в) состоящие под судом и следствием, если за совершенное
ими деяние грозит наказание в виде лишения свободы или тяжеле,
г) ограниченные в правах судебными приговорами, д) состоящие под
опекой и е) исключенные из другой коллегии защитников.
Прием в коллегии зависел от их президиумов, губисполкомам же
принадлежало право отвода.
Деятельность коллегий защитников регулируется в настоящее
время в порядке республиканского законодательства 2). В общесоюз-
ном законодательном порядке установлены лишь общие принципы,
относящиеся до деятельности коллегий. Так, «Основы судоустрой-
*) См. также «Полож.» от 5. VII. 1922 г.; добавления и изменения см. С. У..
1923 г., № 48, ст. 481: С. У. 1924 г., № 78, ст. 782.
’) «Полож. о судоустр.» РСФСР (ст.ст. 80—90): «Пол. о суд.» УССР 1925 г.,
(ст.ст. 124 —141). В украинском «Положении» деятельность КЗ регламенти-
руется чрезвычайно подробно; «Полож. о судоустр.» БССР, указ. выше.
89 —
ства» говорят лишь о том, что для оказания юридической помощи
населению и, в частности, для выполнения задач судебной защиты
учреждаются в республиках коллегии защитников, что они обла-
дают правом дисциплинарного надзора за своими членами и что
они организуются на началах самопополнения под контролем гу-
бернских (областных) исполнительных комитетов (ст. 17). В «Осно-
вах уголовного судопроизводства» устанавливается несколько прин-
ципиальных положений: право обвиняемого иметь при производстве
дел в суде защитника; обязательность назначения защитника в извест-
ных случаях самим судом, хотя и по заявлению обвиняемого; допу-
щение к исполнению обязанностей защитников представителей обще-
ственных организаций рабочих и трудового крестьянства, а также
других лиц, круг которых определяется законодательством Союза
и союзных республик (ст. 18).
Все остальные вопросы организации и деятельности коллегий за-
щитников отнесены к законодательству союзных республик.
Обращаясь к рассмотрению этих последних, можно наметить
следующие основные черты этого института.
Коллегии защитников состоят при губсудах (окрсудах). Чле-
нами КЗ могут быть все граждане: а) пользующиеся избират. правами,
6) имеющие известный стаж работы в органах советской юстиции
(в РСФСР — не менее 2 л. и не ниже должности следователя;
в УССР—не менее 1 г. в суд. органах, 2 г. в общ. и гос. учрежд.
и предприятиях), в) выдержавшие соотв. испытание (РСФСР) или
признанные имеющими теорет. и практич. подготовку согласно осо-
бой инструкции НКЮ, при чем в изв. случаях эти лица могут
быть подвергнуты испытаниям (УССР). Членами КЗ не могут быть:
а) исключенные из общ. орган, за порочные поступки (в течение
3 лет), б) осужденные за преступления (до погашения судимости),
в) состоящие под судом и следствием (в изв. случаях, УССР).
Прием в КЗ производится Президиумом КЗ, при чем Прези-
диуму Губисполкома (Окрисполкома) предоставляется право отвода.
Отказ в приеме может быть обжалован в Президиум Губисполкома
(Окрисполкома), решение коего окончательно.
Участие в КЗ несовместимо с занятием должностей в гос. учр.
и предприятиях, за исключениями, указанными в ст. 83 («Пол. о
суд.» Р.) и в ст. 127 («Пол. о суд.» УССР).
Органы управления КЗ: а) общее собрание, б) Президиум, ко-
торому, между прочим, принадлежит в отношении членов коллегии
дисциплинарная власть.
VI. Судопроизводство.
1. ПОДСУДНОСТЬ.
Изложив организацию судебной системы—суда и его вспомога-
тельных органов, историю ее развития и общие принципы ее по-
строения, необходимо перейти к изложению вопросов, составляющих
непосредственное содержание науки уголовно-процессуального права.
Это изложение правильнее всего начать с вопроса о подсудности,
представляющего громадный интерес в силу своего исключитель-
ного значения.
Подсудность в теории уголовно-процес-
Определение. Суального права означает совокупность некото-
рых условий, делающих обязательным рассмотрение того или дру-
гого дела именно данным, а не каким-либо иного рода судом.
«Это дело подсудно губсуду», «это дело подсудно нарсуду»—такие
выражения обозначают именно то обстоятельство, что одно дело
обладает такими качествами, которые делают возможным его рас-
смотрение только губернским судом, а другое дело — такими каче-
ствами, наличность которых допускает его рассмотрение и народным
судом.
Совершенно очевидно, что с понятием подсудности неизбежно
сочетается понятие подведомственности, компетенции (ведения) суда,
т.-е. такие качества судебного органа, которые делают его способным
рассматривать то или другое дело. Таким образом, сказать—«это дело
подсудно нарсуду» все равно, что сказать: «этот суд компетентен
рассмотреть данное дело».
Но почему не все суды одинаково способны рассматривать все
судебные дела? Не является ли допущение такой недееспособности того
или другого суда умалением достоинства суда вообще? Не предста-
вляется ли институт подсудности ничем не оправдываемым в настоя-
щих условиях пережитком, от которого необходимо избавиться, чем
скорее, тем лучшр?-, *
На эти воп^бсы'надлежит раньше всего ответить таким образом,
что подсудность представляется явление^ историческим—она воз-
никла по таким же историческим основаниям, как и вся судебная
система, особенностями которой определяются и особенности этой так
называемой подсудности
— 91 —
Было вполне естественным при наличии разветвленной системы
судов произвести разграничение их компетенции, установив пра-
вила, регулирующие направление одних дел в одни суды, других—
в другие.
Всякая судебная система отражает собой систему общественных
отношений. Подсудность же является, в известном смысле, регулято-
ром, определяющим направление, в пределах этой системы, судебных
дел, при чем принципы этого регулирования (а они являются и прин-
ципами подсудности) своими корнями уходят в особенности всей
данной общественной структуры.
Вот почему характер системы общественных отношений оказы-
вает влияние и на систему судебную, а вместе с тем и на сущность
подсудности. Отсюда же представляется возможным сделать и тот
вывод, что дальнейшее развитие общественных отношений в напра-
влении их упрощения с неизбежностью поставит на очередь вопрос
о таком упрощении всей судебной системы, при котором исчезнет
необходимость в существовании разнородных судов—тогда и вопрос
о подсудности потеряет всю свою актуальность, и в науке уголовно-
процессуального права перестанет занимать то место, какое он зани-
мает теперь.
Правильность подобного рода предположения подтверждается
историей уголовного процесса. В советском процессе вопрос о под-
судности стоит значительно проще, чем в дореволюционном праве.
Это потому, что советская судебная система значительно /гроше
судебной системы дореволюционного периода. Как мы это уже
говорили, основной судебной ячейкой советской единой судебной
системы является народный суд. Его компетенция расширяется из
года в год. Несомненно, что он в будущем станет действительно основ-
ным, не только единым, но единственным судом. И вопрос о подсуд-
ности—мы имеем в виду все время предметную подсудность—сам
собой разрешится. В настоящее же время при существовании не-
скольких видов судов (народный суд, губернский суд, военный три-
бунал, сессия по трудовым делам, дисциплинарный суд, земельная
комиссия и лр.) необходимо разграничить их предметную компетен-
цию, необходимо определить их предметную подсудность, без чего
вся судебная система была бы поставлена в совершенно неустойчивое
положение.
Ha-ряду с предметной подсудностью, о которой была речь выше,
уголовно-процессуальное право различает еще и т. н. местную или
территориальную подсудность, имеющую чисто техническое зна-
чение.
Предметная подсудность определяется большею частью по при-
знаку тяжести наказания, установленного в законе за то или другое
преступление.
Так, напр., дореволюционный Устав Угол. Судопроизводства,
придерживаясь, как общее правило, принципа тяжести наказания,
устанавливал, что «дело о преступном деянии, за которое в законе
определено несколько различных наказаний, подлежит решению того
— 92
суда, который вправе присудить строжайшее из сих наказаний»
(ст. 206).
Однако, определение подсудности по одному принципу не всегда
выдерживается. Ha-ряду с принципом тяжести наказания в законо-
дательствах встречаются и другие принципы определения подсуд-
ности. В том же Уст. Уг. Суд. мы встречаем и определение под-
судности по некоторым видам преступления независимо от тяже-
сти наказания (см. ст.ст. 33, прим. 3; ЗЗ1, 202 ук. Устава), по
общественному положению обвиняемого (ст. 229 УУС — о лицах,
принадлежащих к посольствам и миссиям иностранных держав
и др.).
» Советское действующее уг.-проц. право также держится несколь-
ких принципов, но отвергает принцип определения подсудности по тя-
жести наказания.
Так, ст. 26 УПК РСФСР определяет подсудность губсудов пря-
мым («твердым») перечнем дел, подлежащих их рассмотрению. Это
дела о контр-революционных преступлениях, о преступлениях против
порядка управления, о должностных преступлениях, хозяйственных,
против личности, имущественных *).
Так же определена подсудность и особых сессий по трудовым
делам (см. также ст. 169 Код. законов о труде РСФСР).
Отнесение указанных в ст. 26 дел к ведению губсудов обго-
няется их большей, по сравнению с другими делами, важностью,
в смысле ли значения защищаемых законом благ (блага революции,
установленный революционный порядок), в смысле ли сложности
дел, подлежащих рассмотрению суда.
Естественно, что губсуды (окружные суды), действующие по
одному на губернию или округ, должны сосредоточивать свое внима-
ние на наиболее важных, с точки зрения общественно-политического
их значения, делах, которые не могут и не должны тонуть в общей
массе дел о мелких, обывательских правонарушениях.
Рассмотрение таких дел, кроме того, иногда требует большего
опыта, большей подготовки, чем рассмотрение дел мелких,—доста-
точно же опытных и подготовленных к судебной деятельности людей
у нас, к сожалению, не так много, чтобы можно было не сосредото-
чивать их в губсудах и распылять по народным судам.
Вполне также естественно, что дела мелкого калибра отнесены
к компетенции народных судов, при чем наиболее простые из них
предоставлено разрешать суду в составе одного народного судьи
(таковы дела по преступлениям, указанным в ст.ст. 64, 92, 185.
186, 187, 189, 190 и 191 УК РСФСР), в порядке так называемого
судебного приказа.
Все остальные дела, кроме дел, указанных выше, и дел, под-
лежащих компетенции Военных Трибуналов и Верх. Судов, под-
’) См. аналогия, статьи в УПК др. союзных республик; напр., ст. 28 УПК
УССР (с изменением—вм. ревтрибуналов—губсуды); ст.ст. 25—27 УПК Азерб.
ССР и др.
— 93 —
судны народным судам в составе судьи и двух народных заседателей
(ст. 25 УПК РСФСР)»).
Подсудность дел Верх. Судам по нашему праву определена по
смешанному принципу: а) по исключительной важности дел, пере-
даваемых на рассмотрение ВС постановлениями ЦИК’ов, прокуро-
ров республик и начальниками ОГПУ, б) по общественному поло-
жению обвиняемых (члены ЦИК’ов, коллегий Наркоматов, членов
губисполкомов, судебных работников некоторых категорий) 2).
Что касается обще-союзных норм, то здесь нужно иметь в виду
ст. 13 «Основ угол, судопроизводства», посвященную вопросу о под-
судности и содержащую указание, что «дела о государственных пре-
ступлениях во всяком случае подлежат ведению губернских или
соответствующих им судов, а равно главных и высших судов автоном-
ных республик, в качестве суда первой инстанции».
К общесоюзным нормам относятся также нормы, определяющие
судебную компетенцию Верховного Суда СССР и военных трибуна
лов 3).
Этими нормами определяется: 1) подсудность Верховному Суду
Союза дел по обвинению членов ЦИК и высших должностных лиц
Союза, а также дел исключительной важности, затрагивающих
по своему содержанию интересы нескольких республик (ст. 2, разд. В;
ст. 16 и ст. 68 Наказа); 2) подсудность ВС Союза по Военно-
Транспортной Коллегии — дел по обвинению должностных лиц
(высших) НКПС в должностных преступлениях, при чем перечень
должностей утверждается ЦИК, а также дел по преступлениям
исключительной важности, являющихся особо опасными для состоя-
ния транспорта (ст. 19 Пол., ст.ст. 65 и 66 Наказа), 3) подсудность
ВС по Военной Коллегии—дел о высших должностных лицах Красной
армии и флота (ст. 56).
Как видно из изложенного, подсудность Верховного Суда носит
все черты особой подсудности, определяемой прямым велением за-
кона, выделяющего из обшей массы дел некоторые, представляющие
собой исключительный государственный интерес.
Что касается Военных Трибуналов, то их подсудность опреде-
ляется правилами ст.ст. 8—10 «Полож.» 20 августа 1926 г., име-
ющим силу общесоюзного акта. Согласно этому «Полож.», В. Трибу-
налам подсудны: а) дела о воинских преступлениях (см. С. 3.
СССР, 1924 г. № 24, ст. 207), б) некоторые государственные, долж-
ностные и имущественные преступления, если они угрожали кре-
пости и мощи РККА и воинской дисциплине и были совершены
военнослужащими, в)иные преступления, угрожающие тем же об'ектам,
что и выше, и рассмотрение которых будет поручено В. Тр. специ-
альными постановлениями Президиумов ЦИК'ов СССР или Союз,
и автоном. республик (прим. 1 к ст. 21 «Основ Судоустр.»), и г) все
х) От. 26 УПК УССР.
«) Ст. 449 УПК РСФСР: ст. 456 УПК УССР.
*) Ст. 13 «Основ».
94 —
дела в местностях, где нет общих судов. Ст. 10 «Пол.» определяет
категории лиц, подсудных дивизионным, корпусным, фронтовым
(армейским, флота) В. Трибуналам.
Соблюдению правил подсудности закон придает
Значение подсуд- ЧрезвЫчайно большое и серьезное значение. Нару-
ностя. шение этих правил влечет за собой безусловную
отмену приговора (ст. 419 УПК РСФСР), ибо нельзя признать дей-
ствительным приговор, постановленный таким судом, который не
признан законом для этого достаточно компетентным. Вот почему
судам надлежит с особой осторожностью и вниманием принимать
к своему производству дела. Дело, принятое судом с нарушением пред-
метной подсудности, кассационным судом будет кассировано и, сле-
довательно, вся работа суда первой инстанции пропадет даром. По-
этому суд не только вправе, но обязан не принимать к своему про-
изводству неподсудных ему дел, а если таковые к нему поступили—
обязан направить их в соответствующий суд.
Что касается местной подсудности, то нарушение ее не имеет
таких последствий, как нарушение предметной подсудности. Мест-
ная подсудность устанавливается скорее всего из соображений тех-
нической целесообразности. Она имеет своей целью устранить заби-
вание делами одних судов и недогрузку других, имеет целью правиль-
ное распределение дел в интересах наибольшей быстроты и полноты
их рассмотрения.
Конечно, и эта задача не маленькая. Суд, далекий от населения,
медленно работающий, плохо разбирающийся в обстоятельствах
дела, связанных с бытовыми и местными особенностями,—плохой
и бесполезный суд. Местная подсудность, определяющая рассмотре-
нию какого суда равной компетенции подлежит данное дело, и имеет
своей задачей устранить все недостатки, мешающие суду выполнить
свою роль, как местного суда.
Местная подсудность должна отвечать требо-
местная, подсуд- ваниЮ( чтобы суд рассматривал дело в условиях,
ность. обеспечивающих наибольший интерес к рассматри-
ваемому им делу со стороны населения. Только тот судебный процесс
и тот приговор будут иметь действительное общественное значение,
будут действительным фактором общественного воспитания масс,
которые будут окружены общим интересом, общим вниманием. Но
этот интерес и внимание могут вызвать по большей части только
такие дела, которые хорошо знакомы населению данной местности,
которые в свое время, может быть, глубоко взволновали все населе-
ние. С другой стороны, рассмотрение дела в месте совершения пре-
ступления в большей степени гарантирует и лучшее техническое
проведение процесса и лучшие условия в смысле обеспечения дока-
зательств.
Вот почему основным признаком, определяющим местную под-
судность, является место совершения преступления *). Под местом
»} Ст. 29 УПК РСФСР.
— 95 —
совершения преступления, согласно теории материального уголов
ного права, разумеется место окончания преступления, выполнения
состава преступного деяния. Если же такого места определить нельзя,
напр., в делах о подлогах, то местная подсудность определяется
местом возбуждения уголовного преследования.
Определение местной подсудности относится к законодатель-
ству союзных республик. УПК РСФСР определяет местную подсуд-
ность следующим образом: «Каждое дело,—говорится в ст. 29 этого
Кодекса,—подлежит рассмотрению в том суде, в районе которого было
совершено преступление; если определить место совершения пре-
ступления невозможно, дело подсудно тому суду, в районе которого
возбуждено уголовное преследование» *).
Территориальные границы действия местной подсудности в отно-
шении народных судов определяются губернским (окружным) судом,
при чем допускается передача дела из одного суда в другой такой же
суд, при условии, что «такой передачей может быть достигнуто более
беспристрастное, более скорое и притом более полное рассмотрение
дела» * 2).
Таким образом, местная подсудность имеет далеко не то значение,
что предметная подсудность. Возвращаясь к этой последней, над-
лежит остановиться на вопросе о подсудности при стечении престу-
плений и преступников.
Дореволюционный процесс в таком случае определял подсуд-
ность по подсудности важнейшего из этих преступлений (ст. 205
У УС). Если же важнейшее преступление было подсудно низшему
суду, то дела рассматривались раздельно, а затем высший суд выно-
сил приговор «по совокупности» (ст. 2051 У УС) 3).
Что касается советского действующего права, то при стечении
в одном деле преступлений или обвиняемых, из которых одни под-
судны народ, суду, а другие—губсуду, вопрос разрешается в пользу
подсудности Губсуду. При такой же комбинации в отношении
губсуда и ревтрибунала дело решается в пользу ревтрибунала
(ст.ст. 35, 36 УПК РСФСР) <).
При стечении преступлений, отличных друг от друга по при-
знакам местной подсудности, подсудность определяется местом воз-
буждения уголовного преследования (ст. 33 УПК РСФСР, ст. 35
УПК УССР и др.). Особо определяется направление дела при на-
личии в деле малолетних (до 14 лет) и несовершеннолетних (от 14
*) Ст. 31 УПК УССР.
*) Ст. 30 УПК РСФСР и соответственные статьи др. республик.—Надо иметь
в виду, что передача дел из одного народ, суда в другой в округе того же губ.
(окр.) суда решается этим последним. При разных же округах—вопрос решается
Верх. Судом, кроме случаев, предусмотренных прим. 2 к ст. 26, в ред. 7/111 1927 г.
Верховным же Судом разрешается вопрос о передаче дела из одного губ. (окр.)
суда в другой или в суд другой категории.
э) Этот же принцип подсудности применялся и в случаях стечения престу-
плений в разных участках, округах и частях государства. То же правило дей-
ствовало и при подсудности одних дел общим, и других—военному суду.
*) Ст. 37, ст. 38 УПК УССР.
до IB лет). В первом случае дело передается в комиссию о несовер-
шеннолетних, во втором—обвиняемый подлежит общему уголовному
суду, но лишь при признании комиссией о несовершеннолетних
неприменимости к обвиняемому несовершеннолетнему мер медико-
педагогического характера (ст. 38 УПК РСФСР).
Последний вопрос, который надлежит рассмо-
Вопрос о «пре- треть в главе о подсудности, есть вопрос о т. наз.
рсканиях». «пререканиях». Так технически называется воз-
никающий между судебными учреждениями спор о подсудности,
когда какой-либо из судов не признает подсудным себе поступившее
к нему дело, или признает, наоборот, подсудным себе дело, находя-
щееся в производстве другого суда. В дореволюционном процессе
такой спор был самым заурядным явлением. Он регулировался рядом
сложных правил, применение которых создавало на практике боль-
шие затруднения и волокиту.
Эти споры о подсудности разрешались в многочисленных инстан-
циях—земскими начальниками, мировыми и уездными с’ездами,
окружными судами, суд. палатами, губернскими присутствиями.
Сенатом по соедин. присутствию 1 и кас. департаментов, и общему
собранию кас. департаментов... Если принять во внимание, что спор
о подсудности обычно приостанавливал производство дела, то вызы-
ваемая этими пререканиями волокита очевидна сама собой.
Советское право никаких пререканий не допускает—ст. 13 «Основ
угол, судоп.», как и соответствующие статьи УПК союзных рес-
публик, категорически эти «пререкания» запрещает1).
Что означает запрещение вступать судам в пререкания? Несо-
мненно одно—отказываться от принятия к своему производству дел
под тем предлогом, что они ему неподсудны. Если какой-либо суд
получит к своему производству дело, направленное другим судом,
суд обязан его принять и рассмотреть по существу, хотя бы это
дело и казалось ему неподсудным.
Так именно требует поступать ст. 40 УПК РСФСР (и соогв.
статей УПК др. Республик). Рассмотрев дело, суд должен вынести
приговор, и лишь после этого он может обратиться в высшую инстан-
цию с жалобой в порядке надзора на направление к нему непод-
судного дела.
Остановимся на вопросе о пререканиях, воспрещаемых ст. 40-й
УПК, в связи со ст. 419, гласящей следующее: «В случае наруше-
ния народным судом правил о подсудности, губернский суд, отме-
няя приговор Н. С., передает дело по надлежащей подсудности.
Если, однако, судом вынесен по неподсудному ему делу приговор,
не возбуждающий сомнений в его правильности и без превышения
компетенции соответствующего суда, губсуд вправе не отменять при-
говора, а ограничиться соответствующим указанием в порядке над-
зора на правильность действий соответствующему суду.
>) Ст. 40 УПК РСФСР.
97
Из этой статьи очевидно, что кассация приговора, вынесенного
судом с нарушением своей компетенции или предметной подсудности,
является неизбежной
Т. образом, суд может оказаться перед дилеммой такого рода:
исполнить требование ст. 40 и принять к своему производству при-
сланное ему дело, хотя и неподсудное ему, заранее зная, что при-
говор будет отменен в силу ст. 419, или учесть требование ст. 419
и, предвидя неизбежность отмены приговора, вынесенного неком-
петентным судом, отказаться от принятия дела вопреки ст. 40-й.
Это противоречие может быть разрешено лишь одним способом:
надлежит признать, что ст. 40 УПК имеет в виду такую неправиль-
ность в направлении дел, которая не связана с нарушением компе-
тенции (или предметной подсудности) суда.
Следов., дело, подсудное по предмету рассмотрения Верх.
Суду, не может быть принято губ. судом, и подсудное губ-
суду — нарсудом, несмотря на наличие правила ст. 40-й. Такое
дело должно быть отослано по принадлежности в соответствую-
щий суд.
Суд, получивший в таких условиях дело из «низшего» суда,
может принять его к своему производству, и тогда вопрос о
пререканиях исчерпан, или не принять. В последнем случае
он направляет дело обратно в нарсуд или губсуд, при чем
последние обязаны в силу ст.ст. 31 и 32 УПК дело беспреко-
словно принять. Пререканиям и здесь, таким образом не может
быть места.
Тем более не может быть места пререканиям при возникнове-
нии вопроса о подсудности не по предмету дела, а по другим
условиям (другой район, другой суд такой же категории).
Здесь полностью действует ст. 40 УПК. Из одного суда в дру-
гой такой же суд, из суда одного и того, же значения, но разных
районов и губерний (округов), перебрасываться делами воспрещено.
Любой из судов при этих условиях, как одинаково компетентный,
не только вправе рассмотреть дело по существу, но и обязан это
сделать.
Правда, ст. 39 УПК и здесь делает оговорку, в силу которой
суд равной категории может передать дело другому суду по при-
надлежности (района, губернии). Но этот другой суд обязан при
такой передаче дело принять и пререкаться права не имеет. Он
должен вынести приговор и лишь после этого может жаловаться
в порядке надзора.
Воспрещение вступать судам между собой в пререкания
является одной из существенных гарантий скорого суда, освобо-
жденного от пут казуистики. Отказ от системы пререканий в зна-
чительной степени упрощает движение дела, обеспечивая ему не-
сомненно большую быстроту, чем это могло бы быть при налич-
ности пререканий. В отказе от пререканий заключается поэтому одно
из несомненных достижений советского уг.-процессуального законо-
дательства...
Курс уголовного процесса. 2
— 98 --
2. ДОКАЗАТЕЛЬСТВА.
Учение о доказательствах является одной из
1 оль и значение с^ых важных частей науки уголовного процесса1),
доказательств. в qho имеет своим содержанием разработку про-
уголов. процессе. блем той области судопроизводства, в которой
лежит ключ к решению основной процессуальной задачи, сводя-
щейся к ответу на два вопроса: имело ли место событие преступле-
ния и совершено ли это преступление обвиняемым.
Получивши ответы на два эти вопроса, уголовный процесс исчер-
пывает свою задачу, ибо все остальное сводится уже к вопросам,
сравнительно второстепенного значения.
Вот почему теория уголовного процесса отводит учению о до-
казательствах такое центральное место, утверждая даже, что
«искусство судопроизводства в сущности есть не что иное, как
искусство пользоваться доказательствами»* 2).
Вот почему юристы всех времен и народов придавали такое
значение теории доказательств и определению методов и приемов
доказывания. Тот же Бентам говорил, что доказательство является
не только средством к достижению судом цели, но и единственным
по существу средством.
«Общеупотребительное искусство доказывать,—говорил в своем
знаменитом трактате Бентам,—специально применяется к практике
судов. Здесь его наибольшее значение, здесь чувствуется его наи-
большая важность»3).
В этих словах старого юриста нет никакого преувеличения,
ибо основной задачей суда является доказательство факта престу-
пления и виновности обвиняемого. Эту задачу суд разрешает про-
стым ответом на поставленные перед ним судопроизводством вопросы:
«доказано»—«не доказано».
Все остальное представляется либо неизбежным следствием
этих ответов, либо подготовкой условий, способствующих возмож-
ности получить эти ответы.
Отсюда вытекают три основных вопроса учения о доказательствах:
1) что должно считаться доказательством, 2) каковы основные методы
доказывания и 3) не менее важный вопрос — о пределах значимости
доказательств, вернее, о пределах обязательности для суда тех или
иных выводов, вытекающих из доказанных и установленных фактов.
Оставляя пока в стороне вопрос о различных категориях дока-
зательств, остановимся на втором и третьем вопросах.
’) «Доказательство образует необходимую составную часть всякого про-
цесса, говорит проф. Гейер, независимо от господствующих в нем принципов,
если только процесс поднялся на ступень выше грубого произвола и если он пре-
тендует на наименование правового процесса» (Гольцекдорф. Handbuch d. deut-
schen Strafproz.).
’) Бентам. О судеб, доказательствах, пер. Гороновича, 1079, гл. I.
3) Там же.
— 99 —
Не надо думать, что процесс судебного доказывания представляет
собой нечто совершенно отличное от обыкновенного процесса дока-
зывания. И тот и другой процесс совершаются, следуя по существу
одним и тем же законам логического мышления. Процесс уголовно-
судебного доказывания — это обыкновенный умственный процесс,
применяемый ежедневно каждым человеком.
«Полицейский открывает преступника по следам его шагов та-
ким же точно умственным процессом, каким Кювье восстановил образ
исчезнувших животных Монмартра на основании одних только остат-
ков их костей*.
«Дама,—писал поэтому поводу далее Гексли,—заключившая из
найденного на платье пятна, что кто-то опрокинул на ее костюм
чернильницу, совершает такой же процесс дедукции и индукции,
как Адамс и Леверье, открывшие новую планету» *).
Конечно, из тождества в обоих случаях самого процесса мышле-
ния никто не сделает вывода о тождестве самого мышления: научное
мышление глубоко отличается от обычного (обывательского) как по
своему внутреннему содержанию, так и по тем специфическим прие-
мам, которыми оно пользуется для достижения своих научных целей.
В уголовном процессе, где дело идет об установлении достовер-
ности тех или других жизненных явлений, нельзя игнорировать
тех же самых приемов и методов доказывания, какими обычно поль-
зуются в науке. Здесь получают полное оправдание именно научные
приемы доказывания—ибо современный процесс, построенный на
научных основах, тем и отличается от старого процесса эпохи средне-
вековья или эпохи, близкой к нему и унаследовавшей его особен-
ности, что свои выводы он обусловливает данными, проверенными
путем строго об'ективной оценки, лишенной в максимальной степени
элементов случайности и произвольности.
Так решается вопрос о методах доказывания. Остановимся,
однако, на втором, более важном вопросе—о пределах значимости
доказанных фактов, ибо, если процесс уголовно-судебного доказы-
вания свести лишь к обыкновенному процессу научного доказыва-
ния, то остается ли в таком случае место тому, что называется
«внутренним убеждением» судьи? Не явится ли тогда необходимым
или неизбежным на место этого «внутреннего убеждения» подставить
простой механически получаемый итог, подобно тому, как в бухгал-
терии получается сальдо?
Именно, к таким выводам пришел в свое время Бентам, приду-
мавший свой «градусник» убеждения, особую «лестницу убеждения»,
при помощи которой можно было бы получать судейское убеждение
в результате механического процесса исчисления различных степеней
достоверности. Однако, такая затея стоит в решительном противоре-
чии со всей природой судейского решения, отвергающего всякую
механичность, всякий формализм.
О Владимиров. Учение об уголовных доказательствах, СПБ, 1910, 3.
— 100
Природа уголовного процесса таким решением вопроса была бы
в корне исковеркана. Больше того. В уголовном процессе применение
только одних законов формальной логики должно осуществляться
с величайшей осторожностью, ибо, как справедливо писал английский
юрист Стэрки,—вдела человеческие отличаются такой сложностью,
стечение обстоятельств бывает столь необозримо разнообразно, что
самая верная гипотеза, могущая вполне об'яснить и примирить все
на вид противоречащие обстоятельства, может ускользнуть от самого
проницательного взгляда».
«Судебная практика показывает, что бывают события, истинный
ход которых был так странен, так отклонялся от всевозможных пред-
положений, построенных свидетелями на основании обыкновенного
течения человеческих дел, что люди совершенно невинные несли
голову на плаху, благодаря только тому, что на возможность другого
предположения, кроме кажущейся виновности этих несчастных, не
было обращено должного внимания. Будем постоянно помнить, что
на свете бывает игра обстоятельств, в которую не верится, пока не
встретимся с примером ее в жизни» 1).
Эти слова буржуазных юристов получают совершенно иное
преломление, если поставить ту же проблему в плоскость классо-
вого анализа и сквозь призму этого последнего попытаться рассмо-
треть тот же самый вопрос.
Необходим диалектический подход к фактам,—подход, который,
как мы уже указывали, подчеркивали даже буржуазные юристы. На-
пример, Жиряев прямо указывает, что «условия применяемости улик
не должны быть основываемы на одних лишь законах логического
мышления, но зависят и от обстоятельств места, времени и т. п.» 2).
Это является основным принципом, с которым должны подходить
к вопросу о значимости доказанных фактов наш советский проку-
рор и советский судья. Наш судебный деятель, будь ли это проку-
рор, будь ли это судья—безразлично, есть прежде всего строитель
нового социалистического общества,—каждый свой приговор он по-
этому должен рассматривать, как один из актов этого строительства.
Поэтому всю массу фактов и обстоятельств самого разноречивого
характера он должен при разрешении того или иного судебного
вопроса рассматривать сквозь призму основных целей этого строи-
тельства, а отсюда и оценка этих фактов и обстоятельств не
должна быть исключительно только формальной—он должен уметь
отбросить в сторону не только то, что не привлекает внимания ис-
следователя своей ничтожностью, но нередко и то, что, при по-
верхностном отношении к делу, способно прельстить своей яркостью
и кажущимся значением; он должен формальную логику заменить
диалектич. логикой, стремясь понять эти факты и их значение
в связи с их внутренней сцепленностью, даже при всей их внеш-
ней противоречивости. Он должен очистить их от неизбежных и
*) Владимиров, ц, с., 36,
’) Теория улик.
— 101 —
Что такое «дока-
зательство» в уго-
ловно - процесс,
смысле?
собны в той или
часто едва заметных наслоений, искажающих истинную их физио-
номию, поставить их в связь с другими фактами, проверить их
учетом всей сложности сопровождающих их обстоятельств, и лишь
после того, как вся эта работа выдержит самую строгую и беспо-
щадную критику, он может считать свою задачу разрешенной.
Единственным средством справиться с такой работой является овладе-
ние диалектич. логикой, при чем основным критерием, который
может и должен явиться решающим при оценке различных явлений,
наряду с формальной логикой доказывание должно быть чувства
классовой правды, классовое чувство, которое должно помогать
разобраться там, где формальная логика приводит к одному,
а классовое чутье подсказывает другое — иную оценку и иное
решение.
В этом и заключается сущность того «корректива», который
внесла в теорию формальных доказательств классовая правда жизни
в виде предоставления суду, во всех случаях, права оценивать до-
казательства не только на основе формального их значения, но
и на основе «внутреннего убеждения» судьи.
Буржуазия в своем построении теории суда и судебных дока-
зательств уделила этому «внутреннему убеждению» равным образом
не малое значение. Весь суд присяжных строится ею на основе
признания приоритета этого внутреннего убеждения иногда даже
перед доказанными фактами. Разница между нашим пониманием
роли и значения «внутреннего убеждения» и пониманием ее тео-
рией буржуазного процесса заключается только в том, что мы
открыто признаем классовый характер этого внутреннего убеждения,
ставим его в связь с общими задачами строительства и не при-
крываем его никакими метафизическими ссылками на «совесть»—
народную или индивидуальную—присяжных или того или другого
лица. Без этой поправки на внутреннее убеждение судебный
процесс об'ективно должен был бы свестись к тому механическому
подсчету, о котором, как мы указывали выше, говорил Бентам.
Теперь мы вернемся к вопросу—что же считается «доказа-
тельством» в уголовном процессе?
Из сказанного следует, что не все обстоятель-
ства, сопутствующие какому-либо событию или пре-
ступлению, могут считаться доказательствами. До-
казательствами в уголовно-процессуальном смысле
будут лишь такие обстоятельства, которые спо-
другой степени послужить материалом для ответа
на основные вопросы уголовного процесса: было ли преступление
и кто виновник его?
«Доказательство в самом обширном смысле,—говорит Бентам,—
есть такой факт, по предположению истинный, который признается
достаточным для возбуждения уверенности в существовании или не-
существовании другого факта» *).
’) ц. с., 8.
— 102 —
«Уголовным доказательством,—говорит Владимиров,—называется
всякий факт, имеющий назначением вызвать в судье убеждение в су-
ществовании или несуществовании какого-либо обстоятельства, со-
ставляющего предмет судебного исследования» 1).
Все ли факты могут играть роль доказательств?
Гворпяформяльи. На этот ВОПрОС так называемая теория формальных
доказательств. доказательств давала отрицательный ответ. Она
прямо устанавливала категории фактов, могущих иметь значение
доказательств вообще, или большую или меньшую степень этого
значения. Согласно этой теории, все доказательства делились на
две группы: совершенные и несовершенные.
Первые—это такие, которые «исключали всякую возможность
в показании невиновности подсудимого». Значение такого совершен-
ного доказательства было таково, что одного этого доказательства
было достаточно, чтобы признать осуждение «несомнительным» (см.
ст. 306, ч. II, т. XV Св. Зак. 1853 г.).
Вторые—те, которые не исключали сомнения в виновности.
Эта теория формальных доказательств, таким образом, опира-
лась на предустановленное законом значение тех или иных обстоя-
тельств, в зависимости от которых судья должен был признать или
отвергнуть факт, подлежащий установлению. Вот, как, напр., это
было обозначено в одной из статей, построенных по принципу теории
формальных доказательств: «При суждении об изнасиловании, читаем
мы в ст. 312 (Св. Зак., т. XV, ч. II), уголовный суд должен опреде-
лить положенное законом наказание не иначе, как: 1) по точном
удостоверении в действительности насилия, 2) когда свидетели будут,
что изнасилованная криком своим призывала на помощь посторонних,
3) когда у нее или обвиняемого или обоих окажутся кровавые знаки,
синие пятна или изорванное платье, свидетельствующие о сопро-
тивлении; 4) когда об’явление о том подано будет тотчас или до исте-
чения дня».
Таким образом, этой статьей устанавливался ряд формальных
условий, при наличности лишь которых можно было признать факт
изнасилования. Но если бы оказалось изнасилование совершенным
таким образом, когда никто не слышал бы никаких криков, не было бы
никаких кровавых знаков или синих пятен, не было бы изорванного
платья и, наконец, потерпевшая заявила бы о совершенном над нею
насилии позже установленного в законе срока, суд не признал бы
факта преступления, и преступник был бы оправдан...
Согласно этой же теории формальных доказательств, лучшим
доказательством было собственное признание обвиняемого—это «луч-
шее свидетельство всего света», хотя и при том условии, что оно
из’является в суде.
Иначе и оно считается недействительным. Будучи сделано вне
суда, такое признание может иметь силу «половинного доказатель-
Владимиров, ц. с., 98.
103 —
Судейское убе-
ждение и дока-
зательства.
ства», да и то лишь тогда, когда оно подтверждено заслуживающими
доверия свидетелями (ст. 323).
В отношении свидетельских показаний теория формальных до-
казательств устанавливала преимущества двух свидетелей перед
одним, мужчины перед женщиной, знатного перед не-знатным, ду-
ховного лица перед светским (ст.ст. 329,333). В зависимости от большей
или меньшей силы того или другого, указанного в законе обстоя-
тельства, и наказание должно было назначаться более тяжкое или
менее тяжкое.
Теория формальных (или законных) доказательств господство;
вала в течение долгого времени, дожив до половины XIX века. Север-'
шенно очевидно, что при господстве этой теории не оставалось места
свободному судейскому убеждению. Судья превращался в какую-то
счетную машинку, в какой-то судебный арифмометр, производящий
механическим способом какой-то юридический подсчет фактов, за-
бывая о живом человеке, пренебрегая живыми человеческими отно-
шениями г).
Основная ошибка теории формальных доказательств, встречаю-
щейся уже в древнейших законодательствах (законы Ману, V в.
до Р. X. и др.), заключалась в том, что она превращала требование
формальной логики в основное требование для судьи и, благодаря
этому, придавала абсолютное значение тем логическим обобщениям,
которые имеют лишь относительное значение, в результате чего суд
был связан в своих решениях. Формула: «Pereat mundus — fiat
justicia» (да погибнет мир, но да здравствует правосудие) является
лучшим отражением существа этой теории. Эту теорию отрицает
сейчас и буржуазия при построении своего судебного процесса, про-
тивопоставляя ей, как мы говорили выше, теорию судейского убеж-
дения даже в случаях собственного признания обвиняемым своей
вины. Даже «об'ективное» свидетельство может не иметь никакого
значения, поскольку такое признание может быть получено путем
подкупа, а иногда в результате ошибочного убеждения самого со-
знающегося.
Тем более ни в какой степени не может быть приемлема эта
теория формальных доказательств для нашего советского процесса 2).
Единственным мерилом силы доказательств но-
вейшая теория справедливо признает не свойства
этих доказательств, но единственно степень судей-
ского убеждения, ими вызываемого.
Этот новый по сравнению с теорией формальных доказательств
принцип нашел свое выражение в формуле французского угол.-про-
’) «В общем,—писал Владимиров,—за исключением некоторых случаев, она
(теория формальных доказательств) заменяет убеждение судьи применением
признаков достоверности, предписанных законом», ц. с., 65.
*) Как на пример того, как иногда сам обвиняемый может быть убежден
в том, что он совершил то, чего он не совершал, можно указать на известное
произведение Марка Твэна ,,Том-Сойэр сыщик”, где рисуется сценка суда, где
обвиняемый признается в несовершенном им убийстве.
— 104 —
цессуального закона: «Закон, гласит арт. 342 Code d'instruct,
crimin. (Уг.-П. Кодекса), не требует от присяжных отчета в данных,
послуживших основанием для их убеждения; он им не предписывает
правил в руководстве при определении полноты и достаточности до-
казательств. Закон предписывает им, чтобы они, духовно сосредото-
чившись, исследовали в глубине своей совести вопрос: какое впе-
чатление произвели на их разум доказательства, представленные про-
тив обвиняемого, и доказательства защиты. Закон им не говорит:
«Вы примите, как истинный, всякий факт, удостоверенный таким-то
и таким-то количеством свидетелей». Он также не говорит им: «Вы
не будете рассматривать в качестве достаточно установленного всякий
факт, который представит такой-то протокол, такие-то документы,
стольких-то свидетелей или улик». Он им ставит только один вопрос,
исчерпывающий всю меру их обязанностей: «Создали ли вы себе
внутреннее убеждение (une intime conviction)?».
Германский устав уголовного судопроизводства 1877 г., в § 260
провозглашал тот же принцип: «Суд определяет результат исследо-
вания доказательств по своему свободному убеждению, вынесенному
из всего судебного разбирательства» х).
В русском дореволюционном праве начало внутреннего убежде-
ния нашло свое выражение в Суд. Уставах 1864 г., отменявших тео-
рию формальных доказательств и провозглашавших, что «правила
о силе доказательств должны служить только руководством при
определении вины или невиновности подсудимых по внутреннему
убеждению судей, основанному на совокупности обстоятельств, обна-
руженных при производстве следствия и суда» 2).
О внутреннем убеждении судьи, как единственном способе решения
вопроса о виновности или невиновности подсудимого, говорили и
ст.ст. Уст. Уг. Судопр. (119, 776, 804), при чем во всех случаях под-
черкивалось, что судейское убеждение должно покоиться на обсу-
ждении «в совокупности всех обстоятельств дела». Только судебным
приговорам придавалась сила формального доказательства, не подле-
жащего оценке другого суда по существу (ст. 30 У.У.С.).
Советское право, как ныне действующее, так и право первого
периода революции (1917—1921 г.г.) отвергает формальные доказа-
тельства, предоставляя суду, как это выражено в ст. 20 «Основ угол.
Судопроизв.», допускать любые доказательства, кроме клятвы и
присяги.
Советское право критерием судебной оценки делает свободное
внутреннее убеждение судьи, опирающееся на всю совокупность
обстоятельств. «Суд', говорит ст. 23 «Основ», основывает свой при-
говор на имеющихся в деле данных, рассмотренных в судебном за-
седании. Оценка имеющихся в деле доказательств производится
судьями по внутреннему убеждению, основанному на рассмотрении
всех обстоятельств дела в их совокупности».
’) См. также § 261 Strafprozessordn. изд. 1924 г.
*) Владимиров, ц. с., 87.
— 105 —
Что касается законодательств союзных республик, то и здесь ре-
шительно отвергается теория формальных доказательств. Так, 57 ст.
УПК РСФСР прямо говорит: «Суд не ограничен никакими формаль-
ными доказательствами, и от него зависит, по обстоятельствам дела,
допустить те или иные доказательства или потребовать их от третьих
лиц, для которых такое требование обязательно. Присяга, как до-
казательство, не допускается» ’).
Отвергая теорию формальных доказательств и кладя в основание
судебного приговора «внутреннее убеждение» судей, наш процесс,
в отличие от буржуазного процесса, не затуманивает это «внутрен-
нее убеждение» никакими ссылками на совесть и проч., прямо
связывая его с «социалистическим правосознанием», т.-е. с зада
чами социалистического строительства, которым, по основным прин-
ципам наших основ судоустройства, и должен служить советский суд.
Соответственно с этим ст. 9 Уголовного Кодекса РСФСР требует,
чтобы «назначение наказания (меры социальной защиты) произво-
дилось судебными органами по их социалистическому правосознанию,
с соблюдением руководящих начал и статей настоящего Кодекса»'2).
Внутреннее убеждение и социалистическое правосознание смеши-
вать не следует. Социалистическое правосознание—это общая пра-
вовая точка зрения судьи социалиста (коммуниста), это—система его
общественно-политических взглядов в применении к области уголов-
ного права, это—его мировоззрение. Внутреннее убеждение—это
частное приложение общего мировоззрения, в связи с оценкой кон-
кретных фактов судебного разбирательства.
Социалистическое правосознание нисколько не зависит от кон-
кретных фактов данного судебного дела: они не определяют этого
правосознания, но сами, в известном смысле—в смысле их понимания,
подхода к ним,—определяются этим правосознанием. Наоборот, вну-
треннее убеждение судьи целиком и полностью определяется именно
этими конкретными данными, этими обстоятельствами дела, или до-
казательствами.
Однако, только то решение будет правильным, с точки зрения
нашего советского процесса, которое оказалось продиктованным не
только правильным пониманием конкретных фактов (внутр, убеж-
дением), но и общим пониманием задач, стоящих перед судом, как
органом власти социалистич. государства (социал, правосознанием).
Решая вопрос о виновности обвиняемого, давая оценку различным
обстоятельствам, прошедшим на суде, приходя к определенному
выводу относительно меры воздействия на обвиняемого, судья
должен прислушиваться к внутреннему голосу своего разума и своего
понимания и ни на одну секунду не забывать общих задач социали-
стического строительства. Его решение не может сложиться иначе,
чем это ему подскажет его правосознание, т.-е. общее понимание
преступного деяния и преступника и общее понимание задач и целей
’) Ст. 61 УПК УССР.
3) См. ст. ст. 45, 52 УК РСФСР от 23 ноября 1926 г.

— 106 —
социалистического строительства—с одной стороны, и его внутрен-
нее убеждение, т.-е частная оценка тех или иных фактов, составляю-
щих сущность рассматриваемого дела—с другой. Обе эти оценки
в своей совокупности и должны дать ответ на вопрос, во-первых,
«доказано» или «не доказано» и, во-вторых, если «доказано», то
виновен ли всеже обвиняемый или нет,—виновен ли, т.-е. социально
опасен ли и подлежит ли соответствующей мере репрессии или нет.
Формулу «виновен» мы оставляем еще, хотя эта формула, как мы
видели, совершенно не соответствует той точке зрения, с какой
подходит советское процессуальное и советское материальное право
к вопросу криминалистики.
