ю.юнсинтинов
Фантастические повесть
и рассказы
КИЕВ
ИЗДАТЕЛЬСТВО ЦК лксму «МОЛОДЬ»
1985
Р2
К65
В произведениях молодого писателя-фантаста
делается попытка заглянуть в будущее, предста-
вить, каким может быть контакт с внеземными
цивилизациями, рассказать о всепобеждающей си-
ле человеческого разума.
В книгу вошли также фантастические рас-
сказы сатирического, памфлетного плана о буду-
щем так называемой «массовой культуры» Запа-
да, о ее пагубном влиянии на чувства и судьбы
простого человека, незавидной участи научных
открытий в мире, где властвуют деньги.
Рецензент А. К. Тесленко
Константинов Ю. И.
К65 Лицо Аэны: Фантастические повесть и расска-
зы.— К.: Молодь, 1985.— 152 с.
Рассказы и повесть сборника посвящены разнообразным пробле-
мам — и чисто научным, и моральным, и футурологическим.
Р2
„ 4702010200—013
М228(04)—85	© Издательство «Молодь», 1986


СЛУЧАЙ С КАРЕЛИНЫМ
1
Время от времени тяжелый неровный гул вырывался
на поверхность, словно кто-то непостижимо огромный
ворочал валуны в непроницаемой, вязкой тьме недр.
И тогда большие пространства бурой, изрезанной при-
чудливыми извилинами трещин почвы приподнимались,
вспухали, словно гигантские пузыри.
Пузыри взрывались под напором рвущейся из глу-
бины плотной массы, бурые комья взлетали кверху, рас-
сыпаясь бесформенными жидкими брызгами; широкие
фонтаны липкой студенистой грязи, похожие на ищущие
щупальца диковинного чудовища, поднимались на не-
сколько десятков метров.
Извержения на Сентябрин длились всего несколько
мгновений. Вскоре на месте клокочущих кратеров воз-
никали огромные воронки, они проглатывали накипь
жидкой грязи, в удивительно быстром спиральном вра-
щении унося ее вниз.
Изумрудное сияние, обволакивающее горизонт, будто
высушивало влажную поверхность своим неверным, мер-
цающим светом. И в считанные минуты планета вновь
обретала вид безжизненной, изрытой шрамами трещин
пустыни.
Капитан десантного рейдера Карелин вел гравилет
метрах в тридцати над поверхностью, стараясь обходить
места потенциальных извержений.
На Сентябрии почти не встречалось ориентиров, од-
нообразная, сморщенная бугристыми складками равни-
на ничем не задерживала взгляд, и Карелин лишь по
приборам мог определить место, где погибла Вера.
Это произошло сразу после высадки десанта на Сен-
тябрии, когда они о многом еще не знали. В том числе
и о странных особенностях извержений, возникающих в
разных точках планеты, но чаще всего там, где находи-
лись люди.
Возможно, Вера что-то заметила в неровной, слов-
з
но ссохшейся бурой почве, и потому так низко опусти-
ла машину.
Возможно, захотела взять пробу газа у самой поверх-
ности.
Из кружившего неподалеку гравилета видели, как ее
машину резко бросило вверх внезапно взметнувшимся
крутым бугром жидкой массы, перевернуло и боком вта-
щило в гигантскую воронку.
Связь работала еще примерно с минуту, однако Ве-
ра на вызовы не реагировала. Скорее всего, она сразу
потеряла сознание от сильного удара о выступ обшивки.
Капитан Карелин заставлял себя верить, что именно
так все и произошло. Но порою предательское вообра-
жение рисовало ему иные картины гибели жены, и тог-
да Карелину казалось, что он теряет рассудок...
Машину Веры Сентябрия вернула. Вернее, обуглен-
ный, будто прошедший через огненное дыхание преис-
подней, металлический остов машины. Опрокинутый на
бок, он вздымался над бурой поверхностью, словно ске-
лет сожженного жестоким солнцем дерева.
Обнаруживший ее патрульный гравилет внезапно за-
стыл, словно натолкнувшись на невидимую стену — сра-
ботали приборы радиоактивной защиты. От изуродован-
ных остатков машины шло сильное излучение...
Так они впервые узнали то, что позднее подтвердят
приборы. Недра Сентябрин были буквально начинены
радиоактивным кобальтом. Запасы его, залегающие в
глубинах планеты, были колоссальны.
Несколько минут гравилет Карелина неподвижно ви-
сел над одной точкой. Несколько минут над бурой, буд-
то запекшаяся кровь, почвой, под которой таилась не-
постижимая, отнявшая у него Веру трясина. Эти мину-
ты были для капитана рейдера не просто обязательным,
повторяющимся каждодневно печальным ритуалом, но
еще и своеобразным напоминанием о его долге. О мол-
чаливой клятве перед уже не существующей, оставшей-
ся лишь в его памяти Верой узнать, что же представ-
ляет собой неприветливая, странная Сентябрия.
Порою Карелину казалось, что ему уже никогда не
вернуть этот долг.
Он рассеянно наблюдал, как внизу вспухает, припод-
нимаясь и ломаясь, бурая корка. Вот взметнулись вверх
первые тяжелые брызги, и до ушей десантника донесся
неясный тревожный гул. Потоки тяжелой вязкой массы
устремились к машине Карелина. Не доходя до нее де-
4
сятка метров, опали, словно обессиленные тонкие руки,
со свистом исчезая в воронках. Еще недавно твердая
поверхность расходилась медленными затухающими вол-
нами, и в который раз Карелин поймал себя на мысли,
что извержения Сентябрин напоминают дыхание неве-
роятно большого живого существа...
2
Уже месяц Межгалактический центр ожидал от вы-
садившегося на Сентябрин десанта практических пред-
ложений о возможных способах добычи кобальта.
Месяц члены экспедиции тщетно пытались добрать-
ся до залежей, в существовании которых убеждали по-
казания многочисленных наружных приборов.
Сентябрия упорно не желала открывать доступа к
своим недрам.
Она словно играла с людьми в странную и жестокую
игру.
Автоматические зонды-буры, запускаемые в верхние
слои почвы, уже спустя мгновения после погружения
прекращали передавать информацию, будто бесследно
растворяясь в глубинах планеты.
Десантники отыскивали устойчивые, не подвержен-
ные, казалось, колебаниям и выбросам участки поверх-
ности, но едва успевали установить на них стационар-
ные установки глубокого бурения, как еще недавно спо-
койная почва начинала опасно колебаться, расходить-
ся горбатыми, медленно перекатывающимися валами.
И, наконец, взрывалась фонтанами жидкой грязи, равно-
душно поглощая приборы.
Межгалактический центр торопил с исследованиями,
и люди работали на пределе сил, отыскивая возмож-
ности заглянуть под оболочку капризной Сентябрин.
Однако их ждали лишь новые разочарования.
Когда закончилась неудачей очередная попытка до-
браться до кобальта с помощью направленного взрыва,
в каюту Карелина зашел научный руководитель экспе-
диции Петр Белов.
Белов был младше капитана рейдера лет на пять.
Он считался опытным специалистом по добыче металло-
носных руд в условиях глубокого космоса.
Белов присел на край кресла, в раздумии насвисты-
вая незатейливую мелодию.
s
— Не надо,— сказал Карелин,— плохая примета.
Белов вскинул на него воспаленные от бессонницы
глаза, усмехнулся невесело:
— Я забыл, что все космические асы суеверны. Но
мне-то бояться нечего. Хуже, чем есть, уже не будет. Не
может быть, понимаешь?
Карелин, ничего не ответив, подошел к панорамно-
му иллюминатору. Некоторое время пристально вгля-
дывался в сполохи сияния, переливавшегося над резко
очерченной полосой горизонта.
— Ты заметил, цвет сияния изменялся? — спросил
он.— Раньше был зеленоватым, а теперь розовый...
— Меня мало волнуют приметы здешнего пейзажа,—
буркнул Белов.— Я ученый, а не живописец. Эта про-
клятая трясина скоро сведет всех нас с ума. Она так
расчетливо пожирает механизмы, словно чует, где те на-
ходятся. Ты знаешь, что она сотворила с нашим заря-
дом?
— В общих, чертах,— кивнул головой Карелин.
— Он взорвался на расчетной глубине — десять
метров. Но все дело в том, что немного пониже энергия
этого направленного взрыва словно натолкнулась на
какое-то непреодолимое препятствие и пошла не вниз,
а в разные стороны. Кобальт залегает намного глубже.
Что же помешало взрыву?
Капитан рейдера пожал плечами.
— Вот и я не знаю,— сказал устало Белов. И рас-
смеялся неожиданно.
— Что с тобой? — спросил Карелин.
— Не обращай внимания...— отмахнулся Белов.—
Это я от злости. Вспомнилось, понимаешь, как мы в
студенческие годы спорили о космосе. Сплошная идеа-
лизация и романтика. Что ни рейс, то контакт. Прекрас-
ные инопланетянки... Тьфу, черт... Стыдно! — прогово-
рил он сокрушенно.— Космос — это работа. Опасная
и часто неблагодарная. Тому, кто не научился как сле-
дует вкалывать и себя не жалеть, в этой черной дыре
делать нечего. С каким удовольствием я объяснил бы
эту азбучную истину романтичным желторотнкам из
школ космонавигации.
— Они бы тебе все равно не поверили,— спокойно
сказал Карелин.
— Почему? — искренне удивился Белов.
— Есть вещи, к которым нужно прийти самому. Са-
мому испытать, пережить... Вспомни себя. Ты принял бы
6
на веру то, что сейчас утверждаешь сам, с чужих слов
в свои двадцать лет?.,
Белов промолчал.
— То-то,— сказал Карелин.— И потом ты не совсем
прав, по-моему. Да, космос это прежде всего работа.
Но работа особая, работа, подразумевающая как одно
из главных профессиональных качеств умение мечтать,
быть готовым к самым невероятным вещам.
— Знаешь, я как-то пока обходился без этого уме-
ния,— саркастически заметил Белов.— И до сих пор ни-
кто меня не упрекнул в отсутствии профессионализма.
— И зря,— проговорил Карелин.— Если мы будем
видеть только конкретные сиюминутные задачи и не
больше, то рискуем забыть об очень важных вещах. О
том, например, зачем мы сюда пришли. Для чего мы
вообще идем все глубже в космос. Не только ведь ради
кобальтовых залежей и новых станций, верно?..
Белов упрямо качнул головой:
— Я практик, реалист. А вот исследователь космо-
са, о котором ты говоришь, прости, чересчур идеален.
Такой не станет копаться в грязи на Сентябрии. Впро-
чем, я пришел к тебе не для того, чтобы вести теорети-
ческие споры. Похоже, мы исчерпали свои технические
возможности на Сентябрии, капитан. Пора уходить.
Сегодня же переговорю с Центром и постараюсь втолко-
вать маститым ученым мужам, что если специальная
экспедиция детально не изучит механизм изменения
здешней поверхности, кобальта нам не видать. Что на-
зывается, близок локоть, да не укусишь,— раздраженно
заключил он.
— Что ж,— сказал Карелин,— рейдеру действительно
пора покинуть Сентябрию. И не только потому, что...—
он оборвал фразу, взглянул на Белова, вновь подошел
к панорамному иллюминатору, за которым расстила-
лось розовое мерцающее свечение.
Белов некоторое время глядел на него вопроситель-
но, потом пожал плечами, поднялся и направился к вы-
ходу.
3
Дежурный пилот неторопливо обходил отсеки по-
груженного в тишину рейдера. Он шагал по широкому
овальному коридору, мимо выступов люков и массив-
1
них переборок, рассеянно вслушиваясь в мерный, при-
глушенный шум гравитационных установок, удерживав-
ших корабль в километре над поверхностью Сентябрин.
По бортовому времени было около двух часов ночи,
и во всех помещениях рейдера царила полутьма.
Пилот задержался в двигательном отсеке, вглядыва-
ясь в показания приборов, затем по крутому трапу под-
нялся на этаж командных служб.
Он уже почти дошел до конца коридора, когда об-
ратил внимание на бледный голубоватый свет, вырыва-
ющийся из-за неплотно прикрытого люка капитанского
отсека.
Пилот осторожно заглянул внутрь и замер в изум-
лении.
Поразило его даже не то, что экран ближнего обзо-
ра светился, как ни в чем не бывало. Хотя пилот отчет-
ливо помнил, что несколько часов назад собственноруч-
но отключил энергопитание от всех отсеков, кроме дви-
гательного и рубки связи.
Пилота повергло в изумление другое: на экране бы-
ло то, чего по всем законам логики быть никак не могло.
Вместо темной, изрезанной трещинами пустыни пи-
лот увидел висящий в пространстве округлый комок
планеты, чем-то напоминающей огромный, сплющенный
грецкий орех; над ним виднелась серебристая точка
рейдера.
Пилот видел это вполне отчетливо — так, как если
бы находился не в капитанском отсеке, а где-то далеко
от корабля, от Сентябрин, в глубине, пронизанной хо-
лодными иглами звезд черной бездны.
Вдруг огненная искра осветила серебристую точку,
и рейдер стал быстро отдаляться от планеты. А сама она
начала увеличиваться в размерах, наплывая на экран,
пока не заполнила его полностью. И на фоне знакомой
пилоту бурой, будто запекшейся от зноя поверхности,
внезапно возникло лицо капитана Карелина.
В глазах его, обращенных вверх, к чему-то не види-
мому на экране, было тревожное ожидание...
Пилот не удержался от восклицания, и экран, слов-
но испугавшись звука, стал медленно гаснуть.
Из кресла перед экраном поднялся Карелин. Обер-
нувшись, взглянул на пилота долгим, испытывающим
взглядом.
— Вы здесь, капитан?! — прошептал тот. И протя-
нул руку к экрану: — Вы видели?
8
Карелин подошел, положил ладонь на его плечо:
— Ни я, ни вы ничего не видели, ладно?
— Да, но...
— Ничего! — жестко повторил Карелин.— И запом-
ните, здесь, на Сентябрии, не на все вопросы можно
найти ответ. По крайней мере, сейчас. Продолжайте об-
ход рейдера.
Он проводил взглядом фигуру пилота, быстро рас-
творившуюся в коридорных сумерках. Потом с какой-то
усталой отрешенностью провел ладонью по лицу, опус-
тился в кресло.
И в тот же миг вновь вспыхнул экран...
4
Гравилет Карелина застыл над клокочущим крате-
ром, от которого во все стороны кругами расходилась
жидкая грязь.
— Еще одной установки как не бывало,— донесся
до него упавший голос Белова.
Машина научного руководителя экспедиции, слегка
покачивая прозрачными бортами, приблизилась к его
гравилету.
— Вторая за сутки! — сокрушенно выговорил Бе-
лов.— Эта чертова трясина по-волчьи ненасытна.
— Кажется, я это уже слышал,— сказал Карелин.
— Слышал,— подтвердил Белов.— Да вот, понима-
ешь, не удержался, решил попытать счастья напоследок.
— Не стоит больше пытать счастье,— посоветовал
Карелин.— Иначе рейдер вернется на базу без многих
приборов.
Из бурлящего грязевого потока под ними вынесло
прямоугольное ребро металлической конструкции.
Белов радостно вскрикнул и бросил свой гравилет
вниз в надежде зацепить одним из манипуляторов по-
хищенный топью аппарат.
Гибкий конец манипулятора потянулся к металлу, но
в этот момент раздался шумный всплеск, снизу ударила
плотная масса грязевого выброса.
Эта бурая масса подкинула вверх беловский грави-
лет; беспомощно покачнувшись, он лег на бок. Еще
мгновение — и многотонная липкая грязь вместе с ма-
шиной обрушилась бы вниз, погребая ее в крутых спи-
ралях разверзнувшейся воронки.
Этого мгновения Карелину хватило, чтобы, резко
9
набрав скорость, ударить своим круто падающим грави-
летом в машину Белова, сшибая ее с гребня липкого
потока.
Удар пришелся в днище. С хрустом проломилась об-
шивка. Шлем Карелина с размаху вогнало в прозрач-
ную броню переднего обзора. Капитан рейдера почув-
ствовал странный металлический привкус во рту. Он
не ощущал боли и с недоумением разглядывал алые
капли на внутренней поверхности шлема.
От удара гравилет Белова пронесся метров двадцать
и беспомощно застыл. У него было проломлено днище.
Карелин подвел к нему свою машину и увидел, что Бе-
лов тщетно пытается привести гравилет в движение.
Научный руководитель экспедиции кричал ему что-то,
размахивая руками, но Карелин не слышал — очевид-
но, ударом повредило связь.
Стартовав с рейдера, к ним неслась, снижаясь по
крутой траектории, аварийная капсула. Карелин перевел
взгляд вниз и увидел, как недавно еще неподвижная в
этом месте поверхность подозрительно бугрится и дрожит,
словно спина невиданного, почуявшего добычу зверя.
Карелин по достоинству оценил оперативность на-
блюдателей с рейдера. И подумал, что слова Белова на-
счет трясины, которая ведет себя, будто расчетливое
хищное животное, отнюдь не лишены смысла.
5
На рейдере готовились к старту. По коридорам де-
ловито сновали роботы с грузовыми контейнерами.
Карелин в своем отсеке выслушивал короткие до-
клады десантников о готовности бортовых систем, по
обыкновению не отходя от панорамного иллюминатора.
Белов нетерпеливо ерзал в кресле капитана-дублера.
Наконец не выдержал;
— Не хочешь сказать, зачем я тебе понадобился?
Карелин обернулся, но ответить не успел — на одном
из экранов возникло лицо пилота патрульного гравиле-
та, облетавшего Сентябрию.
— Странное дело, капитан,— донесся до них встре-
воженный голос,— я прошел уже несколько сотен кило-
метров и нигде не обнаружил ни единого извержения.
Такое впечатление, словно трясину сковало панцирем.
Судя по приборам, поверхность стала крепкой, как кре-
мень.
ю
— Ясно! — сказал Карелин, и Белов с удивлением
констатировал, что загадочное сообщение совершенно не
удивило капитана рейдера.
— Это не все, капитан,— продолжал пилот взвол-
нованно.— Невдалеке от корабля обнаружен светящийся
участок почвы. Размером приблизительно в полкило-
метра...
— Что-что?! — воскликнул Белов.
— Почва светится! — повторил пилот.— Впрочем, мо-
жете взглянуть сами.
На экране возник огромный многоугольник правиль-
ной геометрической формы, будто освещенный изнутри,
из непостижимых глубин Сентябрии, ровным малино-
вым огнем тысяч невидимых светильников.
— Невероятно!..— пробормотал Белов.— Выходит,
Сентябрия обитаема? И мы узнаем об этом лишь сей-
час... Ты, конечно, свяжешься с Центром и отменишь
старт рейдера?
— Возвращайтесь на корабль! — приказал Карелин
пилоту, словно не слыша лихорадочного шепота Бело-
ва. Со спокойной укоризной взглянул на него,— так
смотрят учителя на старательных, но не в меру нетерпе-
ливых учеников.— Рейдер стартует по графику, ровно
через полтора часа. Я тебе сейчас все объясню, Петр.
Надевай скафандр. У нас появилась редкая возмож-
ность пройти по Сентябрии пешком.
— Ты уверен? — спросил Белов.— А если...
— Никаких «если» не будет,— усмехнулся Каре-
лин.-— Гарантирую!
Но глаза его не смеялись. В их глубине была не-
знакомая Белову отрешенная сосредоточенность. И не-
ожиданно для себя научный руководитель экспедиции
подумал, что такие глаза, наверное, бывают у людей,
которым предстоит первыми подняться в атаку...
6
С непривычки Белов ступал по твердой, покрытой
рыжей пылью поверхности медленно, оглядываясь, в
глубине души все еще опасаясь, что бугристая, изрезан-
ная трещинами корка предательски проломится под ве-
сом его тела.
Не удержавшись, потрогал острый край трещины. На
ощупь тот и впрямь казался твердым, словно камень.
Белов отряхнул пыль с перчаток, задумчиво, снизу
вверх глянул на остановившегося рядом Карелина:
11
— У меня такое впечатление, капитан, что ты обо
всем этом знал заранее.
— В общем-то знал,— отозвался Карелин.— У меня
свои счеты с Сентябрией. Похоже, теперь моя совесть
перед Верой чиста. После того как ее не стало, я почти
перестал спать. Свои ночи я проводил в гравилете над
трясиной. Мне нужно было понять, что представляет
собой Сентябрия, что мы для нее. Вы искали пути к ко-
бальту, а я пытался достучаться до ее сердца. Дразнил
ее, чудом уходя от липких извержений... Сбрасывал в
кипящую грязь приборы двусторонней связи, кричал,
умоляя вернуть Веру... Наверное, я поступал безрассуд-
но, наивно с точки зрения серьезного исследователя.
— Но, ты знаешь, однажды мне показалось (это
трудно объяснить словами), что Сентябрия, вернее, это
существо, стерегущее кобальт, приглядывается ко мне.
— Существо, стерегущее кобальт?..— переспросил
Белов.
— Да, поверхность Сентябрин действительно пред-
ставляет собой особую биосистему. Впрочем, это может
быть и соединением живой материи с неорганическими
структурами. Во всяком случае, эта оболочка — надеж-
ный страж кобальтового сокровища. Надежный и жесто-
кий,— добавил он.
— Выходит, Сентябрия — это не совсем планета.
— Это совсем не планета,— поправил Карелин.—
По крайней мере, в нашем обычном представлении. Сен-
тябрия — искусственная кладовая кобальта. Своеобраз-
ный склад с источником энергии, который держат про
запас на задворках галактики. Энергия ведь нужна лю-
бой цивилизации. Даже самой высокоорганизованной.
— Значит, все это время мы пытались завладеть
тем, что принадлежит другим?
— Похоже. В определенном свете наши действия вы-
глядели неприглядно. Во всяком случае, с точки зрения
человеческой морали.
— Но мы же ничего не знали, черт подери!
— Незнание не освобождает от ответственности,—
сказал Карелин.— За постижение простых истин прихо-
дится иногда платить очень дорогой ценой,— закончил
он с горечью.
Некоторое время они молчали. В отдалении над го-
ризонтом мерцало алое сияние. Огненные сполохи от-
брасывали длинные тени от их скафандров.
— Как ты узнал? — тихо спросил Белов.
12
— Помнишь, я обратил внимание на изменившийся
цвет сияния? — вопросом на вопрос ответил капитан.
— Да... Погоди, это было чем-то вроде сигнала?
— Наверное. Сигнала вызова или тревоги, обращен-
ного к тем, кто создал эту кладовую энергии. Вскоре я
понял, что сигнал услышан. Однажды, когда допоздна
задержался в своем отсеке, неожиданно вспыхнул экран.
Вначале я подумал, что это просто галлюцинация из-за
бессонницы — прибор не мог работать в такое время.
— Что было на экране? — вскрикнул Белов.
— Скопления странных, бесформенных, быстро пе-
ремещающихся цветных пятен. Я смотрел на них и пе-
реживал какое-то необычное, ни с чем не сравнимое
ощущение. Чувства мои словно обострились до немыс-
лимого предела. Я вглядывался пристально в это хао-
тичное цветовое скопление и, казалось, различал отдель-
ные, поражающие воображение черты. Что-то похожее на
огромные лучистые глаза, тонкие и гибкие пальцы, вы-
сокий бугристый лоб... Но чтобы увидеть все это, мне
приходилось совершать усилие, словно преодолевать
что-то внутри себя.
Неожиданно на экране возникло мое собственное
лицо. Его снова сменило знакомое изображение. Я по-
нял, что вижу хозяев Сентябрии. В ту ночь, несмотря
на огромное возбуждение, я впервые крепко заснул. А
утром связался с Межгалактическим центром и попро-
сил разрешения на контакт.
— Конспиратор!..— проворчал Белов.— Не мог хотя
бы мне рассказать.
— Не мог,— качнул головой Карелин.— Если в от-
сек случайно кто-то заглядывал, экран тут же гас. Они
хотели иметь дело только со мной, не знаю почему. Воз-
можно, все дело в элементарной предосторожности.
После всего, что мы здесь творили, это можно понять.
Позднее на экране стала возникать Сентябрия, наш стар-
тующий рейдер и... и я, стоящий на краю алого много-
угольника. Насколько я понимаю, это посадочная площад-
ка для их корабля. Вот отчего поверхность Сентябрии об-
рела такую твердость — она должна вынести его тяжесть.
Белов в изумлении потряс головой:
— Ты хочешь сказать, что остаешься?..
— Остаюсь,— твердо ответил Карелин.
— Но... я ничего не понимаю. Чем ты будешь пи-
таться, как дышать? Ты подумал, что запаса кислорода
хватит максимум на неделю?
13
— Обо всем я подумал,— ответил Карелин.— На мо-
ем гравилете — достаточный запас воды и пищи. Что же
касается кислорода...
Быстрым привычным движением капитан рейдера
отстегнул шлем и бросил его к ногам потерявшего дар
речи Белова. Глядя на его побледневшее лицо, сказал
громко, так, чтобы слышно было без прибора связи:
— Не забыл, как я вышиб твой гравилет из тряси-
ны? Лобовая броня моей машины была вся в трещинах.
Когда вернулись на рейдер, я обнаружил, что и шлем
поврежден.
— Выходит, ты спасал меня, а они спасли твою
жизнь?
— Выходит,— проговорил Карелин.— Во всяком слу-
чае, скафандр на Сентябрин мне теперь ни к чему.
Белов, словно завороженный, не мог оторвать взгляд
от прозрачной сферы под ногами.
— Тебе пора,— сказал Карелин,— рейдер должен
стартовать вовремя. Капитан-дублер проинструктирован,
так что счастливого вам пути!
Они обнялись.
Белов двинулся к своему гравилету, поминутно огля-
дываясь, потом вдруг остановился. Крикнул:
— А ты был прав тогда. Сентябрия наш спор рас-
судила. -
— Я уже забыл о нем,— отозвался Карелин.
— А я вот не забуду! — прокричал Белов.— Покуда
жив буду, не забуду!..
И побежал к гравилету.
Машина поднялась и вскоре исчезла в темном зеве
шлюзовой камеры.
Карелин глядел, как рейдер, набирая скорость, ухо-
дит от Сентябрин все дальше, растворяясь в космичес-
кой бездне.
Потом перевел взгляд туда, где в сиянии широких,
ниспадающих отвесно вниз голубых лучей угадывались
контуры невиданного, похожего на огромную сказочную
птицу звездного крейсера.
...Мягким серебристым свечением наполнялось про-
странство, огненный многогранник пульсировал, словно
живой.
Алый свет лег на лицо Карелина.
В глазах его, обращенных к звездам, было ожидание.
Ожидание и надежда.

ПОСЛЕДНЯЯ ОХОТА
— Я должен убить его сам,1— решительно отчеканил
эрреянин.— Вот этими руками,— он вытянул перед со-
бой жилистые кулаки.— Почувствовать, как затухает в
нем жизнь...
Почти незаметная тень досады прошла по загорев-
шему лицу мужчины, сидящего напротив, на открытой
террасе загороднего коттеджа. Грузное тело Егеря с
трудом помещалось в гибких объятиях готового в любой
миг изменить форму биокресла. Егерь задумчиво поже-
вал губами, взгляд его скользнул мимо застывшего в
ожидании эрреянина — туда, где за темнеющим лесом
дрожало изумрудное сияние над далеким огненным ост-
ровом мегалополиса.
Если бы эрреянин обладал способностью читать чу-
жие мысли, он наверняка почувствовал бы себя оскорб-
ленным.
«Еще один, мечтающий окунуть руки в кровь,— ду-
мал Егерь.— Сколько же времени потребуется, чтобы
вытравить в человеке эту страсть, завещанную предка-
ми. Они-то могли позволить себе такую роскошь, как
охота. В их времена охотников не объявляли вне зако-
на».
— Значит, вы настаиваете, чтобы все было по-настоя-
щему? — переспросил он.
— Да,— встрепенулся эрреянин,— как сотни лет на-
зад. И оружие должно быть древним, а заряды из... Как
называется этот трескучий порошок?
— Порох,— ответил Егерь. Он глядел на эрреянина
с каким-то отстраненным сочувствием — так глядят на
больного врачи, распознав симптомы смертельного не-
дуга.
— Я мог бы достать вам шкуру,— поколебавшись,
все же решил предложить Егерь, надеясь на чудо,— на-
стоящую шкуру...
— Мне нужен зверь,— стоял на своем эрреянин.—
15
Я сам должен его прикончить и освежевать. Послушай-
те,— в его взгляде вспыхнули искорки подозрительно-
сти,— друзья рекомендовали мне вас, как одного из не-
многих специалистов, которые могут устроить настоя-
щую охоту здесь, на Земле. Последние годы я провел
на отдаленных спутниках' Эррея и мечтал, понимаете
вы, мечтал о такой охоте. В своей каюте на основной
базе я повесил старую голограмму с изображением лео-
парда. У меня было время, чтобы продумать все детали.
Я воображал, как стану не спеша набивать старинные
патроны, как вдохну запах отсыревших листьев в осен-
нем лесу. Это не показалось бы вам чудачеством, если
бы вы столько времени пробыли вдали от Земли. А вы
предлагаете мне шкуру...
— Мне важно было убедиться, что вам без этого
действительно не обойтись,— отозвался Егерь.— Хоро-
шо, я устрою вам охоту. Хотя... сколько вы не были на
Земле?
— Больше восьми лет.
— За это время тут многое переменилось. Планетар-
ным советом изданы законы...
— Набиваете цену? — усмехнулся эрреянин.— Не бес-
покойтесь, я не поскуплюсь.
Егерь взглянул в зрачки эрреянину, и усмешка на
его губах погасла.
— Цена...— презрительно произнес Егерь.— Сколько
бы вы ни заплатили, все равно будет мало. На Земле
почти не осталось зверя. Людям, которые, как вы, ро-
дились и провели большую часть жизни на других пла-
нетах, трудно понять по-настоящему, что это значит. Хо-
тите убивать? Пожалуйста, езжайте на гала-сафари...
— Ну да,— пробормотал эрреянин.— Тратить силы
и время ради пальбы в несуществующих фантомов, ка-
кие-то объемные изображения. Нет, этот аттракцион не
для меня.
— Гала-сафари — лишь один из способов уберечь
зверя,— сказал Егерь.— Есть и другие...
— Вы когда-нибудь видели живого эльфаузавра? —
перебил эрреянин.
Егерь качнул головой.
— Я бил этих тварей на Эррее еще до того, как охо-
та на них была запрещена. И потом,— добавил он после
паузы.— Это огромная, движущаяся гора-пасть, способ-
ная поглотить все, что хоть немного слабее. Никого
страшнее эльфаузавра из того, что может передвигаться
16

на собственных конечностях, я не встречал. Но всякий
раз, всаживая лучевой заряд в его бронированную ту-
шу, я чувствовал что-то вроде угрызения совести. Эль-
фаузавра не надо было выслеживать, он не мог уйти
из-под прицела и не имел почти никаких шансов убить
меня. Это не было охотой. Настоящая охота возможна
только здесь, на Земле.
— Что ж,— вздохнул Егерь,— я приготовлю анти-
кварное оружие. От моего сопровождения вы, конечно,
откажетесь?
— Вы только укажете тропу,— кивнул эрреянин. Чер-
ты его лица разгладились.— Я рад, что вы меня поня-
ли. Мне это действительно нужно, тут уж ничего не
попишешь. Только я хочу спросить...
«Ну, конечно,— подумал Егерь,— они все спрашивают
об этом. Потому что в душе все-таки сознают, что это
значит — охота на Земле».
Он молчал, предоставляя эрреянину возможность вы-
давливать из себя слова:
— Их еще много осталось... этих животных?
Егерь ответил ему, как отвечал другим:
— Тот, в кого вы будете стрелять — не последний.
И так же, как другие, эрреянин откинулся в кресле
и улыбнулся.
Стадо косуль стремительно пронзило редколесье, ос-
тавив после себя полосу примятой, перемешанной с зем-
лей травы, несколько сбитых сухих ветвей и запах, ко-
торый пьянил зверя.
Леопард еще раз с наслаждением обнюхал свежий
след. Мир состоял из множества запахов, они текли в
воздухе, как невидимые ручьи, обдавая его тревожным
холодком неясных желаний. И не было запаха более
вкусного, чем этот — запах еды, запах жизни. Он звал
и будоражил кровь. Огромная кошка, сделав несколько
бесшумных прыжков по поляне, пригнула голову и по-
шла по следу ровной и быстрой, способной поглощать
километр за километром рысью. Внезапно леопард оста-
новился, словно натолкнувшись на прозрачную стену.
Чуткие ноздри уловили иной запах, с которым чаще
всего приходит смерть. Леопард приник к траве, пыта-
ясь понять, откуда исходит опасность. Она была где-то
недалеко, невидимая, неслышная пока, но реальная, как
гнетущее затишье перед ударом урагана. Зверь чувст-
18
вовал ее даже не по запаху — ощущал каждой клеткой
своего гибкого, до изумительности совершенно сработан-
ного природой тела. Именно эта непостижимая сверх-
чувствительность уже не раз спасала леопарда.
Еще сотню лет назад охотник и зверь могли оказать-
ся друг против друга на троне. Теперь же человек по-
лучил возможность убивать, не покидая комфортабель-
ных чудес мегалополиса. Угроза стала неуязвимой, бес-
плотной. Ствол дерева мог взорваться, превратившись
в облако газа, убивающего мгновенно, но сохраняющего
неприкосновенной драгоценную шкуру. С головокружи-
тельной высоты могла сорваться тонкая самонаводящая-
ся игла-заряд, от которой не было спасения, а из невиди-
мой западни в скалах брызгало тонкое, смертоносное
жало луча.
Лишь тот, кто имел сверхчутье на опасность^ получал
шанс выжить. Когда же и этих осталось слишком ма-
ло, вся территория Земли вокруг мегалополисов была
объявлена заповедной зоной. Планетарный совет ужесто-
чил законы, каравшие охотников. Самым закоренелым
грозило изгнание с Земли и даже более суровое нака-
зание, применявшееся для особо опасных преступни-
ков.
И все же находились такие, кто, подобно наркоманам
без привычного снадобья, уже не мог обойтись без охо-
ты. Кто проявлял бездну изобретательности, уходя из-
под контроля специальных дозорных спутников и гели-
коптеров егерей. Кто готов был платить любой ценой
За несколько мгновений, наполненных терпким наслаж-
дением и риском.
...Зверь отпрянул в сторону, взметнув тучу опавших
листьев, и прыжками понесся прочь, не в силах изба-
виться от необъяснимо гнетущего предчувствия. Это был
один из тридцати леопардов, остававшихся к тому вре-
мени на Земле.
Егерь помог эрреянину натянуть пятнистый комби-
незон и пригнать патронташ. Потом он бережно извлек
из чехла двустволку. Эрреянин осмотрел ружье, загля-
нул в стволы, несколько раз взвел и спустил курки,
восхищенно покачав головой. Такое древнее оружие он
держал в руках впервые.
Егерь объяснил ему, как маскироваться и что делать,
если появится патрульный геликоптер. Егерь не был
19
уверен, что эрреянин запомнит наставления — тот ка-
зался слишком возбужденным.
Из другого чехла Егерь извлек еще одно ружье, ко-
торое, казалось, не уступает по возрасту первому.
— Зачем оно вам? — не удержался от вопроса эррея-
нин.
— У каждого своя охота,— неопределенно отвечал
Егерь.
— Понятно,— кивнул эрреянин, хотя ничего и не по-
нял.
Они углубились в лес. Впереди шел Егерь, за ним,
шаг в шаг, мягко ступал эрреянин. Егерь думал о же-
не. Когда он уходил и привычно поцеловал ее, жена
спросила:
— Ты метко стреляешь, Егерь?
Тот кивнул удивленно, а она продолжала:
— Я знаю тебя уже несколько лет, и за все это вре-
мя ты ничего не принес из леса. А твои древние ружья
пахнут порохом. В кого ты стреляешь, Егерь?
Он понимал, что рано или поздно она задаст этот
вопрос, и все же не был к нему готов.
— Мы поговорим потом, после...— ответил Егерь и
ушел, и теперь его мучила недосказанность. Он думал,
как лучше объяснить жене, на какую охоту уходит все
эти годы. Жена была намного моложе Егеря, детей у
них не было, и Егерь боялся ее потерять.
Когда до тропы осталось несколько десятков шагов,
они остановились.
— Я оставлю вас здесь,— сказал Егерь.— Видите
шалаш, вон там, правее? Это на случай дождя. Глав-
ное — не прозевайте зверя. Он придет, обязательно.
Эрреянин кивнул, и Егерь ушел, сразу словно раство-
рившись в золотистых осенних сумерках. Эрреянин по-
глядел ему вслед, потом двинулся вперед. Осмотрев-
шись, он удобно пристроился за старой, поросшей мхом
валежиной. Легкий, пахнущий грибной сыростью ветер
обдавал его лицо, и эрреянин понимал, что зверь, каким
бы осторожным ни был, теперь его не учует.
Егерь тоже понимал это. Из привычного укрытия на
пригорке ему были видны большая часть тропы и насто-
роженный профиль эрреянина. Тот и вправду был не-
плохим охотником — зверя они заметили одновременно.
Почти бесстрастно Егерь наблюдал, как эрреянин дол-
го, с наслаждением целится, как плавно, почти нежно
прикасается его палец к металлу спускового крючка...
20
Тропа была обжита зверем, он узнавал здесь свои
следы, свой запах. И хотя этот путь таил в себе нечто
непонятное, непостижимое для него, леопард снова и
снова выходил на тропу. Сверхосторожный, он преступал
здесь некую запретную грань, страшную и недоступную
для большинства сородичей, инстинктом угадывая, что
это — путь к спасению.
Зверь мягко ступал, вслушиваясь в лес, течения за-
пахов, неотделимый от окружавших его травы, деревь-
ев и камней.
Внезапное, никогда не подводившее его предчувствие
заставило леопарда броситься на землю, широко раски-
нув лапы. В то же мгновение резкий отрывистый звук
хлестнул по чуткой тишине леса...
...Резкий отрывистый звук хлестнул по чуткой тиши-
не леса, эрреянин вскинулся за своей валежиной, ощу-
тив под лопаткой жалящий короткий удар и чувствуя,
что проваливается в какую-то слепящую бездну. Не вы-
пуская из ладони теплого ложа, он вытянулся на при-
сыпанной листьями и хвоей земле, безжизненно отки-
нув голову. Застывшее лицо эрреянина не утратило вы-
ражения радостного предчувствия.
Егерь опустил ружье и выбросил горячую гильзу. По-
том он встал и спустился туда, где, раскинув руки, не-
подвижно лежал эрреянин. Присев на валежину, Егерь
некоторое время смотрел на его побелевшее лицо. За-
тем Егерь обернулся, и его глаза встретились с желты-
ми глазами зверя. Леопард подошел и потерся мордой
о сапог Егеря. Тот запустил руку в пакет и выбросил
оттуда мясо. Он глядел, как леопард ест, как совсем по-
кошачьи вылизывает траву, на которой лежало мясо.
Через несколько минут вдали показалась жужжащая
точка патрульного геликоптера, и зверь исчез.
Из опустившейся машины вышел пилот, следом за
ним выкатился серебристый шар медицинского робота.
Пилот поздоровался с Егерем и присел рядом, а похо-
жий на металлического паука робот подкатил к лежа-
щему эрреянину, в воздухе тотчас замелькали его по-
движные членистые манипуляторы.
— Уже который раз,— сказал пилот, глядя на эррея-
24
нин а г— а все не привыкну. До чего же он похож на
покойника.
— Через пару дней он будет живее нас с тобой,—
отозвался Егерь.
Робот извлек из тела эрреянина остатки пластико-
вой ампулы и отбросил их в сторону.
— Сильфидомин? Как всегда? — спросил пилот.
— Как всегда,— отозвался Егерь.
— Значит, через пару дней этот парень проснется,
но это уже будет не он...
— Не совсем он,— нехотя поправил Егерь.— Просто у
него пропадет желание убивать. Это была его последняя
охота.
Робот сноровисто укладывал тело эрреянина в мяг-
кую капсулу. Некоторое время они наблюдали за быст-
рыми и четкими движениями автомата.
— А когда у тебя будет последняя? — спросил, под-
нимаясь, пилот.
Егерь коротко взглянул на него, перевел взгляд ту-
да, где в отдалении над буреломом вздымались зеленые
свечи молодых елей, и увидел знакомые, налитые золо-
тистым огнем глаза. На какой-то миг все его существо
пронзило чувство почти мистического ужаса — Егерю
почудилось, что зверь понял вопрос и тоже ждет, что
он ответит...
СМЕРТЬ МИССИОНЕРА
1
Стена была около трех метров высотой и словно со-
ткана из дрожащего зеленоватого воздуха. Случайные
листья или насекомые, попадающие в ее неверный, мер-
цающий свет, тут же вспыхивали, превращаясь в неве-
сомый пепел.
За колышущейся, мутноватой толщей стены начина-
лись бетонные нагромождения мегалополиса.
Стена служила границей, отделявшей сельву от ги-
гантского города; она сама была частицей этого города,
его порождением, его опасным стражем.
Стена могла убивать, но и сама не была неуязвимой.
В нескольких местах со стороны леса потоки дождевой
воды разрушили монолитный фундамент, в который были
упрятаны генераторы, излучающие смертоносный свет.
Человек осторожно, контролируя малейшее движе-
ние, подполз к покрытой трещинами глыбе. Пальцы его
прикоснулись к теплому гудящему кожуху генератора,
и тут же человек отдернул руку — все его существо прон-
зило острое, явственное, как укол, ощущение опасности.
Человек прижался спиной к плите, ладонь его привычно
скользнула к бедру.
Но лес, раскинувшийся в десятке шагов, хранил без-
мятежную тишину. Прозрачное небо светилось мягкой,
успокаивающей синевой.
Несколько пестро окрашенных бабочек подпрыгива-
ли в воздухе совсем рядом. Одна из них подлетела поч-
ти к самому лицу и неожиданно уселась человеку на
плечо. Ее выпуклые круглые глаза были похожи на
неотшлифованные изумруды.
2
Старший агент общества по спасению жителей сель-
вы нерешительно вступил в служебные апартаменты
своего непосредственного начальника.
23
Тот не заметил его, поглощенный созерцанием не-
скольких объемных изображений в углу кабинета, и
агенту пришлось напомнить о себе тактичным покашли-
ванием.
— А, это вы,— повернулся к нему шеф.— Что приве-
ло вас ко мне, старина? Хотите попросить прибавки?
— Нет,— сказал агент.— С этим все в порядке. Де-
нег я получаю с каждым годом все больше. Я хотел
спросить, нельзя ли мне сменить работу, шеф?
— Почему? — быстро отозвался тот.
Агент ответил не сразу. Он стоял, съежившись под
удивленным взглядом собеседника, смущенно потирая
подбородок, напоминая всем своим обликом грешника
на исповеди, не решающегося сделать постыдное при-
знание.
— Даже не знаю, как объяснить толком...— вымол*
вил он наконец.— Еще за много дней перед тем, как
отправиться в сельву, у меня начинается бессонница.
Я все оттягиваю и оттягиваю сборы, выискиваю любой
повод, чтобы задержаться, хотя бы на день-другой...
— Боитесь мести отшельников?
Агент покачал головой:
— Отшельники никогда никому не мстят, вам это
известно. Если агенты не возвращаются в мегалополис,
то совсем по другой причине.
— Вы, очевидно, не смотрите вечерней видеопрограм-
мы,— возразил начальник.— Как раз вчера показывали
вашего коллегу, ставшего очередной жертвой...
— Смотрю,— перебил агент...— И вы можете быть
уверены: за годы работы в сельве я успел узнать, как
выглядят укушенные гремучей змеей.
Шеф бросил на него короткий испытывающий взгляд,
но спорить не стал.
— Однако какая-то причина все-таки есть? — спро-
сил он после паузы.
— Причина? — протянул агент задумчиво.— Причи-
на, очевидно, в том, что я уже не гожусь для этой рабо-
ты. Чересчур хорошо я знаю отшельников, в этом все
дело. Больше, чем надо старшему агенту по спасению
жителей сельвы.
Последние слова, произнесенные с откровенным сар-
казмом, заставили шефа вскинуть брови.
— Если узнаешь кого-то слишком близко, за это
всегда приходится расплачиваться,— все так же задум-
чиво продолжал агент.— Мой приятель, репортер одной
24
из видеопрограмм, утверждает, что главное в его ремес-
ле — не сойтись чересчур близко с теми, о ком он го-
товит сюжет. Тогда начинаешь видеть в человеке совсем
не то, что видят или хотят видеть другие. Это единствен-
ный способ не угробить передачу, считает приятель.
И я его понимаю.
— А я нет. У вашего приятеля несколько странная
логика,— заметил шеф.
— Не все в жизни подчиняется логике,— возразил
агент.— Может, вы объясните, отчего меня давно уже
не покидает мерзкое ощущение, когда...—Он неожиданно
осекся, вскинув глаза на начальника, словно сомневал-
ся, стоит ли продолжать. Все же договорил — медлен-
но, тяжело выжимая из себя слова: — ...Когда я зама-
ниваю какую-нибудь девчушку или зеленого юнца в
мегалополис тайком от их родителей, сулю детям золо-
тые горы, бездну всяких чудес, у меня такое ощущение,
что я сам себя вываливаю в дерьме. Вы бы поглядели,
какие доверчивые глаза у этих детишек...
— А ощущения, что вы забыли инструкцию, у вас
при этом не возникает? — едко бросил шеф.— Инструк-
цию, которая гласит: пока отшельник в сельве, он —
враг.
— Я твержу инструкцию, как заклинание,— тихо от-
ветил агент.— Но это слабо помогает. К тому же с каж-
дым годом в сельве все труднее работать. Не знаю, ка-
ким образом, но отшельники ухитряются поддерживать
между собой связь, и вступить с ними в контакт почти
невозможно. Приходится отыскивать совершенно глухие
уголки, где и слыхом не слыхали о нашем брате,— толь-
ко тогда есть какой-то шанс. Разве так трудно подыс-
кать мне другую работу?
— А кто будет выколупывать отшельников из сель-
вы, словно жуков из коры? — вопросом на вопрос отве-
тил начальник.— Специалистов вашего профиля не так
уж много, их не готовят в специальных колледжах. Агент
должен обладать особым чутьем, особым талантом, ес-
ли хотите. Можете гордиться, что принадлежите к числу
избранных.
— Вам-то известно, как именуют этих избранных.
— Это отшельники окрестили вас «ловцами душ» и
«охотниками за черепами». В мегалополисе же вас име-
нуют миссионерами,— со значением произнес руководи-
тель,— а такое звание всегда было в почете. Я пони-
маю,— вздохнул он,— когда так долго общаешься с
25
этими бродягами из сельвы, всякая чертовщина понево-
ле лезет в голову. Но нужно уметь не слышать того,
чего слышать не следует. Тем более, что это предписы-
вается инструкцией.
— Я помню об инструкции,— сказал агент.— Еще ни
разу я не позволил себе заговорить с отшельником о его
убеждениях. Из-за чего, кстати, до сих пор толком в
них не разобрался, а это, очевидно, не украшает чело-
века моей профессии. Но, поймите, затыкать себе все
время уши я тоже не могу. Иногда до них кое-что до-
летает. Например, то, что в мегалополисе отшельни-
ков поселяют в резервациях, бросают в рудники, где и
промышленные роботы больше года не протягива-
ют...
— Так поступают лишь с теми, кто не хочет сотруд-
ничать, принципиально не приемлет благ цивилизации,—
с неподдельным возмущением воскликнул шеф.— Дети
отшельников лучше поддаются обработке, многие из них
становятся жителями мегалополиса и совсем не жалеют
об этом. Однако кто виноват, что их отцы и матери
столь твердолобы?! Мегалополис поступает гуманно уже
потому, что не лишает этих упрямцев жизни, как бы там
не возмущались красные по этому поводу. Вы знаете,
у них в ходу теория, будто бы существование отшель-
ников — еще одно доказательство обреченности нашего
мегалополиса. Понимаете, обреченности! — с ненавистью
повторил он.— Мы обязаны лишить их этого доказатель-
ства. Мы — единственный мегалополис на планете, жи-
вущий по своим законам, у нас слишком много внешних
врагов, чтобы позволить себе еще и отшельников. Пусть
нас называют последним осколком прошлого — мы обя-
заны доказать, что имеем право на будущее. Это исто-
рическая задача. По сравнению с ней жизнь нескольких
сотен или даже тысяч лесных отщепенцев ничего не
значит. И пока они существуют там, в сельве, нам очень
нужны люди вашей профессии...
Заметив протестующий жест собеседника, начальник
прервал свой монолог, сказал в раздумьи:
— Впрочем, мы можем принять компромиссное ре-
шение — вы отправитесь в сельву в последний раз. Ес-
ли и потом миссионерское бремя будет невмоготу, что
ж, постараемся подыскать замену.— И шеф поднялся,
давая понять, что разговор окончен.
Он проводил взглядом сутулую фигуру агента, по-
куда за ним не сомкнулись овальные створки входа.
26
Помедлил в нерешительности, прежде чем бросить в
невидимый микрофон:
— Соедините меня со службой безопасности мегало-
полиса...
3
Прозрачная капсула, стремительно пронизывая тол-
щу этажей, неслась вниз, к подножию огромного зда-
ния-горы.
От быстрого перемещения у агента засосало под ло-
жечкой. Он извлек из внутреннего кармана облатку с
ярко-красными таблетками.
«Алко»,— кричали кровавые буквы на этикетке,—
это то, что наши пра-пра-прадедушки называли виски,
только гораздо лучше». Агент положил таблетку под
язык, почти мгновенно ощутив, как знакомое дурманя-
щее тепло мягкими толчками начинает обволакивать
мозг.
Старшему агенту общества по спасению жителей сель-
вы было тридцать семь лет.
Семнадцать лет назад гравилет службы безопасности
мегалополиса пронес его и других участников миссио-
нерского десанта над прозрачной стеной и впервые вы-
садил в сельве. Все эти годы агент пытался добросовест-
но следовать инструкции. Ее положения были предель-
но лаконичны:
«Если ты встретил отшельника, при каких бы обстоя-
тельствах это ни случилось, убеди его вернуться в ме-
галополис. Используй любые доводы и средства, какие
сможешь.
Если тебе не удалось убедить отшельника, любой це-
ной сумей принудить его пойти с тобой. Если и это не-
возможно, немедленно сообщи о местонахождении от-
шельника службе безопасности.
Если ты не можешь связаться со службой безопас-
ности и видишь, что отшельник уходит,— убей его. Уби-
вая отшельника, ты содействуешь прогрессу. Пока от-
шельник в сельве — он враг».
Семнадцать лет назад он был готов слепо следовать
каждому положению инструкции. Тогда ремесло миссио-
нера казалось ему занятием для настоящих мужчин,
чем-то вроде увлекательной, пусть и не совсем обычной,
охоты.
27
Что он знал об отшельниках семнадцать лет назад?
То, что знало о них большинство. В чем убеждали
многоголосым хором все видеопрограммы мегалополиса,
все учебные роботы в колледжах, все психологи, гото-
вившие агентов к весьма специфичной миссионерской
деятельности.
Что отшельники — замкнутая секта, поставившая
целью ни много ни мало — остановить прогресс.
Что отшельники — варвары. Их женщины вынужде-
ны, как и в древности, проходить через адовы муки ро-
дов, так как не признают киндерполисов, где искусствен-
но зачатые дети развиваются до двух лет в специальных
боксах. Их мужчины предпочитают, как и много лет
тому, связывать себя на всю жизнь с единственной
избранницей. Несмотря на то, что в любом уголке мега-
лополиса к вашим услугам филиалы компании «Секс-ил-
люзион», где облик любой полюбившейся вам видео-
звезды будет тут же превращен специальным устрой-
ством в волнующую и осязаемую плоть — почти точную
копию настоящей...
Что отшельники, эта кучка свихнувшихся негодяев,
посягнули на святая святых мегалополиса, его великий
принцип: «Искусственное — лучше настоящего!»
Агент не знал, когда появились первые отшельники.
Это произошло давно, еще до его рождения в стериль-
ном боксе киндерполиса.
Но зато он помнил, как возникла стена. Раньше сель-
ву отделял от мегалополиса лишь глубокий, заполнен-
ный водой ров. Этого было достаточно, чтобы защитить
гигантский город от вторжения лесной нечисти.
Стену воздвигли совсем с иной целью. Она стала
опасной преградой на пути тех, кто желал покинуть ме-
галополис. Кто, не боясь лишений и самой смерти, семь-
ями и поодиночке уходил в кишащую опасными тваря-
ми сельву, чтобы не потерять право жить так, как хо-
чется.
Как? Агент знал об этом лишь в общих чертах. Ин-
струкция запрещала интересоваться подробностями жиз-
ни отшельников. Но даже этого было достаточно, чтобы
понять: отшельники — совсем не те, за кого их пыта-
ются выдать. Не разбойники, не преступники. Они хоте-
ли жить по-своему, только и всего.
Первые отшельники не рисковали углубляться в сель-
ву и поселились сравнительно недалеко от мегалополи-
28
са, соорудив общий лагерь на расчищенной от деревьев
площадке.
Эта ошибка обошлась им дорого.
Ночью огромные гравилеты службы безопасности по-
висли над лагерем. Почти все отшельники были захва-
чены и силой возвращены в мегалополис.
Агент помнил, как звенели торжествующие нотки в
голосе главы службы безопасности, выступавшего на
следующий день по главной видеопрограмме:
— Сегодня великий день — мы вернули заблудших
в лоно прогресса. Пусть же это предательство будет
последним.
Благому пожеланию одного из отцов города не дано
было осуществиться.
«Лоно прогресса» оказалось непосильным бременем
для отшельников. Они предпочитали скорее медленно
умирать в рудниках, чем жить так, как жило большин-
ство в мегалополисе.
Бегство в сельву продолжалось. Наученные горьким
опытом отшельники объединялись теперь в небольшие
группы по два—четыре человека и тщательно маскиро-
вали свои следы и места поселения. Они рассеивались
по необъятному пространству сельвы, постоянно меняя
стоянки, и служба безопасности оказалась бессильна
разыскать беглецов.
Именно тогда в сельве высадился десант первых мис-
сионеров.
...За семнадцать лет агент не стал отшельникам дру-
гом. Слишком многое их разделяло. Агент не представ-
лял жизни без комфортабельных чудес мегалополиса,
отшельники же их отвергали. Агент появился на свет
в киндерполисе, отшельники же имели отцов и матерей.
Лозунг «Искусственное — лучше настоящего!» казался
агенту верхом совершенства, отшельники же считали
целью жизни доказать обратное.
Нет, агент не стал им другом. Но он перестал счи-
тать отшельников врагами. Уже одно это было наруше-
нием инструкции.
Уже одно это могло считаться в мегалополисе пре-
ступлением.
Сознание этого больно донимало агента.
4
Капсула замедлила падение и наконец остановилась.
Агент вышел на улицу.
Солнечный свет ослепил его.. Агент переждал не-
много, пока привыкнут глаза. Затем шагнул вперед и
уже занес было ногу над лентой движущегося тротуара,
когда рядом выросла высокая фигура.
Незнакомец был облачен в какую-то допотопную
хламиду, перепачканную влажной глиной, его ввалив-
шиеся щеки заросли многодневной щетиной. Над пле-
чом мужчины вились две пестрые бабочки. В центре
ультрасовременного мегалополиса, на залитой солнцем
улице, этот человек выглядел странно, почти нереаль-
но, словно выходец из иного, неведомого мира.
В следующее мгновение агент понял, что, по сути,
так оно и есть — незнакомец принадлежал к отшельни-
кам. Агент был уверен в этом. Ремесло, которым зани-
мался столько лет, давало ему уверенность. Таких лиц
он повидал немало за стеной.
«Чудеса,— подумал агент.— Отшельник сам явился
в город. И ни стена, ни все фильтры службы безопасно-
сти его не остановили...»
Отшельник молчал, присматриваясь к агенту, слов-
но пытался понять, этот ли человек ему нужен. Наконец,
разжал сухие, запекшиеся губы:
— Это ты приходил в сельву. Я знал, что разыщу
тебя рано или поздно. Узнаю вот по той отметине,— и
указал на едва заметный шрам на скуле агента.
Тот машинально провел пальцем по белому рубцу —
памяти о давней и не слишком приятной встрече в
сельве.
— Ты обвинял нас в том, что мы погребаем себя
заживо, а могли бы наслаждаться комфортом. Я не ве-
рил тебе. Разве можно верить хотя бы одному слову
охотника за черепами?..
Агент лишь усмехнулся невесело, услыхав знакомое
прозвище.
— Но кое-кого тебе удалось отравить медом фаль-
шивых слов,— продолжал отшельник своим глухим го-
лосом.— Я вернулся с охоты и узнал, что Мария и
еще несколько наших женщин ушли с тобой. Ты должен
знать, где они, где Мария.
Агент глядел на него с изумлением. Нужно быть
миссионером, чтобы оценить, на что шел и чем рисковал
30
9
отшельник, дерзая осуществить свою почти безумную
затею,— пробраться в мегалополис и попытаться разыс-
кать своих близких.
— Кто она, эта Мария? — спросил он.— Твоя жена,
дочь?..
Отшельник осторожно извлек из-под своей хламиды
что-то завернутое в плоские листья, бережно развернул.
Со старой голограммы на агента глядели живые,
смеющиеся глаза черноволосой девушки, почти под-
ростка.
— Здесь она совсем юная,— проговорил отшель-
ник,— но других снимков у меня нет. Не так-то просто
изготовить голограмму в сельве. Мария должна была
стать моей женой. Я...— он запнулся, бросив нереши-
тельный взгляд на агента, но все же сказал — медлен-
но и тихо, словно преодолевая какую-то мучительную
преграду,— я люблю ее.
— Понимаю,— сказал агент.
— Понимаешь? Ты? — глаза отшельника сузились.—
Где тебе понять, ловец душ! Твоя профессия — преда-
вать. Обманывать и предавать. Если бы не ты, если бы
не ты...
Он поднес к груди дрожащие острые кулаки.
Широкая быстрая тень скользнула по их лицам.
Агент прикрыл глаза ладонью и провел взглядом
патрульный гравилет службы безопасности.
Стоило ему захотеть, и огромная машина в мгнове-
ние ока очутилась бы над головой незнакомца и тот ис-
чез бы, втянутый мощной струей газа в ее бронирован-
ное нутро.
Но агенту совсем не хотелось этого. Он опустил го-
лову, огляделся. Люди, скользившие мимо на движу-
щейся ленте, бросали на отшельника любопытные взгля-
ды.
— Уйдем отсюда,— сказал агент.— Ты не представ-
ляешь, какое это неподходящее место для таких бесед.
Он потянул мужчину за полу перепачканного зем-
лей балахона, и отшельник безмолвно двинулся следом,
покорный, как ребенок.
Тротуар вынес их в сравнительно малолюдную часть
огромного города. Завидев вывеску какого-то кафе, агент
сошел с ленты, шагнул в полутемное помещение, даже
не обратив внимания на буквы, плясавшие над входом.
И лишь когда отшельник за его спиной приглушенно
вскрикнул, обернулся. Огромный алый паук с человечь-
32
ей головой висел, раскачиваясь, перед самым лицом от-
шельника. Уродливые челюсти чудовища двигались,
словно что-то пережевывая.
Из угла за вошедшими наблюдали фосфоресцирующие
глаза двух мертвецов в окровавленных саванах. Один
из них приблизился, протянул полуистлевшую руку к
агенту.
Агент спокойно прошел сквозь привидения.
— Это всего-навсего стилизованное кафе,— бросил
он отшельнику.— Возможно, здесь не слишком уютно,
зато можно поговорить спокойно.
Он опустился в мгновенно возникшее над полом крес-
ло. Отшельник, помедлив, присел рядом. Он явно не
освоился с обстановкой и вздрагивал, когда упыри под
потолком затевали слишком шумную возню. К ним под-
ковылял высоченный робот-скелет. Костлявые руки
установили перед сидящими круглую полусферу, усеян-
ную лунками, в которых помещались разноцветные таб-
летки и прозрачные ампулы с жидкостью. В отдельном
углублении виднелся блок видеокассет с пестрыми эти-
кетками. Скелет дождался полагающегося ему жетона,
осклабился щербатой челюстью и, проскрежетав: «Прият-
ных ужасов!» — с грохотом провалился куда-то вниз.
Агент, давая отшельнику время, чтобы придти в себя,
перебирал кассеты. Лицо обнаженной красавицы на од-
ной из них напомнило ему изображение на старой го-
лограмме. Он поспешно сунул кассету обратно, предло-
жил, указав кивком на полусферу с таблетками:
— Ешь, это вкусно.
— Ты же знаешь, мы не употребляем этой гадости,—
сказал отшельник и облизнул пересохшие губы.— Мы
едим настоящее мясо, настоящий хлеб...
Агент пожал плечами, бросил в рот таблетку «Алко»,
вынул еще одну из лунки и отправил ее следом.
— Разумеется, знаю,— проговорил он задумчиво.—
Все только настоящее... У вас это вроде символа веры. А
вот мне всегда казалось, что настоящее — то, что нам хо-
чется считать настоящим, только и всего. Вот я про-
глотил таблетку из полиаурила. Минут через пятнадцать
у меня возникнет ощущение сытости, как у человека,
съевшего ваш хваленый допотопный бифштекс. Зато
витаминов в моей таблетке гораздо больше и нет бак-
терий, которыми кишит мясо. Для меня настоящая
еда — полиаурил.
— Я искал тебя не для того, чтобы спорить о еде,—
33
сказал отшельник нетерпеливо.— Скажи мне, что с Ма-
рией?
— Мы не всегда знаем, что происходит с теми, кого
возвращаем в мегалополис,— отозвался агент.— Я по-
пытаюсь выяснить насчет Марии, только чуть позже.—
Он посмотрел на отшельника долгим изучающим взгля-
дом.— Я бы хотел, чтобы ты все-таки объяснил, отчего
настоящее непременно лучше искусственного. И что пло-
хого, если я глотаю полиаурил.
— Ты обещаешь мне разыскать Марию?
— Я попытаюсь... Только ты объясни. Для меня это
очень важно. Я еще никогда не беседовал с отшельни-
ком вот так. Инструкция это запрещает, понимаешь, и
вряд ли у меня хватит пороху когда-нибудь нарушить ее
еще раз.
Отшельник слушал, не сводя с него настороженных,
недоверчивых глаз.
— Семнадцать лет инструкция была моей молит-
вой,,— продолжал агент,— а сегодня мне на нее плевать.
Сегодня — особый день, день чудес. Отшельник сам
явился в мегалополис...
— Хорошо,— сказал мужчина,— я отвечу тебе. Толь-
ко у меня нет уверенности, что мое объяснение придется
тебе по душе.
— Неважно,— произнес агент.— Говори.
— Вот ты вспомнил о полиауриле... Эти в общем-то
безобидные таблетки появились, еще когда нас с тобой
на свете не было. И никто ими особенно не интересо-
вался. До того самого дня, когда некое влиятельное ли-
цо не приобрело все права на монопольное производство
полиаурила. Не стану уточнять, кто именно, этот
джентльмен часто появляется в главной видеопрограм-
ме. После этого начали происходить удивительные ве-
щи. Полиаурил вдруг оказался в центре всеобщего вни-
мания, ему стали посвящать массу рекламных видео-
сюжетов, научные мужи наперебой, захлебываясь от
восторга, кричали о пользе чудо-таблеток. Нетрудно
догадаться, за чей счет все это оплачивалось. А вскоре
произошло еще одно событие, но говорили о нем гораз-
до меньше. Вернее, пытались вообще умолчать. Загадоч-
ная эпидемия поразила домашнюю живность — скот,
птицу. Те, кто пытался заняться производством нату-
рального мяса, разорялся в два счета. В одном из вы-
ступлений руководитель службы безопасности позволил
себе вскользь упомянуть о необъяснимом море, присово-
34
купив, что это-де очередная попытка красных ускорить
конец мегалополиса. Руководитель воззвал к патриоти-
ческим чувствам жителей и дал понять, что ничего
страшного в общем-то не произошло, если существует
такой прекрасный заменитель мяса — полиаурил. Наде-
юсь, ты понимаешь, отчего события развивались именно
так?
Агент встряхнул головой, словно пытаясь освободить-
ся от наваждения.
— А почему я, собственно, должен тебе верить? —
спросил он подозрительно, с неожиданной для самого
себя агрессивностью.— Где гарантии, что ты не выду-
мал это все? Кто тебе мог рассказать?
Град вопросов не смутил отшельника. Он лишь
усмехнулся краем рта.
— Я предвидел, что мой рассказ будет тебе не по
нутру. Нет пропасти глубже, чем между отшельником и
охотником за черепами. Только это все — правда. Мо-
жешь проверить... если сможешь. Мне было кому рас-
сказывать о таких вещах. Отцу, деду. Я же не вылу-
пливался, как ты, из-под колпака в киндерполисе, и мне
не вправляли мозгов роботы в стандартном колледже.
В сельве я прошел совсем другой курс наук. И вот что
я тебе скажу. Настоящее всегда будет в цене, как бы
вы ни бесновались. Настоящие люди. Настоящие чув-
ства. Настоящая еда.
— Очевидно, в твоих глазах я уже не совсем настоя-
щий человек? — саркастически рассмеялся агент.
— Нет, не настоящий!—спокойно, с такой уверен-
ностью, что у агента похолодела кожа на спине, произ-
нес мужчина.— Ты, как и все, кого устраивает жизнь в
мегалополисе, уже почти не человек.— Во взгляде отшель-
ника появилось даже что-то похожее на сочувствие: —
Вы придумали бездну хитроумных приспособлений, ко-
торые заменили буквально все. Вы почти не двигаетесь,
не общаетесь, не размышляете... Любовь вам заменяет
сеанс в секс-иллюзионе, мясо — полиаурил. Доходит
до комичного — вы даже жевать потихоньку разучи-
лись. Проглотил таблетку — и никаких забот. Быстро,
удобно, только зубы от этого лучше не станут, верно?
Но что это в сравнении с душой, лишенной подлинной
любви и подлинных страданий! С сердцем, у которого
украли материнскую ласку! Посмотри на свои руки —
они почти лишены мускулов. В мегалополисе роботов
больше чем нужно. Взгляни в зеркало — как узок твой
35
лоб. В мегалополисе тебе не позволят слишком много
думать — и это удел машин. Мы не против прогресса,—
с нажимом вел дальше отшельник,— но против того, что-
бы прогресс доходил до абсурда, уродовал человека.
А вы, живущие в мегалополисе, спокойно наблюдаете,
как в вас убивают все человеческое, потому что это вы-
годно кучке негодяев. Нет, вы уже не люди,— повторил
он с бесконечной убежденностью,— и все дальше отда-
ляетесь от людей. А мы хотим оставаться ими, несмотря
ни на что. Именно поэтому мы враги...
— Враги! — глухо подтвердил агент, почувствовав,
что у него начинает заплетаться язык.
— И мы останемся врагами до тех пор, пока вы сами
не превратите себя в ничто. Не знаю, когда это про-
изойдет, но думаю, что рано или поздно все вы будете
выглядеть, как вон те твари,— он ткнул пальцем вверх,
где под потолком лениво перебирали мохнатыми лапами
крупноячеистую сеть пауки с человечьими головами.
— И что же тогда? — спросил агент с ненавистью.
— Тогда мы вернемся в мегалополис, чтобы спасти
тех, кого еще можно спасти. Мы уничтожим ваши ма-
шины, кроме тех, что не мешают человеку оставаться
человеком. И заживем счастливо.
— Заживете...— отозвался агент.— Если вас к тому
времени не уничтожат, как крыс.
— Сельва большая,— сказал отшельник.— И места в
ней хватит, хотя выжить, конечно, не просто. Да что
там, ты сам все прекрасно знаешь. Сельвы вы не троне-
те,— уверенно сказал мужчина,— иначе планета задох-
нется без кислорода. Мегалополис задохнется. Вот и
решай, у кого из нас больше шансов.
Агент не ответил. Он боялся говорить, опасаясь, что
вспыхнувшая внезапно где-то внутри и горячей волной
затопившая мозг острая ненависть к собеседнику вы-
рвется злым бессмысленным криком.
Он и сам не понимал толком, откуда, из каких глу-
бин поднялась эта ненависть. Возможно, все заключа-
лось в том, что он привык иметь дело совсем с другими
отшельниками. Те, кого агент приводил в мегалополис,
держались скованно, настороженно. Это был не их мир,
не их территория...
А может быть, все дело было в словах мужчины,
агент чувствовал их правоту, хоть и боялся признать-
ся в этом себе самому.
Слова эти, весь облик сидящего напротив отшельни-
36
ка словно кричали агенту о том, что семнадцать лет,
подумать только, семнадцать лет были потрачены впу-
стую. В погоне за зыбкой, нереальной целью. В надежде
победить то, что победить невозможно.
Этот мужчина, сидящий напротив, был приговором.
Воплощением его жизненной неудачи, его ничтожества.
—...Мария,— донеслось до агента словно откуда-то
издалека.— Ты обещал помочь разыскать Марию.
Агент вскинул глаза на отшельника, словно увидев
его впервые. Неожиданная, мстительная мысль заста-
вила его усмехнуться коротко и зло.
— Сейчас,— пробормотал он,— сейчас полюбуешься
своей Марией.
Он быстро отыскал кассету со знакомым изображени-
ем...
Из неясного свечения посреди комнаты возникла то-
ненькая фигурка девушки.
Отшельник подался вперед, фаланги его пальцев,
сжатых в кулаки, побелели от напряжения.
Девушка стала раздеваться под мелодичный пере-
звон, и агент с наслаждением наблюдал за оцепеневшим
лицом соседа.
Оставшись совсем обнаженной, красавица с распу-
щенными волосами послала им воздушный поцелуй и
запела сладкоголосо, исчезая в розовом невесомом об-
лаке:
— Приобретайте очищающий ароматизированный
газ «Грезы»!
До них донесся сладковатый запах, выпущенный из
специальной приставки к видеосистеме. Это был обыч-
ный рекламный видеосюжет.
— Это — Мария? — тихо спросил отшельник.
Агент бросил в рот еще одну «Алко» и отвернулся
от мужчины, по небритым щекам которого катились
слезы.
— Возможно,— сказал агент равнодушно.— И если
это она, то ей еще повезло.
И он потянулся за следующей «Алко».
Рука его повисла в воздухе. Прямо в глаза агенту
глядел черный зрачок револьвера допотопного образца.
Агент никогда бы не мог подумать, что подобное ору*
жие может существовать где-либо, кроме музея.
Странное равнодушие парализовало агента, словно
не его, а кого-то другого держал под прицелом прише-
37
лец из сельвы. Словно не ему, а кому-то бесконечно да-
лекому адресовались слова:
— Из-за тебя я потерял Марию. Из-за тебя она пре-
вратилась в фантом. Ты заслужил эту смерть, торговец
душами!
Последнее, что видел агент, была бабочка, слетевшая
с плеча незнакомца. Она порхала так близко, словно
громадные изумрудные глаза хотели получше разгля-
деть каждую черточку побелевшего лица.
А потом мир вокруг него оглушительно взорвался,
чтобы навсегда погрузиться во тьму.
5
Руководитель службы безопасности мегалополиса не-
торопливо подошел к широкому окну, за которым про-
стиралась панорама гигантского города. С огромной
этой высоты виднелись и изгибы дрожащей, почти про-
зрачной стены, к которой подступала вечнозеленая сель-
ва.
Створки бесшумно разошлись, и две пестрые бабочки
впорхнули в кабинет, уселись на подоконнике, перебирая
по нему тонкими лапками.
— Спрячьте наши летающие объективы,— приказал
руководитель, и мгновенно вынырнувший из-за его спи-
ны адъютант бережно уложил биороботов в специаль-
ный футляр.
— Видеоматериал обработан?
— Да, шеф,— отозвался почтительно адъютант.—
Я немного переживал из-за кафе, там ужасное освеще-
ние, но все вышло как нельзя лучше.
— Уничтожить! — жестко бросил руководитель служ-
бы безопасности.— Оставить лишь несколько заключи-
тельных фраз и само убийство. Это — размножьте и пе-
редайте всем видеопрограммам. Пусть крутят каждый
день. Название следует придумать позабористей. «Кро-
вавая месть отшельника», «Жертва живет в мегалопо-
лисе» или что-то в этом роде.
— Ясно,—сказал адъютант.
— Думаю, они обрадуются такому материалу. Это
не какие-то дешевые актерские трюки, это настоящая
смерть, настоящая кровь. А настоящее всегда в цене,
так, кажется, говорил этот парень. По-моему, он был да-
леко не глуп. Итак, мы исключительно удачно проверну-
3d
ли дельце, друг мой,—с довольным видом продолжал
руководитель.— Избавили гебя от опасного отшельника,
а общество по спасению жителей сельвы — от неблаго-
надежного миссионера. И попутно выудили из этой ис-
тории первоклассный пропагандистский материал.
Адъютант не отозвался, и руководитель с удивле-
нием обернулся.
Его помощник, задумавшись, застыл у окна. Взгляд
его маленьких глаз, упрятанных под узкий, по-обезья-
нему нависавший лоб, был устремлен туда, где рас-
стилалась, вскидываясь вверх кронами деревьев-исполи-
нов, необъятная, загадочно темневшая сельва. Даже с
этой высоты она казалась гигантским, застывшим на
мгновение зеленым океаном, готовым смять, поглотить
в своих бушующих глубинах крохотный островок мегало-
полиса.
— Вы согласны, друг мой?
— Да, шеф! — вздрогнув, механически отозвался
адъютант.
Но в его глазах, все еще хранивших изумрудное сия-
ние сельвы, не успели погаснуть искры страха.
БЕССПОРНЫЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВА
Сидя на траве, пожилой якут покручивал ручку на-
стройки транзистора. Узкие глаза из-под морщинистого,
коричневого, будто пропеченного, лба рассеянно наблю-
дали за безуспешными попытками Виталия Кирия от-
биться от гнуса. Гнус нависал в воздухе живыми слоя-
щимися пластами, проникал под противомоскитную сет-
ку и, вопреки всем законам логики, в гибельном упоении
кусал обильно политые диметилфтолатом руки молодо-
го кандидата наук.
Кирий неумело, по-детски ругался, с завистью по-
глядывая на якута, к дубленой коже которого гнус, ка-
залось, не проявляет ни малейшего интереса.
Неподалеку два студента — помощники Кирия — пы-
тались втиснуть в рюкзак баллоны аквалангов.
Подходила к концу их почти отшельническая жизнь
в глухом углу края. И хотя экспедиция Кирия не на-
шла здесь того, на что могла рассчитывать, он не испы-
тывал особого разочарования. Напротив, легкое сожале-
ние покалывало сердце, когда биолог думал о том, что
пора уходить, что завтра за ними прилетит вертолет.
С пригорка, поросшего тонкими, гнутыми ветром де-
ревьями, где была раскинута палатка, открывался вид
на озеро, неширокое, но протянувшееся почти до самого
горизонта. Там, где дрожала вдали сизоватая дымка,
скалистая гряда преграждала путь воде. Кирий знал,
что за грядой — другое, размашистой подковой изо-
гнувшееся озеро, такое же студеное и глубокое. А за
ним — еще одно, и еще... С вертолета озера, блестевшие
под солнцем, казались драгоценной цепью, оброненной
меж лесистых взгорий рассеянным великаном.
В Якутию Кирия и его спутников привело письмо,
вернее, несколько писем, поступивших в разное время
в Академию наук от местных охотников и пастухов-оле-
неводов. Письма рассказывали о загадочных следах на
берегу одного из лесных озер. Судя по всему, следы
40
принадлежали неизвестному, огромных размеров живот-
ному. Были там строки о странном, устрашающем вое,
доносившемся от воды по ночам. Об огромных лунках —
чертовых окнах, пробивавших ледяной панцирь озера
в самые жгучие морозы.
Письма передали в НИИ, где работал Кирий, и он
без особого энтузиазма согласился возглавить неболь-
шую экспедицию. Это была уже не первая такая экспе-
диция, и все они кончались одинаково.
Глядя, как скептически посмеивается шеф, давая
ему последние наставления перед дорогой, Кирий раз-
мышлял о том, что чудища сказочного он, конечно же,
не разыщет, зато в Якутии побывает. В самой глухома-
ни лесной...
Сложные приборы, как и предполагал Кирий, оказа-
лись для экспедиции лишним грузом. Скорлупа загадоч-
ного с треском лопалась на глазах теряющих энтузиазм
исследователей, обнажая ничем не примечательное нутро
обычных природных явлений. О них-то и рассказывал
Кирий бесстрастному пастуху-якуту, отбиваясь от гну-
са и пытаясь закончить хотя бы вчерне нехитрый отчет.