Переходя к изучению доказательств, необхо-
Класспфикация димо раньше всего остановиться на их классифи-
доказательств: нации. Обыкновенно, теория уголовно-процессуаль-
ного права все доказательства классифицирует по
U оправдательные." ТР®М основным признакам: а) по предмету—обви-
нительные и оправдательные (уличающие и оправ-
дывающие, по терминологии ст. 265 УУС и ст. 111 УПК РСФСР),
б) по природе—первоначальные и производные, в) по источнику—
прямые и косвенные.
I. Разделение доказательств на обвинительные и оправдательные,
конечно, может быть об’яснено характером обстоятельств, рассматри-
ваемых в качестве материала для построения обвинения или оправ-
дания. Но в действительности такое разделение этих обстоятельств
не всегда можно провести с достаточной последовательностью. Нередко
случается, что обстоятельства, первоначально казавшиеся грозными
уликами против обвиняемого, в ходе следствия нейтрализуются,
а иногда и приобретают характер оправдательного материала. Это
особенно нужно иметь в виду по отношению к свидетелям, которых
поэтому нельзя делить, как это делало дореволюционное наше право,
на свидетелей обвинения и защиты х).
Советское право такого деления свидетелей не знает. По нашему
действующему праву все свидетели — свидетели суда. Все различие
между ними сводится лишь к порядку их допроса, каковой произво-
дится в зависимости от того, по указанию какой стороны они вызы-
ваются в суд. Самое же содержание их допроса ни в коем случае не
может предопределяться тем, по чьей инициативе свидетели допра-
шиваются. Поэтому вполне логично наше право требует от свидетеля
изложения всего того, что ему известно по делу, а не того, что ему
известно против подсудимого или обвиняемого или в защиту его 2).
2. Первоначальные доказательства, это те, ко-
б) первоначальные торые носят характер первоисточника. Это—оче-
u производные. видцы события, подлинные документы. Производ-
ные. это—показание свидетеля, не являющегося очевидцем, а пере-
дающего о событии со слов другого; это—не подлинные документы,
>) Ст. сг. 92. 700 УУС.
«) Ст. 285 УПК РСФСР; ст. 289 УПК УССР; там же ст. 291.
— 107 —
а копии с них, и т. д. К производным доказательствам относятся
и такие акты, как чтение на суде показания свидетеля, допрошенного
на предварительном следствии и не явившегося в судебное заседание,
или акт, в котором описываются вещественные доказательства, не
фигурирующие при судебном разбирательстве.
Вполне понятно, что доказательства первого рода могут иметь
более достоверное значение, чем второго рода. Но заранее это пред-
определить, независимо от конкретных условий в каждом данном
деле, было бы неправильно. Наш закон поэтому такого предопреде-
ления и не делает, предоставляя оценку значения того или иного
доказательства, будет ли то первоначальное или производное дока-
зательство, свободному усмотрению суда. Поэтому в нашем праве
деление доказательств на эти две категории практического значения
не имеет.
3. Это наиболее интересная область учения
Пве11ньи‘и К°С' 0 Доказательствах, хотя и наиболее запутанная и
противоречивая.
Лучшим разрешением всех противоречий, заключающихся в этой
части учения о доказательствах, едва ли не является полный отказ
от самого деления доказательств на прямые и косвенные. Такое
деление, по нашему мнению, не имеет никакого реального зна-
чения.
По общепринятому определению, прямыми доказательствами явля-
ются такие факты (обстоятельства), которые: а) прямо относятся
к рассматриваемому судом преступлению и б) делаются суду извест-
ными путем непосредственного их восприятия или путем сообщения
о них суду лицами, непосредственно их воспринявшими.
Суд выслушивает свидетеля, присутствовавшего при совершении
обвиняемым преступления и теперь изобличающего его на суде,
такое свидетельство—прямое доказательство. В деле имеется подлож-
ный документ, в составлении которого обвиняется обвиняемый, автор-
ство которого установлено экспертизой—это прямое доказательство.
Прямое доказательство—это факт «прямо», т.-е. непосредственно до-
казывающий связь обвиняемого с преступлением, в совершении ко-
торого он обвиняется ’).
По определению Жиряева, прямые доказательства характери-
зуются тем, что «зритель становится к предмету прямо и как бы
лицом к лицу воспринимает его в свое сознание во всей полноте,
удостоверяется не только в его существовании, но и во всех оттенках
его существования» 2).
Основные признаки, таким образом, прямого доказательства это—
непосредственность и полнота восприятия фактов, подлежащих реше-
нию суда в смысле признания их существующими или несуществу-
ющими.
*) «Показание,—говорил Бентам о прямых доказательствах,—может откоситься
к главному факту непосредственно: Павел видит Ивана во время совершения
преступления: доказательство прямое», ц. с., 14.
’) Ц. с., 28.
108
Прямые доказательства могут быть подразделены на несколько
видов. Существует деление их на: 1) личный осмотр судом тех или
иных предметов (места преступления, орудий преступления); 2) об’-
яснение и оценка исследуемых фактов сведущими лицами (экспер-
тиза); 3) об'яснения подсудимого; 4) объяснения свидетелей; 5)пись-
менные документы.
Советское право делит все эти доказательства
Доказательства на следующие пять видов: а) об’яснения обвиняе-
по советскому мого, б) показания свидетелей, в) заключения экс-
уг.-пр. праву: пертов, г) вещественные доказательства и д) про-
ч токолы осмотров и иные письменные документы
Я судимой. Д‘ (ст- 58 упк РСФСР, ст. 62 УПК УССР).
Вопрос о значении личных об’яснений подсу-
димого, как судебного доказательства, решается в истории процесса
различно. В эпоху господства теории законных (формальных) доказа-
тельств личным об’яснениям обвиняемого придавалось исключитель-
ное, решающее значение—этим об’ясняется и та невероятная на-
стойчивость, с которой судебные органы добивались сознания подсу-
димого. Оно считалось—«царицей доказательств» (regina probationum);
лучшим же средством для его получения считалась пытка, физиче-
ская или нравственная, безразлично *).
Этой болезнью переболели все страны, а в Англии, напр., этот
взгляд на сознание подсудимого до того был глубок и извращен, что
за одно молчание подсудимого на вопрос, признает ли он себя ви-
новным или нет, его подвергали наказаниям с неслыханной жесто-
костью 2).
Едва ли нужно доказывать всю несостоятельность такого взгляда
на сознание обвиняемого. Судебная хроника знает немало примеров
самооговоров, ложных самообличений, продиктованных страхом,сты-
дом, отчаянием. Уильз приводит в своей книжке «Опыт теории кос-
венных улик» известный случай по делу Кольвина, когда обвиняв-
шиеся в его убийстве двое Бурнсов не только были изобличены ве-
щественными доказательствами—пуговица от платья убитого, два
ногтя, кости, признанные за останки Кольвина,—но и собственным
«чистосердечным» сознанием.
Бурнсов приговорили к смерти. Тем временем об'явился Коль-
вин—как оказалось, он убежал в Нью-Джерси, из страха, что его
убьют подсудимые. Кости оказались останками животного. Бурнсы же
сознались в преступлении, которого не совершали, только потому,
что надеялись этим путем добиться смягчения своей участи 3).
Нередки случаи и ложного сознания обвиняемых, учиняемые ими
’) «Собственное признание правильно отобранное, следовательно, добро-
вольное и вполне согласованное с другими, прочно установленными, обстоятель-
ствами дела, есть лучшее всего света доказательство, настоящая королева дока-
зательств > (Владимиров, ц. с. 298).
*) Митермайер, Угол, судопр. в Англии, Шотл. и С. Амер.
*) Ц. с.; см. также С. Викторский. Сознание подсудимого, Юр. В., 1891,
т. VIII.
— 109 —
с целью отвлечь внимание судебных властей от более серьезного
преступления на менее серьезное.
Вот почему современная теория отказалась от взгляда на соб-
ственное сознание обвиняемого, как на одно из лучших доказательств.
Надо, однако, признать, что этот отказ далеко еще не является
полным.
Ст. 681 Уст. Уг. Судопр. давала, напр., суду право в случае,
когда признание обвиняемого не возбуждало никакого сомнения,
перейти к заключительным прениям—«не производя дальнейшего
исследования».
Такое же самое правило усвоено нашим действующим правом,
а именно ст. 282 УПК РСФСР, где говорится: «Если подсудимый
согласился с обстоятельствами, изложенными в обвинительном за-
ключении, признал правильным пред’явленное ему обвинение и дал
показания, суд может не производить дальнейшего судебного след-
ствия и перейти к выслушиванию прений» х).
При рассмотрении правила, изложенного в этой статье, необ-
ходимо, конечно, иметь в виду, что отказ от проверки в подобных
случаях обстоятельств дела путем производства судебного следствия
может иметь место лишь тогда, когда у суда не будет никакого сомне-
ния в истинности признания подсудимого. Но мерило этой истин-
ности чрезвычайно условно и относительно. Буржуазное процессуаль-
ное право также требует, чтобы это признание было «свободным
и добровольным». Но разве не очевидно, что даже такое обращение
к подсудимому: «в ваших интересах не запираться, но говорить только
правду», может часто заставить говорить так, как хочется слышать
судье, когда за правду выдается спасительная ложь?!
В правиле, изложенном в ст. 282 УПК, есть большой практи-
ческий смысл: оно несомненно ускоряет и упрощает процесс Но в
нем имеется и большая опасность—опасность возможных судебных
ошибок, особенно частых при ускоренном и упрощенном судопро-
изводстве.
Нам кажется, что, в силу основных принципов уголовного про-
цесса, собственное признание подсудимого, как и все его вообще
об’яснения по делу, должны приниматься с чрезвычайной осторож-
ностью и, во всяком случае, не должны служить основанием для
построения приговора -’).
Можно утверждать, что наименее правильно построенным про-
цессом является тот, в основании которого лежит одно собственное
признание обвиняемого. В таком случае, достаточно обвиняемому от-
казаться под тем или другим предлогом от своих первоначальных
показаний, содержащих это признание, и от обвинения не останется
») Ст. 286 УПК УССР.
г) В 1922 г. Высший Суд. Контроль раз’яснял, что «сознание обвиняемых
не только на предварительном, но даже и на судебном следствии не может все-
гда служить безусловным доказательством виновности». См. также преф. Люб-
линский. О доказательствах в уголовном суде.
— 110 —
I
и следа. Подобные случаи а нашей практике, к сожалению, наблю-
дались х).
Нельзя также согласиться с тем, чтобы подсудимый приравни-
вался к свидетелю и отвечал даже за ложное показание, данное
в свою защиту, как за клятвопреступление. Между тем на такой
путь стало английское законодательство (Evidence Act 1898 г.), при-
равнявшее подсудимого к свидетелю со всеми, вытекающими из этого,
последствиями 2).
Безусловно ошибочен взгляд на обвиняемого, как на свидетеля.
Обвиняемый, если и может быть назван свидетелем, то, как общее
правило, свидетелем наименее достоверным. Его особенное положе-
ние в процессе часто уводит его, вопреки его собственной воле и со-
знанию, далеко от истины, служащей предметом судебного иссле-
дования.
«В важных случаях,—говорит Гросс,—данное собственное при-
знание не должно как бы существовать для следователя, который
должен производить следствие, как если бы обвиняемый совсем от-
вергал обвинение» 3).
Оценивая, таким образом, собственное признание, как и всякое
вообще показание подсудимого, нужно также осторожно относиться
и к таким об'яснениям подсудимого, которые содержат в себе изобли-
чение в преступлении других лиц (оговоры). Что касается юриди-
ческого значения об’яснений обвиняемого, то, согласно ст. 58 УПК
РСФСР (ст. 61 УПК УССР и соотв. ст. ст. УПК др. республик), этого
значения отрицать за ними нельзя. По существу же оговор сам по
себе, т.-е. не будучи подтвержден другими об’ективного характера
доказательствами, должен быть отвергнут, как лишенное достовер-
ности обстоятельство.
Прав проф. Владимиров, говоривший: «Оговор, вообще, мутный
источник,—черпать из него следует осторожно, и оценка достовер-
ности его сложна» 4).
Впрочем, все доказательства требуют «оценки достоверности»:
одни в большей степени, другие—в меньшей. Оговор, как и вообще
об’яснения обвиняемого, этой «оценки достоверности» должен тре-
бовать в максимальной степени.
Согласно ст. 60 УПК РСФСР (ст. 64 УПК
и) Показания сви- усср) свидетелем является всякое лицо, вызванное
детеле . в судебные органы (органы дознания, следствия,
суд) для сообщения всех известных ему данных, имеющих отношение
к рассматриваемому в судебном порядке делу.
*) В практике автора этих строк были случаи, когда предварительное след-
ствие, усыпленное собственным признанием подсудимого, не озаботилось отыска-
нием об’активных данных. Время было упущено. На суде же обвиняемый, убедив-
шись в отсутствии против него иных доказательств, кроме своего первоначального
признания, от этого последнего отказался, и обвинение рассыпалось, как
карточный домик.
*) Владимиров, ц. с., 232.
а) Владимиров, ц. с. 289.
«) Ц. с. 291.
— Hi —
Какое значение принадлежит свидетельским показаниям, едва ли
нужно доказывать: рассказ очевидцев события, восстанавливающий
в сознании суда со всей полнотой картину преступления и вну-
шающий суду непоколебимое убеждение в действительности тех
или других фактов, подлежащих его исследованию, говорит сам
за себя.
Вот почему такое важное значение принадлежит вопросу об
оценке показаний свидетелей, вопросу, представляющему, действи-
тельно, выдающийся интерес и не только в теоретическом, но и в прак-
тическом отношении. Старая процессуальная теория, старательно
изучая вопрос о значении свидетельских показаний, добивалась уста-
новления специальных признаков их достоверности.
При этом важнейшую роль должен был играть суб’ективный
момент: личность свидетеля, степень его убежденности в правильности
или достоверности излагаемых им фактов и т. д. х).
Даже отказавшись от теории законных (формальных) доказа-
тельств, процессуалисты этого направления пытались найти такие
об’ективные признаки свидетельской достоверности, которые могли бы
послужить гарантиями против судейского заблуждения в оценке
свидетельских показаний.
Такими гарантиями они считали, напр., присягу, перекрестный
допрос, публичность и устность допроса и т. д.
В увлечении отыскиванием таких об'ективных признаков, Бентам
дошел до своего знаменитого «градусника достоверности»—можно
представить себе всякое убеждение в виде лестницы, разделенной на
десять ступеней положительных (выражающих убеждение в существо-
вании факта) и десять ступеней отрицательных (выражающих убе-
ждение в несуществовании факта). Всякий свидетель вместо употреб-
ления таких выражений, как: «я думаю, мне кажется, я уверен, я
твердо убежден» и т. д., будет иметь возможность сказать о каком-либо
факте более об'ективным (математическим) образом: «Мое убеждение
десять ступеней положительных» или: «Мое убеждение восемь ступе-
ней отрицательных».
В роде того, как измеряется температура: «10 гр. ниже нуля,
8 гр. выше нуля»...
«Разве от правосудия,—вопрошал Бентам—требуется менее точ-
ности, нежели от химии?» 2).
Праздность затеи Бентама очевидна. Никаким механически-дей-
ствующим инструментом не разрешить проблемы оценки достовер-
ности свидетельских показаний.
Едва ли есть надежда разрешить эту проблему и при помощи
какой-либо особой системы правил, определяющих достоверность сви-
детельств: важнейшая роль в деле определения такой достоверности
неминуемо будет принадлежать личному впечатлению судьи, опираю-
щегося на собственный опыт.
Ч См., напр., Бентам, гл. IX, XV, XVI.
Бентам, ц. с., 48.
112 —
Не будучи связан никакими формальными доказательствами,
судья свободен в оценке отдельных свидетельских показаний: он
в праве отбросить или принять всякое свидетельское показание,
исключительно руководствуясь внутренним своим убеждением, своим
судейским разумом и опытом.
Относя оценку свидетельских показаний целиком к области внут-
реннего судейского убеждения, закон не предписывает суду никаких
правил также и для установления факта лжесвидетельства.
«Суд,—читаем мы в тексте ст. 319 УПК,—усмотрев в показаниях
кого-либо из допрошенных свидетелей наличность лжесвидетель-
ства», и т. д.
«Усмотрев» — это значит — создав себе убеждение обычным
для суда порядком, т.-е. на основании свободной от каких-либо
формальных требований оценки фактов, прошедших перед его
лицом.
От вопроса об оценке достоверности свидетельских показаний
надлежит отличать вопрос об исключении тех или других лиц из ка-
тегории свидетелей. Правда, это последнее обстоятельство стоит в тес-
ной связи с первым, ибо основной причиной исключения этих лиц
из числа свидетелей является признание (допущение, презумпция),
абсолютной их недостоверности, как свидетелей (напр., известных
категорий лиц, физически или психически дефективных). Но здесь
речь идет не об оценке свидетельства, а об оценке самого свидетеля,
с точки зрения его физических и психических качеств.
Ст. 61 УПК РСФСР (ст. 65 УПК УССР) из числа свидетелей
исключает лиц, которые, в силу своих физических или психических
недостатков, лишены способности правильно воспринимать те или
другие жизненные явления и правильно их передавать в своих
показаниях. Кроме того, ст. 61 устраняет от свидетельства за-
щитника по делу, по которому он выполняет свои обязанности за- '
шитника 1).
Вопрос о способности данного лица быть свидетелем разрешается
следователем или судом с помощью или без помощи экспертизы, по
усмотрению судебных органов и вне каких бы то ни было формальных
требований закона.
Нельзя не отметить, что применение этой статьи на практике тре-
бует исключительной осторожности. В самом деле, до настоящего
времени по вопросу о психологии свидетельских показаний и о спо-
собности тех или других лиц, обладающих психическими дефек-
тами, быть свидетелями в уголовных делах в литературе ведется
энергичный спор, не пришедший до сих пор к какому-либо окон-
чательному решению.
х) В доревол. проц, праве, кроме этих категорий, была еще категория лиц—
священники в отношении получаемых ими на исповеди признаний (ст. 704 УУС).
Было еще ограничение для лиц, допрашиваемых под присягой. Здесь мы видим,
капр., слабоумных. Т. образом, по доревол. праву слабоумные, не лонимаю-
ющие «святости присяги», могли быть,’ однако, свидетелями (ст. 70S УУС.),
хотя и без присяги.
— 113 —
Проф. Люблинский справедливо замечает, что «способность лица
быть достоверным свидетелем всегда является относительной»1).
Поэтому было бы совершенно неразрешимой задачей искать
абсолютно достоверного свидетеля.
Но если всякий свидетель является лишь относительно досто-
верным, это вовсе не означает того, что всякий человек может быть
признан способным свидетельствовать перед судом. Таким во всяком
случае не может быть человек, благодаря своим физическим или пси-
хическим недостаткам, неспособный: а) правильно воспринимать жиз-
ненные явления, б) правильно удерживать их в своей памяти, в) не
смешивать воспринятое с суб’ективными впечатлениями и г) пра-
вильно воспроизводить воспринятое в виде показаний.
Требования закона в этом отношении настолько категоричны,
что не допускают никаких произвольных толкований. Слепой не мо-
жет свидетельствовать о фактах, удостоверяемых зрением; глухой—•
слухом; лишенный обоняния—в отношении запаха и т. д.
Психически ненормальный вообще не может быть свидетелем,
хотя его использование в той или другой мере в интересах раскры-
тия преступления, конечно, вполне возможно. В таком случае, след-
ственные органы могут действовать в порядке, аналогичном слу-
чаям анонимных сообщений (ст. 93 УПК РСФСР; ст. 98 УПК
УССР).
Явка по вызову следственных и судебных органов и дача сви-
детельских показаний является одной из основных обязанностей вся-
кого гражданина, неисполнение которой преследуется в уголовном
порядке * 2).
Кроме мер преследования, уклонившийся от исполнения этого
гражданского долга может быть подвергнут приводу 3).
Вполне понятно, что «уклонение» свидетеля должно быть точно
установлено: не может считаться уклонением неявка по уважитель-
ным причинам (болезнь, командировка и т. д.). Установлению факта
уклонения от явки должно предшествовать правильно выполненное
приглашение (вызов) со стороны следственных органов. Вызов из
местности отдаленной, прибытие откуда сопряжено с затруднениями
для свидетеля, если этот вызов не оправдывается к.-л. исключитель-
ными обстоятельствами, должен рассматриваться как неправиль-
ный, и неявка в случае такого вызова не может считаться укло-
нением 4).
«Вызовы свидетелей из отдельных мест,—читаем мы по этому по-
воду в циркуляре № 126,—с удовлетворением их вознаграждением
за отвлечение их от занятий и возмещением понесенных ими расхо-
дов в порядке ст. 65 УПК, можно производить лишь в исключитель-
ных случаях неясности или неполноты данных ими в месте житель-
J) Люблинский. О доказательствах в уголовн. суде.
’) Ст. 60 УПК РСФСР, ст. 64 УПК УССР; ст. 57 УПК Аэерб. ССР.
3) Ст. 62 УПК РСФСР и соотв. статьи Кодексов Союзных Республик.
*) Цирк. HKK)a15/VI 1—923 г. № 126.
Kvp: ггояоеиого прои»иа. ?
— 114 —
ства показаний, в особенности, если свидетели являются очевидцами
преступных деяний и, вообще, могут дать весьма существенные для
дела показания».
Таким образом, вызовам с мест ставятся определенные и доста-
точно жесткие пределы.
Вместо вызовов тем же циркуляром устанавливается поря-
док так наз. следственных поручений. Этот порядок находит себе
оправдание и в прямых постановлениях нашего у гол.-процессуаль-
ного права, — напр., в ст. 126 УПК РСФСР (ст. 129 УПК УССР
и др. республ.), дающей следователю право поручать производство
следственных действий следователю другого следственного участка
(вне данного города).
Будучи вызван к допросу, свидетель должен дать правдивые
об'яснения—за ложные показания, как и за отказ от дачи показа-
ний, он подлежит уголовной ответственности (ст. 164 УПК)J).
Свидетель сам должен рассказать все, что ему известно по делу,
при чем его рассказ должен быть записан в первом лице и, как го-
ворит закон, по возможности дословно (ст. 165 УПК). Правило
чрезвычайно важное, но, к сожалению, на практике не всегда соблю-
дающееся. После изложения свидетелем своего рассказа, ему могут
задаваться вопросы. Правило также весьма существенное и также
нередко нарушаемое. Вопросы и ответы заносятся в протокол необя-
зательно дословно, а, по выражению закона, «в случае надобности».
Это «в случае надобности» является весьма неопределенным и по су-
ществу ни к чему следователя не обязывающим.
Предметом допроса свидетеля могут быть лишь «факты, подле-
жащие установлению в данном деле, и характеристика обвиняемого»
(ст. 166 УПК). Несмотря на довольно неопределенную редакцию
этой статьи, ее содержание не вызывает никакого сомнения: в ней
речь идет по преимуществу о тех фактах, которые, согласно ст. ИЗ
УПК РСФСР, могут явиться обстоятельствами, имеющими для дела
значение в смысле ст.ст. 45,47 и 48 УК РСФСР.
Правда, кроме этих обстоятельств, в ст. ИЗ указываются и все
другие обстоятельства, «выяснение которых может иметь влияние
на правильное расследование дела», что опять-таки достаточно ши-
роко раздвигает рамки допроса, но ограничить эти рамки более того,
чем они ограничиваются смыслом ст.ст. 166; 113 и др. УПК, было бы
неправильно.
Вполне естественно, что определение того, насколько те или
другие обстоятельства имеют отношение к исследуемому преступле-
нию, должно быть целиком и полностью отнесено к компетенции
следователя, обязанного направлять следствие в сторону «наиболее
полного и всестороннего рассмотрения дела» (ст. 112 УПК).
>) Ст. 167 УПК УССР прямо указывает на обязанность следователя пред-
упредить свидетеля о необходимости показывать правду... Уголовная ответ-
ственность— по ст. 95 УК РСФСР и соотв. ст.ст. др. республиканских Ко-
дексов.
— 115 —
По окончании допроса протокол прочитывается свидетелю, кото-
рый вправе требовать внесения в него поправок и добавлений,
и подписывается свидетелем и следователем. По желанию свидетеля
протокол может быть написан им и собственноручно (ст. 168 УПК).
При подписывании свидетелем протокола нередко возникают между
ним и следователем пререкания по существу правильности изложе-
ния в протоколе тех или других обстоятельств.
Надо сказать, что наличность таких пререканий свидетельствует
о неправильном понимании следователем своей роли: всякие испра-
вления и изменения, вносимые в свое изложение свидетелем, следо-
ватель должен принимать к исполнению беспрекословно. Следователь
должен помнить, что свидетель предупрежден об ответственности
за лжесвидетельство и что, следовательно, при наличности таких из-
менений в своих показаниях, которые способны изобличить свиде-
теля в лживости, следователь всегда будет иметь законное основание
привлечь его к ответственности.
Поэтому, было бы совершенно неправильно отказывать свиде-
телю в тех поправках, которые он пожелал бы внести в свои об’яс-
нения, если даже, с точки зрения следователя, они кажутся не соот-
ветствующими действительности.
Пререкания следователя со свидетелем по поводу изложения
протокола носили бы характер домогательства со стороны следова-
теля тенденциозных показаний, что решительно противоречит про-
цессуальным требованиям.
Если же, тем не менее, следователь в подобные пререкания со
свидетелем вступил и в исправлении протокола ему отказал, свиде-
тель имеет право обжаловать действия следователя в порядке
ст.ст. 212—220 УПК РСФСР (и соотв. ст.ст. УПК др. республик),
о чем речь будет итти особо.
Положение на суде свидетеля аналогично описанному. Пред-
седатель суда должен раз’яснить свидетелю его обязанность пока-
зывать все известное по делу с ответственностью за лжесвидетель-
ство, после чего свидетель удаляется в отдельную комнату («сви-
детельскую»), где и остается (впрочем, по практике, при больших
процессах, он отпускается из суда до назначенного дня) до вы-
зова к допросу (ст. 274 УПК Р.).
Правила допроса свидетелей на суде определяются законодатель-
ством союзных республик (ст.ст. 284—293 УПК РСФСР и соотв. ст.ст.
УПК др. республик) и в основных чертах сводятся к следующему.
Допрос производится в отсутствии других, недопрошенных
свидетелей (ст. 284), при чем свидетель должен избегать изложе-
ния тех сведений, источник которых им не может быть указан
(ст. 285 Р.; ст.ст. 288, 289 УПК УССР).
В целях наибольшей отчетливости и правдивости показаний,
свидетелю разрешается пользоваться письменными заметками, до-
кументами и т. п. (ст.ст. 292, 293 Р.; рт.ст. 296 , 297).
Такое «освежение памяти» («refresching memory» английского
права; см. Стифен) способствует более правильному изложению со-
з*
— 116
бытия и поэтому не может вызывать против себя никаких возра-
жений *).
Единственное условие, выставляемое нашим законом при поль-
зовании письмен, документом, это—предварительное пред’явление
его сторонам.
При обнаружении противоречий в показаниях свидетелей между
ними может быть допущена так наз. очная ставка (ст. 290 УПК Р.;
ст. 294 УПК УССР). Однако, в самом законе никаких ограничитель-
ных условий для производства очной ставки не указано, в силу чего
надо считать, что очные ставки могут учиняться судом по любому
основанию. В дореволюционном праве возможность очной ставки
прямо связывалась, с одной стороны, с наличностью противоречий
и, с другой стороны, с возможностью их устранения указанным спо-
собом (ст. 452 УУС).
Неполнота редакции нашей 290 ст. не может, однако, служить
источником затруднений для суда, ничем вообще не связанного
в оценке доказательств, как и в выборе способов пользования ими.
Наше право, как и право других стран, знает и такую форму
допроса, как так наз. перекрестный допрос.
По установленному УПК союзных республик порядку допроса,
свидетель допрашивается председателем и членами суда, а затем
сторонами, при чем сначала допрашивает сторона, вызвавшая сви-
детеля (ст.ст. 286, 287 , 289 УПК РСФСР; ст.ст. 291 УПК УССР).
По исчерпаний этого допроса, стороны могут предлагать допол-
нительные вопросы (ст. 288 УПК РСФСР.; ст. 292 УПК УССР), при
чем на практике наблюдается допрос с перемежающимися вопросами
то той, то другой стороны.
. „ _ Перекрестный допрос представляет собой одно
ерСК,прос.Ы Л°" из наиболее сильных орудий в руках сторон и
суда для отыскания истины.
Его значение в этом смысле правильно указал Бентам в следую-
щих словах: «При успешном употреблении этого орудия опытными
руками, свидетель, намеревавшийся обмануть и скрыть истину, при-
водится к саморазоблачению, атакуемый неожиданными вопросами,
на которые он должен отвечать немедленно, под страхом изобличить
свое намерение своим молчанием, равно как и своими противоре-
чиями» 2).
Действительно, в руках опытного судебного деятеля перекрест-
ный допрос—страшное для недобросовестного свидетеля орудие изобли-
чения. Но его применение должно быть связано с особенным тактом
’) Хотя и нерешительно, ко все же в пользу попущения пользования замет-
ками высказывался еще Бентам: «Откажите в этом пособии,'—говорил он,—тогда
правдивое показание может быть исключено, а ложное может быть принято. Плут,
имеющий хорошую память, может удержать в памяти придуманную им ложь:
честный человек с слабой памятью может очень туго припоминать свои собствен-
ные ощущения и наблюдения» (ц. с., 106).
«) Ц. с., 60.
117 —
и осторожностью, если об’ектом допроса оказывается добросовест-
ный свидетель.
Засыпанный самыми разнообразными вопросами, сбитый с ног,
растерявшийся, сконфуженный, такой свидетель способен, под гра-
дом ядовитых намеков сторон и суда, забыть собственное имя и окон-
чательно дискредитировать свои об’яснения. В таком случае, пере-
крестный допрос превращается в нравственную пытку для одних и
в бесполезную трату времени для других—это в лучшем случае;
в худшем же—он компрометирует добросовестного свидетеля, лишая
суд опоры в исследовании дела, в отыскании истины ‘).
Здесь уместно обратить внимание на содержание перекрестного
допроса.—Что может служить предметом такого допроса?
«Цель перекрестного допроса,- -говорит Владимиров,—проверить
точность и правдивость свидетеля, а потому всякие вопросы здесь
уместны, хотя бы они имели целью доказать безнравственность, лжи-
вость и даже преступность свидетеля» 2).
Такая постановка вопроса чужда нашему праву. Верно, что
цель допроса—проверить правдивость свидетеля или, вернее, свиде-
тельства; но неверно, что эта «цель оправдывает все средства», что
во имя этой цели адвокат или прокурор в праве издеваться «всякими
вопросами» над попавшим в его руки свидетелем, чтобы доказать его
«безнравственность, лживость и преступность».
Стороны вправе, разумеется, разоблачить заслуживающего
этого разоблачения свидетеля, но не иначе, как оставаясь на почве i
требований, установленных законом (ст. 286 и ст. 166 УПК РСФСР
и др. респуб.).
Первая из этих статей обязывает председателя устранять во-
просы, не имеющие отношения к делу—личность же свидетеля или
его преступные действия, разумеется, не всегда могут иметь отноше-
ние к делу.
Вторая же статья прямо ограничивает допрос свидетеля лишь
фактами, подлежащими установлению в данном деле, и характери-
стикой личности обвиняемого (а не свидетеля!).
Таким образом, на поставленный выше вопрос должен быть дан
следующий ответ: содержанием перекрестного допроса, как и вся-
кого вообще допроса, должны служить обстоятельства, имеющие от-
ношение к преступлению и обвиняемому, и никакие иные.
Что касается самого характера вопросов, при помощи которых
суд и стороны могут выяснять эти обстоятельства, действующий за-
кон не содержит никаких специальных указаний. Он не предписы-
вает эти вопросы задавать в форме краткой или пространной, он не
предостерегает от вопросов, наводящих или иных. Форма вопросов—
это дело суда, обязанного руководствоваться исключительно инте-
ресами исследуемого дела и сообразоваться с личностью свидетеля,
*) Тальберг справедливо называет перекрестный допрос «обоюдоострым
орудием#.
*) Владимиров, Учение об угол, показ., 320.
— 118 —
его умственным развитием и т. п. Последний вопрос—это об оглаше-
нии на суде показаний свидетеля, данных им на предварительном
следствии или дознании.
Согласно ст. 296 УПК РСФСР (ст. 300 УПК УССР) такое огла-
шение допускается по усмотрению суда или по требованию сторон,
в случаях запамятования допрашиваемым на суде свидетелем каких-
либо обстоятельств, а также при наличии противоречия между его по-
казаниями, данными на следствии или дознании, с судебными по-
казаниями. Губсуд этим ограничениями не связан (см. стр. 185).
Что же касается оглашения показаний неявившихся свидетелей,
хотя и вызывавшихся в судебное заседание, то таковое может иметь
место, вне всякого отношения к каким-либо противоречиям, могу-
щим в них заключаться, и в том же порядке, как указано было
выше ’).
В обоих случаях обращает на себя внимание полное тождество
условий, установленных для предварительного следствия и дозна-
ния, между которыми наше процессуальное право не проводит ни-
какого органического различия.
в) Заключения Ha-ряду со свидетельскими показаниями угол.-
экспертов. процес. право называет в качестве одного из видов
доказательств и об’яснения экспертов, или, как
их называет ст. 58 УПК РСФСР, заключения экспертов.
Нет никакого сомнения, что экспертиза является, действительно,
одним из видов судебных доказательств, хотя в теории на этот счет
и высказываются взгляды, отрицающие за ней этот характер 2).
Экспертиза не только доказательство, но особый вид доказа-
тельств, отличающийся от других видов весьма характерными чер-
тами. Экспертизу нельзя смешивать со свидетельством. Какая раз-
ница между свидетелем и экспертом?
«Свидетели и эксперты,—говорит по этому поводу один из вы-
дающихся французских процессуалистов, Эли (Helie), отправляют
две совершенно различные функции... Свидетелей создает само пре-
ступление; они призываются в суд не по чьей-либо воле, произвольно,
а самыми обстоятельствами, приведшими их туда, где совершено
было преступление, или поставившими в какие-либо отношения с под-
судимым. Их дело на суде—изложить только факты, виденные или,
вообще, им известные. Напротив, эксперты выбираются судьей.
Призвание того или другого эксперта дело произвольное, не об-
условленное обстоятельствами дела. На суде они не излагают фактов,
виденных или случайно узнанных, а дают судье специальные сведе-
ния, которыми обладают, исследуют и оценивают факты, поручае-
мые им для этой цели правосудием, и об'являют свое мнение, су-
ждение о них» 3).
>) Ст. 297 УПК РСФСР, ст. 301 УПК УССР.
*) Обзор этих теорий см., напр., у проф. Владимирова, ц. с. 213 и сл
Владимиров называет эксперта «научным судьей», что, однако, совершенно
неверно, ибо эксперт ничего не решает и ни к какому решению не обязывает и суд.
а) Владимиров, ц. с.
119 —
Здесь Эли подметил наиболее характерные признаки, отличаю-
щие экспертизу от свидетельства. Свидетель сообщает суду факты.
Эксперт—мнения, или, как говорится в законе, заключения о фак-
тах. Свидетель не должен сообщать суду своих мнений; эксперт не
должен сообщать суду тех или других фактов: он должен дать оценку
уже известным фактам; он помогает суду квалифицировать факты.
Так именно смотрит на этот вопрос и действующее советское
законодательство. По советскому праву, эксперты вызываются в слу-
чаях, когда «при расследовании дела необходимы специальные по-
знания в науке, искусстве или ремесле» *).
Эксперты дают суду или следственным органам «заключения»,
а не «показания», при чем их заключения должны быть в точности
согласованы с обстоятельствами дела. В экспертизе, таким образом,
наиболее важным является оценка, вывод, мнение эксперта, вы-
званного к суду или на следствие.
Но мнение эксперта является экспертизой лишь в том случае,
когда оно опирается на данные «науки, искусства или ремесла»,
т.-е. на такие об'ективные данные, которые не вызывают сомнения
в своей обоснованности.
Разрешение вопроса о необходимости экспертизы—дело след-
ственных или судебных органов. Назначение экспертизы необяза-
тельно и целиком зависит от усмотрения этих органов. Только в одном
случае экспертиза является обязательной—это в случае необ-
ходимости установления причины смерти и характера телесных
повреждений, а также для установления психического состояния об-
виняемого или свидетеля, когда у суда или следователя возникают
относительно этого какие-либо сомнения * 2).
Что касается порядка допроса экспертов на следствии, то он,
в общем, совпадает с порядком, установленным для допроса свиде-
телей. Эксперты могут быть допрашиваемы как в месте производ-
ства следствия, так и в месте их нахождения, если последнее будет
признано следователем более целесообразным 3).
Перед допросом эксперт должен быть предупрежден об ответ-
ственности за дачу ложной экспертизы, но именно за дачу ложной,
а не ошибочной экспертизы. Прежде чем составить свое заключение,
эксперт в праве ознакомиться со всеми материалами, которые он
признает для этого необходимыми; в случае признания этих материа-
лов недостаточными, эксперт может потребовать дополнительных ма-
териалов, а при отказе в удовлетворении такого своего требова-
ния может составить акт о невозможности дать заключение 4).
В случае стеснения своих прав следователем (напр., путем от-
каза следователя в предоставлении эксперту каких-либо материалов
по делу), эксперт в праве принести на действия следователя жалобу
Ст. 63 УПК РСФСР; ст.
2) Ст. 63 прим. I УПК РСФСР; ст. 67 прим. УПК УССР.
’) Ст. 162 УПК РСФСР; ст. 165 УПК УССР.
*) От. 171 и прим. УПК РСФСР.
— 120 —
в том же порядке, в каком, вообще, могут быть опротестованы дей-
ствия следователя *). Если производство экспертизы поручено было
нескольким экспертам, то им должна быть предоставлена возмож-
ность совещаться между собой *).
Как было сказано выше, выводы экспертизы для суда и след-
ствия не являются обязательными. Поэтому следователь может от-
вергнуть эти выводы, признать экспертизу неполной и назначить
новую экспертизу, при чем это он может сделать как по собствен-
ной инициативе, так и по инициативе обвиняемого.
Правила судопроизводства особо останавливаются на производ-
стве судебно-психиатрической экспертизы, которая является одним
из наиболее сложных видов экспертизы. Судебно-медицинская экс-
пертиза, как общее правило, производится через губернские отделы
здравоохранения, и лишь в исключительных случаях через вольно-
практикующих врачей *).
Психиатрическая экспертиза производится при наличии в деле
указаний на невменяемое состояние обвиняемого во время соверше-
ния преступления или на болезненное расстройство его душевной
деятельности, возникшее после этого * 4).
При производстве экспертизы врач должен дать ответы на во-
просы, предусмотренные циркуляром НКЮ (№ 76 1924 г.), однако,
эти вопросы отнюдь не должны считаться исчерпывающими дело
Врач-эксперт вправе поставить и дать ответы и на другие вопросы
по своему усмотрению, ибо в этой области он совершенно свободен.
Амбулаторное освидетельствование может быть дополнено клиниче-
ским обследованием. Обвиняемый может быть направлен и в соот-
ветствующее специальное лечебное заведение (с разрешения суда)
для длительного изучения и наблюдения 5). По окончании экспер-
тизы суд выносит окончательное решение о психическом состоянии
обвиняемого и о дальнейшем направлении дела ®).
Допрос экспертов на суде регулируется теми же правилами,
что и на предварительном следствии. Здесь подчеркивается, что за-
ключение экспертизы для суда необязательно, но что свое несогла-
сие с выводами экспертизы суд должен подробно мотивировать в при-
говоре или особом постановлении (определении) ’).
При рассмотрении вопроса об экспертизе может возникнуть во-
прос о том, не представляется ли суду возможность обойтись вовсе
без экспертизы, если в составе самого суда окажутся достаточно ком-
петентные специалисты в той области, в какой требуется экспертиза.
В действующем законе указывается обычно один случай обязатель-
ной экспертизы, о котором мы говорили выше. Из этого следует сде-
») Ст. 212 УПК РСФСР: ст. 216 УПК УССР.
») Ст.ст. 172. 173 УПК РСФСР; ст.ст. 175, 176 УПК УССР.
а) Ст. 193 УПК РСФСР.
4) Ст. 196 УПК РСФСР: ст. 199 УПК УССР.
ь) Ст. 199 УПК РСФСР: ст. 202 УПК УССР.
’) Ст. ст. 200—201 УПК РСФСР; ст. ст. 203—205 УПК УССР.
’) От. 298, ч. 3 УПК РСФСР.
121
лать вывод, что производство экспертизы во всех остальных случаях
необязательно. Правда, циркуляром НКЮ РСФСР № 20 (от 31 ян-
варя 1924 г.) суду рекомендуется особая осторожность в отношении
решения вопроса об экспертизе, чтобы не переоценить своих сил
и не оказаться в решительную минуту в безвыходном положении.
Но суд тем не менее всегда остается свободным в решении этого во-
проса. Он может признать себя достаточно компетентным в рассмо-
трении дела и без помощи экспертов, если дело не идет об освидетель-
ствовании в порядке медицинской экспертизы.
Возражающие против такой точки зрения могут сказать, что
в таком случае суд заменяет собой экспертизу *)
Но ведь по существу дело всегда сводится к решению всех во-
просов судом, каково бы ни было заключение экспертов, с которыми
суд вправе считаться или нет, в зависимости от ряда обстоятельств.
. . Четвертым видом доказательств являются так
доказательства, называемые вещественные доказательства.
Под этим именем известны все те предметы,
которые являются: а) орудиями преступлений, б) об’ектами пре-
ступлений, в) предметами, сохранившими на себе следы преступлений.
К вещественным доказательствам закон относит все вообще пред-
меты и документы, которые «могут служить средствами к обнаруже-
нию преступления и открытию виновных» 2).
Дореволюционное право содержало более подробное перечисле-
ние отдельных видов вещественных доказательств, но, кроме того,
содержало и общее правило, согласно которого к вещественным до-
казательствам причислялись «все вообще найденное при осмотре ме-
ста, при обыске или выемке, могущее служить к обнаружению пре-
ступления и к улике преступника» 3).
Вещественные доказательства еще Бентам определял, как до-
казательства, которые «выводятся из положения вещей» 4).
Можно сказать, следуя за Бентамом, что вещественные доказа-
тельства—это все те предметы, которые способны доказывать (под-
тверждать или опровергать) факт преступного события и причаст-
ность к нему того или другого лица. Из сказанного видно, что веще-
ственным доказательствам должно придаваться весьма серьезное зна-
*) См., напр., проф. Владимирова, утверждающего, что «случайное обладание
судом специальными знаниями, необходимыми для решения данного дела, не
может его избавить от вызова сведущих лиц: специальное знание судей по спе-
циальному вопросу есть знание вне-судебное, не могущее иметь значения факта».
Здесь допущена основная ошибка: обладание знаниями, позволяющими судье
лучше выполнить свою роль, смешивается с судебными фактами, подлежащими
оценке суда! Никаких «вне-судебных» или «судебных» знаний не существует:
судья—человек со знаниями или без знаний, как и все люди, и чем больше
у него знаний, тем лучше для дела, которое он призван выполнять. При таком же
формальном взгляде, как у проф. Владимирова, суд должен быть лишен права
нс соглашаться с заключением экспертов, ибо, отвергая заключение экспертов,
суд как бы ставит себя самого в положение «эксперта экспертов»...
«) Ст. 66 УПК РСФСР.
°) Ст. 371 У.У.С.
*) Ц. соч.
— 122 —
чение, как это и имеет место в действительности. Именно этим по-
следним обстоятельством и об’ясняется установление в законе ряда
правил, гарантирующих неприкосновенность до суда вещественных
доказательств и особо бережливое к ним отношение.
Согласно этих правил, вещественные доказательства должны
быть подробно описаны, чтобы исключить, в случае злоупотребле-
ния, возможность подмена; должны быть приобщены к делу особым
постановлением следователя; должны храниться при самом деле.
В случае невозможности хранения их при самом деле (вследствие
громоздкости или по каким-либо иным причинам), они опечатыва-
ются, по возможности фотографируются и хранятся вне камеры
следователя. В отдельных случаях, когда это не противоречит инте-
ресам следствия, вещественные доказательства могут быть возвра-
щены их владельцам *).
В процессе дознания и предварительного следствия закон обя-
зывает следственные органы принимать экстренные и исключитель
ные меры к охране вещественных доказательств и предотвращению
исчезновения следов преступления. Так, ст. 99 УПК РСФСР требует
от органов дознания и следователя «немедленно принять меры, пре-
пятствующие уничтожению следов преступления...», допуская в слу-
чаях, возбуждающих опасения, что «следы преступления и другие
вещественные доказательства могут быть скрыты или уничтожены,
производство выемок, обысков, осмотров, освидетельствований»2).
В случае передачи дела из одного суда в другой, вещественные
доказательства должны быть обязательно переданы тому же суду.
Это правило должно соблюдаться и в случаях истребования дела
в порядке надзора или при передаче дела в кассационную инстан-
цию. Ссылка противников этой точки зрения на то, что кассационный
суд не рассматривает дела по существу, неубедительна, ибо совет-
ское право не знает кассации в чистом виде. При кассационном рас-
смотрении дела советский суд обязан осмотреть все производство
в ревизионном порядке (ст. 412 УПК РСФСР) 3).
Осмотр же дела в ревизионном порядке—это осмотр не только
с точки зрения правильного соблюдения судом первой инстанции
форм судопроизводства, но и по существу, хотя это «существо» не
совпадает с «существом» дела при рассмотрении в первой инстанции.
Между ревизионным порядком рассмотрения дел и апелляционным
лежит грань, не позволяющая их смешивать между собой. Но реви-
зионный порядок имеет, несомненно, некоторые черты, делающие его
близким рассмотрению дела по существу.
То же самое надлежит сказать и относительно рассмотрения дел
в порядке надзора. «В то время,—говорил по поводу судебного над-
зора на V С'езде деятелей советской юстиции т. Крыленко’,—как кас-
1) Ст. 67 УПК РСФСР; см. там же циркуляр НКЮ № 98 от 3. X. 1922 г.—
Ст. 71 УПК УССР.
*) Ст. 104 УПК УССР.
’) Ст. 358 УПК УССР.
— 123 —
сационный контроль связан определенными формами, судебный над-
зор никакими формами не связан, и дело может быть направлено на
перерешение не только по формальным признакам неправильности того
или иного решения, но и в силу несогласия контролирующей инстан-
ции с этим решением по существу» 1).
Если кассационное производство и производство в порядке над-
зора предполагают необходимость ознакомления с делом по существу,
то совершенно естественным было бы требование пересылать в этих
случаях вместе с делом и вещественные доказательства.
Именно так надлежит понимать и требование ст. 68 УПК РСФСР,
не делая исключения из этого правила и в случаях, только что рас-
смотренных 2).
Судьба вещественных доказательств должна быть обозначена
в приговоре, при чем орудия преступления подлежат конфискации;
вещи, запрещенные к обращению (из'ятые из оборота—яд, взрывча-
тые вещества и т. п.), или уничтожаются или сдаются в соответствен-
ные учреждения; вещи, не имеющие ценности или не могущие быть
использованными, также уничтожаются или выдаются владельцам
и заинтересованным в них учреждениям.
Вещественные доказательства, состоящие из скоропортящихся
предметов, должны быть либо возвращены владельцам, либо, в слу-
чае невозможности этого, сданы в хозорганы для надлежащего ис-
пользования. При необходимости возвратить эти вещи владельцам
получившие их учреждения обязаны компенсировать последних. Ве-
щественные доказательства должны храниться до вступления приго-
вора в законную силу или до прекращения дела. При наличности
гражданского спора относительно этих вещей последние должны
храниться в суде до разрешения спора гражданским судом и до всту-
вления решения в законную силу 3).
л) Протоколы осмот- Так называет закон последнюю группу веще-
ров и иные пись- ственных доказательств 4). Более подробных ука-
ченные показатель- заний по вопросу о том, что представляют собой
ствв. эти доказательства, в законе не содержится. Но
несомненно, что здесь имеются в виду всякого рода следственные
акты—протоколы допросов обвиняемых, свидетелей, экспертов,
протоколы осмотров и т. д. С другой стороны, под именем письмен-
ных документов должны разуметься все вообще документы (записки,
дневники, книги по делопроизводству и т. п.), могущие служить
материалом по делу.
Письменные документы могут представлять собой и веществен-
ные доказательства, и письменные доказательства в собственном
смысле этого слова.
Вещественным доказательством будет называться всякий доку-
мент, могущий служить уликой по делу, независимо от своего содер-
*) Материалы с’езда, ц. с.
«) Ст. 68 УПК РСФСР, ст. 72 УПК УССР.
») Ст. 69—71 УПК РСФСР, ст.ст 73—75 УПК УССР.
•) Ст. 58 УПК РСФСР, ст. 62 УПК УССР,
— J 24 —
жания. Письменным доказательством будет называться всякий до-
кумент, самым своим содержанием устанавливающий какой-либо
факт, имеющий отношение к исследуемому на суде явлению.
«Различие этих двух видов, говорит проф. Люблинский, по-
коится на методах исследования данного доказательства. Документ,
составляющий вещественное доказательство, исследуется методом умо-
заключения по цепи фактической причинности, как и прочие веще-
ственные доказательства. Документ, составляющий письменное до-
казательство, подлежит исследованию с точки зрения достоверности
содержащихся в нем фактических сообщений».
Таким образом, письмо обвиняемого к своему товарищу, найден-
ное на месте совершения преступления, должно считаться веществен-
ным доказательством—оно изобличает обвиняемого не своим содер-
жанием, а независимо от содержания самым фактом принадлежности
обвиняемому (конечно, в связи с другими обстоятельствами); то же
письмо, содержание которого изобличает обвиняемого в подготовке
к совершению преступления, должно почитаться письменным дока-
зательством *).
В виду особого значения, которое принадлежит письменным до-
казательствам, уголовно-процессуальное право порядок составле-
ния письменных доказательств в виде протоколов, актов осмо-
тров и т. п., как и их хранение, регулирует специальными правилами.
Особыми правилами регламентируется и оглашение этих документов
на суде. Так, оглашение на суде показаний подсудимого или свиде-
теля возможно: 1) при установлении в них противоречий с показа-
ниями, данными на суде, 2) при слушании дела в отсутствии подсуди-
мого или свидетеля. Это правило, однако, установлено только для
производства в народном суде. При производстве в губсуде оглаше-
ние документов и др. письменных доказательств возможно вне вся-
ких условий, по усмотрению суда. Пользование судом документами
при постановке приговора по УПК РСФСР также не связано ника-
ними ограничениями.
Улики (косвен*
В заключение необходимо сказать еще не-
сколько слов относительно того вида доказа-
пые дока <атель- тельств> который известен под широкораспростра-
ства)* ненным названием улик (косвенных доказательств).
ства).
К сказанному уже выше нужно присоединить следующие соображе-
ния: раньше всего, что такое улики? Улики, — по определению
Жиряева, —спутники преступления. Улики, —по выражению Бен
тама,—это факты, расположенные около других, главных фактов.
Исходя из своего определения, Бентам все вещественные дока-
зательства относил к уликам, относя к прямым доказательствам
только показания свидетелей. Но в таком формальном признаке—
вещественные или личные доказательства—искать различия между
прямыми и косвенными доказательствами нельзя. Свидетельское по-
’) См. Люблинский. О доказательствах в уголовном суде.
125 —
казание и даже собственное об'яснение подсудимого могут отно-
ситься по своему содержанию к таким фактам, которые сами по
себе не представляют предмета судебного исследования. Они могут
относиться к обстоятельствам, тоже лежащим «около главных фактов»,
и являться, таким образом, не прямыми, а косвенными доказатель-
ствами.
Напр., обвиняемый отрицает свое участие в убийстве, но при-
знает, что был зол на убитого и не раз, действительно, грозил с ним
расправиться. Это признание относится к обстоятельству, непосред-
ственно не исследуемому судом, и само по себе ничего не доказы-
вает, но, в общей связи со всеми другими обстоятельствами, дела оно
может изобличать обвиняемого в совершении данного преступле-
ния. Это признание будет косвенным доказательством, косвенной
уликой.
Другой пример. Свидетель не был очевидцем преступления. Но
он видел преступника, когда тот выбежал из дома, где был обнару-
жен убитый, и на глазах свидетеля бросил в кусты какой-то блестя-
щий предмет, оказавшийся финским ножом. Показание этого свиде-
теля—косвенное доказательство, косвенная улика.
«Уликою,—говорит Жиряев,—должно быть признано всякое об-
стоятельство, которое, по предполагаемой связи своей с одним из
трех главных предметов уголовного исследования, содержит в себе
косвенное на действительность или свойства их указание» *).
«Все поступки подсудимого,—говорит Уильз,—все, что бросает ка-
кой-нибудь свет на его поведение, все действия других лиц, прико-
сновенных к делу, все, что доходило до сведения подсудимого и могло
иметь влияние на него, его дружеские и враждебные отношения, его
обещания, его угрозы, правдивость его речей, лживость его оправда-
ний, притязаний и об'яснений; его наружность, тон речи, молча-
ние на вопросы; все, что может об’яснить связь между этими част-
ностями и, наконец, каждое обстоятельство, как предшествовавшее
и современное преступлению, так и последовавшее за ним,—все это
представляет обстоятельственные или косвенные улики» 2).
Из приведенных выше цитат становится совершенно очевидным,
что деление доказательств на прямые и косвенные по форме их выя-
вления является грубейшей ошибкой, от которой, однако, не свободны
и выдающиеся процессуалисты. Так' напр., Тальберг, классифици-
руя доказательства, располагает их таким образом, что получается
противопоставление показаний обвиняемого, свидетельских показа-
ний и т. п. уликам или косвенным доказательствам 3).
Между тем, и в показаниях свидетелей, и в об’яснениях подсу-
димого, и в вещественных доказательствах, и в письменных докумен-
тах могут содержаться как прямые улики, так и косвенные улики,
независимо от формы их выявления.
’) Ц. с., 34.
а) Уильз. Опыт теории косвенных улик. 36.
’) См. Рус. Уголовн. Судопр., т. II, 118.
— 126 —
Совершенно справедливо раз’яснял проф. Жиряев, что нет ни
одного обстоятельства, которое было бы само по себе уликою (т.-е.
косвенною уликою), но что, наоборот, всякое обстоятельство делается
уликой в зависимости от связи, в какой оно находится с другими об
стоятельствами и с исследуемым (главным) предметом.
Поэтому нужно отвергнуть всякие попытки исчислить все воз-
можные улики, подвести их под какое-либо общее правило и клас-
сифицировать по какому-либо общему признаку, кроме одного, ука
занного выше.
При рассмотрении вопроса об уликах интересно оценить их
доказательную силу.
Старая теория считала улики «несовершенными» доказатель-
ствами. Считалось, что косвенные доказательства не в состоянии со-
здать у судьи того полного убеждения, без наличия которого нельзя
ни осудить, ни наказать.
«От доказательства уликами надлежит отступить с ужасом,
как от самого ненадежного, как от такого, в коем к обманчивости всех
прочих присоединяется обманчивость, свойственная ему одному ис-
ключительно» *).
Но этот ужас перед «обманчивостью» косвенных доказательств
ни на чем не основан. С таким же успехом можно было бы отступить
перед обманчивостью и прямых доказательств, кроме случаев, когда
суд может лично явиться свидетелем преступления—случай неве-
роятный. Но и в таком случае было бы достаточно оснований для
всякого ужаса перед возможной обманчивостью!..
Конечно, пользоваться косвенными уликами, как доказатель-
ствами, надлежит с осторожностью и, может быть, даже с большей,
чем прямыми уликами. Косвенные улики должны для своей убеди-
тельности составлять, так сказать, целую систему обстоятельств (си-
стему гармонирующих улик, как говорит Жиряев).
«Улики обвинения, — говорит Жиряев,- должны гармонировать
между собой; эта взаимная их гармония не должна быть нарушаема
ни противоуликами, ни уликами оправдания»2).
Гармонирующие улики—это улики, подкрепляющие друг друга.
Они должны вести к отысканию главного факта и служить средством
поверки других улик, в смысле их пригодности в качестве судеб-
ного доказательства.
При этих условиях сила улик способна ни в чем не уступить
силе так называемых прямых доказательств. И суд. правильно
понимая свою задачу, не может и не должен пренебрегать такими
средствами доказательства, как косвенные улики, правильное поль-'
зование которыми не в меньшей степени обеспечивает успешность
судебно-следственной работы, чем и пользование всеми другими ви-
дами доказательств.
*) Карманьяки. цит. по Жирясву, ук. соч., 93.
’) Жиряев, ц. с., 185.
— 127 —
3. МЕРЫ СОХРАНЕНИЯ СЛЕДОВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ И ОБЕС-
ПЕЧЕНИЯ ЯВКИ ОБВИНЯЕМОГО К СУДУ И СЛЕДСТВИЮ.
Задачей уголовного процесса, как мы говорили уже выше,
является установление материальной истины. Этой основной задаче
подчинены все стадии процесса, все ступени движения дела. В интере-
сах наиболее правильного разрешения дела, современное уголовно-про-
цессуальное законодательство предоставляет следственно-розыскным
органам (органам дознания и следствия) возможность совершения таких
действий, совершение которых недоступно никаким другим органам:
вторжение в помещения частных лиц, производство в них обысков,
из’ятие из их распоряжения различных вещей или документов, на-
конец, арест самих их владельцев.
Предоставляя следственно-розыскным органам такие широкие
и ответственные полномочия, закон, однако, подчиняет деятельность
этих органов известным правилам, гарантирующим правильное осу-
ществление основной процессуальной задачи.
Эти правила представляют собою целую систему, которую можно
было бы охарактеризовать, как систему мер, направленных на со-
хранение следов преступления, с одной стороны, и на обеспечение
явки к суду и следствию обвиняемого, с другой.
Советское право этой части судопроизводства уделяет серьезное
внимание, вполне соответствующее важности тех отношений, кото-
рые этими правилами регулируются.
Но прежде, чем приступить к изложению этих
правил, небезынтересно отметить ту связь, которая
существует между этими правилами, кажущимися
на первый взгляд узко-техническими, и теми об-
щественно-политическими отношениями, которые находят в них свое
глубокое отражение.
Самое основное, что бросается в глаза при рассмотрении этих
правил, заключается именно в их общественно-политической особен-
ности, в их резко-классовом характере.
В самом деле, если обратиться к «Основам уголовного судопро-
изводства СССР и союзных республик»,—основному источнику обще-
союзного уголовно-процессуального права,—то нельзя не заметить
двух содержащихся в них правил, относящихся к интересующему
нас вопросу: первое—это то, что лишение свободы в качестве меры
пресечения по советскому праву может быть заменено поручитель-
ством профессиональных и иных рабочих, крестьянских и обществен-
ных организаций, и второе—то, что замена лишения свободы денеж-
ным и имущественным залогом не допускается1).
Эти два правила, обязательные для всех союзных республик,
представляют собой не только яркое доказательство классового строе-
ния нашего уголовно-процессуального права, но и не менее яркую
особенность, отличающую его, как право трудящихся от права дру-
гих классов.
«Меры пресече-
ния» и классо-
вый интерес.
’) Ст. 10 «Основ уголов. судопр.».
— 128 —
Оба эти правила явились в нашем законодательстве не случайно.
Два года тому назад, на V С'езде деятелей советской юстиции
00—15 марта 1924 года) по докладу Н. В. Крыленко («Карательная по-
литика и усиление в ней классового принципа») было постановлено:
а) признать необходимым ограничение применения содержания под
стражей, в виде меры пресечения, для рабочих и крестьян, совер-
шивших преступление (кроме госуд. преет.) впервые и имеющих по-
стоянное жительство в районе суда, лишь случаями особо тяжких
преступлений; на этот предмет НКЮ должен издать особую инструк-
цию, устанавливающую порядок поручительства личного и кол-
лективного', б) признать правильным необходимость исключения из
УПК в качестве меры пресечения полностью имущественного пору-
чительства и залога» г).
Действующие на территории отдельных республик уголовно-
процессуальные нормы не приведены еще в соответствие с провоз-
глашенными в «Основах» принципами. Но отражение этих принципов
находит себе место и в действующих кодексах. Так, напр., ст. 147
УПК РСФСР (ст. 150 УПК УССР, ст. 144 УПК Азерб. ССР и др.)
обязывает следователя при разрешении вопросов о принятии мер
пресечения принимать во внимание, на-ряду с другими обстоятель-
ствами, также «род занятий и другие обстоятельства», что, несомненно,
относится к той же категории вопросов и имеет такой же классовый
оттенок.
Вторым вопросом общего характера является вопрос о юриди-
ческой и общественной природе мер, пресечения в отличие от так
наз. мер социальной зашиты.
Меры пресечения являются мерами предварительного хара-
ктера, применяемыми в отношении обвиняемого, вина которого еще
не доказана и в отношении которого имеется лишь предположение
его виновности.
Как справедливо по этому поводу говорилось еще в Судебн.
Уставах 1864 г., «от взятия под стражу, хотя бы и на самое ко-
роткое время, не только страдает свобода и честь задержанного, но
иногда зависит и самое благосостояние целых семейств» (Суд. Уст.,
изд. Канц., ч. II, 156—157).
Менее тяжелое влияние на личные интересы, но все же доста-
точно тяжелое, оказывают и другие меры пресечения, даже такие,
как подписка о невыезде.
Поэтому вполне естественно требование закона относиться к при-
нятию мер пресечения (или, вернее, к выбору их) с осторожностью
и вдумчивостью. Вот почему закон не требует обязательного при-
нятия мер пресечения, но разрешает следователю ограничиваться даже
отобранием от обвиняемого лишь подписки о явке к суду и следствию,
с обязательством сообщать о перемене своего местожительства.
Но сверх отобрания подписки следователь вправе (а не обязан)
принять и меры пресечения.
*) Резолюции V Ссзда деятелей советской юстиции, Изд. НКЮ, 1924, 14.
129 —
По той же причине принятие мер пресечения возможно, как
общее правило, лишь после привлечения подозреваемого лица в ка-
честве обвиняемого.
Отступление от этого правила допускается лишь в исключитель-
ных случаях, при чем в случае непред'явления обвинения в течение
14 суток, избранная мера пресечения подлежит обязательной отмене.
Наконец, принятие мер пресечения должно быть мотивировано осо-
бым постановлением и должно быть соразмерено с тяжестью улик,
основательностью опасения уклонения обвиняемого от суда и след-
ствия и т. д. J).
Все это свидетельствует о чрезвычайной осторожности, которую
закон рекомендует проявлять при применении мер пресечения.
Будучи мерой предупредительного (превентивного) характера,
мера пресечения отпадает с момента исчезновения вызвавшей ее
причины.
В качестве мер пресечения может быть избрано и лишение сво-
боды, но лишь в особых случаях, как это указано в ст. 10 «Основ
уголовн. судопр.». Лишение свободы, как мера пресечения, от-
личается от лишения свободы, как меры исправительного воздей-
ствия. Но это различие, однако, не таково, чтобы одно не могло слу-
жить, в известном смысле, продолжением другого. В обоих случаях мы
имеем общий элемент в виде лишения свободы; это-то и дает осно-
вание к зачету предварительного лишения свободы в срок устано-
вленной судом меры социальной защиты 2). Что касается органов,
уполномоченных принимать меры пресечения, то, по советскому праву,
таковыми являются как органы дознания, так и судебные органы,
при чем действия первых поставлены под контроль последних.
Основным источником советского законодательства по данному
вопросу являются, кроме ст. 10, ст.ст. И и 12 «Основ».
Согласно правил этих статей, органы дознания вправе при-
менять меры пресечения вплоть до лишения свободы, но лишь с обя-
зательным утверждением принятого постановления следователем, на-
родным судьей или прокурором. Сроки для сообщения органами до-
знания о задержанных ими лицах и для подтверждения постановлений
органов дознания контрольными органами определены чрезвычайно
краткие—24 часа для первого и 48 часов для второго (см. также
ст. 104 УПК РСФСР и аналогичные статьи других кодексов).
В действующем праве союзных республик (см., напр., УПК
РСФСР) эти основные начала конкретизируются рядом статей: ст. 100
УПК РСФСР (ст. 105 УПК УССР) говорит о задержании (в качестве
меры пресечения) подозреваемого лица в точно указанных в законе
шести случаях: 1) когда это лицо застигнуто при приготовлении
к преступлению, на месте преступления (delit flagrant франц, права)
*) Ст.ст. 143—147 УПК РСФСР; ст.ст. 146—150 УПК УССР.
’) Ст. 343 УПК РСФСР: «В тех случаях, когда подсудимый при вынесении
приговора был заключен или находился под стражей в порядке предваритель-
ного заключения, срок отбытия наказания считается со дня заключения подсу-
димого под стражу». Также ст. 347 УПК УССР.
Курс уголовного процесса.
9
130
или тотчас после его совершения, 2) когда потерпевший или очевидцы
укажут на это лицо, как на виновника, 3) когда при нем, на нем или
в его жилище будут обнаружены следы преступления, 4) когда он
покушался на побег или задержан во время побега, 5) когда он не
имеет постоянных занятий или постоянного местожительства *)
и 6) когда не установлена личность подозреваемого 2).
Этот перечень имеет исчерпывающий характер и не подлежит ни-
какому расширительному толкованию. Им устанавливаются твердые
границы, за которые выйти органам дознания не дозволено. Нельзя
не признать, что и в этом своем исчерпывающем виде этот пере-
чень открывает достаточно широкий простор действиям органов до-
знания.
Но тут-то и служат гарантией против возможных ошибок со
стороны органов дознания, как менее квалифицированных органов
государственной власти, ст. 11 и ст. 12 «Основ». Эти случаи опре-
деляют возможность избрания мерой пресечения задержание до
производства допроса.
После же допроса подозреваемого органы дознания могут избрать
одну из мер пресечения лишь с уведомления следователя, который
вправе отменить или изменить принятую меру пресечения (ст. 102,
ст. 104 УПК РСФСР; см. также ст. 106 УПК УССР).
Относительно правил, регулирующих принятие мер пресечения
следователем, мы говорили уже выше.
4 Дополним сказанное следующими соображе-
Класеификацин ниями Меры пресечения, устанавливаемые законо-
«мер просече- дательством союзных республик, обычно сводятся
пня». к следуЮщИМ пяти видам: 1) подписка о невыезде,
Виды их: 2) поручительство имущественное и личное, 3) за-
а) Подписка о не- лог, 4) домашний арест, 5) заключение под стражу 3).
выезде. Подписка о невыезде (ст. 149 УПК РСФСР,
ст. 152 УПК УССР, и соответствующие статьи других республикан-
ских Кодексов) ограничивает личную свободу обвиняемого вос-
прещением ему отлучаться из места жительства (избранного обви-
няемым или назначенного следователем), без разрешения следо-
вателя. Эта мера пресечения считается наиболее легкой, но и она,
как это будет видно дальше, достаточно тяжела, в особенности, если
иметь в виду право следователя избрать по своему усмотрению для
обвиняемого местожительство.
Что касается упоминаемого в этих статьях места жительства, то
под этим следует разуметь город, район, местность.
*) П. 5 находится в противоречии с основными принципами советского за-
конодательства. Это, очевидно, одно из тех «родимых пятен» буржуазного права,
которые наследуются правом переходного периода.
») См. также ст. 103 УПК РСФСР.
’) УПК УССР {прим, к ст. 144) и УПК Аз. ССР (прим, к ст. 141) знают
еще 6-й вид «наблюдение за красноармейцами и краснофлотцами в тех частях,
в которых они состоят на службе».
131
б) Поручительство Поручительство состоит в отобрании подписки.
' ’ ‘ что обвиняемый явится к суду и следствию (личное
поручительство заслуживающего доверия лица—ст. 150 УПК РСФСР
ст. 153 УПК УССР) или что, в случае его неявки, будет внесена в
пользу государства известная сумма (имущественное поручительство
ст. 152 УПК РСФСР, ст. 155 УПК УССР). В качестве поручителей
первого рода может выступить всякий, кого следователь будет иметь
основание признать заслуживающим доверия лицом, при чем более де-
тальных указаний на этот счет в законе не содержится, ибо закон
предоставляет решение этого вопроса следователю и наблюдающему
за производством следствия прокурору (ст.ст. 150, 160, 215, 148
УПК РСФСР).
При поручительстве закон требует представления не менее двух
поручителей. Это требование является, до известной степени, пе-
режитком теории формальных доказательств, рассуждавшей, как
известно, так, что двое всегда составляют величину более надежную,
чем один. Дело, однако, не в количестве, а в качестве поручителей.
Десять ненадежных людей никогда не заменят одного надежного.
Ответственность поручителей за неявку обвиняемого к суду
и следствию определяется применительно к ст. ст. 60—62 УПК РСФСР
по ст. 92 УК РСФСР *).
Однако, если окажется, что поручительство дано было со спе-
циальной целью дать обвиняемому возможность уклониться от явки
к суду и следствию, то виновный в этом поручитель подлежит
ответственности за укрывательство преступника на общем основа-
нии * 2). В виду большой ответственности, возлагающейся, таким об-
разом, на поручителя, в литературе высказывается пожелание
о дополнении правил, регулирующих поручительство, рядом коррек-
тивов, которые могли бы дать поручителю право наблюдать за вы-
полнением обвиняемым лежащих на нем, по отношению к суду и след-
ственным органам, обязательств 3). Однако, такого рода пожелания
едва ли можно признать основательными. Смысл поручительства-
в том доверии, которое оказывается поручителю, как поручителю,
т.-е. лицу, ручающемуся в силу своей нравственной уверенности
за добросовестность обвиняемого. При такой постановке вопроса, тре-
бование о предоставлении поручителю каких-то особенных прав кон-
троля и наблюдения за обвиняемым означало бы признание, что
поручительство опирается не на абсолютное доверие поручителя
к обвиняемому, как к лицу, в глазах поручителя заслуживающему
полного доверия, а на какие-то иные основания, наличность которых
едва ли Могла бы позволить судебным или следственным властям
оказывать, в свою очередь, то доверие, которое в действительности
ими оказывается при всяком поручительстве.
х) См. циркуляр Верх. Суда РСФСР от |9 окт. 1923 г. Ns 64.
*) Там же.
3) См. Люблинский, и. соя., 32.
0*
132
При принятии поручительства должны быть выполнены некото-
рые формальные условия—так: поручитель должен лично явиться
к следователю, дать подписку и выслушать напоминание следователя
о той ответственности, которая ему угрожает, в случае уклонения
обвиняемого от следствия J).
Принятие поручительства, особенно личного, должно произво-
диться с особенной осторожностью, как об этом говорит циркуляр
НКЮ РСФСР (№ 64), в котором мы читаем следующее: «Принимая
во внимание, что личное поручительство, в качестве меры пресечения,
основывается исключительно на доверии судебного органа к пору-
чителю, означенную меру надлежит избирать с особой осмотритель-
ностью, сообразуясь в каждом отдельном случае с личностью как
поручителя, так и обвиняемого, а равно и с характером преступления».
В вопросе о поручительстве немаловажным является вопрос
о пределах ответственности, которой подвергается, в том или ином
случае, поручитель за уклонение обвиняемого. Надо считать, что
эта ответственность простирается до самого последнего момента про-
цесса—до об'явления приговора. Если при объявлении приговора
судом будет оставлена прежняя мера пресечения, то она продолжает
оставаться в силе в отношении данного поручителя и дальше, вплоть
до момента приведения приговора в исполнение, если, конечно, со
стороны поручителя не последовало после провозглашения приго-
вора отказа от своего поручительства. Но с момента принятия судом
этого отказа, поручитель свободен от своего обязательства, и его от-
ветственность прекращается. С этого момента он не может считаться
ответственным за действия обвиняемого.
Имущественное поручительство состоит во взятии от достаточно
состоятельного лица или достаточно состоятельной организации пись
менного обязательства уплатить известную сумму, если обвиняемый
нарушит свою обязанность по отношению к суду и следствию 2).
Размер и виды имущественного поручительства определяются
судебными органами в зависимости от следующих моментов: а) тя-
жести обвинения, б) силы улик, в) имущественного положения пору-
чителя. Не исключается возможность принятия во внимание и других
обстоятельств (напр., семейного положения обвиняемого).
В отличие от условий личного поручительства, при имуще-
ственном поручительстве могут в качестве поручителей выступать
и организации, т.-е. учреждения, имеющие права юридического лица
Определение размера поручительства является чрезвычайно важ-
ным делом,—неправильный подход к решению этого вопроса может
свести на-нет значение этой меры пресечения, без особого основания
усиливая применение содержания под стражей, что само по себе
представляется крайне нежелательным: содержание под стражей
является не только тяжестью для обвиняемого, но и для государства,
уплачивающего в этом виде очень значительный налог за счет дру-
См. ст. 150 УПК РСФСР: СТ. 153 УПК УССР.
’) Ст. 152 УПК РСФСР: ст. 155 УПК УССР.
— 133
гих более нужных своих потребностей. Вот почему переоценка иму-
щественных возможностей поручителей не должна иметь места при
разрешении вопроса об имущественном поручительстве.
ч 3а10Г Залог во многих отношениях близок к иму-
7 ’ ’ * шественному поручительству. Вот почему мы имеем
в угол. проц, законах нормы, общие и для и того для другого вида
мер пресечения (см. ст. 155 УПК РСФСР, ст. 158 УПК УССР, ст. 152
УПК АССР). Само собой разумеется, что цель залога, как меры пре-
сечения, такова же, как и имущественного поручительства. Общим
для них обоих является и выполнение некоторых формальностей
(напр., составление следователем особого протокола—ст.ст. 155 УПК
РСФСР, ст. 158УПКУССР). Общим является и правило, устанавливаю-
щее суб 'ектов имущественного поручительства и залога—это и физиче-
ские лица и организации. Одинаково определяется и размер имуще-
ственного поручительства и залога (ст. 154 УПК РСФСР ст. 157 УПК
УССР). Но есть и различия: при имущественном поручительстве фигу-
рирует «сумма» (т.-е. деньги), при залоге—или имущество или денеж-
ные суммы; при имущ, поручительстве—поручителем могут быть
третьи лица, при залоге—и третьи лица и сам обвиняемый. Хара-
ктер имущества, представляемого в залог, в законе не определяется;
принятие или непринятие того или иного имущества в залог—дело
судебных органов. В случае уклонения обвиняемого от суда и след-
ствия, залог конфискуется, а при имущественном поручительстве
взыскивается в доход гос-ва сумма, в которой было принято пор-во.
Уклонение, о котором говорится в законе, есть по существу
побег. Указанные выше последствия могут наступить именно в случае
побега, т.-е. умышленного уклонения от явки к следователю или в суд.
Взыскание имущественного поручительства или залога должно произ-
водиться судом (в порядке, указанном для РСФСР в ст. 133 УПК),
а именно следователь должен внести вопрос о приостановлении дела
в суд (в распорядительное заседание—ст. 205 УПК РСФСР, ст. 209 УПК
УССР), который, постановляя о приостановлении дела или, вообще
о дальнейшем его направлении, одновременно разрешает вопрос и о
судьбе залога или поручительства. При рассмотрении вопроса об
имущественном поручительстве и залоге может возникнуть вопрос, в
праве ли следственные органы не принимать залога иначе, как от имени
обвиняемого? В такой постановке вопроса заключается определенный
практический смысл. Возможны случаи, когда обвиняемый в растрате
крупных казенных сумм или обвиняемый во взяточничестве будет
пытаться внести залог своими «собственными», хотя и украденными,
деньгами, но от имени постороннего лица. Возможно, что по всем
косвенным данным это обстоятельство будет известно и следственным
властям, лишенным, однако, формальных доказательств и не имеющих
юридических оснований к наложению на эти суммы ареста.
Так, или приблизительно так, можно построить аргументацию
в защиту утверждения, что в таком случае следователь имеет удобную
возможность наложить, так сказать, арест на часть этих денег, если
не на все деньги, заставив обвиняемого внести их в виде залога от
134 —
своего собственного имени, с тем расчетом, что, в случае осуждения
обвиняемого, этот залог, как имущество обвиняемого, может быть
подвергнут конфискации. Но если у следователя имеются какие-
либо основания предполагать, что вносимые третьим лицом деньги
принадлежат обвиняемому, имущество которого может, в случае
его осуждения, быть конфисковано, он должен просто-напросто на-
ложить на это имущество арест, не прибегая к фикции. Доводы юри-
дического характера не могут здесь играть никакой роли, ибо совет-
ское право не знает юридических принципов, не находящих себе
оправдания в процессуальной логике, с одной стороны, и в логике
государственной власти, с другой. Юридических фетишей советское
право не знает. Но если, несмотря на это, следователь не имеет
в своих руках никаких данных, изобличающих предлагаемое ему
в залог имущество, как имущество обвиняемого, и желает в интере-
сах государства воспользоваться сложившимися обстоятельствами,
то такого рода действия его нельзя признать правильными ни в какой
степени.
_ . Домашний арест (ст. 157 УПК РСФСР, ст. 160
г) домашни арест, уссР)— мера пресечения, применяемая срав-
нительно редко, обычно в случаях тяжкой болезни обвиняемого
или большого доверия, которым пользуется обвиняемый по своему
общественному или служебному положению.
Эта мера пресечения, как наиболее тяжкая,
д) Заключение под Требует к себе и наибольшей осторожности. Лише-
етражу. ние сво^оды> в качесТве меры пресечения, должно
назначаться лишь в случаях, точно указанных в законе по делам
о преступлениях, за которые предусмотрено лишение свободы или
более тяжкая мера социальной защиты, и притом в связи с троякого
рода обстоятельствами: а) если имеются достаточные основания опа-
саться, что обвиняемый скроется от следствия или суда, б) если его
пребывание на свободе может препятствовать расследованию дела
и в) если его нахождение на свободе будет признано общественно-
опасным 2).
Эта статья «Основ», действительно, является основной и носит
категорический и совершенно исчерпывающий характер. В развитие
выраженных в этой статье принципов—осторожного и безусловно
обоснованного применения этой меры пресечения—законодательства
союзных республик внесли и в свои кодексы соответствующие до-
полнения, ограничивающие применение этой меры лишь строго опре-
деленными случаями. Так, УПК РСФСР (в новой редакции ст. 158)
применение этой меры ограничило лишь делами о преступлениях, по
которым мера социальной защиты определена выше одного года.
Кроме того, ст. 158 в новой редакции требует, помимо условий,
указанных в ст. 10 «Основ», обозначения в постановлении о принятии
этой меры пресечения тех обстоятельств, которые явились основа-
нием к ее избранию. Ст. 158 упоминает также о ряде преступлений,
0 Ст. Ю «Осн<?и».
135
(особо важные преступления — ст.ст. 582—58й, 5813, 541*, 58lfl, 5817,
1 и 2 ч. ст. 59», 59s, 59s, 59», 5910, 1 ч. 73; 2 ч. 79; 136; 151 п. «д»;
162; 3 ч. 165; 166, 167, 2 и 3 ч.ч. 175, 193»«—19318 УК), когда
возможно лишение свободы в качестве меры пресечения,—«если
орган, принимающий меру пресечения, признает, что обвиняемый,
являясь лицом социально-опасным, не может быть оставлен на
свободе» *).
Конкретизация условий применения этой меры пресечения, какая
дается ст. 158, является гораздо более прочной гарантией действи-
тельно осмотрительного применения этой меры.
Как общее правило, заключение под стражу, в качестве меры
пресечения, должно, по смыслу закона, применяться в случаях со-
вершения особо опасных преступлений, преимущественно напра-
вленных против основ установленного рабоче-крестьянской властью
правопорядка. Но и в этом последнем случае тяжесть совершенного
преступления сама по себе для избрания этой меры пресечения не-
достаточна: необходимо, кроме того, признание обвиняемого со сто-
роны судебного или следственного органа «лицом социально-опасным»,
не могущим быть оставленным на свободе.
Совершенно очевидно, таким образом, что применение этой меры
пресечения в советском праве не пользуется большой популярностью
и поставлено в достаточно жесткие рамки, что совершенно соответ-
ствует всему духу советского уголовно-процессуального права.
Особого внимания заслуживает вопрос о конкретном содержании
понятия—«препятствование раскрытию истины». Этот вопрос тем бо-
лее важен, что закон требует в каждом отдельном случае конкретно
указывать, в чем именно это препятствование выражается. В самом
деле, какие же именно обстоятельства могут рассматриваться в этом
отношении достаточными для вытекающих из этого признания послед-
ствий? Может ли, напр., рассматриваться, как такое обстоятельство,
запирательство, ложь и вздорные об'яснения обвиняемого? В осо-
бенности, если он прибегает к подобным приемам исключительно
в интересах самозащиты? Иначе говоря, можно ли считать правиль-
ным заключение под стражу обвиняемого вследствие того, что он
запирается, а без его признания нельзя вести дальше следствие за
отсутствием каких-либо иных веских доказательств? Достаточно по-
ставить этот вопрос, чтобы было очевидно, что здесь может быть
только один ответ—отрицательный. Запирательство, ложь и т. п.
«неблаговидные» действия обвиняемого не могут и не должны сами
по себе служить основанием для его содержания под стражей. Но
могут быть такие обстоятельства, когда лишение свободы обвиняе-
мого или нескольких обвиняемых может лишить их возможности
сговора, в целях запутать следствие, замести следы, дать возмож-
ность своим сообщникам уничтожить документы, изобличающие пре-
ступление и преступников, может быть, устранить свидетелей ит.д.
*) Ст. 158 УПК в рея. 22. XI. 1926 г.
’) С. У. 1925 г. № 49. ст. 372 (декрет 6. VII. 1925 г.
— 136 —
и т. п. В таких случаях, конечно, следователь будет совершенно
прав, применяя в качестве меры пресечения, лишение свободы. Нет,
разумеется, никакой возможности дать перечисление всех возможных
случаев правильного применения ст. 10 «Основ», ст. 158 УПК РСФСР
и др. Такой задачи не может себе ставить и наш курс уголовно-про-
цессуального права. Но совершенно необходимо установить основ-
ное, принципиальное правило, которым во всех случаях надлежит
одинаково руководствоваться. Оно должно сводиться к следующему:
лишение свободы необходимо применять в качестве меры пресече-
ния во всех случаях, когда обвиняемый в преступлениях, специально
указанных для этого случая в законе, совершает незаконные, пре-
ступные, опасные, с точки зрения защиты общественного правопо-
рядка, действия, в целях уничтожения следов преступления или иных
доказательств, в целях принуждения свидетелей к ложным в его
пользу показаниям или в целях иного незаконного воздействия
на лиц, так или иначе могущих принять участие в раскрытии судеб-
ной истины, или в целях сговора между собой соучастников пре-
ступления.
В тех же целях ограничения применения заключения под стражу,
как меры пресечения, установлен и сравнительно непродолжитель-
ный срок этого заключения. Как общее правило, он может продол-
жаться не свыше двух месяцев. Только в случаях невозможности
закончить предварительное следствие к этому сроку «по сложности
дела или по другим (очевидно, аналогичного, вполне уважительного
характера. А. В ) обстоятельствам», он может быть продлен, и то не
долее одного месяца, при чем этот третий месяц дается лишь по
распоряжению прокуратуры (ст. 10 «Основ», ст. 159 УПК РСФСР.,
ст. 162 УПК УССР.).
Удлинение этих сроков (до удвоения) разрешается лишь в тех
местах, которые лишены путей сообщения и где затруднены сноше-
ния. Здесь это удлинение производится с разрешения ЦИК соот-
ветствующей республики *).
Наконец, в тех же целях Уг.-Пр. Код. союзных республик уста-
новлены правила, согласно которых следователи обязаны о приня-
тых ими мерах пресечения сообщать прокуратуре с препровождением
копий постановлений в место заключения и в место службы обви-
няемого 2). В УПК особо оговаривается обязательность извещения
НКИД в случаях ареста иностранцев.
Мы рассмотрели различные виды мер пресече-
ния и те условия, при которых каждая из них
может быть принята. Остается рассмотреть по-
рядок их изменения и отмены.
Отмена и изме-
нение «мер пре-
сечения».
’X Прим, к <Jt. 10 «Основ»—См. также цирк. НКЮ и Верх. Суда РСФСР
№ 48/11, № 7/1, Nt 20—1924, где указывается, что предельным сроком содержа-
ния под стражей является 3 месяца и где возлагается на прокурорский надзор
обязанность «неослабного наблюдения» за исполнением этого циркуляра под
угрозой взысканий.
г) Если он состоит, разумеется, на государственной или общественной службе.
137 —
Прежде всего, нужно иметь в виду основное правило, согласно
которого всякая мера пресечения должна сохранять свою силу до
тех пор, пока это вызывается задачей, ради разрешения которой она
была принята. Как только эта задача разрешена, мера пресечения
должна быть отменена. Так, если мера пресечения в качестве лише-
ния свободы имела своей целью предотвратить возможность со сто-
роны обвиняемого препятствовать раскрытию истины, то с момента
окончания предварительного следствия эта мера должна быть отме-
нена (ст. 161 УПК РСФСР.)1).
Порядок отмены или изменения меры пресечения, избранной
в период предварительного следствия, следующий: а) мера пресече-
ния, избранная следователем, отменяется или изменяется следовате-
лем же; б) мера пресечения, избранная по предложению прокурора,
может быть изменена или отменена лишь с согласия прокурора,
в) мера пресечения, назначенная непосредственно прокуратурой, мо-
жет быть отменена или изменена лишь прокуратурой, г) мера пре-
сечения, избранная судом, может быть изменена или отменена только
судом. Исключения из этого правила составляют: 1) случай, когда
мера пресечения была установлена судом при возбуждении уголов-
ного преследования—в таком случае следователь и прокурорский
надзор вправе, в зависимости от хода предварительного следствия,
изменить или отменить эту меру пресечения на общем основании,
и 2) случай, когда мера пресечения, избранная следователем, изме-
няется или отменяется прокурором (ст. 148).
Разногласия между следователем и прокуратурой по вопросу об
отмене или изменении меры пресечения разрешаются судом, кото-
рому подсудно данное дело (ст. 148 УПК РСФСР, ст. 151 УПК УССР).
Однако, предложение прокурора следователю об избрании более
легкой меры пресечения обязательно, и несогласие с этим предло-
жением следователя не приостанавливает его исполнения. На дей-
ствия следователя, по поводу меры пресечения, возможна подача жа-
лобы прокурору данного района и суда, при чем такая жалоба не
ограничена никаким сроком (ст. 212 УПК РСФСР, ст. 216 УПК
УССР). На постановление прокурора возможно принесение жалобы
в Губсуд, решение которого является окончательным.
Мера пресечения, избранная до пред'явления обвинения, должна
быть отменена, если по истечении 14 суток со дня ее принятия, об-
винение не было пред'явлено (ст. 145 УПК РСФСР, ст. 148 УПК
УССР.). '
В числе мер, теснейшим образом связанных с только что описан-
ными мерами пресечения, находятся и меры, назначение которых
состоят в сохранении следов преступления и других доказательств.
Таковы: обыски, выемки, осмотры и освидетельствования.
Действующее советское процессуальное право цель всех этих
мероприятий так именно и определяет, говоря: «...выемки, обыски,
х) «Принятая в отношении обвиняемого мера пресечения отменяется или изме-
няется, когда отпадает дальнейшая необходимость в мерах пресечения вообще или
меры пресечения, ранее избранной» (ст. 161 УПК, РСФСР, ст. 164 УПК УССР).
— 138 —
Предметом обыска и выемок, а также осмо-
тров и освидетельствований могут быть, естест-
венно, все вообще вещи, могущие иметь для дела
значение, при чем определение того, какие именно
вещи (предметы) и в какой именно степени могут
иметь это значение, предоставляется целиком ком-
следственных органов. Однако, очевидно, что все
осмотры и освидетельствования... могут быть производимы в тех слу-
чаях, когда имеются достаточные основания полагать, что следы пре-
ступления и другие вещественные доказательства могут быть уничто-
жены или скрыты» 1)._
Меры сохранения
следов преступле-
ния.
а)ВЫЙМКН, обыски,
осмотры.
потенции самих
эти предметы во всяком случае должны служить «средствами к обна-
ружению преступления и открытию виновных» и что, следовательно,
необходимость подвергнуть их выемке, осмотру, освидетельствованию,
а в отношении помещения—обыску, должна быть достаточно мотиви-
рована, как этого и требует ст. 175 УПК РСФСР или ст. 178
УПК УССР.
Все эти следственные действия при их производстве должны быть
зафиксированы в протоколе, с указанием места и времени их совер-
шения, с обозначением следователя, сторон, понятых, присутствие
которых необходимо при производстве выемок и обысков, содержа-
ния показаний допрошенных лиц, результата произведенных след-
ственных действий, всяких заявлений и ходатайств, поскольку они
имели место. Протокол должен быть надлежаще оформлен—подпи-
сан следователем, допрошенными лицами, понятыми. Подчистки и
поправки должны быть оговорены. Отобранные при обыске или выемке
предметы должны быть тщательно осмотрены и запротоколены2).
0 Что касается освидетельствований, то и их
свидетельство- Пр0ИЗВ0ДСТВ0 регулируется особыми правилами,
вапня. освидетельствованием разумеется осмотр лица,
имеющего какое-либо отношение к исследуемому преступлению. Про-
изводство освидетельствований совершается лишь в случаях очевид-
ной к тому необходимости и, как общее правило, днем. При освиде-
тельствовании лица другого пола, если оно сопровождается обнаже-
нием тела, следователь может присутствовать лишь с согласия сви-
детельствуемого. В освидетельствованиях, как и в осмотрах, воз-
можно участие экспертов, действующих на основании тех же правил,
что и вообще при производстве экспертизы 3).
Производя обыски, выемки, освидетельствования и осмотры,
следственные органы пользуются весьма широкими полномочиями.
Их требования обязательны для всех учреждений как правительствен-
ных, так и общественных, не говоря уже о частных учреждениях и
отдельных лицах. При осуществлении мероприятий по обыскам и выем-
кам, следственные органы вправе производить оцепление тех или
’) Ст. 99 УПК РСФСР, ст. 104 УПК УССР; ст. 96 УПК А. С. С. Р.
») Ст. 78 УПК РСФСР, ст. 82 УПК УССР.
а) Ст. 192 УПК РСФСР, ст. 195 УПК УССР.
139 —
иных мест стражей, открывать запертые помещения, не останавли-
ваясь, в случаях необходимости, перед взломом. Но на-ряду с такими
широкими полномочиями, следственные органы несут и строгие обя-
занности: они обязаны избегать излишних повреждений предметов,
не оглашать интимных обстоятельств частной жизни, при выемках
отбирать лишь то, что имеет непосредственное отношение к делу;
составить отобранным предметам точную опись, самые предметы опе-
чатать и т, д. *).
Особо стоит вопрос о порядке производства и свидетельствова-
ния психического состояния обвиняемого. Закон обязывает следова-
теля произвести такое освидетельствование при наличии указаний
на невменяемое состояние обвиняемого в момент совершения пре-
ступления или после совершения такового, собрать все необходимые
для такого освидетельствования сведения, и подвергнуть обвиняе-
мого врачебной экспертизе 2).
Установив невменяемое состояние обвиняемого в момент совер-
шения преступления или после того, следователь направляет дело в суд
по подсудности, со своим заключением о необходимости или вовсе
прекратить дело производством или приостановить впредь до выздо-
ровления. Если суд признает представленный следователем мате-
риал недостаточным для постановления определения по этому во-
просу, он может направить обвиняемого на дополнительное освиде-
тельствование в соответствующее лечебное заведение. Вторичное
рассмотрение этого вопроса, в таком случае, будет стоять в прямой
зависимости от результатов этого освидетельствования. При призна-
нии болезни обвиняемого неизлечимой, дело должно быть прекращено.