Десятки погружений в ледяную прозрачную воду
ничего не дали. Лишь редкие стаи рыб пронизывали
ее изумрудно мерцающую толщу. Правда, озеро оказа-
лось неожиданно глубоким, но, судя по всему, и эта
недоступная, скрытая в зеленоватой тьме глубина не
хранила ничего, кроме одиноких пучков водорослей да
скупых россыпей обкатанных водою камней.
Устрашающий вой заставил их поволноваться в одну
ветреную ночь, но утром ему нашли объяснение. Про-
тяжный трубный звук шел от источенных временем, на-
висших над водою скал. Ветер с размаху.залетел в ши-
рокие устья похожих на крученые морские раковины
сквозных отверстий и, проносясь сквозь них, вырывался
наружу, словно из басовитого геликона. Чтобы скалы
запели, пояснил Кирий, должен дуть сильный северный
ветер.
Якут слушал молчаливо.
Со дна озера, питая его, били бесчисленные неви-
димые ключи. Экспедиция скоро выяснила, что некото-
рые из них относятся к термальным. Именно их горячие
струи, доходя зимой до поверхности, размывали лед,
образуя чертовы окна.
А со следами курьез вышел. Как-то на рассвете
действительно обнаружились следы. Словно невиданный
41
слон с массивными и к тому же когтистыми ногами ис-
пятнал пологий берег неуклюжими вмятинами. Неясная,
тревожная надежда затеплилась в душе Кирия, покуда
не проснулся однажды от истошного детского вопля.
Этот самый сидящий сейчас напротив ученого якут без-
жалостно припечатывал широкую ладонь к филейным
частям внука. К рукам и ногам мальчишки были привя-
заны круглые обрезки коры...
— Такие вот дела,— приканчивая, наконец, злопо-
лучный отчет, подытожил кандидат.— Нет у вас здесь
никакого чудища озерного. Жаль, конечно, но... Мы со-
брали бесспорные, вполне научные подтверждения.
И кандидат соединил скрепкой густо исписанные
листки в жирных пятнах диметилфталата.
Якут кивнул. Из транзистора лились, рассыпаясь в
воздухе невидимой серебристой пылью, электронные
аккорды ансамбля «Зодиак».
— Ветер поднимается,— проговорил медленно якут,
глядя на тающее в красных сумерках солнце.— Холод-
ный ветер. Опять дракон кричать будет.
— Да не дракон,— отозвался терпеливо Кирий.—
Я же объяснял, скалы...
— Ага! — кивнул якут.— Складно объяснил, хорошо.
Наука! —после паузы с уважением произнес он.— Я вот
не видел никакого дракона. И отец мой не видел. А
вот дед, говорят, видел. Дракон редко со дна подни-
мается.
— Легенда! — сказал кандидат. И, вздохнув, тряхнул
пачкой листов: — А это — аргументы, доказательства,
понимаешь? Очевидные. Неопровержимые. Научные.
— Ясно! — сказал якут, поднимаясь.— Я к оленям
пойду. Они волнуются, когда дракон...— взглянув вино-
вато на Кирия, поправился,— когда скалы кричат.
И ушел, унося в густеющие лесные сумерки незем-
ную мелодию «Зодиака».
Кирий, задумавшись, глядел ему вслед.
Тихий звук долетел от воды — словно запела протяж-
но невидимая в скалах труба, жалобно и тревожно спро-
сила о чем-то.
Кирий вздрогнул и тут же отругал себя за это.
«Однако.*.— подумал он.— Понятно, откуда взялись
эти легенды про дракона. Если мне не по себе от этого
воя, то что должны были чувствовать предки этого па-
стуха...»
Ветер налетал резкими порывами. Озеро внизу по-
42

темнело, было слышно, как частые мелкие волны с шо-
рохом потухают в прибрежном песке.
Виталий Кирий вспомнил о том, что ожидает его
дома. Попытался представить, чем будет заниматься,
лица коллег... За последние месяцы он отвык от сума-
тошной, нервной столичной жизни. В этой жизни не все
складывалось так, как ему хотелось, ее непредсказуемое
течение со всплесками страстей, ошибок, неудач разитель-
но отличалось от логической выверенности глубоко чти-
мых им научных теорий.
Кирий вдруг осознал, что не прочь остаться в здеш-
ней почти отрезанной от цивилизованного мира глуши
еще хотя бы на месяц. Несмотря на гнус. Несмотря на
твердую убежденность, что мифического зверя нет и
быть не может.
Поежившись от холода, он встал, поднял капюшон
штормовки и пошел к палатке.
Густой, тяжелый, отдающий какой-то дремучей си-
лой вой заставил его обернуться. Кирий застыл.
Неподалеку от берега вскипала, разрываемая гигант-
ской тушей, черная вода. Крупная граненая чешуя тускло
засверкала в последних лучах. На берег, тяжело по-
качивая зеленоватыми блестящими боками, выходил
дракон.
Небольшая голова в причудливых костяных наро-
стах на неправдоподобно вытянутой шее поднялась и
медленно повернулась. Полуприкрытые мутноватой плен-
кой огромные глаза равнодушно, словно из невыразимо
далекой дали глядели на человека.
Неподвижными изваяниями замерли у палатки сту-
денты.
Дракон качнул головой, словно потянулся к почти
невидимому светилу, и по барабанным перепонкам лю-
дей снова ударил густой и протяжный, как тягостное
воспоминание, трубный глас.
Из бесчувственных пальцев Кирия выхватило забы-
тый отчет. И на студеном ветру замелькали, взлетая,
трепеща и падая, словно крылья диковинных, взбесив-
шихся голубей, белые листки с очевидными, неопровер-
жимыми, бесспорными доказательствами...
У ТАМОЖНИ ЕСТЬ ПРЕТЕНЗИИ
1
Неприметный, маленького роста человек с бледным
и отрешенным лицом затворника более часа томился
ожиданием в роскошной, отделанной панелями из море-
ного дуба приемной руководителя концерна «Зодиак».
Секретарша, которая эффектной внешностью могла
бы соперничать с любой кинозвездой, безукоризненно
вежливым тоном сообщила, что мистер Голдинг и на
этот раз очень, очень занят и она очень, очень сожале-
ет. Пусть уважаемый...— тут секретарша на мгновение
прервала заученный монолог, опустив глаза на лежа-
щий перед нею блокнот,— Виктор Уайт извинит. Воз-
можно, у главы концерна найдется несколько минут на
следующей неделе. Впрочем, не исключено, что и на
этот раз дела не позволят ему встретиться с мистером...—
секретарша вновь стрельнула глазами в листок,—
...Уайтом. Тем более что мистер Уайт упорно не хочет
сообщать о причинах своего визита в «Зодиак».
Уайт подхватился с широкого кресла, нервическим
движением поправил очки; глаза его сердито блеснули.
— Ваш Голдинг,— выпалил он скрипучей скорого-
воркой,— просто не понимает, что для него эта встреча
куда важнее, чем для меня. Я уйду, мисс, не беспокой-
тесь. Но только передайте вашему боссу, стоит мне кое-
что предложить другой, не менее солидной фирме, и от
хваленого «Зодиака» останется лишь воспоминание.
Да-да, так и скажите, некий Уайт обещает похоронить
в ближайшие дни «Зодиак» со всеми потрохами. И лишь
потому, что Голдинг, видите ли, не соизволил его при-
нять.
Электронное устройство, предупредительно распах-
нувшее выход из приемной, не дало рассерженному че-
ловечку желанной возможности хлопнуть дверью.
Секретарша, на мгновенье позабыв о любезно-вежли-
вой маске на лице, призадумалась. Потом, нажав кла-
вишу, неуверенно произнесла в невидимый микрофон:
45
— Извините, патрон, возможно, я вмешиваюсь не
в свое дело, но... По-моему, вам следует повидать этого
Уайта. Он обещал похоронить «Зодиак», если вы его
не примете. И знаете, в его словах, вернее, в интонации
было что-то такое... Словом, я испугалась.
Босс концерна отозвался не сразу.
— Ладно, я приму его,— сказал, наконец.— Обещал
похоронить «Зодиак», говорите? Что если этот парень
припрятал адскую машинку где-нибудь поблизости от
комнаты, где заседает совет директоров? Скажите ребя-
там, пусть задержат его внизу и доставят сюда.
2
У босса концерна «Зодиак» были свои странности.
Он не переносил, скажем, тех, кто допускал даже ма-
лейшую небрежность в одежде. Не в тон подобранный
галстук мог сразу посеять в его душе неприязнь к со-
беседнику, отсутствие пуговицы на жилете вызывало
приступ мигрени, а грязь на ботинках повергала в шок.
Взглянув на стоящего перед ним человека, Голдинг
ощутил, как раздражение горячими толчками начинает
подкатывать к горлу.
Виктор Уайт был удивительно, просто-таки сказочно
неряшлив. Средней руки костюм из магазина готового
платья был пусть и нов, но уже изрядно помят и хра-
нил на себе многочисленные следы оброненного пепла.
Из нагрудного кармана свисал край грязного носового
платка. Туфли имели такой вид, словно их владелец
только что совершил путешествие по каменистой пусты-
не. Если добавить, что галстук вообще отсутствовал,
станет понятным, отчего Голдинг готов был встретить
в штыки любую просьбу посетителя. А в том, что Викто-
ра Уайта привела к нему просьба, босс «Зодиака» не
сомневался — иной причины появления такого рода лю-
дей в его апартаментах просто быть не могло.
Между тем Уайт не спешил начинать разговор.
Ко1\да же он заговорил, многоопытный Голдинг вдруг
позабыл о ярости. Голос странного человечка заворо-
жил его. Судя по всему, Виктору Уайту было глубоко
наплевать не только на свою внешность, но и на то, с
кем именно он беседует. Взгляд маленьких тускловатых
глаз был устремлен куда-то мимо Голдинга, мимо тя-
желых дождевых облаков за окном кабинета, и в этом
46
взгляде читалось такое глубочайшее равнодушие к окру-
жающему миру, словно он был не более чем картонной
декорацией.
И одновременно во взгляде была обжигающая, поч-
ти гипнотическая сила недюжинного ума.
Странное, поразившее Голдинга ощущение не сразу
позволило ему вникнуть в смысл того, о чем говорил
этот человечек. А говорил он о вещах удивительных.
— ...моя формула давала возможность заглянуть в
иное измерение,— наконец обрел способность внимать
Голдинг.— Как бы завернуть краешек знакомого нам
пространства и посмотреть, что творится за ним, в глу-
бине... Но пока теоретическая воможность превратилась
в практическую, понадобились тысячи экспериментов.
На них ушел не один десяток лет. Я постарел за это вре-
мя, расстался со всеми своими сбережениями. Наконец
наступил миг торжества. Впрочем, триумфатором я себя
чувствовал не долго.
Неприятное воспоминание затуманило глаза Уайта.
Перехватив недоуменный взгляд Голдинга, он усмехнул-
ся с горькой иронией:
— В это, наверное, трудно поверить. Человек, со-
вершивший величайшее открытие, готов был выть от
бессилия. Но все было именно так. О, я помню жесто-
кий, как удар, миг прозрения. Когда стало до боли яс-
но: мне ни за что не осмыслить того, что я открыл. И ни-
кому этого не осмыслить. У человечества слишком мало
знаний, чтобы понять такое. Я оказался в положении
дикаря, заглянувшего в окуляр телескопа. Перед ним
бездны, но он всего-навсего дикарь. Эта коробка,— он
постучал согнутым пальцем по лбу,— сделала все, что
могла, и большего от нее требовать бесполезно. Я рас-
прощался с иллюзиями, а теперь прощаюсь с наукой.
Что касается моей чудодейственной формулы, она оста-
нется тайной. Я не тщеславен. Всемирная слава, чество-
вания, пресс-конференции, весь этот шум, который под-
нимется, если я обнародую хотя бы часть своих работ,
попросту убьет меня. Нет, теперь я хочу одного — покоя.
Уайт вновь с тоской глянул в окно. Шел дождь, круп-
ные капли с глухим шумом бомбардировали стекло.
Голдинг вдруг ощутил с какой-то отчаянной, пронзитель-
ной ясностью, что все, рассказанное взъерошенным че-
ловечком,— правда. Все до последнего слова.
— Собственно, дело не в этом,— продолжал Уайт
своим скрипучим, монотонным голосом.— Очевидно, вы
47
знаете, всякое большое открытие дает побочные резуль-
таты. Пока я возился с пространством, выяснились не-
которые любопытные эффекты, касающиеся времени.
Время, время,— протянул он.— Как это просто и как
сложно... Вы когда-нибудь бродили за кулисами теат-
ра? — неожиданно спросил Уайт.
Не в силах освободиться от магнетизма, который
буквально излучал его странный собеседник, Голдинг
лишь качнул головой.
— Жаль,— сказал Уайт.— Тогда бы вы могли хоть
немного меня понять. Башни средневекового замка, пы-
лящиеся рыцарские доспехи, а рядом громко орущий, за-
бытый кем-то из рабочих сцены транзистор... Пластмас-
совый череп в ожидании знаменитого монолога Гамлета
мирно почивает по соседству с миникомпьютером на сто-
лике режиссера... Прошлое и будущее, искусственное и
настоящее — все смешано в кучу там, за кулисами.
Когда-то много лет назад я, зеленый мальчишка,
впервые пошел в театр. Спектакль был изумителен. А в
перерыве я пробрался за кулисы — и оказался словно
в ином измерении. Стоило чуть отодвинуть краешек за-
навеса, и мир чудес исчезал... Знаете,— рассеянно вы-
молвил Уайт,— о чем я часто думаю? Если бы тогда,
в детстве, я не попал в театр, мне никогда бы не пришло
в голову отогнуть край совсем иного занавеса. За кото-
рый еще никто не заглядывал... Впрочем, я отвлекся,—
продолжал после паузы человечек.— В ходе экспери-
ментов выяснилось, что пространство, при определенных
условиях, разумеется, способно сжиматься, как пружина,
бросая тебя, будто пылинку, сквозь века...
Уайт поглядел на застывшее лицо главы концерна
«Зодиак», и снова задумчивая усмешка, словно он при-
поминал о чем-то совершенно недоступном для сознания
собеседника, тронула его губы.
— У меня есть к вам предложение,— погасив усмеш-
ку, продолжал Уайт.— Как вы посмотрите на то, чтобы
воспользоваться моим открытием и побывать в буду-
щем?
Голдинг откинулся в кресле. Он был опытным биз-
несменом и неплохо разбирался в людях. Но все же и
он не застрахован от ошибок. Виктор Уайт с одинако-
вым успехом мог оказаться гениальным ученым и са-
мым банальным шизофреником.
— Я не сумасшедший,— словно угадав его мысли, бы-
стро произнес Уайт.— Я все могу доказать. Если хотите,
48
завтра же отправимся в XXII век. Или стоит забраться
подальше, в XXV?
На столе Голдинга мелодично звякнул аппарат.
— К вам представители японской корпорации,
патрон,— донесся до них голос секретарши. Нотки не-
доумения проступили в нем, когда она произнесла: —
Японцы ожидают уже десять минут. Вы сами назначили
время, патрон.
— А ну их к черту, этих желтопузых! — пробормотал
Голдинг. Секретарша издала приглушенное восклицание,
и это вернуло босса на землю.
— Придумай, придумай что-нибудь, детка,— раздра-
женно закричал он.— Я занят. Я очень занят! — и от-
ключил аппарат.
Босс взглянул на Уайта, безмятежно ожидавшего от-
вета. «Не похож он на сумасшедшего»,— подумал Гол-
динг.
Уайт улыбнулся, словно и на сей раз прочел его мы-
сли, и Голдинг неожиданно для самого себя покраснел.
г— Я могу устроить пробное путешествие в любое
время,— повторил Уайт.— Вы вправе взять с собой
сколько угодно экспертов, чтобы убедиться наверняка,
в каком именно веке мы оказались. Кстати, это не так-
то легко, если, разумеется, не хочешь привлекать к себе
внимание.
— Все, что вы говорите, просто поражает,— не сразу
отозвался Голдинг.— Но почему со своим предложением
вы обратились именно ко мне?
— Я искал компанию с внушительным оборотом ка-
питала,— сказал Уайт.— А у вас солидный концерн, ми-
стер Голдинг. Но попытайтесь представить, каким он
мог бы-стать, если бы большинство из тех, кого мы
привыкли именовать сильными мира сего, вложило свои
деньги в ваш бизнес. А они бы пошли на это, пошли не-
пременно, сумей вы доказать, что «Зодиак», в отличие
от других компаний, будет процветать и в будущем. Да-
же в том будущем, которое называют отдаленным.
Уайт с бесцеремонной уверенностью протянул руку
к стоящему на столе ящичку с сигарами и закурил.
— Естественно, эти экскурсии в будущее будут но-
сить совершенно конфиденциальный характер и совер-
шаться людьми, чье мнение действительно многое реша-
ет. Воистину, лучше раз увидеть...
~ Итак, если я вас понял правильно,— проговорил
Голдинг,— мы будем запускать наших клиентов в XXI
49
или там XXII век поглядеть, как распрекрасно идут
дела у «Зодиака»?
— Совершенно верно! — отозвался Уайт.— И за это
удовольствие я возьму не так много — миллионов два-
дцать.
Голдинг, глядя на него в упор, вдруг начал багро-
веть и трястись. Глаза его закатились, и неожиданно
босс концерна «Зодиак» разразился столь чудовищным
хохотом, что на подносе в отдалении тонко зазвенели
стаканы. Голдинг смеялся долго, не успевая вытирать
проступающие на лбу капли пота. Уайт поглядывал на
него обеспокоенно. Наконец босс успокоился и произнес:
— Я не сомневаюсь, что вы — незаурядный ученый,
Уайт. Иначе вы бы избрали менее сложный способ наду-
вательства. Да, менее сложный. Двадцать миллионов
за путешествие в XXII век — это недурно. Но объясните,
какого лешего выбрасывать эти деньги, если «Зодиак»
будет процветать и в будущем? Вы же сами утвержда-
ли это.
Вслед за этим челюсть босса «Зодиака» отвисла. Он
просто не мог подумать, что на свете существуют столь
обидные слова, которые со скоростью пулеметной оче-
реди слетали с губ рассерженного человечка. «Старый
павиан, безмозглая дохлая скотина...» — эти сочетания
звучали благостной музыкой по сравнению со всем
остальным. Остывая, Уайт выпалил:
— Черта с два ваш концерн будет процветать в бу-
дущем, осел вы этакий. Черта с два вы найдете там
вообще следы какого-то концерна. В XXII веке, к ваше-
му сведению, от нашей благословенной богом страны
в том виде, в котором она существует ныне, останется в
лучшем случае воспоминание. Я могу помочь вам убе-
диться в этом, старый дуралей. Но другие-то этого пока
не знают. Сейчас этого наверняка никто, кроме меня,
не знает,— почти прокричал он.— Потому что я был
там. Неужели не понятно, какой шанс плывет вам в
руки?!
Лицо Голдинга вновь стало багровым и перекошен-
ным — на сей раз от оскорблений. Еще никто и никогда
не говорил с боссом «Зодиака» так, как позволял себе
говорить этот человечек. Но Голдинг был бизнесменом,
хорошо понимал, сколь выгодным в случае удачи могло
оказаться невероятное предложение Уайта. Поэтому
босс «Зодиака» сумел взять себя в руки и воздержать-
ся от ответных колкостей, хоть это далось ему нелегко.
50
Он лишь обиженно, исподлобья взглянул на собеседни-
ка и спросил:
— Если в будущем, как вы утверждаете, вообще нет
никаких концернов, как же?..
— Как мы сможем убедить денежные мешки, что
«Зодиак» процветает? — подхватил Уайт.— А вот как.
Я помогу вам высадить в XXII веке десант концерна.
Он займется... гм, как бы это выразиться... декорация-
ми, что ли. Все равно техника в то время будет на та-
ком уровне, что ваши клиенты ни в чем толком не смогут
разобраться. Но вот эмблему «Зодиака» они на промы-
шленных зданиях увидят. И с руководством концерна
встретятся — его роль сыграют специально подготовлен-
ные люди. Это немного походит на театр,— с некото-
рым смущением признал Уайт,— но тут уже ничего не
поделаешь. Я давно мечтал попробовать силы в режис-
суре. А такой спектакль этого стоит. Он сказочно обо-
гатит вас.
— И вас! —заметил Голдинг.
— Мне много не надо,— отозвался Уайт.— Пара де-
сятков миллионов — сущий пустяк для «Зодиака». Зато
я смогу забыть о прошлом и спокойно скоротаю свой
век где-нибудь на Гавайях. К тому же, возможно, я при-
обрету театр. Свой собственный театр. О, как я люблю
сцену...— вздохнул человечек.
— Вернемся к нашему спектаклю,— прервал его
Голдинг.— Я все же не совсем представляю, как люди
«Зодиака» появятся... в XXII веке, начнут что-то
строить. Ведь это же обязательно привлечет внимание.
Как привлекли бы внимание неандертальцы, появившие-
ся на Бродвее!
— Конечно, все не так просто,— вздохнув, согласил-
ся Уайт.— Я-то это знаю, как никто другой. В XXII веке,
к вашему сведению, на Земле вообще почти не оста-
нется никаких предприятий — их разместят на других
планетах и специальных спутниках. Земля будет свое-
образным заповедником, музеем, местом отдыха. Но я,—
подмигнул Уайт,— все же присмотрел местечко. Это
нечто вроде мегалополиса, только он не совсем настоя-
щий... Там снимают видеофильмы (разумеется, это сов-
сем не то, что мы можем представить). Видеофильмы из
старинной жизни. Думаю, если хорошенько все проду-
мать, наше появление там не будет сенсацией. Ну как,
подходит вам мое предложение?
— Я жду вас послезавтра,— сказал Голдинг, подни-
51
маясь.— Мне нужно хотя бы немного времени, чтобы
придти в себя и переварить ваше предложение. Думаю-,
затем мы обсудим его с наиболее доверенными лицами.
Идея интересная, Уайт. Надеюсь, мы оба запомним
этот день,— Голдинг бросил беглый взгляд на миниатюр-
ное электронное табло,— 12 августа 1972 года, как
исторический. Если ваш спектакль удастся... Кстати, я
уже слышал о чем-то подобном. Правда, это было давно
и не у нас. Существует даже специфическое выраже-
ние...— босс концерна «Зодиак» защелкал пальцами,
пытаясь вспомнить.
Уайт пожал плечами, кивнул ему на прощанье и вы-
шел. Лишь когда за его спиной бесшумно сошлись
створки дверей, Голдинг, наконец, вспомнил это стран-
но звучащее выражение: «потемкинские деревни»...
3
В течение следующей недели все имеющиеся в нали-
чии интеллектуальные силы «Зодиака» включились в
разработку тщательно засекреченной операции, полу-
чившей название «Голливуд».
Разумеется, осторожный Голдинг не преминул пред-
варительно навести самые подробные справки о своем
необычном посетителе. Полученные от профессиональ-
ных детективов сведения подтверждали слова Уайта.
Он был достаточно известен в научных кругах ранними
работами, наделавшими в свое время немало шуму. За-
тем многообещающий ученый долго не давал о себе
знать, ведя отшельническую жизнь в загородном особ-
няке, превращенном им в огромную лабораторию. Уайт
редко показывался на людях, и никто толком не знал,
чем же он занят. Кое-кто из близких соседей полагал,
что человечку не чужды секреты белой и черной магии.
Возможно, здесь сыграло свою роль то обстоятельство,
что дом Уайта пользовался в округе дурной славой.
Находились люди, утверждавшие, что собственными
глазами видели, как особняк вместе с прилегавшим к
нему парком растворялись, словно в тумане, и исчезали
неведомо куда. А местный зеленщик божился, будто бы
однажды был свидетелем того, как Уайт, оседлав помело,
со свистом вылетел из чердачного окна. Но зеленщик
часто бывал навеселе, и его словам мало кто верил.
Вскоре стало очевидным, что человечку действи-
52
тельно удалось совершить величайшее открытие. В кон-
це недели, минувшей после знаменательной беседы в
кабинете босса «Зодиака», несколько тщательно ото-
бранных, подробно проинструктированных Уайтом и, что
немаловажно, умеющих хранить молчание экспертов
отбыли вместе с ним в XXII век. Их отчеты, напоминаю-
щие объемистые научно-фантастические романы, стали
своеобразной гарантией успеха операции «Голливуд».
После этой пробной вылазки в будущее Уайту был
выдан аванс — кругленькая сумма в десять миллионов,
что заметно смягчило его характер. Человечек самым
деятельным образом помогал уточнять детали предстоя-
щей операции. Похоже, он и впрямь мнил себя непре-
взойденным режиссером. Впрочем, подобные чудаче-
ства — не редкость в характерах одаренных лично-
стей.
Уайт безжалостно забраковал одеяние, в которое
намеревались облачить десантников «Зодиака». Он
утверждал, что малейшее несоответствие одежды может
вызвать подозрения жителей XXII века и крах всего
предприятия. Воспроизвести одежду было невозможно —
современная наука просто не знала подобного материа-
ла. Его предстояло скопировать со всем возможным
правдоподобием.
Кроме того, возникала проблема транспорта. Обслу-
живавший съемочные площадки XXII века персонал
передвигался на чем-то вроде обтекаемых, бесшумно
скользивших над поверхностью платформ. Но принцип
устройства их двигателей, управления оставался загад-
кой.
Необходимо было найти ответ и на менее существен-
ные вопросы. Например, как питаться, не привлекая вни-
мания. Наши потомки, по наблюдениям экспертов, во-
обще обходились без еды. Каким образом им это удава-
лось» понять было сложно.
Словом, самых разнообразных проблем, больших
и помельче, было хоть отбавляй, и специалисты концер-
на в сопровождении Уайта вынуждены были нанести
дополнительные визиты в будущее.
Наконец технические трудности остались позади, и
оснащенный всем необходимым десант отправился воз-
водить иллюзорный «Зодиак». Со своим делом он спра-
вился быстро. На смену рабочим прибыли статисты,
изображавшие жителей XXII века. Последние наставле-
ния им давал Уайт.
S3
Операция «Голливуд» вступила в решающую стадию.
Через некоторое время доверенные лица людей, владею-
щих самыми крупными состояниями, получили пригда*
шение концерна «Зодиак» побывать в будущем. После
их возвращения на подобное путешествие решился и
кое-кто из сильных мира сего. Увиденное производило
впечатление, и акции «Зодиака» резко пошли вверх. За-
рубежные филиалы концерна начали расти, как грибы
после дождя.
Эмблема «Зодиака» красовалась на фронтонах от-
крываемых банков, новых заводских корпусов, суперма-
газинов. Голдинг чувствовал себя на вершине блажен-
ства.
Успех сразу сблизил его с людьми, о которых раньше
он мог лишь читать в газетах, которые слыли образцом
предприимчивости, опорой нации. Впрочем, теперь Гол-
динг и сам претендовал на подобную роль.
Во всей этой суете никто не обратил внимания на
человечка,который, получив причитающиеся миллионы,
поспешил незаметно исчезнуть. Упоенный успехом, Гол-
динг спохватился слишком поздно — Виктор Уайт канул
в неизвестность, унеся с собой невероятную возможность
бывать в будущем. Голдинг огорчился, впрочем, не
слишком — мавр сделал свое дело...
4
Прошло около года после успешного завершения
операции «Голливуд».
Однажды утром Голдинг, как обычно, уверенной
походкой калифа деловых кругов проследовал в каби-
нет мимо вытянувшейся в струнку секретарши. Настрое-
ние его было столь же безоблачным, как и начало пре-
красного августовского дня. Напевая мелодию популяр-
ного шлягера, босс суперконцерна «Зодиак» вступил в
свои апартаменты и едва не вскрикнул от неожиданно-
сти, увидев посреди комнаты троих незнакомцев.
Все трое были удивительно высоки, широкоплечи и
облачены в одинаковые, переливающиеся матовой раду-
гой костюмы. У каждого сиял на груди неизвестный Гол-
дингу знак.
— Чем могу?..— растерянно начал Голдинг.
— Меня зовут Игорь Боков,— услыхал он уверенный,
очень спокойный голос русоволосого гиганта.— А это
54
мои коллеги,— русоволосый качнул головой в сторону
спутников,— Виктор Ли (смуглолицый, с живыми, чуть
раскосыми глазами мужчина сдержанно поклонился)
и Вилли Стайн (третий кивнул так же невозмутимо).—
Мы — представители таможни.
— Ах, так...— облегченно выдохнул Голдинг. Обыч-
ные парни с таможни, пусть и смахивающие на супер-
менов, пусть и со странно звучащими именами. А он
уже готов был вообразить бог весть что...
— Вы, очевидно, ошиблись,— сказал Голдинг сухо,
обретая прежнюю уверенность и соображая, отчего это
Энн взбрело в голову без его ведома пропустить сюда
этих верзил.— Служба, ведающая внешними сношения-
ми, внизу, на десятом этаже. Все формальности с тамож-
ней улаживает она,— Голдинг прошел к столу и привыч-
но утвердился в кресле.
— Нет, нам нужны именно вы,— возразил Боков.
- Я?
— У таможни к вам претензии. Вам и вашей...— ги-
гант сделал паузу, словно подыскивая слово,— фирме.
Вы нарушили закон, Голдинг.
Всесильный шеф «Зодиака» бросил беглый взгляд на
электронное табло. Через полтора часа он должен был
обедать с Рокфеллером. До этого, как всегда по утрам,
он намеревался заняться более или менее неотложными
делами. Настойчивость таможенного клерка, который, как
ни странно, явно не подозревал, с каким могуществен-
ным человеком имеет дело, даже забавляла Голдинга.
Возможно, предположил он, кто-то из местных шутников
решил разыграть этих парней, направив в его кабинет.
Однако его время очень дорого стоит и слишком
затянувшийся розыгрыш может лишить служебных мест
и его участников, и тех, кто задумал эту милую шутку.
— Ну-ну! — деланно-добродушно усмехнулся Гол-
динг.— Объясни мне, малыш, какой же закон я нарушил.
Ироничный тон шефа «Зодиака» не произвел ни
малейшего впечатления на таможенника.
— Закон о контрабанде,— все так же сдержанно от-
ветил он.
— О контрабанде? — изумился босс.
— Да. Я имею в виду фальшивку, которую вы пыта-
лись протащить в наш XXII век.
Тут до Голдинга наконец дошло, что это за таможня.
— О черт! — пробормотал он.
— Ваш обман подлежит конфискации,— невозмути-
55
мо продолжал Боков.— Как и открытие Виктора Уайта»
Открытию, которое служит таким целям, как у вас, нет
места ни в будущем, ни в прошлом.
Даже повергнутый в шоковое состояние, Голдинг не
утратил рефлексов настоящего бизнесмена. Мозг его с
лихорадочным напряжением искал выхода.
— А как же,— спросил он хрипло,— как вы можете
конфисковать то, чего нельзя даже потрогать руками?
На лицах таможенников появились улыбки. Так
улыбаются взрослые неразумному вопросу ребенка.
— Все уже конфисковано, Голдинг,— сказал Бо-
кой.— Мы уходим. А чтобы ничего подобного не про-
изошло с вами впредь, вы будете помнить об этой исто-
рии. Это минимальная мера наказания, предусмотрен-
ная нашими законами. Ваш сообщник Уайт будет нака-
зан более сурово.
Шум за окном на мгновение отвлек Голдинга. С не-
малым удивлением он обнаружил, что крупные капли
невесть откуда взявшегося дождя бомбардируют стекло.
Когда же Голдинг оторвал взгляд от окна, кабинет был
пуст.
Некоторое время босс «Зодиака» сидел неподвижно,
соображая, уж не во сне ли он вел фантасмогорический
диалог с таможенником из XXII века.
Раздумья его были прерваны голосом секретарши:
— К вам представители японской корпорации, па-
трон. Вы сами назначили им встречу на это время...
— Какой японской корпорации? — изумился Гол-
динг.— Через полчаса я обедаю с Рокфеллером...
Из невидимого динамика донеслось хихикание:
— Вы сегодня в хорошем настроении, патрон. О, я
была бы счастлива, если бы вы могли обедать с Рок-
феллером. Так как быть с японцами? Пусть заходят?
— Погоди, Энн, погоди,— смутное воспоминание про-
мелькнуло в сознании Голдинга,—напомни мне, какое
сегодня число.
— 12 августа, сэр,— удивленно отозвалась секретар-
ша.
— А год, год? — едва не закричал Голдинг.
— Тысяча девятьсот семьдесят второй... Что с вами,
сэр?
Голдинг молчал. Он молчал очень долго, и секретар-
ша не узнала голоса шефа, когда тот спросил:
— Там, в приемной, нет такого маленького, взъеро-
шенного человечка? Его зовут Виктор Уэйт.
56

— Нет, патрон. А кто это?
— Кто это? — повторил, как сомнабула, Голдинг.—
Кто?..— и, нервно, надсадно кашляя, засмеялся...
Откуда Голдингу было знать, что много, много лет
назад, когда родители юного Уайта решили впервые взять
своего отпрыска в театр, случилась небольшая неприят-
ность — у старенького «форда» забарахлил мотор. По-
ездка не состоялась. Когда же Виктор Уайт все же
попал в театр, спектакль шел в исполнении настолько сла-
бой труппы, что это начисто отбило у подростка жела-
ние присутствовать на подобного рода действах. Со вре-
менем Уайт подрос, стал неплохим инженером и, пого-
варивают, слыл в своих краях самым завзятым модником
и вообще человеком светским во всех отношениях.
В заключение остается добавить, что вскоре после
известной читателю истории Голдинг оставил концерн.
Настоящей причины этого никто так и не узнал. А на-
стоящей причиной было то, что с некоторого времени он
просто не мог, как ни старался, совершать ни больших,
ни малых махинаций. А без этого, как известно, в биз-
несе просто не обойтись. Все время Голдинг проводил
на уединенном ранчо и до конца своих дней не выезжал
никуда из страны, ибо одно лишь упоминание о тамож-
не вызывало у него приступы самого настоящего, болез-
ненного, непреодолимого ужаса.
ОРЕХ КРЛКАТУК
Глава первая
Необычный вопрос академика. Крепкий орешек. Про»
исшествие с Хлебниковым. Чумаков соглашается на
эксперимент
Как много может переменить короткий разговор в
устоявшемся течении жизни.
Еще вчера Алексей Чумаков строил планы насчет
очередной серии опытов в университетской лаборатории,
составлял список приглашенных на торжество по слу-
чаю успешной защиты кандидатской, рассчитывал в
воскресенье вырваться в лес, на природу...
Теперь все это отодвигалось на неопределенный срок.
Словно щелкнуло что-то в загадочном механизме судь-
бы, качнулся невидимый маятник, и совсем другие часы
пошли отсчитывать секунды его жизни.
...Чумаков осторожно прикрыл за собой дверь каби-
нета, взглянул на секретаршу, вежливо ему улыбнув-
шуюся, и на всякий случай спросил:
— А ваш шеф часом шутить не любит? Разыгрывать
неопытных кандидатов наук?
— Что вы?! — удивилась та.— Виктор Николаевич —
очень серьезный человек.
— Вот и мне так показалось,— подтвердил Чумаков
и, попрощавшись, вышел из приемной.
Спускаясь покрытыми ковровой дорожкой ступень*
ками, он перебирал в памяти детали необычного разго-
вора в кабинете вице-президента Академии наук.
Кроме самого вице-президента Гордеева, в комнате
находились еще двое. Одного из них, профессора Мезен-
цева, Чумаков знал — тот читал у них в университете
курс лекций по биологии. Другого — подтянутого моло-
жавого мужчину с обветренным загоревшим лицом —
видел впервые.
Едва Чумаков переступил порог, эта тройка букваль-
но впилась в него взглядами.
Чумаков покраснел. Можно понять смущение обыч-
ного младшего научного сотрудника, неизвестно отчего
вдруг оказавшегося в центре внимания прославленных
ученых мужей.
59
— Итак,— пригласив его сесть, быстро и энергично,
словно продолжая вести прерванное появлением Чума-
кова совещание, заговорил Гордеев,— прошу любить и
жаловать: Чумаков Алексей Иванович. Возраст — два-
дцать семь лет, по специальности — биофизик, недавно
защитил диссертацию. Тема, если не ошибаюсь, по-
священа энергетике некоторых видов насекомых. Хо-
лост.
— Это хорошо! — бросил вполголоса Мезенцев.— По
крайней мере, для нас.
Все, кроме Чумакова, рассмеялись.
— Согласно служебной характеристике,— продолжал
вице-президент,— инициативен, любознателен, любит по-
копаться в непонятном. Характер имеет ровный и, как
утверждают, в быту скромен. Мастер спорта по дзю-до.
Думаю, для первого знакомства хватит. Судя по выра-
жению лица нашего... гм... коллеги, он не совсем пред-
ставляет, чем обязан нашему скромному обществу. Да-
вайте-ка я вас представлю, товарищи,— сказал Горде-
ев.— Мезенцева Павла Игнатьевича, академика, вы,
надеюсь, знаете?
Чумаков кивнул.
— А это — Громеко Александр Александрович, наш
гость из центра космической подготовки. Только не рас-
считывайте, батенька, что мы вас в космос послать воз-
намерились,— усмехнулся вице-президент.— Впрочем, то,
что мы хотим вам предложить, по своей сложности вряд
ли уступит звездному перелету. Но прежде чем посвя-
тить вас в суть дела, хотелось бы услышать принципи-
альный ответ вот на какой вопрос: согласны ли вы при-
нять участие в необычном, возможно, рискованном экс-
перименте, имеющем огромное значение для нашей
науки?
Чумаков снова ощутил на себе пытливые, изучаю-
щие взгляды собеседников.
— Я ученый,— ответил он негромко.— По крайней
мере, считаю им себя. Разве может настоящий ученыр
отказаться от такой возможности!..
По улыбкам, осветившим лица переглянувшихся лю-
дей, он понял, что ответ понравился.
— Ну что ж,— сказал вице-президент.— Тогда
слушайте внимательно. Вы начнете, Павел Игнатье-
вич?
— Могу и я,—отозвался Мезенцев. И спросил у
Чумакова: — Помните сказку Гофмана о Щелкунчике?
60
Так вот, фигурирует в той сказке некий заколдованный
орех Кракатук. У нас тут тоже завелся весьма крепкий
орешек, а расколоть его мы надеемся с вашей по-
мощью.
И Чумаков услыхал удивительный рассказ о реаль-
ном орехе Кракатук...
...Первое упоминание о железном орешке удалось
разыскать в одной из российских газет, датированной
1901 годом. В короткой заметке сообщалось о том, как
некий предприимчивый цыган демонстрировал на ярмар-
ке в Ростове «необыкновенный, из металла литый, не бо-
лее крупного картечного ядра шар, от свойств коего
публика в немалом изумлении пребывала. Шар тот в
огне не калился, от ударов пудовым молотом нисколько
поврежден не был».
Вволю потешив народ на десятке ярмарок, цыган
куда-то запропастился, затерялись и следы загадочного
шара. Орех Кракатук вынырнул на свет лет шесть спу-
стя. В «Петербургских ведомостях» того времени снова
можно было прочесть о «крепком весьма ядре, в кунст-
камеру помещенном».
Шли годы. Над страной пронеслась гроза революции,
гражданской войны. В это время было не до забавных
аномалий природы,— а загадочный Кракатук относили
именно к одной из таких аномалий. Поэтому никого и
не обеспокоило его необъяснимое и внезапное исчезно-
вение из музея. Десятки лет о странном шаре ничего не
было слышно. И лишь совсем недавно этот действитель-
но будто заколдованный орешек попал в руки тех, к ко-
му должен был попасть,— к серьезным исследователям.
На сей раз он объявился в пустынном уголке Туркмени-
стана. В архиве Академии наук сохранился дневник
руководителя геологической экспедиции Владимира Хлеб-
никова, который и доставил шар к Гордееву.
...Здесь Мезенцев прервал рассказ и пододвинул к
Чумакову пачку листков, густо заполненных машино-
писным текстом. Это была копия дневниковых записей
Хлебникова.
«Ночью меня разбудило ощущение какой-то неясной
опасности,— начал читать Чумаков.— Подобное чувство
возникало и прежде, когда, проснувшись внезапно глу-
бокой ночью, я поднимал голову и видел согнутую фигу-
ру задремавшего у догорающего костра дежурного.
А рядом — голодный блеск светящихся глаз круживших
неподалеку хищников.
61
Но на этот раз подняли меня не волки. Выйдя из па-
латки, я вздрогнул от неожиданности. Показалось, что
на горизонте, окруженное тускло-зеленоватым свечени-
ем, восходит солнце. Машинально я взглянул на часы —
было десять минут третьего. Сомневаться в этом не при-
ходилось— часы меня никогда не подводили. Я затряс
головой, захлопал себя по плечам, пытаясь стряхнуть
сонное оцепенение.
Сияющий, окруженный изумрудным ореолом шар
медленно плыл навстречу.
Конечно, это не было солнце — линия горизонта едва
заметно обозначалась вдали. «Шаровая молния?» —
обожгла догадка. Да, это было вероятней всего. По
моим предположениям, светящийся шар имел чуть мень-
ше полуметра в диаметре. Впрочем, я мог ошибаться.
Странный шорох у ног заставил перевести взгляд
вниз. Тонкий, черный живой ручеек струился по песку
рядом с подошвами моих сапог — то сплошной массой
двигались насекомые. Я включил фонарь и разглядел
будто облитых глянцем крупных муравьев и термитов.
Этот живой поток устремился туда, куда падал бледный
отсвет от парящего невысоко над землей шара. Ни о
чем подобном не приходилось мне слышать прежде, хо-
тя я провел в пустыне не один год.
Перешагнув через ручей из насекомых, не думая о
возможной опасности, я направился к шару. Уже подой-
дя совсем близко, когда нас разделяло не больше два-
дцати — двадцати пяти метров, я заметил, что насекомые
сбились под светящейся сферой в огромную плотную
кучу. Она становилась все больше, словно этот живой,
копошащийся ком хотел добраться до шара.
Неожиданный всплеск зеленоватого огня заставил ме-
ня зажмуриться. Шар словно взорвался, расплеснулся
ослепительным пламенем. Но при этом не было слышно
ни звука.
Когда я вновь обрел способность видеть, то обнару-
жил, что холм из насекомых исчез. Куда-то пропал и
сам шар. Стояла холодная и безветренная пустынная
ночь, ничто не напоминало о только что увиденном мною
фантастическом зрелище.
Еще некоторое время я бесцельно топтался на месте,
тщетно вглядываясь в темноту. Потом вернулся в палат-
ку, где, ни о чем не подозревая, спокойно спали товари-
щи.
На рассвете, когда я вышел оттуда, то сразу увидел
62
шагах в пятнадцати серебристый небольшой шар, ле-
жавший у основания бархана. Меня поразило, что шар
на ощупь теплый, хотя лежит на холодном песке, и уди-
вительно легок. Находка и все события минувшей ночи
казались мне настолько странными, что я решил никому
из членов экспедиции о них не рассказывать, но сразу
же по возвращении посоветоваться с опытными специа-
листами».
— Такова краткая предыстория нашего ореха Кра-
катук,— сказал Гордеев, забирая у Чумакова листки.
Академик встал, не спеша прошелся по кабинету. Оста-
новившись у широкого окна, некоторое время молча на-
блюдал, как носятся чайки над излучиной реки, в кото-
рой плавились ослепительные солнечные блики.
— Теперь же,— продолжал раздумчиво,— мы знаем
о нем чуть больше и все же удручающе мало. Ну как,—
вице-президент живо обернулся к Чумакову,— не раз-
думали вплотную заняться загадкой ореха Крака-
тук?
— Нет, конечно,— вырвалось у того.— Хотя...
— Хотя и не совсем понимаете, почему выбор пал
именно на вас,— закончил за него Гордеев.— Что ж,
скромность украшает. Должен признаться, Алексей Ива-
нович, что решающим фактором оказалась, во-первых,
ваша молодость. Да-да, из всех перспективных, подаю-
щих надежды биофизиков вы самый молодой, а для
эксперимента с орехом Кракатук требуется человек с
хорошим здоровьем и крепкими нервами. А во-вторых,
ваша диссертация посвящена насекомым. Это тоже
сыграло свою роль. Учтите, Чумаков, я насчет ваших
здоровья и нервов не зря говорю. Вам предстоит участие
в очень рискованном эксперименте. Более рискованном,
чем полет в космос. Предстоит заглянуть внутрь ореха
Кракатук. Возможные последствия здесь просто не-
предсказуемы.
— Я сказал, что согласен,— перебил Чумаков.— Но
не совсем представляю характер эксперимента.
— Все в свое время,— проговорил Гордеев.— Преду-
предите семью, знакомых, что отправляетесь в длитель-
ную научную экспедицию. Можете сами придумать куда.
Несколько недель вы проведете в Центре космической
подготовки,— он кивнул в сторону Громеко.— Трудно
сказать, насколько необходима такая подготовка, но
медики настаивают.
— Если она для эксперимента не пригодится, мы Чу-
63
макова в отряд зачислим,— сказал, улыбаясь, Громе-
ко.— Биофизики и в космосе нужны.
— Пусть он на Земле доказывает, на что способен,—
ввернул Мезенцев.— Докажете, Алеша?
— Постарается,— ответил за Чумакова Гордеев.—
Хватит с него вопросов, Павел Игнатьевич, и так чело-
веку не по себе. В общем, ступайте, Алексей, обдумайте
все как следует, до конца недели у вас еще есть время.
Потом, если не раздумаете, поступите в распоряжение
Александра Александровича. Ну и, сами понимаете, о
нашем разговоре никому ни слова. А пока вы будете
проходить подготовку, мы постараемся еще немного
прощупать загадочный шар, хотя...— он вздохнул,— это
действительно трудный орешек.— И вице-президент
протянул Чумакову руку, давая понять, что разговор
окончен.
Думая о необычной этой беседе, Алексей ощущал,
как тревожный холодок обливает сердце.
Рассказ Мезенцева, вся история этого невесть откуда
взявшегося ореха Кракатук — сплошная загадка. Смо-
жет ли он найти к ней ключ? Что же такое на
самом деле представляет собой этот непостижимый
шар?
Глава вторая
Сюрпризы зеркальной камеры. Чумаков меняет настрое-
ние. Орхидея всплывает из глубины
— Этот тренажер мы называем зеркальной камерой,—
сказал Громеко, подводя меня к массивному, выступа-
ющему в стене округлому люку. Он привычно набрал
код на небольшом табло, что-то едва слышно щелкнуло;
Громеко, с усилием потянув люк на себя, открыл вход
в камеру с металлическими стенами весьма внушитель-
ной толщины.
— Новейшая аппаратура,— с гордостью произнес
он,— знали бы вы, Алексей, сколько блестящих специа-
листов участвовали в создании «зеркалки» — инжене-
ров, медиков, химиков, психологов... Как много принци-
пиально новых задач пришлось им решать. Такие тре-
нажеры нам ох как будут нужны, когда наступит пора
дальних межпланетных перелетов. Пока же мы камерой
64
практически не пользуемся. Разве что в особых случаях,
когда ученые просят поэкспериментировать.
Я оглядел небольшую, примерно три на два метра
камеру и, честно говоря, не понял, чем так восторгает-
ся Громеко. Внутри — однообразный тусклый блеск тща-
тельно отшлифованного сизоватого металла, в люке —
обычный иллюминатор из многослойного стекла. Посре-
ди камеры — очень высокое кресло из кожи и множе-
ства гнутых хромированных труб. Сверху над ним на-
висало нечто вроде огромного блестящего абажура в
виде металлической полусферы, усеянной разной вели-
чины отверстиями и обвитой разноцветными проводами.
Эта штуковина чем-то смахивала на обыкновенный
электрический фен.
— А почему вы ее называете зеркальной? — спросил
я, оглядываясь.— Где-то здесь действительно есть аер-
кала?
— Посидишь в этом кресле — поймешь,— усмехнув-
шись, ответил Громеко. Он протянул руку и нажал
какую-то кнопку с внешней стороны камеры. Буквально
через несколько секунд, словно из воздуха, в камере по-
явилось несколько молчаливых, деловитых очкастых лю-
дей в белых халатах. Они обступили кресло, завозились
у него, подсоединяя какие-то приборы. Я залюбовался их
четкими сноровистыми движениями.
За дни, проведенные в хозяйстве Громеко, я уже при-
вык к явлению этих белоснежных научно-технических
духов, которое обычно предшествовало очередному ис-
пытанию. Чего они только со мной не проделывали! Вер-
тели на специальных установках в немыслимых плоско-
стях, заставляли плавать и нырять в каких-то герметич-
ных бассейнах, их внимательные глаза наблюдали за
моим лицом через смотровые окуляры.
По правде сказать, все это начинало мне уже дей-
ствовать на нервы. Я чувствовал себя здоровым, нахо-
дился, по общему мнению, в прекрасной спортивной
форме, а между тем мучитель мой Громеко с неистощи-
мой выдумкой продолжал изобретать с благословения
медиков все новые и новые пытки. И самое обидное, что
за все это время мне не сообщили ничего существенного
о предстоящем эксперименте с орехом Кракатук.
— Послушайте, Александр Александрович,— взмо-
лился я,— может, обойдемся хотя бы без этой...— я об-
вел глазами камеру,—... парикмахерской? Я все-таки не
в космическую одиссею собираюсь.
65
— Вот именно, не в космическую,—строго повторил
Громеко.— Когда мы отправляем людей в космос, то
знаем, к чему их готовить. А вот что ждет тебя... На
этот вопрос, к сожалению, пока никто ответить не мо-
жет. Никто еще не заглядывал внутрь этого чертова
орешка...
— А как же мы будем... заглядывать? — почти без-
различно, глядя в сторону, спросил я.
Громеко раскусил мою невинную хитрость и рас-
смеялся.
— Не долго осталось, Леша,— сказал он.— Потерпи,
скоро все узнаешь. А теперь ступай-ка к креслу и по-
старайся, чтобы настроение у тебя было хорошее. Сейчас
это важно. Это просто необходимо,— с нажимом повто-
рил он.
— Необходимо!..— бурчал я, пока очкарики в белых
халатах обвешивали меня датчиками со всех сторон.—
Попробуй привести себя f хорошее настроение, если те-
бе никто ничего не объясняет, как кролику подопытно-
му...
— Ну-ну, не преуменьшай своей роли в науке,—
улыбнулся Громеко. И уже совсем другим тоном: —
Расслабься, представь, что ты, скажем, в отпуске, па
берегу моря. Попытайся вообразить детали — горячую
от солнца гальку, соленые брызги, скользящие вдали
теплоходы...
— Банально,— пробормотал я, но все же попробо-
вал нарисовать в воображении эту идиллическую кар-
тинку: раз надо — значит, надо. На голову, заслонив
весь белый свет, бесшумно опустилась металлическая
полусфера.
Слышен был шорох удаляющихся шагов, затем щелк-
нул замок и наступила тишина. Я усиленно воображал
себе синее море. Тут действительно кресло как будто
начало легонько, убаюкивающе раскачиваться, и я за-
дремал.
Проснулся я от прямого, бьющего прямо в глаза
обжигающего луча. Я зажмурился и тут же услыхал
характерный мерный шум морского прибоя. Растерянно
озираясь, я сел.
...Огромный, укрытый мелкими камнями пляж был
пустынен. Узкая стрела безлюдного пирса далеко выда-
валась в море, бледно-голубое у самого берега и темно-
изумрудное у горизонта. За моей спиной громоздились
66
скалы из белого, изъеденного ветром и дождями камня,
над ними вились чайки.
«Прежде всего — спокойствие!» — сказал я себе и
начал рассуждать.
Если допустить, что Громеко зачем-то понадобилось
перенести меня сюда, зачем он так усиленно предлагал
представить море? Может быть, все, что вокруг — лишь
плод моего воображения? Сон? Я поднялся и подошел
к берегу. Нагретая солнцем галька обжигала ступни.
Зашел по колени в воду, она казалась теплой. Быстрые
рыбешки мелькали в изумрудной колышущейся глубине.
Я что было силы ущипнул себя за руку и вскрикнул от
боли.
Нет, на сон не похоже.
Значит, Громеко забросил меня на этот пустынный
берег для очередного испытания. Какого? Может быть,
выдержки нервов. А возможно, это тест на выживание.
Кажется, я читал о чем-то подобном. Забрасывают чело-
века в безлюдное место — без пищи, оружия, чтобы про-
верить, найдет ли он в себе мужество бороться за
жизнь.
Что ж, в любом случае мне остается лишь принять
условия игры.
Сделав этот вывод, я немного успокоился, растянул-
ся на горячей гальке. Небо совсем очистилось от обла-
ков, и жгучее тепло лучей обдавало мое тело.
И тут меня словно током ударило. Еще несколько
минут назад, когда я проснулся, на небе ни облачка не
было, это я помнил точно. Ветер за это короткое время
не поднимался, откуда же взялись тучи, остатки которых
таяли буквально на глазах?
Еще раз проанализируем: когда я проснулся, туч
не было. Потом я подошел к воде — в эти минуты их
тоже не было.
Потом я сел на гальку и стал соображать, в какое
новое приключение втравил меня на сей раз мой мучи-
тель Громеко. Стоп! Как раз в этот момент, кажется,
по камням пробежали легкие подвижные тени от облаков.
Несколькими секундами позже я успокоился, и обла-
ка стали рассеиваться.
Кажется, я начинал понимать, почему перед тем, как
оставить меня в зеркальной камере, Громеко говорил
о хорошем настроении.
Очевидно, все, что я вижу, каким-то непостижимым
образом реагирует на мое эмоциональное состояние.
67
Окружающий мир — словно зеркало моего настроения.
Вот почему — зеркальная камера. Но если так, значит»
меня окружает мираж. Удивительный, до мельчайших
деталей правдоподобный, но все же — мираж.
Что ж, попробуем проверить.
Я представил, что мне плохо. Так плохо, что хоть
вой от бессилия и одиночества. Я закричал от боли, ко-
торой не чувствовал. Заметался по камням в ярости на
себя, такого здорового и сильного, которого заставля-
ют попусту терять время.
И мир вокруг как-то сузился, потемнел, несколько
крупных дождевых капель упало мне на плечи.
Море тоже изменило цвет, стало свинцовым, тяже-
лые штормовые волны с глухим шипением ворочали кам-
ни. Меня обдало холодными брызгами, невесть откуда
взялся леденящий северный ветерок, и я почувствовал,
что покрываюсь гусиной кожей. Все-таки из одежды на
мне были лишь плавки.
Я решил сменить программу.
«Все идет прекрасно, Чумаков! — начал убеждать се-
бя.— Тебе предложили участие в необычном эксперимен-
те, об этом может только мечтать настоящий ученый.
Тебя тренируют в Центре подготовки космонавтов —
много ли твоих коллег могут похвалиться тем же? Ты
почти без труда понял секрет хитроумной зеркальной ка-
меры — разве это просто?»
И пока я себе плел эту самодовольную чушь, небо
загоралось прозрачной лазурью, морские волны из разъ-
яренных чудовищ превращались в игривых котят, мой
озноб проходил, и сияющий солнечный диск всплывал
над головой.
Я ощутил что-то похожее на гордость.
Пусть это был мираж, но мираж, покорный состоя-
нию моей души. На какое-то время я стал великим по-
велителем небес и тверди земной. Эдаким Саваофом с
кандидатской степенью.
А почему бы не попытаться поиграть с моим мира-
жем в более сложные игры, заодно проверив и возмож-
ности зеркальной камеры? Ведь, в конце концов, не
такое уж скудное у меня воображение.
Я представил, как в золотисто-зеленой глубине, об-
вившись гибким стеблем вокруг подводной скалы, начи-
нает расти диковинный гигантский цветок — прекрасная
морская орхидея. Шевеля широкими пурпурными ле-
пестками, она возносится все выше и выше к поверхно-
68
сти, готовая предстать перед солнцем в непередаваемом
величии своих красок.
И тут метрах в десяти от берега словно вырвался
из воды сноп огня — то расцвела над морем моя орхи-
дея. Усеянная мириадами изумрудных капель, она бы-
ла изумительна.
Я дал волю фантазии, и в считанные минуты все
видимое до горизонта пространство укрылось огромными
цветами. Я засеял море причудливыми узорами из лилий
и небесно-синих тюльпанов, каких еще не видел свет,
я разбросал по нему острова роз и васильков, созвездия
ириса и ландышей.
Огромное море сплошных цветов мерно колыхалось
у ног, прибой выбрасывал на берег тысячи душистых
лепестков.
Я засмеялся от счастья.
И в этот миг чей-то громовой, оглушающий голос,
идущий, казалось, из глубины моря, пророкотал:
— Вы отстраняетесь от участия в эксперименте,
Чумаков! Вы не выдержали испытания зеркальной ка-
мерой!
От неожиданности я вздрогнул. Неужели действи-
тельно сделал что-то не так?
Что это за голос? Почему я отстранен?
Я не находил ответа на эти вопросы, и растерянность
моя росла.
Между тем цветы исчезли, море приобрело уже зна-
комый штормовой вид.
И вдруг я почувствовал чей-то пристальный взгляд.
Огромные глаза глядели на меня из-под воды. Через
мгновение море вспенилось, стекая с боков гигантской
ящероподобной туши, выползающей на берег.
Галька крошилась в порошок под массивными ког-
тями. Покрытое зеленоватой чешуей брюхо было облеп-
лено морскими ракушками, словно днище корабля.
Я цепенел под неподвижным холодным взглядом.
Потом, опомнившись, вскочил и кинулся прочь.
Ящер с неожиданным для своего огромного тела про-
ворством, круша под собой все, как танк, двинулся сле-
дом.
Чудовище догоняло меня, похожая на скалу голова
раскачивалась совсем рядом, разверзалась огромная
пасть.
Тут раздался какой-то резкий звук, и все исчезло.
Раскрыв глаза, я обнаружил, что нахожусь в знакомой
69
зеркальной камере. Серебристый шлем медленно всплы-
вал под потолок, и несколько человек в белых халатах
‘привычно освобождали меня от присосок и датчиков.
Вошедший Громеко глядел на меня внимательно и
слегка сочувствующе.
— Знаете,— произнес я и подивился звуку словно
чужого голоса,— во сне я узнал, что отстранен от уча-
стия в эксперименте.
— Во-первых, это был не совсем сон,— отозвался
Громеко.— Во-вторых, можешь не волноваться. Фразой,
которая тебе так не понравилась, мы просто хотели ис-
портить тебе настроение. Нас интересовала реакция на
фантомы, вызванные негативными эмоциями. Прости,
но уж очень блаженно ты посапывал в «зеркалке», да-
же смеялся. Кстати, хотелось бы знать, почему?
— Ага,— торжествующе сказал я,— создавать вся-
кие там фантомы вы научились, а в сон заглянуть —
бессильны.
— Я же объясняю,— терпеливо повторил Громеко,—
это был не совсем сон. Во сне человек бессилен контро-
лировать свои реакции, менять настроение, что ты, кста-
ти, проделывал довольно успешно, быстро уловив зако-
ны зеркальной камеры. Состояние, в котором ты пре-
бывал, можно назвать искусственным полусном. Именно
в таком состоянии, насколько мне известно, ты и будешь
находиться во время эксперимента с орехом Кракатук.
Понимаешь,— продолжал Громеко,— приборы нашей
«зеркалки» как бы доводят до завершенности, облека-
ют в конкретный зрительный образ твои положительные
или негативные эмоции, воздействуя на строго определен-
ные участки головного мозга. При этом учитывается и
реакция на чисто механические раздражители. Ведь мор-
ская вода казалась тебе действительно соленой на вкус?
И когда ты себя ущипнул, было больно?
Я кивнул. Потом спохватился:
— Значит, вы все-таки знали, что со мной происхо-
дит во сне?
— Не все,— отозвался Громеко,— например, зри-
тельные образы приборы не воспринимают. Ты скажешь,
наконец, от чего пришел в такой восторг?
— Я засеял море цветами. От берега—до самого
горизонта.
— Море из цветов? — улыбнулся Громеко.— В вы-
думке тебе не откажешь. А от кого ты так поспешно по-
том бежал?
70
— От чудища вроде ящера. Дракон этот явился из
морской пены.
— Значит, он где-то жил у тебя в подсознании,—
сделал вывод Громеко.— Этот дракон — зрительный
образ твоего страха, пережитого, возможно, в далеком
детстве.
— Я очень испугался?
— Да нет, судя по ритму сердца, пульсу, ты держал
себя в руках. Боятся ведь все, только одни могут себя
контролировать, другие — нет.
— И это имеет значение для предстоящего экспери-
мента?— спросил я.
— Думаю, да,— ответил Громеко.— После несколь-
ких тренировок в «зеркалке» ты научишься быстро вхо-
дить в состояние полусна и прерывать его произвольно,
без вмешательства извне.
— Не дожидаясь, пока какой-нибудь ящер меня
настигнет...
— Вот именно. Неизвестно, какое чудовище может
подстерегать тебя внутри ореха Кракатук.
— Чудовище? — переспросил я.— Внутри ореха?
Но Громеко лишь махнул рукой, не желая, по-види-
мому, вдаваться в подробности.
Деловитые парни в белых халатах вновь начали при-
креплять датчики к моим запястьям.
^лава третья
Рассказ Гордеева. Капризы ореха Кракатук. Снова му-
равьи. Гость внеземной цивилизации
— Судя по вашему энергичному виду, коллега, вы
полны желания расставить все точки над «1» в интри-
гующей сказке об орехе Кракатук?
Этим шутливым вопросом встретил вице-президент
Алексея Чумакова, когда около месяца спустя они вновь
встретились в знакомом читателю кабинете.
За это время Чумаков немного похудел — напряжен-
ные тренировки в Центре подготовки под руководством
многоопытного Громеко не прошли даром. В движени-
ях его стало больше собранности, какая-то цепкая со-
средоточенность появилась во взгляде.
Улыбнувшись, он пожал протянутую академиком
РУКУ-
71
Они уселись за небольшой столик в углу, Гордеев
пододвинул к собеседнику чашку с дымящимся кофе,
сказал задумчиво:
— Однако вы, Алексей, успели узнать лишь преды-
сторию к сказке. Что же касается остального... Полтора
года мы пытаемся заставить этот орешек заговорить.
Полтора года почти бесплодных экспериментов.
— Просто не верится...— произнес Чумаков.
— Ну, кое-что об этом шарике мы все-таки узнали,—
заметил Гордеев.— Например, о его необъяснимом пока
пристрастии к насекомым. Впрочем, обо всем по поряд-
ку. Начну с того, что структура вещества^ из которого
состоит шар или, гм... его оболочка, не имеет земных
аналогов. По своей прочности материал уникален, мы
не могли отделить от поверхности хотя бы мельчайшую
частицу для более детального исследования. Итак, за-
гадка первая,— вознес вверх указательный палец Гор-
деев,— из чего состоит скорлупа ореха Кракатук? Мы
пробовали его взвесить. Поначалу это казалось доступ-
ным. Шар тянул двенадцать килограммов, как обычное
чугунное ядро такого диаметра. А потом этот орех словно
начал издеваться над исследователями. В один день он
оказался вообще невесом, попросту повис в воздухе.
Даже тончайшие электронные весы, чувствующие массу
невидимой глазу пылинки, ничего не регистрировали.
Но в одно прекрасное мгновение этот шарик ни с того
ни с сего взял да и оказался весом почти в центнер,
проломил пластмассовую крышку стола, на котором
находился. С тех пор мы пользуемся специальным ме-
таллическим штативом. Итак, загадка вторая,— с нажи-
мом произнес академик,— каков вес шара? Но самое
удивительное поджидало нас впереди, когда попытались
узнать, что скрывается под оболочкой ореха Кракатук.
Просвечивание рентгеновскими лучами результата не
принесло — шар просто растворялся на экране, словно
играл в прятки с экспериментаторами. Они пустили в
ход приборы посовременнее — с тем же успехом. Что по-
разило всех особенно: лазерный луч, проходя через шар —
плотное, осязаемое тело,— не прерывался. Понимаешь,—
растерянно качнул головой Гордеев,— словно наш орех
не занимает никакого места в пространстве!..
— А если допустить, что его оболочка скрывает со-
вершенно иное пространство,— воскликнул Чумаков,—
совершенно иной вид материи? Тогда станет объяснимым
и загадочное исчезновение шара на экране, и парадокс с
72

лазерным лучом. Луч действительно не встречает пре-
пятствия— в обычном, земном понимании этого слова...
— Возможно, вы правы,— сказал Гордеев.— Подоб-
ная гипотеза уже высказывалась. Совсем не исключе-
но, что орех Кракатук — гость из иного, пока недоступ-
ного нам измерения. Но так или иначе, налицо третья
загадка: что у него внутри?
Разумеется, шар с такими уникальными свойствами
мы держим в специально оборудованной лаборатории,
обращаемся с ним исключительно с помощью манипу-
ляторов, наблюдаем из-за толстого бронированного стек-
ла.
Однажды внимание операторов привлекло обилие на
этом стекле насекомых. Особенно много было муравьев.
Трудно сказать, откуда они брались,— и совсем мелкие
черные, и огромные рыжие лесные великаны. Муравьи
буквально облепили стекло, невозможно было что-то раз-
глядеть.
И тогда я вспомнил о дневниках Хлебникова. Суще-
ствовала какая-то очевидная и странная связь между
серебристым шаром и насекомыми, что-то неведомое
притягивало их друг к другу.
Решено было поместить в камеру с шаром несколь-
ко десятков муравьев разных видов. И вот тут-то наш
сказочно твердый орешек продемонстрировал еще одно
чудесное свойство. Непостижимым образом насекомые
растворялись в нем, исчезали. Мы засняли этот процесс
и воочию могли убедиться, что крохотная лапка, затем
туловище погружаются в шар, и, наконец, все насекомое
ныряет в него, словно опускаясь в похожую на ртуть
массу. Между тем поверхность шара оставалась такой
же твердой, как и прежде,— многочисленные опыты
это подтвердили.
За последние месяцы тысячи насекомых побывали
внутри шара. Некоторых он выпускал тотчас же, некото-
рых задерживал подолгу. Попытки снабдить крупных
муравьев специально сконструированными сверхмини-
атюрными датчиками успеха не имели. Шар впитывал
в себя живое насекомое, для микроприборов же его обо-
лочка оставалась непроницаемой.
Итак, вот вам четвертая загадка, Алексей: что обще-
го между орехом Кракатук и муравьями?
— Слишком много загадок,— улыбнулся Чумаков.
— Вы знаете, Алеша, был такой момент, когда мы
уже отчаялись найти на них ответ,— признался Горде-
74
ев.— Но тут неожиданно мне попала на глаза статья в
медицинском журнале. Ты слышал о работах академика
Лелидзе?
— Кажется, он разработал принципиально новый ме-
тод диагностики... Но какое это имеет отношение?..
— Прямое, Алексей, прямое. Лелидзе сумел выде-
лить вещество реалгин, которое, будучи введенным одно-
временно больному и врачу, позволит последнему ощу-
тить все то, что чувствует его пациент. Понимаешь, если
у человека болит печень или сердце, медик тоже эту
боль ощущает, ее характер, нюансы. В общем, это без-
ошибочный и очень перспективный метод диагностики,
но...
— Но?..
— Использование реалгина, как показали первые
опыты, требует известной осторожности. Дело в том,
что и у врачей, и у больных, которым вводят препарат,
сознание как бы раздваивается.
Выход нашли в том, чтобы погрузить и врача, и паци-
ента в состояние так называемого искусственного полу-
сна,— в этом случае сознание как бы меркнет, но в то
же время человек в силах контролировать свои ощуще-
ния и эмоции.
— Знакомое состояние,— усмехнулся Чумаков, вспом-
нив приключения в зеркальной камере.
— Оно будет твоим рабочим состоянием во время
эксперимента с орехом Кракатук,— серьезно сказал Гор-
деев.— Мы хотим ввести тебе реалгин, Алексей!
— Одна доза препарата — мне, а другая?.,— спросил
Чумаков.
— Тому, кто имеет доступ в шар,— просто ответил
вице-президент.— Это для нас единственный способ за-
глянуть в него.
Чумаков изумленно потряс головой:
— Иными словами, вы предлагаете мне превратить-
ся в муравья?..
— Я рад, что ты не потерял чувства юмора,— ото-
звался Гордеев.— Но я бы выразился по-другому. На
какое-то время муравей станет твоими глазами и уша-
ми. Повторяю, Алексей, это для нас единственный пока
способ заглянуть в орех. Эксперимент опасен, есть в нем
какая-то тревожащая меня непредсказуемость,— задум-
чиво произнес академик.— Мы, правда, вводили реал-
гин вместе с муравьями разным животным — морским
свинкам, собакам, обезьянам. Чувствуют они себя пре-
75
восходно. Но то — они... Что испытывает человек,
наделенный разумом, сознанием, никто не знает. Пред-
ставьте, Алеша, возможно, вы будете первым из людей,
заглянувшим в совершенно иной мир. Вы просто не в со-
стоянии понять, до чего я бы хотел оказаться на вашем
месте,— вздохнул он.
Некоторое время они молчали.
— Виктор Николаевич,— осторожно начал Чума-
ков,— а у вас, у вас лично, есть предположение, что же
из себя представляет этот шар?
— Теперь вы знаете почти все, что знаю я,— отве-
тил Гордеев.— Предположение у меня, конечно, есть, но
я бы предпочел его не высказывать до завершения экс-
перимента. В одном я убежден — это гость внеземной
цивилизации. А вот что он делает на нашей планете...
Во всяком случае, вы должны быть готовы ко всему,—
резко меняя тон, произнес он.— А теперь давайте обсу-
дим конкретные детали эксперимента...
Они говорили долго. В нетронутых чашках стыл
забытый кофе.
Вместо эпилога
Я гляжу на небольшой серебристый шар, который
неподвижно застыл в воздухе в нескольких сантиметрах
над подставкой. Сегодня орех Кракатук снова невесом.
Если наша догадка верна и его оболочка, такая хруп-
кая на вид, таит неведомое нам пространство, внутри
этого шара могут оказаться целые миры, таинственные
и странные.
Словно черные сдвоенные точки движутся по сере-
бристой поверхности. Это муравьи.
Как обманчиво обыденное представление об этих
насекомых. А ведь они в сорок раз старше человека.
За много лет до нашей эры муравьи появились на плане-
те как первые ростки живого, и с тех пор их облик поч-
ти не менялся. Эти крохотные создания нашли идеаль-
ный способ путешествовать через века — объединившись
в почти совершенное сообщество, переплетя в одно це-
лое свои крошечные индивидуальные мозги способами,
которые лишь начинает постигать человек.
Не помню, кто сказал, что если бы муравьев наделить
сознанием, они могли бы завоевать Землю...
Кто знает, возможно, в неведомой нам галактике
76
что-то помогло зажечь огнем сознания огромный кол-
лективный мозг подобных существ... И возникла осо-
бая, не имеющая никаких аналогов с земной, цивили-
зация.
Я представил огромный, невероятно разросшийся го-
род, похожий на гигантский муравейник. Со множеством
переходов и галерей, прекрасно украшенных залов-пло-
щадей. Населенный миллионами существ, каждое из
которых живет своей обособленной жизнью и в то же
время является как бы частицей, клеточкой всесильно-
го разума, властвующего над планетой.
Возможности коллективного мозга поистине безгра-
ничны. Мне казалось, я вижу, как рядом с огромным го-
родом взлетают к звездам корабли странной, причудли-
вой формы. В невероятно далеких глубинах космоса
они выпускают во все стороны стаи маленьких сере-
бристых шаров-разведчиков.
Эти посланцы могущественной цивилизации проника-
ют в отдаленные уголки вселенной, чтобы отыскать
братьев по разуму...
— У нас все готово, Алексей,— прерывает мои фан-
тазии строгий баритон Гордеева.— Начинаем экспери-
мент.
Я с сожалением отрываю взгляд от многослойного
стекла, за которым безмятежно плавает серебристый
шар, и занимаю место в герметичной камере.
Мне хочется попрощаться с ребятами, как перед не-
известным и опасным странствием, но я сдерживаю себя.
Руководители служб докладывают Гордееву о готов-
ности. Легкий укол чуть повыше локтя — мне ввели ре-
алгин. Сверху медленно опускается металлическая полу-
сфера, и веки мои смыкаются.
— Держись, Леша! — слышу, как шепчет напосле-
док Громеко.
Я улыбаюсь, не раскрывая глаз. Пройдет всего не-
сколько минут, и я познаю твою тайну, орех Кракатук!..

ВОИТЕЛЬНИЦА
В сумерках над горизонтом вновь всплыла кровавая
звезда Делла-Аира, заполняя все вокруг дрожащим пур-
пурным сиянием и ожиданием неминуемой беды. Жре-
цы протяжно выкрикивали древние заклинания на сво-
их вознесенных к поднебесью башнях, отгоняя злые
силы, но в этих криках слышалась безнадежность.
Звезда Делла-Аира мерцала в высоте, подобно ог-
ненному оку дракона, равнодушно наблюдающего, как
спешат самые трусливые подданые моего отца под защи-
ту укрепленных стен замка.
Стоя в тени колонны, подпирающей своды главных
ворот, я разглядывала их лица, одинаково серые и пло-
ские от страха. Они брели мимо — поток согнутых под
бременем собственного бессилия и ничтожества существ,
которых отец презрительно именовал чернью.
Правда, он мало кого любил, мой великий и страш-
ный отец, жестокий владыка окрестных земель. Всю
жизнь он провел в больших и малых сражениях, умно-
жая свои и без того необъятные владения, и снисходи-
тельно относился лишь к воинам. Его треугольные зрач-
ки расширялись, а лицо светлело, когда взгляд останав-
ливался на доспехах отборной гвардии, выкованных
искуснейшими кузнецами, скользил по остриям смерто-
носных жал, выглядывающих из гнезд заплечных мета-
тельных машин. Эти рыцари добывали ему могущество
и славу, он дорожил ими, как дорожат надежным, ис-
пытанным не в одном бою оружием.
Рассказывали, отец огорчился, узнав о рождении доче-
ри. Я не могла стать наследницей великого владыки.
Вопрос о наследстве оставался открытым, так как бра-
тьев, во всяком случае законных, у меня не было, а после
смерти матери отец не спешил вступать в новый брак.
Он задался целью сделать единственную дочь умелой
воительницей и, похоже, добился этого.
В пять лет я уже умела скакать на эльфаузавре, при-
78
жимаясь всем телом к его холодной костяной чешуе.
В двенадцать не боялась вступить с опытным бойцом в
схватку на коротких волнообразных мечах.
Отец сам обучал меня метанию крестообразных кин-
жалов. И, оставшись доволен наукой, в пятнадцать лет
подверг меня настоящему воинскому испытанию.
Ночью, полусонную, меня бросили в глубокий ров,
по которому носился трехрогий дзиндр. Он замер на-
против, видимо, озадаченный неожиданным вторжением.
Я прижалась спиной к скользким камням, пальцы мои
машинально скользили по выступам почти отвесной
стены в надежде отыскать осколок поострее. Крик ра-
дости готов был разорвать мое горло, когда ладонь на-
щупала на выступе тяжелый кинжал. Трехрогое чудо-
вище ударило оземь копытом и ринулось вперед.
Я ждала, дрожа от возбуждения и страха, и в самый
последний миг отскочила в сторону. Спиралевидные
рога дзиндра вонзились в камень совсем рядом, высек-
ли из него рой искр. Животное замерло, оглушенное,
и тогда я всадила острый крест меж костяных высту-
пов его черепа, там, где билась под тонкой кожей уяз-
вимая жила.
Дзиндр свалился; обессиленная внезапным ночным
приключением, я готова была пасть рядом. И все же я
заставила себя приблизиться к еще подрагивающей ту-
ше, выдернуть кинжал и, как и подобает истинному вои-
ну, припасть губами к ране, глотая вязкую сладковатую
кровь...
Потом я подняла голову и на фоне светлеющего не-
ба увидела на краю рва неподвижную фигуру отца.
Он махнул мне рукой, и неожиданно я почувствова-
ла себя счастливой...
...Позднее, когда мы с Иттом укроемся от суеты и
безумия этого мира в холодных объятиях звезд, я не-
мало времени проведу в раздумьях об отце. Ведь имен-
но его решение повергло нас в бездну.
Но мог ли он решить по-иному? Жестокость была ос-
новой силы великого владыки. Она дала ему власть.
Значит, она была оправдана, эта жестокость. Значит,
время и обстоятельства требовали от отца быть жесто-
ким.