В противном случае, оно только приостанавливается производством
впредь до выздоровления обвиняемого. Постановления суда по этому
вопросу могут быть обжалуемы в обычном порядке.
Таков порядок производства судебно-психиатрической экспер-
тизы, громоздкость которого, однако, оправдывается чрезвычайной
сложностью стоящих перед судом задач.
При рассмотрении вопроса о порядке и условиях производства
судебно-психиатрической экспертизы и опирающихся на выводы этой
экспертизы действий суда, возникает сомнение в отношении права
суда, постановляя о прекращении дела, избирать в отношении обви-
няемого, признанного невменяемым, ту или другую меры медицин-
ского характера, о которых говорит ст. 7 «Основных начал уголов-
ного законодательства Союза и союзных республик»3). Возникает во-
прос, вправе ли распорядительное заседание суда вынести поста-
’) Ст.ст. 175—185 УПК РСФСР, ст.ст. 192-198 УПК УССР.
*) Ст. 196 УПК РСФСР, ст. 199—250 УПК УССР.
3) Ст. 7: «Меры медицинского характера подлежат применению в отношении
лиц, совершивших преступления в состоянии хронической душевной болезни
или временного расстройства душевной деятельности, или в таком болезненном
состоянии, когда не могли отдавать себе отчета в своих действиях или руково-
дить ими, а равно в отношении тех, кто хотя и действовал в состоянии душев-
ного равновесия, но к моменту вынесения приговора заболел душевной болезнью».
140 —
новление о помещении, напр., обвиняемого в соответствующее лечеб-
ное заведение? Нам кажется, что нет никаких оснований решать этот
вопрос отрицательно. Под мерами социальной защиты медицинского
характера разумеются меры лечения (принудительного) путем поме-
щения в медико-изоляционные заведения (ст. 15 «Осн. начал угол,
закон.*). Согласно ст. 29 тех же «Осн. начал», суд, рассматривающий
дело в судебном заседании, вправе принять меры медицинского ха-
рактера в том случае, когда «таковые не были применены соответ-
ствующими органами до судебного разбирательства».
Едва ли было бы правильным так понимать эту статью, что такими
органами не могут быть органы судебные. Кроме того, было бы ни
с чем несообразно лишать суд права, констатируя общественно-опас-
ное состояние лица, принять в отношении его такую меру, которая
могла бы защитить общество от возможных с его стороны эксцессов.
Отсутствие в законе указания на право суда, при прекращении дела
за невменяемостью обвиняемого, избирать в отношении последнего
меры медико-изоляционного характера должно быть отнесено к недо-
смотру, вызванному, очевидно, следованием за действовавшими в до-
револю ционном праве постановлениями (см. ст.ст. 353—356 У УС).
4. ОСНОВНЫЕ НАЧАЛА СУДОПРОИЗВОДСТВА.
Переходя к вопросу о содержании норм судо-
1) Публичность в со- производства по советскому праву, необходимо на-
встском процессе. метить те основные начала, на которых это судо-
производство построено. Здесь нужно прежде всего напомнить о тех
задачах, которые преследует советский суд, как один из органов
власти.
Основная задача советского суда—«судебноправовая защита
государства трудящихся от общественно-опасных деяний, подры
ваюших власть трудящихся или нарушающих установленный ею
правопорядок» *).
Этой задаче советского уголовного законодательства, проник-
нутого в высшей степени началом общественного, публичного инте-
реса, вполне отвечает и характер советского уголовного процесса,
проникнутого принципом публичности в такой же степени.
Это начало публичности находит свое выражение в советском
процессе в правиле о том, что уголовное преследование может воз-
буждаться лишь органами государственной власти—прокуратурой,
судебными и иными органами Союза и союзных республик, с одной
стороны, и, с другой стороны, в том, что все процессуальные действия
совершаются ex officio, вне зависимости от воли и интересов частных
лиц.
Возбуждение уголовного дела, расследование всех обстоятельств
дела, розыск и изобличение преступника, поддержание обвинения на
J) См. вводную статью «Основ, начал уг. зак.».—См. также «Положение
о суд.» РСФСР (ст. 1), «Положение о судоустр.» УССР (С. У. 1925, № 92—93,
арт. 521 и арт. 522—ст. 1).
:4i
суде, все это, как общее правило, составляет компетенцию особах
государственных органов х).
Начало публичности, т.-е. начало, подчиняющее интересам го-
сударства все остальные интересы, об’ясняет и те процессуальные
правила, которые, как, напр., в ст. 4-а УПК РСФСР, самое возбу-
ждение уголовного преследования ставят в зависимость не от фор-
мальных требований закона, а от обстоятельств, свидетельствующих
о той или иной степени общественной опасности данного деяния
и деятеля.
Начало публичности, содержавшееся в ст. 4-а, является столь
ярко выраженным, что на этой статье надлежит остановиться особо.
Ст. 4-а введена в действие в РСФСР постановлением ВЦИК (3 сес-
сия XI созыва, 9. II. 1925 г.)* 2).
Эта новелла давала право прокуратуре и суду отказать в возбу-
ждении преследования в уголовном порядке, а возбужденное пресле-
дование производством прекратить, если будет установлено, что,
хотя в данном деле и содержатся признаки преступления, оно не
может быть признано общественно-опасным, вследствие «незначи-
тельности, маловажности и ничтожности последствий» учиненного,
а равно, когда «возбуждение уголовного преследования или даль-
нейшее производство дела представляется явно нецелесообразным».
Не трудно заметить, что формулировка ст. 4-а является чрезвычайно
широкой и способна на практике вызвать ряд недоразумений. На
опасности, порождаемые правом судебных органов прекращать дела
по «нецелесообразности», в нашей литературе уже было обращено
внимание 3). Тем не менее нельзя отказать ст. 4-а в том, что она по
самому существу заключающейся в ней идеи—идеи целесообраз-
ности, а не какого-либо иного основания судебного производства,
является чрезвычайно типической. Ст. 4-а УПК РСФСР явилась
результатом практики, показавшей, что совершенно не в интересах
государства, не преследующего у нас никаких целей возмездия, за-
труднять работу судебного аппарата расследованием и рассмотре-
нием таких дел, которые в настоящее время не имеют общественно-
опасного характера, в силу признаков, указанных в этой статье. Это—
с одной стороны.
С другой стороны, совершенно нецелесообразно, с точки зрения
общегосударственной экономии сил и средств, отрывать от произ-
*) Ст.ст. 4, 6 и сл. «Основ Уг. Суд.». Соответств. статьи УПК союзных
республик.
2) Отменена постанови. ВЦИК 22. XI. 1926 г. Содержание ее в измененном
виде перенесено в прим, к ст. 6 и в ст. 8 УК в ред. 22. XI. 1926 г.
•) См., напр., Н. Крыленко «Пределы применения ст. 4-а УПК» («Еж. Сов.
Юст.» 1926, N* 8), где автор справедливо указывает, что принцип, положенный
в основу ст. 4-а, знаком совет, праву сше с 1919 г. „Руковод. начала", но что
применение его должно быть ограничено весьма узкими пределами. В частности,
автор считает, что прекращение дел по нецелесообразности должно составлять
исключительную прерогативу законодат. органов. В нашей литературе ст. 4-а
вызвала большую полемику (см. Еж. Сов. Юст., 1926 г., №№ 8, 12. 14).
142
водительного труда и подвергать всем перипетиям судебного процесса
людей, преступление которых не свидетельствует об их общественной
опасности. Старое правило—«lex dura, sed lex» (тяжелый закон, но
закон’), обязывающий судебные органы начинать и продолжать дело
даже при явной нецелесообразности этого, в угоду голому требованию
закона, правило, превращающее право в свою противоположность—
summum jus—summa iniuria—в советском процессе не действует.
И не действует именно вследствие того, что советский уголовный
процесс проникнут началом публичности в максимальной степени *).
То же начало публичности находит свое выражение и в других
процессуальных положениях. В качестве примера укажем на два из
них: а) на значение, придаваемое законом сознанию обвиняемого
и б) на значение отказа от обвинения обвинителя на суде.
В первом случае, суд может, по советскому праву, несмотря
на сознание обвиняемого, произвести судебное следствие в полном
об’еме (ст. 282 УПК РСФСР, ст. 286 УПК УССР). Во втором
случае—отказ обвинителя от обвинения не освобождает суд от обя-
занности продолжить рассмотрение дела по существу и разрешить его
на общем основании (ст. 306 УП(£ РСФСР, ст. 310 УПК УССР),
несмотря на отказ обвинителя.
Наконец, те громадные процессуальные права, которые принад-
лежат суду по истребованию новых, дополнительных доказательств
(ст. 58, ст. 273), по вызову свидетелей (ст. 273), назначению экспер-
тизы (ст. 300), производству осмотров (ст. 301), по привлечению
к ответственности новых лиц, по пред'явлению новых обвинений
к уже привлеченным к суду лицам (ст.ст. 311—315), по направлению
дела к доследованию (ст. 302),—все это с убедительностью доказы-
вает, насколько полно и всесторонне проведено в советском процессе
начало публичности, считающейся и в теории одним из основных
процессуальных начал.
Началу публичности не противоречит известное и советскому про-
цессуальному праву допущение в качестве обвинителя на суде потер-
певшего. Это участие ограничено точно указанными в законе слу-
чаями (ст. 10 УПК РСФСР—ст.ст. 143; 1 ч. ст. 146; 159, 160 и 161),
имеющими совершенно «частный» характер — оскорбление, клевета,
легкие удары и т. д. В отличие от старой ред. ст. 10 здесь невоз-
можно вступление прокуратуры в дело, как невозможно применение
’) Правило. аналогичное изложенному в ст. 4-а, мы находим ив германском
Strafprozessordnung, в ред. 22 марта 1924 г., в § 153, гласящем: «Нарушения
(Uebertretungen) не должны преследоваться, если вина преступника (des Taters,
деятеля) ничтожна и последствия деяния незначительны (unbedeiitend), разве
только общественный интерес (ein offentliches Interesse) потребует доведения дела
до судебного решения. Если при проступке (Vergehen) вина деятеля и послед-
ствия преступления незначительны, то прокуратура с согласия судьи может
отказаться от предъявления публичного обвинения. Если обвинение уже предъ-
явлено, то суд может с согласия прокуратуры приостановить производство; реше-
ние это не может быть обжаловано» (см. также § 154). Старый германский
процесс (StPO 1877 г.) такого правила не знал. §§ 153—154 новой редакции
StPO—очевидная уступка требованиям времени...
143
ст. 6 и ст. 8 УК. Наоборот в отношении преступлений, предусмо-
тренных ст.ст. 153 ч. 1; 177 и 178 УК РСФСР, по которым, вообще,
невозможно прекращение за примирением, хотя возбуждение их
целиком зависит от усмотрения потерпевшего, начало публичности
действует полностью’).
Таким образом, даже в делах, предоставленных в известной
степени усмотрению заинтересованных лиц, публичный интерес спо-
собен серьезно влиять на их направление, вопреки воле и интере-
сам этих лиц.
Начала непосредственности, устности и непре-
Непоередствсп- ревности судопроизводства также нашли в совет
,пещ>ерыш1о<(лъ? ском процессе достаточное отражение.
Начало непосредственности состоит в требо-
вании, чтобы между судом и исследуемыми им обстоятельствами на-
ходилось возможно меньше посредствующих элементов, чтобы судей-
ское убеждение формировалось при помощи непосредственных впе-
чатлений, воспринимаемых судом. Современный процесс отвергает
письменное производство, не видящее живых людей и живых до-
казательств, как противоречащее именно этому началу непосред-
ственности.
Современный процесс требует устного и живого, так сказать,
производства: устного допроса свидетелей, потерпевшего и обви-
няемого, экспертов, непосредственного осмотра вещественных дока-
зательств.
Из сказанного видно, что между началом непосредственности
и началом устности имеется тесная связь. Однако, эти два начала не
следует смешивать—первое из них шире и полнее второго, которое
носит более узкий и частный характер. Эти начала имеют в.про-
цессе весьма серьезное значение Начала устности и непосред-
ственности означают, что: 1) решение дела может иметь место
лишь на основании данных, рассмотренных судом в судебном
заседании (ст. 23 «Основ»),— отсюда вытекает то обстоятельство,
что материалам предварительного следствия придается значение
лишь постольку, поскольку они находят себе подтверждение
в данных судебного следствия (ст.ст. 319 УПК РСФСР, 323 УПК
УССР); 2) что решение дела по существу не может иметь вторично
места в виде апелляционного разбирательства, ибо, как справедливо
замечает Случевский, невозможно вторичное воспроизведение того,
что в виде устных показаний легло в основание приговора при пер-
воначальном рассмотрении дела. Буржуазный процесс, признающий
в своей системе апелляционное производство, находится в резком
противоречии с принципом непосредственности; 3) что решение дела
должно быть дано в результате его рассмотрения в одном и том
же составе—ст. 42 УПК РСФСР требует, напр., чтобы всякое дело,
рассматривающееся в судебном или распорядительном заседании,
*) Ст. II УПК РСФСР и УССР.
— 144 —
было заслушано в одном и том же составе, допуская замену выбыва-
ющего по уважительной причине судьи запасным судьей; 4) заседания
должны происходить по каждому делу непрерывно — ст. 258 УПК
РСФСР, ст. 262 УПК УССР категорически воспрещают рассмотрение
дел в перерывах между другими делами. Нарушение этого правила
является одним из существенных кассационных поводов, способных
повлечь за собой отмену приговора.
Наконец, начало непосредственности требует производства дела
на языке, применение которого обеспечивает наилучшее восприятие
судебных доказательств. Этому условию нашим процессуальным пра-
вом придается столь большое значение, что суды обязываются прини-
мать все зависящие от них меры, чтобы «обеспечить возможность веде-
ния уголовных дел на языке обвиняемых, если последние принадлежат
к национальному меньшинству».
«В этих случаях, говорит ст. 15 «Основ», суд, до назначения дела
к слушанию, решает в распорядительном заседании вопрос о языке,
на котором будет вестись производство дела, руководствуясь инте-
ресами наиболее полного выяснения дела, интересами гласности суда
и интересами обвиняемых».
°) Гласность Начало гласности в советском процессе выра-
ас сгь. жается: а) в публичности судебных заседаний
(ст. 14 «Основ») и 2) выполнении всех процессуальных действий перед
лицом обвиняемого и сторон. Исключение из этого правила относится
лишь к предварительному следствию, не допускающему применения
начала гласности.
Это начало столь бесспорно и значение его в процессе столь оче-
видно, что на подробном рассмотрении этого вопроса можно не оста-
навливаться. Следует лишь отметить, что начало гласности в процессе
имеет немало противников, среди которых видное место занимают
представители так называемой антропологической(итальянской) школы
(Ферри, Гарофало, Ломброзо).
Начало состязательности и равноправия сто-
3) Соетазатеаь- р0Н СЛуЖИТ основанием процессуальной деятель-
ности с момента окончания предварительного след-
ствия и получает свое наиболее полное выявление в судебно-след-
ственной стадии процесса. Ст. 18 «Основ» выражает это начало
в требовании обязательного, в известных случаях, участия в процессе
защиты. Равноправие сторон выражается в том, что с момента допу-
щения защитника к участию в процессе, последний приобретает все
те права, какие предоставляются обвинителю. В процессе судебного
следствия стороны (защитник или обвиняемый, потерпевший, граж-
данский истец, обвинитель) на равных правах дают суду свои объяс-
нения, заключения, возбуждают ходатайства и т. д. ’).
Начало состязательности, в частности, находит свое выражение
в ст. 55 УПК РСФСР и в ст. 59 УПК УССР, требующих обя-
зательного участия защитника по делам, в которых участвует обви-
1) См. гл. XXII УПК РСФСР , ст.ст. 257, 310; гл. XXII УПК УССР.
— 145 —
нитель. Нарушение этого правила влечет за собой отмену приговора
в кассационном порядке х).
Таковы основные процессуальные начала, проникающие собой,
в большей или меньшей степени, современный процесс, вообще, и со-
ветский процесс, в частности.
5. ВОЗНИКНОВЕНИЕ И ДВИЖЕНИЕ ДЕЛА.
б . Борьба с преступлениями лежит на обязанно-
оэоуждеиио сти специальных органов власти, составляющих, во
угол. дола. всей своей совокупности, особую судебную систему.
В этой системе различаются органы главные (суд) и органы вспо-
могательные, на обязанности которых лежит работа по раскрытию
и расследованию преступлений, обнаружению преступников, соби-
ранию доказательств и подготовке дела к судебному рассмотрению.
Как мы уже говорили выше, деятельность главных и вспомо-
гательных органов, в своей совокупности, составляет то, что назы-
вается судебным процессом или судопроизводством.
Начальным моментом уголовного процесса является то, что про-
цессуальное право называет возбуждением уголовного дела.
Возбуждение уголовного дела составляет официальную обязан-
ность специальных, на то уполномоченных органов власти2). Согласно
«Основам угол, судопроизводства Союза и союзных республик», уго-
ловное преследование возбуждается прокуратурой, судебными и иными
органами Союза и союзных республик (ст. 4), при чем порядок возбу-
ждения этого преследования определяется законодательством союз-
ных республик.
Обращаясь к этому законодательству, мы видим, что и здесь основ-
ным органом возбуждения уголовных преследований является проку-
ратура,’ на которую и возлагается соответствующая обязанность 3).
Эта функция прокуратуры — исконная, известная и дореволю-
ционному праву 4). Однако, не только прокуратура, но, как сказано
в «Основах», и следователи, и судьи, и органы дознания вправе
в соответствующих случаях возбуждать уголовное преследование.
Кроме того, в известных пределах, такое же право принадлежит и част-
ным лицам, если они являются потерпевшими от преступления. Больше
того: эти дела 5) могут возбуждаться не иначе, как по жалобам по-
терпевших, которым и принадлежит право поддержания обвинения
на суде •).
>) Ст. 415 УПК РСФСР: ст. 361 УПК УССР.
*) См. в герм, праве: «К возбуждению публичного обвинения призвана
прокуратура. Она обязана, поскольку иное но постановлено в законе, вступать
в дело при всех наказуемых и преследуемых судебным порядком делах, раз
имеются к тому достаточные фактические основания» (§ 151 StrPO, 1924).
г) Ст. 9 УПК РСФСР; ст. 9 УПК УССР; см. также ст. 59 «Полож. о суд.»
РСФСР; п. «а» ст. 73 «Полож. о суд.» БССР; ст. 95 «Полож. о суд.» УССР.
*) См. ст.ст. 278, 297 п. 4 У.У.С.;
») Предусмотренные ст.ст. 143, 1 ч. 146, 159, 160 и 161 УК РСФСР.
•) От. 10 УПК РСФСР.
Курс уголовного.'пропесеа.
10
146 —
Для возбуждения уголовного дела необходима наличность опре-
деленных условий или, как выражается закон, поводов.
Такими поводами являются: а) непосредственное усмотрение ор-
ганов дознания, следователя, суда, до сведения которых дошло о со-
вершившемся преступлении; б) предложение прокуратуры; в) сооб-
щения правительственных учреждений и должностных лиц; г) сооб-
щения общественных организаций, об‘единений и лиц и д) явка
с повинной *).
Соответственно с этим УПК союзных республик так же, как и
«Основы», устанавливают обязанность судебных органов (суда, про-
куратуры, следователей) и органов дознания приниглать от частных
лиц и учреждений все заявления о преступлениях, как в письмен
ной, так и в устной форме 2).
К поводам возбуждения уголовного преследования относятся
и анонимные заявления, хотя им закон разрешает придавать какое-
либо значение лишь после надлежащей проверки их в негласном
порядке 3). Дореволюционное право возможность возбуждения пре-
следования по анонимным заявлениям («безименным пасквилям и под-
метным письмам») обусловливало еще одним обстоятельством—ука-
занием на «важное злоумышление или преступное деяние, угрожаю-
щее общественному спокойствию» ♦). Этого ограничения советское
право не знает.
Возбуждение дела совершается таким образом, что органы до-
знания немедленно приступают к производству дознания, следствен-
ные власти- -к производству предварительного следствия, проку-
рор—составляет соответствующее предложение следователю или ор-
гану дознания, или же направляет дело непосредственно в суд;
суд же или направляет поступившее к нему дело следователю или
органу дознания, или же принимает его к своему производству, смотря
по обстоятельствам дела.
При обсуждении вопроса о возбуждении уголовного преследо-
вания органы дознания или суда должны рассмотреть основания
к такому возбуждению по существу, т.-е. обсудить, насколько сде-
ланные им заявления серьезны, лишены характера явной вздорно-
сти и т. п. Но судебные органы не могут отказать принять к своему
производству дело, имеющее несомненный общественно-опасный ха-
рактер, на том основании, что в законе не указаны признаки этого
преступления. Точно также воспрещается отказывать в принятии
к своему производству дела и на основании якобы неполноты, неяс-
ности или противоречия законов б).
С другой стороны, несмотря на наличие поводов, указанных
в законе, уголовное преследование может не быть возбуждено, а воз-
*) Ст. 91 УПК РСФСР.
«) Ст. 4 «Основ»; ст. 94 УПК РСФСР.
») Ст. 92—93 УПК РСФСР.
4) Ст. 300 У.У.С., ст. 96 УПК УССР.
*) Ст. 5 «Основ».
147
бужденное может быть прекращено: !) за смертью обвиняемого1),
2) за истечением давности, 3) за примирением обвиняемого с потер-
першим в случаях, особо указанных в законе, 4) за отсутствием
в соответствующих случаях жалобы потерпевшего, 5) при отсутствии
признаков общественно-опасного деяния в действиях, приписываемых
обвиняемому и 6) в случае амнистии общей или частной *).
Исходя из идеи революционной целесообразности, некоторые ко-
дексы союзных республик (напр., РСФСР, БССР) дают право проку-
ратуре и суду не возбуждать уголовного преследования на основании
правил, изложенных в ст. 4-а УПК и ст. 6 УК, о которых мы
говорили уже выше.
Возбуждением уголовного преследования, как было сказано, на-
чинается уголовный процесс, проходящий, в известных случаях, три
стадии своего развития—дознание, предварительное следствие, судеб-
ное рассмотрение 3).
6. ДОЗНАНИЕ.
Старое процессуальное право стояло на почве строгого разгра-
ничения дознания и предварительного следствия, как явлений со-
вершенно разного порядка.
_ «Дознание,—писал по этому поводу Розин,—
дознание но есть акт неСудебный, в то время как предваритель-
егнрому нраву. ное следствие есть судебный акт# 4).
«Дознание,—рассуждает Случевский,—имеет своим прямым на-
значением обнаружение признаков преступления, и тем самым выясне-
ние оснований для начатия судебного производства# 5).
Таким образом, дознанию придавался характер некоих подго-
товительных к предварительному следствию действий. Дознание рас-
сматривалось не в качестве особой формы или особого вида рассле-
дования преступного события, а в качестве деятельности, создающей
лишь возможность такого расследования. Роль дознания, согласно
такого взгляда на его сущность и задачи, сводится к тому, что можно
назвать «пресечением и предупреждением»—пресечением преступ-
нику возможности скрыться от следствия, предупреждением возмож-
ности уничтожения следов преступления.
Как функция чисто подготовительная к другой функции (рас-
следованию преступлений в порядке предварительного следствия),
дознание не только лишалось всякого самостоятельного значения,
но и результаты его работы лишались значения самостоятельных
судебных актов. Этот принципиальный взгляд на природу дознания
нашел свое отчетливое отражение в дореволюционном Уставе Угол.
>) Исключение представляют собой случаи, указанные в ст. 375 УПК
РСФСР и ст. 380 УПК УСФСР.
’) Ст. 6 «Основ уг. судопр.».
•) В некоторых случаях—две стадии (предвар. след, или дознание и судеб,
рассмотрение или одну стадию (суд. рассмотрение).
*) Угол, судопр., 464.
•) Учеб. рус. угол, произ., 626.
10*
— 143 —
Судопроизводства, и, в частности, в ст. 258, которая прямо воспре-
щала органам дознания производить «формальные допросы» обви-
няемым и свидетелям х).
Этим же принципиальным взглядом об’ясняется и то обстоя-
тельство, что акты дознания не допускались к оглашению на суде,
если органы дознания не совершали их вместо органов следственной
власти (ст. 259, ст. 626 УУС).
Однако, как это совершенно очевидно, подобный взгляд на сущ-
ность органов дознания ничем не оправдывается. Разграничение, на
указанных основаниях, органов дознания от органов предваритель-
ного следствия носит совершенно искусственный характер, на что
было обращено внимание уже и представителями старой школы
права 2),
Наш УПК РСФСР (1924 г.) отказался от этого старого процес-
суального пережитка.
В своем докладе на V С’езде деятелей советской юстиции автор
этих строк, в согласии с директивами НКЮ, в защиту необходимости
указанной реформы выставил следующие тезисы: «1. Задача процес-
суальной политики—создать процесс наиболее экономный, практи-
чески-легкий, гибкий и наиболее обеспечивающий осуществление
задачи отыскания материальной истины. 2. Необходимая реформа
должна пойти по следующей линии: а) укрепление принципа един-
ства работы следственно-розыскных органов, б) упрощение норм,
определяющих собой содержание каждой стадии процесса, с одной
стороны, и связь и соотношение этих стадий процесса между собой,
с другой стороны. 3. С точки зрения единства работы следственно-
розыскных органов необходима такая организационная связь их
между собой, чтобы они являлись в своей деятельности частями еди-
ного следственно-розыскного аппарата, построенного по принципу
строгого и реального подчинения в своей деятельности одной части
другой (агент розыска—следователь—прокурор) и ясного функцио-
нального размежевания деятельности каждой».
Исходя из указанных выше положений, тезисы моего доклада
устанавливали необходимость выделения такой категории дел, рас-
следование по которым могло бы производиться только в порядке
предварительного следствия с тем, чтобы по всем остальным делам
производство расследований предоставлялось органам дознания
(тез. 10) 3).
* ) Этот взгляд проникает собой и герман. StrPO 1877 г. (см. так же StrPO
в ред. 22 марта 1924 г.), где производство в первой инстанции распадается на
т. наз. приготовление публичного обвинения (Vorbcreitung der
offcntlichen Klage), в течение которого осуществляется деятельность «учреждений
и должн. лиц полиции» в порядке дознания, и на судебное предварит;
следствие (Gerichtlicho Voruntersuchung), соответствующее нашему предвари-
тельному следствию (§§ 158—197 StrPO, 1924).
* ) См. Н. Н. Полянский, Новая редакция УПК.
* ) В соответствии с этими тезисами с’ездом были приняты решения, легшие
в основание внесенных в УПК впоследствии изменений (2 сессией ВЦИК XI со-
зыва).
— 149 —
Взгляд на дознание, как на звено в цепи следственно-розыскных
органов, разделяется и ст. 7 «Основ», указывающей, что «орга-
нами, производящими предварительное расследование преступлений,
являются органы дознания, следователи и иные должностные лица,
коим это предоставлено общесоюзными законами и законами союзных
республик».
Существо деятельности органов дознания ни-
”... ,И ’° С°- чем- таким образом, не отличается от существа
в кому прав). деятельности судебно-следственных органов. Вот
почему представляется целесообразным отказаться и от старой тер-
минологии и, вместо потерявших свои отличительные особенности слов
«дознание» и «предварительное следствие», говорить: «исследование
(расследование) первой ступени», «исследование второй ступени» 1).
Органы дознания при осуществлении своих функций по след-
ственно-розыскной работе руководствуются, за некоторыми исключе-
ниями, теми же правилами, что и органы следственной власти ’).
В отношении допроса свидетелей, производства обысков, выемок,
осмотров и освидетельствований, в отношении избрания меры пре-
сечения, органы дознания ничем не стеснены и действуют самостоя-
тельно, если не считать их обязанности доводить до сведения следо-
вателя или прокурора об избрании меры пресечения, которая послед-
ними может быть отменена или изменена во всякий момент по соб-
ственному усмотрению.
В других областях своей работы органы дознания не имеют всей
самостоятельности и свободы действий. Так, напр., определение пси-
хического состояния обвиняемого органы дознания могут произво-
дить лишь с разрешения следователя или прокурора 3).
Задержание подозреваемого органами дознания может произво-
диться лишь в строго определенных случаях, и то с обязательным
уведомлением об этом в течение 24 часов следователя или прокурора
или народного судьи * *).
Эти случаи следующие: 1) когда преступник застигнут при не-
посредственном подготовлении к преступлению, при самом соверше-
нии преступления или тотчас после его совершения, 2) когда потер-
певший или очевидцы укажут на данное лицо, как на совершившее
преступление; 3) когда будут обнаружены следы преступления на
подозреваемом лице или при нем, или в его жилище; 4) когда подо-
зреваемый покушался на побег или был задержан во время побега;
5) когда подозреваемый не имеет места постоянного жительства или
места постоянных занятий; 6) когда не установлена личность по-
дозреваемого в).
’) Проф. Полянский отмечает, что это совершенно последовательно выте-
кает из провозглашенных с’ездом принципиальных положений, ц. с., 24.
*) См. дальше.
’) Ст. 101 УПК РСФСР.
*) Ст. 12 «Основ угол, суд.»; также ст. от. 100, 103, 104. УПК РСФСР,
ст. 106 УПК УССР.
•) От. 100 УПК РСФСР; ст. 105 УПК УССР.
— 150 —
Таким образом, шесть случаев, точно указанных в законе, дают
право органам дознания на задержание.
Первые четыре случая—бесспорны. Но два последних предста-
вляются спорными, ибо, если старое право (ст. 257 УУС), по-
влиявшее, очевидно, и на наш УПК, могло видеть в отсутствии у лица,
подозреваемого в преступлении, постоянного пристанища основание
для его задержания, то нашему праву такая точка зрения абсолютно
чужда. Однако, п.п. 5 и 6 ст. 100 могут найти себе оправдание
с точки зрения практических интересов расследования уголов. дел.
Особо регулируется порядок задержания органами ОГПУ: а) в от-
ношении лиц, задержанных на месте преступления—аресты произ-
водятся без специального постановления ГПУ, но с последующей
в течение 48 часов санкцией председателем ГПУ; б) во всех осталь-
ных случаях (по тем же делам о к.-рев. преступл., бандитизму,
шпионажу, контрабанде, крушениям на ж.-д. и водных путях)—лишь
по специальным разрешениям председателей ГПУ или Политотделов;
в) с пред’явлением в течение 2-х недель обвинения, г) с освобождением
по истечении 2-х мес., если не направлено в суд, или с исходатай-
ствованием в Президиуме ЦИК разрешения на продление срока *).
В целях необходимой быстроты, производство дознания поста-
влено в жесткие рамки месячного срока, дольше которого оно про-
должаться, как общее правило, не может* 2).
Если дознанием будут установлены обстоятельства, влекущие за
собой обязательность предварительного следствия, то весь материал
должен быть направлен органами дознания следователю и до исте-
чения месячного срока.
Однако, органы дознания должны принять все меры, препят-
ствующие подозреваемому уклониться от следствия или скрыть следы
преступления, не исключая, при достаточности к тому оснований,
производства обысков, выемок и т. п. действий 3).
По истечении установленного для производства дознания месяч-
ного срока, дело, находившееся в производстве у органов дознания,
должно быть направлено: I) в суд при наличии данных, изобличающих
кого-либо в совершении преступления, если, однако, установленная
за такое преступление мера социальной защиты не превышает одного
года лишения свободы, 2) к следователю—во всех остальных случаях.
Следователь или прекращает дело (если найдет для этого достаточные
основания — см. ст.ст. 4, 202, 222 УПК РСФСР) или составляет
постановление о предании обвиняемого суду 4).
Сами же органы дознания прекращают при соответствующих усло-
виях лишь дела по преступлениям против народного здравия, обще-
ственной безопасности и публичного порядка (гл. VIII УК РСФСР).
*) Ст. 7 декрета «Об упразднении ВЧК» (С. У. 6. II. 22 г. № 16). См. также
«Полож. об ОГПУ» (С. У. 24 г. № 19, ст. 183).
2) Ст. 105 УПК РСФСР; ст. 107 УПК УССР, (в ред. 1924 г.).
’) Ст.ст. 99, 105, 106 УПК РСФСР.
*) Ст. 105 УПК РСФСР, ст. 107 УПК УССР (вместо следователя — про-
курор).
— 151 —
Надзор за производством дознания принадлежит следователю
(в РСФСР, БССР) и прокурору (в УССР, АССР и др.). Следователь
(а в соответствующих случаях в др. республиках—прокурор) имеет
право давать органам дознания своего участка любое указание и де-
лать любое предложение, для них обязательное. Следователю же
(прокурору) должны приноситься жалобы на неправильные действия
органов дознания * *).
Характерной особенностью установленного законодательством
некоторых республик порядка работ органов дознания является,
как можно было это видеть из предшествующего изложения, предо-
ставление органам дознания известной доли самостоятельности не
только по расследованию, но и по прекращению уголовных дел.
Этой самостоятельности не знало наше уголовно-процессуальное право
до 1924 г.; ее не знает еще и сейчас, напр., законодательство УССР,
ст. 107 УПК которой не предоставляет органам дознания права са-
мостоятельного прекращения некоторых дел.
Другой особенностью этого порядка производства дознаний
является непосредственная связь органов дознания не с прокурату-
рой, а со следователями, превращенными, таким образом, в извест-
ном смысле, в помощников прокуроров 2).
Это последнее обстоятельство, однако, не исключает общего над-
зора со стороны прокуратуры за деятельностью органов дознания,
как это вытекает из самого назначения прокуратуры, как органа,
наблюдающего за осуществлением революционной законности 3).
7. ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ СЛЕДСТВИЕ.
. Под именем предварительного следствия по-
пределенке. нимается деятельность особых судебных органов
(следователей), имеющая своей задачей предварительное расследова-
ние всех обстоятельств, связанных с преступлением, с целью выясне-
ния как фактического состава события, так и установления личности
преступника, мотивов, характера преступного деяния и т. д. и т. д.
Задача, стоящая перед предварительным следствием, с совершен-
ной очевидностью доказывает, что эта деятельность по своему суще-
ству ничем не отличается от деятельности органов дознания 4). Вся
разница, как это мы говорили уже выше, сводится к большей или
меньшей подготовленности того или другого органа к разрешению
процессуальной задачи, к большей или меньшей технической ква-
лификации этих органов.
Дела более сложные, требующие большей технической подго-
товленности, большего юридическо-технического уменья должны под-
‘) Ст. 107 УПК РСФСР.
*) Крыленко, речь на V С’езде деятелей совет, юстиции.
а) Ст. 107 УПК РСФСР., ст. 108 УПК УССР.
*) Совершенно ошибочно поэтому утверждение старых процессуалистов
(напр. Розина, Случевского), что между дознанием и предварительным след-
ствием, в процессуальном отношении, существует органическое различие.
— 152 —
лежать ведению следственно-судебных организаций. Дела менее слож-
ные, не требующие для своего расследования большой специальной
подготовки, должны оставаться в ведении органов дознания. Такое
разделение диктуется вовсе не соображениями принципиального раз-
личения «высшего» и «низшего» органов государственной власти,
а исключительно интересами практического характера.
Никакое государство не могло бы выдержать таких накладных
расходов, которые легли бы на государственный бюджет, если бы все
уголовные дела, независимо от их простоты или сложности, были пере-
даны в ведение судебных органов. Органы общей и специальной адми-
нистрации, выполняющие ряд других функций, направленных к под-
держанию и охране общего и специального порядка, внешней безо-
пасности и благочиния, привлекаются, в интересах государственного
бюджета и государственной целесообразности, к помощи судебным
органам в деле исследования преступлений. Так, напр., французское
процессуальное право все эти органы ставит в одни скобки с соб-
ственно судебными органами, под одним общим наименованием «су-
дебной полиции». Здесь мы видим: лесных и полевых сторожей, по-
лицейских комиссаров, мэров и их помощников, прокуроров и их
помощников, мировых судей, жандармов, генер. полицейских комис-
саров и следственных судей 1).
Все это—«судебная полиция», на обязанности которой лежит
расследование преступлений, проступков и простых правонарушений
(recherche crimes, d£lits, contraventions), собирание доказательств,
розыск преступников и предание их суду 2).
Такая постановка вопроса о следственных органах (соответ-
ствующих нашим народным следователям), в смысле приравнивания
их к органам общей полиции, по существу совершенно правильна.
Если, рассматривая органы следственной власти, видят особен-
ность, придающую им судебный характер, а их актам—характер су-
дебных актов, в том, что следственная власть, как и судебная власть,
руководствуется судейским принципом беспристрастного отношения
к делу, в интересах как защиты, так и обвинения, то то же самое мы
видим и в отношении органов дознания, обязанных руководство-
ваться тем же самым принципом3).
Нужно ясно представить себе отличительную и важнейшую фун-
кцию следственной власти—розыск, как бы ни казалась эта функция
дисгармонирующей с тем судейским ореолом, которым окружается
имя следователя.
Следовательская работа — это розыскная работа, в широком
смысле этого слова *), хотя и представляющаяся более сложной,
*) Art. 9. Cod. d’Instruct, crimin.
*) Art. 8 C. d*inst. crim.
a) Ct. 101 УПК РСФСР.
4) Спорно утверждение Вл. Громова («Дознание и предварительное след-
ствие»), что розыск есть специальная часть дознания. Розыск есть существо дея-
тельности как органов дознания, так и следств. власти, заключающейся в иссле-
довании (розыскании) всех обстоятельств дела.
— 153 —
чем работа иных розыскных органов (милиции, уголовного розыска
и т. п.).
При изучении правил, регулирующих деятельность органов след-
ственной власти, надлежит осветить первый и важнейший вопрос—
о категории дел, подлежащих расследованию в порядке предвари-
тельного следствия.
У Как общее правило, «Основы угол, судопро-
С.1ОНИЯ произ- изводства)> устанавливают, что «производство пред-
водетва предва- варИтельного следствия обязательно по всем делам,
рнт. следствия, рассматриваемым губернскими и соответствующими
им судами, а равно Верхов. Судом Союза ССР и верховными судами
союзных республик, а также высшими и главными судами автоном-
ных республик, в качестве судов первой инстанции» ’).
Рассматривая выраженное в этой статье правило, надо сказать,
что связывать производство предварительного следствия, как это
делают «Основы»—с подсудностью, не всегда оказывается целесообраз-
ным. В самом деле, ведению губернского суда, напр., подлежали дела
по преступлениям, предусмотренным 2 ч. ст. 131 УК РСФСР5). Со-
став преступлений этого рода столь элементарен, что едва ли было бы
целесообразно предание по этой статье суду связывать с производ-
ством предварительного следствия.
Между тем, согласно точного смысла ст. 8 «Основ», преступле-
ние, квалифицируемое по 2 ч. 131 ст., как подлежащее рассмотре-
нию в губсуде 3), должно быть подвергнуто исследованию в порядке
предварительного следствия.
Нецелесообразность такого порядка вещей констатировал и V Все-
рос. С'езд деятелей советской юстиции, принявший постановление
об изменении ст. 108 УПК РСФСР (ст. ред.), в смысле внесения в
нее конкретного перечисления всех преступлений, по которым
необходимо предварительное следствие независимо от подсудности.
Именно так и средактирована ст. 108 УПК (нов. ред.) 4), точно
указывающая те преступные деяния, по которым предварительное
следствие обязательно. Это—
1) преступления контр-революционные (ст.ст. 582— 5818 УК)
и против порядка управления (ст.ст. 592— 59е; 598 — 5912; 1 ч. 73;
2 ч. 95);
2) преступления должностные (2 ч. 110; 1 ч. 112, 114; 2 ч. 115;
2 ч. 116, 117, 118, 119);
3) преступления хозяйственные (ст.ст. 128, 131, 132);
*) Ст. 8.
а) Ст. 131 УК РСФСР (ред. 1922 г.): «Выдача заведующим учреждением
или предприятием продуктов и предметов широкого потребления не по назначе-
нию»... 2 ч.—«Если она была совершена в боевой обстановке или была связана
с военными действиями, карается»...
’) Ст. 26 УПК РСФСР.
4) Ред. 1925 г. (С. У., № 55, ст. 417; 27 июля 1925 г.); ныне в ред. 22 XI.
1926 г.
154 —
4) преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства
личности (ст.ст. 136—142, 15!—155);
5) имуществен, (ст.ст. 162 п. «д»; 3 ч. 165, 167), и 6) воинские
(ст.ст. 193’; 2 и 3 ч. 193”; 193”).
— По всем остальным делам предварительное
1,0.1 и задали следствие необязательно, но возможно, в зависи-
следствия. Мости от обстоятельств и по особому каждый раз
постановлению суда или по предложению прокуратуры. При произ-
водстве предварительного следствия следователь обязан руковод
ствоваться исключительно интересами выяснения истины, оставаясь
на почве об’ективности и беспристрастия.
«При производстве предварительного следствия следователь обя-
зан выяснять и исследовать обстоятельства как уличающие, так и
оправдывающие обвиняемого, а равно все обстоятельства как усили-
вающие, так и смягчающие степень и характер его ответственности»
(ст. 111 УПК РСФСР, ст. 113 УПК УССР). Вот основная директива,
данная законодателем следователю, которой он должен неуклонно
держаться. Всякое отступление от этой директивы, всякая однобо-
кость, всякая односторонность в работе следователя есть суще-
ственное нарушение закона, влекущее за собой обязательную отмену
вынесенного судом при таких обстоятельствах приговора *).
Правила, изложенные в ст. 111 УПК РСФСР, в ст. ИЗ УПК
УССР и кодексах др. республик, являются одной из существенней-
ших гарантий прав обвиняемого, точно так же, как и правила ст.
112 УПК РСФСР, воспрещающие следователю отказывать обвиняе-
мому в производстве тех или иных следственных действий (вызов
свидетелей, истребование документов, производство экспертизы), если
обстоятельства, на которые указывает обвиняемый, могут иметь для
дела значение 1 2).
Следователь должен расследовать дело «наиболее полно и все-
сторонне» (ст. 112 УПК РСФСР.). Всякое отступление от этого пра-
вила, как отступление и от первого правила (ст. 111), дает обвиняемому
право обжалования действий следователя (ст. 212 УПК РСФСР).
Надо, однако, иметь в виду, что установление предела этой «пол-
ноты» и «всесторонности» целиком предоставляется следователю и ор-
ганам, наблюдающим за его работой. Следователь не вправе отка-
зать заинтересованным лицам в исследовании тех или иных обстоя-
тельств, но лишь при одном условии—если эти обстоятельства могут,
как говорится в законе, иметь значение для дела, быть существенными.
Имеющими же значение для дела признаются обстоятельства,
указанные в ст.ст. 30, 31 и 32 «Основн. начал уголов. законодатель-
ства Союза и союзных республик», т.-е. относящиеся к личности
1) Стрехясь к этой об’ективности, и «Основы» в ст. 17 устанавливают пра-
вило, согласно которого следователь не может вести следствие, если он в ка-
кой-либо мере заинтересован прямо или косвенно в данном деле.
’) См. более подробно об этом у проф. Гродзинского. «Обвиняемый, его обя-
занности и права в процессе».
— 155 —
преступника, характеру преступления, мотивам преступления и к во-
просу об общественной опасности преступления и преступника.
Нельзя думать, что «полнота» и «всесторонность», о которых
говорится в законе, применительно к предварительному следствию,
могут быть исчерпывающими. Пределы этой «полноты» и «всесторон-
ности» ограничены теми задачами, которые стоят перед следствием,
как подготовительной стадией процесса.
Эти задачи не могут пониматься слишком широко. Предвари-
тельное следствие не должно стремиться к получению такого исчер-
пывающего материала, который во всех подробностях и мельчайших
деталях установил бы обстоятельства, подлежащие окончательному
разрешению в уголовном суде.
Предварительное следствие должно установить основные факты,
дать такой материал, который устанавливает наличность: 1) состава
преступления, 2) связи преступления с данным лицом, как винов-
ным деятелем (actor, Tater, преступник), 3) цели, причины, моти-
вов, условий совершения им преступления и 4) характеристики пре-
ступления и преступника с точки зрения их социальной опасности.
Выполнение действий, дающих ответы на все эти вопросы, ис-
черпывает задачу предварительного следствия 1)..
Однако, и в указанных пределах компетенция следственных
властей достаточно широка, что вполне естественно, ибо следова-
тель не может и не должен быть стеснен в своих действиях более кон-
кретными, чем это сделано в действующем праве, предписаниями за-
кона. Нет никакой возможности предписывать следователю, посред-
ством более точной регламентации, производство или воздержание от
производства каких-либо действий.
Отсюда тем не менее не следует, что следственная деятельность
выходит из сферы судебного контроля, что следователь может руко-
водствоваться простым своим усмотрением. Вся деятельность следо-
вателя стоит под контролем прокуратуры и суда. Предоставляя сле-
дователю решение вопроса о производстве того или иного следствен-
ного действия по просьбе обвиняемого, закон, однако, обязывает
его, в случае отказа в ходатайстве обвиняемого, составлять мотиви-
рованное постановление с указанием оснований отказа 2). Это один
из способов контроля по отношению к деятельности следователя.
Другим способом контроля является ограничение времени произвол
ства следствия 2 месяцами (ст. 116 УПК РСФСР; ст. 119 УПК
УССР). Всякое продление этого срока возможно не иначе, как
с ведома прокуратуры 3).
Этот контроль имеет чрезвычайно большое значение, ибо след-
ственная работа, по самой своей природе окруженная тайной,
*) § 190 Strafprocessordnung от 22 марта 1924, Мюнхен, 1924, указывает, что
предварительное следствие не должно выходить за пределы того, что необходимо
для обоснования решения о том, должно лн быть начато главное производство
(судеб, следствие) .или обвиняемый должен быть освобожден от преследования.