Итт же станет утверждать, что время не бывает же-
стоким, что мы властны менять характер времени и
характер в нем живущих.
Я пыталась спорить с Иттом, но это походило на
79
спор ребенка со стариком, да тем по сути и было. Народ
Итта был старше моего на тысячелетия.
И все же в глубине души я продолжала сомневать-
ся, что могла отыскаться сила, способная поколебать
могущество великого владыки, если бы не зеленые
рыцари.
Их появление было внезапным и походило на чудо.
...Алая звезда Делла-Аира плавала на горизонте, и,
казалось, прямо из ее лучей возник огромный мерцаю-
щий диск. Диск медленно опустился над дорогой, и не-
виданные существа явились оттуда. Они были похожи
на нас, но закованы в странные светящиеся доспехи.
И доспехи, и их лица, и огромный корабль, на котором
они прилетели, имели цвет молодой травы, отливали пе-
ременчивой бирюзой...
Весть о чуде разошлась мгновенно, и несметные тол-
пы сбегались к дороге, по которой двигались к замку
странные гости. Густой шум колыхался над сотнями
любопытствующих.
Кто-то из зеленых рыцарей нагнулся и сорвал цветок
у обочины. Толпа пораженно ахнула.
— Они такие же, как мы, только зеленые! — вдруг
крикнул с отчаянной веселостью какой-то ремесленник,
и чернь вокруг подхватила этот крик, насмешливо за-
гоготав. Мальчишки, кривляясь, заплясали перед иду-
щими в дорожной пыли. Самый дерзкий подхватил уве-
систый камень и запустил в шагавшего сбоку чужезем-
ца. Никто не заметил, чтобы тот сделал какое-то движе-
ние. Просто взглянул мимоходом на летящий предмет,—
и камень вспыхнул бледным, почти бесцветным огнем,
рассыпаясь в прах.
Гогот и шум утихли мгновенно, толпа сразу отхлы-
нула далеко за обочины и замерла, будто придавленная
невидимой тяжестью. Зеленые рыцари шли по дороге,
шуршали гибкие доспехи, причудливые следы впечаты-
вались в пыль...
Окруженный вельможами и телохранителями, вели-
кий владыка ожидал гостей в парадном зале.
Они приветствовали отца и всех присутствующих, ни
на йоту не нарушив принятого в замке ритуала. Перед
возвышением, где сидел отец, выросла гора драгоценных
камней — дары пришельцев. Не в силах оторвать взгля-
да от этой сверкающей и, казалось, излучающей тепло
80
груды, владыка поинтересовался, кто его гости и что
привело их в замок.
Один из зеленых рыцарей выступил вперед. Медлен-
но и звонко, с неправдоподобной правильностью выго-
варивая каждое слово, он пояснил, что корабль чуже-
земцев прибыл оттуда, где сияет на небесном своде алая
звезда Делла-Аира.
— Мы ищем у великого владыки приюта и по-
мощи! — отчетливо повторило эхо под высокими сво-
дами.
В наступившей вслед за этим тишине вдруг послыша-
лось дребезжащее блеяние:
— Зеле-е-е-ененькие гости, зеле-е-е-ненькие!
И перед глазами присутствующих предстал любимый
шут великого владыки. Непомерно быстро вращая бел-
ками глаз и покачивая маленькой головой, казалось,
вросшей в жирный ком горба, он плюхнулся на пол. За-
катив глаза, стал причмокивать, короткие ручки замель-
кали в воздухе, словно приготовляя невидимые яства.
— Попотчуем славно дорогих гостей,— скрипел
шут,— скормим им побольше зелени, напоим зеленым
винцом... Все должно быть зелененьким, иначе они, чего
доброго, побелеют, а то и синенькими станут...
Придворные поглядывали то на владыку, то на шута,
не зная, как реагировать на сей раз на его обычные
плоские шуточки.
Зеленые рыцари невозмутимо наблюдали за кривля-
ниями горбуна. Не сомневаюсь, им был понятен обид-
ный смысл его острот. Потом гости обменялись корот-
кими, тихими словами на своем языке— в нем преобла-
дали шипящие звуки, странная эта речь напоминала
шелест листвы...
Один из рыцарей проговорил:
— Этот человек хочет развеселить нас. Если владыка
позволит, мы поможем ему.
Помедлив, отец кивнул, от меня не укрылось, что
он несколько растерян.
Рыцарь вытянул руку над головой шута, и того вне-
запно накрыло плотное розовое облако. Через несколько
мгновений оно рассеялось, и все увидели, что на лю-
бимце владыки нет ни лоскутка, он был гол, словно
только явился на свет.
Хохот потряс своды. Злобно вереща, пытаясь при-
крыть ладонями срамные места, горбун вихрем мет-
нулся из зала.
81
Отец смеялся вместе со всеми, но в глубине его глаз
плясали недобрые огоньки.
Потом он сомкнул тонкие губы, и в зале мгновенно
воцарилась тишина.
— Мы рады добрым гостям,— коротко и поспешно,
словно отбывая обязательную повинность, проговорил
владыка.— Сегодня и завтра в замке праздник в их
честь.
И поднялся. Гремя доспехами и оружием, телохрани-
тели кинулись расчищать ему путь в тесно заполненном
зале. Придворная знать стала постепенно рассеиваться.
Наши необычные гости отправились в отведенные им
покои, где должны были скоротать время до начала ве-
чернего пиршества.
И лишь один из зеленых рыцарей — тот, что так не-
обычно подшутил над горбуном, медлил; едва заметно
усмехаясь, он не сводил с меня своих удлиненных глаз.
— Улыбнись ему! — бросил отец, проходя мимо.—
Помни об этикете.
Я повернулась к чужеземцу и состроила легкую гри-
маску, которую лишь при большом воображении можно
было принять за улыбку. Зеленый гость был тут ни при
чем. Я ненавидела принятый в замке этикет.
Но глаза незнакомца восхищенно засияли. Со счаст-
ливым видом раскланявшись, он поспешил вслед за
товарищами. Похоже, этот рыцарь простодушен. Если
и остальные так же наивны, непросто им будет найти
общий язык с отцом. Простодушие не из тех доброде-
телей, которые в почете у великого владыки. Он любит
повторять, что хитрость — мать мудрости, и что без ве-
роломства не одолеешь врага.
Вечером меня ожидала пытка — многочасовый риту-
ал облачения в праздничное платье. Это весьма слож-
ное и богато украшенное сооружение теснило грудь
и сковывало движения, но без него нечего и думать по-
казаться перед глазами празднично разодетых вельмож.
Этикет! Терпеть не могу его условностей, ненавижу эти
ярко подсвеченные факелами придворные спектакли,
когда юные и стареющие красавицы жеманно склоня-
ются перед креслом отца, проплывая мимо в до непри-
стойности медленном танце. С какой готовностью вы-
ставляют они напоказ обнаженные плечи и руки, осы-
панные блестками из толченого звездного камня, как
82
похотливо блестят их глаза с веками, подведенными
пурпурным корнем...
Со скрытым наслаждением топчу я длинные шлейфы
изысканных одеяний, словно невзначай цепляю семеня-
щие подле меня крохотные ножки, с радостью наблюдая,
как их хозяйка, теряя элегантную напыщенность и дра-
гоценные заколки, летит наземь под ахи и охи присут-
ствующих.
Холодная, словно прикосновение клинка, пустота
сжимает мое сердце с первыми тактами придворной му-
зыки, и тихое бешенство закипает в груди при виде при-
дворных, заученно, словно заводные куклы, повторяю-
щих движения танца. Ненавижу их вечно подобостраст-
ные, налитые тайной желчью взаимной неприязни пот-
ные лица, ненавижу фальшивую радость вечерних
празднеств в замке.
—...Веселье не тронет сердца той, которая хотела бы
сбросить оковы праздничных одежд и скакать на вер-
ном эльфаузавре сквозь ночь, когда так пьяняще пах-
нут травы и влажный ветер бьет в лицо...— раздался го-
лос за моей спиной.
Пораженная, я обернулась. Тот самый зеленый ры-
царь, все так же мягко улыбаясь, глядел на меня.
— Ты угадал, рыцарь,— сказала я, помедлив.— На
скакуне в открытом поле или на воинском турнире я
чувствую себя привычней, чем на придворном празднике.
Хочешь, уйдем отсюда, я покажу тебе окрестности замка.
Он покачал головой, не переставая улыбаться:
— Не стоит чужеземцу в первый же вечер нарушать
этикет. Великий владыка может не простить мне то, что
прощает дочери. К тому же я знаком с окрестностями
замка. О владениях твоего отца мы знаем больше, чем
он сам, потому что можем заглядывать даже под покро-
вы земли и во тьму недр.
— Такие могущественные рыцари...— сказала я.—
Зачем вы ищете союза с нами?
Улыбка на его губах погасла.
— Мы не рыцари. То, чем владеет мой народ, добыто
силой разума, а не оружия. Разуму мы поклоняемся,
как высшему божеству.
— Не стоит упоминать об этом при владыке,— посо-
ветовала я.— Отец иного мнения о силе оружия. Этот
громадный замок покоится на костях наших повержен-
ных врагов, а раствор, скрепляющий его камни, замешан
на их крови.
83
— Нам знаком характер великого владыки,— ска-
зал, вздохнув, чужеземец.— И все же мы вынуждены
просить у него приюта. У нас нет иного выхода. Там,
где обитает мой народ, скоро погаснет солнце. Вы зо-
вете это солнце звездой Делла-Аира. Вместе с ним мо-
жет исчезнуть все живое. Ваша планета — одна из не-
многих, где мы могли бы найти пристанище.
— Что такое планета? — спросила я. Ответ немало
меня озадачил:
— Шар, плавающий в пустоте.
Я засмеялась. Все же он был простодушен, этот зе-
леный рыцарь, если не знал и того, что твердь земная
плоска, словно щит. Разве можно ходить по шару?
— Хорошо, что нас не слышат жрецы,— сказала я.
Он глянул на меня снисходительно, пробормотал
что-то на своем шелестящем наречии. Потом проговорил:
— Я не стану разубеждать тебя ни в чем, дочь вла-
дыки. Готовая истина — не истина. За нее нужно платить
ценою собственного опыта и ошибок, пусть это и горькая
цена. У вас своя дорога, у нас своя. Мы хотим лишь
одного — поселившись в отдалении, некоторое время
остаться здесь, переждать беду. Возможно, мы найдем
иную, необитаемую планету, и тогда покинем вас.
— Об этом лучше побеседовать с великим владыкой.
К моему мнению он вряд ли прислушается.
— Уж не думаешь ли, что мы рассчитываем на твою
помощь? — усмехнулся чужеземец.— Ошибаешься.
— Чем. же я обязана вниманию высокого гостя?
— Хотя бы тем, что ты красива, дочь владыки,—
просто ответил он.— А у красоты свои привилегии. К
тому же я заметил, что все это — он обвел глазами за-
литый светом сотен факелов зал,— не вызывает у тебя
восторга. Значит, ты еще и неглупа вдобавок к своей
красоте.
— Изысканный комплимент! — я заставила себя вло-
жить как можно больше иронии в эту фразу, опасаясь
выдать странное волнение, вызванное словами рыцаря.
Сердце мое забилось, словно всполошенная ночная пти-
ца, а во рту пересохло, как после тяжелой схватки.
Впервые в жизни мне говорили подобные слова.
— Это не комплимент,— все так же серьезно и про-
сто отвечал чужеземец.— Это правда. Как зовут тебя,
дочь владыки?
Едва слышно я произнесла свое имя.
— Зови меня Ит-том,— прошелестел его голос.
84
«Ит-т!» — звучало у меня в ушах тихой музыкой весь
вечер. Почти ничего не замечая, словно сомнамбула, бро-
дила я в праздничной толпе. Странное, никогда не ис-
пытанное мною прежде состояние, когда хочется и пла-
кать и смеяться одновременно. Состояние, мало подо-
бающее дочери могущественного владыки, и уж совсем
непростительное для воительницы. Не колдун ли он,
наш необычный гость?
Наверное, глаза меня выдавали: отец глядел дольше
обычного, когда, по обыкновению, я подошла к нему
проститься перед тем, как отправиться к себе.
— Ты хочешь сказать о чем-то? — спросил он.
Я покачала головой. На легкомысленный, сидевший
во мне занозой вопрос вряд ли ответил бы и великий
владыка: «Способно ли вызвать симпатию существо с
зеленым лицом?..»
На следующий день увеселения продолжались. В
честь зеленых рыцарей были устроены небольшой тур-
нир и охота. Однако великий владыка не показывался
на них, а это считалось плохим предзнаменованием.
В полдень к замку подкатило несколько богато укра-
шенных колесниц — то прибыли из отдаленных провин-
ций наместники владыки. Их приезд также не предвещал
ничего доброго. Отец имел обыкновение собирать наибо-
лее доверенных вельмож на совет перед тем, как начать
очередную войну.
Странная меланхолия все не оставляла меня. Не в си-
лах заняться ничем определенным, я слонялась по дво-
ру, где шли приготовления к вечернему пиршеству. По-
том оказалась в том крыле замка, где размещались по-
кои отца. В сумраке широких ниш тускло сверкали
обнаженные мечи стражей. Их было больше, чем обыч-
но, значит, владыка действительно держал совет с при-
ближенными. В запутанном лабиринте галерей и кори-
доров для меня не существовало тайн. По пыльным сту-
пеням винтовой лестницы я забралась наверх. Широкая
зигзагообразная трещина рассекала плиту под ногами.
Склонившись над ней, я услыхала голоса.
— ...Они могущественны и способны творить чудеса.
Если ты разрешишь поселиться здесь, их прибудут ты-
сячи. Не мы им, а они нам станут диктовать свою волю.
Пришельцы посеют смуту в твоих подданных, сомнения
в истинах, которые утверждались веками.
85
— Посеют смуту...— глухо повторил отец. Ярость
кипела в его голосе.— И я вынужден буду терпеть тех,
кто не признает власти великого владыки...
— Посланники ведь могут и не вернуться обратно,—
вплелся в беседу незнакомый мне вкрадчивый голос,—
возможно, тогда зеленые рыцари забудут к нам дорогу.
— Великому владыке стоит лишь приказать, и мы
узнаем, какого цвета кровь под зеленой кожей.
Неожиданно внизу послышался шум, бряцанье ору-
жия; все звуки покрыл тонкий блеющий крик — я узна-
ла голос посрамленного шута:
— Известия, важные известия для великого влады-
ки...
Очевидно, горбун не мог прорваться сквозь плотную
цепь стражей. Но вот все утихло, и вновь зазвучал бле-
ющий голос. С негодованием я поняла, что шут переска-
зывает наш разговор с Иттом. Горбун шпионил за нами.
Одна деталь из его доноса особенно заинтересовала
великого владыку:
— Ты уверен? — переспросил он.
— Так и сказал, в точности,— блеял горбун.— «Мы
никогда, мол, не воевали...»
— Учти,— молвил отец,— если ты пошутил, это бу-
дет последней шуткой в твоей жизни.
До меня донесся звон рассыпаемых по каменному
полу монет и благодарное бормотание горбуна. Голоса
стали тише, очевидно, совещавшиеся перешли на шепот,
и, к превеликой досаде своей, я убедилась, что не могу
разобрать ни слова.
Предчувствие непоправимого ледяными обручами сжа-
ло мое сердце.
...На них напали во время пира. Очевидно, наши го-
сти были слишком уверены в своем могуществе. Эта
уверенность дорого им обошлась. Рыцари просто не по-
няли, когда воины, захлебываясь боевым криком, на-
кинулись на них с мечами...
Кровавый пир...
Немногие уцелели в той страшной сече, но оставшие-
ся в живых зеленые рыцари показали, что умеют дра-
ться.
Бесшумный всплеск голубого пламени повалил ряды
воинов, их латы пылали, словно были сшиты из сухой
листвы. Воины выли и как бешеные метались по залу,
86
опрокидывали на себя чаши с вином — оно взрывалось
клубами шипящего пара, выбрасывались в окна, круша
драгоценную мозаику витражей...
Зеленые рыцари бежали к своему кораблю.
Предусмотрительный владыка оставил засаду на их
пути, но наши гости уже знали, с кем имеют дело. Гор-
стка пепла в оплавленных доспехах — все, что осталось
от тех, кто преградил им путь.
Окутанный огнем корабль взмыл в небо, уцелевшие
воины услыхали крик:
— Мы еще вернемся. Мы вернемся, когда вновь
взойдет звезда Делла-Аира, и тогда вы заплатите за все...
Великий владыка был разгневан, убить всех не уда-
лось. А он знал, что их можно убить — пришельцы бы-
ли смертны, в их жилах текла кровь того же цвета, что
и у нас.
...Тела Итта не было среди тех, кого ночью тайно
зарыли в глухом месте у стены замка...
Дни, прошедшие с той поры, были наполнены смяте-
нием и ожиданием небывалой войны.
И вот в рассветных сумерках над горизонтом вновь
всплыла кровавая звезда Делла-Аира... А спустя не-
сколько часов появились корабли зеленых рыцарей.
Огромные, погруженные в мерцающее сияние диски
медленно плавали в небе, словно видения из страшного
сна. Их было много. Бесшумно скользили они над баш-
нями замка, висели над далеким лесом, отражались в
тусклых зеркалах озер.
Непривычный ропот шел по рядам воинов, построен-
ных в боевые квадраты, и властные гортанные окрики
начальников отрядов не в силах были погасить его.
Отец стоял на открытой террасе, задрав голову, без-
умные искры плясали в его узких глазах. Может быть,
он мечтал об осадных лестницах, которые можно по-
строить до самого неба. Или о кораблях, таких же, как
у зеленых рыцарей, которые помогли бы ему стать по-
велителем далеких, еще не открытых миров...
Светало. Великий владыка как-то странно взглянул
на меня, жестом отпустил телохранителей и сказал ко-
ротко:
— Идем!
Мы опустились вниз, туда, где отборные стражи охра-
няли вход в подземелье. Долго молча шагали в сыром
87
узком полумраке. Со скрипом расходились створки тя-
желых, окованных металлом дверей, свирепые лики
воинов выплывали из тьмы сторожевых ниш и тут же ис-
чезали при виде великого владыки. Наконец мы оказа*
лись в небольшом помещении, выложенном белыми пли-
тами. По углам пылал огонь в высоких чашах светиль-
ников. Владыка приблизился к одному из них, его рука
скользнула в какое-то углубление. В то же мгновение
две плиты у основания светильника разошлись. Отец
нагнулся и вынул из тайника продолговатый сосуд из
темного металла. Опустив сосуд на каменный пол, он
долго глядел на него.
— Ты никогда не задумывалась, отчего именно я
стал великим владыкой? — отчужденно и звонко про-
звучал вопрос в тишине подземелья.— Я жесток, об этом
все знают. Я, не задумываясь, пускаю в ход меч и, ес-
ли надо, воздвигну горы из тел непокорных, об этом
тоже знают. И все же не из-за этого еще никто, слы-
шишь, никто не посягнул на дарованную мне власть.
Моих врагов отпугивает страшное дыхание стоящей за
мной тайны. Вот э т о,— он осторожно, словно живое
существо, погладил сосуд,— дает мне силу. То, что за-
ключено здесь — страшнее смерти. Не спрашивай, от-
куда взялось это — я не смогу объяснить, это — выше
моего разума. Я предчувствую, что война с зеленолицы-
ми будет последней моей войной, и потому доверяю те-
бе тайну... Или я, или никто!..— безумный крик внезап-
но переломил яростной гримасой его рот.— Они рассчи-
тывают захватить несметные богатства, а получат лишь
горсть праха...
Лицо великого владыки потемнело, губы тряслись.
Прошло несколько минут, прежде чем он смог взять се-
бя в руки.
— Если меня не станет, ты раскроешь сосуд и вы-
тряхнешь содержимое,— продолжал владыка.— Это лег-
ко сделать, сосуд состоит из двух частей, ввинченных
друг в друга. Выполнив мой приказ, постарайся умереть.
— Умереть? — переспросила я.
Ладонь великого владыки коснулась моей щеки, про-
вела по ней, словно прощаясь...
Наверное, он по-своему любил меня, мой жестокий
отец. Настолько, насколько способен был любить кого-то.
В те минуты я была не в силах разглядеть истинно-
го смысла событий. Гораздо позже поняла, что служи-
ла лишь мечом в руках могущественного палача, кото-
88
рый и сам был обречен. Гораздо позже задумалась, как
нас мало в этом мире, пронизанном серебристым дыха-
нием звезд,— тех, кто может думать, любить, кто несет
в себе драгоценные ростки жизни.
Тогда же, в подземелье, эти мысли просто не могли
родиться. Ослушаться владыки казалось преступлением.
Доверенный страж вывел меня по тайному ходу из
замка. В глухом буреломе я спрятала тяжелый сосуд.
Когда позднее я пыталась вспомнить о том, что про-
изошло в последующие несколько дней, прошлое вспы-
хивало в памяти яростными, безумными мгновениями...
Огромная овальная тень звездного корабля накрыла
башню, где стоял великий владыка. Он выхватил меч —
крохотная бессильная фигурка на фоне неотвратимо
надвигающейся горы. Внезапно и остро ударил из дни-
ща корабля голубой огонь. Посыпались вниз раскален-
ные брызги металла и камня. Пустой шлем отца гулко
звенел, подскакивая на неровных ступенях башни...
Отборная гвардия погибшего владыки сражалась со
слепым упорством раз и навсегда заведенных механиз-
мов. Дымились камни разрушенного замка, от вспышек
голубого огня становилось больно глазам. Крики вои-
нов, вопли раненых — наших и тех, кто высадился из
кораблей, разрывали воздух.
На плечах моих сверкали латы, пальцы сжимали
шершавую рукоять меча. Могла ли я сделать иной вы-
бор? Не знаю. Не всегда и не все решает разум. Особен-
но в минуту, когда огненная стрела с визгом ударяет
в шлем и, опалив висок, падает в траву. Я вскинула
голову и увидела расширенные от злобы глаза зеле-
ного рыцаря, несущегося на страшном, словно из метал-
ла выкованном звере.
Этот миг расставил все по своим местам.
Я была воительницей, он — моим врагом. Скорее
инстинктивно, чем сознавая что-то, я метнула креста-
тый нож, и тот распорол нападавшему горло.
Мир потемнел и сузился в глазах моих, они различа-
ли только ненавистные зеленые пятна чужих лиц...
Я опомнилась в сумерках, в глубине бурелома. Ру-
ки и лицо были в крови, я не различала, где своя, где
чужая... Осторожно подняв сосуд, разняла две полови-
ны, ожидая, что изнутри вырвется огненный смерч и по-
глотит всех и вся.
89
Но ничто не нарушало лесной тишины. Из сосуда
выпало крохотное, ослепительно белое зерно. Выпало
и пропало в траве.
Тщетно заглядывала я внутрь — сосуд был пуст.
Я отбросила металлическую скорлупу, обманувшую
мои надежды, и побрела прочь.
Война с зелеными рыцарями длилась недолго. Уже
к середине дня жалкие остатки войск владыки были
рассеяны по лесам. Там же прятались и женщины е
детьми. Завоеватели не трогали их, но всех, на ком бле-
стела броня лат, истребляли беспощадно. Никто* не
знал лучше меня окрестности замка — я спаслась. Даже
самые хитроумные машины зеленых рыцарей не могли
помочь им отыскать моих убежищ, которые я постоян-
но меняла. Наверное, я осталась единственной из могу-
щественного войска великого владыки.
Униженная постоянным бегством, едва живая, я жа-
ждала мести.
Рассудок мой был потрясен, душа стала, как раскры-
тая рана, и, чтобы унять боль, я должна была убивать.
Дочь жестокого владыки, я стала жестокой воитель-
ницей.
Я научилась отыскивать такие места в доспехах вра-
гов, которые могла пронзить металлическая стрела —
и ни разу не дала промаха.
Я была вездесуща и неуловима, я превратилась в осу,
жалящую великана. И пока он нагибался, с удивлением
рассматривая место укуса, мое жало было готово по-
разить его неповоротливое тело в другом месте. Эти
мелкие укусы не могли убить, но могли довести до бе-
шенства.
В конце-концов за мною стали охотиться, как за
кровожадным зверем. Меня преследовали отрядами и
поодиночке, подстерегали в засадах, устраивали смер-
тельные ловушки на лесных тропах. Только странное,
необъяснимое предчувствие опасности спасало меня от
гибели. Однажды, уходя от погони, я оказалась непода-
леку от бурелома, где прятала когда-то заветный сосуд.
Оглядевшись, я не узнала знакомого места.
Там, где громоздились полусгнившие стволы, те-
перь вздымало над лесом мощную бугристую крону ни-
когда не виданное мною дерево-исполин. Круто изги-
баясь, толстые канаты его ослепительно белых обнажен-
90
ных корней вгрызались в землю. Листва на дереве-ги-
ганте была темной, почти черной, и время от времени
вздрагивала, словно какая-то невидимая чудовищная
рука сотрясала его.
Что-то холодное и скользкое коснулось моей ступни.
Я опустила глаза и вскрикнула от ужаса — хвост длин-
ной, в руку толщиной змеи обвивал мои сандалии.
Змею, казалось, покрывала не чешуя, а гладкая белая
кожа.
Выхватив меч, я обрубила хвост гадины. Трава во-
круг подозрительно шевелилась, и я поспешила уйти.
Несколько раз мне приходилось перепрыгивать через
огромных, похожих на живые бревна белокожих тварей,
переволакивающих по тропе свои громоздкие тела. Не-
которые из них обвивали стволы деревьев, те гнулись
под тяжестью пресмыкающихся. Долго пришлось про-
бираться чащей, покуда не осталось в стороне гибельное
место.
...На одной из полян я увидела пасущихся эльфаузав-
ров. Остатки боевой упряжи еще сохранились на них,
но животные уже заметно одичали. Стоило немалого
труда приблизиться и вскочить на одного из них.
Но тут что-то с силой обхватило меня сзади и сбро-
сило вниз. Я увидела над собою зеленое лицо и зажму-
рила глаза, ожидая роковой вспышки. Но вместо это-
го услыхала пораженный шепот:
— Ты — жива! Какое счастье — ты жива!..
Я раскрыла глаза. Это был Итт.
Я долго рыдала, уткнувшись лицом в его плечо, те-
ло мое трясло, словно в ознобе, и прошло немало време-
ни, прежде чем я смогла выговорить хоть слово.
Я поведала Итту обо всем, что произошло со мною
после изгнания зеленых рыцарей из замка.
— А теперь я хочу умереть,— заключила я.— Отчего
ты не убил меня, Итт? Ведь мы враги и это непоправи-
мо.
— Это непоправимо,— согласился он.— И я обязан
лишить тебя жизни так же безжалостно, как ты лиша-
ла ее других. Но только я никогда не сделаю этого.
— Почему?
— Я вернулся сюда, чтобы видеть тебя,— отвечал
Итт.— Я понял, что если не увижу тебя, то погибну.
— О, как же нам не повезло, Итт,— что-то похожее
на стон вырвалось из моей груди.— Даже убить меня
ты не можешь, а на мне столько крови...
91
Итт покачал головой:
— На мне тоже кровь. Мы были неосмотрительны,
позволив зверю вырваться на волю, но не заметили, как
сами превратились в зверей. А это непростительно для
тех, кто мудрее и старше. Все запутано теперь...
— Не хочу больше так жить, не хочу убивать...—
шептала я.
— Мы не должны больше убивать,— проговорил
Итт.— Мир так велик, а нас так мало. Неужели нам не
дано понять друг друга? Понять и помиловать?
— Ничего уже не изменить, Итт...
— Мы уйдем,— быстро сказал он,— туда, где не
убивают, где нас будет только двое: ты и я.
— Осторожно, Итт! — воскликнула я.
Белая длинная тень выбросилась из-за куста ему
на грудь. Итт отшатнулся, и змея упала в траву. Итт
глядел на нее с изумлением.
— Кругом полно этих гадин,— сказала я.
— Странно,— проговорил Итт,— какое невероятно
длинное тело у этой змеи. Взгляни, оно тянется до той
зеленой горы...
Я взглянула туда, куда он показывал, и похолодела
от ужаса. За несколько часов дерево-исполин поднялось
еще выше, простирая над лесом частокол могучих вет-
вей, и теперь действительно напоминало зеленый холм.
Его подножие укрывала узловатая сеть мощных пере-
плетенных корней. Корни шевелились, они были живы-
ми...
Страшная догадка обожгла мой мозг. Зерно, выпав-
шее из сосуда, было ослепительно белым, как и эти
чудовищные корни...
Они добирались до нас. Куст поблизости сник бук-
вально на глазах, треща под тяжестью заползающей на
него белой твари. Ветви его почернели, словно чудови-
ще высосало из растения всю влагу.
Итт, не говоря ни слова, повлек меня прочь.
Дождавшись ночи, мы забрались в один из кораблей.
С интересом и страхом вглядывалась я в окружающие
меня вещи. Это был незнакомый, странный мир.
Итт ободряюще кивнул мне. Внезапно все задрожало.
Я оказалась втянутой в нечто, напоминающее расплю-
щенное ложе, невесть откуда взявшиеся широкие лепест-
ки спеленали меня по рукам и ногам, не давая сделать
92
малейшего движения. Всем телом, тяжелеющим, словно
закованным в невидимый панцирь, я ощутила приглу-
шенный нарастающий звук. Неотступный, вязкий, он
буравил мозг. Веки мои смыкались под собственной тя-
жестью, внутренности будто обливало жидким метал-
лом. Я закричала, но не расслышала собственного кри-
ка. Не знаю, сколько длилась эта пытка...
Потом наступила тишина — устойчивая и ясная, та-
кая приходит после неожиданного мощного ливня. Не-
видимая тяжесть перестала теснить грудь, с тихим щелч-
ком исчезли лепестки.
Слегка посмеиваясь, Итт наблюдал, как я, неуклю-
же раскачиваясь, пытаюсь сделать первые шаги.
— Где мы? — спросила я.
От странного ощущения легкости кружилась голова.
Итт протянул руку куда-то в сторону, и неожиданно
половина стены растаяла, и я увидела звезды — множе-
ство огромных холодных звезд. Они плыли навстречу в
черном бездонном омуте.
Я долго вглядывалась в эту мрачную пустоту, То,
что оставалось где-то там, в глубинах сияющей звездами
бездны, казалось далеким, страшным сном. То, что
окружало меня сейчас, тоже было зыбким и нереальным,
словно сон. Ладонь Итта мягко легла на мое плечо. Его
рука — не существовало ничего более твердого и надеж-
ного в этом незнакомом мире. Я потерлась щекой о
ладонь Итта и увидела, как теплые искры вспыхнули в
его глазах.
Он обнял меня. Я чувствовала, как он дрожит, и
прильнула к нему всем телом, чтобы унять эту дрожь,
но неожиданно задрожала сама...
Мир стал крохотным и добрым, звезды погасли, я
видела лишь сияющие глаза Итта. И вместе с их све-
том в меня проникали еще неизведанные тепло и боль.
Я была оглушена этой сладкой болью. И была счастли-
ва, потому что каждой клеточкой своего естества ощу-
щала: я существую.
Мы были одни среди звезд.
Итт рассказывал мне о жизни планеты, которую со-
гревала гаснущая Делла-Аира. Эти рассказы походили
на замысловатую сказку.
Я узнавала о невероятных вещах. Границы мира
раздвигались, он был многолик, бесконечен, то, что я
93
знала о нем до сих пор, являлось лишь ничтожным ос-
колком знания.
Я хотела узнавать.
Временами казалось, что мой бедный разум не вы-
держит чудовищной, нежданной нагрузки. Сознание
покидало меня, и в безумии бреда оживали тени про-
шлого.
Итт терпеливо выхаживал меня после каждого при-
ступа болезни, повторяя, что так и должно быть, если за
вечер узнаешь больше, чем другие за столетия. «Возмож-
ности твоего мозга не беспредельны,— говорил он.—
Будь терпелива, и ты узнаешь многое».
Я узнавала, и душа моя трепетала от восторга пе-
ред величием и непознаваемой простотой мироздания.
Я узнавала — и что-то умирало во мне, а что-то
рождалось. Знание делало меня мудрее и мучало, от-
крывая всю тяжесть свершенного в той, казавшейся те-
перь далекой жизни, о которой я не могла вспоминать
без боли.
Итт первым заговорил о возвращении. Узы долга
опутывали его сильнее, чем меня, и сердце было чув-
ствительней к уколам совести. Хотя кто имел право
осуждать нас за поспешное бегство, за любовь друг к
Другу?
И мне становилось все тоскливей среди звезд. Толь-
ко здесь, погрузившись в вечное безмолвие, можно по-
нять суть простых чудес: запаха цветов, смеха детей,
пения птиц. Лишенные этого, чего мы стоим?
Мы решили вернуться.
...Итт долго искал место для посадки, жалуясь, что
все внизу поросло непроходимым лесом. Лишь квадрат-
ная, выложенная плитами площадка — остатки воинско-
го плаца недалеко от руин замка — выделялась, слов-
но остров.
Корабль опустился на нее, мы выбрались наружу.
Необъятный зеленый океан открылся нашему взору.
Эта зелень не радовала глаз. Она была почти чер-
ной. Тяжелой и неподвижной массой листва укрывала
все видимое до горизонта пространство.
В этой странной неподвижности, казалось, таится
угроза.
Только наше дыхание нарушало незыблемую, усто-
явшуюся тишину.
Растерянные, мы оглядывались вокруг.
Итт закричал, тихое эхо погасло вдали. Невдалеке
94
что-то блестело между ветвей. Мы подошли туда. Это
был покореженный, покрытый какой-то прозрачной сли-
зью остов корабля. Такая же бесформенная груда ме-
талла виднелась поодаль.
Странный треск заставил нас поднять головы. Един-
ственная уцелевшая башня замка, поросшая темно-зе-
леным мхом, дрожала и раскачивалась, обвитая чудо-
вищно толстыми, шевелящимися белыми канатами. Еще
мгновение — и башня обрушилась вниз, превратившись
в кучу камней, над которыми долго висела пыль.
— Проклятое дерево!..— с ужасом прошептал Итт.
Он догадался... Все, что окружало нас, действитель-
но было одним чудовищно разросшимся деревом. Оно
поглотило все живое, подмяло под себя планету и про-
должало пожирать ее — жадно, неотступно, ненасытно.
Ледяное, парализующее равнодушие охватило все
мое существо.
Итт тряс меня за плечи, что-то кричал... Потом
взглянул туда, где стоял корабль, и утих. Толстая пау-
тина белых щупалец оплетала машину, мяла и рвала ме-
талл...
«Отчего разум так поздно проснулся во мне? —
спрашивала я себя.— Почему я дала убить этот мир,
открытый для жизни? Разве может быть что-то ценнее
жизни? Она — как пламя, чудом вспыхнувшее среди
равнодушных звезд. Исчезнув, она уже не повторится
никогда. Нас так мало — тех, кто может думать, лю-
бить, кто несет в себе драгоценные ростки жизни. От-
чего же так слепо откликаемся мы на зов безумия?»
Кто мог ответить мне?
— Прости меня, Итт, прости, если сможешь!— ска-
зала я и обняла своего любимого. Я обняла его крепко,
я вцепилась в него изо всех сил, чтобы не чувствовать,
как что-то холодное и липкое вкрадчиво прикасается к
нашим ногам...
OOOOOOOOOOOOOOOOOOCOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOGOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOOO
БЕЗГРАНИЧНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ
19 июля 1983 года. Тихий океан.
Остров Санта-Джорес
«...Они наконец-то решились свести со мной счеты.
Банальным, но достаточно надежным способом».
Эта мысль сразу пришла ему в голову, едва гудящий,
словно тысячи напряженных струн, двигатель самолета
взвыл на неожиданно высокой ноте и начал давать пе-
ребои.
Легкий одномоторный биплан, совершавший обыч-
ный рейс с грузом почты и консервированных фруктов
на небольшой островок Санта-Джорес, стал резко те-
рять высоту. До Санта-Джореса оставалось около се-
мидесяти миль. Внизу, под плоскостями круто плани-
рующей машины, простиралась пустынная и равнодуш-
ная бирюза океана.
Пилот неожиданно вспомнил глаза чиновников, бе-
седовавших с ним с месяц назад в местном отделении
политического сыска. Холодные, острые, как скальпель,
глаза людей, способных на все.
Эти ищейки не били его, ведь прямых улик у них не
было. Не били, но достаточно откровенно дали понять,
что произойдет, если он будет продолжать участвовать
в демонстрациях протеста и собраниях организации. Он
тогда понял: в полиции не знают, что он входит в штаб
подполья. Иначе бы они вели себя по-другому. Впрочем,
эти парни и так не слишком церемонились. Во время их
беседы из-за тонкой перегородки то и дело доносились
леденящие кровь протяжные, почти животные вопли.
Нет, ищейки не знали, что он входит в штаб. Но за
время, минувшее с той поры, могли узнать и это, и мно-
гое другое.
Он прислушался, как надорванно завывает мотор, и
сердце его сжалось.
Биплан круто заваливало вбок и вниз, пилоту при-
шлось напрячь все силы, чтобы удержать рвущиеся из
ладоней штурвальные рукояти и не дать машине за-
рыться капотом в волны. Впрочем, он мог оттянуть раз-
вязку лишь на несколько мгновений.
96
От удара о воду машину сильно тряхнуло. Ему по-
казалось, что самолет разваливается на части. Пилот
машинально взглянул на часы — было десять минут
девятого.
Подтянувшись на руках, он выбросил тело из кабины
и поплыл что было сил прочь от быстро погружавшей-
ся в океан машины. С трудом освободился от брюк
из плотной, стеснявшей движения ткани, тяжелых боти-
нок. Проплыв несколько сотен метров, перевернулся на
спину и попытался отдышаться, глядя в небо, казавшее-
ся зеркальным отражением океана. Потом снова по-
плыл— уже медленней, расчетливо сохраняя силы.
Казалось, что-то оборвалось у него внутри, облило
холодным огнем страха сердце, когда пилот разглядел
продолговатые вытянутые тени, скользившие под ним
на небольшой глубине.
Хищно загнутый серповидный плавник показался
над поверхностью, скользнул метрах в пяти перед плы-
вущим человеком и, описав крутую дугу, ушел под воду.
Пилот нащупал плоскую коробочку медальона, ви-
севшего на шее. Непослушным, одеревеневшим от хо-
лодной воды пальцам не сразу удалось открыть медальон.