’) Ст. 114 УПК РСФСР; ст. 116 УПК УССР.
’) Для производства дознаний установлен месячный срок.
156 —
исключает возможность широкой огласки следственных действий.
Характер следствия требует сохранения этой тайны в высшей степени,
ибо тайна предварительного следствия сама по себе сплошь и рядом
служит одной из гарантий его успешности.
Вот почему закон ревниво оберегает тайну следствия. Вот почему
он воспрещает, под угрозой преследования, публичное оглашение
данных предварительного следствия без соответствующего разреше-
ния следователя (ст. 115 УПК РСФСР) *), а в некоторых случаях—
и прокуратуры *).
При производстве следствия следователь должен стремиться не
только к разрешению задачи отыскания преступника и его изобли-
чения, но и к обеспечению возможности возмещения вреда, причи-
ненного преступлением. Именно в этих целях закон обязывает следо-
вателя: а) раз’яснить потерпевшему его право на гражданский иск 3 4 *),
б) рассмотреть заявление потерпевшего о признании его граждан-
ским истцом и составить мотивированное постановление по суще-
ству заявления; в) принять меры обеспечения гражданского иска;
г) принять меры обеспечения против сокрытия имущества, на случай
конфискации по судебному приговору *).
В возложении на следователя обязанности раз’яснить потерпе-
вшему его право на иск—выражается одна из основных идей нашего
процессуального права: защита интересов трудящихся и оказание им
помощи в порядке официально возложенной на госуд. аппарат обя-
занности. Подобных обязанностей на следственную власть дорево-
люционное процессуальное право не возлагало 6).
Ст. 119 УПК РСФСР (121 ст. УПК УССР) в этом отношении
является одной из наиболее характерных, по своему классовому обли-
ку, статей, вскрывающей классово-пролетарскую природу всего на-
шего законодательства.
Производство предварительного следствия не всегда влечет за
собой привлечение кого-либо к ответственности в качестве обвиняе-
мого. Но при наличии данных, дающих основание к такому привле-
чению, следователь должен немедленно составить мотивированное по-
становление и не позже 48 часов со дня его составления пред 'явить
его обвиняемому в). Постановление это должно быть составлено по
определенной форме; в нем должно быть указано: а) кем составлено
постановление, 6) время и место его составления, в) имя, отчество.
:) По законодательству РСФСР это влечет за собой лишение свободы до
6 мес. или штраф до 500 р. (ст. 96 УК).
•) См. циркуляр НКЮ РСФСР № 8 от 10 янв. 1923 г.
•) О гражд. иске см. дальше, гл. 20.
4) Ст.ст. 119—121-а УПК РСФСР; ст.ст. 121—124 УПК УССР.
•) См., напр., ст.ст. 6, 7, 18 , 268, 305 и др. Уст. Уг. Судопр.
•) Ст. 128 УПК РСФСР; ст. 131 УПК УССР. В отношении должностных
лиц пред’явление обвинения может иметь своим последствием еше и отстране-
ние должностного лица от должности, каковой вопрос следователь обязан раз-
решить в том или ином смысле. Свое по этому поводу постановление следователь
обязан сообщить по месту службы обвиняемого (ст. 142 УПК РСФСР; ст. 145 УПК
УССР.)
— 157 —
фамилия обвиняемого, г) место совершения преступления, д) осно-
вания привлечения х).
Это последнее обстоятельство надлежит понимать в смысле точ-
ного изложения конкретных фактов и обстоятельств, позволяю-
щих считать данное лицо действительным участником преступления.
Для об'явления постановления о привлечении к ответственно-
сти, обвиняемый 2) вызывается повесткой или телефонограммой к сле-
дователю, которому предоставлено, в отношении уклоняющегося от
явки, право привода 3).
В исключительных случаях (напр., в случае болезни обвиняе-
мого) следователь может произвести допрос и в месте нахождения
обвиняемого 4). Наконец, надлежит сказать о том, что деятельность
следователей, как общее правило, сосредоточивается в пределах
того участка, где совершено преступление. При неизвестности же
этого последнего, — в участке которого обнаружено преступление
или проживает виновный (ст. 126 УПКР.) Следователь в пределах
одного города обязан сам произвести все следственные действия;
в иных случаях он вправе давать другим следователям отдельные по-
ручения (ст. 126). Спор о подследственности разрешается прокура-
турой (ст. 127). В случаях, нетерпящих отлагательства, следова-
тель обязан произвести следствен, действия независимо от того, под-
следственно ему дело или нет, а затем уже должен передать его
подлежащему следователю (ст. 125).
Самый порядок допроса регулируется следую-
щими правилами:
1) следователь должен установить самоличность
обвиняемого и раз’яснить ему сущность обвинения;
2) допрос должен производиться об’ективно, т.-е. без какого-
либо внешнего давления на обвиняемого («насилия, угроз и других
подобных мер», как говорит закон);
3) допрос должен производиться в отсутствие других обвиняемых
и, вообще, третьих лиц, кроме прокурора, которому принадлежит
право присутствовать при допросе в силу права надзора;
4) допрос должен начинаться предложением следователя обви-
няемому рассказать все ему известное по делу, после чего могут сле-
довать дополнительно поставленные вопросы;
5) допрос должен найти свое полное отражение в протоколе,
который обязательно прочитывается обвиняемому и подписывается
им и следователем;
6) допрос в надлежащих случаях должен вестись через перевод-
чиков или лиц, понимающих знаки, которыми об'ясняются глухие
или немые 6).
Правила произ-
водства предва-
рит. следствия.
>) Ст. 129 УПК РСФСР: СТ. 132 УПК УССР.
•> Обвиняемым привлеченное к следствию лицо становится с момента соста-
вления следователем соответствующего постановления.
’) Ст. ст. 130. 131 УПК РСФСР; ст. 134 УПК УССР.
«) Ст. 132 УПК РСФСР, ст. 135 УПК УССР.
») Ст.ст. 135—140 УПК РСФСР; ст.ст. 135-143 УПК УССР.
158 —
Каждое из этих правил имеет чрезвычайно существенное значе-
ние, но особенное значение имеет первое—оно предотвращает возмож-
ность ошибки в личности привлекаемого к ответственности, второе
и шестое—они обеспечивают правильность и авторитетность добытых
следствием результатов, пятое—оно обеспечивает возможность кон-
троля деятельности следственных органов.
В отношении допросов свидетелей и экспертов действуют те же
правила, касающиеся вопросов самоличности допрашиваемых лиц,
места допроса, порядка допроса и т. д. *).
Специально установленные для допроса свидетелей и экспертов
правила, в основой, сводятся к следующему.
Как свидетели, так и эксперты должны быть предупреждены об
ответственности за ложные показания или заключения и должны
быть допрашиваемы: первые—лишь о фактах, подлежащих выясне-
нию в данном деле, и о характеристике обвиняемого, вторые—в со-
ответствии с теми пунктами, по которым должно быть дано заклю-
чение, при чем в целях успешного выполнения своей задачи эксперт
вправе знакомиться с необходимыми материалами дела * 2).
В процессе предварительного следствия (как
и при дознании) обвиняемому принадлежат опре-
деленные права, об'ем и содержание которых стоит
в прямой зависимости от характера этой стадии
Права обвиняе-
мого на предва-
рит. следствии,
процесса.
Современный процесс отказался от взгляда на обвиняемого, как
на простой об’ект исследования. Обвиняемый—по современному про-
цессуальному взгляду—участник процесса, которому предоставлена
возможность, в тех или иных пределах, влиять на самый ход и исход
предварительного следствия.
В зависимости от розыскного характера предварительного след-
ствия (и дознания), об'ем этих прав по нашему законодательству,
как и по законодательству других стран, значительно ограничен3).
Основное право обвиняемого—это право на об’ективный подход органов
следствия к исследованию обстоятельств, в связи с которыми данное
лицо привлечено к ответственности в качестве обвиняемого.
Это право обвиняемый может осуществить, с одной стороны, пу-
тем обжалования незаконных действий следователя (в порядке, напр.,
ст. 212 УПК РСФСР) 4) и путем отвода его в соответствующих слу-
чаях.
*) Ст.ст. 162—168 УПК; ст.ст. 165—175 УПК УССР.
*) Случаи разногласий со следователем, по вопросу о пределах пользования
этими материалами, разрешаются прокурором или судом по подсудности.
*) Совершенно правилен взгляд проф. Гродзииского (см. его «Обвиняемый,
его обязанности и права в процессе»), считающего одинаковыми права «подо-
зреваемого» на дознании и «обвиняемого» на предо, следствии.
4) Жалобы на действия следователя подаются прокурору (в РСФСР) или
прокурору или суду (в УССР), в зависимости от предмета жалобы. Для принесе-
ния жалоб установлен семидневный срок, считая с того дня, когда жалобщику
стало известным обжалуемое действие следователя. Подача жалобы на избра-
ние меры пресечения, медленность производства и незаконные действия следе-
159
Второе важнейшее право обвиняемого—это право знать предмет
и содержание пред'явленного к нему обвинения. Ст. 128—129 УПК
РСФСР (ст. ст. 131—132 УПК УССР) защищают это право прямым тре-
бованием указывать в постановлении о привлечении в качестве об-
виняемого основания такого привлечения, с одной стороны, и тре-
бованием пред'явления в течение 48 часов мотивированного поста-
новления о привлечении, с другой.
Третье важнейшее право—право представления доказательств
в опровержение пред'явленного обвинения. Осуществляя это свое
право, обвиняемый может требовать производства всяких следствен-
ных действий, не исключая и назначения экспертизы, которой обви-
няемый может предложить по своему усмотрению те или другие во-
просы.
К моменту окончания предварительного следствия обвиняемый
получает новое и чрезвычайно существенное право—право ознакомле-
ния со всем следственным производством и указания обстоятельств,
подлежащих дополнительному расследованию * *).
Наше законодательство не сразу признало за обвиняемым это
право. Ст. 207 УПК в редакции 1923 г. этого права за обвиняемым
не признавала. Согласно этой статьи, следователь, признав предва-
рительное следствие оконченным, обязан был об'явить об этом об-
виняемому, при чем, добавлял закон, обязан был спросить, чем он
желает дополнить следствие, не пред'являя, однако, ему следствен-
ного производства.
Недостаточность такой редакции ясна сама собой. Не имея воз-
можности ознакомиться с материалами предварительного следствия,
обвиняемый не мог воспользоваться своим правом дополнения след-
ствия, и это его право превращалось, таким образом, в фикцию. Един-
ственное преимущество такого порядка вещей могло бы заключаться
в некоторой быстроте движения дела, не затягиваемого дополнитель-
ными следственными действиями.
Но и это преимущество только кажущееся: недостаточно полно
проведенное предварительное следствие всегда в результате ослож-
няет течение процесса, не говоря уже о том прямом нарушении су-
вателя сроком не ограничена. Суд и прокурор обязаны рассмотреть жалобу
вЗ-хдневный срок со дня се получения. Вынесенные прокурором или судом по
жалобе постановления немедленно должны быть об’явлены жалобщику и при-
ведены в исполнение. При несогласии следователя с постановлением прокурора,
таковое может быть им обжаловано в суд.—Ст.ст. 212—220 УПК РСФСР;
ст. ст. 216—224 УПК УССР.
*) Ст. 207, ст. 208 УПК РСФСР; ст. 211 УПК УССР. Применение этого пра-
вила необязательно в производстве в чрезвыч. сессиях Верховн. и окружного
судов, действующих в УССР на основании декрета «О чрезвыч. сессиях В. Суда
и окружи, судов УССРо (4 ноября 1925 г.,—С. У. № 82, ст. 486). Эти чрезвы-
чайные сессии рассматривают дела о преступлениях, предусмотренных ст.ст. 57—73,
76 ч. I, ст. 85, 183 и 184 У, К. УССР, и другие дела, направляемые на их рас-
смотрение Центр. Распорядительн. Совещанием. Чрезвыч. сессии—суды исклю-
чительного характера, действующие в более упрощенном, чем обычно, порядке,
Так, напр., хотя их приговоры и могут быть обжалованы в кассаи. порядке, но
жалоба может и не быть пропущена окружным прокурором (ст. 15).
160 —
дебной перспективы, которое неизбежно отсюда проистекает. Вот
почему явилась настоятельная необходимость дополнить текст ст. 207
прямым указанием на обязательность пред’явления обвиняемому след-
ственного производства, в случае его о том просьбы, как это и
выражено в действующей ст. 207-й.
Особый и чрезвычайно большой интерес
У частив зшци- представляет вопрос о праве обвиняемого, в стадии
ты на предварит, предварительного следствия, на защиту. Этот во-
следствии. Прос сводится к другому, более общему вопросу—
о характере и формах организации предварительного следствия
с точки зрения принципа состязательности.
Как известно, современный уголовный процесс не проводит этого
принципа в полной мере, оставаясь в стадии предварительного след-
ствия, в значительной мере, на почве розыскного начала, несмотря
на то, что communis opinio (мнение большинства) теоретиков уго-
ловно-процессуального права склонилось целиком на сторону прин-
ципа состязательности.
Защитники этой точки зрения исходят прежде всего из того со-
ображения, что без участия в предварительном следствии защиты,
дело не может быть исследовано с той полнотой, всесторонностью и
об’ективностью, которых требует основная цель процесса—отыска-
ние материальной истины.
Предварительное следствие, говорят они, сосредоточенное в ру-
ках следственно-розыскных органов, призванных совмещать в себе
и обвинительные, и защитительные тенденции или, как говорил Ца-
хариэ (в «Gebrechen und Reformen») прыгать то на одну, то на дру-
гую сторону, и в то же время, как судьи на турнире, обязанных
управлять борьбою сторон, фактически не в состоянии обеспечить
ни требуемой полноты, ни необходимой всесторонности следствия.
«Стремясь к раскрытию виновности, создавая для этого опреде-
ленный план розыска и принимая различные меры его, следователь
становится лицом, заинтересованным в направлении дела согласно
его взглядов... Почему следователь, самый добросовестный, не может
с одинаковым усердием производить розыска обвинительного и за-
щитительного»... 1).
Еще менее способен выполнить роль защитника прокурор и даже
судья. Возлагая на них защитительные задачи, законодательство
фактически создает «защиту без защитника», удовлетворяется «благо-
честивым самообольщением», оставляет на деле подсудимого без
защиты.
Такое положение вещей, говорят сторонники этого взгляда,
стоит в прямом противоречии с идеей судебного процесса, превращаю-
щегося таким образом из judicium (суда) в latrocinium (разбой), по
словам римского юриста Марцеллина (Marcellinus). Вот почему
представителям этого взгляда мыслится неизбежность конструирова-
ния нового института—«защитительной власти», которая могла бы
*) Фойниикий. Защита в процессе уголовном.
161
противостоять обвинительной власти, как антитезис противостоит
тезису, в чередовании и синтезировании которых и состоит все
содержание процесса х).
С другой стороны, сторонники этого взгляда об'являют нелогич-
ным ограничивать право обвиняемого на защиту лишь гласным произ-
водством и лишать обвиняемого этого права в стадии предвари-
тельного следствия.
Если предварительное следствие, говорит один из представите
лей этого взгляда, Вульферт, имеет, между прочим, назначением
подготовить материал для правильного разрешения вопроса о пре-
дании суду, то участие защитника является существенным в смысле
условия, благоприятствующего правильному разрешению этого
вопроса 2).
Такова, в кратких чертах, главнейшая аргументация сторонников
допущения защиты к участию в предварительном следствии. Но эта
точка зрения имеет в старом праве и горячих противников, доказы-
вающих, что лучший защитник обвиняемого, как писал профессор
Гросса, это—вдумчивый, хороший судебный следователь. Против-
ники участия защиты в предварительном следствии требовали, чтобы
никаких посредников между обвиняемым и следователем не было.
Адвокат, говорят они, будет только мешать, если заговорит; будет
бесполезным тормазом, если будет молчать 8).
Каким образом возможно изучить психологию преступника,
спрашивает Бертелеми, если следователь не может пользоваться не-
посредственным наблюдением?
Наконец, при участии защиты в предварительном следствии, ка-
кая разница будет между этой стадией процесса и судебным след-
ствием? Но, добавляют они, допущение защиты в стадии предвари-
тельного следствия грозит сорвать весь розыск, отдав в руки пре-
ступника все нити расследования, предоставив ему возможность
скрыть следы преступления и своих сообщников и т. п.
Не исключено опасение, что защитник, проникнув, говоря сло-
вами Франческо Каррара, «сквозь тайну следственного производ-
ства, нарушит его стройное движение, поведет к уничтожению или
ослаблению доказательств и сделает невозможным раскрытие
истины» 4).
Все эти соображения заставляют представителей- этой точки
зрения высказываться против допущения защиты в стадии предвари-
тельного следствия. Единственное, в чем готовы они уступить в этом
вопросе, это допущение защиты к участию в таких актах следствия,
которые имеют целью установить об’ективный состав преступления
(осмотры, обыски, освидетельствования и т. п.).
') Здесь же.
*) Вульферт. Антр.-позитивная школа угол, права в Италии, 1893.
*) Тановичиану, си. Елачич. Розыск и состязат. начала на предварит,
следствии.
*) См. Вульферт, ц. с.
Курс уголовного процесса.
11
— 162 —
Рассуждения представителей этой точки зрения, это рассу-
ждения «юридического характера» людей, которые не хотят, а
может быть, и прямо не могут понять, что при разрешении этого
вопроса необходимо исходить вовсе не из той или другой юриди-
ческой аргументации. Решить этот вопрос можно, лишь сойдя со
строго юридической почвы и перенеся центр тяжести с вопроса
о технических преимуществах того или иного способа ведения
предварительного следствия на те общественно-политические усло-
вия. в каких протекает работа судебных органов, как органов
власти, и нате конкретные исторические условия, в которых про-
текает работа этих органов в данном государстве, в данных усло-
виях его политического бытия. Решение этого вопроса должно
разрешить проблему защиты в этой стадии процесса и в совет-
ском суде.
В известных исторических условиях и в зависимости от извест-
ных исторических обстоятельств, государство вынуждено жертвовать
некоторыми техническими выгодами в интересах более существенных
ценностей, чем процессуальная истина. Участие защиты в предвари-
тельном следствии может представить, с точки зрения чисто процес-
суальной, ряд громадных достоинств. Но те недостатки, которые оно
может, а в известных общественных условиях—должно породить
в смысле «разоружения» судебного аппарата, могут заставить госу-
дарство решительно воспротивиться допущению этой защиты. Вот
почему решение этого вопроса на основании одних лишь теоретиче-
ских, отвлеченно-юридических соображений совершенно невозможно.
Советский процесс в условиях классовой борьбы и капиталисти-
ческого окружения не может позволить себе такой роскоши, как
участие зашиты в предварительном следствии, ибо мы должны быть
вооружены до зубов не только против внешнего капиталистического
мира, но и против всех тех, которые и у нас внутри, в лице
преступников и в лице их защитников, пожелали бы мешать тор-
жеству нашей классовой истины и классовой справедливости. Даже
в Западной Европе, где в условиях былой устойчивости общественных
отношений можно было итти на участие зашиты в предварительном
следствии, оно допускается лишь в определенных и ограниченных
пределах, по отношению к определенным категориям преступлений,—
во всяком случае не в отношении преступлений, действительно
социально-опасных для данного общественного порядка.
Французский угол .-процессуальный кодекс (Code d’instruction
criminelle) допускает защиту к участию в предварительном следствии
с первых же шагов производства.
Art. 3 закона 8 декабря 1897 г. обязывал следователя предва-
рять обвиняемого, при его первой к нему явке и тотчас после изло-
жения сущности обвинения, о его праве избрать себе защитника из
числа адвокатов, а в случае неизбрания им такового, самому на-
значать защитника через батонье (председателя адвокатской корпо-
рации). Art. 8 того же закона предоставляет обвиняемому право
свободного общения с своим защитником. Обвиняемый может допра-
163 —
шиваться и привлекаться к очной ставке (pent etre interroge ou
confronts) не иначе, как в присутствии своего защитника (art. 9);
наконец, защитнику должны пред'являться в процессе предвари-
тельного следствия все документы и все производство накануне
допроса обвиняемого (art. 10) *).
Германск. Strafprozessordnung (в ред. 22 марта 1924 г.) также
стоит на почве того же принципа.
§ 137 этого кодекса предоставляет обвиняемому право обра-
титься к помощи защитника в любом положении процесса (in jeder
Lage des Verfahrens).
§ 81 обязывает освидетельствование психического состояния
(Geisteszustand) обвиняемого производить обязательно в присутствии
защитника.
По § 147 защитник имеет право (1st befugt) просматривать до за-
ключения следствия материалы следственного производства, если это
не влечет какого-либо ущерба для ведения следствия.
§ 148 разрешает арестованному обвиняемому сноситься с защит-
ником устно и письменно.
Согласно же § 193 защитник может присутствовать при осмо-
трах, а также при допросах свидетелей и экспертов, если они не могут
X быть допрошены в судебных заседаниях.
Нормы, аналогичные французскому и германскому процес-
суальному праву, содержатся и в ряде других иностранных ко-
дексов 2).
Наше действующее процессуальное право вовсе не знает участия
зашиты в предварительном следствии.
Условия переходного времени, характеризующегося обострением
и неустойчивостью в общественных отношениях, неблагоприятны для
осуществления в необходимой мере принципа состязательности и ра-
венства сторон в стадии предварительного следствия. Своеобразные
условия революционного правотворчества, в котором значительная
роль принадлежит не беспристрастному перу исследователя, а мечу
воина, в котором теоретическая принципиальность должна быть под-
чинена практической целесообразности, исключают возможность гово-
рить о допущении в советском процессе защиты со стадии предвари-
тельного следствия. При недостаточно высокой и совершенной
технике нашего следственного аппарата, с одной стороны, и невозмож-
ности ожидать идеально-общественного подхода в исполнении приня-
того на себя долга защитой, с другой,—допущение, в настоящее время
и в настоящих условиях, защиты к участию в предварительном след-
ствии означало бы серьезную опасность дезорганизации следствен-
ной работы и, может быть, паралича всего следственного дела. Вот
’) Code d’instr., Paris, 1917, Dalloz
*) Об 'ясн. зап., ц. в.. II. 121 -123; Фальк. О защите и ее функциях иа пред-
варит. следствии («Юр. В.» 1882);—Особая Комиссия при Гос. Канц. по выра-
ботке У.У.С. в 1863 г. имела в виду ввести институт зашиты на пред, след.,
но Гос. Совет с этим не согласился. — См. также ГЛ, IV Die Osterreichlschen
Strafprozessgesetz*. i янв. 1926 г. (§§ 38—45).
11*
— 164 —
почему, оставаясь на почве конкретно сложившихся исторических
условий нашей жизни и учитывая своеобразие нашей эпохи, как эпохи
переходного времени, эпохи Sturm und Drang’а ожесточенной клас-
совой борьбы, требующей от пролетариата, осуществляющего свою
диктатуру, максимального напряжения сил и дающего ему право
пренебрегать «вечными истинами» в интересах укрепления своего
классового господства,—вот почему наше процессуальное право за-
крывает сейчас перед зашитой двери предварительного следствия до
того момента, когда это следствие будет закончено.
В данных условиях участие защиты в предварительном след-
ствии грозило бы нашему процессу большими опасностями.
Надлежит отметить, что и буржуазное процессуальное право
как, напр., германский Strafprocessordnung 22 марта 1924 г., решая
вопрос об участии защиты в предварительном следствии весьма ли
берально, не мог, однако, не внести сюда очень существенных огра-
ничений. Так, разрешая защите знакомиться с материалами след-
ственного производства, он это делает под условием: «когда этот
просмотр может иметь место без ущерба (Gefahrdung) для целей
следственного производства (Untersuchungs-zwecks)» (§ 147 изд. 1924,
Fr. Doerr, Мюнхен).
При обсуждении вопроса об участии защиты в предваритель-
ном следствии в нашем процессе не следует упускать из виду и того,
что представляет собой институт советской зашиты.
Советская защита в идее—действительная помощница советскому
суду. Однако, в реальных советских условиях деятельность защит-
ника еще далека от того действительного «общественного служения»,
о котором когда-то по другому, конечно, поводу, говорил Фой-
ницкий 1).
Хотя взгляд на общественный характер нашей зашиты давно
нашел свое выражение в правиле, изложенном в ст. 18 «Основ
угол, судопр.», допускающей в качестве защитников «представи-
телей общественных организаций рабочих и трудового крестьян
ства» Об этом же характере нашей защиты говорят и наши
первые декреты о суде, создавшие, напр., общую коллегию обви-
нителей и защитников, государственную защиту и т. п. Организа-
ция советской защиты есть советская организация, глубоко отли-
чающаяся от «адвокатуры» дореволюционного времени. Тем не
менее, повторяем, в настоящих условиях ее участие в предва-
рительном следствии невозможно.
Предварительное следствие может иметь своим
Прекращение исходом либо прекращение производства либо пре-
пропзводства по дание СуДу. Прекращение предварительного след-
де.ту. ствия может иметь место, помимо оснований,
указанных в ст.ст. 6 и 8 (прим.) Угол. Код. РСФСР (т.-е. в слу-
чае незначительности последствий преступления), в следующих
*| Зашита в процессе уголовном. «Жури. Гр. и Уг. Пр.», 1885. IV.
— 165 —
случаях: 1) смерти обвиняемого, 2) истечения давности, 3) амни-
стии, 4) отсутствия в действиях обвиняемого состава преступления,
5) необнаружения виновного, 6) недостаточности собранных по делу
доказательств. К этим случаям присоединяются в делах частного
обвинения еще: 7) примирение обвиняемого с потерпевшим и 8) отсут-
ствие жалобы потерпевшего *).
В каждом из перечисленных случаев следователь должен соста-
вить мотивированное постановление и препроводить все дело в суд
по подсудности, одновременно сообщая о состоявшемся постановле-
нии прокурору (ст. 203 УПК)
Постановление следователя ©прекращении следствия, сообщенное
последним прокурору, может быть им оспорено в распорядительном
заседании суда 2). окончательное же решение вопроса принад-
лежит только суду. Суд может дело прекратить •), если найдет до-
воды следователя уважительными, или направить дело к доследованию,
если найдет, что дело недостаточно выяснено и что необходимо
дополнительно расследовать те или другие факты Возможно, однако,
что суд не согласится с предложением следователя о прекоащении
дела и не сочтет необходимым возвращать дело для доследования.
В таком случае, суд поступает согласно правилам о предании суду,
т.-е. поручает одному из судей составление обвин. заключения.
Однако, прежде составления обвинит, заключения дело должно
быть возвращено следователю для об'явления об этом обвиняемому
и пред'явления ему следственного производства, согласно ст. 207
УПК, в целях возможного дополнения следствия.
Возобновление дела, по которому было прекращено производство
по необнаружению виновного или по недостаточности улик, может
иметь место только по определению суда (ст. 204 УПК).
Прекращение дел, исследованных в порядке дознания, обста-
влено меньшими гарантиями. Такие дела прекращаются при соответ
ственных условиях постановлением следователя *), при чем на действия
следователя может быть заинтересованной стороной подана жалоба
в семидневный срок в суд, которому оно подсудно *). Это правило
является новшеством, установленным в соответствии с принципом
единства следственно-розыскного аппарата, работающего под руко-
водством прокуратуры. Однако, дела, могущие быть прекращаемыми
лишь в порядке ст. 222 УПК по основаниям, указанным в ст.ст. 6 и 8
(прим.) УК, самостоятельно следователем не разрешаются, хотя бы
они и поступили к нему в порядке дознания: такие дела должны
быть направлены следователем в суд (ст. 222 в ред. 22. XI. 1926 г.).
Ст 4. ст. 202, ст 222 УПК РСФСР. Смерть обвиняемого в одном случае
не служит основанием к прекращению дела, если приговор по данному делу
служит основанием для возобновления другого дела (ст. 375 УПК РСФСР).
•) Ст. 226 УПК Р.; ст. 230 УПК УССР
•) Ст.ст. 203. 235. ст. 237 УПК РСФСР: ст. 241, ст. 242, ст 243 УПК УССР.
4) Ст. 222, ст. 105, ч. 1. УПК РСФСР,
•) Ст. 222, ч. 2. РСФСР.
166
Прекращение дел, поступивших непосредственно в Нар. суд. (в по-
рядке ст. 94 УПК), осуществляется распорядит. заседанием, след.,
в трехчленном составе (судья и 2 народ, заседателя) (ст. 233 УПК
РСФСР).
8. ПРЕДАНИЕ СУДУ.
Следующая фаза движения дела — предание
Порядок прода- Суду Эта фаза по законодательству разных респу-
ния суду. блик протекает различно. В РСФСР право пре-
дания суду принадлежит следователю и суду1).
В УССР-прокурору и суду. В других республиках ана-
логично действовавшему в РСФСР Уг.-Проц. Кодексу 1922 г.,
большею частью ими рецепированному со внесением некоторых
изменений.
Обращаясь к законодательству РСФСР и УССР, как наиболее
развитым и идущим впереди других союзных республик, мы видим,
что стадия предания суду здесь проходит следующим образом:
1. Предание суду по делам, поступившим от органов дознания,
осуществляется в РСФСР -следователем в порядке ст.ст. 206, 222—224
УПК. в УССР—прокурором в порядке ст.ст. 226—228 УПК. Постано-
вление свое о предании суду следователь или прокурор направляют
в суд по подсудности (ст. 223 УПК РСФСР, ст. 227 УПК УССР) в
трехдневный срок. Составлено же это постановление должно быть
не позже как в 2-недельный срок со дня получения дела, и должно
заключать в себе следующие данные:
1) описание состава преступления, вменяемого в вину обвиняе-
мому, с указанием места и времени его совершения;
2) указание мотивов и способов совершения преступления, если
эти обстоятельства выяснены;
3) сведения, относящиеся к личности обвиняемого (имя, отчество,
фамилия, возраст), и его характеристика (судимость, классовая при-
надлежность, род занятий);
4) указание потерпевшего (имя, отчество, фамилия, классовая
принадлежность, род занятий) * 2).
Следует подчеркнуть, что мотивы и способы совершения престу-
пления не являются необходимыми принадлежностями постановления
о предании суду: мотивы могут быть невыяснены, способы могут
остаться под сомнением.
В постановлении должна быть указана статья закона, пред-
усматривающая данное преступление, и списки лиц, о которых дело
выделено или прекращено, с одной стороны, и вызываемых в судеб-
ное заседание в качестве свидетелей, экспертов или потерпевших,
с другой 3).
») Ст.ст. 222-224. 237. 240 УПК РСФСР; ст. ст. 22 S, 241 УПК УССР.
*) Ст. 224 УПК РСФСР; ст. 228 УПК УССР.
3) Там же.
167 —
Получив дело с постановлением следователя о предании суду,
народный судья назначает дело к слушанию ’)• Несмотря на кате-
горический характер текста закона, нельзя не указать, что нарсудья
всегда вправе, не назначая дело к слушанию, вернуть его к доследо-
ванию, проведя через распорядительное заседание, применительно
к правилам, изложенным в ст.ст. 236—240 УПК РСФСР и соотв.
ст. ст. УПК др. республик.
2. Дела, поступившие в народный суд непосредственно, т.-е.
по заявлениям заинтересованных лиц и учреждений (ст. 94 УПК
РСФСР), разрешаются, в отношении предания суду, единоличными
постановлениями судьи 2).
3. По делам, прошедшим через предварительное следствие, пре-
дание суду совершается путем: а) составления следователем обвини-
тельного заключения, б) представления его на утверждение проку-
рору и в) внесения последним в распорядительное заседание суда
на утверждение последнего.
А. Составление обвинительного заключения. Составление обвини-
тельного заключения представляет собой акт, фиксирующий итог
предварительного расследования, воплощающий в себе результат всей
следственно-розыскной работы по данному делу. Обвинительное за-
ключение может быть составлено как на основании данных предвари-
тельного следствия (ст. 209 УПК РСФСР, ст. 213 УПК УССР), так
и на основании данных дознания (ст. 109 УПК РСФСР, ст. 111
УПК УССР), если следователь признает их достаточно полными и
раз’ясняющими сущность дела.
Обвинительное заключение должно быть составлено таким об-
разом, чтобы в нем нашли свое отражение все обстоятельства дела,
установленные предварительным следствием в качестве состава пре-
ступления, со ссылками на соответствующие доказательства пред-
мета обвинения, с одной стороны, и выводы из анализа этих обстоя-
тельств, касающиеся роли обвиняемого в приписываемом ему дея-
нии, с точным указанием его личности (имя, отчество, фамилия,
прозвище, возраст) и характеристикой его в отношении классовой
принадлежности, рода занятий, его прошлого (судимость), мотивов
и способа совершения преступления, с другой 3).
Первая часть обвинит, заключения носит название описательной,
вторая—резолютивной, при чем последняя должна содержать в себе
указание на закон, предусматривающий преступность данного деяния.
К обвинительному заключению должен быть приложен список
лиц. подлежащих вызову в судебное заседание. В случае, если по
тому же делу привлекались и другие лица, кроме привлеченных в ка-
честве обвиняемых, но в отношении которых дело было прекращено
или выделено, об этом должно быть также указано в обвинительном
заключении, с присоединением к нему поименного списка таких лиц.
*) Ст. 234 УПК РСФСР: СТ. 238 УПК УССР.
«) Ст.ст. 233, 247, п. ♦з* * УПК РСФСР; ст.ст. 237, 251, п. 4, УПК УССР.
•) Ст. 210 УПК РСФСР; ст. 214 УПК УССР.
— 168 —
Обвинительное заключение представляет собою акт чрезвычай-
ного значения. В нем официально формулируется сущность пред’-
являемого подсудимому обвинения и, так сказать, определяются пре-
делы возможной его ответственности. Это обстоятельство влечет за
собой ряд чрезвычайно существенных последствий. Из него вытекает
раньше всего обязательность для суда оставаться, при рассмотрении
дела по существу, в рамках обвинительных формулировок.
Это прямо вытекает из текста ст. 311 УПК РСФСР (ст. 315
УПК УССР), указывающих, что «рассмотрение дела в судебном за-
седании производится лишь в отношении лиц, до открытия судеб-
ного заседания преданных суду, и притом лишь в отношении перво-
начально пред’явленного им обвинения» 1).
В этом смысле, обвинительное заключение служит одной из га-
рантий прав обвиняемого, получающего в обвинительном заключе-
нии точку опоры для защиты своих интересов.
Именно, в виду такого значения обвинительного заключения, оно
должно быть составлено в духе наибольшей об'ективности, точности
и деловой выдержанности.
Громадную опасность при составлении обвинительного заклю-
чения составляет возможность впасть в односторонность и тенден-
циозность. Конечно, обвинительное заключение не научное исследо-
вание, не летописный свод, блещущий отсутствием суб’ективности.
Это—обвинительное заключение, имеющее специальную задачу изо-
бличить виновного, убедить суд в преступности деяния и деятеля. Но
обвинительная цель, руководящая составителем обвинительного за-
ключения, не должна отклонять его от приемов и методов научного
порядка, основными требованиями которого является добросовестное
изложение фактов, научно-правильный анализ и научно-обоснован
ный синтез.
Поэтому правильно составленным обвинительным заключением
будет такое, которое, при всей заостренности своего содержания
в сторону обличения виновного, будет удовлетворять указанным выше
требованиям.
Б. Обвинительное заключение, вместе со всем делом, подлежит
направлению в суд через прокуратуру, при чем прокурор, наблюдаю-
щий за производством предварительного следствия, может:
а) признать следствие неполным и возвратить дело следователю
для производства дополнительного расследования конкретно указан
ных обстоятельств (ст. 227 УПК РСФСР, ст. 231 УПК УССР). Это—
наихудший из всех возможных случаев, свидетельствующий о небреж-
ности самого прокурора, наблюдавшего за следствием и, следовательно,
имевшего полную возможность своевременно исправить допущенные
следствием ошибки и устранить неполноту расследования. Возвра-
щение обвинительного заключения для пересоставления, в зависимости
*) Изменение первоначально пред’явленного обвинения — см. дальше
(ст.ст. 312, 313 УПК РСФСР).
— 169 —
от результатов доследования,—затяжка процесса, доказательство не-
правильного руководства следственным производством.
б) Признать следствие достаточно полным и дело выясненным,
цр не усмотреть данных для предания суду (ст. 228 РСФСР,
ст. 232 УССР). В таком случае, прокурор вправе предложить суду
дело прекратить, что, однако, не исключает возможности несогласия
суда с мнением прокуратуры и утверждения им обвинительного
заключения.
в) Признать дело достаточно выясненным и, согласившись с вы-
водами обвинительного заключения, предложить суду таковое утвер-
дить (ст. 229 РСФСР, ст. 233 УССР). Считая же необходимым внести
в обвинительное заключение какие-либо изменения, прокурор обязан
составить новое обвинительное заключение, из'яв старое обвинитель-
ное заключение из дела и оставив его в своем производстве (ст. 229
РСФСР, ст. 233 УССР).
Прокурору принадлежит право, при утверждении обвинитель-
ного заключения, изменить по своему усмотрению список лиц, вы-
зываемых в судебное заседание. Прокурору же принадлежит право
дачи суду заключения по вопросу о принятии или изменении меры
пресечения. Свои заключения в распорядительном заседании про-
курор вправе поддерживать лично *).
В. При рассмотрении в распорядительном заседании обвинитель-
ного заключения суд должен обсудить и дать ответ на ряд вопросов,
сущность которых сводится к проверке обоснованности пред’явлен-
ного обвинения. Суд должен выяснить, насколько данные, приведен-
ные в описательной части обвинительного заключения, обоснованы,
правильно ли сформулировано обвинение в смысле соответствия дан-
ным описательной части; предусмотрено ли пред ’явленное обвинение
какой-либо и какой именно статьей Уголовного Кодекса 2).
Кроме того, распорядительное заседание утверждает список лиц,
подлежащих вызову в судебное заседание; разрешает вопрос о мере
пресечения, о допущении избранного подсудимым защитника 'или
назначении такового 3).
В случае своего несогласия с формулировкой обвинения в обвини-
тельном заключении, распорядительное заседание должно поручить
одному из членов суда составление нового обвинительного заключе-
ния, а старое должно из'ять из производства 4).
Признав же обвинение необоснованным, оно может вынести по-
становление о прекращении дела или о направлении его к доследо-
ванию 5).
Последний момент—вручение обвиняемому копии обвинитель-
ного заключения, не позднее, как за 3 суток до дня слушания дела.
’) Ст.ст. 231 и 232 РСФСР; ст.ст. 234—236 УССР.
’) Ст. 236 РСФСР; ст. 240 УССР.
Ъ Ст.ст. 241—243 РСФСР; ст.ст. 246—25 УС ОСР.
4) От. 240 УПК РСФСР; ст. 244 УССР.
•) Ст.ст. 233—239 УПК РСФСР; ст.ст. 242—243 УПК УССР.
170 —
По делам о несовершеннолетних копия обвинительного заключения
вручается законным представителям обвиняемого.
При вручении копии подсудимому об'является о его праве'.
1) избрания защитника или обращения к суду с просьбой о назначе-
нии такового, 2) дополнения списка свидетелей и экспертов с со-
гласия суда, 3) истребования, с разрешения суда, каких-либо дока-
зательств, 4) заявления всяких иных ходатайств, которые должны
быть рассмотрены или в судебном заседании или в распорядитель-
ном, в зависимости от характера этих ходатайств х).
С момента утверждения судом обвинительного заключения
и вручения обвиняемому его копии, обвиняемый получает возможность
подготовки к судебному следствию в наиболее полном об’еме. Нельзя,
поэтому, не отметить чрезвычайной краткости срока, установленного
для вручения обвинительного заключения: трое суток—срок ничтож-
ный, в особенности в делах, отличающихся сложностью содержания.
t Делая общую оценку установленной нашим
Общая оценка со- ПрОцесСуальным правом системы предания суду,
вотской системы НуЖН0 указать на то ее несомненное достоинство,
предания вуду. которое заключается в значительной простоте про-
цессуальных действий, с одной стороны, и несомненной об'ектив-
ности при решении по существу вопроса о предании суду, с другой.
Основная задача деятельности судебных органов по преданию
суду состоит в том, чтобы в наибольшей степени гарантировать пра-
вильное, т.-е. достаточно обоснованное и соответствующее фактиче-
скому положению вещей, привлечение к судебному разбирательству
в качестве обвиняемого того или другого лица. Ничего не может быть
более тягостного и вредного для интересов государства, для его авто-
ритета. как присутствие на скамье подсудимых людей, обвине-
ние против которых при первом же судебном акте тает, как тает
туман под действием лучей восходящего солнца.
Когда неосторожно или неосмотрительно пред'явленное обвине-
ние, разрисованное в обвинительном заключении густыми и мрачными
красками, вдруг начинает тускнеть, бледнеть и исчезать, в виду оче-
видной своей несостоятельности,—какое отвратительное создается
зрелище, как роняет оно в глазах населения престиж суда, а вме-
сте с тем и престиж всей государственной власти!..
Можно было бы, не боясь оказаться парадоксальным, сказать,
что идеальным будет тот суд, из которого никто не выходит оправдан-
ным... Это значит лишь то, что привлечение к суду и фигурирование
граждан на суде, в качестве подсудимых, должно иметь место лишь
тогда, когда имеются достаточно убедительные, твердые и надежные
основания ожидать обвинительного вердикта. Конечно, подобное по-
ложение вещей может быть осуществлено при таком совершенстве
следственного аппарата, о котором ныне едва ли можно и мечтать.
Тем не менее, и именно, может быть, вследствие относительного не-
совершенства следственной работы, процесс предания суду должен
») Ст.ст. 245—246 РСФСР; ст.ст. 249—250 УССР.
— 171 —
быть проведен с наибольшей внимательностью и осмотрительностью.
Однако, текущая судебная практика, не исключая и таких стран,
как Англия, всегда кичащаяся своим habeas corpus и высокой су-
дебной техникой, далека от совершенства.
В Англии, при осуществлении предания суду через так наз.
большое жюри (суд присяжных) в течение часа рассматривалось от
20 до 30 обвинительных актов ’). При таких условиях ни о каких
гарантиях правильности совершения этой процедуры говорить не
приходится.
Из всех систем предания суду состязательной (английской),
обвинительной (шотландской), ревизионной (французско-германской)
и смешанной (австрийской)—наша система больше всего сближается
с ревизионной.
Состязательный порядок предания суду состоит в том, что весь
следственный материал рассматривается так наз. обвинительным
жюри, где выслушиваются свидетели обвинения и докладывается
обвинительный акт (indictement), после чегб прямым голосованием
(не менее 12 из 24 присяжных) постановляется о прекращении дела
(not bill) или о предании суду (true bill).
Основной недостаток этой системы в том, что здесь обсуждаются
лишь доводы обвинения, что создает недопустимую односторон-
ность 2).
Обвинительная система плоха своей бесконтрольностью, ибо все
дело предания суду целиком находится в руках обвинительной
власти (лорда-адвоката).
Ревизионный порядок состоит в том, что решение вопроса о пре-
дании суду предоставляется самому суду. Так, по французскому
процессуальному праву в случаях, когда деяние подлежит высшим
угсЛтовным наказаниям (afflictives et infamantes), следователь дол-
жен все производство препроводить генеральному прокурору для
внесения в камеру предания суду 3), каковую роль играет суд второй
инстанции (cour d’appel). Этому последнему и принадлежит реше-
ние вопроса о предании суду 4).
В зависимости от постановления суда о предании суду на гене-
рального прокурора возлагается обязанность составления обвини-
тельного акта (de rediger un acte d'accusation) 5).
По германскому процессуальному праву решение вопроса о пре-
дании суду по делам, проходящим через предварительное следствие,
также принадлежит самому суду, по предложению прокуратуры в).
До утверждения обвинительного акта председатель суда сооб-
щает его копию обвиняемому, который вправе представить свои воз-
’) См. Об’ясн. записка, 111; также Случевский, ц. с., 650.
а) Случевский, там же.
s) Art. 133 с. d’ins. crim.
*) Art. 230, 231.
*) Art. 241.
•) § 198. § 203 Strafprocessordn. 22 марта 1924 г.
172 —
ражения и просить о производстве предварительного следствия, если
таковое произведено не было *)•
В нашем дореволюционном процессе предание суду сосредото-
чивалось в руках: а) судебных палат—по преступлениям, влекущим
за собой лишение всех или всех особенных прав состояния, и б) про-
курорского надзора—по менее важным делам.
Судебная палата постановляла «окончательное определение
о предании суду», если признавала следствие достаточно полным
и произведенным без нарушения существенных, как говорит ст. 534
У.У.С., форм и обрядов судопроизводства. После этого дело пере-
ходило в суд для рассмотрения по существу по подсудности.
По менее важным делам прокурор составленный им обвинитель-
ный акт предлагал окр. суду (ст. 523 У.У.С.), который и при-
ступал непосредственно к производству дела по установленным
правилам (ст. 527 У.У.С.). В таком случае, составление проку-
рором обв. акта было равносильно акту предания суду.
Наше действующее процессуальное право в значительной мере
избегло недостатков, свойственных каждой из рассмотренных выше
систем.
Оно свободно, в отношении порядка предания суду, от: 1) одно-
сторонности и бесконтрольности, свойственных английской и шотланд-
ской системам, и б) бюрократичности и медленности, свойственных
французскому, германскому и русскому дореволюционному про-
цессам.
Предание суду по действующему советскому праву значительно
проще. Оно построено более целесообразно: ни следственные ор-
ганы, ни обвинительная власть не могут оказывать никакого влия-
ния на судьбу дела, решаемого судьями той же самой инстанции,
рассмотрению которой дело подлежит по существу. Судейский опыт
и социалистическое правосознание служат лучшей гарантией против
одностороннего влияния органов следственной и обвинительной
власти на исход дела в стадии предания суду.
В заключение надлежит отметить, что по нашему действующему
процессуальному праву обжалования постановления о предании суду
не допускается.
При рассмотрении вопроса о предварительном следствии, необхо-
димо также остановиться на вопросе о соединении следственных
производств по нескольким делам в одном производстве. Это может
иметь место тогда, когда: а) несколько лиц обвиняется в совершении
одного преступления, б) несколько лиц обвиняется в совершении
нескольких преступлений, в) одно лицо обвиняется в совершении
нескольких преступлений.
Основным условием для соединения следственного производ-
ства во всех этих случаях является связь, существующая между
отдельными участниками этих преступных деяний или отдельными
преступлениями (единство намерения), с одной стороны, и такой
§ 201 Strafpr. 1924.
— 173 —
характер преступных деяний, который делает расследование не
скольких дел в порядке одного общего производства наиболее
целесообразным и с точки зрения интересов следствия, и с точки
зрения экономии государственных сил и средств, с другой стороны.
Соединение дел в одном производстве является факультатив-
ным; оно находится в зависимости от тех или иных соображений
следственных органов, имеющих право прибегнуть к такому со-
единенному производству, в зависимости от обстоятельств, изложен-
ных выше. Положительное законодательство это право следователей
формулирует следующим образом: «Могут быть соединяемы в одном
следственном производстве лишь дела по обвинению нескольких
лиц в соучастии в совершении одного или нескольких преступле-
ний, или же в случае совершения одним лицом нескольких пре-
ступлений однородных или связанных между собой единством
намерения» (ст. 117 УПК РСФСР., ст. 120 УПК УССР).
9. СУДЕБНОЕ СЛЕДСТВИЕ.
Под именем судебного следствия в уголов-
ном процессе известна та заключительная стадия,
в течение которой судом производится проверка
добытых предварительным следствием и изложен-
ных в обвинительном заключении данных и выно-
сится решение (приговор) по существу дела.
Поэтому судебное следствие называется также
жончательным производством»: все дело по суще-
ству исследовано, приговор постановлен, дело окончено1). Эта ста-
дия судопроизводства во всех законодательствах построена на
началах состязательности сторон; но в одних странах (Англия) эти
начала выражены более резко, почти совершенно вытесняя актив-
ность суда (председателя суда), в других (Франция)—менее резко,
с максимальной активностью судебных органов. Наш действующий
уголовный процесс, по своему характеру, ближе к французской или,
вообще, континентальной системе.
Начало состязательности в нашем процессе выражается
в том, что:
1) слушание дела по обвинению в преступлении, за которое мо-
жет быть назначено лишение свободы (не ниже 6 мес.) в отсутствие
подсудимого, как общее правило, невозможно. Исключение допу-
скается при прямо выраженном согласии подсудимого или в случае
сознательного уклонения последнего от суда (ст. 19 «Основ Угол.
Судопр».; ст.ст. 265 и 393 УПК РСФСР; ст. 269 УПК УССР);
2) участие защиты в деле, в котором участвует обвинение (ст. 18
«Основ»; ст. 55 УПК РСФСР; ст. 59 УПК УССР), является обяза-
тельным;
Основные прин-
ципы построения
судебного след-
ствия.
а) Состязатель-
ность.
«главным» или «
') Hauptverhandlur.g герм, и австр. права (SxP. О. 1924 г. и австр. Strpges.,
1926 г.).
— 174 —
3) при неявке обвинителя или защитника и невозможности за-
менить их другими лицами дело слушанием должно быть отложено
(ст. 268 УПК РСФСР, ст. 272 УПК УССР);
4) гражданский иск устраняется от рассмотрения, если гра-
жданский истец или представитель его интересов не явится к су-
дебному разбирательству (ст. 269 УПК РСФСР; ст. 273 УПК УССР),
5) в делах частного обвинения неявка обвинителя (потерпевшего) .
служит основанием для прекращения дела (ст. 270 УПК РСФСР;
ст. 274 УПК УССР);
6) сторонам предоставляется право представлять суду в пись-
менном виде предлагаемую ими формулировку обвинения (ст. 310
УПК РСФСР, ст. 314 УПК УССР).
Кроме начала состязательности в судебном следствии в нашем
процессе мы назовем еще следующие начала: 1) публичности (глас-
ности), 2) устности и непосредственности, 3) непрерывности.
. t Это начало установлено ст. 14 «Основ уголовн.
и) у личность. Суд0Пр.», гласящей: «Судебные заседания публич-
ны, за исключением случаев, положительно указанных законода-
тельством Союза ССР и союзных республик. Судебные приговоры
об'являются публично*.
Законодательство союзных республик это же начало публичности
судебных заседаний защищает ст. 19 УПК РСФСР, ст. 19 УПК УССР
и др., допускающими закрытие дверей лишь в случаях необходимо-
сти охранить государственную, военную или дипломатическую тайну,
с одной стороны, и при разбирательстве дел, связанных с преступле-
ниями в половой области, с другой.
В тех же законодательствах содержится ограничение публичности
заседаний в отношении детей до 14-летнего возраста, для которых
двери судебного зала по уголовным делам всегда закрыты (ст. 20
УПК РСФСР, ст. 20 УПК УССР).
Судебное разбирательство по советскому праву
в) Четность я не- происходит не путем письменного судопроизвод-
посредствениоеть. ства, а ИЗуСТНЫМ путем. Правда, в нашем УПК
нет статей, подобных ст. 88 Уст. Уг. Суд., специально указыва-
ющих на то, что судья разбирает дела устно, но об этом говорит
ряд статей, посвященных течению судебного следствия и свидетель-
ствующих исключительно об устной форме судебного следствия.
В вопросе об устности судопроизводства существенное значение
имеет язык, на котором должно вестись все дело и судебное след-
ствие, в частности. По нашему процессуальному праву таким языком
является язык большинства местного населения. При этом на су-
дебное учреждение возлагается обязанность принимать все меры
к тому, чтобы интересы обвиняемых не страдали, если они принадле-
жат к национальному меньшинству.
В соответствии с этим правилом и законодательства союзных
республик строят судопроизводство на языке большинства населения
•) Ст. 15 ♦Основ»; ст. 22 УПК РСФСР; ст. 22 УПК УССР.
— 175 —
республики или данной местности, чего не знает ни одно западно-
европейское законодательство 1).
Без применения в судебной практике этого принципа, правиль-
ное применение которого, однако, возможно лишь при правильной
национальной политике, устность судопроизводства, в целом ряде
случаев, будет так относительна, что по существу об устном произ-
водстве нельзя будет и говорить. Но правильной национальной по-
литики нет и не может быть в странах буржуазии, где сплошь и ря-
дом нарушается и это чрезвычайно важное процессуальное начало,
служащее одной из гарантий хорошего суда.
Что касается непосредственности, то в судебном следствии она
выражается в том, что между судом и обвиняемым, с одной стороны,
и между судом и доказательствами (свидетели, эксперты, веществен-
ные доказательства), с другой, нет никаких посредствующих звеньев,
что сущность дела и все обстоятельства, подлежащие обследованию
на суде, обследуются судом самолично, непосредственно. Этому на-
чалу непосредственности служит и обязательность в известных слу-
чаях присутствия на суде подсудимого (ст. 19 «Основ», ст. 267 УПК
РСФСР), и свидетелей и экспертов (ст. 273 УПК РСФСР), и порядок
их допроса (установление самоличности, отношения допрашиваемого
к делу и сторонам) (ст. 284 УПК РСФСР), и право судей задавать
подсудимому и свидетелю всевозможные относящиеся, конечно,
к делу вопросы (ст. 289 УПК РСФСР), и право очных ставок на суде
(ст. 290 УПК РСФСР), и ряд других условий ведения судебного
следствия. Во имя начала непосредственности, закон ограничивает
лишь известными случаями возможность пользоваться на суде пись-
менными показаниями, путем их прочтения (ст. ст. 294—297 УПК
РСФСР).
В тесной связи с началом непосредственности
г, «прерывность. стоит и начало непрерывности судебного заседания,
о котором мы говорили выше.
Судебное следствие регулируется определенными правилами,
имеющими своей задачей обеспечить спокойное, быстрое и всесторон-
нее исследование дела. Будучи важнейшей частью всего процесса,
судебное следствие должно не только быть правильно построено,
но и правильно проводимо. Правильное построение судебного след-
ствия предрешается построением процесса на началах, указанных
выше. Правильное проведение его обеспечивается соблюдением спе-
циальных правил, регулирующих течение судебного следствия.
Здесь первый вопрос касается руководства су-
дебным следствием, которое по советскому праву
сосредоточивается, как и в других странах, в ру-
ках председательствующего. Сущность этого ру-
ководства заключается в том, что председательствующий направляет
ход судебного следствия в сторону, как говорит закон, наиболее спо-
Руководство
судебным
следствием.
Ст. 184 герман. Gerichtsverfassungsgesetz, напр., прямо говорит: «Судеб-
ный язык немецкий» (в реп. 22 марта 1924 г.).
— 176
собствуюшую раскрытию истины (ст. 257 УПК РСФСР, ст. 261
УПК УССР).
Председательствующий руководит следствием («управляет*),
устраняя из него все, что не имеет отношения к делу, требуя от всех
участвующих в деле лиц (как, впрочем, и от всех остальных) полного
подчинения своим распоряжениям, под угрозой удаления неподчи-
няюшихся из зала заседания и наложения штрафа или ареста до двух
недель *).
Таким образом, власть председательствующего достаточно ве-
лика для обеспечения полноты руководства следствием.
Правила, регулирующие это руководство, можно разделить на
две группы: 1) правила, относящиеся к организации судебного
следствия, и 2) правила, относящиеся к самому ходу судебного
следствия.
Правила первой группы определяют обязанности председателя
по удостоверению: а) личности обвиняемого, б) своевременного вру-
чения ему копии обвинительного заключения, в) наличности свиде-
телей, экспертов, а в случае их неявки — законности или незакон-
ности неявки; к этой же группе относятся правила, регулирующие рас-
смотрение ходатайств сторон о вызове новых свидетелей и экспертов
и об истребовании доказательств, а также обязывающие председа-
теля раз’яснить свидетелям сущность их обязанностей, потерпев-
шему—сущность его прав на пред’явление гражданского иска, подсу-
димому—его права задавать вопросы, давать об’яснения («в любой
момент судебного следствия»), возбуждать те или иные ходатайства ’).
Сюда же относится и правило, в силу которого председательствую-
щий должен об’явить состав суда, раз’яснить сторонам их право
отвода и спросить их, не заявляют ли они этот отвод против всего
состава суда или отдельных судей. Выполнением действий, предписы-
ваемых этими правилами, и исчерпывается подготовительная часть
судебного следствия.
Вторая группа правил относится к самому судебному следствию.
Здесь указывается, что судебное следствие должно начинаться, по
выполнении всех формальных вопросов, указанных в первой группе,
с чтения обвинительного заключения, постановления следователя
о предании суду или жалобы потерпевшего или с изложения пред-
седателем сущности предъявленного подсудимому обвинения3).
Затем подсудимому должна быть раз’яснена сущность пред’я-
вленного ему обвинения и должен быть поставлен вопрос, признает ли
*) Ст. 261 УПК РСФСР; ст. 265 УПК УССР.—Неподчинение распоря-
жениям председателя лиц, принадлежащих к прокуратуре или коллегии за-
щитников, влечет за собой дисциплинарное производство. В случае же дальней-
шего их неподчинения, слушание дела может быть отложено- «если не пред-
ставляется возможным без ущерба для дела заменить удаленное лицо другим»,
при чем суд принимает, в отношении этих лиц, «соответственные меры воздей-
ствия».
’) Ст.ст. 264. 271—278 УПК РСФСР: ст.ст. 268, 275—278 УПК УССР.
3) Ст. 279 УПК РСФСР- ст. 283 УПК УССР.
177 —
он себя виновным в пред'явленном обвинении, при чем, в случае
утвердительного ответа, ему должна быть предоставлена возможность
дать свои об’яснения по существу.
Характерной особенностью порядка, установленного этой статьей
в новой ее редакции, является право подсудимого дать об’яснения
по существу пред'явленного ему обвинения непосредственно после
оглашения обвинительного заключения лишь при признании себя
виновным. В старой редакции (15 февр. 1923 г.) ст. 280 этого ограни-
чения не было, вследствие чего суд нередко стоял перед неизбежным
затягиванием хода судебного следствия об’яснениями подсудимого,
не имеющими существенного значения. Новая редакция ст. 280—не-
сомненный шаг вперед в смысле упрощения и ускорения процесса.
Определив, по выслушании заявлений сторон, дальнейший поря
док ведения судебного следствия, т.-е. разрешив вопрос о том, над-
лежит ли допросить ранее подсудимого или свидетелей, а из свиде-
телей—кого раньше *), и признав необходимым произвести судебное
следствие в полном об’еме (допрос свидетелей, экспертов), суд пере-
ходит к допросу подсудимого, свидетелей и экспертов, если таковые
вызывались, к осмотру вещественных доказательств и, наконец,
к прениям сторон.
Порядок
судебного
следствия.
1. Допрос подсудимого ведется как судом, так
и сторонами, при чем сначала допрашивает пред-
седатель и члены суда (народные заседатели), за-
тем обвинитель, гражданский истец (или его по-
веренный), защитники и другие подсудимые, если таковые имеются 2).
В этом последнем случае допрос подсудимого, как общее правило,
должен происходить в присутствии других подсудимых. Исключение
допустимо лишь в случаях, когда этого требуют интересы раскры-
тия истины, по прямому постановлению суда.
2. Что касается допроса свидетелей, то он регулируется теми же
правилами, что и допрос на предварительном следствии, с той лишь
разницей, что сначала ведет допрос сторона, по указанию которой
он вызван; если же он вызван судом, то допрос начинает обвини-
тель 3).
В случае ложных показаний на суде, свидетель привлекается
к ответственности в порядке ст. 314 УПК.
Нужно также отметить, что при допросе на суде свидетель может
пользоваться письменными заметками, когда они содержат в себе
какие-либо вычисления, даты, расчеты или представляют собой
письменные документы, относящиеся к данному делу. В этом послед-
нем случае, прежде оглашения эти документы должны быть предъ-
явлены сторонам и могут, по постановлению суда, быть приобщены
к делу 4).
’) Ст. 281 УПК.
«) Ст. 283 УПК РСФСР; ст. 237 УПК УССР.
’) Подробнее о порядке допроса см. гл. «Доказательства».
4) Ст.ст. 292, 293 УПК РСФСР; ст.ст. 296, 297 УПК УССР.
Курс уголовного процесса-
12
— 178 —
3. Допрос экспертов на суде подчинен правилам, установленным
для предварительного следствия. Заключение экспертизы для суда
так же необязательно, как и для следователя. Однако, свое несогла-
сие с мнением экспертов суд обязан подробно мотивировать ’).
При признании экспертизы недостаточно полной и ясной, суд
вправе назначить новую экспертизу—выбор экспертов принадлежит
суду, за исключением случаев медицинской экспертизы, относительно
которой запрос должен быть направлен в губ. отдел здравоохра
нения
4. Оглашение письменных документов и осмотр вещественных
доказательств может производиться в любой момент судебного след-
ствия, хотя, как говорится в законе, в зависимости от хода его,
т.-е. в зависимости от того, относится ли этот документ или веще-
ственное доказательство к тому вопросу, который рассматривается
в данный момент судебного следствия.
По рассмотрении всех обстоятельств дела
Прения сторон. и разрешении вопроса о дополнительных ходатай-
ствах, судебное следствие считается исчерпанным, о чем и об'является
председательствующим. По окончании судебного следствия суд пере-
ходит к прениям сторон, состоящим из речей обвинителя, граждан
ского истца, защитника или подсудимого, если у него нет защит-
ника. В прениях возможны повторные, но не более одного раза,
выступления сторон (реплики) 3).
По своему содержанию прения сторон не должны отклоняться
от существа рассматриваемого дела. Речи сторон должны носить
строго деловой характер, основываясь на фактическом материале
дела и не выходя, в отношении использования доказательств, за
пределы того, что составляло содержание судебного следствия. Закон
прямо обязывает председательствующего устранять из прений все,
что не относится к существу рассматриваемого дела (ст. 257 УПК
РСФСР), разрешая ему даже остановить, в случае необходимости, ора-
тора—будь то подсудимый, защитник или обвинитель (ст. 308). Но бу-
дучи неограничены во времени, стороны, однако, не должны злоупотре
блять предоставляемой им законом свободой изложения своихсоображе-
ний: сжатость речи, краткость формулировок, простота образов- вот
что обеспечивает доводам сторон наибольшую силу убедительности.
п Этим же правилом должен руководствоваться
«Последнее и в «последнем слове» подсудимый. Время его «по-
ел ово». след него слова» не ограничено. Во время «послед-
него слова» закон не разрешает ни прерывать подсудимого, ни зада-
вать ему каких-либо вопросов.
В случае же необходимости поставить подсудимому, в связи
с его последним словом, дополнительные вопросы, это возможно сде-
лать не иначе, как возобновив судебное следствие 4).
*) Ст.ст. 171—173 УПК РСФСР.
«) Ст. 300 УПК РСФСР.
’) Ст.ст. 303, 304, 307 УПК РСФСР; ст.ст. 308, 311 УПК УССР.
*) В порядке ст. 305 УПК РСФСР и соотв. др. республик.
— 179 —
,, По окончании прений сторон и выслушав по-
I J 4 Н*'Г *t 11 (| It |v *< fllllf» * * *
1 следнее слово подсудимого, суд удаляется в сове-
опора. щательную комнату для постановки приговора.
Этому моменту, в дореволюционном процессе у нас и в процес-
сах других стран, предшествовала еще процедура так наз. постановки
вопросов, подлежащих разрешению суда при вынесении приговора.
Содержание этого процессуального момента сводится к тому, что
суд, основываясь на всей совокупности обстоятельств рассмотренного
дела, т.-е. как на выводах обвинительного акта, так и на данных,
опровергающих или дополняющих эти выводы, формулировал не-
сколько основных и частных вопросов, разрешение которых и должно
составлять содержание приговора. Таковы вопросы: главный—виновен
ли подсудимый в приписываемом ему преступлении, частные—ка-
ковы обстоятельства, могущие усилить или ослабить степень ответ-
ственности подсудимого 1).
Эти вопросы излагались в письменной форме, прочитывались
вслух, исправлялись и дополнялись, согласно замечаниям сторон
или присяжных заседателей, если суд с этими замечаниями согла-
шался, утверждались судом и заносились на особый лист («вопросный
лист»),- который и подписывался всеми членами суда 2).
При разрешении дела по существу на этом «вопросном листе»
председатель отмечал, как разрешен каждый вопрос и кто из судей
как голосовал 3).
В старом французском процессе количество таких вопросов—
главных и частных—бывало в иных случаях весьма велико *).
Наш процесс не знает такой процедуры «постановки вопросов»:
вопросы, на которые суд должен дать ответ своим приговором, не
вырабатываются каждый раз перед удалением в совещательную ком-
нату, не оглашаются в заседании и не утверждаются. Они пред-
установлены в самом законе и заключают в себе минимум того,
что необходимо суду установить для разрешения дела по существу.
УПК РСФСР (ст. 320), УПК УССР (ст. 324), УПК Аз. ССР
(ст. 300) и др. дают следующий перечень вопросов, подлежащих раз-
решению суда при постановке приговора: 1) имело ли место деяние,
приписываемое подсудимому; 2) содержит ли в себе это деяние состав
преступления; 3) совершил ли означенное деяние подсудимый; 4) под-
лежит ли подсудимый наказанию за учиненное им деяние; 5) какое
именно наказание должно быть назначено подсудимому и подле-
жит ли оно отбытию подсудимым; 6) подлежит ли удовлетворению
*) Ст.ст. 750—755 Уст. Уг. Судопр.
’) Ст.ст. 762, 764 Уст. Угол. Судопр.
’) Ст. 768 Уст. Уг. Судопр.
•) Об'ясн. Зап., Ill, 270. Code d'instr, crim. (art. 337, art. 338, art. 339,
art. 340) допускает лишь четыре вопроса: виновен ли. совершил ли преступление
при таких-то обстоятельствах, действовал ли с разумением (discernement) и не
совершил ли деяния в силу закона. Система «постановки вопросов» известна
большинству буржуазных законодательств. Англия не знает этой системы. От
нее отхаза ся и герман. Strafprocessordn. 1924 г.
12*
— 180 —
заявленный гражданский иск, а если иск заявлен не был, то надле-
жит ли принять меры обеспечения могущего быть заявленным гра-
жданского иска; 7) как поступить с вещественными доказательствами;
8) на кого должны быть возложены судебные издержки.
Без ответа на все эти вопросы и, особенно, на вопросы п.п. 1—5,
нет приговора, ибо приговор, по определению нашего права, есть
решение, вынесенное судом в судебном заседании по вопросу о ви-
новности или невиновности обвиняемого (ст. 23, п. 9, УПК РСФСР),).
Требования, изложенные в ст. 320 УПК РСФСР, являются вместе
с тем условиями, обеспечивающими, с внешней стороны, правильность
постановки приговора.
Пвиговоо По своему содержанию приговор может быть:
* 1 а) оправдательным или б) обвинительным, при чем
в этом последнем случае с назначением наказания или с освобождением
от наказания.
А. Оправдательный приговор суд выносит в следующих слу-
чаях: 1) при недоказанности или события преступления или участия
в преступлении обвиняемого и 2) при отсутствии в деянии обвиняе-
мого состава преступления. При рассмотрении этого последнего слу-
чая необходимо иметь в виду, что отсутствие состава преступления
(«отсутствие признаков общественно-опасных деяний», как говорит
ст. 6, п. «д» «Основ угол, судопроизводства»), должно служить осно-
ванием не для оправдания обвиняемого, а для прекращения дела.
Разница между этими двумя случаями очевидна: во втором случае—
само деяние не преступно (напр., тайное взятие вещи, оказавшейся
собственностью взявшего—воровства нет; дело прекращается), в пер-
вом случае—деяние преступно, но обстоятельства, сопровождавшие
деяние, исключают виновность (напр., кража хлеба голодным).
Б. Обвинительный приговор выносится при положительном от-
вете на вопросы, указанные в п.п. 1—4 ст. 320 УПК, при чем, отве-
чая утвердительно на п. 4 той же статьи, суд должен определить
меру социальной защиты. Признав, однако, справедливым не под-
вергать осужденного действию меры соц. защиты, суд вправе возбу-
дить соответствующее ходатайство перед Президиумом ЦИК г).
Самостоятельно суд освобождает от наказания лишь по давности
или по амнистии.
Значение приговора огромно. Это значение выражается в том,
что, по вступлении в силу приговора, дело считается решенным и вто-
ричного разбирательства, вне случаев, специально указанных в за-
коне, быть не может 3).
’) «Приговор» надо отличать от ♦определения», что означает все тс реше-
ния, которые непосредственно не касаются вопроса о виновности и имеют, так
сказать, субсидиарное значение. Исключение составляют лишь определения кас-
сационных судов, решения которых, хотя и будучи направлены в сторону фор-
мальных условий, однако, непосредственным своим результатом имеют разреше-
ние вопроса о виновности.
‘) Ст. 326 УПК РСФСР.
*) Эти случаи- возобновление дел (см. «Основы»—ст. 30. также гл. XXVII
УПК РСФСР); пересмотр в порядке надзора («Основы»—ст. 28).
— 181 —
Вступивший в законную силу приговор имеет абсолютное зна-
чение: установленные им факты преступления и совершения его осу-
жденным имеют обязательную силу и, в частности, для гражданского
суда, когда этот последний рассматривает иск, возникший из де-
ликта !). Вот почему закон уделяет особенное внимание составлению
приговора, предписывая соблюдение определенных правил, которые
должны гарантировать доброкачественность этого важнейшего судеб-
ного акта. Согласно этих правил, приговор должен состоять из
двух частей—описательной, содержащей в себе конкретные данные,
касающиеся преступления и личности преступника (обвиняемого)—
место, время, способ совершения преступления; имя, отчество, фа-
милия обвиняемого, возраст, социальное положение и пр., и форму-
лировку обвинения, в котором он признан виновным или оправдан,
и резолютивной, которая должна содержать указание на «личность
подсудимого, на оправдание его или на признание пред'явленного
обвинения доказанным и на избранное судом наказание» (меру со-
циальной защиты 2).
Между описательной и резолютивной частями должна существо-
вать внутренняя, органическая связь, не оставляющая сомнения ни
в действительности изложенных в нем фактов, ни в обоснованности
выраженного этим приговором решения. Точно так же приговор не
должен возбуждать никаких сомнений в отношении рода и размера
назначенной судом меры социальной зашиты. Приговор, в случаях
смягчения меры социальной защиты, должен содержать в себе ука-
зания на основную меру, мотивы смягчения и окончательно уста-
новленный судом размер этой меры 3). При осуждении за несколько
преступлений, в приговоре указывается мера, избранная судом по
каждому преступлению, и по совокупности. При частичном осуждении,
в приговоре должно быть указано, в какой, именно, части обвинение
отвергнуто или по какому, именно, пункту обвиняемый осужден.
Обязательными принадлежностями приговора являются указание
на порядок и срок его обжалования и подписание приговора всеми
судьями даже в том случае, когда один из них остался при особом
мнении. Для вынесения приговора, по нашему праву, единогласия не
требуется 4).
При вынесении оправдательного приговора или приговора, осво-
бождающего от наказания, подсудимый немедленно об'является сво-
бодным по данному делу и мера пресечения отменяется 5).
Во всех иных случаях суд должен вновь обсудить вопрос о мере
пресечения и избрать таковую •).
•) Ст. 13 УПК РСФСР. О гражданском иске в уголов. суде см. дальше.
») Ст. 334 УПК РСФСР; ст. 338 УПК УССР.
’) Ст. 335 УПК РСФСР; ст. 339 УПК УССР.
*) Ст.ст. 325 УПК РСФСР; франц. Code d’instr, crim, также требует про-
стого большинства (art. 347); английское право требует единогласия, герман-
ское—большинства ’/» голосов (§262). русское дореволюционное—простого боль-
шинства (ст. 813 УУС).
s) Ст. 340 УПК РСФСР; соответств. ст.ст. Кодексов др. Респ.
•) Ст. 341 УПК РСФСР и соотв. ст.ст. Кодексов др. Респ.
— 182 —
Таково течение процесса, когда суд в ходе
Изменение оови- дела не сталкивается с обстоятельствами, не быв-
нения шими до того в поле зрения следственных или
судебных органов. Но течение процесса может существенно изме
ниться, если, при рассмотрении дела во время судебного следствия
или при постановке приговора, суд обнаружит обстоятельства, пред-
ставляющиеся совершенно новыми, способными повлиять на самую
формулировку обвинения.
Подобного рода случаи вполне возможны, и практика знает не
мало таких примеров. Такие случаи предвидит и уголовно-процес-
суальное право, дающее на сей предмет ряд определенных норм и
правил.
Здесь надлежит различать несколько случаев. Возможно, что
при рассмотрении дела суд встретится с обстоятельствами, изобли-
чающими подсудимого в совершении нового преступления, не свя-
занного с настоящим. Если это новое преступление таково, что по нем
необходимо производство предварительного следствия, суд обязан
новое обвинение из дела выделить и направить его на расследование.
Так же суд обязан поступить и в том случае, когда новое преступле-
ние связано с рассматриваемым этим судом преступлением, но влечет
за собой более тяжкую меру социальной защиты, чем настоящее пре
ступление. При этом, конечно, производство дела по рассматривае-
мому преступлению должно приостановиться. Если же новое обви-
нение не связано с тем, которое составляет содержание рассматривае-
мого дела, но угрожает более тяжелой мерой социальной защиты, то
настоящее дело слушанием не приостанавливается, а новое дело на-
правляется на расследование самостоятельно.
Если же новое обвинение не влечет за собой более серьезной меры
социальной защиты, и суд не признает необходимым производить
предварительное расследование, оно может быть присоединено
к рассматриваемому делу и может быть разрешено совместно с по-
следним.
Аналогично должен разрешаться и так-.., случай, когда вновь
открывшиеся на суде обстоятельства требуют изменения первона-
чальной квалификации, не осложняя в то же время дела более серьез-
ной мерой социальной защиты, чем это следовало при первоначаль-
ной квалификации. Препятствием к продолжению, в таком случае,
рассмотрения дела может служить лишь ходатайство какой-либо
из сторон о приостановлении дела и направлении его к доследо-
ванию.
Что касается направления к доследованию, то оно может иметь
место и по собственной инициативе суда, когда последний признает,
что дело недостаточно выяснено и что, путем дополнительного рас-
следования, могут быть собраны более полные и лучше освещающие
дело данные. Однако, направление к доследованию должно иметь
место лишь в том случае, когда на самом судебном следствии нельзя
восполнить пробелов предварительного следствия. В этом отношении,
закон особенно строго относится к направлению к доследованию
183
в губсудах, требуя здесь обязательной мотивировки таких поста-
новлений *).
Исправление
приговора.
Особого внимания заслуживает вопрос об ис-
правлении вкравшихся в судебный приговор оши-
бок. Нормальным средством исправления ошибок,
если они заключаются в нарушении форм судопроизводства, касаются
тех или иных фактов, квалификации преступления, рода и размера
меры социальной защиты, или влекут за собой явную несправедли-
вость приговора, является кассационное обжалование или порядок
надзора. Кассационный суд своей основной задачей имеет исправле-
ние судебных ошибок. Однако, могут встретиться случаи, когда
ошибка не касается ни форм судопроизводства, ни решения дела по
существу, а сводится к неправильному изложению внешних обстоя-
тельств или к простым неточностям (ошибка в возрасте, в имени, в со-
циальном или классовом положении обвиняемого, в исчислении срока
меры социальной защиты и т. п.).
Все такого рода неточности подлежат исправлению в порядке
ст. 461 УПК РСФСР судом, вынесшим данный приговор. Если же при-
говор приводится в исполнение в районе другого суда, то все исправле-
ния указанного характера производятся этим последним судом (губ-
судом или губтрибуналом) * 8). Исправление указанных выше ошибок,
как и разрешение других вопросов, вызвавших сомнение при испол-
нении приговора, производится в открытом судебном заседании, с уча-
стием прокурора, осужденного, гражданского истца, если таковой
участвовал в деле, и после доклада судьи и об'яснений сторон. Решения
суда во всех этих случаях фиксируются в так наз. определениях 3).
Особое место среди приговоров занимают так
наз. заочные приговоры, постановленные в отсут-
ствие подсудимого, когда это отсутствие допу-
скается по закону, т.-е. когда явка подсудимого в суд является необяза-
тельной (ст. 265 УПК РСФСР), кроме случаев, указанных в ст. 351
УПК (удаление подсудимого из зала суда, прямо выраженное согла-
сие подсудимого, уклонение от явки в суд и др.). Во всех иных
случаях отсутствие подсудимого не создает основания для заочного
приговора. Вынесению заочного приговора предшествует обычный
порядок разбирательства дела, но подсудимый, извещенный (не
позже 3 суток со дня вынесения приговора) о приговоре, вправе
в семидневный срок подать просьбу о новом рассмотрении дела, ука-
зав при этом причину неявки (ст. 352, ст. 353). Эта просьба под-
лежит рассмотрению в 3-дневный срок.
Если суд признает неявку уважительной, дело вновь назначается
к слушанию и идет обычным порядком (ст. 356). При признании неявки
Заочные при-
говоры.
’) Ст. 302; ст. 398. См. также гл. XXIII УПК РСФСР и гл. XXIII УПК
УССР—«Об изменении обвинения и о привлечении к суду новых лиц*.
’) В РСФСР из этого правила сделано исключение для приговоров У.-С.
Кол. Верхсуда: его приговоры исправляются только им самим (Пост, пленума
В. Суда 7 окт. 1924 г.).
’) Ст. 462 УПК РСФСР.
— 184 —
неуважительной дело новому рассмотрению не подлежит, но поста-
новление об этом может быть обжаловано вместе с обжалованием при-
говора в семидневный срок со дня получения извещения об оставлении
просьбы о пересмотре без удовлетворения. Если подсудимый не может
подать отзыва на заочный приговор, то за ним остается право на
кассацию (в 14-дневный срок).
Неявка осужденного в порядке заочного разбирательства к но-
вому рассмотрению дела служит основанием для оставления заоч-
ного приговора в силе, впредь до решения кассационной инстанции,
в случае обжалования х).
Изложенное выше характеризует собой общий
Особенности су- порядок рассмотрения уголовных дел как в народ-
допроизводства в ных СуДах так и в судах губернских (областных,
губ. и Вер. Су- окружных), Верховных и военных (военных три-
дах. буналах), хотя в отношении судов трех последних
категорий действуют эти правила с некоторыми изменениями 2). Пер-
вое изменение касается вопросов, связанных с участием в процессе
защиты. В губсудах, воентрибуналах и Верх. Судах вопрос о допу
щении защиты разрешается в распорядительных заседаниях—в за-
висимости от ряда обстоятельств: сложности дела и особого полити-
ческого или общественного интереса, представляемого им а). При
этом суд вправе не допустить к защите то или другое лицо, даже
формально имеющее право на выступление в качестве защитника,
если признает это лицо несоответствующим характеру дела. В отно-
шении предварительного следствия, особенности производства дел
в губсудах, трибуналах и Верхсудах сводятся к следующему.
Следствие производится народными следователями, старшими
следователями (при губсудах) или следователями по важнейшим де-
лам (при Верх. Судах).
Следователь вправе актам дознания придать силу актов предва-
рительного следствия, и следствия не производить, ограничившись
лишь выполнением некоторых действий (пред’явление обвинения,
допрос обвиняемого, составление обвинительного заключения). Про-
куратура, однако, может обязать следователя произвести следствие
полностью 4).
Деятельность старших следователей не связана пределами губ-
судов, но, как и деятельность следователей по важнейшим делам,
может осуществляться в любом месте всей территории Республики
или Союза (по делам подсудным Верх. Суду Союза) 6).
Однако, предварительное следствие по делам, подсудным губ-
судам, может производиться и народными следователями, если оно
было начато этими последними и если от прокуратуры не последо-
>) Ст.ст. 356—359 УПК РСФСР; ст.ст. ЗВВ—396 УПК УССР.
») Ст. 380, ст. 448 УПК РСФСР; ст. 413, ст. 455 УПК УССР.
») Ст. 381 УПК РСФСР; ст. 415 УПК УССР.
Ст. 385 УПК РСФСР; ст. 419 УПК УССР.
*) Ст. 386 УПК РСФСР; «Пол. о суд.» РСФСР —ст. 77; —Ст. 420 УПК
УССР и «Пол. о суд.» УССР—ст. 120.
— 185 —
вало распоряжения о передаче производства следствия старшему
следователю х).
Третья область вопросов, отмеченных некоторой особенностью
по сравнению с производством в народных судах, касается подгото-
вительных к судебному заседанию действий.
Предание суду и прекращение дел, подлежащих рассмотрению
в губсудах и Верх. Судах осуществляется через распорядительные
заседания, где определяется и список лиц, подлежащих вызову в су-
дебные заседания.
При определении того, кто из допрошенных на предварительном
следствии свидетелей подлежит вызову в суд, распорядительное за-
седание руководствуется одним соображением—насколько показания
этих свидетелей не вызывают сомнения в своей достоверности. Таких
свидетелей суд вправе вовсе в судебное заседание не вызывать. Но
свидетели, показания которых кажутся противоречивыми или запу-
танными, подлежат обязательному вызову * 2).
Что касается правил, регулирующих ход судебного заседания
в губернских и Верховных Судах, то здесь нужно отметить, что в це-
лом они ничем не отличаются от правил, регулирующих производство
в народных судах. Отклонение от этих правил состоит в том, что:
1) губсуды и Верхсуды не связаны при оглашении показаний, дан-
ных подсудимым или свидетелями на дознании или предварительном
следствии, никакими ограничениями 3); 2) приобщение новых доку-
ментов полностью зависит от усмотрения суда, при чем соответствую-
щие ходатайства сторон могут быть отклонены и немотивирован-
ными постановлениями 4 *); 3) губсуд вправе в любой момент допроса
свидетеля прекратить допрос, признав, что дело уже выяснено по-
казаниями других свидетелей6); 4) содержанием прений сторон могут
быть все документы и показания, независимо от их оглашения или не-
оглашения в судебном заседании®); 5) суд вправе постановить о не-
допущении прений, если признает дело достаточно выясненным ’).
Указанные выше особенности производства в губсудах и Верх-
судах, дающие большой простор судейской деятельности, об 'ясняются
характером этих судов, как судов исключительных, призванных
решать дела особого государственного или общественного значения.
По мере того как народные суды будут крепнуть и развиваться,
стесняющие их деятельность ограничения должны будут отпасть.
Одно из таких ограничений, существовавших в УПК РСФСР, заклю-
чавшееся в отсутствии у народного суда права читать при поста-
новке приговора неоглашавшиеся документы и рассматривать не-
») Ст. 387 УПК РСФСР, ст. 421 УПК УССР.
•) Ст.ст. 390 и 391 УПК РСФСР; ст.ст. 423 и 424 УПК УССР.
*) Эти ограничения—отсутствие подсудимого или свидетеля в судеб, засе-
дании, смерть подсудимого, запамятование, противоречивость показаний. См.
ст.ст. 294—297, 395 УПК РСФСР; ст. 428 УПК УССФ.
4) Эго толкование ст. 395 УПК РСФСР вызывает некоторые возражения.
») Ст. 394.
•) Ср. ст.ст. 305 и 396 УПК РСФСР; ст.ст. 309 и 429 УПК УССР.
’) Ст. 397 УПК РСФСР; ст. 429 УПК Укр.
— 186 —
пред'явленные сторонам вещественные доказательства, ныне уже от-
менено * *).
Несомненно, что и другие ограничения последует та же участь.
задачей
10. КАССАЦИОННОЕ ПРОИЗВОДСТВО.
Ппопепка cviefiii Процессуальные нормы имеют своей задачей
1 • л * обеспечить условия правильной работы судебных
дея лы о т . ОрГанов Сложность жизненных отношений настоя-
щего времени и характер государственности, требующей единства,
планомерности, дисциплинированности и подотчетности государствен-
ных органов, исключают возможность предоставления этих органов
самим себе.
Государство чрезвычайно заинтересовано в правильном функцио^
нировании этих органов вообще и судебных органов, затрагивающих
своей деятельностью наиболее жизненные и острые интересы населе-
ния, в особенности. Суд решает не только вопросы, связанные с судь-
бой отдельного человека или отдельных групп, но и вопросы, связан-
ные с судьбой всего класса, всего государства.
Вот почему судебная деятельность должна быть поставлена в еще
более твердые границы подконтрольности, чем деятельность какого-
либо иного государственного органа.
Неправильно постановленный судебный приговор—не есть при-
говор. Он не укрепляет авторитета государственной власти, а ослаб-
ляет его. Он дезорганизует и колеблет самое существо государствен-
ной деятельности и авторитет самого государства.
Судебный приговор должен, в виду такого своего значения, на
ходиться под внимательным наблюдением со стороны государства.
Государство должно иметь возможность проверить судебный приго-
вор и, в случае необходимости, исправить его.
Эта задача -проверки и исправления судебных приговоров—осу-
ществляется государством различными способами, сущность которых,
однако, сводится к одному—к пересмотру в том или ином об’еме ре-
шенного дела в целях утверждения, отмены или изменения первона-
чально постановленного приговора. Исторически сложившиеся формы
и способы этого пересмотра заключаются в так наз. апелляционном
и кассационном порядках рассмотрения дел, с одной стороны, и в по-
рядках надзора и возобновления дел, с другой.
а) А пеня ц ня Апелляционный порядок пересмотра судебных
решений, известный всем западно-европейским за-
конодательствам, состоит в рассмотрении дела высшим судебным
местом по существу так, как если бы дело рассматривалось впервые ’).
*) Ст. 318 УПК РСФСР, отмена по прод. 16 окт. 1924 г.
*) § 312 и сл. Strafprozessordnung, 1924; art. 172 -178, 199 Code d'in. cr.;
§ 280 и др. Die Osterreichlschen Strprges. 1926 г., см. также H e 1 i ё, Trait6 de I ’instr,
crim. §§ 570—578; Уст. Угол. Суд.—ст.ст. 145, 853; как общее правило, приго-
воры, постановленные с участием присяжных заседателей, не подлежат апелля-
ционному обжалованию.
— 187 —
Смысл апелляционного разбирательства состоит в предположе-
нии, что высшая судебная инстанция, имеющая в своем составе более
сведущих и опытных судей, лучше разберется в деле, чем судьи низ-
шей судебной инстанции 1).
Но такое рассуждение, если бы оно соответствовало истине,
должно было бы привести к выводу о необходимости лучше органи-
зовать именно эту низшую инстанцию, а не создавать апелляцион-
ный суд, повторяющий работу первого суда.
Но это и не соответствует истине, ибо апелляционный суд поста-
влен фактически в худшее, по сравнению с первой инстанцией, по-
ложение; он имеет дело с материалом устаревшим, большею частью
письменным, со свидетелями выдохшимися, многое за давностью
времени позабывшими, многое узнавшими от других свидетелей во
время первого разбирательства.
Во второй инстанции фигурируют обычно только заинтересо-
ванные свидетели—«приготовленные свидетели» (preparierte Zeugen,
по замечанию Штенглейна) *). По всем этим соображениям, в науке
высказываются все с большей настойчивостью возражения против
апелляционного порядка исправления приговоров, при чем среди
его противников можно назвать таких выдающихся юристов старой
школы, как Биндинг, Мамрот, Таганцев, Случевский и др.
В большинстве новых законодательств западно-европейских стран
начало апелляционного пересмотра уголовных дел весьма существенно
ограничено, но полный отказ от него, как явно нелепого и не дости-
гающего ни в какой мере целей единства и авторитетности судебных
приговоров, осуществлен лишь советским законодательством. К ка-
ким нелепостям приводит апелляция, видно из примера, приводимого
Розиным. Допустим, что суд первой инстанции вынес оправдательный
приговор двумя голосами против одного; апелляционный же суд—
такими же двумя голосами против одного—вынес обвинительный при-
говор. В сумме мы имеем три голоса за обвинение, три голоса за оправ-
дание. Приговор же будет обвинительный ’).
Спрашивается, где здесь логика? Нелепость апелляции столь
очевидна, что даже Щегловитовская комиссия по проекту новой ре-
дакции Уст. Уголовн. Судопроизводства в свое время признала, что
апелляционный порядок на практике неизбежно нарушает одно из
важнейших условий современного уголовного процесса—непосред-
ственность, ведет к возрождению отжившего свой век письменного,
безжизненного, формального судопроизводства, не обеспечивает пра-
вильного разрешения вопроса о вине и невиновности подсудимого
и не вызывается истинными потребностями правосудия 4).
б) Кассация Кассационный порядок пересмотра дел отли-
чается от апелляционного тем, что, во-первых, его
предметом являются только приговоры окончательные и, во-вторых,
*) Фойницкий. и. с. 11.
’) См. пит. Об'ясн. Записку, т. IV, 7.
’) См. Роаян, ц. с., 529.
*) Об’яснит. Записка, IV, 16.
— 188 —
в отношении лишь правильного применения материального и фор-
мального закона, но не в отношении самого существа дела. Касса
ционный порядок также известен всем современным законодатель-
ствам ’).
Кассационной инстанцией являются особые кассационные суды
(Cour de cassation во Франции, Revisionsgericht в Германии, ОЬег-
sten Gerichsthof в Австрии, в дореволюционной России—мировой с'езд,
уездный с'езд, Сенат), при чем в их задачи входит не только испра-
вление отдельных судебных приговоров, но и обеспечение единства
судебной политики.
Для рассмотрения дела в кассационном порядке необходима на-
личность таких нарушений закона—они называются кассационными
поводами,—которые делали бы невозможным признание приговора
правильным.
Возможны различные системы изложения этих кассационных по-
водов, как это и имеет место в различных законодательствах. Так,
напр., во французском процессуальном праве принята система ука-
зания кассационных поводов в самом законе. Здесь мы имеем ряд
статей, где прямо указывается, что содержащиеся в них предписания
должны быть исполнены под страхом признания приговора ничтож-
ным (й peine de nullit6) * 2). В статье же, определяющей кассационные
поводы, содержится лишь указание, что нарушение или неисполнение
каких-либо формальностей, которые предписываются кодексом под
страхом признания приговора ничтожным, дает основание к отмене
приговора и всего производства.
Кроме этих случаев, по французскому праву кассация возможна
и тогда, когда нарушена подсудность и когда судом было отказано
подсудимому или прокурору в удовлетворении ходатайства о разре-
шении воспользоваться каким-либо из прав, предоставленных сторо-
нам законом 3). Французское право знает также следующие случаи
кассирования приговора: 1) «в интересах закона, но не во вред оправ-
данному» (dans 1 'int6ret de la loi et sans prejudicier a la partie acquit-
tee- art. 409), 2) при неправильном назначении наказания и 3) при
освобождении от наказания на основании якобы отсутствия уголов-
ного закона, влекущего за собой наказание, тогда как, в действи-
тельности, такой закон существует 4).
По германскому процессу кассация возможна во всех случаях
нарушения закона, при чем нарушением закона считается неприме-
нение или неправильное применение подлежащих правовых норм 5).
Однако, независимо от этого общего указания германский Strafpro-
zessordnung содержит в себе перечень тех случаев, которые во всяком
*) §§ 333—358 Strafpr. 1924; art. 407 и др. Code d’instr, crim.; ст.ст 905—911
Уст. Уг. Суд., § 284 и сл. die Oster. Strafproz.
См., напр., art. 154, 155, 184 и др. Code d'instr, crim.
’) Art. 408 C. d’Instr. crim.
4) Art. 410 C. d’instr, crim.
») § 337 Strafproz., 1924.
— 189 —
Кассация по дей-
ствующему совет-
скому праву. Кас.
поводы.
случае являются нарушением закона и, следовательно, во всяком
случае дают основание для кассации J).