Наконец он добыл оттуда круглую серебряную таблет-
ку и поспешил ее проглотить.
Акулы то приближались к нему с молниеносной
быстротой, то отдалялись; казалось, они приглядываются
к человеку своими круглыми поросячьими глазами.
Они передвигались в воде с поразительной скоростью,
казалось, не прилагая к этому малейших усилий.
Наконец самая решительная из хищниц, длиною око-
ло четырех метров, перевернулась на спину и кинулась
на него сбоку.
Пилот был готов к этому. Он сжался в комок, и ког-
да ощерившаяся бесчисленными загнутыми зубами, по-
хожая на страшную застывшую маску голова рыбы
оказалась совсем рядом, рывком ушел в сторону, за-
крыв бок рукой, обмотанной остатками рубашки.
Акула все же коснулась его—и... огромную рыбу
отбросило в сторону, она забилась в конвульсиях, слов-
но пораженная током.
А еще через мгновенье человека атаковала вторая
акула.
Он едва увернулся, шершавая, как наждак, кожа
разодрала ткань и обожгла ему кисть.
Акула свечой взмыла вверх и обрушилась в волны,
97
подняв мириады брызг. Ее вытянутое серое тело без-
жизненно перевернулось кверху брюхом и, содрогаясь,
ушло в пучину...
...Спустя час диспетчер аэропорта на Санта-Джоре-
се, удивленный тем, что самолет еще не прибыл на
остров, поднял тревогу и выслал на поиски вертолет.
Пилота обнаружили на следующий день в окружении
нескольких десятков акул. Они словно сопровождала
его эскортом, уже не пытаясь атаковать. После паде-
ния биплана в океан прошло более шестнадцати часов.
Из вертолета выбросили канат, пилот обвязался им и
был поднят в машину.
На теле пилота обнаружили лишь несколько цара-
пин.
Врач госпиталя на Санта-Джоресе, сразу осмотревший
его, не смог скрыть изумления:
— То, что вам удалось выжить,— чудо! — повторял
он.
— Когда отправляется ближайший самолет на ма-
терик? — спросил пилот.— К завтрашнему вечеру мне
нужно во что бы то ни стало вернуться в столицу.
— Вообще-то мне хотелось вас обследовать. Это же
феноменальный случай...
— Я должен быть в столице к завтрашнему вечеру,—
повторил пилот.— У меня важная деловая встреча.
— Ну что ж,— с сожалением произнес врач,— раз
так... Вы не опоздаете на свою встречу. Знаете, если бы
пару часов назад мне кто-нибудь рассказал о чем-то по-
добном, я бы назвал такого человека сумасшедшим...
21 июля 1983 года. Столица. «Бокс-холл»
Под рев многотысячной возбужденной толпы, запол-
нившей «Бокс-холл», на глазах наблюдавших за поедин-
ком миллионов телезрителей экс-чемпион мира в сред-
нем весе по прозвищу Фрэд-мясник убивал своего сопер-
ника.
Если бы Фрэд-мясник мог, он прикончил бы его
еще в третьем или четвертом раунде. Экс-чемпиона при-
водил в ярость один лишь вид этого юнца, дерзнувше-
го преградить ему путь к титулу и солидному денежно-
му кушу.
Худой, тонкорукий, ничем внешне не напоминающий
боксера, его соперник с завидным хладнокровием ухо-
98
дил от бешеных выпадов опытного Фрэда. Какое-то
бесконечное упрямство светилось в его глазах.
Однако в пятом раунде силы парня явно иссякли, и
Фрэд-мясник наконец мог дать выход сжигавшему его
бешенству.
Град тяжелых, безжалостных ударов обрушился на
прижатое к канатам тело. Юный боец пытался закры-
вать лицо перчатками, но это было лишь видимостью
защиты. Ноги его подгибались, багровая пелена засти-
лала глаза.
Фрэд-мясник расчетливо наносил удары под неисто-
вый рев возбужденной видом крови публики.
Прозвучал гонг.
Фрэд ударил в последний раз и отскочил в свой угол,
наблюдая, как канаты отбросили на середину ринга
обмякшее тело дерзкого юнца.
Несколько секунд тот лежал неподвижно, секундан-
там пришлось на своих плечах тащить его в угол. Бок-
серу стерли с лица кровь, сунули под нос пузырек с на-
шатырным спиртом. И тогда разомкнулись распухшие,
запекшиеся губы:
— Медальон... Раскройте медальон...
— Он совсем плох! — пробормотал пожилой негр-
секундант, пытаясь раскрыть плоскую металлическую
коробочку, висевшую у боксера на шее.— Пожалуй, я
выброшу полотенце...
— В медальоне жемчужина...— прохрипел парниш-
ка.— Я хочу взглянуть на нее. И забудь о полотенце,
слышишь...
— Тебе повезло, Мясник не прикончил тебя сразу,—
секунданту наконец удалось открыть медальон, внутри
которого лежала серебристая горошина,— но он сделает
это, помяни мое слово, сделает. Ты уже никуда не го-
дишься...
Он поднес медальон к лицу парнишки, тот потянул-
ся губами к плоской коробочке, словно хотел поцело-
вать свой талисман... Лишь старый секундант заметил,
куда делась серебристая горошина. Но он ничего не
успел спросить, потому что в следующее мгновенье
юный упрямец выкинул нечто такое, что привело в
изумление и секундантов, и публику. Парнишка вскочил,
словно подброшенный невидимой пружиной, и стал
энергично приплясывать у канатов, рассекая воздух
быстрыми ударами.
Фрэд-мясник глядел на него из своего угла, как на
99
привидение. Человек, которого он буквально расплющил
свинцом своих кулаков несколько минут назад, просто
не мог выделывать подобное.
Ударил гонг.
Фрэд-мясник кинулся вперед с единственным ярост-
ным желанием убить упрямца. Экс-чемпиону показалось,
что он с размаху натолкнулся на стену.
Еще не осознав, что произошло, Фрэд-мясник ощу-
тил во рту противный свинцовый привкус; словно тя-
желый молот ударил его в корпус и голову, вырвав
пол из-под ног.
Он обрел способность соображать, лишь когда судья,
безбожно ему подыгрывающий и растягивающий время,
дошел в счете до девяти.
Фрэд-мясник вскочил на нетвердые ноги и попытал-
ся войти в клинч. Но соперник увернулся. Легко, словно
танцуя, двигался он по рингу, осыпая экс-чемпиона
технически безукоризненными, но почти не чувствитель-
ными ударами.
Когда до Фрэда-мясника дошло, что соперник просто-
напросто щадит его, давая возможность придти в себя,
он, выкрикнув нечленораздельно ругательство, с ревом
кинулся вперед. Отчаянным движением левой прижал
худощавого боксера к стойке в углу, развернулся, что-
бы беспощадным ударом правой размозжить ему голову.
Казалось, юный боец сделал лишь легкое движение
навстречу перчаткой. Фрэда-мясника отбросило назад,
он пролетел по диагонали в противоположный угол и
еще до того, как распластаться там грудой бессильной
плоти, потерял сознание.
Судья склонился над ним и развел руками. Под не-
вообразимый шум, сотрясавший стены «Бокс-холла», не
обращая никакого внимания на вспышки блицев, цветы,
приветствия и проклятия, летевшие со всех сторон на
ринг, новый чемпион неторопливо прошел в угол.
— Послушай,— шепотом сказал пожилой секундант,
стаскивая с его рук перчатки,— я видел, как ты прогло-
тил эту штуку. Это был допинг, да?
Чемпион взглянул на него, покачал головой, прого-
ворил непонятно:
— В каждом из нас всегда есть нечто, способное за-
менить допинг, только мы не умеем им пользоваться. Не
волнуйся, старина,— добавил он успокаивающе,— и са-
мый придирчивый в мире контроль не в силах обнару-
жить следов этого допинга.
100
Секунданты и полицейские отпихивали от чемпиона
чересчур настырных репортеров.
Но когда к канатам протиснулось грациозное длин-
ноногое создание, укутанное в драгоценные меха и бла-
гоухающее тонкими духами, они почтительно рассту-
пились.
Создание провело пальчиками по курчавым волосам
парнишки и голосом, хорошо знакомым миллионам ки-
нозрителей, проворковало:
— Ты отлично дрался, малыш, и удивил всех. Мне
нравятся люди, способные удивлять всех. Хочешь, прове-
дем сегодняшний вечер вместе?
Чемпион даже не повернул головы в ее сторону.
— Я занят вечером,— проговорил он.— Вы уж про-
стите, мисс, очень важная встреча...
Кинодива побледнела от обиды.
У секундантов отвисли челюсти.
21 июля 1983 года. Пригород столицы.
Вилла «Отшельник»
Двое мужчин расположились в уютных кожаных кре-
слах перед камином, наблюдая, как языки огня облизы-
вают смолистые бока поленьев, и обмениваясь ничего не
значащими фразами. Один из них был пилот, вернув-
шийся в середине дня с Санта-Джореса, другой — ге-
рой финального поединка в «Бокс-холле».
Огромные часы в футляре резного черного дерева в
углу скрипуче вздохнули, и глухое эхо ударов разнес-
лось по дому.
Вслед за этим раздался другой, едва слышный звук,
и сквозь проем двери в комнату медленно вкатилось
кресло на колесах, которым обычно пользуются инва-
лиды.
Человеку, сидящему в нем, по виду можно было
дать лет семьдесят. Редкие поседевшие пряди не скры-
вали огромного бугристого лба. Светлые глаза лучились
силой ясного, недюжинного ума, их прямой и уверенный
взгляд странно не вязался с немощным видом старика,
как и его сильный гортанный голос, которым он при-
ветствовал гостей.
Выражение этого лица с крупными, словно отчетливо
вырубленными рукой скульптора чертами, казалось спо-
койным и властным; это было лицо человека, знающего
101
себе цену и привыкшего держать в руках нить событий.
При его появлении мужчины встали. В их словах и
взглядах, обращенных к старику, было искреннее, без
тени фальши, уважение.
Эти люди рады были видеть друг друга, появление
старого человека словно добавило тепла в их и без то-
го тесный круг, объединявший всех особым чувством
разделенной тайны.
— Вы оба прекрасно выглядите и улыбаетесь,— ска-
зал старик, коротким жестом вернув гостей в их кресла
у камина,— а между тем по всем законам природы и
логики господь должен был уже упокоить ваши греш-
ные души. Как хорошо, что мы иногда в силах внести
коррективы в извечные законы. Ну и как же чувствуют
себя люди, перешагнувшие через невозможное? — спро-
сил он.
— Зверски хотят есть,— улыбнулся юный чемпион.—
До сегодняшнего дня я просто не мог представить, что
мой скромный желудок способен вместить столько съест-
ного.
Они рассмеялись.
— Это нормальная реакция на незапланированный
выброс энергии,— заметил старик.— Незапланирован-
ный и мощный.
— Знаете,— задумчиво произнес пилот,— у меня та-
кое ощущение, что, попади я теперь в аналогичную ситуа-
цию, заветная пилюля уже не понадобилась бы.
— Ощущение вас не обманывает,— отозвался ста-
рик.— Препарат как бы разбудил глубоко таящиеся в
каждом физические возможности, и, чтобы вновь привес-
ти их в действие, уже не требуется дополнительного сти-
мулятора. Достаточно лишь усилия воли. Теперь вы
можете многое из того, что другим показалось бы фан-
тастичным.
— Это гениальное открытие,— сказал чемпион.—
Благодаря вам люди обретут возможность творить чу-
деса...
— Люди? — быстро переспросил старик. Отлива-
ющая металлическим холодом жесткость появилась в его
взгляде.— Каких людей ты имеешь в виду, мой маль-
чик? Хороших или плохих? Добрых или злых? Щедрых
или корыстолюбцев?
Чемпион глядел на него в растерянности, а старик
продолжал:
— Я долго искал вас, а потом, когда нашел, долго
102
к вам приглядывался, старался понять, из тех ли вы лю-
дей, кому можно доверить эту тайну. И я доверил ее
вам, лишь твердо убедившись, что никто ни при каких
обстоятельствах не использует во зло свои безграничные
возможности. Разумеется, не последнюю роль здесь
сыграло и то, что вы по-настоящему нуждались в моем
снадобье. Не нужно было обладать слишком большим
воображением, чтобы предвидеть, как туго вам придет-
ся в самом скором времени. Вот я и решил помочь вам,
а заодно и убедиться в возможностях препарата. Ведь
до сих пор я испытывал его лишь на себе.
— На себе? — переспросил пилот.
Старик вздохнул, подкатил свое кресло ближе к ками-
ну, протянул к огню широкие сухие ладони.
— Когда-то медики вынесли мне страшный приго-
вор,— сказал он,— не оставляющий надежды. Понимае-
те, мальчики, никому еще не удавалось выжить с подоб-
ным диагнозом. Ваш покорный слуга оказался перед
горьким выбором, как закончить жизнь. Вариантов было
не так уж много. Например, купить место в первоклас-
сной клинике и попытаться максимально оттянуть ро-
ковой срок, с бессилием ощущая, как каждый день, час,
минута выжимают остатки твоей жизни. Уехать куда-
нибудь в богом позабытую глушь, затерянную среди ле-
сов и озер, где смерть среди чужих, равнодушных лю-
дей была бы так же проста и естественна, как шелест
опадающей листвы перед зимой, как лед на замерзшей
реке. Потратить все свои сбережения на несколько не-
дель безумно дикого веселья в попытке заслонить не-
избежное самыми изощренными утехами, а потом поста-
вить точку с помощью надежного револьвера или брит-
вы «Жиллет». Но ничего из этого меня не устраивало,
потому что... потому что я просто хотел жить,— горько
усмехнулся старик.— Теперь это желание гаснет во мне,
но тогда мозг, казалось, закипал при одной лишь мысли
о неизбежности конца.
И я решил вырвать себя у смерти. Что бы там ни
говорили медики, я знал, что у самого безнадежного
больного всегда есть шанс. Пусть совсем мизерный, но
есть. Мне предстояло отыскать этот шанс и воспользо-
ваться им. Легко сказать...— вздохнул он.— На этой
вилле (не случайно она получила название «Отшель-
ник») я изучил сотни томов специальной литературы,
провел бесчисленные эксперименты, пока не нащупал
103
кончик спасительной нити. На что же я надеялся? По-
пробую объяснить.
Старик поднял голову, и гости в который раз ощу-
тили на себе уверенную, почти гипнотическую силу его
взгляда.
— Природа не поскупилась, создавая человека,—
продолжал старик.— Он зачастую и не подозревает,
какие силы заложены в нем...
Наша жизнь протекает в размеренном накоплении
и расходовании энергии. Эти два процесса повторя-
ются с неизменностью ритма часового механизма, как
восход и закат.
Но в каждом из нас затаен еще как бы неприкосно-
венный запас энергии. Он чрезвычайно редко идет в ход,
и потому мы почти Ничего не знаем о его природе...
О непредсказуемых взрывах живущей в нас силы.
Силы, которая позволяет худосочному заморышу в со-
стоянии болевого шока вязать в узел железный лом.
Силы, которая измученного, преследуемого овчаркой
беглого негра переносит через ров, чья ширина повергла
бы в изумление чемпиона по прыжкам...
Не стану погружать вас в пучину научных терминов
и специальных понятий. Скажу лишь, что мне удалось
отыскать в организме те центры, которые, говоря образ-
но, стоят на страже неприкосновенных запасов энергии,
служат как бы шторами, за которыми бушует пламя
наших безграничных возможностей.
Я нашел способ раздвигать эти шторы не по воле
случая, а по желанию. Постепенно, варьируя концентра-
цию и состав химических веществ — стимуляторов, я
отыскал способы творить со своим телом буквально
чудеса: заставлять на время останавливаться сердце,
незначительным усилием останавливать кровь, хлещу-
щую из перерезанной вены, даже менять пигментацию
кожи...
Это было несколько лет назад. Теперь же я могу на-
много больше. Мне кажется, еще несколько опытов, и
откроется удивительная возможность менять человека
внутренне, давая выход не только его физическим, но
и неиспользованным духовным возможностям. Пред-
ставьте, удастся сделать реальностью то, что считалось
до сих пор привилегией богов: превращение слабых ду-
хом в благородных и сильных, жестоких и беспощад-
ных — в великодушных...
104
Впрочем, я, кажется, увлекся, об этом еще рано ве-
сти речь...
Итак, в свое время я добился главного — победил
смерть. Жаль, что к тому времени болезнь уже отняла
у меня ноги.
Но, разумеется, мое торжество было бы не полным,
если бы кто-то еще не подтвердил универсальность мое-
го открытия.
Я решил доверить это вам.
Нас пока трое — людей, которые познали силу своих
практически безграничных физических возможностей.
Я хочу, чтобы нас было больше. Представьте, сколько
отчаявшихся, погибающих от недугов или жизненных
невзгод мы вернем к жизни, если они смогут то, что
умеем мы.
— Таких несчастных слишком много,— в сомнении
качнул головой пилот.
— Верно, их слишком много, и мы не сможем спасти
всех,— согласился старик.— Тем более что нашу тайну
можно доверить лишь честным и умеющим молчать
людям. Тем, кто не превратит ее знание в гибельное ору-
жие... И все же мы сможем помочь многим. Будет пре-
красно, если нам удастся это осуществить. Если нам
не помешают осуществить это.
— Помешают?.. Что вы имеете в виду? — спросил
чемпион встревоженно.
— Меня преследует какое-то странное предчувствие
в последние дни,— в раздумье произнес старик.— Впро-
чем, мы, пожилые, народ мнительный. Оставим это.
Я хотел бы знать, что каждый из вас теперь намерен
делать.
— Завтра же отправлюсь в онкологическую клини-
ку,— сказал чемпион.— Уже месяц, как брат находится
там, врачи считают его безнадежным. Думаю, их нема-
ло удивит выздоровление такого больного.
Заметив вопросительный взгляд старика, добавил:
— Мой брат — честный, надежный парень. Из тех,
на кого мы сможем рассчитывать в будущем.
— Недавно полиция захватила несколько наших то-
варищей,— произнес пилот.— Наверняка их будут пы-
тать. Я должен помочь им пройти через этот ад...
— Что ж,— сказал старик после паузы,— похоже,
я не ошибся в вас. Увидимся через неделю в то же вре-
мя. Будьте осторожны, мальчики. То, что мы собираем-
105
ся делать, придется по душе далеко не всем в нашей
благословенной богом стране.
...Он долго еще сидел в одиночестве в опустевшей
гостиной, задумчиво глядя в огонь, не в силах изба-
виться от необъяснимого тревожного предчувствия...
22 июля 1983 года. Столица.
Резиденция президента
«Будьте осторожны, мальчики. То, что мы собираем-
ся делать, придется по душе далеко не всем в нашей
благословенной богом стране...»
Подтянутый седовласый мужчина в генеральской фор-
ме выключил магнитофон.
Хозяин кабинета, грузный толстяк, рассеянно вертел
в руках почти опорожненный стакан. В наступившей
тишине было слышно, как кусочки нерастаявшего льда
тонко позванивают о стекло.
— Вы полагаете, все это настолько серьезно, что
необходимо ввести патрона в курс дела? — спросил на-
конец толстяк.
— Я не ученый и не политик,— отозвался генерал,—
судите сами, насколько это серьезно. Мое дело — про-,
информировать. Но позволю себе заметить,— генерал
откинулся в кресле, щелкнул зажигалкой, и сизоватые
клубы дыма расплылись по комнате,— даже теорети-
ческое предположение о существовании у нас группы
людей с практически безграничными физическими воз-
можностями, людей, которые по своим убеждениям и
образу жизни отнюдь не являются патриотами, меня
лично повергает в дрожь. А мы в данном случае имеем
дело отнюдь не с теоретическими умозаключениями.
Демонстранты, которые не боятся ни дубинок, ни слезо-
точивого газа, ни даже пуль... Заключенные, которым
не страшны самые,— он запнулся,— самые хитромудрые
допросы и тюремные запоры... Все это может стать ре-
альностью. Попробуйте-ка представить, что мы имеем
дело с таким противником, и вы поймете, отчего я ре-
шил вас потревожить в столь ранний час.
— М-да...— пробормотал помощник президента,— ва-
ши доводы не назовешь легковесными. Я переговорю е
патроном. Не обидетесь, если я попрошу немного по-
дождать здесь? Патрон не любит принимать важных ре-
шений при посторонних,— добавил он, словно оправды-
ваясь.
106
— Я знаю,— сказал генерал,— Отсюда можно позво-
нить?
— Разумеется,— ответил толстяк, поднимаясь.
Генерал поглядел ему вслед, бросил сигару в хру-
стальную пепельницу и усмехнулся.
— До чего же старательно этот разжиревший павиан
пытается придать государственный лоск своим поступ-
кам,— пробормотал он.— В отличие от него я-то знаю,
что скажет президент. Впрочем, важно не то, что он
скажет, а что подумает...
Генерал набрал номер и отрывисто бросил в трубку:
— Агента по кличке Кентавр — к служебному вхо-
ду в резиденцию.
Появившийся неслышно, словно из воздуха, служи-
тель начал расставлять на столике перед ним кофейный
прибор.
«Им нужно время, чтобы подать все это как тща-
тельно обдуманное решение,— понял генерал.— Что
значит штатские...»
Спустя полчаса помощник президента стремительно
вошел в кабинет, и по его глубокомысленному виду ге-
нерал понял, что не ошибся в своих предположениях.
Помощник уселся в кресло и выдержал внушитель-
ную паузу перед тем, как говорить.
«Ну-ну,— мысленно поторопил его генерал,— начать
можно так: президент дал понять, что решение по этому
вопросу руководство ведомства вправе принять само-
стоятельно...»
— Президент дал понять,— начал со значением по-
мощник,— что решение по этому вопросу руководство
вашего ведомства вправе принять самостоятельно. Офи-
циально он ничего не знает и просит учесть это. Ну а
если говорить неофициально...— толстые пальцы нервно
забарабанили по подлокотнику кресла,— у меня созда-
лось впечатление — впечатление, не больше, что патрон
весьма обеспокоен. Я предполагаю даже,— предпола-
гаю, и только,— снова уточнил он,— что никто не был
бы против, если бы действующие лица этой истории, их,
кажется, пока всего трое... Так вот, если бы эта троица
перестала нас беспокоить. Они и их тайна. И чем рань-
ше, тем лучше.
— Но это открытие может представлять интерес
для нас,— заметил генерал.— С его помощью армию
легко сделать неуязвимой.
— Или неуправляемой,— с иронией поправил помощ-
107
ник.— Учтите, возможности того, что солдаты могут
повернуть оружие против своих командиров, не следует
исключать никогда. Никогда! — с нажимом повторил
он.— Другое дело — люди, выполняющие специальные
задания. Но разве вы, генерал, сможете поручиться за
стопроцентную лояльность своих джеймсбондов? Нет,
в данном случае лучше всего погасить костер, не дав
ему разгореться, ибо пылающие головни может подхва-
тить кто угодно. Так рассуждал президент. Дело тон-
кое, генерал, и крайне желательно, чтобы о нем, кроме
нас с вами, знало как можно меньше лиц. Было бы
идеальным поручить эту... гм... акцию вообще одному
исполнителю. Надеюсь, вы сможете подыскать такого во
всех отношениях надежного человека среди своих пар-
ней. Кстати, я бы не отказался взглянуть на него лично.
На этот раз генерал заставил себя выдержать при-
личествующую моменту паузу, прежде чем произнести:
— Мы не успеем допить кофе, как он будет здесь, сэр.
Через несколько минут в коридоре резиденции по-
явился некий Субъект высоченного роста. Гигант шел
неторопливой, уверенной походкой человека, знающего,
что ему нужно от жизни. Если бы коридор не был уст-
лан пушистым ковром, эти шаги отдавались бы в здании
гулким эхом.
У дверей нужного ему кабинета гигант остановился,
смерил тяжелым взглядом дюжего охранника. Лоб того
немедленно покрылся испариной.
Гигант легким движением плеча отодвинул охранни-
ка и уверенно вошел в комнату.
— Агент Кентавр! — представил его генерал не без
гордости.
Стальные, казалось, пронизывающие насквозь глаза
убийцы уставились в лицо помощника президента.
— Именно то, что нужно! — с неожиданной для са-
мого себя поспешностью произнес тот, отводя взгляд.
23 июля 1983 года. Столица.
Онкологическая клиника
Дежурная по одному из отделений клиники вызвала
из палаты брата тяжелобольного:
— Вам звонят,— извиняющимся тоном пояснила
она.— Я бы не решилась беспокоить вас, мистер, но
этот человек говорит, что хочет сообщить нечто важное,
«08
Чемпион взял трубку и услыхал хорошо знакомый
голос:
— Ты не просматривал утренних газет?
— Нет, я не отхожу от постели брата. Что-то случи-
лось?
— Пилота убили,— сказал старик.— Пуля угодила в
переносицу...
— О боже!,.
— Боюсь, и мы с тобой в опасности, мальчик. Надо
что-то предпринять.
— Сейчас же буду у вас,— сказал боксер и повесил
трубку.
— Неприятная весть? — участливо спросила дежур-
ная.
Он взглянул на нее невидящими глазами, рассеянно
покачал головой:
— Сегодня я уйду раньше, пусть кто-то займется
братом.
Огромная фигура неторопливо, уверенно шагающего
человека показалась в конце длинного больничного'ко-
ридора.
Чемпион уже почти успел снять халат, когда заме-
тил, что человек целится в него из пистолета с необык-
новенно длинным дулом.
Раздался едва слышный хлопок.
...Чемпион обладал возможностями, которыми, кро-
ме него, не обладал почти никто из людей. Он уцелел
бы в жгучем пламени, не замерз бы в ледяной пустыне.
Он не утонул бы, погрузившись надолго в морскую пу-
чину. Он мог придать телу непроницаемую крепость
камня, о который расплющилась бы любая пуля на свете.
Чемпион заметил опасность слишком поздно. Его
безжизненное тело рухнуло прямо на столик с телефона-
ми на глазах онемевшей от ужаса дежурной сестры.
Из небольшой ранки между бровями боксера сочилась
кровь, заливая деловые бумаги...
23 июля 1983 года. Пригород столицы.
Вилла «Отшельник»
Приземистая спортивная машина бесшумно затормо-
зила в нескольких десятках метров от виллы.
Кентавр, с трудом умещавший огромное тело в уз-
ком пространстве между рулем и передним сидением,
109
вынул из внутреннего кармана несколько фотографий
и рассыпал их веером сбоку от себя. Некоторое время
профессиональным цепким взглядом всматривался в за-
печатленное на них лицо пожилого человека, снятого
и крупным планом, и с расстояния — вместе с попав-
шим в кадр инвалидным креслом.
Потом спрятал фотографии,-извлек из кобуры под
мышкой пистолет, не спеша оглядел его, взвел курок.
Надев перчатки, вышел из машины, быстро пересек
улицу и вскоре очутился перед входом в дом. Двери
оказались незапертыми.
Кентавр осторожно вступил в гостиную и оглядел-
ся.
В камине, уютно потрескивая, пылали поленья. Не-
вдалеке, на столике, стоял кофейник и две чашки, над
ними вился ароматный пар. Вплотную к столику было
придвинуто глубокое кожаное кресло.
Похоже, на вилле «Отшельник» ждали гостя.
— Вы можете присесть и отведать кофе,— эти не-
ожиданные слова заставили агента вздрогнуть. Он
обернулся и встретил спокойный взгляд старика, выез-
жающего в гостиную на своем кресле.
— Я специально отослал слуг, чтобы нам не мешали.
Вогнать мне пулю в переносицу вы всегда успеете.
Кентавр помедлил в нерешительности, глядя на ста-
рика и перебрасывая пистолет из ладони в ладонь. На-
конец пожал плечами, сунул оружие под мышку и сел в
кресло.
— Меня еще никогда не встречали так гостеприим-
но те, кого я отправлял на тот свет,— произнес он.— Что-
то здесь не так. Вы хотите меня купить?
— А вас можно купить? — вопросом на вопрос отве-
тил старик.
Кентавр качнул головой:
— До сих пор, во всяком случае, это никому не уда-
валось. Мне хорошо платят, и работой я доволен.
— Хотите сказать, что вам нравится убивать?
— Да!—подтвердил агент.— Именно это я хочу ска-
зать. Ничто так не горячит кровь, не дает таких острых
ощущений, как охота за людьми. Когда я делаю кого-
нибудь покойником, то чувствую себя всемогущим, едва
ли не богом. И я горжусь, что умею делать это перво-
классно. Разве не может быть такого же призвания к
убийству, как, скажем, к живописи, спорту или науке?
— И давно вы почувствовали в себе это призвание?
НО
— Давно ли? — переспросил гигант и неожиданно
рассмеялся.— Странная штука,— заметил он,— мне ни*
когда не приходил в голову подобный вопрос... А ведь
когда-то это действительно случилось впервые. Может
быть, когда я укокошил нашего сержанта — там, во
Вьетнаме... Это был садист, настоящий зверь. Как он над
нами измывался, а уже о желтолицых и говорить не-
чего... По сравнению с Вьетнамом у меня теперь рай-
ские условия для работы.
— Кофе,— напомнил старик.
— Нет, вы могли подсыпать туда яду.
Старик засмеялся и отхлебнул из чашки.
— Обычно я стреляю сразу,— сказал Кентавр,— но
для вас сделаю исключение. Чем-то вы мне понравились.
Не пойму только, зачем вам понадобился этот пред-
смертный спектакль.
— Я объясню,— сказал старик.— Только мое объ-
яснение предназначено лишь вам. Вам — и никому боль-
ше.
— Можете не беспокоиться,— усмехнулся агент.—
Я профессионал и работаю без свидетелей. На вилле
уже нет подслушивающих устройств.
— Значит, они все-таки были,— произнес старик.—
Я так и думал...
— Итак...— нетерпеливо выговорил Кентавр.
— Итак, я хочу сделать вас своим наследником,—
отозвался старик.
— Ага, значит все-таки...
— Ничего не значит. Я не собираюсь предлагать вам
деньги. Вот мое наследство.
Старик разжал ладонь и осторожно опустил на
блюдце серебристую горошину.
— Вот как выглядит эта штука, из-за которой меня
таскали к самому помощнику президента,— пробормо-
тал агент.— И вы предлагаете ее мне?
— У меня нет выбора,— пожал плечами старик.—
Вряд ли было бы разумным уносить с собой в могилу
секрет такого открытия. Я надеялся оставить немало на-
следников. Настоящих наследников,— с горечью уточнил
он.— Вы лишили меня этой надежды. Таблетка — ваша.
Кентавр сжал своими огромными пальцами серебри-
стый шарик, поднес его к глазам.
— Это почище, чем миллионный счет в банке,— про-
изнес он восхищенно.— Проглочу эту штуку,.и сам черт
мне не страшен, верно?
111
Старик кивнул:
— Вы станете совсем другим человеком.
— Гарантии? — холодный металл подозрительности
зазвенел в голосе Кентавра.
— Что? — не понял старик. А когда понял, рассме-
ялся: — Вам опять мерещится яд. Да поймите же, я
мог спокойно убить вас, еще когда вы подходили к дому.
— Верно,— пробормотал агент.— Что ж, я готов
стать вашим наследником. Только учтите,— его глаза
сузились,—- если здесь что-то не так, если ваша таблет-
ка придется мне не по вкусу, вам придется умирать зна-
чительно дольше, чем остальным.
— Я допил свой кофе,— сухо сказал старик.— При-
нимайте таблетку или стреляйте.
Решительным движением Кентавр бросил в рот се-
ребристый шарик.
Внезапная судорога исказила лицо агента, встрях-
нула дрожью его мощное тело. Потеряв сознание, Кен-
тавр бессильно вытянулся в кресле.
Старик приблизился к нему, вынул из кобуры под
мышкой пистолет и сунул его в складку пледа на своих
коленях. Потом подкатил кресло ближе к камину, про-
тянул руки к огню и стал терпеливо ждать.
Прошло около получаса, когда гигант едва заметно
пошевелился, открыл глаза.
Старик отметил, что его взгляд, еще недавно тяже-
лый и острый, словно нож гильотины, стал совсем дру-
гим.
Агент выпрямился в кресле, провел ладонью по ли-
цу, словно пытаясь освободиться от наваждения.
— У меня такое чувство, будто я совершил нечто
непоправимое,— хрипло и как-то беспомощно произнес
он.
— Ты проглотил таблетку, только и всего,— улыб-
нулся старик.
— Я не о том,— сказал гигант.— Зачем я согласился
убить тех несчастных? Зачем слепо, словно робот, вы-
полнял приказы? Обьясните, или я сойду с ума.
— Не стоит себя винить,— отозвался старик.— Уби-
вал не ты и приказы выполнял не ты, а другой, живший
внутри тебя человек. Теперь его нет. Есть ты — настоя-
щий!
— Таблетка?
Старик кивнул:
—- Это очень концентрированный препарат, он не
112
просто раскрепостил скрытые в тебе физические воз-
можности, но и разбудил эмоциональные центры созна-
ния. Вызвал к жизни чувства, которых ты не мог испы-
тывать раньше: любовь, сострадание, жалость. Ты стал
другим человеком, в этом я не обманул агента по клич-
ке Кентавр. И этот другой человек попытается сделать
то, чего не удалось нам.
— Мы сделаем это вместе.
— Нет,— ответил старик,— я стар, я калека. Ты луч-
ше моего знаешь, меня не оставят в покое. Я выхожу
из игры.
— Вы превратили меня из двуногого зверя в чело-
века,— почти крикнул гигант,— наделили чудодействен-
ной силой и хотите, чтобы я оставил вас на растерза-
ние этим подонкам?!
Старик покачал головой:
— Не горячись. Ты заменишь меня. Когда доживешь
до моих лет, поймешь, что смерть — это не так страшно,
как кажется вначале. Самое важное — чтобы вместо
тебя остался кто-то. И делал то, что делал бы ты сам.
Я ухожу со спокойной совестью, потому что превратил
кентавра в человека, а это кое-что значит. Ты сделаешь
все как следует. Научишься быть нужным многим лю-
дям, поделишься с ними той силой, которой владеешь.
У нас мало времени — твое отсутствие может вызвать
подозрение. Запомни формулу препарата.
Старик начертал несколько знаков и цифр на бумаж-
ном листке, подал собеседнику.
Тот долго изучал написанное.
— Брось в камин,— приказал старик.
Гигант повиновался.
Знакомый едва слышный хлопок заставил его обер-
нуться.
Из безжизненной руки старика выпал пистолет.
Тонкая струйка крови сбегала из ранки между бровями.
Гигант приблизился к неподвижному телу, опустил-
ся, уткнулся лицом в колени старика...
23 июля 1983 года. Столица.
Штаб-квартира специального ведомства
— Вы блестяще справились с заданием, агент Кен-
тавр,— с улыбкой произнес генерал.— Нация избавлена
от крайне опасных преступников. Крайне опасных! —*
повторил он.
113
Гигант бросил на шефа короткий взгляд с высоты
своего роста и тут же отвел глаза.
— Я передаю вам личную благодарность помощника
президента, а также приятную весть, что ваш банков-
ский счет пополнился круглой суммой. К тому же вас
ожидает внеочередной отпуск.
Генерал сделал паузу, чтобы выяснить, какое впе-
чатление произвели его слова.
Лицо стоящего перед ним агента оставалось непрони-
цаемо-бесстрастным. Что-то в этом лице переменилось,
и это неуловимое что-то не нравилось наблюдательному
генералу.
— Отпуск проведете, конечно, на Гавайях? — спро-
сил он.
— Нет, сэр. У меня есть кое-какие дела в столице,—
последовал ответ.
Агент Кентавр не кривил душой. У него действи-
тельно было немало забот в городе. Особенно в онко-
логической клинике и тюрьме для политических заклю-
ченных. Но сообщать об этом шефу он, естественно, не
стал.
Агент Кентавр щелкнул каблуками, четко повернул-
ся и вышел из кабинета походкой человека, который
знает, чего хочет от жизни.
Генерал задумчиво глядел ему вслед.
ОО©ОООООСЮ€ОСЮ€©©ООО©ОО€©ОО©ОФСОС©О0ОО€)О©<>€>6О©©©вОО^ОООООСО©ООООООООООО©ОСОСХ>©ООООС
ЗАГОВОР ПРОТИВ ВЗРОКОВ
(Из историй,
которые, несмотря на всю необычность сюжета,
были подсказаны автору вполне реальными фактами)
1
Около часа пополудни президент решил капитулиро-
вать. Он живо завращал белками глаз, давая понять
заговорщикам, что хочет говорить.
Предводитель вразвалку подошел к президенту и
выдернул кляп из его рта. Вооруженные охранники
словно по команде ухмыльнулись.
— Я готов выполнить все ваши требования,— отды-
шавшись, с мученической миной выговорил президент,—
все, что угодно, лишь бы не совали в зубы эту противную
тряпку. Я могу переговорить по телефону с кем-нибудь
из советников?
— О’кей! — буркнул предводитель.— Мы тебе раз-
вяжем руки на время. Только гляди,— он красноречиво
потряс перед носом пленника тяжеленным кольтом,—
без фокусов. Хотел бы я знать, с чего это ты стал таким
покладистым, взрок?
Президент долго растирал онемевшие кисти. Лодыж-
ки его по-прежнему крепко стягивала липкая широкая
лента. Заговорщикам нельзя было отказать в предусмо-
трительности.
— Просто в какой-то мере я сам виноват в том, что
заварилась вся эта каша,— ответил он наконец. И после
паузы добавил:— Все мы виноваты в том, что не суме-
ли вам помешать потихоньку превращаться в монстров.
Предводитель лишь хмыкнул насмешливо.
— Будешь трепаться со своим советником, не за-
будь упомянуть мое имя,— сказал он, не в силах пога-
сить тщеславную улыбку.— Пусть все знают, кто заар-
канил самого президента. Меня зовут Роберт Нил. Ну-
ка, взрок, повтори!
— Роберт Нил,— вздохнув, покорно произнес пре-
зидент.
Роберт Нил удовлетворенно кивнул, физиономия его
расплылась от удовольствия.
115
Затем Роберт Нил показал президенту язык и, под-
прыгивая на одной ноге, выскочил из комнаты.
Роберту Нилу несколько дней назад исполнилось де-
сять лет. Он был самым старшим по возрасту среди за-
говорщиков.
2
Из сообщения информационного агентства: «Вчера,
во время посещения президентом одной из далласских
школ, учащиеся младших классов неожиданно накину-
лись с оружием в руках на его личную охрану. В воз-
никшей суматохе им удалось захватить президента и
забаррикадироваться в кабинете директора.