В русском дореволюционном праве была принята система так
наз. коренных правил, т.-е., как это было выражено большинством
Комиссии по составлению Устава Уголовного Судопроизводства
1863 г., была обозначена в законе только общая характеристика тех
существенных форм судопроизводства, нарушение которых должно
служить основанием кассации 2). Эта «общая характеристика» нашла
свое выражение в ст.ст. 174 и 912 У.У.С., знающих три случая
кассационной отмены приговоров: а) явное нарушение прямого смысла
закона и неправильное толкование его при определении преступного
действия и рода наказания; б) нарушение обрядов и фо^м судопроиз-
водства столь существенных, что несоблюдение их не дает возмож-
ности признать за приговором силу судебного решения; в) нарушение
пределов ведомства или власти (компетенции), предоставленной за-
коном судебному установлению.
По советскому, ныне действующему процес-
суальному праву основаниями (поводами) для от-
мены приговоров в кассационном 3) порядке явля-
ются: а) нарушения форм судопроизводства, по-
мешавшие всестороннему расследованию судом
дела или которые могли повлиять на вынесение правильного приговора;
б) нарушение или неправильное применение судом законов Союза
или союзной республики, если при этом была назначена иная мера
социальной защиты, чем та, какая должна была бы быть назначена
при правильном применении закона 4).
Законодательства отдельных республик особо указывают еще
следующие основания: а) недостаточность и неправильность пред-
варительного следствия, б) явную несправедливость приговора6).
Впрочем, эти два последние основания поглощаются двумя другими,
указанными в «Основах». z
1. Нарушения форм судопроизводства являются основанием
к отмене приговоров в кассационном порядке лишь в случае своей
существенности. Они должны быть таковы, чтобы суд оказался не
в состоянии всесторонне рассмотреть дело и постановить правиль-
ный приговор. Стеснив права сторон, лишив их возможности пред-
ставить суду необходимые по ходу дела доказательства, нарушив
гарантии правильного судебного разбирательства, обеспеченные пря-
мым требованием закона, суд допускает нарушения форм судопро-
изводства в смысле ст. 26 «Основ». Конкретизируя эти нарушения.
') § 338 Strafpr.; напр., неправильный состав суда, некомпетентность (на-
рушение предм. под.) суда.
’) Об’яск. записка, ц. в. IV, 47.
’) «Основы угол, судопр.» говорят о кассациейно-ревнз. порядке, о чем см.
дальше.
•)’ Ст. 26 «Основ».
») Ст. 413 УПК РСФСР: ст. 3S9 УПК УССР; ст. 402 УПК Аз. ССР ст.
412 УПК Гр. ССР.
190 —
республиканские законодательства указывают четыре случая обя-
зательной отмены приговоров: 1) при неправильном составе суда,
2) при непрекрашении дела, подлежащего прекращению в силу тре-
бования закона (ст*. 4 УПК РСФСР и УССР), 3) при рассмотрении
дела в отсутствие подсудимого, когда закон требует его присут-
ствия, и 4) при рассмотрении дела без защитника, когда присутствие
защитника по закону обязательно г).
Высказывается мнение, что эти четыре случая не исчерпывают
собой всех случаев обязательной отмены приговоров в кассационном
порядке 2). Нам кажется, что никаких оснований к признанию этого
перечня примерным нет. Нужно считать более правильным мнение,
что все остальные случаи влекут за собой обязательную отмену при-
говоров небезусловно, но лишЪ тогда, когда от этого зависело их
правильное вынесение.
2. Нарушение или неправильное применение законов, т.-е. зако-
нов материального, а не процессуального права, неправильное при-
менение которых охватывается понятием нарушения форм судопро-
изводства. Здесь мы встречаемся с чрезвычайным разнообразием
всякого рода случаев, затрудняющих возможность дать общую фор-
мулу. Но, с известным приближением к истине, эту формулу можно
дать в следующих словах.
Кассационным нарушением, влекущим за собой отмену приго-
вора, надлежит признать такое нарушение норм материального права,
которое выразилось: а) в неправильной квалификации состава пре-
ступного деяния, благодаря чему возникло сомнение в правильности
избранной судом меры социальной защиты. Напр., суд квалифици-
ровал преступное деяние по статье, по которой мера социальной за-
щиты может быть значительно выше избранной им. Возникает сомне-
ние, избрал бы суд эту меру защиты, если бы применил при правиль-
ной квалификации другую статью? 6) в неправильном применении
правил обшей части Угол. Кодексов, существенно повлиявшем на
установление меры социальной защиты: в) в неправильном приме-
нении всех иных, кроме уголовных, законов и постановлений прави-
тельств (союзного или республиканских), обусловившем ошибочное
назначение меры социальной зашиты; г) в применении законов,
не подлежащих применению за их отменой, и в тому подобных слу-
чаях.
Из рассмотрения всех этих случаев видно, что нарушение ма-
териальных норм становится кассационным нарушением лишь тогда,
когда, благодаря этому, отсутствует уверенность в безупречности
приговора, в смысле его соответствия обстоятельствам дела (фак-
тическая квалификация), с одной стороны, и интересам государства,
защищаемым той или иной нормой, закона (юридическая квалифика
ция), с другой.
*) Ст. 415 УПК РСФСР; ст. 261 УПК УССР; ст. 414 УПК Гр. ССР.
2) См., напр., комментарий к УПК РСФСР Карниикого и Строговича
стр. 299.
— 19! —
Нарушение норм материального права в смысле неправильной
квалификации деяния и, в зависимости от этого, неправильного на-
значения меры социальной защиты является кассационным наруше-
нием, требующим отмены или исправления приговора,—такова может
быть формулировка данного вопроса в наиболее общей его поста-
новке.
3. Явная несправедливость приговора— всегда служит основанием
к отмене приговора. Это случаи, когда по форме закон применен
правильно, но по существу его применение противоречит всему
нашему миропониманию, противоречит «социалистическому право-
сознанию». Хорошим примером такой явной несправедливости может
служить приговор: за растрату нескольких рублей—несколько лет
лишения свободы.
«УКК знает случай присуждения к 2 г. 6 м. лишения свободы
с поражением прав за растрату и подлог 4 р. 30 к.»,—читаем мы
в одном из «Инструкт. писем» УКК В. Суда РСФСР *).
Такой приговор не находит себе об’яснения с точки зрения ни
интересов пролетарского государства, ни социалистического право-
сознания. Он—явно несправедлив...
4. Недостаточность и неправильность проведенного следствия —
служат основанием к отмене приговора, если результатом этого яви-
лась очевидная дефективность следственного материала: не выяснен
ряд существенных обстоятельств, не разрешен ряд имеющихся в деле
противоречий, налицо противоречия в самом приговоре и т. д.
и т. д.
По одному делу УКК В. Суда РСФСР вынесла такое определение:
«В виду того, что следствие по настоящему делу проведено недоста-
точно, что обвинительное заключение составлено по материалам
опороченного дознания, произведенного агентом, отстраненным от
должности и преданным суду за избиение арестованных с целью
вынуждения сознания, что суд не проверил доказательств, указан-
ных подсудимыми в подтверждение своей невиновности, и не до-
просил свидетелей, указанных ими, на основании ст. 413 УПК
приговор по настоящему делу в целом отменить и таковое передать
на вторичное рассмотрение в тот же суд в ином составе присут-
ствия со стадии предварительного следствия» (определение № 28533
от 18 октября 1924 г., цит. по Комментарию к УПК РСФСР, составл.
Строговичем и Карницким).
Вот яркий пример неправильно проведенного следствия, исклю-
чающего возможность оставления судебного приговора в силе 2).
Во всех указанных выше случаях кассационный суд вправе или
вовсе отменить приговор и передать дело на новое рассмотрение или,
не передавая дела на новое рассмотрение, внести в приговор необхо-
димые изменения. Единственное ограничение сводится к воспреще-
О приговорах явко-несправедливых см. интересное «Инструктивное
письмо» УКК В. Суда РСФСР 1926 г. Ns 1, в частности, по применению ст. 113 УК.
’) Ст. 414 УПК РСФСР; ст. 360 УПК УССР.
192
Ровнзповво - кас-
сационный поря-
док в советском
суде.
нию повышать меру социальной защиты, с одной стороны, и пони-
жать ее ниже предела, установленного в законе, с другой *).
В случае необходимости понизить наказание ниже низшего пре-!
дела, установленного в законе, кас. колл. Верх. Суда должна войти
с соответствующим представлением в Президиум ЦИК * 2).
Из рассмотрения кассационных оснований
можно сделать некоторые выводы о самой природе
советского кассационного производства.
Наше право не знает кассации в чистом виде,
т.-е. такой кассации, когда суд оценивает приго-
вор с точки зрения одних формальных нарушений и в пределах
лишь'поводов, указанных в кассационной жалобе.
«Наш кассационный контроль,—справедливо говорит по этому
поводу т. Крыленко,—не есть чисто кассационный контроль»...
«Наше право,—как говорил на V с’езде деятелей советской юсти-
тот же т. Крыленко,—об'явило войну сухому формализму чистой
кассации»... 3).
Отказ от «сухого формализма чистой кассации» заключается
в том, что наше процессуальное право разрешает удовлетворение
кассационных жалоб и по иным, чем указано в жалобах, поводам 4 *),
создавая, таким образом, ревизионно-кассационный порядок рассмо-
трения решенных дел. Оно допускает отмену в порядке надзора (через
кассац. суды) и вовсе необжалованных приговоров и даже приго-
воров, уже вошедших в законную силу 6).
Оно допускает отмену приговоров по явной несправедливости,
когда назначенное судом наказание хотя и «не выходит за законные
пределы, но по размеру своему резко не соответствует содеянному» •),—
принцип, явно противоречащий формальному взгляду на кассацию
и приближающий кассационное рассмотрение к рассмотрению по
существу. Выраженный в этом правиле принцип «не-чистой» кассации
находит свое выражение и в ст. 414 УПК РСФСР (ст. 360 УПК
УССР), допускающей оценку кассационным судом фактических об
стоятельств дела с точки зрения их выясненности на предваритель-
ном или судебном следствии.
Наконец, наше право разрешает подачу дополнительной кас-
сационной жалобы ’), которая может быть заявлена во всякий момент
процесса до заслушания заключения прокурора и может содержать
в себе указания на все обстоятельства, требующие отмены или изме-
*) Ст. 419-а УПК РСФСР. Эта статья сравнительно новая (введена 2 сессией
ВЦИК XI созыва), даст Губсуду по УКО права В. Суда по УКК.
*) Ст. 437 УПК РСФСР.
’) См. тезисы докладов т. Крыленко на V с’езде: «Губерн. суд и ближайшие
мероприятия в сфере его деятельности» и «Вопросы судебного надзора».
4) Ст. 27 «Основ»: «Кассационные инстанции при рассмотрении дел не свя-
заны поводами, указанными в кассационной жалобе».
*) Ст. 28 «Основ»; ст.ст. 427 и др. УПК РСФСР.
*) Ст. 417 УПК РСФСР; ст. 363 УПК УССР.
») Ст. 410, примем., УПК РСФСР; ст. 356, прим., УПК УССР.
— 193 —
нения приговора, хотя бы эти обстоятельства и не были указаны
в основной жалобе ').
. , По действующему советскому праву РСФСР
Движение кассац. кассационными инстанциями являются: 1) уголов-
дел. но-кассационные отделения губсудов (окрсудов),
2) Главсуды (отдел. В. С.) в автономных республиках и 3) угол.-
кассационная Коллегия Верх. Суда Республики 2).
Кассационные жалобы (подаваемые осужденными) или касса-
ционные протесты (подаваемые прокуратурой) рассматриваются в от-
крытом судебном заседании, при чем в губсудах (и соответствующих
им в других, кроме РСФСР, республиках судебных органах) к слу-
шанию дела должны быть вызваны стороны; в Верховн. Судах
стороны не вызываются, но, если они явились, допускаются к уча-
стию в заседании. После доклада дела одним из судей слово предо-
ставляется стороне, принесшей жалобу или протест, затем выслу-
шиваются заключение прокурора и последнее слово подсудимого или
его защитника. Рассмотрение дела и вынесение определения 3) произво-
дятся применительно к правилам, установленным для народных судов.
Из сказанного явствует, что рассмотрение дела в кассационном
порядке возможно лишь при наличии кассационных жалоб или
протестов. Кассац. жалобами или протестами наз. жалобы на при-
говоры нар. и губ. судов по поводу формального нарушения прав и
интересов данной стороны. Они не могут касаться существа приго-
вора. Все остальные жалобы именуются частными жалобами (ст. 349).
Представляет интерес вопрос о пределах рассмотрения дела при
наличии нескольких подсудимых, если приговор обжалован лишь
некоторыми или опротестован лишь в отношении некоторых из них.
Ст. 411 УПК РСФСР (ст. 357 УПК УССР) ограничивает эти пре-
делы лишь той частью приговора, которая касается осужденных,
подавших жалобу. Однако: I) если приговор подлежит отмене,
вследствие неправильного состава суда; рассмотрения дела без за-
щитника, когда участие последнего обязательно; непрекрашения
дела, подлежащего обязательно прекращению; рассмотрения дела без
подсудимого, когда это не допускается по закону 4), 2) если во время
совещания и постановки приговора в совещательной комнате нахо-
дились посторонние лица а), 3) в случае осуждения за деяния, не
содержащие в себе состава преступления8), приговор отменяется пол-
ностью в отношении всех подсудимых (осужденных), в том числе и тех.
в отношении которых приговор не был обжалован или опротестован.
*) Contra см. Нехамкина, Карниикого, Строговича (Коммент., 286—287).
2) В УССР—окружи, суды и Верх. Суд.; в БССР—Высший Суд и его суп.
кассацией, сессия и Верх. Суд.; в Аз. ССР—окр. суды и Верх. Суд., в Гр.
ССР—обл. суды и В. С.
’ ) Решения кассационных судов называются ♦определениями*—п. 10 ст. 23
УПК РСФСР и соотв. ст.ст. УПК др. Республик.
* ) Ст.ст. 411, 415, 422 УПК РСФСР; ст. 368 УПК УССР. Ст. 422 тексту
ально говорит лишь о случае, указанном в п. 1, ст. 415.
• ) Ст. 317 УПК РСФСР.
• ) Ст. 418 УПК РСФСР.
Курс уголовного процесса.
13
— 194 —
Рассмотрев дело в кассационном порядке, суд может: 1) утвердить
приговор, 2) изменить приговор, 3) отменить приговор и передать
дело на новое рассмотрение и 4) отменить приговор и дело производ-
ством прекратить.
1. Утвердить приговор суд должен в случае признания отсут-
ствия в деле таких нарушений, которые, согласно закона, делают
приговор ничтожным. Даже в случае рассмотрения судом неподсуд-
ного ему дела, приговор может быть оставлен в силе, если кассацион-
ный суд признает приговор соответствующим обстоятельствам дела
и не превышающим компетенцию суда1).
2. Изменить приговор кассационный суд может в случае не-
правильного применения закона к установленным по делу обстоя-
тельствам или явного несоответствия с деянием осужденного меры
соцзащиты, установленной судом 2). Об этом мы говорили выше.
3. Отменить и передать на новое рассмотрение кассационный
суд обязан во всех остальных случаях, если смягчение или сокра-
щение наказания не является обязательным в силу применения
амнистии. В этом последнем случае кассационный суд применяет
амнистию без передачи на новое рассмотрение 3).
4. Прекратить дело производством кассационный суд обязан
в том случае, когда этого не сделал суд, вынесший приговор, нару-
шив тем самым требования закона о прекращении дела * *).
Определения губсудов по касс, отделению должны быть доста-
точно мотивированными. В них должно быть указано, какие именно
статьи закона нарушены, в чем именно выразилось это нарушение
и почему оно признано существенным 6), а также с какой стадии
должно начаться новое производство, если дело передается на новое
производство.
Определения касс, суда обязательны для суда, рассматривающего
дело вторично, при чем вновь назначенная мера социальной защиты
может быть выше первоначально назначенной лишь в случае отмены
приговора не по жалобе осужденного в). Спорным является вопрос
о повышении меры социальной защиты, в случае отмены первона-
чального приговора не по мотивам, приведенным в жалобе осужден-
ного, и не по мотивам кассационного протеста (если таковой был
заявлен), а вследствие мотивов, продиктованных суду ревизионным
осмотром дела.
И в этом случае мера социальной защиты при вторичном разби-
рательстве дела не может быть повышена 7).
*) Ст. 419 УПК РСФСР: ст. 365 УПК УССР.
«) Ст. 419-а УПК РСФСР.
’) Ст. 420 УПК РСФСР: ст. 366 УПК УССР.
<) Ст. 418 УПК РСФСР; ст. 364 УПК УССР.
») Ст. 421 УПК РСФСР; ст. 367 УПК УССР.
•) Ст.ст. 423, 424 УПК РСФСР; ст. 370 УПК УССР.
’) Это вытекает из прямого указания ст. 26 «Основ», допускающей повы-
шение меры социальной зашиты лишь при опротестовании приговора прокура-
турой.
195 -
Постановленный при вторичном рассмотрении дела приговор
может быть вновь обжалован на общем основании.
Кассационное производство в Верховн. Судах совершается по
тем же правилам, что и в губернских судах *).
Рассмотрению кассац. коллегий Верховного Суда подлежат при-
говоры губсудов; приговоры же В. трибуналов рассматриваются
воен, колегией В. Суда СССР (ст. 29 «Пол.» 20 авг. 1926 г.).
Кассационные жалобы подлежат рассмотрению, если они при-
несены в сроки, установленные для этого в законе. При пропуске
срока жалобы возвращаются жалобщику; поданные же своевременно
направляются: народ, судом в кас. отдел, губсуда — в 3-дневный
срок, Губсудом—в уг.-кас. коллегию Верх. Суда—в суточный срок
(ст.ст. 344 . 401 УПК Р.).
Сроки обжалования—на приговоры народн, судов—14 суток со
дня вынесения приговора; на приговоры губсудов и военн. трибуна-
лов—трое суток (72 ч.) с момента провозглашения приговора (для
прокур. протеста) и с момента вручения копии приговора (для жало-
бы осужденного; ст.ст. 346, 400 УПК Р.).
В случае пропуска срока по уважительной причине, он может
быть восстановлен по ходатайству жалобщика, признанному распо-
рядительным заседанием суда подлежащим удовлетворению. Опре-
деления уг.-кас. отделов губсудов и уг.-кассац. коллегий Верх.
Судов могут быть опротестованы соответственно через пленумы
губсудов и Верхсудов, но порядок опротестования для тех и других
инстанций установлен различный.
Право опротестования определений уг.-касс. коллегий В. Суда
принадлежит: 1) председателю В. Суда, 2) Прокурору Республики,
3) председательствовавшему в заседании УКК, вынесшей определе-
ние, если он остался при особом мнении и 4) прокурору, участвовав-
шему в деле s). УКК вправе выносить и дополнительные определения,
содержащие в себе указания на допущенные судом нарушения 3).
Таков кассационный порядок движения дел в нормальной, обы-
денной обстановке. В условиях же исключительного положения
вещей (при об'явлении данной местности на военном положении или
при наличности боевой обстановки) в этот порядок вносятся весьма
существенные, в некоторых отношениях, коррективы.
При наличии в данной местности военного положения, губсудам
предоставлено право, в случаях присуждения к высшей мере со-
циальной зашиты—расстрелу, входить в губисполкомы с предста-
влением о непропуске кассационной жалобы, если таковая была
осужденным подана. Как для такого представления со стороны губ-
судов, так и для разрешения этого вопроса—для губисполкомов
установлены сроки, в 24 часа каждый. При разрешении вопроса о не-
пропуске кассационной жалобы, губисполком отнюдь не должен
входить в рассмотрение дела по существу, подвергая какой-либо
’) Ст. 436 УПК РСФСР и соответ, статьи Кодексов др. республик.
’) Ст. 438 УПК РСФСР,
’) Ст. 439 УПК,
13*
196 -
проверке судебный приговор. Он разрешает возбужденный губсудом
вопрос исключительно с точки зрения «опасности и распространен
ности данной категории преступных деяний в данной местности
и необходимости принятия экстренных мер к их искоренению» (ст. 406
УПК РСФСР). Столь широкое право губисполкомам предоставляется
каждый раз по особому постановлению ВЦИК 'а, при чем в этом поста-
новлении должен быть указан и срок действия таких полномочий.
Что касается В. Трибуналов, то с изданиеем «Полож.» 20 авг.
1926 г., вопрос о кассационном производстве рисуется в следующем
виде:
I. Приговоры В. Тр., действующих в местностях, об'явленных
на воен, положении на театре военных действий, кассацион. обжа-
лованию не подлежат. Они могут подлежать исправлению (изме-
нению, отмене) лишь в порядке надзора (ст. 30);
2. Приговоры В. Тр. в таких же местностях, но не на театре
военных действий, могут быть обжалованы, при чем В. Тр. предо-
ставлено право входить в Рев. Военный Совет или к командую-
щему войсковым соединением данной местности с представлением
о непропуске кассан. жалобы, если осужденный был приговорен
к расстрелу (ст. 31).
Подача кассационной жалобы приостанавливает исполнение
приговора (ст. 31 «Основ»; ст. 402 УПК РСФСР).
При вынесении приговора, присуждающего к расстрелу, губ- •
суды (ст. 442 УПК Р.) и В. Трибуналы (ст. 36 «Пол.» 20/VIII
1926 года) обязаны, независимо от подачи или неподачи кассацион-
ных протеста или жалобы, немедленно телеграфно известить о со-
стоявшемся приговоре, первые — В. Суд Республики, вторые —
Председателя Воен. Кол. В. С. СССР и ст. помощника прокурора
В. С. СССР по Воен. Кол. *) с указанием ряда сведений, точно
обозначенных в указалных выше статьях закона.
В таких случаях приговор может быть приведен в исполнение
только при неполучении в течение 72 часов извещения от В. С.,
Воен. Коллегии, Президиума ЦИК’а СССР или соотв. Республики
о приостановлении приговора (ст. 442; ст. 37 «Пол.»).
Частные жалобы и производство по ним. Кроме кассационных
жалоб могут быть подаваемы еще и так называемые частные жалобы.
Так именуются жалобы на определения и постановления народных
и губернских судов, не содержащие в себе разрешения дела по су-
ществу. Частные жалобы на постановления и определения нарсудов
рассматриваются в судебном заседании губернского суда, но без вы-
зова сторон. Однако, явившись в заседание по собственной инициа-
тиве, стороны допускаются к даче об’яснений.
Частные жалобы на определения губернских судов рассматри-
ваются самими же губернскими судами, но в распорядительном за-
седании (по касс, отделению).
’) В местностях, об'явленных на военном положении на театре военных
действий, и Рев. Воен. Совет или командующего (ст. 36 ук. выше „Полож.“),
197
Рассмотрение частных жалоб начинается докладом члена суда,
после чего об'яснения дает сторона, принесшая жалобу, и противная
сторона, если таковые присутствуют в заседании. Рассмотрев жалобу,
суд либо оставляет ее без последствий, либо отменяет определение
или постановление, на которое принесена была жалоба ').
II. Производство в порядке надзора.
На кассац. суды (УКО и УКК), а также на
Отличие произвол- пленарНые заседания Верховных Судов Союза и
ства в порядке союзных республик возлагается также производ-
нздзора от кас- ств0 дел в так называемом порядке надзора.
сац. производства. Этот ПОрЯДОК производства весьма существен-
но отличается от порядка кассационного рассмотрения дел.
Кассационный порядок применяется в отношении решенных дел
и имеет своим предметом рассмотрение и оценку вынесенных судом
приговоров. Порядок надзора—порядок ревизионного осмотра про-
изводства судебных дел, независимо от стадии, в какой это произ-
водство находится и независимо от каких бы то ни было процес-
суальных сроков.
Право судебных мест на рассмотрение дел в порядке надзора
установлено «Основами угол, судопроизводства» (ст.ст. 28 и 29), По-
ложением о Верх. Суде СССР (ст. 2, разд. «Б». «а» и «6»; ст. 8:
ст. 16; ст. 22—см. декр. ЦИК СССР от 23 ноября 1923 г.), «Наказом
В. С. СССР» (С. 3., 1924, № 25, ст.ст. 28 33) и законодатель-
ными актами союзных республик (напр., УПК РСФСР).
Право надзора в отношении судебных дел
осуществляется:
I. Верховным Судом СССР, которому в лице
Осуществление
права надзора.
пленума принадлежит право: 1) рассмотрения и отмены приговоров,
решений и определений своих коллегий, специальных присутствий
В. С. и иных союзных органов, имеющих судебные функции (напр.,
Высшая Арбитражная Комиссия2).
2) Рассмотрения и опротестования перед Президиумом ЦИК’а
постановлений, решений и приговоров Верховн. Судов республик,
если они противоречат общесоюзному законодательству или нару-
шают интересы других республик.
Право истребования дел в порядке надзора и направление их на
рассмотрение пленарного заседания В. Суда Союза принадлежит
ЦИК, его Президиуму, прокурору Верх. Суда Союза, прокурорам
союзных республик и ОГПУ 3). Направление же в пленум В. Суда
Союза в порядке надзора дел, решенных коллегиями В. Суда Союза,
принадлежит лишь прокурору В. Суда или его заместителю (ст. 22
«Полож.»).
') От. 405. ст.ст. 431-433 УПК РСФСР.
Специальн. присутствия В. С. СССР образуются по постановлениям
Президиума ЦИК Союза для рассмотрения отдельных дел (ст 12 «Под.о).
’) Ст. 47 Конституции СССР.
— 198 —
II. Верховн. Судами республик х). Истребование в порядке над-
зора «любого дела из производства любого суда Республики» при-
надлежит председателю В. Суда, его заместителю, прокурору и его
помощнику при Верх. Суде 2). Истребованное в этом порядке дело
поступает к прокурору Верх. Суда. Если прокурор Верх. Суда не
усмотрит в деле никаких нарушений закона, то он докладывает дело
председателю В. Суда и, при его согласии на то, производство в по-
рядке надзора прекращается. При разногласии с председателем,
а также если прокурор усмотрит в деле существенные нарушения,
дело иде. в кассац. коллегию В. Суда с заключением прокурора.
Кассколлегия рассматривает целой дает ему дальнейшее направление:
а) или направляет в соответствующий суд с надлежащим указанием.
6) или, если дело было уже закончено и судом был вынесен приго-
вор, изменяет или отменяет приговор или передает дело на новое
рассмотрение (ст. 441). В автоном. Республиках право надзора
осуществляют Главсуды (ст. 165 «Пол. и суд.») и Прокуратура
(ст. 175 «Пол. о суд.»).
III. Губернскими (окружными) судами. Истребование дел в по-
рядке надзора принадлежит также председателям губсудов (окр.
судов) и губернским (окружнным, областным) прокурорам 3).
Это их право распространяется на все дела, находящиеся в произ-
водстве любого суда губернии (округа, области) и в любой стадии
их производства. Однако, суд не может истребовать дело в по-
рядке надзора от следователя, ибо надзор здесь осуществляется
только прокуратурой. Участковым (уездным, районным) прокурорам
принадлежит то же право в отношении дел нар. судов их участка.
В отношении дел военных трибуналов, право истребования их
в порядке надзора принадлежит председателю и прокурору В. С.
СССР, председателю Воен. К. В. С. СССР и ст. пом. прокурора при
этой коллегии (ст. 33 «Пол.» 20/VIII 26 г.).
Дела, находящиеся в следственном производстве, могут быть
истребованы лишь прокурорским надзором 4). Истребование дел в по-
рядке надзора не ограничено сроками 6).
Производство в порядке надзора в губсуде проще, чем в Верх.
Суде. Здесь, при необнаружении в производстве существенных наруше-
ний, лицо, истребовавшее дело, вп раве само возвратить дело обратно
в суд и тем самым производство в порядке надзора прекратить * *).
При наличии же существенных нарушений дело направляется
или в кассац. отд. губсуда (если дело нар. суда) или в пленум губ-
суда (если дело губсуда). По рассмотрении дела в касс. отд. или пле-
*) См. «Полож. о суд.» РСФСР—ст. 179, ч. 2; «Пол. о суд.« УССР—ст. 81,
ч. 2; также УПК.
») Ст. 440 УПК УССР.
’) Ст. 427 УПК РСФСР; ст. 373 УПК УССР.—«Пол. о суд.» РСФСР,
ст. ст. 68, 144.
•) Прим. 2 к ст. 427 УПК РСФСР.
‘) Ст. 430 УПК РСФСР.; ст. 374 УПК УССР.
•) Ст. 428 УПК РСФСР. В УССР—анологично производству в В. С.
— 199 —
пуме, оно направляется согласно вынесенному постановлению и с над-
лежащими указаниями. Несколько иной порядок при истребовании в
порядке надзора дел после вступления приговора в законную силу.
Здесь возможны три случая: 1) дело нарсуда решено и не
обжаловано. Председ. губсуда или губпрокурор и участ. помпро-
курора через губпрокурора вносят дело в касс, отделение губсуда,
которое и решает вопрос об отмене приговора в порядке надзора;
2) дело нарсуда решено, обжаловано в кассац. порядке и имеется
определение кассац. отделения. Вопрос об отмене в порядке надзора
вносится в пленум губсуда, который и разрешает вопрос оконча-
чательно. В Верховн. же Суд посылается копия постановления пле-
нума. Если пленум не согласится с прокурором, то все дело пере-
носится в УКК Верх. Суда и там получает свое разрешение; 3) дело
губсуда решено в угол, отделении губсуда. В порядке надзора
вносится в УКК В. Суда, при чем председатель может внести его на
предварительное рассмотрение в пленум*).
Производство в порядке надзора служит крупным коррективом
к нашему кассационному производству Пользуясь этим порядком
производства, высшие судебные инстанции получают возможность
оказывать решительное влияние на суды, находящиеся под их наблю-
дением, вплоть до постановления по существу новых приговоров 2).
Это последнее обстоятельство создает практику, едва ли соответ-
ствующую основным принципам советского судопроизводства,—прак-
тику перевершения дела по существу на основании одного бумажного
производства. Вот почему необходимо подчеркнуть, что пересмотр
дел в порядке надзора должен осуществляться с большой осторож-
ностью, при чем пересмотр делапо существу с постановлением новых
приговоров должен рассматриваться, как явление совершенно исклю-
чительное.
12. Исполнение приговоров.
Приговор завершает собой работу суда. Исполнение приговора—
акт внесудебного характера, входящий в компетенцию администра-
тивных органов, руководствующихся при этом особыми правилами,
выходящими за пределы УПК—ов3).
Эти правила устанавливаются в порядке республиканского зако-
нодательства, в общесоюзном же порядке действует несколько основ-
ных положений, определяющих лишь принципиальное направление
вопроса об исполнении приговоров.
Так, «Основы судоустройства» посвящают этому вопросу ст. 19,
указывающую, что «все приговоры, решения, определения и судеб-
ные приказы всех судебных учреждений Союза ССР, союзных и авто-
*) Ст. 429 УПК РСФСР.
*) См. Комментарий к УПК т.т. Строговича и Карницкого, где приведены
красноречивые примеры этого (стр. 335).
’) Исполнение приговоров, писал Эли, относится к области администра-
тивного права и выходит за пределы уголовно-процессуального права, хак та-
кового (TraiU de I'instr. crim. 1869. т. Ill, § 761. 5431).
— 200 —
номных Республик... подлежат приведению в исполнение всеми
судебными, следственными и административными органами, в пре-
делах их компетенции, по всей территории Союза».
Точно также «Основы уголовного судопроизводства» говорят об
исполнении приговоров в ст. 32. В этих же «Основах» содержится
указание на то, что надзор за исполнением приговоров принадлежит
прокуратуре (ст. 31).
Все остальные правила, регулирующие деятельность отдельных
органов по приведению приговоров в исполнение, содержатся в ко-
дексах и постановлениях отдельных республик, действующих в по-
рядке своего внутреннего законодательства.
Сводя эти правила, в общем и целом отличающиеся единообра-
зием, к основным положениям, можно сказать следующее: 1) опра-
вдательный приговор или приговор, освобождающий подсудимого от
наказания, приводится в исполнение немедленно (ст. 31 «Основ»,
ст. 340, ст. 454 УПК РСФСР., ст. 469 УПК УССР, ст. 442 УПК
Аз. ССР); 2) обвинительный приговор приводится в исполнение
лишь по вступлении его в законную силу (там же); 3) приговор
исполняется по распоряжению суда, его постановившего, путем
сообщения местам заключения, милиции и другим органам копии при-
говора (ст. 455 УПК РСФСР, ст. 470 УПК УССР, ст. 443 УПК
Аз. ССР); 4) в известных, указанных в законе, случаях допускается
отсрочка в исполнении приговора; 5) при исполнении приговора
возможно применение условно-досрочного освобождения, осуществляе-
мого особым порядком, на основании правил, издаваемых в порядке
республиканского законодательства.
Из всех выше перечисленных положений необходимо раньше
всего остановиться на одном—на положении, говорящем о вступле-
нии приговора в законную силу.
На вопрос о том, когда приговор признается вступившим в за-
конную силу, дает ответ ст. 31 «Основ», определяющая этот момент
двояким образом: если на приговор первой инстанции не было при-
несено жалобы, то этот приговор признается вступившим в законную
силу с истечением срока, установленного для обжалования; если же
жалоба была принесена, то таким моментом является день оставле-
ния жалобы без последствий.
Обращаясь к срокам, в которые жалоба должна быть принесена,
согласно законодательств союзных республик, мы видим следую-
щее. Срок обжалования приговоров народных судов установлен, как
общее правило, в 14 суток со дня вынесения приговора, срок обжа-
лования приговоров губсудов (и соответствующих им инстанций
в др., кроме РСФСР, республиках) установлен в 72 часа с момента
провозглашения приговора (для прокуратуры) или с момента вруче-
ния осужденному копии приговора (для подсудимого), при чем копия
должна быть вручена в течение 24 часов с момента провозглашения
приговора ’).
’«ГстТ346 УПК РСФСР, ст. 350 УПК УССР,—ст. 400 УПК РСФСР,
ст. 433 УПК УССР (не 72. а 48 часов).
— 201
Говоря о сроках, надо иметь в виду и правила исчисления этих
сроков.
Сроки исчисляются по УПК отдельных республик часами,
сутками и месяцами. При исчислении срока сутками, срок оканчи-
вается в 12 час. ночи последних суток или моментом окончания
занятий в камере судьи или следователя, но не раньше 4 часов дня
последних суток. День и час, которыми начинается течение срока,
в расчет не принимаются 1).
При исчислении сроков месяцами, срок оканчивается соответ-
ствующим числом последнего месяца или последним днем этого ме-
сяца, если он не имеет соответствующего числа. Праздник никогда
не оканчивает срока—окончание переносится на первый рабочий
день, следующий за праздником ’).
Подача жалобы и заявления, подача которого регулируется
сроками, возможна как непосредственно в данное учреждение (суду,
прокурору, следователю), так и при помощи почты, при чем срок не
считается пропущенным, если сдача жалобы или заявления на почту
произошла до истечения срока. Доказательством этого последнего
обстоятельства может служить или почтовая расписка или дата поч-
тового штемпеля.
Приговор о лишении ордена Красного Знамени вступает в силу
и приводится в исполнение лишь по его утверждении в этой части
ЦИК'ом соответствующей республики (прим, к ст. 454 УПК РСФСР,
к ст. 469 УПК УССР и др.).
Вторым вопросом, представляющим интерес, является вопрос об
отсрочках исполнения приговоров. По действующему советскому праву
отсрочки исполнения приговоров могут быть предоставлены: 1) при
болезни осужденного, препятствующей отбыванию наказания,—до
его выздоровления, 2) при беременности осужденной—на 2 месяца
после родов, 3) когда немедленное отбытие наказания может по-
влечь за собой особо тяжкие последствия для осужденного или его
семьи (напр., вследствие тяжкой болезни, стихийного бедствия
и т. п.) 3).
Во всех этих случаях отсрочка предоставляется судом по хода-
тайству заинтересованного лица или прокурора. Психическая бо-
лезнь осужденного, помешенного в лечебницу, не прерывает срока
заключения и поэтому «в счет» отсрочки не входит.
Наконец, особый интерес представляет вопрос об условно-до-
срочном освобождении.
Против условно-досрочного освобождения в старой теории права
выдвигались разнообразные возражения. Жизнь, однако, заставила
отказаться от отрицательного отношения к этому институту, посте-
пенно завоевавшему себе определенное место в законодательствах
’) Ст.ст. 82—34 УПК РСФСР, ст.ст. 87—89 УПК УССР.
Ъ Ст.ст. 85- 86 УПК РСФСР, ст.стЛ90 -91 УПК УССР.
’) Ст. 456 УПК РСФСР, ст. 471 УПК УССР.
— 202 —
даже самых консервативных государств ’). За условно-досрочное
освобождение говорит, главным образом, то соображение, что са-
мые сроки заключения, устанавливаемые приговорами судов, носят
весьма условный и относительный характер. Нельзя, конечно, спо-
рить против утверждения, что суду не дано с безошибочностью
определять, в течение какого именно срока данный суб'ект будет
представлять собой какую-либо угрозу для общества, в течение ка-
кого именно срока он будет оставаться социально-опасным. Инсти-
тут условно-досрочного освобождения, несомненно, противоречит
такому праву, которое основывает свое «право наказания» на стре-
млении удовлетворить чувство мести, успокоить «общественную
совесть» и т. д., и т. п. Наоборот, советскому праву, чуждому
всякой мести, всякой «справедливости» и всякой, вообще, «идеоло-
гии», институт условно-досрочного освобождения свойственен в
полной мере.
Этот институт находит свое полное оправдание в признании от
носительности значения судебного приговора,способного подверг
нуться серьезным изменениям, в смысле срока его действия, рода
и характера самой меры социальной защиты и т. п., в зависимости
от ряда тех или других обстоятельств.
Условно-досрочное освобождение позволяет преодолеть ту фор-
мальную сторону судопроизводства, которая находит свое выражение
в застывшем, окаменевшем судебном приговоре. Оно представляет
собой прекрасное воспитательное средство, полностью оправдываясь
интересами государственной и общественной экономии человеческих
сил, живого человеческого материала.
Было бы, разумеется, ничем не оправдываемым расточительством
и нелепостью держать в каменном мешке человека, переставшего
представлять собой какую-либо опасность для общества или для
наиболее важных благ, защищаемых в данное время и в данных усло-
виях, держать в силу голого принципа—«res judicata pro veritate
habetur» («судебный приговор—истина»).
Советское процессуальное, как и материальное, право стоит на
почве, ничего общего не имеющей с такой формальной постановкой
вопроса. Поэтому в практике наших судов так привился и действует
с таким успехом институт условно-досрочного освобождения.
Право суда на условно-досрочное освобождение регулируется как
в порядке общесоюзного, так и республиканского законодательств.
В общесоюзном законодательстве этому вопросу посвящен раздел
IV «Основных начал уголовного законодательства Союза ССР и союз-
ных республик», где говорится о том, что представляет собой этот
институт, к кому он может быть применен, какие последствия про-
истекают из факта его применения при повторном совершении пре-
ступления.
’) Напр., так называемая ирландская система заключения, согласно ко-
торой администрации мест заключения предоставлено право сокращения сроков
наказания.
— 203 —
Условно-досрочное освобождение, согласно «Основа, выражается
в освобождении от дальнейшего отбывания установленной судом
меры социальной зашиты или в замене одной меры защиты другой,
более мягкой, и осуществляется тем же судом, который вынес приго-
вор, или судом того района, где содержится осужденный (ст. 38, ч.
2). Применяется условно-досрочное освобождение к тем, кто присужден
к срочным мерам соц. защиты и обнаружил исправление (ст. 38, ч. I).
В случае совершения условно-досрочно освобожденным в течение
неотбытого срока приговора нового, не менее тяжкого преступления,
неотбытая часть приговора (срока) присоединяется к новой мере
социальной защиты, при чем при определении в качестве меры со-
циальной защиты лишения свободы, таковое не может превышать
10 лет (ст. 39).
Порядок и условия применения условно-досрочного освобожде-
ния определяются законодательством союзных республик, при чем
до 1924 г. применение этого освобождения целиком оставалось в ру-
ках судов, вынесших приговор *). В настоящее время этот порядок
в РСФСР существенно изменен, что находится в прямой связи с издан-
ным в 1924 г. Исправит.-Трудовым Кодексом (С. У. № 86, ст. 870),
согласно которого условно-досрочное освобождение заключенных
и отбывающих принудительные работы без содержания под стражей
во всех случаях, кроме тяжкой болезни осужденного, было передано
в руки так наз. распределительных комиссий 2).
Однако, в других республиках (напр., в УССР) и после введе-
ния в действие Испр.-Тр. Кодекса (в УССР -23 окт. 1925 г.—С. У.
№ 94—95, ст.ст. 523, 524) положение вещей в этом вопросе осталось
прежним: условно-досрочное освобождение продолжает оставаться
в руках судов, распределительные же комиссии могут лишь воз-
буждать ходатайства об отмене или замене лишения свободы в от-
ношении тех трудящихся, для которых, по их мнению, могут быть
применены другие, более льготные меры исправительно-трудового
воздействия 3).
В РСФСР условно-досрочное освобождение осталось в компе-
тенции судов только в одном случае: в случае тяжкой неизлечимой
или душевной болезни осужденного (ст. 458 УПК). Распред, комис-
сии, однако, связаны известными условиями при применении условно-
досрочного освобождения. Это: 1) наличность данных, свидетель-
ствующих об исправлении осужденного, и 2) истечение части срока
меры социальной защиты, избранной судебным приговором ‘).
’) Ст.ст. 52—55 УК РСФСР, ст. 458 УПК РСФСР старой редакции; ст.ст. 52,
53, 55. 56 УК УССР; ст. 473 УПК УССР.
’) Распределительные комиссии состоят из губ. инспектора мест заклю-
чения, члена губ. (окр.) суда, представителя губ. РКИ, члена губпрофсовета,
члена комитета помощи содержащимся в местах заключения и освобождаемым
из них. Круг ведения Р. К-иЙ см. в Испр.-Труд. Кодексах (РСФСР—ст.ст. 16—
17, в УССР—ст.ст. 21. 24).
•) Ст. 21, п. 4 ИТК УССР.
*) Эти же условия действуют в подобных случаях и в отношении судов.
— 204 —
Эта часть срока в РСФСР определена в виде половины всего срока
меры социальной зашиты (ст. 458), в УССР—в виде одной трети
(ст. 473), в АССР- в виде также, как и в РСФСР, не менее половины
срока (ст. 446), в БССР—также в виде половины срока.
При исчислении этой половины или трети, необходимых для при-
менения условно-досрочного освобождения, принимается во внима-
ние срок, первоначально назначенный судебным приговором до зачета
предварительного заключения. Следовательно, если кто-либо был
приговорен к 10 годам лишения свободы, пробыв в предварительном
заключении два года, то половина необходимого для применения
условно-досрочного освобождения срока будет равна пяти годам.
Но срок предварительного заключения подлежит обязательному за-
чету в эти пять лет и, таким образом, при данных условиях вопрос
о применении условно-досрочного освобождения можно будет воз-
будить по истечении трех лет с момента вынесения приговора.
Если срок меры социальной зашиты сокращен по амнистии или
помилованию, то условно-досрочное освобождение может иметь место
по отбытии не менее половины (в РСФСР и др. республиках) или
трети (в УССР) срока, при чем этот срок должен быть исчислен
после сокращения меры социальной защиты по амнистии или поми-
лованию.
Рассмотрение вопроса о применении условно-досрочного освобо-
ждения в случаях, когда это входит в компетенцию суда, происходит
в судебном заседании с вызовом прокурора, осужденного и лиц или
представителей учреждений, возбудивших вопрос о досрочном осво-
бождении. В этом заседании обязательно присутствие и предста-
вителя распредкомиссии, дающего свое заключение. Обжалование
определений суда об отказе в досрочном освобождении не допускается.
Обжалование же определений об удовлетворении ходатайств о до-
срочном освобождении допускается, при чем инициатива обжалова-
ния может исходить только от прокуратуры. Прокуратуре же
принадлежит право протеста по отношению к решениям о досрочном
освобождении распределительных комиссий (см. прим. 1 к ст. 16
НТК РСФСР).
Для рассмотрения судом ходатайств о досрочном освобождении
установлен месячный срок.
Ha-ряду с условно-досрочным освобождением наше право знает
и институт продления сроков меры социальной защиты, поскольку
таковые выражаются в лишении свободы, хотя этот институт суще-
ствует в нашем праве в далеко неразвитом виде. Продление сроков
заключения допускается по законодательству РСФСР и УССР в от
ношении лишь заключенных несовершеннолетних, не обнаруживших
достаточного исправления к концу срока установленной судебным
приговором меры социальной защиты (ст. 16, п. 3 НТК РСФСР,
ст. 21, п. 3 НТК УССР).
Право продления, в таких случаях, сроков заключения принад-
лежит только суду. Распределительным же Комиссиям принадлежит
лишь право возбуждения перед судом соответствующих ходатайств.
Идея, лежащая в основе права продления сроков меры социаль
ной защиты, первоначально установленной судом, очень близка
к идее так называемых неопределенных приговоров, в защиту кото-
рой высказывается ряд видных представителей старого права (Кар-
пентер, Гилль, Гамель, Гарофало, против—Принс, Лист, Фойницкий,
Таганцев).
Одним из существеннейших возражений против системы неопре-
деленных приговоров выдвигается указание на некомпетентность
администрации мест лишения свободы решать такие сложные во-
просы, как вопрос о продлении срока наказания, т.-е. постановлять
по существу дела дополнительный приговор. Нужно, действительно,
иметь в виду, что предоставление такого права тюремной админи-
страции нашего дореволюционного или, в большинстве случаев,
европейско-американского типа,—типа так наз. тюремщиков, суще-
ственнейшим образом ухудшило бы дело. Конкретная историческая
обстановка, в условиях которой необходимо решать вопрос о неопре-
деленных приговорах, не должна ни на минуту упускаться из виду.