Наш корреспондент выяснил, что террористы при-
надлежат к доселе неизвестной тайной организации
«Чилдрен фронт». Предводитель «Чилдрен фронта» Ро-
берт Нил объявил президента заложником. Он дал по-
нять, что юные террористы, не задумываясь, расправят-
ся с главой государства, если правительство не выпол-
нит их требования.
Эксперты из ФБР и ЦРУ, к которым обратился наш
корреспондент, отказались прокомментировать это про-
исшествие. Единственное, чего от них удалось добить-
ся, была фраза: «И кто мог подумать, что наши детиш-
ки способны на такое!..»
3
В три часа дня в одной из комнат огромного здания
собрался небольшой, но представительный совет из лиц,
наиболее приближенных к президенту.
— Какие новости, генерал? — спросил вице-президент
пожилого толстяка в военной форме, едва все уселись в
свои кресла за овальным столом.
— Ничего утешительного, сэр, — сокрушенно качнул
тот головой.— Заговорщики продолжают держать босса
под прицелом трех кольтов. Думаю, эти ребятишки пре-
вратят его в решето, если до их ушей донесется хотя бы
намек на подозрительный шум. Освобождать босса силой
сейчас весьма рискованно.
— Что же вы предлагаете? — задал вопрос советник
президента.
116
— Ждать,— отозвался генерал.— Не стоит забывать,
что мы имеем дело с детьми. Возможно, происходящее
для них — всего лишь игра. И когда эта игра наскучит,
они могут попросту разойтись по домам.
— А если перед тем, как разойтись по домам, им при-
дет в голову все-таки ухлопать босса? — криво усмехнул-
ся высокий мужчина с бледным лицом, наполовину скры-
тым огромными очками с затемненными стеклами.— Хо-
роша будет игра... Эти детишки, как вы их называете,
едва не укокошили троих парней из личной охраны пре-
зидента, провернули дело, как заправские гангстеры.
Лотел бы я знать, кто их надоумил проделать все это.
— Ну, по крайней мере, тут все ясно,— сказал вице-
президент.— Они действовали точь-в-точь, как герои те-
лебоевика «Череп всегда улыбается». Его в этом году
крутили по разным каналам не меньше десятка раз.
Проклятый фильм...
— Я велю арестовать продюсера,— мрачно пророни-
ли черные очки.
— Браво, Джек,— пыхнул сигарным облаком гене-
рал,— только мой вам совет: задержите на всякий случай
еще дюжину. Потому что эти боевики похожи друг на
друга, как две капли воды. Просто в этом представлении
среди действующих лиц оказался президент.
— И все-таки нужно проверить, какого цвета убеж-
дения этого парня,— процедил упрямо Джек.
— Меня лично это сейчас занимает меньше всего,—
сказал генерал.— Меня волнует, как освободить босса.
— А чего, собственно, добиваются наши юные терро-
ристы? — спросил советник.
— Их предводитель дал короткое интервью одному
репортеру,— отозвался вице-президент.— Этого малого
они тоже из предосторожности держали под прицелом,
пока он записывал на пленку заявление мальчишки. За-
памятовал, как его имя...
— Роберт Нил,— подсказал Джек.
— Вот-вот. Прокрутите-ка для нас еще разок эту за-
пись.
Через несколько минут присутствующие услыхали тон-
кий задиристый голосок:
«Я, Роберт Нил, предъявляю взрокам ультиматум.
Нет больших лицемеров, чем взроки. Они надувают друг
друга, они кого угодно продадут за хорошую монету, а
нас заставляют быть ангелами. Мы не желаем быть ан-
гелами. Мы не желаем быть такими, как взроки.
117
Взроки, оставьте нас в покое!»
— Кто такие взроки? — шепотом спросил советник у
вице-президента.
— Увы, это мы с вами,— ответил тот.— Взроки —
значит, взрослые.
— Мы захватили в плен главного взрока и не выпу-
стим до тех пор, пока не выполнят наших требований,—
продолжал Роберт Нил.— «Чилдрен фронт» требует от-
менить проповеди, школьные занятия и объявить вечные
каникулы. Не дадим взрокам пудрить нам мозги.
Мы требуем, чтобы взроки нас не колотили, если кто-
то не желает поступать так, как им хочется. Бесплатно
продавали мороженое и пускали на все фильмы. А са-
мое главное,— почти крикнул мальчишка,— пусть они не
мешают нам жить по-своему, не суют нос в наши дела.
Взроки, оставьте нас в покое!
Взроки привыкли обманывать детей, но на этот раз
они нас не облапошат. Если не пойдут на уступки, им
этого старикашки-президента не видать, как собственных
ушей. Мы его кокнем, а потом придумаем что-нибудь
еще похлеще.
Все, кому нет двенадцати, вступайте в «Чилдрен
фронт! — провозгласил Роберт Нил.— Пусть взроки зна-
ют, что мы не заводные куклы, с которыми можно
делать все, что угодно. Пусть они нас боятся, а не мы
их.
Взроки, оставьте нас в покое!»
На этом запись кончалась. Некоторое время над сто-
лом висела безнадежная тишина.
— Бойкий парнишка,— заметил вполголоса вице-
президент.
— Если бы они были взрослыми,— с досадой прищелк-
нул пальцами генерал,— если бы только они были
взрослыми...
— Какая, в конце концов, разница? — проворчал
Джек.— По-моему, мы недооцениваем опасности ситуа-
ции, черт побери. «Чилдрен фронт»... Подумайте, сколь-
ко детей в стране. Что если хотя бы часть их откликнет-
ся на призыв этого мальчишки?! Дети ведь в любую щель
пролезут, они такого могут натворить... Наверняка эту
пакость подстроили нам красные.
— Вы в своем амплуа, Джек,— скривился вице-пре-
зидент.— Только не надо забывать, что тут не пресс-кон-
ференция и некому воздать должное вашей удивительной
проницательности. Один неглупый человек как-то заме-
не
тил, что тщетно искать в темной комнате черную кош-
ку. Особенно, если ее там нет.
— На что вы намекаете, сэр? — оскорбленно задрал
подбородок Джек.
— Всего лишь на то, что мы столкнулись с ситуацией,
которую на сей раз не объяснишь кознями красных,—
сказал вице-президент.— Эти детишки нас первыми под-
нимут на смех. «Нет больших лицемеров, чем взроки»,—
с невеселой миной процитировал он.
— Я недавно беседовал с боссом,— вступил в разго-
вор советник,— эти ребята разрешили ему немного пого-
ворить по телефону.— Самое удивительное, что босс на
них совсем не в обиде.
— Вот это номер! — не удержался от восклицания
Джек.
— Представьте! «Подумай, Дик,— сказал он мне,—
ведь мы их совсем не жалели. Изо дня в день пичкали
разной дрянью по телевидению, словно нарочно инструк-
тировали, как лучше грабить, убивать, похищать... На-
воднили книжные полки комиксами с жестокими супер-
менами и супергангстерами. Почти изъяли из магазинов
плюшевых мишек и заводных обезьян, зато научили ма-
лышей стрелять из всех видов оружия. Благо, его у нае
можно купить на любом углу. Мы не щадили их неокреп-
ших мозгов — разве стоит удивляться, что теперь они
не щадят нас?» Так говорил босс, и мне показалось, ом
очень, очень расстроен,— заключил советник с дрожью в
голосе.
— Бедняга президент,— вздохнул генерал.
— Нытик и тряпка,— процедил сквозь зубы Джек.—
Уж не надумал ли он сменить президентское кресло на
хламиду проповедника?..
— Все гораздо проще,— тонко улыбнулся вице-прези-
дент.— Боссу не откажешь в умении извлекать пользу из
любой ситуации. На носу выборы, господа. И он не зря
сокрушается о заблудших душах своих малолетних обид-
чиков, дальновидно полагая, что такой великодушный
жест не пройдет мимо внимания избирателей.
— Не будем отвлекаться,— озабоченно прогово-
рил генерал.— Надо обсудить, что же все-таки пред-
принять. Положение действительно довольно щекотли-
вое.
— И даже если мы из него как-то выкрутимся,— вста-
вил советник,— кто даст гарантию, что подобное не по-
вторится впредь?..
«9
— Могу поделиться кое-какими мыслями на этот
счет,— сказал вице-президент, покосившись на мрачно-
го Джека.— Дети всегда копируют взрослых, хотим мы
того или нет. И если мы желаем, чтобы они стали дру-
гими, следует перемениться самим. Например, перестать
лгать. Детям и друг другу. Попытаться сделать что-ни-
будь доброе. Допустим, для начала заморозить военные
ассигнования... Куда вы, Джек?
— Кликнуть моих парней. Ваши слова попахивают
изменой, сэр!
— Успокойтесь, это лишь отвлеченные размышления.
Могу я себе позволить иногда пофантазировать?
— Но не в такой момент, сэр!
— Сядьте, сядьте, Джек. Не забывайте, что пока
президент — заложник, здесь главный я.
Джек неохотно уселся в кресло.
— И подайте-ка сюда ваши очки,— приказал вице-
президент.— Да поживее. Все знают, что у вас там фо-
тоаппарат и записывающее устройство. Можете позво-
лять подобные шуточки со своими коллегами из ЦРУ,
но не с нами.
Вице-президент бросил очки на паркет и долго и со-
средоточенно топтал их каблуком.
Генерал и советник старались не глядеть на Джека,
пунцового от стыда и унижения.
Наконец вице-президент уселся за стол и прерван-
ная было беседа потекла дальше.
— Генерал прав, положение у нас не из лучших,—
сказал он.
— Да-а,— протянул советник,— мороз идет по коже,
если подумать, каких дров могут наломать эти детишки
и их юный диктатор.
— Диктатор?! — вдруг хлопнул себя ладонью полбу
посрамленный Джек.— И почему я об этом не подумал
раньше! Мы ведь можем поступить с ним точь-в-точь,
как с настоящим диктатором из какой-нибудь «банано-
вой республики». У моих ребят богатейший опыт по
этой части...
— Ну-ка поподробней, Джек,— попросил вице-пре-
зидент.— Кажется, на этот раз вы говорите дело.
И воспрянувший духом Джек начал излагать план.
120
4
Осуществление коварного замысла Джека началось
на следующий день.
В резиденцию юных террористов явился скромный пар-
нишка по имени Билл, заявивший, что желает вступить
в «Чилдрен фронт». В качестве вступительного взноса
Билл предъявил пленного взрока — виновато улыбаю-
щегося толстяка. Толстяк сгибался под тяжестью навью-
ченного на спину узла.
— Я подумал, что вам тут, наверное, скучновато,—
пояснил Билл,— и решил захватить сладости и несколь-
ко кассет с классными фильмами.
Предусмотрительность свежеиспеченного бойца «Чил-
дрен фронта» была встречена дружным радостным во-
плем.
Заговорщики с непосредственной быстротой приступи-
ли к уничтожению конфет и мороженого, не сводя глаз
с телеэкрана, где разворачивалось умопомрачительное
действо. Героем его был бравый полисмен. Этот же ма-
лый с лицом добряка и фигурой атлета оказался глав-
ным действующим лицом и остальных лент.
Суперполисмен в мгновение ока расправлялся с ганг-
стерскими бандами и мятежниками, побеждал хитро-
умных шпионов и кровожадных монстров, не раз спа-
сал от леденящей кровь гибели самого президента.
Поглощенный, как и все, приключениями эффект-
ного киногероя, Роберт Нил слишком поздно осознал
грозящую «Чилдрен фронту» опасность. Не прошло и
нескольких часов, как большинству его юных сподвижни-
ков стало казаться, что быть заговорщиком не так уж
привлекательно. И что профессия полисмена — самое
стоящее дело для настоящих мужчин.
А Билл не терял времени зря. Маленькие террористы
узнали, что тому, кто освободит президента, обещана
кругленькая сумма. Ее вполне хватит, чтобы объедать-
ся мороженым до конца дней своих. А кое-кому было
дано понять, что они, в отличие от Роберта Нила, вы-
гнанного из школы за хроническую неуспеваемость, пусть
худо-бедно, но умеют читать и знают четыре арифмети-
ческих действия. И посему обладают куда большими
правами повелевать в здешнем обществе.
Ко времени, когда запас сладостей истаял и был про-
смотрен последний фильм, еще недавно монолитный,
«Чилдрен фронт» дрогнул и вполне созрел для перево-
121
рота. Поскольку виновато улыбающийся толстяк, обла-
давший, как потом выяснилось, непостижимым для его
комплекции проворством, незаметно разрядил кольты
присутствующих, переворот обошелся без кровопроли-
тия.
Несмотря на шумные протесты Роберта Нила, дети
освободили президента. Но провозгласить нового дик-
татора не успели, так как ворвавшиеся в помещение
неразговорчивые хмурые люди в мгновение ока
вышвырнули их вон к неописуемой радости ро-
дителей.
Спустя несколько часов президент занял привычное
кресло в овальном кабинете.
Джек, на носу которого вновь победно водружались
черные очки, принимал поздравления.
Скромный парнишка по имени Билл и все так же
виновато улыбающийся толстяк давали интервью мно-
гочисленным репортерам. На груди у каждого из них
красовалась огромная медаль за храбрость, врученная
лично президентом.
Никто не сомневался, что необычная история, ко-
торая несколько дней заставила волноваться всю стра-
ну, завершилась традиционным хэппи-эндом.
5
— Папочка, это правда, что именно ты придумал,
как освободить президента? — спросило, пережевывая
клубничный пудинг, семилетнее чадо своего отца, кото-
рый даже в кругу семьи не расставался с черными оч-
ками.
— Разумеется, Энн,— не без самодовольства отве-
чал тот.— Кто знает, что произошло бы с президентом
и со всеми нами, не прояви я известной изобретатель-
ности.
— Я горжусь тобой, папочка! — прощебетала дочь.—
Ты разрешишь мне посмотреть телевизор в твоем каби-
нете?
Отец благосклонно-кивнул.
Когда он попозже зашел в кабинет, чтобы по обык-
новению выкурить сигару, раздался резкий щелчок.
Кончик зажатой в его зубах «Короны» как бритвой сре-
зало. Пораженный Джек повернул голову и окаменел.
Прямо ему в глаза смотрело дуло весьма внушительно-
го револьвера с глушителем на конце.
1М

— Предатель!..— совсем не по-детски скрежетнула
зубами Энн и повела дулом на письменный стол, где
лежали предусмотрительно заготовленные наручники.
— Набрось-ка эти браслеты на руки, папочка, и
без шуток!
Шутить тут ни к чему. Это Джек понял, как только
вторая пуля отхватила еще более внушительный кусок
сигары.
С перекошенным от бессильной ярости лицом он за-
щелкнул у себя на запястьях стальные кольца.
Вслед за этим Энн, явно подражая героине како-
го-то боевика, быстро спеленала его по рукам и ногам
широкой клейкой лентой.
Джек едва не лишился чувств, когда маленькие про-
ворные ручки сняли у него с шеи подвешенный на проч-
ной цепочке ключ. Сверхбдительный Джек не расставал-
с ним даже в самые интимные мгновения своей жизни.
Этим ключом отпирался сейф, где хранились сверх-
секретные инструкции на случай начала ядерной вой-
ны.
— Вы у нас еще попляшете, взроки!..— донеслось до
него сердитое бормотание.
Утративший равновесие во всех смыслах этого сло-
ва Джек бессильно рухнул в кресло. Прямо перед его
носом равнодушно мерцал экран телевизора, на кото-
ром пожилой полисмен давал зрителям наставления,
как себя вести в случае неожиданного нападения или
ограбления.
— Главное — не горячитесь и не оказывайте даже
малейшего сопротивления,— с доброжелательной улыб-
кой советовал полисмен.— Все равно это не имеет ни-
какого смысла...
ооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооооорооооо
ЛИЦО АЭНЫ
Повесть
Глава первая
Таинственная Лэна
Плотные темно-алые, словно огнем налитые обла-
ка шли непрерывной цепью над скалами Аэны. Мириа-
ды розовых хлопьев летели с небес и носились в холод-
ном воздухе подобно невесомой летучей пене. Хлопья
были птицами Аэны. Они опадали на черные скалы, по-
крывая их живым, бесшумно шевелящимся ковром, и
вдруг разом меняли цвет, превращались в причудливые,
быстро выбрасывающие вверх зонтики лепестков цве-
ты. Ветер срывал лепестки, подкидывал к ’огненным об-
лакам, а то, что миг назад было их стеблем, сразу съе-
живалось, темнело и подвижными змейками ускользало
в глубь расщелин. Птицам Аэны было отведено для
жизни несколько коротких минут. Потом они станови-
лись цветами. Потом цветы выбрасывали в небо стаи
новых птиц.
Облака равнодушно скользили над ними к горизон-
ту, где неподвижно висели три остывающих солнца, и
алые тени дрожали на лицах тех, кто стоял на невы-
соком плато.
Их было двое. Один был человеком, легкий скафандр
придавал несколько неуклюжий вид его высокой фи-
гуре.
Другой провел всю жизнь на Аэне. Его морщинистое
серое лицо с треугольными впадинами ноздрей сохра-
няло выражение сдержанной задумчивости. Аэнянин
был намного ниже человека. Над его лбом нависал,
прикрывая узкие щели глаз, вытянутый острый козырек
из полупрозрачных пластин, придавая сходство с огром-
ной странной птицей.
В отдалении, разрывая облака на багровые клочья,
блеснула под тусклыми солнцами Аэны металлическая
конструкция.
—- Барток опускается, — сказал человек. — Готовьте
свою живую воду, Олл!
Аэнянин промолчал, и в этом молчании чувствовался
затаенный укор.
125
Человек улыбнулся едва заметно. Он не хотел возоб-
новлять спор, который сдержанно, почтительно, но с
необычайным упорством вел с ним аэнянин со времени
первого десанта.
Космонавта звали Павел Лидин. Он входил в со-
став экспедиции, высадившейся на планете несколько ме-
сяцев назад, и был оставлен здесь в качестве пилота-
наблюдателя. Так требовал Устав Планетарного Союза.
Опыт экипажей многочисленных кораблей-разведчиков,
который был подчас оплачен самой дорогой ценой, вы-
нуждал соблюдать известную осторожность в общении
с открытыми цивилизациями.
На жаргоне космических десантников пилотов-наблю-
дателей иронически окрестили наседками. Их миссия
была связана с особым риском — пилоты-наблюдатели
первыми входили в стабильный контакт, принимая на
себя всю тяжесть его непредсказуемых последствий.
Кроме того, они просто рисковали зря потерять время,
ведь не из каждого яйца в конце концов проклевывает-
ся птенец. Лидин вовсе не был убежден, что ему повезет
и Совет Планетарного Союза признает Аэну планетой
перспективного контакта.
Она была совсем не похожа на то, что приходилось
Лидину видеть до сих пор. Почти всю поверхность Аэны
занимали укрытые пленкой радужной слизи болота да
черные неприветливые горы. Черные горы, красные
облака — что-то зловещее виделось человеческому глазу
в сочетании этих царивших на Аэне цветов.
Неподалеку от плато, где стояли Лидин и Олл, горы
редели, словно какой-то исполин прошелся по ним своим
гигантским гребнем, каменные утесы уступали место
невысоким, похожим на застывшие волны грядам и не-
большим площадкам с разбросанными по ним остров-
ками выветренных скал. Здесь брал начало ручей, ко-
торый, ниспадая вниз, в долины, растекался довольно
широкой рекой. По ее руслу бежало холодное голубо-
ватое пламя. Похожее на фосфоресцирующий туман си-
яние дрожало над светящейся рекой. Она терялась
где-то в болотах, распадалась под укрывавшей их ра-
дужной пеленой на бесчисленные сверкающие прожил-
ки. Иногда пламя вырывалось наружу, и мерцающие
огоньки долго бесшумно плавали над трясиной, отража-
ясь в блестящей поверхности.
Аэняне селились вдоль русла, возводя из камня га-
лереи, отдаленно напоминавшие термитники. На вопрос
126
Лидина, чем занято население Аэны, Олл неизменно от-
вечал:
— Аэняне строят новый дворец для Великого Ма-
гистра.
И если его спрашивали, чем аэняне занимались рань-
ше, столь же лаконично ответствовал:
— Они возводили старый дворец.
И, надвинув поглубже свой остроносый козырек,
Олл осторожно обращал взгляд вверх, где вздымался
уступами выложенный из огромных прямоугольных
глыб дворец, на вершине которого пылал, затмевая
тусклый огонь гаснущих светил, кроваво-красный шар.
— Пурпурный Огонь!..— с трепетом произносил Олл
и спешил отвести глаза.— Священный Пурпурный
Огонь...
Олл, один из приближенных Великого Магистра, вы-
полнял обязанности посредника между Аэной и послан-
цами неведомого мира. Лидин присматривался к Аэне,
Олл неторопливо изучал Лидина. Белые тонкие губы Ол-
ла раздраженно вздрагивали, когда он наблюдал попыт-
ки инопланетянина заговорить с обитателями каменных
термитников. Глаза аэнян прикрывала мутноватая пе-
лена, жители планеты медленно, осторожно передвига-
лись и общались с помощью коротких звуков. Глядя на
Лидина, аэняне собирали в складки кожу на лицах,
словно мучительно пытаясь вспомнить о чем-то; плен-
ка на узких глазах болезненно дергалась, они с изум-
лением вглядывались в странный облик пришельца.
Потом мутная пленка снова заволакивала красноватые
зрачки. Несколько испуганных восклицаний — вот и все,
чего добивался Лидин.
— Народ Аэны неразумен и прост,— льстиво цедил
Олл.— Он недостоин твоего высокого внимания, чуже-
земец. Лишь мудрость Великого Магистра сохраняет
жизнь недалеких аэнян.
...От корабля, севшего неподалеку, отделилась широ-
кая приплюснутая капсула.
— Доброта Великого Магистра воистину беспредель-
на,— заученно произнес посредник. И в который уже
раз спросил:— Почему бы вам не пользоваться ею* как
это делает наш друг Барток?
Капсула снизилась и зависла рядом с ними. Ее округ-
лый бок вдруг стал прозрачным, и за ним показалось
улыбающееся лицо Бартока.
127
— Привет, Павел! — крикнул он.— Все как всегда,
Олл?
Лидин взмахнул рукой.
— Все как всегда,— проскрежетал Олл.
Капсула поплыла дальше.
— Возможно, мы и воспользуемся... добротой Вели*
кого Магистра,— глядя ей вслед, вернулся к прерванно-
му разговору Лидин.— Это решать не мне. Что касает-
ся Бартока... Он житель Уникума, а это особая плане-
та. Я уже объяснял, Олл.
Тот молчал. Багровые отсветы плавились в глубине
узких глаз. Похоже, доводы пилота-наблюдателя не ка-
зались посреднику убедительными.
Глава вторая
Необычный груз Бартока
Барток вел капсулу на небольшой скорости, осторож-
но лавируя между острых скал. У расчищенной от кам-
ней площадки снизил аппарат, вытер выступившие на
лбу капли пота.
— Ну и местечко выбрали аэняне для своих таинст-
венных пещер! — пробормотал Барток.— Сам черт ногу
сломит.
Пристегнув шлем, он выпрыгнул из капсулы.
Трое охранявших вход в пещеры аэнян, на груди ко-
торых сверкали острыми гранями зеленые блестящие
треугольники, глядели на него с привычным равноду-
шием. Барток отошел в сторону, наблюдая, как подвиж-
ные, похожие из-за обилия гибких членистых манипу-
ляторов на металлических пауков роботы деловито снуют
по трапу, выгружая на специальную платформу вытяну-
тые рифленые контейнеры. «Соблюдать особую осто-
рожность! — гласила надпись на них.— Собственность
планеты Уникум!»
Лидин нисколько не кривил душой, когда говорил об
Уникуме как совершенно особой планете. На ней, един-
ственной в галактике, царили свои законы, исповедова-
лась своя, непохожая мораль.
Уникум был крохотным искусственным островком
в космосе, созданным несколько столетий назад теми,
кто не желал жить так, как жили на остальных плане-
тах, объединенных в Планетарный Союз. Уникум яв-
лялся как бы затерянным на задворках вселенной оскол-
ком прошлого, своеобразной космической кунсткамерой.
128
Постепенно он приходил в запустение. Обладая ме-
нее совершенной, чем на других планетах, техникой,
Уникум все острее испытывал затруднения с энергией
и сырьем, население его, и без того небольшое, неумо-
лимо таяло. Уникум судорожно цеплялся за любую
возможность выжить. Казалось, Аэна дает ему шанс...
Десант Уникума появился здесь месяц спустя после
того, как корабли-разведчики Планетарного Союза по-
кинули Аэну, оставив на ней пилота-наблюдателя. И все
же в связи с трагической случайностью именно десантни-
кам Уникума суждено было открыть одно из необычай-
ных чудес Аэны. Случилось это так.
Один из десантников, Роберт Уи, забравшийся до-
вольно высоко в скалы, вдруг увидел надвигавшуюся
сбоку огромную крылатую тень. Как выяснилось, это
было что-то вроде местного аналога летучей мыши —
существо в общем безобидное, хотя и гигантских разме-
ров. Десантник инстинктивно вскинул излучатель, лю-
бопытное существо превратилось в облачко газа, одна-
ко мощный луч задел основание нависавшей над тро-
пой каменной глыбы. Всей своей многотонной массой
она обрушилась на неосмотрительного Уи.
Сопровождавший десантников Олл помогал вытаски-
вать из-под камней то, что осталось от тела Роберта.
Не было никакого смысла отправлять эти останки обрат-
но, и десантники решили похоронить их на Аэне.
Олл наблюдал, как люди Уникума готовят в каме-
нистой почве Аэны последнее ложе для своего товари-
ща. Потом приблизился и спросил, что они хотят сде-
лать с телом Уи. Если судить по судорогам, исказившим
лицо услыхавшего ответ посредника, он был изумлен
до крайности. В то время Олл еще плохо понимал язык
людей и мог пользоваться лишь простейшими фразами.
Диалог между ним и десантниками звучал так:
— За что вы хотите наказать своего товарища?
— Мы не наказываем его. Он не может больше дви-
гаться и говорить, не может находиться среди нас.
— Но почему вы не сделаете, чтобы он двигался и
говорил?
— Это невозможно.
Судорога изумления вновь прошла по лицу аэняни-
на. Некоторое время он молча изучал людей. Потом
спросил:
— Законы планеты Уни запрещают это?
Услыхал отрицательный ответ и опять замолчал оза-
129
даченпо. Затем попросил ничего не делать с телом Ро-
берта и надолго исчез. А когда появился, произнес:
— Если вы не в силах сделать так, чтобы ваш то-
варищ двигался и говорил, то по велению Великого Ма-
гистра это могут сделать жрецы в пещерах Аэны
Настал черед изумиться десантникам. Несколько ча-
сов они обсуждали невероятное предложение Олла и
пришли к выводу, что хуже, чем есть, Роберту уже не
будет.
Десантники подхватили тело Уи и двинулись вслед
за посредником по узкой, круто взбиравшейся вверх
тропе. У входа в огромную пещеру путь им преградили
аэняне. Над их глазами нависали такие же, как у Олла,
козырьки, а на груди сияли треугольники. Каждый из
аэнян медленно поднял правую руку, треугольники
налились изумрудным светом и запульсировали. Люди по-
чувствовали, как что-то мягко толкает их в грудь.
— Дальше я пойду один,— сказал Олл.
Вместе со стражами он внес тело Уи в пещеру.
А на следующий день Роберт Уи вышел оттуда, щу-
рясь от ослепившего его света. Он был цел и невредим,
ни одного шрама не виднелось на загоревшем лице, ни
одной царапины — на прозрачной броне шлема. Вслед
за ним шагнул из тьмы Олл, и нотки торжества прорва-
лись в его скрипучем голосе:
— Великий Магистр дарит людям планеты Уни свою
милость, которой они могут воспользоваться, когда по-
желают!
Десантники переглянулись...
Спустя несколько недель пилот Говард Барток до-
ставил на Аэну первые контейнеры. Это был необычный,
сверхделикатный груз.
Это были совершенно особые рейсы. Несколько от-
ливающих металлическим блеском вытянутых контей-
неров, с которыми предписывалось обращаться сверхос-
торожно,— сюда. И столько же жизнерадостных мужчин
(реже—женщин) —обратно.
В темных недрах пещер Аэны люди выходили из
герметичных контейнеров, словно бабочки из коконов.
Бартока поражало, что его пассажиры ничему не удив-
ляются — ни тому, что обрели жизнь заново, ни тому,
что оказались вдруг на багрово-черной Аэне.
Покойники превращались на Аэне в деятельных по-
литиков и бизнесменов. Чтобы когда-нибудь снова стать
покойниками.
130
Водитель межпланетного катафалка Барток превра-
щался на Аэне в пилота пассажирского корабля. Чтобы
вскоре снова двинуть в космос свой катафалк. Барток
никогда не пытался разорвать этот круг, за рейсы Уни-
кум— Аэна неплохо платили. А поскольку Уникум не
входил в Планетарный Союз, деньги там все еще были
в цене.
—...Груз уложен,— доложил бесшумно подкативший
робот. Барток пересчитал контейнеры — скорее по при-
вычке, чем по необходимости, роботы никогда не ошиба-
лись.
— Ладно,— сказал он,— отправляйте их в чистили-
ще.
Робот вряд ли понял значение слова «чистилище»,
но ответил запрограммированной на юмор реакцией —
изобразил на пластиковом подобии лица улыбку.
Платформа растворилась в густых пещерных сумер-
ках.
Барток взглянул, как вспыхивают изумрудным сия-
нием треугольники на груди стражей, и машинально
поправил кобуру висящего на плече тяжелого излуча-
теля.
Однажды он попытался проникнуть в святая святых
Аэны. Это произошло случайно в один из первых рей-
сов.
Аэняне, как и теперь, быстро унесли контейнеры, а
Барток, чтобы как-то скоротать время ожидания, решил
полетать над горами. Он поднял капсулу вверх. Стража,
надвинув на самые глаза свои козырьки-клювы, наблю-
дала, как она описывает круги над пещерой.
Потом Барток повел аппарат вдоль вытянутой ска-
листой гряды. Однообразный, угрюмый ландшафт Аэны
быстро наскучил пилоту, и он хотел было возвращать-
ся, но тут его взгляд зацепился за какие-то круглые пят-
на в скалах. Посадить капсулу было негде, кругом тор-
чали острые каменные зубцы, и Барток оставил ее ви-
сеть неподвижно над поверхностью. Он осторожно сту-
пил на камни, приблизился к пятнам. Это были широ-
кие, около метра диаметром углубления, забранные
мелкоячеистой, сплетенной из неизвестных Бартоку рас-
тений сетью. Решившись, Барток сорвал сеть и даже
сквозь плотную ткань скафандра ощутил сильный на-
пор газа, ударившего из глубины.
«Вентиляционный штрек,— подумал Барток.— Они
вывели его наружу в таком месте, куда не забраться ни
131
одному аэнянину, и потому не выставили охраны».
Штрек казался пологим и достаточно широким. Поколе-
бавшись, Барток рискнул. Широко расставляя ноги, он
начал медленно опускаться во тьму. Через некоторое
время тоннель стал еще более пологим, и пилот уже
мог, сильно нагнувшись, ступать вперед. Вдали забрез-
жил неясный, янтарно мерцающий свет. Барток заша-
гал быстрее. Своды штрека расширялись, и, выпрямив-
шись, пилот увидел, что свет исходит от бледных языч-
ков пламени, пробивающегося сквозь какую-то щель на
своде. Оно срывалось и летело вниз вытянутыми пы-
лающими каплями. Светящиеся лужицы растекались под
ногами. В неясном, дрожащем свете Барток различил,
что находится в просторной пещере, неровные стены
которой покрыты угловатыми, странными знаками.
И находится не один. Сгорбленная фигура, шаркая жест-
кими подошвами сандалий, надвигалась прямо на Бар-
тока. Затаив дыхание, он едва успел уклониться. Аэня-
нин, чуть не задев его плечом, прошел мимо. Там, где
сверху падали огненные капли он остановился, подста-
вил темную ладонь, поднес пламя к губам. Дрожащий
свет упал на лицо незнакомца и, вглядевшись, Бар-
ток понял, почему аэнянин не заметил его — он был
слеп.
Язычок прозрачного огня вдруг лизнул прозрачный
шлем пилота, и Барток не удержался от испуганного
восклицания. Аэнянин вздрогнул и повернулся на звук,
тонкие и острые, похожие на удлиненные птичьи когти
пальцы потянулись к пилоту.
— Кто ты?— громко отдалось у того в ушах, хотя
Барток готов был поклясться, что аэнянин не разжимал
рта.
Ответить Барток не успел. До него донесся топот
десятков ног, пещера внезапно озарилась резанувшим
его глаза светом, и последнее, что видел пилот, был осле-
пительно сиявший треугольник на груди подбегавшего
стража.
...Когда Барток очнулся, то увидел глаза — упрятан-
ные в узкие щели, холодные, равнодушные глаза скло-
нившихся над ним инопланетян. Холодок неизведанного
прежде, почти животного страха подступил к горлу Бар-
тока. Впервые с пронзительной ясностью Барток осо-
знал, что эти существа, которых он, в сущности, не вос-
принимал всерьез, которые значили для него не боль-
ше, чем эльфы из древней сказки (эльфы умели творить
132
чудеса, но их легко было раздавить мизинцем),— мо-
гут лишить его жизни.
Глядя на него, инопланетяне неслышно о чем-то пе-
реговаривались. Потом один из них поднял руку — и
ударивший в лицо Бартока свет вновь вышиб из него
сознание.
Вторично он пришел в себя неподалеку от того мес-
та, где начал столь неудачное путешествие. Барток был
прислонен спиной к камню, рядом*, чуть покачиваясь,
висела капсула. Неподвижная фигура Олла маячила по-
одаль.
— Чужеземец нарушил запрет,— проскрежетал по-
средник, не глядя на Бартока.— Но Великий Магистр
не гневается на него — чужеземец просто любопытен.
Мы надеемся, он понимает; каждый имеет право на
тайну.
Барток медленно встал и забрался в капсулу. По-
пыток узнать, что происходит в пещерах Аэны, он с тех
пор не предпринимал.
Глава третья
Опасное приключение
Всюду, куда бы ни направлялся и что бы ни делал,
покинув корабль, Лидин, его сопровождал неотступной
молчаливой тенью посредник. Вначале пилот лишь шу-
тил по этому поводу. Через несколько недель настойчи-
вое внимание Олла стало его раздражать; спустя еще
некоторое время Лидин недвусмысленно дал ему понять,
что некоторые прогулки по Аэне предпочел бы совер-
шать в одиночестве.
Рассыпавшись в извинениях, Олл начал твердить о
неразумных аэнянах, которые по скудомыслию своему
могут обидеть чужеземца, об опасностях, подстерега-
ющих того близ болот и в долинах.
Но Лидин настаивал, и Оллу пришлось уступить.
Впрочем, как вскоре выяснилось, уступка эта была
символической. Бродя по Аэне, в самых неожиданных
местах Лидин по-прежнему сталкивался с посредником.
Его сутулая, похожая на гигантскую нахохлившуюся
птицу фигура маячила где-то позади или сбоку, упря-
танные под острый козырек-клюв глаза цепко ловили
каждое движение человека.
133
Спускаясь в долину, Лидин не сомневался, что ра-
но или поздно увидит Олла. В долине находились каме-
ноломни. Вытекая из их недр, плотная серая масса
аэнян двигалась вверх по горной дороге, подобно муравь-
ям, облепив каменные колонны.
Масса тел текла мимо Лидина, и тот не мог отде-
латься от неясного, тревожащего чувства. Было что-то
завораживающее в непрерывном этом течении, сопро-
вождавшемся подавленным тяжким вздохом, вырывав-
шемся из сотен грудей; какая-то скрытая до поры сила
угадывалась в нем.
Казалось, Лидина не замечают. Изредка какой-то
аэнянин замирал, пораженный диковинным видом обла-
ченного в скафандр существа, пялился на него сквозь
застилавшую глаза мутноватую пелену. Но строгий гор-
танный окрик вездесущего стража, грозный блеск зеле-
ного треугольника на его груди словно бичом загоня-
ли любопытствующего в толпу.
Из каменных глыб и колонн, которые тащили аэняне
по разбитой дороге, вырастал на самом высоком плато
новый дворец Великого Магистра.
Несколько недель назад Олл пригласил пилота-на-
блюдателя осмотреть стройку. Павла поразила высота
сооружения, воздвигавшегося примитивным древним
способом. Он спросил у посредника, зачем Великому
Магистру второй дворец. Олл, по обыкновению, ответил
напыщенно и не совсем понятно.
— Население Аэны растет,— проскрежетал он,— а
места, пригодного для жизни, у нас не так много. Несколь-
ко лет назад аэнянам разрешили селиться в долинах. Но
из долин не видно Священного Пурпурного Огня. Возне-
сенный на башню нового дворца, он будет виден всем.
От внимания Лидина не ускользнуло, что всякий раз,
когда Олл упоминал о Священном Пурпурном Огне, его
голос понижался до шепота, а рука непроизвольно тя-
нулась к козырьку над глазами. Похоже, Пурпурный
Огонь был на Аэне чем-то более значительным, нежели
просто символ...
Лидин миновал каменоломни и спустился туда, где
вздымались покосившиеся в разные стороны, похожие
на застывшие пальцы великана вертикальные гале-
реи. Никто не встретился на его пути. Только широ-
кие и плоские, словно живые ремни, существа перепол-
зали меж камней, шурша бронированной чешуей. Лидин
зашел в одно из жилищ, поднялся наверх по шатким
1Э4
каменным ступеням. Из узких, похожих на бойницы
окон лился зеленоватый неверный свет, в его лучах пля-
сала густая пыль. Лидин обвел взглядом разбросанные
по неровному полу предметы. Похоже, то была утварь.
Брошенная в беспорядке, обросшая мохнатым налетом,
она говорила, что дом оставлен обитателями и остав-
лен в спешке. Пилот сошел вниз. Погруженные в жел-
то-изумрудную дымку светила плавали у самого гори-
зонта, отбрасывая от фигуры Лидина три длинные,
перекрещивающиеся тени. Он пошел дальше, туда, где
дрожало над болотом фосфорическое сияние.
Под ногами зачавкала грязь. Несколько раз что-то
живое, скользкое с хрустом выворачивалось из-под са-
мых подошв. На всякий случай Лидин снял с предохра-
нителя пристегнутый эластичными биобраслетами к за-
пястью излучатель.