Этот вопрос решается целиком в зависимости от общего и основного
направления всей уголовной политики. Там, где в основе этой поли-
тики лежит принцип «успокоения общественной совести назначением
соответствующей кары» (Таганцев), там система неопределенных при-
говоров должна встретить и встречает на самом деле решительные
возражения.
Нельзя, однако, не отметить противоречия, в которое впадают
противники этой системы, допускающие одновременно применение
досрочного освобождения. В самом деле, если можно сокращать сроки
наказания, то почему нельзя их удлинять? Различные ответы—то
положительный, то отрицательный—на эти вопросы свидетельствуют
о полной беспринципности отвечающих.
С другой стороны, чем доказано, что дирекция исправительно-
трудовых учреждений, где таковые существуют и где таковые, как,
напр., в СССР, представляют собой всю систему пенитенциарного
дела, хуже разберется в личности осужденного, в его индивидуаль-
ных качествах и наклонностях, чем судья, наблюдающий преступника
в течение нескольких дней, чаще—даже нескольких часов и минут
судебного разбирательства?
Можно утверждать, что недостаточное знакомство суда с лич-
ностью подсудимого сплошь и рядом является причиной приговора,
не соответствующего или не в достаточной степени соответствующего
всему его социальному значению. Вот почему система неопределен-
ных приговоров должна служить могущественным средством факти-
ческого корректирования приговоров, средством наполнения судеб-
ного приговора тем содержанием, которое должно ответить всему
индивидуальному складу характера преступника и всему социальному
значению преступления.
Система неопределенных приговоров стоит в резком противоречии
с той общеуголовной политикой, которая опирается на возмездие,
которая ищет в мере социальной защиты не средство защиты общества
206 —
от преступления, а средство наказания преступника. Она противоре-
чит той системе наказаний, господствующей в большинстве стран
старого и нового света, которая, по счастливому выражению одного
юриста, самое наказание превращает в преступление ,).
Но система неопределенных приговоров целиком и полностью
укладывается в рамки советской пенитенциарной, как и всей уго-
ловной политики. Она вполне отвечает требованиям советской испра-
вительно-трудовой системы, стремящейся путем ряда соответствующих
мероприятий «приспособить преступные элементы к условиям тру-
дового свободного общежития» *).
Сущность этих мероприятий должна состоять, как об этом прямо
говорится в ИТК РСФСР и УССР, в укреплении в лицах, совер-
шивших преступление, тех черт характера и навыков, которые могут
удержать их от дальнейших преступлений 3).
Такая задача может быть осуществлена лишь в том случае, когда
во главе исправительно-трудового учреждения будет стоять высоко
квалифицированная администрация, когда, в частности, начальни-
ком учреждения будет лицо, обладающее всеми необходимыми для
этого качествами,—педагог, врач, судья.
В самом деле, режим в исправительно-трудовых учреждениях
должен быть таков, чтобы, как об этом говорится в ст. 50 ИТК
РСФСР или в ст. 49 ИТК УССР, заключенные, в зависимости от их
характера, их свойств и продолжительности их пребывания в том
или ином исправительно-трудовом учреждении, могли в большей
или меньшей степени проявлять свою самодеятельность и трудовую
инициативу. Заключенные должны проходить школу своего вос-
питания—исправления по особой, так наз. прогрессивной системе.
применение которой требует особой подготовки руководителей, особых
навыков и уменья в деле распознавания индивидуальных наклон-
ностей осужденных, с учетом целого комплекса очень сложцдлх
обстоятельств (напр., мотивов, поводов или причин преступления,—
ст. 4 ИТК РСФСР, ст. 7 ИТК УССР).
Перед лицом такой задачи, роль начальника исправительно-тру-
дового учреждения поднимается на громадную высоту. Это одно
говорит уже за то, что нет и не может быть, при правильной поста-
новке исправительно-трудового дела, никакой опасности в передаче
дела регулирования сроков заключения в руки самих исправительно-
трудовых учреждений.
В этом направлении и должна пойти реформа пенитенциарного
дела, темп движения которой, однако, находится в тесной связи
с условиями общеполитического и, особенно, экономического ха-
рактера.
’) Гольденвейзер. Преступление, как наказание, и наказание, как пре-
ступление.
’) Ст. I ИТК УССР.
’) Ст. 3 обоих Кодексов.
207
13. Возобновление дел.
В главе, посвященной исполнению приговоров, мы уже гово-
рили о том значении, которое принадлежит им, как велению закона,
подлежащего беспрекословному исполнению. Вступивший в закон-
ную силу приговор суда сам становится законом. Факты и обстоя-
тельства, им установленные, не подлежат никакому сомнению и счи-
таются абсолютно бесспорными. Также бесспорным и несомненным
считается и самый приговор в целом. Вот почему приговор уголов-
ного суда имеет значение бесспорного доказательства по тому во-
просу, которого он касается, и, в частности, по вопросу о том, имело
место или нет данное преступление и совершено ли оно именно этим
подсудимым или нет. Такое же бесспорное значение имеет для уго-
ловного суда и решение гражданского суда, устанавливающее факт
того или другого события или деяния ’)•
В этом смысле о судебном приговоре можно сказать словами
старой римской формулы—res judicata pro veritate accipitur—судеб-
ное решение принимается за истину...
Однако, есть обстоятельства, способные поколебать силу судеб-
ного приговора, хотя бы вошедшего уже в законную силу, поставить
под сомнение правильность его вынесения и позволить подвергнуть
его пересмотру.
Когда так происходит в отношении приговора, вступившего
в законную силу, процесс говорит о так называемом возобновлении
дела.
Обстоятельства, могущие вызвать необходимость в таком возоб-
новлении дела, сводятся к: 1) установлению подложности доказа-
тельств, на которых в свое время суд основал свой приговор,
2) к установлению преступных злоупотреблений судей, участвовав-
ших в вынесении приговора, в связи с этим приговором, и 3) к уста-
новлению факта невиновности осужденного или установлению винов
ности в ином преступлении, чем то, за которое он был осужден.
Если одно из этих обстоятельств, своевременно суду неизвестных,
обнаружилось после того, как приговор вошел в законную силу, дело
должно быть обязательно возобновлено и пересмотрено по существу 2).
Такое возобновление дела должно иметь место независимо от
характера приговора—будет ли приговор обвинительный или опра-
вдательный: наличность указанных выше обстоятельств или хотя бы
одного из них является достаточным основанием к возобновлению
дела. Однако, оправдательные приговоры могут быть пересмотрены
лишь по ходатайству прокуратуры в течение года со дня обнару
жения обстоятельств, обусловливающих пересмотр, поскольку они
не относятся к подложности доказательств и преступным действиям
судей, и во всяком случае не позже того срока со дня вступления
приговора в законную силу, который установлен в качестве дав-
ности, погашающей преследование за данное преступление.
*) Ст.ст. 12, 13 УПК РСФСР.
Ъ Ст. 373 УПК РСФСР.
— 208 —
Для того, чтобы эти обстоятельства могли послужить основанием
возобновления дела, необходимо иметь судебный приговор, которым
эти обстоятельства были бы подтверждены, при чем приговор должен
вступить в законную силу 1).
Обстоятельства, могущие послужить основан, возобновления дел.
следующие—это лжесвидетельство, подлог, злоупотребления судей и т.п.
Порядок возобновления дел по вновь открывшимся обстоятель-
ствам несложен: заинтересованные лица и учреждения, которым
стали известны указанные выше обстоятельства, должны подать со-
ответствующее заявление прокурору, который производит лично или
через органы дознания или следствия расследование этих обстоя
тельств и, в случае их подтверждения, направляет дело в суд для
рассмотрения по существу. В зависимости от того, какой приговор
будет судом вынесен по этому новому делу, прокурор или прекра
щает дело (при оправдательном приговоре) или передает все дело
в УКК Верхсуда для разрешения вопроса о возобновлении дела (при
обвинительном приговоре). Если Верховный Суд отменит первона-
чально постановленный приговор, дело переходит в суд по подсуд-
ности и разрешается в общем порядке2).
14. Гражданский иск в уголовном суде.
Как мы видели выше, задачей уголовного суда является уста-
новление факта преступления и совершения его обвиняемым, с од-
ной стороны, и избрание той или иной меры социальной защиты по
отношению к нему—с другой. В задачи уголовного суда совершенно
не входит удовлетворение частных интересов потерпевшего от пре-
ступления, удовлетворение его чувства мести, его желания видеть
преступника наказанным, преступление—отомщенным. Уголовный
суд преследует свои собственные цели—цели защиты общественного
правопорядка, зашиты общественного интереса. Даже охраняя ин-
дивидуальные блага—жизнь, здоровье, имущество отдельных лиц,—
суд руководствуется своими собственными'Интересами, как пред-
ставитель общества, как орган государственной власти, никогда не
смея спуститься до уровня интересов отдельных лйц'иЬи учреждений.
В этом смысле уголовный суд есть величайшее общественное слу-
жение.
Его основная функция—охрана общественного, публичного ин-
тереса, осуществляемая путем уголовного преследования, путем
пред’явления так называемого уголовного или публичного иска8).
Основным содержанием уголовного процесса является поэтому
обоснование этого уголовного иска, проверка правильности его
пред’явления. Поэтому все построение уголовного процесса, как это
мы видели выше, исходит из идеи публичного, общественного начала.
«) Ст. 375 УПК РСФСР. См. также ст.ст. 378—337 УПК УССР.
а> Ст. ст. 378—379 УПК РСФСР.
’) См., напр., Тальберг. Гражд. иск. в угол, суде—Случевский, Учебн. рус.
угол, процесса.
— 209 —
Однако, преступление порождает последствия и иного порядка.
Нарушая общественный правопорядок, оно нарушает и индивиду-
альные блага, иногда чрезвычайно существенным образом, причи-
няя не только нравственные страдания, но и нанося прямой матери-
альный вред и убытки.
От преступления могут пострадать не только те, против кото-
рых оно было непосредственно направлено, но и ряд лиц, тесно свя-
занных с жертвой этого преступления. Так. напр., в случае убийства
отца, после которого осталась семья, бывшая на его иждивении, по-
терпевшими от преступления будут все нетрудоспособные члены
этой семьи. Преступление причиняет не только моральные страда-
ния, но и материальные, и государство не может не учесть этого и не
позаботиться о возможности возмещения этого материального вреда.
Предоставляя судебную защиту и этому интересу, носящему по и
сравнению с первым частный характер, государство предоставляет
потерпевшим от преступления лицам избирать один из двух путей
гражданский суд или уголовный суд. Гражданское право знает осо-
бый вид обязательств, возникающих именно из факта совершения
преступления, являющегося, таким образом, основанием для иско-
вого производства в гражданском суде
Но законодательство громадного большинства стран допускает
пред’явление гражданского иска об убытках, причиненных преступ-
ным деянием, и в порядке уголовного разбирательства.
В таком случае в уголовном процессе соединяются два иска (уго-
ловный и гражданский), и самый процесс называется соединенным
процессом (Adhasionprozess).
Соединенный процесс представляет собой много своеобразия и
до сих пор вызывает самую разнообразную и противоречивую оценку,
при чем вызывает сомнение и самый вопрос о допустимости соедине-
ния в одном процессе гражданского и уголовного исков.
Против такого соединения высказывается много соображений,
сущность которых сводится к указанию на создаваемую таким соеди
нением громоздкость и медлительность движения дела, на неизбеж-
ное отягощение положения обвиняемого, вынужденного защищаться
против двух и, может быть, более противников, на создаваемое таким
образом неравенство сторон, на неизбежное внесение в процесс, бла-
годаря участию в нем в качестве стороны потерпевшего, излишней II
страстности, суб'ективности, предвзятости.
Каждое из этих возражений, как справедливо отметил по этому
поводу Тальберг, направляется не столько против допущения гра-
жданского иска в уголовном суде, сколько против той или иной кон-
кретной формы этого допущения в положительном законодательстве.
Нет сомнения, однако, что вызываемые соединенным процессом недо-
статки и неудобства могут быть устранены при правильной его
организации. В частности, наиболее серьезный недостаток, создавае-
мый участием в уголовном процессе, в качестве стороны, потерпев-
*) Ст.ст. 403—411 Град ж. Код. РСФСР.
Курс уголовного процесса. 14
210
шего, вносящего, конечно, много суб'ективности и предвзятости
в рассмотрение дела, может быть устранен такой организацией су-
дебной власти, таким дисциплинированием и воспитанием судей-
ского чувства и разума, при которых пристрастие потерпевшего-свиде-
теля будет совершенно парализовано спокойным, критическим отно-
шением суда к разбираемым им фактам.
Не надо к тому же забывать, что свойство вносить страстность,
предбятость, личные настроения в изложение тех или иных обстоя-
тельств, интересующих суд, является весьма распространенным и
присушим не только потерпевшим, но и другим участникам процесса.
Вот почему суд всегда должен находиться в состоянии полного бодр-
ствования, не позволяя никому усыплять своего внимания. В неко-
торых случаях сам закон приходит в этом отношении на помощь
судье, предупреждая его о необходимости проявлять особую осто-
рожность к тем или иным показаниям. Так, напр., во французском
уголовно-процессуальном праве существует статья закона, прямо
обязывающая предупреждать суд, что выслушиваемые им об'яснения
даются свидетелем-доносителем (denonciateur) 1). Должностные лица
обязанные доносить о совершившихся преступлениях по долгу своей
службы, доносителями, однако, не считаются *).
Становиться же на точку зрения полного отказа от свидетель-
ских показаний заинтересованных по тем или иным мотивам лиц,
значило бы отказываться от очень ценных и, в некоторых случаях,
может быть, единственных свидетельских материалов, которые могут
быть сообщены суду этими лицами.
Вот почему соображения государственно-политического характера
вызывают решительные возражения против только что указанных
доводов, выдвигаемых противниками соединенного процесса.
В защиту соединенного процесса говорят раньше всего сообра-
жения чисто практического порядка. Присоединением гражданского
иска к уголовному иску достигается несомненное упрощение тяжбы,
быстрота, экономия сил и средств, лучшая возможность наиболее
полно и широко охватить сущность дела во всем его об'еме. Пусть
потерпевший суб’ективен, пристрастен, но в его взволнованных и
страстных словах суд лучше почувствует ужас совершившегося, чем
из сухого и безжизненного протокольного описания обвинительного
заключения!
Соединенный процесс избавляет от необходимости дважды про-
делывать по существу одну и ту же работу, хотя и под разными углами
зрения.
Вот что говорит по этому поводу один из старых французских
процессуалистов: «Интерес потерпевшего (de la partie plaignante,
жалобщика) и интерес общественный требуют этого соединения. До-
казательства причинения вреда, как и доказательства совершения
преступления, почерпаются из одного и того же источника. Зачем же
*) Art. 323 Code d’instr, crimin.
*) Постановление Chambre crimin. de la Cour de cassation 20 марта 1891 г.
211
создавать два отдельных, следующих один за другим процесса? При
соединение гражданского истца (de la partie civile) дает публичному
обвинению (1'action publique) новый импульс, еще большую энер-
гию. Почему же общество должно лишаться этого полезного его со-
действия? Ведь преступление и причиненный этим преступлением
вред—это один и тот же факт, но только в двух различных видах,
с двумя различными результатами. Зачем же ослаблять расследова-
ние, отделяя их друг от друга и расщепляя общее основание? Зачем,
кроме того, возлагать на гражданский суд задачу, которую гораздо
легче и скорее может разрешить уголовный суд?*1).
Французский юрист безусловно прав. Пока существует право на
возмещение вреда, причиненного преступлением, осуществляемое пу-
тем пред’явления гражданского иска, до тех пор было бы ничем не-
оправдываемым расточительством сил устранять из уголовного суда
рассмотрение этого иска. Вот почему совершенно правильно посту-
пает громадное большинство стран, знающих соединенный процесс,
как одну из форм судопроизводства 2).
Русский дореволюционный процесс также знал соединенный про-
цесс, принявший у нас свою окончательную форму под сильным влия-
нием французского права, где система соединенного процесса достигла
наиболее полной разработки 3).
Ныне действующий уголовный процесс также стоит на почве
допущения гражданского иска в уголовном суде, хотя одновременно
оставляя за потерпевшим право искать возмещения полученного от
преступления ущерба и в порядке гражданского судопроизводства 4).
Переходя к непосредственному рассмотрению нашего положи-
тельного по этому вопросу законодательства, надлежит остановиться
на некоторых вопросах обще-принципиального значения.
Таковы следующие вопросы: 1) при каких условиях возможно
вообще пред’явление в уголовном суде гражданского иска, 2) что
может служить предметом (об’ектом) этого иска, 3) кто может пред'я-
вить такой иск (кто является суб’ектом права на иск), 4) каково пра-
вовое положение гражданского истца в уголовном процессе, 5) ка-
ковы юридические последствия пред'явления, удовлетворения и
отклонения гражданского иска в уголовном суде, 6) каково взаимоот-
*) F. Н 6 1 i е, Traiti de I’instr, crimin.. Ill, $ 169, p. 489.
•) Исключение представляет общегерманское право, не знающее соединен-
ного процесса в чистом виде. Strafprozessord. 22. III. 1924 (см. 403—406)
знает институт бусы (Busse) — вознаграждения, носящего характер штрафа, при-
суждаемого по требованию потерпевшего, вступающего в процесс при его возбу-
ждении в порядке публичного обвинения, в качестве „побочного жалобщика”
(Neben Kleger).
*) О француз, соединенном процессе см. H61ie, ц. с.; Garraud, ц. с.; Sourdat.
Trait6 de la rdsponsabilitd 1, § 33 и сл., Code d'instruct, crim., art. 1—3 и др.
«) Ст. 10 Гр.-Пр. Код. РСФСР: ст.ст. 14—18 УПК РСФСР. Исключение
представляет судопроизводство в военных трибуналах, где пред'явление гра-
жданских исков не допускается. Однако, воен, трибуналы вправе в соответ-
ствующих случаях принять меры обеспечения будущего гражданского иска
(ст. 389 УПК РСФСР).
14*
— 212 —
ношение, существующее в процессе между уголовным и граждан-
ским исками.
1. Основным условием, делающим возможным пред'явление гра-
жданского иска в уголовном суде, является единство оснований обоих
исков и тождество лица, к которому пред’являются оба иска. Так,
если кто-либо обвиняется в убийстве, возможно пред’явление к нему
гражданского иска в связи с совершенным им убийством, а не какой-
нибудь кражей, каким-нибудь мошенничеством и т. п. С другой сто-
роны, пред’явление гражданского иска к кому-либо в уголовном
суде возможно лишь тогда, когда это же самое лицо обвиняется
в уголовном преступлении. Это условие является совершенно бес-
спорным и не требующим детального обоснования.
Вторым условием является наличность уже пред'явленного к от
ветчину уголовного обвинения. Если уголовное обвинение не пред’-
явлено, или пред’явленное—прекращено производством за отсут-
ствием в нем состава преступления, за недостаточностью улик и по
т. п. основаниям, гражданский иск не может рассматриваться в по-
рядке уголовного судопроизводства и должен быть перенесен для
рассмотрения по существу в гражданский суд.
Третьим условием является время пред’явления гражданского
иска. Он может быть пред'явлен, согласно господствующего в про-
цессуальном праве принципа, в любой момент процесса, но не позже
открытия судебного следствия.
В нашем действующем праве мы находим все эти три условия.
Ст. 14 УПК РСФСР (тоже УПК УССР) разрешает пред'явление
гражданского иска в уголовном суде потерпевшему, понесшему вред
и убытки от преступления, лишь тогда, когда о нем уже произво-
дится дело в уголовном суде. Согласно этой статье, такой иск подле-
жит рассмотрению совместно с уголовным делом, содержанием ко-
торого является именно данное преступление.
Второе условие находит свое выражение в ст.ст. 327 и 328 УПК
РСФСР (ст.ст. 331 и 332 УПК УССР), где содержится правило,
согласно которому при оправдании подсудимого, за отсутствием
в его деянии состава уголовного преступления, гражданский иск
оставляется без рассмотрения, при чем за потерпевшим остается
право пред'явления своего иска в гражданском порядке.
Третье условие нашло в нашем процессуальном праве свое вы-
ражение в ст. 15 УПК РСФСР, которая ограничивает срок пред'яв-
ления гражданского иска в уголовном суде моментом начатия судеб-
ного следствия. Однако, если этот срок был пропущен, но затем дело
слушанием было отложено, право потерпевшего на пред’явление
гражданского иска в уголовном суде восстанавливается х).
2. Вторым вопросом, чрезвычайно спорного характера, является
вопрос о том, что может служить предметом иска. При рассмотрении
законодательства разных стран, мы встречаемся с достаточно неопре-
деленным термином «вред и убытки» (см. ст.ст. 1625, 1636, 1643 и др.
*) Ст. 15 УПК РСФСР.
— 213 —
Ул. о нак. русского дореволюционного права; art. 1 и др. Code
d’instr, cr.,—dommages»; ст. 14 УПК РСФСР, ст. 403 Гр. Код.
РСФСР и др.).
Если слово «убытки» и не может вызывать сомнения, ибо убытки
могут быть только материального характера, то слово «вред» спо-
собно вызвать величайшие разногласия. И, действительно, что озна-
чает это слово «вред»? Есть ли это всякий вред, в чем бы он ни выра-
жался, или же под вредом надлежит в конце-концов разуметь те же
материального характера убытки? На этот вопрос теория не дает
единодушного ответа. Для примера сошлемся на мнения нескольких
видных старых процессуалистов. Уже не раз цитированный мною
Эли говорит, что всякое требование, которое не имеет своим содер-
жанием «оценимого блага», является недействительным (inadmis-
sible), что не может быть и речи о вреде воображаемом или таком,
который затрагивал бы личные вкусы, ощущения, привычки.—
«Нужно, -говорит Эли,—чтобы вред, который порождает право на
иск, был серьезным и оценимым (serieux et apprSciable)» 1). Наоборот,
другой юрист Сурда (Sourdat) держится иного взгляда.—«Вред ма-
териальный, денежно-оценимый вовсе не является единственным ос-
нованием для гражданского иска. Достаточно для этого и мораль-
ного интереса (1 * *int6r6t moral). «Точно также думает и Гарро,
утверждающий, что по французскому праву понятие «dommages»
(убытки) одинаково относится как к имущественному, так и к «мо-
ральному» вреду 2).
И в русской литературе мнения по этому вопросу также разде-
лились. Делится в этом вопросе и практика. В нашем положитель-
ном праве не содержится никаких указаний на этот счет, но практика
и общий смысл нашего законодательства не допускают сомнения
в том, что по советскому праву основанием для вознаграждения в по-
рядке гражданского иска могут быть вред и убытки лишь материаль-
ного характера. Это с совершенной очевидностью следует, как из
соответствующих статей Гражд. Кодекса РСФСР и др. республик
(см. ст.ст. 403—415), так и из анализа соответствующих статей УПК
РСФСР и др. Республик (ст.ст. 327—330 УПК РСФСР, ст.ст. 331—334
УПК УССР. См. также Инструктивное письмо Верхсуда РСФСР № 2).
Представляется совершенно невозможным принимать к судеб-
ному производству иск, цена которого определялась бы моральным
вредом, т.-е. вредом, носящим вовсе не материальный, не подлежа-
щий никакой обоснованной оценке характер. В истории уголовного
процесса известен случай, когда по делу об изнасиловании девушки
цена иска была определена потерпевшим—отцом этой девушки—
в пять рублей для «надписи на могиле его дочери» 3). Вот интересный
*) НёИе.ТгаИё de 1 ’instr, crim., Брюс., 1865, 742—743. Впрочем, Эли не выдер-
живает этой точки зрения и допускает, что источником гражданского иска может
быть и «'моральный ущерб* (напр., за оскорбление чести).
*) Garraud. Trait6 th6oret. et prat, d’instr, crim., 1907, § XVII.
•) Пример взят из статьи Тальберга. Гражданский иск в уголовном суде,
Универ. Известия, Киев. 1888 г. № 2.
214 —
образчик того, как расширительное понимание природы граждан-
ского иска приводит к тому, что иск этот превращается в средство
для достижения иных целей.
Нет никакого сомнения, что в вышеприведенном случае потер-
певший не искал действительного возмещения понесенного им
ущерба, но стремился к удовлетворению своего чувства мести к со-
вершившему преступление, желал использовать судебный процесс
в целях удовлетворения чувства мстительности... Но не дело госу-
дарства поощрять такие, хотя и вполне естественные, устремления
отдельных лиц, потерпевших от преступлений.
Таким образом, мы полагаем, что предметом гражданского иска,
вообще, и в уголовном суде, в частности, может быть только такой
вред, который носит материальный характер, могущий подвергнуться
оценке и быть выраженным в об’ективных формах.
Это — одно из основных требований, которое должно быть
пред’явлено судом к гражданскому иску. Указанное выше Инструк-
тивное письмо Верхсуда РСФСР № 2 так прямо и говорит: «Суд
должен точно выяснить, какие именно невыгодные материальные
последствия для потерпевшего соединяются с совершением престу-
пления...» г).
Но разрешением вопроса о природе гражданского иска в смысле
его материальной сущности еще не разрешаются другие, связанные
с этой природой, вопросы. Так, остается еще невыясненным вопрос
о самом понятии материального вреда: обнимается ли этим понятием
вред, выражающийся в уничтожении каких-либо реальных ценностей,
или же и вред, заключающийся в потере возможности в будущем из-
влекать из этих ценностей какую-либо реальную выгоду? Другими
словами, вознаграждение за вред должно ли состоять в восстановле-
нии прежнего положения вещей или же и в возмещении тех убытков,
которые уже наступили или могут впоследствии наступить, вслед-
ствие совершенного преступления?
Советское законодательство, устанавливая право на возмещение
причиненного преступлением вреда, установило два способа этого
возмещения—путем восстановления прежнего состояния и путем воз-
мещения убытков, если такое восстановление невозможно 2).
Восстановление прежнего состояния заключается преимуществен-
но в возвращении потерпевшему отнятых у него предметов или
вещей (напр., в случаях кражи, грабежа, мошенничества) или пре-
кращения неправомерно совершающегося явления (напр., снос не-
правильно возведенных построек, уничтожения каких-либо доку-
ментов путем признания их потерявшими силу).
Потерпевший от преступления может пред’явить иск о возврате
ему предметов, из’ятых у него путем преступления, независимо от
того, являются ли эти предметы вещественными доказательствами
’) «Ежен. Сов. Юст.*, № 31. 1925 г.
2) Ст. 410 Гражд. Код. РСФСР.
215
или нет. Если эти предметы не являются вещественными показатель
ствами, то суд возвращает их владельцам даже при отсутствии гра-
жданского иска. В противном случае, они выдаются в порядке раз-
решения гражданского иска или в порядке, установленном для
разрешения вопроса о судьбе вещественных доказательств при
вынесении приговора.
Что же касается возмещения за вред, то в это понятие должно
входить как возмещение стоимости потерянной вследствие престу-
пления вещи (damnum emergens=Bpen происшедший), так и воз-
мещение всего того ущерба, который получился для потерпевшего
от преступления, вследствие потери материальных выгод, связан-
ных с обладанием данным предметом (lucrum cessans=потерянная
выгода)х). В последнем случае на обязанности потерпевшего лежит
доказательство этих потерь, как и доказательство того, что они на-
ходятся в непосредственной причинной связи с совершившимся
преступлением. В этом случае потерпевший должен доказать и тот
факт, что эти ожидаемые им выгоды являются совершенно реаль-
ными и несомненными и не могут быть отнесены к области одних
только гаданий и предположений.
3. Следующий вопрос состоит в том, кто именно имеет право
на иск, вытекающий из преступления. Согласно действующего со-
ветского права, таким лицом может быть лишь потерпевший от пре-
ступления, т.-е. лицо, как выражается ст. 14 УПК РСФСР, понес-
шее от преступного деяния вред или убытки, при чем самое понятие
понесшего этот вред не должно допускать расширительного толко-
вания. Лицом, понесшим вред или убытки, должно считаться то лицо,
против которого непосредственно было направлено преступление.
Единственное исключение из этого правила сделано законом в пользу
тех, кто состоит на иждивении умершего и не имеет других средств
к существованию, с одной стороны, и лиц, понесших издержки по
погребению умершего, с другой стороны. Таким образом, круг
лиц, имеющих право выступать в уголовном суде в качестве граж-
данских истцов, представляется весьма ограниченным.
4. Потерпевшее от преступления лицо, допущенное к участию
в уголовном процессе в качестве гражданского истца, является сторо-
ной в процессе и, как таковая, пользуется всеми правами, принадле-
жащими участвующим в деле сторонам. Гражданский истец ни в коем
случае не должен рассматриваться судом в качестве свидетеля или
эксперта, как это наблюдается в нашей практике. Гражданский истец
есть сторона в процессе, каковой не является ни свидетель, ни
эксперт.
«Гражданский истец,—говорит Верховный Суд РСФСР в своем
Инструктивном письме («Еж. Сов. Юстл 1926, № 8),—является сто-
роной в процессе, и ему должны быть предоставлены все права сто-
рон, изложенные в соответствующих статьях УПК».
•) Различие между этими двумя видами потери довольно условно.
— 216
Таким образом, правовое положение истца в уголовном процессе
является достаточно определенным. Однако, надлежит к этому до-
бавить, в качестве пояснения, следующее. Одним из существеннейших
прав сторон в уголовном процессе является право участия в прениях.
Гражданский истец имеет это право, как участвующая в деле сторона.
Содержанием прений должно быть все то, что служило предметом
судебного рассмотрения, при чем совершенно очевидно, что содер-
жанием речей обвинения и защиты является то, что служит осуще-
ствлением их судебных функций. Не так ясно обстоит дело с содержа-
нием речей гражданского истца. Дореволюционное наше право
прямо запрещало гражданскому истцу касаться в своих об’яснениях
уголовной ответственности подсудимого. Наше действующее право
такого запрещения в своих нормах не содержит. Тем не менее, нам
представляется несомненным, что в этом отношении права граждан
ского истца, как стороны в уголовном процессе, должны пониматься
ограничительно. Истец должен доказать—и в этом заключается оправ-
дание его участия в процессе—свой иск; его задачей является дока-
зать суду, что он потерпел ущерб от преступления и именно от пре-
ступления, составляющего предмет судебного рассмотрения. Но в его
задачи вовсе не входит определять степень и характер социальной
опасности подсудимого и, особенно, той меры социальной защиты,
которая должна быть по отношению к нему принята судом. Не надо
забывать, что стороны призваны в суд в качестве помощников суда,
что, след., в их функции должно входить представление суду
своих соображений лишь в той мере, в какой это вытекает из возло-
женных на них судом обязанностей.
Доказательство же социальной опасности подсудимого и пред-
ставление своих соображений относительно необходимых по отношению
к нему мер социальной защиты входит в обязанности обвинения, но
не гражданского истца.
5. Юридические последствия пред'явления, удовлетворения
и отклонения гражданского иска по действующему советскому праву
заключаются в следующем.
Пред'явление гражданского иска в уголовном суде исключает
возможность одновременного пред'явления его и в гражданском
суде. Это правило вытекает из ст. 10 Гр. Код. РСФСР, прямо указы-
вающей, что гражданский иск об убытках, причиненных преступным
деянием, может быть пред'явлен в порядке производства граждан-
ских дел, если он не был пред’явлен и разрешен при самом разборе
дела в уголовном порядке.
Удовлетворение иска разрешает вопрос по существу совершенно
определенно—гражданский истец получает копию приговора и пред’-
являет ее к исполнительному производству.
Отклонение иска не надо смешивать с оставлением иска без рас-
смотрения: в этом случае последствия будут различны в зависимо-
сти от того, по какому основанию суд оправдал подсудимого. Если
оправдание стоит в связи с признанием отсутствия в деяниях подсу-
димого состава преступления, то потерпевший не теряет права прел’
— 217
явить иск в гражданском суде. Если же подсудимый оправдан по
недоказанности события преступления, то предъявление иска невоз-
можно, ибо приговором суда уничтожено основание иска, поскольку
он должен быть обоснован фактом совершения преступления * *).
Отклонение (отказ) в иске создает невозможность нового его
пред'явления в порядке гражданского производства, и, следовательно,
потерпевший лишается возможности когда-либо и каким-либо иным
судебным порядком искать возмещения своих потерь от престу-
пления 2).
6. Последний вопрос—это вопрос о взаимоотношении между
гражданским и уголовным исками в уголовном суде или, точнее
говоря, о той роли, которую играет гражданский иск по отношению
к уголовному иску.
Из всего, что было сказано по поводу гражданского иска выше,
видно, что роль гражданского иска представляется весьма скромной,
второстепенной.
Гражданский иск в уголовном суде служит по существу частным
интересам, в его успехе, движении и результатах главнейшим обра
зом заинтересован только потерпевший, вследствие чего и инициа-
тива его возбуждения принадлежит самому потерпевшему. Суд
вправе лишь принять меры обеспечения гражданского иска, на слу-
чай его пред'явления потерпевшим, но ex officio возбуждать вопрос
о гражданском иске не вправе 3).
В соединенном процессе основной задачей остается уголовное
преследование, рассмотрение дела о совершенном преступлении,
и этой задаче подчиняются все остальные задачи, какие могут присое-
диниться к делу в процессе его разрешения. Вот почему граждан
ский иск и связанные с ним вопросы не могут и не должны влиять
на ход и исход уголовного процесса. Если суд при рассмотрении гра-
жданского иска встретится с затруднениями, устранение которых
может потребовать больше времени, чем этого требует ход уголов-
ного дела сам по себе, суд должен игнорировать интересы граждан-
ского иска, передав, в лучшем для потерпевшего случае, вопрос о рас-
четах по иску или о дополнительных данных, если таковые тре-
буется собрать, в соответствующий суд для определения и выяснения
всех этих вопросов в порядке гражданского судопроизводства. В уго-
ловном же порядке суд может при таких обстоятельствах ограни
читься лишь признанием за потерпевшим права на иск 4).
Таковы главнейшие вопросы, подлежащие обсуждению при изу-
чении института соединенного процесса.
Делая общую оценку соединенного процесса, как он сложился
в действующем советском праве, нельзя не обратить внимания на то
обстоятельство, что здесь этот институт имеет тем большее право на
•) См. ст. 327 УПК РСФСР: ст. 331 УПК УССР.
’) Ст. 18, 328 УПК РСФСР: ст. 18. ст. 332 УПК УССР; ст. 10 Гр. Пр.
Код. РСФСР.
») Ст. 330 УПК РСФСР.
*) Ст. 329 УПК РСФСР.
— 218
существование, что советское право не знает такой глубокой противо-
положности между гражданскими и уголовными правоотношениями,
как это имеет место в буржуазном праве. Мы говорили уже о том,
как советское право берет на себя защиту интересов гражданского
характера, проявляя собственную инициативу в деле обеспечения
потерпевшим возможности получить реальное возмещение понесенных
ими от преступления убытков. Это представляет собой несомненно
тот элемент публичного начала, который делает совершенно есте-
ственным соединение в одном процессе гражданского и уголовного
исков, вытекающих из одного и того же основания и преследующих
в итоге столь близкие одна другой задачи *).
Больше того. Можно думать, что дальнейшее развитие основных
принципов советского права, ставшего и в области гражданских
правоотношений на почву активного вмешательства судебной и про-
курорской властей в дела, возникающие в порядке гражданского
судопроизводства, поведет к тому, что гражданский иск потеряет свой
частно-правовой характер и что суд, по собственной инициативе и не
дожидаясь вмешательства потерпевшего, будет заботиться о возме-
щении потерпевшему понесенного им вреда.
Уже сейчас соединенный процесс, как он сложился и действует
в советском праве, не лишен некоторых черт публичности, резко
отличающих его от соединенного процесса, построенного на началах
старого буржуазного права.
15. Особые производства.
Об одном из видов особого производства, завершающемся так
называемыми заочными приговорами, мы говорили уже выше
(стр. 151). В заочном порядке могут быть разрешаемы дела маловаж-
ного значения, по которым необязательно присутствие на суде обви-
няемого. Приговор, вынесенный в таком случае в отсутствие обви-
няемого (подсудимого), как заочный, может быть аннулирован поста-
новлением того же самого суда, признавшего по ходатайству подсу-
димого неявку его в суд уважительной и постановившего о пере-
смотре дела в присутствии подсудимого.
Два других вида особого производства в народном суде следую-
щие: а) рассмотрение дел так называемыми дежурными камерами,
и 6) рассмотрение дел в порядке так наз. судебного приказа.
Оба вида судопроизводства отличаются значительным упроще-
нием производства и имеют своей целью обеспечить быстрое испол-
нение приговора.
Дежурные камеры—это тот же народный суд в составе судьи
и двух народных заседателей. Порядок рассмотрения дел в дежур-
ных камерах ничем не отличается от общего порядка судопроизвод-
*) См. ст. ст. 119—121; 276; 330 УПК РСФСР, где предписывается судеб-
ным органам принимать меры обеспечения гр', иска и разъяснять потерпевшему
его право на гражд. иск, если таковой им не был до того пред’явлен.
— 219 —
ства в народных судах, если не считать того обстоятельства, что при
рассмотрении дел в дежурных камерах назначение защитника не
обязательно.
Дежурные камеры призваны рассматривать наиболее простые,
отличающиеся заведомой несложностью дела, не требующие к тому же
предварительного расследования, но в то же время связанные с лич-
ным задержанием обвиняемого. Дежурные камеры могут принимать
к своему рассмотрению лишь такие дела, которые при всей своей не-
сложности не вызывают к тому же никаких сомнений в смысле фак-
тического материала. При наличности же сомнений в достаточности
материалов рассмотрение дела должно итти в обычном порядке. Опре-
деления и приговоры, постановленные дежурными камерами, могут
быть обжалованы в общем порядке.
Судебный приказ — решение я порядке особого производства,
осуществляемого единолично народным судьей по делам, связанным
с элементарнейшими преступлениями или, вернее сказать, проступ
ками, при том совершенно бесспорного характера. При рассмотре-
нии дел в порядке судебного приказа стороны не вызываются и,
следовательно, дело может быть рассмотрено в их отсутствии. Но
если стороны явились по собственной инициативе, то они допу-
скаются в заседание и могут дать свои об’яснения. Судебный при-
каз вступает в силу немедленно и немедленно же приводится в
исполнение. Если на приговор, вынесенный в порядке судебного
приказа, подана кассационная жалоба, то исполнение приоста-
навливается при наличности соответствующего постановления того
же самого судьи, который дал судебный приказ. Приостанавливая
по ходатайству осужденного исполнение, судья вправе потребовать
от него внесения залога, который обеспечивал бы исполнение при-
говора в будущем. В порядке судеб, приказа в РСФСР рассма-
триваются дела по преступлениям, предусмотренным ст.ст. 64, 92.
185, 186, 187, 190 и 191 УК, т.-е. дела, связанные с нарушением
правил, регулирующих отправление обще-гражданских и специаль-
ных обязанностей (явка к исполнению обязанностей свидетеля,
эксперта и т. п.; нарушение правил учета в.-обязанных; ряд адми-
нистративных правил и т. д.). Производство подобных дел осуще-
ствляется в порядке ст.ст. 366—371 УПК РСФСР и соотв. статей
УПК др. Республик.
— 220 —
ОГЛАВЛЕНИЕ
Стр.
I. Введение................................................ 3— ц
I. Уголовный процесс, как наука............................ 3
2. Классовая природа уголовного процессу.................. 5
II. Уголовный процесс—понятие и сущность.................... 12—19
1. Определение............................................ 12
2. Уголовный процесс и уголовное право................... 14
3. Уголовный процесс и гражданский процесс............... 16
III. Исторический очерк развития уголовного процесса........ 20—28
I. Исторические формы уголовного процесса.................. 20—25
а) Обвинительная форма судопроизводства.................. 20
б) Следственная (розыскная) форма судопроизводства....... 23
в) Смешанная форма судопроизводства ........... 25
2. История русского уголовного процесса.................... 25—28
IV. Истерический очерк развития советского судоустройства и судо-
производства .............................................. 29—51
V. Судоустройство......................................... 52—89
1. С у д — орган власти........................................ 52
2. Основные начала судебной власти................... 55—60
а) Исключительность и единство........................... 55
б) Полнота............................................... 56
в) Самостоятельность и независимость..................... 57
3. Судебнаясистема ............................................ 60
4. Судебный надзор.......................................... 66
5. Ответственность судебных работников......................... 69
6. Вспомогательные судебные органы............................. 71
а) Следственно-розыскные органы.......................... 72
Органы дознания, как часть судебной системы............. 74 7
6) Органы обвинения...................................... 76
Прокуратура........................................
Основная идея советской прокуратуры.................... 78
Основные функции прокуратуры по советскому праву .... 81
в) Защита . ............................................. 82
Защита, как вспомогательный орган...................... 83
Русская адвокатура до Октября.......................... 85
Зашита в уголовном суде после Октября.................. 87
— 221 -
Стр.
VI. Судопроизводство.......................................... 90—219
1. Подсудность........................................... 90—97
Определение...................................................... 90
Значение подсудности........................................... 94
Местная подсудность............................................... —
Вопрос о «пререканиях»........................................... 96
2. Доказательства..................................*............98—126
Ро ль и значение доказательств в уголовном процессе............. 98
Что такое «доказательство» в уголовно-проиесс. смысле?.......... 101
Теория формальных доказательств................................. 102
Судейское убеждение и доказательства............................ 103
Классификация доказательств.................................106—108
а) Обвинительные и оправдательные........................... 106
б) Первоначальные и производные.........................
в) Прямые и косвенные....................................... 107
Доказательства по советскому уг.-пр. праву..................108—126
а) Об‘яснения подсудимого.................................. 108
б) Показания свидетелей................................. 110
Перекрестный допрос....................................... 116
в) Заключения экспертов..................................... 118
г) Вещественные доказательства.............................. 121
д) Протоколы осмотров и иные письменные доказательства . . . 123
е) Улики (косвенные доказательства)......................... 124
3. Меры сохранения следов преступления и обеспе-
чения явки обвиняемого к суду и следствию . . .127 140
♦Меры пресечения* и классовый интерес............................. 127
Классификация «мер пресечения».................................. 130
Виды их:
а) Подписка о невыезде....................................... 130
6) Поручительство..............................•............ 131
в) Залог.................................................... 133
г) Домашний арест........................................... 134
д) Заключение под стражу..................................... —
Отмена и изменение «мер пресечения*............................. 136
Меры сохранения следов преступления............................. 138
а) Выемки, обыски, осмотры.................................. 138
б) Освидетельствования........................................ —
4. Основные начала, судопроизводства...........................140—145
I. Публичность в советском процессе......................... 140
2. Непосредственность, устность. непрерывность.............. 143
3. Гласность.............................................. 144
4. Состязательность......................................... 144
5. Возникновение и движение дела.............................145—147
Во збуждение угол, дела................................... 145
/6. Доенание....................................................... 147
Дознание по старому праву....................................... 147
Дознание по советскому праву.................................... 149
7. Предварительное следствие...................................... 151
Определение..................................................... 151
Условия производства предварительного следствия................. 153
Цель и задачи следствия......................................... 154
Правила производства предварительного следствия................. 157
Права обвиняемого на предварит, следствии....................... 158
Участие защиты на предварительном следствии..................... 160
Прекращение производства по делу . , . , ....................... 164
- 222 —
Стр.
8. Предание суду.............................................166—173
Порядок предания суду........................................ 166
Общая оценка советской системы предания суду................. 170
9. Судебное следствие........................................173—186
Основные принципы построения судебного следствия........173—175
а) Состязательность........................................ 173
6) Публичность..................................... . 174
в) Устность и непосредственность...................... .......
г) Непрерывность.......................................... 175
Руководство судебным следствием................................ —
Порядок судебного следствия................................. 177
Прения сторон........................................... | уд
«Последнее слово».......•............................... .......
Постановка приговора........................................ 179
ГТриговор.................................................... 180
Изменение обвинения ......................................... 182
Исправление приговора ....................................... 183
Заочные приговоры....................................... .......
Особенности судопроизводства в губ. и верх, судах............ 184
10. Кассационное производство................................... 186
Проверка судебн. деятельности................................ 186
а) Апелляция................................................. —
б) Кассация.......•........................................ 187
Кассация по действующему советскому праву. Касс, поводы . . . 189
Ревизионно-кассационный порядок в советском суде............. 192
Движение кассац. дел......................................... 193
И. Производство в порядке надзора............................197—199
Отличие производства в порядке надзора от кассац производства . 197
Осуществление права надзора.................................... —
12. Исполнение приговоров....................................199—206
13. Возобновление дел....................................... 207—208
14. Гражданский иск в уголовном суде........................ 208—218
15. Особые производства......................................218—219
*
Юридическое Издательство ННЮ РСФСР
В. ГРОМОВ и Н. ЛАГОВИЕР
ИСКУССТВО
РАССЛЕДОВАНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ
Достижения и недочеты розыскной и следственной практики
Пособие для органов уголовного розыска и следствия
(Опыт анализа доказательственных улик)
Книга содержит 10 очерков разбора уголовных дел из практики
последних лет и заключительный очерк. Анализ доказатель-
ственных улик по рассказу Эдгара По „Тайна Мари Роже".
Цена 1 р. 60 коп.
ГРОМОВ
ДОЗНАНИЕ
и ПРЕДВАРИТЕЛЬНОЕ СЛЕДСТВИЕ
Теория и техника расследования преступлении
РУКОВОДСТВО ДЛЯ ОРГАНОВ ДОЗНАНИЯ
и НАРОДНЫХ СЛЕДОВАТЕЛЕЙ
Под редакц. и с предисловием •' j.
2-е издание, исправленное и дополненное.
Цена 2 руб.
ПОЛЯЧЕНКО
КРАТКОЕ ПРАКТИЧЕСКОЕ РУКОВОДСТВО
ДЛЯ ОРГАНОВ ДОЗНАНИЯ
Под ред. и с предисл. прокурора при НКЮ Тагера.
Цена 1 руб.