Белесая шапка светящегося тумана укрывала боло-
то. Местами ветер размывал туман, и глазам открыва-
лась покрывавшая трясину маслянистая радужная плен-
ка. Под ней, в глубине, кипела невидимая жизнь. Кое-
где поверхность рассекали острые костистые плавники.
В десятке метров от Лидина радужная пленка вдруг
вздулась гигантским пузырем и нечто похожее на огром-
нук\ многометровую пиявку со свистом взвилось над
ней, изогнулось крутой, тускло сверкнувшей дугой, и с
шумом обрушилось в болото.
Пленка всколыхнулась от удара тяжелого тела, и
мелкие затухающие волны прибили к берегу круглое
оранжевое пятно. Лидин спохватился слишком поздно,
когда пятно уже скользнуло ему под ноги. Его края
стремительно вскинулись вверх десятками прозрачных
студенистых щупалец, сплелись над головой, заключив
Лидина словно в гигантский живой цветок. Лепестки
этого чудовищного цветка плотно облепили тело и на-
чали сжиматься. Лидину сразу стало трудно дышать.
Эластичная ткань скафандра трещала в могучих объя-
тиях. Казалось, еще мгновение, и сдавленная с необы-
чайной силой грудная клетка не выдержит. Сердце Ли-
дина забилось судорожными горячечными толчками, пе-
ред глазами запрыгали огненные круги.
Тут что-то промелькнуло перед его лицом, пилот ощу-
тил удар в плечо, и хватка хищного цветка сразу ослаб-
ла. Что-то еще раз хлестнуло Лидина сбоку, и скольз-
кое чудище разом опало к ногам, превратившись в ком
плотной оранжевой грязи.
Лидин встряхнул головой, приходя в себя, оглянул-
ся. Незнакомый аэнянин хлестал по оранжевому ком-
ку плетью, сплетенной из гибких растений с острыми
листьями на конце. Он бил по шевелящейся массе до
тех пор, покуда она не превратилась в потерявшие цвет
бесформенные лохмотья.
Аэнянин поднял голову, и в упор на Лидина гляну-
ли необычайно живые, налитые дерзким светом глаза.
Аэнянин улыбнулся, глядя на пилота, и тот несмотря
на только что пережитый ужас, не смог удержаться от
ответной улыбки.
До них донесся далекий возглас. Сверху, размахивая
тонкими руками, торопливо спускался Олл. Незнако-
мец бросил в сторону посредника быстрый, вспыхнув-
ший ненавистью взгляд, метнулся в сторону и пропал в
укрывшем болото светящемся тумане.
Лидин растерянно смотрел ему вслед.
Глава четвертая
Сомнения Бартока
— Где тебя так здорово потрепало? — спросил Бар-
ток, разглядывая перепачканный грязью скафандр пи-
лота-наблюдателя.
— Так, небольшое приключение в стиле сказок Гоф-
мана,— отозвался Лидин.— Только на аэнянский лад.
Как твои пассажиры?
— Воскресли. Завтра двину их обратно.
Они поднялись в корабль. В шлюзовом отсеке Лидин
отдал роботам скафандр, а сам нырнул в термокамеру.
Когда он зашел в каюту, Барток стоял у панорамного
иллюминатора, заложив руки за спину, и что-то на-
свистывал.
— Извини, я заставил себя ждать,— сказал Лидин.—
Знаю, что эта гадина не могла добраться до тела, и все
равно как-то не по себе было, пока не вымылся.
Барток кивнул.
— А наш друг на посту, как всегда,— заметил он.—
И чего он вынюхивает?
Взглянув в иллюминатор, Лидин увидел в сумерках
сутулую фигуру. Лицо посредника было обращено в сто-
рону корабля. Лидин зашторил иллюминатор.
— Тот же самый вопрос Олл мог бы задать и мне,—
произнес он.
136
— Тебе скрывать нечего,— возразил Барток.— А вот
они... Ты знаешь, что делается в этих чертовых пеще-
рах? А так называемого Великого Магистра видел ког-
да-нибудь?
— Надеюсь, увижу.
Барток с сомнением покачал головой.
— Слишком много таинственного для такой малень-
кой планеты. Слишком много, чтобы за этим не скрыва-
лось что-то...
— Вы демонстрируете чудеса догадливости, мистер
Шерлок Холмс Барток,— усмехнулся Лидин.— Но, ка-
жется, эта догадливость не мешает вам иметь дело с
Аэной. Весьма щепетильное дело, я бы сказал...
— A-а, я простой пилот...— буркнул Барток.
— Перед этим рейсом у меня интересный разговор
вышел с одним старичком,— проговорил он задумчиво.—
Занятный такой старикашка. Знаешь, что он сказал? Что
раньше у нас была хотя бы иллюзия веры. Можно бы-
ло склонить голову у алтаря и поразмышлять о бес-
смертии души. Аэна отняла у нас и эту иллюзию. Те-
перь мы возносим молитвы о том, чтобы после смерти
не душа, а тело обрело бессмертие, попав сюда в за-
ветном контейнере. И плюем на прошлое, молясь о том,
чтобы все забыть...
— Забыть? — переспросил Лидин.
— Ну да! — сказал Барток.— У всех моих пассажи-
ров начисто отшибает память. Правда с Уи, тем десан-
тником, который первым побывал в пещерах, этого по-
чему-то не случилось. А вот остальных приходится все-
му учить заново, как младенцев.
Некоторое время они молчали.
— Послушай, Говард,— сказал, наконец, Лидин.—
А тебе никогда не казалось странным, что Аэна не взи-
мает платы за свои чудера. Должна же быть этому при-
чина. Или ты веришь в бескорыстие Магистра?
Барток ответил не сразу.
— Я не знаю,— передернул он плечами.— Ничего я
не знаю. В конце концов ты, а не я здесь пилот-наблюда-
тель. И, по правде говоря, я тебе не завидую.
Помолчав, Барток добавил вполголоса.
— Я боюсь Аэны, Павел. Боюсь ее чудес и этого
сладкоречивого посредника. Не знаю отчего, но боюсь.
Будь осторожней. Аэна — странная планета.
137
Глава пятая
«Отними алый шар у Магистра!..»
Встреча на болоте не давала Лидину покоя. Кем был
незнакомец, спасший ему жизнь? Отчего весь его облик,
глаза, сиявшие живьем разумом и проницательностью,
так разительно отличались от большинства сородичей,
словно скованных невидимой цепью?
Тщетно искал ответа на эти вопросы, а ноги, каза-
лось, сами собой вели его к каменоломням, заброшенно-
му селению, страшным болотам Аэны.
Но незнакомец больше не появлялся.
Зато сутулая фигура Олла виднелась совсем рядом.
Очевидно, посредник стал всерьез опасаться за жизнь
беспечного инопланетянина, ибо на груди его появился
изумрудно мерцающий треугольник...
Лидин спускался по разбитой тропе в долину, а Олл
брел за ним в десятке шагов. У входа в каменоломни
пилот остановился.
Как и прежде, масса серых тел непрерывно текла
отсюда в гору. Неожиданно на дороге возник затор.
Огромная ребристая колонна легла поперек ее, ряды
аэнян смешались, началась давка. Кто-то вскрикнул от
боли, и эхо от этого крика долго металось меж скал. Олл
оставил своего подопечного и торопливо двинулся туда,
бесцеремонно разбрасывая по пути аэнян, которых зна-
чительно превосходил ростом.
И тут Лидин услыхал тихое, почти неслышное, как
шелест крыльев невесомых птиц Аэны:
— Отними алый шар у Магистра!..
Павел оглянулся. На него глядели насмешливые и,
казалось, хмельные от сознания своей дерзости, нали-
тые знакомым золотистым огнем глаза. Вытянутые нит-
кой белые губы почти не шевелились, но под шлемом
Лидина уже криком взрывалось:
— Отними алый шар у Магистра!..
Олл пробирался обратно сквозь толпу, и лицо моло-
дого аэнянина ушло в нее, стало неразличимым в мас-
се таких же серых лиц.
В изысканных выражениях посредник передал чуже-
земцу приглашение Великого Магистра посетить его
старую резиденцию. Еще несколько дней назад Лидин
совсем по-иному отнесся бы к этой неожиданно оказан-
ие
ной ему милости. Сейчас же он лишь рассеянно кивнул
Оллу, что заставило посредника вздрогнуть от обиды.
— Отними алый шар у Магистра!..
Глава шестая
Аудиенция во дворце
Магистр стоял на верхней галерее дворца, с которой
открывался вид на большую заселенную часть Аэны.
Заключенный в круглую прозрачную сферу огонь, пы-
лающий над его головой на ажурной башне, заливал
галерею густым алым светом. Кровавые тени залегли
в жестких складках на лице Магистра. Он был стар, но
казался еще полным сил; массивная фигура его сохра-
няла стройность, а движения отличались не по возрасту
пружинистой, какой-то животной резкостью.
Магистр глядел вниз, на дорогу, по которой двигал-
ся живой поток тел. Недвижимый, он казался одним из
изваяний, украшавших балюстраду. Над глазами нави-
сал остроконечный широкий козырек. Он как бы скрывал
верхнюю часть лица. И если бы не вспыхивающие ост-
рым металлическим блеском глаза, могло бы показать-
ся, что лицо владыки состоит лишь из этого огромного
клюва и неправдоподобно растянутого рта.
Лидину и Оллу пришлось ждать некоторое время,
пока Магистр не обернулся и его жесткий, властный
взгляд остановился на лице инопланетянина. Магистр
поднял короткую руку с длинными острыми пальцами.
Это означало приветствие. Лидин содрогнулся от от-
вращения, увидев, что на плече владыки покоится го-
лова обвившей его шею, подобно живому шарфу, ог-
ромной сороконожки. Ладонь Магистра любовно косну-
лась ее коричневых чешуек. Сороконожка медленно со-
скользнула вниз и устроилась у его ног.
— Ты уже немало времени на Аэне, чужеземец,—
разжал свои тонкие губы Магистр,— а мы до сих пор
не знаем, друг ты нам или враг.
— И Аэна остается для меня загадкой,— коротко
ответил пилот.
— Разве Олл плохо справляется с обязанностями
посредника? — метнул владыка взгляд на мгновенно по-
белевшее лицо приближенного.— И разве ты мало ви-
дел на Аэне?
439
Резким движением он обернулся.
— Вся Аэна — перед тобой, чужеземец! Что зага-
дочного в аэнянах? Наших боязливых, послушных, ма-
леньких аэнянах. Они бездумны и живут как цветы,
как птицы — просто чтобы жить.
— А как они жили раньше? — спросил Лидин.—
Прошлое Аэны...
— У Аэны нет прошлого! — жестко оборвал ста-
рик.— Разве ты не видишь, что большинство аэнян
почти начисто лишены разума? Когда я был юн, там,
внизу, царил хаос, по планете бродили толпы безумцев.
Разрозненные, одичавшие, они с непостижимой легко-
стью могли и любить, и убивать друг друга. Я понял,
что должен спасти неразумный народ Аэны. И в миг,
когда я понял это, я стал Великим Магистром. Хотя не
скоро, нет, не скоро меня начали так величать.
— Те, кто не утратил разума, помогли мне вознести
над планетой этот огонь! — тонкая рука взметнулась
вверх, к пылающему кровавым пламенем шару.— Я вы-
нес его из тьмы пещер, я дал аэнянам алтарь. Чтобы по-
селить в их душах веру и страх! — голос Магистра за-
звенел:— Да, веру и страх! Священный Пурпурный
Огонь помог нам унять рознь, уравнял убийц и тех, кто
мог пасть их жертвой. Народ Аэны стал единым и сми-
ренным народом. Он занят делом, и жизнь его обрела
смысл.
— Но велика сила безумия! — яростная гримаса пе-
реломила губы Магистра.— Она порождает чудовищ.
Таких, как Итиар,— медленно, с отвращением произнес
старик ненавистное имя.— Это он подбил жителей до-
лин уйти в болота, это он запретил им поклоняться
Пурпурному Огню. Нашей высокой заботе, покою и
труду непокорные предпочитают скитания в трясине,
где их только и поджидают гигантские сородичи Эри..,
Заслышав свою кличку, сороконожка встрепенулась
и задрала вверх безобразную голову.
— Они не понимают, что, посягая на власть, кото-
рой я одарил неразумных аэнян, рискуют вновь вверг-
нуть их в безумие и смуту. Они хотят...— расширенные
зрачки Магистра уперлись прямо в глаза пилота, и не-
ожиданно владыка вздрогнул, словно впервые увидел
инопланетянина и осознал, кто перед ним...— Никто не
знает, чего они хотят,— иным, каким-то потухшим голо-
сом заключил Магистр.
— Горстке непокорных не запугать Великого Маги-
140
стра,— быстро и льстиво заговорил Олл.— Через счи-
танные дни новый дворец будет готов, и на самой вы-
сокой его башне засияет звезда Пурпурного Огня, вид-
ного отовсюду, даже из болот. И уже никто из аэнян
не услышит крамольного шепота бунтарей.
Магистр рассеянно взглянул на Олла.
— Совсем недавно отряд Итиара проник в пещеры,
где жрецы тьмы хранят тайну Пурпурного Огня,— глу-
хо проговорил Магистр.— Им удалось похитить часть
оружия. Стражи убили многих и тяжело ранили Итиа-
ра. Стражи шли по его следу, но след обрывается там,
у твоего летающего дворца, чужеземец.
Колючие зрачки владыки уперлись в лицо Лидина.
— Вот почему я спросил, друг ты нам или враг. Ес-
ли ты укрываешь Итиара...
— Это невозможно! — вырвалось у Лидина.— За-
мок входного люка реагирует только на мое биопо-
ле...
Заметив недоуменную гримасу на лице Магистра, по-
яснил:
— Никто, кроме меня, не может проникнуть в ко-
рабль.
Жесткие складки на лице Магистра разошлись.
— Я буду рад видеть тебя при открытии нового двор-
ца, чужеземец,— сказал он. И поднял тонкую кисть.
И пошел по галерее, шаркая длинными ногами. Вслед
за ним, шевеля живой бахромой конечностей, подалась
сороконожка.
— Он был зол сегодня, очень зол,— проговорил Олл,
с опаской глядя вслед Магистру.— Итиар здорово доса-
дил ему. Бунтарь знает: для того, чтобы вознести Пур-
пурный Огонь на вершину нового дворца, потребуется
какое-то время. Пусть ненадолго, но Аэна останется
без своего алтаря, без алого усмиряющего шара. Но на-
прасно Итиар лелеет надежду воспользоваться этим.
Мудрость и предусмотрительность Великого Магистра
воистину беспредельны.
...Возвращаясь, Лидин повторял услышанное имя —
Итиар. Не он ли прошептал свои странные слова там,
на горной дороге?
Лидин поднялся по трапу, шагнул в шлюзовой от-
сек и вздрогнул, встретившись со знакомыми, сияющи-
ми золотым дерзким блеском глазами.
141
Глава седьмая
Рассказ Итиара
— Ты — Итиар! — прошептал Лидин.— Бунтарь Ити-
ар!
— Так именует меня Магистр,— отозвался молодой
аэнянин.— Те же, кто друг мне, зовут меня просто Ити-
аром. Я надеюсь, ты будешь другом мне, чужеземец.
«Не знаю, буду ли я ему другом,— подумал Лидин,—
но врагом Магистра я уже, кажется, стал».
— Прости, что я укрылся здесь,— продолжал аэня-
нин.— Но стражи окружили меня, они словно взбеси-
лись. Того, кто принесет во дворец мою голову, Ма-
гистр обещал сделать своим приближенным.
— Как ты проник на корабль?
— Несколько раз я видел, как ты заходил сюда. Ты
вытягивал руку, и почти невидимые лучи — зеленый,
желтый и оранжевый струились от кончиков твоих паль-
цев. Я сделал так, чтобы эти лучи потянулись от моей
ладони. Мне давно хотелось поговорить с тобой, чуже-
земец, но мешал этот вездесущий Олл.
Лидин покачал головой, озадаченный столь простым
объяснением Итиара.
— Постой,— он удивленно оглядел аэнянина.— Ма-
гистр говорил, что ты ранен.
— Я был ранен,— поправил Итиар.— Но мои паль-
цы обладают способностью заживлять плоть. Без этого
нам пришлось бы туго на болотах Аэны. Но все, что я
умею,— лишь малая часть того, что может мой отец —
жрец тьмы.
Во взгляде Итиара появился укор, когда он спро-
сил:
— Почему ты не отнял алый шар у Магистра? Ты
ведь был так близко к нему. А в твоей руке спрятаны
молнии, я знаю.
— Ты хотел, чтобы я выстрелил в Пурпурный
Огонь?
— Да, и погасил бы это проклятое солнце, которое
зажег старик.
— Но он сказал, что если бы не Пурпурный Огонь,
твой почти лишенный разума народ мог погибнуть.
— Мой народ никогда не был лишен разума! — с жа-
ром возразил Итиар.— Ты столько времени на Аэне, а
не заметил главного, чужеземец. Аэняне не живут, нет.
142
Они спят. Пурпурный Огонь погрузил их в непрерывную
сладкую дрему. Его пламя убивает волю и желания.
Давно, много лет назад этот огонь пылал лишь глубо-
ко в пещерах Аэны — жрецы тьмы пользовались им для
усыпления тяжелобольных, когда врачевали их. Пещеры
Аэны исцеляли, и народ возносил хвалу жрецам. Но
Магистр (тогда он еще не был Магистром) под страхом
смерти заставил их заковать огонь в сосуд. Жрецы
ослепли, выполняя приказ Магистра, хотя он добился
своего — погрузил Аэну в сон. Однако старик просчи-
тался, разрешив аэнянам селиться в долинах! — возбуж-
денно взмахнул рукой Итиар.— Там выросли дети, ни-
когда не видевшие Пурпурного Огня. Они смотрят на
мир ясными глазами и знают цену коварству Магистра.
Я увел их на болота. Мы уничтожим алый шар,— вос-
кликнул Итиар.— Мы разбудим Аэну!
На несколько минут в шлюзовом отсеке повисла ти-
шина.
— Это страшно, что ты рассказал! — выговорил на-
конец Лидин.— Если это правда, то Магистр — чудови-
ще.
— Он опаснее любого чудовища,— покачал головой
аэнянин.— Никакое чудовище не додумалось бы до того,
что он заставляет творить жрецов тьмы с людьми пла-
неты Уни...
— Но разве жрецы не воскрешают их?
— Воскрешают? — что-то похожее на горькую ус-
мешку скользнуло по губам Итиара.— Жрецы могут
воскрешать, это верно. Их руки обладают чудодействен-
ной силой. Но им дали сделать это всего лишь раз.
— Но кто же занимает места в корабле Бартока?
— Лишь плоть тех людей, о которых ты говоришь.
Планета Уни поступила опрометчиво, доверившись ве-
ликому Магистру. Бессильная плоть подчиняется иному
разуму.
— Разуму кого, Итиар? — почти вскрикнул пилот.
Аэнянин ответил не сразу.
— Неподалеку от старого дворца Магистра есть
усыпальница его приближенных,— проговорил он.—
Над теми, кто имел особые заслуги перед владыкой,
стоят камни повыше; кто не слишком завоевал его рас-
положение — пониже. Сколько воскресших отвез чело-
век с планеты Уни обратно?
— Двенадцать. Нет, одиннадцать,— поправился Ли-
дин.— Одиннадцать, если не считать, Уи.
143
— Одиннадцать,— подтвердил Итиар.— И столько
же новых, похожих друг на друга камней появилось на
плато за старым дворцом.
— Невероятно! — выдохнул пилот.— Хотя... Барток
говорил мне, что его пассажиры вовсе не удивляются
тому, что очутились на Аэце. И что они теряют память.
Похоже, ты прав, Итиар.
— Старику уже мало власти над Аэной,— отозвался
тот.— Теперь он присматривается к Уни глазами своих
приближенных. Пока только к Уни... Но учти,— под-
нял Итиар предостерегающий взгляд,— у него есть кое-
какие планы и в отношении тебя. Отец рассказывал мне
об этом.
— Но ты говорил, что твой отец — в пещерах Аэны.
— Это правда. Но иногда ко мне приходит его го-
лос. Я не знаю, как это получается,— прошептал Ити-
ар.— Его голос тихо и внятно звучит у меня вот здесь,—
он дотронулся до груди.— И я чувствую, как отцу больно
и тоскливо во тьме, и плачу вместе с ним. Мой отец на-
стоящий жрец — он присылает свой голос. Ты веришь
мне, чужеземец?
— Я хочу верить тебе, Итиар,— отвечал тихо Ли-
дин.— И мне страшно верить тебе.
— Я пойду,— произнес Итиар.— Там, на болоте, не-
мало раненых. Их нужно поднять на ноги. Мы обязаны
торопиться. Если Магистр успеет вознести огонь на
башню нового дворца — нам конец. И Аэна никогда не
проснется.
Он взглянул на пилота долгим испытующим взгля-
дом, словно хотел спросить о чем-то. Но, так и не проро-
нив ни слова, повернулся и нырнул в овальный провал
бесшумно разошедшегося перед ним люка.
Глава восьмая
Спор с компьютером
Лидин провел взглядом растаявшего в сумерках
аэнянина и некоторое время стоял неподвижно, безуспеш-
но пытаясь собраться с мыслями. Затем включил пере-
говорное устройство бортового компьютера.
— Ты слышал наш разговор? — спросил Лидин.
— Я всегда все слышу,— услыхал он в ответ.—
Я здесь для того, чтобы запоминать и анализировать.
144
— То, что сообщил Итиар...
— Информация, полученная от аэнянина Итиара, за-
кодирована и передана на ближайший к Аэне ретро-
спутник Планетарного Союза,— бесстрастно отчеканил
компьютер.— Она будет тщательно изучена экспертами,
а затем ты получишь скорректированные инструкции.
— Сколько времени на это может уйти?
— Несколько суток. Аэна находится далеко от ретро-
спутника.
— Магистр раньше достроит свой дворец,— прогово-
рил Лидин.— Я должен вмешаться. Если я не помогу
Итиару, то буду казнить себя всю жизнь.
— Но Итиар не просил о помощи.
— Не просил из гордости.
— Не забывай, ты лишь пилот-наблюдатель,— ров-
ным голосом вел компьютер,— и не имеешь права вли-
ять на развитие иных цивилизаций без специального
приказа.
— Я это и без тебя знаю. Да только если на моих
глазах будут убивать аэнян, я не смогу предъявить им
вместо совести инструкцию. Не смогу сказать: извини-
те, я просто пилот-наблюдатель. Они меня не поймут.
И я бы на их месте не понял.
— А если ты ошибаешься? — перешел компьютер в
атаку.— Если ты уничтожишь алый шар, а потом ока-
жется, что Итиар обманул тебя.
— Обманул?!
— Ну, ввел в заблуждение,— поправился компьютер,—
он ведь может ошибаться. Такая возможность не исклю-
чена.
— Что же делать?
— Наблюдать.
— Что наблюдать? — заскрипел зубами Лидин.—
Как стражи схватят Итиара?
— Человеческие понятия о добре и зле нельзя пе-
реносить механически на жизнь, текущую совсем по
иным законам,— сказал компьютер.— Ты знаешь это.
Это знает каждый курсант космонавигационной школы.
И ты знаешь, какие последствия может иметь необду-
манное вмешательство.
— Да,— отозвался Лидин,— только от этого мне не
легче. Теория хороша не тогда, когда Магистр и Итиар
спрашивают, друг ты или враг. После разговора с
Итиаром у меня появилось ощущение» будто я слышу,
как бьется сердце Аэны. Живое, яростное, уязвимое
145
сердце. До сих пор я видел лишь маску — холодную,
бездушную маску планеты, за которой от меня скры-
вали ее истинное лицо. Не случайно Магистр приста-
вил ко мне своего соглядатая-посредника. Он не зря
опасался, что я могу открыть тщательно оберегаемую
от постороннего взора тайную жизнь Аэны. Жизнь, в ко-
торой есть Итиар и его друзья. Жизнь, наполненную
борьбой. Я не компьютер, я человек, понимаешь ты
это? Нет, если бы ты это понимал, то подсказал бы, что
делать.
— Наблюдать,— бесстрастно повторил компьютер.
Ночь он провел без сна. Утром, спускаясь по трапу,
Лидин заметил неподалеку нескольких стражей.
Знакомая до отвращения фигура Олла приблизи-
лась к пилоту. По обыкновению, посредник льстиво улы-
бался. Он сказал, что на рассвете Итиар пытался убить
Великого Магистра. Затея бунтаря и на сей раз не уда-
лась. Крупный отряд стражей загнал его в болота. Но
Итиар живуч и опасен, от него всего можно ждать.
Он способен напасть даже на корабль чужеземца. Не
случайно бунтарь оставил возле него так много следов
прошлой ночью, продолжал Олл, склонив голову и не
глядя на Лидина. Великий Магистр всерьез опасается
за жизнь человека и дарует ему особую милость — от-
ныне отряд отборных стражей будет охранять корабль
чужеземца и его самого.
Лидин понял, что вызвал подозрение. И подумал,
что Магистру действительно трудно отказать в преду-
смотрительности.
Глава девятая
Конец Магистра
Стена молчаливых аэнян, на груди которых мерца-
ли зеленые треугольники, раздалась, и Лидин вступил
на широкие ступени нового дворца. Стражи провели его
наверх. На полукруглой, выдвинутой над площадью тер-
расе сгрудились плотной группой приближенные Ве-
ликого Магистра. Они не шевелились, и, казалось, да-
же не дышали, не спуская глаз с владыки, который
короткими, неровными шагами расхаживал вдоль массив-
ной балюстрады. Время от времени Магистр останав-
ливался и, перегнувшись через нее, вглядывался вниз,
146
словно пытаясь отыскать кого-то в колыхавшейся толпе.
Внизу стражи прижимали густую массу серых тел к
стенам, освобождая место для все прибывающих аэнян.
Огромная площадь перед дворцом не вмещала всех жи-
телей планеты, которые по приказу владыки должны бы-
ли непременно участвовать в торжестве вознесения
Пурпурного Огня. Все новые толпы заполняли подступы
к дворцу, далеко растекались по крутым горным до-
рогам.
Один из стражей заметил перегнувшегося Магистра
и, вскинувшись всем телом, издал долгий приветствен-
ный крик. Крик поплыл над толпой и быстро затух в
ее сонно колышущейся глубине. Магистр бросил прон-
зительный взгляд на стража и отшатнулся.
Увидев его лицо, Лидин понял, что владыка не в си-
лах справиться с волнением. Движения его сделались
еще резче, Магистр вздрагивал всем телом от малейше-
го звука.
Сзади к владыке неслышно и почтительно подступил
Олл. Что-то прошептал, приблизив губы к клювообраз-
ному козырьку владыки. Магистр кивнул и, опершись
обеими руками на ограду, впился взглядом в группу
аэнян, двигавшихся по узкой дороге от старого дворца.
Стражи ступали неторопливо и осторожно, выстро-
ившись в несколько концентрических кругов. Четыре
гиганта в центре несли на своих плечах что-то тяжелое
и круглое, укрытое тканью, серебристо отливающей под
тусклыми светилами Аэны.
Толпа внизу заметила круглую, медленно плывущую
над дорогой ношу и всколыхнулась. Лица аэнян повер-
нулись в ту сторону, и вновь до ушей пилота донесся
знакомый и протяжный, похожий на стон вздох тысяч
грудей. Гася его, зазвучали над головами резкие, как
выстрелы, крики стражей.
«Если это случится, то сейчас,— подумал Лидин.—
Удобнее случая не будет у Итиара. Сейчас на горной
тропе нетрудно разметать стражу. У дворца этому мо-
жет помешать толпа».
Но отряд продолжал подниматься вверх. Магистр
наблюдал за ним, покусывая тонкие губы, и, казалось,
ждал чего-то...
Он не вышагивал по террасе, как раньще, но по-
прежнему время от времени бросал короткие цепкие
взгляды то в глухо гудящую внизу толпу, то в лица
окружавших его приближенных.
147
«Сейчас! — стучало у Лидина в висках.— Сейчас!..»
Стражи с ношей приближались к главному входу.
Передние ряды сгрудившихся у дворца аэнян попяти-
лись, надсадные возгласы стражей бессильно тонули в
рвущемся из глоток густом, протяжном крике. Сотни
взглядов из-под замутненной пелены век притягивал
будто магнитом скрытый под серебристой тканью пред-
мет. Кольцо стражей вокруг него стало плотнее. Укры-
тый блестящей тканью шар подплывал к ступеням...
Звук, издаваемый толпой, стал на октаву выше, ка-
залось, в нем смешиваются воедино смертельный во-
сторг перед чем-то непостижимо страшным и плач жертв,
ведомых на заклание.
Лидину казалось, этот крик проникает внутрь, горя-
чо и больно обливает сердце.
«Они убили его,— думал Лидин.— Убили Итиара, как
убивали десятки других до него. Они убили всех, кто
ушел из долин, а даже если не всех, какое это будет
иметь значение через несколько минут. Свет алого шара
зальет все заселенное пространство Аэны, и от его лу-
чей не укрыться никому.
Зло будет порождать зло, поколения полусонных
аэнян будут сменяться новыми поколениями, чтобы по-
добно дремлющему стаду брести туда, куда укажут но-
вые владыки. И неизвестно, когда появится еще один
Итиар, чтобы разорвать этот проклятый круг».
Магистр наблюдал, как внизу медленно перестра-
иваются стражи. Владыка казался спокойным, он уже
не озирался по сторонам, не отдавал нервно приказов;
только во взгляде стыло все то же непонятное ожида-
ние. То и дело к Магистру подходил Олл. Приближал-
ся, шептал что-то коротко, неслышно, и вновь исчезал
ненадолго.
«Отними алый шар у Магистра!»
Когда спустя годы Лидин попытается осмыслить,
что же произошло с ним в те короткие и яростные мгно-
вения, он так и не сможет вспомнить ничего, кроме
этих молнией вспыхнувших в сознании слов. Вспышка
словно выхватила из тьмы на какой-то до боли отчет-
ливый миг затуманенные, покорные глаза аэнян, власт-
ную, торжествующую усмешку Великого Магистра, на-
дежду, тающую в глубине зрачков Итиара...
Словно чужую, разглядывал Лидин руку. Опущенная
вниз, на балюстраду, она вдруг полыхнула коротким ос-
лепительным огнем.
148
Мощный заряд провалил несколько ступеней прямо
перед всходившими стражами, подняв облако белесой
пыли. Круглая ноша сорвалась вниз, выскользнула из-
под серебристой оболочки.
Магистр беззвучно смеялся, глядя, как тяжело под-
скакивал на ступенях круглый бурый камень.
Стражи бросились к Лидину, резким движением он
откинул их, но тут сильный предательский удар обру-
шился на затылок. Голова Лидина бессильно качну-
лась в прозрачном шлеме. Стражи облепили его, при-
гнули к плитам. Прямо у своих глаз пилот увидел зо-
лотистые сандалии Магистра.
Он глядел на поверженного инопланетянина без
улыбки, лишь огромные губы трепетали едва заметной
дрожью.
Под ними глухо бурлила толпа.
— Наши смиренные аэняне не видели Пурпурного
Огня со вчерашней ночи,— услыхал Лидин шепот Ма-
гистра,— и потому разошлись не на шутку. Но скоро они
получат свое, а ты — свое. Мы не убьем тебя, нет,—
продолжал старик.— Ты отправишься туда, откуда при-
шел. Но вначале познакомишься с пещерами Аэны.
Его голос знакомо заскрежетал:
—Я обманул тебя, чужеземец. Я, Великий Магистр,
думал обмануть всего лишь Итиара, а обманул тебя,
познавшего таинство неведомых мне миров. Знай же:
пока стражи тащили сюда этот никчемный валун, Свя-
щенный Пурпурный Огонь тайно доставили во дворец.
Он здесь, Олл?
— Мы ждем лишь приказа Великого Магистра,—
склонившись, произнес Олл.
Наконец-то он мог позволить себе открыто и торже-
ствующе улыбаться, глядя на ненавистного иноплане-
тянина. Эта улыбка так и осталась на застывших губах
посредника, когда он, странно изогнувшись и за-
прокинув подбородок, медленно свалился к ногам от-
шатнувшегося владыки. На спине Олла дымилась обож-
женная кожа.
Лидин вскинул голову. Ажурная каменная решетка
на башне, где должен был покоиться Пурпурный Огонь,
была проломлена. В широком проломе виднелась при-
земистая фигура аэнянина, черты лица его невозмож-
но было разобрать на фоне багрового неба; на груди
аэнянина сиял, словно раскаленный добела, треугольник.
Откуда-то из недр башни донеслись и потухли звуки
149
короткой схватки. Новые лица показались на башне за
спиной аэнянина. Брошенный оттуда камень просвистел
мимо виска Магистра, ударился об ограду и отлетел к
стене, выбив из нее рой голубых искр.
Судорога исказила лицо Магистра, его стиснутые в
кулаки и прижатые к груди пальцы вздрагивали. В эти
минуты как никогда владыка напоминал огромную,
смертельно раненую птицу.
Один из аэнян на башне поднял над головой заку-
танный в тусклое серебро шар.
— Это Итиар! — проскрежетал Магистр. Похожий на
стон крик рвал его горло.— Убейте Итиара, или он по-
губит всех нас!
Но стражи не трогались с места, точно завороженные
глядя на шар.
— Ты глуп, Магистр. Никто не осмелится поднять
руку на того, у кого в ладонях этот огонь,— донесся
сверху насмешливый и звонкий, знакомый Лидину
голос.
— Итиар!— прошептал он. И закричал:— Итиар!..
Звуки ненавистного имени словно плетью хлестнули
владыку. Он пошатнулся, закрыл лицо ладонями. По-
чувствовав, что хватка стражей ослабла, Лидин сбро-
сил их с себя, отскочил к стене, выставив вперед руку
с излучателем.
— Открой глаза, Магистр! — звал с башни насмеш-
ливый голос.— Взгляни, Итиар возвращает долг — кров-
ный долг Аэны. Ты хотел огня? Получай свой огонь!
Стражи повалились на камни.
Шар понесся вниз серебряной кометой и там, где
стоял Магистр, взорвался. Гроздья алого и белого пла-
мени, перемешанного с каменной крошкой и еще чем-
то невесомым и липким, вскинуло в небо. Тяжелая
дрожь прошла по каменным плитам. Когда пыль осела,
лишь легкие языки летучего бледного огня облизывали
выщербленные плиты в том месте, где миг назад стоял
Великий Магистр.
Взрыв сделал что-то странное с толпой. Он словно
сдернул мутную пелену с тысяч глаз, и огромная мас-
са аэнян вдруг затихла на мгновенье, пораженная от-
крывшимися внезапно ясными, чистыми, никогда не ви-
данными прежде красками заново обретаемого мира.
Но тут первый крик радостного изумления взметнулся
над толпой, и она подхватила его сотнями глоток.
150
И вся эта ожившая, разноликая, упоенная сознанием
вернувшейся к ней силы масса вдруг стихла, когда с
башни прозвучал звонкий и дерзкий голос:
— Ты свободен, народ Аэны!..
Глава десятая
Вместо эпилога
Три тусклых светила медленно всплывали над гори-
зонтом. Подвижные облака темнели, наливаясь густым
вишневым светом.
Лидин прощался с Аэной. Ему хотелось запомнить
этот рассвет и лицо стоящего рядом Итиара.
— О чем ты думаешь?— спросил тот.
— О том, что Аэна будет сниться мне,— отозвался
Лидин.— Я буду вспоминать о ней, как о сказке. Страш-
ной сказке со счастливым концом.
— Эта сказка могла бы закончиться по-другому,
если бы не отец и не ты,— качнул головой Итиар.— Он
успел предупредить нас о последней хитрости Магист-
ра и открыл потайной ход во дворец. А потом нам по-
мог ты. Твой выстрел наделал много шума, разметал
стражей, и Олл, которому доверено было охранять
Пурпурный Огонь, совсем потерял голову. Удача сопут-
ствовала нам в тот день.
— Удача сопутствует лишь тем, кто борется,— про-
говорил Лидин. Вы заслужили ее. Вы разбудили Аэну.
Этим можно гордиться.
Они помолчали. Итиар поежился от холода.
— Наши старые солнца не греют совсем,— словно
извиняясь, произнес он.
«Почему я не подумал об этом раньше,— упрекнул
себя Лидин.— Ведь это совсем не сложно...»
— Я тебе обещаю, Итиар,— сказал пилот,— слы-
шишь, обещаю, что первый же корабль Планетарного
Союза доставит к Аэне новое солнце. Настоящее, огром-
ное, теплое солнце.
И глядя, как засияли совсем по-детски восхищенно
глаза аэнянина, Лидин подумал о том, что каждый по
своему открывает простую истину: самое большое сча-
стье — это делать счастливыми других.
151
СОДЕРЖАНИЕ
Случай с Карелиным . ........................... 3
Последняя охота . . ......................	. .	15
Смерть миссионера................................23
Бесспорные доказательства . ....................40
У таможни есть претензии........................45
Орех Кракатук...................................59
Воительница....................................  78
Безграничные возможности........................96
Заговор против взроков ........................ 115
Лицо Аэны. Повесть..............................125
ЮРИЙ ИВАНОВИЧ КОНСТАНТИНОВ
ЛИЦО АЭНЫ
Фантастические повесть и рассказы
Киев. Издательство ЦК ЛКСМУ «Молодь»
о-оо-о-о-о-
Редактор Ю. Г. ПОПСУЕНКО
Художественное оформление А. Е. КОНОНОВА
Художественный редактор О. М. КОСПА
Технический редактор М. Л. МЕЛЬКО
Корректоры И. А. БОНДАРЕНКО, Р. А. КОНДРАЦКАЯ
О-О-О-О-О-О-
Информ. бланк № 1925
Сдано в набор 07.09.84. Подписано в печать 30 11.84. БФ 05784.
Формат 84X108'/зг. Бумага газетная Гарнитура литературная.
Печать высокая. Условн печ. л. 7,98 Условн. краскоотт. 8,4.
Учетно-изд. л. 8,28. Тираж 65 000 экз. Заказ 4—310. Цена 60 к.
Ордена «Знак Почета» издательство ЦК ЛКСМУ «Молодь».
Адрес издательства и полиграфкомбината: 252119, Киев, ул. Пар*
хоменко, 38—44,